Придумай Мне 12 Оправданий Моей Лжи

— Драко, ну что ты хочешь на день рождения?

Завтрак семикурсника факультета Слизерин протекал вполне спокойно, пока Пэнси Паркинсон не плюхнулась на соседнее место и не пристала с этим ненавистным ему вопросом.

Мерлин, он ей ещё две недели назад сказал, что не знает. Не знает! Если ей уж так хочется что-то ему подарить, то пусть подумает сама. В конце концов, это же подарок. Сюрприз.

— Пэнс… не начинай.

— Но Драко! Осталось всего полторы недели до твоего совершеннолетия!

При слове «совершеннолетие» юноша поморщился.

Дурацкое совершеннолетие. Совершенно идиотское!

Как только он вспоминал об этом неумолимо приближающемся дне, мурашки пробегали по спине. У отца были грандиозные (с его точки зрения) планы на Малфоя-младшего. И слизеринец был не в особом восторге от этих планов…

— Драко!

Девушка щёлкнула пальцами у него перед носом.

От каких-либо объяснений и вообще разъяснений юношу спас колокол, возвестивший об окончании завтрака.

Студенты школы Хогвартс заспешили, засобирались — никому не хотелось опаздывать. Особенно седьмому курсу домов Гриффиндор и Слизерин: Снейп, восстановленный в должности декана факультета Змеи и профессора зельеварения, сейчас был мрачнее тучи. В прочем, таким он был с самого начала года.

Когда новый директор, профессор МакГонагалл, вошла в большой зал, а за ней следовали Драко Малфой и Северус Снейп, все замерли. Никто не знает подробностей, что, как и почему, но с этих двоих были сняты все обвинения, предъявленные арорами и министерством магии. Что касается Волдеморта, то это ещё более непонятно.

Он вернулся, и это все знают. Пожиратели весьма часто устраивают нападения на магглов и волшебников, «предавших чистоту их крови и их кодекс». Но что есть правда, а что ложь — возможно, МакГонагалл знала, кто на какой стороне, но если даже так, то она никому ничего не говорила.

Слизеринцы весьма прозладно встретили Малфоя. Хотя уже через несколько дней тот снова стал их Принцем. И одному Мерлину известна подноготная кухни дома Змей. Но ни Малфой, ни уж тем более Снейп, ни разу не были осквернены своим собственным факультетом.

А вот Гриффиндор…

Красно-золотые, казалось, сошли с ума. Если раньше всегда слизеринцы были зачинщиками каких-либо стычек между факультетами, то теперь львы заняли лидирующую позицию.

Возможно, отчасти, толчком к этому послужил тот факт, что Золотая Троица вернулась в этом году в школу далеко не в полном составе.

Точнее, вернулась одна Гермиона.

Просто, у неё не оставалось выбора.

Когда 31 августа она открыла дверь в большой зал, одна, сразу же после представления новым директором профессора зелий и восстановленного ученика факультета Слизерин по имени Драко Малфой, зал замер. Гриффиндорка молча прошла к своему место на скамейке и, кивнув МакГонагалл, села, не проронив ни слова.

Малфой поглядывал на дальний стол, наблюдая за Грейнджер. Ему было интересно. Уж он-то знал (отец поведал ему буквально пару дней назад), почему грязнокровка одна.

Она молчала весь ужин, съела немного шоколадных оладий, а затем…

Драко был удивлён. Нет, правда удивлён. Она не повела первокурсников в их гостиную, ничего подобного — вместо неё этим занялась какая-то шестикурсница. Грейнджер встала и пошла прочь из большого зала. Она ушла, даже не удостоив никого взглядом.

— Ха, заучке, кажется, не доверили звание старосты! — довольно громко заметил какой-то слизеринец.

Все рассмеялись ему в ответ. Малфой тоже усмехнулся. Но ему, в отличие от своих сокурсников, всё же стало интересно, отчего Грейнджер отказалась. Именно отказалась, поскольку ему было хорошо известно, что звание Старосты Школы должно было стать её. Да, она грязнокровка, подружка Поттера и Уизли, заучка и вообще, но иногда её стремление получать знания поражало.

Разумеется, она слышала это, но не подала вида.

И вот сейчас, одевая сумку с учебниками на плечо, Малфой посмотрел на гриффиндорский стол. Её место пустовало. Значит, она так и не появилась на завтраке. Поговаривали, что Грейнджер за этот курс ещё ни разу не побывала в библиотеке.

Мир сходит с ума? — в который раз спрашивал себя слизеринец, но ответа не было. Мир не отвечал ему. Он молчал.

Юноша, сумев-таки отвязаться от Паркинсон, неспешно побрёл в подземелья, на ходу вспоминая темы, заданные на этот урок. Близится зима, а с ней и Рождество, а Снейп обещал устроить им рождественский подарок. То есть, если говорить без сарказма, контрольную перед каникулами.

Блондин зашёл одним из первых в кабинет, но Грейнджер уже сидела за своей партой. Однако он не помнил, что видел её у дверей класса.

Девушка склонилась над учебником и что-то читала.

Когда ученики расселись, профессор начал урок со стандартного вопроса.

«А знает ли кто-нибудь, что такое…»

В этот раз они проходили зелье Забытья.

Весьма непростое зелье.

— Правильно сваренное, оно позволяет человеку забыться. В прямом смысле этого слова. Приняв это зелье, вы впадаете в состояние, близкое ко сну, на несколько дней, и никакими методами и способами вас нельзя разбудить. Кто расскажет подробнее?

Нет, теперь никто не смотрел на Гермиону, ожидая привычной поднятой руки, нетерпеливо машущей перед носом преподавателя.

Гриффиндорка больше не отвечала на уроках. Она вообще не разговаривала. Никто с момента её приезда в школу не был удостоен разговора с ней. Стала ли она немой? Нет. Некоторые становились свидетелями разговоров нового директора и девушки с каштановыми волосами. Но как только та замечала, что они больше не одни, сразу замолкала и, кивнув на прощание МакГонагалл, уходила прочь.

Снейп, ещё больше свирепея, спросил двух гриффинорцев, но, получив их невнятные ответы и сняв баллы с ненавистного ему факультета, немного успокоился и продолжил.

— Зелье Забытья вызывает галлюцинации. И пока вы видите эти галлюцинации, вы принимаете их за реальность. На самом же деле, вы, разумеется, не двигаетесь и не слышите пения птиц, — несколько слизеринцев негромко рассмеялось, — но данное зелье строит другой мир, где всё так, как вы того желали.

Таким образом, вполне привычным для обоих факультетов, прошёл весь урок. Ученики складывали свои сумки, когда Грейнджер обратилась к Снейпу.

— Да, Мисс Грейнджер. Вы можете зайти сегодня после ужина.

Всех немного удивил такой ход событий.

«Можете зайти?» — гриффиндорцы.

«Грейнджер всё же помнит, что такое человеческая речь?» — слизеринцы.

Но, не обращая внимания на шепотки в полупустом классе, девушка покинула комнату, так же ни с кем не заговорив.

Малфой, который задержался из-за Паркинсон и её неизменного вопроса о подарке, тоже был немного заинтригован.

Но когда юноша как бы невзначай спросил декана о Грейнджер и её приходе…

— Не суйте свой нос куда не следует, Мистер Малфой!

Всё это было слишком странно. Молчаливая грязнокровка, взбесившийся гриффиндор, спокойный Слизерин и, в частности, сам Малфой.

Хотя Поттер и его дружок уехали, не пожелав продолжить обучение в Хогвертсе, оставалась ещё их подружка. Но сколько блондин не пытался поймать её в коридорах замка, всё безрезультатно: либо кругом было слишком много народу, либо она как будто сквозь землю проваливалась.

Результат был один: к Грейнджер он с начала учебного года так и не подошёл. А сейчас этот случай на зельях…

Малфой усмехнулся и поспешил к себе в комнату.

Что ж, он придумал, как развлечься до совершеннолетия.

Она ведь ничуть не изменилась за лето. Может, стала немного бледнее обычного, но никаких существенных изменений не наблюдалось. Она была всё такой же Гермионой Грейнджер, только молчаливой, замкнутой, не посещающей библиотеку и без значка старосты.

Гриффиндорка, сверившись с картой Мародёров, вышла из пустой гостиной своего факультета и направилась в подземелья.

Постучавшись, она немного приоткрыла дверь, а получив разрешение войти, спокойно растворила ту и зашла в тёмное помещение.

— Мисс Грейнджер, я поговорил с директором относительно вашей просьбы… И, хотя министерство, разумеется, не одобрит наших поступков, мы с профессором МакГонагалл решили разрешить вам использовать это зелье.

— Благодарю вас.

— Вы можете приступать. Ингредиенты сами знаете, где.

Девушка кивнула Снейпу и направилась к шкафчику и разными порошками, корешками, склянками, банками и прочей различной ерундой.

Когда колокол возвестил об отбое, Гермиона попрощалась с профессором и покинула класс.

Но как только девушка закрыла за собой дверь, кто-то навалился на неё сзади и, зажав ей рот рукой, быстро затащил в какую-то нишу в стене.

Там этот кто-то наконец-то заговорил.

— Ну вот ты и попалась… Тебя довольно сложно поймать, Грейнджер…

Она сразу узнала в этом ледяном и надменном голосе Малфоя. Но с зажатым ртом она ничего не могла сказать по этому поводу.

— Как развлекалась у Снейпа?

В ответ Гермиона лишь дёрнулась, однако сильное «объятие» слизеринца не позволило ничего больше.

— А не хочешь ли поразвлекаться со мной? — растягивая слова, Малфой, медленно и едва касаясь провёл рукой по её телу. Так, что бы не выпустить грязнокровку и не дать ей убежать. А закричать тем более. Хотя… в этой нише их навряд ли кто услышал бы. Но рисковать блондин не хотел.

Сердце гриффиндорки билось часто-часто, мысли проносились со скоростью света, глаза безостановочно двигались, будто пытаясь что-то разглядеть в этой непроглядной тьме.

— Ты попалась, грязнокровка…

— Ты попалась, грязнокровка…

— Северус, Мисс Грейнджер уже вышла от вас?

Малфой не слышал (да и Гермиона тоже), как профессор трансфигурации прошла мимо их ниши и постучалась в дверь зельевара.

— Да, минут 5 назад мы распрощались. А что-то случилось, Минерва?

— Она должна была зайти ко мне... Ох, скорее это всё мои нервы, вы же знаете, Северус…

Они скрылись за дверью кабинета, однако буквально через несколько мгновений директор покинула подземелья, направляясь в сою башню в надежде, что юная гриффиндорка уже там.

— Что ж, тебе ужасно везёт, Грейнджер… — блондин всё ещё вдавливал её своим телом в нишу. — Мне ведь придётся отпустить тебя, верно? М-м-м… А так этого не хочется, Грейнджер…

Нет, это ей показалось или… Или это эрекция? Дыхание Гермионы участилось, хотя ещё несколько секунд назад казалось, куда уж быстрее. Глаза пытались хоть что-то разглядеть в этой непроглядной тьме, но чернота была словно осязаемой.

— Думаю, у тебя хватит твоих хвалёных мозгов на то, что бы не распространяться, не так ли? А то, знаешь ли, я могу не ждать…

Рука Малфоя исчезла с её рта, проведя указательным пальцем по нижней губе. Тело юноши отодвинулось, и гриффиндорка ощутила кожей прохладный воздух подземелий. Она сделала шаг в сторону выхода из ниши. Один маленький шажок, когда он положил ей руку на плечо.

— Я хочу тебя. И ты знаешь это. Помни что случится, если кто-то ещё узнает о нашем… свидании, — последнее слово было сказано с такой насмешкой, с такой грязью в смысле, которое оно хранило, что это не оставляло никаких сомнений о смысле их будущего… «свидания».

— Отпусти, Малфой.

— Я сражён, Грейнджер! Ты всё ещё помнишь, как меня зовут! Ты ещё помнишь, что такое человеческая речь! — Опять его малфоевский сарказм. Если бы девушка обернулась, то она бы увидеть его фирменную усмешку на лице, выхваченную едва заметным светом от магических факелов подземелий. В прочем, именно этого делать она не собиралась. Не собиралась оборачиваться.

Резко дёрнув плечом, гриффиндорка выбралась из ниши и пошла той же дорогой, что некоторое время назад МакГонагалл.

Однако сейчас мысли её занимали не Малфой со своими грязными намерениями и не то дело, по которому, собственно, она и направлялась к профессору. В голове крутился лишь тот диалог. Вернее, его часть.

«Северус…»

«Минерва…»

Снейп! Предатель и шпион! Грязная мерзкая тварь! Распоследний ублюдок! Ходячее отродье! И «Северус»?

Она пережила возвращение этих двух поганцев обратно в Хогвартс. Не важно как, но пережила. Хотя каждую секунду мечтала их убить… Собственноручно.

Но «Северус»? Но «Минерва»? Гермиона понимала, что многого не знает и, что вероятнее всего, у директора есть весомые причины доверять Снейпу…

Девушка усмехнулась своим рассуждениям: доверять Снейпу. Это как любить соплохвостов. В прочем, Хагрид их любит… Но Снейп, Снейп, Снейп… Она уже почти дошла до нужного ей поворота, когда МакГонагалл появилась из-за угла, при этом девушка на неё чуть не налетела.

— Осторожнее, Мисс Грейнджер. Сейчас нужно быть внимательной на каждом шагу, — это было сказано не с упрёком, а с такой большой любовью и заботой, что на миг Гермиона могла даже поверить, что Снейп вообще представляет из себя белого и пушистого зайчика — так обволокло её сердце теплом. Но лишь на миг. Маленький и короткий промежуток времени.

— Директор, я хотела…

— Давайте пройдём в кабинет, моя дорогая. Там будем спокойнее.

«Да, спокойнее», — эхом отозвалось в голове у обеих.

— Драко, милый, где ты был?

Пэнси Паркинсон встала с кресла, увидев, что Принц Слизерина вошёл в гостиную. — Я волновалась.

— Гулял… Мне нужно было подумать, — блондин опустился в то самое кресло, усадив слизеринку к себе на колени.

— Сейчас всё хорошо?

Глупый вопрос, подумал Драко.

Как может быть всё хорошо? Как вообще что-то может быть хорошо? Ну как, скажите?

Даже если не ввязываться в большую политику с их извечными проблемами мировой важности (несомненно, мировой — на меньшее они не размениваются), то всё равно всё так паршиво, что…

— Поцелуй меня, Пэнс…

Девушка охотно выполнила его просьбу. Сначала нерешительно, будто опасаясь, что он передумает, но затем настойчивее и настойчивее.

— Эй, вы там! Если собрались трахаться, то делайте это где-нибудь в другом месте, а то Снейп нагрянуть может. Лишние проблемы не нужны.

Блейз Забини даже не оторвался от своего пергамента, над которым склонил голову. Скорее всего, это было какое-то сочинение по трансфигурации — над остальным слизеринцы не трудились так упорно.

Паркинсон вопросительно подняла бровь, будто спрашивая, будет ли у поцелуя продолжение?

А он…

А он ещё помнил запах волос этой грязнокровки. Помнил её тело, вдавленное им в стены ниши. Помнил её губы, которых касался пальцами… И всё это было там, в той нише у кабинета зельеварения.

— Пойдём, я знаю одно место…

Сладостные стоны. Частое дыхание любовников. Шуршание одежд. В коридорах подземелий того уровня никого не было, кроме тех двоих, что сейчас находились на границе между реальностью и эйфорией. На границе между реальностью и безумным. Реальность тоже безумна, но не так.

— Драко… — тихо выдохнула Пэнси ему в губы.

Малфой кончил следом за ней.

Но был ли он сейчас вместе с ней? Вместе с этой слизеринкой? Нет. Там, в своих мыслях, он кончал грязнокровку Грейнджер. Там, в своих мыслях, это она так извивалась под его руками. Только не от наслаждения, а от боли. Там, в своих мыслях, это она говорила «Драко». Только не от того, что вознёс её до небес. А от того, что сломил.

Мерлин, как он мечтал испортить этой маленькой твари жизнь! И теперь, когда ни Поттера, ни Уизли рядом нет… Её не достать. Всё так же не достать, потому что он не может рисковать. Его не могут снова начать подозревать в чём-то…

— Драко… — снова простонала Паркинсон.

А, это ты? — словно хотел скачать вернувшийся в эту реальность Малфой.

— Нам нужно уходить, Пэнс… Ты ведь знаешь, что НАМ нельзя попадаться.

Блондин застегнул «молнию» на брюках и осторожно высунул голову из ниши. Той самой ниши, где не так давно он поймал Грейнджер.

Стараясь не думать об этом, блондин направился в свою спальню. Пэнси не пошла с ним наверх — её окликнул всё тот же Забини. И если учесть блеск его глаз, то окликнул вполне не для двусмысленных целей…

«Пошла ты к Мерлину, шлюха».

Драко с самым невозмутимым видом поднялся наверх.

Всё следующее время он не мог застать её одну.

Либо она была в общей толпе учеников, либо её не было вообще.

Словно призрак, который пролетает сквозь стены. Словно вода сквозь пальцы — гриффиндорка казалась неуловимой.

Ещё секунду назад она была там. Но в следующее мгновенье на том месте уже стоит какая-то другая девушка.

Библиотека? Да, это действительно оказалось правдой — Грейнджер не появлялась даже на этаже. В башне Гриффиндора её тоже видели мало.

Так где же она? Где?

У него не было ответа.

Он не знал.

Очередной день. Очередной завтрак в большом зале. И снова её нет среди остальных учеников. А раз её нет здесь, значит…

Малфой поднялся с места и направился к кабинету истории магии. Ведь когда ученики приходили, она уже была на месте. А это привидение-дефис-профессор никогда не сидело просто так в своём классе.

Может, она там одна?

Малфой тихо приоткрыл дверь кабинета.

Да, его догадки оказались верны — она там. Правда, к сожалению, не одна.

— Мисс Грейнджер, профессор Снейп временно должен уехать, и ваше зелье придётся остановить…

— Но директор! — нотки негодования слышались в этом упрекающе-молящем слове «директор». — Мне оно нужно как можно быстрее, вы же знаете!

— Гермиона, — устало выдохнула женщина, опускаясь на соседний стул, — это зелье варится двумя людьми. Вы не сможете варить его в одиночку.

Драко не верил ни глазам своим, ни, уж тем более, ушам: Грейнджер спорит. Со всем остервенением и в то же время мольбой.

Он стоял за дверью и не мог уйти. Он снова видел и слышал ту самую гриффиндорку, что он помнил до этого года. То самое упрямство, которое всегда так раздражало его. То самое мерлиновское благородство: в их разговоре то и дело мелькали «родители» да «родители». Никак задумала готовить зелье защиты?

— Профессор МакГонагалл!

— Нет, Гермиона. Нет. Либо ты найдёшь себе помощника, либо будешь ждать профессора Снейпа. Я не позволю тебе варить это зелье одной! — за спором декан Гриффиндора не заметила, как стала обращаться к своей любимой ученице на «ты», как когда-то на младших курсах.

Последовала тишина. Слизеринец заметался у двери, лихорадочно соображая, что можно придумать в своё оправдание или куда бы спрятаться. Шаги, которые резали тишину коридоров этого крыла, отчёливо слышались всё ближе и ближе к двери…

— Да, Мисс Грейнджер, — директор обернулась почти уже у выхода. — Если вы хотите, я попрошу преподавателя, что будет заменять урок зелий, провести тестирование на успеваемость. Я знаю, насколько вам важно это зелье, поэтому стараюсь помочь. Я освобожу вас, а также вашего помощника на эту неделю от истории магии, я думаю… — Женщина замялась, будто в нерешительности. — Да, думаю, от истории магии.

— Благодарю, директор, — послышалось откуда-то из глубины класса.

Профессор МакГонагалл вышла из кабинета, оставив гриффиндорку наедине со своими проблемами.

Малфой стоял, вжавшись в пространство за дверью, стараясь превратиться в тень от этой самой двери. Видя удаляющуюся МакГонагалл, он немного успокоился — не следовало вообще слушать этот разговор. Он итак слишком тяжело снова завоевал доверие. Точнее, он даже и не завоевал его. Просто ему дали ещё один шанс… И никакая грязнокровка, а уж тем более, Грейнджер, не посмеет помешать ему этот шанс упустить!

«Мерлин!» — взвыл Драко, видя плетущихся на урок учеников.

Время до занятий закончилось, а он так и не сумел поговорить с ней. Снова она ушла от него. Снова ей удалось выиграть, хотя девушка, разумеется, и не подозревала, что играет с ним в такие опасные игры.

«Ничего, я подожду теста… Уж будь уверена, что у меня будут лучшие результаты».

— Мерлин бы побрал это привидение! Всего лишь привидение, а такое домашнее задание…

Забини, на ходу застёгивая сумку с учебниками, всё ещё продолжал возмущаться, хотя урок закончился пять минут назад.

— Блейз, ты либо заткнёшься, либо…

— Как скажешь, Драко, но ты ведь со мной согласен?

— Разумеется, Блейз, — холодно улыбнулся блондин.

Подоспевшая к ним Пэнси, повисла на Мистере-недовольным-что-им-так-много-задают, и Малфой отстал от них — те всё равно не заметят его отсутствия, а слизеринцу сейчас просто необходимо было побыть одному. И подумать.

О Грейнджер.

«Мерлин», — выругался он про себя.

В последнее время он то и делает, что думает об этой твари. Об этой нечистокровной гриффиндорской твари.

Если бы не это пресловутое доверие, которое вроде как ещё нужно заслужить, то он бы давно поквитался с ней.

Да, это она, она и ещё раз она виновата во всех его проблемах.

Эта мерзкая маленькая грязнокровка.

«В прочем, стоит отвлечься от этих мыслей, — продолжал рассуждать Драко. — Кажется, сегодня ко мне в спальню придёт та симпатичная шестикурсница из сине-жёлтых?»

И ученик дома Слизерин с усмешкой на лице отправился дальше по коридорам Хогвартса.

* * *

— Тест на первом занятии?

— Тест? Какой тест?!

— Он изверг?

— Ох уж это Министерство…

Ни гриффиндорцы, ни, уж тем более, слизеринцы, не обрадовались тесту на первой замене профессора Снейпа.

Эта «министерская морда», как успел заметить какой-то семикурсник Гриффиндора, вошла в класс и нагло отчеканила: «Тест. По всему курсу предмета. У вас час. Приступайте».

Министерский чиновник неспешно прохаживался между партами красно-золотых и зелёно-серебряных и, то и дело, слышал за спиной про «новые причуды Министерства».

Драко видел, как Грейнджер улыбалась краешком губ, когда слышала что-то подобное.

Уж она-то знала, зачем проводится этот тест. И слизеринец всё больше распалялся — если уж МакГонагалл пошла на такие жертвы (а он был уверен, что подобное тестирование и терпение этой постной рожей всех высказываний относительно Министерства было не за «пожалуйста» да «спасибо») ради какого-то зелья этой гриффиндорской выскочки, то это должно быть как минимум не просто обычное зелье даже пусть уж и из запретной секции библиотеки.

«Хотя да, это нужно проверить», — мысленно поставил себе галочку блондин, когда его рассуждение дошло до запретной секции.

— Сдать работы, — возвестил новый учитель, и ученики, складывая свои свитки на стол преподавателя, расходились по своим делам.

Когда на следующий день объявили результаты теста, ни Малфой, ни Грейнджер удивлены не были.

МакГонагалл всё спланировала, что бы зелье, которое варит гриффиндорка, выглядело как задание Министерства.

Умно… Очень умно, директор.

И вот, в назначенный день и час, Драко брёл к кабинету зельеварения. Он думал, что спросит у Грейнджер? В чём заставит её признаться? Или же ему будет не до разговоров…

На этом моменте давление в паху усилилось и брюки показались слизеринцу чрезвычайно узкими.

Однако, открыв дверь в кабинет, он увидел лишь пустое помещение и установку, готовую к работе.

А ещё записку рядом.

Мистер Малфой, ваша часть работы — следить за приготовлением этого компонента.

Г. Грейнджер».

А где же она сама?

А где же она сама?

Малфой смял записку и швырнул куда-то в сторону.

«Ах, она так?! Что ж, Грейнджер, я больше не дам тебе убежать от меня. Не дам…» — с этими мыслями слизеринец гаденько усмехнулся и принялся выполнять предписания к зелью. Уж что-что, а это МакГонагалл точно проверит, а доверие к нему пока всё ещё висит на волоске, и этот волосок готов в любой момент оборваться, как только на него опять ляжет какая-то тень подозрения.

Измученный и проклинающий всё на свете, Драко плёлся по коридорам подземелий после не менее изнурительной беседы с директором. МакГонагал его, конечно, похвалила за качественную работу, однако сделала ряд других замечаний.

«Вы не слишком аккуратно отнеслись к этому ингредиенту…»

«Вы на две секунды дольше передержали зелье на огне. Разумеется, на результат это не повлияло, однако вам следует быть внимательнее…»

Мерлин, да если она хочет его извести, какого… она позволила вернуться ему в Хогвартс? Его могли бы поймать где-нибудь в городе авроры и сразу же без лишнего шума посадить в Азкабан.

Или это всё какие-то пресловутые проверки «на прочность»?

Юноша застонал и пнул со злобы стену.

Однако сие не особо помогло разобраться в таинственных планах МакГонагалл, а лишь добавило ещё к болевшей голове и рукам ещё и правую ногу.

Добравшись, наконец-таки, до гостиной своего факультета, блондин быстро назвал нужный пароль и почти сразу же плюхнулся на своё кресло.

— Милый, тебе плохо?

Малфой открыл глаза и увидел смотрящую на него сверху Пэнси Паркинсон.

— Просто устал.

Девушка надула пухлые губки.

— Значит, сегодня я не…

— Нет, я устал.

Слизеринка обижено слезла с колен Драко (и когда это она только успела на них забраться?) и демонстративно поднялась по лестнице в спальню девочек.

Драко снова закрыл глаза.

— Нельзя так со своей будущей женой.

— Блейз, ты же знаешь прекрасно, что в настоящее время, с учётом всех этих обстоятельств, ещё неизвестно, станет ли она моей женой, или не станет, — не открывая глаз ответил юноша.

— И всё же. Я бы на твоём месте был осторожнее, — не унимался Забини.

— С кем мне действительно нужно сейчас быть осторожным, так это с МакГонагалл. Драная кошка весьма умна, хотя многого не видит за своей «верой в добро».

Парни рассмеялись. Обсудив ещё какие-то вопросы касательно учёбы и квидитча, Малфой направился наверх, в спальни, а его сокурсник остался в гостиной за свитками по истории магии.

Крэбб и Гойл уже мирно сопели на соседних кроватях, и слизеринец спокойно насладился тёплой водой в душе.

Однако, прокрутив в голове события прошедшего дня, сбавил горячую воду и постоял несколько минут под ледяными потоками, надеясь, что хоть это несколько остудит его ярость и желание.

Заснул он с мыслью, как будет трахать Грейнджер.

— Посмотрите, а Грейнджер сегодня что, с утра наткнулась на соплохвостов?

Смех за слизеринским столом разорвал тихую обстановку завтрака.

Причина веселья, Гермиона Грейнджер, даже не обратила на это внимания: она стрёмглав пробежала через весь зал прямо к преподавательскому столу.

МакГонагалл, к которой, естественно, и бежала гриффиндорка, с удивлением выслушала доклад девушки и поспешила покинуть зал.

Сама же Гермиона только теперь, кажется, поняла, в каком виде явилась на завтрак: растрёпанные волосы, синяки под глазами, помятая одежда, грязная мантия…

Девушка поспешно начала отряхиваться и оправляться, двигаясь к своему столу. Она села с краю, с невозмутимым видом положив завтрак на тарелку. Рядом сидящие гриффиндорцы, видимо, хотели что-то у неё узнать, но она не удостоила их и взглядом — как и всех остальных в этом году.

Лишь откусив от всего понемногу, она поднялась из-за стола и направилась к выходу из зала, по пути снова отряхиваясь и поправляя мантию.

— Грязконкровкам и место в грязи, — услышал Драко шёпот Пэнси.

Он лишь согласно кивнул.

Слизеринка улыбнулась в ответ и продолжила завтракать, попутно кокетничая с Блейзом и обсуждая последние новинки магической моды со своей подружкой Миллисент Буллстроуд.

А юноша всё никак не мог понять, что за зелье они варят.

Над обычным зельем Защиты так не трясутся.

Он продолжал размышлять над этим и после уроков, и после обеда, и после ужина.

Малфой думал весь день, бродя по Хогвартсу, и был так поглощён этим занятиям, что и не заметил бы промелькнувшей тени в сторону библиотеки, если бы свет от волшебного фонаря скользнул по его брюкам.

Увиденное так поразило его, что он, не раздумывая, отправился за человеком в мантии.

Хотя нет. На мгновенье он всё же вспомнил о доверии, о МакГонагалл, о своём положении. А потом всё же пришёл к выводу, что последовать за этим незнакомцем будет выгоднее во всех отношениях.

Фигура в чёрной мантии бесшумно, но весьма быстро двигалась мимо стеллажей с книгами, будто не ища, а уже точно зная, где лежит нужный фолиант.

Блондин, притаившись за крайними полками, наблюдал из темноты, моля Мерлина, что бы этот кто-то не заметил его присутствия здесь, как слизеринец заметил самого человека в мантии.

Около одного стеллажа фигура остановилась и женская, о да, это была женская рука, вытащила книгу.

К сожалению, Драко со своей наблюдательной позиции не мог рассмотреть, что это была за книга, но рисковать ещё больше, подойдя поближе, он не хотел.

Студентка школы волшебства и магии Хогвартс села за ближайший стол и открыла книгу.

Малфой безумно желал, что бы она сняла капюшон и свет волшебного фонаря, что незнакомка поставила на стол рядом с книгой, осветил её лицо.

Нет, у него были мысли, кто это мог быть.

Только одно не вписывалось и вообще никак не укладывалось в голове — она взяла книжку из обычной секции. Не из запретной. Что, в таком случае, помешало взять фолиант днём?

Но вот рука девушки потянулась к капюшону…

Драко замер. Даже дышать перестал.

«Давай… Давай, сними его…»

Пальцы берутся за чёрную ткань и опускают вниз.

Волнистые каштановые волосы, чёлка, усталые глаза, что сегодня он видел за завтраком.

— Грейнджер… — прошептал он.

Кажется, слишком громко.

Кажется, слишком громко.

Девушка отреагировала молниеносно: за считанные мгновенья она накинула свой капюшон обратно и потушила лампу.

Теперь они были вдвоём в темноте в большой пустой библиотеке школы и оба прятались. Но если гриффиндорка ото всех, то Малфой — от неё.

Что произошло дальше — Драко не смог разглядеть, но он слышал, как её туфли практически неслышно опускаются на мраморные полы залов.

Всего несколько секунд — и он совершенно один.

Один со своими вопросами, среди которых наиболее интересующим его был — «что происходит?»

А ещё из головы не выходил тот факт, что Грейнджер даже не достала палочку из кармана мантии.

Да что, Мерлин, тут происходит?!

* * *

Утро слизеринцев проходило вполне спокойно — все либо жевали, либо болтали (иногда параллельно жуя), либо просто сидели, ожидая своих однокурсников, что бы вместе пойти на дальнейшие занятия. Ведь хождения поодиночке сейчас стало не особо приятным времяпрепровождением у слизеринцев. Особенно учитывая тот факт, что красно-золотым иногда всё же удавалось избежать наказаний за свои проделки. В принципе, совсем уж жаловались только первые курсы дома Змеи. Точнее, не жаловались, а намекали Снейпу и семикурсникам.

Драко, как это и было в последние несколько недель, витал в своих мыслях, мало заботясь о том, что происходит вне его мира.

Грейнджер, Грейнджер, Грейнджер…

Мерлин, как он ненавидел эту фамилию и всё, что с ней было связано!

А ещё он ненавидел ситуации, когда что-то происходит, а он никак не может понять, что.

И, как обычно, виноватой в этом тоже была Грейнджер.

— Драко… — голос сокурсницы нарушил свободно льющийся поток его мыслей.

— Да, Пэнси.

— Ну что ты хочешь на свой день рождения?

Малфой устало закатил глаза и швырнул ложку обратно в тарелку.

«Клянусь Мерлином, если она сейчас не заткнётся, то я…»

— Твой день рождения в конце этой недели, — будто оправдываясь, начала было девушка.

Юноша хотел уже высказать слизеринке, что он думает о ней, о своём дне рождении и о её мнении на этот счёт, как Блейз, сидевший напротив парочки, всё испортил.

Кретин.

— Да, Драко. Оно на этих выходных, а мы так и не знаем, что ожидать, — тёмноволосый ученик дома Слизерин улыбался, делая вид, что совершенно не замечает выражение лица своего сокурсника.

— Ты прекрасно знаешь что, Блейз, — прошипел Малфой, проклиная того, на чём свет стоит.

— Но это касается только тебя, — всё так же лучезарно продолжал улыбаться Забини. — А чего ожидать нам?

Постепенно разговор приобретал всё более массовое восприятие (к большому неудовольствия Малфоя) — другие семикурсники, сидевшие за столом неподалёку от троицы, тоже подключались к обсуждениям такой проблемы, как «проведение дня рождения слизеринского Принца».

Драко тихо сопел, но не возникал.

Разумеется, все знали, что его ожидает на следующий день после праздника. Совершеннолетие у Пожирателей Смерти — особенная дата. Многие уже прошли через это, но никто не рассказывал, как это было у них, ведь у каждого своё «торжество»…

— Да, и трёхъярусный торт! — сквозь обрывки мыслей донеслось до блондина.

Голос, разумеется, принадлежал Пэнси Паркинсон.

Вздохнув, Малфой поднялся из-за стола и направился к выходу из большого зала. В дверях, всё ещё находясь где-то в своих собственных мирах, он столкнулся с той, что не давала ему покоя все эти семь лет.

— Грейнджер… — начал было он.

Но девушка даже не посмотрела на объект «торможения» — она ещё тяжело дышала после длительного бега и направлялась к преподавательскому столу.

Драко проводил её хмурым взглядом и обещал себе потом «разобраться» с ней.

Мерлин, как часто в последнее время он себе это обещает!

В прочем, скоростная Грейнджер скоро выскочила из его головы, освободив место мыслям о ненавистном дне рождении.

В подземельях, на пути к гостиной факультета, он столкнулся с ней ещё раз. Но теперь он решил всё же не откладывать «нравоучение».

— Грейнджер, что, боишься, как бы без тебя не произошло что-то интересное? — растягивая слова на свой привычный манер, спросил слизеринец.

Гермиона поправила мантию и хотела попытаться обойти его, но Малфой буквально нависал над ней, не давая не то что бы уж пройти мимо, но ещё и заставляя пятиться назад. К холодной каменной стене.

Злобно посмотрев на блондина из-под чёлки, гриффиндорка вздёрнула свой носик и толкнула Малфоя в плечо.

Тот, не ожидая такого поступка от ещё секунду назад, казалось бы, испуганной грязнокровки, отстранился — и девушка прошмыгнула мимо него.

— Когда-нибудь я снова поймаю тебя, Грейнджер! — крикнул он вслед удаляющейся фигуре.

Разумеется, она это слышала.

Юноша сделал шаг назад, намереваясь продолжить путь в свою гостиную, как что-то зашуршало под его ногами.

На каменных плитах лежала тетрадка.

Малфой сдвинул брови.

Понятное дело, что эта вещь принадлежала Грейнджер. Этой мерзкой грязнокровке. Этой всезнайке — Мисс Я-Знаю-Всё-На-Свете-И-Дайте-Мне-За-Это-Баллы-А-Иначе-Я-Умру.

Драко усмехнулся. Подняв тетрадку, он раскрыл её на какой-то странице. Да, так и есть. Почерк принадлежал Грейнджер. И это заставило слизеринца повторно усмехнуться. А вот то, что он прочитал…

— Что?!

Блондин быстро спрятал тетрадь в карман мантии и обернулся по сторонам — вдруг кто видел, что это именно он поднял тетрадь гриффиндорки. Убедившись, что в этих коридорах он всё же один, он немного успокоился и побежал в гостиную Слизерина.

Нужно было успеть, пока Грейнджер не хватилась своей тетрадки.

«Думай, Драко, думай!»

Но ничего такого на ум не приходило. Он уже час, наверное, ходил кругами по комнате и пытался придумать нечто такое, что позволило бы ему решить все проблемы одним махом: совершеннолетие, вытекающий праздник для сокурсников, Грейнджер со своими тайнами…

Ох уж эта Грейнджер…

Даже тут она пролезет, со злостью подумал слизеринец и продолжил хождение по комнате.

«Думай! Думай! Думай!»

Вдруг юноша внезапно остановился. Возможно, посетившая его мысль не было столь ужасна, как все предыдущие.

— А что, это идея… — забывшись, проговорил Малфой вслух и покинул свою комнату.

На его лице была его «фирменная» малфоевская усмешка.

«Грейнджер, ты попалась…»

* * *

— Вы слышали? Директор запретила!

— Не может быть!

— Да МакГонагалл, видимо, совсем с ума сошла!

Гостиная факультета Гриффиндор этим вечером была переполнена, ибо все ученики, начиная чуть ли не с первых курсов и кончая уже выпускниками, решали проблему под названием «отмена посещений Хогсмида».

— Я многое понимаю… Но… но Хогсмид!

— Это для вашей же безопасности, — послышалось откуда-то с самых дальних кресел.

Все замолчали.

Грейнджер?

Грейнджер что-то сказала? Вмешалась в беседу?

Тихое перешёптывание между студентами в итоге вылилось во вполне логичный вопрос:

— Ты что-то сказала, Гермиона?

— Директор не одобряет прогулки в Хогсмид. Особенно учитывая нынешнее положение вещей, — девушка закрыла книгу и направилась наверх, не проронив больше ни слова.

Её провожала толпа удивлённых глаз.

— Чего это она? — спросила Парвати у Джинни, когда дверь за Гермионой закрылась.

— Не знаю…

Как бы там не было, разговор учеников как-то дальше не клеился — все были настолько ошарашены поведением единственной девушки бывшего Золотого Трио, что Хогсмид отошёл на второй план.

Она молчала столько времени и теперь, когда они обсуждали какие-то прогулки, открыла рот?

* * *

«Интересно, она уже хватилась своей тетрадки?» — размышлял блондин, мешая овсянку в тарелке.

По поведению гриффиндорки сложно было что-то сказать: ничего не выдавало в ней излишней возбуждённости или переживаний. Ничего. Но Малфой думал, что скорее да, чем нет, поскольку тетрадь выпала из стопки учебников, что девушка несла в руках. Значит, она должна была заметить её отсутствие. Должна.

Но почему она сидит вот так? С видом, что ничего не произошло?

Нет, если бы он потерял бы какую-либо тетрадь, но тоже бы не стоял на ушах и не ревел на весь Хогвартс.

Но это ведь не просто тетрадь!

Драко в очередной раз поднял голову и посмотрел на гриффиндорский стол.

Сидит, как ни в чём не бывало, жуёт свои тосты.

«Да что б ты подавилась!»

Но как бы Малфой ни желал, Грейнджер что-то никак не хотела давиться своим завтраком.

— Драко…

— Да, Пэнси, — юноша повернулся к слизеринке, надеясь, что она не заметила, как он пялился на стол красно-золотых.

— Я придумала тебе подарок! — восторженно сообщила та.

Малфой перевёл дыхание — не заметила.

— И?

— Тебе сказать?

Слизеринец закатил глаза.

— Если уж начала, то давай, говори.

— Ну, ты ведь готовишься стать одним из НИХ, — он сразу понял, о чём идёт речь, и насторожился. Хорошо, что у неё хватило ума не сказать вслух «Пожиратели Смерти»! — И ты ведь уже наверняка ни раз участвовал в их Собраниях…

— К чему ты клонишь, Пэнс? — раздражённо перебил он.

— Ты хочешь поразвлечься?

Драко тупо смотрел на неё и пытался понять, что она имеет в виду под «поразвлечься».

— Ты о…

— Да. Именно это. Хочешь, я устрою тебе такой вечер? — глаза Паркинсон хищно сверкнули.

— Ну а кого?

— Да с тобой любая мечтает трахнуться… Это не проблема.

Да, действительно, это не проблема.

Проблема в том, что он мечтает трахнуться совсем с другой. С той, которая его не желает. Но…

— Я подумаю, Пэнси.

— Хорошо, — и она продолжила обсуждение чего-то несомненно важного с Милисентой. Как будто и не было их разговора.

Как будто она только что не предлагала устроить оргию.

Но у него уже были свои планы на этот счёт.

* * *

Грейнджер. Грейнджер. Грейнджер.

Это имя крутилось у него в голове весь день.

Ничего такого в её поведении.

Ничего.

«Скоро, грязнокровка, скоро…»

* * *

Когда в окно постучалась сова, Гермиона была, мягко скажем, немного удивлена.

Школьная птица положила письмо на подоконник, когда девушка открыла окно, и улетела обратно в совятню — ответа от гриффиндорки явно не ждали.

«Потерянные вещи иногда могут быть возвращены.

Приходи в Выручай-комнату».

Подписи не было.

Значит, это кто-то прочёл её записи.

И вполне понимал, ЧТО там было написано.

Смяв письмо, Гермиона швырнула его в окно, которое так и оставалось открытым всё это время.

Её гнев прошёл, точнее, улетучился только на пороге Выручай-комнаты.

Запал, с которым девушка неслась по коридорам школы, куда-то пропал. Но дверь, скрывающая за собой неизвестного и её тетрадь, же появилась между колоннами.

Гриффиндорка подумала, что ещё не поздно уйти, как дверь открылась.

И мысль, что она может получить свою вещь обратно, подстегнула её.

Девушка сделала шаг.

Девушка сделала шаг.

— Входи, не бойся, — спокойно сказал Драко. Однако его скрывал полумрак, и гриффиндорка не могла видеть его лица, в то время как он прекрасно видел её, освещаемое светом из коридора.

Гермиона резко повернула голову на звук, замерев на долю секунды. Но прежде, чем она смогла опомниться или предпринять какие-либо действия, дверь за стеной растаяла, исчезла — превратилась в ничто: лишь ровная поверхность камня оказалась за её спиной.

Она буквально рывком повернулась назад, что бы воочию увидеть причину своего поражения.

Она в ловушке. Абсолютно простой, смехотворной ловушке. И какой дурой нужно было быть, что бы купиться на всё это.

— Кто ты? — она старалась выкрикнуть это как можно более безэмоционально, но голос плохо подчинялся ей, выдавая ту тревогу, что сейчас поглощала девушку с головы до пят.

— Подойди ближе, — последовал ответ.

«Ближе? — усмехнулась Гермиона. — Будет тебе ближе!»

Секунда — шаг.

Раз, два, три, четыре, пять… И вот незнакомец находится буквально в метре от неё. Сквозь полумрак, создаваемый светом всего лишь одного волшебного факела, гриффиндорка разглядела его: белёсые волосы, надменный взгляд и слизеринский герб на безрукавке.

— Малфой…

Как-то полувопросительно прозвучала его фамилия.

— Ты пришла сюда ради своей тетрадки, не так ли, Грейнджер? — юноша смотрел гриффиндорке прямо в глаза, и она видела, как в его серых радужках плескался целый ворох ощущений. Однако сложно было сказать, каких именно.

— Где она?

— Ты отвечаешь вопросом на вопрос. Не слишком вежливо с твоей стороны, Грейнджер, — усмехнулся слизеринец.

— Где она? — с большим напором повторила свой вопрос Гермиона.

Блондин поднял левую руку, в которой сжимал то, что являлось причиной её бед в последние сутки — тетрадь.

— Только лишь одно, Грейнджер… Я-то сюда пришёл не из-за твоей тетрадки…

Мгновенье, которое показалось вечность. Миг, растянувшийся в целую жизнь.

Это ведь Малфой. Ничего просто так не бывает…

— Что ты хочешь взамен?

Нет, она с самого начала знала, что от неё что-то потребуют. Но любой другой мог попросить что-то вполне ожидаемое — решить контрольную, написать эссе, приготовить зелье. Чего ждать от Малфоя, Гермиона не знала. Точнее, знала, что ничего хорошего ждать от него уж точно не стоит.

Драко медленно поднялся с кресла, в котором сидел, и медленно направился вдоль стен комнаты, будто прогуливаясь по помещению, как по парку.

— Видишь ли, Грейнджер, — начал он. — Тебе ведь должно быть известно, что завтра у меня день рожденья. И это невежливо с твоей стороны, Грейнджер, не поздравить меня с таким праздником.

Гриффиндорка стояла, не шелохнувшись. Разум отчаянно пытался найти какую-то зацепку в словах Малфоя. Зацепку, что бы выбраться отсюда. Как можно скорее. Но её тетрадь по-прежнему была в него в руке. Она пришла сюда ради неё. И без неё не уйдёт.

Тем временем Малфой продолжал.

— … подарок от тебя….

— Что? Малфой, ты в своём уме? Какой подарок? — дыхание девушки участилось. Страх, что он не отдаст её вещь, казалось, рост с каждой секундой.

— Всего один маленький подарок, Грейнджер, и я отдам тебе то, зачем ты сюда пришла.

«Отдаст… Отдаст… Отдаст…»

— И что же ты хочешь?

«Мерзкий слизеринский ублюдок», — добавила она про себя.

— Совсем мелочь… — Гермиона слышала шаги в свою сторону. Вот, он остановился немного позади неё. — Ночь, ты, я — мы одни…

Приближающийся насмешливый голос. Крайне выразительная цепочка мыслей. И слишком позднее понимание того, что он с самого начала победил.

Если бы Малфой стоял бы спереди девушки, а не сзади, то он бы увидел, как расширились её глаза. От страха, от возмущения, от… безысходности?

— Ты мне вернёшь мою тетрадь? — слабым голосом спросила Гермиона. Спросила, что бы иметь надежду на будущее. Спросила, что бы не видеть этого настоящего.

— Как только — так сразу, — слова слизеринца обожгли ей шею. Сердце гриффиндорки готово было выпрыгнуть из груди.

Миг, и она стоит лицом к Малфою с направленной на него волшебной палочкой.

— Хватит устраивать спектакли, хорёк! Моя тетрадь! — и она кивнула в сторону злосчастной тетрадки.

Но…

Драко этого ждал. Ждал, что Грейнджер ни за что не согласится по-хорошему. И он был к готов к такому повороту событий.

Девушка, ослеплённая яростью и страхом, не могла быть ему сильным противником. Особенно в такой ситуации, где у него было явное преимущество в виде дневника гриффиндорки.

Всё произошло очень быстро.

Быстро блондин достал свою палочку и выпустил сразу два заклинания. Быстро среагировал на падение тела девушки, окутанного бесчисленными волшебными верёвками. Быстро отшвырнул ногой выпавшую палочку Гермионы в угол Выручай-комнаты.

— Можешь кричать, Грейнджер, но нас здесь никто не услышит, — усмехнулся слизеринец.

Но ей было всё равно — услышат или не услышат. Сейчас её было важно это просто как сам факт. В крике она искала спасение.

Она извивалась и кричала. Пыталась его укусить и проклинала.

На очередном длинном проклятии Гермиона была бесцеремонно брошена на что-то мягкое. Хотя, почему что-то?

Одни верёвки исчезли, а через миг появились другие. Она даже не успела приподняться с кровати.

— И не надейся, грязнокровка. Пока я не получу то, зачем Я сюда пришёл, ты не выйдешь отсюда.

— Ублюдок, чёртово отродье, сукин сын, мерзопакостная тварь, что б ты сдох!

— Все мы умрём в своё время, Грейнджер… — спокойно ответил блондин на её тираду.

Следующий поток проклятий был перебит долгим и жадным поцелуем.

Ошеломлённая гриффиндорка на некоторое время затихла, и Драко успел удобно устроиться на ней.

Мерлин, это было так приятно. Так приятно чувствовать под собой очертанья её тела. Касаться своим языком её языка. Ласкать её грудь рукой.

Злополучная тетрадка была брошена им в сторону — куда-то туда же, куда и волшебная палочка Гермионы.

Теперь мог насладиться своей добычей. Он наконец-то её поймал.

— Я наконец-то поймал тебя, Грейнджер… — тихо сказал он.

Казалось, света от волшебного факела стало больше. Он видел, сколько ярости в её глазах, видел, что она готова была метать молнии одним лишь взглядом. Видел её покрасневшие щёки. И чувствовал своей грудью, как поднимается и опускается её грудь. Чувствовал, как часто она дышит. Эти сладостные прикосновения…

Привязанная за руки к кровати гриффиндорка, скованная внизу телом Малфоя, только и могла делать, что грозно смотреть.

Горло охрипло от криков и нещадно саднило. А губы помнили вкус его губ.

— Чем тише ты будешь себя вести, тем быстрее ты отсюда уйдёшь.

«Чем тише ты будешь себя вести, тем быстрее ты отсюда уйдёшь… Чем тише ты будешь себя вести, тем быстрее ты отсюда уйдёшь…» — как эхо повторялись слова слизеринца в её голове.

Она уже не видела ничего вокруг себя. Лишь ощущала его тело на своём. Чувствовала, как его руки ласкают её, как раздевают, как исчезают последние барьеры между ними. Барьеры на сейчас.

В сознании гриффиндорки начался ураган — остались только ощущения. Ощущения страстных прикосновений и эрекции Малфоя.

А потом и ощущение его кожи.

Драко целовал её. Гермиона больше не брыкалась, но и не отвечала на его поцелуи. В прочем, он и не рассчитывал. Ему было достаточно того, что сейчас эта гриффиндорская выскочка лежит под ним, и он имеет полный контроль над её телом.

Стянув с неё одежду и раздевшись сам, он, наконец, смог ощутить всю полноту и вкус своей победы.

Правёв рукой по упругой груди девушки, он задержался на соске, отчего тот сжался в тёмный комочек.

Слизеринец наклонился и втянул этот бутон в себя, лаская её вершину языком.

Послышался тихий то ли вздох, то ли стон.

Внутренне усмехнувшись этому, блондин стал спускаться ниже по телу девушки. Добравшись до тёмного треугольника вьющихся волос, он лишь на мгновенье отстранился. На мгновенье — что бы взглянуть на лицо поверженной гриффиндорки.

Та лежала с закрытыми глазами. Её губы были плотно сжаты, но Драко знал, что стоит ему коснуться их языком, и Гермиона откроет свой ротик. Потому что в ребро ей будет упираться его волшебная палочка.

Их прелюдия могла длиться бесконечно долго, и юноша мог вечно наслаждаться ласками, но его сущность требовала своего выхода. Его телу нужна была разрядка.

Согнув ноги гриффиндорки в коленях, он устроился между них, снова целуя её в губы.

И хотя изначально он не рассчитывал, всё же:

— Ну же, я знаю, тебе приятно, — усмешка. — И я знаю, что ты умеешь.

Волшебная палочка, ощутимо (даже чуть больно) вдавленная под ребро, не оставляла никаких сомнений, что она откажет. Что не сделает.

Когда Гермиона ответила на поцелуй, он вошёл в неё. Резко, но аккуратно. Страстно, но, тем не менее, весьма нежно.

Капли крови испачкали белую простынь под ними, а шумный вдох девушки лишь подтвердил очевидный факт — она была девственницей.

Она не помнила точно, как всё закончилось. Сначала вспышка боли, затем — вспышка наслаждения. Хотя, скорее всего это было просто долгожданное избавление от ноющего ощущения внизу живота — гриффиндорка не могла сказать точно.

Как только Малфой кончил, волшебная палочка исчезла с её рёбер. Юноша приподнялся на коленях и посмотрел куда-то в сторону. Это был спокойный, совершенно безэмоциональный взгляд.

Действие его заклинаний заканчивалось и, возможно, блондин знал об этом, но его отсутствующее выражение лица говорило лишь б одном — что ему сейчас явно было не до каких-то там заклинаний.

Почувствовав свободу в руках, Гермиона напряглась. Она прекрасно понимала, что Малфой — это Малфой. Мерзкий ублюдок, поганая тварь. И если она всё же хочет уйти отсюда. И не просто уйти, а уйти с тем, ради чего ей пришлось это пережить…

Драко будто очнулся, когда получил ногой по весьма чувствительному месту и новый фейерверк уже противоположных эмоций и ощущений поглотил его.

Когда он опомнился, её уже не было. Как не было ни её одежды, ни палочки, ни…

Малфой выругался.

Он совсем потерял осторожность, когда Грейнджер оказалась в его объятиях — тетрадь тоже отсутствовала.

* * *

Позже Гермиона с улыбкою вспомнит, как бежала босая, в одной лишь мантии на голое тело по коридорам Хогвартса до своей гостиной. В тот момент её не волновал тот факт, что она может попасться Филчу или быть замеченной его кошкой.

Лишь бы добраться до своей спальни. Лишь бы оказаться как можно в более безопасном месте. Лишь бы подальше от Малфоя.

Но это потом. Сейчас, лёжа на своей кровати, слушая сопение соседок, девушка думала о пережитой боли. Боли потери родителей, боли предательства Гарри и Рона, боли — быть изнасилованной Малфоем.

И лишь одно давало смысл жить дальше. Давало надежду на отмщение.

Гермиона открыла дневник на последней странице.

— Что, Малфой, плохо спалось? — насмешливый голос слизеринца Блейза Забини вызвал в ответ на вопрос смех у сокурсников и злую ухмылку у Драко.

Однако большим он не удостоил черноволосого юношу, продолжив завтрак с тем же угрюмым выражением лица.

Совершеннолетие.

День, которого он, с одной стороны, ждал, как надежду на спасение, а с другой…

В Англии волшебник считается совершеннолетним, когда ему исполняется семнадцать. Он получает право на трансгрессию, становится полноправным владельцем собственного счёта в Гринтогсе (если, разумеется, нет никаких исключений) и пожинает плоды длительной учёбы в магической школе. Его ждёт светлое будущее и большие перспективы.

В идеале.

Отец Драко, Люциус, всегда гордился своей кровью вейлы. Вейлы с французскими корнями. Поэтому совершеннолетие блондина собирались отмечать по исполнению восемнадцати лет, как это было принято во Франции.

Отчасти, слизеринец был рад этому — желание испачкать своё тело меткой было несильным (можно сказать, стремилось к нулю), и этот год, год до восемнадцати лет, оказался для него просто подарком. Документ на трансгрессию он всё равно получил (согласно законам), а счёт и прочее… Это ничто, по сравнению с тем, что пока его плечо чисто.

Точнее, это «пока» уже кончилось.

Ему действительно сегодня плохо спалось. Снились какие-то кошмары. Нет, не кошмары. Бредни. Да, это всё был чистой воды бред. Поттер, этот шрамоносец, с какими-то подбадривающими пожеланиями. Отец, слёзно умоляющий простить его. Грейнджер, целующая его…

На этом моменте Драко замер.

Что, неужели ему это приснилось? Ему нужно к мадам Помфри за успокоительным и зельем для улучшения сна.

Кстати, о Грейнджер…

Малфой поднял глаза от своей тарелки и посмотрел в сторону гриффиндорского стола.

Её не было.

Он мог с уверенностью сказать, что её сегодня вообще не было на завтраке.

Полезли разные мысли, как эта грязнокровка сидит сейчас в комнате девочек в своей башне, плачет о своей горькой судьбе…

Он всего раза два видел, что бы она плакала за все эти семь лет. И каждый раз был связан с Поттером. Что ж, если она действительно сейчас плачет, то этот раз из-за него. И ему было приятно об этом думать. Очень приятно.

Завтрак медленно, но верно подходил к концу, а занятия в пятницу никто не отменял. Малфой с облегчением думал, что у него есть целый день — целый день до субботы. Субботы, которая перевернёт его жизнь.

Первый урок, трансфигурация с факультетом Гриффиндор, прошёл вполне спокойно и обычно, если не считать того факта, что Грейнджер так и не появилась. Никто не спрашивал о ней — за последнее время она так от всех отдалилась, что ни один ученик и не спохватился её отсутствия. Ведь студенты уже давно привыкли, что теперешняя Гермиона не тянет руку, не отвечает на уроках и вообще не разговаривает.

В прочем, один-то, может, и спохватился, но он точно не собирался об этом распространяться.

Драко, так сказать, вообще считал себя отчасти исключением. Гриффиндорская заучка вчера вполне сносно доказала, что человеческая речь ещё не чужда ей. А стоны-то, стоны!

День был скучный и однообразный.

Малфой гулял по коридорам школы в надежде хоть застать нарушителей, желательно с Гриффиндора, и на них сорвать свою злость и обиду. Но как назло коридоры были пусты, нигде не слышалось ни голосов, ни смеха — только какая-то гнетущая тишина, от которой хотелось повеситься.

На одном из пролётов побочной лестницы у окна сидела Грейнджер. Сидела, нарушая правила — с ногами на подоконнике.

— Минус десять баллов с Гриффиндора! — усмешка на лице блондина свидетельствовала о том, что день всё же прошёл не зря.

Однако его замечание оказалось проигнорированным.

— Грейнджер, убери ноги, или я буду лишать твой факультет драгоценных баллов каждые пять минут.

Девушка повернулась на источник шума. Она пребывала в своих мыслях и поэтому не сразу заметила, что уже не одна.

И, вдобавок, потеряла десять баллов.

— Да пожалуйста, — ответила гриффиндорка и повернулась обратно к стеклу.

Малфой не понял. Точнее, не совсем понял.

— Минус ещё десять баллов, — просто сказал он.

Гермиона не отреагировала.

— Минус…

— Довольно, — она встала с подоконника. — Я уже ухожу.

Но пройти мимо юноши не получилось.

— Никогда не смей затыкать мне рот, грязнокровка, — зло прошипел он, хватая девушку за плечи и больно сжимая их.

— Отпусти меня! — также зло ответила гриффиндорка.

Когда руки Драко разжались, она замахнулась.

Она помнила третий курс. И думала, что сможет сделать это снова.

Но Малфой поймал её руку буквально в нескольких сантиметрах от лица и, ничего не сказав, залепил Грейнджер пощёчину.

Девушка на секунду закрыла глаза от боли, но через миг открыла их.

— И только попробуй ещё раз ударить меня…

Отпустив девушку, Драко направился дальше по лестнице. Через несколько ступенек он обернулся — она всё так же стояла, а по щеке катились беззвучные слёзы.

— Я ещё отомщу тебе, падонок, — тихо проговорила Гермиона, когда слизеринец уже скрылся за следующим пролётом.

Она плакала из-за него. О да, ему это очень нравилось.

Драко тяжело улыбнулся своим мыслям.

Оставалось всего несколько часов до того полуночи. Несколько часов до ненавистной теперь субботы.

Сегодня у него день рождения. Однако никто не стремится поздравить его раньше всех, никто не кричит радостные пожелания и не поёт песню о счастливом празднике.

Он родился за несколько минут до того, как часы пробьют двенадцать часов — считай, уже практически другой день. И этот другой день, суббота, вот-вот наступит.

Без трёх минут.

Всё, ему уже восемнадцать.

Прощай всё, о чём он мечтал, к чему стремился. Да здравствует Тёмный Лорд! Великий и ужасный!

Юноша снова улыбнулся.

Неужели отец оказался прав и Поттер в компании со своим дружком отправились именно туда? Впрочем, в компетентности сведений собственного отца слизеринец не сомневался, однако… Однако ему не давал покоя один маленький, почти незаметный, момент — по плану Вольдеморта там должна была ещё присутствовать и Грейнджер.

Неужели шрамоносец и Вислый сбежали так, что бы наша «любимая» заучка ничего об этом не знала? Что ж, похоже… Или отец как всегда ведёт какую-то свою игру?

Мысли Драко путались.

Двенадцать ударов сообщили, что выходной настал.

Блондин устало потёр виски. Кто бы в какие игры не играл, сейчас он явно всего лишь пешка в чьих-то руках. Осталось узнать только, в чьих именно.

Отца или Лорда?

* * *

Когда он спустился в гостиную, его сокурсники сразу же быстро угомонились. Ненадолго повисло молчание, нарушаемое лишь чавканьем Кребба и сопением Гойла.

— С совершеннолетием, Драко, — чересчур официальный тоном произнёс Блейз. Не очень-то подходил этот тон под простое «Драко».

— С днём рождения.

— Поздравляем.

— Да, с днём рождения, — присоединялись другие слизеринцы.

Ни улыбок, ни смеха, ни хлопушек.

Совершеннолетие не принято праздновать до тех пор, пока ты не побываешь там. А после…

Шумные вечеринки дома Змеи всегда оставались за облаком тайны и вуали интереса, ибо всему Хогвартсу было известно, КАК празднует Слизерин. Самые безбашенные поступки, самые дорогие и качественные алкогольные напитки (а главное — самые крепкие), самые раскрепощённые девушки и самые отвязные парни.

Попасть на торжество в слизеринскую гостиную приравнивалось к полному затмению Солнца или полёте звезды. Вроде бы и случается, вроде бы и попадают туда ученики с других факультетов, однако некоторая загадочность и всё же редкость таких случаев делают неплохую «рекламу» всему этому.

— Спасибо всем. Празднование сегодня в одиннадцать, — сухо ответил Драко и направился в Большой Зал завтракать.

Да, именно в одиннадцать. Да, самое удачное время. Он как раз вернётся оттуда. В прочем, ему нужно будет присутствовать полчаса — этого достаточно. Дальше пьяным гостям он будет совершенно безразличен.

Юноша поправил волосы и ускорил шаг.

* * *

Всё началось как раз за завтраком.

Кто бы могу подумать, что письмо, присланное глупой гриффиндоркой, может иметь столько последствий?

Блондин немного удивился, когда рядом с ним опустилась школьная сова. Птица держала в клюве конверт.

«Точно не от одной из любовниц», — подумал слизеринец.

«Знаешь, я подарю тебе ещё один подарок… Чужую ложь.

Г.Г.»

Юноша несколько раз перечитал послание, но смысл упорно продолжал ускользать от него.

Подняв глаза на стол дома Льва, он не обнаружил за ним искомую фигуру.

Драко смял письмо.

Слизеринец, казалось, был чуть ли ни единственным представителем старших курсов своего факультета в то утра на завтраке. Он улыбнулся, вспомнив вчерашнюю, с позволенья сказать, вечеринку — много дорогой выпивки, много готовых на всё девушек, много «шума из ничего».

Драко никому не рассказывал, что произошло до одиннадцати вечера. Никто не знал о том, как была проведена эта церемония. Ни Пожиратели Смерти, ни их дети не имели ни малейшего представления о том вечере в поместье Малфоев. Словно его и не было.

И только метка на предплечье служила ему напоминанием.

«Светлым» напоминанием о его «прекрасной» жизни.

И тут ещё эта Грейнджер…

Малфой сидел, опустив голову и то сминая, то опять расправляя несчастное письмо. Эта самая «чужая ложь» не давала ему покоя. «Чужая» — значит, не его. И не Грейнджер. Тогда чья? Кого-то из сокурсников? Отца?

Да, второе юноше показалось более реальным. Эта гриффиндорская выскочка не стала бы заниматься такой мелочью, как ложь какого-то ученика. Хотя…

Драко подумал о Пэнси.

Нет, ложь отца — это всё же более значимо.

Погружённый в свои мысли, он совершенно не заметил, как Гермиона вошла в зал. Она бросила на слизеринца быстрый взгляд и скоро проследовала к преподавательскому столу. Он не заметил её короткой беседы с МакГонагалл и как она спешно покидала уже близящийся к концу завтрак.

На обратном пути она снова посмотрела на блондина. И если бы тот поднял голову, то увидел бы усмешку на её лице. Почти малфоевскую усмешку.

* * *

Драко кончил.

Пэнси улыбалась и всё ещё продолжала обнимать его.

— Я так и не вручила тебе свой подарок, — разве что не промурлыкала она.

— Я заметил.

Малфой слез с кровати и стал натягивать брюки.

— Я хочу сделать это сейчас. Идём?

Он пожал плечами.

— Мы поймали её в библиотеке, — начала рассказывать слизеринка. — Думаю, это именно то, что нужно. Особенно учитывая некоторые обстоятельства. Я думаю, тебе понравится.

Ему было параллельно. Паркинсон говорила что-то ещё — он лишь понял, что она не с его факультета.

Да, каждая мечтает с ним переспать. Но так, как это подразумевала Пэнси, — он сомневался. Но если девчонка из другого дома, то это решало многое. Ведь ей могли просто не сказать, что будет. А томный взгляд Паркинсон и обещание «страстного секса с самим Малфоем»…

Да, наверное, так всё и было.

Справившись, наконец, с галстуком, юноша направился в подземелья. Он не особо смотрел по сторонам, но, как ему показалось, слизеринка недолго строила из себя великого проводника.

Потому что уж очень быстро они пришли.

— Закроешь глаза?

— С чего бы?

Девушка обижено хмыкнула и открыла дверь. Подавив зевоту, Малфой последовал за ней.

Сонливость моментально пропала, когда он рассмотрел в полумраке две человеческие фигуры.

* * *

Блейза не узнать было нереально.

Так что наглого слизеринца Драко рассмотрел чуть ли не на пороге.

Правда, и вторая фигура оказалась весьма знакомой.

Привязанная к стулу, немного сгорбленная, с опущенной головой. Спутанные каштановые волосы, часто поднимающая грудь, которая выглядела ещё более аппетитно из-за верёвок на талии и плечах, на ногах только одна туфелька…

— Грейнджер?!

Боль в голосе. Безысходность во взгляде.

Он ведь не желал ей такой смерти. Он не хотел, что бы она умерла так! Она должна была умереть иначе, иначе!

— Грязнокровки иногда приятны на вкус, не правда ли?

Блейз поглаживал гриффиндорку по голове.

— У нас не так много времени, Драко. Но и нас всего лишь трое, — Пэнси начала расстёгивать кофточку, открывая взору нежную кожу и кружевной лифчик.

— Серьёзно? С ней?

— Что-то не так, милый?

Слизеринка выглядела немного озадаченной.

— Да, Малфой. В чём дело?

Блондин стоял и бурил взглядом Грейнджер. Злосчастную гриффиндорку. Выскочку. Подружку Поттера.

Ту, с кем он спал.

А она, похоже, была без сознания.

— Пропажа Грейнджер будет слишком заметной, вам не кажется?

— Да? Мне казалось, никто из учеников не интересуется ею. В том плане, что никто же с ней не разговаривает, — поправился Блейз.

Паркинсон, оставшись в одном белье цвета слоновой кости, теперь недоумённо смотрела то на Забини, то на Малфоя.

— Ещё не поздно её вернуть… — начал было Драко.

— Нет! — хором отозвались слизеринцы.

— Я отказываюсь, Пэнси.

Юноша направился обратно к двери.

— Что? Да как ты смеешь! Ты не можешь! Мы уже все повязаны!

— Если я сейчас позову Снейпа или, — он выдержал небольшую паузу, — МакГонагалл…

— Ты не сделаешь этого…

Угрожающий полушёпот Забини буквально истекал ядом. Почти как его рот слюной по Грейнджер.

— Ему и не потребуется.

Голос декана, вспышка света, темнота.

* * *

— Ты скажешь профессору МакГонагалл то, что прочтёшь здесь. Тебе понятно?

Драко приподнялся на локти.

Когда боль в глазах немного утихла, он увидел только кусочек мантии Снейпа и закрывающую дверь его комнаты.

Малфой повернул голову и действительно заметил небольшую записку на тумбочке.

По мере прочтения он то меланхолично сидел на кровати, то неистово вставал и начинал ходить по комнате.

После он спустился в гостиную, бросил злосчастный клочок пергамента в камин и покинул подземелья.

Никто из слизеринцев не смел даже обратиться к нему — не то, что бы встать на пути.

* * *

— Вам лучше? Воды?

Гермиона не ответила.

Она не проронила ни слова с тех пор, как пришла в себя. Даже когда к ней в палату заходила профессор МакГонагалл.

Обрывки вчерашнего дня всё мелькали и мелькали у неё перед глазами. Паркинсон, Забини. Потом, кажется, Малфой — тут она не была уверена.

Уже было далеко за полночь, когда дверь едва слышно отворилась и кто-то пробрался к ней в палату.

— Не используй «Люмус», Малфой. У меня болят глаза.

Тихое шуршание прекратилось.

— Так и быть, Грейнджер.

Повисло некоторое молчание.

— Зачем ты пришёл?

Зачем?

Да, зачем?

— Мне интересно, что ты хотела сказать своей запиской.

— И только ради этого? — Гермиона повернулась к юноше лицом.

— Не тебе спорить, Грейнджер, — он направил на неё волшебную палочку.

— Я и не собиралась. Тебя интересует эта чужая ложь? Да?

— Да.

— Её ещё нет. Но когда она будет, ты будешь единственным, кто будет знать о ней. Кроме меня.

— Её ещё нет. Но когда она будет, ты будешь единственным, кто будет знать о ней. Кроме меня.

— Какое почтение, Грейнджер. Я сражён! — слизеринец вальяжно сел на приставленный к кровати стул. Гермиона не сводила с него глаз. — С чего это вдруг?

Девушка пожала плечами.

— Ты же всё равно прочёл мой дневник, — увидев, что Малфой собирается что-то сказать, разумеется, весьма едкое, она поспешно добавила, — ни за что не поверю, что ты не открывал его. Открывал, раз он понял, что тетрадь моя. И прочёл внимательно, возможно, даже не один раз, если возвращение моих записей обошлось мне так дорого.

Юноша сердито уставился на Гермиону. Разумеется, он прочёл. Он же слизеринец, в конце концов. Он же Малфой, Мерлин их всех!

— Я не всё понял. Многие записи зашифрованы, — растягивая слова и поигрывая волшебной палочкой, начал он. — Скажем, записи конца августа. Не самое начало, так, чуть подальше… Там упоминалось какое-то зелье…

Драко замолчал, потому что, посмотрев на кровать, увидел, что гриффиндорка заснула. Вот так нагло посмела заснуть, когда тут он пытается вести с ней какие-то беседы.

Юноша усмехнулся собственным мыслям. Он привстал со стула и больно ткнул семикурсницу в бок волшебной палочкой.

— А-а-а…

— Тихо! — тут же шикнул на неё слизеринец и произнёс заклинание света. На конце его волшебной палочки тут же вспыхнул огонёк. — Мне плевать там на тебя, грязнокровка. Плевать на твою жизнь, твои проблемы и прочее, Грейнджер. Плевать. Произнести по буквам?

— Думаю, не нужно.

Гермиона лежала на спине, зажмурившись, сверху над ней нависал Малфой и направлял палочку с ярким светом ей прямо в глаза.

— Отлично. Я не играю в чужие игры, Грейнджер, а в твои-то и подавно. Это ты поняла? — получив слабый кивок, юноша немного отстранился, но палочку всё ещё направлял на гриффиндорку. — Мне плевать на «официальную» версию произошедшего, плевать на Паркинсон, плевать на Забини. Ты же у нас умная девочка, знаешь же, чем бы всё кончилось, если бы Снейп не появился там, не так ли?

Снова слабый кивок в ответ.

— Чего тебе нужно, Малфой? Ты пришёл читать мне нотации или как?

— О, не нужно театральности, Грейнджер… — слизеринец немного расслабился и снова сел на стул. Однако его волшебная палочка всё так же продолжала смотреть в сторону Гермионы. — Кстати, о театральности. Снейп просил передать… даже не просил, а скорее констатировал, что «официальная версия произошедшего» такова: я тебя спас. От злобных слизеринцев, Пожирателей Смерти, от мученической доли и прочее-прочее. А так же, напомнил, — продолжал он, — что это в твоих же интересах, ни о чём не распространяться. Тебе же нужно твоё зелье, не правда ли?

Фирменная малфоевская усмешка украсила выражение лица юноши.

— Ты своё ещё получишь, хорёк… — сквозь зубы процедила гриффиндорка.

— О, да, разумеется. Конечно-конечно, ты не переживай, это вредно.

Сарказм Малфоя Гермионой был воспринят как сигнал к действию — девушка приподнялась на кровати, но палочка блондина была направлена ей точно в сердце.

— Да ты… Да я… Да…

— Да? Я весь внимание, — продолжал усмехаться Малфой. — Грейнджер, я здесь, потому то «официальная версия» уже начала работать.

Гриффиндорка лишь сверлила его глазами. Молчала.

Юноша встал со своего стула и склонился над ней.

Мерлин, как же он её ненавидел! Ненавидел так, что, будь у него возможность, сию же секунду повалил бы эту грязнокровку назад на койку и грубо, властно, жестоко поимел бы её.

О да… думать об этом было сладко. Настолько сладко, что эрекция не заставила себя долго ждать.

— Завтра после ужина Снейп ждёт нас для завершения зелья. Думаю, ты заинтересована в этом куда больше всех остальных. Сладких снов, Грейнджер.

Сказав это, блондин рывком притянул к себе девушку и впился в её губы, чуть ли не кусая их. Гермиона не успела опомниться, как, что, к чему, а слизеринец уже покинул её палату.

* * *

— Мисс Грейнджер, колба скоро закипает. Мистер Малфой отошёл к директору. Как только он вернётся, можете приступать. Мне нужно уйти.

Не успела она войти в класс зелий, как профессор Снейп спешно покинул помещение, не дав сказать ей ни слова.

Гремиона достала свои записи, уже в миллионный раз сверяясь с ними, но рисковать было нельзя. Второй попытки у неё не будет.

— Твоё счастье, Грейнджер. Сегодня заканчиваем.

Гриффиндорка не слышала, как вошёл Малфой, поэтому немного вздрогнула от неожиданности. Разумеется, блондин заметил это, однако колкостей не последовало — он лишь проследовал в другую часть класса, где принялся методично резать корни растений.

— Что было у директора?

Он не ожидал подобного вопроса.

— Не твоё грязное дело, Грейнджер. Дела чистокровных волшебников не для твоего ума, — он даже не повернулся к ней.

Драко чувствовал, что если сейчас посмотрит на неё, то пошлёт всё подальше к Мерлину и накинется на эту грязнокровку. Сорвёт с неё мантию, юбку, трусики и возьмёт её. У него не было секса несколько дней, а эта поганая грязнокровка, которой определённо нужно преподать урок…

Больше никто не проронил ни слова. Работа над зельем постепенно продвигалась, подходя к своему логическому концу.

За несколько минут до завершения появился Снейп, и он потом собственноручно вылил зелье из котелка в прозрачную бутылочку.

Малфой сидел на парте в конце класса.

— Всё, Мисс Грейнджер. Вы уверены в своих намерениях?

— Да, профессор, — спокойно отозвалась девушка.

— Хорошо. Минус 10 баллов с Гриффиндора за нахождение в коридоре после отбоя. Вы можете идти.

Девушка равнодушно взяла пузырёк из рук зельевара и направилась вон.

Малфой хотел было выйти вслед за ней, но профессор остановил его.

— Мистер Малфой…

Пришлось ему развернуться и позволить закрыть Грейнджер за собой дверь. С той стороны.

Мерлин, он держался изо всех сил на протяжении этих несколько часов. Этих мучительных нескольких часов. Он так надеялся, что на обратном пути сможет-таки затащить её в нишу и оттрах…

— Драко, Мисс Пэнси Паркинсон ожидает Поцелуй Дементора, — голос Снейпа прервал сладкие фантазии слизеринца.

Блондин никак на это не отреагировал.

— Надеюсь, она не нравилась тебе.

— Нет, — холодно произнёс Малфой.

— Отлично. Иди в спальню.

Юноша неспешно вышел, но лишь только дверь захлопнулась за ним, он понёсся со всех ног по к выходу из подземелий. Он ещё надеялся поймать Грейнджер.

И его надеждам суждено было сбыться.

В некотором роде.

* * *

— Грейнджер, стой, куда ж ты?

Но она скрылась за очередным поворотом.

Драко тихо выругался и снова ускорился, надеясь поймать грязнокровку сразу же за поворотом.

На его счастье, девушка не успела далеко уйти.

Блондин схватил её за руку и больно дёрнул на себя.

От бега его волосы немного растрепались, в глазах плясали огоньки — отблески пламени настенных факелов.

— Отпусти, Малфой, — устало попросила Грейнджер.

Устало и… обречённо.

— Заткнись, грязнокровка. Не смей указывать мне, что делать!

Начиная заводиться, юноша снова грубо дёрнул девушку за руку, впиваясь пальцами так сильно, что, скорее всего, на следующий день там будут синяки. Но это его сейчас совершенно не волновало.

То, что на данный момент было важно для него — его собственная похоть. Безумное желание распластать эту гриффиндорскую выскочку прямо тут, на этом холодном каменном полу, и входить в неё снова и снова. Заставлять её кричать, вырываться. Заставлять подчиняться.

Входить в неё снова и снова.

Драко толкнул Гермиону в сторону, не отпуская руки, и тут же придавил своим телом к стене. Оказавшись так рядом к ней, он прильнул к её губам, не целуя, а скорее кусая их. Этого мгновенья ему оказалось достаточно, чтобы быстро пройтись по карманам мантии девушки — как он и ожидал: волшебной палочки с собой у Грейнджер не было.

Он снова укусил её, теперь уже наслаждаясь этим странным поцелуем, и снова прошёлся по её фигуре, на этот раз с жадностью сминая грудь, затем бедра, а затем скользнул рукой в складки мантии и юбки, пытаясь добраться до её нижнего белья.

Одна рука Гермионы была занята зельем, другую сжимал Малфой.

Палочку она оставила в спальне. Непростительная ошибка. Чем она думала? Мысль о том, что зелье будет сегодня закончено, лишило её здравомыслия.

Зелье.

— Погоди, Малфой… Минутку — она замерла, перестала пихаться, и слизеринец ответно замер, ожидая.

Зелье. Она не хотела, чтобы это произошло вот так, в подземелье, чтобы Малфой всё видел, да и вообще… Но выбора не оставалось.

— Чужая ложь, помнишь? Она готова.

Девушка потрясла бутылочкой и содержимое ёмкости слабо забулькало.

Драко нахмурил брови, он не совсем понимал…

Но его хватка немного ослабла, и гриффиндорке этого было достаточно.

Она резко выпила субстанцию и с силой бросила колбочку в противоположную стену. Коридор был узкий, на них посыпались осколки. Но не это беспокоило слизеринца.

— Скоро узнаешь...

Глаза девушки закрылись, тело резко похолодело и стало покрываться сине-фиолетовыми пятнами.

Драко всё так же продолжал стоять, прижимая грязнокровку к стене коридора. Он не моргал,он не двигался, он не мог поверить.

Грейнджер была мертва.

Драко все так же продолжал стоять, прижимая грязнокровку к стене коридора. Он не моргал, он не двигался, он не мог поверить.

Грейнджер была мертва.

Юноша был словно в прострации, он разжал руки и отстранился от гриффиндорки. Ее тело, больше не имеющее опоры, медленно сползло по каменной стене подземелья и теперь лежало у его ног.

Он все не мог поверить в произошедшее. Не верил своим глазам, которыми он ясно видел бледную синеватую кожу девушки, фиолетовые круги под глазами, впалые щеки, сухие потрескавшиеся губы.

Драко продолжал смотреть на бездыханное тело, будто завороженный. И ему потребовалось немало усилий над собой, чтобы опомнится и пойти прочь от этого места — назад, в подземелья, в гостиную своего факультета.

Оставив мертвое тело гриффиндорки Гермионы Грейнджер на холодном полу коридора.

* * *

Когда наступило утро, голова Драко все также находилась в тумане. Он не помнил, как добрался до своей кровати, как заснул, да и спал ли вообще — вполне возможно, что нет, — не помнил ничего, кроме бездыханной Грейнджер.

Его разбудили, или, вернее сказать, вернули из своих мыслей, голоса сокурсников — ребята начали что-то шумно и бурно обсуждать в гостиной.

И блондин догадывался, что же могло так взбаламутить слизеринцев.

Две, наверное, самые невероятные новости за последнее время, да еще и в один день! Первая — это то, что к Панси применят Поцелуй Дементора. Ну, а вторая… А вторая — смерть Грейнджер, естественно.

— Драко! Драко! ДРАКО!!

В его спальню, забывшись постучаться (что, по правде сказать, даже для них было несвойственно), ворвались Винсент и Грегори.

— Панси грозит Поцелуй Дементора!!

— Грязнокровку убили!! — наперебой принялись «делиться» новостями парни.

Малфой прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями, а когда снова поднял веки, на его лице была его фирменная усмешка. А в глазах был лед — ни тени вчерашнего потрясения.

— Угу, — кивнул он, поднимаясь с кровати. — Я в душ.

Крэбб и Гойл замерли с открытыми ртами, наблюдая, как их Слизеринский Принц берет из шкафа чистую рубашку и направляется в ванну. Кажется, они вышли из ступора, только когда услышали, как запирается дверь с той стороны.

* * *

Драко сидел на завтраке уже минут двадцать, но так и не притронулся к еде, хотя был голоден. Картины вчерашнего вечера все никак не выходили из его головы.

Мерлин, он видел уже столько убийств и смертей — даже слишком много для его возраста, — но то, что произошло вчера в коридоре подземелий…

— Мне кажется, эту Грейнджер убила все-таки Панси!

— Как она могла? Ведь, если верить профессору Снейпу, в это время она уже была в Азкабане!

— Наверное, до этой грязнокровки все-таки добрался Пивз!

И за слизеринским столом все студенты, что слышали это «остроумное» высказывание, дружно засмеялись.

Блондин не слышал ни речи директора, ни выступления других профессоров, ничего. И когда прозвенел звонок, поднялся из-за стола и направился прочь.

Однако Малфой пошел не на урок, а в библиотеку. Он все равно сейчас не смог бы находится среди других — ему было слишком сложно контролировать себя.

И это было странно, потому что временами даже казалось, будто что-то внутри него не позволяет ему пройти мимо. Будто что-то в его голове постоянно, вновь и вновь возвращает картины вчерашнего дня.

— Мистер Малфой, с вами все в порядке?

Драко поднял голову и в упор посмотрел на библиотекаршу.

— Да. Мне нужны книги по… хм… Мне нужны рецепты зелий. Сыворотка правды и прочее.

— В третьем ряду, мистер Малфой.

Юноша кивнул и направился к стеллажам.

Раз чужая ложь готова, то он узнает ее. Теперь уже любой ценой.

* * *

Из дневника Гермионы Грейнджер.

Сейчас понимаю, насколько это опасно, но я уже не могу остановиться на полпути. Папа, мама… простите меня. Мне нет оправданья за задуманное, но я буду всегда помнить вас и любить.

Сегодня снова снились кошмары, но я уже привыкла к ним. Наверное, потом, в другой жизни, они оставят меня. Или же, наоборот, полностью поглотят меня. Я не знаю. Да и не хочу знать, это не важно.

Завтра полнолуние и мне снова придется всю ночь провести у котла, следя за зельем. Я уже чувствую перемены в себе, но они скорее внутренние, чем внешние — в зеркале я нахожу все то же отражение.

Продолжаю повторять про себя, что отомщу. Что сумею отомстить.

* * *

Колокол возвестил об окончании уроков, а Драко все сидел в библиотеке. Он уже просмотрел десятки книг, но никак не мог найти хоть что-то, что по составу ингредиентов напоминало бы то зелье, которое варила Грейнджер. И отчего он не занялся этим вопросом раньше? Наверное, потому, что она была жива?

Слизеринец с шумом захлопнул очередную книгу. Все это казалось нелепостью. Он уже посмотрел яды, различные зелья сна, настойки молчания и прочее-прочее, но ничего похожего по составу.

Малфой сидел за столом, уронив голову на руки, когда Блейз подошел к нему.

— Уж не думал, что ты можешь быть тут, но решил заглянуть, поскольку обыскался…

— М-м-м…

Драко лежал на парте, монотонно постукивая пальцами о столешницу.

— Неужели известие о Панси тебя так впечатлило? — вопрос Забини буквально сочился сарказмом. — А, Драко?

Блондин сел прямо:

— О, скажи мне, Блейз, а в каких зельях может встречаться листва шиповника? Никак не могу найти... Такое обычное растение, но нигде не используется… Знаю определенно, что зелье сложное, а вот…

— Ты удивляешь меня, Драко, ну да ладно, — слизеринец сел к блондину и принялся листать одну из книг. — Хм… Листья шиповника, говоришь? Так, что у нас тут? Зелья вечного сна? Ты еще больше удивляешь меня!

Забини закрыл книгу и швырнул ее в сторону Малфоя.

— Сложное зелье, говоришь, да и не встречается нигде? Тогда это точно какое-нибудь зелье дурмана.

Драко вопросительно поднял бровь.

— Ты уверен?

Блейз закатил глаза и устало вздохнул.

— Знаешь, ты все же меня удивляешь сегодня! Просто несказанно удивляешь! Ну откуда я знаю? Мы не проходили ничего про шиповник.

Блондин хмыкнул.

Правда, они ничего про него не проходили. Тогда откуда они с Блейзом могли что-то знать? Зелье навряд ли запрещенное, хотя…

— Не ждите мен на обеде, — сказал он, собираясь. — Хотя… Скажи, что нездоров и я пошел в больничное крыло.

— Уже сказал. Спрашивали же… — добавил Забини, пожав плечами.

— Угу, — Драко кивнул и покинул библиотеку.

* * *

Зелье дурмана. Точнее, «зелье запудривания мозгов». Возможно, это и есть ответ на вопрос о чужой лжи?

Драко выругался.

Он сидел у себя в спальне, обложившись книгами его домашней библиотеки. Вот, он нашел это зелье. Все сходится — ингредиенты, сам процесс приготовления.

Драко усмехнулся. По крайней мере, теперь ему понятно, почему Грейнджер была все это время а-ля «я дружила с соплохвостом» — зелье требует почти почасового бдения и серьезной концентрации…

И молчания — никому нельзя рассказывать о том, что ты готовишь это зелье, иначе они автоматически будут посвящены в твою тайну.

Юноша задумался — в книжке не было точно сказано, что за дурман вызывает данное зелье.

Слизеринец просмотрел раздел до конца, как вдруг…

«Возможные необратимые последствия — моментальная смерть».

Он замер.

Не может быть, что бы Грейнджер умерла из-за ошибки в зелье!

Малфой еще раз внимательно пролистал книжку. Нет, зелье было сварено абсолютно верно, что же тогда? Устало потерев переносицу, Драко закрыл книгу и направился в Большой Зал — они ничего не ел за целый день, а время было как раз к ужину.

* * *

— Что слышно про похороны?

— Какие похороны? — Блейз удивленно взглянул на Малфоя. — Паркинсоны, наверное, уже все давно провели. Мы-то здесь причем?

— Я про Грейнджер…

Забини нахмурился:

— Какую Грейнджер?

Малфой опешил — как это какую?

— Студентка Гриффиндора, Блейз. Заучка Грейнджер.

Темноволосый парень смотрел на Драко как на идиота, не меньше.

— По-моему, тебе точно плохо. Какая Грейнджер? Никогда не слышал о такой! Может, тебе приснилось? Ты когда спал? Плохо выглядишь…

Но блондин уже не слушал его. Что, Мерлин их дери, за дела?

— Винс, что по поводу Грейнджер говорили за завтраком? Я прослушал, — ладони Драко вспотели, в горле стоял ком. Ему ничего не приснилось, в этом он был уверен. Вроде.

— М? Хто? Хахая Хрежер? — Грэбб отвечал, продолжая жевать.

— Обыкновенная! — взревел Малфой.

Он резко опустился на свое место, заметив, что его крик привлек слишком много внимания. Слизеринцы начали перешептываться, сначала тихо, потом немного громче, и юноша краем уха уловил суть их шептаний. Никто из них понятия не имел, кто такая эта таинственная Грейнджер. Никто ничего не знал ни про какие похороны. Но все они быстро оставили эту тему и вернулись к той, которую обсуждали раньше, до прихода Малфоя — какая-то слизеринка заболела.

Он сходит с ума…

Блондин с жадностью опрокинул стакан тыквенного сока.

— Почему ты ничего не рассказываешь нам о Мионе? Как она? С ней все в порядке?

Драко чуть не подавился. Назвать Грейнджер Мионой? С таким сочувствием и… нежностью в голосе? Миллисент явно не в себе!

— Что?! Что ты сказала?

Видимо, он опять произнес это слишком громко, потому что теперь на него оборачивались и студенты других факультетов.

Он откашлялся.

— Я же вас спрашиваю, что с Грейнджер, а вы мне — кто это?! Не знаем такую!

— Драко, ты точно не ударялся головой? — внимание Миллисент добивало его еще больше. — Я спрашиваю тебя о Мионе, а ты мне твердишь про какую-то Граджер…

Слизеринка фыркнула и встала из-за стола.

Нет, он точно сходил с ума.

Наскоро запихнув в себя несколько вилок ужина, Драко поспешно направился прочь из зала. Осталось последнее место, куда он направиться, чтобы как-то прояснить ситуацию — кабинет директора.

* * *

— Профессор, разрешите? — впрочем, глупо было спрашивать, потому что Драко уже зашел и уходить не собирался. По крайней мере, пока ему не объяснят все!

— Да, мистер Малфой. Что-то случилось?

— Я…

Он запнулся. Драко стоял перед столом МакГонагалл — она не казалась разбитой и подавленной, какой была утром. Нет, напротив — она была бодра, насколько это было возможно в нынешнее тяжелое время.

— Я хотел спросить о Грейнджер, профессор.

— Простите, о ком?

В эту минуту блондин мог поверить во что угодно. Даже в заговор. Особый извращенный заговор. Против него.

— Впрочем, наверное, мне все приснилось… Да, профессор МакГонагалл?

Директор встала из-за стола и подошла к Малфою. На миг ему показалось, что она хотела его обнять, но, видимо, все же сдержала свой порыв, и Драко был несказанно счастлив этому.

— Мистер Малфой, вам следует сходить в больничное крыло… Мы все понимаем, вам вчера пришлось нелегко, это такой удар… Но с ней все будет хорошо, опасности больше нет.

Слизеринец уставился на декана Гриффиндора:

— Вы о том, что вчера произошло в подземельях? — он очень долго не решался задавать этот вопрос. Ведь сейчас его точно признают психом и вообще отправят в больницу Св. Мунго!

Однако ответ МакГонагалл запутал его еще больше.

— Да, именно! С вашей невестой все будет хорошо, мистер Малфой. Пойдите в больничное крыло. Я сообщу мадам Помфри, что бы вас пустили к ней.

Драко вышел из кабинета, сделал несколько шагов и сел на ступеньки. Голова буквально взрывалась от информации. Казалось, что за последние несколько часов мир просто перевернулся! Встал с ног на уши!

Он словно в тумане добрел до больничного крыла. Пусть ему дадут какое-нибудь снотворное — завтра он проснется и все будет по-старому! Этот кошмар закончится. Прекратится! Он обязан прекратиться!

— О, мистер Малфой, директор сказала, что вы можете пройти к ней…

Драко лишь кивнул и зашел внутрь.

— Привет, Малфой. Что-то ты плохо выглядишь…

* * *

— Привет, Малфой. Что-то ты плохо выглядишь…

Блондин замер. Он боялся поднять глаза и посмотреть в лицо говорившему. Но голос… Он был совершенно точно уверен, ЧЕЙ это голос.

— Неужели все вокруг так сильно повлияло на твою психику? Какая жалость! Я бы не хотела, чтобы мой жених был душевнобольным…

Слизеринец посмотрел на нее. Грейнджер. Собственной персоной. Сидела на больничной кровати и улыбалась. Розовощекая, с мягкими губами, причесанная, одетая в полупрозрачную ночнушку…

— Что ты молчишь? Скажи уж что-нибудь!

Она улыбалась. Драко очень хотелось сейчас же подойти к ней и отхлестать по щекам, чтобы стереть эту улыбку с ее лица.

— Что происходит?

— Какой банальный вопрос, Малфой! — Грейнджер засмеялась. — Это зелье, что ты помог сварить мне… Зелье дурмана… Судя по всему, ты нашел его, догадался-таки, молодец. Так вот, все получилось. Спасибо!

И гриффиндорка лучезарно улыбнулась ему. Ему, Малфою!

Это было последней каплей. Он достал палочку.

— Эй, ты что? Поднимешь палочку на свою невесту?

— Какую невесту?! Какую невесту, Грейнджер! Ты в своем уме? Что ты несешь? Что происходит, Мерлин тебя подери?! Объясни мне сейчас же, а то…

Драко не хватило запала закончить. Он свисал над девушкой, упирая волшебную палочку ей в горло. Между ними было всего несколько сантиметров, и он чувствовал запах ее кожи. Его грудь практически соприкасалась с ее, а гриффиндорка так порывисто дышала, что, еще немного, и она заденет его.

На лице Грейнджер были переплетены страх, ненависть и кое-что еще. Но что, он так и не понял.

— Говори, — он надавил палочкой сильнее.

— Я… скажу… убери…

Малфой отстранился, но палочку не убрал.

— Я слушаю.

— Что именно ты хочешь услышать? — больше не было радостного тона, каким она приветствовала его в самом начале.

— Что за игры? Я могу представить, ты как-то договорилась с преподавателями и учениками, что тебя нет. Но слизеринцы?!

— Это не игры. Они все правда думают, что меня нет. Не существует. Никогда не было. Зелье дурмана.

Блондин поднял бровь в удивлении. Дурман? Это всего лишь дурман?

— Это не всего лишь дурман, Малфой. Это необратимо. Гермионы Грейнджер больше нет и не было. Есть лишь Миона Бладжер, — девушка помедлила, но Малфой все так же стоял, направляя на нее палочку. Она вздохнула, — ты все равно единственный, кто оказался вне действия зелья, кроме меня… Потому что суешь нос не в свои дела. Я очень неудачно потеряла свои записи, и очень неудачно, что нашел их именно ты…Я сначала так думала. Но потом поняла, что это — идеальный вариант.

— В каком плане?

— Те, кто хоть что-то узнают о зелье, потом оказываются вне его поля действия… Снейп и профессор МакГонагалл согласились потом самостоятельно исправить себе воспоминания. Но ты бы ни за что не согласился… И тогда я придумала этот план. Зелье дурмана основано на полном перевороте жизни. Я становлюсь своим отражением. Как бы. Внешне — ни грамма, хотя, возможно, что-то и есть. А для окружающих…

— Хватит ходить вокруг да около, Грейнджер! — Драко перехватил волшебную палочку поудобнее.

— Нет никакой Грейнджер, теперь тебе придется смириться с этим. Это необратимо, — пауза. — Я Миона Бладжер. Слизеринка, поскольку была на Гриффиндоре. Чистокровная, так как изначально моя кровь была…

— Грязной.

— Можно и так сказать. Ты был моим врагом, не побоюсь этого слова, а теперь… Теперь ты мне друг. А Гарри с Роном — нет.

— Грейнджер, ты бредишь!

— Да? Ну, ты можешь пойти и поспрашивать еще. А потом тебя принесут себя связанного магическими путами. Или сразу в Мунго… Зависит от того, как сильно будешь буянить.

С этими словами гриффиндорка, а теперь уже слизеринка (правда, Драко, Мерлин всех подери, ни грамма не верил) легла обратно в кровать и повернулась к Малфою спиной.

Он все так же продолжал стоять.

— Соизволь объяснить, Бладжер, причины всего этого?

Девушка молчала.

— Говори, когда тебя спрашивают!

— У меня будет доступ к Вольдеморту.

— Все ради войны? — Драко отчасти был поражен.

Она молчала, но потом заговорила:

— Он убил моих родителей. Я поклялась отомстить. Во время одной из наших вылазок, я нашла книгу с описанием этого зелья. Мне тогда показалось это так просто — сварить, стать другой и… и легко прийти прямо к нему и убить!

— А сейчас?

— Не знаю, обратного пути нет. Зелье необратимо.

Малфой стоял с опущенной палочкой.

Сейчас Грейнджер напоминала ему его самого. Он поставил метку тоже лишь для того, чтобы не быть обнаруженным. Чтобы потом иметь доступ. Чтобы потом получить возможность убить Лорда.

Оба повязаны одной войной. И пусть у каждого из них — своя судьба, их цель одна.

И что будет дальше — это совсем другая история, поскольку история про ложь закончилась. Шагов больше не осталось — они пришли друг к другу. И эти оправдания, которыми они жили в прошлом, больше не имеют смысла.

И то, что для него было чужой ложью — дня нее являлось ее собственной.

Но никто, кроме них, об этом никогда не узнает.