— Давай же Драко, не упрямься! Превратись для мамочки! — сюсюкалась Нарцисса, просительно заглядывая сыну в глаза.
— Нет! Мама, я сказал “НЕТ”! — возмущался красивый семнадцатилетний блондин. — Я НЕ БУДУ анимагом, я НЕ ЖЕЛАЮ регистрироваться в Министерстве как… как…
— Нет ничего стыдного в том, что ты превращаешься в хорька, дорогой! Анимагом может стать далеко не каждый, такие способности лишний раз подчёркивают чистоту твоей крови. К тому же с этой своей белой шерсткой ты такой лапочка, а если ещё повязать на шейку розовенькую ленточку, под цвет носика…
Нервы Драко не выдержали, и он помчался прочь из гостиной в свою комнату.
— Дурацкая Трансфигурация, — ворчал юноша себе под нос, быстро поднимаясь по лестнице, — столько времени угробить на тренировки, только чтобы узнать, что чокнутый Хмури воспроизвёл тогда мой истинный анимагический образ...
Драко зашёл в свою комнату и от души шарахнул дверью о косяк. Это нехитрое действие помогло слегка примириться с реальностью и полученным сегодня утром письмом из Министерства. Как оказалось, Нарцисса без его ведомства обратилась в Департамент с вопросом, каким образом можно зарегистрировать анимагические способности. В ответном письме сообщалось, что потенциальный анимаг может прибыть в Министерство в понедельник или в четверг, в любое удобное время, имея с собой заявление в письменной форме. Первая летняя среда подходила к концу, и госпожа Малфой пришла в полный восторг оттого, что уже завтра в их семействе официально появится анимаг. Вследствие чего и произошёл вышеописанный разговор.
Драко подошёл к большому зеркалу в тяжелой бронзовой раме и критически оглядел себя с головы до ног. Скажите, почему сероглазый блондин достаточно высокого роста оказался непонятной мелкой зверюшкой-альбиносом? Ответа в зеркале не было. Малфой ещё раз оглядел себя и пришёл к выводу, что даже не знает, как конкретно он выглядит, будучи хорьком. Как-то не приходило в голову разглядывать себя. “Почему бы не посмотреть сейчас?”.
Превращение в последнее время удавалось на удивление легко. Нужно было только сосредоточиться, закрыть глаза, напрячь мышцы... Но вот первое время после трансфигурации всегда было тяжело. Предметы вокруг увеличивались и как-то менялись, звуки и запахи окружающего мира резко врывались в мозг, а стоило подуть лёгкому ветерку, как по всему телу будто бы пробегала волна — шерстка оказалась на редкость нежной и лёгкой.
Когда юный анимаг успокоился и опять начал воспринимать реальность по-малфоевски, был произведён тщательный досмотр. Невероятное ощущение для человека — видеть в зеркале зверька, который двигается, подчиняясь твоим мысленным сигналам, и осознавать, что ты и он — одно целое.
Ничего ужасного зеркало не отражало. Малфои всегда великолепны, это неоспоримо. Белоснежный хорёк с гибким тельцем, большими умными глазами и тем самым розовым носиком, который так умилял Нарциссу. Конечно, это не такой благородный зверь, как, скажем, змея или снежный барс, но всё-таки... Кроме того, Драко никогда не слышал о других анимагах-хорьках. Вполне возможно, что он единственный в своём роде. Так может пойти завтра в Министерство?
— Драко! Какой же ты милый! — в приоткрытую дверь заглянула Нарцисса — никуда не уходи, я сейчас же вернусь! — дробный стук каблучков возвестил о том, что мать отправилась дальше по коридору, в свою комнату. Драко в ужасе замер, боясь предположить, что с ним сейчас сделают. В лучшем случае — затискают. Может, быстро стать человеком, пока ещё не поздно? Но было поздно. В комнату опять зашла Нарцисса. В руках у неё появилась ярко-красная сумочка, в которой что-то загадочно позвякивало. Подхватив сына на руки, красавица опустилась на диван и поудобнее усадила хорька у себя на коленях:
— Сейчас мы сделаем из тебя просто чудо! — глаза матери горели таким нездоровым огнём, что зверёк зажмурился и сжался в комок. Между тем зашуршали завязки на сумочке, опять послышалось звяканье, и через секунду Драко чуть не задохнулся: его окутало приторно-сладкое облако духов.
Хорёк чихнул и попытался прикрыть лапкой носик.
— Дорогой мой, прекрати. Ты же знаешь, я не потерплю неухоженных животных у себя в доме, пусть это даже будет мой сын.
Нежной шерстки коснулись металлические зубцы гребня. Некоторое время Нарцисса пыталась создать какую-то причудливую укладку, но из этой затеи ничего не вышло. Драко придушенно пискнул, ощущая, что тонкую кожу под шерсткой безжалостно царапают. Наконец пытка закончилась, и зверёк осторожно открыл глаза. И зря. Прямо ему в мордочку ткнулась ярко-голубая полоска ткани:
— Вот, эту ленточку мы привяжем тебе на шейку! Конечно, розовая подошла бы больше, но, боюсь, тебя примут за девочку-хорька. А мы ведь этого не хотим, правда?
Драко мрачно принюхался к невыносимо-сладкому запаху, исходящему от лежащей волнами шерстки и изобразил кивок. Тонкие проворные пальцы матери завязали у него на шее бантик. Потом произошёл перенос к зеркалу. Нарцисса ещё несколько секунд полюбовалась на плоды своих трудов и ушла. Несчастный сын брезгливо поглядел на собственное отражение, старательно пропуская мимо ушей комментарии зеркала.
Но поскольку такое зрелище выпадало бедному магическому предмету ох как редко, зеркало решило пустить в ход всё своё остроумие, приберегаемое специально для подобных случаев. Через минуту хорёк буквально вылетел из комнаты, чувствуя, как горят от стыда и злости ушки.
Зеркал в особняке было предостаточно. Поскольку сдержанные аристократы обычно не давали повода для язвительных замечаний, ни одно из попавшихся на пути зеркал не упустило возможности сострить.
Спасение было в саду. Огромное пространство, заросшее травой, с вековыми деревьями и аккуратными аллейками, со скамеечками в тихих уголках, с двумя небольшими водоёмами и тремя фонтанами... Там обычно никого не было. Печальный белый хорёк брёл по саду. Его не радовали восхитительные запахи лета и пение птиц. Его не развлекали собственные новые способности. Нет, Драко гораздо больше волновало то, что с ленточкой на шее он не сможет трансфигурироваться обратно в человека. Этот посторонний предмет может туго обмотаться вокруг шеи и задушить. И это не самый страшный вариант. Может случиться и так, что во время превращения ленточка войдёт в реакцию самим Драко. И что это тогда получится за существо? Ужасно было даже представить. Нет, зверёк не злился на Нарциссу. Нельзя специально сделать то, о чём даже не подозреваешь. Вряд ли мать когда-нибудь увлекалась Высшей Трансфигурацией.
Эти невесёлые мысли привели юношу к одному из водоёмов. Солнце клонилось к закату, но воздух был удивительно тёплый. Лёгкий ветерок шелестел в листве деревьев, окружающих искусственный прудик. Хорёк свернулся клубочком на траве и стал грустно смотреть на воду. Позже, может быть через несколько часов, вернётся отец. До этого возвращаться в дом не было никакого желания. Незаметно для себя зверёк задремал, убаюкиваемый шорохом травы и тёплыми лучами солнца, которые грели его спинку.
Проснулся Драко мгновенно, резко вскинул голову и вытянул шейку: он услышал приближающиеся шаги. Всё тельце зверька напряглось, инстинкты приказывали спрятаться. Сонное ещё человеческое сознание подчинилось, и юноша замер в высокой траве. Видимо, спал он совсем недолго, потому что на небе всё ещё цвели краски заката, отражаясь на гладкой поверхности воды.
Шаги приближались... Зверёк сжался в тугой комок, готовясь убежать в случае нападения. Но неизвестный прошёл мимо, даже не обратив внимания на белого хорька. К удивлению Драко, этим неизвестным оказался Люциус. Отец устало опустился на землю прямо около воды и запрокинул голову вверх, подставляя лицо последним лучам солнца. Хорёк нерешительно двинулся в сторону своего спасителя, надеясь как можно быстрее освободиться от проклятой ленточки. Но на лице Малфоя-старшего была написана такая усталость... Тревожить его сейчас явно нельзя. Некоторое время и хорёк, и человек сидели неподвижно. Глазки зверёныша скользили по фигуре отца. Он всегда был олицетворением надёжности и силы, уверенности в себе и острого ума. То, что отец рядом, само по себе действовало на печального Драко успокаивающе. Хотелось забраться к нему на колени, встать на задние лапки и уткнуться носиком в широкое, родное плечо. Юноша почти решился на это странное действие, но тут Люциус встряхнул волосами и стал неторопливо расстёгивать рубашку. Глаза Драко непонимающе расширились. Расстегнув все пуговицы, отец поднялся на ноги, но тутже наклонился, видимо, для того чтобы снять ботинки. На несколько секунд взору хорька предстали только длинные мускулистые ноги и обтянутые брюками ягодицы. Не то чтобы сильно обтянутые, но хорошую фигуру видно и под тремя слоями одежды, согласитесь. Если бы Драко сейчас был человеком, он бы нервно сглотнул. Но у хорьков этот жест не слишком распространен, зато можно было поскрести коготками землю. Тем временем ботинки уже аккуратно стояли на траве, сверху на них лежали сложенные носки. А Люциус медленно прогуливался вдоль кромки воды, явно размышляя, стоит ли лезть в прудик. По всей видимости, температура его устроила. Малфой-старший снял рубашку и принялся её также аккуратно складывать. Мускулистые руки и подтянутый живот с четко обозначенными кубиками пресса как будто существовали отдельно от самого Люциуса Малфоя, от отца, потому что именно они притягивали взгляд сына, заставляя юношу думать о совсем непотребных для хорька вещах. Между тем рубашка уже лежала поверх ботинок. Несколько секунд Драко не мог изо всех сил уговаривал себя смотреть на одежду, но движение левее как магнитом притягивало взгляд. Проиграв в этом поединке с собственной порядочностью зверёк получил редчайшую возможность лицезреть собственного великолепного родителя полностью обнаженным. И это зрелище… Чертовски трудно было забыть. Ушки уже давно улавливали плеск воды, но перед глазами всё ещё был Люциус. Хорёк зажмурился и жалобно запищал. Кто бы мог подумать, что анимагическое тело может ТАК реагировать? Конечно, нет ничего удивительного в том, что молодое животное возбуждается, но… Отец. Зверёк уткнулся носом в траву, и от её резкого запаха в голове немного прояснилось. Видимо, это какой-то побочный эффект превращения. Да. Да, именно так. Другого быть не может. Но, чёрт возьми, кто бы мог подумать, что господин Люциус Малфой купается в чем мать родила?! Хотя, если верить семейным преданьям, все настоящие Малфои рождаются сразу в шикарных мантиях с символикой семейства.
Эти мысли немного отвлекли Драко. Но стоило чуткому слуху уловить, что отец вышел на берег… Сдержаться было невозможно. И Драко посмотрел. Сначала одним прищуренным глазом. Потом вторым. Затем открыл один глаз полностью. Но от всех этих манипуляций картина не менялась. На траве, в трёх человеческих шагах от Драко лежал самый шикарный и мокрый Люциус Малфой на свете. Заходящее солнце превращало капельки воды в сияющие брильянты. Эти брильянтики покрывали всё тело отца. И руки, и шею, и грудь, и живот, и… Всё.
Прежде чем осознать, что он делает, Драко бросился к Люциусу и прижался к его боку. Малфой-старший резко отстранился и непонимающе глянул на зверька. Потом тихо и мелодично засмеялся:
— Я вижу, вы с мамой прекрасно провели сегодняшний день.
Хорёк издал звук, который выражал такое глубокое уныние, что камень прослезился бы. Но Люциус только усмехнулся и почесал сына за ушком:
— Ты пахнешь самыми мерзкими духами на свете, не говоря уже об этом бантике на твоей шее. Моего сына сделали похожим на комнатную болонку… Ладно, иди ко мне, я сниму это “украшение”.
Ничуть не смущаясь, отец сел и выжидательно глянул на Драко. Хорёк неловко запрыгнул на ноги отцу и встал на задние лапки. Передними он упёрся во влажное плечо, стараясь не ранить коготками.
Люциус вздрогнул. Прикосновение мягкой шерстки к обнаженной коже, особенно к обнаженной коже бедер, было... удивительным. Хотя господин Малфой с большой долей брезгливости относился к волосатым партнёрам, но сейчас он вынужден был признать, что ощущение действительно приятное. Когда же тонкие коготки сладкими уколами коснулись его плеча, ощущение стало не просто приятным. Оно стало... возбуждающим. Быстро избавив сына от дурацкой ленточки, он зарылся пальцами в шелковистый мех. Маленькое тельце хорька на миг напряглось, но потом Драко выгнул спинку и прикрыл глаза. Люциус бездумно ласкал сына, стараясь унять странное возбуждение. Но тело явно уже приняло решение, и это решение становилось всё очевиднее. Хорёк прижался к его груди, и отцепить зверька было сложновато. Люциус опустился на спину, надеясь, что лёжа он избежит контакта своего члена и шерстки хорька. На некоторое время это действительно помогло, но внезапно тельце Драко опять напряглось, он заметался в руках отца... И через секунду Люциус почувствовал на себе тяжесть тела семнадцатилетнего юноши. Соприкосновение прохладной обнаженной кожи оба ощутили, словно ожог. Их лица оказались очень близко, и на миг Драко позволили себе взглянуть отцу в глаза. Эта короткая встреча взглядом, как молния поразила обоих. Тяжелое дыхание Люциуса передалось сыну. Каждый чувствовал возбуждение другого, и это опьяняло, опьяняло гораздо сильнее, чем запах трав и свежесть ветра.
Закат кончился. На Малфой-менор опускалась светлая летняя ночь, лёгкая синяя дымка. На небе зажигались первые звёзды. А руки Люциуса вдруг крепко обхватили Драко и прижали юношу к разгоряченному телу. Губы Малфоя-младшего нерешительно коснулись губ отца, но вскоре от этой нерешительности не осталось и следа. Неистовый поцелуй, свидетелем которого были лишь старые липы, окончательно стёр все границы. Жадно исследуя тела друг друга губами и руками, то нежно, то почти болезненно, Люциус и Драко совсем забыли, кем они приходятся друг другу. Как можно об этом вспоминать, когда поцелуи партнёра оставляют пламенный след на коже, а от каждого его прикосновения болезненно пульсирует твоя эрекция, и уже не спасает трение? Прохладные пальцы то бережно поглаживают, то резкими рваными движениями дразнят и доводят до тумана перед глазами. Ни один, ни второй из них никогда раньше не теряли голову во время секса. Но всё бывает в первый раз, ведь так?
Драко прилежно посасывал пальцы Люциуса, осознавая, что этими пальцами его будут подготавливать. Люциус наблюдал за этим затуманенными глазами, а вторая его рука сжимала бедро сына. Оба были уже на грани, но истинно-малфоевская выдержка пока спасала. Два пальца сразу медленно вошли в юношу и замерли, давая Драко время привыкнуть.
— Я... не могу так... больно... — срывающимся шепотом проговорил Драко, стараясь не застонать от сильных спазмов.
Люциус также медленно убрал руку и отодвинулся. Физическая боль исчезла, но теперь на Драко всей тяжестью обрушилось разочарование и презрение к себе. Он хотел Люциуса. И это не просто сиюминутное желание, не случайная интрижка. Ему необходим был отец, яростно двигающийся в нём. Не только сейчас, не только сегодня.
— Lubricus, — произнёс такой родной, чуть хрипловатый голос.
Заклинание... Как они могли забыть о таком полезном, таком замечательном заклинании?
Люциус отбросил в сторону волшебную палочку и навис над сыном:
— Теперь ты не сможешь остановить меня, — тихо предупредил он.
— Замечательно... — выдохнул Драко и подался навстречу отцу.
Неистовые движения двух тел и стоны, заглушенные поцелуями... Горячая теснота и восхитительная наполненность. Яркая вспышка оргазма, несколько минут беспамятства...
Люциус задумчиво смотрел на небо. Драко устроился у него на плече и теребил травинку.
— Знаешь, пап, а ведь у хорьков всё-таки есть свои преимущества... — лениво протянул наследник рода Малфоев.
Vova
