Глава первая, в которой Симус Финниган убеждается на собственном примере в том, как опасно волшебнику слышать голоса.
Знаете ли вы, что значит быть полукровкой в магическом мире? Все равно, что повесить на себя табличку: «Я — посредственность».
Чтобы ты ни делал — все равно останешься человеком второго сорта. Будешь удачлив, непременно услышишь язвительное замечание: «Как он старается, выскочка» или снисходительное: «Неплохо для полукровки». Малейший промах будет сопровождаться ехидными замечаниями и шепотком за спиной: «Куда ему, он же почти магл»!
Твоя внешность, одежда, манера поведения, обычные в мире маглов слова, к которым ты привык с детства — все будет обсуждаться и высмеиваться.
Я понял: в жизни нет справедливости. Почему одним и слава героя, и выдающиеся магические способности, и успехи в квиддиче, а другим только отвратительные веснушки, курносый нос, волосы цвета соломы, отец-магл, и, самое страшное, посредственные магические способности!
Нет, я — волшебник! Но в чем моя уникальность? Чем я отличаюсь от других парней моего возраста? Я — такой, как все. Я — посредственность! И это ужасно! Нет, я хуже других! Потому что у меня ничего не получается по-настоящему хорошо: ни колдовать, ни нравиться девчонкам. Все словно из рук валится.
Вот и сегодня с самого утра я не в своей тарелке. Что со мной?! Плетусь на завтрак еле-еле. Ноги плохо слушаются, словно ватные. Противная слабость разлилась по всему телу. Самое странное, что мне ничего не хочется. Абсолютно ничего. Не выспался? Не понимаю… Хотя странности начались еще вчера.Вечером я вернулся в нашу гостиную позже обычного. Дописывал реферат по зельям, будь они неладны!
На первом же уроке зельеварения Снейп устроил контрольную работу, и мы — гриффиндорцы — с треском провалились. Выяснилось, что скудные знания, которые случайно задержались в моей голове в конце прошлого учебного года, напрочь выветрились за лето. Снейп, видимо, решил, что я хуже Невилла, раз выбрал меня своей любимой жертвой в этом году и заставил писать горы рефератов по пройденному материалу.
Вот уже две недели я страдал в библиотеке, зевая над учебником по ненавистному предмету, а мадам Пинс неодобрительно посматривала в мою сторону из-под очков, когда я тяжело вздыхал, переворачивая очередную страницу. Я уходил из библиотеки последним, а вчера засиделся и даже задремал.
— Мистер Финниган, уже поздно, библиотека не место для сна! — гневно воскликнула мадам Пинс у меня над ухом,— Вы слышите? Придется мне поговорить с Вашим деканом!
— Уже иду, мадам, извините.
Я кое-как сложил перья и свитки в сумку и побрел по направлению к башне Гриффиндора. Поднимаясь по лестнице, я неожиданно увидел тень, которая выскользнула из-за портрета Полной Леди, закрывающего вход в нашу гостиную. Незнакомец, одетый в темный плащ с капюшоном, двигался так стремительно и тихо, что я засомневался, не принял ли я спросонья за человека одно из Хогвартских привидений. Я произнес пароль. Полная Леди зевнула и, не открывая глаз, проворчала:
— И долго вы собираетесь ходить туда-сюда?!
В гостиной не было ни души. Наверное, все ребята уже спали. Угли в камине едва тлели. И запах был такой …чуть-чуть терпкий. Необычный. Я принюхался. Так, наверное, пахнут снейповы чертовы зелья.
Я еще подумал, неужели Гермиона окончательно спятила на почве экзаменов и тренируется в приготовлении зелий прямо в общей гостиной? Хотелось спать. Я быстро разделся, собираясь нырнуть в кровать, как вдруг услышал странный голос, больше похожий на змеиное шипение. Слова были почти не различимы, будто мысли сами рождались у меня в голове. У меня в голове голос?! Господь милосердный! Что делать-то?! Что?! Прочитать молитву?! Я же волшебник! Заклинание?! Какое?! А я ведь когда-то считал Гарри чокнутым, потому что он слышит голоса! Дожили, сам спятил!
Все эти зелья! Снейп — злыдень — задал столько, что жить не хочется!
И, действительно, жить совсем не хотелось. Прямо тоска взяла, а голос продолжал настойчиво шептать:
— Больше нет смысла, в жизни нет никакого смысла, в твоей жизни нет смысла…
— ЧТО ЗА БРЕД?! ГОЛОС, ПРОСТО ЗАТКНИСЬ!!! — психанул я.
- Симус, ты чего орешь?! — возмущенно пробурчал Рон, запустив в меня подушкой, и снова отключился.
- Извини, я не нарочно.
Мне стало страшно. А голос тем временем смолк так же неожиданно, как появился. Я лежал в тишине, покрывшись холодной испариной, и никак не мог расслабиться. Жуть какая! Что это было?! Наконец усталость пересилила страх. Я сам не заметил, как провалился в сон.
- Симус, завтрак проспишь!!!! — Гарри и Рон тащат меня за ноги из-под одеяла. — Во сколько ты вчера вернулся?
- Да-а,— насмешливо тянет Рон, — наверное, написал целый учебник по зельям…
- Или диссертацию, — мечтательно добавляет Невилл, стоящий у двери.— «Двести способов покончить собой перед уроком профессора Снейпа».
- Лучше прямо во время урока. — И Рон завыл, удачно пародируя Трелони:
— Трагическая кончина внезапно оборвала жизнь будущего аврора. Он умер
— От непомерного напряжения единственной извилины, — в стиле Снейпа роняет Гарри и заливисто смеется.
— Ой, ребята, может быть, хватит о нем! Не буди лихо… — робко улыбается Невилл.
— Ну, тебе, конечно, виднее, Невилл, ты же у нас известный любимчик профессора!
— Как и ты, Гарри! Но, похоже, что в этом году он переключился на Симуса.
Ребята смеются. Я понимаю, что они шутят, но мне совершенно не весело. Кисло улыбаюсь. Внутри пустота. Слабость. С трудом поднимаюсь, натягиваю мантию и плетусь на завтрак.
За столом Гарри и Рон продолжают болтать, обсуждают последние новости квиддича и предстоящие зелья. К нам присоединяются девочки. Я сижу совершенно отрешенно. Не чувствую запаха пищи, ничего не чувствую. Мне ничего не надо. Что же это?! Почему так противно, так тухло жить?!
- Ребята, — с трудом концентрируюсь я, — какой псих вчера в гостиной варил зелья перед сном? Там воняло!
- Ну ты даешь, Симус! Среди нас ненормальных нет! Меня за учебник по зельям лишний раз не загонишь, — за всех отвечает Рон. — Это же не квиддич!
- Постойте, ребята, какой запах? — сразу насторожилась Гермиона. — Симус, чем пахло?
- Что-то пряное, противное…. и, — я уже практически не могу дышать. Меня мутит. Вдруг голос в моей голове вкрадчиво нашептывает:
— Возьми палочку … — Я вяло поднимаюсь, достаю палочку. Что я делаю?!!! Голос властно шипит: Говори:
- Умрите, грязнокровки! Кара Темного Лорда настигнет вас!
Я пытаюсь сопротивляться и вдруг против своей воли начинаю орать этот бред. Мой голос звучит пронзительно и истерично. Мгновенно наступает тишина.
Я вижу потрясенные лица учеников, волнение за преподавательским столом. Дамблдор в изумлении. Макгонагалл ахает. Снейп вскакивает. Гарри кривится, резко прижимая ладонь ко лбу.
Голос приказывает:
-Возьми палочку, поднеси ее к сердцу и скажи: «Авада Кедавра». Ведь ты так хочешь умереть? Да, хочешь. Умри за меня, умри за Темного Лорда!
Я не могу сопротивляться, кричу из последних сил:
-За Темного Лорда! Авада Кедавра!
Зеленая вспышка. Темнота.
Глава вторая, в которой Ремус Люпин, преподаватель защиты от темных искусств, рассказывает о кое-что о внутреннем мире и повадках оборотня.
Чудесно… Начинать каждый новый день с завтрака за учительским столом в Хогвартсе, погружаясь в приятные размышления о переменах, которые произошли в моей жизни за последний месяц. Кажется, мечты начинают сбываться… Хихикаю от удовольствия. Моя капризная фортуна, наконец, улыбнулась мне! Этой осенью я вернулся в Хогвартс в качестве учителя Защиты от темных искусств ко всеобщей радости гриффиндорцев, ордена Феникса и Гарри. Альбус и коллеги тепло приветствовали меня. Все. Кроме одного.
Раздражает… Вот он, сидит слева от меня за учительским столом и делает вид, что я не существую в природе. Три года назад он, видимо, нашел наиболее достойный тон в общении со мной и теперь неукоснительно его придерживается. Смотрит, будто бы сквозь меня, избегает моего взгляда, демонстративно отворачивается. Мнит себя выше всех, высокомерный сноб! Неприступный во всем. Уверен, это его месть, вернее, это только начало его мести. О,он умеет ждать годами, чтобы добиться своего. Что же ты задумал, упертый мстительный ублюдок!? Впрочем, как и прежде, варит мне волчье зелье, причем совершенно бесплатно. Уверен, он согласился, сдавшись под натиском Альбуса, не по доброй воле, понятное дело. Ну и пусть, не все ли равно? Плевать я хотел на тебя, Мастер колб! Главное, моя жизнь постепенно налаживается!
Мило… По всеобщему мнению, я лучшая кандидатура на должность учителя защиты: гриффиндорец, член ордена Феникса, хороший учитель, любящий свою работу, и просто добрый малый. Студенты меня любят, а коллеги уважают.
Правда, я все еще остаюсь оборотнем, темным существом. Ничего, я привык. О, бедный несчастный старина Ремус! Не могу сдержать довольную улыбку.
Великолепно…У меня есть свои апартаменты и зарплата учителя, а значит, я не буду болтаться в штабе, в общем-то, сидя на шее у Гарри. Как же приятно жить самому по себе. Независимость воодушевляет.
У оборотней особое чутье, а в Хогвартсе миллион запахов. Они дразнят, будоражат воображение: запахи пищи, старины, покоя, обустроенного быта, материального благополучия, доброжелательности коллег, признания складываются в один стойкий аромат, сулящий тридцать три удовольствия пополам с удачей. О чем еще можно мечтать!
Забавно… Даже безумная активность Молли не пугает меня. Этим летом, когда я жил на площади Гриммо 12, она стала совершенно невыносима в своем навязчивом желании «пристроить» Тонкс и ускорить приятную для всех развязку нашего, с позволения сказать, романа. Если, конечно, считать романом постоянные открытые атаки Тонкс и мое вялое невразумительное сопротивление. Я почувствовал себя крепостью в осаде, которая, как кажется, уже непротив сдаться на милость победителя. Краснею и снова хихикаю.
Любопытно…. Моя Нимфадора. Она просит называть ее Тонкс, пусть так. Добрая, решительная и немножко смешная влюбленная девчонка с розовыми волосами, неуклюжая, с ужасными манерами и полным отсутствием вкуса. Действительно, почему мне не жениться на ней? Она пахнет клубничным вареньем, летом, юностью, еще чем-то, что сулит, судя по ощущениям, домашний уют и заботу.
Я вижу ее, сидящей подоконнике старого дома на площади Гриммо 12. Она одета в странную рыжую майку и джинсы. Нелепые зеленые бусики представляют собой странное сочетание с розовыми волосами. Колористический ужас довершают совершенно вульгарные туфли леопардовой расцветки. Гламур по-аврорски. Она уплетает мороженое, смотрит на меня лучистыми от счастья глазам и кокетливо болтает ножкой. Хи-хи, кандидатура во всех отношениях положительная для бедного оборотня, задумавшего сделать карьеру учителя на старости лет. Какая разница?! Решил. Точно женюсь. В ней уже сейчас угадываются черты второй Молли Уизли. Она будет тошнотворно заботливой женой и матерью. Просто носом чую!
Быть с ней… забавно. Интересно, она во всем такая неуклюжая. Фи, какие пошлости мне сегодня лезут в голову! Снова краснею. А здесь в Хогвартсе еда довольно вкусная. И жизнь прекрасна...
Что же Финнигану не сидится? Да что он творит! Визжит что-то. Постойте, да он спятил? Авада…. за Темного Лорда?! Это же самоубийство! Кошмар… Минерва охает. Альбус растерян. И только он вскакивает и несется по направлению к столу Гриффиндора. Ну, сейчас начнется…
Эх, вся атмосфера сегодняшнего завтрака безнадежно испорчена!
Глава третья, в которой Нимфадора Тонкс, аврор с розовыми волосами, делает потрясающее открытие.
Ну и дела! Невероятно! Самоубийство гриффиндорца! Сам факт — просто ужас, да еще в честь Того-кого-нельзя-называть!
Вечером того же дня мы собрались в доме на площади Гриммо 12. Чего только не насмотришься, работая аврором, но такой кошмар, как самоубийство студента, даже для нас редкость!
Атмосфера была накалена до крайности. Все сидели, как в воду опущенные, и нервничали. Только Снейп, отвернувшись от всех, сосредоточенно смотрел на огонь в камине. Ему, упырю, все, как всегда, до фонаря!
— Сегодня произошло чрезвычайное происшествие,— расстроено начал директор. — Я просто не нахожу разумного объяснения поступку мистера Финнигана.
— Мисс Грейнджер сообщила, что перед, — всегда сдержанная Минерва всхлипнула и высморкалась в большой клетчатый платок, — самоубийством мистер Финниган говорил о каком-то зелье или запахе зелья.
— А при чем тут зелье?! — воскликнула я. Еще со школы я не выносила все, что связано с зельями. Спасибо Снейпу, самому мерзкому из учителей на свете! Почему Альбус пускает его на собрания ордена?! Одним своим присутствием он отравляет воздух, как протухший скручечервь.
— Несчастный мальчик почувствовал запах какого-то зелья, когда вернулся в гостиную из библиотеки, — пояснила Минерва, едва сдерживая слезы. — Терпкий запах…
Жалко мальчика! Такой милый был … и умер! У меня защипало в глазах. Ой, кажется, сейчас заплачу!
— По зельям у нас один специалист,— злобно зарычал Аластор. Это точно! Ни одна пакость против гриффиндорцев не обойдется без его участия.
Снейп проигнорировал его намек. Сделал вид, что он тут не при чем! Ой-ой, так мы и поверили!
— Северус, как ты думаешь, что это могло быть? — В голосе Альбуса чувствовалась растерянность.
— Я думаю, — начал слизеринец, немного растягивая слова в свойственной ему противной манере, — что это и есть новая политика, о которой шла речь на последнем собрании у Темного Лорда.
— Какая-такая новая политика?!— Я, честно говоря, не поняла, о чем это он. Говорил бы по-человечески, что к чему! Но ведь это же Снейп! Он просто не может не умничать!
— Как я уже говорил, Альбус, — продолжает он, обращаясь к одному директору, — Лорд решил пересмотреть свою политику в отношении Поттера. Проявить гуманизм, если так можно выразиться. Темному Лорду не удалось выяснить весь текст пророчества, поскольку оно разбилось в министерстве в ходе известных событий. Поэтому он решил не рисковать и отказаться от идеи убить Поттера…
— Совсем? Разве такое возможно?— Ой, кажется, я это ляпнула вслух!
— И, если вы позволите продолжить, мисс Тонкс, — высокомерно сказал он, даже не глядя в мою сторону, — новая задача заключается в том, чтобы подчинить Поттера, сохранив ему жизнь, и заставить его присоединиться к Лорду.
— Добровольно Гарри не согласится, разве что под Империо, — задумчиво сказал милый Ремус.
— Мы все знаем, что Поттер смог справиться с Империо еще два года назад, и Темный Лорд знает об этом. В таком случае применение зелья объяснимо. — Я не поняла, при чем тут зелье? — поерзав на стуле, спросила я. Заладил: зелья, да зелья! Все-таки мебель здесь неудобная, того и гляди развалится!
— При том, — Снейп смерил меня оценивающим взглядом, от которого повеяло могильным холодом. Не найдя, видимо, ничего достойного внимания, он продолжил менторским тоном, — существуют зелья, которые по своему эффекту заменяют заклятия подвластия, то есть Империо. Это целая группа зелий, которая так и называется — "Зелья подвластия". Они, естественно, относятся к темной магии, и, будучи аврором, мисс Тонкс, Вам бы следовало проявлять больше профессионального интереса к зельям , а не только к погоням за темными магами с палочкой наперевес.
— Понятно, тупых нет, — начала злиться я. Он что думает, я глупая?! Если мне неинтересно варить супчики из травок, значит, я ничего не стою?!
Я не повар, а аврор!!! Понятно?
— И даже ощущения, которые возникают у человека, принявшего одно из таких зелий, очень схожи с Империо, — продолжил разглагольствовать он, как ни в чем ни бывало. — Это слабость, апатия, отсутствие интереса к жизни, полная парализация воли. Но в отличие от заклятия Империо, зелья имеют очень ограниченный срок действия — около часа. Воздействовать на человека, принявшего зелье, можно простыми командами даже без палочки. В этом заключается их преимущество.
— Тогда почему же их никто не использует? — удивился Аластор.
А действительно, почему?!
— Напротив. Недавно Темный Лорд заинтересовался одним из них. Но они малоэффективны по сравнению с заклятием подвластия, потому что требуют времени на подготовку жертвы, — противно видеть, как Снейп беззастенчиво наслаждался этой темой. — Потом довольно затруднительно заставить человека выпить подобное зелье добровольно. Его невозможно незаметно добавить в воду или пищу, поскольку оно имеет стойкий терпкий запах.
— Северус, ты сказал, что такие зелья имеют непродолжительный эффект, значит, мистеру Финнигану оно должно было попасть в пищу или в тыквенный сок прямо во время завтрака, не так ли?
— Вероятнее всего, ты права, Минерва.
Конечно, она права! Минерва Макгонагалл, наш декан, всегда была для меня примером для подражания: умная, добрая, справедливая. Она нам, гриффиндорцам, как вторая мама. Как ей удается так хорошо подбирать одежду к цвету волос?! Вот что значит вкус! Я задумалась. Сделать волосы темными? Хотя розовый мне вроде бы идет…
Между тем Снейп продолжал умничать:
— В любом случае возникает два вопроса: как зелье могло попасть в пищу мистера Финнигана, и почему мы не слышали голоса того, кто приказал ему убить себя? Если речь вообще идет о зелье, потому что...
— А мне интересно, кто его готовил, а Снейп? — угрожающе прохрипел Аластор, бешено вращая глазом. Правильно, так его! Браво, шеф!
— Я знаю, как готовить зелья подвластия, поскольку варил их для Темного Лорда, а описание их содержится в книге, которую я нашел в этом доме, в библиотеке Блэков. Знаете ли, у них отличное собрание темномагической литературы. Есть совершенно уникальные издания и рукописи, в том числе и о зельях. — Снейп выдержал паузу и продолжил вызывающим тоном.
— Да, я готовил одно из таких зелий, но боюсь Вас разочаровать, Хмури, не в этот раз. И не я потчевал им мистера Финнигана. Будьте уверены.
— Ну ты и сволочь, Снейп, недобитый упивающийся! — Аластор задохнулся от гнева.
— Северус, Аластор, перестаньте сейчас же — Дамблдор встал. — Северус, если ты знаешь, где лежала эта книга, не мог бы ты ее показать нам. Кстати, как она называется?
— "Зелья и заклятия подвластия". Это относительно новое исследование весьма талантливого, известного в профессиональных кругах русского зельевара Игоря Полякова, специалиста по ядам, сын которого, насколько я помню, учился в Дурмштранге. Оно было опубликовано у нас 14 лет назад, однако большая часть тиража была изъята, поскольку министерство магии решило, что Поляков, пусть и косвенно, занимается распространением темной магии. О существовании этого экземпляра я узнал в свое время от Регулуса Блэка, который серьезно интересовался ментальными искусствами. Снейп резко встал, направляясь в библиотеку.
Фу, даже голос у Снейпа отвратительный!
— Я пойду с ним, — дорогой Ремус последовал за Снейпом.
— Спасибо, Люпин. Я помню дорогу. — Снейп пожал плечами. Неожиданно остановившись у самой двери, он процедил с неприязнью:
— В любом случае, книга Полякова в данной ситуации ничего не объясняет. Ни-че-го. — И хлопнул дверью.
Несколько секунд все сидели в оцепенении.
- А я все-таки схожу, посмотрю, — мягко произнес милый Ремус, выходя, он бережно прикрыл за собой дверь.
Какой же все-таки отвратительный тип этот Снейп!
Менторский тон и чудовищные манеры, старомодная одежда, позаимствованная у пастора викторианской эпохи, грязные волосы. Кому такой может понравиться? Даже представить страшно! Типичный Пожиратель смерти! Пожиратель — не просто метка, это состояние души! Альбус может тысячу раз твердить, что доверяет ему, непонятно почему! Но я-то уверена, что метку нельзя уничтожить, как высокомерие, гордыню этого темного человека, который всех вокруг считает недоумками, недостойными его сверхинтеллектуального общества.
Не то, что мой дорогой Ремус. Вот уж он-то настоящий джентльмен! Всегда мил, вежлив и предупредителен. Даже голос у него мягкий, приятный. А улыбка!
Я мечтательно потянулась на стуле, тот отчаянно скрипнул ... Бах, я оказалась на полу в куче щепок — все, что осталось от рухляди. Ох, опять будет синяк! Вот так всегда! Почему я такая неуклюжая?!
Я поднялась под дружный смех всех присутствующих. Даже Аластор изобразил подобие улыбки. Ну вот, у Молли смех перешел в слезы… Сказалось нервное напряжение! Конечно, все же волнуются! Я вот теперь всю ночь спать не буду! Буду думать и переживать! Как там мой бедный Ремус?! Ему ведь придется работать рядом с этим Пожирателем смерти?! А вдруг его убьют?! Я чуть не разрыдалась, у меня всегда глаза на мокром месте!
Неожиданно возвратился Снейп. Он молча окинул всех присутствующих ледяным взглядом. Ремус, появившись из-за двери, воскликнул взволнованным голосом:
— Представляете, ее нет! Книги нет на месте! Мы там все перерыли. Ее украли!
Все уставились на Снейпа. А он продолжал молча стоять с непроницаемым выражением лица.
— О, Мерлин! — вскрикнула я испуганно, — это же кто-то из Ордена! Кто-то из нас…
Глава четвертая, из которой читатель узнает, почему Гарри Поттеру, мальчику-который-выжил, не спится по ночам.
Не люблю ночи. Мне часто снятся сны, связанные с Вольдемортом — кошмары, когда я снова и снова вижу смерть Сириуса, Седрика, чувствую приближение дементоров, их холодное дыхание у себя за спиной. Я силюсь вызвать Патронуса, но у меня то пропадает голос, то в самый ответственный момент на ум не приходит ни одного счастливого воспоминания. Меня преследуют Пожиратели смерти, я пытаюсь убежать от них, ноги не слушаются, каждый шаг дается с трудом, будто бежишь по колено в песке. Иногда мне снится, что я падаю с метлы, делая вираж на большой высоте.
Мерлин, как же я устал от этих снов!
Ночью особенно остро чувствуешь одиночество. И все, что волнует днем, даже самые незначительные проблемы, раздуваются до масштабов мировой трагедии. Нет у них решения, и я с ними один на один.
Этой ночью, как обычно, я не могу уснуть. Смерть Симуса потрясла меня. Бессмысленно, непонятно, странно... Нет сомнения — все это как-то связано с Вольдемортом. Резкая боль в шраме — вот, что я почувствовал, когда Симус вскочил за завтраком из-за стола и начал кричать про грязнокровок. И слово-то очень характерное для Вольдеморта и его окружения. Ну вот, он уже добрался до моих друзей. Как же я ненавижу его!
Да, действительно, как там говорилось в пророчестве? И ни один из нас не сможет жить спокойно, пока жив другой? Я точно не могу спокойно жить, зная, что этот маньяк где-то рядом и что-то замышляет.
Узнав о пророчестве от Дамблдора, я все время думал о нем, пытался понять его смысл, много раз прокручивая в памяти разговор с директором, и сначала скис. Скис — не то слово. Не злость, не обида… нет. Я отчаялся. Все они уходят один за другим: родители, Седрик, Сириус. Вокруг меня пустота. Кто следующий? Почему это все происходит со мной? Сидя у Дурслей на Прайвет Драйв бесконечно длинными ночами без сна, я никак не мог понять, почему так несправедливо устроена жизнь? В чем смысл всего происходящего? Есть ли вообще в жизни какой-то смысл?
Ну в самом деле, почему я? Чем я заслужил все это?
Я словно заглянул в бездну — с детства меня никто не любит таким, какой я есть, я нужен им только, как оружие в этой войне против Вольдеморта!
Я с самого начала был в нее втянут и меня разыгрывали, как мелкую фигуру сильные волшебники. Жаль, что я понял это только после гибели Сириуса!
Все они пользовались тем, что я еще ребенок, без жизненного опыта, без знаний, без какого-либо представления о волшебном мире. И я становился удобной игрушкой для манипуляций с любой стороны, особенно если ничего мне не рассказывать, не объяснять, а лишь гладить по голове, совать леденцы, как Дамблдор или постоянно унижать, как Снейп. Ах, извините, не Дамблдор и Снейп, а профессор Дамблдор и профессор Снейп! Не-на-ви — жу!
Я все думаю, если бы ко мне подошел Люциус Малфой на платформе 9 и ¾ (вряд ли, конечно, но вдруг), а не семья Уизли, неизвестно, как бы все сложилось. Не даром же шляпа хотела отправить меня в Слизерин. Сам отказался. Потом я подумал, а какого черта, Мерлина, скручечервя, не знаю кого?
Я жил, ведомый только случаем …только случаем и постоянно выживал!
Довольно, надо срочно что-то менять: я не позволю всем им сломить меня, сделать из меня оружие, средство в достижении своих целей! Ни за что! Как же быть? Я должен понять, как действовать... Понять сам. Без подсказки и помощи. Мерлин, как же сложно!
ЖИТЬ И ВЫЖИТЬ — вот мой девиз. Я хочу жить по своей собственной воле — не по воле случая, не по воле Дамблдора и ордена и уж, конечно, не по воле Вольдеморта. Да, я должен убить его, чтобы освободиться от гнетущего долга перед магическим миром, чтобы начать новую самостоятельную жизнь, раз и навсегда покончить с прошлым. И жить, как я сам захочу.
Последний разговор с Дамблдором открыл мне глаза: взрослые волшебники, возлагая на меня ответственность за судьбу магического мира, с детства воспринимали меня как потенциального убийцу, оружие против Вольдеморта. Они будут говорить о чем угодно, только не о том, что мне действительно нужно узнать: как убить Вольдеморта, как его победить?! Никто не подскажет и не научит — ни Дамблдор, ни весь орден Феникса. Да, не стоит ни на кого надеяться.
Есть, конечно, друзья, но им нельзя рассказать о пророчестве, поскольку они пока еще не члены ордена. Втягивая их в мою жизнь, с моими проблемами, я наверняка подвергну их смертельной опасности.
Нет, буду продвигаться сам на свой страх и риск. Учиться у всех понемногу. Буду говорить, что взялся за ум, потому что хочу стать аврором. Это точно прокатит!
В самом же деле я еще не знаю, кем хочу стать. Но как же я хочу просто выжить и жить нормально, как все люди! Спокойно…
Я ворочаюсь с боку на бок, резко сажусь в кровати.
Чего мне не хватает для того, чтобы повзрослеть?
Знаний, конечно, еще уверенности в себе. Ведь рядом нет ни одного взрослого человека, которому я мог бы доверять, который был бы для меня опорой. Да, кругом ложь! Взрослые мне врали! Видите ли хотели оградить меня! От чего? От знания?! Да, вот что мне сейчас необходимо!
Гермиона мне неоднократно говорила, что уверенность в себе нам придает развитие наших сильных сторон. Наверное, в умной книге прочитала. Ха! Вот у нее, например, сильные стороны — любопытство, логика, умение учиться, и она их успешно развивает. У Рона — преданность друзьям и семейным ценностям. Вон они все как один за другого! А у меня что? Любовь… Дамблдор сказал, что я смогу победить Вольдеморта любовью. Победить, значит, убить в данном случае, как?
Мне страшно, но я должен победить, должен выжить!
Нельзя киснуть, нельзя. Глупо сидеть и ничего не делать. Надо действовать. Но действовать осторожно.
Я хочу разобраться, при чем здесь любовь? Хочу разобраться в себе, в своих способностях. Почему я такой, какой есть? Не может же быть, чтобы вся моя жизнь сводилась к одной цели — убийству Вольдеморта. В чем же мое предназначение на самом деле? У кого бы узнать?
Хорошо, что профессор Люпин в этом году снова в школе. На днях спросил его, что он думает о любви и может ли любовь убивать.
Он даже не сразу понял, с чем связан мой вопрос.
— Профессор Дамблдор сказал, что я смогу победить Вольдеморта… любовью. Как?
Н-да, — он смущенно засмеялся и сказал мечтательно:
— Что касается любви, сожалею, но я в этом не специалист. О, кто же тебя может этому научить? Не я. Он… — и резко замолчал.
— Кто?!
Профессор Люпин выдержал паузу и серьезно добавил:
— Ладно, не стоит об этом. Хм, любовь придает огромные силы, но она одновременно делает мага очень уязвимым. Как всякое очень сильное переживание, любовь обостряет скрытые магические способности, заложенные в нас.
Под воздействием чувств маги порой открывают в себе такие таланты, о которых раньше не подозревали. Ты сам поймешь, когда полюбишь, — лукаво заметил он и прищурился. Янтарные глаза опасно блеснули.
— А причем здесь уязвимость?
— Уязвимость в том, что маг может не разобраться в том, как воспользоваться новыми возможностями, открытыми случайно, или не справляется с собой.
— И начнет убивать любовью всех подряд, — неожиданно для себя ядовито заметил я.
— Не знаю, — продолжил он несколько рассеянно, видимо, сама тема разговора напомнила ему о чем-то своем, — как можно убить любовью… Совершенно лишить любви или выплеснуть ее на Того-кого-нельзя называть в таком количестве, чтобы она стала смертоносным оружием? Слабо верится. В любом случае, тебе, Гарри, самому следует почувствовать и понять, что для тебя значит любовь.
- А какие есть варианты? — заинтересовался я.
— Видишь ли, Гарри, любовь, ненависть, дружба — всего лишь понятия, слова, обозначающие что-то глубоко личное, такое отношение или опыт, который есть только у тебя. Его трудно, наверное, практически невозможно передать словами. Можно только почувствовать…
— Профессор Люпин, а что это слово, любовь, значит для вас? — не подумав, выпалил я. И смутился. Только что мне прямо было сказано, что это очень личная тема. Но любопытство оказалось сильнее деликатности, и, когда до меня дошло, что я только что ляпнул, я замялся и покраснел.
Профессор Люпин не обиделся. Напротив он мягко улыбнулся.
— О, Гарри, твой вопрос — естественное продолжение темы, а твое смущение — просто очаровательно. — Тут он испытующе посмотрел мне прямо в глаза. Я с удивлением заметил, какие они светлые, почти прозрачные, как жидкий каштановый мед.
— По-моему, любовь подобна охоте на опасного зверя. — Его глаза снова вспыхнули яркими огоньками.
— Это игра, в которой, чем труднее победить, тем интереснее. А победа приносит не просто моральное удовлетворение. Это ощущение полета, радости. Словно несешься огромными скачками по высокой траве, ветер свищет в ушах, а кругом море сногсшибательных запахов!
— Ого! — только и смог выдавить я.
С минуту профессор продолжал улыбаться, видимо, наслаждаясь воспоминаниями своего полета, потом резко посерьезнел. Глаза его потухли, а взгляд стал печальным.
— Я действительно не знаю, что имел в виду профессор Дамблдор. Быть может, твое неистребимое жизнелюбие? — он хитро прищурился и замолчал. Продолжения беседы, видимо, не предвиделось.
— Наверное. Спасибо, что уделили мне время, Профессор Люпин. — Вежливо откланялся я.
— Конечно, Гарри, заходи. Всегда рад.
Так я не выяснил самого главного о Вольдеморте и себе!
Зато я узнал кое-что другое: во мне есть какие-то способности, которые рванут наружу именно в тот момент, когда я полюблю кого-нибудь.
Мерлин, это же как бомба замедленного действия!
Да, и еще я заметил, что у профессора Люпина есть какая-то тайна. Это факт. Интересно…
Нет, профессор Люпин, Вы не совсем правы. Думаю, мои сильные качества — это упрямство и любопытство.
Окрыленный ясностью своей цели, я успокаиваюсь и засыпаю.
* * *
— Гарри, Гарри, постой! — Колин Криви, запыхавшись, подбегает ко мне перед уроком Трансфигурации.— Профессор Дамблдор просил тебя к нему в кабинет. Очень срочно. Пароль — Чупа-чупс. Вот записка для профессора Макгоннагал.
— Профессор Макгоннагал, — я подхожу к столу и протягиваю кусочек пергамента.
— Да, мистер Поттер. Конечно, идите. — Декан смотрит на меня серьезным взглядом, полным понимания. — Идите и не забудьте потом взять у мисс Грейнджер задание.
— Спасибо, мэм.
Я иду с тяжелым сердцем. Ох, ничего хорошего эти разговоры не сулят! В последний раз во время такой «задушевной» беседы я узнал о содержании пророчества и поругался с директором.
Сейчас опять начнет говорить о Вольдеморте, учитывая обстоятельства смерти Симуса.
Да, о чем же еще?! Ладно, главное, не показывать, как я волнуюсь! Ну и пароль в этот раз!
— Чупа-чупс, — произношу я. Дверь открывается. Знакомая винтовая лестница поднимает меня в кабинет директора.
— Добрый день, профессор Дамблдор, Вы хотели меня видеть?
— Да, Гарри, мальчик мой, проходи, садись. Нам надо поговорить, — голос директора сладкий, как патока. Но сразу видно, что настроение у него довольно кислое.
Я сажусь на самый краешек одного из трех кресел, стоящих около чайного столика. Пытаюсь скрыть волнение, но получается плохо. Не знаю, куда девать руки, ладони вспотели, судорожно вытираю их об мантию, смотрю на Директора. Выжидаю.
Он садится. В третьем кресле напротив меня, нахохлившись, сидит Снейп. Теперь точно ничего хорошего не предвидится, не надо быть Трелони, чтобы догадаться! Перед ним нетронутая чашка чая и гора леденцов на палочках маггловского происхождения. Погруженный в свои мысли, он даже не смотрит в мою сторону.
— Вот, Гарри, угощайся, чаю? — директор пытается скрыть тревогу за нарочито бодрой интонацией.
— Да, спасибо
Взмах палочки, и передо мной появляется чашка. Чай с густым ароматом мяты.
— Гарри, мы потрясены самоубийством Симуса Финнигана… Я хотел бы знать, что ты думаешь об этом? — Дамблдор пристально посмотрел мне в глаза.
Снейп, наконец, оторвался от созерцания чашки, медленно поднял взгляд, повернувшись в мою сторону. Недовольное выражение его лица сменилось отвращением.
— Сэр?
Пауза затягивалась. Оба волшебника сверлили меня одинаково недоверчивыми взглядами. Неужели решили применить окклюменцию? Так, сейчас они выяснят все о моих планах… Ну, уж нет!
Я быстро потупился и, стараясь избегать зрительного контакта, схватился за чашку. Руки задрожали, чашка предательски звякнула о блюдце.
— Профессор Дамблдор, — обратился к директору, выбрав самую наивную из всех своих возможных интонаций, — когда Симус вскочил и стал кричать за завтраком в Главном зале, у меня очень сильно заболел шрам. Сэр, значит ли это, что Вольдеморт был где-то рядом?
— Не называйте Темного Лорда по имени, Поттер! — зло прошипел Снейп.
— Не исключено, — задумчиво пробормотал Дамблдор. — Но как? Хогвартс защищен от проникновения..
— Не мог же он появиться в Главном зале совершенно незаметно, сэр?
— Северус, придется рассказать Гарри о том, что произошло вчера в штабе ордена.
— Он нам действительно может помочь? — вкрадчиво спросил Снейп. — Поттер теперь не мальчик-который -во-все— влипает, а золотые мозги Хогвартса, он — наше все!? — Снейп начал злиться.
— Однако если ты считаешь, Альбус, что знание ситуации изменит его обычное безрассудное и безответственное поведение…
— Северус, спасибо, я понял твою мысль. Да, я считаю, что он должен знать, тем более, что ситуация касается его напрямую.
Я нервно поерзал в кресле.
— И по информации профессора Снейпа, — без всякого намека на обычные приторно-покровительственные интонации объяснил Дамблдор, — есть основания опасаться, что у Вольдеморта появились в отношении тебя новые планы, Гарри.
При упоминании имени темного волшебника, Снейп вздрогнул и скривился.
— Северус?
— Итак, что мы имеем, — начал Снейп, метнув недобрый взгляд в сторону директора. — Первое, вчера в штабе ордена на улице Гриммо 12 из библиотеки Блэка пропала книга, содержащая рецепты зелий довольно редкой группы, действие которых во многом схоже с заклятием подвластия.
Второе, при неясных обстоятельствах умер Финниган, используя убийственное заклятье, которое обычному школьнику не под силу. Перед самоубийством он выкрикивал текст, содержание которого указывает на то, что его смерть — акт устрашения для всех нечистокровных волшебников.
Сам мистер Финниган, как известно, полукровка и к тому же гриффиндорец. — Снейп продолжил ехидно, — значит, его последние слова никак не могут быть плодом его собственной напряженной интеллектуальной деятельности. Он действовал и говорил не по своей воле. Однако мы не видели никого, кто бы мог заколдовать его, добавить зелье в его сок или пищу, а также держать с ним длительный зрительный контакт, используя невербальную магию для передачи приказов.
— А такое бывает, — искренне изумился я и быстро добавил,— сэр? — так, на всякий случай.
— Представьте себе, бывает. Когда маг хорошо владеет окклюменцией и легилименцией, бывает еще не такое, — он прищурился и заметил ядовито: Вам такое мастерство не грозит, не так ли м-р Поттер? Вы все еще не научились закрывать свое сознание, хотя…
— Довольно, Северус. — властные интонации директора заставили Снейпа замолчать.
— Таким образом, — менторским тоном продолжил он, — остается лишь констатировать следы ментального воздействия на Финнигана извне, тем более что Поттер почувствовал легкое ментальное присутствие, Темного Лорда…
— Мистер Поттер, — Я встретился с ним взглядом.
Казалось, он видит меня насквозь. Я похолодел.
— Что конкретно Вы почувствовали в тот момент?
— Кто-то коснулся моего сознания, но не проник в него. И шрам болел. — Я нервно сглотнул и отвел глаза.
— Наконец, мистер Поттер, самое важное, победно провозгласил Снейп.
— Темный Лорд решил не убивать вас, а подчинить своей воле и сделать вас своим союзником, — он откровенно наслаждался потрясением, которое было написано на моем лице, — и я практически уверен, что смерть мистера Финнигана — всего лишь репетиция.
Он выдержал паузу, резко выпрямился, глядя мне в глаза с открытым вызовом, выдохнул: Основная цель — вы, мистер Поттер! Берегитесь.
Я сидел, словно громом пораженный. Не скрою, на меня произвело впечатление то, что сказал слизеринский упырь, а от его победных интонаций, у меня закипела кровь.
Спокойно, сказал я себе, он провоцирует меня.
Ничего, я до тебя еще доберусь, нежить!
— Сэр, — я попытался успокоиться, — меня хотят подчинить с помощью зелья или ментального воздействия?
Он пожимает плечами.
— В том-то и дело, Поттер, что не понятно. Здесь есть связь, но какая? Поэтому постоянно закрывайте сознание, Поттер, если сможете.
— В любом случае, Северус, нам необходимо, чтобы ты продолжил заниматься с Гарри ментальной блокировкой,— сказал директор.
Снейп взметнулся летучей мышью.
Мы закричали одновременно:
— Чтобы он снова залез в мой думоотвод?!
— Чтобы он снова рылся у меня в голове?!
— Лучше буду дополнительно заниматься ментальной блокировкой с профессором Люпином! Пусть меня учит преподаватель защиты! — заявил я, поднялся, с вызовом глядя прямо в темные глаза, и ощутил злорадное удовлетворение, когда понял, как его задели мои слова.
Такого гнева Снейпа я давно не видел. Меня просто окатило волной его ненависти.
— Занимайтесь с вашим драгоценным оборотнем чем угодно! — голос его стал еще тише и холоднее, чем обычно. — В полнолунье он многому вас научит…
— Мальчики, в самом деле, успокойтесь, сядьте, — властно приказал Дамблдор.
— Извините, профессор Дамблдор, — буркнул я. Снейп молча сел и словно оцепенел.
— Гарри, — более мягко продолжил директор, — профессор Снейп — лучший легилиментор, которого мы знаем. Сожалею, но профессор Люпин ничем тебе тут не поможет. Пообещай мне, Гарри, — он с укором посмотрел на меня, — что впредь ты не будешь без спроса проникать в воспоминания профессора Снейпа.
— Да сэр,— мрачно пробормотал я. — Пусть он прекратит третировать меня!
— Северус, пообещай, что будешь мягче обращаться с Гарри.
Снейп смерил меня равнодушным взглядом:
— Как скажете, господин директор.
— Вот и славно! — Дамблдор словно не заметил ледяного тона слизеринца.
— Северус, прошу тебя, нам надо поговорить наедине…
— Гарри, иди и никому не рассказывай, о том, что ты сейчас услышал. Никому, даже своим друзьям. Ели они спросят тебя о нашей встрече, скажешь, что я звал тебя… скажем по поводу ... — директор задумался на минуту.
— Выбора моей будущей специальности, сэр? Я же собираюсь стать аврором, а успеваемость пока не очень, надо подтянуть некоторые дисциплины, — по случаю решил я озвучить свою версию.
— Да, Гарри. Иди и будь осторожен.
Я вышел, закрыв за собой дверь. Остановился. Хотел бы я знать, о чем Дамбдор собирался поговорить со Снейпом без меня.
Неожиданно я услышал такой вопль Снейпа, что вздрогнул:
— Альбус, ты смерти моей хочешь!!!
Тишина наступила так же внезапно. Очевидно, не обошлось без заглушающего заклятия.
Глава пятая, в которой Мастер зелий Северус Снейп занимается любимым делом – готовит месть.
— Альбус, ты смерти моей хочешь!!! — ору я. Мой низкий голос срывается на визг. Как же точно Дамблдор умеет находить мои самые больные места! С каким интересом он каждый раз наблюдает, как рушится моя броня — привычная маска холодного равнодушия.Будь ты проклят! С удовлетворением настоящего исследователя он ждет проявления моих эмоций и каждый раз добивается своего. Ох уж эти эмоции! Несдержанность — самое явное проявление слабости. Не выношу несдержанных людей. Всю жизнь борюсь со своим темпераментом, и все напрасно. Даже Темному Лорду не удается так вывести из себя, как Дамблдору. Ненавижу свою несдержанность!
Он произносит заглушающее заклятие.
— Северус, не терзай мой слух, не кричи так! Сядь, прошу тебя. Мерлина ради, ну что я такого сказал?! — с притворным удивлением произносит он.
— Господин директор, — я с трудом сдерживаю гнев, говорю очень медленно, интонации звучат угрожающе, — Вы же сказали, что убийство Финнигана будет расследоваться официально. Авроры сегодня же будут в Хогвартсе!
Я не понимаю, зачем мне проводить отдельное расследование убийства Финнигана!? Тем более с Люпином! Я не желаю, чтобы оборотень таскался со мной повсюду и шпионил за мной!
Призываю все свое самообладание.
— Кроме того, господин директор, у меня совершенно нет времени: работа в школе, работа на орден, обучение окклюменции вашего золотого мальчика, которого так и тянет на сомнительные приключения, приготовление зелий для госпиталя и отдельно Волчьего зелья для Вашего ручного оборотня.
В сутках только двадцать четыре часа, и хотя бы несколько из них я мечтаю посвятить сну, если Вы не возражаете.
— Северус, работа с Гарри и расследование убийства Финнигана — самые приоритетные задания на данном этапе.
— Господин директор, условия Вашего последнего задания неприемлемы. Вам прекрасно известно, что я не переношу Люпина еще с тех пор, как учился с ним в школе. Как Вы себе представляете нашу совместную работу, позвольте узнать?! Мы же не доверяем друг другу!
— Подружитесь.
Я удивленно поднял бровь и продолжил, очень четко выговаривая каждое слово в надежде, что до старого маразматика, наконец, дойдет:
— Господин директор, Вы не можете заставить меня доверять тому, кто однажды уже чуть не убил меня! — последние слова я практически прошипел. Так и змееустом стать недолго.
— Во-первых, называй меня по имени, к чему такие формальности? — как ни в чем не бывало начал он. — Во— вторых, наладить дружеские отношения с членом ордена, а Ремус тоже в ордене, как ты помнишь, — как безнадежному идиоту втолковывал он мне, — для слаженной работы совершенно необходимо. Наконец, в ситуации, которая складывается вокруг Гарри, всем нам придется отбросить свои обиды для успеха общего дела.
— Альбус, мы не на официальном приеме в министерстве магии, — во мне все кипело, но я старался говорить очень холодно.
— Не язви, Северус, тебе это не идет!
— Полноте, Альбус, не пытайтесь дрессировать меня, как вашего покладистого оборотня.
— Мне показалось, что одно время ваши отношения улучшились, или я ошибся? — И он смерил своим излюбленным взглядом «я-знаю-о-тебе-больше-чем-ты -знаешь–о-себе-сам».
Я весь внутренне сжался, но постарался не подать виду. Недоуменно пожал плечами.
— Вам показалось, господин директор — ответил я равнодушно.
— Ладно, ладно мальчик мой, не обижайся, — за «мальчика» отдельная Авада,— подумал я.
- Ничего сверхъестественного не нужно. Пообщайтесь, выпейте чайку, наладьте более неформальные отношения.
- Почему он не может этим расследованием заняться самостоятельно? У него полно свободного времени, а у меня — нет.
- Северус, чтобы разгадать эту загадку, надо разобраться со сложным зельем. Ремус не достаточно компетентен в этих вопросах.
— А в чем он достаточно компетентен? — ядовито поинтересовался я.
— Защита от темной магии — по его части, — директор сделал вид, что не заметил моей иронии. — Вы удачно дополняете друг друга.
- Хорошо. Пусть так, но я и сам бы мог справиться…
— Я не хочу, чтобы ты думал, будто члены ордена тебе не доверяют, Северус, но так мы избежим многих недоразумений. Итак, расследовать обстоятельства смерти Финнигана — это задание для вас обоих. — Тоном не терпящим возражения сказал он.
— Понятно, господин директор, — произнес я без энтузиазма.
— Как мило придумано: круглый леденец на палочке… Чупа-чупс. Сфера и ось, — и он сосредоточенно принялся сдирать обертку с леденца.
Ну не идиот ли?! Я работаю на маразматика!
— Северус, я послал его к тебе.— Не отрываясь от своего занятия, как бы между прочим, сказал он.
Две Авады на твою голову, Альбус! — подумал я. Никакого покоя!
— Он ждет в тебя Подземельях. Иди. Ремус очень расстраивается, что ты его игнорируешь.
— Неужели? А я так жить не могу без его дружеских чувств, — мрачно язвлю я. — Надеюсь, он сможет воздержаться от их проявления в полнолунье?
Резко встаю и выхожу, изо всех сил хлопнув массивной дверью директорского кабинета.
Итак, мне 38 лет. Все, чего мне удалось добиться в этой жизни — быть на побегушках у двух полоумных волшебников! Один мне не доверяет, другой — ни во что не ставит. Нет, оба не доверяют и ни во что не ставят! Кто я для них? Нищий полукровка, способный варить только зелья для госпиталя! Даже затею с новым зельем Темный Лорд провернул без меня. И это последнее задание…
Спускаюсь по ступеням в подземелья. Я вдыхаю привычный запах плесени и необъяснимый аромат, который бывает только в старых постройках. Внезапно тень оделяется от стены, и в свете факелов я вижу фигуру оборотня. Он подходит ближе.
Он — моя полная противоположность: плавные неспешные жесты, смущенная полуулыбка, мягкие руки, усыпанные веснушками. В его движениях грация дикого зверя, добродушие которого водит в заблуждение только такие примитивные, неотесанные натуры, как Молли Уизли или Тонкс.
— Здравствуй, Северус, нам надо поговорить, пожалуйста, — он смотрит на меня невинным взглядом большого ребенка.
Вот еще один дестабилизирующий фактор в моей лишенной покоя жизни. Можно подумать, ей не хватает остроты!
Стараюсь выглядеть равнодушным, собрав остатки самообладания.
— О чем же? — прищуриваюсь и начинаю бесцеремонно разглядывать его таким пристальным взглядом, что оборотень теряется.
- Только что я получил инструкции, Люпин. Мне следует наладить с тобой неформальные… «дружеские» отношения, — я намеренно выделяю последние два слова, — поскольку этого требуют дела ордена и Альбус лично для выяснения обстоятельств смерти Финнигана.
Он кивает.
— Альбус сказал мне.
Шелковые каштановые волосы чуть тронуты сединой, трогательно мягкий изгиб губ. Стою и смотрю ему прямо в глаза. Они светятся огоньками, как у самого настоящего зверя. Зрачки расширены.
Какое странное сочетание опасности, робости, обманчивой нежности, мягкости и азарта дикого зверя! Взгляд оборотня гипнотизирует, манит и пугает одновременно.
Я улыбаюсь одной своих самых отвратительных улыбочек. Он всегда говорил, что у меня невозможно высокомерная улыбка. Я выдыхаю с жизнерадостным сарказмом:
— Что, соскучился по нашей «дружбе», Люпин?!
Гриффиндорец, мой враг, один из мародеров, всеми обожаемый жалкий оборотень…
Раздраженно вздрагиваю, когда он касается моей руки.
Хорошо бы ударить его наотмашь по лицу и посмотреть, как на нежной розоватой коже будет проступать красный след моего удара. Как я его ненавижу! Как презираю податливость его характера и трусость!
— Люпин, скажи, будь любезен, когда твои дружки унижали меня, а ты молча стоял и смотрел, боясь их неодобрения, ты в глубине души мечтал дружить со мной?
— Да, Северус, как ты догадался? — совершенно растерянно говорит он. — Действительно…
— Или теперь после смерти Блэка ты понял, что легкомысленная интрижка с мерзким слизеринцем трехлетней давности значила для тебя нечто большее?
— Зачем ты так, Северус?
— Или я просто оказался тебе не по зубам, оборотень? И ты переметнулся туда, где легче. Сначала Блэк, запертый в своем прогнившем доме, теперь примитивная аврорша. Нашел людей своего круга и уровня?
— Я надеялся, что ты поймешь меня, Северус. Все это так ужасно: смерть Сириуса, теперь этого мальчика, Симуса... Гарри в опасности…
Скажи, почему ты игнорируешь меня?! Почему ты так холоден со мной? — Неожиданно сменил он тему.
— Отвяжись, оборотень! Предлагаю на выбор: Avada или Crusio. Соображай быстрее!— я угрожающе выхватываю палочку и делаю шаг навстречу ему. Надеюсь, намеренная грубость достаточно обидит его?
Вместо того, чтобы отшатнуться, он резко подается вперед и неловко целует меня в щеку. Салазар великий, как же это мерзко! Я буквально задыхаюсь от гнева.
— Люпин, убери от меня свои лапы. Отталкиваю его так, что он буквально впечатывается в стену.
Волосы падают ему на лицо. Он поднимет на меня глаза и шепчет умоляюще:
— Я бы хотел сделать что-нибудь для тебя, загладить свою вину или хотя бы вернуть твое уважение, Северус… мы могли бы дружить… и мне нужно Волчье зелье и… ты. Ты мне нужен!
— О, ты как всегда начал издалека. Если тебе нужно Волчье зелье, — говорю я безразличным тоном, совершенно игнорируя смысл его фразы, — я сварю его для тебя, но не потому что ты просишь, а только из уважения в Альбусу, — постепенно мой тон становится все более издевательским. — Мы должны действовать заодно в сложных политических условиях, — пародировал я директора.
— Северус, послушай… Давай не будем ссориться! — он обиженно поджал губы.— Нам еще работать вместе.
— Вместе работать?! — Я не сдерживаю рвущееся наружу злорадство. — Не знаю, кто составил тебе протекцию, кто помог тебе вернуться в Хогвартс. Альбус? Темное существо преподает защиту от темных искусств! Абсурд!
Он вздрагивает. Я тоже знаю, как сделать ему больно. Один ноль.
— Я собираюсь жениться на Тонкс…
Браво Люпин, — думаю я, — один -один!
— И тебе нужно мое благословение?!
— Одно твое слово..
— Убирайся!
— Ты еще пожалеешь, Северус! Холодный высокомерный мерзавец, думаешь, никто не догадается, кто готовил зелье, которым был убит Финниган?
-Слабо сработано, Люпин. Не пытайся меня шантажировать.
— Что со мной не так, Северус? — почти кричит он.— Почему?
Я с удовлетворением понял, что мой враг только что показал свое слабое место.
— Что почему? Выражайся яснее.
— Почему ты так относишься ко мне?!
— А что у меня нет причин? Перечислить? Сначала Блэк, теперь твоя аврорша с невообразимого цвета волосами. Ты уж определись, с кем из членов ордена ты предпочитаешь «дружить», волчара, а потом беги жаловаться Альбусу! Понятие «верность» выше твоего понимания?
— Уж кто бы говорил…слуга двух господ!
— Люпин, проваливай, пока цел!
Он замолчал, но уходить, видимо, не собирался. Надо срочно менять тактику.
— Люпин, скажи мне, что тебе так могло во мне понравиться, что ты притащился сюда и слушаешь мои не слишком любезные речи? — вкрадчиво спросил я.
Он посмотрел удивленно. Задумался. Хитро улыбнулся, и в глазах его что-то вспыхнуло. Кто бы мог подумать — снова желтые огоньки! Глаза волка. Я замер.
— Северус, — он так с таким воодушевлением произнес мое имя, что я вздрогнул, — неужели ты сам не понимаешь? Хм, в тебе столько внутренней силы! Видишь ли, оборотни очень хорошо чувствуют такое. В твоих глазах море. Неспокойное, коварное, притягательное…
Он выразительно посмотрел на меня. Ощущение опасности. Чувство тревоги затопило меня.
— Что за сентиментальная чушь?!
Он продолжил:
— Твоя гордость, стойкость вопреки всему, упорство, неприступность, твой темперамент, который ты держишь в узде, так тщательно маскируешь холодностью — в этом твое своеобразное жизнелюбие…
— Какое жизнелюбие?! Я же всех проклясть готов и тебя в первую очередь. Я — мизантроп.
— И тем не менее. Я знаю только одного человека с такой же жаждой жизни. Это Гарри.
— Поттер?! Воистину твои аналитические способности дали сбой. У меня нет и ничего не может быть общего с Поттером. Жизнерадостный идиотизм никогда не был отличительной чертой моей мрачной натуры.
— И все же, Северус, ты самая жизнеутверждающая личность в моей жизни. Даже Гарри в этом смысле далеко до тебя. Да, ты — мрачный, но живой, ты всегда вдохновлял меня.
— Все это пустое, Люпин, — я сознательно перебиваю его. Не хватало мне его признаний! Мой гнев постепенно стихает, остается лишь раздражение и какой-то тоскливый осадок. Неопределенное чувство. Я продолжаю безразличным тоном:
— Дамблдор все равно заставит нас расследовать это дело, так что лучше сразу договориться о времени, когда я вынужден буду терпеть твое раздражающее общество,— тут я склонил голову на бок, прищурился, — надеюсь, ты не станешь постоянно мешать моей работе?
— Когда ты планируешь приступить к расследованию?
— Я поставлю тебя в известность. Завтра. За завтраком.
— Кстати, ты в курсе, что в Хогвартс прибывают авроры для официального расследования? Тонкс предупредила меня.
— Смотри, как для тебя все отлично складывается, Люпин! — едко роняю я. -
Могу поспорить, он сама рвалась участвовать в этом расследовании, чтобы оберегать твою добродетель.
— Северус, может мы…
— Нет, Люпин. Все. Довольно.
— Хорошо, Северус. — в голосе его слышались нотки разочарования. — А что мне сказать Альбусу? — спохватился он.
-Когда побежишь отчитываться директору, — тон мой стал предельно резок, — сообщи, что беседа прошла в «дружеской» атмосфере, и носила несомненно конструктивный характер.
Демонстративно отворачиваюсь, почти беззвучно произношу пароль и исчезаю за дверью.
Здесь мой мир. Здесь я — такой, какой я есть, срытый ото всех каменными стенами замка и массивной дубовой дверью. Это мое царство, где меня окружают привычные любимые предметы. Мои книжные шкафы из темного дерева, полные книг и свитков, которые я с удовольствием собирал и тщательно расставлял по одному мне известному принципу; мой письменный стол, покрытый пятнами въевшихся компонентов и случайными царапинами, — немой свидетель моей рутинной работы, моих опытов, открытий, моих переживаний, одиночества; стеллажи с ретортами, коллекция аптечных пузырьков из венецианского стекла — моя гордость, мое старое уютное кресло у камина... Покой. Душевное равновесие…
Самое вожделенное и самое неуловимое состояние души, которое посещает меня изредка, буквально на мгновения. Равновесие, которого нет. Сейчас я взвинчен. Не могу успокоиться, продолжаю кружить по кабинету. Останавливаюсь. Снова меряю его шагами из конца в конец. Раздражение не оставляет меня.
Как же я устал от Дамблдора с его идиотскими заданиями, от Темного Лорда с его маниакальными идеями.
А это зелье, сваренное без моего участия кем-то, кого я не знаю! Лорд даже не счел нужным сообщить мне. Ни доверия, ни уважения!
Параноик Хмури считает, что смерть Финнигана — моя работа! Уверен, все члены, ордена думают так же, даже Люпин…
Поверить в чувства Люпина? Верх идиотизма. Я не могу позволить себе дважды пройти через это! Легкомысленный, поверхностный тип! Тряпка! Ненавижу, всех их ненавижу.
И суета вокруг Поттера… Постой, Северус, это же просто и ясно, как латинские названия магических грибов! Поттер! Какой великолепный способ мести! Так, надо обдумать все детали. Мысленно начинаю методично прореживать клочками волосы на бороде директора. Это всегда настраивает на рабочий лад.
Если бы Поттер при всех усилиях, которые прикладываются членами ордена и Дамблдором лично, при всех надеждах, которые на него возлагаются, при всем доверии к нему и восхищении нравственными качествами типичного гриффиндорца вдруг оказался бы совершенно другим человеком? Каким? Не легко управляемым Дамблдором недоумком, а сильным магом. С его-то разрушительной энергией? О, есть над чем подумать! Если правильно использовать некоторые стороны его личности, если развить их так, чтобы он стал самостоятельным, развить его непредсказуемость до абсурда?
Я почти уверен, что у Поттера есть масса скрытых магических талантов, надо бы покопаться и как бы случайно их обнаружить. Плюс его наглость, гордыня и упрямство… Если посеять все эти качества его бестолковой натуры в плодородную почву темной магии. Хм, если, как следует, обучить его…
Подумать только! Сын Джеймса Поттера станет темным магом, превосходящим самого Темного Лорда! И даже Грюнневальда. Даже если он уничтожит Темного Лорда и еще два десятка Упивающихся в придачу, не важно. Ему все простят. Хотя лучше бы от Темного Лорда все-таки избавиться, тогда меня точно оставят в покое!
С удовольствием представляю, как Поттер Авадой стирает наглое выражение с лица Люциуса Малфоя, этого заносчивого аристократишки…
И, видя, как рушится их образ святого Поттера, планы Дамблдора и ордена на светлое будущее, ожидаемое сразу после смерти Темного Лорда, которого убьет добрый Гарри Поттер, я, Северус Снейп, испытаю колоссальное моральное удовлетворение. Как его учитель, который вырастил это чудовище. Я его создал, да! Я вдохновил его. И как всегда остался в тени…
В юности я жаждал признания моих талантов и не получил его ни среди Упивающихся смертью, ни среди сторонников Дамблдора. Что ж — не надо. Пусть их восхищает Поттер, пусть он удивит их всех. Он будет моим самым талантливым учеником, самым лучшим и совершенным творением, самым сладким из ядов, имя которому — месть! Я научу Вас, как сварить славу, Поттер, даже если Ваша слава впоследствии вызовет массовое отравление всего магического общества!
Итак, цель предельно ясна. Теперь — задачи и методы.
Думаю, для начала следует добиться того, чтобы Поттер мне доверял, затем — восхищался моим искусством и искренне полюбил его, чтобы все его существо стремилось к новым знаниям, к поиску в себе и развитию нужных способностей. Занятия окклюменцией подходят просто идеально! О, какая увлекательная головоломка! Меня здорово развлечет эта игра.
Как вызвать его доверие, учитывая предшествующий опыт наших отношений? М-да, надо его чем-то удивить, сбить с толку, разрушить стереотип его представлений обо мне, а значит, и о моей науке, поскольку образ учителя напрямую связан с его предметом.
Хм, придется найти нужный тон, держать себя в руках и быть доброжелательным. Я и так — само благодушие, учитывая то, как я его ненавижу. Ради любопытства подхожу к магическому зеркалу. Придаю лицу самое, как мне кажется, доброжелательное выражение. Нет, однозначно, не стоит стараться. Хотя, может быть, и улыбнусь одни раз, только ради того, чтобы сбить его с толку.
— Ну, и лицо у тебя, Северус! — изрекает магическое зеркало.
— Пора уже привыкнуть, стекляшка.
— Лучше не улыбайся. Не пугай меня так.
— Силенцио!
Возвращаюсь в кабинет. Да, окллюменция. Мне показалось, или Поттер сегодня в разговоре с директором держался как-то по-новому. Изменился? Или что-то замышляет? Какую-нибудь дурацкую авантюру с отягощающими обстоятельствами. А характер у него точно есть! И это тоже можно использовать для реализации мести. Главное, чтобы он не успел во что-нибудь влипнуть раньше, чем я его успею обучить.
Теперь я буду наблюдать за Поттером особенно пристально, чтобы никто не посмел покуситься на мое творение. С каким же удовольствием я буду учить его тому, до чего Дамблдор не допускает меня вот уже четырнадцать лет!
Мне действительно нравится учить, только не таких бездарностей, как Лонгботтом или Уизли. Моя наука не терпит тупиц. Это тонкое искусство: и зелья, и ментальные искусства требуют вдумчивого и терпеливого подхода.
Кстати о зельях, надо бы разобраться с зельями подвластия.
Я проведу это частное расследование, хотя бы для того, чтобы найти решение раньше авроров, чтобы понять, кто новый любимчик Лорда!
Удобно располагаюсь в большом кресле напротив камина. Потрескивание дров. Умиротворяющая тишина подземелья. Наливаю полный бокал огневиски. Постепенно образы моих врагов расплываются в теплой дымке спокойной дремоты. Я ловлю хрупкий миг душевного равновесия, такой редкий и от того столь желанный. Как же хорошо!
Мысли текут плавно, как мутный поток реки, без цели, без смысла, захватывая и унося в свой водоворот весь сор впечатлений прожитого дня. С удовольствием потягиваюсь. Сквозь стекло бокала огонь в старом камине и свечи создают причудливый узор бликов света, теней. Пламя вспыхивает, рассыпая искры в разные стороны.
Я устраиваюсь поудобнее и почти погружаюсь в сон. Настойчивый стук в дверь возвращает меня к реальности. Неохотно встаю, взяв палочку, подхожу к двери.
— Персиваль Уизли?! Чем обязан?
-Здравствуй, Северус, на самом деле это я. — Узнаю знакомые интонации.
— Ты?!
Глава шестая, в которой врожденный нюх ведет будущего аврора Рона Уизли к месту преступления.
В пятницу после ужина я собрался серьезно поговорить с Гермионой.
— Герми, послушай, тебе не кажется, что в последнее время Гарри какой-то странный? — делился я с подругой своими сомнениями.
— Рон, он всегда был не таким, как все, а ты только что заметил? — ехидно ответила она.
— Согласен, но сейчас он просто сам на себя не похож.
— Да?! Неужели?! А как он должен чувствовать себя после смерти крестного?! И теперь, когда погиб Симус? Как ты думаешь?! — и она одарила взглядом «ну-почему-до-тебя-так-долго-доходит».
С ней всегда сложно, как же объяснить?!
— По-твоему, я — туповатый парень, который ничего не понимает?! Я же вижу: что-то происходит.— Гермиона вопросительно посмотрела на меня.
— Я его друг. Гарри многое пережил этим летом. Он стал каким-то другим. Неужели ты сама не заметила? Он …
— Задумчивый, отрешенный и витает в облаках, — согласно кивнула Гермиона.
— Почти не разговаривает с нами…
— Да, именно.
-Но самое подозрительное: я видел его в библиотеке, читающим книги о зельях и по истории магии. Ты помнишь, чтобы он увлекался зельями? Странно, не правда ли?
— Хорошо, что Гарри понял — в аврорат не берут всех подряд. Кандидаты проходят отбор, и высокие баллы на экзаменах играют не последнюю роль.— Тоном старосты рассуждала она.
- Дело не в экзаменах! Я говорю, у него поведение... необычное!
— Вероятно, — задумчиво протянула подруга, — ты слышал, он набросился на профессора Снейпа в кабинете директора!
— Да, слизняк назначил ему месяц отработок! Ты считаешь, что Гарри расстроился и поэтому замкнулся?
— Не думаю. Профессор Снейп и раньше назначал ему отработки.
— Он ведь открыто обвинил Снейпа в смерти Сириуса и убийстве Симуса.
-Непонятно, как можно быть таким недальновидным, имея дело с мстительным человеком вроде профессора Снейпа! Теперь он ему все припомнит, — осуждающе сказала Гермиона
— Сопли тролля! Гарри должен целовать руки этой сальной заразе? — воскликнул я. — Честное слово, ты странная девушка!
— Не странная! Гарри поступил опрометчиво, нагрубив преподавателю, это неправильно. Когда, наконец, ты поймешь, что игры кончились! Мы уже не дети! Надо быть сдержаннее и в словах, и в поступках!
— Ну, да! Снейп ему назначит… отработки! Это же опасно! И как только Дамблдор разрешил ему оставаться с Гарри наедине! Снейп действительно отомстит ему при первом же удобном случае. Как можно доверять Упивающемуся, пусть и бывшему! Тем более, когда вокруг такое творится!
— Профессор Снейп неприятный человек, злопамятный и мстительный. — Гермиона нахмурилась. — Но я уверена, он на нашей стороне. А Гарри надо быть осторожнее и не играть с огнем.
— А как же зелье? Кто кроме Снейпа мог сварить зелье, которым был убит Симус?
-Я не знаю. Рон, так нельзя. Несправедливо обвинять человека, исходя из его прошлого.
— А по-моему, нельзя быть такой доверчивой. Ты, как ребенок, правда! Еще расскажи про долг учителя, и про то, что Снейп постоянно спасал Гарри, — начал заводиться я. — Все знают, что он ненавидит Гарри, увлекается темной магией и варит ядовитые помои. Он отвратительный, мерзкий, похожий на летучую мышь!
— Рон, конечно, Снейп не образец справедливости,— тон ее становился все более назидательным, — но он действительно знает свой предмет. И это тоже не повод для обвинений в преднамеренном убийстве студента. Профессор Снейп не пойдет на это!
— Герми, ты наивна. Тебе кажется, что если Снейп обожает свою науку, то он непременно окажется порядочным человеком! — хохотнул я.
— Нет, Рон, но все же Гарри заслужил эти отработки, если все так и было, как он нам рассказал. Но в чем-то ты прав: он действительно изменился.
Давай попробуем поговорить с ним по душам. Я беспокоюсь о нем, Рон.
— Я тоже. Пойдем, поищем его.
Гарри не было ни в библиотеке, ни в Астрономической башне, где этой осенью он любил подолгу сидеть в одиночестве.
— Рон, скоро отбой, надо возвращаться! Ну, где же он может быть?!
— Герми, мы еще не осмотрели теплицы.
— Гарри никогда не ходил туда раньше.
— Тем более пойдем, давай убедимся, что его там нет, прежде чем поднимать панику.
В сумерках около теплиц мы заметили таинственные фигуры в плащах. Двое неизвестных разговаривали.
— Кто это? Давай подойдем поближе, предложил я.
— Нет, Рон, тихо. Стоим тут. Опасно. — Мы замерли за углом теплицы.
Голоса звучали приглушенно, до нас долетали только обрывки разговора.
— Это было оригинально!
— Эксперимент прошел удачно…
— Кража книги из библиотеки запутала их.
— Тебя погубит любовь к театральным эффектам...
— Зато произвело нужное впечатление, словно ее украли ради рецепта.
— Ее и в самом деле нужно было красть?
— Ты же видел, она уникальна, а во втором разделе — рецепты антидотов.
— Да, я читал ее прежде. И сделал определенные выводы о том, как зелье должно попасть в организм человека. Хотя у него очень быстрый период распада.
— А мне помогло обеспечить себе алиби, близко подобравшись к жертве.
— Скоро Поттер будет нашим. Но сначала — другие полукровки.
— Не забудь о нашем уговоре!
— Не волнуйся, о тебе не забудут. Нам удалось приятно удивить Лорда, и он наградит тебя. До скорой встречи! Жди моего сигнала.
— До встречи!
Один из таинственных собеседников нырнул куда-то в темноту, а второй прошествовал мимо. На одно мгновение ткань капюшона упала. Незнакомец порывисто накинул капюшон на голову, ускоряя шаг.
— Перси! — Я чуть не крикнул, но Гермиона ловко накрыла мне ладошкой рот, увлекая в самую гущу кустов за теплицей.
— Тише ты. Не привлекай внимание. Пусть отойдет подальше.
— Герми, — простонал я, — только не Перси… Почему?! Зачем?!
— Рон, пойдем, и больше ни слова. Хорошо, что он нас не заметил!
— Думаешь, что? Что он мог бы сделать?
— Ты же слышал про Того-кого-нельзя-называть. Они говорили, как два Пожирателя смерти.
— Кто же второй? Снейп, как ты думаешь? Кто ж еще!
— В любом случае, пока у нас нет фактов.
— А разговор, который мы только что слышали, не факт?
— Мы только слышали кое-что, но никого не видели, надо сказать аврорам. Пойдем, скорее.
Переговариваясь на ходу, мы побежали к замку.
Запыхавшись, я произнес пароль, и мы вошли в нашу гостиную. Как раз во время!
Я огляделся. Все студенты нашего факультета сидели кружком, около окна стояли профессор Люпин и Тонкс и профессор Макгонагалл. Гарри тоже был здесь. Он равнодушно скользил взглядом по сторонам с выражением явной скуки на лице. Мистер Хмури что-то говорил, обращаясь ко всем присутствующим.
— Дважды я повторять не буду. Вы опоздали. Где вас носило, Грейнджер, Уизли? — рыкнул он.
— Мы… мы, — Гермиона взяла инициативу в свои руки,— мы гуляли, сэр.
— В такое время дня? Перед отбоем?
— Но сэр, мы не нарушили ни одного правила, мы вернулись в гостиную до отбоя и…
-Мисс Грейнджер, где вы гуляли с мистером Уизли?
— Э — э…
— Только не говорите, что вы были в библиотеке, мы искали вас там, повсюду в замке.
— Ну-у…
Не знаю, что на меня нашло, но я схватил Герми за руку и выпалил:
-У нас было свидание, сэр. Это ведь не запрещено?!
Гермиона изумленно посмотрела на меня, открыв рот, как выпавшая из аквариума рыбка, и густо покраснела. Ребята захихикали. Профессор Макгонагалл осуждающе взглянула на нас.
— Не груби, Уизли. Хорошо, — уже более примирительно сказал аврор. — Эх, молодежь, жизнь продолжается, несмотря ни на что!
— М-да. Так вернемся к обстоятельствам смерти Финнигана. За прошедший месяц мы с Тонкс пытались прояснить все детали этого дела: осмотрели место преступления, поговорили с преподавателями и обследовали тело. — Кто-то из девочек всхлипнул. Аврор продолжил:
— Вскрытие при участии мадам Помфри и Снейпа не выявило следов зелья в желудке жертвы, значит, отравление пищей или соком исключается.
— Инъекция? — мрачно осведомилась Гермиона.
— Нет, мисс Грейнджер, никаких следов внешнего воздействия также нет.
— Что такое ин.. экция..? — поинтересовался я.
— Введение яда в организм жертвы с помощью укола. Шприцем. Это маггловский способ, — пояснила Тонкс.
— Но если зелья не было, тогда почему Симус говорил о странном запахе в гостиной накануне вечером. Он еще спрашивал, кто варил зелье. — Поинтересовался я.
— Да,— подтвердила Гермиона,— был такой разговор за завтраком.
— Все очень запутано, — задумчиво заговорила Тонкс,— запах зелья есть, но его следов не обнаружено. Оно воздействует на разум, но очень неустойчиво, действие кратковременно, однако Симус почувствовал запах накануне вечером.
Пока мы точно знаем, что за этим преступлением стоит Тот-кого-нельзя-называть.
У преподавателей есть алиби, потому что за завтраком все друг друга видели.
— Сэр,— обратилась Гермиона к мистеру Хмури, — я бы хотела кое-что рассказать. — И она быстро метнула на меня взгляд. Я кивнул головой в знак согласия.
— Мисс Грейнджер? — нетерпеливо рыкнул аврор.
— Когда мы сегодня гуляли с Роном, мы видели, вернее, мы слышали…
— Что? Не тяните же!
— Мы случайно подслушали разговор, сэр. Двое незнакомцев разговаривали о каком-то эксперименте, о зелье, но главное, что было сказано: Тот-кого-нельзя-называть очень доволен результатом, а Гарри скоро тоже попадет к нему в руки.
— Кто это был? Вы заметили?
— Нет, сэр, — сказал я быстрее, чем Гермиона успела ответить. — Смеркалось, и они оба были в плащах.
— А голоса, Рон,Гермиона, подумайте, вспомните.— мягко спросил профессор Люпин.
— Сэр, мы стояли довольно далеко и слышали только обрывки фраз, подходить ближе было…
— Опасно, — добавила Гермиона. — Мы сразу побежали к замок, чтобы рассказать вам.
— Вы можете вспомнить весь разговор, подробности я имею в виду, мисс Грейнджер?
Тут настала моя очередь удивиться.
— Нет, сэр, мы с трудом разобрали даже те обрывки фраз. Ничего конкретного. И потом они так быстро разошлись…
— Хорошо, мистер Уизли, Мисс Грейнджер, вы молодцы! Вы правильно сделали, что рассказали и не стали рисковать. Из вас получатся прекрасные авроры. Нам нужны такие ребята — находчивые и осторожные. — И он подмигнул нам. Впечатление было жутким: один глаз прищурен, другой, не мигая, таращится, словно нутро просвечивает. — Если вспомните что-то еще, — прохрипел он, — вы знаете, где нас найти.
Голос совести подсказал мне, что я должен сказать, кого мы видели у теплиц. Но я не мог — это был мой брат! Мой брат — пожиратель смерти! Такое не укладывается в голове! А Гермиона, почему-то не рассказала о книге и о рецептах… странно.
Авроры, профессор Люпин и профессор Макгонагалл, пожелав нам спокойной ночи, покинули гостиную.
Я подошел к Гарри.
— Друг, надо поговорить.
— О чем, Рон? — Он поднял на меня такой усталый взгляд, что мне стало немного стыдно.
Гермиона быстро присоединилась к нам.
— Ребята, не здесь. Надо пойти в выручай-комнату и все обсудить!
— Рон, Герми. Я, правда, очень устал и пойду спать.
-Гарри, тебе что все равно? — взвизгнула Гермиона.
— Ребята, извините меня, давайте завтра. Обещаю поговорить, только не сейчас. Я, правда, очень устал.
— Ладно, спокойной ночи, я отправляюсь спать, — проворчала Гермиона, — но завтра, Гарри, ты от меня так просто не отделаешься!
Я поплелся вслед за Гарри в спальню. Забравшись в кровать, стал прислушиваться, и, когда мне показалось, что дыхание Гарри выровнялось и он уснул, я на цыпочках пробрался к сундуку друга, нащупал мантию-невидимку и осторожно, чтоб не шуметь, покинул спальню.
Во имя Годрика, что же я делаю? Взял у друга без спроса мантию отца, фактически украл, соврал аврорам, скрывая правду о моем старшем брате, умолчал о подробностях разговора двух незнакомцев. Похоже, я совсем запутался. Все из-за Снейпа! Я должен найти доказательства вины Слизеринского гада. Не знаю, что его связывает с Перси… Для начала прослежу за ним, все узнаю и расскажу мистеру Хмури.
С такими мыслями я начал спускаться в подземелье. Лестница круто повернула. Я услышал, как внизу на лестничной площадке громко разговаривали. Я затаил дыхание.
Это были Тонкс и профессор Люпин! Он ссорились. Тонкс кричала во весь голос, не заботясь о том, что ее услышит весь Слизерин:
— Я ошибаюсь, или ты его защищаешь, Ремус?
— Нет, нет, конечно! — пылко выкрикнул профессор.— Нимфадора, почему из-за него мы ссоримся?
— Не называй меня Нимфадора!
— Хорошо, Тонкс!
— Что ты делаешь здесь каждый вечер?
— А ты, значит, следишь за мной?!
— Да, это моя работа!
— Ах, даже так! Так знай, я выполняю задание Альбуса! — раздраженно зашипел он.
— Какое?!
— Извини, больше я ничего не скажу!
— Что за тайны вокруг Снейпа?!
— Причем тут Снейп?!
-Почему мы постоянно откладываем свадьбу, Ремус?!
— Э-э…— смутился профессор. — Сейчас такая ситуация… Сложные обстоятельства. — неожиданно иронично обронил он, — когда мы все должны сплотиться и..
— Ты говоришь, как он!
— Так говорит Альбус!
— Я же аврор и кое-что выяснила про тебя и Снейпа. Я заметила, как ты на него смотришь! Мне всегда казалось, что за вашей неприязнью что-то стоит. Ты ходишь за ним как тень. Что это значит?!
— Это не то, о чем ты думаешь!
— У меня есть факты!
— Нимфадора!
— Никогда не называй меня этим именем. Только Тонкс. И никак иначе!
— Как тебе будет угодно, дорогая, — равнодушно процедил он.
— Клянусь, я наложу на тебя следящие чары, если ты мне все не объяснишь. Сейчас же!
— Ну, дорогая Нимф… Тонкс, э-э. Я только хочу помочь Гарри. Он попросил меня.
— Гарри?
— Да, Гарри. Не забывай, у мальчика никого нет, а я друг его покойных родителей. После гибели Сириуса… Кто ему поможет, если не я?
— Так это все из-за Гарри?
— Да, я пытался поговорить со Снейпом. Просил его быть снисходительнее к Гарри.
К тому же Альбус просил меня присмотреть за мальчиком. Задание Альбуса… — тихо добавил он.
- О, Ремус, прости, как это благородно с твоей стороны! — шуршание ткани, всхлипы.
Я услышал, как они стали подниматься вверх по лестнице. Теперь у них есть все шансы наткнуться на меня. Я метнулся вверх. Спрятался в первом попавшемся коридоре. Сел и задумался. Значит, Тонкс тоже подозревает Снейпа… Гарри в опасности. Голос, знакомый голос… до боли знакомый … около теплицы, только вот чей? Ох, вот бы вспомнить! М-м… и Симус говорил о каком-то голосе. Ночью, мешал мне спать. Точно! Кажется, голос, заткнись, или что-то в таком духе. Я в него еще подушкой запустил. Надо скорее бежать к мистеру Хмури и все рассказать. Только бы не напороться на Снейпа!
Я спешил изо всех сил, скорее… поворот, двери комнат, где живут авроры. Стучу… Тишина. Стучу отчаянно изо всех сил. Ну не может же он не слышать!!!
Тогда к Тонкс! Подлетаю к двери ее комнаты. Полоса света. Дверь приоткрыта. Вхожу.
Что же это?!
Тонкс лежит на полу навзничь, безвольно раскинув руки, ее глаза открыты и совершенно неподвижны, волосы обычно розовые стали совершенно серыми, какого-то мышиного цвета, на лице страдальческое выражение, боль. Остекленевшие глаза. Палочка валяется рядом с ней. А в воздухе — едва уловимый терпкий запах. Она мертва!!! Я попятился к двери, выбежал из комнаты и… наткнулся на Снейпа. Плащ упал, я нагнулся, чтобы поднять его.
-Уизли, что происходит?! — злобно рявкнул он.
— Это Вы! Убийца! Вы — грязный пожиратель смерти! — выкрикнул я все, что накопилось на душе.
— 50 баллов с Гриффиндора! — прошипел он и отшвырнул меня с дороги, врываясь в комнату.
— Тонкс! Во имя Салазара, я не мог так ошибиться! — воскликнул он. Я видел все, как в тумане… Снейп приближается ко мне. Он взбешен.
— Уизли, за мной к директору! — встряхивает он меня резким рывком за шиворот мантии. Я чувствую, что глаза сами по себе наполняются предательскими слезами, меня трясет.
— Прекратите вашу отвратительную истерику, Уизли, ей это уже не поможет.
Он тащит меня за собой по замку и отпускает только перед кабинетом директора.
— Возьмите себя в руки, вы же будущий аврор, — ядовито выплевывает он, произносит пароль и вталкивает меня в кабинет директора.
— Альбус, Тонкс мертва! Вот. Поймал на месте преступления, — он часто дышал и торопливо продолжил сквозь зубы. — У меня появилась точная информация о том, что осведомитель Лорда — это кто-то из ордена или близкий к ордену. И сейчас он в школе. Я хотел проверить. Сначала я подозревал Тонкс, поскольку в последнее время она следила за нашим с Люпином расследованием. Возможно, она что-то подозревала.
— Сегодня вечером я слышал ее вопли в подземельях. Она ругалась с Люпином, и я понял причину ее поведения. Тогда я решил, что она — скорее возможная жертва, чем осведомитель. Хотел ее предупредить. Но когда я пришел, она была мертва!
— Уизли, что Вы там делали?! — грозно наступал на меня Снейп.
— Северус, довольно, мальчика уже трясет, — бормотал директор в растерянности. — Рон, пожалуйста, расскажи нам, что ты делал в такое время около комнаты Тонкс?
— В ее комнате, директор. Я поймал его там!
— Голос. — Меня колотило. — Сэр, я вспомнил, что говорил Симус. Вечером накануне смерти он слышал голос. Я хотел рассказать об этом мистеру Хмури, думал, это важно. Я стучал, но он не ответил. Тогда я пошел к Тонкс, она ведь аврор, была… аврором… — тут слезы полились у меня из глаз, — я… она лежит.. — я ревел в полный голос.
— Рон, мальчик мой, выпей чаю с мятой, — директор засуетился вокруг меня.
Снейп смотрел в окно.
— Итак, у нас уже два трупа. — Холодно отрезал он.
Глава седьмая, в которой юный герой магического мира узнает о своих скрытых наклонностях.
Я обманул друзей. Спать мне не хотелось. Я мечтал о том, чтобы все оставили меня в покое и я бы мог неспешно подумать и взвесить все, что произошло со мной за прошедшую неделю.
Стоило бы давно привыкнуть к странным поворотам в моей судьбе, но я все равно был удивлен, если не сказать больше — потрясен. Я был насторожен, растерян и воодушевлен открывшимися возможностями.
Самое непонятное, когда сильно жаждешь чего-то и получаешь помощь от того, кто ни при каких обстоятельствах, казалось бы, не должен помочь.
Я слышал, как Рон на цыпочках прокрался к моему сундуку, взял мантию невидимку и выскользнул из спальни. Стоило ожидать, что он не успокоится, пока не проверит алиби Снейпа. Эх, лавры будущего аврора не дают ему покоя… пошел шпионить. Я вздохнул. Ладно, пусть идет, не до него… есть над чем подумать.
Вот уже месяц, как я занимаюсь окклюменцией со Снейпом. Перед первым уроком я нервничал.
Как он встретит меня после моей прошлогодней выходки с думоотводом?
В восемь вечера я уже сидел в классе зельеварения. Снейпа еще не было. Вдруг дверь резко распахнулась. Снейп вихрем влетел в класс и стремительно направился к преподавательской кафедре. Его мантия топорщилась, как крылья огромной отвратительной птицы.
— Добрый вечер, сэр.
Он резко развернулся. Строго посмотрел на меня и, не приветствуя, бесстрастно произнес:
— Я знаю, что вам нужно, Поттер!
Начало совершенно не походило на обычные уроки со Снейпом. Что он задумал?
— В каком смысле? Что мне нужно, профессор? — еще больше занервничал я.
-Знание, — отрезал он авторитетно и выжидающе уставился на меня, — знание, чтобы управлять собой, чтобы победить Темного Лорда, и, наконец, чтобы стать кем-то большим, чем просто мальчик-который-выжил.
Я опешил. Вот так сразу и в точку. Не может быть! А вдруг он применил ко мне легилименцию в кабинете директора? Узнал о моих планах и решил посмеяться надо мной!
— Сэр, почему?
— Что значит ваше «почему», не могли бы вы выражаться развернутыми предложениями? — раздраженно бросил он.
— Э-э... В прошлом году вас, кажется, совершенно не интересовали мои потребности, — нахально заявил я, пытаясь скрыть растерянность. — Что изменилось? Почему вы решили мне помогать? — вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать, о том, что мои слова могут быть восприняты, как вызов. Убьет! Нет, скорее выставит за дверь, а потом отыграется на экзамене по зельям. Эх, ну и пусть!
— Я не собираюсь Вам помогать, Поттер, — лениво растягивая слова, сказал он и небрежным жестом откинул волосы с лица. Снейп стоял, облокотившись о кафедру, и задумчиво водил кончиками пальцев по губам. В самом этом жесте было что-то отвратительное… слишком личное. Наконец он продолжил почти шепотом, внимательно изучая меня, точно видел впервые:
— Я собираюсь выполнить свои прямые обязанности — научить вас. Дать знание. Я — ваш учитель, если вы не забыли. И я выполняю распоряжение директора — обучить вас окклюменции.
— Да, сэр, но раньше … — совершенно растерялся я.
— Раньше, я не замечал, чтобы вы вообще хотели чему-нибудь учиться, Поттер. Во время разговора с директором я заметил, что вы, наконец, решили более серьезно отнестись к своему будущему. Вы же хотите стать аврором, — презрительно фыркнул он.
— Да, сэр, — уф, вот оно что… а я то уж испугался.
— Вы готовы учиться?
Готов ли я? О, да! Я мечтал получить знание из любого источника, только бы оно было стоящим, только бы оно помогло победить Вольдеморта.
Получить оружие из рук врага? О, я и не сомневался, что Снейп ненавидит меня не меньше, чем я его! Но ощущение того, что я стою на пороге настоящего подлинного знания, вызвало в моей душе странное волнение. Рискнуть?
— Да, сэр, — пылко ответил я. Он, кажется, поразился моему энтузиазму. По крайней мере, в его темных глазах промелькнул отблеск удовлетворения.
— Что ж. Наша задача упрощается. По крайней мере, мне не нужно будет тратить время на рассуждения о важности изучения окллюменции. — высокомерно изрек он.
— Сэр, — нетерпеливо начал я, — Вы научите меня, да, профессор? Вы скажете, как надо защищаться?
— Да. Прямо сейчас я намереваюсь удовлетворить ваше нестерпимое любопытство, — поморщился он.
— Любопытство?
Казалось, мои мысли не были для него загадкой. Снейп угадывал мои эмоции, словно читал давно знакомую книгу, которая успела надоесть.
— Несомненно, — ответил он сухим деловым тоном без намека на издевку. — Приступим. Знаете ли вы, что такое SWOT-анализ, Поттер?
— Нет, сэр.
Пауза. Я с любопытством взглянул на него.
— SWOT — анализ — это и есть ответ на ваш вопрос, Поттер. Суть в том, что нет универсального способа защиты.
В каждом конкретном случае следует применить различную тактику. В зависимости от того, кто перед вами.
Придется подключить мозги, — ехидно добавил и продолжил, видимо, взяв себя в руки. — SWOT — это анализ сильных, слабых сторон, появляющихся возможностей и угроз, сокращенно: «сила»-«слабости»-«возможности»-« угрозы»* (strengths-weaknesses-opportunities-threats) Чем быстрее и точнее вы сможете оценить своего противника, чем адекватнее будет ваша стратегия с учетом ваших выводов, тем лучше будет результат.
Я не понимал его до конца, но старался запомнить каждое слово, чтобы потом в одиночестве более глубоко разобраться в предмете. Я глотал его мысли, как жаждущий воду — большими глотками, не разбирая вкуса. Метод Снейпа показался мне необычайно сложным:
— Как же мне так быстро сориентироваться?!
— У вас будет несколько секунд, Поттер, и в результате от них будет зависеть ваша жизнь. Хотя я считаю, что в большинстве случаев следует, предварительно оценив ситуацию, напасть первым. И вы достигнете желаемого, правильно используя свои сильные стороны и слабые стороны противника. Иногда даже полезно прикинуться слабым или позволить врагу напасть первым, чтобы вынудить его показать себя, свои возможности, навыки, преимущества и слабости.
Снейп говорил с убежденностью человека, знающего, о чем он толкует. Интонации его голоса, обычно вызывавшего у меня отвращение, сегодня звучали по-новому. Словно Снейпа посетило вдохновение свыше. Похоже, ему нравилась сама тема, и даже мое присутствие не могло испортить удовольствия обсудить ее.
— Сэр, как? Я не пронимаю? Как это можно сделать одновременно — я же не знаю, с кем придется сражаться, и противник, наверняка, не станет мне показывать свои слабости, — засомневался я.
— Обязательно покажет! Никуда не денется, — самодовольно хмыкнул он.
-Хотя навык понимания и анализа приходит с опытом, надо начинать уже сегодня.
— Что конкретно я должен делать, сэр? Разве я не должен просто препятствовать проникновению в мой разум?
— О, Поттер, нет, конечно! Вернее не так, как вы думаете.
Снейп закрыл глаза, слегка запрокинув голову. Его огромный нос стал еще больше, а пряди волос взметнулись, как ворох грязных перьев. Он продолжил усталым тоном, которым он маскировал едва сдерживаемое раздражение.
— Постройте кирпичную стену в вашем сознании — тем самым вы вынудите противника методично пробивать ее, как тараном. Директор мечтает, чтобы я научил вас именно такой тактике. Это будет так примитивно. В самый раз для одноклеточного гриффиндорца! — Он пристально посмотрел на меня, и какое-то новое выражение промелькнуло в его темных глазах. Азарт? Любопытство?
— Однако я хочу, чтобы вы смогли нечто большее: запутать противника, подсунув ему ложные воспоминания.
— Зачем, сэр?
— Вы тупица, Поттер, или так удачно прикидываетесь? — явно раздраженным тоном буркнул он. Помолчал, затем продолжил высокомерно:
— Чтобы сбить с толку противника, дезориентировать его, усыпить бдительность, надо сделать вид, что он проник в сознание. Это только маневр, но он самый действенный. Мы еще вернемся к этой теме, Поттер, а сейчас сядьте и подумайте, какие из ваших воспоминаний могут быть для вас силой, слабостью, давать возможности и являться угрозой
— Э-э… смотря по отношению к кому? — я занервничал. Сейчас он перейдет от теории к практике и начнет издеваться надо мной.
— В общих чертах. Ладно, Поттер, не смущайтесь, я уже видел все ваши худшие воспоминания. Вам нечем меня удивить. Вспомните ваше детство или что там вас гнетет. Ваши слабости.
— Мне неприятно думать об этом и еще труднее говорить об этом, сэр! — Мой голос дрогнул.
— Хладнокровие, Поттер, — отрезал он, — вам следует отбросить все эмоции, приступая к этому тонкому искусству. Попробуйте посмотреть на себя со стороны, будто все произошло не с вами, а с другим человеком, с кем-то, кто вам неприятен, например, со мной. Словно это мои воспоминания, а вы их препарируете. Будет легче, не так ли? — он скривился.
— Нет, сэр. Уверен, мне также трудно думать о ваших неприятных воспоминаниях, как и о своих.
Только не его отвратительные воспоминания! У меня хватает своих отрицательных эмоций!
— Хм... Довольно лирики, Поттер. Ближе к делу. — Снейп вернулся к сухому тону.
Сегодня необычный день! Прошло полчаса, а Снейп еще не убил меня. Подумаешь, обозвал пару раз! Знание, открывавшееся мне, стоило того, чтобы терпеть общество моего самого противного преподавателя.
Я начал лихорадочно перебирать воспоминания. Так, слабости, слабости…
— «Слабости» — это не просто обиды или неприятности. Такие воспоминания делают вас по-настоящему уязвимым, максимально уязвимым, причиняя боль. «Сила» связана с воспоминаниями, которые придают вам уверенности в себе. В них вы черпаете вдохновение, они поддерживают вас в сложные периоды жизни.
«Угрозы» подобны тонкой ткани, которая при случае легко рвется — в неблагоприятных обстоятельствах они легко превращаются в «слабости». Именно поэтому такие воспоминания надо отслеживать и тщательно контролировать себя, чтобы они не оказались видны противнику в момент опасности. А те образы, которые потенциально могут принести пользу и стать вашей силой, мы будем называть воспоминаниями — возможностями. Их следует внимательно отбирать и обращать себе на пользу.
Понятно, что сначала вам трудно будет обобщить все воспоминания. Поэтому возьмите хотя бы по одному воспоминанию на каждый пункт для примера. Он вышел из-за преподавательской кафедры и сел напротив меня прямо на парту.
Ого, кентавры полюбили людей?! И вышли из запретного леса пообщаться. Снейп… пошел на сближение, он что — тоже человек?— иронично подумал я.
Профессор, видимо, уловил мой скептический настрой, пригвоздив меня своим «ласковым» взглядом к спинке скамьи.
Я зачастил:
-Так, слабости, скорее всего, воспоминания о моих родителях, о гибели Седрика, Сириуса…
Я вопросительно посмотрел на него. Подходит или нет?
При имени крестного Снейп скривился, но от комментариев воздержался.
— Смерть дорогих вам людей — вот, что вы должны прятать в первую очередь.
— Понятно, но как?! — нетерпеливо буркнул я.
— Не торопитесь, Поттер. Продолжайте!
— Сильные стороны… хм… я видел родителей в зеркале и таким образом могу вызвать Патронуса. Не понимаю, сэр, правда, воспоминания о моих родителях, то слабость, то сила…
— Вот-вот. — Иронично протянул он. — Любовь — Ваша сильная сторона, вероятно, директор уже поведал об этом, — редкий талант для волшебника!
— Страх за близких людей и страх одиночества — ваши слабости. Обобщая все вышесказанное, вы слишком привязываетесь к людям, слишком стремитесь к тому, чтобы вас любили, — последние слова он выделил особо. — Поттер, почему вы кидаетесь всех защищать? Понимаете? Слишком хотите быть нужным! Здесь таится настоящая опасность — оказаться с разбитым сердцем и израненной душой, — циничные рассуждения Снейпа разозлили меня. Почему слова его звучат, как пощечина!?
— Что и понятно, учитывая ваше детство, — ехидно добавил он.
— Лучше быть равнодушным, как вы? — выпалил я, не сдержавшись.
— Не забывайтесь, Поттер. Я все еще ваш учитель, а вы — ученик, — зло выплюнул Снейп.
— Извините, сэр.
Он снова удивил меня: глубоко вздохнув и сложив руки на груди, Снейп закатил глаза, всем видом демонстрируя, что мои извинения его ничуть не тронули, но дело важнее никчемных споров:
— Без рационального начала все ваши сильные стороны легко становятся слабостями. Именно отсутствие рационального подхода к жизни — ваша настоящая беда. Лишние эмоции. Научитесь управлять эмоциями, станете неуязвимым.
Что же касается угроз, вы слишком легко выходите из себя, теряя хладнокровие, вам недостает знаний по защите и боевой магии, у вас слишком бедный кругозор и недостаток воображения…
— Спасибо, сэр, я знаю, вы всегда считали меня ничтожеством — с притворно-покаянным видом брякнул я.
— Хм. Поттер, не льстите себе. Все гораздо хуже. Вы впитываете все, что видите и слышите вокруг, но не стремитесь анализировать, как малолетний ребенок. Интуитивное восприятие жизни в вашем возрасте проистекает либо от идиотизма, либо от лени. Определитесь, что вам ближе?
Пора научиться получать и обрабатывать информацию.
— Как? Профессор…
— У Вас есть потенциальная возможность: вы настойчивы. Если вы примените свою безобразную настойчивость к получению знания, сможете многого добиться, — поучал он.
— Как Гермиона?
— Не совсем. Знания нужны вам не для самоутверждения. Вам надо выжить.
Я правильно понимаю ситуацию, Поттер? — и он улыбнулся.
Я так и застыл с открытым ртом.
— Рот закройте.
— С-сэр? — Выдавил я.
— Так. На первое время с теорией достаточно, — он наслаждался моим потрясением. — Теперь практика. Закройте глаза. Расслабьтесь. Расслабьтесь по-настоящему.
Я отчетливо понял, что неосознанно все занятие пытался вывести Снейпа из себя, испытывал его терпение, не доверяя показной сдержанности учителя.
И вот я потерпел поражение. Глупо было сомневаться, что он добьется своего — научит меня ментальной защите. Разве я стремлюсь не к тому же?
Только отвращение к учителю мешает мне осваивать окклюменцию.
Между тем Снейп продолжал:
— Представьте себе очень знакомое место, лучше всего лес или поле, и просто посмотрите вокруг себя. Удерживайте этот образ в сознании. Что вы видите?
— Поляну перед запретным лесом, сэр.
— Хорошо. Это будет ваш базовый блок.
— Простите, какой блок, профессор?
— Базовый. Блок, с которого вы будете начинать работу по защите вашего сознания.
— А-а…
— Поскольку, Поттер, вам, как я понимаю, добавить нечего, перейдем к вашему заданию. Первое. Анализ слабых и сильных сторон вашего противника, пусть это будет Грейнджер, например. Не важно. Можете потренироваться на всех, кто попадется на глаза.
Второе. Вы научитесь в любой ситуации переключаться на базовый блок, когда Вы едите, перед сном, на перемене, если Вам говорят что-то неприличное или обидное. Вы представляете, то есть воспроизводите базовый блок и успокаиваетесь, больше в голове не должно быть ни одной мысли. Ясно?
— Да, сэр!
— Тренируйтесь постоянно, все время. Пока этот навык не дойдет до автоматизма.
Следующее занятие в среду. Следует ли мне напомнить вам о необходимости сохранять в тайне предмет наших встреч?
— Я не собираюсь ни с кем ничего обсуждать, сэр. –обиженно выпалил я.
— Даже с товарищами!
— Я понял, сэр.
— Кстати, что вы им сказали?
— Я сказал, что директор вызвал меня и пропесочил за то, что я невнимательно отношусь к учебе, хотя собираюсь стать аврором.
— Перспектива стать аврором превратилась в удобную отговорку на все случаи жизни, не так ли?
Я вздохнул.
— Похоже на то, сэр. Вы тоже были в кабинете директора и обругали меня. А я не удержался и нахамил в ответ. Вы назначили мне отработку на месяц 3 раза в неделю. Вот. В общих чертах…
— Интересно, что же вы могли такое сказать, чтобы я так рассердился, а наш мягкосердечный директор не стал за вас заступаться? — полюбопытствовал он.
— Я сказал, что обвинил вас у смерти Симуса в некорректной форме, профессор, — с замиранием сердца излагал я. Разозлится и прогонит!
— Конкретнее? — настаивал Снейп.
— Обозвал вас пожирателем смерти, сэр, — осторожно сказал я.
— Грязным, надеюсь, — невозмутимо осведомился он и вопросительно выгнул бровь. Шутит… Вот чудеса! Где-то сдохла стая гиппогрифов… на лету!
— Ну что вы, сэр, я бы не посмел, — в тон ему ответил я, больше всего, опасаясь рассмеяться.
— М-да, небогатая же у вас фантазия, — насмешливо протянул учитель, и в его холодных глазах промелькнул отблеск непонятной мне эмоции.
— Зато как правдоподобно, сэр! — восторженно воскликнул я.
— Ладно. Идите, — он махнул рукой.
— Профессор Снейп, можно спросить?
— Да, Поттер, спрашивайте и убирайтесь.
— Вы все еще ненавидите меня, сэр?
Мне хотелось понять, что он действительно чувствует. Но лицо Снейпа снова стало непроницаемым, будто он смотрел внутрь себя. Пожав плечами, он спокойно произнес:
— Мое отношение к вам, Поттер, ничего не меняет. Я дал слово директору, как и вы. Мне не нужно ни вашей благодарности, ни даже доброжелательности. Будет достаточно вашего усердия и интереса к предмету.
— Я постараюсь, сэр. И все же, как мне следует защищать сознание, сэр? Сейчас… Вдруг Вольде...
— Поттер, — воскликнул он раздраженно. — Вы невнимательны или оглохли?! Я сказал, ваше слабое место — эмоции. Концентрируйтесь с помощью одного воспоминания, очищайте свой разум от лишних эмоций и учитесь управлять своими воспоминаниями. Тогда вам никакая легилименция не будет страшна.
Вы подсунете своему противнику нужные воспоминания. Обманете его бдительность, ясно? Очень советую использовать данный метод в любой защите, не только ментальной.
— Да, сэр,— прошептал я. Спасибо, сэр.
— Вы свободны, — рявкнул он.
Поднимаясь по лестнице в башню Гриффиндора, я понял, что Снейп за эти два часа рассказал мне о защите больше, чем все преподаватели за все время учебы. Я был ошеломлен. Не знал, что и думать. Этот урок, словно дал мне ключ к чему-то новому в самом себе, какому-то тайному лабиринту моей души, который я должен был шаг за шагом внимательно исследовать.
Снейп тоже показал себя с неожиданной стороны: не издевался, не унижал меня. Его сухой деловитый тон даже настраивал на рабочий лад. Я не мог вспомнить, чтобы он так долго и спокойно разговаривал со мной. Безумно раздражая меня, одновременно он будто услышал мои молитвы и решил дать мне именно то, в чем я действительно нуждался… В знании! Кто бы мог подумать, что помощь придет именно из его рук?!… Хотя он и заявил, что не собирается мне помогать. А вдруг он пытается усыпить мою бдительность, вдруг он все-таки предатель и служит Вольдеморту?
Хотя ничто не мешает мне научиться у него, перенять все его методы для решения нужной задачи.
Посмотрим. Поживем-увидим.
* * *
Вернувшись гостиную, я задумчиво сел перед камином, односложно отвечая на расспросы друзей.
Я ждал когда, наконец, все улягутся спать, и сразу же приступил к заданию. Расслабиться и воссоздать впечатление: поздняя весна, яркое небо, прозрачное, как вода в ручье, поляна на опушке Запретного леса. Невдалеке сплошной стеной стоят деревья, покрытые дымкой молодой листвы. Я представляю себя рядом с хижиной Хагрида, прямо на траве. Вокруг меня травы, цветы, я бросаюсь в самую гущу высоких растений, вдыхаю запах весенних цветов, а в груди растет ощущение радости, почти счастья… Вот! Замечательный яркий образ. Легкие переполняются весенним воздухом, у меня кружится голова. Кажется, получается! Снейпу будет достаточно моего усердия и интереса. Хм, придется потрудиться.
На следующий день я несколько раз воссоздавал это воспоминание в разных ситуациях, и, что самое удивительное, оно действовало лучше всякого успокоительного.
Теперь в любую свободную минуту я возвращался к весеннему образу, как я назвал это воспоминание. Базовый блок звучало так же чопорно, как витиеватые речи зельевара. Такое название скорее наводило на мысль о провонявшей нафталином старой одежде, чем о природе.
Итак, я полюбил весенний образ и буквально наслаждался им.
Улучив минутку, когда вокруг никого не было, я сбежал из замка к озеру. Его неподвижная поверхность, как загадочная маска притягивала меня. Осень. Терпкий аромат опавшей листвы, желтый ковер которой еще чист и не испорчен ни дождями, ни холодом, ни неизбежным тлением. Шуршание листьев под ногами в звенящей тишине. Я впитывал каждый штрих, чтобы перед сном ясно воссоздать этот образ. И мне нравилось. Становилось все легче переключаться на мои образы и расслабляться.
Итак, я могу воспроизводить на выбор два образа в любое время и в любой обстановке: в шумной гостиной, в классе, в главном зале во время еды;
в Хогвардс приехали авроры; ребята обсуждали новые трюки квиддича; Гермиона всех призывала грызть гранит науки, пугая надвигающимися экзаменами; Парвати и Лаванда смаковали подробности чьей-то личной жизни. Я слушал всех их, и меня ничего не волновало, я смотрел на происходящее вокруг отстраненно, как через стекло, с любопытством, но без эмоций. Восхитительно! За две недели я добился больших результатов, чем за несколько месяцев прошлогодних занятий.
Вторая часть задания оказалась более сложной. Удивительно, но Снейп не торопил меня. Я сидел в библиотеке и внимательно наблюдал за друзьями. Вот, например, Гермиона. Сильные черты: интеллект, обширные знания в разных областях, умение учиться. Вот, кто действительно умеет собирать и анализировать информацию. Эх, не то, что я. Интересно, какие из ее воспоминаний можно считать ее силой, слабостью и так далее? Как вообще разобраться за несколько минут в ее воспоминаниях, а как узнать о них не применяя легилименции?
Две недели Снейп терпеливо отрабатывал со мной базовые блоки, пока я не научился вызывать их, не задумываясь. При попытке проникнуть в мой разум я представлял себя на поляне около Запретного леса или около озера.
Задания Снейпа становились все сложнее.
Очередной раз увидев в моем сознании поляну на окраине Запретного леса и меня, барахтающегося в гуще первоцветов, Снейп хмыкнул:
-Какой же вы романтик, Поттер! Я бы на вашем месте с интересом рассмотрел, какие из растений пригодны для приготовления зелий. Какой смысл попусту вдыхать их запах?
— Они красивые, сэр! Они такие… тонкий аромат вызывает ощущение…— я задумался, как бы точнее подобрать слова.
— Поттер, это снова лишние эмоции! Так вы не достигнете главного, будете бродить по своей поляне до скончания века. Кстати, какое из зелий вы сможете приготовить без ошибок?
Я замялся:
— Ну-у…сонное зелье, сэр, вроде бы знаю… Я бы мог попробовать.
Он подошел к полке и, взяв огромный старый том в кожаном переплете, развернул его примерно на середине, задумчиво проглядывая текст.
— Вот, поглядите, эта книга содержит описание различных рецептов сонных зелий.
Ваша задача зрительно запомнить рецепт на странице слева. Затем вы закроете глаза и, предельно сконцентрировавшись, увидите рецепт так, словно книга все еще находится у вас перед глазами. Затем вы откроете глаза, удерживая образ. Это сложный блок, практически исключающий эмоции. Начали!
Я внимательно рассматривал текст рецепта. Часть его была написана по-английски, но названия ингредиентов приводились на двух языках: по-английски и на неизвестной мне латыни. Я не мог на лету запомнить состав, особенно латинские соответствия, поэтому постарался запомнить текст как одно изображение. Медленно закрыв глаза, сосредоточился. Буквы, написанные зелеными чернилами, поросли мхом, а формулы изображенные черным, словно ветви тянули из мха свои корявые руки. Я живо представил в своем воображении знакомые травы из списка ингредиентов. Они получились, как живые, будто были разложены передо мной на листе пергамента, а я методично брал одно растение за другим, собирая в букет
— Легилименс, — резко произнес профессор. Я открыл глаза и внимательно посмотрел на него.
— Неплохо, Поттер. Только объясните, почему вы собрали все составляющие в пучок — букет делать будете, поставите в вазочку в гриффиндорской гостиной? — в его голосе звучало скорее любопытство, чем сарказм.
— Что мне делать с вами, Поттер?! Я имею в виду эмоции, эстет вы наш!
— Мне так легче запомнить, сэр.
— Поттер, не терзайте бедные растения, положите их назад на пергамент!
— Легилименс!
Я, не мигая, смотрел в глаза учителю. Он не двигался дальше последнего образа, которым я спокойно закрыл сознание. Он прервал ментальную связь и сказал удовлетворенно:
— В целом, Поттер, вы значительно продвинулись в легилименции. И, как я погляжу, читаете энциклопедию магических растений, судя по тому, что помните, как они выглядят.
-Да, сэр! — я старательно скрывал рвущуюся наружу радость.
— Еще раз с базового блока. Начали!
— Легилименс!
Снова поляна перед Запретным лесом. Я ищу травы на поляне и нахожу их. Пока я не чувствую ничего кроме любопытства. Беру травы, тереблю их в руках, нюхаю их, потом достаю небольшой мешочек из грубой ткани, начинаю собирать, представляя травы по списку, как было записано в рецепте. Не вижу ничего вокруг — только травы. Вдруг я замечаю свои руки. Собственно руки-то не мои — тонкие пальцы бережно перебирают растения, разложенные на холщевой поверхности мешка. Я вздрагиваю и прерываю связь.
— Что я сделал, сэр? Что это было?!
— Хм, поздравляю, Поттер, — сухо ответил он. — Вы не просто совместили два блока рецепт и поляну, вы перенесли их в мое сознание, тем самым, как бы посмотрели на все происходящее моими глазами. Затем молниеносно выкинули меня из вашего сознания. Если действовать быстро, у противника может сложиться впечатление, что все происходило именно с ним. То есть, вы открыли в себе способность навязывать образы. Это редкая возможность, Поттер, любую атаку соперника обратить себе на пользу: кто бы ни вторгся в сознание, вы не просто закроетесь от него, а перенесете в его сознание тот образ, который будет выгоден вам и способствует вашей победе.
Этот талант следует развить и применять с умом, он сделает вас чрезвычайно могущественным волшебником, и, возможно, таким образом вы сможете победить Темного Лорда к величайшему облегчению всего магического мира, — с явной насмешкой закончил он свое выступление.
Я стоял, переминаясь с ноги на ногу, не понимая, как реагировать на все происходящее.
Снейп продолжил нейтральным тоном:
— Хорошо, в качестве вознаграждения за похвальное усердие, а я вижу, что вы занимаетесь, я покажу то, что ожидаю получить от вас в самом скором будущем. Я покажу вам пример того, как можно легко перенести образ в сознание другого мага так, чтобы он полностью прочувствовал ваше состояние, как свое. Для этого было бы нелишне уловить потребности человека, его надежды, чаяния, хм…что он жаждет в данный момент. В таком случае ваш блок будет идеальным, и вы сможете управлять сознанием соперника, приобретете неограниченную власть над ним.
Он замолчал и выжидающе посмотрел на меня. За время занятий по защите сознания, я стал улавливать оттенки настроения моего учителя. Сейчас он был насторожен, словно ждал, какова будет моя реакция на его слова.
— Это очень интересно, сэр. Я бы хотел попробовать, если вы позволите. Я готов.
Меня распирало любопытство.
— В таком случае, чего вы ждете?! Возьмите палочку и попробуйте применить легилименцию!
— Легилименс, — Я никогда раньше не произносил этого заклинания. Наши занятия строились всегда по одной схеме — Снейп нападал, а я защищался, иной раз переходя в атаку.
Поэтому, прибегнув к легилименции впервые, я испытывал трепет и некоторое волнение, каково проникать самому в чужое сознание?
Сначала был только туман, потом он постепенно рассеялся, и я очутился на дорожке около замка. Воспоминание учителя было таким ярким, как если бы я сам был Снейпом: я шел по дорожке от школы, уткнувшись в книгу, никого не замечая вокруг.
- Эй, Снейп, — мне стало не по себе. Что-то похожее на подозрение зародилось в моей душе. Постепенно оно перестало в уверенность: где-то я уже видел все это… в прошлом году в думоотводе Снейпа! Мой отец и Сириус! Так вот какие они: злорадство, азарт, глумливая насмешка и жестокое любопытство светились в их глазах, читались в каждом движении и интонациях.
— Нюниус, ты что оглох?!
Эмоции раздирали меня на части: стыд, чувство унижения, гнев, ненависть такая, что стало трудно дышать и боль… Как же мне больно!
Через несколько секунд я лежал на полу, ошарашено глядя на Снейпа снизу вверх.
— Ну и как? — с неизменным холодным любопытством поинтересовался он, — было познавательно? Я уловил ваше главное желание: узнать как можно больше о ваших родителях?
В его темных глазах плескалась ненависть и что-то еще… Теперь я знал, что это — боль. Ему было больно, так больно, что невозможно было ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Я встал. Меня шатало. Сердце колотилось, как бешеное. Я молча смотрел на учителя.
Он резко отвернулся и зло бросил:
— Идите, к следующему занятию я жду от вас отработанного навыка по перемещению блоков.
И если станете тренироваться на ком-то, будьте аккуратны, не взорвите мозги своему визави!
Я вышел, не сказав ни слова, тихо прикрыв дверь. Поднявшись из подземелий в башню Гриффиндора, я понял, что могу, наконец, нормально дышать.
* * *
После этого занятия отношение к профессору Снейпу изменилось. Я не мог точно объяснить что, но что-то сломалось во мне. Я не мог смотреть на фотографию родителей, не мог думать о Сириусе — все это вызывало у меня ни с чем не сравнимую боль. Воспоминание учителя, как кошмар, преследовало меня везде. Я злился на себя и на него за то, что я никак не мог успокоиться, на родителей и Сириуса за эти и, вероятно, другие похожие воспоминания профессора. Уроки защиты с профессором Люпином стали для меня невыносимы. Стоило мне только услышать его голос, у меня перед глазами возникала его угловатая юношеская фигура в поношенной мантии: он стоял, молча глядя на все происходящее, и ничего не предпринимал.
Я дал себе слово, что перемещу в сознание профессора Снейпа только светлые, самые счастливые из моих воспоминаний, чтобы хоть как-то смягчить его боль. По понятным причинам, образы моих родителей исключались.
Я выбрал один образ, предварительно перебрав все возможные тайные желания учителя, насколько я мог иметь представление о них, помня о том, что он говорил: чем точнее я угадаю нужды противника, тем сильнее получится блок.
— Итак, Поттер, вы тренировались? — вместо приветствия бросил он.
— Да, сэр, — я предвкушал эффект, который должен был произвести мой блок. Если я правильно почувствовал его желания… Хм… Нетерпение отразилось на моем лице.
— Поттер, когда вы научитесь скрывать свои эмоции?! Сейчас посмотрим, что вы приготовили, хотя я могу предположить — вы запрете меня в чулане или я окажусь на вашем первом уроке зельеварения? — ехидно поинтересовался он.
— Если вы позволите, сэр…
— Начали! — он взмахнул палочкой, произнося заклинание:
— Легилименс!
Я так же, как и мой учитель, использовал туман, потом он постепенно рассеивался, я воспроизвел свое воспоминание о полете на гиппогрифе, переместив его в сознание профессора Снейпа: сначала страх, неуверенность, потом восторг и адреналин, наконец, ощущение полной свободы. Я орал, как ненормальный, во всю силу легких, пролетая над озером, раскинув руки, воздух обдувал меня со всех сторон, и был счастлив, безмерно, бесконечно счастлив, как никогда. Я был свободен!
Через несколько минут профессор прервал контакт. Он сразу сел за парту, склонив голову, закрылся руками и молчал. Видно было, что он потрясен, не меньше, чем я в прошлый раз и пытается скрыть свои эмоции.
Я тоже сел. В этот блок я вложил столько сил и энергии, что теперь я устал и был опустошен.
Некоторое время мы оба молчали.
Наконец, учитель поднялся и устало сказал:
— Поттер, можете считать, с защитой вы справились, теперь мы будете обучаться нападению.
— Сэр, у меня вопрос.
— Спрашивайте.
— Если я скажу заклинание вслух, мой противник непременно заметит, что я применяю магию. У меня не получится переместить блок незаметно. Как же быть?
— Чтобы внедрить блок незаметно для вашего противника в его сознание, вы будете использовать невербальные заклинания.
— Что?!
— Манеры, Поттер!
— Извините, сэр, я не понял, что такое невербальные заклинания? Я не умею…
— Вы научитесь невербальной магии.
— Но как, сэр…
— Я научу вас, — уверенно сказал он и продолжил, — невербальная магия даст вам огромное преимущество над другими магами и дополнительную власть. — Он снова выжидающе посмотрел на меня. — Возможность управлять без видимых команд также уникальный дар, который дается немногим, поскольку он требует большой концентрации.
— Извините, сэр, но даже если я использую заклятия невербально, мой противник увидит палочку в моей руке и поймет, что я колдую.
— Значит, я научу вас беспалочковой магии.Это искусство потребует от вас максимальной концентрации сил, способностей и воли, но в том случае, если у вас получится, — он сделал паузу. — Вы понимает, что это значит?
— Конечно, сэр. Я смогу победить Вольдеморта!
Я ликовал. Я упивался самой возможностью достичь, наконец, заветной цели! Чего бы это ни стоило!
— Поттер, не произносите имени Темного Лорда вслух! — рявкнул профессор.
— Извините, сэр, я хотел бы обучиться беспалочковой и невербальной магии. И я готов приложить все усилия.
Он удовлетворенно кивнул.
— Что ж, приступим.
* * *
Итак, Рон ушел следить за профессором Снейом, чудак-человек!
А я, наконец, осознал, что не испытываю ненависти к профессору Снейпу, хотя и не доверяю ему до конца. Мое отношение сродни уважению и даже восхищению — он самый сильный и знающий волшебник, которого я встречал, не считая Дамблдора и Вольдеморта.
Самое забавное, что я одновременно понял: мой учитель владеет легилименцией, значит, он может влиять на сознание, он готовит сложнейшие зелья, и модифицировать зелье подвластия для него не составит труда. Он способен действовать без палочки и использовать невербальные заклятия. Иными словами, он спокойно мог расправиться с Симусом, если бы захотел. У него нет никакого алиби! Ведь, если бы он колдовал на глазах у всех, никто бы ни заметил. Но, как ни странно, мое уважение к нему не уменьшилось.
А у меня есть способности к легилименции! И они развиваются с невероятной скоростью. К чему приведут меня открывающиеся магические способности? Во мне просыпались новые мысли и чувства, необычные, пугающие и тревожные. С кем поделиться? Кому я мог бы доверить свои сомнения? И, главное, я хотел верить, что меня поймут и не осудят.
Рон вернулся далеко за полночь, когда я уже начал дремать. Он потряс меня за плечо и взволнованно зашептал прямо в ухо:
- Гарри, друг, вставай скорее, Герми ждет нас в гостиной.
Я не стал притворяться спящим.
— Что случилось?
— Тонкс убита!
Глава восьмая, в которой самая умная девушка Хогвартса – Гермиона Грейнджер – шевелит мозгами.
Итак, расследование обстоятельств смерти Симуса зашло в тупик. Авроры ничего не смогли сказать по сути дела. Что из этого следует? Нет ни версии, ни улик, ни ясной картины преступления. В течение месяца они силятся объединить несопоставимые факты, словно разрозненные части огромной мозаики. Безрезультатно.
Да, картина действительно не складывается. И возникает вопрос: неужели враги продолжат безнаказанно творить зло? А наши авроры будут только разводить руками, мол, непонятно, что происходит и никто, кроме Снейпа, на такое не способен! Удивительно, как они до сих пор не додумались отнять у него палочку и допросить с помощью веритасерума!
Правильно было бы, конечно, подозревать всех, но, если посмотреть sine ira et studio*1, зачем Снейпу убивать студента на глазах всей школы и к тому же зельем?! Разумеется, подозрение первым делом падет на него — искусного Мастера зелий. И поскольку аврорам известно, что Снейп был Пожирателем смерти, они станут подозревать его во всех смертных грехах. Даже в том случае, если у профессора окажется стопроцентное алиби. Был бы повод!
А декан Слизерина — кто угодно, только не глупец, чтобы идти на такой риск. Зачем ему? Задание Вольдеморта? Нет, такое дело он мог бы поручить кому-то из слизеринцев. Наверняка среди старшеклассников найдутся желающие — будущие Пожиратели смерти или новобранцы, готовые с радостью засвидетельствовать преданность своему господину. А если исключить Снейпа, то кто?
Часы пробили двенадцать. Накинув халат прямо на пижаму, я решительно встала — все равно не усну, пока не расставлю все на свои места. Вооружившись пергаментом и пером, я спустилась в гостиную.
— Инсендио!
Огонь в камине вспыхнул, осветив темную гостиную.
Я удобно расположилась на диванчике перед камином, забравшись на него с ногами, и задумалась.
Зачем кому-то понадобилось убивать Симуса? Начнем с традиционного — сui prodest?*2 Кому может быть выгодна смерть совершенно безвредного с точки зрения сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть юноши? Банальная акция устрашения? Демонстрация силы, попытка доказать, что никакие охранные щиты Хогвартса им не помеха?
В таком случае, почему именно Симус, а не Гарри — самый опасный противник Вольдеморта?! Логичнее было бы организовать покушение на него…
In de*3, покусывая кончик пера, размышляла я, аврорам известна цель убийства. Неизвестен только исполнитель. Судя по тому, что Симус кричал перед смертью, нетрудно догадаться, кто стоит за этим. И от своего агента — то есть от Снейпа — они скорее всего узнали подробности подоплеки убийства. Hoc est,*4 они в курсе. И молчат, чтобы не вызывать панику. А когда авроры и другие члены Ордена что-то скрывают? Обычно в тот самый момент, когда Гарри в опасности! Ох, интересно, он в курсе? Вполне возможно, что нет. Члены Ордена и раньше сознательно многое недоговаривали. Непременно надо предупредить его! Так, у кого бы узнать подробности дела, у Тонкс? У профессора Люпина? Нет, не стоит — вряд ли они расскажут мне то, что столь тщательно скрывают от широкой общественности.
Лучше разобраться во всем самой и тогда уже действительно помочь Гарри чем-то стоящим. Надо бы записать все по пунктам — иногда в правильно поставленных вопросах содержится половина ответов.
1. В Хогвартсе есть агент Пожирателей смерти. Это установленный факт. Сама видела, вернее, слышала, только не узнала его. Кто он? Вероятнее всего это не Снейп. Хотя лично я не стала бы его совершенно исключать из списка подозреваемых.
2. Агент связан с кем-то извне. С кем? Имеет ли Перси Уизли отношение к преступлению?
3. О какой книге шла речь в том разговоре, который мы с Роном подслушали у теплиц, и откуда ее украли?
Ibid*5 группа вопросов, касающихся зелья:
a) Что в основе зелья, т.е. каковы его основные компоненты?
b) Кто его готовил, если допустить, что зельевар — не Снейп?
c) Как оно действует? В течение какого времени активно? Это очень важный вопрос для того, чтобы установить точное время преступления.
d) Как его распространяют? Абсолютно непонятно… Если жидкая форма, то наиболее традиционный путь — добавление в пищу или сок. А также с помощью укола. Но это, по мнению авроров, исключается. Так как же оно попадает в организм?
e) Есть ли антидот? Если да, то какой?
4. Кто беспрепятственно мог попасть в гостиную Гриффиндора? Кто узнал пароль и как?
Список вышел внушительный, содержащий слишком много неясных моментов. Я задумчиво смотрела на пергамент. С чего бы начать?
В это время в гостиной появился Рон. Лицо его покраснело от слез, он выглядел непривычно серьезно и как-то обреченно.
— Не спишь, Герми? Хорошо! Пойду, разбужу Гарри…
— Где ты был? Что случилось? На тебе лица нет! — я подбежала к другу.
— Сейчас, жди меня тут…
Он помчался в спальню мальчиков и через минуту вернулся вместе с Гарри. Рон толком не мог ничего рассказать, потом, взяв себя в руки, заговорил срывающимся голосом:
- Ребята, Тонкс убита!
- Как? Рон, откуда ты знаешь? — воскликнул Гарри.
- Я видел. Я был там и видел ее…
- Где?! — новость потрясла меня до глубины души.
Рон говорил путано, сбивчиво, то и дело всхлипывая. Гарри, взъерошенный со сна, в пижаме и тапочках на босу ногу, ходил из угла в угол, нервно покусывая губы.
- Я пошел следить за Снейпом в мантии невидимке. Извини, Гарри… Спустился в подземелья. Там услышал, как Тонкс ссорится с профессором Люпином.
- О чем они говорили, Рон? — я пыталась сосредоточиться, слушала его, но смысл слов ускользал. Перед глазами мелькали воспоминания, где Тонкс, такая юная и беззаботная, заливисто смеялась, глаза ее искрились лукавством, все ее существо до кончиков розовых волос безудержно радовалось жизни. Я просто не могла поверить, что она больше никогда не ворвется в комнату, натыкаясь на мебель, не всплеснет руками и не скажет извиняющимся тоном: «Ой! Ну, как всегда! Кажется, я что-то разбила!»
- …Тонкс, похоже, подозревала Снейпа, — с трудом продолжил рассказ Рон. — Я спрятался, потому что боялся, что они столкнутся со мной на лестнице… и сидел в коридоре под мантией всего несколько минут, чуть больше десяти, наверное. А потом пошел к мистеру Хмури…
- Зачем? — с подозрением спросил Гарри, остановившись напротив друга и взъерошив волосы нервным движением. Он был сильно взволнован, но старался держать себя в руках.
- Я вспомнил, что Симус кричал про голоса за день до... смерти. Или про голос. Я еще проснулся и бросил в него подушкой… Так вот, я хотел рассказать все мистеру Хмури, думал, что это может быть важно, и подозрения Тонкс тоже… Снейп ходит вокруг, люди гибнут, а никто ничего не предпринимает! — почти кричал он.
- Ш-ш, тише, Рон, пожалуйста, ты всех разбудишь! — Гарри перешел на шепот. Он сжал руки в кулаки. Я заметила, что его трясет нервная дрожь.
- Погоди, а как ты узнал про Тонкс? — тоже шепотом спросила я.
- Стучал, стучал, а мистер Хмури все не открывал, ну, вот я и решил поговорить с Тонкс. Смотрю — дверь в ее комнату открыта, он лежит там на полу… мертвая. Я хотел позвать кого-нибудь подбежал к двери, а там — Снейп.
- А дальше, что было дальше? — резко спросил Гарри.
Меня поразил его решительный тон и явная заинтересованность, когда он услышал про Снейпа.
- Дальше? Он потащил меня к директору…
- И?
- Я объяснил все, Дамблдор напоил меня чаем, а Снейпа послал проводить меня до нашей башни, найти Хмури и вернуться с ним в директорский кабинет. Этот упырь еще меня пытался обвинить! Видите ли, он меня застал на месте преступления, вампир! — Рон пылал праведным гневом.
Рассказывая, он отчаянно жестикулировал.
Гарри вздохнул, задумавшись минуту:
- Ладно, Рон мы понимаем… Такое увидеть… Седрик… он долго мне снился, особенно глаза… пустые
- Да… — безразлично протянул он. — Где, не помнишь?
- Там, в комнате Тонкс! Прости меня, друг…
- Ладно, пойдем, заберем ее, пока профессор Снейп с мистером Хмури у директора.
- Мальчики, что вы затеяли?! А если нас поймают?
- Не поймают, все сейчас у Дамблдора, — рассуждал Гарри, — а другого случая не представится. Пойдём. Герми, ты с нами?
Я вздохнула:
- Ну что с вами делать? Пойдёмте. Только быстро!
Гарри вернулся в спальню и, накинув школьную мантию прямо на пижаму, направился к выходу из башни.
- Это все Снейп, он — убийца, — не унимался Рон, по дороге продолжая излагать свою версию гневным шепотом.
- Давай рассуждать, Рон, — сказала я, стараясь говорить как можно спокойнее, видя, что ребята и так на взводе, — Тонкс — аврор… была аврором. Она не могла быть слишком беспечной. Бдительность — важнейшая часть ее работы. Кого бы она могла впустить? Только того, кому доверяла или, по крайней мере, от кого не ожидала нападения. Это члены Ордена, преподаватели или кто-то из учеников.
- Перси, — горестно вздохнул Рон. — Ты про него не забыла?
- Гарри, мы не сказали аврорам, — начал Рон, мы слышали разговор около теплиц, помнишь, да?
- И что же?
- А то, что мы видели одного из участников этого разговора — это был Перси, мой брат! — голос Рона перешел на визг:
- Представляешь, какой кошмар, мой брат — Пожиратель смерти! Хорошо, что мама не знает!
- А второй кто? — заинтересовался Гарри.
- Уверен — это Снейп, хотя мы его не видели..
- Не видели… — задумчиво повторил Гарри и вздохнул, как мне показалось, с облегчением.
- А что еще вы скрыли от авроров? — печально улыбнулся Гарри, глядя на меня.
- Речь шла об украденной книге, в которой содержатся рецепты, скорее всего, ментального зелья и антидоты к ним — вот самая интересная информация, — сообщила я. — И еще: они планируют добраться до тебя в ближайшее время.
Вот я и предупредила друга. Жаль, что пока ничем не могу ему помочь. Я изо всех сил старалась придерживаться деловитого тона, чтобы не разреветься: у Гарри и так полно проблем, а Тонкс мои слезы не вернут.
Гарри молча кивнул.
— Хорошо. Я знаю про книгу, профессор Снейп сказал мне, — задумчиво произнес он.
- Снейп?! — гневно воскликнул Рон.
- Да, он рассказал, что в библиотеке Блэков была книга Игоря Полякова — русского зельевара, очень редкое издание. «Зелья и заклятья подвластия», кажется, она так называется. Она пропала.
- Ну он ее и украл! — злился Рон.
- Рон, Гермиона, — он резко остановился и серьезно посмотрел на нас. Помолчал и сказал очень убежденно и, я бы сказала, страстно:
- Ребята, я не должен был этого говорить, но… это не Снейп! Поверьте, я знаю!
- А кто? — я не могла понять, откуда такая убежденность.
- Не знаю кто, но не он, точно! — воскликнул Гарри.
Рон отступил на шаг и, сжав руки в кулаки, простонал:
- Почему?! Гарри, почему ты доверяешь ему?
- Ребята, — более спокойно начал Гарри, — если я говорю, значит, у меня есть причина… И, если я молчу, значит на это тоже есть причина.
Рон потрясенно смотрел на друга.
- Ребята, пойдём быстрее, времени мало! — заволновалась я.
Мы приблизились к комнатам авроров и огляделись. Тишина. Мы с опаской подошли к комнате, которую занимала Тонкс. Дверь была приоткрыта. На самом пороге лежала ткань
— Вот она! Скорее берем и бежим отсюда! — суетился Рон.
- Ну, нет, если уж пришли, давайте осмотрим место преступления, — стал настаивать Гарри и решительно вошел в комнату. Я последовала за ним. Рон, позеленев, замялся на пороге.
- Рон?
- Да я просто… — он сглотнул и отчаянно посмотрел на меня.
- Пусть Рон постоит здесь, он нам скажет, если кто-то появится в коридоре.
Тонкс лежала на полу. Волосы ее посерели, черты лица заострились. Как странно видеть смерть! Настолько близко и уже в который раз! Меня мутило. Я отвернулась и сглотнула, глаза защипало. Больше всего я боялась позорно разрыдаться. Смерть, особенно смерть юного человека производит странное впечатление. Так вот живешь и не задумываешься, что наше существование не бесконечно, что жизнь может так внезапно оборваться. Так бессмысленно, так несправедливо и страшно… Эх, Тонкс, чем я могу помочь тебе? Только если смогу найти убийцу и защитить Гарри! Тогда твоя смерть будет не напрасна! Размышляя таким образом, я огляделась по сторонам, стараясь ничего не упустить, даже не поленилась обойти комнату и заглянуть за дверь. Какая удача! В самом углу около коврика блестел осколок колбы. Снейп, застав Рона в комнате Тонкс, видимо, сразу направился к директору, не заметив улики. Я быстро положила колбу в карман. Потом рассмотрю. Нехорошо, конечно, утаивать улики, но если Рон увидит колбу, сразу забубнит про Снейпа. А я скорее склонна согласиться с Гарри, что смерть Тонкс — не его рук дело. В противном случае все было бы слишком просто… и этот кусочек колбы… Словно кто-то сознательно создает впечатление, что все эти убийства связаны с зельеваром.
Да, и Гарри явно волнуется за него и выгораживает. Интересно, почему?
Накрывшись мантией-невидимкой, мы возвратились в башню Гриффиндора.
— Ребята, я иду спать, — сказал Рон, — на сегодня действительно хватит приключений. Гарри, ты как?
— Сейчас иду…
— Герми, надо поговорить.
— Конечно, Гарри, — я чувствовала себя совершенно разбитой, но не могла отказать другу, особенно сейчас, когда я видела, как его потрясла смерть Тонкс, и что его явно тяготит что-то еще.
Мы сели на диванчике около камина. Гарри придвинулся ко мне. Некоторое время он колебался, потом стал говорить тихо-тихо, едва различимым шепотом:
— Я почти ничего не могу сказать тебе по существу, потому что Дамблдор взял с меня слово, что я буду молчать. Но смерть Тонкс… Опять из-за меня погиб человек! Послушай, я уверен, что убийца — не профессор Снейп! Напротив, Герми, он помогает мне.
И Гарри продолжил одними губами:
— Он занимается со мной защитой.
— Почему он, а не профессор Люпин?
— Окклюменция.
— А, ясно. Замечательно! — зашептала я. — Хорошо, что вы смогли найти общий язык…
— Герми, я как раз хотел тебе сказать… Даже не знаю, как начать…
Я тактично молчала, ожидая, пока он соберется с мыслями. В этом году Гарри совершенно замкнулся и я была рада его внезапному откровению.
— В общем, мне кажется, что опять все чувствую и делаю не так! — печально начал он.
— Герми, скажи, ты понимаешь, что такое добро и зло? — неожиданно спросил Гарри и глаза его странно блеснули.
- Гарри, — я старалась говорить осторожно, чтобы не потерять доверительный тон. Видимо, он начал впервые говорить о том, что тревожило его последние месяцы. — Думаю, я знаю. Гарри, мои родители — христиане, и я привыкла воспринимать понятия добра и зла с этой точки зрения. И, знаешь, сначала я переживала, что я — ведьма. Думала, это ужасно, что я не такая как все, но в том-то и дело, что в моем отношении к жизни ничего не изменилось — ведьма я или нет.
- У тебя ясные представления о добре и зле, ты это хочешь сказать?
- Да. Именно.
- А у меня — нет. Я запутался, — он говорил серьезно, с чувством, словно эта тема была для него вопросом жизни и смерти:
- Я действительно не понимаю, где грань между добром и злом. Что однозначно — добро, а что — зло. Смотри, я должен убить Вольдеморта — это добро или зло?
- Это необходимость, — осторожно ответила я.
- Так значит, убийство при некоторых обстоятельствах — добро? — неуверенно спросил Гарри.
- А ты сам как думаешь? — я пыталась понять направление его мысли.
- Видишь ли, я почти ничего не знаю об этом. Я всегда был уверен, что убивать — это не просто преступление, это самое страшное зло! — взволнованно воскликнул он.
- Согласна.
- Я как раз учусь убивать! Но это еще не все. У меня возникли опасения,.. — он выпрямился, сосредоточенно нахмурился и поправил очки нервным жестом. — Я стал чувствовать странные вещи…
- Например?
- У меня открылись очень сильные способности и необычные даже для мага наклонности в ходе занятий окклюменцией. И мне кажется, это не очень хорошо.
- О чем ты?
- Герми, я могу… Хм, я могу заставить другого волшебника почувствовать или пережить все, что захочу — боль, радость, ненависть, счастье!… И я получаю удовольствие от этого.
- Ты хочешь сказать, что получаешь удовольствие от того, что приобрел особую власть над другими волшебниками?
Я задумалась. Похоже, мой друг стоял перед непростым нравственным выбором.
- Да. Скажи, что мне делать?
- Ничего, пока учись…
- Но я уверен, это неправильно! — он встал и зашагал взад-вперед. Остановился напротив камина. В отблесках пламени его лицо стало совершенно другим, непривычным. Казалось, он был полон новой магической энергии, которую я ощущала буквально кожей. Он заговорил уверенно, требовательно, как никогда раньше:
- Я видел мертвую Тонкс, и знаешь, что я почувствовал?
- И что же?
- Бессмысленность всего происходящего: за что мы умираем? За Орден, за какие-то призрачные идеалы?! Почему все так несправедливо? Если мы — на стороне добра, я хочу понять такое добро!
- Добро — это в первую очередь любовь к людям, — сказала я то, что было для меня очевидным с детства.
- А что такое любовь? Как она должна проявляться? — требовательно воскликнул Гарри, и в его глазах я увидела зловещие отблески пламени.
- «Нет больше той любви, как если кто положит
душу свою за друзей своих»…
- Хм, профессор Снейп говорил мне, что я все время кидаюсь всех спасать, — неожиданно усмехнулся он.
- Самопожертвование, понимаешь? — развивала мысль я. — Это то, что ты делаешь почти каждый день… Это правильно, Гарри! В глобальном масштабе любовь — это возможность пожертвовать всем для другого, даже своей жизнью. А ежедневное проявление любви — это маленькие жертвы, жертвенная привязанность, когда ты готов что-то сделать для другого, даже если тебе очень сложно...
Он заинтересовано слушал, потом задал странный вопрос:
- А убивать любовью, что это?
- О чем ты?!
- Директор мне сказал… Герми, я не могу рассказать всего, извини. Это касается Вольдеморта, — его имя он произнес одними губами.
- Хорошо, не волнуйся. Я поняла, — кивнула я. — Ты беспокоишься. Тебе кажется, что ты потерял четкую систему нравственных ориентиров.
- Да, вроде того. Будто земля ушла из-под ног. А зло… Что такое зло? — он выжидающе посмотрел на меня.
- Зло, как я понимаю, это поступки, проистекающие из предельного эгоизма, когда человек глядит на мир только через призму своей выгоды и интересов.
Как мне показалось, Гарри словно сопоставлял мои ответы с какой-то уже известной ему информацией, прежде чем окончательно принять ее или отвергнуть.
- Не будем все упрощать, Гарри. Не стоит всех делить на хороших и плохих парней, ведь жизнь сложнее, чем кажется на первый взгляд. Гарри, постарайся успокоиться. Главное, как мне кажется, это сохранить свои идеалы, чему бы тебя ни учили. Когда я думаю о моих родителях, их принципах, что бы они сделали и как поступили, мне становится легче найти правильное решение.
- В том-то и дело, что в моем случае это не работает.
- Почему? Хотя ты и не знал своих, но ты можешь думать о них, представлять их… Ты же вызываешь Патронуса, думая о них, так? — насторожилась я.
- Не знаю, могу ли я теперь вызывать Патронуса. Надо попробовать…
- Почему?! — его ответ удивил меня.
- Видишь ли, я не могу думать о них так, как раньше... Мой отец, Сириус, профессор Люпин и Питер Петтигрю издевались над профессором Снейпом.
- Хм. Теперь ты его стал защищать. Забавно, даже называешь его профессором в разговоре со мной! Не замечала за тобой раньше… Хотя в целом ты прав: нападать вчетвером на одного — подло. Гарри, скажи, Снейп постоянно продолжает задевать тебя по поводу твоего отца?
- Нет, никаких комментариев с его стороны. Он просто учит.
- Ты хочешь сказать, что его отношение к тебе изменилось?
- Не думаю. Вряд ли. Когда мы один на один, он спокоен и сдержан. А на уроках все как обычно, ты знаешь. Никто не должен заметить разницы в его отношении ко мне. Хотя, сама видишь, у него меньше поводов цепляться ко мне: я с интересом занимаюсь зельями…
- Я правильно поняла, что твое отношение к нему изменилось?
Он задумался, а потом с воодушевлением заговорил:
- Да, не знаю, как, но изменилось. Я стал лучше понимать его, и хоть я не могу сказать, что доверяю ему, но я его уважаю. Во время занятий ментальной блокировкой между учителем и учеником устанавливается определенная ментальная связь, я вижу некоторые из его воспоминаний, я хорошо чувствую оттенки его настроения. Однозначно, убийца — не он. И хотя профессор закрывает сознание, иногда я все же вижу, что он переживает. Сам факт, что кто-то готовит ментальное зелье и распространяет его, задевает самолюбие профессора Снейпа. Он и сам ищет разгадку…
- Думаешь, это Перси?
- Нет, Герми, тот тип, который похож на Перси, скорее всего, воспользовался Оборотным зельем. Для того, кто готовит сложные составы, оборотное зелье — сущий пустяк. Профессор Снейп уверен, что кто-то хочет его подставить.
- Надо бы успокоить Рона…А то его аврорский инстинкт до добра не доведет.
- Гарри, послушай, так что у тебя с заклятием Патронуса?
- Ничего. Я никак не могу подобрать достаточно сильное воспоминание…
- Ни одного? Неужели нет ни одного человека, который вызывал бы у тебя достаточно сильные положительные эмоции? — изумилась я.
Гарри опустил глаза. Было забавно видеть его таким смущенным. Он покраснел так, что румянец разлился по всему лицу и шее, а уши заалели.
— Я … у меня… все воспоминания, похоже связаны с одним человеком, — пробормотал он и посмотрел на меня испуганно, — и даже не спрашивай с кем!
— Что ты?! — отмахнулась я. — Не буду пытаться понять, о ком идет речь! Если ты сам сочтешь нужным рассказать мне…
Я замялась.
— Ты не поверишь, Гарри, — иронизировала я над собой, — но есть такие темы, в которых я совершенно не разбираюсь. Наверное, я — ужасный сухарь, у меня рассудочное восприятие жизни, поэтому чувства и всё, что с ними связано, всегда казались мне темным лесом. Это слишком сложная материя, не поддающаяся научному анализу, в отличие от нумерологии.
Гарри рассмеялся от души, и это сгладило неловкость ситуации.
— Ну вот, Герми, теперь ты знаешь обо мне все или почти все, — Гарри, все еще розовый от смущения, улыбнулся озорной мальчишеской улыбкой. — Жаль, мне не на что опереться, ведь у меня нет никаких стоящих принципов, которые бы я унаследовал от родителей, — он лукаво прищурился. — Зато есть подруга, у которой с этим все в порядке.
— Гарри, — строго произнесла я, — у тебя открывается прекрасная возможность выработать свои собственные принципы.
Я не удержалась и рассмеялась.
— Хорошая мысль. А тебя, как старосту и друга, я назначу своей совестью, ты не против?
— Да будет так! Надо только просмотреть записи, найдется ли у меня свободная минутка, да, — я сделала вид, что размышляю и шутливо продолжила… — между занятиями по древним рунам и нумерологией, пожалуй… Но только для тебя, Гарри!
— Замечательно! Ладно, попробую поспать. В последнее время я совсем плохо сплю, — вздохнул он. — Ты всегда меня правильно понимаешь, Герми, спасибо тебе! Как хорошо, что ты есть… Мне стало гораздо легче. Словно камень с души свалился!
Меня посетила такая же мысль — мне тоже стало легче после разговора с Гарри! Смерть Тонкс потрясла нас всех, но разговор с другом придал мне новые силы. Гарри показал мне, что не отгородился от нас, своих друзей, он пытается разобраться в себе, и самым правильным было бы поддержать его.
— Всегда рада помочь!
— Спокойной ночи, Герми!
— Спокойной ночи, Гарри.
Я смотрела, как он зашагал в спальню мальчиков легкой походкой, расправить плечи.
А меня завтра ждет библиотека... Я осторожно сжала колбу, спрятанную в кармине мантии.
___________________
На следующий день, как только представилась возможность, я воспользовалась разрешением на посещение Запретной секции, которое мне дала профессор Макгонагалл. Я искала литературу о ментальных зельях. Тщетно. Такие книги были редкостью даже в Запретной секции, видимо, потому, что их квалифицировали как особо опасную литературу по Темной магии.
Сидя за столом между стеллажей, я размышляла, с какой стороны подойти к решению загадки. На первый взгляд, имеются два подхода: изучение состава — первый, и способа распространения — второй.
Кого же Тонкс могла так близко подпустить? Я заметила, что ее палочка валялась на полу рядом. Error eventualis?*6 Случайная ошибка? Сомнительно. Она доверяла своему гостю, потому что, открывая дверь, она держала палочку в руке, но не воспользовалась ей.
А пробирка? Предположим, что зелье плеснули прямо ей в лицо? В таком случае остались бы следы на коже, ведь состав должен был быть очень токсичным, чтобы убивать жертву практически мгновенно. В противном случае она успела бы выйти из комнаты, чтобы позвать на помощь. На первый взгляд никакие изменений на коже лица не наблюдалось.
Пробирка. Я осторожно извлекла ее из кармана школьной мантии. С одной стороны она была совершенно обычной, с закругленным донышком, с другой — резко сужалась и была надломлена, и выглядела как обычная маггловская ампула, только значительно большего размера. Так, укол не исключен, но маловероятен.
Итак — способ распространения непонятен, состав непонятен. Ампула, пусть необычно большая, все же атрибут немагический. Необычный для зельеваров. Я посмотрела сквозь неё на свет. Жидкости на стенках не было, никаких следов. Понюхала — улавливался очень слабый терпкий запах. Вот оно — запах! Такой знакомый, пахнет чем-то очень домашним…
В это время кто-то подошел к стеллажам с другой стороны, и я быстро спрятала колбу назад в карман. Зашла за следующий ряд стеллажей. Мне не особенно хотелось объяснять, что я ищу и что здесь делаю. Я затаилась. В просветы между книгами я увидела, как, осторожно двигаясь вдоль стеллажа, внимательно изучая наименования книг на полке, где я только что копалась, шел Драко Малфой.
Вот только его не хватало!
А он запросто мог быть и агентом Того-Кого-Нельзя-Называть, и убийцей Симуса и Тонкс: разбирается в зельях лучше всех в классе и увлекается зельеварением. Его отец — Пожиратель смерти, а они ненавидят полукровок вообще и Гарри в частности. Мог подслушать пароль для входа в Гриффиндорскую гостиную. Тонкс не ожидала бы, что ученик, пусть и Малфой, осмелится напасть. Книга из дома Блэков… Вот неувязка! Не мог он ее украсть, да и с псевдо-Перси общался не он — тот был явно выше ростом и более крепкий — хотя он мог применить Оборотное зелье… Ох...
Я задумалась. В это время Малфой заметил меня и приблизился. При этом лицо его приобрело кислое выражение, словно он лимон проглотил.
— Что ты тут делаешь, Грейнджер?
Да уж, стоило ожидать, что он будет предупредительно вежлив и крайне доброжелателен! Семейные традиции Малфоев сказываются: поздороваться с человеком не своего круга — homo novis*7 — себя не уважать, ехидно размышляла я. Что ж, отплачу тебе той же монетой!
— И тебе привет, Малфой, вот, провожу научный эксперимент, — деловито ответила я.
- А именно? — он отвратительно растягивал слова. Интересно, кто научил его так манерно коверкать родную речь?
Малфой встал около стеллажа, облокотившись на полку, небрежным жестом поправил волосы цвета вылинявшей соломы.
— Изучаю чистокровных волшебников — традиции, этикет et cetera*8, — с самым невинным видом ответила я. — Например, что возобладает в маге при случайной встрече в библиотеке с девушкой — хорошие манеры или снобизм? Пока наблюдается второе.
Он вскинул брови, всем видом показывая, что стрела пролетела мимо.
— И где же твой тупоголовый дружок Уизли и Золотой мальчик Поттер? — перешел в наступление он.
— Понятия не имею, — я старалась сохранить нейтральные интонации.
— Как?! — язвительно воскликнул он. — Разве ты не везде ходишь вместе с ними?
— А где же твои благородные друзья-интеллектуалы Крэбб и Гойл? Почему ты не наслаждаешься их рафинированным обществом? — зло улыбалась я. Малфой скривился. Неужели удалось его задеть?
— Грейнджер, тебя разве не учили, что вопросом на вопрос отвечать не вежливо? — презрительно бросил он.
— О, Малфой, меня много чему учили, например, здороваться со всеми знакомыми людьми. Погоди, сколько же я тебя знаю? Лет пять, не меньше… Можно считать, что ты — мой старый знакомый! — я с трудом сдерживала смех, видя его кислое выражение лица.
— Поэтому я с удовольствием пожелаю тебе здоровья, Малфой. А теперь, когда обмен любезностями на высшем уровне успешно завершен, позволь мне вернуться к моим делам. И не смею тебя задерживать, — холодно и с достоинством произнесла я.
Неожиданно для самой себя я отметила, что моя вежливость раздражает его еще больше, чем агрессивная манера поведения прежних лет.
Он злился, но не уходил, видимо подыскивая какую-нибудь приличествующую по такому случаю фразу. Не найдя ничего стоящего, он спросил с досадой и подозрением в голосе:
— А что ты ищешь?
Тут меня осенило. Словно кто-то подзуживал меня — ты же знаешь все его слабые места. Высмей его за все годы унижения! Особенно за грязнокровку… Не имея толком никакого плана, я для начала напустила на себя вид, позаимствованный с картин, изображавших королеву Елизавету в парадном платье, — надменный и преисполненный чувства собственного достоинства.
- Видишь ли, Малфой… — торжественно произнесла я, для пущей убедительности надменно прищурив глаза. Он удивленно посмотрел на меня, будто видел впервые. Ага! Трепещи, мой придворный… э, кто?
Я изучающее посмотрела на слизеринца… Да, на воина он был похож меньше всего — худой, с острыми чертами лица, тонкими, как у девушки, руками, серыми невыразительными глазами и блеклыми волосами. Эх, не воин! До пламенного проповедника, вроде Джона Нокса, он тоже не дотягивал — не хватало суровости и фанатичного блеска в глазах. Ученый-энциклопедист? Малфой? Он блистал знаниями исключительно на уроках зельеварения. О, музыкант или поэт? Возможно… эдакий тщедушный богемный юноша!
— Что означает твой взгляд, Грейнджер? Я спросил тебя, что ты ищешь, — несколько агрессивно повторил он.
— Приключенческую литературу, — не выходя их образа, ответила я.
— В Запретной секции, в разделе по зельям?!
— А разве зелья — не увлекательное приключение в мир науки?
— Да, увлекательное. Но здесь, в этом разделе большей частью хранится литература по зельям, связанным с темной магией. Что скажешь?
— Это еще более увлекательно, чем все остальное. Разве не так? В свете последних событий… — парировала я.
— Ах, так ты ищешь загадку ментального зелья, с помощью которого избавились от Финнигана?
— Верно. И убили Тонкс.
— Ее убили?! Эту грязнокровку? — презрительно фыркнул хорек.
— Вчера, а ты не знал? — я сделала вид, что пропустила мимо ушей его комментарий по поводу происхождения Тонкс, и продолжила в преувеличенно вежливой манере, больше похожей на насмешку:
- Кажется, она твоя кузина, не так ли? Прими мои самые искренние соболезнования по случаю кончины твоей близкой родственницы…
Я театрально вздохнула.
- Что ж, Малфой, оставляю тебя. Сейчас тебе, наверное, захочется побыть в кругу семьи, когда такое горе…
— Грейнджер, замолчи сейчас же! Какая она мне родственница?! — крикнул он. Куда только девался его манерный тон?
— По матери, разве нет? Я что-то упустила? — я изумленно всплеснула руками. — Не может быть! Сейчас сверюсь с конспектом… где-то у меня все записано…
— Ты замолчишь, или мне заклясть тебя? — разозлился он не на шутку.
— Не волнуйся, ты что?! Колдовать вне класса запрещено, с тебя же снимут баллы! Какой позор для префекта! Ой, извини, конечно, какие баллы! Что я говорю? У тебя же такое горе! — язвила я.
— Закрой свой рот, грязнокровка! — взвизгнул он, выхватывая палочку.
Малфой покраснел от злости. Светлые волосы цвета выгоревшей соломы, уложенные нарочито небрежно, белесые ресницы и брови резко контрастировали с багровым цветом лица. Хорек-альбинос, не иначе! Одна только разница — глаза. Серые, водянистые, превратившиеся в щелочки, они сверлили меня вызывающе и с неприкрытой ненавистью; губы сжались в узкие бескровные линии. Забавно видеть, когда природа лишает человека ярких красок: если бы Снейп посмотрел на меня таким пылающим взглядом, я бы, скорее всего, испугалась до смерти, но глядя на Малфоя, я отметила, что даже гнев его кажется гротескным.
Бледный хорек, тень своего отца — вот кто он!
Вдруг мне стало жаль его, и все прошлые обиды улетучились, словно дым.
— Ладно, Малфой, — сказала я спокойно, — мне на самом деле все равно, как ты меня называешь. Мне не важно, что ты думаешь обо мне. Почему меня должно беспокоить мое происхождение? Я такая, какая есть! Но мне действительно интересно, ответь, Малфой, почему тебя, да, именно тебя волнует мое происхождение?! Тебе-то какая разница, существую я или нет, кто мои родители?! У тебя в жизни все есть! Чего же тебе еще не хватает?
— Я просто не выношу таких выскочек как ты, Грейнджер! — выплюнул он и, видимо, окончательно справившись со своими эмоциями, резко развернулся и почти бегом скрылся из виду.
Похоже, я одержала победу? Противник позорно скрылся с поля брани. Однако никакой радости я не испытала — только усталость. Сев за стол, на котором были разложены книги и мои конспекты, я стала рассеяно просматривать справочник ядовитых растений.
Малфой… Почему он не бросил в меня каким-нибудь заклинанием? Струсил?..
Прошло несколько дней, прежде чем наша встреча со слизеринским хорьком получила продолжение.
Я не продвинулась дальше справочников, пытаясь наугад подобать наиболее подходящие оказываемому эффекту компоненты. Мне казалось, что я брожу в лабиринте. Пытаясь систематизировать различные сочетания, я составила таблицу, которая заняла большой лист пергамента.
Как ни прискорбно в этом сознаваться, но мне не хватало знаний, чтобы самостоятельно вычислить или хотя бы приблизительно составить формулу подобного зелья. А тем более приготовить его. Неужели я в тупике?!
В это самое время, когда я задумчиво созерцала свою таблицу, над самым ухом раздался голос Малфоя:
— Грейнджер, уже нашла что-нибудь? Зная твою нудную дотошность, не верится, что ты вертишься здесь просто так,..
Капля чернил сорвалась с пера и расползлась, заливая строчки с названиями психотропных грибов.
Малфой зашел со спины, поэтому мне пришлось встать, чтобы оказаться ним лицом к лицу. Он щурился и смотрел с явным любопытством.
— А тебе не все равно?
— Да, так... — с показным равнодушием ответил он и небрежно стряхнул несуществующую пылинку с дорогой ткани мантии. — Может быть, мне тоже кое-что известно.
— И что же, например? — старательно скрывая свою заинтересованность, спросила я. В чем Малфой действительно разбирался, так это в зельях.
— Вот что: использование одного основного элемента в зелье выдает стиль зельевара, — авторитетно заявил он.
— Ну и что это дает? Психотропным эффектом обладают различные компоненты: растения, грибы, кактусы, — сказала я, взяв со стола таблицу. — Можно готовить зелья на основе змеиного яда. Как узнать основу состава, не имея под руками самого зелья?
— Ты подумай, Грейнджер, при чем здесь травки?! Убили двоих. Если убийства не случайны, что объединяет жертв? — ехидно допытывался он.
— Оба — гриффиндорцы, — предположила я .
— Нет, не то. Ну, неужели это все твои идеи? — небрежно бросил он. — Макгонагалл такого высокого мнения о тебе… Может быть, напрасно?
Сев за стол напротив меня и иронично улыбаясь, он наблюдал за тем, как я напряженно размышляла.
— Они оба — полукровки, разве не понятно? — победно воскликнул Малфой, не выдержав.
— И?!
— А то, что зелье, направленное против полукровок, должно содержать в основе кровь полукровки! — ликовал он. — Использование крови волшебников или магглов — один из самых распространенных компонентов в Темной магии. Неужели ты не читала? — насмешливо фыркнул он. — Впрочем, откуда тебе знать… Такие книги в школьных библиотеках не держат. Только в личных. Не думаю, чтобы магглы зачитывались трактатами по зельеварению, не так ли? Вот в чем разница, Грейнджер, между нами: ты не знаешь о магическом мире того, что чистокровные волшебники знают с детства, поэтому тебе никогда не разгадать загадки этого зелья, грязнокровка! — яд сочился из его уст.
Он встал и, победно взглянув на меня, направился к выходу с гордо поднятой головой.
— Хорошо, Малфой, — произнесла я медленно ему вдогонку, — но способ распространения зелья — маггловский!
Он резко остановился и пристально посмотрел на меня, словно взвешивая все pro et contra. Наконец, он спросил:
— О каком способе ты говоришь, Грейнджер?
— Я скажу тебе, Малфой, но нам придется заключить сделку, — жестко заявила я.
— Сделку с тобой?! — изумился он.
— Да, насколько я понимаю, ты не в курсе способа распространения, но был бы не против узнать о нем, а я заинтересована в том, чтобы разобраться в составе зелья.
— И что же ты предлагаешь? — насторожился хорек.
— Вот что: ubi concordia, ibi victoria!
— И что это значит? — с еще большим подозрением спросил он.
— «Где согласие, там победа», что в данном случае значит — все союзники хороши. Мы заключим временное перемирие. На период совместной работы.
— Почему я должен поверить, что у тебя есть полезная для меня информация?
— Хотя бы потому, что ты, по-видимому, не знаешь латыни, и даже обладая нужной книгой не сможешь разобраться в рецепте без меня, — уверенно заявила я.
— Ты знаешь латынь? — произнес он с ударением на глаголе. На лице Малфоя читалось потрясение.
— Чему ты удивляешься? Меня обучали латыни и французскому с детства. Только французский я не очень люблю, в отличие от языка Вергилия и Горация.
— Хм, — Малфой напрягся, вспоминая, кто же такие Вергилий и Гораций, и так и не найдя никаких ассоциаций, продолжил: — Меня тоже обучали французскому. А вот латыни — нет. Хотя в половине рецептов используются латинские названия растений и грибов, — вздохнул он.
— Да, мне легко дается грамматика, но названия все равно приходится учить. Дома мы не пользуемся магическими растениями, как ты верно заметил, –скромничала я.
Некоторое время он хранил молчание. Я украдкой разглядывала его. Без обычного презрительной гримасы Малфой казался довольно миловидным: утонченные черты лица, высокий лоб, большие миндалевидные глаза, тонкие губы, хрупкая фигура — во всем, было что-то неуловимое, то, что принято называть породой... вырождающейся! Хм, такой изящный, словно девушка… Тоже мне, принц Слизерина!
— Ладно, я согласен. Но никто не должен знать о нашем уговоре!
— Болтать не в моих интересах, — жестко ответила я. — По рукам? — и я протянула ему руку.
Он опасливо пожал ее, испытующе глядя мне в глаза. Потом резко отвернул руку и бросил:
— Завтра встречаемся здесь, в библиотеке, и начинаем работать.
И отправился восвояси, снова напустив на себя самый высокомерный вид.
Ну-ну, Малфой… покомандуй! Еще посмотрим, кто кого!
На следующий день, когда мы подошли друг к другу в библиотеке, я испытывала некоторую непонятную неловкость. Я не была уверена, что поступила правильно, заключив сделку с Малфоем. Вдруг он замешан в убийствах?
Но отступать было поздно, тем более я должна была разобраться в составе зелья во что бы то ни стало.
— Да, ты говоришь, что в основе — кровь полукровки, так, Малфой?
— Несомненно!
— Это же кровь Того-Кого-Нельзя-Называть! Поэтому, как только зелье начинает действовать, жертва слышит голос. Помнишь, как умер Симус?! В это время Гарри почувствовал… В общем, это его голос! Он же полукровка, как и Гарри, благодаря крови которого он возродился, — размышляла я вслух. Глаза Малфоя округлились от удивления:
— Неужели кровь Поттера использовалась для возрождения Темного Лорда? Это точно?
— Разве отец не проинформировал тебя?
— Нет, — он наморщил нос и отвернулся.
Похоже, тема разговора его не радовала. Малфой насупился и молчал.
— У тебя с отцом небольшие проблемы? — осторожно спросила я.
— Грейнджер, то что ты такая умная, тебя погубит. Не лезь не в свое дело!
— Да, еще скажи, что я — грязнокровка, и кара Темного Лорда падет на меня! — пропела я.
Малфой скуксился окончательно.
— Я слышать ничего не хочу о нем, ясно?! — вскипел он.
Ого! Вот такого поворота событий я не ожидала!
— Разве ты не мечтаешь принять метку, как твой отец?! — изумилась я.
— А разве ты не мечтаешь выйти за Уизли и родить девять детей?! — зло сверкнув глазами, съязвил он.
— Нет, конечно! — бросила я с вызовом.
— Вот и я нет, — в тон мне ответил он и помрачнел. Повисла пауза. Я не выдержала первой:
— Почему, можешь объяснить?
— Хорошо, я скажу, если уж тебе так интересно, за это ты расскажешь про вас с Уизли.
— Согласна.
— Понимаешь, все дело в моем происхождении, — поведал он. И глубоко вздохнул.
— Ну да, ты же чистокровный! Разве не все чистокровные поддерживают Того-Кого-Нельзя-Называть?
— Именно. Я много думал о своем происхождении и решил… Почему я тебе это рассказываю, Грейнджер?! — спохватился он и испуганно замолчал.
— Может быть, тебе хочется узнать что-то про Уизли и меня? — подкалывала его я. — Или ты — исследователь по натуре, любишь во всем разбираться сам и приходишь к таким выводам, которыми не с кем поделиться?
— Спасибо за глубокий анализ моей натуры, Грейнджер, — сдержанно ответил он. В его серых дымчатых глазах я увидела сомнение и печаль.
— Да, я подумал, мало того, что я — чистокровный волшебник, я — аристократ. И я не собираюсь прислуживать какому-то полукровке! — он посмотрел на меня. Ждал одобрения, насмешки?
— С параноидальными наклонностями…
— С чем?
— С выраженными признаками душевного расстройства. Психиатрия — очень интересная наука, Малфой!
— О чем ты?
— Так, направление в маггловской медицине.
— А… хм. Понятно.
Было очевидно, что он ничего не понял, но не подавал виду.
— И что отец сказал тебе на это? Как же ты решился озвучить свое решение? — фыркнула я.
— Да, я сказал, — Малфой пожал плечами. — Он обещал выгнать меня из дома, лишить меня наследства и жизни, если я не передумаю и к Рождеству не решусь принять Метку.
Он говорил небрежно, лениво растягивая слова, видимо, пытаясь скрыть волнение за циничными интонациями, но я с удивлением заметила, что Малфой и впрямь переживает. Интересно, что его расстроило больше всего: страх смерти или возможное лишение наследства?
В дымчатых глазах плескалась тревога.
— Давай, твоя очередь, — грубовато бросил он, сделав неопределенный жест рукой.
— Видишь ли Малфой, не знаю, что ты себе вообразил, но Гарри и Рон действительно мои друзья. Зачем портить хорошую дружбу глупой личной жизнью?
— Почему глупой? Хотя вопрос риторический, речь же идет об Уизли… — размышлял он.
— Он хороший парень. Но ему чего-то не хватает…
— Мозгов? — саркастически усмехнулся он.
— Не груби, Малфой, я же не смеялась над твоими снобистскими концепциями! Я понимаю, что не буду с ним счастлива. Как и он со мной. Что я буду делать с девятью детьми, страшно сказать!
— Да, брак с Уизли подразумевает отсутствие средств к существованию, достойного жилья, примитивные развлечения типа пива и спорта плюс сомнительная радость непрерывно готовить и перебирать горы подгузников, — высокомерно рассуждал он, словно мог предложить что-то большее. Хм, что за мысли сегодня лезут мне в голову!
— Малфой, ты не прав! — обиделась я за друга. — Рон — порядочный человек, настоящий друг. Он станет замечательным мужем для девушки, которая мечтает о простом семейном счастье. Но я бы хотела сама многого добиться в жизни. Большего, чем просто быть женой хорошего парня, понимаешь? А ты, что бы ты хотел?
— Большего, чем быть сыном моего отца! — резко ответил он.
— Что ж достойный ответ. — Я почувствовала что-то вроде уважения к нему. Действительно, решилась бы я, имея все, отказаться от привычной жизни, ради своих принципов? Пойти против Малфоя-старшего означало подписать себе смертный приговор!
— Если ты не врешь, Малфой, про Метку и твою ссору с отцом, должно быть, надо иметь много мужества, чтобы противостоять таким волшебникам, как твой отец, а ведь за ним стоит…
— Да, я знаю! — воскликнул он запальчиво и вспыхнул до коней волос. –Поэтому я и хочу найти убийцу и узнать все про зелье. Я надеюсь…
Он вдруг замолчал.
— Ты хочешь сказать, что от результатов нашей совместной работы зависит твоя жизнь?
— Это мой единственный шанс. Не понимаю… почему я откровенничаю с тобой, ты же грязнокровка?!
— Может твои чистокровные друзья недостаточно умны, чтобы понять всю глубину твоих мыслей и стремлений? — слегка поддела я. — Приходится выбирать, Малфой: происхождение собеседника или его способность понять тебя. — Я улыбнулась. — И, если уж говорить о благородстве, то мне всегда казалось, что оно не наследуется, а определяется поступками.
Он молчал, обдумывая мои слова, потом медленно произнес:
— Хорошо. Слушай, Грейнджер. Я не знаю, что происходит, но мне действительно не с кем обсудить это… Я все время думаю о ментальном зелье.
— И я. Не пойму, с какого конца подойти. Знаешь, давай попробуем по свойствам.
— Я знаю, что в небольших дозах оно вызывают известную реакцию: устанавливается ментальная связь с Темным Лордом, а больших — парализацию дыхания. Ментальные зелья разрушают мозг, подавляя волю. Отец рассказывал, что книгу написал русский зельевар Поляков.
— Малфой, есть идея: давай просмотрим все периодические издания по зельеварению, в которых возможно публиковались статьи Полякова. Обычно разрозненные статьи объединяются в последствии в монографию.
- Тут же их море! Как я понял со слов отца, книга Полякова была опубликована у нас четырнадцать лет назад!
- Значит надо брать период не менее 15-20 лет. Он до и после выхода в свет книги мог публиковать интересующие нас статьи.
- А если он писался не под своим именем?
- Это хуже. Тогда будем искать по похожей тематике.
- А вдруг мы потратим много времени попусту? Может уйти не один месяц прежде, чем мы переберем тут все журналы, — встревожился он.
- Не волнуйся, Малфой! Чтобы ускорить процесс, надо смотреть последний двенадцатый номер за каждый год. Там приведены все опубликованные статьи и по рубриками и по авторам, — авторитетно заявила я.
- Ты откуда знаешь?
- У меня родители выписывают специальные медицинские издания.
- Зачем?
— Они же — врачи, стоматологи. Отец еще психиатрией увлекается, а мама детской психологией. И вообще, я же не у фермеров выросла. Думаешь, все магглы — необразованные тупицы?
— Раньше был уверен, но теперь начинаю сомневаться! Давай просматривать журналы с разных сторон стеллажа, двигаясь навстречу друг другу.
— Я не против.
_________________
Тем временем жизнь в Хогвартсе шла своим чередом. Мы учились, ходили по выходным в Хогсмид, ребята играли в квиддич. Только мистер Хмури, глава авроров, словно тень, появлялся время от времени в замке, наводя ужас на учеников младших классов своим вращающимся взглядом. Убийство Тонкс и Симуса так и остались нераскрытыми. То ли загадка оказалась аврорам не по зубам, то ли мистер Хмури так и не сумел договориться со Снейпом, а без его консультации дело становилось совершенно безнадежным. Амбиции главы авроров явно мешали ему непредвзято подойти к делу: единственным подозреваемым, насколько было мне известно со слов Гарри, по-прежнему оставался Снейп. Но прямых улик против него не было, а заступничество Дамблдора не позволяло аврорам арестовать Мастера зелий.
Гарри продолжал заниматься со Снейпом 3 раза в неделю легилименцией.
Чтобы как-то оправдать частое появление в подземельях, он нарывался на отработки у Снейпа с таким изяществом, которому можно было позавидовать: иной раз Снейп закипал буквально на пустом месте от одного лишь взгляда Гарри.
— Ваше невыносимое высокомерие, Поттер, переходит все разумные пределы!
— Как скажете, профессор, — его показное смирение вызывало улыбки и смешки, которые, еще больше раздражали учителя.
— Поттер, вы — тупица, или прикидываетесь? — шипел Снейп.
— Вам виднее, профессор, — совершенно безразлично отвечал он, — мое мнение ничего не изменит, не так ли?
— Десять баллов с Гриффиндора за ваши пререкания с учителем.
Рон, ничего не знавший о дополнительных занятиях Гарри со Снейпом, ненавидел мучителя своего друга всеми фибрами души.
— Бацилла, слизняк, богомол сушеный…
— Рон, а про бациллу ты откуда знаешь? — засмеялся Гарри.
— Я не знаю, Герми, помнишь, ты возмущалась, что я играю в квиддич вместо того, чтобы готовить эссе?
— Было дело.
— Ты сказала, что у меня в крови бацилла лени. Мне слово очень понравилось. Как раз про Снейпа. Бацилла слизеринская! — с удовольствием произнес он.
Гарри мельком обменялся со мной выразительным взглядом, мол, кто о чем, а Рон о своем любимом учителе.
Я, как обычно, большую часть времени проводила в библиотеке, особенно в Запретной секции. Там же частенько появлялся Малфой. У нас установились ровные отношения, которые больше напоминали странную дружбу, чем вражду: мы говорили практически обо всем, особенно о зельях. Время от времени Малфой отступал от светских разговоров и с интересом расспрашивал о жизни магглов, о моем детстве, семье. О себе же он рассказывал крайне редко, без энтузиазма. Вне библиотеки мы сторонились друг друга. Я все чаще стала ловить себя на мысли, что скучаю по этому странному общению, и жду, когда Малфой появится из-за стеллажей, чтобы поболтать со мной обо всем не свете.
— Грейнджер, смотри, вот статья Полякова в «Вестнике зельеварения Центральной и Восточной Европы». Только она почему-то на французском! Почему болгары и русские так любят публиковать свои работы по-французски?
— Это традиция, Малфой, присущая восточноевропейской школе. Немецкий и французский используется больше, чем английский. О, испорченная латынь! Не люблю французский, но делать нечего — давай читать.
— Почему ты не жалуешь французский?
— По-моему, мама слишком настаивала на изучении французского языка и литературы.
— Родители тебя учили сами?! — изумился он.
— Да, а что тебя так удивляет?
— То есть твоя мать достаточно знает французский, чтобы научить тебя?
— Да, у нас, магглов, так принято, — не удержалась я от шпильки, — родители сами учат детей всему тому, что знают, нанимать домашнего учителя в среде врачей не принято. Обычно родители выбирают престижную школу…
— А чему еще тебя учили родители?
— Многому. Музыке, например, истории искусств, обещали даже отдать в школу искусств, но потом пришло письмо из Хогвартса. А тебя, Малфой, чему учили дома?
— Преимущественно тому, как не уронить честь рода Малфоев, — важно заявил он.
— Понятно, тоже полезный навык. Давай, почитаем статью.
— Смотри, «Методы перегонки ядовитых растений в целях получения связующих элементов для ядов, воздействующих на мозг».
— Хм, как раз по нашей теме.
— Здесь целых два абзаца на латыни! Ну, что он пишет, Грейнджер?
— Это описание свойств растения. Ага, вот, слушай: в качестве связующего элемента берется вех ядовитый — Cicuta Virosa из семейства зонтичных (umbelliferae). Яд — цикутотоксин — по своему действию напоминает никотин.
Никотин — алкалоид табака.
Смертельная доза 0,05 г.
Симптомы: зуд во рту, за грудиной, онемение участков кожи, головокружение, головная боль, расстройство зрения и слуха, расширение зрачков, слюнотечение, повторная рвота, одышка, учащенное сердцебиение, неправильный пульс, судороги (во время которых повышается артериальное давление). Смерть наступает от остановки дыхания… Мерлин, какая жизнеутверждающая тема!
— Что ты хотела? Речь идет о ядах! — рассмеялся он.
— Вот интересный момент: паралич дыхательного центра происходит в результате смертельного отравления парами настоя корневищ веха. Дальше все по-французски. Малфой, если я правильно поняла, то Поляков использует в качестве связующего компонента именно пары настоя веха.
— Да, ты правильно поняла.
— Как это получается технически?
— Грейнджер, ясно что с помощью обычного котла эффект соединения двух компонентов зелий в газообразном состоянии невозможен. Нужна специальная установка для перегонки.
— Ты видел такую?
— Дома нет. У декана, уверен, есть в лаборатории.
— Так, хотя бы посмотреть одним глазком.
— Понимаешь, у меня есть одна идея…
— Ну, Грейнджер, что за идея?
— Малфой, не удивляйся, скажи, как ты думаешь, кто убил Симуса и Тонкс? Я хочу знать твое мнение?
— Значит, ты мне не доверяешь? Я правильно понял? — спросил он несколько расстроено.
— Малфой, слизеринцы же никому не доверяют, — улыбнулась я.
— Понятно, — грустно протянул он. — Ладно, скажу: я подозревал отца. Выяснил — он точно замешан в этой истории, но не убивал лично. У него в школе есть агент. Тогда я подумал, что этот агент — наш декан. Они оба служат Темному Лорду, Снейп настоящий мастер зелий, логично?
— Слишком просто, Малфой. Уверена, если он и замешан, не стал бы никого убивать своими руками, — озвучила я свою версию. — Понимаешь, Тонкс открыла дверь убийце с палочкой в руках, она же аврор и всегда начеку, но он не вызвал у Тонкс подозрений, и она не защищалась…
— Откуда ты знаешь?
— Была в ее комнате в день смерти, видела.
— Вот это да! Грейнджер, гнев Салазара на твою голову, что ж ты раньше молчала?! — воскликнул он.
— Ты не спрашивал.
— Ну, конечно, вы втроем нашли Тонкс, и после этого ты стала рыться в библиотеке…
— Нет, нашел ее Рон, а потом уже позвал нас.
— Почему вас, а не Хмури или учителей?
— Его там Снейп поймал, поэтому учителя были в курсе.
— Как же вы решились пойти туда снова?! — Малфой был в восторге от нашей выходки.
— Рон потерял там мантию-невидимку Гарри…
— Ага, значит у Поттера есть мантия-невидимка! Вот как он морочит голову Снейпу столько лет, прогуливаясь по школе после отбоя… Потрясающе!
— И что ты теперь будешь делать? Разболтаешь всем?
— Зачем же, — он безразлично пожал плечами. — Все же, кто мог убить Тонкс? — задумчиво пробормотал он. — Если не отец и не Снейп…
— Ты, например, Малфой… ты мог. Вряд ли она ожидала нападения со стороны ученика.
— Ты серьезно, Грэйнджер?! Зачем мне она?!
— Ты же сам сказал — они оба, и Симус, и Тонкс — полукровки, а ты всегда ненавидел грязнокровок.
— Ну, я больше по традиции. У нас так в семье принято. Я и Уизли ненавидел.
— Его за что?
— Уизли — семья чистокровных волшебников, а какой у них образ жизни!? Кто они?! Какое положение занимают в магическом обществе?! Они позорят всех нас! — воскликнул он.
— Малфой, ну и как я могу тебе доверять в свете твоих убеждений?
— Погоди, Грейнджер, мы же нормально общаемся… Ты мне открыла мир магглов с совершенно другой стороны. Не то чтобы я стал больше уважать Уизли, но лишь потому, что они… их вообще не за что уважать… Они какие-то неудачники. А твои родители — успешные образованные люди.
— Да, мои родители нормальные магглы.
— Не смейся, я может быть благодаря тебе понял что мое уважение строится не на происхождении, а на той жизненной позиции, которую занимает человек.
— То есть ты уважаешь активных, целеустремленных, успешных, образованных людей с большими амбициями?
— Конечно.
— Малфой, ты не исправим. Человек может быть успешным и непорядочным.
— Не исключено. А может быть правильным и с большими амбициями, не так ли, Грейнджер? — и он улыбнулся. Я впервые видела, чтобы он так доброжелательно улыбался. Его дымчато-серые глаза блестели озорными искорками.
— Само собой.
— Кстати, какая идея тебя посетила, не поделишься?
— Мне кажется, что я поняла, как распространяют зелье.
— Ну, и как?
— При перегонке само зелье и стабилизирующий компонент соединяются не в жидком виде в одном котле, а в газообразном в какой-то специальной трубе для перегонки. Поэтому я и спросила тебя, как выглядит аппарат. Два котла — в одном зелье, в другом — стабилизирующий компонент, в нашем случае — настой корней веха, соединяются трубой, которая с другой заканчивается специальной пробиркой нестандартного размера.
— Откуда ты знаешь про пробирку?
— Вот, смотри. — Я вынула улику из кармана.
- Откуда это у тебя?
Малфой подошел так близко, что я почувствовала тонкий приятный аромат, исходивший от него. Он пользуется духами? Тоже мне arbiter elegantiarum*9, усмехнулась я и пояснила:
— Улика! Я нашла ее в комнате Тонкс. Это и есть то, о чем я тебе говорила в самом начале: способ убийства — маггловский.
- Очень странная пробирка… — задумчиво сказал он и осторожно взял улику, едва коснувшись пальцами моей ладони. У меня перехватило дыхание. Какие у него длинные ресницы, только очень светлые… и нежная молочная кожа с нежным пушком. Малфой рассматривал колбу, а я стояла, боясь пошевелиться. Голова закружилась, сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. О Боже, меня волнует Малфой?!
— Похожа на маггловскую ампулу, — мой голос прозвучал хрипло.
— Ампула? Что это? — спросил он севшим голосом, не поднимая глаз.
— Специальный сосуд для жидких препаратов, которые вводят в организм человека с помощью шприца, — я с трудом соображала, что говорю, вдыхая аромат его духов.
— Думаешь, их убили именно так? — Малфой перешел почти на шепот.
- Известны такие случаи… — я осторожно отодвинулась. Малфой, нет, только не он! Мысли метались в голове, как испуганные птички. Страх, потрясение и какое-то непонятное сладкое чувство переполняли меня. Стоп, надо успокоиться. Зелье, зелье… Хорошо, что он не смотрит на меня. Ох!
- Малфой, у меня есть еще идея, — как можно более нейтральным тоном медленно сказала я. — Если форма ампулы маггловская, надо посмотреть, известны ли случаи использования таких ампул в маггловской практике отравлений.
— Где мы найдем описание истории убийств? — он все еще вертел в руках колбу.
— Есть справочник — «Отравления, яды, история шпионских акций».
- Я пойду полистаю. А ты попробуй вспомнить, какой компонент зелья может придавать ему характерный терпкий запах.
Он взял меня за руку, и, вложив колбу в раскрытую ладонь, бережно накрыл ее своими пальцами. Я наблюдала за ним, как завороженная, потом подняла глаза.
— Хорошо. Слушай, Грейнджер, а ты и вправду самая умная девушка в нашей школе! — казалось, он говорил искренне. В его взгляде светилось… восхищение.
— Спасибо, что заметил, — смутилась я и улыбнулась.
Он так и стоял, держа меня за руку. Мы улыбались друг другу. Малфой еще с минуту смотрел на меня, немного смущенно, потом его щёки вдруг вспыхнули и, он, разжав пальцы, отступил назад. Затем он направился к стеллажам, где зарылся в справочниках ядовитых магических растений, время от времени бросая на меня загадочные рассеянные взгляды.
____________________
Близилось Рождество. Мы готовились к традиционному Рождественскому балу. В воздухе уже витал запах хвои, ощущение радостного волнения школьников и, как бы это ни звучало забавно в среде магов, ожидания чуда.
За обедом Дамблдор сообщил всем нам, что с сегодняшнего дня начались официальные приготовления и можно приглашать друг друга на бал.
Гарри, сидевший рядом со мной за столом, прошептал мне на ухо:
— Герми, пойдем прогуляемся к озеру, очень надо поговорить.
Я кивнула. Случайно взглянув на стол Слизерина, я заметила, что Малфой пристально наблюдает за нами, сощурив глаза. Я весело подмигнула ему и вышла из Главного зала вместе с Гарри.
— Пойдем, Гарри..
— Я заметил, Малфой не цепляется к тебе, как раньше. Это то, о чем я думаю?
— Смотря о чем ты думаешь, Гарри, — игриво ответила я.
— Кое-кому полезно немного поревновать. Возможно, он скорее осознает кое-что, — шутливым тоном продолжила я.
— Ого, — Гарри изумленно поднял брови. — Все зашло так далеко?
— Не знаю, что сказать: и да, и нет.
— Тебя не смущает, что он сын Пожирателя смерти? — насторожился друг.
— А тебя не смущает, что у твоего наставника Темная метка? — парировала я.
— Герми! Это запрещенный прием! — ахнул он и густо покраснел.
- Как же тебя легко смутить! — хмыкнула я.
Гарри молчал. Потом сказал глухо:
- Он много значит для меня. Благодаря ему я вижу многие вещи совершенно в другом свете…
До меня медленно доходило.
— Если это то, о чем я думаю… Гарри, ты… влюблен в него?! — воскликнула я.
Он неопределенно пожал плечами.
- Я тебя шокировал, Герми? — напустил он на себя забавно-покаянный вид.
- Нет, погоди. Не в этом смысле… то есть я хотела сказать… Словом, не потому что он — мужчина, — настала моя очередь покраснеть.
- Да? А почему же? Разве не в этом все дело? — допытывался друг.
- Ну, — я растерялась, — …а это точно?
- Что он — мужчина, и я тоже, и я влюблен в него? — иронично обронил Гарри совершенно в снейповской манере.
- Нет, ты точно знаешь, что влюблен? — Господи, что я говорю!
- Точнее некуда.
- Хорошо тебе! Все так ясно…
- Куда уж лучше: Снейп меня терпеть не может! Я закрываю сознание, вдруг он узнает?! Страшно предположить…
- Гарри, скажи, — смущенно спросила я, — а как это ты так уверенно говоришь, я совершенно ни понимаю, как понять, что ты влюблен?
- Просто чувствуешь, что этот человек для тебя самый-самый. И кто же он? Постой, неужели Малфой?! Он же всегда ненавидел нечистокровных! Ты не боишься, что он воспользуется твоими чувствами, чтобы унизить тебя?! Или сдать Пожирателям смерти?
- Нет, Малфой — не такой, как его отец, надеюсь… Он решил не присоединяться к кое-кому, — заговорщическим тоном шепнула я.
— К Тому-Кого-Нельзя-Называть?
— Ага, и он теперь persona non grata в приличном обществе!
Мы рассмеялись.
Гарри стал снова серьезным и внимательно посмотрел мне прямо в глаза:
- Будь осторожна, обещаешь?
- Ты на счет Малфоя?
- Именно.
- Тогда и ты пообещай мне кое-что.
- Все, что в моих силах!
- Не говори Рону про меня и Малфоя. Пока. Я подумаю, как и когда сказать ему. Да, и, пожалуйста, не лезь на рожон. Убедись, что ты достаточно подготовлен, чтобы встретиться с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Подожди, пока твои магические способности откроются в полной мере, насколько это возможно…
- Хорошо. Я как раз хотел спросить тебя, Герми, мне очень важно знать твое мнение. Я не понимаю, какова природа моих магических способностей, откуда это во мне, как ты думаешь? И для чего нам даются определенные магические способности?
— Хм, Гарри, ты не перестаешь удивлять меня. Хороший вопрос, я тоже думала об этом. Мне кажется, мы, маги, обязательно должны раскрыть свои таланты и способности. Именно так мы сможем понять, зачем так задумано, почему мы такие какие есть
— Кем задумано?
— Богом.
— Ты уверена?
— Да, я верю в это. Мы имеем особую власть благодаря сверхвозможностям, которые нам дарованы свыше, а значит, и большую ответственность за наши поступки. Эти возможности неслучайны.
— Тогда почему ты переживала, что ты — ведьма?
— Потому что природа магии противоречит христианству, как ты догадываешься. Магия построена на власти, которую мы приобретаем благодаря особым знаниям и на подавлении свободы других волшебников.
— Какой свободы?
— Смотри: человек с самого рождения сталкивается с необходимостью выбора, как поступать. Но он также имеет свободу выбирать добро или зло.
— Всегда ли?
— Да. В любых обстоятельствах мы стоим перед выбором. Когда ты используешь магию, ты с помощью магических формул заставляешь некие силы служить тебе, как и людей, на которых направлена твоя магия. Сложность магического мира для меня в том, что в нем нет понятия свободы. Есть только понятие силы — твоей силы, превосходящей силы и так далее. И мне это не нравится.
— Как же все сложно!
— Именно. Но для себя я решила, что буду стараться поступать по совести. Пусть я буду не настоящим магом, но по-другому я не могу. Наверное, сказывается мое маггловские происхождение.
— Герми, почему плохо быть магглорожденным?
— Принято считать, что в магических семьях рождаются более сильные волшебники.
— Значит, если я правильно понял тебя, общение в мире магов строится по принципу, кто сильнее — тот и круче.
— Вроде того.
— Тоска! Знаешь, мне плохо от того, что я открываю в себе новые магические способности. Ведь это означает еще большую власть над другими магами. Однако, если все способности даны нам Богом, как ты говоришь, тодолжен же быть в этом определенный смысл.
— Думаю, должен.
— Понять бы какой…
— Кстати, Гарри. Что тебе говорит Снейп по этому поводу?
— Он практически ничего не говорит. Он больше учит и показывает. Но то, как и чему он учит, сам подбор методов, как мне кажется, не случаен. Он чего-то добивается.
— И чему, как тебе кажется, он стремится научить?
— Темной магии, Герми, я думаю, именно этому.
— Зачем?
— Трудно сказать, ведь у него всегда есть свои планы. Стал бы он просто так со мной возиться?
— И ты так спокойно говоришь об этом?
— Да. Если с помощью Темной магии я исполню свое предназначение — то есть убью Вольдеморта — я согласен учиться. Но почему мое предназначение в том, чтобы убивать?!
— Почему ты так думаешь? Откуда ты знаешь?
— Так говорилось в пророчестве!
— Ах, вот в чем дело!
— Ладно, я не должен был говорить, это — тайна Ордена, — иронично заметил он. — Герми, помнишь, я говорил, что могу заставить другого волшебника почувствовать мои переживания… Вот, я могу перемещать образы — мои воспоминания, могу сделать так, что волшебник будет думать, что то происходило с ним самим. Профессор Снейп запретил мне рассказывать, но мне просто необходимо поделиться с тобой. Я научился беспалочковой магии и невербальным заклятиям.
— Ух ты! Я читала об этом. Я думала, только Салазар Слизерин был способен на такое, ну и еще пара-тройка магов.
— Профессор Снейп тоже умеет. Герми, я никому не говорил, даже профессору Снейпу, я скрываю… Обещай что не перестанешь дружить со мной, если я расскажу тебе!
— Конечно, Гарри, я постараюсь принять тебя таким, какой ты есть.
— И не испугаешься меня?
— Почему я должна бояться тебя, ты что, хочешь причинить мне вред?
— Нет. Но Герми, я неожиданно… даже не знаю, как это получилось… Я научился сканировать сознание окружающих. Мне не надо применять легилименцию и углубляться в воспоминания другого мага, чтобы понять, о чем он думает и что переживает в данный момент.
— Ты читаешь мысли?!
— Нет, я не слышу мыслей, я вижу образы, возникающие в настоящий момент в сознании мага, чувствую его эмоции. Для более глубокого анализа, образов прошлого необходимо применить легилименцию, а любой маг почувствует чужое присутствие в своем разуме.
— Ты сканируешь без заклинания?
— Да, для поверхностного сканирования мне достаточно посмотреть в глаза человеку.
— Снейп знает?
— Я стараюсь скрывать от него. Пока довольно успешно.
— Молодец, это же сверхспособности!
— Профессор Люпин говорил мне как-то раз, что у меня совершенно неожиданно могут открыться необычные магические способности, если я полюблю кого-то. Герми, мне страшно. Что же будет дальше?
— Гарри, что я могу сказать? Держись. Сам факт того, что ты беспокоишься, говорит о том, что у тебя чуткая душа. Не думаю, что темная магия увлечет тебя всерьез.
— Не знаю. Я теперь ни в чем не уверен. Темная магия строится на жажде власти, если я правильно понял своего учителя…
— Гарри, будь осторожнее.
— В свете моих новых возможностей, — он улыбнулся,— меня больше всего восхищает в тебе, Герми, твоя искренность.
— Ах, ты улавливаешь мои образы? Это же нечестно! — я притворно рассердилась и толкнула его в плечо.
— Если я смогу чем-то помочь тебе, только скажи, я всегда рядом.
— Спасибо, Герми, Ты настоящий друг. Кстати, как движется ваше с Малфоем расследование?
— Я поняла, как распространяется ментальное зелье.
— Ну?!
— Оно находится в газообразном виде в закрытой колбе или пробирке, как угодно. В середине пробирка сужается как раз для того, чтобы ее легче было сломать пополам прямо перед носом жертвы. Таким образом, отравление зельем происходит через легкие. Оно действует в течение очень незначительного времени — потом распадается и остается только терпкий запах. Связующий компонент — вех, остается только выяснить, что дает такой специфический запах. Думаю, этот компонент наведет нас состав антидота.
— Вы молодцы! А базовый компонент уже известен?
— Да. В основе — кровь Того-Кого-Нельзя-Называть.
— Кровь Вольдеморта!
— Ага. Поэтому ты почувствовал его присутствие, в тот день, когда умер Симус. Понимаешь, зелье направлено против полукровок, поэтому в его основе кровь полукровки!
— Вот в чем дело! Ты сама догадалась?
— Частично. Но Малфой мне тоже помог.
— Как ты с ним общаешься?
— Нормально. Да, у него полно стереотипов, но он не такой уж плохой человек, мне интересно с ним.
— Понимаю. Мне тоже интересно общаться с профессором Снейпом, хотя на Санту он не тянет.
— Смешно! Но все-таки будь осторожен.
— И ты, Герми. Пойдем, а то, я боюсь, как бы один слизеринец умер от ревности! — лукаво улыбнулся Гарри. Я покраснела и буркнула:
— Скажешь тоже!
И мы зашагали обратно к замку.
Вечером того же дня я пришла в библиотеку. Малфой сосредоточенно копался в груде справочников по зельям.
— Привет!
Вместо приветствия он произнес обвиняющим тоном:
— Ты разговаривала с Поттером. Можно узнать о чем?
— У моего друга есть одна проблема. Надо было поговорить с ним. Дружба подразумевает, что ты можешь выслушать и понять друга, поддержать его.
— А он интересен тебе только как друг?
- Конечно, я же говорила тебе, что Гарри и Рон — мои друзья, понимаешь?! У тебя что, друзей нет?
- Нет, наверное.
- Извини, Малфой, я не хотела задеть тебя, но дружба много значит для меня.
- Ясно. Скажи… — он явно не решался спросить о чем-то.
- Да, спрашивай…
- Ты пойдешь со мной на бал?
- Почему бы и нет, постой, дай подумать… меня вроде бы еще никто не приглашал.
- А Поттер?
- Мы говорили совсем о другом.
— Так ты согласна.
— Да.
Малфой облегченно вздохнул и вытащил из мантии небольшой сверток.
— Вот это тебе.
Я развернула нежно-лиловую тонкую оберточную бумагу.
Запах, знакомый пряный запах!
Я вспомнила его! У меня он вызывал ассоциации с кулинарными шедеврами Молли Уизли, с домом.
У меня на ладони лежал пряник в виде ангела, политый глазурью.
— Потрясающе, Малфой!
— Не думал, что маггловский пряник произведет на тебя такое сильное впечатление. Хотя не скрою, мне пришлось повозиться, чтобы достать его. Здесь поблизости продают только магические сладости, — самодовольно улыбался он.
— Понюхай, Малфой! Он пахнет мускатом! Последний компонент — мускатный орех!
— Точно! Грэйнджер, пошли скорее — ты читаешь о свойствах, я ищу рецепты ядов с употреблением мускатного ореха.
Я бережно завернула пряник и положила его в карман. Разгадка где-то рядом!
Мы помчались к стеллажам. Я раскрыла справочник и начала читать. «Мускатный орех — вечнозеленое дерево до 20 м из семейства Мускатных, типичное растение экваториального пояса. Цветет круглый год с 5-6 лет. Плодоношение сохраняется до 40 лет. С одного дерева собирают от 3 до 10 тысяч орехов в год. Некоторые растения доживают до 100 лет. Плод мускатника внешне похож на персик, при созревании начинает растрескиваться на 2 части. Мякоть массивная, кислая на вкус. В плоде крупное семя, защищенное твердой скорлупой и покрытое мясистым присемянником (собственно мускатный цвет). Высушенный на солнце присемянник хрупкий, ароматный, оранжево-желтого цвета. После снятия присемянника семена подвергают огневой сушке, раскалывают и извлекают ядро (это и есть мускатный орех). Аромат муската слабо пряный, вкус сначала слабо, а позднее сильно пряный. Ароматические фракции муската синергитически объединяются, создавая психотропный эффект. Перегонка очищенных орехов с водяным паром, из 7-10 кг орехов получается 1 л масла мускатного ореха».
В самом низу страницы я увидела заголовок «использование при изготовлении ядов и варианты антидотов».
— Ого! — воскликнула я. — Малфой, иди сюда, я нашла рецепт антидота!
Далее шел длинный рецепт, продолжение которого находилось на другой странице. Вдруг в проходе между узкими стеллажами появилась темная фигура в капюшоне, надвинутом на глаза.
— Малфой, где ты?! — заорала я испуганно.
В руке незнакомца была палочка. Я нащупала свою палочку в складках мантии, но поняла, что не успею ее вытащить прежде чем мой противник произнесет заклятие.
— Ступефай, — услышала я голос Малфоя за спиной. Он вовремя произнес заклинание, но видимо промахнулся. Часть книг со стеллажа завалили проход, образовав препятствие между нами и нашим таинственным врагом. Он, воспользовавшись заминкой, ретировался по узкому проходу к выходу и, прежде чем исчезнуть за углом, обернулся:
— Ступефай, — чуть слышно произнес он.
Секунда показалась вечностью: я увидела вспышку заклинания, точно летящую в меня. Последнее, что я запомнила, была звенящая боль в затылке. Я потеряла сознание.
______________
Сноски:
*1 — без гнева и пристрастия
*2 — кому выгодно
*3 — следовательно
*4 — значит
*5 — там же
*6 — случайная ошибка
*7 — новый человек, выскочка
*8 — и так далее
Ремус Люпин или глава девятая, из которой становится ясно, какие опасности таит в себе любовь оборотня.
Странная вещь — привычка… Два раза в неделю, как по расписанию, я прихожу в Подземелья. Спускаясь по темным лестницам в самое сердце Слизерина — царства плесени, змеиного лукавства и Темной магии, каждый раз клятвенно обещаю себе, что я здесь в последний раз.
Но я болен Подземельями, как лунной болезнью. Это выше меня. Я почти привык к странным запахам сырости, бьющим прямо в нос. И, если представить, что мне больше никогда не придется здесь появляться, я, наверное, лишусь самого привычного и дорогого. Я почувствую себя несчастным. Если бы была моя воля, я таскался бы сюда каждый день. Нет, я поселился бы здесь!
Однако меня никто не ждет. Северус ясно дал понять — только два раза в неделю и только два часа. Вот и все мои завоевания.
Мое участие в расследовании смерти Финнигана, которое ведет Северус, ограничивается тем, что я мешаю ему своим присутствием. Он не выносит меня. Но терпит по просьбе директора. Старается не разговаривать со мной, но он умеет выразить недовольство даже молчанием и отсутствующим взглядом сквозь меня.
Итак, Северус работает, а я сижу на страшно неудобном стуле и ничего не делаю, а просто наблюдаю за ним.
В отличие от Хмури, который облазил или, лучше сказать, обнюхал весь замок в поисках улик, Мастер зелий не выходит из своей лаборатории. Он готовит препараты в нескольких котлах, разливает их по пробиркам и записывает какие-то формулы, больше похожие на диковинные закорючки.
Я сначала не был уверен, не забыл ли он про задание директора, погруженный в свои эксперименты. В первый же раз я спросил:
— Северус, когда мы будем заниматься расследованием?
— Не терпится поиграть в ищейку, Люпин? Жаждешь применить свои таланты — дивный нюх и быстрые лапы?
— Мы же должны что-то делать?
— Не знаю, как ты, а я уже занят делом — я воспроизвожу возможный вариант модифицированного зелья, которым был убит Финниган. Не думаю, что ты сможешь мне помочь, поэтому лучше не мешай.
Я с тоской наблюдал за ним. Так в молчании прошло два часа. Под конец Северус пробурчал:
— Люпин, твое время истекло, убирайся.
— Можно я еще посижу? Я же совсем не мешаю!
— Меня раздражает твое присутствие. Невозможно сосредоточиться, когда волк сверлит взглядом спину.
Я вздохнул, встал и покорно поплелся к двери.
— Да, Люпин. Приходи только в конце недели. У меня много дел. Волчье зелье я пришлю тебе сам.
И он бесцеремонно захлопнул дверь у меня прямо перед носом.
Я понуро постоял и медленно начал подниматься по лестнице.
Я жаждал разделить жизнь хоть с кем-нибудь, быть нужным, просто быть рядом. Разве оборотень мог бы претендовать на большее?
Мне следовало бы давно привыкнуть к одиночеству, к тому, что рядом никогда не будет человека, который бы принадлежал только мне. Полностью. Оказывается, я — собственник, какое горькое открытие!
Северус не нуждался во мне. Он мог быть рядом и в то же время — глубоко в себе. Необщительный человек? Нет, раньше он разговаривал со мной. Если речь заходила о зельях, малоизвестных заклинаниях, словом, о его любимых материях, он мог говорить и говорить. В такие минуты его глаза оживали, плавная речь становилась быстрее. И все же он никогда не терял хладнокровия. Казалось, его душа покрыта инеем, а взгляд темных глаз, обычно пристальный и холодный, способен замораживать. Редкие мгновенья приоткрывали его истинную натуру: мятежную, полную страстей душу, которую он оберегал от любопытных глаз под непробиваемой толщей льда.
Думаю, я изучил все оттенки его настроения, мимики, выражения глаз, скупых жестов.
Если Северус был груб, язвителен и резок — хороший знак. Я мог урвать крупицы его внимания. Хотя я понимал, что за этим стоит равнодушие. Злясь на меня, он становился безупречно вежлив и предупредителен только для того, чтобы больнее задеть меня своей ядовитой иронией, точно нанести удар в самое уязвимое место.
И все же этот человек имеет надо мной власть. Я наблюдал за его работой: пальцы порхают над котлом, он сосредоточен, он словно светится, наполненный особым вдохновением, когда каждый жест, каждое движение имеет особый смысл. Он священнодействует.
Чем привлекает меня мрачный худой тип с тонкими чертами лица, крючковатым носом, растрепанными грязными волосами? Неопрятный, злющий, вредный, жестокий. Ох, я почти уверен — все дело в этом вдохновении, энергии несомненно темного свойства, которая наполняет меня, когда он рядом. На что я готов ради него? Видимо, на все. Но ему ничего не нужно!
Я навсегда останусь посредственностью в его глазах: недостаточно умным, неуспешным, не слишком храбрым, бедным, блеклым серым пятном. Мне не хватает характера, и я буквально растворяюсь в его личности. Я погиб.
Инстинкт — верный помощник — подсказывал, что надо бежать без оглядки. Не скрою — я испугался. Сбежал, позорно сбежал...
Так удачно вернулся Сириус! Сначала я и в самом деле был рад: когда-то я был по-своему привязан к нему. Но сейчас Сириус стал для меня совершенно чужим человеком — воспоминанием юности и никем больше. Я не был уверен, что смогу сдружиться с ним. Он изменился. Время и Азкабан сделали свое дело. Я испытывал неловкость в общении с ним и сблизиться по-настоящему не стремился. Мне стоило некоторых усилий делать вид, что все по-старому, и изображать интерес к нему. О да, если я захочу, я могу казаться таким участливым!
Я даже пустил слух, что нас всегда связывало нечто большее, чем просто давняя дружба, а Сириус искренне забавлялся, считая, видимо, этот фарс забавной проделкой в духе Мародеров. Каково же было мое удивление, когда я узнал о чувствах Тонкс. Несмотря на то, что я воспринимал ее влюбленность как ненужный подарок судьбы, я любезничал с ней, а она в свою очередь принимала все за чистую монету. Почему бы и нет? Я наслаждался ее вниманием, нежностью — тем, что никогда бы не получил от сумрачного Мастера зелий. Я картинно охал и вздыхал, проклиная свою несчастную судьбу оборотня. Говорят, чтобы пленить сердце женщины, достаточно набросить сеть — либо золотую, в стиле Люциуса Малфоя, окружив жертву роскошью, либо сеть жалости. В случае с Тонкс оставалось только придерживаться своего привычного образа. О, бедный несчастный старина Ремус, всеми покинутый, бездомный страдалец! Стоит ли говорить, что успех был просто сногсшибательным.
Я ликовал, представляя, как вытянется физиономия Северуса, когда он узнает о моей помолвке с Тонкс и самодовольно хихикал, потирая руки, как ловко мне удалось убежать от него.
Как же я ошибался! Вне сомнений, он воспринял мое поведение как предательство, но не ревновал и не мучился, как я мечтал увидеть. Я надеялся насладиться его страданиями, а вместо этого он перестал замечать меня, образно говоря, он захлопнул дверь перед моим носом. Всем своим видом он говорил мне: ты недостоин. И пустил в Хогвартсе слух, что я оборотень. Мне пришлось уволиться и уехать, и в следующие два года видеться с ним только на собраниях Ордена в доме Сириуса. Теперь, когда я снова здесь, в замке, я решился. Возможно, это был жест отчаяния — я найду способ удивить тебя, равнодушный гений зельеварения. Рано или поздно я добьюсь своего!
Мне больше не нужно притворяться: Сириус погиб, Тонкс мертва. Я расстроился, но вздохнул с облегчением — на пути к моей цели больше ничего не стоит.
В ноябре, после полнолуния, я был еще очень слаб и чувствовал себя отвратительно: превращения невероятно выматывают. Я направился в Астрономическую башню, чтобы собраться с мыслями и подышать ночным воздухом. Там я увидел Гарри, который задумчиво стоял у окна, глядя вдаль.
Вне занятий я редко обращал на него внимание, в сущности, мое отношение к нему было сродни общению с Сириусом: я старался отдать дань старой дружбе с его отцом. И все же, если уж быть совсем честным с самим собой, глядя на Гарри сейчас, я подумал, что мне было бы любопытно узнать его мысли, чувства, страсти. Стать его другом и советчиком, наставником. Почему? Сам не знаю. Есть в нем что-то особенное: волнующее, юное, по-своему привлекательное. Гарри не похож на Джеймса. Нет, внешнее сходство, безусловно есть, но характер, выражение лица, манера поведения совершенно другие. Ему не хватает легкости Джеймса, может быть, некоторого легкомыслия. Гарри словно не от мира сего, он озабочен чем-то важным, погружен в себя, а в этом году стал серьезным и сосредоточенным. По-детски робкий взгляд сменился пристальным, изучающим, я бы даже сказал, жестким… как у Северуса. Да, своим поведением он больше стал похож на Северуса, чем на Джеймса. Почему? Непостижимо…
Гарри обернулся на шум моих шагов.
- Добрый вечер, профессор Люпин.
- Привет, Гарри. Мечтаешь?
Он улыбнулся по-новому, только краешками губ. Казалось, он чем-то расстроен или устал.
— Хм, да, пожалуй.
— Не возражаешь, если я нарушу твое уединение? — немного насмешливо спросил я.
Куда только девалась его порывистость и открытость в общении со мной, которая была еще совсем недавно?! Он стал сдержан, во взгляде сквозила настороженность. И это мне нравилось еще больше. Чем сложнее задача, тем приятнее решить ее. Я улыбался своей самой очаровательной улыбкой — мечтательной и немного печальной.
— Буду рад, — сухо ответил он. Никакой радости в его голосе не было. Скорее вежливость. — Я давно хочу поговорить с вами, но все не решаюсь.
- Гарри, я, конечно, выслушаю тебя, ты же сын моего друга! — я подошел к нему и доверительно положил руку ему на плечо. Он улыбнулся более приветливо, но глаза по-прежнему оставались холодными, взгляд пристальным, словно он видел меня впервые. Оценивал и изучал. Наконец, он принял для себя какое-то решение. И взгляд его смягчился.
— Профессор…
- Гарри, мне будет приятно, если ты станешь называть меня по имени. Вне класса, — вкрадчиво сказал я.
- Я попробую… Это непривычно. Профессор... — он смутился. — Ремус, я хотел поговорить с тобой об отце. Каким от был… как человек?
- Он был прекрасным человеком: искренним, жизнелюбивым, надежным другом, — перечислял я. Джеймс давно превратился для меня в приятный образ, неотъемлемую часть юношеских воспоминаний. Во истину: de mortibus aut bene aut nihil — о мертвых или хорошо, или ничего.
- Он действительно был таким безупречным?
- Ну, Гарри, безупречных людей не бывает, — сладко мурлыкнул я. — Но он был настоящим человеком, уверяю тебя. Иначе твоя мама не полюбила бы его.
Он сомневался, было ясно. Меня пьянил запах его волос, я чувствовал, что теряю нить беседы, растворяясь в остром удовольствии находиться рядом с юношей, полуобняв его за плечи. Я созерцал его профиль, темные длинные ресницы, нежную линию шеи. Он испытующе посмотрел на меня. Его зеленые глаза широко распахнулась в изумлении или осознании чего-то нового. Изумление сменилось недоверием. Он смутился и покраснел.
- Э-э… Ремус, как ты думаешь, отцу нравилось чувствовать себя выше других? — настойчиво продолжил он.
- Выше других?! — я едва понимал, о чем он говорит, занятый мыслями совершенно иного рода.
- Я говорю о чувстве превосходства над другими людьми, о жажде власти…
- С чего ты взял? — я слушал только его чарующий голос. Какие приятные интонации!
- Отец и Сириус мучили профессора Снейпа. Зачем? Если только им не нравилось унижать его… — допытывался он. Пришлось вернуться с небес на землю:
- Ах, вот в чем дело! Северус сам мог быть довольно агрессивным. Тебе ли не знать! Впрочем, он совершенно не изменился с тех пор. Он никогда не упускал возможность использовать черномагические заклинания, которые выкапывал неизвестно откуда. Северус не был невинной жертвой ни тогда, ни сейчас! Ты как-то уже спрашивал меня об этой истории в прошлом году… Почему ты возвращаешься к ней снова? — лично меня совершенно не беспокоили эти материи.
- Я не то имел в виду. Дело не в самом профессоре Снейпе, — Гарри произнес его имя чуть ли не с благоговением. Может быть мне показалось?
— Неважно, кто был прав, кто виноват. Зачем вообще участвовать в этом, ради чего? — не унимался Гарри.
- Ну, я не знаю. Это традиция. Маги демонстрируют друг другу, кто сильнее. Как игра… восхитительная игра, охота, — ответил я.
- Игра?! Унижать достоинство человека — игра? — воскликнул он.
- Гарри, почему тебя вообще волнует эта давно забытая история? — я начал испытывать легкое раздражение от этого разговора.
- Я хочу понять, каким был мой отец, что двигало им, что он чувствовал…
- Право же, не знаю, Гарри, — я колебался.
- Тогда скажите, профессор… — он вздохнул и слегка коснулся моей руки.
- Обращайся ко мне по имени, — пробормотал я.
- Ремус, что ты чувствовал, когда отец и Сириус мучили профессора Снейпа? — с акцентом на слове «ты» спросил он. Интонации его голоса стали мягкими, обволакивающими. О, я никогда не слышал, чтобы он так говорил!
- Мучили?! — растерянно повторил я.
- Да, тебя никогда не тревожила совесть? — вкрадчивым шепотом спросил он, внимательно глядя на меня.
- Мне было неприятно… Но Северус не особенно располагает к себе, — я пытался разобраться, что он хочет узнать.
- Что ты чувствовали при этом?
О, Мерлин! Он играет?! Играет со мной? Тут меня осенило:
- Гарри, что конкретно Северус рассказывал тебе об этом?
- Ничего. Действительно ничего. Он не рассказывал, — Гарри загадочно улыбнулся, взяв меня за руку. Меня словно окатило волной волнующей магической энергии. Я почувствовал восторг.
- Я заметил, ты часто ходишь к нему на отработки. Он мстит тебе? Что он заставляет тебя делать? — хрипло воскликнул я. Голос сел. Сам не зная почему, я занервничал. Меньше всего я хотел бы, чтобы он узнал о моих отношениях с Северусом.
- Ничего особенного, в основном чистить котлы, — медленно и равнодушно ответил он, продолжая пристально смотреть мне в глаза. Губы его тронула самодовольная усмешка, словно он узнал значительно больше, чем хотел. Меня притягивал его взгляд, и мне казалось, что я стремительно падаю в пропасть. Его голос слышался откуда-то издалека:
- Но вы не ответили, профессор. Мне действительно нужно знать!
- Думаю, я какой-то неправильный, как и мой отец, — печально произнес он.
О, он выглядел так трогательно и расстроено!
— В каком смысле? — недоумевал я.
- Мне нравится то, что не должно нравиться нормальному человеку. Все, что я чувствую, неправильно! — сетовал Гарри.
- Чувствуешь что? — хихикнул я, с трудом удерживаясь от того, чтобы подмигнуть ему. Мерлин, он флиртует со мной?!
- Я всегда был ненормальным, — твердо произнес он, продолжая гипнотизировать меня взглядом. — И мне стало интересно: это моя личная особенность или наследственность?
- Гарри, объясни, о чем ты говоришь?! — у меня кружилась голова, я предвосхищал увлекательную игру и радовался, что юный сын Джеймса оказался столь искусным, чтобы заставить меня играть и волноваться по-настоящему.
- У вас… у тебя, Ремус, было в жизни так, чтобы ты о чем-то просил, не знаю у кого… у Бога, у судьбы, словом, страстно желал чего-то и получал это от человека, от которого меньше всего ожидал? — спросил он, склонив голову на бок.
Минуты казались мне вечностью, я боялся вздохнуть и лишь тонул в его зеленых глазах. Дааа... я был заинтригован его откровениями и не мог ничего понять. Совсем как Северус, который мог говорить о простых вещах, имея в виду нечто большее; все приобретало у него двойной или тройной смысл.
- Ты мечтал? Ах да, я помню, ты спрашивал меня о любви.
Медленно, словно желая отгадать мою реакцию на его действия, он протянул вторую руку и накрыл мою руку своей. Теперь он держал мою руку между ладоней. В этом было столько мягкости и доверия, почти мольбы, что я готов был открыть ему всю душу.
Он удивленно вскинул брови, затем кивнул.
— Дорогой Гарри, это нормально, нет ничего страшного, — почти шептал я и почувствовал, что краснею. Что со мной?
— Ты так думаешь? — с некоторой иронией в голосе спросил он, улыбаясь только краешками губ.
- Ты взрослеешь…
Гарри закатил глаза, мол, все об этом говорят — надоело.
- Тебе начинает кто-то нравиться. Это естественно: одним нравятся девочки, другим — мальчики… в этом нет ничего предосудительного, поверь! — сказал я пылко.
Он закусил губу, словно раздумывал о чем-то, потом совершенно неожиданно усмехнулся. Я недоумевал: что вызвало у него такую реакцию? Как я мог еще более деликатно подойти к этой щекотливой теме?
- Ремус, — улыбнулся он. — Меня не волнуют ни девочки, ни мальчики… — сказал он холодно.
- А кто же тогда?
Гарри удивленно воскликнул:
- Ты же в Ордене, ты должен понимать, о ком я говорю! — и он перешел на шепот.
Я невольно тоже стал говорить тише.
- В Ордене? Кто?..
- Ты ведь в курсе? Дамблдор просветил меня еще в конце прошлого года…
- Альбус?! Никогда бы не подумал…
- Я тоже, представляешь, каково мне теперь?!
- Кошмар! Альбусу нравятся студенты?!
- Что?! — Гарри с изумлением смотрел на меня. — Ремус, я, правда, не знаю. Я никогда не интересовался этой стороной жизни директора. Но если ты утверждаешь… — он задорно рассмеялся в полный голос.
- Я вообще говорил о другом!
Меня не покидало ощущение дежа вю. Словно он хладнокровно играл со мной в кошки-мышки, с интересом наблюдая за моей реакцией, фиксируя для себя все оттенки моего состояния… Северус? Да, есть что-то общее! Но как мог Гарри, бесхитростный открытый юноша, сознательно манипулировать мной. Нет, быть такого не может!
Если только зельевар не приложил к этому руку... Я внутренне содрогнулся, представляя, как Северус мог повлиять на нестойкую душу мальчика.
- О чем, позволь узнать?
- Видишь ли, меня не беспокоят ничьи пристрастия. — сказал он небрежно. Меня снова кольнуло сходство интонаций. — Для себя я решил еще в прошлом году, что не стану ни с кем встречаться, пока жив Вольдеморт, — и, отпустив мою руку, он подошел к двери, ведущей в башню, проверил, плотно ли она закрыта, и произнес заглушающее заклятие. Мне сразу стал неуютно, я почувствовал усталость. Меня пронзило острое чувство одиночества.
- Я говорил о пророчестве. Ты знаешь о нем? — требовательно спросил он.
- Да, я в курсе.
- Вольдеморт — темный маг, стремящийся к власти над всем магическим миром. А я единственный, кто может убить его. В этом мое предназначение, как следует из пророчества… — спокойно излагал он, стоя прямо напротив меня.
- И?! — я невольно попятился, пока не прислонился спиной к неровной каменной стене. Мне определенно нужно было сесть.
Этот разговор забрал у меня последние силы, колени подгибались. Я искал какой-нибудь предмет, пригодный для того, чтобы трансфигурировать его в стул. Не найдя ничего, я оперся рукой о поверхность стены.
- Я хочу понять, какая связь существует между темной магией и жаждой власти? И еще: в чем опасность Темной магии? Почему считается, что быть темным магом — плохо?
Он говорил спокойно, властным тоном, глядя мне прямо в глаза. Стоя напротив меня, Гарри скрестил руки на груди, от него исходили восхитительные волны магической энергии непонятной мне природы.
- Плохо?! С чего ты взял? — пробормотал я.
- Гермиона считает, что темная магия связана с жаждой иметь власть над другими магами, и это плохо. Получается, что если маг стремится к власти над другими — он становится темным, как Вольдеморт? — как же он спокойно говорил!
- Лучше не произноси его имя, Гарри! — ужаснулся я.
- Ты считаешь, что быть сильнее других — плохо? Ремус, почему тогда авроры охотятся на темных магов, почему мы изучаем защиту от Темных искусств?
- Потому что темная магия — это сверхвозможности. Да, они связаны с властью. Ничего удивительного: если ты сильнее других, ты легко подчиняешь их, — я вздохнул. — Таких магов боятся и пытаются ограничить их влияние. Им завидуют. Хотя, на самом деле, нет ничего более естественного, чем стремление к власти. Но, чтобы практиковать Темную магию, одних сверхвозможностей мало. Нужно обладать волей, смелостью, сильным желанием подчинить других магов или силы природы своей воле…
Я снова вздохнул. Да, обладать тем, чего мне так не хватает…
— Словом, иметь некий внутренний стержень, чтобы правильно направлять свою энергию… Мне трудно объяснить точнее.
Он смотрел, как завороженный.
- Должен сказать тебе, Гарри, что власть, секс и инстинкт самосохранения движут людьми. И маги не исключение.
- Прямо как животные инстинкты, это же безнравственно!
- Почему?!
- Потому что… не знаю, я чувствую, что это неправильно — наслаждаться властью над другими. Это путь к вседозволенности…
Он подошел ко мне вплотную и взял меня за руку:
— О, Ремус, я совсем измучил тебя. Должно быть, ты устал. Позволь, я помогу тебе, — произнес он участливо.
В тот же миг словно разряд энергии прошел сквозь меня, заряжая все мое существо. Я почувствовал мощный прилив сил и необычайное восхитительное волнение. Какое необычное состояние, подобное опьянению, полету! Ликование и легкость. У меня резко закружилась голова.
— Странные взгляды. Но ты зря волнуешься. У тебя прекрасные способности, говорю тебе, как твой учитель по защите. И кто осудит стремление быть сильнее своего противника? — я говорил мягко, словно ступал лапами по острой болотной траве.
- Кто осудит? А как же Бог? — с интересом спросил он.
- Бррр! Гарри, что за суеверия?! Сразу видно, что тебя воспитывали магглы. Забили тебе голову всякой ерундой, — я испытывал небывалый подъем. — Запомни: мы ищем в себе магические способности, чтобы быть сильнее других. Магия дает нам власть. Получать удовольствие от превосходства над другими нормально, как и стремиться к нему. Выбора нет: либо ты, либо тебя, — хихикнул я, понимая, что чуть ли не впервые в жизни сказал именно то, что думал.
- Какие-то нечеловеческие законы, очень жестоко, — удивился он.
- Что поделаешь, homo homini lupus est. Человек человеку — волк, — легкомысленно заметил я.
- А как же любовь, которой я должен кое-кого убить, — ядовито откликнулся он.
- Любовь — это самая сильная власть. Уметь внушать любовь это… — я закатил глаза, пытаясь подобрать нужные слова.
- Когда любишь кого-то, ты готов на любые жертвы. Какая же это власть? — вкрадчиво допытывался он.
— Я говорю: внушать любовь, я не влюбляться самому. Последнее — лишнее, — мне хотелось смеяться и плакать одновременно.
- Любовь без взаимности?
- Всякая любовь, Гарри, без взаимности. Поверь, я знаю, о чем говорю, –отмахнулся я. Вся разница в том, что когда влюбляешься сам — не приобретаешь ничего, кроме страданий, когда любят тебя, ты заставляешь страдать другого, — я поражался той легкости, с которой слова сами лились из меня.
— Я не хочу такой любви, не хочу, чтобы меня ненавидели за страдания, которые я причиняю! — отрезал он.
Ах, — вздохнул я, — любить и ненавидеть одновременно — что может быть естественней? Odi et amo. Quare id faciam, fortasse requiris. Nescio, sed fieri sentio et excrutior. Ненавижу и люблю. Ты спрашиваешь, как это может быть вместе? Не знаю, но чувствую и страдаю, — я не мог остановиться, эмоции захлестывали меня.
— Это стихотворение? Кто это написал?
— Гай Валерий Катулл, римский поэт. Когда предмет твоего интереса недоступен, ты любишь и ненавидишь его одновременно, прикладываешь все усилия, чтобы привлечь его внимание, потрясти его воображение, но он только равнодушно пожимает плечами, — я замолчал, удивляясь своим откровениям.
- Я не понимаю. Ты, Ремус, говоришь искренне, я чувствую…
- Куда уж искреннее! Я даю тебе совет: внушай любовь, но не люби сам. Иначе всю жизнь потратишь на преодоление нелюбви объекта своей страсти.
- Как ты? Ой, прости…
Я поразился его проницательности. Мне захотелось поделиться с ним, я уж не мог остановиться:
- Да, я — не лучший пример. Ужасно всю жизнь добиваться того, кому ты не нужен. Это разрушительно.
- Так безнадежно? — весь его вид выражал сочувствие.
- Не совсем. Если найти способ удивить его, потрясти, возможно, что-то изменится…
- Его?! А… Я думал, ты и Тонкс… Извини, я зря спросил…
Он смутился и покраснел, видимо, раздосадованный своей, как ему казалось, бестактностью. О чуткое дитя! Я только отмахнулся:
— Ну, или ее, какая разница?! — небрежно бросил я и подмигнул ему. — Ты же сказал, что тебя не беспокоят подобные материи?
Он внимательно наблюдал за мной, но, кажется, совершенно не был шокирован.
- На самом деле, да. Мне кажется, меня больше привлекает личность человека, чем его пол.
- Согласен. Меня тоже, — сказал я, едва сдерживая смех.
Гарри молчал. Я пребывал в состоянии странной эйфории и, видимо, глупо улыбался. Наконец, он спросил:
- Ремус, скажи все-таки, за что отец не любил профессора Снейпа и Темную магию?
Я вздрогнул. Ну вот, мне кажется, или весь разговор вертится вокруг одной ключевой фигуры?
- Джеймс происходил из семьи состоятельных чистокровных волшебников, но у него не было даже половины таких магических способностей, как у Северуса, нищего полукровки, — раздосадовано поведал я. Не хочу говорить о Северусе, не сейчас! Не хочу вспоминать о нем!
- Он полукровка?
- Да. Ты не знал? Северус даже называл себя Принц-полукровка, — зло сказал я.
- Принц? Хм, ну и прозвище!
- Это девичья фамилия его матери.
- А, ну ясно. Почему никто не знает, что он полукровка?
- Северус не особенно афиширует этот факт. Все-таки слизеринцы ценят чистоту крови.
- Я понял. Тогда логично, что он присоединился к Вольдеморту.
Я удивился. Но Гарри не стал развивать свою мысль.
— Значит, отец просто завидовал профессору Снейпу?
Меня откровенно раздражало то, что разговор снова вернулся к личности Северуса, словно Гарри стремился что-то узнать о нем.
- Не исключено. Он по-прежнему придирается к тебе?
- Ремус, я неважно знаю зелья. И всегда раздражал его. С какой стати ему менять свое отношение ко мне?
Я снова глубоко вздохнул. О да, Северус — само постоянство... в ненависти.
Гарри снял заглушающее заклятье. Мы вместе вышли из башни, и я решил проводить его до гостиной Гриффиндора — время было позднее. Мне было приятно побыть в его обществе еще несколько минут. Мне показалось, что за время нашего разговора этот мальчик, нет, юноша, понял меня — насколько возможно понять чужого человека. Словно нас объединяла общая тайна.
Мне было легко и хорошо как никогда, казалось, что он понимал меня с полуслова, и сейчас не требуется ничего объяснять и оправдываться. У меня потеплело на душе.
— Иди и не тревожься ни о чем, Гарри, — с нежностью в голосе сказал я.
— Спасибо. Я услышал то, что, кажется, хотел услышать.
— Спокойной ночи, Гарри, — я небрежно взъерошил его непослушные волосы.
— Спокойной ночи, Ремус.
Он улыбался искренней улыбкой, немного лукаво. И на миг мне показалось, что я снова вижу юного Джеймса, только более хрупкого и очаровательного. Какой же он еще ребенок! Я любовался им, пока он не скрылся за дверью гриффиндорской гостиной.
Я стоял, продолжая улыбаться. И совсем было собрался пойти к себе, как вдруг рядом со мной выросла тень. Интересно, как долго он наблюдал за нами?
— Тренируешься в чарах, Люпин?
— Извини?
— Открыл сезон охоты на Поттера?
— О чем ты?
— Думаешь, никто не устоит перед твоим животным обаянием?
— Северус, ты с ума сошел?!
— Я-то как раз в твоем уме. А вот ты… Только похоронили Тонкс! А припухшие от слез глаза — сплошное лицемерие. Впрочем, как обычно…
Какие неожиданные наблюдения. Неужели Северус замечает такие детали?
— … уже нашел себе новую жертву. Быстро же ты утешился!
— Это не то, что ты думаешь, Северус! — похолодел я. Легилименция, с ужасом подумал я, неужели он учит Гарри легилименции?!
— Конечно, Поттер должно быть обожает тебя — ты же друг его покойного отца… ловит каждое твое слово и запечатлевает его в своем сердце.
— Северус, он — мой студент, я бы никогда, никогда…
— Действительно?! — он издевательски улыбнулся. — Я заметил. Не припоминаю, чтобы Поттер обращался к преподавателям по имени.
— Ты как всегда все неправильно понимаешь! И почему тебя беспокоит Гарри, ты же его терпеть не мог?
— Меня беспокоит твой моральный облик, — холодно сказал он.
— Вы сговорились сегодня?! Мораль, нравственность! Что за чушь?! –отбивался я.
— О, Поттер рассуждал о нравственности?
— Да, его удручает тот факт, что он получает удовольствие от власти над другими магами.
— И ты утешил его, как мог? Carpe diem — лови день. Лови миг наслаждения! — зло прошипел Северус. — И ты успел ему поведать о своей философии жизни как игры и охоты?
— Да, — раздраженно буркнул я. — Но меня настораживает, откуда у мальчика мысли о власти, Темной магии, если только ты не замешан в этом?!
— Люпин, предупреждаю: отвяжись от Поттера!
— Почему? Ты же его терпеть не мог?! И не подумаю! — просто из принципа, подумал я. И еще потому, что мне доставляет удовольствие его общество.
— В таком случае, ты пожалеешь о своем решении… — холодно сказал он.
— Постой, ты его учишь, чему?! Отвечай!
Он презрительно фыркнул.
— Такого болвана учить — только зря тратить нервы и время. Но если ты заморочишь ему голову, что, спорить не стану, у тебя хорошо получается, он не только завалит экзамены, но и всю работу, которую ведет Орден. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Угрожаешь? Я сам сообщу Альбусу про тебя и Гарри.
— Я в праве назначать отработки в любом количестве. Беги, доноси Альбу-су. Я, кстати, искал тебя. Директор просил нас его посетить. Вместе. Придется тебе оторваться от своих сладостных грез…
— Нас?
— Да, директора интересуют результаты расследования. Если ты не забыл, нам двоим, дали задание. Пришло время отчитаться.
Я занервничал.
— Э-э, Северус…
— Хвост поджал? Вперед, Люпин, директор ждет нас!
— Северус, почему ты такой мерзавец? — простонал я.
— Это и есть оборотная сторона моей жизнеутверждающей натуры, как ты изволил выразиться.
…………….
Альбус встретил нас традиционным чаем со сладостями, усадил за круглый чайный столик и сразу же перешел к делу:
- Северус, Ремус, приближается Рождество. Как вы знаете, скоро будет традиционный Рождественский бал, в выходные дети пойдут в Хогсмид. Не хотелось бы никаких новых эксцессов, понимаете, о чем я?
- Конечно, Альбус, — пробормотал я. Северус выразительно молчал.
- Поэтому я позвал вас. Как продвигается наше неофициальное расследование? Вам удалось что-нибудь узнать? — требовательно спросил он.
Северус кивнул в мою сторону:
- Пусть Люпин поделится нашей версией, — вкрадчиво сказал он с акцентом на слове «нашей».
- Э-э, Северус, почему я?
- Почему нет? — он равнодушно пожал плечами.
- Мальчики, ближе к делу! — жестко сказал директор. — Ремус начнет, а ты, Северус, продолжишь.
Я растерялся. Что же сказать?
- Я… вряд ли смогу сообщить что-то новое или стоящее, — Северус выразительно поднял брови, дескать, неужели, как неожиданно.
- Речь идет о сложном зелье, а в зельях я не разбираюсь, — оправдывался я.
- Ремус, мальчик мой, когда я просил тебя поучаствовать в расследовании, я рассчитывал, что ты займешься несколько другой стороной этого печального дела — поговоришь со студентами и коллегами. Неформально, конечно.
- Ну, я говорил…
- О, неформальное общение со студентами ему прекрасно удается, — вставил свое слово Северус.
Я занервничал. Ситуация выглядела так, будто я специально провалил задание Альбуса.
- М-м, ничего толком выяснить не удалось, — я почувствовал себя втянутым в глупый спектакль, удачно разыгранный Северусом при поддержке директора, и теперь в результате я выглядел дураком.
Я начал раздражаться.
- А что Северус выяснил?! Он не хотел со мной никуда ходить, сидел в лаборатории, разливал свои зелья в пробирки.
- Хороши же мы были бы, если бы ходили парой по Хогвартсу: не подскажите ли, вы случайно не убивали на днях пару гриффиндорцев? — насмешливо обронил Северус. Он получал удовольствие от моей растерянности.
- Разве с ним можно работать?! — горячо сказал я.
- Хорошо, я понял, Ремус. Северус, тебе есть, что сказать по сути дела?
- Если позволите, Альбус.
- Я весь внимание.
- Итак, я стану излагать только свои выводы, не думаю, что стоит утомлять вас подробностями моей работы, — небрежно сказал он. Было ясно, что Северус садится на своего любимого конька.
- Первое, с чего я начал — состав зелья. Проведя ряд экспериментов по модификации уже известных мне ментальных зелий, мне удалось найти состав, который по свойствам больше всего подходил к нашему случаю: действие кратковременное, но необратимое. Примерно 10 минут, далее состав теряет свойства, становится безвредным, остается только запах, довольно характерный. Только один компонент может обладать им — плод мускатного ореха. Мне потребовался месяц, чтобы проверить и полностью подтвердить состав зелья. На самом деле это не что иное, как яд, только применяется он в небольших дозах, однако последствия воздействия на мозг необратимы и разрушительны.
Теперь самое интересное: как оно попадает в организм жертвы. Я догадался, что состав компонентов придает зелью известный эффект, только в том случае, если оно находится в газообразном состоянии, то есть попадает в организм жертвы через легкие. Такого состояния удалось добиться в специальной трубе перегоночного аппарата, а вовсе не в пробирках, Люпин, — высокомерно заявил он. — Оседая в легких, яд начинает действовать на мозг практически мгновенно, открывая сознание жертвы для ментальных атак. Таким образом возникает ментальная связь с тем, чья кровь является базовым компонентом зелья. Нетрудно догадаться, о ком идет речь.
— О ком? — с ужасом спросил Альбус.
— О Темном лорде, конечно.
— Ох!. Как тебя понять, Северус? Как можно распространять зелье в газообразном виде?
— Загадка, Альбус, — он покачал головой и задумчиво продолжил: — Предположим, мы нашли ответ, как принести в Хогвартс изготовленный где-то в другом месте газообразный яд, это первый вопрос. В большом количестве компонент зелья — пары корня веха — ядовит как для чистокровных, так и для полукровок. Так, вероятнее всего, была отравлена Тонкс. Мне стало известно, что в Хогвартсе действует агент Темного Лорда.
- Откуда? — невольно воскликнул я.
- О, Люпин, я давно знал это. Мне сказал Люциус Малфой.
- Малфой? Но как?! Ходили слухи, что он сбежал из Азкабана. Но как он смог проникнуть в замок?
- Люциус несколько раз был в школе, встречался со своим агентом под видом Перси Уизли. Банально — Оборотное зелье.
- Несколько раз?!
- Да. Однажды он навестил и меня.
- И?!
- Суть его выступления сводилась к тому, что мне не доверяет Темный лорд. Поэтому для распространения зелья, как и для его изготовления, были избраны другие люди.
- Кто это может быть?
- Однозначно член Ордена. Таких людей в школе не много. Сначала, как я уже говорил, Альбус, я подозревал Тонкс. Но после ее смерти… Она явно вдохнула смертельную дозу зелья…
- Кого конкретно ты подозреваешь? — озабоченно спросил директор. Северус пожал плечами.
- Я смогу с уверенностью сказать только когда пойму, как распространялось зелье.
- В чем связь?
- Если представить, что зелье опасно, а в больших дозах смертельно, агент сам мог вдохнуть его. Как он обезопасил себя, как ему удавалось действовать так быстро? Уизли пришел в комнату Тонкс через 15 минут после того, как она была отравлена. Он проник в гостиную Гриффиндора прямо перед приходом Финнигана и сумел исчезнуть незамеченным, он ловок и дерзок, но не внушает подозрения даже аврорам.
- Почему ты решил, что он из Ордена? — спросил я.
- Люциус сказал мне, что агент тот, кого Альбус меньше всего подозревает. А кого бы директор не стал подозревать? Только члена Ордена или студента, логично?
- Вполне.
- Далее: пропала книга из дома Блэка. Кто мог взять ее по указке Малфоя — только член Ордена.
- Не факт, — сказал я. — Малфой мог организовать кражу…
- А кто готовит зелье, ты выяснил?
- Конечно. Как раз почерк зельевара сомнений не вызывает — это Игорь Поляков.
- Поляков?! Как он оказался в Британии?
- Хм, эту загадку я тоже разгадал, — самодовольно заявил зельевар. — Книга, как вы знаете, была издана только один раз — 14 лет назад у нас. Недавно Игорь Поляков решился на публикацию своего труда на родине. В итоге его чуть было не арестовали по обвинению в распространении Темной магии. Он обратился за помощью к Люциусу и получил благодаря его протекции убежище. Дело на родине замяли.
Итак, Поляков здесь, в Британии, и благополучно готовит ментальные яды. Надо сказать, очень профессионально… и, естественно, это работа на Темного Лорда. Хотя лично я его ни разу не видел. Агент Лорда в школе благополучно ставит эксперименты на полукровках, постепенно подбираясь к Поттеру: подчинить его, но не убить — вот в чем задача.
А Люциус, который спланировал и разработал эти убийства, полностью оправдался в глазах Темного Лорда за провал операции с пророчеством в Министерстве магии. Собственно, последнее он и хотел мне сказать — он оправдан, а меня как предателя ждет скорое возмездие Лорда.
- Он угрожал тебе, Северус? — встревожился Альбус.
- Я бы сказал, он торжествовал. Поэтому теперь я лично заинтересован в том, чтобы найти и обезвредить агента в школе. И помочь Поттеру.
- Прекрасная работа Северус! — воскликнул директор. — Ты ведь найдешь этого человека. Я волнуюсь за Гарри.
- Альбус, я приложу все возможные усилия.
- Идите, мальчики. Поработайте вместе, прошу вас. А от тебя, Ремус, я жду более активного участия.
- Хорошо, Альбус.
…………………
Несколько дней спустя я спускался в подземелья, будучи невероятно злым. Я не мог забыть, как Северус выставил меня идиотом, явно злорадствуя, когда я замялся и не нашелся, что ответить директору.
Я постучал. Некоторое время стояла тишина. Дверь открылась не сразу.
— А, Люпин… — процедил он глухо.
Северус выглядел неважно, был бледнее обычного. В лице ни кровинки, он шел в глубь комнат по направлению к лаборатории, немного покачиваясь, выражение лица невозможно было уловить — оно напоминало маску.
— Только не мешай мне, не то, клянусь могуществом Салазара Слизерина, я тебя прикончу! — прошипел он, откидываясь в кресле.
Руки его немного дрожали.
— Что с тобой сегодня, Северус?
— Со мной все в порядке. Зачем ты пришел?
— Я хотел сказать, что я должен все знать о расследовании, — строго начал я.
— Мне отчитываться перед тобой? — казалось, он говорил с трудом.
— Нет, только держи меня, пожалуйста, в курсе дела…
— В курсе чего?
— Ну, в курсе расследования, твоих занятий с Поттером. Да что с тобой происходит? — воскликнул я.
Он закрыл глаза.
— Нет, Люпин… даже не собираюсь. Человек человеку — волк, так, кажется ты учил Поттера?
— Откуда ты знаешь? Ты применил к нему легилименцию? Как ты посмел использовать свои знания, чтобы ковыряться у него в голове?! — заорал я.
— Не кричи. Предупреждаю тебя, — едва различимо прошептал он.
Тут меня осенило:
— Тебя вызывали? Пытали?
— Хм, не особенно, так пять-шесть Круцио, — мрачно бросил он. — Всего лишь первое предупреждение. Что же касается Поттера, он сам рассказал мне о вашей беседе.
— Рассказал?! Почему?
— Ему было интересно узнать мое мнение, — с усмешкой произнес он.
— Почему Гарри доверяет тебе? — в отчаянии простонал я.
Северус промолчал.
— Чему ты учишь его, ответь?! — мне стало невыносимо больно.
— Всему, Люпин, всему, что знаю и умею сам.
Северус скрестил руки на груди, глядя на меня с вызовом.
— Ты учишь его Темной магии?! — закричал я.
— Почему бы и нет… — равнодушно сказал он .
— Ты, невыносимый ублюдок, зачем тебе это? Ты… ты… — я не находил слов.
— Ах, как тебя заботит судьба Поттера, — издевался он.
— Я сообщу Альбусу! — отчаянно ухватился я за последний аргумент.
— Давай. Только дверь закрой. Сквозняки, знаешь, в подземелье, — ехидно бросил он.
— Ненавижу тебя! — я плохо соображал, что говорю и делаю, выхватил палочку, но Северус оказался гораздо проворнее, несмотря на свое состояние.
— Ненавидишь? Как бы не так, Люпин! — прошипел он, вплотную подходя ко мне. Двумя пальцами левой рукой он грубо вцепился мне в подбородок, поднимая голову вверх, одновременно я почувствовал, что кончик его палочки упирается в шею коло сонной артерии.
— Напротив… — зло прошептал он, глядя мне прямо в глаза. Я замер от ужаса. В этих глазах я увидел черную пустоту его души. Мне стало дурно. — Я бы мог применить легилименцию, чтобы доказать тебе, как ты заблуждаешься. Но не стану.
О, Мерлин, он улыбался!
— Твои эмоции как на ладони; ты жаждешь получить меня, как ребенок игрушку. Ты слеп в своем эгоизме. Да тобой движет только эгоизм и больше ничего! Но ты не получишь меня, и это тебя бесит. Я не позволю тебе охотиться на меня, волк! — победно воскликнул он и резко оттолкнул меня. Я обо что-то ударился, но не почувствовал этой боли. Она была ничтожна по сравнению с невыносимым чувством унижения и боли, рвавшим мое сердце в клочья.
Я выскочил из его комнат, хлопнув дверью. Я не получу его?! Нет, каково! Пусть так, но я отомщу тебе, дементор в обличье зельевара!
Раздосадованный, я ворвался в свои апартаменты и рухнул на кровать. Нужно успокоиться.
Что же делать: пойти и рассказать Альбусу про Гарри и Темную магию?. Сдать Северуса?
После этого ни о каком общении с ним и речи не будет! Точно. Если только он вообще сможет общаться, сидя в Азкабане…
Подумаю… Я никак не мог решиться. Гнев прошел. Осталась только тоска и боль: почему жизнь так несправедлива ко мне?
………
Вечером накануне рождественского бала я решился пойти к Альбусу и поговорить о Северусе. Итак, на основании моих слов ему должны предъявить нешуточное обвинение — распространение Темной магии. Это означало не только крах карьеры учителя, но, что скорее всего, Азкабан.
Я шел к кабинету Альбуса и мучительно размышлял: сказать или не сказать. Паразит какой, он словно нарочно ничего не отрицал, словно дал мне возможность сделать выбор.
Подойдя к статуе горгульи, я услышал, как Альбус и Северус ругаются на пороге директорского кабинета. Я затаился в нише, острым нюхом уловив, что я не один подслушиваю. Я не мог разглядеть, кто скрывается в полумраке ниши.
— Довольно, Северус! Это уже перешло всякие мыслимые границы!
— Альбус, послушай, я говорю правду. Именно сейчас ты отказываешься мне верить?! — кричал Северус.
— Ты завтра же извинишься перед ним, — властно отвечал Альбус.
— Я не стану извиняться. Я прав! — визжал зельевар.
— В таком случае я вынужден напомнить тебе о том, что мое покровительство не безгранично. Я не доверяю тебе больше! — гневно отрезал директор.
— И чем же я рискую? — воскликнул Северус с вызовом.
— Я передам тебя в руки авроров.
Итак, я видел, что хладнокровный Северус был на грани. Он развернулся и ни слова не говоря, пронесся по коридору прочь словно черный вихрь.
Я вздохнул и направился к горгулье. Альбус скрылся в кабинете. Подходя к лестнице, я услышал звук удаляющихся шагов, но в коридоре никого не было.
— Гарри, — позвал я. Никто другой не мог прятаться под мантией невидимкой.
Значит, он слышал большую часть разговора, надо бы его расспросить потом…
Я задумался, идти или нет. Альбус сейчас не в настроении, не отложить ли визит до завтра? Точно, схожу завтра утром. Когда студенты пойдут в Хогсмид. Сегодня я и сам мог попасть Альбусу под горячую руку.
Приняв решение, я успокоился и отправился восвояси.
…
Полдень. Рождество. Я в прекрасном настроении шел к Альбусу.
— Чоко-пай
Произнес пароль и поднялся по лестнице в его кабинет.
- Альбус, с Рождеством тебя!…
Улыбка сползла с моего лица: директор лежал на полу в луже крови вперемешку с отвратительной белой субстанцией.
Я бросился к камину.
— Аластор, ты где? — дрожащим голосом позвал я.
— Ремус?
— Скорее сюда, Альбус убит!
Через минуту из камина вывалился шеф авроров. Он подбежал к телу директора.
— Убит?! Как такое могло случиться?! Кто?! Убит не зельем — ему взорвали мозг!
О, да, Аластор, все так удачно складывается, думал я. Ты получишь информацию, в которой нуждаешься, а заодно станешь орудием моей мести. Прощай, Северус, мой несостоявшийся любовник. Теперь, когда я открыл для себя удовольствие общения с Гарри, ты мне больше не нужен.
С минуту я колебался, потупил глаза и, наконец, решившись, произнес:
— Вчера Альбус обещал передать Северуса аврорам…
— Снейп?! Наконец-то у меня появилась хотя бы одна реальная улика против него! Садись, я запишу твои показания.
— Погоди, Аластор, если Альбус убит, значит, Гарри остался без защиты! — обронил я так, словно меня осенило.
— Где он?
— Наверняка пошел с друзьями в Хогсмид.
— Скорее, надо найти его!
Глава 10, в которой Драко Малфой неожиданно оказывается верхом на белом коне.
— Ты хотел меня видеть, отец? — сдержанно осведомился я.
— Да, Драко, я позвал тебя не случайно.
Он говорил медленно, испытующе глядя на меня.
— У меня нет времени на долгие беседы. Перейду к главному: пора тебе послужить нашему делу. Ты готов?
В конце лета отец сбежал из Азкабана, проявив в очередной раз чудеса изворотливости. Он скрывался, появлялся дома тайком, на пару часов, всегда использовал оборотное зелье, чтобы не привлечь к нам внимание авроров.
В один из таких тайных визитов он пригласил меня в свой кабинет. Действие оборотного зелья закончилось. Отец сидел в кресле около камина в темно-зеленой мантии с золотой вышивкой и без единой складочки.
Стоя напротив него, я заметил, как он устал и осунулся. Под глазами залегли глубокие тени. И все же отец не утратил гордой осанки и внутренней силы, которые с детства восхищали меня.
Он ожидал, что я откликнусь с восторженным энтузиазмом, но я, выждав немного, осторожно спросил:
— Чем я могу быть тебе полезен, отец?
— Не мне лично, нашему Лорду! — резко бросил он, услышав нотку сомнения в моем голосе. — Находясь в Азкабане, я не терял времени зря. Мне удалось придумать поистине гениальную акцию, чтобы вернуть доверие Темного Лорда. И ты поможешь мне реализовать мой план.
Я с грустью смотрел на него. После того, как Лорд отвернулся от нашей семьи в трудную минуту, показав, что мы действительно значим для него, отец снова пытается вернуть его доверие?! А стоит ли игра свеч?
— Позволь узнать, что ты задумал? — с покорной преданностью спросил я. Именно этот тон отец любит больше всего. Отвратительная роль! Но я продолжал играть ее ради того, чтобы понять ситуацию. Он тянул время, наслаждаясь моментом своего превосходства надо мной.
— Проклятые грязнокровки! Они всюду, — раздраженно воскликнул он, — даже в наших рядах. Снейп, это ничтожество, возомнил себя гениальным ученым! Но я нашел ему замену! — злорадно усмехнувшись, заявил он.
— Наш Лорд не доверяет мне, его самому преданному стороннику, и я придумал достойную комбинацию, которая изменит соотношение сил в пользу Малфоев! — его холодные стальные глаза вспыхнули фанатичным огнем.
Отец продолжал интриговать меня, намекнув, что в школе у него есть свой агент, который поможет уничтожить магглорожденных и «приручить» Поттера с помощью ментального зелья, изготовленного по его специальному заказу.
— Отец, твои идеи гениальны, как всегда! — с преувеличенным восторгом пробормотал я. С помощью этой маленькой лести я надеялся выведать подробности, поскольку отец планировал задействовать меня в своей игре.
Действительно, какая идея! Поразительно, как такой ум и творческий подход к решению любой задачи растрачивается на прислуживание спятившему полукровке?! Если только отец не использует его в своих целях. Мерлин! Как же я раньше не догадался?
— Тебе поможет профессор Снейп, так ведь? — робко спросил я, не выходя из амплуа послушного сына.
— Au contraire,* мы больше не доверяем Снейпу, — ответил отец.
— Почему же? — изумился я, вскинул брови и для большего эффекта похлопал ресницами. Я все еще твой наивный мальчик Драко, папа. Неужели и сейчас ты ничего не расскажешь?
— Думаю, сын, ты уже достаточно взрослый, чтобы понять меня. Лично я никогда не доверял ему. Интуиция никогда меня не подводит! Снейп слишком умен и честолюбив, чтобы довольствоваться своей участью. Гордыня и амбиции делают его потенциально опасным. Однако существует понятие «временный союзник», которого используют, а потом избавляются, если находят лучшее. Снейп слишком неудобный слуга нашего Лорда, потому что действует только в своих интересах, — отец иронично хмыкнул и продолжил: — А временами он становится неуправляем. И теперь, когда у меня есть информация, полученная от моего агента, что он работает на Дамблдора и на его Орден Феникса, нужны лишь конкретные факты, чтобы представить их нашему Лорду.
— Декан работает на Дамблдора? Не может быть!
— Наверняка он предан старому маразматику не больше, чем нам. Но для меня сейчас важен сам факт его предательства. Особая удача в том, что моим агентом в Хогвартсе стал человека из Ордена.
— О, отец, как тебе это удалось!? — потрясенно вымолвил я, надеясь, что неприкрытая лесть поможет узнать, о ком идет речь. Но я ошибся.
— Деньги творят чудеса, а большие деньги — большие чудеса, — уклончиво ответил он, снисходительно улыбнувшись, и рассмеялся, довольный собой.
— И все же не верится, что наш декан может быть предателем, — уверенно заявил я, провоцируя его на дальнейший разговор. И это сработало.
— Драко, что взять с полукровки? Ты забыл, что он всего лишь нищий полукровка! Думаю, будет правильно, если ты проследишь за ним. Наверняка Дамблдор поручит ему выяснить, кто причастен к нашей деятельности в школе. И когда ты найдешь реальное подтверждение его предательства, мы передадим его Лорду. Он назначит достойное наказание этому выскочке.
— Отец, зачем нам избавляться от Снейпа? — совершенно искренне изумился я.
— Неужели ты сам не понимаешь, сын? Лорд не убьет его, но, наказав, поставит на место. Это будет поучительно. Снисходительное отношение к Снейпу было связано с его работой зельевара. Он и впрямь довольно способный мастер зелий, кто же спорит! Но полукровки никогда не должны забывать о том, что они нам не ровня!
Да, Игорь Поляков — ничуть не хуже. Он не британец, но чистокровный маг и человек нашего круга, а значит, предсказуем и понятен. Снейп никогда не будет одним из нас!
Я молчал.
Аристократ должен всегда оставаться аристократом. Так учил отец. С самых ранних лет мне внушали, что я — особенный, избранный, не такой как все. Я — потомок древнего магического рода, не просто чистокровный волшебник, я — аристократ, достаток и связи которого позволят в будущем занять самое высокое место в магическом мире. И поэтому на мне лежит особая ответственность, которая заключается в том, чтобы поддерживать веками существующий порядок, охранять устои магического общества, не допуская нечистокровных выскочек к власти.
Я должен быть лучшим во всем, безупречным в манерах и воспитании, в учебе и спорте, везде первым, поскольку я — образ, символ избранной касты. И по-другому не будет никогда. Я привык думать и жить осознанием собственного величия, величия потомка рода Малфоев, а также особой ответственности, связанной с высоким положением моей семьи. Должен и обязан.
Я с ненавистью думал о том, что полукровки и магглорожденные, эти грязнокровки, нарушают порядок, внося хаос в существующую гармонию магического мира: они постепенно прибирают к рукам все ключевые посты в нашем обществе, вступают в смешанные браки, плодятся и наплевательски относятся к нашим традициям.
Взять хотя бы Поттера. Как он одевается? Как ведет себя? А ведь его отец был чистокровным волшебником и оставил ему приличное состояние!
Но еще хуже чистокровные магглолюбцы — отвратительные Уизли! Я не могу даже рядом находиться с кем-то из них без содрогания. Они буквально пахнут нищетой, словно нарочно изощряются в дурновкусии!
И тем сильнее меня задело то, что Поттер сразу признал в младшем Уизли приятеля, а мне, самому лучшему из возможных кандидатов на дружбу, даже руки не подал.
Я возненавидел его всем сердцем. Пожалуй, именно с Поттера все и началось. Своим поступком он заронил семя сомнения в мою душу: может быть я не такой уж особенной, не самый-самый, как привык думать. Это сомнение, словно маленькая трещинка, постепенно увеличиваясь и увеличиваясь, превратилось в громадную пропасть: если я, как и мой отец, избранные, почему мы должны прислуживать полукровке, который гордо именует себя Темным Лордом, претендуя тем самым на все наследие и все наши знания в области Темных Искусств.
Темный Лорд, наш Лорд, Лорд Вольдеморт…
Тысячи раз я слышал его имя из уст родителей, друзей нашей семьи и моего декана. И я трепетал перед ним и не мыслил своего будущего вне его окружения. Я восторженно внимал рассказам отца о нем. А когда отец оказался в Азкабане, я по-настоящему разозлился. Позор! Как могло дойти до того, что аристократ, самый преданный сторонник Лорда, в тюрьме?! И никто, в том числе Лорд, не позаботился о том, чтобы помочь ему.
Напротив, его соратники из чистокровных семей злорадствовали, видя в падении Малфоя-старшего новую возможность для собственного возвышения в глазах Лорда. Какое унижение!
Я испытал глубокое разочарование. Мой отец впал в немилость — у кого?! У полукровки, возомнившего себя величайшим из магов!
Он отвернется от любого из нас, как отвернулся от моего отца и нашей семьи после провала операции в Министерстве магии, которую отец, между прочим, тщательно готовил. Он стряхнет, как пыль со своих ног, память о любом из нас!
Именно тогда я утвердился в своем мнении: никогда аристократ не будет прислуживать полукровке, неблагодарному, лишенному правильных понятий выскочке, самозванцу, утверждающему, что он потомок самого Салазара Слизерина! Даже если он — самый могущественный маг. Лорд вносит такой же хаос и разрушение в наше магическое общество, так же подрывает его устои, как и рвущиеся к власти грязнокровки!
И я не стану одним из его почитателей. Никогда не пойду по стопам отца, не приму Метку!
Когда я внутренне приял это решение, я понял, что твердая почва уходит из-под ног. Мне стало страшно, потому что я не представлял, как дальше жить.
Я привык слушаться отца во всем, а теперь растерялся: пойти против него, отказаться от Метки? Это означало потерять все!
Но я хочу жить! Именно жить — чувствовать, радоваться, а не существовать, как бездушная оболочка, носитель каких-то там устоев на побегушках у Темного Лорда, которому нужны не последователи, а только рабы!
И если отец использует Темного Лорда, чтобы усилить виляние нашего рода — тем отвратительнее эта лицемерная игра, в результате которой он сам оказался в Азкабане.
Я понял: мы вырождаемся. Мы лишились не только жажды жизни, но и чувства собственного достоинства, и теперь пресмыкаемся перед этим грязнокровкой!
Между тем отец перешел к сути разговора:
— Ты проследишь за Снейпом, а на Рождество ты примешь Метку. Я хочу полностью оправдать себя в глазах Темного Лорда, хочу показать, что вся наша семья преданно служит ему.
Вот значит как! Я для него никто! Только средство для достижения его целей в непонятной мне игре!
Впервые в жизни я не сдержался:
— Я не стану принимать Метку, отец! — как можно более спокойно постарался ответить я, но голос дрогнул.
— Что?! — он сдвинул брови и стальные глаза угрожающе сощурились.
— Я не стану, — сквозь зубы повторил я, — аристократ не должен прислуживать полукровке! Jamais!**
Он резко встал и ударил меня наотмашь по лицу так, что я упал, больно ударившись головой и плечом о каменный пол. Щека пылала. Я вскрикнул и прикусил губу.
Моя слабость еще больше разозлила его:
— Не смей так говорить, не смей даже думать подобный образом, капризный изнеженный мальчишка! Посмотри на себя, на кого ты похож?! Разве ты — мужчина? Нет, ты трус! Вот плоды воспитания Нарциссы! Вырастила хлюпика, переполненного идиотскими принципами! — кричал он, полный ярости, нависая надо мной. — Ты примешь метку или я лишу тебя всего, что ты имеешь: для начала наследства, а потом и твоей никчемной жизни! Или ты со мной, или ты мне не сын! — он замолчал и, подавив вспышку гнева, сказал холодно:
— Даю тебе время одуматься до Рождества. Вон!
Я быстро поднялся, опрометью выскочил из его кабинета и побежал к себе, с трудом сдерживая рвущиеся слезы. Захлопнув за собой дверь, я смог дать волю эмоциям. Я кусал губы, пытаясь не завыть, не зарыдать в полный голос, размазывая по лицу слезы.
Как же я ненавидел себя, отца, Темного Лорда, всю свою жизнь! Я ненавидел эту игру, в которой я — слабый игрок, пешка, загнанный в угол трус!
Я всего лишь сын своего отца! Кто я без моей семьи, моего дома? Да, я хочу жить, но я просто не могу принять эту чертову Метку!
Что же делать? Мерлинова борода, выхода нет!
Все еще всхлипывая от унижения, страха и безысходности, я отчаянно цеплялся за обрывки мыслей, мелькавшие у меня в голове… Не могу же я так сидеть, сложа руки? И неоткуда ждать ни поддержки, ни совета?
Моя мать. Я давно понял, что с ней можно говорить только об одежде, литературе или музыке. Нет, она вовсе не глупа. Но ее ничего не волнует по-настоящему. При всей утонченности вкуса и умении ценить красоту она рассуждает так, словно постоянно, даже наедине со мной, ведет светскую беседу. Вежливо и отстраненно — ни о чем. Она всегда в маске, в образе — воплощение goût raffiné.
* * *
И я не уверен, что она чувствует именно, то что говорит, И чувствует ли она хоть что-нибудь? Прекрасная оболочка, лишенная жизни, с безупречными манерами — идеальная жена и мать чистокровного мага. Она погружена в свой мир и больше похожа на холодную статую, чем на близкого человека. Уверен, она даже не пытается понять меня. Неужели вокруг нет ни одной живой души?
По замыслу моих родителей, я должен стать таким же, как они — умным, расчетливым, холоднокровным политиканом, которого ничего не занимает, кроме власти, который ценит людей по их происхождению и доходу. Но я не такой! Клянусь могуществом Салазара, я пытался, я так хотел быть хорошим сыном! Но не смог.
Меня раздражает, сводит с ума это бездушие. Ни жизни, ни эмоций — ничего подлинного. Есть только враги, союзники и слуги. Как чудовищно сознание полного одиночества, отличия от семьи и окружения. Я — не наследник рода Малфоев, не продолжатель их дела, я — чужеродный элемент, признак вырождения!
Да, я не привык видеть мир, как люди, бурлящие эмоциями, с душой нараспашку, со сшибающей с ног прямолинейностью. Словом, как люди не нашего круга. И все же в них есть что-то подлинное, делающее целостными их примитивные натуры. Жажда жизни! Именно! Вот чего мне так не хватает! Она переполняет тех, кого я привык презирать и ненавидеть — полукровок.
Итак, в моем распоряжении лишь несколько месяцев до Рождества. Я должен найти какой-то выход. Я не готов так просто сдаться — сидеть и ждать смерти. Интуиция подсказывала мне, что правильное решение где-то рядом, и теперь надо все взвесить и найти союзников. Но главное, я должен узнать все о таинственном агенте отца в Хогвартсе. Я должен выкрутиться или я — не Малфой!
__________
Начало школьного года не вызвало никакой радости. Меня не оставляла постоянная тревога. Я нервничал, тянул время, накручивал себя все больше и больше. В день самоубийства Финнигана, причины которого не вызывали у меня сомнения, стало очевидно, что дальше так продолжаться не может. Началось! Надо срочно искать союзника. Единственным реальным вариантом, как мне казалось, был мой декан. Открыться Снейпу? Я колебался еще несколько дней, пока наконец решился поговорить с ним. Небезопасно, но рискнуть все же стоит. В крайнем случае всегда можно все списать на неудачную инициативу. Мол, хотел проверить его верность по заданию отца.
Я постучал в комнаты Снейпа около десяти вечера, надеясь, что никого не встречу в Подземельях. Я подозревал всех и никому не доверял. Прошло некоторое время, прежде чем он открыл. Снейп выглядел настороженным и хмурым, но при виде меня его выражение сменилось холодной маской вежливости.
— Проходите, мистер Малфой, — сухо произнес он, жестом приглашая меня сесть. И добавил с неизменной язвительностью: — Очевидно вопрос жизни и смерти заставил вас потревожить меня в столь поздний час. О чем же вы хотели поговорить? — и он расположился в кресле напротив. Снейп сидел прямо, не касаясь спинки кресла, сложив руки на коленях.
Я обратил внимание на любопытную деталь: он открыл дверь, стоя с палочкой в руке, словно ожидал нападения. Но потом она исчезла в складках его черной мантии.
— Сэр, мне стало известно, что в определенных кругах вам не совсем доверяют, и меня попросили проследить за вами, — его брови поползли вверх, — чтобы представить доказательства вашей связи с неким Орденом.
— В самом деле? — иронично усомнился он.
Конечно, он сомневался во мне, подозревал, что я могу его провоцировать.
— Я не хочу шпионить за вами, сэр, — с достоинством ответил я.
Он усмехнулся:
— Напрасно, весьма увлекательный процесс. И все же, почему вы решили рассказать мне об этом, мистер Малфой?
Я выразительно помолчал и, выдержав паузу произнес:
— Предупредив вас, я поступлю правильно.
Он хмыкнул. Черные глаза сверлили меня полным недоверия взглядом:
— Что вы хотите за эту информацию?
Я мысленно рассмеялся. Слизеринец всегда останется слизеринцем. За глаза родители часто высмеивали чопорные манеры Снейпа, лишенные изящества и светской легкости, плебейский вкус в одежде и непривлекательную внешность. Но когда отец попал в Азкабан, декан был единственным, кто открыто навещал нас. Он разговаривал с матерью без злорадства, без преувеличенного сочувствия. Как всегда. И это внушало надежды. Словно ничего не изменилось: не было ни провала операции в Министерстве Магии, ни Азкабана, ни косых взглядов «друзей» семьи. И я был благодарен ему за эту сдержанность.
— Ничего, сэр, кроме вашего совета.
Как же мне убедить его в искренности своих намерений?
— Сэр, мне нужно понять, как поступить в одной довольно сложной ситуации. И вы правы — это вопрос жизни и смерти.
Насколько мне было известно, Снейп действительно ни перед кем не лебезил, даже перед Темным Лордом. Он выражал свое почтение, не теряя достоинства. И мне хотелось понять, насколько искренне он служит ему и почему. Я уважал декана несмотря на высокомерное отношение родителей и других чистокровных Пожирателей. За его сдержанностью и рациональностью я ощущал ту самую жажду жизни, которую всегда искал и не находил в своих близких. Что-то подлинное, что мне трудно было выразить словами, но я чувствовал интуитивно.
— Почему вы уверены, мистер Малфой, что я — именно тот человек, который может дать вам подобный совет?
— Потому что и вы, сэр, когда-то стояли перед выбором, в моем же возрасте…
Намек был слишком прозрачен, я опасался его реакции, но все же продолжил:
— Возможно, я достаточно вырос, чтобы понимать, что есть игры, в которые можно играть только в том случае, если действительно веришь в правильность того, что делаешь. А я ни в чем не уверен.
Он снова кивнул.
— Понимаю, — задумчиво протянул декан, видимо, взвешивая все возможные последствия этого разговора, — никто не сможет принять решение за вас, мистер Малфой. Все что я могу сказать — оптимальное решение слизеринца должно быть рационально, принести выгоду и, пусть вас это не удивляет, идти от сердца. Вы верно заметили, что следует верить в то, что поступаете правильно, иначе вы продолжите играть в ту самую игру, которая вам так претит. Если я правильно понял суть ваших сомнений… вы хотите сделать осознанный выбор?
— Именно, сэр. Но я прошу вас, подскажите, что мне поможет?
— Вы просите совета, мистер Малфой… он может показаться вам очень странным, даже парадоксальным…
— Продолжайте, прошу вас, сэр!
— Вам следует сдружиться с Поттером. Это поможет вам определиться.
— С Поттером? Чем он может быть полезен? — изумился я и задумался. Что декан имеет в виду? Хм, Поттер… если бы я с ним сдружился, я бы мог заслужить одобрение отца и, в тоже время я бы мог утверждать, что всегда был на стороне Дамблдора, помогая Поттеру. И все же о чем он?
— Иной раз самое неожиданное общение помогает разобраться в самом себе, — уклончиво ответил декан. Тем более, что вы в курсе новой политики Темного Лорда в отношении Поттера.
— Да, сэр. Отец упомянул об этом вскользь.
— Изучите его. И сделайте правильные выводы… Есть мнение, что Поттер — очень перспективный молодой маг. Не то, чтобы я в это сильно верил… Его сомнительные успехи в зельеварении наводят на мысль, что все это не более чем слухи… Но проверить не мешает.
— Поттер практически ничего не знает о магическом мире и, к сожалению, его окружают ничтожества, вроде Уизли, которые не в состоянии помочь ему разобраться во всех деталях нашей жизни, — он заговорщически взглянул на меня и добавил вкрадчивым голосом, — а школьное приятельство иной раз сохраняется на всю жизнь, и в будущем может оказаться небесполезным. Вы уловили суть?
Двусмысленность совета подхлестнула мое любопытство. Итак, декан призывает меня повлиять на Поттера, чтобы склонить его на сторону Темного Лорда? Или нет? Он не говорит ничего лишнего, ничего, что бы ни было известно — Поттер способный волшебник. Особенно в защите. Да и чарах он не так уж плох. Только не в зельях, — мысленно самодовольно усмехнулся я. Разве я не хотел этой дружбы сам? Дружбы со знаменитым Гарри Поттером. До меня понемногу стало доходить. Снейп никак не открыл себя. Подобный совет мне мог дать и отец, и Дамблдор, и министр магии.
— Я понял, сэр, но как? Учитывая нашу многолетнюю вражду? Не могли бы вы помочь мне? Дайте мне шанс! Назначьте нам совместную отработку!
Декан усмехнулся.
— Вы просили только совета, мистер Малфой.
— Но как найти к нему подход?
— Очевидно, через его приятелей — Грейнджер и Уизли. Разберитесь, что он в них нашел.
Услышав про Уизли, я поморщился.
— Хорошо, начните с мисс Грейнджер, — заметив мою реакцию, сказал декан. — Немного романтики, хороших манер и фамильного малфоевского обаяния и лести — и дело сделано. Безотказный рецепт!
Я потрясенно смотрел на декана.
— И не забудьте про томные глаза.
— Глаза?!
— Да, как у Лонгботтома, когда он смотрит на свою жабу.
— О, сэр! — я скривился от отвращения.
Снейп самодовольно улыбнулся.
— Мне ли вас учить?! Уверен, вы справитесь, — произнес он вставая.
— Спасибо, сэр, спокойной ночи, — я направился к двери.
— Удачи, мистер Малфой.
Не успев отойти далеко, я услышал, как кто-то спускается по лестнице, направляясь в сторону комнат Снейпа, которые я только что покинул. Любопытство не давало покоя. Я вернулся и осторожно выглянул из-за угла. Никого не было. Вдруг раздался чуть слышный стук, после которого дверь мгновенно распахнулась, и декан быстро кого-то впустил. Наступила тишина. Вот это сюрприз! Интересно, кто и зачем ходит к Снейпу на ночь глядя? Решив не откладывать наблюдения за деканом и его таинственными посетителями в долгий ящик, я приготовился ждать. Меня клонило в сон. Я уже трижды проклял свое любопытство. По ощущениям прошло часа полтора-два. Я продрог и уже готов был сдаться и уйти, как дверь снова открылась. Несмотря на довольно большое расстояние при свете факелов я разглядел Поттера. Он стоял на пороге и глупо улыбался!
— До свидания сэр, — произнес он и накинул на себя какой-то плащ, растворяясь в темноте. Торопливый шум удаляющихся шагов поглотила тишина Подземелий. Поттер ходит к Снейпу! Вот это новость!
________
На следующий день после занятий я отправился в библиотеку полный решимости найти подход к Грейнджер. А где еще искать эту заучку? Так и есть. Слоняясь между рядами в запретной секции я увидел, как она что-то вынюхивала среди книг по сложным зельям. Я выждал немного, размышляя над тактикой общения. Первая попытка заговорить с ней привела к стычке, которая вывела меня из ревновесия. Я был шокирован ее напором и нарочитым высокомерием, но отступать я не собирался. Я изучал ее диковинную породу — опасную вражескую маггловскую породу, которую я привык презирать и ненавидеть.
Первоначальный вывод расстроил меня — она очень сильный игрок. Мы вымрем, а такие как она останутся. Что я могу противопоставить этой выскочке? В ней энергии и напора столько, что она сметет все преграды, она растопчет их, даже не заметив.
Я хотел присмотреться к ней, чтобы понять, каковы самые уязвимые места магглорожденных, и что привлекает в них чистокровных волшебников.
Отец Поттера женился на такой… грязнокровке.
Я должен был разобраться, прежде чем начать снова общаться с Поттером, теперь уже без прежних промахов.
Мне стало действительно интересно, почему Поттер дружит с ней. Во внешности Грейнджер не было ничего особенного, выдающегося — ни утонченности, ни изящества. Она совершено не походила на светскую красавицу. Грейнджер даже не хорошенькая!
Постепенно, общаясь с ней, превозмогая отвращение, я так увлекся своими наблюдениями, что совет декана сдружиться с Поттером отошел на второй план. Я изучал Грейнджер. Только ее.
Я никак не мог четко объяснить себе, что от нее хочу. Ведь в любом общении есть вполне конкретная цель. Так меня учили с детства.
Грейнджер смешивала все мои прежние представления о жизни. Она разрушала самое главное, всем своим существом доказывая, что не происхождение, а личные качества человека определяют мое отношение к нему.
Между нами установилось нечто вроде перемирия.
Поиски разгадки зелья увлекали меня, но еще больше я ощущал потребность в разговорах с ней на самые разные темы. Она умела рассказывать, а я слушать. Обо всем — о ее детстве, о родителях, о любимых книгах, о привычках магглов. Она действительно много знала и щедро с удовольствием делилась своими знаниями. Уверен, ей также не с кем было поговорить, как и мне. Неужели тупица Уизли или полоумный Поттер, который бродил по замку с отрешенным видом, могли понять глубину ее натуры?
Однажды вечером по обыкновению я пришел в библиотеку. Грейнджер копалась в каком-то справочнике. Мы расположились за столиком около окна напротив друг друга. В середине стола лежала груда потрепанных журналов, я брал по одному и, просматривая, откладывал в сторону.
— Как забавно, — воскликнула она. — Все словно помешались на зельеварении! Вчера видела Гарри с учебником по ядам в Запретной секции. Представляешь, он задавал столько вопросов! Если еще и Рон увлечется зельеварением, можно будет проводить соревнования между факультетами вместо квиддича.
Она засмеялась, легко поднялась и направилась к стеллажам.
Я слушал ее, но слышал только голос.
— Грейнджер!
Обернулась. В последних лучах заходящего осеннего солнца, которые едва пробивались сквозь витражи в стрельчатых окнах, фигурка девушки была похожа на ангела с фрески Боттичелли — нежное лицо в облаке кудрявых волос, светлая, почти прозрачная кожа, но главное — глаза. Карие, живые, выразительные, они были полны понимания и доброты. Я был готов смотреть на нее в немом изумлении.
Что-то в ее взгляде сразу внушало доверие. Грейнджер стала для меня больше, чем союзником, — единственным человеком, которому я мог доверять.
Эта мысль шокировала: я вообще могу кому-то доверять и этот человек — магглорожденная гриффиндорка.
— Что?
Увидев мое потрясенное выражение лица, она улыбнулась немного смущенно, но очень искренне.
Я захотел, чтобы этот миг никогда не кончался, потому что Грейнджер — не только умная, сильная, решительная и логичная. Она — единственное подлинное, стоящее, что есть в моей жизни. Ясная и чистая, как родниковая вода.
Привычный мир перевернулся. И я вдруг похолодел от одной мысли, что она разговаривает со мной только потому, что мы заключили договор. Только сейчас. И я понял, что не готов потерять единственного человека, который вызвал у меня до сих пор неизвестное чувство доверия.
___________
Продолжая общаться с Грейнджер, я с удивлением отметил, что Поттер тоже частенько появляется в запретной секции. Сначала я был уверен, что он приходит сюда только затем, чтобы поговорить с подругой, однако он и сам был занят чтением. Поттер сидел в сторонке, за отдельным столом, словно не замечая ничего вокруг, изредка подходя к Грейнджер с какими-то вопросами, которые он тщательно записывал на листе пергамента. Уверен, он обратил внимание на то, что я тоже общаюсь с ней, но не высказывал никакого недовольства по этому поводу. Разумеется, читающий Поттер — зрелище само по себе странное, поэтому мне стало интересно, что за книги привлекли его внимание.
Однажды в один из серых ноябрьских дней, когда я по привычке появился в Запретной Секции, чтобы продолжить поиски статьи Полякова вместе с Грейнджер, я решил, что пора наконец пересилить себя и попробовать сдружиться с Поттером.
Он сидел, закопавшись в груду книг. Я удивился еще больше, потому что эти книги подозрительно напоминали те справочники по зельям, которые я просматривал на прошлой неделе. Поттер скользнул по мне рассеянным взглядом, словно смотрел сквозь меня. Приподнял очки, потирая немного покрасневшие от усталости глаза, и снова углубился в чтение, подперев рукой голову.
Невдалеке за столом у окна Грейнджер отчаянно шелестела периодикой на трех языках.
Я взял пару справочников и уселся рядом с гриффиндорцем.
— Поттер! — прошептал я чуть слышно, чтобы не услышала Грейнджер. Меньше все мне хотелось, чтобы она была в курсе нашего разговора. Не сейчас. Открытая ссора с Поттером на глазах у Грейджер не входила в мои планы.
Он отреагировал не сразу.
— Ну, что, Малфой? — практически не отрываясь от чтения, так же тихо ответил он с явной досадой.
— Ты случайно не в курсе, где «Индекс растительных ядов»?
Я спросил наугад первое, что пришло в голову, просто чтобы проверить его реакцию.
— Вот, держи, — ответил он, вынимая из груды лежащей перед ним книг здоровенный фолиант в переплете из тисненой кожи. — Только верни потом, я еще не успел просмотреть все, что хотел.
Ого, подумал я, что-то здесь не так!
— Поттер! — тихо позвал я.
— Ну?! — откликнулся он с неохотой, окинув меня раздраженным взглядом. — Я отдал тебе «Индекс», что еще? Открыть на нужной странице, почитать вслух?
— Тебе в самом деле нравятся зелья?
— Что ты?! Нет, конечно, — в его тихом голосе звучала неприкрытая ирония. — По правде говоря, — произнес он заговорщическим шепотом, наклоняясь в мою сторону, — я рассматриваю картинки, а в самом тексте узнаю только буквы. Неужели уроки профессора Снейпа не убедили тебя в том, что в зельях я — полная бездарность?
— Зачем же ты читаешь все эти книги? — не сдавался я, почуяв издевку.
— А когда в жизни я делал то, что мне нравится, Малфой? Я же ДОЛЖЕН сдать Т.Р.И.Т.О.Н. по зельям, чтобы стать аврором. Можно подумать, у меня есть выбор, — фыркнул гриффиндорец и снова уткнулся в книгу.
Нет, Поттер был не похож сам на себя.
— Послушай, Поттер, — настаивал я, — чтобы сдать экзамен, достаточно нескольких базовых учебников, ты же зарылся в груду справочников, которые нужны для продвинутого уровня. Зачем тебе все это? Так, посмотрим, что тут у тебя, — заявил я, разбирая первую стопку книг, лежащей перед ним. — Или ты тоже ищешь разгадку ментального зелья?! Здесь точно ничего нет — это….
— Конечно, Малфой, мне бы больше подошло «Зельеварение для чайников», но такой литературы в школьной библиотеке нет. Жаль! — съехидничал он.
— Для кого? — почему-то мне казалось, что Поттер смеется надо мной.
— Для неспособных к тонкому искусству зелеварения. Ну, что еще ты хотел узнать? У меня совсем нет времени на болтовню. Не хотелось бы стать Мальчиком-Который-Завалил-Зелья, — в его голосе сквозила злая ирония. Сам тон был очень знаком…
— Нет, послушай, правда, зачем тебе все это? — упорствовал я, отодвигая в сторону книги по зельям. Вторая стопка, удачно замаскированная грудой справочников, стала настоящей находкой. Я успел схватить только верхнюю, чтобы понять, что он читает на самом деле — «Лишить воли: исторический очерк применения заклятий подвластия».
— Поттер, ты изучаешь Темную магию? Кто дал тебе разрешение брать такие книги. Уж не Люпин ли?
— Да, профессор Люпин, — согласился он. — И это не Темная магия, а история магии. Чтобы хорошо сдать Защиту, необходимо представлять, как используются некоторые заклинания, — объяснял он тихим голосом, — все это пригодится в работе аврора.
Я хотел посмотреть, что он еще скрывает, но Поттер, захлопнув учебник, решительно встал:
— Малфой, ты мешаешь мне заниматься, — угрожающим шепотом заявил он, — и у меня нет никакого желания тратить время на споры с тобой! Мне нечего скрывать: я готовлюсь стать аврором! — он продолжал прижимать к себе книгу, которую только что читал.
— Я так и понял, — ответил я, помня о совете декана. — Поттер, у меня есть книги, которые могли бы тебе пригодиться. Из домашней библиотеки. Хочешь, дам почитать?
— Что тебе нужно на самом деле, Малфой?
— Поттер, я же помочь хочу!
— Бескорыстная помощь слизерица? Быстрая доставка на тот свет? — едко заметил Поттер таким тоном, что если бы это сказал…декан?! О, да, снейповские интонации я знал достаточно хорошо. Сблизиться с Поттером! Вспомнил я его слова. Вот на кого похожа его манера поведения — на Снейпа! И этот круг интересов — зелья и история магии... История, как же! Так я и поверил!
Между тем он продолжил гневным шепотом:
— Я уже заметил, что ты все время крутишься около Гермионы. Я ничего не говорю, но мне любопытно, по чьему заданию — своего отца, декана или самого Темного Лорда?!
— Темного Лорда, — машинально повторил я и вздрогнул. — Как ты сказал, Поттер?
Стоя лицом к лицу, мы шипели, как две разъяренные змеи.
— Я сказал, попробуй причинить ей вред, Малфой, и ты — труп, — он выразительно потряс перед моим носом книгой, название которого я, наконец, смог разглядеть — «Классификация пыточных заклятий».
— Испугал, Потти, — пробормотал я.
— Я предупредил, хорек! — Выдохнул он, резко развернулся и продефилировал вдоль стеллажей к столу у окна, за которым занималась Грэйнджер. Внезапно обернувшись, Поттер одним взмахом палочки левитировал за собой все свои книги. Три стопки громко плюхнулись на ее стол.
— Извини, Герми, можно я составлю тебе компанию?
— Конечно, Гарри.
Она с удивлением посмотрела в мою сторону, осуждающе покачала головой и поджала губы.
Фантастика! Темный Лорд, Темный Лорд… Вот что меня добило окончательно! Поттер называет его так, как мой отец, как декан, как Пожиратель Смерти. Значит, это Снейп готовит Поттера к принятию Метки! Не может быть... или все-таки может? Я вспомнил весь свой разговор с деканом. Да, он не сказал ничего лишнего. Хотя, как посмотреть… Агент отца в школе, член Ордена Феникса… не убить Поттера, а подчинить с помощью зелья. А вся то чепуха про полукровок и недоверие к Снейпу для отвода глаз, чтобы сбить меня с толку, запутать. Отец любит изводить меня, не посвящая до конца в свои затеи. Значит, все-таки декан!
С этого дня я стал пристально наблюдать за Поттером, подмечая каждую деталь в его поведении. И чем дальше я приглядывался, тем все очевиднее становились перемены, произошедшие в нем.
Он общался с гриффиндорцами вежливо, но как-то отстраненно, равнодушно, будто бы его ничего не трогало и не волновало. Исключение составляла Грейнджер. Временами они что-то оживленно обсуждали вполголоса. А вдруг он влюблен в нее? Скверно! Грейнджер слишком хорошо понимает меня, и я бы не хотел, чтобы Поттер мешал… я и сам не знал, чему. Чтобы не мешал и все!
Гриффиндорец почти демонстративно избегал Люпина. Когда три года назад оборотень работал в школе, Поттер в нем души не чаял, что же случилось? Нет, он по-прежнему блистал на уроках Защиты, но делал все как-то небрежно, почти с вызовом. Словно злился на оборотня, бросал ему вызов. А тот, казалось, не замечал его странного поведения. Впрочем, оборотень тоже вел себя необычно: он был подавлен, рассеян, и временами мрачно пялился на декана, сидя за столом в Большом зале. Ах, да, говорят, Тонкс была его подружкой! Тяжело переживает ее смерть? Подозревает декана? Возможно…
Я пытался подвести итог своим наблюдениям.
Неутешительный вывод напрашивался сам собой: Снейп — агент моего отца в школе! А ведь я искал в нем союзника! И зная декана, не сомневался, что он успешно доведет начатое дело до конца.
Ему не составит труда сварить сложное зелье, ведь кроме знаний, у него под руками имеется все необходимое оборудование. Он читает периодику по зельеваренью со школьной скамьи, наверняка в курсе статей Полякова. Его лояльность Темному Лорду сомнению не подлежит. Все-таки он принял Метку сознательно, добровольно. А отец скорее всего специально ввел меня в заблуждение, чтобы дезориентировать. Это его излюбленный метод, я точно знаю.
Поттер регулярно ходит к Снейпу! И, судя по косвенным признакам, Снейп учит Поттера, скорее всего манипулирует им, готовя к принятию Метки.
О, вдруг он держит его под Имеперио?! Или пробует на нем ментальное зелье? И ли что еще хуже…У меня перед глазами стояло лицо Поттера в тот вечер, когда я видел его выходящим из комнат декана. Оно светилось радостью! Поттер в Подземельях и нынешний отстраненно равнодушный гриффиндорец, казалось, были двумя разными людьми. Настоящим он выглядел именно там. Поттер на дух не переносил Снейпа пять лет! А теперь вываливается из его комнат с довольной рожей в первом часу ночи. И, кстати, я не видел Поттера в обществе девчонок, кроме Грейнджер, конечно. Но она утверждает, что Поттер — ее друг! Да, создавалось впечатление, что он обнимается только с книгами в Запретной Секции. Дело принимало совершенно другой оборот. Очень нехороший.
Я сопоставил эти детали с разговором родителей, который подслушал в прошлом году во время зимних каникул. Случайно оказавшись в гостиной, я стал свидетелем любопытного разговора. Снейп уже попрощался и исчез в зеленом пламени, переместившись по каминной сети в свой кабинет в Хогвардсе. Родители, проводив, декана, разговаривали, по-видимому забыв о моем присутствии, или как это частенько бывало, не заметив меня.
— Как же Северус отвратителен! С такой внешностью он хорошо смотрелся бы на картинах Иеронима Босха. Гротесковая уродливость… неудивительно, что он всю жизнь один, — брезгливо обронила мать.
— О, Нарцисса, как ты точно заметила! Уродство, отраженное в примитивном народном искусстве, символизирует его недостойное происхождение. Лучше не скажешь! Что же качается его личной жизни, у него нет шансов, дорогая. Чистокровные маги ценят традиции, а он слишком, как бы сказать… — отец сделал плавный жест кистью руки, и ажурное кружево рукава, словно гигантская бабочка, затрепетало на фоне темно-синей мантии, — для нашего круга он нетрадиционен во всем — от происхождения до ориентации.
— В самом деле? Значит, его дела еще хуже, чем я думала.
Могу поклясться, она бы захихикала, если бы умела, но мать лишь улыбнулась самыми кончиками губ и царственно покачала головой.
Повисла тишина. На лицах родителей застыло одинаковое выражение — смесь отвращения и презрения. Они переглянулись. В такие минуты я особенно отчетливо понимал, что они — семья, их взаимопонимание потрясало.
Отец с ленивой грацией поцеловал руку матери.
— Уже поздно, спокойной ночи, дорогая.
— Спокойной ночи, Люциус.
На моих глазах закончился еще один маленький спектакль, и они удалились со сцены, каждый в свою спальню, так и не заметив меня.
Я был лишним в их жизни, своим по рождению, но чуждым по духу, удобным до тех пор, пока играю роль послушного сына.
На самом деле я временный союзник, как и Снейп.
Снейп! Кто бы мог подумать, что он так далеко зайдет в стремлении выполнить волю Темного Лорда. Сломить Поттера, подчинить его. Что может быть лучше личных отношений для достижения этой цели? Ну и ну!
Я вспомнил идиотски счастливую физиономию тупоголового гриффиндорца. Как же Поттер так влип? Мне стало чуточку жаль его. Наивный придурок стал жертвой коварных планов декана.
В самом деле, стал бы Снейп тратить личное время, чтобы поиграть с Поттером в шахматы? Нет, это даже не личное. Декан не стал бы связываться со студентом просто так. Тут замешана или политика, или его чудовищные амбиции.
А если с Поттером что-то случится? Если он будет служить Темному Лорду? Как же Грейнджер?!
Я заметался, поняв со всей очевидностью, что я не готов потерять ее. Если я не в состоянии защитить себя, как же я смогу защитить ее? Выбрав ее, я потеряю свою семью!.. Но оставшись с семьей, я вынужден буду принять Метку и отказаться от Грейнджер. Магглорожденная, ее участь предрешена. Холодея от ужаса, представил себе, как Темный Лорд, желая испытать мою лояльность, дает задание убить ее.
И поскольку декан мне не союзник, оставалось только одно — нейтрализовать Снейпа с помощью Дамблдора и просить помощи директора. Похоже, принять его сторону — мой единственный шанс, как бы отвратительно это ни звучало. Принять помощь этого… ммм… самого сильного волшебника современности. Победителя Гриндевальда, родившегося в Мезозойскую эру. Я скептически пожал плечами.
________
За несколько дней до Рождества, улучив время, я подошел к Дамблдору перед завтраком и с самым невинным видом поинтересовался, когда можно будет приглашать девушек на традиционный Рождественский бал.
Вежливо выслушав его жизнерадостные бредни, я попросил о встрече, намекнув, что речь пойдет о Поттере. Директор заинтересовался, сообщив пароль, попросил зайти в тот же день.
— Вагон Виллз, — произнес я ничего не значащий набор звуков.
Зная директора, оставалось только гадать, что за гастрономический изыск скрывается за этим странным названием.
— Добрый день, господин директор.
— Здравствуй, Драко, чаю?
— Спасибо, сэр, не откажусь.
— Простите, что побеспокоил вас, профессор Дамблдор, но мне необходимо кое-что сообщить вам. Срочно. Это касается Поттера.
— Я слушаю, — и старикан впился в меня водянистыми голубыми глазенками. Легилиментор, раздери его горгулья! Я потупился, одновременно ставя блок, спасибо тетушке Белле за науку!
— К сожалению, у меня мало времени, сэр, поскольку я не хотел бы, чтобы мое отсутствие заметили.
— Да, пожалуйста, рассказывай, мальчик мой.
— Сэр, я волнуюсь за Поттера. Возможно, вас это удивит, мы никогда особенно не ладили, но тут особый случай. В этом году Поттер сильно изменился. Буквально на глазах он стал совершено другим человеком. Всего за 3-4 месяца. И, если другие не замечают, то я обратил внимание, что круг его интересов — Темная магия. Я уверен, потому что говорю о том, что мне знакомо с детства, — и я выразительно приподнял бровь, ожидая, пока до собеседника дойдет.
— Да, я понимаю, — удивленно покачал он головой. — Продолжай!
— Сэр, я слышал, в этом году…наш... Тот-Кого-Нельзя-Называть решил подчинить Поттера с помощью ментального зелья, а в школе у него есть свой агент, который одновременно член некоего Ордена, — и я снова замолчал.
— Я слышал о чем-то в этом духе, Драко. Это уже не новость.
— Но это еще не все, сэр! Профессор Снейп посоветовал мне сблизиться с Поттером, по сути, проследить за ним. Вы не находите, что между этими событиями есть связь?
— Какая, Драко? — прикинулся простачком старый интриган.
— Сэр, я не берусь утверждать, что профессор Снейп учит Поттера чему-то, что выходит за рамки школьной программы… Но эти хождения Поттера по вечерам к профессору Снейпу, — лицо директора вытянулось, — его времяпрепровождение в Запретной Секции библиотеки в обществе книг якобы по истории магии, вроде «Классификации пыточных заклятий»… Поттер утверждает, что разрешение ему дал профессор Люпин, — я выдержал эффектную паузу. Глаза директора медленно округлились, — а я специально узнавал, сэр, профессор даже не в курсе! Меня настораживают эти совпадения!
Видимо, мои аргументы произвели сильное впечатление. Ah voilа,
* * *
последний штрих:
— Отец требует, чтобы я принял Метку на Рождество… — старикан вздрогнул. — Я отказался, сэр. И отец обещал убить меня, если я не передумаю до Рождества. Я прошу вашей помощи для себя и для Поттера.
— Значит, ты подозреваешь своего декана, мальчик мой, — потрясенно протянул директор.
— Это ли не логичнее всего, сэр? — я невинно взглянул на него. Он обдумывал мои слова, позабыв про легилименцию. Хвала Моргане!
— Хорошо, я смогу помочь тебе, Драко. Надеюсь, ты не поделился своими наблюдениями еще с кем-то? — с тревогой просил он.
— Что вы сэр, я сразу же пошел к вам.
— Есть ли у тебя еще что-то, что ты хотел бы сказать мне, связанное с этим делом?
Хм, так я тебе и сказал, гений манипуляции! Имя Грейнджер нигде не должно звучать! И, расправив мантию на коленях, я скромно ответил:
— Нет, сэр.
И, вздохнув, добавил:
— Мне страшно, сэр. Я бы не хотел попасть под горячую руку профессора Снейпа. Если он узнает, что я приходил к вам…
— Он не узнает, — улыбнулся директор. — Иди, я сам понаблюдаю за Гарри. А ты, пожалуйста, никому не рассказывай о своих подозрениях. Сначала следует все проверить.
Я встал и направился к двери. Обернулся. Директор задумчиво окунул леденец на палочке в чай, помешивая им вместо ложки. Он был раздосадован.
— До свидания, господин директор!
— До свидания, Драко.
Я вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. О да, дело сделано! Теперь главное протянуть время и я что-нибудь придумаю, чтобы защитить ее и себя.
_____
Накануне Рождества я стоял перед зеркалом в холодной сумрачной гостиной Слизерина. Комната, лишенная ярких лучей солнца, освещалась восковыми свечами в старинных позолоченных канделябрах.
Налетевший сквозняк — вечный спутник подземелий — заставлял пламя колыхаться, а неяркие блики искусственного света открывали взору гобелены, служащие одновременно и украшением гостиной, и естественной преградой холоду.
Пугающие лица и фигуры колдунов, причудливые изображения змей, диковинных птиц и животных смотрелись на фоне каменных стен, словно патина, покрывающая почти всю поверхность древней монеты. Здесь царствовал приглушенный зеленый цвет. Огоньки свечей мерцали на глади огромного напольного зеркала, выполненного в готическом стиле. Его массивная темная рама сохранила полустертые латинские надписи — магические формулы, нанесенные, по преданию, рукой самого великого основателя — Салазара Слизерина.
В темной раме зеркала, как в виньетке, моя фигура была похожа на иллюстрацию средневековой рукописной книги. Его стекло, затуманенное временем и сыростью подземелий, отражало слишком худого молодого человека в парадной мантии из темно-лиловой парчи с вытканным рисунком в виде черных стилизованных листьев папоротника, бледную кожу лица, русые волосы…Parfaitement!
* * *
* А вдруг ей не понравится? Ох… сомнения и неуверенность — мои вечные спутники!
На столике возле зеркала лежал рождественский подарок, который я приготовил для нее.
Я долго обдумывал, что ей подарить. Это должно было быть что-нибудь особенное, не слишком дорогое, но достаточно оригинальное, чтобы настоящая леди могла принять его, не почувствовав себя обязанной. Конфеты украшения и книги я отмел сразу — слишком банально. Что-то приятное, близкое ее сердцу, пробуждающее теплые воспоминания. Я вспомнил ее рассказы о том, как её семья праздновала Рождество. Маггловский пряник в виде ангела. Символично. То, что надо!
— Потрясающе, Малфой! — Ее глаза загорелись радостью. Сколько в ней жизни, огня, она сама как огонек, светящий мне во мраке!
Я пытался скрыть свое волнение за нарочито небрежной фразой. Я был счастлив. Доволен, что обрадовал ее. В очередной раз восхитился ее тактом, искренностью и тем, что она оценила мои старания.
Но больше всего я был потрясен, когда услышал про мускатный орех. Она на самом деле самая умная девушка в Хогвартсе! И она будет моей! Только бы мне хватило времени, только бы успеть найти убийцу!
А как же моя семья?! Как они воспримут мой выбор? Перед глазами стояла ее фигурка в лучах заходящего солнца. Я должен что-то придумать!
Внезапно она закричала. Она звала меня. Вот он — ключевой момент, не Метка. Нет. Сейчас! Или я буду защищать ее и тем самым перечеркну все, чему меня учили, все семейные традиции и устои, или я позволю незнакомцу убить ее и тем самым смогу подтвердить свою лояльность Темному Лорду. Я не колебался ни секунды. Единственное, о чем я пожалел, что промахнулся и не сообразил применить пыточное заклятие. Убийца сбежал, скрылся. Книги, упавшие со стеллажей, завалили проход, и дальнейшее преследование теряло смысл. Я с яростью сжимал кулаки.
Моя Гермиона! Заклятие попало в нее и она упала, ударившись головой об пол. Я поспешил привести ее в чувства, но тщетно.
Левитировав ее в госпиталь, я стоял у больничной кровати, рядом с которой суетилась мадам Помфри, сходя с ума от страха. Я готов был звать декана и тем самым выдать себя, лишь бы ей оказали помощь. Наконец, она очнулась, приоткрыла глаза.
— Грейнджер, ты как? — мой голос предательски дрожал.
— Тот самый конь, на котором появляется прекрасный принц и спасает принцессу. Это типичный поворот событий в маггловских сказках. — Ее карие глаза смеялись. И она тихо продолжила: — Сhevalier sans peur et sans reproche — рыцарь без страха и упрека.
— Смотрите-ка, мозг не поврежден, — радостно закудахтала мадам Помфри.
— А чем я не принц? — с замиранием сердца спросил я.
— Вот поэтому и я спрашиваю, где конь, Малфой? — и она широко улыбнулась, пытаясь приподняться.
— Ну-ну, деточка, лежи спокойно, а то придется применить связывающие чары. После такого падения следует лежать не менее суток.
Я смотрел на Гермиону во все глаза. Мне сразу стало легко и весело, как будто я впервые в жизни сделал что-то однозначно правильное.
— Мистер Малфой, идите. Мисс Грейнджер надо отдохнуть. До завтрашнего утра уж точно!
— Оставлю тебя ненадолго, — прошептал я, склонившись к ней.
— Малфой, прошу тебя, расскажи Гарри, позови его. У него мантия-невидимка. Вы вдвоем можете посидеть тут, — чуть слышно отозвалась она.
Я молча кивнул. У меня в голове завертелось тревожные мысли. Если ее хотели убить, то этой ночью преступник наверняка постарается завершать начатое.
Ничего не поделаешь, придется звать Поттера на помощь. Вдвоем мы сможем справиться с ситуацией. Хотя его еще надо проверить, на чьей он стороне.
Вечерело. Быстрым шагом я направился к гостиной Гриффиндора.
Я растерянно стоял перед портретом Полной Леди. У меня нет пароля!
Так я промаялся несколько минут, пока на мое счастье к двери не подошла младшая Уизли.
— Ой, хорек, а ты что тут забыл?
— Уизли, позови Поттера, дело есть!
— Ну, вот еще, — она важно прошествовала к двери и прошептала пароль.
— Уизли, тебе Поттер спасибо скажет, это касается Грейнджер!
— Да, ну? Ладно, сами разбирайтесь. Скажу, что ты здесь, так и быть.
Поттер появился почти сразу вместе со своим рыжим дружком. Зазнайка и отвратительный Уизли! Но я понимал, что должен пойти на это общение ради нее.
— Поттер, — как можно более безмятежно сказал я, — можно тебя на пару слов?
— Малфой, отвали, а? — агрессивно огрызнулся рыжий. — Катись в свои Подземелья, пока цел!
Поттер выжидающе посмотрел на меня, как-то уж очень внимательно, прямо в глаза, и спросил абсолютно несвойственным ему спокойным тоном, без вызова:
— Что случилось с Гермионой, Малфой?
— Отойдем, Поттер?
— Ты пойдешь с ним, с этим?! — визжал Уизли.
— Остынь, друг. Всего на пару минут.
Мы отошли на некоторое расстояние от входа в гостиную Гриффиндора, где никто не мог нас подслушать. Рыжий продолжал следить за нами, стоя около двери, и метал в мою сторону гневные взгляды исподлобья.
— Поттер, слушай, Грейнджер в госпитале. На нее напали…
— Она жива? — встревожился он. — Зелье?
Волнуется за нее? Неужели влюблен? Я почувствовал укол ревности.
— Нет, попали Ступефаем. У нее сотрясение мозга… — произнес я как можно равнодушнее. — Жить будет..
— Малфой, ты волнуешься?! — воскликнул он удивленно. Я молчал.
— Кто это был, ты видел?
— Нет, я заметил только фигуру в темном плаще. Я тоже кинул в него Ступефаем, но промахнулся, к сожалению, — зло процедил я и подумал, что попадись мне только этот тип в следующий раз, ему не уйти от пары пыточных заклятий. Кем бы он не был!
— Значит, ты защищал ее? — он снова пристально посмотрел на меня, словно решая что-то.
— Само собой, — я отмахнулся. — Но не в этом дело! Поттер, у тебя есть мантия — невидимка, я знаю.
Он удивленно вскинул брови.
— Грейнджер сказала мне. Послушай, она в опасности! Надо покараулить ее ночью. Думаю тот тип появится в госпитале, чтобы убить ее.
— За что?
— Она докопалась до книги, где был приведен рецепт антидота.
— Ааа, — протянул он. — И где книга?
— Валяется в Запретной Секции.
— Так пошли, возьмем ее! Постой, я мигом.
Поттер скрылся в гостиной. Вскоре он выбежал оттуда, держа в руках свернутую мантию. Уизли засуетился, требуя объяснений.
— Гарри, постой, я пойду с вами, ты не можешь верить ему!
— Не волнуйся, Рон, я скоро вернусь, ничего не случится.
— Нет, ты никуда не пойдешь без меня! — уперся рыжий.
— Поттер, дорога каждая минута, решайся быстрее!
— Малфой, пусть он пойдет с нами!
— Спятил?! Он нам все дело провалит!
— Зря ты. Рон тоже беспокоится за Герми.
Я понял, что препираться не имеет смысла и согласился, скрепя сердце. Хладнокровие. Это ее друзья, напомнил я себе.
— Давай, — нехотя согласился я, — только без оскорблений и лишних вопросов, идет?
— Да, Малфой, пошли.
И мы рванули в Запретную Секцию. Уизли пришлось идти под мантией-невидимкой, потому что разрешения у него не было. Я со злорадством подумал, что тупицам вроде рыжего здесь все равно не место. Мы прошли между стеллажами.
— Здесь, — сказал я, оглядываясь. Мадам Пинс видимо, уже навела порядок, потому что книги стояли стройными рядами, а на полу ничего не было.
Я внимательно просмотрел все книги на той полке, где рылась Гермиона перед нападением.
— Этой книги нет! — расстроился я.
— Значит, ее уже забрали. Убийца был здесь. Малфой, скорее в госпиталь! — сообразил Поттер.
Выйдя из библиотеки, мы помчались со всех ног в сторону госпиталя. Хорошенькое дело, думал я, а вдруг меня увидит декан, или ему кто-нибудь донесет, что я бегаю сломя голову с двумя самыми отвязными гриффиндорцами? Впрочем, если все списать на сближение с Поттером…
В то время, как мы выскочив из-за поворота, от дверей госпиталя по коридору метнулась тень, в противоположном от нас направлении.
— Ступефай!
— Круцио!
— Круцио!
Одновременно втроем закричали мы. Но незнакомца уже и след простыл.
Я бы захихикал, поскольку заметил, что Поттер применил непростительное с такой легкостью, как если бы это было Репаро. Но я был слишком взволнован, чтобы размышлять о таких пустяках.
— Не ходи туда, Поттер, я сам! — закричал я, хватаясь за ручку двери.
— Идем все! — рявкнул он.
— Ты идиот, Темный Лорд охотится на тебя! Если с ней что-то случилось, твоя смерть никому не поможет, понял, Поттер?! — орал я в панике.
— Обойдемся без истерик, Малфой, — холодно отрезал он. — Рон, затаи дыхание, не дыши, пока не откроем окна. Иначе отравишься. Как зайдем, сразу к окнам, хорошо?
Мы шумно вдохнули воздух и ворвались в госпиталь. Огромное помещение заливал лунный свет. Я подбежал к стрельчатому окну и рванул его створки. Казалось, прошла вечность прежде чем они распахнулись. Я жадно глотнул морозный воздух и бросился к постели на которой лежала Гермиона. Я пытался подтащить ее к окну. Похоже она была без сознания. Ее тело безвольно обмякло. В воздухе плавал насыщенный запах муската, голова кружилась. Поттер и Уизли кинулись мне на помощь.
Втроем мы поднесли ее к окну.
— Энервейт, — дрожащим голосом пискнул Уизли.
— Это не поможет! Нужен антидот, срочно. Если еще не поздно, — жестко отрезал Поттер. Я видел, что он взолнован, но держится очень хорошо. Я закусил губу, чтобы не разреветься. Неужели все? Моя жизнь без нее не имеет никакого смысла! Я судорожно прижимал к себе Гермиону, положив ее голову себе на плечо. Глаза жгли слезы. Никаких признаков жизни!
— Что ты вцепился в нее, хорек?! — Зло орал Уизли, сжимая кулаки в бессильном гневе.
— Профессор Снейп, — Поттер стоял на коленях перед камином, — сэр, новое отравление в госпитале, Гермиона без сознания!
— Ты точно сумасшедший! — прошептал я. — Зачем ты зовешь Снейпа?! Поттер, Мерлина ради, отойди от камина, стой у окна, иначе твой мозг будет открыт для ментальных атак Темного Лорда, ты что не в курсе?! Снейп же…
— Значит, ты подозреваешь его? — только и успел изумиться Поттер.
Снейп появился почти мгновенно, метнувшись к Поттеру прижал ткань к его лицу. Затем приложил влажную ткань к моему лицу и лицу Гермионы и, осторожно приоткрыв ей рот, он влил антидот. Оставалось надеяться, что он не станет убивать ее на глазах трех свидетелей. Хотя бездействие в такой ситуации подобно убийству. Почти ничего не соображая, я все же отметил порядок, в котором Снейп раздал нам ткань, испаряющую антидот. Вот значит каковы его личные приоритеты!
Тем временем декан, мельком взглянув на рыжего, процедил с неприязнью:
— Уизли, и вы тоже здесь? Надеюсь, еще не успели надышаться?
— Поттер, Малфой, вдохните глубоко, — приказал он. Я сделал глубокий вдох и чуть не потерял равновесие. У меня закружилась голова от резкого знакомого запаха трав.
— Мистер Малфой, если вы позволите, — он взял Гермиону из моих рук и отнес ее на кровать. — Помещение проветрилось, все, что вы могли вдохнуть, вы уже вдохнули. Поттер, подойдите ко мне. — зло приказал он. Гриффиндорец недовольно скривился:
— Профессор Снейп, — буркнул Поттер, не отнимая ткань от лица. Снейп грубо схватил Поттера за плечи, разворачивая к себе лицом. — Сейчас же пейте!
Поттер гневно зыркнул на декана и неохотно повиновался. Снейп тут же влил в него зелье. Я весь напрягся. Если декан мечтает испробовать на Поттере ментальное зелье, лучшего момента не представится.
— Антидот токсичен сам по себе, к сожалению, это так. И от него клонит в сон, — сообщил Снейп. Конечно, кто бы сомневался! Уснуть и не проснуться! А потом он скажет аврорам, что ошибся в дозировке или спишет все на неуловимого убийцу. Мол, действие яда было необратимо!
— Мистер Малфой, выпейте, — он протянул мне пузырек.
Я принюхался и выпил, сопровождаемый ехидным взглядом декана.
— Боитесь отравиться, мистер Малфой?
Теперь уже нет, подумал я. Все равно завтра Рождество, а свой выбор я уже сделал.
Уизли он вообще не замечал. Впрочем, тот был в таком потрясении, что тихо сполз на пол у окна.
— Уизли, отойдите от окна, простудитесь, — Снейп ухватил его за ворот мантии, приподнял и тряхнул, — жаль изводить на вас согревающее зелье.
Гермиона по-прежнему лежала без движения. Мы сели на свободные кровати рядом с той, на которой лежала девушка. Снейп расхаживал взад-вперед между рядами кроватей.
— А что с ней? — мой голос предательски дрогнул.
— Надышалась зельем. Две-три минуты, не больше, а значит, шанс выжить есть, — Снейп с подозрением посмотрел на меня. — Как я уже сказал, антидот сам по себе очень токсичен, а в таком количестве особенно, но у меня, к сожалению, нет выбора. И конечно, Поттер, вы не могли удержаться, чтобы не вляпаться в очередное опасное приключение, — переключился он на гриффиндорца.
— Если бы не мы, она бы отравилась! — резко возразил Поттер.
— Ах, конечно, вы не могли не броситься на помощь! Без каких-либо мер предосторожности. Как это похоже на вас, Поттер! — разошелся декан. — Сначала делать, а потом думать: безответственность и самонадеянность…
— Вообще-то Малфой тоже со мной был, — перебил Поттер.
— Удивительное легкомыслие, мистер Малфой, не ожидал от вас, — зло прищурился декан. — Кстати, что вы здесь делаете?
— М-м, я был в библиотеке, когда на Грейнджер напали, — осторожно подбирая слова, начал я, — и у меня возникли опасения, что Грейнджер могут попытаться убить зельем. И тогда я позвал Поттера и Уизли.
— Странно, очень странно, мистер Малфой. Значит, позвать Поттера и Уизли было вашим первым порывом? — холодно осведомился декан. — А вы не думали о том, что следует предупредить кого-то из учителей, например меня, вашего декана?
— Нет, сэр! — испугался я.
— Мистер Поттер, вы видели кого-нибудь? — требовательно спросил декан, испытующе глядя на него.
Я хорошо знал Снейпа. Его спокойствие было показным. На самом деле, он был напряжен, как хищник перед прыжком.
— Нет, сэр. Незнакомец снова скрылся. Профессор, неужели ничего нельзя больше сделать, прошу вас! — расстроился Поттер.
— Успокойтесь, Поттер. Я сделаю все, что в моих силах, — раздраженно бросил профессор Снейп. — И если на нее было совершено покушение, логичнее всего предположить, что мисс Гренджер практически разгадала загадку зелья, — он вопросительно посмотрел на меня.
— Да, профессор, она догадалась, что компонентом был мускат, и нашла справочник с рецептом антидота.
— Довольно, мистер Малфой, все это я и сам знаю, у меня только один вопрос, вы знаете, как распространяется зелье…
— Да, профессор. Это маггловский способ. Убийца приносит зелье в газообразном виде в колбе, часть такой колбы Гермиона нашла в комнате Тонкс. Он разламывает колбу перед носом жертвы и…
— Ты называешь ее по имени, хорек?! — воскликнул Уизли.
Я надеялся, что в полумраке будет незаметно, как я покраснел и отвел взгляд.
Я украдкой взглянул на Гермиону. Вдруг веки ее дрогнули, она приоткрыла глаза.
— Герми, как ты? — спросил Поттер.
— Нормально, — тихо проговорила она одними губами и улыбнулась.
— Герми! –Уизли присел на корточки около ее кровати. Я продолжал сидеть, с тоской и надеждой глядя на нее.
— Как я погляжу вам лучше, мисс Грейнджер? — мрачно осведомился декан.
— Да, сэр, спасибо.
— Благодарите ваших друзей и Малфоя. Не ожидал от вас мистер Малфой. Видимо, стремление всех спасать — нечто вроде заразы, не так ли мистер Поттер? — Он посмотрел на гриффиндорца насмешливо, словно поддразнивал его, без гнева и раздражения.
Гермиона снова закрыла глаза. Теперь было понятно, что она погрузилась в сон.
— Побудьте здесь с мисс Гренджер, я срочно должен отлучиться, — спокойно сказал он и направился к двери.
— Вы пойдете к директору, вы знаете кто убийца? — взволнованно воскликнул Поттер.
— Да, Поттер, это очевидно! — на ходу бросил он.
— Сэр, вы рискуете, не ходите! — Поттер схватил Снейпа за рукав мантии. Декан раздраженно стряхнул его руку, но гриффиндорец еще крепче вцепился в декана, не давая ему пройти.
— Поттер?! — глаза Снейпа округлились. — Вы что… Вы... — я впервые видел, как декан потерял дар речи. — Что вы себе позволяете?!
— Просто назовите имя, прошу вас, профессор! — настаивал он.
— Что происходит, профессор Снейп? — удивился я.
— Поттер, все узнали что хотели? — угрожающе прошипел декан сквозь зубы, вырываясь из его цепкой хватки.
И, резко отпихнув Поттера, на лице которого застыло выражение идиотского изумления, коротко бросил:
— Я скоро вернусь. Никуда не отлучайтесь, не оставляйте Грейнджер. Поттер, — раздраженно сказал декан, видимо, немного придя в себя от выходки наглеца, — сидите здесь, вам небезопасно ходить по школе.
— Вам тоже, — вяло огрызнулся гриффиндорец, который все еще пребывал в состоянии необъяснимого шока.
— Не собираюсь спорить, Поттер! Я — ваш учитель и взрослый маг, неужели вы сомневаетесь в том, что я смогу за себя постоять?! Или мне нужна почетная охрана Мальчика-Который-Выжил? — разозлился он.
— Нет, сэр! — вздохнул Поттер.
Снейп вышел, резко хлопнув дверью.
Поттер прошелся взад веред, нервно сжал руки в кулаки. Я с удивлением наблюдал за ним.
— Ну, что здесь происходит, Поттер?
— Малфой, — он заговорил через силу, словно слова давались ему с трудом, — я доверяю тебе. Ты два раза спасал ей жизнь, ты сможешь ее защитить. Рон, побудьте тут вместе, а я должен идти.
— Ты куда? — очнулся Рыжий. — Снейп же убьет, если узнает что ты удрал…
— Не важно! Ребята, берегите ее, она — самый лучший друг на свете.
— Ладно, иди. Ты же так беспокоишься за профессора Снейпа! — усмехнулся я. И, видимо, попал в самую точку. Поттер иронично хмыкнул и, набросив на себя мантию-невидимку, мгновенно исчез. Дверь скрипнула. Наступила тишина.
Гермиона мирно спала. Декан предупреждал, что антидот сам по себе токсичен и вызовет сонливость. Я пытался обдумать все, что произошло со мной. Я не мог понять поведение Снейпа, но, главное, Гермиона жива! Она поправится. Я так хотел в это верить! Сегодня я сделал свой выбор и я был счастлив!
______
Наутро декан и мадам Помфри совещались по поводу состояния Гермионы. Мы с Поттером переминались с ноги на ногу, ожидая их вердикта за дверью госпиталя. Уизли, болтаясь рядом, демонстративно не разговаривал со мной.
Обращаясь к Поттеру, он возмущенно бубнил ему в ухо:
— Хорек сидел на соседней кровати и пялился на нее всю ночь, я следил! Тоже мне рыцарь нашелся. Гарри, скажи, ну чего он прицепился к ней?! Что происходит, вы сговорились?!
Поттер рассеянно кивал ему в ответ. Я отряхнул мантию и сделал вид, что я выше примитивных измышлений этой деревенщины.
Наконец, Гермиона появилась в сопровождении мадам Помфри и профессора Снейпа. Она выглядела нездорово, но была рада видеть нас. Я сдержанно кивнул, помня о присутствии декана.
— Мисс Грейнджер очень повезло, — поведал Снейп, — когда ее пытались отравить, она спала. Дыхание было неглубоким, поэтому и вдохнула совсем немного отравы. Кроме того убийца торопился и, кажется, применил минимальную дозу яда. Вовремя принятый антидот исправил ситуацию. Однако ей необходим воздух, много свежего воздуха. Надеюсь вы поможете ей прогуляться на улицу, джентльмены? — и с интересом смерив взглядом нас троих, стоящих рядом друг с другом, он удовлетворенно хмыкнул.
— Разумеется, профессор Снейп, — ответил я.
— Кстати, все ваши товарищи в Хогсмиде. Бегают по магазинам в поисках подарков.
Мы с Гермионой понимающе переглянулись: отношение Поттера к декану не оставляло простора для фантазий. Я с трудом сдерживал улыбку. Больше всего я боялся расхохотаться прямо сейчас.
Профессор насупился, буркнул что-то в ответ, всем видом показывая, что беседа закончена и прошествовал мимо нас в сторону главных ворот из замка.
Уизли смерил меня недобрым взглядом и требовательно спросил:
— Герми, может быть хоть ты объяснишь, что тут делает Малфой? Почему он был с тобой в библиотеке?
— Рон, послушай, — Гермиона улыбнулась, и в двух словах рассказала ему о поисках формулы ментального зелья, которыми мы занимались в последние месяцы. — И я бы рассказала тебе, но не была уверена, что ты будешь реагировать, как…
— Как воспитанный человек, если ты в курсе, что это такое, Уизли, — съязвил я.
— А ты не лезь, хорек, еще не известно, может быть тебе Снейп дал задание следить за ней!
Меня бросило в жар. Я растерянно взглянул на Гермиону.
— Рон, Гарри и Драко, — сказала она бодрым тоном, — вчера вы втроем спасли меня, каждый из вас беспокоится обо мне, и я прошу вас, не ссорьтесь напрасно, оставим детские обиды!
Поттер шагнул мне на встречу.
— Малфой, — он протянул мне руку.
— Поттер, — мы обменялись рукопожатием.
— Только ради нее, — с мученическим видом простонал Уизли, будто у него разболелись все зубы сразу, и подал мне руку. Я пожал ее самыми кончиками пальцев, внутренне содрогаясь при мысли о том, когда он ее мыл в последний раз.
— Раньше сам умру от отвращения, — прошептал я в ответ. Я с трудом удержался от того, чтобы достать батистовый платок и вытереть руки.
— Ребята, — лукаво улыбалась Гермиона, — вы обещали проводить меня в Хогсмид.
— Непременно, — ответил за всех Поттер, — с чего начнем — с «Трех метел» или со «Сладкого королевства»?
— Сначала мы сходим в книжный! — жизнерадостно заявила Гермиона.
— О, нет, — взвыл Уизли, — сегодня же Рождество! Все веселятся, вечером будет бал! А ты опять за свое, Герми!
Я похолодел. Рождество! Сегодня отец явится за мной! Вот и все…
________
В Хогсмиде даже морозный воздух был пронизан духом Рождества. Вокруг переливались праздничные гирлянды, пестрели праздничные разноцветные мантии, мелькали радостные лица.
Уизли и Поттер молча шли впереди, за ними по дорожке Гермиона и я. Усталость и волнение бессонной ночи навалились на меня. Я едва плелся.
— Драко, ты не забыл, что мы идем сегодня на бал? — спросила Гермиона. — Как ты думаешь, может сказать им?
— Ой, как же сейчас Уизли раскричится, — устало пробормотал я. — Скажи, конечно!
— Эй, ребята, — задорно крикнула Гермиона, — я иду на бал с Драко!
Они оба обернулись как раз в тот момент, когда Гермиона решительно взяла меня за руку.
— Здорово, — обрадовался Поттер. Он улыбался. — Я так и подумал.
Уизли стоял, раскрыв рот, судорожно глотая воздух. От гнева он потерял дар речи. До чего же у него глупый вид!
— Ты шутишь? Ты же не пойдешь с этим?! — реакция рыжего была предсказуема. Даже скучно. — Его отец Пожиратель Смерти, и сам он, наверняка тоже! Я не понимаю, почему вы с ним общаетесь, — визжал он. — Нет, ты не пойдешь, Герми, это все зелье! Это все ты подстроил, Малфой! Ты приворожил Герми и подбираешься к Гарри. Вы со Снейпом…
Раздался мощный хлопок. Вернее несколько хлопков одновременно. Последние слова Уизли потонули в нарастающем шуме голосов. Около «Трех метел» быстро собралась толпа из преподавателей и учеников.
— Что там происходит?! — перекрикивая шум, воскликнула Гермиона, увлекая меня за собой.
Декан стоял в окружении авроров, которых возглавлял Аластор Хмури, этот параноик, бешено вращая одним глазом.
— Тишина! — заорал он. Голоса разом смолкли.
— Северус Снейп, ты арестован по подозрению в убийстве Альбуса Дамблдора, директора школы Хогвартс, студента Финнигана, аврора Тонкс, а также в покушении на убийство студентки Грейнджер. Отдай палочку! Мы проводим тебя в Азкабан!
Рядом с Хмури стоял профессор Люпин в своей ободранной коричневой мантии и стареньком пальто. Макгонагалл и другие преподаватели молчали.
Я растерянно посмотрел на Поттера. Тот, казалось, не был ни удивлен, ни потрясен, скорее раздосадован.
Уверенной походкой Поттер подошел к главе авроров.
— В чем дело, мистер Хмури? — решительно спросил Поттер.
— Поттер, у меня есть улики против Снейпа. Я подозревал его с самого начала.
Сам декан молчал, стоял, скрестив руки на груди. На лице его было написано полное презрение к этим ищейкам.
— Это не он! Я знаю! — воскликнул Поттер.
— Гарри, пойдем, не стоит мешать правосудию, — Люпин вышел вперед и, взяв Поттера за руку, попытался увести его. Тот раздражено вырвал руку. Декан неожиданно заволновался:
— Поттер, стойте, где стоите, ничего не предпринимайте!
Они обменялись загадочными взглядами.
— Профессор, я должен! Я смогу!
— Нет, послушай меня раз в жизни, несносный мальчишка! — крикнул Снейп.
Далее Поттер повел себя еще более странно: он взял оборотня за руку и, глядя ему в глаза, заговорил проникновенным голосом:
— Сделайте же что-нибудь, профессор Люпин, прошу вас, сэр! Вы же знаете, профессор Снейп тут не при чем!
— Что я могу сделать, Гарри? — пропел Люпин.
— Не валяйте дурака, Поттер, — выкрикнул декан. Я никогда не видел, чтобы он так волновался. Его голос вибрировал:
— В основе антидота аконит, слышите?!
— Да, сэр, я уже понял! — раздраженно отмахнулся гриффиндорец и отпустил руку Люпина.
Тут оборотень вцепился Поттеру в плечо.
— Гарри, стой, не подходи к нему, — визжал он.
— Поттер! — угрожающе зарычал декан.
— Отдай же палочку, Снейп, — прохрипел полоумный аврор. — Или мы сами обезоружим тебя, предатель!
— Я знаю, кто убийца! Я могу назвать его имя! — выкрикнул Поттер. На одно мгновение, все глаза были устремлены на него.
В этот самый момент раздался хлопок аппарации, и на месте, где только что стоял декан, никого не было. Я с трудом скрыл ухмылку: каков Снейп! Убежал из-под самого носа авроров! А Поттер, похоже, знал, что делал.
Хмури бесновался:
— Предатель позорно бежал и тем самым доказал свою вину!
Поттер воскликнул возмущенно:
— Чем вы можете доказать, что он — убийца?!
— Скорее за ним, пока след от аппарации еще заметен, — воскликнул оборотень, продолжая обнимать Поттер за плечи. И буквально через секунду раздался второй хлопок. Люпин и Поттер исчезли.
-А где же Гарри и профессор Люпин? — растерянно промычал Уизли, который так и стоял с раскрытым ртом с самого начала.
— Ага, все ясно, — мрачно протянула Гермиона.
— Что? Ничего не понимаю? — растерялся я не ожидая, такого поворота событий.
— Да, все ясно, — жестко отрезала она. — Только вот в чем мотив преступлений? Если вы уделите мне минуту внимания, мистер Хмури, я расскажу вам, кто убийца, — заявила Гермиона.
________
* напротив
** никогда
* * *
изысканный вкус
* * *
и вот
* * *
* прекрасно
533 Прочтений • [To stupefy the half-blood prince ] [17.10.2012] [Комментариев: 0]
Vova
