Последний защитник

Человек в белых одеяниях медленно поднимался по ступенькам лестницы, что круто брала вверх. Потому-то часто приходилось ему останавливаться: отдышаться, унять биение сердца…

Кто-то подумает: да он совсем старый, вон какая выросла уже борода! Другие скажут: да нет, виновата в том лестницы крутизна!

Пожалуй, каждый будет прав, только по-своему…

Он всего лишь старый маг… до смерти уставший. Даже поднимаясь на одну из бесчисленных башен замка, в одной руке держал поднос, с размещенным на нем чайником и несколько кексов — по виду, не первой свежести. Он как раз ходил только что на кухню…

Поднос создавал старику дополнительные неудобства. Останавливаясь на отдых, приходилось постоянно поправлять чайник, так и норовивший сползти с подноса.

Да какой же он волшебник! Раз не способен наколдовать себе чай и теряет дыхание на ступенях. Настоящий волшебник должен хотя бы внушать какой-нибудь страх. Он же сохранил только пристальный взгляд, не лишенный глубокой печали и тоски. Но взгляд, внушающий некоторую боязнь. Не для всех — для тех, кто когда-то имел честь скрестить с ним посохи…

Он остановился на полпути и обернулся.

Поправив на носу очки, изрядно сползшие на переносицу, и балансируя подносом с чайником и кексами, он остановился у окна. И окинул взглядом свои владения.

Да, замок был величественный, на краю сказочного края. И непонятно, кто его построил — человек не способен воздвигать такие строения, пускай даже волшебники. Магия тоже имеет границы, всесильных не бывает. Но это было далеко до рождения старика. И легенды твердят, что искусные архитекторы были из числа великой расы — той, упоминание о которой появится на страницах произведений волшебника Толкина. Их-то магия была иной, нежели людская. Мягкая, по нежным делам, созидательная…

Он устремил свой взор вперед. На востоке все было черно. Вокруг башни все было черно. Горело все темным пламенем. Он наблюдал несколько дней сверкание — как магический щит из чистого света боролся с невиданной армией. А перед ней развевались знамена — черная змея, свернувшаяся в кольцо.

Он видел великую армию — несметную рать Темного Мага…

Но вот от темного востока, из мириады блик, которыми окутан волшебный щит замка, из тьмы, сквозь пелену плотного пространства удалось просочиться группе плавно стелющихся по земле созданий. Клыкастые, обезображенные… Впереди них скакал всадник — этот все же был человеком.

Старик ждал, утомившись, на ступенях. Снова ждал, пощипывая кекс и отправляя куски к себе в рот. Мертвая тишина властвовала в башне.

Подъехал всадник к воротам. О Мерлин! Сам Эдвард, правая рука Гринденвальда. Зачинщика этой войны. Мгновения спустя, за спиной Эдварда каменными изваяниями подплыли темные тени. Вампиры!

— Открывай, старик, ворота замка! Именем вековечной тьмы и ее повелителя, Темного Гринденвальда! — крикнул Эдвард и, заметив старика в окне, продолжил:

— Дамблдор, магический щит замка почти пал. Открывай ворота, больше тебя предупреждать никто не будет.

Старик ничего не стал отвечать. Поставил поднос на пол, взяв с него только еще один кекс.

— Так что, старик, что ты решил? Учти, мы придем завтра.

Он снова поправил сползающие очки. Печально екнув, его старое сердце тяжко забилось.

— Зачем? — спросил он. — Что за суета, что за важность?

— Старый надоеда. — Эдвард двинулся вперед и спрыгнул со своей черной лошади у ворот замка, прямо под окном.

— Старая развалина. Сойди вниз и живи. Отдай нам замок. Мы не хотим его повреждать — еще потребуется его использовать… и живи. Только сдай его.

— Мой ответ нет, — сказал старик. — Так ему и передай, прихвостень Гринденвальда. Нет — последнее слово, и больше этого ему не добиться.

— Мы же придем завтра, старик. С мечом и огнем. И тогда упадут стены. Тьма беспощадна.

— Не вам о ней говорить.

Дальше он ничего не стал говорить. Тяжело наклонился к подносу, взял его и побрел снова по ступенькам. Чайный сервиз зазвенел в его уставших, оттого совсем беспомощных руках.

Эдвард же немного постоял, но следом, взобравшись на лошадь, ускакал прочь. Во тьму. Так и не дождавшись нужного ответа. Вампиры двинулись следом, даже с воодушевлением, хотя эмоции им и несвойственны — но что-то неприятное чувствовали они возле ворот цитадели…

Наконец. Он, еле переводя дыхания, стоял на пороге небольшой комнаты. Так долго и упорно поднимался сюда. Так было зачем. Он боялся, потому старался спешиться. Быстрее открыть затхлые книги — обратиться за помощью к своим учителям. Пора им освободиться от пыли, в которой так долго пролежали. Других у него учителей нет. Был раньше один — сильный, мудрый, великий… Его время иссякло, растаяло, лишь прах его по миру развеян. И больше — ничего…

Да, старик теперь сильно боялся. Вначале думал, что щит, сотканный неведомой магией, выдержит, любое воздействие ему будет не страшно. Как показал сегодняшний день, это не так. Конечно, он мог полагаться на ворота, закупоренные еще более могучей и древней магией. Но надеяться на нее не стоит.

Сам-то он никогда не был способен к «большой магии». Нет, конечно, он не был ограничен «маленькой магией». Не раз его боевое искусство испытывали враги, не мало встречавшиеся у него на пути. Но сейчас ему нужна поистине огромная сила. Он должен поднять смерчи, взбудоражить море и все остальные стихии. Но сейчас он даже не мог наколдовать себе чаю и кексов…

Сердце заныло, голова плохо думала, и храбрости в душе не прибывало. Но он должен пытаться… Он «последний защитник», и, мало того, это должно стать его битвой и только его.

Как же вовремя всплыл в сознании такой давнишний разговор с учителем.

«— Человек не способен вызывать «высокую магию». И дело не в сути, что скрыта в нас. Нет, дело в природе сил. Они не позволят нам взвывать к ней. Помни, у них есть разум. Не злой, не добрый — рациональный. Они безудержно хотят существовать

— Когда решат они… силы. Когда настанет твоя битва, они откликнутся, ты станешь великим. Не ранее…»

Теперь он решил пробовать. Вначале необходимо все вспомнить. В книгах содержатся необходимые знания: заклинания, магические рисунки, словно ожившие руны на клинках воинов…

Вот он уже вывел свои символы на полу — рассыпав порошок, мерцающий через поднятые очки, рисуя их своим сознанием. Ветры вздыхали, раздался их вой внутри башни. Он заклинал силы, надеясь, что они откликнутся, откроют в нем путь могущества.

Надо работать. Нужно спешить. Он должен сделать это — удержать замок, на краю этой волшебной страны. Хаос не должен им овладеть. Иначе вечной войне придет конец, а пророчество сулит ее окончание не сейчас и не здесь. Да и действующие лица не те…

Его руки опустились. Все приготовления выполнены. Остается теперь только ждать. Вычерченный рисунок должен налиться силой. Только бы позволили стихии…

И в этот миг появились двое. Комната сразу наполнилась светом: белым и чистым.

— Сэр Гриффиндор! И госпожа!.. — воскликнул старик, несмотря на усталость. Насколько он был поражен встрече. — Вы поистине всемогущи, раз способны аппарировать сюда!

— Альбус! Старый друг, ты как всегда любезен. Но сколько можно повторять тебе, уже давно фамилия семьи нашей — Поттер. О другой никто не должен больше знать. А про тропы, по которым мы попали сюда, ты и сам прекрасно знаешь.

— Ох, простительна старику его забывчивость, сэр Поттер. А что до троп… я не настолько могущественен, чтобы пользоваться ими. Госпожа, вы поистине обольстительны, как и сильны!

— Меня перемещал Эдуард, — улыбнулась она. — Но ты как всегда умеешь сделать комплимент, дорогой Альбус, — голос ее был словно шепот ветра. Красивый, певучий…

— Альбус, рассказывай, что ты придумал вызвать. Мы поможем тебе, — Эдуард перешел к насущному — время не ждет.

— О! Сэр Поттер. Я не способен на великие дела. Но я пробую вызвать Дракона, Василиска. Стихии. Необходимо остановить Гринденвальда. Но вы не поможете мне. Уходите.

— Почему? — неподдельно удивился маг.

— Это моя битва. Мой поединок. Вы в курсе моих взаимоотношений с силами… Потому-то как бы вы не были сильны, красивы… вам не помочь мне. Уходите. Они придут завтра, страшной силой обрушатся на ворота. Мне нужно успеть, уходите.

— Хорошо Альбус, мы уйдем. С тобой останется наше благословение.

Госпожа переубеждать так же не стала. Она была красивой, величественно красивой.

— Альбус, дорогой, — сказала она, подойдя к нему, и поцеловала его в бровь, — удачи тебе.

И после они исчезли.

Смерть чувствовалась в башне, ее запах здесь застыл, словно снежинки на январском морозе. Однако ощущение вот этого нельзя было ни с чем спутать. Магия пробуждалась ото сна. Чувствовалась повсюду, пропитывала каждый уголок комнаты, каждую песчинку пыли…

Он чувствовал ее и в себе! Пора! Настало его время…

Тьма и Свет…

Воздух и Вода…

Твердь и Жизнь…

Огонь…

Человек и стихии... Сначала — противоборство, потом — союз. А дальше, дальше?

Пробудись, великий!