Партнеры

Гарри поморщился. Он чувствовал себя слабым и совершенно разбитым, тело затекло, как будто он долго лежал без движения. Тот, кто утверждает, будто после такого удара приходишь в себя "постепенно", наверное, ни разу в жизни не получал бладжером по голове.

Глаза открываться не желали, но он их заставил. И тут же пожалел об этом и снова зажмурился: даже приглушенный свет палаты было невозможно выносить. Правда, оказалось, что так еще хуже: разум сосредоточился на боли, стряхивая с себя остатки сна или бреда, унесшиеся прочь быстрее бладжера. Что он прокричал, когда пальцы соскользнули с метлы? Кажется, это было чье-то имя, какая-то надежда на спасение. Или это улетевший сон подсовывает ему странные видения — черные глаза, черная мантия, длинные черные волосы...

Ведь не может же быть, что это...

— Снейп? — простонал Гарри, не желая снова быть обязанным своим спасением этому грязному... Он снова заставил себя открыть глаза и слегка передвинулся на узкой больничной койке.

— Я здесь, — откликнулся чей-то голос, словно в ответ не то на сон, не то на стон. Гарри замер. Он только сейчас обнаружил, что не один в палате. Слева быстро поднялась какая-то тень, и над ним навис профессор Снейп.

Навис и... улыбнулся.

— Гарри, — произнес Снейп таким напряженным голосом, будто только что проглотил один из собственных безоаров. Гарри моргнул. Хотелось надеяться, что тот, кто принес его сюда со стадиона, не забыл подобрать очки. А то ведь у него явно что-то со зрением — как можно верить своим глазам, если они уверяют, что Снейп улыбается?

Ласковые руки убрали волосы, упавшие на лоб, и Гарри окончательно убедился в том, что ему нужны очки, — ведь все выглядело так, будто это руки Снейпа. А уж когда одна рука погладила его по щеке мягким и почему-то знакомым движением, Гарри попытался сесть, хотя голова решительно протестовала против любого движения.

— С-сэр? — выдавил он, и Снейп оглянулся через плечо, как будто проверяя, не вошел ли в палату директор, а потом снова повернулся к Гарри, озадаченно нахмурившись.

Гарри тоже нахмурился. Он хотел спросить, кто этот чертовски похожий на Снейпа незнакомец, но обнаружил, что может только завороженно смотреть, как тот наклоняется, будто собираясь шепнуть ему что-то по секрету. А потом, безо всякого предупреждения, этот тип поцеловал его в губы.

Гарри заорал. Наплевав на протесты тела, он приподнялся, вцепился в изголовье кровати, а свободной рукой начал нащупывать палочку.

— Профессор! — ошарашенно воскликнул он, цепляясь за изголовье, как выпрыгнувший из воды тюлень за плавучую льдину.

— Гарри, что... — начал Снейп, но тут же снова оглянулся через плечо. Гарри попытался проследить за его взглядом, но учитель полностью загораживал ему обзор. Зато было хорошо заметно щетину на подбородке Снейпа, который сегодня утром, похоже, забыл побриться.

— Он очнулся, — сказал Снейп подошедшей мадам Помфри. Та улыбнулась, потом улыбнулся Снейп, и Гарри снова захотелось заорать.

— Одну минуту, я возьму палочку, — сказала целительница. Профессор кивнул, не сводя глаз с Гарри.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, складывая руки на груди. Мало того, что Снейп был без мантии, так еще и обычный его черный сюртук висел на спинке стула рядом с кроватью, так что профессор остался в мятой белой рубашке.

— Вы меня целовали? Вот только что? — настойчиво спросил Гарри. Теперь он уже гораздо четче воспринимал действительность и заподозрил, что поцелуй был всего лишь злой шуткой его подсознания.

Снейп поджал губы, но не ответил, уступив место мадам Помфри, которая тут же склонилась над Гарри. Ушибленное место на голове задержало ее внимание надолго — целительница осторожно ощупала его, потом убрала палочку. Гарри оставил в покое спинку кровати и начал отвечать на вопросы мадам Помфри, не спуская пристального взгляда со Снейпа.

Через проход стоял еще один стул, на котором дремал еще один человек — Гарри не видел его уже несколько месяцев, но узнал сразу.

— Профессор Люпин?

Снейп разбудил Люпина, тряхнув его за плечо. Гарри вытянул шею, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть над плечом мадам Помфри: Люпин вроде бы собирался подойти поздороваться, но Снейп задержал его и что-то прошептал на ухо.

Люпин как-то странно посмотрел на Снейпа, высвободился и с улыбкой направился к Гарри.

— Гарри! Извини, Северус меня не сразу разбудил, — сказал он, подходя к кровати. Было хорошо заметно, что Люпин сегодня тоже не брился.

— Профессор Люпин, — повторил Гарри, — что вы здесь делаете?

Улыбка Люпина завяла, и он покосился на Снейпа.

— Я же говорю тебе — тут что-то...

Теперь все трое собрались в кучку в проходе между кроватями и начали перешептываться, помогая себе жестами. Потом они дружно повернулись и уставились на Гарри.

Который озадаченно смотрел на взрослых и ждал, пока его отпустят. Может быть, даже ужин не придется пропускать, можно будет найти Рона и Гермиону... только вот он ни за что в жизни не расскажет друзьям, какой номер выкинуло его воображение сразу после того, как он очнулся.

Снейп подошел к нему первым, за ним по пятам следовали Люпин и Помфри.

— Гарри, — начал профессор, и Гарри нахмурился, услышав непривычное обращение, но Снейп попросту не обратил на это внимания, — что ты запомнил последним, перед тем как потерять сознание?

Ну, тут, по крайней мере, не было никаких загадок.

— Бладжер, летящий прямо мне в голову.

— Бладжер? — хором переспросили Снейп и Люпин.

— Надеюсь, Малфой получит взыскание. Я почти уверен, что именно он и заколдовал эту штуку, — выпалил Гарри, и только потом до него дошло, что Снейп запросто может снять баллы за такую замечательную теорию.

— Малфой? — удивился Люпин.

— Взыскание? — почти одновременно с ним подал голос Снейп. Они посмотрели друг на друга, потом снова на Гарри. Профессор Люпин хотел было что-то сказать, но Снейп остановил его, подняв руку:

— Гарри, сколько тебе лет?

Гарри не понял, какое отношение имеет его возраст к незаконным проклятиям Малфоя, но ответил.

— Пятнадцать, — сказал он и тут же добавил несколько запоздалое: — Сэр.

Мадам Помфри ахнула, прикрыв ладонью рот, порылась в шкафчике с медикаментами и налила Гарри зелье, снова заслонив ему все. Впрочем, он успел заметить, что профессор Люпин заметно побледнел.

А Снейп... тот просто позеленел.

Потом Гарри, наверно, тоже слегка позеленел — зелье напоминало комковатый кисель и, несмотря на привкус яблок, сразу же запросилось наружу.

Профессора опять шептались в проходе. Но на этот раз громче, и хотя Гарри не разобрал слов, он понял, что Снейп и Люпин спорят.

— Мадам Помфри? — позвал он, когда зелье наконец согласилось остаться в его желудке.

— Да, Гарри.

— Если никто не расскажет профессору Дамблдору про Малфоя, я сам пойду и поговорю с ним.

В конце концов, может, никто просто не видел, как Малфой проклял этот бладжер?

Поппи опять ахнула, потом приподняла голову Гарри за подбородок и начала внимательно изучать его глаза. Было видно, что целительница чем-то крайне обеспокоена.

— Мы проиграли, да? — встревоженно спросил Гарри, хотя и сам понимал, что выиграть они никак не могли. Какая уж игра после того, как он мешком свалился с метлы!

Мадам Помфри слегка приоткрыла рот.

— Я... я не знаю, дорогой, — выдавила она после некоторой паузы и тут же оставила Гарри в одиночестве, присоединившись к остальным взрослым.

— Квиддич! — услышал Гарри громкий голос Снейпа.

— Ну-ну, Северус, — сказал профессор Люпин. Гарри старался быть вежливым и не слушать, но получалось плохо, потому что спор теперь шел чуть ли не во весь голос. Странно, что профессор Люпин оказался в замке. Летом они с Гарри несколько раз встречались, и Люпин ни словом не обмолвился о том, что собирается заглянуть в Хогвартс. И еще он заметно изменился — можно было подумать, что всю зиму он провел на курорте.

— Дай я с ним поговорю, — сказал профессор Люпин. Снейп закатил глаза, поджал губы, но согласился. Ну, по крайней мере, не стал больше спорить. Все трое снова пошли к кровати, но на этот раз процессию возглавлял Люпин.

— Профессор, может, вы знаете, кто выиграл матч? — жадно спросил Гарри, подаваясь вперед, чтобы лучше видеть. На раздраженное фырканье Снейпа он решил не обращать внимания.

— Дело в том, что сначала надо самым тщательным образом расследовать инцидент с бладжером, — Люпин зашел с другой стороны кровати. Снейп остался на месте. Вид у него был кислый, так что, похоже, Слизерину выиграть не удалось. А раньше был не Снейп, а плод его воображения. Это не Снейп улыбался и...

Такое просто обязано быть галлюцинацией.

— Гарри, — начал профессор Люпин, — я знаю, что это может показаться странным...

Гарри почувствовал, что краснеет — ему пришло в голову, что Люпин откуда-то узнал о... о том, чего на самом деле не было, потому что профессор Снейп ни за что бы...

— Мы — Северус, Поппи и я — считаем, что тебя задело изменяющим память проклятием, — продолжил Люпин, и Гарри заставил себя слушать, не отвлекаясь.

— Нет, — нахмурился он, — я просто получил бладжером по голове. — В ушах все еще звенело, но уже меньше, чем до того, как он принял зелье.

— Это ты ударился об стол, когда проклятье сшибло тебя с ног, — объяснил Люпин.

— Вы хотите сказать — чары? — уточнил Гарри. Он помнил только одно заклинание, связанное с воспоминаниями — стирающие память чары, в которых был таким мастером профессор Локхарт.

— Нет, не в твоем случае, — ответил Люпин. — Человек, попавший в тебя, модифицировал чары, превратив их в самое настоящее проклятие. Мы полагаем, он не знал, что проклятия действуют на тебя не так, как на большинство магов.

— Серьезно? — это было новостью для Гарри.

— Более чем, — кивнул Люпин и с огорчением добавил: — Что ж, я и не ожидал, что ты это помнишь. Ты без малого два дня пролежал без сознания.

— Два дня! — воскликнул Гарри, откидывая одеяло. — Рон и Гермиона, наверное, беспокоились за меня.

Люпин сжал его плечо:

— Гарри, мы все очень за тебя беспокоились.

У Гарри хватило ума не заявлять, что Снейп не стал бы тратить время на такую ерунду. Наверняка тот пришел сюда, чтобы узнать, собирается ли Гарри жаловаться на жульничество Малфоя.

— И пока мы не определим, насколько пострадала твоя память и стабильно ли твое состояние, нельзя пытаться снять проклятие. Мы пока даже не знаем, сколько будет держаться эффект, — объяснил Люпин, положив руку на плечо Гарри. Можно подумать, он только что сказал что-то успокаивающее. — Мы договорились, что Северус... профессор Снейп поможет тебе...

— Снейп! — возмутился Гарри. Люпин сразу же сжал его плечо — похоже, ожидал, что Гарри попытается вырваться. Парень бросил сердитый взгляд на профессора зельеварения, ожидая увидеть самодовольную ухмылку, а то и открытое злорадство. Но ничего подобного не было. Складывалось впечатление, что Снейп ждет реакции Гарри.

— Тебе приготовили комнату в подземельях, и если мадам Помфри позволит, ты можешь туда пойти, — продолжил Люпин.

— Я разрешаю, — кивнула целительница, протягивая Гарри аккуратно сложенную черную мантию.

— Что? Я могу идти? Прямо сейчас? — продолжая лихорадочно обдумывать услышанное, Гарри рассеянно взял одежду. То, что это была не квидичная форма, его не удивило — он уже понял, что на самом деле пострадал не во время игры. Но то, что ему дали, вообще не походило на его одежду. Мало того, что шире и длиннее, так еще и без гриффиндорского герба на груди. — Не собираюсь я идти в подземелья, — упрямо заявил Гарри, натягивая мантию перед тем, как спустить ноги с кровати. — Я хочу вернуться в нашу спальню.

Взрослые переглянулись.

— Гарри, спальни закрыты, — произнес Снейп на удивление мягко. Настолько мягко, что Гарри, услышав его, повернулся к профессору Люпину и не сразу понял, почему у того не шевелятся губы. — Все твои вещи у... их перенесли в подземелья.

Гарри отвел взгляд, радуясь, что перед глазами все еще немного плывет. Может, из-за этого-то ему и показалось, что Снейп чем-то обеспокоен. Ведь если в Гарри попало такое проклятие, что заволновался даже этот старый ублюдок с садистскими наклонностями, тогда впору испугаться не только за свою память.

Потом опять заговорил Люпин:

— Ты потерял больше времени, чем думаешь. Все произошло в последний день семестра. Студенты уже разъехались по домам, — и он отпустил плечо Гарри, как будто все уже было в порядке. Хотя даже перспектива остаться в школе, вместо того чтобы возвращаться к Дурслям, не могла разогнать охватившее парня уныние.

Которое вдруг сменилось острой тревогой.

— Я... мне нужны очки... где они? — забормотал Гарри, шаря взглядом вокруг кровати. — Кто-нибудь видел... — и тут память или сон, а возможно — сочетание того и другого, подкинули ему странную картину: его несут на руках, под щекой — черная ткань, голова раскалывается от боли, а чей-то мягкий, настойчивый голос окутывает его, словно одеяло: "Я с тобой. Все будет хорошо". Но еще секунда, и голос затих, будто эхо в коридорах его памяти.

Гарри тряхнул головой, избавляясь от видения, но заметил, что Снейп медленно достал из кармана очки. Возвращая пропажу, профессор — конечно же, случайно — задел руку Гарри. Парень тут же нацепил очки на нос и успел заметить, как на лице Снейпа промелькнуло что-то такое... Но разобраться он не успел, потому что тут же все эмоции скрыла привычная равнодушная маска.

~~**~~

Гарри разглядывал комнаты профессора Снейпа в подземельях, стараясь не выдать своего любопытства. Он еще ни разу не бывал в комнатах учителей, а попасть сюда и не надеялся. Признаться, Гарри ожидал совсем другого. Тут оказалось просторнее, чем он себе представлял, довольно уютно, и стены не были заставлены шкафами с книгами и заспиртованными гадостями.

После того как Гарри поднялся с кровати, мадам Помфри еще раз осмотрела его перед уходом. Потом он долго тащился вслед за Снейпом по зловеще-тихим коридорам, отставал и все время ждал, что профессор нетерпеливо рявкнет на него, требуя прибавить шагу. Но вместо этого Снейп сам пошёл помедленнее.

А еще Гарри ожидал, что профессор Люпин пойдет с ними, и на пороге больничного крыла умоляюще взглянул на него, но безрезультатно. Хотя Люпин явно был обеспокоен, он только кивнул в ответ и слегка вымученно улыбнулся.

В результате Гарри остался наедине со Снейпом и морально готовился к худшему из взысканий, которые ему приходилось отрабатывать, под аккомпанемент лекции о безрассудстве и преступной неосторожности с многочисленными язвительными выпадами в адрес "Мальчика, Который Выжил". Оставалось надеяться, что раз сейчас каникулы, то баллы, снятые Снейпом, считаться не будут. Хотя с этого типа станется снимать баллы в счет будущего года!

Только вот складывалось впечатление, что грозный профессор сам не знает, что сказать, — а это уже было что-то новенькое.

— Гарри, да сядь же ты, Бога ради, — выдавил он наконец. Гарри с перепугу послушался и плюхнулся на диван с такой силой, будто снова свалился с метлы.

Теперь, когда очки были на месте, не оставалось сомнений в том, что Снейп обеспокоен. Правда, волнение свое он проявлял странно: пялился на Гарри так, будто хочет что-то сказать. И вообще вел себя необычно. Он сроду не называл никого из гриффиндорцев по имени, а тут вдруг... и уже не в первый раз.

Гарри решил, что все это очень подозрительно.

— Почему вы называете меня...

— Тебе тут хоть что-нибудь кажется знакомым? — перебил его Снейп.

Гарри еще раз осмотрелся, сморщил лоб, потом пожал плечами:

— Нет.

Снейп опустился в кресло и потер двумя пальцами переносицу.

— А я что, уже бывал здесь? — спросил Гарри, оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь знакомого.

— Да, Гарри, — вздохнул Снейп, не поднимая головы.

— Так почему вы называете меня по имени? — не успокоился Гарри.

Услышав это, Снейп вскинул голову и приоткрыл рот, а потом снова поджал губы.

— Ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя "мистер Поттер"? — поинтересовался он и снова вздохнул.

Гарри откинулся на диванные подушки.

— Нет, зачем? Можно и по имени. Просто... странно как-то.

Снейп кивнул. Было видно, что он старается взять себя в руки.

— Ну что ж, я постепенно покажу тебе все, что должно бы показаться знакомым. Люпин обещал послать сюда что-нибудь съестное, — добавил он, и Гарри вдруг понял, что ужасно проголодался.

В дверь постучали, и Снейп вскочил, чтобы открыть. Внимание Гарри привлекло какое-то движение — маленький столик, стоявший сбоку, самостоятельно выбрался из своего угла и протиснулся между диваном и креслом. Столик остановился как раз вовремя, чтобы Снейп смог опустить на него нагруженный поднос. Пахло замечательно. Гарри подвинулся поближе, а Снейп снял крышку.

— Ух ты! — Гарри даже вытаращил глаза от восторга. — Да тут и на двоих хватит!

Снейп снова опустился в кресло.

— Не будешь возражать, если я составлю тебе компанию? — спросил он, показывая на столик. До Гарри вдруг дошло, что на подносе две тарелки, два бокала, да и вообще все рассчитано на двоих. Он почувствовал себя немного глупо, но кивнул.

Они дружно уничтожили большую часть расставленных на подносе блюд. За годы наблюдения за Снейпом у Гарри сложилось мнение, что едок он плохой, и теперь парень удивился тому, что профессор нисколько не отставал от него. За едой они не разговаривали, чему Гарри был только рад.

— Как ты себя чувствуешь? Лучше? — спросил Снейп, когда у Гарри не осталось сил даже на клубнику со сливками.

— Намного, — ответил парень, наблюдая, как профессор наводит порядок на подносе и закрывает крышкой остатки еды. И Гарри не обманывал. Сейчас он и вправду чувствовал себя хорошо — практически самим собой, как будто все воспоминания были на своих местах. Он запросто поверил бы в то, что ничего особенного с ним не случилось, если бы не сидел напротив самого ненавистного профессора, с которым только что вполне мирно отужинал. Да, и еще он не помнил большей части последнего школьного года, и понятия не имел, почему Снейп так странно себя ведет.

— Не хочешь принять душ? — спросил Снейп.

Гарри кивнул. Может, конечно, он и был в этой незнакомой одежде, когда потерял сознание, но сейчас ему хотелось ее сменить. Пару секунд он сидел, глядя на Снейпа, потом потянул за воротничок голубой рубашки, которую носил под мантией.

— А у вас есть что-нибудь из моих вещей? Чтобы переодеться.

Снейп был несколько обескуражен вопросом, но быстро взял себя в руки. Гарри решил, что нелюдимый профессор, наверное, не привык принимать у себя гостей — особенно студентов, у которых с головой не в порядке.

— Ванная там, — показал Снейп. — Что к чему — разберешься и без моей помощи. Одежду я принесу.

Гарри встал и потянулся. Первый вечер, к его большой радости, оказался не таким уж страшным или неловким. Правда, нельзя сказать, чтобы профессор особенно помог ему продвинуться по пути возвращения к самому себе. Он закрыл за собой дверь в ванную, оставив Снейпа рыться в большом платяном шкафу. Справа стояла огромная ванна, рядом на полке теснились банные принадлежности. Гарри ухмыльнулся. Рону будет интересно узнать, что у Снейпа мыло с ароматом яблока.

Гарри подхватил один брусок, понюхал... и это случилось снова. Он будто увидел себя со стороны — всего в ароматной мыльной пене, смеющегося, сдувающего мыльные пузыри на... на кого-то. Кто-то еще был рядом.

Гарри выронил мыло. Дурацкая галлюцинация. Он никогда в жизни не купался в одной ванне с другим человеком и даже в душевую старался не ходить, если там было много народа. Он сделал глубокий вдох, подобрал упавшее в воду мыло и аккуратно положил его на полку.

Стянув рубашку через голову, он бросил ее на закрытую крышку унитаза. Потом повернулся к зеркалу.

И завопил.

Секунду спустя Снейп чуть не снес дверь с петель, влетев в ванную с палочкой наготове.

— Где?.. Когда?.. — Гарри с вытаращенными глазами смотрел в зеркало на свою руку. Вопросов у него было много, но все слишком длинные, чтобы выговорить их в таком состоянии. — У меня татуировка, — кое-как выговорил он. Снейп опустил палочку.

Гарри прижал правую ладонь к левому бицепсу, как будто стараясь прикрыть яркую картинку.

— И... и... — он уставился в зеркало. — Кто это?

Снейп положил палочку на раковину.

— Это ты, Гарри, — спокойно ответил он и зашел сзади, чтобы в зеркале стало видно их обоих. Да, теперь Гарри видел, что это его лицо, но только старше, заметно старше. Он провел рукой по подбородку, чувствуя, где могла бы пробиться щетина, подведи его чары бритья. Лицо его стало длиннее, черты — определеннее. Чтобы убедиться окончательно, Гарри убрал челку со лба. Шрам, обычно воспринимавшийся как неприятное напоминание о прошлом, сейчас успокаивал, убеждая, что Гарри изменился, но все же остался самим собой.

— У меня татуировка, — повторил он, выворачивая руку так, чтобы лучше разглядеть рисунок. Две перевитые ленты обхватывали его руку чуть ниже плеча, и только как следует присмотревшись, он понял, что это змеи — одна красная с желтым, а другая — зеленая. Потом Гарри разглядел голову одной из них, красной, и даже крошечный язычок.

— Все было сделано с твоего согласия, если это тебя беспокоит, — негромко произнес Снейп прямо у него над ухом.

— Нет! Черта с два меня беспокоит, кто на что соглашался! — вспыхнул Гарри. Он развернулся, сердито посмотрел на Снейпа и вдруг понял, что ему уже не приходится запрокидывать для этого голову. — Вы что, не слышите? У меня татуировка!

— Да, я знаю, — этот непривычно спокойный голос Снейпа начал действовать Гарри на нервы. — И, пожалуй, мне стоило... — профессор стоял так близко, что Гарри почувствовал, как он вздохнул, — ... надо мне было предупредить тебя.

Гарри снова крутанулся к зеркалу, придвинулся еще ближе и провел руками по обнаженной груди. Там были волосы — не много, но заметно больше, чем когда он переодевался перед игрой.

— Мне не пятнадцать, так ведь? — прошептал он. — Вообще-то мне всегда хотелось, чтобы волосы на груди побыстрее выросли, но...

— Нет, тебе не пятнадцать, — подтвердил Снейп, но уточнять не стал.

Гарри снова посмотрел на свое лицо, потом на руку с разноцветным свидетельством произошедших перемен.

— Когда я сделал... Нет, зачем я сделал татуировку?

Узнав такое, он очень рассчитывал на то, что Снейп знает ответы на его вопросы.

— Мы... — Снейп опустил взгляд, — ты сделал ее, чтобы кое-что отметить.

— И что именно? — голос Гарри был резким, как удар кнута.

— Якобы то, что ты вернулся в школу в качестве преподавателя, — ответил Снейп не колеблясь, но Гарри сразу понял, что это лишь часть правды.

Дышать вдруг стало так трудно, что Гарри испугался потерять сознание.

— Я — учитель?

Снейп кивнул, а Гарри уставился на собственное отражение, как будто оно могло рассказать ему больше, чем живой человек.

— Вы сказали, — вспомнил он, — вы сказали "мы".

Снейп снова кивнул, только на этот раз гораздо медленнее, а Гарри снова развернулся.

— Покажите, — потребовал он, хотя подозревал, что это зрелище ему не понравится, — знал он, какие у Снейпа татуировки.

Поскольку Снейп не стал надевать ни сюртук, ни мантию, то так и оставался в одной рубашке. Он молча расстегнул манжеты, потом воротник и дальше, пуговицу за пуговицей. Оказалось, что на груди у него шрам, неровный и бледный. Потом Снейп спустил белую рубашку с одного плеча, и Гарри уставился на татуировку.

Его сердце билось так отчаянно, что стало страшно — вдруг проклятие повлияло не только на память. Татуировка Снейпа повторяла ту, что была на руке у Гарри, только змейки переплетались в другую сторону. На чужой руке было легче разглядеть детали тонко прорисованного изображения — даже отдельные чешуйки.

— А я ведь обещал Люпину не торопить события, — сухо заметил Снейп.

— Профессор Люпин знает? — спросил Гарри, пытаясь разобраться в своих весьма противоречивых чувствах.

— Что у нас с тобой парные татуировки? Да, — подтвердил Снейп.

Но Гарри уже вспомнил другую, куда более убийственную вещь.

— Вы меня поцеловали! — возмущенно напомнил он. — Прямо там, в больничном крыле.

— Поцеловал, — подтвердил Снейп. Рубашку он поправил, но застегивать не стал.

Гарри тяжело сглотнул, посмотрел на свою татуировку, потом перевел взгляд на рукав Снейпа, примерно туда, где под тканью скрывалась вторая такая же.

— Так мы... мы...

— Любовники, — подсказал Снейп, хотя Гарри пытался подобрать какое-нибудь другое слово, более безобидное. У него начали подгибаться колени. Но сильные руки вовремя подхватили его, и Гарри вдруг обнаружил, что прижимается к обнаженной груди Снейпа, а тот поглаживает его по голове.

— Я с тобой, — произнес Снейп. Гарри почувствовал, что паника вот-вот накроет его с головой, но, к счастью, его тело, похоже, знало, что делать в такой ситуации — в отличие от мозга, который просто заявил: "С меня хватит!". А потом он обмяк в объятиях Снейпа, растворяясь в тепле и заботе, которые сейчас были ему нужны как воздух.

Его затрясло, рука, поглаживавшая его по спине, замерла и явно собралась отодвинуться, но Гарри вцепился в Снейпа обеими руками, словно утопающий. Он запутался и ни черта не понимал, что происходит, но не хотел оказаться один, когда разберется окончательно.

Когда дышать снова стало легче, Гарри открыл глаза и обнаружил, что уткнулся носом в черные волосы. Ощущение было непривычным, но отодвигаться он не стал.

— Я... гей, — произнес он — медленно, будто пробуя это слово на вкус.

— Как и все остальные мужчины, с которыми я встречался раньше, — прокомментировал Снейп. Гарри не только услышал эти слова, но и почувствовал, как вибрирует грудь Снейпа, и это напомнило ему, что они до сих пор стоят очень близко друг к другу. Гарри слегка отстранился, провел рукой по лицу и поднял голову, чтобы видеть лицо профессора.

— Я гей и... я ... с вами, — ему хотелось стопроцентной уверенности.

— Похоже на то, — мягко отозвался Снейп, и беспокойство, поселившееся в его глазах с того момента, когда Гарри проснулся, сменили веселые искорки. Несмотря стойкое ощущение, что мир перевернулся с ног на голову, Гарри невольно расслабился, откликаясь на этот крошечный проблеск надежды.

— Это тоже было нашим общим решением, — добавил Снейп и взгляд его заметно потеплел. — А то вдруг ты сомневаешься.

Гарри молча покачал головой и покорно позволил Снейпу развернуть себя так, чтобы они оба снова смотрели в зеркало, и даже легонько провести пальцами по подбородку.

— Ты давно уже сам принимаешь решения, — произнес Снейп и улыбнулся краешком губ. — Кое-кто мог бы сказать, что слишком давно.

Гарри смотрел на свое отражение, пытаясь найти в нем пятнадцатилетнего мальчишку, которым себя считал, да и ощущал. И вроде бы даже нашел — в решительной линии подбородка, вечно встрепанных волосах. Да и глаза почти не изменились.

— Сколько мне лет? — спросил Гарри, глядя на Снейпа через плечо, а не на их отражение в зеркале.

Снейп посмотрел на него, на секунду задержав взгляд на губах, прежде чем взглянуть прямо в глаза.

— Двадцать пять, — ответил он и положил ладонь на руку Гарри чуть ниже плеча — похоже, готовился опять подхватить его в случае чего.

Гарри снова посмотрел в зеркало. Так значит, из его памяти выпало десять лет, а не десять месяцев, как он решил было, услышав про конец семестра. Но после того как он узнал, что живет со Снейпом, это не стало серьезным потрясением.

— И теперь тоже решать предстоит тебе, — произнес Снейп, проследив за взглядом Гарри. — Люпин настаивает, чтобы мы не торопились, мол, возможно, все придет в норму само собой, — он легонько провел пальцами по шее парня.

— Что-то пока не приходит, — Гарри почувствовал, как грудь снова сдавливает ужас. — Все это должно быть мне знакомо? Эта комната... и вы?

— Мы точно не знаем, как на тебя подействовало проклятие, — вздохнул Снейп. — Возможно, твои воспоминания просто спят и только временно недоступны, — тонкие пальцы едва ощутимо касались шеи Гарри.

— А возможно?..

Тень скользнула по лицу Снейпа.

— А возможно, они потеряны безвозвратно.

Гарри посмотрел в глаза своему отражению:

— И что мы будем делать? Рассматривать старые фотографии?

Ухмылка Снейпа показалась "пятнадцатилетнему" Гарри хорошо знакомой.

— Что-то вроде того.

И он объяснил, чем им может оказаться полезной легилименция, об уроках которой Гарри все еще думал как о будущем. Похоже, ему так и не грозило как следует разобраться в этой науке, но с помощью Снейпа он сможет увидеть те воспоминания, которыми Снейп захочет с ним поделиться. Убедившись, что Гарри понял, что его ожидает, профессор достал палочку. По-прежнему стоя позади Гарри, Снейп опустил руку на его плечо и негромко произнес:

— "Legilimens."

Часть вторая.

Он увидел себя заходящим в ванную — в ту же самую ванную. Гарри из воспоминания снял рубашку через голову и небрежно бросил ее на крышку унитаза. Совсем как сегодня, только этот Гарри не завизжал при виде своего отражения в зеркале. На его плече красовалась широкая повязка телесного цвета. Гарри, морщась, снял повязку и ухмыльнулся, разглядывая татуировку.

— Они уже двигаются! — крикнул он, обращаясь к кому-то в другой комнате, а потом вытянул шею и вывернул руку, чтобы лучше видеть.

— Только не трогай их, — откликнулся Снейп, и Гарри с виноватым видом отдернул палец.

Потом Снейп вошел в ванную с коричневой бутылочкой в руках.

— Стой спокойно, — предупредил он и начал смазывать татуировку.

— Кажется, они друг другу нравятся, — сказал Гарри слегка хрипловатым голосом и обнял Снейпа за шею.

Гарри-наблюдателю показалось, что поцелуй длился очень долго. Неудивительно, что они так тяжело дышали, когда наконец оторвались друг от друга.

— Дай-ка я тебя... — произнес Гарри, и Снейп, снова ухмыльнувшись, положил его руку на ширинку своих брюк.

— Мои мысли читаешь, — заявил он, но Гарри стоял, протянув вторую руку, пока не получил бутылочку. — Ну хорошо.

Они вместе стянули со Снейпа плащ и мантию, только вот профессор оказался аккуратнее и повесил одежду на крючок в стене. На этот раз Снейп совсем снял рубашку и подставил Гарри свою перевязанную руку. Судя по всему, он хотел обработать татуировку сам, но терпеливо позволил Гарри смазать змеек лечебным составом.

Прикосновения молодого человека становились все более неспешными и чувственными, и в конце концов Снейп, до того разглядывавший свою руку, посмотрел на Гарри.

— Все нормально? — спросил Гарри, во взгляде которого впервые проскользнула неуверенность.

— Надеюсь, ты не передумал. Магические татуировки исключительно трудно...

— Я насчет своего возвращения в школу. И того, что я перебрался к тебе.

Снейп довольно долго молча смотрел на него.

— Как будто ты и раньше не проводил больше времени здесь, чем в своей квартире, — он говорил об этом, как о давно решенном вопросе. — Да и преподавателям больше не придется терпеть твои попытки что-то скрыть.

Гарри поморщился.

— Подозреваю, что в этом я плохой специалист.

Снейп улыбнулся, хотя и не без ехидства.

— Хм-м-м, тогда почему бы нам не переключиться на что-нибудь такое, в чем ты не настолько плох? — Он снова потянул руку Гарри к выпуклости на своих брюках: — Или, я бы даже сказал, исключительно хорош.

~~**~~

Гарри забрался с ногами на диван и сидел, тупо глядя перед собой, пока Снейп не принес ему чай.

— Ты нормально себя чувствуешь? — заботливо спросил он, и Гарри кивнул. Особого потрясения он не испытал, нет, но было странно и как-то тревожно видеть самого себя, опускающегося на колени перед Снейпом и... Хорошо хоть, Снейп оборвал воспоминание, не дожидаясь, пока все зайдет слишком далеко.

Снейп, похоже, хотел сесть на диван рядом с Гарри, но потом все же вернулся в кресло.

— Я попытаюсь подобрать воспоминания... поспокойнее, — пообещал он. — Если ты настроен продолжить.

— Все нормально, — вздохнул Гарри. Он успел подумать над сложившейся ситуацией, пока мылся. Снейп принес ему пижаму, на которой все еще остались этикетки, и сказал, что это подарок от одного из друзей Гарри. Значит, кто-то из его друзей считает, что он до сих пор носит пижаму.

— Я знаю, что взрослые... — молодой человек поморщился, — Я понимаю, что в двадцать пять лет я уж конечно этим занимался.

Да уж. И, судя по первому же воспоминанию, — весьма часто.

Снейп по-прежнему ходил без сюртука, хотя успел застегнуть пуговицы и заправить рубашку в брюки.

— Да, — ответил он с таким задумчивым видом, будто сам погрузился в неведомые Гарри воспоминания. Но, сделав еще один глоток чая, Снейп встряхнулся и вернулся к действительности: — Что-нибудь из увиденного показалось тебе знакомым?

Гарри огорченно покачал головой. С таким же успехом он мог бы наблюдать за двумя совершенно незнакомыми людьми.

— Но может быть в следующий раз... — добавил он в ответ на разочарованный взгляд Снейпа.

Тот кивнул:

— Мы повторим попытку, но утром. Когда ты отдохнешь.

Гарри вдруг понял, насколько устал — и физически и эмоционально. Но был еще один вопрос, который его волновал.

— Сэр? — Снейп, как и следовало ожидать, поморщился, но Гарри ничего не мог поделать — он по-прежнему думал об этом человеке как о своем профессоре, чего бы там ему не показали в воспоминаниях. — Как случилось, что в меня попало это проклятие?

Снейп откинулся на спинку стула и какое-то время молчал, уставившись в чашку.

— С тех пор, как ты начал преподавать, каждый год в последний день семестра ты предлагал старшеклассникам... атаковать тебя. — Заметив, как удивился Гарри, он объяснил: — Твои щиты считались непревзойденными, а способность сопротивляться большинству проклятий вошла в легенду. — Гарри попытался представить себе, как учитель зелий, которого он знал в пятнадцать лет, говорит ему что-то подобное, — и не смог. А Снейп улыбнулся: — Ты называл свою затею практической демонстрацией того, что юные болваны за весь год так ничему и не научились.

Гарри ужасно хотелось поспорить, что он ни за что не стал бы называть учеников болванами, но сейчас его больше волновало другое:

— Но получается, она мне не удалась?

— По-видимому, Сими Патил узнала от старшей сестры, что ты способен сопротивляться проклятию Imperious — вообще-то это малоизвестный факт. Младшая мисс Патил, которая учится в Равенкло, решила заставить тебя забыть об этом с помощью модифицированного заклятия забвения.

Гарри поморщился. Хотя он ничего не помнил о происшествии, даже слушать об этом было неприятно. Он всегда с подозрением относился к заклятию забвения, потому что сразу вспоминал профессора Локхарта и его рассказ, надолго оставивший неприятный привкус во рту.

— С результатом ее эксперимента нам и приходится теперь иметь дело.

— Значит, я преподаю защиту? — Гарри не горел желанием стать учителем, но и не сказал бы, что эта идея ему совсем не нравится. — Я же вроде собирался стать аврором, — задумчиво сказал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к Снейпу. — Я что, провалился на экзаменах?

— Нет, — ответил Снейп, и Гарри обрадовался, хотя по ощущениям это было больше похоже за радость за успехи кого-то из знакомых. — Ты закончил подготовку и проработал аврором несколько лет, но потом решил вернуться в Хогвартс. Через год после меня.

Было приятно слышать, что он все-таки сделал это — стал аврором. Но было в объяснениях Снейпа и еще кое-что, привлекшее его внимание.

— А вы уходили из школы?

Странно, но от этого простого вопроса Снейпу явно стало не по себе.

— На некоторое время, — ответил он и поставил чашку на стол, давая понять, что разговор закончен. — Я уверен, что ты очень устал. Спальня там, — он поднялся, показал Гарри на нужную дверь и добавил: — А я лягу на диване.

Признаться, у Гарри до сих пор не укладывалось в голове, что он будет спать здесь, вместо того, чтобы подняться в Гриффиндорскую башню.

— Нет, — решительно заявил он. — Я не хочу выгонять вас из вашей кровати.

— Нашей кровати, — поправил Снейп, и в его голосе было столько чувства, что Гарри вскинул голову, но не успел заметить ничего интересного.

— Не беспокойтесь, меня и диван вполне устроит, — сказал он, хотя уже видел по губам Снейпа, какой его ожидает ответ. Он неохотно позволил Снейпу отвести себя в спальню и огляделся, чувствуя себя неловко, как и полагается постороннему, вторгающемуся в чужое святая святых. Там были книги, которых Гарри не хватало для полноты картины в гостиной, — несколько плотно заставленных шкафов. Сразу стало понятно, с какой стороны кровати спит Снейп — стопка книг с торчащими из них закладками была надежной подсказкой.

Вторая сторона выглядела несколько аккуратнее. Гарри заметил, что Снейп внимательно наблюдает за ним, очевидно надеясь заметить хотя бы какой-то намек на узнавание. Разочаровывать его было неприятно.

— Послушайте, кровать огромная, и сразу видно, что мы... — он понял, что краснеет. Вообще-то он имел в виду лишь то, что они спали в одной кровати, но увиденное ранее воспоминание тут же подбросило воображению несколько картинок того, чем еще они тут занимались. — В общем, на ней достаточно места на двоих. И я не имею ничего против...

— Я сейчас для тебя практически незнакомый человек, — заметил Снейп и тут же поправился: — Даже хуже. В пятнадцать лет ты меня ненавидел.

Гарри решил, что будет не особенно тактично напомнить Снейпу, что в те времена их ненависть была взаимной.

— Тогда я был еще совсем мальчишкой, — он засучил рукав пижамной куртки и улыбнулся. — А сейчас я достаточно взрослый, чтобы делать себе такие татуировки.

— И точно такой же упрямый, как в пятнадцать лет, — буркнул Снейп, и Гарри понял, что победил. Профессор вышел, чтобы переодеться, и вернулся в ночной рубашке. Гарри уже занял свою половину кровати и, заметив, какой неуверенный у Снейпа вид, откинул одеяло со второй стороны. Снейп лег, стараясь случайно не прикоснуться к соседу. Какое-то время оба не шевелились, потом Снейп погасил свет.

В темноте расслабиться оказалось гораздо легче. Гарри втянул носом дымок погасшей свечи, и на какой-то миг ему показалось, что где-то играет музыка. Он наклонил голову, прислушиваясь, но не уловил ничего, кроме дыхания за спиной. Гарри повернулся на другой бок, оказавшись лицом к закутавшемуся в одеяло Снейпу.

— Сэр? — он скорее почувствовал, чем увидел, что Снейп приподнял голову. — Можно спросить вас кое о чем? Только это очень личный вопрос?

— Разумеется, — казалось, что темнота приглушила голос Снейпа.

— Я был... — начал Гарри, но оказалось, что эти слова ужасно трудно произнести вслух. — Ну... когда вы и Гарри... то есть я... — Да уж, это оказалось еще труднее, чем он рассчитывал.

Кровать скрипнула. Глаза Гарри успели привыкнуть к темноте, и он увидел, как Снейп тоже поворачивается к нему.

— Спрашивай, не стесняйся.

Гарри чуть слышно спросил:

— Я был девственником? Ну... когда мы с вами...

Снейп ответил не сразу, и Гарри был очень рад, что в темноте не видно его лица.

— Не знаю, — услышал он наконец. — Ты никогда об этом не говорил, а я не стал спрашивать. — Тихий вздох. — Но могу сказать точно, что богатого опыта у тебя не было.

Гарри сам не понимал, зачем ему это. Захотелось знать — и все. Хотя у него было такое чувство, будто он лезет в чужую личную жизнь.

— Спасибо, — сказал он.

— Доброй ночи, Гарри, — тихо произнес Снейп.

— Доброй ночи, сэр.

~~**~~

В какой-то момент, на грани между сном и явью, ему показалось знакомым ощущение теплого тела, привалившегося к спине. Потом Гарри проснулся окончательно и вспомнил — по крайней мере настолько, насколько позволила ему искалеченная память, — кто он и как тут оказался. И заодно понял, чья рука обнимает его, чьи пальцы зарылись в одеяло у него на животе.

Должно быть, Гарри вздрогнул, потому что Снейп зашевелился во сне, уткнулся носом в волосы на его шее и чуть слышно выдохнул его имя.

Похоже, первые несколько секунд после пробуждения тоже показались Снейпу хорошо знакомыми, но потом он замер и отодвинулся в сторону, как будто вокруг Гарри начали действовать репеллентные чары.

— Я... — начал Снейп, когда Гарри повернулся к нему лицом. — Извини, — он сел, старательно отводя взгляд, потом спустил ноги с кровати и поправил сбившуюся за ночь рубашку.

Гарри хотел сказать, что все в порядке, что спал он хорошо, и пробуждение было приятным. Но ведь он был не тем Гарри, рядом с которым привык просыпаться Снейп. И очень может быть, что того Гарри уже не вернуть. Эта мысль отозвалась в груди тупой болью. Гарри не был настроен сочувствовать Снейпу, но сейчас вдруг понял, что тому тоже тяжело. Вчера у человека был любовник, а сегодня вместо него оказался растерянный пятнадцатилетний мальчишка — причем, что еще хуже, — с тем же лицом.

— Нам нужно одеться, — сказал Снейп. — Люпин обязательно найдет какой-нибудь предлог проверить твое самочувствие.

Гарри не сомневался, что так и будет, поэтому быстро поднялся, оделся и уже хотел поинтересоваться насчет завтрака, когда в дверь постучали. Как и предсказывал Снейп, это был Люпин с подносом. За спиной профессора топтался домовый эльф с подносом поменьше.

— Доброе утро, профессор, — поздоровался Гарри, с любопытством разглядывая помощницу Люпина, которая, без всякого сомнения, была в интересном положении. — И... Винки?

— Да, сэр, доброе утро, Гарри Поттер, сэр, — пропищала она, опуская ношу на подковылявший к ней маленький столик.

Профессор Люпин поставил свой поднос рядом.

— Прогресс есть? — жизнерадостно поинтересовался он и тут же помрачнел, когда Снейп сдержанно покачал головой. — А как вы вообще?

— Мы пробовали использовать легилименцию, — сообщил Снейп, не отвечая, как заметил Гарри, на второй вопрос Люпина.

— Мне казалось, — Люпин понизил голос, хотя было ясно, что без заглушающих чар Гарри все равно его услышит, — мы договорились, что вы не будете спешить.

Снейп закатил глаза и так напомнил Гарри раздражительного учителя зелий, что парень почувствовал себя немного лучше.

— Наши планы пришлось откорректировать после того, как Гарри обнаружил кое-какие изменения, произошедшие с его телом.

У Люпина был озадаченный вид. Тогда Снейп покачал головой и похлопал рукой по тому месту, где у него была татуировка.

— Ох! — Люпин смущенно посмотрел на Гарри. — Как же я мог упустить...

Снейп весьма выразительно вздохнул:

— Да я и сам забыл.

Люпин повернулся к Гарри:

— И как ты себя чувствуешь?

— Есть хочу, — честно ответил Гарри.

Они отпустили Винки и уселись за стол. Казалось странным завтракать с двумя взрослыми, но Гарри понимал, что вообще-то давно уже должен был к такому привыкнуть.

Утром в ванной он снова долго разглядывал себя в зеркале, смотрел на татуировку и изо всех сил пытался вспомнить, как ему делали ее, как он уговаривал Снейпа сделать парные татуировки. Потом потер колючий подбородок, заставляя себя вспомнить хотя бы то, как он брился. В пятнадцать лет он часто с надеждой вглядывался в зеркало, мечтая заметить признаки того, что в один прекрасный день ему понадобиться бритва. Теперь было очень странно думать о том, что ему уже несколько лет приходится бороться со щетиной.

Они почти закончили завтракать, когда Гарри наконец набрался храбрости задать давно мучивший его вопрос:

— Профессор?

Оба его соседа по столу, погруженные в какие-то невеселые мысли, вскинули головы. Но Снейп промолчал, а Люпин, утерев платком губы, ответил:

— Да, Гарри?

— Вы снова преподаете здесь?

Люпин удивился, потом, очевидно, вспомнил, что происходит, и ободряюще улыбнулся:

— Да. Вот уже несколько лет. Трансфигурацию.

— А что случилось с профессором Макгонагалл? — встревожился Гарри. — Она ведь не...

Снейп с Люпином переглянулись. Гарри уже тихо ненавидел эти их многозначительные взгляды.

— С ней все в порядке, — поспешно ответил профессор Люпин и чуть тише добавил: — Она теперь директор.

Гарри побледнел. Ведь это означало, что... Снейп, сидевший рядом с ним, поднялся так резко, что его салфетка упала на пол.

— Я должен ему рассказать, — заявил Снейп и тут же поправился: — точнее, я должен ему показать, — у него был голос человека, принявшего непростое, но окончательное решение.

— Не надо, Северус, — Люпин обеспокоенно переводил взгляд то на Снейпа, то на Гарри: — Мне кажется, еще рано.

— Лучше я сделаю это сейчас, чем воспоминание всплывет само, и Гарри не сможет... не захочет... — закончить у Снейпа так и не получилось. Люпин тоже встал из-за стола.

Гарри занервничал еще больше. С Дамблдором что-то случилось. Что-то ужасное. Горе окатило его удушливой волной. Хотя ему уже несколько раз повторили, что прошло десять лет, в глубине души Гарри так до конца и не поверил в это.

— Тогда я вас оставлю, — проговорил Люпин и ушел, левитируя перед собой остатки завтрака.

— Он не мог умереть, — прошептал Гарри, хотя уже понял, что так и есть. Искалеченная память подсказывала, что несколько дней назад директор сидел вместе с остальными учителями на стадионе и наблюдал за матчем, во время которого Гарри свалился с метлы.

— Гарри, — у Снейпа был неуверенный вид, что еще больше насторожило парня.

— Я не ребенок, — напомнил он, поднимаясь на ноги. — Я знаю, что люди умирают. — Снейп молча смотрел на него. — Просто расскажите мне, как это случилось.

Снейп покачал головой:

— Нет. — Потом выпрямил спину, расправил плечи и снова повторил: — Нет. Давай хотя бы сядем.

Гарри покорно пошел за Снейпом к дивану. Профессор уселся первым и усадил Гарри так, что они оказались очень близко, но не касались друг друга. Причем оба они сидели боком, Гарри спиной к Снейпу.

— Подожди, пока не увидишь все, что я хочу тебе показать, — сказал Снейп над плечом Гарри. — Не прерывай моего воспоминания, даже если тебе очень захочется это сделать.

Гарри кивнул и замер в ожидании. Он думал, что Снейп снова дотронется до него, проговорит заклинание прямо ему на ухо. Вместо этого профессор достал палочку и, по-прежнему не касаясь Гарри, произнес: "Legilimens".

Темнота — но не такая, как бывает ночью, а неестественная, холодная и пугающая. Гарри уловил какой-то звук и, прислушавшись, понял, что кто-то тяжело дышит. И в этот момент началось само воспоминание. Кто-то бежит по бесконечным ступеням — видно только ноги. Потом обзор расширился, как разворачивается бумажный веер: камни, башня, беззащитный старик. Над ним — Малфой с палочкой наготове. Потом в воспоминание резко ворвался Снейп, и как будто кто-то резко включил звук, а потом по рассеянности его прибавил — громко, очень громко, так громко, что еще немного — и лопнут барабанные перепонки:

— Avada Kedavra.

Гарри не мог вдохнуть. Он чувствовал себя так, будто на него только что перестало действовать какое-то заклинание, и не вполне понимал, где заканчивается Гарри из прошлого и начинается Гарри настоящий.

Похороны, огромный белый могильный камень, и человек, украдкой наблюдающий за церемонией из-за деревьев, бледный и угрюмый, как смерть.

Воспоминание о похоронах было практически неподвижной картинкой, но потом все замелькало так быстро, что Гарри начал бояться что-нибудь пропустить. Он наконец-то увидел самого себя — немногим старше того пятнадцатилетнего парня, которым он себя помнил, с клинком в руке. Казалось — еще немного и он почувствует, как скользкие от пота пальцы сжимают эфес.

— Я собираюсь убить тебя, — говорит он мужчине, распростертому у его ног.

— Думаешь, я еще не догадался? — даже в такой ситуации Снейп презрительно усмехается.

Гарри из настоящего вглядывался в картину прошлого, стараясь уловить все подробности, прежде чем этому эпизоду придет на смену другой. Комната показалась ему смутно знакомой.

У Гарри из прошлого был усталый вид, а у Снейпа так и вообще загнанный — рваная одежда, всклокоченные волосы, глаза смертельно раненного зверя. На мантии Снейпа медленно расплывалось красное пятно.

Гарри из воспоминаний заколебался. Дышал он так тяжело, что было заметно, с каким усилием поднимается и опускается его грудная клетка.

— Ты не собираешься предъявить мне доказательство своей невиновности или хотя бы что-то сказать?

Даже раненый, Снейп как никто другой умел продемонстрировать презрение.

— О какой невиновности ты говоришь, идиот, — он подобрал полу мантии и прижал к груди, будто надеялся остановить кровь. — Дамблдор оставил тебе...

— Не смей произносить его имя! — заорал Гарри, занося клинок над врагом.

Снейп даже руки не поднял, чтобы защититься от удара.

Обстановка снова сменилась — теперь это была больничная палата. Единственный находившийся там пациент лежал не двигаясь, безжизненные черные волосы разметались по подушке. Потом он зашевелился, открыл глаза, и сцена как бы расширилась — теперь стало видно еще одного человека, до этого молча наблюдавшего за пациентом.

— Ты — герой, — произнес Гарри. На его рубашке была кровь. Брызги крови.

— Предполагалось, что я буду павшим героем, — прохрипел Снейп. Гарри налил воды в специальную кружку с носиком для лежачих больных и поднес ее к пересохшим губам. — Мертвые герои нравятся публике гораздо больше, чем живые убийцы, — продолжил Снейп после нескольких жадных глотков.

Гарри устало провел по лицу ладонью, потом тихонько фыркнул, прикрывая рот рукой.

— Ты идиот, Снейп, — сказал он, опуская руку. — Если ты знал истинное значение пророчества...

— Я рассказал обо всем единственному человеку, способному сделать так, чтобы оно осуществилось — причем с минимальными потерями. Моя жизнь — это немного, — голос Снейпа звучал несколько уверенней, но он по-прежнему не отрывал взгляда от чашки в руке Гарри.

— Ох, извини, — Гарри снова подал ему воду. — Так значит, Дамблдору было известно, что именно тебе суждено убить Волдеморта? А какую роль отводили мне? Запасной вариант?

— Ты был приманкой, — объяснил Снейп. — Объектом, который отвлекал на себя внимание Темного Лорда. — И он обессиленно закрыл глаза.

— А теперь ты герой, — протянул Гарри. Снейп резко открыл глаза.

— Еще хоть раз назовешь меня так — превращу в жабу.

— И какой же палочкой, интересно знать?

Снейп, прищурившись, посмотрел на пустой столик около кровати.

— Ты под наблюдением, как потенциальный самоубийца, — невозмутимо сообщил ему Гарри. — Так что никакой палочки.

— А. Легилименция, — равнодушно бросил Снейп.

— Она самая.

— Только не ты, — простонал Снейп. — Пожалуйста, скажи, что меня избавили от такого унижения.

— Господи, ну конечно не я. Мне так и не удалось продвинуться дальше того, чему ты сам меня научил.

Снейп поджал губы.

— Ты не собираешься хвастаться тем, что шарил в моих воспоминаниях, ты не донимаешь меня расспросами о Великом Плане Дамблдора. Так зачем ты здесь, Поттер?

Гарри сел на стул рядом с кроватью:

— Черт меня побери, если я сам это знаю, Снейп.

В это мгновение Гарри почувствовал рывок, сигнализирующий о том, что предназначенное для него воспоминание закончено. Вернувшись в реальность, он обернулся к Снейпу.

В глазах которого была тоска.

— Однажды ты уже простил меня, — проговорил Снейп. — И теперь я прошу об одном — довериться человеку, которым ты стал.

Гарри встал. Ему остро не хватало воздуха.

— Я сейчас вообще никому не доверяю. И меньше всего — самому себе. — И он выбежал из комнаты.

~~**~~

Гарри стоял на берегу озера, тупо уставившись на замок. Было трудно представить себе Хогвартс без Дамблдора, и еще труднее поверить в то, что директор лежит под холодной белой мраморной плитой, к которой Гарри только что подходил.

Он увидел, что кто-то идет к нему от замка, и на миг заподозрил, что это Снейп. Правда, ему хватило пары секунд, чтобы понять свою ошибку, — к озеру спускался профессор Люпин, выбрав ту же тропинку, что и Гарри.

Молодой человек ждал, не собираясь идти навстречу.

— Ну и как ты? — спросил Люпин пристально вглядываясь в него.

— Я хотел бы снова стать пятнадцатилетним, — сказал Гарри. Люпин рассмеялся.

— Всем нам, наверно, частенько приходят в голову такие мысли, — предположил Рем с задумчивой улыбкой. — Никаких забот, кроме плохих отметок, квиддича и симпатичных девчонок.

— Как я смог его простить? — теперь Гарри смотрел на замок.

Люпин повернулся так, чтобы тоже полюбоваться видом.

— И тем не менее смог, — он вздохнул. — Не уверен, что это поможет, и все же скажу — ты был счастлив, Гарри. Счастливее, чем в пятнадцать лет.

— Я должен поговорить с ним, так ведь? — спросил Гарри.

Люпин улыбнулся — или, точнее, он не переставал улыбаться.

— Нет, не должен. Тебе двадцать пять лет, и если ты захочешь порвать со своим любовником, ни сказав ему ни слова, — твое право. Это одна из причин, по которой я не особенно жалею, что мне не пятнадцать.

— А что если потом память вернется, и я пойму, что сделал огромную ошибку? — честно говоря, в эту минуту Гарри было довольно трудно представить себе такое.

— Право на совершение огромных ошибок — одно из главных преимуществ твоего нынешнего возраста, — ответил Люпин.

Гарри поморщился:

— Рем. Ты всегда был таким занудой, или это с тобой недавно?

Люпин снова засмеялся, и этот звук эхом отразился от спокойной поверхности воды.

— Поговори с ним, когда поймешь, что готов к этому разговору. Сегодня или через неделю. Когда память вернется к тебе или не дожидаясь этого. — Рем посмотрел на Гарри: — Ты в пятнадцать лет не прятался от проблем, так полагаю, и сейчас не станешь.

— А если память так и не вернется? — спросил Гарри, терзая от волнения нижнюю губу.

Люпин пожал плечами:

— Северус Снейп тоже никогда не бегал от проблем. По крайней мере, я такого никогда не видел.

Когда Гарри вернулся в подземелья, в гостиной никого не было. На то, чтобы крикнуть, не хватило храбрости, так что он чуть-чуть приоткрыл дверь спальни:

— Профессор?

Снейп поднял взгляд от сундука, вытащенного на середину комнаты. Вид у зельевара был настороженный. На сундуке сверху лежали несколько стопок одежды, один из ящиков комода был открыт, и Гарри разглядел в нем какую-то обувь.

— Вы куда-то собираетесь? — спросил он, сам вдруг насторожившись.

— Нет, — поспешно ответил Снейп. — Наоборот, распаковываю вещи. Мы собирались в отпуск на... — он задвинул ящик и покачал головой. — Не имеет значения.

Гарри глубоко вдохнул:

— А я... я вас люблю?

Снейп вертел в руке стопку носовых платков:

— Ты говоришь, что любишь.

Гарри прошел в комнату:

— И вы мне верите?

— Да, — Снейп ответил без колебания, но, судя по взгляду, ожидал, что Гарри ему не поверит.

— Как я смог простить вас? — спросил Гарри, подходя к сундуку с другой стороны. На крышке были инициалы — его и Снейпа.

— Не знаю, — ответил Снейп. — Ты... после того, как я вышел из больницы, я довольно долго тебя не видел.

— Мы даже не поорали друг на друга? — Гарри провел рукой по стопке рубашек, половина из которых, должно быть, принадлежала ему.

— Наорались уже, — по губам Снейпа снова скользнула тень улыбки.

— Так что, я просто-напросто пришел, признался в великой любви, и с тех пор мы жили счастливо? — спросил Гарри, теребя воротничок одной из рубашек.

— Не совсем так, — покачал головой Снейп. — Идеальных отношений не бывает. Мы ссоримся, придираемся друг к другу, потом дуемся... ну, это в основном, я. Мы говорим глупости — тут чаще отличаешься ты. Во время нашей совместной жизни было множество неприятных моментов. Хотя для меня самым худшим оказался тот, когда три дня назад я вбежал в класс и увидел тебя лежащим на полу.

Гарри хотел спросить, любит ли его Снейп и говорил ли он о своих чувствах, но решил, что не имеет на это права. К тому же ему показалось, что он и так уже знает ответ.

— Мне хотелось бы увидеть... — он замялся, пытаясь точнее сформулировать свою просьбу, — не знаю даже... наше первое свидание или что-то в этом роде.

Было заметно, что Снейп смущен и не знает, что сказать:

— Надеюсь, ты не думаешь, что мы, с нашей-то историей, ворковали за чашечкой чая в кафе мадам Паддифут?

Гарри почувствовал себя глубоко разочарованным:

— Вы же не хотите сказать, что однажды утром мы проснулись в одной постели и все!

Теперь взгляд Снейпа был хорошо знаком — с таким видом взрослые пытаются объяснить что-то о жизни не по годам любопытному юнцу. Не дожидаясь лекции, которая обязательно ввела бы в краску их обоих, Гарри добавил:

— Так как тогда все было?

— Я могу показать.

— Тогда покажите.

Снейп посмотрел на кровать, будто что-то решая, но потом направился в гостиную.

— На этот раз тебе лучше сесть лицом ко мне, — сказал он после того, как они устроились на диване. И, как показалось Гарри, хотел еще что-то добавить, но передумал и молча достал из кармана палочку. — Legilimens.

На этот раз Гарри пришлось переждать всего лишь пару секунд темноты, которую вдруг разрезала незнакомая музыка. Вокруг было очень много народа, чего он никак не ожидал, учитывая обещанное содержание воспоминания. Колдуны и ведьмы в парадных мантиях расхаживали по огромному, богато украшенному залу — Рождественскому балу было далеко до этого пышного зрелища. Яркие мантии, остроконечные шляпы, сверкающие так, будто бесчисленные свечи, парящие под потолком, осыпали их пыльцой фэйри.

Гарри сразу же узнал танцующую неподалеку пару. Рон — высокий, в элегантной красновато-коричневой мантии, с тонкими усиками, которые, как ни странно, ему шли — кружил по залу Гермиону, волосы которой были заметно длиннее, чем в школьные годы, и красиво спадали по спине.

Потом он заметил самого себя, потягивающего что-то из высокого бокала и наблюдающего за танцующими парами. И тут же Гарри из воспоминания перевел взгляд на человека в черном, одиноко стоящего в дальнем углу зала.

Снейп. Который разглядывал Гарри так же пристально, как Гарри смотрел на него самого.

Музыка сменилась, одни пары заняли место других. Рон подошел к чаше с пуншем, перехватил взгляд Гарри и поднял свой стакан, будто спрашивая, не желает ли друг к нему присоединиться. Гарри из воспоминания покачал головой и поставил свой опустевший бокал на проплывающий мимо него поднос.

Было странно смотреть на самого себя, пробирающегося между танцующими парами и то и дело останавливающегося, чтобы поздороваться и обменяться парой фраз с кем-нибудь из знакомых.

Снейп не двигался. Теперь, когда расстояние между ними сократилось, было видно, что он тоже в парадной мантии — черной, с тонким серебристым кантом. Музыка снова сменилась — Гарри узнал вальс. Рон и Гермиона присоединились к танцующим.

Вокруг Снейпа было пустое пространство — люди инстинктивно сторонились единственного мрачного пятна на столь веселом и многоцветном сборище. Он стоял, скрестив руки на груди, но опустил их, когда Гарри остановился рядом. На его воротнике красовался маленький серебряный значок.

— Не хочешь пригласить меня на танец? — спросил Гарри. Он говорил негромко, но подошел так близко, что его было слышно несмотря на музыку.

Снейп прищурился:

— Я не танцую, Поттер.

Похоже, Гарри из воспоминаний понял, насколько напряжен, и его поза стала немного раскованней.

— Даже со мной?

Снейп отвернулся, его взгляд рассеянно скользил по танцующим парам:

— Ты бредишь!

Гарри, оставив без внимания пренебрежительное замечание, пристально смотрел на Снейпа.

— Я всего лишь хочу поговорить с тобой, — сказал он, наконец.

Снейп презрительно покосился на него:

— Мне нет никакого дела до того, что ты собираешься мне сказать.

Гарри кивнул:

— Это справедливо.

Снейп снова перевел взгляд на танцующие пары. Время от времени свет отражался от чего-нибудь блестящего, и к темным складкам мантии Снейпа летел солнечный зайчик. Подлетал... и исчезал, словно впитывался в черноту.

— Справедливо или нет — не имеет значения, — проговорил Снейп, когда стало ясно, что Гарри не собирается уходить. — Ты до сих пор этого не знаешь?

Он только молча покосился на Гарри, когда тот прислонился к стене, как будто получил приглашение составить компанию.

— Есть еще очень много вещей, которые мне только предстоит узнать, — Гарри скрестил руки на груди, имитируя любимую позу Снейпа. — Например, как научиться держаться от тебя подальше.

Что-то такое промелькнуло в лице Снейпа, в уголках его губ:

— Тебя по-прежнему так и тянет к неприятностям? — поинтересовался он, стараясь не показать, что разговор кажется ему забавным

Теперь Гарри тоже смотрел на танцующих. Снейп вдруг посмотрел на собеседника, словно ожидал, что тот уставится на него в ответ.

— Подозреваю, мне понадобиться время, чтобы отделаться от этой привычки, — сказал Гарри и поднял голову, но Снейп уже отвел взгляд.

Гарри показалось, что Снейп прекрасно знает, что на него очень внимательно смотрят, но предпочитает этого не замечать.

— Хорошо, что я намерен оставить свои занятия и вести тихую спокойную жизнь, — заявил зельевар.

Музыка стихла, огни погасли, и Гарри, хотя и не сразу, понял, что это уже следующее воспоминание. Незнакомая комната. Снейп. Спокойным он не выглядел, а вот обнаженным — да.

Точнее — практически обнаженным. Расстегнутая белая рубашка выделялась более ярким пятном на фоне бледной кожи. Снейп лежал на кровати и, что примечательно, не один.

Гарри тоже был почти раздет, но в его случае "почти" означало брюки, сбившиеся в комок вокруг лодыжек. Оба мужчины на постели целовались — по крайней мере, Гарри так решил, хотя еще ни разу не видел поцелуя, для которого пришлось бы так долго не дышать. Снейп подтолкнул ногой мешающие обоим брюки, и Гарри из воспоминания сбросил их на пол.

— Спасибо, — выдохнул он и прихватил губами сосок Снейпа. Зельевар в ответ запустил руку в его волосы на затылке.

Гарри не мог на это смотреть. Его лицо пылало от смущения, но воспоминание плыло, как кабинки на чертовом колесе, — не останавливаясь и все время вверх, по нарастающей. В светильнике на столике рядом с кроватью была всего одна толстая свеча, но ее света вполне хватало.

Так что он прекрасно видел, как его двойник из воспоминания отпустил сосок и растянулся на кровати. Его член вызывающе торчал из довольно густых волос в паху — в пятнадцать лет Гарри о таких только мечтал. Нет, это происходит не с ним, это кто-то другой. Снейп ведь не собирается...

Однако Гарри из воспоминания запустил пальцы в волосы Снейпа, который наклонился и начал покрывать грудь своего любовника поцелуями — поначалу неспешными, когда он изучал соски, а потом быстрыми, легкими, спускающимися все ниже...

Снейп покружил языком вокруг головки члена Гарри, слизнул выступившую на ней капельку, потом прошелся вниз по всей длине. Глухой стон заставил его поднять взгляд на партнера — и стала отчетливо видна его самодовольная ухмылка.

— Неужели ты предпочел бы, чтобы я посвятил юность изучению танцев? — поинтересовался он, едва не касаясь губами головки члена, а потом снова игриво лизнул ее.

Гарри снова застонал, хотя теперь в его голосе было больше неудовлетворенности, чем возбуждения. Вместо ответа он надавил на затылок Снейпа, требуя продолжения.

Снейп, по-видимому, решил, что достаточно дразнил Гарри словами, и начал активно действовать пальцами и языком. На короткое мгновение он оторвался от своего занятия и отпихнул в сторону пальцы любовника, который вцепился ему в волосы.

Гарри чувствовал, что и сам долго бы не продержался под таким напором, и в результате смотреть на оргазм своего двойника оказалось облегчением. Его собственное тело, пребывавшее в относительной безопасности на диване в комнатах Снейпа, наверняка с удовольствием поменялось бы местами с телом Гарри из воспоминания.

Тот как раз немного отдышался и лениво открыл глаза — сейчас он выглядел воплощением удовлетворенной похоти. Но еще через пару секунд он буквально набросился на Снейпа, прижав его к кровати. Они снова принялись целоваться.

— А ты точно уверен, что не хочешь сначала повальсировать? — спросил Снейп, обычно спокойный голос которого был сейчас хрипловатым и слегка запыхавшимся. — Я полностью в твоем распоряжении.

Гарри игриво прихватил губами сосок Снейпа, заставив его судорожно ахнуть.

— Это чертовски любезно с твоей стороны, Северус, — сказал он. — Но начнем мы все-таки с вот этого. — Он запустил пальцы в темные курчавые волосы, окружавшие член Снейпа.

Некоторое время они не разговаривали — Гарри потому, что рот у него был занят, а Снейп потому, что у него, судя по всему, на время отказали высшие функции головного мозга. Потом он все же открыл рот, но только для того, чтобы выдохнуть: "Гарри!" — за миг до того, как по всему его телу прошла дрожь и он вцепился в густую шевелюру своего любовника.

У Гарри был такой же самодовольный вид, как незадолго перед этим у Снейпа, хотя только Гарри-наблюдатель заметил восхищенную эйфорию в глазах своего двойника, которую тот успел скрыть как раз в ту секунду, когда Снейп открыл глаза.

— Я знал, что это плохая идея, — сказал Снейп, осторожно разглядывая Гарри.

— Плохая?! — Гарри даже покраснел от возмущения. — Это было замечательно, и тебе это прекрасно известно.

Снейп привлек его к себе и целовал, пока обидевшийся молодой человек не перестал сердито вырываться.

— И поэтому мне ни за что не удастся убедить тебя оставить меня в покое, так что ли? — было прекрасно понятно, что досада в голосе Снейпа наигранная.

Гарри ухмыльнулся и покачал головой:

— У тебя нет ни единого шанса. Теперь я от тебя ни за что не отвяжусь. — Вдруг он нахмурился, будто вспоминая что-то очень важное. — Между прочим, ты должен мне танец.

Снейп снова запустил пальцы в волосы Гарри:

— Мне кажется, этим вечером мы уже исполнили один танец, и поверь, я получил от него гораздо больше удовольствия, чем от глупого топтания по паркету на потеху...

Его ворчание было прервано поцелуем. Снейп не стал возражать и приподнял колено, чтобы Гарри было удобнее устроиться между его ног. Когда они оторвались друг от друга, Снейп выглядел очень довольным.

Ровно до тех пор, пока Гарри не заявил:

— Я тебя научу.

— Ну уж нет! — попытка возражения осталась без внимания. Гарри свесился с дивана и начал копаться в куче небрежно брошенной одежды. Выудив из нее свои брюки, он достал из кармана палочку. — Alohaconcerto, — и выпустил палочку из рук. Та не упала — зависла в воздухе, потом три раза стукнула по пустоте и начала медленно покачиваться. Зазвучала негромкая музыка — вальс из прошлого воспоминания.

— Ну уж нет. Прекрати, — начал Снейп, но Гарри уже слез с кровати и потянул его за собой. — Хотя... но только один раз.

Снейп поднялся. Гарри шагнул к нему, но тут его осенило — он поднял с пола одну из белых рубашек, обернул вокруг пояса и завязал рукава на бедрах. Потом сдернул с кровати простынь и закрепил ее на плече Снейпа на манер римской тоги.

— Теперь мы одеты подобающим для танцев образом, — и Гарри обхватил Снейпа за талию.

— Я подозревал, что ты получил странное воспитание, но не думал, что до такой степени, — проворчал Снейп, явно не знающий, куда девать руки.

Гарри помог решить эту проблему, схватив его за запястья и положив его ладонь туда, где ей положено было находиться. Придвинувшись ближе, он уронил голову Снейпу на грудь.:

— А теперь обними меня второй рукой.

Некоторое время они покачивались, оставаясь практически на одном месте — разве что постепенно сместились сантиметров на десять. Потом Снейп кашлянул:

— А разве мы не должны кружиться в такт музыке?

Гарри поднял голову — его глаза были полуприкрыты от желания.

— Ты танцуешь по-своему, и я буду по-своему, — и он с удовлетворенным вздохом снова прижался щекой к груди Снейпа.

~~**~~

Это было как удар молнии, как прорванная запруда, как поток, хлынувший в пересохшее русло после ливня. Воспоминание погасло, но в отличие от прошлых попыток, не исчезло — оно жило в памяти Гарри, не потеряв четкости и ясности с тех пор, как он впервые все это пережил. Наконец эта комната — его комната — стала до боли знакомой, точно так же, как и мужчина, сидящий рядом и озабоченно вглядывающийся в него.

— Мне кажется... — он тряхнул головой, желая убедиться, что вернувшиеся воспоминания не собираются снова кануть во тьму. Но нет, похоже, его жизнь снова принадлежала ему — не первые пятнадцать лет, а все двадцать пять, со всеми их радостями и печалями, каждой из которых Гарри дорожил. — Северус?

Снейп смотрел на него неуверенно, но с надеждой. Гарри провел пальцами по его щеке.

— Гарри?

— Я так по тебе соскучился, — прошептал он, как будто просто уезжал куда-то, и потянулся поцеловать Северуса, но тот придержал его и с подозрением заглянул в глаза:

— Что случилось сразу за тем, что я тебе показал?

Это было одно из лучших воспоминаний Гарри.

— Мы вернулись в кровать, и я притворился, будто прекрасно знаю, что делаю, чтобы ты не передумал меня трахнуть. — Ему всегда нравился этот самодовольный взгляд Северуса. — Извини, я никогда не говорил, что до тебя у меня никого не было. Я собирался, потом... но так и не сказал.

Гарри повторил попытку, и на этот раз без проблем заполучил свой поцелуй. При всем его желании как можно быстрее возобновить знакомство с каждой частичкой Северуса, одна мысль не давала покоя:

— Надеюсь, ты не убил Сими за это чертово проклятие? — если он и шутил, то лишь наполовину.

— Полагаю, мисс Патил хватило весьма основательной лекции, которую она выслушала от Люпина, прежде чем сесть на поезд. Думаю, ей как следует объяснили, насколько это неблагоразумно — швыряться проклятиями в учителей. — Снейп положил руку на бедро Гарри. — Даже в тех учителей, которые сами необдуманно провоцируют студентов на подобные глупости.

— Ну конечно, — Гарри снова погладил Северуса по щеке. — Ты небось, все это время проторчал в больничном крыле. Я угадал?

Северус попытался притвориться, что ему наскучила беседа по столь малозначимому поводу, но Гарри слишком хорошо его знал.

— Пожалуй, я все же напишу ей и посоветую быть поосторожнее с зельями. Не принимать ничего подозрительного, — и он сделал вид, что собирается встать.

— Никуда ты не пойдешь, — прорычал Северус. Это рычание всегда производило интереснейшее впечатление на член Гарри (даже когда ему было пятнадцать). Он позволил повалить себя на спину и смог заговорить снова, только когда Северус ему это позволил.

— А знаешь, ты мог заполучить меня еще в пятнадцать, — признался он, играя прядью черных волос. — Ты видел...

— Видел, — это было во время занятий легилименцией, когда Гарри учился на пятом курсе, и они никогда не разговаривали на эту тему. — Увидел и забыл. — Снейп ухмыльнулся, и Гарри захлестнуло знакомое приятное ощущение того, что в его собственном маленьком мирке все идет как надо. — Я весьма позабавился, наблюдая за внезапной вспышкой показной гетеросексуальности, которая за этим последовала.

— И я ведь мог бы отделаться от подобных недостойных мыслей, — сказал Гарри с деланным негодованием, к которому трудно было отнестись серьезно — слишком уж противоречила ему поза, в которой они раскинулись на диване. — Если бы ты не был так... чертовски сексуален.

— Сексуален? Я? — Северус сопровождал каждое свое слово поцелуями в шею, благо лежал он очень удобно для этого. — По-моему, у тебя все-таки сотрясение, — и он приложил ладонь ко лбу Гарри, делая вид, что крайне озабочен его температурой.

— Я люблю тебя, — сказал Гарри, притягивая теплую ладонь к губам. — И это просто здорово — знать, что ты мне веришь. — Он заметил огонек желания, вспыхнувший в глазах Северуса, и, лениво улыбнувшись, подумал, что двадцать пять лет — это гораздо лучше, чем пятнадцать.

— Моя вера в упрямство, с которым ты твердишь о своих неуместных чувствах, ни разу не пошатнулась, — Северус повернул их сцепленные руки и поцеловал пальцы Гарри.

— Твои, между прочим, столь же неуместны, — заявил тот.

— К счастью — да, — согласился Северус, целуя его запястье. А Гарри вдруг понял, что ему давно уже хочется чего-то большего, чем быстрое удовлетворение желания, только вот было непонятно, как объяснить это своему пятнадцатилетнему варианту. Хорошо, что сейчас это уже не было нужно.