Серия Полуночник: Испытания Чемпиона

Жаркое летнее солнце согрело бы сердце любого, но не Гарри Поттера. В такую прекрасную погоду всякий обычный подросток или играет на улице, или бездельничает во дворе, или просто бродит с друзьями по городу. Но Гарри далеко не обычен, даже по меркам волшебного мира, что уже о многом говорит. Большинство учеников Хогвартса, самой лучшей в мире школы Чародейства и Волшебства, отправились на лето домой, а вот Гарри остался. И любой бы на его месте поступил также, ведь в бывшем доме Гарри на Прайвет-драйв, четыре, в пригороде Лондона, каждое его действие грозило крупными неприятностями. Хозяин дома и по совместительству его дядя, Вернон Дурсль, постоянно вымещал свою злость на племяннике, и Гарри временами начинал всерьез сомневаться, дожил бы ли он до начала учебы, если бы не вмешательство Сириуса Блэка.

Этот человек, Сириус Блэк, в прошлом году сбежал из волшебной тюрьмы Азкабан (впервые за всю её историю), и именно он защитил Гарри, своего крестника, забрав его от дяди. Но остальные расценили действия Блэка совершенно по-другому. Они решили, что Сириус похитил Гарри, чтобы расквитаться с ним за поражение своего Хозяина, темного волшебника Волдеморта, одного имени которого боялся почти весь волшебный мир. И этот самый волшебный мир в течение долгих двенадцати лет считал, что именно Сириус предал родителей Гарри, выдав их Темному Лорду, а затем одним заклинанием убил тринадцать магглов и Питера Петтигрю, своего друга по Хогвартсу. Поэтому, когда пропал Гарри, ни у кого не было сомнений в злых умыслах Блэка. Но на самом деле предателем был Питер. Он ловко инсценировал свою смерть и подставил Сириуса, отрезав себе палец и взорвав имевших несчастье оказаться поблизости магглов. А сам Питер, будучи анимагом, превратился в крысу и жил так все двенадцать лет в семье Уизли. Когда правда открылась и Петтигрю поймали, Визенгамот — суд волшебников — оправдал Сириуса и признал его официальным опекуном Гарри. Это позволило парню не возвращаться снова к Дурслям, ведь Ремус Люпин, его временный опекун, не удовлетворил бы министерство в этой роли.

Люпин дал Гарри небольшое, но столь желанное им ощущение настоящей семьи. Поразительно, но Ремус с Гарри быстро сошлись, в них было столько похожего. Оба чувствовали себя одинокими и непонятыми, оба страдали намного больше других, оба мужественно проходили через всё. И, наконец, и тот и другой находились под гнётом того, что не в их силах было изменить. Гарри был мальчиком-который-выжил, а Ремус — оборотнем. Это-то и было главным препятствием для официального усыновления Ремусом своего подопечного, «детёныша», как он его называл.

А разрешилось всё достаточно необычно. Сириус Блэк стал официальным опекуном Гарри, но, вспомнив, каким был в школе, он большую часть времени вел себя как ребёнок. Так что Ремусу теперь приходилось заменять отца обоим — и мужчине, и парню. Именно Ремус был голосом разума в их семье, и Гарри очень часто с ним соглашался. Когда такое случалось, Сириус предпочитал не идти против них двоих, поскольку в чём-чём, а в упрямстве все трое друг другу ничуть не уступали. Гарри уже практически привык, что Сириус большую часть времени живет в виде собаки, Бродяги, или Полуночника, как продолжал называть его Гарри, но не Ремус.

Обычно ученикам не разрешают оставаться в Хогвартсе на лето, но профессор Дамблдор, директор Хогвартса, сделал исключение, поскольку ему нужна была помощь гарриных опекунов. Какая именно, Гарри не сказали, но он заметил, как обрадовался при этом Сириус. И Ремус, и Сириус обещали при первой возможности всё рассказать Гарри, но всё же эта скрытность вызвала у парня раздражение. Кому он тут вообще сможет об этом разболтать? Только друзья Гарри, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, да еще семья Рона знают, что он остался в Хогвартсе. Всем остальным же сообщили, что Гарри проведет лето в родовом доме Блэков, месте, где он никогда не был и, спасибо Сириусу, никогда не хочет побывать.

Это лето в Хогвартсе стало для Гарри одновременно и благословением, и проклятием. В отличие от других несовершеннолетних волшебников и волшебниц, не достигших семнадцати лет, Гарри было позволено колдовать на территории школы, сколько он захочет и когда он захочет. Но деготь в бочку меда добавляли бесконечные тренировки с Сириусом, которые тот устраивал даже в самые солнечные и прекрасные деньки. В особенности Сириус любил проводить дуэли на открытом воздухе, обучая Гарри использовать в поединке всё, что могло попасться под руку.

Не то чтобы Гарри не был рад тому, что делает Сириус, или не хотел узнавать что-то новое на каждом уроке. Что ни говори, но Сириус, как учитель, был превосходен, и Гарри еще ни разу не удавалось одолеть его. Но как бы ни старался Сириус, уверяя парня, что у него получается всё лучше и лучше, Гарри после каждого занятия все больше и больше разочаровывался в себе.

И сегодня тоже ничего нового не ожидалось. Сириус послал Гарри на улицу, дав ему десять минут форы, чтобы изучить местность и спрятаться до того, как Сириус пойдет его ловить. В Запретном лесу прятаться не разрешалось, равно как и выходить за главные ворота. Гарри себе врагом не был, поэтому для него было очевидным, что прятаться нужно где-то на территории замка. Плавал он плохо, так что озеро, как место укрытия, отпадало. Оставались хижина Хагрида и Дракучая Ива ― не слишком большой выбор.

Но Дракучая Ива не подходит, а хижина Хагрида ― слишком очевидно.

Повернувшись вновь к озеру, Гарри вдруг догадался, что, если он хочет победить, ему нужно действовать непредсказуемо. И парень побежал как можно быстрее к озеру, намереваясь спрятаться в воде около берега. У него оставалось лишь несколько минут, пока Сириус не вышел из замка, так что составлять другой план времени не было. Гарри тут же решил, что снимать одежду бессмысленно ― это сразу выдаст его с головой. Так что, подбежав к заросшей травой части берега, Гарри потихоньку вошел в холодную воду, пока она не достигла его носа. В таком положении очки оставались сухими, и он всё прекрасно видел. Парень вытащил палочку и приготовился. Он знал, что следует потерпеть, так как Сириус не даст ему больше одной попытки.

Минут через десять около озера появился Сириус с палочкой наготове. Гарри не шелохнулся, продолжая наблюдать за крестным, как бы беззаботно прогуливающимся по берегу, но, парень знал, готовым к неожиданному нападению. Сириус обладал удивительной способностью подмечать даже малейшие детали, что всегда выводило Гарри из себя после очередного поражения. Ведь стоило сделать малейшую ошибку, и «урок» в скором времени заканчивался.

Время сейчас тянулось мучительно медленно. Гарри ждал, когда Сириус повернется к нему спиной. Это, конечно, не честно, но у Гарри не было другой возможности победить крёстного.

Когда Сириус наконец подставил ему спину, Гарри с трудом сдержал себя, чтобы тут же не напасть. По тому, как медленно Сириус поворачивался, парень понял, что крестный не до конца поверил в безопасность этого места. Но когда нападения не последовало, Сириус, успокоившись, побрел обратно к замку. Благоприятный момент настал, и Гарри медленно вынул из воды палочку, указав ею на Сириуса.

«Фините Инкантатем! Ступефай!» ― прошептал парень, так как на собственном опыте знал, что Сириус постоянно поддерживает вокруг себя невидимый щит. Гарри оставалось надеяться, что щит простенький и его заклинания не отразятся обратно.

Гарри еле сдержал охватившее его возбуждение, когда заклинания попали точно в спину Сириуса, и тот ничком упал на траву. Он осторожно покинул свое укрытие, в любой момент готовый отражать ответные заклинания. Высушив свою одежду заклинанием быстрой сушки, парень медленно подошел к Сириусу. Мужчина лежал на животе, всё еще сжимая в руке палочку. Он не шевелился, но Гарри знал ― видимость часто обманчива. Сириус был способен запросто притвориться оглушенным или спящим, чтобы использовать неожиданность или подшутить.

«Акцио палочка!», ― прошептал Гарри, и палочка Сириуса приземлилась в протянутую руку. Убрав её в карман, парень, не спуская палочки с Сириуса, присел на корточки и проверил пульс, как его учил Ремус. Тот всегда настаивал, чтобы Гарри проверял, всё ли в порядке с его «противником». Гарри, правда, не знал, на чем основано это требование ― на собственном опыте Ремуса или на чём другом. А спросить он не решался.

Почувствовав ровный пульс, Гарри наконец глубоко вздохнул ― он даже не заметил, как перестал дышать. Он уже хотел сесть рядом, как рука крестного молниеносно схватила его за запястье и толкнула назад. Гарри приземлился на спину, посмотрел на ухмыляющегося Сириуса и застонал от злости. Опять он проиграл.

― Очень хорошо, Сохатик, ― произнес Сириус, помогая Гарри сесть. ― Ты почти одолел меня. Что было твоей главной ошибкой?

Гарри пожал плечами и отвернулся. Он не мог скрыть своего разочарования, проиграв в который раз. Сегодня он был близок к победе как никогда, но опять что-то сделал не так, только что?

― Извини, что трачу твое время, ― тихо произнес он, ― но я не знаю…

Сириус подошел к Гарри и одной рукой обнял его.

― Эй, ты делал все просто прекрасно, ― ободряюще произнес крестный. ― Ведь то, чем мы занимаемся, нелегко, но тебе надо этому научиться. Ты должен уметь защитить себя. И ты не научишься этому по книгам, только на опыте, на твоём собственном опыте. Каждый имеет свой особенный стиль. И что работает у меня, необязательно сработает у тебя.

― Знаю, ― уставшим голосом откликнулся Гарри, пряча в кобуру свою палочку и возвращая Блэку отобранную. ― Я так расстроен. Я ведь подумал, что мне наконец-то удалось победить тебя.

Блэк кивнул.

― И у тебя почти получилось, ― подтвердил он. ― Только запомни, что даже если кто и кажется безобидным, то это вовсе не значит, что всё действительно так. Ты правильно сделал, что лишил меня палочки, но нам ведь от рождения даны еще пять единиц оружия: две ноги, две руки и одна голова. Прошлым летом Лунатик хорошо тебя обучил, но он… э-э-э… слишком правильный. Он бы сделал то же самое, что и ты ― проверил здоровье противника, ― но тебе не нужно было этого делать. Безопасность должна стоять на первом месте. Вспомни, что я говорил тебе о Пожирателях смерти…

― Э-э-э… что они сторонники Волдеморта и пойдут на что угодно и куда угодно, чтобы привести меня к своему Хозяину, который неизвестно где ошивается, ― вспоминал Гарри. ― Знаю, Сириус, знаю. Всё лето я только и слышу: Пожиратели то, Пожиратели сё. Что-то изменилось с прошлого года?

― Ничего, ― поспешно ответил Сириус. ― Я лишь хочу подготовить тебя. В ту ночь, когда ты защитил меня от дементоров, я понял, что ты уже не маленький мальчик, хотя Дамблдор и может думать иначе. Ты должен быть готов к тому, с чем вполне можешь столкнуться. Я знаю, Лунатик и другие учителя уже начали обучать тебя прошлым летом, но они, так сказать, лишь царапали поверхность реального знания и умения. Понимаю, тебе это не по душе, но я предпочитаю, чтобы ты хоть сейчас и сердился, но не спасовал бы при случае и остался жив, а не был застигнут врасплох и убит. Я не хочу потерять тебя, Сохатик.

Гарри поднял глаза на Сириуса и кивнул. Парень всегда знал, что крестный хочет как лучше, а когда мужчина еще и объяснил ему это, Гарри оставалось только согласиться. Он должен быть готов к любым неожиданностям в будущем, что бы его там ни ждало.

― Я тоже не хочу тебя потерять, ― широко улыбнулся Гарри. ― Спасибо, Сириус. Я буду больше стараться в следующий раз.

Сириус ухмыльнулся.

― Ума не приложу, как у тебя это получится, ― произнес он. ― Ты только и делаешь, что стараешься, как можешь. В усердии тебе не откажешь. Но умение приходит с опытом, Гарри. Так что наберись терпения, о мой молодой ученик. Ведь даже взрослым, много знающим волшебникам приходится много трудиться ради этого самого опыта.

Гарри отвернулся и посмотрел на ровную поверхность озера. Он должен был признаться себе, что ему нравится проводить время с Сириусом, несмотря на то, что это часто действует на нервы. Но крестный всегда честен с ним, воспринимает его как равного, а не как маленького ребенка, которому еще соску сосать… по крайней мере, пока он не начинает ругаться с Ремусом на предмет того, что Гарри уж слишком много знает. Самого Ремуса, выполняющего какое-то задание Дамблдора, уже полторы недели не было в Хогвартсе. Это означало для Сириуса полную свободу в выборе тем для занятий, большинство из которых не понравились бы Люпину.

― Слышал что-нибудь про Лунатика? ― тихо спросил Гарри, прерывая тишину. Парень не хотел, чтобы Сириус решил, будто он больше любит Ремуса, но и не волноваться тоже не мог. Люпин до сих пор никогда так надолго не пропадал, не прислав кому-нибудь из них сову с предупреждением.

― Нет, ничего, ― мимоходом ответил Сириус, заметив переживания Гарри. ― Но беспокоиться не нужно, Гарри. С Лунатиком всё в порядке. Кстати, это даже хорошо, что его до сих пор нет. Значит, люди действительно к нему прислушались… хотя я и думал, что только сумасшедший это сделает.

― Такой, как ты? ― шутливо спросил Гарри, зная, что Сириус тот ещё ребёнок.

Блэк громко засмеялся.

― Точно, ― ответил он. ― И это одна из причин того, что я взялся обучать тебя, мой молодой подмастерье, искусству розыгрышей и нарушения школьных правил. Лунатик не должен догадаться ни о чем, пока мы не закончим, а там пускай рвет и мечет.

Гарри вздохнул. Этим обычно всё и заканчивалось. Сириус видел в Гарри последователя Мародеров по части проказ, но Гарри почему-то это не очень нравилось. Ведь долгие годы он сам был объектом всевозможных шуток и насмешек. Хотя винить в чем-либо Сириуса парень не мог ― тот не знал всего о жизни своего крестника у Дурслей. А Гарри и самому не хотелось ничего рассказывать своим опекунам сверх того, что они уже знают.

Вновь взглянув на озеро, Гарри невольно вспомнил, сколько волнений принес ему и всем окружающим прошлый год. Сам он нисколько не жалел о случившемся, но не был уверен насчет остальных. Парень опустил взгляд на траву около себя, которую незаметно стал выдергивать. Для Гарри мечта переросла в реальность, когда Сириус и Ремус стали его опекунами, но парень не знал, хотели ли они этого.

― Сириус, скажи, ты счастлив? ― нерешительно спросил Гарри.

Сириус в недоумении уставился на парня.

― О чем, черт возьми, ты спрашиваешь?! ― спросил он в ответ.

Гарри пожал плечами, по-прежнему сверля взглядом траву и продолжая её вырывать.

― Ну… я к тому, что ты сейчас свободен, ― нервно проговорил он. ― Скажи, ты когда-нибудь хотел вернуться к своей старой жизни, уехать отсюда?

Мгновение, и Сириус крепко обнял парня.

― Сохатик, даже и не думай, что я не хочу быть здесь, ― горячо произнес мужчина. ― Мы трое ― я, Лунатик и ты ― семья. И я это ни на что не променяю. Я скучал по тебе целых двенадцать лет. И, если это будет в моих силах, я тебя не покину. Так что будешь со мной, хочешь ты того или нет.

Гарри тоже обнял крестного, уткнувшись ему в грудь. Не верилось, что кто-то в этом мире по-настоящему хочет быть с ним. Дурсли ведь всю жизнь давали ему понять, что он, по их мнению, ненормальный, да еще и урод. С первым Лунатик и Сириус до сих пор мучались, то и дело заново начиная убеждать парня в обратном. Причиной было то, что ещё с прошлого года в Гарри преждевременно стала возрастать магия. Это выливалось время от времени в мощные выбросы энергии даже при простых заклинаниях. Совершенно непредсказуемые, они как ранили объект заклинания, так и очень утомляли самого Гарри.

Несмотря на то что никого вокруг это явление не взволновало, Гарри всё же беспокоился. Он не хотел ненароком ранить кого-нибудь, особенно Сириуса или Ремуса. Проблема была и в том, что оба опекуна парня видели возможность взять эти вспышки под контроль лишь в продолжении тренировок. Отсюда и появились эти ежедневные дуэли, победа в которых еще ни разу не улыбнулась Гарри.

Заметив, что солнце уже стало садиться за кромку леса, Гарри и Сириус поспешили в замок, чтобы успеть помыться перед ужином. Сириус ещё в первую неделю каникул показал Гарри «места, которые надо знать». Сюда входила и кухня, на которой Гарри встретил старого друга ― домашнего эльфа Добби. Тот сейчас работал в школе на профессора Дамблдора. Когда Добби увидел Гарри, то, казалось, готов был лопнуть от счастья и прыгал чуть не до потолка. Ведь именно Гарри освободил Добби от его прежнего хозяина, Люциуса Малфоя.

Это очень развеселило и удивило Мародеров, и они тут же заставили Гарри объяснить, как он всё это провернул. Во время рассказа Добби то и дело вклинивался, восторгаясь действиями Гарри. И Сириус, и Ремус нашли, что помешанный на Гарри Добби очень забавен, и по-дружески отнеслись к маленькому созданию, тут же по секрету попросив его «приглядывать за Гарри». Мародеры понимали, что не всегда смогут быть рядом с парнем и что намного лучше, если за их подопечным будет все время кто-то или что-то «приглядывать».

Войдя в их общую гостиную, Гарри с крестным увидели кое-кого знакомого, спокойно их дожидающегося.

― Лунатик! ― радостно крикнул Гарри и бросился к Ремусу. ― Ты когда вернулся?

Люпин улыбнулся, обняв Гарри.

― Около часа назад, ― ответил он, ― но освободился я только сейчас, так как разговаривал с Дамблдором. ― Он взглянул на Сириуса и поднял брови. ― Ну, и чем вы оба занимались, пока меня не было? Что, Бродяга, по старой памяти влипал в неприятности и таскал Гарри за собой?

― Эх, ты совсем в меня не веришь, ― ответил Сириус, садясь на ближайший стул. ― Так вот, да будет тебе, Лунатик, известно, что Гарри уже сделал все задания на лето и каждый день практиковался в дуэлях... В самом деле, Лунатик, тебе стоит чуточку больше мне доверять. Неужели ты думаешь, будто я своими действиями могу причинить Гарри вред?

― Всегда лучше перестраховаться, Бродяга, ― ответил Люпин, сдаваясь. ― Любой на моём месте поступил бы так же. И ты тоже.

Сириус подумал немного и кивнул.

― Ты прав, я бы тоже так поступил, ― подтвердил он. ― Гарри, сходи, приведи себя в порядок перед ужином. Мы ждем только тебя.

Парень хотел было протестовать, но Ремус тут же подтолкнул его, показав, что сопротивление бесполезно. Войдя в свою комнату, Гарри быстро переоделся в повседневную мантию. Весь преподавательский состав сейчас в школе, поэтому парень решил, что ему стоит выглядеть более прилично. Ведь после того как Ремус отбыл на задание Дамблдора, Сириус предпочитал питаться или в своей комнате, или на кухне. Крестный объяснил, что так пища намного вкуснее, но Гарри-то знал, что Сириус не хочет встречаться в Большом зале с профессором Снейпом. Казалось, эти двое ненавидят друг друга так, как не способен ни один человек. Крестный вспыхивал каждый раз, когда Снейп говорил что-нибудь «хамское» о Гарри, Ремусе или гаррином отце, Джеймсе.

Ночь началась как и всегда за эти дни каникул. После раннего ужина Гарри провел два часа в библиотеке, пока Сириус и Ремус о чем-то говорили с преподавателями. В этот раз парень читал про персональные щиты. Быстро закончив с ними, Гарри написал несколько писем друзьям, отослав их с Хедвигой. В них не было ничего серьезного. Парень еще в начале каникул решил не рассказывать о своих ежедневных тренировках и просто поддерживал контакт с друзьями.

Когда Сириус и Ремус освободились и нашли Гарри, все трое уже выглядели очень утомленными и готовы были валиться с ног. Перебросившись парой фраз, они поплелись в свои комнаты, с нетерпением ожидая приятных снов после длинного дня. Но никто из них и не догадывался, что в эту ночь им не удастся долго и спокойно поспать.

В ветхой, грязной комнате стояло кресло, в котором кто-то сидел. Рядом спиной к огню на коленях стоял мужчина. Он был одет в черный плащ с капюшоном, скрывавшим его лицо, но большее внимание привлекали руки. Они сильно тряслись, и кроме того, на левой руке не было одного пальца. Всякий, кто читал в свое время Ежедневный пророк, сразу бы узнал в этом человеке Питера Петтигрю.

Он был известен также под прозвищем Червехвост, поскольку его анимагической формой была крыса. Это стало теперь известно благодаря его бывшим друзьям. Питер был арестован министерством магии, но необъяснимым образом сбежал из-под стражи, едва разбирательство по делу Блэка закончилось. Никто не знал, как это ему удалось, а если кто-то и знал, то явно не спешил об этом доносить. Авроры вскоре перестали его искать, так как все усилия по его поимке оказались напрасными. Искать по всей стране крысу, у которой четыре пальца на передней левой лапе, все равно, что искать иголку в стоге сена.

Питер заговорил тихим, испуганным голосом:

— Мой лорд, если вы все еще голодны, то здесь немного осталось, — пролепетал он. Личность, сидящая в кресле отозвалась, но голос был какой-то нечеловеческий: высокий и холодный, пробирающий до самых костей.

— Не сейчас, — прошипел он. — Пододвинь меня ближе к огню.

Петтигрю передвинул кресло к камину и снова плюхнулся на колени.

— Где Нагайна? — раздраженно спросил обладатель высокого голоса.

— Я… я не знаю, мой Лорд, — сглотнув, ответил Хвост. — Думаю, она обследует местность… Можно узнать, как долго мы еще будем здесь оставаться?

— Всему свое время, — ответил сидящий в кресле. — Мы должны дождаться окончания кубка мира по квиддичу. Сейчас все ищейки из этого проклятого министерства наблюдают за любой необычной магической активностью, по нескольку раз проверяя все и вся. По крайней мере, на их месте я бы так и поступил.

— Мой Лорд, а вам обязательно нужен именно Гарри Поттер? — тихо спросил Хвост, страшась рассердить хозяина. — он сейчас под надежной охраной в Хогвартсе. Эта шавка и волк теперь его опекуны. С кем либо другим было бы легче…

— Легче, это верно, но у меня есть и другие причины, — непреклонным тоном ответил тот, кого называли Лордом. — Только Гарри Поттер! Мой план отличен, он сработает, и даже защита, которой так гордится этот старый дурак Дамблдор, не поможет мальчишке. Немного отваги с твоей стороны, Хвост, и все сработает. Или я прошу слишком много от такого труса, как ты?

— Мой Лорд! — запаниковал Червехвост. — Я… я же единственный, кто сумел добыть вам Берту Джоркинс! Она же оказалась полезной! У неё была информация…

— Да, это так, но тебе тогда очень повезло. Не ври мне, ты ведь знаешь, что я делаю с лжецами. Да, ее информация оказалась бесценной. И я награждаю тебя, Червехвост, позволив выполнить задание, за которое любой из моих последователей отдал бы правую руку. Но связываться с ними еще рано. Я уверен, ты окажешься также полезен, как и Берта Джоркинс.

Петтигрю содрогнулся от ужаса.

— Вы… вы собираетесь меня убить? — охрипшим голосом спросил он.

— А у меня есть причина это сделать? — лукаво спросил голос. — Убийство Берты — необходимость. Нам не нужно было, чтобы она заявилась в министерство и рассказала об увиденном здесь, не так ли? По их мнению, я сейчас мертв, а за тобой охотиться все министерство. Изменять ее память было нецелесообразно. Эти чары хрупкие, и это ни на что бы не повлияло.

Повисла тишина. Хозяин высокого голоса явно что-то обдумывал, поэтому Петтигрю молчал. Он просто ждал, когда «его Лорд» заговорит сам.

— Немного терпения, Червехвост, — холодно произнес Лорд. — Когда мой верный слуга будет в Хогвартсе, Гарри Поттер сам попадет к нам в руки. Ему будет некуда деться.

В этот момент послышалось слабое шипение.

― Кажется, это Нагайна, ― произнес «голос» и тоже стал шипеть.

Через некоторое время в комнату вползла огромная змея, почти двенадцать футов в длину, и о чем-то зашипела обладателю холодного голоса. Тот шипел ей в ответ. Казалось, они понимали друг друга. Будто человек мог говорить на том странном языке, на котором общаются змеи. Петтигрю оставался у кресла на коленях, но было видно, что вид общающихся человека и змеи нервирует его… От этого он становился еще более нервным, чем обычно.

― По словам Нагайны, за дверью стоит старый маггл и подслушивает, ― сказал высокий голос уже по-английски; змея тем временем свернулась на коврике возле кресла.

БЕГИ! Не дай ему тебя увидеть!

Петтигрю вскочил на ноги и, подбежав к двери, открыл ее. На пороге стоял старик с клюкой. В его глазах застыла тревога. Стало ясно, что у старика больные ноги и он не смог быстро убежать. Схватив старика за руку, Питер втолкнул его в комнату. Теперь они вдвоем смотрели на спинку кресла.

― И как много ты успел услышать, маггл? ― с любопытством спросил «голос».

― Как это вы меня назвали? ― храбрясь, спросил старик.

― «Маггл», это означает, что ты не волшебник и поэтому бесполезен, ― холодно ответил мужчина в кресле.

― Не мелите чепухи, ― произнес старик, его голос окреп. ― Я слышал достаточно. Я пойду в полицию. Вы же убийца и планируете новые зверства! Когда моя семья узнает, что я пропал, они сразу обратятся в полицию.

― У тебя нет семьи, Фрэнк Брайс, ― произнес скрытый спинкой кресла человек. ― Ты живешь в этом поместье. Тебе следовало знать, что не нужно лгать Лорду Волдеморту, маггл. Разверни мое кресло, Червехвост, чтобы я смог посмотреть на этого маггла, посмевшего встать у меня на пути.

НЕТ! Беги пока еще можешь! Он убьет тебя!

Петтигрю хныкнул, но выполнил приказ. Он медленно развернул кресло. Старик наконец увидел то, что там находилось. Трость выпала из его ослабевшей руки, а горло разодрал жуткий крик ужаса. Волдеморт поднял палочку, указав ею на старика. Послышалось бормотание ― и с палочки сорвался луч зеленого света. Крик резко оборвался, и тело Фрэнка мешком повалилось на пол…

НЕТ! ПРОШУ, НЕТ!

… Он был мертв.

В Хогвартсе Гарри Поттер проснулся после кошмара, тяжело дыша, весь в холодном поту и с болью в шраме, к которому, казалось, приложили раскаленным железом. Через мгновение он понял, что кто-то прижимает его к постели, не давая встать. Посмотрев вверх, он увидел расплывшиеся очертания Сириуса и Ремуса. Его начало трясти, он с ужасом смотрел на опекунов. Этого не произошло. Этого не может быть.

Ремус и Сириус осторожно отпустили подростка.

― Ты кричал во сне, Гарри, ― обеспокоено произнес Блэк. ― Мы минут пять уже пытаемся тебя разбудить… Не хочешь ничего рассказать?

Гарри закрыл глаза и почувствовал, как по щеке скатилась слеза. Как он расскажет такое?.. «Почему это я не могу?!»

― Это были Волдеморт, ― произнес он, дрожь в теле передалась и голосу, ― и Петтигрю. Волдеморт убил женщину по имени Берта Джоркинс, после того как получил от неё какую-то информацию. Он также убил маггла Фрэнка Брайса. И он заслал кого-то сюда, чтобы похитить меня…

Сириус мгновенно обнял Гарри, а Ремус вылетел из комнаты.

― Все хорошо, Сохатик, ― нежно произнес Сириус, раскачиваясь с парнем взад-вперед, пытаясь его успокоить. ― Это всего лишь сон…

― …Но мой шрам болел, ― прервал его Гарри. Боль в шраме проходила, но как давно он ее уже не чувствовал. ― Это всегда случалось, только когда Волдеморт был в Хогвартсе в мой первый год. Я знаю, сейчас его здесь нет, так почему же болит шрам?

Сириус не ответил, продолжая обнимать крестника. Гарри не понравилась эта тишина. У Сириуса всегда был ответ, пусть даже и из трех слов: «Давай спросим Лунатика». Для Гарри, опекуны были всеведущи. Уткнувшись лицом в грудь крестного, Гарри крепче обнял его, даже не заметив, как вернулся Ремус.

― Сириус? ― тихо позвал Ремус.

― У него болит шрам. ― Сириус оглянулся через плечо на Ремуса, его глаза умоляли оборотня уменьшить его страх. ― Пожалуйста, скажи, что это не то, о чем я подумал.

Мягкая рука легла на плечо подростка. Тот поднял голову и увидел профессора Дамблдора, сочувственно смотрящего на него. Их глаза встретились, и долго никто не отводил взгляда. Когда Дамблдор опустил глаза, Гарри снова уткнулся в плечо Сириуса. Он хотел сейчас просто забыть то, что ему приснилось.

― Дамблдор? ― окликнул директора Ремус. ― Это ведь не просто кошмар?

― Сложно сказать, ― ответил Дамблдор, обычная веселость в его голосе сейчас отсутствовала. ― Знаю, Гарри, последнее, что ты хочешь, это вспоминать увиденное. Но это может оказаться правдой, поэтому мы должны знать. Ты можешь оказать нам такую услугу?

Вспоминать увиденное Гарри действительно не хотел, но как он откажется, когда его так просят? Освободившись из объятий, Гарри взглянул на Дамблдора и кивнул. Затем он стал пересказывать то, чему стал свидетелем. Ремус подал Дамблдору стул, сам сел на другой. Сириус же оставался на постели Гарри. Оба опекуна были готовы в любой момент придти парню на помощь, если ему станет плохо, но этого, к счастью, не случилось.

После того как Гарри рассказал трем волшебникам все, что смог вспомнить, профессор Дамблдор поблагодарил парня и посоветовал ему попытаться заснуть. Это было легче сказать, чем сделать. Он продолжал дрожать и прекратил только тогда, когда перешел на диван в общую комнату. Рядом остался Ремус, заявивший, что у него все равно бессонница, и отославший Сириуса спать.

Гарри держал глаза открытыми, пока не дошел до кровати. Там Ремус накрыл его одеялом, а голову положил к себе на колени. Наблюдая за тлеющим камином, Ремус не заметил, как Гарри заснул. Он сейчас знал лишь то, что Дамблдор считает сон Гарри не простым кошмаром.

* * *

Тихие голоса вырвали Гарри из объятий сна. Первый голос явно принадлежал Сириусу, а второй ― вот неожиданность! ― миссис Уизли. Не желая еще просыпаться, Гарри застонал, повернулся набок и натянул одеяло на голову, вызвав тихий смех кого-то рядом. Голова лежала на чем-то твердом, но не жестком. Как странно. Он ведь всегда думал, что его подушка мягкая.

Мягкая рука принялась гладить ему спину, отнимая у него «аристократическую привилегию» подольше понежится. Гарри протестующее застонал, свернувшись калачиком под одеялом. Почему-то он чувствовал усталость, как будто не спал всю ночь. И тут Гарри вспомнил свой ночной кошмар, многие детали которого, правда, уже позабылись. Он знал, что там были Волдеморт и Петтигрю, но вот вспомнить что-то еще сразу не удалось.

― Гарри, вставай, ― раздался мягкий голос Ремуса. ― Уже пора. Или ты не хочешь завтракать?

Гарри убрал одеяло с головы и уставшими глазами посмотрел на расплывающееся лицо Ремуса, через пару секунд вновь их закрыв.

― Очень устал, ― пробормотал он, крепче оборачиваясь в одеяло. Обычно приманка в виде еды проходила с Сириусом. Гарри же был не любитель много поесть ― последствия жизни у Дурслей. Сириусу не нравилась это его качество. По словам крестного, Хедвига и то больше ест.

― Дай ему поспать, Лунатик, ― откуда-то со стороны камина донесся голос Сириуса. ― Не многие поднимутся с рассветом, как ты, после такой ночи. Гарри заслуживает поспать подольше.

― После какой ночи? ― быстро спросил голос миссис Уизли. ― Что случилось этой ночью?

Сириус вздохнул. Он знал, что Гарри, вероятно, не хочет, чтобы все были в курсе его кошмара, но сейчас уже было поздно ― отвязаться от миссис Уизли не получится. Она, наверное, заботилась о Гарри едва ли не больше обоих его опекунов.

― Просто кошмар, Молли, ― беззаботно произнес Сириус и ухмыльнулся. ― Гарри в порядке. Ремус, кажется, забыл в силу своего почтенного возраста, что подросткам нужно побольше спать.

― Почтенного возраста! ― вскрикнул Ремус, затем посмотрел на камин и улыбнулся. ― Извини нас, Молли. Мы с нетерпением будем ждать встречи с твоей семьей на кубке мира по квиддичу. ― Миссис Уизли улыбнулась в ответ и с хлопком исчезла в камине. Ремус взглянул на Сириуса, осторожно освободил свои колени из-под головы Гарри и встал. ― Мистер Лунатик должен напомнить мистеру Бродяге, что он зашел в опасную зону. Мистер Лунатик не просиживал свою задницу двенадцать лет.

Сириус прищурился и тоже встал.

― Мистер Бродяга должен напомнить мистеру Лунатику, что пока он шатался по Франции, мистер Бродяга учился разбираться с теми, кто смел вставать у него на пути, ― парировал Сириус. ― Ты ведь сейчас посмел, мистер Лунатик?

Ремус сделал шаг к Сириусу.

― О, да, я посмел, мистер Бродяга, ― спокойно ответил он. ― Тогда, палочки к бою?

― Рассчитываешь на неё? ― спросил Сириус, делая шаг к Ремусу, достал палочку и зажал её между пальцами. ― Когда я выиграю, Гарри будет спать, сколько захочет, сегодня и все оставшиеся каникулы.

― Если ты выиграешь, Бродяга, в чем я очень сомневаюсь, ― поправил его Ремус. ― А если выиграю я, то тебе придется говорить с Гарри, согласен?

Сириус нахмурился. Этого ему больше всего не хотелось делать, и Ремус знал это.

― Все-таки жестоко с твоей стороны, Лунатик, ― произнес он. ― Но я согласен.

Без лишних слов, Ремус и Сириус ушли на дуэль. Зная, что уже не заснет, Гарри вылез из-под одеяла и пошел в свою комнату переодеться. Он быстро понял, что иногда Сириусу с Ремусом нужно побыть самими собой, старыми, без Гарри, чтобы понять, как много изменилось. И поэтому Гарри то и дело спрашивал опекунов, счастливы ли они. Иногда ему казалось, что они были бы более счастливы без постоянного беспокойства о нем.

Одевшись и умывшись, Гарри покинул «Покои Мародеров», названные так Сириусом, и пошел по коридорам замка, пока не нашел окно, откуда он ясно видел своих опекунов. Они были посередине внутреннего дворика, борясь друг с другом и при этом смеясь. Гарри тоже засмеялся. Приятно было их видеть развлекающимися, словно обычные люди.

― Продашь свои мысли за галеон, Гарри? ― раздался сзади веселый голос Дамблдора.

Гарри быстро обернулся, посмотрел на улыбающееся лицо Дамблдора, пожал плечами и вновь встал смотреть на дуэль своих опекунов.

― Они сейчас счастливы, ― тихо произнес он. ― Без постоянного беспокойства обо мне они будут так счастливы всегда.

Дамблдор сделал шаг, встав рядом с Гарри.

― Возможно, ― задумчиво произнес он. ― А ты когда-нибудь задумывался, что они так счастливы потому, что у них есть ты? Ремус Люпин был сдержанным и осторожным, пока ты не изменил его жизнь. За несколько недель тот барьер, который он возвел вокруг себя, начал распадаться. И это сделал ты, Гарри. Ты нужен ему так же, как и он нужен тебе, ― Дамблдор замолчал и через некоторое время продолжил: ― Сириус Блэк, с другой стороны, всегда был импульсивен. Он погнался за Петтигрю, сбежал из Азкабана и спас тебя от дяди. Но благодаря тебе Сириус сейчас стал более осторожным. Он сначала думает, а потом делает, поскольку он стал считаться с кем-то, кроме себя. Все, что он сейчас делает, затрагивает тебя, поскольку он стал за тебя ответственен.

Гарри вздохнул и повернулся спиной к окну.

― Я это и имел в виду, ― разочарованно произнес он. ― Им приходится беспокоиться обо мне. А я… я хочу, чтобы они были счастливы. ― Он опустил взгляд, нервно потирая загривок. ― Им не нужно беспокоится о моих кошмарах… Я…я чувствую, будто использую их, ― сформулировал наконец Гарри. ― Они так много делают для меня…

―…Неужели? ― осведомился Дамблдор. ― Гарри, они делают только то, что сделал бы любой опекун по отношению к своему подопечному ― они о тебе заботятся. Твои тетя с дядей лишили тебя этого, о чем, со своей стороны, я глубоко сожалею. Такой тип воспитания ужасен. И что такого ты сейчас получаешь от опекунов. Нужно привыкнуть, Гарри. Кстати, ты разговаривал с Ремусом и Сириусом об этом?

Гарри кивнул.

― Они заявили, что я псих, ― тихо ответил он.

Профессор Дамблдор хихикнул.

― Сомневаюсь, ― весело произнес он. ― Они, вероятно, не поняли, что эти мысли обычны для детей, оказавшихся в твоей ситуации. Ты вырос с осознанием своей ненужности, поэтому-то ты и ставишь чувства Ремуса или Сириуса выше своих. Позволь им быть взрослыми, Гарри. Дай им почувствовать запах ответственности. А ты хоть раз поведи себя, как и подобает детям в твоем возрасте… в пределах разумного, конечно. Могу тебя уверить, что персонал школы, конечно, сможет прожить без шуток, которые обожает устраивать твой крестный, но немного юмора никому не помешает.

― Я передам Сириусу, ― тихо произнес Гарри. Он знал, что Дамблдор имеет представление о том, как его воспитывали. Но как он будет вести себя будто четырнадцатилетний юнец, когда уже привык к другому? Он сам стал другим.

* * *

Подходило время ленча, когда радостный Сириус и нахмуренный Ремус нашли Гарри в библиотеке. Гарри не нужно было спрашивать, кто победил, он просто слушал, как Сириус возбужденно говорит о финале Кубка Мира по квиддичу, на котором им завтра предстояло побывать. Очевидно, Сириус раздобыл в министерстве VIP-места, обосновав это необходимостью компенсировать этим хоть один год своего двенадцатилетнего заточения в Азкабане. Получив три билета, Сириус также потребовал, чтобы ему сказали, кто еще будет с ними в зрительской ложе. Как оказалось, там также будут семья Уизли, Малфои и еще несколько семей из разных стран.

Завтра в матче лицом к лицу должны были сойтись Болгария и Ирландия, и, по словам Сириуса, у болгарской команды есть потрясающий ловец по имени Виктор Крам. Почувствовав тон Сириуса, Гарри намек понял. Сириус уже говорил ему о том, что Гарри мог бы перенять у Крама парочку приемов для своих будущих игр. Все игроки в обеих командах летали на Молниях, как и Гарри (метлу подарил Сириус на Рождество), так что Гарри уже знал, что игра будет далеко не вялой.

Рано утром на следующий день, переодевшись в маггловскую одежду, они отправились с помощью портала ― способом перемещения, немного неприятным с точки зрения Гарри, в основном, из-за внезапных рывков за пупок. Несмотря на ранний час, Гарри спать не хотел. Он был так возбужден, что еле заснул накануне ночью и долго спать не смог, хотя и знал, что позднее поплатиться за столь короткий сон. Но кто сможет спокойно спать накануне Кубка Мира?

Они появились невдалеке от крайней группы палаток и бросили свой портал в большой ящик, в котором уже лежало множество использованных порталов. Гарри отдался в руки Сириуса и Ремуса, взявших его за плечи, и пошел с ними к отведенному им месту. Никто ничего не говорил, и Гарри стал немного нервничать. До сих пор их молчание обычно означало, что опекуны настороже и готовы к любому нападению. Будто они ждут, что кто-то внезапно выпрыгнет из-под земли и схватит Гарри. Но это же смешно. Кто осмелиться на это, когда вокруг столько людей?

Пока они шли по лагерю, Гарри заметил, как люди при виде их бросают свои дела, пялятся на них, а потом начинают между собой шептаться. Изредка до Гарри доносилось «Сириус Блэк!» или «смотрите, это же Гарри Поттер!», что заставляло Гарри стонать от раздражения. Почему все они такие невоспитанные? Гарри почувствовал, что рука Сириуса сильнее сжала его плечо ― тот явно чувствовал то же самое.

Они направились к опушке леса, где на краю поля виднелись несколько рыжеволосых людей, сидевших вокруг костра около двух потрепанных двуместных палаток. Гарри ухмыльнулся, увидев все это. Он теперь ясно различал мистера Уизли и близнецов, Фреда и Джорджа, бывших на два года старше его. Рядом не было никого, кто бы напоминал лучших друзей Гарри, Рона и Гермиону, или самую младшую в семье Уизли, Джинни.

Ремус наклонился к уху Гарри.

― Вспомни, о чем мы говорили, Гарри, ― прошептал он. ― Знаю, мы можем доверять Уизли, но ведь вокруг много людей, которые тоже могут кое-что услышать. Если люди узнают, где на самом деле живет Мальчик-который-выжил и чем там занимается, они захотят того же и для своих детей.

Гарри кивнул. Он знал, что лишь чрезвычайные обстоятельства позволили им остаться в Хогвартсе этим летом и что никому не следует знать об этих обстоятельствах. Какой бы ни была причина, по которой Дамблдор стал нуждаться в Ремусе и Сириусе, Гарри не собирался разбалтывать об этом. Он должен доказать, что ему можно доверять.

Фред с Джорджем первыми заметили их приближение.

― Привет, Гарри! ― крикнул Фред, вскакивая на ноги вместе со своим братом. ― Здравствуйте, профессор Люпин! ― И оба молча взглянули на Сириуса, будто разом проглотили языки.

Гарри в начале показалось странным, что Фред с Джорджем обращаются к Ремусу как «профессор Люпин». Неужели они не знают, что Ремус покинул должность преподавателя, занимаемую им в прошедшем учебном году? Заметив испуганные взгляды, бросаемые близнецами на Сириуса, Гарри решил сыграть роль посредника. Меньше всего ему была нужна напряженность между Уизли и его семьей.

― Фред, Джордж, думаю, вы не встречались еще с моим крестным, ― бодро произнес Гарри. ― Знакомьтесь, Сириус Блэк!

Сириус поклонился, а близнецы оглянулись на своего отца, вставшего, чтобы присоединиться к сыновьям. Мистер Уизли был немного выше Сириуса. Его волосы были такими же огненно-рыжими, как у его жены и детей. Это была, казалось, семейная черта Уизли, по ней их легко можно было заметить в толпе.

― Артур, ― расплылся в улыбке Сириус. ― Ты, кажется, кое-кого потерял.

Артур тоже улыбнулся.

― Рон, Гермиона и Джинни пошли за водой, ― радостно произнес он. ― Они должны вот-вот вернуться. А вы как, заночуете здесь или сразу после игры отправитесь назад?

Ремус легонько подтолкнул Гарри к Фреду и Джорджу.

― Почему бы вам троим не найти остальных? ― предложил он. ― А то через десять минут мы пойдем их искать.

Зная, что лучше не протестовать, Гарри кивнул и отправился с близнецами. Как только они отошли на достаточное расстояние, чтобы не быть услышанными, Джордж остановился перед Гарри, не давая ему пройти.

― Итак, наш почетный брат, ― подозрительно произнес он, ― мы хотим знать все о Сириусе Блэке. Ничего не упускай.

Гарри тут же почувствовал себя неуютно. Что они хотят узнать? Может, они думают, что Сириус такой же, как Дурсли? Неужели они могут подумать, что Сириус может навредить ему?

― Э-э.. а что именно? ― спросил он. ― Сириус и Ремус замечательны. Сириус мой крестный, а Ремус мне как дядя… хороший дядя. Они никогда…

― Тпру, Гарри! ― остановил его Фред, вставая рядом с братом. ― Мы не имели в виду, что они мучают тебя. Мы оба знаем, что профессор Люпин не позволит случиться ничему плохому. А из того, что нам сказал Рон, мистер Блэк также любит тебя оберегать, если не хуже. Нам просто любопытно. Он пробыл в Азкабане двенадцать лет. Как он там не свихнулся с этими дементорами?

Гарри только пожал плечами. Он не считал, что имеет право говорить о том, через что прошел Сириус, особенно, об этом.

― Сириус не очень любит говорить об этом, ― искренне ответил он. А кто бы любил?. ― Сириус обожает шутки. Он все время пытается заставить меня подшутить над Снейпом…

― Что?! ― в удивлении спросил Фред.

― Подшутить? ― переспросил Джордж, усмехнулся и посмотрел на брата. ― Сегодня определенно интересный день, Фордж. Советы человека, сбежавшего из Азкабана, могут оказаться бесценными.

Фред тоже усмехнулся.

― Согласен, ― ответил он и посмотрел на Гарри, широко улыбаясь. ― Ты оказался чрезвычайно полезен, Гарри.

― Гарри!

Гарри посмотрел за спины Фреда и Джорджа и увидел Рона, Гермиону и Джинни, несущих металлический чайник и пару кастрюль с водой. Парень с облегчением выдохнул. Он знал, что близнецы не хотят ничего плохого, но он не любил, когда его загоняют в угол и заставляют отвечать на вопросы, особенно на те, на которые он отвечать не обязан. Он ненавидел ложь, но часто у него не оставалось иного выбора.

― Добрался-таки! ― весело произнес Рон, старавшийся идти, не расплескивая воды. ― Не поверишь, каких людей мы видели. Кстати, костер уже разожгли?

― Сразу, как только отец оправился от очарования полем, ― ответил Фред и оглянулся на их лагерь. ― А вот профессор Люпин отправится искать нас, если мы скоро не вернемся.

― Профессор Люпин здесь? ― спросила Гермиона, её глаза зажглись фанатичным огнем. ― Может, нам удастся что-то узнать о предстоящих занятиях.

Гарри, нервничая, заставил себя заговорить.

― Э-э… я думал, вы все знаете, ― произнес он, чувствуя себя неуютно. ― Ремус уволился после того, как стала известна его вторая природа. Он больше не преподаватель.

Гермиона расширившимися глазами уставилась на Гарри. Было ясно, она не слышала об этом.

― Он что?! ― шокировано спросила она. ― Гарри, он лучший учитель, какой у нас был! Как он мог уволиться? Кого волнует, что он оборотень? Это же не означает, что он всех нас покусает!

Гарри протер глаза под очками и направился обратно к лагерю Уизли. Это действительно интересно. Гермиона, магглорожденная, была свободна от тех предрассудков, которые имели большинство волшебников и волшебниц. Ремус рассказал ему об этом очень хорошо, когда Гарри случайно обнаружил правду. Большинство людей воспринимали оборотней только как темных созданий, которые скорее убьют, чем будут просто на тебя смотреть. Гарри с трудом поверил в такую нелепость. Ремус был пацифистом. Он никому не причинил вреда.

В лагере появились еще три обладателя рыжей головы. Перси, на два года старше Фреда с Джорджем, недавно закончил Хогвартс и казался самым рациональным из всех остальных. Он был префектом факультета и старостой школы, что очень стесняло его младших братьев. Все они считали Перси тяжело больным.

Слева от Перси стоял еще один рыжеволосый парень, сложенный как и близнецы, невысокий и коренастый, не то, что Перси ли Рон ― оба были долговязыми. На лице было много веснушек, видных даже сквозь густой загар. У него были мускулистые руки, на одной из которых был след от ожога, мягко блестевший на солнце. Слева от него стоял высокий парень, со связанными в конский хвост длинными волосами. Он носил в ухе серьгу, похожую на клык. Выглядел он так, будто только что пришел с рок-концерта. И уж тем более он никак не вязался с тем образом, который Гарри прилепил ко всем членам семьи Уизли.

― Ты вернулся! ― воскликнул мистер Уизли, рукой подзывая Гарри к себе. Когда Гарри подошел, мистер Уизли положил руки ему на плечи и повернул к троим братьям.

― Гарри, не думаю, что ты встречался с Чарли, ― произнес он, показывая Гарри на стоящего в середине парня. ― Он мой второй сын. А это Билл, мой первенец. Чарли работает в Румынии, а Билл ― в Египте.

― Приятно познакомиться, ― вежливо произнес Гарри. ― Рон все время о вас говорил.

Билл с Чарли улыбнулись.

― Неужели? ― в изумлении спросил Билл. ― Мы о тебе слышали, думаю, ничуть не меньше. Иногда Рон никак не может замолчать. Мы, наверное, знаем о тебе больше, чем ты сам.

Гарри не знал, что сказать. Он знал, что Билл пошутил, но как же ему уже осточертело, что с тех пор, как он вступил в мир волшебства, окружающие знают о нем больше, чем он сам. Ремус с Сириусом как могли, старались заполнить те провалы, что касались его родителей и его жизни с ними, но это еще жалило. Почему все думают, что его жизнь это их дело?

Гарри почувствовал, что Сириус обнял его и отвел от Уизли. Через некоторое время Гарри заметил несколько человек, пришедших к мистеру Уизли. Мужчина, стоявшей во главе этой группы, оделся в полосатую черно-желтую квиддичную форму и был самым заметным. Нос его выглядел так, будто в него по крайней мере один раз попали бладжером. Он был блондином, с короткими волосами и голубыми глазами.

― Привет, Артур! ― с улыбкой обратился мужчина к мистеру Уизли. ― Что за денек! Погода прекрасная, а сколько болельщиков… невероятно…

― Людо! ― радостно воскликнул мистер Уизли. ― Человек часа! ― Он оглянулся на своих детей. ― Эй, все, Людо Бэгмен тот человек, благодаря которому у нас такие хорошие билеты. ― Он вновь посмотрел на Бэгмена. ― Мои сыновья: Перси, Чарли, Билл, Джордж, Фред и Рон, моя дочь Джинни. А это друзья Рона: Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер. Рядом с Гарри его опекуны, Ремус Люпин и Сириус Блэк.

Глаза Людо Бэгмена расширились при имени Гарри и метнулись к его лбу, отыскивая шрам. Затем он взглянул на Ремуса с Сириусом, смотревшим на Бэгмена, будто они готовы бросить ему вызов, если он продолжит пялиться на Гарри.

― Сириус Блэк, ― с неудобством произнес Бэгмен. ― Твоя история также легендарна, как и твой подопечный. Как же ты умудрился сбежать из Азкабана?

Сириус обнял Гарри за плечи. Гарри знал всю историю, то, что Сириус использовал анимагическую форму, чтобы сбежать. Очевидно, дементоры не чувствуют человека, если он находится в облике животного.

― Если узнаешь ты, Бэгмен, то узнают все, ― спокойно произнес Сириус. ― Мы же не хотим, чтобы все узнали этот маленький приемчик, не так ли?

― Ну, ну, Сириус, ― предостерегая, вмешался Ремус. ― Уверен, Людо не хотел ничего подобного.

― Да, да, вовсе нет, ― поспешил заверить Бэгмен и вновь повернулся к мистеру Уизли. ― У тебя собралась целая толпа, Артур. Увидимся позже. Хорошего дня, ― и Бэгмен быстро удалился, будто спешил спасти свою жизнь.

Секунду спустя около их костра с хлопком появился человек. Мужчина был одет в костюм с галстуком, у него были хорошо уложенные короткие седые волосы, надо ртом ― небольшие тонкие усики. Сириус с силой прижал Гарри и тихо зарычал при виде мужчины. Гарри заметил, как мужчина бросил мимолетный взгляд на Сириуса, а затем пошел дальше, очевидно, куда-то спеша.

― Сириус, ― снова предостерегающе произнес Ремус. ― Помни, мы сейчас на одной стороне. То, что Крауч сделал тебе в прошлом, должно там и остаться. Мы сейчас ничего не сможем с этим сделать.

― Э-э… а что он сделал? ― нерешительно спросил Перси.

― Он посадил меня в Азкабан без суда и следствия, ― резко ответил Сириус. ― Для него я был никто, поэтому то, что у меня есть права, его не волновало.

Ремус положил руку на плечо друга, в который раз играя роль голоса разума.

― Но твоя невиновность уже доказана, Сириус, ― спокойно напомнил он. ― Сегодня не тот день, чтобы думать над ошибками прошлого. Дай детям порадоваться. Кубок Мира не каждый день случается.

Сириус разочарованно вздохнул. Конечно, Ремус был прав. Выпустив Гарри из объятий, Сириус развернул парня, так что они оказались лицом к лицу.

― Извини, малыш, ― искренне произнес он. ― Старые раны трудно зарастают.

Гарри кивнул и обнял Сириуса. Если кто и знал, что такое старые раны, так это Гарри и Ремус. Возможно, именно поэтому они сейчас так хорошо живут. Они понимают друг друга лучше, чем кто-нибудь иной.

― Все нормально, ― тихо произнес Гарри. ― Я понимаю.

Солнце медленно ползло по небосклону. Перси, очевидно, настолько попал под обаяние мистера Крауча (своего босса), что даже новость о том, как тот навредил Сириусу, практически не потрясла нового министерского служащего. Для Перси Крауч был идеалом. Рону, Фреду и Джорджу оставалось только вздыхать и закатывать глаза. Они уже наслышались о мистере Крауче на всю оставшуюся жизнь.

Вскоре их большая группа разделилась на компании поменьше. Мистер Уизли, Билл, Чарли и Перси остались вместе с Ремусом и Сириусом, пока остальные пошли искать торговца, продающего различные квиддичные сувениры и аксессуары. Когда тот наконец обнаружился, Рон с грустным выражением лица купил миниатюрного Виктора Крама; Гарри же сразу обнаружил на лотке что-то, похожее на бинокль с ручками и циферблатами. Оказалось, это называется омникуляр — прибор позволял повторить увиденное в замедленном темпе. Стоило это богатство целых десять галеонов. Гарри не задумываясь купил три штуки для себя и друзей. Гермиона приобрела программки.

Почти перед самим матчем они встретили Фреда, Джорджа и Джинни, которые спешили назад. Оказывается, «взрослые» их уже давно ждали. Когда все собрались, мистер Уизли пошел впереди вместе с Сириусом и Ремусом. Гарри пытался глазеть по сторонам, одновременно стараясь не споткнуться и не отстать. Он никогда не видел ничего подобного. Около двадцати минут они пробирались сквозь лес. И вот их взглядам открылся гигантский стадион. Стены из золота окружали гигантских размеров квиддичное поле. Большего Гарри ничего разглядеть не смог.

― Он вмещает сто тысяч зрителей, ― прошептал Сириус на ухо Гарри. ― Эй, Гарри, рот-то закрой. Ты еще не видел, что внутри.

Рот Гарри закрыл и с улыбкой посмотрел на Сириуса. Сириус знал, что для Гарри здесь все в диковинку. Дурсли в своей жизни никуда не брали парня, так что Сириус с Ремусом взялись исправлять эту оплошность. Они, конечно, ничего не говорили Гарри, зная, какова будет его реакция. Он бы начал спорить, просить, чтобы они не беспокоились. Поэтому вид расплывшегося в улыбке Гарри был для опекунов верным признаком того, что одно из своих мечтаний парня осуществилось.

Голос мистера Уизли вывел всех троих из прострации.

― Здесь на каждый квадратный дюйм наложены магглоотталкивающие заклинания, ― просветил он проникнутых благоговением к этому грандиозному сооружению детей. ― Если даже маггл и окажется близко к этому месту, то мгновенно вспомнит о каком-нибудь важном деле и уйдет.

Они подошли к ближайшему входу, запруженному гомонящей толпой. Мистер Уизли протянул дежурной волшебницы их билеты, после чего получил инструктаж, что им всем надлежит пройти на верхнюю трибуну. Едва они оказались внутри, как Сириус приватизировал билеты и начал командовать остальными. Они поднимались долго, пока не вышли на самую верхнюю маленькую площадку, расположенную ровно посередине длинной стороны трибуны.

Тут стояли два ряда кресел. Гарри тут же был утащен Роном к перилам. Взгляд вниз ― и у Гарри перехватило дыхание. Внизу множество волшебников и волшебниц занимали свои места вокруг гигантского овального поля. С обеих его сторон высилось по три пятидесятифутовых кольца, также отлитых из золота. А прямо напротив их трибуны располагалось гигантское табло, на котором одна за другой появлялись золотистые надписи. Кроме того, странный золотой свет, казалось, лился отовсюду, становясь всё ярче и ярче. Держать глаза открытыми становилось невозможным, свет ослеплял.

Гарри осел на пол.

Сириус и Ремус тут же подбежали к нему, а мистер Уизли еле успел удержать Рона с Гермионой, Билл схватил Джинни, а Чарли и Перси задержали близнецов, попытавшихся придти Гарри на помощь. В ложе повисла тишина. Ремус поддержал тело Гарри, снял с него очки и заглянул под веко. От увиденного у него перехватило дыхание. Глаза парня были неестественно ярки. Подняв другое веко, Ремус увидел ту же картину. Люпин оглянулся на Сириуса, который вытягивал шею, пытаясь заглянуть ему через плечо.

Сириус тоже ничего не понимал и с удивлением поглядел на друга.

― Это ненормально, ― пробормотал он. ― Ремус, это случалось раньше?

Ремус помотал головой, опуская веко парня. Он осторожно притронулся ко лбу Гарри, проверяя, нет ли жара.

― Гарри, ― нежно позвал он. ― Гарри, проснись!

Безрезультатно. Маленькая ручка легла на плечо мужчины. Тот обернулся и увидел перед собой домашнего эльфа, смотрящего на него своими глазищами. Эльф носил чайное полотенце, завязанной по примеру римской тоги. Создание выглядело ужасно напуганным.

― Мистеру молодому Волшебнику нужно защищать свои глаза, ― пропищал эльф. ― Он видит магию вокруг нас. Слишком тяжело для мистера молодого Волшебника.

Ремус тут же вынул палочку, взмахнул ею, и очки Гарри превратились в солнечные. Он надел их на парня и с улыбкой повернулся к домовому эльфу.

― Спасибо, ― искренне поблагодарил он. ― Можно узнать твоё имя и имя твоего хозяина, чтобы мы смогли отблагодарить тебя?

Эльф покраснел.

― Моё имя Винки, мистер Волшебник, сэр, ― ответила эльф. ― Мой хозяин мистер Крауч, я заняла для него место. Он очень занятый волшебник, мой хозяин. Винки хороший домашний эльф.

― Да, очень хороший, ― с улыбкой подтвердил Люпин. ― Если увижу твоего хозяина, обязательно о тебе расскажу. Еще раз спасибо, Винки.

Винки кивнула и поспешила обратно на свое место. Стон вернул всеобщее внимание к потерявшему сознание парню. Открыв глаза, Гарри был удивлен, заметив, что стало гораздо темнее, чем раньше, а голова начала болеть. Там, где солнечные очки не закрывали глаз, парень видел яркий свет. Гарри потянулся снять очки, но его руку перехватил Ремус.

― Оставь их, Гарри, ― тихо произнес Ремус. ― Они помогут тебе теперь. Сесть сможешь?

Гарри кивнул и при помощи Ремуса и Сириуса. Он оглянулся и только тут заметил, что все смотрят на него. Гарри застонал, схватившись за болевшую голову. А он-то надеялся, что на сей раз ничего не произойдет. Тут он почувствовал, как чьи-то руки подхватили его и перенесли в кресло. Он поднял глаза и встретился с обеспокоенным взглядом крестного. Боль в голове начала проходить, но все еще была заметной.

― Ты в порядке, Гарри? ― спросил Сириус, изо всех сил пытаясь говорить спокойно. ― Ты сможешь следить за игрой?

Гарри снова кивнул.

― Я в порядке, ― с вымученной улыбкой произнес он.

Парень знал, как долго Сириус ждал этой игры, и не хотел лишать его этого удовольствия.

― У меня немного болит голова. Не обращай внимания.

Сириус некоторое время смотрел на крестника и, казалось, сам с собой спорил, верить подростку или нет.

― Уверен? ― наконец спросил он и поднялся, когда получил кивок от парня. ― Хорошо, но если ты почувствуешь себя хоть немного хуже, то сразу скажешь мне, как бы незначительно это и не было на твой взгляд, согласен?

― Согласен! ― ответил Гарри уже с настоящей улыбкой. Конечно, он не намеревался просто так беспокоить крестного, но Сириус с Ремусом не должны об этом догадаться.

Напряжение в ложе моментально спало. Гермиона приземлилась слева от Гарри, Рон плюхнулся на сидение справа. Сириус с Ремусом заняли места позади Гарри. Остальные Уизли расположились вокруг них. Фред, Джордж и Джинни сели в первом ряду, Билл, Чарли, Перси и мистер Уизли ― во втором. Рон тут же вытащил подаренный омникуляр и принялся разглядывать толпу зрителей. Гермиона начала изучать программу и, Гарри мог поклясться, тайком за ним наблюдала. Он решил, что она просто беспокоится о нём, и перестал обращать на это внимание.

― Эй! ― вдруг вскрикнула Гермиона. ― Тут написано, что нам должны представить талисманы обеих команд. Это, должно быть, то еще зрелище.

― Так и есть, ― подтвердил мистер Уизли. ― Существа, представляющие страны, далеко не заурядные.

В следующие полчаса ложа медленно наполнялась людьми. Мистер Уизли пожимал руки многим из них, а Перси маячил рядом. Когда прибыл министр магии, Корнелиус Фадж, то он даже не заметил Перси, а сразу направился к Гарри, изображая на публике из себя заботливого родителя по отношению к парню. Гарри пришлось проглотить норовящие сорваться с языка слова и удержать себя от каких-либо неуважительных действий в отношении человека, подвергшего Сириуса такому, хотя сдержаться было нелегко. Фадж, к тому же, слишком очевидно хотел показать всем в ложе, насколько он «близок» к Мальчику-который-выжил.

Ремус навалился на Сириуса, удерживая его в кресле, хотя оба были не прочь навредить чем-нибудь министру. Они ненавидели, когда Гарри используют в качестве, так сказать, политической подпорки. Гарри и сам это ненавидел.

Министр отошел и теперь что-то громко говорил своему болгарскому коллеге, хотя по виду иностранного министра было похоже, что бедный человек не понимает ни слова по-английски. Раздраженный сверх меры Ремус встал и начал что-то объяснять болгарскому министру на языке, который, должно быть, был его родным. Болгарин заулыбался Ремусу и принялся что-то ему тараторить. Спустя пару секунд оба уже смеялись над раздраженным Фаджем.

Болгарский министр пожал руку Ремусу, и оба сели на свои места. Ремус моментально оказался под перекрестным огнем взглядов всех членов их группы. «Что?», ― невинно спросил он, и семье Уизли было этого достаточно, чтобы больше не глазеть на Ремуса. Сириус и Гарри обменялись улыбками. Оба знали, Ремус сделал это, чтобы показать все ничтожество Фаджа. Удивительно, насколько действенными могут быть методы Ремуса.

Вскоре явились и Малфои. Ремус и Сириус тут же отвернулись к стадиону и тычком подсказали Гарри сделать то же самое. Парень был только рад. Люциус Малфой и его сын Драко, казалось, были злые по самой своей сути. Гарри и Драко были врагами с тех пор, как Драко посмеялся над семьей Рона в их первую поездку в Хогвартс. Гарри никогда бы не стал другом такого хвастуна.

При виде того, как Фадж и мистер Малфой беззаботно болтают, точно старые друзья, у Гарри неприятно скрутило живот. Он почувствовал, что на плечо легла рука. Даже не оборачиваясь, он знал, что это Сириус… напоминает ему, что он здесь не один. Гарри повернулся и протянул свой омникуляр Сириусу ― он все равно не мог им воспользоваться с солнечными очками на носу.

― Кучка склизких мерзавцев ― вот кто они, ― пробормотал себе под нос Рон.

Но Гарри не представилось случае пораздумать над этим, так как теперь уже наполненный стадион огласил голос Людо Бэгмена. Хорошо, что голова у Гарри перестала болеть, иначе бы она точно раскололась от такой громкости.

― Леди и джентльмены, добро пожаловать на финал четыреста двадцать второго Кубка мира по квиддичу! ― объявил Бэгмен. ― Не будем тянуть время, приветствуйте талисман болгарской команды!

На табло появилась надпись: «БОЛГАРИЯ― 0, ИРЛАНДИЯ ― 0», но на него никто не смотрел. Весь стадион пожирал глазами сотню прекрасных женщин, выбежавших на поле. И тут же чья-то рука накрыла гаррины очки. Гарри собрался было протестовать, но тут над самым его левым ухом зазвучал голос Сириуса: «Доверься мне! ― сказал он. ― Ты же не хочешь сойти с ума при виде вейл. Закрой уши, Гарри».

Гарри послушался и закрыл глаза, а уши накрыл ладонями. Он дождался, когда мягкая рука крестного у него на плече известила, что уже можно смотреть. Из толпы уже раздавались злобные выкрики. Вейлы же выстроились в шеренгу вдоль одной из сторон поля. Посмотрев на Рона, Гарри едва не расхохотался — его друг сидел неподвижно с ошалевшими глазами. Парень легонько щелкнул Рона по затылку, и тот наконец очнулся.

― А? Что? ― спросил Рон. ― Зачем ты это сделал?

Гарри подавился смешком, а Гермиона в раздражении закатила глаза. Затем парень оглянулся на Сириуса и прошептал: «Спасибо». Сириус оказался прав. Гарри вовсе не хотелось впадать в ступор, особенно, когда вокруг столько людей.

― Ну а сейчас талисман ирландской национальной команды! ― возвестил Бэгмен.

Вихрь слепящего света влетел на стадион, заставив Гарри отвернуться и зажмурить глаза. Он лишь слышал, как заохали и заахали трибуны при виде того, что издавало звуки, похожие на орудийные залпы. Гарри даже предположил, что это разрывы фейерверка. Сразу две руки легли на плечи Гарри. Гарри медленно открыл глаза и успел заметить радугу, нависшую над стадионом, которая тут же превратилась в трилистник, из которого на землю посыпались тысячи мерцающих предметов. Когда они начали падать на трибуны, Гарри понял, что это золотые монеты, показавшиеся Гарри какими-то странными. Кто же на такое способен?

― Лепреконы! ― возбужденно проговорил мистер Уизли, посмотрев вверх. Гарри пришлось поверить ему на слово. В своих солнечных очках он видел только трилистник.

Трилитсник тем временем растворился, а Рон уже успел собрать монеты и теперь протягивал Гарри их целую пригоршню.

― За омникуляр! ― счастливо пояснил он.

Только тут Гарри наконец различил лепреконов, оказавшихся маленькими бородатыми человечками в красных камзолах, держащими в своих ручонках зеленые или золотые лампы. Они приземлились с противоположной от вейл стороны поля и сразу усевшись по-турецки. Гарри тут же поставил себе галочку, чтобы, вернувшись в Хогвартс, найти информацию о вейлах и лепреконах.

― Внимание! Игроки болгарской национальной команды! ― надрывался Бэгмен. ― Димитров! Иванова! Зограв! Левски! Вулчанов! Волков! И-и-и-и, наконец, Кра-а-ам!

Семь ярко-красных фигур влетали на поле так быстро, что было невозможно кого-нибудь различить. Трибуны приветствовали их криками и прямо взорвались овациями при имени Крама. Рон тоже был среди тех, кто восторженно закричал. Когда игроки замедлились, Гарри увидел Крама. Выглядел тот гораздо старше своих восемнадцати лет. Он был худощавый, с болезненным желтоватым лицом. У него был большой кривой нос и толстые черные брови.

― А сейчас поприветствуем ирландскую национальную команду! ― продолжил надрываться Бэгмен. ― Коннолли! Райан! Трой! Маллет! Моран! Квигли! И-и-и Ли-и-инч!

Еще семь комет ворвалось на поле, правда, теперь не красных, а зеленых. Они зависли напротив болгарской команды. Гарри отыскал ловцов и стал за ними следить. Раздался громкий свисток ― и игра началась. Гарри перестал слушать Бэгмена. Игра проходила на такой высокой скорости, что Гарри боялся даже моргнуть. Трибуны неистовствовали, и мимоходом Гарри подумал, что если так пойдет и дальше, то он обязательно оглохнет. Он неотрывно наблюдал за Крамом, лениво искавшим снитч. Болгарин, казалось, остался равнодушным даже тогда, что его команда пропустила первый мяч

Хотя Гарри старался следить за ходом игры, он все время возвращался взглядом к Краму и Линчу. Второй слишком очевидно наблюдал за Крамом, вместо того чтобы самому искать снитч. Ирландия забила еще дважды, потом удача наконец улыбнулась Болгарии. Когда это случилось, мистер Уизли что-то закричал, но разобрать в таком шуме, что именно, было невозможно. Взгляд Гарри был прикован к Краму, который внезапно пулей понесся вниз. Неужели он увидел снитч?

Линч устремился за Крамом. Они неслись к земле на такой скорости, на какую не отважился бы не один человек, если, конечно, он еще не лишился рассудка. Глаза Гарри расширились, когда он догадался, что происходит. Крам не видел снитча. Он просто хотел вывести противника из игры. И точно, Крам быстро вышел из пике. Гарри моментально закрыл глаза и отвернулся. До его слуха донесся гулкий звук ― Линч врезался в землю. Оставалось надеяться, что Линч пострадал не сильно.

Стадион замолчал. Гарри быстро открыл глаза, ожидая увидеть бесчувственного Линча.

― Э-э… что случилось? ― спросил он.

― Линч лишь слегка помялся! ― пораженно пробормотал Рон. ― Как только умудрился уцелеть?!

Никто не успел ему ответить, Линч поднял свою метлу и вновь взлетел.

― Самый удивительный финт Вронского, какой я когда-либо видел, ― прокомментировал Чарли. ― Линч должен был разбиться в лепешку.

Посмотрев на Крама, Гарри заметил, что ловец тоже озадачен, как и все остальные, но болгарин быстро пришел в себя и начал снова выискивать снитч. Команды тоже очнулись от изумления и возобновили игру. И Гарри снова стал следить за ловцами, отключившись от криков Бэгмена. Вскоре в ворота Ирландии назначили пенальти, и талисманы взорвались криками. Лепреконы стали строить рожи вейлам, которые в ответ выбежали на поле и пустились в пляс. Гарри отвернулся и зажал себе уши, впрочем как и все мужчины в их ложе. Лишь когда Гермиона потянула его за руку, Гарри понял, что уже можно смотреть.

― Посмотри на судью! ― прокричала Гермиона, указывая на арбитра, явно находившегося под чарами вейл.

Колдомедик быстро выбежал на поле и дал судье пощечину, вернув его в чувства. Игра продолжилась, но сразу стала грязной. Отбивалы старались изо всех сил, стремясь побольнее заехать бладжером в охотников, вратаря и ловца соперника. Некоторых чуть не сносило с метел, и уже несколько раз раздавался свисток арбитра.

Лепреконы снова стали дразнить вейл, и те окончательно потеряли контроль. Они напали на лепреконов, метая в них пригоршнями пламени. Их лица из прекрасных превратились в птичьи, а за плечами появились чешуйчатые крылья. Гарри непроизвольно сжался и перевел взгляд на игроков, все еще летавших над полем. Ирландия снова забила, и тут ирландский отбивала запустил бладжер в Крама, тот не успел увернуться, и мяч врезался ему прямо в лицо.

По лицу потекла кровь, но тайм-аут не успели объявить, поскольку Линч понесся к земле, и Крам ринулся за ним. Крам лучше летал и быстро нагнал Линча. Плечом к плечу они неслись к земле на пределе возможностей своих метел.

― Они разобьются! ― закричала Гермиона.

― А вот и нет! ― откликнулся Рон.

― Линч-то точно врежется, ― поправил друга Гарри, и Линч не замедлил оправдать его слова, на этот раз серьезно впечатавшись в землю.

― А где снитч? ― громко спросил Чарли.

Только тут Гарри заметил маленький золотой мячик в руке у Крама.

― Крам поймал его! ― закричал он. ― Игра окончена!

На табло появился счет: «БОЛГАРИЯ ― 160, ИРЛАНДИЯ ― 170» Ирландский сектор взорвался овациями. Хоть Крам и поймал снитч, Ирландия победила. Это казалось невозможным. На памяти Гарри, ловец, ловивший снитч, всегда приносил своей команде победу.

― Не могу поверить! ― прокричал Рон, хлопая. ― Идиот! Зачем ловить снитч, когда твоя команда проигрывает больше ста пятидесяти очков!

― Ирландия была лучше, ― констатировал Гарри, тоже аплодируя. ― Крам хотел закончить это. Иначе был бы разгром. Он сделал все великолепно.

― Посмотрите на него самого, ― вмешалась Гермиона, и они втроем взглянули вниз на Крама. ― Он выглядит страшным.

Гарри обернулся и с улыбкой посмотрел на Ремуса с Сириусом. Ремус вынул палочку и вернул очки Гарри к нормальному виду. Гарри начал моргать, пытаясь привыкнуть к яркому свету, хотя он и не был таким ярким, как раньше. Все вернулось в норму. И в парне проснулось желание знать, что же тогда не так давно случилось.

― Ну что, понравилось? ― спросил Ремус, пряча палочку.

Гарри кивнул.

― Все прекрасно! ― счастливо откликнулся парень, обогнул кресло и обнял обоих своих опекунов. ― Спасибо вам! ― искренне поблагодарил он. У него на самом деле не было слов. Ремус с Сириусом обняли в ответ Гарри, не заметив, сколько людей наблюдают за ними.

― Это ваш сын? ― с любопытством спросил сзади чей-то печальный голос.

Ремус с Сириусом тут же обернулись и увидели болгарского министра магии. Ремус слегка подтолкнул Гарри, так что тот оказался немного впереди своих опекунов.

― Мой сын? Нет, ― дипломатично ответил Ремус. ― Это Гарри Поттер. Гарри, это мистер Обалонский, министр магии Болгарии.

― Рад познакомится, сэр, ― произнес Гарри, протянув руку, которую тут же пожал мистер Обалонский.

― А я как рад, ― с улыбкой откликнулся Обалонский. ― Вы почти легенда, Гарри Поттер. Если вы и ваша семья когда-нибудь захотите посетить нашу страну, не поленитесь известить меня. ― Он взглянул на Ремуса с Сириусом. ― Очень вежливый молодой человек, ― произнес он. ― Вы, должно быть, очень гордитесь им.

― Да, конечно, ― радостно откликнулся Ремус. ― Вы собрали великолепную команду, у вас одаренный ловец.

Улыбка мистера Обалонского стала еще шире, и он пожал поочередно руки Ремусу и Сириусу. Обитатели ложи были поражены произошедшим. Оборотень и бывший заключенный запросто общаются с болгарским министром, когда их собственный министр потерпел на этом поприще неудачу. Ложу внезапно осветили, и они предстали взглядам всего стадиона. Гарри почувствовал себя неуютно под взглядами тысяч глаз и прижался к Ремусу.

― Сейчас, аплодисменты болгарской команде! ― заорал Бэгмен.

Болгарская национальная сборная по квиддичу поднялась по лестнице и вошла в ложу. Трибуны взрывались аплодисментами при каждом имени, названном Бэгменом. Каждый игрок пожимал руку сначала мистеру Обланскому, потом Фаджу. Крам, стоявший последним, вблизи выглядел еще хуже. Он имел черные глаза, на лице запеклась кровь. Гарри непроизвольно заметил снитч в руке у Крама. Едва имя Крама прозвучала, овации трибун усилились десятикратно.

Когда Крам пожал руку Фаджу, мистер Обалонский подвел его к Гарри.

― Виктор, хочу представить тебе твоего коллегу-ловца Гарри Поттера, ― произнес он, указывая на четырнадцатилетнего подростка.

Глаза Крама расширились при этом имени и тут же принялись рассматривать лоб парня, найдя там «товарную марку» парня ― шрам. Затем он подошел и пожал его руку.

― Очень приятно, Гарри Поттер, ― с благоговением произнес Крам. ― Наслышан о тебе.

― Мне тоже приятно, ― с дрожью ответил Гарри, пораженный нежданной встречей с Виктором Крамом. Внутренне он надеялся, что не выглядит как идиот перед этой звездой квиддича. ― Я тоже наслышан о тебе.

Крам гордо улыбнулся и протянул снитч Гарри.

― Больше тренируйся, Гарри, ― произнес он. ― Может быть, через несколько лет мы и сыграем друг против друга. Крам кивнул своему министру и последовал за своей командой, выходившей из ложи.

Гарри взглянул на снитч в своей руке. Он не мог в это поверить. Крам только что дал ему снитч, который поймал. Парень крепче сжал снитч, крылышки которого слабо трепыхались. Гарри с трудом заметил, что уже началось представление ирландской команды. Голова отказывалась работать. Он даже не почувствовал руки на своем плече и очнулся только тогда, когда в ухо ему зашептал Сириус:

― Возьми себя в руки, Гарри. Все смотрят.

Гарри быстро обернулся и с широкой улыбкой взглянул на своих опекунов. И Сириус, и Ремус не сдержали улыбок, когда к Гарри сзади подошел Рон, во все глаза уставившись на снитч. Члены семьи Уизли окружили парня ― всем хотелось поближе увидеть знаменитый мячик… В общем, день у Гарри выдался замечательным.

После всех событий сегодняшнего дня Гарри хотел одного ― остаться с Роном и Гермионой в палатке Уизли, но Сириус и Ремус не дали ему такой возможности. Как и всегда, Сириус наградил Гарри взглядом, говорившим: «мы говорили об этом, никто больше не должен знать». Слухи, что Виктор Крам подарил пойманный снитч Гарри, разлетелись быстро, и парень сразу стал самым разыскиваемым репортерами человеком. Это была еще одна причина, по которой им нужно было как можно скорее испариться.

К палаточному лагерю они подошли все вместе: Гарри с опекунами, все Уизли и Гермиона. Там Гарри быстро попрощался со всеми, заверив друзей, что будет им писать. Ремус достал из кармана портал, который дал им Дамблдор, и подождал, пока Гарри присоединится к нему и Сириусу. Когда тот подошел, Ремус вытянул руку с порталом, чтобы Гарри с Сириусом смогли ухватиться за него, и прошептал пароль: «Убежище».

Всех троих дернуло за пупок, и они растворились в воздухе, мгновение спустя появившись в своих покоях в Хогвартсе. Без лишних слов все трое повалились на диван, полностью вымотанные. Гарри закрыл глаза, и его тело стало медленно заваливаться налево. Сейчас, в тишине и покое, окружавших их, Гарри почувствовал, как на самом деле устал, хотя уже давно следовало ощутить это (после бессонной предыдущей ночи и дня). Не прошло и минуты, как парень уже мирно посапывал на диване со счастливой улыбкой на лице.

Сириус и Ремус наблюдали за спящим подростком, пристроившимся на плече у Люпина.

― Ты сам расскажешь Дамблдору или лучше мне? ― тихо спросил Сириус. ― Ему, наверное, нужно узнать, что сегодня случилось.

Ремус вздохнул.

― Я поговорю, ― прошептал он. ― Хотя мне больше интересно, как Дамблдор объяснит все это. Гарри наверняка захочет узнать. ― Ремус осторожно вытащил свою правую руку и обнял Гарри, позволяя ему удобно устроится у себя на коленях. ― Ты видел Фаджа с Малфоями, когда Крам вручил Гарри снитч?

Сириус засмеялся.

― Никогда не видел еще эту семейку такой: они чуть не задохнулись от зависти, ― беззаботно произнес он, тут же посерьезнев. ― Фадж идиот. Не могу поверить, что ты пришел ему на помощь. Чем ты думал?

― На помощь? ― смущенно спросил Ремус. ― Я лишь очернил Фаджа перед Обалонским. Думаешь, почему тот так смеялся. Я лишь извинился за Фаджа, что он ведет себя как мерзавец, кем и является на самом деле.

Сириус ухмыльнулся.

― Лунатик, ты порой меня удивляешь, ― гордо произнес он, вставая. ― Я в ауте. Давая, я отнесу Гарри в его комнату, а ты сходишь к старику, пока не поздно. ― Сириус осторожно поднял маленького четырнадцатилетнего подростка, отчего голова того слегка закачалась. Гарри был легче, чем кто бы то ни было в его возрасте. ― Мальчику нужно набирать вес, ― ни к кому собственно не обращаясь, пробормотал он.

Сириус вошел в комнату Гарри и осторожно положил подростка на кровать. Так же осторожно он вытащил снитч из пальцев Гарри, достал свою палочку и обездвижил мячик. Затем он положил золотой шарик на прикроватную тумбочку, догадываясь, что Гарри непременно подумает о снитче, едва проснется. Осторожно, чтобы не потревожить спящего парня, Сириус тихонько снял с Гарри обувь, очки и кобуру, надежно хранящую палочку, и, наконец, накрыл его покрывалом.

Присев рядом на корточки, Сириус запустил пальцы в волосы парня, как и год назад на Прайвет-драйв, когда изображал преданного пса Полуночника. Гарри застонал, потянувшись к его руке. Сириус очень удивился, когда парень обнял их с Ремусом после матча. Большинство подростков стесняются открыто выражать привязанность и любовь к своим опекунам на публике.

Но Гарри был всегда другой. По какой-то причине Гарри захотелось отблагодарить Ремуса и Сириуса за все, что они для него сделали. Это беспокоило Сириуса. Гарри вел себя так, словно считал, что не заслуживает то, что остальные дети с любящими их родителями воспринимают как должное. И именно это Сириус хотел в нем изменить. Гарри заслуживает этого и даже больше, чем любой другой ребенок. Гарри заслуживает, чтобы его любили.

* * *

Гарри проснулся, ощутив, как кто-то легонько трясет его за плечо. Он протестующее застонал и открыл глаза, увидев расплывчатое лицо Ремуса. Гарри снова застонал и попытался перевернуться на другой бок, но Ремус крепко держал его за плечо. Еще плохо соображая спросонья, Гарри стал нашаривать свои очки, найдя их наконец на прикроватной тумбочке. Едва он их надел, лицо Лунатика приобрело четкие очертания… Встревоженное лицо.

― Гарри, ― начал Ремус, садясь на край кровати. ― Этой ночью кое-что произошло.

Страх захлестнул Гарри, и он рывком сел на кровати. Его первой мыслью было, что что-то случилось с Сириусом, но как такое возможно? Сириус вернулся сюда вместе с ними. Гарри отчетливо это помнил. Потом он вспомнил про Рона с Гермионой. Могло ли с ними что-то произойти? Могло ли что-то случиться с семьей Уизли после того, как они вчера их оставили?

Ремус сжал плечо Гарри и подождал, пока их взгляды встретятся.

― Гарри, со всеми все в порядке, ― успокаивающе произнес он. ― После того, как мы вчера ушли, несколько волшебников напали на магглов. Говорят, это были Пожиратели смерти, но никто не знает наверняка. Они все испуганно разбежались, едва в воздухе появилась Темная метка, ― заметив недоумение Гарри, Ремус пояснил: ― Темная метка ― эмблема Волдеморта. Она не появлялась уже много лет. Волдеморт и его сторонники запускали ее обычно после того, как убивали кого-нибудь. В то время каждый больше всего боялся, что однажды увидит её над своим домом.

Гарри нервно передернулся.

― И она была и над моим… э-э-э… в ту ночь? ― спросил он.

Ремус покачал головой.

― Волдеморт ведь… ну… не смог закончить в ту ночь, ― тихо произнес он, опустив взгляд. Мгновение он помолчал, а затем снова посмотрел на Гарри. ― Это все в сегодняшнем ежедневном пророке, Гарри, я лишь тебя предупредил. Если у тебя есть вопросы, то задавай.

― Значит, никто не пострадал? ― нерешительно спросил Гарри.

Ремус, улыбнувшись, кивнул, поняв, что до Гарри наконец все дошло.

― Утром я разговаривал с Молли, ― произнес Ремус. ― Они как раз прибыли домой, когда я связался с ними через камин. Могу тебя уверить, они дома, целые и невредимые.

Гарри облегченно вздохнул. Он не знал, чтобы стал делать, пострадай кто-нибудь прошлой ночью. Что-то, однако, продолжало его беспокоить.

― Э-э… а на что похожа Темная метка? ― с любопытством спросил он.

Ремус достал номер «Ежедневного пророка», который он прятал под мантией, и передал его Гарри. На первой странице располагалась черно-белая фотография большого черепа, изо рта которого вместо языка выползала змея. Гарри понял людей, так боявшихся метки: даже от фотографии неприятный холодок пробежал по его спине. Еще больше волнения доставил Гарри заголовок статьи: «АКТЫ ТЕРРОРА НА ЧЕМПИОНАТЕ МИРА ПО КВИДДИЧУ». И Рону с Гермионой пришлось с этим столкнуться?

Мысль эта больно ударила Гарри. Сириус был прав, Ремус тоже. Там были Пожиратели смерти.

― Почему именно сейчас? ― спокойно произнес Гарри. ― Прошло тринадцать лет. Почему это должно было случиться именно сейчас?

Ремус с небольшим усилием забрал у Гарри газету и, придвинувшись поближе, взъерошил его непослушные волосы.

― Я честно не знаю, сынок, ― ответил он. ― Быть может, они просто сеяли беспокойство, развлекаясь таким образом. Все уже прошло, и мы уже ничего не можем сделать. Нам остается лишь продолжать тебя охранять на случай, если что-то произойдет. Может, конечно, ничего и не случится. Возможно, это лишь единичный случай.

― Чего-то слишком много предположений, ― нервно пробормотал Гарри, опуская взгляд. ― Вы не думаете, что это как-то связано с моим сном, нет?

Возникла короткая пауза, прежде чем Ремус прочистил горло.

― Сложно сказать, ― честно произнес он. ― Дамблдор, к тому же, так не считает. Сириус и я уже спрашивали его. Понимаю, это сложно, но постарайся больше не думать об этом. Не надо об этом беспокоиться. А по словам Сириуса, тебе лучше стоит побеспокоиться о сегодняшней с ним тренировке.

Гарри раздраженно застонал, откинувшись на подушку.

― Замечательно, ― пробормотал он. ― Еще один день, чтобы убедиться, какой я неумелый. Почему Сириус никак не смирится? Я не подвергаюсь обучению!

Ремус подавил смешок.

― У меня другие сведения, ― серьезно произнес он. ― По словам Сириуса, ты учишься в быстрее, чем любой другой волшебник, в два раза старше тебя и с вдвое большим опытом. У Сириуса гораздо больше опыта, чем у тебя, Гарри. Не накручивай себя. Твой крестный не слишком терпелив. Если бы ты действительно был «не обучаем», он бы давно бросил возиться с тобой. Но Сириус гордится тобой, впрочем, как и я.

― Правда? ― с надеждой спросил Гарри.

Ремус рассмеялся, вставая.

― Да, правда, ― произнес он. ― А сейчас, если ты поторопишься, то, наверное, еще застанешь что-нибудь из завтрака в Большом зале.

Он повернулся и пошел к выходу, но у самой двери остановился и еще раз взглянул на своего подопечного. Его лицо сейчас было серьезным, от недавней веселости не осталось и следа.

― Ты ведь знаешь, что всегда можешь довериться нам?

Гарри почувствовал себя неуютно. Почему он об этом спрашивает? Он не имеет никаких секретов от своих опекунов с тех пор, как они ими стали. Не зная, что ответить, Гарри просто кивнул и посмотрел вслед Ремусу, который уже вышел и закрыл за собой дверь. Мозг парня начал напряженно работать, выискивая что-нибудь, что он сделал не так, но ничего не мог найти. Он не попадал ни в какие неприятности… по крайней мере, по своему мнению.

Ближе к обеду Гарри явился на одну из уже ставших печально известными тренировок. Хорошо еще, что в этот раз целью дуэли было закрепление пройденного, и ничего нового не изучалось. Первые два поединка выиграл Сириус, но затем Гарри разоружил и связал его, к недоумению крестного и удовольствию Ремуса. Последний после десять минут боролся с душившим его смехом.

Следующие две дуэли были не столь удачные для Гарри. К началу пятой он весь вымотался, тело было в ушибах. Мышцы болели, замедляя реакцию. Так что когда Сириус в четвертый раз разоружил Гарри, тот вздохнул с облегчением. Он сделал это. Да, последний поединок не был слишком сложен для Сириуса, и все-таки он выдержал.

― Думаю, на сегодня достаточно, Бродяга, ― произнес Ремус, подходя к Гарри и наколдовывая несколько скамеек, чтобы все могли сесть. Он подошел к подростку, вздохнул и вытер рукавом пот с его лба. ― Скажи мне правду, ну ты знаешь…

Гарри покачал головой.

― Я в порядке, ― ответил он. ― Клянусь…

Ремус поднял брови и несколько секунд не отрываясь смотрел на подростка, а затем сел на одну из скамей.

― Присядь, Гарри, ― произнес он. Сириус вернул парню палочку с пером феникса и сел рядом с Ремусом. ― Нужно поговорить.

Гарри сразу разволновался, садясь на скамью напротив опекунов. Не стоит ожидать ничего хорошего, когда взрослые так говорят. Гарри снова попытался вспомнить, что же он сделал не так, но копилка таких воспоминаний по-прежнему оставалась чиста. Неужели с родителями также? Гарри оставалось только гадать.

― Э… о чем? ― с волнением спросил он. ― Я что-то не так сделал?

― Нет, вовсе нет, ― заверил его Ремус. ― Мы хотим поговорить с тобой о вчерашнем происшествии на кубке мира… Когда ты упал в обморок.

― Ах, это, ― с облегчением произнес Гарри. ― Ну, я действительно не знаю, что тогда произошло. Все вокруг вдруг стало таким ярким… э… слишком ярким… ну, вы понимаете. Извините, если напугал вас…

Сириус в волнении потер руки.

― Думаю, своих друзей ты напугал больше, чем нас, ― произнес он. ― Мы уже сталкивались с твоими вспышками, а они ― нет. Они будут спрашивать тебя об этом. Знаю, ты хочешь сохранить это в секрете, но если во время учебного года что-нибудь случится и нас не будет рядом? Возможно, рассказав им…

― Нет! ― перебил Гарри, вскакивая на ноги. ― Нет, они не должны знать. ― Он глубоко вздохнул и опустил взгляд. ― Они будут бояться… Знаю, будут. Я не вынесу этого снова. Как же это было ужасно, когда все обнаружили, что я могу разговаривать со змеями… И сейчас будет только хуже.

Он опустился на скамью, закрыл лицо руками и поставил локти на колени. Как же они не понимают? Почему они не видят? Они что, не знают, каково это, когда за каждым твоим действием пристально наблюдают? Не понимают, что это такое, когда на тебя постоянно таращатся? Он не должен позволить себе быть отличным от других. Он не может позволить себе быть уродцем.

Уродцем.

Именно этого, возможно, Гарри и боялся больше всего. Ремус с Сириусом рассказали, что хотя такой тип магического развития необычен, он все же известен. Это случалось и с другими. Это означало, что он не один такой… что он не уродец. Гарри долгие годы выслушивал это от своих родственников. Но что, если они всегда были правы? Что, если он действительно уродец?

Гарри почувствовал, как слева ему на спину легла мягкая рука, одновременно правое плечо ему сжала еще одна рука. Через пару секунд Гарри понял, что это его опекуны пересели к нему на скамью, оказавшись по бокам от него. Оба они молча сидели рядом, не желая подталкивать парня, дожидаясь, когда он будет готов. Гарри убрал руки от лица и сцепил пальцы за шеей. Затем он стал смотреть в пол, не зная, что говорить.

― Мы не хотим принуждать тебя к чему-либо, Сохатик, ― произнес Сириус, нарушив наконец тишину. ― Это должно быть твое решение. Мы просто не хотим, чтобы ты справлялся с этим в одиночку. В прошлом году здесь был Ремус, он мог тебе всегда помочь. Ты, конечно, можешь послать нам сову когда угодно, но мы не сможем быстро оказаться здесь и помочь тебе.

― В прошлом семестре это случалось, только когда мы занимались заклинанием Патронуса, ― добавил Ремус. ― Этим летом такое случалось только во время дуэлей, и мы считали, что все в порядке… до вчерашнего дня. Мы не знаем, почему это произошло именно там, впрочем, как и Дамблдор. Он будет искать причину, но сейчас он хочет, чтобы мы были осторожнее на случай, если это произойдет снова, ― закончил он.

― Знаю, ― устало выдавил Гарри, продолжая смотреть в пол. В этом был здравый смысл, но Гарри не мог решиться доверить друзьям такое. ― Я просто не могу. Не могу рассказать им. Я никому не могу рассказать. Я что, плохой человек?

Ни Ремус, ни Сириус не смогли скрыть своего замешательства. Они никак не ожидали услышать такое от Гарри.

― Нет, вовсе нет, ― быстро произнес Ремус. ― Зачем ты так говоришь?

Гарри пожал плечами.

― Мне следовало бы доверять им, но я не могу, ― признался он. ― Разве это не делает меня плохим?

― Нет, ― мягко ответил Сириус. ― Это качество любого человека. Ты имеешь право опасаться. В прошлом люди сначала делали тебе плохо, а лишь затем спрашивали. Проблема в том, что Рон и Гермиона никогда не были среди этих людей. Они были на твоей стороне. Почему же они сейчас должны принять другую? Что изменилось?

Гарри снова пожал плечами. Он знал ответ, но не собирался его озвучивать. Он не хотел говорить опекунам, что боится того, что друзья будут считать его уродцем или, возможно, даже опасным, ведь он не может до сих пор контролировать себя. Возможно, именно поэтому Сириус так изматывает его. Он хочет, чтобы Гарри научился чувствовать ту черту, за которой происходят эти вспышки. Проблема же была в том, что четкой границы не было. Вспышки приходили и уходили. Точно было известно только то, что они случаются внезапно.

Не желая продолжать этот разговор, Гарри вздохнул и сел прямо, расправив плечи.

― Ничего, если я пойду? ― тихо спросил он. ― Я очень устал…

― Конечно, Гарри, ― кивнул Ремус. ― У тебя было несколько напряженных дней.

С облегчением вздохнув, Гарри засунул руки в карманы брюк и направился в замок. Он чувствовал, что неправильно избегать разговора. Понимал, что Ремус с Сириусом правы, но все равно не мог избавиться от ощущения, что рассказывать все Рону с Гермионой ― плохое решение. Он должен беречь себя. Пока он не будет участвовать в напряженных поединках, ничего не произойдет. Это должно сработать. Никто ничего не узнает.

Когда Гарри достиг комнаты, изнеможение навалилось на него всей своей силой. Рухнув на кровать, Гарри даже не снял очки и не отцепил палочки от запястья. Он просто уткнулся в подушку, моментально заснув. Какие бы решения он ни должен был принять, все они подождут.

* * *

Гарри открыл глаза и удивленно осмотрел тускло освещенную комнату. Ничего другого он сделать не мог. Очков на нем не было, и только через несколько секунд он смог нашарить их на столе рядом с кроватью. Прогнав остатки сна, Гарри одел очки и вышел из спальни. Общая комната была пуста, и Гарри невольно подумал, сколько же он проспал? Должно быть, ужин уже закончился, значит, Сириус с Ремусом сейчас на собрании преподавателей Хогвартса.

Оглядев комнату, Гарри решил, что перекусить не помешает и нужно сходить на кухню, а затем сходить в библиотеку и поискать информацию о лепреконах и вейлах. Приходилось признать, что иногда вовсе не вредно знать о магических существах, например, таких, как те же Вейлы, или других, оказывающих такое же сильное воздействие на людей. Будет неглупо узнать, как можно противостоять им.

― Привет!? Тут кто-нибудь есть?

Гарри удивился, ведь думал, что он тут один. Оглянувшись на голос, очень похожий на голос Рона, Гарри действительно обнаружил голову друга, покачивающуюся в камине. Парень осторожно подошел к камину.

― Э-э-э… Рон? ― нерешительно спросил он.

На огненном лице Рона появилась улыбка.

― Гарри! ― взволнованно выпалил он. ― Я пытался связаться целый день. Ты что, не слышал?

Гарри сел около камина и кивнул.

― Ремус предупреждал меня, ― ответил он.

И хотя он обычно называл Ремуса Лунатиком, на публике он старался обращаться к обоим своим опекунам по их настоящим именам. Он представлял, что если некая пара близнецов узнает, что его опекуны являются создателями карты, Мародерами, то станут непрерывно докучать им, пытаясь выудить информацию.

― Как вы там?

― Со всеми все в порядке, ― ответил Рон. ― Хотя и жутковато. Многие едва не сошли с ума, когда в небе появилась метка. Авроры же чуть не напали на нас с Гермионой, когда мы вышли из-за деревьев. Они всерьез думали, что один из нас запустил её.

Гарри, вытаращив глаза, уставился на Рона. Учитывая, что он вчера узнал о Темной метке, Гарри решил, что Рон и Гермиона были в том же положении.

― Но вы же не знаете, как делать такие вещи, ― в замешательстве выговорил он.

― Мы им так и сказали, ― в голосе Рона появилось раздражение. ― Это не помогло, потому что, кто бы это ни сделал, он использовал мою палочку…

― Что?! ― перебил Гарри. ― Как они умудрились ее украсть?

Рон был не в своей тарелке.

― Не знаю, ― признался он. ― Поверь мне. Я получил ее от Гермионы и родителей. Аврорам было неважно, что тот, кто это сделал, давно смылся. Они застукали и эльфа Крауча, но она уверяла, что не делала этого. Тебе нужно было видеть это. Крауч выгнал ее прямо при всех. Гермиона прямо взбесилась. Ты знаешь, что нам в этом году понадобятся парадные мантии?

Гарри застала врасплох столь резкая смена темы.

― Э… да, ― неуютно признался он. ― Ремус и Сириус взяли меня в Хогсмид, когда пришли списки учебников, и решили немного перевыполнить план. Я теперь думаю, что все парни должны ненавидеть покупать одежду.

Рон усмехнулся.

― И что они сделали? ― с нетерпением спросил он.

Гарри вздохнул.

― Они купили мне полностью новый гардероб и сожгли все то, что осталось от Дурслей, ― прямо выложил он и улыбнулся, вспомнив костер, устроенный Сириусом и Ремусом. ― Думаю, Сириусу это даже больше понравилось. Он превратился в Полуночника и стал рвать одежду в клочья. Это нужно было видеть.

Рон некоторое время смотрел на Гарри.

― Ты в порядке? ― спросил он. ― Ты нас так напугал, когда упал…

― Знаю, прости, ― честно извинился Гарри. ― Я сам не знаю, что произошло. Дамблдор исследует это, но не думаю, что там что-то серьезное. Я, наверное, просто был ошеломлен происходящим. Я не спал накануне, а тут все разом навалилось.

― Уверен? ― участливо спросил Рон. ― Просто мистер Люпин и мистер Блэк не позволили тебе остаться, так что я подумал…

Гарри потер шею.

― Это не из-за этого, ― признался он. ― В одну ночь мне приснился сон о Петтигрю и Волдеморте. С тех пор они стали немного трястись надо мной. Я не помню его, но чтобы там не было, это очень напугало Сириуса и Ремуса, потому что, когда я проснулся, мой шрам болел, и…

― ЧТО?! ― мгновенно отреагировал Рон. ― Гарри, последний раз, когда у тебя болел шрам…

― Знаю, Волдеморт был в Хогвартсе, ― закончил за друга Гарри, уже пожалев, что заговорил об этом. Меньше всего он хотел сейчас беспокоить Рона с Гермионой. ― Его тут нет, Рон. Поверь мне, я знаю. Дамблдор знает. Мой шрам больше не болел. Здесь все хорошо… немного скучно временами, а так все хорошо. Гермиона бы умерла от зависти, узнав, сколько времени есть у меня, чтобы сидеть в библиотеке.

Рон с ужасом посмотрел на Гарри. Похоже, не следовало говорить и этого.

― Гарри, пожалуйста, скажи, ты ведь не превратился во вторую Гермиону? ― умоляюще спросил он. ― Не думаю, что смогу вынести такое.

Гарри рассмеялся.

― Даже близко нет, ― честно ответил он. ― Просто, когда идут встречи, где мне быть нельзя, больше нечем заняться. Поверь мне. Едва наступит первое сентября, я не пойду туда до тех пор, пока меня совсем не приспичит.

Рон с явным облегчением улыбнулся.

― Хорошо, ― произнес он, и тут же нахмурился. ― Мне нужно идти, Гарри. Мама хочет воспользоваться камином. Поговорим позже?

― Конечно, ― произнес Гарри, вставая. ― Пока, Рон.

С хлопком голова Рона пропала из камина. И тут же желудок, пропустивший ужин, дал о себе знать. Гарри вышел за дверь и направился на кухню. Он знал дорогу на зубок и вскоре уже был там. Подойдя к картине с вазой с фруктами, служившей дверью на кухню, он протянул руку и пощекотал грушу. Раздалось хихиканье, и груша превратилась в большую зеленную ручку. Он взялся за неё и слегка толкнул дверь.

Тихие голоса ударили в уши Гарри, заставив его замереть. Он не ожидал, что здесь есть кто-то еще. Он что, попал прямо на собрание? Пришлось быстро принимать решение. Можно закрыть дверь и забыть об ужине, можно войти и дать понять присутствующим, что они больше не одни, а можно было присесть и немного послушать.

Голос крестного помог Гарри с выбором.

― Не знаю, Лунатик, ― говорил Сириус. ― Турнир… многое может пойти не так. Учитывая все произошедшее: сон Гарри, Пожирателей смерти на Кубке мира, Темную метку… приглашать учеников Шармбатона и Дурмстранга слишком рискованно. Слишком рискованно для Гарри.

― Но это перемена, ― удивленно произнес Ремус. ― Обычно я слишком остро отношусь к безопасности. Неужели ты думаешь, что Дамблдор позволит, чтобы что-то произошло с Гарри? Неужели ты думаешь, что Гарри будет просто сидеть и ждать, когда что-то случиться? Ты стал его учителем этим летом, Бродяга. Ты что, не веришь в своего ученика?

Сириус нахмурился.

― Естественно, я верю в Гарри, ― жестко ответил он. ― А вот в остальных не верю. Мне что, нужно напоминать тебе, с чем Гарри пришлось столкнуться в первые два года в школе, когда он находился под защитой Дамблдора? Я не собираюсь сидеть и ждать, когда моему крестнику причинят вред, особенно учитывая, что приезжает Каркаров.

Гарри не мог больше терпеть и вошел, застав опекунов врасплох.

― Возможно, ему не причинят вреда, если он будет знать об опасности и подготовится? ― спросил он, сцепив руки на груди.

Сириус и Ремус ошеломленно молчали, сидя за столом. Мужчины смотрели на Гарри, а он разглядывал их, давая тем возможность попытаться исправить ошибку, которую они только что совершили. Ремус первым смог заговорить.

― Сколько ты успел услышать? ― тихо произнес он.

― Я слышал, что намечается какой-то Турнир вместе со студентами из Шармбатона и Дурмстранга, ― ровно выговорил Гарри и посмотрел прямо на Сириуса. Тот еще оставался человеком, ни разу не лгавшим ему. Гарри лишь надеялся, что он и сегодня не станет этого делать. ― Скажи мне правду. Что происходит? Почему вы думаете, что мне угрожает опасность?

Сириус вздохнул и слегка потряс головой.

― Сядь, Гарри, ― произнес он и подождал, пока парень сядет за стол рядом с Сириусом и напротив Ремуса. ― Мы помогаем Дамблдору в подготовке Турнира трех волшебников, который пройдет во время учебного года. Это дружеское соревнование между учениками Хогвартса, Шармбатона и Дурмстранга. От каждой школы выбирается по одному чемпиону, чтобы пройти три магических задания. Хогвартс будет принимать этот Турнир. Мы делаем все, чтобы задания были достаточно сложными и одновременно безопасными.

― Также существует ограничение для тех, кому будет позволено участвовать, ― добавил Ремус. ― Допущены будут только ученики семнадцати лет и старше. Это сделано для того, чтобы быть уверенным, что опыт всех участников достаточен для выполнения задания без риска для себя.

Гарри некоторое время моргал, переваривая информацию.

― Значит, смогут участвовать ученики с семнадцати лет? ― спросил он, чтобы убедиться, правильно ли он расслышал. Сириус с Люпином кивнули, и Гарри не удержался от улыбки. Он не сможет участвовать. Ему не надо будет участвовать.

― Прекрасно! ― радостно произнес он. ― Наконец-то! Целый год отдыха!

Ремус прикрыл рот, чтобы скрыть улыбку, а Сириус же в изумлении уставился на Гарри.

― Ну и ну, ― произнес он. ― Такого я никак не ожидал. Ты не хочешь участвовать, Гарри?

Гарри кивнул.

― Ни грамма, ― твердо ответил он. ― И я сомневаюсь, что я смог бы попытаться, даже если бы хотел. А теперь никто не будет ждать от меня такого шага. Можешь представить? Когда на тебя пялится вся школа? ― от такой мысли Гарри даже поежился.

Ремус открыто начал смеяться.

― Ха, думаю, теперь мы знаем твое слабое место, ― открыто произнес он и вновь стал серьезным. ― Ты ведь догадываешься, что не должен ничего говорить своим друзьям, Гарри? Как узнал ты, мы еще можем объяснить Дамблдору…

― Вам что, не поздоровится? ― в волнении перебил Гарри. ― Я ведь могу притвориться, что не знаю. Мы не обязаны никому говорить.

― Не стоит беспокоиться, Гарри, ― махнул рукой Сириус. ― Единственный человек, который может к нам привязаться, это Снейп. Но если он скажет хоть слово, я превращу его в пушистого кролика, ― Сириус даже улыбнулся, представив это, но потом вернулся к предмету разговора. ― Дамблдор все равно планировал сказать всем о Турнире на праздничном пире, так что это не слишком большой секрет.

Гарри снял очки и протер глаза. Он не намеривался ничего говорить Рону, но что-то еще мучило Гарри, что-то было не так. Если это простой Турнир, где он не будет участвовать просто потому, что не сможет, то почему Сириус так беспокоится.

― Так каким образом мне может угрожать опасность? ― спросил он. ― Это как-то связано с моим сном?

Ремус с Сириусом нервно переглянулись.

― И да, и нет, ― уклончиво ответил Ремус. ― Ты говорил нам, что Волдеморт планирует внедрить кого-то в Хогвартс. Конечно, мы может считать, что новый преподаватель Защиты поможет Дамблдору за всем присмотреть, но мы не можем не беспокоиться, Гарри. У тебя дар находить неприятности.

― Я не ищу неприятностей, обычно они сами находят меня, ― поправил Гарри и улыбнулся своим опекунам. Возможно, ему удастся выпытать еще не один секрет этим вечером. ― Ну, так кто будет новым преподавателем Защиты?

Сириус потянулся и взъерошил непослушные волосы Гарри.

― Хорошая попытка, малыш, ― с веселой усмешкой произнес он. ― Узнаешь вместе со всеми на праздничном пире. Тебе он понравится. Он бывший аврор, но еще не потерявший свою форму. Просто не делай на уроках того, что мне так нравится, и ты ему тоже понравишься.

Гарри пристально с честным лицом посмотрел на Сириуса, несмотря на то, как сильно ему хотелось рассмеяться.

― Никто в здравом уме не будет делать того, что делаешь ты, Полуночник, ― размеренным тоном произнес он, вызвав смех Ремуса.

Сириус бросил взгляд на Ремуса, потом посмотрел на Гарри и нахмурился.

― Вы двое слишком похожи, ― сказал он, скрестив руки на груди и надув губы. ― Это не красиво. Ты настраиваешь моего крестника против меня, Лунатик.

Ремус взглянул на Гарри и заморгал, а потом посмотрел на Сириуса.

― Думаю, это расплата, Бродяга, ― невинно произнес он. ― Я был обычно третий лишний между тобой и Джеймсом. Вы двое, казалось, никогда не слушали голос разума. И теперь мы вдвоем вбиваем это в твою толстую голову.

― Чудесно, ― пробормотал Сириус и, взглянув на Гарри, медленно встал. ― Ты поплатишься за это завтра… ― с озорной ухмылкой произнес он. ― Или, может, прямо сейчас.

Гарри в тревоге расширил глаза. Он знал этот взгляд. Знал слишком хорошо. Сириус собрался мстить, и объектом мщения сейчас был именно Гарри. Пока крестный не стал нападать, Гарри со всех ног бросился прочь из кухни. Но далеко убежать ему не удалось, так как на него сзади прыгнуло большое черное животное, известное Гарри под именем Полуночник.

Он с силой ударился об пол и тут же перекатился на спину. Полуночник мгновенно перешел в «нападение». Собака облизала его лицо, обслюнявила очки, потом, играя, набросилась на гаррину рубашку, заставляя Гарри смеяться, когда ее лапы дотрагивались до самых уязвимых для щекотки мест. Зная, что Гарри ее боится, Полуночник продолжил без сожаления щекотать Гарри.

Внезапно с хлопком Полуночник превратился в Сириуса, хохотавшего над своим крестником.

― Получил, Сохатик? ― спросил он, его руки тем временем зависли над телом Гарри в молчаливой угрозе. Если тот скажет нет, начнется новый раунд.

Гарри поспешно кивнул и сел, Сириус тоже присел на колени. Тяжело дыша, Гарри посмотрел на крестного и улыбнулся.

― Так что, Сириус, когда я начну учиться на Анимага? ― с любопытством спросил он.

Вопрос застал крестного врасплох, заставив быстро размышлять.

― Ну, когда у тебя будет родительское разрешение, ― уклончиво ответил он.

Гарри вспылил.

― Имеешь в виду, когда Лунатик согласится, ― поправил он. ― Знаешь, я не рассердился бы, если бы ты сказал нет. В некоторых культурах дети бывают очень благодарны тем, кто берет ответственность за принятие решений на себя, а не перекладывает ее на кого-то другого.

Сириус, не веря своим ушам, уставился на Гарри.

― Знаешь, Сохатик, это удар ниже пояса, ― с изумлением произнес он, а затем посмотрел на Гарри со всей серьезностью, какую только нашел в себе. ― Не делай больше так. Ты действительно начинаешь говорить как Лунатик, а мне достаточно его одного. И я действительно имел в виду это.

На следующее утро профессор Дамблдор уже был в курсе того, что Гарри знает о Турнире трех волшебников. Директор воспринял это гораздо лучше, чем парень ожидал. Профессор просто спросил Гарри перед всеми преподавателями, что он думает по этому поводу. Зная, что отвертеться не удастся, Гарри поступил единственным возможным образом ― был полностью честным.

Он сказал профессору Дамблдору, что это, без сомнения, отличная идея, особенно хорошо, что введено ограничение по возрасту. В это лето с Мародерами он многому научился, и, основываясь на своих занятиях (особенно, на дуэльной практике), пришел к выводу, что изучение в равной степени строится как на наблюдении за учителем, так и на собственной практике. И он сказал Дамблдору, что Турнир пойдет, возможно, на пользу и более юным зрителям, покажет им, на что они могут быть способными, когда вырастут. Последние слова Гарри вызвали особое удивление у преподавателей. Они явно ожидали от Гарри, что тот начнет говорить о невозможности своего участия в Турнире.

После того, как взрослые оправились от удивления, беседа продолжилась в прежнем ключе. Преподаватели по-прежнему остерегались говорить о Турнире в присутствии Гарри. Он намек понял и больше не затрагивал эту тему. В оставшиеся от недели дни Гарри старался как можно больше времени проводить со своими опекунами. Это была последняя неделя лета, что означало скорую разлуку: Ремус с Сириусом отправятся в Древний и Благородный дом Блэков, оставив Гарри на платформе 9¾.

Решив доказать, что он не зря проучился этим летом, Гарри старался изо всех сил, чего не наблюдалось ни на одной из предыдущих тренировок с Сириусом. Он по-прежнему, к своему неудовольствию, проигрывал крестному, но наконец стал показывать настоящее умение драться. Сириус был настолько поражен, что решил преподнести Гарри подарок. За день до отъезда Сириус дал крестнику небольшое квадратное зеркальце и объяснил, как им пользоваться. Все что Гарри было нужно, это произнести имя Сириуса, обращаясь к зеркалу, и он в нем появится. Так что они смогут поговорить, когда Гарри это понадобится.

Первое сентября наступило для Гарри и его опекунов слишком быстро. Несмотря на то что лето выдалось утомительным, Гарри по-настоящему наслаждался временем, проводимым со своими опекунами. Он успел узнать крестного так же хорошо, как и Люпина, и оттого не менее сильно боялся его потерять. Гарри сомневался, что когда-нибудь станет таким же шутником, как его отец и крестный, но, возможно, это даже хорошо. Ему уже с избытком хватило наказаний от профессора Снейпа за свою несдержанность.

И вновь, уже в который раз, они переместились на платформу 9¾ с помощью портала. Первый раз он испытал на себе этот странный метод перемещения в прошлом году вместе с Ремусом. Но привыкнуть к нему до сих пор не удалось, и Гарри, вероятно, упал бы, не держи его за плечи Сириус и Ремус. Платформа была полна народу, что позволило этой семейке из трех человек быстро затеряться.

Вид блестящего алого паровоза Хогвартс-экспресса, окутанного клубами пара, вызвал у Гарри одновременно и радость, и печаль. Обернувшись к своим опекунам, Гарри пытался что-то сказать, но весь словарный запас, казалось, внезапно испарился. Он хотел поблагодарить их за все, что они для него сделали, сказать, как сильно будет без них скучать.

К счастью, Сириус понял все без слов и крепко обнял Гарри.

― Береги себя, Сохатик, ― тихо произнес он. ― Помни, что ты всегда сможешь связаться с нами совой или через зеркало, если захочешь или если что-нибудь случится. Попытайся хоть раз повеселиться и насладиться всем происходящим вокруг.

Гарри посмотрел на Сириуса и улыбнулся. Он понял, что Сириус не стал договаривать. Если понадоблюсь, свяжись со мной через зеркало, особенно, если это вновь случится, и наслаждайся Турниром.

― Конечно, Сириус, ― кивнул Гарри. ― Спасибо за все.

Отстранившись от Сириуса, Гарри повернулся к Ремусу, который также заключил его в объятия.

― Прилежно учись, ― напутствовал Ремус, вызвав стон у Сириуса, ― но не настолько, чтобы все пропустить.

Он отодвинулся от Гарри, и их глаза встретились.

― Ты умный малый, сынок. Мы знаем, что твои решения будут верными. Просто помни, что иногда легче, когда ты справляешься со всем не в одиночку.

И опять Гарри понял, что Ремус не стал договаривать. Еще не слишком поздно рассказать все Рону с Гермионой. А они уж помогут тебе. Гарри понимал, почему Ремус так настойчиво это просит. Ремус с Сириусом рассказывали парню о временах, когда Мародеры узнали тайну Лунатика. Ремус признался, что испытал громадное облегчение, когда друзья узнали правду, так как это означало, что больше не надо беспокоиться и лгать.

Проблема была в том, что ситуация Гарри была совершенно другой, по крайней мере, он так думал. Ремус никогда не мог причинить своим друзьям вред. Они превращались в животных и гуляли под полной луной. Они были защищены от его жажды человеческой плоти. Гарри не столь повезло. Для его друзей, если такое опять случиться, не было никакой возможности защититься. И тем более, он не мог контролировать это: оно было подобно водопроводному крану, открытому на всю мощь, в ожидании, когда оттуда внезапно вырвется вода.

Раздался гудок, извещая всех, что пора прощаться. Гарри еще раз быстро обнял Ремуса с Сириусом и, помахав рукой, заспешил к поезду. Он уже был одет в школьную мантию, как и в прошлом году, ведь все его вещи были уже давно в Хогвартсе. Поднявшись в тамбур, Гарри оглянулся на опекунов, еще раз махнул им рукой и отправился искать друзей.

Спустя короткое время он уже заметил толпу рыжеволосых людей, садящихся в поезд. У всех были расстроенные лица, что показалось Гарри странным. Обычно Уизли излучали жизнерадостность. Он забеспокоился, не случилось ли чего с тех пор, как он говорил с Роном о Кубке мира.

Гермиона зашла в вагон следом, держа под мышкой Косолапсуса, и сразу заметила наблюдавшего за ними парня.

― Гарри! ― радостно вскричала она и бросилась к нему. ― Ты где был? Миссис Уизли хотела увидеть тебя перед отъездом.

Уизли разом обернулись и наконец увидели черноволосого четырнадцатилетнего парня в очках, с которым говорила Гермиона. Рон моментально был около Гарри и втащил его в ближайшее купе. Поезд тем временем тронулся. В окно забарабанил дождь, напоминая о пасмурной погоде за окном. Гарри все утро был в комнатах Мародеров, упаковывая вещи, поэтому даже не предполагал, что на улице может быть совсем не ясная погода.

Гермиона вошла в купе следом и повалилась на свое место. Рон сел напротив неё. Сидя рядом с ним, Гарри с любопытством взглянул на друзей. Редко можно наблюдать картину, когда Рон и Гермиона, находясь рядом друг с другом, могут молчать.

― Что происходит? ― спросил Гарри. ― Я никогда не видел Фреда и Джорджа такими… тихими.

Рон раздраженно фыркнул.

― Мама, папа, Билл, Чарли и Перси что-то знают, ― выпалил он. ― Они дразнили нас все лето. В этом году в Хогвартсе намечается что-то грандиозное. Я лишь хочу, чтобы нам поскорее рассказали, что именно.

Гермиона с надеждой посмотрела на Гарри.

― Ты ведь живешь в Хогвартсе, ― произнесла она. ― Ты знаешь, что должно случиться?

Да, но я не могу вам сказать.

― Сириус и Ремус не хотят ничего говорить, ― солгал Гарри. ― Все что я знаю, это то, что Ремус половину лета помогал в чем-то Дамблдору. Он не хотел говорить, чем занимается, просто сказал, что это неопасно. Сириус говорил, вроде, что нам все расскажут на праздничном пире, так что мы, возможно, уже вечером все узнаем.

― А летом ты что делал, Гарри? ― с любопыством спросила Гермиона. ― Твои письма были слишком расплывчаты.

Гарри пожал плечами.

― Немножко того, немножко этого и еще много-много занятий, ― произнес он бесстрастно. ― Сириус решил, что после всего, что случилось в прошлом году, мне не помешает лучше уметь защищать себя. ― Он заметил заинтригованные лица своих друзей. ― Он лишь учил меня основам магической и маггловской защиты.

Гарри взглянул в окно и стал наблюдать за текущими наискось каплями. Он не знал, что еще сказать. Если он станет вдаваться в подробности, друзья начнут ему завидовать, а он меньше всего этого хотел.

― Это хорошо, Гарри, ― с улыбкой произнесла Гермиона. ― Тебе нужно уметь защищаться.

― Мы, наверное, можем попросить Сириуса заниматься и с нами время от времени, ― предложил Рон. ― Что скажешь, Гермиона?

― Было бы полезно, ― ответила она и достала Стандартный учебник заклинаний за четвертый курс. ― Многие волшебники и волшебницы смотрят свысока на маггловские способы самозащиты, считая, что им достаточно палочки. ― Она открыла учебник и снова посмотрела на Гарри. ― Я действительно рада за тебя, Гарри. Проживание с Сириусом и мистером Люпином, очевидно, благотворно на тебя повлияло. Не понимаю, почему столько людей волнуются из-за этого.

Гарри недоуменно взглянул на Гермиону.

― О чем это ты? ― спросил он. ― Почему у кто-то должен волноваться? Сириус признан невиновным, а Ремус безопасен во время полнолуния, если принимает свое зелье, а уж Сириус не даст ему забыть сделать это. Они обращаются со мной гораздо лучше, чем Дурсли за все время. ― Гарри внезапно занервничал. Почему он не слышал об этом? Знали ли Сириус и Ремус? ― Они… они не могут меня отдать, ведь так? ― спросил он Гермиону. ― В смысле… Сириус ведь усыновил меня и…

― Гарри, успокойся, ― мягко произнесла Гермиона. ― Ты прав. Раз мистер Блэк усыновил тебя, то никто не вправе забрать тебя у него. Думаю, многие очень удивились, когда в одно мгновение мистер Блэк превратился из приспешника Волдеморта в невиновного и твоего опекуна. И он поступил умно. Он опередил всех и усыновил тебя.

― Я тоже не думаю, что кто-то попытается что-нибудь сделать, Гарри, ― добавил Рон. ― Была всего пара статей Риты Скитер, в которых она ругала Фаджа за то, что тот позволяет «мальчику-который-выжил» жить с экс-заключенным и оборотнем. Она всех обманывает. А сама словно помешана… особенно, на «мальчике-который-выжил» и на «сбежавшем из Азкабана».

Гарри мог только застонать от раздражения.

― Другими словами, увидев её на улице, нужно перебегать на другую сторону, ― подвел он итог, наклонившись вперед и закрыв лицо руками. ― Не могу в это поверить. Почему кто-то считает, что имеет право вмешиваться в мою жизнь?

Гермиона отложила книгу и встала на колени рядом с Гарри.

― Знаю, нам никогда до конца не понять, что чувствуешь ты, Гарри, ― мягко произнесла она. ― Просто помни, что бы ни болтали, у тебя теперь есть настоящая семья, и тебя никто с ней не разлучит. Люди могут говорить, что хотят, но это вовсе не делает их правыми. Мы знаем, что мистер Блэк и мистер Люпин ― лучшие опекуны для тебя. Мы видели их на кубке мира, когда ты упал, и позже.

Гарри слегка потряс головой. Ему следовало ожидать, что Гермиона заговорит об этом. Она может проявлять чрезвычайное терпение и ждать, когда же Гарри соизволит ответить на её вопросы. В этом вся Гермиона. Ей на всё нужны ответы.

― Так что, профессор Дамблдор установил причину, почему ты упал? ― с любопыством спросила она.

Гарри покачал головой. По правде говоря, с того разговора днем позже с Ремусом и Сириусом, Гарри так ничего и не узнал нового о произошедшем инциденте. Ремус, конечно, ронял намеки и обрывки информации, но ничего больше, ничего конкретного. И Ремус, и Сириус уходили от разговора. Никто не давал объяснений, так как нечего было объяснять. Это все из-за его магии, созревшей слишком быстро. Проблема была в том, как отвертеться от Гермионы и не выдать ей правды.

* * *

Ливень за окном все усиливался. В вагонах горели фонари, делая атмосферу немного жутковатой. Гарри устроился на одной из полок и ровно дышал… любому могло показаться, что он спит. Отбившись от большинства вопросов Гермионы, Гарри решил, что это будет лучшим способом избежать новых. Он слышал, как остановилась и поехала дальше тележка со сладостями, как время от времени в купе заглядывали ученики, намеревавшиеся спросить у Гарри, правда ли, что Виктор Крам подарил ему на Кубке мира снитч, и как он провел лето с Сириусом Блэком.

Когда дверь открылась в десятый раз, Гарри едва сдержался, чтобы не вскочить и не закрыть ее с помощью магии. И, как оказалось, лучше бы он так и поступил. Через мгновение он услышал, как Рон и Гермиона раздраженно застонали, и догадался, что пожаловал вовсе не друг. Лишь один человек мог вызвать такую реакцию Гермионы.

― Так-так, ― протянул голос Драко Малфоя. ― Что мы здесь имеем? Потти, Уизли и Грязнокровка, только на сей раз без преподавателя, могущего вступиться за неё. ― Его приближающиеся шаги заставили Гарри максимально собраться. Он лежал на правом боку, и это могло стать его преимуществом. Он услышал шуршание мантий ― Рон и Гермиона вскочили со своих мест.

― А ну убирайся, Малфой! ― прошипел Рон.

― А то что, Уизли? ― откликнулся тот. ― Проклянешь меня? Я уже смеюсь. Тебя что, Поттер нанял телохранителем?

По голосу Гарри определил, что Малфой стоит около его ног. Одним слитным движением он выбил палочку из руки Малфоя, вскочил на ноги, дернул запястьем, и палочка прямо из кобуры легла ему в руку.

― Акцио палочка Малфоя, ― прошипел он, подхватив секунду спустя прилетевшую палочку.

Малфой расширившимися глазами смотрел на Гарри и медленно отступал.

― К-как ты это сделал? ― нервно спросил он.

Гарри вновь спрятал палочку в кобуру и стал приближаться к Малфою, который был вынужден отходить, чтобы сохранять расстояние между ними.

― Не твое дело, Малфой, ― спокойно произнес он, продолжая медленно подходить к блондинистому парню.

Когда Малфой вышел из купе, Гарри бросил ему палочку и захлопнул дверь.

― Советую не возвращаться, ― произнес он через закрытую дверь.

Обернувшись, он увидел, что Рон с Гермионой смотрят на него с открытыми ртами. Потрясся головой, Гарри поправил мантию и сел на свое прежнее место, уставившись в окно. Гермиона первой оправилась от шока, или же первой потеряла равновесие, и села. Рон остался стоять, открывая рот, точно рыба.

― Ч-что это было? ― спросил Рон, все еще не веря своим глазам. Он взглянул за помощью на Гермиону, но так и не дождавшись, вновь обратился к Гарри. ― Ты только что… ты… как ты это сделал? Что это было за заклинание?

― Простые призывающие чары, Рон, ― пожав плечами, ответил Гарри.

Он продолжал смотреть окно, не желая видеть выражения лиц своих друзей. Он знал, что испугал их, ведь уж если Малфоя не так-то просто напугать. Гарри закрыл глаза и прислонился лбом к стеклу. Оставалась надеяться, что они не будут его теперь бояться.

― Я ведь говорил вам, что Сириус летом учил меня защищаться.

― Э-э-э… Гарри? ― тихо начала Гермиона. ― Мы должны были проходить призывающие чары в этом году. Сколькому еще мистер Блэк успел тебя научить?

Гарри вновь пожал плечами, но отвечать не стал. Не на такое начало года он надеялся. Он никогда не был тем, кто рассказывает о своем лете. Он всегда считал, что лето исчезает, как страшный сон, едва он садится на поезд. Никто не спрашивал об этом, и он никому не рассказывал. Никто не беспокоился о том, как он живет с Дурслями, так откуда интерес к тому, как он сейчас жил с Ремусом и Сириусом?

Установилась гнетущая тишина, продержавшаяся до самого конца поездки. Когда они наконец прибыли на станцию в Хогсмид, Гарри буквально вылетел из вагона. Он настолько привык к свежему воздуху и прогулкам в это лето, что столь долгое нахождение в замкнутом пространстве вызвало у него некоторые признаки клаустрофобии.

Крупные и жесткие капли заставили всех, кроме первогодок, поспешить к безлошадным каретам. Гарри запрыгнул в одну, за ним Рон с Гермионой и Невилл Лонгботтом, их гриффиндорский приятель. Дверь закрылась, и они стали ждать, когда карета тронется в путь к большому замку, известному как Хогвартс. Гарри едва сдерживал нетерпение. Как только Дамблдор сделает свое объявление, Рон с Гермионой тут же забудут произошедшее в поезде… по крайней мере, Гарри на это надеялся.

Вход в замок вызвал больше проблем, чем обычно. Похоже, полтергейст Пивз решил пошутить с и так уже промокшими насквозь учениками. Он метал красные шарики с водой в ничего не подозревающих учеников. Рон стал одной из его жертв. Все это заставило учеников побыстрее достичь Большого зала. Гарри проследовал за Роном и Гермионой в дальний конец зала к гриффиндорскому столу и сел. Золотые тарелки и кубки напомнили Гарри, как он на самом деле проголодался. В зале стоял гул: все больше и больше студентов занимали свои места за столами. Уголком глаза Гарри замечал, как Рон время от времени поглядывает на него на пару с Гермионой, сидящей напротив Гарри. Пожалуйста, быстрее. Нужно отвлечь их внимание.

Взглянув на стол преподавателей, Гарри заметил, что там есть несколько свободных мест. Отсутствовали Хагрид и МакГонагалл. Также было пусто место Ремуса как преподавателя Защиты от Темных искусств. К сожалению, у них был образцовый преподаватель всего год. Гарри вздохнул и уставился в тарелку. Этот год обещает быть совсем другим. Ремус так много помогал ему в прошлом году, что Гарри было сложно представить, как он будет весь год жить без его советов.

― Гарри? ― тихо спросила Гермиона. ― Гарри, ты в порядке?

Гарри взглянул на Гермиону и тут же отвел глаза. Он знал, что ведет себя, как эгоист. Ремус и Сириус заслужили отдых от беспокойства за него.

― Я в порядке, ― тихо произнес Гарри. ― Я лишь надеюсь, что новый преподаватель Защиты будет не хуже Ремуса.

Гермиона потянулась и взяла Гарри за руку, а Рон положил руку ему на плечо.

― Не беспокойся, Гарри, ― уверенно произнес Рон. ― У тебя есть мы, и ты всегда можешь послать им сову.

Гарри кивнул, глядя в тарелку. Он не мог понять свои чувства. Он вообще не мог понять, что чувствует. Он еще никогда не чувствовал, что потерял что-то перед началом учебного года. Никогда не думал, что захочет быть где-то в другом месте, за пределами школы. Что происходит? Почему? Откуда такое чувство?

― Гарри, ― тихо произнесла Гермиона, наклонившись еще ближе, чтобы никто не мог подслушать. ― Расставание ― это обычно. Каждый расстается с семьей время от времени, например, когда уезжает в школу. В прошлом году здесь был мистер Люпин, он помогал тебе. Этим летом у тебя был мистер Блэк. Мы знаем, ты беспокоишься о них. И тебе вовсе не нужно скрывать это от нас.

Медленно подняв глаза на Гермиону, Гарри слегка прикусил нижнюю губу.

― Извини, ― мягко произнес он. ― Это… в новинку для меня… иметь семью, где о тебе по-настоящему заботятся. ― От это мысли губы Гарри тронула легкая улыбка. ― Так значит, чувствовать это нормально?

Гермиона улыбнулась в ответ, Рон усмехнулся.

― Вернись в реальность, Гарри, ― радостно произнес он. ― Скоро ты испытаешь радость предвкушения, потом упадешь на землю, получишь пару Вопилок. Мечты любого подростка.

Подумав об этом, Гарри не смог скрыть улыбку. В это время открылись двери Большого зала.

― Я весь в нетерпении, ― произнес он, смотря на профессора МакГонагалл, идущую во главе колонны насквозь промокших первогодок. Гарри все же знал, что Ремус с Сириусом никогда ничего подобного не пришлют, даже если Гарри совершит какую-нибудь шалость. Сириус, возможно, даже поздравит его. Ремус попытается немного поворчать, пытаясь одновременно справится с Сириусом.

Когда профессор МакГонагалл поставила табурет со старой и потрепанной шляпой перед первогодками, Большой зал погрузился в тишину. Сортировка должна была вот-вот начаться, но почему-то затягивалась, чего Гарри не видел за все свое время в Хогвартсе. Медленно, поля старой шляпы широко открылись, наподобие рта, и шляпа начала петь:

С тех пор прошло чуть больше тыщи лет:

Была я только что пошита,

Здесь жили четверо великих, спору нет -

Их имена и ныне знамениты:

Отважный Гриффиндор, родившийся в местах,

Подобно бороде дремучих;

Принцесса Рейвенкло, узревшая в горах

Орлов, сих птиц могучих;

Милашка Хаффлпафф, познавшая в степях

Простор стремлений лучших;

Коварный Слизерин, унявший детский страх

Болотных тварей худших.

Стремясь свое желанье воплотить,

Надежду, веру и мечту,

Они решили Хогвартс наш открыть

И всякому сопливому юнцу

Раскрыть о магии завесу знаний.

Теперь у каждого из них

Был факультет и свод желаний

К вновь поступающим на них.

Поставил Годрик выше всех отвагу,

Ровена ж — только ум,

А Хельга лишь труду дала присягу,

Другое — лишний шум.

И Салазар, любитель силы, мощи, славы,

Стремясь сам вечно к ним,

Он признавал в других такие только нравы,

Амбиции, презрение к другим.

При жизни основателей в делении юнцов

Суждений не было привольных,

Но после смерти как, в конце концов,

Последователям искать достойных?

С лохматой головы тогда меня сорвал

Мой истинный хозяин Гриффиндор,

И часть ума мне каждый лично дал,

Чтоб правду говорила, а не вздор.

Позволь накрыть удобно твои уши,

Доверь сей выбор мне,

Насквозь увижу мысли, даже души,

И укажу, куда идти тебе!

Аплодисменты огласили зал, но что-то по-прежнему казалось Гарри странным.

― Песня, что, каждый год меняется? ― сквозь шум спросил он.

― А что, ты думаешь, шляпа делает весь год? ― задал Рон риторический вопрос.

Сортировка продолжилась, и профессор МакГонагалл стала называть имена. Гриффиндор сразу пополнился Денисом Криви, младшим братом Колина Криви, идеализирующим Гарри по какой-то странной причине. Он постоянно раздражал Гарри. Тот ненавидел, когда окружающие воспринимают его как знаменитость, кем себя не считал. Колин же взял себе за правило везде таскать с собой фотоаппарат и делать снимки Гарри во всевозможных ракурсах.

Гарри потерял интерес к Сортировке. Пришел он в себя только тогда, когда Сортировка уже закончилась и Рон стал набирать себе еды. Гермиона завела беседу с привидением башни Гриффиндора, Почти Безголовым Ником, о эксплуатации труда домашних эльфов в Хогвартсе. Гарри спрятал глупую улыбку, когда она начала возмущаться и напыщенно говорить о рабском труде. Вместо этого парень стал есть.

Как только ужин подошел к концу, профессор Дамблдор поднялся со своего места, чем мгновенно установил в зале тишину.

― Несколько объявлений, ― весело начал он. ― Мистер Филч просил меня напомнить, что существует список из четырехсот тридцати семи вещей, которые запрещены в Хогвартсе. Копия этого списка висит на двери его кабинета. Лес по-прежнему запрещен для посещения, как и Хогсмид, если вы еще не на третьем курсе. Также я с сожалением говорю, что в этом году не будет чемпионата школы по квиддичу, поскольку начиная с октября и в течение всего учебного года мы будем принимать…

Двери внезапно открылись, и в них вошел человек в черном плаще, напугав даже многих преподавателей. Человек откинул капюшон, обнажив голову с длинными темно-серыми волосами. Все взгляды были прикованы к нему, а мужчина тем временем медленно подходил к столу преподавателей. Глухой стук раздавался при каждом его шаге. Мужчина явно хромал. Когда его лицо осветилось, все увидели, что оно испещрено глубокими шрамами. Немалая часть носа отсутствовала, а глаза были еще более жуткими. Один был нормальный, а другой слишком большой, глубокого синего цвета. И этот глаз неестественно вертелся: налево, направо, вверх, вниз.

Пройдя за преподавательский стол, мужчина потряс руку Дамблдора и сел на место Ремуса. Гарри закрыл глаза, вспоминая слова своего крестного. У Гарри даже не возникло ни малейшего желания плохо себя вести на его занятиях. Мужчина выглядел еще жутче, чем профессор Снейп, а это говорит о многом.

― Прошу поприветствовать нового преподавателя Защиты от Темных Искусств профессора Моуди, ― объявил Дамблдор. ― А сейчас вернемся к тому, что я хотел сказать. В этом году Хогвартс будет принимать Турнир трех волшебников.

― ЧТО?! ― вскричал Фред Уизли. ― Вы шутите?

Весь зал захохотал.

― Вовсе нет, мистер Уизли, ― радостно ответил Дамблдор.

И он принялся объяснять, что такое этот Турнир. Все ученики заворожено слушали о событии, которое затронет Хогвартс, Шармбатон и Дурмстранг и послужит укреплению международных связей среди учеников. Все страстно рвались участвовать, но лишь до тех пор, пока Дамблдор не объявил, что принять участие смогут только те, кто достиг семнадцати лет. Несколько студентов, не подошедших по возрасту, разочарованно застонали. Дамблдор также упомянул, что будут проведены специальные мероприятия, так что никто, не подходящий по возрасту, участия принять не сможет.

Без дополнительных объявлений все отправились спать. Группы из молодых учеников тут и там обсуждали, как несправедливо это ограничение и что они непременно найдут способ участвовать. Гарри же сохранял молчание весь путь до башни Гриффиндора. Трое братьев Уизли считали, что приз в тысячу галеонов слишком большой, чтобы не попытать счастья. У их семьи никогда не было много денег, и возможность получить тысячу галеонов была чрезвычайно заманчива.

Гарри первым отважился подняться в спальню. Распаковывая сундук, Гарри обнаружил квадратное зеркальце, которое ему подарил Сириус. Некоторое время Гарри обдумывал, не поговорить ли с крестным, но потом решил не делать этого и положил зеркальце обратно. Да, он расстался с ними, но он знал, что не будет беспокоить их по такому поводу. Ему, как-никак, уже четырнадцать лет, а им нужно время, чтобы снова побыть Бродягой и Лунатиком. Он сможет прожить этот год, как и все остальные. Он уже жил так раньше, перед тем как встретил Ремуса и Сириуса, сможет и снова.

На рассвете ливень стал утихать, что было как раз кстати. Только что, получив расписание занятий на год, Гарри обнаружил, что этим утром первым идет Гербология, за ней Уход за Магическими Существами, а после обеда ― сразу два Прорицания. Гарри от такого мог только застонать. Прорицания стали самым ненавистным для него предметом, переплюнув даже Зельеварение с профессором Снейпом, что уже говорит о многом. Профессор Трелони, казалось, получала огромное удовольствие, предсказывая смерть Гарри на каждом занятии. Но в отличие от предыдущего года, теперь не было «сбежавшего из Азкабана», чтобы «придти за ним».

Гермиона единственная, кто поступила разумно и бросила Прорицания еще в прошлом году. Гарри сделал бы то же самое в этом году, но ему все равно необходимо было бы иметь два факультатива, а ведь он не посещает все подряд, как Гермиона в прошлом году. Для этого она даже получила от МакГонагалл маховик времени. Постоянное напряжение делало Гермиону время от времени чрезвычайно вспыльчивой, так что когда она бросила Прорицания и Маггловедение, Рон с Гарри вздохнули с большим облегчением.

Стая сов ворвалась в Большой зал. Гарри не стал даже поднимать головы, и, как оказалось, зря, так как несколько секунд спустя маленький сверток ударил его по голове, и упал рядом с тарелкой. Гарри был настолько поражен, что некоторое время просто таращился на него. Ему редко приходили письма, и почти всегда они были от Хагрида, преподавателя Ухода за Магическими Существами и его хорошего друга.

Некоторые сомнения пропали, когда он заметил на свертке своё имя, написанное рукой крестного. Ну, Сириус, конечно, обещал ему написать, но так скоро? Изумленный, Гарри не видел, что его друзья уже долгое время наблюдают за ним. Парень тем временем осторожно отсоединил конверт, прикрепленный к свертку. В предвкушении Гарри прикусил нижнюю губу, медленно распечатал конверт, достал письмо и стал читать.

Сохатик,

Твои Бродяга и Лунатик.

Гарри невольно расплылся в улыбке, сворачивая письмо. Он сомневался, что сможет справиться с Добби, если тот станет «семейным эльфом Блэков», но все же это будет лучше, чем Кричер. Этим летом Сириус рассказал Гарри всю историю своей семьи. Оказалось, крёстный ― один из немногих членов семьи Блэков, кто выступил против Волдеморта. Блэки гордились своей чистокровностью, как и Малфои.

Как ни удивительно, но Блэки породнились с Малфоями благодаря замужеству (Нарцисса Малфои является членом семьи Блэков). Это означало, что Гарри теперь в какой-то степени родственник Драко, ведь Сириус усыновил его. Но парень не хотел этого признавать. У него просто желудок выворачивался наизнанку, когда он думал, что может быть родственником такого типа, как Драко. К тому же, хоть Гарри и не взял фамилию Блэков, он теперь являлся их наследником. И этот факт, возможно, добавлял масла в разговоры об усыновлении, поскольку семья Блэков пользовалась, так сказать, «темноватой» репутацией.

Взглянув на сверток, Гарри сразу понял, что там, поэтому не стал рисковать и открывать его на глазах у всех. Была только одна вещь, которую он отдал Ремусу и которую Сириус считал, что Гарри нужно иметь, которая полезна только в Хогвартсе ― карта Мародеров. Ремус забрал ее в прошлом году и со всем, что произошло, видимо, забыл о ней. Гарри снова улыбнулся и уложил письмо со свертком в школьную сумку. День вдруг стал радостнее.

Вскоре пришло время ленча, день медленно двигался от начала к концу. Он не мог спокойно думать о том, чем им пришлось заниматься на Гербологии. Растения вызывали только отвращение, также как и соплохвосты, которых они проходили на Уходе за Магическими Существами. Гарри с ужасом думал о том, что, по словам Хагрида, им придется возиться с ними еще не одну неделю.

Гермиона быстро сбежала с ленча, отговорившись тем, что ей срочно нужно в библиотеку. Гарри лишь кивнул, стараясь не думать о предстоящих занятиях. Даже несмотря на то что занятия эти были пустой тратой времени, Гарри постарался летом немного почитать книгу по этому предмету. Там было полно всяких толкований разнообразных знаков. Сейчас он намного лучше понимал звездные графики и хиромантию, да еще парочку тем по Прорицаниям. И хотя он не верил в них, но понимал достаточно, чтобы давать логичные объяснения.

Прорицания плавно начались, и профессор Трелони, не долго думая, предсказала приближающуюся гибель Гарри. Очевидно, она не усвоила урок прошлого Рождества, когда Гарри повернул её суеверие против неё. Гарри оставалось только закатить глаза. Попутно он заметил, что Рон поступил также. Он даже шутил иногда что у Трелони в голове, если считать ее шахматным набором, не хватает нескольких важных фигур. Ферзь с королем уж точно куда-то подевались

Они начали со звездных графиков, и Гарри сразу почувствовал облегчение. Наконец появилось то, что он понимает.

― Мистер Поттер, ― мечтательно произнесла профессор Трелони. ― По вашему внешнему виду могу предположить, что вы родились под пагубным влиянием Сатурна. Вы ведь появились на свет в середине зимы, я не ошибаюсь?

― Э-э… прошу прощения, ― произнес Гарри, чувствуя себя неуютно под направленными на него взглядами. ― День рождения у меня летом.

Профессор Трелони смотрела на него некоторое время удивленно, будто не веря своим ушам, потом продолжила урок и потом дала ученикам задание начертить собственную круговую диаграмму, на которой указать, где располагались планеты в момент их рождения. Уже пытавшийся сделать это летом, Гарри быстро закончил работу и стал помогать Рону. Рон был шокирован тем, что Гарри знает, как это делать, но рта не открывал, но только до тех пор, пока Лаванда Браун не издала взволнованный визг:

― Профессор! ― крикнула она. ― Пожалуйста, посмотрите, какая у меня тут планета?

Трелони подошла к Лаванде и склонилась к её пергаменту.

― Здесь место Урана, мисс Браун, ― произнесла она.

Рон не сдержался.

― Можно мне посмотреть на Ури… ф-ф-ф!

Все моментально оглянулись на Рона и увидели, что Гарри зажимает ему рот. Гарри посмотрел на профессора Трелони и Лаванду и нервно прикусил нижнюю губу.

― Э… Извините, ― произнес он и повернулся к Рону, взглядом показав ему, чтобы он помолчал. ― Иногда он говорит, не думая.

Трелони от удивления моргала несколько секунд.

― Должна сказать, мистер Поттер, ― пораженно произнесла она, ― что, возможно, в вас все же присутствует капелька крови настоящего провидца. Никогда не видела, чтобы люди реагировали настолько быстро.

Гарри медленно отнял руку ото рта Рона и покачал головой. Конечно, в нем нет крови провидца. Он просто хорошо изучил Рона и знал, что тот пытался сказать. Лаванда Браун и Парвати Патил с лютой завистью смотрели на Гарри. Они обе просто идеализировали преподавателя Прорицаний, но та никогда им ещё такого не говорила. Рон же с Симусом изо всех сил старались не рассмеяться.

Хорошее настроение Рона продержалось до ужина, когда Малфой показал ему статью в Ежедневном пророке о его отце в вестибюле. Это была очередная кучка вздора от Риты Скитер, но Малфой все же нашел повод поиздеваться. Гарри с Гермионой едва успели задержать Рона и увели его из Большого зала, не дав подраться с Малфоем. В этот момент в голове Гарри вспыхнуло предчувствие.

В одно мгновение Гарри выхватил палочку, быстро развернулся и вызвал защитное поле, которое должно было поглотить любое заклинание Малфоя, которое тот мог бросить в них. Благодарность судьбе, что он удосужился поискать информацию на этот счет в прошлом году. Когда опасность миновала, Гарри убрал щит и спрятал палочку назад в кобуру, медленно покачав головой. Зачем Малфою понадобилось затевать драку прямо тут, перед всеми? Возможно, потому, что он думает, что должен кому-то что-то доказать.

― Какие-то проблемы, парни? ― с любопытством спросил профессор Моуди, спускаясь по лестнице.

Малфой прирос к полу. Моуди тем временем медленно приближался, его магический глаз перемещался с Гарри на Малфоя и обратно.

― Я вижу палочку, направленную на одноклассника. Объяснитесь, мистер Малфой!

Малфой побледнел, обнаружив, что до сих пор указывает палочкой на Гарри. Гарри в первый раз видел, что Малфой напуган, столкнувшись с преподавателем. Обычно он вел себя высокомерно.

― Ничего, сэр, ― пролепетал Малфой, убирая палочку в карман. ― Совсем ничего.

Профессор Моуди шагнул к Малфою.

― Тогда иди, куда шел, ― прорычал он, его магический глаз вертелся, словно оглядывая вестибюль, даже ту его часть, что находилась за спиной профессора. ― Это относится и к вам тоже.

Гарри последовал за друзьями, но профессор Моуди внезапно схватил его за руку. Сработал рефлекс, еще не изжитый, и Гарри напрягся и попытался отклониться в сторону, как будто кто-то хотел его ударить. Это не осталось незамеченным профессором Моуди, который тут же ослабил хватку, хотя и не отпустил Гарри. Взглянув на преподавателя, Гарри заметил, что оба его глаза скрупулёзно его разглядывают, как будто он в чём-то заподозрил парня.

― Это было впечатляюще, мистер Поттер, ― прорычал профессор Моуди. ― У вас была возможность ответить, но вы предпочли обратное. А это сложнее во много раз, ведь на вас все смотрели.

Гарри не знал, что сказать. Он не мог собраться и выдавить из себя хоть слово. Он чувствовал, будто попал в капкан, и магический глаз только добавлял Гарри волнения. В этот момент по какой-то непонятной причине Гарри почувствовал сильное беспокойство. Это ему совсем не понравилось. Обычно такое ощущение сопровождалось болью. За этим обычно следовали часы одиночного заключения.

― Постоянная бдительность, Поттер! ― прорычал профессор Моуди, отпуская руку Гарри. ― Запомни!

― Да, сэр, ― тихо ответил Гарри и посмотрел вслед уходящему профессору Моуди.

Он не мог сдвинуться с места, не заметил даже, как Рон и Гермиона увели его назад в Большой зал, не встречая большого сопротивления с его стороны. Гарри, казалось, весь погрузился в размышления. Что такое профессор Моуди хотел этим сказать?

* * *

В последующие несколько дней Гарри старался избегать даже случайных встреч с профессором Моуди. Ему почему-то стало казаться, что не так все просто с новым преподавателем. Правда о том, как с ним обращалась семья Дурслей, открылась в конце прошлого учебного года, но так как в то же время получило дурную огласку испытание, выпавшее на долю Блэка, никто не придал этому особого значения. К счастью, конечно.

Гарри приложил много сил, стараясь забыть свое прошлое, связанное с Дурслями, и вовсе не хотел, чтобы преподаватель, особенно такой, как профессор Моуди, возвращал его к нему. Он не хотел, чтобы кто-то думал, что Сириус и Ремус могут быть хуже кого-то. Он не мог позволить, чтобы кто-то отобрал его у людей, по-настоящему заботящихся о нём.

Но профессор Моуди был не единственным, от кого Гарри старался держаться подальше. Профессор Снейп. Но, к сожалению, Гарри не мог избежать встречи с ним на занятии по Зельеделию. Малфой весь урок отпускал едкие комментарии, что вызывало смешки у его последователей из Слизерина. Мастер Зелий, с желтоватым лицом, крючковатым носом и сальными волосами, естественно, делал вид, что ничего не слышит, ведь комментарии эти адресовались единственному ученику, свою ненависть к которому он был даже не в состоянии скрывать ― Гарри.

Гарри знал, почему профессор Снейп так себя ведет. В прошлом году Люпин рассказал парню, как его отец, Джеймс, постоянно задирал Снейпа еще в бытность обоих учениками Хогвартса. Гарри понимал, почему Снейп питает отвращении к Джеймсу Поттеру, но он не мог вынести того, что профессор решил, что вправе перенести свою ненависть на последнего Поттера, выжившего в ту ночь. Это было нечестно с его стороны. Сириус с Люпином несколько раз даже пытались поговорить со Снейпом, но это приводило лишь к тому, что профессор Снейп еще больше распалялся.

Когда настал черед занятий по Защите от Темных Искусств, Гарри ощутил, что его голова скоро разлетится на куски от постоянного напряжения. Все остальные с радостью ждали, чему же будет их учить профессор Моуди, никто из них даже не имел таких проблем с профессором Снейпом… исключая, разве что, Невилла Лонгботтома, но у того начинали трястись руки от одного вида профессора Снейпа. Гарри понимал, что несправедливо сравнивать профессора Моуди со Снейпом. Он всего раз столкнулся с этим мужчиной. Как можно судить о ком-то, основываясь на таком скромном опыте?

Зайдя в класс, Гарри последовал за Роном с Гермионой, которые в этот раз почему-то решили сесть в первом ряду. Вытащив книгу «Темные Искусства: Руководство по самозащите», он пролистал ее до того места, где в последний раз закончил читать. А прочел он уже половину, к ужасу Рона. За лето у Гарри вошло в привычку садиться за книгу при первых же признаках тоски, что случалось довольно часто, так как тогда никого вокруг не было. Сейчас же Гарри нужно было чем-нибудь себя отвлечь, и лучшего способа он не придумал.

Класс быстро заполнился, все непривычно молчали. Казалось, напряженное волнение охватило всех вокруг. Оно почти физически ощущалось. Скоро тишину нарушило клацанье, и в класс вошел профессор Моуди. Гарри продолжал читать книгу, не имея желания глядеть на жуткий волшебный глаз.

― Никаких книг сегодня, ― прорычал профессор Моуди и сел за стол, ожидая, пока все спрячут книги. Дальше он начал проверять присутствующих, называя имена по списку. Головы он при этом не поднимал, но каждый ощутил на себе взгляд магического глаза, когда называлось его имя. ― Я изучил записи профессора Люпина, которые, надо сказать, оказались единственно приемлемыми за все три предыдущие года. И хотя профессор Люпин прошел с вами достаточно много, вы сильно отстали в изучении проклятий. Так что у меня всего год, чтобы обучить вас, поэтому придется поторопиться.

Рон с Гермионой подались вперед, заинтригованные началом урока.

― Министерство магии ожидает, что я буду рассказывать вам лишь о контр-проклятиях, но профессор Дамблдор думает по-другому, ― продолжил профессор Моуди. ― Чем скорее вы поймете, что сами эти проклятия из себя представляют, тем быстрее научитесь защищаться от них. И это также относится к незаконным темным проклятиям. Кто-нибудь знает проклятия, наиболее сурово наказываемые волшебным сообществом?

Краем глаза Гарри заметил, как Рон с Гермионой медленно подняли руки. Это было что-то новенькое: Рон не часто оказывался добровольцем. Профессор Моуди и выбрал его отвечать первым.

― Папа говорил мне о проклятии Империус, ― нервничая, выговорил он.

― Точно, довольно сложное проклятие, ― кивнул профессор Моуди, встал и, открыв ящик стола, достал банку, в которой сидели три больших черных паука. Ученики молча наблюдали за тем, как профессор Моуди достал одного и положил его на ладонь. Указав палочкой на него, он произнес: ― Империо!

Все сразу увидели, что паук начал двигаться, и двигался он совсем не так, как это делают пауки. Находясь в прострации, Гарри испытал странное чувство. Оно было похоже на то, что кто-то пытается подавить его свободную волю. Он быстро закрыл глаза и потряс головой. Гарри смутно слышал смех окружающих, но был настолько занят восстановлением контроля над своими мыслями, что не замечал этого.

― Полагаю, это смешно до тех пор, ― прорычал профессор Моуди, ― пока оно не наложено на вас. ― В кабинете снова повисла тишина. ― Это проклятие делает того, на кого оно наложено, полностью покорным воле наложившего. Его можно побороть, но это чрезвычайно трудно. Не у каждого найдётся достаточно сил, чтобы это сделать. Лучший способ для вас, это не дать проклятию коснуться вас. Поэтому вы должны соблюдать ПОСТОЯННУЮ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

Все подпрыгнули на стульях от такой резкой смены тона. Профессор Моуди затем продемонстрировал проклятие Круциатус, причиняющее жертве невообразимую боль. И снова Гарри отвернулся, когда Моуди накладывал заклинание на паука. Как бы невероятно это не звучало, но Гарри мог поклясться, что почувствовал боль в тот же самый момент. Когда пришло время смертельного проклятия, Гарри оставалось только изо всех сил не давать своему ужасу прорваться наружу. Почему это происходит? Что это такое?

Гарри зажмурил глаза и схватился за края стула. Именно в этот момент раздался крик профессора Моуди: «Авада Кедавра!» Даже с закрытыми глазами, Гарри видел зеленую вспышку. Он услышал высоких голос Волдеморта и мольбы своей мамы о пощаде. Он почувствовал острую вспышку боли на лбу прямо в том месте, где располагался его шрам, а затем все прошло.

― Нет конрт-проклятия, нет способа заблокировать, ― голос профессора Моуди ворвался в голову Гарри. ― Есть только один человек, выживший после него, и, думаю, вы все его хорошо знаете. ― Неприятная тишина повисла в классе. ― Мистер Поттер, с вами все в порядке?

Гарри поспешно кивнул, но глаз не открыл и склонил голову. Естественно, он был не в порядке. Он был напуган. Неужели вот так умерли его родители? Было ли им больно? Дементоры в прошлом году «помогли» ему услышать голоса, но боли он не помнил. Неужели это проклятие наиболее болезненный способ умереть?

Профессор Моуди вышел из-за стола и несколько секунд постоял рядом с Гарри, прежде чем вновь оглядеть класс.

― Никто из вас не сможет создать такого мощного заклинания. ― прорычал он. ― Но вокруг будет достаточно тех, кто может. Я показал вам их потому, что вы должны о них знать. Вы должны быть готовы. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

И снова все ученики подпрыгнули на своих местах.

― Использование любого из Непростительных проклятий ― Авады Кедавры, Круциатуса или Империуса ― приводит к пожизненному заключению в Азкабан, ― продолжил профессор Моуди. ― А теперь все достаньте перья и запишите это…

Всё оставшееся занятие они посвятили Непростительным проклятиям. Гарри стоило немало усилий, чтобы понимать, о чем говорит профессор Моуди. В голове вертелось множество вопросов… Почему он почувствовал боль? Почему он вообще что-то чувствовал? Конечно, ощущения были не сильные, но они были, словно воспоминания… но ведь нельзя чувствовать воспоминания… так?

И снова Гарри был вырван из мыслей, на сей раз колоколом, известившим о конце занятия. Желая как можно скорее отсюда убраться, он быстро собрал свои вещи и уже хотел сорваться с места, когда заметил, что профессор Моуди снова подошел к нему. Гарри медленно перевел на него взгляд и увидел, что оба глаза профессора заинтересованно на него смотрят. Живот парня внезапно скрутило ― нехороший признак.

― Мистер Поттер, на пару слов? ― прорычал профессор Моуди.

Подавив желание сказать нет, Гарри оглянулся на Гермиону, с волнением глядящую на него.

― Уходи, ― тихо произнес он. ― Поговори с Невиллом. Его всего трясёт.

Гарри не имел понятия, почему сказал это, но был уверен, что сказал правду. Невилл испытал то же самое, что и он.

Когда Рон с Гермионой ушли, Гарри повернулся к профессору Моуди, по-прежнему смотрящему внимательно на него. Гарри почувствовал себя не в своей тарелке. Не понятно почему, но ощущение было такое, будто он сделал что-то плохое и его должны сейчас наказать. Если бы он стоял напротив Волдеморта, такого бы не было, но преподаватель ― человек официальный, и это добавляло остроты чувству.

― Мистер Поттер, я заметил вашу реакцию на смертельное проклятие, ― прорычал профессор Моуди. ― Поправьте меня, если я не прав, но вы ведь вспомнили, что происходило той ночью? ― вместо ответа Гарри кивнул и отвернулся. ― Понимаю. Извините, если поставил вас в неприятное положение, но вы должны были узнать о нем. Вы должны быть готовы. Есть вероятность, что вы снова с ним столкнетесь…

― Знаю, ― перебил Гарри и посмотрел прямо в глаза профессору Моуди. ― Не беспокойтесь, сэр. Вам не за что извиняться. Вы правы. Мы должны знать, что нас ждет за пределами школы.

Профессор Моуди продолжал смотреть на Гарри, будто не до конца поверил ему, но все же отпустил парня. Выйдя из класса, Гарри вдруг понял, что идти на ужин в переполненный учениками Большой зал он совсем не хочет. Ему нужно побыть одному. Зная прекрасное место, чтобы «скрыться», Гарри направился в совятню и был радостно встречен Хедвигой. Он не знал, сколько времени пробыл здесь, гладя сову, но, как бы то ни было, Гарри успокоился. Хедвига являлась его первым питомцем и первым подарком, который он получил.

Поглаживая ее перья, Гарри заглянул ей в глаза и улыбнулся. Он мог поклясться, что временами она знает, что делать, чтобы он почувствовал себя лучше.

― Не против кое-куда слетать? ― спросил он, в ответ раздалось согласное уханье. ― Я только быстро напишу письмецо, хорошо?

Хедвига спрыгнула с руки Гарри, дав ему возможность достать пергамент, перо и чернила. Сев на пол, Гарри немного подумал, что нужно упомянуть в письме и стал писать. Он знал, что должен писать как можно бодрее, а то тут же получит двух беспокоящихся гостей… ну хорошо, одного беспокоящегося и другого старающегося его успокоить.

Полуночник и Лунатик,

Гарри.

Получилось не так радостно, как Гарри хотел, но ему нужно было написать об этом. Свернув письмо, Гарри встал и позвал Хедвигу. Осторожно привязав письмо к её лапке, он выпустил ее в окно навстречу к его опекунам. Он глядел ей вслед, пока она совсем не пропала из виду. Не имея здесь больше дел, Гарри собрал свои принадлежности и вернулся в башню Гриффиндора и провел большую часть ночи за выполнением домашней работы по Прорицанию. Он стремился сделать ее правильно, но когда закончил и лег спать, то не мог отделаться от ощущения, что пару вещей все же придумал.

Спустя пару дней пришел ответ от Сириуса с Ремусом. Крёстный горел желанием узнать подробности, в то время как Ремус сумел сохранить спокойствие, лишь попросив Гарри сообщить о произошедшем Дамблдору. Оба опекуна не знали, является ли случившееся одним из этих «случаев», но никто из них явно не хотел рисковать. Идти к Дамблдору и всё рассказывать очень не хотелось, но Гарри знал, что не сделай он этого сам, Сириус с Ремусом всё равно сообщат директору. Зная крёстного, Гарри нисколько не сомневался в том, что уже через несколько дней к Дамблдору примчится сова с письмом, в котором тот захочет узнать, рассказал ли парень уже ему обо всём.

Но Гарри недооценил Сириуса. Уже в тот же день директор вызвал Гарри к себе. Он не стал давать никаких объяснений случившемуся, но потребовал от Гарри немедленно сообщить ему, если подобное вновь произойдёт. Гарри нехотя согласился. К его счастью, больше такое не происходило. Неделя проходила за неделей, и всё, казалось, было нормально.

По крайней мере, пока профессор Моуди не поставил учеников перед фактом, что каждый из них будет подвергнут заклятию Империус с целью выяснить, кто может ему сопротивляться, а кто нет. Гермиона, естественно, возмутилась, заявив, что это незаконно. Моуди наградил её выразительным взглядом и объявил, что если кто-то не хочет узнать, каково это, он может покинуть класс. Никто не вышел.

Ученики по очереди выходили, и Моуди накладывал на них заклятие. В затылке снова появилось неприятное ощущение, словно туда проник некий раздражитель. Сопротивляясь ему, Гарри с горечью наблюдал, как его однокурсники покорно выполняют все приказы профессора Моуди. Казалось, никто не был способен изобразить даже попытку борьбы. Ни одного постороннего движения, ни одного признака сопротивления.

― Ты следующий, Поттер, ― внезапно прорычал профессор Моуди.

Стараясь себя успокоить, Гарри занял положенное место в центре класса, где до него уже побывало несколько его товарищей. Вперив взгляд в профессора Моуди, он отчаянно надеялся, что всё же сможет побороться с заклинанием.

― Империо!

И вновь воля как будто стала покидать Гарри, будто увязая в вязкой трясине. Тревоги улетучивались, но всё же что-то шло не так. Гарри почувствовал это, чувства стали возвращаться. Он знал: у него еще есть секреты. Закрыв глаза, Гарри почувствовал, как будто издалека, что склонил голову, и попытался восстановить контроль над собой. Он боролся с трясиной, в которую отчаянно не хотел погружаться.

В голове раздался голос профессора Моуди, приказывающий ему что-то сделать, но он не разобрал что. Гарри лишь знал, что не станет это делать. Тело подчиняется только ему, и никому другому. Глаза его открылись, он медленно поднял голову. Посмотрев на профессора Моуди, он попытался сбросить заклинание. Попытался, и сразу почувствовал, как что-то поднимается в нём, отгораживает от чужой воли. Он надавил и разорвал связь.

На глазах учеников Гарри и Моуди отлетели в разные стороны. Парень неловко приземлился на жесткий пол, больно ударившись бедром. Подавив стон, Гарри сел, невольно поморщившись от боли, прошедшей через всё тело. Тут же чьи-то руки подхватили парня и помогли подняться. Взглянув на профессора Моуди, Гарри понял, что тот находится не в лучшем состоянии.

― Вот уж не думал, что такое произойдёт, ― в изумлении проговорил профессор Моуди. ― Поттер не только поборол заклятие, но ещё и дал сдачи. Давай повторим, Поттер. Только в этот раз не надо бросать меня через весь класс.

Когда все отошли подальше, Моуди снова наложил на Гарри заклятие. На этот раз глаз тот не закрыл, сразу начав бороться с трясиной, в которой улетучиваются все страхи и тревоги. Он снова стал сопротивляться голосу, приказывающему ему сделать что-то со столом. И опять в нём что-то поднялось, окружило, полностью закрыв от влияния со стороны Моуди. В этот раз полетов через весь класс не было. Однако оба отступили на шаг назад, будто кто-то подтолкнул их.

― Отлично, Поттер! ― воскликнул профессор Моуди. ― Владение собой и решительность! То что нужно! Немного тренировки, и я не позавидую тем, кому вздумается наложить на вас это заклятие.

К концу урока только Гарри смог побороть заклятие. И хотя профессор Моуди больше не проронил ни слова, Гарри мог поклясться, что чувствовал, выходя из класса, как профессор смотрит на него. Он решил, что это из-за полета через класс, о причине которого ни Гарри, ни Моуди не имели ни малейшего представления. И хотя он опять не знал, что произошло, Гарри решил не рассказывать об этом директору. В конце концов, никто же не пострадал, так чего же беспокоить взрослых.

Объемы домашнего задания росли с каждым днём, и на что-то другое почти не оставалось времени. Преподаватели объясняли это необходимостью готовиться к сдаче СОВ, ожидающих их в следующем году, и ученикам оставалось лишь стонать от раздражения. Если этот год настолько плох, то следующий будет просто ужасен.

В конце октября в школе появились объявления, напоминающие ученикам, что их сверстники из Шармбатона и Дурмстранга прибудут тридцатого октября в шесть вечера. Вся школа с нетерпением ждала этого момента. Ученикам чрезвычайно необходимо было отвлечься от домашних задания, и это оказалось как нельзя кстати. Особенно радовало то, что в этот день занятия закончатся раньше. Рон, Гарри и Гермиона едва сдерживали свое нетерпение. Даже Зельеварение не могло омрачить их радости.

― Можете в это поверить?! ― воскликнул Эрни Макмиллан, ученик Хаффлпаффа, из-за спины Гарри. ― Неделя, и они будут здесь. Надеюсь, Седрик знает.

Гарри с улыбкой оглянулся на Эрни. Седрик Диггори был капитаном команды Хаффлпаффа по квиддичу и по совместительству ловец. В прошлом году, когда Гарри получил травму на матче, Седрик первым извинился перед ним, едва парня выписали из Больничного крыла.

― Седрик участвует? ― спросил Гарри, Эрни кивнул в ответ. ― Хорошо. Думаю, для Хогвартса не найти лучшей кандидатуры.

Эрни был настолько поражён, что едва не споткнулся.

― Ты так считаешь, Гарри? ― он обогнал Рона и пошел спиной вперед, смотря на Гарри. ― Я думал… ты будешь… ну… после того, что случилось на игре в прошлом году…

― Это было всего лишь игра, ― просто ответил Гарри. ― Все игроки могут получить травму. В том числе и ловцы.

Гарри не ожидал, что сверстники будут считать, что он должен затаить злобу из-за того, что случилось на игре. Никто ведь не хотел убить его или причинить какой-то вред. Фраза Эрни была лишним доказательством того, что окружающие вовсе не знают, какой он на самом деле. Они знают Мальчика-который-выжил, а не Гарри.

Эрни усмехнулся.

― Прекрасно, Гарри! ― радостно произнес он. ― Я обязательно передам Седрику!

И он помчался, обгоняя всех, в Большой зал, к столу Хаффлпаффа, никто не успел даже возразить.

― Не верю своим ушам, Гарри, ― полностью ошеломленный, проговорил Рон. ― Как ты можешь поддерживать такого идиота?

― Как ни странно, но я согласна с Гарри, ― сухо произнесла Гермиона. ― Седрик Диггори хороший ученик, к тому же, он староста. И уж он во много раз лучше, чем все те слизеринцы, которые захотят участвовать.

Побежденный Рон вздохнул.

― Ну, если рассуждать логически…

* * *

На следующей неделе повсюду только и слышались разговоры, что о предстоящем Турнире. Список претендентов на звание чемпиона Хогвартса менялся день ото дня. Уже ко вторнику Гарри так это осточертело, что он стал проводить большинство вечеров в библиотеке вместе с Гермионой. Рон же с головой погрузился в предтурнирную лихорадку, и Гарри с Гермионой с радостью ему не мешали.

В библиотеке же Гермиона рассказала Гарри о некоторых новостях из Норы, в частности, о последней идее Фреда и Джорджа ― магазине «Ужастики Умников Уизли», в котором они собирались продавать все свои шуточные изобретения. Гарри едва сдержался, чтобы не рассмеяться: рассказывая об этом, Гермиона всеми способами показывала, что не одобряет их затею. Она считала, что это слишком опасно, а кроме того, близнецам не помешает уделить больше времени учёбе. У Гарри не хватило духу возразить ей, что в жизни, кроме домашних заданий, есть ещё очень много всего.

Когда пятница наконец наступила, всеобщее возбуждение достигло такого предела, что никто не мог сохранять внимательность на занятиях. Гарри тоже был невнимателен, но совершенно по другой причине. С самого утра у него была сильная боль в висках, и в течение дня она только усиливалась. В голове как будто раздавался навязчивый шепот, который слышал лишь Гарри, но разобрать слов было нельзя. Он даже не заметил перемен в оформлении Большого зала, как и того, насколько за последнюю неделю Хогвартс стал чище. Все, что он хотел, это чтобы гам в его голове прекратился.

В последствии Гарри не мог понять, как отсидел все занятия в этот день, даже Зельеварение. Сконцентрироваться на чём-нибудь было нереально. Когда занятия прошли, в голове пульсировало так сильно, что Гарри с трудом держался на ногах. Когда все ученики разошлись по башням факультетов, Гарри буквально рухнул на кровать, закрыл глаза и с облегчением вздохнул. Он не знал, как или почему. Он просто знал, что должен поспать, иначе сумасшествие в голове не остановить.

― Э… Гарри? ― недоуменно спросил Рон. ― Ты чего улегся? Мы же должны спешить в Вестибюль.

Гарри не двигался. Нужно было соврать Рону, но так, чтобы и Гермиона поверила. Он не хотел, чтобы накануне прибытия гостей из двух других школ, все преподаватели сбежались к нему. Он не хотел портить другим ночь из-за того, что сам чувствует себя плохо.

― Голова болит, ― пробормотал он. ― А ты иди. Потом расскажешь, как всё прошло.

Рон тут же подбежал к кровати Гарри.

― Шрам болит, Гарри? ― прямо спросил он, ибо они были в спальне одни. ― Это Ты-знаешь-кто?

― Нет, ― простонал Гарри. ― Обычная головная боль. Просто нужно поспать.

Должно быть, Рон поверил ему, так как следующее, что запомнил Гарри, была пустая комната. Гарри обхватил голову руками и стиснул зубы, борясь с выступающими слезами ― настолько сильной была боль. Почему это случилось именно сейчас? Он так хотел посмотреть на прибытие учеников из других школ. Ремус говорил, будет на что посмотреть.

Очередная вспышка боли, и он больше ни о чём не смог думать или вообще что-то делать. Оставалось только лежать, ожидая, когда волна боли схлынет. Минуты казались часами. Даже боли в шраме не были столь ужасными. Снова раздались приглушенные голоса. Он перевернулся на спину и приоткрыл глаза, тут же поняв, что ошибся. Комната была слишком ярко освещена, в ней никто не мог стоять незамеченным. Он вновь закрыл глаза, молясь, чтобы эта боль поскорее прошла. А между тем голоса не утихали.

Разоблачить… Мы никогда не разоблачим… гостей… не допустим таких гостей… мы должны быть сильными… мы должны защитить наших детей…

Слишком много усилий было потрачено, и Гарри больше не мог бороться с ним. Он сопротивлялся весь день. Гарри почувствовал, как его руки обмякают и больше не стискивают голову. Одна рука, правая, свесилась с кровати. Глаза открылись, казалось, против его воли. Он лежал на правом боку и смотрел в яркую белую стену. Что-то мокрое потекло из носа, но Гарри не мог ничего с этим поделать. Он не мог даже пошевелиться. Он был словно заперт в своём теле.

Гарри не слышал, как открылась дверь и два человека бросились к его кровати. Он заметил лишь, что слепящий свет потерял свою былую яркость и что он теперь лежит на спине. Кто-то принялся тормошить его за плечо, другой проверял пульс. Парень не видел их лиц. Он не смог бы разобрать даже их слов.

Чьи-то руки прикоснулись к его подбородку и повернули голову налево.

― Легилименс! ― прошептал чей-то голос, и его обладатель ворвался в голову Гарри, в которой был сплошной хаос. Ворвался, и быстро её покинул.

― Северус?

― Там полная неразбериха, Минерва, ― тихо произнес профессор Снейп. ― Посмотри в его глаза. Они светятся. Думаю, это один из тех «случаев», о которых нас предупреждал директор.

Профессор просунул одну руку под мышку Гарри, другой подхватил под коленки и поднял парня с кровати.

― В Больничное крыло, Минерва. И нужно поторопиться, иначе нас увидят.

Гарри чувствовал, что прижался головой к груди мастера зелий, чувствовал, как они покинули башню Гриффиндора. Черная мантия профессора Зельеварения служила щитом от света, наполнявшего замок, принося парню хоть какое-то облегчение.

Гарри не знал, потерял ли он сознание или просто не уследил за ходом времени, ибо следующее, что он помнил, было то, что он лежит на кровати и всё вокруг опять наполнено ярким светом.

Слепящая белизна исчезла, когда его глаза накрыла мягкая ткань, в то время как другую осторожно обматывали вокруг его головы, закрепляя повязку на глаза. Сейчас, погрузившись в темноту, Гарри стал острее чувствовать окружающее пространство. Он ощутил внезапно, как что-то приблизилось к Хогвартсу, а потом и приземлилось перед застывшими в ожидании студентами. Он каким-то образом понял, что гости из одной из школ прибыли на гигантской карете, запряженной двенадцатью лошадьми, не уступающими карете размерами. Он будто вблизи видел дверцу кареты и изображенный на ней герб школы ― пять звезд, вылетающих из двух перекрещенных палочек. Гарри понял, что это прибыли гости из Шармбатона.

Прошло немного времени, и Гарри ощутил прибытие гостей из Дурмстранга, словно увидев, как большой корабль поднимается из недр озера. Едва все гости прибыли, Гарри почувствовал, как хаос, наполнявший весь день его голову, стал отступать, и вскоре совсем исчез. Глаза устало закрылись, тело расслабилось. Парень издал тихий стон и провалился в темноту. Боли больше не было.

* * *

Приглушенные голоса постепенно вырывали Гарри из забытья. Раздраженно застонав, он зарылся лицом в подушку и попытался не обращать на них внимания. Голова болела, он чувствовал себя совершенно вымотанным. Сначала он недоумевал, почему, но постепенно события прошедшего дня всплывали в его памяти. Он не знал, почему это случилось и что это вообще было. Он просто был рад, что всё закончилось.

А сейчас, если те, кто стоит рядом с его кроватью, потрудятся говорить потише, он снова погрузиться в сладостное забытьё, из которого его так бесцеремонно вырвали. К сожалению, голоса, вместо того чтобы стихнуть, зазвучали еще громче и отчетливее. Гарри снова застонал. Он не хотел просыпаться. Он хотел спать. Сон сулил отсутствие боли… по крайней мере, на некоторое время.

Не в силах больше это терпеть, Гарри медленно открыл глаза и увидел перед собой расплывчатые фигуры, наблюдавшие за ним. Поморгав некоторое время, он попытался определить, кто стоит рядом. Мозг работал несколько медленно. Заботливо надетые очки позволили ему различить лица Дамблдора, профессора МакГонагалл, мадам Помфри и профессора Снейпа. Гарри стал недоумевать. Что они все делают в спальне?

― Добрый день, Гарри, ― ласково произнёс Дамблдор. ― Прошлой ночью ты нас порядком напугал. Профессора МакГонагалл и Снейп нашли тебя в спальне в состоянии близком к трансу. Из носа у тебя текла кровь. Ты что-нибудь помнишь?

Гарри простонал, потерев правый висок.

― Боль, ― сказал он неровным голосом. ― И множество голосов. Я не разобрал, что они говорили. Я понял только, что кто-то не слишком счастлив, будучи разоблаченным или что-то в этом роде.

― Понимаю, ― задумчиво произнес Дамблдор, переглянувшись с МакГонагалл. ― Гарри, мне кажется, ты каким-то образом слышал все хогвартские разговоры прошлой ночью. Я не могу объяснить, как это произошло, но, кажется, замок был не слишком рад допускать в свои владения иностранных гостей. Сожалею, но нам пришлось пойти на некоторые шаги, чтобы подобное не случилось в дальнейшем. Эти вспышки слишком сильны, чтобы ты мог их контролировать.

Дамблдор приблизился и прикоснулся к каком-то ожерелью на его шее. Не подозревавший раньше о его наличии Гарри тоже прикоснулся к нему. Это была не цепочка. Он чувствовал под пальцами маленькие гладкие квадратики, облегающие его шею. Гарри недоуменно взглянул на профессора Дамблдора. Для чего оно?

― Ожерелье связано с твоим магическим образом, Гарри, ― стал объяснять Дамблдор. ― Оно впитает в себя вспышки магии и, надеюсь, защитит тебя от случившегося сегодня. Тебе придется носить его до тех пор, пока ты не сможешь контролировать эти вспышки самостоятельно. И должен признаться тебе, Гарри, я никогда не видел, чтобы у кого-нибудь были вспышки такой силы. Извини, что не позаботился о мерах защиты раньше.

Гарри вздохнул и закрыл глаза. Вопросы заполнили его голову. Что это всё значит? Это было опасно? Это опять делает его уродом? Поняв, что не хочет знать ответы, Гарри открыл глаза и посмотрел на профессора Дамблдора.

― Вы не виноваты, ― произнёс он и отвернулся. ― Вы же не знали.

― Как и ты, Гарри, ― мягко произнёс Дамблдор. ― И я настаиваю, чтобы ты не винил во всём себя и не считал себя опасным для твоих одноклассников. Этим ты совершишь большую ошибку. Все прошлые инциденты причиняли тебе вред, именно поэтому мы и приняли такие меры предосторожности. Мы не можем допустить, чтобы то, что случилось ночью, повторилось снова. Твой мозг не сможет выдержать этого, и ты сойдешь с ума, Гарри.

Гарри закрыл глаза и кивнул. Он знал, что профессор Дамблдор прав. После этой ночи парень действительно не знал, сколько еще сможет выдерживать такое. Профессора позволили ему пойти на ужин и узнать, кто будет выбран для участия в Турнире. К сожалению, Турнир его сейчас меньше всего заботил.

Глядя в потолок, Гарри ощупывал ожерелье, которое ему теперь предстояло носить. Он терялся в мыслях. И где-то глубоко внутри Гарри ощущал, что это не решение проблемы. Это лишь задержит развязку. Турнир внезапно потерял для него всякое значение. Гарри больше не волновало, кто будет бороться за приз в тысячу галеонов. Парень думал лишь о словах профессора Дамблдора. Что, если эти вспышки постепенно сведут его с ума?

Потребовались совместные усилия Рона и Гермионы, чтобы вытащить Гарри на ужин. Они ни о чем его не спрашивали. Или ждали, что Гарри сам заговорит, или уже узнали обо всем от профессора Дамблдора. Хорошо зная любознательность и упорство своих друзей, Гарри разумно предположил второе.

Рон с Гермионой всю дорогу рассказывали ему о том, как прошло прибытие учеников из других школ, о том, что выбирать чемпионов будет некий Кубок огня, а именно из тех, что положат в него бумажки со своими именами. Близнецы Уизли, Фред и Джордж, а также их друг Ли Джордан уже попытались это сделать и потерпели фиаско. Причем довольно причудливым образом. Постамент с Кубком опоясывала возрастная линия, и если тебе не было семнадцати лет, то посмевшего ее переступить студента не только отбрасывало назад, но и награждало необычайно длинной пышной белой бородой. Подобная участь постигла и близнецов. Гарри едва не рассмеялся, когда услышал об этом. И Фред с Джорджем еще надеялись обвести вокруг пальца профессора Дамблдора.

— По-поему, Анжелина Джонсон — самая лучшая кандидатура из гриффиндорцев, — произнес Рон, когда они входили в Большой зал. В такое раннее время в нем было еще довольно мало учеников. — Уж лучше она, чем этот парниша Диггори. Я до сих пор не понимаю, почему ты считаешь, что его участие — хорошая идея. Он ведь чуть не убил тебя в прошлом году.

Гарри сдержал нахлынувшее раздражение и спокойно сел за стол. Справа сел Рон, слева — Гермиона.

— Ты не прав, — произнес Гарри, всеми силами стараясь держать себя в руках. — Чтобы сделал ты, Рон, если бы оказался на его месте? У меня Молния. Я — главная опасность для их команды. Вывести меня из игры — лучший для них вариант. Однако они не пытались убить меня. Седрик Диггори играет честно. Равно как и Анжелина. Оба они достойны звания Чемпиона.

— Гарри прав, Рон, — сухо произнесла Гермиона, достала из сумки книгу и, казалось, углубилась в чтение. — Это просто игра. А предстоящий турнир всего лишь дружеское соревнование между школами. Диггори, к тому же, извинился за случившееся. Зачем мусолить эту тему?

Рон нахмурился, скрестив руки на груди, словно упрямый ребенок.

— Знаешь, ты был гораздо интереснее, пока не стал таким разумным, — с разочарованием произнес он. — Я думал, мистер Люпин и мистер Блэк сделают из тебя Мародера, а не вторую Гермиону.

Гарри улыбнулся.

— Сириус и хотел превратить меня в Мародера, — весело заметил он. — К сожалению, первым до меня добрался Ремус. Он был самым разумным из Мародеров, когда они еще учились в школе. Думаю, он был единственным, кто мог удержать Сириуса и отца от необдуманных поступков. Ты ведь не рассказал Фреду с Джорджем о том, кто был Бродягой, Лунатиком и Сохатым?

Рон затряс головой.

— Шутишь? — спросил он. — Ты хоть представляешь, чтобы они сделали, узнай, что ты сын одного из Мародеров? А если бы узнали, что мистер Люпин и мистер Блэк и есть те самые Мародеры? Они захотели бы узнать о каждой их проделке. Догадайся, кто бы стал их подопытным кроликом? Я! Очень нужно!

Оглянувшись на Гермиону, Гарри увидел, что она тоже улыбается. Значит, не он один нашел это забавным.

— Понятно, Рон, — задумчиво произнес он. — Но, быть может, мне все-таки следует им рассказать. Гермиона говорила, что они собираются открывать магазин шуток, и Сириус с Люпином могли бы помочь им…

— Ты не сделаешь этого, Гарри, — угрожающе начал Рон, но в его голосе не чувствовалось страха.

Студенты начали просачиваться в Большой зал. Рон, чтобы отвлечь лишнее внимание, начал рассказывать о том, что Виктор Крам, будучи студентом Дурмстранга, решил участвовать в турнире. Гарри с трудом мог поверить, что Крам еще учится в школе. А Рон, тем временем, начал рассказывать, как он караулил Крама, надеясь заполучить его автограф, но никак не мог собраться с силами, чтобы заговорить с мировой звездой квиддича.

Гарри уже с трудом сохранял молчание. Он не мог поверить, что Рон может так говорить о Краме. Все это напоминало ту фанатичность, с которой братья Криви преследовали самого Гарри. Он всегда думал, что Рон никогда не будет таким, поскольку наблюдал все это в первоисточнике. К счастью, вскоре подошли их соседи по спальне, Симус Финниган и Невилл Лонгботтом, и Рон переключился на них. Симус и Невилл охотно поддержали его разговор. Вскоре подошли Лаванда Браун и Парвати Патил, сев напротив. Среди этого шума вокруг, Гарри вновь вернулся к своим мыслям, никто его не беспокоил.

Оглядевшись, Гарри наконец увидел Кубок Огня. Он стоял на преподавательском столе напротив кресла Дамблдора. Женщина, которая прибыла недавно и своим ростом и размерами могла бы поспорить с Хагридом, сидела справа. На ней было надето атласное платье, а волосы были туго стянуты на затылке. Однако ее черные глаза смотрели не так дружелюбно, как у Хагрида, пока она оглядывала толпу сидящих перед ней учеников.

Слева сидел мужчина в мехах, с короткими серовато-белыми волосами, которые были зализаны назад. По сравнению с женщиной он выглядел карликом, тогда как был даже выше профессора Снейпа, сидевшего справа. Он имел козлиную бородку, закрывавшую большую часть его подбородка. Мужчина изредка бросал взгляды на Снейпа, будто ожидая от него чего-то, но тот умело делал вид, что не замечает их.

Заметив заинтересованность Гарри, Гермиона сообщила, что высокая женщина — это мадам Максим из Шармбатона, а человек с козлиной бородкой — профессор Каркаров из Дурмстранга. В дополнении к двум иностранным гостям за главным столом присутствовали Людо Бэгмен с мистером Краучем. В отношении последнего Гарри с облегчением подумал, что хорошо, что Сириуса тут нет, ведь он натерпелся немало из-за этого человека.

Наконец прибыл Дамблдор, и пир начался. Не евши почти весь день, Гарри думал, что должен был бы чувствовать ужасный голод, но голова его еще была полна мыслями о произошедшем ночью и днём. Он медленно ел, невольно трогая ожерелье. Оно было скрыто воротником рубашки, и Гарри надеялся, что никто его так и не заметит. Он не представлял, как объяснит это Сириусу с Ремусом, не говоря уже о Роне с Гермионой.

В конце концов тарелки опустели, и в зале наступила тишина. Все взгляды были направлены на преподавательский стол, из-за которого не спеша встал Дамблдор.

— Ну что ж, сейчас, когда все накормлены и напоены, Кубок может вынести свое решение, — произнес он. — Те, чьи имена я назову, должны проследовать в комнату позади меня, чтобы получить дополнительные инструкции.

Внезапно погасли все свечи, кроме тех, что были спрятаны в тыквах. Кубок, казалось, весь светился в языках голубоватого пламени. Все ждали, напряжение усиливалось. Внезапно несколько человек восхищенно выдохнули: пламя из голубого превратилось в красное, и из Кубка посыпались искры, точно кто-то кинул в него фейерверк. Секунду спустя в воздух взметнулся длинный язык огня и выбросил кусок пергамента. Дамблдор поймал его на лету и поднес к свету, чтобы прочитать имя того, кого выбрал Кубок.

— Первый чемпион выбран от Дурмстранга, — провозгласил Дамблдор. — Это… Виктор Крам!

Гарри заметил, как Крам поднялся со своего места за слизеринским столом и проследовал в указанную комнату. Профессор Каркаров поздравил своего ученика, когда тот проходил мимо, и хлопал громче остальных. Казалось, все в зале одобряли такой выбор.

Когда крики стихли, все вновь в ожидании посмотрели на Кубок. Ожидание длилось недолго, пламя вновь стало красным, и из него вылетел новый кусок пергамента. И снова Дамблдор ловко его поймал и поднес к свету, чтобы огласить имя еще одного чемпиона.

— И чемпионом от Шармбатона становится… — громко произнес Дамблдор, — Флер Делакур!

Аплодисменты второму чемпиону оказались более сдержанными. Некоторые из одноклассниц выбранного чемпиона даже заливались слезами, пока высокая, со светлыми, отливающими серебром волосами девушка шла по залу и входила в комнату, в которой уже ждал Крам. Гарри заметил, что эта девушка чем-то походит на вейлу, но не стал говорить об этом сидящим рядом. Его опыт с Ремусом говорил, что далеко не все люди с терпением относятся к таким «полулюдям», к каковым, возможно, принадлежала Флер.

И в третий раз в зале установилась тишина — все смотрели на Кубок. Оставалось выбрать только одного чемпиона — чемпиона от Хогвартса. Каждый факультет застыл в ожидании, все надеялись, что именно с их факультета будет выбран счастливчик. Прошло несколько мгновений, но для многих они показались целой вечностью. Пламя вновь стало красным, и взметнувшийся язык пламени определил имя последнего чемпиона.

Профессор Дамблдор взглянул на пергамент и немного подождал, прежде чем обратиться к преподавателям и ученикам.

— И чемпионом от Хогвартса стал… — радостно произнес он, — Седрик Диггори!

Стол Хаффлпаф взорвался аплодисментами, все ученики факультета вскочили со своих мест, как и все ученики из Рейвенкло. За столом Гриффиндора тоже многие поднялись и принялись аплодировать, в их числе и Гарри.

Седрик, казалось, никак не мог прийти в себя, пока шел к комнате, где ждали два остальных чемпиона. Только через некоторое время аплодисменты стихли, дав Дамблдору продолжить.

— Сейчас, когда все чемпионы определены, — начал Дамблдор, — я надеюсь, все вы окажете им свою поддержку, в которой они, я уверен, нуждаются. Часто всего лишь небольшое ободрение позволяет сотворить нечто потря…

Кубок поразил всех, вновь окрасив свое пламя в красный цвет. В четвертый раз взметнулся вверх огненный язык, выбросив еще один кусок пергамента. Профессор Дамблдор осторожно вынул пергамент из огня и прочитал имя на нем. В зале повисла мертвая тишина, Дамблдор моргнул и тяжело вздохнул. Он прочистил горло, потом поднял глаза на учеников, застывших в неизвестности и удивлении.

— Гарри Поттер!

В первый момент Гарри не поверил своим ушам. Должно быть, он плохо расслышал. Непременно так! Профессор Дамблдор определенно не называл только что его имени. Это всего лишь сон… ночной кошмар, нужно скорее проснуться. Это единственное объяснение… К сожалению, когда все уставились на него, Гарри понял, что не ослышался. Кошмар был реальностью.

Гарри закрыл глаза и попытался осознать, что он только что услышал. «Пожалуйста, скажите кто-нибудь мне, что этого всего нет», — взмолился он, и не получил ответа, да он уже знал, что не получит. Открыв глаза, Гарри не посмел взглянуть на окружающих. Он не хотел видеть их пораженные, недоверчивые и даже злые взгляды, которыми они, очевидно, его награждали.

— Гарри Поттер, — снова позвал Дамблдор, — пожалуйста, пройдите в комнату.

Гарри неохотно поднялся и побрел к столу преподавателей, медленно мотая головой. Он испытывал что-то среднее между неверием и злостью. Почему каждый год что-то случается? Почему он опять выделяется? Постотрев прямо на профессора Дамблдора, Гарри понял, что старый учитель заметил вспышку эмоций Гарри, но все же хочет, чтобы тот присоединился к остальным чемпионам. На лице директора не было улыбки. Ведь в произошедшем не было ничего радостного.

Не посмотрев больше ни на кого, Гарри прошел в комнату, в которой уже ждали три остальных ученика. Оказавшись внутри, Гарри не обратил внимания ни на убранство комнаты, ни на трех подростков, находившихся в ней. Он просто прошел в один из углов и сел на пол, прижав колени к груди. Гарри проигнорировал удивленные взгляды, которыми его сопроводили остальные чемпионы, стоявшие около камина.

Седрик Диггори очнулся первым.

— Гарри? — с участием спросил он. — Гарри, ты в порядке?

Гарри лишь покачал головой и уткнулся лицом в колени. Он никогда не чувствовал себя так плохо, как сейчас. Как так случилось, что он оказался участником мероприятия, к которому допускают лишь учеников седьмого года обучения? Он слышал, как кто-то подошел к нему и присел рядом, но он не мог заставить себя поднять голову и посмотреть, кто это.

Дверь распахнулась, и в нее влетела группа людей. Гарри не шелохнулся, обреченно надеясь, что про него забудут. Все начали говорить одновременно. Гарри закрыл уши ладонями, надеясь, что не сможет ничего услышать. Он знал, что они говорят о нем, что они недовольны. Он знал, что никто из говоривших не собирается его защищать.

— Леди и джентльмены, — громогласно обратился Дамблдор, заставив других замолчать. — Я не могу объяснить, как имя Гарри было выбрано и почему мы имеем четырех чемпионов вместо троих. И перед тем, как вы продолжите, профессор Каркаров, я могу уверить собравшихся здесь, что Гарри никак не смог бы пересечь возрастную линию или подговорить кого-нибудь положить в Кубок его имя. Он был в больничном крыле с вечера вчерашнего дня.

— И как вы тогда все это объясните? — произнес профессор Каркаров. — От Хогвартса не должно быть двух чемпионов, когда от остальных школ — по одному.

— К сожалению, здесь мы бессильны, — резко ответил мистер Крауч. — Правила четко говорят, что все, кого выбрал Кубок, обязаны участвовать в Турнире. А так как пламя уже потушено, до следующего Турнира чемпионов выбирать нельзя.

— Значит, мы должны смириться? — закричал Каркаров. — Это недопустимо! У вас не получится! Я забираю своих учеников и уезжаю!

— Ты не можешь, Каркаров, — прорычал профессор Моуди. — Твой чемпион должен участвовать, как и остальные. Это связывающий магический контракт. Вполне удобная вещь, не так ли?

— О чем это ты говоришь, Моуди? — спросил Каркаров.

— А ты подумай хорошенько, — прорычал Моуди. — Раз мы знаем, что Поттер не имел возможности положить свое имя, единственное объяснение случившемуся в том, что кто-то положил в Кубок пергамент за него, зная, что выбранный чемпион обязан участвовать в Турнире. Он должен будет столкнуться с опасностями, о которых знают лишь ученики последнего курса. Если ты взглянешь на Поттера, то поймешь, что ему меньше всего хочется тут находиться.

Как по сигналу все стали оглядываться, пока не заметили, что кто-то сидит в углу за Седриком. Профессор МакГонагалл поспешила к Гарри, зная только то, что ответственна за него, ведь он на ее факультете и никто другой не окажется более мудрым, так как большинство взрослых не представляют, как Гарри близок к большинству преподавателей.

— Мистер Поттер, вы в порядке? — спросила она.

Гарри медленно поднял голову, потом огляделся по сторонам — все смотрели на него. Протерев глаза, Гарри понял, что сейчас не время быть полностью честным и кивнул. Он встретился глазами с Дамблдором, и понял, что оба они знают, что он далеко не в порядке.

— Возвращаясь к главному, — произнес Бэгмен, пытаясь сменить тему, — Барти, чемпионов нужно проинструктировать.

Мистер Крауч, казалось, очнулся, тяжело вздохнул и прочистил горло.

— Итак, первое испытание проверит, насколько вы смелы, — произнес он. — Вам не скажут, что это будет до дня самого испытания, двадцать четвертого ноября. Никто из вас не имеет право просить или принимать помощь от преподавателей, касающуюся заданий Турнира. Вы пойдете на первое испытания, имея в руках лишь вашу палочку. Когда вы пройдете его, получите информацию о следующем. И так как задания Турнира требуют больших знаний, все вы освобождаетесь от итоговых тестов в конце учебного года. Это все, Альбус?

— Думаю, да, — кивнул в ответ Дамблдор. — Вы знаете, что мы будем рады, если вы останетесь, Барти, и…

— Нет, я должен вернуться в министерство, — прервал его Крауч. — Молодой Визби останется вместо меня, а теперь давайте расходиться.

Все задвигались. Мадам Максим вместе с Флер Делакур первыми направились к выходу, за ними — профессор Каркаров и Виктор. Гарри заметил, что Флер и Виктор смотрели на него со смесью подозрения и удивления. Впрочем, эти чувства больше отражались на лице Флер, чем Виктора. Лицо Виктора, казалось, всегда имело одно выражение — хмурое и задумчивое.

— Седрик, я предлагаю тебе вернуться в башню Хаффлпаф, — посоветовал профессор Дамблдор ласковым, но не терпящим возражений тоном. — Думаю, твои одноклассники не могут дождаться тебя, чтобы начать праздновать.

Диггори кивнул, вставая. Перед тем как уйти, он еще раз взглянул на Гарри. Едва дверь закрылась, Гарри понял, что влип. К тому же, быть в окружении профессоров Дамблдора, МакГонагалл, Моуди и Снейпа далеко не самая приятная вещь, кем ты ни был.

Закрыв глаза, Гарри стал отклоняться назад, пока не уперся в стену. Он принялся разглядывать потолок, не замечая, впрочем, ничего перед собой. Гарри знал, что никто из остальных чемпионов не поверил до конца, что он никак в этом не замешан, а значит, и все остальные ученики не поверят. Как они себя поведут с ним? Будут его ненавидеть? Насмехаться? Гарри даже вздрогнул от этих мыслей. Именно из-за этого он и не хочет выделяться.

— Гарри, я знаю, что чтобы я не сказал, это не облегчит твое положение, но все же я настаиваю, чтобы ты сохранял спокойствие, — терпеливо произнес Дамблдор, пытаясь вывести Гарри из молчания. — И я обещаю, что мы выясним, кто положил твое имя в Кубок огня.

Гарри выпрямился и взглянул прямо в глаза Дамблдора.

— А смысл? — просто спросил он. — Мне все равно придется участвовать.

Гарри вздохнул и встал. Ему нужно было уйти отсюда, нужно было остаться одному и подумать.

— Мне еще нужно подумать обо всем, — добавил он более мягко и вышел, оставив всех в тишине.

Проходя через теперь уже пустой Большой зал, Гарри решал, куда пойти. Он знал лишь, что совсем не хочет подниматься в башню Гриффиндора. Он еще не готов встретиться со своими одноклассниками. Они или обижены тем, что он сделал то, что не смогли они, или радостны из-за того, что кто-то будет представлять их факультет. Гарри не хотел видеть ни тех, ни других.

Парень очнулся только тогда, когда оказался в совятне с Хедвигой, восседающей на его плече. Он посмотрел в темноту ночи и снова взмолился, чтобы это оказалось шуткой, но в глубине себя знал, что все происходит на самом деле. В нем начала зарождаться паника. Что он скажет Ремусу и Сириусу? Поверят ли они ему? Да и вообще кто-нибудь поверит? Гарри сам с трудом верил, так чего он может ждать от остальных. Единственный аргумент в его пользу тот, что он все время находился в больничном крыле. Только поэтому преподаватели поверили ему.

По крайней мере, так они сказали.

Гарри вздохнул и оперся на перила, по-прежнему вглядываясь в темноту. Он не представлял, когда стал таким скептиком по отношению к другим. Возможно, когда узнал, что его невиновного крестного без суда заточили в тюрьму на целых двенадцать лет. Возможно, когда узнал, как волшебное сообщество нетерпимо к оборотням. Возможно, вследствие занятий с Сириусом этим летом. Сложно сказать. Гарри знал только то, что его взгляд на окружающий мир изменился. Проблема в том, что он не мог понять, насколько он изменился.

— Вы в курсе, что нарушили комендантский час, Поттер, — раздался позади ехидный голос, заставив Гарри подпрыгнуть на месте и обернуться, оказавшись лицом к лицу с профессором Снейпом. — Боитесь встречаться со своими обожателями?

Гарри опустил взгляд и снова отвернулся, уставившись в темноту.

— Вы ничего обо мне не знаете, сэр, — тихо произнес он. — Если бы знали, то понимали, что мне больше всего этого не хочется.

Он услышал, как профессор Снейп подошел ближе. Тут же пришло удивление, что ни одного балла с Гриффиндора еще не снято.

— Так ли это? — холодно спросил Снейп, не показывая ни малейшего признака того, что его это как-то заботит. — И чего же вы хотите?

Закрыв глаза и быстро сосчитав десяти, чтобы успокоится, Гарри вытянул руку и подождал, пока Хедвига перелетит на нее с плеча. Когда она оказалась на своем новом насесте, он взглянул ей в глаза, а затем оглядел остальных сов. Хедвига ухнула, а затем перелетела на жердь, сев рядом со спящей коричневой совой. Снова повернувшись, Гарри встретился с холодным взглядом профессора Снейпа, в глазах парня была мольба.

— Я хочу исчезнуть, — честно ответил он. — Я хочу быть таким, как все… и, одновременно, никем.

Профессор Снейп надолго прищурился. Могло показаться, что он пытается прочесть в глазах парня, не врет ли тот. Не чувствуя себя уютно под этим взглядом, Гарри отвернулся и прошел мимо мастера Зелий, желая как можно скорее уйти отсюда. В чем смысл? Никто ему все равно не поверит.

— Мистер Поттер, — голос Снейпа остановил Гарри у самой двери. — Мы все имеем потребности и желания. Проблема в том, что лишь малая часть из нас может их осуществить. Лучше принять то, что уготовано нам судьбой, чем тратить время на мечты, которым не суждено сбыться.

— Я знаю, — тихо ответил Гарри. — Но я ненавижу и не жду того, чтобы мне что-то доставалось от других.

Он оставил профессор Снейпа в полнейшей тишине. Гарри знал, что профессор Снейп считал, что ему нравится быть в центре внимания, ведь он — Мальчик-который-выжил. Он знал, что, возможно, так считают почти все. Гарри неожиданно был вырван из своих мыслей, оказавшись перед Полной Дамой. Он пробормотал пароль и вошел в тихую гостиную. По всему было видно, что одноклассники уже отчаялись его дождаться.

Гарри невольно испытал облегчение.

Стараясь двигаться как можно тише, Гарри стал подниматься к себе в комнату, надеясь, что его друзья уже спят. Он вошел в комнату и тут же оказался в полнейшей темноте, наполненной только храпом Рона и Невилла. «Хоть что-то хорошего», — подумал Гарри.

Проблема была в том, что Гарри не хотел спать, ведь проснулся он не так давно. Сняв обувь, он залез с ногами на подоконник и стал наблюдать за медленно плывущими темными облаками. Вскоре он почувствовал, как накатывают волны разочарования. Хотелось колотить кулаками стенку, но это был верный способ разбудить всех в башне… кроме, разве что, Рона.

Всю оставшуюся ночь Гарри пытался ни о чем не думать, что оказалось легче захотеть, чем сделать. Гарри представлял себе различные реакции, которые могут возникнуть у Рона с Гермионой, у Ремуса с Сириусом, и ничего из представленного не оканчивалось хорошо. Каждое возможное развитие событий в отношении его друзей и семьи воображение Гарри превращало в то, что неизменно заканчивалось плохо.

Глядя на озеро, Гарри наблюдал, как из-за него медленно встает солнце, освещая корабль Дурмстранга. Невозможно было представить, как за каких-то два дня все могло настолько выйти из-под контроля. Два дня назад Гарри волновался только о своих домашних заданиях. Если быть точнее, то его волновали и магические вспышки, но против них уже нашлось средство. Один шаг вперед, два шага назад.

Прислонившись лбом к холодному стеклу, Гарри снова попытался очистить голову. Он знал, что не все поверят ему. Его снова начнут выделять, как было еще в ту пору, когда он жил у Дурслей. Им снова будут бредить. Поразительно, как его жизнь отлична от того, что происходит в его внутреннем мире.

Не в силах больше ждать, Гарри спрыгнул с подоконника и подошел к сундуку. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти маленькое зеркало, которое Сириус дал ему на непредвиденный случай, а это был как раз тот случай. Ему нужно было поговорить со своими опекунами. Ему нужна их помощь.

Надев ботинки, Гарри схватил плащ и как можно тише вышел из спальни, постаравшись создать видимость, что ночью его здесь не было. Он спустился по лестнице, прошел через гостиную и вышел из башни Гриффиндора. Выйдя из замка, он накинул плащ. Нужно было скрыться на некоторое время, нужно место, где никто не услышит крики Сириуса.

Сев на берегу озера, Гарри посмотрел на зеркало в своей руке и назвал имя крестного, надеясь, что зеркало у того под рукой. Когда он не получил ответа, Гарри позвал уже громче. После долгого ожидания, Гарри уже решил сдаться, но тут в зеркале появилось заспанное лицо Сириуса.

— Гарри? — в удивлении спросил Сириус. — Гарри, тебе несомненно надо прекратить общаться с Лунатиком. Кто в здравом уме будет вставать так рано в воскресенье.

Сириус помолчал, его сонливость стала проходить. Он внимательно посмотрел на Гарри и нахмурился:

— Гарри, ты вообще спал этой ночью?

— Нет, — честно ответил парень. — Сириус, кое-что случилось, и я не знаю, что делать.

Сириус протер глаза, окончательно проснувшись.

— У тебя снова была вспышка? — тут же спросил он.

Гарри потер затылок.

— Нет… то есть, да, у меня была одна, но я хотел поговорить не об этом, — быстро произнес он. — Сириус, кто-то сделал так, что я участвую в Турнире. Клянусь, я тут не при чем. Я не знаю, кто это сделал, но Дамблдор, Крауч, Бэгмен, все они говорят, что у меня нет выбора, и я должен проходить испытания. Ты поможешь уладить это. Пожалуйста, скажи, как мне выйти из Турнира.

Сириус выглядел совершенно пораженным.

— Помедленнее, Сохатик, — произнес он. — Начни с начала и ничего не пропускай.

Гарри так и сделал. Он рассказал Сириусу все, что смог вспомнить о своей головной боли и о том, что Дамблдор сделал, чтобы решить проблему. Потом он продолжил и объяснил, как для него было невозможным каким бы то ни было образом принять участие в отборе, рассказал обо всем, что произошло после того, как его имя вылетело из Кубка. Сказать, что Сириус был взбешен, было бы преуменьшением. К счастью, Сириус злился не на Гарри.

— Не могу поверить, что Дамблдор не сообщил нам, — бушевал Сириус. — Честно, не знаю, что делать с этим турниром, но поверь мне, я скажу Лунатику и перемолвлюсь парой словечек с Дамблдором. Он не имел права взваливать на тебя все это, не переговорив с нами, — Сириус остановил себя, успокаиваясь. — Главное, как бы ни было тяжело, Гарри, постарайся не волноваться ни о чём. Я верю тебе. Я знаю, что ты не клал свое имя в Кубок. Объясни все друзьям. Когда они увидят, как ты переживаешь из-за этого, у них не останется иного выбора, кроме как поверить тебе. Если они так не поступят и начнут осложнять тебе жизнь, значит, они ненастоящие друзья.

— Сириус, что же мне теперь делать? — испуганно спросил Гарри. — Как мне перестать думать об этом?

— Послушай, Гарри, Лунатик и я прибудем как можно быстрее, — обнадеживающе произнес Сириус. — Вместе мы кое-что придумаем. Обещаю.

Теперь Гарри думал, что не стоило говорить правду Сириусу. Он не учел, что Сириус бросит все и прибудет сюда. Он ведь лишь хотел с кем-нибудь поговорить.

— Сириус, со мной все будет хорошо, — быстро произнес он. — Правда. Тебе не нужно приезжать. Уверен, у вас с Лунатиком много важных дел…

— Неплохая попытка, Гарри, — перебил Сириус. — Но нет ничего важнее тебя. Ремус и я будем у вас очень скоро, не успеешь соскучиться. И все же нам нужно решить несколько вещей с Дамблдором. Держись там, парень.

Гарри увидел, как Сириус пропал из зеркала. Холодный утренний ветерок заставил Гарри вздрогнуть и плотнее закутаться в плащ. Он знал, что не сможет здесь долго находиться, но ему очень не хотелось возвращаться в замок. Сириус поверил ему, и это было хорошо. Плохо было то, что Сириус и Ремус приедут сюда, к тому же, быть может, в далеко не лучшем настроении. Но сейчас его волновало больше то, поверят ли ему Рон с Гермионой.

Он не знал, сколько просидел около озера, просто глядя перед собой, пока не наложил нагревающее заклинание на свой плащ. Больше он не чувствовал холода, но знал, что не сможет оставаться тут вечно. Сириус прав. Нужно отвлечься. Работа над домашним заданием помогла бы, но для этого нужно вернуться в башню Гриффиндора.

А это совершенно невозможно.

Решив так, он откинулся на большой валун, закрыл глаза и стал слушать. Он слышал, как вода плещется о берег и корпус корабля, как ветви деревьев шелестят на ветру, как далеко в лесу раздаются крики различных животных. Сосредоточившись на них, Гарри смог расслабиться. И он чувствовал, как усталость от бессонной ночи завладевает им.

"Вон он!"

Гарри услышал, как кто-то спешит к нему, но никакого желания открывать глаза у него не было. Ему было тепло и уютно. Совсем не так, как прошедшей ночью. Холодная рука прикоснулась к его лицу, заставив парня вздрогнуть. Неохотно открыв глаза, Гарри увидел прямо перед собой напряженное лицо Гермионы, позади маячили четыре рыжие головы. Внезапно Гарри почувствовал волнение. Почему у всех на лицах написано облегчение. Ведь до обеда еще пара часов, или нет?

Все друзья повязались шарфами, на руках у них были перчатки. Закутавшись же в свой плащ, на котором все еще сохранилось согревающее заклинание, Гарри ощущал холодный ветерок только на лице. Да, он был прохладным, но далеко уж не таким пронизывающим, как в то время, когда он говорил с крестным. Как долго он тут пролежал? Кажется, не настолько долго, чтобы всех взволновать.

— Мы тебя обыскались, Гарри, — быстро произнесла Гермиона. — Уже сам профессор Дамблдор хотел начать поиски. Что ты тут делаешь в такую холодину? Ты здесь всю ночь провел?

— Что? — в недоумении спросил Гарри. — Зачем Дамблдору нужно меня искать? Половина школы еще спит.

Четверо Уизли нервно переглянулись.

— Э-э... Гарри, вообще-то, уже время ланча, — сказал Джордж. — Ты, должно быть, заснул здесь. Тебя не было несколько часов.

Гарри застонал, снял очки и протёр глаза. Тут же он почувствовал, что шея закоченела. Да, он, похоже, действительно проспал тут остаток дня.

— Извините, — тихо произнес он, надевая очки. — Наверное, я устал намного больше, чем думал. А Сириус с Ремусом уже здесь?

— А должны быть? — спросил Рон.

Гарри кивнул и посмотрел на озеро. Солнце располагалось почти прямо над ними. Да, прошло уже несколько часов.

— Сириус был не слишком рад, когда узнал, что кто-то заставил меня участвовать в Турнире, — продолжил Гарри все таким же тихим голосом. — И дернуло же меня рассказать ему. Я ведь думал, есть какой-то способ отказаться от участия.

— Каким это образом ты с ним говорил, Гарри? — в недоумении спросила Гермиона. — Каминов же поблизости нет.

Гарри достал зеркало и протянул его Гермионе.

— У Сириуса такое же, — произнес он. — Я лишь назвал его имя, и мы смогли поговорить. Вероятно, Сириус и мой папа использовали их, когда их оставляли после уроков.

Фред и Джордж жадно уставились на зеркало.

— Великолепно! — в изумлении воскликнул Фред и вдруг озадаченно взглянул на Гарри. — Э-э... Гарри, не обижайся, но почему ты хочешь отказаться от участия в Турнире?

Гарри удивленно взглянул на Фреда.

— Смеёшься? — спросил он. — Это Турнир для семикурсников, а не для тех, кто на четвёртом. Я не готов еще ни к чему подобному, а если бы даже и был готов, то не стал бы участвовать. Мне не нужно лишнее внимание, а участникам его не избежать. Не нужно, понимаешь? — произнес Гарри и снова повернулся к озеру. — Думаю, мне лучше остаться здесь.

— Тебе все равно придётся, рано или поздно, со всеми встретиться, Гарри, — мягко произнесла Гермиона и протянула маленькое зеркало обратно Гарри. — Мы знаем, ты не клал своего имени в Кубок. У тебя не было времени. Ты лежал в Больничном крыле. Мы тебе верим. Остальное неважно.

Фред и Джордж подошли к Гарри и подняли его на ноги.

— И сейчас, дорогой братик, — с улыбкой произнес Джордж и подмигнул, — наши право и обязанность шутить над всеми, кто станет осложнять тебе жизнь.

— Считай себя испытателем нашего нового магазина шуток, — добавил Фред. — Будешь применять наши неопробованные изобретения на тех...

— ...кому надо преподать урок, — закончил его брат.

— По крайней мере, вы больше не будете ставить эксперименты на мне, уже лучше, — с усмешкой произнес Рон. — Пошлите на ленч. Я проголодался.

— Рон! — проворчала Гермиона. — Как можно постоянно думать о еде, особенно сейчас?!

В ответ Рон только обреченно пожал плечами. Гермиона закатила глаза и снова повернулась к Гарри.

— Так что случилось ночью? Диггори сказал, когда мы встретили его сегодня утром, что ты был изрядно шокирован. Дамблдор узнал, кто положил твое имя в Кубок?

Гарри покачал головой, и вся компания направилась к замку. Парень снял согревающее заклинание с плаща и тут же задрожал от пронизывающего холода, добравшегося наконец до его тела. Уже войдя в замок, Гарри неожиданно для себя почувствовал облегчение. Рон с Гермионой поверили ему, также как Джордж, Фред и Джинни. Возможно, все не так уж плохо.

Войдя в Большой зал, они сели за конец гриффиндорского стола. Гермиона с Роном даже попробовали затеять хоть какой-то разговор, но было очевидно, что сейчас всех занимает только Турнир. За столом Хаффлпаф вокруг Седрика Диггори собралась изрядная толпа, в основном состоящая из хаффлпафцев и рейвенкловцев. Все они, казалось, ловили каждое слово Седрика. Когда Гермиона, глядя на это, раздраженно фыркнула, Гарри даже улыбнулся. Они, по крайней мере, вертятся вокруг Диггори, не около него.

— Честно, я не могу понять некоторых людей, — произнесла Гермиона. — Как можно так лебезить перед ним?

— Популярность — штука двоякая, мисс Грейнджер, — серьезно произнес Фред, вызвав смех у Джорджа, Джинни и Рона. Даже Гермиона немного улыбнулась на это замечание. Уж кто-кто, а кому лучше известно о том, как изменчива популярность, как не друзьям Мальчика-который-выжил?

После ленча Гарри, Гермиона и Уизли направились в башню Гриффиндора. Зная, что Гарри очень нуждается в тишине и покое, Гермиона и Уизли в гостиной сели вокруг Гарри и занялись домашним заданием. Некоторые пытались подойти к Гарри и заговорить о Турнире, но Уизли взглядывали показывали им, что разумнее отойти — целее будут, — а Гермиона старалась чем угодно отвлечь внимание Гарри от этих любопытных, то и дело подходивших выяснить, как же ему удалось-таки стать четвертым чемпионом.

Уже к вечеру все уяснили, что нужно держаться подальше от стола в дальнем углу гриффиндорской гостиной. Некоторые даже поняли, что легче сесть за домашнюю работу: все равно нет никаких шансов поговорить с Гарри, так зачем же бессмысленно на него глазеть. Разговаривали, в основном шепотом, правда, иногда раздавались и возмущенные крики.

Это очень раздражало, но Гарри прикусил язык и старался не обращать ни на что внимания. Он ненавидел, когда люди обсуждают его, как, например, было в первый год. Он думал, что уж ученики одного с ним факультета достаточно хорошо знают, что он ненавидит внимание. Он не думал, что ему придётся спасаться за заслоном из Уизли, несмотря на то что это, казалось, безмерно веселило Фреда с Джорджем.

Внимание одних было настолько поглощено Гарри, а других — домашней работой, что никто не заметил, как портрет отъехал в сторону и в гостиную вошли два человека. Никто не заметил, как они внимательно оглядывали комнату, ища только одного ученика. Эти двое разглядели группу рыжеволосых людей в дальнем углу и решили, что нужно начать поиски именно оттуда.

— Кому расскажи — не поверят, — громкий голос Сириуса Блэка привлек всеобщее внимание. — Вечер воскресенья, а все внутри... и делают уроки. Жизнь в Хогвартсе сильно изменилась.

Все в изумлении уставились на него. И неудивительно: Сириус Блэк, единственный, кто смог сбежать из Азкабана, крестный отец и опекун Гарри Поттера, а также бывший преподаватель Защиты от Темных Искусств, Ремус Люпин, стояли не где-нибудь, а в их гостиной.

— Да, удивительно, как многое может измениться за год, — констатировал Ремус. — Не могу припомнить, чтобы когда-либо видел что-то подобное.

— Быть может, вокруг замка бродят дементоры, — задумчиво проговорил Сириус. — Иначе выходит, что мой кошмар стал явью: дети охотно сидят за уроками в выходные. Теперь остается только встретить в коридоре улыбающегося Снейпа... или хохочущего... или поющего... или танцующего...

— Фу! — в отвращении воскликнул Ремус. — Сириус, прекрати! А то у кого-нибудь точно начнутся кошмары, — он явно вздрогнул, — включая меня.

Сириус усмехнулся, скрючил пальцы и протянул руку к нему.

— Значит, мне удалось, — гордо произнес он и оглянулся на учеников, в изумлении смотрящих на них. — Ну, кто-нибудь мне скажет, где прячется мой крестник?

Гарри закрыл книги и встал.

— Я здесь, Сириус, — произнес он и стал осторожно пробираться к своим крестным, отчаянно пытаясь спрятать улыбку. — Придумали, как появляться. — Гарри, подняв брови, взглянул на Сириуса. — Поющий и танцующий Снейп? Не мог придумать что-нибудь более отталкивающее и травмирующее психику?

Сириус пожал плечами.

— Я ведь не знал, что произошли такие странные вещи, — произнес он и на мгновение задумался. — Погоди... Нет, сейчас ничего в голову не лезет, нужно время.

Сириус пристальнее взглянул на Гарри, и его хорошее настроение улетучилось.

— Есть время прогуляться вокруг замка?

Гарри кивнул и вышел вслед за опекунами, совершенно забыв об остальных гриффиндорцах, находившихся в гостиной и во все глаза смотревших на них.

Едва они оказались в коридоре, Сириус тут же крепко обнял Гарри, а за ним и Ремус. Взглянув на опекунов, Гарри по их лицам понял все: ему придется участвовать в Турнире.

— Что сказал профессор Дамблдор? — тихо спросил Гарри.

Ремус вздохнул, пожал плечо Гарри и пошел по коридору, молчаливо намекая Гарри и Сириусу следовать за ним.

— Он извинился, что не сообщил нам о твоей пятничной вспышке, — тихо произнес Ремус. — И хотя ни я, ни Сириус не согласны с тем, когда это было сделано, все же мы считаем, что это наилучшее решение проблемы, особенно учитывая твое участие в Турнире. В заданиях тебе потребуется все твои знания, и магические вспышки могут быть опасны.

— Мы постарались вытащить тебя из Турнира, Гарри, — добавил Сириус. — Постарались, но, к сожалению, связывающий магический контракт необратим. Дамблдор теряется в догадках. Он знает, что в школе находится кто-то, кто желает причинить тебе вред. Он перепроверяет всех, кто прибыл в последнее время, чтобы обнаружить, от кого исходит опасность.

— И что ты обо всем этом думаешь? — тихо спросил Гарри.

Он не мог избавится от ощущения, что еще что-то произошло в кабинете Дамблдора. Сириус слишком осторожен в выражениях. Как и Ремус. Ремус, к тому же, был чересчур спокоен. Переводя взгляд с одного опекуна на другого, Гарри начал нервничать.

— Что происходит?

Сириус и Ремус обменялись взглядами.

— Скажем так, нам не удалось переговорить с Дамблдором как следует, — осторожно произнес Ремус. — Мы не согласны с тем, что он заставляет тебя участвовать в Турнире, когда совершенно ясно, что ты не клал своего имени в Кубок. — Гарри хотел было выступить в защиту Дамблдора, но Ремус не дал ему заговорить. — Да, мы помним о контракте, Гарри, но это не значит, что нам это должно нравиться. Дамблдор уверил нас, что никто не мог пройти через защиту, которую он установил на Кубок.

— Из того, что я понял, никто этого и не делал, — заверил Гарри Ремуса, когда они стали спускаться по лестнице к вестибюлю. — Никто моложе семнадцати лет не пересекал барьер. Именно такое было ограничение.

— Значит, кто-то старше смог обмануть Кубок и заставить его принять твое имя, — заключил Сириус. — По-моему, для учеников это чересчур замысловатая задачка, да и для взрослых тоже. По мне, так это Каркаров.

Гарри замотал головой.

— Не думаю, — возразил парень. — Профессор Каркаров и мадам Максим были далеко не счастливы из-за моего участия в состязании. Каркаров даже собирался забрать Крама и уехать. Из взрослых я видел еще только Крауча и Бэгмена, но им-то зачем мое участие в Турнире? Это бессмысленно.

— Да, бессмысленно, — согласился Ремус. — У Бэгмена не хватит ума выкинуть что-либо подобное, а Крауч не посмел бы такое сделать, учитывая все, что случилось раньше.

И Гарри с Ремусом посмотрели на Сириуса, который имел грустный вид. Для министерства было большим ударом, когда Сириуса признали невиновным. Так как над ним не было суда, много вопросов возникло и о делопроизводстве в отношении всех, кто был осужден по обвинению в принадлежности к Пожирателям смерти за все эти годы, — вопросов, которые министерству были ой как не нужны. Именно поэтому они с радостью дали Сириусу все, что он хотел, включая опекунство над Гарри.

Спустившись, они направились через вестибюль. Ученики останавливались, открыв рты, завидев Сириуса Блэка, идущего вместе с Гарри Поттером. Ведь Сириус был не менее популярен, чем Гарри. Но многие недоумевали, как человек, проведший столько времени в Азкабане, может подходить для опекунства подростка, не говоря уже о том, что этим подростком был Гарри.

Молча идя через вестибюль, Гарри почувствовал некоторое напряжение, исходящее от опекунов. Ему было больно осознавать, что из-за него они сюда примчались.

— Извините меня за все, — тихо произнес он. — Я не хотел вас сердить...

Сириус внезапно остановился и крепко обнял Гарри.

— Не смей даже думать, Гарри, — предупредил он. — В этом нет твоей вины. Мы не сердимся на тебя, ни капельки. Мы оба знаем, что еще многое предстоит сделать, ведь ты на три года моложе, чем твои соперники. Угнетать себя — последнее дело, которым тебе нужно сейчас заниматься.

Все оставшееся время до ужина они провели, болтая ни о чем. Сириус с Ремусом даже рассказали, что уборка дома Блэков оказалась намного хлопотнее, чем они ожидали. Очевидно, Кричер занимался чем угодно в эти двенадцать лет, но только не чисткой. Гарри просто слушал, чувствуя, что ему становится все легче и легче. Ненадолго ему даже показалось, что все в порядке.

Ремус с Сириусом попрощались с Гарри, когда ужин уже начался, но это не помешало им успеть забить голову Гарри всевозможными советами. Они обещали, что прибудут сюда в конце ноября поддержать его в первом задании, и посоветовали держаться подальше от прессы. Участие мальчика-который-выжил в Турнире обещало быть большой сенсацией, и два Мародера опасались, что Гарри будут использовать как вывеску, чтобы увеличить продажи газет. Гарри пообещал, что без них не будет говорит ни с одним репортером, и тем самым их немного успокоил. Гарри ведь еще не знал, насколько жестокой может быть пресса.

* * *

Следующие несколько дней были мучительны для Гарри. Он практически не оставался один, что не давало окружающим подойти к нему, но это не мешало им на него глазеть. Казалось, гриффиндорцев меньше всего волновало, сам Гарри положил свое имя или нет. Они просто были вне себя от радости, что кто-то из Гриффиндора участвует в Турнире. А вот хаффлпафцы разделились. Седрик был среди тех, кто с сочувствием относился к ситуации Гарри и был на его стороне. Однако были и те, кто считал, что Седрик слишком мягкосердечен, ведь это шанс для их факультета оттянуть на себя часть славы, которая обычно доставалась Гриффиндору или Слизерину.

Рейвенкло тоже разделился, хотя и не настолько явно. Только один факультет громко выражал свое недовольство участием Гарри в Турнире — Слизерин. Драко Малфой сразу принялся пугать Гарри, рассказывая, какими ужасными и страшными могут быть задания Турнира. Гарри ничего не отвечал, ведь Малфой был прав. Недаром главное ограничение на участие в Турнире было возрастным.

Не в силах больше выносить взгляды и слышать вокруг себя шепот, Гарри стал как можно больше времени проводить в библиотеке. Разобравшись с домашними заданиями, он погружался в различные книги по чарам, заклинаниям, порчам... читал обо всем, что могло хоть как-то помочь во время Турнира. Он знал, что нужно напрячь все свои силы.

Когда пришло время Зельеварения, в пятницу после обеда, Гарри тут же с обреченностью подумал о будущих выходных, которые придется снова провести в одиночестве. Посодействовал Малфой, быстро придумав новое издевательство над Гарри. Он вместе с другими слизеринцами пришел с большими значки на мантиях, на которых переливалась фраза: «Поддержим Седрика Диггори — настоящего чемпиона Хогвартса». Гарри быстро отвернулся и стал смотреть в окно. Ему нужно отдохнуть.

Неожиданно Рон напал на Малфоя. Снова развернувшись, Гарри увидел, что надпись на всех значках изменилась. Теперь там было написано: «Поттер — смердяк». Гарри бросился помогать Гермионе оттаскивать Рона от Малфоя и держал его до тех пор, пока тот не успокоился. Внезапно, без всякого предупреждения, несколько лучей пронеслись мимо Гарри и Рона и ударили в грудь Гермионе.

Друзья посмотрели на подругу — она зажимала рот рукой. Не долго думая, Гарри достал палочку и снял порчу. Отведя Гермиону в сторону от толпы, Гарри медленно отнял её руки ото рта и посмотрел, что произошло. Ему оставалось лишь прикусить губу: передние зубы Гермионы успели вырасти до приличных размеров и были больше похожи на зубы бобра, чем человека. Гермиона ощупала их рукой и заплакала.

— Нужно отвести ее к мадам Помфри, — пробормотал Рон, стоявший позади Гарри.

Обернувшись, Гарри увидел, что Рон имеет виноватый вид из-за того, что начал драку, но Гарри тоже чувствовал свою вину, ведь друг защищал его.

— Ты прав, — сказал Гарри и вновь повернулся к Гермионе. — Гермиона, нам пойти с тобой? Только кивни, и мы пробудем в больничном крыле столько времени, сколько потребуется мадам Помфри, чтобы все исправить.

Гермиона перестала плакать и переводила взгляд с Гарри на Рона и обратно. Даже при закрытом рукой рте, Гарри с Роном поняли, что она улыбается. Она покачала головой и уже собиралась уходить, но снова обернулась на друзей.

— Мы знаем, — устала произнес Рон. — Все запишем, возьмем твои вещи и скажем Снейпу, куда ты пошла. Мы обо всем позаботимся, Гермиона.

Едва Гермиона вышла, появился профессор Снейп. Гарри задержался и вошел в класс одним из последних. Подойдя к профессору Снейпу, Гарри глубоко вздохнул и посмотрел на мастера Зелий.

— Профессор, в Гермиону угодила порча, и ей пришлось пойти в Больничное крыло, — произнес он со всей смелостью, на какую был способен. — Не могла бы она выполнить работу…

— Уверен, она найдет меня, — прервал его Снейп. — А теперь пройдите на своё место, Поттер.

Зная, что лучше не спорить, Гарри сделал так, как было сказано, и сел рядом с Роном. Они начали проходить антидоты к ядам, и Гарри с Роном старались записать как можно больше, специально для Гермионы. Оба знали, что она очень расстроится, если они упустят какую-нибудь мелочь. Все уже начали извлекать свои запасы для варки одного из антидотов, когда в дверь подземелья постучались. Гарри был слишком занят тем, чтобы сварить зелье без ошибок, и не заметил этого.

Но профессор Снейп заметил, и посетитель не вызвал у него прилива радости.

— Вам чего, мистер Криви? — холодно поинтересовался он.

— Э-э… Гарри зовут наверх, — проговорил он и сглотнул. — Мистер Бэгмен хочет видеть его и остальных чемпионов.

У Гарри вырвался стон, когда он услышал об этом. Почему с этим проклятым Турниром его не могут оставить в покое хотя бы на час? Он что, многого просит? Гарри со злости сильно сжал край стола, так что пальцы задрожали. Тут же все отпрыгнули от котлов, которые начали без причины дрожать. Закрыв глаза, Гарри постарался унять свое раздражение, иначе это может плохо закончится. И испорченными зельями все не ограничится.

Котлы перестали двигаться, а ученики вопросительно посмотрели на профессора Снейпа. Никто, казалось, не знал, что делать… по крайней мере, до тех пор, пока не встретился взглядом со Снейпом, тут же принимаясь работать. Никто и не думать не мог, что Снейп станет объяснять, что сейчас произошло.

Медленно открыв глаза, Гарри заметил, что справа стоит профессор Снейп и искоса на него смотрит. Мастер Зелий тут же перевел свое внимание на Колина. Гарри вздохнул и, не отдавая себе отчета в том, что делает, протянул руку и потрогал ожерелье, спрятанное под воротником рубашки. Дамблдор, видимо, предвидел это. Поэтому и заставил Гарри носить ожерелье все время.

— Поттер, соберите вещи, — холодно произнес профессор Снейп. — Жду вас с мисс Грейнджер у себя, чтобы возместить потерянное время.

Гарри кивнул, собрал вещи и, извинившись перед Роном, вышел из кабинета. Гарри прошел за Колином через вестибюль, потом по коридору и вошел в небольшую комнату. Колин пытался заговорить с Гарри, но тот был слишком погружен в свои мысли и не отвечал. Нужно было поговорить с профессором Дамблдором. Нужно узнать, что же, в конце концов, происходит.

Сделав глубокий вдох, Гарри постучал в закрытую дверь и медленно её открыл. Просунув голову внутрь, он увидел, что в центре комнаты оставлено большое пустое пространство с пятью стульями, выставленными в ряд. На одном из них сидел Бэгмен и говорил с женщиной в мантии насыщенного красного цвета, которую Гарри не знал. Виктор Крам склонился над одним из столов, а Седрик с Флер разговаривали в сторонке.

Бэгмен первым заметил Гарри и встал.

— Заходи, Гарри, — радостно произнес он. — Как только прибудет еще один судья, мы начнём церемонию взвешивания палочек. Это нужно, чтобы убедиться, что в предстоящих испытаниях с ней не возникнет никаких проблем. Дамблдор наверху вместе с экспертом. Потом будет небольшая фотосъемка. — Бэгмен оглянулся на женщину, с которой говорил до этого. — Это Рита Скитер, корреспондент Ежедневного пророка. Она напишет небольшую заметку о Турнире.

Рита Скитер взглянула прямо на Гарри. Ее вьющиеся волосы, казалось, никак не гармонировали с лицом и солнечными очками, которые она носила.

— Объём заметки никак не ограничен, Людо, — произнесла Рита. — Возможно, я включу в нее небольшое интервью с Гарри.

— Извините, мэм, — вежливо начал Гарри, обрадовавшись, что Сириус с Ремусом предупредили его насчет прессы. — Мне нельзя разговаривать с репортерами без присутствия хотя бы одного из моих опекунов.

Рита Скитер на секунду нахмурилась, но тут же вновь придала своему лицу дружелюбное выражение.

— Я не буду упоминать об этом, если ты не хочешь, — предложила она.

— Мисс Скитер, — проговорил Седрик, становясь рядом с гриффиндорцем. — Гарри сказал нет. Если вам так необходимо взять у него интервью, то, возможно, вам следует спросить разрешения у его опекунов. — Он взглянул на Гарри и подмигнул, потом снова посмотрел на Скитер. — Если, конечно, вы не боитесь Сириуса Блэка. Вы же не боитесь его?

Очевидно, Рита Скитер боялась Сириуса, поскольку тут же отошла. Седрик потянул Гарри за руку, и они встали рядом с Флер. Им не пришлось долго ждать профессора Дамблдора, прибывшего в сопровождении профессора Каркарова, мадам Максим, мистера Крауча и мистера Олливандера. Гарри предположил, что мистер Олливандер и будет взвешивать палочки, ведь всего три с небольшим года назад он продал Гарри палочку в своем магазине на Диагон-аллее. Рита Скитер опустилась на стул, расправила пергамент и достала перо, тут же принявшееся писать само по себе.

Профессор Дамблдор пригласил чемпионов тоже садиться. Когда все сели, Дамблдор оглянулся через плечо на мистера Олливандера и кивнул.

— Леди и джентльмены, это мистер Олливандер, — радостно произнес Дамблдор. — Он будет проверять ваши палочки. Достаньте свои палочки, и мы начнем.

Палочку Флер из розового дерева, девять с половиной дюймов, с волосом вейлы в сердцевине, проверяли первой. Гарри едва не открыл рот. Все-таки во Флер живет часть вейлы. Потом настал черед палочки Седрика: ясень, двенадцать с четвертью дюймов, с волосом единорога в сердцевине. Потом Виктор отдал палочку Олливандеру. Она оказалась длиной в десять с четвертью дюймов, из граба с сердцевиной из жилы дракона. Теперь остался только Гарри.

Взмахнув рукой, Гарри вложил в нее палочку. С тех пор как Ремус подарил ему на Рождество чехол для палочки, крепящийся к предплечью, Гарри носил ее только там. Сириус же этим летом научил Гарри правильно за ней ухаживать. Как он объяснил, если этого не делать, палочка потеряет весь свой внешний вид. Гарри передал ее мистеру Олливандеру, но тут же испуганно отпрыгнул: Олливандер с криком и удивленным выражением на лице выронил палочку.

Все подошли ближе поглядеть, что же произошло. Мистер Олливандер же пораженно смотрел на Гарри.

— Вы начали персонализировать палочку, мистер Поттер, — произнес он. — Просто потрясающе. Многие не делают этого даже выйдя за порог школы. Очевидно, теперь только вы сможете прикоснуться к палочке, не почувствовав при этом боли.

Гарри недоуменно взглянул на профессора Дамблдора, ожидая помощи. Он и не думал делать ничего подобного. Он просто часто её использовал за последние два лета.

— Извините, сэр, — обратился Гарри к мистеру Олливандеру, — я не знал.

Профессор Дамблдор наклонился и без всякой боли поднял палочку.

— Тебе не за что извиняться, Гарри, — весело произнес он, взмахнул над палочкой свободной рукой и протянул ее мистеру Олливандеру.

Гарри непроизвольно вспомнил день, когда зашел в магазин к мистеру Олливандеру и приобрел одиннадцати дюймовую палочку из остролиста с пером феникса внутри, также как и в палочке Волдеморта. Гарри едва не вздрогнул, вспомнив об этом. Он не хотел иметь ничего общего с Волдемортом. Он мог лишь представить, что подумают люди, если Рита Скитер каким-то образом раскопает это.

Когда церемония взвешивания была окончена и фотограф сделал групповую фотографию, всех чемпионов отпустили. Гарри отверг предложение сделать индивидуальный снимок и поскорее вышел из комнаты. Лишь оказавшись в вестибюле, Гарри облегченно вздохнул. Да, он не умер, но насколько же это было противно. Противно от того, что Рита Скитер так хотела его заполучить. И почему-то Гарри был уверен: это только начало.

Очевидно, угроза повидаться с Сириусом Блэком подействовала. Хотя Гарри был уверен, что в будущей статье будет множество намеков и завуалированных предположений, но ничего такого, к удивлению парня, не обнаружилось. В статье в равной степени рассказывалось обо всех четырех чемпионах. Из Гарри все же сделали аутсайдера Турнира, готового, тем не менее, мужественно проходить предстоящие испытания. Оставалось лишь закатить глаза. Ну почему каждый считает своим долгом назвать его героем? Ему этого совсем не нужно.

К тому же, лучшего предлога для Малфоя было не придумать. Казалось, теперь слизеринец стал преследовать Гарри, чтобы не пропустить не единого повода его уколоть. Каждый раз, когда Гарри приходил в библиотеку с Роном и Гермионой, Малфой был уже там и все время внимательно наблюдал за троицей. Стоило Гарри не появиться в Большом зале, Малфой тоже вскоре оттуда уходил. К счастью, Рон с Гермионой заметили это и посовещались с другими гриффиндорцами. Теперь одноклассники, как могли, присматривали за Гарри, но ведь они не могли быть рядом с ним все время.

Поскольку никто из учеников не знал о магических вспышках Гарри, ему захотелось поговорить об этом с профессором Дамблдором, но пойти к нему Гарри мог только после ужина, когда все уже находились в своих гостиных. Дамблдор рассказал, что благодаря наложенным на ожерелье заклинаниям директор сразу узнает, если произойдет очередная вспышка. К сожалению, хотя ожерелье делало то, что и должно — впитывало избыточную магию, — волнение Гарри не проходило. Ведь вдруг то, что случилось, всего лишь прелюдия, а настоящих вспышек, в полную силу, еще не было. Лишь одно могло дать уверенность в том, что этого не случится: Гарри не должен был позволять своим чувствам господствовать над собой... никогда. Он совершенно не понимал, как подступиться к этой задаче, но твердо знал, что пытаться нужно. Он не может позволить, чтобы из-за его злости или раздражения кого-то покалечило.

Выйдя от профессора Дамблдора, Гарри так глубоко задумался, что даже не заметил слежку за собой. Ему нужно было придумать, как держать свои чувства под контролем. Недавно он читал о подавляющих эмоции заклинаниях, но это было рискованно, к тому же, в книгах упоминалось и о неприятных последствиях после снятия таких заклинаний: все, что не удалось почувствовать ранее, захлестнёт единой волной. "Ну, да, конечно, почему бы мне тогда не разрушить Хогвартс, раз уж я здесь."

Внезапно что-то больно ударило его по затылку, только сейчас Гарри понял, что в коридоре не один. Он прошел, заплетаясь, несколько шагов вперед, прежде чем снова поймал равновесие. Обернувшись, Гарри увидел Малфоя, Кребба и Гойла, приближавшихся к нему со злыми ухмылками на лицах. Парень запаниковал. Что ему делать? Он не мог рисковать и давать им отпор, ведь тогда эмоции могут выйти из-под контроля, но и не мог просто стоять, ничего не предпринимая. —

— Что случилось, Поттер? — ехидно спросил Малфой. — Никого нет, чтобы заступиться за тебя? Ни опекунов, ни друзей, ни кучи поклонников. Считаешь себя лучше остальных? Думаешь, все должны целовать землю, по которой ты ходишь, только из-за того, что у тебя на лбу шрам, заработанный при неизвестных обстоятельствах? Преподаватели так и вертятся вокруг тебя. Как же, малыш потерял родителей, малыш сирота, а тут дядюшка наконец-то решил вбить в тебя хоть что-то путное. Ха-ха-ха.

Гарри замер. Неужели так думают все? Разве он давал для этого повод? Он ведь вовсе не считает себя лучше остальных. Даже наоборот, он завидует им. И преподаватели вокруг него совсем не вертятся. Да, он близок к ним, ведь они помогли ему в трудный момент его жизни, но все далеко не так, как говорит Малфой. Все ему говорили, что дядя поступал дурно, вымещая злость на подростке, так почему же Малфой утверждает, что он, Гарри, был достоин этого?

"Кому ты веришь? Твоим опекунам, преподавателям и друзьям или Драко Малфою?" — вдруг спросил себя Гарри.

Осознание этого вернуло Гарри в реальность, но поздно. Кребб с Гойлом вывернули руки Гарри и пригвоздили его к полу. "Вот оно что!" Гарри внезапно понял, что Малфой просто завидует ему. Как же, у него есть все, что так хочет Малфой: слава, популярность и взрослые, которые опекают его. И ему даже не важно, что жизнь Гарри постоянно наполнена опасностью, не важно, что Волдеморт грезит о его смерти. Все, что замечал Малфой, это внешняя сторона жизни мальчика-который-выжил. Слизеринец даже не задумывался о неприятностях, которые сопутствуют ей.

— Представляешь, что этот твой оборотень выкинул на Кубке мира по квиддичу? — продолжил Малфой, доставая палочку и направляя ее на Гарри. — Он едва не дискредитировал наше министерство. Болгарский министр поинтересовался у Фаджа, почему в нашем министерстве мало таких хороших людей, как Люпин. Он даже не переменил мнения и тогда, когда Фадж сообщил ему, что Люпин — оборотень, вернее, полузверь. Ты не представляешь, каким это было ударом для моего отца: кто-то уровня министра не делает никакой разницы между зверями и чистокровными.

— Не говори так о Ремусе, — произнес Гарри. На сей раз Малфой зашел слишком далеко. Гриффиндорец мог стерпеть оскорбления в свой адрес, но никто не смеет плохо отзываться о Ремусе или Сириусе. — Он намного лучше твоего отца.

Глаза Малфоя сузились от злости, он подошел ближе и направил палочку прямо в лицо Гарри. Руки слизеринца дрожали от ярости.

— Да неужели? — прошипел он. — Что ты вообще знаешь, Поттер? Тебя вырастили магглы. Ты почти тоже самое, что грязнокровки или полузвери. Ты просто пустое место.

Гарри взглянул на Малфоя.

— Чего-то ты слишком много времени посвящаешь этому, как ты говоришь, "пустому месту", — выплюнул он в ответ.

Нужно протянуть время. Рано или поздно здесь кто-нибудь появится... наверное.

— Ты не посмел подойти ко мне, когда рядом были друзья. Теперь ты, как трус, подкараулил меня, поручив своим лакеям держать меня, пока ты будешь забавляться. Этим ты собираешься гордиться?

Резкий удар заставил голову Гарри откинуться влево. Очки слетели, в глазах все побелело, голова закружилась. Часто моргая, Гарри пытался восстановить ориентацию в пространстве, но белизна перед глазами сильно осложняла эту задачу. Закрыв их, он попытался справиться с головокружением, но, казалось, ничего не помогало. По ушам резанул глумливый хохот и тут же оборвался: в конце коридора раздался отчетливый гулкий звук.

— ЭТО ВЫ ЗРЯ, ПАРНИ!

Хватка на руках Гарри моментально исчезла, он невольно покачнулся. Взмахнув рукой, Гарри вытащил палочку и призвал очки. Надев их, парень в изумлении поднял брови. Там, где только что находились Малфой, Кребб и Гойл, застыли на полу три хорька: белый и два черных. Он стал отступать назад, пока не уперся в кого-то. Развернувшись, он увидел перед собой профессора Моуди, глядящего на него своим нормальным глазом, тогда как магический не отрывался от трех хорьков.

Профессор Моуди взял Гарри за подбородок и повернул его голову, разглядывая кровоподтек, который, чувствовал Гарри, уже начинал наливаться синевой. Моуди глубоко вздохнул и наконец отпустил подбородок парня.

— Ты в порядке, Поттер? — прокаркал Моуди.

Гарри не был уверен в своем голосе и просто кивнул. Не в силах больше выносить цепкий взгляд Моуди, Гарри быстро отвернулся. В шее вспыхнула боль, заставив Гарри поморщиться. Профессор Моуди заметил это и достал носовой платок, приложив его к затылку Гарри.

— Скоро оправишься, — прокаркал Моуди.

Гарри поднял руку и стал удерживать платок на затылке, так что Моуди больше нужно было его держать.

— Там небольшой порез. Хорошо, что домашние эльфы предупредили меня. Полагаю, рану тоже нанесли эти вот замечательные люди? — Гарри не ответил. — Значит, так и есть, — заключил Моуди и обошел Гарри. — Так, и что мне делать с этими тремя драчунами?

Гарри обернулся и увидел, как Моуди наколдовал три небольшие клетки. Хорьки бросились наутек, но Моуди взмахами палочки быстро вернул их и отправил в клетки. Никогда прежде Гарри такого не видел. Не смотря на то что картина была веселая, парень задумался, позволены ли преподавателям подобные действия по отношению к ученикам.

Еще один взмах со свистом рассекающей воздух палочки — и три клетки поднялись и стали покачиваться в воздухе.

— Тебе, наверное, следует посетить Больничное крыло, Поттер, — прорычал профессор Моуди. — Не беспокойся, я позабочусь, чтобы эти ученики никогда больше таких подлых поступков не совершали. Если подобные манеры поведения им разрешает Снейп, с ним я тоже перемолвлюсь словечком.

Гарри не заставил Моуди повторять дважды и отправился в Больничное крыло, где мадам Помфри заклеила его порез на затылке и, как смогла, сняла синяк. Она также настояла на том, чтобы Гарри провел ночь в больничном крыле, чтобы увериться, что никаких осложнений с затылком у него не будет. Гарри слишком устал, чтобы возражать, и провалился в сон, как только его голова коснулась подушки. Он лишь надеялся, что профессор Моуди не повредит Малфоя и его верзил... по крайней мере, не слишком сильно.

* * *

Последующее утро было, возможно, самым долгим в жизни Гарри. Рон запаниковал, увидев, что постель Гарри не тронута, поднял на уши Дина, Симуса и Невилла. Эти четверо ревностнее других из гриффиндорцев охраняли Гарри. Когда они отыскали Гарри в Больничном крыле и узнали причину, по которой он там находился, Гриффиндор забурлил. Многие даже не могли поверить, что Малфой такое сделал. Возмущение вскоре сменилось взрывом хохота, когда они услышали, что профессор Моуди превратил Малфоя, Кребба и Гойла в хорьков.

Когда Гарри был выпущен из Больничного крыла, вокруг него тут же сформировалась группка гриффиндорцев, отказывавшихся от него отходить. Новость о произошедшем быстро разлетелась по четырем факультетам и вскоре достигла преподавателей, которые были чрезвычайно шокированы. Последним доказательством, которое им потребовалось, был уже успевший побледнеть синяк на лице Гарри. Профессора Дамблдор, МакГонагалл и Снейп выскочили из большого зала, вернувшись лишь через двадцать минут вместе с Малфоем, Креббом и Гойлом, выглядевшими так, словно провели кошмарную ночь. Никто из учителей не глядел дружелюбно на слизеринцев, молча занявших свои места за столом.

После завтрака Гарри с Роном и Гермионой поспешил в Хогсмид, деревню, которую разрешалось посещать с четвертого года обучения. После прошедшей ночи, Гарри остро необходимо было отвлечься. Он спрятал волосы под шляпой, натянув ее на шрам, надеясь, что его после таких действий не узнают, но окружающих провести не удалось. Все желали ему удачи в Турнире, что чрезвычайно утомляло парня. Лично он считал, что им стоит желать удачи Седрику, Флер и Виктору, а не ему.

Сначала они посетили традиционные магазины — "Сладкое королевство" и "Зонко", а потом отправились в "Три метлы", где сели в самый дальний угол — там Гарри не привлекал особого внимания. Рон отправился заказывать сливочное пиво, оставив Гарри и Гермиону одних. Тусклый свет скрывал изменявшее цвет лицо Гарри. Уставившись в стол, Гарри пытался не обращать внимания на взгляды, которые на него бросала Гермиона. Она практически ничего не говорила с тех пор, как узнала, что случилось, заставляя Гарри беспокоиться о ее рассудке.

— Ты собираешься накричать на меня или продолжишь сверлить взглядом? — тихо спросил он.

Гермиона тут же отвернулась.

— Извини, Гарри, — произнесла она. — С тобой все в порядке? Ты сегодня очень тихий.

Гарри фыркнул.

— Ты тоже не больно разговорчивая, — ответил он.

Гермиона в смущении улыбнулась, и Гарри заметил, что она изменилась.

— Мадам Помфри исправила твои зубы.

Гермиона удивленно взглянула на Гарри, потом покраснела и кивнула.

— Выглядят отлично, — добавил он, отчего Гермиона еще больше покраснела и пробормотала "спасибо".

— Вот, сливочное пиво, — произнес Рон, вернувшись к их столику, и поставил на стол три кружки. — Не поверите, что я только что услышал. Только что сюда пришли несколько слизеринцев, они говорили о Малфое. Из-за него со Слизерина сняли сотню баллов, а сам он теперь будет два месяца ходить на отработки к МакГонагалл. Ему установили испытательный срок. Если он выкинет что-нибудь еще, его или отстранят от учебы, или вообще исключат из школы. Только представьте отца Малфоя, когда он узнает об этом.

— Он получил по заслугам, — произнесла Гермиона. — Он действительно мог тебя покалечить, Гарри. Почему ты не защищался как тогда, в поезде? И почему ты был не в гостиной в комендантский час?

Гарри бросил взгляд на своих друзей и уставился в кружку со сливочным пивом, стоявшую перед ним. По какой-то причине из всего, произошедшего прошлой ночью, он помнил только свои чувства.

— Вы думаете, будто я уверен, что лучше всех остальных? — сдерживая чувства спросил он. — Думаете, что остальные падают ниц передо мной? Считаете, что я заслуживал того, как со мной обращался дядя Вернон?

Рон и Гермиона выглядели напуганными.

— Конечно, нет! — воскликнула Гермиона. — Гарри, почему ты спрашиваешь об этом? Мы же знаем, как ты не любишь, когда люди пялятся на тебя, уделяют тебе излишнее внимание. Это Малфой тебе такое наговорил?

— Гермиона! — зашипел Рон. — Тише!

Гермиона покраснела и огляделась — по счастью, никто к ним не прислушивался.

— Извините, — произнесла она и наклонилась вперед, чтобы никто, кроме друзей, не мог ее услышать. — Гарри, то, что делал с тобой дядя, не заслуживает никто. Да, люди склонны делать из тебя идола, но это уже не твоя вина. Малфой просто завидует. Только за деньги отца он может купить часть того, что тебе достается даром.

Гарри закатил глаза.

— Ага, так ему и нужна постоянная одержимость мною Волдеморта, — горько произнес он. — Никто из этих завистников и не представляет, какова цена за эту популярность. Они даже подумать не могут, что я тут же расстанусь со всем этим, если мне вернут нормальную жизнь и моих родителей?

Рон с Гермионой обменялись взглядами, потом Гермиона потянулась и взяла Гарри за руку.

— Нет, Гарри, — мягко произнесла она. — Никто из них не знает, что под мальчиком-который-выжил прячется такой же подросток, как и все остальные.

Когда в баре стало чересчур много народу, друзья поняли, что пора уходить. В дверях они чуть не столкнулись с входившей Ритой Скиттер и, опустив голову, чтобы она их не узнала, прошли мимо. Гарри рассказал друзьям, как репортер настойчиво пытался взять у Гарри интервью, и им такое тоже вовсе не понравилась. Все трое были уверены, что лучше держаться от Риты Скиттер подальше.

Они уже направились к замку, когда впереди показались две фигуры: отчетливо было видно, что это двое мужчин — один был громадного роста, другой — нормального, но постоянно прихрамывал и то и дело прикладывался к своей плоской фляжке. В этой паре без труда узнавались Хагрид и профессор Моуди. В частности, Хагрид, благодаря своему росту, выделялся в любой толпе. Не успел Гарри поздороваться, как Хагрид его крепко, по-своему, обнял, так что парень не мог и шевельнуться. Когда у Гарри уже начала кружиться голова от недостатка кислорода, Хагрид, наконец, его отпустил.

— Гарри, ты в порядке? — спросил великан, потом заметил синяк на лице парня. — Дамблдор ищет тебя.

Положив руку Гарри на плечо, Хагрид наклонился — теперь их лица были на одном уровне.

— И мне нужно будет повидаться с тобой, Гарри, сегодня, в полночь, — прошептал он. — Приходи один и мантию своего отца не забудь.

Гарри удивился, но все же кивнул. Хагрид распрямился и кивнул Рону с Гермионой. Гарри же недоумевал, почему Хагрид хотел видеть его одного, да еще так поздно? Хагрид с Моуди тем временем попрощались и направились дальше к Хогсмиду. Не став больше размышлять над таинственными словами Хагрида, Гарри с друзьями продолжил свой путь к Хогвартсу. Он успокоил себя тем, что Хагрид бы не просил приходить его одного в такое необычное время, если бы не имел на то серьезных причин.

* * *

Как оказалось, профессор Дамблдор, как и все остальные, хотел удостовериться, что с Гарри все в порядке — только и всего. Он также еще раз заверил парня, что Малфой, Кребб и Гойл за свои действия понесут наказания. Уклонившись от ответа на вопросы о том, почему Гарри не защищался, парень поскорее вышел из кабинета директора. Он знал, что не защищался из-за смятения, вызванного словами Малфоя. Перед самим собой он уж не мог отговориться тем, что это Кребб с Гойлом крепко его держали, и он не мог пошевелиться.

Ближе к полуночи Гарри тайком выбрался из башни Гриффиндора и отправился к Хагриду. Закутавшись в мантию-невидимку отца, он шел быстро, не опасаясь быть замеченным. Коридоры замка были пустынны, лишь иногда навстречу попадались преподаватели или старосты, патрулирующие коридоры. Некоторые из старост достаточно громко ворчали на "этих тупых слизеринцев", так что Гарри понял, что активность эта связана именно со случившимся прошлой ночью.

Выйдя из замка, он уже бегом бросился к хижине Хагрида. Он хорошо помнил дорогу, к тому же в окнах хижины горел свет, служа маячком для Гарри в кромешной темноте. Подойдя ближе, он заметил, что некоторые окна кареты из Шармбаттона также светятся. Похоже, не только им с Хагридом не спиться этой ночью.

Вскоре Гарри был уже на пороге и тихо постучал в дверь. Не хотелось привлекать внимание к тому, что к Хагриду пришел "гость". Едва дверь открылась, Гарри молнией проскользнул внутрь и снял плащ. Приглядевшись к Хагриду, парень понял, что преподаватель по уходу за магическими существами нервничает. Что, в конце концов, происходит?

— Что-то не так, Хагрид? — прошептал Гарри. — Что-то случилось?

Хагрид приложил палец к губам, показывая, что нужно молчать.

— Айда, Гарри, — тихо произнес он. — У меня есть, что тебе показать. Накинь снова плащ.

Гарри послушался и вышел вслед за Хагридом из хижины. Не прошло и нескольких секунд, как он замер на месте — Хагрид направлялся к карете Шармбаттона. Великан тем временем постучал, открылась дверь и раздались приветствия мадам Максим. Прикусив нижнюю губу, Гарри пошел вслед за ними, держась на безопасной дистанции от мадам Максим. До него долетали обрывки фраз Хагрида о том, что на что-то стоит поглядеть, но понять, на что именно, было невозможно. Гарри задумался. Какую игру затеял Хагрид? Имеет ли это отношение к первому испытанию?

Ответом на его вопрос послужил показавшийся громоподобным в тишине ночи грозный рык. Гарри чуть не споткнулся от неожиданности. Такой рык могло издавать лишь очень большое и очень опасное существо. Желание подходить ближе у парня начисто отпало. Заметив, что Хагрид с мадам Максим остановились, Гарри осторожно приблизился к свободному пространству между ними и посмотрел на то, зачем они наблюдали. От удивления брови полезли на лоб. Это уж точно нужно обходить за несколько миль.

Драконы... целых четыре.

Около драконов суетились волшебники, пытаясь их усмирить. Гарри ненамного бы ошибся, предположив, что высотой драконы достигали пятидесяти футов. В их огромных пастях, временами изрыгающих в небо пламя, торчали здоровенные клыки. Они были прикованы к земле цепями, которые выглядели слишком хлипкими по сравнению с подобными монстрами. Казалось, драконы могут в любой момент их порвать — никто и глазом моргнуть не успеет.

Гарри наблюдал, как волшебники множеством оглушающих заклинаний пытались успокоить разволновавшихся существ. Семь сильных оглушителей погружали одного дракона за другим в глубокий сон, сопровождаясь гулкими ударами, от которых дрожала земля, когда громадные тела драконов обрушивались на землю. Гарри отметил для себя, что в таких случаях к драконам близко стоять опасно.

Один из волшебников отделился от своих коллег и направился к Хагриду и мадам Максим. Когда волшебник подошел ближе, стала видна его огненная шевелюра, и Гарри признал в нем рониного брата, Чарли, который работал с драконами в Румынии. Внутри Гарри зародилось скверное предчувствие, что драконы здесь явно не для очередного урока по Уходу за магическими существами.

— Теперь с ними все в порядке, Хагрид, — устало произнес Чарли. — Их перевозили, усыпив снотворным. Они еще не заметили отличий от своего прежнего места обитания, — Чарли взглянул на мадам Максим и снова повернулся к Хагриду. — Ты ведь знаешь, что чемпионы не должны знать о них.

— Мне подумалось, что ей следует взглянуть, — произнес, улыбаясь, Хагрид. — На этих четырех красавцев. И чего чемпионам нужно будет с ними делать? Драться?

— Я точно не знаю, — честно признался Чарли. — Думаю, им нужно будет всего лишь пройти мимо них. Мы будем рядом, если что-то пойдет не так. Нас попросили привезти будущих мамаш, что мы и сделали... Вон Венгерский шипохвост — маленький чертенок с ужасным характером, рядом Уэльский зеленый обыкновенный, потом Шведский тупорылый и, наконец, китайский огненный. — Чарли ненадолго замолчал, а потом с любопытством обратился к Хагриду: — Как там, кстати, Гарри поживает?

Хагрид замешкался.

— Э-э... не очень хорошо, Чарли, — честно ответил он. — Прошлой ночью на него напали несколько слизеринцев. Дамблдор был взбешен...

— С ним все в порядке? — перебил Хагрида Чарли, явно испугавшись. — Только не говори, что слизеринцам все сошло с рук. Должно быть, мама была в бешенстве, когда Фред сообщил ей в письме об этом. Если она узнает, что...

— Не беспокойся, Чарли, — оборвал его Хагрид. — Дамблдор уже позаботился обо всем.

Не желая больше это слушать, Гарри поспешил в замок. Он не мог поверить, что они могут так о нем говорить. Услышанное расстроило Гарри. Для них он просто маленький ребенок. Да, он вел себя так, когда при первой неприятности кинулся жаловаться к Сириусу и нагружать его своими проблемами, но ведь больше он поводов не давал.

Первое испытание должно было состояться в четверг, и еще было время подготовиться. Можно в свободное время посмотреть информацию о драконах, в особенности о будущих мамашах, поискать их слабые места. Чарли сказал, что им нужно будет пройти мимо дракона, мистер Крауч же говорил, что у них будет только палочка. Только что он своими глазами видел, что потребовалось семеро опытных волшебников, чтобы усыпить драконов, поэтому о том, чтобы поступить также, не могло быть и речи.

Уйдя в свои мысли, Гарри не смотрел вперед и вскоре налетел на что-то и упал. Вопрос "Кто здесь?" сказал Гарри, что в темноте он все же налетел на человека. Парень замер под плащом, не смея пошевелиться. Вглядевшись в темноту, Гарри вскоре с удивлением увидел знакомую козлиную бородку. Значит, он столкнулся с профессором Каркаровым.

Через несколько минут Каркаров прекратил поиски и покрался дальше по направлению к драконам. Когда он ушел достаточно далеко, Гарри вскочил на ноги и бегом понесся к замку. У парня не было ни малейшего сомнения по поводу того, что здесь делает профессор Каркаров — собирается посмотреть, что готовят для его Крама организаторы, также как и мадам Максим выясняла испытание, приготовленное для Флер. Это означало, что единственным человеком, который остается в неведении, является Седрик, единственный из чемпионов, симпатизирующих Гарри.

Оказавшись в гриффиндорской гостиной, парень сбросил плащ-невидимку. Было уже почти утро, и Гарри был слишком возбужден, чтобы заснуть. Как можно тише поднявшись в спальню, Гарри убрал в сундук мантию-невидимку, достал несколько книг и крадучись спустился обратно в гостиную. Впереди был целый день на поиски информации о драконах. Нужную информацию можно было получить в библиотеке, но он сомневался, что кто-то бы одобрил, появись он там ночью.

Сев на ковер около камина, Гарри пролистал учебник по Уходу за магическими существами, но там было слишком мало информации о драконах. В книге по Заклинаниям также ничего не было, но он иного и не ожидал — с самого начала был уверен, что на четвертом курсе драконов не проходят. С тем же успехом просмотрев книгу по Защите, Гарри, наконец, открыл книгу по защитным заклинаниям, купленную этим летом. Если что-то пойдет не так, то он, по крайней мере, сможет не дать себя поджарить или раздавить.

Гарри просидел еще много времени, пока сон не сморил его.

Едва забрезжил рассвет, Гарри был уже на ногах и направлялся в библиотеку. Его совершенно не волновало, что подумают его однокурсники, обнаружив, что он снова не ночевал в спальне. Не об этом сейчас нужно было думать. Зная, насколько окружающие помешаны на его безопасности, Гарри не собирался никому рассказывать о том, с чем ему придется столкнуться на первом испытании. Иначе через несколько часов об этом будет знать вся школа. К тому же, он надеялся найти ответы до того, как друзья заметят его отсутствие.

Маловероятно, конечно, но надеяться стоило.

Зайдя в пустую библиотеку, Гарри прямиком направился к секции по уходу за магическими существами и, немного поискав, достал громадных размеров фолиант, целиком посвященный драконам. Усевшись на пол и прислонясь спиной к книжным полкам, Гарри стал пролистывать книгу, то и дело читая различные отрывки текста, ища все, что может помочь. В частности, он обнаружил, что слабое место драконов — это глаза. Найденное могло оказаться полезным. Также он узнал, что будущие мамаши активно защищают свои яйца, набрасываясь на любого, кто подойдет близко.

Это заставило Гарри задуматься. Для чего ему будет нужно пройти мимо мамаши, высиживающей яйца? Возможно, чтобы раздобыть одно из яиц. Смысла это не лишено. Вопрос теперь состоял в том, как это сделать. Этим летом с ним немного занимался Сириус, Ремус же прошлым летом обучил его многому, но полученные знания даже близко не могли помочь с драконом. Конечно, он мог призвать яйцо, но было маловероятно, что дракониха не заметит этого.

Гарри разочарованно вздохнул. Хотелось посоветоваться с Сириусом и Ремусом, но парень знал, что должен до всего додуматься сам. Седрик, Виктор и Флер ведь не побегут к своим родителям с вопросами, а учителям помогать запрещено. Если они способны с этим справиться, то сможет и он. Гарри просто нужно было найти способ это сделать.

Звук открывшейся и снова закрывшейся двери вырвал Гарри из размышлений. Быстро поставив фолиант на место, Гарри, пока никто не заметил, перебежал в секцию книг по Заклинаниям и достал первую попавшуюся. Вновь сев на пол и прислонившись к книгам спиной, он открыл книгу примерно посередине и притворился читающим.

Шаги приближались, эхом отдаваясь в тишине библиотеки. Кто-то подходил к нему все ближе и ближе, но он не отрывал глаз от книги. Он подавлял в себе инстинкты, призывающие его немедленно атаковать незнакомца, подавлял навязчивое желание схватиться за палочку и защитить себя. По крайней мере, Малфоя в библиотеке в такой ранний час уж точно не будет.

— Гарри Поттер? — спросил знакомый голос с акцентом.

Гарри поднял голову и увидел перед собой Виктора Крама, удивленно рассматривавшего его.

— Э-э... привет, — неуверенно поздоровался Гарри, внутренне ругая себя за непредусмотрительность — появление Крама следовало ожидать: ему, как и Флер, нужно найти информацию о драконах. — Эм... я могу уйти, если тебе нужно заниматься или...

— Нет, все в порядке, — быстро ответил Крам. — Я просто удивился, увидев тебя здесь так рано. Вспомнил себя в четырнадцать лет. В библиотеку меня было не загнать. Конечно, у меня не было твоей славы...

Гарри побледнел, его глаза расширились. Он с ненавистью вспомнил, сколько слухов распустили о нем слизеринцы, рейвенкловцы и даже хаффлпаффцы. Рон, Гермиона и другие Уизли делали все возможное, чтобы оградить Гарри от этого, но отрицать их существование не могли.

— Все, что тебе могли рассказать, ложь, — быстро произнес он.

Виктор едва сдержал смех и сел рядом с Гарри.

— Все ли? — непринужденно произнес Крам. — Напомни мне, не ты ли остановил Сам-Знаешь-Кого здесь в школе, когда тебе было только одиннадцать? Я также многое слышал о том, что ты сделал для Сириуса Блэка в прошлом году. Некоторые рассказывали, что ты сражался с дементорами, защищая его. Подробностей никто не знает, но, уверен, впечатление ты бы произвел.

Нервно почесав затылок, Гарри хотел ответить, но в голову ничего вразумительного не лезло. Он не мог поверить, что обсуждает такое с Виктором Крамом.

— Ну, ты ведь знаешь, что люди любят сплетничать, — тихо произнес он. — Начнут болтать, и им уже все равно, говорят ли они правду или несут чушь.

— Действительно, — задумчиво проговорил Виктор. — Должен признаться, Гарри Поттер, что я испугался, встретив тебя. Ты остановил Того-кого-нельзя-называть, когда был младенцем. Ты легенда. Но вот я приезжаю сюда и вижу, что ты обычный подросток. У тебя есть друзья, враги и проблемы, как у любого из нас... э-э... ну, может, все-таки и не как у любого... Я слышал, что произошло.

У Гарри вырвался стон.

— Все слышали об этом, — проворчал он. — Малфой всегда так поступает. Просто на этот раз его поймал профессор Моуди, а не профессор Снейп. Только поэтому все и получило огласку.

Гарри слегка помотал головой. Он знал, что Виктору, вероятно, совсем не хочется все это слушать.

— Извини, — тихо произнес он, закрывая книгу. — У тебя, наверное, более важные дела, чем слушать мои тирады. Я пойду.

Встав на ноги, Гарри поставил книгу на место и собрался уходить. Он не мог представить, что такой человек, как Крам, мог испугаться его. Зачем кому-то пугаться его? Он невысокий, тощий паренек в очках. Он стал расти и набирать в мускулатуре лишь тогда, когда его забрали от Дурслей, но он все еще даже близко не мог сравняться ростом с Роном, он был даже самым низким из чемпионов.

— Гарри, — быстро произнес Виктор, заставив парня развернуться и взглянуть на болгарского ловца. Тот явно чувствовал себя неуютно, внутренне пытаясь решиться на что-то важное. — Ну, удачи в четверг.

Гарри слегка улыбнулся и кивнул. Он знал, что решал Виктор — говорить о первом задании или нет.

— Спасибо, — радостно произнес Гарри. — Тебе тоже удачи. Надеюсь, задание не будет слишком опасным.

Крам вздрогнул, но Гарри поспешил уйти, пока разговор снова не возобновился. Парень не мог винить Виктора в том, что он промолчал. Хогвартс уже получил преимущество, выставив двух чемпионов. Гарри не знал, что бы сделал, будь он на месте Виктора. Он наслушался разговоров достаточно, чтобы понять, что Крама считают фаворитом. Все ожидали от него успехов, в то время как Гарри прочили одни неудачи. Напряжение от приближающегося испытания усиливалось с каждым днём.

Оказалось, Гарри ушел из библиотеки очень вовремя: вернувшись в гриффиндорскую башню, он заметил, что факультет уже начал потихоньку просыпаться. Весь оставшийся день парень размышлял, как же пройти мимо дракона. Рон с Гермионой заметили унылое состояние Гарри, попытались хоть чем-то помочь, но Гарри, уйдя с головой в мысли, на происходящее мало обращал внимания. По крайней мере, пока Рон не предложил Гарри полетать, чтобы развеяться. Гарри встрепенулся. Полетать? Если у него на испытании будет палочка, что ему мешает призвать Молнию и с ее помощью пройти мимо дракона? Не расценят ли это как мошенничество?

Тут же вспомнились слова Сириуса. "Что нельзя нарушить, можно обойти". Он всегда оправдывался этим, когда рассказывал Гарри о похождениям Мародеров в Хогвартсе. Гарри удивился, что слова крестного вдруг превратились в источник мудрости, но они, без сомнения, этого заслуживали. Он никак не нарушит правила, приступив к заданию только с палочкой и призвав с ее помощью метлу. Должно сработать.

Вскоре наступило утро понедельника. Гарри спустился в Большой зал и сел завтракать. Народу оказалось мало, большинство еще только просыпалось. Оставалась одна вещь, которую ему следовало сделать в тайне от других — предупредить Седрика. Правда, он пока не знал, как это сделать. Седрик постоянно окружен друзьями, большинство из которых не слишком рады участию Гарри в Турнире.

Задумавшись, Гарри не заметил, как напротив него кто-то присел. Лишь когда этот кто-то кашлянул, Гарри поднял голову и чуть не подпрыгнул от удивления, увидев перед собой того, кого так хотел увидеть и предупредить. Седрик с любопытством на него смотрел. Гарри протер уставшие глаза. Раз он сам подошел к нему, тянуть не нужно.

— Гарри, ты в порядке? — тихо спросил Седрик. — Не сердись, но выглядишь ужасно.

Гарри улыбнулся этой грубоватой фразе. Как похоже на Рона.

— Я просто в последнее время много размышлял, — пожал он плечами. — Я тут кое-что узнал о том, с чем никогда бы не хотел... — Гарри заметил, как Седрик наклонился вперед, и подумал, что причин ходить вокруг да около нет. — Седрик, не первом испытании будут драконы, — прошептал Гарри. — Я видел их. Четыре, по одному на каждого из нас. Нам нужно будет как-то мимо них пройти.

Было очевидно, что Седрик никак не ожидал услышать такое от Гарри.

— Что ты сказал? — переспросил он с расширившимися глазами. — Ты уверен?

Гарри кивнул.

— Я также уверен, что Флер с Крамом тоже знают об этом, поскольку профессор Кракаров с мадам Максим видели драконов, — прошептал Гарри, заметив, как паника на лице Седрика сменяется скептическим выражением: Седрик не поверил ему. — Слушай, я знаю, у тебя нет причин мне доверять. Я просто подумал... что... ну что ты должен знать. Теперь ни у кого не будет преимущества.

Седрик некоторое время смотрел на Гарри, потом откинулся назад и сел прямо.

— Ты слишком благороден и не думаешь о собственной выгоде, ты в курсе? — спросил он. — Спасибо за предупреждение, Гарри.

Он оглянулся через плечо на своих друзей, ждавших его за столом Хаффлпаффа, потом пожелал Гарри всего хорошего и ушел.

У Гарри вырвался вздох облегчения. Все, о чем ему оставалось волноваться, это занятия и встреча с драконом, но Гарри перестал на что-либо обращать внимание — так было проще. Учителя относились к его невнимательности снисходительно, думая, что он нервничает из-за предстоящего испытания. Дни пролетели быстро. Казалось, вот он еще идет на Гербологию... и вот уже утро испытания.

Гарри снова сидел, не обращая на окружающее внимания, мысленно повторяя призывающее заклинание. Незаметно прошло утро, и вот уже пришла профессор МакГонагалл, чтобы проводить его из замка, туда, где собирались остальные чемпионы. Она что-то ему посоветовала, но Гарри даже не услышал ее. Он лишь заметил, что они направляются к тому месту, к которому Хагрид водил его несколько ночей назад. "Наконец-то. Надеюсь, план сработает и я выживу", — подумал Гарри.

Они остановились перед палаткой. Профессор МакГонагалл подошла к парню и несильно сжала его плечо, как оказалось, недостаточно крепко. МакГонагалл это заметила и повернула Гарри к себе, за подбородок подняв его голову, чтобы их глаза встретились.

— Гарри, ты же знаешь, мы никогда не позволим, чтобы с тобой что-то случилось, — мягко произнесла МакГонагалл. — Специальные волшебники вмешаются, если что-то пойдет не так. Просто покажи себя с лучшей стороны.

Гарри в ответ кивнул и вошел в палатку. Ничего другого он не мог сделать. Он лишь хотел, чтобы это оказалось достаточно. Оказавшись внутри, он сразу заметил Флер, сидящую в дальнем углу. Она ужасно нервничала, до сих пор Гарри не видел ее такой. Виктор просто смотрел в пространство перед собой. Седрик единственный двигался, ходя взад и вперед, заметив Гарри, он кивнул ему и продолжил ходить.

Гарри немного успокоился, оказывается, не только он нервничает.

Людо Бэгмен тоже заметил появление Гарри.

— Вот и хорошо, — радостно произнес он и достал откуда-то небольшой красный мешок. — Все здесь. Раз все присутствуют, давайте, каждый вытягивайте из мешка уменьшенную модель того, с чем вам придется столкнуться. Каждая модель пронумерована — это будет ваш порядок выступления. Ваша задача заполучить золотое яйцо как можно быстрее и с наименьшими потерями.

Гарри закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он попытался побороть волнение и сосредоточиться, но это оказалось сложной задачей. "Как же Сириус учил меня успокаиваться?" Отойдя подальше ото всех, Гарри опустился на колени и склонил голову. Сириус советовал избегать встречи с чем-то опасным, если чувства не находятся под контролем. Сириус говорил еще кучу полезных вещей, но большинство из них сейчас вылетели из головы Гарри. Закрыв глаза и глубоко дыша, он пытался сконцентрироваться на лете и своих занятиях с крестным. Сейчас он понимал, почему всегда проигрывал. У него не было уверенности в собственных силах. Без этого у него не будет шансов как победить Сириуса, так и пройти предстоящее испытание.

"Выиграть сражение в мыслях — половина успеха. Ты можешь это, Сохатик. Я знаю, ты можешь. Ты должен лишь поверить". Гарри припомнил тот день. Сириус сказал это после долгого занятия дуэлями, когда они начали проходить несколько новых заклятий. У Гарри они не получались, и он стал раздражаться. Сириус тогда усадил Гарри на пол и показал хороший урок того, как настраиваться, быть уверенным в себе и держать чувства под контролем. После этого упражнения, Гарри с легкостью выполнил все изученные заклятия. Сириус был прав тогда, был прав и сейчас.

— Как он может сейчас спать? — раздался раздраженный голос Флер.

— Я не сплю, — произнес Гарри отрешенным и холодным голосом, не открывая глаз и не поднимая головы. — Я лишь очищаю голову от ненужного сора, чтобы она была занята лишь тем, что ждет впереди. "Чтобы достойно встретить опасность, не покалечить себя и других, нужно иметь холодную голову". Я не собираюсь забивать голову тем, что от меня не зависит.

Трое подростков пораженно уставились на Гарри. Седрик очнулся первым, подошел к Гарри и сел рядом с ним, что еще сильнее удивило Флер и Крама.

— Можешь научить? — тихо спросил Седрик.

Гарри кивнул.

— Закрой глаза, — также тихо произнес он. — Делай глубокий вдох, затем глубокий выдох. Не обращай внимания на звуки вокруг тебя. То, что ты вытащишь из того мешка, не имеет значения. Не думай о толпе, что будет наблюдать за тобой. Это не зависит от тебя. Думай лишь о том, что ты знаешь, и только об этом. Для меня, например, это то, что я узнал на занятиях со своим крестным этим летом. Думай о чем-нибудь приятном или спокойном. Твое тело сделает остальное.

В палатке установилась тишина. Гарри слышал глубокое дыхание Седрика и был уверен, что он расслаблен. Вернувшись к собственным успокоительным мыслям, Гарри различил звуки снаружи палатки — зрители проходили мимо и рассаживались по своим местам. Казалось, толстое стекло отделяло его от окружающего пространства. Удивительно, что изматывающие тренировки с Сириусом он находил приятными и полезными.

Следующее, на что он обратил внимание, был очнувшийся Бэгмен, который подошел к Флер и развязал мешок.

— Так-с, леди первая, — радостно произнес он.

Гарри открыл глаза и увидел, что Флер достала фигурку Уэльского зеленого дракона с номером "2", висевшим на шее. Потом Бэгмен подошел к Виктору, который вытащил Китайского огненного дракона под номером три. Потом Седрик вытащил голубовато-серую фигурку Шведского тупорылого дракона с номером "1" на шее. Гарри был последним, и не нужно быть гением, чтобы сказать, что он достал. Засунув руку в мешок, он вынул фигурку Венгерского шипохвоста под четвертым номером.

— Итак, — произнес Бэгмен, чье радостное настроение уже начало раздражать, — мистер Диггори, вы первые. Выходите, когда услышите свисток. Я буду комментировать, так что желаю вам всем удачи. Гарри, можно тебя на пару слов.

Гарри взглянул на Бэгмена, и ему совсем не понравилось выражение его лица. Такое же выражение было на лице Фаджа, когда он смотрел на Гарри на Кубке мира. Почему все считают своим долгом носиться с ним, как со своим сыном, когда едва его знают?

— Может, позже, сэр? — вежливо поинтересовался Гарри, добавив в свой голос немного страха. — Я не могу отвлекаться сейчас.

Бэгмен явно расстроился, но быстро справился с собой.

— Понимаю, — произнес он и вышел.

Гарри снова закрыл глаза и принялся глубоко дышать. Было слышно, как рядом Седрик делал то же самое. Громкий свисток разорвал тишину, Гарри очнулся. Он видел, как Седрик встал и медленно направился к выходу из палатки.

— Удачи, — тихо произнес Гарри.

— Спасибо, — дрожащим голосом ответил Седрик и вышел.

Оставалось лишь ждать. Секунду спустя раздался рев трибун. Седрик приступил к заданию. В палатке было все слышно, но видеть, что происходит, было невозможно. Можно было лишь фантазировать. Свист, крики и оханье трибун нервировали Флер. Она ходила взад-вперед по палатке. Гарри решил вновь закрыть глаза, чтобы она не мелькала у него перед глазами. Её неровного дыхания ему и так хватало.

Комментарии Бэгмена также не прибавляли ясности происходящему снаружи. Как Гарри не старался, он не мог заставить себя не обращать внимания на эти комментарии, держащих зрителей в напряжении. Из них можно было понять только то, что Седрику приходится несладко, что еще больше волновало ожидавших своей очереди чемпионов. Через пятнадцать минут тишину разорвал еще один рев трибун. Это означало только одно: Седрик завладел яйцом.

— А сейчас, оценки судей! — прокричал Бэгмен. Очевидно, объявлять их комментатор не собирался. Секунду спустя по окрестностям вновь разнесся голос Бэгмена: — Отлично, мистер Диггори! — прокричал он. Вновь раздался свисток, вызывающий следующего чемпиона. — Теперь встречайте нашего второго чемпиона — мисс Делакур!

Гарри с закрытыми глазами почувствовал тревогу, волнами исходящую от француженки. Она поспешно вышла из палатки, чтобы оказаться перед своим драконом. Вновь Крам с Гарри слушали комментарии Бэгмена и крики толпы. Через десять минут раздались аплодисменты, означающие, что Флер также заполучила яйцо. После оценок раздался третий свисток. Виктор молча встал и вышел из палатки.

— А вот и Виктор Крам! — взревел Бэгмен.

Оставшись один, Гарри старался сохранить спокойствие, но ожидание все равно нервировало. Все-таки Седрику было проще. Он не должен был этого слушать. Ему не нужно было ждать. "Призывающие чары! Гарри! Соберись!" — одернул он себя.

Крик Бэгмена вновь отвлек его.

— Не верю своим глазам! — взревел он, ему вторил грозный рев Китайского огненного дракона. — Мистер Крам, очевидно, нервничает... но... да... он хватает яйцо!

Аплодисменты заглушили крик Бэгмена. Гарри медленно открыл глаза. Пришла его очередь. Продолжая глубоко дышать, Гарри встал и почувствовал, как сжался желудок. Громкий свисток резанул по ушам. Время пришло. "Я могу. Нужно просто верить". Выйдя из палатки, Гарри сосредоточился на том, что он знал и что должен сделать. Пройдя между деревьями, он, наконец, увидел трибуны. Напротив него возвышалась самка Шипохвоста, охранявшая свои яйца. Своими желтыми глазами она смотрела прямо на него. Гарри заметил ее шипастый хвост, от него стоило держаться подальше.

Присев, Гарри набрал в горсть земли и встал. Медленно разжав кулак, он позволил земле ссыпаться обратно. Землю слегка сдувало — совсем слабенький ветерок. Нужно это использовать. Закрыв глаза, Гарри сосредоточился и взмахнул рукой, почувствовав, как палочка прыгнула ему в ладонь. Он медленно ее поднял и прокричал: "Акцио Молния".

Несколько секунд ничего не происходило, потом свист чего-то, приближающегося на огромной скорости, привлек всеобщее внимание. Открыв глаза, Гарри убрал палочку в футляр и оглянулся через плечо на Молнию, спешащую к нему. Трибуны молчали. Молния тем временем остановилась, зависнув в ожидании около хозяина. Гарри сел на метлу и оттолкнулся от земли, и тут же трибуны взорвались криками.

Все звуки для Гарри растворились — он слышал только свист ветра в ушах, поднимаясь вверх с огромной скоростью. Все страхи и неуверенность исчезли. Он оказался в своей стихии. Взглянув вниз на дракона, Гарри мысленно прикинул несколько отвлекающих маневров. Вспомнив, что читал о драконах, Гарри решил, что единственный способ заполучить яйцо — это согнать дракона с гнезда.

Без предупреждения, он нырнул вниз, разгоняясь все быстрее. Дракониха следила за каждым его движением. Увидев, как она открыла пасть, он резко ушел вправо, чтобы не попасть под струю огня, в котором он бы заживо сгорел. Гарри летал вокруг драконихи, то приближаясь, то отдаляясь от нее. Нужно было разозлить ее. Когда он оказывался достаточно высоко, чтобы она не достала его, вытянув шею, он возвращался назад, на этот раз опускаясь чуть-чуть ниже. Это начинало действовать. Она скалила клыки, когда он пролетал рядом.

Наконец дракониха клюнула на приманку и, расправив крылья, взлетела, открыв для Гарри дорогу к гнезду, что ему и было нужно. В мгновение ока он нырнул, устремившись вниз быстрее чем когда-либо. До земли оставалось пятьдесят футов... двадцать пять... десять...

Резко выровняв метлу у самой земли, он пулей метнулся к яйцам, оказавшимся без защиты. Держась одной рукой за древко метлы, Гарри свесился с метлы, вытянул другую и на лету крепко схватил золотое яйцо, сразу погнав метлу на полную. Вернувшись в нормальное положение, он через мгновение приземлился точно в том месте, откуда начал испытание, и с облегчением вздохнул. Вот и все.

Только тут Гарри стал слышать шум и гам, доносившийся от трибун. Он был сильным и оглушающим. Гарри невольно улыбнулся. Он сделал это. В конце концов, этим летом он кое-чему все-таки научился.

— Умопомрачительный полет в исполнении мистера Поттера! — надрывался Бэгмен. — Самый молодой из чемпионов завладел яйцом быстрее всех!

Тут же Гарри окружили профессор МакГонагалл, Хагрид и профессор Моуди и начали его поздравлять с хорошим выступлением. Внезапно он почувствовал усталость, больше не слыша, что говорят ему преподаватели. Профессор МакГонагалл первой заметила это и проводила Гарри к медицинской палатке. Оказавшись внутри, он позволил профессору МакГонагалл забрать у него Молнию и яйцо и отнести их в комнатку рядом с ними. Вскоре появилась мадам Помфри и провела беглый осмотр.

— Мистер Поттер, когда вы в последний раз ели? — сурово спросила медсестра. — Я удивлена, как вы еще стоите на ногах.

Вопрос застал Гарри врасплох и заставил задуматься. Мадам Помфри все поняла и так и дала Гарри восстанавливающего зелья. Он послушно его выпил и тут же почувствовал, как силы вернулись. Удовлетворившись реакцией Гарри на зелье, мадам Помфри поспешила к Седрику. Гарри понял, что это намек, и покинул палатку, тут же очутившись в крепких объятиях Рона и Гермионы.

Освободившись, Гарри тут же заметил, что друзья его выглядят неестественно бледными.

— Э-э... с вами двоими все в порядке? — спросил он со смехом.

Рон с Гермионой неуверенно улыбнулись в ответ.

— Гарри, это... это было потрясающе! — задыхаясь, произнесла Гермиона. — Когда ты понесся вниз, все думали, что ты вот-вот разобьешься. Нужно было видеть мистера Люпина и мистера Блэка. Они чуть с ума не сошли.

Гарри принялся оглядываться, ища в толпе своих опекунов, и через несколько секунд заметил их, машущих ему руками. Он с улыбкой помахал им в ответ. Ему нужно было с ними поговорить, и он надеялся, что они задержатся. Вновь посмотрев на друзей, Гарри заметил, что они немного успокоились, особенно Рон.

Уизли спешно начал рассказывать, как проходили испытание другие чемпионы. Седрик отвлек дракона, превратив глыбу в собаку, но это сработало лишь отчасти, так как он все-таки получил довольно сильные ожоги, когда драконихе надоело возиться с собакой и она повернулась к нему. Флер ввела дракониху в транс. Все было бы хорошо, но дракониха всхрапнула, и вырвавшимся огнем подожгло ей юбку. Виктор, видимо, прочитал ту же книгу, что и Гарри, потому что сразу метнул заклинание в глаза своей драконихе. Проблема оказалась в том, что дракониха начала метаться и передавила остальные свои яйца, за что с Виктора сняли баллы.

Выйдя на открытое место, они заметили, что Шипохвоста уже увели. Гарри наконец увидел судей, сидевших по другую сторону от трибун на возвышении. Они, без сомнения, ожидали его.

— Десять баллов — максимальная оценка, — заметил Рон.

Первой была мадам Максим. Она подняла палочку, и из нее вырвалась лента, сложившаяся в воздухе в цифру девять. Трибуны зааплодировали. Мистер Крауч тоже поставил девять. Профессор Дамблдор дал Гарри третью девятку. Крики стали громче. Бэгмен поставил десять, и трибуны взвыли еще громче. Профессор Каркаров был последним. Он поднял палочку, и в воздухе появилась цифра шесть. На трибунах стали раздаваться крики недовольных итоговой оценкой, но Гарри было все равно. У него получилось даже лучше, чем он ожидал.

Чарли Уизли подбежал к Гарри.

— Ты на первом месте! — прокричал он и затряс руку Гарри. — Мама не может в это поверить! Я бы сам с трудом в это поверил, но я видел все своими глазами. Ах, да. Тебе нужно пройти в палатку чемпионов для следующих инструкций.

И он побежал дальше.

Гарри попрощался с Роном и Гермионой и поспешил к палатке, по пути заглянув в медицинскую палатку, чтобы захватить Молнию и золотое яйцо. Зайдя в палатку чемпионов, Гарри обнаружил, что Флер, Седрик и Виктор уже его дожидаются. Лицо Седрика, покрытое оранжевой пастой, выглядело ужасно, но едва Гарри вошел, Седрик улыбнулся и поспешил к нему.

— Это было потрясающе! — радостно воскликнул он.

— Спасибо, — с улыбкой поблагодарил Гарри. — Поздравляю.

Посмотрев на обожженное лицо Седрика, он перестал улыбаться. Он не знал, что еще добавить.

— Ты в порядке? Ожоги выглядят ужасно.

Седрик невольно дотронулся да обожженной части лица, покрытой пастой.

— Намного лучше, чем было, — честно ответил он. — Мадам Помфри сказала, что ожог пройдет завтра.

— Поздравляю всех! — радостно произнес Бэгмен, входя в палатку. — Следующее испытание состоится двадцать четвертого февраля в девять часов тридцать минут утра. И главное, золотые яйца, которые вы добыли, это ключ к вашему следующему испытанию. Если посмотрите внимательнее, то увидите, что они открываются. Всем удачи. Можете идти!

Выйдя из палатки, Гарри невольно улыбнулся, увидев рядом с Роном и Гермионой еще двух человек. Там стояли Сириус и Ремус. Первым очнулся Сириус, заключив Гарри в крепкие объятия, секундой позже к нему присоединился Ремус. Никто из опекунов не обращал внимание на взгляды, бросаемые на них другими выходившими чемпионами. Глаза Седрика полезли на лоб, когда он увидел, что его прежний учитель и Сириус Блэк обнимают Гарри. Виктор ограничился мимолетным взглядом. Флер же, заметив Сириуса, улыбнулась. Но тот был настолько занят своим крестником, что не заметил этого.

— Замечательный полет, Сохатик, — с улыбкой произнес Сириус и подмигнул Гарри. — Ты чего, хотел нас в могилу свести? Старого Лунатика чуть удар не хватил.

Ремус взглянул на Сириуса.

— Чего ты меня старым-то называешь? — резко ответил он. — Я не единственный вцепился в сидение, будто вот-вот помру. Бродяга, помню, всегда встречал опасность со смехом. Сейчас у него появились морщины. Если на то пошло, это ты у нас старый.

Глаза Сириуса сузились.

— Бродяга должен напомнить Лунатику, что затрагивание вопроса о возрасте перед его крестником расценивается как воинственный шаг, — проговорил он сквозь зубы и зло усмехнулся, затем вновь посмотрел на Гарри. — Возможно, мы должны доверить решение Сохатику. Кто, по-твоему мнению, старый, Гарри?

Гарри нервно переводил взгляд с Сириуса на Ремуса и обратно. Чтобы он не ответил, он все равно кого-нибудь обидит. Внезапно он вспомнил ответ Сириуса об анимагии и улыбнулся. Это, наверное, лучшее решение.

— Сохатик предпочитает уклониться от ответа, так как этот благоразумный шаг не приведет к смерти Сохатика, — уверенно произнес он.

Ремус начал хихикать.

— Бродяга, тебя перехитрил четырнадцатилетний, — прокомментировал он. — Отлично, Гарри. Слышу, в гриффиндорской башне началась праздничная вечеринка, на которой тебя не хватает. Мы лишь хотели поздравить тебя. Мы гордимся тобой. Не думаю, чтобы кто-нибудь из нас придумал такой способ пройти мимо дракона.

Гарри улыбнулся.

— Спасибо, Ремус, — произнес он и взглянул на Сириуса. — Я бы ничего этого не смог, если бы не занятия с тобой этим летом, Сириус. Та успокаивающая техника действительно помогла. Иначе я бы умер от ожидания...

Сириус еще раз крепко обнял Гарри.

— Пожалуйста, сынок, — радостно ответил он. — Просто помни, если тебе что-нибудь понадобится... что угодно, то ты знаешь, как с нами связаться. У нас всегда найдется для тебя время. Знаю, нам не провести тебя через испытания, но ты ведь можешь советоваться с нами.

Гарри посмотрел на Сириуса и кивнул. Он понял крестного. Они не могут все за него сделать, но ничто не мешает им посоветовать Гарри лучший путь решения. Соблазнительное предложение, но Гарри хотел пройти испытания самостоятельно. И хоть Хагрид помог ему с первой задачей, Гарри теперь был намерен обойтись без обмана. Возможно, Седрик прав, и он слишком благороден.

Гарри попрощался с опекунами, заверив их, что сразу же пришлет Хедвигу, если ему что-нибудь понадобится. Сириус вновь посоветовал Гарри держаться подальше от профессора Каркарова. Гарри понял, что это не просто дружеский совет, но распрашивать крестного в присутствии Рона и Гермионы не стал. Это могло подождать и до Рождества.

Оказавшись в гостиной Гриффиндора, Гарри понял, что Ремус не ошибся. Вся гостиная была увешана плакатами в исполнении Дина Томаса. Повсюду стояли блюда с едой и кружки с тыквенным соком и сливочным пивом. Едва гриффиндорцы заметили "гордость" своего факультета, как гостиную моментально наполнили крики и возгласы. Рон взялся отнести Молнию в спальню, ибо Гарри был моментально окружен: все хотели пожать ему руку или похлопать по спине. Все говорили одновременно, и разобрать что-либо было невозможно.

Продравшись сквозь толпу, Гарри буквально свалился в кресло. Рон с Гермионой сели по обе стороны от него. Положив золотое яйцо рядом с собой, Гарри машинально схватил тыквенный пирожок, откусил и стал медленно жевать. Парень не мог вспомнить, когда в последний раз нормально ел. Сейчас желудок отзывался болью. Он также не помнил, когда нормально спал, не просыпаясь раз десять среди ночи.

Гарри отключился от происходящего вокруг, поэтому не сразу заметил, как Ли Джордан взял его яйцо. Голос Ли вывел его из задумчивости.

— А оно тяжелое, Гарри, — удивленно произнес он. — Ты уже открывал его?

Гарри покачал головой и улыбнулся.

— Я хотел сделать это завтра, — произнес он. — А пока отдохнуть.

— Никто и не заставляет тебя трудиться. Мы просто хотим заглянуть внутрь, — произнес Ли достаточно громким голосом, чтобы его услышали все. — Давай, Гарри! Открой его.

Несколько гриффиндорцев шумно поддержали Ли Джордана, и тот отдал яйцо Гарри.

— Он должен делать все сам, — попыталась протестовать Гермиона. — Это правило Турнира.

— Мы и не собираемся помогать ему, — прервал ее Фред и встал рядом с Джорданом. — Мы просто хотим узнать, что внутри. К тому же, мы умеем хранить секреты, особенно если это касается Гарри и Турнира. Он сейчас на первом месте. Мы не хотим навредить этому. Это только слизеринцы могут так поступать.

Гарри посмотрел на Гермиону и беспомощно пожал плечами, а потом с трудом открыл яйцо, едва не сломав замочек. Тут же гостиную наполнил пронзительный вой. Все зажали уши, Гарри быстро закрыл яйцо. Повисла тишина. Все в ужасе смотрели на яйцо. Никто не ожидал внутри ничего столь ужасного. Гарри же напротив улыбнулся и невинно посмотрел на Фреда с Ли.

— Теперь не говорите, что Гермиона вас не предупреждала, — произнес он.

Рон закрыл рот рукой и начал трястись от смеха. Вместе с ним засмеялись еще несколько гриффиндорцев. Вскоре пробрало и самих виновников, и Фред с Ли присоединились к остальным. Посмотрев на яйцо, Гарри задумался. Значит, это загадка. Вот почему до следующего испытания им дали целых три месяца. За это время ему нужно понять, что означает этот крик.

* * *

В следующие несколько недель библиотека стала вторым домом для Гарри. В дополнении к поиску материалов по домашним работам, Гарри просматривал книги по различным языкам, пытаясь выяснить, что за голос исходил из яйца. Рон с Гермионой старались помогать Гарри, как могли. То и дело они отрывались от своих книг, и почти всегда видели его жутко уставшим. Они уже хотели написать опекунам Гарри, но поняли, что это ничего не изменит. Если Гарри на что-то решился, его не остановить.

Гарри был не единственным чемпионом, проводящим изрядное количество времени в библиотеке. Виктор Крам также сидел в окружении книг, но в его случае к книгам прибавлялись фанаты, которые приходили в библиотеку поглазеть на своего кумира. Постоянное хихикание девушек выводило Гермиону из себя. Несколько раз она даже срывалась, громко захлопывая книги, заставляя Гарри вздрагивать.

— Что такое? — спросил однажды Гарри.

Гермиона глубоко вздохнула.

— Извини, Гарри, — произнесла она и посмотрела через его левое плечо на Виктора Крама. — Просто не могу этого больше выносить. Неужели они на самом деле думают, что ему это нравится?

Гарри протер глаза, сбросив накопившуюся усталость, и тоже взглянул на Крама, выглядевшего не менее раздраженным, чем Гермиона. Собрав все свое мужество, Гарри встал и подошел к чемпиону от Дурмстранга. Он не знал, что делать, но все же это было лучше, чем слушать жалобы Гермионы еще пару часов.

Глубоко вздохнув, Гарри взял стул и сел напротив Виктора. Он лишь надеялся, что у Виктора такое же отношение ко всей этой толпе поклонников.

— Э-э... пожалуйста, пойми меня правильно... тебе нравится все... э-э... это? — произнес он, кивнув на толпу поклонников Виктора, смотревших на них с громадным интересом. — Наверное, отвлекает?

Виктор закатил глаза.

— И не говори, — резко произнес он. — Как они не понимают, что вовсе не нужно на меня постоянно смотреть? Если это мешает тебе или твоим друзьям, я могу уйти...

— Но тебе-то от этого легче не станет, — задумчиво произнес Гарри. — Хочешь, присоединяйся ко мне и друзьям. Уверяю, мы не такие страшные, как кажемся. Можно даже будет наложить несколько чар немоты на тех, кто не поймет намека.

На лицеВиктора сначала появилось недоверие, но вскоре он стал поспешно собирать вещи.

— Это будет просто отлично, — радостно произнес он, встал и проследовал за Гарри к столу, за которым сидели Рон с Гермионой.

В библиотеке повисла тишина. Никто не верил своим глазам, включая друзей Гарри: когда он подошел к их столу, оба в удивлении на него смотрели. Ничего подобного они явно не ожидали.

— Виктор, это мои лучшие друзья, — произнес Гарри, — Рон Уизли и Гермиона Грейнджер. Рон, Гермиона, надеюсь, Виктора вам представлять не нужно.

— Приятно познакомиться, — тихо произнесла Гермиона, протянув Виктору руку, которую тот пожал.

Рон поступил также. Гарри сел напротив Гермионы, а Виктор напротив Рона. Гермиона взглянула на книги Виктора.

— "Магические существа"? — с любопытством спросила она. — Тебе, наверное, нужно поговорить с Хагридом. Он много знает в этой области.

— Уж конечно, учитывая, что большинство его "домашних" животных смело можно отнести в эту категорию, — выдавил Рон. — Пушок... Арагог... Клювокрыл... Норберт... мне продолжать?

Виктор недоуменно взглянул на Гарри.

— Ну, Пушок — это громадная трехголовая псина, с которой мы повстречались на нашем первом курсе, — просветил его Гарри. — С акромантулом Арагогом мы встретились на втором курсе. С гиппогрифом Клювокрылом познакомились в прошлом году, а Норберт был ручным драконом Хагрида... э-э... какой породы?

— Норвержский Горбатый, — тут же произнес Рон. — Ненавижу это создание. Чуть не откусило мне палец. Хорошо, Хагрид согласился, и Чарли забрал его в Румынию, когда тот был еще маленьким. Но он, по крайней мере, не пытался сьесть нас, как потомство Арагога. Мне все еще сняться кошмары.

Виктор расширенными глазами смотрел на трех подростков.

— Вы трое уже встречались со всем этим? — спросил он. — Но вам всего четырнадцать. Как вы умудрились выжить?

— Очень повезло, — пробормотал Гарри и огляделся: поклонники Виктора продолжали во все глаза смотреть на них. — Думаю, не нужно говорить об этом здесь. Это не так важно. Учитывая, что Хагрид наш учитель по Уходу за Магическими существами, ничего удивительного, что мы встречаем самых разнообразных существ.

— Ничего удивительного?! А как же битва с василиском... ай! — вскрикнула Гермиона, когда Гарри наступил ей на ногу под столом, чтобы заставить её замолчать.

Виктор посмотрел на Гарри.

— Ты говорил, что это просто слухи, — приглушенно произнес он, и лицо его тронула усмешка. — Я согласен, здесь не слишком подходящее место, но я надеюсь услышать о твоих приключениях позднее.

С этих пор Виктор всегда подсаживался в библиотеке к Гарри, Гермионе и Рону. Рон с Гермионой сепрва скептически отнеслись к этой ситуации, но держали возражения при себе, ведь разговоров о предстоящих испытаниях между Гарри и Виктором не было. Виктор иногда даже помогал им в домашних заданиях, так что и для троицы появлялась выгода. Даже Гермиона с радостью принимала помощь Виктора.

Вскоре прошли слухи, что около замка бродит Рита Скиттер в поисках материала для статей. Всем преподавателям рекомендовали не разговаривать с ней, так как главной целью Скиттер были сведения о Гарри Поттере. Страх перед Сириусом Блэком держал Риту далеко от Гарри, но другие ученики не имели такой надежной защиты. Рита быстро выяснила, кто близкие друзья Гарри, и ловила их, едва те оказывались на улице. Особенно удобными для нее в этом смысле были занятия по Уходу за Магическими существами. Но ни из кого ей так и не удалось вытянуть хоть что-то.

И хотя ученикам и так было что обсудить, профессор МакГонагалл добавила им тем, объявив, что на Рождество в Большом зале с восьми вечера до полуночи пройдет Рождественский бал. Вход с четырнадцати лет был свободным. Ученики более младшего возраста могут придти лишь по приглашению старшего товарища. Праздничная мантия являлась обязательной. Гарри пропустил это объявление мимо ушей. У него уже были планы на рождественские каникулы — планы, которые он вынашивал с начала учебного года. До сих пор у Гарри не было дома, где бы его не ненавидели. И хотя Сириус с Ремусом говорили парню, что дом Блэков еще не готов, не вычищен, Гарри больше терпеть не мог. Он во что бы то ни стало хотел увидеть дом, в котором будет жить летом... хотел посмотреть, действительно ли домашний эльф настолько ужасен.

Когда урок закончился, Гарри поспешил на выход вместе со всеми, но строгий голос остановил его:

— Мистер Поттер, пожалуйста, останьтесь. Нужно поговорить, — произнесла профессор МакГонагалл.

Гарри развернулся и подождал, пока все выйдут. Профессор МакГонагалл подошла ближе.

— Гарри, я не нашла твоего имени в списке тех, кто остается на каникулы в замке.

Парень почувствовал себя неуютно. Почему его имя должно быть в этом списке?

— Ну, я и не собираюсь оставаться в замке, — осторожно произнес он. — Я отправляюсь домой. Это мое первое Рождество с Сириусом и Ремусом. Зачем я должен оставаться здесь?

Профессор МакГонагалл нервно прочистила горло.

— Гарри, пожалуйста, сядь, — произнесла она и села сама. Когда Гарри сделал тоже самое, она скрестила пальцы и задумалась, подыскивая нужные слова. — Гарри, я понимаю, ты хочешь провести Рождество с крестным и мистером Люпиным... Знаю, что для тебя значит твоя новая семья... но ты — один из чемпионов, — и у тебя есть некоторые обязанности...

— ...обязанности? — недоуменно переспросил Гарри — это начало ему совсем не понравилось. — Какие еще обязанности? Я делаю все, что вы хотите. Участие в Турнире оборачивается для меня оскорблениями и большими нагрузками. Хочется побыть дома, неужели я слишком многого прошу?

Профессор МакГонагалл наклонилась и прикоснулась к его руке.

— Гарри, на твою долю в этом году выпало многое, я знаю, — терпеливо произнесла она. — Ты великолепно справился с первым испытанием. Понимаю, это выглядит несправедливо... но у чемпионов существует традиция открывать балл со своими парами. Ты один из чемпионов. Если хочешь, я могу сообщить обо всем мистеру Блэку и мистеру Люпину. Уверена, они поймут...

Гарри молча уставился на нее. Он просто потерял дар речи. Этого не может быть. Почему он всегда должен отдуваться за других? Это несправедливо. Он с таким нетерпением ждал этих каникул, с тех самых пор, как Сириус усыновил его. Закрыв глаза, Гарри сдержал рвущиеся с языка слова, которые бы не одобрила профессор МакГонагалл, и приказал себе успокоится. МакГонагалл в этом не виновата. Она лишь передала ему чужую "волю".

Открыв глаза, Гарри посмотрел прямо на профессора МакГонагалл, смотревшую на него со смесью жалости и симпатии.

— У меня ведь нет выбора? — тихо спросил Гарри.

Профессор МакГонагалл мягко сжала руку Гарри — больше подтверждений не требовалось.

— Так ты хочешь, чтобы я написала твоим опекунам? — вновь спросила она.

Гарри покачал головой.

— Нет, я сам, — произнес он и встал. — Мне все равно нужно было кое-что у них спросить. — Подняв сумку, Гарри в мыслях уже разговаривал с опекунами. — Спасибо за предложение, — тихо добавил он и, выйдя из кабинета, отправился в башню Гриффиндора.

Новость эта настолько его удивила, что он не заметил, как оказался около входа в гостиную. Голос Полной Дамы вырвал его из задумчивости. Машинально произнеся пароль, он прошел через гостиную и поднялся в спальню. Закрыв за собой дверь, он метнулся к сундуку и достал маленькое зеркальце для связи с Сириусом. Сев на кровать, Гарри глубоко вздохнул, назвал имя Сириуса и приготовился к непростому разговору.

Прошло несколько мгновений, и лицо Сириуса появилось в зеркале.

— Привет, Сохатик! — радостно воскликнул Сириус. — Как там поживает мой самый любимый крестник?

Гарри фыркнул.

— Сириус, я твой единственный крестный сын, — проговорил он, вспоминая причину, по которой хотел поговорить с крестным. Гарри прикусил губу — это оказалось сложнее, чем он ожидал. — Ремус рядом?

— Он внизу, воюет с боггартом, — настороженно произнес Сириус. — Гарри, что-то произошло?

Глубоко вдохнув, Гарри решил, что должен сделать это сейчас.

— Сириус, я не смогу приехать на каникулы, — начал он.— Профессор МакГонагалл сегодня сказала мне, что я должен буду открывать этот их Рождественский бал, как один из чемпионов. Хоть мне этого не хочется, но придется. Что это вообще такое?

Сириус усмехнулся.

— Гарри, "открыть бал" означает, что ты и твоя партнерша должны будете исполнить первый танец, — веселым тоном произнес он. Гарри пришел в ужас, это отразилось на его лице, заставив Сириуса рассмеяться. — Прости, я совершенно забыл про этот бал. Это традиция Турнира трех волшебников. Именно для этого в списках на этот учебный год значилась парадная мантия. Мы просто забыли тебе об этом сказать.

Гарри застонал и провел рукой по волосам.

— И после этого ты не сумашедший? — спросил он.

Сириус вздохнул и протер глаза.

— Гарри, знаю, тебе придется участвовать, — произнес он. — Но я не сумашедший. Я поговорю c Дамблдорjvу и посмотрю, найдет ли он какие-нибудь лазейки. Но на это бал тебе пойти все же придётся. Уже решил, кого пригласишь?

Гарри поежился.

— Нет, — честно ответил он. — Но я с радостью приму твой совет.

— Ну, в свои школьные годы я приглашал всегда самую привлекательную девушку, которая, как я считал, согласилась бы, — честно признался Сириус. — Сейчас я считаю, что нужно приглашать того, кото ты хорошо знаешь и с кем тебе будет приятно провести время. Если тебе будет неуютно рядом с твоей партнершей, Гарри, ты будешь нервничать. Так что приглашай того, кого ты достаточно долго знаешь, с кем будет о чем поговорить.

— Но у меня нет кучи знакомых девушек, — признался Гарри. — Большинство из них в моем присутствии могут только глазеть на меня и хихикать.

Сириус стал хихикать, чем еще больше раздражил Гарри.

— Тайна женщины — предмет долгого разговора. Это может подождать, — откровенно произнес крестный. — Тем не менее, предупрежу тебя. Девушек, которые только глазеют и хихикают, я, возможно, ни за что бы не пригласил. Более чем вероятно, что они пойдут с тобой, как с мальчиком-который-выжил, а не как с просто Гарри.

Гриффиндорец закатил глаза.

— Просто замечательно, — пробормотал он. — Я даже не знаю, как танцевать. Еще немного, и меня будут мучать кошмары.

— Ничего особого делать тебе будет не надо, Гарри, — произнес Сириус. — Поспрашивай вокруг. Может, кто-нибудь поможет тебе. Лунатик как-то упоминал, что среди охотников в вашей квиддичной команде девушки. Ты их давно знаешь. Если даже они не умеют танцевать, то наверняка знают того, кто может.

Гарри решил, что идея неплоха. Ангелина Джонсон, Кэти Белл, Алисия Спинет к нему не приставали, относясь так же, как и к любому другому в команде. Оставалось надеяться, что они смогут помочь.

— Спасибо, Сириус, — благодарно произнес Гарри. — Ты приедешь?.. На всякий случай...

— Если не я, то Лунатик точно будет, — уверенно произнес Сириус. — Не волнуйся так об этом, Гарри. Ты же встречался с драконом. Танец с этим не сравнить.

Почему-то Гарри не был согласен с последним утверждением. Пройти мимо дракона он смог на инстинктах, благодаря своим навыкам. Девушки же, с другой стороны, были тем аспектом жизни, стараясь понять который, Гарри совершенно терялся.

* * *

После ужина Гарри подошел к Кэти и Ангелине, когда они остались одни. Вспомнив, что Ангелина тоже бросала свое имя в Кубок огня, Гарри старался следить за своими словами. К счастью, это оказалось излишним. Обе гриффиндорки сразу поняли проблему Гарри и с радостью обе вызвались учить его танцевать. Уроки должны были проходить каждый вечер по часу до тех пор, пока Гарри они будут нужны.

Вопрос, кого пригласить на балл, был более сложным. Гарри решил следовать советам Сириуса. Бал пройдет вполне приемлемо, если партнерша не будет его раздражать. Проблема была в том, что он знал всего нескольких девушек, с которыми ему будет приятно. Впрочем, большинство из них были больше просто знакомыми, чем друзьями.

Очевидный выбор падал на Гермиону. Она — его лучшая подруга. Проблема оказалась в том, что он долго раскачивался. Когда он пришел в библиотеку, чтобы пригласить ее, он услышал, как знакомый голос с акцентом говорит те слова, которые он сам уже собирался ей сказать. Гермиона дала свое согласие, в ее голосе чувствовалось волнение, и, как ни странно, Гарри был рад за подругу. Он нечасто слышал такой голос Гермионы — обычно он был таким, будто она отвечает на уроке.

Казалось, большая часть женской половины Хогвартса стала охотиться за оставшимися без пары чемпионами. К Гарри то и дело подходили совершенно незнакомые девушки. Всем им ему приходилось вежливо отказывать. Чем больше Гарри обо все этом думал, тем больше в нем крепла уверенность, что лучше поскорее решать этот вопрос. Это, по крайней мере, заставит всех этих девушек перестать хихикать у него за спиной.

Глубоко внутри Гарри знал, кого ему надо пригласить, но было страшно — что скажут и подумают окружающие? Наконец Гарри решился и, как обычно оставшись с Роном и Гермионой делать домашние задания, он спросил:

— Э-э... Рон? Ты будешь возражать, если кое-кто пригласит на бал Джинни?... Как друг, разумеется.

Рон уставился на Гарри широко раскрытыми глазами.

— Ты что-то слышал? — вскинулся он. — Кто это там положил глаз на мою сестру?

— Рон! — прорычала Гермиона и сразу понизила голос, чтобы никто, кроме друзей их не слышал. — Гарри не это хотел сказать. Он лишь спросил, будешь ли ты возражать, если он пригласит Джинни на бал.

Сказать, что Рон туго соображал, было бы преуменьшением.

— Почему ты хочешь ее пригласить? — хрипло спросил он. — Она моя сестра. В школе достаточно других девушек...

— ...которым больше интересно пойти на бал с мальчиком-который-выжил, чем со мной, — перебил Гарри. — Сириус сказал, что мне нужно пригласить ту, с кем мне будет приятно провести время. Джинни для меня как сестра. К тому же, кроме Гермионы, только Джинни с самого начала поверила, что я не клал свое имя в Кубок Огня. Она хорошо знает, через что нам пришлось пройти, и она не будет весь вечер требовать рассказать об этом, чтобы потом пустить новые невероятные слухи.

— А ведь это хорошая мысль, — задумчиво произнесла Гермиона. — Ты все очень серьезно обдумал, Гарри. Я горжусь тобой.

— А почему ты не хочешь пригласить Гермиону? — с любопытством спросил Рон.

Гарри нервно взглянул на Гермиону и отвернулся.

— Э-э... я думаю, Гермиону уже пригласили, — запинаясь произнес он — глаза Гермионы расширились от удивления. Гарри еще не говорил, что слышал ее разговор в библиотеке.

Рон переводил взгляд с Гермионы на Гарри и обратно.

— И с кем ты идешь на бал? — с подозрением спросил Рон.

— С другом, который меня пригласил, — уклончиво ответила Гермиона. — Я действительно считаю, что ты решил правильно, Гарри. Кроме того, ты почти стал членом семьи Уизли. Будет хорошо, если ты пригласишь ее,а не какую-нибудь другую девушку, пусть даже она будет лучше.

Это сработало. Рон тут же прекратил упрямиться и разрешил Гарри пригласить Джинни. Когда Рон вновь склонился к домашней работе, Гарри одними губами произнес: "Спасибо!" — и получил в ответ: "Поговорим позже". Оба чувствовали, что многое нужно прояснить.

* * *

Гермиона была в шоке, узнав, что Гарри слышал ее разговор в библиотеке. Она также удивилась тому, что Гарри решил сначала пригласить ее и уверила, что ее партнер всего лишь друг, что странно укололо Гарри. Почему его это так заботит? Что из того, что она хорошо проведет время? Гермиона не упомянула имя пригласившего ее, намекнув Гарри, что не хочет, чтобы кто-нибудь знал об этом. И хотя он узнал тот голос, едва его услышав, он решил сохранить все в тайне, как и хотела Гермиона.

На следующий день, с помощью Гермионы, Гарри подловил Джинни в тот момент, когда она осталась одна. Не легче, чем спросить разрешения Рона пойти с ней на бал, было подобрать правильные слова, чтобы Джинни поняла его правильно. Проблема была в том, что все слова, рождавшиеся в его голове, рот категорически отказывался произносить. Почему так сложно? Это же Джинни.

Посмотрев Джинни прямо в глаза, Гарри приказал себе, что не имеет права все испортить.

— Джинни, думаю, ты знаешь, что мне нужно будет делать на Рождественском балу, — начал он и с облегчением выдохнул, когда она кивнула. — Я не люблю быть в центре внимания и, тем более, идти на бал с девушкой, с которой, без сомнения, будет ужасно скучно. Конечно, мы не знаем друг друга так хорошо, как следует, но я считаю тебя одним из своих близких друзей, как и твоих родителей, и братьев. Ты осталась на моей стороне в октябре, когда большая часть школы от меня отвернулась. Не представляешь, как много это для меня значит. Так-с... в общем... я пытаюсь сказать... Не согласишься ли ты пойти со мной на Рождественский бал... как подруга?

Джинни несколько секунд молча смотрела на Гарри, потом её лицо расплылось в улыбке, и она повисла у Гарри на шее.

— Я с радостью пойду с тобой на бал, Гарри, — радостно произнесла она и отстранилась с лукавой улыбкой на лице. — Расскажем моим братьям или устроим им сюрприз?

Гарри прикусил нижнюю губу.

— Ну, Рон уже знает, — произнес он, надеясь, что Джинни не расстроиться. — Я просто хотел, чтобы он воспринял все хорошо. Он мой лючший друг, и я знаю, как он носится с тобой...

Джинни пораженно уставилась на Гарри.

— Как ты умудрился убедить его?

— Нужно сказать "спасибо" Гермионе, — честно признался Гарри и пересказал, как Гермионе удалось убедить Рона, что Гарри — лучший выбор для его, Рона, младшей сестры. — Иногда я думаю, что она бы могла попасть в Слизерин, — задумчиво добавил он. — Представь, Гермиона и Малфой...

— Фу! — в отвращении воскликнула Джинни. — Ужасная у тебя фантазия...

И оба засмеялись. Гарри облегченно вздохнул. Теперь все, что ему оставалось, это научиться танцевать, отгадать загадку второго испытания и разобраться с домашними работами до конца семестра. Уроки танцев продвигались успешно, Ангелина и Кэти хвалили Гарри, уверяя его, что к балу он научится отлично танцевать. Было сложно учиться танцевать с двумя девушками выше его ростом, но это того стоило. Гарри уже мог не наступать через каждый шаг на ногу партнерше и не сбиваться, что было уже грандиозным прогрессом. В общем и целом, Гарри был доволен. По крайней мере, он не будет выглядеть как полный профан на этом балу.

Пошла последняя неделя семестра, и бал стал центром всех разговоров. Некоторые из учителей отказались от попыток чему-нибудь научить ребят, другие продолжали объяснять материал, не обращая внимания на то, что никто в него не вникает. Самыми худшими стали уроки профессоров МакГонагалл, Моуди и Снейпа. Профессор МакГонагалл была всегда строгой, никто не осмеливался задавать вопросы профессору Моуди, а шутки на уроках Зелтеварения были также нереальны, как профессор Снейп, не снимающий баллов с Гриффиндора по любому поводу.

Гарри и Джинни решили не афишировать, что идут на балл вместе. Вообще-то Гарри попросила Джинни, которой не хотелось стать поводом для шуток со стороны ее братьев, Фреда и Джорджа. Рон с Гермионой обещали не рассказывать никому, что для Рона оказалось гораздо сложнее, чем для Гермионы. Рон был обижен тем, что Гарри с Гермионой уже имели пары на бал, а он так никого и не пригласил. Также Рона задевало и то, что его младшая сестра уже обзавелась парой.

Сидя перед камином, Гарри вот уже в который раз пролистывал книгу по различным языкам магического мира. Уроки закончились, дав ему возможность целиком посвятить себя второму испытанию. Рядом сидели Гермиона с Джинни и увлеченно обсуждали приглашенную на бал музыкальную группу под названием "Богини судьбы". Гарри никогда о ней раньше не слышал, и, судя по репликам Гермионы, она тоже.

— Тебе обязательно заниматься этим сейчас, Гарри? — спросил Рон скучающим голосом, сидя в кресле напротив Гарри. — Ты уже два месяца возишься с этим идиотским яйцом. Почему бы нам не поиграть в шахматы или взрывающиеся карты?

Гарри поднял глаза на друга, внезапно ужаснувшись от того, что настолько погрузился в свои проблемы, перестав замечать проблемы других, в частности, Рона. Проблема же того была в том, что он создал себе ее своей нерешительностью.

— Рон, я лишь хочу пораньше разгадать эту загадку и подготовиться, а не выглядеть идиотом, — признался Гарри. — Мне повезло, что я уже знал призывающие чары к первому испытанию. Понимаешь?

Рон нахмурился и отвернулся.

— Ну, как у тебя с балом? Уже пригласил кого-нибудь? Мы можем подыскать тебе... — продолжил Гарри.

— А смысл? — упрямо произнес Рон, уставившись в огонь. Жалость в себе в его голосе была почти осязаема. — Я не такой, как ты, Гарри. Я не один из чемпионов. Девушки не выстраиваются за мной в очередь.

Гарри закрыл книгу и отложил ее в сторону. Могло показаться, что Рон завидует, он постоянно жаловался на то, что Гарри слишком много времени посвящает Турниру. Это было бессмысленно.

— Но мне все равно нужно было приглашать Джинни на балл, — заметил Гарри. — Мне даже пришлось просить разрешения у ее брата. То есть пришлось проходить целых две инстанции. Так что чемпионство не так безоблачно, как его представляют. И вообще, это заставляет меня думать, будто я кусок мяса на прилавке.

— Наконец-то ты заметил, — с горечью произнес Рон.

Это было уже чересчур. Все еще сжимая в руке книгу, Гарри встал и повернулся, чтобы уйти.

— О да, я заметил, — произнес он, взглянув через плечо на Рона. — И только потому, что кто-то все время желает мне смерти — в большинстве случаев то же лицо, которое убило моих родителей и испоганило мне жизнь. Если ты так желаешь жить моей жизнью, Рон, пожалуйста, живи... только полностью, а не "приятными" кусками.

Не дожидаясь каких-либо оправданий или извинений, Гарри покинул башню Гриффиндора и отправился в библиотеку. У него не было желания разговаривать сейчас с кем-либо. Зависть Рона причинила боль. Гарри думал, что Рон понял истинную ценность "популярности", когда вместе с Гермионой нашел его спящим на берегу озера утром после того, как стало известно о неожиданном чемпионстве Гарри. На самом деле, Рон ничего совершенно не понял. Он уже забыл про это.

В библиотеке никого не было, чему Гарри совершенно не удивился. Кто будет заниматься в самом начале каникул? Заняв стол, расположенный в самой глубине библиотеки, Гарри попытался заставить себя сконцентрироваться на тексте, который читал. Он дошел уже до середины книги. Сейчас шли народности на букву "М". Разумеется, простое пролистывание книги было не лучшим способом отыскать язык, на котором вопило яйцо, но других идей у Гарри не было.

Но это сполна себя окупило, когда Гарри дошел до Мерфолков. Описание их языка, мермиша, очень походило на тот крик, что раздавался из золотого яйца.

Загоревшись, Гарри бросился в секцию магических животных и стал искать книги о мерфолках. Взяв несколько, Гарри вернулся к своему столу, с удивлением обнаружив около него двух рыжеволосых людей.

Близнецы Уизли выглядели чрезвычайно расстроенными. Гарри предположил, что они видели или слышали произошедшее между ним и Роном.

— Чем я могу вам двоим помочь? — спросил он, сев за стол и открыв одну из книг.

— Джинни рассказала нам, что произошло, — произнес Джордж. — Мы лишь хотели...

— ...извиниться за то, что наш брат вел себя как идиот, — закончил Фред. — Мы пришли просить разрешения...

— ...как следует надрать его жирную задницу, — закончили близнецы уже вместе.

Гарри слегка покачал головой и протер глаза под очками.

— Я ценю вашу заботу, но вы не должны этого делать, — тихо произнес Гарри. — Рон — ваш брат, а не мой. Если вы двое примете мою сторону, он будет только больше завидовать.

Лица близнецов приобрели совершенно комичное выражение. Они, казалось, разрывались между смущением и возмущением.

— Но он вел себя как идиот, — в недоверии воскликнул Фред. — Если он слишком боится подойти к девушке и пригласить её, это не даёт ему права...

— ...на что? — перебил Гарри. — На зависть? Кажется, в этом году это становится распространенной болезнью. Малфой завидовал и напал на меня... Рон тоже, как оказалось, завидует... — Гарри прервал свою обвинительную тираду. Сейчас ему совсем это не нужно — не нужно, чтобы его лучший друг отвернулся от него, чтобы из-за него рассорилась семья Уизли.

— Не беспокойтесь обо мне, — произнес он, возвращаясь к книге перед собой. — Со мной все будет в порядке.

По счастью, Фред с Джорджем не стали продолжать и ушли. Гарри еще долго просидел в библиотеке, прервавшись лишь на занятие с Ангелиной и Кэти. Каникулы едва начались, а Гарри уже возненавидел их. Сидя в пустынной библиотеке, Гарри оставалось только лишь беспомощно размышлять о том, сколько неприятностей принесло ему его участие в Турнире.

Всю неделю перед Рождеством Гарри старался как можно меньше времени проводить в башне Гриффиндора. Из книг о мерфолках он узнал, что для того, чтобы понять, о чем кричит яйцо, ему потребуется что-то, что поглотит большую часть звуков. Он перепробовал подушки, одеяла и другие предметы, которыми закрывал яйцо, но ничего не помогало. Через два дня Гарри решил, что будет полезно отвлечься, и занялся домашней работой. Казалось, преподаватели превзошли сами себя и назадавали просто огромные объемы заданий.

Гермиона, Джинни, Фред и Джордж иногда заглядывали в библиотеку, в нерешительности смотрели на Гарри и уходили, так ничего и не предприняв. Все они считали, что Рон поступил нехорошо, но уважали чувства Гарри и не приставали к нему. Гарри же считал, что если семья Рона явно примет сторону Гарри, а не собственного брата, это только подольет масла в огонь и испортит отношения с Роном еще больше. Ему, конечно, симпатизировало то, что Фред, Джордж и Джинни заняли его сторону, но это не могло помочь заглушить ту боль, которую Гарри почувствовал, когда оказалось, что его лучший друг испытывает такие же чувства, как и Драко Малфой.

Что касается самого Малфоя, то затворничество Гарри в библиотеке дало студенту Слизерина долгожданную возможность вновь начать свои издевательства, но в этот раз их объектом стали Уизли и Гермиона.

Однажды вечером, во время ужина, Гарри поднимался из кухни в библиотеку, как неожиданно услышал за поворотом голоса. Медленно и осторожно заглянув за угол, Гарри увидел Малфоя, стоявшего между Креббом и Гойлом. К стене напротив них прижались Гермиона и Джинни.

— Не отрицай, грязнокровка, — растягивая слова, говорил Малфой. — Поттер просто не нашел, с кем пойти на бал, поэтому ему пришлось взять тебя.

Гарри отступил на шаг — его еще не заметили. Малфою не следует знать, что Гарри слышит его.

— Извините, профессор Моуди, — невинным тоном произнес парень. — Я еще не видел Малфоя. Мне пойти и передать ему, что вы его ищите?

Стоило ему это произнести, как три человека, судя по звукам, изо всех сил припустили по коридору. Еще раз столкнуться с профессором Моуди Малфою, Креббу и Гойлу не хотелось. Прислонившись к стене, Гарри терпеливо дождался, когда Гермиона и Джинни подошли к нему. Не увидев рядом с Гарри никого, обе тут же поняли, что это была всего лишь уловка, чтобы испугать Малфоя. На лицах подростков появились улыбки, которые через несколько секунд перешли в неконтролируемый смех.

Когда все немного успокоились, Гарри внимательнее пригляделся к своим подругам. Тот факт, что Малфой подкараулил их в пустынном коридоре, навевал далеко не самые приятные воспоминания.

— С вами все в порядке? — серьезно спросил Гарри.

Гермиона и Джинни кивнули.

— Мы научились обращаться с Малфоем, — уверенно произнесла Гермиона, встала от Гарри слева и взяла его под руку. — Хотя твой метод был лучше. Он ведь всего лишь небольшой прыгающий хорек, не так ли? — она лучезарно ему улыбнулась, но Гарри не было весело.

— Извините, что бросил вас одних, — тихо произнес он, опустив глаза. — Просто боюсь встретиться с Роном. У меня и так достаточно забот с Турниром, уроками и этим балом, чтобы постоянно доказывать ему, что его жизнь лучше моей. Я думал, что после первого испытания стало ясно, что жизнь чемпиона — это не забава и не игра. Но похоже, я ошибался.

Джинни покачала головой, встав справа от Гарри и прислонившись к стене.

— Не хочу разочаровывать тебя, Гарри, но Рон всегда завидовал, — честно произнесла она. — У него пять братьев, которые добились успеха в самых разных областях. Билл был старостой школы, Чарли — капитаном команды по квиддичу, Перси тоже староста школы, а близнецы одержимы идеей открыть магазин шуток. Если быть совсем честной, то Рон стал завидовать тебе еще в ту ночь, когда твое имя вылетело из Кубка. Правда, его беспокойство о тебе на следующее утро было настолько сильным, что заглушило на время эту зависть.

Гарри вздохнул и откинулся назад, прислонившись головой к стене.

— Почему никто мне не сказал? — спросил он.

— Чтобы заставить тебя страдать из-за того, что ты не в силах изменить? — спросила Гермиона. — У тебя было достаточно, о чем беспокоиться. И я не думаю, что Рон завидует только твоему чемпионству. Думаю, это скорее связано с тем, что случилось потом, — под недоумевающим взглядом Гарри Гермиона продолжила: — Ты стал проводить все свое время в занятиях, и это не плохо... но очень отличается от прежнего. Потом ты сходишься с Виктором Крамом, международным игроком в квиддич и такой же знаменитостью, как и ты. — Гарри собрался протестовать, но Гермиона остановила его, приложив руку к его губам. — Дослушай меня, Гарри. Ты поступил правильно. Те девчонки действительно ужасно раздражали, и Виктор оценил то, что кто-то стал рассматривать его как обычного человека. В твоей жизни появились новые люди. Я думаю, Рон боится, что ты про него забудешь, что он тебе станет не нужен.

Гарри в полном недоумении уставился на Гермиону.

— Это же просто смешно, — произнес он. — Рон — мой лучший друг. Ничто не может изменить этого.

— Мы знаем это, Гарри, — терпеливо произнесла Гермиона. — И со временем Рон тоже это поймет. — Она обернулась к Джинни, потом снова взглянула на Гарри. — Слушай, Гарри, почему бы тебе не провести этот вечер в башне Гриффиндора? Ты выглядишь совершенно измученным. Когда последней раз ты хорошо высыпался?

Гарри пожал плечами. Он, и правда, не мог вспомнить, когда последний раз спал целую ночь. У него постоянно было слишком много мыслей. Приняв его молчание за знак согласия, девушки потянули Гарри в библиотеку, где он оставил свои вещи, а затем он под конвоем был сопровожден в башню Гриффиндора. Гостиная была пуста, что не удивительно, учитывая, что все еще были на ужине.

Спать еще не хотелось, и Гарри подошел к дивану и сел. Открыв учебник по Трансфигурации, он продолжил читать с того места, где остановился. Гермиона и Джинни быстро сбегали в свои спальни и захватили несколько своих заданий. Гермиона устроилась на диване рядом с Гарри, тогда как Джинни села на кресло, стоявшее рядом. Это, конечно, было не то, чего они хотели, но, по крайней мере, Гарри больше себя не изолировал.

Возвратившись с ужина, все очень удивились, увидев Гарри в гостиной. Одни пытались выяснить, узнал ли он что-либо о золотом яйце, другие выпытывали из него имя той, с кем он пойдет на рождественский бал. Гарри уклонялся от ответов и вновь погружался в книгу. В конце концов волнение утихло, и все разошлись по спальням. И Гарри был в числе первых. После многих дней одиночества шум чрезвычайно раздражал. Но несмотря на весь этот шум и гам, Гарри не мог не заметить, что Рон избегает встречаться с ним даже взглядом. Высокий рыжеволосый парень просидел в одиночестве поодаль с обиженным выражением на лице. Было очевидно, что Рон еще не отошел от своего приступа зависти.

* * *

Ощущение чего-то влажного на лице вырвало Гарри из дремоты. Открыв глаза, он увидел перед собой что-то большое и мохнатое и засмеялся. Ему не требовалось очков, чтобы узнать, что это за большой шар меха, который только что облизал его лицо. Обхватив шею пса, Гарри крепко его обнял и не отпускал довольно долго. Оказывается, он очень соскучился по Полуночнику, но только сейчас понял, насколько.

— Привет, Полуночник, — тихо произнес Гарри в мех крестного. Он чувствовал, что его тело дрожит, но не мог понять, почему. Он лишь знал, что его крестный рядом, и все, происходившее за последние недели, ударило по нему в полную силу. Хлопок, и вот уже человеческие руки обнимают его. Оба молчали, и вскоре Гарри перестал дрожать.

— С Рождеством, Сохатик, — прошептал Сириус и нежно потер спину крестника. — Лунатик внизу, ждет нас. По-моему, нам о многом нужно поговорить. Давай, одевайся потеплее и спускайся вниз. Позавтракаем пораньше, расскажешь нам все, что захочешь.

Гарри кивнул и отпустил крестного. Сириус поднялся и улыбнулся, растрепав волосы Гарри. Это простенькое действие заставило Гарри улыбнуться в ответ. Было ощущение, что все вдруг стало по-прежнему, каким было прошлым летом. Гарри подождал, пока Сириус выйдет из спальни, вскочил с постели и быстро натянул джинсы и свитер. Наконец, надев носки и ботинки, Гарри выбежал из спальни. Сбежав вниз, он подошел к Сириусу и Ремусу, спокойно сидевшим около камина. У обоих были сосредоточенные лица, которые моментально озарились улыбками, когда они заметили спешащего к ним Гарри. Ремус крепко обнял парня, мимоходом заметив круги у того под глазами.

— С Рождеством, сынок, — произнес он, поглаживая волосы Гарри. — Ну что, пойдем на завтрак?

Гарри поднял глаза на Люпина и кивнул, не переставая улыбаться.

— И вам счастливого Рождества, — радостно произнес он. — Не могу поверить, что вы рядом. — Улыбка внезапно сползла с лица Гарри. За все свои четыре Рождества Гарри не мог припомнить, чтобы к кому-нибудь приезжали родители. — А у вас не будет неприятностей из-за того, что вы здесь?

— У нас? — в притворном удивлении воскликнул Сириус. — Ни за что. Ты, Сохатик, видишь сейчас перед собой двух охранников для рождественского бала.

Гарри несколько секунд моргал, пытаясь понять, что только что произнес Сириус. В Ремусе он еще мог увидеть охранника. Он был преподавателем в прошлом году и всегда поступал по-взрослому. Сириус же больше вел себя как Фред и Джорджем, а не как взрослый. Парень просто не мог представить, что станет делать Сириус среди тех, кто будет разделять его любовь к шуткам.

— И профессор Дамблдор согласился? — скептически спросил Гарри.

Ремус едва не рассмеялся.

— Моя первая реакция была такой же, — произнес он, подмигнув Гарри и подталкивая его к выходу из гостиной. — Давай, идем. Ты ведь знаешь каким капризным становится Бродяга, когда не питается вовремя. Можем поговорить по пути.

— Эй! — воскликнул Сириус, последовав за ними. — Я не становлюсь капризным. Прекрати развращать моего крестника своим враньем!

Они вышли из башни Гриффиндора, оказавшись в пустом коридоре. Выглянув в окно, Гарри заметил, что солнце еще только самым краем поднялось над горизонтом. Было еще довольно рано и можно было не беспокоиться встретить кого-нибудь в коридорах по пути к Большому залу. Гарри расслабленно прислушивался к шутливому спору между Ремусом и Сириусом относительно предпочтений в еде. Только когда они вошли в пустой Большой зал, опекуны поняли, что Гарри всю дорогу молчал.

Сириус положил руки на плечи Гарри и прижал к себе. Гарри поднял глаза на крестного и улыбнулся, даваея тому понять, что все в порядке. Он настолько привык к тишине и одиночеству, что перестал считать молчание чем-то из ряда вон выходящим. Сириус улыбнулся и посмотрел на Ремуса, будто желая, чтобы тот подтвердил его мысли.

Сев за стол Гриффиндора, Сириус и Ремус стали не спеша наполнять тарелки едой, все время украдкой поглядывая на Гарри. Тишина слишком затянулась.

— Итак, Гарри, — наконец произнес Сириус. — Что тут происходит? За прошедший месяц ты сильно изменился — выглядишь как совсем другой человек. Что-нибудь случилось, о чем нам следует знать?

Гарри нервно прикусил нижнюю губу. Он не знал, как поступить. Если он расскажет им все, то они расстроятся, поскольку принимают его участие в турнире как личную проблему.

— Это был длинный семестр, — пожал плечами Гарри. — Я много читал, пытаясь отыскать разгадку второго задания...

— Поэтому ты решил окончательно себя измучить? — мягко прервал его Ремус. — Мы хоть и восхищаемся твоей решительностью, но все же ты не можешь забыть о своем теле, не давать ему есть и спать. Что еще давит на тебя? Создается впечатление, что ты взвалил на плечи весь земной шар.

Гарри растерялся. Это что, так очевидно? Он действительно так плохо выглядит? Тяжело вздохнув, Гарри опустил искусственные перегородки, которыми отгораживался от рвущейся к нему в душу печали.

— Рон и я поссорились, — проговорил Гарри и пояснил, что произошло. Закончив, Гарри закрыл лицо руками, чтобы не видеть взглядов, которыми, должно быть, смотрели на него Сириус и Ремус.

Сириус положил руку на плечо Гарри, а Ремус прикоснулся к руке парня.

— Мы понимаем, как это тяжело для тебя, Гарри, — тихо произнес Ремус. — Тяжело постоянно помнить о плохом, когда внешняя сторона так привлекательна. Я уверен, что Рон знает, что твоя жизнь вовсе не такая замечательная, как ее все представляют, но он решил, что проще свалить свои проблемы на то, что он не в силах изменить, чем начать действовать и решить их. Он не смог найти пару на бал, и ему показалось проще найти причину этого в своей недостаточной популярности, чем признаться себе, что он стесняется подойти к девушке. Не волнуйся. Рон вернется.

— Вы выросли в совершенно разных условиях, — продолжил Сириус. — Ты жил, чувствуя свое отличие от окружающих, и пытался раствориться, не выделяться. Рон же был всегда одним из многих; он пытается выделиться, показать себя, как и многие другие ученики. Никто из них не знает, через что тебе пришлось пройти, прежде чем ты получил письмо из Хогвартса, через что ты прошел после этого, что сформировало твое отношение ко всему этому. Люди видят внешние атрибуты, забывая поинтересоваться ценой, которую за них заплатили.

— Но что мне делать? — спросил опекунов Гарри. — Он вчера вечером не захотел даже рядом со мной находиться. Мне ненавистна мысль, что его братья и сестра приняли мою сторону, что Гермиона тоже на моей стороне. Такое чувство, что я заставил их выбирать между мной и Роном.

Люпин подвинулся поближе и сказал:

— Но ты же не принуждал их, сынок, - искренне произнес он. — Они выбрали сами и решили, что Рон не прав, обвиняя тебя во всех своих проблемах. Не беспокойся, он поймет это очень скоро, — Ремус, улыбнувшись, ласково обнял Гарри. — Ешь скорее, нам еще предстоит открывание подарков, дожидающихся тебя в башне Гриффиндора.

Гарри кивнул и приступил к завтраку. Едва они закончили есть, как в Большой зал стали входить первые ученики. Сопровождаемые любопытными взглядами, Гарри и его опекуны вышли из зала и отправились к башне Гриффиндора. Зайдя в гостиную, Гарри застал там еще нескольких учеников, собиравшихся спускаться на завтрак. Войдя в спальню, он обнаружил, что его друзья еще спят под мерный храп Рона и Невилла. Их балдахины были опущены, чтобы солнечный свет, который теперь заливал спальню, не мешал им продолжать витать в грезах.

Они тихонько вошли в комнату. Сириус с Ремусом устроились в изголовье гарриной кровати, тогда как сам счастливый ее обладатель присел на корточки перед грудой подарков, наваленных рядом. Гарри послал им подарки в поместье Блэков, и, по словам Ремуса, упаковка жила недолго, будучи тут же разорванной нетерпеливым Сириусом. Гарри подарил им несколько фотографий, сделанных во время их совместного проживания в Хогвартсе этим летом. Также он послал несколько товаров из Зонко для Сириуса. Ремусу же достались волшебные закладки в книгу, которые сами запоминали, до какого места тот в последний раз дочитал.

Гарри тут же открыл подарки от своих друзей и миссис Уизли, с удивлением обнаружив также подарок от Рона. Взглянув на укрытую балдахином кровать Рона, Гарри еще раз задался вопросом, что же все-таки происходит с его лучшим другом. Ремус с Сириусом заметили замешательство Гарри, но промолчали. Гарри поднял подарок Ремуса и открыл его. Внутри оказался фотоальбом в черном кожаном переплете, на котором золотыми буквами было написано: "Семья Поттеров". Дрожащими руками Гарри открыл альбом. На первой фотографии был мальчик в очках, похожий на него, как две капли воды, который держал за руки высокого и худого черноволосого мужчину и женщину с темно-коричневыми волосами и в очках. Они смеялись и улыбались ему с фотографии. Гарри провел пальцами по картине. Этого ведь не могло быть?

— Это ведь мои бабушка и дедушка? — срывающимся голосом спросил Гарри.

— В этом альбоме собраны фотографии твоих родителей, бабушки и дедушки, а также их родителей, — мягко произнес Ремус. — Он зачарован, и в него можно добавлять фотографии — мы уже добавили сюда несколько твоих фото. Мы хотели также добавить сюда фото твоих родственников по линии Эвансов, но твоя тетя не захотела ими с нами поделиться.

Гарри закрыл альбом и поднял взгляд на Ремуса. Потом он крепко прижал альбом к груди, словно боялся, что если его отпустить, он безвозвратно исчезнет.

— Спасибо! — восторженно произнес он. — До сих пор я даже не знал, как они выглядят. А вы их знали?

Сириус и Ремус кивнули, на их лицах появилось задумчивое выражение — они вспоминали.

— Твои бабушка и дедушка были замечательными людьми, — с улыбкой произнес Сириус. — Они приняли меня к себе, когда я сбежал из своего родного дома. Позднее мы больше тебе о них расскажем. А сейчас давай, заканчивай с подарками.

Гарри закатил глаза — Сириус продолжал вести себя как ребенок. Временами казалось невероятным, что Сириус на самом деле гораздо старше Гарри. С другой стороны, Гарри получил свой первый подарок, только когда оказался в Хогвартсе, поэтому не привык испытывать сильное волнение и возбуждение перед Рождеством — это тоже, вероятно, создавало впечатление о "ребячестве" Сириуса. Подняв последний сверток, Гарри улыбнулся и открыл его. Внутри оказалось два предмета. Первым был перочиный нож, с множеством инструментов, которыми можно было развязать любой узел и открыть любой замок. Также в подарке оказалась книга в красном кожаном переплете, на которой золотыми круглыми буквами было вытеснена надпись, увидев которую, Гарри невольно рассмеялся. "Наиболее Успешные Проделки Мародеров" — гласила она.

— Это что, намек? — спросил Гарри, подняв брови и скосив глаза на книгу.

Сириус гордо усмехнулся, а Ремус раздраженно застонал.

— Не могу поверить, что из всего на свете ты выбрал именно это, — произнес Ремус. — Как же наше соглашение о том, что мы дарим ему в первую очередь? Ты же сам придумывал правила!

— А что? — невинно переспросил Сириус. — Я только передаю наше наследство единственному наследнику. Что в этом плохого? К тому же, Гарри не такой, как мы... Ладно, он не похож на Джеймса или меня... Он будет использовать книгу аккуратно, ответственно... ну, во всяком случае, без злого умысла... Ну, Лунатик. Гарри больше других имеет право развлекаться время от времени. Я лишь немного толкну его в правильном направлении.

Ремус расстроенно протер глаза.

— Немного толкнешь? — переспросил он. — Более сильного толчка я и представить не могу.

Гарри признался, что никакого желания использовать книгу в ближайшее время у него нет. Это лишь очередная ниточка к его отцу и другим мародерам, в то далекое время, когда они были одного с ним возраста. К тому же, будет весьма подозрительно, если шутки, не творимые со времен мародеров, начнут происходить снова. Преподаватели сразу же заподозрят его, если он, конечно, не одолжит книгу близнецам.

Когда Гарри в очередной раз поблагодарил своих опекунов за подарки, Сириус вытащил зимнюю мантию Гарри и бросил в него. Поняв намек, Гарри надел ее и отправился вслед за Сириусом и Ремусом на прогулку по окрестностям. Опекуны надели свои мантии в гостиной. Они оставили их на креслах перед камином.

Едва Гарри вступил на заснеженный двор школы, как был свален гигантским четырехногим существом, которое Гарри звал Полуночником, а Ремус — Бродягой. Ремус быстро отпрыгнул в сторону, избегая участи Гарри. Гарри засмеялся, пытаясь сбросить оседлавшую его большого черного пса. Наконец Ремус пришел к нему на помощь и сбросил животное с Гарри, дав тому возможность подняться на ноги. Едва это произошло, Полуночник вывернулся из рук Ремуса, обрел свободу и вновь бросился на Гарри. Защищаясь, парень принялся бросаться в Полуночника снежками, а тот пытался их поймать пастью.

Наконец они устали и продолжили прогулку. Вскоре к ним присоединились Джинни и Гермиона. Гермиона чуть не запуталась в своих ногах, когда услышала, что Сириус с Ремусом собираются совершить ночную прогулку. Опекунам Гарри наконец удалось заставить Джинни и Гермиону прекратить называть их этими "профессорами" и "мистерами". Особенно трудно пришлось Гермионе с Ремусом, ведь он некогда преподавал у них. Но к ленчу уже обе девушки обращались к мародерам по именам.

После плотного ленча в Большом зале (Сириус и Ремус вновь сидели за столом Гриффиндора рядом с Гарри, Гермионой, Джинни, Фредом и Джорджем), Сириус поднялся и громко предложил всей школе отправиться во двор на снежную битву. Большинство гриффиндорцев тут же с радостью поддержали эту идею, а вскоре к ним присоединились и ученики других факультетов. Гриффиндорцев и хаффлпаффцев было большинство, так что немедленно сформировалась пара противников — Гриффиндор против Хаффлпаффа. Небольшое число Рейвенкловцев распределились между этими двумя командами. Также поступили несколько слизеринцев с младших курсов. К ним присоединилась и часть студентов Дурмстранга, в том числе и Виктор Крам, вошедший в команду Гарри.

Снежная перестрелка закончилась к пяти часам. Все были по уши в снегу и промокли до нитки. Участвовавшие в сражении девушки ретировались первыми, отговорившись тем, что им требуется время, чтобы привести себя в порядок. Парни неохотно последовали за ними, желая поскорее согреться. Едва Гарри вошел в башню Гриффиндора, как его тут же утянули в сторону Ангелина и Кэти. Взглянув на их лица, Гарри понял, что он опять сделал что-то не так.

— Я надеюсь, у тебя были веские причины, Гарри Поттер, — строго произнесла Ангелина, тряся перед его лицом кулаком с зажатой в нем золотой цепочкой с висевшей на ней миниатюрной метлой.

Гарри нервно взглянул на Ангелину и Кэти. Это был его подарок. Он подарил такую же метелку и Кэти.

— Они вам не понравились? — спросил он. — Продавец говорил, что это прекрасный подарок для девушки, играющей в квиддич.

Взгляд Кэти Белл сразу же смягчился.

— Разумеется, они нам понравились, Гарри, — сказала она. — Мы лишь удивились, найдя их утром. Мы хотим сказать, что учили тебя танцевать, не ожидая за это подарки. Мы помогли тебе, потому что так хотели.

Наконец-то все прояснилось. Они боялись, что Гарри чувствовал себя обязанным сделать им подарок.

— Знаю, — тихо произнес Гарри. — Но я хотел вам что-нибудь подарить. Вы обе столько времени провозились со мной. Я просто хотел поблагодарить.

Ангелина и Кэти улыбнулись, чмокнули Гарри в щеку и умчались наверх в свою спальню. Гарри проводил их взглядом, а потом присоединился к Фреду, Джорджу и Невиллу, сидевшим около камина. Он сегодня еще не видел Рона и беспокоился, где он пропадает. Все советовали Гарри подождать, пока Рон сам подойдет к нему, но Гарри скучал по своему лушему другу. Только сейчас он понял, насколько он зависел от Рона, насколько общение с ним поднимало настроение.

* * *

Четверо парней не спеша переодевались в свои парадные мантии. Гарри одел изумрудно-зеленую мантию, которую он купил по настоянию Сириуса, удостоверился, что ожерелье, состоящее из черных будто бы стеклянных квадратиков надежно скрыто под черной рубашкой с длинными рукавами, которую он надел под мантию. Было бы нежелательно, чтобы кто-нибудь заметил ожерелье сегодня вечером. По уже сложившейся привычке Гарри положил палочку в футляр на запястье. Этот футляр уже стал частью его. Без него он себя чувствовал неуютно.

Спустившись в гостиную, Гарри встретил Джинни, ожидавшую его. Ее рыжие волосы с вплетенными в них маленькими бусинками причудливыми кудрями спадали на плечи. Её темно-синяя мантия была немного облегающей, что подчеркивало ее стройную фигуру. Она подняла взгляд на Гарри и улыбнулась, Гарри улыбнулся в ответ. Ему оставалось лишь постараться скрыть, как он на самом деле нервничал.

Подойдя к ней, Гарри подставил локоть, за который девушка с радостью взялась.

— Ты такая красивая, Джинни, — произнес он. — Ну что, готова?

Джинни покраснела и кивнула. Они покинули башню Гриффиндора и прошествовали к вестибюлю. Никто не проронил ни слова. Гарри заметил, что Джинни немного волнуется, и решил, что она, как и он, нервничает. Вестибюль был забит учениками, ожидавшими открытия дверей Большого зала, которое должно было произойти в восемь часов. Ждали они, правда, недолго — вскоре профессор МакГонагалл пригласила чемпионов подойти к ней. Гарри с Джинни подошли последними.

Как оказалось, Седрик пригласил Чо, симпатичную ревенкловку, игравшую ловцом в их команде. Флер Делакур пришла с Роджером Девисом, тоже рейвенкловцем, капитаном квиддичной команды. Тот, казалось, был полностью увлечен своей спутницей и не слышал ничего вокруг. На спутницу Крама Гарри взглянул в последнюю очередь и не смог сдержать улыбки. Это была Гермиона, совершенно на себя не похожая и чрезвычайно взволнованная. Ее волосы были уложены, как и у Джинни. На ней была светло-голубая мантия.

Решив развлечься, Гарри толкнул локтем Виктора, который в ответ смущенно на него посмотрел. Гарри жестом предложил Виктору наклониться поближе к нему и подождал, пока звезда болгарского квиддича сделает это.

— Получше заботься о ней, или мне придется тебя убить, — игриво произнес он.

Виктор хихикнул.

— Не волнуйся, Гарри, — ответил он. — Обещаю хорошо за ней присматривать.

Им пришлось подождать, пока все войдут в зал. Потом они выстроились в линию за профессором МакГонагалл. Едва чемпионы зашли в зал, в уши ударил гром аплодисментов. Гарри настолько сосредоточился на своих ногах, стараясь не споткнуться, что не замечал ничего вокруг, пока не оказался около большого круглого стола в дальнем конце зала, за которым уже сидели судьи Турнира. Профессор Дамблдор сидел в центре, слева от него сидел профессор Каркаров, а справа — мадам Максим. Рядом с ней сидел Людо Бэгмен, который, казалось, был самым счастливым человеком в этой кампании — его лицо так и светилось. А вот рядом с Каркаровым сидел последний человек, которого Гарри ожидал здесь увидеть — Перси Уизли.

Рядом раздался судорожный вздох Джинни — она также не ожидала увидеть брата. Меньше всего Гарри сейчас было нужно, чтобы Перси рассказывал ему, как обращаться с его младшей сестрой. Джинни говорила, что посылала сову миссис Уизли, но строго запретила ей рассказывать ей кому-либо из братьев, с кем она идет на бал... для здоровья Гарри.

Чемпионы со своими парами заняли оставшиеся места за столом. Гарри и Джинни, к сожалению, достались места рядом с Перси. Едва они сели, Перси поднялся и сообщил, что его назначили личным помощником мистера Крауча, которого он здесь и представляет. Гарри должен был признать, что появление Перси все же принесло пользу. Сириусу, который тоже был в зале, было бы не очень приятно снова увидеть человека, виновного в его ложном заключении в Азкабан.

Ужин прошел быстро. К облегчению Гарри и Джинни, Перси больше был сосредоточен на том, чтобы выглядеть внушительнее, чем на том, кто является спутницей Гарри. Оглядевшись, парень заметил, что всё в зале искрится серебром. Бесчисленные змеи гирлянд пересекали потолок. Зал заполняли маленькие столы, освещаемые маленькими фонарями, стоявшими в центре каждого стола.

После ужина профессор Дамблдор встал и попросил всех сделать то же самое. Когда все поднялись, профессор взмахнул палочкой и столы отъехали к стенам, освободив в центре зала большое пространство. Появилась сцена с микрофонами и музыкальными инструментами. Зал взорвался аплодисментами: на сцену одна за другой поднимались участники группы "Богини судьбы", одетые в черные мантии, специально разорванные в самых разнообразных местах. Как только музыканты подняли свои инструменты, Гарри вслед за остальными чемпионами повел Джинни в центр зала.

Глубоко дыша, Гарри не стал озираться по сторонам, сосредоточив все свое внимание на том, чему научился у Кэти с Ангелиной. Зазвучала медленная музыка, и руки и ноги сами вспомнили нужные движения. Гарри взял Джинни одной рукой и повернул ее к себе, положив руку на ей талию, а другой рукой взяв ее ладонь. Джинни положила руку на плечо Гарри и позволила ему вести.

Чемпионы начали танцевать, к ним одна за другой присоединялись и остальные пары. Музыка стихла, раздались аплодисменты и не скончались, пока не зазвучала новая песня. В этот раз она была быстрая и, судя по раздавшимся одобрительным возгласам, достаточно популярная. Танцевало уже много народу, и Джинни наконец расслабилась, позволив Гарри показать все, чему он научился на уроках танца. Они протанцевали еще несколько песен, прежде чем сделать перерыв, и сели отдохнуть за ближайший столик. Увидев горящие щеки Джинни, Гарри предложил принести что-нибудь попить и удалился, когда Джинни кивнула.

Подойдя к столу с прохладительными напитками, Гарри взял два бокала сливочного пива и пошел обратно к Джинни. Она была уже не одна. Видимо, два его знакомых охранника почли своим долгом скрасить Джинни ожидание. Когда Гарри подошел к столу и протянул Джинни ее бокал, Сириус с Ремусом тут же прекратили говорить, что вызвало у Гарри подозрения, но он ничего не сказал.

— Для человека, не умеющего танцевать, ты делал это достаточно хорошо, — с усмешкой произнес Ремус, когда Гарри присел за стол. — Не поделишься секретом?

Гарри пожал плечами и сделал глоток сливочного пива. Он взглянул на Сириуса и улыбнулся. Он совсем забыл рассказать им об этом.

— Я лишь воспользовался советом, — невинно произнес он. — Его дал мне очень мудрый в этой области человек.

Сириус тихо засмеялся.

— Отличный результат, — гордо произнес Сириус. — Не все мы такие же книжные черви, как наш старый добрый Ремус. Некоторым из нас приходится использовать метод проб и ошибок, чтобы научиться чему-нибудь. — Он встал, подошел к Гарри и положил руку ему на плечо. — Вы, смотрю, отлично проводите время, так что мы с Ремусом не будем вам мешать. Давай увидимся позже, хорошо?

Гарри кивнул, и его опекуны растворились среди танцующих пар. Очередная песня закончилась, и Гарри снова повел Джинни на танцпол. Вместе с Гермионой и Виктором они подавали пример остальным: станцевать несколько песен, потом сделать перерыв. На очередном перерыве девушки сели рядом и стали болтать. Гарри с Виктором обменялись взглядами и улыбнулись. Казалось, оба подумали обо дном и том же: девчонки! Гарри сделал для себя пометку при удобном случае спросить Сириуса об устройстве женского ума, так как он совершенно не понимал, как они могут говорить, говорить и говорить обо всем и ни о чем конкретно.

Вероятно, наиболее конфузным моментом для Гарри было тот, когда Ангелина и Кэти подошли к нему и потребовали станцевать с ними по танцу вне очереди, опираясь на то, что они его как-никак всему этому и научили. Не успел Гарри опомниться, как Кэти подняла его на ноги. Джинни, Гермиона и Виктор недоуменно переглядывались, глядя, как Кэти и Ангелина тянут Гарри на танцевальную площадку. Борьба стала привлекать внимание окружающих. Музыка заиграла чрезвычайно быстро, и Гарри сразу же понял, что за танец они хотят станцевать. Его они проходили на одном из тех занятий, когда Ангелина и Кэти учили Гарри отрываться и отвлекаться от происходящего.

Вспомнив, что он обязан им тем, что не выглядит на этом балу как полный идиот, Гарри наконец смирился со своей участью. Они прошли в центр площадки, Гарри повернулся лицом с Кэти и Ангелине. Последняя кивнула, и все трое скользнули вправо от себя, моментально оказавшись на противоположной стороне. Одно за другим в памяти всплывали правильные движения. Гарри смотрел лишь на Кэти и Ангелину, не желай видеть, смотрит на них кто-нибудь или нет.

Песня закончилась, раздались аплодисменты, и тут же началась новая песня. Кто-то прикоснулся к его руке, Гарри оглянулся и увидел улыбающуюся Гермиону. Позади нее уже танцевали Джинни и Виктор, так что Гарри предложил руку своей подруге. Он положил руку ей на талию и сразу почувствовал, как напряжена ее спина. Что-то было не так.

— Гермиона, что-то случилось? — прошептал он ей в ухо. — Тебя Виктор оби...

— ...нет! — прервала его Гермиона. — Это не Виктор. Это Рон. Я волнуюсь за него. Смотри, он не пришел на бал только потому, что слишком упрям и не хочет принести извинения и признать, что был не прав. Все могло сложиться по-другому...

— ... если бы я не стал чемпином, — закончил за нее Гарри — он тоже об этом думал. — Знаю. Я бы и хотел помириться с ним, но он никогда не появляется рядом со мной. Он даже не участвовал в снежной битве сегодня днем. Неужели он настолько меня ненавидит?

Гермиона сильнее сжала руку Гарри.

— Он не ненавидит тебя, — искренне произнесла она. — Он ненавидит то, что не может больше быть на тебя похожим. Ты проявил большую храбрость, спросив у него разрешения и пригласив Джинни на бал. — Гарри хотел возразить. — Знаю, она всего лишь друг, но ты ведь нервничал, правда? — Гарри кивнул. — И Рон тоже нервничал. Только у него не было такой удобной пары, как у тебя. Он не мог спросить совета у опекунов. — Она сделал паузу и усмехнулась. — И наконец, он не брал уроки танцев, как ты, — весело закончила она.

— Тебе бы понравилось, если бы я наступал на твои ноги? — серьезно спросил Гарри. — Я не хотел быть похожим на дурака, когда все будут на меня смотреть. Ангелина и Кэти согласились мне помочь. Что в этом плохого?

Гермиона замотала головой и заглянула в его изумрудно-зеленые глаза.

— Я удивляюсь, — искренне произнесла она. — Ты так изменился. До сих пор не замечала, насколько. Сириус и Ремус определенно хорошо на тебя влияют.

Гарри невольно улыбнулся. Он действительно не представлял, как бы он со всем справлялся в этом году, если бы не помощь Сириуса и Ремуса. Они лишь в прошлом году вошли в его жизнь, а он уже так к ним привязался. И он не знал, что будет делать, если вдруг лишится их поддержки. С ними его жизнь нормализовалась, Гарри не помнил, чтобы когда-нибудь ему было так хорошо.

Ближе к концу бала Гарри был пойман Фредом и Джорджем, очевидно, уже вынашивавшим планы на то время, когда Гарри станет их официальным братом. Потребовалось много усилий, чтобы убедить их, что они с Джинни всего лишь друзья. Когда они ушли, у Гарри осталось ощущение, что те до конца ему так и не поверили. Не такой реакции он от них ожидал, но все же это было лучше, чем если бы они его убили.

Бал наконец закончился, и все стали расходиться по спальням. Гарри задержался, чтобы поблагодарить Ремуса и Сириуса за лучшее Рождество в его жизни. Это задумывалось как комплимент, но послужило невольным напоминанием об испытаниях, выпавшим на долю Гарри. Сириус крепко обнял крестника и наказал ему не забывать посылать Хедвигу или связываться через магическое зеркальце, чтобы держать мародеров в курсе своей жизни. Когда Сириус освободил Гарри, его тут же не менее крепко обнял Ремус, напомнив ему, чтобы он больше заботился о собственной безопасности.

Попращавшись с ними, Гарри вышел из Большого зала и отправился в башню Гриффиндора. Коридоры были пусты, в них стояла жуткая тишина. Чем быстрее он достигнет башни Гриффиндора, тем лучше. Дойдя до движущихся лестниц, он заметил, что кое-кто его ждет. Седрик Диггори.

— Привет, Гарри! — сказал, улыбнувшись, он. — Уже и не думал, что мне удастся поблагодарить тебя за драконов. — Гарри открыл было рот, чтобы сказать, что это вовсе не обязательно, но Седрик поднял руку, прося не возражать. — Я ценю это. Немногие поступили бы также. Как продвигаются твои дела с яйцом?

Гарри мог и соврать, но не смог. К тому же, он сомневался, что Седрик ищет подсказки.

— Медленно, — честно ответил он. — Никак не могу заставить его заткнуться.

Седрик рассмеялся.

— У меня была та же проблема, — произнес он и наклонился ближе к Гарри. — Но потом я принял ванну, — зашептал он. — Окуни яйцо в воду. На пятом этаже, четвертая дверь слева от статуи Бориса Туповатого — ванная для старост. Пароль "Сосновая свежесть". Доверься мне.

Гарри, моргая, смотрел на Седрика и подыскивал слова.

— Э-э... хорошо, — наконец выдавил он. — Спасибо за подсказку.

Седрик улыбнулся.

— Нет проблем, — произнес он. — Чтобы ты знал, все в Хаффлпаффе только и говорят, что о сегодняшней снежной битве. Все очень повеселились. Мы как-нибудь обязательно устроим матч-реванш. Спокойной ночи.

Гарри тоже пожелал ему спокойных снов и продолжил подниматься по лестнице, разрываемый мыслями. Он должен был признать, что идея с водой довольно разумна. Мерфолки живут в морях. Смысл держать яйцо под водой есть. "Ну я и идиот, не додумался сам до этого". Но и другая мысль была у Гарри. Седрик уже все выяснил. Гарри внезапно почувствовал себя совсем глупым. Почувствовал как никогда, что действительно еще слишком юн для таких состязаний. Никто из других чемпионов не проводит все утренние часы, пытаясь найти малейшую подсказку. Только он. Это только лишнее напоминание, что он им не ровня.

Гарри осознал, что это лишь вопрос времени, и скоро все поймут это, если уже не поняли.

Рождество прошло, и библиотека вновь стала самым "популярным" местом в школе. Ученики отчаянно трудились, наверстывая упущенное время. События прошедшего дня уже представлялись им бесконечно далекими. Даже снежная битва, взбудораживавшая и захватившая большую часть учеников, была позабыта. И хотя Рождественский бал и связанные с ним события теперь представлялись неважными, казалось, шептание и шушуканье девушек за спиной Гарри только усилилось, преследуя его, куда бы он не направился.

Гарри сидел, с головой зарывшись в книги и ворохи пергаментов. Он только что закончил эссе по Трансфигурации и теперь неохотно приступил к Зельям. Гермиона сидела напротив него, похороненная под громадой своего домашнего задания по Арифмантике. Рядом с ней сидела Джинни и строчила эссе по Защите, стараясь не отвлекаться на Фреда с Джорджем, сидевших напротив нее и "беззвучно" переговаривавшихся друг с другом. По их возбужденным голосам можно было с полной уверенностью сказать, что тема их разговора была далека от области учебы.

Оглядевшись, Гарри заметил Рона, сидевшего за соседним столом вместе с Дином, Симусом, Невиллом, Парватти и Лавандой. Четверо парней, казалось, не находили себе места, ибо девушки все время перешептывались, иногда начиная сдавленно хихикать. Гарри вздохнул и вернулся к Зельям. Это было последнее домашнее задание на каникулы. Закончив его, он мог приступить к другой задаче. Он собирался последовать совету Седрика. Единственная проблема была в том, что придется все делать глубокой ночью, чтобы никто не мог заметить его крадущимся в ванну для старост. Все старосты были с пятого курса и выше, так что Гарри был недостаточно взрослым, чтобы даже просто зайти туда.

Закончив эссе, Гарри стал собираться, но как ни старался не шуметь, все же привлек к себе внимание окружающих. После Рождества многое изменилось — тогда он мог хоть говорить с самим собой, не привлекая ничьего внимания: никого вокруг него не было. Похоже, стоит подыскать более уединенное место. Я не смогу разбираться с загадкой с целой школой за спиной.

Гермиона с любопытством взглянула на Гарри, когда он отложил ее книгу.

— Ты что это делаешь? — спросила она. — У нас столько домашней работы. Представляешь, сколько нам потребуется времени, чтобы написать хотя бы эссе по Защите?

— Два с половиной часа, — тихо проговорил Гарри и встал, крепко прижимая к себе сумку, чтобы та не открылась. — Гермиона, думаешь, чем я занимался перед Рождеством? Мне нужно было отвлекаться от загадки яйца время от времени. Я все закончил. — Он положил обратно книгу, которую было собирался вернуть на полку. — Это поможет с эссе по Зельям, — и с улыбкой добавил: — Желаю повеселиться.

Гермиона нахмурилась, а Фред с Джорджем из последних сил сдерживали смех. Гарри вышел из библиотеки, не обращая внимания на остальных учеников, пораженно смотревших на него. Это было сродни приближению апокалипсиса, когда Гермионе Грейнджер потребовалась помощь с домашней работой, которую Гарри — о, ужас! — уже закончил.

Той ночью, скрывшись под плащом-невидимкой и захватив карту Мародеров и школьную сумку с лежавшими в ней золотым яйцом, перьями, чернилами и несколькими листами пергамента, Гарри украдкой выбрался из башни Гриффиндора и направился прямиком к ванне для старост. Он подошел к статуе волшебника, который выглядел растерянно, надев перчатки не на те руки, и пошел дальше, пока не достиг четко видневшейся двери. Несколько раз оглянувшись и проверив, что вокруг никого нет, Гарри прошептал пароль и отошел на шаг, наблюдая, как дверь медленно открывается.

Быстро и тихо, как только мог, Гарри зашел внутрь и закрыл дверь, для надежности заперев ее заклинанием. Он не хотел давать судьбе лишний шанс подложить ему свинью. Теперь никто не смог бы войти, и Гарри снял плащ и оглядел большую комнату, в которой оказался. Освещение было тусклым, но Гарри мог разглядеть большой прямоугольный бассейн посередине комнаты. По его периметру располагались золотые краны, вентили которых были украшены драгоценными камнями всевозможных цветов. Был даже трамплин для прыжков на высоте примерно с рост Гарри. На стене висел портрет светловолосой русалки, которая сейчас спала. Гарри сделал мысленную пометку соблюдать абсолютную тишину, чтобы не разбудить ее.

Опустив сумку на пол, Гарри медленно ее открыл и достал яйцо. Ощутив прилив сообразительности, Гарри трансфигурировал свои штаны в плавки. Взяв одно из полотенец, он положил его на краю бассейна, потом снял рубашку, кобуру для палочки, ботинки и носки. Открыв несколько кранов, Гарри заполнил бассейн горячей водой и положил яйцо рядом с полотенцем. Закрыв краны, парень медленно опустился в воду, а затем взял яйцо.

Глубоко вдохнув, Гарри опустился с головой под воду и открыл яйцо. Хор голосов, противней которых Гарри еще не слышал, заполнил уши. Кожа Гарри сразу покрылась мурашками.

Ищи нас там, где слышишь голоса —

Почиет горе о потерянном в веках.

Гарри закрыл яйцо, вдохнул свежего воздуха, нырнул и снова его открыл. Прослушав еще раз это подобие песни, Гарри вынырнул и выдохнул остатки воздуха. Как можно быстрее, Гарри положил яйцо на краю бассейна, вытер полотенцем руки, схватил перо, окунул его в чернильницу и принялся записывать все, что смог вспомнить. Удалось записать половину, а затем снова пришлось нырять в бассейн на очередной "сеанс".

Когда вся песня была записана, Гарри вылез из бассейна и вытерся полностью. Накинув рубашку и обернув полотенце вокруг талии, он сел на пол и еще раз внимательно перечитал слова песни. Смысл был довольно прост: нужно найти мерфолков, найти за час то, что они у тебя украдут. Значит, оставалось найти способ дышать под водой в течении часа.

Это представлялось уже не таким сложным.

Прибравшись за собой как можно быстрее, Гарри полностью оделся, сверился с Картой Мародеров и, накинув плащ-невидимку, вышел из ванной. Вокруг не было ни души, и Гарри смог быстро добраться до башни Гриффиндора, не будучи замеченным. Сегодня уже было поздно что-либо делать, но Гарри был готов провести в библиотеке еще не один долгий день. Не говоря уже о том, что он плохо плавал, парень не имел ни малейшего представления о том, как дышать под водой. На уроках они еще этого не проходили.

Используя оставшееся время перед началом занятий, Гарри пришел к выводу, что есть всего три области магии, которые могут ему помочь в этой задаче: Заклинания, Трансфигурация и Зелья. Начал он с Заклинаний, углубившись в книги в поисках любой возможности. Так он нашел заклинания воздушного пузыря и записал о нем все, что смог найти. Потом настал черед Трансфигурации. Очевидным решением было трансфигурировать себя в водное животное. Поиски его в этом направлении отбили любое желание воспользоваться этим способом. Мало того, что подобная магия была очень сложной, так еще было чревато последствиями, о которых Гарри не хотелось даже думать.

Теперь Гарри стал искать зелье, которое могло бы ему помочь, но результатов пока не было. Уже потеряв счет просмотренным книгам, Гарри все же не решался подойти за помощью к профессору Снейпу, не то чтобы не хотел. Парень не сомневался, что есть зелье на этот случай, просто он не может его найти. Это, вероятно, было наиболее обидно: знать, что оно существует, но не иметь возможности узнать.

Начавшиеся занятия лишь осложнили поиски. Воцарившаяся холодная погода заставила учеников возненавидеть свои занятия, проходившие на открытом воздухе, особенно Уход за Магическими Существами, где не было никакого укрытия вообще. Гарри с Гермионой уже готовились к очередной встрече с соплохвостами, которых они проходили, и очень удивились, увидев, что вместо Хагрида их поджидает кое-кто другой.

Стоявшая перед ними женщина с серыми волосами представилась как профессор Граббли-Планк и сказала, что будет временно замещать Хагрида, которому сейчас нездоровилось. Гарри с Гермионой заволновались. Хагрид так любил свой предмет. Он бы ни за что его не пропустил, если бы, конечно, не произошло что-то совсем ужасное.

Профессор Граббли-Планк проводила учеников к опушке леса, где к дереву был привязан большой единорог. Сердце Гарри тут же потянулось к существу. Оно не заслуживало подобного обращения, хотя только так ученики могли его хорошо рассмотреть. У Хагрида, казалось, все существа показывали себя добровольно. Гарри встретился с единорогом взглядом, и они долго смотрели друг на друга. Гарри не мог себе объяснить как, но он понял единорога. Почти инстинктивно Гарри поклонился животному, которое поклонилось в ответ.

— Так, парни, прошу оставаться на своих местах, — распорядилась профессор. — Единороги предпочитают, когда до них дотрагиваются люди женского пола.

Девочки захихикали и стали медленно приблизжаться к единорогу. Тот, увидев надвигавшуюся толпу девушек, в страхе заметался на привязи. Профессор Граббли-Планк тут же приказала всем отойти и ждать, пока единорог успокоится. Зная, что это произойдет еще не скоро, Гарри вышел вперед, игнорируя предупреждения возмутившейся Гермионы и нового преподавателя. Гарри продолжал приближаться, держа руки перед собой, показывая тем самым единорогу, что не желает ему вреда.

Единорог начал медленно успокаиваться, по-прежнему не сводя глаз с Гарри, только теперь в них не было страха, лишь любопытство. Гарри снова поклонился единорогу, потом потянулся и осторожно опустил руку на голову существа, принявшись поглаживать его, успокаивая.

— Все хорошо, — мягко произнес Гарри. — Мы не причиним тебе вреда. Мы лишь хотим изучить ваш вид.

Единорог издал звук, который можно было бы охарактеризовать, как саркастическое фырканье, затем подошел к нему и покорно склонил голову. Гарри засмеялся. Он и не знал, что единороги обладают таким качеством, как сарказм. Оглянувшись на остальных учеников, Гарри начал волноваться — все в оцепенении смотрели на него. Как же он им все объяснит?!

— Э-э... думаю, сейчас будет все хорошо, — произнес он, продолжая гладить существо. — Просто не подходите к нему всем скопом. Он не слишком доверяет людям.

Парвати и Лаванда первыми осторожно вышли вперед, готовые в любой момент броситься наутек, если единорог снова начнет капризничать. Гарри продолжал поглаживать существо и тихо с ним разговаривать, пока ученики один за другим осторожно его ласкали. Наконец профессор Граббли-Планк отошла от шока и стала рассказывать ученикам об единорогах. Гарри игнорировал ее любопытные взгляды, молясь про себя, чтобы занятие поскорее закончилось. Нужно было как можно быстрее скрыться, чтобы избежать неизбежных в противном случае вопросов.

Но сразу уйти не удалось. Едва их отпустили, Гарри поспешил на помощь Гермионе, которая стояла рядом с Малфоем. Лицо ее горело от возмущения. Это не предвещало слизеринцу ничего хорошего.

— Ты грязный, отвратительный, жалкий хорёчек! — прокричала Гермиона, выхватив палочку и указав ею на Малфоя. — Как ты посмел сказать такое?!

Гарри обхватил Гермиону сзади и оттащил от Малфоя, ровным голосом бросив тому:

— Советую тебе побыстрее смыться.

Повторять дважды не пришлось — Малфой поспешил вдогонку за остальными слизеринцами. Когда тот оказался достаточно далеко, Гарри отпустил Гермиону и развернул лицом к себе.

— Гермиона, что случилось? — спросил он.

Вместо ответа она протянула ему экземпляр "Ежедневного пророка". Гарри развернул его, тут же наткнувшись на большой заголовок "ОГРОМНАЯ ОШИБКА ДАМБЛДОРА", под которым находилась большая фотография Хагрида. В статье Рита Скитер поливала грязью Хагрида, историю его жизни и методы преподавания. Сообщалось также, что Хагрид наполовину великан, а затем шло пренеприятнейшее перечисление всех ужасных свойств великанов. Дойдя до конца заметки, Гарри от удивления расширил глаза — в тексте упоминался и он.

"Ваша покорная слуга задалась вопросом, чего же пытается добиться Альбус Дамблдор, позволяя полукровке преподавать детям, среди которых есть и Мальчик-который-выжил. Наши источники сообщили, как Дамблдор заботился о Гарри Поттере после той ужасной ночи много лет назад. Сначала он отдал Гарри его жестоким дяде и тете, а потом, лишь бы избавить ребенка от их "заботы", передал Гарри бывшему преступнику и оборотню. И поскольку история показала пагубность многих решений Дамблдора, репортер не сомневается, что Гарри Поттера нужно как можно скорее избавить от этого опаснейшего общества, пока не случилось непоправимое".

Гарри не двигался. Он перестал даже дышать. Избавить? Нет, этого не может быть. Сириус и Ремус его опекуны. Они позаботятся о нем лучше, чем кто бы то ни было. Они стали для него такой семьей — Дурслям до них, как пешком до луны. Они столько сделали для него, пошли на чудовищный риск. Сириус рисковал получить поцелуй дементора за побег из Азкабана, а Ремус в прошлом году рисковал собственной свободой, помогая Гарри выяснить правду.

— Гарри, — мягко произнесла Гермиона, — ты в порядке?

Он взглянул на Гермиону, и та сразу же поняла, что с ним далеко не все в порядке. Он просто не мог в это поверить. Хагрид полувеликан. И что? Он ни чуточку не опасен. Единственное в нем, что является опасным, это его любовь к разным опасным существам. Это как Ремус. Любой, кто знает этих двух людей, может без тени сомнения подтвердить: они не опасны.

— Мы должны сегодня после уроков навестить Хагрида, — тихо произнес Гарри и направился к замку. — Я хочу знать, как Рита Скитер до этого докопалась. Мы знаем Хагрида уже несколько лет, и он ничего нам не говорил об этом.

— Возможно, Хагрид случайно проговорился, — предположила Гермиона. — В прошлом так уже было.

— Не в этот раз, — ответил Гарри. — Не могу поверить, что она втянула меня в это. Ведь никто меня не заставлял посещать занятия Хагрида или жить вместе с Ремусом и Сириусом. Каждый раз, когда я думаю, что все наконец-то наладилось, что-нибудь такое случается.

Гермиона с жалостью посмотрела на Гарри.

— Не придавай значения, Гарри, — мягко произнесла она. — Все прекратится через пару дней.

Гарри не мог поверить, что Гермиона сейчас так равнодушна.

— Гермиона, это никогда не прекратится! — прошипел он. — Ты хоть представляешь, как Волшебное сообщество относится к полукровкам? Знаешь ли ты, что в прошлом году я чуть вновь не отправился к Дурслям, так как Ремус не мог стать моим опекуном по той идиотской причине, что он оборотень? Оборотни и великаны ассоциируются в умах волшебников с темными созданиями. Они вообще не имеют никаких прав. И министр позволил Ремусу быть рядом со мной по единственной причине — чтобы заткнуть мне и Сириусу рот. Большая удача, что Сириуса признали невиновным и позволили оформить опеку надо мной.

Гермиона с выражением ужаса на лице посмотрела на Гарри. А они, тем временем, уже поднялись по ступенькам и вошли в Вестибюль.

— Но это ведь несправедливо! — воскликнула она, чем привлекла к себе несколько заинтересованных взглядов.

Она нервно огляделась и наклонилась ближе к Гарри.

— Ремус же неопасен, — прошептала Гермиона. — Он никогда не причинит тебе вреда. Все же видят, как он о тебе заботится.

— Знаю, — произнес Гарри, почесав сзади шею. — Хагрид тоже никому не причинит вреда... по крайней мере, умышленно. Мы должны дать понять Хагриду, что нам безразлично, какая кровь течет в его венах. Он мой первый в жизни друг, и я никогда от него не отвернусь.

— Я тоже, — с улыбкой произнесла Гермиона.

После ужина Гарри и Гермиона поспешили в хижину Хагрида. Гарри постучал несколько раз, но в ответ раздалось только лаяние Клыка. Беспокоясь, вдруг что-то случилось, Гарри достал палочку и отпер дверь. Постучав снова, он медленно ее открыл. Лай Клыка усилился, когда он просунул голову в проем. По крайней мере, хоть кто-то рад его видеть.

Хижина была скупо освещена, но заметить Хагрида труда не составило. Он сидел за столом с бутылкой в руке. При виде этого, глаза Гарри расширились от беспокойства. Это было плохо. Он помнил, каким становился дядя Вернон, когда напивался. Оставалось лишь надеяться, что Хагрид не буйный.

— Хагрид, — нервничая, позвал Гарри. — Хагрид, с тобой все в порядке?

Хагрид посмотрел на Гарри и тут же отвернулся. Парень зашел внутрь и принялся гладить Клыка, чтобы успокоить пса. Гермиона вошла следом за Гарри, сразу же прикрыв за собой дверь. Гарри медленно подошел к столу и сел напротив Хагрида. Клык уселся на полу справа от Гарри, а Гермиона, придвинув стул, села посередине, между Гарри и Хагридом. Гарри заметил, как из глаз Хагрида текут слезы, и осторожно вынул бутылку из рук лесничего. Алкоголя на сегодня Хагриду было достаточно.

— Что ты тута делаешь, Гарри, — прогнусавил Хагрид, слезы из его глаз уже текли ручьем. — Ты, видно, не видал заметку?

Гарри вытащил газету из кармана и положил ее на стол.

— Ты об этой гадости? — произнес Гарри и почесал Клыка за ухом. — Хагрид, я живу с оборотнем. Неужели ты думаешь, что мне важно, кто были твои родители? Ты мой друг. Ты даже не представляешь, как много для меня сделал. Ты подарил мне этот мир, развеял всю ложь, которой Дурсли окружали меня столько лет. Ты и Ремус — одни из лучших людей, которых я знаю. И я охотнее буду с вами, чем с такими чистокровными, как Малфой.

Хагрид взглянул на Гарри и улыбнулся.

— Ты не обманываешь? — с надеждой спросил он.

Гарри улыбнулся в ответ.

— Я всегда говорю то, что думаю, — произнес он. — Такой уж у меня недостаток. Сириус утверждает, что именно поэтому меня считают заядлым обманщиком. — Хагрид фыркнул. — Честно, Хагрид, мне все равно, что говорят другие или чем марают бумагу всякие там репортеры. Ты всегда останешься моим другом. Я доверю тебе свою жизнь. Ремус много мне рассказывал о том, сколько достается оборотням со стороны Волшебного сообщества. Я понимаю, как тяжело сейчас приходится тебе, но обещаю, мы сделаем все от нас зависящее, чтобы помочь тебе.

— Гарри прав, Хагрид, — добавила Гермиона. — Одно твое слово, и эта ужасная женщина Скиттер...

— Нет! — оборвал ее Хагрид. — Я не хочу, чтоб вы двое, значитца, ввязывались в это все. Я без понятия, как она об этом пронюхала. Я лишь один раз рассказал об этом мадам Максим перед Рождественским балом. Риты Скиттер не было даже на территории Хогвартса. Я бы заметил ее. Мне понятно ваше рвение, но вы, эта, не знаете Риту Скиттер. Она способна, если захочет, раскопать все о вас двоих. Это не слишком желательно, особенно для тебя, Гарри. Видел, что она написала о тебе в статье. Она создает шумиху, для этого приплела и Сириуса с Ремусом. Не беспокойся. Твой крестный уже, наверное, в редакции Пророка, разносит там все из-за статьи. Хороший человек, Сириус. Любит тебя больше жизни.

Гарри не удержался от улыбки. Это было вполне в духе крестного. Гарри лишь волновался, не прибавится ли из-за этого проблем.

— Послушай, Хагрид, мы не станем заставлять тебя покинуть свою хижину, — произнес он. — Если ты не готов встречаться с людьми, пусть так и будет. Мы будем навещать тебя, если хочешь, но тебе не следует закрываться от всех и, тем более, заглушать свое горе бутылками... — он взглянул на этикетку, — ... Огневиски.

Хагрид вытер слезы и забрал у Гарри бутылку.

— Ты прав, кнешна, — признал он. — Извините, что предстал пред вами в таком виде. У вас есть, наверно, более важные дела, чем щляться к лесничим. Ты все еще разбираешься с яйцом, Гарри?

Тот кивнул.

— Почти разобрался, — произнес он. — Осталось выяснить кое-какие детали.

Это было более или менее правдой. О чем кричит яйцо, он, конечно, узнал, но вот как осуществить то, что оно от него требует?.. Но Хагриду не нужно этого знать, особенно сейчас.

Хагрид улыбнулся.

— Так это же превосходно! — радостно произнес он, от его уныния не осталось и следа. — Ты просто потрясающе справился с драконом. Уверен, с этим ты тоже хорошо справишься. Я горжусь тобой, Гарри. И родители твои бы тоже гордились.

Гарри с Гермионой попрощались, пообещав приходить каждый вечер, и побежали обратно в замок. Радость Хагрида только усилила напряжение Гарри. Перед первым испытанием его считали слабейшим. Теперь же все ждали от него только победы. Да, конечно, у него еще есть время, и он надеялся узнать что-нибудь в Хогсмиде. Следующий поход туда был запланирован на середину января. И Гарри планировал пойти вовсе не в Зонко или Сладкое королевство, традиционные места паломничества учеников, а наведаться в магазин Зелий и книжный. Возможно, в одном из них он найдет решение.

* * *

Профессор Граббли-Планк вела уроки Хагрида до конца недели. Гарри и Гермиона сдержали свое слово, навещая своего друга, часто принося ему еду с ужина. Много времени провели гриффиндорцы за столом в хижине Хагрида, делая домашнюю работу, пока лесничий ел. По словам Хагрида, некоторые из преподавателей также к нему заглядывали, в том числе и профессор Дамблдор. Настроение Хагрида улучшалось, но он по-прежнему не хотел возвращаться к преподаванию. Но, по крайней мере, он больше не пил.

К тому времени, как подошли выходные, в которые должен был состояться поход в Хогсмид, Гарри ни капельки не продвинулся в своих поисках. Гарри и Геримона вышли пораньше, чтобы избежать давки и спокойно посетить те заведения, куда ученики редко заглядывали. Удовлетворяя неуемное любопытство Гермионы, Гарри расказал ей об услышанном от яйца и о том, насколько далеко он до сих пор от разгадки способа, с помощью которого можно все это сделать. Гарри не удержался от улыбки, увидев, с каким энтузиазмом Гермиона решила ему помогать, ведь ничего подобного они на занятиях еще не проходили.

Магазин зелий стал их первой остановкой в это холодное и промозглое утро. Сидя на полу, друзья просматривали одну книгу за другой, ища все, что могло бы быть полезным. После третьей книги Гарри пришел к выводу, что здесь им тоже ничего не светит. Возможно, и нет никакого зелья, и придется на испытании воспользоваться заклятием пузыря. Взглянув на Гермиону, Гарри понял, что и она близка к тому, чтобы бросить поиски.

Раздавшийся позади них тихий голос заставил обоих подпрыгнуть от неожиданности.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила их женщина средних лет; ее темно-коричневые волосы были туго стянуты на затылке, открывая высокие скулы и песчаного цвета глаза. На лице женщины застыло скептическое выражение, ясно говорившее, что она желает их поскорее вышвырнуть из магазина.

— Мы лишь надеялись найти зелье, позволяющее человеку долгое время дышать под водой, — дрожащим голосом произнес Гарри. — Ни в одной из книг в Хогвартсе...

— ... Потому что это слишком сложное зелье, чтобы его могли приготовить школьники, — прервала его продавец. — Думаю, если вы спросите своего преподавателя по Зельеделию...

— Мне нельзя этого делать, мадам, — теперь уже Гарри перебил ее и добавил, зная, что тут же пожалеет о своих словах, но это было единственным способом заставить продавца поверить ему: — Я не могу обращаться к преподавателям из-за участия в Турнире.

Глаза женщины тут же метнулись ко лбу Гарри, послышался судорожный вздох.

— Гарри Поттер! — воскликнула она. — Извините меня. У меня еще никогда не бывало учеников Хогвартса, а уж самого Мальчика-который-выжил!.. — Она помогла подросткам встать на ноги. — У меня есть для вас кое-что, мистер Поттер!

В установившейся тишине Гарри и Гермиона посмотрели вслед продавщице, скрывшейся в отделе товаров для зелий. Если бы они знали, что последует такая реакция, они спросили бы у нее раньше.

— Так-с, — произнесла Гермиона, взглянув на Гарри, — в следующий раз, едва входим, сразу объявляем, кто ты такой. Многое становится гораздо проще.

Гарри уставился на Гермиону.

— Даже и не думай, — предупредил он ее. — Это был единственный способ, чтобы она захотела нам помочь.

К ним уже спешила продавец, неся в руках банку, заполненную прозрачной жидкостью, в которой бултыхалось нечто похожее на слизистые серовато-зеленые крысиные хвосты.

— Это Жабросли, мистер Поттер! — с улыбкой произнесла она. — Если вы их съедите, то сможете дышать под водой. Это более надежно, чем всякие там зелья и заклинания, и гораздо проще.

Он даже и не думал, что существует субстанция, растение, которое бы так идеально подходила к предстоящему испытанию. Гарри с надеждой взглянул на странный комок в банке.

— Правда? — спросил он. — Все что нужно сделать, это съесть? — и улыбнулся, когда продавец кивнула. — Я беру их!

С только что приобретенными Жаброслями Гарри следом за Гермионой покинул магазин, чувствуя, что с его плеч только что свалился огромный груз. Оставалось единственное — научиться плавать. Как это делать, он знал лишь в теории. Дурсли не позволяли ему учиться, а окунаться сейчас, в середине января, в ледяную воду озера было последним, что Гарри хотел.

Теперь, решив главную проблему, Гарри с Гермионой с наслаждением прогуливались по Хогсмиду. Они решили провести оставшееся время в Трех метлах за кружечкой сливочного пива. Если быть честными, то Гарри и Гермиона были утомлены. Все время они сидели у Хагрида, переделав, к тому же, всю домашнюю работу. Гарри не мог отделаться от ощущения, что они так и остались единственными учениками, оказавшими поддержку лесничему. Даже Рон к нему не заглянул.

Это был последний камешек. С тех пор, как Рон выказал свою зависть, он очень изменился. Он перестал общаться со своими одноклассниками, игнорировал Гермиону и даже не глядел в сторону Гарри. Как такое могло случиться?

— Гермиона, про Рона есть вести? — тихо спросил Гарри.

Гермиона внезапно напряглась.

— Как ни странно, да, — произнесла Гермиона. — Он оказался рядом на второй день после выхода статьи, я как раз разговаривала с Лавандой и Парвати. Я думала, Рон хочет поговорить с нами, но боится, что мы все еще сердимся на него после тех его слов. Я сказала ему об этом, ты был тогда в библотеке, но он не захотел разговаривать. Я сказала ему, что мы больше на него не сердимся и скучаем, но ему нужно перестать быть идиотом и извинится.

Гарри закрыл глаза и склонил голову.

— Никогда не хотел вмешивать тебя в это, Гермиона, — тихо произнес он. — Мне не по душе, что и братья, и сестра Рона отвернулись от него. Не знаю, что бы я делал на его месте.

— Э-э... не поднимай головы, только что появилась Рита Скиттер вместе со своим фотографом, — произнесла Гермиона, пытаясь закрыть лицо правой рукой. — Давай поскорее уйдем отсюда, пока я что-нибудь ей не сделала.

Гарри оглянулся через плечо и заметил Риту Скиттер, в желтой мантии вышагивавшую по направлению к бару, видимо, желая что-то выпить. За ней трусил фотограф. Когда она оказалась около двери, Гарри решил, что, действительно, настала пора уходить. Тихо, как только могли, Гарри и Гермиона встали изо стола и направились к противоположной двери. Однако они не успели.

— Гарри! — радостно воскликнула Рита Скиттер, когда Гарри уже нажал на ручку, чтобы выйти.

— Не останавливайся, — пробормотала Гермиона у него за плечом. Гарри так и сделал. Открыв дверь, он вышел следом за Гермионой. Неожиданно Гарри захотелось оказаться где угодно, но только не в Хогсмиде. Его хорошее настроение от найденного решения второй задачи моментально испарилось. Удивительно, как один человек мог быть причиной таких перемен, но Рита Скитер была именно таким человеком.

— Гарри! — Рита Скиттер со всех ног бросилась за Гарри, в ее руках будто сами собой оказались блокнот и перо. — Как насчет интервью? Небольшого такого? Читатели жаждут узнать, каково это жить вместе с Сириусом Блэком и оборотнем. Они хорошо о тебе заботятся? Ты когда-нибудь присутствовал при трансформации мистера Люпина?

— Без комментариев! — отрезал Гарри, продолжая идти. Он не мог поверить, что Рита Скитер может таким образом говорить о Ремусе. Ремус не только оборотень. Он такой же человек, как и все. Почем никто этого не видит? Все видят в нем волка, и никто — человека.

— Всего минутку, пожалуйста! — не унималась Скиттер. — Тебе причиняли вред?

Разговаривать с Ритой Скиттер? Увольте. Гарри не желал давать ей даже малейших сведений, которые, стоило ожидать, не преминут превратится в очередную статью. Он не желал, чтобы она выставила Ремуса и Сириуса, как плохих опекунов, учитывая ее недавние заслуги. Как она может ждать, что он скажет ей хоть слово после всего того, что она сделала с Хагридом?

Гарри продолжал свой путь вместе с Гермионой, твердо решив не произносить ни слова. Только когда они достигли ворот Хогвартса, Рита Скиттер перестала их преследовать. Но друзья не останавливались до самых ступеней перед входом в замок. Только здесь Гарри и Гермиона облегчено вздохнули. На сей раз им удалось отвязаться от Скиттер, но где гарантия, что она не попытается снова. И Гарри был уверен, что Рита Скиттер не отступится, пока не напишет статью, чего бы ей это не стоило. И не похоже, что она собирается оставить его в покое.

Было ранее воскресное утро, когда Гарри покинул свою спальню, держа в руке маленькое зеркало. Он помнил, что Сириус упоминал об одной скрытой комнате в Хогвартсе, принимающий нужный тебе вид, если выполнить ряд действий. Гарри сейчас жалел, что тогда не обратил внимание на рассказы крестного о похождениях и розыгрышах Мародеров, в которых фигурировала и эта комната. Существование такого помещения в школе казалось невероятным, но проверить стоило. Сириус никогда не врал. И если не мог что-то рассказать ему, то так и говорил.

Сев напротив камина в гостиной, Гарри посмотрел в зеркало и назвал имя Блека. Подождав несколько минут, но так и не дождавшись ответа, гриффиндорец решил, что еще слишком рано и крестный спит. Припомнив последний раз, когда он также разбудил Сириуса слишком рано, Гарри серьезно задумался над тем, не отложить ли следующую попытку до полудня. Сириус всегда любил поспать, но ему не часто это удавалось, в чем он проклинал Ремуса, который имел привычку вставать рано.

— Гарри?

Оторвавшись от мыслей, Гарри посмотрел в зеркало. Но вместо Сириуса там оказалось лицо Ремуса. Не то чтоб Поттер был расстроен, увидев Лунатика, лишь немного удивлён. Сириус говорил, что зеркало всегда будет при нем, если Гарри захочет поговорить с ним.

— Лунатик, Сириус в порядке? — тут же спросил он.

— С ним все хорошо, — ответил собеседник, улыбнувшись. — Ты же знаешь, какой Бродяга по утрам. Спит мертвым сном. И так как я встаю раньше него, мы решили, что зеркало будет по утрам у меня, а в остальное время у Сириуса, вместе с его вечно скверным настроением. Я могу его разбудить, если хочешь.

Гарри покачал головой, понимая, что будить Сириуса очень опасная затея, учитывая его обостренные собачьи реакции.

— Я просто хотел спросить его о кое-чем, что он упоминал в своих историях о похождении Мародеров, — произнёс Гарри. — Сириус говорил о комнате в замке, которая может принимать любой вид, который пожелаешь. Я не помню, как он её называл и где она находится.

— Это Выручай-комната, — с усмешкой ответил Ремус. — Если не изменяет память, она на седьмом этаже напротив гобелена Придурковатого Барнабаса. Тебе нужно пройти мимо нее три раза, представляя то, что хочешь увидеть. Тогда появится дверь. Можешь открыть ее и войти, — он сделал паузу, чтобы Гарри уложил в голове услышанное, и продолжил: — Так что ты хочешь получить от Выручай-комнаты?

— Э... ну... мне нужно где-то учиться плавать для второго испытания, — произнёс Гарри, чувствуя себя неуютно.

Ремус выдохнул, хлопнув себя по лбу.

— Ну конечно, — тихо произнёс он. — Извини меня, Гарри. Никогда не приходило в голову, что ты не умеешь. Но нельзя сказать, что я удивлён. Похоже, Дурсли не позаботились отдать тебя на уроки.

Гарри чуть не рассмеялся. Мысль о Дурслях, охотно тратящих на него деньги, была слишком нелепой.

— Ремус, ты помнишь одежду, которую они мне давали? — спросил он. — Это то, что оставалось от Дадли. Для них я был недостоин того, чтобы тратить на меня деньги или время.

Заметив, как ожесточилось лицо Ремуса при последних словах, Гарри пожалел, что вообще заикнулся об этом. И хотя Вернон Дурсль был сейчас в тюрьме, Сириус и Ремус продолжали проклинать его каждый раз, когда Гарри неосторожно касался своей жизни у Дурслей.

— Как думаешь, я правильно поступаю? — спросил Гарри, чтобы сменить тему.

— Ты о чём? — недоуменно спросил Ремус.

— Нужно ли мне пытаться победить на Турнире? — пояснил Гарри.

Эта мысль терзала его с того самого момента, как он стал четвёртым чемпионом, и снова всплыла наружу после заметки о Хагриде. Как-никак, Гарри всегда привлекал больше внимания, чем другие, казалось бы, больше этого заслуживавшие. — Я не должен был участвовать в Турнире, а сейчас я на первом месте. Мне кажется, я занимаю место тех, кто более достоин там быть. Выиграть должен Седрик, а не я...

Ремус посмотрел на Гарри с сочувствием.

— Я понимаю, сынок, правда, — сказал он. — Скажи мне кое-что... ты думал о возможности выиграть Турнир перед, во время или после первого испытания?

Гарри покачал головой.

— Я думал лишь о том, как выжить, — признался он. — И что мне со всем этим делать?

— Много что можно, — сказал Ремус. — В том, что ты лидируешь в турнире, нет твоей вины, Гарри — ты просто придумал лучший способ пройти испытание. Впереди ещё два. У одного из твоих соперников есть шанс обойти тебя, особенно если ты не можешь плавать.

— Теоретически я представляю, — сказал Гарри, — Ты двигаешь руками и толкаешься ногами. Я только не знаю, как получить от этих действий максимум.

Ремус попытался сдержать смех, но вскоре сдался.

— Все более запутанно, чем ты думаешь, — весело произнёс он. — Не волнуйся, уверен, кто-нибудь поможет тебе. Будь осторожен — не показывай кому попало Выручай-комнату. Не думаю, что преподаватели горят желанием заполучить еще одну группу проказников, каким были твой отец и Бродяга, особенно при гостях из ещё двух школ.

Гарри разделял точку зрения Ремуса. Если Выручай-комната действительно может предоставить желающему все что угодно, то Фред и Джордж Уизли получат в своё распоряжение неисчерпаемый источник материала для своих проделок. И хотя в последнее время они сидели достаточно тихо, профессор Дамблдор, очевидно, не слишком обрадуется, если начнётся настоящая какофония шуток и приколов.

— Не беспокойся, Лунатик, — искренне произнёс он. — Я ничего им не скажу.

— И я хочу надеяться, что ты сдержишь обещание, что бы тебе не сказал Бродяга, — с улыбкой произнёс Ремус и снова посерьёзнел. — Ну как ты там, сынок? Не подумай чего, но выглядишь ты не очень. Ты вообще спишь?

— Я все пытаюсь решить проблему с загадкой этого яйца, — ответил он, пожимая плечами. — Я уже понял, как слышать голоса, которые издаёт яйцо. Перерыл все области, где можно было встретить упоминание способа, с помощью которого можно было бы дышать под водой: Трансфигурация, Чары, Зелья... Но оказалось, что простейшее решение оказалось там, где я забыл посмотреть. Я никогда и не думал о Гербологии.

— Ах, — задумчиво произнёс Ремус. — Ты узнал о жабророслях. Поздравляю, Гарри. Но где ты их возьмешь?

Гарри рассказал, что произошло на складе ингредиентов для Зелий. Внезапно вспомнив о своей случайной встрече с Ритой Скиттер, Гарри умолк. Он вспомнил, о чём была статья Ежедневного Пророка и мысленно отругал себя за то, что не связался с Ремусом и Сириусом раньше. Статья, вероятно, ранила их больше, чем его. Как можно было быть таким эгоистом?

— Гарри? — мягко позвал Ремус. — С тобой все в порядке?

Очнувшись, Гарри взглянул на напряженное лицо Ремуса, смотрящее на него из зеркала.

— Вчера кое-что случилось, — произнёс он, опустив глаза. — Рита Скиттер поймала меня и Гермиону. Она все выпытывала, что для меня значит жить с оборотнем. Я не стал с ней разговаривать, но это меня беспокоит. Как люди могут быть такими гадкими? Они действительно считают, что Сириус и профессор Дамблдор позволили бы тебе находиться рядом со мной, если бы ты был хоть чуточку опасен? Ты мне никогда не причинял вреда... И, знаю, не причинишь.

— Гарри, послушай меня, — спокойно произнёс Ремус. — Не принимай к сердцу все, что пишет Рита Скиттер. Её не волнует, что мы принимаем все меры, чтобы сделать меня неопасным во время полнолуния. Она желает раздуть проблему. У меня такое ощущение, что она специально пытается разозлить тебя, чтобы ты сболтнул что-нибудь лишнее, что она не преминёт отразить в очередной статье. Ты вчера правильно поступил. Не давай ей повода думать, что это тебя задевает. Всегда есть люди, которые будут бояться меня, сынок. Я знаю это и уже привык. Рита Скиттер лишь играет на этой боязни. Не волнуйся — никто не сможет забрать тебя от нас.

Гарри тяжело вздохнул. Ремус был, без сомнения, прав. Несмотря на то, что говорят Скиттер или кто-либо ещё, Сириус будет законным опекуном Гарри, позволяя или запрещая ему видеться с кем только захочет.

— Знаю, — тихо произнёс Гарри. — Вот только... всю жизнь я мечтал о настоящей семье. И сейчас она у меня есть. Я не могу объяснить...

— ... Ты думаешь, что кому-то нужен лишь повод, чтобы лишить тебя этого, — закончил Ремус. — Надеюсь, я знаю, как убедить тебя в том, что ни Бродяга, ни я никуда не исчезнем, сынок. Когда нам представится случай покинуть резиденцию Мародеров, мы тебе это докажем... ты теперь с нами... навсегда.

Гарри не сдержал улыбку. Приходилось признать, что нечто подобное он ощущал, когда думал о Сириусе и Ремусе, как о своих опекунах. Он не знал как, однако просто чувствовал, что они знали и понимали его чувства с первого взгляда. Не зная как это выразить в словах, мальчик сказал в благодарность:

— Спасибо, Лунатик... за всё. Можешь передать привет Сириусу, когда он проснётся?

— Конечно, передам, — Ремус согласно кивнул головой. — Кажется, у тебя почти всё готово ко второму испытанию. Осталось несколько недель, чтоб научиться плавать. Попытайся лучше отдохнуть, расслабься и получай удовольствие.

— Я постараюсь, — сказал Гарри, сомневаясь в выполнимости данной просьбы из-за большого количества домашних заданий, которые учителя надавали ему. Он не знал ни одного четверокурсника, который бы ещё ни взвыл от объёмов предстоящей работы. Попрощавшись с Ремусом, Гарри расслабился перед догорающим камином, наслаждаясь наступившей тишиной и покоем — крайне редкими в последние дни. Было необычно, что раздражавшие его на протяжения лета, они успокаивали его в данный момент.

Откинувшись назад на спинку кресла, Гарри уставился в камин, не замечая, куда смотрит. Неужели он выглядит так, будто его мучает бессоница? Будто от обилия мыслей и переживаний он вот-вот взорвется? Ремус очень наблюдателен, но редко бывает настолько непонятливым, как сейчас. Это вотчина Сириуса.

Глубоко задумавшись, Гарри даже не заметил, что он уже не один. Его тронули за плечо, заставив подпрыгнуть от испуга. Повернувшись и подняв взгляд, он увидел перед собой сосредоточенное лицо Рона. Облегчённо выдохнув, Гарри расслабился. Он даже не мог себе объяснить, чего испугался — никто в гриффиндорской башне его не тронет.

— Все нормально, Гарри? — спроси Рон. — Я уже пять минут стою здесь и пытаюсь привлечь твоё внимание

Гарри протёр глаза.

— Что? — спросил он, вконец растерявшись. Зачем Рону привлекать его внимание? Разве Рон уже не зол на него?

— Я... все нормально, — тихо сказал Гарри. — Прости, что разбудил.

Вздохнув, Рон сел рядом с Гарри, прямо на полу.

— Знаю, я вел себя, как настоящий мерзавец, — признал он, — у меня не было права завидовать. Уже ничего не исправишь, но я хочу попытаться.

Гарри долго смотрел на Рона, затем вновь уставился в огонь.

— Ты хоть представляешь, что значит не иметь ничего, когда никто о тебе не заботится, даже издалека? — спросил он. — До Хогвартса я был уверен, что я всего лишь урод. Я верил, что Дурсли, ненавидевшие меня, были единственной семьёй, которая когда-либо у меня будет. Я верил, что не заслуживаю чьей-то любви...

— Но это...

— Дай закончить! — перебил Гарри. — Когда Хагрид спас меня и рассказал правду, я не мог поверить. Оказалось, на свете есть место, где я могу остаться, место, в котором я мог быть самим собой, общаться с другими, такими же как я, — Гарри прервался, подтянув ноги к груди. — Но очень скоро все обернулось ложью. Даже здесь я стал белой вороной. Даже здесь я был уродом, но было и хорошее, ведь у меня были друзья, которые не видели во мне того, что видели остальные. Друзьям было все равно, кто оставил мне шрам на лбу — они сочувствовали мне, зная, чего он меня лишил.

Прикрыв глаза, Гарри заставил себя сохранять спокойствие. Ничего хорошего не будет, если он сейчас раскричится.

— Я думаю, тебе не нужно напоминать о событиях, произошедших перед прошлым учебным годом, — продолжил гриффиндорец. — Ты не представляешь, что значит жить в постоянном страхе, все время ожидая, что человек, который обязан охранять, выплеснет на тебя свою злость. Я до сих слышу его крики, слышу, как он постоянно сетует на то, что я не умер вместе со своими недостойными родителями.

Краем глаза Гарри заметил расширившиеся глаза Рона. Видимо, он даже не задумывался над тем, что делал Вернон Дурсль сверх того, о чем Гарри уже упоминал раньше.

— Потом я встретился с Лунатиком, хотевшим дать мне все, о чем я мечтал... но помешало предубеждение в волшебном мире насчет оборотней, — спокойно произнес парень. — Я делал все возможное, чтобы мы стали семьей. Я отчаянно желал одно единственное — то, что у тебя было с рождения — семью, которая любила бы и защищала меня, несмотря ни на что. Когда Сириус и Ремус стали моими опекунами, я с трудом в это поверил. Мне до сих пор приходится порой напоминать себе, что в новом доме не надо больше бояться. Мне казалось, что все мои проблемы исчезнут, однако этого не произошло. Меня все время преследуют желающие покопаться в моей жизни, узнать о том, каково это жить с бывшим заключённым и оборотнем.

— Почему ты ничего не говорил?.. — пролепетал Рон.

— И что бы ты сделал? — возразил Гарри. — Это цена за всю ту известность, которой я не просил. У меня нет никакой частной жизни. Я под постоянным наблюдением. Все ждут от меня, что я буду лучшим во всем, лишь потому, что я "мальчик-который-выжил". И даже то, что вся школа знает о наших прошлых злоключениях, не помогает: они ожидают от меня чего-то невозможного, а я лишь пытаюсь выжить. Вот это ты хотел услышать?

— Что я могу сказать? — спросил Рон, от стыда опустив плечи и понурив голову. — Я идиот. Я должен был понять: тебя заставили участвовать в Турнире. Я боялся. Думал, раз ты стал другом Крама и Диггори, ты отвернешься от меня.

Гарри уставился на Рона, не веря своим ушам. Гермиона предупреждала его, однако услышать об этом самому.

— Ты так думал? — спросил Гарри. — Рон, дружба — не соревнование. Я хорошо отношусь к Краму, потому что понимаю, через ему приходится проходить. Седрик пришел на помощь, отогнав Риту Скитер, когда взвешивали палочки. Они не знают меня так, как ты, и, скорее всего, никогда не узнают. Ты мой первый друг одного со мной возраста. Ты пожертвовал собой, играя в гигантские шахматы. Я не отворачиваюсь от людей, если в мою жизнь входит ещё кто-либо.

На лице Рона расплылась улыбка.

— Мне правда жаль, Гарри. Что мне сделать, чтоб доказать это?

Гарри немного подумал и улыбнулся. По правде говоря, ему настолько не хватало Рона, что он был забыть тот факт, что рыжий завидовал, наряду с остальными в Хогвартсе, его статусу мальчика-который-выжил. И хотя он не был согласен с ним, ничего с этим поделать уже было нельзя.

— Ты умеешь плавать? — с любопытством спросил он друга.

* * *

В следующие несколько дней Гарри пересказал Рону все, что удалось выяснить о предстоящем втором испытании. Гермиона, пришедшая в бурный восторг от восстановившегося мира между друзьями, тут же подключилась к процессу обучения Гарри плаванию. Друзья решили посещать Выручай-комнату каждый вечер после выполнения домашних заданий до тех пор, пока Гарри не научится вполне сносно плавать, чтобы пройти следующее испытание.

Следуя инструкциям Ремуса, они быстро нашли комнату по желанию и, зайдя в неё, долго не могли поверить глазам. Комната была огромна, гораздо больше, чем ванная комната старост, с огромным бассейном в центре. Аккуратные штабеля полотенец, ожидавших использования, были сложены в одном из углов. Стены были завешаны различными маггловскими и магическими надувными предметами, которые только можно использовать на воде. В дальнем углу находились три двери с табличками "Гарри", "Рон" и "Гермиона", открыв которые, друзья обнаружили раздевалки с плавательными костюмами.

Уже в воде Рон и Гермиона заметили блестящее черное ожерелье, которое Гарри носил с Хэллуина. Он настолько к нему привык, что совсем забыл о нем. Не желая говорить друзьям о реальном предназначении ожерелья для контроля его магии, Гарри пришлось соврать, рассказав, что это подарок Сириуса и Ремуса. Он ненавидел лгать, однако только что помирился с другом и не собирался рассказывать то, что, возможно, отпугнет Рона или Гермиону.

Большая часть времени, проведенного в Выручай-комнате, была потрачена на обучение Гарри, однако, далеко не вся. Рон и Гермиона затеяли очередную ссору, переросшую в водяное побоище, от участия в котором Гарри решил воздержаться. В каком бы углу бассейна друзья не оказывались, забрызгивая друг друга водой, оттуда Гарри поспешно ретировался. Он уже давно заметил, что всякий раз, когда Рон или Гермиона находили очередной аргумент своей правоты, рассудить их привлекали его. Это требовало выбора, на чью сторону встать... А Гарри ненавидел это: на чью бы сторону он не встал, другой все равно на него обидится.

С приближением второго испытания школа снова стала похожа на разворошенный муравейник. Выдвигались бесчисленные теории того, что же предстоит преодолеть чемпионам. Бесчисленной вереницей к Гарри подходили желающие получить хотя бы подсказку о том, что же будет, и не похоже ли это на первое испытание. Гарри отказывался комментировать, заявляя, что если бы им положено было знать, то неужели им бы не сказали. Рон с Гермионой взяли за правило в присутствии друга говорить обо всем, кроме Турнира, избавляя тем самым Гарри, насколько это возможно, от того давления, которое он испытывал со стороны других учеников.

Ночь перед вторым испытанием тянулась бесконечно. Хотя Гарри был готов, все равно волновался. Он снова и снова прокручивал все в голове, убеждаясь, что готов, что ничего не забыл. Теперь он плавал не хуже Рона с Гермионой, под рукой всегда были Жаброросли. Единственная проблема, которую он видел, состояла в том, что он не представлял, где и как искать мерфолков. Мысль об этом заставляла Гарри еще больше нервничать. Найдет ли он их?

В стремлении хоть чем-то себя занять, Гарри принялся заново пролистывать книгу по Заклинаниям. Потом пришлось прерваться на час из-за Рона, который подтащил его к ближайшему столу и заставил сыграть с ним в шахматы. После продолжительной партии, закончившейся, естественно, победой Рона, Гарри собирался уже вернуться к учебнику Заклинаний, когда заметил профессора МакГонагалл, стоявшую у входа в гостиную и смотревшую на троих друзей.

— Мисс Грейнджер и мистер Уизли, прошу за мной, — строго произнесла она.

Троих друзей одновременно окутало волнение. Что они такое сотворили? Рон с Гермионой редко бывали рядом с Гарри в последние недели. Единственное, что они делали вместе, это проходившие в Выручай-комнате уроки плавания. Но почему тогда Гарри не вызывают вместе с ними?

Увидев их лица, профессор МакГонагалл зашла с другого конца:

— Вы ни в чем не провинились, — заверила она. — Обещаю, с мистером Поттером ничего не случится, пока вы двое будете отсутствовать.

Гермиона дотронулась до руки Гарри и подождала, пока он посмотрит на нее.

— Попытайся поспать, Гарри, — мягко произнесла она. — Ты работал над этим столько месяцев. Все равно лучше, чем сейчас, ты не подготовишься.

— Она права, Гарри, — добавил Рон. — Мы не хотим, чтобы ты заснул во время испытания.

— Попытаюсь, — ответил Гарри, хотя чувствовал, что не сможет заснуть в эту ночь. Он был слишком возбужден. Едва друзья в сопровождении профессора МакГонагалл покинули гостиную, он присел поближе к огню и продолжил просмотр книги. Он был уверен, что скоро друзья вернутся и все объяснят.

Однако они не вернулись.

Время шло, и Гарри все больше нервничал, теперь уже не из-за предстоящего испытания. Рон с Гермионой должны были вернуться несколько часов назад. Профессор сказала, что они ничего не совершали, тогда что могло настолько их задержать. Он оставался в гостиной всю ночь, и мимо него они проскочить никак не могли.

Боясь, что с друзьями что-то случилось, Гарри влетел в спальню и вытащил карту Мародеров из сундука. Активировав ее, Гарри стал искать друзей. Наконец он нашел Рона, Гермиону, Чо Чанг и некую Габриэль Дэлакур в кабинете профессор Дамблдора. Помимо директора, в кабинете присутствовали профессора МакГонагалл, Флитвик, Людо Бэгман и Перси Уизли. Гарри испытывал острое желание немедленно отправиться в кабинет Дамблдора и выяснить, что же происходит. Почему туда набилось столько народу? Для чего?

Спрятав карту, Гарри сел на кровать и потёр уставшие глаза. Он знал, что еще пожалеет о бессонной ночи. Живот противно скручивало от волнения, напоминая о том, что состоится через несколько часов. Не желая больше сидеть на одном месте, Гарри переоделся, взял палочку и отправился в Выручай-комнату. Аппетита совершенно не было, так что спускаться в Большой зал бессмысленно.

Час он потратил, пытаясь вызвать заклинание Люмос без слов, ведь под водой рот не откроешь. Удалось вызвать светящийся шарик размером с теннисный мячик, и это было уже что-то. Также он попрактиковался в нагревающем заклинании, которое использовал в прошлом году и освежил на уроках с профессором МакГонагалл, которые проходили с лета перед третьим годом и посвященные преобразованию одежды. Было бы глупо нырять в озеро в штанах и свитере.

Хотя Гарри и не хотел никого сейчас видеть, но перспектива провести полтора часа в одиночестве казалась менее привлекательной. Меньше всего ему сейчас нужно было занимать голову мыслями о том, каким из множества способов он сегодня сможет провалиться. Проходя по коридорам, Гарри старался не думать об испытании, но это оказалось невозможным. Где Рон с Гермионой, когда они так нужны? Эта мысль заставила его замереть на месте. Где Рон с Гермионой? Почему они отсутствовали всю ночь? Если профессор Дамблдор их не отпустит, им придётся пропустить второе испытание, так?

Гарри внезапон вспомнил, о чем пело яйцо: "...ведь с тем, чего лишишься ты, вся жизнь твоя милей и краше..." Что если здесь поётся не о предмете, а человеке? В кабинете Дамблдора было три ученика и еще одно лицо, которого он не знал. Итого четверо. По одному на чемпиона. Страх мгновенно сковал Гарри. Профессор Дамблдор сошёл с ума? Возможно.

Не в силах доказать или опровергнуть свои предположения, Гарри помчался к кабинету профессора Дамблдора. Ученики, направляющиеся в Большой зал, желали ему удачи, но он не замечал их. Если он уже смирился с тем, что вынужден участвовать в Турнире, то это не означает, что к этому нужно привлекать Рона с Гермионой. Они могут пострадать из-за него — а этого он не хотел.

Повернув за угол, Гарри с трудом затормозил, едва не налетев на профессора МакГонагалл.

— Гар... мистер Поттер!, — воскликнула та, едва не назвав парня по имени, но вовремя одернув себя. — Что всё это значит?

— Где Рон и Гермиона!? — не стал тянуть кота за хвост гриффиндорец. — С вечера они так и не появлялись.

Суровое выражение на лице профессор МакГонагалл оттаяло. Вздохнув, она мягко произнесла:

— Следуйте за мной, — и прошла в ближайшую классную комнату.

Когда Гарри вошел, она закрыла дверь и повернулась к нему.

— Гарри, я не должна этого говорить, однако уверена, иначе ты не сможешь сконцентрироваться на задании. Твои друзья принимают участие в Турнире сегодня.

Гарри протестующе дернулся.

— Они полностью в безопасности, — заверила его МакГонагалл. — Профессор Дамблдор никогда не допустит, чтоб с участниками задания что-либо произошло. Он принял меры для полной гарантии.

Брови Гарри сами собой поползли на лоб. Казалось, она пыталась сказать ему что-то, при этом не говоря ни слова. Зная, что не сможет убедить преподавателя поговорить с Директором, Гарри откланялся и поспешил обратно в Гриффиндорскую Башню. Вихрем промчавшись в спальню, он открыл сундук и вытащил перочинный нож, подаренный Сириусом на Рождество. У него было предчувствие, что подарок пригодится. Так же Гарри вытащил жаброросли из банки и положил к себе в карман, чтобы потом не забыть.

Чем ближе подходило время второго испытания, тем сильнее Гарри разрывался между волнением за исход испытания и страхом за друзей. Спустившись к берегу пораньше, он присел на землю, опустил голову и закрыл глаза. В задании говорилось об одном "предмете". Означает ли это, что ему необходимо будет выбрать между Роном и Гермионой? Нет, Дамблдор не сделал бы так.

В кабинете профессора Дамблдора было четыре человека. Очевидно, Седрик будет спасать Чо Чанг. Если память ему не изменяет, то у Гарбриэль Делакур такая же фамилия, как и у Флер. Видимо, это ее сестра. Виктора Крама, с другой стороны, редко когда можно было увидеть с кем-либо, за исключением Рождественского Балла и времени, проводимого им в библиотеки с Гриффиндорским трио. Значит, болгарин должен будет спасать Гермиону. Гарри оставался Рон.

Холодный легкий бриз выдернул Гарри из водоворота мыслей. Открыв глаза, он увидел прямо перед собой Седрика Диггори и чуть не подпрыгнул от испуга - он не слышал его шагов.

— Э... доброе утро, Седрик, — с трудом подбирая слова, сказал Гарри, встав на ноги. — Ты как, готов?

Седрик был одет в мантию, однако легонько дрожал. Что бы Дигори не надел под мантией, предположил Гарри, это точно не подходило для февральской погоды.

— Готов, как никогда, — честно ответил Седрик. — О чем они только думали, назначая подобное на февраль?

Озабоченный тем же вопросом, Гарри лишь пожал плечами. "Скорее всего,Профессор Дамблдор хотел поскорее начать испытание", — подумал он. Оглядевшись вокруг и удостоверившись, что их никто не сможет услышать, Гарри еще на шаг приблизился к Седрику.

— Спасибо за подсказку, кстати, — сказал он с благодарностью. — Я не могу поверить, что был настолько туп и не подумал о погружении его в воду.

Седрик лишь взмахнул рукой.

— Я ведь тебе задолжал, — сказал он. — Ну так что ты спланировал на это задание?

Гарри сунул руку в карман и, вытащив Жаброросли, показал их Седрику.

— Я подумал, что это намного надежнее, чем заклинание воздушного пузыря или самотрансфигурация, — сказал он. — Правда, почти целую вечность их искал.

— Что это? — нерешительно спросил Седрик, не скрывая своего отвращения к маленькому комочку в руках гриффиндорца.

Гарри с трудом сохранил невозмутимое выражение лица, немного опешив от такой реакции Седрика. Со стороны казалось, будто тот боится лежащего в руках гриффиндорца предмета.

— Это жаброросли, — сказал Гарри, убирая растение обратно в карман. — Съевший их сможет дышать под водой. Я приобрел их во время последнего похода в Хогсмид.

Седрик ударил ладонью себя по лбу, разочарованно простонав.

— Я совсем забыл об этом, — сказал он. — Мы изучали их на Гербологии в прошлом году. Так что, думаю, ты еще поборешься за победу в этом Турнире. — Седрик потянул руку и взъерошил волосы Гарри, заработав раздраженный взгляд от четырнадцатилетнего парня. — Удачи сегодня, Гарри, хотя я не уверен, что она тебе понадобится.

Гарри попытался пригладить свои непослушные волосы, хотя знал, что это бесполезно. Ну почему все считают необходимостью трепать его и так непослушные волосы.

— И тебе удачи, — от души произнес он. — Ты ведь будешь использовать заклинания воздушного пузыря?

Седрик кивнул, однако звук приближающихся шагов не дал ему что-либо ответить. Взглянув поверх плеча семикурсника, Гарри увидел Виктора Крама и кивнул ему, приветствуя, получив кивок в ответ. Вскоре прибыли судьи и заняли предназначенные для них места со столами. Машинально Гарри отметил, что место отсутствующего мистера Крауча занял Перси Уизли. Это было уже второй случай отсутствия Крауча на Тремудром Турнире после Рождественского Балла.

Флер прибыла не намного позже судей, следом за ней потянулись ученики, рассаживаясь на тех же трибунах, что и на первом испытании, перенесенных на противоположный берег озера. Гарри делал все возможное, чтобы отвлечься от гула голосов. Его волнение, немного приутихшее во время разговора с Седриком, вернулось. Он не слишком переживал о нахождении Рона вовремя. "Профессор Дамблдор никогда не допустит, чтоб с участниками задания что-либо произошло. Он принял меры для полной гарантии."

Слова профессора МакГонагалл звучали в его голове снова и снова, приглушая болтовню зрителей. Понимание ударило Гарри, словно порыв ветра. МакГонагалл пыталась сообщить ему, что с заложниками все будет в полном порядке, что бы не случилось. Если он не справится с заданием, Рон не пострадает. Равно как и другие пленники — как бы не повернулась фортуна к чемпионам. За Гермиону тоже не стоит волноваться.

Заметив, что Седрик снимает мантию, Гарри снял свою обувь и носки, а затем транфигурировал свою одежду в плавки и предназначенный специально для пловцов облегающий костюм с длинными рукавами. Затем наложил на себя согревающие чары и убрал палочку в специальную кобуру. Тепло моментально окружило его, отгоняя холод.

Громкий голос Людо Бегмэна ворвался в мысли гриффиндорца .

— Добро пожаловать на второе задание, — прогромыхал он. — Как только прозвучит свисток, у чемпионов будет лишь один час для возвращения утерянного. Чемпионы, готовы? Три... два... один...

Громко прозвучал свисток. Гарри быстро достал жаброросли из кармана и, положив их в рот, вошел в озеро. Вода показалась прохладной, и, учитывая согревающие чары, сама она, видимо, была ледяной. Продолжая заходить все глубже, он начал разжевывать жаброросли. По правде говоря, складывалось ощущение, будто жуешь что-то грубое, и это чувство лишь усилилось, когда парень их проглотил.

Мысленно выдохнув, Гарри нырнул, надеясь, что Жаброросли сработают. Начав погружаться, он неожиданно почувствовал резкую боль по бокам шеи, которая через мгновение прекратилась, сменившись облегчением. Он мог дышать. У него появились жабры, прямо под ушами. Не тратя и так ограниченный запас времени, Гарри продолжал плыть, поражаясь, насколько теперь это было легче, чем во время его занятий в Выручай-комнате. Скорее всего, решил он, это заслуга жабророслей.

Его окружила тьма. Гарри машинально достал палочку и теперь плыл, держа ее в руке. Максимально сосредоточившись, Гарри сконцентрировался на заклинание Люмос и улыбнулся, увидев маленький огонек, появившийся на конце волшебной палочки и осветивший окружающее пространство. Стали видны черные длинные водоросли, склизкие, блестящие в магическом свете каменные валуны. Блеснул бок поспешившей скрыться рыбы.

Вскоре под ним раскинулось бескрайнее поле светло-зеленных водорослей. Внезапно вскричало чувство опасности. Мгновенно развернувшись, он вытянул перед собой руку, как бы отталкивая то, что могло его атаковать. Там, куда он протянул руку, полыхнула вспышка света и ударила в гриндилоу, водного демона с рогами, которого они проходили с Ремусом на уроках Защиты от Темных Искусств в прошлом году. Глаза подростка тревожно расширились. Как он это сделал?

Сконцентрируйся на задание!

Не горя желанием столкнуться с еще какой-либо тварью, Гарри развернулся и продолжил плавание. Заметив, что источник света угас, он вновь сконцентрировался на необходимых чарах, и уже знакомый огонек загорелся на конце его волшебной палочки. Оглядевшись вокруг, Гарри заметил слабый свет в отдалении справа от него и решил последовать туда. Он мог и ошибиться, поэтому плыл изо всех сил, не обращая внимания на громкие протесты мышц. Он не имел понятия, сколько времени из отведенного на задание часа у него осталось, однако знал, что как минимум половина уже прошла.

Зеленые водоросли под ним сменились черной грязью. Вначале тусклый свет, видневшийся впереди, потихоньку начал светлеть, и вскоре жуткие голоса ударили по барабанным перепонкам. Он узнал их - точно так же вопило его яйцо, полученное на первом туре. Продолжая грести вперед, Гарри засунул свою волшебную палочку обратно в чехол. Внезапно в мутной воде перед ним появился огромный валун. Вся его поверхность была испещрена изображениями подводных жителей.

Проплыв мимо, Гарри последовал к источнику голосов и света, пока не оказался в окружение каменных скульптур, покрытых зеленными пятнами. В это мгновение гриффиндорец заметил движущиеся фигуры. Они не были похожи не на что из того, что писалось о мерфолках в книгах. У них была серая кожа, длинные зеленные волосы, зубы и глаза были желтые, а хвосты — серебристые. Он поплыл дальше, не обращая внимания на подсказки, раздаваемые представителями подводного народа. Завернув за угол, Гарри увидел большую толпу местных жителей, "парящих" перед домами на окраине, если можно так сказать, "деревни". Небольшая группа их сородичей распевала в самом центре поселения, тем самым подсказывая чемпионам, куда направляться... а прямо за их спинами находилась большая статуя огромного мерфолка, к каменному хвосту которого и были привязаны четыре человека.

Если бы это было возможно, у Гарри бы перехватило дыхание. Гермина, Рон, Чо и очень похожая на Флер девочка, которой от силы можно было дать восемь лет — все они казались крепко спящими. Изо ртов у них вырывались пузыри, и это успокоило Гарри — значит, они живы. Понять, как они дышат под водой, он не смог, но времени на обдумывание не было.

Заставляя двигаться свое порядком уставшее тело, Гарри поспешил к заложникам. Потянувшись к карману, парень достал подаренный Сириусом перочинный нож и вытащил лезвие. Соблюдая осторожность, он как можно быстрее перерезал удерживающие Рона путы, обхватил спящего друга свободной рукой и убрал подарок в карман. Взглянув на Гермиону и выпустив вместо вздоха сожаления парочку пузырей, Гарри поплыл вверх, удерживая Рона под руки и работая лишь ногами, заставляя их работать сильнее и быстрее. Казалось, двигается он очень медленно, а Рон камнем тянет его вниз.

Неожиданное тепло наполнило его тело, затем последовал прилив энергии, прогнавший всю накопившуюся усталость и боль. Не надо было быть гением, чтобы понять происходящее. У него очередной выброс. Он почувствовал, как что-то не подконтрольное росло в нем, а потом быстро растворилось, поглощенное ожерельем. Только не сейчас! Пожалуйся, не сейчас!

Темная вода над ним потихоньку начала светлеть. Продолжая работать ногами, он крепко держал Рона, как будто его собственная жизнь зависела от этого. Он почти сделал это. Он знал это. Он это чувствует. Он это слышит. Стоп... слышит?

Неожиданно в уши ударили звуки чуждого языка (если можно его так назвать), который Гарри никогда не слышал. Тем не менее, он знал, что они хотели. Вернее, не хотели — не хотели, чтобы он достиг поверхности. Он чувствовал это. Они преследовали его, выжидая подходящего момента — и это не предрешало ему ничего хорошего.

Опасность подстегнула Гарри плыть еще быстрее, чего до недавнего времени он от себя не ожидал. В одно мгновение Гарри достиг поверхности озера, вытащив за собой Рона. Какофония аплодисментов едва не оглушила его, однако сейчас ему было не до этого. Дышать, на удивление, было очень сложно, пока, наконец, он не сообразил, что у него до сих пор имелись жабры. Он лег на спину, опустив жабры в воду, и поплыл к берегу, поддерживая рыжего друга одной рукой. Далеко уплыть не удалось — вскоре он услышал стон друга.

— Гарри? — слабым голосом спросил Рон, оглядываясь по сторонам, и наконец заметил, где они находятся. Мгновение спустя Рон освободился от поддерживающего его Гарри, решив, что способен дальше плыть сам. — Чего ты ждешь? — спросил он с усмешкой. — Поплыли!

Гарри уже хотел засмеяться, как что-то не схватило его за правую ногу. Внутри все оборвалось от страха, когда и вторая нога оказалась в плену неизвестного.

— Рон! — успел выкрикнул он и ушел под воду с невероятной быстротой. Его схватили за запястья, и скорость погружения увеличилась. Встряхнув рукой, Гарри сжал палочку. Ему необходимо освободиться. Нужно сконцентрироваться.

Закрыв глаза, Гарри попытался сосредоточиться, однако резкая боль в лодыжках пронзила все тело. Игнорируя ее насколько это было возможно, он пытался думать о чем-либо, кроме боли. Снова почувствовав прилив сил, наполняющих его тело, мальчик стал паниковать. Он не может потерять контроль сейчас, когда в воде остальные три чемпиона и их заложники. Они могут пострадать, однако он уже ничего не мог с этим поделать.

Указав волшебной палочкой на правую лодыжку, он сосредоточился на заклинание оглушения. Плотно закрыв глаза, Гарри попытался протолкнуть ощущаемую внутри силу сквозь палочку. В следующее мгновение правая нога оказалась свободной, и не теряя времени мальчик освободил левые руку и ногу. Перехватив палочку другой рукой, Гарри направил ее уже на таинственное существо, продолжавшее тянуть его ко дну озера за правое запястье. Освободившись, парень убрал палочку в кобуру и быстро поплыл к поверхности. С каждой секундой дышать становилось все труднее, появилась знакомая боль в шее — эффект жабророслей заканчивался. Накатила усталость, всплывать с каждым мгновением становилось все труднее и труднее, однако он не останавливался. Ему нужно было вдохнуть свежий воздух. Кричащим от боли мышцам нужен был отдых. Он должен выбраться.

Вынырнув на поверхность, Гарри жадно и глубоко вздохнул, чувствуя не испытываемое ранее облегчение. Казалось, ноги и руки вот-вот отвалятся, но желание добраться до берега и выбраться наконец из этой воды оказалось сильнее. Плыл, казалось, целую вечность, но вот его подхватили за руки профессор Дамблдор и профессор Каркаров и быстро вытащили из воды. Коснувшись ногами скалистого берега, Гарри вздрогнул от боли. Посмотрев вниз, он увидел, что обе его лодыжки обильно кровоточат.

Профессор Дамблдор так же заметил это, быстро поднял четырнадцатилетнего мальчика и понес его к мадам Помфри, в палатку, расположенную недалеко от берега. Слишком уставший, Гарри почувствовал, как его голова упала на плечо Дамблдора, а глаза закрылись. Тихий голос прошептал ему, что все будет хорошо, и он почувствовал, как его положили на что-то мягкое. Боль в лодыжках исчезла, и его накрыли теплым одеялом. Осторожно разжали рот и влили что-то холодное и горькое.

Медленно открыв глаза, Гарри увидел Рона, завернутого в одеяло и взволнованно смотрящего на него.

— Ты в порядке, Гарри? — спросил он. — Я хотел вытащить тебя, однако не смог найти, а потом Дамблдор вытянул меня, не дав еще раз нырнуть. Что случилось?

— Не знаю, — честно ответил Гарри, пытаясь сесть, но руки не слушались его. Заметивший это Рон помог ему.

— Спасибо, — поблагодарил гриффиндорец, немного покачнувшись. — Я не видел, что это было. Кажется, что были гриндилоу. Один пытался атаковать меня еще до того, как я нашел тебя... — воспоминание о том, как он разобрался с тем существом, заставили Гарри замолчать.

Глядя на поверхность озера, гриффиндорец гадал, что же все-таки там произошло. Ожерелье сработало в первый выброс, но не во-второй. Гарри засомневался, стоит ли впредь так полагаться на эту вещицу. Не сказать, что он был расстроен из-за несрабатывания ожерелья. Все-таки именно благодаря этому он смог отбиться от тащившего его ко дну существа. Не по душе был тот факт, что он не мог предвидеть последствия.

Гарри был вырван из своих мрачных мыслей всплытием Седрика и Чо, немедленно закутанных в одеяла. Едва войдя в шатер, они сразу обратили внимание на сидевшего на кровати Гарри с забинтованными лодыжками. Зашедшая следом мадам Помфри также заметила его.

— Мистер Поттер, — последовал выговор, — немедленно ложитесь. Ваша реакция на Перцовое Зелье показательна: вам необходим отдых.

— Когда вы успели дать мне Перцовое Зелье? — немного растерянно спросил пациент.

— Даже не пытайтесь спорить, — сказала хозяйка больничного крыла, подходя к Гарри, и уложила его обратно на кровать. — Вы потеряли достаточно много крови, и в этих условиях есть вероятность подхватить что-нибудь. А сейчас отдыхайте, иначе проведете неделю в больничном крыле.

Гарри повиновался. Ему ничуть не хотелось лежать целую неделю в больничном криле. Он был вновь укрыт по подбородок одеялом, почувствовал, как еще одно одеяло укрыло его ноги, и лишь после этого заботливая медсестра начала диагностику Седрика и Чо. Пододвинув стул к кровати пострадавшего, Рон сел на него, беспокойство отражалось на его лице — он даже не пытался скрыть это.

— Мадам Промфри, с Гарри все в порядке? — тихо спросил Седрик, однако гриффиндорец все равно услышал его.

— С мистером Поттером все будет нормально, как только его щиколотки заживут, а он сам отдохнет, — уверила Седрика медсестра. — Я считаю, что увиденное напугало нас больше, чем следовало, но профессор Дамблдор хочет удостовериться, что нет других повреждении.

— Увиденное? — в замешательстве переспросила Чо.

— Мы уже плыли к берегу, когда это случилось... что-то утянуло Гарри под воду, — ответил Рон слегка раздраженным голосом. Очевидно, ему не нравилось, что Седрик и Чо обсуждают с Мадам Пофри Гарри, лежащего рядом. — Его не было около десяти минут, и судьи уже готовы были прекратить состязание, когда он появился на поверхности, задыхаясь, с порезами на лодыжках и с синяками на запястьях.

Седрик подошел к кровати Гарри и сел в ногах.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

Гарри лишь пожал плечами. Его мышцы до сих пор горели, словно в огне, однако он не собирался жаловаться.

— Я не могу пошевелить руками и ногами, но в этом есть плюс — мне будет легче повиноваться желанию Мадам Помфри запретить мне двигаться. — сказал он откровенно.

Упомянутая медсестра поспешно покинула шатер, прихватив два одеяла, чем привлекла внимание присутствующих. Не прошло и минуты, как она вернулась, конвоируя в палатку мокрых и продрогших Виктора и Гермиону. Девушка быстро оглядела помещение и поспешила к Гарри. Рон, не вдаваясь в подробности, объяснил ей, почему его друг в постели. И несмотря на клятвенные заверения этого самого друга, что все с ним в порядке, а остальные просто раздувают из мухи слона, она посчитала, что Гарри никак не обойтись без ее крепких объятий, что воплотила в жизнь столь быстро, что Рону и Седрику пришлось соскочить с кровати, чтобы освободить место.

Виктор решил вмешаться и отстранить Гермиону от постели Гарри, и Рон и Седрик тут же заняли свои прежние места. Разговор так и не завязался — снаружи палатки раздались громкие крики Флер. Седрик и Чо вышли разведать обстановку и быстро вернулись, сообщив, что француженка не нашла заложника вовремя и теперь рвется снова отправиться на поиски сестры. Через несколько минут крики снаружи утихли и в палатку вошла Флер, крепко обнимавшая свою сестру. Присутствующие не стали беспокоить сестер и остались рядом с Гарри. Казалось странным, что три Чемпиона сдружились, а четвертый так и остался сам по себе. Гарри почувствовал себя виноватым в этом, так как он сам пошел на контакт с Седриком и Виктором. Вероятно, стоит подружиться и с Флер.

Усиленный магией голос Людо Бегмэна вырвал Гарри из раздумий.

— Леди и джентльмены, наши чемпионы завершили испытание, и сейчас мы узнаем, сколько баллов из возможных пятидесяти они наберут, — заявил он. — Мисс Флер Делакур использовала чары Пузыря, однако была атакована гриндилоу и не смогла спасти заложника. Судьи ставят ей двадцать пять очков. — Грянули аплодисменты. Лишь когда они стихли, он продолжил: — Мистер Гарри Поттер использовал жаброросли и первым вернулся с заложником. Хотя и был потом атакован гриндилоу, он уложился в отведенный организаторами час и получает сорок семь очков... — Громкие возгласы и аплодисменты прервали комментатора. Бегмэну пришлось снова ждать тишины. — Мистер Седрик Дигори также использовал чары Пузыря, вернулся вторым, однако с опозданием на пять минут. Его результат — сорок пять очков. — Громкие овации в третий раз прервали уже готового к этому Бэгмэна. — И, наконец, мистер Виктор Крам применил самотрансфигурацию и, несмотря на незавершенность превращения, справился с заданием. Однако он тоже не уложился в отведенное время. Так что мистеру Краму присуждается сорок очков.

И вновь поздравления и аплодисменты, на этот раз для Виктора, и возбуждение этого дня начало спадать. Гарри закрыл глаза и позволил усталости взять верх. Он опять победил, хотя пытался только выжить. Он по-прежнему на первом месте, на котором вовсе не желал быть.

Кто-то гладил его взъерошенные волосы — ощущение медленно, но верно вырывало из объятий сна. Прикосновения были приятными и смутно знакомыми. Гарри застонал и потянулся навстречу. В руках и ногах чувствовалась слабость, что несколько озадачивало. Он попытался разлепить губы — и не смог. Почему я не могу двигаться? Гарри застонал снова — на сей раз раздраженно. Состояние ему не нравилось... ни капельки. Мгновение спустя пришло ощущение, что чего-то не хватает. Несколько мгновений раздумья, и он понял: ожерелья не было.

— Кажется, он просыпается.

Гарри издал еще один стон и медленно открыл глаза. Тусклый свет и плохое зрение не давали возможности распознать лицо, которое он видел перед собой. Моргнув несколько раз, он заметил, что к первому расплывчатому лицу присоединилось второе. Холодная рука коснулась его лба, и по спине побежали мурашки. Кровать была твердой и, без сомнения, находилась в Больничном крыле. Гарри попытался поднять руку, чтобы найти очки, однако рука тоже отказалась повиноваться. Кто бы не смотрел на него сейчас, он, по-видимому, понял, с какой проблемой столкнулся пациент. Спустя мгновение на него надели очки, и все вокруг приобрело четкость.

Включая лица Ремуса и Сириуса.

— Привет, Сохатик, — улыбнувшись, произнес Сириус, продолжая не спеша взъерошивать волосы Гарри. — Ты немного напугал нас... опять. Мы уже собирались нырять за тобой. Хочешь, чтоб я стал седой, как Лунатик?

— Эй, — обиженно воскликнул Ремус. — Я вовсе не седой! А ну возьми свои слова обратно!

Сириус посмотрел на Ремуса и пожал плечами.

— А что я такого сказал? — изобразив на лице непонимание, он, повернувшись к крестнику, заговорщически тому подмигнул: — Правда всегда болезненна.

Гарри вздохнул и закрыл глаза. Он понимал, опекуны хотят поднять ему настроение, но сейчас его одолевала сонливость.

— Если вы собрались устроить тут драку в духе молоденьких девушек, придется вас попросить уйти, — тихо произнес он. — Я еще слаб.

Непринужденная атмосфера сразу сменилась серьезной. Ремус ободряюще пожал плечо Гарри.

— Мы знаем, что ты устал, — искренне произнес он. — И знаем, что ты меньше всего хочешь говорить о произошедшем сегодня, но физическое и магическое истощение, перенесенное тобой, до сих пор кажется невероятным. У тебя произошел еще один выброс под водой?

Гарри кивнул.

— Даже два, — признался он. — Первый поглотило ожерелье, а вот второй — нет. Я каким-то образом использовал это, чтобы бороться.

Гарри открыл глаза и посмотрел на Сириуса и Ремуса, заметил их шокированные лица и тут же встревожился:

— Что случилось со мной? Ведь все должно было находиться под контролем. Что пошло не так?

Сириус заключил Гарри в объятья и крепко сжал.

— Постарайся не волноваться, — успокаивающе произнес он. — Мы поговорим с Дамблдором. Вероятно, он сможет сделать более мощное ожерелье для тебя. А как закончится Турнир, обещаем, мы поможем тебе научиться контролировать себя.

Гарри попытался вырваться из объятий Сириуса, но сил хватило только на то, чтобы слегка выгнуться.

— А если это произойдет снова? — разочарованно спросил Гарри. — И если кто-то будет в этот момент рядом? Неужели не понимаете? Я — угроза для окружающих! Выброс, конечно, помог мне выбраться сегодня. Но это нечестно! Я не должен был участвовать в Турнире! Это несправедливо по отношению к остальным!

Сириус, присев на кровать, погладил Гарри по спине, пытаясь его успокоить. Он беспомощно посмотрел поверх плеча парня на Ремуса, но друг также выглядел растерянным. Оба не представляли, чем можно помочь подопечному.

— Знаю, ты напуган, Гарри, — наконец произнес Сириус. — Эти выбросы тоже пугают меня, но не потому, что кто-нибудь, находящийся рядом, может пострадать — это маловероятно, — а из-за того, как это влияет на тебя. Поппи поила тебя зельями даже после того, как тебя принесли сюда. Так что тебе следует пока оставаться в этих стенах. Ремус и я сделаем все, чтобы помочь тебе.

— Бродяга прав... в кои-то веки, — добавил Ремус, пока Сириус укладывал Гарри обратно на постель. — Постарайся отдохнуть. Мы поговорим с Дамблдором и постараемся уладить все к завтрашнему утру. Надеюсь, к тому времени ты уже сможешь двигаться. — Он потянулся и мягко пожал руку парня. — Не будь столь требователен к себе. Мы все знаем, что ты не можешь пока контролировать эти выбросы.

Гарри кивнул, и опекуны покинули Больничное крыло. Они, конечно, правы, но он продолжал терзаться тем, что эти выбросы помогли ему — и не только в битве с подводными существами. Он каким-то образом заставил тело превысить свои возможности, а теперь пожинал последствия. Вздохнув, Гарри закрыл глаза. Да, он не может пока полностью контролировать выбросы, но ведь тот второй выброс ему проконтролировать удалось. Быть может, профессор Дамблдор ошибся, предложив использовать ожерелья для подавления. Возможно, ему стоит провести некоторое время без ожерелья, чтобы самому разобраться, как правильно обращаться с выбросами.

"Дамблдор никогда не позволит этого!" — ворвалась в голову мысль.

А Сириус с Ремусом? Они ведь с самого начала были против использования ожерелья. Но Гарри тут же одернул себя: сначала нужно дождаться конца Турнира. Сириус ведь сказал, что они с Ремусом помогут, когда Турнир закончится. Теперь осталось только дотерпеть до июня, и все будет хорошо.

Если бы только все было так просто...

* * *

На следующий день Гарри проснулся из-за раздававшихся рядом с его кроватью голосов профессора Дамблдора, Сириуса и Ремуса. И резко выдохнул, ощутив на шее ожерелье. Руки уже обрели подвижность, и парень дотронулся до "украшения". Оно было холодным и гладким на ощупь и, кажется, немного большим, чем предыдущее. Открыв глаза, он увидел справа от койки три расплывчатых силуэта людей, скорее всего сидевших на стульях. Солнечный свет заливал комнату, намекая, что уже давно наступило утро. Попробовав осторожно подвигать ногами, Гарри облегченно выдохнул: все было нормально. Создавалось впечатление, что тело нуждалось лишь в ночном отдыхе и, получив его, вернулось в работоспособное состояние.

— С добрым утром, Гарри, — раздался ласковый голос профессора Дамблдора. — Уверен, ты уже лучше себя чувствуешь.

Гарри кивнул, и Дамблдор продолжил:

— Сириус и Ремус сообщили о твоем беспокойстве из-за выбросов. Должен заверить, я не ожидал, что произойдет два выброса за столь короткий промежуток времени. Ожерелье, которое ты носил вчера, не было рассчитано на такое количество магии и переполнилось. То, что на тебе сейчас, способно поглотить гораздо больше и, как и раньше, сообщит мне, когда начнет забирать из тебя магию, если с тобой, конечно, будет все в порядке.

Гарри моргнул несколько раз, пытаясь уяснить все то, что ему только что наговорил Дамблдор.

— Э... хорошо, — запинаясь произнес он. — А что с обучением контролировать это? Знаю, нужно подождать окончания Турнира, но насколько необходимо ждать сентября, когда я могу заниматься этим и дома?

Прищурившись, Гарри различил задумчивое лицо профессора Дамблдора.

— А вель ты прав, Гарри, — согласился он. — Лучше начать летом, когда тебя не окружают одноклассники. Надо подумать, как поступить в связи с законом о несовершеннолетних. К тому же, после двух твоих предыдущих летних каникул, очередное лето без магии будет довольно-таки странно представить.

Дамблдор встал и подошел ближе, наклонившись над подростком.

— Должен сказать, ты немного напугал мадам Помфри, — весело произнес он. — Она никак не могла понять, почему ты излучаешь тепло, пока Фред Уизли не припомнил, как в прошлом году на квиддиче ты применил согревающие чары. Достаточно изобретательно, однако, мы думаем, эти чары как раз и спровоцировали гриндилоу на атаку. Они могли почувствовать излучаемое тобой тепло.

— Скорее всего, — пробормотал Гарри.

— Однако, — продолжал Дамблдор веселым тоном, — должен тебя предупредить. Мадам Помфри настаивает, чтобы ты провел еще по крайней мере один день здесь, и не потерпит возражений. У нее присутствует немного странная уверенность, что ты не сможешь о себе позаботиться и свалишься, едва выйдя из Больничного крыла. Есть идеи, почему?

— Потому что она слишком остро реагирует на все? — предположил Гарри. — Правда, сэр, я в порядке. Совершенно не о чем волноваться.

— Не согласен, — возразил Дамблдор. — Боюсь, я не могу позволить этому продолжаться. Я знаю, что в последнее время ты мало ел, но ты не можешь отмахиваться от потребностей своего тела. Тебе нужно есть и спать. Тебе нужно больше думать о себе. Твои друзья упоминали, что ты ложишься позже всех и встаешь ни свет ни заря. Я заметил, что иногда ты пропускаешь прием пищи. Я понимаю, ты волнуешься из-за Турнира, и прости, что не смог избавить тебя от участия в нем, но ты не должен доводить себя до изнеможения из-за этого. Чтобы события опять не вышли из-под контроля, мы — твои опекуны и я — приняли решение, что раз в неделю ты должен будешь приходить сюда и проходить осмотр у мадам Помфри. Если у нее возникнут сомнения, что ты не уделяешь себе должного внимания, она уделит его тебе сама.

В полнейшем ужасе Гарри смотрел на Дамблдора. Почему он выдвинул этот ультиматум? Что произойдет, если он не будет спать наравне со всеми и есть как Рон? Какое право он имеет? Не из-за него ли, в частности, он сейчас на первом месте?

Гарри медленно сел и сердито посмотрел на Дамблдора.

— Позвольте мне самому решать, — проговорил он сквозь зубы. — Вы ждете от меня, что я буду участвовать в этом чертовом Турнире, и не видите того, что мне приходится делать, только чтобы выжить? Я на три года младше любого другого участника! У меня на три года меньше знаний! У меня не было и нет никакого желания принимать в этом участие! — Гарри не замечал, как предметы вокруг него начали дрожать — он был слишком зол на Дамблдора, чтобы замечать что-либо еще. — Нет, вы решили не возражать против моего участия! Теперь пожинайте плоды!

Окна разлетелись на тысячи осколков, и Гарри повалился на кровать, зарывшись лицом в подушку. Тело била дрожь, которую он не мог унять. Сириус с Ремусом вскочили на ноги и бросились к Гарри, оттолкнув Дамблдора с дороги. Ремус стал ласково гладить Гарри по спине, а Сириус шептать на ухо что-то успокаивающее. Дамблдор к тому времени успел восстановить все разбившиеся окна.

Сузившимися глазами Ремус посмотрел прямо на Дамблдора. Он был зол и имел на это право.

— Думаю, вы уже сделали достаточно, господин директор, — прорычал он. — Будем признательны, если вы нас оставите.

Дамблдор вздохнул и покинул Больничное крыло. Ремус достал палочку и увеличил кровать, на которой лежал Гарри. Сев на нее поудобнее, он снова принялся поглаживать Гарри по спине. Сириус обежал вокруг кровати, сел на нее, откинувшись на спинку, и принялся ерошить волосы подопечного. Опекуны переглянулись и вновь принялись наблюдать за дрожащим парнем.

— Все хорошо, Гарри, — мягко произнес Сириус. — Дамблдор ушел. Здесь только мы.

Парень поднял голову от подушки и посмотрел в сторону Сириуса.

— Прости, — неуверенным голосом произнес Гарри. — Я не хотел этого делать. Я... я больше не мог это терпеть. Я не могу быть тем, кем он желает меня видеть. Я не могу быть лучшим.

Сириус сполз, улегшись на кровать и обнял Гарри, так что тот смог положить голову ему на грудь.

— Никто не ждет, что ты будешь лучшим, Сохатик, — искренне произнес Бродяга. — Дамблдор просто беспокоится о тебе, как и все мы. Признаюсь, мне не слишком понравился выход, который нашел Дамблдор. Мы лишь хотели, чтобы ты лучше о себе заботился. Ты ведь сделаешь это для нас, правда?

Гарри медленно кивнул, снова закрыв глаза.

Ему не нравилось это, но он знал, что еженедельные проверки будут действовать успокаивающе на Сириуса и Ремуса.

— Простите, если напугал вас, — тихо выдавил он. — Я не думал, что это произойдет снова.

— Снова? — тут же напрягся Ремус. — Такое уже было?

Гарри кивнул, не открывая глаз. Он почувствовал, что вновь лишается сил. Объяснить это он мог лишь произошедшим недавно с окнами.

— На Зельеварении, — признался парень. — Колин Криви пришел отвести меня на процедуру взвешивания палочек. Я был настолько раздражен всем этим, что котлы на столах начали дрожать. С тех пор я старался держать эмоции под контролем, но...

Сириус крепче сжал Гарри.

— Не волнуйся, малыш, — тихо произнес он. — Понимаю, ты боялся, что такое произойдет снова, но держать все в себе — не лучшее решение. Думаю, из-за этого произошел и сегодняшний срыв, даже с надетым ожерельем. Это не обычный твой выброс. Это был взрыв эмоций, которые ты старательно в себе подавлял.

— Быть может, и проще отгораживаться от вещей, Гарри, но при длительном подавлении эмоции, вырвавшись наружу, могут нанести гораздо больший вред, — добавил Ремус. — Ты больше ничем не хочешь с нами поделиться? Будет лучше, если ты выпустишь сейчас все накопившееся.

Гарри покачал головой.

— Я в порядке, — произнес он, на самом деле себя так чувствуя — он давно не испытывал такого облегчения. Парень не имел понятия, из-за того ли это, что он наконец выместил часть своей злости, или из-за того, что почувствовал себя в безопасности. Что бы не было причиной, ощущение ему нравилось.

— Я просто устал, — сонно добавил он.

— Могу представить, — с улыбкой произнес Сириус. — Кстати, тебе будет интересно узнать, что сюда заходил на некоторое время Перси Уизли, когда тебя только принесли. Хотел удостовериться, что с тобой все в порядке, но вынужден был вскоре вернуться на работу. Очевидно, его начальник уж слишком приболел. Да-с... Этот человек никогда не позволял себе тратить дни на такой пустяк, как болезнь. Барти Крауч — это что-то.

— Эй, Сириус, — предостерегающе произнес Ремус. — Я, конечно, согласен, что методы Крауча были несколько жесткими, но, возможно, он уже изменился. Потеря жены и сына все-таки сильно повлияла на него.

Гарри приоткрыл глаза и взглянул на Ремуса.

— Что с ними случилось? — полусонным голосом спросил парень.

— Сын Крауча, Барти Крауч младший, был арестован в составе группы Пожирателей смерти, — ответил вместо своего друга Сириус. — Отец сам судил сына, но это был больше показательный суд. Крауч, по существу, отрекся от сына и отправил его в Азкабан. — Гарри вздрогнул при упоминании волшебной тюрьмы. — Парень скончался в прошлом году в своей камере. Крауч с женой навестили сына в тюрьме перед самой его смертью, — а спустя короткое время и жена Крауча не перенесла потери и умерла. Крауч лишился всего. Он был первым претендентом на кресло министра, когда разыгрался скандал. Общественность не могла доверять человеку, не удержавшему даже своего сына на верной стороне. Признание меня невиновным также не пошло ему на пользу. Его держат в министерстве лишь потому, что жалеют.

Гарри прикрыл рот, чтобы скрыть зевок.

— Кажется, он расплатился за все, что сделал тебе, Полуночник, — произнес он, устало потирая глаза. — Он потерял свою семью. Я не могу представить, что бы я делал, если бы вдруг потерял вас.

Ремус одной рукой осторожно убрал руку Гарри от глаз, а другой смахнул челку парня в сторону.

— Приди в себя, малыш, — мягко произнес он. — Поспи. Поппи снимет с нас головы, если мы продолжим отвлекать тебя. Мы останемся здесь, пока ты не наберешься достаточно сил, хорошо?

Гарри кивнул, закрыл глаза и уткнулся лицом в грудь крестного. Под успокаивающий стук сердца Сириуса он стал засыпать. Все страхи прошедшего дня, казалось, растворились. Он знал, что опекуны всеми силами помогут ему преодолеть все это. Большего Гарри и не нужно было, чтобы понять, что он находится именно там, где хочет.

* * *

Как и обещали, Сириус с Ремусом находились рядом с Гарри, когда он проснулся. День уже близился к вечеру. Гарри сел на кровати, и Ремус позвал мадам Помфри, чтобы она осмотрела парня. Сириус надел на Гарри очки, и мир обрел четкость. Мадам Помфри сначала взмахнула над ним палочкой, а затем приказала выпить два жуткого вкуса зелья, что Гарри с отвращением и сделал. И почему зелья должны быть такими мерзкими?

Мадам Помфри заявила, что несмотря на быстрое восстановление, Гарри придется задержаться в Больничном крыле еще на одну ночь и вернуться к занятиям на следующее утро. Парень пытался было протестовать, но его не слушали. Он чувствовал себя лучше и знал, что оставаться в Больничном крыле нет никакой необходимости, но спорить с мадам Помфри было бессмысленно. Женщина была до невозможности упряма.

Сириус и Ремус остались с Гарри, занимая его разговорами о разных пустяках. Именно за этим занятием их и застали Рон с Гермионой, пришедшие навестить друга. Гермиона, конечно же, принесла с собой книги по предметам, которые Гарри пропустил, чем того жутко расстроила. Пропустив ужин, оставшись в больничном крыле с другом, они восполнили недостаток знаний Гарри о произошедшем после второго тура: в основном, это относилось к версиям о том, кто его внезапно утащил под воду. Версии варьировались начиная от атаки Гигантского Кальмара до борьбы за жизнь с существом, назвать милым которое мог лишь Хагрид.

Эти предположения были настолько нелепыми, что сильно рассмешили Гарри. Удивительно, как атака неуправляемого гриндилоу за несколько дней превратиться в такие версии. Когда парень наконец-то освободился из больничного крыла, многим учителям пришлось оберегать его, отгоняя надоедливых учеников. Несмотря на вполне здоровое состояние младшего из чемпионов, он все равно в течение следующих дней чувствовал боль в лодыжке при продолжительной ходьбе. Эта боль заставляла его покидать Большой Зал раньше других студентов, чтоб успеть к началу урока.

К вечеру пятницы Гарри уже весь извелся в ожидании выходных. Все учителя относились к нему снисходительно, касалось ли это опозданий на урок или самих занятий, что наводило на мысль, что здесь не обошлось без профессора Дамблдора, который, видимо, провел "воспитательную" работу с персоналом. Парня начало терзать чувство вины за то, что сорвал злость на директоре. "Старик" был не виноват, что кто-то обошел защиту. Так же он не был причастен к его неконтролируемым выбросам магии. Парень хотел попросить прощения, но казалось, директор всеми силами избегал встречи с ним. Гарри был в замешательстве: то ли благодарить Дамблдора за участие, то ли ужасаться сотворенному. Ведь директор, возможно, давал ему время остыть, хотя не исключено и то, что тот мог действительно подумать, будто парень считает его виновным во всем.

Гарри, Рон и Гермиона покинули Большой Зал пораньше и не торопясь направились в подземелье на последнюю пару на этой недели. Когда троица подошла к кабинету, они заметили большую толпу учеников около двери, которые смеялись и перешептывались между собой. Когда друзья проходили мимо, Гарри заметил Малфоя, державшего журнал перед Панси Паркинсон. Чтобы они не читали, вряд ли это было чем-то хорошим.

"Хорошо наддала старому дураку", — протянул Малфой. — Мой отец всегда говорил, что Дамблдор — идиот. Но ведь никто ему не верил.

Стиснув зубы, Гарри вошел в классную комнату и сел на свое обычное место у задней стены. Он мог лишь предположить, что Рита Скитер опубликовала очередную статью, в которой раскритиковала профессора Дамблдора. По каким-то причинам репортерша заимела зуб на директора. Гарри стало еще хуже. Это напомнило ему, что заботы Дамблдора простираются гораздо дальше забот об испорченной жизни четырнадцатилетнего парня. Вот так, уйдя глубоко в свои мысли, Гарри внезапно осознал, что совсем перестал думать о профессоре Дамлдоре как о директоре. Тот стал скорее дедушкой, которого у парня никогда не было — дедушкой, который имеет ответы на любые вопросы и готов решить любые проблемы.

Последний ученик еще не успел занять свое место, а профессор Снейп уже принялся записывать на доске ингредиенты очередного зелья. Гарри начал доставать необходимые составляющие для зелья Обострения ума, которое им нужно было сварить сегодня. Лишь удостоверившись, что достал все, он начал готовить зелье. Некоторые студенты из Слизерина до сих пор перешептывались и смеялись, однако профессор игнорировал, как обычно, сей факт, и все "внимание" уделял студентам Гриффиндора, снимая баллы на право и налево.

— Поттер, марш за первую парту! — прошипел зельевар, проходя мимо Гарри и Рона, и устремился далее в начало комнаты. — Мерлин упаси, ученики повредят вас ненароком, в таком-то "хрупком состоянии"!

Несколько слизеринцев засмеялись на данное замечания, но Гарри, не обращая на них никакого внимания, собрал свои вещи и медленно направился к указанному месту, у которого его ждал Снейп. Продолжив работать, он старался отгородится от перешептываний за спиной, в которых он, скорее всего, занимал не последнее место. Почему профессор Снейп всегда его выделяет? Разве он чем-либо провинился?..

— Хотя в данный момент, Поттер, вам все сочувствуют, но если я еще раз поймаю вас в моем кабинете без разрешения...

В замешательстве Гарри оглянулся на Снейпа. О чем вообще тот говорит?

— Я никогда не залезал в ваш кабинет, сэр, — тихо произнес он. — И никогда не полезу.

Сузив глаза, профессор прошипел:

— Как ты смеешь лгать мне, Поттер?! Где бы ты еще взял Жаброросли и другие ингредиенты, как не в моей частной кладовой?

Гарри отчаянно пытался удержать рвущуюся наружу злость. Это недоразумение. И никак иначе.

— Я купил их в Хогсмиде, сэр, — произнес Гарри как можно более спокойно. — Я заплатил двенадцать сиклей за них. У меня остался чек. Я могу его показать, если желаете.

Снейп лишь мельком взглянул на Гарри, но теперь его глаза смотрели иначе. Вместо ненависти там было что-то другое — что именно, парень не понял.

— Отлично, — наконец произнес профессор. — Я подожду с наказанием, пока вы не принесете чек. Запомните мои слова, Поттер, если вы солгали мне, я узнаю.

— Хорошо, сэр, — произнес Гарри и вернулся к растиранию скарабеев. Внезапно он замер, вспомнив полностью суть обвинений Снейпа. — Сэр, могу я узнать, какие были остальные ингредиенты?

Профессор несколько мгновений скептически осматривал гриффиндорца, а затем подошел ближе, чтобы никто больше не услышал, и тихо произнес:

— Рог двурога порошкообразный, измельченная шкура бумсланга... не самые употребляемые ингредиенты.

Гарри они были знакомы — он помнил, как Гермиона стащила их на втором курсе.

— В сочетании с златоглазкой, пиявками, водорослями прилива и спорышем они входят в состав Полиморфного зелья, — произнес он больше для себя, чем для профессора Снейпа. Внезапно смысл фразы дошел до него. Волдеморт бы не послал сюда никого, если бы тот не мог изменять внешность. А что для этого лучше подходит, как не Полиморфное зелье?

— Шпион! — пораженно прошептал он. — Он тут, прямо тут!

Снейп схватил Гарри за руку и потащил к своему кабинету.

— Поттер, живо внутрь, — прошипел он и подтолкнул Гарри к двери, а затем обратился к остальным: — Если кто-нибудь двинется с места, будет наказан на месяц!

Гарри зашел в тускло освещенный кабинет и упал на ближайший стул. В лодыжках начала пульсировать боль. Он удивлялся себе, как ему раньше не пришла подобная мысль. Он ведь знал, на что способно Полиморфное зелье. Все что нужно, это несколько волосков другого человека, и ты сможешь в него превратиться. Шпионом теперь может быть любой, и Гарри даже не сможет его распознать.

Мастер Зелий заметил ошеломленное состояние парня и поднял его голову так, чтобы их глаза встретились.

— Говори! — приказал он. — Какого шпиона ты имел в виду? Кто "прямо тут"?

Гарри медленно моргнул, его глаза были наполнены страхом.

— Этим летом у меня был сон о Волдеморте и Петтигрю, — дрожащим голосом произнес он. — Волдеморт говорил Петтигрю о преданном слуге, который находится в Хогвартсе, так что тот сможет подобраться ко мне. Думаю, я нужен ему для чего-то. Больше ничего не помню. Когда я проснулся, мой шрам горел так, как и на первом курсе, когда он был здесь, ища камень.

Профессор Снейп едко усмехнулся:

— И ты даже не соизволил кому-нибудь рассказать об этом? — выплюнул он.

— Я говорил, — откликнулся Гарри, удивленный, что профессор Снейп не знает об этом. — Я рассказал профессору Дамблдору, Ремусу и Сириусу, как проснулся. Именно поэтому опекуны так расстроились, узнав о моем участии в Турнире. Они подумали, что это связано с моим сном.

Снейп отпустил подбородок Гарри и прошел к камину. Подросток заметил, как он бросил в огонь полную горсть мерцающего порошка.

— Директор! — произнес Снейп в камин. — Есть разговор... сейчас!

Гарри склонил голову и подавил стон. Ему совсем не понравился тон профессора Снейпа. Возникло ощущение, что профессор Дамблдор, находившийся на другом конце связи, вскоре услышит некоторые вещи, которые ему, Гарри, вероятно, слышать не стоит. Снейп не показывал эмоций, но по тому, как натянуто он стоял, можно было сказать, что он рассержен. Гарри был здесь не причем, но тем не менее чувствовал себя виноватым. У него не укладывалось в голове, что Дамблдор никому не рассказал о его сне.

А директор тем временем уже выбрался из камина и принялся стряхивать пепел с мантии. Бросив быстрый взгляд вокруг, он вздохнул.

— Северус, по-моему, я все ясно объяснил, — произнес Дамблдор со скрытой угрозой в голосе.

— Обяснили, директор, — холодно ответил профессор Снейп. — Но вы забыли упомянуть о присутствии шпиона Темного Лорда здесь, в Хогвартсе. Поттер вынужден был рассказать мне о своем сне, после того как предположил, что шпион ворует ингредиенты для Полиморфного зелья. Как мы должны защищать парня, если вы не рассказываете нам всего необходимого?

Профессор Дамблдор бросил взгляд на Гарри, а затем снова посмотрел на Снейпа.

— Хочешь, чтобы мои преподаватели подозревали друг друга? — невозмутимо спросил Дамблдор. — Волдеморт не знает, что Гарри видел его разговор с Петтигрю, и я не хочу его просвещать. Я сделал, что должен был, Северус. Мы можем обсудить это позднее. Думаю, тебе стоит вернуться в класс, который остался без присмотра. А пока я хочу переговорить с Гарри, если не возражаешь?

Не отвечая, профессор Снейп, взмахнув полами мантии, вылетел из комнаты. Едва дверь закрылась, повисла напряженная тишина. Гарри прикусил губу, ерзая на стуле. Он понимал, что вляпался в очередной раз и спутал карты директору. Гарри уставился в пол, ожидая неизбежного нагоняя. Однако этого не произошло.

Профессор Дамблдор передвинул стул и сел напротив Гарри. Некоторое время висела тишина, при этом оба чувствовали необходимость сказать что-то, чтобы ее нарушить. Наконец профессор Дамблдор протянул руку и положил ее на плечо Гарри.

— Это не твоя вина, Гарри, — искренне произнес он. — Ты не мог знать, что я рассказал... точнее, не рассказал своим преподавателям.

— Простите, — едва слышным шепотом ответил Гарри. — Я продолжаю доставлять проблемы.

— И это не далеко от истины, — произнес профессор Дамблдор, пожав парню плечо. — Должен повторить, ты не в чем этом не виноват. Признаюсь, мне остается только посочувствовать испытаниям, выпавшим тебе, так как это тот случай, когда я не могу сделать так, как считаю правильным. Да, может показаться, что я ничего не делаю, чтобы избавить тебя от участия в Турнире, и знаю, ты считаешь, что это я взвалил на тебя эту ношу, но я вовсе не жду, что ты будешь лучшим, Гарри. Никто не может быть лучшим. Все совершают ошибки, даже я.

— Они рассказали вам? — нервно спросил Гарри.

— Скорее, обругали меня, — поправил Дамблдор. — Ты когда-нибудь видел оборотня в состоянии, когда он считает, что член его стаи под угрозой?

Гарри помотал головой.

— Выглядит довольно страшновато, — с улыбкой признался директор. — И Сириус, и Ремус — оба считают тебя своим сыном и сделают все необходимое, чтобы защитить тебя, даже от меня.

Гарри с тревогой взглянул на Дамблдора. Он никогда бы не подумал, что опекуны зайдут так далеко и будут угрожать директору Хогвартса.

— Простите, сэр, — внезапно произнес Гарри. — Мне не следует им вообще больше ни о чем рассказывать...

— Что за чушь, Гарри, — резко прервал его Дамблдор. — Ты не можешь идти против своих чувств. Если ты не будешь открываться опекунам, то с кем ты еще сможешь поговорить? Знаю, ты заботишься о них также, как и они о тебе. И я уверен, что ты, вероятно, поступил бы также, повторись ситуация.

Гарри пришлось отвернуться от всезнающего взгляда директора. Он понимал, что сделает все, окажись Сириус или Ремус в опасности. Может показаться странным испытывать такие чувства к людям, которых так мало знаешь. Но он так долго мечтал о том, кто бы о нем заботился, и теперь, когда сон стал явью, он не мог представить свою жизнь по-другому.

— Я не ожидал, что ты будешь так требователен к себе, Гарри, хотя, возможно, и должен был, — продолжал Дамблдор. — Ты всегда решительно стремился развеять любые тайны. Мне остается только извиниться за ошибки, которые я совершил, и надеяться, что когда-нибудь ты простишь меня.

Гарри, не снимая очков, протер глаза и слегка покачал головой.

— Профессор, я не виню вас, — искренне ответил подросток. — Это мне имеет смысл извиниться за свое поведение. Мне не следовало вымещать свое раздражение на вас. Вы были правы. Я не забочусь о себе. Я был настолько занят Турниром, занятиями и обучением плаванию, что времени заниматься чем-нибудь еще не оставалось.

Дамблдор тяжело вздохнул. Судя по этому вздоху, Ремус не единственный, кто забыл, в чьем обществе Гарри вырос.

— Мне так жаль, мой мальчик, — внезапно по-старчески произнес директор. — Временами мне кажется невероятным, что при тех условиях, в которых ты рос, ты стал таким замечательным молодым человеком. Ты смело встречаешь проблемы, что редко встречается у юношей твоего возраста и более присущие старшему поколению. Могу лишь предположить, что те несколько лет, которые ты провел у Дурслей и которые язык не поворачивается назвать детством, закалили тебя.

Гарри кивнул. С рутиной, в которой он жил, с грубыми и жестокими родственниками невозможно даже с натяжкой сказать, что у него было хорошее детство. Он больше заботился, как бы не лишиться пищи — даже задумываться о развлечениях не получалось...

— Когда к тебе относятся словно к домовому эльфу, остается очень мало времени на наслаждения, которые получают обычные дети, — горько пробормотал парень, не поднимая глаз от пола.

— Я могу чем-нибудь помочь тебе, Гарри? — спросил профессор Дамблдор.

Было понятно, что он отчаянно пытается восстановить их старые близкие отношения.

— Вряд ли, — тихий ответ. — Я тут вдруг осознал, что не воспринимаю вас как директора... уже некоторое время. Еще с прошлого лета большинство преподавателей относились ко мне по-другому, не как остальные, так как наконец узнали о том, с чем я уже давно свыкся: мои родственники ненавидят меня. Думаете, Дурсли скрывали, насколько меня презирают? Да все соседи были в курсе. А некоторые из них даже поощряли такое отношение, ведь для них я был "преступником". Это случается в других семьях, а, возможно, актуально и для некоторых учеников данной школы. — Гарри взглянул в голубые глаза Дамблдора, которые странно не мигая смотрели на него. Лицо Гарри не отражало эмоций, то в его глазах было полно боли от воспоминаний всего случившегося с ним на Прайвет-драйв, 4. — Сириус спас меня из этой тюрьмы, — спокойно продолжил он. — А кто спасет их? Это кого-нибудь волнует? Кого-нибудь заботило бы, как я живу, не будь я Мальчиком-который-выжил?

Дабмлдор вздрогнул:

— Гарри...

— Забудьте, — произнес Гарри и, встав, отошел от Дамблдора, не обращая внимания на жгучую боль в ногах. Сжав кулаки, он отчаянно боролся с накатывавшей волной разочарования. Он не должен поддаваться эмоциям. Это не должно произойти снова.

— Хватит этого, сэр. Я не могу больше думать о вас, как о дедушке, у которого есть ответы на все вопросы. Я отрицаю, когда кто-нибудь заявляет, что ко мне относятся по-особому. Но я-то знаю — это так. Профессор МакГонагалл, Хагрид, профессора Спраут и Флитвик, и вы также — вы все относитесь ко мне по-особому. Это несправедливо по отношению к остальным.

— А в твоей жизни была справедливость? — терпеливо поинтересовался Дамблдор. — Что это вообще такое, справедливость?

Гарри оглянулся через плечо на директора. Что такое справедливость?

— Мне нужно, чтобы все вернулось в свое русло, — признался он. — Вы видели, что я сделал в Больничном крыле. Я не могу больше позволить себе злиться. Я не могу... не могу позволить себе чувствовать...

Дамблдор вскочил на ноги, в два шага оказался около Гарри и обнял его.

— Хоть ты и не понимаешь сейчас это, — твердо произнес директор, — я знаю, ты напуган, Гарри, но ты не можешь позволить своему страху отстранить себя от людей, которые могут о тебе позаботиться. Мы поможем тебе справиться с этим. Даю тебе слово.

Гарри не ответил на объятья. Он знал, что должен вырваться и отойти, но тело, казалось, перестало повиноваться ему. Ему нужно было, чтобы Дамблдор вновь стал для него лишь директором. Будет гораздо проще, если во всем, что случиться, он сможет винить только себя. Ему нужно это... для безопасности остальных... Почему профессор Дамблдор не может понять этого?

* * *

На следующий день состоялся поход в Хогсмид, но Гарри решил остаться в замке. Он даже не вставал с постели, пока Рон и Гермиона не ушли, крайне неохотно, и то только потому, что он убедил их, что все равно ему, вероятно, придется весь день провести в постели. Несколько раз с хлопком появлялся с Добби, принося очередной холодный компресс для лодыжек. Гарри тем временем занимался домашней работой — все равно нужно было заполнять перерывы между наложением компрессов. Боль была сильной и сверлящей, но он утешал себя тем, что вскоре ноги его полностью вылечатся.

Также Добби натаскал столько еды, что ее хватило бы прокормить целую армию или, возможно, одного только Рона. Гарри съел, что смог, зная, что через несколько дней предстоит первая проверка у мадам Помфри. Уже после обеда парень закончил большую часть заданного и переполз обратно на кровать. Ступни были обернуты холодным компрессом, позволяя ему лежать удобно лишь на спине. Почти провалившись в сон, Гарри услышал хлопок и почувствовал, как кто-то проверил компресс, перед тем как залезть на кровать. Без сомнения, это был Добби.

Звук открывшейся двери впустил в комнату шаги двух человек, вызвав у Гарри желание застонать от раздражения. Едва он собрался поспать, как вернулись его друзья.

— Ты кто?! — раздался удивленный голос Рона.

— Добби, сэр, — тихо ответил Добби. — Добби проверяет, как выздоравливают ступни мистера Гарри Поттера. Добби заботился о мистере Гарри Поттере весь день. Мистер Гарри Поттер очень добрый волшебник, гораздо лучше, чем прошлая семья. Многие эльфы хотели помочь мистеру Гарри Поттеру, но мистер Гарри Поттер позвал Добби, и вот Добби здесь.

— Ты так заботишься о Гарри? — мягко произнесла Гермиона. — Насколько хорошо ты его знаешь?

— Мистер Гарри Поттер освободил Добби из старой семьи, — радостно воскликнул Добби. — Мистер Гарри Поттер приходил к Добби и другим эльфам, когда волк и собака мистера Гарри Поттера были тут. Мистер Гарри Поттер был счастлив с волком и собакой мистера Гарри Поттера. Мистер Гарри Поттер больше не счатлив.

— Почему ты так решил? — в недоумении спросил Рон.

— Добби не может сказать, — занервничал эльф. — Директор Дамблдор сказал Добби помогать мистеру Гарри Поттеру, когда мистеру Гарри Поттеру будет нужна помощь. Добби — эльф мистера Гарри Поттера. Добби не может говорить о болезни мистера Гарри Поттера. Добби будет наказывать себя несколько часов, если расскажет о болезни мистера Гарри Поттера.

— Гарри не хотел бы, чтобы ты делал это, — выдавила Гермиона, чувствуя себя неуютно.

— Добби знает это, — с тревогой произнес эльф. — Мистер Гарри Поттер добр и великодушен ко всем домашним эльфам. Это честь для Добби помогать мистеру Гарри Поттеру, поэтому Добби накажет себя, если Добби поступит плохо. Мистеру Гарри Поттеру не нравится, когда Добби наказывает себя. Мистер Гарри Поттер приказал Добби не наказывать себя. — Добби перебрался в изголовье кровати и поправил одеяло. — Мистеру Гарри Поттеру нужен отдых. Мистер Гарри Поттер трудился весь день, когда друзья мистера Гарри Поттера покинули его.

Прозвучало это так, будто Добби обвинял Рона с Гермионой в том, что они бросили Гарри, но эльф исчез с хлопком прежде, чем друзья успели что-либо ответить.

— Пошли, Рон, — тихо произнесла Гермиона. — Добби прав. Гарри нужно отдохнуть. Ему нужно немного тишины и покоя.

Они вышли из комнаты, позволив наконец Гарри открыть глаза. Ему стоит поговорить с Добби о его стремлении защищать. Он уже пытался убедить Добби, что они друзья, но Добби даже не стал слушать. Эльф лишь пришел в ужас от такого предложения, когда Гарри в последний раз поднимал эту тему. Но парень продолжал считать Добби другом, и в этом была вся проблема.

Гарри все же удалось немного поспать, прежде чем Добби, Рон и Гермиона разбудили его на ужин. И друзья с удовольствием поужинали прямо в комнате. Добби приносил все, что хотел Гарри, чему больше всего обрадовался Рон. Тот мог переесть любого гриффиндорца в любой день недели. Когда Гарри с Гермионой насытились, они пересели на кровать и постарались сосредоточиться на чем-нибудь ином, чем на жующей физиономии Рона — через некоторое время это начинало порядком раздражать.

Главной темой разговора в эту ночь стала заметка, которую слизеринцы читали перед уроком Зельеварения. Как выяснилось, Рита Скиттер продолжила свою линию по дискредитации профессора Дамблдора и обвинила его во всем, что идет не так на Турнире (а особенно, в участии в Турнире четырнадцатилетнего студента и его ранении во время второго испытания), присовокупив к этому "некомпетентность". Гарри вздрогнул от раскаяния, ведь не так давно он обвинял Дамблдора в том же самом. Парень сделал мысленную пометку еще раз поговорить с профессором Дамблдором. Он мог только представить, что испытывает сейчас директор.

Остаток выходных Гарри также провел в спальне, выходя только по острой необходимости. Дин, Симус и Невилл испытали шок, когда впервые увидели Добби, но быстро привыкли к тому, что домашний эльф периодически появляется, чтобы проверить состояние Гарри. Закончив с домашней работой, Гарри от нечего делать принялся читать книги — алтернативой могло служить лишь очередное поражение от Рона в шахматы. Зато результат не заставил себя долго ждать — уже в понедельник ходьба не доставляла таких мучений подростку. Лишь после продолжительного времени, проведенного на ногах, появлялась тупая боль.

Мадам Помфри была поражена такой быстрой поправкой Гарри, когда очередной раз осмотрела его, но не преминула напомнить парню, что тому требуется набирать в весе. Гарри от бессилия лишь закатил глаза. Мадам Помфри твердит это уже который год. Частые проверки Гарри продолжались вплоть до Пасхальных праздников, когда медсестра смягчилась и ограничила проверки до одного раза в неделю. Это было не то, чего ожидал Гарри, но хоть что-то.

Поскольку парень не имел ни малейшего понятия, в чем будет состоять третье испытание, он целиком переключился на учебу. Задавали ученикам четвертого курса немало, но это было ничто по сравнению с дорождественским режимом, когда Гарри приходилось не только волноваться об уроках, но и быть занятым поиском разгадки воющего яйца. Но "безмятежное" состояние длилось недолго. В последнюю неделю мая Гарри был остановлен в коридоре профессором МакГонагалл, которая велела ему придти в девять часов вечера на поле для квиддича, чтобы узнать об очередном испытании Турнира.

Ближе к назначенному времени Гарри встретился в коридоре с Седриком, и они вместе отправились на поле, болтая о всякой ерунде. Но едва выйдя на поле, они замерли на месте. Прежде ровное и подстриженное поле было занято длинными, высотой по пояс стенами из кустарников, идущими в разные стороны и под разными углами. Больше всего это было похоже на лабиринт.

В середине "лабиринта" хогвартские чемпионы встретились с Виктором и Флер, ждавшими их там в компании Людо Бэгмана.

— Добрый вечер, — дружелюбно поздоровался Бэгман. — Теперь к делу. Суть третьего испытания очень проста. В центре данного лабиринта, когда он подрастет, будет расположен Кубок Тремудрого Турнира. Первый из чемпионов, кто коснется его, и выиграет Турнир. На пути к Кубку будут препятствия, любезно подготовленные Хагридом и некоторыми другими учителями, которые вам предстоит преодолеть... но ничего слишком опасного не будет, уверяю. Чемпион, лидирующий по очкам, — Бэгман повернулся к Гарри, — заходит первым, за ним мистер Диггори, потом мистер Крам и наконец мисс Дэлакур. Все вы зайдете с разных концов лабиринта — таким образом, у каждого из вас будет шанс победить. Должно быть весело, как считаете?

Трое парней обменялись взглядами, а затем вновь обратили взоры на Людо Бэгмана. Гарри с Сэдриком отлично знали о страсти Хагрида к разным опасным "зверушкам", а Виктор много слышал об этом от Гарри. Ну, если там не будет василиска... До июня испытание не начнется, так что у Гарри оставалось время изучить как можно больше из того, что поможет защитить его.

— Если нет вопросов, я предлагаю вернуться в замок, — радостно произнес Бэгман.

Гарри уже двинулся следом за Бэнманом, когда почувствовал прикосновение к своей руке. Подняв глаза, он увидел перед собой взволнованное лицо Виктора Крама. Очевидно, болгарин хотел ему что-то сказать.

— Что-то случилось, Виктор? — с любопытством спросил Гарри.

— Мне нужно поговорить с тобой, — тихо ответил Виктор.

— Гарри? — крикнул Седрик, видя что тот остановился. — Ты идешь?

— Задержусь на минутку, — ответил парень и повернулся к Виктору. — Что ты хотел?

— Пройдемся? — предложил болгарин и улыбнулся, когда Гарри кивнул.

Выйдя со стадиона, они молча направились к Запретному лесу. Было очевидно, что Виктор не хочет, чтобы их разговор кто-нибудь услышал. Это немного напрягало Гарри. О чем таком мог хотеть поговорить с ним Виктор?

— Мне хотелось узнать, — начал болгарин. — между тобой и Гермионой что-то есть?

Уж чего-чего, а такого Гарри не ожидал.

— Прости, что? — смутился он.

Видимо, Виктор оказался более заинтересован Гермионой, чем Гарри думал раньше. Похоже, не у меня одного появились секреты в этом году.

— Гермиона столько о тебе говорила, и я подумал, что между вами двоими все серьезно, — уточнил Виктор.

Гарри сдержал усмешку. Видел бы его сейчас Сириус.

— Виктор, я люблю Гермиону, — произнес он и заметил, как помрачнело лицо Виктора. — Она мой лучший друг... — Лицо Виктора приобрело смущенное выражение. — Она — одна из моих первых друзей и стала почти что сестрой. Я все сделаю для нее, — Гарри сложил руки на груди и, прищурившись, посмотрел на Виктора. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее, особенно от тех, кто может навредить ей. — Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом Гарри усмехнулся и искренне произнес: — Виктор, я желаю Гермионе только счастья. Если она будет счастлива с тобой, я буду счастлив за вас обоих.

Виктор улыбнулся с явным облегчением.

— Я рад, — произнес он. — Я бы возненавидел...

Гарри заметил движение на опушке леса за спиной Крама и показал Виктору замолчать, встряхивая запястьем и доставая палочку.

— Давай медленно назад, — тихо произнес он, сам делая шаг назад. Попадаться на дороге одному из созданий Запретного леса в эту ночь не было никакого желания. Все, чему научили его Сириус и Ремус, пронеслось в голове в мгновение ока. Нужно было покинуть опасную зону, но сделать это осторожно. Многие из существ сразу нападут, стоит побежать. Также не следовало выпускать существо из вида, чтобы не пропустить момент, когда ему вздумается броситься в атаку. Никогда не поворачивайся спиной к противнику! Никогда не давай ему шанс напасть неожиданно!

Единственное, что смущало Гарри — это звуки, издаваемые существом. Это не было похоже на рыки чудовища, скорее такие звуки мог издавать в стельку пьяный человек. Гарри недоуменно посмотрел на Виктора и пригляделся к "существу", с удивлением узнав в нем мистера Крауча. Тот выглядел ужасно. Как будто провел в лесу не один день. Мантия его была рваной и заляпанной кровью, лицо было исцарапано, а прежде идеально уложенные волосы выглядели так, будто их не мыли несколько недель. Сделав осторожный шаг к Краучу, Гарри услышал его бормотание — что-то об Уэзерби, Дамблдоре и Дурмстранге. Но это было больше похоже на бормотание умалишенного.

— Гарри, что ты делаешь? — прошептал над ухом Виктор.

— Мистер Крауч? — нерешительно позвал Гарри, делая еще один шаг к бормочущему мужчине. — Мистер Крауч, вам нехорошо?

— ...пошли сов к Каркарову и мадам Максим, Уэзерби, — продолжал говорить мистер Крауч, проигнорировав вопрос Гарри. — Нам нужно одинаковое число учеников из каждой школы... ты займешься этим, Уэзерби? — и Крауч внезапно упал на колени.

Гарри бросился к нему.

— Мистер Крауч! — закричал он. — Что такое? Что с вами произошло?

Но ответа не было. Гарри заметил, что глаза мистера Крауча смешно двигаются. Такое впечатление, что он вот-вот должен упасть в обморок, но по какой-то причине этого не происходит. Поняв, что мужчине требуется помощь, Гарри повернулся к чемпиону из Болгарии. — Виктор, беги как можно быстрее в замок. Найди преподавателя, любого, кого встретишь. Мистеру Краучу нужен целитель. Скажи им, что я здесь. Этого должно быть достаточно.

Виктор с сомнением посмотрел на парня.

— Гарри, ты уверен? — спросил он.

— Дамблдор! — вскрикнул мистер Крауч, вцепившись Гарри в руку. — Мне... нужно... увидеть... Дамблдора...

— БЕГИ! — заорал Гарри и некоторое время смотрел как болгарин несется к замку, потом вновь посмотрел на мистера Крауча. — Помощь уже идет, мистер Крауч. Дамблдор скоро будет.

— ...глуп... я был так глуп, — слабо выдавливал из себя слова мистер Крауч. — Я сделал это... для нее... но... мне не удалось... удержать его... под присмотром.

Гарри никак не мог сообразить, что следует делать. Он знал, что не должен позволить мистеру Краучу расстраиваться. Ему нужно постараться его успокоить и надеяться, что Виктор кого-нибудь найдет достаточно быстро. Пребывание на опушке леса в компании с человеком, сошедшим с ума, не прибавляло ему отваги. На мистера Крауча надежды нет. Ему одному придется защищать и человека и себя, если какое-нибудь из существ заметит их.

— ...моя вина, — продолжал Крауч обессиленно бормотать. — Это все... моя вина... Я должен... предупредить Дамблдора... Берта мертва... мой сын... моя вина... Гарри Поттер... Темный Лорд... должен сказать... Дамблдору.

Глаза Гарри в тревоге расширились. Волдеморт? Виктор, скорее! Он потянулся к плечу мистера Крауча, но в этот момент в голове взвыло чувство опасности. Не раздумывая, Гарри толкнул мистера Крауча на землю. Секундой спустя над ним пронесся луч заклинания. На них напали. Направив палочку на мистера Крауча, Гарри произнес: "Ступефай!" — и быстро опустился на колени. Одну руку он держал на груди мужчины, чтобы убедиться, что тот все еще жив.

Вспышка красного света вырвалась из леса и понеслась прямо в Гарри. Чисто на рефлексе Гарри создал щит, который поглотил заклинание. Понимая свое скверное положение, Гарри оглянулся по сторонам и заметил хижину Хагрида. Он послал в ее направлении красные искры, пытаясь таким образом позвать на помощь. "Прошу, Хагрид, будь внутри! — про себя умолял Гарри. — Мне нужна помощь!"

На его счастье Хагрид был внутри и выскочил из хижины одновременно с другим заклинанием, понесшимся в сторону Гарри и мистера Крауча. Гарри повалился на землю, и заклинание снова пронеслось выше.

— Гарри! — закричал Хагрид и понесся к ним.

Подбежав, он одним движением поставил Гарри на ноги. Наскоро осмотрев его, он задвинул парня себе за спину, прикрывая его от опасности.

— Мистеру Краучу нужна помощь, — быстро произнес Гарри. — Я не знаю, кто там...

Хагрид мельком взглянул в сторону леса и схватил мистера Крауча за мантию.

— Назад, Гарри, — жестко произнес он и стал медленно отступать, неся Крауча за собой. — Держись за мной, значитца, чтоб не случилось. Понял, да?

— Угу, — нервно подтвердил Гарри, начав также медленно отступать к замку. Заметив новый красный сполох, он бросился вперед Хагрида, создавая насколько мог более мощный щит.

— Хагрид, быстрей!

Он услышал, как Хагрид ускорился и стал отступать вслед за ним, стараясь удерживать щит активным. Дыхание его участилось, по лбу потек пот. Силы покидали его, он шел пошатываясь, едва не спотыкаясь.

Красный сполох пронесся мимо него в сторону леса. Оглянувшись через плечо, он увидел профессора Дамблдора, спешащего к ним. За ним бежали и профессор Снейп с Виктором. Гарри не смог сдержать вздоха облегчения. Вновь оглянувшись на лес, Гарри дождался момента, когда на его плечо легла рука — тут силы оставили его, он опустил палочку и повалился на спину.

— Хагрид, отнеси Барти в Больничное крыло, — приказал профессор Дамблдор, затем присел на колени и приподнял Гарри на плечи. Не сказав ни слова, Хагрид унес бессознательного мистера Крауча.

— Виктор, пожалуйста, вернись в замок, для твоей же собственной безопасности, — произнес Дамблдор, вставая и держа Гарри на руках.

— Северус, нужно, чтобы ты нашел остальных учителей. Необходимо прочесать лес как можно скорее.

Гарри обессиленно простонал. Он по-прежнему крепко сжимал в руке палочку, а голова его упиралась во что-то жесткое. Появилось чувство, что кто-то взял его на руки и быстро пошел. В голове стоял сплошной туман. Звуки окружающего мира смешивались друг с другом — разобрать что-либо не удавалось. Кто-то что-то говорил, но смысл был не понятен. Гарри попытался вырваться из этого моря хаоса, но мало в этом преуспел.

Затем он почувствовал, как что-то влили ему в рот — и в тот же момент силы вернулись к нему. Он открыл глаза, но понял лишь, что находится в Больничном крыле и его укладывает в постель профессор Дамблдор. Гарри потряс головой, прогоняя остатки тумана, и огляделся еще раз. Теперь он заметил мистера Крауча, лежавшего на соседней кровати и, как показалось парню, глубоко спавшего.

— С ним все в порядке? — с тревогой спросил Гарри, садясь на кровати. — Я оглушил его, чтобы он не убежал или еще чего-нибудь с ним не случилось.

— Мадам Помфри делает все, что может, — размеренно ответил профессор Дамблдор. — Можно поинтересоваться, чем ты думал, посылая Виктора в замок, вместо того чтобы побежать самому? Ты ведь знаешь Хогвартс лучше и мог найти кого-нибудь гораздо быстрее.

Гарри опустил глаза и пожал плечами. Тон Дамблдора не оставлял сомнений — он опять напортачил.

— Мне подумалось, будет неправильным оставлять его с кем-то, кто не был здесь совершенно, — тихо ответил Гарри. — Виктор абсолютно не знает мистера Крауча. А Сириус с Ремусом рассказали мне о нем достаточно, и я решил, что, возможно, смогу ему помочь.

Дамблдор положил руку на плечо парня.

— Ты подверг себя огромному риску, — сказал он. — Но я горжусь тобой. Когда ты понял, что находишься в опасности, ты позвал на помощь. Это твое быстрое решение спасло тебя и мистера Крауча от того, кто напал на вас. Однако, пока не завершится прочесывание местности и замка, я вынужден настаивать, чтобы ты провел ночь в моей гостевой комнате, для твоей же собственной безопасности.

— А как же мистер Крауч? — Гарри поднял взгляд на профессора Дамблдора. — Что если это было нападение не на меня? Мистер Крауч что-то говорил о своей ошибке, Волдеморте и обо мне. Он мог узнать что-то, и кто-то не захотел, чтобы он об этом рассказал.

Профессор Дамблдор долго смотрел в глаза Гарри, потом перевел взгляд на мистера Крауча.

— Может быть, ты и прав, — согласился он и вновь взглянул на Гарри. — Я наложу на Больничное крыло заклинание на эту ночь, чтобы защитить мистера Крауча, но это никак не меняет то, что тебе придется ночевать в одной из моих гостевых комнатах. Это последнее место, где кто-нибудь будет искать тебя.

Гарри пришлось признать, что Дамблдор прав. Никто не будет искать его там, так как никто, кроме учителей, не знает, где они находятся и что они вообще существуют. Оглянувшись, парень заметил, что в Больничном крыле больше никого нет.

— Виктор в порядке?

Дамблдор кивнул.

— С Виктором все хорошо, — улыбнулся директор. — Профессор Каркаров забрал его не так давно. А сейчас, если ты уже можешь встать, я провожу тебя в гостевую комнату, а потом поспешу присоединиться к остальным преподавателям в их поисках.

Следом за директором Гарри вышел из Больничного крыла и подождал, пока Дамблдор наложит на крыло несколько защитных заклинаний. Поднявшись в кабинет директора, они прошли в еще одну дверь и зашли в одну из спален. Гарри не удивился, увидев на кровати ждущую его пижаму. Пожелав Дамблдору спокойной ночи, он переоделся и повалился на кровать. Глядя в потолок, Гарри мысленно перебирал в памяти произошедшие события. Что случилось с мистером Краучем, который, видимо, заболел? Весь учебный год одна загадка следует за другой. Хоть одна вещь не меняется.

Комната была освещена, но недостаточно, чтобы разглядеть что-нибудь. Она была грязной и обветшалой. Что-то знакомое было в этой комнате: какой-то забытый сон или воспоминание. Гарри был уверен, ему уже приходилось бывать тут... Внутрь зашел мужчина в черном плаще, скрывавшим его фигуру. Он был явно на взводе, сразу начав ходить взад-вперед и бормоча что-то себе под нос. В поле зрения попали его руки, и Гарри заметил отсутствие одного пальца. Питер Петтигрю!

Лицом к камину стояло кресло, рядом с которым свернулась огромная змея. Ее тихое шипение заполняло комнату. Непонятно почему, но Гарри захотелось держаться подальше и от кресла, и от змеи: от одного взгляда в их сторону парня пробирал озноб. Вновь взглянув на Петтигрю, Гарри заметил, что тот также старается не подходить близко к жуткой паре.

— Прекрати свое чертово метание, Червехвост, — прошипел холодный высокий голос. — Я ведь уже сказал, что не хочу убивать тебя... пока.

Петтигрю захныкал от страха. Явно не это он надеялся услышать, но тем не менее ходить он прекратил и замер у двери, нервно передергивая плечами. Этот пухлый человек всегда был нервным, но теперешнее его состояние сильно отличалось от привычного. Что-то ужасное для Петтигрю должно было случиться, чтобы так его испугать, а занимавшего кресло сделать столь раздражительным. Оставался лишь вопрос, что же могло произойти? Ответ не заставил себя долго ждать — распахнулась дверь, и в комнату вошел самый неприятный для Гарри человек. Профессор Моуди?! Что он делает здесь?! Моуди бросил уничтожающий взгляд на Петтигрю, подошел к креслу, встал на колени и покорно склонил голову.

— Мой Лорд, я попытался исправить ошибку Петтигрю, — прорычал Моуди. — Я почти догнал отца, но вмешался Поттер.

Отца? Мой Лорд? Глаза Гарри в ужасе расширились: Моуди говорил с Волдемортом.

— И как обычный мальчишка мог помешать выполнить приказ? — прошипел Волдеморт. — Гарри Поттер не должен был быть для тебя проблемой, Барти Крауч младший, особенно с таким глазом, что у тебя.

Моуди бросил полный ненависти взгляд на Петтигрю и вновь уставился в пол.

— Поттер нашел моего отца и послал другого чемпиона за помощью, — прорычал он. — Я попытался оглушить мальчишку, но он создал мощный щит, поглотивший заклинание. Я никогда прежде не видел подобного. Затем Поттер позвал Хагрида. Этот неотесанный мужлан загородил мальчишку своим телом, а потом прибежал маглолюбец Дамблдор, и я уже ничего не мог сделать. Мне пришлось уходить.

— Ты разочаровал меня, Крауч, — выплюнул Волдеморт. — Ты, видно, слишком долго не держал в руках палочку, раз позволил четырнадцатилетнему мальчишке победить себя. Круцио!

Моуди заорал от боли, извиваясь на полу. Гарри захотел зажать уши, но жгучая боль в шраме заставила его позабыть об этом намерении. Боль наполнила все его тело, и он закричал вместе с Моуди. Ему было безразлично, услышит ли его Волдеморт, поймет ли тот, что он подсматривал. Была лишь чудовищная боль.

Она исчезла также внезапно, как вспыхнула. Гарри упал на колени и медленно поднял взгляд. Палочка перешла с Моуди на Петтигрю. О нет! Не снова! Волдеморт опять прокричал "Круцио!", и теперь Петтигрю повалился от боли на пол. И в тот же миг боль разорвала и лоб Гарри. Закричали опять оба. Боль заслонила все, и, казалось, она будет длиться вечно. Когда мучения наконец прекратились, ни Петтигрю, ни Гарри не могли пошевелиться.

— Из-за твоей некомпетентности, Червехвост, появился риск, что магллолюбец узнает о моих планах, — прошипел Волдеморт. — Если твой промах будет стоить мне Гарри Поттера, этот Круциатус покажется тебе пределом мечтаний. Придется, видимо, нам выйти на контакт еще кое с кем. Это твой последний шанс, Червехвост. Смотри, не испорть все!

— Гарри! Гарри, проснись! Пожалуйста, проснись!

Открыв глаза, Гарри обнаружил себя лежащим на кровати. Вокруг него плавали несколько размытых лиц. Шрам по-прежнему горел, а тело непроизвольно подрагивало. Кто-то приподнял его за плечи и сел рядом. Голова парня легла на чью-то грудь, чья-то рука стала успокаивающе поглаживать его по спине. Гарри смог только слабо простонать, и его глаза вновь закрылись. Он не чувствовал в себе сил пошевелиться — и было ощущение, что в течение еще некоторого времени такое состояние сохранится.

— Что это было? — спросил голос, очень похожий на голос профессора МакГонагалл.

— Скорее всего, еще одно видение, — ответил другой голос, явно принадлежащий Ремусу. — Уже было похожее этим летом, но тогда, кажется, ему не было так плохо.

Гарри застонал, попытавшись повернуть голову. Видение? Это было лишь сном? Гарри не знал, вздохнуть ему с облегчением или испугаться еще больше. Это было так реально... Но что это, Ремус здесь? Что он делает в Хогвартсе? Сириус тоже здесь?

— Лунатик? — спросил он скрипучим голосом.

Ремус сел на край кровати и осторожно пожал Гарри руку.

— Я рядом, сынок, — ласково произнес он. — Бродяга тоже здесь. А скоро придет мадам Помфри. Все еще сильно болит?

Гарри приоткрыл глаза и посмотрел на расплывчатое лицо Ремуса.

— Только мой шрам, — с трудом выдавил он.

Внезапно он вспомнил увиденное и попытался подняться, но руки, державшие его, не дали ему сдвинуться. Через минуту он прекратил попытки вырваться и устало раслабился.

— Моуди, — выдавил он, борясь с подступавшим забытьем. — Шпион — профессор Моуди.

Ахнула профессор МакГонагалл, а руки, державшие Гарри, ощутимо напряглись.

— Гарри, это невозможно, — осторожно произнес Ремус. — Аластор Моуди никогда не примкнет к Волдеморту. Ты уверен в том, кого ты видел?

Хотя тело парня и перестало дрожать, двигаться было по-прежнему тяжело — беспомощность уже начинала раздражать.

— Я видел его, но... Волдеморт назвал его Барти Краучем младшим. — Гарри не смог скрыть недоумение в голосе. — Я думал, он умер.

— Если кто-то другой не умер в Азкабане вместо него, — рубанул Сириус.

Тишина наполнила комнату, и Сириус усмехнулся:

— Шучу я! Кто в здравом уме пойдет на такое?

Гарри недолго думал.

— Я бы пошел, — сонно подтвердил он. — Если бы тебя или Лунатика посадили, я бы занял его место, Полуночник.

— Мне тяжело признавать это, но Гарри в чем-то прав, — тихо произнес Ремус, смахивая челку Гарри, сползшую ему на глаза. — Любой родитель пойдет на это ради своего ребенка. Ты бы занял место Гарри, Бродяга?

Сириус вздохнул и согласился:

— Да в тот же миг.

Мгновение спустя в комнату ворвалась мадам Помфри и принялась выгонять всех наружу. Гарри протестующе застонал, когда его крестный осторожно положил его обратно на постель и вышел вслед за остальными. Он едва осознавал, что за проверки проводила мадам Помфри, пока его не напоили несколькими зельями. Головная боль значительно спала, и он был уже в состоянии двигать конечностями, но по-прежнему слаб. Удовлетворившись, что сделала все возможное, мадам Помфри позволила взрослым вернуться в комнату.

Сириус и Ремус поспешили к Гарри, а профессора Дамблдор и МакГонагалл остановились в дверях, оглядывая комнату. Мародеры сели с двух сторон кровати. Сириус сразу запустил руку в волосы парня — это, казалось, доставляло удовольствие подростку, — а Ремус принялся проверять, удобно ли лежит подопечный. Казалось кощунственным нарушить эту семейную идиллию, но это было необходимо.

— У тебя найдутся силы ответить на несколько вопросов, Гарри? — спросил профессор Дамблдор.

Сириус оглянулся через плечо на директора школы, будучи готовым дать отпор, но лишь вздохнул и снова посмотрел на Гарри.

— Скажи только одно слово, Сохатик, и мы выставим их отсюда, — тихо произнес он. — Расспросы могут подождать и до утра.

Гарри медленно помотал головой. Он знал, что необходимо покончить с этим сразу — откладывать причин не было.

— Я в порядке, — произнес он, но, похоже, никто из мужчин ему не поверил. — Я только устал... и небольшая боль. Похоже, пара Круциатусов — это мой предел.

Это была плохая шутка, и, судя по резким вздохам присутствующих, ему вовсе не следовало этого говорить.

— Почему бы тебе не начать с самого начала, Гарри, — предложил профессор Дамблдор, входя наконец в комнату. — Любая мелочь, которую ты сможешь вспомнить, пригодится.

Гарри закрыл глаза, вызвал в памяти увиденное и стал рассказывать, но, дойдя до момента, когда Волдеморт применил первый Круциатус, запнулся. Он по-прежнему помнил ту боль. Дрожащим голосом парень продолжил рассказ, не обращая внимания, как время от времени судорожно сжимаются руки опекунов на его запястьях. Едва он закончил, Сириус горячо обнял парня. Гарри в первый момент растерялся, но вскоре расслабился в руках крестного. Силы окончательно покинули его, оставив лишь одно желание: поскорее уснуть.

И сон пришел.

* * *

Проснувшись на следующее утро, Гарри обнаружил, что опекуны никуда не ушли и спят рядом, на стульях около кровати. Сев прямо, парень пошарил рукой по прикроватному столику и надел обнаруженные там очки — мир сразу приобрел четкость. Как можно тише встав с кровати, он прихватил комплект одежды, оставленный для него, и скрылся в прилегающей ванной комнате. Умывшись и переодевшись, Гарри вернулся в спальню — опекуны по-прежнему спали. Было непонятно, что делать дальше. Следует ли ему подождать, пока не проснутся опекуны, или лучше уйти сейчас? Сегодня занятий не было, но он был уверен, что Рон с Гермионой наверняка уже волнуются, куда он пропал.

Но Сириус с Ремусом тоже будут волноваться, если я уйду.

Но выбирать не пришлось — дверь медленно открылась, и в щель просунулась голова профессора Дамблдора. Увидев парня одетым, он жестом показал ему следовать за собой и направился в свой кабинет. Оказавшись там и заметив сидевших перед директорским столом профессоров МакГонагалл и Снейпа, Гарри почувствовал некоторую нервозность. Он вспомнил нагоняй, полученный от профессора Дамблдора этой ночью, и теперь невольно испугался, что то было только началом.

Сев за свой стол, Дамблдор вызвал из воздуха стул, опустившийся между Снейпом и МакГонагалл.

— Присядь, пожалуйста, Гарри, — ласково произнес он. — Есть пара вещей, которые требуется обсудить.

Гарри молча подчинился и сел на стул, уставившись в пол.

— Тебя ни в чем не винят, Гарри, — негромко начал директор, заметив состояние парня. — Я хотел сообщить тебе, что поиски напавшего на тебя этой ночью окончились безрезультатно, но ты и так уже это знаешь. Мы обыскали комнаты профессора Моуди и сделали поразительную находку. Оказалось, что самозванец держал настоящего Аластора Моуди запертым в сундуке и мог в любой момент получить новую порцию волос для Полиморфного зелья. Аластор сейчас восстанавливается после этого тяжелого испытания в Больничном крыле, но сколько времени займет его восстановление, пока неизвестно.

Гарри поднял взгляд на директора, удивленный тем, что тот рассказал ему так много. Он сомневался, что остальные обитатели школы хотя бы слышали об этом. Было бы очень сложно докопаться до большей части истины без видений Гарри, но тот вовсе не горел желанием, чтобы вскоре кто-нибудь еще знал об этом. Если вспомнить реакцию школы на его способность говорить со змеями, Гарри был уверен, что сейчас они наверняка решат, будто он сходит с ума.

— Пока Аластор не вернется к преподаванию, нам потребуется временная замена, — продолжил Дамблдор. — Я поинтересовался у Ремуса, не хочет ли он занять эту должность, но он не уверен, как ты к этому отнесешься, ведь он твой опекун.

Было бы преуменьшением сказать, что Гарри удивился.

— Он уже был моим опекуном в прошлом году, когда преподавал здесь, — недоуменно отметил он.

— Но тогда весь волшебный мир не знал об этом, Гарри, — уточнил Дамблдор, наклонившись вперед. — Некоторые студенты и родители могут заявить, что мы делаем из тебя любимчика, принимая на работу одного из твоих опекунов. Мы знаем, у тебя и так большой стресс, и не хотелось бы добавлять тебе еще проблем. Твои опекуны этого также не хотят.

— Я смогу справиться со всеми нападками студентов, профессор, — твердо произнес Гарри — он не мог поверить, что Дамблдор больше озабочен его "стрессом", а не тем, через что придется пройти Ремусу. — Я больше волнуюсь о Ремусе. Не каждый поймет его состояние. Именно из-за этого ведь он ушел в прошлом году. Чтобы не говорил Ремус, я знаю, ему больно, когда люди видят в нем не человека, а волка.

— Вы ведь не будете использовать ваши отношения с мистером Люпиным в учебном процессе? — строго спросила профессор МакГонагалл.

Гарри уставился на нее, широко раскрыв глаза. Как профессор МакГонагалл вообще могла подумать о чем-то подобном?

— Не использовал в прошлом году и тем более не собираюсь в нынешнем, — слегка обиженно ответил он. — Я слишком уважаю своих опекунов, чтобы поступать столь по-детски.

— Профессор МакГонагалл ничего плохого не имела в виду, — спокойно произнес профессор Дамблдор. — Многие подростки попытались бы получить выгоду из подобной ситуации. Прошу простить нас за ошибочное предположение, что ты мог бы поступить также... Порой очень сложно поверить, что ты так мало времени провел с Сириусом и Ремусом, учитывая как близки вы стали втроем.

Гарри все еще был в недоумении. Почему кто-то мог бы попытаться воспользоваться тем, что его обучает собственный опекун?

— Я по-прежнему не понимаю, — произнес он. — Почему дети стали бы так поступать по отношению к своим родителям или опекунам? Это принесет только проблемы с однокурсниками.

Профессор Дамблдор переглянулся с профессорами МакГонагалл и Снейпом, прежде чем вновь взглянуть на Гарри.

— Это правда, — согласился он. — Не думаю, что нужно напоминать тебе о Драко Малфое. Он, пытаясь добиться желаемого, не стесняясь использует то, что его отец входит в Совет попечителей. И подобное не так редко. — Гарри пришел в ужас от своего сравнения с Драко Малфоем, и Дамблдор это заметил: — Я не говорил, что ты будешь поступать также. Мы лишь хотим быть уверенными, что назначение не вызовет проблем. Если ты уверен, что справишься, я сообщу Ремусу, что он может приступать уже сегодня.

Закрыв глаза, Гарри пытался справиться с эмоциями. Он был готов, что Драко Малфой доставит ему нелегкую жизнь вместе с остальными слизеринцами. Он лишь надеялся, что другие факультеты не слишком на него ополчатся. Открыв глаза, парень отрешенно взглянул на профессора Дамблдора.

— Профессор, моя позиция по этому вопросу не изменилась, — спокойно произнес он. — Ремусу достанется больше насмешек, чем мне. Ему и так приходится выносить всю клевету, вываливающуюся на оборотней, но он не показывает, насколько его это ранит. А я знаю, как больно ему слышать "полукровка" в свой адрес, какую боль ему доставляет то, что волшебное сообщество не видит в нем прежде всего человека.

Дамблдор сцепил свои длинные пальцы, на лице его появилась легкая улыбка.

— Я обсужу это с Ремусом и посмотрю, что можно сделать, чтобы его пребывание здесь было более приятным, — произнес он, и его глаза сверкнули. — Теперь требуется обсудить еще одну вещь — то, что произошло этой ночью. Не будет ничего хорошего в том, если студенты узнают, что большую часть учебного года их обучал последователь Волдеморта. Особенно когда Турнир в самом разгаре. Чтобы не допустить паники, должен просить тебя воздержаться от разговоров о произошедшем ночью с любым, кто еще не в курсе.

В который раз Гарри пришел в замешательство. Как можно скрыть что-то подобное? Секреты в Хогвартсе не долго остаются секретами. Он испытал это на собственно опыте.

— А что с Виктором? — спросил он. — Он ведь знает, что на меня напали...

— ... и это все, что он знает, — прервал его Дамблдор спокойным тоном. — Я не смогу отрицать факт нападения, но никто, кроме преподавателей и твоих опекунов, не знает, кто напал. Станет известным лишь, что было нападение и что атаковавший сбежал, но информация, относящаяся к присутствию здесь Барти Крауча младшего, открыта не будет. Это также для твоей безопасности, Гарри. Если волшебный мир узнает о твоих видениях, ты можешь оказаться в серьезной опасности. Министерство может попытаться использовать тебя для добывания информации о Волдеморте и его последователях.

Холод прошел по позвоночнику, вызвав дрожь. Еще видения? Последнего достаточно на всю оставшуюся жизнь. Профессор МакГонагалл заметила отсутствующее выражение на лице Гарри, потянулась и крепко пожала руку парня. Гарри даже не заметил этого. Страх захватил его целиком. Он не хотел видеть, что вытворяет Волдеморт. От этого становится так плохо.

— Гарри? — осторожно позвал Дамблдор. — Гарри, ты в порядке?

Очнувшись от своих мыслей, Гарри поднял взгляд на Дамблдора и кивнул, хотя и не ощущал в данный момент ничего хорошего.

— Извините, сэр, — тихо произнес он, надеясь, что Дамблдор оставит эту тему. — Э-э... что вы сказали?

Директор на мгновение задержал взгляд на Гарри, прежде чем ответить:

— Я напомнил тебе, что мы делаем все возможное для безопасности Хогвартса, — ласково произнес он. — Сириус согласился остаться в замке, чтобы помочь нам, но о его присутствии школа также не должна узнать. Если студенты узнают, что нам для обеспечения безопасности потребовались услуги человека, подобного Сириусу, они могут слишком остро отреагировать. Ты ведь понимаешь?

На самом деле парень не понимал, что здесь за большой секрет, но не стал заявлять об этом, особенно в присутствии профессора Снейпа. Гарри показалась крайне странным, что мастер зелий еще не вымолвил ни слова, но предпочел опять оставить эти мысли при себе. Снейп обычно только ругает его и отца, так что лучше не ворошить муравейник.

— Да, сэр, — покорно произнес парень.

— Тогда, если у тебя нет вопросов, думаю, завтрак вот-вот начнется, — все также ласково произнес Дамблдор.

Сообразив, что этим ему намекнули, что разговор окончен, Гарри попрощался и пошел к двери. Уже потянувшегося к ручке Гарри внезапно насквозь прошил холод. Что-то во всем этом было не так.

— Сэр, это, конечно, не мое дело, но история показывает, что секреты имеют привычку всплывать наружу, — произнес Гарри, оглянувшись через плечо на директора. — Я надеюсь, вы готовы к возможным последствиям.

Под изумленными взглядами троих преподавателей Гарри покинул кабинет директора. Никто из оставшихся долгое время не решался заговорить.

— Этот парень слишком умен для своих лет, — наконец произнесла профессор МакГонагалл. — На мгновение мне показалось, что я вижу перед собой его мать.

Профессора Дамблдор и Снейп кивнули.

* * *

К концу дня Гарри уже отчаянно хотелось спрятаться. Где бы он ни оказался, везде его спрашивали о нападении прошедшей ночью, стремясь узнать все до мельчайших деталей. Седрик Диггори после завтрака остановил Виктора Крама, желая узнать, что такого важного произошло накануне, и был шокирован, когда Виктор рассказал, что знал сам, о нападении, включая и потерю гриффиндорцем сознания. В панике староста бросился в Большой зал, где и застал Гарри, бездумно гонявшего еду по тарелке. В зале присутствовали и другие студенты, сидевшие за столами своих факультетов, но их разговоры разом смолкли, стоило Седрику подойти к Гарри и потребовать отчета о произошедшем.

Парень попытался отмахнуться от факта нападения, как от нестоящего беспокойства происшествия, чем вызвал у Седрика с Виктором лишь потрясенное молчание. Оба взрослых чемпиона схватили Гарри за руки и потащили его прочь из Большого зала в пустой класс, где потребовали объяснений. Гарри рассказал, что мог, что не слишком дополнило описанное Виктором. И хотя Седрик был поражен тем, что Гарри удалось защитить себя, он не преминул отругать обоих участников за столь глупый поступок. Это явилось неожиданностью для Гарри и, по-видимому, для Виктора тоже. Седрик закончил свою отповедь тем, что потребовал от Гарри дать обещание, что впредь тот не будет так поступать. Парень тут же пообещал все что нужно и облегченно вздохнул, когда Седрик расслабился.

Естественно, Седрик не стал держать рот на замке, так что уже к первому уроку вся школа знала, что в прошлую ночь на Гарри напали, когда тот пытался защитить мистера Крауча, и что нападавший скрылся. Геримона от себя еще раз отругала Гарри за то, что тот послал за помощью Виктора, ведь болгарин был старше и знал больше защитных заклинаний. Гарри, уже хотевший поинтересоваться, откуда она узнала, успел прикусить язык.

К концу обеда колесо слухов закрутилось еще интенсивнее. Да, нападение на Гарри по-прежнему оставалось у всех на устах, но к нему прибавилось известие о возвращении профессора Люпина взамен временно отсутствующего профессора Моуди. Одновременно выяснилась и причина: профессор Моуди заболел. Посмотрев на опекуна, сидевшего за столом преподавателей, Гарри увидел, как тот одними губами произносит "комната Мародеров", и кивнул в ответ. После прошедшей ночи ни у кого из опекунов еще не было возможности сделать ему выговор, получить который парень вовсе не горел желанием.

Вечером, после ужина, Гарри зашел в комнату Мародеров, благо что пароль в нее не изменился. Зайдя в гостиную, парень сразу заметил сидевших перед камином Сириуса и Ремуса, о чем-то тихо разговаривавших. Едва он повернулся, намереваясь уйти, Сириус заметил Гарри, и разговор оборвался.

К облегчению парня ругать его не стали. Сириус был горд тем, как Гарри справился со всем, но взял с парня обещание больше так не поступать. Ремус в свою очередь выразил обеспокоенность тем, что Гарри применил поглощающий щит такой мощности, что тот его обессилил, оставив беззащитным. Гарри вынужден был признать, что Ремус в чем-то прав. Да, щит был значительно мощнее, чем он тренировал, но ведь он не знал, какой силы заклинания ему пришлось отражать. Если бы он недооценил заклинание, оно могло пройти сквозь щит и поразить его.

В качестве наказания Гарри должен был теперь всю следующую неделю проводить по два часа в день в исследованиях щитов и других защитных чар под бдительным оком одного из опекунов. Только Гарри не воспринимал это в качестве наказания, так как ему, вероятно, все равно пришлось бы заниматься этим при подготовке к третьему испытанию. Зато Сириусу это давало лишних два часа, чтобы повеселиться на практических занятиях, когда приходила его очередь "следить за наказанным".

Весть о присутствии мистера Крауча в школе достигла министерства через несколько дней. Корнелиус Фадж тут же прибыл в замок в сопровождении Перси Уизли и колдо-медика из госпиталя св. Мунго, прихваченного для определения "состояние ума" мистера Крауча. Прогнозы не были обнадеживающими. Колдо-медик согласился с диагнозом мадам Помфри: мозг мистера Крауча серьезно поврежден из-за использования сильных заклинаний памяти. Он был усыплен и перевезен в св. Мунго "на неопределенное время". Фадж весь побледнел, когда мистер Краруч внезапно начал говорить об усилении Темного Лорда, и буквально вылетел из Больничного крыла (все со слов Сириуса — когда прибыл Фадж, Гарри был на занятии, которое вел Ремус).

Будучи в Больничном крыле, Фадж не мог не заметить профессора Моуди, который продолжал восстанавливаться, и отсюда узнал, что Ремус принят ему на замену. Министр был не слишком рад такой замене и потребовал тут же провести инспекцию урока, где в тот момент как раз находился Гарри. Зайдя внутрь, он увидел группки учеников, расположившихся по трое и что-то тихо обсуждавших. Один из каждой тройки делал заметки на листе пергамента, а профессор Люпин, наблюдая, прогуливался между группами учеников. По прошествии примерно пяти минут Ремус распорядился отложить перья и выйти по одному ученику от каждой группы, чтобы написать результаты работы на доске.

Когда все закончили, профессор Люпин взглянул на получившийся список заклинаний, чар и заклятий и обратился к классу:

— Только одна команда подумала о чарах Протего, — задумчиво произнес он. — Большинство привело лишь атакующие заклинания, но что же с защитными? Если кто-то наложит на вас Стреножное заклятие, как вы освободите себя? — Несколько рук взметнулись в воздух. — Дин?

— Фините Инкантатем? — предположил Дин Томас.

— Это одно решение, но оно не единственное, — с улыбкой продолжил профессор Люпин. — Ваше задание к следующему уроку: один свиток о защитной стороне дуэли. Выберите три заклинания, заклятия или трое чар и опишите по крайней мере три способа отразить каждое из них. Мы обсудим ваши мысли в следующий раз. Можете быть свободны.

Ученики тут же принялись обсуждать, какие три атаки выберут, параллельно упаковывая вещи и покидая класс. Гарри жестами попросил Рона и Гермиону не ждать его, дождался, когда последний ученик покинет кабинет, и подошел к опекуну, так и не заметив, что профессор Дамблдор, мистер Фадж и Перси Уизли стоят у выхода из кабинета.

— Ну как, растерял я навыки? — с улыбкой спросил Ремус у Гарри.

— Вовсе нет, сэр, — ответил Гарри, возвращая улыбку.

Возвращение Ремуса на позицию официального преподавателя было для обоих немного непривычным. Гарри продолжил:

— Ты прав. Никто реально не думает о защитной стороне дуэли. Во второй год на дуэлях было лишь одно правило: нападай первым, нападай мощнее.

Ремус вздохнул.

— Знаю, — подтвердил он, собирая вещи. — Так обычно думает большинство, — он поднял брови и посмотрел на Гарри. — Ты ведь понял, что я жду от тебя в эссе нового материала, а не того, который ты уже изучил. Предоставь другим студентам иметь дело с простыми чарами и заклятиями. Считай это практикой к третьему испытанию. Тебе нужно уметь защищать себя, Гарри. Большего я не хочу говорить.

Гарри кивнул.

— Мистер Бэгман рассказал о том, с чем нам предстоит столкнуться, — твердо ответил парень. — Поверь, я не намерен идти легким путем. Я и так планировал глубже исследовать эту тему.

— Приятно слышать, — произнес Ремус, обходя стол. — Хотя я бы не стал рассказывать крестному. Он уже и так думает, что я настраиваю тебя против него...

Кто-то прочистил горло — от этого неожиданного звука Гарри подпрыгнул и повернулся к наблюдателям. Было неприятно увидеть здесь Корнелиуса Фаджа (человека, который пытался отдать Сириуса дементорам для поцелуя) в сопровождении Перси Уизли. Не задумываясь, Гарри отступил назад, но тут же почувствовал успокаивающее прикосновение к плечу. По тому, как рука опекуна сжала его плечо, Гарри предположил, что у Ремуса такие же мрачные мысли, как и у него.

— Чем могу быть полезен, министр? — вежливо спросил Ремус.

— Ничем, — сухо ответил Фадж. — Я узнал, что вы вернулись к преподаванию и пришел посмотреть своими глазами...

— ...представляю ли я опасность для учеников? — предположил Ремус. — Уверяю вас, министр, моя должность временна, пока не вернется профессор Моуди. Я был единственным, кого можно было найти за такой короткий срок.

— И мистер Поттер не получает никаких привилегий от вашей новой должности? — подняв брови, поинтересовался Фадж.

Глаза Гарри обвиняюще сузились. Почему кто-то считает, будто он будет извлекать выгоду из того, что Ремус стал преподавателем?

— К Гарри у меня больше требований, чем к прочим студентам, — спокойно ответил Ремус. — Я не позволю никому из учеников — кто бы они ни были — бездельничать на моих занятиях.

— Как ты можешь видеть, Корнелиус, — любезно начал Дамблдор, — Ремус более чем подходящая замена Аластору... если, конечно, ты не предпочитаешь видеть на этой должности Сириуса Блэка.

Фадж со страхом кинул на Дамблдора быстрый взгляд. Это, казалось, положило конец любым возражениям, которые могли найтись у Фаджа.

— Не... нет, этого достаточно, — быстро произнес он. — Уверен, профессор Люпин может продолжать, раз эта должность временна. Нам действительно пора... лавина документов... а нам еще надо найти кого-то на место Барти.

Фадж и Перси тут же ушли, чем вызвали у всех большое облегчение. Но Гарри забеспокоился, почему Фадж был так против Сириуса Блэка на посту преподавателя. Сириус обучал его все лето и был очень хорош на этом поприще. Конечно, у него были принципы и обиды, особенно связанные с мастером Зелий, но ничто из этого не делало его негодным для преподавания. Конечно, Фадж всегда заводится, едва заходит речь о Сириусе Блэке, из-за суда, признавшего его невиновным. Но боится ли Фадж просто Сириуса или же того, что анимаг может рассказать тем, кто захочет слушать?

Спустя неделю пребывания в Больничном крыле профессор Моуди был объявлен здоровым и способным вновь нести свет знаний. Самозванец, естественно, не подумал вернуть его глаз и деревянную ногу, так что бывшему аврору нужно было заказать их снова. Дамблдор взял на себя этот труд и отправил несколько писем. Но восемь месяцев пребывания в сундуке не прошли даром — Моуди, по словам Сириуса, стал более нервным. Ремус делал все от него зависящее, чтобы помочь настоящему профессору Моуди ужиться с преподаванием — очень сложно войти в роль, которую до этого играл другой человек, пусть даже и изображая тебя самого. Дамблдор запретил распространяться о реальных событиях, чтобы предотвратить панику. Гарри порой посещала мысль, за кого больше переживает директор — за студентов или министерство?

Профессор вернулся к преподаванию в начале июня, и никто так и не узнал о произошедшем с ним. Ремус остался в Хогвартсе, присоединившись к Сириусу. Официально: "для обеспечения безопасности", — хотя Гарри больше склонялся к мысли, что опекуны сомневаются, что третье испытание пройдет без помех. Оба мужчины достаточно серьезно восприняли видение Гарри о Волдеморте и теперь уделяли повышенное внимание всем приготовлениям к проведению испытания. Кому-либо другому это показалось бы перестраховкой, но Гарри был уверен: это показывает, что угроза реальна. Волдеморт действительно где-то... там... он ждет.

Особенно трудно для Гарри было скрывать случившееся от Рона с Гермионой. К секрету о вспышках как снежный ком добавились правда о нападении, присутствие Сириуса, видение о Волдеморте и особенно его чувства, испытанные в этом видении. Он сомневался, что друзьям понравится известие, что он умудрился почувствовать на себе боль от заклинания Крациатус.

Так как Гарри был освобожден от итоговых экзаменов, он с головой погрузился в чтение книг и практическое освоение знаний, которые могли бы пригодится на третьем испытании. Все же остальные освобождены не были и учились изо всех сил. Испытание было назначено на предпоследнюю неделю учебного года, и эта дата стремительно приближалась. Список заклятий, чар и заклинаний, выуженных из книг, рос изо дня в день. Теперь важно было не позабыть их и не перепутать. Он даже попросил своих опекунов прогнать его по списку несколько раз, поскольку Рон и Гермиона были перегружены учебой.

Независимо от того, сколько учеников пожелали ему удачи, он снова ощутил гнет их надежд. Некоторые даже поинтересовались, что он будет делать на этот раз, видимо, снова ожидая от него чего-то чудесного и неожиданного. Это только расстраивало и раздражало Гарри. Как будто и без них ему не о чем было волноваться!

К двадцать четвертому июня Гарри уже весь извелся в ожидании окончания Турнира. Его мало волновал результат испытания — хотелось поскорее избавиться от всеобщего внимания и давления. По правде сказать, Гарри вовсе не стремился победить. Деньги ему не нужны, и уж тем более не нужна дополнительная известность. Он хотел даже вовсе слить испытание, но понял, что Рон, Гермиона и большинство гриффиндорцев никогда не простят ему такого.

Во время завтрака Гарри витал в своих мыслях. Вокруг все говорили, не обращая внимания на то, участвует ли он в разговорах. Рон переговаривался с Дином и Симусом, Гермиона же уткнулась в книгу. В такие моменты Гарри сомневался, на своем ли он месте. Он чувствовал себя не понятым, но это была в основном его вина, если посчитать, сколько секретов у него уже накопилось от друзей. Но и открыться он не мог, опасаясь их реакции.

Гарри подпрыгнул, когда чья-то рука легла ему на плечо. Обернувшись, он увидел улыбающегося Седрика.

— Пойдем, Гарри, — весело произнес он. — Нам предстоит провести день со своими семьями, и я хочу представить профессора Люпина и мистера Блэка своим родителям.

Не успел Гарри опомниться, как староста вытащил его из-за стола и потащил в сторону боковой комнаты. По какой-то причине голова парня отказывалась нормально работать. И до тех пор, пока не оказался внутри и не увидел ожидавших его опекунов, он так и не понял, о чем Седрик ему говорил. Пара Мародеров так горячо обняла Гарри, словно не видели его целый век. Едва освободившись, он тут же был сдавлен в еще более горячих объятиях, чуть его не задушивших.

— Посмотри на себя, Гарри! — воскликнул голос миссис Уизли. — Ты так вырос, но по-прежнему тощий!

— Миссис Уизли? — с недоумением спросил Гарри, вывернувшись из объятий женщины. Справа от нее стоял еще один член семейства Уизли — парень с длинными рыжими волосами и серьгой из клыка в ухе. Это был старший из детей Уизли. — Билл?

Миссис Уизли попыталась пригладить волосы Гарри, но они не желали подчиняться. Наконец он сдалась, поняв всю безнадежность этого дела.

— Сириус и Ремус пригласили нас придти, дорогой, — радостно сообщила она. — Мы так давно тебя не видели. Чарли все нам рассказал о первом испытании. Не могу поверить, что Дамблдор одобрил использование драконов.

— Чарли и папа тоже хотели придти, — с улыбкой добавил Билл, — но не смогли вырваться с работы, зато попросили пожелать за них удачи.

Гарри почувствовал, как кто-то тронул его за плечо, и, оглянувшись, увидел стоявших рядом Седрика и его родителей. Мистер Диггори имел густую каштановую бороду и был очень похож на Седрика. У миссис Диггори было доброе лицо и длинные каштановые волосы.

— Гарри, это мои родители, — с улыбкой произнес Седрик.

— Рад познакомиться с вами, сэр, мадам, — вежливо произнес он и поочередно указал на Мародеров. — Это мои опекуны, Сириус Блэк и Ремус Люпин. — Указал на Уизли. — Миссис Уизли и ее сын Билл... друзья семьи.

Мистер Диггори крепко пожал руки Сириусу, Ремусу и Биллу, затем вежливо поклонился миссис Уизли. И вновь обратил внимание на Гарри.

— Должен сказать, вы уже сделали себе имя, мистер Поттер, — произнес мистер Диггори. — Кажется, вы с легкостью побеждаете в каждом испытании, не пошевелив при этом и пальцем.

Рука легла ему на плечо и потянула его назад, как бы защищая его. Неужели именно так люди думают? Не нужно было бы проводить все эти часы в библиотеке. Не пришлось бы стараться. Нужно было просто провалить испытания. Все были бы счастливы, и никто не ожидал бы сейчас от меня победы.

— Нет-нет, Амос, — встал на защиту парня Сириус. — Ты ведь знаешь, что это не так. Гарри много трудится, как и твой сын.

— Уверена, что это так, — с улыбкой произнесла миссис Диггори, пытаясь разрешить напряженность. — Удачи вечером, Гарри. Амос, думаю, нам следует пойти погулять с сыном. Сириус, Ремус, Молли, Уильям, было приятно познакомиться.

Седрик бросил на Гарри виноватый взгляд и вышел вместе с родителями. Сириус оглядел трех оставшихся взрослых и крепче прижал к себе Гарри.

— Не принимай его слова всерьез, Гарри, — мягко сказал он. — Пошли, заново покажем Молли и Биллу Хогвартс.

Гарри преимущественно молчал в это утро, отвечая лишь на вопросы, обращенные непосредственно к нему. Будто все ранее казавшееся ушедшим вновь поднялось на поверхность. Не только давили ожидания его одноклассников, теперь нужно было беспокоится о том, чтобы его опекуны и Уизли могли гордиться им, и это несмотря на то, что большинство верило, что ему помогают, что делятся с ним служебной информацией. Проблема была в том, что в отношении первых двух испытаний это действительно было так. Хагрид показал ему драконов, а Седрик рассказал, как поступить с яйцом. Но с первым испытанием всем помогли. Но легче ли от этого?

Погруженный в свои мысли Гарри не заметил, как разговор вокруг него прервался. Он не замечал встревоженные взгляды, бросаемые на него взрослыми. Парень знал, что не должен позволить чему-нибудь влиять на себя, его не должно волновать сказанное мистером Диггори... но это было так трудно. Он и раньше знал, что люди думают, будто он получает особые привилегии, ведь он — мальчик-который-выжил. Он лишь надеялся, что думают так далеко не все волшебники.

— Гарри? — произнес Ремус, положив свою мягкую руку на плечо парню. — Гарри, ты в порядке?

Очнувшись, Гарри огляделся и понял, по внимательным взглядам окружающих, что опять отключился и не обращал ни на что внимания. Мысленно он отругал себя за то, что позволил мыслям захватить себя в присутствии Сириуса и Ремуса. После второго испытания оба мужчины, замечая, что у Гарри скапливается слишком много мыслей, взяли себе за правило интересоваться, не хочет ли он поговорить об этом. Он понимал, что они стремятся помочь ему, но рассказывать о собственных мыслях и ощущениях ему ни разу не захотелось. Раньше никого это не интересовало, так что с этим, как и со всем остальным, он справится сам.

— Гарри, не нужно беспокоится о том, что сказал Амос, — произнес Ремус тем же мягким голосом. — Ему просто завидно, что ты обходишь его сына по очкам. Диггори движет чувство соперничества. Он желает победы сыну, поэтому он попытался слегка вывести тебя из равновесия.

Гарри с неудобством посмотрел на четверых взрослых. Мысль об ожиданиях родителей только добавила тяжести. Разве Седрик прошел не через то же самое? А Виктор и Флер?

— Вы рассердитесь, если я не выиграю? — тихо поинтересовался он.

— Разумеется, нет, — мгновенно отозвался Сириус. — Нам все равно, выиграешь ты или проиграешь. Мы здесь, чтобы поддержать тебя, чтобы ты не чувствовал себя одиноким. Мы не собираемся взваливать на тебя еще больший груз. — Сириус потянулся взъерошить его волосы, и Гарри раздраженно прищурился. — Просто сделай, что сможешь. Большего никто не просит.

Солидный груз будто свалился с плеч парня. Сириус и Ремус правы. Внезапно он вспомнил технику успокоения, которой Сириус обучал его. Он не должен заострять внимание на том, что ему не подвластно. Кто бы что не думал, это не должно туманить его голову. Единственное, что он может сделать, это не забыть все, чему научился за четыре года, и надеяться на лучшее.

На обед они пришли в Большой зал все вместе, удивив Рона, Джинни, Фреда и Джорджа. Никто из них, похоже, не был в курсе, что их мама и старший брать прибыли в Хогвартс. Билл сразу взял на себя труд развлекать своих братьев и сестру, а Ремус и Сириус попытались отвлечь Гарри от грустных мыслей, фантазируя на тему, что они смогут купить Гарри в магазине, когда учебный год закончится. Миссис Уизли просто наблюдала за двумя мужчинами и молодежью с легкой улыбкой на лице. Она впервые наблюдала Гарри вместе с его новой семьей.

После обеда Сириус и Ремус провели для миссис Уизли и Билла небольшую экскурсию по комнатам Мародеров, включая и показ фотоальбома, составленного Ремусом и Сириусом. Фотографии в нем охватывали период жизни Гарри до убийства родителей, а также те моменты, которые были запечатлены уже после усыновления. Некоторые кадры заставляли Гарри смущаться, но он не стал сообщать об этом. Сириус, Ремус и миссис Уизли, казалось, прямо засияли от удовольствия, предавшись своим воспоминаниям.

По пути на обед Гарри узнал, что пятым судьей на испытании будет Фадж, так как Крауч был не в состоянии судить, а в отношении Перси проводилось служебное расследование. Похоже, министерство сомневалось, выполнял ли Перси приказы самого Крауча или же самозванца. Судя по ноткам тревоги в голосе миссис Уизли, расследование было серьезным.

В Большом зале стоял такой шум от возбужденных голосов учеников, что даже себя было слышно с трудом. Гарри снова стал нервничать, но совсем не так, как утром. Он знал, что подготовился, как только смог, и если подготовка его окажется недостаточно хороша, то он и не заслуживает победы. Пусть просто так и будет. Теперь, когда он смог избавиться от этой тяжести, заставлявшей внутренности сжиматься, он почувствовал себя намного лучше.

Гул смолк, едва профессор Дамблдор поднялся со своего места.

— Леди и джентльмены, считанные минуты отделяют нас от того, чтобы отправиться на квиддичное поле и стать свидетелями долгожданного третьего испытания, — радостно произнес он. — Чемпионы, прошу прямо сейчас проследовать за мистером Бэгманом на стадион.

Ремус и Сириус в последний раз пожелали Гарри удачи. К ним присоединились Гермиона и Уизли. Весь стол Гриффиндора аплодировал и громко приветствовал его, пока он шел к выходу из Большого зала. Казалось, гриффиндорцы пытались выказать свою поддержку, производя как можно больше шума. Когда двери Большого зала закрылись за ним, отсекая шум, Гарри не смог сдержать вздох облегчения. Определенно, после окончания Турнира отдых будет просто необходим.

Когда они вышли из замка, рядом с Гарри пристроился Седрик.

— Послушая, Гарри, я действительно сожалею о том, что сказал мой отец, — быстро проговорил Седрик. — Он был не в настроении последнее время. У него на работе все только и спрашивали его о тебе. И вот он встретил тебя...

— Спрашивали? Почему? — перебил Гарри. — Я ведь всего лишь ребенок...

Седрик посмотрел на Гарри так, будто у того выросла вторая голова.

— А ты не слышал? — спросил он. — Это главная темя для шуток среди авроров. О том, как тринадцатилетний мальчик перехитрил министра магии. Все в министрестве знают, как ты добился суда для Сириуса. Ты сделал то, что многие хотели сделать долгие годы — поставил Фаджа на место.

— Но у меня не было выбора, — запротестовал Гарри. — Он не хотел слышать о том, что Сириус невиновен!

Седрик лишь улыбнулся и потрепал Гарри по голове.

— Знаю, — произнес он. — Отец мне все рассказал. Думаю, я сейчас просто пытаюсь объяснить, почему он так поступил. Ты не заслужил тех слов. Мама уже устроила отцу хорошую взбучку.

Они вышли на квиддичное поле, которое сейчас занимал огромный лабиринт со стенами высотой в двенадцать футов. Они подошли к темному проему входа и стали ждать. Не желая, чтобы эмоции вновь вышли из-под контроля, Гарри присел на колени и вновь мысленно пробежался по некоторым из успокаивающих техник, которым его научил Сириус. Было предчувствие, что сегодня ему пригодится многое из того, чему его научили опекуны.

Было сложно сконцентрироваться среди шума, который производили заполняющие трибуны студенты. Казалось, с каждым новым студентом шум многократно увеличивается. Спустя несколько минут Гарри сдался и встал на ноги. Он понял, продолжи он пытаться концентрироваться дальше, у него только сильнее разболится голова.

Солнце село окончательно, и небо приобрело глубокий синий цвет. Услышав приближающиеся шаги, Гарри повернулся и увидел идущих к ним профессора МакГонагалл, Хагрида, профессоров Флитвика и Моуди. Их шляпы были украшены сверкающими красными звездами, только Хагрид шляпу не одел и был лишь в жилете. Гарри невольно заметил, как все учителя задерживали на нем взгляд мгновением дольше, чем на остальных чемпионах.

— Мы будем патрулировать границы лабиринта, — проинформировала их профессор МакГонагалл. — Если вы попадете в беду и вам потребуется помощь, пошлите в воздух красные искры. Один из нас придет на выручку. Ясно?

По какой-то причине Гарри почувствовал, что предупреждение МакГонагалл больше относилось к нему, но не стал задумываться над этим. Он знал, что МакГонагалл чрезвычайно заботится о нем после всего, что произошло в прошлом году, но не собирался объявлять об этом, так как никто больше не был осведомлен... за исключением, вероятно, Гермионы.

Четверо преподавателей отправились дальше, и мистер Бэгман поднес палочку к горлу. "Сонорус", — произнес он, магически усиливая свой голос.

— Леди и джентльмены! Добро пожаловать на третье и последнее испытание Турнира Трех Волшебников. Текущее положение чемпионов: первое место, набрав девяносто очков, занимает мистер Гарри Поттер, школа Хогвартс! — С трибун раздались громкие крики и аплодисменты. Когда они стихли, Бэгман продолжил: — Второе место и восемьдесят пять очков принадлежат мистеру Седрику Диггори, школа Хогвартс! — снова послышались аплодисменты и крики. — На третьем месте с восмьюдесятью очками находится мистер Виктор Крам, институт Дурмстранг. — Еще аплодисменты. — И наконец, место четвертое — мисс Флер Делакур! — Бэгман повернулся к чемпионам. — По моему свистку, Гарри! Три... два... один...

Раздавшийся свисток был настолько громким, что Гарри невольно вздрогнул и вошел в лабиринт. Высокие стены, оказавшиеся совсем рядом, показались гораздо выше, чем были раньше, вызвав у Гарри чувство, что это он на самом деле уменьшился в размерах. Взмахнув запястьем, Гарри поднял оказавшуюся в руке палочку и пробормотал "Люмос", чтобы видеть, куда идет. Он продолжил осторожно продвигаться вперед, будучи готовым применить все, чему обучился. Через пять ярдов он достиг первой развилки. Гарри посмотрел в обе стороны и повернул налево. Через некоторое время новый свисток возвестил о том, что в лабиринт зашел Седрик. Беспокоиться о других чемпионах он не собирался. Намного важнее собственная безопасность. Он не уйдет далеко, если будет ранен, слепо угодив в опасную ситуацию.

До сих пор на пути ничего не встретилась, но Гарри и не думал расслабляться. Повернув на следующей развилке налево, он услышал еще один свисток — в лабиринт вошел Виктор. Он продолжал двигаться вперед, пока не почувствовал на себе чей-то взгляд. Гарри мгновенно напрягся, обернулся назад — и ничего не увидел. Повернувшись обратно, Гарри применил заклинание сторон света, чтобы определить, где север — он знал, что центр лабиринта находится на северо-запале, — и медленно двинулся в нужную сторону. Дойдя до очередной развилки, парень повернул налево.

Как и предыдущие коридоры, этот был пуст. Отсутствие препятствий уже начинало нервировать. Это было неправильным. Он услышал четвертый свисток — теперь все чемпионы были внутри лабиринта. На ближайшей развилке он повернул направо, решив придерживаться выбранного пути на северо-запад, пока это было возможно. Он уже собирался вернуться назад и начать сначала, когда волна холода затопила его. Он помнил это ощущение. Он помнил его слишком хорошо.

Дементоры.

Повернув за угол, Гарри увидел на пути у себя существо в черной мантии с капюшоном, тянувшее к нему свои гниющие руки, желая высосать из него душу, что подобные ему едва не сделали с Сириусом. Парень как можно быстрее воскресил в памяти кубок мира по квиддичу и время, проведенное с опекунами, затем указал палочкой на существо и прокричал: "Экспекто Патронум!"

Трое серебристых животных выскочили из палочки Гарри. Серебристых олень бросился в атаку на дементора, тогда как два других — серебристый волк, Лунатик, и серебристая собака, Полуночник — остались около Гарри, оберегая его. Показалось, что дементор споткнулся, и Гарри понял, что он ненастоящий. Это был боггарт. "Риддикулус!"

С громким хлопком меняющее форму существо взорвалось. Увидев, что серебристый олень исчез, Гарри опустил взгляд и убедился, что два других животных остались с ним. Оба животных терпеливо ждали, когда Гарри позволит им двигаться. Гарри улыбнулся им и пошел дальше. Лунатик держался в стороне от парня, а Полуночник отважился забежать немного вперед, будто проверяя, безопасен ли путь. Они шли в молчании, повернули налево, потом направо. Гарри теперь каждый раз приходилось определять стороны света, чтобы выбрать направление. Создавалось впечатление, что они ходят кругами — каждая стена лабиринта была как две капли воды похожа на виденную только что. Гарри действительно начал чувствовать себя лабораторной крысой, которую ради эксперимента запустили в лабиринт, не имеющего выхода.

В очередной раз повернув направо, Гарри едва не влетел в Полуночника, который остановился перед плавающим перед ним в воздухе золотистым облаком. Мальчик услышал, как где-то рядом предупреждающе закричал Седрик, и почти сразу раздался визг Флер. Гарри с трудом подавил в себе желание броситься назад и выяснить, что случилось. Он напомнил себе, что периметр патрулируют четверо высококвалифицированных преподавателей, которые немедленно придут на помощь, возникни в этом необходимость. "Иногда самым сложным бывает довериться другим, — говорил ему Сириус. — Ты не можешь всегда делать все сам, малыш. Иначе ты сойдешь с ума, пытаясь за всем успеть".

Золотой туман ему не понравился, и он, создав один из многочисленных изученных им щитов, осторожно двинулся вперед. Щит стал толкать туман вперед с каждым его шагом. Решившись, Гарри резко присел на корточки, одновременно направив палочку вверх — теперь щит прикрывал его сверху. Медленно туман проплыл над укрывшимся под щитом Гарри, к которому присоединились Лунатик и Полуночник. Достигнув очередного перекрестка, Гарри разочарованно выдохнул. Это действительно становилось смешно. Он уже в самом деле стал задумываться над тем, имеет ли лабиринт конец.

Посмотрев вниз на двух своих оставшихся патронусов, Гарри решил попытать счастья другим способом.

— Куда теперь? — устало спросил он.

Лунатик уверенно повернул направо, а Полуночник также уверенно — налево. Нет, не на это он надеялся.

— Так, дайте подумать. Путь Лунатика наверняка безопасный, но длинный. Полуночник, видимо, выбрал более короткий, но и более опасный.

Полуночник сел в своем проходе с упрямым выражением на морде. Гарри закатил глаза.

— Нет, Полуночник, — отругал он патронуса. — Лунатик прав. Ты можешь остаться здесь или пойти с нами. Выбирай.

Полуночник неохотно встал и пошел к ним. Гарри лишь покачал головой, направившись следом за Лунатиком. Он спросит Ремуса о поведении патронусов позже. Они так себя не ведут. Патронусы не остаются так долго с вызвавшим их... не то чтобы Гарри возражал. Их компания успокаивала и придавала уверенности. Как будто какая-то часть Сириуса и Ремуса находилась сейчас с ним.

Теперь впереди двигался Лунатик, а Полуночник держался рядом с Гарри. Лунатик постепенно убыстрял темп, вынуждая Гарри поддерживать его. Повернув за волком за угол, он еле успел остановиться, столкнувшись лицом к лицу с соплохвостом, которого им как-то показывал Хагрид на уроке. Единственное, что его отличало, это гораздо большие размеры: по крайней мере десяти футов длиной, с толстой броней, хвост с длинным жалом, который был поднят над спиной, создавая впечатление гигантского скорпиона.

Вспомнив теорию, Гарри указал палочкой на нужнюю часть существа, не скрытую броней, и прокричал: "ИМПЕДИМЕНТА!" Проклятие ударило соплохвоста, заморозив его, уже бросившегося в атаку. Отвлекаться, чтобы осмотреться вокруг, времени не было — проклятие не будет действовать долго, — и Гарри с патронусами поспешили мимо замершего существа. "Ты мог бы предупредить меня, ты в курсе?", — с горечью спросил парень Лунатика, не надеясь на ответ. Сориентировавшись на ближайшей развилке и повернув налево, Гарри вернулся на прежний курс.

Теперь вперед отправился Полуночник. Не встречая препятствий, около десяти минут они быстро двигались — Полуночник поддерживал тот же темп, что задал до этого Лунатик. Казалось, оба патронуса не меньше чем Гарри хотят побыстрее выбраться из лабиринта. Едва Гарри подумал, что центр лабиринта должен быть где-то рядом, как где-то рядом знакомый голос произнес слово, от которого у Гарри кровь застыла в жилах:

"Круцио!"

Крик Седрика ворвался в уши, напомнив Гарри о том ночном кошмаре с Волдемортом. Думать времени не было. Повернувшись на крик, Гарри послал в стену шар огня, прожегший в ней дыру, достаточную, чтобы парень пролез. Едва он оказался с другой стороны, в дыру поочередно прыгнули Полуночник с Лунатиком и поспешили на крики. Гарри побежал за ними — и точно налетел на стену, внезапно увидев впереди Виктора, стоявшего над катавшимся по земле Седриком. Указав палочкой на болгарина, Гарри прокричал: "Петрификус Тоталус!"

Руки Виктор прилипли к телу, и он повалился на землю, словно доска. Гарри подбежал к Седрику и помог ему сесть. Полуночник и Лунатик сели в сторонке и терпеливо наблюдали за Гарри, видя, что тот держит ситуацию под контролем. Посмотрев на своих "домашних животных", Гарри закатил глаза. О да, определенно нужно поговорить с Ремусом. Он быстро проверил состояние Седрика и только затем подошел к Виктору. Посмотрев на лежавшего в его ног восемнадцатилетнего парня, Гарри заметил, что глаза болгарина выглядят странно. Они не двигались, как были бы должны. Они были словно в каком-то оцепенении. В голове мелькнула догадка. Заклятие Империус!

— Виктор! — крикнул Гарри оцепенелому ученику. — Борись, Виктор! Это твоя голова! Выдави его!

Несколько секунд ничего не происходило, глаза Виктора по-прежнему были неподвижны. Гарри уже хотел пустить в воздух сноп красных искр, когда заметил, как глаза Виктора двинулись раз... другой... и наконец обрели подвижность. Виктор вновь стал Виктором. Гарри указал палочкой на Виктора и пробормотал: "Фините Инкантатем". Тело Виктора расслабилось, несколько секунд он моргал, потом встретился глазами с Гарри. В глазах болгарина читалось очевидное непонимание происходящего. Гарри помог ему сесть.

— Гарри, что ты делаешь?! — вскричал Сириус. -Ты же видел...

— ...кое-кого под заклятием Империус, — спокойно преравал его Гарри, не отрывая глаз от Виктора. Он не хотел рисковать и поворачиваться спиной к тому, кто еще недавно находился под чьим-то контролем. Но чьим? Кто бы сделал такое, особенно Седрику? Кто пошел бы на такой риск, когда вокруг столько народа?

— Ты вернулся к нам, Виктор, или тебя снова оглушить?

Виктор потер лоб, с явным недоумением взглянув на Гарри и Седрика.

— Что произошло? — спросил он. — Когда вы пришли? Я помню, что заметил соплохвоста, а потом все... Кто-то напал на меня?

Седрик подошел к Гарри.

— Заклятие Империус? — неуверенно спросил он, будучи, очевидно, не готовым сразу доверять тому, кто недавно использовал на нем одно из Непростительных заклятий, и Гарри не мог винить его за это. — Ты уверен, Гарри?

Гарри кивнул.

— Можешь увидеть это по его глазам, — произнес он вставая и оглядываясь вокруг.

Его рука крепче сжала палочку. Это было уже слишком. Не один ученик не может успешно произвести Непростительные заклятия, и ни один из учителей, патрулирующих периметр, даже не помыслит, чтобы сделать что-либо подобное. Значит, на территории Хогвартса находится (или находился) взрослый, желающий вреда Седрику. А, возможно, и всем остальным.

— Мы должны покинуть это место как можно скорее. Есть вероятность, что тот, кто использовал это на тебе, Виктор, может попытаться сделать это снова, если мы останемся здесь. Ты можешь идти или пошлешь красные искры?

— Я пойду, — сказал Виктор и медленно встал, с помощью Гарри и Седрика. Тут он обеспокоенно взглянул на двух учеников Хогвартса. — Что я сделал?

Гарри и Седрик неуверенно переглянулись. Виктор — их друг, и правда может его слишком шокировать.

— Э-э... ты как бы напал на меня, но Гарри пришел раньше, чем произошло что-либо серьезное, — солгал Седрик. — Нужно идти. Мы теряем время.

Виктор посмотрел за спину парням, и его глаза тревожно расширились.

— Что это такое? — быстро спросил он.

Гарри оглянулся и улыбнулся, заметив Полуночника и Лунатика, все еще сидевших неподалеку.

— Полуночник и Лунатик, — произнес он и, подойдя к ним, присел на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Спасибо за помощь, на закончить путь я должен сам. Если хотите, вы можете пойти патрулировать границы лабиринта вместе с преподавателями.

Полуночник радостно вскочил на лапы и умчался вместе с Лунатиком. Гарри поглядел им вслед, улыбнулся и встал. Повернувшись к Седрику и Виктору, он заметил, что они глядят на него, выпучив глаза.

— Что? — невинно поинтересовался он. — Только не говорите мне, что никогда прежде не видели патронусов. Эти двое, Полуночник и Лунатик, порой слишком меня оберегают.

Не получив ответа, Гарри пожал плечами и попрощался.

Ему не потребовалось много времени, чтобы найти прожженную им дыру и нырнуть обратно, перекатившись через голову, чтобы избежать травм. Поднявшись на ноги, Гарри снова применил четырехстороннее заклинание и, сориентировавшись, пошел на северо-запад. Он был уверен, что ему, вероятнее всего, придется объяснять присутствие Полуночника и Лунатика Седрику и Виктору, а также всем, кто, возможно, их видел. Проблема была в том, что объяснения у него не было. Он вспомнил, как Ремус говорил, что три формы чрезвычайно редки — такое, скорее, невозможно, но Ремус пытался говорить мягче, — так что вероятность того, что у людей возникнут вопросы, была чрезвычайно высока.

Без помощи Полуночника и Лунатика Гарри несколько раз заходил в тупики, но все же продвигался вперед. Когда стало совсем темно, Гарри снова произнес "Люмос", чтобы видеть, куда идет. Оказавшись в начале длинного прямого коридора, Гарри моментально насторожился. Он был где-то рядом с центром лабиринта, а значит, препятствий должно быть больше. Верно?

Резкое движение привлекло его внимание. Он был готов, но не атаковал. Он не хотел рисковать и разозлить неправильной атакой неведомое существо. Мгновение спустя оно показалось в поле зрения, и Гарри не поверил своим глазам. Существо имело тело льва и голову женщины. Это был сфинкс. Она не выказывала признаков агрессии — просто преграждала путь. Гарри держал дистанцию, его палочка была наготове.

— То, что ищешь, позади меня, — произнесло существо глубоким и хриплым голосом. — Чтобы пройти, ты должен с первого раза правильно ответить на мою загадку. Ответишь неверно, и я нападу. Можешь воздержаться от ответа и повернуть назад, уйдя невредимым.

Замечательно. Просто великолепно. Гарри реально захотелось, чтобы здесь оказался Ремус или Гермиона. Загадки — их сильная сторона, а не его. Подумав, Гарри решил, что выслушает загадку и, если не найдет решение, просто развернется и поищет другой путь.

— Могу я услышать загадку? — осторожно спросил он.

Сфинкс кивнула и уселась посередине прохода, сразу же начав произносить загадку.

Сперва человек, живет он под маской,

Существо, что не захочешь целовать никогда.

Гарри закрыл глаза и пытался осмыслить услышанное. Загадка состояла из трех частей, и нужно было назвать существо, которые не стал бы целовать. "Ну, это значительно сузило поиски", — саркастически подумал он. Первая часть проста. Кто-то под маской, продающий секреты и лгущий в каждом слове, может быть или жуликом, или шпионом (на англ. шпион — "spy" — прим. перев.). Вторая часть смысла, по мнению Гарри, не имела, поэтому он перешел к третьей части. Звук, который слышно, когда кто-то подыскивает слова? Ну, есть несколько: хм, э, о, а-а... (в ориг. "um, er, eh, aaa" — прим. перев.)

Минуточку! Понимание ударило Гарри точно бладжер в прошлом году... жестко. Посреди середины, у конца в конце — это буква "Д" (на англ. середина — "middle", конец — "end" — прим. перев.). Ответом должен быть "па-ук" (на англ. паук "spy-d-er" — прим. перев.). Существо, которое он не захочет целовать, это паук.

— Ответ — паук, — уверенно произнес Гарри.

Сфинкс улыбнулась, встала и отошла с дороги, позволяя ему пройти. Гарри кивнул существу и продолжил путь. Он так и держался северо-запада, все его чувства были обострены до предела. Парень подбирался все ближе, а значит, испытания будут все труднее. Достигнув новой развился, Гарри опять определил направления сторон света и повернул направо. Вдалеке стал виден свет, но он продолжал идти с осторожностью. "Всегда будь готов, — учил его Сириус. — Никогда не беги к чему-либо, не зная, с чем можешь столкнуться. Поспешность может стоить тебе жизни. Поверь мне, Сохатик, я знаю, что говорю."

В сотне ярдах впереди стал виден Кубок трех волшебников. Резкое движение привлекло внимание Гарри, заставив его двигаться. Он отпрыгнул в сторону, упав на землю, и туда, где он только что стоял, приземлилась большая темная фигура и помчалась к кубку. Это был Седрик. Гарри уже хотел двинуться следом, когда его внимание привлекло что-то большое, видневшееся вверху стены. Оно двигалось следом за Седриком. Оно собиралось напасть на него.

Гарри поспешно вскочил на ноги. У него была догадка, что это за существо, и он совсем не хотел встречаться с подобным снова. К сожалению, Седрик никогда с этим не сталкивался и не представлял, кто за ним гонится.

— Седрик, берегись! — закричал Гарри.

Седрик с трудом остановился, оглянулся и отпрыгнул назад, когда позади него на землю спустился акромантул и медленно двинулся к нему. Гарри действовал быстро. Указав палочкой на существо, он прокричал: "Ступейфай!". Заклинание ударило гигантского паука, но ничего не произошло. Существо лишь повернулось теперь к Гарри, увидев в нем большую угрозу для себя. "Импедимента! Ступефай!" — кричал Гарри, но ничего не действовало. Существо продолжало приближаться. "Аринея Рксимай!" — попытался он и сильно удивился, когда существо отлетело и приземлилось на спину. "Иммобилус!"

Заклинания ударило существо в низ живота, и оно прекратило двигаться. Тишина стала оглушительной. Гарри не замечал отсутствие шума до сих пор. Казалось, все зрители с нетерпением ждут следующего шага Гарри и Седрика, ведь оба находились так близко от цели. Гарри осторожно двинулся вперед. Подойдя к Седрику, он помог хаффльпаффцу подняться на ноги.

— Спасибо, — произнес Седрик, будучи не в силах отвести глаза от существа. — Откуда ты узнал?

Гарри пожал плечами. Оглянувшись на кубок, Гарри понял, что надо делать. Оставалось надеяться, что никто не возненавидят его за это.

— Это неважно, — ответил он. — Послушай, я думаю, прикоснуться к Кубку стоит тебе. Ты хотел участвовать в Турнире, а я нет. Твой отец ждет от тебя победы. Мои же опекуны сказали, что им это неважно. Я всего на пять очков впереди тебя. Если повезет, судьи дадут тебе достаточно баллов. Мне не нужны деньги или внимание. Прошу, забирай его. Хогвартс все равно выиграет, а ведь именно этого мы оба и хотим.

Седрик снова посмотрел на Гарри, будто у него выросла еще одна голова.

— Гарри, я не могу сделать это, — произнес он. — Ты дважды меня спас сегодня. Ты заслужил победу. Забудь о моем отце и об остальном. Ты оказался более достойным чемпионом.

— Все равно, — быстро произнес Гарри. — Послушай, просто возьми его, пока не пришел Виктор. Пожалуйста.

Посмотрев в полные мольбы глаза Гарри, Седрик вздохнул с неохотой и направился к Кубку. Гарри увидел, что Седрик ускорил темп, и убрал палочку в кобуру. Медленно он пошел следом за Седриком, готовясь поздравить своего одноклассника... своего друга. Также возникло беспокойство, куда пропал Виктор. Если первым к кубку прикоснется он, останется шанс, что Гарри все же объявят победителем, так как он был на десять баллов впереди болгарина. Судьи вряд ли так разойдутся во мнении, что поставят Виктору настолько больше. Не было еще у них такого.

В прежней тишине Седрик потянулся к Кубку, но внезапно из него со свистом вылетел бело-золотой луч, откинув Седрика и Гарри прочь от постамента. Гарри приземлися плашмя на спину, и из него вышибло дух. Грудь заболела, когда он перекатился на живот и с трудом поднялся на колени. Посмотрев на Седрика, Гарри ужаснулся, увидев, что хаффльпаффец не двигается. Он медленно встал и подбежал к Седрику, который оказался просто оглушен. По крайней мере, он не ранен.

Помогая Седрику сесть, Гарри услышал низкий гул и оглянулся через плечо. Кубок на постаменте светился неестественным светом. Взмахом руки, Гарри снова вынул палочку. Свет вокруг Кубка стал насыщаться, и это подсказало Гарри, что ударившее их заклинание вот-вот полыхнет снова. Только он успел создать защитный купол, как гудение усилилось. Новый луч бело-золотого цвета вылетел из Кубка, ударил в щит и растекся по нему. Гарри пытался удержать щит, но чувствовал, как он ослабевает. Когда сила щита достаточно иссякла, бело-золотое свечение накрыло Гарри и Седрика точно покрывало.

Когда свечение наконец погасло, на трибунах началось бог знает что... Оба подростка и Кубок пропали.

Когда свечение пропало, Гарри огляделся. Они были посреди кладбища. Насколько хватало освещения, везде виднелись надгробия. Неподалеку высился черный силуэт церкви. Оглядевшись еще раз, Гарри не заметил ни замка, ни чего-либо, хотя бы отдаленно напоминающего земли вокруг Хогвартса. Каким-то образом они оказались за много миль от школы. На как? Благодаря кому? И кто использовал заклятие Империус на Викторе? Как бы Гарри не было неприятно это признавать, но к этому определенно причастен Волдеморт. Это вовсе не случайность. Кто-то специально перенес их сюда.

Гарри встал и помог подняться Седрику. Хаффлпаффец был явно растерян и взволнован. Гарри почувствовал себя виноватым, ведь Седрик был просто прихвачен с ним за компанию. Но где бы они ни находились, светиться на открытом месте не следовало. Нужно двигаться, нужно попытаться как-то позвать на помощь.

— Э-э... что произошло? — с дрожью в голосе спросил Седрик.

— Я понимаю не больше твоего, но у меня такое ощущение, что мы больше не на территории Хогвартса, — озвучил очевидное Гарри и спрятал палочку. — Пошли, мы должны уйти отсюда. Нужно найти укрытие. Стоя на открытом месте, мы будем отличной мишенью.

Седрик с тревогой посмотрел на Гарри.

— Мишенью для чего? — быстро спросил он. — Мы же непонятно где!

Гарри раздраженно на него посмотрел, и старший подросток заткнулся.

— Ну, я могу сразу сказать: это — не часть испытания, — произнес он. — Дамблдор никогда не позволил бы нам покинуть Хогвартс. После нападения прошлым месяцем я предпочитаю оказаться в безопасности, чем потом пожалеть, — он прервался, выбирая направление, и пошел вперед. — Будет лучше, если мы будем вести себя как можно тише. Неизвестно, кто может рыскать тут.

Как только слова слетели с губ, Гарри пожалел, что произнес их. Послышавшийся позади шорох заставил обоих парней резко развернуться. Достав палочку из кобуры, Гарри направил ее в темноту впереди. Седрик последовал его примеру. Четырнадцатилетний парень буквально слышал, как гудит от напряжения голова, пытаясь быстро найти решение. Он разрывался между желанием пуститься наутек и стремлением оглушить того, кто бы за ними не наблюдал сейчас. Побежать — значит, повернуться спиной к угрозе. Оглушить — значит, атаковать, что, возможно, только ухудшит их положение.

— У меня дурное предчувствие, — пробормотал Седрик.

Ответить Гарри не успел — еще один звук раздался позади них. Частично повернувшись на звук и следя за двумя направлениями возможной угрозы, Гарри заметил приближавшуюся к ним невысокую фигуру в плаще с капюшоном, который не позволял разглядеть лицо. В руках фигура несла сверток, который в равной мере мог быть спеленутым ребенком или ворохом одежды. Но у Гарри возникла уверенность, что оба варианта далеки от истины. Парню теперь отчаянно захотелось убежать, но ноги его будто приросли к земле. Взгляд его не отрывался от фигуры, которая остановилась возле большого надгробия всего в шести футах от них.

Внезапно лоб Гарри обожгла боль, он пошатнулся и не упал только благодаря тому, что Седрик поддержал его. Шрам никогда еще не болел так сильно. Закрыв глаза, Гарри попытался отвлечься от боли, заполнявшей разум. Получалось раньше, почему это не может получиться сейчас? Ощущение было такое, словно кто-то пытается раскрыть его череп, вцепившись в края шрама. Боли нет. Боли нет. Боли нет!

Холодный высокий голос оборвал призывы Гарри.

— Убей второго, — прошипел он.

Не успел Гарри опомниться, как другой голос выкрикнул: "Авада Кедавра!" Зная, кому предназначено это заклятие, Гарри изо всех сил толкнул Седрика и повалил его на землю. Луч зеленого света пролетел над ними. Выброс адреналина напрочь отсек боль. Не желая больше не секунды здесь оставаться, Гарри вскочил на ноги и пустился наутек, таща за собой Седрика.

— Остановите их! Остановите! — прокричал высокий голос.

В голове взвыло чувство опасности, и Гарри повалился на землю, вновь потянув за собой Седрика. Как раз вовремя — над головой замелькали разноцветные лучи заклятий. Они быстро подползли к большому надгробию и спрятались за ним. Слушая, как его сердце бешено стучит в груди, Гарри пытался найти какой-нибудь — не важно какой — путь спасения. Он слышал, как приближаются два человека. Нужно было убираться отсюда, но если они двинутся, то вновь станут мишенью. Что делать, когда знания противоречат друг другу?

— Спасибо, Гарри, — тихо произнес Седрик.

Гарри, подняв брови, поглядел на семнадцатилетнего парня. Он совсем не ожидал услышать нечто подобное, учитывая, что нападавшие пришли сюда явно не за Седриком.

— Мы еще не выбрались из ловушки, так что не надо меня благодарить, — прошептал он.

— Не осложняй себе жизнь, Поттер, — громко произнес третий голос, смутно знакомый. — Никто не знает, где ты. Никто не спасет тебя на этот раз. Ты лишь противишься неизбежному.

Взглянув на Седрика, Гарри понял, что нужно отвлечь внимание нападавших. Эти люди, должно быть, Пожиратели смерти, и им нужен только он. Седрик не должен оказаться жертвой.

— Сиди тут, не двигайся, пока не станет безопасно. Потом беги со всех ног и попытайся привести помощь, — прошептал Гарри. — Ты им не нужен... только я.

Стараясь двигнаться как можно тише, Гарри повернулся и указал палочкой в направление голоса.

— Ступефай! — выкрикнул он, затем вскочил на ноги и бросился наутек.

В следующее мгновение ему повезло: он вовремя перепрыгнул надгробье, в которое тут же ударили лучи проклятий и заклинаний. План сработал! Оба Пожирателя погнались за ним, давая Седрику время убежать и привести помощь. Их шаги громко отдавались от земли — они звучали все ближе и ближе. Его догоняют... и непременно поймают, если он срочно что-то не предпримет.

— Я поймаю мальчишку! — выкрикнул второй Пожиратель смерти. — Найди другого!

НЕТ!

Нужно атаковать. Другого выбора нет. Гарри замедлил бег, чтобы его преследователь наверстал отставание. Достигнув надгробия нужной высоты, Гарри запрыгнул на него и, развернувшись, ударил ногой по скрытому капюшоном лицу Пожирателя смерти. Тот отшатнулся, переступил на несколько шагов назад, и Гарри, приземлившись, указал на преследователя палочкой и выкрикнул: "Ступефай!"

Пожиратель отбил заклинание и беззвучно атаковал своим, вынудив Гарри нырнуть за надгробие. Заклинание ударило каменную плиту, разбив ее вдребезги. Гарри вскочил на ноги и побежал, бросив через плечо еще одно оглушающее заклинание. Нужно было срочно найти выход. Пожиратель был прав. Никто не знает, где он. Никто не придет на помощь. Он в ловушке.

Уклонившись от очередного заклинания, прошедшего совсем рядом с головой, Гарри нырнул за надгробие и сменил направление, бросившись направо, за мавзолей. Оставалось надеяться, что Пожиратель смерти пробежит мимо. Дыхание парня было прерывисто. Пот градом катился со лба. Парень стал медленно двигаться вдоль массивного строения. Достигнув края стены, Гарри сжал палочку так сильно, что затряслась рука, и осторожно выглянул за угол.

Никого не увидев, Гарри продолжил красться вдоль стены мавзолея, осторожно посматривая во все стороны, чтобы его не застали врасплох. Он почти дошел до угла, когда что-то схватило его за пояс и швырнуло вправо. Несколько секунд полета, и он спиной впечатался в дерево. Упав на землю, Гарри попытался вдохнуть и не смог. Легкие отказывались работать.

Его грубо схватили за ворот джемпера и куда-то потащили, в то время как сам парень изо всех сил боролся за глоток воздуха. Наконец дарящий жизнь кислород маленькими порциями стал входить в легкие, каждый раз вызывая вспышки отрой боли в груди. Краем сознания он почувствовал, что его прислонили к какому-то надгробию, и тут же жесткая веревка, обернувшись вокруг, намертво привязала его к могильной плите.

— Нашел другого? — отступив от парня, выкрикнул Пожиратель смерти.

Гарри поднял голову, и сердце у него упало. Сквозь покосившиеся очки увидел невысокого Пожирателя смерти, толкавшего перед собой Седрика. Руки у того были связаны, а сам парень имел совершенно изнуренный вид. Толчок, и он повалился на колени. Увидел Гарри, Седрик попытался вырваться, но короткий Пожиратель удержал его на месте. На руке Пожирателя, попавшей в поле зрения, отсутствовал один палец.

Петтигрю, а значит, другой Пожиратель — Барти Крауч младший.

В глубине души Гарри понимал, что сейчас произойдет. Он пытался освободиться, но дергаться было бесполезно — путы туго и надежно его держали. От малейшего движения веревки впивались в тело, причиняя боль, но это не имело сейчас значения. Внимание парня целиком было отдано Краучу, который поднял палочку и указал ею на Седрика. Гарри попытался крикнуть, но крик застрял в горле. Этого не должно случиться! Нужно что-то сделать!

— Авада Кедавра! — прошипел Крауч.

— НЕТ! — заорал Гарри, но зеленый луч уже вырвался из палочки и ударил в Седрика. Будто в замедленной съемке тот повалился набок и остался лежать. Часть Гарри ждала, что Седрик вот-вот пошевелиться, доказав, что смертельное заклятие только померещилось ему. Эта часть его души не хотела признавать, что некто, хорошо ему знакомый, умер.

Но Седрик не двигался, и Гарри беспомощно наблюдал, как Петтигрю схватил Седрика за ворот рубашки и отволок безвольное тело к Кубку турнира, бросив там, словно бесполезную вещь. Невообразимый ужас заполнил разум парня, который был не в силах оторвать глаз от тела Седрика. Закрыв глаза, он предался отчаянию и даже не заметил, как что-то затолкали ему в рот. И тут же волна боли, разорвавшая шрам, затопила все его тело.

Прошло несколько мгновений. Послышались какие-то звуки. Не обращая внимания на боль, Гарри с трудом открыл глаза и увидел, что Петтигрю вновь держит в руках сверток. Тот шевелился. Там что-то было. В поле зрения Гарри попал Крауч, осторожно левитирующий перед собой большой котел. Только увидев палочку в руках Пожирателя, Гарри понял, что лишился собственной. Он оглянулся по сторонам, но недостаток освещения не давал возможности увидеть в траве небольшой кусок дерева.

Котел глухо ударился о землю. Повернув голову направо, в сторону котла, Гарри заметил, что под тем уже горит огонь. Спустя мгновение из темноты выползла змея и, свившись кольцами, улеглась около котла. А над тем уже начал виться парок — котел оказался не пустым. Спустя несколько секунд содержимое уже кипело, посылая во все стороны разноцветные искры. "Что же там за гадость? — подумал Гарри. — Нормальные жидкости себя так не ведут".

Когда вся поверхность содержимого котла засверкала, Петтигрю посмотрел на сверток.

— Господин, все готово, — сказал он и развернул сверток.

То, что лежало сейчас в ворохе тряпья, было похоже на ребенка, но только похоже. У существа была темно-красная, скорее черная кожа, похожая больше на чешую, если такое вообще возможно. Существо было полностью лысым... и имело змеиные глаза.

Гарри почувствовал, что его сейчас стошнит. Петтигрю тем временем поднял существо и опустил в котел. Закрыв глаза и отвернувшись, парень услышал глухой стук и понял, что существо опустилось на дно. Гарри вновь забился в путах, изо всех сил молясь про себя, чтобы неестественное порождение мрака утонуло.

Голос Петтигрю ворвался в мысли парня:

— Кость отца, без спроса взятая, обнови своего сына!

Земля под Гарри зашевелилась. Открыв глаза, парень заметил, как небольшая струйка пыли выбилась из трещины в земле и перелетела в котел. Едва прах — а ничем иным это быть не могло — погрузился в жикость, во все стороны полетели искры. Мгновением спустя жидкость приобрела глубокий синий цвет. Хныканье, донесшееся от Петтигрю, привлекло внимание Гарри. Посмотрев на Пожирателя, парень заметил, что у того в руках появился длинный серебряный кинжал, блестящий в неверном свете огня под котлом.

— Плоть... слуги... охотно данная... оживи своего господина! — произнес Петтигрю, чередуя слова завываниями, затем вытянул вперед правую руку, на которой не хватало одного пальца. Когда он поднял зажатый в левой руке кинжал, Гарри закрыл глаза и отвернулся. Он понял, что должно сейчас произойти, и не желал на это смотреть. Но закрыть уши он не мог, и спустя мгновение их заполнил жуткий крик боли, эхом разнесшийся по ночному кладбищу. С противным звуком что-то шлепнулось на землю, несколько мгновениями позже раздался всплеск, сопровождаемый завываниями Петтигрю. Гарри услышал приближающиеся шаги и открыл глаза. Перед ним на коленях стоял Крауч, сжимавший в руке тот самый кинжал.

— Кровь врага... насильно взятая... воскреси своего врага, — выдавил, ноя и заикаясь, Петтигрю.

Глаза Гарри расширились от страха. Правильно ли он понял, что это означает? Гарри стал биться в путах, но сильная рука схватила его за правое запястье и удержала его неподвижно. Гарри сжимал кулаки, сдерживая стоны боли от врезавшихся в тело веревок. Он ничем не мог помешать, и сталь коснулась его руки. Парень закричал, но кляп во рту не дал крику прорваться наружу. Рукав джемпера быстро пропитался кровью. Крауч приложил к ране стеклянный флакон и наполнил его кровью.

Голова Гарри упала на грудь. Он лишь слышал, как Крауч встал и поспешил к котлу. Кровь была влита в зелье, превратив его из красного в кристально-белое. Гарри открыл глаза и уперся взглядом в продолжавшего стонать Петтигрю, лежавшего на земле и сжимавшего обрубок правой руки. Крауч в ожидании застыл на коленях перед котлом.

Несколько минут ничего не происходило. Гарри оставалось лишь надеяться и молиться, чтобы что-то пошло не так, но искры, прекратившие бить из котла, задушили эту надежду. Над котлом столбом поднялся пар, сполз по стенкам и заполнил небольшое пространство вокруг. Сквозь туман проступили очертания высокого и жутко худого человека, поднимавшегося над котлом. Страх и ужас, наполнявшие Гарри, усилились, но он был вынужден только наблюдать за развитием событий.

— Мантию мне, — раздался из тумана высокий голос... существа.

Крауч вскочил на ноги, схватил черную мантию и зашел в туман. Одев мужчину, он вышел обратно и склонил голову. Худой... мужчина вышел из котла и сквозь туман направился к Гарри. Когда он вышел на чистый воздух, Гарри в страхе взвыл от одного его вида. Кожа мужчины была слишком белой, чтобы принадлежать человеку. Его большие красные глаза также не были человеческими, а вместо носа присутствовали лишь две прорези ноздрей, почти как у змеи. У Гарри не было ни малейшего сомнения в том, кто стоит перед ним.

Волдеморт... Он возродился...

Волдеморт отвернулся от Гарри и приблизился к Барти Краучу младшему. Петтигрю, по-прежнему валявшийся на земле в луже крови, не удостоился даже взгляда. Крауч, не вставая с колен и не поднимая головы, повернулся к Волдеморту. Раздалось шипение — это змея напомнила о своем присутствии. Гарри впился глазами в тварь, которая подползла к нему и свилась кольцами у ног, как бы говоря: только дернись, и я нападу. Гарри осторожно перевел взгляд обратно на Волдеморта и увидел, как Крауч передал тому палочку.

Несколько мгновений Волдеморт просто держал палочку в руках, словно вспоминая давно забытые ощущения. Затем его взгляд снова упал на Крауча.

— Протяни руку, — приказал он.

Его голос не позволял даже помыслить о возражении. Крауч послушно вытянул левую руку и закатал рукав. На предплечье виднелась напоминавшая темно-красную татуировку Темная Метка, о которой Гарри читал в "Ежедневном Пророке" и которую видел в небе на чемпионате мира по квиддичу — череп с выползающей изо рта змеей. Волдеморт наклонился поближе к Метке и улыбнулся.

— Она вернулась, — прошипел он. — Сейчас мы узнаем, сколько глупцов отвернулось от меня.

Без предупреждения Волдеморт прикоснулся к Метке. Шрам Гарри вновь взорвался болью, но мгновением раньше раздался крик Крауча. Но также быстро, как и пришла, боль исчезла. Склонив голову и тяжело дыша, Гарри заставил себя посмотреть на Темного Лорда. Тот уже отпустил руку Крауча.

Волдеморт выпрямился и с жуткой улыбкой оглядел кладбище. Он явно с нетерпением чего-то ждал. Чего именно, Гарри не хотел даже задумываться, но предположения, помимо его воли, так и громоздились в голове. Кто бы ни были эти "глупцы", они явно слуги Волдеморта. Вопрос в том, какого рода эти слуги?

Спустя несколько минут Волдеморт повернулся к Гарри, и его злобная улыбка стала еще шире.

— Гарри Поттер, — прошипел он. — Ты сидишь на могиле моего покойного отца. Маггл, он был всего лишь глупцом... как и твоя мать. Оба послужили цели, и все. Твоя мать умерла, чтобы спасти тебя, а я убил своего отца, который иного и не заслуживал... Отецотвернулся от матери, когда узнал, что она волшебница... очень похоже на твоих злобных родственничков, не правда ли?.

Глаза Гарри полезли на лоб. Волдеморт знал о дяде Верноне и тете Петунье? Что еще ему рассказали Петтигрю и Крауч? Как много он знает о Сириусе и Ремусе? Знает ли он о выбросах магии? Знает ли о подготовке, данной ему опекунами?.. От мысли, что Волдеморт знает о нем столь много, у Гарри скрутило живот.

— О да, мои шпионы информировали меня о тебе, Гарри Поттер, — холодно улыбнувшись, продолжил Волдеморт. — Тебя забрали от твоего изверга-дяди и отдали предателю крови и оборотню. Не беспокойся, обоих будет нетрудно заставить служить мне. — Гарри побледнел. — Ты отомстил дяде. Конечно, тебе потребовался для мести этот дурак-магглолюбец, вместо того чтобы отомстить своими руками, как это сделал я. Моя мать умерла, родив меня. И я рос в маггловском приюте, так как отец бросил мать до моего рождения. Знаешь, приютским дают одно имя — Том Риддл — имя, которое я ненавидел и от которого с радостью отказался.

Звики шуршащих плащей известили Гарри и Волдеморта, что прибыли новые люди.

— Моя настоящая семья наконец вернулась? — прошептал Волдеморт.

Фигуры в черных плащах появлялись между могилами с хлопками аппарирования. На лицах у всех были белые маски, на головы накинуты капюшоны — не было ни малейшего шанса опознать кого бы то ни было. Медленно, один за другим, они стали подходить к Волдеморту и опускаться перед ним на колени, целуя край его мантии и благоговейно произнося "Господин".

Выразив таким образом почтение, они вставали и отходили назад, образуя круг, в центре которого находилось надгробие с привязанным к нему Гарри. Все явившиеся были в таких же одеждах, как и Крауч с Петтигрю... И Гарри понял, кто они. Пожиратели смерти — верные последователи Волдеморта.

Темный Лорд равнодушно обвел всех взглядом — казалось, то, сколько их явилось, его ни удивило, ни разочаровало.

— Добро пожаловать, мои Пожиратели смерти, — мягко произнес он. — Тринадцать лет прошло с тех пор, когда я звал вас в последний раз, но вы явились, как будто это было только вчера. Объединенные Темной Меткой, которую все вы с честью носите... или нет?

Он медленно оглядел скрытые плащами фигуры внешне будто бы бесстрастным взглядом.

— Чувство вины витает в воздухе, — произнес он наконец. — От многих из вас прямо смердит им.

Теперь его голос звучал обвиняюще.

— Каждый из вас здоров и полон сил, — прошипел он. — Я не вижу причин, по которым вы не искали меня, того, кому вы поклялись в верности. Мне пришлось ждать такого, как Червехвост, в то время как другие вернулись в общество и твердили всем о своей невиновности во всех тех действиях, которые на самом деле выполняли по своей собственной воле. Возможно, у них была необходимость присоединиться к грязнокровкам, магглам и Альбусу Дамблдору?

Некоторые из фигур в круге замотали головами, другие переминались с ноги на ногу, но Волдеморт не обратил внимание на них.

— Быть покинутым теми, кто заявлял о своей вечной верности, явилось для меня большим разочарованием, — произнес он. — А я не люблю, когда меня разочаровывают. — Несколько фигур попытались пошевелиться, но не особо преуспели в этом — казалось, что-то удерживает их от того, чтобы пасть ниц и молить о пощаде. — Даже не пытайтесь просить прощения. Никто из вас его не заслуживает! За тринадцать лет предательства вы будете расплачиваться также тринадцать лет... Червехвост уже оплатил часть своего долга. Барти же находился в плену собственного отца, пока я не спас его.

Крауч с благодарностью склонил голову. Петтигрю по-прежнему валялся на земле, скуля и держась за обрубок руки.

— Ты помог мне вернуться, Червехвост, — произнес Волдеморт, повернувшись к Петтигрю. — Как бы ни был ты бесполезен и труслив, но ты помог мне, а лорд Волдеморт всегда вознаграждает тех, кто ему помогает.

Волдеморт поднял палочку и стал крутить ею. Вслед за кончиком палочки в воздухе появлялась серебристая лента. Бесформенная глыба серебра, в которую слипались все витки ленты, медленно стала изменяться, принимая форму человеческой руки. Как только формирование закончилось, рука плавно опустилась и приросла к кровоточащему обрубку правой руки Петтигрю. Стоны стихли, и в воздухе повисла тишина. Петтигрю опустил глаза и с изумлением уставился на свою новую руку. Не прошло и пары мгновений, как Червехвост оказался на коленях и припал губами к краю мантии Волдеморта.

— Спасибо, мой Лорд, спасибо, — прошептал Петтигрю, затем встал и занял свое место в круге.

— Я всегда держу слово, Червехвост, — произнес Волдеморт. — Тебе лучше запомнить это. — Волдеморт повернулся к человеку справа от Петтигрю. — Люциус, я удивлен твоим столь быстрым прибытием. Хвалю, ты виртуозно справился с задачей. Когда пребывание Барти в Хогвартсе раскрылось, я думал, что мой план провалился. Но ты пришел на помощь и тоже будешь вознагражден.

Пожиратель, с которым Лорд говорил, благодарно склонил голову. А глаза Гарри опять полезли на лоб. Это из-за Люциуса Малфоя он оказался здесь? Люциус Малфой был там? И он наложил на Виктора заклятие Империус, заставив того напасть на Седрика? От мысли о Седрике Гарри задохнулся и почувствовал, как из его глаз полились слезы.

— Надеюсь, ты не использовал что-то типа портала, путь которого можно отследить, — больше утвердительно, чем вопросительно добавил Волдеморт.

— Нет, мой Лорд, — твердо ответил Малфой и вновь поклонился. — Я наложил на Кубок транспортирующее заклинание, совместив его с заклинанием уведомления. Так я сразу узнал, что все сработало. Наличие же интереса к Турниру у попечителя школы никому не показалось подозрительным.

Волдеморт кивнул. Он и не ждал другого ответа.

— Это объясняет, почему прибыл лишний, раз они не касались оба Кубка, — произнес он и повернулся к пустому месту рядом с Малфоем. — Лестранжи... заключены в Азкабан, не пожелав отворачиваться от своего господина. Они получат награду, когда Азкабан падет... Дементоры, естественно, присоединятся к нам, как и великаны и прочие темные существа, наводящие на многих страх. — Волдеморт шел вдоль строя Пожирателей, пока не заметил большой разрыв. — Ах, пятерых нет, — задумчиво проговорил он. — Трое мертвы, один слишком труслив, чтобы вернуться, а другой предал меня. Он заплатит за это жизнью.

Темный Лорд медленно повернулся и посмотрел на Гарри, жестокая улыбка искривила его безгубый рот.

— Думаю, большинство из вас заметило, что мы не одни, — произнес он, направившись к парню. — Гарри Поттер... сегодня он мой почетный гость... Многие из вас думали, что именно этот обычный ребенок погубил меня. Но я потерял свою силу и тело из-за собственной беспечности. Его мать умерла, пытаясь защитить его, и тем самым дала защиту, которая не позволила мне навредить ему... даже коснуться его я не мог.

Боль в шраме нарастала с каждым шагом, приближавшем Волдеморта к Гарри. Думать о чем-либо становилось невозможным. Приходилось постоянно напоминать себе не забывать дышать. Парень разрывался между желанием, чтобы Волдеморт поскорее покончил с ним, и поиском пути бегства, стремясь побыстрее оказаться в Хогвартсе... рядом с опекунами и друзьями.

Волдеморт сделал последний шаг и протянул руку к лицу Гарри.

— Жертва его матери помогла ему, — произнес он. — Древняя магия, которую я по глупости не учел... но теперь это не имеет значения. Защиты больше нет. — Волдеморт коснулся щеки Гарри, и боль в шраме стала еще сильнее. — Моя ошибка... глупая жертва женщины, отразившая мое проклятие... Я испытал неимоверную боль и был вырван из тела... но теперь это исправлено. Больше не нужно влачить жалкое существование в виде духа. Не нужно завладевать телами животных и людей, как я сделал это четыре года назад, пытаясь заполучить философский камень... тогда мне опять помешал Гарри Поттер... Наконец, больше не нужно, чтобы выжить, полагаться на слугу, скрывающегося от своих бывших друзей.

Несколько Пожирателей поерзали на своем месте, но Волдеморт не заметил этого.

— Видишь, Гарри Поттер, судьба всегда на стороне Лорда Волдеморта, — с усмешкой произнес Темный Лорд. — Я узнал о Турнире от Берты Джоркинс, из министерства магии... Она имела несчастье повстречать Червехвоста. Кроме того, эта женщина любезно поведала, где находятся мои верные Пожиратели смерти. К сожалению, ее тело и ум пришли в негодность после "рассказа". Пришлось пожертвовать ею. — Выражение брезгливости на лице Гарри сделало злобную улыбку Волдеморта еще шире. — Ты видел, кем я был, пока не возродился. И заметил, как я изменился за последние несколько лет, не правда ли... Гарри? Как ты видишь, благодаря придуманному мной заклинанию, небольшой помощи Нагайны, зелью из крови единорога и змеиного яда я смог вернуть себе тело... почти что человеческое... Дамблдор уничтожил философский камень, и мне пришлось использовать другие средства... из древней темной магии. Прах отца, плоть слуги и кровь врага... на роль врага подходил только один. Зато сейчас твоя кровь с защитой твоей матери течет и в моих венах.

Гарри уставился на Волдеморта, не веря своим ушам. Но отрицать очевидное он не мог... Боль была слишком сильной. Голова, казалось, готова была вот-вот расколоться, в правой руке пульсировала боль, и все мышцы ныли от изнеможения. Гарри не представлял, сколько еще это будет продолжаться. Сейчас и обморок представлялся отличной идеей.

— Ты отлично боролся, Гарри Поттер, — произнес Волдеморт, и в его голосе прозвучала едва ли не гордость. — Я недооценил то, чему предатель крови и оборотень смогли научить тебя за такое короткое время. — На несколько мгновений он задержал взгляд на шее Гарри, и его глаза недоумевающе сузились. — А здесь у нас что? — Он расстегнул воротник Гарри и посмотрел на ожерелье. — Так-так, ты полон сюрпризов, не так ли, Гарри?

Волдеморт взял ожерелье в руки, нащупал застежку и снял его с шеи парня. Затем Темный Лорд выпрямился и поднес ожерелье к глазам.

— Подавляющее ожерелье, — произнес Волдеморт и посмотрел на Крауча. — Похоже, Дамблдор тоже полон секретов в эти дни. — Его красные глаза вновь уставились на Гарри. — Подавитель магии для четырнадцатилетнего. Никогда бы не подумал, что придет день, когда этот дурак-магглолюбец будет бояться простого подростка. Ты, должно быть, очень силен, раз Дамблдор прибегнул к этому.

Гарри прищурился. Он знал, что это не так. Он не был сильным. И Дамблдор не боится его. Ремус, Сириус и Дамблдор много раз ему говорили, что магия в нем развивается слишком быстро. Выбросы причиняли боль, и ожерелье призвано было прекратить их. Ни для чего другого оно не предназначено.

Естественно, Гарри не собирался просвещать об этом Волдеморта.

— Сейчас мы увидим, насколько ты сильный, — произнес Волдеморт и направил палочку на Гарри. — Круцио!

Боль, никогда ранее не испытанная, наполнила каждую клеточку тела. Каждый мускул, каждая кость, каждый орган горели, словно в огне. Гарри мгновенно закрыл глаза и попытался подумать... попытался отрешиться от боли, но это было слишком трудно. Он хотел потерять сознание... хотел умереть... хотел, чтобы все закончилось. Он так много просит?

Боль пропала также быстро, как и появилась. Голова упала на грудь, и лишь веревки удерживали его, не давая повалиться на землю. Послышался смех, но Гарри было не до него. Ему стало стыдно. Всего одно заклятие Круциатус, и он уже сдался. Он хотел смерти. Он подвел Сириуса и Ремуса. Он подвел профессора Дамблдора.

— Как жаль, — произнес Волдеморт и отбросил ожерелье в сторону. — Похоже, Дамблдор переоценил тебя, Гарри Поттер. Получается, ты ускользал от меня все эти годы только блогадаря удаче и ничему больше. Но я докажу свою силу, убив тебя прямо здесь, сейчас... но не в таком положении. Я дам тебе шанс защититься... теперь, когда я знаю, на что ты способен. Червехвост, развяжи его. Барти, а ты найди его палочку.

Петтигрю и Крауч повиновались. Петтигрю опустился на колени рядом с Гарри и вытащил кляп из его рта, а затем разорвал веревки своей новой серебряной рукой. В тишине послышался вскрик Крауча — видимо, тот нашел палочку Гарри. Не успел парень ничего понять, как его силком поставили на ноги, а в руку всунули палочку. Потрясся головой, Гарри обернулся и заметил, что круг Пожирателей стал уже, сомкнув разрывы и не оставив ему путей к бегству. Пальцы парня крепче сжали палочку, и он поправил скосившиеся очки. Если ему суждено умереть, он встретит смерть стоя. Он сделает все, чтобы Ремус и Сириус могли им гордиться.

— Не сомневаюсь, что предатель крови, твой крестный, научил тебя правилам дуэли, — размеренно произнес Волдеморт. — Будет интересно посмотреть, чему он еще обучил тебя. Правда, пользы от всяких шалостей тебе будет немного. — Раздалось несколько смешков Пожирателей. — Поклонись, Гарри.

Гарри слегка поклонился, не отрывая взгляда от Волдеморта, который вернул поклон. Парень знал, что вызов — не более чем формальность. Волдеморт знал, что физически он в состоянии себя защитить, но он не имел понятия, что тренировки Сириуса и Ремуса были далеки от разряда шалостей. Нужен был план. Сходу он мог предложить только держать Волдеморта на расстоянии. И этот вариант казался довольно хорошим на данный момент.

— А теперь дуэль, — произнес Волдеморт и поднял палочку.

Гарри ждал, что Волдеморт будет действовать быстро, и тут же пригнулся, едва Волдеморт послал в него заклятие. Раздавшийся позади крик "несчастного" Пожирателя сказал о том, что это было заклятие Круциатус. Быстро выпрямившись, Гарри указал палочкой на Волдеморта.

— Редукто! — выкрикнул парень, но Волдеморт быстро создал щит, отклонивший заклинание.

— Впечатляюще, Гарри, но потребуется гораздо больше, — невозмутимо произнес Волдеморт.

Сразу два луча вырвались из палочки Темного Лорда. Гарри смог увернуться от первого, но от второго не успел. И снова боль мгновенно заполнила все его тело. Гарри закрыл глаза и погрузился в себя. Упав на колени, он почувствовал, как боль внезапно уменьшилась. Жгучая боль во всем теле теперь стала похожа на боль от сломанной кости. Гарри прикусил губу, чтобы не закричать. Наконец все прекратилось. Во рту чувствовался привкус крови — видимо, губу он прикусил слишком сильно.

Гарри медленно поднял голову. Волдеморт стоял перед ним и прищурившись глядел на него. Кое-кого явно не радовало отсутствие реакции на его заклятие.

— Кажется, заклятие недостаточно сильное для тебя, — сказал наконец Волдеморт. — Не важно. Уверен, со временем мы найдем подходящую дозу. Что скажешь, Гарри? Как ты относишься к тому, чтобы стать таким же безумным, как Лонгботтомы?

Гарри не ответил. Он упомянул Лонгботтомов? Не отвлекаться! Крепче сжав палочку, Гарри медленно поднялся на ноги. Он был полон решимости встретить это на ногах, как и его родители много лет назад.

— Отвечай мне! — проорал Волдеморт. — Империо!

Заклинание тут же ударило в Гарри. Как и на занятии по Защите, Гарри почувствовал, как воля покидает его, а сознание погружается в пустоту, но продолжал бороться изо всех сил. Внезапно тепло наполнило его тело, и следом Гарри ощутил прилив энергии. Он помнил это ощущение, но теперь на нем не было ожерелья, чтобы контролировать этот процесс. Чувство пустоты, стремившееся захватить его сознание, исчезло, когда он резко разорвал чары Империуса, заставив Волдеморта отступить на пару шагов.

Волдеморт смотрел на Гарри широко раскрытыми глазами. И все Пожиратели смерти, которые могли видеть глаза Гарри, поняли, что так удивило Волдеморта. Неестественное свечение исходило от ярко-зеленых глаз парня. Сила, плещущая в этих глазах, пугала. Словно некий жутко древний и жутко сильный волшебник вселился в парня, дав ему и такие глаза, и такую силу.

— Возможно, я слишком поспешил разочароваться в тебе, Гарри Поттер, — с улыбкой произнес Волдеморт. — Ты действительно силен. Ты поборол сегодня два Непростительных заклятия. Присоединяйся ко мне, Гарри. Я могу дать тебе гораздо больше, чем этот дурак Дамблдор. Я могу помочь тебе превратить эту силу в грозное оружие. Подумай о том, что мы сможем сделать вместе. Думаешь. ты просто магически одаренный ребенок, с которым жестоко обращались магглы? Они хуже нас, Гарри. Они заслуживают быть уничтоженными.

Гарри не нужно было искать ответ.

— Никогда я не присоединюсь к тебе, Волдеморт, — произнес он с большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле. — Ты убил моих родителей. И из-за тебя меня отправили жить к ним.

Волдеморт в гневе зашипел и поднял палочку, но Гарри тоже не бездействовал. Указав палочкой в группу Пожирателей смерти, Гарри послал в них заклятие Редукто, создав достаточный проем, чтобы убежать, но не успел. Заклятия так и замелькали в воздухе. Каким-то образом Гарри всегда предугадывал их траекторию и, не задумываясь, двигался так, что ни одно из них в него не попало. Он словно предчувстовал, что произойдет в следующий момент. В очередной раз сменив направление, Гарри нырнул за укрытие, затем прополз за другое надгробие и замер там.

— Ты не можешь изменить правила, Гарри, — громко проворчал Волдеморт, подойдя ближе. — Я найду тебя... и убью, как убил твоих родителей. Ты умрешь, как твой друг, которого Барти пришлось убить из-за тебя.

Руки Гарри сжались в кулаки. Волдеморт больше не собирался рыться в его голове. Переместившись, Гарри глубоко вдохнул, затем выдохнул, успокаиваясь, и стал ждать. Волдеморт подходил все ближе. Он был уже в десяти футах... в пяти... в трех... двух... одном. В мгновение ока Гарри вскочил на ноги, подпрыгнул в воздух, подтянув колени к себе, и изо всех сил врезал по груди Волдеморта. Тот отшатнулся, а Гарри, согнувшись, приземлился на землю.

Дальнейшее происходило словно в замедленной съемке. Едва Гарри встал, Волдеморт тоже восстановил равновесие. Оба одновременно подняли палочки и указали ими друг на друга. Раздался голос подростка, прооравший "Экспеллиармус", ему вторил высокий голос Волдеморта, выкрикнувший "Авада Кедавра". Зеленый луч убийственного проклятия столкнулся с красным лучом разоружающего заклинания.

Палочка в руке парня завибрировала, и он сильнее ее сжал. Он не отпустит... не может отпустить. В месте соприкосновения лучей внезапно появился золотой свет и медленно пополз по лучам в сторону палочек. И вскоре их уже соединял единый золотистый луч. Взглянув на Волдеморта, Гарри заметил, что тот находится в не меньшем удивлении, чем он сам.

Когда парню уже стало казаться, что ничего не может быть страннее, он ощутил, как его вместе с Волдемортом подняло в воздух и перенесло на участок земли, свободный от могил. Послышались голоса Пожирателей смерти, интересовавшихся у Волдеморта, что им делать. Они вновь окружили их кольцом и вытащили палочки, готовясь атаковать Гарри.

Хоть это было невозможно, золотой луч, соединявший их палочки, казалось, заметил намерения Пожирателей. Из него мгновенно выстрелили бесчисленные золотые нити, образовавшие светящийся купол, отделивший двоих дуэлянтов от Пожирателей. Никто теперь не смог бы вмешаться. Гарри и Волдеморт остались один на один.

Волдеморт что-то прокричал своим слугам, но Гарри не разобрал его слов. Он целиком сосредоточился на том, чтобы удержать палочку, и вцепился в нее уже двумя руками. До слуха донесся звук, знакомый звук, который он знал очень хорошо... песня феникса. Гарри закрыл глаза и прислушался. Прекрасный звук и некотролируемая энергия, бурлившая в нем, придали ему небольшую надежду. Он внезапно вспомнил второе испытание, вспомнил, как он использовал второй выброс, чтобы усилить заклинание. Сработает ли это сейчас?

Вибрация резко усилилась. Мгновенно открыв глаза, Гарри увидел, что луч, соединявший палочки, изменил форму. На нем появились наросты, которые медленно двигались в сторону Гарри. Тут же пришло понимание: ему нужно направить их к Волдеморту. Снова закрыв глаза, Гарри сосредоточился на своей палочке и на том, чтобы толкать наросты. Он буквально почувствовал, как они медленно двинулись к Темному Лорду. Он вливал в палочку все больше и больше энергии, целиком сконцентрировавшись на поставленной перед собой задаче. Вибрация палочки стала потихоньку затихать, и Гарри наконец смог открыть глаза и посмотреть на своего противника.

Палочка Волдеморта отчаянно дергалась, и вскоре первый золотой шарик коснулся ее кончика. Раздалось эхо, будто кто-то кричал вдалеке, и из палочки Волдеморта появилась рука, состоявшая, казалось, из плотного серого тумана. За рукой последовала голова, грудь и вторая рука. Гарри узнал лицо. Это была верхняя часть туловища Седрика Диггори. Гарри едва не выпустил палочку, когда Седрик полностью вылез из палочки — настолько парень был потрясен. Хаффпаффец выглядел слишком плотным для призрака, но кем еще он мог быть?

Седрик встал, поглядел на золотой луч, связывавший палочки, и повернулся к Гарри.

— Держись, мой друг, — произнес он.

Его голос прозвучал словно отдаленное эхо, словно напоминание о чем-то давным-давно забытом.

Снова раздались крики, и еще один... призрак вылез из палочки Волдеморта, как это только что сделал Седрик. Это был пожилой мужчина. Лицо его показалось Гарри знакомым, но вспомнить его он не смог. Почему он не может вспомнить? Мужчина оперся на трость, оказавшуюся у него в руках, и огляделся. Заметив Седрика, он встал рядом с ним и посмотрел на Волдеморта.

— Так значит, он волшебник, — в изумлении проговорил он и повернулся к Гарри. — Продолжай бороться, мальчик. Это он убил меня.

Гарри был избавлен от необходимости отвечать появлением следующего призрака — или что они такое, — вылезшего из палочки Волдеморта и на сей раз оказавшегося женщиной. Ее, Гарри был уверен, он точно никогда раньше не видел. Женщина была полной и немного выше него. Она также огляделась по сторонам, прежде чем посмотреть на Гарри.

— Держись, Гарри, — произнесла она. — Не отпускай!

Три фигуры стали ходить вдоль края купола. Каждый раз, оказываясь около Гарри, они ободряли его. Они что-то говорили и Волдеморту — Гарри не слышал их, — но судя по выражением их лиц, ничего приятного в тех словах не было. Еще одна голова показалась из палочки Волдеморта. Едва Гарри ее увидел, воздух застрял в его легких. Ничто не могло подготовить его к этому.

Серая тень женщины упала на землю, поднялась на ноги и посмотрела на него. Нижняя губа у мальчика задергалась, а глаза наполнились слезами... На него смотрела мама.

— Держись, сынок, — мягко произнесла она. — Твой папа сейчас появится... только держись, мой дорогой.

Едва его мама замолкла, еще одна фигура стала появляться из палочки Темного Лорда. Взлохмаченные волосы на показавшейся голове не оставили места никаким сомнениям. Джеймс Поттер свалился на землю и встал. Он оглядел луч, соединяющий палочки, а затем подошел к Гарри, по лицу которого уже ручьем текли слезы. Это было слишком. Гарри почувствовал, как внутри, ища выход, формируется новый сгусток энергии.

— Ты должен оставаться сильным, Гарри, — донесло эхо голос отца. — Контролируй свои чувства. Магия — часть тебя. Не надо бороться с ней.

Гарри попытался кивнуть, но уже не смог. Он откинул голову назад и закричал, а сила, с которой он не в силах был совладать, устремилась в его палочку и дальше, по лучу, в Волдеморта. Один луч превратился в два... два — в четыре. Волдеморт закричал от боли, но палочки не выпустил. Боль затопила и тело Гарри, особенно в районе груди. Что же происходит?

— Обрывай связь, Гарри! — прокричал Джеймс. — Ты должен!

— Не могу! — прокричал Гарри, посмотрев на отца. — Не поддается!

— Гарри, это твоя магия, — произнесла Лили, подойдя к сыну. — Ты один можешь ее контролировать. Разорви связь и, используя ту мощь, которую ощущаешь, преврати Кубок в портал. Представь как можно четче поле для квиддича и скажи "Портус" Это единственный путь к спасению, сынок.

Гарри кивнул, но легче было сказать, чем сделать.

— Гарри, пожалуйста, захвати мое тело для родителей, — тихо попросил Седрик. — Им будет легче.

Гарри снова кивнул. Новый сгусток энергии заполнил его тело, но вместо того чтобы направиться в палочку, он, казалось, взорвался внутри. БУМ. Гарри почувствовал, как словно мощный таран врезал по его груди, отбросив его назад. То же произошло и с Волдемортом. Золотой купол исчез, и Гарри полетел спиной вперед с невероятной скоростью. Прежде чем парень что-либо осознал, он со всего маху впечатался в землю, отчего боль вспыхнула с новой силой. Тело его буквально выворачивало наизнанку, а легкие, казалось, забыли как вдыхать воздух. Но парень знал: не время лежать!

Медленно Гарри перекатился на живот и огляделся. Не слишком далеко от себя он увидел Кубок Турнира и тело Седрика. Наплевав на протесты тела, Гарри заставил себя подняться на ноги и, шатаясь, подойти к ним. Легкие кричали о нехватке кислорода. Голова потяжелела настолько, что он с трудом удерживал ее в вертикальном положении. Парень понимал, что вот-вот потеряет сознание, но продолжал подгонять себя. Он должен сделать это, должен успеть. Родители и Седрик рассчитывают на него.

Добравшись наконец до цели, Гарри повалился на колени, схватил левой рукой Седрика за рукав, а правой указал палочкой на Кубок. Закрыв глаза, Гарри стал представлять себе квиддичное поле, и когда перед его глазами предстала четкая картинка, он пробормотал: "Портус". С затаенной надеждой коснувшись рукой Кубка, он мгновенно почувствовал рывок за пупок. Кладбище растворилось в разноцветном вихре, и парень устало закрыл глаза. Он сделал это.

Мгновением позже Гарри со всего маху врезался в землю, и тело его вскричало от новой порции боли. Он лежал, не шевелясь, лицом вниз на густой траве, ожидая, когда темнота окончательно поглотит его. Не в силах больше контролировать свои конечности, Гарри отпустил Седрика и разжал руку, державшую палочку. Далекие голоса стали пробиваться в уши. Две пары рук осторожно перевернули его на спину. Чья-то рука прикоснулась к его лицу, но он не пошевелился. Сил в запасе просто не осталось.

— Гарри! Гарри, ты слышишь меня? — бесновался чей-то знакомый голос. — Гарри, прошу, посмотри на меня!

Прежде чем Гарри смог что-либо сделать, чьи-то руки подняли его и прижали к груди. Его стали раскачивать взад-вперед, отчего в спине вспыхивала боль — столкновения с деревом и землей не прошли даром. Собрав оставшиеся крупицы силы, Гарри заставил себя приоткрыть глаза и увидел, что это Сириус его качает. Он знал, что времени у него немного. Не нужно быть гением, чтобы понять: если ты не будешь дышать, то умрешь. Гарри медленно потянулся левой рукой и слабо схватился за мантию Сириуса. Крестный дернулся от неожиданности и с облегчением посмотрел на Гарри.

— Гарри, ты напугал меня, — быстро произнес Сириус. — Держись, Поппи уже бежит.

— С-сириус... я-а... пытался, — едва слышно прохрипел Гарри. И так тусклый свет, казалось, растворялся в непроглядной тьме. — Пе... Петти... грю... Крауч... я пытался... спасти... Седрика... Мне так... жаль... Он... вернулся. Они... воскресили... его.

Боль, усталость и нехватка воздуха выпили последние силы — рука его обмякла, выпустив мантию Сириуса, и упала за землю. Глаза парня закрылись, а голова безвольно откинулась назад. Даже вздоха не сорвалось с его губ.

Сцена, развернувшаяся перед глазами собравшихся на стадионе, навсегда осталась в их памяти, словно ее выжгли там раскаленным железом. Сириус Блэк, весь в слезах, отчаянно умолял своего крестника вернуться. Ремус Люпин с трудом смог вырвать мальчика-который-выжил из рук Сириуса и со всех ног бросился с ним в Больничное крыло в отчаянной попытке спасти ему жизнь. Седрик Диггори был объявлен мертвым, и все ждали, что вскоре та же участь постигнет и Гарри Поттера. В тот вечер в Хогвартсе не было ни одного радостного лица.

Три с половиной дня... восемьдесят четыре часа... пять тысяч сорок минут... триста тысяч четыреста секунд... четыреста одна... четыреста две... Бежали секунды, прошедшие с момента появления Гарри на квиддичном поле. Он по-прежнему лежал в Больничном крыле. Делалось все возможное для его излечения, но этого "всего" было недостаточно. Легкие парня были сильно повреждены, из-за чего он и не мог дышать. Мадам Помфри, насколько хватило ее обширных знаний, вылечила их. На руке был глубокий порез. Его тоже "спаяли" магией, как и множество других мелких порезов на руках и груди. Несколько сломанных ребер сейчас медленно срастались. Все это смогли вылечить. Но вот магическое и физическое истощение, а также возникшая слабость сердца лечению не поддавались. Всю грудь и спину парня покрывали множественные синяки, наводившие на мысль, что обладатель тела неоднократно врезался в какие-то препятствия.

И все эти три дня Ремус с Сириусом не отходили от постели Гарри, разве что по необходимости и только если один из них оставался рядом с парнем. Слышался тихий и медленный стук. Сердцебиение Гарри было магически усиленно. Прозрачная маска закрывала его рот и нос — еще слабым легким Гарри нужен был дополнительный кислород. Специальные зелья были доставлены из Мунго, так как профессор Снейп был отозван два дня назад и еще не вернулся. Зелья периодически вводили в кровь Гарри.

Но не эти физические повреждения вызвали тогда такую ярость Сириуса, что он едва не напал на директора Дамблдора. Разъярило его известие, что на его крестнике применяли Непростительные заклятия. У Гарри обнаружились последствия Круциатуса, а Седрик был убит явно с помощью убийственного заклятия. Некоторые тут же предположили, что это Гарри убил Седрика. Эта "версия" была опровергнута после изучения палочки парня. Процедура потребовала большой осторожности, так как любой, кто притрагивался к ней, получал ожоги. Но в итоге выяснили, что этой палочкой Непростительных заклятий не применяли. Даже после этого осталось несколько скептиков, но будучи облаянными разъяренными Сириусом и Ремусом, они предпочли держать свои мысли при себе.

Поток посетителей не прерывался. Складывалось ощущение, что буквально все гриффиндорцы побывали здесь хотя бы один раз, приходили и несколько хаффлпаффцев и рейвенкловцев. Гермиона и младшее поколение семейства Уизли приходили чаще других, проведывая Гарри несколько раз на дню. Виктор Крам тоже приходил несколько раз, но ни для кого это сюрпризом не стало, так как трое парней-чемпионов не делали секрета из своей дружбы.

Также много раз приходили преподаватели и другие взрослые, кого Гарри хорошо знал. Миссис и мистер Уизли появлялись хотя бы раз в день, чтобы проверить состояние парня, которого оба считали своим сыном. Но состояние Гарри не менялось, и каждый раз миссис Уизли уходила в слезах. Фадж тоже приходил ежедневно, но Гарри ему нужен был совсем с другой целью — для допроса. Такое отношение бесило Ремуса и Сириуса, и они едва сдерживались, чтобы не напасть на министра. На Фаджа же вовсю давила общественность, так как статья Риты Скиттер о третьем испытании не замедлила появиться. Каким-то образом неизвестному фотографу удалось запечатлеть Сириуса, качавшего Гарри. Эта фотография и статья Скиттер, в которой та объявила о смерти Седрика и борьбе за жизнь Гарри Поттера, вызвала в волшебном сообществе горячее желание получить ответы — ответы, которые мог дать только Гарри Поттер.

Сириус передал Дамблдору последние слова Гарри, перед тем как выпроводить директора из Больничного крыла, предупредив, чтобы тот не смел даже появляться рядом с парнем. Это была, конечно, пустая угроза, но директор пока не приходил, интересуясь у других преподавателей и мадам Помфри о прогрессе в состоянии Гарри или отсутствии такового. По правде сказать, обеспокоены были многие, накопилось много вопросов, но Гарри был не в состоянии ответить хотя бы на один. Поднимался даже вопрос о перемещении парня в госпиталь св. Мунго для более продвинутого лечения.

Дверь Больничного крыла открылась, и Сириус с Ремусом подпрыгнули от неожиданности, но сразу успокились, увидев, что это вошла мадам Помфри, несшая в руках небольшую баночку. Опекуны уже поднаторели в работе сиделок и тут же встали, чтобы помочь. Сириус тихонько откинул одеяло, а Ремус осторожно поднял руки Гарри, чтобы Сириусу они не мешали. Когда мадам Помфри подошла к кровати, Ремус уже успел расстегнуть рубашку Гарри и открыть еще покрытую гематомами грудь парня.

— Какие-нибудь изменения были? — тихо спросила мадам Помфри Ремуса.

Теперь все узнали на собственном опыте, что стоит обращаться именно к Ремусу, если не хочешь нарваться на саркастический или злой ответ. Он, как и Сириус, переживал за состояние Гарри, но жуткий страх сорваться заставлял его держать свой гнев под контролем. Волк в нем выл от желания защищать "детеныша", стремился мстить за все нанесенные раны и за боль Гарри, и мстить долго. Время от времени ему приходилось все же принимать успокоительное, но, по крайней мере, он его принимал.

— Никаких, — честно ответил Ремус. — Как Дамблдор справляется с натиском министерства?

— Министр становится довольно нетерпелив, — подтвердила мадам Помфри и, открыв баночку, опустила туда пальцы. — Если Гарри не очнется до конца учебного года, министр хочет перевести его в св. Мунго, под присмотр министерства.

Она зачерпнула немного мази и стала осторожными движениями наносить ее на грудь парня.

— Никто никуда не заберет моего крестника, — прорычал сквозь зубы Сириус. — Я увезу его в другую страну, если понадобится. Этот идиот не получит Гарри.

Ремус с мадам Помфри обменялись взглядами, и медсестра продолжила наносить мазь на грудь пациента. Сириус не отрывал взгляда от Гарри, накрыв обеими рукам маленькую ладонь подростка. В таком состоянии Гарри выглядел гораздо моложе... максимум на двенадцать лет. Сириус легонько коснулся лица Гарри и тут же вздрогнул от неожиданности, когда парень потянулся навтречу прикосновению. Раздался слабый стон, и Ремус с мадам Помфри поняли, что Гарри постепенно приходит в себя.

— Гарри? — тихо позвал Сириус, крепче сжав руку парня. — Гарри, ты слышишь меня?

Еще раз слабо простонав, Гарри повернул голову на голос. Сириус провел рукой по волосам Гарри — реакция была мгновенной. Гарри медленно приоткрыл глаза, но было ясно, что он окончательно еще не пришел в себя. Сириус не знал, понимает ли Гарри происходящее вокруг, но ему было все равно. Главное, парень проснулся.

— Мы должны сообщить директору...

— ...даже не думайте об этом, — перебил Сириус мадам Помфри, даже не взглянув на нее. — Гарри не в состоянии сейчас отвечать на вопросы.

Тон, каким это было сказано, не оставлял места возражениям. Лицо Сириуса смягчилось, и он вновь посмотрел на Гарри.

— Не беспокойся, Гарри, — мягко произнес он. — Ты в безопасности. Если мне нужно будет оставаться вместе с тобой как Бродяга, я сделаю это. Я сделаю все возможное, чтобы ты был в безопасности, Сохатик. Обещаю.

Гарри захныкал, по его щекам покатились слезы. Ремус тут же оказался рядом с Гарри, присел на край кровати и осторожно обнял парня.

— Все в порядке, сынок, — тихо сказал он. — Просто подожди. Мы знаем, что болит.

Гарри перестал хныкать, но слезы продолжали катиться по его лицу. Увеличив кровать, Ремус вытянул ноги. Только когда голова его коснулась подушки, он понял, насколько устал. Почти рефлекторно Ремус обнял Гарри одной рукой и прижал к груди. Сириус превратился в Бродягу и запрыгнул на кровать, улегшись рядом с Гарри. С большими усилиями Гарри переместил руку, зарывшись пальцами в шерсть собаки, и снова уснул...

* * *

Следующее, что услышал Гарри, было рычание собаки. Страх схватил за горло, и по телу пошла дрожь. Он не знал, что и думать. Полуночник не стал бы рычать, если бы поблизости не было какой-то опасности. Сам он едва мог пошевелиться и чувствовал, что его рот и нос закрывает что-то типа маски. Какое сопротивление он окажет, если не в силах что-либо сделать?

— Гарри, успокойся, — раздался тихий голос, принадлежавший Ремусу. — Ты в безопасности. Бродяга просто чересчур оберегает тебя.

Гарри медленно открыл глаза и посмотрел на Ремуса. В глазах парня еще стояли слезы. Ремус ободряюще улыбнулся ему и сжал руку.

— Хватит, Бродяга, — предупреждающе произнес Ремус. — Ты пугаешь Гарри.

Рычание прекратилось, и с хлопком на месте собаки оказался Сириус.

— Извини, Гарри, — искренне произнес Сириус. — Я не хотел пугать тебя. — Его взгляд упал на дальний край кровати. — Некоторым пока вовсе не следует находиться рядом.

Гарри проследил за взглядом Сириуса, но не увидел тех, кто там стоял. Было лишь четыре размытые фигуры, но по обилию белого цвета у второй справа Гарри понял, что это профессор Дамблдор. Гарри заволновался. Почему Сириус так огрызается на профессора Дамблдора? Не винит же он его во всем произошедшем?

— Сириус, у тебя есть все права сердиться на меня, — произнес Дамблдор уставшим голосом. — Я обещал защитить Гарри и не смог. Мне остается лишь в который раз принести извинения. Что бы я сейчас ни делал, это не изменит случившегося. Мы должны продолжать жить.

Гарри отвернулся и попытался прижаться к груди Ремуса, но помешала маска. Он не хотел думать о том, что случилось. Он хотел забыть это. Закрыв глаза, он попытался не думать о кладбище, но голова отказывалась подчиняться. Вспышки зеленного цвета, красные глаза Волдеморта, Седрик, папа и мама... все это проносилось перед его глазами снова и снова.

— Знаю, ты хочешь защитить Гарри, Сириус, — добавил профессор Дамблдор, — но сейчас единственный путь защитить его, это узнать, что произошло. Да и самому Гарри станет легче, когда расскажет.

— А обязательно делать это немедленно? — огрызнулся Сириус. — Он только что проснулся! Он еще недостаточно здоров, чтобы переживать все это снова! Посмотрите на него! Он пролежал без сознания почти четыре дня! Вы для него директор, Дамблдор! А мы, Ремус и я, его опекуны. Мы решаем, как для Гарри лучше!

Повернув голову, Гарри собрал достаточно сил, чтобы протянуть руку и коснуться руки Сириуса, что удивило того. Сириус посмотрел на Гарри и смиренно вздохнул, заметив мольбу в глазах подростка. Гарри не испытывал удовольствия от перспективы рассказывать обо всем, но еще сильнее он не хотел, чтобы Сириус с Дамблдором ругались из-за этого. Он не хотел, чтобы кто-нибудь сердился из-за него.

Ремус соскользнул с кровати и поудобнее положил Гарри, а затем осторожно надел на него очки. Когда все вокруг приобрело четкость, Гарри смог разглядеть, что помимо профессора Дамблдора, около его кровати стояли профессора МакГонагалл, Снейп и мадам Помфри. Закрыв глаза, Гарри почувствовал, как по его телу прошла волна, и усталость внезапно исчезла. Чувство было похоже на выброс, но его он мог контролировать. Внезапно Гарри понял, что нужно делать. Он лишь надеялся, что сможет осуществить задуманное.

Он вытянул обе руки и коснулся Ремуса и Сириуса. Посмотрев в упор на профессора Дамблдора, он перевел взгляд на свою левую руку и вновь посмотрел на Дамблдора. В глазах директора появился интерес, но он просто кивнул и, подойдя к Ремусу, положил свою правую руку поверх руки парня. Гарри посмотрел на оставшихся взрослых, прося их последовать примеру Дамблдора. Профессор МакГонагалл неуверенно взглянула на Дамблдора, но подошла к Сириусу и положила руку. Мадам Помфри поступила также, и спустя несколько мгновений неуютной тишины профессор Снейп встал рядом с Дамблдором.

Все в ожидании смотрели на него. Гарри закрыл глаза и сосредоточился на кладбище и всем, что там произошло. Спустя несколько секунд он почувствовал, как внутри него что-то принялось расширяться. Распахнув глаза, он резко вдохнул. Рядом с ним послышались испуганные вздохи. Больничное крыло вокруг них уже исчезло, уступив место кладбищу... кладбищу в безвестной глуши.

Шестеро взрослых огляделись по сторонам и снова посмотрели на Гарри... но парня с ними уже не было. Ремус с Сириусом запаниковали, особенно когда попытались высказаться и не смогли произнести ни слова. Все присутствующие повернулись к профессору Дамблдору с немым вопросом в глазах, но тот просто указал на что-то позади них. Все обернулись и ахнули, увидев Гарри, помогавшего встать Седрику.

— Э-э... что произошло? — спросил Седрик.

— Ну, я могу сразу сказать: это — не часть испытания, — голос Гарри звучал чуточку раздраженно. — Дамблдор никогда не позволил бы нам покинуть Хогвартс. После нападения в прошлом месяце я предпочитаю оказаться в безопасности, чем потом жалеть, — он развернулся и сделал шаг вперед, а потом оглянулся на более старшего ученика. — Будет лучше, если мы будем вести себя как можно тише. Неизвестно, кто может рыскать тут.

Шестеро взрослых наблюдали за разворачивавшимися событиями, не в силах что-либо изменить. Они видели, как Гарри спас Седрика от предназначенного для него убийственного заклятия, как оба парня затем побежали и спрятались за надгробием. Одна картинка сменяла другую, будто они смотрели маггловский фильм с эффектом присутствия. Они даже смогли пойти вслед за учениками, когда те побежали прочь. Профессор МакГонагалл ахнула, не веря своим глазам, когда Гарри, самый молодой из двух учеников, взял лидерство на себя и попытался дать Седрику шанс спастись, сделав мишенью себя.

Они видели, как оба Пожирателя смерти побежали за Гарри, но вскоре разделились. Глаза зрителей расширились, когда Гарри принялся отбиваться и пытался всеми силами перехитрить Пожирателя, пока не был впечатан в дерево. Сириус в ужасе упал на колени, смотря, как Пожиратель смерти оттаскивает Гарри к надгробью и привязывает его. Все взрослые отказывались верить своим глазам, став свидетелями убийства Седрика прямо на глазах Гарри. Профессор МакГонагалл и мадам Помфри с трудом, но сдерживали слезы, но нет-нет, да одинокая слеза скатывалась по их щекам.

К тому, что произошло далее, никто из них не был готов. Они своими глазами наблюдали возрождение Волдеморта. Они видели, в кого он превратился. Но и на этом кошмар не закончился. Волдеморт позвал своих слуг и, пока ждал их, рассказывал Гарри об их прошлом. Когда Пожиратели смерти прибыли и стали образовывать круг, взрослые смотрели на них во все глаза. Они видели получение Петтигрю серебряной руки и, безусловно, не пропустили момент, когда Волдеморт благодарил Малфоя за доставку ему Гарри.

Сириусу и Ремусу было трудно оторвать взгляды от Гарри, который был вынужден наблюдать за всем этим. Они видели боль, проступившую на лице парня, когда Волдеморт подошел ближе и даже прикоснулся к нему. Волдеморт обнаружил поглощающее ожерелье и снял его, отчего глаза опекунов тревожно расширились. И совсем их добило "зрелище" использования заклятия Круциатус на Гарри. Не в силах больше смотреть на это, они отвернулись.

Шокированные и не верящие своим глазам взрослые видели, как Волдеморт вызвал Гарри на дуэль. Прозвучало предложение Волдеморта перейти на его сторону. Не дав шестерым взрослым возможности испугаться, Гарри моментально отверг это предложение. Зрители с ужасом наблюдали за ходом дуэли, пока в воздухе не столкнулись убийственное заклятие и разоружающее заклинание. Когда сформировался купол, все шестеро зрителей оказались внутри. Своими глазами они наблюдали, как из палочки Волдеморта вылезали будто состоящие из плотного тумана призраки Седрика Диггори, пожилого человека, полной женщины и, наконец, старших Поттеров.

Сириус и Ремус упали на колени, и глаза их наполнились невыплаканными слезами, когда показались Лили и Джеймс. Взрослые слышали, что говорили Гарри призракоподобные создания, видели, каким яркими были глаза Гарри и сколько боли отражалось на его лице. Они слышали интрукции Лили Поттер о том, как вернуться домой, слышали последние слова Седрика. Пораженные, они наблюдали, как разорвалась связь между палочками Гарри и Волдеморта и как противники разлетелись в разные стороны. Они сдержали стоны, словно почувствовав боль парня, когда он с силой ударился о землю и не смог вздохнуть, сколько не пытался. Видели и то, как Гарри заставил себя подняться на ноги, проковылять к Кубку и последовать инструкциям Лили. Когда Гарри, Седрик и Кубок пропали, картинка перед глазами шестерых зрителей сменилась — они вновь оказались в Больничном крыле рядом с кроватью Гарри, все также держась за его руку.

Каждый из взрослых посмотрел на парня, но глаза того были закрыты, а дыхание было тяжело. Профессор МакГонагалл уже хотела спросить, что же такое сейчас произошло, но замолчала, получив предупреждающий взгляд от Дамблдора. Директор жестом показал, что всем им следует уйти и дать Гарри отдохнуть. Главное, они теперь знают, что произошло. Объяснения могут и подождать.

* * *

И опять тихие голоса рядом с кроватью разбудили Гарри. Сейчас парень ощущал, что состояние его изменилось. Да, он по-прежнему чувствовал себя истощенным, а кислородная маска все также закрывала его рот и нос, но в груди и спине появилась боль — раньше ее не было, или он ее не чувствовал. Кто-то позаботился и снял с него очки. Без них все было расплывчато. Тусклое освещение говорило, что сейчас ночь. Он попытался пошевелиться и сразу пожалел об этом, когда боль прошила все тело. Да-с, в ближайшее время я никуда не пойду.

Гарри слабо застонал, и голоса тут же оборвались. В поле зрения появились размытые лица, чьи-то руки удержали его на месте. Кто-то положил руку ему на грудь, и боль вспыхнула с новой силой, заставив Гарри всхлипнуть. Рука тут же исчезла, но боль еще беспокоила несколько мгновений, медленно утихая. Почему так сильно болит? Что-то случилось?

— Должно быть, действие обезболивающего закончилось, — объявила мадам Помфри. — Подержите его, пока я не введу новую дозу.

Гарри почувствовал, как чьи-то руки скользнули ему под плечи и осторожно подняли, расположив верхнюю половину его тела под углом сорок пять градусов. Все эти действия казались слишком медленными, а вспышки боли непрерывно прошивали его тело. Гарри с трудом сдерживал стоны боли, которые рвались наружу. Что же происходит? Его тело напряглось, и тут же чьи-то пальцы стали успокаивающе гладить его по волосам. Гарри раслабился и почувствовал, как с него сняли маску. Его голову слегка отклонили назад и влили в рот зелье.

Застигнутый врасплох, Гарри стал давиться неизвестной жидкостью. Но тут чья-то рука ласково погладила его по горлу, расслабив его, и жидкость скользнула внутрь. Тело Гарри тут же обмякло, но также мгновенно исчезла и боль. Гарри будто находился меж сном и явью, не в силах пошевелиться, но стал терпеливо ждать, когда пройдет этот эффект. Парня осторожно уложили обратно на подушку и укрыли одеялом. Когда на него стали надевать кислородную маску, он протестующе застонал. Это что, так необходимо?

Рука прикоснулась к лицу Гарри. Он открыл глаза и тут же заметил перед собой белую бороду профессора Дамблдора.

— Я не знаю ничего, что можно сказать или сделать, чтобы компенсировать то, что тебе пришлось вынести, Гарри, — серьезным голосом проговорил профессор. — Ты поверил моим словам о твоей безопасности, а я ошибся. Единственное, что я могу, это дать объяснения некоторым из тех странных событий, что произошли той ночью.

Гарри медленно заморгал — большего он был сделать не в силах. Что бы за зелье ему не дали, оно лишило его любой другой возможности пошевелиться. Постепенно к Гарри пришло воспоминание, как он позволил шестерым взрослым увидеть его воспоминания. Он понятия не имел, как проделал это, наряду с бессчетным количеством других вещей. В том числе и о том, почему я до сих пор жив.

Дамблдор принял отсутствие протестов со стороны Гарри за разрешение продолжать.

— Твоя палочка соединилась с палочкой Волдеморта, поскольку обе они имеют одинаковые сердцевины, перья феникса, взятые у Фоукса, — произнес он. — Повстречав своего близнеца, палочка перестает вести себя как положено. Вступает в действие эффект Приори Инкантатем — эффект обращения заклинания, что и произошло с палочкой Волдеморта. Барти, видимо, использовал его палочку для убийства Седрика. Поэтому ты и увидел "эхо" самого Седрика, а затем и Фрэнка Брайса, Берты Джоркинс и своих родителей. Они сохранили внешность и характер умерших, и это позволило им говорить с тобой, создавая иллюзию, что они живы.

Гарри закрыл глаза и заплакал. "Держись, мой друг". Вот что сказал ему Седрик, вот как он его назвал: своим другом. Мама казалась такой любящей, отец же не был похож на того шутника, которого парень знал по рассказам. Вероятно, Сириус и Ремус правы. Должно быть, Джеймс изменился после окончания Хогвартса. Гарри почувствовал, как слезы, до этого стоявшие в глазах, покатились по щекам и упали на подушку. Дышать стало труднее. Но вот чья-то мягкая рука легла на его плечо.

— Не нужно больше доказывать свое мужество, Гарри, — тихо произнес Дамблдор. — Ты столкнулся с тем, с чем немногие взрослые волшебники могли бы справиться и тем более выжить. Ты встал против Волдеморта, когда многие на твоем месте сжались бы от страха. Ты видел смерть и испытал боль, какую не должен испытывать ни один ребенок. Никто здесь не назовет тебя слабым, если ты дашь выход своим чувствам, — не получив ответа, Дамблдор заговорил о другом: — Что касается твоих вспышек, должен признаться, я никак не ожидал того, что произошло. Сириус и Ремус согласились, что, когда ты достаточно окрепнешь, они попытаются научить тебя контролировать их, чтобы подобного больше не происходило.

Гарри медленно открыл глаза и посмотрел на Дамблдора. В глазах парня читалось беспокойство. Он помнил свой опыт и последствия обращения со вспышками и не хотел, чтобы Сириус с Ремусом волновались за него снова. Да и вообще, чтобы кто-нибудь переживал за него.

— Только когда ты достаточно окрепнешь, чтобы справиться с этим, Гарри, — повторил профессор Дамблдор. — Твои легкие и сердце все еще слабы, и выздоровление может растянуться на несколько недель. Твои вспышки повредили легкие и перегрузили сердце. Поэтому и нужны кислородная маска и сердечный монитор. Они не навсегда, лишь пока мадам Помфри не решит иначе.

Дамблдор ободряюще пожал плечо Гарри.

— Не могу выразить, насколько я горд тобой, Гарри, — с оттенком восхищения в голосе произнес директор. — Насколько все мы гордимся... Твои родители и Седрик тоже бы гордились.

Нижняя губа Гарри дрогнула, а глаза вновь наполнились слезами. Как может профессор Дамблдор говорить, что Седрик гордился бы им? Из-за него, Гарри, Седрик умер! Друг, тот, кого он уже начал считать старшим братом, умер, потому что Волдеморту нужен был он и только он. Именно к этому идет его жизнь? Кто умрет следующим? Сириус, Ремус, Рон или Гермиона? Гарри закрыл глаза, слезы продолжали щипать глаза. Почему это случилось? Почему это всегда случается с ним?

— Думаю, хватит на сегодня, — произнес Сириус, защищая крестника. — Если у Гарри появятся еще вопросы, мы сообщим вам.

— Отлично, — произнес Дамблдор, отходя от постели Гарри. — Думаю, немного зелья для сна без сновидений не помешает. Спокойствие только ускорит восстановление мальчика.

Сириус и Ремус уже приподняли Гарри. Максу убрали с его лица, а голову запрокинули. Гарри смотрел в мутный потолок, и слезы продолжали течь по его лицу. Он полностью онемел и уже не чувствовал, как в рот ему влили зелье и вернули маску назад. Его медленно окружала темнота.

* * *

— Я не верю, что Сириус угрожает забрать Гарри из школы и мама поддерживает его решение.

— Типун тебе на язык! Сириус никогда не сделает этого! Гарри поправится и вернется в Хогвартс в следующем году... он должен!

Повисла напряженная тишина, пока, наконец, не раздался тихий голос Гермионы:

— Я тоже буду скучать по нему, Рон.

— Нет, ты не понимаешь... я был ему ужасным другом в этом году. Не могу поверить, что потратил все то время на пустяки, когда я... я... я должен был быть рядом с ним. Он едва не погиб, Гермиона. Я слышал, как мама говорила это Биллу.

Гарри застонал, попытавшись пошевелиться. Руки и ноги слегка двигались, но ни о чем большем не стоило и мечтать. Хорошо, еще боли не было, но потеря двигательных навыков уже начинала раздражать. Если так продолжится, он проведет почти все лето в постели. Гарри медленно открыл глаза. Рядом с ним находились расплывчатые фигуры Рона и Гермионы. Друзья смотрели на него.

Кто-то надел на него очки, и Гарри сразу заметил обеспокоенность на лицах друзей. Глаза Гермионы опухли и покраснели — видимо, она плакала недавно. Рон же выглядел так, что вот-вот заплачет сам. И оба выглядели усталыми. Гарри невольно задумался, через что им пришлось пройти в последние дни. Подумав об этом, он понял, что даже понятия не имеет о том, что же происходило в последние дни за дверями Больничного крыла.

— Как ты себя чувствуешь, Гарри? — спросила Геримона, пожимая ему руку. Гарри смог лишь слабо простонать в ответ. — Ой, прости, я забыла, что ты не можешь нормально говорить в кислородной маске. Сириус и Ремус просили сказать тебе, что они отлучились, но скоро вернутся. Фадж сейчас находится в кабинете Дамблдора, наверное, опять добивается своего. Сириус и Ремус, видимо, решили помочь спровадить его отсюда.

— Дамблдор наложил ограничение на посещение Больничного крыла, — добавил Рон. — После того как ты в первый раз пришел в себя, сюда могут приходить лишь те, кто тебя близко знает. Теперь все спрашивают о тебе нас. Ты всех реально напугал, приятель.

Гарри взволнованно посмотрел на лучших друзей и, увидев их глаза, понял, что никогда не сможет рассказать им, что произошло на самом деле. Гарри отвернулся от друзей. Он внезапно понял, что совершенно отличается от них. Одного его друга убили прямо у него на глазах. Самого его пытал Волдеморт. За одну ночь не восстановиться. Кошмары той ночи продолжали время от времени проноситься в голове ужасными видениями, и такое, скорее всего, будет происходить еще продолжительное время.

Открывшаяся с грохотом дверь выдернула Гарри из мрачных мыслей. Тело его мгновенно напряглось, а Рон с Гермионой быстро развернулись, заслонив парня от того, кто вошел. Дыхание Гарри участилось. Сердце застучало быстрее, отдаваясь дробью в ушах. Казалось, его стук должен быть слышен во всем Больничном крыле. Кто-то быстро приближался к его постели.

— С дороги! — приказала мадам Помфри, и Гарри наконец ее увидел. Она торопливо сняла с него кислородную маску, просунула руку под плечи Гарри и приподняла его.

— Это успокоительное, мистер Поттер, — произнесла она и поднесла флакон с жидкостью к губам Гарри.

Гарри принял зелье, и беспокойство, поселившиеся внутри, исчезло. Он почувствовал, как его уложили обратно в постель и снова надели маску. Парень понимал все, что происходит вокруг, но сил, чтобы беспокоиться об этом, не было. Гарри обессиленно простонал и повернул голову к друзьям. Те стояли, словно громом пораженные. На лице Гермионы ясно читалась паника, а от лица Рона отхлынула вся кровь. Причина такого их поведения стояла прямо перед ними. Это был министр Магии, скептически осматривавший двоих друзей.

Мадам Помфри проверила пульс Гарри и оглянулась через плечо на наблюдателей.

— Мисс Грейнджер, мистер Уизли, боюсь, время вашего посещения закончено, — произнесла она. — Вы сможете навестить мистера Поттера, когда его состояние снова стабилизируется. Министр, вынуждена настаивать, чтобы вы тоже ушли.

Фадж лишь сузил глаза и хмуро уставился на мадам Помфри.

— Видишь ли, женщина, к мистеру Поттеру имеются вопросы, не терпящие отлагательства, — объявил он. — Если он смог рассказать Дамблдору о случившемся, значит, может рассказать и мне!

Мадам Помфри повернулась лицом к Фаджу. Суровый тон последнего ее нисколько не напугал.

— Мистер Фадж, мистер Поттер — мой пациент, и мне решать, что будет лучше для него, — решительно произнесла она. — Кроме того, мистера Поттера никто не вправе допрашивать без присутствия его опекунов. Если вы подожджете, думаю, мистер Блэк и мистер Люпин будут рады сказать вам пару слов о вашем шумном появлении, из-за которого у мистера Поттера случился приступ паники.

Фадж что-то раздраженно прорычал и бросил мешок с золотом на прикроватную тумбочку.

— Ваш выигрыш, мистер Поттер, — коротко бросил он. — Родители Диггори отказались от претензий на приз. Пожалуй, мне действительно стоит поговорить с вашими... опекунами относительно произошедшего. Надеюсь, все... неясности тогда разрешатся... Хорошего дня.

Министр надел свою шляпу-котелок и вышел из Больничного крыла. Парень провожал его широко открытыми глазами. Фадж не верит, что Волдеморт вернулся? Страх вытеснил все другие эмоции. Если не Волдеморт, то кто тогда убил Седрика? Гарри вовсе не было желания ждать того дня, когда окрепнет достаточно для подобного разговора. Корнелиус Фадж еще тот упрямец.

Рон и Гермиона были выпровожены из Больничного крыла, оставив Гарри наедине со своими мыслями. Третье испытание и дальнейшие события всплывали у него в голове. Он тогда ужаснулся, увидев, как на Седрике применяют Круциатус. Но это было только начало. Гарри вспомнил выражение, появившееся на лице Седрика, когда он увидел Гарри, привязанного к надгробию. Выражение беззащитности и страха. Он знал, что умрет, и не беспокоился в тот момент о себе.

Гарри закрыл глаза, но стало только хуже, но снова уснуть казалось сейчас невозможным. Вновь открыв глаза, Гарри уставился в потолок, стараясь не думать о произошедшем, но давалось это с трудом. Лицо Волдеморта так просто не забудешь. А фразы "убей лишнего", "я найду тебя, и тогда ты умрешь, как и твои родители" и "Авада Кедавра", видимо, он будет помнить до самой смерти.

Гарри не знал, сколько он пролежал так, глядя в потолок и слушая эхо фраз "убей лишнего" и "держись, друг", звучавших в его голове. Казалось, он был пойман в капкан своих мыслей. И когда сочувствующие лица крестного и "дяди" появились в поле его зрения, он даже не обратил на них внимания. А мог ли?

Гарри не понял, как оказался в крепких объятиях Сириуса.

— Не переживай, Сохатик, — мягко произнес тот. — Через несколько дней мы переедем домой, где никакой министр не побеспокоит нас. Знаю, это тяжело — так терять друга, и я не лгу тебе. Трудно будет лишь в первое время, а потом боль притупится. Постарайся думать о хорошем, не надо о плохом. Седрик бы не хотел этого.

От этих слов вновь полились слезы. Казалось, Гарри просто нуждался в ком-то, кто бы сказал эти слова, кто бы разделил его чувства. Сириус сел на кровать, продолжая держать руку крестника. Парень не издавал ни звука, но намокающая рубашка ясно говорила, что Гарри продолжал плакать. Ремус сел с противоположной стороны и успокаивающе погладил парня по плечу, напомнив ему, что они здесь ради него... и всегда будут с ним.

* * *

В последующие несколько дней время текло медленно и вязко. Гарри наконец смог дышать без помощи кислородной маски, но сердце по-прежнему оставалось под постоянным надзором, и ему по-прежнему предписывалось как можно больше отдыхать. Парень уже мог, не напрягаясь, двигать руками и ногами, но говорить о полном выздоровлении было еще слишком рано. Он не мог пройти больше нескольких футов без посторонней помощи, а едва вставал, начиналось жуткое головокружение. Ему по-прежнему предписывали диету из легких продуктов, но теперь, по крайней мере, парень ел сам.

Навестил Гарри и Хагрид, сообщив, что этим летом он отправляется на некое задание Дамблдора вместе с мадам Максим, но будет поддерживать с директором связь на случай, если ему, Гарри, кто-нибудь понадобится. Слова Хагрида вызвали у Гарри улыбку, и он прошептал: "Спасибо". Даже без дыхательной маски Гарри не мог долго разговаривать с кем-либо. Большинство его ответов сводились к покачиванию головой, кивку или пожатию плечами. Это, конечно, многих беспокоило, но никто вслух не говорил об этом — Гарри и так уже был способен на многое из того, что окружающие даже представить не могли еще совсем недавно.

Настал последний день учебного года, но Гарри все еще не выпускали из Больничного крыла. Ремус упаковал сундук парня, находившийся в башне Гриффиндора, и перенес его в дом Блэка. Лишь несколько комплектов одежды оставили Гарри, который уже устал от больничной пижамы. Завтра все должны были сесть на поезд и отправиться домой на летние каникулы. Гарри будет среди них. Беспокоившаяся за не выздоровевшее окончательно тело Гарри мадам Помфри запретила на ближайшие две недели любое магическое перемещение, а значит, поезд оставался единственной возможностью Гарри добраться до дома. Сначала парень обрадовался этому, пока не понял, что путешествие на поезде означает встречу с остальными учениками, к чему у него не было никакого желания.

Вместо посещения Прощального ужина, Гарри должен был вновь есть в Больничном крыле. Известие об этом не обрадовало Рона с Гермионой, хотя они и понимали мотивы такого решения. Гарри все равно нельзя будет есть большинство из блюд, да, к тому же, парень не готов был к "всеобщему вниманию", которое он неизбежно привлечет. Как только стало известно, что Гарри пришел в себя, Рон с Гермионой оказались единственным источником информации обо всем, что связано с гриффиндорцем. Так как в школе было несколько учеников, чьи родители были в ту ночь на кладбище, большинство подробностей друзья не разглашали, но даже они не знали всей правды о травмах Гарри. Единственное, что им сказали, так это то, что у Гарри был коллапс легких, которые были успешно восстановлены и сейчас медленно выздоравливают.

Сидя на кровати и смотря сквозь окно на закат, Гарри размышлял о своей жизни, на что она становится похожа. Он уже столько скрыл от своих друзей, что стал чувствовать, что те больше не знают его. Они даже не знают про выбросы, но Гарри мог бы сказать, что они (скорее Гермиона, чем Рон) догадываются, что с ним что-то не так. О магическом истощении Гарри они знали, но кроме нескольких реплик, сказанных друг другу тихим голосом, когда думали, что Гарри спит, с их стороны ничего не было.

Звук открывшейся двери вырвал Гарри из размышлений. Ему не нужно было даже смотреть, кто пришел. Он теперь знал, как входит тот или другой человек — каждый по-своему открывал дверь, по-своему подходил. Поступь Дамблдора была медленной и тихой; мадам Помфри шла тихо, но быстро; Рон с Гермионой зачастую просто вбегали внутрь... шаги же Сириуса с Ремусом всегда были быстры... и именно их он слышал сейчас.

— Привет, Сохатик, — произнес Сириус, приземлившись на кровать. — Как себя чувствуешь?

Гарри только пожал плечами, не отрывая глаз от исчезающего за горизонтом солнца. Он больше не знал, как вести себя с крестным отцом, и это ему не нравилось. Он слишком много раз оказывался на больничной койке на глазах у опекунов, чтобы сейчас найти нужные слова. Проблема была в том, что Сириус с Ремусом, казалось, всегда знали, о чем думает или что чувствует Гарри, и старались поговорить об этом... ну, они говорили, а он слушал.

Ремус опустился на стул рядом с кроватью, не отводя взгляда от лица молчавшего подростка.

— Понимаю, ты, возможно, не испытываешь желания разговаривать, — терпеливо произнес он. — Мы не будем заставлять тебя, но рано или поздно тебе придется довериться кому-нибудь, рассказать о своих чувствах. Если тебе не комфортно говорить с нами, мы найдем кого-нибудь, с кем ты захочешь поговорить.

Гарри посмотрел на Ремуса, потом оглянулся через плечо на Сириуса. Жалость в их глазах он уже не мог выносить. Но что сказать, он не знал. Сначала он был зол, потом все его чувства будто онемели, и сейчас, наконец, подступила апатия. Как можно рассказывать о своих чувствах, когда они столь разнообразны?

Ужинали молча, но Сириус вскоре не утерпел и рассказал, о чем говорил Дамблдор на Прощальном ужине. Директор признал, что Седрик был убит последователями Волдеморта, которые затем помогли тому возродиться, хотя министр не поверил ни во что из случившегося. Сегодня отдавалась дань памяти Седрику, тело которого, благодаря усилиям Гарри, было благополучно возвращено назад. Дамблдор также рассказал, что Гарри встретился лицом к лицу с Волдемортом и сбежал от него. Услышав об этом, Гарри расстроился — ему вовсе не хотелось, чтобы об этом знали. Теперь все будут выпытывать подробности произошедшего: как умер Седрик, как выглядел Волдеморт... что Волдеморт делал с ним...

Возможно, это и было причиной, почему он так не хотел начинать говорить. Если он все время молчал, никого не задевало то, что он не отвечал на очередной вопрос. Никто не задавал вопросов, на которые нельзя ответить просто "да", "нет", "не знаю". Они, конечно, подумали, что он слишком потрясен... или слишком упрям. Для Гарри же молчание оставалось единственным способом держать себя в руках. Он не мог забыть, что произошло, когда он в последний раз разозлился и потерял самообладание. Магия в нем по-прежнему была слаба, но это не означает, что выбросы ушли в прошлое. Память подбрасывала картины "шоу" — как он это мог назвать за отсутствием лучшего термина, — которое он устроил на кладбище. Да, сейчас он ничего не чувствовал, но без ожерелья, к которому уже привык, он не мог оставаться спокоен.

События на следующий день начались уже с самого утра. Виктор и Флер зашли попрощаться и выразить наилучшие пожелания. Казалось, их предупредили, что Гарри не может говорить, так как они явно не ждали никакого ответа с его стороны. Флер обняла Гарри напоследок, Виктор же пожал руку парню и сказал, чт будет поддерживать с ним связь. Гарри прошептал "спасибо", отчего на лице Виктора расцвела улыбка. И хотя Виктор не был близок с Седриком, но болгарин своими глазами видел, как переживал за Гарри хаффлпаффец, так что у него были некоторые идеи насчет того, насколько близки стали оба чемпиона во время Турнира.

Чтобы несколько смягчить напряженность и волнения, которые неизбежно бы возникли, Гарри отправился на поезд значительно раньше, чтобы успеть устроиться в купе. Сириус должен был ехать вместе с Гарри, в то время как Ремус и мадам Помфри уже находились в доме Блэков, подготавливая там все необходимое. Хедвига же была отпущена с наказом лететь домой, так как сова ненавидела путешествовать в клетке. Для большего удобства они заняли купе в начале поезда. Это было последнее место, где кто-нибудь может доставить проблем, так как вокруг будет достаточное число взрослых учеников, да и Сириус тоже.

Когда на платформу стали прибывать первые ученики, Гарри уже посапывал, положив голову на колени Сириуса. Сверху его укрывал плед, который был зачарован оставаться теплым. Гарри специально повернулся спиной к двери, чтобы всякий, кто его увидит, подумал, будто он спит, и не стал его тревожить. В итоге к ним присоединились Рон, Гермиона, Джинни, Фред и Джордж, но все они старались вести себя чрезвычайно тихо. Фред и Джордж уселись напротив Сириуса и Гарри и стали шепотом друг с другом переговариваться. Рон с Джинни устроились на полу и стали играть в шахматы, Гермиона села около Гарри, положив его ноги к себе на колени и погрузилась в чтение.

Поездка действительно прошла тихо. Если не считать нескольких любопытных, случайно увидевших их и интересовавшихся, как Гарри, можно было сказать, что путешествовали они в одиночестве. Сириус достаточно хорошо знал, кто был Гарри другом, а кто врагом, чтобы принимать решение, кому уделять внимание, а кого проигнорировать. В середине пути у Гарри затекла шея, и он сменил положение. Кровоподтеки на груди и спине теперь были значительно меньше, лишь слегка зудя, так что болеутоляющих зелий больше не требовалось. Профессор Снейп, как вернулся, сварил сильнодействующий крем, который значительно ускорил процесс выздоровления. Повернувшись лицом к друзьям, Гарри пытался бороться со сном, и почти час ему это удавалось, но дремота в итоге все равно одержала верх.

Проснулся Гарри лишь когда поезд прибыл на Кингс-Кросс. Сириус помог Гарри сесть, но предложил переждать, пока основная толпа встречающих рассосется. Родители же друзей не стали бы их терпеливо ждать, и тем пришлось расходиться. Джинни, прежде чем уйти, нежно обняла Гарри и пожелала ему скорейшего восстановления. Гермиона тоже обняла Гарри, поцеловала в щеку и строго наказала быстрее выздоравливать и не забывать ей писать как можно чаще. Рон ободряюще похлопал Гарри по плечу и произнес "У меня такие же требования, приятель".

Когда Рон с Гермионой вышли из купе, Гарри взглянул на оставшихся Фреда и Джорджа. Те, казалось, собрались уже повторить слова брата, когда Гарри жестом попросил их обождать и также жестом попросил Сириуса подать его сумку. В ней находились вещи, которые не были отправлены ранее с сундуком. Сириус выполнил просьбу и с недоумением уставился на Гарри, который порылся внутри и вытащил мешок с золотом. С надеждой на то, что они не откажутся, Гарри протянул близнецам золото.

— Гарри, что это? — с недоумением спросил Фред.

— Это выигрыш в Турнире, — ответил за Гарри Сириус. — Похоже, он хочет, чтобы вы взяли это.

— Ты спятил? — воскликнул Джордж. — Ты хоть представляешь, сколько там?

Гарри глубоко вздохнул. Ему совсем не нужно было, чтобы в Уизли сейчас взыграла гордость.

— Пожалуйста, — тихо прошептал он. — Я... мне не нужны они, слишком много воспоминаний... Я... слышал о вашем магазине приколов. Мы могли бы использовать... Прошу...

Умоляющий взгляд Гарри не дал близнецам возможности отказаться, даже будь у них такое желание.

— Хорошо, Гарри, мы возьмем, — сказал наконец Фред. — С одним условием... снова начинай разговаривать. Не нужно рассказывать о том, что произошло, если ты не хочешь этого. Мы... ну, все Уизли еще в Хогвартсе скучали по разговорам с тобой. Говорить тебе и с тобой — не одно и то же.

Гарри радостно улыбнулся и кивнул.

— Я постараюсь, — тихо произнес парень. Он и так планировал это, так что пообещать было не трудно. Попрощавшись, близнецы покинули купе, спрятав новообретенное золото на будущее дело. Хоть одна польза оказалась от Турнира.

Сириус воспринял это как сигнал к действию. Он сложил плед, которым укрывался Гарри, и его убрал в сумку, а затем помог крестнику встать на ноги. Гарри слегка покачнулся, но быстро восстановил равновесие и позволил Сириусу вывести себя из купе, а затем и из поезда. На платформе еще оставались люди, но такой толчеи, как вначале, уже не было. Гарри всеми силами старался не обращать внимание на взгляды и шепот, тут же заполнивший платформу. Он совсем не был готов вновь оказаться в центре всеобщего внимания.

Ремус вышел из толпы и обнял парня.

— Не волнуйся, Гарри, мы скоро будем дома, — мягко произнес он. — Там все уже готово.

Гарри посмотрел на Ремуса и одарил его благодарной улыбкой. Парень не знал, готов ли снова оказаться лицом к лицу со страхами, но был уверен, что Ремус и Сириус будут рядом с ним, как были всегда. Они знали его лучше, чем он сам. А семья сейчас была всем, что требовалось Гарри для физического, магического и эмоционального восстановления. Он поправится. Именно этого хотели бы от него Седрик и мама с папой.