Драко Малфой и Его Неизвестная Судьба

В комнате царила тишина.

Она была такой гнетущей, что, казалось, будто все вокруг поражено проклятием. И в этом напряженном молчании потонули все звуки.

Эта невыносимая тишина настолько давила на Драко, что он ожидал, как с минуты на минуту хрупкое равновесие окружающего мира лопнет, как мыльный пузырь, и чудовищные люстры начнут скрипеть под тяжестью своей кричащей пышности. Напряжение пронизывало его не хуже холода, и Драко чудилось, что вся эта конструкция вот-вот упадет на холодный каменный пол, разбившись на миллионы смертоносных осколков. Он почти мог чувствовать эти осколки, проникающие в его кожу.

На одном конце стола сидела Нарцисса Малфой и пристально рассматривала хрустальный бокал перед собой, ожидая прихода мужа. Место Люциуса, конечно же, было во главе стола, и супругов разделало огромное расстояние. Такая же эмоциональная пропасть лежала между ними и их сыном, сидевшим, по воле отца, в центре стола. До семи лет Драко даже не задумывался о том, что это ненормально, что в других семьях всё по-другому, пока Люциус не взял его с собой в Министерство.

Тогда, во время перерыва на ленч, отец повёл его перекусить, и по пути в ресторан они увидели в парке семью со старой потрёпанной корзиной для пикника. Драко уставился на смеющихся рыжих детей, окруживших своих родителей: высокого стройного мужчину и маленькую пухленькую женщину. Уизли была свойственна теплота, столь же чуждая Драко, как холодность Малфоев была чужда всем остальным. Когда самый младший рыжеволосый мальчик получил шутливый удар по голове от своего старшего брата, Драко возненавидел его. Они были ровесниками, но волею судеб рыжеволосый, даже несмотря на потрепанную дешёвую одежду, оказался намного счастливей его. Иногда Драко думал, что Люциус ненавидит Артура Уизли по той же причине, что и он Рона Уизли, пока не вспоминал, что душа Люциуса давно заледенела.

— Тебе нравятся твои новые мантии? — раздался красивый бесстрастный голос Нарциссы. Это вывело Драко из задумчивости, и он заставил себя вежливо улыбнуться.

— Конечно, мама. Серое мне всегда шло.

Нарцисса кивнула, соглашаясь.

Звук шагов эхом разнесся по залу, объявляя о приходе Люциуса Малфоя.

Мужчина устал, хотя это было заметно лишь по углубившимся морщинкам у его рта и более жестким, чем обычно, глазам. Он молча занял своё место, и на столе появилась еда — пиршество, достойное королей. Люциус Малфой не был королем, но имел достаточно денег и высокомерия, чтобы вести подобный образ жизни.

Первые слова, которые он произнёс, были буквально пропитаны недовольством и злостью.

— Этот чёртов Фадж опять все портит. Ты ждешь, что, получив пару взяток, он будет счастлив, но нет, он все равно продолжает бегать к Дамблдору, стоит Тёмному Лорду чихнуть. Мне приходится следить за ним каждую минуту, чтобы он ничего не разрушил.

Этот пренебрежительный тон был хорошо знаком Драко — он и сам использовал такой при общении с раздражавшими его людьми. Но его собственная издевка казалась лишь слабой тенью по сравнению со злостью и отвращением, переполнявшими голос отца.

Драко не знал, что ответить, и потому он предоставил матери возможность направить беседу к менее опасным темам. Он обрадовался своему решению, вспомнив слова отца о том, что во время официальной трапезы «детей должно быть не видно и не слышно». Хогвартс ужасно расслабил Драко. Прошло уже две недели летних каникул, а он все еще заново привыкал к порядкам Малфой-Мэнора.

Разговор родителей он слушал лишь краем уха, уделяя больше внимания фаршированной перепелке перед собой. Она хоть и не была особо вкусной, но и не была настолько ужасной, как предыдущие три блюда. Неожиданно беседа за столом приняла интересный оборот, и он поднял глаза от своей серебряной тарелки на Малфоя-старшего.

Люциус что-то возбужденно рассказывал, нервно жестикулируя вилкой, к блестящим зубцам которой прилипли кусочки соуса:

— …конечно. Это позор. Сыну Уизли нужно держать такое за закрытыми дверьми. Достаточно плохо просто иметь любовника, — на его лице появилась по-настоящему мерзкая насмешка, разительно изменившая его красивые черты, — но так грубо выставлять это на показ? Это было отвратительно — видеть мужчин, целующихся на публике. Куда катится мир?

— Который Уизел это был? — ляпнул Драко и смиренно опустил глаза, когда отец строгим взглядом сделал ему выговор.

Всё же Люциус соизволил ответить.

— Я забыл его имя. Тот дикий, с серьгой, работающий взломщиком проклятий в Гринготтсе. Он буквально гарцевал с каким-то квиддичным игроком. Отталкивающее зрелище. По-моему, педики относятся к той же категории, что и грязнокровки и магглы. Их нужно раздавить — ничего большего они не заслуживают.

Драко был потрясен. Пару мгновений он просто мигал, пытаясь осознать тот факт, что отец явно не имел понятия о сексуальных предпочтениях своего сына, и что первый раз в жизни Драко не поддерживал предубеждений отца. Почему-то, этот предмет никогда не поднимался ими раньше, но, учитывая, как редко Люциус обсуждал с ним что-либо вообще, в этом не было ничего удивительного. Осознание того, как сильно различались их мнения, заставило Драко задать вопрос, который, он уверен, не должен был прозвучать ради спокойствия себя и своей же семьи.

— Тебе не кажется это слишком резким? — наконец, рискнул он, механически ковыряя вилкой в чём-то зелёном на своей тарелке, поскольку аппетит у него неожиданно пропал.

Голова отца вскинулась, и он устало бросил на сына сердитый взгляд.

— Конечно, нет. Это неестественно. Если бы мужчины предназначались для отношений с мужчинами, зачем тогда созданы женщины? И это нездорово. Сама мысль об этом… — Люциуса передёрнуло от отвращения. — Не говори мне, что ты можешь мириться с таким ненормальным поведением.

Драко, нахмурившись, смотрел на тарелку. Наконец, он медленно заговорил — так, как обычно разговаривал, чувствуя себя неуверенно.

— Просто, когда ты так говоришь, ты удивительно похож на пуританина.

Если Вы — волшебник, и история вашей культуры полна горящих костров и прочих видов гонения, это вовсе не комплимент. Драко знал, что перегибает палку, но отец должен был его понять. Если он сумеет изменить мнение отца о гомосексуализме, тогда ему не придётся подвергать сомнению другие отцовские идеалы, которые Драко принял как собственные. Ведь если одно суждение отца окажется ошибочным, то под сомнением окажутся и остальные его воззрения, а если Драко хочет стать таким человеком, каким его хочет видеть отец, у него не должно быть никаких засевших в голове и изводивших его изнутри сомнений. Поэтому он продолжал:

— Древние греки не только мирились с такими отношениями, но и ожидали этого от своей молодёжи. А спартанцы поощряли своих воинов брать товарищей в любовники из-за того, что, защищая друг друга, они сражались более свирепо.

Люциус подался вперед и положил локоть на стол, что заставило Нарциссу нахмуриться из-за несоблюдения этикета. Мужчина холодно улыбнулся.

— И все же обе названные тобой культуры и их конкретные слабости были почти уничтожены и теперь стали только историей. Такие отношения — нездоровые и ненормальные. А вовсе не благородные или общепринятые, как ошибочно думали те народы.

Драко раздраженно заерзал на стуле, ощущая, как в нём поднимается ярость от расползавшейся по лицу Люциуса елейной улыбки. И, недолго думая, молодой человек заговорил — гнев заставил забыть о слизеринской осторожности.

— Это не обязательно ненормально. Конечно, такие отношения необычны, но не неслыханны.

Его мать предупреждающе пробормотала его имя, но Драко ее проигнорировал.

— О? Считаешь? А может, это один из твоих маленьких дружков имеет такие склонности? Лояльность прекрасна для хаффлпафца, Драко. Неужели я обязан напоминать тебе, что ты слизеринец? Ты не должен защищать передо мной недостатки своих приятелей, когда их здесь даже нет, — Люциус Малфой, твердо уверенный в "нормальности" своего сына, даже не предполагал, что Драко защищал себя.

Драко же был настроен вывести отца из заблуждения и даже не остановился, чтобы обдумать свои слова.

— Защищать своих приятелей? — враждебно выдохнул он. — Для чего бы я стал это делать? Это мне, вашему покорномуу слуге, нравятся мальчики, хотя, это вряд ли имеет значение, — пожал Драко плечами. Он взял кусочек мяса и небрежно поднял глаза. И замер, когда увидел выражение лица Люциуса. Слишком поздно Драко понял, что, не сдержавшись, сболтнул лишнего, несмотря на хорошо известный ему факт, что несдержанный язык всегда приносил ему лишь одни неприятности.

После лицезрения этого ледяного взгляда отца, он не очень удивился последовавшим спорам, оплеухам и окончательному разладу между ними.

Драко дали пятнадцать минут на сбор своих вещей, в течение которых домовые эльфы лихорадочно упаковали его новую одежду и любимые личные вещицы, уменьшая их и пихая в его карманы. Его евразийского орлиного филина, несмотря на протестующее уханье, бесцеремонно заперли в клетке и практически бросили в руки Драко.

Было много границ, которые, будучи наследником рода, Драко мог пересечь без каких-либо последствий, но, пятнание гомосексуализмом крови Малфоев, очевидно, к ним не относилось.

Нарцисса безучастно смотрела на происходящее, лишь неодобрительно сжимая в тонкую линию побелевшие губы.

Затем, когда Драко, наконец, сошёл по главной лестнице, Люциус больно схватил его за ухо и злобно скрутил, прежде чем перенести их обоих через каминную сеть к складу в Лютом переулке и поволочь на улицу.

Продавец, торгующий чем-то похожим на яды, с нескрываемым любопытством смотрел на сцену, разворачивающую перед ним.

Прежде чем отстраниться, Люциус нанёс своему сыну сокрушительный удар в скулу, лучший (или худший — в зависимости от вашей точки зрения) в своем арсенале.

Его последние слова, вероятно, предназначенные быть в некотором роде утешением, были самыми горькими из всех.

— Ты мог бы стать великим Малфоем, если бы хоть немного был мужчиной.

И затем, в мгновение ока, он исчез, а вместе с ним исчезли и все перспективы и надежды Драко.

Драко в отчаянии уставился на то место, где стоял отец перед аппарированием.

Заморосил мелкий неприятный дождь, превращая темный асфальт в маслянистую чёрную лужу с желтыми кругами от света фонарей из магазинов. И этот дождь, как ни странно, показался Драко очень подходящим его бедственному положению.

В шоковом состоянии он беспомощно смотрел в никуда, а по его скуле медленно расползался огромный синяк.

Дырявый Котел, как и большинство волшебных зданий на Косой аллее, был очень старым, маленьким и тесным. И хотя, некоторые люди могли бы назвать его уютным, Драко к их числу не относился.

При других обстоятельствах он ни за что бы ни зашел в это разваливающееся на глазах строение. Но, понятно, что эти обстоятельства не были обычными, если не сказать хуже — с этого дня ему придётся привыкать к такой жизни.

Эти мысли так угнетали, что Драко даже не стал спорить, когда бармен отказался продать ему огневиски. Он одарил бармена жалкой версией своей обычной усмешки, и отвернулся, зная, что его лицо все еще белое как мел от пережитого шока.

Лысый и беззубый человек, с дурацким простонародным именем Том, вручил ему ключи от комнаты, смотря на Драко, словно на сатанинское отродье (очевидно признав серебряные волосы и глаза Малфоев), но деньги принял охотно. Деньги всегда всё решали.

Драко не имел и представления о том, что ему делать дальше, но не хотел сидеть внизу с остальными посетителями. Их хриплый смех бил по его чувствительным нервам, а от запаха жирной пищи тошнило.

Лестница, ведущая наверх, была узкой и темной, но он, преодолевая отвращение, дошёл до комнаты номер пять.

Комната оказалась неплохой, но не шла ни в какое сравнение с его спальней в Малфой Мэноре. Не найдя сил даже на то, чтобы отругать домашнего эльфа за неприготовленную ванную, Драко, обессилев, повалился на кровать.

Следующие несколько часов он провел в метаниях между яростью и отчаянием, пытаясь обдумать эти новые, ужасные перемены в своей жизни. Наконец, он уткнулся лицом в подушку и игнорировал горячие слезы, текущие по щекам, пока его не сморил милосердный сон.

* * *

Когда Драко проснулся, он понял, что его одежда сильно помялась, и потому, вытащив из карманов уменьшенные вещи, приказал домовому эльфу вернуть им нормальный размер. Эльф, щупленькое неброское существо с кривым носом, выполнил его приказ и ушёл быстрее, чем Драко переоделся в свою старую зеленую мантию.

Какое-то время он сидел в кресле у камина, схватившись за голову, и задаваясь вопросом, что же с ним будет дальше.

Наследник Малфоев — это ведь не просто слова, это твоя сущность.

Вся его жизнь была расписана по пунктам с момента рождения до тех пор, пока у него не появятся собственные дети. Несмотря на то, что его не привлекали женщины, Панси была умной и забавной, и если бы Малфоям было позволено иметь друзей, она легко могла бы стать его лучшей подругой. Он даже не отказался бы на ней жениться. Брак был бы просто партнёрством, а они с Панси всегда хорошо сотрудничали. А теперь… ну, теперь у него был отец, разочарованный в сыне, жалкие 32 галеона, и будущее, свободное от традиций.

Постепенно эта мысль овладела им. У него появился выбор. Он мог принимать собственные решения, хорошие или плохие, и пожинать их плоды без бдительного присмотра своего отца. Теперь его жизнь принадлежала только ему, хотя, цена, которую он заплатил за это, была слишком высокой.

Даже простые размышления о свободе казались опьяняющими. Если бы он захотел, то даже мог завести грёбаную ферму флобберчервей — не то, чтобы он действительно этого хотел, но всё же. Нахлынувшие ощущения пугали. Словно он всю жизнь был заперт в золотой клетке и внезапно оказался свободен. Только он не был уверен, хорошо ли это.

Драко знал, что любое существо, слишком долго содержавшееся в клетке, редко выживает в дикой природе. Он даже не знал, имелось ли у него достаточно денег, чтобы остаться в Дырявом Котле на все лето. А еще нужно было купить школьные принадлежности.

Раньше деньги никогда не были для него поводом для беспокойства, не считая, конечно, клянченья у отца горстки галеонов на карманные расходы и увеличения его пособия. А теперь….

Всё ещё думая об этом, он решил заказать себе завтрак и был разочарован, когда в меню Дырявого котла оказалась только какая-то посредственная пища. Он бы обязательно пожаловался на то, какой ужасной была эта еда по сравнению с пищей в имении, но у Драко возникло подозрение что, как только он перестанет вспоминать прошлое, привыкать к нынешнему положению вещей станет легче. Поэтому он заставил себя съесть яйца всмятку и несколько жёстких тостов и вышел из своей комнаты.

В коридорах было тихо, не считая звука тяжелых шагов этажом выше.

Драко спустился вниз и, проверив, что в помещении нет Упивающихся (партнёров отца), выскользнул через двери на улицу.

Большинство магазинов в столь ранний час были все еще закрыты.

И неудивительно. Драко тоже никогда не был «жаворонком», а проснулся сегодня так рано только из-за того, что заснул вчера ещё до наступления темноты.

Направляясь к Гринготтсу, он наслаждался тишиной почти пустых улиц. Пока он приближался к зданию банка, в его карманах мягко звенели деньги, оставшиеся со Дня рождения и ежемесячного пособия.

Несмотря на ранний час, Гринготтс был, как всегда, переполнен суетливыми гоблинами. Драко тихо, почти нерешительно направился к кассиру.

Его мать, по непонятным ранее для него причинам, настояла, чтобы Драко в тринадцатилетнем возрасте открыл свой собственный счет. У Драко появилось подозрение, что Нарцисса давно поняла степень непослушания своего сына, так же как и его сексуальные предпочтения, и сочла своей обязанностью удостовериться, что строптивый отпрыск будет в состоянии обеспечить себя, когда произойдет неизбежное.

По истечении трех лет с момента открытия собственного счета, он больше не нуждался в разрешении родителей брать деньги из своих запасов или же пополнять их. Что было чертовски хорошо, учитывая, насколько охотно отец закроет для него все счета теперь, больше не желая обеспечивать своенравного наследничка.

Он обратился к гоблину и в его сопровождении направился к входу в туннели. Драко, как обычно, наслаждался своей поездкой, даже не смотря на события, приведшие к тому, что он был вынужден сюда спускаться. Он с каким-то детским обожанием любил ездить по туннелям хранилища, бесконечно раздражая этим отца. Однако мать не возражала и брала его с собой в таких поездках, поэтому Драко сопровождал ее почти каждый раз, когда она ходила за покупками. Некоторых гоблинов он знал по именам, но этот был новеньким и довольно угрюмым, поэтому Драко не обращал на него внимания, стараясь увидеть своего тезку.

Однажды, во время поездки на тележке он видел дракона. Тогда ему было двенадцать, и с тех пор он постоянно высматривал его здесь. С этим связано и то удовольствие, что Драко получил от Тремудрого Турнира, несмотря на участие в нем Поттера, — тогда он смог увидеть множество драконов различных пород.

— Вам сюда, сэр.

Драко кивнул и дождался, пока маленькое существо откроет его хранилище. Заглянув внутрь, он разочарованно вздохнул, увидев лишь жалкую горстку монет. Пересчитал их — и оказался обладателем еще одиннадцати галеонов. Десять, которые дала ему мать для первоначального открытия счета, и один, который он добавил за эти годы перед тем, как забыть о существовании счёта. До сегодняшнего утра он редко вспоминал о хранилище, а теперь понял, что действительно в нем нуждался. Жалкая сумма денег…. Но она превратила его 32 галеона в почти приличные 43. Не то, чтобы Драко был удовлетворен этим. Отнюдь.

Оставив при себе лишь три ничтожных галеона, Драко свалил все остальные деньги в хранилище, опасаясь грабителей и воров. Как слизеринец, он не был столь наивным, чтобы полагать, что мог в одиночку гордо пройтись по Косой аллее с полным карманом звенящих монет, не привлекая ненужное внимание.

Нет, пока его деньги находились в безопасном месте, он мог более свободно ходить по улицам, хотя, должен быть осторожен с грязнокровками и сердитыми гриффиндорцами. Без защиты имени Малфоев он стал уязвимым. И пока они с гоблином поднимались на поверхность, Драко уже придумывал планы по обогащению (от осуществимых до смехотворно фантастических).

Вместо того чтобы вернуться к Дырявому Котлу, Драко принялся бродить по Косой аллее, рассматривая новые товары. Ему стало больно, когда он понял, что многие вещи, которые раньше он мог купить без раздумий, теперь были ему не по карману. Зайдя в кафе мороженого Флориана Фортескью, он позволил себе заказать на вынос тройную порцию малинового мороженого с шоколадным соусом.

Оттуда молодой человек направился к «Флориш и Блоттс» посмотреть на некоторые новинки. Не заметив ничего стоящего его внимания, он прошёл дальше, к магазину «Всё для Квиддича», и с тоской посмотрел на Молнию и другие метлы, выставленные на витрине.

На глаза Драко попалась новая модель, «Ртуть». Это была красивая, сделанная из высококачественной березы и отшлифованная до совершенства метла. Согласно рекламе, по сравнению с этой новейшей гоночной метлой все остальные модели, включая «Молнию», безнадежно устарели. Список характеристик метлы был длинным, включая лучшие чары амортизации, большую маневренность, новейшие чары торможения и способность развивать за пару секунд невероятно высокую скорость. Очевидно, «Ртуть» была способна делать мертвые петли и пикировать вниз на неслыханных скоростях. По сути, это была модернизированная версия Молнии, но достаточно уникальная, чтобы выпускаться отдельной серией, а не как «Молния 2» или что-то типа такого. Лучшим в этой метле было то, что она индивидуально настраивалась для каждого покупателя, и даже требовала нескольких пробных полетов под присмотром агента «Ртути», который подгонял и персонализировал метлу под клиента. Как только это было сделано, метла должна была реагировать только на владельца и больше никого не слушалась бы. А в зависимости от вашей позиции в квиддиче, функции «Ртути» могли существенно меняться от модели к модели. «Ртуть» была чудом в технологии мётел и настоящим совершенством по сравнению с его старым «Нимбусом 2001».

Драко застыл перед метлой, восхищаясь её симметрией и аэродинамической формой. Сияющая ручка и прекрасные очертания. Метла его мечты. Он надеялся, что Люциус купит ему такую на Рождество, но, очевидно, теперь это никогда не произойдёт. Его раздражало, что у Поттера была «Молния», а у него всего лишь «Нимбус 2001». Драко хотел новую метлу, но, насколько он мог судить, пройдёт еще очень долгое время, прежде чем он сможет её приобрести. Из-за этого наступающий сезон Квиддича стал казаться ему мрачным. Он еще не забыл, как его рука была всего в дюйме от снитча, но Поттер опередил его только из-за более быстрой метлы.

Драко огорчённо вздохнул и отошёл от витрины. Доев мороженое, он слизал размазавшийся по губам шоколад и пошёл дальше по аллее, рассматривая витрины, пока не наткнулся аптеку. В уголке одного из её окон висело крошечное объявление: «Требуется помощник на лето. Опыт работы с зельями обязателен».

Это объявление привлекло внимание Драко, и он вошёл в аптеку «Слаг & Джиггер» с уже формирующимся в голове глупым планом.

Внутри оказалось не так ужасно, как он думал, однако запах существенно поубавил у него решимости. Но аптека находилась прямо по соседству с Дырявым Котлом, что уменьшало вероятность случайного столкновения с отцом за лето по пути на работу. Обойдя полки с ингредиентами для зелий, он подошёл к прилавку, за которым стоял пожилой человек в очках и просматривал, как показалось Драко, счета. Седые волосы мужчины росли только по краям его сияющей лысиной головы, а чёрные глаза были яркими и умными.

— Так. Двадцать семь — не двадцать три. Откуда здесь четыре? — пробормотал себе под нос старик, внимательно просматривая страницу, в то время как Драко наблюдал за ним.

— Хм, сэр? — произнес, наконец, Драко.

Человек быстро поднял голову.

— А? Что вы здесь делаете, молодой человек? Вам в чём-то нужна помощь?

Под этим пристальным взглядом Драко чуть отступил. Человек внушал ему страх, и дело было не в его внешности. Он просто казался слишком проницательным.

Когда Драко заговорил, его голос был едва слышен. Нет, он вовсе не был трусом, но и не имел храбрости, подобной гриффиндорской.

— Только…. Разве у вас нет места? Э-э… то есть, мне нужна работа. У меня есть опыт из Хогвартса, знаете, я даже любимый ученик профессора Зелий.

Драко знал, что казался неуверенным и уязвимым, и раньше он наверняка возненавидел бы себя за это, но сейчас такое поведение могло помочь получить работу, в которой он так отчаянно нуждался… И что плохого было в том, что хотя бы раз в жизни он не будет скрывать свои эмоции под бессердечной маской?

«Достаточно слизеринское решение», — заключил Драко, чтобы успокоить свою гордость, пострадавшую от необходимости обнажить душу перед незнакомцем.

Старик наклонился вперед, нахмурив брови.

— Хм. У тебя есть имя, парень, или мне называть тебя «любимчик преподавателя»? Моё имя — Арсениус Джиггер, и это моя аптека. А теперь объясни, что заставило тебя думать, будто я хочу, чтобы у меня работал школьник? Я знаю, что все вы совершенно безответственные лодыри.

Для Драко не прошли даром те 16 лет, что его воспитывал Люциус Малфой — юноша прекрасно знал, когда его проверяли. Но в данный момент он был растерян и не знал, как необходимо ответить, чтобы произвести наилучшее впечатление.

— Джиггер, говорите? Тот самый автор «Волшебных Проектов и Зелий»? Профессор Снейп говорит, что наряду с «Всевозможными Зельями» это самая точная книга, которую он когда-либо прочитал. А лично мне особенно понравилась та глава по Многосущному зелью, — у старика от порции лести только дёрнулся уголок губ, хотя, Драко всё же был поощрен тем, что губы дернулись вверх, а не вниз. Аптекарь поднял бровь в безмолвном вопросе и шевельнул испачканной чернилами рукой, чтобы Драко продолжал. — Ах да, конечно. Я — Драко Малфой.

Взгляд человека сказал за него. Похоже, на этот раз его фамилия была скорее помехой, чем помощью.

Поэтому Драко неразборчиво затараторил:

— И я не буду ленивым или безответственным. Мне нужна эта работа. Я должен заплатить за школьные принадлежности и арендную плату в Дырявом Котле. У нас с отцом было что-то вроде ссоры и… ну, не могу же я жить в сточной канаве? Если Вам нужны рекомендации, пошлите сову Снейпу. Он поворчит немного, что вы побеспокоили его, но сильно возражать не будет, ведь я его любимый студент. Я единственный, кому он поручил помогать самым безнадежным студентам — таким, как Лонгботтом.

Мистер Джиггер поднял руку, останавливая его нервный лепет. Пальцы старика были испачканы чернилами, мантия помята, но глаза светились добротой.

Два дня назад Драко не удостоил бы его даже толикой внимания, но не теперь. Теперь он должен подчиняться ему. Ну, по крайней мере, если всё пойдёт как надо.

— Звучит прекрасно, парень. Не нужно рекомендаций. Почему бы тебе не начать наполнять банки глазами жуков? На полках почти все закончились. Мешок с ними лежит на той большой коробке. Нет, той, что слева от тебя. Да, начинай.

Вот таким вот образом Драко стал первым Малфоем за последние три столетия, получившим работу не по блату.

Драко понял, что наслаждается своей работой, но в этом не было ничего удивительного. Его любовь к зельям возникла еще тогда, когда Снейп, друживший с его родителями, подарил шестилетнему Драко миниатюрный набор для зелий. Драко, любивший всё, что способно вызывать хаос и разрушения, обожал набор и, к тревоге своей матери, возился с ним всё время, постоянно пачкая копотью и ингредиентами не только себя с головы до ног, но и мебель, которой не повезло оказаться в радиусе десяти футов от него. Полученный в десятилетнем возрасте замечательный котел только усилил его увлеченность зельями. А драматическая речь Снейпа о том, как «разлить в бутылки известность, сварить успех и закупорить смерть», адресованная первоклашкам, решила всё. Драко обожал хорошие представления, а Снейп был исполнителем высшего класса.

Драко обнаружил, что пытается сдержать улыбку в ходе расстановки содержимого на полки и заполнения пустых баночек. Магазин обычно был тихим, но не скучным. Мистер Джиггер оказался интеллигентным и справедливым человеком. Он разрешал Драко делать много перерывов, но требовал не уклоняться от своей доли работы. Его дочь Лидия, блондинка с пшеничным оттенком волос и голубыми глазами, иногда приходила в магазин и приносила Драко печенья собственного приготовления. Стивен Слаг, сын одного из хозяев — Стэнли Слага, был красивым брюнетом, серьезным, спокойным, хотя и малоразговорчивым. Его отец, по-видимому, путешествовал, приобретая для магазина особо редкие ингредиенты. Он возвращался каждые три месяца приблизительно на одну неделю, чтобы провести время с сыном и привести свои дела в порядок перед следующим отъездом. Стивен и Лидия были помолвлены, и Драко слышал обрывки их разговоров, типа «...нет, приглашения должны быть написаны золотыми чернилами. Серебро? Серебро вышло из моды в девятнадцатом веке. А вот список гостей…» всякий раз, когда заходила Лидия, что было довольно-таки часто.

Основные обязанности Драко были простыми, но отнимали много времени. Он должен был содержать магазин опрятным, подметая каждое утро и вечер, а так же вытирать любые случайно пролитые зелья. Также от него требовалось пополнять запасы на полках, что было тяжелой работой, ведь на летних каникулах ему не разрешалось пользоваться волшебством, а к тому же, многие компоненты были слишком хрупкими и капризными, чтобы применять к ним магию. Вдобавок, Драко ещё и расставлял содержимое полок в алфавитном порядке и застрял на букве «Д». Мозги Дронта, обычно используемые в зельях от идиотизма, хранились в маленьких баночках, но безнадежно перепутались с похожими баночками с Пыльными Крыльями Мотыльков.

Иногда, когда магазин был полон, а Стивен и мистер Джиггер обслуживали клиентов, Драко должен был стоять за прилавком и работать у кассового аппарата — старомодной развалюхи, хрипло скрипевшей каждый раз, когда её ящик закрывали. Если перед этим её вообще удавалось открыть. Только Стивен мог без проблем обращаться с эти чудо-механизмом. Даже мистер Джиггер не смог выяснить, как открыть ящик, когда кассовый аппарат упрямился. И чёртова вещица уже дважды пыталась зажать руку Драко в ящике. Может, потому что он назвал её «грудой рассыпающейся рухляди»?

В общем, неделя пролетела без каких-либо происшествий, и Драко легко привыкал к своему новому распорядку дня. Ему платили небольшую, но значительную сумму, которая ежедневно складывалась. Драко ощущал себя драконом, в честь которого и был окрещён, после того, как в конце недели получил свой первый маленький мешочек с монетами. Тогда сидя на кровати, он пересчитывал их с удовлетворением, которое, наверное, ощущал его пра-пра-и-еще-две-сотни-таких-пра-пра-прадедушка, приобретя первую крупицу состояния Малфоев. Драко заработал каждую из этих монет своими руками. Он чувствовал себя удивительно хорошо — ведь он сам этого добился, без влияния отца.

Следующим утром он отнес эти деньги в Гринготтс и провел две минуты, с отеческой гордостью рассматривая свою чуть увеличившуюся груду монет. Гоблин, выглядевший так, словно отчаянно нуждался в расчёске, закатил свои маленькие глаза-бусинки и закрыл дверь хранилища прежде, чем Драко закончил самодовольно поздравлять себя.

Относить деньги в банк стало для него обычаем, и после трех недель груда монеток стала значительно больше, чем в начале.

После того, как Драко провел довольно-таки много времени в хранилище, он остановился около витрины с Ртутью, пуская по ней слюни и сердясь из-за того, что не может её себе позволить. Это заняло у него слишком много времени, и он был вынужден бежать к аптеке, чтобы не опоздать.

— Ну-ка, ну-ка. Разве это не лучше-всех-одетый мальчик на Косой аллее? Как провел утро, Драко? — с ослепительной улыбкой поприветствовала его Лидия, а Стивен только чуть улыбнулся.

Вздрогнув, Драко мельком оглядел себя. Он был одет в хорошо сидящие, но не слишком облегающие серые брюки, красивую белую рубашку и светло-серый атласный жилет, вышитый темно-серым узором. Также на нем были красный шелковый галстук, сочетающиеся с ним опаловые булавка и запонки, а сверху всего — тяжелая, серая с молочным отливом мантия, мерцающая под светом утреннего солнца из окон. Даже приколотая брошка, расположенная у его плеча, была выполнена невероятно сложно — серебряный дракон, с мигающими алмазными глазами и иногда шевелящимся хвостом.

— Ох, да, утро действительно очень приятное. Мне нужно переодеться? — спросил он, беспокоясь по поводу своей одежды. Он не понимал, что одевался слишком хорошо, пока Лидия не указала на это. Официальная одежда была, чуть ли не второй кожей бывшему наследнику Малфоев.

Лидия мягко улыбнулась.

— Нет, одежда прекрасна, но я предлагаю тебе сегодня стоять за прилавком. Не хочу, чтобы такая хорошая одежда стала грязной. Как твой проект организации полок? — с искренним интересом спросила она.

Драко мог бы сказать, что Стивен тоже прислушался, судя по тому, что брюнет полировал то же самое место на прилавке, что и минуту назад. Обычно он работал более эффективно.

— Я сейчас на букве «С». Все еще сортирую перья Сниджета, мех Сфинкса, и чернила кальмара. Что насчёт вас? Вы уже выбрали цветы на свадьбу?

Драко приступил к проверке кассового аппарата и просматриванию бланков заказов, рассыпанных на прилавке.

Лидия, явно счастливая оттого, что нашёлся долгожданный слушатель, уселась на табурете и начала заваливать Драко деталями подготовки к свадьбе. Стивен, выглядевший так, словно слышит эту речь уже миллионный раз, быстро убежал в дальний отдел магазина, облегченно вздохнув.

— …и затем пища! Мне хочется, чтобы было шесть перемен блюд, но я не могу решить, какой суп подавать. У Стивена аллергия на моллюсков, отец не переносит лук, а суп из цыплёнка — слишком…

— Плебейский? — ухмыляясь, вставил Драко.

Лидия кивнула, соглашаясь.

— Точно. Плохо, что мама на дух не переносит все эти приготовления к свадьбам, а то она помогла бы мне. Миссис Слаг выразила свое мнение по поводу супа — но, опять же, она всегда это делает. Эта дама имеет мнение о каждом предмете и понятии и, несомненно, желает поделиться им.

Драко услышал сдавленный кашель, раздавшийся из дальней части магазина и звучавший так, словно кто-то бесполезно пытался подавить смех.

— Ну, — сказал он медленно, — моя мама, Нарцисса, пару раз просила подать на официальных обедах суп из омаров. Это не подойдет?

Лидия засияла и восхищенно хлопнула в ладошки.

— О, чудесный выбор. Стивен, что ты думаешь?

Послышался звук шагов, а затем из-за шкафа показалась голова брюнета.

— Как пожелаешь, дорогая. Никаких моллюсков, верно?

— Верно. Впрочем, я думала, за наше основное блюдо сойдёт фазан…

Она осеклась, потому что в этот момент в магазин ворвался человек в развевающейся тёмной мантии.

Драко где угодно узнал бы это драматическое появление, и поэтому встал и обратился к вошедшему.

— Чем я могу Вам помочь, профессор? — протянул Драко, принимая высокомерный вид, от которого вынужденно отказался на прошлой неделе. Он проигнорировал вопросительный взгляд Стивена, удивлённо наблюдающего за происходящим. Одного факта, что Драко честно работал, было достаточно, чтобы у Снейпа произошёл инфаркт — он не желал, чтобы профессор окончательно понял степень его бедности. К тому же, он очень уважал мастера Зелий и не хотел выглядеть слабым неудачником в глазах своего кумира.

Снейп повернул голову, и уставился на него, явно потрясенный. Наконец, он заговорил своим, как всегда, суровым голосом:

— Драко… что ты делаешь в этой сомнительной аптеке? Твой отец знает, где ты?

— Думаю, моему отцу, — Драко практически прорычал последнее слово, — всё равно, где я. От меня отреклись, лишили наследства, вышвырнули из дома — выбирайте сами, какая формулировка нравится Вам больше. Я удивлен, что Вы ещё не слышали об этом.

Выражение лица Снейпа стало почти сочувствующим прежде, чем бывший Упивающийся снова вернул своему лицу бесстрастное выражение.

— Жаль. Твой отец не понимает, что потерял. Где ты остановился?

— В Дырявом Котле, а что? — подозрительно спросил Драко.

— Забери свои вещи, ты идешь со мной. Директор с радостью примет тебя в Хогвартс.

— Что?! — ошеломлённо взвизгнул Драко. — Не смешите меня! Я никуда не пойду.

Северус Снейп разгладил руками складки мантии и посмотрел на своего любимого студента своим фирменным взглядом, полным превосходства.

— Я не согласен с Вами, мистер Малфой.

— Вы не понимаете, — в отчаянии пробормотал Драко. — Мне нужно заплатить за школьные принадлежности.

Мастер Зелий кивнул.

— Это понятно, но мы с директором решим этот вопрос.

Драко рассердился. Он знал, что его лицо принимало ужасный розовый оттенок, но сейчас его это волновало меньше, чем слова Снейпа.

— Вы думаете, я приму вашу милостыню?! — негодующе закричал он, не обращая внимания на двух других людей в магазине, уставившихся на него. — Вероятно, Вы слишком долго дышали испарениями от котлов. Я, может, уже и не наследник Малфоев, но я — все еще Малфой, и я предпочту спать на улице, чем приму какие-либо подачки от Вас или этого слабоумного старого простака.

Снейп, привыкший к любви своего студента к театральным эффектам, только выгнул одну бровь. Любовь к драматизму была их общей чертой.

— Очевидно, даже без счета в банке, у тебя осталась гордость.

Он выглядел смирившимся. Хотя Снейпу и нравилось вмешиваться в дела других людей, он мог понять, когда стоит остановиться. Возможно, у Драко и была склонность к излишней драматичности, но он действительно имел в виду то, что сказал. И если бы Снейп оглушил его и силой доставил в Хогвартс, то Драко всё равно убежал бы и, кроме того, возможно, навредил бы себе. Они оба знали это, и Снейпу оставалось только смириться.

— Хорошо. Но боюсь, ты будешь видеть меня довольно часто. Я буду проверять тебя каждый понедельник. И даже не пытайся спорить с этим. Тебе повезло, что я не потащил тебя в Хогвартс, ты, неблагодарный упрямый мальчишка. Итак, здесь у вас есть зуб людоеда?

На этой ноте и закончилось их обсуждение.

Следующая неделя прошла тихо. Ничего особенного не произошло до пятницы, когда Драко шел к магазину от Дырявого Котла. Он почти закончил сортировать товары на полках — сегодня ему придётся раскладывать части шкуры единорога, и он пытался вспомнить, есть ли разница между магическими свойствами шерсти с разных частей тела. В магазине имелись шерсть из области паха, из хвоста и из гривы, и все это его запутало.

Он был столь поглощён размышлением о деталях предстоящей ему задачи, что оказался совершенно не готовым увидеть человека, перекрывшего его путь.

— Драко, — раздался ледяной голос, к звуку которого Драко давно должен был привыкнуть, но по его спине все равно пробежали мурашки.

— Отец? — он осторожно отступил и огляделся, удостоверяясь, что есть свидетели. Он почувствовал неимоверное облегчение, увидев старую миссис Боттлтап, любопытную назойливую женщину, которая смотрела на них из окна магазина через улицу, впившись в них взглядом из-под очков, висевших на самом кончике ее носа. Ее присутствие, по крайней мере, исключало применение Непростительных и других смертельно опасных проклятий, и он был почти уверен, что сможет пережить эту встречу.

Люциус, не замечая или скорее не заботясь о публике, схватил Драко за ухо, выкручивая его. Драко не смог сдержать вскрика, но сумел не измениться в лице. Ну… только в начале чуть поморщился, потому что ему было действительно больно. Люциус бесцеремонно подтащил к себе сына и низко заговорил прямо в его ухо.

Драко стало страшно. Он знал, что его отец очень опасный человек, но никогда его угрозы не адресовались ему. Теперь, когда он больше не являлся его наследником, было очевидно, что Люциус не собирался сдерживаться. И это испугало Драко, потому что он догадывался, на что действительно способен Упивающийся Смертью.

— Слушай меня, когда я с тобой разговариваю, мальчик. Я вычеркнул тебя из своего завещания, но, несмотря на отвратительные склонности, в тебе все еще течет кровь Малфоев. Твоя мать снова беременна, и я не желаю, чтобы ты пытался занять место моего следующего наследника. Подпиши эти бумаги. В них ты отказываешься от всех прав на поместье и состояние Малфоев, а я, в свою очередь, отказываюсь от опекунства; подписав их, ты становишься юридически взрослым в глазах Министерства.

Оттолкнув Драко с большей силой, чем требовалось, отчего тот споткнулся, Люциус достал пергамент и самопишущее перо из кармана своей мантии.

Драко, осторожно взяв их, посмотрел на мелкий, мудрёный, почти неразборчивый почерк. Документ был написан на многословном юридическом языке, а это означало, что Драко, подписав, мог отдать свою душу и даже не узнать об этом, пока за ней не придут. Конечно, он не был самым хитроумным слизеринцем, но он был не глуп.

— Думаю, я предпочту, чтобы сначала их просмотрел гоблин. Я отошлю документы совой, когда подпишу.

У Люциуса опасно сузились глаза и, хотя это предупредило Драко, он не успел увернуться от удара в живот. Он пошатнулся, согнулся от боли, но сумел остаться на ногах. Что было, по его мнению, настоящим достижением. Когда он выпрямился, Люциус наградил его еще одним ударом, на сей раз по лицу.

— Оу!!

Вся правая сторона лица Драко вспыхнула болью, и ему потребовалось пару секунд, чтобы вновь сосредоточиться на голосе отца.

— Слушай, ты, маленький неблагодарный щенок. Не смей отнимать мое драгоценное время. Подпиши эти проклятые бумаги.

— Не буду, — смело проговорил он разбитыми губами.

От удара слева, казавшегося небрежным, но в который была вложена вся ярость Люциуса, Драко согнулся пополам. Слезы боли навернулись на глаза, и он распахнул их, зная, что если мигнёт, они прольются. А это было просто недопустимо. Он лучше умрёт, но не будет плакать перед Люциусом.

Мужчина ухмыльнулся, хотя все еще казался несколько раздраженным — очевидно, насилие подняло его настроение.

— Не упрямься, Драко. Надеюсь, мне не придётся больше тебя убеждать? Ты привлекаешь к нам внимание.

Ещё несколько таких «убеждений», и он потеряет сознание. Он никогда не умел стойко переносить побои. И они с Люциусом и, правда, привлекали внимание, но Драко игнорировал глазеющих свидетелей, чтобы суметь предвидеть следующий удар отца.

— Я же сказал, что пошлю с совой! Ничего не подпишу прежде, чем бумаги не проверит специалист. Ты же сам меня этому учил.

Люциус возмущенно скривил губы и несколько раз ударил сына в живот, затем в бок, и бил пока ему не наскучило. Драко только съежился и пытался прикрыть руками голову. Почему никто ничего не делает? Из-за того, что он слизеринец, Малфой, или потому, что от него отреклись? Противный маленький голосок в подсознании Драко укреплялся, заполняя его страхом. Может, никто ему не помогал, потому что он просто не стоит усилий?

— Прекрасно. Но если ты не пришлёшь документы к воскресенью, я сам за ними вернусь. И сдеру с тебя шкуру, мальчик.

Угроза, прозвучавшая в его словах, заставила кровь Драко похолодеть. Люциус усмехнулся и плюнул на него, попав прямо на подбородок. Всё тело Драко болело, но это было ничто по сравнению с унижением, которое он испытал — жалко лежа на улице перед незнакомыми ему людьми, наблюдающими, как его же собственный отец плюет на него. С гримасой отвращения, он вытер этот позор с лица. Человек, которому он так долго поклонялся, публично унизил его, и от этого на глаза наворачивались слезы, но он сумел сдержать их.

Драко с трудом поднялся на ноги, и проводил взглядом отца. Его лицо скривилось от боли и горечи.

— Ублюдок, — произнёс юноша срывающимся голосом, но, оставшись собой недовольным, он собрал весь скопившийся в нем гнев и повторил.

— Ублюдок, — выплюнул он всё ещё хриплым от пережитых эмоций голосом.

Постояв еще с минуту, чтобы собраться, он провел изящными пальцами по волосам в попытке успокоиться. Наконец, спрятав все чувства глубоко-глубоко в свою душу, Драко выпрямился. Пусть от него позорно отреклись, но он был и остаётся Малфоем, и больше не покажет слабости перед какими-то сплетничающими торговцами. Убрав с лица все эмоции, он поднял голову и намеренно выпятил подбородок, словно заявляя всему миру: «лучший», «высокомерный», «я — король, а вы — мои подчинённые», хотя он вовсе себя так не чувствовал.

Выпрямив плечи, Драко глубоко вздохнул и повернулся к Дырявому Котлу, чтобы пойти переодеться в одежду, не испачканную уличной пылью и следами от ботинок отца.

И замер на секунду или две, увидев, что у порога Дырявого Котла стоял Гарри Поттер. Позади Поттера, положив на его плечо руку, с мрачным выражением лица стоял Артур Уизли. Рядом с ними застыла Молли Уизли, в ужасе прикрывая рот ладонью и глядя на Драко с сочувствием на добром, простом лице. Близнецы Уизли находились в паре шагов от них и на этот раз молчали от пережитого потрясения.

Они явно всё видели.

Драко постарался не смотреть в сторону Поттера, хотя, прежде чем отвести взгляд, он успел мельком увидеть его серьёзные тёмно-зелёные глаза и напряженную челюсть. Он не хотел смотреть на Поттера, потому что не был уверен, что сможет вынести его реакцию.

Мало того, что его унизили, так при этом присутствовал человек, которого он хотел бы видеть здесь в последнюю очередь.

Подходя к двери в здание, Драко сумел приклеить на лицо слабую ухмылку. Он прошёл настолько близко к всё ещё безмолвному трио, что ощутил запах духов Молли Уизли. Цветочный аромат был таким приторно-сладким, что Драко затошнило.

Он смог сдержать позывы к рвоте, и, оказавшись вне поля зрения, побежал вверх по лестнице.

Драко знал, что они могли услышать его шумный топот, но у него не осталось сил, чтобы волноваться об этом. Он услышал весёлый голос Рона Уизли, доносящийся снизу:

— Что у вас за постные физиономии? Кто-то умер?

Драко не смог сдержать горький смех и искренне прошептал:

— Я хочу.

Когда он, опоздав на час, наконец добрался до аптеки, Лидия, опираясь локтями на стол, просматривала журнал со свадебными мантиями, а её жених стоял за кассой. Покупательница, маленькая старая леди в ярко-лиловой мантии, изумленно заморгала, увидев избитое лицо Драко, но молча направилась к выходу.

— Простите за опоздание, — как можно искреннее сказал Драко (что получилось у него не очень хорошо), стоило женщине уйти. — Обещаю, больше этого не повторится.

Стивен, немного хмурясь, поднял на него глаза, но, увидев его лицо, изумлённо спросил:

— Что с тобой случилось? Ты похож на человека, подравшегося с гиппогрифом. И проигравшего.

Драко не смог сдержать ухмылку. Он знал, что из-за его разбитой губы она и наполовину не впечатляет как раньше, но не мог не ухмыльнуться.

— И такое бывало, — у него даже шрам остался после того случая на третьем курсе. — Но, нет, на это раз я всего лишь столкнулся с отцом, — Драко пожал плечами. — Ничего особенного. Полагаю, мне стоит начать с тех полок?

Лидия сердито на него посмотрела.

— Как это «ничего особенного»?!? Ты весь в синяках! И это сделал твой родной отец?! — она так сильно рассердилась, что стала похожа на самку мантикоры, защищающую своего детёныша.

Такое искреннее беспокойство за него было столь необычно, что Драко почувствовал неловкость.

Драко ощутил, как напряглись его плечи, а голос стал слишком резким, когда он заговорил, но ничего не смог с собой поделать. Вышло машинально.

— Да. И хватит об этом. Вас это не касается.

Лидия, похоже, обиделась, но придержала язык и ушла в подсобку, а Стивен лишь спокойно взглянул на него и вернулся к полировке прилавка.

В последний раз Драко себя так неловко чувствовал в пять лет, когда обнял Нарциссу, помяв ее самое любимое и очень дорогое платье прямо перед званым обедом. Вот только на сей раз он не мог сгладить вину, прочитав наизусть несколько стишков. В тот вечер Драко из непослушного и дерзкого мальчишки (его обычного образа) превратился в послушную обезьянку (естественно, очень вежливую и культурную).

Драко знал, что одних извинений мало, но, даже если бы их оказалось достаточно, проблема была в том, что он просто не умел извиняться. А другого способа всё исправить он не знал. Поэтому он развернулся и пошел искать мистера Джиггера, намереваясь расспросить его о волосах единорога и надеясь, что когда-нибудь он сможет достичь понимания с другими людьми.

* * *

Гоблин просматривал бумаги Люциуса почти с одобрением. Очевидно, документы были составлены так, что не оставляли и лазейки, но Драко этому не удивился. Люциус всегда был проницательным деловым человеком. Драко только хотел удостовериться, что отец не попытается проявить свою проницательность в убыток своему сыну.

— С документами всё в порядке, мистер Малфой. Вы просто официально отказываетесь от своих прав на земли и состояние, но, так как ваш отец уже лишил Вас наследства, это не имеет большого значения. Однако дополнительные меры предосторожности не помешают — никогда не знаешь, что может случиться. Например, если следующий ребенок родится девочкой, это всё бы очень усложнило.

— Да, да. Всё это я уже знаю, — нетерпеливо прервал его Драко. — Так мне их подписывать?

Гоблин поправил крошечные очки, взгромождённые на кончике его носа, и посмотрел на Драко взглядом, до ужаса напомнившем слизеринцу старшего брата Уизела — бывшего префекта школы.

— Безусловно. Это всё? Я очень занятой гоблин.

Очевидно, напыщенность была чертой, присущей не только волшебникам. Драко скривил губы.

— Не сомневаюсь в этом. Сколько я вам должен?

Гоблин улыбнулся, обнажив ряд острых мелких зубов.

— Три галеона.

— Что?! Три галеона за то, что вы заставили меня ждать целых два часа, пока проглядывали эти каракули и потом сказали, что «всё в порядке»?! Это смешно!

— Тем не менее, это — плата, и, если вы хотите вернуть свои бумаги, то заплатите. Возможно, в будущем вам стоит спрашивать цену прежде, чем что-либо покупать.

Зарычав, Драко встал, бросил монеты на стол и схватил документы.

— Верно. На ошибках учатся, не так ли? — теперь ему придётся работать до изнеможения, чтобы собрать эти деньги вновь. Не очень приятная перспектива. — Не жди, что я когда-нибудь еще обращусь к тебе, ты, переросток огородного гнома. И из твоего рта воняет!

Мелочно, зато очень верно.

Гоблин от негодования хватал ртом воздух, явно собираясь разразиться гневной тирадой. Драко отошёл от него прежде, чем тот успел произнести хоть слово, и вихрем направился к выходу из банка. Полы его мании так эффектно развевались, что ему мог позавидовать даже Снейп. Его шаги, к его огромному удовлетворению, эхом отозвались от мраморных стен.

— Тупые гоблины со своими жадными загребущими лапами! Целых три галеона! Это грабеж! — бормотал он себе под нос и был настолько поглощен своим возмущением, что неожиданно для себя врезался плечом в другого волшебника.

— Смотри куда прёшь! — бросил он и продолжил свой путь, не зная о том, что только что чуть не сбил с ног Мальчика-Который-Выжил. Не то, чтобы его мучила совесть, если бы он это заметил.

А Гарри Поттер стоял в центре приемного зала Гринготтса, глазея на бушующего Драко Малфоя, бормотавшего себе под нос о мошенничестве, низости грязных гоблинов и том, как нескоро он сможет вернуть себе деньги. Гарри не знал, что было хуже –то, что ему показалась почти милой эта небольшая истерика Малфоя, жестикулирующего в такт своего монолога, или то, что Малфой действительно так беспокоился из-за потери каких-то пустяковых трех галеонов.

* * *

Орлиный филин Драко, помимо прескверного характера, обладал еще и хищным изогнутым клювом, который он применял довольно часто. Это был настоящий Евразийский Орлиный филин — по мнению Драко, одна из лучших пород. Он назвал его Гриндлоу из-за отвратительного нрава и привычки клевать неосторожных домовых эльфов и глупых детей, что очень развлекало Драко. Однако, несмотря на свой непокорный нрав, со своим хозяином филин всегда вел себя исключительно хорошо. Но, возможно, это было только потому, что Драко его ужасно баловал.

— Вот, мальчик, кушай. Она свежая и сочная.

Полевая мышь пищала, но Драко не зря потратил на неё сикль. Гриндлоу жадно в неё вцепился, и молодой человек позволил ему это. Птице понадобятся силы на полёт. Несмотря на дурное предчувствие Драко подписал бумаги. Ему действительно не хотелось, чтобы Люциус сам пришёл за ними. Изящная подпись Драко, украсившая пергамент, отняла у него последний шанс на законное наследство.

Законное — потому что он был воспитан как наследник Малфоев, пусть Люциус и Нарцисса и лишили его прав на наследство. Вздохнув, он свернул пергамент и привязал его к лапке Гриндлоу, затем, посадив сову себе на плечо, вышел из Дырявого Котла.

Птица взлетела с его плеча, а он смотрел, как она бесшумно улетала, быстро скрываясь во тьме ночи. Драко провожал её взглядом до тех пор, пока она не превратилась в крошечную точку на небе. Тяжело вздохнув, он вернулся в тепло и свет здания, в то время как все его связи с прошлым исчезали за горизонтом.

* * *

В тот день Драко был все время занят — он сортировал ингредиенты по баночкам и несколько раз подметал пол после того, как неаккуратные клиенты роняли компоненты зелий на пол.

Он как раз расфасовывал клювы стервятников и уши бородавочников, когда два посетителя привлекли его внимание. Они тихо спорили друг с другом, но внимание Драко привлекло вовсе не это, а их яркие рыжеволосые головы, выделявшиеся среди других посетителей. Драко собрался с духом и подошел к ним, вежливо улыбаясь.

— Могу я вам чем-то помочь, господа?

Один из близнецов, подпрыгнув от неожиданности, повернулся и взглянул на него. Не отрывая от него взгляда, он ткнул локтём своего брата. Тот тоже обернулся, и они вместе ошеломлённо уставились на Драко.

— Желаете что-нибудь? — снова спросил он, слегка раздражаясь от их одинаково изумлённых взглядов.

— Нет, ты тоже это видишь?

— Это — Малфой, и он…

— …работает.

Они, как всегда, заканчивали предложения друг за друга.

Близнецы Уизли, по крайней мере, были лучше остальных представителей их семейки, хотя это и не говорило о многом. По мнению Панси, они могли бы стать великолепными слизеринцами, а она никогда не ошибалась в таких делах. Хотя, это было неудивительно — стоит только вспомнить, сколько хитрых шуток они провернули над преподавателями и студентами Хогвартса.

— Да, я действительно здесь работаю, — сказал Драко. — И моя обязанность — помогать клиентам. И мне показалось, вам нужна помощь.

Он сказал это таким тоном, что у них не осталось сомнений в искренности его желания помочь.

— Хорошо, нас интересует…

— …есть ли у вас что-то дешевле, чем аконит.

— Это для временно уменьшающего зелья.

Подумав, Драко прошёл к полкам. Близнецы поплелись за ним.

— Полагаю, аконит вам нужен для достижения того самого временного эффекта, верно?

Они кивнули, и Драко перешёл к другому ряду и стал просматривать баночки.

— Вот листья мандрагоры. Заметьте, сначала нужно пропитать их в уксусе в течение двух часов. После этого они будут прекрасно действовать. И они намного дешевле и безопаснее.

— Правда? С чего…

— …ты это взял?

— И откуда нам знать, что тебе можно доверять?

— Во-первых, — спокойно ответил Драко, подавив насмешку в голосе, — потому что я гений в Зельях. Во-вторых, я ценю свою работу намного больше, чем несколько минут смеха, полученного за счёт вас. Если вы останетесь недовольными листьями мандрагоры, сообщите об этом мистеру Джиггеру, и он возместит ущерб. Это вас устраивает?

Конечно, деньги вычли бы из его зарплаты, но Драко знал, что листья мандрагоры прекрасно подойдут для задумки близнецов, и не волновался.

— Вполне.

— И, Малфой… спасибо.

— Ты не так уж и плох.

Это была самая высокая похвала, которую он когда-либо слышал от Уизли. Драко пробил чек на покупки близнецов и с ухмылкой проводил их взглядом до двери. В целом, рабочий день прошел неплохо.

Лето тянулось медленно, и граница между днями словно стерлась.

Стеллажи с полками постепенно становились организованнее, и прежде, чем Драко успел осознать это, он уже убирал Истолченные Копыта Зебры в самый дальний угол магазина.

После того, как он наконец завершил это трудное дело, ему оставалось только содержать магазин в чистоте и обслуживать клиентов, когда Стивен Слаг или Арсениус Джиггер были заняты. По четвергам он должен был помогать пополнять запасы компонентов на полках, что не всегда было легким занятием, а по понедельникам заходил Снейп с еженедельной проверкой, в ходе которой Драко приходилось выслушивать его «любящие» оскорбления.

В общем, не происходило ничего, что Драко счел бы хоть сколько-нибудь интересным — дни шли успокоительно однообразно. Время и так текло неправдоподобно медленно, а когда отец Стивена — Стэнли — приехал в этот вторник, казалось, что оно и вовсе словно остановилось.

Стэнли Слаг оказался высоким, широкоплечим мужчиной с небольшим животиком и аккуратной бородкой. Его кожа была смуглой, но не такой желтовато-болезненной как у Снейпа. Всё в нем было, скорее, коричневым — от обветренной загорелой кожи до волос и глаз, и для каждого была припасена веселая улыбка. В честь его приезда семья решила провести время вместе, и Драко бесцеремонно сказали, что он свободен.

Угрюмо хмурясь, он всё же сделал, что ему велели, чувствуя себя при этом брошенным и невероятно одиноким. Он всегда мог понять, когда его присутствие нежелательно, поэтому вышел из магазина, задержавшись всего лишь на чуточку, не сумев себя сдержать — ему хотелось подольше побыть в этой теплой, почти домашней атмосфере. Наконец, заставив себя выйти из лавки, он зашёл в Дырявый Котел, чтобы захватить пригоршню монет.

Ему нужно было приободриться, и мороженое придётся в самый раз. Улыбнувшись самому себе, он, предвкушая действительно заслуженное угощение, поправил свою одежду... и озадаченно на неё уставился. С тех пор, как Лидия указала на его манеру одеваться, он всё чаще начал замечать, что носит слишком официальную одежду. И Драко решил, что хотя его костюм идеально подходит для работы, он не походит для развлечений, и пошёл переодеться. Приняв во внимание погоду на улице, он выбрал пару черных широких брюк и белую рубашку, которую не заправил и расстёгнул две верхние пуговицы. Рубашка была выполнена из прекрасной тончайшей ткани и подчёркивала рельефную мускулатуру его предплечий. Не то, чтобы Драко качался специально, просто все эти поднимания тяжестей оказали хорошее влияние на его природную худощавость. Он никогда и не думал, что когда-нибудь сможет стать мускулистым, но вот гибким и подтянутым его можно было назвать без зазрения совести.

Чувствуя себя немного лучше, Драко пошёл к кафе Флорина Фортескью. За ближайшим столиком сидели несколько хихикающих ведьмочек. Несколько человек ели мороженое, что не было удивительным, учитывая, какой сегодня был ясный, солнечный день. Недалеко топтался какой-то карлик, облизывая рожок чего-то с орехами, последние непрестанно сыпались и застревали в его бороде. Драко усмехнулся, глядя на маленького человечка, и прошёл к прилавку.

— Я хочу то же, что заказал тот человек, — растягивая слова, произнёс он, указав головой на старого волшебника, сделавшего заказ перед ним. Он даже не знал, что заказывает — ему просто понравилось это восхитительно выглядевшее пятицветное чудо.

— Конечно. Минутку.

На сей раз он, по крайней мере, получил немного скупую, но всё же улыбку. Драко кивнул и, поблагодарив Флорина, заплатил за своё угощение. Найдя маленький незанятый столик, уселся за него и откинулся на спинку кресла, наблюдая за проходящими мимо волшебниками и ведьмами. В последнее время он практически постоянно сидел в четырёх стенах в магазине, и перспектива чудесно побездельничать его несказанно обрадовала. Вокруг было так много людей для наблюдения, что Драко удовлетворенно улыбнулся. Их разнообразие помогло бы ему скрасить время.

Прошло несколько минут, в течение которых слизеринец смаковал своё угощение в тишине. Наконец, когда мимо него прошла ведьма в оливково-зеленой мантии с ярко-розовой подкладкой, он не выдержал и скривился.

— Страдает дальтонизмом, что ли? — рассеянно предположил он вслух и вздрогнул, когда кто-то рядом фыркнул от смеха. Он повернулся и, удивлённо моргая, уставился на Поттера, сидящего за столиком неподалёку. Сначала он хотел, как обычно, оскорбить мальчика, но передумал и снова повернулся к толпе. Поттер видел его слабость, когда его унизил отец, и это не вызывало у Драко ничего кроме неловкости и ненависти к себе, поэтому он сдержался и лишь полностью проигнорировал сокурсника.

Пару минут спустя сам Флорин Фортескью вышел из магазина и приблизился к Мальчику-Который-Выжил, улыбаясь так ослепительно, что улыбка, которую он подарил Драко ранее, казалась ужасно угрюмой.

— Вот твоё мороженое, Гарри. С дополнительным соусом — так, как ты любишь. За счёт заведения, разумеется.

От всей этой доброжелательности Драко стало тошно, и он демонстративно от них отвернулся, отчаянно пытаясь сосредоточиться на своём мороженом, пока те двое мило беседовали. Он ненавидел Поттера, не из-за самого Поттера, хотя иногда гриффиндорец мог быть ужасно раздражающим, а из-за того, как к нему относились окружающие. О Драко, как о Малфое, всегда шептались неодобрительным тоном. «Он кончит точно так же, как и его отец». «Он пойдет нехорошим путём, точно говорю». «Вне всякого сомнения, он станет Темным Волшебником и Упивающимся Смертью». Он слышал их всех.

Но ребёнком он также слышал почтительные, полные благоговения голоса, хвалящие таинственного Гарри Поттера. «Он был мальчиком, который выжил…» Он слышал эти слова даже до того, как они стали прозвищем очкарика. Он все еще помнил, когда в пятилетнем возрасте услышал двух ведьм, с гордостью обсуждающих Поттера. «Он спас всех нас, наш маленький замечательный мальчик». А единственное, что доставалось Драко — это сердитые и осторожные взгляды людей, охотно подлизывающихся к его отцу.

Поттеру практически поклонялись, и у него было то, чего так отчаянно хотел Драко — внимание, влияние, уважение, власть и любовь. А ведь Поттер, в сущности, ничего и не делал — просто лежал, как самый обычный малыш, в то время как его мать пожертвовала своей жизнью, чтобы он смог получить все эти «атрибуты жизни».

У Драко ужасно испортилось настроение, но это сразу же прошло, стоило ему увидеть знакомое лицо в толпе.

— Панси?

Девочка перестала копаться в своих сумках и восторженно завизжала, услышав его голос. С радостно сияющим лицом она быстро подошла к его столику.

— Драко! Что ты здесь делаешь? О, мне нравится твоя рубашка! Обними же меня, чего ж ты стоишь?

Драко закатил глаза и притворно скривился, когда его кинулась ему на шею, окутав запахом изысканного парфюма и шелестом дорогих одежд.

— Только поосторожней со своим мороженым, или я отшлёпаю тебя, глупенький.

Драко, услышав в её словах серьезную угрозу, немедленно переместил мороженое подальше от её новой мантии.

— Так ты ходила по магазинам? Ну, давай, рассказывай, я же знаю, что ты просто умираешь от желания с кем-нибудь поделиться.

Он стойко терпел пятнадцать минут ее болтовни, в то время как она, возбуждённо жестикулируя, рассказывала о цветах и фасонах одежд. Кивая в соответствующих местах и лениво оглядываясь по сторонам, он съел большую часть своего мороженого, пока она болтала.

Наконец, Панси, похоже, выдохлась и улыбнулась.

— Почему ты не посылал мне сов? Знаешь, письма обычно пишут, чтобы на них отвечали. Прошла целая неделя, а ты не ответил, что необычно даже для тебя.

Драко вздрогнул. Это была та самая тема, на которую он действительно не хотел говорить, но попытаться ее обойти было бесполезно. Если он ей не скажет, Панси до смерти отдубасит его сумками. И у неё действительно было право знать причину всёго этого.

— Ну… Вероятно потому, что я больше не живу в Мэноре. Отец выставил меня из дома пинком под зад.

Панси в шоке выпрямилась.

— О, Мерлин. Что произошло?!

Она выглядела настолько обеспокоенной за него, что он почувствовал, как запылало его лицо и потеплело на сердце. Он откинулся на спинку стула и облизал мороженое, выкраивая себе минуту на обдумывание слов.

— Ну, — сказал он медленно, — он узнал о моих… предпочтениях.

Этих слов хватило, чтобы она поняла причину лишения наследства, но они были достаточно осторожными, чтобы больше никто не понял. Поттер, казалось, был слишком увлечённым своим домашним заданием на лето, а это означало, что он явно подслушивал, несмотря на его гриффиндорскую мораль. Очкарик мог сколько угодно говорить, что он весь такой хороший и благородный, но на деле он нарушал правила так же часто, как и сам Драко. Драко тайно подозревал, что Поттер мог бы стать чертовски хорошим слизеринцем, но не говорил об этом никому, чтобы его не линчевал Снейп или остальные слизеринцы. В любом случае, Панси была достаточно умна, чтобы читать между строк.

Панси знала о его ориентации, сколько он себя помнил. Она, наверное, узнала о ней даже раньше него. В первый раз, когда она увидела его, тогда ещё семилетнего мальчишку, он отказывался играть в грязи с Гойлом, потому что не хотел испачкать свою новую мантию, и вместо этого провел время на коленях нянюшек. Драко никогда не присоединялся к играм типа салок и догонялок, хотя изредка он ставил подножки другим мальчикам, в то время как его сверстники предпочитали тянуть за косички девчонок. Драко подозревал, что Панси, возможно, поняла все уже тогда, потому как была очень просвещённой семилетней девочкой, благодаря разговорам на равных со своей тринадцатилетней сестрой Дэйзи. Но, в отличие от фанатичного отца Драко, она не отнеслась к этому так предвзято. В сущности, она даже обрадовалась, потому что была по уши влюблена в Снейпа, но Мастер Зелий никак не подходил на роль жениха. В глазах высшего света быть преподавателем значило почти то же, что быть прислугой, независимо от того, сколь глубоко в века уходит твоя фамилия. Конечно же, Снейп не имел и понятия, что Панси хотела его, но Драко не сомневался, что в конечном счете у неё всё получится. Никогда еще ни один мужчина не смог сказать «нет» женщинам семьи Паркинсон.

В любом случае, раньше Драко требовалась жена, которая приняла бы его пристрастия, а Панси нуждалась в муже, который позволил бы ей иметь любовника и не обижался на это. Этот брак стал бы прекрасным союзом, но теперь ему не суждено было случиться. Лишившись наследства, Драко превратился в худшего кандидата в мужья, чем даже сам Снейп. А вероятность того, что она найдёт какого-то другого юношу, который позволит ей крутить роман с сальноволосым бывшим Упивающимся, была почти нулевой. Лично Драко не видел в этом глобальной катастрофы, но решил держать свое мнение при себе. Тем более, она дралась кулаками как настоящий мальчишка.

— О нет. Нет, что случилось? Он сделал тебе больно?

Драко принимал беспокойство Панси намного легче, чем Лидии, потому как это была Панси, а она беспокоилась всегда. Обо всем. Было приятно чувствовать её заботу, даже если это было рядовым событием.

Драко пожал плечами, не показывая, как его тронуло то, что она демонстрировала свою привязанность к нему в общественном месте. Он по своей матери знал, как неприлично было такое поведение для леди со статусом Панси. Хотя, Панси хоть когда-нибудь следовала приличиям?

— Только побил меня чуть больше обычного, а это не страшно — раньше же он бил меня не очень много. Лишь столько, сколько нужно для «закалки моего характера».

Он закатил глаза, показывая своё мнение о том дерьме, в которое верит большинство старых чистокровных семей — будто рукоприкладство было лучшим методом для воспитания детей.

— И прежде чем у тебя случится припадок негодования, говорю — я не живу на улице. Я остановился в Дырявом Котле и работаю в аптеке, чтобы заплатить за проживание. И у меня осталось немного денег с пособия и дня рождения. Их не очень много, но на жизнь хватает.

— О, Драко, это ужасно! — воскликнула Панси, словно жить на улице было намного лучше. — Дырявый Котел?! Даже Уизли останавливаются там. Бедняжка. — Наконец, она осознала то, как скажется лишение Драко наследства на ее планах совращения Снейпа. — О, Моргана. Что скажет мама, когда услышит об этом? Что я буду делать? Я не могу выйти замуж за кого-то ещё — кто примет мои условия брака?

Панси заламывала руки, совершенно забыв о сумках и обо всём прочем.

— Эй, успокойся. Я обдумал это — Бут может стать хорошим женихом. Он — чистокровный, довольно богатый, может проследить своё происхождение дальше дюжины поколений, и он хочет свою единокровную сестру Сильвию, а это означает, что если он не примет факта существования у тебя любовника, всегда будет возможен шантаж.

Панси разразилась слезами облегчения, и он неловко похлопал её по спине, пытаясь притвориться, что не знаком с ней, и оглядывая других посетителей, чтобы не видеть её заплаканного лица. Поттер потрясённо глазел на него, явно всё подслушав. Драко вызывающе уставился на брюнета, пока тот не покраснел и не отвёл взгляд. Мысленно прокрутив весь разговор, Драко ухмыльнулся, когда понял, что Поттеру, скорее всего, показалось, будто он сказал Панси о Тэрри Буте, чтобы самому стать ее тайным любовником. Это было так неправдоподобно, что он почти рассмеялся вслух.

Панси подняла глаза, наконец, вернув своё самообладание. Благодарно улыбнувшись, она положила руку на его предплечье,

— О, спасибо, иногда ты такой сладкий.

Драко нахмурился, смертельно оскорбившись.

— Сладкий? Сладкий?! Ты меня обидела! И если ты скажешь кому-нибудь, что я сладкий, я расскажу всем, что ты думаешь о Снейпе как о самом сексуальном человеке после Локхарта.

Панси задохнулась от негодования.

— Ты… ты не посмел бы!

Драко ухмыльнулся и дернул ее за один из идеальных локонов, увернувшись от удара, которым она попыталась его наградить.

— О, да что ты? Сама увидишь. Никто не смеет распространять слухи, что я сладкий, и остаться после этого невредимым.

Она сжала свои губы, пытаясь скрыть улыбку.

— Хорошо, тогда. Я забираю свои слова назад. Ты — безжалостный, противный злодей с чёрным сердцем, который никогда не успокаивал меня, когда я плакала, не натаскивал Крэбба и Гойла, чтобы они сдали экзамен по Зельям, и, конечно же, у тебя не было плюшевой совы по имени Хутти.

Драко, ужасно смутившись, покраснел и покосился на Поттера, который изо всех сил пытался не хихикать. Он же спорил с Панси в шутку, а вот она зашла слишком далеко.

Разве она не понимала, что у них были слушатели?! Поттер мог использовать эту информацию, чтобы смеяться над ним всю оставшуюся жизнь!

Его голос стал ледяным, с нотками гнева, скрытыми под внешней холодностью.

— Я успокоил тебя, потому что не хотел, чтобы ты ревела на публике в моей компании. Что касается Крэбба и Гойла — если бы я этого не сделал, два остолопа провалились бы, не так ли? И мне было шесть, когда у меня была плюшевая сова, так что держи свою чёртову сентиментальность при себе.

Панси лишь подняла бровь, и ее голос был старательно нейтральным, когда она, наконец, заговорила.

— Ты закончил притворяться, что являешься таким же, как твой отец?

Драко отвёл взгляд, почувствовав капельку стыда и гнев на самого себя. Он действительно повёл себя так же, и, хотя Панси время от времени была поверхностной, она не заслуживала, чтобы к ней обращались, как к никчёмной или глупой. Он знал, что обычно самые худшие слова были сказаны им в те моменты, когда он пересекал черту от мелочности до настоящей злонамеренной жестокости, и делал то, что, по его мнению, сделал бы отец в этой ситуации. Именно это произошло после смерти Диггори в разговоре с Поттером и его друзьями, а в последний раз, когда он так себя вёл, Ханна Аббот три дня подряд не выходила из своей комнаты.

— Да. Закончил.

— Хорошо, я видела рубашку, в которой ты будешь выглядеть замечательно. Не то, чтобы рубашка, которая сейчас на тебе, не замечательная, но другая не повредит.

Панси явно предлагала мир и приняла его молчаливое извинение, которое он просто не знал, как произнести.

— Хорошо. Но если она фиолетовая, я никогда не позволю тебе снова покупать мне одежду.

С быстро подскочившим настроением они пошли к выходу, препираясь, как брат и сестра, а Поттер с недоверием смотрел на них из-за своего стола. Очевидно, сейчас он напрягал каждую свою извилину, пытаясь выяснить природу взаимоотношений двух слизеринцев. Драко оглянулся на другого мальчика и усмехнулся про себя, гадая, когда Поттер заметит, что на кончике его носа размазан шоколад.

Когда Драко, наконец, прошёл через кирпичную стену на платформу 9 ¾, у него возникло ощущение, будто он вернулся домой. Он почувствовал какое-то пьянящее предвкушение, смешанное с облегчением. Поездка на станцию в "Ночном рыцаре" была не очень приятной, но её стоило вытерпеть, чтобы оказаться здесь, на пути к Хогвартсу.

Он смог без проблем купить все школьные принадлежности, и пришёл в восторг, когда в письме из Хогвартса увидел вложенный яркий серебряный значок префекта. Значок был с гордостью прикреплён им на мантию и мерцал при дневном свете, когда Драко важной поступью вёл первоклашек за собой. Чувствовал он себя при этом как никогда удовлетворённо.

Впервые с тех пор, как отец выставил его прочь, оттаскав за ухо, он ощутил себя таким, как раньше — самонадеянным, самоуверенным, лучшим. Даже его поступь словно кричала об аристократическом высокомерии. Они могли изгнать его из семьи, но они не могли подавить в нем Малфоя.

Он ухмылялся слизеринцам, издевался над гриффиндорцами и хаффлпаффцами, попавшимся ему на пути, и приостанавливался, чтобы подмигнуть своим поклонницам, мягко поздоровавшимся с ним. Некоторые даже строили ему глазки. Конечно, он был геем, но это не значило, что ему неприятно внимание сраженных наповал третьекурсниц. Младшая сестра Панси — Пиона — притворилась, что падает в обморок, и до ужаса жеманно улыбнулась ему, высмеивая своих менее умных сверстниц. Драко был ей словно старшим братом, и она явно не замечала привлекательности в мальчике, который провел большую часть своего детства, изменяя цвет её кожи и натравливая на неё домовых эльфов. Её подружки смеялись над другими раболепствующими перед Драко девочками, а сами затем украдкой глядели на него из-под застенчиво опущенных ресниц, когда Пиона смотрела в другую сторону.

Драко подмигнул им и отвернулся, усмехнувшись визгу, который он этим вызвал. Очевидно, его кровь вейл на что-то, да сгодилась.

— Нехорошо дурачить их, Малфой, — насмешливо сказал Забини.

Блейз был красивым парнем с темными вьющимися волосами, доставшимися ему по наследству от отца-итальянца, черными глазами и смуглой кожей, которые перешли от матери-цыганки. Драко хотел его в течение короткого промежутка времени на четвёртом курсе, но его увлечение прошло, когда он понял, что, хотя Забини и выглядел хорошо, в их отношениях не было бы никакой искры. Блейз был достаточно хорошим парнем, но, на вкус Драко, слишком манерным и, к тому же, не умел прилично управлять метлой.

Кроме того, хотя Забини был чистокровным, его семью не считали аристократической. Даже Поттер с матерью-грязнокровкой имел родословную лучше. В конце концов, во избежание межродственного скрещивания было приемлемо жениться на грязнокровке примерно каждое десятое поколение, однако, Малфои старались избегать магглорождённых, предпочитая им нелюдей — вейл и суккубов. Во всяком случае, Забини был не более чем просто хорошим союзником, и Драко нравилось такое положение вещей. К тому же, Блейз не возражал против интереса Драко к мальчикам, хотя и любил дразнить его по этому поводу.

— О, это совершенно безобидно. В отличие от тебя, вздыхающего по этой девчонке Чанг. Даже не знаю, что ты в ней нашёл. Мерлин знает — Поттера, сохнущего по ней, вполне достаточно. Лично я не вижу в ней ничего привлекательного.

— О, ты серьезно? Никогда бы не подумал, — сказал Блейз, по-приятельски подтолкнув его. Драко в ответ насмешливо улыбнулся и принялся осматривать платформу, словно генерал — поле битвы. Панси видно не было. И громоздких фигур Крэбба и Гойла, обычно легко определяемых в толпе, тоже не было в поле зрения. Блейз, заметив его раздражение, заговорил, предвидев его вопрос.

— Если ты удивляешься, где остальные, то они пошли занять купе для нас. Меня выбрали, чтобы я дождался тебя, поскольку ты, как всегда, модно опаздываешь.

— Это часть моего очарования. Почему бы тебе не помочь мне с моим багажом, а затем мы можем найти их, а?

— Я что, похож на домовика? — заныл Забини, но помочь все же согласился.

— Ну, твои уши... — пробормотал Драко, бросив косой взгляд на оскорбляемые им части тела. Забини потрогал свои уши, оценивая их, и сверкнул свирепым взглядом, поняв, что они действительно немного выдавались из его волос.

— От хорька-альбиноса слышу.

Драко бросил на Блейза обиженный взгляд.

— Не напоминай мне. Эти гриффиндоркцы* [Пр.пер: «dorks» — придурки. «Gryffindorks» — «гриффиндорские придурки»] до сих пор не позволяют мне об этом забыть.

Рассмеявшись, Забини взял в свои руки пару сумок и направился к их купе.

Да, как же все-таки было хорошо наконец вернуться домой.

— Итак, встреча Знаменитых Амбициозных Слизеринцев объявляется открытой, — пропел Драко, откинувшись на спинку сидения. Несмотря на то, что сейчас он должен был находиться в купе префектов, ему не хотелось прерывать традицию проведения первой встречи ЗАС в Хогвартс-экспрессе. Раньше они называли себя Знаменитыми Амбициозными Деятелями, но, в конце концов, поняли вульгарность этого названия. И Драко действительно не хотел быть президентом ЗАДа. Хотя, его задница выглядела очень даже неплохо.

— Так, Панси. Ты смогла обновить наши карточки студентов?

Панси достала огромную папку с полной информацией о каждом студенте Хогвартса. Как секретарь, она была обязана заниматься этим, как и любой корреспонденцией в те редкие времена, когда они нуждались в помощи извне, чтобы достичь своих целей. Толстенная папка включала в себя краткую генеалогию каждого ученика, сведения об его здоровье, последние сплетни, компромат для шантажа и школьные оценки. Отец Панси входил в состав правления школы, что давало слизеринке доступ к довольно обширной информации о своих сверстниках. Узнать остальное, проведя некоторые исследования, было нетрудно.

Панси поморщилась.

— Это было нелегко, но да, я смогла. У нас появилось довольно много студентов по обмену. Большинство — из Бабатона, но есть парочка из Дурмштранга. Они, скорее всего, будут сортированы в Слизерин. Ты знаешь, что это значит.

— Смена власти и политические интриги. Вот радость-то, — проворчал Блейз. Драко только ухмыльнулся своему вице-президенту.

— Да ладно, Блейз. Будто тебе это нравится меньше, чем нам. Хорошо, Панси. Я позже просмотрю их внимательнее. Скоро нам нужно будет идти в купе префектов, но сначала необходимо кое-что обсудить. Я уверен, все вы знаете, что от меня отреклись, верно?

Все кивнули.

— Хорошо. Без влияния моего отца, защищавшего меня и, как подразумевалось, вас, друзья мои, мы оказываемся перед необходимостью прекратить изводить Поттера и его близких друзей.

Раздались негодующие крики:

— Что?!

— Ты шутишь, Драко!

— Если мы не будем ставить их на место, они будут заправлять всей школой!

— Как ты можешь предлагать нам присоединиться к фан-клубу Поттера? Это предательство, ты же знаешь!

Драко поднял руку, властным жестом останавливая поток возмущенных слов, и почувствовал удовлетворение, когда они замолчали. Панси буквально дымилась от негодования, а Крэбб и Гойл хмурились. Блейз ушел в себя, и Драко никогда бы не взялся предположить, о чем тот задумался.

— Мы не можем позволить себе такое же поведение, как раньше. Я потерял большую часть власти, и, хоть и работаю над её восстановлением, но сейчас мы в слишком щекотливом положении для того, чтобы вести себя, будто ничего не случилось. Если по-прежнему оскорблять и нападать на Поттера, после окончания школы никто не примет нас на работу. И я знаю, что ни один из вас не хочет прислуживать Волдеморту, но у вас может не остаться другого выхода, если из-за отсутствия самообладания сейчас, вы не найдёте работу в будущем. Если мы остановимся сейчас, пока нам только шестнадцать, то сможем списать все прошлые оскорбления и споры с Поттером на ребячество и зависть, — во рту появился горький привкус — вкус поражения — но Драко не собирался из-за несдержанности терять свои шансы на успех в жизни. — Я не предлагаю подлизываться к чудо-мальчику, но нам надо отстать от него.

Драко откинулся на спинку сидения, предоставляя им время обсудить между собой его слова. Краем уха слушая разговор, он лениво перебрал содержимое папки, сразу же отметив нескольких студентов как потенциальных слизеринцев. Единственным, кто казался способным соперничать с Драко за авторитет в Слизерине, оказался некий Гернот Эддер. Он был сыном Упивающегося, убитого аврорами во времена первого возвышения Волдеморта, и воспитан своим дядей, который, по-видимому, был не в своём уме. Эддер приехал по обмену из Дурмштранга, значит, он, скорее всего, прекрасно владел Темными Искусствами и не станет гнушаться никакими средствами для достижения своих целей. За ним обязательно стоит присматривать.

Быстро просмотрев остальную часть папки и не найдя ничего интересного, Драко обратился к спорящим:

— На сегодня хватит, — все замолкли, хотя Крэбб и Гойл продолжали свирепо смотреть друг на друга. — Крэбб, — грузный слизеринец перевёл взгляд на него, — ты должен узнать обстановку в Гриффиндоре. Гойл, на тебя — рэйвенкловцы. Блейз, ты проверишь ситуацию в Хаффлпаффе, а тебе, Панси, достаётся честь держать меня в курсе происходящего в Слизерине, в частности — кто из новеньких собирается претендовать на власть. Кроме того, сделай обычные отчёты о первоклашках.

Крэбба и Гойла он назначил на Гриффиндор и Рэйвенкло, потому что эти Дома были слишком высокомерны, и значительно недооценивали умственные способности носильщиков рюкзака Драко. Эти двое уже который год старательно изображали тупиц даже в слизеринской комнате отдыха, что было очень удобно. Удивительно, насколько несдержанно вели себя люди рядом с идиотами (по их мнению). Блез был асом по манипуляции хаффлпаффцами и даже имел несколько связей с ними, которые держал в тайне. А Панси с успехом раскрывала заговоры, замышлявшиеся в Змеиной Яме.

Все они согласно кивнули, гордясь доверенной им важной задачей.

— А я возьму на себя призраков и школьные портреты, — Драко потратил много времени, поддакивая и любезничая с ними, чтобы заслужить их доверие, но впоследствии это окупилось получаемой от них информацией. — Насчёт поведения с Поттером — ведите себя, как я, пока мы не обсудим это подробнее, когда появится время, — Драко оглядел лица своих друзей. — Есть ещё что-нибудь важное для обсуждения?

Панси взяла слово.

— Миллисент все еще хочет вступить в ЗАС. Летом она заезжала погостить ко мне в особняк и постоянно делала намеки на этот счёт.

— Мы же обсуждали это, — скучающе сказал Блейз. — Она не одна из нас. Кто знает, кому принадлежит её верность, или кому она разболтает о наших делах?

Да, их компания была странной, но доверие между ними было абсолютным. Им необходимо было держаться друг друга, если они хотели достичь своих целей. Какие-то компании в Слизерине пытались им подражать, но их союзы никогда не длились долго — слишком часто расходились из-за мелких препирательств, вероломства и эгоизма участников.

Было нелегко достичь такого баланса, но после пяти лет им все же удалось это сделать. Принятие нового человека в их тесный кружок разрушило бы достигнутое равновесие.

— Ну, тогда давайте голосовать. Кто за то, чтобы принять к нам Булкстроуд*? [Пр.пер: Это не опечатка. Драко просто дурачится. Bulkstrode: Bulk — что-то большое, грузное]

Панси и Винсент подали голос.

— А кто — против? — Драко присоединил свой голос к голосам Блейза и Гойла. — Решено. Три к двум — победило «нет». Так даже лучше. Её упорство слишком подозрительно. Пытаться вступить дважды — это ещё ладно, но три раза? И, даже если не принимать во внимание вопрос о причине её упорства, у неё нет чувства собственного достоинства и гордости — ЗАСу не пристало иметь такого члена в своих рядах.

Панси неохотно кивнула, и Крэбб вздохнул, соглашаясь. Все знали, что он был помолвлен с Миллисент, и поэтому чувствовал себя обязанным поддержать ее. Драко доверял его осторожности хотя бы потому, что та же Балстроуд не узнала о его актерских способностях и таланте к шпионажу.

— Ребят, вам лучше присоединится к другим префектам прежде, чем они пошлют поисковую группу, — сказал Забини, ухмыльнувшись.

Драко сверкнул озорной улыбкой.

— Хорошо, собрание ЗАСа объявляется закрытым, — он повернулся к громилам. — А теперь, вы, животные, идите, купите себе каких-нибудь леденцов — я отсюда слышу урчание ваших желудков, — несмотря на их угрожающую внешность, Крэбб и Гойл имели ужасную слабость к конфетам.

Панси сняла заглушающие чары с двери, и два самых грузных студента Слизерина, обменявшись страдальческими взглядами, нацепили на лица тупые и бесчувственные выражения.

— Забини прав. Мы уже опаздываем на пару минут, — Панси потащила его из купе, и вскоре они уже были в начале поезда, где и оставили ранее свои вещи, зная, что посещение купе их друзей окажется только временным. Блез тоже ушёл в другое купе, вероятно, поболтать с какими-нибудь девчонками.

— Нервничаешь? — спросила Панси, протирая свой значок старосты.

Драко поднял бровь и послал ей недоверчивый взгляд.

— Я, Принц Змей? Да никогда!

На этой ноте они и вошли в купе Префектов.

Они зашли точно в тот момент, когда Чжоу Чанг, Главная староста, закончила свою речь и повернулась к ним, раздражённо поджав губы.

— Долго же вы добирались. Вот, быстро прочтите.

Драко насмешливо усмехнулся заносчивой девчонке, подхватив бумаги, которые она с силой пихнула ему в руки.

— Так приятно, что наша Главная староста такая вежливая и добрая девочка, — его голос прямо-таки сочился сарказмом, и Панси ухмыльнулась, соглашаясь. Слизеринцы уселись на единственные свободные места — напротив Грэйнджер и Поттера, которые уставились на них так, словно пытались убить взглядом. Роджер Дэвис, второй Главный староста школы и капитан квиддичной команды Рэйвенкло, просто покачал головой и вернулся к разговору со стайкой хаффлпаффцев — префектов шестого и седьмого курсов.

Драко проигнорировал их и начал обсуждать с Панси шутки, которые ее сестрёнка пыталась провернуть над ней летом. Он был так поглощен беседой, что был шокирован, когда нечто рыжее и большое прыгнуло ему на колени.

— Ай!

Это был самый уродливый кот, которого Драко когда-либо видел.

— Косолапсус! — с красным от смущения лицом закричала Грэйнджер. — Сейчас же слезь оттуда!

Кошара, бросив в ее сторону красноречивый взгляд, только отвернулся, удобнее устраиваясь на коленях Драко. Блондин попытался скинуть это несносное создание, но оно не хотело сдвигаться ни на сантиметр и просто возвратилось на прежнее место, когда у Драко получилось немного сдвинуть его с колен.

— Грэйнджер, забери это ужасное существо! Своей шерстью оно портит мою одежду!

Поттер рассмеялся.

— Ты ведёшь себя как педик, Малфой.

Драко стрельнул в него убийственным взглядом.

— И это говорит парень, который проводит слишком много времени наедине со своей метлой, — уши Поттера покраснели, но у Драко не было времени посмаковать свою победу. — Ай! Снимите эту дрянь с меня! Уйди, животное!

Гибрид книзла и кота наградил Драко высокомерным взглядом и предупреждающе вонзил когти в бедра слизеринца, пронзив все слои одежды. Драко вздрогнул.

— Ну, хорошо, ты, ужасная маленькая тварь. Только держи когти при себе.

Кот, казалось, оскорбился из-за «твари», но лишь начал тереться о его руку, прося ласки. Признав поражение, Драко погладил кота и не был удивлен, когда тот начал громко мурлыкать. Он вздохнул, смирившись со своей судьбой — по-видимому, ему всю жизнь предстояло служить постелькой для котов

— Ничего себе! Не могу поверить, что ты нравишься Косолапсусу.

Драко мрачно посмотрел на Поттера.

— Даже если это — самое уродливое существо, виденное мной, оно, кажется, имеет на редкость безукоризненный вкус, — он фыркнул и продолжил гладить кота.

Панси рассмеялась.

— Ты всегда нравился кошкам. Не понимаю, почему — ты же их терпеть не можешь, но они всё равно тебя обожают.

Драко только выгнул бровь.

— Это мое природное очарование.

Все в комнате повернулись к нему с недоверчивыми выражениями на лицах.

— Что? — негодующе воскликнул Драко. Почему они смотрят с таким скепсисом?

Даже когда Драко хамил, он выглядел восхитительно, а уж когда вёл себя вежливо (что, признаться, происходило не так уж и часто), он был практически неотразим.

— Я, — произнёс он надменно, — собираюсь подремать. Пожалуйста, сведите вашу глупую болтовню к минимуму.

Слизеринец закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья, рассеяно поглаживая мех книзла Грэйнджер, и незаметно для себя уснул.

— Драко! — визг Панси прервал его дремоту, и он поднял голову, взбешенно посмотрев на всё ещё расплывчатое лицо подруги. Он чувствовал себя дезориентированным — дневной сон всегда оказывал на него такое влияние.

— Во имя Салазара, почему ты орёшь не меня? — он потёр звенящее ухо и сел, попытавшись стряхнуть со своей школьной мантии кошачью шерсть. Он хмуро уставился на рыжие волосы, намертво прилипшие к его чёрной мантии, и произнес очищающее заклинание.

Панси прикусила губу, виновато на него посмотрев.

— Ты снова говорил во сне.

Драко обернулся и увидел, что Грэйнджер смотрит на него так, словно он был невероятно интересной загадкой, которую она непременно должна разгадать. И даже Поттер, казалось, разочаровался из-за того, что слизеринец наконец очнулся. Драко повернулся к Панси и чуть понизил голос.

— Сколько раз тебе нужно говорить, что если я разговариваю во сне, это не забавно! — он так убийственно на неё уставился, что она вздрогнула. — И это ни в коем случае не является достоянием для общественности!

Поттер перебил его, как всегда геройствуя, чтобы выручить даму, попавшую в беду, доблестно принимая гнев Драко на себя.

— Это я говорил с тобой, а не она. Не ори на неё, Малфой.

И что, от этого ему должно было стать лучше? Мерлин знает, о чём спрашивал его Поттер, а Драко всегда говорил правду, когда спал. От осознания этого паника Драко перешла на совершенно иной уровень.

— А я почему-то думал, что вторгаться в личную жизнь сокурсников гриффиндорцам не позволяют их высокие моральные качества. Так хорошо, что ты не стесняешься показывать своё очевидное лицемерие перед всеми, роясь в моем подсознании, когда я беззащитен. Ты омерзителен, Поттер, — Драко прошипел последнюю фразу и резко встал с места, взмахнув темной мантией. — Я пойду, достану себе чего-нибудь поесть. И, Панси, — она подняла голову, взглянув на него непроницаемыми тёмными глазами. — Мы ещё поговорим об этом.

Он вылетел из купе, произнеся эту угрожающую фразу, надеясь, что Панси будет трястись от страха весь остальной путь. Глупая сплетница.

Он действительно говорил с нею в карете на пути к Хогвартсу. Панси пыталась убедить его, что Драко не сказал ничего важного, пока спал.

— Грэйнджер попросила меня передать ей кота, но ты сказал, чтобы она сама забрала его. И... ну, так как ты все еще спал, они спросили меня, что происходит, и я сказала им, что ты иногда говоришь во сне.

— И? — спросил Драко. Он сгорбился на сиденье, скривившись после того, как карета подпрыгнула на ухабе.

— Ну, они не поверили мне. Поэтому я предложила им убедиться самим, — Драко прищурил глаза, и она вызывающе посмотрела на него. — Ты же знаешь, что в этом не было ничего опасного. Потом Грэйнджер спросила, что ты думаешь о нашей старосте школы, и ты назвал Чанг расчётливой сучкой, которая так долго хандрила из-за Диггори только чтобы оказаться в центре внимания, а на самом деле она едва его знала. И что она только ради своей популярности водила за нос Поттера, — Панси рассмеялись. — Нужно было видеть лицо Поттера.

Драко ухмыльнулся и сложил руки на груди. Ему действительно было жаль, что он этого не видел.

— Что ещё я выболтал?

Панси подняла бровь и продолжила.

— Ну, тогда я спросила тебя, что ты думаешь о Грэйнджер, и ты назвал её всезнайкой, проводящей слишком много времени, уткнувшись в книги. А затем сказал, что она очень умная и храбрая. Кстати, что это значит, Драко? Ты случайно не влюблён в грязнокровку?

— Заткнись, Панси. Ты же знаешь о моих предпочтениях, — сказал он коротко. Уже какое-то время он втайне уважал Грэйнджер за ее знания и был смущен, что теперь она об этом узнала. — Так, еще что-нибудь? Что я сказал о Поттере? — это его действительно волновало. Мерлин знает, как стал бы вести себя Поттер, если бы узнал, что Драко едва ни восхищается идиотом.

— Я как раз подхожу к этому. Ты назвал его высокомерным мерзавцем с совершенно ужасным вкусом в одежде, но удивительными способностями летать так, словно он родился на метле. А затем Поттер спросил тебя, был ли ты Упивающимся, и, конечно, ты ответил, что нет. И ещё что-то о том, с какой это стати ты должен подхалимничать грязнокровному психу. Всё это было довольно забавно. Я разбудила тебя, когда Потти спросил, почему тебя лишили наследства.

— Хорошо, по крайней мере, у тебя остались мозги, чтобы сделать это. Ты должна была разбудить меня раньше. Я ведь мог такого порассказать! Я же не могу лгать, когда сплю.

— Но я была рядом и разбудила бы тебя, если бы все вышло из-под контроля, — сказала она, явно раздражаясь из-за его паранойи.

— Не в этом дело! — практически крикнул Драко.

Забини, Крэбб и Гойл просто уставились в пространство или принялись рассматривать свои ногти, пока два префекта обсуждали эту тему. Панси и Драко часто ссорились, и в этом не было ничего нового. И они знали, что если попытаются их успокоить, то только попадут на линию огня с обеих сторон, и поэтому помалкивали.

— Я мог рассказать им что-то унижающее меня, а они бросали бы это мне в лицо всю оставшуюся жизнь! Почему бы тебе самой не выпить Веритасерум и подвергнуться их допросу?! Тогда ты поймешь, на что это похоже! И ты не должна была позволять им задавать так много вопросов, — Драко, дуясь, откинулся на сиденье и в сердцах пнул сиденье напротив.

— Извини, Драко. Думаю, я тоже сердилась бы, если бы оказалась на твоём месте. Мне не пришло в голову взглянуть на это с твоей точки зрения. Но признай, это было довольно забавно. И я не хотела огорчать тебя.

Он сердито взглянул на неё, но всё же начал смягчаться.

— Прекрасно, — кисло сказал он. — Только не поступай так снова.

Конечно. Будто бы его просьбы когда-то действовали на Панси. Как же! Если так, то он гриффиндорец.

Но, по правде говоря, ничего больше он предпринять не мог.

Драко изящно уселся за слизеринский стол, расправив складки своей мантии, а Крэбб и Гойл заняли места по обе стороны от него. Забини расположился напротив, а Панси пошла обменяться приветствиями с самыми популярными девочками школы. Она даже соизволила перекинуться несколькими словами с Браун и Патил из Гриффиндора, пока пробиралась через шумную толпу учеников.

Наконец, все расселись в ожидании сортировки.

Шляпа откашлялась и затянула свою ужасную, как и всегда, песню.

Пусть кажусь я вам старой и ветхой,

Смелее, вперёд, хотя мне не к спеху.

Один за другим первоклашки взбирались на табуретку и надевали Сортировочную шляпу. Драко вяло хлопал, когда новичков сортировали в Слизерин, и из вежливости кивал им. Первогодки жались друг к другу, усевшись в конце стола, а несколько учеников третьего и четвёртого курсов, забрасывали их советами, хвастаясь своим знанием Хогвартса.

— А теперь школьный гимн!

И все запели.

Драко пришлось заткнуть уши, чтобы не оглохнуть от грубого баса Крэбба и Гойла и визгливой трели Забини. Наконец, кошмар закончился, и Драко с облегчением сел обратно на скамейку. Но благословенная тишина не длилась долго. Директор толкнул свою традиционную речь о правилах, затем о Сами-Знаете-Ком, от упоминания которого Лонгботтом и первоклашки съёжились.

Люпин вернулся в Хогвартс, чтобы преподавать Защиту От Темных Искусств, но даже оборотень, по мнению Драко, был лучше того убеждённого параноика, экс-аврора Шизоглаза Хмури, весь пятый курс дышавшего Драко в затылок и называвшего его маленьким Упивающимся.

Речь затянулась, и Драко то и дело закатывал глаза, желая, чтобы старик хоть немного поторопился. Наконец, после торжественных заявлений и утешительной лжи, Дамблдор оглядел толпу мерцающими глазами.

— Прежде чем начать банкет, я бы хотел сказать несколько слов. А слова мои будут такие: "Тютя! Рева! Рвакля! Цап!" Спасибо!

Он хлопнул в ладоши, и на столах появились яства, от которых по всему залу распространился восхитительный аромат.

У Драко потекли слюнки, и он приступил к еде. Его телохранители до краёв заполнили свои тарелки и начали сгребать всё подряд в черные дыры, которые именовали ртами.

Драко уже успел хорошенько перекусить, когда Забини, наконец, заговорил.

— Эй, ребята! Я привёз ваши заказы. «Дерзкие Волшебницы» для Крэбба, «Плэймаг» и «Дикие Ведьмы» для Гойла, «Плэйведьма», «Волшебники и их палочки» и «Мальчики на Метлах» для Драко.

Слизеринцы ухмыльнулись в предвкушении.

Блейз подговорил своего старшего брата покупать порно журналы и продавал их в школе со значительной скидкой своим друзьям-слизеринцам. Остальные факультеты с готовностью покупали товары Блейза, несмотря на завышенные цены. В конце концов, закон спроса и предложения был на его стороне, тем более в школе-интернате, полной несовершеннолетних сексуально озабоченных подростков. Забини-старший получал 25 % от прибыли, Блейз получал 75 %, а также уважение среди сверстников, а все остальные получали порнуху. Ситуация была выигрышной для всех, за исключением МакГонагалл, уже два года пытающейся найти преступника и рвущей волосы от расстройства и неспособности выявить распространителя порно. Даже Драко был однажды подвергнут ее расспросу, но у неё не получилось доказать его причастность, потому как на этот раз он был полностью невиновен.

— Классно. Хорошо, что я заплатил заранее, — самодовольно сказал Драко. То, что он решил оплатить заказы на год вперёд, оказалось лучшей идеей, возникавшей у него когда-либо. Теперь у него были уже оплаченные на весь год порно журналы для дрочки, что было очень удобно, принимая во внимание то, как туго с деньгами было у него на данный момент. — Так, скажи-ка мне, Блейз, какой самый необычный заказ ты получил за последнее время?

Забини рассмеялся и сделал глоток тыквенного сока.

— Один хаффлпаффец спрашивал «Забавы с флобберчервями».

— Блюээ, — хором сказали Крэбб, Гойл и Драко, вздрогнув от отвращения.

Только этого ему не хватало услышать во время еды. Теперь он был готов проклясть себя за то, что спросил Блейза.

— Да, да, правду говорю. И, вы знали, что у Лонгботтома есть мазохистские наклонности?

Брови Драко взметнулись вверх, и он скривился.

— Это отвратительно. У меня нет абсолютно никакого желания слушать о сексуальных заскоках Лонгботтома. Никогда не упоминай об этом снова, понял?

— Хе-хе. Понял, — изо рта Забини вырвалось что-то подозрительно похожее на хихиканье, но Драко проигнорировал это. Блейз всегда становился несколько заносчивым в начале учебного года, когда к нему начинали стекаться галлеоны от продажи журналов.

В конце концов, банкет закончился, и Драко встал, собираясь отвести первоклашек в подземелья. Толпа взволнованных детей следовала за ним по лабиринту коридоров. Драко сделал остановку, показывая им кабинет Снейпа и класс Зелий. Первогодки охали и ахали, впечатлённые чудесами Хогвартса.

— Смотрите — это первоклашки! Их ведёт Дрэки Милашка!

Прежде, чем Пивз успел начать более грубые рифмы, Драко прервал его.

— Ты хочешь, чтобы я позвал Барона? Иди, издевайся над гриффиндорцами, — высокомерно произнёс он, и полтергейст унёсся, кудахча как курица, попутно опрокинув металлические доспехи. Пивз опасался Драко, хорошо ладившего с Кровавым Бароном. С последним Драко познакомился ещё в начале обучения в Хогвартсе, на банкете первого сентября. Поэтому обычно вещи Драко оставались нетронутыми, тогда как имущество других студентов полтергейст с ликованием разбрасывал.

— Здесь, — сказал Драко, когда они достигли гладкой каменной стены, служившей входом в слизеринское общежитие. — Пароль — "химера". Не записывайте и не говорите его никому. Если вы забудете пароль, вас оставят мёрзнуть снаружи, — предостерег он серьезно. Как только он произнёс пароль, камни почти бесшумно раздвинулись, открывая вход.

Первогодки с шумом ввалились внутрь и резко остановились, увидев Снейпа, расположившегося в кресле у камина. Лицо Мастера Зелий было освещено лишь наполовину, другая половина оставалась в тени. В сочетании с орлиным носом такое освещение придавало Снейпу одновременно и угрожающий, и благородный вид.

— Сядьте, — отрывисто приказал Снейп, и первоклашки немедленно подчинились, усаживаясь у его ног. Драко до сих пор отлично помнил речь Снейпа о чести и славе факультета Слизерина. Позже слизеринский декан встретится с каждым первокурсником отдельно, чтобы побеседовать лично. Как обычно, талант Снейпа драматизировать ситуацию производил большое впечатление на детей, пока тот говорил о достоинстве Дома, и о том, как соответствовать наследству Салазара Слизерина. Речь была действительно занимательной, но Драко слышал её уже пять раз, и поэтому быстро прошёл к своей старой спальне, чтобы забрать журналы у Блейза. Он задержался с друзьями только на мгновение и направился в свою комнату. В конце концов, должность префекта действительно имела преимущества.

Его комната находилась между классом Зелий и слизеринскими общежитиями. Вход был расположен в проходе между двумя доспехами, который с виду казался тупиком. Голая каменная стена выглядела так же, как и та, что скрывала общую комнату Слизерина.

— Парселтанг, — чётко произнёс Драко, и камни разошлись. Он зашёл внутрь, и камни за спиной вернулись на место.

Он с одобрением оглядел комнату.

В гостиной находились огромный стол, большой камин, несколько книжных шкафов, кушетка и кресло. Обстановка была столь же роскошна, как и в его старой комнате в Малфой-Мэноре. Очевидно, ожидалось, что в этой комнате он будет обсуждать со слизеринцами их проблемы. Интерьер комнаты был выдержан в зеленых и серебристых тонах, с проблесками золота кое-где. Спальня оказалась еще лучше — с огромной четырёхспальной кроватью и редкой роскошью в подземельях — большим окном с видом на горы. Хогвартс стоял на возвышении, поэтому даже подземелья были выше уровня озера. Из окна открывался великолепный вид, и что еще более важно — оттуда проникал свежий воздух.

С другой стороны, Драко теперь придется ходить через полшколы, чтобы добраться до ванной префектов, но, по слухам, она того стоила.

В целом, жизнь была хороша.

Драко пришлось встать неимоверно рано, чтобы прийти на первое собрание префектов, большую часть которого он всё равно продремал. Его постоянно клонило в сон, и, как обычно, до первой чашки кофе, он был в ужасном настроении. Панси, сгорбившись на своём месте, сладко посапывала, а Драко безуспешно старался хоть ненадолго прикорнуть, но голос Главной Старосты методично продолжал вырывать его из дремоты. По утрам он всегда был несколько раздражителен, о чём вскоре узнала и Чанг, когда посмела отругать его за то, что он задремал.

Снейп, контролировавший это собрание, только фыркнул. Он явно развлекался, смотря на то, как Драко одними словами опускает ее ниже плинтуса. Северус был единственным преподавателем, поднимавшимся так рано (в основном, из-за зелий, изготовление которых требовало особого присмотра), и поэтому вынужденным приглядывать за ними. И он был совсем не против потешить себя зрелищем того, как Драко буквально уничтожил Главную Старосту ядовитыми комментариями. Поттер, обычно первым кидающийся на её защиту, спокойно храпел, положив голову с ещё более растрёпанными, чем обычно, волосами, на стол. Грэйнджер попыталась разбудить его, но, получив в ответ лишь сонное бормотание: «Так слишком рано же, тетя Петуния», оставила это бесполезное занятие. Она была единственной из присутствующих, кроме Чанг, проснувшейся более чем наполовину.

Финч-Флетчи дремал на плече Ханны Эббот. Хаффлпаффка с трудом держала глаза открытыми — её веки опускались каждые две минуты. Префекты седьмого курса выглядели не лучше — они тоже спали на ходу. Дэвис подпирал сонную голову руками, предоставляя другой Главной Старосте вести собрание, которое она назначила в столь ранний час. Чанг же мало волновалась о нуждах своих сокурсников, даже рэйвенкловцев, а ни один из других префектов не мог произнести и слова против этой девицы, когда она улыбалась. Однако на Драко её милая улыбка не производила никакого впечатления. Вот только вряд ли Чанг это заботило — они всегда недолюбливали друг друга. Главная Староста все еще была в обиде на то, что он не поднялся с места в память о Седрике. А Драко терпеть не мог её ограниченности.

— Прекрасно, — бросила она, впившись в Драко взглядом, словно пытаясь прожечь в нем дырку. — Вот, держите расписания. Следующая встреча в пятницу, мы обсудим новые списки отработок.

— О. Тебе нужны диаграммы? У меня хорошо получается цветное кодирование, и я только недавно…

— Я сама сделаю, — резко сказала Чанг, прерывая Грэйнджер на середине предложения, но быстро спохватилась и примирительно улыбнулась. Но, ох, как же глупо она поступила. Ловец Рэйвенкло, возможно, и была умной и популярной, но она никогда не умела понимать людей. Она знала, как выглядеть хорошенькой, но не разбиралась в людях, и просто напрашивалась на неприятности, по скромному мнению Драко.

— Если ты закончила обсуждение, мы можем идти? Я уверен, что тебе, конечно, позарез нужно выспаться, чтобы оставаться такой же красивой, — сказал он вежливо, с тем пренебрежительным оттенком, который часто ранил глубже, чем открыто враждебный тон. В качестве ответа на свое замечание, он получил усмешку от Грэйнджер, которую она поспешила прикрыть рукой.

Чжоу бросила на него мрачный взгляд.

— Хорошо. Но я ожидала, что ты более серьёзно отнесёшься к своей должности. Если так будет продолжаться, я буду вынуждена поговорить с Дамблдором об отсутствии у тебя профессионализма.

Снейп поднялся с места и наградил её ледяным взглядом.

— Драко прекрасно справляется со своими обязанностями, если уж находится здесь в этот безбожно ранний час. Возможно, вам следует принять во внимание нужды ваших сверстников перед подготовкой следующего собрания, мисс Чанг. Такая неосмотрительность не пристала Главной Старосте.

Рэйвенкловка вспыхнула, но сумела сдержать свои комментарии, и участники собрания медленно потянулись из комнаты, неудержимо зевая и сжимая в руках расписания своих факультетов.

Первые уроки в году всегда проходили одинаково. Преподаватели немного повторяли материал прошлых лет, и, по мнению некоторых — ужасно долго и нудно, говорили о планах на этот год. К счастью, Снейп был исключением из этого правила. Он не тратил время попусту, а сразу приступил к новой теме, что было несколько освежающе.

Конечно, за исключением пары пустяков. Драко издевательски усмехнулся своему партнеру по парте — вечно неуклюжему Лонгботтому. То, что лучшего студента по Зельям поставили партнёром к худшему, автоматически снижало риск взрывов на уроке, и это было довольно неплохо, потому как зелья, изучаемые в этом году, были более сложными и опасными. Но это также означало, что Драко приходилось разрываться между изготовлением зелья и попытками удержать Лонгботтома подальше от котла. Однако даже с помехой в лице Лонгботтома его работа была выполнена прекрасно, как и всегда. У Драко, казалось, был нюх на то, какие компоненты должны быть в зелье, и что с чем смешать, чтобы получить желаемый эффект. А сегодня ему пришлось импровизировать, чтобы исправить зелье после того, как Лонгботтом испортил его, но его дар его не подвел. У этого гриффиндорского тупицы была совершенно дырявая память и привычка паниковать по поводу и без, и, даже если он хоть что-нибудь знал, то всё равно от волнения ронял опасный компонент в котел.

Иногда Драко думал, что Снейп специально поставил их в партнёры только для того, чтобы усложнить ему, Драко, работу. И ведь это действительно мешало ему заканчивать раньше, а значит, он не мог проводить оставшуюся часть занятия, бросая тухлые компоненты в зазевавшихся гриффиндорцев или пытаясь испортить их зелья. Все занятия их факультетов были спаренными, начиная еще с прошлого года, когда Дамблдор попытался примирить враждующие Дома. В этом году, так же, как и в прошлом, почти все классы были объединены в группы Слизерин-Гриффиндор и Хаффлпафф-Рэйвенкло.

Панси поставили в пару Грэйнджер, хозяйничавшую на их столе, а Забини и Уизли с беспокойством смотрели в свой котёл. Зелье, которое они сегодня готовили, было слабым успокоительным и на этой стадии должно было быть темно-синим. Их же варево приобрело белый цвет с синими пятнами. Поттер стоял в паре с Гойлом, и готов был рвать волосы на голове из-за тупости слизеринца. Крэбба поставили в пару с симпатичной девчонкой Патил, и, пользуясь своим высоким ростом, он безуспешно пытался заглянуть в вырез её одежды.

Патил его даже не замечала, занятая тем, что посылала убийственные взгляды в сторону своего экс-бойфренда. Ирландец умоляюще смотрел на нее в ответ, в то время как его партнерша по зельям, Балстроуд, раздраженно закатывая глаза, отмеряла немного гуано летучей мыши и клала его в котел.

Снейп поднял глаза от толстой книги, которую читал, и окинул учеников тяжёлым взглядом.

— Как только вы дойдёте до стадии, когда ваше зелье приобретет темно-синий оттенок, перелейте его из котла в колбы, и мы продолжим работу с ним в следующий раз. Также я жду от вас пятнадцатидюймовое эссе с разъяснениями показаний и противопоказаний применения этого зелья.

И слизеринцы, и гриффиндорцы подавленно простонали.

— В таком случае, двадцатидюймовое, — отчеканил Снейп, едко взглянув на помрачневших учеников, и Драко искренне удивился, почему Зелья были его любимым предметом. Может, у него мазохистские наклонности?

— Э-э… я должен был добавить листья кошачьей мяты? — неуверенно произнёс Лонгботтом.

О, чёрт, зелье стало зеленым! Возможно, Драко и впрямь был мазохистом, принимая во внимание время, которое он был вынужден потратить, нянчась с Лонгботтомом, и то, что он так и не отказался из-за этого от урока Зелий.

Наконец, в среду у Драко появилось время для обхода Хогвартса, и он неторопливой походкой вышел из подземелий. У него было «окно», и большинство студентов находились или в классе, или на улице, наслаждаясь солнечным днем, пока Драко бродил по запыленным коридорам. Занятие это было утомительным, но весьма плодотворным в плане сбора информации.

Сначала он остановился перед портретом Акансы Лонгботтом, скандально известной девушки из Ланкашира, умершей при родах после того, как, к священному ужасу своей матери, тайно сбежала с преподавателем Гербологии. Как ни странно, она была одним из предков Невилла Лонгботтома, вероятно, его двоюродной бабушкой. По словам самой Акансы, она была самой популярной и симпатичной девушкой всего курса. Кроме того, она была ужасной сплетницей, и большинство других портретов не любили ее из-за постоянной болтовни. Драко сумел добыть от неё довольно много информации, хотя, едва ли, недавний брак Хагрида и Мадам Максим представлял для него интерес.

Он, может быть, поговорил бы и с портретом Виолетты, но она была еще большей сплетницей, чем Аканса, так что новости, которые она ему сообщила бы, наверняка уже раза два облетели вокруг замка, и Драко решил не тратить время попусту.

Затем он пообщался с Кровавым Бароном, вечно мрачным и угрюмым призраком Слизерина, однако вполне дружелюбным с Драко. Похоже, что когда он был жив, у него был жаркий роман с девушкой из рода Малфоев (прежде, чем ее отец убил Барона за то, что тот лишил девственности его малютку-дочку), и поэтому ему нравились дети с волосами цвета серебра. И особенно ему нравился Драко, который, после того, как сумел преодолеть свой страх и отвращение по отношению к внешности призрака, постоянно беседовал с Бароном. В этот раз Кровавый Барон рассказал ему несколько любопытных вещей, включая подслушанный разговор Люпина с таинственным любовником. Это очень заинтриговало Драко. Любовник? У Люпина?

Он покинул Барона тридцать минут спустя после обсуждения шансов слизеринской команды по квиддичу на выигрыш в этом году и жарких споров о том, был ли свивенходж лучше квиддича. Будто бы любой другой вид спорта мог сравниться с квиддичем!

Портрет Сэффи Снейп, ворчливой пожилой старой девы, преподававшей Арифмантику пару веков назад, висел на перекрёстке коридоров, из-за чего являлся самым информативным. Профессор имела слабость к Драко, который часто просил у неё помощи в решении трудных задач. Сэффи нравилось быть полезной и хвастаться своими знаниями, а Драко нередко давал ей для этого повод. Она действовала Драко на нервы, но полученная от неё информация стоила этих мучений. Сэффи была очень осторожным и наблюдательным информатором в крыле Рэйвенкловцев, и только вчера она видела, как Чжоу Чанг целовалась (и довольно-таки пылко) с Эдвардом Муном.

О, какой восхитительный повод для издевательства над Поттером!

У Драко упало настроение, когда он понял, что может лишь осторожно распустить этот слух — ведь теперь он не мог открыто противостоять Поттеру. Возможно, ему стоит «случайно» обмолвиться об этом перед той девчонкой Браун? Она быстро разнесла бы слух по всей школе. Но он уже не имел возможности бросить Поттеру в лицо слова об измене его девчонки.

Слизеринец поболтал с портретом ещё некоторое время, затем поднялся на пару этажей вверх, к одной башне. Там Драко какое-то время общался с Гаргуном и его копией-сыном — Гаргунсоном. Эти огромные каменные существа «сидели» на краю крепкой зубчатой стены и следили за территорией Хогвартса. Их тупые, простецкие лица выглядывали из-за парапета, а большие уши были настороженно приподняты. Как утверждали некоторые, горгулий вырезала сама Ровена Рэйвенкло, сделав их частью защиты Хогвартса.

Э-э... Нет, Драко, в последнее время мы не видели ничего особенного, ответил Гаргун, когда Драко вежливо задал ему вопрос.

Гаргунсон рассмеялся над словами старшей горгульи и грубым, но тёплым голосом возразил:

О, не будь глупым. Только прошлой ночью я видел человека, наглухо укутанного в плащ и крадущегося в сторону Запретного Леса. Похоже, ты спишь на работе. Старость — не радость, да?

Пока две горгульи весело препирались, Драко смотрел вниз на полосу, где начинался Запретный лес, и кончались безопасные территории Хогвартса. Лес выглядели мрачным и зловещим даже при свете дня как кто-то мог ходить туда добровольно?

Драко задрожал. Он ненавидел и ужасно боялся того места с тех пор, как во время отработки на первом курсе они с Поттером видели Волдеморта, склонившегося над мертвым единорогом. В детстве отец постоянно рассказывал ему на ночь страшные сказки об этом лесе, и та короткая встреча с Темным Лордом ничуть не уменьшила его страхов. Когда Драко был маленьким, после историй Люциуса он часто убегал на кухню и сидел там часами, поглощая горячее какао, заботливо поданное ему домовиками. Это были всего лишь сказки, и Драко отлично знал это, но даже сейчас, в шестнадцать лет, они всё равно оказывали на него влияние. Он попрощался с горгульями и, не спеша, ушел, обдумывая полученную информацию.

Ему необходимо обсудить с друзьями новые сведения, узнать, что они об этом думают. И на всякий случай он вернётся сюда на следующей неделе — справится у Гаргунсона, видел ли он ещё что-нибудь.

У портрета Хенгиста Вудкрофта, по слухам, построившего «Три Метлы», не было никакой информации, кроме того, что Салли-Энн Пёркс, давнишнее увлечение Куини Гринграсса, наконец-то, разошлась со своим постоянным другом Уэйном Хопкинсом. Очевидно, летом его застукали целующимся с другой ведьмой на Диагон-аллее, и Салли-Энн, наконец, об этом узнала. Мысль о том, что Гринграсс окажется у него в долгу, когда он расскажет ему эту новость, значительно подняла Драко настроение. Он навестил ещё несколько портретов, но, так как учебный год только начинался, он не услышал больше ничего интересного. Но он всё равно остался доволен — так и так он обнаружил намного больше, чем ожидал.

Решив, что этот день был весьма продуктивным, Драко направился на Арифмантику, имея в запасе ещё пятнадцать минут до начала урока. Он весело насвистывал всю дорогу до кабинета.

— В любом случае, Гринграсс дал мне взамен кое-что весьма любопытное. У меня теперь есть карта… вот она. Кухня находится здесь. Все, что нам нужно сделать, чтобы проникнуть внутрь, — пощекотать грушу на портрете.

— Ура, отличная новость, Драко. А то мне было интересно, как мы будем доставать вкусненькое теперь, когда твоя мама больше не будет посылать тебе конфет, — высказался Забини, и на секунду в комнате воцарилась неуклюжая тишина.

Одинокое поскрипывание пера о бумагу прекратилось, когда заговорила Пиона:

— Драко, куда нужно поместить это число? Всё слишком запутанно. Ненавижу Арифмантику!

Слизеринский префект наклонился и посмотрел на пергамент девочки.

— Попробуй сюда, Пиона.

Встреча ЗАСа проходила в назначенное время по расписанию, хотя Панси, пытаясь отбить два бладжера одной битой, привела свою младшую сестру, чтобы помочь ей с уроками. Очевидно, младшая Паркинсон совсем ничего не смыслила в Арифмантике, и Панси, устав от попыток вбить хоть что-то в голову сестры, очень умно спихнула эту работу на Драко.

— Теперь ты, Крэбб. Что ты узнал?

— Ну... Финниган отшил Парватти, сказав ей, что они могут быть только друзьями.

Панси насмешливо фыркнула.

— И это всё? Это уже не новость.

— Ну, есть еще кое-что. Он бросил ее ради Дина Томаса, — добавил Крэбб.

Блейз громко рассмеялся, а Драко, не сдержавшись, захихикал.

— А что думают об этом гриффиндорцы?

— Э-э... Относятся достаточно спокойно. Кроме Уизли, который теперь боится принимать душ в его присутствии. Считает себя настолько привлекательным, что Финниган не сможет сдержаться.

— Самодовольный воображала, верно? — пробормотал Драко. Панси рассмеялась.

— Как будто кто-то захотел бы Уизела. Его самомнение достойно занесения в нашу папку. Хорошо, ещё что-нибудь, Крэбб?

— Да, и кое-что интересное. Вчера Чанг и Поттер целовались на квиддичном поле позади сарая для мётел. Взасос.

— Ха! В прошлый вторник на территории Рэйвенкло Чанг целовалась с Муном. Наша Главная Староста очень шустра, не правда ли?! — воскликнул Драко.

— Ооо! — Пиона почти прыгала от возбуждения. — Как это отвратительно! Ты собираешься сообщить об этом Поттеру?

Панси потянула за один из локонов своей сестры.

— Да, и держи рот закрытым. Ты должна быть благодарна, что тебе позволили присутствовать на собрании ЗАСа. А если я узнаю, что ты выболтала хотя бы самую малую часть из сказанного здесь, я пошлю маме сову.

— Ты скучная, — надулась девочка, но снова вернулась к своей домашней работе.

Блейз прочистил горло.

— Хорошо. Так кому достанется честь распространить слух по школе?

— Я могу намекнуть об этом при Лаванде. К ланчу новость будет знать вся школа.

Драко размышлял над предложением не больше секунды. С одной стороны, это означало, что он не сможет увидеть первую реакцию Поттера, с другой — никто не сможет связать этот слух с ним, что было несомненным плюсом.

— Ладно. Думаю, мы так и сделаем. — Он посмотрел на пергамент Пионы. — Выбери три, — посоветовал он и снова повернулся к друзьям. — Есть ещё что-нибудь, достойное обсуждения?

Блейз тихонько кашлянул и сказал:

— Я сплю с Трэйси Дэвис. Это знаете только вы.

— Полагаю, чертовски хорошо, что у меня есть собственная комната, не так ли? — самодовольно сказал Драко.

— Которой ты не пользуешься, как надо бы, — парировал Забини. — Так на кого ты положил глаз? Я слышал, что Финч-Флетчи гей. И думаю, он не слишком страшный. Может быть, он будет с тобой встречаться.

— Может быть?! Это ему бы чертовски повезло, если бы я с ним встречался — хотя вряд ли я, вообще, снизошел бы до него, магглорождённого хаффлпаффца. Фу, — лицо Драко скривилось, и он чуть высунул язык, отчего Пиона и Панси захихикали.

Грэг открыто над ним рассмеялся.

— А что насчёт того рэйвенкловца, с которым ты целовался в прошлом году?

— Стивен Корнфут? Он встречается с Лизой Турпин. И он не знает, с какой стороны подступиться к метле.

— Драко! — воскликнула Панси, прикрывая уши своей сестры. — О чём ты только думаешь?!

— Я говорил в буквальном смысле, а не в том, о котором подумала ты! Мерлин, женщина, перестань думать о пошлостях! Я всего лишь предпочитаю мальчиков, которые отлично летают на метлах, и всё, — он возмущенно посмотрел на Панси.

— Значит, квиддичные игроки, да? Как насчёт Поттера? Панси сказала, что ты считаешь, будто он летает так, словно родился на метле, — вставила Пиона.

— Вон!!! Прямо сейчас! Или я превращу тебя в корм для совы и отдам Гриндлоу!! — он выгнал Пиону в коридор. Один из металлических рыцарей, чувствуя его гнев, выставил ногу, пытаясь сделать девочке подножку, но та ловко через нее перепрыгнула и повернулась к Драко с дьявольской усмешкой на лице.

— Ты хочешь его! Ты хочешь целоваться, обниматься и спать с ним! — пропела она, играя на нервах Драко. Он проигнорировал истеричный смех, доносящийся из его гостиной. Предатели — вот кто они!

— Пошла вон, соплячка! Вон!! И если я от кого-нибудь услышу хоть словечко на эту тему, то привяжу тебя к квиддичному столбу и оставлю там, вот увидишь!

— Ты зануда, Драко! Вы были бы такой прекрасной парой! Даже Трелони согласилась бы! Знаешь, противоположности сходятся! — бросила она ему в спину.

Он зарычал и, игнорируя ее хихиканье, влетел в свою гостиную как ураган и бросился на диван.

— Я собираюсь убить твою сестру, — драматично заявил Драко. — Надеюсь, что ваши родители не будут возражать.

— Не убьёшь. Кроме того, она считает тебя почти братом, иначе бы не дразнила.

Драко вздохнул и потер свою шею.

— Мне только младшей сестры не хватало. Просто замечательно.

— Э-э…. Значит, Поттер, да?

Драко застонал и спрятал голову под декоративной подушкой, обдумывая возможность задушить самого себя.

— Ты следующий, Крэбб. Слышишь? — пригрозил он приглушённым голосом.

И естественно, Гойлу тоже необходимо было внести свою лепту в эту потрясающую беседу:

— А, всё нормально. Наоборот, теперь всё приобретает смысл. Я имею в виду стычки и споры — это же практически прелюдия, а ты почти все пять лет только ими и занимался с Поттером. Неудивительно, что ты всегда такой сексуально неудовлетворённый.

— Эта собрание ЗАСа закончено! Унесите ваши жалкие задницы из моей комнаты прежде, чем я прокляну вас всех! Поттер, надо же! Я лучше поцелую дементора, чем его!

— Думаю, он слишком сильно все отрицает, — прошептал Забини Панси, вызвав этими словами ещё больше смеха.

Драко проводил взглядом веселящуюся компанию, взбешённо впиваясь глазами в их спины.

— Поттер! Ха! Только напившись в стельку, я признал бы, что считаю его привлекательным, — он моргнул, осознав, что сказал. — То есть, только напившись в стельку, я посчитал бы его привлекательным. А-А!

И начал бить себя по голове подушкой, надеясь вбить туда хоть капельку здравого смысла.

[g]Глава 16. Драко обнажается![g]

Драко провёл рукой по растрепавшимся от ветра волосам и, прищурившись, посмотрел на солнце. Судя по по положению светила на небе, было около двух часов, а значит, Драко пропустил обед — его столь захватила тренировка по квиддичу, что он полностью о нём забыл. Пьюси, новый капитан, настаивал на том, чтобы команда тренировалась как можно чаще, поэтому Драко летал каждый раз, когда у него появлялось свободное время. И, потому как это была суббота, а он уже выполнил своё домашнее задание, он поспешил к квиддичному полю, чтобы потренироваться в отработке нескольких маневров. Первая игра сезона была против Рэйвенкло, и Драко с нетерпением ждал возможности утереть нос Чанг.

Слизеринец скривился, переместив метлу в более удобное положение на плече. Он вспотел и устал, не говоря уже о том, что его волосы ужасно растрепались. Драко ненавидел, когда его волосы были растрёпанными. А сейчас они были в страшном беспорядке, да ещё и влажными от пота. Он был настолько поглощён беспокойством о своей причёске, что получил настоящий шок, когда почти на полпути к замку что-то тяжёлое опрокинуло его на землю.

— Ох! — задохнулся он и перевернулся, чтобы увидеть злоумышленника.

Это был Клык. Восторженный пёс начал облизывать его лицо, и Драко отвёл свою голову, скривившись от отвращения из-за обилия слюней на своем лице.

— О, Мерлин, слезь с меня, парень! Черт побери, я никогда не должен был давать тебе объедки. Прочь!

Он сумел вывернуться из-под здоровой собаки и, положив свою метлу рядом, погладил резвящегося пса, отчего тот счастливо замахал хвостом.

— Вот, лови, — подобрав с земли довольно большую палку, Драко встал.

Размахнувшись и бросив палку, он смотрел, как она описывает дугу в воздухе. Клык с энтузиазмом залаял и бросился по лужайке, собираясь принести её. Почти непрерывно лая, пёс пытался схватить палку и радостно запрыгал, когда, наконец, сумел крепко удержать её в зубах.

— Глупая псина, — рассмеялся Драко, покачав головой. Обычно он не играл с собакой и правильно делал, учитывая количество её слюней, но сейчас слизеринец все равно был грязным, а Клык был хорошим животным (насколько хорошими они могут быть). По крайней мере, пес был гораздо лучше, чем его хозяин полугигант, и очень дружелюбным, что очень нравилось Драко.

Клык гордо понёсся назад, а за ним, пытаясь перехватить палку, гналась другая собака. Она была черной и довольно облезлой. Драко узнал её — собака принадлежала Люпину. Она походила на потрёпанного Грима, хотя из-за большего размера Клыка оставалась в его тени.

— Эй, мальчик, — сказал Драко, садясь на корточки. Ему пришлось опереться рукой о землю, чтобы не упасть, когда Клык ткнулся в него головой. Другая собака спокойно подошла к Драко, по-собачьи ухмыляясь и прося ласки, отчего Драко не мог не усмехнуться. Клык выпустил палку, явно тоже желая внимания Драко, и слизеринец, схватив её, снова бросил вдаль, и собаки помчались за ней вместе.

Ещё с полчаса он играл с животными, получая удовольствие от их бесхитростной радости и приветливости, но, наконец, его желание помыться взяло верх, и, подобрав свою метлу, Драко пошёл к замку, а собаки остались играть в перетягивание палки. Их игривое рычание доносилось до него до самых дверей Хогвартса, и, несмотря на то, что его одежда была в беспорядке, а сам он невероятно устал, он улыбался, заходя внутрь.

Драко легко взбежал вверх по лестнице и поспешил через лабиринты коридоров к ванной префектов, расположенной около статуи Бориса Смущенного. Он дважды постучал, чтобы убедиться, что никого внутри нет. Однажды он уже вломился к Грэйнджер, за что получил куском мыла по голове. Та девчонка отлично прицелилась.

— Жаброводоросли.

Пароль был поттеровским, что не удивляло, учитывая третье задание гриффиндорца, хотя Драко всё же был несколько поражен тем, что Поттер перестал, наконец, так остро воспринимать события Тремудрого Турнира и сделал это слово паролем. Не то, чтобы его это волновало, конечно.

В ванной комнате было тихо и пусто, но Драко спустил воду в унитазе, чтобы удостовериться, что Плаксы Миртл здесь нет. Эта извращенка обожала подглядывать за парнями. И он узнал об этом на собственном горьком опыте.

— Привет, — сказал он единственному портрету в ванной. Светловолосая русалка захихикала, и, подняв хвост, вскинула голову, отчего её волосы упали за плечи, выставляя её тело во всей голой славе. Он подмигнул ей, и русалка, краснея, помахала хвостом. Она никогда не разговаривала, к превеликому облегчению большинства префектов — представляете, какие сплетни она могла бы разнести по всему замку?

Драко отвернулся от неё, чтобы включить горячую воду и краны со своими любимыми видами пенок. Он сбросил свою квиддичную мантию, и, расстегнув защитную экипировку, снял слои кожи и хлопка, мокрых от пота. Он уже успел раздеться до брюк, когда в дверь постучали.

— Ну что теперь?! — раздраженно бросил он, и пошёл к двери. Открыв её, он увидел Поттера, запыхавшегося до такой степени, будто тот только что переплыл озеро. — Чего тебе, Шрамоголовый? Разве ты не видишь, что я занят?

— Дай мне войти, Малфой! Быстрее!

Драко тупо уставился на другого префекта.

— Что?! Нет, убирайся, придурок. Эй! — Поттер, извернувшись, проскользнул мимо него, отчего у русалки начался припадок глупого смеха. Он закрыл дверь за собой, несмотря на сопротивление Драко.

— Выйди сейчас же, Поттер, а то хуже будет! Я не шучу!

— Я не могу, Малфой! Господи, спрячь меня!

— Что, чёрт возьми, ты…

Кто-то начал бешено стучать в дверь, и Драко вопросительно уставился на Поттера, а тот заламывал свои руки и вообще стал похож на загнанное животное. Что за бестолковый мерзавец. Поттер, явно паникуя, умоляюще смотрел на Драко, распахнув свои красивые зеленые глаза.

И Драко принял опрометчивое решение.

— Ну ладно, иди туда, — он посильнее нажал на угол мраморной плиты, и она открылась, показывая большой шкаф, заполненный запасными полотенцами. Втолкнув туда гриффиндорца, он закрыл за ним проход, недоверчиво качая головой из-за своего поступка.

— За тобой теперь должок, — прошипел Драко через плиту и снова пошёл к двери, чтобы ответить на стук, надеясь, что Поттер задохнётся в том шкафу, как ослушавшийся домовик.

— Чего тебе? — холодно произнес он, стараясь не выдать своего изумления, когда увидел, кого именно принесло. Этот ужасный Криви пытался заглянуть ему за спину и осмотреть комнату. Драко скрестил руки на груди и впился в него взглядом, отчего гриффиндорец вздрогнул и съежился. — Я жду, — он выжидающе изогнул бровь.

— Гарри там?

— Разве похоже, что твой драгоценный Поттер находится здесь? Почему бы тебе не преследовать его где-нибудь в другом месте, а? Вообще-то, у некоторых есть свои дела, и если ты не заметил, это — ванная префектов. А ты не префект. Поэтому уйди, пока я не проклял тебя так, что ты долетишь до Хогсмида.

— Так ты видел его? Я должен выполнить мой вызов.

Драко понял, что озадаченно нахмурился, потому что Криви, посмотрев на него, объяснил:

— Это маггловская игра «Правда или Вызов». Я играл с другими пятикурсниками, и мой вызов состоит в том, что я должен поцеловать его.

Драко начал смеяться и никак не мог остановиться. Он смеялся так сильно, что был вынужден опереться на дверной косяк, чтобы не упасть.

— О, Мерлин! Это бесподобно! — На лице Криви отразилась такая надежда, что Драко рассмеялся ещё сильнее. — Жаль, нет. Я вообще его не видел.

Новый приступ смеха сразил его наповал, когда он увидел, как на лице Криви отразилось разочарование. Пятикурсник потерянно оглядел коридор, что развеселило Драко ещё больше.

— Хотя, удачи тебе с его поисками!

Драко закрыл дверь и пошёл к шкафу. Снова нажав в угол плиты, он открыл её, и Поттер быстро оттуда выскочил.

— Он ушёл?

— Он больше не стучится в дверь — если ты имеешь в виду это. Но думаю, он всё ещё бродит по коридору. Не хочешь целоваться с Криви, да? Не то, чтобы я тебя в этом обвиняю.

— Это не забавно, Малфой, — Поттер посмотрел на него с негодованием.

— Почему? Очень даже забавно. Большой храбрый гриффиндорский герой, испугавшись, бегает от своего одержимого писклявого поклонника? Это смешно. — Очевидно, Поттер не замечал юмора ситуации, но в этом не было ничего нового. И почему он всё ещё не ушёл? — Ты можешь теперь выйти, мне нужно искупаться.

— Колин все еще там! — воскликнул Поттер, снова паникуя. — Он пытался присосаться к моему лицу! Я не уйду, пока не буду уверен, что он ушёл.

— Какая великолепная демонстрация гриффиндорской храбрости! Но всё же я отчаянно нуждаюсь в ванной, и мне не нужны соглядатаи. Так что… — Драко с намёком посмотрел в сторону двери.

Поттер нерешительно переминался с ноги на ногу, затем, видимо приняв решение, сделал шаг к двери, когда из коридора раздался громкий, высокий голос:

— Дин! Дин, ты видел Гарри? Я знаю, что он где-то здесь!

Поттер тут же замер, а затем быстро двинулся назад.

— Нет, Малфой. Я не уйду. Только когда уйдёт Колин, — сказал он твёрдо.

Драко подумывал ещё поспорить с ним на этот счёт, но, по правде говоря, он не мог винить Поттера в том, что тот бегал от Криви. Драко бы тоже бегал, а Поттер, к тому же, был ещё и натуралом. Он закатил глаза и начал расшнуровывать свои квиддичные брюки. Пусть Поттер и остаётся здесь, но он всё равно будет купаться.

— Малфой! — раздался шокированный голос Поттера.

— Что? Смотри в другую сторону, если тебя это так беспокоит. Будто ты раньше в раздевалке не был! Какой же ты ханжа, Поттер.

— Я не ханжа, — запротестовал Поттер, уставившись в стену.

Драко опустился в ванну и вздохнул, когда тело мягко окутала тёплая вода.

— Ха! Ты даже на Чанг не можешь смотреть, не краснея. Наверное, ты даже дрочить не можешь, не становясь семи оттенков красного, — лениво протянул он, водя рукой по воде. Из-за высокой температуры напряжение в его мышцах отпустило, и он расслабился.

Поттер задохнулся, и Драко посмотрел на него, изогнув бровь.

— Ты… Я… Это… Да заткнись ты, Малфой! Лучше быть ханжой, чем извращенцем!

— Наслышан о моих похождениях, не так ли? — беззаботно спросил Драко, включая кран с каким-то видом мыльной пены. Не то, чтобы у него на самом деле были какие-нибудь похождения (кроме поцелуев с Корнфутом), но, если верить сплетням Хогвартса, то он прыгал из койки в койку. Только вот Поттеру не нужно знать правду.

— Похождения? Нет, не говори мне! Я даже не хочу знать. Я просто имел в виду, что ты распространяешь порно, и всё.

— Ты думаешь, что это я? — восторженно воскликнул Драко. Эта работа была огромного масштаба и требовала большого творческого потенциала, собранности и осмотрительности. Он был польщен, что Поттер решил, будто Драко смог всё это провернуть. — К сожалению, это не так. Но всё же, ты бы удивился, если бы узнал насколько это прибыльно. Я знаю кое-кого, кто знает распространителя, если ты хотел что-то заказать. По крайней мере, именно так я получаю свои журналы для дрочки.

— Слишком много информации, Малфой.

— Ты сам поднял эту тему, — напомнил ему Драко, намыливая волосы шампунем с ароматом мяты. — И ты только что доказал, что я прав, называя тебя ханжой. Мастурбация не грязное слово.

— О, заткнись, извращенец.

Ха! Когда это Малфой слушал Поттера?! Он же не ждет, что Драко станет делать это теперь?

— Так. Я слышал, что ты обжимаешься с Чанг.

— Я могу застрять здесь, но это не значит, что мы должны разговаривать, — сказал Поттер, пиная пяткой мраморный пол.

— Ну, ты же здесь. И как ты помнишь, я великодушно скрыл тебя от Криви. Поэтому ты мог бы развлечь меня. — Драко смыл шампунь с волос и начал массировать голову бальзамом. — И, так или иначе, я знаю, что Чанг встречается с Муном. Почему бы тебе не найти какую-нибудь другую девку? — Драко не смог сдержать ухмылку, когда Поттер впился в него взглядом.

— На самом деле Чжоу не встречается с ним. Она только… ну, ты знаешь. Свидание. А к серьезным отношениям она не готова.

Драко недоверчиво на него уставился.

— Что?

— Ты что, на самом деле на это купился? Если бы кто-то сказал мне такое, я бы сразу же бросил этого человека. Желательно в общественном месте и самым скандальным и оскорбительным для него образом. Она вертит тобой, как хочет, Поттер, а ты ей это позволяешь, — бросил с отвращением Драко и начал смывать с волос бальзам.

— Это ненормально. Ты даешь мне советы в любовной жизни.

–Я, как человек опытный, передаю свои знания ещё зелёному новичку. Ничего ненормального.

Поттер посмотрел на него с кислым выражением лица и подкрался к двери. Чуть приоткрыв, он быстро её захлопнул, явно увидев Криви.

— Будто ты имеешь право что-то советовать. Ты посоветовал Панси выйти замуж за кого-то другого! Я услышал вас этим летом!

— То есть подслушал, — Драко многозначительно на него посмотрел, и у Поттера, по крайней мере, хватило совести смутиться. — И есть разница. С одной стороны, Панси не моя девушка. Она скорее вечно раздражающая сестра. А с другой — она должна жениться на богатом чистокровном волшебнике, если хочет хорошей жизни. Ей на самом деле нельзя жениться по любви. Ее старший брат унаследует состояние Паркинсонов, из-за чего она практически остаётся ни с чем.

— О. Правда?

— Правда. Я, наверное, не должен был тебе об этом рассказывать, но это достаточно обычная судьба дочерей аристократов. Просто, чтобы ты знал.

Некоторое время они молчали, пока Драко мылся — только всплески воды и хихиканье русалки нарушали тишину.

— Э-э... Так, гм. Ты слышал о последней игре Пушек?

— Оно мне надо? Но, позволь предположить — Пушки проиграли, верно? — усмехнулся Драко, вовремя вынырнув из воды, чтобы услышать слова Поттера. Он вышел из ванны, заливая пол стекающей по его бледной коже водой. У Поттера покраснели уши, и он быстро отвел глаза. Драко с недоумением на него посмотрел, затем, подобрав полотенце, начал себя сушить. — А какой был счёт? — небрежно спросил он, убирая полотенце с волос. Несколько капель воды потекли от его шеи по груди и животу к невозможно мягким золотым завиткам на лобке.

— О. Мм, двести двадцать к сексуальному. То есть к шестидесяти* [Прим. пер. — sexy (сексуальный), sixty (шестьдесят)], — румянец мигрировал от ушей Поттера к его щекам и расцвёл там ещё ярче.

— А-а, — Драко обернул полотенце вокруг своих бедер и увидел, как Поттер с облегчением вздохнул. Возможно, Поттер, в конце концов, не был таким уж натуралом. Эта мысль вызвала на лице Драко ухмылку. Он открыл другой шкаф и вытащил свою запасную школьную форму, которую специально положил туда ранее для таких ситуаций, как сегодня. Бросив полотенце на пол, он стал натягивать брюки, застегнув их, потянулся за рубашкой. — Я слышал о Финнигане и Томасе. Неудивительно, что Патил готова выцарапать ему глаза.

Он быстро надел носки и ботинки и подтолкнул свою грязную квиддичную форму в общую груду. Он знал, что эльфы выстирают одежду и вернут в его комнату.

— Да, она совершенно обезумела. Но я уверен, что она сумеет принять это. Она уже положил глаз на кого-то еще, по крайней мере, так говорит Гермиона.

— Я не удивился бы, — сказал Драко, застегивая свою рубашку и заправляя её в брюки. Достав галстук, он надел его, быстро завязав ловкими пальцами. Натянул поверх жилета слизеринский свитер, затем начал поправлять воротник и манжеты.

— Разве ты не собираешься съехидничать по этому поводу? Ты не славишься терпимостью, — слова Поттера отдавали горечью.

Драко потянулся за своей чёрной мантией и набросил её на плечи.

— Разве тогда я не был бы лицемером? Учитывая то, что я гомосексуален.

Поттер беспомощно открывал и закрывал рот, как рыба.

— Ты… ты гей? Правда?

— Почему ты думаешь, от меня отреклись? — притворно беспечно сказал Драко. Это вовсе не было тайной; его отец явно рассказал некоторым людям, а они в свою очередь сообщили своим детям. Пьюси поднял эту тему и довольно мило попросил Драко пользоваться ванной Старост Драко, может ли он пользоваться ванной префектов, а не общей душевой, потому что некоторым мальчикам не хотелось мыться в его присутствии. Драко согласился достаточно легко — всё равно ванная префектов была намного лучше.

Таким образом, несколько человек точно знали, что он предпочитает мужчин. Этот слух уже облетел вокруг Хогвартса, но утих, из-за того, что большинство людей по ошибке думали, будто он и Панси являются парой. Но Поттер всё равно когда-нибудь узнал бы причину лишения Драко наследства, а слизеринец не нуждался в том, чтобы тот ходил за ним, задавая вопросы о его семье или, по крайней мере, о внезапном отсутствии оной.

— О, — сказал Поттер, явно чувствуя неловкость.

Драко фыркнул и открыл свой запасной флакон геля для укладки, собираясь пригладить им волосы, потому что они падали ему на лицо, раздражая его.

— Не надо! — воскликнул гриффиндорец, останавливая Драко. Он повернулся и посмотрел на Поттера. — Э-э…. Так лучше. Не приглаживай их назад.

— Хорошо, — медленно сказал Драко. — Если ты настаиваешь.

— Э-э… — как обычно красноречиво сказал Поттер.

Драко подарил Поттеру хитрую кокетливую улыбку и обрадовался, увидев, как неистово тот покраснел. Даже его шея стала красной, так что можно было только догадываться, насколько далеко распространился этот румянец. Он быстро отогнал эти мысли, ощутив неловкость от того, в каком направлении они потекли.

— Я ухожу обедать. А ты не скучай, скрываясь в ванной от Криви, — с сарказмом произнёс Драко, и вышел из комнаты с Нимбусом 2001 в руке.

В холле он небрежно помахал рукой Криви. Драко захихикал, когда увидел, как неугомонный пятикурсник нетерпеливо повернулся при звуке открывающейся неподалеку двери, а затем тяжело вздохнул, когда увидел выходящих в коридор хаффлпафцев.

О, Панси получила бы удар, услышав о произошедшем, но Драко не собирался ей ничего говорить.

Должно же у слизеринца быть хоть несколько тайн, в конце концов.

Драко имел привычку дремать на Истории Магии. Фактически, стоило ему войти в класс, как его неодолимо клонило в сон. Но, будучи слизеринцем и не желая завалить этот предмет, он пользовался самопишущим пером, отрегулированным на "точно", вместо "вольно", как у Скиттер, и доверил ему делать запись каждого слова Биннса. Вообще-то, этого делать не разрешалось, но Биннс был не самым внимательным из преподавателей, и, к тому же, когда Драко на самом деле слушал его монотонные лекции, ему начинало казаться, что его мозги протухли. Ничуть не помогал тот факт, что История была единственным уроком, спаренным с Хаффлпаффом.

Услышав, как кто-то рядом прочистил горло, Драко открыл глаза и увидел возвышающуюся над ним Макгонагалл.

— Мистер Малфой, вас вызывает директор. Пожалуйста, пройдёмте со мной.

Драко посмотрел на Биннса, даже не попытавшегося сделать паузу в своей скучной лекции, затем на заместительницу директора, неодобрительно поджавшую губы. Быстро собрав свои вещи в сумку, он пошёл к выходу из класса следом за преподавателем Трансфигурации. Несколько любопытных студентов вытянули шеи, смотря ему вслед, а Панси нервно прикусила губу, выглядя более взволнованной, чем обычно. Он быстро ей улыбнулся и закрыл за собой дверь. До кабинета директора они дошли молча.

У каменной горгульи Макгонагалл, с достоинством, противоречившим нелепости пароля, проговорила:

— Мятная жаба.

Драко поднялся следом за профессором по винтовой лестнице. Наконец, они дошли до двери и вошли в кабинет.

Драко осмотрелся. Организованный беспорядок комнаты впечатлял, не говоря уже о волшебных предметах, расставленных так же небрежно.

— Здравствуйте, мистер Малфой. Пожалуйста, присядьте.

Драко послушно сел, глядя на сверкающее оперение спящего в углу на жердочке Феникса. Он нервно пригладил свою одежду, когда Макгонагалл вышла из комнаты.

Дамблдор выглядел необычайно мрачным, и его глаза не мерцали как обычно. Драко против воли вспомнил, что этот волшебник был одним из двух человек, которых Волдеморт на самом деле боялся, и что именно он в молодости победил другого Темного Лорда в период его расцвета. Драко ощутил проблеск уважения к директору и машинально выпрямился на стуле.

— Чем я могу Вам помочь, директор? — спросил он, удивляясь тому, что, чёрт возьми, он здесь делает. В последний раз он встречался с директором, когда поднял огромную суматоху вокруг случая с гиппогрифом, но даже тогда его не приглашали в кабинет директора — ситуацию они обсудили в офисе Снейпа.

— Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов. Где вы были в субботу днем?

— Тренировался, — начиная тревожиться, ответил Драко. — Я летал на квиддичном поле приблизительно… — он замолк, припоминая, — до трёх, и затем я пошёл принять ванну.

— Хм, — сказал директор, испытующе глядя на Драко из-под очков-полумесяцев. Портреты предыдущих директоров критически рассматривали слизеринца, бормоча что-то себе под нос.

— Я попал в неприятности?

Похоже на то.

— Позвольте мне объяснять ситуацию. Вчера вечером профессор Спраут пошла в Запретный лес, чтобы собрать экскременты лунного тельца. Во время этой экспедиции она нашла три их ужасно искалеченных тела. Щиты Хогвартса не нарушены, значит, преступник уже находился на территории Хогвартса. Мы, и правда, нашли следы, ведущие в школу, но они не были новыми. Очевидно, бедных животных выманили из нор в субботу днем где-то между двумя и четырьмя часами. Хагрид видел Вас около своей хижины в три, а призрак сэра Николаса де Мимси Порпингтона видел, как в замок Вы вошли только в три сорок пять. То есть, сорок пять минут времени Вы были в неизвестном месте.

— Вы думаете, что это сделал я?! — оскорбившись, воскликнул Драко. — Я признаю, что я, возможно, не самая приятная личность, но я, также, и не садистский мучитель животных! И Вы что, думаете, я совсем не соображаю? Я никогда не пошел бы в Запретный Лес по своей воле! Спасибо преогромное, но после того, как на первом курсе я видел там Волдеморта, пьющего кровь единорога, эта идея мне решительно не нравится!

Дамблдор, со спокойствием, по мнению Драко, граничившим с бессердечием, слушал его напыщенную речь, щедро приправленную сердитой жестикуляцией.

— Мистер Малфой. Так у вас есть алиби или нет?

Все еще чувствуя себя расстроенным, а сейчас ещё и смущенным, Драко невнятно пробормотал ответ.

— Будьте добры, немного громче.

— Я играл с собакой Люпина и Клыком, — нехотя признался он, и ощутил недовольство, когда Дамблдор изумлённо моргнул. — Не то, чтобы это чему-то поможет — они же не могут ручаться за меня, верно?

В глазах Дамблдора снова появился мерцающий огонёк.

— Тогда всё в порядке, мой мальчик. Если ты поторопишься, то как раз успеешь к началу Древних Рун. Иди! И возьми с собой лимонные дольки.

Драко вышел, сжимая в руке лимонные дольки, и, покачав головой, стал лёгким шагом спускаться по лестнице.

— Ну совершенно псих. Он, наверное, попросит, чтобы Клык ручался за меня. А я ещё целую секунду думал, будто он не такой ненормальный, как голубой банан.

«А неплохая теория», — подумал Драко и закинул конфету в рот.

Оставшаяся часть недели прошла необычайно мирно — насколько мирной могла быть жизнь, когда на землях Хогвартса нашли ещё несколько мёртвых животных. Некоторых из них распотрошили, у других изъяли органы или содрали кожу. Драко больше не беспокоили вопросами по этому поводу, хотя некоторые гриффиндорцы смотрели на него с подозрением. А у этого придурка Уизли даже хватило наглости обозвать его преступником, несмотря на то, что Драко был совершенно невиновен в этих происшествиях.

Не считая этих событий, дни протекали спокойно. Но, естественно, затишье не могло длиться долго — такого просто не бывает. И когда это спокойствие, наконец, прервалось, то сделано это было чересчур жестоким образом.

С необычайно растрёпанными после дополнительной тренировки по квиддичу волосами Драко направлялся к своей комнате, перебросив метлу через плечо. Игра с Рэйвенкло была назначена на следующую неделю, и он твёрдо настроился на победу.

Почти настало обеденное время, и Драко шёл сменить одежду перед тем, как пойти в Большой Зал. По пути он наткнулся на Гернота Эддера, семикурсника Слизерина, студента по обмену от Дурмштранга. От того за версту несло сексом, и Драко посмотрел на него, изогнув бровь.

Не сумев совладать со своим любопытством, он зашёл в гостиную Слизерина и поразился, увидев Пиону Паркинсон, свернувшуюся клубочком на диване.

— Эй, Пиона. Ты видела… — он резко осёкся, когда Пиона подняла своё заплаканное личико. В ушах зашумело, когда Драко стал машинально осматривать маленькую девочку на предмет повреждений. Он отстранённо отметил синяки на запястьях, несколько ушибов на руках и лице, кровь, заляпавшую её порванную мантию. Было очевидно, девочку изнасиловали. Глаза Драко затуманились, когда на шее Пионы медленно начали проявляться засосы. Сестра Панси рыдала, бормоча что-то об угрозе убить, и что всё это ее ошибка, а Драко успокаивал ее, хотя сам не осознавал, что говорил. Он отвёл девочку к туалету и велел обязательно зайти потом к мадам Помфри, затем, взяв свою метлу, оставил её.

Он даже не понял, куда направлялся, пока не распахнул двери Большого зала. Он приблизился к Эддеру и с бешеной силой ударил того метлой по голове. Эддер не ожидал нападения, а Драко был достаточно слизеринцем, чтобы воспользоваться этим ошеломлённым состоянием другого мальчика. Раздался хруст то ли кости, то ли метлы, и Драко, отбросив уже бесполезное оружие, саданул Эддера кулаком по лицу.

Отстранённо он отметил нарастающий в зале гул, но не мог разобрать ни слова из-за бешеного биения пульса в висках. Его мир сузился до лица Эддера и мечты превратить эту самодовольную рожу в кровавое месиво. Он настолько жаждал крови, что даже не обратил внимания, как Эддер упал. Преподаватели бросали в него заклинания, но поднявшееся в нём волшебство ограждало его от них. В зале разбилось несколько стеклянных кубков, осыпая учеников осколками. С перекошенным от ярости лицом он начал душить Эддера. Драко никогда не умел держать себя в руках, когда сердился, но такого гнева он не испытывал никогда в жизни.

Кто-то оттащил его от мерзавца, крепко удерживая руки, чтобы он не мог освободиться, но Драко, даже не чувствуя боли в вывернутом плече, пытался вырваться из хватки и добраться до этого ублюдка.

— Я убью тебя, понял, ублюдок?! Я убью тебя за то, что ты ей сделал, слышишь?! — Драко так ядовито прошипел, что слова были едва понятны, и, игнорируя Макгонагалл, возмущавшуюся в нескольких футах от него, рявкнул: — И даже не пытайся укрыться от меня, грязнокровная с**!!

— Мистер Малфой! Сто баллов со Слизерина за такое неподобающее поведение! — Дамблдор встал, спокойно оценивая ситуацию, пока ученики галдели и возбуждённо шептались.

Эддер поднялся на ноги, враждебно пялясь на Малфоя, и Грэг с трудом сдержал Драко от того, чтобы тот снова не набросился на другого мальчика.

— Как будто ты можешь остановить меня! Знаешь, она сама упрашивала меня, умоляла трахнуть её!

Глаза Драко застлала красная пелена, и он рванулся вперёд. Грэгу стоило огромных усилий удержать его на месте — он до синяков вцепился пальцами в руку Драко.

В вихре чёрных одежд на сцену вступил Снёйп.

— Сейчас же объяснитесь. Оба, — последовал ледяной приказ.

Драко обернулся, собираясь объяснить произошедшее, но Эддер, поняв, что он собирается всё рассказать, запаниковал. Возможно из-за потрясения, а может, в ярости от унижения, что его избил шестикурсник, в два раза меньшего размера, он, даже не раздумывая, выхватил свою палочку, и, указав на Драко, заорал:

— Круцио!

И мир вокруг Драко исчез, а на смену реальности пришла невообразимая боль, сжёгшая его кости и вскипятившая кровь. Его тело забилось в судорогах, глаза закатились от боли, и он кричал и кричал, хватая ртом воздух. Даже отец, будучи Упивающимся Смертью, никогда не заходил настолько далеко в наказаниях, чтобы применить это непростительное к сыну.

Грэг держал его в объятиях, пока Драко корчился в его руках, хотя и едва это осознавал из-за невыносимой боли, охватившей каждую клеточку его тела. Раздался громкий хруст, и Драко упал на руки Грэга и постепенно затих. Он мельком увидел белого, как мел, Снейпа со сломанной палочкой в руке, а затем голова Драко обессилено склонилась набок. Его глаза уже закрывались, когда он все же заметил Поттера, собирающегося перепрыгнуть через гриффиндорский стол. Его сверкающие зеленые глаза потемнели от непонятных Драко эмоций, а лицо, как и у Снейпа, было таким же белым, как полотно. На мгновение их глаза встретились.

А затем его поглотила милостивая темнота.

Когда Драко наконец очнулся, он чувствовал себя так, будто по нему прошлось стадо гиппогрифов. Всё тело болело и ныло. Даже ресницы. Слизеринец застонал и, с трудом приподнявшись на локтях, уселся на постели.

— Как ты себя чувствуешь, Драко? — молодой человек не без труда повернулся и увидел, что рядом с его кроватью сидит Снейп. Профессор выглядел таким же бесстрастным как всегда.

— А Вы как думаете? — прокаркал Драко, угрюмо взглянув на своего декана.

— Ах, я так и думал. Ты помнишь, что произошло?

Когда Драко стал припоминать, в нём снова начала подниматься ярость. Но к ярости примешивалась и тревога, поэтому он сквозь зубы проскрежетал:

— Как Пиона?

— Как и следовало ожидать при данных обстоятельствах. Паркинсоны увезли ее домой, чтобы она отдохнула и поскорее выздоровела. Учитывая ситуацию, думаю, дома ей станет легче.

Драко не мог с этим не согласиться. Внезапно у него возникла мысль.

— А Эддер? Его исключили, верно? — то, каким тоном молодой человек задавал вопросы, не оставляло сомнений, что он станет дьяволом во плоти, если не услышит желаемого ответа.

— Да, его исключили. Министерство забрало его из-за того, что он использовал Темные Искусства — оказывается, именно он искалечил тех животных. И ещё несколько девочек признались, что он нападал и на них. Таким образом, вряд ли мы когда-нибудь снова увидим мистера Эддера.

Воцарилась гнетущая тишина.

Наконец профессор заговорил снова:

— В наказание тебе назначили отработку — ты иногда будешь помогать мне в лаборатории оставшуюся часть года, а также со Слизерина сняли 150 баллов.

Драко вздохнул.

Иными словами ему придётся отрабатывать каждый раз, когда Снейп будет нуждаться в лишней паре рук для изготовления своих зелий. Просто здорово. Но, в целом, это лучше, чем исключение из школы.

— Это все? — с некоторой опаской спросил Драко.

Снейп с усмешкой посмотрел на своего довольно-таки хрупкого студента.

— Ты наградил Эддера сотрясением мозга, сломал ему нос и три ребра.

Драко почувствовал мрачное удовлетворение.

Но он всё же жалел, что не убил этого ублюдка — и к чёрту Азкабан. Если бы у него тогда была палочка вместо метлы…. Он бы такое устроил тому гаду…. Ведь он знал много незаконных темных проклятий, и был настолько сердит, что, скорее всего, не сдержался бы и применил их на публике. К счастью, Драко шел с тренировки по квиддичу, а не заканчивал домашнее задание по Трансфигурации.

— Я рассердился, — пробормотал он.

Снейп фыркнул.

— Это слабо сказано. Нрав Малфоев…Что тут ещё сказать…. Знаешь, однажды твой дедушка Огастус расчленил вора, которого он поймал, когда тот пытался ограбить Малфой-Мэнор.

Драко бросил на него недоумевающий взгляд, словно говоря: «Ну и что в этом такого особенного?».

В Магическом мире расчленение не было необычной практикой у аристократов-землевладельцев — в конце концов, было довольно много проклятий для этой цели.

— Голыми руками, — добавил Снейп, и Драко в отвращении сморщил носик.

— Фу…

В этот момент в комнату вошла мадам Помфри и сразу же начала суетиться.

— Не беспокой моих пациентов, Северус. Давай, Драко, выпей это, — Драко был слишком утомлён и без лишних споров опустошил содержимое склянки, которую она ему подала. На вкус, конечно, зелье было ужасным, но что уж тут поделаешь — такова участь всего полезного. — Ты отлично поработал над этим Эддером, Драко. Твой поступок очень похвален. А теперь постарайся немного отдохнуть, дорогой.

Драко в замешательстве проводил её взглядом, затем повернулся к Снейпу. Мало того, что она практически сказала, что одобряет его поведение, но и назвала его по имени — впервые за шесть лет.

— Поппи твёрдо убеждена, что насильники должны быть наказаны, — Драко открыл было рот, чтобы расспросить Мастера Зелий об этом поподробней, но тот резко сменил тему разговора. — Ты понимаешь, что сломал свою метлу, когда ударил Эддера? И ты не забыл, что на следующей неделе у нас квиддичная игра против Рэйвенкло?

Глаза Драко округлились, и он, убито простонав, закрыл лицо рукой.

— О, нет! Я никогда не смогу опередить Чанг на школьной метле! Что мы будем делать? Слизеринцы обязаны выиграть Квиддичный кубок в этом году!

— Мистер Паркинсон в качестве благодарности хочет купить тебе новую «Ртуть», чтобы заменить твою сломанную метлу. Советую принять его щедрое предложение.

— Ртуть? Ртуть?!

У Снейпа чуть дёрнулись уголки губ.

— Да, Драко, Ртуть. Ты примешь подарок?

— Конечно! Это Ртуть! От таких предложений не отказываются!

Цена "Ртути" была еще больше, чем "Молнии", которая, насколько Драко знал, стоила маленькое состояние. Конечно, мистер Паркинсон вполне мог себе это позволить. Драко, конечно, не мог собрать достаточно денег на приличную метлу, чтобы заменить его Нимбус 2001, да и ещё обеспечить себя следующим летом, не говоря уже о деньгах на лучшую метлу. Паркинсоны были одной из немногих семей, мудро вложивших капитал в Гринготтс, и поэтому они были неприлично богаты. Драко лишь знал, что у них было, по крайней мере, два хранилища, как у Малфоев, хотя Панси отказывалась сказать ему, сколько всего у них хранилищ. Стоимость метлы была для Паркинсонов сущей ерундой.

— Я сообщу мистеру Паркинсону, что ты принимаешь его предложение.

— Поттер позеленеет от зависти, когда узнает! — Драко, не сдержавшись, захихикал.

Снейп хитро улыбнулся.

— Мне эта мысль тоже пришла на ум, когда я предлагал это мистеру Паркинсону.

Это новость была потрясающей! А Снейп, коварный ублюдок, был чёртовым гением! Конечно, Драко был расстроен, что получает метлу своей мечты за счет Пионы, но, по крайней мере, хоть что-то хорошее вышло из этой ужасной ситуации. Ему понадобилось большое усилие, чтобы отодвинуть подальше вину от того, что он радуется, тогда как маленькая девочка настолько травмирована, но он утешал себя, что на этот раз сделает Поттера, поймав снитч. По крайней мере, в этом жутком происшествии были хоть какие-то плюсы, и не время ощущать себя виноватым, когда его прямая обязанность — получить Квиддичный Кубок для Слизерина. Он точно знал, что Снейп был с ним согласен.

— Я бы поцеловал Вас, если бы сама мысль об этом не вызывала у меня тошноту. Только без обид, профессор. Может, я попрошу Панси сделать это за меня.

— Сомневаюсь, что мисс Паркинсон поблагодарит тебя за то, что ты предлагаешь ее услуги, — сухо сказал Снейп, явно втайне забавляясь.

Драко небрежно взмахнул рукой.

–Ёё возражения не будут и вполовину такими же сильными, как вы думаете. Я даже не пытаюсь понять ход её мыслей…. Эти девчонки такие странные…

Его речь становилась все более и более нечленораздельной, а веки начали тяжелеть.

— Думаю, что зелье Поппи начало работать. Я велю мистеру Забини забрать твою домашнюю работу и принести её тебе. Но сейчас ты должен отдохнуть. Драко?

Но Драко, уже спал, чуть приоткрыв рот. Снейп тщательно укрыл одеялом своего любимого ученика и, выйдя из больничного крыла, направился к подземельям.

А Драко безмятежно спал.

Когда Драко проснулся во второй раз, он чувствовал себя более или менее хорошо. А ещё он хотел есть. Какая-то добрая душа оставила ему горячий обед, и он с удовольствием его съел. Когда он, наконец, отодвинул грязные тарелки, он не удивился, что они сразу же исчезли, поскольку рос в доме, полном домовых эльфов. Драко потянулся и скривился, почувствовав небольшую боль во всём теле, но эта боль была ничтожной по сравнению с прежней.

Он повернулся к прикроватному столику и увидел, что он до краёв завален гостинцами. Были обычные сладости от слизеринцев, и письмо от мистера Паркинсона, в котором он благодарил Драко за принятые меры против насильника Пионы, и сообщал, что на следующий уикенд у Драко назначена встреча с агентом Ртути для проведения различных тестов, необходимых при создании индивидуальной модели метлы.

После прочтения письма молодой человек, помимо радости, снова ощутил вину, но постарался не обращать на неё внимания. Он больше ничего не мог сделать для Пионы, а год отработок из-за всего этого он уже получил.

Слизеринец перебирал посылки, радуясь количеству конфет, присланных ему. Он быстро пробежал глазами письмо Панси. Оно было немудрёным, но от всего сердца, и Драко положил его рядом с письмом ее отца. Среди посылок была даже — Драко в изумлении приподнял брови — поющая открытка от девчонки Уизли, и банка лимонных долек от Дамблдора.

Лучшим подарком из всех была модель венгерской хвостороги, напомнившая Драко ту дракониху, у которой Поттер забрал золотое яйцо во время Тремудрого турнира. Он внимательно рассмотрел модель, не сумев сдержать искреннюю улыбку, расцветавшую на его лице.

Чуть позже он увидел приложенную записку.

«Малфой,

Гарри».

Драко захихикал и, тщательно сложив записку, положил её под моделью дракона. Он был уверен, что этот подарок был отправлен под влиянием момента, но ему было всё равно. Это был великолепный образец венгерской хвостороги — гладкий, черный, и опасно выглядящий дракон, несмотря на мелкие размеры. Наверное, самый стоящий подарок из всех. Возможно, он даже пошлёт записку с благодарностью, только чтобы увидеть выражение лица Поттера, когда он получит её.

Драко устроился поудобнее, чтобы ещё немного подремать.

Он все ещё улыбался, когда наконец уснул.

Агент «Ртути» был тихим неприметным человеком с жидкими каштановыми волосами. На его носу красовались очки с толстыми линзами. Но, несмотря на невыразительную внешность, похоже, он был профессионалом в своём деле. Барри Эплбер, ведущий специалист-разработчик модели «Ртуть», помимо пробной метлы, принёс с собой очень много необычных устройств, с которыми периодически сверялся. Он инструктировал Драко, какие маневры нужно выполнять, ястребиным взором наблюдая за его полётом и что-то записывая в своей книжечке. Сначала Драко с энтузиазмом демонстрировал степень своей физической выносливости, технику полёта, способы, которыми он выполнял виражи и другие маневры. Но вскоре ему стало скучновато, и поэтому он просто машинально выполнял то, что ему говорил агент.

Когда Драко пытался подглядеть в книжку Эплбера, чтобы узнать, что агент думает о его квиддичных навыках, он ничего не понял, поскольку записи мастера в основном состояли из каких-то непонятных символов. Во всяком случае, после трёх часов полёта, энтузиазма у Драко поубавилось, и он был более чем счастлив попрощаться с мистером Эплбером. Так как в этот уикенд не было запланировано похода в Хогсмид, Снейп сопровождал его назад к Хогвартсу, а агент «Ртути» уехал на фабрику производства мётел, чтобы настроить характеристики метлы.

Драко еле сдержал ликующий смех.

От одной мысли о новой метле, его метле, ему снова захотелось прыгать от счастья, но он сдержал свой пыл, увидев, что Снейп наблюдает за ним с легким изумлением. Драко совсем не хотелось выглядеть смешным.

Драко важной поступью вошёл в Большой Зал, подоспев как раз к началу завтрака, и самодовольно усмехнулся, глядя на Чанг, которая явно занервничала из-за его самоуверенности. Так ей! Он заставит её не просто слопать бладжер, а ещё и подавиться им.

— Как всё прошло, Дрейк?

— Не называй меня так, Бэддок! — огрызнулся Драко, после чего Грэг повернулся и неслабо ударил маленького нахала по руке. В конце концов, его «тупые» жлобы, Крэбб и Гойл, были не просто для показухи.

— Хорошо, хорошо, я понял, — поспешно пробормотал Бэддок. — Но почему сразу так грубо?

— Сам виноват. Ты же знаешь, я ненавижу прозвища.

— Ну, теперь-то я знаю очень хорошо, — Малкольм погладил ушибленную руку и, бросив сердитый взгляд на Гойла, снова повернулся к слизеринскому префекту. — Так ты собираешься рассказать нам свою большую тайну? Нам всем интересно, куда ты ходил со Снейпом.

Драко самодовольно ухмыльнулся и уселся на своё место во главе стола, между Крэббом и Панси.

— Это же уже не будет секретом, если я расскажу, не так ли? Но не волнуйтесь, это будет приятным сюрпризом для всех. — Панси закатила глаза из-за склонности друга играть на публику, но дразнить его всё же не стала. Драко бросил довольный взгляд на Главную Старосту. — Ну, по крайней мере, приятным для Слизерина. И передайте мне картошку.

Драко обожал квиддичные матчи. Он любил летать на метле, но квиддич и полёт были вещами совершенно разными. Ничто не могло сравниться с квиддичем. Ничто.

Под приветственный шум толпы, он вышел на поле в своей сшитой на заказ слизеринской форме. Его волосы были прилизаны ещё сильнее обычного, чтобы не падали на глаза и не мешали ему, а кожаные сапоги были начищены до блеска. По толпе пробежал потрясённый шепоток, когда все увидели «Ртуть» в его руках. Метла была выполнена из светлой, до совершенства отполированной березы, а на ручке красовался серебряный лейбл и серийный номер. Драко не без самодовольства представил, как солнечные лучи отражаются от его волос и новой метлы.

Он наслаждался вниманием толпы и со злой ухмылкой окидывал её взглядом, пока шел к центру поля вместе со своей командой. Всё же он с досадой ощутил, что его заслоняют более высокие игроки их команды. Конечно, Драко больше не был низеньким худым мальчиком, как на втором курсе, но его невысокий рост становился ещё заметнее по сравнению с массивными фигурами Крэбба и Гойла, которые шли по обеим сторонам него. Притчат, их новый вратарь, был младшекурсником и единственным в команде, не возвышавшимся над Драко как башня. Они усмехнулись друг другу и обратили своё внимание на читавшую свою обычную нотацию мадам Хуч, которая продолжала бросать на слизеринцев многозначительные взгляды каждый раз, когда упоминала честную игру. Стоящие напротив них рэйвенкловцы слушали её речь внимательно, как всегда горя желанием почерпнуть как можно больше сведений, пусть даже таких бесполезных и скучных.

Драко кожей чувствовал сотни глаз, устремлённых на него, и с мальчишеской радостью упивался тем, что находится в центре внимания. Конечно, внимание толпы немного сместилось, когда капитаны — Дэвис и Пьюси — вышли вперед и обменялись довольно дружеским (по слизеринским меркам) рукопожатием. Стадион огласился приветственными криками. Раздался свисток, и Драко легко взмыл к небу на своей «Ртути».

«Ртуть» отзывалась на малейшее движение и сразу же разогналась до невероятной скорости. К счастью, Снейп дал ему разрешение тренироваться во внеурочное время, чтобы он смог привыкнуть к такой метле после стольких лет полета на более медленной. Драко дерзко ухмыльнулся Чанг и, подлетев к середине поля, начал оглядываться в поисках снитча.

Матч комментировал Дин Томас. Он был гораздо более непредубежденным и беспристрастным, чем Ли Джордан. Стоит отметить, и менее привлекательным, но Драко, по правде говоря, это мало волновало, пока тот не начал поливать грязью слизеринскую команду, как это делал Джордан.

Чанг подлетела к нему слева и тоже начала оглядываться в поисках снитча.

Драко даже не удостоил её взглядом. Неужели она всерьёз думает, что у неё есть какие-то шансы против него? Вот ненормальная!

Он усмехнулся и, чтобы увернуться от бладжера, посланного в его сторону отбивалой Рэйвенкло, ушёл в сложное спиралевидное пике, которое никогда не сумел бы выполнить на своём старом Нимбусе. Аккуратно выровнявшись, Драко довольно скривил губы из-за безупречного исполнения маневра и как раз вовремя отлетел в другую часть поля, чтобы не попасться на пути другого бладжера, которого послал Гойл, пытаясь вышибить Чанг из метлы. Ловец Рэйвенкло успела, хотя и еле-еле, увернуться, но ее команда всё равно разыграла штрафной. Несправедливо!

Недовольно вздохнув, Драко отвернулся и начал облетать поле, пока Чанг, всё ещё дрожа, пыталась успокоиться. К вящему восторгу хихикающих третьекурсниц, он пролетел мимо слизеринской трибуны. Панси совсем не по-женски засвистела ему, и Драко специально для неё выполнил небольшой пируэт в воздухе, и младшекурсницы завизжали. Пролетая около трибуны Гриффиндора, он, разумеется, не забыл злорадно ухмыльнуться Поттеру, а у трибуны Рэйвенкло проигнорировал неприязненное шипенье в его сторону. А ещё Слизерин называют факультетом змей!

Он провел немало времени, облетая поле в поисках снитча, спрашивая себя, когда же чёртов мячик соизволит появиться. К этому моменту счёт на табло был примерно равным, хотя было заметно, что слизеринский вратарь уже начинает утомляться. Драко выругался и, поджав губы, покачал головой. Они не должны проиграть. Они не проиграют, чёрт возьми!

Вдруг он боковым зрением заметил вспышку золота и, резко развернув метлу, устремился за снитчем так быстро, что от сильного встречного ветра заслезились глаза. Снитч, словно дразня его, мгновение колебался на месте, затем резко сменил направление и на сумасшедшей скорости полетел прочь. Чанг заметила стремительные движения Драко и села ему на хвост на расстоянии длины метлы. Снитч устремился вниз, но они, не отставая, помчались за ним. Рэйвенкловка выжимала из своей метлы всё, что могла, даже цеплялась за локоть Драко, пока они летели к земле.

Драко обхватил метлу ногами и наклонил её набок, напрягая сильные мышцы бедер, живота и спины, пытаясь изменить траекторию падения. Получилось! Он выбросил руку вперёд и с ликующим криком схватил снитч.

Громко крича, он выполнил небольшую петлю в воздухе и вытянул руку, демонстрируя толпе крылатый мячик. Слизеринцы одобрительно заревели, а Панси пронзительно засвистела. Чанг, все еще по инерции летя, замедлилась и сошла на землю с раздосадованной гримаской на лице. Драко последовал за ней и эффектным спиралевидным маневром опустился на землю. Празднование победы в первой игре сезона наверняка продлиться до утра.

Пока товарищи по команде хлопали его по спине, Драко с ликованием думал, что, возможно, весь учебный год будет таким же удачным, как и первая игра.

Драко отложил тяжёлый том в сторону и, откинувшись на спинку стула, помассировал уставшие глаза.

Он похоронил себя в этих чёртовых пыльных книгах только из-за своих проектов. Если бы ему не нужно было беспокоиться о своём будущем — а эти исследования нужны были для изобретения новых зелий, о чём он давно мечтал — он ни за что не сидел бы здесь, как какой-то книжный червь, подобно грязнокровке Грэйнджер…

Конечно, в работе над своими проектами ему здорово помогало то, что он был помощником в лаборатории Снейпа (а неофициально — его подмастерьем) и имел доступ к компонентам зелий и советам признанного мастера в области зельеварения.

— Ты всё еще здесь? Ты пропустил завтрак, Драко! Почему ты не бережёшь себя?!

Драко поднял глаза и увидел Панси, смотрящую на него с неодобрением. Он небрежно взмахнул рукой.

— Да не трясись так, Панси. Я просто немного заработался.

Она покачала головой и уселась напротив него. Мадам Пинс бросила них мимолётный взгляд и отошла к другой части библиотеки, чтобы помочь четверокурснику Хаффлпаффа, беспомощно оглядывающемуся по сторонам.

— Драко, твоё «немного заработался» продолжается уже слишком долго. Мне кажется, ты даже не заметил День Всех Святых. Ты даже не издевался вместе со мной над хаффлпаффцами!

— Я же помог распланировать те шутки, разве нет?

— Дело не в этом, — сказала она терпеливо. — Ты слишком много работаешь. Я волнуюсь — мы все волнуемся — что ты слишком перегружаешь себя учёбой и работой над своими проектами. Это не похоже на тебя. Постоянная работа и никаких развлечений делают Драко очень скучным мальчиком.

Драко, закатив глаза, сладко потянулся и, сплетя пальцы вместе, заложил их за голову.

— Постоянная работа и никаких развлечений сделают Драко богатым и успешным мальчиком. У меня нет времени для развлечений и игр, Пэнс. Из-за учебы, обязанностей префекта, тренировок по квиддичу, рабской работы на Снейпа и моих собственных проектов я действительно не имею времени для шуток и тому подобного. Ты же знаешь это, Панси.

Но Паркинсон и не думала отставать, и сразу же возразила:

— Что я знаю — это то, что ты должен наконец передохнуть и развлечься. Ну, или переспать с кем-нибудь.

— Это предложение? — игриво протянул Драко, изогнув бровь. Возможно, он и был геем, но был готов флиртовать с кем угодно. Конечно, это было все в шутку, и Панси об этом знала. Однако остальные посетители библиотеки, сидевшие поблизости, этого не знали и начали хихикать.

Панси же, наоборот, нахмурилась.

— Не смеши меня. Ты должен сделать передышку и как следует разлечься. И если ты не сделаешь этого, то я заставлю тебя пожалеть, Драко Люциус Огастус Малфой.

Он неловко поёжился из-за употребления своего полного имени, но лишь пренебрежительно фыркнул.

— Да? И как же ты это сделаешь? — Драко насмешливо усмехнулся и снова уткнулся в книгу, подчёркнуто игнорируя кипящую от возмущения девочку. Наконец она встала и, вздёрнув подбородок, понеслась прочь, почти растоптав первокурсника Рэйвенкло, который еле успел увернуться.

Драко с нехорошим предчувствием проводил её взглядом, но, покачав головой, снова вернулся к книге. Время — деньги, а ему были необходимы и то, и другое. Панси просто должна это понять и смириться.

Драко сбросил мантию и повалился на свою кровать, неудержимо зевая, рискуя вывихнуть себе челюсть. Он лениво снял ботинки, носки, брюки и рубашку и бросил их на пол. Одежда стесняла, душила его, и он решил спать без неё, к тому же, ему безумно не хотелось вставать и проходить целых четыре фута, чтобы достать пижаму из гардероба. Подумаешь… Он спал голым вовсе не в первый раз и потому знал, что домовые эльфы позаботятся о температуре комнаты. Он же слишком устал, чтобы что-то делать. Его глаза слипались.

Ему пришлось задержаться у Снейпа, чтобы помочь ему приготовить Волчью Отраву, по-видимому, для профессора Люпина. Драко не нравилось, что в Хогвартсе преподаёт оборотень, но Люпин был, конечно же, лучше Квирелла с Тёмным Лордом в тюрбане, самовлюблённого мошенника Локхарта, Упивающегося Смертью под оборотным зельем и параноидального экс-аврора Моуди, презиравшего слизеринцев. Последнего Драко ненавидел больше всех. Да как посмел этот… этот недочеловек превратить его в мерзкого гадкого хорька? Конечно, это сделал Барти Крауч-младший, но тот позорный инцидент всё равно ассоциировался у него именно с Моуди. Всё равно настоящий Моуди относился к нему не многим лучше, неотступно следуя за ним, смотря на него тем жутким глазом, будто он в любую секунду собирался совершить преступление. Даже оборотень был лучше того ограниченного, узколобого олигофрена.

И если Волчья отрава воспрепятствует профессору ЗОТС стать кошмарным чудовищем, желающим разорвать своих студентов на части, Драко будет очень стараться, чтобы зелье было сварено в совершенстве. Для его приготовления требовалось много волшебной энергии, сосредоточенности, внимания и навыка; он был впечатлен, что до этого времени Снейп готовил его в одиночку. Было намного легче сварить его в четыре руки, но даже при таком раскладе это было довольно трудно.

Драко, выгибая спину, сонно потянулся и, накрывшись одеялами, закрыл глаза.

Он уснул сразу же.

Его сон был так крепок, что он не услышал ни тихого шума отодвигаемых камней, когда вход в его комнату был открыт, ни звука осторожных шагов. Драко спал.

Он просыпался гораздо медленнее, чем засыпал. Тёплые солнечные лучи падали на его лицо, и Драко, недовольно поморщившись, сонно приоткрыл глаза и прищурился из-за яркого света. Ему было так тепло и спалось так хорошо, а это глупое солнце всё испортило! Но он всё равно ещё поспит…

Драко перевернулся на бок и, обхватив талию своего соседа по постели в поисках тепла и уюта, прижался к нему и закрыл глаза снова.

Он распахнул их секунду спустя. Сосед? Какой ещё сосед?!

Драко отдернул руку и сразу же понял, что лежит не на своей кровати и что настоящий владелец этой самой кровати всё еще в ней находится. Потребовалось громадное усилие, чтобы сдержать девичий крик, возникший в горле. «Гребаные рогатые жабы!» — выругался он про себя, лишившись дара речи. Но любопытство всё же взяло верх, и он наклонился вперед, чтобы получше разглядеть своего соседа.

Поттер.

Драко не был уверен, что именно он чувствует — удивление или ироничное осознание нелепости их положения. Конечно же, это был Поттер, его личное проклятие, кто же ещё кроме него? Лицо гриффиндорца было более уязвимым во сне, непривычно беззащитным без больших (и, по мнению Драко, крайне неприглядных) очков. Но, несмотря на уязвимость, в каждой черточке этого лица были видны сила и характер.

Драко недовольно вздохнул.

Его собственное лицо было чересчур узким, подбородок слишком заостренным, скулы чрезмерно высокими, а кожа излишне мягкой, для того чтобы его могли считать красивым по мужским меркам. Симпатичный. Именно это ужасное слово было наиболее используемой характеристикой его внешности. Реже использовали более лестное — «сногсшибательный» или повышающее его самолюбие — «великолепный».

Он всегда думал, что Поттер был ужасно обычным и совсем не выглядящим, как положено герою, но с более близкого расстояния — он раньше и подумать не мог, что сможет смотреть на него с такого расстояния — оказалось, что он был красив.

Драко никогда не представлял, чтобы когда-нибудь употребит это описание по отношению к Поттеру. Раздражающий, толстоголовый, лицемерный, никчёмный, несправедливо удачливый, потрясающий игрок в квиддич, но, ни в коем случае, не красивый. Но он был красив. Сильный подбородок, прямой нос. Полные — но не чересчур — губы, выглядевшие очень мягкими. Смугло-золотистая кожа. Блестящие непослушные темные волосы и длинные чёрные ресницы. Типичное для ловца телосложение. Поттер определенно был привлекателен и стоил второго взгляда. Или даже долгого рассмотрения. Именно таким образом и уставился на него Драко, хотя он ничего не мог с собой поделать. Поттер лежал, запутавшись в простыни, и его простая хлопковая пижама была наполовину расстегнутой, открывая взору золотистую кожу и даже плоский смуглый сосок. Драко, как загипнотизированный, наклонился вперед, соблазнённый теплым, мускусным ароматом спящего парня. Его губы были всего в пару дюймах от того красивого соска, когда до него дошло, что он собирался сделать. Драко, как ошпаренный, резко поднял голову, тяжело дыша от адреналина и сильного беспокойства.

Что он делал?! Он что, спятил? Он отодвинулся от Поттера, который что-то пробормотал и, немного передвинув руку (мускулистую и красивую, не говоря уже о загаре, необыкновенно контрастирующим с белыми простынями), продолжил спать. И, груди Цирцеи, он должен прекратить так думать о Поттере! Драко боязливо посмотрел по сторонам, благодаря всех богов, которых смог вспомнить, хотя и не верил ни в одного из них, что Поттер имеет собственную комнату, и что придурок не проснулся. Он осторожно сполз с кровати и отошёл подальше, всё ещё нервничая. Да и кто может его в этом обвинить? Он проснулся совершенно голый в кровати ни кого иного, как Гарри Поттера, и не имел никакого представления о том, каким образом здесь оказался. Любой сойдет от такого с ума!

И он свернет шею тому, кто это сделал, как только найдёт выход из этой ситуации! А выход искать нужно — не хватало ещё, чтобы его застукали голым в комнате Поттера. Вот будет позорище! Драко на цыпочках прошёл к гардеробу и быстро выбрал кое-какую одежду. Надев её, он брезгливо поморщился. Эта одежда была абсолютно отвратительна и уродовала его изящное стройное тело. Решив сжечь шмотки при первой возможности, Драко вышел из спальни.

Гостиная Поттера была похожа на его собственную, если не учитывать того, что убранство было выполнено в гриффиндорских цветах с небольшими бронзовыми вставками. Мебель же была сделана из прекрасного вишневого дерева и хорошо гармонировала с обоями. Комнаты Поттера, конечно же, были больше, чем его. Неудивительно. Разве у Драко могло быть что-то лучшее, чем у великого Золотого Мальчика? Разумеется, Поттер обставил его даже в такой мелочи. Он же был любимчиком Дамблдора, и его обожал весь проклятый волшебный мир.

Драко горько усмехнулся и, подойдя к письменному столу, начал в нем копаться, зная, что другой такой возможности вряд ли когда-нибудь представится, но не нашёл ничего даже чуточку интересного. Услышав шум из спальни, он нервно подскочил. Он был разочарован, что не может больше шпионить, но понимал, что надо уйти побыстрее, пока его не застукали.

Он вышел из комнат Поттера, удивленно отметив, что они охраняются портретом. Все знали, что портреты были очень ненадежны, потому что их обитатели могли уйти в любое время, оставив людей без доступа внутрь комнаты. На этом портрете был изображён рыцарь, спящий у яблони. Герб на его щите показался Драко неопределённо знакомым, но он никак не мог припомнить, какому семейству он принадлежал.

Пожав плечами, Драко улыбнулся, радуясь своему успешному бегству, и завернул в один из коридоров, надеясь, что, в конечном счете, встретит что-то знакомое. Он и правда смог найти дорогу в подземелья. Но он весь путь размышлял, у кого же хватило мозгов и смелости не только похитить его из комнаты, но и заполучить пароль Поттера.

Эта загадка была решена, как только Драко увидел самодовольное выражение на лице Панси, прежде чем она успела сменить его на изумление и любопытство. Игнорируя ее неискренние вопросы, он, нахмурившись, сердито потопал к своей комнате, приостановившись лишь для того, чтобы закатать слишком длинные рукава позаимствованной рубашки.

Драко немедленно начал планировать свою месть, но какой-то крошечной частью своего разума продолжал думать, заметит ли Поттер его запах или немного тёплые простыни на другой половине постели, когда проснётся.

.

Драко, переступая порог Большого Зала, чуть не столкнулся с зазевавшейся хаффлпафкой. Впившись в наглую девчонку уничтожающим взглядом, он довольно подметил, что та побледнела от испуга и постаралась стать как можно меньше.

Драко усмехнулся и бодро прошёл к слизеринцам и, как обычно, усевшись между Крэббом и Гойлом, с удовольствием обнаружил, что Панси сидит в другом конце стола. Ее волосы были ярко-оранжевого, почти красного цвета; многие сказали бы — цвета волос Уизли. Это было его местью — и замечательной местью, учитывая, сколько времени и сил Паркинсон тратила на укладку своих тёмных волос. В утро, когда Панси впервые увидела во что превратились её драгоценные волосы, она закатила такую истерику... Это нужно было видеть…

Он в тот день надрывался от смеха из-за того, что Панси с красным от унижения и гнева лицом волей-неволей пришла в Большой Зал на ленч. Она и так пропустила завтрак — то ли потому что струсила предстать в таком виде перед всей школой, то ли отчаянно пыталась свести этот цвет. Драко знал, что она даже ходила к своему любимому Мастеру Зелий, но Снейп сказал ей, что нужно дождаться, пока цвет не исчезнет сам, иначе зелья могут произвести негативный эффект — она же не хочет зелёных в горошек волос?

С тех пор прошло два дня, и разбирательства из-за шутки поутихли, поэтому завтрак проходил относительно тихо. Он перебросился с Крэббом и Гойлом парой слов и, ухмыляясь, смотрел на Забини, который заботливо пододвигал тарелку с грейпфрутами к Трэйси Дэвис, сумевшей охомутать печально известного плэйбоя Слизерина. Три мальчика засмеялись, глядя на это, и Блейз, бросив на них негодующий взгляд, снова повернулся к симпатичной кареглазой брюнетке. Драко отметил для себя, что уж лучше спрыгнуть с Астрономической Башни, чем вести себя как Забини, после чего с аппетитом принялся за бекон.

Он как раз успел съесть второй кусочек, когда на его тарелку упал Ежедневный Пророк. Скривившись от досады, он взял газету и вилкой очистил её от еды. Проклятые почтовые совы приносили одни неприятности! Вот его Гриндлоу был обучен помещать почту перед локтем хозяина или на его колени, не то, что эти невоспитанные совы, всегда бросавшие почту в самых неудобных для получателя местах.

Драко, хмурясь, быстро просмотрел газету.

— Эй, послушайте-ка! — Он прочистил горло и начал громко зачитывать статью. Достаточно скоро его слушал весь слизеринский стол и даже несколько рэйвенкловцев. — «НАПАДЕНИЕ НА ТОР!

Было сделано ещё несколько менее значительных пожертвований — волшебное население изо всех сил старается восстановить повреждения, причиненные этим ужасным нападением».

— Мда, — проговорил Крэбб, насупив брови.

Драко только покачал головой, поражаясь лицемерию отца. Конечно же, сам Люциус и помог разрушить Тор.

— Чёрт возьми. Не могу поверить, что они разграбили могилу Мерлина.

Все — даже те слизеринцы, семьи которых служили Сами-Знаете-Кому — мрачно переглянулись. Убивать магглов — это одно, но разрушать важнейшую часть истории волшебного мира? Это уж слишком.

Драко пролистал газету и поразился, увидев другую статью, не менее интересную для него, чем первая. Статья была в светской колонке, прямо между объявлением о свадьбе Стивена Слага с Лидией Джиггер и бала какой-то дебютантки.

Драко уставился на строчки, не в силах оторвать взгляда.

Лукреция Малфой родилась 22 ноября, весила 6 фунтов и 12 унций и была совершенно здоровой малышкой. Очевидно, беременность Нарциссы была ускорена с помощью тёмной магии, и Люциус, скорее всего, был взбешен, что не сумел получить нового наследника. Но вовсе не это потрясло Драко.

Малышка. У него есть младшая сестра.

Драко свернул газету и снова принялся за еду, молча пожелав девочке удачи. Он надеялся, что у Лукреции будет нормальное детство. Это было слишком большой редкостью в семействе Малфоев.

Он никак не мог поверить, что в мире теперь существует ещё один Малфой, наверное, похожий на него, только крохотный. И девочка.

Разумеется, Драко знал, что, как говорят магглы, «бог любит троицу». Две неожиданности — пробуждение с Поттером и рождение сестрёнки — уже случились. Остаётся лишь надеяться, что последняя новость не убьёт его.

.

В складской комнате Драко привычными движениями перебирал многочисленные скляночки в поисках лавандового масла. Наконец, с триумфальным «Есть!» он схватил большую стеклянную бутылку и вернулся в классную комнату зелий к своему котлу. Он находился здесь якобы для того, чтобы следить за отработкой, но на самом деле занимался своим проектом. Его экспериментальное зелье по плану должно заставить выпившего изменять цвет кожи в зависимости от настроения. Это была первая попытка Драко изобрести зелье и, принимая во внимание то, что он с раннего детства только и делал, что менял с помощью зелий цвет кожи Пионы, домовых эльфов, а один раз в результате несчастного случая даже отца, было логично начинать именно с этого.

Драко отмерил чуть-чуть лавандового масла, краешком глаза следя за нагревающимися чарами, которые он выполнил на котле ранее. Ему пришлось оставить зелье без присмотра, пока он ходил в складскую, но, кажется, всё шло хорошо.

Он только отложил бутылку с маслом в сторону, когда раздался стук.

— Войдите, — бросил он, зная, кто это, и внутренне собравшись.

Дверь со скрипом открылась. В комнату вошёл Поттер и, оглядевшись, уставился на него своими зелёными глазищами.

— Малфой. Что ты здесь делаешь? Где Снейп?

Драко усмехнулся ему через плечо и начал аккуратно рубить грибы.

— У Снейпа есть дела поважнее, чем нянчиться с тобой, Поттер. Контролировать твою отработку буду я.

Поттер сокрушенно застонал и подошёл к его котлу.

— И что именно я должен делать?

Драко резко обернулся.

— Во-первых, не приближайся к моему котлу, — зелья и Поттер были понятиями несовместимыми, и Драко не хотелось искушать судьбу. Мальчик-Который-Выжил был чуть лучше в зельях, чем Лонгботтом, но это не говорило о многом. — Снейп специально для тебя оставил жуков-вонючек. Ты должен их перемолоть. Вручную, Поттер. Волшебство испортит ингредиенты.

С недовольным ворчанием, Поттер закатил рукава и принялся за дело.

Он был одет по-маггловски — в узкие голубые брюки, кажется, из хлопка, и приталенную зелёную хлопковую рубашку с длинными рукавами. Эта одежда была менее безвкусной, чем тот ужас, который Драко откопал в гардеробе Поттера, хотя, наверное, хорошо, что он позаимствовал более неприглядную одежду — вероятность того, что её пропажу заметят, была меньше.

Драко с любопытством осмотрел маггловский наряд. Интересно, как он в нём будет смотреться? Одежда магглов была более откровенной, чем мантии, к которым он так привык, и Драко не отказался бы похвастаться своими ногами и задницей — в конце концов, они были совершенно безупречны.

Наконец, здравый смысл взял верх, и он заставил себя сконцентрироваться на работе, пока не провалил весь проект. Закончив с грибами, он начал сосредоточенно толочь сосновые орешки под аккомпанемент недовольного бурчания Поттера.

Конечно же, Снейп дал Золотому мальчику самую противную, самую мерзкую и кропотливую работу, но не сказать, что это не было заслуженно — Поттеру не стоило называть Мастера Зелий сальноволосым уродом, когда Снейп стоял прямо за ним. Разумеется, тот об этом не знал. Драко весь день ходил в приподнятом настроении, вспоминая лицо Поттера, когда он понял, что «сальноволосый урод» всё услышал.

Если уж говорить откровенно, Снейп использовал чары, чтобы сделать себя намного менее привлекательным, чем он есть. Так обычно поступали все профессора моложе пятидесяти. Конечно, нос Снейпа действительно был большим, но сальные волосы и желтые зубы были ненастоящими. В принципе, профессор правильно делал, скрывая свою настоящую внешность. Вот Панси знала о чарах, и посмотрите, к чему это привело. Некоторые другие студенты тоже догадались о чарах, но Поттер и его дружки до сих пор не имели и понятия.

Впрочем, как обычно.

Драко добавил истолченные орехи в котел и помешал двенадцать раз против часовой стрелки. Обернувшись, он посмотрел на Поттера, который моргал и кривился из-за испарений, поднимающихся от истолчённых жучков.

— Боже, какая мерзость! — пожаловался Поттер. — После этого я много дней не смогу чувствовать запахи!

Драко, не сдержавшись, машинально выдал:

— Учитывая твою гигиену, точнее её нехватку, думаю, это будет для тебя благословлением!

— Заткнись, Малфой. По крайней мере, я не прихорашиваюсь часами перед зеркалом, — Поттер бросил на него сердитый взгляд. Вкупе с зелёной рубашкой горящие от гнева зеленые глаза Поттера казались ещё выразительнее, чем обычно, и Драко был готов заавадить себя, если не прекратит замечать это. С тех пор, как по милости Панси он оказался в постели Поттера, тот не выходил у него из головы. И что ещё хуже — Драко начал считать его привлекательным. И если раньше в его мыслях Поттер и секс были понятиями несовместимыми, то теперь он не мог прекратить думать о нём именно в этом ключе.

— Надеюсь, что нет. Ты же не хочешь нанести ещё больший моральный ущерб своему бедному зеркалу? — сладко парировал Драко, наблюдая за своим котлом и радуясь, что зелье приобрело светло-голубой цвет. Взяв несколько листьев мандрагоры, пропитанных в уксусе, он аккуратно их нарезал и бросил в котел.

— Ну очень остроумно, Малфой! Видишь, я просто умираю со смеху, — спокойным тоном произнёс Поттер. Правда, его спокойствия и хладнокровия не хватило надолго, и он снова начал недовольно бурчать. — Блюээ, какая гадость. И почему именно я должен делать это?!

На этот риторический вопрос Драко не потрудился отвечать, потому как был слишком занят процеживанием желе королевской осы. Если лапки осы попадут в зелье, то всё пропало, поэтому ему нужно быть предельно внимательным и удалить их все. Закончив, Драко добавил желе в зелье, также как и семь глаз тритона, затем наложил на котёл чары замораживания. Внимательно наблюдая за появлением льда на стенках котла, он отменил чары через несколько секунд, ещё до того как сосульки попали в само зелье, и быстро наложил чары кипения. Внезапно появившийся дым на пару секунд лишил Драко возможности видеть хоть что-нибудь, и молодой человек, закашлявшись, замахал руками, пытаясь разогнать его, и с беспокойством посмотрел в свой котел, удивляясь красно-лиловому цвету зелья.

— Хм…

Конечно, это зелье было совершенно новым, поэтому он точно не знал, какого цвета оно должно быть, но, вроде бы, всё казалось нормальным. Он добавил две чайных ложки сахара и, отменив чары кипения, наложил чары медленного огня и тщательно размешал зелье.

— Что ты делаешь? — раздался любопытный голос. Драко, обернувшись, увидел, что Поттер пристально наблюдает за его работой.

Мерлин, его глаза были такими зелеными.

Драко поспешно запихнул эту мысль подальше.

— Новое зелье. Оно изменяет цвет кожи пьющего в зависимости от его настроения. Это всего лишь эксперимент.

— О, ты имеешь в виду типа колец настроения?

Драко растерялся.

— Что такое «кольцо настроения»?

Поттер пожал плечами.

— Не важно. Маггловская вещь. Так зелье работает? — Он выглядел искренне заинтересованным, потому Драко не высказал то, что он думает о маггловских поделках, хотя язвительные слова так и вертелись на его языке.

— Именно это я и хочу узнать.

— О, — вымолвил Поттер.

Драко налил зелье в склянку среднего размера и, аккуратно записав на пергаменте цвет и запах этой жидкости, повернулся к клетке, стоящей на столе.

Убрав белую ткань, которой была накрыта клетка, в сторону, Драко оглядел крысу. Он поймал паршивое животное вчера вечером, выполняя свои обязанности префекта. Этого стоило ему немалого труда, но Драко очень нуждался в животном, на котором он мог испытывать зелья. И если кто-то по вопиющей небрежности упустил своего домашнего любимца из виду, это уже не его проблемы, и Драко не будет виноват, если эта вонючая крыса сдохнет оттого, что он скормит ей своё зелье. А это животное явно было домашним — таким отвратительно толстым и откормленным оно было — хотя его хозяин, видимо, совсем не ухаживал за ним. Эта зверюга была уродливой даже по сравнению со своими сородичами.

Драко фыркнул и, взяв пустую бутылочку, стоящую у клетки, начал наливать туда зелье.

— Что ты делаешь? — прозвучало прямо из-за его спины, и Драко подскочил от неожиданности.

Поттер рассмеялся, и Драко понадеялся, что тот не замечает румянца на его щеках.

Ему обязательно стоять так близко? Вообще-то есть такое понятие, как личное пространство!

Драко медленно протянул в ответ:

— Собираюсь испытать зелье на этом животном — я же не буду пить его сам! Я что, по-твоему, ненормальный?

— Иногда у меня мелькает такая мысль, — сухо сказал Поттер. — Но это не очень-то справедливо по отношению к твоей подопытной крысе, не находишь?

— Я вообще-то собирался скормить её моей сове, но провести на ней опыт более практично.

Крыса пискнула, словно поняла его и запаниковала.

Поттер перевёл на неё взгляд и потрясённо выдохнул. Драко понимающе кивнул. Крыса действительно была на редкость уродливой.

— О, господи. О, боже мой! Малфой!

— Что такое? Что случилось?! — воскликнул Драко, боясь, что зелье ненароком попало на Поттера, и ему было больно. Он быстро закупорил бутылочку и повернулся, чтобы удостовериться, что с гриффиндорцем всё в порядке. Не хватало ещё, чтобы Потти побежал жаловаться к Дамблдору, что Драко его отравил.

Но, вроде бы, тому вовсе не было больно. Он что, выглядел… счастливым?

— Это Червехвост! — ликующе вскричал Мальчик-Который-Выжил. — Не могу поверить! Ты просто гений, Малфой! Я готов расцеловать тебя! — Поттер схватил Драко за плечи и, с чувством чмокнув его в щеку, подобрал клетку и убежал из комнаты, словно за ним гнались черти.

Драко смотрел ему вслед, ошеломленный потерей своей подопытной крысы и беспорядком в мыслях. Он мягко коснулся пальцами всё ещё покалывающей щеки.

Кажется, мир сошел с ума.

И он в том числе.

На следующее утро Драко приплёлся на завтрак, чувствуя себя ужасно несчастным. Вчера он не смог испытать своё зелье, ему пришлось растолочь оставленных Поттером омерзительных жуков–вонючек, вымыть классную комнату одному! И в довершение ко всему у него был мокрый сон! И ни о ком другом, как о Поттере, бешено трахающем его на столе Снейпа во время урока Зелий. А то, что Снейп всё время критиковал технику Поттера, пока остальные студенты делали конспект сего процесса, ничуть не улучшило настроение Драко. Он ненавидел свою жизнь.

— Я ненавижу мою жизнь, — заявил он, с размаху сев на стул между Грэгом и Панси. Он отодвинул свою тарелку и, ссутулившись, упёрся лбом о стол. Крэбб, сидевший напротив него, обеспокоено переглянулся с Панси. Они знали, что Драко никогда не сутулился — годы уроков этикета и постоянные выговоры Нарциссы сделали своё дело. Драко надулся. Разве он не заслужил право сутулиться после такой кошмарной череды событий? Панси, с которой он помирился пару дней назад, утешающе погладила его по спине.

— Ты заболел? Возможно, ты должен осмотреться у мадам Помфри.

— Нет. Мои страдания прекратятся, только если я спрыгну с Астрономической Башни. Хотя, может быть, Oblivate тоже поможет, — задумчиво проговорил он, не пошевелившись, даже когда прямо около него начали появляться блюда.

— Неужели всё настолько плохо? — осведомилась Панси.

Драко подумывал сказать ей, что всё нормально, только ради того, чтобы она от него отстала, но внезапно вспомнил влажное пятно, на котором проснулся в это утро.

— Нет. Намного хуже!

Панси закатила глаза из–за его пристрастия к драматизации и заставила его усесться прямо.

— Съешь что-нибудь, Драко. Возможно, тебе станет хоть немного лучше.

Драко с сомнением уставился на свою тарелку, но Панси смотрела не него, сузив глаза. Он вздохнул и неохотно несколько раз укусил бутерброд.

— Так что именно что ввергло вас в такую бездну отчаяния? — Паркинсон усмехнулась.

— Не дразни меня, Панси, — Драко надулся и начал лениво ковыряться вилкой в омлете. — И это не твоё дело.

— Тогда перестань дуться.

— Я не дуюсь, — солгал он, поспешив втянул нижнюю губу, которая до этого была выпячена в форме лука Купидона.

Наглая девчонка посмела засмеяться, и это раздражило его ещё больше.

— Конечно же, ты не дуешься, — ехидно поддакнула Паркинсон.

Драко окатил её ледяным взглядом, но, решив игнорировать настырную подругу, заставил себя ещё пару раз откусить от бутерброда. Панси, прыснув, отвернулась и начала разговаривать с подругой Блейза на какие–то девичьи (и до смерти скучные) темы.

Сделав долгий глоток тыквенного сока, Драко, наконец, поддался искушению посмотреть на противоположную сторону зала. Поттер буквально сиял от счастья — глаза за уродливыми очками сверкали, с лица не сходила радостная улыбка. Его волосы были взъерошены ещё больше обычного, но это ничуть не портило его внешний вид — напротив, он выглядел ещё лучше. Неимоверное счастье Поттера можно было почти осязать. Его радостное настроение распространилось на всех гриффиндорцев, отчего стол стал еще шумнее, чем обычно.

Драко захотелось задушить всех обитателей того стола их безвкусными жёлто–красными шарфами.

Он мазал маслом свой тост, размышляя о способах уничтожения, посрамления, унижения гриффиндорцев и, в частности, одного небезызвестного Гарри Джеймса Поттера. Идея покрыть золотого мальчика тонким слоем меда и оставить около гигантского муравейника показалась ему особенно жестокой и занимательной, но потом его слишком увлекли мысли о Поттере, покрытым мёдом. В конце концов, он всего лишь человек.

Просто «чудесно». Теперь он должен за завтраком бороться с эрекцией. Такое счастье могло случиться только с ним. Какая несправедливость! Фортуна снова над ним здорово посмеялась. А ей вторил Поттер, и его веселый, звонкий смех ничуть не способствовал сохранению его контроля. В тот момент, когда он собирался бросить всё и провести весь день в кровати, притворяясь больным (и, возможно, онанируя), Дамблдор поднялся с места:

— Мне бы хотелось сделать объявление…, — Драко изогнул бровь и прикусил тост, желая поскорее вернуться в свою тёплую постель, пока сука по имени Удача снова не захотела поразвлечься за его счёт. — Я награждаю сотней баллов мистера Малфоя за то, что он поймал преступника в анимагической форме — Питера Петтигрю.

Драко подавился тостом, и Грэг услужливо хлопнул его по спине. Всё ещё кашляя, он обернулся и увидел, что директор смотрит на него мерцающими глазами.

— И я награждаю мистера Гарри Поттера сотней баллов за то, что он немедля доставил преступника ко мне. За захват Питера Петтигрю мистер Малфой получает награду от Министерства Магии в размере двухсот галеонов, которые будут переведены на его гринготтский счет. С Сириуса Блэка, который долгое время считался убийцей Поттеров, теперь сняты все обвинения.

По залу прокатился взволнованный шепоток, а Дамблдор начал объяснять ситуацию в деталях, но Драко волновало лишь одно.

Двести галеонов? Это довольно большие деньги. Возможно, ему даже не придется работать следующим летом — он наверняка изобретёт зелье или два, пока успеет израсходовать эти деньги. Этой награды и выплат за изобретения новых зелий должно хватить на довольно комфортную жизнь в течение нескольких лет.

Усмехаясь, он оглянулся на директора, который все еще нёс какую–то ерунду о Сириусе Блэке, затем снова посмотрел на Поттера. Мальчик–Который–Выжил смотрел прямо на него и ослепительно, словно специально для него, улыбнулся.

Драко прикусил губу, поняв, что полностью потерял контроль над своим телом ниже талии. Улыбку Поттера нужно объявить вне закона.

Зато теперь этот злосчастный день стал казаться ему гораздо лучше

— Чёрт, я так нервничаю. Что, если они выгонят меня? Что, если я всё испорчу? О боже, я умру от волнения.

Драко мельком взглянул на Блейза, который был недалёк от обморока. В этот день студентам разрешили прогуляться по Хогсмиду, и все слизеринцы в преддверии Рождества решили пройтись по магазинам. Драко направлялся туда с Блезом, который не переставал изводить и себя, и его своим беспокойством из–за предстоящих рождественских каникул. Крэбб и Гойл ранее отделились от их компании, а Панси ушла посплетничать с другими девчонками, поэтому они остались вдвоём.

— Не смеши меня, — коротко бросил Драко. Блейз смиренно кивнул, немного успокоившись. В конце концов, среди слизеринцев не было принято трястись по поводу и без, как какие-то там хаффлпаффцы. — Ты из хорошей семьи, твои родители довольно богаты. Будь пай–мальчиком, и ты понравишься её родителям. Честно говоря, я удивлён, что ты вообще согласился провести Рождество с её семьей. Я и не знал, что у вас всё так серьёзно.

Забини пожал плечами и отвёл челку от глаз.

— Ну, она попросила меня, и я не хотел её разочаровывать.

Драко рассмеялся и игриво подтолкнул друга в плечо.

— Ты такой подкаблучник, Блейз!

Блейз не остался в долгу и тоже его подтолкнул.

— Заткнись. Ты просто завидуешь, потому что у тебя никого нет.

— Ты меня раскусил, — с серьёзным лицом проговорил Драко, и брюнет засмеялся. — Думаешь, это так забавно, что у меня нет сексуальной жизни, да, Забини?

— Конечно, забавно, Малфой! Ты сколько угодно можешь дразнить меня, что я ем с руки Трэйси, но признайся, наконец, ты — неисправимый романтик.

Драко весьма неаристократично вытаращил глаза.

— Что?! Что за глупости? С чего ты это взял?

Забини ухмыльнулся и выгнул бровь.

— Потому что ты всё ещё девственник, несмотря на то, что в прошлом году мог трахнуться с Корнфутом раз сто. Ты хочешь, чтобы твой первый раз был с кем–то особенным, — продолжил Блейз, не обращая внимания на слабые попытки Драко прервать его. — И ты обожаешь драматичность и театральность. Истинная любовь. Ромео и Джульетта. Вторая половинка. И тому подобные штучки. Ты тащишься от такого, хотя и никогда не признаешь это.

Драко кипел от гнева.

— Я, может быть, и гей, Блейз, но у меня всё ещё есть член! Я не чертова девчонка!

— Я не говорил это. Парни тоже могут быть романтичными. Ну, например… Хм…

— Ну? — Драко сказал это с таким невыносимо самодовольным выражением на лице, что Блейз закатил глаза.

— Как я, например. Я все готов сделать ради того, чтобы Трэйси была счастлива. Ее родители съедят меня живёхоньким и не подавятся, но я всё равно пойду к ним ради неё!

— Мы что, снова к этому вернулись? Знаешь, они же почувствуют, что ты их боишься. Если ты не хочешь, чтобы они смотрели на тебя свысока или убили тебя безукоризненной вежливостью и отстраненностью, советую быть уверенным, даже если у тебя трясутся коленки.

— Ну, спасибо, Малфой! Твои слова меня успокоили. Придурок хренов, — Блейз немного помолчал, но всё же не смог сдержать любопытство. — Убьют меня вежливостью? Как это вообще возможно?

— О, моя мать в этом эксперт. Если использовать это талантливо, такое поведение может быть хуже, чем открытая враждебность. Но я сомневаюсь, что её родители такие же ужасные, как мои.

— Спасибо хоть за это. Я всё ещё нервничаю, но, думаю, справлюсь.

Остаток дороги прошёл в удобной тишине.

Дойдя до Хогсмида, они сразу же отправились по магазинам. Блейз купил своей девушке миленький плащ и муфту, а также несколько других вещей, к которым Драко не стал приглядываться, чтобы ненароком не увидеть подарок, предназначенный для себя.

Драко же купил несколько выпусков комиксов «Приключений Мартина Миггса, Сумасшедшего маггла» для Грэга, который испытывал к ним необъяснимую любовь; совиные удовольствия для Гриндлоу; новую записную книжку и набор волшебных карандашей для Винса; маленькую статуэтку поющего соловья, которого даже можно было заколдовать, чтобы он работал, как будильник, и флакон любимых духов для Панси; старую книгу «Странные мази и зелья» Герберта Пэддиуэка, которая наверняка понравится Снейпу; и квиддичную форму «Дружной Лужи», любимой команды Блейза, соответственно, для Блейза. Сам Драко болел за «Соколов Сеннена». По его мнению, квиддичная команда, чьим девизом было «Дайте нам побеждать, если — нет, будем ваши головы снимать», не могла не быть самой лучшей.

Он чуть ли не купил красивую табакерку для Люциуса, но вовремя вспомнил, что отец-то уж точно не пришлёт ему подарок в этом году.

Ты мог бы стать великим Малфоем, если бы хоть немного был мужчиной.

Драко безучастно уставился на табакерку.

Прикосновение Блейза к локтю вывело его из угрюмой отрешенности.

— Ты нормально или как, Малфой?

Драко встряхнул головой, пытаясь избавиться от непрошенных воспоминаний, и посмотрел на Забини.

— Все хорошо. Ты всё?

— Да. Давай по дороге в «Три Метлы» заскочим в «Хондьюкс», ладно?

Драко согласился, и сорок пять минут спустя они потягивали сливочное пиво за столиком в углу, а несколько пакетов со сладостями лежали на соседнем сиденье.

К этому времени настроение Драко значительно улучшилось.

— Ничего себе, сегодня было нереально много народу. Я уж было подумывал, что мне придётся стукнуть Финнигана, чтобы заполучить ледяных мышей.

Драко засмеялся.

— У гриффиндорцев головы набиты опилками, так что вряд ли ты нанёс бы им какой–то урон. Хотя бабахнуть по этим никчемным головам одно удовольствие.

Забини хмыкнул.

— Но они не так уж плохо выглядят, правда? — хитро протянул он.

Драко, изогнув бровь, с недоверием посмотрел на него.

— Блейз! — преувеличенно шокированным тоном воскликнул он. — Что бы сказала Трэйси?

— Заткнись, Малфой.

— Тогда не напрашивайся, Забини.

— Мы с Панси разговаривали…

Драко быстро прервал:

— Ну–ну, встреча гигантов мысли…

Блейз вздохнул и закатил глаза.

— Да успокойся ты! Мы поговорили и решили, что ты должен начать с кем–то встречаться. Должен же быть хоть один мальчик в Хогвартсе, который согласиться терпеть твой невыносимый характер!

— Да, но, думаешь, он будет соответствовать моим высоким стандартам?

— Драко, нет такого парня, который отвечал бы твоим стандартам!

— Ну и что? — протянул он.

Блейз выглядел так, словно вот–вот начнёт вырывать себе волосы от расстройства, и Драко рассмеялся.

Забини буркнул:

— Смейся, сколько хочешь. Мы просто не хотим, чтобы ты был один.

Драко был тронут, но быстро усмехнулся, пытаясь это скрыть. Он же не нюня какая–то.

— О, хочешь заразить всех любовью?

Но Блейз знал, что его слова дошли до друга, несмотря на все его насмешки и издевки.

— Мечтай. Я всего лишь хочу, чтобы ты с кем–то перепихнулся и перестал вести себя как неудовлетворенный ублюдок. Как насчёт … хм… Финч–Флетчи?

— В последний раз говорю — никаких хаффлпаффцев, а, тем более, грязнокровок. Я умру от стыда или отвращения. Нет, скорее всего, я убью себя раньше, чем успею умереть от отвращения, — поправился он быстро.

Блейз прыснул.

— Честно — не могу тебя винить! Эти вялые хаффлпаффцы такие тупые, что, наверное, им нужно по буквам объяснять, что куда засунуть.

Они дружно засмеялись, затем Блейз, подперев руками подбородок, задумчиво продолжил.

— Ну а Рэйвенкло? Может быть, Бут? Я думаю, он — би.

— Панси присматривается к нему, хотя я сомневаюсь, что из этого что–то выйдет. И он без ума от своей сестры. Это … немного… неприятно, мягко говоря, — Драко сделал большой глоток сливочного пива, чтобы скрыть усмешку из–за гримасы отвращения, перекосившей лицо Забини.

— Э–э… Ладно, значит, не Бут. Хм… Финниган и Томас вместе, так что они сразу отпадают. Как насчёт Криви? По сравнению с ним даже Локхарт выглядит натуралом.

Драко пренебрежительно скривился и воскликнул:

— Да я лучше трахнусь с Поттером, чем с ним! Криви похож на лягушку.

— Ага! — воскликнул Блейз, радостно хлопнув в ладоши.

Драко с недоверием уставился Забини.

Он что, ненормальный?

— Не знаю как ты, но мне не нравятся амфибии.

— Нет–нет! Поттер. Твой любимый враг, помнишь? Мальчик творит чудеса на метле, а тебе всегда нравились квиддичные игроки. Думаю, он не очень уродливый, к тому же, он — знаменитость. У него есть деньги и приличная родословная. Конечно, он ужасен в Зельях, но это всего лишь означает, что ты сможешь злорадствовать над ним, и будешь чувствовать себя из–за этого мужественным! — Блейз перечислял достоинства Поттера, загибая пальцы и нагло усмехаясь.

— Ты…ты! — у Драко не было слов. — Ты… спятил, да?! Во–первых, Поттер натурал. Скорее всего, он бы мне врезал, если я к нему подкатился! Во–вторых, ты забыл о годах враждебности и постоянного соперничества? И не стоит забывать, что за ним охотится Тёмный лорд и убьёт его, наверное, так же быстро, как любого маггла на пирушке Упивающихся!

— Вижу, у тебя нет возражений против самого Поттера.

— Заткнись, Забини. Мне не нравится Поттер. Вообще. И никогда не понравится.

Немало удивленный, но всё равно довольный, Блейз ухмыльнулся.

— Драко–Драко… Ты заговариваешься. Я никогда не говорил, что тебе нравится Поттер. Я всего лишь сказал, что он тебе вполне подходит. Чувствую, здесь открываются перспективы…

— Отвали, — выплюнул Драко и надолго припал к своей кружке, давая понять, что эта глупая тема закрыта.

Но Блейза намёка не понял, точнее, не захотел понять.

— О, да хватит, Малфой! Ты хочешь Поттера. Я даже понимаю, почему. Он весь такой герой, спаситель беспомощных барышень, да и всего мира. И, наверное, у него хорошая задница, учитывая, сколько времени он проводит на метле.

Драко скрипнул зубами.

— Блейз. Говорю в последний раз. Я не трахнусь с Поттером, даже если он мне заплатит. Чтобы добиться этого, ему придётся связать меня и заткнуть мне чем–нибудь рот! Потому что я добровольно не пересплю с ним никогда! Чёртов идиот настолько правильный и благородный, что наверняка он в течение всего траха будет заниматься нравоучениями!

При словах «заткнуть мне чем–нибудь рот» Забини прыснул и, подавившись сливочным пивом, отчаянно закашлялся. Наконец, отдышавшись, он захохотал.

— О боже, теперь я чётко это представляю. Да, соси сильнее, Малфой, глубже, ещё сильнее…И я уже говорил, что ты не должен обзывать Гермиону грязнокровкой? Ты был плохим, плохим мальчиком, Малфой. И возьми маленького Потти в рот, пока я читаю тебе нотацию о том, как нехорошо становиться последователем Сам–Знаешь–Кого, — Блейз подражал голосу Поттера так хорошо, что Драко засмеялся.

— Да заткнись ты! Я выше такого!

— Ну конечно, — согласился Блейз, улыбаясь.

— Это правда!

— Конечно–конечно.

— Я вообще–то говорю серьёзно, Забини.

— А я что, нет?

Драко с подозрением на него уставился, но выражение лица Блейза было до смешного невинным.

— Ну ладно, — очень неохотно уступил Драко, зная, что если будет продолжать эту тему, Забини скажет, что слишком уж рьяно он всё отрицает. Но у него было такое чувство, что эта тема вовсе не закрыта.

Далеко не закрыта.

Драко тихонько крался по коридорам в поисках школьной кухни. Помимо того, что он был просто голоден, ему ещё и хотелось выпить горячего какао — как и всегда после того, как он просыпался из-за кошмара. В Малфой Мэноре он всегда шёл в кухню после дурного сна, поэтому сегодня ночью ему было практически жизненно необходимо найти хогвартскую кухню.

Драко довольно долго блуждал по коридорам, пока наконец не нашёл нужный ему портрет. Чувствуя себя отвратительно глупо, он пощекотал грушу, и портрет отошёл в сторону.

Яйца Мерлина! Он мог поклясться, что идиотский фрукт хихикал!

Заглянув в проём двери, Драко увидел, что в теплой кухне суетятся домовые эльфы. Насколько он знал, им вообще не нужен сон, и они работают постоянно, даже в такой час.

Драко зашёл в помещение и усмехнулся, когда эльфы, увидев его, подбежали и начали наперебой предлагать свои услуги. И почему люди вечно думали, что он так жесток к этим существам? Они постоянно тряслись над ним, а Драко обожал, когда его балуют и всячески потакают его капризам. Так с какой стати он будет над ними издеваться? К тому же, он вырос в Малфой Мэноре — в доме, где он мог играть только со старыми семейными портретами, фамильными привидениями и домашними эльфами. Эти странные зеленоватые существа практически воспитали его, и, в отличие от его отца, не оказывали на него постоянное давление.

— Вы хотите кушать, да? Типпи будет счастлив угодить Вам!

Драко, игнорируя всех остальных, улыбнулся подпрыгивающему домовому эльфу.

— Мне бы хотелось булочек и чашку горячего какао, Типпи.

Типпи кивнул и побежал выполнять его заказ, а все остальные домовики быстро вернулись к своим обязанностям.

Драко уселся за пустой стол и, вытянув шею, начал с любопытством осматривать огромную кухню. В одном углу сидел домовой эльф и методично напивался, а другие эльфы, вроде бы, избегали и осуждали его, судя по тем презрительным взглядам, что бросали обитатели кухни на этого домовика.

— Вы — молодой хозяин Малфой? — раздался сзади писклявый голос, и Драко обернулся.

Он пораженно уставился на домашнего эльфа, который смотрел на него своими выпученными глазами. На голове эльфа был лихо нахлобучен чехол для чайника, а на ногах надеты непарные разноцветные носки.

— Добби?! Это ты? Я думал, отец убил тебя!

— Нет-нет, хозяин Драко. Добби свободен благодаря Великому Гарри Поттеру. Добби теперь работает в Хогвартсе и получает зарплату, сэр.

— Поттер освободил тебя? Понятно, — с неприязнью сказал Драко.

Ну конечно. Поттер же чёртов всемирный герой. Хотя…

Драко усмехнулся. Ему бы хотелось увидеть лицо Люциуса, когда тот понял, что его обставил ненавистный ему Гарри Поттер.

— Наверное, отец плевался ядом, — с восторгом произнёс он, но, посерьёзнев, задумчиво оглядел эльфа. — Мне было интересно, куда ты делся. Никто не хотел мне говорить. Я рад, что ты жив.

Добби часто развлекал его, и потому Драко немножко — совсем чуть-чуть — скучал по нему после второго курса. Добби был одним из трех домовых эльфов, на которых была возложена задача ухаживать за ним, и Драко знал, что именно из-за того, что в детстве он разговаривал с Добби, как с равным, задавал ему свои по-детски наивные вопросы, вынуждая домовика искать на них ответы, Добби стал отличаться от своих собратьев. Джидди и Табби даже не пытались удовлетворить любопытство Драко, но Добби всегда пробовал, пусть часто и без особого успеха. Но из-за того, что он заставлял Добби подвергать сомнению свой образ жизни, не говоря уже о времени, проведенным им в компании своего «молодого хозяина», через долгое время Добби стал довольно-таки умным. Ну… по меркам домовых эльфов, по крайней мере.

— Добби тоже рад, что видит хозяина Драко! Добби сделает хозяину Драко его любимое горячее какао — да-да, Добби сделает! Только Добби знает, какое какао любит хозяин Драко! — усмехаясь от уха до уха, домовик подбежал к Типпи, который уже почти приготовил булочки, и начал ему что-то говорить.

Несколько минут спустя Добби и Типпи подошли к нему и накрыли на стол.

— Садись, Добби, — велел Драко. Типпи, который, по-видимому, был главным домашним эльфом, нахмурился, и Драко продолжил. — Раньше он принадлежал Малфоям. Я просто немного с ним поболтаю. Если у тебя нет возражений, конечно.

— О, так Вы его старый хозяин! Типпи понимает. Добби, садись, — приказал он и отошёл.

— Тебе нравится работать в Хогвартсе? — спросил Драко, принимаясь за восхитительную булочку. Он отпил горячего какао и распылался в блаженной улыбке. Добби засиял от гордости.

— Добби здесь нравится, хозяин Драко. Добби убирает в комнатах слизеринских префектов!

Драко усмехнулся.

— Хорошо. А то мне всегда не нравилось, когда кто-то чужой копается в моих вещах. По крайней мере, тебе я доверяю.

Домовик свесил уши, а на его выпуклые глаза навернулись слёзы.

— Хозяин Драко слишком хорош к Добби. Добби любит своего маленького хозяина Малфой. Добби хотел быть хорошим домашним эльфом, но Добби пришлось уйти, потому что он должен был защитить Великого Гарри Поттера!

Драко остановил домовика, который уже начинал дёргать себя за уши.

— Не переживай. Я рад, что ты больше не работаешь на Люциуса. Он — ублюдок, и он постоянно издевался над тобой, — Драко сделал паузу, подыскивая слова, которые заставят Добби чувствовать себя лучше. — Знаешь, от меня отреклись, поэтому я больше не наследник Малфоев, — он сглотнул. — Я… я как ты. Я свободен.

Добби, разрыдавшись, уткнулся лицом в мантию Драко. Слизеринец беспомощно огляделся, но другие домовики явно не спешили ему помочь. Он неуклюже погладил худое плечо эльфа.

— Не плачь, Добби.

— Добби сожалеет, что плачет. Просто Добби так счастлив! Да-да, Добби счастлив!

— В этом нет ничего плохого. Но почему бы тебе не рассказать, как Поттер освободил тебя? Мне интересно, — сказал Драко, надеясь спасти свою мантию от потопа. У него их не так уж и много. К тому же, ему действительно было интересно, как Поттер сумел освободить его домовика.

Добби выпрямился и, вытерев слёзы, с воодушевлением начал:

— Все это началось с того, что Добби решил помешать Великому Гарри Поттеру попасть в Хогвартс — в школе в том году было опасно. Первым делом Добби украл письма Гарри Поттера, сэра …

Драко сделал глоток какао, приготовившись выслушать интересный рассказ. Он не был разочарован.

Мораг Макдугал.

Энтони Голдстин.

Драко просмотрел список студентов, остающихся в школе на рождественские каникулы и хмуро уставился на ни в чём не повинный пергамент. Только нежеланные дети, неудачники и сироты оставались здесь на каникулы. Драко всегда гордился тем, что, в отличие от своих менее удачливых однокурсников, его всегда ждали дома, пусть и Люциус с Нарциссой не были самыми любящими родителями.

А теперь он стал одним из этих никому не нужных неудачников.

Сглотнув, Драко прикусил губу и достал своё перо. Несмотря на то, что он стыдился того, что остаётся здесь на каникулы, он не допустит, чтобы кто-то об этом узнал. Пусть его и выбросили на улицу, но он — Малфой, и у него всё ещё есть гордость.

Мысленно повторяя эти слова как заклинание, он небрежно написал своё имя на пергаменте.

Драко Малфой.

Отложив перо, он передал пергамент дальше по слизеринскому столу и, поняв, что никто больше не добавил туда своё название, уставился на свою тарелку. Панси бросила на него сочувствующий взгляд, но поспешила нацепить на лицо бодрую улыбку.

Как будто он не заметил.

— Не волнуйся, я купила тебе замечательный подарок на Рождество. Тебе он понравится, точно говорю.

Драко стало немного легче, и он чуть улыбнулся ей.

— Спасибо, Панси. Думаешь, Снейпу понравится его подарок? — Он помог Панси связаться по почте с мистером Джиггером, и она сумела договориться с ним, что Снейп следующие пять лет сможет покупать все товары в аптеке Джиггера и Слага с 15%–ой скидкой. Наверное, это стоило ей немалых денег, но подарки Панси всегда были экстравагантными и дорогими, поэтому профессор вряд ли задумается о причине такого шикарного подарка, но, конечно, оценит. Это был только маленький шаг Панси на пути к охомутанию ничего не подозревающего Мастера Зелий.

— Надеюсь, — сказала слизеринка, нервно покусывая губу. — Ты не считаешь, что такой подарок — это слишком?

— От тебя? Нет, в самый раз, — заверил ее Драко, разглядывая свой бокал с тыквенным соком.

Они немного помолчали.

Наконец, Панси, откашлявшись, неуверенно заговорила:

— Мне как-то неприятно оставлять тебя здесь в полном одиночестве. В этом году не остаётся никто из слизеринцев. Все уезжают на Рождество.

Драко скривил губы. Зачем она это говорит? Словно оправдывается? Он всё и так понимает. Это же Рождество. Самый семейный праздник в году. Все, даже чистокровные, встречают его в кругу семьи. Разумеется, здесь никто не останется.

И не надо его жалеть.

Драко сверкнул улыбкой и драматичным голосом начал:

— Да. Я зачахну в подземельях от одиночества, и когда вы возвратитесь с каникул, то найдёте мое безжизненное, но всё равно привлекательное тело, в позе крайнего отчаяния лежащее перед камином гостиной, — он прижал ладонь ко лбу и, откинувшись на плечо Крэбба, притворился бездыханным. Крэбб затрясся от смеха. — И затем вы скажете: «Бедный великолепный Драко! Мы никогда не должны были оставлять его одного! О горе нам!», — Драко выпрямился и стал поправлять свои волосы, пока слизеринцы смеялись.

— Ну конечно, Малфой, — фыркнул Бэддок, который сидел через два места от него.

Драко высокомерно вскинул подбородок.

— Прекрасно, только не говорите, что я вас не предупреждал.

— Предупреждал о чём? — раздался теплый голос около него. Драко повернулся и увидел в нескольких шагах от него улыбающегося Стивена Корнфута.

— Ни о чём, — Он ухмыльнулся. — Что ты делаешь на территории слизеринцев?

— Да так, решил подойти поздороваться.

Драко бросил быстрый взгляд на рэйвенкловский стол и увидел, что Лиза Турпин строит глазки какому–то хаффлпаффцу.

Ну, это всё объясняет.

— Неужели? — протянул он, немного более опасным тоном. Время завтрака почти закончилось, и некоторые студенты уже начали покидать Большой Зал.

— Ну да. Давно не разговаривали, — Стивен, мягко улыбаясь, отвёл прядь своих каштановых волос с лица. Его глаза были тёплого орехового цвета, а кожа — довольно загорелой для рэйвенкловца, учитывая, сколько времени они проводят за учебниками.

Драко встал, чтобы у Корнфута не было преимущества в росте.

— Тогда приятно снова видеть тебя. Как твоя девушка? — спросил он, изогнув бровь.

Корнфут замялся.

— Э-э, на самом деле бывшая девушка. Но у неё всё хорошо.

— Хм. Ясно.

Стивен слегка покраснел и быстро оглядел зал. Драко проследил за его взглядом, но, насколько он мог судить, никто на них не уставился. Хотя…

Он с удивлением понял, что Поттер, чуть нахмурившись, внимательно за ними наблюдает. Его взгляд был почти … осуждающим? Ну, это уже проблема Мальчика-Который-Выжил-Чтобы-Стать-Ханжой.

— Может быть, есть какая-нибудь особенная причина твоего прихода? — кокетливо ухмыляясь, пробормотал Драко, и слегка прикоснулся к локтю Стивена. Он посмотрел на Корнфута снизу верх из-под бледных ресниц и с удовлетворением подметил, что глаза парня потемнели от похоти. Через плечо Стивена он видел, что Поттер нахмурился ещё больше.

Корнфут усмехнулся и, наклонившись к нему, низким голосом пробормотал ему в ухо:

— Я всего лишь хотел узнать…как насчёт пары поцелуев?

Драко чуть отстранился, чтобы посмотреть на лицо рэйвенкловца, и успел заметить, как тот стрельнул взглядом в кого-то. Он тоже посмотрел в ту сторону и не удивился, увидев, что Лиза Турпин, игнорируя своего хаффлпаффца, бросает на них яростные взгляды.

Драко фыркнул.

— Пожалуй, откажусь. Не люблю, когда меня используют для мести.

— Э-э, — Стивен покраснел, явно смутившись. — Извини, Драко. Я не хотел втягивать тебя в это.

Драко зло усмехнулся, но сказал нейтральным тоном:

— Но втянул. Иди, беги к своему столу. Думаю, она простит тебя, если ты будешь вести себя хорошо, а если нет… Ну, уверен, «пара поцелуев» сделают своё дело.

Стивен робко улыбнулся ему и отошёл.

Драко проводил его взглядом и, закатив глаза, повернулся к Панси, которая, явно развлекаясь, смотрела на эту маленькую сценку. Она пробормотала:

— Ну что за дурак, а? Как же это пошло — пытаться заставить свою девушку ревновать! Но при всём при этом он всё равно не смог сопротивляться твоему знаменитому обаянию, да, Драко?

— Заткнись, — сказал он, помимо воли усмехнувшись. — Я не виноват, что такой неотразимый.

Панси начала смеяться, и Драко раздражённо пнул её в голень.

— Извини! — Она задыхалась от смеха. — Просто, знаешь, ты говоришь как Локхарт! — и, подражая голосу Локхарта, продолжила. — Я остроумный, симпатичный и гей!

Драко опасно прищурился, хотя и знал, что она шутит. Почти шутит.

— Ты заплатишь за это! Когда будешь ожидать меньше всего! Запомни мои слова!

— Ну, конечно, — Панси усмехнулась. — Как будто ты… О! Интересно.

— Что такое? — Драко оглядел Большой Зал, пытаясь понять, что именно Панси нашла таким занимательным. Обычно ничто кроме какого–то скандала или ее обожаемого Снейпа не могло заставить ее так резко замолчать.

— Выглядит так, словно мистер Поттер слегка ревнует к твоему поклоннику. Он сейчас пытается заавадить взглядом Корнфута. Похоже, ты почти охомутал ещё одного. И самого Мальчика-Который-Выжил!

Драко посмотрел на гриффиндорский стол. Взгляд Поттера действительно не предвещал ничего хорошего рэйвенкловцу, и по логике вещей, от Стивена к этому времени не должно было ничего остаться. Зеленые глаза были сужены и горели гневом.

Драко облизал пересохшие губы. Почему он никогда не замечал, каким горячим выглядел Поттер, когда сердится? Хотя… Вполне возможно, что и замечал. Вдруг в течение пяти лет он доставал Поттера только из-за нездорового увлечения им? Стремился привести его в ярость ещё и потому, что это его возбуждало?

«Может быть», — признался Драко. Это вполне в его духе.

— Любопытно. Очень любопытно, — почти промурлыкал он, радуясь такому повороту дел.

— Думаю, у тебя, наконец, появился шанс окрутить Поттера. А я уж было думала, что всё совершенно безнадёжно для тебя, и ты так и будешь очарованно глядеть на него…Ай! Идиот, больно же! — воскликнула Панси, потирая руку.

Драко лишь невинно улыбнулся.

И рассмеялся.

— Хороших вам каникул! — крикнул Драко.

«Ублюдки. Ненавижу вас, ненавижу, ненавижу. Надеюсь, вы подавитесь вашим Рождественским ужином в кругу семьи», — зло пробурчал он про себя, а вслух проревел, подражая Моуди:

— И не забывай, Блейз: ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — Драко рассмеялся, увидев выражение лица Забини.

Ему нравилось издеваться над Блейзом, предупреждая о всяческих выдуманных им ужасах, которые произойдут, если Дэвисы ненароком узнают, что тот лишил невинности их драгоценную дочку.

Конечно, шутка с бдительностью была уже старой, но она все ещё нравилась массовому слушателю, на потеху которому это и говорилось. Вот и на этот раз слизеринцы, сидевшие в карете с Блейзом, весело смеясь, начали толкать его локтями и похлопывать по плечу. Наконец, Забини это надоело, и он, раздосадовано взмахнув рукой, отвернулся от всех. Его девушка, Трэйси, которая не поняла шутки, придвинулась к Блейзу и начала что-то шептать ему на ухо, но Забини лишь упрямо качал головой.

В этот момент карета слизеринцев тронулась с места.

Панси высунулась из окна и, послав ему воздушный поцелуй, сладким голоском воскликнула:

— Развлекайся в Хогвартсе, Дрэки-пу!

Драко, негодуя, зарычал, но про себя отметил, что она осмеливается называть его так, только когда он не мог её проклясть. Остальные, всё еще смеясь, тоже начали ему махать, а Гойл, переусердствовав, даже врезал локтем Миллисент Балстроуд по голове, после чего пришла очередь Драко смеяться.

Он провожал взглядом их карету до тех пор, пока она не скрылась из виду, после чего стал наблюдать за остальными отъезжающими каретами, в которых смеющиеся студенты махали руками и что-то кричали жалкой кучке оставшихся.

Драко отвернулся и пошёл к школе.

Недавно выпавший снег громко хрустел под его ногами.

Как же холодно.

Он поёжился и посильнее завернулся в зимний плащ, пытаясь не обращать внимания на холодный ветер, бивший по розовеющим от холода щекам и ерошивший его светлые волосы.

Драко вошел в необычно тихий замок и направился к подземельям.

Он не замечал, что оставляет небольшие лужи тающего снега на тёмном каменном полу, за столетия до блеска отполированном тысячами ног.

Он не чувствовал себя одиноким и покинутым всеми.

Вообще.

Драко прикрыл глаза, наслаждаясь полётом на свежем зимнем воздухе. Спустя мгновение, он открыл их и, прекрасно выполнив финт Вронского, снова взмыл в небо и посмотрел вниз. У него перехватило дух от простиравшегося под ним невероятно красивого пейзажа окрестностей Хогвартса.

Он был в довольно-таки мрачном настроении всю неделю, в течение которой буквально не выходил из подземелий, круглые сутки занимаясь своими проектами, пока Снейп, наконец, не приказал ему подышать свежим воздухом, утверждая, что ему сразу станет лучше. К величайшему раздражению Драко, Мастер Зелий как всегда оказался прав.

Настроение Драко значительно улучшилось, и он провел два часа, просто летая и выполняя любые маневры, которые взбредали ему в голову. Что он только не делал — спирали, резкие повороты на 180 градусов, восьмёрки, фирменные финты известных квиддичных игроков, полёт верх тормашками и другие опасные маневры, от которых его щёки раскраснелись, а в глазах появился возбуждённый блеск.

Драко наслаждался ощущением свободы, чувствуя только прекрасную метлу под собой и небо. Он просто летел; ему не нужно было думать о том, как обыграть другого ловца, не нужно было уворачиваться от бладжеров. Именно так и должно быть — полёт ради полёта, игра ради игры, но, к сожалению, во время квиддичной игры он становился слишком отвлечённым своим желанием превзойти соперника, отвлекался и летал порой неуклюже из-за излишнего рвения. В этот раз его не переполняли негодование и зависть, поэтому он летал, как умел — сердцем, а не умом, что бывало очень не часто.

Наконец, из-за холода и боли в мышцах, он направил «Ртуть» к земле и, приземлившись, пошёл к сараю для метел. Отполировав свою красивую метлу маслом, которое хранила здесь мадам Хуч, он аккуратно отрезал торчавшие прутики. Отложив позаимствованную тряпку для полирования, Драко перебросил «Ртуть» через плечо и медленно пошёл к замку.

Он удивился, увидев сидящих на лужайке Поттера, профессора Люпина и темноволосого человека, которые, болтая друг с другом, смотрели, как он приближается.

— Малфой. Хорошо летаешь, — бросил Поттер, и Драко, слегка кивнув в знак благодарности, с любопытством посмотрел на незнакомца. Это был подтянутый, в меру мускулистый мужчина с тёмными волосами до плеч.

Поттер, явно заметив любопытство Драко, прочистил горло и ослепительно ему улыбнулся. Похоже, он был невероятно счастлив, иначе, конечно же, не награждал бы его такой улыбкой. По позвоночнику Драко пробежали приятные мурашки.

— Это мой крестный отец, Сириус Блэк. Сириус, это Драко Малфой.

— Мы встречались, — сказал Сириус, слегка усмехаясь.

Поттер удивленно взглянул на них:

— Встречались?

— Встречались? — отозвался эхом Драко.

— Да. Ты не помнишь, как играл со мной и Клыком?

Драко смотрел на него растерянным взглядом, пока, наконец, не вспомнил Дамблдора, посчитавшего его невиновным из-за того, что во время происшествия с единорогами он играл с двумя собаками. Он даже помнил, что про себя насмехался над директором, думая, что тот собирается удостовериться в истинности его алиби у Клыка. Он немного ошибся с собакой.

— Вы! Вы — тот пёс мрачноватого вида, который?..

— Ты играл с Малфоем? — перебил Поттер, выглядя так, словно кто-то объявил, что небо — зелёное и сейчас упадёт ему на голову.

— Ну да, а что тут такого? В тот день у Муни не было времени, чтобы играть со мной.

Драко с трудом сумел сохранить бесстрастное выражение лица, внезапно вспомнив слова Кровавого Барона о Люпине и его таинственном любовнике. Ага, играют они, как же.

Люпин закатил глаза и мягко возразил ему:

— Мир не вращается вокруг тебя, Падфут. В тот раз я разговаривал с Минервой.

— Да-да. Ты вечно об этом твердишь. Присаживайся, Малфой. И дай-ка взглянуть на эту красивую метлу в твоих руках. Она замечательная! Ты уже назвал её?

Драко, чуть поколебавшись, передал ему «Ртуть», с удовлетворением отметив, что Поттер тоже чуть ли не слюни пускает, глядя на неё.

Он с изяществом уселся на холодную землю около Поттера, напротив Блэка, замыкая своеобразный квадрат из них четырёх.

— Нет. А Вы что, даёте название Вашим метлам? — слегка озадаченно спросил Драко. Сириус рассмеялся, и Поттер покачал головой, с усмешкой наблюдая за поведением своего крёстного отца. Блэк передал «Ртуть» крестнику, и тот начал с благоговением осматривать её. Глядя на это, Драко довольно усмехнулся, злорадствуя, что наконец-то у него метла лучше, чем у Золотого Мальчика. Наконец, Поттер вернул ему «Ртуть».

А тем временем Блэк болтал без умолку.

— Да, конечно! Мою первую метлу звали «Хрупкая». Это был Нимбус 1000. Конечно, она не могла сравниться с нынешними моделями, но в то время она была лучшей.

— Забавно, что Вы называете метлу «она». Это же такой явный фаллический символ, — вежливо прокомментировал Драко, и с удовлетворением отметил, что Поттер слегка покраснел. Блэк засмеялся, откинув назад голову, и даже у Люпина вырвался смешок. — И не смотри на меня таким шокированным взглядом, Поттер.

— Заткнись, Малфой, — прорычал Поттер, сузив глаза. — Секс — всё, о чём ты думаешь?

Драко склонил голову набок, притворившись, что размышляет.

— Хм. Секс, еда, секс, квиддич, секс, онанизм, секс, зелья и снова секс. Ну… выходит, что да, Поттер. Да ладно, неужели у Святого Поттера никогда не было ни одной грязной мыслишки в голове? — почти промурлыкал Драко и, глядя на брюнета, медленно похлопал серебряными ресницами. Поттер уставился на него и, явно начиная нервничать, прикусил губу.

Краем глаза слизеринец видел, как Блэк, ухмыляясь как ненормальный, подтолкнул локтём Люпина. Очевидно, он понял, что Драко флиртует с его крестником, хотя этот самый крестник вряд ли это понимал.

Неудивительно, что от такой непрошибаемой головы отскочило смертельное проклятие.

— Нет! То есть, да, но не как… ну... ты знаешь…. Тьфу, заткнись, Малфой.

— Поттер-Поттер, ты, как всегда, невероятно красноречив... Ай! Нет, вы видели это? Ваш крестник бьет меня! Подлая скотина, ты поранил меня! — Драко враждебно вскинул голову, откинув упавшие на лицо шелковистые пряди, и отвернулся от Поттера. Дуясь, он ухватился за бок, в который ударил его этот наглец. — Ты — невоспитанное животное! За это я должен снять баллы от Гриффиндора!

Поттер закатил глаза:

— Да ради бога, Малфой, прекрати, а? Я не сделал тебе больно! — Драко скривил губы, но ответить не удосужился, так как был слишком занят тем, что осторожно тыкал пальцем в свой живот. — Боже, какой же ты ребёнок, Малфой! Дай-ка мне посмотреть.

Поттер притянул его поближе к себе и, задрав его свитер до середины груди, начал изучать уже появляющийся синяк. Драко начал ныть, что ему холодно, но Поттер, игнорируя его жалобы на «страшный мороз, из-за которого он сейчас умрёт», продолжал исследовать его «рану».

Боковым зрением Драко видел, что Блэк многозначительно шевелит бровями, глазами указывая на них Люпину, хотя Мальчик-Который-Выжил не обращал на это никакого внимания.

Наконец, Поттер закончил осмотр и напоследок медленно провёл пальцами по покрывающейся мурашками бледной коже. Драко непроизвольно задрожал. От холода, разумеется.

— Видишь, ты наставил мне синяков, — наконец выдавил он. Его голос был немного более хриплым, чем обычно. Не то чтобы этот идиот заметил.

Поттер отвёл взгляд.

— Это всего лишь ушиб. До свадьбы заживёт, так что прекрати дуться.

— Я не дуюсь, — сказал Драко, надувшись ещё больше, потому что Поттер убрал свою руку с его живота. — Вы слышали это? Он — бессердечный, черствый злодей, повредивший мою красивую молочную кожу, — Драко, по-прежнему дуясь, опустил свитер.

— Давай не будем, — усмехнулся Поттер, закатив глаза. — Неужели ты так гордишься тем, что похож на странного альбиноса…

— Странного альбиноса?! — на этот раз в непритворной ярости прошипел Драко. Его щёки, скорее всего, порозовели от гнева, а он ненавидел это и поэтому рассердился ещё больше.

Поттер фальшиво воскликнул:

— В этом нет ничего плохого. Просто не ожидай, что я поддержу твои иллюзии.

Драко, мертвенно побледнев, сжал кулаки, и Люпин быстро вмешался:

— Гарри, принеси извинения Драко.

— Э-э… за то, что его ударил или за альбиноса?

— И за то, и за другое, — непререкаемым тоном приказал Люпин. Блэк же был очень занят, смеясь над ними, и вряд ли мог сойти за строгого судью.

Поттер вздохнул, но с явной неохотой подчинился.

— Ладно. Малфой, я сожалею, что ударил тебя. И прости, что назвал тебя альбиносом. Ты …гм… довольно неплохо выглядишь.

— Неплохо?! Я выгляжу чертовски великолепно, Поттер! И я хотя бы не очкастый придурок, в отличие от некоторых!

— Малфой, — сквозь зубы отчеканил Люпин, которому, видимо, начало надоедать играть роль миротворца. Драко попытался сделать невинное лицо, но, судя по смеху Блэка, вряд ли у него получилось очень хорошо. — Извинись перед Гарри.

— Мне жаль, что ты — очкастый придурок, Поттер, — серьёзным тоном сказал Драко и, вскочив на метлу, взмыл вверх. — Пока-пока! — воскликнул он со смехом и, выполнив спиралевидный финт (немного похвастаться никогда не повредит), полетел ко входу в замок, оставив позади хмурившегося Люпина, заходящегося в бессильном гневе Поттера, и Блэка, смеявшегося как ненормальный.

Да, его настроение стало намного лучше.

Сочельник прошёл очень даже неплохо, несмотря на то, что Драко провел большую часть времени, бросая ленты и конфетти в Поттера и уворачиваясь от тех, которыми тот закидывал его в ответ. Дамблдор наблюдал за их почти дружеской перепалкой своими голубыми всезнающими глазами, которые, кажется, мерцали ещё больше обычного. Люпин и Блэк были настолько поглощены своим перешёптыванием, что едва заметили, когда Поттер случайно попал в своего крестного отца горсткой конфетти.

Снейп, в отличие от всех, ходил мрачнее тучи. Правда, он удосужился перекинуться парой слов с директором, профессором Макгонагал и Драко. Остальные удостоились лишь презрительного взгляда в ответ на поздравление.

Драко же незаметно от всех смог подлить своё экспериментальное зелье в тыквенный сок Лонгботтома. Ранее он уже опробовал его на школьной сове, но из-за большого количества перьев он мог судить о результатах только по её лапкам. По крайней мере, сова не умерла, и Драко точно знал, что Лонгботтому это тоже не грозило.

Правда, Макгонагал не соизволила выслушать его аргументы и сняла со Слизерина десять баллов за «негуманные эксперименты на людях».

Драко усмехнулся.

Старая карга зря старалась, потому что Снейп дал ему пятнадцать за успешное изобретение нового зелья и предложил помочь получить авторские права и патент у Министерства Волшебства. Вот так-то!

Остаток ужина они с профессором провели, разговаривая об эффектах изменения температуры во время приготовления некоторых зелий, что у их соседей по столу вызывало лишь скучающие зевки.

Как будто эти умники могли оценить высокое искусство приготовления зелий!

После ужина Драко пошёл в свою комнату и, закончив эссе по Древним Рунам, немного почитал и улёгся спать.

* * *

Рождественское утро наступило слишком, слишком быстро, поэтому Драко, сонно бурча, зарылся в одеяла ещё глубже и продолжил спать.

Наконец, около полудня выбравшись из постели, он подобрал свои подарки и, взяв их с собой в гостиную, развалился на кожаной кушетке и оглядел их.

Шесть штук.

Очень мало по сравнению с грудами, которые он обычно получал, но даже это было лучше, чем ничего. Намного лучше.

Драко протер руки в предвкушении и разорвал упаковочную бумагу первого подарка.

От Снейпа.

Профессор послал ему «Все, о чём должен знать Мастер Зелий» авторства Бартоломея Богтроттера и «Десять тысяч уловок для успешной торговли зельями» Элфалфы Хейсед. Драко был удивлён и немного оскорблён, что книги были завернуты в простую оберточную бумагу, в которую обычно заворачивают ингредиенты зелий. Неужели было так трудно найти что-то приличное? Хотя… Это же Снейп и этим всё сказано. Драко лишь покачал головой и решил не обижаться на это, тем более, на сами книги были предусмотрительно наложены водонепроницаемые чары. Обе книги были полны ценных и интересных заметок на полях, написанные почерком Снейпа. Счастливо улыбаясь, Драко аккуратно поставил их на книжную полку.

Следующим Драко взял в руки подарок Панси и с интересом изучил упаковку. Коробка была обернута яркой блестящей фольгой и была практически полностью обмотана зелёными лентами. Ему пришлось немного помучаться, прежде чем ему удалось разорвать вычурную упаковку, но то, что было внутри, вознаградило все его старания.

Там находился роскошный плащ-хамелеон, который мог изменять цвет, фасон и материал, в зависимости оттого, с чем его надевали. Когда Драко вынул из коробки чёрный бархатный плащ, тот медленно стал темно-серым с вышитыми серебряными рунами по краям. Конечно, Драко предпочел бы мантию-невидимку, но они были настолько редкими, что даже Паркинсоны вряд ли отдали бы её кому-то другому, если бы им посчастливилось иметь одну из них. В любом случае, он был более чем счастлив своему новому предмету одежды. Тем более, его старый плащ немного износился.

Подарки Гойла были, как всегда, очень практичными, хотя Драко они все равно понравились.

Первым из них был снитч, между крыльями которого был выгравирован крошечный летящий дракон. Да, действительно очень практичный подарок, ведь, как известно, мадам Хуч постоянно следила за квиддичными принадлежностями и давала их игрокам только на время запланированных командных тренировок. Из-за этого Драко во время внеплановых занятий квиддичем постоянно приходилось просить Крэбба и Гойла бросать в воздух маленькие предметы или просить Снейпа зачаровать небольшие объекты, чтобы они перемещались самостоятельно. Конечно, такой метод тренировки был далек от совершенства. А теперь, благодаря подарку Гойла, он сможет тренироваться самостоятельно с настоящим снитчем! И возможно, это сыграет не последнюю роль в играх слизеринской команды в этом квиддичном сезоне.

Также Грэг подарил ему хорошую замшевую ткань и полировочное масло, специально изготовленные производителями «Ртути» для своих моделей.

Следующий подарок был маленьким суетливым грызуном, к клетке которого была привязана большая записка, на котором уже знакомым почерком было написано:

«Малфой,

Гарри».

Посмеиваясь, Драко щёлкнул пальцами перед глазами коричневого грызуна. Существо испуганно фыркнуло.

— Ну хорошо. Наверное, мне нужно придумать для тебя имя. Хм. Как насчёт Мортимера? Знаешь, у меня есть дядя Мортимер. У него глаза, как бусинки, прямо как у тебя.

Крыса фыркнула снова и начала бегать по клетке.

— Значит, решено. Пусть будет Мортимер, — Драко переместил клетку в сторонку, зная, что Добби или какой-нибудь другой домашний эльф позаботятся о ней.

Следующий подарок был от Крэбба. Это был маленький альбом из эскизов и рисунков, на которых были изображены чуть ли не все события первого полугодия — от Большого Зала во время хэллоуинского банкета до Драко, ловящего снитч. Рисунки были великолепно детализированы и прямо-таки захватывали дух. Крэбб действительно был талантливым художником, чему Драко по-хорошему завидовал. Винсент каждое Рождество посылал ему свои рисунки, зная, что он это оценит. Драко улыбнулся, глядя на рисунки, и убрал альбом в свой сундук, решив изучить его позже, когда у него будет время, чтобы просмотреть его более тщательно.

Последний подарок был самым маленьким, и Драко пару минут встряхивал его, пытаясь определить, что же это может быть. Наконец, он сдался и, разорвав зеленую упаковочную бумагу, открыл маленькую коробочку, находившуюся под ней.

В коробке лежал тяжелый серебряный перстень в форме змеи с изумрудными глазами, кусающей собственный хвост. Рядом с ним лежала маленькая записка от Забини.

По его словам, если это кольцо носил истинный слизеринец, то он мог свободно говорить на парселтанге.

Драко был несказанно удивлен, что Блейз не оставил такую редкость себе, пока не прочитал в записке, что Забини не мог использовать кольцо сам. Видимо, Сортировочная Шляпа подумывала распределить его в Рэйвенкло, но даже притом, что он в конечном итоге оказался в Слизерине, кольцо у Блейза не работало.

Пару минут полюбовавшись этим истинно слизеринским подарком, Драко надел кольцо на большой палец левой руки — на нём оно будет более заметным, так как он был левшой.

Он бросил все упаковочные бумаги в угол — всё равно домовики уберут — и тщательно повесил плащ-хамелеон, чтобы тот не помялся и не запылился.

Зевая, Драко снова залез в постель, чувствуя себя довольно сонным.

Он был удивлен, что Золотой Мальчик прислал ему подарок, хотя конечно это не было подарком в обычном смысле слова — Поттер просто хотел, чтобы он прекратил ставить эксперименты на Лонгботтоме.

Поттер.

Драко закинул руки за голову.

Поттер.

Как же легко тот мог привести его в ярость только безразличным взглядом. Слишком легко. Впрочем, Поттеру всегда всё давалось очень легко, он выкручивался из любых ситуаций.

У Драко вырвался смешок.

Ну да, Поттеру всё удавалось. У него была просто совершенная, безоблачная жизнь.

И очевидно, Мальчик-Который-Выжил был совершенно счастлив и доволен будучи «нормальным» натуралом. И даже если он и не был им, если его действительно хоть чуть-чуть тянуло к Драко, а слизеринец подозревал, что так и есть, Поттер конечно не собирался делать каких-то движений в эту сторону, уступив банальной похоти, которую он, возможно, чувствовал к «хорьку», строившему ему пакости столько лет.

Драко с горечью усмехнулся.

Все эти годы он безумно хотел заставить, вынудить Поттера обратить на него внимание, хотел заставить уважать его. Просто желал, чтобы Золотой Мальчик считал его равным себе, а не какой-то вякающей букашкой под ногами, которая не стоит и второго взгляда. Спустя какое-то время весь этот сильнейший негатив и отчаянное желание внимания Поттера трансформировались в маленькую одержимость, а потом — в серьёзное и очень глупое увлечение, которое не проходило уже долгое время. Драко не любил об этом думать, но сейчас, в полном одиночестве, не мог избежать этих мыслей. Да и зачем обманывать себя? Да, он безумно хотел Поттера, несмотря на то, что ненавидел себя за это нелепое, совершенно ненужное ему желание. Он не хотел, не хотел, не хотел хотеть Поттера!

Но ничего не мог с собой поделать.

Гарри Поттер был красив, смел и довольно интеллектуален, хотя Драко никогда не признался бы вслух, что так считает. А на своей «Молнии» он выглядел… Так и хотелось его съесть или облапать всего…

М-м, Поттер в квиддичной одежде с зелеными глазами, сверкающими решимостью и целеустремленностью... Неудивительно, что Драко никогда не мог поймать снитч в играх с Гриффиндором, даже когда тот порхал прямо у его головы. Это было так унизительно, просто невероятно унизительно.

Драко задвинул эти неприятные мысли подальше и сосредоточился на более приятных — таких, как Поттер в душе гриффиндорской раздевалки. Он с лёгкостью представил, как с густых всколоченных волос и подтянутого тела стекают струйки тёпой воды, лаская, массажируя загорелую кожу.

Тихо вздохнув, Драко закрыл глаза и медленно провёл пальцем по своей груди к бледно-розовому соску, чуть сжал, перешёл к другому.

Поттер не просто был подтянутым и стройным, но также имел хорошую мускулатуру. Какое-то время по Хогвартсу ходил слушок, что Снейпа попросили приготовить специальное зелье, чтобы устранить влияние, которое оказало на рост и физическое развитие Поттера недостаточное питание в детстве. Словом, непонятно как, но Поттер умудрился стать просто восхитительным представителем мужской половины человечества. Драко особенно нравились его широкие, но не чрезмерно, плечи.

Драко засунул руку в пижамные штаны и медленно погладил свой полутвердый член. Почувствовав скованность в движениях, он быстро избавился от одежды и поудобнее устроился на шёлковых простынях.

Снова взяв член в руку, он начал медленно его гладить, другой рукой щипая, слегка выкручивая свои соски. Интересно, соски Поттера так же чувствительны, как и его?

Он вспомнил утро, когда проснулся в кровати Поттера... Золотистая кожа его сильной шеи и груди, маленькие вишнёвые соски… Тихо застонав, Драко слегка раздвинул ноги и, передвинув руку с сосков на яички, начал мягко их перебирать и не без гордости посмотрел вниз.

Его лобковые волосы были светло-золотистого цвета, ненамного темнее, чем платиновые волосы на голове, а член — приятного розового цвета, правильной формы, большой, но не настолько, чтобы над ним смеялись. И, по его скромному мнению, очень даже красивый.

Наверняка Поттер по этой части был тоже оснащён очень даже хорошо. Драко почему-то был уверен в этом. Плохо, что слизеринцы и гриффиндорцы не принимают душ вместе… Если бы это было так…

Воображая, как бы он воспользовался такой возможностью, Драко поглаживал по чувствительной головке большим пальцем, размазывая выделившуюся мутноватую жидкость по члену. Его дыхание стало чуть тяжелее.

Пару секунд поколебавшись, Драко убрал руки с паха и, сняв с пальца новое кольцо, положил его на тумбочку и, открыв её, начал копаться в своих вещах.

Он онанировал очень часто, как и все шестнадцатилетние мальчики, но с недавних пор хотел попробовать кое-что новенькое. Почему бы и не сегодня?

Наконец, Драко нашёл бутылку с ароматной смазкой, которую он сварил прямо под носом Снейпа, в его классной комнате. Усмехнувшись этой мысли, он налил немного на свой плоский живот и, поставив бутылку на тумбочку, щедро покрыл член прохладным, быстро нагревающимся гелем. Удостоверившись, что пальцы левой руки тоже обильно смазаны, он, мимоходом прикоснувшись к яичкам, переместил руку дальше, на чувствительное местечко позади них. Некоторое время он касался себя там, другой рукой все еще поглаживая член, затем передвинул пальцы дальше, к своему входу.

Взяв ещё немного смазки, Драко начал кругами, слегка надавливая, водить по своей дырочке, пытаясь привыкнуть к необычным ощущениям. Его глаза стали непроизвольно закрываться.

Это было…не так уж и плохо.

Он начал мягко засовывать палец внутрь, шевеля им и стараясь проникнуть глубже. Ему вовсе не было неприятно, это было немного странное ощущение… заполненности там, где раньше было пусто. Он сумел засунуть палец полностью и начал двигать им в том же темпе, что и гладил рукой свой член. Его дыхание становилось всё прерывистее и шумнее.

Спустя какое-то время, проявив терпение, не говоря уже о самообладании, он сумел вставить в себя средний и указательный палец одновременно. И почему все мальчики не делали этого… Ведь ощущения были такими приятными, хотя и необычными… Или возможно он просто более чувствителен, чем остальные?

Неожиданно он задел что-то пальцами, какое-то местечко, прикосновение к которому вызвало сладкую боль в члене и искорки в глазах. Драко застонал, не зная, может ли выдержать настолько интенсивные ощущения. Так хорошо, так невыносимо приятно... Что-то похожее на Cruciatus, только море удовольствия, а не боли.

— О, чёрт возьми... Да, вот так…

Откинув голову и тяжело дыша, Драко ласкал себя, свой член, дырочку, стараясь задевать то место как можно чаще и дрожа каждый раз, когда у него это получалось. Это было так невероятно, почти до боли хорошо, что, несмотря на немного уставшие руки, он никак не мог остановиться.

Он метался по постели, насаживаясь на свои пальцы, выгибаясь им навстречу бёдрами, чувствуя, что оргазм был все ближе и ближе. Из груди вырывались слабые хриплые стоны, он уже плохо управлял собой и, учащённо дыша, беспрестанно облизывал губы, отчаянно желая в этот момент иметь чей-то твёрдый рот на своих губах, приятную тяжесть мускулистого тела на своём, а в себе что-то большее, чем пальцы. Он хотел ещё, больше…

Его лицо перекосила гримаса сильного, совершенно невероятного для онанизма удовольствия. Так хорошо, так невероятно хорошо… Он не хотел, не хотел останавливаться. С хриплым криком, Драко выгнулся в последний раз и кончил бурно, как никогда.

Мерлин…

Непрестанно дрожа, он упал на подушки, полностью истощённый. Он не мог держать глаза открытыми, в голове было пусто, кости и мускулы словно расплавились. Ему было невероятно хорошо, хотя он подозревал, что, как только снова сможет чувствовать своё тело, у него будет судорога — так сильно он поджимал пальчики ног. Драко усмехнулся, вытирая себя простыней, и вздрогнул, когда ткань коснулась слишком чувствительных сейчас частей тела.

— Счастливого мне Рождества, — пробормотал он и, передвинувшись из влажного пятна на постели, закрыл глаза, чувствуя, как сон постепенно завладевает его ноющим от удовольствия телом.

— Самый лучший подарок, — прошептал Драко, слабо усмехнувшись прежде, чем сон завладел им окончательно.

Вечером, сидя за столом напротив Поттера, между Лонгботтомом и Мораг Макдугал, Драко краснел. Смешно конечно, но он ничего не мог с собой поделать — слишком отчётливым было воспоминание о том, как он онанировал всего пару часов назад, думая о Поттере. Сама идея того, чтобы сидеть сейчас напротив него, после того, чем он занимался, была чрезвычайно неприличной и волнующей, поэтому он не мог перестать краснеть от смущения и возбуждения. Даже Снейп бросал недоуменные взгляды на его обычно бледное лицо, сейчас заливающееся краской, но к счастью, никто ничего не сказал по этому поводу.

Драко осторожно, из-под ресниц, принялся рассматривать сильный подбородок и губы Поттера, пока их обладатель говорил с Люпином о правах оборотней и тому подобной ерунде.

Вскоре блондин отвёл взгляд, не желая быть пойманным на своём занятии, и возбужденно пригладил свои влажные волосы. Перед обедом он принял долгий душ, чтобы успокоить мускулы, все еще ноющие из-за необычайно интенсивного оргазма. К счастью, его задница не болела, а просто была немного чувствительной, поэтому сидеть ему было вполне комфортно. Но каждый раз, ёрзая по стулу, Драко краснел ещё больше, поэтому вынуждал себя сидеть неподвижно, как его учила мать, и сосредоточиться на еде, а не на мальчике, сидящем напротив. Даже хорошо, что друзья Драко находились на каникулах, а не здесь, иначе они, немедленно заметив его странное поведение, начали бы доставать и подкалывать его, пока он, окончательно взбесившись, не наорал бы на них, чтобы они оставили его в покое. Слизеринец по опыту знал, что произошло бы именно это.

Чтобы отвлечься от желания глазеть на Потти как какой-то нелепый хаффлпаффец-третьегодка, он завёл беседу с Макдугал и провел остаток обеда, дискутируя о четырёх основателях школы. Было довольно интересно сравнить своё мнение с мнением студента другого факультета.

Беседа протекала достаточно спокойно, пока рэйвенкловец не начал нести полную чушь с таким видом, словно это евангелие.

— … в те времена продолжительность жизни была намного дольше. Я имею в виду, все мы знаем, что Слизерин был убит Гриффиндором спустя пятьдесят лет после того, как он оставил Хогвартс, но Ровена …

— Что? Слизерин не был убит Гриффиндором! Ты спятил?

Макдугал, как истинный рэйвенкловец, был оскорблен до глубины души, услышав, что он неправ. Невыносимая всезнайка.

— Ничуть. Неужели ты не читал «Хогвартс. История»? — неприятно сказал он, видимо, задетый презрительными словами Драко.

Драко, скривив губы, с высокомерием взглянул на Макдугала.

— Разумеется, но книга же была подвергнута цензуре. Все, кто имеет хоть капельку ума, знают, что это очень сильно отредактированная версия истории Хогвартса. В конце концов, согласно книге, Тайная Комната не существует, а Поттер доказал, что это неправда, не так ли? В основном, книга состоит из выдумок и слухов. То, что произошло в действительности, намного интереснее.

Рэйвенкловец фыркнул.

— Будто ты знаешь, что случилось на самом деле. Да ну тебя, Малфой!

Драко бросил на этого наглого идиота пренебрежительный взгляд.

— Я прочитал очень много редчайших старых книг и оригиналов жалких отредактированных копий, на которые ты так молишься. Библиотека Малфоев очень большая, а ее секция тёмных искусств намного больше, чем запретная секция Хогвартса.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Макдугал. — Так расскажи нам, что произошло на самом деле.

Драко ухмыльнулся и отпил тыквенного сока. Он с волнением отметил, что Поттер внимательно слушает их разговор, почти ловя каждое его слово. Драко заставил себя говорить более спокойным и мягким тоном.

— Слизерин покинул Хогвартс и уехал в свой дом, Слизеринский замок, который находился где-то на болотах. Конечно, никто, кроме самого Салазара и основателей, не знал точное местоположение дома, потому что он был скрыт. Слизерин начал изучать темные искусства, причём изучать так же глубоко, как Сами-Знаете-Кто — такие проклятия, которые вам и не снились. И у него появилась теория. Ты же знаешь, как работают палочки?

Макдугал кивнул, совершенно забыв о своём негодовании — так заинтересовал его рассказ.

— Да. Я знаю, что палочка выбирает волшебника, и часто материал, из которого сделана палочка, говорит многое о волшебнике, которого она выбирает.

— Верно. Малфои отдаленно связаны с самими Оливандерами, поэтому в нашей библиотеке полно книг на эту тему. Палочка собирает и направляет ваше волшебство. Дикая и непредсказуемая беспалочковая магия проявляется в маленьких детях, которые в будущем должны стать мощными волшебниками. Я сам, когда был ребёнком, умел призывать вещи без палочки, — слегка самодовольно произнёс Драко и высокомерно задрал подбородок, игнорируя Макдугала, который закатил глаза.

— Ты был жадным маленьким нахалом, да? Могу поспорить, твоё первое слово было «моё!».

— Второе, первым была «мама», — Драко с негодованием впился взглядом в смеющегося рэйвенкловца. — Заткнись, Макдугал. Ты хочешь услышать продолжение или нет?

— Да, расскажи, пожалуйста.

Поттер всё ещё внимательно слушал, не отрывая своих зеленых глаз от Драко. Слизеринец прочистил горло и продолжил.

— Ну, ладно. Уверен, ты знаешь, что мало кто мог по-настоящему владеть беспалочковой магией — сам Мерлин был последним волшебником, у которого был этот дар. Салазар Слизерин тоже хотел иметь такую способность, но он не мог контролировать свою беспалочковую магию — она у него была слишком стихийной. Он провёл годы, пытаясь найти решение этой проблемы, но безрезультатно. Наконец, Салазар попытался сделать так, чтобы само его тело работало как палочка. Это дало бы ему невероятную силу, и теоретически он смог бы направлять своё волшебство. Конечно, у него не получилось. Закончилось все тем, что Салазар сжёг себя. Гриффиндора действительно послали, чтобы остановить его, как и утверждает твоя любимая «Хогвартс. История», но Слизерин к тому времени уже погиб, а дом был полностью разрушен. Единственное, что осталось от Салазара — это почерневшие кости, которые и были захоронены на Гластонберийском Торе. Нелепо, конечно, что его уничтожили собственные амбиции.

— Ничего себе. Какая история…

— В этом и есть проблема рэйвенкловцев — вы всё прочитанное цените слишком высоко и принимаете за истину.

— А проблема слизеринцев в том, что вы никогда не цените ничего, — парировал Макдугал, и они рассмеялись.

Отсмеявшись, Драко фыркнул.

— Это лучше, чем хаффлпаффцы, которые с трудом сообразят, как открыть книги, или гриффиндорцы, которые используют их, чтобы подпереть ножку кресла.

— Эй! — резко вставил Поттер. — Мы вовсе этого не делаем! Ну, если не считать Симуса. И вы только посмотрите на Гермиону! По-вашему, она подпирает ими ножку кресла?

— Она должна была оказаться в Рэйвенкло, — заметил Макдугал, и Драко кивнул, соглашаясь.

— Он прав. Сортировочная Шляпа — кусок дерьма. Она работает правильно только тогда, когда первогодка не знает, в каком факультете хочет быть. Чаще всего всё решают сами студенты. Грэйнджер, скорее всего, просто хотела быть в Гриффиндоре. Посмотрите на Лонгботтома: он самый что ни на есть хаффлпаффец.

— Знаешь, Малфой, я вообще-то сижу прямо здесь. Я могу услышать твои слова.

— Неужели ты думаешь, что меня остановит такой пустяк? — протянул Драко, бросив на Лонгботтома уничтожающий взгляд, отчего тот уставился на свою вилку так, будто это самая интересная вещица в мире. Чувствуя удовлетворение оттого, что должным образом запугал этого идиота, он повернулся к Поттеру. — Или возьмём тебя. Ты нарушаешь столько правил, что мог бы стать неплохим слизеринцем. Только не говорите Снейпу, что я так сказал, иначе он сдерёт с меня кожу живьём.

Лонгботтом выглядел потрясенным.

— Ты думаешь, Гарри был бы хорошим слизеринцем? Что ты пил, Малфой?

— Уж точно не спиртное. Хотя… Я бы не отказался, — добавил он задумчиво, и Макдугал прыснул. — Вы же знаете, что я прав. Когда он хочет, Поттер может быть тем ещё ублюдком. Думаю, уж кто-кто, а я-то знаю, учитывая прошлые пять лет.

Поттер выглядел слегка смущенным.

— Возможно ты и прав, — он поколебался прежде, чем заговорил снова. — Сортировочная шляпа действительно сказала, что я добьюсь многого в Слизерине.

— Ага! А я что говорил?!

Макдугал пожал плечами.

— Ничего удивительного. В каждом из нас есть качества другого факультета или факультетов. Я не думаю, что ты стал бы хорошим хаффлпаффцем, Гарри. И рэйвенкловцем тоже — твой уровень знаний плачевен.

— Эй, у меня всё в порядке с учёбой, — защищаясь, воскликнул Поттер.

Драко рассмеялся.

— Ты до сих пор ходишь на уроки Предсказания, Поттер. Много знаний ты оттуда не почерпнёшь. Трелони просто старая летучая мышь.

— По крайней мере, она не выглядит, как летучая мышь. В отличие от некоторых других профессоров, — спокойно сказал Лонгботтом, бросив взгляд на Снейпа, который в тот момент с негодованием смотрел на директора. Старый маразматик непрестанно предлагал профессору Зелий какие-то конфеты, сияя такой доброжелательно-веселой улыбкой, что Драко поневоле ощутил жалость к Снейпу.

Драко, верный защитник всего слизеринского, возразил:

— Он не настолько плох, как вы думаете. Он просто терпеть не может тупиц. Это и тебя касается, Лонгботтом.

— Следи за своими словами, Малфой, — почти прорычал Поттер с горящими от гнева глазами.

Драко сглотнул.

Мерлин, он терпеть не мог гормоны.

Он пожал плечами, подавив побуждение продолжать спорить и ещё большее побуждение — наброситься с поцелуями на Мальчика-Который-Выжил. Не обращая внимания на недоверчивый вид Лонгботтома, который явно ожидал града язвительных комментариев, Драко сухо сказал:

— Хорошо. Сегодня Рождество, поэтому я согласен закрыть эту тему ради того, чтобы следующий год был приятным, радостным и счастливым, — его тон заставил Макдугала снова прыснуть.

— День, когда ты будешь радостным и приятным, так же нереален, как день, когда я сварю зелье в совершенстве, — пробормотал Лонгботтом и потрясённо замер, услышав, как Драко рассмеялся настоящим теплым смехом, который заставил повернуть головы всех, сидящих за столом.

Прекратив смеяться, Драко улыбнулся, качая головой при мысли о том дне, когда Лонгботтом сможет сварить зелье хорошо. Это будет не день, а конец света.

Он не заметил, что Поттер смотрит на него с восхищением и удивлением в глазах.

Школьные будни начались снова, и Драко заболевал Поттером всё больше и больше. Самое ужасное, что это глупейшее увлечение росло не по дням, а по часам. Он не знал, почему это происходило, ведь раньше он с лёгкостью подавлял все мысли о Поттере. Хотя… Драко подозревал, что их немного улучшившиеся отношения — если можно так выразиться — оказали не последнюю роль. Он даже начал опасаться, что начнёт сочинять оды о бровях Поттера и тому подобную чушь.

Говоря о влюблённых идиотах, Блейз полностью покорил родителей Трэйси Дэвис и те, к величайшему отчаянию Забини, видимо, уже планировали свадьбу и придумывали имена будущим внукам. Но хотя Блейз и брыкался, он не предпринимал ничего, чтобы оставить свою девушку. Глупый дурак.

Было такое чувство, что наступил какой-то сезон любви.

Драко знал, Винс и Миллисент тоже спали вместе, хотя и не выспрашивал у Крэбба никаких деталей. Потому что…э-э…. Секс с девочками был сам по себе достаточно плох, но секс с Балстроуд…противно представить. Не то чтобы Крэбб был намного лучше, честно говоря.

А в целом, всё было, как всегда.

Панси каждый день дразнила его из-за Поттера, а грязнокровка снова обставила его по Нумерологии. Пиона вернулась в школу. Никто не смел ее дразнить, учитывая, что Драко, Панси и остальные члены З.А.С.а впивались угрожающим взглядом в любого, кто не так (по их мнению) на неё смотрел.

Многие девушки, несмотря на многочисленные гадости, которые он сделал в прошлом, потеплели к Драко, увидев, как он защищает Пиону. Очевидно, все решили, что ничто человеческое ему не чуждо, а эти пустоголовые идиотки ещё и напридумывали, что он какой-то рыцарь на белом коне. Да, конечно. И потом он начнёт защищать права домашних эльфов. Встречайте: Драко Малфой, Спаситель Мира. Они немного перепутали его с Поттером.

Худшим в этой ситуации был то, что, кажется, Уизлетта влюбилась в него по уши. Сама идея была донельзя отвратительной и смехотворной. У неё не было шансов, но всё же она глазела на него глупыми влюблёнными глазами. Драко знал, что даже если бы он не был геем, то не обратил бы на неё никакого внимания — все мужские представители их семейки тоже вызывали у него неимоверное отвращение. Мелкая Уизли, видимо, была обречена влюбляться в мальчиков, которые даже не знали о её существовании. Хотя, стоит признать, что эта девица имела очень хороший вкус, когда дело касалось мужчин.

К несчастью для неё, Драко тоже.

Следующие две недели Драко старательно работал над своими проектами, помогал Снейпу, выполнял обходы коридоров, посещал те глупые встречи префектов, глазел на Поттера, когда никто не смотрел в его сторону, бегал от Уизлетты, тренировался со своим новым снитчем и старался быть в курсе всех сплетен Хогвартса.

Хотя, как оказалось, в последнем он не так уж и преуспел.

Несмотря на свои многочисленные «уши» в замке, он был столь же удивлен, как и остальные, когда директор объявил, что в следующем месяце по предложению Главной старосты состоится бал в честь Дня Святого Валентина.

Некоторые префекты были здорово рассержены, что Чанг не посоветовалась с ними. Драко ощущал удовлетворение из-за того, что рэйвенкловка снова доказала свою несостоятельность в общении с другими людьми. Чего и следовало ожидать.

Наступающий бал вызвал переполох и новую волну сплетен в школе, в основном о том, кто с кем пойдет, и кто что наденет.

Драко же было не до этого, потому что кроме обычной рутины, его голова была забита мыслями о скорой игре с Хаффлпаффом.

В октябре паршивые барсуки уже играли Гриффиндором и позорно проиграли, хотя в то время Драко был слишком загружен своими проектами, чтобы действительно обратить внимание.

Пьюси старательно делал заметки о противниках, строя стратегию, и Драко вполне доверял ему в этом. Их капитан не был одержимым игрой, как тот ненормальный Вуд, но был умен и по-настоящему увлечён квиддичем. Слизеринская команда тренировалась три раза в неделю, если не считать десяти часов персональных занятий в свободное время, на которых настаивал Пьюси. Пусть он и не был одержимым тренировками, но как истинный амбициозный слизеринец, Пьюси стремился выиграть в этом году Квиддичный Кубок, и Мерлин помоги тому несчастному, который встанет на его пути.

Однако, несмотря на загруженность, Драко действительно замечал, что мысли всех остальных занимал бал Дня Святого Валентина. Крэбб и Балстроуд собирались идти туда вместе как пара, также как и Трэйси Дэвис с Блейзом.

Панси и Драко заключили между собой молчаливое соглашение, что пойдут на бал вместе — Драко просто изогнул бровь, глядя на неё, и она кивнула.

У Грэга не было пары, и он сообщил им об этом на встрече З.А.С.а Все они, нещадно дразня его, согласились помочь ему найти девочку.

Они выбрали Менди Броклехерст, и Панси каким-то образом уговорила её стать спутницей Гойла. Драко подозревал, что Панси пришлось дать ей взятку, но ради достоинства Грэга он держал своё мнение при себе. В конце концов, в нужных ситуациях он умел проявить такт, просто часто не хотел этого делать.

Один раз Драко представил, что случится, если бы он пошёл на бал вместе с Поттером, но это было настолько смешно даже в воображении, что он почувствовал себя полным хаффлпаффцем за то, что допустил такие мысли. Во-первых, это никогда не произошло бы. Во-вторых, даже если бы произошло невероятное, и они пошли бы на бал вместе, Драко не хотел, чтобы женская половина Волшебного мира жаждала его крови.

Но стоило ему представить лицо отца, когда тот увидел бы кричащие заголовки газет, как Драко поневоле рассмеялся.

Таким образом, отбросив эти мысли, как сентиментальную чушь, Драко сосредоточился на своих обязанностях вместо того, чтобы предаваться несбыточным желаниям. Из-за приближавшейся игры с Хаффлпаффом, сделать это было легче, чем ему думалось, даже если учесть то, что он проводил слишком много времени, онанируя до потери пульса.

Предупреждение автора: Автофелляция, парселтанг.

Слизеринская команда разгромила хаффлпаффцев в пух и прах, попутно наградив их вратаря сотрясением, а преследователя — вывихом плеча, благодаря метким ударам Крэбба и Гойла.

Ну что поделаешь, если игра с Хаффлпаффем были такой скучной, что Грэг и Винс забавы ради отбивали бладжеры прямо в этих идиотов! Правда, многие посчитали такую игру не забавной, а грязной.

Драко невозмутимо пожал плечами. Ну, сколько людей, столько и мнений.

Он поймал снитч уже на восьмой минуте матча, поставив свой личный рекорд. Маленький крылатый мячик маячил правее слизеринских колец, и у другого ловца, Эрни Макмиллана, находившегося в другой части поля, не было шансов.

Конечно, победа была замечательной, но как только его мысли перестал занимать матч с Хаффлпаффом, единственное, о чем он мог думать — это как ужасно он хочет забраться на колени Поттера и наброситься на него с поцелуями.

Дошло до того, что на их совместном уроке Защиты от Тёмных Сил Драко физически не мог отвести от него взгляда. Если Люпин и заметил, что он с самого начала урока смотрел на Поттера расфокусированным взглядом, то проявил такт и не уличил его перед всем классом.

Сидя рядом с Панси (которая лениво набрасывала конспект лекции, чтобы остальные могли переписать у неё позже), Драко, подперев подбородок рукой, полностью погрузился в мир фантазий, которые включали в себя гриффиндорские галстуки и столбики кровати.

Тем временем Люпин нёс какую-то чушь о естественной среде обитания гигантов, и большинство студентов, наполовину спя, лишь тупо смотрели на профессора, за исключением, конечно же, Грэйнджер, перо которой двигалось со скоростью света. Насколько мог судить Драко, Уизел спал. А Поттер… Его место было на одну парту впереди прямо через проход от Драко, таким образом, слизеринцу открывался прекрасный вид на него.

Поттер полулежал на парте, положив голову на сложенные руки, поэтому его шея была оголена сзади. Тёмные завитки волос на ней заставляли выглядеть его таким уязвимым и доступным…. Драко хотелось погладить его там, мягко-мягко, дунуть на его шею и увидеть, как он задрожит.

Драко поёрзал на стуле и поправил мантию так, чтобы его эрекция стала менее заметной. Панси захихикала, и он, бросив на неё угрожающий взгляд, вернулся к мыслям о Поттере. Интересно, насколько Люпин поглощён своей лекцией…. И заметит ли уважаемый профессор, если один небезызвестный слизеринец на корточках прокрадётся под стол Поттера и устроится между его расставленными ногами? Но, скорее всего, Поттер всё равно всадит коленом ему в лицо и начнёт орать на весь класс. Но с другой стороны, он мог просто расслабиться и позволить Драко отсосать ему.

Конечно, благодаря невероятной «удаче» Драко, в середине их наиприятнейшего занятия проснётся Уизел и устроит тот ещё крик.

Дай мне отсосать тебе, ну же, Поттер! Совершенно бесплатно же — ну что тебе стоит!

Драко сверлил взглядом затылок Поттера.

Обещаю, что не задену зубами. Я даже проглочу, честно-честно.

Поттер пошевелился и лениво оглядел комнату, скользнув взглядом по Драко, который быстро отвернулся, чтобы его не поймали.

Вот дерьмо, он услышал меня?

Зевнув, Поттер снова положил голову на руки.

Драко пару секунд не решался, но всё же снова мысленно окликнул его.

Эй, Поттер? Привет?

Тот не пошевелился, и Драко тихо выдохнул, сам не понимая, что чувствует — разочарование или облегчение. Разумеется, он знал, что Мальчик-Который-Выжил не был телепатом, иначе давным-давно обвинил бы его в сексуальных домогательствах или, по крайней мере, грязных мыслях о нём. Но также Драко знал, что не нужно недооценивать именно этого гриффиндорца. К тому же, порой волшебство вело себя совершенно непредсказуемо.

Неожиданно его осенила идея, и Драко зло ухмыльнулся. Он повернул голову в сторону Панси и сосредоточился на змее, вышитой на её слизеринском значке. В конце концов, давно пора узнать, работает ли кольцо, подаренное Блейзом. А то здесь тоска смертная.

Он тихо зашипел, сам поражаясь свистящим звукам, которые исходили из его рта. Ха! Просто невероятно!

Панси, повернулась в его сторону и прислушалась, но, видимо, решив, что ей послышалось, продолжила конспектирование лекции.

И в этом не было ничего удивительного: шипение было настолько тихим, что непосвящённому человеку оно могло показаться простым шелестом одежды, и если никто не увидит, как Драко открывает рот, то всё будет в порядке.

Поттер, услышав шипение, резко выпрямился и быстро оглядел комнату, ища источник звука.

— Гермиона! Ты слышала это? — прошептал он.

— Что именно? Слушай лекцию, Гарри. Это важно.

— Ты уверена? Я могу поклясться…

— В чём дело, Гарри? И три балла с Гриффиндора за разговоры в классе, — спокойно сказал Люпин и, подойдя к Поттеру, с упрёком посмотрел на него. Поттер чуть покраснел, и некоторые студенты захихикали.

— Э-э, нет. Всё в порядке. Извините, профессор Люпин.

— Хорошо. Вернёмся к теме урока. Как я говорил, они живут группами по пять или более … — и лекция продолжилась.

Поттер по-прежнему выглядел озадаченным.

«Не надо так напрягать свои извилины. Мне бы не хотелось, чтобы твой мозг взорвался» , — снова прошипел Драко, на этот раз смотря на своё кольцо, чтобы Панси не взбрело в голову, что он пялится на её грудь, что, учитывая его ориентацию, было маловероятно.

«Кто ты?» — с подозрением зашипел Поттер, нагнув голову, чтобы никто не заметил.

Поттер, говорящий на парселтанге…. У Драко встали волоски на шее.

Несмотря на некоторую жутковатость, змеиный голос Поттера был невероятно возбуждающим и сексуальным… Точно так же, как на втором курсе в клубе дуэлянтов.

Гоблиновы яйца! Его член напрягся ещё больше, но Драко, всеми силами стараясь игнорировать это, попытался сосредоточиться. Нельзя же упускать такую замечательную возможность поиздеваться над Золотым Мальчиком!

О, будет забавно достать Поттера, впрочем, как и всегда.

«Я — призрак Урика Чудака. И я пришёл, чтобы замучить тебя. Ха-ха-ха» , — Драко не сдержался, и с его губ вырвалось подобие змеиного смеха. Весьма громкого змеиного смеха. Он быстро поджал губы, чтобы такого не случилось снова.

Поттер, вертя головой, начал осматривать комнату, и когда его взгляд остановился на нём, Драко высокомерно изогнул бровь и посмотрел на него как на сумасшедшего. Чуть покраснев, Поттер отвернулся и снова низко склонился над партой.

«Ага, Урик Чудак. Я тебе поверил. Иди в задницу» , — прошипел Золотой Мальчик.

«В твою задницу? У тебя она очень красивая».

Румянец на щеках Поттера стал ещё ярче, и Драко понадобилось невероятное усилие, чтобы снова не рассмеяться. Мерлин, он и не знал, что чьи-то глаза могут округлиться до такой степени.

«Кто ты? И где ты? Не может быть, что ты действительно змея!»

И, словно опомнившись, яростным шипением добавил: «И тебя моя задница не касается!»

Услышав шокированный тон в парселтанге, Драко не выдержал и захихикал. Захихикал! Достаточно плохо, что он рассмеялся вслух, но смеяться, как хаффлпаффка-третьегодка…

Панси недоверчиво уставилась на него.

— Мистер Малфой, что такого забавного Вы обнаружили в том, что гиганты вырезают население беспомощных деревень? — нахмурившись, спросил Люпин.

Поттер повернулся и, сузив глаза, с подозрением уставился на него. Проклятье!

— Гм, ничего забавного, профессор. Извините. Я просто вспомнил шутку, которую мне рассказали на днях. Я не хотел прерывать вашу интереснейшую лекцию, — Драко ангельски улыбнулся оборотню, игнорируя фырканье Панси.

Люпин с неодобрением посмотрел на него, но назначать отработку не стал:

— Пять балов с Слизерина. Только не делайте этого снова, мистер Малфой. Как я говорил, в тот день было триста семьдесят пять жертв. Если вы помните о великих войнах гоблинов, которые вы прошли по Истории Магии…

«Малфой?» — вопросительно прошипел Поттер, как только лекция возобновилась.

«Да, у него тоже красивая задница. А что такое?» — отвернув голову в сторону Панси, зашипел в ответ Драко, и вцепился ногтями в своё бедро, чтобы боль подавила сильнейшее побуждение рассмеяться.

Но, видимо, Поттер не собирался касаться темы «задница Малфоя».

«Это ты, Малфой?»

Драко решил не отвечать. Он уже достаточно поиздевался над Мальчиком-Который-Ничего-Не-Понимал. Он знал, что молчание сведёт Поттера с ума ещё больше.

Гриффиндорец шипел ещё пару раз, но Драко игнорировал его, не желая лишить себя удовольствия от наблюдения расстроенного и разозлённого Поттера. Наконец, в явно крайне плохом настроении, тот успокоился, и Драко снова вернулся к своему уже привычному занятию — рассматриванию Поттера и фантазированию о том, как он выглядит голый.

Поттер, по-прежнему хмурясь, снял очки и протёр глаза руками, затем начал вытирать стёкла полой мантии. Драко с презрением отметил, что те кошмарные очки почти всегда были потрескавшимися или склеенными какой-то лентой, но в этот момент Поттер поднял глаза — зелёные-зелёные глаза, уже не спрятанные за глупыми стекляшками — и эти мысли полностью вылетели из головы Драко.

Он перевёл зачарованный взгляд на загорелые мозолистые ладони Поттера, и, представив эти сильные умелые руки на своём теле, чуть покраснел.

Наконец, гриффиндорец снова надел очки и устало откинулся в стуле, видимо, всё ещё порядком озадаченный и раздосадованный произошёдшим.

Но Драко не было дела до настроений Золотого Мальчика, потому что он был очень занят, раздевая его глазами.

Он скользнул жадным взглядом по щеке Поттера, смугловатой шее, по широким плечам, и уставился на очертания мускулистого бедра под тёмной мантией. Одежда в Волшебном мире была настолько закрытой, что только вид голой шеи Поттера в сочетании с чуть ослабленным галстуком был невероятно эротическим. Драко чуть ли не слюни начал пускать, глядя на очертания бёдер Поттера и вспоминая, как они выглядели в тесных квиддичных штанах.

К сожалению, из-за всех этих мыслей и разговора на парселтанге его эрекция увеличилась, поэтому он провел остаток урока, ёрзая на стуле и пытаясь не отрывать руки от стола, чтобы подсознательно не начать гладить свой член через брюки.

В последний раз такой казус случился с ним во время квиддичного матча на пятом курсе, за которым Драко наблюдал с трибун (если призадуматься, это был матч Гриффиндор-Рэйвенкло; а причиной его состояния был чёртов Гарри Поттер и его невероятное умение обращаться с метлой!). Панси после того случая целый месяц нещадно дразнила его. Но, что он мог поделать, если Поттер выглядел просто ошеломляющим…

К тому времени, когда урок закончился, у него уже стояло так, что было больно, и он ощущал, что на брюках появилось влажное пятно. К счастью, мантия не только скрывала его эрекцию, но и не позволяла просочиться любой подозрительной влаге благодаря толщине и тёмному цвету ткани.

— Увидимся на Уходе, — пробормотал Драко Панси и вылетел из класса, как только прозвенел звонок. Быстро дойдя до конца коридора, он свернул налево и, торопливо спустившись по лестнице прежде, чем она успела переместиться, оказался в пустом коридоре. Драко открыл первую попавшуюся дверь и оглядел помещение.

К счастью, класс был пуст, и он вполне мог избавиться здесь от своей «маленькой проблемы». Закрыв за собой дверь, Драко прошёл в комнату и, задрав мантию, уселся на преподавательский стол — огромное чудовище цвета грецкого ореха, на котором он мог бы и разлечься, если бы желал. Но ему не нужно было лежать.

Достав палочку из кармана, он быстро наложил на себя чары. Это было безопасное заклинание, которым в основном пользовались акробаты, чтобы сделать свои кости более гибкими.

С облегчением расстегнув молнию на брюках, Драко вынул твёрдый и уже истекающий соками член. После чего, благодаря чарам, он с лёгкостью нагнулся и взял его в рот. Он закрыл глаза, наслаждаясь ощущением своего рта, заполненного так совершенно, так чудесно, и, глухо промурлыкав, почувствовал, как вибрации от этого звука отдаются в его донельзя возбуждённой плоти. Он обожал сосать член, и это было одним из его любимейших занятий, хотя, по правде говоря, пока он тренировался только на своём.

Драко начал мягко работать языком, мелкими движениями лаская им чувствительную прорезь и кругами обводя головку. Он не был особенно удивлен, когда обнаружил, как умело может использовать свой язык — годы постоянных разговоров, видимо, оказали свое действие. Начав дышать носом и постаравшись расслабить горло, Драко взял в рот свой набухший член полностью. Справившись с рвотным рефлексом, он с наслаждением начал двигать губами вверх-вниз в устойчивом, но быстром ритме, стараясь обводить языком нежную головку каждый раз, когда выпускал член изо рта. Одной рукой он начал ласкать яички, а другой — держался за стол, чтобы сохранить равновесие.

Драко заставлял себя не шуметь, лишь тихо постанывая время от времени, но не мог заглушить влажные звуки отсасывания, которые производил его рот.

Мерлин, как же он хотел кончить…

От двойного удовольствия — сосания твёрдого большого члена и ощущения влажного рта, обхватывающего его — у него невероятно кружилась голова, ему хотелось большего, ещё и ещё…

Продолжая сосать у себя, Драко сухим пальцем осторожно надавил на свою дырочку и, наконец, с хриплым глухим стоном, неудержимо дрожа всем телом, кончил себе в рот. Проглотив своё семя, он вытащил член изо рта и, в последний раз мягко лизнув его, застегнул брюки.

Он облизал губы, смакуя соленый вкус, и начал поправлять одежду. Приведя себя в порядок, блондин, взмахнув палочкой, прошептал «Finite Incantatum», и его кости снова стали нормальными.

Драко слез со стола и пошёл к хижине Хагрида с удовлетворённой улыбкой на лице. У него ещё было примерно пятнадцать минут, чтобы добраться туда до начала урока. И если его губы будут немного опухшими, когда он придёт в класс, кто это заметит?

Наступило четырнадцатое февраля.

Большой зал был украшен отвратительными розовыми, красными и белыми ленточками, а в воздухе парили не менее безвкусные сердечки. И, словно этого было недостаточно, появились яркие блестящие огоньки, которые в основном почему-то кружили над головой Снейпа. Драко смеялся над профессором, пока пару секунд спустя, к его величайшей досаде, они не появились над его собственной головой.

Во время завтрака прилетело столько сов, что Драко выковырял целых семь разных перьев из своей тарелки. Ему прислали кучу валентинок, в основном от девочек. Главным образом, идиотские сердечки были поющими, но некоторые оказались весьма съедобными.

Одна семикурсница Слизерина даже прислала ему шёлковоё чёрное нижнеё бельё, на которое он уставился округлившимися глазами. Вряд ли эта тряпица покрыла бы хоть что-то. Старательно избегая встречаться взглядом с темноволосой девушкой, искоса смотрящей на него с другого конца стола, Драко смеха ради сумел уговорить Гойла надеть трусы на голову.

Драко был благодарен за конфеты, которые ему прислали, но остальные посылки были никому ненужным хламом — по крайней мере, ему точно. Он нацелил палочку на груду картонок, исписанных чушью, и, прошептав Incendio, превратил их в пепел, после чего стал наблюдать за преподавательским столом.

Они, члены З.А.С.а, днём ранее сочинили валентинку, и на свой страх и риск послали её анонимно Снейпу. Теперь они, скрывая ухмылки, лицезрели выражение лица профессора, слушавшего их поющее творение, которое сентиментальным голосом громко объяснялось ему в любви. Это стоило любого риска. Всего Снейп получил три валентинки, что было довольно необычно, поскольку остальные две, насколько знал Драко, не были розыгрышем (возможно, одну из них даже послала Панси). Но эти три валентинки профессора были ничтожным количеством по сравнению с более чем пятьюдесятью валентинками, которых прислали самому Драко.

Но если и Драко получил невероятное число валентинок, то Поттер — просто огромное. Остальные гриффиндорцы помогали Мальчику-Который-Выжил разбирать громадную груду розовых сердечек, со смехом выбрасывая валентинки с самыми глупыми и одержимыми признаниями, а Грэйнджер методично проверяла конфеты на предмет наличия в них любовного зелья. Драко искренне одобрял её усилия.

В конце концов, осторожность никогда не помешает.

По окончании завтрака Дамблдор объявил, что их освобождают от занятий, якобы чтобы подготовиться к балу, хотя Драко подозревал, что на самом деле преподаватели просто устраивают вечеринку для себя.

Подготовиться к балу…

Ранее, в начале месяца, Драко, поддавшись уговорам Панси, купил новую одежду для бала, хотя и не понимал, какого гоблина её волнует его внешность. Как будто не она первая будет смеяться как ненормальная, если он будет выглядеть смешно.

Драко и не думал начинать «приготовления к балу» сразу после завтрака. Вместо этого он, избегая «полезных советов Панси» и её бесконечной критику, провёл большую часть дня на квиддичном стадионе, тренируясь со снитчем.

Уйдя с поля почти в пять часов вечера, он пошел искупаться в ванную префектов. Драко как раз закрывал за собой дверь ванной комнаты, когда Ханна Эббот показалась из-за угла. Её лицо мигом помрачнело, когда она поняла, что её опередили. Всё ещё посмеиваясь над её разочарованным выражением лица, он быстро вымылся и пошёл в свою комнату, чтобы подготовиться к балу.

Он не стал прилизывать волосы гелем, зная, что Поттеру это не нравится.

Наряд Драко состоял из белой рубашки, белого парчового жилета, вышитого серебряными и золотыми нитками, белых брюк, золотистого галстука, опаловой булавки к нему, таких же запонок, сапог из кожи белого дракона и переливающейся белой мантии из роскошного шелкового бархата, которая была открытой спереди. Он скрепил мантию у воротника серебряной булавкой в форме дракона с алмазными глазами, которую он получил на четырнадцатый день рождения от Нарциссы. Рукава мантии были чуть свободнее, чем обычно, но Драко решил не обращать на это внимания — мантия действительно очень хорошо сочеталась с остальным его нарядом. В последнюю очередь он надел свой плащ-хамелеон и пришёл в восторг, увидев, что материал изменился на мех снежного барса.

Ещё пятнадцать минут он потратил на причёску, в конечном счете остановившись на стиле, при котором его платиновые волосы элегантно обрамляли лицо, выглядя взъерошенными, но не так чтобы совсем. Только Поттер мог ходить с ужасно растрёпанными волосами и выглядеть при этом сексуальным. Иногда по утрам его чёрные волосы и вовсе забавно торчали на затылке, но даже тогда он не выглядел смешным. Жизнь была такой несправедливой!

Драко в последний раз взглянул на своё отражение и удовлетворённо кивнул.

— Ты выглядишь совершенно изумительно, — восхищённо пролепетало зеркало, но он не потрудился поблагодарить, так как и сам это прекрасно знал. В конце концов, он же Драко Малфой.

Выйдя из своих апартаментов, он прошёл по коридору, как никогда осознавая, насколько хорошо выглядит, и вошёл в слизеринскую гостиную, где Миллисент Балстроуд, пытаясь застегнуть воротничок мантии Крэбба, почти душила несчастного.

На кушетке Забини обнимался со своей девушкой, а Гойл, глядя в зеркало, переминался с ноги на ногу, пытаясь пригладить непослушный вихор волос. Остальные слизеринцы либо отчаянно метались по комнате, чтобы завершить свой туалет, либо спокойно сидели в гостиной, ожидая своих спутников.

Когда он вошёл, все повернулись, чтобы увидеть, кто это, и Драко принял небрежную позу, позволяя этим недостойным восхититься им. Он ухмыльнулся, когда в помещении раздались восторженные свисты.

— Ну, дамы, полно вам. Вы же не хотите, чтобы ваши спутники рассердились, не так ли? А Панси уже готова?

Крэбб, стряхнув руки Балстроуд, снова расстегнул две верхние пуговицы своей мантии, и ответил:

— Нет, ещё нет. Она занимается волосами. Ну, ты ж её знаешь.

Блейз простонал.

— Тогда мы будем торчать здесь вечно! Трэйси, любимая, скажешь ей, что Драко уже тут и с нетерпением ждёт её? Может быть, тогда она поторопится.

— Конечно, милый, — она встала и, мягко поцеловав его в щеку, изящной походкой направилась к спальне девушек шестого курса.

Трэйси была одета в тёмно-красном платье, которое хорошо сочеталось как с ее темными волосами, так и со смуглой кожей и чёрным нарядом Блейза.

Крэбб и Гойл тоже носили мантии любимого ими чёрного цвета, так как он скрадывал их полноту. Драко же, напротив, старательно избегал надевать одежду этой окраски. Чёрный придавал его коже какой-то болезненный оттенок — к своему несчастью, он убедился в этом благодаря святочному балу на четвёртом курсе.

Наконец, спустя, казалось, вечность, появились Панси и Трэйси.

На Панси было декольтированное платье тёмно-синего цвета, подчёркивающее её ладную фигурку, а волосы были уложены в красивую причёску. Драко чуть улыбнулся, радуясь, что его спутница выглядит так хорошо.

— Прекрасно выглядишь, Панси, — он галантно подставил ей локоть, и она, улыбаясь, взялась за него.

— Спасибо. Ты тоже превзошёл себя, Драко. Все готовы?

Слизеринцы — кто-то с ворчанием, кто-то с нетерпением — приготовились идти. Члены З.А.С.а и их пары (только Гойл был один — он договорился встретиться с Менди Броклехерст сразу на балу) вышли из гостиной раньше всех, надеясь занять хорошие места поближе к чаше с пуншем.

Весь путь к Большому Залу Трэйси с Панси болтали и смеялись о чём-то своём, в то время как Миллисент ругала Винса за сутулость. Забини всю дорогу пялился на свою девушку с глупым влюбленным выражением лица. Гойл беспрестанно теребил свой рукав, выглядя до странности возбужденным. Драко же только закатывал глаза, глядя на них, и надеялся, что с его прической всё в порядке.

Большой Зал был украшен еще более безвкусно, чем утром, и Драко заморгал, пытаясь не ослепнуть от всего этого блеска. Они направились к местам рядом с пуншем, осматривая оформление и насмехаясь над самыми глупыми деталями. Зал случайно украшали не хаффлпаффцы?

Он оглядел столы.

Большинство рэйвенкловцев уже были здесь, как и преподавательский штат. Драко поискал взглядом Поттера. Видимо, тот ещё не пришёл.

— Присаживайся, Панси, — он машинально отодвинул для неё стул, а сам уселся слева от неё. — Смотри, около мадам Хуч сидит Снейп. Мерлинова борода, ну у неё и мантия! Такая короткая!

Панси немедленно обернулась, чтобы увидеть своего обожаемого Мастера Зелий, и рассмеялась.

— О, бедный мой. По нему видно, как ужасно он хочет вернуться в свои подземелья. И только подумай: так как мы префекты, то обязаны танцевать, по крайней мере, два раза с преподавателями. Я заставлю его станцевать со мной прежде, чем он пойдет обходить сады, чтобы не дать бедным влюблённым спокойно жить.

— Пригласи его на вальс, — посоветовал Драко, снимая плащ и аккуратно вешая его на спинку стула. — Что-то другое, скорее всего, слишком современно для него.

— Я не представляю, чтобы он танцевал польку, — сухо вставил Блейз, и они рассмеялись, вообразив эту картину.

Вскоре собрались все, и Дамблдор традиционно сделал несколько объявлений, которые Драко, как всегда, игнорировал. После того, как они с Панси выпили пунша, он повёл её на танцплощадку.

Танцевать с ней было приятно и удобно — в конце концов, они с Панси учились искусству танца вместе, под присмотром его преподавателя по этикету, Нарциссы и леди Паркинсон.

Они изящно кружили по залу, избегая менее умелых танцоров. Драко засмеялся, когда Лонгботтом столкнулся со столом и оказался с ног до головы покрыт пудингом.

Драко потанцевал с Панси три раза, дважды с Трэйси, потому что Блейз знал, что он не будет её клеить, а, следовательно, «безопасен», и один раз — с четверокурсницей слизерина, которая была симпатичной, но почему-то сидела в одиночестве. После того, как Драко станцевал с нею, другие слизеринцы «неожиданно» узнали о её существовании. Типично.

Ему нравилось танцевать, потому что он знал, что это получается у него великолепно, да и танцы сами по себе были интересны.

Поскольку он был префектом, он потанцевал с Макгонагал, затем с мадам Помфри, и удивился тому, что она двигалась так, словно вообще ничего не весила, хотя и была пухленькой. Он даже подумывал станцевать с мадам Хуч, но её короткая мантия приводила его в ужас, поэтому всё-таки и выбрал Помфри. Хотя, если уж у Хуч было, что показать, возможно, она правильно делала, что хвасталась своими ногами. Не то чтобы он мог по-настоящему оценить красоту её ног из-за своей ориентации.

Драко пошёл было к своему месту, но передумал, увидев, что остальные слизеринцы всё ещё на танцполе — он не очень хотел сидеть один, как какой-то неудачник.

Вместо этого Драко направился к гриффиндорскому столу, игнорируя пораженные взгляды и перешёптывания. Он подошёл к Грэйнджер и, увидев выражение лица Рона Уизли при виде него, подавил усмешку.

— Мисс Грэйнджер, можно Вас на танец?

— Слушай, слизняк, она не хочет танцевать с таким хорьком как ты! Убирайся! — с багровеющим лицом вскричал Уизли.

Грэйнджер, которая, как ни странно, выглядела удивительно хорошо в светло-голубом платье, повернулась к своему сердитому другу.

— Я вообще-то могу говорить за себя, Рон, — поставив его на место, она обернулась к Драко. — Почему это я должна танцевать с тобой, Малфой? — её тон был довольно спокойным, но в словах безошибочно проскальзывало презрение.

Драко, слегка ухмыляясь, склонил голову.

— Потому что я не оттопчу тебе ноги. И я хочу танцевать с интересным собеседником, а Панси в данный момент со Снейпом. Обещаю, что даже не буду говорить слово на букву «г».

Грэйнджер задумчиво поджала губу, явно обдумывая его предложение. Уизел явно был на грани инфаркта.

— Ты что, СУМАСШЕДШАЯ?! Это Малфой! Ты не можешь с ним танцевать!

— Не могу? — резко процедила девушка, и Драко, благодаря Панси хорошо знакомый с женской логикой, подавил ухмылку. Уизел сам копал себе яму. — Я могу танцевать с кем захочу, даже если это Малфой, Рон!

— Он — слизистый подонок, Гермиона, и, скорее всего, просто хочет залезть в твои трусики!

Глаза девушки сузились, ноздри задрожали, руки, прижатые к бокам, сжались в кулаки. Драко предусмотрительно сделал пару шагов назад. Он узнал этот взгляд: именно так она смотрела на него прежде, чем дала пощёчину на третьем курсе.

Голос Грэйнджер был просто ледяным, когда она заговорила снова, и почему-то этим она напомнила Драко Нарциссу. Несмотря на то, что она была грязнокровкой, он почувствовал капельку симпатии к ней. Любой, кто мог говорить таким презрительным тоном, заслуживал хоть немного уважения.

— Возможно, для тебя это незнакомое понятие, Рональд, но некоторые мальчики почему-то заботятся о том, что находится между ушами девушки, а не о том, что находится между её ногами. Пошли, Малфой.

Драко последовал за ней, напоследок усмехнувшись в лицо Уизелу, который, выругавшись, в сердцах ударил кулаком по столу.

Когда они отошли от рыжего, Грэйнджер повернулась к нему.

— Не выгляди таким самодовольным, Малфой. Это не имеет никакого отношения к тебе. Я просто должна была поставить Рона на место.

— Знаю. Его лицо сейчас такого интересного цвета.

Она посмотрела назад и закатила глаза, увидев лицо Уизли. Драко взял ее руку и, машинально встав в надлежащую позицию, повёл её в танце, когда музыка заиграла снова.

— Ты действительно хотел танцевать со мной, или просто хотел разозлить Рона? — спросила она с любопытством.

Драко, усмехнувшись, закружился с ней в другом направлении, чтобы не столкнуться с неумехой Лонгботтомом.

— Честно говоря, оба. И у меня есть к тебе пара вопросов о последнем эссе по Нумерологии. Когда ты разбирала правило Равенства Сисслеби, ты заметила, что пятое правило противоречит девятому? Я не совсем понимаю почему.

Грэйнджер немедленно воодушевилась.

— О, нет! Они вовсе не противоречат. Это просто кажется, потому что девятое правило работает и для отрицательных чисел…

Остаток танца они проговорили довольно вежливо, обсуждая Нумерологию. Иногда он замечал Уизли, лицо которого багровело всё больше и больше, видимо, потому что Грэйнджер до сих пор не дала Драко пощёчину, как он ожидал.

После того, как вальс закончился, Драко отвёл Грэйнджер к ее месту. Наверное, это был не самый мудрый поступок, учитывая убийственные взгляды, которые бросал на него Уизел, но за столом сидел Поттер, потягивая пунш, поэтому Драко не мог сюда не прийти.

Грэйнджер посмотрела на него взглядом, ясно говорящим: «Почему ты все еще здесь?», но Драко, игнорируя её, наблюдал, как Поттер облизывает со своих пальцев соль от кренделей, которые лениво жевал.

Этот розовый язык...

— Спасибо за танец, Грэйнджер, — сказал Драко, отодвигая для нее стул. Она села, но прежде, чем успела что-то ответить, Уизел схватил ее за руку и потащил на танцплощадку, бормоча ругательства под нос. Драко смотрел им вслед, изогнув бровь. Повернувшись, он увидел, что Поттер с любопытством уставился на него.

Игнорируя Уизлетту, которая пялилась на него, сидя за шесть мест отсюда, Драко уселся напротив Поттера.

— Так, Поттер. Почему ты не танцуешь?

Гриффиндорец искоса посмотрел на Парвати Патил, которая в сторонке массажировала ногу.

— Э-э, я не очень хорошо танцую.

— Я это помню со святочного бала, — сухо сказал Драко, откидываясь на спинку стула. На самом деле он испытывал неудобство, сидя на территории львиного факультета, но ни за что не хотел этого показывать, притворяясь, что имеет право сидеть здесь столько же, сколько Мальчик-Который-Выжил. Остальные гриффиндорцы, видимо, почувствовав, что он их не боится, перестали прожигать его взглядом и начали вести себя так, словно его здесь нет. — Надеюсь, что Уизел не доведёт себя до инфаркта, — наконец сказал Драко, наблюдая за в гневе вопящим рыжим на танцплощадке.

Поттер сузил глаза.

— Не называй его Уизелом. И ты прекрасно знаешь, что это твоя вина. Он только-только набрался было храбрости, чтобы пригласить её.

— Правда? Я ожидал, что это произойдет уже два года назад. Давно пора. В любом случае, он должен понимать, что Грэйнджер рано или поздно надоест его ждать.

— Почему ты вообще с ней танцевал?

— А почему бы и нет? — с вызовом, не отрывая глаз от Поттера, протянул Драко. — Она умна и довольно неплохо танцует. Лучше она, чем какая-нибудь хаффлпаффка.

— Хм, — проговорил Поттер, с пару секунд внимательно изучая его лицо, после чего снова уставился в свою кружку, словно она содержала в себе секрет победы над Волдемортом. Пока Поттер пристально смотрел в кружку, Драко так же пристально смотрел на него, ощущая, что гриффиндорец чувствует себя не в своей тарелке. — Так, э-э… — и Поттер снова неуклюже замолчал.

Тишина не прерывалась, и Драко уселся удобнее, приноровившись чередовать своё внимание между кружащимися парами и явно чем-то обеспокоенным Поттером. На танцполе, Блейз, глядя на Драко, с намёком повёл языком и пошевелил бровями, увидев где сидит бывший наследник Малфоев. Драко в ответ лишь снисходительно изогнул бледную бровь. Внезапно, чисто импульсивно приняв решение, он вырвал кружку из рук Поттера и поставил на стол.

— Пошли, Поттер.

— Что?— прищурившись, настороженно спросил брюнет. — Куда пошли? Зачем?

Драко невинно вздохнул, не обращая внимания на тяжелый, полный подозрения, взгляд Поттера.

— Так как я известен своей щедростью и великодушием, — он игнорировал фырканье Поттера. — То собираюсь преподавать тебе, как танцевать. Я сделаю это ради волшебного мира, каждой несчастной особы, с которой ты когда-либо танцевал или будешь танцевать, и моего собственного здравомыслия. Теперь пошли, — велел Драко, подражая тону, который обычно использовал отец, и удивился, когда Поттер встал с места. Но затем он замер, начав колебаться — явно осознал, что они собираются делать.

— Не знаю, Малфой. Я имею в виду, это будет выглядеть немного странно. Мы же оба мальчики.

Драко взмахнул рукой в сторону танцпола.

— Взгляни на Финнигана и Томаса. И на Финч-Флетчи с ещё каким-то хаффлпаффцем. В этом нет ничего особенного, к тому же, я не прошу, чтобы ты танцевал. Я просто научу тебя как не оттоптать ноги твоего партнера. Уверен, Патил оценит мои усилия. Мы же не можем допустить, чтобы спаситель волшебного мира был таким же неумехой на танцплощадке, как Невилл Лонгботтом, не так ли? Умение танцевать бальные танцы — важное качество хорошего волшебника. Тебе даётся возможность поучиться этому искусству у истинного мастера, Поттер! Не упускай шанс.

Поттер, колеблясь, пару мгновений смотрел на него со странным выражением на лице, затем медленно кивнул.

Драко, скрывая торжество, повёл его к краю зала, игнорируя рэйвенкловцев, с любопытством смотревших на них со своего стола.

— Теперь встань прямо. Прямо, Поттер. Мерлин, не так! Вот так, — Драко показал ему и одобрительно кивнул, когда Поттер встал в таком же положении.

— Все глазеют на нас, — нервно проговорил Поттер, оглядывая людей за столами и танцующие пары.

Драко закатил глаза.

— Они всегда глазеют на тебя. К этому времени ты мог бы уже и привыкнуть. Хорошо, я собираюсь позволить тебе вести в танце, потому что иначе в твоей голове всё ещё больше перепутается, и Цирцея знает, что там и так достаточно перепутано!

— Хм, хорошо.

Поттер встал в довольно хорошую позицию и сделал неуклюжий шаг вперёд, явно чувствуя неудобство. То, что он даже не возразил замечанию Драко о его голове, подтверждало это. Обычно Поттер не спустил бы ему такое.

Драко вздохнул и остановил брюнета, положив руку ему на грудь.

— Во-первых, всегда нужно начинать с левой ноги. Во-вторых, старайся не переносить свой вес на пятки. И когда ты начинаешь, следует как-то предупредить партнёра. Я не люблю, когда меня резко тащат. А теперь попробуй снова.

Следующая попытка уже была намного лучше.

Ему было довольно легко следовать за Поттером, но, в принципе, в этом не было ничего удивительного: он же знал стиль его полёта на метле, а танец немногим отличался от этого.

Они так и оставались у края зала, далеко от других пар, пока Драко пытался научить Поттера, как не сделать из себя идиота на танцполе. Пытаясь не обращать внимания на сильные руки на своём теле, на тепло, исходящее от другого парня, он давал ему инструкции прямо по ходу их танца.

— Поттер, твоя рука немного неустойчивая. Держи меня крепче. Да, вот так…И не забывай про плечо. Теперь перемести руку с моего бедра в район ниже моей лопатки под углом сорок пять градусов. Вот так…

Затем Драко начал учить его более сложным па и инструктировать, как двигаться через толпу, не врезаясь в другие пары. Поттер довольно быстро понял, что к чему, и, как только приноровился, танцевал достаточно изящно. Видимо, он раньше танцевал так ужасно из-за незнания, а не из-за отсутствия таланта.

— Хорошо. Давай теперь присоединимся к остальным парам.

— Э-э, — проговорил Поттер, но, как истинный гриффиндорец, несмотря на сомнения, смело прошёл к танцевальной площадке.

— Мы должны кружиться против часовой стрелки. И не смотри под ноги. Смотри на мое плечо, если хочешь, — сказал Драко, и Мальчик-Который-Родился-С-Двумя-Левыми-Ногами послушался, отсчитывая время между па, беззвучно шевелящими губами. Драко жадно смотрел на этот рот, ему безумно хотелось поцеловать его, но он сдерживал себя, ограничившись наблюдением красивых губ Поттера.

Драко поглаживал его по плечу каждый раз, когда они кружились слишком близко к другим парам, и только один раз был вынужден предупредить вслух о несущемся в их сторону Лонгботтоме, который «танцевал» с красной от унижения Лавандой Браун.

Спустя какое-то время Поттер явно начал чувствовать себя увереннее и, чуть расслабившись, позволил себе заговорить.

— Это не очень трудно. Я думал, что будет намного сложнее. Спасибо, Малфой.

— Не начинай что-то там воображать, — пробормотал он, тайно восторгаясь ощущению теплой, немного мозолистой ладони Поттера, крепко держащую его более мягкую ладонь. Драко старался не выдать, как наслаждается танцем, но, когда Поттер криво усмехнулся ему, он, не сдержавшись, тоже слегка улыбнулся.

Драко мельком увидел скрывающегося в уголке зала Снейпа, который с отвращением смотрел, как его любимый ученик танцует с гриффиндорским ничтожеством. Дамблдор же, напротив, выглядел так, словно только что услышал самую забавную шутку в мире. Если бы его глаза замерцали чуточку сильнее, Драко ожидал бы, что сидящие по-соседству с директором хаффлпаффцы полностью ослепнут.

В конце концов, музыка прекратилась, и Драко с неохотой отстранился от Поттера.

— Ну всё. Так как вёл в танце ты, следуя этикету, ты должен отвести меня к моему месту, но на этот раз я позволю тебе отвертеться от этого. Иди, выручи Грэйнджер. Уизли выглядит так, словно собирается самовозгореться от ярости.

Поттер быстро обернулся и застонал, увидев, что за гриффиндорским столом рыжий впивается в него негодующим, преданным взглядом.

— Да, я лучше помогу ей успокоить его. Еще раз спасибо, Малфой. Было даже забавно.

Драко сверкнул ухмылкой.

— О, я получил немалое удовольствие, — не сдержавшись, промурлыкал он, и, отвернувшись, пошёл туда, где Панси и остальные слизеринцы с дрянными усмешками на лицах наблюдали, как он приближается. Он чувствовал, что Поттер буравит его спину тяжёлым взглядом, но вынуждал себя не оборачиваться. И подумать только, что сначала он не хотел идти на бал! Он бы такое пропустил….

Драко теперь горел нетерпением узнать, что же ждёт его после этого бала.

Постепенно холода прошли, погода становилось всё теплее, и снег растаял, оставив после себя большие лужи. Но возвращение яркого весеннего солнца после пасмурного и холодного сезона, более чем восполняло сырость. По мнению Драко, единственным минусом весны было то, что мантия промокала почти до колен на каждом уроке по Уходу за Волшебными Существами или как он любил называть этот урок — Уход за Противными Тварями. И, к несчастью для Драко, каждый раз, когда эти твари нападали на кого-то, это всегда был он.

Каждый проклятый раз.

Он провел в больничном крыле неделю, после того, как благодаря небезызвестному Рону Уизли его отравил яркополз, которого Хагрид поймал для урока. Слизистая улитка ярко-сиреневого цвета в начале урока размазала по траве свою слизь, а полчаса спустя Уизел подтолкнул Драко в спину так, чтобы он упал на это место и оказался покрыт в той ядовитой липкой гадости.

Хотя яд и не был смертелен для людей, но из-за него Драко рвало следующие три с половиной дня и тошнило ещё два. Он не мог ничего есть, жил практически на одной воде, и поэтому почувствовал мстительное удовлетворение, узнав, что Уизли получил необычайно противный вопилер от своей матери. К тому же, на Зельях Грэг сумел незаметно взорвать котёл Уизела, и Снейп снял невероятное даже для него количество баллов с Гриффиндора за «неуклюжесть» рыжего. Нищеброду также дали отработку под присмотром Трелони, а это действительно было довольно суровым наказанием.

Пока Драко был в больничном крыле, Лонгботтом умудрился оказаться его соседом по палате три раза. Видимо, Зелья давались этому неумехе намного труднее без его присутствия: судя по словам Лонгботтома, он только один раз смог не взорвать котёл. Драко ощущал невероятное самодовольство из-за этого и даже удосужился поговорить с идиотом Лонгботтомом. Ну и то, что его постоянно тошнило, не сделало его более придирчивым в выборе собеседника (а, если говорить точнее — мишени для колкостей).

Он, как всегда, получил хорошие подарки от слизеринцев, а также несколько шоколадных лягушек и мятных жаб от Поттера. Конечно, венгерская хвосторога, которую Поттер послал в последний раз, когда он оказался в больнице, была намного лучше и оригинальнее, но Драко не желал снова подставляться под Cruciatus, чтобы получить такой подарок. Странно, но, казалось, они с Поттером поддерживают дружеские отношения, хотя, конечно, друзьями не были. Ну…не то чтобы его это волновало, конечно.

Мерлин, да кого он обманывает?

В утро вторника Драко, наконец, вышел из больницы, и быстро позавтракав, приняв ванну и одевшись, пошёл на Зелья.

Войдя в класс, он заметил, что, во-первых, урок уже начался, и, во-вторых, никто не сидел на своём месте. Снейп, увидев Драко, прекратил язвительную тираду, которую обрушил на невнимательных студентов, и скривил губы в подобии улыбки.

— Драко. Вижу, что Вы сумели выжить, несмотря на все старания мистера Уизли. Садитесь рядом с Поттером. Вы можете переписать у него конспект занятий. Я решил поменять партнёров по парте, так как в Ваше отсутствие понял, что Лонгботтом просто пользовался Вашим талантом в зельях и мало чем Вам помогал, вынуждая Вас сделать большинство его работы. Хочется надеяться, Грэйнджер хоть раз использует своё невыносимое всезнайство на благое дело и сможет что-то вдолбить в голову Лонгботтома. Не стойте там, мистер Малфой. Садитесь.

Действительно, теперь у каждого появился новый партнер, и некоторые из них были даже с одного факультета, в отличие от партнерств Слизерин/Гриффиндор, которые были раньше.

Драко не очень изящно — сказывались недавние события — плюхнулся на стул рядом с Поттером. Вынув пергамент и перо, он без спросу придвинул к себе записи своего соседа. Тот ничего не сказал, а только раздраженно вздохнул и повернулся к Снейпу, который снова начал критиковать работу присутствующих. Профессор становился таким, когда уже не мог подавить раздражение из-за «непроходимой тупости» своих студентов в искусстве зельеварения, которое сам так превозносил и обожал. Драко, давно привыкший к этому, начал переписывать пропущенные за неделю лекции, начисто игнорируя шелковистый голос Снейпа, раздававшийся на заднем плане.

Он был полностью поглощён своим занятием, поэтому не поднимал головы, пока не закончил переписывание, а, подняв, увидел, что Поттер так же поглощен — им. Гриффиндорец быстро забрал свой пергамент и, видимо, смутившись, что его поймали, отвёл взгляд, сосредоточив своё внимание на Снейпе. Драко мог бы и счесть, что ему просто показалось, если бы не заметил, что скулы Поттера слегка покраснели. Он подтолкнул коленом ногу брюнета, и когда тот повернул к нему голову, Драко улыбнулся ему. В ответ Поттер чуть усмехнулся и почти застенчиво склонил голову. Драко прикусил губу, пытаясь игнорировать странное тёплое чувство в груди. Не сумев сдержаться, он снова улыбнулся своему соседу, все еще смотревшему на него из-под непослушных темных волос.

У яда яркополза, видимо, были странные побочные эффекты.

После уроков Драко весь день провёл в своей комнате, разбираясь в домашней работе, которую задавали им, пока он лежал в больничном крыле.

Мерлин, старая карга Макгонагал велела сдать задания по Трансфигурации завтра! Завтра! Она что, издевалась? Всю неделю из-за болезни ему было трудно сконцентрироваться даже на чтении, а уж о том, чтобы вникать в правила преобразования людей в неодушевленные объекты и говорить не приходилось! Вот если бы на его месте была её любимая, драгоценная, святая Грэйнджер, старуха точно дала бы ей, по крайней мере, неделю, чтобы выполнить домашнюю работу! И после такого у Макгонагал ещё хватало наглости заявлять, что Снейп подсуживает своему факультету. Лицемерка проклятая.

А Снейп… Хорошо, что хотя бы он был на стороне слизеринцев, иначе все они просто зачахли бы в подземельях, получая одни неуды и служа козлами отпущения из-за нападений Того-Кого-Нельзя-Называть. Иногда Драко жалел, что не родился несколько сотен лет назад, когда у чистокровных были большие привилегии, чем в нынешнее время, а политический климат был намного лучше для таких, как он.

Благодаря книгам и семейным портретам Драко знал, что в те времена гомосексуализм не был чем-то вопиющим, и из-за него наследника вовсе не лишали наследства, а лишь ставили условие, чтобы он нашёл способ продолжить семейную линию. Сильная ненависть отца к геям отняла у Драко престиж, богатство и власть, которые принадлежали ему по праву, как самому старшему ребенку Малфоев. А в те далёкие времена, напротив, большинство чистокровных аристократических кланов удивились бы, если бы один из детей в семье не был геем. Не говоря уже о том, что тогда темные искусства, хотя и использовались осторожно, но уважались, а не внушали людям суеверный страх, граничащий с паранойей, как сейчас. Слизеринцы же в то время считались равноправными членами Хогвартса, просто более честолюбивыми, чем представители других факультетов, а не подрастающими убийцами.

Да, основатели создали четыре факультета: храбрый факультет, лояльный факультет, умный факультет… и ах, да… ЗЛОЙ и БЕЗНРАВСТВЕННЫЙ факультет.

Драко, неприязненно скривив губы, от всей души желал преподавателю Трансфигурации и отцу умереть от смертельных случаев гиппогрифского буйства, когда услышал стук у входа. Странно. Его друзья знали пароль, поэтому не удосуживались проявить такт и постучать, а остальные слизеринцы были не так глупы, чтобы пытаться свалить свои проблемы на него, даже если он и был префектом. Драко оглядел себя, чтобы убедиться, что выглядит прилично. Он был одет в белую не заправленную рубашку с расстегнутыми двумя пуговицами и скатанными рукавами, а также в серые брюки. Ну, для встречи незваного гостя сойдет.

Драко осторожно открыл проход, опасаясь бомб-вонючек или Снейпа, пришедшего сообщить ему, что нуждается в помощи в приготовлении зелий, но нет, это оказалась Панси, схватившая под локоток рыжую девицу. Лучше бы Снейп.

Драко с любопытством посмотрел на них и насмешливо изогнул бровь. М-да… Кто бы мог подумать, что Панси снисходит до общения с Уизлеттой.

— До этого времени мне почему-то казалось, что до тебя просто не доходит, что означает слово «стук», но теперь вижу, что ты просто считала меня не достойным такой любезности. Что ты здесь делаешь с ней, Панси?

— Я увидела её недалеко от входа в гостиную Слизерина. Она сказала, что ищет тебя. И, кстати, на этот раз я постучала, потому что не хотела выдавать твой пароль, хотя даже не знаю, почему я вообще беспокоилась из-за этого — ты совсем его не меняешь, и к этому времени его должны знать даже хаффлпаффцы.

— Мне нравится мой пароль, — мягко сказал Драко и, взмахнув рукой, посторонился, приглашая её войти. — И я не понимаю причину твоих жалоб — так как ты знаешь его, то можешь беспрепятственно заходить сюда в любое время суток и доставать меня.

Не говоря уже о том, что смена пароля ничего не изменила бы. Его друзья просто узнали бы новый и продолжали бы его беспокоить. По крайней мере, Драко не мог забыть слово «парселтанг». И то, что оно напоминало ему о некоем гриффиндорце, было не причём. Совсем.

Слизеринка закатила глаза и подтолкнула рыжую девчонку к кушетке.

— Ладно-ладно, успокойся, Драко, — она повернулась к Джинджер Уизли (или как её там звали?) и сказала уже более резким тоном. — Ну, я привела тебя сюда. Теперь выкладывай, что тебе надо.

Как истинная гриффиндорка, девочка упрямо задрала подбородок.

— Почему это я должна тебя слушать? — она фыркнула, с вызовом глядя на Панси.

Драко снова уселся за стол, с развлечением смотря, как эти две девочки впиваются друг в друга взглядом.

Наконец, ему стало скучно, и он решил покончить с этим противоборством характеров.

— Всё, что ты должна мне сказать, можешь говорить при Панси. Я всё равно рассказал бы ей позже. Что тебе нужно? У меня нет времени, чтобы слушать гриффиндорскую болтовню.

Пусть она выскажется и уйдёт. Он не хотел, чтобы вши Уизли перешли на его мебель. У неё наверняка полно вшей.

Уизлетта подчинилась, хотя и выглядела опечаленной из-за его решения.

— Я хочу извиниться за поведение моего брата. И ну… гм. Мама послала тебе выпечку и велела передать тебе, что она тоже стыдится поступка Рона и собирается наказать его. И она тоже сказала, что очень извиняется. Вот… хм…. Вот здесь, — Она положила на кушетку помятый сверток и, судорожно сцепив руки на коленях, бешено покраснела. Стоит упомянуть, что сочетание румянца с её огненными волосами было просто ужасно.

— Accio, — произнёс Драко, и, отложив палочку, оглядел сверток в своих руках, затем с подозрением взглянул на Уизлетту. — Надеюсь, это не отравлено? Мне хватило яда, полученного не без помощи вашей семьи.

— Нет, нет, — поспешно пробормотала она. — Там ничего такого нет. И мама действительно хорошо готовит.

— Надеюсь, покупка ингредиентов не сильно ударила по бюджету вашей семьи, — сладким голоском, полным яда, вставила Панси

— Держи коготки при себе, дорогая, — протянул Драко, немного удивившись её ехидности. Ему нравилось получать подарки, даже если они и были от толстой главной Уизлетты. Его собственная мать больше ему ничего не посылала, и он скучал по её подаркам. — Хм, передай матери мою благодарность.

Пока девица уверяла его, что обязательно это сделает, Драко развернул сверток и, достав оттуда шоколадную помадку, осторожно её попробовал. Удивившись восхитительному вкусу, он медленно её пережевал и начал облизывать липкие пальцы. Панси засмеялась, увидев, что лицо мелкой Уизли стало темно-красного цвета. Драко замер, заметив, каким взглядом смотрит на его губы рыжая девчонка, и неловко кашлянул.

— Передай матери, что мне понравилась её выпечка. А теперь, Панси, почему бы тебе не проводить девчонку Уизли? — игнорируя расстроенное лицо Джинджер, он продолжил. — Из подземелий. Сомневаюсь, что Макгонагал будет счастлива, если её подопечная наткнётся на наши оргии, — Драко ухмыльнулся, ничуть не удивившись, когда легковерная гриффиндорка проглотила наживку заодно с леской и грузилом.

— Оргия? — проговорила рыжая, выпучив глаза. Из-за этого она стала удивительно похожей на брата.

Панси открыто рассмеялась и быстро подтолкнула Уизлетту к выходу прежде, чем она нашла причину остаться с Драко.

С хитро блестевшими глазами, Паркинсон поволокла девчонку из комнаты.

— Неужели ты не знала о них? Конечно, это ерунда по сравнению с тем, что творят хаффлпаффцы, когда они совершают набег на тайник с огневиски мадам Спраут… — голос Панси затихал по мере того, как две девушки отдалялись, и Драко облегчённо вздохнул, как только они оказались вне поля зрения и вне предела слышимости.

Девочки были такими странными.

Они были похожи на оборотней: каждый месяц в течение недели становились жестокими, порочными, готовыми разорвать всех и вся, существами. И их логика была настолько странной и непостижимой…. Девушки в душе были маленькими сучками, а их физический облик — мягкие женственные кривые — он вообще не находил привлекательным, в отличие от большинства представителей мужского пола, которые сходили по их телам с ума.

И Драко никогда не признался бы в этом вслух, но эта девица Уизли с ее кошмарными рыжими волосами и глупым влюблённым выражением на лице внушала ему ужас.

По-слизерински мужественный ужас — если такой вообще бывает, конечно.

Следующие несколько недель прошли на удивление тихо, если не считать неудавшийся эксперимент семикурсников Рэйвенкло, из-за которого все не могли говорить в течение двух дней. Слизеринцы, воспользовавшись этим обстоятельством, принялись обучать студентов других факультетов простейшим невербальным заклинаниям, которые те желали изучить, чтобы как-то компенсировать отсутствие голоса. За определенную плату, конечно.

Этим З.А.С. сумел заработать десять галеонов, и после их распределения каждый член получил два галеона, и в придачу, многие студенты, не расплатившиеся деньгами, теперь были их должниками. Правда, некоторые личности были рассержены из-за того, что Драко и его друзья зарабатывали деньги, пользуясь этой «плачевной ситуацией». Снейп, напротив, гордился ими и, как только его голос восстановился, наградил каждого из них пятнадцатью баллами за инициативность.

А Поттер… У Драко почему-то сложилось впечатление, что Поттер про себя лишь смеялся из-за его «инициативности», в отличие от Макгонагал, которая не находила в ней абсолютно ничего забавного…

Правда, эти тихие недели ознаменовались ещё одним небольшим происшествием. Крэбб и Гойл подговорили младшекурсников и некоторых глупых старшекурсников пробраться в спальни девушек и украсть их трусики. Конечно, исключением были слизеринские спальни, потому что женские представительницы факультета прокляли бы задницы этих болванов за попытку украсть их дорогое шёлковое белье. Драко помог мальчикам распланировать их набег, чтобы идиотов не поймали, но на самом деле всё это его мало волновало. Вот если бы они собирались прокрасться в спальни шестикурсников Гриффиндора (включая спальню их префекта), может быть, тогда он отнёсся бы к такой затее иначе, но женское белье его не интересовало, чтобы там не говорил Грэг. Этот болван десять раз при всех сказал, что они позволят Драко примерить награбленное, если он присоединится к празднованию их удачного набега. И, скажем так, это не улучшило репутацию Драко среди остальных старшекурсников Слизерина.

НИЧУТЬ.

Конечно, слизеринцы прекрасно понимали, что Драко покалечит их, если они посмеют проболтаться об этой глупой шутке представителям других факультетов. Они по-дружески подтрунивали над ним, но, разумеется, знали, что есть определённая граница, которую они не должны пересечь. Из-за этого Драко стал просто выходить из слизеринской гостиной, когда предметом всеобщих шуток становилась его ориентация.

В конечном счёте, шутки на эту тему всем приелись, как и все шутки дурного тона.

* * *

Дни становились всё теплее и солнечнее.

Разумеется, иногда было пасмурно, и моросил дождик, но в целом уже несколько недель стояла хорошая погода. Вот почему Драко не был удивлен, когда мадам Хуч предложила устроить в субботу пикник на дальнем берегу озера, где волшебные щиты Хогвартса охватывали и воду. Конечно, туда пришлось бы добираться на лодках.

Панси была очень взволнована грядущим событием и, несмотря на протесты Драко, записала его в списке желающих.

Драко не хотел идти, потому что он всегда обгорал на солнце — кожа становилась некрасивого и болезненного красноватого оттенка перед тем, как начинала линять. Именно поэтому он терпеть не мог пикники на свежем воздухе. Драко пытался напомнить об этом Панси, но она, не приняв его возражений, лишь пошла к Снейпу за зельем, которое должно было защитить его чрезмерно чувствительную кожу.

Но у слизеринки была и другая, менее бескорыстная причина поговорить со Снейпом. Начиная с бала Св. Валентина, каждую среду Панси и Снейп за чашечкой чая обсуждали прочитанные ими книги. Мастер Зелий все еще понятия не имел, что Панси испытывает к нему какие-то чувства, и вряд ли он узнает о них, пока она сама этого не захочет. Драко понимал, что она хочет окрутить Снейпа постепенно, ведя с ним беседы на интеллектуальные темы и показывая ему своё искреннее восхищение его невероятным талантом в зельях. Панси была хитрой, осторожной и очень терпеливой девушкой. Даже при всём его уме, Снейп, скорее всего, не поймёт, что она хочет его, пока не окажется с ней в одной постели. И, тем более, вряд ли профессор когда-либо узнает, что она планировала его соблазнение ещё с нежного двенадцатилетнего возраста.

Так как у Панси всё шло по плану, она ходила в последние дни необычайно бодрой и пыталась расшевелить и заразить своим настроением всех окружающих.

Вот почему в данный момент Драко и Блейз гребли веслами, направляя лодку к противоположному берегу озера. Панси и Трэйси, сплетничая, приводили в порядок волосы, пока мальчики трудились в поте лица.

— Ты такая ленивая, Паркинсон! Это была твоя идея пойти на пикник, но разве ты вообще помогаешь? Нет, разумеется, нет. Видите ли, она испортит маникюр! Будто мои прекрасные руки менее важны! — бурчал Драко, продолжая грести между другими лодками, направляющимися к дальнему берегу. Волшебные лодки, которые обычно везли первогодок, были в ремонте, поэтому им пришлось воспользоваться незаколдованными, которые требовали физической работы. — Мои бедные руки! У меня появятся волдыри! Или ещё хуже — мозоли! Мерлин, мозоли! — Драко униженно засопел. — И я гребу веслами, как какой-то плебейский рыбак. Это ужасно! И это всё твоя ошибка, Панси! Ой! — воскликнул он, когда поверхность весла снова царапнула нежную кожу его ладони.

— Да прекрати ныть, Драко. А то начинаешь казаться геем. Интересно, почему это, а?

— Ведьма бессердечная, — буркнул Драко и еле увернулся от весла Невилла Лонгботтома, который испуганно пискнул, увидев, кому чуть не врезал. Драко впился в него убийственным взглядом и, слава Мерлину, вместо этого идиота на соседней шлюпке начал грести кто-то другой.

Отсмеявшись из-за происшествия, Панси пробормотала:

— Маменькин сыночек.

— Заткнись, Паркинсон. И мы почти на месте. Наконец-то!

Они догребли до берега, и Блейз резко спрыгнул с лодки. Он рассмеялся, когда Панси завопила, что он расплескал воду на её волосы. Трэйси прыснула в ладошку.

Забини, лишь невозмутимо пожав плечами, начал тянуть лодку к суше, но это было нелёгкой задачей, учитывая, что в ней всё ещё находилось три пассажира.

— Ты поможешь мне, Драко, или так и будешь сидеть?

— Ладно, — Драко, вздохнув, спустился в воду и помог вытащить злосчастную посудину на песок. Девушки спрыгнули на землю и, подобрав свои рюкзаки, предоставили мальчикам самим перевернуть лодку верх дном и вытянуть ещё дальше на песок. — Просто «потрясающе»! Мои ботинки, носки и брюки мокрые…

— Во имя Салазара, Драко! Просто сними их, хорошо? Мы же здесь для плавания, в конце-то концов. Тебе всё равно придётся снять одежду.

Драко закатил глаза, но всё-таки разделся до плавок и положил влажную одежду на перевернутую лодку, чтобы дать ей высохнуть. Его плавки были черными и довольно тесными, оставляя немного простора воображению. Контраст с его бледной кожей и светлыми волосами был потрясающим, и так как это была всего лишь маленькая полоска чёрного, она не придавала его лицу болезненный оттенок.

— Раздевайтесь, и пойдем на берег, к остальным.

Купальные шорты Блейза были по-слизерински зелёными и прекрасно сочетались с серебристым бикини его девушки. Бикини Панси было пёстрым — помесь ярко-розового и оранжевого — но, как ни странно, ей такое шло.

Слизеринцы подошли к берегу, где мадам Хуч устроила общий сбор.

— Внимание, студенты! Вода совершенно безопасна до синего барьера. В том месте защитные чары заканчиваются, и если я замечу, что кто-то — хоть кто-то — пересечёт барьер, то мы незамедлительно вернёмся к замку. Я не допущу каких-то там глупых и опасных трюков. Понятно?

Прозвучал нестройный хор согласия.

— И не отплывайте слишком далеко от берега. Если же возникнет какое-то критическое положение, вы должны выполнить сигнальное заклинание, которое вам преподавали на Защите От Темных Сил. Если возникнет необходимость, на крайний случай есть порт-ключ к больничному крылу. Это большой камень, который немного похож на лягушку. И если начнутся какие-то драки, то её участникам придётся на лодках грести вокруг озера до начала общего пикника. Я буду следить за всеми вами оттуда, так что не совершайте совсем уж глупых поступков, — она указала на полотенце, лежащее на берегу рядом с несколькими большими контейнерами, в которых, по-видимому, был их завтрак. — Теперь идите, развлекайтесь, но будьте осторожны!

Большинство студентов с ликующими криками помчались к воде, но некоторые принялись вынимать из рюкзаков полотенца с целью устроиться поудобнее. Драко помог Панси, затем терпеливо ждал, пока она смажет его тело защитным зельем из флакона, которое пахнуло как кокосовые орехи и масло саламандры.

— Спасибо, Панси, — сказал он и, быстро обняв её, побежал к пирсу и изящно спрыгнул в воду, с ухмылкой игнорируя крики Паркинсон, возмущенной тем, что её измазали зельем.

Драко быстро подплыл к Блейзу.

— Водичка хороша, только холодновата.

— Да, немного. Пойдем, попугаем хаффлпаффцев! Схватим их за ноги! Пусть подумают, что мы гриндлоу или водяные!

Драко со смехом согласился и, нырнув, подплыл к ничего не подозревающей Ханне Эббот. Она закричала, как баньши, когда почувствовала прикосновение к своей ступне.

И, к восхищению слизеринца, Джастин Финч-Флетчи — тоже.

Драко лежал около Панси на берегу озера, нежась под ласковыми лучами солнца. Зелье Снейпа творило чудеса, не допуская обгорание и боль в коже, но, позволяя получить лёгкий золотистый загар.

Из-за полуденной жары ему совершенно ничего не хотелось делать, поэтому он лениво дремал, просыпаясь всякий раз, когда Панси и Трэйси слишком громко смеялись. Капельки пота поблёскивали на его гладкой коже, медленно скатываясь вниз по рёбрам.

Время от времени Драко переворачивался, чтобы получить равномерный загар.

Когда Панси произнесла его имя, он лежал на животе, положив голову на сложенные руки. Драко сначала не откликнулся, но Панси потрясла его за плечо, и он неохотно поднял голову.

— Что такое? — сонно спросил он, проводя рукой по волосам, которые выгорели почти до серебряного цвета.

— Вставай, взгляни-ка! Ты не захочешь пропустить такое! — Панси, рассмеявшись, снова потрясла его за плечо, побуждая поторопиться. Со вздохом, которым гордился бы любой великомученик, Драко приподнялся на локтях и, посмотрев на озеро, мигом проснулся окончательно.

Бешено краснеющий Поттер стоял по талию воде. Он что-то кричал, по-видимому, то угрожая Финнигану, то уговаривая его. Ирландец, хохоча, победно размахивал в воздухе мокрыми красными купальными шортами.

Драко засмеялся и пошёл к берегу, у которого уже собрались все студенты.

— О, они принадлежат Поттеру! Ха! — Драко сложил руки ромбиком вокруг рта и закричал. — Вылезай, Поттер! Не говори мне, что ты смущаешься! — Он был рад, что мадам Хуч уснула, читая роман, и сон её был так крепок, что даже свист студентов не разбудил её.

— Заткнись, Малфой! — вскричал Поттер, покраснев ещё больше. — Симус, это уже не смешно! Дин, заставь его отдать их!

Томас лишь мягко засмеялся и покачал головой.

— Меня это не касается, Гарри. Тебе придётся самому разобраться с этим.

— Ну, выходи же, Гарри! Просто выйди и забери их! Конечно, если они тебе не нужны, я всегда могу устроить аукцион и продать их человеку, который предложит самую высокую цену. И ты останешься здесь голым!

Захихикав, какая-то хаффлпаффка предложила ему галеон, но Лаванда Браун немедленно сказала, что заплатит три. Прежде, чем импровизированный аукцион успел начаться всерьёз, у Поттера кончилось терпение.

— Да пошло всё… — проворчал Поттер и под пристальными взглядами студентов быстро пошёл к берегу, прикрывая руками пах. Симус, спохватившись, пытался было убежать, но Поттер не зря был ловцом и в мгновение ока помчался за ним. Пока он гнался за Финниганом, Драко не мог отвести взгляда от его голых упругих ягодиц.

— Ну, спасибо тебе большое, Симус! — прорычал Поттер и начал надевать свои шорты. В течение пары секунд, пока он обеими руками натягивал их на себя, его тело было полностью обнажено, и Драко пришлось до боли прикусить нижнюю губу, чтобы убрать с лица глупое очарованное выражение.

Мускулистые узкие бёдра Поттера были не такими загорелыми, как остальное тело. Драко неимоверно сильно хотелось облизать эти сильные бёдра … да и не только их, а все это тело, с ног до головы. А тот красивый большой член и яички Поттера в окружении чёрных завитков…. Вид этого большого члена, плоского живота, широких плеч и растрёпанных даже во влажном виде волос, оказал на Драко кое-какой эффект, и он поспешно завернул бедра в полотенце, чтобы не оказаться в смешном положении. Кажется, надеть тесные плавки было не такой уж хорошей идеей.

— Проблемы, Драко? — хитро спросила Панси, глядя на его полотенце.

— Заткнись. Кто бы говорил! Ты сама чуть ли не каждый раз накладываешь в трусики сливок, когда Снейп разговаривает с тобой.

В глазах Панси появился опасный блеск, и не успел он опомниться, как его уже столкнули с пирса. Он орал, совсем неизящно падая в воду. Его шумное падение действенно отвлекло всех от разборок между двумя гриффиндорцами. Пару секунд спустя Драко вынырнул из воды и, встряхнув голову, чтобы отвести мокрые волосы с лица, закричал:

— Ты заплатишь за это, Паркинсон!

Он понял, что все смеются над его глупым кувырком в воду, и от унижения по его щёкам, кончику носа и даже ушам разлился бледный румянец. Драко зло плеснул на Панси воду, случайно попав и на Трэйси.

— Ай! Малфой! — завопила девушка Блейза, и это стало началом водного сражения. Смеясь, Драко увернулся от воды, которую плеснули ему в лицо и, нырнув, отплыл от разъярённой Панси. Заметив Поттера, он потихоньку подплыл к нему и, вскочив ему на спину, погрузил в воду.

Драко торжествующе вскричал, когда гриффиндорец, полностью мокрый, всплыл на поверхность, но его ликование не длилось долго. Поттер бросился вперёд и, обхватив его за шею одной рукой, притянул к себе, а пальцами другой вцепился в белокурые пряди и потянул.

— Попрощайся со своими драгоценными волосами, Малфой! — Он бессердечно рассмеялся.

— А-а! Перестань, Поттер! Не смей, Шрамоголовый! — Драко начал брыкаться и, сумев-таки вырваться, поплыл к берегу. Но не тут-то было: Поттер схватил его за лодыжку и снова потащил к себе.

— И куда это ты собрался, Малфой? — низким голосом пробормотал он ему на ухо, но в этот момент какой-то хихикающий хаффлпаффец плеснул ему в лицо воды и поспешно умчался. Поттер от неожиданности вскрикнул, и Драко засмеялся над ним. Явно задетый гриффиндорец обхватил блондина за голову и попытался погрузить в воду, но Драко не поддался, а начал дёргаться и извиваться в его объятиях, поэтому их борьба стала скорее напоминать игривую возню. У Драко язык не повернулся бы сказать, что он возражает прижиматься к гладкому загорелому телу Поттера. Скорее наоборот.

В следующий момент Поттер одной рукой зарылся в волосы Драко, а другой — крепко обхватил за талию, и как бы Малфой не брыкался, он никак не мог высвободиться из стального захвата. Драко, засопев, ударил Поттера в голень и довольно рассмеялся, когда тот на мгновение скрылся под водой, но секунду спустя его самого за ногу дёрнули в воду, и он снова оказался в уже знакомых объятиях. Они всплыли на поверхность, все еще борясь, переплетясь ногами и руками. Если Поттер и заметил, что Драко был немного более возбуждён этой возней, чем должен быть, у него хватило такта, чтобы промолчать.

Конечно, их борьба была лишь частицей огромного водного сражения между всеми студентами. Финниган ожесточенно дрался с Финч-Флетчи, а остальные плескали всех без разбору. Только Блейз и Трэйси остались в стороне от этой битвы, бешено целуясь на берегу у лодок, а Панси цапалась с Чанг. Хуч, наконец, проснулась, когда один предприимчивый рэйвенкловец попытался бросить заклинание, вызывающее искусственное цунами, и в итоге окатил её водой. Она не была удивлена.

Но, учитывая, что ей в лицо вместе с водой плюхнулась рыба, все остальные очень удивились.

Тот забавный день на свежем воздухе стал началом своего рода дружеских отношений между ним и Поттером. Эти отношения окрепли, когда Снейп задал шестикурсникам длинное и трудное эссе о веритасеруме, настаивая на том, что они должны знать о зелье все, прежде чем он научит их его готовить. Конечно, обычно это зелье изучали на седьмом курсе, но Снейп, как и остальные преподаватели, в этом году давал слишком сложный материал для программы шестого курса, очевидно, готовя их к наступающей борьбе с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Но, видимо, понимая, что он взвалил на своих студентов слишком много, Снейп неохотно позволил им работать над этим заданием вместе со своими партнёрами по парте, хотя и потребовал, чтобы каждый из них писал своё эссе самостоятельно.

Именно поэтому они с Поттером были вынуждены встречаться в свободное от уроков время, но Драко, несмотря на причину этих встреч, наслаждался теми часами, которые они проводили вместе в библиотеке. Странно, что хотя Поттер не был самым красноречивым человеком на свете, он был харизматичной личностью, чья внутренняя сила, о наличии которой, похоже, он не подозревал и сам, притягивала к нему людей.

Иногда, когда они делали перерыв между изучением, Драко заводил разговор о квиддиче, который неизменно перерастал в жаркий, хотя и довольно дружеский спор. Но эти споры были неизбежны, так как Малфой был верным болельщиком «Соколов Сеннена», Поттеру же нравились почти все команды, но больше всех «Палящие Пушки» (или «Пищащие Пушки», как их называл Драко).

Они не оскорбляли друг друга, как раньше, но по-прежнему бешено спорили практически по любому поводу. Правда, чаще всего Драко спорил только из чувства противоречия, играя в адвоката дьявола, даже если на самом деле не верил в то, что защищал. Но, несмотря на эти жаркие споры, существовали и невидимые границы, которые мальчики не пересекали: Драко не произносил при Поттере слово «грязнокровка» и не упоминал его мертвых родителей, а тот взамен не именовал слизеринцев маленькими Упивающимися. Также Поттер почему-то никогда не затрагивал тему сексуальной ориентации Драко, хотя иногда вскользь ссылался на неё.

Близилось окончание их совместного проекта, а Драко всё ещё не решался спросить Поттера кое о чем, беспокоившем его уже довольно долгое время.

Наконец, в четверг он набрался смелости, чтобы начать разговор об этом.

Они сидели за самым дальним от мадам Пинс столом, который был завален пыльными томами и пергаментами с их заметками (правда, некоторые из них были списаны Поттером у Грэйнджер). В библиотеке было тихо. Кроме нескольких семикурсников из Рэйвенкло, готовившихся к своим ТРИТОНам, в помещении почти никого не было.

Это было время их традиционного перерыва в работе. Поттер сидел напротив него, лениво раскачивая свой стул на задних ножках. Драко про себя досчитал до трёх и вынудил себя заговорить нарочито беспечным тоном.

— Поттер?

— Мм? Что, Малфой?

Драко нервно провёл рукой по волосам и уставился на свой пергамент, притворяясь, что просматривает его.

— Я тут подумал…

— О чём? — Передние ножки стула со стуком опустились на пол, когда Поттер выпрямился. — Ты голову себе не повредил этим процессом?

— Ха-ха. Ну очень остроумно, — Драко закатил глаза. — Нет, идиот, не повредил. Я тут подумал… Если хочешь, можешь называть меня «Драко», — сказав это как можно беспечнее, он посмотрел на Поттера из-под ресниц и увидел, что тот пораженно смотрит на него.

Гриффиндорец явно был потрясён: его большие зеленые глаза от удивления округлились ещё больше, а губы слегка разомкнулись. В корне задушив побуждение поцеловать его, Драко терпеливо ждал ответа. Он дождался его через минуту.

— Ты предлагаешь быть друзьями? — медленно, слегка недоверчиво проговорил Поттер.

— Думаю, можно сказать и так, — он наконец поднял глаза со своего пергамента и встретил взгляд брюнета, который уставился на него так, словно никогда не видел прежде. — Ну? — протянул Драко как можно надменнее, не желая жертвовать своим достоинством ещё больше.

Поттер моргнул, явно колеблясь.

— Я … думаю … думаю, это возможно. Конечно, вряд ли Гермионе и Рону это очень понравится, но даже они сказали, что в этом году ты был намного лучше. Почти нормальный.

Драко впился в него взглядом, и у Поттера хватило совести выглядеть хотя бы чуть-чуть виноватым.

— Ну, признайся, ты был довольно… хм… плохим, когда мы были младше. Ты вёл себя как миниатюрная копия Люциуса Малфоя.

— В то время это и было моей целью, — медленно сказал Драко. — А теперь, когда мне не нужно стараться, чтобы отец мною гордился… В общем, намного легче быть просто Драко, чем Драко Малфоем — единственным отпрыском и наследником семейства Малфоев.

Поттер переваривал это, видимо, пытаясь поставить себя на его место.

— Из всего этого следует, что ты будешь называть меня Гарри?

— Ну да. Ты что, возражаешь?

Поттер криво усмехнулся.

— Да нет, не особенно. Значит, друзья? — сказав это, Мальчик-Который-Выжил протянул ему руку.

Драко уставился на эту ладонь. Он сглотнул, вспомнив, как очень много лет назад сам сделал то же самое и получил унизительный отказ. Но теперь… теперь…

Чувствуя необъяснимое тепло в груди, он пожал протянутую ему руку.

Ладонь Поттера была теплой и слегка мозолистой, и, как Драко ни хотелось её не отпускать, пару мгновений спустя ему всё же пришлось это сделать.

— Значит, друзья… Гарри, — произнёс он непривычное языку слово, смакуя его, словно какое-то экзотическое вино.

Даже не верилось. У него, наконец-то, появилось право обращаться к своему прежнему сопернику по имени. Гарри. Гарри.

Ему хотелось смеяться и закричать от острого чувства торжества и ликования, переполнявшего его. Он сделал это. Он этого добился.

Поттер ослепительно улыбнулся ему, и Драко сразу же улыбнулся в ответ.

Поттер — нет, Гарри — криво усмехнувшись, уставился на свой пергамент.

— Давай наконец добьем эссе. Я не хотел бы давать Снейпу повод придираться ко мне ещё больше обычного.

Блондин поцокал языком.

— Мерлин, какой же ты зануда!

— Да заткнись, Драко.

Драко улыбнулся Поттеру ещё ослепительнее, услышав своё имя из его уст. Поттер, точнее Гарри, слегка усмехнулся и сосредоточился на своём эссе.

Да, Драко определенно мог привыкнуть к этому.

Драко сонно приподнял голову и попытался определить, что же его разбудило. Он весьма смутно помнил, что его сморил сон во время выполнения домашней работы по Древним Рунам, но мог поклясться, что только что слышал какой-то звук. Пару секунд спустя Драко убедился в своей правоте, поняв, что у входа в его гостиную раздаётся стук. Застонав, он снова опустил голову на кушетку, надеясь, что посетитель — кем бы он ни был — уйдет. Он не был в настроении выдерживать ещё один визит Уизлетты — кто ещё, кроме неё, это мог быть? Драко почти смог уснуть снова, когда услышал звук раздвигающихся камней и голос Панси.

— …вот. Конечно, может быть, он в ванной префектов, но не думаю, что Драко будет возражать, если ты подождёшь его здесь. А-а…нет, он тут. Драко, вставай!

Блондин протестующе заворчал и продолжил её игнорировать, желая, чтобы она и таинственный гость отстали от него и дали ему поспать. Панси лишь фыркнула и прикоснулась к его шее.

— Драааако. Просыпайся, Дрэки, — пропела она. — Вставай-ка, соня!

— Отвали, — невнятно пробурчал Драко и, приоткрыв один глаз, увидел, что Панси ухмыляется, глядя на него сверху вниз.

Он сонно потянулся и, разведя ноги, потер затекшие во время сна пальцы ног о кожаные бока кушетки.

Ухмылка Панси стала ещё шире, что пробудило бы в нем подозрения, не будь он таким сонным. М-м. Спать. Он хотел спать.

— Просыпайся, Драко. В такую рань спать нельзя — сейчас всего семь часов вечера. Тем более, у тебя гости. Я брошу на тебя заклинание щекотки, если ты не встанешь прямо сейчас.

— Ладно-ладно. Какая же ты сука, Пэнс! –простонал Драко и, приняв сидячее положение, откинулся на спинку кушетки. Он пораженно моргнул, увидев, что рядом с Панси стоит переминающийся с ноги на ногу Гарри Поттер и смотрит на него с удивлением и какой-то… неловкостью. — О, привет. Не думал, что это ты. Я подумал, что это снова Уизлетта.

— Ах. Тогда всё понятно, — пробормотала Панси, а Гарри приподнял брови.

— Джинни была здесь?

Драко начал приводить свои волосы в порядок.

— Так её так зовут? Я думал, что её имя «Рыжая». Она приходила после случая с яркоползом, чтобы попросить прощение за поведение своего брата. Ее мама прислала мне сладостей. Это было довольно-таки мило с её стороны.

Панси нетерпеливо вставила:

— Я увидела, как Поттер бродит недалеко от твоих комнат, и решила спасти его от линчевания, которому подвергнут его остальные, если увидят в подземельях. Ну, я пошла. Развлекайтесь, мальчики.

Драко не смог сдержать зевка и встряхнул головой, пытаясь пробудиться окончательно. Он несколько раз моргнул, затем сел прямо.

— Хорошо. Спасибо, Панси.

После того, как за нею закрылась дверь, Драко, слегка улыбаясь и изогнув бровь, повернулся к Гарри.

— Так, есть ли какая-то особенная причина того, что ты решил почтить меня своим высочайшим героическим присутствием?

Поттер отвёл взгляд.

— Да нет, я просто так зашёл. Рон и Гермиона друг с другом — ты, наверное, знаешь, что они встречаются, — а Сириус и Ремус сказали, что они сейчас заняты и я должен зайти в пятницу. Вот…

Драко уселся, поджав ноги под себя, и жестом указал Гарри, чтобы он тоже сел. Гриффиндорец послушался, но довольно-таки неохотно, и блондин всмотрелся в его лицо внимательнее. Он замечал, что в последнее время Гарри чувствовал себя лишним в компании своих друзей. Этот день, видимо, не был исключением. Драко даже подумывал поддразнить его по этому поводу, но всё же отказался от этой идеи, потому что эта тема, кажется, очень задевала Гарри, а он не хотел с ним поссориться. Возможно, ему стоило перевести разговор в другое русло.

— Может, поиграем в шахматы? — с чуть заметной улыбкой предложил Драко и был вознагражден благодарной усмешкой Поттера.

— Да, неплохая идея.

Драко с легкостью выиграл обе партии, которые они провели, препираясь друг с другом о достоинствах кводпота. Ему вдруг пришло в голову, что даже если бы он проиграл, то не сильно опечалился бы из-за этого.

Это же означало, что они с Гарри действительно стали друзьями, верно?

Эта мысль согрела Драко, и он свёл своё злорадство из-за победы к минимуму. Ну… по крайней мере, он старался.

Драко не понимал, что происходит, пока ему не указала Панси.

Прогулки с Гарри по берегу озеру. Обучение Поттера Зельям, а взамен принятие от него помощи в З.О.Т.С. Приветливость к Гарри каждое утро в Большом Зале, даже если всего пару минут назад Драко был сонный, сердитый и злой на всех и вся. И даже то, что он разрешал Гарри раньше всех слизеринцев видеть и испытывать его новые зелья после того, как они были проверены на Мортимере. Всё это и многое другое указывало только на одно.

Он ухаживал за Гарри Поттером, хотя сам и не подозревал об этом.

Конечно, Мальчик-Который-Ничего-Не-Понимал тем более ни о чём не догадывался, и Драко не был этому удивлён. Да, Гарри, конечно, обладал невероятным талантом раскрывать тайны и секреты других, но когда эти самые тайны касались его самого, он совершенно ничего не замечал. Драко всё ещё не был уверен, знал ли Гарри, что его крестный отец и Ремус Люпин встречаются, поэтому в разговоре старался избегать этой темы. Но он был совершенно уверен в том, что Гарри пока не понял, что Драко испытывает к нему не только дружеские платонические чувства.

Но грязнокровка Грэйнджер явно это заметила.

Драко обнаружил это на собственном опыте три с половиной недели спустя после начала «дружбы» и спустя неделю после того, как Панси сообщила ему, что происходит.

Урок Нумерологии только закончился, и Драко, аккуратно сложив свои вещи в рюкзак, закинул его на плечо и повернулся, намереваясь идти на ленч. Он не хотел его пропустить, так как Добби сказал ему, что сегодня домашние эльфы приготовят его любимые блюда. Драко замер, увидев, что Грэйнджер, скрестив руки на груди, стоит у него на пути. Выражение её лица было на редкость мрачным и угрожающим.

— Малфой, на пару слов?

Ее волосы были ещё лохматее обычного (если это вообще возможно), придавая ей ещё более устрашающий вид.

— Возможно, ты не поняла, но «Малфой, на пару слов» — это уже пара слов.

Она впилась в него взглядом, и Драко поспешно выставил вперед ладонь, чтобы успокоить её. Он слишком хорошо помнил пощёчину на третьем курсе.

— Ладно-ладно, не буду. Только не слишком долго — я не хочу опоздать на ленч.

Грэйнджер фыркнула.

— Мальчики! Еда — всё, о чём вы думаете?

Это был риторический вопрос, но Драко всё равно так и подмывало ответить «нет, мы думаем и о сексе». Однако здравый смысл взял верх, и он придержал язык. Фигурально выражаясь, конечно.

— Грэйнджер, ты хотела поговорить со мной или просто решила выплеснуть на меня накопившееся годами недовольство на противоположный пол?

Грэйнджер поджала губы в манере а-ля Макгонагал.

— Я хочу поговорить с тобой о Гарри.

Нацепив на лицо бесстрастную маску, Драко оглядел девчонку, подметив упрямый огонёк в глазах и так же упрямо скрещенные руки. Ему хотелось проклясть её за то, что она посмела думать, что имеет право расспрашивать его, но если бы он это сделал, Поттер был бы взбешён. А Драко этого не хотел. Не теперь. Не теперь, когда он сумел стать частью жизни Гарри. Он не хотел снова быть вне неё.

— Хорошо, — кратко сказал он и уселся на соседний стол. — Я слушаю.

— Не знаю почему, но ты не безразличен Гарри, — начала она, заправляя пряди своих ужасных волос за ухо. Драко приободрился, услышав её слова. Он, конечно, надеялся на это, но не был совершенно уверен, что Поттер не проводит с ним время со скуки. Они же не говорили о чувствах и тому подобном. В конце концов, они же парни, а не девчонки.

— Правда? — спросил Драко, не сдержавшись. И поспешно поправил себя. — Разумеется, это так. Я же великолепен и просто не могу быть кому-то безразличен!

Грэйнджер закатила глаза, всем своим видом показывая, что она думает о его «великолепии».

— Если твой приступ самодовольства закончился, я продолжу. В любом случае, я не хочу, чтобы Гарри было больно. Поэтому я решила спросить тебя, каковы твои намерения.

Драко от изумления даже приоткрыл рот. Она спрашивает его о намерениях?!

— В последний раз, когда я проверял, Грэйнджер, ты не была мамочкой Гарри.

Грэйнджер поджала губы, затем возразила:

— Разумеется, нет. Но кто-то же должен спросить. И, если ты потрудишься вспомнить, у Гарри нет мамы. Уверена, ты прекрасно об этом знаешь, так как ее убили именно твой отец и его дружки Упивающиеся Смертью! И в прошлом ты сам безжалостно насмехался над Гарри из-за этого, Малфой! Думаю, у меня есть причины не доверять тебе и беспокоиться за него.

Драко сразу же посерьёзнел. А также порядком рассердился, но вынудил держать себя в руках.

— Я — не мой отец. И никогда им не буду, — сквозь зубы процедил он. — А что касается насмешек над Поттером — тогда всё было по-другому. И я не понимаю, с какой стати мы должны разговаривать на эту тему. Мое образцовое поведение в последние месяцы говорит само за себя.

— Кстати, об этом…, — неуклюже произнесла Грэйнджер, явно чем-то смущенная. — Я удивляюсь э-э…. гм…

Драко вздохнул, мечтая оказаться где угодно, но только не здесь. Черт, он предпочел бы отработку с тем чурбаном Хагридом!

— Да говори, наконец! Это мямляние сводит меня с ума.

— Ладно, — сказала она твердо. — Я хочу знать, испытываешь ли ты романтические чувства к Гарри.

Драко усмехнулся.

— Ах. Ты имеешь в виду, хочу ли я рожать от него детей? Совсем спятила, Грэйнджер? Впрочем, в этом нет ничего нового.

— Не играй со мной, Малфой, — серьезно произнесла она. И, немного помолчав, тихо добавила. — Я видела, как ты на него смотришь.

Это на мгновение поколебало хладнокровие Драко, но он поспешил приклеить на лицо ухмылку и притворился, что его этот разговор лишь забавляет.

— Как смотрю? Словно хочу изнасиловать?

Возможно, он пускал по Поттеру слюни слишком явно. А Гермиону Грэйнджер язык не повернётся назвать несообразительной или ненаблюдательной.

— Словно влюблённый.

Драко почувствовал, как заполыхали щёки.

— Ты … это смешно!

Он не мог заставить себя посмотреть на нее, вместо этого рассматривая очень интересную стену класса. Конечно же, он не смотрел на Гарри так. Разумеется, нет. Он не собирается даже обсуждать такую возможность!

Но Грэйнджер, прекрасно зная, что застала его врасплох, гнула своё, пытаясь воспользоваться брешью в его обороне.

— Я просто хочу знать, что ты чувствуешь к нему. Потому что, если ты сделаешь ему больно, я кастрирую тебя, понял, Малфой?

То, как она сказала это, с той гриффиндорской честностью, сквозящей в каждом слове, было пугающим. Она на самом деле это сделает, он знал это. Конечно, кастрация, кажется, не так уж необратима, но он не горел желанием узнавать это на собственном опыте. Отнюдь.

Он вздохнул.

— Грэйнджер. Давай начистоту. Я не люблю тебя, а ты не любишь меня. Но. Ради Гарри я был с тобой вежлив. Знаешь, какая это редкость? Изменение моих привычек и поведения во благо кому-то? Поэтому я никогда не причинил бы вреда Поттеру. Насколько это в моих силах, конечно. И, если уж мы говорим откровенно, скорее всего, единственным человеком, который пострадает, буду я, а не Гарри. Теперь, когда мы всё выяснили, я, пожалуй, откланяюсь. Мой ленч меня заждался.

И отвернувшись от пораженно уставившейся на него Грэйнджер, Драко вышел из комнаты, надеясь, что его предсказание, на самом деле предназначенное, чтобы усыпить бдительность всезнайки, не сбудется.

После того разговора Грэйнджер оставила его в покое и иногда даже защищала перед Уизелом, который всё ещё вёл себя так, будто Драко был самим дьяволом во плоти. Гарри заметил это, и явно чувствовал облегчение из-за того, что хоть кто-то из его старых друзей не ворчал на него из-за новой дружбы.

Драко нравилось проводить время с Гарри. С каждым днём он узнавал его всё лучше, открывая для себя новые черты его характера, и с каждым днём он нравился ему всё больше. К своей досаде, Драко обнаружил, что, вопреки своему прежнему мнению, Поттер полностью соответствовал репутации благородного героя. Он на самом деле обладал всеми теми глупыми гриффиндорскими качествами — честностью, смелостью и открытостью. Но Драко ни на миг не забывал, что Гарри — всего лишь обычный парень. Парень с вечно растрепанными волосами, который, хоть и летал как бог, но никак не мог запомнить, как правильно толочь высушенный инжир.

Конечно, между ними не всё было совершенно гладко. Помимо обычных споров, бывали моменты неловкости, когда один из них внезапно вспоминал их былую неприязнь и враждебность друг к другу. Тем не менее, эти отношения были тем, чего Драко всегда желал. На самом деле желал. Но это не мешало ему желать большего.

Драко с беспокойством обнаружил, что Гарри становится для него своеобразным наркотиком.

Почти все в нём очаровывало его.

Те взгляды, которые Гарри бросал на него, когда думал, что Драко не видит; то, как он в небрежной, но в то же время такой изящной манере поправлял свои очки; его непослушные волосы, в которых так и хотелось зарыться пальцами; бронзовая кожа, которая так и напрашивалась на то, чтобы её целовали и облизывали; яркие зелёные глаза, которые иногда темнели от каких-то мрачных мыслей Гарри… Губы были слегка тонковаты, но от этого его рот лишь выглядел по-мужски твердым и сексуальным. Драко отчаянно хотелось поцеловать те губы, провести рукой по широким плечам и мускулистому животу. Его очаровывало, как Поттер смеялся, редко, но так искреннее, что заражал своим смехом всех окружающих. И, наконец, его завораживала сила Гарри, исходившая от него, когда он со страстью защищал то, во что верил.

Все это вызывало у Драко почти непреодолимую потребность схватить Гарри в объятия и, прижавшись к нему крепко-крепко, никогда не отпускать. Теперь он понимал, почему Грэйнджер постоянно опекала и заботилась о Золотом Мальчике, хотя сам всегда высмеивал её за это, когда был моложе.

Гарри Поттер был самым сильным человеком, которого он знал, но был таким же уязвимым, как и все остальные. Смешно, но Драко очень пригодилась его выработанная годами способность изучать своего соперника и выявлять его слабости. Конечно, теперь Драко вместо того, чтобы использовать узнанное, чтобы бить Гарри в слабые места, тщательно избегал касаться «больных» тем, и следил, чтобы никто другой не смел этого делать.

Грэйнджер, хотя и больше не подходила к нему, но по-прежнему наблюдала за развитием их своеобразных отношений. Видимо, именно поэтому она была не очень удивлена, когда однажды Гарри после уроков потащил его в гостиную Гриффиндора, не желая слушать слабые возражения Драко.

Когда они вошли в гостиную, в ней было не очень много обитателей.

Сидевший у камина Лонгботтом с опаской уставился на него, а Финниган казался весьма заинтригованным присутствием «змеи» в «логове львов».

По правде говоря, всё это аляповатое красно-золотое оформление вызывало у него лишь отвращение, но Драко усилием воли сумел сдержать язвительные комментарии, которые так и вертелись у него на языке. Его воли хватило на целых две секунды.

— Ну, если не учитывать то, что от этого сочетания цветов меня начинает подташнивать, и что мебель отчаянно нуждается в срочном ремонте, думаю, здесь не так уж и плохо, — он умолк, наблюдая уродливого кота Грэйнджер, удобно устроившегося на кушетке, которая уже была покрыта рыжим мехом. — Для сарая, — поправил он себя, впиваясь взглядом в знакомого ему самодовольного полу-книзла.

Гарри закатил глаза и растянулся на кушетке прямо около Рыжей Твари.

— Это лучше, чем жить в подземельях. Лично мне было бы не слишком уютно спать в месте, где главный предмет интерьера — цепи.

–Ты, конечно, будешь удивлен, — хитро протянул Драко и тоже устроился на кушетке с другой стороны от книзла. — Железные кандалы, если их обить бархатом, весьма и весьма удобны.

Малфой подметил, что Лонгботтом следил за их разговором, выглядя так, словно Снейп только что заявил, что обожает пушистые и прелестные вещицы. Его глупые глаза стали похожими на блюдца.

Гарри с недоверием уставился на Драко.

— Откуда ты знаешь?

— Что? Ты что, не думал, что все слизеринцы — садомазохистские нимфоманы? Я потрясен до глубины души! Видимо, мы не достаточно упорно работаем, чтобы поддерживать нашу репутацию, — Драко исподтишка упорно тыкал пальцем в бок Косолапсуса, медленно, но верно, раздражая его.

Наконец, раздраженно взмахнув хвостом, уродец убежал, оставляя кушетку Гарри и Драко. Слизеринец с трудом подавил злорадный торжествующий смех. Возможно, ему не стоило съедать так много шоколадок Панси. Они почему-то всегда влияли на его самообладание не в лучшую сторону.

— Верно, — снисходительно сказал Гарри, раскинувшись на кушетке и подтолкнув Драко ногой. — Мы знаем, что ты и вполовину не так плох, как притворяешься.

Драко высокомерно изогнул бровь и бросил на этого наглеца взгляд, ясно показывающий, как глупо подвергать сомнению семейную злобность и ужасность Малфоев.

— Э-э…Возможно и нет, — отступил Поттер.

— А Панси ещё говорила, что гриффиндорцы не поддаются обучению, — с удовлетворением заметил Драко и, игнорируя всяческие возражения Гарри», начал с нескрываемым любопытством осматривать комнату.

Во время их разговора Финниган успел пересесть в кресло, стоящее рядом с их кушеткой и, как заметил слизеринец, всё ещё смотрел на них с величайшим интересом.

— Что? — рявкнул Драко. — Мне не слишком нравится, когда на меня пялятся, поэтому выкладывай, чего тебе, и проваливай.

Этот идиот ирландец, кажется, удивился его обычной грубости из-за того, что Драко перед этим так дружелюбно разговаривал с Гарри, поэтому секунду поколебался, прежде чем заговорил:

— Ну, я слышал, вы с Гарри — теперь друзья.

— Ну и что? — Драко высокомерно задрал подбородок, с пренебрежением глядя на светловолосого гриффиндорца.

— Нет-нет, ничего, — поспешно ответил Финниган. — Я просто удивился и всё. Просто, э-э…

— Симус, — простонал Гарри, закрыв лицо подушкой. — Если ты собираешься спрашивать его о том, о чём я думаю, то ответ — НЕТ. Отстань, наконец!

— Так-так, теперь мне даже стало любопытно. Спросить меня о чём? — спросил Драко, вопросительно глядя на ирландца.

Финниган нагло усмехнулся.

— О, мне просто было интересно, ты… м-м! — замычал он в подушку, которой закрыл ему рот Гарри.

— Не смей, Симус. Хватит того, что ты доставал этим меня. Не приставай к Драко с этой чушью, или я натравлю на тебя Гермиону.

Симус закивал, и Поттер убрал подушку, разрешая ему говорить.

Что тот немедленно и сделал, хитро поблёскивая глазами.

— Ладно-ладно, не буду! Но ты же знаешь, что это правда!

Как ни странно, у Гарри слегка порозовели уши, и он начал дубасить подушкой по голове хохочущего Финнигана.

Наблюдая эту сцену, Драко чувствовал себя немного лишним. Ну, ладно, возможно, он ещё и ревновал. Совсем чуть-чуть. По его мнению, перепалка двух гриффиндорцев была слишком похожей на флирт, потому и прервал их, обратившись к Финнигану:

— Так это верно, что ты встречаешься с Томасом? Комментатором квиддичных матчей?

Тот кивнул:

— Да. Дин — лучший парень на свете. Конечно, ситуация была… хм… скажем так, довольно неприятной и напряженной, пока Парвати не смирилась с тем, что я расстаюсь с ней. Но, в конце концов, она приняла это.

Драко ухмыльнулся.

— Да, я что-то об этом слышал. А также о том, что теперь Уизли боится принимать с вами душ.

Финниган рассмеялся.

— Да. Иногда Рон может быть тем ещё тем придурком. Конечно, теперь он ведёт себя лучше, благодаря влиянию Гермионы, но чего только он не выкидывал! Я думал, у него вообще будет инфаркт, когда он не сумел …э-э... убедить Гарри, что он не должен дружить с тобой. Как они орали друг на друга!

Драко посмотрел на Гарри, который явно очень не хотел разговаривать на эту тему.

Пару секунд слизеринец внимательно изучал его лицо, затем снова перевел взгляд на Финнигана.

— Неужели? Это новости для меня.

Увидев, что Гарри по-прежнему избегает смотреть на него, Драко в неожиданном приступе доброты решил отложить этот разговор и сменил тему:

— Так чем вы, гриффиндорцы, занимаетесь в свободное время?

Гарри, явно почувствовав облегчение, быстро ответил:

— Да так, ничем необычным. Играем в волшебные шахматы, в подрывного дурака… ну и тому подобное.

Драко никак это не прокомментировал. По его мнению, красноречивое молчание говорило лучше всяких слов, что он думает о таком времяпровождении.

Поттер взглянул на него и закатил глаза.

— Да-да, это не самые интереснейшие занятия в мире, но, чтобы убить время, сойдет. Так что не делай такое лицо. Симус, лучше ты скажи ему, что делаешь в своё свободное время.

— Трахаюсь с Дином, конечно!

— Э-э… — промолвил Гарри.

— Сверху или снизу? — полюбопытствовал Драко, критически уставившись на Финнигана.

Гарри с недоумением посмотрел на него, явно не поняв, что он имеет в виду, но ирландец начал ржать как ненормальный. Отсмеявшись, он выдохнул:

— По правде сказать, и то, и другое. Ты бы видел член Дина! У него огромный!

— Я, пожалуй, пас, — быстро сказал Драко.

Гарри выглядел так, словно хотел оказаться где угодно, но только не здесь.

— О, боже. Ты совсем спятил, Симус?!

— Нет, — кратко ответил Финниган и снова обратился к Драко. — Это правда, что ты гей? Мне просто любопытно! Ходят слухи…

— Симус!

— Не волнуйся, Гарри — всё в порядке, я отвечу. И мой ответ «да», Финниган. Вообще-то это тебя не касается, но это и не тайна. Все слизеринцы знают.

— Да ну, правда? Так, давай догадаюсь. Сверху, да? Ты похож на топа.

— О чём, чёрт возьми, вы разговариваете? — раздраженно выпалил Гарри.

Симус поцокал языком.

— Бедный, бедный Гарри! Он ужасно не образован! Ну так что, Малфой?

Драко пожал плечами.

— Даже не знаю. Если я буду с кем–то, кому доверяю, то, скорее всего, снизу. Хотя, не все время, конечно.

— Правда? — воскликнул Симус.

Что-то он выглядел слишком заинтересованным… Хотя, насколько мог судить Драко, засовывать нос в дела других людей было любимым занятием всех гриффиндорцев. К тому же, ему редко представлялась возможность поговорить с людьми своей ориентации, и поэтому Драко было довольно интересно общаться с Финниганом, несмотря на то, что тот, кажется, был чересчур взволнован из-за того, что он не против находиться снизу.

Тем временем Гарри становился всё раздраженнее и растеряннее. Это смотрелось ужасно забавно. Он выглядел таким симпатичным, когда понятия не имел, что происходит.

— Я не понимаю. «Снизу» чего?

Финниган усмехнулся.

— Ладно, Гарри, я тебе объясню. Понимаешь, когда есть две или больше сторон у какого-либо предмета, обычно есть верхняя сторона, которая сверху…ай!! Ты поосторожнее с этой подушкой!

— Тогда не придуривайся! — раздраженно бросил Гарри, очевидно, окончательно потеряв терпение.

Наконец Драко смилостивился над ним и решил объяснить, в чём дело.

— Финниган имеет в виду анальный секс. Думаю, теперь ты не захочешь знать больше.

— О… — вымолвил Гарри, и Драко засмеялся, глядя на него. — Это всё равно не объясняет всё.

— Гарри-Гарри... Почему бы тебе не попросить, чтобы Драко показал тебе? — предложил светловолосый гриффиндорец, многозначительно шевеля бровями.

— Заткнись, Финниган, — Драко впился в него убийственным взглядом.

Симус усмехнулся.

— Всё-всё, молчу, Малфой.

В тот момент портрет Толстой Дамы распахнулся и мальчики повернулись, чтобы посмотреть, кто вошел. Драко с трудом подавил стон, увидев ярко-рыжую копну волос.

— Привет, ребята!

— Привет, Джинни, — сказал Гарри, с усмешкой глядя на Драко.

Симус приветственно помахал ей, и, увидев его, Уизлетта улыбнулась.

— О, я видела Дина в библиотеке, Симус. Он сказал, что если нужно, то поможет тебе написать твоё эссе про баньши. Если что, он пока там.

— Да, мне действительно нужно взяться за эссе, иначе профессор Люпин устроит мне тот ещё разнос! Увидимся, Гарри. Пока, Малфой!

Выпалив это, ирландец взбежал вверх по лестнице, а пару секунд спустя торопливо спустился и вылетел из гриффиндорской гостиной.

— Пожалуйста, скажите мне, что он просто нанюхался порошка пикси! Только не говорите, что он всегда такой! — закатив глаза, протянул Драко, прервав тишину, воцарившуюся после ухода Финнигана. Девица Уизли рассмеялась, а Поттер фыркнул.

— Он просто немного чересчур безудержный и всё. Дин, напротив, очень спокойный. Они подходят друг к другу.

— Да, подходят. Но бедная Парвати…, — вставила девчонка, печально вздохнув, затем продолжила, глядя на него глупыми влюбленными глазами. — Драко, а что ты делаешь у нас, в Гриффиндорской башне?

Она застенчиво улыбнулась ему, и Драко призадумался, стоит ли просто проклясть её и покончить с этим. Взглянув на Гарри, он пресек эту идею в корне и небрежно ответил:

— Всего лишь пришёл посмотреть, как живут гриффиндорцы…

Его тон показывал, насколько он был «впечатлен» тем, что увидел.

— И не называй меня «Драко», — добавил он машинально.

— О. Извини…

— Драко, — предупреждающе сказал Гарри.

Ему стало интересно, заметил ли Поттер, что на лице Уизлетты промелькнула боль и обида, когда она услышала, как небрежно произносит его имя Гарри, в то время как ей это не разрешено. Не то чтобы Драко это волновало. Он терпеть не мог эту вечно ноющую малявку. Сначала она пыталась строить глазки Гарри, а теперь перешла на него и даже посмела обратиться к нему по имени, будто имеет на это право. Морковка неотёсанная.

— Не волнуйся, я буду хорошим маленьким мальчиком, — сказал Драко, широко распахнутыми невинными глазами глядя на Гарри, затем бесстыдно ухмыльнулся.

Кажется, Поттер занервничал, нет?

— Знаешь, что? Мне нужна кое-какая помощь в домашней работе по Зельям. Пойдем в мою комнату. И…Джинни, надеюсь, ты не против? Я просто не хочу, чтобы Снейп снял ещё больше баллов с Гриффиндора, чем сегодня.

Драко, который — как многие не без основания скажут — тратил нездоровое количество времени на изучение выражения лица и привычек Гарри, с легкостью понял, что Поттер лжёт, но Уизлетта явно ему поверила и посмотрела сочувствующим взглядом. Глупая идиотка.

— Конечно, нет. Идите.

Драко кусал губу, с трудом сдерживая колкости из-за того, что Гарри, не удосужившись дождаться его согласия, пошёл к выходу из гриффиндорской гостиной. Но всё же он не хотел начинать спор, потому что ему было интересно, что же будет дальше. Зачем Поттер вёл его к себе?

Войдя в свои личные комнаты, Гарри начал показывать ему, где что находится, не зная о том, что Драко когда-то уже был здесь.

— Это моя гостиная. Там мой стол, — взмахнув рукой в ту сторону, он направился к открытой двери, которая вела в его спальню. Драко последовал за ним.

Около кровати, у самой стены, стояла знакомая «Молния».

Гарри обернулся и посмотрел на него, сузив глаза.

— Вот здесь я сплю. И предупреждаю: если я поймаю тебя на том, что ты пытаешься укоротить мою кровать или оставить мне какие-нибудь «подарочки» в постели, то на Зельях я взорву наш котёл.

Драко фыркнул.

— Я год работал с Лонгботтомом. Если после этого я не смогу исправить то, что ты сделаешь, то я заслуживаю того, чтобы котёл взорвался прямо у моего лица, — он невинно захлопал ресницами, когда Гарри посмотрел на него таким строгим взглядом, которым не награждали его с … ладно, с сегодняшнего утра, когда он съел все шоколадки Панси. — Ну хорошо, если настаиваешь, я буду пай-мальчиком.

— Я и не надеюсь на такие чудеса, — сухо сказал Гарри и усмехнулся, но потом посерьёзнел. — Извини за Джинни. Знаю, тебе не нравится, что она втрескалась в тебя по уши, но я действительно буду благодарен, если ты... Не растопчешь её сердце.

— Гарри! Как ты мог подумать обо мне такое?! Да я никогда не стал бы пачкать мои прекрасные ботинки из драконьей кожи!

Гарри пару секунд смотрел на него, видимо, не зная, рассмеяться или отругать, и, наконец, покачав головой, бросился на кровать. Растянувшись на постели, он лениво наблюдал, как Драко осматривает комнату и роется в его вещах. Наконец, слизеринцу это наскучило, и сев на кровать, он, пыхтя, переместил Гарри на другую половину кровати и устроился на уже теплом месте. Гарри просто фыркнул и позволил Драко это сделать, чувствуя себя странно удовлетворенным.

Воцарилась уютная тишина, которая не прерывалась очень долго, пока Гарри, наконец, не заговорил.

— Драко?

Драко пошевелился, стаскивая свои ботинки и пихая замершие ноги в сгиб колена Поттера, чтобы согреть их. Гарри походил на печку — от его тела словно исходил жар.

— Что?

— Можно задать тебе вопрос?

Драко повернул голову и, посмотрев на Гарри, изогнул бровь.

— Я не буду указывать, что ты только что это сделал. Но, так и быть, можешь задать другой, — смилостивился он.

Поттер возбужденно поправил очки.

— Как ты узнал? Я имею в виду, как ты узнал, что ты — гей?

Драко замер.

Приподнявшись на локтях, он стал тщательно обдумывать свой ответ (и то, почему Гарри вообще задал этот вопрос).

— Ну… — медленно начал он, не совсем уверенный, как ответить. — Мне просто всегда больше нравились мальчики. Я просто не считал девушек сексуальными. А почему ты спрашиваешь?

— Гм… Ну… Я просто… просто… Не знаю… Я иногда думал об Оливере и о некоторых других мальчиках. Не исключено», что возможно, я — би. Может быть… может быть, я даже начал осознавать это довольно давно, но из-за того, что дядя Вернон постоянно твердил о «тех отвратительных, больных, нездоровых педиках», я не мог признаться в этом. Даже себе.

— Ха! Чего ещё можно ожидать от грязного маггла! Хотя, конечно, точка зрения моего отца почти точно такая же, но большинству волшебников и ведьм всё равно, за какую команду ты играешь — если ты понимаешь, о чём я. Лично меня твоя ориентация мало волнует.

Драко лгал, конечно. На самом деле его очень волновала ориентация Гарри. Но в другом смысле, а не в том, котором подразумевал Поттер.

— О, — с явным облегчением выдохнул Гарри. — Но… Как можно точно узнать, что ты — гей?

Блондин фыркнул.

— Ну, мокрые сны могут сказать многое. Если в них у другого человека почему-то есть член, то всё с тобой ясно.

— Драко!

М-м… Он обожал этот шокировано-укоризненный тон.

Слизеринец хитро усмехнулся Гарри.

— Ты же сам спросил.

Гарри чуть усмехнулся и покачал головой.

— Ну да. Но мне жаль, что я не могу быть полностью уверенным.

Драко, пожав плечами, снова лег на спину и уставился на темно-красный балдахин кровати.

— Если бы мог, я помог бы тебе, но, кажется, тебе придётся понять это самому, Поттер.

Настала очередь Гарри приподняться на локтях.

— Ты действительно имеешь это в виду? Ты действительно помог бы мне, если бы мог?

— Конечно. Разве не это делают друзья? И какой-то странной волей судьбы, я, кажется, действительно твой друг, — сказав это, Драко скривился от отвращения.

О, Мерлин. Он превращался в хаффлпаффца!

Но как он ни не хотел признаваться в этом, Мальчик-Который-Выжил полностью привязал его к себе. Драко утешал себя тем, что даже если он и стал сукой Гарри, он все еще безо всякого усилия наводил ужас на Лонгботтома и весь факультет Хаффлпафф.

Гарри нервно облизал губы и уставился на свои ногти так, словно они — самое интересное на свете.

— Ну… м-м. Есть кое-что, что ты можешь сделать. Если ты не против, конечно. Но если это слишком, я пойму. Я не хочу причинять тебе беспокойство или ещё что-то, и на самом деле это смешно и глупо, и, наверное, я вообще не должен был начинать этот разговор, но мне было просто любопытно и…

— Гарри, дыши. Что ты хочешь, чтобы я сделал? — прервал его Драко. Хотя это бормотание и было мило, но лихорадочный румянец начинал его тревожить. Гарри в ответ еле слышно что-то пробормотал. — Что? Я не расслышал.

— Поцелуй меня, — наконец громко сказал гриффиндорец, широко распахнув глаза, будто сам не верил собственным словам и безрассудности.

Драко замер, уставившись на Гарри, который, выглядя так, будто собирается умереть от унижения, нервно крутил в руках «косичку» покрывала, почти распустив её.

Драко обдумывал предложение приблизительно три секунды.

— Хорошо.

Гарри резко поднял голову.

— Хорошо? А где: «В твоих мечтах, придурок»?

Он так великолепно сымитировал тон Драко, что последний не смог сдержать смешок и, небрежно пожав плечами, уселся на постели и придвинулся к другу.

— Ты просто будешь мне должен. Ну, губы трубочкой!

Гриффиндорец закатил глаза, но всё же сел и, сняв очки, нерешительно наклонил к нему голову.

Драко, пытаясь справиться с волнением, положил руку на затылок Гарри и привлёк к себе поближе. Мягко, даже робко, коснулся его губ своими. Чуть отстранился и снова поцеловал, на этот раз чуть дольше. Дыхание перехватило.

Больше. Ему хотелось большего.

Он с силой надавил языком на нижнюю губу, наслаждаясь мягкостью и вкусом этих губ. Гарри слегка приоткрыл рот от удивления, и Драко, воспользовавшись этим, просунул язык во влажный горячий рот, с жадностью касаясь им нёба и переплетая его вокруг языка Гарри, словно соблазняя, уговаривая его поиграть с ним. Гарри тихо вздохнул и, обняв его за талию, резко притянул к себе. Драко от удовольствия не сумел сдержать тихое «м-м-м», и, резонно сочтя это мурлыканье за одобрение, Гарри начал нежно, но с силой, поглаживать сильными руками его спину, уже на равных участвуя в поцелуе.

У Драко проскользнула мысль, каким же счастливчиком он был, но очень скоро он совсем перестал думать и всецело погрузился в ощущения, которые дарил ему этот поцелуй. Мерлин, как же он хотел…

Он с жадностью втянул язык Гарри в свой рот, посасывая и лаская своим.

Но ему хотелось вобрать этот язык глубже, ещё… От аромат и вкуса Гарри кружилась голова, ощущение твёрдого сильного тела, прижатое к его собственному было невероятным… В паху болело и горело от желания. Слегка пошевелившись, он почувствовал, что член Гарри тоже затвердел, и от этого возбудился ещё больше.

Он беспомощно застонал, когда неожиданно Гарри резко толкнул его на кровать и, перекатившись на него, продолжил целовать, яростнее, глубже и отчаяннее. Драко выдохнул и зарылся пальцами в черные волосы, когда Поттер оторвался от его губ и слегка укусил его за подбородок.

Обхватив ногой бедро Гарри, Драко, впившись в его шею, стал жадно посасывать, временами облизывая гладкую линию его горла. Еле слышно зарычав, Гарри начал целовать его в ухо.

— Чёрт возьми… Не делай, если не имеешь этого в виду, — приглушено пробормотал Драко в шею Гарри, и, не в силах сдержаться, заёрзал под ним. Поттер сжал его мочку зубами, и Драко, тихо вскрикнув, резко выгнул бёдра вверх, то ли мурлыкая, то ли поскуливая, пока Поттер покусывал обнаруженную им эрогенную точку.

Наконец их губы встретились снова, и поцелуй уже был более влажным, более жадным и отчаянным. Драко недвусмысленно терся бёдрами о бедра Гарри, пока тот, хрипло застонав, не стал двигаться ему навстречу, встречая каждое движение своим. Опустив руку вниз, он приподнял рубашку Гарри и, проведя ладонью по гладкой коже, игриво ущипнул за сосок, обрадовавшись тихому вздоху, который вырвался изо рта Поттера. Но, чёрт возьми, ему этого было мало.

— Ну давай же, сними её, — почти заскулил он, теребя за рубашку Гарри.

Тот поколебался, но всё же сделал это, после чего, сняв и его рубашку, снова опустился на него.

Драко застонал и жадными руками притянул его к себе ещё ближе, так, чтобы между ними не осталось ни дюйма. Ощущение обнаженной гладкой кожи, касающейся его собственной, было просто невероятным, а тяжесть твёрдого мужского тела на себе была невыразима приятна.

Гарри начал облизывать и покусывать его розовые соски, и Драко стал выгибаться ещё сильнее, потираясь бедрами о живот другого мальчика, отчаянно кусая губы, чтобы у него не вырвались какие-нибудь глупые звуки. Так хорошо, так чертовски хорошо… Мерлин, как же ему было жаль, что они не могут остаться в постели на всю жизнь, лаская друг друга и целуясь так, словно от этого зависела их жизнь.

Драко безумно нравилось, что зрачки Гарри стали почти черными, и, как тот, тяжело дыша, начал целовать его шею, снова двигая бедрами в такт его движений. Он провел руками по сильной спине, наслаждаясь ощущением мягкой кожи и твёрдых мускулов, перекатывающихся под ней. Схватив Гарри за упругие ягодицы, Драко притянул его бедра к своим так сильно, как мог. Боже, да… Так было намного лучше…

Рвано, тяжело дыша, они целовались, лапали, трогали, потирались друг о друга ещё какое-то время; их дыхание и хриплые стоны были единственными звуками в комнате.

Наконец Драко дрожащей рукой коснулся застёжки брюк Гарри, намереваясь снова увидеть, потрогать, пососать тот невероятный член… Да, сейчас…

Но Поттер остановил его.

— Не надо… Давай останемся в брюках, ладно? Я не думаю…не думаю, что готов к этому…

Драко был разочарован, но не нашёл в себе силы возразить, когда Гарри смотрел на него с таким выражением лица.

— Ладно. Хотя я думаю, что ты очень даже готов, — он с бесстыдной ухмылкой потерся своими бедрами о твёрдую выпуклость под брюками Гарри. — Но как тебе угодно.

И затем Драко поцеловал его снова, обняв одной рукой Гарри за плечи, а другой — привлёк к себе за задницу. Они сплетались и боролись языками, двигали бёдрами всё быстрее и быстрее — так, что трение становилось слишком сильным, почти причиняя боль, но они отчаянно нуждались в этом, хотели сильнее, ближе, жёстче… Драко, уже не владея собой, гортанно постанывал, хныкал, мурлыкал, отчаянно двигаясь в такт движениям Поттера.

Он уткнулся лбом в плечо Гарри, целуя, покусывая и облизывая обнаженную кожу, которая была в пределах досягаемости его губ. Уже мало что соображая из-за переполнявшего его желания, Драко резко сжал зубами смуглый сосок, и Гарри, задрожав в объятиях Драко, с хриплым стоном кончил, проливая семя на их брюки.

— О боже… Мне так жаль. Я не хотел…

— Заткнись, — невнятно прервал его Драко, откинув голову назад и судорожно выгибаясь под Гарри. — Вот так…

Он направил руку Гарри вниз, и с облегчением застонал, когда почувствовал большую мозолистую ладонь, давящую на его член через брюки. Закрыв глаза, Драко полностью потерялся в ощущениях, которые вызывали ритмичные движения руки Гарри. Он был так близок к оргазму, чересчур близок, что было даже больно, но долгожданное облегчение не приходило.

— Боже… — простонал Драко, когда Гарри, продолжая двигать рукой, начал покусывать его мочку.

— Поцелуй меня, — мягко потребовал он, и Гарри немедленно впился в его губы.

Драко застонал в рот Гарри, чувствуя, как по телу прошла острая дрожь удовольствия. Он кончил в свои брюки, непрестанно дрожа и цепляясь за Гарри, затем обессилено упал на подушки.

В течение долгого времени они умиротворенно лежали на кровати, переплетясь ногами и руками, пока наконец не почувствовали неприятную липкую влагу на своих брюках. Немного неловко рассмеявшись, Гарри слез с Драко и откинулся на спину.

— Ну… Э-э…

Драко даже не пробовал начать какую-то беседу. Сев, он по-кошачьи потянулся и, со вздохом повернувшись, посмотрел на Гарри. Он с удовлетворением отметил опухшие от его укусов губы, засосы и слегка затуманенные зеленые глаза и еле сдержал самодовольную улыбку.

Да, он был хорош.

Мерлин, он, кажется, никогда не чувствовал себя таким счастливым…

Но, конечно же, его счастье не могло длиться долго.

Неожиданно дверь с шумом открылась и в комнату ворвалась запыхавшаяся Грэйнджер.

— Гарри! Я нашла это! Ты был прав! Это… О-о…

Она замерла, широко распахнутыми глазами уставившись на сцену перед собой. Было более чем очевидно, чем они занимались до её прихода.

Бешено покраснев, Гарри спрыгнул с кровати как ошпаренный.

— Стой, это не то, на что это похоже! Ну, то есть… Я имею в виду…

— Да? — спросила Грэйнджер и скрестила руки на груди, ожидая, как же её друг будет выкручиваться.

— Я… просто экспериментировал. На самом деле это не означает ничего. Мы просто друзья, — неубедительно сказал Гарри, неловко держа рубашку перед собой, чтобы прикрыть влажное пятно на своих джинсах.

Драко вздрогнул, услышав его слова, чувствуя, как рушится стена невозмутимости и хладнокровия, которую он возводил вокруг себя столько лет.

Поттер стоял лицом к Грэйнджер, поэтому ничего не заметил, но грязнокровка всё видела, и ее глаза стали наполняться жалостью. Этого Драко уже не мог выдержать.

Бросив на неё угрожающий взгляд, он встал с кровати и, пытаясь справиться с комком в горле, ровным голосом заговорил, до боли сжав пальцы в кулаки:

— Послушайте, я почти опаздываю на квиддичную тренировку, и, к тому же, мне не хочется мешать вашему милому гриффиндорскому разговору. Пока, Поттер. Грэйнджер.

И, быстро накинув рубашку, он вышел из комнаты, предоставив Гарри самому объяснить произошедшее. Пусть сам объясняет. У него же это получается так чудесно и замечательно. Замечательный непогрешимый Поттер с его глупыми зелёными глазами, совершенно не осознающий, какую боль причинил ему. Глупый идиот.

Мерлин, как же он ненавидит его.

И помоги Мерлин слизеринской команде в течение тренировки, потому что Драко жаждал крови.

Драко сидел на одной из многочисленных башенок замка недалеко от класса Трансфигурации, глядя на внутренний двор внизу. Его губа была разбита, но это было ерундой по сравнению с повреждениями, которые получил один из охотников слизеринской команды благодаря нему. Его любимая "Ртуть" лежала неподалеку, и он все еще был в квиддичной форме. Ранее Пьюси выгнал его с поля, приказав перед возвращением сначала остыть, и Драко, с трудом сдержав побуждение ударить своего капитана битой, которую он «вежливо позаимствовал» у отбивал, молча ушёл, не обратив внимание, что Винс и Грэг обеспокоено смотрят ему вслед.

Он прижал ладони к глазам, жалея, что он когда-то узнал о существовании Гарри Поттера, Мальчика-Который-Выжил-Чтобы-Сделать-Драко-Малфоя-Несчастным.

Может быть, ещё можно объявить всем, что он натурал, и это была только фаза, которую проходят все подростки. Возможно, он ещё может попросить прощения у отца и снова стать наследником Малфоев. А ещё… Ещё он может стать Упивающимся Смертью, чтобы перебить всех глупых людей, которых он ненавидит. Всех до одного.

Драко с горечью усмехнулся и прикусил губу.

Ну нет, это было совсем смешно. Он наслаждался своей свободой, и на самом деле у него не было никого желания убивать. Кишка тонка.

Но хорошенько избить Поттера было бы совсем неплохо. Чёртов мерзавец станет причиной его смерти, он знал.

И самое смешное… Самое смешное, что у него было глупое идиотское желание расплакаться, и он совершенно не понимал почему.

Глупо. Как, чёрт возьми, всё глупо.

Поттер только забавлялся.

Экспериментировал.

Поэтому всё произошедшее не имело никакого значения.

Даже приятные воспоминания о вкусе губ Гарри, о его голой коже, касающейся его собственной, были полностью испорчены словами, которые были сказаны после.

Эксперимент.

Драко до боли прикусил губу, пытаясь взять себя в руки.

Смешно, но он ничего не мог с собой поделать. Не мог справиться с этими абсолютно ненужными ему чувствами, которые невыносимо сдавливали грудь. Не давая дышать.

Он не хотел себя так чувствовать. Не хотел вести себя как жалкий нытик хаффлпаффец, но, видимо, до его желаний никому, как всегда, не было никакого дела.

Драко отвёл руки от лица и тупо посмотрел вниз, на землю.

Около пятидесяти футов.

Настоящее падение.

Он прикрыл глаза.

Нет. Это тоже не было выходом.

— Ненавижу тебя, — тихо прошептал он, даже не зная, кого имеет в виду. Гарри или себя.

Драко сидел в этом положении ещё долгое время, просто уставившись в пространство, не обращая внимания на ветер, ерошивший волосы.

Услышав стук, он чуть не упал от неожиданности, но вовремя успел ухватиться за выступ башенки. Он поднял голову и у окна башни прямо напротив него увидел профессора Люпина. Мужчина, слегка улыбаясь, распахнул окно.

— Что-то ты выглядишь мрачноватым. Не выпьешь чашечку чая со мной?

Драко поколебался, но, в конце концов, решил принять предложение. Сев на метлу, он быстро долетел до башни напротив и, залетев в окно, слез с «Ртути» и аккуратно прислонил её к стене.

— Здравствуйте, профессор Люпин.

— Здравствуй, Драко. Располагайся, пожалуйста.

Усевшись, Драко оглядел помещение. Комната была довольно уютной, хотя и выглядела слегка обветшалой и потрепанной, как и сам Люпин.

— Почему-то один из домашних эльфов решил, что тебе больше понравится горячее какао, — чуть улыбнувшись, сказал оборотень и, поставив поднос на столе между ними, тоже уселся.

Уголок губ Драко слегка дернулся вверх.

— Скорее всего, это дело рук Добби.

Он взял свою кружку, наслаждаясь её теплотой в своих руках, и сделал глоток.

Именно такое какао, какое он любил.

Держа кружку в руках, он посмотрел на своего преподавателя по Защите от Тёмных Сил, который в тот момент, тщательно отмеряя, добавлял сахар в свой чай.

— Итак, Драко. В чём причина того, что ты сидел на Гриффиндорской башне, подражая горгулье? — Люпин чуть улыбнулся. — Дело в девочке?

— Что-то в этом роде, — пробормотал он, уткнувшись в кружку.

— М-м. Я так и подумал. Знаешь, если хочешь, можешь говорить со мной откровенно. Конфиденциальность преподавателя и всё такое. Я же здесь для того, чтобы помочь, — Люпин доброжелательно улыбнулся.

Его тон был таким искренним, что Драко захотелось выговориться, признаться ему во всём, но он колебался, не уверенный, как именно объяснить ситуацию.

— Это…Просто… — и затем его словно прорвало. — Он сказал, что мы — только друзья! Да он… Да мы как животные… Да мы почти что трахнулись! Но потом, когда нас застукали, он посмел сделать вид, будто этого не было! И даже назвал это экспериментированием! — Драко выплюнул слово как ругательство. — Так не целуют, если экспериментируют, руку даю! Неужели он такой глупец, что не понимает этого?! Или он стыдится меня, или просто не чувствует ко мне ничего такого, как я к нему… — он затих и уставился на свою кружку. Какое-то время он молчал, а Люпин терпеливо ждал, потягивая свой чай. Наконец, Драко тихо продолжил. — И от этого больно, понимаете? Больно, потому что я хочу его. Хотел так долго, что даже не могу вспомнить, не могу понять, когда это началось. Но для него я всего лишь друг. И даже далеко не лучший друг.

Люпин смотрел на него с пониманием и сочувствием, но, к облегчению Драко, жалости во взгляде профессора не было. Жалости он бы не потерпел.

— Да, невзаимная любовь причиняет страдание, — тихо произнес мужчина.

— Я не верю в любовь, — возразил он и сделал большой глоток какао. — Я просто знаю, что хочу его, и что еще важнее, хочу, чтобы он хотел меня так же сильно, как я хочу его… — Он озадаченно нахмурился, осмысливая свои слова, затем фыркнул. — Кажется, я слишком многого «хочу».

Люпин тихо рассмеялся.

— Несмотря на все эти «хочу», я понял, что ты имеешь в виду. Ты испытываешь к нему кое-какие чувства, и хочешь, чтобы он питал к тебе то же самое. Я буду искренен с тобой, Драко. Вполне возможно, что этого не произойдет никогда. Но на твоём месте, прежде чем разочаровываться в нём, я дал бы ему какое-то время. А ещё лучше просто поговорить с ним начистоту.

Драко фыркнул.

— Сколько раз я должен повторять это? Я — гей, но это не значит, что я — какая-то девчонка.

На этот раз Люпин рассмеялся в полный голос.

— Ты говоришь точно так же как Сириус.

— Это лучше, чем быть похожим на хаффлпаффца и предлагать хаффлпаффоподобные идеи, — изогнув бровь, сказал Драко, глядя на профессора.

Люпин усмехнулся.

— Притворюсь, что не понял намёка. Но, послушай, Драко, он же не может прочитать твои мысли. Тебе следует открыться ему. Конечно, это всего лишь совет. Ты не обязан ему следовать, и, зная тебя, я сомневаюсь, что ты это сделаешь. Но всё же обдумай это, хорошо?

— Я подумаю, — протянул Драко, разглядывая коричневую жидкость в своей кружке.

— Это всё, о чём я тебя прошу, — мягко сказал Люпин, поставив чашку чая на стол, после чего улыбнулся. — Кстати, твоё эссе о смертохватах произвело на меня большое впечатление. Просто замечательная работа, даже лучше чем Гермионы.

— Правда? — усмехнулся Драко. — Жду не дождусь увидеть её лицо, когда она узнает.

Оборотень фыркнул.

— Я сообщил бы сразу же, если бы знал, что тебя это так порадует. Вы что-то вроде конкурентов, да?

Остаток дня прошёл незаметно за приятной беседой и чаем.

Драко покинул комнаты профессора два часа спустя в немного лучшем настроении, чем раньше. Его удивляло, что компания оборотня оказала на него такое действие. Но Люпин был настолько уравновешен и спокоен, что с трудом верилось, что он — ликантроп. Это заставляло призадуматься о некоторых суждениях, которые прежде он считал само собой разумеющимися. В конце концов, большинство его взглядов ему привил Люциус, а Драко [i очень хорошо знал, насколько тот бывает неправ.

В любом случае, сидя напротив тихого спокойного человека и потягивая горячее какао, он начал осознавать, что предвзятое отношение к оборотням делало людей такими же животными, какими считали ликантропов.

Поправляя свои перчатки из драконьей кожи, Драко поднял голову, чтобы оглядеть оранжерею. Гойл, который был его партнером, пошел за кормом. Другие студенты тихо переговаривались между собой, так как преподаватель Травологии относился к этому спокойно, «пока разговор не слишком мешал их производительности». Поттер и Уизел, которые были партнерами по работе, опираясь на стол, ждали дальнейших инструкций Спраут. Гарри постоянно бросал на Драко взгляды, которые, видимо, должны были быть незаметными. Драко с ледяным высокомерием проигнорировал очередной «незаметный» взгляд и снова сосредоточился на их с Гойлом Мухоловке-Людоедке.

Из-за своей молодости мухоловка была относительно маленькой. Она доходила ему до бедер, но её небольшой размер с лихвой компенсировался её зияющей пастью-ловушкой величиной с два его кулака, оснащенной длинными тонкими зубами. Плотоядное растение время от времени агрессивно смыкало челюсти в воздухе, заставляя некоторых студентов вздрагивать. Изучение этого опасного вида мухоловки было добавлено в программу Травологии в последнюю минуту, потому что Снейпу были необходимы для зелий кислые антисептические соки этого растения.

Грэг наконец вернулся к их месту и бросил принесённый кусок мяса в пасть жадной твари. Полив растение, мальчики уселись.

— Поттер уставился на тебя, — тихо пробормотал Гойл.

— Знаю.

Они чуть помолчали, затем Грэг заговорил снова.

— Блейз сказал, что в последнее время вы двое совсем не общаетесь.

Это действительно было так. Они не разговаривали друг с другом. Гарри проводил все своё свободное время в библиотеке с Грэйнджер и Уизли, хотя Драко не знал почему.

Когда он, с трудом переборов гордость, подошёл к Поттеру с предложением пойти на квиддичном поле, тот отказался, сославшись на то, что у него дела. Драко прекрасно понял, что его не хотят видеть, и, развернувшись, ушёл. Он себя уважал и не собирался вымаливать жалкие подачки от Мальчика-Который-Выжил. Теперь он проводил всё свободное время со слизеринцами.

— По части сплетен Блейз хуже, чем портрет Виолетты, — недовольно буркнул Драко, снимая перчатки.

Грэг пару секунд смотрел на свои руки, затем неуверенно заговорил.

— Ты же знаешь, что Крэбб должен наблюдать за гриффиндорцами…

— И что? — спросил Драко, изогнув бровь.

— На днях он рассказал кое-что. О том, что Финниган с кем-то разговаривал про Поттера.

— И? — спросил он, наблюдая, как мухоловка пытается переварить свою пищу. Его голос вовсе не был нетерпеливым. Конечно же нет.

Грэг криво усмехнулся.

— Похоже, Поттер на самом деле занят в последнее время. Пытается снова спасти мир и всё такое. Не думаю, что тебе стоит принимать его отказ провести с тобой время как что-то личное.

Драко просто пожал плечами. Он не собирался обсуждать это. Поттер, как ни пафосно звучало, сделал ему больно, выкинув, как ненужную тряпку, и, видимо, даже не заметил это. Или ему просто было всё равно. Конечно, теперь он каждые три минуты вертит своей глупой головой с глупыми растрепанными волосами, чтобы «незаметно» посмотреть на Драко, но если Поттеру захотелось поиграть в зеваку, это его проблемы.

Остаток урока прошёл без всяких инцидентов, если не считать того, что Лонгботтома укусила за руку его мухоловка, и его отправили в больничное крыло. Прозвенел звонок, и Драко быстро собрал свои вещи, радуясь, что у него после этого урока свободный час.

Он успел сделать только пару шагов к выходу, когда Гарри преградил ему дорогу.

— Драко, мы должны поговорить.

Грэг, который был почти у дверей, остановился. Поттер хмуро посмотрел на него, затем снова повернулся к Драко, и тихо сказал:

— Пожалуйста, Драко. Это займет всего пару минут.

Драко в нерешительности прикусил нижнюю губу. Взгляд Гарри как магнитом потянуло к его рту. Это решило дело.

— Иди, Грэг. Встретимся в слизеринской гостиной перед обедом и пройдемся по нашей домашней работе по Зельям.

Поттер с облегчением вздохнул.

— Спасибо, Драко.

Грэг что-то промычал, соглашаясь, затем ушёл, в последний раз бросив через плечо обеспокоенный взгляд.

Как только Мадам Спраут ушла в заднюю комнату, Гарри не очень вежливо подтолкнул его в соседнюю оранжерею и закрыл дверь. Драко с угрюмым видом поправил свою одежду.

— Ты спятил?

— Извини, — без особого энтузиазма сказал Гарри, видимо, вообще не чувствуя себя виноватым. — Знаю, ты сердит на меня. И, конечно, знаю почему.

— Неужели? — протянул Драко, изогнув бровь и скрестив руки на груди. — Тебе понадобилось много времени. Можно было ожидать, что, так как ты так легко разрушаешь все гениальные планы Волдеморта, ты соображаешь быстрее.

Поттер слегка покраснел, но спорить не стал.

— Мне жаль. Я не собирался игнорировать тебя, просто был очень занят. То, чем я занимаюсь в последнее время, на самом деле важно, Драко. Обещаю, я проведу с тобой время, как только смогу.

Драко ощутил разочарование, поняв, что Гарри так ничего и не понял. Видимо, он решил полностью игнорировать их «эксперимент». Как всегда, типичный гриффиндорец: игнорирование собственных проблем в пользу «спасения мира».

— Так что у тебя за проблема? Я могу помочь?

— М-м… Нет. Я, конечно, уверен, что ты способен помочь, просто…

— Просто ты не доверяешь мне, — безапелляционно сказал Драко.

— Нет. Я доверяю тебе. Вот только… — Гарри устало прикрыл глаза. — Вряд ли Гермиона будет против, если я скажу тебе, но Рон меня убьёт. Мне действительно жаль, — тихо добавил Гарри.

Драко вздохнул и пригладил свои волосы.

— Прекрасно, Поттер. Как хочешь, — он отвернулся, резко взмахнув мантией в манере а-ля Снейп, и вышел из оранжереи. У самого порога он замер и, не поворачиваясь, проговорил. — Когда перестанешь плясать под дудку Уизела, ты знаешь, где меня найти. До тех пор даже не пытайся.

Драко вздохнул, без энтузиазма листая альбом, который подарил ему Крэбб на Рождество. Те не менее, несмотря на то, что его настроение было далеко не лучшим, он просматривал рисунки довольно внимательно.

Дракон, квиддичная игра, какая-то незнакомая ему девочка, феникс, единорог, шахматная игра между одним из префектов Рэйвенкло и Ноттом, Серая Леди, Снейп, склонившийся над котлом… Самые разнообразные рисунки, один лучше и детальнее другого. Он скользнул безразличным взглядом по изображению парня с совой и машинально перелистнул страницу. Замер, посмотрел на рисунок снова.

Это был Гарри, стоящий во внутреннем дворе со Снежной совой на плече и усмехающийся, как ненормальный. Но чертовски красивый ненормальный. Он был одет во всё черное, что ошеломляюще контрастировало со снегом и белоснежными перьями его совы.

Драко видел Хедвиг совсем недавно, в совятне, когда навещал Гриндлоу, и даже погладил её, заметив среди массы унылых коричневых птиц.

На рисунке сова взлетела с плеча Гарри, и тот, подняв голову, начал наблюдать за нею, совершенно не обращая внимания на белые снежинки, падающие на черные растрепанные волосы. Затем сова начала снижаться и снова села на плечо Поттера, и всё началось по второму кругу.

Драко медленно провел кончиком пальца по запечатленному на пергаменте усмехающемуся лицу, чувствуя себя до странности… одиноким.

К горлу подкатил комок, и он закрыл глаза, желая, чтобы слезы, наворачивающиеся на глаза, ушли. Мерлин, как же он жалок. Малфои не скучают, черт возьми.

Услышав звук раздвигающих камней, Драко быстро спрятал альбом под подушкой кушетки. Притянув колени к груди, он уткнулся в них лицом, желая, чтобы Панси катилась ко всем чертям и, наконец, оставила его в покое. Прошедшие две недели она заходила к нему постоянно, заваливая его шоколадками и пытаясь утешить, в отличие от Гарри, который полностью его игнорировал. Конечно, Драко именно это и сказал ему сделать, но он же не должен был слушать!

— Драко?

О, просто чудесно. Теперь ему мерещится голос Поттера. Подождите-ка…

Драко поднял голову. Гарри стоял у входа, с беспокойством глядя на него.

— Гарри? — недоверчиво пробормотал он. — Как ты вошёл?

— Помнишь тот раз, когда я пришёл сюда с Панси? Она произнесла пароль при мне. Было не так уж трудно запомнить слово «парселтанг», особенно мне, — он еле заметно усмехнулся, но его глаза оставались серьёзными. Поттер внимательно оглядел Драко. — Но всё это неважно. С тобой всё хорошо?

Хотя на лице Драко это никак не отразилось, он был тронут, что Гарри беспокоится о нем.

— Все хорошо. Что ты здесь делаешь? Неужели наконец готов рассказать мне, что происходит?

— Да. И хочу попросить тебя об одолжении.

Лицо Гарри было очень серьезным, а зеленые глаза казались темнее обычного. Он выглядел… мрачным. Драко опустил колени на пол и выпрямился.

— Что-то не так?

— Можно сказать и так, — Гарри грустно усмехнулся. Он сел рядом с ним и, опираясь локтями на колени, повернул голову и посмотрел на Драко. — Послушай, мне действительно жаль, что я игнорировал тебя. Знаю, что задел твоё самолюбие, но поверь, я никогда не хотел этого сде…

— Ты вовсе не задел моё самолюбие. Я просто рассердился! — сказал Драко, упрямо задрав подбородок.

Мальчик-Который-Выжил бросил на него недоверчивый взгляд, но спорить не стал.

— Ну, хорошо, пусть я тебя рассердил. Так ты хочешь услышать мой рассказ или нет? — спросил Гарри, видимо, начиная терять терпение.

— Извини, продолжай, — буркнул Драко, надувшись.

Поттер провел рукой по растрепанным волосам, пытаясь их пригладить, но лишь сделал ещё хуже. Или лучше — это с какой стороны посмотреть.

— Помнишь, как ты рассказывал в Сочельник о Салазаре Слизерине? О том, как он пытался превратить себя в подобие палочки, но у него не получилось?

— Да, — осторожно сказал Драко, задаваясь вопросом, к чему он клонит.

— Ты слышал о том, что Гластонберийский Тор был разграблен?

После этих слов Драко почувствовал беспокойство, начиная понимать, к чему клонит Гарри.

— Разумеется. И?

— Волдеморт украл останки Салазара Слизерина. Видимо, в них ещё осталось очень сильное волшебство. В течение прошлых нескольких месяцев он готовился сделать то же самое, что и Слизерин, но, в отличие от Салазара, у него есть череп одного из величайших волшебников в истории, который пробовал сделать нечто подобное. И это поможет ему. Драко, у него вполне может получиться, — тихо сказал Гарри.

Драко ощутил, как волоски на его шее встали дыбом.

— Мерлин и Моргана, — проговорил он мрачно, смотря в никуда. — Мы покойники. Мы все скоро умрем.

Гарри фыркнул и выпрямился.

— Твой оптимизм радует, Драко.

Драко повернулся к нему и уставился на него широко распахнутыми глазами.

— Ты что, сумасшедший? Сейчас не время для шуток! Ты же номер один в его черном списке, Гарри! Он теперь с легкостью убьет тебя! Мерлиновы яйца! Дамблдор планирует отослать тебя куда-то далеко, чтобы он не нашёл тебя? Именно поэтому ты был так занят? Ты всё это время изучал чары сокрытия?

Гарри покачал головой.

— Нет. Мы выясняли, что делал Волдеморт и как можно его остановить. Для этого нужно обезвредить древнее волшебство черепа, пока не поздно. Если не сделать этого, Волдеморт станет невероятно мощным. Непобедимым, — сказал он и, сжав кулаки, тихо добавил. — Я должен сделать это. Должен вернуть череп, чтобы Дамблдор смог обезвредить злое волшебство в нём.

— Ты?! — воскликнул Драко. У него просто не хватало слов, чтобы донести до этого идиота то, что он о нем думает. — Ты что, сошёл с ума?! — наконец, взорвался он, дико жестикулируя руками. — Твоя глупая храбрость доведёт тебя до могилы, Поттер! Ты умрешь! Станешь кормом для червей! Омерзительных, скользких и жирных червей!

Гарри покачал головой и положил руки ему на плечи, заставляя успокоиться и посмотреть ему в глаза.

— Послушай меня, Драко. Я не умру, если смогу украсть череп. Волдеморт в любом случае хочет убить меня, но если он сумеет в полной мере овладеть беспалочковой магией, то тогда я действительно покойник. Это мой единственный шанс, пойми.

Драко прикрыл глаза.

Он знал, что не сможет сидеть, сложа руки и позволить Гарри умереть. Вопреки здравому смыслу и врожденным слизеринским инстинктам, он поможет Поттеру и даже постарается забыть о том, что вся эта затея ему совершенно не нравилась.

Драко помассировал виски, чувствуя подступающую головную боль.

— Чем я могу тебе помочь? — наконец, спросил он устало.

Гарри улыбнулся ему. Его глаза потеплели.

— Я знал, что ты поможешь, Драко.

— Да, хорошо. Но не начинай что-то о себе воображать, — пробурчал Драко, склонив голову набок.

— Ты такой милый, когда дуешься, — поддразнил Поттер, с усмешкой глядя на него.

— Я всегда милый, — поправил Драко, скрывая улыбку. — Но моя невероятная внешность к делу не относится. Как мы украдем череп?

Гарри пару секунд покусывал губы, затем тихо сказал:

— Он у твоего отца.

— О, нет. Нет. И даже не смотри на меня так. Ты знаешь, как хорошо защищен Малфой-Мэнор? Это самоубийство, Поттер!

— Ну, тогда, ладно. Я вполне могу пойти и один, — беспечно сказал Гарри.

— Я знаю, что ты пытаешься сделать, но у тебя не получится, — Драко упрямо задрал острый подбородок. — Поместье скрыто сильнейшими чарами. Ты не сможешь его найти, если раньше там не был.

Гарри невозмутимо пожал плечами.

— Добби покажет мне.

Драко скрипнул зубами.

— И потом что? Домашние эльфы поместья перемещаются по специальным путям, которые для тебя недоступны. А Добби неизвестны секретные проходы, по которым может передвигаться человек. Не говоря уже о том, что ты не знаешь, где отец хранит череп.

— Скорее всего, он находится в тайной комнате ниже гостиной.

Драко потрясенно на него уставился.

— Как, черт возьми, ты узнал об этой комнате?!

— М-м… Пару лет назад я подслушал, когда ты рассказывал о ней Крэббу и Гойлу.

Драко сузил глаза, увидев, что Гарри почему-то избегает встречаться с ним взглядом, словно скрывает что-то или говорит неправду. Но, прежде чем он успел расспросить его подробнее, Поттер быстро заговорил:

— Но это неважно. Я всё равно пойду в поместье. С тобой или без тебя, — твёрдо сказал Гарри, глядя ему в глаза, и усмехнулся. — Но если пойдешь со мной, то сможешь удостовериться, что я не стану кормом для скользких червей.

— Знай, я против этого. Очень против. И когда мы умрём страшной кровавой смертью, я скажу тебе: «Я же говорил».

— Так мы летим на метлах?

— Да, — буркнул Драко.

Гарри улыбнулся.

Они летели целый вечер.

К тому времени, когда они достигли поместья, мышцы Драко сильно затекли и невыносимо болели. Конечно, он часто летал, но никогда не проводил на метле так много времени, как в этот вечер — больше шести часов кряду. Он с трудом слез с «Ртути» и посильнее закутался в свой плащ-хамелеон. На этот раз плащ был из тяжелого бархата настолько черного оттенка, что полностью сливался с темнотой ночи.

— Чёрт, — проворчал Поттер, неуклюже слезая с метлы и прислоняя её к дубу. — Мне кажется, на моей заднице остался отпечаток от метлы.

Драко с трудом сдержал вертевшиеся на языке пошлые комментарии о метлах и заднице Гарри.

— Это же замечательно, — с сарказмом сказал он, так как должен был как-то отреагировать на слова Поттера, и, положив метлу рядом с «Молнией», махнул рукой направо. — Так, нам туда. Пошли.

Поправив свой рюкзак на плече, Гарри последовал за Драко по лугу.

После небольшой заминки у грязной лужи (Драко), спотыкания о корень дерева (Гарри — дважды) и истерики из-за маленького кролика в подлеске (снова Драко, и он вовсе не визжал, как девчонка) мальчики наконец сумели добраться до стены, окружавшей Малфой-Мэнор.

Мраморная белая стена была невероятно высокой и казалась бесконечной.

Гарри присвистнул.

— Просто чудесно. И как мы сможем перелезть через это чудовище?

— А мы и не собираемся. Если ты, конечно, не хочешь стать бифштексом. Отойди чуть назад, — велел Драко и, после того, как Гарри, ворча, послушался, начал осторожно водить руками по стене. Наконец, он остановился и облегченно вздохнул. — Нашёл. Ну-с…

Он прочистил горло и громко сказал:

— Уизли — болван.

Хотя, казалось бы, ничего не произошло, Драко торжествующе воскликнул:

— Да!

— «Уизли — болван»? — недоверчиво проговорил Гарри.

— Эй, это не я придумал пароль. Ему, по крайней мере, двести лет. Ну, не стой там, пошли.

Драко прошел прямо сквозь стену и, поколебавшись, Гарри последовал за ним. Он быстро обернулся, чтобы исследовать это чудо, но стена снова была твердой.

— Ничего себе. У вас все стены такие?

— Нет. Это секрет. Даже отец не знает об этом проходе. Им пользовался один из моих предков, чтобы тайком выбираться из поместья на дуэль, — сообщил Драко Гарри, озираясь. — Пожалуй, пойдем сначала к пруду. Да, так будет лучше. Следуй за мной, но осторожно.

Они шли по садам так бесшумно, что их присутствие выдавал лишь тихий звук гравия под ногами.

Мальчики добрались до пруда без происшествий, если не считать того, что Драко пришлось оттащить Гарри от Мухоловок-Людоедок, которых тот в темноте принял за обычные деревья.

Над блестевшей в лунном свете водой был маленький мостик, а около пруда находилась летняя беседка, окруженная яркими цветами.

Гарри медленно огляделся, любуясь видом.

— Красиво, — тихо сказал он.

Драко кивнул.

— Да. Мама проводит здесь много времени, когда она в поместье.

Он достал из кармана свою палочку и взмахнул ею.

— Accio лягушка!

— М-м, Драко? Зачем тебе лягушка? — спросил Гарри, смотря на Драко как на сумасшедшего.

— Увидишь. Достань себе тоже.

Гарри недоверчиво уставился на него.

— Что? Поверь мне, она понадобится.

— Ладно. Accio лягушка, — сказал Гарри и так легко поймал земноводное, что Драко почувствовал укол зависти.

Гриффиндорец скривился.

— Она мочится на меня, Драко.

Посмеиваясь, Драко повёл его по одной из тропинок. Его собственная лягушка была благополучно устроена в кармане мантии и вела себя как подобает.

— Это всего лишь значит, что она любит тебя, Гарри, — проворковал он и уклонился от удара. — Насилием ничего не решишь, — упрекнул он с притворной серьёзностью, сдерживая смех.

— Нет, но зато мне станет легче, — сухо сказал Поттер.

Пытаясь шутливой перепалкой отвлечь друг друга от грядущей опасной миссии, они шли по зелёным лабиринтам, мимо экзотических цветов и кустарников. Наконец, они прокрались к задней части самого Малфой-Мэнора. Стены особняка покрывал красивый плющ, смягчая строгие линии здания.

Драко остановился, когда они дошли до нужного места.

У стены находилась огромная каменная статуя змеи. Рептилия словно дремала, положив голову на землю.

Блондин сел на корточки рядом с ней и положил свою лягушку около её головы, в лужу, которая, видимо, образовалась после недавнего дождя.

Гарри последовал его примеру, несмотря на то, что был явно удивлен его поведением. Драко погладил змею по голове, и рептилия, подняв голову, зашипела.

Благодаря подарку Блейза, Драко впервые смог понять, что она говорит.

«Ах, маленький лягушкодаритель вернулся. Как это любезно с его стороны. Я действительно люблю слушать кваканье лягушек».

«Знаю. Мы хотим подняться на балкон третьего этажа, если ты не против», — зашипел Драко.

И Гарри, и змея изумленно уставились на него.

Каменная рептилия опомнилась первой.

«Вижу, ты наконец узнал, как разговаривать на цивилизованном языке. Конечно, я подниму вас. Зачем нарушать традиции? Забирайтесь, лягушкодарители. Чем скорее вы уйдете, тем скорее я смогу слушать лягушачью музыку».

Драко взобрался на шею змеи, и Гарри, вскарабкавшись за ним, уткнулся ему в ухо и сердито зашипел:

— Я знал, что это ты говорил тогда на парселтанге! Знаешь, как ты меня перепугал?

Пригнув голову, чтобы они не упали, змея осторожно поднимала их к большому балкону.

— Именно поэтому я это и сделал, — ухмыльнулся Драко.

— Как? Я не знал, что ты тоже можешь говорить на парселтанге!

— Объясню позже. Желательно тогда, когда мы не будем находиться в опасности. Мы на месте.

Они слезли со змеи и смотрели, как она вернулась на место. Но на этот раз она не задремала, а счастливо слушала тихое кваканье лягушек, положив голову у лужи. Драко с нежностью посмотрел на эту картину в последний раз, затем подошёл к дверям балкона.

— Alohomora. После тебя, Гарри, — любезно протянул он и, как только гриффиндорец вошел, добавил. — В конце концов, леди вперед.

— Драко, — предостерегающе сказал Гарри.

— Да-да, знаю, — прошептал Драко, посерьёзнев. — С этого момента мы должны вести себя тихо. Даже стены имеют уши.

Слава Мерлину, что они находились в комнате музыки, и на стенах не было никаких портретов. Драко, конечно, об этом знал, именно поэтому и решил проникнуть в поместье через эту комнату.

Гарри кивнул, весь подобравшись.

— Верно, — прошептал он и, достав из своего рюкзака серебристый плащ, повернулся к Драко. — Давай, забирайся под мантию.

— Это то, о чём я думаю?! Ну ты и счастливчик! Как ты смог заполучить мантию-невидимку? В Хогсмиде, на третьем курсе, ты был в ней? Я думал, у меня галлюцинации!

— Это мантия моего отца, и да, в тот раз я был в ней. Теперь поторопись, Драко.

Гарри накрыл мантией их обоих, и они медленно пошли к двери, то и дело наступая на ноги друг другу, пока не приноровились идти шаг в шаг. Драко даже сумел пару раз «случайно» прижаться и потереться о Поттера, прежде чем они дошли до выхода из комнаты. Гарри бросал на него подозрительные взгляды, но ничего не сказал.

Коридоры были ещё запутаннее, чем сады, в основном, потому, что они постоянно меняли своё направление, наподобие лестниц Хогвартса.

Хорошо, что Гарри позволил ему идти впереди, так как он, конечно же, лучше ориентировался в поместье. В конце концов, он ходил по этим коридорам в течение шестнадцати лет. Это был его дом.

Драко сглотнул.

Да, был.

Они продолжали идти по коридорам и залам, нервно оглядываясь и стараясь передвигаться как можно тише.

В одной комнате у самого края столика стояла красивая хрустальная ваза, и, когда Гарри поднял руку, чтобы отодвинуть её подальше от края, Драко молниеносно отстранил его руку.

— Она покрыта ядом, — кратко сказал он, дав себе слово с этой поры тщательно следить за тем, чтобы Гарри ненароком не коснулся опасных объектов и ловушек, которые обычно были вполне безобидны и красивы на вид.

Наконец, Драко остановился перед портретом спящего молодого человека, который внешне очень походил на него самого, за исключением того, что волосы его предка, доходившие до середины спины, были более жидкими, а лицо не таким заостренным, как у него.

Он тихо прошептал:

— Франкоис. Это я, Драко.

Человек на портрете проснулся и удивленно уставился на парившие в воздухе головы мальчиков.

— Драко, это действительно ты? Что ты здесь делаешь?

Драко наклонился к нему с таким видом, словно собирался поведать величайший секрет.

— Мы пришли сюда, чтобы воспрепятствовать Тёмному Лорду поработить волшебный мир.

Гарри предостерегающе посмотрел на него, но Драко проигнорировал это.

— Неужели? — спросил Франкоис, явно заинтригованный. — Я слышал о том, что сделал тебе Люциус. Мерлин, лишить наследства за такую ерунду, как забавы с мальчиками! Это твой молодой человек? — он кокетливо улыбнулся Гарри, и тот слегка покраснел.

— Да, — беспечно сказал Драко, не обращая внимания на то, что Гарри наступает ему на ногу. — Мы безумно влюблены. Вот почему меня выгнали. Отец разозлился, что я встречаюсь с Мальчиком-Который-Выжил.

Франкоис всплеснул руками.

— Действительно? О, Мерлин! Какой скандал! На самом деле я, конечно, должен сообщить о вас Люциусу, мальчики, но не сделаю этого, так как вы заслуживаете счастья! И он такой сексуальный, — он подмигнул Драко. — Признаться, я всегда испытывал слабость к высоким, темноволосым, красивым мужчинам. Знал, что у тебя хороший вкус, Драко. Ну, проходите. Удачи!

Портрет распахнулся.

Драко потянул Гарри в секретный коридор и, попрощавшись с Франкоисом, который все еще вздыхал из-за романтичности их отношений, закрыл за ними проём.

— Lumos, — прошептал Поттер. — Это было… интересно.

— Да. Франкоис — довольно легкомысленное создание. У нас в роду каких только не было, но, учитывая столетия существования нашей семейной линии, это неудивительно, — Драко тоже пробормотал «Lumos». — Мантия-невидимка нам пока не нужна.

Гарри кивнул и, взяв её в руки, пошёл нога в ногу с Драко.

Слизеринец вел его по лабиринтообразным пыльным коридорам, через другие скрытые проходы, пока они, наконец, не достигли места их назначения.

Накрывшись мантией, мальчики вышли из секретного прохода в пустую гостиную.

Это была большая зала, декорированная в кремовых и золотых тонах. В середине комнаты, на полу из дорогого камня, был выгравирован семейный герб. Напротив мальчиков находился камин, достаточно большой для трех человек.

— Мы на месте, — прошептал Драко и повёл его к другой части комнаты.

Там, в уголке, стояла статуя дракона с приподнятыми крыльями, доходящая примерно до груди мальчиков. В отличие от большинства волшебных статуй, эта была неподвижной.

— Что теперь? — тихо сказал Гарри, сворачивая мантию и кладя в карман. — Как мы откроем скрытую комнату?

— У тебя есть что-то острое?

— Нет, — озадаченно ответил Гарри.

Раздраженно вздохнув, Драко достал свою палочку и преобразовал стоявшую на столике табакерку в маленький нож. Взяв его в руку, он зажмурился и слегка порезал ладонь.

— Что, черт возьми, ты делаешь?! — прошипел Гарри.

— Открываю комнату, болван, — зашипел в ответ Драко и обмазал своей кровью рот дракона.

В тот же момент раздался шум раздвигающихся камней. Звук казался таким громким и жутким в пустом огромном помещении, что мальчики инстинктивно придвинулись друг к другу.

— Она открывается только для людей с кровью Малфоев, данной добровольно. Отец умрет от ярости, когда поймет, кто помог украсть череп, — Драко ухмыльнулся, затем указал на зияющее в полу отверстие, где раньше был герб, а теперь была видна винтовая лестница. — А вот и проход.

Его голос вовсе не дрожал. Конечно, нет. Но Поттер, разумеется, заметил.

— Ну, — сказал Гарри, встретившись с ним взглядом, словно желая передать ему свою решимость. — Готов?

Драко фыркнул.

— Нет, но это же всё равно тебя не остановит.

Они направились к темному отверстию в полу, слегка задевая руки друг друга. Даже если это и было случайно, Драко это немного успокоило. Гарри начал спускаться по неосвещенной винтовой лестнице первым, а Драко пошёл следом.

Наконец, они спустились и оказались у входа в секретную комнату. Замерев на месте, они посмотрели друг на друга.

— Пойдем, — в конечном счете, сказал Гарри и решительно вошёл внутрь. Драко последовал за ним, идя чуть позади, наполовину спрятавшись за его спиной.

У него появилось ощущение, что скоро он слишком привыкнет во всем полагаться на Гарри Поттера.

Если это «скоро» настанет.

Если они вообще выберутся оттуда живыми.

Воздух был очень плотным и тяжёлым от высокой концентрации волшебства, что неимоверно затрудняло дыхание. Помещение было плохо освещенным — лишь тусклый красноватый свет факелов на стенах позволял видеть окружающее мальчиков пространство.

На этажерке, занимавшей целую стену комнаты, находилось несметное количество древних темных артефактов — настолько древних и редких, что о назначении многих из них приходилось лишь догадываться. На полу стояли несколько запертых сундуков, а рядом с ними находились столы и опоры, на которых, видимо, были размещены наиболее мощные магические артефакты.

Шедший перед Драко Гарри не удостаивал взглядом эти ценнейшие тёмные объекты, а целеустремленно искал то, за чем они пришли в поместье, внимательно осматривая тёмные углы, проверяя, нет ли ловушек.

Наконец, Драко увидел, что Гарри устремился к какому-то алтарю, сделанному из черного как уголь камня, на котором лежал… да, обгоревший, почерневший череп.

Драко задрожал от отвращения.

Он ощущал чистое зло, исходящее от этого черепа. По мере того, как они подходили к алтарю, он чувствовал себя всё более грязным и испачканным. Ему хотелось вымыться, избавиться от этого странного ощущения, от той грязи, которая, казалось, оседала на его коже. Это желание только усилилось, когда они наконец остановились перед алтарем.

— Вот он, — сказал Гарри, глядя на то, что когда-то было головой Салазара Слизерина.

— Неужели? Кто бы мог подумать? — с сарказмом протянул Драко слегка дрожащим голоском, уставившись на череп, лежащий на черной бархатной ткани, покрывавшей ониксовый алтарь. Сам алтарь, казалось, впитывал темное волшебство черепа Слизерина, но большинство энергии вихрилось в воздухе вокруг них. Хотя такое нельзя увидеть, любой волшебник мог ощутить это — настолько мощным было волшебство. Подол плаща Драко колебался, словно на ветру. Но это не был ветер — это была магия, тёмная, древняя и опасная.

Драко поёжился и закутался в плащ посильнее. Ему хотелось уйти отсюда. И поскорее.

Гарри, совершенно не обращая внимания на отрицательную злую ауру черепа, уверенными шагами подошёл к алтарю вплотную и, открыв свой рюкзак, вынул из него другую сумку, сделанную из какого-то странного материала и покрытую сильными охранными рунами. Поттер осторожно затащил череп в сумку, используя носовой платок, чтобы не коснуться его. Стоило Гарри закрыть сумку, как кожа Драко сразу же перестала зудеть и ощущение грязи на теле, постепенно ушло. Он облегченно вздохнул, когда Гарри положил сумку с черепом в рюкзак.

— Всё? Теперь мы можем идти? — с надеждой спросил он.

Гарри кивнул.

— Да. Теперь нам просто нужно выбраться отсюда.

Драко, не медля, вылетел из помещения и опрометью бросился вверх по лестнице, желая уйти отсюда как можно скорее. Гарри последовал за ним в более медленном темпе, но выбрался наверх вскоре после него. Как только нога Гарри ступила на пол гостиной, проход в скрытую комнату стал закрываться. Через пару секунд на его месте снова был семейный герб Малфоев. Удостоверившись, что не оставили за собой следов, мальчики вернулись в сеть секретных коридоров.

Пользуясь мантией-невидимкой, они без особых происшествий вернулись той же дорогой к комнате музыки, если не считать того, что едва не наткнулись на семейного призрака, но, слава Мерлину, всё обошлось.

Змея без жалоб помогла им спуститься в сад, и они медленно пошли к скрытому выходу из территории поместья.

Всё прошло так гладко, что Драко не смог сдержать злорадство.

— Ха! А я ещё думал, что разрушить планы Темного Лорда трудно! Это настолько легко! Не знаю, почему все не делают этого каждый день! Это просто смехотворно легко! Легче легкого! Теперь я не удивляюсь, что Волдеморта победил сопливый младенец, — Драко презрительно фыркнул.

— М-м, Драко?

— Я ожидал, что он прикажет, по крайней мере, десяти Упивающимся Смертью охранять ценнейшую вещь, которая даст ему невообразимую силу, но нет, он до этого не додумался! Он, мягко говоря, не самый умный Тёмный Лорд в истор…

— Драко!

— У него наверняка есть хороший имиджмейкер, потому что, честно говоря, его грозная репутация не соотве…

— ДРАКО! — наконец закричал Гарри.

Драко умолк, оскорбившись, что его так грубо прервали, но, увидев, взволнованное лицо Гарри, удивленно изогнул бровь.

— Ты слышишь это? — спросил Поттер.

— Слышу что?

И затем он услышал. Рычащие звуки, которые, казалось, становились громче. Его лицо побелело.

— Драко? Драко! Что это?

— Церберы, — сдавленно прошептал он. И этот момент они увидели их.

Боже.

Возможно, они смогли бы справиться с одним. Но их было много. Очень много. Огромные трёхголовые собаки белого цвета со змеиными хвостами и дьявольскими красными глазами, горящими безумной жаждой крови. Собаки, которые начали бежать к ним.

— БЕЖИМ!

Рванув с места, мальчики побежали изо всех сил, и церберы, громко рыча, погнались за ними. Сердце Драко ухало где-то в горле, ноги подкашивались, но он бежал, бежал и бежал рядом с Гарри в сторону секретного выхода в стене.

Его трясло и мутило от злого рычания и лая собак позади них. Время от времени один из церберов бросался вперед и клацал мощными челюстями у их ног, поощряя мальчиков бежать быстрее. Дьявольские собаки злонамеренно играли со своими жертвами перед тем, как добить и съесть.

Гарри поднял палочку и на бегу бросил пару проклятий в церберов, но это лишь разозлило их ещё сильнее. Драко, в отличие от Гарри, даже не пытался проклясть собак, а берёг свои силы на более важные вещи — такие как спасение, например. В боку уже невыносимо кололо от быстрого бега, он задыхался и пыхтел, когда наконец они добежали до стены.

Гарри закричал:

— Уизли — болван!

И мальчики с разбегу врезались в твёрдую на вид стену и прошли наружу. Задыхаясь, они быстро повернулись лицом к стене и с беспокойством на неё уставились. Раздались звуки ударов тел о твердую стену, затем адский разъяренный вой, от которого встали волоски на шее Драко.

Гарри, всё ещё задыхаясь, повернулся к нему. Было трудно прочитать его эмоции по глазам из-за лунного света, отражавшегося от очков, но сарказм в голосе был очевиден:

— Что ты там говорил про «легче легкого», Драко?

— Заткнись, — буркнул Драко, растеряв всё своё обычное остроумие. Воцарились тишина. Видимо, церберы отошли от стены в поисках более легкой добычи. Драко обессилено прислонился к стене, чувствуя такое облегчение, какого не испытывал никогда в жизни.

Шелест листьев от легкого ветерка в полной тишине ночи расслаблял, и бешеный стук его сердца постепенно замедлился. Внезапно раздался какой-то звук, и Драко, вздрогнув, поспешно спрятался за соседним кустарником.

— Это я, Драко, не волнуйся. Видел бы ты своё лицо только что! — Гарри начал смеяться. Смех был каким-то нервным — видимо, запоздалая реакция на пережитое напряжение. Драко поднялся из-за кустарника и, оттряхивая с волос листья, впился взглядом в Поттера. Но, в конечном счете, уголок его губ дернулся, и он присоединился к веселью Гарри. Они безостановочно смеялись в течение нескольких минут, давая выход пережитому испугу. Наконец, они успокоились. Гарри вздохнул, всё ещё улыбаясь.

— Пошли, Драко. Мы ещё должны добраться домой.

— О, Мерлин, — простонал Драко и последовал за Гарри по лугу к их метлам.

Ночь была прохладной и влажной, но вскоре занялся рассвет.

Когда солнце начало подниматься, Гарри и Драко были высоко в небе, но через какое-то время им пришлось приземлиться, поскольку яркие солнечные лучи светили им прямо в глаза, не говоря уже о том, что они крайне устали после напряженной бессонной ночи. Они единогласно решили слезть с метел и остановиться в маленькой роще около быстрого ручья.

Отложив «Ртуть» в сторонку, Драко разложил свой плащ на влажной траве и ничком повалился на него, постанывая от боли в затёкших мышцах. Повернувшись на бок и поудобнее устроившись на своем мягком бархатном плаще, он закрыл глаза, пытаясь справиться с головокружением. Услышав какой-то шум, Драко приоткрыл один глаз, но снова закрыл, увидев, что это Гарри. Адреналин, который давал ему силы, ушёл, и теперь он ощущал себя неимоверно усталым и разбитым. Гарри был явно доволен, хотя тоже выглядел утомленным. Его волосы торчали во все стороны. Драко слегка улыбнулся, затем вздохнул.

Мерлин, как же он устал.

А ещё — ему хотелось пить.

Драко поднялся с места и, тихонько ворча, пополз к ручью, подстрекаемый мучавшей его жаждой. Утолив её, он плеснул в лицо прохладной воды и пополз обратно. Снова разлёгшись на плаще, он прикрыл глаза рукой, чтобы защитить их от солнечного света.

— Всё в порядке, Драко? — раздался голос Гарри.

Драко в ответ лишь раздраженно промычал что-то неопределенное.

— Спасибо, у меня тоже всё хорошо, — сказал Гарри с нотками сарказма в голосе.

Он ничего не ответил, и они надолго замолчали.

Лениво растянувшись на земле, Драко глубоко вдыхал свежий весенний воздух, наслаждаясь успокоительной утренней тишиной, нарушавшейся лишь приятным пением птиц, раздававшимся откуда-то сверху. Через какое-то время он услышал звук, похожий на звук снимаемых очков, но не обратил на это особого внимания.

— Драко? — тихо сказал Гарри и слизеринец, убрав руку с глаз, повернул к нему лицо.

— Что?

И тут губы Гарри накрыли его.

У Драко перехватило дыхание от потрясения.

А в следующий момент они целовались.

Драко знал, что не должен позволить этому случиться — снова, но не мог остановить себя, не мог прекратить это, не мог оторвать свои губы от Поттера. Его рот был таким горячим и жарким, что он просто… просто…и… О, Мерлин, что Поттер вытворял языком… Он знал, прекрасно знал, что совершает глупость, что всё это ни к чему кроме жалкого разочарования не приведёт, но просто не отвечать на жадные поцелуи-укусы, не мог сопротивляться желанию прижаться ещё ближе к теплому сильному мужскому телу на себе, вжаться в Гарри — своими бёдами в его, губы к губам, пах к паху.

Наконец, собрав жалкие остатки здравого смысла, он отодвинул Поттера от себя.

— Почему … почему ты это сделал? — спросил Драко, облизывая губы. Он едва не застонал вслух, поняв, что пытается запомнить вкус Гарри. Его передернуло от отвращения к самому себе.

Мерлин, как же он жалок. Как же он слаб.

Гарри поднял руку и с нежностью провёл большим пальцем по щеке Драко, не отрывая от него взгляда зеленых глаз.

— Потому что я хотел, — тихо сказал он.

— Не смей, слышишь? Ты не можешь просто так взять и… — Драко осёкся и отдернул голову, не желая принимать неискреннюю нежность Поттера.

— «Не могу» что? Что случилось? — проговорил Гарри, с удивлением глядя на него.

— Что случилось? — недоверчиво повторил за ним Драко, склонив голову на бок. — Ты ещё спрашиваешь у меня, что случилось?! Я тебе не персональная игрушка для траханья, Поттер. Если тебе иногда хочется поэкспериментировать, меня в это не впутывай, понял? — прорычал он, наконец, выплёскивая подавляемый неделями гнев.

Да кем он себя считал?! Неужели Поттер думал, что можно вот так попользоваться им, а затем притвориться, что ничего особенного не произошло?

И у Гарри ещё хватало наглости выглядеть теперь смущенным и озадаченным.

— Что? О чем ты говоришь?

Драко прикрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Я не люблю, когда мной пользуются, — наконец, сказал он ровным голосом, встретившись взглядом с Гарри. — Если ты хочешь меня — прекрасно. Если не хочешь, то это тоже нестрашно. Мы можем просто быть друзьями. Но мне не нравится, когда со мной играют.

— Ты имеешь в виду…? — Гарри, нахмурившись, уставился на него, явно не понимая, о чём речь. Наконец, в его глазах зажёгся огонёк понимания, и он, застонав, зарылся пальцами в свои волосы. — Я не понимал, как это выглядит с твоей стороны. Боже, Драко, мне жаль. Я никогда не обидел бы тебя преднамеренно. Ты же знаешь об этом, правда?

Он выглядел таким искренним и по-настоящему расстроенным, что у Драко просто не хватило духу сказать «нет».

— Знаю. Иначе давно бы запустил в тебя проклятием мужского бессилия!

— Гм, — Гарри уставился на него широко распахнутыми глазами.

Драко не смог сдержать ухмылку.

— Да. Советую подумать об этом.

— Мне действительно жаль, — сказал Гарри, понуро уставившись на землю. Его волосы упали ему на глаза, и, Драко, протянув руку, осторожно отвёл в сторону темную прядь. Гарри поднял голову и, изучая его лицо серьёзными глазами, проговорил:

— Могу я … Позволишь мне поцеловать тебя снова?

Драко долго молчал, не зная, что ответить, но когда в глазах Гарри промелькнуло разочарование, не сдержался и ляпнул:

— Да.

Гарри наклонился к нему, и Драко подался вперед, встречая его на полпути. Он вздохнул, когда их губы встретились. Это был мягкий поцелуй, серьезный, спрашивающий позволения на большее. Приоткрыв губы, Драко с энтузиазмом ответил на него, впуская требовательный язык в свой рот, и Гарри, хрипло застонав, потянул его к себе на колени. Драко не возражал, а лишь обнял его за плечи, чтобы удержать равновесие.

Он полностью потерялся в ощущениях, забыв о существовании остального мира — был лишь Поттер, его твёрдое подтянутое тело и горячий рот. Гарри ласкал его спину сильными руками, дразнил, ласкал и покусывал его губы, а Драко дрожал, таял и постанывал от удовольствия. Было невероятно приятно ощущать мускулистые бёдра между своими ногами, чувствовать возбуждение парня, фактически пожиравшего его рот.

Драко снова отстранился и Гарри протестующе застонал, глядя на него с похотью в затуманенных зеленых глазах. Этот взгляд почти поколебал его решимость, но он сумел взять себя в руки.

— Так ты хочешь меня? Скажи это, Поттер.

— Хочу тебя, — хрипло ответил Гарри и даже сам покраснел, услышав свой голос.

Драко наклонился и начал покрывать мелкими поцелуями солоноватую кожу шеи брюнета, зарывшись пальцами в густые тёмные волосы на его затылке.

— М-м, правда? — пробормотал он, уткнувшись в плечо. — Хочешь достаточно сильно, чтобы спать со мной?

Поттер задрожал, но прежде, чем он успел ответить, Драко продолжил:

— Достаточно сильно, чтобы раз и навсегда отшить всех тех девиц, которые вешаются тебе на шею, потому что ты — чёртов Мальчик-Который-Выжил? Достаточно сильно, чтобы быть моим парнем? Чтобы трахать меня, пока все, о чем я смогу думать, ты?

— Да. Боже, да, — почти простонал Гарри.

Ощущая невероятный триумф, Драко поднял голову и прижал ладони к щёкам Гарри, вынуждая его посмотреть в свои глаза.

— Тогда ты мой, Гарри, — зло сказал он. — Ты мой, и, если ты посмеешь снова играть со мной, я заплюю твою Молнию, привяжу тебя к ней и обжарю на костре, понял?

— Э-э, — вымолвил Гарри. Похотливый туман в его голове частично рассеялся от такой угрозы.

Но он не успел никак отреагировать на собственнические слова Драко, потому что последний с жадностью впился в его рот. Потеряв равновесие, они повалились на землю, продолжая целоваться грубее, яростнее и отчаяннее. Просунув руки под рубашку Гарри, Драко с жадностью ласкал голую сильную спину, тихо постанывая под градом поцелуев, которыми его осыпали.

— Хочу тебя. Боже, как же я хочу тебя, — бормотал Гарри, целуя, покусывая и посасывая шею Драко. Казалось, начав говорить, он не мог остановиться. — Хочу тебя. — Поцелуй. — Ужасно хочу. — Он впился в кожу его ключицы, вызывая стон Драко. — Хочу тебя, хочу тебя, хочу, хочу, хочу.

— О, чёрт возьми, — выдохнул Драко. — Ты можешь поиметь меня, если так хочешь.

Гарри оторвался от его шеи и уставился на него.

— Правда? Ничего себе, — хрипло произнес он и покраснел до кончиков ушей. Даже его шея стала красной. Драко размышлял, как далеко распространился румянец, когда Гарри прервал ход его мыслей. — Но я не знаю о том, как это делают парни. Я, конечно, догадываюсь, но… — Он пожал плечами. — Это просто не такая вещь, о которой можно спрашивать кого-то, знаешь?

— Хм? — непонимающе проговорил Драко, но в следующий момент моргнул, поняв, что он имел в виду. Ухмыляясь, Малфой подался вперед и медленно облизал ухо Гарри. Укусив его за мочку, он низким голосом сказал:

— Мы можем отсосать друг у друга. Хочешь?

Дыхание Гарри перехватило.

— О, боже, — прошептал он слабо.

— Ты постоянно твердишь это, но не думаю, что ты на самом деле хочешь, чтобы Бог смотрел сейчас на нас, — сказал Драко, посмеиваясь.

Гарри закатил глаза, но тоже рассмеялся.

— Конечно нет. Так... Как именно…?

— Ты можешь первым сделать мне минет, — предложил Драко. — В конце концов, ты не сможешь двигаться после того, как я закончу с тобой. Обещаю, — почти промурлыкал он, и Гарри облизался, смотря на него потемневшими от желания глазами.

Поттер глубоко вздохнул и быстро расстегнул молнию брюк Драко, который, приподняв бёдра, спустил их к ногам, оставшись обнаженным ниже талии — он не носил нижнее бельё. Они нерешительно замерли, глядя друг на друга. Наконец, под пристальным взглядом Гарри, блондин медленно провёл рукой вниз по груди и сжал свой донельзя возбужденный член.

Глаза Гарри потемнели ещё больше, он кусал губы, судорожно сжав пальцы в кулаки. Откинувшись на свой плащ, блондин повернул голову набок и, опустив ресницы, бросил на Гарри томный взгляд.

— Пожалуйста?

И этого оказалось достаточно.

Гарри резко подался вперёд и, сев между ногами Драко, обхватил рукой его член у основания. Склонившись, он коснулся губами возбужденной плоти и затем взял в рот столько, сколько мог. Драко вздохнул и закрыл глаза, предоставляя Гарри делать, что ему вздумается. Как ему нравится.

Было невероятно хорошо от ощущения теплого, влажного рта, вбирающего его член, от прикосновений языка к чувствительной головке. Хотя у Гарри не было опыта и умения, это с лихвой восполнялось его энтузиазмом. Мерлин, ещё… Ему хотелось трахнуть Поттера в рот, но он сдерживал себя, помня, что это первый раз Гарри.

Открыв глаза, Драко увидел темноволосую голову между своими ногами, ритмично двигающуюся вверх-вниз, свой член, исчезающий во рту Гарри, и сдавленно застонал, возбудившись от этого зрелища ещё сильнее. Даже случайное лёгкое касание зубов приближало его к оргазму всё больше и больше. Наконец, он резко выгнулся, зарывшись пальцами в волосы Гарри, и с протяжным стоном кончил. Поттер проглотил его семя, поколебавшись всего пару секунд, но их хватило, часть спермы показалась в уголке его губ. Не сдержавшись, Драко притянул Гарри к себе и, с жадностью облизав его губы, поцеловал, наслаждаясь знанием того, что это его собственная сперма во рту знаменитого Мальчика-Который-Выжил. Конечно, невероятно будоражило, что он заполучил парня, за внимание которого люди были готовы убить, хотя вовсе не это было главным, вовсе не это очаровывало его. Его очаровывал нуждающийся стон, который вырывался у Гарри, когда они целовались — прямо как в этот момент; то, что Гарри, казалось, испытывал постоянную потребность касаться к его светлых волос; то, что Гарри мог быть таким нежным и внимательным, оставаясь при этом целеустремлённым, надёжным и сильным.

Наконец, то, что Гарри был просто Гарри.

Драко повалил Поттера на плащ, а сам лег на него, не прерывая их поцелуя.

Потянув рубашку Гарри вверх, он снял её через голову, и, наклонившись, медленно провёл языком от загорелой шеи вниз по груди и покрыл жадными мелкими поцелуями плоский мускулистый живот. Облизав вокруг пупка, он стал мелкими движениями юркого языка ласкать его, провёл по дорожке тёмных волос к поясу брюк. Он теребил зубами кнопку и застёжку молнии до тех пор, пока не открыл их. К своему чрезвычайному раздражению, Драко пришлось снять с Поттера ещё и боксеры, но, в конечном счете, он сидел между голыми сильными бедрами Гарри, а его губы находились напротив гордо стоявшего большого толстого члена.

Ухмыляясь, он поднял глаза и встретился взглядом с Гарри, который, задыхаясь, смотрел на него с голодным, нуждающимся выражением лица. Не сводя с Поттера глаз, он облизал головку его члена, удостоверившись, что каждое движение языка было видно. Гарри застонал и инстинктивно поднял бёдра вверх. Драко погладил большим пальцем его тазовую кость и медленно облизал вену на основании члена Гарри, затем так же медленно вобрал весь член в себя, пока его губы не коснулись темноволосого лобка.

— О, чёрт…О, чёрт возьми. О, боже, — бессвязно бормотал Гарри.

Драко применил все, чему научился, тренируясь на себе, жадно посасывал и ласкал языком большой член, параллельно массируя рукой яички, потому что это очевидно возбуждало Гарри ещё больше. Когда он двинулся вверх, оставив во влажном рту лишь горячую красную головку, гриффиндорец откинул голову назад и хрипло застонал. Драко мысленно улыбнулся и снова взял пульсирующий ствол полностью в рот и принялся сосать всерьёз, глухо постанывая от удовольствия ощущать большой твердый член — член Гарри — во рту.

Вдруг Поттер зарылся пальцами в его волосы и с хриплым рычанием дёрнул его на себя, буквально насаживая его рот на свой член, и, сделав пару сильных толчков вверх, бурно кончил. Драко аккуратно проглотил семя и, поднявшись, посмотрел на обессиленного парня перед собой. Внезапно он понял, что его брюки всё ещё спущены, и, приведя себя в порядок, снова повернулся к Гарри.

— С тобой всё хорошо, Гарри?

— Мои мозги… растаяли, — нечленораздельно пробормотал Поттер.

Драко с сомнением (но не без доли самодовольства) оглядел блаженное выражение лица Гарри и затуманенные зелёные глаза.

— Не думаю, что мы сможем добраться до школы на метлах.

После того, как они более или менее привели себя в приличный вид, Драко вызвал Ночного рыцаря.

Забравшись в автобус, он предоставил Гарри самому общаться с кондуктором, а сам пошёл искать незанятую постель — ему совершенно не хотелось разговаривать с этим Стэном-как-его-там. В отличие от него, Поттер с явным удовольствием болтал с этим плебеем. Драко фыркнул.

Наверняка Гарри был просто не в себе после пережитого оргазма.

Да и судя по обрывкам их разговора, кондуктор тоже мало что понимал из бессвязной речи своего собеседника.

Спустя пару минут, Гарри наконец закончил их довольно бессмысленный разговор и решил-таки присоединиться к нему. Он обнаружил его лежащим на самой удобной кровати двухэтажного автобуса и, тоже взобравшись в постель, прижался к нему и притянул Драко к себе ещё ближе. Поцеловав его в уголок губ, он положил черноволосую голову ему на плечо.

Несмотря на то, что Драко было немного неудобно из-за взъерошенных волос, щекотавших его шею, он и не подумал отодвинуться.

— М-м, — Гарри уткнулся лицом в шею Драко. — И кто мы теперь? — тихо проговорил он, словно размышляя вслух.

Драко зарылся пальцами в мягкие растрепанные волосы на затылке Поттера и стал медленно ласкать их. Сказать по правде, его немало удивило то, что Гарри настолько нежен и мягок с ним. Он не ожидал этого — скорее ждал раскаяния или холодности с его стороны. Но, конечно, Драко не собирался проверять прутья дареной метлы.

— Что ты имеешь в виду?

— Кем мне тебя считать? Моим парнем?

Слизеринец фыркнул.

— Если хочешь. Хотя это звучит немного смешно. Драко Малфой — парень Гарри Поттера, — произнёс он медленно. Слова казались странными и неуместными. Самая идея была донельзя смехотворной. Эти слова ассоциировались у него с дарением цветов и конфет — то есть, с идиотским поведением влюбленных глупцов. — Но я всё же предпочитаю слово «любовник».

— О, — выдохнул Гарри и, пару секунд помолчав, заговорил. — Но это же неправда. Мы не любовники. Я имею в виду… — он покраснел, Драко знал это, хотя и не мог видеть. — У нас не было секса в полном смысле этого слова.

— Конечно был. Разве оральный секс — это не секс? Да, верно, мы не трахались. Но мы будем, — довольно сказал Драко, по-прежнему мягко лаская рукой затылок Гарри.

Издав нечто среднее между смехом и стоном, Поттер чмокнул его в шею.

— Если бы я не был настолько усталым, то счёл бы твои слова предложением, но так как…, — он покачал головой. — Боже, я не знаю, как ты делаешь это. Это несправедливо, что у меня встаёт просто от звука твоего голоса. Во всём виноват ты и твой маленький грязный аристократический ротик. И самое смешное, что ты даже не стараешься!

— Это талант, — самодовольно сказал Драко, а затем, ухмыльнувшись, добавил. — К тому же, это всё потому, что ты — сексуально озабоченный гей.

— Драко!

Он был в восторге, что все еще может вызывать этот наполовину укоряющий, наполовину шокированный тон у Гарри, и, засмеявшись, переплёл свои ноги с брюнетом.

— О, давай не будем! Может, остальной мир и верит твоему невинно-героическому облику, но зачем при мне-то, а, Поттер? Мой член полчаса назад находился в твоём рту, вспомни!

Гарри вспомнил и промычал что-то невразумительное.

Драко откинулся назад и, изогнув бровь, недоверчиво посмотрел на него. Кажется, Гарри из-за воспоминаний был не способен произнести что-то даже отдаленно умное.

— Твоё остроумие и невероятные ораторские способности не перестают меня удивлять, Поттер.

— Спасибо, я тоже восхищаюсь твоей добротой и человечностью, Малфой, — сказал Гарри, ухмыльнувшись.

Слизеринец тоже ухмыльнулся.

— Что ж поделаешь, да, я такой.

Между ними на какое-то время воцарилась уютная тишина, нарушаемая лишь гулом мотора автобуса. Наконец, Гарри заговорил.

— Теперь, когда у нас есть время, расскажи, как ты можешь говорить со змеями. Я почти умираю от любопытства.

Драко поднял левую руку и помахал ею, показывая перстень со змеёй.

— С помощью этого. Кольцо даёт владельцу способность говорить на парселтанге, но оно годится только для истинных слизеринцев. Это рождественский подарок от Забини.

Нахмурившись, Гарри поднял голову с его плеча.

— Говоря об этом…. Ты собираешься сказать своим друзьям? О нас.

— Да. А почему нет?

Поттер пожал плечами.

— Просто не знаю, хорошая ли это идея. Крэбб и Гойл… Ну, они не очень похожи на парней, которые воспримут это без проблем.

Драко был немного удивлен. Видимо, даже вундеркинд волшебного мира не сумел разглядеть наличие ума у Винса и Грэга за фасадом тупых громил.

— Поверь мне, примут. Они же приняли нашу дружбу, верно? И они знают о моей ориентации уже давно. Лично я больше волнуюсь из-за Забини. Самодовольный болван месяца три будет тыкать мне в лицо своё вечное: «А что я говорил!». И Панси. Мерлин, она будет ржать над этим годами!

Гарри покачал головой.

— Не думаю, что когда-нибудь пойму вас, слизеринцев.

Он явно был сбит с толку.

Драко рассмеялся.

— А ты и не должен, Гарри. Понять слизеринца может лишь другой слизеринец.

— Поверю тебе на слово, — сказал Гарри и, снова положив голову на плечо Драко, прижал его к себе. Кажется, Гарри любил обниматься. Не то чтобы Драко возражал. Гарри всегда был таким тёплым, и лежать в его объятиях было невероятно приятно, тепло и уютно.

— А ты? Собираешься сказать Грэйнджер и Уизелу? — спросил он, чуть погодя. Поттер бросил на него косой взгляд, и Драко, закатив глаза, поправился. — Уизли.

Слегка хмурясь, Гарри прикусил губу, затем заговорил:

— Наверное, скажу Гермионе. Она всё равно через какое-то время догадается сама и только рассердится на меня из-за того, что я смолчал. А Рон... Хочу немного подождать прежде, чем сказать ему о нас. Пусть он сначала привыкнет к тому, что мы друзья. Конечно, мы с тобой уже общаемся довольно давно, но он думает, что это просто какая-то уловка с твоей стороны. Я хочу, чтобы Рон сперва понял, что ты не пытаешься обмануть меня, а потом расскажу ему всё. Ты же не против? — добавил Гарри, с тревогой вглядываясь в лицо Драко. — Ты же понимаешь, что я вовсе не стыжусь тебя или что-то в этом роде? Я обязательно сообщу ему, но не прямо сейчас.

Драко был рад, что Поттер старался удостовериться, что не обидел его. Видимо, Гарри усвоил урок из своей последней ошибки и не хотел наступить на те же грабли.

— Всё хорошо, я не возражаю. Думаю, немного осмотрительности и впрямь не помешает. Конечно, в конечном счете, люди узнают, но вряд ли стоит объявить это миру прямо сейчас. Представляю заголовки газет! «Гарри Пидор — Мальчик-Который-Любит-Член!» Что ты думаешь об этом? Впечатляет, да?

Гарри впился в него взглядом.

— Я думаю, что ты чересчур веселишься за мой счёт.

Драко наклонил голову и, потёршись носом о щёку Гарри, коснулся губами мочки его уха.

— Признайся, тебе же нравится это. Нравится, когда тебя дразнят, — прошептал он и, игриво лизнув ухо, продолжил. — Когда язвят. Играют с тобой, — он мягко укусил мочку, вызвав тихий вздох брюнета. — Могу я поиграть с тобой, Гарри?

— Конечно. Всё, что тебе… угодно, — его голос дрогнул, когда Драко начал покрывать поцелуями его лицо. Гарри повернул голову, и они начали целоваться — медленно, неторопливо, смакуя вкус друг друга. В этом поцелуе не было голода и нетерпеливости, как в прежних — они целовались почти лениво, с нежностью, которая стала даже для самого Драко полной неожиданностью, потому что он не думал, что способен испытывать такое к кому-либо.

Гладя одной рукой плечо Гарри, он продолжал отвечать на поцелуи, отстранённо отмечая и запоминая реакцию брюнета на то или иное движение его языка, его губ, а пальцами другой — зарылся в тёмные волосы, наслаждаясь их шелковистостью и густотой.

Его голова уже шла кругом от глубоких, медленных поцелуев, и Драко отдал инициативу Гарри, лишь принимая и упиваясь нежностью и привязанностью, которыми его осыпали. Поцелуи только ради поцелуев оказались неожиданно приятными, и он внезапно понял, что это само по себе было искусством. Которым Гарри владел очень хорошо.

Иногда, также как и в этот момент, у него появлялось странное ощущение, что они — части одной головоломки, да, очень разные, казалось бы, совершенно несовместимые, но, тем не менее, мир мог обрести смысл только тогда, когда они сходились вместе. Чувство правильности происходящего, того, как их тела, их губы так совершенно подходили друг к другу, лишь усиливало это ощущение.

Поцелуи становились короче и наконец сошли на нет, хотя мальчики всё ещё прижимались друг к другу. Драко слегка потёрся щекой о кожу Гарри, наслаждаясь её мягкостью и гладкостью. Его веки неудержимо закрывались — усталость наконец взяла над ним верх. Чуть зевнув, он положил голову на плечо Гарри и закрыл глаза, чувствуя себя защищенным и лелеемым— то, чего не ощущал давно.

В конце концов, они доехали до их остановки — Хогсмида.

После того, как Поттер его разбудил, Драко, то и дело зевая, подобрал свою метлу и шаткой походкой сошел с автобуса, совершенно игнорируя болтовню кондуктора с Гарри. Последний наконец тоже выбрался наружу с «Молнией» в руках и рюкзаком на плече. Как только его нога ступила на землю, автобус с ужасным скрипом рванул с места и исчез вдали. Драко вздрогнул от неожиданности, не переставая удивляться, что эта рухлядь всё ещё не на помойке.

— Ну что, полетели, Драко?

— Угу.

Он сел на метлу, но не поднялся в воздух, а, задрав подбородок, буркнул:

— Дамблдор должен оценить то, что я рисковал своей жизнью, чтобы получить для него тот ужасный череп! И что ещё хуже — у меня, кажется, появились мозоли! Я ожидаю, что Слизерину дадут много-много баллов за это! И хорошее денежное вознаграждение тоже не помешает, — надменно добавил он.

Гарри опустил глаза и нерешительно почесал затылок.

Драко подозрительно прищурился.

— Хм… Об этом. Видишь ли… — проговорил Гарри, затем пробормотал что-то так быстро, что Драко ничего не смог разобрать. Но у него уже появилось нехорошее предчувствие.

— Что ты сказал? — осведомился он, надеясь, что его подозрения необоснованны.

Гарри посмотрел на небо, словно обнаружил облака невероятно интересными, и медленно сказал:

— Дамблдор на самом деле не знает, что я пошёл за черепом. Я всё сделал…хм… по своей инициативе.

— Что?! — заорал Драко. — Нас за это могут исключить из школы, Поттер! Знаешь, в какой неприятности мы окажемся из-за того, что покинули территорию школы без разрешения! Они, по меньшей мере, лишат нас должности префекта! Ты думал об этом, идиот?!

Стиснув зубы, Гарри впился в него взглядом.

— Представь себе, да! Профессор Дамблдор собирался послать за черепом Сириуса, но его точно поймали бы, ты же понимаешь это. Никто даже не знал, что скрытую комнату можно открыть только с помощью крови Малфоев, не говоря уже о том, что Сириус понятия не имеет, как проникнуть на территорию поместья. Поэтому чертовски хорошо, что пошли туда именно мы, верно?

Драко вздохнул.

— Возможно. Но теперь-то чего спорить — сделанного всё равно не воротишь.

Поттеру легко говорить. Несомненно, старикашка своего драгоценного Мальчика-Который-Выжил лишь похвалит за проявленный героизм, а Драко Малфоя без долгих раздумий выкинет из Хогвартса. Учитывая его «везение» и то, что Дамблдор всегда находил оправдания лишь гриффиндорцам, всё вполне могло произойти именно так.

Гарри наклонился и, быстро поцеловав Драко в губы, обхватил его лицо ладонями, вынуждая посмотреть ему в глаза.

— Не волнуйся из-за этого, ладно? Я позабочусь обо всем, — твёрдо сказал он.

— Ну хорошо, — пробурчал Драко, но помимо воли слегка улыбнулся.

Усмехнувшись и подмигнув ему, Гарри вскочил на «Молнию» и взлетел в воздух. Драко последовал его примеру и, подлетев к нему, пристроился рядышком с Гарри так, чтобы его метла была чуть впереди «Молнии». Поттер посмотрел на него и увеличил скорость, сделав так, чтобы ручка его метлы была на два дюйма перед «Ртутью». Фыркнув, Драко поднажал и расслабился лишь после того, как сумел вернуть своё лидирующее положение.

Однако Гарри, видимо, не имел никакого желания быть превзойденным, и немедленно снова увеличил скорость своей «Молнии».

Вскоре, пытаясь выиграть импровизированную гонку, они летели с невероятной скоростью, практически став одним целым со своими метлами.

— Это всё, на что ты способен, Поттер? — ухмыляясь, как ненормальный, закричал громко Драко, пытаясь перекричать свист ветра в ушах.

— Чёрта с два! Даже Гермиона может лететь быстрее тебя! — закричал в ответ Гарри.

— Ха! Тогда почему я перед тобой?

— Не волнуйся, Малфой, это поправимо!

Драко рассмеялся и завопил:

— Мечтай-мечтай!

И вот так они мчались к Хогвартсу настолько быстро, насколько позволяли их метлы.

Ярко-голубое небо, тёплые золотистые лучи солнца, свежий ветер, бьющий им в лицо, пейзаж, от которого захватывало дух — всё это было невероятно волнующим. Они пролетели над деревьями на головокружительной скорости, отчего те казались лишь полосой зеленого.

У самого Хогвартса, Драко, будучи слизеринцем, не мог не толкнуть Гарри боком, после чего резко рванул вперед, заливаясь хохотом из-за возмущенного выражения на лице брюнета. Он приземлился первым и спрыгнул с «Ртути», намереваясь начать дразнить Гарри из-за его поражения.

Но как только Поттер приземлился, главные двери замка распахнулись, и перед ними предстала Макгонагал, с ещё более кислым, чем обычно, выражением лица. Веселье Драко сразу же сошло на нет.

— Вижу, вы двое наконец соизволили вернуться. Следуйте за мной, — резко сказала она и, развернувшись, пошла прочь по коридору, словно рассерженная кошка.

Гарри бросил на Драко заверяющий взгляд, и мальчики поторопились за ней.

— Никогда! Никогда за все годы моего преподавательского опыта я не встречала студента, более недисциплинированного и безрассудного чем Вы, мистер Поттер. Вам с мистером Малфоем придётся объяснить очень многое.

Они дошли до кабинета директора и, профессор, повернувшись к ним, поджала губы, с неодобрением глядя на них.

— Канарский ликёр-крем. Теперь идите. Профессор Дамблдор ждёт вас.

Она развернулась и ушла, а мальчики, воспользовавшись паролем, быстро поднялись в кабинет директора.

Комната была пуста, когда они вошли. Драко, хотя и чувствовал дискомфорт в этом месте, расположился на одном из двух стульев, стоящих перед столом. Гарри последовал его примеру. Они обменялись недоумевающим взглядом.

— Где он? — тихо спросил Драко.

— Прямо здесь, мой дорогой мальчик, — сказал Дамблдор, входя в кабинет через скрытую дверь в задней части комнаты. Он улыбнулся им. — Ах, я как раз задавался вопросом, когда же вы вернётесь. Мы все волновались за вас, — проговорил директор, с упрёком глядя на них сверху своих очков-полумесяцев.

Гарри, казалось, стало слегка неуютно, но на его лице по-прежнему было упрямое выражение.

— Всё же мы вернулись, причём вернулись без единой царапинки. Правда, Драко утверждает, что у него появилась мозоль, — Гарри усмехнулся ему, затем снова повернулся к Дамблдору и, вытащив из рюкзака сумку, вышитую руническими символами, положил её на стол. — Вот череп.

— Ах, — Альбус Дамблдор задумчиво уставился на сумку. Из его глаз ушло мерцание. — Вижу, ты всё же сумел сделать это. Но твоя… небрежность волнует меня, Гарри. Ты напрасно рисковал своей жизнью. Сириус вполне способен выполнить эту задачу. Он обучался как аврор и… анимаг. Не стоит забывать и того, что Сириус провел в Азкабане двенадцать лет и сумел сбежать, хотя до него никому этого не удавалось. Если бы ты не вмешался, твой крестный отец благодаря своим знаниям и опыту с тем же успехом мог достать череп. Вы подвергались совершенно ненужному и неоправданному риску.

Гарри скрипнул зубами.

— Мы сумели получить череп только потому, что Драко знает поместье от и до. И именно благодаря его крови сумели открыть скрытую комнату. Мне жаль, что Вы не одобряете, но я должен был сделать это, директор. И ничуть не жалею.

— Я понимаю это, Гарри, но ты не должен так сильно и так часто рисковать. Я уже не говорю про твой энтузиазм, — добавил директор. В его глазах снова зажглись искорки.

Гарри что-то ответил, но Драко уже слушал вполуха, так как был занят изучением жаливших волдырей на своих ладонях. Ему хотелось уйти отсюда как можно скорее, потому что он чувствовал себя очень неуместным в этой компании.

Дамблдор был одним из самых мощных волшебников их времени, а Поттер не сильно ему уступал. И, скорее всего, в недалёком будущем Гарри стал бы ещё сильнее директора. Конечно, он, вероятно, не будет столь же проницательным, как почти всезнающий Дамблдор, но волшебная сила Гарри была из тех, что проявлялись в полную мощь в отчаянные времена и об обладании которой большинство волшебников могли лишь мечтать. Драко понадобилось очень много времени, чтобы признать это, и ещё большее время, чтобы его негодование по этому поводу поутихло.

Но открытость и гриффиндорская честность Гарри уравновешивали то, что он обладал такой огромной властью, придавая его волшебству чистый, светлый оттенок.

Но Дамблдор…

Драко было неуютно в его присутствии, потому что он, казалось, всегда использовал свою силу и проницательность только в своих интересах. Ему никогда не нравился старый интриган, потому что он не знал его мотивов и иногда, когда он смотрел в те непостижимые мерцающие глаза, у него появлялось ощущение, что Дамблдор считает его лишь обычной пешкой на шахматной доске жизни. Как и в этот самый момент.

— А вы, мистер Малфой? Почему вы решили сопровождать Гарри?

Драко пожал плечами, с легкостью надев привычную маску высокомерного наследника, хотя он больше и не был им.

— Просто соскучился по дому. Ну, вы же понимаете. Я подумал: «А не наведаться ли мне в поместье, сказать привет дражайшим церберам?», — ухмыляясь, протянул он, глядя на директора.

— Хм… Понимаю.

Даже если Дамблдор собирался сказать что-то ещё, он не имел этой возможности, так как в кабинет ворвались Сириус Блэк, Ремус Люпин, Гермиона Грэйнджер и Рон Уизли.

— О чём ты думал, парень?! Я почти сошёл с ума от беспокойства! Больше никогда так не поступай! — заорал Блэк и стиснул в медвежьих объятиях вовремя вставшего со стула Поттера.

Перед тем, как Уизли и Грэйнджер обхватили этих двоих, превращая медвежье объятие в групповое, Драко мельком успел увидеть, как Гарри мягко улыбнулся своему крестному. Сириус Блэк протянул руку и притянул Люпина в их дружескую сутолоку. Драко оставался в своём стуле, наблюдая всю эту демонстрацию радости и привязанности со стороны.

— Лимонную дольку? — предложил Дамблдор, глядя на него мерцающими глазами.

— А почему бы и нет? — пробормотал Драко, взяв леденец. Он был рад занять себя чем-то, пока гриффиндорцы занимались отвратительным сюсюканьем.

Наконец, после того, как Гарри заверил своих друзей, что с ним всё хорошо, что он не убит, не травмирован и не покалечен, а Уизли пять раз прокричал своё обязательное: «Почему ты пошёл с тем мерзавцем Малфоем?!», гриффиндорцы наколдовали себе стулья и расселись. Но едва всё успокоилось, как снова началась суматоха.

— Драко! О, Мерлин! Ты не поранился? Снейп послал меня, как только услышал, что ты вернулся. Я столько часов не находила себе места! — взволнованно лепетала Панси, вбегая в комнату. Драко едва успел встать, прежде чем она схватила его в объятия. — О, бедняжка, что с тобой случилось? И твои волосы!

— Все хорошо, Панси, честно. И что не так с моими волосами?

Панси замахала над его головой.

— Они ужасно всколоченные!

Завопив от ужаса, Драко подбежал к стеклянному шкафу и начал пытаться пригладить свои взъерошенные светлые пряди. Он знал о том, что все над ним смеялись, но игнорировал смех этих невежд, уделив всё внимание своей причёске. Конечно, Гарри всегда ходил с такими гнездом на голове, но, по мнению Драко, он был единственным человеком, которому это шло.

Нарочито громкий кашель привлёк его внимание, и Драко повернул голову к дверному проёму, где стоял Снейп, скрестив руки на груди и изогнув бровь.

— Хотя вся эта суматоха очень…забавна, возможно, стоит перейти к нейтрализации черепа Слизерина? — с усмешкой предложил профессор.

— Верно, Северус. Ты принёс зелье? — спросил директор.

— Конечно. Иначе меня бы здесь не было, — угрюмо ответил Снейп.

Дамблдор улыбнулся.

— Ты не против сказать мне, как сумел добыть кровь единорога, данную добровольно оскорбленному невинному?

— Пиона Паркинсон. Она согласилась собрать кровь единорога за триста баллов Слизерину и походам в Хогсмид в следующем году, когда она пожелает. Вчера вечером я сопровождал ее в Запретный лес, а сегодня утром, как только узнал что наши «герои» пропали, сварил зелье, — неохотно рассказал Снейп.

Директор выглядел довольным.

— Ах, я рад, что с младшей мисс Паркинсон всё хорошо. Умение воспользоваться даже самой ужасной ситуацией в своих интересах — это очень слизеринская черта. Сдаётся мне, что в недалёком будущем это умение пригодится всем нам, — тихо сказал он, переведя взгляд со Снейпа на Драко, а затем к сумке на своём столе.

Уизли, который не переставал пыхтеть от злости из-за того, что Гарри пошёл с Малфоем, а не с ним, затих, услышав следующие слова Дамблдора:

— Ремус, будь любезен, подай мне ту большую чашу слева от тебя.

Люпин быстро выполнил просьбу — поставил на стол большую чашу, сделанную из материала, который был похож на слоновую кость. Дамблдор аккуратно поместил в неё череп и убрал сумку, вышитую рунами, в один из ящиков своего стола.

— Северус, если не возражаешь…

— Конечно, директор, — бесстрастно сказал Снейп и вытащил большую бутылку из кармана своей мании. Под пристальным взглядом всех обитателей комнаты, профессор вылил серебряную жидкость на почерневший череп. Раздались шипящие звуки — зелье постепенно разрушало череп, пока в чаше не осталось ничего, кроме нескольких обугленных мелких кусочков и непонятной жидкости.

— Итак, всё закончено, — сказал Дамблдор, с сияющим видом обводя взглядом присутствующих.

«И что, это все? Где искры, яркий свет и ужасные звуки?» — думал Драко, чувствуя себя обманутым и разочарованным.

Хотя, если призадуматься, идеальными ритуалами были те, которые совершались без лишнего шума и какофонии.

— Действительно, — проговорил Снейп своим бархатным голосом прежде, чем перевёл взгляд своих тёмных глаз на Драко.

Блондин вздрогнул, зная, что он попал.

— А теперь, мистер Малфой, пойдёмте со мной. Думаю, Вы срочно нуждаетесь в лекции о Вашем поведении, так же как и в большой партии жуков-вонючек, которых нужно истолочь.

— Неужели? Ну как я могу устоять перед таким щедрым предложением? — сухо сказал Драко и, встав, направился к двери. Панси соскочила со своего места и подошла к Снейпу, который уже был у выхода из кабинета. На полпути к двери Драко остановился перед Гарри.

— Увидимся? — произнес он полувопросительно.

Снейп нетерпеливо прочистил горло, но мальчики его игнорировали.

— Конечно, — то было единственным, что произнес Поттер, но его теплая улыбка сказала Драко намного больше.

В Большом Зале, как обычно, было очень шумно из-за болтовни студентов и звона столовых приборов. Но этот знакомый гвалт, как ни странно, успокаивал Драко, который сидел между Грэгом и Винсом, обсуждавшими их общий проект по Предсказаниям.

Лениво ковыряясь вилкой в своей тарелке, Драко думал о грядущем матче между Слизерином и Гриффиндором. Прошло уже два дня с тех пор, как он и Гарри украли череп из поместья, а они до сих пор никак не могли встретиться наедине из-за отработок и домашней работы. И, конечно, то, что приближалось окончание учебного года и им нужно было готовиться к экзаменам, лишь всё усугубляло.

Ему также не становилось легче оттого, что на следующей неделе им предстояло играть друг против друга. Ещё одно глупое напоминание об их прошлой вражде и соперничестве.

Но, несмотря на всё это, он был доволен их отношениями. Он флиртовал с Поттером ещё бесстыднее, чем раньше, а у того, в свою очередь, видимо, появилось непреодолимое желание пялиться на Драко во время занятий и обеденных перерывов. Кажется, даже гриффиндорские дружки Гарри заметили и удивлялись его «голодному» выражению лица. Драко таял от удовольствия — ему невероятно нравилось чувствовать горящий взгляд Гарри на своей коже, а это случалось всегда, когда они находились в одной и той же комнате.

Драко улыбнулся при этой мысли, невидящим взглядом глядя перед собой, когда внезапно кто-то подтолкнул его в плечо.

Очнувшись, он повернул голову к Гойлу.

— Что такое, Грэг?

Грузный слизеринец мотнул головой, указывая на что-то, и Драко, обернувшись, с удивлением увидел, что Гарри стоит позади Панси и Блейза.

— Гм, привет, — проговорил Поттер, слегка взмахнув рукой.

Драко усмехнулся.

— Поттер? Что ты здесь делаешь?

Гарри пожал плечами.

— Просто хотел побыть с тобой какое-то время. Могу я… гм… Могу я поужинать здесь сегодня?

Драко обратился к Крэббу:

— Подвинься, Винс.

Когда Крэбб отодвинулся, локтями заставив подвинуться других слизеринцев, Гарри обошёл вокруг стола и уселся на освобожденное для него место. Казалось, в этот момент на них уставилась вся школа.

Перед Гарри немедленно появилась чистая тарелка — видимо, постарались, домашние эльфы — и гриффиндорец начал наполнять её, с жадностью уставившись на пищу.

Отпив тыквенного сока, Драко стал с усмешкой наблюдать, как Гарри быстро набивает желудок.

— Вижу, ты вычистил гриффиндорский стол, а сюда пришёл только затем, чтобы обчистить наш, — дразнящим тоном сказал он и усмехнулся, увидев еле заметный румянец на скулах Гарри.

— Извини. Просто я проголодался, потому что пришёл с квиддичной тренировки. Мне на самом деле хотелось провести с тобой время, — с кривой улыбкой сказал Гарри, пристально глядя на него своими зелёными глазами. Драко облизал пересохшие губы. Наконец, Поттер снова поднёс вилку ко рту, и слизеринец смог перевести дыхание.

— Ну хорошо, тогда я разрешаю тебе есть, — милостиво сказал Драко, словно король, дарующий прощение одному из своих слуг. Сидевший напротив него Блейз закатил глаза, но Драко сделал вид, что его не существует.

Миллисент Балстроуд, которая сидела с другой стороны от Крэбба, внезапно обратилась к нему, презрительно кривя губы:

— Какого гоблина он здесь делает, Малфой? Из-за него у меня пропал аппетит.

Драко сузил глаза.

— Невелика беда. Тебе пойдет на пользу, если пропустишь ужин, — сказал он, нарочито глядя на ее довольно широкую талию.

Покраснев от бешенства, Миллисент подтолкнула Крэбба в бок.

— Ты позволишь ему говорить со мной в таком тоне?

Винсент немедленно сделал тупое, непонимающее лицо.

— Э-э. В каком тоне? — хрюкнул он.

Как Крэбб и ожидал, Балстроуд отстала от него, сочтя, что бесполезно пробовать объяснить ему что-либо, и сама бросилась в атаку:

— Слушай, ты, маленький ублю…

— На твоём месте я бы последила за своими словами, дорогая Милли, — промурлыкала Панси самым сладеньким голоском в своём арсенале, услышав который, Драко сразу же понял, что, ещё чуть-чуть, и Балстроуд влипла.

Миллисент задрала подбородок, но тон всё же сбавила.

— Я всего лишь хотела сказать, что Драко проводит слишком много времени в компании Мальчика-Который-Никак-Не-Сдохнет. Сначала он лишается наследства, а теперь общается с Поттером и крадёт экспонаты Темного Лорда. Это всё больше поражает и удивляет меня.

Гарри прекратил есть. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке из-за этого разговора. Его лоб был нахмурен, а губы поджаты. Драко выдвинул колено вбок и легонько потерся им о ногу Гарри, стараясь успокоить его. Затем, не отводя взгляда от Миллисент, ледяным тоном заговорил:

— Знаешь, что удивляет меня, Балстроуд? То, что ты знаешь о том, что я украл экспонат Темного Лорда. Дамблдор, конечно, не кричал об этом на каждом углу, поэтому мне интересно, с кем из Упивающихся ты переспала, чтобы получить эту информацию.

Миллисент побагровела.

— Да как ты смеешь!

Драко не обратил на её вопль никакого внимания и невозмутимо продолжил:

— Это был Авери? Хотя нет, он же любит совсем молоденьких, верно? Возможно, это был… Макнейр? Я слышал, что он питает страсть к грузным женщинам. Стыдись, Балстроуд. Думаю, это означает, что твоя помолвка с Винсом будет расторгнута. Боюсь, твои родители не будут прыгать от радости, когда узнают.

Миллисент почти прорычала:

— У тебя нет никаких доказательств, хорек!

— Мне не нужны доказательства. Брачный контракт не имеет законной силы, если даже есть подозрения, что ты испорченный товар. Разве ты не знала, милая Милли, как важна репутация? Иногда быть обвиненным в чём-то столь же плохо, как сделать это «что-то» на самом деле. Панси, дорогая, ты же пошлёшь сову родителям Винса? Мы найдем ему хорошую девушку, которая не спит за его спиной с убийцами.

Драко поднял бровь, когда Балстроуд грязно выругалась, но с подчеркнутой беззаботностью снова принялся за еду, не обращая никакого внимания на угрозы, которыми она его осыпала. Остальные слизеринцы, разумеется, слышали весь разговор и теперь смеялись над Балстроуд.

Наконец, крупная слизеринка вскочила со скамьи и помчалась к выходу из Большого Зала с багровым от злости лицом. Тем не менее, Драко знал, что она не будет пытаться отомстить им. Какой бы глупой она не была, она, несомненно, понимала, что З.А.С. все еще был самой сильной и влиятельной группой Слизерина.

Винс с непробиваемым, равнодушно-каменным лицом передвинулся на освобожденное своей бывшей невестой сиденье, чтобы дать больше места Драко и Гарри.

— Передай сахарницу, Поттер, — хрюкнул он.

Гарри машинально выполнил просьбу, затем заговорил:

— Извините. Я не хотел доставлять всем вам неприятности.

В его красивых зелёных глазах было беспокойство и сожаление. Он зарылся пальцами в свои растрепанные волосы, выглядя крайне усталым.

— Не волнуйся об этом, Гарри, — низким голосом сказал Драко. — Скорее всего, рано или поздно это всё равно случилось бы. Возможно, и к лучшему, что это случилось. Мне только жаль, что тебе пришлось слушать всё это, — произнёс он успокаивающе, положив руку на плечо Гарри.

— О-ой, какая прелесть! — проворковала Панси. — Какие вы милые и пушистые!

— Отвали, Паркинсон, — бросил Малфой, даже не соблаговолив посмотреть на неё.

— Я тоже тебя люблю, Драко.

Гарри рассмеялся, и Драко пнул его за это. Гриффиндорец в отместку наступил ему на ногу. Слизеринец усмехнулся и обвил ногу вокруг ноги Поттера. Он начал двигать ею, поглаживая лодыжку брюнета, а правую руку опустил на мускулистое бедро и слегка сжал. Гарри от удивления чуть не свалил свой бокал, но в последний момент смог поймать его.

Блейз удивленно изогнул бровь.

— Если ты будешь таким же неуклюжим во время игры, то Драко уведёт снитч прямо у тебя из-под носа. С тобой что-то не так, Поттер?

В этот момент Драко переместил руку с бедра Гарри на его пах и слегка потер промежность. Он улыбнулся в свой бокал, когда Поттер вздрогнул от неожиданности.

— Да! То есть, нет. Я имею в виду, что со мной всё в порядке… Я только… немного… гм…

— Напряжен? — с хитрецой предложил свой вариант Драко, начиная гладить член Гарри сильнее сквозь мантию.

— Слегка отвлекся, — сквозь зубы процедил Гарри, впившись в Драко убийственным взглядом. Но блондин его полностью проигнорировал, предпочитая уделять внимание восхитительно твёрдому члену под своей рукой.

Он сделал невинное лицо и широко распахнул глаза.

— Бедняжка! Может быть, нам стоит поиграть… в шахматы? Я слышал, это очень расслабляет, — Драко акцентировал последнее слово, сильнее сжав член Поттера. Гарри прикусил губу, на долю секунды закрыв глаза.

— Конечно. Это замечательная идея, — наконец, слабо сказал он, жадно уставившись на Драко.

Малфой убрал руку, за что удостоился наполовину недовольного, наполовину облегченного взгляда от Гарри. Допив свой тыквенный сок, он вытер рот салфеткой и отодвинул тарелку.

— Ладно. Пошли тогда.

Гарри, краснея, встал и нервно поправил свою мантию.

— Ну… Гм… Было приятно видеть вас, — пробормотал он и, схватив Драко за руку, поволок его из Большого Зала так быстро, что Драко даже не успел попрощаться. Хотя перед тем, как двери зала со стуком за ними закрылись, он успел увидеть, как Панси и Блейз истерично хохочут.

Потом они не могли вспомнить, как добрались до комнаты слизеринца.

Как только они дошли туда, Гарри быстро снял очки и, затащив Драко внутрь, нетерпеливо впился в его губы. Драко вздохнул и обвил руки вокруг его шеи, даже не заметив, как камни за ними вернулись на место. Гарри прижал его к холодной стене и резко вжал свои бёдра в его, не переставая целовать — собственнически, почти грубо, толкая свой язык в его рот, словно хотел заклеймить, пометить. Драко лишь беспомощно стонал, упиваясь восхитительной близостью крепкого теплого тела, прижатого к нему так сильно, что между ними не оставалось ни дюйма.

Они кое-как сорвали друг с друга мантии и, по-прежнему целуясь, начали медленно передвигаться по комнате, пока Гарри не натолкнулся на диван. Бесстыдно ухмыляясь, Драко толкнул Поттера на него и, улегшись между его бёдрами, принялся осыпать его шею горячими поцелуями. Гарри вздохнул и, зарывшись пальцами в его светлые волосы, откинул голову назад, с готовностью подставляя шею.

— М-м, тебе нравится, правда, Поттер? — промурлыкал Драко между поцелуями.

— Ублюдок… Ты же знаешь, что да. Не могу поверить, что ты осмелился… — Гарри сбился с мысли, когда Драко лизнул кожу, под которой лихорадочно бился его пульс. — О, ёб меня… ты…

— Трахнуть тебя? Ты этого хочешь, Гарри?

У Гарри перехватило дыхание, но, наконец, он хрипло сказал:

— Я не это имел в виду, и ты знаешь это. Ты лапал меня при всех!

Драко рассмеялся.

— Это была лучшая идея в моей жизни, — самодовольно проговорил он и, медленно облизав горло Гарри, уткнулся носом ему в шею, упиваясь ароматом кожи.

— Может быть, у тебя имеются ещё какие-то хорошие идеи? — выдохнул Гарри, уставившись на него своими сексуальными глазами. Драко раньше и не думал, что можно применить слово «сексуальные» к глазам, но факт оставался фактом — от взгляда этих тёмно-зелёных глаз в обрамлении длинных чёрных ресниц у него слабели колени.

Он облизал ухо Гарри перед тем, как ответить:

— Для начала, почему бы тебе не раздеться? Хочу рассмотреть тебя хорошенько, с головы до пят. Хочу коснуться тебя, поцеловать и облизать каждый дюйм твоей кожи, — прошептал он и слегка отстранился назад.

— О, — сказал Гарри, тяжело сглотнув. — Хорошо.

Его пальцы слегка дрожали, когда он принялся раздеваться, и Драко, не сумев держаться в стороне, помог ему снять рубашку и брюки. Гарри снял ботинки и носки, оставшись в одних боксерах. Драко не удержался и жадно провел пальцами по слегка мускулистой груди, наслаждаясь ощущением теплой гладкой кожи под своей ладонью. Гарри, чуть краснея, снял с себя последний предмет одежды, и Драко, облизав пересохшие губы, погладил свой член через брюки.

— Гм. Я ощущаю себя немного глупо, из-за того что я — единственный голый человек в комнате. Ну, ты меня понимаешь, — сказал Гарри, с возбужденным видом сидя на диване.

Драко легкомысленно рассмеялся и под пристальным взглядом Поттера начал раздеваться. Недвусмысленно покачивая бёдрами, он медленно расстегнул ремень и снял с себя брюки, в то время как Гарри не отрывал от него потемневшие глаза.

Медленно, до боли неторопливо, поддразнивая Поттера, он расстегнул рубашку и легким движением плеч скинул её на пол. К этому времени уже горевший нетерпением Гарри был с радостью готов помочь ему избавиться от остатка одежды, и вскоре вещи лежали на полу грудой тряпья.

Когда Драко, наконец, стал совершенно нагим, он, зло ухмыляясь, снова забрался на Гарри. Поттер провёл руками по его обнаженным бокам до ягодиц и, собственнически сжав пальцами упругие половинки, притянул его ближе. По его телу Драко разлился жар. Ощущение голой кожи, касавшейся его собственной, было невероятным, и он медленно потерся о Гарри, который в ответ со стоном вцепился в его ягодицы ещё крепче. Блондин наклонился, желая поцелуя, и удовлетворенно вздохнул, когда их губы встретились, а языки переплелись.

Оторвавшись от губ Гарри, он принялся покрывать мелкими поцелуями сильный подбородок, провёл языком влажную дорожку вниз по шее, к ключице, с жадностью облизал маленькую впадинку на его горле, перешёл к твёрдому смуглому соску, затем к другому, подул на него, с интересом наблюдая, как Гарри задрожал. Драко хотелось удовлетворить своё любопытство сполна. Он лизнул кожу на запястье Гарри, потерся щекой о его бедро, поглаживая кончиками пальцев внутреннюю сторону бёдер, облизал еле заметную дорожку из чёрных волос, ведущих к паху Поттера, коснулся шелковистой кожи ниже яичек Гарри, наслаждаясь сводящим с ума ароматом мужского возбуждения.

Гарри корчился и выгибался под его ласками, но не мешал ему знакомиться с его телом, а Драко дорожил и упивался каждым вздохом, каждым стоном удовольствия, срывавшимся с его губ.

Наконец, сжалившись над уже почти задыхавшимся от усилий сдержаться Гарри, он зарылся носом в темноволосый пах, вдыхая запах его возбуждения, и начал покрывать влажными жадными поцелуями вертикальный член. Из груди Гарри вырвался хриплый стон, услышав который, Драко довольно замурлыкал и, мягко облизнув головку, обхватил твёрдый, уже истекавший смегмой член губами. Гарри зарылся пальцами в шелковистые волосы Драко, явно лишь неимоверной силой воли сдерживая себя от желания грубо трахнуть его рот.

Конечно, все это время собственный член Драко оставался без внимания, и если слизеринец был слишком увлечен своим занятием, упиваясь ощущением и вкусом теплого большого члена в своём рту, то Гарри об этом не забыл. Они принялись перемещаться, посмеиваясь над собственной неуклюжестью, пока наконец не улеглись в позе шестьдесят девять.

Растянувшись на диване, они сосали друг у друга, поглаживая влажную от пота кожу, насколько могли дотянуться. Мир Драко сузился до жаркого рта, охватывавшего его член, и твёрдой возбужденной плоти в его рту. Не обладая большим опытом, Гарри сосал с энтузиазмом, подражая движениям его языка и губ. Острый запах секса в воздухе, как и терпкий вкус Гарри, неимоверно опьянял. Драко настолько потерялся в интенсивном удовольствии, что собственный оргазм застал его врасплох. Его бедра судорожно выгнулись навстречу влажному рту Гарри, и, задрожав, он кончил, зажмурив глаза.

Поттер проглотил и осторожно вытащил его член изо рта. Хотя голова Драко всё ещё плыла после пережитого оргазма, он осознавал, что Гарри ещё не кончил, и, чуть изменив их положение и расслабив горло, начал медленно вбирать член в себя, одновременно легкими движениями массируя его яички. Поттер хрипло застонал и невольно раздвинул бёдра шире, судорожно вцепившись пальцами в его светлые волосы, пытаясь трахнуть его рот. Звуки, которые вырывались из его рта — тихие «ах», гортанные «ммм», не говоря уже о хриплых стонах: «О, боже...О, чёрт возьми…» и ругательствах сквозь сжатые зубы— лишь подстёгивали Драко, и он с удвоенным энтузиазмом работал языком и губами.

Внезапно Гарри напрягся и, двинув бёдрами в последний раз, со сдавленным криком кончил. Драко с удовольствием проглотил сперму, смакуя её сладковато-терпкий вкус, и уронил свою взлохмаченную белокурую голову на смуглое бедро Гарри, пытаясь отдышаться, как и он.

Спустя какое-то время Драко приподнялся и мягко чмокнул Гарри в уголок рта. Он удивился, когда Гарри выбрался из-под него и поменял их позиции, положив голову ему на живот и обхватив его за талию. Чуть помедлив, блондин зарылся пальцами в густые блестящие волосы Гарри, любуясь тем, что они растрепались ещё больше обычного и торчали во все стороны. Мерлин, какой же он...

Драко погладил кончиком пальца опухшие покрасневшие губы Поттера, чувствуя странное удовлетворение и гордость оттого, что такими их сделал он, Драко Малфой. Гарри посмотрел на него и, приподнявшись на локтях, быстро поцеловал его, затем снова устроил голову на его животе.

Переплетясь ногами, они лежали в уютной тишине, прерываемой лишь мерным тиканьем настенных часов. Драко охватила приятная расслабленность после оргазма, и он постепенно задремал, греясь в теплых объятиях Гарри, веки которого тоже начали закрываться, пока они оба не погрузились в глубокий безмятежный сон.

* * *

Драко проснулся от звука раздвигающихся камней и резко выпрямился, свалив спящего Гарри на пол. Естественно, после такого Поттер недолго оставался спящим. Он сонно, слегка раздраженно уставился на Драко.

— И какого черта ты это сделал? — невнятно пробормотал он.

— Кто-то идёт! — бросил Драко. — Спрячься за диваном! Это, скорее всего, Панси. Вот любопытная сука! Суёт нос, куда не следует! Быстрее!

Всё ещё голый Гарри схватил свою одежду и, бросившись за диван, неуклюже уселся на корточки. Драко только успел положить свою мантию себе на колени, когда нежданный гость зашёл внутрь.

— Профессор Снейп? — почти вскричал Драко, вытаращив глаза.

— Ты ждал кого-то другого, Драко?

— Вообще-то, я думал, это Панси.

Профессор задрал крючковатый нос и с неодобрением посмотрел на него.

— Вы обычно принимаете мисс Паркинсон в обнаженном виде, мистер Малфой?

— Нет! — поспешно воскликнул Драко. — Ничуть. Просто она… э-э… вламывается ко мне в самое неподходящее время. И всё.

Уголок губ Снейпа чуть дернулся.

— Кстати, об этом… Существует ли какая-то особенная причина Вашего обнаженного вида, мистер Малфой?

Теперь Драко совсем растерялся, не зная, что ответить. Но даже в этом случае его реакция была лучше, чем Гарри, который не сдержал тихого расстроенного стона.

Надеясь, что профессор ничего не услышал, Драко замычал:

— Э-э... Ну, я... Гм. Переодевался, — наконец, сумел он придумать ответ. Следует отметить, прозвучало это крайне неубедительно.

— Понимаю… — задумчиво проговорил Снейп, изогнув бровь. — Однако это не объясняет наличие чего-то светлого на Ваших губах.

Бешено покраснев, Драко быстро вытер рукой рот.

— Это… э-э… Наверное, испачкался за обедом. Видите ли, я так спешу проглотить, что совершенно забываю о пристойности, — выдавил он из себя полуправду, не в силах встретиться взглядом с профессором. Ему не стало легче, когда Гарри прыснул, услышав его слова. Вот пошляк. И, гиппогриффовые потроха, как же он устал от этой комедии! Ему просто хотелось, чтобы Снейп убрался из его комнаты к чёртовой матери, и, желательно, как можно скорее. — Вы хотите, чтобы я сделал для Вас что-то, профессор Снейп? — из-за дивана раздался сдавленный звук, и Драко, покраснев еще больше, поспешно добавил. — Что-то полностью платоническое, конечно, — он нервно поправил одежду на коленях, пытаясь прикрыть своё тело получше.

Снейп удивленно изогнул бровь.

— Я просто хотел напомнить Вам, что сегодня вечером мы будем готовить «Волчью отраву» для Люпина. Но я так понимаю, что Вы сейчас заняты, мистер Малфой, поэтому, пожалуй, откланяюсь.

Драко облегченно вздохнул.

Но, как оказалось, он рано радовался. У самого выхода Снейп остановился и бросил через плечо:

— В конце концов, мы же не хотим, чтобы у мистера Поттера свело ногу из-за долгого сидения за диваном, не так ли?

И, взмахнув мантией, профессор вышел, не обратив никакого внимания на Драко, который с разинутым ртом и ужасом в глазах уставился на закрывшуюся за Снейпом стену.

Гарри поднялся с корточек.

— Проклятье, — мягко выругался он, видимо, изрядно потрясенный случившимся.

— Точно мои мысли, — простонал Драко.

— Как ты думаешь, откуда, он узнал? — спросил Гарри, сев рядом с ним.

Драко пару секунд молчал, обдумывая это.

— Ну, во-первых, ты вовсе не сидел тихо, как мышь, а во-вторых, он же видел, что мы ушли из Большого Зала вместе. Догадаться, что к чему, не так уж и трудно.

— Черт возьми, после такого вряд ли я когда-нибудь смогу посмотреть Снейпу в глаза! — со смешком сказал Гарри, нервно проведя рукой по своим растрепанным волосам.

Драко ухмыльнулся.

— Могло быть и хуже, Поттер.

— Неужели? — скептически сказал Гарри.

— Он мог прийти раньше. Возможно, он даже захотел бы присоединиться к нам, — с хитрецой протянул Драко, многозначительно поведя бровями. Смеясь, он увернулся от подушки, которой Гарри попытался ударить его по голове, и соскочил с дивана. Но не тут-то было! Гарри поймал его за талию и, потащив назад, принялся беспощадно щекотать.

— Перестань, идиот! — воскликнул Драко между приступами беспомощного смеха. Гарри перекатился на него, продолжая щекотать его ребра.

Гриффиндорец усмехался от уха до уха.

— Скажи волшебное слово, Драко.

— Отвали.

— Так, не понял, — нагло сказал Поттер и принялся нещадно щекотать его бока. Драко корчился и брыкался под ним, неудержимо хохоча. Его дыхание было частым и прерывистым, а лицо — порозовевшим от смеха.

— Ублюдок! — выдохнул он сквозь зубы, перекатываясь и корчась на диване.

— Ну что, сдаёшься? — с притворной угрозой спросил Гарри. Его глаза смеялись.

К этому времени Драко уже был готов на всё, лишь бы Поттер прекратил мучить его, и, уже ни на что не надеясь, выпалил:

— Пожалуйста!

К его удивлению, Гарри тут же прекратил его щекотать.

— Это было не так уж и трудно, верно?

Драко впился в него убийственным взглядом. И если бы силой взгляда можно было убить, разумеется, Гарри давно был бы бездыханен. И нет, он вовсе не надул губы. Малфои не дуются.

— Это не смешно. Мне это не понравилось.

Нет, конечно же, он не надулся.

Губы Гарри чуть дрогнули, но он сумел сохранить серьезное лицо.

— Правда? — спросил он, положив подбородок на грудь Драко и обняв его. — Совсем-совсем? — и тут Поттер имел наглость невинно затрепетать ресницами, уставившись на него своими зелеными глазищами.

Драко не выдержал и прыснул, чего, несомненно, и добивался Гарри,

— Ну ладно. Может быть, чуть-чуть понравилось. А теперь слезай с меня! Ты не пушинка, Поттер!

Гарри и не подумал послушаться, а наклонил голову и стал целовать его, нежно покусывая, втягивая в свой рот его нижнюю губу, затем успокаивая потревоженную плоть облизыванием. Драко честно пытался не отвечать на поцелуй (в конце концов, он всё ещё был обижен), но почему-то приглашающе приоткрыл рот. Вместо того чтобы углубить поцелуй, Гарри опустил голову и поцеловал его в сосок. Перекатил его во рту. Облизал. Драко тихо вздохнул и, зарывшись пальцами в темные волосы, выгнул бёдра, вжимаясь и потираясь своим твердеющим членом о живот Гарри.

Только происходящее начало становиться действительно интересным, как у входа раздался стук. Драко раздраженно застонал.

— Да идите к черту! — закричал он в сторону прохода.

Незваный гость что-то ответил, но каменная стена заглушила слова, не давая возможности разобрать их. Тяжело вздохнув, Драко обессиленно откинулся на подлокотник дивана, затем, взяв себя в руки, выбрался из-под такого же раздраженного и разочарованного Гарри.

Подобрав с пола свою школьную мантию, слизеринец быстро её надел, не заботясь о том, что был совершенно голым под ней. Устало вздохнув, Гарри снова схватил свои вещи и поплёлся за диван.

Драко подошёл к стене и открыл проход. Он неприятно удивился, увидев перед собой явно раздраженную Грэйнджер, стоявшую, скрестив руки на груди.

— Могу я тебе чем-то помочь, или все обитатели этого славного замка просто договорились сменяться, чтобы безостановочно стучать в мою дверь? — холодно протянул Драко.

И в этот момент ситуация перестала быть плохой. Она стала очень плохой.

Потому что прежде, чем Грэйнджер успела ему ответить, в коридоре раздались шаги, и раздался знакомый глупый голос, принадлежавший не менее глупому владельцу, который в тот самый момент показался из-за угла.

— Другой коридор ведёт в тупик. Гермиона, ты нашла…? Вот ты где, Малфой! Где Гарри? –воскликнул рыжий, с неприязнью уставившись на него угрожающе прищуренными глазами.

— Он сейчас выйдет, — не моргнув глазом, ответил Драко и, отстранившись, закрыл проход прямо перед лицами двух гриффиндорцев. Едва стена закрылась, он бросился к Гарри, который уже успел одеться и теперь безуспешно пытался скрыть свидетельства того, чем он занимался последние два часа после ухода из Большого Зала. Драко достал из кармана мантии свою палочку и заклинанием удалил все следы с одежды Гарри.

— Я хорошо выгляжу? — обеспокоенно спросил Гарри, пытаясь укротить свою растрепанную «швабру» волос.

Драко критически оглядел его.

— Нормально. Просто скажи Уизли, что мы были на квиддичном поле.

— Хорошо, — сказал Гарри, с облегчением улыбаясь. Он сделал шаг вперёд и, обхватив лицо Драко ладонями, с жадностью поцеловал его в губы. Наконец, Поттер отстранился и криво усмехнулся. — Ну, я, пожалуй, пойду. Пока ещё способен оторваться от тебя.

Драко тряхнул головой, пытаясь избавиться от тумана в мыслях, и, кивнув, направился к выходу.

Стена отодвинулась, остановив этим спор Грэйнджер и Уизли.

— Привет, ребята, — сказал Гарри, немного нервно улыбаясь. — Зря вы пошли меня искать. Мы просто слегка позабыли о времени.

Грэйнджер, прищурившись, подозрительно посмотрела на Драко, и слизеринец невинно улыбнулся ей. Разумеется, она не поверила. Не то чтобы ему было небезразлично её мнение.

— Надеюсь, до скорого? — сказал он, мягко улыбнувшись Гарри.

Гарри уставился на него горящими глазами. Ослепительно улыбнулся.

— Конечно.

Гриффиндорское трио медленно зашагало прочь, громко препираясь.

— Ты должен сделать уйму домашней работы, Гарри! И у нас завтра тест по Трансфигурации! Тебе нужно готовиться, а не…

— Гермиона, да расслабься ты! Гарри, почему тот мерзавец был босиком?

Глаза Гарри на мгновение расширились, и он быстро заговорил:

— Представляешь, Рон, Драко дал мне полетать на «Ртути»!

Это, разумеется, действенно отвлекло Уизела от скользкой темы, но Грэйнджер замерла на месте, затем, обернувшись, внимательно посмотрела на Драко, который все еще стоял у входа. Он небрежно помахал ей рукой. Она нахмурилась и отвернулась.

Гриффиндорцы уже отдалились на значительно расстояние, но их голоса по-прежнему были слышны. Грэйнджер ругала своих друзей за то, что они пренебрегали их домашней работой, а Уизел, отвращение которого к Драко, видимо, не распространялось на его метлу, расспрашивал Гарри о полёте на «Ртути». Гарри старался отвечать как можно правдоподобнее.

Драко с нежностью смотрел ему вслед, пока они не скрылись за углом.

Вздохнув, он зашёл в свою комнату.

Как ни противно было это признавать, но он уже хотел видеть Поттера снова.

Драко настолько сильно сжимал метлу в руках, что побелели суставы пальцев, и, судя по обеспокоенным взглядам, которые продолжали бросать на него Грэг и Винс, его лицо было таким же бледным. Сказать, что Драко слегка нервничал из-за того, что стоял в середине квиддичного поля, прямо напротив самого молодого ловца за столетие, который, к тому же, был ещё и его другом, значит, ничего не сказать. За прошлую неделю из-за подготовки к заключительным экзаменам и обычной рутины они смогли встретиться всего пару раз на несколько минут, да и грядущая игра между Гриффиндором и Слизерином вырисовывалось над их головами, как гроза.

Но, наконец, день квиддичной игры наступил, матч вот-вот должен был начаться, и Драко был, как никогда, настроен поймать глупый снитч. Сегодня он покинет поле под аплодисменты, а не свист трибун. Он хотел хотя бы разок праздновать в конце игры, а не слушать оскорбления торжествующих гриффиндорцев. Хотя бы разок, черт возьми.

Гарри, стоявший напротив него, выглядел греховно красивым в своей ярко-красной квиддичной форме. Драко понял, что против воли его взгляд так и тянулся к широким плечам и ослепительной улыбке Поттера, пока мадам Хуч читала её обычную лекцию про справедливую игру. Он вынудил себя оторвать взгляд от Гарри и мысленно отругал себя. Он ни в коем случае не должен смотреть на него во время игры. Если он будет отвлекаться, то не сможет найти (и поймать) снитч, а он не мог позволить себе этого. Он должен. Должен поймать снитч.

Прозвучал свисток, и Драко, как и все остальные игроки, взлетел в воздух.

Томас, как всегда, вещал из комментаторской кабинки, разумеется, особо выделяя то, что квоффлом владели гриффиндорские охотники. Пытаясь не отвлекаться на его комментарии, Драко внимательно осматривал квиддичное поле, вглядываясь в каждую вспышку золота среди проносившихся игроков. Было несколько ложных тревог, но в этом не было ничего удивительного, учитывая, что одна из команд имела золотые вставки на квиддичных мантиях.

Он стал медленно облетать поле, зорким взглядом продолжая искать снитч.

Две трети толпы были в гриффиндорских цветах, и каждый раз, когда он пролетал около них, в воздухе раздавались свист и злое шиканье. Драко относился к этому вполне спокойно — в конце концов, таков был квиддич, и, по правде сказать, слизеринские болельщики освистывали и обругивали гриффиндорцев намного хуже.

Он чуть не рассмеялся, когда увидел маленькую группу третьекурсниц Хаффлпаффа, одетых в серебряное и зеленое, которые пялились на него глупыми влюбленными глазами, не обращая внимания на то, что их однофакультетники смотрели на них, как на предательниц. У Гарри тоже более чем хватало глупеньких болельщиц, но слизеринки, одетые в красно-золотую одежду, вызвали намного большую враждебность и ярость со стороны остальных слизеринцев. Хотя Драко хорошо понимал тех глупышек — Гарри выглядел таким аппетитным в тех тесных квиддичных штанах... Проклятье! Да возьми же себя в руки, Малфой.

Заметив краем глаза резкое движение, он, обернувшись, успел увидеть, как Гарри сделал изящный финт, чтобы увернуться от бладжера, которым метил в его голову Гойл. Драко быстро подлетел к Грэгу.

— Какого гоблина ты это сделал?! — закричал он сердито. — Ты, чёрт возьми, мог проломить ему голову!

Гойл пожал плечами.

— Расслабься, Драко. Не позволяй эмоциям мешать игре. Я играю как всегда, не более, — спокойно сказал он.

Как он ни злился, но ничего не смог на это возразить. Грэг был прав.

Кипятясь, Драко отлетел и ушёл в крутое пике, чтобы выпустить пар. Гарри посмотрел на него, но не последовал за ним, видимо, зная, что он не увидел снитч.

Тем временем, игра продолжалась.

Драко вышел из пике и теперь парил у рэйвенкловских трибун, разглядывая поле в поисках снитча.

К сожалению для него, Гарри увидел крылатый мячик первым и ярко-красным вихрем сорвался с места. Драко бросился за ним и начал нагонять, пользуясь тем, что «Ртуть» обладала большей скоростью, чем «Молния», хотя Гарри летел так, словно родился на метле. Вскоре они летели бок о бок. Драко сжал челюсть и слегка подтолкнул корпусом Гарри, но тот не остался в долгу и толкнул его назад. Драко заставил себя забыть, что это Гарри, и полностью сосредоточился на снитче, который в этот момент неожиданно сменил направление и полетел вниз. Ловцы устремились за ним и чуть не столкнулись с гриффиндорским охотником, поэтому были вынуждены слегка притормозить. Увернувшись от очередного бладжера, Драко снова поискал взглядом снитч. Золотой мячик маячил рядом с Уизелом, вратарем гриффиндорцев, и, заметив это, Драко молниеносно развернул метлу и полетел в ту сторону, но не тут-то было! При его приближении, снитч сорвался с места, и вскоре Драко и Гарри снова летели бок о бок в погоне за ним. Ловцы резко повернули направо, затем налево, красиво маневрируя среди игроков и до отказа заполненных трибун, отчего толпа восхищенно гудела и издавала приветственные вопли. Сердце отчаянно билось где-то в горле, ветер свистел в ушах, но Драко, чтобы увеличить свою скорость, прижимался к метле, что было сил, неуклонно следуя за золотым мячиком. Гарри летел бок о бок с ним; их мантии яростно развевались на ветру.

Вскоре они отдалились от остальных игроков и теперь летели в менее оживленной части поля. Расстояние между их метлами и снитчем быстро сокращалось. Драко был неимоверно рад, что он в перчатках — его ладони так вспотели от волнения, что без них его руки вполне могли соскользнуть с метлы. Его сердце настолько громко ухало в груди, что было удивительно, как Гарри мог не слышать этого. Как Дин Томас в своей комментаторской кабинке мог не слышать этого.

Судорожно сглотнув, Драко снова резко развернул метлу, следуя за снитчем, в который раз изменившим направление.

Счет на табло был почти равным, хотя Слизерин был на несколько очков впереди. Результат игры зависел только от ловцов, и это знание давило на его плечи. Ответственность. Он должен, должен, должен поймать снитч.

Крылатый мячик полетел вниз, и они устремились за ним, толкаясь плечами. Драко наклонился вперед, изо всех сил вытягивая руку, пытаясь поймать снитч, который летел буквально в дюйме от его пальцев. Гарри на своей старой «Молнии» был на несколько дюймов позади него и тоже протягивал руку, надеясь схватить золотой мячик.

Снитч внезапно сделал петлю и залетел прямо в ладонь Гарри, словно тот вызвал его с помощью Accio.

Драко на мгновение замер, затем резко развернул метлу и полетел в другую часть поля.

Толпа одобрительно заревела, люди бешено замахали красными и золотыми флажками. Гарри торжествующе поднял руку, демонстрируя всем пойманный снитч, крылья которого бессмысленно трепетали.

Драко приземлился; его губы были поджаты в тонкую линию, а зубы стиснуты.

С метлой в руке он бесцеремонно начал пробиваться через толпу к выходу. Его продвижение остановил Крэбб, положив широкую ладонь ему на плечо. Большой парень сочувствующе улыбнулся.

— Ты старался изо всех сил, Драко. Мы сделаем их в следующем году, верно?

— Конечно, — плоским голосом сказал Драко.

Ему всё ещё не верилось.

Черт возьми, он был так близок, так близок, что даже чувствовал крылья снитча, касавшиеся его пальцев, и затем, затем… Это было несправедливо! Он весь год тренировался, как сумасшедший, по три-четыре часа в день, и… и… не получит за это ничего, кроме выговора от Пьюси, если судить по хмурым разочарованным взглядам, которые тот на него бросал. Его метла была самой лучшей, но Гарри словно был зачарован; он всегда получал то, что хотел, а он, Драко — ничего.

Чувствуя нарастающий гнев, он сжал руки в кулаки. Почему? Почему, черт возьми?!

Сквозь пелену ярости и обиды он увидел, как к нему подходит злорадно ухмыляющийся Уизел.

— Даже «Ртуть» не поможет тебе словить снитч, верно, Малфой? Думаю, теперь ты как миленький признаешь, что Гарри — лучший ловец, а ты никчём…

— Отвали, Уизел, — прорычал он, зло сузив глаза.

Гарри, который прорывался к ним через толпу, услышал его слова и укоризненно воскликнул:

— Драко!

— Что? — огрызнулся он. Гарри наконец выбрался из толпы, всё ещё держа трепетавший мячик в руке. Драко почувствовал себя так, словно его хлопнули по лицу. Торжествовать из-за победы — это было одно, но злорадствовать и хвалиться своей победой перед проигравшим — совсем другое. По правде сказать, год назад Драко сделал бы то же самое, но теперь всё было иначе, и он не ожидал такого поведения от чертова благородного гриффиндорца. Особенно учитывая то, что он встречался с этим гриффиндорцем.

Гарри посмотрел на снитч в своей руке и быстро спрятал его в карман.

— Извини, я забыл, что он всё ещё у меня в руках. Но ты не должен говорить с Роном в таком тоне.

Драко на мгновение даже разинул рот, а лицо Уизела стало крайне самодовольным. Слизеринец нахмурился.

— Ты слышал, что он мне сказал? Я не собираюсь терпеть такое ни от кого, даже ради тебя, Поттер.

Гарри тоже слегка нахмурил брови и повернулся к своему лучшему другу.

— Рон?

— Что, Гарри? Я только сказал ему, что он никогда не сравнится с тобой. Я имею в виду, мерзавец летает на «Ртути», но всё равно не смог поймать снитч. Ничего более жалкого и быть не может!

— Заткнись, Рон. Драко хорошо играл. Вы не можете не грызться хотя бы пять минут, а? — Гарри устало махнул рукой.

Рон закатил глаза.

— Мы победили, Гарри. Это естественно — слегка позлорадствовать из-за этого.

— Ладно, тогда не буду мешать вашему празднику, — с горечью выплюнул Драко, резко отвернувшись и удаляясь от них так быстро, как мог.

— Драко! Драко! О, черт возьми, — Гарри побежал за ним и, догнав, вынудил его повернуться к себе. — Не сердись на меня. Пожалуйста, Драко. Это просто глупая игра.

— Разумеется, тебе легко сказать. Вы же победили, Поттер! — расстроенно вскричал Драко, указывая на остальных гриффиндорцев, которые радостно обнимались, празднуя победу.

— Гарри! Гарри. Не Поттер.

Плечи Драко опустились.

Как же он устал, черт возьми.

— Послушай, Гарри. Я сейчас не в лучшем настроении. Ничего личного, но мне нужно какое-то время, чтобы смириться с этим, и потом со мной всё будет в порядке. Я просто не умею проигрывать. Уверен, за столько лет ты успел это заметить, — кривя губы, сказал он, отведя прядь волос со своего потного лица. — Дай мне какое-то время поразмышлять об этом и отвести душу, проклиная твою невероятно удачу. Ладно?

— Хорошо, — неохотно согласился Гарри. — Но мы поговорим позже? — добавил он обеспокоенным тоном.

Драко выдавил улыбку.

— Если хочешь.

И он пошёл прочь.

Гарри задумчиво смотрел ему вслед.

Всё ещё держа метлу в руке, Драко угрюмо доплёлся до ванной старост и, войдя туда, закрыл за собой дверь и устало прислонился к ней.

На самом деле он был рассержен не столько на Гарри, сколько на себя самого — за глупый проигрыш, за то, что так расстроился из-за этого глупого проигрыша, за то, что позволил Уизелу задеть его теми глупыми словами. Он просто хотел победить, черт возьми. Неужели он хотел многого?

Всё ещё в раздумьях, Драко разделся и, включив краны, залез в заполняющуюся водой ванну.

Желая понять, почему он так сильно расстроен всем этим, Драко принялся тщательно раскладывать мысли по полочкам — так, как сортируют вещи на чердаке, экспериментально касаясь некоторых из них и вытаскивая на свет, чтобы как следует рассмотреть.

Он понял, в чём причина его расстройства, когда мыл свои волосы мятным шампунем.

Сколько он себя помнил, у Люциуса всегда были очень высокие ожидания, и если Драко не оправдывал их, его считали недостойным их фамилии жалким неудачником. А самым большим ожиданием Люциуса было то, что Драко должен превзойти Мальчика-Который-Выжил в квиддич.

Драко горько усмехнулся.

Не то чтобы он когда-нибудь оправдывал другие ожидания Люциуса.

В этом году он действительно хотел победить Гарри, не только ради квиддичного кубка, но и потому, что хотел бросить свою победу в лицо Люциусу. Он хотел… хотел заставить отца увидеть его ценность, доказать, что может соответствовать высоким стандартам Люциуса Малфоя, даже если тот больше ничего от него не ждёт и разочаровался в нём. Драко хотел играть по правилам его отца и выйти победителем. Он понимал, что это смешно, глупо и по-детски, но всё равно ничего не мог с собой поделать. Он хотел этого. Хотел доказать, что может, что достоин, что…

Но что толку-то? В этот раз, как и во всех других играх против Гарри, он всё равно не поймал снитч.

Драко прикрыл глаза.

Ладно. Выходит, он хотел утереть нос Люциусу, доказать ему, что тот сделал ошибку и что его сексуальная ориентация не делает его менее достойным наследником Малфоев. Конечно, было глупо думать, что он сможет победить Гарри, когда он ни разу не смог сделать этого за прошедшие шесть лет. Но это не говорило о том, что у него нет способностей к квиддичу. Просто Гарри был невероятно хорош.

Поняв это, Драко почувствовал облегчение. Да, он проиграл. Но проиграл достойному сопернику.

Возможно, ему стоило поумерить свой гнев и просто гордиться тем, что он летал в этот день хорошо. В конце концов, Гарри не был виноват в том, что Драко, по вине Люциуса, придавал слишком большое значение этой игре, и, признаться, ему было невероятно интересно снова соревноваться с Гарри.

Чувствуя себя более спокойным, Драко сполоснул волосы в последний раз и, вымывшись, вышел из ванны. Переодевшись в запасную одежду другого префекта, которую нашёл на полке, он подобрал свою квиддичную форму и метлу, затем вышел в коридор.

Драко изрядно замерз по дороге к подземельям, так как был босым, и шелковая мантия на нём была довольно тонкой. Наконец, он дошёл до своих комнат и, войдя, в первую очередь разжег огонь в камине.

Небрежно свалив одежду на пол, он бережно поставил метлу в обычное место возле стола и, побродив рассеянно по комнате, устроился на диване.

Его мысли снова вернулись к Гарри.

Он действительно был невероятно талантлив на метле. В конце концов, Поттер не просто так стал самым молодым ловцом в столетии. Неудивительно, что Драко никогда не мог поймать снитч в играх с Гриффиндором, даже когда тот порхал прямо у его головы — настолько он отвлекался, невольно восхищаясь техникой полета Гарри… и не только. Даже тогда, на первом курсе, стоило ему увидеть Поттера на метле, как он сразу понял, что тот обладал прирожденным талантом. Мерлин, конечно же он ужасно завидовал Гарри, но, помимо этого, он не мог не гордиться тем, что он единственный достойный соперник Поттеру.

Драко с усмешкой покачал головой.

Он не мог долго сердиться, думая о Гарри. В этом матче они играли по-настоящему хорошо, выполняя такие сложные маневры и финты, что будь на их месте игроки похуже, то давно свалились бы с метел. Поттер был настолько собран и решителен, настолько захватывающим дух, что было удивительно, что он вообще смог оторвать взгляд от него, чтобы сосредоточиться на снитче. Теперь, только думая об этом, Драко ощущал себя… грубо выражаясь, похотливым, как черт.

Улыбаясь самому себе, Драко поднялся с дивана и пошёл в спальню. Закрыв за собой дверь, он наложил на неё сложные запирающие чары, чтобы не пустить таких любопытных сук, как Панси. Быстро раздевшись, он залез на кровать и с наслаждением растянулся на шелковых простынях. Он был немного возбужден с начала матча. С тринадцати лет он всегда становился твердым во время квиддичных игр, таким образом, в этом не было ничего нового. Помнится, в первый раз это произошло в матче против Гриффиндора. Конечно.

Драко тихо рассмеялся, начиная гладить свою грудь. Рассеяно лаская соски, он продолжил размышлять. Неужели он действительно был увлечен Гарри так долго? Драко всегда думал, что Терренс Хиггс был его первой влюбленностью, но, судя по всему, эта честь принадлежала великому Гарри Поттеру.

Он фыркнул.

А он ещё думал, что это Гарри ничего не замечает, когда дело касается личной жизни. Смешно. Теперь становились понятными многочисленные за эти годы намёки Панси о Поттере и одержимости им Драко.

Вздохнув, он осторожно сжал сосок, а другую руку опустил вниз и начал мягко гладить свой член. Гарри. Широкие плечи, невероятная манера летать, словно метла — его продолжение, растрепанные, не поддающиеся укрощению волосы, к которым Драко так любил прикасаться, яркие зеленые глаза и озорная усмешка. А те узкие крепкие бедра, сильная спина, не говоря уже о заднице...

Драко погладил себя сильнее и с силой покрутил сосок, вздохнув от удовольствия и боли. Он любил растягивать удовольствие, посмаковать его. А Гарри… У Драко сложилось впечатление, что, хотя Гарри, несомненно, как и все нормальные шестнадцатилетние парни, занимался мастурбацией, он не был в совершенной гармонии со своим телом, был больше зажат в этом плане, чем он. Но, с другой стороны, у Драко не было такого фона, как у Гарри — вряд ли жизнь с той ужасной маггловской семьей могла способствовать раскрепощенности. Но он с огромным удовольствием поможет Гарри преодолеть это.

Драко закрыл глаза и представил, что находится на квиддичном поле с Гарри.

Допустим, это время после комендантского часа, они там одни, потому что Драко… потребовал матч-реванш, чтобы успокоить свое раненное эго. И Гарри, как благородный гриффиндорец, конечно же, согласился.

Драко улыбнулся своей фантазии. Скорее всего, Гарри так бы и сделал. Ну ладно, дальше.

Они заключают пари. Победитель может трахнуть проигравшего. Поттер выигрывает и хищнически улыбается, блуждая по его всё ещё одетому телу голодным взглядом. Гарри раздевает его, слегка облизывая губы, разглядывая свой приз жадными глазами, затем заставляет Драко наклониться над его собственной «Ртутью», которая парит в воздухе на уровне его талии. Ручка метлы больно вжимается в живот Драко, его руки отведены Поттером за спину, а большой член Гарри дразнящее упирается в его дырочку.

Драко застонал и, поспешно достав из прикроватной тумбочки бутылочку смазки, выдавил душистое масло в свою руку. Он быстро проник в себя пальцем, тяжело и учащенно дыша в тишине спальни. Коснувшись простаты, он тихо вздохнул и добавил второй палец, другой рукой быстро гладя свой член. Он трахал себя пальцами, представляя, что это Гарри трахает его. Боже, как же хорошо, он почти… почти…

И в этот момент в дверь спальни постучали. Драко замедлился, но не остановился.

— Уходите! — закричал он, выгибаясь на кровати, когда сумел снова коснуться простаты. Он широко развёл ноги и приподнял бедра, насаживаясь на свои пальцы.

— Драко, ты все еще сердишься? Думаю, мы должны поговорить, — раздался знакомый голос из-за двери.

Огорченно застонав, Драко вытащил из себя пальцы и убрал руку с члена. Он чувствовал себя неприятно пустым и ужасно неудовлетворенным, но знал, что не может проигнорировать Гарри.

— Проклятье, — выдохнул он, уставившись на полог своей кровати.

— Драко, я не хочу, чтобы ты сердился на меня, слышишь? Я даже не мог праздновать с нашими, потому что не мог перестать думать о тебе. Мы можем поговорить?

Ну как он мог сопротивляться ему?

Он уселся, игнорируя боль в паху, нашёл свой халат и быстро надел его, потуже завязав пояс.

Подойдя к двери, Драко глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки, и, сняв запирающие чары, открыл дверь.

— Извини, я не думал, что ты спал, — сказал Гарри, бросив взгляд на шелковый халат Драко.

— Можешь не беспокоиться, — резко ответил Драко. Увидев, каким расстроенным стало лицо Гарри, он уже мягче добавил. — Извини, ты просто пришёл в неудачный момент. Я был занят.

— Я не хотел мешать тебе, но нам действительно нужно поговорить. Я могу войти?

Драко распахнул дверь шире и взмахом руки пригласил его внутрь.

— Если желаешь. О чем ты так сильно хочешь поговорить, что отважился спуститься в подземелья после того, как обыграл нашу команду? Ты понимаешь, что, если Пьюси поймает тебя здесь, то тебе придётся очень несладко?

— Не волнуйся, я воспользовался мантией отца. Оставил её на твоем диване.

— Хорошо, — сказал Драко и уселся на кровать, прислонившись к одному из её столбиков. — Что я могу сделать для тебя, Гарри?

Привет, инсинуация.

Драко слегка ухмыльнулся.

— Я просто хотел удостовериться, что ты больше не сердишься. Ты же не сердишься? — спросил Гарри, внимательно всматриваясь в его лицо.

Криво усмехнувшись, Драко пожал плечами.

— Все хорошо, правда. Я уже смирился. Просто я не умею проигрывать, и мне всегда нужно какое-то время, чтобы остыть. И, по правде говоря, Уизел не делал всё легче.

Гарри прикусил губу, но на этот раз не стал придираться к «Уизелу».

— Он зашёл слишком далеко. Мне жаль, что тебе пришлось это слушать, Драко. Ты играл сегодня действительно хорошо.

— Знаю, — спокойно сказал Драко. — Но ты был лучше, и поймал снитч ты. Вот и все дела, — он снова пожал плечами.

— Я рад, что ты понимаешь. Кто знает, может быть, в следующем году ты сделаешь меня, — сказал Гарри, ослепительно улыбнувшись. В паху Драко заныло ещё больше, и он поспешно положил руку себе на колени, чтобы скрыть эрекцию. Тонкая шелковая ткань не слишком помогала делам.

— Ну ладно, увидимся ещё, — сказал Драко, желая быстрее вернуться к своему занятию. Он пригласил бы Гарри присоединиться к нему, но, по правде сказать, не думал, что Поттер был готов.

— О, — разочарованно вымолвил Гарри. — Я надеялся, что мы поговорим ещё или поиграем в шахматы.

— Ну, обычно я бы с удовольствием, но… как я уже сказал, я занят.

— Чем? — с подозрением спросил Поттер, быстро оглядывая комнату.

Драко ухмыльнулся и, встав с постели, прислонился к столбику кровати.

— Онанизмом. И тебе стоит уйти теперь, если не хочешь наблюдать.

— О, — вымолвил Гарри. Его глаза расширились, а на скулах появился румянец. — Гм, понятно. Так, я пойду тогда, — сказал он, не отрывая пристального взгляда от Драко. Но он не двигался с места. Казалось, его ноги приросли к полу.

— М-м. Ну и? — протянул Драко, с развлечением наблюдая реакцию Гарри.

— Конечно. Сейчас ухожу. Правда, ухожу. Через секунду.

Драко склонил голову набок, недоуменно глядя на румянец Поттера, пока, наконец, не понял. Гарри действительно хотел смотреть, как он мастурбирует.

Он почувствовал, что его щёки тоже покраснели.

Драко медленно развязал пояс и движением плеч сбросил халат на пол. Поттер судорожно сглотнул и облизал губы. Его пристальный взгляд медленно переместился с лица Драко на его бледное обнаженное тело. Зеленые глаза знакомо потемнели.

— Ты же знаешь, что можешь смотреть. Я не возражаю, — промурлыкал Драко, кокетливо улыбаясь Гарри, который все еще был слегка покрасневшим. Конечно, Поттер видел его голым прежде, но в тот раз Драко не выставлял свое тело так бесстыдно.

— Закроешь дверь? — спросил Драко, залезая на кровать и изящно растягиваясь на шёлковых простынях. Он небрежным жестом указал на изножье кровати. — И ты можешь сесть там, если хочешь. Боюсь, у меня нет стульев. Но тебе не разрешается сидеть в одежде. Я хочу смотреть на тебя тоже. Видеть всего тебя.

Гарри закрыл дверь и, быстро раздевшись, забрался на кровать и прислонился к её спинке напротив него.

Драко жадно оглядел голое тело Гарри, прежде чем снова взял в руки бутылочку смазки. Он всё ещё был растянут и расслаблен, поэтому продолжил там, где кончил. Когда Драко проник в себя пальцами, Гарри, не отрывавший от него взгляда, издал потрясенный сдавленный звук и обхватил пальцами свой член.

Прикусив нижнюю губу, Драко разглядывал Гарри из-под полуопущенных ресниц. Он был хорошо сложен. Широкая грудь сужалась в аккуратную талию и плоский живот. А ниже… красивый твердый член, гордо указывающий вверх.

Он встретился взглядом с Гарри, зрачки которого были невероятно расширены, а дыхание сильно учащенным. По спине Драко пробежали мурашки.

— М-м. Знаешь, о чем я думал, прежде чем ты прервал меня? — низким голосом спросил Драко, широко разведя ноги. Он представлял, какой вид открывается Поттеру.

— Нет. О чём? — хрипло выдохнул Гарри, быстрее двигая рукой по своему члену.

— О тебе, — сказал Драко. — Ты трахал меня… — простонал он, задев пальцами простату. — Черт возьми. М-м. Хочу тебя во мне. Хочешь?

На мгновение, Гарри, казалось, перестал дышать.

— Да! Боже, да. Пожалуйста.

Драко вытащил из себя пальцы.

— Иди сюда, — прошептал он.

Гарри поспешно снял с себя очки и, положив их на тумбочку, притянул Драко к себе и посадил на свои колени. Драко опустил голову и мягко поцеловал Гарри.

— Только будь осторожным, хорошо? — тихо сказал он.

— Конечно, — успокаивающе сказал Гарри, крепко обняв его рукой. Он зарылся пальцами в светлые волосы и впился в его губы более глубоким, влажным и невероятно жадным поцелуем, властно захватывая его рот языком. Драко почти не замечал, как Гарри гладит рукой его спину, но было трудно не заметить, когда пальцы Гарри скользнули по изгибу поясницы и, поддразнивая, слегка коснулись дырочки. Драко, вздохнув от удовольствия, подался попой вниз, ободряя Гарри. Их вставшие члены соприкасались, терлись друг о друга, языки переплелись, поцелуи стали ещё глубже и яростнее. Одной рукой Гарри ласкал спину Драко, а пальцем другой руки медленно в него проник. Блондин не смог сдержать удивленное мурлыканье от ощущения чужого пальца в себе. Гарри дал ему немного времени привыкнуть к своему пальцу, затем осторожно добавил ещё один и остановился, пока Драко, закрыв глаза, не начал сам насаживаться на них, чувствуя приятные искорки удовольствия, распространявшиеся по его телу, в основном сосредоточившиеся в области паха и ягодиц. Драко уткнулся лицом в загорелое плечо, рассеянно пощипывая губами шею, пока Гарри добавлял третий палец. Ему было немного больно, но боль была довольно терпимой и постепенно притуплялась. Они оставались в этом положении в течение нескольких минут. Наконец, Драко заёрзал на коленях Гарри.

— Готов? — хрипло произнес Гарри, и Драко просто кивнул, не доверяя своему голосу.

Он слез с коленей Поттера и встал на четвереньки, чувствуя на себе его взгляд.

— Готов, — сказал Драко. Его плечи напряглись. — Ты же знаешь, что делаешь, да? — внезапно спросил он. Его голос дрогнул, как он ни старался говорить беспечным тоном.

Гарри успокаивающе погладил его по спине.

— Не беспокойся, знаю. Сириус дал мне кое-какие книги и пару советов.

Не то чтобы Драко хотел говорить о крёстном Гарри, когда они собирались трахаться, но он почувствовал облегчение оттого, что Гарри имел хотя бы неопределенное представление о том, что должен делать.

— Хорошо, — выдохнул он, нервничая меньше. — Хорошо. Просто…

— Ш-ш… Я знаю. Я буду осторожен, Драко — прошептал Гарри, легонько поцеловав его в лопатку. Он взял в руки бутылочку со смазкой и щедро смазал свой член душистым маслом.

Мгновение спустя Драко почувствовал прикосновение чего-то теплого и твердого у его входа. Гарри положил руки на его бёдра и начал в него входить.

Драко глубоко дышал, пытаясь расслабиться и впустить его в себя. Мерлин, это было слишком, слишком большим, одно дело — пальцы, но это… И затем появилась боль. Драко хныкнул, и Гарри, прекратив двигаться, срывающимся голосом сказал:

— Всё хорошо, Драко. Но, о, боже, ты такой тесный… Я просто… я буду осторожен… Обещаю.

Драко со свистом перевел дыхание.

— Хорошо. Хорошо, все хорошо.

Как он и обещал, Гарри начал двигаться осторожно, проникая в него мелкими медленными толчками, то и дело останавливаясь, давая ему время привыкнуть к его члену. Через какое-то время это медленное проникновение начало нравиться Драко, и его частично потерянная эрекция вернулась. Наконец, Гарри был в нем полностью и, остановившись, стал покрывать мелкими поцелуями его бледную шею, пока блондин привыкал к нему.

Драко закрыл глаза, наслаждаясь чувством невероятной полноты там, где раньше было пусто; теперь, когда боль ушла, он упивался тем, что Гарри был в нём, упивался чувством принадлежности кому-то. Нет, не просто к кому-то, а Гарри. Он принадлежал Гарри. Он принадлежал Гарри, и Гарри собирался трахать его. Драко не сдержал стона. Он чувствовал себя похотливой, грязной сучкой. Похотливой сучкой Гарри.

— С тобой всё хорошо, Драко? — раздался мягкий голос у его уха.

Тихо застонав, Драко поднял бёдра, прижимаясь ягодицами к паху Гарри.

— Пожалуйста, я готов. Трахни же меня! — приказал он низким нетерпеливым голосом. Его светлые волосы прилипли к потному лбу, сердце глухо ухало в груди. И он уже думал о том, что, если Гарри не возьмёт его как можно скорее, то Драко сам привяжет его к спинке кровати и будет ехать на его большом члене, пока хватит сил. Представив это, он громко застонал и пошевелил попой, пытаясь заставить Гарри начать двигаться.

Уткнувшись лицом во влажную шею Драко и тяжело дыша, Гарри слегка отвёл бёдра назад и резко подался вперед, мощным движением снова проникая в него. Драко судорожно сжал в руках простыню и со стоном выгнул спину, встречая сильные движения Гарри.

Член Гарри проникал в него так глубоко, что Драко иногда не был уверен, сможет ли Гарри его вытащить. И, боже, он горел, как в лихорадке.

Он уже не знал, сколько времени они так трахались, прерывисто дыша и потея, двигаясь легко, словно две половинки одного целого, растворившиеся друг в друге. Воздух был полон тихих вздохов, хриплых стонов, шлепающих звуков от соударения кожи о кожу, мерного скрипа кровати. Звуков секса. Секс. «О, Мерлин. Я только что отдал Гарри Поттеру свою девственность», — с каким-то удивлением подумал Драко, и это стало его последней связной мыслью.

Драко прикусил нижнюю губу, сдерживая стон, когда член Гарри снова задел его простату. Брюнет просунул руку под ним и, проведя пальцами по золотым лобковым волосам, взял его член в руку и начал гладить его в ритме со своими толчками. Это было так хорошо, почти до боли хорошо, что удовольствие стало невыносимым. Не выдержав, Драко закрыл глаза и начал гладить свой член вместе с Гарри.

— О, Мерлин. О, черт возьми, о, боже, да, Гарри, трахни меня, сильнее, пожалуйста, пожалуйста, вот так, вот так, ГарриГарриГарри… — лепетал он, не в силах сдержаться.

— О, боже, — хрипло простонал Гарри, ритм его движений сбился. Отбросив голову назад, он с силой двинул бёдрами в последний раз и, задрожав всем телом, со стоном кончил. Драко неловко заёрзал от странного ощущения влажности внутри себя. Он ещё не дошёл до оргазма, и когда Гарри вышел из него, у Драко появилось ужасно неприятное ноющее ощущение зияющей пустоты внутри себя. Отдышавшись, Гарри мягко поцеловал его в плечо.

— Перевернись.

Драко неловко перевернулся и облегченно застонал, когда Гарри нагнулся и, взяв его член в рот, начал сосать, снова засунув в него три пальца и целеустремленно лаская ими его простату, пользуясь своей спермой как смазкой. Драко корчился, как безумный, не зная, то ли двигать бедрами в теплый влажный рот, то ли насаживаться на пальцы. Он не знал, сколько времени прошло, когда из его горла вырвался хриплый звериный стон, и, резко выгнувшись, он кончил, хватаясь за Гарри дрожащими руками. Наконец, он обессиленно повалился на кровать.

Словно сквозь туман он понял, что Гарри берёт его в свои объятия и поднимает с влажного пятна на кровати. Удовлетворенно вздохнув, Драко покорно подставил губы, давая Гарри себя поцеловать. Поцелуй был мягким, скорее успокаивающим и заверяющим, чем страстным.

— М-м, — пробормотал Гарри, слегка облизав губы Драко, затем чмокнув в уголок рта. — Ну, как это было? — спросил он, растягиваясь на кровати и кладя Драко на себя.

— Невероятно хорошо, — честно ответил Драко. Он широко улыбнулся и, испугавшись, что выглядит глупо, спрятал лицо на груди Гарри.

Гарри медленно погладил его по мягким светлым волосам.

— Хорошо, — сказал он, и его голос был настолько самодовольным, что Драко просто не мог не засмеяться.

— Мерзавец, — подняв голову, с нежностью сказал Драко, улыбаясь Гарри. Тот нагло ухмыльнулся ему. Ухмылка была настолько знакомой, что Драко понадобилась лишь секунда, чтобы понять, что это точная копия его собственной фирменной ухмылки. — Ты — наглый ублюдок, Поттер, знаешь?

— Я учился у настоящего мастера, — возразил Гарри с веселыми искорками в глазах и широко зевнул, и две секунды спустя Драко тоже чуть не вывихнул челюсть от зевка.

— Спать? — пробормотал Драко, уютно устраивая голову под подбородком Гарри.

— Спать, — согласился брюнет и накрыл их одеялом. — Спокойной ночи, Драко, — пробормотал он, уже наполовину заснув.

— По крайней мере, я знаю, что у меня сегодня будут сладкие сны, — прошептал Драко и вскоре тоже задремал.

Они так крепко прижимались друг к другу, переплетясь руками и ногами, что было трудно отличить, где кончался один и начинался другой.

Итоговые экзамены были невероятно сложными, а потому конец учебного года прошёл как в тумане: лихорадочная зубрёжка, волнение и, как следствие, бессонные ночи. После завершающего дня экзаменов, казалось, вся школа вздохнула с облегчением — даже домашние эльфы, которым приходилось до поздней ночи готовить и убирать за учащимися студентами.

Невзирая на усталость и мешки под глазами, Драко самодовольно улыбался, лежа на кушетке в слизеринской гостиной. Он был уверен, что сдал все экзамены превосходно. Конечно, Грэйнджер, скорее всего, сделала его в Нумерологии и Трансфигурации, но Драко нутром чувствовал, что сдал на наивысший бал Древние Руны, Зелья и Историю Магии. Безусловно, Зелья были самым легким экзаменом — он даже закончил на полчаса раньше.

В отличие от него, бедный Гарри явно был в затруднении и нервно грыз перо, уставившись на свой пергамент. Вначале Драко немного помогал ему, шипя ответы на парселтанге, но, увидев Снейпа, который с негодованием смотрел на жульничавшего Лонгботтома, сразу же умолк. Профессор презирал все виды мошенничества, начиная от шпаргалок и кончая подсказыванием, поэтому на его экзамене было намного больше уличающих чар, чем у остальных преподавателей вместе взятых.

— Как думаешь, как ты сдал? — спросила Панси, сидевшая на стуле напротив него. Она выглядела чрезвычайно утомленной.

— Конечно, замечательно. А ты?

Драко действительно было интересно.

Он обучал Зельям многих слизеринцев, но его главной надеждой была Панси, которая горела желанием сдать экзамен на отлично, чтобы произвести впечатление на Снейпа.

Панси пожала плечами.

— Вполне неплохо. Северус должен быть доволен.

— Хорошо, — проговорил Драко и, закрыв глаза, удовлетворенно улыбнулся.

Они замолчали, краем уха слушая ворчанье и жалобы других слизеринцев в другой части комнаты. Это было так знакомо — те же привычные усталые оскорбления в адрес преподавателей и гриффиндорцев, что и за прошлые шесть лет. Слушание этих жалоб, как ни странно, расслабило Драко, и он задремал. Но довольно скоро его дремота была прервана знакомым саркастическим голосом.

— Ах, приятно услышать, что мои студенты испытывают такое уважение к своим преподавателям.

Драко открыл глаза и увидел Снейпа, который ледяным взглядом оглядывал группу понурившихся слизеринцев.

Драко презрительно усмехнулся.

Если эти тупицы были настолько глупы, что их застукали, когда они оскорбляли своего декана, они более чем заслуживали наказания, которое Снейп, несомненно, назначит им за неуважение к старшим. Взмахнув мантией, Мастер Зелий резко отвернулся от них и подошёл к Драко и Панси. Профессор кивнул слизеринке и повернул голову к Драко.

— Пойдем со мной. Директор хочет поговорить с тобой.

— О? — встревоженно вымолвил Драко и поднялся. — О чём?

— Точно не знаю. Однако я знаю, что Поттер тоже там будет, — кривя губы, ответил Снейп.

Не было секретом, что Мастер Зелий не одобрял его отношения с Гарри. Драко считал это глупым и ребяческим со стороны профессора, но не особо беспокоился, зная, что Снейп никогда не вмешивается в личную жизнь студентов. Но вот Дамблдор… Дамблдору рано или поздно становилось известно всё, что происходило в Хогвартсе, и, Мерлин свидетель, старый интриган точно не обрадовался бы, обнаружив, что он, Драко, развратил его чудо-мальчика.

Пока они с профессором шли к выходу из гостиной, Драко силился придумать, как бы ему изложить свой вопрос поделикатнее.

— Вы не рассказали… гм.

Снейп скрипнул зубами.

— Я не распространяю праздные сплетни, Драко. Тем более о том, с кем ты спишь, — бросил он, сузив темные глаза.

Драко облегченно вздохнул.

— Хорошо. Я и не думал, что Вы это сделали, сэр. Я просто хотел убедиться.

Снейп в ответ лишь что-то промычал. Остаток пути они неловко молчали.

Выйдя из лабиринтообразных коридоров подземелья недалеко от Большого Зала, они быстро дошли до кабинета директора.

— Мышиные леденцы, — бесстрастно произнес Снейп и, после того, как горгулья переместилась, указал жестом на проход. — После тебя.

Кивнув, Драко начал подниматься по лестнице первым. Поправив галстук и мантию, он постучал в дверь.

— Войдите.

Драко открыл дверь и первым, что он увидел, было сияющее лицо Дамблдора.

— Пожалуйста, присаживайся, мой мальчик. Ты тоже, Северус.

Драко сел слева от Гарри, справа от которого уже расположились на стульях Блэк и Люпин.

— Рад видеть тебя, Малфой, — сказал Блэк, с ненавистью глядя на Снейпа. Но прежде, чем Снейп успел отпустить какую-нибудь язвительную колкость, чтобы вывести экс-преступника из себя, грядущую перепалку остановил Дамблдор. Несмотря на то, что, по мнению Драко, лиловая мантия директора придавала ему не очень впечатляющий и серьёзный вид, оба мужчины сразу же успокоились.

— Может быть, лимонных долек?

Нестройный хор отказа был ему ответом, и Дамблдор улыбнулся.

— Ну, как хотите. А вот я, пожалуй, буду, — и директор потянулся за леденцом.

Воспользовавшись паузой в разговоре, Драко быстро улыбнулся Гарри и довольно вздохнул, когда тот в ответ коснулся его руки своей.

Тем временем, Дамблдор снова заговорил:

— А теперь, позвольте начать наш разговор. Это касается Вас, мистер Малфой. После того, как Вы поймали мистера Петтигрю и помогли украсть череп Салазара Слизерина, вполне вероятно, что этим летом Ваша жизнь может быть в опасности, — директор умолк и серьёзно посмотрел на него поверх очков. — Драко, ты расстроил планы Волдеморта не один раз, а дважды и, вне всякого сомнения, привёл в бешенство твоего отца из-за того, что бросил тень на его репутацию в правящих верхах Упивающихся Смертью.

Драко обеспокоенно заёрзал на стуле.

— И что это значит? Мне придётся остаться здесь этим летом?

— О нет, мой дорогой мальчик. Большинство преподавательского штата будет в отпуске, поэтому это небезопасно. Хогвартс обычно защищает себя, но, к сожалению, летом защитные чары школы довольно слабые, так как во время каникул не бывает студентов, которых нужно защищать. Вот почему мне пришло в голову обратиться к Сириусу, чтобы он приютил тебя на лето. Но, к сожалению, — сказал он, остужая радостный пыл Драко, — в данный момент защита его дома не из лучших. Поэтому я взял на себя смелость написать дяде Гарри, мистеру Дурслей, и объяснил ему ситуацию. Этим летом ты будешь жить с Гарри и его семьей около двух недель — до тех пор, пока Ремус и Сириус не заберут вас оттуда, уладив дела с домом.

— Магглы?! — недоверчиво воскликнул Драко. — Я буду жить с магглами? Хорошо, что отец уже отрёкся от меня, а не то он убил бы меня за это, — пробормотал он и с нескрываемым отвращением добавил. — Мерлин, магглы.

— Драко проведёт лето со мной? Здорово! — воскликнул Гарри и, усмехаясь, повернулся к своему крестному отцу. — Спасибо, Сириус!

— Это меньшее, что я мог сделать, чтобы отблагодарить его за то, что он поймал ту жалкую крысу для меня, — сказал Сириус, улыбаясь настолько явной радости Гарри. — И, по крайней мере, ты будешь в хорошей компании. Думаю, Малфой не позволит тем глупым ублюдкам третировать вас.

Ремус резко посмотрел на него, и Дамблдор рассмеялся.

Сириус поспешно поправился:

— Э-э, я имел в виду, магглам.

— Магглы, — снова повторил Драко, выглядя так, словно его сейчас стошнит. — О, Мерлин. Панси всегда говорила, что меня ждёт плохая судьба, но это…

Все засмеялись, и Гарри с усмешкой сказал:

— Рон точно обрадуется.

— Думай об этом, как о неоценимом опыте, — мягко сказал Люпин, с улыбкой глядя на встревоженного Драко.

— И, в глазах Министерства, ты — совершеннолетний. А это значит, что тебе теперь позволено пользоваться волшебством во время каникул, — вкрадчиво сказал Снейп и, когда Дамблдор изогнул бровь, глядя на него, привычно выкрутился. — С умом, конечно.

Дамблдор улыбнулся.

— Конечно. Теперь, мальчики, не буду вас задерживать. Вы уверены, что не хотите лимонных долек?

Драко пожал плечами.

— Почему бы и нет? Спасибо, профессор. И, разумеется, Вам тоже, мистер Блэк. Я действительно ценю это.

Директор кивнул и вышел через дверь в задней части кабинета, а Блэк всплеснул руками:

— Ради Мерлина, зови меня Сириусом. Я чувствую себя таким стариком, когда слышу это «мистер Блэк».

— Да, зови его Сириусом, Драко. Мы же не хотим, чтобы Блэка заподозрили в зрелости, не так ли? — ядовито вставил Снейп.

Люпин вскочил на ноги, стремясь предотвратить бурю.

— Смотрите-ка, сколько уже времени. Довольно поздно. Пойдем, Сириус. Думаю, мы найдем занятия получше, чем детская перепалка. Не сомневаюсь, что у Северуса тоже есть дела, так как он занятой человек, верно, Северус?

Снейп усмехнулся.

— Несомненно. Приятно знать, что ты держишь его на коротком поводке, Люпин, — сказал он и вышел из кабинета, эффектно взмахнув мантией.

Сириус зарычал, с яростью глядя ему вслед, и Ремус предостерегающе положил руку на его плечо. Блэк вздохнул.

— Да-да, знаю. Я не должен обращать на это внимания. Но какого гоблина он постоянно ведёт себя, как подонок?

— Возможно, издержки профессии, — предположил Драко. — Я тоже вёл бы себя, как подонок, если бы мне каждый день приходилось выносить глупость сотен студентов.

Сириус фыркнул.

— А что, может быть. Но Ремус же как-то справляется.

— Я — исключение, — сказал Люпин, улыбаясь своему старому другу и любовнику.

— Неужели? Особенный, значит? А может быть, ненормальный, а?

Драко закатил глаза и, решив игнорировать их кокетливое подшучивание, повернулся к практически светившемуся от счастья Гарри.

— До сих пор не могу поверить, что мы проведём всё лето вместе, — прошептал Гарри и, наклонившись, поцеловал его в висок. Драко довольно вздохнул и положил голову ему на плечо.

— По крайней мере, я всегда могу воспользоваться моей палочкой, если те магглы вконец обнаглеют, — задумчиво проговорил он, засовывая руку в карман мантии и сжимая свою палочку, словно пытаясь заверить себя.

Гарри улыбнулся.

— Лето будет… интересным. Не могу дождаться твоей встречи с Дадли, — сказал он и усмехнулся, будто произнес какую-то шутку, в которую Драко не был посвящен.

— Это же твой кузен, верно? — спросил слизеринец с интересом.

Гарри довольно редко говорил о своей семье, но то немногое, что было известно Драко, лишь разожгло его любопытство.

— Да. И он похож на свинью в парике.

Драко прыснул, представив это.

Бросив взгляд на Сириуса и Ремуса, он посмотрел на свое кольцо и начал тихо шипеть на парселтанге.

— И только представь, мы всё лето будем вместе. Интересно, что мы будем делать? — игриво прошипел он, окидывая похотливым взглядом тело Гарри. И немудрено. Гарри был в тесной белой футболке, подчеркивавшей ширину его плеч и слегка выпуклые бицепсы, а также в старых голубых джинсах, которые были ему немного тесноваты.

Слегка покраснев, Гарри улыбнулся ему той улыбкой, от которой у Драко всегда слабели коленки.

— Эй, ты когда-нибудь думаешь о чём-то другом?

— Хм… Дай-ка подумать… — Драко притворился что усиленно размышляет. — Нет, пожалуй, нет, — наконец, ответил он, ухмыляясь. — И даже не пытайся прикинуться невинным агнцем. Мы оба знаем правду.

— Гм… И правда… Мы оба знаем, — медленно проговорил Гарри, оглядывая его с головы до ног.

По телу Драко прокатилась горячая дрожь желания, и он прикусил губу, сдерживая вырывающийся стон. Он чувствовал себя совершенно голым под пристальным, раздевающим взглядом этих зелёных глаз. Беспомощным и восхитительно желанным.

Их глаза встретились, и, казалось, воздух вокруг них стал гуще и теплее.

Смех Сириуса заставил их отвести взгляд друг от друга.

— Эй, вы двое! Если вы закончили игру в гляделки, то пойдемте. И разве вы уже не должны идти на встречу префектов?

— Да, — сказал Гарри. — И вправду стоит пойти прямо сейчас.

— Угу, я тоже пойду, — согласился он. — А то та сука Чанг слишком любит метлы, чтобы я мог оставить моего друга в одной комнате с ней.

— Драко!

Драко усмехнулся. Он обожал этот шокированный тон, и ему нравилось, что он до сих пор мог его вызвать. Может быть, если он проведёт время, фантазируя о Гарри, то встреча префектов не будет так невероятно скучна, как обычно. И если из-за этого он чересчур возбудится, то может развлечься придумыванием пошлых стишков.

— Ты идёшь? — нетерпеливо спросил Гарри. — Кончай…

— Нет, я ещё не кончил, но, думаю, скоро ты это исправишь, — низким голосом сказал Драко. Уши Гарри слегка покраснели.

Драко улыбнулся.

А что, грязная игра слов ничуть не хуже пошлых стишков.

Драко провел большую часть прощального банкета, болтая с остальными слизеринцами и наедаясь всевозможными лакомствами. Время от времени он поглядывал на Гарри, который сидел за своим столом, смеясь над чем-то вместе с Уизелом.

Дамблдор привычно затянул свою ежегодную песенку про дружбу факультетов и тому подобную чушь, хотя большинство слизеринцев так же привычно не обращали на него никакого внимания.

Тем не менее, банкет проходил довольно весело. Безусловно, громче всех были, как всегда, гриффиндорцы. Их смех и гвалт были слышны во всём Большом Зале, смешиваясь со звуками дискуссий рэйвенкловцев, хихиканий хаффлпаффцев и слизеринских колкостей.

Но колкости слизеринцев в этот день были менее язвительными, а улыбки были улыбками, а не усмешками, как обычно. Причиной этого послужило то, что они, хотя и не выиграли Квиддичный кубок, но победили в межфакультетском соревновании. Серебряные и зеленые баннеры гордо свисали с потолка, знаменуя их победу. Этого события ждали так давно — начиная с первого курса Драко, когда Межфакультетский Кубок был отобран у Слизерина в последнюю минуту. Весь их факультет ждал этого момента целых пять лет, и Драко не был исключением.

Он наслаждался банкетом и, по правде говоря, опасался его окончания.

Хотя Драко, конечно, хотел провести лето с Гарри, он не был в восторге от перспективы жить вместе с магглами. Утешало лишь одно — Гарри. Скорее всего, только то, что он будет с ним, поможет ему не сойти с ума летом. Драко до сих пор не мог поверить, что скоро будет в неволшебном мире. Разумеется, он раньше видел магглов, но только издалека. Признаться, он был немного испуган, но подбадривал себя тем, что, если Гарри мог жить с магглами столько лет, то неужели он не сможет жить с ними одно жалкое лето? И, к тому же, всего лишь две недели.

Конечно, чем больше становился его страх, тем, казалось, быстрее текло время.

И не успел Драко опомниться, как садился в Хогвартс-Экспресс вместе со своими друзьями. Он раздраженно толкнул Блейза в плечо, когда непрекращающиеся подколки Забини его, наконец, достали.

— Если ты не перестанешь говорить о магглах, Забини, то я превращу тебя в землеройку, клянусь!

Блейз рассмеялся прямо в нахмуренное лицо Драко, но шутить на эту тему перестал.

— Это ужасно, — сказала Панси, утешительно погладив Драко по руке. — Бедняжка. По крайней мере, там будет Поттер и поможет тебе. Те маггловские приборы такие странные. Я никогда в жизни не смогу в них разобраться.

Драко согласно закивал, радуясь, что хоть кто-то ему сочувствует.

— И не говори, Панси! Надеюсь, этот новый опыт хотя бы поможет мне в следующем учебном году, когда у нас будет Маггловедение, — сказал он, пытаясь смотреть на всё это с оптимизмом. Его неуверенный тон всё же выдавал его.

Слизеринцы прошли к купе в самом конце поезда, которое они считали собственным. Оно, как обычно, было пустым, потому что никто не посмел бы занять их купе. По крайней мере, не после того инцидента на третьем курсе, в результате которого Панси сделала себе имя превосходного дуэлянта.

Они расселись, и Крэбб наложил заглушающие чары. Панси вынула блокнот и перо, приготовившись делать заметки.

Драко прочистил горло и, откинувшись на спинку сиденья, лениво заговорил:

— Ну хорошо. Объявляю встречу З.А.С. открытой. У кого-нибудь есть какие-то проблемы, которые нужно обсудить?

Грэг быстро заговорил.

— Да. Нам с Винсом нужны девушки. Желательно, такие, которые были бы не против выйти за нас замуж.

Драко задумчиво посмотрел на Панси, которая начала сосредоточенно записывать в своём блокноте.

— Панси, ты же можешь поспрашивать в некоторых местах и порыться в генеалогических книгах?

Паркинсон кивнула.

— Конечно. Думаю, мы найдем несколько приемлемых девушек. Как только школа начнется, я покажу кандидаток. Мама знает даже малоизвестные ветви старых чистокровных семей. Уверена, она сможет что-то придумать, даже если я не смогу.

Драко удовлетворенно улыбнулся.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— До меня дошли слухи, что в следующем году у нас будет новый преподаватель, — протянул Забини, отводя с глаз упавшую прядь.

— Интересно, — проговорила Панси, задумчиво прикусив кончик пера. — Возможно, отец что-то об этом знает. Это всё? Я хочу перейти к приятной части, — нетерпеливо сказала она, с ухмылкой глядя на Драко. Обычно их последняя встреча в году был очень короткой по одной причине. Это был день рождения Драко, и он, как и Панси, также стремился закончить встречу.

Все согласно забормотали, и Драко, как президент их маленького клуба, объявил:

— Эта встреча З.А.С. окончена. А теперь, где мои подарки? Дайте их мне! — воскликнул он, оглядываясь по сторонам в поисках ярких пакетов.

— Постыдись, Драко. Где твои манеры? — поругала его Панси, улыбаясь.

— О, иди, отсоси у гиппогрифа, Паркинсон. Я хочу мои подарки! Прямо сейчас! Где они? Вы же приготовили мне подарки?

Посмеиваясь над детским нетерпением Драко, Крэбб порылся в своём сундуке и вытащил свиток пергамента для рисования. Винс передал его Драко, заговорщицки подмигнув.

— Я подумал, тебе это понравится. С днем рождения.

Драко развернул свиток и с трудом подавил широкую улыбку.

На рисунке были детально изображены он и Гарри. Они держались за руки и шептались о чем-то, наклонив головы друг к другу. Их лица были настолько близки, что платиновые и черные волосы соприкасались, пока Гарри не отбросил голову назад, весело смеясь каким-то словам Драко. Светловолосый мальчик на изображении лукаво усмехнулся и, быстро поцеловав Гарри в губы, снова начал шептать ему что-то на ухо.

Картина была прелестной.

— Э-э… Спасибо, Винс, — пытаясь справиться с румянцем, пробормотал Драко, быстро сворачивая пергамент и поспешно кладя его в свой рюкзак, удостоверившись, что Блейз и Панси не смогли взглянуть на картину даже мельком, несмотря на то, что вытягивали шеи.

— Думаю, мне стоит сказать тебе теперь, что мой подарок — это поход по бутикам. Плачу я, конечно.

— Спасибо, Панси. Правда, мне сначала придётся сказать Дамблдору и Блэку, но, думаю, они не будут возражать. Ещё подарки? — бессовестно стал клянчить Драко, оглядывая своих друзей.

Забини засмеялся.

— В следующем году твои порно-журналы будут совершенно бесплатными. Говоря об этом, вот твои последние выпуски в этом году, — и он бросил стопку журналов Драко, который с легкостью их поймал. Панси закатила глаза и начала демонстративно игнорировать их, уставившись на свой журнал мод.

— Спасибо, Блейз. Грэг?

Неповоротливый слизеринец засунул руку в карман и, вытащив что-то небольшое, молча подал это ему. Драко с улыбкой оглядел предмет. Это были красивые карманные часы ручной работы, сделанные из золота и серебра. Открыв крышку, Драко с восхищением увидел на стрелках имена своих друзей и Гарри, которые могли указывать на разные занятия: «Спит», «Заблудился», «В классе», «Проворачивает шутку», «Думает о тебе» и многие другие. Была ещё одна стрелка, которая указывала на время.

— Спасибо, Грэг. Часы замечательные.

— Да ладно, — неловко сказал слизеринец, пожимая плечами и слегка усмехаясь. — Это работа моего деда. Именно он сделал снитч, который я подарил тебе на Рождество. Видишь, тот же самый дракон на крышке часов, что и там.

Действительно, это был тот же самый дракон, который расправлял крылья и величественно ревел.

— Ничего себе. Теперь у меня есть чуть ли не собственный герб. Скажешь спасибо своему деду? Вообще-то, мне могло бы пригодиться кольцо с печаткой с изображением этого дракона, — задумчиво сказал Драко, поглаживая линию крыла дракона.

— Ну, оно будет дорогим, но, не сомневаюсь, что дедушка сделает тебе скидку. Возможно, я подарю тебе такое в следующем году. На Рождество. Но я обязательно скажу, что тебе понравились часы.

— Хорошо. Так, я получил порно, новый гардероб, прекрасную картину и эти часы. Неплохо, — довольно сказал Драко, кладя часы в свой ранец и открывая последний номер «Мальчиков на метлах». — Ох, Оливер Вуд. Вполне ничего... — одобрительно сказал он, оглядывая стройную фигуру прежнего капитана гриффиндорской команды.

— Эй! Если Поттер поймает тебя за этим, он станет ревнивым.

Драко облизал пересохшие губы, представив ревнивого и сердитого Гарри.

— Я просто смотрю, Панси. В этом нет ничего зазорного, — наконец, сказал он и, бросив журнал на сиденье рядом с собой, вытянул ноги и скрестил лодыжки.

— Кстати, о Поттере, почему ты не пойдешь к нему? Уверен, он будет только рад, — рассеянно сказал Винс, уже делая набросок чего-то в своём блокноте.

— Отличная мысль, Винс! Я пойду. Попытайтесь не пугать до смерти первогодок, ладно? Хотя, если подумать… пугайте на здоровье, — усмехнулся Драко и, убрав свои вещи в ранец и закинув его на плечо, вышел из купе. Напустив на себя высокомерный и важный вид, он с легкостью пробился к началу поезда, где обычно сидел Гарри. Сказать по правде, раньше выведение Гарри из себя в Хогвартс-Экспрессе было почти традицией, обычно выполняемой после встреч З.А.С. Конечно, теперь всё было иначе, и Драко был более чем доволен этими переменами. Более чем.

Улыбаясь про себя, он целеустремленно шёл вперед, приостановившись лишь у тележки со сладостями для того, чтобы купить несколько шоколадных лягушек. Он так торопился, что едва не сбил с ног первогодку-хаффлпаффца и, в качестве компенсации, отдал ему открытку из шоколадной лягушки с изображением Цирцеи. Драко, бывший когда-то ужасно испорченным ребёнком, сумел собрать всю коллекцию открыток несколько лет назад, поэтому обычно отдавал новые. Его коллекция до сих пор лежала на самом дне его школьного сундука.

Поспрашивав у других студентов, он, наконец, сумел найти купе Гарри и намеревался войти, когда его внимание привлекли голоса, доносившиеся изнутри.

— … когда я был в вашем возрасте!

— О, пожалуйста, не надо этих историй! Мне хватает и россказней мамы!

Драко не мог определить обладателя первого голоса, но последний, конечно же, принадлежал Уизелу.

— А я не против послушать. Расскажи, как же вы с папой подшучивали над другими? — раздался голос Гарри.

— Ну, например, однажды мы сумели вылить зелье прозрачности на мантию Снейпа сзади. Представляете, он целый день ходил в таком виде, не зная, что все видят его голую задницу!

Маленькое купе практически задрожало от смеха, и Драко, открыв дверь, прислонился к косяку.

— Почему я не удивлен, что вы трое проводите свободное время, придумывая козни против нас, бедных беззащитных слизеринцев?

— Беззащитных? Ха, — фыркнул Сириус, откидываясь на спинку сиденья.

— Драко! — воскликнул Гарри, усмехаясь. — Входи! Я могу взять шоколадную лягушку?

Драко сел рядом с Гарри и, игнорируя убийственный взгляд Уизела, сделал вид, что обдумывает свой ответ.

— Думаю, можешь. Но за тобой тогда должок, — ухмыльнулся он, подавая ему шоколадную лягушку.

— Маленький или большой? — настороженно спросил Гарри, не беря лягушку.

— Маленький, конечно, — Драко ангельски улыбнулся, отчего Сириус засмеялся. — А Вы что делаете в поезде, мистер Блэк? — вежливо поинтересовался он у мужчины.

— Просто провожаю Гарри. К тому же, я должен убедиться, что жирный подонок Дурслей помнит уговор. Не хотелось бы, чтобы он взял да и оставил тебя на станции Кинг-Кросс.

Драко согласно кивнул. Ему тоже этого совсем не хотелось.

— А что здесь делаешь ты, Малфой? — сердито выплюнул Уизел, наклоняясь вперед.

— Провожу время с моим другом, конечно! — сладким голоском ответил Драко, приобняв Гарри за плечи и притягивая его к себе. Гарри слегка покраснел, но не стал отвечать на провокацию. — Разве не так, друг? — добавил он, смотря на темноволосого парня, который чересчур внимательно разглядывал свою шоколадную лягушку.

— Гм. Разумеется.

Драко убрал руку, но, не сумев сдержаться, прислонился к Гарри, наслаждаясь его близостью. Как только слизеринец снял руку с его плеча, Поттер расслабился и, в свою очередь, тоже слегка прислонился к нему.

— Что это такое? — спросил Гарри, указывая на карманные часы, выпавшие из полуоткрытого рюкзака на колени Драко.

— Подарок Грэга. Сегодня мой день рождения, — улыбаясь, сказал Драко и положил часы в карман.

Поттер огорченно застонал.

— О, господи, извини, Драко. Я ничего тебе не приготовил. Даже не знал, что сегодня — твой день рождения.

Он выглядел настолько искренне расстроенным из-за этого, что Драко лишь невероятным усилием воли помешал себе зацеловать его всего. С головы до пят.

Вместо этого Драко просто пожал плечами, помня о присутствии Уизела.

— Я должен был предупредить тебя. Ты можешь сделать мне подарок летом, если хочешь. Я не против, если он будет немного запоздалым.

— Ха, а я не знал, что этот журнал всё ещё выпускается! Лунатик всегда обожал его, хотя мне больше нравилось «Магнитное притяжение», — неожиданно воскликнул Сириус, выхватив журнал из рюкзака Драко. Это был выпуск «Волшебников и их палочек», на обложке которого была фотография сцены с участием двух волшебников, галлона смазки и кое-какого предмета, который был слишком толст, чтобы быть настоящей палочкой. «Волшебники и их палочки» был более графическим журналом, чем «Playwitch» или «Мальчики на метлах», и Драко почувствовал, что его щеки заливаются краской, когда Грэйнджер взглянула на журнал через плечо Сириуса и потрясенно разинула рот.

В купе повисла тишина, и Сириус умолк, внезапно поняв, что он сделал.

— М-м, — промычал он, не зная, что сказать.

Гарри спрятал лицо в ладонях, явно желая оказаться где угодно, только не здесь. Лицо Уизела стало багровым.

— Давайте притворимся, что этого не было, ладно? — сказал Драко, выхватив журнал из рук экс-преступника и запихивая его обратно в свой рюкзак.

— Хорошая идея, — вымолвил Уизли, явно чувствуя облегчение. — Так, вы слышали о последней победе Пушек?

Его голос был чересчур громким, но это было понятно, поэтому все поспешно заговорили о квиддиче. Остаток поездки прошёл более или менее гладко. Настолько гладко, что Драко, пробормотав смертельные угрозы тем, кому вздумается потревожить его сон, положил голову на плечо Гарри и сладко задремал.

Драко проснулся намного позже, когда знакомый голос тихо окликнул его по имени. Он сонно приоткрыл глаза и любяще улыбнулся Гарри.

— Эй, давай вставай. Мы приехали, — с нежностью сказал Гарри, чуть ли не с умилением глядя на него. Драко пару раз моргнул и, приподнявшись, огляделся. Уизли с Грэйнджер стояли снаружи купе вместе с Сириусом и болтали с Финниганом и Томасом о какой-то вещи, которая называлась «Манчестер Юнайтед».

Широко зевнув, Драко позволил Гарри поставить его на ноги и начал собирать свои вещи.

Он вышел из поезда вместе с гриффиндорцами и среди выгруженного багажа нашёл свой сундук и бедного Гриндлоу, который, явно дуясь, сидел в своей клетке. Орлиный филин не любил, когда его запирали, поэтому Драко порылся в карманах своей мантии в поисках «совиной радости», чтобы успокоить его. Филин обиженно ухнул, но всё же соизволил принять угощение.

Найдя свободную тележку и быстро сложив в неё своё имущество, Драко покатил её перед собой в направлении Гарри и его друзей, болтавших друг с другом.

Их болтовня была настолько дружелюбной и открытой, без козней и насмешек, что это несколько смущало Драко. Он поражался тому, насколько серьезными, хорошими и честными были эти гриффиндорцы. Признаться, его это даже немного очаровывало. Наверное, Грэйнджер была единственной в этой компании, кто не был настолько прост и идеалистичен — из-за того, что она считала, что на всё нужно смотреть с практической, разумной стороны. Ну и Гарри тоже несколько выделялся из этой группы — он был далеко не так невинен и открыт, каким мог показаться кому-то на первый взгляд. Драко усмехнулся. Уж кто-кто, а он-то знал.

Как только он присоединился к ним, вся компания пошла к выходу с платформы 9 и 3/4.

Наконец, они прошли через стену и выбрались на шумную, переполненную магглами станцию Кинг-Кросс. Финниган и Томас пошли в другую сторону, как и Грэйнджер, которая, быстро попрощавшись, умчалась навстречу своим родителям, поэтому под присмотром Сириуса остались только он, Гарри и Уизел.

— Твоя мама должна быть здесь с минуты на минуту, Рон.

Уизли не успел ничего ответить, потому что пухленькая рыжеволосая ведьма выбежала к ним из толпы, взволнованно размахивая руками.

— Рон, дорогой! Вот ты где! Джинни уже в автомобиле, а ты почему так долго?

— Извини, мама, — понуро сказал Уизел, страдальчески вздохнув, когда она схватила его в объятия, но не сопротивлялся. Она обнимала его так сильно, что Драко даже показалось, что он услышал треск ребер, но, когда она, в конце концов, отстранилась, Уизел все ещё был целехонек. И затем женщина повернулась к Гарри, который с улыбкой смотрел на их объятие.

— Гарри! Мерлин, каким высоким и красивым ты стал! Что у тебя нового? Обними же старую ведьму, дорогой!

Гарри так и сделал, с готовностью обняв старшую Уизли.

Драко неуклюже переступил с ноги на ногу, чувствуя неловкость от наблюдения публичных демонстраций привязанностей и не зная, что он должен делать.

Гарри, отстранившись, улыбнулся ей.

— Все хорошо, миссис Уизли. Я получил высший бал по ЗОТС и очень неплохо сдал Зелья, благодаря помощи Драко.

Рыжая женщина посмотрела на него.

Драко неловко ссутулился и поспешно положил руки в карманы. Он всё ещё помнил, что она была одним из немногих людей, которые прошлым летом видели, как Люциус бил его на улице. Он был невероятно смущен и не знал, как говорить с человеком, который присутствовал при самом унизительном случае в его жизни.

— Здравствуйте, госпожа.

— Как ты, дорогой? — мягко сказала она. Её простое лицо стало почти симпатичным из-за доброй улыбки. Драко почувствовал, что краснеет, и проигнорировал Гарри, который подталкивал локтем его ребра.

— Ты сошла с ума, мама? Это же Малфой! Неужели я единственный человек, который помнит, что он мерзавец?

— Рон, ты тоже был бы мерзавцем, если твоим отцом был Люциус Малфой, — вставил Сириус, и Рон, разинув рот, уставился на Блэка, потрясенный его неожиданным заступничеством. Только глухой или идиот не знал, что Сириус терпеть не мог слизеринцев, но на Драко это, видимо, не распространялось из-за того, что он поймал Петтигрю.

Молли Уизли согласно кивнула.

— Конечно. И, Драко, проследи, пожалуйста, чтобы Гарри хорошо питался. Те ужасные Дурслей практически морят бедняжку голодом. И позаботься о себе тоже!

Драко поспешно кивнул, все еще чувствуя неудобство из-за заботы о нем.

— Боже, разве вы не красивая троица? — спросила она, улыбаясь им и взъерошивая волосы Рона. Рыжий с гримасой отстранился.

— Мама! Прекрати! Смотрят же!

Сириус и Драко засмеялись, но их веселье сразу же прекратилось с прибытием Вернона Дурслей.

— Вот вы где! Не стой как столб, мальчик! Вы! — он указал жирным пальцем на Блэка. — Вы принесли мои деньги?

Выражение лица Сириуса стало угрожающим, но он всё же передал конверт магглу.

— Да, они там. И помните, если вы посмеете тронуть мальчиков даже пальцем, если посмеете плохо обращаться с ними, то Министерство причинит вашей семейке очень большие неприятности. Не говоря уже о том, что вам сделаю я.

— Да, да, — пробормотал Дурслей, искоса опасливо поглядывая на Сириуса, но не переставая жадно пересчитывать деньги. Даже его страх перед Сириусом Блэком не поумерил его радость от получения денег. — Ну ладно, тогда пошли. Вы двое, идите за мной, и чтоб без глупостей! И, ради Бога, мальчишка, сними своё ужасное платье!

Драко вскипел.

— Во-первых, это — мантия, а во-вторых, с какой стати я должен слушать тебя, сало ходячее? — вызывающе воскликнул он, оскорбленный тем, что эта ужасная маггловская свинья посмела командовать им, Драко Малфоем. И подумать только, он посмел сказать, что он носит женскую одежду!

— Драко, — прошипел Гарри, не желая устраивать сцену.

— Что? Это он начал! — воскликнул слизеринец, оскорбленный противным взглядом, которым впивался в него Дурслей. Ха! Это ничтожество было недостойно даже облизывать его ботинки!

Сириус сочувствующе посмотрел на него.

— Тебе действительно стоит снять мантию. Ты не должен выделяться в мире магглов.

Драко надулся, но всё же снял школьную мантию и галстук, оставшись в брюках и рубашке. Пока он раздевался, Дурслей нетерпеливо хрюкал, но все его игнорировали. Наконец, Драко сложил одежду в сундук и выпрямился.

— Я готов.

— Пошли тогда. Пока! — воскликнул Гарри, махая своему крестному, Рону и его матери.

— Поторопитесь! — бросил жирный старикашка и пошёл вперед.

Драко и Гарри начали продираться сквозь шумную толпу магглов, пытаясь не потерять из виду грузную фигуру Вернона Дурслей, который шел так быстро, словно надеялся потерять своих подопечных в толпе.

Драко плёлся за магглом, безуспешно пытаясь подавить волнение из-за очередного крутого поворота в своей жизни.

«Всё будет хорошо, всё будет хорошо, всё будет хорошо», — пытался он убедить себя и, не добившись ровным счётом ничего, посмотрел на темноволосого парня, шедшего настолько близко к нему, что их руки задевали друг друга.

Он почувствовал, будто гора свалилась с его плеч, когда встретился с любящим взглядом зелёных глаз.

Мальчики заговорщицки улыбнулись друг другу.

Возможно, судьба Драко была неопределенной, и его будущее — весьма туманным, но, главное, у него есть Гарри, который поможет ему найти дорогу.