Седьмая Звезда

В окошко кареты, в которой ехали Гарри, Рон, Гермиона и Невилл, барабанил сильный дождь, заполняя своим стуком безмятежное молчание. Невилл спал, тихо посапывая в уголке, Гарри пытался читать какие-то пергаменты по Трансфигурации, но полумрак, нависший над все природой, помешал ему. В конце концов, юноша сдался, и, засунув свитки в школьную сумку, устроился в другом уголке и задремал. Рон первое время, как сел в карету, пытался завести разговор, но мрачное настроение, поселившееся в ребятах из-за плохой погоды, свело его на нет. Теперь парень, просто распластавшись на мягком сиденье, перебирал пальцами складки одежды, порой уныло вздыхая, и стряхивая капли дождя.

Гермиона, прислонившись к холодному окну, слегка запотевшему от ее дыхания, силилась разглядеть хоть что-то в сумерках проплывающих мимо окрестностей.

Их карета шла третий в цепочке таких же других карет, запряженных удивительными невидимыми животными — фестралами.

Вдруг кареты вереницей стали резко поворачивать влево, да так, что людей сидящих в них отрывало со своих мест и бросало в стороны. Очередные минуты сильной тряски дались Гермионе дикой болью — она прикусила губу. Зажав одной рукой рот, девушка вцепилась другой в сиденья. И как раз вовремя: карета неожиданно накренилась вправо, а спящий рядом Невилл с криком изумления повалился на Гермиону.

Девушка ойкнула от боли, почувствовав как после очередного толчка, она взлетает вверх и удар об верхнюю часть хогвартской «телеги» приходиться прямо на ее макушку.

— Извини, — Невилл, наконец, слез с Гермионы, ругая ужасные дороги и погоду, «соизволившие» потревожить его сон.

— Ничего. Спасибо, — девушка взяла поднятый другом ее чемодан.

Устроившись поудобней, она снова взглянула в окно, потирая ушибленное место. Был слышен все тот же сильный вой ветра и дождь, который стал еще сильней. На какую-то долю секунды небо озарила белая вспышка молнии, и в этот момент Гермиона увидела знакомые пейзажи Хогвартса утопающие в диком буйстве осенней погоды: на том месте, где должно было быть озеро, она заметила лишь большое и черное пятно; земля была потоплена лужами, продолжавшими пополняться каплями дождя.

Но сам замок ждал гостей: в окнах дружелюбно горел свет, а над самим Хогвартсом с помощью волшебства, видно пытались разогнать ярые тучи, которые все равно, продолжали нависать над его черепичными крышами.

Со следующей вспышкой молнии в полутьме окрестностей замка блеснули чугунные ворота, и кареты стали ехать более медленней. По прошествию минуты они полностью остановились.

— Все. Приехали, — со вздохом произнесла Гермиона.

— Что? — Гарри сонно моргал глазами в полумраке экипажа, пытаясь натянуть очки.

— Приехали, доставай зонтик, — повторил Рон, натягивая на себя старенький плащ и открывая дверцу кареты — дождь сразу полоснул его по лицу. — Ё-хоу!

Рыжая голова первой мелькнула на выходе из экипажа, за ней следом двинулись Невилл, Гарри и Гермиона.

Дождь принял друзей в свои мокрые объятья. Обувь ребят сразу же наполнилась водой — на каждом шагу расстилались непроходимые лужи.

Приятели быстро присоединились к большой группе школьников. Где-то рядом раздавались знакомые голоса однокурсников или друзей из параллели, в толкучке то и дело слышалось вечное «Ах!» или «Ох!» тех, кому наступили на ногу и их же ответное: «Тупица!», «Смотри куда идешь!»

— Гарри! — прямо на самом пороге дверей Хогвартса невысокий парнишка сумел помахать парню, и увернуться чудесным образом так, чтобы его не снесла толпа все прибывающего народа.

— Привет, Колин!

Наконец ребята, дождавшись своей очереди, протиснулись в ярко освещенный зал. По правую и левую сторону стен их встретили четыре Хогвартских факультетных герба: лев, змея, орел и барсук. Волшебный куполообразный потолок отражал действительную погоду: заволокшее тучами небо, пронзали белые вспышки молнии.

С прибытием учеников Большой зал стал заполняться гулом голосов и удивленными возгласами первокурсников, с интересом разглядывающих каждый предмет утвари замка.

Достаточно было только снять верхнюю одежду и, подняв ее повыше, бросить в воздухе, как она тут же исчезала, не приземлившись на пол, обязательно появляясь аккуратно сложенной и сухой на кровати своего хозяина в одной из спален башен Хогвартса.

Все кроме первокурсников начали занимать свои места за пока еще пустыми столами. Потребовалось еще минут десять, чтобы возникший гам начал постепенно затихать. Наконец, за столами прошелся тихий шепот в ожидании начала церемонии в посвящение учебного года.

Но к удивлению всех присутствующих, Дамблдор не появлялся, и что еще было удивительно, то, что профессор МакГонагалл тоже куда-то исчезла. По истечению пяти минут середину учительского стола вдруг занял Северус Снегг. Дождавшись окончания неожиданно начавшегося шума перешептываний среди учеников, он громко и подчеркнуто холодно заговорил:

— Я приветствую вас с началом нового учебного года. Путь к знаниям не легок, но весь школьный коллектив надеется, что вы приложите все силы, чтобы достойно взобраться на эту ступень вашей жизни, — здесь Снегг с язвительной ухмылкой посмотрел на столы, за которыми сидели семикурсники, и продолжил. — Теперь немного о сегодняшнем положении дел. Я думаю, было удивительным не увидеть всеми уважаемого профессора Дамблдора и профессора МакГонагалл. К сожалению, очень значимые дела не позволили им сегодня присутствовать на празднике. Надеемся, что на днях они присоединяться к нам. И еще… У нас произошли некоторые нововведения в школе…

На последних словах учитель Зелий запнулся, лицо его позеленело, с некой гнусавостью он произнес:

— В нашей школе появился новый учитель Защиты от Темных Искусств, приглашенный профессором Дамблдором. Прошу поприветствовать… Сириуса Блека.

В то время пока школьники оправлялись от шока, откуда-то сбоку от учительского коллектива вышел и сам Сириус. Слегка поклонившись и улыбнувшись, он стал рядом со Снеггом, тот в свою очередь, скрепя зубами, продолжил говорить что-то первокурсникам и, в конце концов, попросил внести Распределяющую шляпу. Началась ежегодная Церемония Распределения.

— Гарри, ты знал, что Сириус будет вести у нас урок Защиты? — Гермиона воспользовалась моментом и начала выпытывать поразивший ее факт.

— Шарлота Мэршлай — Пуффендуй! — прокричала вдруг волшебная шляпа.

— Нет, я этого не знал… — Гарри пытался встретиться взглядом с Сириусом, но тот как будто избегал его. — И он мне ничего не сказал!

— Джастин Шанпайк… Гриффиндор! — гриффиндорской стол взорвался бурей аплодисментов.

Маленький русоволосый мальчик, покраснев, неуверенно протискивался на уступленное ему место.

— А где Дамблдор? Профессор МакГонагалл? Мне бы не хотелось, чтобы несколько часов моего присутствия в школе испортилось тем, что должность директора сейчас занимает Снегг! Лучше посадите меня в шкаф с боггартом! — тихо съязвил Рон, автоматически рукоплеская какому-то мальчонке, попавшему в Слизерин. — Тьфу!

— Мне тоже это интересно… — Гермиона задумчиво прищурилась.

— Ладно, разберемся с этим позже. Церемония закончилась, сейчас накроют праздничный стол. Наконец-то! Такое чувство, что я не ел целую вечность, — Рон с надеждой посмотрел на пустую тарелку.

Но та всего лишь оставалась быть пустой белой тарелкой.

Вдруг все взгляды учеников снова устремились к учительскому столу. Снегг, поднявшись со своего места, тихо заговорил, будто зашептал змеей:

— Теперь все к столу… пожалуйста.

Хлопнув один раз в ладоши, он сел, обратившись с чем-то к коротышке-профессору Флитвику. В тот же момент стоявшие столовые приборы наполнились праздничным ужином: жаренный цыпленок и йоркширский пудинг, ростбиф, бараньи отбивные; на гарнир: картофельное пюре, испускающее еще белый аппетитный дымок, жаренный картофель и кабачковая икра. Кубки были доверху заполнены тыквенным соком, а рядом с ними красовались небольшие пестрые упаковки сладостей, которые можно было утащить с собой, не набивая карманы до отказа, и не жалея потом об этом, обнаружив вязкие подтаявшие леденцы.

Тарелка Рона быстро росла в высоту, он клал на нее все, что попадалось ему на глаза. Гарри не отставал.

— Вай, ребята, да вы прямо как с дикого голодного севера! — хлопая глазами, младшая Уизли с удивлением смотрела, как друзья принялись уплетать гору еды.

— Не мефай! Не видифь, я емф! — Рон грозно посмотрел на сестру.

— Подумаешь, тоже мне, господин личность нашелся… — Джинни отвернулась от брата и обратилась к Гермионе. — А ты, почему не ешь?

— Не хочу. Нет настроения, — девушка глубоко выдохнула.

— Ха! «Нет настроения». Да если я буду есть по настроению, это сколько ж дней я останусь голодной! Не выдумывай, сейчас же съешь хоть кусочек! Я настаиваю, — со всем серьезным видом, на который рыжеволосая девушка была способна, Джинни произнесла эти слова.

Гермиона расплылась в улыбке.

— Ну, если ты настаиваешь…

Девушка положила себе запеченную куриную ножку и немного картофельного пюре. Она хотела что-то сказать Гарри, по поводу ее размышлений над тем, что Сириус стал преподавать в Хогвартсе, но, подняв голову, ее взгляд на какой-то момент встретился с холодным взглядом человека, сидевшим за параллельным слизеринским столом — взглядом Драко Малфоя. Гермиона почувствовала, как мурашки прошлись по всему ее телу, настолько его глаза были похожи на стальные льдинки. Ее разум на какой-то момент охватило смятение, она сразу же уткнулась глазами в свою тарелку. А когда вновь решилась посмотреть на него, то увидела, что Драко разговаривает о чем-то со своими однокурсниками.

— Все в порядке, Гермиона? — Гарри озабоченно взглянул на подругу. — На тебе лица нет.

— Ааа… нет-нет, все хорошо, просто, наверное, я голодна, — что бы ни ждать последующих расспросов, Гермиона приступила к уже остывшему ужину.

Но она не смогла проглотить и двух кусочков курицы. Есть абсолютно не хотелось, еще не так давно «настроенный» младшей Уизли аппетит, окончательно улетучился.

Ковыряя вилкой в тарелке, девушка принялась изучать своих однокурсников. Одни, такие как Лаванда Браун и Парвати Патил, явно понежились за лето на берегах какого-нибудь моря или, в крайнем случае, у бассейна с морской водой. Кожа девушек приняла золотой цвет загара, которому позавидовала бы любая другая. Прочие, если хорошо прислушаться к их разговору, совершили два, а то и три путешествия по разным странам. Дин Томас побывал сначала в Швейцарии, потом в Египте, а под конец его родители обеспечили ему десять незабываемых дней в Японии. Размахивая руками, Дин пытался бессвязно, но очень эмоционально рассказать о своих поездках. Наврядли его кто-то понял, но соседние слизеринские столы накрыла волна хохота, наблюдая за его мимикой и тем, что в очередном повествовании своего путешествия, он так горячо замахнулся кулаком, что чуть не въехал в физиономию рядом сидящего Эрни МакМиллана.

— Мда, везет же людям. А я почти все лета проработал на нашем огороде, — несколько с досадой проговорил Рон, обращаясь к друзьям.

— Зато от тебя была хоть какая-то польза, Рон. Я же, кажется, только пару раз полил цветочные клумбы Дурслей, а остальное время провалялся на кровати от безделья, — с улыбкой заметил Гарри.

Гермиона молчала. Но мальчики, беспринципно уставившись на нее, явно ожидали ответа.

— Что? — наконец не выдержала девушка. — Я как всегда: провалялась на кровати, перечитывая по второму разу школьные учебники за седьмой курс!

Челюсть Рона медленно поехала вниз.

— Я удивляюсь тебе, Гермиона! Неужели тебе никогда не хотелось заняться на каникулах чем нибудь более... полезным?

— Чем, например? Полоть грядки? По-моему, я вложила столько же труда, читая эти книги, сколько и ты вложил своего, работая на огороде. Только ты это делал ради урожая, а я — ради того, чтобы окончить школу на отлично. Все? Мы все выяснили, Рон?

Еще что-то буркнув, парень замолчал.

Тем временем уже подходил конец праздничного пиршества. Многие студенты стали расходиться по своим гостиным и комнатам.

Гермиона только тут осознала, что ей нужно выполнять обязанности старосты. Вскочив со своего места, она пулей подлетела к гриффиндорским первокурсникам и командным голосом приказала всем построиться по парам. Помахав Гарри и Рону, девушка направила небольшую группу малышей к летающим лестницам Хогвартса — перед тем, как отвести ребят в свои спальни, ей предстояло показать им все опасности и неожиданности замка.

Когда большинство учеников покинуло Большой Зал, столы опять опустели.

— Пойдем, Гарри, пора бы и честь знать, — хлопнув по своему большому, отъеденному животу, Рон стал медленно подниматься с лавки.

— Кто бы говорил, Рональд Уизли! — справа от юноши послышался густой бас.

— Хагрид!

— Здравствуйте, ребята.

— Привет, Хагрид, — Гарри горячо пожал руку другу-великану.

— Как быстро бежит время, ребята. Ну вот, вам уже остался последний курс. Как дела-то?

— Все в порядке. — Гарри улыбнулся, потом, вдруг прищурившись, более серьезно спросил. — Хагрид, а где профессор Дамблдор и МакГонагалл?

Великан сделал вид, что не услышал:

— Это хорошо, что все у вас в норме. Вы заходите ко мне, когда будет время...

— Ха-агри-ид... — Рон укоризненно посмотрел на притихшего великана.

— Я не знаю, где они.

— А если вспомнить? — Гарри дал понять, что не отстанет от него, до тех пора, пока не выведает хоть что-то.

— Эээ... — вдруг великан перешел на шепот. — Я честно не знаю толком, где они. Знаю только, что у них должна была быть какая-то важная встреча в Министерстве.

— Опять Министерство... — выдохнул разочарованно Рон.

— Цццц! Я тебе этого не говорил! — оглянувшись вокруг, уже более бодрым голосом великан добавил. — Ну, ладно ребята, вы не забывайте про старого друга, заходите.

— Да-да, — со всей серьезностью ответил Гарри, хотя у самого в глазах плясали веселые огоньки. — Обязательно зайдем. До встречи!

Ребята проводили взглядом большую удаляющуюся фигуру друга.

Вдруг Гарри резко повернулся к учительскому столу. Но за ним только остались сидеть профессор Флитвик и профессор Стебль, преподававшая травологию.

— Ушел, — произнес тихо юноша.

— Кто? Сириус?

— Да, я уверен, что он просто не хотел столкнуться со мной. Но почему? Что это такое — не успел начаться учебный год, как уже появились какие-то тайны! — от закипающей злости, Гарри с силой сжал руки в кулаки.

— Да ладно тебе, — пытался остудить его Рон. — Наверняка, просто не нашлось подходящего учителя по Защите от Темных Искусств, без всяких предубеждений на счет того, что должность проклята и знающего хотя бы худо бедно свое «ремесло». А Сириус — это просто находка для Хогвартса!

Направляясь к гостиной Гриффиндора, ребята шли по неярко освещенным коридорам замка. Повернув к портрету Толстой Дамы, Гарри произнес пароль:

— Смеющиеся конфетти.

Проход открылся, и перед ребятами предстала уютная гриффиндорская гостиная, заполненная учащимися.

— Ох, поговорим об этом позже, Рон. Я думаю, сейчас сделать это нам не удастся. Но одно скажу тебе точно!

Злорадно улыбнувшись, Гарри более тихо сказал:

— Пришел конец счастливым дням профессора Снегга!

— Нет, ну вы это видели? Видели?! — выпучив глаза, Рон пытался что-то сказать осипшим голосом каждому, кто бы ни подошел на завтрак к гриффиндорскому столу.

— Рон, успокойся, уже вся школа знает, что у нас сегодня в расписании три Защиты от Темных Искусств и три урока Зелий, — Гермиона удрученно посмотрела на друга.

— Нет, Гермиона, ты не понимаешь: у нас сегодня ТРИ Зелья и ТРИ Защиты!

— Я это и увидела, когда заглянула в расписание, — закатив глаза, девушка молила всевышнего избавить ее от дальнейшей дискуссии с другом.

Взглянув на Гарри и не найдя в нем поддержки, Рон, наконец, смирился со своей участью и сел за стол.

В общем-то, не он один пребывал в подобном настроении в первый день занятий, взглянув на учебный график. Им были подавленны все семикурсники. Только представьте себе — три Защиты и три урока Зелий! Подробного Хогвартс еще не переживал ни при одном директоре. Даже в тяжелые годы Войны Магов, когда прерванные боевыми действиями занятия приходилось «нагонять», никогда школьное расписание так не пугало учащихся.

— Короцсе говойа, я ф полном ужфсе! Это же катастфофа! — Рон без остановки комментировал свое настроение, засасывая, словно пылесос, спагетти под мясным соусом.

— Мда… по тебе заметно, — глаза Гарри блестели от смеха. — И ты, я так понимаю, решил заесть свое горе очередной порцией завтрака.

Рон внимательно посмотрел на свою полупустую тарелку. Потом перевел взгляд на друга и едко заметил:

— А тебе, чфто? Жалко, чфто ли?

Тут Гарри не выдержал и, схватившись за живот, стал громко хохотать. Рон тотчас к нему присоединился. Так прошло минуты полторы, пока раскрасневшиеся, словно спелые помидоры, ребята не взглянули на Гермиону.

Та, приподняв бровь и скривив губы, вопрошающе смотрела на парней.

— Всё? Страсти по еде улеглись?

Как только она произнесла последнюю фразу, вдруг послышался шум трепетания сотен крыльев и уханье птиц — прибыла утренняя почта. Выискивая зоркими глазами своих хозяев, совы бросали на колени ребят письма и небольшие посылки.

Вдруг перед Гарри, Роном и Гермионой прямо на стол спикировала полненькая и важная сипуха. Устремив свои немигающие глаза на девушку, она раскрыла клюв и выронила на тарелку промокшую от дождя газету. Гермиона, запустив руку в карман мантии, вытащила один кнат и положила его в маленький потертый кожаный мешочек, привязанный к лапке птицы. Величественно пройдясь по тарелкам учащихся вдоль всего стола, сова, вконец, улетела.

— Что это? — Рон брезгливо посмотрел на газету, которая больше всего в этот момент напоминала застывшую массу папье-маше.

— Это «Ежедневный пророк». Верней… Это что-то, я чувствую, что еще несколько часов назад походило на «Ежедневный пророк», — вздохнув, девушка достала из сумки волшебную палочку и, направив ее на газету, произнесла. — Restoressner!

В ту же минуту расплывшиеся буквы приняли свой нормальный вид, живые фотографии приобрели четкость за место тех клякс, которыми они являлись еще пол минуты назад, да и сама газета разгладилась, словно только что проутюженная утюгом.

— Так-то лучше, — улыбнувшись, Гермиона откусила кусочек тоста и погрузилась в чтение.

Не прошло и минуты, как девушка придвинулась ближе к друзьям и начала негромко читать:

— «Вечером первого сентября в Министерстве Магии состоялось Закрытое Собрание под руководством ныне действующего министра магии, Корнелиуса Фаджа. В Собрании приняли участие: группа Мракоборцев, по два представителя еще функционирующих школ — Хогвартса и Шармбатона (хотим напомнить, что в связи с военными действиями Дурмстранг был закрыт) и другие. К сожалению, нам не удалось в точности узнать ни одной затронутой темы данного съезда. (Этим мы можем быть «благодарны» Аластору Грюму.) Известно лишь, что в целом консилиум был собран для решения главной проблемы — борьбы с Темным Лордом.

Вот, что думает по этому поводу наш обозреватель…»

Внимательно посмотрев на ребят, Гермиона спросила:

— И как вы думаете, чьему перу принадлежит эта статья?

— Всемиуважаемой и достопочтенной Рите Скитер, — уверенно произнесла Джинни, присоединившаяся к троице как раз в тот момент, когда Гермиона стала зачитывать колонку газеты.

Все кивком поприветствовали младшую Уизли.

— Верно. Но как бы то ни было, она все же умудрилась написать что-то полезное.

— Ты имеешь в виду то, где вчера находился профессор Дамблдор и МакГонагалл? — спросил Рон.

Утвердительно качнув головой, Гермиона перевернула страницу газеты. Быстро просматривая заголовки статей, взгляд девушки вдруг остановился на словах «Скорбим вместе с вами», про себя она заметила, что эта рубрика стала все чаще мелькать на страницах прессы.

Гермиона на какой-то момент нахмурилась. Потом снова стала читать:

— «В результате недавнего нападения отряда Пожирателей Смерти на мирное население были полностью разрушены три деревушки на Северо-западе страны: Ко**, Р** и Горная Лощина. Погибло 10 человек, двое из которых оказались маглами.

В схватке с приверженцами Темного Лорда героически погиб один из лучших Мракоборцев — Ричард Грейстен. Были ли какие-либо утраты со стороны Пожирателей, сейчас устанавливается работниками Министерства...»

— Я уверен, что от нас скрывают истинные потери, — задумчиво произнес Гарри. — Война уже началась. И с каждым днем она охватывает все больше и больше территорий, все больше и больше людей вовлекает в свое пекло. А Фадж пытается это скрыть. Глупо…

— Почему ты так думаешь, Гарри? Если газеты будут пестрить действительными масштабами войны, представь, сколько людей удариться в панику. И это будет настоящая катастрофа! Что ты знаешь о войне? Ничего. Не думай, что в Министерстве сидят одни тупицы, не ведающие, что делать и как быть. Если Фадж собрал круг таких достойных людей, как Дамблдор и профессор МакГонагалл, это уже говорит о многом, — на одном дыхании произнесла Джинни.

Гарри насупился. Видно, что он не ожидал такого сопротивления. Девушка в свою очередь, выпрямив спину и гордо взглянув парню в глаза, ждала какого-нибудь язвительного ответа. И очень удивилась, когда тот не последовал.

— Кстати, а профессор Дамблдор и МакГонагалл уже вернулись? — решил разрядить обстановку Рон.

— Да. Правление Снегга было недолгим… Можешь вздохнуть с облегчением, — чуть улыбнувшись, ответила Джинни. — Ой!

— Что?! — в один голос воскликнула троица.

— Время! Посмотрите на часы, через две минуты начало занятий! А пока я добегу до… Короче, встретимся!

Сорвавшись со своего места, Джинни с легкостью горной серны выбежала из Большого Зала, оставив лишь на какую-то долю секунды своего пребывания яркую рыжую вспышку.

— О’кей. Нам бы тоже не помешало поторопиться, — вздохнул Рон.

Гермиона тихо засмеялась:

— Да ты просто философ!

И ребята поспешили на урок — их первый урок в этом учебном году.

* * *

Войдя в класс самыми последними, Гарри, Рон и Гермиона невольно привлекли к себе внимание.

— Ребята, проходите быстрее, — улыбнувшись, Сириус рукой пригласил троицу занять свои места.

Прикрыв дверь кабинета, он обратился к классу:

— Ну, во-первых, хочу еще раз поздравить всех с началом учебного года. Во-вторых, напомнить, что я, Сириус Блэк, отныне веду у вас Защиту от Темных Искусств.

Все же крестный Гарри был не в сравнении ни с кем, который раз убеждалась Гермиона. Ведь прошло не так уж и много времени от того момента, когда газеты пестрили его фотографиями, объявляя Сириуса одним из самых опасных преступников; за его голову давали баснословные деньги. А потом Министерство объявило о своей ошибке. Теперь за Сириусом уже не гнались толпы Дементоров и Мракоборцев. А крестный Гарри жертвовал своей жизнью, ради тех, кто еще не так давно называл его беспощадным убийцей. И в схватке с Беллатрисой Лестрейндж он попал в зловещую арку, из которой еще никто не выбирался.

Но теперь это в прошлом, от арки остались одни развалины, а сам Сириус теперь здесь, в Хогвартсе, с Гарри, Роном и Гермионой.

Он стоял посреди класса, смотря на каждого ученика лучезарными карими глазами. Немного времени, проведенного после бесконечных попыток скрыться от преследования Министерством и пребывания в арке, пошло Сириусу на пользу: его гладко выбритое аристократическое лицо избавилось от болезненно-серого оттенка, волосы пострижены и аккуратно уложены; черная мантия, сшитая из дорогого мягкого материала, хорошо сидела на его стройной фигуре. Каждое его движение было наполнено какой-то легкой игривой грацией.

— Хм, ну а теперь немного о распорядке сегодняшних занятий, — проходя мимо парт, объявил Сириус. — Первый урок мы посвятим теории, а остальные два — практике. Я надеюсь, что правила безопасности нам не придется перечитывать, и никто не рискнет выкинуть какие-нибудь штучки.

На этих словах он улыбнулся.

— Теперь достаньте свои пергаменты и записывайте конспект под мою диктовку. Хочу заметить, что эти записи значительно повлияют на вашу оценку.

Вдруг Сириус вытянул из кармана мантии свою волшебную палочку. Взмахнув ею, он что-то тихо шепнул и направил ее на кусок мела, покоившегося в коробочке на учительском столе.

Неожиданно тот подскочил вверх и устремился к доске.

Сириус, продолжая направлять палочку в его сторону, вдруг стал чертить ею что-то по воздуху. Мел вздрогнул и, прикоснувшись к доске, стал быстро писать, но вскоре остановился, начертав всего два слова…

— Mortale shield — негромко проговорил Сириус. — Кто-нибудь знает, что обозначает это заклинание?

В классе не поднялось ни одной руки.

Рон как-то странно покосился на Гермиону. Но девушка лишь показала ему язык и пожала плечами. Она могла в точности назвать все заклинания, написанные в учебнике за седьмой курс. Но об этом Гермиона никогда не слышала.

Тем временем Сириус продолжил:

— Я так и думал. Что ж… некоторые называют его четвертым непростительным заклятием. Оно действует таким образом: в период нападения, вы произносите это заклинание, тем самым создается некий невидимый щит. Заклинание рикошетом отлетает от вас и, соответственно, попадает в противника. Но… Существует маленькое «но». Вы, наверняка, спрашиваете себя, какая разница этого заклятия от обычного «Protego». А разница в том, что неважно, какое заклинание пошлет до этого ваш враг. Отлетевшее от созданного вами волшебного барьера заклятие уже станет последним для этого мага.

— Что значит «последним»? — Невилл изумленно смотрел на учителя.

— Это значит, что оно трансформируется в смертельное, — произнес Сириус. — Даже самое безобидное заклинание окаменения окажется сущей предсмертной стрелой. Другое дело, как быстро умрет этот человек. Mortale shield несет за собой мучительный конец жизни, может быть, не в сравнении с Круцио… но, тем не менее, это ужасное зрелище — видеть последние минуты жизни людей, наполненные мольбой о скорейшей смерти.

В классе стояла тишина.

Сириус произносил слова, в то время как его глаза наполняла серая дымка воспоминаний. Устремив взгляд в угол комнаты, он несколько секунд молчал, после чего, встряхнув головой, посмотрел на ребят и продолжил уже более оживленным тоном:

— Итак, в прошлом году вы изучили невербальные заклинания, если я не ошибаюсь.

Несколько человек в ответ активно закивали головой.

— Кто мне напомнит, для чего они предназначены? Да, мисс Грейнджер?

— Их цель беззвучно послать какое-либо заклинание, что даст вам небольшое преимущество во времени, — улыбнувшись, проговорила Гермиона.

— Совершенно верно — пять баллов Гриффиндору! Что ж, думаю, вам не составит труда сказать мне, что представляют собой Пассивные заклятия…

В классе вдруг поднялось две руки: Гермионы, и… как ни странно, Лаванда Браун тоже знала ответ на этот вопрос.

— Мисс Браун?

— Пассивные заклятия так же направлены на то, чтобы выиграть время. В данном случае, вы, посылая какое-то заклинание, обязаны мысленно представить движение палочки, в то время как на самом деле, она просто направлена на противника. Эти заклятия относятся к высшей степени магического искусства.

— Мисс Браун, вы поражаете меня своими знаниями! Еще пять баллов Гриффиндору!

Лицо Лаванды неожиданно густо покраснело после того, как она поймала на себе мягкую улыбку учителя.

Внезапно раздался заливной звонок с урока. Половина учащихся тут же, побросав свои перья, устремилась в коридор школы. Другая половина осталась отдыхать в классе, о чем-то хихикая и перешептываясь.

Гермиона заметила, что Гарри еле усидел на своем месте, поджидая момента подойти к крестному и поговорить с ним. Но такой случай не предоставился. Многие одноклассники видимо совсем не горели желанием поразмяться на перемене, упорно сидели за своими партами и пытливо следили за каждым действием Сириуса.

Наконец опять раздался звонок.

Когда дверь кабинета была закрыта последним учеником, Сириус заговорил:

— Ну, теперь, как я и обещал, мы посвятим следующие два урока практике. По понятным вам причинам мы не можем практиковаться в заклинании Mortale shield , это непременно привело бы к чьей-то смерти. Но… хочу заметить, это не значит, что вы не обязаны выполнить по нему домашнее задание. Так что, — Сириус на мгновение задумался. — Полагаю, сорок четыре дюйма свитка о заклинании Mortale shield и…

— Сколько?!!! — Рон, расширив от удивления глаза, бесцеремонно выпалил вопрос.

— …и плюс практическая работа по Пассивным заклятиям, — замолчав, Сириус с любопытством взглянул на рыжего парня. — Ну, если вам этого мало, мистер Уизли… вы можете и по ним написать доклад на тридцать девять дюймов пергамента.

Сглотнув комок в горле, Рон медленно, словно до него только что дошло, о чем идет речь, отрицательно замотал головой.

— Вот и славно. А теперь… — Сириус жестом руки приказал всем встать со своих мест и подойти ближе к доске.

Взмахнув палочкой, крестный Гарри направил ее в середину класса. Неожиданно парты с шумом задвигались в сторону стен комнаты. Они перемещались так быстро, что казалось обязательно врежутся и пробьют их насквозь. Но парты так же резко затормозили в полудюйме от них, как и двинулись со своих мест.

Перед ребятами предстало замечательное место для тренировок.

— Разбейтесь по парам, — говорил Сириус, в то время как среди гриффиндорцев начал подниматься оживленный гомон. — Не толпитесь. Рон, Лаванда, чего вы ждете? Вставайте в пару.

Рон как-то испуганно посмотрел на одиноко стоящую Лаванду Браун. Та, закатив глаза, подошла к парню, схватила его за руку и потащила за собой, ища свободное место.

Гарри и Гермиона со смехом следили за другом, еле поспевающим за девушкой, гордо и быстро шедшей на свой участок. Эрни Макмиллан стоял в паре с Парвати. Насупившийся Невилл крутился напротив такого же недовольного чем-то Симуса Финнигана.

— Хм… хорошо. Теперь попрошу тишины, — Сириус повысил голос, пытаясь перекрикнусь учеников.

Но потребовалось еще ровно пять минут, чтобы гомон из чьих-то ворчаний прекратился, и класс рассеялся по всему пространству кабинета.

— Наконец-то! — благоговейно выдохнул учитель и продолжил. — Я не требую от вас всех выполнения Пассивных заклятий, так как они имеют высокую степень сложности. Но я должен хотя бы видеть ваши попытки. И еще… в качестве стимула хочу вам сказать, что если хоть одному из вас удастся применить эти заклинания, то к баллам вашего факультета прибавиться ровно сто пятьдесят очков.

Класс вновь захлестнул шелест перешептываний.

— Тихо! — не выдержав, крикнул Сириус. — Успокойтесь. Приступим наконец-таки к делу.

«Мда, — подумала Гермиона. — все же Сириус еще не знает, насколько роль учителя тяжела. Но, думаю, он справится. Слегка поработает над приказным тоном голоса, его громкостью звучания, подключит декана… И все будет как надо! Отличная дисциплина на уроках обеспечена!»

В общем-то, остальное время уроков Защиты от Темных Искусств прошло в бесконечных и бесплодных попытках применить Пассивные заклинания. Но никому так и не удалось заработать для факультета сто пятьдесят очков. Да и вообще, разве дело в баллах? Сами по себе эти заклинания оказались просто невозможной для выполнения штукой. Результатов не было даже и десяти процентов.

Сколько Гермиона и Гарри ни пытались мысленно во всех подробных деталях представить движение палочки, но никому из них так и не удалось наслать на другого Веселящие чары.

Зато за Роном и Лавандой было наблюдать одно умиление. У них тоже ничего не получалось, только в отличии от Гермионы и Гарри, ребята бросали друг на друга ядовито-убийственные взгляды, порой дополняя их парой желчных фраз.

Задыхаясь от негодования, Лаванда кричала Рону что-то вроде: «Ты вообще, когда нибудь держал в руках палочку?!», на что тот обычно отвечал: «Я смотрю, ты это лето прекрасно провела с учебником по Зельям. Признавайся, куда добавила змеиного яда, а потом пропустила этого чего-то стаканчика два?» Ответом служил разъяренный рык девушки, которая чуть ли не набросилась на Рона.

Короче говоря, к концу третьего урока, Сириусу все же удалось утихомирить обоих и с радостью открыть перед ними дверь класса. Гермиона вышла вместе с Роном, а Гарри задержался.

Когда он присоединился к друзьям, то был явно чем-то раздражен.

По пути в подземелье на урок Снегга Гермиона все же решилась спросить, что случилось.

— Я попросил объяснить мне, что значит это его становление на должность учителя, и почему он мне ничего об этом не рассказал, — ответил Гарри, повествуя о разговоре с Сириусом. — Но он пояснил лишь, что это тоже стало для него неожиданностью, что Дамблдор попросил его об этом чуть ли не в последний день каникул.

— Хм… звучит весьма правдоподобно, — сердечно заключил Рон, который стал понемногу успокаиваться.

— Нет, это полный бред, Рон! — продолжил Гарри. — Я видел, что он врет, поверь мне. И я не знаю почему. Понимаю, что Сириус хочет только лучшего для меня, но он лгал мне. Это ужасно…

— Гарри, не делай поспешных выводов. Но что ему от тебя скрывать, сам подумай? — Гермиона внимательно посмотрела на друга.

— В том то и дело, не ему одному.

Гермиона и Рон удивленно взглянули на парня.

— О чем ты? — нахмурившись, спросил Рон.

— Неужели вы не чувствуете?

— Не чувствуем чего? — чуть настороженно переспросила Гермиона.

— Происходит что-то странное, то, что от нас пытаются утаить.

На этих словах Гарри повернул ручку двери кабинета Зелий и вошел в класс. Гермиона и Рон поспешили за ним, мгновенно очутившись в мрачной комнате, в углу которой кипел большой котел с какой-то зловонной серо-зеленой жидкостью...

* * *

— И если еще раз вы выкинете подобный аттракцион, Уизли… — глаза Снегга недобро сверкнули. — Пятидесяти баллами не обойдется. Вы все поняли?

Лицо парня на этот момент было белее мела. Кивнув в ответ, Рон дрожащей рукой схватил сумку и рванул вон из холодного подземелья. Гарри и Гермиона немедля кинулись за ним.

— Успокойся, Рон. Ты же это не специально, — пыталась подбодрить друга девушка.

Гарри хранил молчание.

— Конечно, мог быть и поаккуратнее, — немного деловитым тоном продолжила Гермиона, но, увидев свирепый взгляд Рона, тихо пролепетала. — Эм… ну, вообщем, всякое бывает!

Ребята поднимались вверх по лестнице в Гриффиндорскую Гостиную.

Дело на Зельях обстояло так: все три урока класс посвятил изучению зловонной кипучей жидкости — Яду Кристаллов. Если даже для Гермионы зелье показалось гиперсложным, то, что уж было говорить о Роне, который изначально все делал не так. И даже вмешательство сообразительной подруги не привело ни к чему хорошему. Но как только Снегг подошел к котелку юноши и попросил набрать в колдовскую ложку его темно-болотного зелья, Рон нечаянно выплеснул его наибольшую часть на мантию Снегга… Что это было за лицо! Кажется, еще никто не видел такой скорченной от злобы физиономии профессора. И это при том, что мантия вдруг стала дымиться и шипеть. Как только Снегг приподнял ее повыше, то весь класс увидел большие прожженные дыры, которые продолжали разрастаться. В тот же миг профессор скрылся в соседнем кабинете…

— Ну, что я могу сказать, — произнес Гарри, проходя через проход в гостиную. — Нам вообще-то повезло. Заметь, Снегг сегодня был очень добр! Мы отделались всего пятидесятью баллами!

— Да, Гарри, если учесть, что ты не вложил в их приобретение ни капельки своего труда! — тут же скептически приметила Гермиона.

Из-за спины Рона парень состроил ей рожицу. На что она лишь усмехнулась.

Вечер прошел достаточно-таки спокойно. Ученики были погружены в свои домашние задания. В гостиной слышался лишь скрип перьев, шелест перелистывающихся страниц книг и изредка раздававшиеся перешептывания.

Ближе к ночи, сидя у камина и о чем-то болтая с друзьями, Гермиона вдруг задумалась над словами Гарри, что что-то странное происходит в школе, и это что-то пытаются скрыть.

Девушка неожиданно вскочила, подлетела к столу и взяла сумку с учебниками. Достав из нее том «Защиты от темных Искусств. Завершение» для седьмого курса Миранды Гуссокл, Гермиона проворно открыла содержание и начала читать.

— Первый урок. Пассивные заклятия… Второй урок. История Чар Защиты и Пассивных заклятий…

— Что ты там говоришь, Гермиона? — спросил Рон, оглянувшись на девушку.

— Нет-нет, ничего… — улыбнувшись, произнесла она.

«Это, конечно, могут быть ложные выводы, но Гарри, кажется, был прав. Мы опять не следуем программе учебника. А последний раз это было при… Грозном Глазе Грюме, ведь так, — думала тем временем Гермиона. — И закончилось это весьма плачевно… Но при чем тут Сириус?»

В учебнике за седьмой курс отсутствовало вообще хоть какое-то упоминание о заклинании Mortale shield. Возникал вопрос, зачем им его проходить, зачем Сириус вообще о нем говорил и задал по нему домашнее задание?

Пока девушка не могла ответить на эти вопросы, да и не хотела напрасно бить тревогу. Тем более, были ли к ней достаточные причины?

Пожелав всем спокойной ночи, Гермиона отправилась спать.

Когда смотришь в глаза любимых людей — никогда с их стороны не ждешь предательства.

Вот и настал день конца первой учебной недели, которая всем далась нелегко. Семикурсники только и могли делать, что удивляться, потому что ни как не брали в толк, за что на них вдруг «так взъелось расписание занятий». Не проходило и дня без того, чтобы в расписании не пестрили подряд идущие уроки: три Трансфигурации или три Защиты, а, может, и Зелья… и опять по накатанной: Зелья, Защита от Темных Искусств и Трансфигурация…

Плюс горы домашних заданий и минус свободное время, которого, в общем-то, уже и не оставалось. Порой приходилось жертвовать Прорицанием, Уходом за Магическими существами или Рунами ради того, чтобы хоть как-то накропать «небольшой» свиток в тридцать пять дюймов для Снегга, МакГонагалл или Сириуса. И так всю неделю!

Как ни странно, но Гарри все же удавалось иногда выкроить немного времени (из того, что оставалось на сон и прием пищи) на то, чтобы взять свою «Молнию» и пойти потренироваться на квиддичном поле. Иногда к нему присоединялись Джинни и Рон, или другие ребята сборной Гриффиндора по игре.

И вот оно, это долгожданное воскресенье! Казалось, природа решила устроить всем праздник, прекратив одаривать землю, и без того насытившеюся влагой, дождем и холодными северными ветрами.

Наконец-таки робко выглянуло солнышко. В воздухе витала какая-то сладость и легкость, а зелено-желтые деревья устлали все тропинки и дорожки окрестностей замка своим шуршащим золотом.

«Как же хорошо!» — подумала Гермиона, натягивая вязанную кремовую шапочку и спускаясь по ступенькам Хогвартса.

Сначала девушка решила пойти проведать Хагрида, но на пол пути к его хижине она вдруг повернула в сторону поля для квиддича. Неспешно шагая по узкой тропинке, Гермиона наслаждалась тихим ласкающим ветром, подхватившим ее несколько каштановых прядей, которые принялись щекотать ей лицо.

Перепрыгивая глубокие лужи, девушка с улыбкой на губах шагала недалеко от Запретного леса. Обогнув его с левой стороны, она передвигалась вдоль него еще минут пять, пока не вышла к большому игровому полю.

Оглянувшись вокруг и никого не заметив ни на высоких трибунах, ни на самом поле или в воздухе на метле, Гермиона медленно пошла по еще зеленой траве игровой зоны.

Шуршание под ногами, легкость и сладость свежего осеннего воздуха так опьяняли, что хотелось просто взять и упасть, зная, что ты обязательно приземлишься не на землю, а на нежное дуновение ветра. И оно, во что бы то ни стало, подхватит тебя и унесет с собой далеко-далеко… Возможно, туда, где сверкает яркое, изнеженное морскими волнами, солнце. Туда, где чайки поют прославляющие гимны высоким скалам, угрюмо стоящим на брегах сине-зеленого моря…

В эту самую секунду Гермиона, закрыв глаза, была там, летая вместе с этими чайками, вдыхая соленый морской воздух, теплый и нежный.

Девушка была счастлива… Секунда одинокого счастья, сейчас эта секунда была ей так дорога!

Неожиданно Гермиона почувствовала, что что-то не так. Открыв глаза, она резко повернулась и опешила от удивления, увидев перед собой Драко Малфоя.

— Так, так, так… Грязнокровка Грейнджер решила поупражняться в квиддиче?

Его слова острой болью врезались в сердце девушки, она почувствовала, как комок слез стал постепенно сдавливать ей горло.

«Что он такое плетет… Он же сам говорил, что… Прошлый учебный год, перед каникулами, было все совсем по другому, он не играл чувствами… Боже! За что мне это!» Душа разрывалась на мелкие кусочки, крича от диких терзаний.

— Что такое? — наигранно с беспокойством вдруг заговорил Драко. — Еще чуть-чуть и у грязнокровки Грейнджер покатятся слезки… Ай-яй-яй! Кто же ее обидел?!

Сдавленно усмехнувшись, он продолжил громче:

— А где же наш защитничек Поттер? О, Всемогущий Поттер, где ты?! А-у!

Актерски вздохнув, он с притворной грустью сказал:

— Какая жалость, нет Поттера… Наверное, он где-то в темном закутке замка развлекается с младшей Уизли! А в это время какой-то подонок потешается над грязнокровкой Грейнджер! Судьба жестока, не правда ли?

Наконец, Малфой замолчал. Он просто стоял и смотрел с застывшей холодной ухмылкой, как по лицу Гермионы катятся слезы.

Девушка ничего не могла сделать, все это так было неожиданно, а главное… она верила… верила все это лето в слова Драко, что все только начинается, что он испытывает к ней хоть какие-то чувства, что все измениться… А теперь он полоснул по ее сердцу кинжалом, не позаботившись даже предупредить, что окажется предателем. Предателем ее любви…

— Я ненавижу тебя! — с этими словами Гермиона вдруг набросилась на Драко.

Он явно не ожидал такого поворота событий, поэтому не успел схватить руки девушки, ногтями которых она вдруг начала безудержно царапаться. Драко вовремя отдернул голову, иначе бы через секунду на его личике красовался длинный кровавый след «когтей» Гермионы.

— Ах ты, маленькая тварь! — Драко внезапно вскрикнул от неистовой боли на тыльной стороне левой руки.

По ней струилась кровь.

Гермиона, отскочив от парня, следила за каждым его движением каким-то странным туманным взглядом. Девушка все ни как не могла прийти в себя от шока, что это она так поцарапала Малфоя. Сейчас он, живо достав из кармана носовой платок, с силой прижимал его к ране.

Оба молчали, оба не смотрели друг на друга. Но если только в этот момент Гермиона мечтала просто оказаться далеко-далеко отсюда, забыть все это, забыть Малфоя, и что он наговорил, то сам юноша чувствовал себя сейчас настоящей сволочью. Он не хотел так поступать с Гермионой, но в то же время понимал — так нужно. Чем быстрее она разочаруется в нем, тем лучше будет для них обоих…

«Роль, опять роль» — вдруг промелькнуло в голове Драко. — «Сколько еще мне их придется сыграть?» Он знал, что такова его судьба — играть, играть улыбками, своими чувствами, а вскоре… придет время играть жизнями других людей.

Платок уже стал ярко-алым, а кровь постепенно стала струйкой стекать по пальцам юноши.

— Дай мне посмотреть руку, — Гермиона вдруг сделала шаг в сторону Драко.

Усмехнувшись, он как-то странно покачал головой, но все же дал девушке осмотреть себя.

Аккуратно приблизив к себе его руку, Гермиона лишь мельком взглянула на рану и почти сразу изрекла:

— Слишком глубокая. Тебе придется пойти к мадам Помфри.

В глазах Драко плясали чертики, он сначала тихо захохотал, но потом его смех стал звучать все громче и громче. Наконец, он произнес со смешком:

— Что такое? Неужели мисс всезнайка — Грейнджер боится?

— Что?! Я просто решила облегчить свою душу. А наказание за то, что я нечаянно поцарапала какого-то слизеринского слизняка…

Но девушка не успела выговорить последних слов. В момент Драко оказался совсем близко к Гермионе, так, что она могла чувствовать его учащенное от ярости дыхание на своем лице. Схватив девушку за запястья обеих рук, он вдруг принялся ее судорожно трясти.

— Не смей так говорить обо мне!..

Девушка почувствовала, как по ее локтю течет что-то теплое. Взглянув на руку, она увидела, что это была кровь Драко.

— Да кто ты такой?! — Гермиона знала, что она должна остановиться, хотя бы ради своей собственной совести; рана была слишком глубокой, Малфоя нужно было срочно доставить в больничное крыло. — Почему ты смеешь меня называть грязнокровкой, а я достойным тебя прозвищем — нет? Ты… всего лишь… Слизеринский Слизняк!..

На этих словах девушка стала со всей силой отбиваться от Драко.

Вдруг она остолбенела. Нечаянно опустившийся рукав мантии юноши открыл его левое запястье, на котором стояло клеймо Пожирателя смерти — череп с высунувшейся изо рта змеей.

Девушка в одно мгновение перестыла вырываться. Испуганно смотря на Малфоя, она, наконец, смогла хоть что-то произнести:

— Черная метка…

Поняв, что случилось, Драко сразу же освободил Гермиону, тотчас спустив рукав мантии, которая тут же стала впитывать струйки крови, стекающие по длинным пальцам.

— Как видишь… Я хочу тебе напомнить, Грейнджер, что мы с тобой по разные стороны баррикад, — с невеселой ухмылкой произнес Малфой.

— Прошлой год ты мне говорил совершенно о другом, — выпалила Гермиона, сразу же пожалев о сказанном.

— Ты права — это был прошлый год. А сейчас есть сейчас.

— Нет, Малфой, просто тебе кто-то очень хорошо промыл мозги, — процедила сквозь зубы девушка, ощутив, как в душе стала нарастать борьба двух чувств: ненависти и сострадания.

Драко молчал. В воздухе повисла гнетущая тишина.

Только сейчас Гермиона заметила, что солнце скрылось за серыми дождевыми тучами. Стало холодно.

Вдруг сразу же после сильного порыва ветра, девушка почувствовала на своем лице капли дождя. В две секунду он набрал силу, и начал лить, как из ведра. Все погрузилось в какую-то странную серость. Поле для квиддича стало превращаться в грязную скользкую массу.

Скользнув на прощание грустным взглядом по Драко, Гермиона увидело лишь его неподвижную расплывчатую фигуру. Повернувшись, она поспешила к замку.

Запретный лес… тропинка… вдалеке виднелся тусклый свет, горевший в окошке хижины Хагрида; лужи, лужи, одни лужи… грязь, желтые листья и дождь, больно хлеставший по лицу. Гермиона перешла на легкий бег, так хотелось поскорее очутиться в замке, около теплого камина в сухой одежде и в кругу друзей… Наконец, она поднялась по скользким ступенькам Хогвартса, потянув ручку двери, девушка очутилась в теплом, неярко освещенном, Большом Зале.

Не прошло и пяти минут, как она оказалась в спальне для девочек, в которой, к счастью, никого не было. Закрыв дверь на щеколду, Гермиона медленной, усталой походкой подошла к своей кровати и, тяжело вздохнув, повалилась на нее, абсолютно не заботясь о том, что та промокнет от ее влажной одежды. Она все еще дышала ртом от бега.

Закрыв глаза, девушка пыталась успокоить себя, перестать видеть бесконечно мелькающие образы Драко, его едкую ухмылку; пыталась больше не слышать в воспаленном разуме его голос, его слова…

Неожиданно резко Гермиона поднялась с кровати, присела на коленках на пол, лицом к постели. Нагнувшись, она с секунду пошарила под кроватью рукой, потом вдруг за что-то зацепившись, потянула на себя… и вытащила свой старенький потертый кожаный чемодан.

— Ну, привет, — тихо прошептала девушка, улыбнувшись своему потрепанному другу, который сопровождал ее все шесть лет обучения в Хогвартсе, плюс еще и этот год, не ставший исключением.

Открыв чемодан, девушка принялась быстро ворошить его содержимое, пока, наконец не нашла то, что искала — маленький бархатный мешочек темно-малинового цвета. Отложив его в сторону, Гермиона подняла руки к своей шее и, нащупав тонкую серебряную цепочку, с секунду о чем-то задумавшись, сняла сверкнувшую в сумраке вещь через голову.

Блеск серебряной нити, легко скользящей по руке девушки… печальный улыбка Гермионы.

Разжав руку, она еще раз взглянула на небольшой кулон в форме сердца. Он совсем перестал светиться. Еще не так давно, с того момента, когда она шла по длинным сумрачным туннелям Арки, где с ней был Гарри, Рон и… Драко, а позже и спасенный ими Сириус, кулон горел красным огоньком. Он горел еще так ярко и при последнем ее поцелуе с Малфоем.

Девушка не расставалась с этим сердечком ни на минуту, оно всегда было с ней. Но только этим летом она стала замечать, что его свет тухнет, сначала превращаясь в розовый, а потом и исчезнув совсем.

Вдруг на лестнице спальни девочек послышались чьи-то шаги. Кто-то остановился у двери и стал как будто прислушиваться. Наконец послышался тихий стук, а потом и неуверенный голос Джинни Уизли:

— Гермиона, все в порядке? Ты как вихрь пронеслась через гостиную, даже не заметив нас. Что-то не так?

Гермиона как можно проворнее положила кулон в бархатный мешочек, поглубже засунув тот в чемодан, который вернула обратно на свое место — под кровать.

— Ээээ… все хорошо, Джинни, — наигранно весело прокричала Гермиона. — Я просто переодеваюсь: я гуляла, начался дождь, и моя мантия вся промокла. Спасибо за беспокойство, я скоро спущусь.

Гермиона скинула мокрую мантию, быстро натянула джинсы и первую попавшуюся футболку, лежавшую на полке шкафа для одежды.

— Ты уверена, что все в порядке…? — только и смогла произнести Джинни, как вдруг перед ней резко открылась дверь и предстала улыбающаяся Гермиона.

— Конечно. Все в порядке. Подумаешь, какой-то дождик! Ладно, пойдем.

— Гермиона, стой. Подожди! — Джинни схватила за руку подругу, завела ее обратно в комнату и закрыла дверь.

Улыбка сразу же сползла с лица Гермионы.

Джинни потребовался лишь один взгляд, чтобы смело заявить:

— Ты плакала. Что случилось?

— Нет-нет, ничего подобного, Джин. Просто я гуляла, а потом пошел этот гнусный дождь и…

— Гермиона… неужели, ты думаешь, что я тебе поверю… — Джинни села на кровать, скрестив ноги по-турецки, усадив рядом с собой и подругу.

Сначала старшая из девушек молчала, пытаясь смотреть куда угодно, лишь бы не в глаза другой.

Но потом Гермиона поняла, что больше не хватает сил на поддержание своего бодрого вида, и заплакала… Джинни придвинулась к подруге и, обняв ее за плечи, начала медленно покачивать, как маленькую. Девушка понимала, что не нужно никаких вопросов, никаких слов успокоения, просто был нужен кто-то, кто бы был рядом, просто какое-то живое существо, которое тебя понимает. И ей не чуждо было отчаяние, тоска и сжимающая сердце грусть, да вот только жаль, выплакаться некому было, все постоянно находились в каких-то делах… А вечно накапливать груз проблем и слез человек, даже имеющий невероятное самообладание, не в состоянии. Ты можешь сдержать их один раз, другой, третий, но в следующий раз обязательно сорвешься… И так хочется, чтобы рядом с тобою был в этот момент любящий и понимающий тебя человек.

Так они и сидели — не говоря ничего друг другу.

Джинни понимала, что Гермиона не расскажет о своих чувствах. Та, которая сидела в этот момент с рыжеволосой гриффиндоркой — этот маленький прижавшийся плачущий ангел, испытывала сильную боль, личную боль, с которой пыталась еще бороться сама.

Так они и сидели — не говоря ничего друг другу. Гермиона тихо плакала вместе с дождем, ронявшим в это время слезы за окнами замка. Хотя… это ли причина слез девушки, ведь природа плачет, когда начинает желтеть листва…

— Итак, думаю, эти три урока будут последними по Ядам Кристаллов, и мы перейдем к новой теме, — сидя за учительским столом, проговорил Снегг, обводя класс холодным взглядом.

У учеников седьмого курса факультета Гриффиндор только что начались пятым уроком Зелья. Но было сейчас не до них. Весь класс прибывал в полусонном состоянии, которое навеяло на них монотонное бурчание профессора Бинса. Невилл, усевшись на самую последнюю парту, предпочел бы тихо посапывать в своем укромном уголке, но так как этот урок, как и последующие два, принадлежали профессору Снеггу, он мог позволить себе лишь порой прикрыть глаза на секунд пять. После чего, судорожно вздрогнув от какого-то шуршания, резко открывал их, пытаясь сфокусировать свой взгляд на учителе. Убедившись, что тот все еще сидит на своем прежнем месте, Невилл опять позволял дремоте забрать себя на какое-то мгновение.

В подобном состоянии пребывали почти все, кроме Северуса Снегга, продолжавшего вкратце повторять материал всех предыдущих уроков, Гермионы, преодолевшей сонливость и читающей сейчас свои конспекты, а также Лаванды Браун, устремившей свой серьезный взгляд на учителя и внимательно вслушивающейся в его речи.

— На сегодня я запланировал для вас приготовление нового зелья, принадлежащего к разделу Ядов Кристаллов — Зелье Сребробирюзы. Как вы помните… если вы в состоянии вообще что-либо помнить, — едко отметил Снегг, — одной из частей вашего домашнего задания было выучить его состав. Поттер, прошу вас, окажете услугу, проговорите нам состав Зелья Сребробирюзы.

Гарри не сразу понял, что обращаются к нему. Только лишь почувствовал «дружественный» пинок по ноге, который ему обеспечил Рон. Гарри живо встал со своего места и, блуждая взглядом по заставленным полкам шкафов кабинета, многозначительно затянул:

— Ээээ…

— Поттер, я здесь, а не в колбе с Растворяющим Порошком, в которую вы меня так и пытаетесь поместить своим взглядом! — усмехнувшись, заметил Снегг, ловя блуждающий взор парня.

— Да, сэр, — Гарри посмотрел на преподавателя Зелий.

Оба смотрели друг на друга не мигая, как будто играя с гиппогрифом в «кто первый сдастся и моргнет». Наконец, Снегг чуть громко прошипел:

— Я жду, Поттер. Состав Зелья Сребробирюзы.

Гермиона посмотрела на Гарри, лицо которого стало густо краснеть. Юноша ухватился за угол парты так, что костяшки его пальцев побелели. Подруга поняла, что он не знает ответа.

— Гарри, повторяй, — не удержалась девушка от того, чтобы не помочь другу и прошептала. — К пяти унциям порошка бирюзы прибавить…

— Закройте рот, мисс Грейнджер! — неожиданно рявкнул профессор Зельеварений, подскочив на своем месте и устремив гневный взгляд на Гермиону. — Минус двадцать баллов за невыученное домашнее задание вам, мистер Поттер, и минус двадцать вам, мисс Грейнджер! Садитесь, Поттер.

Гермиона ошеломленно уставилась на Снегга, открывая в беззвучном вопросе рот. Наконец, когда она смогла справиться с чувствами стыда и негодования, девушка лишь тихо пролепетала, обращаясь к другу:

— Прости, Гарри…

— Все в порядке, Гермиона. По крайней мере, ты сделала попытку. — Гарри ободряюще улыбнулся и крепко сжал лежащую на парте руку девушки в знак дружбы.

Тем временем, проходясь по классу со скрещенными на груди руками, Снегг продолжил:

— Ну? И кто мне наконец-таки назовет состав зелья?

Вверх тут же взметнулось две руки.

Хоть Снегг и находился ближе к Гермионе и не мог не заметить ее готовности ответить, он резко развернулся к девушке спиной, устремив свой взгляд на поднятую руку Лаванды.

— Мисс Браун?

— К 5 унциям порошка бирюзы прибавить 0,2 унции сушеных ягод белладонны. Затем пересыпать все это в котел и добавить 500 миллилитров воды, подслащенной двумя столовыми ложками меда. Эмм… Далее следует поставить котелок с этой смесью на огонь. Как только она закипит, кинуть в котелок две ветки полыни горькой и медленно помешать против часовой стрелки 23 раза. Оставить зелье вариться на пол часа и после того, как оно приготовится, в остывшую массу можно добавить 0,5 унции порошка серебра для придания ему более заманчивого вида.

Снегг сурово посмотрел на Лаванду и проговорил:

— Неплохо, мисс Браун. Но я, кажется, попросил пересказать состав зелья, а не последовательность действий его приготовления. Садитесь.

Лаванда села на свое место и, опустив голову, стала быстро перелистывать страницы учебника, но не потому, что что-то забыла, а оттого, что ей просто нужно было чем-нибудь заняться, лишь бы весь класс не пялился на нее какими-то странными удивленными глазами.

— А теперь доставайте ингредиенты, котелки, ложки, весы… Имейте ввиду, некоторые компоненты должны быть порошком, а не подобием деревянных опилок, как любят это делать некоторые…

На этих словах Снегг многозначительно взглянул на Рона, а тот, в свою очередь, проглотив ком в горле, взял трясущимися руками пакетик со стружками серебра, переложил его некоторое количество в ступку и принялся быстро толочь.

— Что ж, — произнес напоследок Снегг. — Приступайте!

Гарри и Гермиона последовали примеру Рона и начали размельчать сначала стружки серебра, а затем и бирюзу. Через минуту можно было заметить, что каждый из учеников седьмого курса прибывал в серьезном сосредоточении над своим котелком или, сгорбившись над пергаментом с конспектом, внимательно перечитывал каждую строчку записи приготовления зелья.

Голубоглазый блондин Симус Финниган, вспотев от усердия, напряженно следил, как на поверхности его котелка, который он уже наполнил подслащенной водой, плавают ягоды белладонны. Юноша все никак не мог понять, должны ли они вообще плавать? Или давно обязаны покоиться на дне котла, как потонувшие корабли посреди зловещего простора какого-либо моря.

Парень не замечал, что частенько между тем, как опустить что-либо в кипящую жидкость, на него поглядывала пара грустных карих глаз Парвати Патил. Девушка о чем-то тихо вздыхала, и каждый раз, когда замечала, что кто-то из однокурсников перехватил ее взгляд, щеки Парвати становились ярко пунцовыми.

Невилл минут пять испуганно таращился на все ингредиенты зелья. Взяв две веточки полыни, он долго крутил их в руках до тех пор, пока те не превратились в подобие ничтожного веника. Лишь после острого оценивающего взгляда профессора Снегга, проходившего мимо него, Невилл дрожащими руками положил несчастную полынь обратно на парту и сделал вид, что с усердием занимается размельчением бирюзы.

Тем временем, закончив приготовление двух порошкообразных масс, Гермиона отмерила на своих небольших медных весах пять унций бирюзы. Высыпав ее в котелок, она принялась за ядовитые алые ягоды, которые последовали вслед за светло-зеленым порошком.

Взяв колбу, наполненную водой, девушка добавила в нее две столовые ложки меда, распространявшего прелестное манящее благоухание, одновременно и сладкое, и горьковатое. Гермиона начала аккуратно трясти колбу, до тех пор, пока мед полностью не растворился, и лишь после этого вылила содержимое в свой котел, который тут же поставила на маленькую металлическую подставку. Взмах палочкой — и донышко котелка охватили красные языки пламени.

Смотря на вздрагивающую поверхность еще не совсем готового зелья, девушка молчаливо вздохнула и по привычке потянулась к шее, отыскивая тонкую серебряную цепочку с медальоном. Но на пол пути ее рука остановилась.

«Нет, его больше нет, — тут же заметила про себя Гермиона. — Я больше никогда его не одену, так же, как и никогда не подумаю о Драко Малфое хоть что-то хорошее».

Грустно усмехнувшись себе самой, девушка отдалась волне безрадостных мыслей: «Жалость… Одна жалость, бесконечная жалость… Ну а что еще я могу к нему теперь испытывать? Да, надо признаться себе, что надеялась, верила… любила. Но ведь это теперь в прошлом? Конечно в прошлом! Слишком больно… Слишком жестоко, слишком бесчеловечно он поступил. Такое не прощается. И все же я прощу… хотя бы из-за того, что больше ничего к нему теперь не чувствую, может, только жалость. Одну жалость, безграничную жалость…»

Зелье постепенно начало закипать. Бросив в него две веточки полыни, Гермиона принялась медленно помешивать его против часовой стрелки, считая количество завершившихся кругов.

«И все же… Может быть ведь такое, что я не права? Может быть… Нет, Гермиона, не может! Он повел себя низко, он… Да он…» — девушка почувствовала, что от собственных мыслей голова пошла кругом, и в уголках глаз выступили маленькие слезинки. Она украдкой утерла их рукой и, перестав помешивать темно-зеленое зелье, присела на стул.

«Когда же звонок?» — Гермиона с надеждой взглянула на часы, но до конца четвертого урока оставалось еще целых десять минут.

Девушка невидящим взглядом следила, как ее друзья продолжают приготовление ядовитого отвара.

О чем она сейчас думала? Может, ее будоражили мысли о предательстве и измене собственным чувствам. А, может быть, она просто погрузилась в себя, испытывая уже совсем притупленную боль в душе, и теперь пыталась справиться с обломками любви, которые до сих пор судорожно продолжали резать, как кинжал, ее сердце.

Как хотелось сейчас выйти из этого сумрачного подземелья, выбежать под золотой листопад и вдохнуть свежего осеннего воздуха так, как будто пропускаешь через себя

еще раз всю накопившуюся боль и обиду, а с последующим выдохом — выпустить это все без остатка.

Внезапно прозвенел звонок.

Весь класс с облегчением вывалился в коридор на перемену. Гермиона также поспешила выйти вместе с остальными, влившись в кучку с однокурсниками. Пройдя через узкий проем двери класса зелий, она, наконец, оказалась в коридоре. Посмотрев сначала направо, девушка увидела большую группу семикурсников и шестикурсников. Тут же повернув голову налево, Гермиона заметила, что коридор здесь, простираясь куда-то в бесконечность, освещен менее ярко, даже можно было сказать, что вдали царил приятный полумрак, да и людей, шмыгающих туда-сюда, было намного меньше.

Девушка поторопилась повернуть налево. Живо шагая по коридору подземелья, она иногда останавливалась и прислушивалась, не идет ли кто за ней. Ей так хотелось сейчас побыть одной, что она боялась, как бы в эту самую секунду ее не настигли Гарри или Рон.

Свет подземного туннеля постепенно стал меркнуть, и на пути не встретился боле ни один учащийся школы. Гермиона вспомнила, что когда она еще только поступила в Хогвартс, часто старшекурсники запугивали маленьких страшными рассказами о призраке, который обитает в северном крыле замка, в подземелье, и что когда-то он совершил тяжкое убийство молодой девушки в этом замке, а ее семья жестоко отомстила ему, добавив яд в его пищу. И история повествовала, что этот призрак до сих бродит в ветвистых и бесконечных коридорах северной части, и если взглянуть призраку в глаза, то мгновенно забудешься беспробудным вечным сном…

— Да уж… Старые «добрые» бредни Хогвартса, — с ухмылкой прошептала Гермиона, замедлив шаг.

Теперь она уже еле-еле могла различить во мраке туннеля даже свою руку.

Опершись спиной о стену, девушка с вздохом медленно сползла по ней и села прямо на холодный каменный пол. Она понимала, что от силы у нее есть минут пять, чтобы просто посидеть здесь, вот так: в тиши и мраке, закрыв усталые глаза, и прислушаться к далекому гаму школьников. Потом ей придется вернуться со звонком в класс.

«В класс… Душный пыльный класс Зелий…» — пронеслось в голове девушки.

Наслаждаясь тем, что по коже проходят мурашки от холода, дыша таким же хладным воздухом, Гермиона провела в этом состоянии минуты две, которые ей казались нескончаемыми. Впервые в жизни она поняла, как приятно одиночество… Никаких вопросов, недоумевающих взглядов и слов утешения… И…

Шорох… На секунду откуда-то совсем рядом послышался шорох.

Гермиона резко открыла глаза. Вцепившись в выступы стены, она дрожащими пальцами начала лихорадочно перебирать каждый камень, стремясь подняться вверх, до тех пор, пока полностью не встала.

Девушка словно остолбенела! Она ощущала, как кровь с силой пульсирует в висках, сердце так и хотело вырваться наружу. Было такое чувство, что его стук слышен за километры отсюда.

Не смея сдвинуться с места, Гермиона пыталась прислушаться, но страх, поселившийся в ней минуту назад, вызвал бурю мыслей и голосов, твердивших лишь одно слово: «Беги!»

Но девушка лишь продолжала оглядываться вокруг себя, не теряя надежды убедиться, что здесь никого нет. Неожиданно она еще раз вспомнила историю о кровавом призраке подземелья… И сама того не желая, поняла, что душа ее уходит в пятки. Все как будто перевернулось…

Она упала на пол, но не прошло и секунды, как все тот же страх заставил ее мгновенно встать на ноги…

«Беги!» — продолжало кричать сознание.

И она побежала…

Рывком открыв дверь кабинета, от чего та противно заскрипела, Гермиона влетела в класс как раз в тот момент, когда прозвенел звонок. Быстро пройдя на свое место, она трясущимися руками завела за уши выбившиеся из пышного хвоста волосы и села на стул.

— Эээ… Гермиона, все в порядке? — Рон вопрошающе смотрел на побледневшую девушку.

— Э… м… и… — ответ Гермионы прозвучал достаточно-таки непонятным, но, кажется, он вполне удовлетворил рыжего друга, решившего не вдаваться в подробности.

И за это девушка была ему чрезвычайно благодарна. Она бы не смогла объяснить друзьям и половины того, что с ней случилось: горло пересохло, а тело продолжала бить мелкая дрожь.

«Ну, ты чего? — пыталась успокоить себя девушка. — Не подозревала, что могу быть такой трусихой!»

Наконец, более-менее справившись с охватившим ее страхом, Гермиона принялась готовить последнюю часть зелья.

Вдруг в голову девушки проникла спасительная мысль: «Наверняка это была всего лишь… крыса! Да-да! Большая крыса!» Но все же Гермиона понимала, что этого просто не могло быть: «…Хогвартс, кишащий большими злобными грызунами — смеюсь и падаю! Да, смеюсь над своей глупостью! Здесь на протяжении веков никогда не было замечено ни одной из этих серых тварей, даже тогда, когда озеро поднялось выше уровня на целых 15 дюймов…»

Гермиона, занеся ложку с 0,5 унций порошка серебра над своим котлом, на секунду замерла, представив себя еще раз в темном коридоре подземелья, и почувствовала, как новая волна холода пробирается все ближе к ее сердцу.

Бросив, тем не менее, ложку с серым блестящим порошком, она увидела, как жидкость в котелке на какой-то момент вспенилась и приобрела оттенок инея.

Сложив все лишние ингредиенты обратно в пакетики и колбочки, очистив ступку и маленькие медные весы, Гермиона положила все в сумку и села за парту. Половина класса уже принялась укладывать лишнее в рюкзаки, другая поспешно досыпала последние компоненты зелья в свои котелки. В кабинете витал едкий зловонный запах, от которого кружилась голова.

— Неплохо, мисс Браун, думаю, вы заслужили для класса пяти очков, — без тени улыбки протянул профессор Снегг, заглядывая в котел Лаванды.

— Эээ… спасибо, сэр, — пролепетала девушка, но ее едва ли кто ее услышал.

Снегг продолжил осмотр.

Медленно подойдя к Рону, он аккуратно, как будто исподтишка, заглянул в котелок юноши. Парень отчего-то смутился: то ли от того, каким было его зелье, то ли вспоминая недавний урок Снегга, на котором он прожег ему мантию.

Злорадно улыбнувшись, профессор медленно, смакуя каждое слово, произнес:

— Вы в своем репертуаре, Уизли: ваше зелье нельзя перепутать ни с чем — от него несет за километр, интересно было бы знать, какой идиот решил бы его выпить?

Взглянув на Рона, он продолжил:

— Цель порошка серебра — заставить человека выпить это зелье. Вы в курсе? Чем вы слушали мисс Браун в начале пятого урока?

Повернувшись, Снегг направился дальше между рядами котлов.

Рон с облегчением вздохнул и, закатив глаза, что-то тихо пробурчал себе под нос. Что-то явно относящееся к тому, кто такой Снегг и как с ним бороться!

Гермиона с нетерпением ждала, когда же, наконец, и к ней подойдет профессор, посмотрит ее работу, а, к довершению ко всему, ожидала звонка, который бы освободил от мучительного пребывания в зловонном классе. Девушка почувствовала, что ее начинает уже немного подташнивать, голова шла кругом.

В конце концов, Северус Снегг подошел и к котлу девушки. Слегка наклонившись над кипучей светло — серой жидкостью, он какое-то время внимательно изучал зелье, после чего, наморщив лоб, произнес:

— Мисс Грейнджер, вы не справились с заданием.

На лице Гермионы застыла улыбка, предвкушающая радость за похвалу правильно сделанной работы. Девушка не сразу поняла, что говорит Снегг.

— Я вас правильно расслышала, профессор? Я не-пра-виль-но при-го-то-ви-ла зель-е? — проговаривая каждый слог, пролепетала она.

— Вы всё точно расслышали: зелье приготовлено неверно.

Резко развернувшись на каблуках ботинок, от чего черная мантия угрожающе поднялась в воздух, Снегг направился к следующему ученику.

Приоткрыв рот в беззвучном вопросе, Гермиона стояла, словно громом пораженная. Ее взгляд хаотично метался по классу, натыкаясь на лица удивленных сокурсников.

Неожиданно в ее сознании донесся, как будто откуда-то издалека, звук звонка. Гермиона видела, как все стали собирать сумки и рюкзаки, потом она почувствовала, как чья-то рука коснулась ее плеча. Это был Рон.

— Гермиона, все в порядке? — он произносил этот вопрос уже второй раз за день.

Сглотнув ком в горле, девушка неуверенно кивнула в ответ.

Выходя из класса, к ним присоединился Гарри.

— Грейнджер, кажется, твоя репутация находится в шатком состоянии, — с издевкой заметил проходивший мимо Эрни МакМиллан.

— О чем ты? — приподняв бровь, переспросила Гермиона.

—Я о том, что…

Но тут вмешался Рон. Гермиона услышала только часть разговора, прежде чем скрыться за поворотом коридора подземелья:

— Эрни, — подозвал одноклассника Рон, вид которого напоминал разъяренного тигра. — Ты куда шел?

— Эээ… ужинать, — непонимающе уставился на парня МакМиллан.

— Ну, вот и чеши УЖИНАТЬ! — прокричал Рон, угрожающе сверкнув глазами.

Парень, как ни странно, послушался и поспешно засеменил вперед. Гарри провел его едким взглядом и, повернувшись к Гермионе, тихо произнес:

— Улыбнись. Ну, ведь всякое бывает. Подумаешь, один раз в своей жизни неправильно приготовила зелье!

Глаза друга излучали столько тепла, что девушке захотелось разрыдаться прямо на его плече. Но вместо этого она коротко кивнула и пошла еще быстрее, чтобы обогнать Гарри и вытереть одинокую, катящуюся по щеке, слезу.

Гермиона просто не могла взять в толк, почему зелье было приготовлено неправильно? Что она сделала не так?! Она проговаривала про себя каждый шаг работы, сверялась с учебником. Она выполняла всё верно! Ошибка была просто исключена, ее не могло быть!

«Неплохо, мисс Браун, думаю, вы заслужили…», «Мисс Грейнджер, вы не справились с заданием…», «…кажется, твоя репутация находится в шатком состоянии…» — слова Снегга, ухмылка МакМиллана — все смешалось в каком-то безумном водовороте. «Неплохо, мисс Браун, думаю, вы заслужили…» — «она лучше?...»; «Мисс Грейнджер, вы не справились с заданием…» — «я справилась с заданием!»; «…кажется, твоя репутация находится в шатком состоянии…» — «причем здесь какая-то репутация!»

— Замолчите… — прошептала Гермиона и, оставив в недоумении друзей, побежала вперед, куда глаза глядят.

Дернув ручку двери туалета для девочек, девушка бросила сумку на пол и подбежала к умывальнику. Повернув кран с холодной водой, она оперлась о края умывальника, следя туманным взглядом, как стекает чуть зеленоватого оттенка вода, исчезая в отверстиях сифона.

Тяжело дыша, Гермиона медленно подняла голову и посмотрела на себя в старое запыленное зеркало.

Со странным стоном она тут же отвернулась: в зеркале появилось отражение растрепанной измученной девчушки с заплаканными безжизненными глазами, припухшими губами.

Подставив руки к крану, Гермиона чуть не вскрикнула от ледяной воды, которую она набирала в разгоряченные ладони. Закрыв глаза, она нагнулась над умывальником и принялась умываться.

Вода была такой холодной, что девушка тут же застучала зубами. Но она повторно заставила себя набрать в руки воду и еще раз умыться ею. По лицу мгновенно пробежало странное приятное покалывание.

Закрыв кран, Гермиона набрала побольше воздуха в легкие, глубоко и резко выдохнула, чтобы остановить бесконечное всхлипывание. Распустив волосы, она влажными холодными пальцами медленно сделала новый аккуратный «хвост».

Одернув мантию, девушка подошла к двери и, подняв с пола сумку, вышла из туалета.

Коридоры школы были почти пусты, а те ученики, которые еще не спустились ужинать, находились на пол пути к Большому Залу.

Оглянувшись по сторонам, Гермиона начала тоже спускаться вниз. Примерно через две минуты она вошла в ярко освещенный зал, заполненный учащимися, и, присоединившись к небольшой группе человек, двигающихся по направлению факультета Гриффиндор, села за свой стол.

— А, Гермиона! Как прошел день? — Джинни, сияя от радости, расположилась напротив девушки.

— Неплохо, спасибо, что спросила, — Гермиона выдавила приветливую улыбку.

Гарри и Рон, как ни странно, не выказали девушке повышенное внимание. Или, по крайней мере, делали вид, что ничего не произошло.

Гермиона не хотела есть, но чтоб хоть чем-то заняться, заставила себя проглотить пару ложек горячего фасолевого супа. Бродящий взгляд девушки порой переключался с одного параллельного стола факультета на другой. Всё время принуждая смотреть себя куда угодно, но только не на слизеринский.

Но после очередного такого «бродяжничества» взглядом, она все же не удержалась и посмотрела на стол Слизерина, туда, где располагался седьмой курс.

Посмотрела и замерла… Внутри все перевернулось… Глаза девушки сначала расширились от удивления, она не могла понять: то, что она видит, — реальность? Или игра воображения?

За параллельным столом, над которым величественно висело зеленое полотно, герб факультета, где группой сидели, сплотившись, семикурсники, восседал — он… Драко… Все было как обычно, если не учитывать, что, переговариваясь с кем-то из друзей, Драко обнимал одной рукой за плечо Пэнси Паркинсон, а та с довольной улыбкой на губах склонила свою голову ему на грудь так, что ее черные длинные волосы разметались в картинном беспорядке по его плечу. Черное и белое… Белое и черное…

Неожиданно Малфой, улыбаясь своему собеседнику, начал медленно поворачивать голову, как бы оглядываясь.

Гермиона испуганно замерла. Мгновение — и их взгляды встретились. Сталь… Холод... На какую-то долю секунды Драко перестал улыбаться. Потом он, как будто специально, не отрывая взгляда от девушки, улыбнулся ей странной хищной улыбкой и тут же переключился на своего собеседника.

Еле дождавшись окончания ужина, Гермиона бросила пару слов друзьям и выскочила из Большого Зала.

Всю ночь ее мучила бессонница. Девушка, лежа в кровати, смотрела на большую полную луну из окна спальни и о чем-то думала. Она больше не рыдала, в отличие от тех нескольких ночей после того дня, когда она в последний раз говорила с Драко.

Да, в душе образовалась какая-то пустота, но заполнять ее слезами было бы просто неразумно. Зачем, жалея себя, тем самым делать себе же еще хуже?

Последнее, что подумала Гермиона, смыкая, наконец, глаза, что ей не о чем жалеть, она сама виновата в той боли, которую испытала, она слишком была доверчива… Это будет уроком на будущее.

Замечали ли вы когда-нибудь, что за чередой неурядиц и неудач обязательно появиться кто-то, кто впустит в твое сердце лучик надежды и веры? Думаю, это и есть одна из статей Вселенского Закона.»

Бегающая мысль.

Ну, вот и настали долгожданные выходные! Конечно, для того они и выходные, чтобы отдыхать, но, как оказалось (заглянув в список домашних работ на понедельник), что целую субботу придется провести, сгибаясь в три погибели, над двумя большими стопками библиотечных книг, свертками пергаментов и собственными кляксами от пера.

Ох! Седьмой год обучения в Хогвартсе казался сущей карой! И не только из-за кучи домашнего задания, большого количества практических работ, но и потому, что учебники абсолютно не соответствовали материалам пройденных уроков. После каждого учебного дня приходилось плестись в библиотеку и сидеть там до самого вечера, чтоб хоть как-то нацарапать хотя бы половину того, что задали. Но если бы только это! Гермиона иногда просто не понимала и не справлялась с некоторыми уроками: зелья, которые они готовили в этом году, можно было с уверенностью отнести к первому разряду сложности, и не каждый учитель их школы мог правильно сделать хотя бы его одну вторую часть; Трансфигурация…это вообще из ряда вон выходящее! «Я прошу переместить предмет, таким образом, чтоб на него была нацелена палочка, которая должна оставаться в состоянии покоя на протяжении всего времени действия, а ваша мысль, мисс Грейнджер, и должна применить левитацию» — твердила из урока в урок МакГонагалл, взирая на девушку непонимающим взглядом, который говорил сам за себя: «Чего же тут сложного?»

«Да, конечно, тут абсолютно нет ничего сложного! Подумаешь, я всего лишь посмотрю на предмет и притяну его взглядом — а уж он-то обязательно в ту же секунду послушается меня и переместиться на нужное место!» — язвительно думала Гермиона, каждый раз выслушивая наставления профессора — «Уж, простите! Кажется, я не туда попала, я не обладаю ни телепатией, ни ясновиденьем, ни еще чем-либо подобным, просто не думала, что это школа для избранных!»

Мягко говоря, иногда всё так раздражало, что просто хотелось закричать первому встречному: «Достали!»

Но сегодня был выходной день. И ни о каких домашних заданиях Гермиона просто слушать не хотела. Она решила отложить их до воскресенья и провести первую субботу октября в кругу друзей, наслаждаясь ярким, не по сезону, солнышком и безветренной погодой.

Девушка обещала Гарри посмотреть тренировку сборной команды Гриффиндора по квиддичу, в которой он так и продолжал быть ловцом, но взвалил на себя еще и все заботы капитана. Было видно, что эта двойная работа давалась ему нелегко — часто он возвращался обратно с тренировки с измученным видом и, даже не пожелав спокойной ночи друзьям, сразу отправлялся спать.

Рон в этом году был отстранен от игры, хотя он и сказал, что ушел по собственному желанию, но все же по его лицу было видно, что это чистой воды ложь. Гермиона была очень рада, что он не обиделся на Гарри, а стойко воспринял правду в глаза — вратарь из него «никакоишный». А на эту должность был выбран какой-то шестикурсник, который, по словам Гарри, «подает большие надежды».

Самая младшая Уизли так и продолжала играть в команде охотником.

И вот, в первую субботу октября, когда ласковое осеннее солнышко позволило понежиться другим в своих лучах, Гермиона, накинув на плечи легкую куртку, спустилась со ступенек парадного подъезда замка и направилась по направлению к полю для квиддича.

Вдруг позади себя она услышала звонкий голос Джинни:

— Стой! Подожди меня!

— Джинни? Ты еще здесь? Я думала вся команда уже на поле, — удивленно посмотрела на девушку Гермиона.

— Ну да. Просто я, как всегда, на завтрак опоздала. Но не пойду же я голодной на тренировку! Вот и пришлось задержаться.

Гермиона улыбнулась подруге в ответ.

Джинни ни капельки не изменилась, разве что веснушек стало чуть-чуть больше, но они придавали ей какую-то непостижимую манящую красоту. Всегда такая веселая, отзывчивая и беззаботная… Джинни, как вот это осеннее солнышко, растапливает своей улыбкой даже самые черствые сердца.

Гермиона ни с того ни сего вдруг подумала о Драко. Его сердце оказалось покрыто двойной коркой льда — этого она не учла…

Мысли сами собой вернулись к их последнему разговору. Девушка помнила каждую его едкую фразу, каждый его колкий взгляд… Он оскорбил ее, ее друзей…

Вдруг в памяти всплыли его слова: «…какая жалость, нет Поттера… Наверное, он где-то в темном закутке замка развлекается с младшей Уизли!...». Неожиданно девушка резко остановилась.

— Что случилось? — обеспокоено спросила Джинни. — Ты что-то в замке забыла, потеряла?..

До Гермионы только что дошло, что Малфой бы не стал разбрасываться подобными фразами, если бы у него не было на то веских причин! Она кое-что поняла! Ну, да, конечно… и то, что Гарри так легко сдается в спорах с Джинни: тогда утром за завтраком… он замолчал после гневной речи девушки на счет Министерства… он…

— Джинни, как долго ты встречаешься с Гарри? — на одном дыхании выпалила свой вопрос Гермиона.

Лицо рыжей девушки сначала густо покраснело, затем побледнело. Она беспомощно смотрела на Гермиону и была в этот момент в таком состоянии, что, казалось, вот-вот упадет в обморок.

Гермиона и не догадывалась, что ее вопрос может вызвать такой эффект, поэтому сразу же поспешно добавила:

— Ты не подумай, что я не рада за вас или что-то подобное типа: он тебе не пара! Нет! Я очень и очень счастлива и за тебя, и за Гарри… Просто, почему…

— Откуда ты знаешь? — перебила Джинни собеседницу.

— Ну… Я… догадалась, — краснея, выпалила Гермиона.

Но Джинни так была поглощена своими мыслями, что не заметила этого, а только как-то виновато улыбнулась. Девушки двинулись дальше, поспешив на поле.

— Я не хотела этого говорить никому, знаешь ли… Рон, как всегда, не так бы всё воспринял… Да и вообще, Гарри это афиширование ни к чему. А то, что не сказала тебе — извини, просто как-то… сначала боялась, потом забывала…

— Все в порядке, Джин. Я действительно очень рада за вас, — на этих словах Гермиона ободряюще улыбнулась подруге.

Та, поблагодарив её, извинилась и быстро направилась в раздевалку — они уже дошли до поля.

Тем временем Гермиона заняла одну из ближайших трибун и, пока команда готовилась к выходу, разглядывала окрестности с высоты птичьего полета.

Все же осень — дивная пора… То тут, то там в Запретном лесу сквозь плотные ряды хвойных елей виднелись желто-красные пятна лиственных деревьев. Небольшие стайки птиц мелькали над их верхушками. Отсюда было видно все, ну, если и не как на ладони, то, по крайней мере, многое.

Гермиона заметила, что из трубы хижины Хагрида идет дымок и подумала, что она, Гарри и Рон уже давно не навещали их друга из-за всей этой школьной суеты.

Вдруг ее внимание привлекла какая-то черная точка, быстро направляющаяся к полю для квиддича со стороны Хогвартса. Как только она стала ближе, Гермиона поняла — это человек, хотя изначально все же предполагала, что это мог быть и Клык. Но кто это?

Внезапно в голову девушки вкралась неприятная мысль: «А что, если Снегг? Вдруг он «попросит» нас удалиться с поля, т.к. у него на то есть разрешение директора зарезервировать поле команде Слизерина?»

Гермиона с тревогой вглядывалась в человеческую фигуру, которая становилась ближе и ближе, все четче и четче. Наконец, она могла разглядеть «пришельца». Нет, это был не Снегг. Как ни странно, но этого молодого человека, ее ровесника, она никогда не видела.

Внешность его была немного, можно было бы сказать, повергающая в трепет…Парень с темными, как воронье крыло, волосами чуть ниже плеч, собранных в хвост, приятными чертами лица, на сколько смогла разглядеть Гермиона, в черном расстегнутом на несколько пуговиц пальто, прошел на параллельную от нее трибуну, как тут же над полем взмыло семь игроков команды Гриффиндор.

Неожиданно перед ней, резко затормозив, очутился Гарри на своей «Молнии». Раскрасневшийся, с улыбкой на лице и блестящими, казалось от счастья, глазами он, запыхаясь, произнес:

— Доброе утро, Гермиона. Рад, что ты пришла!

И не дав ей ответить, тут же резко спикировал вниз, что-то прокричав команде.

Гермиона еще раз восхитилась его умением и ловкостью полета. Про себя девушка еще как-то лукаво заметила: «Всё же Джинни повезло… Если уж дело дойдет до свадьбы, будем надеяться, что Гарри будет так же проворен и ловок в супружеском…эээ…в супружеской жизни».

В течение пятнадцати минут команда разминалась, по отдельности или в парах: кто забивал квоффлы, кто, до поры до времени, успешно отбивал бладжеры, после чего проворные шары видно решили сменить тактику и со всей своей волшебной хитростью стали нападать из-за спины на охотников и защитников.

Гарри летал над полем и со всей внимательностью следил за каждым из участников. Особенно он наблюдал за новым вратарем, который в данный момент напряженно ловил квоффлы своей команды.

Через пятнадцать минут Гарри подал знак команде разделиться. Сам же он встал на место вратаря у свободных колец. Началась тренировочная игра…

Грациозно увернувшись от бладжера, Джинни подлетела сзади к игроку из другой команды и, выбив квоффл, схватила красный мяч и ринулась вперед. Прямо напротив девушки, в метрах пяти, находилось центральное кольцо, перед которым крутился покрасневший шестикурсник. Пять метров, четыри… три, два… Вдруг Джинни резко направила метлу вверх.

Шестикурсник только и успел, что подняться чуть выше и повернуть в ее сторону, как девушка незамедлительно проигнорировала свободное меньшее кольцо и со всей силы бросила квоффл в центральное.

— Тайлер! — донесся с другой стороны поля негодующий голос Гарри, обращенный к шестикурснику. — Пока ты будешь думать, не сделаешь ли ты ей больно, если выбьешь квоффл, параллельная команда забьет тебе десять таких мячей!...

— О, да… Квидич — жесткая игра… не правда ли? — донесся рядом чей-то незнакомый голос.

Гермиона вздрогнула и резко повернула голову. Ее глаза расширились от удивления. Каким-то невероятным способом «пришелец», имени которого Гермиона не знала, оказался на ее трибуне и подошел к ней так тихо, что сердце ёкнуло от испуга, услышав его приглушенный голос.

— Я не помешал? — немного нахмурив лоб, спросил он.

— Ну… нет, — проговорила девушка.

— Ах, да. Сейфер. Сейфер Рейвен.

Юноша дружелюбно улыбнулся. Его синие, обрамленные длинными черными ресницами, глаза украдкой смотрели на нее, вопрошая. Гермиона неожиданно догадалась, о чем он думает, и поспешно предложила:

— Присаживайся.

Мягко улыбнувшись, он сел рядом с ней.

На минуту повисла гнетущая тишина, лишь над полем слышались голоса участников команды Гриффиндора и звук рассекающих воздух метел, проносившихся мимо с такой напряженной скоростью, что отдавали сидящих на трибуне ветерком.

— А ты откуда? — наконец решила возобновить разговор Гермиона и, поняв всю нелепость и бестактность вопроса, быстро добавила. — Я тебя раньше никогда не видела ни в Хогвартсе, ни в Хогсмиде.

— Я учусь в Когтевране. Но в вашу школу я поступил только с начала этого учебного года. Раньше я учился в Дурмстранге, но, как ты знаешь, наверное, читала в газетах, школу закрыли. Я переехал с родителями в Лондон и… Вот, теперь я здесь.

На последних словах он чуть улыбнулся.

На этом их возобновленный разговор вновь закончился. С минуту Гермиона смотрела, не мигая, лишь на свои переплетенные пальцы, потом резко повернула голову в сторону Сейфера и добавила:

— Да, кстати, меня зовут Гермиона Грейнджер. Гриффиндор.

Он еще раз ей улыбнулся и чуть помедлив, произнес:

— Гарри рассказывал мне о тебе.

— Вот как? — девушка удивленно вскинула брови. — И что же? Интересно было бы узнать. Надеюсь, он описал меня в хорошем свете.

— Без сомнений… — как-то тихо произнес он.

— А… как долго ты знаком с Гарри? — поинтересовалась Гермиона.

— Я познакомился с ним, как и вот с тобой, на поле для квиддича. Я тоже очень увлекаюсь этой игрой. И был просто поражен тем, как он летает! У него, несомненно, талант, и, я думаю, ему стоит развивать его дальше… Может быть в будущем…

Тут Сейфер замолкнул. Гермиона подумала, что парень думает о том же, о чем и она. Какое будущее?.. Пока по этой земле ходит Волан-де-Морт, ни о каком будущем и не может идти речь… И Гарри знает это, и он борется с этим, и он победит. Она верила в это. Иначе…

— Но с другой стороны, наверное, я не учел существующей ситуации в мире, — продолжил тем временем Сейфер.

Тут Гермиона посмотрела на его лицо. Он устремил свой немигающий взгляд куда-то вдаль, в сторону Запретного леса, на губах застыла то ли полуулыбка, то ли полуухмылка. Только сейчас девушка поняла, что это странное суровое лицо может притягивать к себе своей таинственностью и строгостью…

— А чем ты хочешь заниматься в будущем? Все же остался последний год… — Гермиона произнесла эти слова таким мягким голосом, что ей самой стало тут же не по себе. Не подумал бы Сейфер еще того, что он может ей понравиться.

Парень вздрогнул от ее слов. Наклонив голову чуть вниз так, что пара прядей его черных волос закрыла лицо, он ответил:

— Не знаю… Пока что не знаю… У меня есть кое-какие планы, но они сейчас сродни с мечтами, не более…

Гермиона не стала больше ни о чем его расспрашивать.

В течение следующего получаса они следили лишь за командой, иногда с негодованием восклицая или ликуя, поддерживая устремившегося к кольцу охотника, который со свистом забивал квоффл и гордо делал круг почета вокруг поля.

Было действительно весело, как никогда!

То царившее напряжение многих недель куда-то улетучилось, и Гермиона надеялась, что уж насовсем. Или хотя бы на длительный период своего пребывания в Хогвартсе, а там наступит Рождество, и она с удовольствием покинет вместе с друзьями школу на каникулы, которые уж точно не пройдут в суете и обидах.

Наконец, сборная Гриффиндора стала покидать поле, направившись в раздевалку.

— Ну что? Пойдем, — весело произнес Сейфер и, пропуская Гермиону, добавил. — Даму вперед.

Она рассмеялась его галантности.

Быстро сойдя с трибуны, они направились уже было в сторону раздевалки, как из нее вывалила вся радостная команда Гриффиндора. Гермиона сразу же отыскала глазами друзей. Сказав что-то Джинни, отчего та густо покраснела и сделалась недовольной, Гарри быстро направился в сторону старшей подруги.

— Гермиона… — заметив Сейфера, Гарри еще больше заулыбался и произнес. — Познакомься, это…

— Я уже познакомилась, Гарри. Спасибо. Но все же было не совсем учтиво с твоей стороны раньше не познакомить Сейфера с нами.

Но казалось, Гарри пропустил это замечание мимо ушей… Он в радостях поманил с собой Сейфера вперед и начал безудержно говорить ему что-то о квиддиче.

— Ох уж эти мужчины! — закатив глаза, воскликнула Джинни, которая подошла к подруге и взяла ее под руку.

Девушки медленно пошли по неширокой тропинке к замку.

Спустя пол минуты Гермиона все же задала интересовавшие ее вопросы:

— Кто такой это Сейфер Рейвен? Ммм… честно говоря, я никогда не думала, что Гарри может так доверять малознакомому человеку, тем более из параллельного факультета. Даже квиддич, вот например. Неужели Гарри позволяет ему посещать тренировки команды? Мне кажется это безрассудным! Да и почему он нам ничего не говорил о нем?!

Джинни сначала пожала плечами, но мгновение спустя добавила:

— Честно говоря, Гермиона, я сама почти не знаю, кто он, этот Сейфер. Появился в начале учебного года, без спроса пришел на тренировку нашей сборной. Гарри пошел разбираться с ним, что он, посторонний человек, делает на поле, когда тренируется другая команда… А вернулся от него, словно завороженный.

На этих словах девушка хихикнула и продолжила:

— В общем, с тех пор только и слышу… «Сейфер — квиддич, квиддич — Сейфер!» Но, ты знаешь, он неплохой парень, я думаю… А то, что он не представил его тебе с Роном… Ой, не бери в голову, сегодня же ты с ним познакомилась, думаю, Гарри, как раз этого и хотел! Кстати… как он тебе?

Джинни внимательно посмотрела в лицо подруги. Та же в свою очередь залилась румянцем, пытаясь произнести хоть одно членораздельное слово.

— Гермиона, он тебе случайно не понравился? — вдруг напрямую спросила Джинни и, пристально смотря девушки в глаза, залилась громким радостным смехом.

— Джин, ну что ты такое говоришь, он конечно симпатичный парень, но… Разве в человеке главное это? Его душа…

— Ты покраснела.

— Нет, — замотав головой, проговорила Гермиона.

— Да, да, да и не спорь! Ты покраснела, значит, он тебе понравился!

— О, Боже… Тише, Джинни… Только не надо нести чушь…

Но младшую Уизли было уже не остановить, она вдруг схватила за руку подругу и потащила за собой, минуя ступеньки парадного подъезда Хогвартса.

* * *

В гостиной Слизерина обычно царил приятный полумрак. Свет сюда пропускали лишь небольшие витражные окна, да камин, в котором еле-еле теплился огонь.

Что бы не говорили про гостиную факультета, что она мрачная, сырая и холодная, но те, кто не был здесь, явно ошибались. Наверное, это была единственная комната во всем замке, где Драко мог расслабиться, устроиться поудобней и просто предаться своим мыслям. В ней почти всегда было пусто, то ли оттого, что комната никого не устраивала, так как Драко, то ли слизеринцы — народ одинокий, и каждый стремился запрятаться где-нибудь в укромном уголке своей спальни, то ли «холодный принц Хогвартса» сразу установил для остальных на нее свое вето.

Да, гостиная действительно была уютна. Пожалуй, она была полной противоположностью гостиной Гриффиндора, где вместе с огнем камина пылала красно-желтым цветом почти вся меблировка, от ковра до люстры на потолке.

Здесь же царили приятные глазу цвета зелени, варьируя от темной до более светлой гаммы. Темно-зеленые тяжелые бархатные портьеры, старенький потертый диван, который при всем при том был, наверное, самой излюбленной частью мебели Драко, журнальный столик перед камином из красного дерева…

Но сейчас солнце светило в окно так сильно, что в гостиной было невыносимо жарко...

Скинув вязаный синий свитер и небрежно бросив его на кресло, Драко подошел к окну и, взявшись за черную чугунную ручку, потянул ее на себя. В комнату тут же ворвался теплый нежный осенний ветерок, шаловливо играя с белокурыми прядями юноши. Камин, на секунду вспыхнув, тут же погас.

Вдохнув свежего, наредкость теплого для такого времени года, воздуха, Драко на секундочку прикрыл глаза. Момент — и веки дрогнули, и он открыл их снова. И тут же его взгляд сфокусировался на небольшой группе, идущей со стороны поля…

Так как гостиная их факультета находилась на первом этаже Хогвартса (а многочисленные спальни уходили в подземелье), Драко понимал, что он с легкостью может быть замечен идущими.

Прикрыв окно настолько, что он мог все же следить за группой, Драко прищурился, внимательно разглядывая компанию. Но прошло только минуты полторы, когда юноша смог разглядеть идущих. Это была сборная Гриффиндора.

«Так, так, так, — тихо прошептал Драко, в голосе которого, слышались едкие нотки. — Посмотрим, кто тут у нас… О, да! Несравненный Поттер, его рыжая малявка… А это что еще за мелюзга с шестого курса? Неужели, тот самый новый вратарь?...»

Тут Драко залился пронзительным смехом, но как только снова взглянул в небольшую щель окна — резко замолчал. Его взгляд говорил о явном недоумении, которое тут же сменилось гневом. Глаза юноши сузились, скорее всего, в этот момент он был похож на большую дикую кошку, готовую вцепиться своими острыми когтями в белую человеческую плоть…

— Рейвен… Так, интересно…

Одна секунда, за которую Драко еще раз пробежался по бледному лицу черноволосого парня и тут же перевел взгляд на идущую девушка рядом с ним… Он почему-то не сразу узнал её. Он уже и не помнил, когда она в последний раз так улыбалась: нежно, как ему когда-то, загадочно, как ему… когда-то… Её щеки разрумянились от прогулки, глаза блестели… Да, она была счастлива, она просто светилась от счастья, как когда-то… когда он был с ней рядом.

Тяжело вздохнув, он все же заставил себя отвести от нее взгляд и посмотреть вновь на Сейфера.

Стиснув зубы, Драко напряженно следил за парнем, не пропуская ни одного изменения на его лице, будь то улыбка или просто устремленный куда-то взгляд, ни одного жеста рукой, ни одного прикосновения к другим.

Но тут компания скрылась за стенами замка…

Негодующе выругавшись, Драко закрыл окно и, прислонившись к стене, вперил взгляд в пол. С минуту он еще что-то обдумывал, но потом лишь тихо прошептал:

— Ты что-то задумал, Рейвен…

Но не успел он проговорить последней фразы, как дверь гостиной резко открылась, и в комнату вбежала запыхавшаяся Пэнси.

— Драко! — она была на удивление сегодня весела, хотя… когда у нее бывает другое состояние, кроме этого?

Но юноша проигнорировал ее и, расположившись поудобней на диване, взял первую попавшуюся книжку со столика. «Черное одиночество» Эвилин Клайр.

«Ужас! Кто читает такую чепуху» — удивленно подумал Драко, но книжку не отложил, а раскрыв первую попавшуюся страницу, поднял ее повыше, так, что его лица почти что не было видно.

— Драко! — вдруг неожиданно прокричала Пэнси над самым ухом юноши. — Сегодня такой чудный день, ну, пойдем погуляем… Пойдем…

Она схватилась за его руку и стала тянуть за собой. Но юноша даже не пошевелился. Смерив ее холодным взглядом, он тихо произнес:

— Ты, кажется, не заметила, но я занят.

Пэнси недоуменно вскинула брови, переведя свой взгляд с его лица на книгу, которую он держал в руках.

— Эээ… ты читаешь эту дря… то есть книгу?

— Да, Пэнси, я читаю эту книгу, — Драко делал ударение на каждое слово, так, что казалось, он объясняет какую-то вещь маленькому ребенку.

Он перевернул страницу и снова сделал вид, что читает. Пэнси продолжала оставаться рядом с ним, расположившись на ковре и уперевшись о подлокотник дивана. Она не проронила ни одного слова, просто сидела и следила, как порой Малфой переворачивает страницы книги или делает какие-то заметки карандашом на ее полях.

Но Драко эта комедия постепенно стала надоедать… Он явно не намеревался читать бред какого-то третьесортного, по всей видимости, магловского романа.

Захлопнув книгу, юноша отложил ее на столик и, сев лицом к Пэнси, устало произнес:

— Значит, ты хочешь погулять…

Глаза девушки загорелись, она поближе придвинулась к нему и, положив свои руки на его колени, от чего Драко вздрогнул, произнесла:

— Да-да! Пойдем, погода просто чудо! Я боюсь, что на днях она испортиться… и…

Тут Пэнси лукаво взглянула в глаза парню. Привстав, она вдруг аккуратно села на его колени и, обняв его за шею, еле слышно произнесла:

— Поцелуй меня…

Губы девушки были так близко: пухленькие розовые губки, сейчас они были чуть приоткрыты и явно ждали награды за свою нежность. Награды страстной, ненасытной, горячей… Но Драко лишь чуть прикоснулся к ее губам, как тут же откинул голову назад, словно ошпаренный.

Нахмурившись, Пэнси сползла с Драко и, сев рядом, недовольно произнесла:

— Что с тобой? Ты сегодня какой-то…

— Какой? — холодно спросил Драко, безотрывно смотря ей прямо в глаза.

Но девушка лишь пожала плечами.

«Глупенькая. Глупенькая Пэнси, ты думаешь, что добилась своего, того, чего хотела много лет, ты думаешь, что, я люблю тебя? Глупенькая, это такая же игра, как и та, в которую ты играла с другими, когда видела, что у меня завелась очередная подружка… Маленькая глупенькая Пэнси. Я удивляюсь тому, что через год ты пополнишь наши ряды, я удивляюсь тому, что Темный Лорд согласился принять тебя в Пожиратели… Хотя, чему удивляться, коль твой отец замолвил за тебя денежное словечко. Но ты все равно останешься маленькой и глупенькой Пэнси Паркинсон…» — думал Драко, внимательно вглядываясь в лицо девушки.

Потом он закрыл глаза и тихо произнес:

— Иди, гуляй без меня. Возьми с собой подружку или там друга какого-нибудь…

— А ты? — казалось, Пэнси сейчас начнет плакать, такой был жалостный у нее голосок.

Тяжело вздохнув, Драко произнес:

— Я устал… Иди.

Ничего не сказав ему в ответ, девушка лишь скептически посмотрела на него и направилась к двери. Дернув ручку, она вдруг остановилась, повернулась и, бросив на него негодующий прощальный взгляд, вышла из гостиной, громко хлопнув дверью.

Рывком открыв дверь в Большой зал, Гермиона быстрым шагом направилась к столам своего факультета. Проходя рядом с Когтевраном, девушка заметила, что пара синих глаз смотрит в ее сторону. Улыбнувшись Сейферу, она сделала еще шагов десять и присоединилась к Гарри, Рону и Джинни.

Гермиона опоздала на завтрак. Так что, все, что можно было съесть — было уже съедено. Хотя она все ж заметила рядом с собой мисочку с тремя тыквенными печеньями и блюдце с кусочком торта, который ей специально отложила Джинни, догадавшаяся, что девушка решила помучить сегодня Морфея подольше.

Совы явно уже навестили своих владельцев, так как у многих ребят была в руках газета или журнал.

Рон также с интересом листал слегка промокший «Ежедневный пророк», так, что его первая страница была замутнена черными разводами. Иногда замирая на минутку-две, он читал ту или иную заметку. Гарри о чем-то беседовал с Джинни. И Гермиона решила заняться привлекательным на вид кусочком торта, который сверху был украшен большой соблазнительной вишенкой.

Не успела она съесть и половины выпечки, как поняла, что что-то странное творится вокруг. Взглянув на ребят, Гермиона заметила, что они тоже обеспокоены происходящим.

По началу, Большой зал был заполнен тихими перешептываниями и негромкими восклицаниями, но не прошло и минуты, как половина учащихся, от мала до велика, тыкала на какую-то страницу «Пророка» и испуганно показывала соседу черно-белую кричащую надпись.

Рон, засуетившись, начал быстро листать вперед газету, и, наконец, на секунду замерев, поднял на ребят глаза, полные тревоги и недоумения.

— Что? — взволнованно спросил Гарри.

— Прочитай… Это экстренный выпуск… — проговорил рыжий друг и протянул ему газету.

Развернув «Пророк», Гарри стал читать так, чтобы было слышно и остальным его друзьям.

Вот о чем повествовала статья:

«Потерянный Азкабан и шпионские игры Министерства.

… вчера, 29 октября, после очередного собрания в Министерстве Магии, действующий министр Корнелиус Фадж, официально подтвердил ходившие ранее слухи о том, что из Министерства идет утечка информации, причем несколько предпринятых операций по выявлению шпиона или целой группы не дали никаких результатов. Связаны ли эти события с трагическим и ужаснейшим происшествием сегодняшнего утра — не понятно. Будем надеяться…»,

Гермиона на секунду задержала дыхание. Она и предположить не могла, что Пожиратели могли пойти на такую наглость, хотя, как она чуть позже ужаснулась собственной мысли: «Это была вполне успешная наглость».

С секунду над столом ребят повисла напряженная тишина. Потом Гарри как-то сдержанно и тихо сказал:

— Что ж, Министерство это заслужило.

Джинни возмущенно взглянула на парня и сразу же горячо выпалила:

— Ах, заслужило!? А те Мракоборцы? Они тоже заслужили такой участи: умереть от рук этих тварей!

На секунду в зеленых глазах Гарри вспыхнул гнев, но поглубже вздохнув и успокоившись, он ответил:

— Это война. По окончанию школы я тоже собираюсь стать Мракоборцем, и никто не гарантирует, что даже кто-то из самых жалких Пожирателей не убьет меня Авадой…

При этих словах Джинни закусила губу и продолжала сидеть, уставившись себе в тарелку.

Вдруг новая волна перешептывания прошлась по залу, но уже не от траурных новостей газеты — все лица учеников были устремлены к учительскому столу и вставшему со своего обеденного кресла Дамблдору. У директора школы явно прибавилось с полтонны проблем в этом году: морщины, пронизывающие все лицо, еще сильнее становились видны, когда он улыбался своей самой теплой улыбкой. Но что только не могло выдать его тяжкую ношу, так это глаза. Все те же вечно улыбающиеся два голубых огонька…

Дамблдор с минуту помолчал, дожидаясь тишины, и чуть громко заговорил:

— Доброе утро. Хотя, как вы уже узнали сегодня, оно не такое уж и доброе... Война — ошибка не только мира маглов, но и нашего мира. И сейчас мы только начинаем пожинать ее горькие плоды. В связи с экстренным совещанием учителей и некоторых представителей министерства, проведение первых двух уроков отменяется. Следующие уроки — по расписанию. И еще… Я рассчитываю также на ваше понимание того, что по причине произошедших утренних событий походы в Хогсмид и ежегодные турниры между факультетами по квиддичу отменяются. Спасибо за внимание.

На этих словах он чуть улыбнулся.

Зал мгновенно заполнился сотней недовольных восклицаний. Тем временем все учителя, кроме профессора Флитвика и профессора Стебль, оставшихся следить за порядком, ушли.

Гермиона взглянула сначала на Гарри, который, казалось, находится в состоянии шока, потом на Рона и Джинни. Последняя нахмуренно смотрела на учительский стол.

— Думаю, нам давно было нужно сходить к Хагриду, — тихо произнесла Гермиона и как-то исподтишка взглянула на друзей.

— Ты считаешь, что он что-то знает? — оживившись, спросил её Рон.

— Эээ… Я этого не говорила, просто… Хагрид… может что-то знать.

На этих словах она хитро улыбнулась.

— Хм, — задумчиво произнесла Джинни. — Почему ты так думаешь?

Гермиона с укором взглянула на подругу, но потом, чуть улыбнувшись, произнесла:

— Неужели учителя школы, сам Дамблдор будут сидеть, сложа руки, и ждать, когда «добрый дядя» Волан — де — Морт подойдет к стенам Хогвартса под ручку с Пожирателями? Сама посуди, наверняка, они что-то готовят…

— И это что-то ты думаешь разузнать у Хагрида? Почему ты уверена, что он вообще в курсе таких дел? Да и почему он должен вам все выкладывать, как на блюдечке, если это является тайной, которая не должна выйти за пределы учительского кабинета?

— Ну… — Гермиона только тут поняла, что следовало бы молчать при Джинни о подобных мыслях вообще.

— Что ты пристала, Джин, — тем временем заговорил Рон. — Коль уж уроков не будет, почему бы нам и вправду не пойти и не развеяться… Гарри, ты как?

Гарри только сейчас, казалось, вышел из шокового состояния и только и смог произнести:

— Вы слышали, они отменяют турниры по квиддичу…

Выпучив на него глаза, Гермиона тихо произнесла:

— Кажется, у нас еще одна проблема.

— Ох, проходите ребята, — Хагрид отошел, чтобы дать им пройти в хижину. — Садитесь, а я пока чайник поставлю. Вы пришли вовремя! Мои тыквенные печенья…

На этих словах он приоткрыл засмоленную железную дверцу печи и…

— Кх, кх…

Оттуда повалил черный дым, а комната тут же наполнилась запахом горелого хлеба. Быстро схватив полотенце, Хагрид ловко вытащил противень с обуглившимися чернее ночи лепешками. Которым явно не суждено было стать тыквенным печеньем.

— Ну, — кусая губу, чуть еле внятно проговорил великан, — Думаю, вам придется обойтись только чаем.

Гермиона услышала, как Рон облегченно вздохнул и пробормотал:

— Небеса все же смилостивились.

— Кх, Хагрид, мы совсем ненадолго, — улыбнувшись, проговорила Гермиона, видя, что их друг стал суетиться, убирая со стола и ставя чашки.

— Ну… Все равно, вы так редко у меня бываете.

— И все же. Понимаешь, мы пришли тут по одному вопросу…

Услышав последние слова, великан вдруг перестал хлопотать, а нахмурился и очень подозрительно, отрывисто спросил:

— Так. И что же на этот раз хочет узнать гриффиндорская троица?

Рот Рона растянулся до самых ушей, а лицо Гарри приняло цвет спелого помидора. Гермиона, чтобы не рассмеяться, закусила нижнюю губу и с полминуты ничего не говорила. После она продолжила:

— Видишь ли…

— Хагрид, а почему ты не на экстренном совещании учителей? — вдруг перебил девушку Гарри.

И только тут до Гермионы, что называется, дошло. «Ну, конечно же! С чего это я взяла, что Хагрид вообще может что-то знать?»

— Хороший вопрос Гарри. И ты знаешь, я на него отвечу. Если бы не вы — я был бы там, со всеми, — великан кивнул в сторону замка. — Дамблдор все-таки умный человек…

«Кто бы в этом сомневался» — подумала Гермиона.

— Если проблемой того, что вы суете свои носы, куда не надо, является моя излишняя разговорчивость — нужно устранить эту проблему. Поэтому Дамблдор решил, будет лучше, чтобы я не знал чего-то лишнего.

На этих словах Хагрид улыбнулся. В отличие от Рона, чья мина напоминала, как будто ему под нос сунули нашатырный спирт.

— И все же, Хагрид, ты нам кое-что раскрыл — ведь готовиться что-то такое, что опасно? Хотя, неважно что… Но что-то будет, — глаза Гарри победно блестели.

— Так, знаете что… — Хагрид явно был рассержен, но не на ребят, а скорее на себя самого. — Все вопросы к Министерству, а меня не надо трогать… Опс!

На секунду в комнате повисла тишина. Наконец Гермиона тихо проворила:

— Так здесь все же замешано Министерство. И насколько активна его работа? Насколько это серьезно?

Казалось, Хагрид только что опомнился.

— Так. Всё. Вон. Вон, вон и вон отсюда, — собрав обратно полупустые кружки, он поставил их в какой-то тазик, потом схватил метлу и, повернувшись к ребятам, проговорил. — Идите, у вас скоро уроки начнутся.

Гарри, Рон и Гермиона быстро засобирались. Уже выходя из хижины, Гарри, как бы, между прочим, сказал, улыбаясь:

— Хагрид, пока. Мы к тебе заскочим на днях. Ты не против?

Великан лишь погрозил ему метлой, пытаясь сделать лицо более суровым. Но за густой нечесаной бородой все равно проглядывала улыбка.

— Мне кажется, Министерство делает какое-то оружие против Волан — де — Морта. — поднимаясь по ступенькам Хогвартса, проговорил Гарри. — Нет, ну не то, которое используют маглы, ничего подобного…

— Гарри, мы можем лишь только догадываться, — улыбнулась Гермиона. — Ладно, мне в библиотеку. Вы со мной?

Ребята активно отрицательно замотали головой.

Засмеявшись, Гермиона пошла вверх по лестнице, перебежав, наконец, длинный холл, она завернула за угол и вошла в библиотеку. Людей было мало, что очень радовало.

Ей нужно было взять что-нибудь по заклинаниям и зельям, чтобы написать домашнее задание. Проходя мимо стеллажей с книгами, она приметила большую совсем видимо новенькую зеленую книгу, на которой золотыми буквами было написано: «Помощь в заклинаниях. Седьмой курс.»

«Неплохо, может копаться не придется, а сразу будет вся нужная информация» — подумала девушка и встала на цыпочки, чтобы достать книгу. Но та слишком высоко лежала.

Гермиона попыталась подпрыгнуть и схватить книгу — но безрезультатно. Еще одна попытка…

— Тебе помочь? — кто-то чуть дотронулся до ее плеча.

Гермиона вздрогнула от неожиданности. Повернувшись, она увидела Сейфера.

— Извини, ты совсем побледнела. Я напугал тебя… — он чуть виновато улыбнулся. — Сейчас я исправлю свою ошибку.

Он подошел к стеллажу, приподнялся и с легкостью взял книгу.

— Вот, держи, — он с улыбкой подал ей «Помощь в заклинаниях…» и пошел рядом, выбирая книги.

— Не думала, что тебе нравиться здесь проводить свое время, — рассмеявшись, произнесла Гермиона и еще раз взглянула на юношу.

Он был великолепен. Ничего лишнего: строгая серая мантия с нашитым на левой стороне груди гербом факультета сидела на нем замечательно. Волосы аккуратно убраны в хвостик.

— А я вот как раз — таки был уверен, что ты здесь бываешь часто.

Сначала эти слова сконфузили немного Гермиону, но, заглянув в синие, как море, глаза Сейфера, она поняла, что он ничего не хотел сказать этим обидного. Он смотрел на нее тепло и дружелюбно. У нее вдруг появилось такое чувство, что она…

«Стоп. Мисс Грейнджер, никаких предположений. Выкинь все лишнее из головы… Да в конце концов, ты только недавно с ним познакомилась!»

Что бы разговор не зашел в тупик, Гермиона сразу же сказала:

— Ты читал утренние газеты? Это ужасно. Азкабан пуст — вся элита черных магов гуляет на свободе. Что будет? Думаешь, их возможно выловить?

— Ты же сама сказала, что это «элита черных магов», а значит они нужны Темному Лорду… Поверь, они не гуляют просто так где-нибудь на улочках Лондона, заглядывая в витрины магазинов.

— Мда… Ну что ж… война — значит война, — тихо проговорила Гермиона.

С секунду Сейфер молчал, потом, чуть кивнув головой, проговорил:

— Но самое ужасное, что в Министерстве рыщет шпион. Это значит, что почти все действия против Сама — Знаешь — Кого бесполезны, эффекта никакого не будет. Кстати, думаю в Хогвартсе тоже есть тот, кто поддерживает Пожирателей… Хм, мне почему-то кажется, что этот кто-то или они, может их много, — ученик, или ученики. И, скорее всего, из Слизерина.

Гермиона напряженно сглотнула подкативший к горлу ком. Она сразу подумала про Драко, вспомнила его Черную Метку, его поведение и что она… Что она ничего не сделала, чтобы разоблачить его перед всеми.

А ведь ему бы светил Азкабан. Хотя, где уж теперь Азкабану до Драко Малфоя.

И все же, Гермиона понимала, что Драко опасен для Хогвартса. Что ему стоит впустить тайными путями в замок Пожирателей или хуже того, попытаться сделать что-то с Гарри и другими?

Но какая-то часть ее все же верила. Он не способен на такое. Хотя бы не в пределах стен школы…

Слишком все было запутано…

— А ты как считаешь? — девушка опомнилась, услышав вопрос Сейфера, который повторял его уже дважды.

— Эээ… Знаешь, все может быть. Может быть и в Слизерине, а может… Темный Лорд любит неожиданный поворот событий. Да и было бы глупо ставить кого-то в факультет, за которым , наверняка, все следят… Вот. Так что я не исключаю и другие факультеты.

— Даже так? — На этих словах Сейфер резко развернулся к ней лицом.

Гермиона замерла и с недоумением уставилась на него: «Что случилось?»

В библиотеке стояла тишина. Казалось, они забрели в самый ее дальний угол, откуда, даже если закричать, никто ничего и не услышал бы.

— А если бы таким шпионом оказался я? — голос Сейфера перешел на шепот.

Он медленно сделал шаг в ее сторону. Гермиона уперлась спиной о стеллаж и почувствовала, как какая-то книга больно уперлась своим уголком прямо ей в бок.

— О чем ты? — тихо спросила девушка.

Голос дрожал, казалось, она сейчас не выдержит и упадет — ноги совсем не слушались. К ней подступила слабость.

— Я просто хотела спро…

Гермиона не успела договорить последних слов.

Положив одну руку ей на талию, другой Сейфер приподнял ее лицо. На секунду их глаза встретились.

Если и можно было бы умереть красиво, то только взглянув в последний момент в эти два поглощающих синих огонька не палящего пламени.

Он медленно, как бы растягивая удовольствие, завладел ее губами и так же медленно попытался приоткрыть их.

Сначала Гермиона еще пробовала сопротивляться. Но пытка была слишком искушающей, слишком желанной. Она обняла Сейфера за шею, притянув его к себе так близко, что казалось, могла задохнуться в его объятиях.

Сейфер с силой прижал ее к стеллажу с книгами.

Гермиона опять почувствовала боль в боку, но тут же про нее забыла — она уже больше не сопротивлялась, позволив ему полностью завладеть ее ртом.

— Кх, ох, простите, я не заметил, что вы заняты здесь важным делом! Еще раз тысячу извинений, — голос Малфоя врезался в сознание Гермионы.

Она резко оттолкнула Сейфера и отскочила от стеллажа.

— Нет-нет, ты можешь продолжать, Грейнджер, просто я тут книгу кое-какую забыл… — в голосе Малфоя звучали язвительные нотки.

Гермиона на секунду в недоумении уставилась на него. Потом резко развернулась и помчалась вон из библиотеки, не бросив ни одного слова Сейферу.

— Ну, вот мы и свиделись, Рейвен… — тем временем прошипел Малфой, ухмыльнувшись последнему.

Сейфер лишь холодно улыбнулся…

Посвящается Rinua

Говорят, если очень и очень захотеть — буря минует тебя, ураган пролетит мимо и даже не заденет.

Говорят, если очень-очень попросить — твое самое заветное желание, мечта всей души обязательно сбудется.

А что, если ты запутался в собственных мыслях и чувствах? Что тогда? Что, если ты всем сердцем желаешь выпутаться из сложившейся ситуации, но не знаешь даже, чего хочешь, что вообще тебе нужно?..

Тогда… Отдайся на волю жизненным ветрам: твоя лодка обязательно причалит к какой-нибудь пристани.

В этом году снег выпал раньше времени.

Стояла середина ноября, а окрестности Хогвартса уже утопали в странной смеси грязи и белого легкого покрывала земли. Снежные островки выглядывали то тут, то там… Но стоило только сделать один шаг на такой островок, как ты тут же оставлял на гладком белесом покрывале грязный, наполненный водой след ноги.

Иногда солнышко все же удосуживалось выглянуть на короткое время из-за туч и обогреть каменные стены замка, его черепичные крыши с чугунными шпилями. Порой тепло таких редких лучей просачивалось сквозь толстое стекло витражных окон, и почему-то на сердце становилось теплее…

Но в самом Хогвартсе царила суета, и какое-то странное предчувствие витало в замке, достигая его самых тайных мест и закоулков. Во-первых, все ученики готовились к началу первых контрольных работ. Именно в это время в библиотеке нельзя было свободно вздохнуть — она была сплошь забита учащимися. Во-вторых, наверное, было бы просто халатно не заметить того, что, кажется, успели заметить все семикурсники. Буквально все предметы не шли в порядке с их учебной программой. Оставался маленький вопрос. Зачем семикурсникам проходить то, что преподается на курсах углубленного изучения, будь то курс Защиты от Темных искусств, Зельеварения или Трансфигурации? Зачем?! Но, увы, преподаватели на этот вопрос только с удивлением поднимали вверх брови и сжимали губы в тонкую ниточку.

И трагичные новости разносились в это время по всей стране.

Многие издания прессы волшебного мира, такой как «Ежедневный пророк», «Вечерний пророк», «Ведьмин досуг» и «Придира», уже выделили на своих страницах особые колонки, в которых раз от раза появлялись новые имена волшебников и маглов. Кто пропал при странных обстоятельствах — таких было большинство, а кого нашли убитым с помощью применения самых жестоких и изощренных заклинаний.

То и дело появлялись статьи, что Министерство Магии с трудом контролирует престранные происшествия на улицах магловских городков.

Гарри прямо заявлял, что Волан — де — Морт уже начал свою войну. Пускай она еще не совсем открыта, но остались считанные недели, а то и дни до настоящих кровопролитий.

«Не пойму только, что делает Министерство, для того, чтобы предотвратить или хотя бы оттянуть это трагическое будущее?» — повторял Гарри.

Отчасти Гермиона была с ним согласна. Но… что-то ведь делается? Не сидят же самые умные волшебники и волшебницы за столом переговоров, просто сложив руки?

В общем, жизнь всего Хогвартса протекала с суетной размеренностью, если не считать на этом сером фоне будничных дней порой вспыхивающие разноцветные искры каких-либо не совсем приятных событий.

Гермиона сидела в библиотеке, склонившись над двумя пергаментами с домашним заданием и несколькими старыми томами по Зельеваренью.

К счастью, библиотека была не слишком полна учащимися. Можно было сосредоточиться на работе.

Но девушка то и дело ловила себя на том, что, каждый раз, пытаясь думать о шалфее душистом и мраморной крошке, ее мысли уносились куда-то совсем в другую сторону.

И вот сейчас, предоставленная самой себе, она думала о чем угодно, но только не об

Облегчающем зелье .

Гарри и Рон после уроков пошли к Сириусу. Они пропадали у него почти все свое свободное время, тем более что после отмены соревнований по Квиддичу его стало чуть больше. Если Гарри с трудом воспринял отмену соревнований, то команда сборной их факультета, включая ярых болельщиков, негодовала почти целую неделю. Некоторые пытались даже устроить забастовку, отказавшись от еды. Но их хватило чуть больше, чем на полтора дня — и после воскресного праздничного ужина в честь юбилея знаменитой волшебницы Офелии Приворотницы, все вышли из Большого зала сытые и довольные.

Гермиона сама пыталась почаще проводить время с друзьями и Сириусом. Но… времени было в обрез из-за подготовки к экзаменам и контрольным.

Все же из этих недолгих встреч можно было узнать кое-что интересное. Сириус сказал, по секрету, конечно, что Орден Феникса до недавних пор находился на грани распада. Дамблдора что-то не устраивало и это что-то было связано с Министерством, что именно — Сириус не сказал. Хотя по его лицу было видно, что он-то как раз в курсе всех событий. И все же дело уладили — Орден цел и невредим.

Еще Сириус сказал, что Орден проворачивает очень важный для всего мира план. На вопрос Гарри, какой, его крестный лишь как-то лукаво улыбнулся.

— Привет, — Гермиона чуть не подпрыгнула на месте от чьего-то тихого приветствия.

— А, привет, Сейфер.

Девушка улыбнулась ему и пригласила сесть рядом.

— Я на минуточку, — Сейфер так и остался стоять, но вдруг открыл свою сумку, и, достав небольшой сверток, протянул его Гермионе. — Ты пропустила ужин…

— Как? Сколько же я времени здесь просидела?! — девушка опешила от удивления и посмотрела на часы.

Было без четверти восемь.

— Не знаю, сколько ты тут просидела, но уверен, что ты очень голодная! — на последних словах юноша тихо засмеялся.

Гермиона взяла протянутый ей сверток и, развернув его, увидела две небольшие еще теплые булочки и, как она догадывалась, с яблочной начинкой.

На душе почему-то сразу потеплело.

«Что ж, надо признать, мисс Грейнджер, что это вам льстит. Хоть кто-то о вас заботиться» — думала девушка. — «И этот кто-то, признайтесь честно, вам нравится».

Да. Про сложившуюся ситуацию с этим когтевранцем ей было нелегко размышлять.

После тех событий в библиотеке оба сделали вид, что ничего не произошло. Верней, так поступила Гермиона. Что же касается Сейфера, первое время он делал ей неоднозначные намеки, что мол, если она только даст ему шанс, то не пожалеет об этом. Но Гермиона такого шанса не дала. Она не решилась перейти за линию дружбы. Хотя… может, уже и перешла, сама того не замечая.

Сейфер оказался на удивление интересным человеком. Гермиона изумлялась, как такой молодой юноша может знать столько всего забавного и захватывающего о мире. Оказывается, он много путешествовал за пределами страны, отдыхал с родителями в Египте и на Востоке.

Еще он оказался бесподобным рассказчиком!

Ну, и, в конечном счете, он просто был хорошим и заботливым другом. Если было нужно — Сейфер помогал ей, да и не только ей, Гарри и Рону в каких-то сложных трансфигурических задачах, больше, конечно, в теории, чем в практике, но и это была неоценимая помощь.

И все же Гермиона не захотела дать ему шанс стать больше, чем другом, второй половинкой её души.

Она думала об этом очень много и, в конце концов, наталкивалась на одну и ту же мысль. Те события в библиотеке — вот что ей не давало покоя, а верней его не давал… Малфой.

Ее почему-то бросало в пот, когда она, вспоминая, думала, что он всё видел. То, как она целовалась с Сейфером. Ей почему-то становилось не по себе от мысли, что он мог бы подумать, что она… ведет себя, как последняя…

«Давай, Гермиона, выскажи себе это самой, хотя бы от самой себя не скрывай… Ну, да, да! Я боюсь, что он подумает обо мне, как о… шлюхе!» — Гермиона на секунду зажмурилась от собственных мыслей.

— Все нормально? — она сразу же вспомнила, что Сейфер еще не ушел.

— А… да-да, — девушка попыталась выдавить из себя улыбку.

— Ладно. Тебе помощь не нужна? — Сейфер обеспокоено вглядывался ей в лицо.

— Нет. Все в порядке. Я еще чуть-чуть поработаю и, наверное, присоединюсь ко всем в гостиной.

На этих словах она снова повернулась к учебникам и пергаментам, давая понять юноше, что лучше было бы, чтобы он ушел.

Сейфер сразу же направился к выходу.

Как только он скрылся за дверьми библиотеки, девушка облегченно вздохнула.

Отодвинув стопу с книгами и свертки в сторону, о которых сейчас не могло идти и речи, Гермиона сложила руки на столе и опустила на них голову.

Закрыв глаза, она сразу расслабилась и просто попыталась хоть минуточку ни о чем не думать.

Но мысли как-то самотеком пустились в дальние плавания размышлений. Да только от размышлений этих легче не становилось.

И почему она дорожит мнением Малфоя? Да кто он вообще такой?

«Он тот мелкий паршивый человечишка, который растоптал мои чувства. Он тот большой кусок проблем, который не позволяет мне даже дать шанс завладеть моим сердцем, наверное, одному из редчайших замечательных людей. Он… Он…»

Но какой-то внутренний голосок, до этого времени сидевший робко в своем уголке, вдруг подался вперед: «А может¸ ты все еще его любишь?...»

От такой наглой мысли в собственной голове Гермиона пришла в возмущение: «Люблю?! Да я за километр обходить его стороной буду, потому что он... не достоин даже дышать со мной одним воздухом! Нет, ну надо же! Я его люблю… Надо же придумать-то такое!»

И вдруг Гермиону что-то кольнуло в самое сердце.

«Он же хорошо проводит время, так? Кто там у него в фаворитках? Пэнси Паркинсон? Ну, вот и замечательно! Они просто созданы друг для друга. Только это не значит, что я должна страдать всю жизнь от когда-то сказанных слов это подлого и низкого человека! Я… дам шанс Сейферу. Влюбляться, так влюбляться! Не сидеть же до конца жизни старой девой?».

Резко поднявшись со стула, девушка быстренько побросала книги и пергаменты в сумку и, перекинув ее через плечо, направилась к выходу.

Она решила провести остаток вечера в гостиной с друзьями. А потом… пустить все на самотек. И будь что будет!

* * *

Драко сидел в гостиной своего факультета, раскинувшись на мягком бархатном кресле.

В комнате было пусто и холодно. Пришлось развести с помощью палочки огонь в камине, чтобы хоть как-то согреться.

Драко был поглощен своими мыслями. К несчастью, проблем у него накопилось достаточно, причем решить хоть одну ему не удавалось даже в теории.

Одной его проблем являлся собственный отец, недавно бежавший со всеми приспешниками Волан — де — Морта. Буквально на днях «благочестивый» папаша смог тайно передать ему в Хогвартс письмо.

Темной Лорд, как писал Люциус, требует информации о том, что происходит в замке, какие планы вообще у Дамблдора.

Люциус написал еще, но уже от себя:

Драко, у меня такое впечатление, что ты ничего не делаешь для Лорда. Поступила информация, которая характеризует тебя не с очень хорошей стороны. Если в ближайшее время ты не сможешь передать хоть что-то, думаю, тебя уберут.

Советую не тянуть время, дорога каждая секунда. Если я смогу — мне удастся продлить срок, за который тебя не тронут. Правда, мне придется кого-нибудь подставить. Л.М.

«Милый папочка, я знал, что забота о потомстве когда-нибудь возьмет вверх» — язвительно подумал Драко. — «Как я мог забыть, что моему дражайшему отцу необходимо будет просто оставить какому-то надежному человеку деньги, прежде чем отойти в мир иной».

Но это письмо, следовало признать, вызвало внутреннюю тревогу у юноши.

Пока он в Хогвартсе, вряд ли кто посмеет его тронуть, но следовало учесть, что, скорей всего, здесь ему осталось находится недолго… впрочем, как и всем остальным…

Существовала еще одна проблема. И эту проблему звали… «Грейнджер… Чтоб ее… Нет, ну надо же, и полугода не прошло, как она успела вляпаться по самые уши. И что-то мне говорит, что и друзей потянет за собой. Правда, если будет держать язык за зубами… Может, все и обойдется», — тут Малфой нервно усмехнулся.

Ну за что ему это? Все шло вроде бы и не так уж и плохо.

Хотя он понимал: играть за две стороны у него здесь не получиться… И, кажется, он уже определился, за чьи ворота выступит…

* * *

— Гермиона, просто недопустимо так произносить это заклинание! — Лаванда Браун разглагольствовала свои претензии, что у девушки не получается заклинание, на весь класс.

«Если она сейчас не заткнется… Я за себя не ручаюсь!» — краснея, Гермиона, казалось, в сотый раз пыталась правильно произнести это идиотское заклинание остановки крови.

Но удивительно было одно… Браун словно взбесилась! То ей хотелось сначала работать на уроке вместе с Парвати, потом с Роном… в конце концов, она сама встала в пару с Гермионой. И началось…

«Ну кто же виноват, что оно абсолютно не получается у меня! Да и вообще, что это за заклинание… Разве мы обязаны его изучать на Защите от Темных искусств?» — взбешенно думала девушка, переводя свой взгляд с Лаванды на кусок окровавленного мяса, который и являлся их совместной работой.

Если бы она правильно произнесла заклинание, то на столе сейчас бы лежал просто кусок мяса. (Что и было изначально выполнено Лавандой.) Но заклинание она произносила неверно… Соответственно, кусок так и оставался окровавленным…

«Хе… чудная логика, мисс Грейнджер! Аплодисменты!» — язвительно подумала про себя девушка и продолжила:

— Фатенли блади поуэ стимли

Конец палочки подернули чуть яркие искры, и она вновь угасла.

«Нет!..» — Гермиона в разочаровании издала стон, который был похож больше на рык буйвола.

— Грейнджер, я тебе в сотый раз повторяю: стимли — ударение на последний слог, и как бы проглатывай его, — Лаванда смотрела на девушку как-то свысока, чуть прищурив глаза от яркого света в классной комнате.

Тут Гермиона не выдержала. Подойдя к партнерше немного ближе, так, чтобы ее слова она слышала только одна, девушка тихо зашипела:

— А я первый и последний раз тебе говорю, если ты не заткнешься… то о-о-очень сильно об этом пожалеешь. Поняла?

До Лаванды её слова доходили слишком долго, как заметила Гермиона, но как только она поняла, в чем дело, и подыскала, видимо, достойный ответ, дверь класса отворилась, и на его пороге предстала МакГонагалл.

В кабинете сразу стало тихо.

— Да, профессор? — Сириус указал всем занять свои места и обратился к декану Гриффиндора.

Сделав несколько шагов вглубь комнаты, МакГонагалл пробежалась взглядом по классу и произнесла:

— Мне нужны Поттер, Уизли и Грейнджер. И еще… я бы хотела их забрать прямо сейчас.

Гермиона посмотрела сначала на Сириуса.

«Ничего не понимаю… Зачем мы ей?» — девушка в недоумении взглянула на друзей.

Но, кажется, их заботил тот же самый вопрос.

Сириус лишь слегка улыбнулся и кивнул головой. Он сразу же повернулся к классу и продолжил:

— Следующую часть урока вы будете делать конспект под мою диктовку. Итак, разворачивайте свои пергаменты и записывайте…

Гарри и Рон встали со своих мест и последовали за выходившей МакГонагалл. Гермиона сразу же выскочила вслед за ними.

Ровно с минуту ребята шли за своим деканом, не проронив и слова, лишь, когда они прошли через Большой зал и направились к снующим вверх и вниз подвижным лестницам, Гарри тихим, но твердым голосом спросил:

— Профессор, куда мы идем?

МакГонагалл с секунду, как бы раздумывая над ответом, молчала, но потом бросила:

— Не задавайте вопросов, Поттер. Скоро вы все узнаете.

Но Гарри, кажется, решил все же добиться своего:

— Что мы такого сделали, профессор, куда мы идем?

Тут вдруг МакГонагалл резко остановилась и, повернувшись к ребятам, чуть прикрикнула:

— Я же сказала, не задавай лишних вопросов!

Лицо Минервы МакГонагалл побледнело еще больше. Она сжала губы в тонкую линию и, ухватившись одной рукой за перила, произнесла твердым, но все же смягченным голосом:

— Просто идите за мной.

Искоса взглянув на Рона и Гермиону, Гарри кивнул ей в ответ.

Так они в полном молчании добрались на третий этаж, прошли ярко освещенным коридором и, завернув налево, увидели представшую перед ними уродливого вида горгулью.

«Так. Значит, мы понадобились зачем-то Дамблдору… » — подумала Гермиона, прищурив глаза от яркого света волшебных свеч.

— Сладкий коржик, — неожиданно произнес декан их факультета.

На губах Гарри и Рона заиграла улыбка.

Вдруг горгулья пришла в движение, открывая проход к самодвижущейся по спирали винтовой лестнице.

Уже через пол минуты МакГонагалл стучала молоточком в виде грифона в большую тяжелую дверь.

Дверь тут же, казалось бы, самовольно открылась.

МакГонагалл, чуть отстранившись к стене, пропуская ребят вперед, тихо шепнула им:

— Заходите.

Гарри, Рон и Гермиона прошли в знакомый им кабинет директора школы.

Вдруг позади них послышался щелчок, и, обернувшись, они увидели, что дверь закрылась, но декана их факультета не было.

В комнате вообще кроме них троих никого не было.

Неожиданно один из спящих портретов издал какой-то поскрипывающий звук. Его владелец, нескромно позевывая, разлепил слипшийся ото сна один глаз и еле внятно произнес:

— Садитесь. Профессор Дамблдор сейчас прибудет.

— Ага… — Рон быстро уселся на мягкий просторный стул возле большого массивного стола.

Гарри и Гермиона остались стоять.

Кабинет директора как всегда был наполнен разными жужжащими звуками, какими-то перешептываниями.

На стеллажах стояли древние потертые книги, неизвестные приборы, лежали пожелтевшие от времени свитки.

Небольшой позолоченный насест Фоукса пустовал. Где сейчас была волшебная огненная птица?..

— Смотрите! — Рон указал ребятам на непонятный прибор, находившийся на столе Дамблдора.

Он представлял собой, казалось бы, обычный стеклянный шар на резной деревянной подставке. Но в нутрии него передвигались с невиданной скоростью три металлических шарика. Причем, не задевая своего стеклянного вместилища.

Вдруг они на какое-то мгновение резко остановились и, казалось, повисли в невесомости прозрачного шара. Один из «мячиков» неожиданно начал краснеть.

Гермиона догадывалась, что краснел он явно оттого, что нагревался.

Через мгновение шарики вновь пришли в свое хаотичное движение.

— Как вы думаете, для чего он? — спросил Рон, заворожено наблюдая за метанием металлических «мячиков».

— Не знаю, может… успокаивает нервы? — неуверенно предположил Гарри.

— Это «Мегачувствитель», — неожиданно за спинами ребят послышался чуть смеющийся голос Дамблдора.

— Ой, здравствуйте, профессор! — ребята быстро поздоровались.

— Здравствуйте, — Дамблдор, чуть улыбаясь, окинул взглядом троицу и предложил Гермионе и Гарри присесть.

На удивление директор умел пользоваться для передвижения камином с помощью Летучего пороха совсем беззвучно. Это своего рода тоже одна способность, приходящая с годами.

Ребята успели заметить лишь светло-зеленый дымок, исходящий от большого камина, когда прибыл Дамблдор. Но он почти тут же пропал.

— Что ж, молодые люди, — на этих словах седовласый старик еще раз улыбнулся и продолжил более серьезным тоном. — Как вы, думаю, уже догадались, речь пойдет о весьма серьезном деле. И не только серьезном, но и опасном…

— Это на прямую связано с Волан — де Мортом? — голос Гарри немного хрипел.

Гермиона взглянула на друга. Он напряженно сидел на своем месте, не отрывая взгляда от Дамблдора. Его зеленые глаза, казалось, помутнели и были похожи сейчас на два темных утопающих болотца.

— Да. И начну я, пожалуй, с Министерства магии…

Дамблдор на секундочку замолчал, после чего прикрыл глаза — казалось, о чем-то задумался.

Потом он вновь взглянул на ребят своими чистыми голубыми зеницами, которые так часто по-детски смеялись и никогда не были похожи на глаза дряхлого старика, прожившего жизнь и собирающегося нравоучительно дать наставление на будущее.

Профессор с виду был спокоен, и все же что-то во взгляде выдавало его тревогу…

— Министерство Магии. Да, — тихо произнес он, потом уже более бодрым голосом продолжил. — Уверен, что вы читали недавние газеты…

Дамблдор получил в ответ утвердительные кивки.

— Да, действительно в Министерстве шныряет шпион. И, как ни странно, его не могут вычислить…

— Почему? — брови Гарри в удивлении взлетели вверх.

— Я сам задаюсь этим вопросом, Гарри, слишком Министерство медлит, такое чувство, как будто… как будто оно покрывает этого шпиона.

— А вы знаете, кто этот человек?

Дамблдор чуть испытывающе взглянул на юношу, потом улыбнулся и замотал головой.

— Нет, не знаю. Но догадываюсь. Не буду делиться своими выводами сейчас, так как они могут быть ошибочны, но все же, чтобы в дальнейшем продолжить наш разговор мне следовало затронуть эту тему. Ну а теперь перейду к основному… Мисс Грейнджер, кем бы вы хотели работать после окончания школы, пройдя какие-либо курсы подготовки по специальности?

Гермиону этот внезапный вопрос удивил и поставил в странное положение. Она как-то и не задумывалась, чем займется в дальнейшем. Вот именно, а чем?..

— Эээ… Ну…

Профессор тихо рассмеялся и мягко произнес:

— А, в общем-то, это не так уж и важно, просто поинтересовался... Да. И опять мне придется начать издалека, раскрыть вам кое-что и пролить свет на то, как дела обстоят с Орденом Феникса, Министерством, армией Мракоборцев и другим.

Ребята обратились в слух, затаив дыхание и не отрывая глаза от Дамблдора, который тем временем продолжил:

— Итак, то, о чем мне придется сейчас завести разговор, для меня неприятно, я хочу сказать, что я был против этого, и остаюсь против по сей день. А дело вот в чем… Вы, молодые люди, смышлены, поэтому, наверняка, догадываетесь, что осталось совсем немного до тех пор, когда начнется самая кровавая развязка драмы нескольких столетий.

На этих словах директор грустно улыбнулся, вздохнув, он снова заговорил:

— Силы Волан — де — Морта велики, как никогда. Нам известно, что совсем недавно к нему примкнули великаны и пара тысяч оборотней. По слухам, которые, к моему сожалению, думаю, правдивы, к его армии присоединилась одна из последних групп укрывавшихся вампиров. Их примерно сто — сто пятьдесят «человек». Но поверьте, это опасная шайка; достаточно двух-трех нападений на мирное население; им довольно только вкусить крови людей — и они превратятся в машину добычи крови, которую уже невозможно будет остановить… Война никого не жалеет.

А Азкабан?.. Дементоры, которые уже не подвластны Министерству? Сотни, тысячи ведьм и темных магов, как тучи, сгустившиеся над светлым уголком земли, скапливаются и ползут муравьями к своему муравейнику, хозяин которого — Волан — де — Морт.

Невозможно предугадать дату, когда он подаст им всем клич выйти из своего сумрачного

логова и пролить море крови…

Знаем только одно — скоро. Но как скоро? Может быть, сегодня ночью, а, может, через два-три месяца или полгода. Все наши недавние попытки внедрения в круг приближенных Темного Лорда, в круг Пожирателей, закончились неудачей, которые стоили нам слишком дорого — жизней пяти лучших борцов и работников Ордена. Тела этих мужественных волшебников до сих пор не найдены…

И что самое ужасное — Орден Феникса истощил почти все свои рабочие кадры, делом которых является защищать мир… Отряды Мракоборцев тают на глазах, многие, как тараканы, разбегаются по всем углам страны. Но только не понимают одного: и их, и их семью все равно рано или поздно найдут приспешники Лорда.

И именно сейчас, накануне войны, и Министерство, и Орден вспомнили о самом главном, — о какой защите может идти речь, когда защищать некому?

Я с большим трепетом просматриваю ежедневно пополняющиеся списки участников Ордена и Министерства. Пускай волшебников еще не так много, и нам дорога каждая секунда, но все же юные, и не очень, маги идут к нам, записываются, проходят специальные ускоренные обучающие курсы…

Дамблдор замолчал. Было видно, что он собирается с мыслями, чтобы сказать что-то еще.

Пауза затянулась, и Гарри, не выдержав, спросил:

— Профессор, вы хотите сказать что-то более важное. Ведь так?

— Да, Гарри. Именно то, с чем я не согласен, но отчего зависит многое. Совсем недавно Орден был на грани распада. Он был организован по моей воле, и я думал, что если когда-либо и придется закрыть его, то так же по моей. Я просчитался… Орден стал организацией многих, он набрал силу и пусть его деятельность из — под полы, но он занимает наиболее важную ступень в обороне, в сравнении только с Министерством. И вот, не так давно была вынесена на обсуждение такая идея: коль уж такая нехватка волшебников, хотя постепенно, повторюсь, мы занимаемся восстановлением нашей армии, да еще и успеваем вмешиваться частично в дела Министерства, почему бы нам не составить еще и отряды из тех, кто должен окончить школу в этом году.

Гермиона замерла, чувствуя, что глаза в недоумении расширяются и смотрят на профессора с нескромным непониманием.

— Да-да, мисс Грейнджер, сама только идея подключить в это кровавое дело учащихся привела меня в шок. Я сразу же высказал свою точку зрения. Если Орден не может обеспечить должную защиту, а хочет втянуть сюда еще и совсем неопытных молодых людей… Не смотри на меня так, Гарри, по сути это так, зачем тогда существовать такой организации?

Но все слова мои, разъяснения были бесполезны. В Ордене случился бунт! Меня осуждали очень многие и во многом. Всё было спланировано без меня: и то, какая ускоренная программа защиты и атак будет преподаваться в школах с нового учебного года, и как будут формироваться группы из учащихся для будущей работы. Теперь оставалось дело только за мной — согласиться на это дело. Иначе… Я никогда не думал, что некоторые члены Ордена могут быть настолько глупы! Их главной угрозой было: «Если не вы, профессор Дамблдор, так Министерство!». Уже с того времени стали поговаривать о некоем шпионе, которого не могут поймать. Это настораживало. Да и с каждым днем я стал понимать, насколько это серьезно, и если бы этот план был представлен Министерству (уж у него-то вполне хватило бы глупости сразу же его утвердить), то не исключено, что это было бы сразу же доставлено Волан — де — Морту.

И мне пришлось согласиться…

Итак. Думаю, вы с лихвой вкусили труды десятков умных голов Ордена, составляющих план на практику и теорию предметов, изучаемых в этом году?

И вот, вы сейчас сидите здесь, и моей задачей является просить вас вступить в ряды Ордена…

На этих словах Дамблдор грустно улыбнулся, тяжело вздохнув, он добавил:

— Никогда бы не подумал, что мне придется вербовать собственных учеников… Но главное — вы никому и ни чем не обязаны! Ваше право посчитать меня сошедшем с ума стариком, отказаться и высказать всё, что накопилось по этому поводу… Тогда я просто прошу вас держать всё, что было услышано в этом кабинете, в тайне.

На секунду повисла тишина. Гермиона, нахмуренная, покосилась сначала на Гарри, потом на Рона, а затем и на профессора Дамблдора.

В свою очередь Гарри, помедливший поначалу с ответом, сказал:

— Думаю, профессор, Темный Лорд уже давно стал моей судьбой…

Темноволосый юноша улыбнулся.

— Вы можете рассчитывать на меня. Я скорее с удовольствием вступлю в этот… круг, чем просто потому, что так необходимо.

— Я знал, Гарри, что ответишь примерно так, но хорошенько подумай…

— Профессор Дамблдор, к чему эти слова? Вы прекрасно понимаете, что рано или поздно я встречусь с ним лицом к лицу…если это можно называть лицом как таковым, — Гарри язвительно улыбнулся.

— Тем более, профессор, если так близко подступила война, скорее всего в недалеком времени нас всё равно призовут на борьбу с Темным Лордом. Какая разница, когда это будет? А может, чем раньше, тем и лучше. Я пойду с Гарри… — Рон улыбнулся, но было видно, что это решение ему далось, не так легко, как его другу. — Ведь мы всегда были вместе, когда вновь грозила опасность со стороны Сами — Знаете — Кого.

Рон выжидающе посмотрел на Гермиону.

— Что? — девушка недоуменно взглянула на друга. — А, ну да, я полностью согласна с Роном!

— Это действительно так, мисс Грейнджер? — глаза Дамблдора сейчас были наполнены смешинкой.

— Абсолютно, профессор. — Гермиона от души рассмеялась. — Но если серьезно, знаете, я думаю, нет никакой разницы, где встретиться с Пожирателями: неожиданно в собственном доме или все же хоть как-то подготовленным в сражениях. Тем более, последним мы окажем большую услугу миру, чем трясясь где-нибудь от страха за свою шкуру…

— Это вы говорите так сейчас, мисс Грейнджер. А какую услугу вы окажете своим родителям?..

— Профессор, — Гермиона, нахмурившись, прямо посмотрела в глаза Дамблдору. — Вы же сами сказали: «Война никого не жалеет». Мое мнение не переменится.

На секунду Дамблдор прикрыл усталые глаза, облокотившись о стол, и слегка помассировал виски, как будто у него болела голова. Потом он вновь посмотрел на ребят и более бодрым голосом заметил:

— Если так… Мне бы хотелось поблагодарить вас. Вы решаетесь на опасное, но нужное миру дело. Спасибо…

— Профессор, — Гарри перебил Дамблдора и спросил, — извините, могу я задать вам пару вопросов?

— Конечно. Просто обязан.

Гарри улыбнулся ему в ответ и продолжил:

— В общем, вот что. Мне немного непонятно, вы будете проводить такое эээ… собеседование с каждым учеником школы? Это не слишком ли опасно?

— Нет, Гарри, я думаю, что с трудом наберется учеников эдак пятьдесят. Я опираюсь в этом случае лишь на тех, которые действительно, думаю, знают толк в магии, обладают реакцией. Наверное, на тех, у кого это в крови. К примеру, как у тебя.

Профессор снова улыбнулся.

— Но если каждого из этих пятидесяти учеников будут приводить в кабинет, вы не находите это подозрительным?

— А здесь, Гарри, все дело, скажем так, в актерских умениях преподавателя. Да, кстати, думаю, вы убедитесь в этих способностях примерно через три минуты. А теперь… Может быть, вы хотите задать еще какие-то вопросы?

Ребята отрицательно затрясли головой.

— Что ж, вам не следует пропускать урок.

Гарри, Рон и Гермиона заторопились к выходу. Но на пороге кабинета Рон вдруг остановился:

— Профессор, а когда мы…

— Скоро, Рон, скоро. Вы поймете это, вас найдут. О родителях не беспокойтесь… С ними всё будет улажено.

На этих словах дверь кабинета директора школы Хогвартс закрылась.

Гермиона лишь мельком, выходя самой последней, смогла заметить издалека, насколько изможденным было лицо профессора. Он тяжело вздохнул и проводил ребят взглядом, полным беспомощной задумчивости.

Примерно с минуту они спускались вниз, в Большой зал, так же следуя за профессором МакГонагалл, которая ожидала их в коридоре, рядом с горгульей.

Еще через минуту они уже стояли перед дверью кабинета Защиты от Темных искусств.

Пропустив троицу вперед и дождавшись, пока те переступят порог класса, МакГонагалл достаточно-таки громко, явно желая, чтобы слышали все, проговорила:

— И если я еще раз узнаю о подобной выходке, мистер Поттер, Уизли и мисс Грейнджер… Поверьте мне, я сделаю всё, чтобы в школе вы надолго не задержались! Минус пятьдесят очков с Гриффиндора.

На этих словах МакГонагалл вышла из кабинета и с громким хлопаньем закрыла дверь.

Гарри, Рон и Гермиона замерли, не успев дойти до своих мест.

Неожиданно, к их счастью, раздался звонок с урока.

Похватав сумки и рюкзаки, все устремились прочь на перемену. Все, кроме Гарри, Рона и Гермионы…

Первым подал голос Рон:

— Что это было?..

Гермиону как током пробило, до неё только сейчас дошли слова Минервы МакГонагалл:

— Похоже, это есть обещанный безопасный пропускной режим в кабинет Дамблдора.

Гарри и Рона тотчас же пронял смех. Через какое-то время, не переставая улыбаться, последний заметил:

— Если именно таким образом будут каждый раз проявляться актерские способности преподавателя, то, пожалуй, через несколько дней Гриффиндор вовсе останется без очков!

— Ладно тебе! Я так понял, надолго мы здесь не задержимся. Пойдемте. У нас сейчас Зельеваренье.

* * *

— Как прошёл день? Ммм… — Джинни, как кошка, выгнув спину, грациозно потянулась. Присев на край стола, она внимательно посмотрела на тот текст, который писала Гермиона.

Было девять часов вечера, а девушки всё еще сидели в библиотеке.

— Как всегда, Джин… — почувствовав, что подруга ждет ответного вопроса, Гермиона добавила. — А у тебя?

— Лучше не бывает! Представляешь, Гарри подарил мне метлу! Я просто была в шоке! Это совсем-совсем новая метла, недавно выпущенная «Максимум»! Это супермощная вещь… Представь себе, что…

Вдруг Джинни замолчала, и Гермиона сначала взглянула на девушку, а потом, проследив за её взглядом, наткнулась и на виновника.

В дверях библиотеки стоял, чуть прислонившись об её косяк… Сейфер.

— Ой, — глаза Джинни лукаво блеснули, она тихо прошептала Гермионе. — Ну, я пойду. Ага? А то думаю, что я тут лишняя.

Хихикнув, словно маленькая, рыжеволосая девушка тут же скрылась за дверью библиотеки.

На секунду повисла тишина. Гермиона усердно пыталась делать вид, что работает.

Но вдруг её рука с пером задрожала, и она почувствовала у своей шеи горячее дыхание.

— Что пишем? — голос Сейфера был хриплым.

Гермиона тут же ощутила, как по всему телу пробежала волна мурашек. Какая-то сухость появилась во рту, а руки просто не хотели слушаться.

Девушка отложила в сторону перо и, собрав последние силы, все же решилась взглянуть на парня.

— Информацию по теме сегодняшнего урока Трансфигурации. Обычное домашнее задание, Сейфер.

Глаза обоих встретились. Но Гермиона не стала избегать его взгляда.

Что-то было странное в нём: казалось, Сейфер был иногда холоден с ней, но какие-то его движения говорили об обратном, он не мог себя в чем-то сдерживать; очень часто она замечала, как он изучает её.

Фразы его порой были двусмысленны, и это вызывало тревогу и привлекало одновременно.

Иногда Гермиона задавала себе вопрос: «Ну, зачем? Зачем он появился на моем пути?! Не будь его — было бы одной проблемой меньше…».

Но он стоял рядом с ней, и проблема, кто он для нее, оставалась.

Да, она обещала сама себе, что даст ему шанс. Но как-то стеснялась говорить с ним на эту тему, да и некогда было… А может она просто искала причину.

Вдруг Сейфер неожиданно протянул ей руку.

Гермиона непонимающе взглянула на него, но он сразу ответил, тихо, все с той же хрипотцой в голосе:

— Дай мне свою руку…

Помедлив, Гермиона все же положила свою руку на его ладонь. Он тут же сжал её.

Следующее, что девушка смогла вспомнить, прежде чем волнение и трепет завладели ею полностью, то, что Сейфер резко поднял Гермиону и притянул к себе.

Его губы были мягкими и горячими...

Он крепко обнимал её одной рукой за талию, а другой обхватил плечи. Гермиона почувствовала, как её сердце чуть ли не выскочило, когда Сейфер захотел полностью завладеть её ртом. И она позволила ему сделать это…

Она не сразу поняла, что Сейфер чуть приподнял её и посадил на стол.

Гермиона услышала, как разбился флакончик с чернилами, задетый ею. Но ей было все равно.

Сейфер запустил руку в её волосы, не отрываясь от губ девушки.

Неожиданно она почувствовала боль: обхватив кольцом вокруг ладони волосы, Сейфер, таким образом, заставил Гермиону полностью опуститься на столешницу.

Девушка протестующе забилась. В сознание проскользнуло: «Что он делает?!»

Но вырываться было бесполезно. Сейфер просто навалился на девушку и, обхватив запястья её рук, прижал их к столу, продолжая целовать Гермиону.

Она начала ощущать, что задыхается. Пытаясь отстранить Сейфера, Гермиона собрала весь остаток своих сил и попыталась встать, но это дало лишь обратный результат: парень лишь сильнее сжал её запястья.

И вдруг… Резкая головная боль, туманящая взгляд. Казалось, на протяжении нескольких секунд в голове не было ни одной мысли. Только какой-то странный звук шипения раздавался в собственном сознании. Но и он, как внезапно появился, так же неожиданно и стих. И опять резкая, слепящая боль.

Гермиона вдруг осознала, что не дышит… Вертя головой, она пыталась кричать, отбиться от Сейфера.

«Воздух…! Помогите!» — казалось, эти фразы пробегают в её сознании уже вечность.

Еще секунда — и она перестала бороться… Все, на что она была сейчас способна — это одинокая слеза, которая скатилась по щеке…

Почему-то именно в этот момент, когда она медленно стала погружаться во тьму, какой-то шум заставил её «не уйти» полностью. Правда, ненадолго...

Что это за шум, звук ли чьих-то шагов или что-то еще — было не до того… Просто шум…

А потом ощущение свободы.

«Воздух!» — врезалось в сознание.

Она попыталась еще сказать лишь одно слово, но вдруг все резко кануло в темноту…

— Гермиона, — чей-то знакомый милый обеспокоенный голос.

Веки были словно свинцовые. А вокруг — темнота.

«Боже, как больно!» — голова будто трещала по швам, что-то неприятно пульсировало в висках.

Она попыталась издать хоть какой-то звук, но горло совсем пересохло, и она так и не смогла произнести ничего, что вообще бы могло напоминать нечто из человеческой речи. Потом опять все тот же голос немного тише:

— Как вы думаете, она скоро придет в себя?

Ну да, конечно! Это же Рон!

— Думаю, утром вы сможете навестить свою подругу. Она будет вполне здорова. А сейчас — марш в свои комнаты! Уже почти десять часов.

Последний, более строгий, голос принадлежал мадам Помфри, что говорило о том, что Гермиона находится в больничном крыле.

«Нет!» — возопила про себя Гермиона. Сглотнув ком в горле, она еще раз попыталась разлепить свинцовые веки.

Наконец она увидела тусклый свет и совсем тихим, охрипшим голосом проговорила:

— Рон?.. Гарри?..

— Гермиона! — оба сразу же подскочили к её кровати.

На их лицах читалось столько беспокойства, что, наверное, если бы не то дурацкое положение, в котором она находилась, она бы заплакала от счастья, что имеет таких друзей.

— Тихо! Это больничное крыло! Вам пора, молодые люди! — голос мадам Помфри был не на шутку строг.

Гермиона смогла различить, как она тут же схватила сначала Гарри, потом Рона за руки и повела их с собой прочь.

— Мы зайдем завтра! — более оживленно прокричал Рон.

«Нет! Стойте!» — в голове девушки было столько вопросов, путавшихся в кашу, что она почти и забыла про боль. Но, дернувшись с подушки, тут же откинулась на нее обратно и громко ойкнула.

— Что со мной случилось? — сиплым голосом она все же успела прокричать ребятам.

Уже выходя за дверь, Гарри на секунду высунул голову и ответил:

— Ты в обморок упала. Сейфер сказал.

И тут же исчез.

«Ай!» — снова эта тупая головная боль. Больно, больно, больно!..

Девушка с силой сжала зубы, чтобы не закричать. В глазах плясали странные туманные круги, то сужающиеся, то вновь расширяющиеся.

С уходом ребят свет потушили, и комната погрузилась в темноту.

Наконец боль, от которой все мысли путались, стала постепенно исчезать. А сама Гермиона, не замечая, провалилась в сон.

Но последнее, что держало её в бодрствующем состоянии, было, то, что из всей ложки лжи была одна капля правды — ни о каком обмороке не могло быть и речи.

В окно больничного крыла просочились первые лучи восходящего солнца. Палата медленно стала окрашиваться в нежный, теплый золотистый цвет.

Веки свернувшейся клубочком на кровати девушки слегка задрожали. Наконец, Гермиона, щурясь от света, открыла глаза.

Чуть приподнявшись на локтях, она опрокинула голову назад, убрав непослушные волосы, а затем оглянулась.

«Сейфер, головная боль, больничное крыло, Гарри, Рон…» — все случившиеся накануне события стали медленно всплывать в памяти.

Тихо застонав, Гермиона опять упала на подушку и на некоторое время прикрыла глаза. Одна радость все-таки была — голова перестала болеть, и пропало ощущение, как будто об нее разбили несколько бутылок.

Прежде чем девушка успела подумать что-то еще, в коридоре послышались чьи-то еле слышные шаги.

С удивлением распахнув глаза, Гермиона, не отрываясь, смотрела на входной проем. Не понимая, кто может придти так рано, она ждала. Наконец, шаги стали слышны совсем отчетливо, еще секунда — и кто-то войдет. Но вдруг повисла тишина. И никого…

Гермиона удобнее села в кровати, натянув до плеч одеяло, и решительно проговорила:

— Кто здесь?

Ответом послужила секунда тишины. Потом в палату вошел… Сейфер. Он сразу зажмурился от яркого света. Помедлив у входа, парень неуверенными шагами стал приближаться к девушке, как заметила она, пытаясь не встречаться с нею взглядом.

Наконец, он остановился в шаге от её кровати, не глядя на неё, чего нельзя было сказать о Гермионе: она нахмуренно смотрела на него, сжав губы так сильно, что они побелели.

«Ну, что ж, давай, Сейфер Рейвен, я так поняла, ты пришел оправдываться?» — она изучала каждую черту его лица гневным, раздраженным взглядом.

В конце концов, она не выдержала.

— Ненавижу… — тихо прошептала девушка. — Как же я тебя ненавижу!

В уголках глаз почему-то сразу появились слезы. Было достаточно моргнуть один раз, как на щеках девушки появились две мокрые дорожки.

В горле стоял противный ком, мешавший говорить. Её всю трясло, как в лихорадке.

— Уходи… — еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, прошипела Гермиона, — убийца… Убийца!

И она зарыдала, бросившись лицом на подушку…

И так прошло минут пять.

Гермиона продолжала лежать, уткнувшись в подушку, иногда всхлипывая, но все же уже почти успокоившись.

Палата была наполнена тишиной, если не считать тех плачущих звуков, издаваемых девушкой. Гермиона подумала, что он ушел, и медленно, нехотя развернулась на спину. Но каково было её удивление, когда она увидела Сейфера, присевшего рядом на стул. Оперившись локтями о колени, он спрятал лицо в ладони.

— Уходи, — снова повторила она более спокойно.

Вздрогнув, парень поднял голову, и тут их взгляды встретились…

Почему-то Гермиона ожидала увидеть в его глазах все, что угодно: безразличие или сожаление, язвительность или непонимание, но не ту боль и страх, которые они излучали.

Сейфер продолжал смотреть на нее. Гермиона только сейчас смогла заметить, насколько он был бледен. В следующую секунду она поняла, что он… дрожит.

«Что с ним?» — первый вопрос, которым задалась девушка.

Человек мог дрожать от холода, от смеха, от слез, но Гермиона не могла понять, что с ним происходит.

Весь гнев и ненависть мгновенно исчезли, в душу прокралось что-то напоминающее страх, но не за себя, а за Сейфера.

— Я тебя люблю… — вдруг еле слышно прошептал он.

Девушка замерла… Она уставилась на него непонимающим взглядом, пытаясь понять, шутка ли это. Но его глаза говорили совсем другое. Казалось, он ничего не видит перед собой, взгляд его был туманен.

И только сейчас Гермиона поняла, насколько ему было больно…

— Сейфер, что с тобой? Скажи мне? — она обеспокоено шептала эти слова, и сев на кровати, сжала руку юноши в своих ладонях.

Его рука была холодная. В её горячих ладонях она напоминала лёд.

Он поднял свое лицо. По нему катилась одинокая слеза…

Длинные черные волосы были разметаны по голове в беспорядке, несколько прядей закрывали его лик.

Гермиона медленно приподняла их и отвела в сторону: еще одна слеза… Боль… Сколько же боли было в этих синих глазах!..

— Я не должен… понимаешь, не должен тебя потерять… — прошептал он, задрожав еще сильнее.

Сглотнув комок в горле, Гермиона медленно сползла с кровати и, встав на колени, обняла его. Она тут же почувствовала холод его рук, когда он нежно прижал её к себе.

— Я люблю тебя… — опять тихий шепот.

Потом Сейфер поцеловал её в макушку и, не отпуская девушку, начал аккуратно покачивать Гермиону, как маленькую.

Еще пять минут, которые показались вечностью…

Гермиона не знала, что думать, что делать… Она не могла предположить, что будет дальше, а то, что произошло вчера вечером, отошло на второй план. Ему было плохо… И этого достаточно, чтобы все простить…

Странно… Но со стороны, увидев этих двоих, кто-то подумал бы, что эта картина действительно странная…

Хрупкая девушка в белой пижаме с разметанной копной волос на голове обнимает мрачного юношу: его длинные черные волосы в забавном беспорядке раскидались на её плече.

Черное и белое… Белое и черное…

Удивительно, но это почему-то было знакомо Гермионе, только она не могла вспомнить, где она видела подобную картину…

— Выслушай меня… — Сейфер на какое-то мгновение замолчал, опустив голову на грудь, потом вновь взглянул на Гермиону. — У меня никогда не было девушки. Не потому, что я не мог встретить какую-то подходящую… Нет, мне нравились многие, но никогда за этот предел не выходило, потому что я… не умею любить…

Гермиона в удивлении вскинула брови и с недоумением взирала на него со своего места — сидя на кровати, поджав ноги и закутавшись в одеяло.

— В смысле того… я имею в виду, не чувства… а… в физическом плане. Вот.

На последних словах, как заметила Гермиона, он покраснел. Было видно, что ему это откровение далось не легко.

— Я… жесток. Нехотя, поверь мне, нехотя, я могу причинить боль! Я… не хотел, поверь, то, что произошло вчера, обещаю — не повторится! Я просто не мог себя контролировать! А сегодня, когда ты назвала меня убийцей… Я не знаю, наверное, первая мысль, которая промелькнула у меня: «Мне не стоит вообще жить»… Может, мне… лучше было бы…

Тут он замолчал, смотря куда-то в сторону, в окно.

Палата наполнилась золотистым сияющим светом. Сразу потеплело.

За окном медленно плыли белые облака на фоне голубых небес, приобретая странные, причудливые формы: львов и жуков, кораблей и шляп… Когда бы ты не смотрел на облака — всегда возвращаешься в детство: безмятежное, милое, заботливое. И хочется плакать… Потому что, вступая в новую веху своей жизни, сталкиваешься с новыми, порой кажется, непреодолимыми проблемами… И ты идешь, балансируя на тонком канатике жизни… А вот между чем и чем — выбор каждого. Кто — между жизнью и смертью, кто-то — между семьей и работой, другой — между любовью и деньгами… Порой спотыкаешься, еле успеваешь удержать равновесие, а порой и падаешь…

Каждый переживает такой момент в своей жизни… Наверное, одна из самых сложных, но верных вещей, которую ты должен совершить в это время — забыть про себя, про свои проблемы и невзгоды и поддержать другого — того, кому тяжелее…

Нам лишь кажется временами, что это не нужно другим. Но это неправда…

Наверное, в этот момент, Гермиона и поняла, насколько она была важна для Сейфера. Насколько ему было тяжело…

— Сейфер, — она сползла с кровати и, подойдя к нему сзади, обняла за плечи, наклонившись, прошептала. — Ты мне нравишься.

Парень откинул голову назад и встретился с нею взглядом.

Гермиона наклонилась и, нежно поцеловав его в губы, добавила:

— Если хочешь, давай начнем всё с начала. Я понимаю тебя… Ты умеешь любить…

Сейфер встал и, чуть помедлив, обнял девушку за талию, позволив ей опустить голову на его плечо.

Через несколько минут пришла мадам Помфри и почти сразу же отчитала Сейфера. Гермионе немножко стало стыдно: «Бедный Сейфер…». Девушка быстро стала уверять, что чувствует себя просто великолепно. Но пришлось еще пятнадцать минут потерпеть нравоучительные нотации мадам Помфри и выпить какое-то неприятное на вкус зелье.

После чего с чувством выполненного долга главный врач, так же как и единственный во всей школе, отпустил Гермиону и ждавшего её парня.

Ребятам повезло — они подоспели прямо к завтраку. Войдя в Большой зал, каждый из них направился к столам своих факультетов.

Гарри, Рон и Джинни были явно удивленны таким скорым выздоровлением подруги, зная привычку мадам Помфри лечить подольше…

— Гермиона! Как ты?

— Спасибо, все в порядке, Рон, — Гермиона не скрывала своей радости снова присоединиться к друзьям.

— Ты даже не представляешь, как мы вчера перепугались, когда прибежал Сейфер и сказал, что тебе плохо!.. Что ты вдруг потеряла сознание, — Гарри еще раз обеспокоено посмотрел на краснеющую в это время девушку. — Ну, вроде ты сейчас выглядишь неплохо?

— Ээээ… спасибо, думаю мне это можно принять как утренний комплимент, — Гермиона еще гуще покраснела и рассмеялась.

До начала завтрака есть совсем не хотелось, но как только он начался, аппетит неожиданно проснулся.

Выпив чай и съев два тоста с абрикосовым джемом, Гермиона погрузилась в изучение расписания, иногда запуская маленькую ложку в тарелочку с кусочком торта.

— Сегодня два первых урока трансфигурации?.. — удивляясь, заметила девушка.

— Правда? А у нас всего один, — проговорила Джинни бесцветным голосом и взглянула на парней.

Убедившись, что они заняты каким-то разговором, она придвинулась ближе к Гермионе и зашептала:

— Что вчера произошло, после того, как я ушла… Вы с Сейфером поссорились?

— С чего ты взяла? — Гермиона с недоумением взглянула на подругу, та засуетилась.

— Ну не просто же так ты потеряла сознание?!

Помедлив, Гермиона живо соврала:

— Переутомление. Мадам Помфри сказала, что это переутомление…

— О, Гермиона, сколько раз я тебе говорила, что эти отсидки в библиотеке добром не кончатся, — сразу же заявила Джинни, уперев руки в бока, чем сразу стала похожа на свою мать, Молли Уизли.

Гермиона засмеялась и позже дала слово рыжеволосой девушке, что отныне постарается больше так не перегружать свои извилины.

— Да, кстати, а Малфой… Он вам что-то сказал?

Гермиона от неожиданности замерла с поднесенной ложкой к раскрытому рту.

— Малфой? — девушка с удивлением взглянула на слизеринский стол и, отыскав взглядом Драко, еще раз с удивлением повторила. — Малфой? А он-то здесь причем?!

Но удивление Джинни, казалось, было во сто крат больше. Она выпучила глаза и с непониманием уставилась на подругу:

— Когда я вышла из библиотеки, он шел ко мне навстречу… В библиотеку. Я еще, помню, подумала: «Идиот, и здесь, нехотя, но обязательно всё испортит!». Эй, Гермиона, ау, ты еще с нами?

— А? Что? — до девушки только сейчас дошло, что к ней обращаются.

«Значит, Малфой был там. Верней, был, но его никто не видел… Подслушивал? Скорей всего…» — Гермиона еще раз взглянула на слизеринский стол.

Драко явно скучал. Подперев подбородок рукой, он что-то валял вилкой по своей тарелке, порой отвечая на какие-то вопросы своих однокурсников или просто удосуживаясь кивнуть им в ответ.

Как ни странно, но Пэнси Паркинсон сидела в это время совсем в другой части стола и оживленно болтала с подругами.

«Вот так дела…» — обеспокоено подумала Гермиона, прикусив нижнюю губу. — «А что Малфою вообще было нужно в такое позднее время в библиотеке?!»

Сама мысль, что кто-то посещает этот уголок Хогвартса в такое время, смешила девушку. Ну, понятно — Сейфер — он искал её. Но кто-то ещё… Да ко всему и Малфой!..

В общем…

— Герм, ты с нами? — Гарри выжидающе ждал ответа.

— А, да. Уже позавтракали? — расторопно заметила девушка и, отложив ложечку, взяла сумку и направилась вместе с друзьями к кабинету трансфигурации.

Как много крутилось в голове вопросов! Порой она думала, а нужно ли на них вообще искать ответы?

Конечно, жизнь полезно порой пускать на самотек. Ну, да. Только не в этом случае…

* * *

— Винсент, Грегори, не хотите прогуляться? — Драко выжидающе посмотрел на Крэбба и Гойла.

Пожав плечами, ребята грузно направились вниз по лестнице.

Лишь когда они полностью скрылись в петляющем каменном коридоре, Драко медленно повернулся и пошел наверх.

Ему было необходимо сейчас остаться одному и всё хорошенько обдумать.

Гостиная Слизерина была полностью забита. Никому не хотелась гулять в такую метель.

Проходя мимо небольшого окошка, Драко взглянул на открытую местность замка, утопающую в раннем снеге.

Сильный ветер разгонял по дорожкам замка снежинки, судьба которых была неизменна: так и остаться на этих дорожках, сплотившись в кучку сугроба до самой весны.

Солнце было настолько мало, что стоило только удивляться, как оно вообще дает свет. Мутное, зимнее солнце… Хотя сейчас стояла еще осень. Верней, её последние деньки…

«Слишком рано похолодало» — подумал Драко и нахмурился. Не в его стиле было верить в суеверия. Просто, однажды, когда его готовили на первый курс в Хогвартс, помнится, он проходил мимо какого-то магазина в Косом переулке… У дверей стояла дряхлая старуха с протянутой рукой. Она говорила будущее за несколько кнатов. Вокруг нее собралась небольшая кучка волшебников. Как только она произносила какую-то фразу, сразу раздавался взрыв смеха, люди не верили её словам, слишком вуалировала она свои предсказанья.

Вдруг, кто-то из этой небольшой толпы спросил:

— А что ждет в будущем вообще? Весь мир?

Старуха на мгновение задумалась, потом таинственно заговорила:

— Когда мир замрет в трепетном порыве, слишком рано кончится осень, и наступят холода, земля содрогнется под натиском сил Его, прольются реки крови, бежать будут и волшебники и маглы под «спасение Его», не ведая в отчаяние, что делают. Тогда тяжело придется… тем, кто выбрал путь стоять до конца. И вновь будет литься кровь! И будут вспыхивать в темнеющих небесах вспышки заклинаний! И сойдутся один к одному, друг против друга… двое… И уйдет с поля боя только один…

И вновь взрыв смеха, хохота толпы, кто-то, подмигнув Малфою, прокричал:

— Эй, муха залетит!

Драко только тогда осознал, что стоит с открытым от удивления ртом посредине тротуара и со всем своим всепоглощающим детским вниманием слушает старуху…

Смутившись, он покраснел и со всех ног побежал…

«Слишком рано похолодало» — Драко, дивясь своим же воспоминаниям, странно ухмыльнулся, продолжая подниматься наверх, в совятню.

Наконец, войдя в небольшую комнатку с клетками, в которых спали или чистили свои перья множество школьных сов, филинов, сипух, а порой и голубей, парень подошел к одной из клеток и аккуратно погладил темно-коричневую сову. Та пару раз ухнула и, втянув в себя голову, с нескрываемым интересом принялась поглядывать на Малфоя.

Драко медленно, прохаживаясь по совятнику, пол которого был устлан соломой, в конец остановился перед чуть прикрытым окном и снова взглянул на окрестности Хогвартса, утопающие в снеге.

Юноша вдруг вытащил из кармана брюк лист, сложенный в несколько раз. Развернув его, он еще раз перечитал строки письма, написанного его отцом, как всегда ровным каллиграфическим почерком. Это было второе письмо, пришедшее сегодня рано утром, до начала завтрака.

Первые несколько строк можно было не читать, они были посвящены в основном положению самого Люциуса, а также благочестивый папаша, как заметил Малфой, не забыл назвать своего сыночка парочкой ласковых слов, в честь его «активной» работы на территории замка.

Но вся остальная информация была очень и очень ценна. Особенно сейчас…

Люциус написал, что ему удалось замять дело о бездействии Драко: «Считай, Драко, что тебя перевели в «пешие», это означает, что твой статус перед Лордом приравнен к уровню пушечного мяса. Благодари себя за то, что теперь тебе продеться выполнять всю самую грязную работу: работу «чистильщика», нападать на некоторые жилые пункты… В общем, это всё. Ты даже не представляешь, в какую яму ты себя затащил! Максимум, ты проживешь пол года под обстрелом Мракоборцев, если сможешь увернуться от них, конечно…»

Далее шло небольшое отступление, в котором Люциус опять напоминал, что только благодаря ему Драко вообще еще ходит по этой земле и т.д. и т.п. Час остаться одному, чтобы всё хорошенько

Но это, наверное, были лучшие новости, которые юноша получил на этой неделе.

Сложив листок пополам, Драко с помощью волшебной палочки поджег письмо, продолжая держать его за один уголок и лишь, когда пламя должно было вот-вот коснуться его пальцев, он бросил «письмо» в окно, наблюдая, как холодный ветер уносит черный пепел вдаль…

Так он простоял минут десять, безотрывно смотря в какую-то точку вдалеке… Потом резко развернулся и направился прочь.

Спускаясь по лестнице, Драко разворачивал небольшой лист с расписанием на неделю.

Сегодня первыми двумя уроками стояла Трансфигурация….

Пройдя в холл, парень ускорил шаг, чтобы успеть до звонка. На летающей лестнице образовалась, что ни есть самая настоящая пробка.

— Куда полез!

— Это ты куда полез! Я тут уже минут пять стою!

— Ай! Ты отдавил мне ногу!..

Только и слышалось со всех сторон.

Малфой стал мрачнее тучи. «Ну вот, только опоздать еще не хватало… Хотя, до этого есть кому-то какое-то дело?» — на последней собственной мысли он иронично улыбнулся.

Наконец, Драко удалось втиснуться в большую группу учащихся, направляющихся на второй этаж.

Как только лестница коснулась пола этажа, прозвенел звонок, и в коридорах Хогвартса послышался, что ни есть, самый настоящий грохот бегущих буйволов… В игре «кто быстрее» ученики Хогвартса абсолютно точно и беспрекословно заняли бы первое место.

Повернув налево по коридору, юноша наконец-таки достиг двери класса.

Коридор был пуст. Стояла тишина. Лишь за дверью кабинета слышался громкий голос МакГонагалл.

Потянув ручку на себя, Драко сделался непринужденным и, открыв дверь, как бы недоуменно спросил:

— Простите, профессор, уже начался урок?

«О, да! Играть роль дурочка бывает приятно!» — ухмыльнувшись, подумал Малфой и, краем глаза посмотрев на класс, к собственному сожалению понял, что у Слизерина сдвоенный урок вместе… с Гриффиндором.

— Мистер Малфой, минус десять очков Слизерину за опоздание и явную наглость! Проходите… — МакГонагалл, скрестив руки на груди, ждала, пока Драко пройдет на свое место.

Не спеша, Драко двинулся между партами своего и параллельного факультета, бесцеремонно смотря на каждого учащегося Гриффиндора.

Когда он дошел до своего места, то понял, что ему придется сидеть таким образом, что по правую руку от него через проход находилась парта, за которой были Грейнджер и Долгопупс.

Гермиона что-то писала в пергаменте, явно не желая встречаться с ним взглядом. И это его забавляло…

Сев за парту он повернул голову в сторону Гермионы, подперев её рукой и не отрываясь от её лица, тихо прошептал, наигранно ласково:

— Здравствуй, Грейнджер…

Он заметил, как на какую-то долю секунды, рука девушки замерла, но почти сразу вновь стала что-то писать с удвоенной скоростью.

«Ответа, видно, ждать не придется. Что ж…» — Малфой на секунду перевел взгляд на МакГонагалл, убедившись в том, что она беспрерывно что-то говорила учащимся, он все так же тихо прошептал, чтобы слышала одна Гермиона:

— А мне казалось вас должны учить правилам хорошего поведения… К примеру, отвечать на приветствие.

Девушка ничего не отвечала, продолжая писать дальше. Но все же Драко заметил, как она стала постепенно краснеть…

— Ааа… Наверное, я ошибся! Приветствовать человека не так приятно, как развлекаться с Сейфером… Да?

Последние слова он произносил с явным ехидным наслаждением, все так же не переставая сверлить девушку взглядом.

Гермиона покраснела еще больше. Перо в её руках затряслось…

Облизав пересохшие губы, она медленно посмотрела на Драко…

«Ненавидишь меня? Ведь так?» — хотелось ответить Малфою на её взгляд, полный гнева и… беспомощности…

«Что ж… Тогда день удался!» — улыбнувшись девушке своей самой хищной улыбкой, он повернулся и попытался вникнуть в тему урока…

Камин в гриффиндорской гостиной излучал необыкновенное тепло, тем более, если ты только что вернулся после длительной прогулки по ежедневно расчищаемым дорожкам Хогвартса.

Ноябрь миновал. И в свои владения вступил декабрь, застилая землю большими белыми пчелами, неспешно кружащимися в легком танце северо-западных ветров.

За окном уже сгустились вечерние сумерки. И отблеск золотистого сияния свечей и камина, падающий на стекло, не давал разглядеть сидящим в мягких потертых креслах гостиной, какой удивительный начался снегопад, как только они покинули улицу.

Джинни радостно щебетала что-то Гарри, глаза которого лучезарно сверкали из-за круглых стекол очков. Рыжеволосая девушка распустила длинные волосы, чтобы просушить их после забавной детской проделки — снежных ангелов, которых она сделала штук пять в первом попавшемся сугробе, как только вышла на улицу.

Рон внимательно слушал Сейфера, последний, прислонившись к дивану, растянул ноги на ковре у камина, говоря что-то о квиддиче. Изредка тот бросал взволнованные взгляды на Гермиону, как будто бы тревожился, не ушла ли она куда-нибудь. Но девушка, подогнувшая под себя ноги, удобно устроилась в кресле, облокотившись и подперев кулачком щеку.

Порой, ловя на себе эти странные взгляды, она тут же в спешке рассеянно улыбалась ему, тем самым успокаивая парня и вызывая ответную светлую улыбку.

И все же мысли ее были слишком далеко…

Сейчас, найдя подходящий момент, когда, уставшая от прогулки, но довольная, она сидела возле камина, а вокруг стоял полушепот, порой клонивший в дрему, но никто не мешал никакими вопросами и допросами, можно было все спокойно обдумать, расставить по местам каждую мысль или факт по нужным полочкам…

Итак. Ей, Гарри и Рону как-то не удавалось за последнее время вместе обсудить то, что поведал им Дамблдор. И все же девушка не могла забыть слов профессора: «Невозможно предугадать дату, когда он (Волан — де — Морт) подаст им всем (этой грязной нечисти) клич выйти из своего сумрачного логова и пролить море крови… Знаем только одно — скоро. Но как скоро?..». И всё… На том и кончилось это «скоро».

Прошел почти месяц от их разговора с директором школы и почти месяц полного — «ничего». Как будто их встречи и не было.

Гермиона внимательно следила за своими однокурсниками, особенно за гриффиндорцами. В тайне она надеялась, что хоть кто-то, да выдаст себя; хоть кто-то, кто согласился участвовать в этой таинственной и опасной компании, чем-то выдаст себя в надежде найти других, таких же. Но, увы, кроме каких-то странных улыбочек и ужимок Невилла Долгопупса она ничего так и не заметила.

Учебные дни шли своим чередом, шли недели, прошел и месяц… Но всё было спокойно, слишком спокойно, до омерзения тихо… Но так не бывает! Мозг десятки, сотни, тысячи раз твердил: «Так не бывает!»

Затишье перед бурей… Как еще это можно было назвать?

И все же среди этого напряженного спокойствия, готового в любую секунду взорваться фонтаном крови и криками ужаса, девушка находила одну отдушину… Сейфера.

Теперь это были не просто дружеские отношения… Каждый день начинался с мимолетного поцелуя перед дверью в Большой зал, спеша на завтрак, и заканчивался страстным, обжигающим душу поцелуем в библиотеке вечером, когда почти весь Хогвартс расходился по своим гостиным.

И каждое утро вся она, без остатка, стремилась к нему… И душой, и телом… Сидя за столом в Большом зале, украдкой девушка бросала взгляд на стол Когтеврана. Ловя на себе приветливый, ласкающий взгляд его нежных, синих, как глубокое море, глаз, она чувствовала, как начинает задыхаться, становилось слишком жарко…

Потом уроки, кажущиеся нескончаемыми, обед — опять его горящий взгляд…

Она замирала, когда он внезапно подходил к ней сзади и легко прикасался к ее руке... потом обнимал за талию и что-то шептал на ухо… Она почти не могла разобрать его слов, да они и не нужны были! Достаточно, что он был рядом, он не бросал её в трудную минуту, ему не было наплевать на её чувства, как… Малфою…

Гермиона иронично улыбнулась при воспоминании о Малфое.

«О, да, святой Малфой! Как же я могла о нем забыть!» — девушка вновь тихо усмехнулась.

— Что?.. — её смешок привлек внимание друзей, Сейфер, улыбаясь, спросил. — Что ты нашла такого смешного?

— Ой, да ничего такого! Так… всего лишь мысли…

Гермиона натянуто улыбнулась. Но Сейфер уже встал и, подойдя сзади, облокотился о спинку кресла, нагнулся и хрипловато тихо прошептал:

— Порой за мысли приходится платить…

Гермиона подняла голову: в его глазах плясали лукавые огоньки. Девушка нервно заерзала в кресле и слегка покраснела.

Чуть сдавленным голосом она так же тихо переспросила:

— И какова же плата… если не секрет?

Казалось, Сейфер задумался. Он устремил свой хитрый взгляд на её губы.

В свете камина они горели огненно-алым всполохом… Потом он, встретившись с ней взглядом, медленно начал опускать свой взор сначала на белоснежную шею, затем на ее грудь…

Гермиона замерев, ошарашено следила за его всепоглощающими глазами. Губы юноши подернулись в странной усмешке, он не отрывался от достаточно-таки большого, как тут же показалось Гермионе, выреза кофточки секунд пять.

Девушка почувствовала, как кровь тут же хлынула к лицу, а сама она густо краснеет…

— Я многого не потребую… Всего са-а-мую малость… — промурлыкал Сейфер, но в его глазах явно читалось нечто большее, чем просто жадное желание поцелуя. В этих омутах синевы, которые сейчас превратились в черные блюдца, горело не что иное, как… желание! Желание обладать действительно нечто большим…

Тут Гермиона резко встала и, бросив быстрый взгляд на друзей, запинаясь, проговорила:

— Ладно, ребята, вы как хотите, а я — спать. Завтра тест по истории магии… и все такое…

Быстро ретировавшись, она уже было отошла от них на достаточное расстояние, занося ногу, чтобы подняться по лестнице, как к её досаде раздался голос Рона. Он недоуменно спросил:

— Разве по истории будет тест, я не слышал, чтобы профессор Бинс…

— Кажется, Рон. Мне так показалось… — Гермиона смущенно взглянула на друга, умирая от стыда за ложь.

И она, повернувшись, пошла наверх, на мгновение задержав свой взгляд на Сейфере. Тот, прислонившись на спинку кресла, скрестил руки на груди и, слегка наклонив голову на бок, улыбался…

Показалось ли Гермионе, но на самом деле милая, нежная улыбка, посылающая приятные, добрые сны на ночь, имела совершенно другое значение и смысл: «Я подожду… я привык ждать, но помни — недолго. А потом… хм… ну а потом ты увидишь все сама…»

* * *

В спальне для девочек никого не было, что само по себе являлось событием удивительным. Возможно, что все разбрелись по укромным уголкам замка, и где-нибудь в незапертом классе можно было увидеть двух воркующих голубков. А может, одна подружка-говорушка засиделась в гостиной другой.

Как бы то не было, Гермиона быстро переоделась в пижаму, почистила зубы и, юркнув под теплое, мягкое одеяло, с блаженной улыбкой опустилась на не уступающую по мягкости подушку.

Пролежав с закрытыми глазами минут десять, девушка быстро сообразила, что уснуть ей не удастся еще долго… И этому была очевидная причина — Сейфер. Нужно было хоть как-то отвлечь от него свои мысли…

Нащупав в темноте волшебную палочку, она зажгла ею настольную лампу, положила под спину подушку и со вздохом окинула тумбочку равнодушным взглядом.

На тумбочке стояли старенькие часы, валялись кусочки сломанного пера, чистые пергаменты и книга… «Ага, так Джинни все же принесла мне её!» — Гермиона взяла обещанный недавно подругой роман.

Самую обычную обложку бульварного магловского романа украшала большая золотистая надпись: «Идущая в ночи». На фоне же надписи расположились два страстно целующихся героя в средневековых одеждах.

Гермиона скептически осмотрела обложку, уже предвкушая сплошную «мыльную оперу» в бумажном переплете… Открыв книгу, она принялась читать:

«Энн Мейкллер, как и любая юная особа дворянского происхождения, уже как полтора часа тряслась в стареньком экипаже в сопровождении своей компаньонки — Эви, молоденькой служанки из таверны на Бейжерс стрит. Она была нанята, чтобы последовать с госпожой на северо-восток Англии в небольшое поместье графа Уильяма в тридцати милях от деревушки Кэнж, откуда они и держали путь. В окне экипажа то и дела мелькали по очереди нескончаемые зеленые луга, чуть реже пшеничные поля и мостовые небольших серых городков. Гортензия Хилли, тетушка Энн, пригласила погостить свою любимейшую племянницу на месяц-другой в поместье своего мужа, в надежде, выезжая по несколько раз в неделю на балы в Карлайл, подыскать племяннице какого-нибудь титулованного молодого человека с достойным состоянием…»

Как ни странно, но роман настолько поглотил Гермиону, что она каждый раз с трепетом переворачивала следующую страницу, переживая каждое несчастье, обрушившееся на хрупкую девушку, стойко переносившей его.

Как показывал далее роман, никакой «титулованный молодой человек с достойным состоянием» не ждал Энн Мейкллер ни на одном бале в Карлайл, кроме престарелых вдовствующих герцогов за семьдесят и лысеющих толстяков с мясистыми липкими руками и большими животами.

И вот, казалось бы, счастье улыбнулось молоденькой наивной Энн. Она встречает молодого графа, который при их второй же встрече признается ей в страстной любви.

Юноша увлекает Энн в сад и там… целующуюся пару застает леди Блекморт, дама бальзаковского возраста с острым язычком…

Теперь Энн скомпрометирована. Её будущее: ни шагу ни в один великосветский салон, ни одного доброго слова со стороны подруг, только жалостные, сострадательные, а то и злобные взгляды! И только одна надежда — молодой граф должен жениться на ней, чтобы смягчить известие о ее позоре.

Но ни о какой женитьбе молодой аристократ даже и не помышлял, он лишь присоединился к остальным и с жалостью взирал на бедняжку Энн…

Девушка тут же покидает поместье графа Уильяма, возвращаясь обратно домой. Но каков ужас! Отец отказывается от родной дочери!..

Почти половина книги была прочитана, а сама книга лежала на груди мирно спящей Гермионы…

Девушка не почувствовала, как кто-то из девушек положил книгу на тумбочку и потушил свет…

Часы негромко пробили час ночи…

* * *

— Эй, Гермиона! — кто-то уже с минуту беспринципно тряс её за плечо. — Вставай же! Ну!..

— Какого... Ну дайте поспать по человечески! — Гермиона хрипло промямлила неизвестному в темноту и потянула на себя одеяло.

«В темноту… Вот именно!» — последняя мысль, и она снова окунулась в объятия сна…

— Вставай немедленно!!! — в сознание с оглушительным ревом ворвался возглас Джинни Уизли.

Гермиона резко поднялась с кровати, тут же свесив ноги.

— Что за…? — перед глазами поплыли черные пятна: кто-то зажег свет.

Щурясь, она пыталась разглядеть, что творится вокруг… Мимо бегали её соседки по комнате: Парвати и Лаванда. Как она успела заметить, они ошалело бросали в свои чемоданы одежду, обувь, книжки — в общем, все те пожитки, с которыми приехали в начале учебного года.

Джинни же нагло схватив Гермиону за ноги, потянула их в сторону и, порывшись под кроватью пару секунд с охами и ахами, вытащила на свет потрепанный чемодан подруги.

Пока до Гермионы дошло, что сейчас не было и трех часов ночи, рыжеволоса девушка быстро выдвигала все ящики тумбы и с такой же неимоверной скоростью принялась выгребать оттуда все содержимое, бросая в чемодан.

Когда, наконец, Гермиона смогла прийти в себя, она, потянув на себя одеяло, протяжно спросила:

— В чем дело? Что такое?

Джинни лишь мельком взглянула на нее и, ухмыльнувшись, вдруг серьезно проговорила:

— Вставай, Гермиона! Сама не знаю, но похоже дело дрянь… Весь Хогвартс уже на ногах!

Последние слова насторожили девушку. Взглянув в окно, она увидела лишь тьму зимней ночи.

— Так что случилось? Объяснит мне кто-нибудь?..

Джинни уже успела добраться до шкафа: она выглянула из — под кучи вещей, которую тут же горой бросила в чемодан.

— Ух! — только переведя дух, она тут же захлопнула чемодан и, придавив его сверху коленкой, принялась закрывать. — В общем, через двадцать минут подадут кареты… Мы уезжаем из Хогвартса… Поторопись же!

— Что?! — но этот возглас остался без ответа.

Джинни уже толкала подругу в ванную, и пока та наспех чистила зубы и умывалась, сделала ей крепкий хвостик, сбегала за оставленными вещами: каким-то нижним бельем, носками, джинсами и кофтой. Пуховую куртку она оставила на кровати.

— Давай, Герм, поторапливайся. Рон сейчас придет за чемоданом.

— Я просто… Да что случилось?! — Гермиона наконец-то могла думать, как здравомыслящий человек, последние остатки сна покинули её, душа стала наполняться тревогой.

— Не спрашивай — я все равно ничего не знаю. Примерно полчаса назад в спальню ворвалась МакГонагалл, мы так перепугались! Она была бледна, словно мертвец, стала кричать, что б мы поскорей собирали вещи и спускались в холл… Приказала разбудить остальных… Герм…

— Ммм? — промычала девушка, натягивая ботинки.

— Мне, кажется,.. война началась… — Джинни тяжело вздохнула и потупила взгляд, уставившись куда-то в пол.

Как только Гермиона зашнуровала последний ботинок, послышался стук в дверь.

— Это Рон, я открою, — рыжеволосая девушка поспешно засеменила к двери.

Действительно, это был он. Нахмуренный, казалось, Рон избегал взглядов присутствующих, только когда вошел, кивнул в знак «доброночного» приветствия Гермионе, продолжая хмуриться и о чем-то думать.

Тем временем Джинни уже успела всучить ему чемодан подруги и, закрывая дверь, быстро протараторила вслед:

— И прихвати мой чемодан на лестнице!..

—Что?! — раздался недовольный приглушенный возглас Рона, но Джинни уже успела закрыть дверь.

Повернувшись к подруге, она тяжело вздохнула и, выдавив улыбку, мягко заметила:

— Ладно, одевай куртку и пойдем.

Гермиона беспрекословно подчинилась её словам, сама же Джинни в два счета застегнула пуговицы своего черного шерстяного пальто и обвела комнату грустным взглядом. Девушка явно была уверенна, что больше никогда не вернется сюда…

—Пойдем? — Гермиона осторожно дернула подругу за рукав.

Что-то промычав, та открыла дверь и исчезла в темноте лестничного коридора.

Уже закрывая дверь спальни, Гермиона сама на мгновение замерла, поглощая взглядом каждый уголок комнаты, где она провела столько времени своей жизни…

Через пять минут Гермиона стояла в Большом зале возле своих друзей.

Почти весь Хогвартс собрался, а каждый факультет «скучковался» на своей территории. Уже принялись проводить перекличку, начиная с младших классов. Порой в Большой зал вбегал тот или иной ученик, испуганно ища взглядом своих однокурсников, и, наконец, облегченно вздохнув, продвигался вдоль стенки к своим…

Как ни странно, но на лицах однокурсников, как и почти всех обитателей Хогвартса, не читалось ни капли раздражения… Только пугливая тревога и застывшее недоумение…

Периодически то слева, то справа слышался чей-то взволнованный шепоток: «А что?.. А как?.. Да почему?..». И если раньше Гермиона могла услышать чьи-то нелепые предположения, то теперь то тут, то там мелькали фразы: «Началась война!.. Уверен, здесь стало опасно находиться… Школу закрывают…» и т.п.

Девушка и сама думала именно так. Теперь наступила очередь Хогвартса… «Если и эта школа закрывается, то в скором времени закроют и Шармбатон» — предположила Гермиона.

«Ну вот, пришло это долгожданное и неожиданное скоро… Так, хорошо, Дамблдор обещал все уладить с родителями, теперь, по логике вещей, мы должны куда-то ехать… Где будут собираться эти самые… батальоны…» — Гермиона вдруг усмехнулась собственной мысли.

«Боже, мы даже не знаем с чем столкнемся! Куда нас повезут? Зачем нас повезут?! Какой-то кошмар!..» — девушка с тяжелым вздохом посмотрела на впереди стоящих друзей. Они казались спокойными на первый взгляд, но Гарри хмурился, видно не от приятных мыслей, Рон задумчиво уставился в одну точку.

Гермиона быстро пробежала глазами все факультеты, когда её взгляд остановился на когтевранских учащихся.

«Сейфер, Сейфер… где же он?!» — глаза тревожно искали знакомое лицо. Наконец, девушка вонзилась в него взглядом. На вид он был совершенно спокоен: ни тени тревоги не залегло ни в одной черточке его лица. Он внимательно слушал декана факультета, иногда лишь приподнимая брови в удивлении от его слов.

Как же ей порой хотелось рассказать парню всю правду, спросить его совет. Она не сомневалась, что он обязательно поможет!

Рассказать все: и про Министерство Магии, и про Орден Феникса и то, во что их хотят вовлечь…

«Стоп! А что если… ведь ему так же могли предложить стать… Как же я раньше не подумала! Дамблдор наверняка мог и ему сделать подобное предложение пройти ускоренное обучение и войти в противоборствующий отряд против Пожирателей!» — прикусив губу, Гермиона стояла, переминаясь с ноги на ногу, сожалея о том, что раньше не пораскинула мозгами над подобным…

«Дурья башка! Ну, чем ты думала!» — девушка негодующе нахмурилась.

Вдруг послышался лязг открывающихся входных дверей. Все головы устремились к выходу. Неожиданно возникший, казалось бы, из неоткуда, Хагрид отворил двери и, отойдя в сторону, громко оповестил всех учащихся:

— Это… на выход! Садитесь в экипаж… и… плотнее закрывайте за собой дверцы!

Но прежде чем все ринулись к выходу, рассерженная МакГонагалл раздраженно шепнула что-то Хагриду на ухо, тот поспешно добавил:

— Сначала идут первокурсники!..

Первокурсники, сонные, перепуганные, медленно засеменили к выходу, прижимаясь друг к дружке…

— Живее, живее!.. — не выдержала вконец МакГонагалл.

Наконец, дошла очередь второкурсников, третьекурсников…

Кучки уже живее стремились к выходу, садясь в поданные у крыльца кареты, запряженные невидимыми существами.

Наконец, группа семикурсников освободила зал, ринувшись к дверям… На выходе образовалась толкучка. Гермиона вдруг почувствовала резкую боль — кто-то очень постарался и наступил ей на ногу.

Выругавшись про себя, девушка подтолкнула впереди шедшего семикурсника на улицу и сама нырнула в сумрак зимней ночи.

Холодно… Как же холодно!..

Как только Гермиона пересекла порог замка, она тут же отскочила в сторону, ожидая друзей и дрожа всем телом…

На небе мирно горели звезды, не сказать, чтоб уж так много, но порой этих блистательных светил было не насчитаться и десятка… А сейчас россыпи небесных изумрудов то тут, то там бросали свой безмятежный свет на землю, устланную зимним снежным ковром… И земля вся сверкала в этом свете миллионами алмазных отблесков!..

Замутненная луна скрылась где-то в проплывавшем темном облачке…

Холодно, но спокойно… Холодно, но спокойно… Холодно, но спо-кой-но!.. Странное ощущение пробирало девушку. Мрак ночи и мороз окутывал словно женщина, убаюкивающая своего ребенка и укладывающая в колыбель…

Холод пробирал душу, но тем самым замораживал все чувства, бушующие когда-то в ней… Душа имеет память…

Человек не вспоминает чьих-то поступков, навеявших когда-то страх, боль, одиночество… Человек ощущает их снова, потому что душа имеет память… И снова боль, страх и одиночество… И слезы…

Но холод имеет свойство замораживать всё это…

— Гермиона, — знакомый голос окликнул ее совсем рядом.

Вздрогнув, девушка посмотрела на Гарри и Рона.

— Поторопимся! — воскликнул последний и мрачно кивнул на собравшуюся толпу.

Каким-то чудом ребятам удалось занять третью карету, подъехавшую к парадному крыльцу. Первыми двумя, с наглостью присущей факультету, завладели слизеринцы.

Как только Гермиона, Гарри и Рон сели, карета с толчком начала двигаться…

* * *

Вокзал Кингс Кросс. Двумя часами позже…

— Слушайте меня внимательно. — Хагрид беспокойно перевел взгляд с ребят на проходивших мимо учеников, спрыгнувших только что с Хогвартс-Экспресса, прибывшего пять минут назад.

— Никаких вопросов. Сейчас пересечете платформу 9 и три четверти, добираетесь до «Дырявого котла», это не так далеко — в пятнадцати минутах ходьбы. Просто свернете со станции налево, пройдете площадь. На перекрестке снова налево, пять минут — и вы у «Дырявого котла»… Там вам уже заказаны комнаты…

— Хагрид, комнаты… только нам? — Гарри явно выглядел взволнованным.

Великан тяжело вздохнул и, еще раз бросив взгляд на проходивших мимо учеников Хогвартса, добавил:

— Нет, должна появиться еще пара или тройка человек.

— А кто..?

— Никаких вопросов. Пожалуйста. Я больше ничего не знаю.

Казалось, Хагрид посуровел, но как только он чуть повернул свое лицо к тусклому свету фонаря, сквозь его бороду стала заметна тревожная улыбка.

Гермиона уверенно закивала:

— Не беспокойся. Мы сделаем все как нужно.

Рон что-то пытался промямлить «ободряющее», но по его кислой мине можно было сказать, что он бы с удовольствием, как многие его однокурсники, отправился с встречающими родителями домой, позавтракал (а нельзя забывать, что уже стало светлеть) сытным маминым свежеиспеченным пирогом и завалился в кровать, досматривать сны…

Взяв свои чемоданы, ребята быстро направились к барьеру. Гарри чуть помедлил:

— Хагрид, мы ведь еще встретимся?..

Великан лишь кивнул в ответ и сразу отвернулся. Сдавалось, он не хотел, чтобы видели его лицо.

Нынче ночью, верь не верь,

Томминокер стукнет в дверь…

Стивен Кинг.

До «Дырявого котла» они добрались быстро, дорога была именно такой, как и описал Хагрид.

Между большим книжным магазином и магазином компакт-дисков находилась невзрачная, с поблекшей краской, обшарпанная дверь.

Гарри потянул ручку, и уже через секунду все трое оказались в темной неказистой комнате. Как только они вошли, пара любопытных глаз сразу принялась с интересом оценивать троицу — это был какой-то пожилой маг, на голове которого покоилась скошенная чуть набок старая шляпа. Но, встретившись взглядом с Гарри, он тут же отвернулся и уставился на свой бокал с недопитым вином.

Ребята медленно направились к барной стойке. В полумраке комнаты чьи-либо лица с трудом можно было различить, но, подойдя поближе, они увидели знакомую лысую голову старого бармена Тома:

— Мистер Поттер, мистер Уизли? Мисс Грэйнджер? Рад, очень рад!!! Мы вас ждали!..

Гарри с интересом взирал на старого бармена:

— Здравствуй, Том. Эээ… «Мы» — это кто?

Казалось, Том на какой-то момент замялся, но тут же исчез под барной стойкой. В течение пары секунд слышался скрип выдвигаемых ящиков и, наконец, лысая голова стала медленно появляться.

— Вот, комнаты № 11, 12 и 13…

Гарри взял ключи и чуть задержался у стойки, казалось, обдумывая спросить что-то. В конце концов, он поблагодарил Тома и, кивнув ребятам, стал подниматься по красивой деревянной лестнице, ведущей в небольшой коридорчик с комнатами, на дверях которых висели маленькие бронзовые таблички.

Гермиона и Рон, не отставая, шли за Гарри.

Как только они переступили линию слабо освещенного коридора и под их ногами протяжно скрипнуло несколько старых досок пола, неожиданно одна из дальних дверей приоткрылась… В её щели стоял полный мрак…

Гарри, Рон и Гермиона резко остановились.

— Наверняка, это просто сквозняк…— совсем не уверенным тихим голосом предположил Рон.

— Ага, сквозняки умеют открывать щеколды и дергать за ручки дверей, — громко проговорила Гермиона так, чтобы её уж точно услышали.

Как только девушка произнесла последнее слово, дверь открылась нараспашку, и в дверном проеме появился…

— Невилл?!

Но Невилл уже со всех ног бежал по коридору и, обнимая ребят, тараторил о том, насколько же он боялся, что они не придут!

Скорее, это был единственный человек, на лице которого светилась искренняя радостная улыбка от их встречи…

— Невилл, — Гарри пришел в себя раньше всех. — А… что ты здесь делаешь?

Круглолицый парень растерянно хлопал глазами:

— Ну, как… я ведь…

Тут он прищурился и выглянул за спины ребят. Убедившись, что «все чисто», Невилл продолжил:

— Ну, так ведь я записался в отряд!

Секундное молчание могло перерасти в минутное, если бы не вовремя слетевшая фраза Рона, спасшая всё положение:

— Ааа… в смысле — я безумно рад…

Гермиона обеспокоено покосилась на Невилла и, не дав ему сказать и слова, схватила под руку и повела в его же комнату, на ходу засыпая вопросами:

— И почему же ты нам раньше ничего не сказал, еще в Хогвартсе? Знаешь, Невилл, это опасно, ты уверен, что это была вообще хорошая идея? Ты один или есть кто-то еще?..

* * *

Он быстро шел по грязному тротуару Лютого переулка, неся в руках свой дорогой кожаный черный чемодан. Снег под ногами был похож на странное месиво из грязи и серости…

Солнце уже почти встало… Но переулок был еще пуст.

Ему нравились такие мгновения в его жизни. Когда ты один. Когда пусто, нет никого и можно подумать… Обычно, слово «подумать» выступало в таком случае как «помечтать». Но не долго…

Мечтать для него стало вообще непозволительной роскошью…

Серые каменные стены домов окрасились в розово-золотистый цвет. Ветер, гулявший в переулке, был на удивление теплым для такого времени года.

Это радовало безумно и в то же время настораживало.

«Не может быть, чтобы все было так хорошо! Даже в эти секунды…» — такие мысли бродили в голове светловолосого юноши…

Он свернул направо, прошел еще шагов десять, когда понял, что что-то не так.

Ускорив шаг, он продолжал идти дальше, не оглядываясь по сторонам, не давая ни одной посторонней мысли проникнуть в голову.

Он выделялся в этой серости и безликости домов и одновременно был с ними заодно в их неприглядности…

Дома стали мелькать перед ним с беспорядочной скоростью.

В одной руке он держал мертвой хваткой свой чемодан, а другой сжимал в кармане волшебную палочку.

Еще сто метров и поворот…

«Еще пять минут. Еще пять минут…» — его губы незаметно шептали эти три слова.

Необходимо было пройти эту маленькую пустынную улочку, а потом свернуть налево — прямо на одну из улиц, вечно кишащую маглами… Там легко можно затеряться в толпе.

Но тут он услышал позади себя чьи-то шаги… «Поздно…» — одна мысль, и он резко обернулся.

Он… И как всегда в своем репертуаре: как только что восставший из гроба вампир — весь в черном. Длинные темные волосы спадали на плечи, чуть прикрывая лицо.

Драко не мог понять, что творится в душе у этого мага. Конечно, если она у него вообще была… В темно-синих глазах было что-то стальное, холодное, неприступное.

— Что, Малфой, бежишь из города, словно гиена? — в его голосе слышались нотки презрения, как будто бы на него упал волос магла, только что убитого одним из Пожирателей, и он так аккуратно, медленно, с гримасой отвращения убирает его со своей одежды.

— Бегу?.. Ты как всегда ошибаешься… Кстати, не заметил, ты вообще стал очень часто ошибаться? — Драко, чуть посмеиваясь, тихо парировал магу.

На секунду в глазах темноволосого юноши вспыхнула смесь злобы и ярости, но, совладав с собой, он медленно двинулся на Драко со словами:

— Запомни… Я никогда… не ошибаюсь… И этот раз не исключение. И еще кое-что…— тут юноша почти вплотную приблизился к Малфою и, не отрывая своего взгляда от его глаз, неспешно, с расстановкой проговорил. — Держись от нее подальше. Во благо своей шкуры…

— Ты мне угрожаешь? — Драко с удивлением вскинул бровь. — Тебе не кажется, что ты кого-то с кем-то путаешь?

— Нет. Будь уверен, в плане тебя никакой путаницы быть не может… Ты же у нас особенный, — темноволосый юноша неприятно ухмыльнулся. — Я буду следить за тобой, помни это.

На этих словах юноша тихо засмеялся и, повернувшись, пошел прочь, завернув в первую же улочку. Скрылся, словно его и не было…

* * *

— О, так вы не знаете же! Точно! Лаванда в соседней комнате, она записана в отряд! — Невилл уже минут пять, захлебываясь от радости, рассказывал, как его вызвал к себе директор, и как он был счастлив, что сможет наконец-то принести хоть какую-то пользу миру!

— Лаванда?! — Гермиона ошарашено переглянулась с Гарри и Роном. — Лаванда Браун?!

— Ну да! А какая же еще… Ты же знаешь, она стала так хорошо учиться… Я слышал, кого-то из её родственников этим летом убили Пожиратели… И вот, она согласилась. Я её понимаю, Гермиона, это невыносимо мучительно, когда теряешь родных, наверное, тяжелее, чем когда… они живы, но не в состоянии понять, кто ты и где ты…

На какую-то долю секунды взгляд Невилла стал туманным… Он задумчиво уставился в одну точку на стене, а потом, будто бы очнувшись, натянуто улыбнулся и начал расспрашивать Гарри и Рона, что они знают о готовящейся войне.

Гермиона же перевела свой взгляд с парня на дверь.

Переборов нерешительность, она все же встала, взяла свой чемодан и, бросив через плечо ребятам, что пошла в свою комнату, вышла в коридор.

Как только за ней закрылась дверь комнаты Невилла, и она оказалась в пустынном и мрачном коридоре, по спине девушки прошлись неприятные мурашки…

Дотянув чемодан до двери своей спальни, Гермиона поставила его и выудила из кармана джинсов ключ от комнаты № 13, где ей придется провести какое-то время.

Ключ долго не входил в замочную скважину. Гермиона почему-то стала нервничать…

Оставив на секунду попытки открыть дверь, она вдруг услышала чуть подальше от себя скрип половицы в конце коридора.

И тишина… «Или показалось? Может это в комнате Невилла?..» — девушка пыталась хоть что-то различить в темноте. Но было такое чувство, что итак слабый свет, горевший к их приходу, специально погасили.

«Так, спокойно…» — Гермиона снова подняла ключ и уже трясущейся рукой стала пытаться открыть дверь. «Ну же… Давай!» — Гермиона нервно принялась дергать ручку двери, но та не поддавалась…

Скрип — еще один скрип половиц!

Казалось, душа ушла в пятки, а сознание было на грани отключения. Почему-то сразу вспомнился тот случай в коридоре подземелья, куда Гермиона пошла после урока Зельеваренья… Шорох… шорох, который был совсем рядом. И темнота… И сердце, готовое выскочить в любой момент…

«Все нормально… Все… хорошо…» — девушка заставляла себя раз за разом повторять эти слова, но тем временем чувствовала, как сама немеет от страха.

— Тебе помочь? — знакомый холодный женский голос, донесшийся откуда-то позади, рассек тишину коридора.

Гермиону передернуло от неожиданности, и на какой-то миг она застыла, приходя в сознание. Наконец, взяв себя в руки, она медленно проговорила:

— Лаванда?.. Да... что-то замок «заел».

Лаванда, казалось бы, вынырнула из темноты и, взяв из рук Гермионы ключ, вставила его в замок, и не прошло секунды, как дверь была уже открыта.

— Ловко! — только и смогла сказать Гермиона.

Девушка взяла свой чемодан, раскрыла пошире дверь и вошла в хорошо освещенную камином спальню.

Расстегивая куртку, она посмотрела на вход — Лаванда продолжала стоять, видимо дожидаясь приглашения войти.

— О, проходи!

Улыбнувшись, девушка вошла, прикрыла дверь и удобно устроилась в мягком, потертом кресле с дубовыми подлокотниками. Помолчав с минуту, она заметила:

— Я когда-то останавливалась в этом номере. Здесь всегда заедал замок, и всегда с ним было много проблем.

— То-то я думаю, ты так ловко с ним разделалась! — Гермиона попыталась рассмеяться, но смех был слишком натянутый и неестественный.

Лаванда посмотрела в глаза девушке и улыбнулась.

Гермиону который раз передернуло изнутри: улыбка могла сойти за знак дружелюбности, но глаза говорили совсем иное… Верней, они ничего не говорили. Они были пусты. Ноль эмоций, ноль интересов…

— Как ты думаешь, мы надолго здесь? — голос Лаванды вывел её из задумчивости.

— Не знаю. Нам ничего не сказали…

— А я думала, уж кому, а вам скажут больше!

Гермиона поняла намек в словах девушки, но лишь на секундочку взглянула на нее и, непринужденно улыбнувшись, принялась открывать чемодан.

Достав из него лежащие сверху джинсы и старую, но до того милую вязаную кофту бардового цвета, девушка не заметила, как вместе с вещами на пол полетел маленький бархатный мешочек, который Лаванда тут же подобрала, подлетев так бесшумно, словно хищная птица, подстерегающая свою жертву.

— Какая прелесть! — не успела Гермиона произнести благодарных слов, как Браун с удивительной сноровкой, которую, казалось, вырабатывала годами, выудила из темно-малинового мешочка кулон Драко и, удобней расположив его на своей ладони, принялась рассматривать уже давно не пульсирующее сердечко. — Признавайся, кто подарил?!

Лаванда, казалось, искренне и с интересом взирала на вещицу, а последняя фраза была произнесена с чистыми нотками девичьего любопытства и веселья.

У Гермионы на какой-то момент даже перехватило дыхание, как только она увидела, что девушка открывает мешочек и берет оттуда кулон. Но тут же, как будто вспомнив, что «это всего лишь кулон от одного неблагодарного создания Земли», рассеянно улыбнулась и поспешно произнесла:

— Да так… эти безделушки, по-моему, в каждой лавке Косого переулка продают.

— Так уж и в каждой! Я никогда ничего подобного не видела… Ммм? Он серебряный?

Тут Гермиона только поняла, насколько она сглупила с «безделушкой»:

— Ну, наверное… да.

— «Ну, наверное»… Я поражаюсь тебе! — Лаванда весело усмехнулась и, расстегнув замочек кулона, вдруг растянула цепочку и подала ее Гермионе. — Надень. Он тебе явно идет.

Гермиона удивленно, даже испуганно взирала на протянутый ей кулон. «О, Мерлин, ну чего она вздумала!» — проскользнуло тем временем в её голове, но руки подчинились, и, взяв цепочку, она подошла к старому, чуть запыленному зеркалу, висевшему над камином, и одела кулон.

«Ладно, как только уйдет — сниму. Больно надо таскать на шее такую тяжесть!..» -Гермиона скептически взирала то на свое отражение в зеркале, то на кулон.

И все-таки мысль, что эта серебряная вещица была тяжелой, являлась абсолютной неправдой!

Да к тому же Лаванда была права: это украшение действительно очень шло Гермионе, как бы она не хотела это признать, но, в конечном счете, сдалась и мысленно пожелала отсрочить дату его снятия.

— Ой, ты знаешь, я, наверное, пойду. У меня еще дела: надо написать письмо маме и папе… Да и к парням зайду на секундочку!

Гермиона развернулась и сама для себя неожиданно улыбнулась на прощание Лаванде действительно теплой не наигранной улыбкой.

Та ответила тем же и, бросив напоследок взгляд на кулон, лукаво подмигнула девушке и ушла.

Все остальное время до вечера Гермиона провела либо одна в своей комнате, погруженная в собственные раздумья, либо порой на минут десять заходила к Рону и Гарри, которые бросали на нее взгляды с мольбой, взывающей спасти их от неугомонного Невилла.

Ближе к вечеру все пятеро: Гарри, Рон, Гермиона, Невилл и Лаванда — спустились вниз поужинать.

Посетителей, как ни странно, не было вообще, хотя, сколько себя помнила Гермиона, по вечерам «Дырявый котел» был набит битком. Здесь собирались все, кому не лень: серьезные маги и маленькие волшебницы, приехавшие из самых отдаленных частей Англии в Лондон за покупками; гномы, подозрительно провожающие взглядом всех, кто проходил мимо них и мог услышать хоть одно слово из их разговора; различные маги — пьянчужки, любящие потягивать вино или что покрепче…

Но сейчас в баре стояла тишина. Только порой раздавался шелест переворачиваемых страниц учетной книги, в которую Том что-то записывал и поминутно вздыхал.

Ребята заказали молочный суп, по парочке каждому рыбных котлет с морковной подливкой с картофелем на гарнир. Честно говоря, ужинать этим никому не хотелось, но именно список из этих блюд был, более ли менее, съедобен. А так как с утра у них не было и крошки во рту, то выбирать особо не пришлось.

Медленно орудуя ложками и вилками, ребята, казалось, были погружены в раздумья…

Вдруг Невилл негромко спросил:

— Я, конечно, понимаю, что нам приказали сидеть здесь и ждать, — на этих словах он грустно окинул зал бара взглядом. — Но чего ждать? И кого?

Гарри туманным взором посмотрел на Невилла, потом, вдруг смекнув, что прежде всего этот вопрос больше относился к нему, быстро заговорил:

— Если бы я знал ответ — не сомневайся, я бы ответил…

Но не успел он договорить, как тут же вмешалась Лаванда:

— Так ты не знаешь, куда нас поведут потом и… что будут делать?!

Гермиона окинула девушку пренебрежительным взглядом и, громко фыркнув, ответила за Гарри:

— Нам никто и ничего не сказал… А Дамблдор пояснил все в общих чертах!

На том разговор и закончился. Пару раз лишь Рон просил Невилла передать ему хлеб и перец.

Поужинав, Лаванда, Невилл и Рон поднялись к себе в комнаты.

Но Гарри и Гермиона решили еще какое-то время посидеть за столом.

— Знаешь, и все же Невилл прав, — неожиданно сказал Гарри.

Гермиона прищурилась и внимательно посмотрела на друга. Он молчал и мог показаться абсолютно спокойным. Но под стеклами очков в необыкновенных зеленых глазах плясали огоньки сомнения и беспокойства.

— Гарри, не надо…

— Нет, Гермиона. Он прав! Чего мы ждем?! Когда там, возможно, погибают люди… А мы сидим здесь и протираем штаны! Я не могу понять и Дамблдора… Он ничего не хочет объяснить толком.

— Гарри…

Но юноша её не слышал, он продолжал с жаром говорить ей все, что, видно, накопилось у него за эти несколько дней:

— Мне кажется, я совершил ошибку. Нужно было вообще в этом году не ехать в

Хогвартс, а заняться тем, что помогло бы добраться до Волан…

— Гарри! — тут уже Гермиона прикрикнула на парня и, шикнув, кивнула ему на открывающуюся дверь и входящего в нее человека.

Сдавалось, человек даже не обратил на них никакого внимания и, сразу успокоившись, Гермиона снова взглянула на друга, который погрузился в неприятное для обоих молчание.

— Но теперь мы не в Хогвартсе…

— Да, теперь мы не в Хогвартсе, Гермиона. Теперь мы даже не знаем, что нас ожидает ровно через минуту… Нас, как щенков, забросили сюда, даже толком ничего не объяснив!

Вдруг Гарри замолчал. Он как-то странно покосился на вошедшего минуту назад человека в темно-синем плаще и перевел удивленный взгляд на Гермиону:

— Ты… ничего не заметила?

Девушка отрицательно покачала головой.

— А что я должна была заметить? — шепотом переспросила Гермиона и, проследив за взглядом друга, тоже уставилась на странного вечернего посетителя бара.

Старая скошенная чуть набок шляпа прикрывала его лицо, так что в полумраке комнаты можно было даже не пытаться разглядеть хотя бы одну его черточку: старый он или молодой…

Но его походка говорила о многом! Этот человек был хромой!

— Кажется, я где-то его уже видел, — Гарри, не отрываясь, следил за тем, как странный посетитель подошел к стойке бара и, присвистнув, заказал стаканчик «Огненного виски».

— Ты думаешь… это кто-то из Пожирателей? — последние слова Гермионы Гарри почти прочитал по губам.

Окинув еще раз враждебным взглядом человека в плаще, юноша указал кивком на лестницу и тихо ответил:

— Пошли.

Закрыв за Роном дверь, Гарри скрестил руки на груди и стал беспокойно ходить по комнате.

Рон встревожено взирал на друга, а Гермиона просто удобней устроилась в стареньком потертом кресле, положив голову себе на колени.

Вдруг Гарри резко остановился и, повернувшись к друзьям, хотел было что-то сказать, но тут на лестничной площадке послышался скрип и чьи-то тяжелые неровные шаги.

«Тук… тук-тук» — к скрипу примешивался стук какого-то тяжелого предмета.

«Тук… тук-тук» — продолжали вещать половицы.

«Тук… тук-тук»…

Чьи-то неровные шаги приближались и с каждой секундой становились слышны все отчетливей и отчетливей…

Все ближе и ближе… Вдруг за дверью все стало тихо.

Гермиона резко подняла голову и сначала мельком взглянула на Гарри, лицо которого было белее мела, а затем устремила свой взор на дверь.

Ставни их комнаты глухо бились от беспощадного зимнего декабрьского ветра. Камин, который еще не так давно дарил тепло своими большими горящими всполохами, теперь еле-еле теплился жизнью.

Комнату окутал сумрак…

Только тут Гермиона заметила какое-то движение: Гарри резко вытащил свою палочку и нацелил её на дверь.

Медленно подходя к двери, словно дикая кошка, он прислонился к её косяку и негромко, чуть с хрипотцой, проговорил:

— Кто там?

Гермиона и Рон с замиранием сердца ждали, что будет дальше.

Девушка тоже с силой стиснула свою волшебную палочку в руках, подойдя с другой стороны к двери.

Но не успела Гермиона и охнуть, как чей-то грубый голос за дверью с ревом произнес:

— Алохомора!

— Окаменей!!!

И на миг воцарилась тишина.

Гермиона, чуть дрожа, подняла свою палочку, прошептав:

— Люмос.

Комнату и коридор осветил неяркий свет.

Перед ребятами стоял невысокий человек в темно-синем плаще и скошенной чуть на бок старой шляпе. Из-под её полей выступали знакомые черты лица…

Вдруг ночной гость произнес искривленными улыбкой губами:

— Гарри Поттер…

— Грозный Глаз?!...

— Мистер Грюм?! — Гермиона в изумлении отшатнулась назад так, что, налетев на Рона, еле удержалась на ногах.

В комнату тут же вошел Аластор Грюм собственной персоной.

— Ох, ребятки, вы изрядно заставили нас понервничать! — таковы были его первые слова, после чего волшебный глаз Грюма принялся быстро вращаться, пока, наконец, не вперился в черепную коробку собственного хозяина.

Быстро, насколько это было возможно при деревянной ноге, доковыляв до окна, Грюм аккуратно подцепил волшебной палочкой штору и, посмотрев вниз на пустынную дорогу переулка, вроде бы успокоился…

— Так это были вы?! — Гарри продолжал удивленно взирать на нежданно-негаданного гостя. — Сегодня с утра… Вы ведь сидели за столиком здесь, да? Вы ожидали нас?

Повернувшись к ребятам, Аластор Грюм скрестил руки на груди, и молча принялся смотреть на еще открытую дверь их комнаты, в то время как его волшебный глаз оценивающе пробежался сначала по лицу Гарри, потом Рона и Гермионы. Наконец, внезапный гость одним движением снял свой темно-синий плащ и шляпу, приказал закрыть двери и, усевшись в кресло, негромко заговорил:

— Нет, Гарри, сегодня утром здесь был другой человек, но тоже из Ордена. Я понимаю — это было глупо напялить его плащ и шляпу — а ты оказался наблюдательным малым!— но тогда было не до нарядного гардероба…

— Что-то случилось?! — Гермиона тут же взволнованно сжала руки в кулаки.

— О, нет, мисс Грэйнджер! Смею вас заверить, пока все в относительном спокойствии… Но вот какая странная вещь произошла… Минут десять назад мегачувствитель показал Дамблдору…

— «Мегачувствитель»? — Гарри напряженно прищурился, пытаясь вспомнить, где он слышал это слово.

Но Рон тут же подсказал ему:

— Помнишь, в кабинете Дамблдора стояла такая прозрачная «штуковина» с тремя шариками. По-моему, они время от времени загорались... Ведь так, Гермиона?

Гермиона, которая, в общем-то, давно забыла, что это была за «штуковина», автоматически кивнула в ответ, пытаясь поднапрячь память и все-таки вспомнить, что им тогда говорил Дамблдор об этом самом «Мегачувствителе»… Но память не выдала абсолютно никакой информации.

— Мегачувствитель — прибор отслеживания, — заговорил тем временем Грюм. — Неплохая вещь, когда тебе нужно проследить за какими-то местами или вещами. Ты просто настраиваешь прибор на нужный объект и, в случае, если к нему приближаются Пожиратели смерти, один из шариков (а каждый шарик является неким местом, на которое настроен прибор) начинает с силой крутиться и краснеть…

— Так это значит, что Дамблдор отслеживал «Дырявый котел»?

— Да, как только вы прибыли сюда, здесь находился один из наших сотрудников… Тот старик в шляпе, которого ты и заметил, Гарри. Он установил Мыслящие чары…

Заметив непонимание в глазах Рона и Гарри Гермиона тут же подхватила:

— Мыслящие чары направляют мысли и желание человека в другую сторону. Я так поняла, вы создали поле из Мыслящих Чар вокруг «Дырявого котла»? Поэтому-то здесь целый вечер нет посетителей?

Аластор Грюм, ухмыльнувшись, кивнул и продолжил более оживленно, будто бы подбодренный еще одной рюмочкой «Огненного виски»:

— Действительно, когда входишь в поле этих чар с намерением зайти в «Дырявый котел», неожиданно всплывает какое-то неотложное дело или желание пойти домой… таким образом мы решили обезопасить вас… И подключили к этому месту еще и мегачувствитель… Да только видно он дал сбой. Буквально минут десять назад прибор показал, что на территории «Дырявого котла» появился кто-то из Пожирателей… Дамблдора не было на месте, и я сразу же решил трансгрессировать сюда.

— Тогда к чему весь этот маскарад? — Гарри с недоверием посмотрел на старую потертую шляпу и темно-синий плащ. — Неужели нельзя было просто подойти…

— Нет, Гарри, я всего лишь выполняю приказы Дамблдора. Чем меньше шума — тем меньше мы привлекаем к себе внимания. Не забывай, что ищейки Темного Лорда могут быть везде… Ладно, уже стемнело… Собирайтесь!

— Что?! — в один голос воскликнули трое друзей.

— Собирайтесь. Сегодня плановый сбор всего молодняка, решившегося записаться в «отряды»… — на последних словах Грюм скривил губы в отвратительной, неприятной усмешке, похоже, он пытался сочувственно улыбнуться. — Даю вам не более пяти минут на сборы! Кстати, в соседних комнатах Долгопупс и Браун, не так ли?

Гермиона утвердительно кивнула и, направившись в свою спальню, чтобы собраться, еще успела услышать, как Грюм прохрипел:

— Уизли, предупреди сейчас этих двоих о том, что мы скоро отбываем. Да пусть пошевеливаются!

* * *

— Консервная банка? — Рон, покраснев от смеха, с интересом разглядывал старую, тронутую местами ржавчиной железную банку от шпрот. — Кажется, припоминаю… Мой дед когда-то тоже использовал для портала консервные банки. У него, видите ли, был небольшой бзик на них.

Хохот Гарри тут же залил всю комнату, в то время как Гермиона, недовольно фыркнув, осудительно переводила взгляд с рыжей головы на темную.

— Ну, наконец-то! И года не прошло… — проворчал Аластор только что вошедшим в спальню Невиллу и Лаванде.

Оба тащили за собой по тяжелому чемодану. Одной рукой Невилл умудрялся как-то удерживать горшок со странным цветком, листья которого были неприятного желчного цвета с небольшими кроваво-красными крапинками. Встав рядом с Роном, Невилл не без гордости протянул, показывая цветочный горшок, и как-то величественно произнес:

— Не поверишь — сам вырастил!

Глаза Рона с каждой секундой стали походить на круглые монеты. Проморгав пару раз, как будто пытаясь избавиться от навязчивого видения, он с недоверием заметил:

— Это… Дикая Охотница?!

— Она самая!

Гарри с любопытством окинул взглядом странный цветок, после чего Гермиона все же посчитала нужным тут же пояснить ему, что Дикая Охотница является необычным растением, придирчивым к различным видам ухода за собой, но тем счастливчикам, которые все же не поскупятся на время и силы, чтобы её взлелеять, она подарит свой драгоценный корень, который может заменить большинство компонентов в различных противоядиях.

Интересна была также и история названия этого цветка.

Говорят, однажды один маг, преклоняющийся перед темными искусствами, прознав, что на краю деревни живет старик, который взрастил чудное растение, дарующее жизнь, явился к нему и потребовал продать цветок. Но старик напрочь отказался.

Тогда темный волшебник убил старика и забрал растение.

Но через какое-то время маг был тяжело ранен в бою и попросил своего ученика приготовить ему противоядие из корня этого цветка, о котором так много говорили.

Ученик, сделав все, как и требовалось, дал выпить своему учителю приготовленное зелье. Но к вечеру темному волшебнику стало хуже.

Говорят, что в своем предсмертном исступлении маг долго выкрикивал имя старика, который взрастил цветок…

И цветок прозвали Дикой Охотницей… Цветок-охотник за неправедными душами…

Гермиона заметила недовольный взгляд Грюма и, хлопнув Рона и Гарри по плечу, заставила друзей замолчать.

Мракоборец уже успел натянуть на себя плащ и старую шляпу, после чего, указав всем кончиком своей волшебной палочки на старую консервную банку, мирно покоящуюся на каминной полке, хрипловато проговорил:

— На счет три, хорошо? — но вопрос был излишним — ребята вплотную обступили ржавую жестянку. — Раз, два… Три!..

Вцепившись за один краешек банки, Гермиона почувствовала, как её тело резко отрывается от пола; мимо с неимоверной скоростью проносились голоса: детские, взрослые, голоса пожилых людей.

Все крутилось, вертелось — мир шатался и летел…

Закрыв глаза, девушка вдруг ощутила свист в ушах, небольшой толчок и пол под ногами…

«Приехали!» — Гермиона лениво улыбнулась собственной мысли и только успела открыть глаза, как почувствовала чье-то крепкое рукопожатие.

— Добро пожаловать!

— О, новобранцы прибыли!

Это были Фред и Джордж Уизли. Они уже пожимали руки и хлопали по плечам то Гарри, то Рона, то Невилла и Лаванду.

В пыльную прихожую штаба Ордена Феникса, расположенного на площади Гриммо 12, стало высыпать все больше и больше знакомых лиц: здесь собралось почти все семейство Уизли — во главе с Молли Уизли; Гермиона заметила где-то шевелюру Люпина и новоявленную прическу Нимфадоры Тонкс; также крутилось еще человек десять из Ордена, но остальные, кто прибывал сейчас в прихожей и пробивался сквозь толпу, чтобы поприветствовать троицу, были не кто иные, как их однокурсники, с которыми они еще утром так поспешно распрощались.

— Гарри!.. Гермиона!.. Рон!.. — слышалось то и дело со всех сторон.

И каждый считал своим долгом обязательно потрепать того или иного за плечо, пожать руку, а то и стиснуть в своих рыцарских объятьях. Мелькнули лица Дина Томаса, Парвати Патил, Симуса Финнигана. Рядом с Гермионой вдруг как из неоткуда появилась улыбающаяся Полумна Лавгуд.

Ребят окружили те, кто еще не так давно покинул стены школы и выпустился во взрослую жизнь. Кэти Белл и Анжелина Джонсон, Алисия Спинет и Оливер Вуд, Чжоу Чанг...

Вокруг стоял такой шум и гам, как будто бы они только что завоевали кубок мира по квиддичу!

Оживленные вздохи, оханья и аханья стали постепенно смолкать, чему Гермиона была несказанно рада...

Под конец всеобщего приветствия больше половины присутствующих разбрелось по дому, а остальная небольшая кучка посчитала своей обязанностью перекинутся парой фраз с троицей и, в конце концов, тоже удалилась в свои комнаты.

Только тут ребята заметили, что совсем недалеко от них стоит, прислонившись к косяку двери, улыбающийся Люпин.

Гермиона замялась. Было видно, что последние события совсем вымотали этого любимого друзьями человека. Взгляд ясных всегда настороженных глаз был потухший, щеки впали, да и сам Люпин изрядно похудел. Каждое его движение, даже улыбка, говорили об усталости, которую он силился перебороть, подбадривая других.

— Все хорошо? — он подошел к ребятам и слегка потрепал Гарри за плечо.

— Что за вопрос! Как всегда — все отлично, не считая, что завтра может начаться война.

— Очень смешно, Гарри, — Гермиона иронически усмехнулась, но тут же устремив свой взгляд на Люпина, спросила более оживленно. — А как дела у тебя и... Тонкс?

При последнем вопросе Римус заметно оживился.

Пока Гарри, Рон, Невилл и Лаванда искали свободные комнаты, Гермиона успела узнать от него последние новости, которые отнюдь нельзя было назвать превосходными. По последним сведеньям, которые раздобыл Орден и которые так тщательно пыталось скрыть Министерство, не так давно на отряд мракоборцев был совершен налет Пожирателей смерти.

— Поэтому мы можем судить, что шпион, который сейчас сидит в Министерстве, засел там надолго... и достаточно уверен в себе... — серьезно произнес Люпин.

Гермиона нахмурилась, погрузившись в минутное раздумье, после чего также серьезно спросила:

— Значит ли это, что тот, кто «качает» информацию для Темного лорда, занимает какую-нибудь высокую должность? Иначе он бы не был так уверен в своих силах.

— Скорей всего, Гермиона. Мы работаем над каждым: следим за всеми передвижениями председателей, начальников нескольких отделений, включая также министра. Но все безрезультатно... А это невольно наводит на мысль, что...

— ...что шпион может оказаться и обычным рядовым работником? Да?

Люпин утвердительно кивнул.

Постояв с Римусом еще пару минут и узнав от него, что он сделал предложение Тонкс, от чего Гермиона пришла в бурный восторг, девушка все-таки поспешила найти ребят.

Кухня, как и предполагалось, была полностью забита. Сразу же можно было заметить, что все собравшиеся засели за столы не просто к вечернему чаю, а отведать прекрасную выпечку Молли Уизли.

Одна за другой по кухне плыли аппетитные пухлые булочки, тесно ставились пудинги и шарлотки, разнося свой божественный аромат по всем комнатам... В этом старом, некогда безлюдном доме, наконец, вновь появилась жизнь, и началась она с запаха печеных яблок и клубничного варенья: сладкий, торжественный — запах праздника и домашнего уюта.

Не найдя Гарри и Рона на кухне, Гермиона поднялась этажом выше и стала заглядывать во все открытые двери комнат.

Вдруг в конце коридора в самой последней комнате послышалось удивленное, громкое, взбешенное «ЧТО?!» Рона. Следом последовал речитатив Гарри, который явно в чем-то оправдывался.

— И ты мне не сказал?!! — Рон явно не собирался сменять гнев на милость.

Гермиона поспешила к ребятам, но даже и не думала заходить в спальню.

«Ведь я не совершу страшное преступление, если постою здесь...» — мысленно оправдала себя девушка и замерла в двух шагах от чуть приоткрытой двери.

— Рон, подожди, я сейчас все объясню...

— Объяснишь?! Знаешь что, а не пойти ли бы тебе со своими объяснениями о-о-очень далеко... Ты должен был сказать мне это раньше! Мне, казалось, ты в курсе, что я — её старший брат!..

На секунду по ту строну двери повисла тишина...

Потом заговорил Гарри, ровно и сдержанно:

— Ты либо не хочешь меня понимать, либо прикидываешься идиотом, Рон! Успокойся, я сейчас всё...

— Я — спокоен!

— Прямо-таки образец для подражания... — послышался смешок Гарри, после чего Гермиона услышала шум драки... Какие-то вещи тут же полетели вниз с тумбочек и полок.

Девушка мгновенно ворвалась в комнату с криком:

— Что вы творите?!

Но тут же остановилась на полуслове, так как увидела то, что совершенно не ожидала: оба — и Рон, и Гарри, — развалившись на ковре, покатывались от беззвучного смеха, схватившись за животы и раскрасневшись словно спелые помидоры.

Увидев недоумевающее лицо подруги, казалось, они еще пуще пустились в хохот и принялись кувыркаться по ковру, как морские котики.

— О, Мерлин, неужто Рон раздобыл рецепт Веселящих Грибков... — но сколько бы Гермиона не заставляла себя принять самое серьезное и даже грозное лицо — ничего не получилось, улыбаясь, она запрыгнула на кровать, села по-турецки, и, дождавшись пока друзья все-таки придут в «пригодное» для разговора состояние, передала все те небольшие новости, что узнала от Римуса.

Про себя девушка отметила, что Гарри вроде как удалось решить проблему с Роном по поводу Джинни... «Вроде как»...

* * *

Ночью лежа в кровати Гермиона все не как не могла уснуть.

Во-первых, ей до сих пор не верилось, что они... на площади Гриммо 12, в штабе Ордена Феникса, посреди зимы, а ведь в такое время она либо отравлялась прямиком из Хогвартса на каникулы домой, либо она вместе с Гарри оставалась в школе — это, правда, было намного реже...

Во-вторых, так же, как и во-первых, она была здесь... Но ведь по сути нужно быть там! В школе...

Все путалась в большой и хаотичный пучок проблем и страха, который стал постепенно зарождаться в душе и расти чуть ли не поминутно.

Школа — Дамблдор — «Дырявый котел» — штаб Ордена — однокурсники...

Было такое чувство, что до нее только сейчас дошло все происходящее, что она записана в какой-то отряд, о котором никто толком-то ничего и не знал. Это «что-то» нельзя было сравнить с их прошлым ОД, они только знали одно — возможно кто-то из них, а может и все не вернутся обратно...

«Бред...» — пронеслась кометой мысль. — «Или не бред?..»

Потолок комнаты утонул в ночной непроглядной тьме...

Гермиона закрыла глаза. Тьма надоела.

«Глупо и совсем не серьезно... Тьма может надоесть, но если закрыть глаза, все равно останется тьма» — мысли лениво перетекали от одной к другой...

И вдруг в картинках ее памяти пронеслось одно видение: начало лета — конец шестого курса, пирон и платформа 9 и ¾. И улыбка, его улыбка!

Секунда и память тут же перенесла ее на пять минут раньше этих событий — багажное отделение Хогвартс Экспресса, чуть запотевшее от холода оконце, поезд уже должен был вот-вот остановиться, и толпа учеников хлынула бы на них...

— «Ты так и не поняла?»

— «Не поняла? Чего?»

Она очень хорошо помнила, как трепетала в том момент, когда он наклонился к ее шее. Его губы были совсем близко, горячие дыхание обжигало щеку...

— «Все только начинается...»

Наверное, она бы дорого отдала за то, чтобы узнать, что именно «только начинается»...

«Все только начинается..., все только начинается..., все только начинается...» — сотни раз шептал его голос.

Вдруг в этот радужный круговорот полудремы стал врываться еще один голос, совсем издалека, он рвался в ее сознание, хватаясь и цепляясь за призрачные ускользающие картинки прошлого.

Этот голос был грубее и настойчивее:

— «Я многого не потребую… Всего са-а-мую малость…»

И темно синие глаза всплыли в ее разгоряченном сознании, они смеялись и одновременно горячо ласкали только своим одним взглядом... И она верила этим глазам... Она им доверяла.

Потом сознание начало уносить ее куда-то дальше и дальше... Дальше и дальше...

Комната утопала в покое и тьме. В каждом ее уголке покоилась тишина, а призрачная рука сна давно успела убаюкать весь дом, не забыв перед этим спеть колыбельную холодных зимних ветров, завывающих за окном...

* * *

Драко резко распахнул парадную дверь имения Малфоев и влетел в просторный холл, на ходу снимая черное пальто и разматывая темно-зеленый шарф.

Чуть в стороне сразу же возник домовой эльф, которому юноша тут же приказал наскоро приготовить что-нибудь перекусить.

— Хозяин?.. — тихо вскрикивал домовой эльф, еле поспевая за Драко. — Хозяин...

— Что?!

Драко раздраженно открыл дверь своей комнаты ногой, не обращая внимания на маленькое лопоухое существо, подскочил к комоду и, выдвигая один за другим ящики из красного дерева, принялся быстро доставать одежду.

— Хозяин, простите, хозяин, но Морис случайно разбил ваш фамильный фарфоровый сервиз...

Драко продолжал нервно перебирать одежду, кое-как бросая ее в пустой чемодан, который вытащил из шкафа.

Перетаптываясь с ноги на ногу, домовой эльф с беспокойством следил за действиями Малфоя, ожидая ответ. Но тот молчал...

— Хозяин?..

— Ну что еще?! — Драко резко повернулся к лопоухому существу.

Эльф отступил на шаг назад, вжав маленькую головку в оголенные плечики и испуганно вперив свой взгляд на разозленного хозяина, пропищал заикаясь:

— Что нам дел-лать?

Раздраженно шикнув на эльфа, Драко снова повернулся к своему чемодану и принялся быстрее прежнего бросать вещи, прошипев от злости:

— Делайте, что хотите... Высеките его!

Понурив голову, эльф поклонился и тихо вышел из комнаты.

Тем временем Драко уже успел открыть чемодан, привезенный со школы и, вытормошив из него все содержимое, выбрал пару личных вещей и бросил в другой чемодан. Наконец, все было готово.

Наспех переменив уже не совсем белую рубашку, в которой ему пришлось пробыть пару дней, на черный свитер и темно-синие джинсы, Драко наконец позволил себе сесть на краешек кровати и, уткнувшись лицом в ладони, задумался.

«У меня есть примерно два дня, чтобы убраться отсюда... Поезд отходит в восемь вечера — осталось три часа. Так... Потом нужно будет найти этого Отто Райцера. Отец говорил, что ему можно будет довериться...» — в который раз юноша пересматривал свой худой план «побега». Радовало одно — это, как он предполагал, временно...

Вдруг в глухой тишине многочисленных комнат пронесся и отдался эхом чей-то вой...

Вздрогнув, Драко резко поднялся и, выбежав в длинный коридор, направился вниз. Вой, крики повторились.

Юноша на секунду замер и, поняв, что вопль доносится с кухни, находившейся в северном крыле, тут же поспешил туда.

Резко распахнув узкую дверь, Драко влетел в небольшую комнатку и замер. К нему тут же подскочила пара домашних эльфов с поклоном, один из них что-то затараторил, но юноша не слушал его.

На небольшой обшарпанной с годами лавчонке лежало полураздетое тощее создание. Драко сразу узнал в нем молодого домового эльфа Мориса. На спине маленького слуги красовались две длинные кровавые полосы, а в больших навыкате серых глазах стояли слезы...

— Что за... — Драко взяла оторопь от увиденного. — Прекратите это!

Два домовых эльфа мигом подскочили к Морису и, обхватив его с обеих сторон, понесли в соседнюю смежную комнатушку.

— Сэр, мы накрыли вам ужин в столовой... Перенести его в комнату? — Драко резко повернулся на голос домового эльфа, который неожиданно появился позади юноши.

Недоуменно смотря на слугу, Драко вдруг нахмурился. Не сказав ни слова, он медленно вышел из кухни и побрел по темному коридору одинокого дома.

Через минут пять он добрался до небольшой отдаленной комнаты. В этой части имения уже давно не зажигали свет, да и эльфы здесь почти не ходили, если только раз в месяц — смахнуть пыль и паутину со старинных картин.

Сжав холодную позолоченную ручку двери, Драко на секунду замер и закрыл глаза... Он пришел сюда, чтобы попрощаться хотя бы с той частью дома, где проживал один единственный любимый человек в его жизни; он хотел побыть хотя бы несколько минут в комнате матери, где еще до сих пор стоял запах ее сладковатых духов... Он понимал, что, возможно, больше сюда уже и не вернется...

Медленно опустив ручку, юноша слегка навалился на дверь. Но дверь не поддавалась. Еще попытка. Но бесполезно, она была закрыта.

Вдруг Драко замер от одной мысли... Возможно ли, что это знак судьбы? Возможно ли то, что она говорит ему не уезжать?

«Сколько же тысячелетий на Землю обрушиваются всякие ненастья: потопы и лесные пожары, мировые войны и голод?.. Многие перестали верить в чудо, а зря, ведь оно среди нас — все-таки мы сохранили самое главное — Любовь… А тот, кто не верит и этому — подражатель Иуды, предавшего Христа. Рождество — небольшое напоминание о том, что Любовь вечна…»

Бегущая мысль

За окном тихо падал снег. Еще не было и семи утра, царило спокойствие и безмятежность, что стало для дома номер 12 на площади Гриммо большой редкостью.

Было совершенно нормальным то, выгляни ты за дверь своей комнатушки, что на тебя либо налетит стая бывших учеников Хогвартса, бегущих вниз на кухню, либо Люпин прикажет тотчас спуститься в тренировочный зал и отрабатывать до совершенства какое-нибудь заклинание или состав зелья.

Что сказать, многое здесь изменилось за две недели пребывания Гермионы, Рона и Гарри. Штаб Ордена Феникса стал не чем иным, как местом сбора и тренировок Отряда против Сами-Знаете-Кого: ежедневно они занимались заклинаниями в самых больших комнатах дома, которые освободили от старой мебели, вымели и вычистили.

Ученики Хогвартса, верней теперь уже все бывшие ученики, были разделены на небольшие группы по семь-восемь человек. Каждую из групп возглавлял кто-то из взрослых.

Гарри, Рон и Гермиона попали в группу вместе с Лавандой, Невиллом, Дином Томасом, Симусом Финниганом и Парвати Патил, Люпин же стал главарем их «стаи».

Три часа беспрерывных тренировок могли порой показаться настоящим кошмаром, хотя бы потому, что, в сущности, они нарабатывали и отрабатывали не только новый и сложный материал, но их нещадно заставляли использовать непростительные заклятия: Круциатос и Империус на маленьких черных пауках. Как сказал Люпин: «Министерство Магии подписало специальное соглашение на использование ограниченным списком бывших учеников Хогвартса непростительных заклятий и в дальнейшем на применение против сил, не подчиняющихся ныне действующим законам Министерства». Короче говоря, Министерство дало добро Ордену: а это значило, что оно было в курсе дел организации специальных отрядов...

Гермиона до сих пор не могла понять, кто мог решиться раскрыть тайну Ордена, да и вообще существование всего Ордена Феникса. Дамблдор? Но эта мысль была просто смехотворна!

С одной стороны тандем Министерства и Ордена был бы, конечно, успешен, но не стоит забывать, что именно в Министерстве Магии бродит какой-то шпион и нагло сливает информацию приспешникам Темного Лорда, и именно из-за него были убиты сотни людей и сожжены десятки селений!

...После тренировок наступал перерыв на обед, а потом ребята снова шли в пустынный зал для отработки заклинаний… Еще три часа.

Фамильный дом Сириуса стал подобием темной комнаты с бетонными стенами, куда не просачивался ни один лучик света — никакой информации извне, от Люпина мало что можно было узнать, он мог держать язык за зубами; но как понял Гарри, Сириус уже две недели отсутствует по какому-то заданию Дамблдора, а тот в свою очередь еще ни разу ни посетил штаб Ордена…

Только одна радость и была: время от времени к ним заходил Хагрид, но только глубокой ночью, так что было большой удачей не заснуть под полночь и все-таки дождаться его прихода. Порой он приносил с собой пару изрядно помятых экземпляров «Ежедневного пророка», вышедших 3-4 дня назад. Но стоило только взглянуть на первую полосу, как и без того хмурое настроение ухудшалось. Колонка «Скорбим вместе с вами» пестрела именами магов и маглов, убитых накануне Пожирателями смерти, порой мелькали имена Мракоборцев, «славно исполнивших свой долг и так же славно принявших смерть»…

И все-таки по истечению двух недель Гермиона сделала робкую попытку выбраться из дома под предлогом купить подарки к Рождеству.

— Нет-нет, даже не мечтай. Вас никуда не пустят, — оптимистичный ответ Молли Уизли заставлял натянуть улыбку до ушей, чтобы не хлынули слезы разочарования, и делать попытку снова и снова.

— Но ведь это совсем не опасно: почти центр Лондона, кругом люди…

Гермиона прислонилась к старому дубовому столу, скрестив руки на груди, и ждала ответа. Тем временем миссис Уизли, проверив, дожарилась ли утка и подоспел ли пирог к чаю, все же соблаговолила повернуться к ней, не найдя предлога улизнуть от этого разговора, и со вздохом смущения произнесла:

— Я понимаю, как вам все это надоело... Я сама не в восторге от всей этой идеи, да и при одном только слове «кухня», если быть честной, Гермиона, мне становится уже не по себе. Но как бы то ни было…

Сжав губы, Гермиона в какой раз приготовилась выслушать одно и тоже, пока мозги не закипели от гневной мысли: «Все. С этим пора кончать».

— Миссис Уизли, если мы не можем выйти в город, тогда ответьте, сколько нам еще здесь ждать? И чего ждать?.. Я не думаю, что выход за покупкой подарков к Рождеству — это будет мой самый кровопролитный бой в жизни против Сами-Знаете-Кого.

Покраснев, мать Рона только слегка улыбнулась и нерешительно произнесла:

— Хорошо, я поговорю с Римусом, попробую уладить это дело.

Гермиона облегченно вздохнула, но все-таки что-то её смутило: «Нужно было с ней говорить помягче…»

Уже выходя из кухни, девушка обернулась и, окликнув миссис Уизли, ласково произнесла:

— Знаете, миссис Уизли, если честно, я никогда не ела пирога вкуснее, чем ваш.

Поймав благодарную улыбку, Гермиона побежала наверх.

* * *

Уже через пол часа Гарри, Рон и Гермиона под покровом мантии-невидимки вышли из штаба Ордена, завернули в ближайший темный закоулок, где благополучно сняли мантию и направились к «Дырявому котлу», чтобы потом попасть в Косой переулок.

Долго уговаривать Люпина Молли Уизли не пришлось, тем более что на помощь ей пришла Тонкс. Обе женщины быстро сломили слабеющее с каждой секундой мужское сопротивление.

Еще через пол часа Гарри, Рон и Гермиона пересекли волшебную кирпичную стену, укрытую невзрачным баром для всех магов и волшебниц и, договорившись встретиться на этом же месте ровно через два часа, разделились.

Гермиона только и успела заметить, как рыжая шевелюра ее друга тут же скрылась во «Все для квиддича», а Гарри неторопливо направился к магазину «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни».

«Что ж, не будем отступать от традиций», — промелькнуло в голове девушки, и она смело направилась вдоль длинных рядов лавок и неприметных магазинчиков во «Флориш и Блоттс».

Но к удивлению Гермионы книжный магазин был закрыт, а к двери была прикреплена небольшая записка: «Вернусь через 10 минут».

Еще раз раздраженно подергав на всякий случай ручку двери, девушка, в конце концов, решила побродить эти десять минут где-нибудь неподалеку, посмотреть, что предлагают ярко украшенные витрины маленьких магазинчиков и продавцы лавок, раскинувшихся на противоположной стороне переулка.

Но ничего интересного, как оказалось, они предложить не могли: здесь стояли все те же бочки с селезенками летучих мышей и глазами угрей; стопы разнообразных книг сомнительного содержания всякий раз пытались упасть с краешка лотка, пока продавец, спеша подхватить товар, не распластывался по покрытой гололедице дороге, в то время как стопки книг с треском ломающихся корочек летели ему на голову. Птичьи перья, свитки пергаментов, глобусы Луны и бутылки с волшебными зельями — все, что Косой переулок продавал круглый год, на протяжении многих и многих лет.

Но как успела заметить Гермиона, с закрытием Хогвартса покупателей стало вдвое меньше, а очередей и толкучек в магазинах и у палаток и подавно...

Взглянув на часы, девушка решила, что, скорее всего, «Флориш и Блоттс» уже открылся.

Оглянувшись по сторонам, она нахмурилась — прогулка, чтобы «просто посмотреть, что предлагают ярко украшенные витрины маленьких магазинчиков и продавцы лавок» завела в глубь Косого переулка, где все реже и реже стали попадаться доброжелательные лица волшебников и волшебниц, а обычные товары в витрине магазинов сменились странными приспособлениями, как догадалась девушка, «отнюдь не для светлого колдовства». Резко развернувшись, Гермиона успела сделать всего пару шагов, как поняла, что что-то с силой начало давить ей на грудь, казалось, что невидимые руки сомкнулись вокруг ее шеи, пытаясь тащить девушку за собой.

Проходившие мимо волшебники, казалось, не замечали, что прислонившаяся к стене магазинчика девушка, держащаяся за горло, со слезами на глазах пытается позвать на помощь, но вместо крика вырывалось лишь тихое сиплое бормотание…

Вдруг сильные тиски, сдавившие шею, стали ослабевать.

Всхлипнув, Гермиона принялась хватать ртом воздух, но тут же голова резко пошла кругом, и девушка медленно, пытаясь зацепиться пальцами за выступающие камни, стала сползать по холодной стене…

Остановилась парочка каких-то седоволосых волшебниц, спросивших, не нужна ли ей помощь. Но, так и не дождавшись ответа, они предпочли уйти. Сквозь необъятную пелену Гермиона все же услышала голос одной: «Эта молодежь… Примут всякой дряни, а потом их папочки да мамочки ищут-рыщут неделями…»

Прошло еще минут пять, пока Гермиона полностью не пришла в себя и не встала. Слегка покачиваясь, она дошла до первого поворота и завернула в какой-то переулок.

Стало темнеть, но фонари еще не зажгли. Если бы девушка обратила внимание на облупленную деревянную вывеску, висящую на углу лавки ядовитых свечей, за которую она завернула, то смогла бы различить всего два слова: «Лютый переулок»

Когда сознание более-менее прояснилось, Гермиона легонечко оттолкнулась от холодной каменной стены двухэтажного магазина с зашторенными окнами и старой, потемневшей с годами вывеской.

Сделав пару неуверенных шагов, она все же предпочла найти где-нибудь поблизости скамеечку и отдохнуть хоть минуту.

Пошел снег. Крупные неуклюжие хлопья оседали на тонкий белый слой, покрывающий землю, крыши мрачных, неуютных салонов, лавок и магазинчиков…

Было такое чувство, что солнце никогда не посещает темные углы этой улицы, что ни один его лучик не падал в зашторенные и слабоосвещенные окна и витрины.

«Куда меня занесло? Что вообще произошло? Что это было?..» — множество вопросов лезли в голову, но ответы как-то не спешили прийти на помощь…

Поправляя съехавшую набок вязанную шапочку, девушка окинула взглядом переулок и только тут осознала, где она находится. Не долго думая, она встала, чтобы как можно быстрее покинуть это место, все-таки купить хоть что-то ребятам на Рождество и вообще… стало быстро темнеть, а Лютый переулок пользовался дурной славой. Было время уносить итак ослабевшие ноги.

Неожиданно Гермиона почувствовала, как на шею вновь стала наваливаться необъяснимая тяжесть. Боясь, что с ней повторится опять странный приступ, девушка поспешно села на скамейку, обхватив руками горло, и судорожно сглотнула.

Но ничего не происходило. Только казалось, как будто сердце выскочило из груди и с биением пытается высвободиться из-под многочисленных слоев одежды…

Вдруг Гермиона поняла, что это вовсе не сердце, верней сердце только… «Медальон!» — пришедшая в голову мысль молниеносно заставила девушку расстегнуть куртку и вцепиться всеми пальцами за маленький медальон в форме сердца, ярко отдающий красным светом в мрачном закоулке.

Кулон продолжал пульсировать, набирая силу и частоту мерцания.

«Ничего не могу понять, — Гермиона так и застыла с открытым от удивления ртом, — Этого не может быть. Он ведь… Нет. Это какая-то ловушка!» Но странным было и то, что следовало Гермионе сделать пару шагов по направлению к Косому переулку, как свет и пульсация в медальоне ослабевали.

Разум отчетливо твердил девушке, что следует отсюда убираться, и поскорее, но… «Что тогда все это значит?» — любопытство подталкивало идти вслед за медальоном.

Шаг — но свет стал меркнуть, шаг в другую сторону — и медальон почти погас. Оставалась еще одна дорожка — углубиться в дебри совсем не безопасного Лютого переулка.

Шаг, еще шаг — вдруг медальон снова запульсировал!

Гермиона чувствовала пальцами, как он пытается вырваться, высвободиться из ее рук… Красный свет стал гореть ярче, так что пришлось спрятать кулон под куртку, чтобы не привлекать внимания косившихся на девушку вовсе не доброжелательных прохожих, и идти по узкой заледеневшей дорожке.

Пройдя мимо двух поворотов, ведущих в темные улочки, Гермиона поняла, что пропустила один поворот — медальон почти погас. Пришлось вернуться обратно, завернуть в первый попавшийся переулок, в котором через пол минуты кулон тоже перестал пульсировать. Выйдя обратно, девушка дошла до первого поворота и свернула.

Медальон стал биться…

Маленькая незаметная улочка вскоре кончилась тупиком, на конце которого разместился небольшой магазин — «Кварцевая стружка».

— Звучит безобидно, по крайней мере, — заметила про себя Гермиона.

Так как кулон продолжал сумасшедше колотиться, а другой дороги не было, девушка, помедлив, все же решилась зайти в магазин.

С опаской открыв дверь и оглянувшись, Гермиона никого не увидела и, подбодренная этим, более смело вступила в небольшой павильон. Первое, что бросилось в глаза, так это несметное количество полок, заставленных разнообразными минералами, камнями и прозрачными колбочками с разноцветной стружкой.

Воздух в магазине был какой-то тяжелый, пыльный, грязные окна еле-еле пропускали свет, поэтому в комнате было зажжено десятка два маленьких упитанных свечей.

Вдруг девушка услышала голоса, доносящиеся за темной деревянной дверью, которую не сразу заметила.

Гермиона с ужасом застыла на месте. С губ еле слышно слетело всего одно слово: «Малфой!..»

Ручка двери медленно повернулась, щелкнул замок…

В панике Гермиона сначала было бросилась к входной двери, но тут же поняв, что не успеет выскочить на улицу, с силой натянула на себя шапку, чуть ли не закрыв ею полностью глаза, а следом за ней и капюшон.

Со скрипом открылась дверь, девушка резко развернулась, делая вид, что рассматривает полку с камнями.

— Вы понимаете, что все обговоренное должно остаться в большой тайне? — послышался знакомый голос, с издевкой растягивающий слова.

— Да-да. Можете не сомневаться, мистер…

— Тссс… У вас посетитель. А я и так слишком задержался. Что ж, до встречи!

Наверное, хозяин магазина пожал руку юноше, после чего послышались легкие шаги последнего, звук открывающейся двери…

Гермиона уже было развернулась, как вдруг седой старик — хозяин магазина, с хрипотцой произнес:

— Ох, да, как мне с вами связаться, сообщить о поставке?

Секундное молчание, после чего Драко уже более холодно произнес:

— Я сам с вами свяжусь. А о приходе товара мы узнаем раньше, чем вы сами. До встречи.

После этих слов дверь закрылась.

Тяжело дыша, Гермиона медленно повернулась. Хозяин магазинчика выжидающе смотрел на посетительницу, но так и не дождавшись от нее ни слова, деликатно спросил:

— Может, я могу вам чем-то помочь?

Но Гермиона вдруг бросилась вон из пыльного павильона, лишь бросив на ходу:

— Навряд ли…

Пулей вылетев на улицу, девушка увидела, что он уже отдалился от «Кварцевой стружки» на метров полтораста.

Сильней натянув шапку и спрятав растрепавшиеся каштановые пряди, Гермиона, стараясь быть не замеченной, побрела вслед за Драко.

Как только он дошел до конца улочки и скрылся за поворотом, девушка ускорила шаг и, чуть ли не бежав, устремилась за ним.

Наконец, она выскочила на главную дорогу Лютого переулка, и тут случились две весьма неприятных вещи: во-первых, вылетев на дорогу, Гермиона тут же поняла, что ее ботинки поехали по скользкому гладкому льду, и весьма неприятное было то, что частые и нервные взмахи руками, перегибание своего позвоночника из стороны в сторону ни к чему не привели. С воплем девушка упала на лед…

Но что самое ужасное, краем глазом она заметила, что Малфой обернулся на ее крик и… спешит в ее сторону!

Громкий вскрик девушки заставил его обернуться.

Он сразу понял, что она за ним следит от самого магазина, но не подал вида и не попытался скрыться. Ему хотелось понять, на чьей она стороне.

Лица разглядеть не удавалось — оно было скрыто под большим капюшоном и обмотано шарфом.

Драко даже как-то стало смешно. То, что эта девица никого отношения не имеет к Пожирателям, стало ясно почти сразу. Тогда оставалось Министерство…

Быстро сокращая расстояние большими шагами, он, наконец, приблизился к ней. Девушка уже успела перевернуться на живот и, сев на колени, принялась лихорадочно поправлять покосившуюся шапку с капюшоном.

— Вам помочь, мисс? — усмехнувшись, проговорил Драко и подал ей руку.

Но девушка не обратила на него никакого внимания. Аккуратно поднявшись, она продолжила смотреть в сторону, проскользила по льду на пару шагов — подальше от Драко, и, отряхнувшись, безмолвно пошла прочь.

«Ха! Сговорчивая!» — усмехнулся про себя Малфой, но идти за ней не стал, лишние проблемы ему сейчас были ни к чему.

Уже теми последствиями, из-за того, что он не уехал из страны, он был сыт по горло. По всей логике вещей, он являлся не кем иным, как ходячим трупом, оставалось только удивляться, что его еще не «убрали»…

«Теперь уже слишком поздно… — думал Драко, поворачивая в полутемную улочку, держа в кармане на всякий случай палочку наготове. — Наверное, некоторым легче. К примеру, Поттеру! Герой… Умрет — останется героем, выживет — героизм возрастет во сто крат! Конечно, и как герою ему преподнесут битву с Темным Лордом на блюдечке — «На, бейся, наш Золотой Мальчик!» только грязную работу придется выполнять другим, не ему, не ей… А вот как этой девчушке, которая следила за мной!»

Перебежав небольшую пустынную площадь, Драко двинулся дальше…

Как вернулась в Косой переулок, Гермиона уже не помнила. Забежав во «Флориш и Блоттс», она на ходу сбила двоих покупателей, стоящих у кассы; не слыша их недовольных возгласов, встала возле ближайшего стеллажа с книгами и, не обращая даже внимания на то, какую книгу листает, пыталась успокоиться и перевести дух.

«Если день кончается встречей с Драко Малфоем — ожидай бессонницы! Впору уже ввести эту примету!» — Гермиона с раздражением поставила книгу на полку и схватила другую.

«Вам помочь, мисс?» — девушка ехидно усмехнулась, вспоминая наигранную любезность Малфоя. — «Как же, от тебя помощи дождешься… Хоть бы сам себе помог — тебе давно пора отчаливать в больницу Святого Мунго!»

Наконец, сообразив, что время на исходе, Гермиона все же принялась активно бегать взглядом по полкам магазина в поисках полезных книг для Гарри и Рона.

Выбрав четыре, по ее мнению, интересные книги, она быстро заплатила и вышла на улицу.

Ожидание ребят протекало в полной задумчивости. Сейчас, когда сердце более-менее успокоилось и она могла здраво рассуждать, возник вопрос: «Какой заказ сделал Драко в «Кварцевой стружке» для Пожирателей смерти?»

Девушка понимала, что придется рассказать об этой встрече Гарри и Рону, конечно, некоторые моменты можно упустить — медальон, то, как она упала и все такое прочее…

«Стоп! Но тогда возникнет вопрос, что я делала в Лютом переулке!» — быстро сообразила Гермиона. — «Не говорить же, что заблудилась!..»

Вдруг кто-то стал трясти ее за плечо.

— Рон! Кошмар, что так долго?

— Что значит долго?.. Это ты быстро. А вон и Гарри! Пошли! — помахав другу, Рон двинулся в сторону кирпичной стены.

«Ладно, тогда будет лучше, если я ничего не скажу» — вздохнула девушка, но на душе стало как-то не по себе, хотя оправдание пришло быстро. — «В крайнем случае, я всегда могу рассказать, что произошло! Наверное…»

Вы снова встретитесь когда-нибудь, друзья,

Вы опрокинете — как если б выпил я

Омар Хайям

Разбудил девушку какой-то странный звук. Спросонья она не могла понять, что именно это было. Полусумрак, стоявший в комнате, явно говорил о том, что сейчас либо глубокая ночь, либо очень-очень раннее утро.

Дотянувшись до тумбочки, Гермиона взяла палочку, одновременно пытаясь другой рукой обхватить непослушные волосы, упавшие на лицо.

— Люмос!

Щурясь от вспыхнувшего света, девушка замерла и прислушалась. В тишину тотчас проникло слабое дребезжание стекла.

— Сова! — сразу же догадалась Гермиона и, спрыгнув с постели, подбежала к окну.

И действительно, стоило отодвинуть шторку и открыть окно, как в комнату залетела небольшая серая сипуха. Сделав маленький кружок, она с важностью уселась на спинку кровати и уставилась на девушку немигающими янтарными глазами.

К лапке птицы был привязан небольшой конверт.

Открывая тумбочку и доставая пару кнатов, Гермиона взглянула на часы — четверть пятого. «Хм, интересно-интересно…» — тут же подумала она, отвязывая письмо и кладя монетки в маленький мешочек, привязанный к другой лапке птицы.

Сова улетела.

Закрыв окно и поплотнее задернув штору, девушка поудобней уселась на кровати, разглядывая конверт. Как ни странно, но ни имени отправителя, ни имени получателя не было.

Письмо явно было не от родителей. Она совсем недавно получила от них рождественскую посылку и открытку; переписывалась Гермиона с ними тоже регулярно. Да и светло-желтые, дорогие конверты, пахнущие легким цветочным ароматом маминых духов, нельзя было перепутать ни с чем!

Этот же отличался аккуратностью и практичностью. Да, аккуратность действительно была на высоте! Ни печати, которая могла бы размазаться, ни даже следов от клея, которые обычно остаются от поспешного, торопливого заклеивания.

«Ладно, тоже мне сыщик нашелся!» — девушка улыбнулась и, придвинув волшебную палочку ближе, распечатала конверт.

На пол тут же упал небольшой тонкий белый лист, согнутый пополам.

Но как только она попыталась его поднять, перед глазами вдруг все поплыло… Голова пошла кругом. И боль, резкая боль пронзила сознание.

Отчетливо услышав свой же негромкий вскрик, Гермиона сделала попытку лечь, но стало еще хуже! Комната начала расплываться; куда бы не был устремлен ее взгляд, в центре появлялся большой черный круг, который, казалось, двигался, вращался.

В ушах стоял противный скрежет.

Как только Гермиона норовила пошевелиться, прикрыть глаза руками или хотя бы сжать голову, боль становилась нестерпимо резкой.

«Боже, помоги же мне!» — последнее, что она запомнила.

Потом в голове как будто что-то щелкнуло, и девушка погрузилась во тьму…

Маленькая стрелка разноцветных часов, стоявших на тумбочке, указывала на половину девятого.

Сделав глубокий вдох, Гермиона опять закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться на мысли: «Что произошло?» Небеса смилостивились над ней — головной боли как будто и не было! Потом, неожиданно вспомнив про листок, она тут же вскочила и, перевернувшись на живот, с опаской подлезла к краю кровати.

Белый листок бумаги лежал на том самом месте, куда и упал.

«Ага, маленький гаденыш, лежишь! — враждебно рассматривая письмо, думала девушка. — Ну ничего, я найду на тебя управу!» Схватив волшебную палочку, она опробовала несколько контр заклинаний, одно из которых сработало.

«Обычный Противошпион! Мерлин, мы же это на шестом курсе изучали, как же я не догадалась!» — Гермиона с негодованием отбросила свою палочку и схватила письмо.

Знакомым убористым почерком было написано:

«Дорогая Гермиона!

P.S. Надеюсь, мой Противошпион не доставил хлопот?

Челюсть девушки так и отвисла на минуты две, пока она читала письмо.

— Сейфер???

На удивление самой Гермионы мыслительные процессы явно замедлились во время сна, так что пришлось перечитать еще пару раз письмо, до тех пор, пока лист бумаги не превратился в изрядно помятое любовное послание Ромео.

— Ага… — Гермиона опрокинулась на спину, тупо глядя в потолок. — Ничего не понимаю… Верней, как я про него могла забыть!

«Да, видно, что ваши чувства блещут ответным пылом, мисс Грейнджер! А память — образец для зависти!» — тут же пронесся ехидный голосок в голове.

— Брр! Ммм… Да, возможно оно так и есть. Надо будет написать ответ, — рассеянно проговорила она и, подняв над собой листок, еще раз прочитала письмо.

Но тот факт, что она вообще забыла на месяц о существовании в ее жизни Сейфера, поверг девушку в шок. А ведь она чуть ли не клялась «дать ему шанс»!

«Точно! Как дала этот самый «шанс» — так и забрала!» — язвительный голосок продолжал докучать каштановой головке.

— Все. С этим потом, — отбросив письмо в сторону, Гермиона начала быстро скидывать пижаму и натягивать легкие спортивные штаны и футболку.

Скоро должны были подать завтрак. К этому времени Молли Уизли как раз начинала сервировать стол, нужно было успеть умыться и помочь ей. Потом трехчасовая тренировка…

Выйдя в коридор, девушка быстро направилась прямо к лестнице.

Вдруг она услышала, как позади нее кто-то открыл дверь. Резко развернувшись, она наткнулась на туманный взгляд Лаванды.

— Гермиона, — девушка явно была чем-то обеспокоена.

Боязливо выглянув в коридор, она, словно запуганный зверек, несмело посмотрела по сторонам:

— Гермиона, зайди, пожалуйста, на минутку. Мне нужно с тобой поговорить.

— Эээ… но скоро подадут завтрак, я хотела помочь… Это срочно?

Но вместо ответа та неожиданно крепко схватила ее за запястье и силком затащила в свою комнату.

«Эй, знаешь, это как-то не совсем вежливо!» — хотела было возмутиться Гермиона, но тут же заметила, что руки Лаванды трясутся, да и сама девушка, казалось, вот-вот упадет от бессилия.

— Лаванда, что с тобой? Ты себя плохо чувствуешь?! — суетливо затараторила Гермиона, помогая девушке добраться до кровати и сесть. — Боже, ты такая бледная… что произошло?

Мельком оглянув комнату, она заметила, что здесь царит полный беспорядок. На полу валялся открытый чемодан, вокруг него в куче лежали вещи, книги и всевозможные девичьи безделушки. Шторы в комнате были плотно закрыты, не пропуская ни одного утреннего лучика солнца.

— Молчи! Слушай меня, — Лаванда схватила Гермиону за руки и, сжав их так сильно, что костяшки ее пальцев посинели, начала быстро говорить. — Слушай, пока я могу… Он… он… скоро опять… все будет не так! Всем угрожает опасность! Ты понимаешь меня? Понимаешь?.. Я не знаю, что они сделают, но…

Зрачки Лаванды расширились, глаза стали бегать из стороны в сторону, словно у бесноватой.

— Лаванда… Лаванда, кто он, кто они? — Гермиона беспомощно смотрела на девушку, не понимая, о ком та говорит.

На секунду Лаванда замолчала и уставилась в одну точку на стене. Моргнув пару раз, словно ей что-то привиделось, она вдруг спокойно произнесла:

— Нет, все хорошо. Я в порядке, Гермиона.

Гермиона обескуражено смотрела на Лаванду, пытаясь понять, может, та просто решила пошутить?

Неожиданно на лице Лаванды появилась извиняющая улыбка.

— Прости, я, наверное, чушь тут какую-то несла.

— О, ты меня так напугала! — Гермиона наконец-таки позволила себе расслабиться, но все же изредка на всякий случай погладывала на девушку.

— У меня такое частенько бывает, не знаю, что это — может, я потихоньку схожу с ума? Ты уж извини, ладно? — Лаванда еще раз робко улыбнулась и, взглянув на часы, обеспокоено сказала. — Мы сейчас завтрак пропустим, пойдем.

Спускаясь по лестнице на кухню, Гермиона в сотый раз прокручивала в голове события, произошедшие с ней этим утром. «Если и дальше будет продолжаться в том же духе, — подумала девушка, — думаю, к следующему восходу солнца у меня случится сердечный приступ!»

На кухне Лаванду и Гермиону встретили заспанные лица и взлохмаченные челки друзей. Вяло ковыряя ложкой в тарелке с овсяной кашей, Рон оперся подбородком о руку и о чем-то время от времени вздыхал. Гарри делал то же самое, но все же с некоторым разнообразием: сначала он проглатывал пару ложек овсянки, потом о чем-то вздыхал, а к концу этого деяния возводил глаза к потолку…

С приходом девочек ситуация более или менее изменилась. Ложками стали орудовать активнее, потом Гермиона и Лаванда помогли миссис Уизли поставить чашки, блюдца, порезать свежеиспеченный пудинг, и все сели пить чай.

Через минут пять подскочили Люпин и Тонкс. И тут уж начался всеобщий галдеж, который закончился только после утреннего чаепития и замечания Люпина: «Все, поели, попили, теперь пойдемте заниматься».

С неохотой ребята оторвались от стульев и направились в зал для тренировок.

Полтора часа занятий в этот раз принесли видимые результаты:

— Ха! Римус, ты видел, у меня получилось, получилось! — Рон радостно хлопнул Гарри по плечу.

— Ага, получилось, — Гермиона спокойно поддакнула. — Хочу напомнить, что заклинание Фатенли блади поуэ стимли мы проходили еще не так давно в Хогвартсе. Я смотрю, ты усваиваешь прямо-таки налету.

Скорчив ей рожу, Рон не упустил возможности тут же парировать:

— Кто это у нас говорит?.. Гарри, будь другом, скажи, передо мной стоит Гермиона Грейнджер, которая с попытки эдак пятидесятой сумела воссоздать это заклинание, в то время как у Лаванды оно получилось чуть ли не с первого раза?

Гермиона почувствовала, как кровь приливает к ее лицу, уши тут же покраснели от ярости и гнева.

«Ну, Рон Уизли, держись! Я давно хотела испробовать пару проклятий. Одно из них тебе чрезвычайно подойдет… Правда, недельку-другую придется полежать в постели…» — подумала Гермиона, как вдруг в соседней комнате послышался хлопок.

Все мигом обернулись: в зал вбежал запыхавшийся Артур Уизли.

— Папа? — Рон сразу подскочил к отцу и, подав ему стул, который тот проигнорировал, спросил. — В Норе все в порядке?

Быстро кивнув, тот перевел дух и сказал, обращаясь ко всем:

— Пол часа назад на Хезерфилд напали Пожиратели. Это маленькая деревушка… в милях сорока от Лондона на севере... Я думал они свяжутся с мракоборцами, но... Римус, в общем, Орден хочет выслать первый отряд. Прямо сейчас…

Люпин, казалось, совершенно спокойно слушал отца Рона, но когда Гермиона более пристально взглянула на него, то поняла, что тот был натянут внутри, как струна: челюсть сильно сжата, глаза сужены в маленькие щелочки.

— Они хотят, чтобы это был твой отряд, Римус, — тем временем продолжал Артур Уизли.

— Насколько это безопасно? — тут же спросил Люпин.

— Орден сказал, что требуется всего лишь устранить последствия. Ребята должны будут переправить раненых в больницу Святого Мунго, стереть память и помочь с восстановлением некоторых построек. Конечно, они будут не одни — к ним приставят нескольких мракоборцев… Но позже. Орден хочет посмотреть, как отряд справится один. Это безопасно, Римус. Пожиратели ушли — нужно всего лишь устранить последствия.

Люпин натянуто улыбнулся. Опустив голову, он задумался на несколько секунд, после чего посмотрел на отца Рона и тихо, но твердо произнес:

—Хорошо, спасибо, Артур. Мы скоро трансгрессируем в Хезерфилд.

Потом он посмотрел на ребят и более ободряюще произнес:

— Что ж, первое задание не заставило себя ждать... Собирайтесь, ровно через пять минут я жду вас в холле. Помните все, чему я вас учил: не паникуете, берете палочки и одеваете мантии. У вас есть пять минут — не больше!

Римус поманил рукой мистера Уизли, и они оба вышли из зала.

Наступила полная тишина. Гарри первый нарушил молчание:

— Ну, чего мы ждем? Время идет! Невилл, Рон, Гермиона, Лаванда, Парвати, Дин, Симус…

Небольшая перекличка отряда во главе с Гарри заставила оживиться, после чего ребята зашевелились и помчались наверх по комнатам.

Через пять минут они трансгрессировали вместе с Люпиным в Хезерфилд.

Перед тем как исчезнуть из холла дома номер 12 на площади Гриммо, Гарри, Рон и Гермиона успели обмолвиться лишь парой-тройкой слов, после чего Римус скомандовал:

— Трансгрессируем!

Краем глаза Гермиона заметила, как исчез Гарри, Дин, Симус и Лаванда, потом она сама почувствовала легкий толчок.

Все мысли были сосредоточены на одном месте — маленькой деревушке на севере от Лондона. В ушах стоял гул. Казалось, что вот-вот сильный вихрь холодного ветра разорвет ее на части. «Хезерфилд, Хезерфилд, Хезерфилд…» — неустанно твердил мозг.

Еще один легкий толчок и чувство земли под ногами оповестили о прибытии.

Разлепив отяжелевшие веки, первое, что увидела Гермиона, это то, что она стоит на небольшой тропинке как раз у границы запорошенного снегом леса. Ни Римуса, ни Лаванды, ни Рона — никого не было. Но запах гари заставил ее тут же развернуться.

В двух минутах ходьбы расположилась небольшая деревушка.

«С первого взгляда и не скажешь, что здесь побывали Пожиратели», — иронично подумала девушка и быстро направилась в сторону селения.

Как только она сделала пару шагов, ее кто-то окликнул. Повернувшись, Гермиона увидела бежавшего к ней Невилла. Запыхавшись, он, чуть ли не падая в снег, добрался до девушки.

— Не поверишь — трансгрессировал в полумиле отсюда! Пришлось дальше на своих двоих.

Они медленно побрели к деревне, огладываясь по сторонам в поисках остальных членов отряда.

Еще через две минуты Гермиона и Невилл добрались до главных ворот Хезерфилда и зашли в деревушку.

— Откуда этот ужасный запах? — Невилл скривился, подозрительно оглядывая пустынные улочки селения.

— Смотри! — Гермиона указала на медленно поднимающийся столб дыма. — Похоже, начался пожар! Пойдем.

— Нет, Гермиона, стой! Мы должны подождать остальных! — Невилл обеспокоено переминался с ноги на ногу, схватив девушку за мантию, пытаясь тем самым ее

остановить. — Вспомни, что сказал Люпин: мы обязаны дождаться отряд.

Гермиона нахмурилась, оглянувшись по сторонам, она почувствовала, как по ее спине пробежала волна мурашек. Все было спокойно, если не считать, что за то время, как они вошли в эту деревушку, им не попался навстречу ни один человек… Повернувшись в сторону идущего откуда-то дыма, девушка заметила, что черные сгустки поднимаются все выше и выше.

— Невилл, а что если там люди! Мы даже не знаем, где остальные, может они трансгрессировали в двух¸ трех, четырех милях отсюда. Но если там люди… Мы должны помочь, — схватив парня за руку, Гермиона быстро пошла на черный едкий дым мимо пустых безликих домишек.

— Ну же, Невилл, шевели ногами, — каждую секунду подгоняла его Гермиона.

Наконец парень сдался и быстро засеменил вслед за ней.

С каждой секундой столб черного дыма становился ближе и ближе… Поворот за угол светло-серого дома, еще один поворот…

Пару раз они забегали в тупики, приходилось возвращаться.

Гермиона почувствовала, как обложило горло — она уже давно дышала через рот, а как назло день выдался морозный.

Прикрыв рот рукой, девушка продолжала бежать дальше, подбадривая все время Невилла, чтобы тот не отставал.

Наконец, обогнув еще один дом они вышли к…

— Что?!! — от удивления Гермиона встала как вкопанная.

Посреди того места, где они ожидали увидеть горящий дом, стояла… обыкновенная ржавая бочка, облитая какой-то темной жидкостью, горевшая ярким пламенем.

«Бочку… подожгли? Зачем?» — молниеносно пронеслись в мозгу два вопроса, которые тут же, по заключению самой Гермионы, показались абсолютно глупыми… Откуда-то сзади послышался хриплый голос Невилла, наполненный ужасом и тревогой:

— Гермиона, ложись!

Над головой девушки, в какой-то паре дюймов пронеслась зеленая вспышка.

С криком ужаса, Гермиона тут же повалилась на снег и резко откатилась в сторону.

Палочка выпала при падении и лежала в метре от девушки. Потянувшись было за ней, Гермиона отчетливо услышала холодный яростный голос:

— Авада Кедавра!

«Под светом неоновых огней

Видеть, как они сгорают в ярком пламени…»

Бегущая мысль

Помутилось в глазах. На какую-то долю секунды Гермиона просто перестала видеть — совсем рядом, в дюйме от ее тянущейся к палочке руки, упал луч зеленого света. Девушка, ослепшая от резкой вспышки, неуклюже продолжила тянуться к палочке.

Наконец, схватив кончиками пальцев свое единственное орудие защиты, она резко откатилась вправо, чувствуя, как снег обжигает спину.

Зрение постепенно стало восстанавливаться: сначала поплыли разноцветные круги, после чего на белом фоне проступили очертания различных предметов: горящей бочки, проломленных заборчиков, домов…

Мысли образовали гадкое месиво. Гермиона не понимала, за что сейчас ей следует «ухватиться», на кого надеяться, что делать, в конце концов!

— Невилл? — Гермиона попыталась приподнять отяжелевшую голову.

И первое, что она увидела — неуклюже распластавшееся на земле тело друга в метрах двух от нее. Его палочка лежала совсем рядом, рот был чуть приоткрыт, как будто бы он хотел что-то сказать, но не успел… Веки были мирно опущены.

По телу девушки тут же прошлась волна холода и страха. Ничего не замечая вокруг себя, Гермиона начала ползти к телу, лихорадочно впиваясь пальцами в снег.

— Невилл?.. Невилл? — Гермиона с силой сжала воротник его мантии и нервно принялась трясти друга. — Ну, очнись же, очнись…

Внутри девушки все похолодело.

Она сжимала еще теплые руки Невилла, лицо которого было мертвенно-спокойным, бледным, напоминающим лик маленького ребенка.

Вдруг откуда-то слева раздался раздраженный возглас:

— Эта дрянь жива!

А справа последовало чьё-то: «Экспеллиармус!» Палочка тут же вылетела из рук Гермионы и упала к ногам высокого мага в черной мантии, лицо которого скрывал длинный капюшон.

Не прошло и секунды, как девушка взвизгнула от страшной боли в боку.

Один из Пожирателей подбежал к ней сзади и с силой ударил Гермиону ногой. На миг боль парализовала все тело, но первая мысль, пришедшая в голову, была — встать и защитить себя.

— Сво-ло-чи… — еле слышно прошептала Гермиона, с шумом вдыхая холодный воздух и силясь подняться. Во рту появился соленый привкус крови. Девушка почувствовала, как к горлу подкатил тошнотворный комок.

Но как только ей удалось чуть приподняться и повернуться к ударившему ее человеку, откуда-то справа обрушился из волшебной палочки ядовитый луч, и последнее, что она успела услышать, прежде чем ее собственный крик и нестерпимая боль заволокли сознание, было: «Круцио!»

Первым желанием за три секунды режущей сотнями ножей боли было желание умереть. Она не слышала себя, не видела, что творилось вокруг, все оставшиеся последние силы были направлены на то, чтобы сосредоточиться на новом ударе боли.

Казалось, что тело, начиная от кончиков пальцев до последнего волоска, горит в адском пламени.

Сознание, в конечном счете, отключилось. Боль ушла…

— Идиоты, — сквозь зубы процедил он, откинув с головы темный капюшон и нагнувшись над распластавшимся на холодном, слепящем снегу телом девушки.

Дотронувшись до ее горла, он нащупал слабый пульс. Лицо Гермионы было мертвенно-бледным, но совершенно спокойным, как будто секунду назад она и не испытала на себе всю силу Непростительного заклинания.

Он услышал позади себя приближающиеся шаги, отдающиеся в неприятном скрипе снега. Не поднимаясь и не смотря в сторону подошедшего, он перевел свой взгляд на лежавшего рядом Невилла Долгопупса.

— Зачем его убили? Могли бы с легкостью вытянуть из него всю информацию.

Стоящий рядом тихо засмеялся, потом, поняв, что от него ждут ответа, так же тихо проговорил, чуть заикаясь от собственных смешков:

— С чего ты решил, что убили? Просто оглушили, придет в сознание — будет над чем поработать.

Затем послышались звуки удаляющихся шагов.

Решив больше не привлекать к себе внимание, парень поднялся и направился к группе Пожирателей, которая решила к этому времени разделиться, чтобы найти остальных членов отряда.

— Трэверс, Мальсибер — идите в сторону колокольни; Август и Гилберт — к лесу; остальные — просмотрите каждый угол деревни. Поттера доставить живым!

Темно-синие глаза говорившего насмешливо вспыхнули.

— А ты? — спросил Драко, с холодом в груди предвидя ответ.

Парень повернулся к нему лицом, как будто пытаясь улыбнуться самой открытой улыбкой из всего арсенала улыбок, которые у него находились, но не найдя подходящей, от чего уголки его губ слега дрогнули, громким шепотом заметил:

— А я останусь караулить наших общих знакомых…

Первое, что она услышала, прежде чем успела открыть глаза, это как кто-то в шагах двадцати во все горло прокричал:

— Я нашел их, нашел!

Голос был совсем молодой, чуть испуганный, но в словах чувствовалась гордость.

— Они там, — запинаясь, вещал все тот же голос. — Там со стороны леса. При входе у ворот… Там открытая местность… Будет легко взять…

— Заткнись уже! Показывай дорогу, осел!.. — прикрикнул более грубоватый голос.

— Поттер с ними? — последние слова, которая услышала девушка, принадлежали человеку, которого она определенно знала, но никак не могла понять, кто это…

«Малфой?..» — промелькнула мысль. «Нет, не он. Тогда кто?»

«О, да, мисс Грейнджер, среди ваших знакомых так много Пожирателей смерти!» — съехидничал все тот же голосок, когда девушка принялась медленно подниматься с земли. Руки почти окоченели от холода, девушка еле держалась на ватных ногах.

Встав, она поняла, что все ушли, она осталась одна…

Вдруг позади послышался чей-то стон, от звука которого Гермиона пришла в ужас. Страх повернуться сейчас и наткнуться глазами на одного из Пожирателей заставил ее лихорадочно всмотреться в снежный покров земли в поисках палочки. И она действительно нашла ее тут же в метрах двух от себя — сломанною пополам без надежды на восстановление…

Стон повторился, но на этот раз кто-то отчетливо проговорил ее имя.

— Невилл!!! — девушка с бешено бьющимся сердцем в груди повернулась и, опешив от удивления, смотрела на совершенно живого и почти невредимого друга, который встал уже на колени и отряхивался от снега, вопросительно взирая на девушку.

Но сейчас было не до этого!

— Боже! — вскрикнула Гермиона и резко развернулась на сто восемьдесят градусов, с силой прикусив нижнюю губу, с которой стала быстро маленькой струйкой стекать кровь.

Взглядом она как будто искала кого-то.

— Невилл, они уже ушли… Боже, они же убьют их всех!

Долго объяснять другу, что она услышала, когда приходила в сознание, не пришлось.

Невилл схватил свою целую волшебную палочку, которую Пожиратели, видно, только от неожиданно выпавшей удачи «взять на месте» Гарри Поттера забыли прихватить, и они со всех сил побежали к лесу.

Уже через пол минуты, обогнув пару домов пустынной деревушки, со стороны главных ворот послышались отчаянные возгласы и крики. Обогнув еще пару небольших строений и, как казалось на тот момент, длинную заснеженную аллею, они увидели первую вспышку, взлетевшую высоко в небо, расколовшуюся, словно праздничный фейерверк, на сотни мигающих бликов и неожиданно потухшую среди белоснежных облаков.

Оставалось совсем немного: завернуть за угол, и там бы их ждала открытая местность — чугунные прозрачные ворота, снежный простор и далее лес, в котором, видимо, и шел бой.

Гермиона, слышала, как Невилл стал задыхаться от бега. Она чувствовала, как в эту секунду в ней просыпается гнев, ей захотелось обернуться и закричать на него, за то, что все это время он только и делал, что отъедал в Хогвартсе бока, а теперь… прицепившись к отряду, возомнив себя «героем», он даже не может быстро бежать, чтобы помочь остальным!..

— Быстрее, Невилл! — раздраженно бросила она через плечо и, что есть сил, рванулась вперед еще быстрее, на пределе.

— Гер-ми-о-на… — отрывисто и задыхаясь промолвил юноша, сжимая в одной руке палочку так, что костяшки пальцев побелели, а другой схватившись за бок, в котором стало неприятно покалывать.

— Невилл, ну быстрее же! — оставалось совсем чуть-чуть, они уже подбегали к чугунным воротам, через прутья которых вдали виднелась опушка леса и чернела парочка фигур Пожирателей смерти.

— Да стой же, Гермиона, — раздраженно вскрикнул юноша.

— Ай! — Гермиона вскрикнула от боли.

Невилл с невиданной силой вцепился в ее руку мертвой хваткой, пытаясь остановить разгоряченную девушку.

— Идиот, что ты делаешь?! Им нужна помощь! — взвизгнула в ярости Гермиона, покраснев от корней волос и с бешенством метая молнии глазами в друга, пытаясь вырваться.

— Да успокойся же ты… Не веди себя как истеричка!

Последнее слово привело девушку в сознание, как будто ее только что облили ушатом холодной волны. Она стояла, глупо хлопая ресницами, с чуть приоткрытым ртом от удивления.

— О, Мерлин, что я делаю… — тихо прошипела она, схватившись за голову и принявшись нервно массировать виски. — Невилл, спасибо… Я просто обезумела!

Вдруг со стороны леса раздались громогласные крики, а на опушке тут же появилось пару темных фигур и в метрах десяти от них кто-то в красном. Этот кто-то резко направил руку в сторону двух других, и тут же показалась яркая зеленая вспышка. «Красная» фигура тут же исчезла.

— Что будем делать? — торопливо спросила Гермиона, прищурившись, наблюдая за боем, идущим на опушке.

— Не знаю, но нам туда соваться нельзя: у тебя нет палочки, местность открытая, мы не сможем сделать и десяти шагов в сторону леса, как нас прикончат…

Гермиона тяжело вздохнула. Подойдя к чугунным прутьям ворот, она схватила их обеими руками, пытаясь удержать равновесие. Ноги подкашивались от усталости.

Сердце мгновенно сжалось в испуге, когда на той стороне послышались обрадованные возгласы, и еще пару вспышек пролетело в сторону, как казалось девушке, где защищался ее отряд.

«Что делать? Ну нельзя же стоять просто так и смотреть, как их пытаются убить!» — мелькала одна мысль за другой. «Что… что мне делать?!» — Гермиона ощущала каждой частичкой своего тела, как отчаяние вновь овладевает ей.

— Герм?.. — слабо зазвучал голос Невилла, выведший ее из задумчивости.

Она только что-то промычала и с силой сжала прутья ворот в ответ на новую вспышку «Авады…».

— Герм, помнишь, Римус сказал, ну… помнишь, когда мы всё закончим…

— То мы вместе возвращаемся на Площадь Гриммо… Стой! Он же сказал еще, что если возникнут трудности… попытайтесь трансгрессировать!

— Да, про это я и хотел сказать. Но трансгрессировать нужно за пределами деревни, Пожиратели явно поставили здесь блокировку…

— Невилл — ты чудо! — глаза Гермионы заблестели надеждой, она уже открывала чугунные ворота и тянула за руку друга.

Но как только девушка вышла за пределы деревеньки, случилось нечто не совсем предвиденное: с них словно слетела пелена магических чар, защищающая пределы жилого поселения. Гермиона чудом успела упасть на снег, когда поняла, что в ее сторону летит косая яркая вспышка.

От страха перехватило дыхание, прокашлявшись, она только взглянула на Невилла, который последовал ее примеру и лег наземь, и, насколько могла, быстро поползла вперед…

«Еще пару метров… Ну хотя бы еще один, и тогда будет намного безопасней трансгрессировать!» — крутилось в голове, словно заевшая пластинка.

Но безопасней не становилось — со стороны леса ударило еще пару вспышек. Сердце замирало каждый раз, когда каждая из них с еле слышным хлопком входила в замерзшую землю.

Наконец, девушка решила, что больше медлить нельзя, нужно трансгрессировать прямо сейчас!

— Невилл, — Гермиона ждала, когда он подползет к ней поближе. — Сколько раз уже ты перемещался?

По побледневшему и озабоченному лицу друга, она поняла, что на тот ответ, который бы удовлетворил ее, надеяться нельзя.

— Ладно… Но ты хотя бы пытался сдать тест на лицензию? — чуть развязно, пытаясь не выказать своим лицом всей досады, спросила Гермиона.

— Ну… да! — оживленно затараторил Невилл. — По сути, мне не хватило полу мили до точки перемещения! Я смогу добраться до штаба…

Гермиона сжала посиневшие от холода губы.

Невилл, конечно же, мог добраться до штаба, но с таким же успехом мог застрять где-нибудь между Лондоном и еще какой-нибудь деревушкой, наподобие Хезерфилда. Пол мили в трансгрессии значили слишком много — чем на большее расстояние ты перемещаешься, тем больше увеличивается «недобор» или «перебор» этих миль. Этого-то она и боялась!

Но, видимо, иного выхода не было…

— Ладно, пора. Ты — первый.

Только девушка глянула на секунду в сторону леса, как услышала, что ее друг, запыхавшись, поднимается на ноги.

—Тебе жить надоело?! — Гермиона с силой вцепилась в руку юноши, отбросив его обратно на землю.

— Но я всего лишь…

— «Всего лишь»! Трансгрессировать придется лежа, прости, но другого выхода нет.

Неуверенно кивнув, Невилл с силой зажмурился и исчез…

«Мерлин, лишь бы он появился где-нибудь поближе к Лондону!» — мелькнула последняя мысль, перед тем как девушка полностью сосредоточилась на одном месте планеты Земля: площади Гриммо 12…

Легкое головокружение и еле слышный хлопок. Открыв глаза, первое, что она увидела (верней, кого), было взволнованное лицо Невилла в гостиной фамильного дома Блэков.

«Удачно!» — мысль отразила и то, что сама она не «промазала» с перемещением, и то, что ее друг показал невиданное мастерство трансгрессии.

Вдруг оба вздрогнули — неожиданно в комнате раздался еще один хлопок.

— Рон?.. — Невилл первый увидел рыжую голову.

Гермиона тут же обернулась и бросилась к другу.

— Боже, Рон, ты еле стоишь на ногах! — прошептала она в страхе, мельком взглянув на большой шрам, косо проходящий через край подбородка и задевающий губу.

Девушка с тревогой смотрела ему в глаза, пытаясь прочитать в них хоть что-то, пытаясь предвидеть слова друга.

— Остальные должны сейчас появиться, — хриплым голосом отозвался Рон. — Мы потеряли Симуса и Парвати…

Повисла тишина.

Зрачки Гермионы резко расширились, в глазах застыла нотка потрясения и ужаса.

— Их убили? — дрожащим голосом переспросила она.

Тяжелый кивок рыжей головы Рона послужил окончательным приговором…

— …все мы рано или поздно будем там. И главное, какой след мы оставляем после себя, какую память будет хранить земля, по которой мы ходили — что будут помнить о нас люди, какие поступки мы свершили на благо их и во имя Господа нашего…

Хмуро. И грозные тучи нависают так близко над землей, готовые рухнуть на нее и раздавить своей тяжестью все, что движется и не движется, дышит, молчит или зовет за собой…

На щеках Гермионы появились две соленые мокрые полосы, а в горле застрял противный ком, не дающий ни вздохнуть, ни выдохнуть. Вытерев трясущимися руками слезы, она потупила взгляд в землю, стараясь больше не поднимать глаз, не смотреть на это душераздирающее зрелище. К одному из черных гробов припала худенькая женщина в траурном черном пальто, зарыв рыдающее лицо в охапку лилий, лежащих на последнем приюте ее дочери.

Сегодня многие принесли именно белые лилии — любимые цветы Парвати.

Родители Симуса пытались стойко перенести свое горе. Оперевшись на руку статного мужчины, волосы которого уже тронула седина, за три дня постаревшая мать Симуса время от времени подносила к своим глазам маленький белый платочек. На фоне черных, траурных мантий их лица выделялись своей мертвенной бледностью, а в глазах читались отрешенность и безразличие к происходящему.

— … «И сказал Бог: «Да будет свет». И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы…» И отделились также от нас две безвинно убиенные души, два Светоча, две Лампады во Тьме. Да пусть пребывают их души в покое и мире, а прах вернется обратно в землю… Аминь.

Пронзительное рыдание нарушило мерную кладбищенскую тишину. Плечи миссис Патил беззвучно затряслись, как только голос и силы начали покидать ее. К матери тут же подбежала, спотыкаясь, Падма, присев с ней рядышком, она что-то зашептала на ухо, ласково, отнимая руки миссис Патил от гроба, чуть подтолкнула ее в сторону, к остальным.

Священник кивком дал понять двум рабочим, что пора опускать гробы.

Как только приказ был выполнен, к могилам стали стекаться люди, беря горсточки земли и бросая их в еще не засыпанные ямы со словами: «Пусть земля вам будет пухом…».

— Гермиона… — девушка резко обернулась и встретилась с обеспокоенным взглядом темно-зеленых глаз подруги.

— Джинни! — облегченно выдохнув, девушка грустно улыбнулась, давая понять, что как только закончатся похороны, они обязательно поговорят.

Кивнув, рыжеволосая подруга быстрой поступью направилась к гробу Парвати Патил и поставила недалеко от ямы, которую уже начали засыпать землей, маленькую соломенную корзинку с белыми лилиями.

На глазах Гермионы, следящей за каждым шагом подруги, снова выступили слезы… Она видела, как Гарри, потупив голову, словно в чем-то провинившийся мальчишка, высказывал слова соболезнования родителям Симуса Финнигана; к миссис Патил он так и не решился подойти. Она продолжала что-то, рыдая, шептать…

О событиях того дня вспоминать никому не хотелось. В отличие почти ото всего отряда, Гермиона и Невилл телепортировались не в лесу, а ближе всех к деревне. Там-то и была устроена засада Пожирателями Смерти, но они надеялись, что в эту ловушку угодят все… Судьба распорядилась иначе.

Позже Люпин с заметной радостью удивлялся тому, как Гермиона и Невилл легко отделались — Круцио, от которого она потеряла сознание, и оглушение. Ведь все прекрасно знают, какими эффективными методами обычно пользуются Пожиратели!

Потом, когда завязался бой в лесу, Римус понял, что эвакуация никому не была нужна — деревня была абсолютно пуста!

На его глазах убили Симуса. А о смерти Парвати можно было только догадаться — она долго пронзительно кричала, просила о помощи… Он был почти рядом, когда крик вдруг затих. На земле лежало изуродованное тело девушки.

Все уже успели трансгрессировать, поэтому пришлось убираться из лесу по-добру по— здорову, а за телами и для расчистки территории была тут же выслана группа мракоборцев.

Министерство немедля засуетилось: искали того, кто отдал приказ о срочной эвакуации жителей Хезерфилда. Но получалась настоящая чехарда! О том, что такой-то отряд нужно было послать туда-то для борьбы с последствиями деятельности Пожирателей Смерти, знали все. Но кто отдал это указание первым, кто приказал оповестить об этом отряд Люпина — не знал никто…

«Ежедневный пророк» сразу же взял всю инициативу на себя: «Шпион возвращается!», «Капкан под именем — Министерство магии», «Чей ребенок будет следующим?..» — и подобные статьи на первой полосе в нескольких номерах газеты подряд. Дамблдор пару раз появлялся на площади Гриммо 12, но лишь за тем, чтобы перекинуться парой слов о том, как идет подготовка к похоронам. Он был молчалив и задумчив.

На Люпина же было страшно смотреть. За последние три дня он сильно сдал… Лицо осунулось, под глазами еще сильнее залегли темно-синие полукруги. С ребятами он избегал серьезного разговора. Лишь иногда к вечеру появлялся Артур Уизли, и они оба закрывались в кабинете, о чем-то тихо говорили.

Но, выходя, Артур Уизли обеспокоенно качал головой своей жене, давая понять, что успокоить Римуса Люпина, чувствовавшего за собой вину, было практически невозможно.

Не было еще и полудня, когда над могилами установили двух мраморных ангелов: ангела-юношу, сжимающего длинный тонкий меч, и девушку из светло-серого мрамора, (надгробный памятник Симуса был сделан из лукуллана), сложившую крестом руки на своих плечах и печально склонившую голову.

— Ну, нам, кажется, пора, — Джинни дернула подругу за рукав, выведя ее из глубокой задумчивости.

Тяжело вздохнув, та еще один раз окинула тяжелым взглядом большое кладбище, усыпанное темными надгробиями, и пошла вслед за всеми к порталу…

* * *

Прячась за углом совсем крохотного магазинчика CD-дисков, расположившегося на первом этаже потемневшего двухэтажного кирпичного дома на окраине Лондона, как раз напротив кладбища, Драко время от времени осторожно выглядывал из своего незаметного убежища, наблюдая за всем происходящим.

Минут двадцать что-то говорил старый пастор, сурово обводя взглядом всех присутствующих.

Драко видел, что мать Парвати не отходила от гроба дочери ни на секунду…

Потом началось прощание, почти все засеменили к еще не засыпанным могилам, чтобы бросить горсточку земли.

Гробы опустили, засыпали и поставили надгробия…

Желание увидеть хоть издалека всех тех, кто ранее жил с ним под одной хогвартской крышей, пересилило разум. И он пришел, хотя его предупреждали, что этого не стоит делать.

Война, о которой трубили все газеты и журналы, оказалась не просто затяжной, но и приняла странную форму: «сначала стреляли одни — другие сидели в окопах, потом стреляли другие — первые укрывались…» — как было написано в одной магловской книжке. Обе стороны несли мелкие потери. Если не считать того, что для любой семьи, потерявшей одного, а то и больше ее членов, эта потеря была невосполнимой!..

Драко ненавидел себя за то, что все так произошло!

Но, Мерлин, как он был рад, когда увидел, что все побежали в лес, узнав, что Поттер и остальные из отряда там! Все… и даже он, хотя обещал остаться и «караулить общих знакомых».

Драко резко отшатнулся в сторону, скрывшись за стеной, когда понял, что его, кажется, заметили…

* * *

— Тебе не холодно? — украдкой спросил Гарри, взглянув на Джинни.

Та что-то пробурчала в ответ…

В данный момент Гермиона, быстро отделившись от группы, шла в сторону старых железных ворот.

— Эй, ты куда? — окликнула ее подруга.

— Я… мне нужно зайти вон в тот магазин! — бросила через плечо девушка и указала пальцем в сторону маленького магазинчика CD-дисков.

— Что тебе вдруг там понадобилось? Гермиона, не выдумывай!..

Отмахнувшись, как от назойливой мухи, девушка ничего не сказала в ответ и побежала со всех ног.

Перейдя дорогу, она быстро миновала магазин и завернула за угол.

«Неужели показалось?» — лихорадочно задавалась вопросом Гермиона. Остановившись, она оглядела улицу пристальным взглядом.

Машины затормозили, и толпа народа хлынула на дорогу и тротуар…

Отскочив в сторону, девушка сначала помедлила, потом со всех ног ринулась вперед, толкая людей, спотыкаясь и снова устремляясь вдогонку.

«Он не мог здесь трансгрессировать!» — эта мысль внушала надежду на то, что она все-таки сможет его найти.

Впереди среди чужых спин и темных голов показалась светлая шевелюра. «Он…» — мелькнула мгновенно мысль в голове, а по телу прошла волною дрожь.

Как будто прочитав эту мысль, парень остановился и медленно, словно нехотя, повернулся.

Их разделяло всего каких-то десять-одиннадцать шагов.

Как только их взгляды встретились, тело Гермионы содрогнулось, как от электрического разряда, сердце защемила тупая боль… Он никак не отреагировал. Только, казалось, он чуть-чуть был удивлен, словно задавал себе вопрос: «Как ты смогла меня догнать?»

Гермиона сделала неуверенный шаг в его сторону. Драко не двигался с места.

Еще один шаг — но уже более уверенный. Она решила, что подойдет к нему и спросит… Про все спросит! Зачем он здесь, что он делал, почему оказался таким трусом?!

«Один, два, три… четыре шага… Стоит…» — слова словно проносились мимо из уст проходящих мимо людей. Хотя те даже не обращали никакого внимания на странную пару.

«Пять…» — вдруг Драко сделал резкий шаг в сторону и тут же скрылся в пустынном проулке многоэтажных домов.

Гермиона ринулась следом. Но было поздно, он успел трансгрессировать.

Площадь Гриммо 12 постепенно утопала в тусклом зимнем свете заходящего солнца, но легкий, не такой уже прохладный ветер предвещал скорый приход весны.

Шторы в комнате Гермионы были неплотно закрыты, так что один из проказливых и наглых солнечных лучей, медленно продвигающийся по стене, открывая каждый ее старый, пожелтевший изъян, на миг замер и прокрался в копну волос девушки, отливающих теперь темной томной медью…

Веки Гермионы были закрыты. Она силилась за этот вечер написать письмо Сейферу, но так и не смогла.

Почти все чистые листы, на которых только и было написано «Дорогой Сейфер…», «Милый и дорогой Сейфер...», были тут же скомканы и выброшены в корзину для мусора.

И сейчас, сидя в кресле с протертыми от времени подлокотниками, она запрокинула голову назад и закрыла глаза, чтобы наконец-то сосредоточиться и выдавить из себя искренний ответ.

Но в голове по очереди всплывали образы то двух мраморных ангелов, то магазина дисков, а вместе с ним и Драко Малфоя…

«Куда уж тут!» — негодующе вела сама с собой разговор девушка, — «Или оставить эту затею и написать завтра утром? Пожалуй, так и сделаю. Сегодня выдался тяжелый день…»

В комнату постучали. Гермиона разрешила войти, и как только дверь открылась, девушка быстро убрала бумагу, перья и чернила в стол.

Шумная тройка Гарри, Рона и Джинни ввалилась через узкий дверной проем, конспиративно закрыв за собой дверь.

Гермиона тут же улыбнулась — с их приходом стало теплее и уютнее.

— Ну? Чего раскисла, Гермиона? Ууу.. Как у тебя темно, хоть бы лампу зажгла! — Джинни сразу же потянулась к волшебной палочке.

— Кх-кх, хочу предупредить тебя, но ты, как бы это мягче сказать... еще не достигла совершеннолетнего статуса, — не без наслаждения в голосе промолвил Рон, вытаскивая свою волшебную палочку и зажигая свет.

Джинни заскрипела от негодования зубами, и, украдкой взглянув на смеющегося Гарри, со всей силы наступила ему на ногу. Послышался протяжный вой…

— За что? Что я тебе такого сделал?!

Но Джинни лишь удовлетворенно хмыкнула и лукаво посмотрела на Гермиону.

— Кстати насчет палочек! Мне больше нечем гордиться, как сказать, что моя была сломлена лапой пожирателя…

На короткий миг было повисла неловкая тишина, полоснувшая каждого по больным ранам, но Гермиона тут же попыталась отшутиться:

— Значит ли это, что мне придется одной идти завтра в магазин Олливандера?

— Нет, конечно, ты просто не отвяжешься от меня! — уверенно заявила Джинни и, улыбнувшись, показывая всю белизну своих красивых ровных зубов, одернула брата и Гарри. — Ну что, пойдем? Я проходила мимо кухни — оттуда шел чудесный аромат йоркширского пудинга…

— Пудинг? Шутишь?! — не скрывая своего восхищения уверенностью Джинни в манипуляции мужской половиной, переспросила Гермиона.

Гарри утвердительно замотал головой, пытаясь вырваться из цепких когтистых пальчиков рыжеволосой подруги, но ничего не получилось.

— Ну, если так, то я с вами! Подождите меня секунду…

Последний кусок йоркширского пудинга был сметен с тарелки за полторы минуты, что навело всех сидевших в комнате на глубокую задумчивую ноту, а то и на тихое посапывание где-нибудь в уголке…

Гарри и Рон поднялись наверх, Джинни пошла помогать по хозяйству матери. Гермиона предложила свою помощь, но Молли Уизли лишь с грустной улыбкой отмахнулась, как будто говорила: «Не надо, сиди, отдыхай! Вы и так столько натерпелись!».

Часы пробили десять часов. За окном погас последний луч заходящего солнца, и небо погрузилось в темно-синюю тьму. Дин и Лаванда о чем-то тихо говорили за столом… Не находя себе места и дела, Гермиона поднялась в комнату, заперлась и упала на кровать.

Мысли постепенно поглотили усталую голову: что делал Малфой возле кладбища, зачем он туда приходил, позлорадствовать? Ведь он мог убить Симуса и Парвати!.. И что будет теперь? Может их отряд распустят? В любом случае она и Рон не оставят Гарри, а он будет искать встречи с Волан де Мортом. От Дамблдора никаких известий, Министерство пребывает на грани. Не было никакой уверенности, что завтра оно не выдаст еще какое-нибудь безумное поручение…

Сознание нехотя впустило настораживающий звук. Слипшиеся ото сна веки Гермионы дрогнули, девушка снова погружалась в сон.

Но кто-то продолжал настойчиво колотить в дверь.

— Гермиона, ты спишь?

Сонная девушка, спотыкаясь на месте и щурясь от света включенной лампы, добрела до двери:

— Что за тупой вопрос… Конечно сплю!

Открыв дверь, Гермиона к своему удивлению обнаружила за ней Лаванду.

— Прости, но... Я боюсь! Там кто-то есть…

Лаванда активно затыкала пальцем в сторону своей спальни и испуганно перевела глаза на Гермиону.

«Боже, либо я схожу с ума, либо она уже сошла!» — мелькнула нервная мысль.

— Лаванда, успокойся, пол первого ночи! Тебе приснилось, тебе просто это приснилось!

— Нет, нет, нет… Я побоялась кого-то разбудить еще… Я только подошла к своей двери, взялась было за ручку и вдруг… Звук! Я отчетливо услышала за ней звук шагов или, ну, знаешь, когда на стол, тумбочку ставят что-то тяжелое — вазу там или… ну что-то такое!

Гермиона недоверчиво взглянула сначала на Лаванду, потом на дверь, ведущую в ее комнату. Тяжело вздохнув, она прошипела:

— Ладно, пошли, посмотрим. Правда я не знаю, что мы будем делать, если там действительно кто-то есть. Палочки у меня нет.

Подойдя к двери, обе девушки остановились и прислушались. В коридоре и спальне стояла полная тишина. Неуверенно взявшись за ручку, Гермиона повернула ее и замерла… Раздался негромкий щелчок.

Тишина.

Толкнув дверь, они оказались в полной темноте. Двух свечей, освещающих коридор, явно не хватало!

— Ну вот, я же говорила — тебе это все приснилось. Где у тебя тут лампа? Зажги.

Гермиона еле-еле смогла проследить за тем, как Лаванда, шаря рукой в тумбочке, искала сначала волшебную палочку, а потом пыталась зажечь лампу.

— Что так долго? — девушка уже начала злиться, ибо она стояла босыми ногами на холодном полу.

— Ее нет.

— Кого нет?

— Лампы!

— Ооо… Чудесно!

— Люмос! — тихо выкрикнула Лаванда.

Обе девушки застыли в шоке…

Вокруг была разбросана одежда, книги, пергаменты, лампа, которая, видно, раньше стояла на столике, валялась около окна, матрас на кровати был перевернут, как будто кто-то что-то искал под ним. Две картины были сорваны со стены, окна распахнуты.

Горшок с цветком и выпавшей землей валялся за дверью…

— Что тут было?!

Сглотнув мешающий ком в горле, Гермиона, дрогнувшим голосом, ответила:

— Не знаю. Но знаю одно — немедленно беги и зови Люпина!

Я отсчитываю время не для того, чтобы скорее приблизиться к моменту истины, а чтобы поскорее перелистнуть его…

Бегущая мысль

В окне появились первые проблески света, и хотя фонари еще не погасли, врывающееся утро настойчиво заявляло о своих правах.

В приоткрытые ставни влетел и задержался звук сирен скорой помощи, которая, скорее всего, была далеко отсюда — в кварталах двух-трех.

Казалось, что минутная стрелка часов уже целую вечность тянется вверх, все никак не может добраться до заветного числа 12. Наконец внутри механизма что-то еле слышно щелкнуло. Пять часов утра.

От этого щелчка Гермиона словно проснулась: вздрогнув, приподняла голову и удивленно оглянулась. Перед глазами смутно проплыла часть событийных картинок уходящей ночи: испуганный взгляд Лаванды, ее комната, потом Люпин долго и тщательно осматривал спальню… Ко всеобщему удивлению ничего не пропало.

Римус долго о чем-то говорил с Лавандой. Джинни, которая обычно ложилась очень поздно, помогла Гермионе убраться в комнате Браун. Слава богу, никто в доме не проснулся, но ради этого пришлось шмыгать с одного этажа на другой чуть ли не на цыпочках!

Итак, Гермиона почти три с половиной часа сидела, не сомкнув глаз… «Или все-таки я заснула?.. Сидя, что ли?» — в голове как будто пронеслись кадры из документальной киносъемки, главной героиней которых была сама девушка, застывшая в позе Будды на кровати, пребывающая в состоянии полусна — полуреальности…

«Бред… Значит, я почти уже сплю…» — медленно опрокинувшись на кровать, девушка закрыла глаза, ожидая, что вот-вот провалится сознанием в темноту, а когда веки вновь приподнимутся, комната будет наполнена дневным ярким светом…

Но ни первого, ни второго не произошло. Во-первых, потому, что сознание до конца не желало отпускать Гермиону в Сонное Царство, во-вторых, — в дверь тихо постучали.

Не успела девушка ответить, как дверная ручка издала характерный звук, и в комнату с чашкой горячего ароматного травяного чая вошла Джинни.

— Ну да! Я и забыла, кто же еще так беспардонно может врываться посреди ночи? — Гермиона недовольно окинула взглядом подругу, но та невозмутимо всучила девушке чашку чая и, придвинув кресло ближе к кровати, с улыбкой заявила:

— А вот к Лаванде кто-то да ворвался…

— Ох, давай не будем говорить об этом. Это наводит не на самые приятные мысли, — убедившись, что Джинни явно намеревается засесть в этой комнате надолго, Гермиона поудобней устроилась на кровати и отхлебнула горячий напиток.

— М-м-м… Божественно! Но в следующий раз я выгоню тебя отсюда взашей! Имей ввиду.

— Ну-ну. Не строй из себя саму серьезность — это тебе не идет, Гермиона. Тем более, я была уверена, что ты не спишь.

— Да неужели? — Гермиона безуспешно пыталась скопировать насмешливо-официальную гримасу Джинни.

— Конечно! Если бы ты видела свою физиономию, когда мы помогали Лаванде убирать комнату. Я сразу подумала: «Ведь глаз ночью не сомкнет, размышляя, что конкретно произошло-то!» И не ошиблась, как видишь.

Гермиона скептически осмотрела свое смутное отражение в чашке с чаем. «Мда, вот лисица, но отчасти она права. Причем, по большей части…»

Сделав последний глоток и мысленно пожалев, что чашка оказалась так мала, Гермиона негромко заметила:

— Ну, коль ты меня уже раскусила… Знаешь, столько мыслей лезет в голову по этому делу. Просто, если в так хорошо защищенный от всевидящих глаз маглов и магов дом, как это фамильное поместье Блэков, может пробраться некто неизвестный, то назвать этот дом безопасным как для самого Ордена, так и для отряда было бы смешно.

— Очень серьезное умозаключение. Твоя логика превыше всяких похвал, как не погляди! — в зеленых глазах Джинни заиграли озорные огоньки.

Гермиона сделала вид, что насупилась, но подругу этим было не пронять. Уж кто, а она была первоклассным мастером в деле гримас и манере подражать.

— Ну ладно. Если честно, меня не покидает чувство, что я что-то упустила из виду, когда мы убирались в комнате Лаванды.

— Ого, да ты уже возомнила себя великим сыщиком: «упустила из виду», видите ли, она!

— Джинни-и-и, — Гермиона раздраженно перебила подругу. — Я серьезно. Просто помнится, когда Лаванда прибежала ночью ко мне и мы пошли в ее комнату…

Толкнув дверь, они оказались в полной темноте. Двух свечей, освещающих коридор, явно не хватало!

— Люмос! — тихо выкрикнула Лаванда…

В комнате на секунду повисла тишина.

— И чего же тут странного? — Джинни с удивлением вглядывалась в лицо подруги, теребящей тонкую ручку чашки.

Тяжело вздохнув, Гермиона откинулась на подушку и быстро проговорила:

— Не знаю. Я чувствую, что что-то упустила из виду, но что именно? И потом… Эти картины! Они у меня уже перед глазами плывут!

Невольно во взгляде Джинни скользнуло что-то предостерегающее.

— Какие картины?.. Гермиона, ты о чем? У тебя нет, случаем, температуры?

— Ты на что это намекаешь?! — Гермиона сконфуженно взглянула сначала на рыжую макушку, а потом словила бегающий взгляд Джинни. — Уфф… Ты не поняла меня. Я говорю про те две небольшие картины, убранные под стекло, что висят в комнате Лаванды. Некто N, пробравшийся сегодня к ней в спальню, перерыл все ее вещи — ты это и сама все прекрасно наблюдала: был перевернут матрас, разбросаны книги, шкатулки, белье. И те две картины… Они лежали у стены. N сорвал их и… видимо он искал что-то совсем небольшое, что можно было бы поместить с обратной их стороны.

— Клочок бумаги, документы… — Джинни, заинтересованная ходом мыслей подруги, начала перебирать что-то, что могло бы подойти в этом случае.

— Да! Но… Знаешь, меня все-таки мучают три вопроса.

— Ну? Какие? Не тяни.

— 1. Это то, что я все-таки упустила из виду, когда входила в комнату Лаванды. 2. Если некто N подослан специально, чтобы что-то найти, что именно он искал в комнате Лаванды и как ему удалось пробраться в дом? 3. Шум и картины… Эти понятия у меня просто не складываются в одну мозаику. Эти кованые рамочки…

— Подожди: это уже не три вопроса… и причем здесь кованые рамочки?! Ух, Гермиона, с тобой с ума сойти можно!..

Девушка придирчиво скользнула взглядом по часам.

— Ладно, уже без четверти шесть. Мама наверняка уже поднялась; пойду приберусь в спальне… Кстати, я сегодня, скорее всего, вернусь в Нору. Хоть папа и говорит, что там сейчас небезопасно и лучше было бы остаться в Штабе… Ну не знаю… — Джинни задумчиво протянула последнее слово. — Билл должен приехать и навестить нас с Флер.

Гермиона, улыбнувшись, поинтересовалась:

— А что слышно от Фреда и Джорджа?

— Ничего особенного. За последнее время они стали такими скрытными… Мы с мамой думаем, что одними Ужастиками умников Уизли не обошлось. Мы даже предполагаем, что они разрабатывают нечто секретное для Министерства магии против Сама-Знаешь-Кого. Ладно, итак уже заговорилась с тобой… Пойду.

— Угу…

Оставшись одна, Гермиона решила, что ложиться спать нет никакого смысла, да и в сон так таковой не клонило.

«Итак, шесть часов утра. Чем займусь? Кроме меня, Джинни и ранней «пташки» миссис Уизли, навряд ли кто-либо еще встал» — Гермиона задумчиво обвела взглядом комнату, поднялась с кровати и легонько отдернула шторы.

«Вот. Кажется, и все…» — в глаза ударили лучи восходящего весеннего солнца, лицо девушки отдало легким жаром. — «Парвати и Симус тоже радовались бы этому солнцу… Но вместо этого…»

В горле мгновенно защекотало от подступающих слез, пытаясь переключить мысли на что-то постороннее, Гермиона механически открыла ящик стола, схватила кипу бумаг и вырезок из газет. «Придира», «Ежедневный пророк», «Вечерний пророк», какое-то письмо…

«Стоп! Почему это какое-то?» — еще не развернув лист, Гермиона вспомнила о письме Сейфера. — «Ммм… Ответить?»

Дорогая Гермиона!

Рейвен.С.

Обмакнув перо в чернила, Гермиона, задумавшись, замерла над чистым листом бумаги.

«И что я ему напишу? Дорогой Сейфер, прости, что так долго не было от меня ответа. Были некоторые обстоятельства, о которых я, увы, не в праве писать и говорить. Я сейчас в Лондоне… Удивлена тем, что твоя сова вообще смогла найти меня, так как проживаю в… Ага, ну ты еще адрес покрупнее напиши!» — Гермиона скептически окинула взглядом кляксу, которая незамедлительно образовалась на листе.

Запустив руку в ящик стола и взяв новый лист, девушка медленно начала писать:

Сейфер, большое спасибо за теплое письмо!

Для меня оно было полной неожиданностью. После того, как покинула школу, решила отдохнуть у друзей, пригласивших меня к себе погостить в загородный дом. Здесь необыкновенно красиво…

«О, да, если бы ты только знал, Сейфер, всю правду…» — мысленно прибавила девушка.

Ужасно скучаю по однокурсникам и учителям! Может, когда-нибудь нам представится возможность увидеться. Но, если судить о том, что пишут газеты, это случится нескоро…

Надеюсь, у тебя тоже все хорошо, как у меня!

В последнем пункте Гермиона явно покривила душой.

«Ну и как же закончить? Целую, твоя Гермиона? Не-е-т…» — девушка долго колебалась, после чего быстро дописала:

Гермиона.

Затем рассеянным взглядом пробежалась по столу в поисках конверта, который, в конечном счете, был обнаружен под кипой бумаг. Вложив листок и подписав письмо, Гермиона неожиданно осознала, что теперь она не сможет воспользоваться школьной совой…

«Да, вот она — расплата за приобретенного некогда Живоглота!» — немного раздраженно подумала девушка. — «Придется попросить миссис Уизли отправить письмо».

Натягивая футболку и джинсы, Гермиона никак не могла избавиться от мысли, что за последнее время все слишком быстро изменилось в ее жизни. Ну, даже не столько в ее, сколько в жизни Хогвартса, ее друзей — всех, в общем.

* * *

— И что я должен делать теперь? — облокотившись локтями о край стола, Драко недоверчивым взглядом окинул лицо старика.

Тот откинулся на спинку стула и, чуть улыбнувшись, продолжил:

— То же самое.

— Ха! — серые глаза не на шутку потемнели, в них заиграл неприятный огонек. — А где гарантии?.. Где гарантии моей безопасности?

Видя, что старик задумался и медлит с ответом, Драко замолчал.

— Гарантии?.. — казалось, он был удивлен всплывшим вопросом. — Никаких. Все очень просто: одна ошибка с твоей стороны — и ты труп. Кстати, я заметил, парочку оплошностей ты уже успел совершить… Зачем ты пошел на их похороны?

— Я…

— Ладно, можешь не оправдываться. Но мне все-таки кажется, ты так до конца и не понял всей серьезности происходящего.

Драко оттолкнулся от стола и, ухмыльнувшись, удобнее устроился в кресле, ожидая, что именно теперь разговор пойдет куда более интересный и занимательный.

— У нас в рукаве не так много козырей… А до его правой руки нужно добраться как можно скорее. Смекаешь, Драко? Это могут оказаться твои последние семь дней жизни.

Драко не упустил возможность огрызнуться:

— О, только не делайте вид, что вас беспокоит, что со мной случится.

— Почему бы и нет? Я помню тебя еще мальчонкой, державшимся за мамину юбку...

Драко резко встал, подскочил к столу и ударил руками по столешнице, наклонившись к лицу старика так близко, что можно было отличить блики огней камина, играющие в его помутневших глазах.

— Замолчите! Если вы еще посмеете втягивать ее имя во все это…

— То что? — старик слегка улыбнулся. — Сядьте, мистер Малфой, и очень внимательно меня слушайте. Помни, у тебя есть всего семь дней. Отсчет пошел…

* * *

Четыре часа тренировок, перерыв на обед и снова тренировки.

Как только Джинни уехала, поместье Блэков перестало казаться таким оживленным. Зато Гарри максимально сосредочился на занятиях.

За один день Люпин смог помочь им освоить пять новых заклинаний. А вечером произошло нечто неожиданное… Первым Хагрида увидел Невилл, юноша почти потерял дар речи, столкнувшись лбом с жестким большим животом полувеликана. Но как только голос к нему снова вернулся, дом на площади Гриммо 12 сотрясся от вопля радости и изумления.

— Хагрид, чем ты занимался все это время? Неужели ты не мог навестить нас раньше? — Гарри с улыбкой потрепал за бороду старого друга, расположившегося в гостиной на старом диване, поскрипывающего от каждого лишнего движения полувеликана.

— Или профессор Дамблдор отсылал тебя на длительное спецзадание? — Рон явно попал в точку, не нужно было уметь читать мыли, когда на побагровевшем лице Хагрида играла буря эмоций: стеснение, испуг, сожаление.

— Ладно-ладно, это останется только между нами, — Рон закатил глаза к потолку и весело рассмеялся.

— Ход твоих мыслей как всегда поражает, Рон… Между нами — это ты имел ввиду себя и Хагрида?.. — Гермиона подлила еще чаю мисс Уизли и себе, отщипнув кусочек сладкого пирога, который незамедлительно попал к ней в рот.

— Э… ладно, забудь об этом, Гермиона, — лицо полувеликана, наконец, снова стало приобретать естественный цвет. — Я подумываю остаться здесь ненадолго. Буквально на несколько дней.

На мгновение все окружающие перестали галдеть, даже диван, на котором сидел Хагрид, не посмел пискнуть, когда тот решил занять более удобное положение.

— Ты остаешься здесь?.. — Гарри переглянулся с друзьями.

— Э… Да. Что-то не так?..

— Нет! Нет! Что ты! Просто… это так неожиданно. Мы не видели тебя уже несколько месяцев, конечно, всем понятно, что Дамблдор не смог бы обделить тебя каким-нибудь важным поручением, но… На то должны быть веские причины, если сейчас ты остаешься здесь. Или же…

— Или это еще одно поручение Дамблдора. Ты это хотел сказать, Гарри? — миссис Уизли решительно закончила за юношу.

Хагрид сконфуженно промолчал, а в последующем его бормотании можно, однако, было понять отдельные слова, имеющие хоть какую-то связь: «Что ж так… зачем так прямо-то… нехорошо это… нехорошо…»

— Это Люпин передал Дамблдору, что сегодня произошло ночью?

— Молли!

— А что в этом такого, Хагрид? Мне кажется, они уже не дети — хватит играть в эту бесполезную игру «Сделаем большой секрет из ничего»… — миссис Уизли грустно улыбнулась, собрала пустые чашки на поднос и, выходя из комнаты, обронила. — А я все гадала, где это Римус пропадает все утро…

— Так ты будешь оберегать нас? — Гермиона улыбнулась полувеликану и со вздохом заметила. — С одной стороны, пусть даже при таких обстоятельствах — но мы так рады наконец-то увидеть тебя!.. А с другой… миссис Уизли права — мы уже не дети. Если мы намерены выстоять против Темного Лорда и его приспешников — то, что произошло сегодня ночью, не должно вызывать опасения за нас. Мы обязаны сами выяснить, в чем дело…

— Гермиона… Ребята, это все было бы правильно… но: никто из нас больше не хочет никого потерять. Парвати и Симус… Я не могу даже передать, каково было лицо Дамблдора, когда ему сообщили о случившемся, и в каком он состоянии пребывал все эти дни, узнав, что это была чья-то ошибка…

— Ошибка?.. Как же! Да всем известно, что в Министерстве сидит крыса, из-за которой…

— Рон, перестань! — Гермиона повысила голос и взглянула на молчавшего все это время Гарри.

Тот продолжал молчать, уставившись немигающим взглядом в одну точку на цветном протертом ковре гостиной.

— Во-первых, если мы не знаем, кто это, как мы можем со стопроцентной уверенностью утверждать, что…

— Копай глубже.

— Что? — Гермиона, Рон и Хагрид тут же непонимающе уставились на Гарри.

Парень медленно отвел взгляд в сторону, а затем его взор стал беспристрастно блуждать по комнате.

— Там где крыса — есть целый «крысятник». А значит, не одна крыса уже успела перебежать на другую сторону. Я говорю, не только о тех, кто испугался Волан-де-Морта настолько, что осмелился перейти на нашу сторону, но и о тех, кто решился предать нас. А что касается сегодняшней ночи… Если должно было произойти нечто непоправимое, Хагрид, мы бы сейчас не сидели так мирно в гостиной, распивая чай.

Полувеликан, как будто задумавшись над словами юноши, долгое время молчал, после чего, запинаясь, медленно протянул:

— У нас совсем не осталось времени…

Ребята удивленно переглянулись.

— Совсем — это сколько?

Прокашлявшись, Хагрид заметил чуть охрипшим голосом:

— От силы — неделя.

Рон тут же присвистнул в удивлении.

— Да, поэтому на днях к вам заскочит кто-нибудь из преподавателей Хогвартса.

— А? Зачем? Римус итак сдирает с нас три шкуры... Если еще…

— О, нет, Рон. Он передаст вам кое-какие приспособления. Это должно быть нечто полезное: Дамблдор лично следил за работой Фреда и Джорджа.

— Что это еще значит? Какая такая работа и почему я о ней ничего не знаю?.. — лицо Рона вспыхнуло от негодования и раздражения. — Хочешь сказать, что все это время они занимались тайными разработками для Дамблдора, были черте где и не могли даже предупредить об этом семью?..

Гарри, Гермиона и Хагрид только рассмеялись на это заявление рыжеволосого парня.

— Надеюсь, это дело поручат Сириусу, — с надеждой заметил Гарри.

— Увы, Гарри, я так не думаю, — в голосе Хагрида звучало извинение. — Скорее всего, это будет профессор Северус Снег.

— Что?! — Рон, долго ерзавший до этого на стуле (видимо, непосвящение в планы Фреда и Джорджа сильно ударило по его самолюбию), вскочил с места и забегал по комнате. — Что?! Да что же это за день сегодня такой… Я думал, если Хогвартс закрыли, то мы еще долгое время не увидим его страшной физиономии!

— Рон! — Гермиона попыталась вложить в свой голос нотки строгой морали, но голос дрогнул, и на губах выступила предательская улыбка.

— Ну а что? Хочешь сказать, у него лик святого добродеятеля?..

Гарри и Хагрид прыснули от смеха. Рону было далеко не смешно. Он всерьез задумался о возможной встрече с профессором Зелий.

— Век бы его не видеть… Но, видно, нам просто суждено быть вместе, «пока смерть не разлучит нас»… — пробормотал юноша, запустив руку в рыжую шевелюру и повалившись на диван рядом с Хагридом.

Секундная тишина объяла комнату, после чего старый диван издал тяжкий вздох и громкий треск. Рон и Хагрид в тот же момент оказались сидящими на полу, непонимающе моргая глазами и уставившись друг на друга.

В гостиную тут же ворвались Невилл, Лаванда и Дин, перед которыми раскинулась удивительная картина умирающих со смеху и державшихся за животы Гарри и Гермионы и сидящих все в том же положении полувеликана и Рона, чьи рыжие волосы отчего-то наэлектризовались и благополучно принялись топорщиться в разные стороны…

* * *

Как оказалось, Хагрид говорил серьезно, и ужас ночных кошмаров Рона не замедлил воплотиться в реальную жизнь на следующий же день…

Утро вообще оказалось не самое удачное. Спросонья Рон умудрился опрокинуть на себя чашку горячего кофе, за что тут же получил хорошего подзатыльника от миссис Уизли. Двухчасовая тренировка с Люпином вымотала все силы и нервы, а потом появился он…

Профессор Зелий ничуть не изменился за прошедшие месяцы: все то же бледное холодное лицо, колкий, ядовитый взгляд, быстрая уверенная походка…

Не успели ребята раскрыть и рта, как Снегг, скоро направившись в гостиную, бесцеремонно сдернул со стола бережно устланную не так давно миссис Уизли скатерть и положил на него маленький сверток, который почти тут же приобрел свой истинный немалый размер путем нехитрого волшебства.

В гостиной собрались Гарри, Рон, Гермиона, Лаванда, Невилл и Дин. Все молча смотрели на лежащий на столе сверток и ждали, пока Северус Снегг удовлетворит их любопытство и сорвет с него бумагу.

— Два раза повторять не буду. Так что мотайте на ус. Это я говорю в особенности некоторым личностям… — взгляд профессора Зелий быстро пробежался по лицам Рона, Гарри и Невилла.

Рон тут же громко фыркнул в ответ, но, казалось, Снегг даже не обратил на это внимание, он уже успел развернуть сверток, и все присутствующие, сплотившись вокруг стола в кучку, увидели странную стопку каких-то костюмов, в ткань которых, по всей видимости, были затесаны металлические нити, придававшие ей холодный отблеск.

— Мне кажется, как-то не вовремя нас решили втянуть в рекламный бизнес одежды… Я понимаю, что Гарри популярен и все такое…

— Уизли, ты — идиот, — явно не без удовлетворения заметил Снегг, — Если бы ты умел держать свой рот на замке, я бы уже давно успел пояснить, что это такое.

На секунд пять в комнате повисло неловкое молчание, нарушить которое осмелился Невилл:

— И что это такое?..

Взяв в руки один из костюмов и приподняв его, Снегг развернулся лицом к ребятам и со словами «Это защитные мантии» позволил развернуться странному облачению.

Аккуратно прошитая, строгого вида мантия обдала присутствующих холодным отблеском.

— Невероятно! Она похожа на какую-то субстанцию! — Гермиона, затаив внимание, разглядывала каждый миллиметр ткани. — Сколько же заклинаний пришлось применить, чтобы от нее шла такая энергетическая волна?!

— Можете только догадываться, мисс Грейнджер. Кстати, мистер Уизли, вам следовало бы взять пример со своих братьев — они не теряют время, болтая попусту, в отличие от вас, и как видите — один из плодов их труда сейчас перед вами.

Гарри и Гермиона исподтишка взглянули на краснеющее лицо Рона. Снегг как ни в чем не бывало продолжил:

— А теперь более подробно...

* * *

Драко медленно перелистовал старый фолиант в кабинете своего отца. Единственным источником света здесь была стоявшая на столе лампа. В полумраке комнаты слегка поблескивала старая, антикварная фарфоровая ваза и позолоченные декоративные выступы бархатных кресел.

В тишину кабинета, время от времени нарушаемую звуком перелистываемых страниц, влился равномерный бой часов.

Раз… Два… Три…

Драко приподнял голову, прислушиваясь к каждому звуку, отдававшемуся эхом в приоткрытую дверь, ведущую в длинный коридор.

Одиннадцать… Двенадцать. Полночь.

В мыслях Драко тут же промелькнуло: «Осталось пять дней…»