Хотя теперь он и живет в Париже, любой может сказать Вам, где найти Драко Малфоя. Все студенты-маги обитают в «de l'étudiant en Sorcellerie» — студенческом квартале Магической части города.
Это место постоянного сборища всех студентов «l'institut des Magies» — основного магического университета Парижа. Несмотря на все это, Вам было бы очень трудно найти Драко здесь — он не приходит сюда ни чтобы привлечь внимание к своей персоне, ни пообщаться с другими студентами. Драко приходит сюда, чтобы спрятаться от всех обычных увеселений Магического мира.
На непопулярной аллее, вдалеке от центральной улицы, притаилось несколько стареньких магазинчиков. Только самые серьезные и лучшие студенты, ищущие особые или не очень легальные товары, посещают это место. Большинство магазинчиков торгуют подержанными вещами, которые и восхищают блондина. За последние два с половиной года Драко стал почти старожилом «Emmaline's Emporium» — дикой смеси букинистической лавки и кафетерия. Вначале Драко приходил туда на поиски малоизвестных книг, но вскоре, к своему восторгу, он обнаружил, что Эммалин варит самый лучший кофе по эту сторону Английского канала. В субботний день юношу можно найти за его обычным столиком, наблюдающим за всем тем, что ему интересно, если, конечно, ему этого хочется.
Магазинчик Эммалин напоминал «Флориш и Блоттс», только с уникальной системой хранения книг. Чтобы найти здесь хоть что-нибудь, Вам придется потратить на это не один час. Вы можете найти книги по зельям в семи или восьми различных местах. Но те, кто действительно хотят что-то найти, не жалеют времени и прочесывают все полки сверху донизу. Кажется, что Драко был единственным человеком, который понимал странную систему расположения книг, изобретенную самой Эммалин. Она была так занята покупателями и приготовлением кофе, что часто обращалась к Драко за помощью найти ту или иную редкую книгу. В конце концов, он стал проводить все свободное время в этом уютном магазине.
Официально Драко там не работал, но он снимал маленькую студию над магазином. Он был счастлив найти не только уют и тепло магазинчика, особенно в ненастную погоду, но и пустующую комнату, которая так и молила о новом хозяине. Он усмотрел в этом прекрасную альтернативу студенческому общежитию. Деля комнату с другими на протяжении девяти лет, проведенных в Хогвардсе — семь в качестве ученика и два солдатом во время войны — Драко просто не смог бы вынести еще три или четыре года, живя со своими сокурсниками. Будучи единственным ребенком в семье, он просто физически ощущал потребность в личном пространстве, что заставило его ценить свое уединение еще больше. Ему осталось провести в Париже еще от шести до восемнадцати месяцев, заканчивая обучение, все зависело от того, что он решит делать после окончания текущего учебного года.
Вскоре после прибытия в Париж, наследник Малфоев обнаружил, что отец управляет его жизнью даже из могилы. Жестокий и властный Пожиратель Смерти заморозил семейный счет в банке до достижения Драко двадцатипятилетия. И вот он — самый богатый чистокровный маг всей Европы, ютится на малоизвестной аллее магической Франции. О, он не бедствовал, но и явно не дотягивал до привычных для него стандартов. Попечители его наследства согласились выплачивать ему небольшую стипендию, достаточную для обучения и скромного проживания. К сожалению, понятия скромности у Драко и его попечителей значительно расходились.
Увидев Драко в эту холодную и промозглую субботу перед Сочельником, можно было подумать, что он решает вопрос всей его жизни, например, свое будущее — в каком направлении ему идти после окончания обучения: займется ли он исследованиями, или же станет учеником какого-нибудь маститого Мастера Зелий. Но не сегодня. Сегодня Драко даже забыл, что его кофе уже давно остыл.
Его обычный столик располагался на полуэтаже этой необычной постройки. Это был маленький и уединенный столик, но с этого места проглядывался практически весь магазин, особенно вход. Драко ненавидел, когда кто-нибудь сидел у него за спиной — за исключением занятий, конечно. Война оставила свои шрамы, и чувствовать крадущегося мага за спиной было не тем, что Драко находил приятным. Любой волшебник, который попытается сделать это — точно пожалеет. На самом деле, последние два попытавшихся мага провели несколько дней в госпитале, избавляясь от результатов его проклятья.
Драко нагнулся над столом и давно остывшим кофе, уставившись в никуда — поддерживая подбородок одной рукой, в то время как другая выводила круги по столу. Проклиная мага, выведшего его из ступора. Сам Волдеморт, давно почивший, мог бы войти в магазин и рассыпаться в реверансах на прилавке, и наложить на присутствующих по Непростительному, и то Драко не заметил бы — да ему просто было бы плевать.
Эммалин видела на его лице уже такое выражение, и знала, что пройдет не менее двух месяцев, прежде чем он снова обретет подобие своего былого остроумия и самоуверенности. Причиной тому были его неудачные любовные отношения, и Эммалин не могла забыть долгие тяжелые месяцы, которые последовали после окончания предыдущих.
Драко, несомненно, был самым богатым, самым красивым и уж точно самым талантливым студентом факультета Зельеварения в «l'institut» . Ведьмы и маги — все бросались пачками к его ногам, но у него были свои стандарты.
Драко наслаждался как обществом ведьм, так и магов, но его долгие любовные отношения (длившиеся шесть месяцев и более) были всегда с мужчинами. Таких было двое. Недавно закончились занятия перед Сочельником и начинались каникулы, а мысль провести их в одиночестве совсем не прельщала его. В этот субботний вечер он оплакивал окончание своих последних отношений, и перспектива выглядела довольно печальной для молодого мага.
«Мерлин, я — идиот»,— думал он. «Вот так клянусь не влюбляться больше никогда. Во всяком случае, мне суждено стать одиноким Мастером Зелий навсегда. Не имеет значения, что я богат и красив. Нет, я всегда все порчу — впрочем, как обычно». Парень Драко, Антонио, бросил его прошлой ночью, и, будучи самоуверенным человеком, он не очень-то хорошо воспринял отказ. Это стало полнейшим шоком. Это решение было принято без него — итальянец высказал ему всю правду в лицо, прежде чем воспользоваться Дымолетным порошком. «Он считает, что я поглощен только собой, а? Хм! «Не умеющий слушать» — да он спятил! Я слушаю других. Я ему покажу…»
Несмотря на то, что прошлой ночью Антонио объявил Драко об окончательном разрыве, у него еще была слабая надежда, что их отношения можно спасти. Нууу, надежда была рано утром, когда Драко собирался аппарировать в квартиру итальянца, чтобы извиниться. Попав туда, он обнаружил, что квартира пуста, а в воздухе витает резкий запах Международного стандартного Дымолетного Порошка. Не оставалось сомнений, что итальянский Lothario вернулся в Рим и, следовательно, навсегда ушел из жизни Драко.
Он весь день планировал их примирение, но получил в ответ только осознание того, что это никогда не произойдет. Вся надежда на примирение исчезла, теперь он просто скорбит. Прошло какое-то время, прежде чем он понял, что Эммалин стоит на верхних ступеньках, наблюдая за ним. Он понятия не имел, как долго она здесь, но, выглянув в окно, увидел, что уже стемнело.
— Сикль за твои мысли, mon chéri, — произнесла она, присаживаясь к нему за столик. Драко быстро собрался, не понимая, насколько очевидны эти его попытки. — Насколько я понимаю, у тебя проблемы на любовном фронте? — Эммалин жила уже давно и достаточно насмотрелась на ищущих любви ведьм и магов, чтобы не узнать это выражение лица.
Драко усмехнулся. — Ты знаешь меня слишком хорошо, petite mere, — Эммалин была для Драко как мать. Старая эксцентричная ведьма взяла его под свое крылышко, узнав о том, что он потерял свою семью во время войны. Не то, чтобы Драко скучал по отцу, глупому придурку, но ему частенько хотелось, чтобы его мать не так сильно в свое время увязла в Темной магии и деятельности Пожирателей. В конце концов, именно они виновны в ее смерти, и именно это убедило Драко пойти против Волдеморта.
Эммалин посмотрела в серые глаза молодого человека, который был ей как сын с тех пор, как переехал в комнаты над магазином. — Ты найдешь любовь снова, мой мальчик, твоя жизнь не кончена. Тебе сейчас может так казаться, но ты влюбишься снова. Ты с самого начала не должен был доверять этим итальянцам — они слишком мягко стелют.
Драко нерешительно улыбнулся, но прислушался к совету старой женщины. — Эммалин… — Он посмотрел ей в глаза — она не станет ему врать — она слишком честна для этого. — Ты думаешь, что я зациклен на себе самом? Я умею слушать других? Антонио сказал, что я зациклен и не смогу выслушать, даже если постараюсь, — последнее волновало его больше всего остального.
Он всегда знал, что ищет внимания — так просто быть в его центре. Его богатство, хотя и наследственное, плюс его внешность — все помогало этому, не говоря уж о том, что со временем он стал просто дьявольски красив. Но вот насчет слушать других…Разве он не получал по всем предметам высшие оценки? Разве не именно из-за внимания он достигал этого? Как он может быть плохим слушателем?
— Думаю, mon chéri, что мы все когда-то были молодыми. Мы все совершаем ошибки, и мы все принимаем каждое разочарование за конец мира. Однажды ты найдешь свою настоящую любовь. К тому же, мы не можем быть все слушателями. Представь, никто не говорит, все только слушают. — Драко слегка улыбнулся ее словам. — Но даже если Антонио был бесполезным…как ты там назвал его?...а, придурком, возможно, тебе все же стоит прислушаться к его словам. Знаешь, давать намного приятней, чем получать. — Драко почти расхохотался над попыткой Эммалин скопировать английскую шутку, но все же последнее ее заявление огорчило его. — А теперь мне пора закрываться, поэтому, давай я заберу эту пустую чашку, а ты иди к себе в комнату.
Драко посмотрел на застывший в чашке кофе, на котором уже образовалась сухая корочка. Он вздохнул, окинув голодным взглядом кофеварку, страстно надеясь еще на одну чашку. Эммалин слишком хорошо знала этот взгляд. — А как насчет еще одной чашечки — как вы там это говорите — на дорожку?
Драко кивнул, зная, что как только он вернется к себе, его страдания продолжаться, ведь ему просто нечем было себя занять на сегодня.
Драко не заметил почти невидимого взмаха палочки Эммалин, когда она спускалась по спиралевидной лестнице. Он медленно направился к книжным полкам, в надежде найти что-нибудь, что отвлечет его от грустных мыслей. «Хорошая книга — вот что мне нужно». Официально у него начались каникулы, поэтому ему совершенно не хотелось заниматься. Любая книга, имеющая отношение к зельям, рецептам, тоникам и даже травам явно была на сегодня не в его списке. Поиски завели его в самый дальний уголок самой высокой полки.
Он в замешательстве посмотрел на нее. На кончике его палочки загорелся огонек, и он подошел поближе, чтобы рассмотреть. Книги на этой полке выглядели совершенно незнакомыми ему. «Странно, могу поклясться, что исследовал каждый дюйм этого магазина. Почему я раньше не видел этих книг? Может, я просто устал?» Он пожал плечами, в надежде, что эта находка отвлечет его от грустных мыслей. Эммалин улыбнулась сама себе, услышав, как он схватил лестницу, чтобы поближе взглянуть на скрытую раньше полку.
Драко осторожно рассматривал корешки книг — многим книгам было более двадцати лет. Вдруг, полку слегка встряхнуло. Драко быстро отдернул руку. «Какого черта здесь происходит?» И так же быстро все прекратилось. Он подождал пару минут, ничего не произошло. Едва он тронул корешок следующей книги, все повторилось сначала. В это раз он заметил, что одна из книг создает эту вибрацию. Ее корешок выглядел довольно потертым. Драко продолжал смотреть на книгу, не уверенный, стоит ли ее брать. Он помнил несколько книг, которые сами думали за их хозяев — «Чудовищная книга о чудовищах» и «Опасные рецепты зелий». Может, эта книга — одна из подобных? Драко совсем не хотелось дотрагиваться до нее, но та все продолжала свои попытки выскользнуть с полки.
Драко, наконец, взял ее, и она перестала дрожать. Он посмотрел на обложку. На ней не было ничего, за исключением позолоченных уголков на потрепанной черной коже. Выцветшая обложка производило впечатление искусно вышитого гобелена. Названия не было ни на ней, ни на корешке. Великолепная черная кожаная пластина была прикреплена в центре обложки, как бы ожидая, чтобы владелец сам вписал в нее название. Золотая застежка указывала на то, что книга когда-то запиралась на ключ. Отщелкнув заклинанием петельку, он почувствовал легкий всплеск магии. Явно, на книгу были наложены защитные чары, и Драко только что снял их. Из опыта он знал, что если он смог сделать это, то книга не содержала темной магии.
Все это сильно возбудило его любопытство, он открыл книгу, чтобы узнать, какие же сокровища скрыты в ней. Перевернув титульный лист, он с разочарованием увидел, как тень написанных слов медленно исчезла прямо у него на глазах. «Странно»,— подумал Драко. «Никогда не видел, чтобы книга очищалась сама перед ее открытием». Пролистав страницы, Драко обнаружил, что вся книга была чиста. «Это очень странно». Он отнес книгу за свой столик и сел, уставившись на пустые страницы.
Эммалин подошла с дымящейся чашкой черного кофе. Ее возвращение напугало его: он был настолько заинтригован книгой, что не услышал приближения ведьмы. От удивления он опрокинул чашку, и черная жидкость выплеснулась на их мантии, стол, и, к сожалению, книгу.
Драко в ужасе замер, понимая, что без защитных чар кофе испортит книгу. Быстро среагировав, он открыл ее, стряхивая со страниц кофе и накладывая очищающие чары. Сделав это, он снова почувствовал всплеск странной магии книги. Он с трепетом наблюдал, как кофе начал высыхать, а потом исчез, не оставив даже пятнышка на странице. То же произошло и с другими листами. Спустя несколько мгновений, книга была в прежнем состоянии. Драко ничего не мог делать, кроме как смотреть. Эммалин знающе хмыкнула.
Он в замешательстве посмотрел на нее. Она явно не была удивлена способностями книги. Он дотронулся до книги, заметив тоскливый взгляд ведьмы.
— Она практически сама прыгнула ко мне в руки, Эммалин. Я нашел ее там, — он указал на угол, но в темноте не был уверен, что та полка все еще на месте.
— Значит, она выбрала тебя, Драко. Я не удивлена. — Ведьма улыбнулась, и ее глаза сверкнули, когда она посмотрела на юношу поверх очков.
— О чем ты говоришь? Как книга может что-нибудь выбрать? Кроме того, она пустая. Наложенное на нее заклинание очистило ее. Не плохо бы и мне ему научиться, чтобы я смог защитить другие мои ценные книги.
— О, это не просто книга, Драко. Это — «Journal Intime Partagé» . Она точно хотела, чтобы именно ты взял ее. Теперь она — твоя обязанность.
— Что? — Драко никогда раньше о такой не слышал. Он взял ее, снова проверяя обложку.
— Эээ…как вы это называете, парный дневник. — Драко приподнял в удивлении бровь. Ему раньше рассказывали о таких, но он никогда сам не видел. Эммалин продолжила, — Где-то у этого дневника есть своя пара. Они, обычно, используются, когда двоим людям необходимо общаться на расстоянии. Они довольно редки.
— О, я думаю, моя мать упоминала о них. Один набор был в ее семье. Думаю, он попал в руки ее кузена…
— Очень возможно. Они часто использовались аристократией в качестве свадебных подарков.
— Понимаю, почему мой отец не купил мне такой, — Драко был уверен, что если бы его папочка смог наложить на дневник свои руки, то использовал бы его в своих гнусных целях.
— Есть причина, по которой он выбрал именно тебя, Драко.
— Почему ты так думаешь? Ты сказала, что книга выбрала меня? — его все еще крайне смущала эта мысль.
— Ты хочешь узнать, хороший ли ты слушатель. Судя по тому, как быстро дневник ответил на твое желание, могу предположить, что его пара тоже нашла себе нового хозяина, кого-то, кто хочет излить в него свою душу.
— Откуда ты знаешь, что он выбрал меня?
— Ты видел внутри какие-нибудь слова? — Он покачал головой. — Думаю, что нет. Книга очистилась. Она готова к новому общению и новым историям.
Драко задумался. — Если мне достался этот дневник, то к кому попал второй?
— О, я не знаю — этот попал ко мне в магазин много лет назад. — Эммалин помнила каждую книгу, прошедшую через ее руки, и она отлично помнила, как ей досталась эта, но она не собиралась рассказывать молодому человеку обстоятельства, окружающие покупку дневника — пока нет.
Драко знал, что если книга заколдована, то лучше не связываться с ней. «Опасные рецепты зелий» — называлась книга, не позволяющая перевернуть страницу до тех пор, пока ты правильно не приготовил все ингредиенты. Правильно — на ее вкус.
— Значит, ты полагаешь, что у кого-то сейчас второй дневник, и он вскоре планирует что-то написать в нем? Ты предлагаешь мне разыграть из себя сестру Терезу для какой-то глупой ведьмы с кучей проблем? — скептически спросил Драко.
— Кто знает, mon chéri? Возможно, тебе тоже стоит выговориться. Ты не можешь вечно хандрить. Лучше излить душу, чем копить все это внутри. Хмм?
— Но как я… — Она не позволила Драко договорить. Похлопывание по плечу и знающая улыбка сказали ему, что она ожидает, чтобы он сам пришел к верному решению. «Она всегда так делает — и это так раздражает. Почему бы ей просто не сказать, что она думает?»
Он пообещал выключить свет, когда Эммалин пожелала ему bonne nuit. Прежде чем уйти, она наколдовала чашку свежего кофе для сбитого с толку молодого человека. Он уставился на дневник, задумавшись над ее словами. Наконец, Драко уснул, решив, что, может быть, не так уж и плохо заиметь друга по переписке. «В конце концов, мне все равно не с кем поговорить на каникулах». Вот над этим размышляя, он уснул за столом, положив голову на скрещенные руки — дневник невинно лежал перед ним.
* * *
Он внезапно проснулся от странного дребезжащего звука. Он быстро поднял голову с рук, мгновенно узнав резкий хруст шейных позвонков от долгого лежания в неудобном положении. «Это еще даст о себе знать»,— подумал он. Драко понятия не имел, сколько было времени, но явно спал он долго, судя по тому, насколько затекло его тело.
Дребезжащий звук повторился вновь. Рефлексы Драко, оставшиеся с войны, заставили его схватиться за палочку. Он зажег камин и осмотрел комнату в поисках потенциальной опасности. Казалось, все было на своих местах, но звук начался снова — в этот раз он смог определить его источник — это был чертов дневник, лежащий на столе. Он осторожно протянул руки, чтобы дотронутся, но книга внезапно открылась сама. Листы завертелись, но вскоре раскрылись на первой странице.
Он с трепетом увидел, как на странице появились темно-красные слова. Драко почувствовал страстное желание прочесть их. Но при свете камина это было трудно сделать. «Черт! Мне нужны мои очки!» — Драко проклял свое слабое зрение и привычку где попало забывать очки. Он призвал их и зажег заклинанием ближайшую свечу. Его любопытство уже било через край. «Кто-то пишет в нем прямо сейчас!»
Драко провел последующий час, читая мысли и мечты совершенно незнакомого человека. «Ну, хотя бы, он пишет по-английски»,— подумал он. «Интересно, он знает, что использует парный дневник? Он ожидает ответа? Я действительно могу что-нибудь посоветовать? А вдруг я дам плохой совет? Что, если я его спугну, и он перестанет писать?»
Он перестал задавать себе вопросы, поглощенный мыслями другого человека. Слова притягивали его, чувство родства с писавшим сопровождало его чтение. Слова свободно лились, выплескивая на бумагу раны сердца и души. Выбор автором красных чернил немного удивил Драко. Автор не делал ошибок — это явно был образованный человек. «Хорошо еще, это не какая-то глупая девица, которая украшает своя «я» звездочками и сердечками», — подумал он.
Когда слова перестали появляться, и автор подписался, Драко поспорил с собой с минуту, прежде чем призвал перо и чернила. Сделав глубокий вдох, он взял перо и окунул его в темно-зеленые чернила.
Глава 2. Обычно я этим не занимаюсь.
Если бы бывшие поклонники Мальчика-который-выжил поинтересовались, что произошло с их героем, они бы удивились, узнав, что он живет в маленькой скромной квартирке в маггловском пригороде Сомерсета. Конечно, все основные магические удобства там присутствовали, и он уже заслужил у соседей репутацию эксцентричного парня, который любит птиц. Он был безгранично рад, что смог устроится так незаметно для обожающей его с детства публики. О, «Пророк» время от времени еще публиковал короткие статейки о нем, но это случалось редко, в основном, перед его днем рождения или празднованием годовщины последней битвы.
Жизнь, слава Мерлину, вошла в обычный режим. Каждое утро Гарри вставал, завтракал и одевался. Целовал на прощанье Оливера, выходил из квартиры и шел четыре с половиной квартала в неприметное маленькое офисное здание, где, предполагалось, он отвечает на звонки и работает с документами для агентства по недвижимости. На самом деле, это маленькое здание (так же, как и волшебные палатки) было огромным — десятиэтажное, с кучей секций для каждого отдела. Оно служило Представительством Министерства Магии для Сомерсета, Конвалла, Девона, Уилтшира и Дорсета. Гарри действительно проводил большую часть дня за бумажной работой, а три раза в неделю с двух до пяти еще работал помощником преподавателя Аврорского отдела. Из-за его военного опыта и победы над Волдемортом, два года назад было быстро решено, что он очень даже подходит для этой работы.
Он ценил простоту своей жизни и был уверен, что ему просто повезло получить это место практически сразу после войны. Он чувствовал уверенность, что сможет теперь выдержать изменения и неопределенность; он знал, что свихнулся бы, если бы попытался изменить свою жизнь два года назад. Гарри также полюбил свои занятия со студентами. Он даже начал думать, что хотел бы этим заниматься полный рабочий день.
Конечно, события этого дня изрядно подпортили его хорошее настроение. Он чувствовал себя так, будто кто-то закрасил его жизнь краской, которую он боялся смыть из страха уничтожить то, что было под ней. Сегодня Оливер упаковал свои вещи и уехал в Йоркшир. «Навестить друзей. Я — его любимый, его парень, почти семья. Можно было надеяться, что он будет обращаться со мной лучше, чем с какими-то друзьями по команде». Гарри надеялся, что они смогут провести время вместе, прежде чем у Оливера начнутся тренировки в январе. «Я все еще не понимаю, почему ему нужно постоянно там находиться. В конце концов, мы — волшебники. Он мог бы просто аппарировать каждый день туда, и возвращаться вечером домой».
Гарри бесцельно бродил по квартире, ища что-нибудь, что сможет отвлечь его от этих печальных мыслей. Оливер не оставил даже старой зубной щетки — как он должен себя чувствовать? Создавалось впечатление, как будто Оливер никогда и не был частью его жизни — ничем, просто воспоминанием. В попытке отвлечься, Гарри затеял генеральную уборку. Не то чтобы она требовалась, принимая во внимание страсть Гарри к порядку и аккуратности, но это помогало не думать о ситуации, в которой он оказался. Найдя немного пыли, Гарри занялся заброшенной спальней для гостей, разбирая в ней чулан.
Ему попалась на глаза закрытая коробка на самой высокой полке. Он открыл ее заклинанием, прежде чем понял, что именно это была за коробка. Гарри всегда говорил, что откроет ее, когда будет готов. Должно быть, сейчас его подсознание решило, что пора, в конце концов. Итак, она открыта, и он начал копаться в вещах, оставшихся от его крестного. Прошло больше лет, чем он мог быстро сосчитать, с момента гибели Сириуса. Это было так давно. События перед началом войны казались теперь такими далекими. Гарри, наконец, почувствовал себя окончательно готовым. Одна маленькая коробка — все, что осталось от жизни Сириуса Блэка. Боль от потери сейчас не была уже так сильна — Гарри почувствовал, что, хотя сегодня он уже достаточно настрадался, но сможет выдержать и это.
Он сел на пол, просматривая старый фотоальбом, смакуя фотографии своих родителей, Сириуса, Ремуса. Он пытался не обращать внимания на те, где был запечатлен Петтигрю, решив сфокусироваться только на счастливых моментах. Одна фотография привлекла его внимание. «Хмм»,— подумал он,— «Сириус и Ремус выглядят довольно … влюбленными». Он вспомнил из предыдущих разговоров, что Ремуса привлекали женщины, но он никогда не рассказывал о своих настоящих или прошлых отношениях. «Интересно, между ними что-нибудь было?» — подумал он. Это фото явно указывало на то, что они хотя бы «экспериментировали».
Отложив альбом в сторону, он снова залез в коробку и вытащил кожаную книгу. Он уставился на обложку, проведя пальцами по простой черной поверхности. Он не был уверен, но ему показалось, что на нее наложены чары. Судя по гладкости кожи, о ней с любовью заботились и часто держали в руках, но книга не была потрепана. Он спорил с собой, стоит ли читать ее содержимое. Это явно был дневник, и, должно быть, он был очень важен для Сириуса, раз он оставил книгу на хранение в банке.
Но, наконец, его любопытство победило сомнения. «Конечно же, ничего не случится, если я прочту. Какой вред может быть, если я узнаю его мысли и мечты? Возможно, я начну лучше понимать его». Гарри еще посомневался, но ему просто необходимо было чем-нибудь заняться. Возможно, узнать что-то личное о человеке, которого он любил как отца, но потерял — именно то, что ему нужно. Гарри осторожно провел пальцем по золотой застежке и слегка удивился, почувствовав, как защитные чары исчезли, давая ему доступ. Сделав глубокий вдох, он открыл обложку и был крайне разочарован, обнаружив исчезающие слова. Страница была чиста. Это его немного напугало: должно быть, у Сириуса была хорошая причина, чтобы его записи исчезали при попытке прочесть. Он расстроился, поняв, что недостаточно хорошо знал крестного, чтобы попытаться догадаться, что это была за причина. Его отношения с Сириусом развивались, в основном, посредством писем, до того, последнего лета. Сейчас, оглядываясь на прошлое, Гарри понял, что оба — и он, и Сириус — в тот год были немного на взводе. И, спасибо упрямству Гарри, у них так и не появилось шанса узнать друг друга получше.
Гарри попытался напомнить себе, как делал это и раньше, что он не виноват. Как бы сильно он не сожалел о своих действиях в ту судьбоносную ночь, как бы много внешних сил не повлияло на это, решение принял именно Сириус. Он, наконец-то, смог убедить себя, что не виноват в смерти крестного. Наконец он перестал искать способ как-нибудь связаться с Сириусом, чтобы получить от него совет, или вернуть его, пусть даже в виде привидения. Наконец он начал новую жизнь, закончил Хогвардс, боролся и тренировался еще два года, пока не победил Волдеморта, и затем вошел в реальный мир, чтобы начать уже взрослую жизнь. Он приобрел себе квартиру, окончил официальные университетские курсы и обнаружил такую замечательную вещь, как общественная жизнь. Именно она и изменила Гарри за два с половиной года настолько, что он смог найти в себе силы открыть эту коробку с личными вещами Сириуса, которые более двух десятков лет лежали заброшенными и забытыми в хранилище № 723 в Гринготтсе.
Гарри сделал глубокий вздох, закрывая книгу. Стук часов над камином выдернул его из мира фантазий. Скоро должен был появиться Рон, а в квартире царил полнейший бардак. Несмотря на его намерение убраться, его последующие действия привели только к еще большему хаосу. Не то, чтобы было грязно, но у Гарри был пунктик на счет порядка. Он подскочил и начал поправлять диванные подушки, собирать одежду и мыть посуду, ни о чем не задумываясь. Закончив, он посмотрел на свои мокрые руки. «Думаю, я мог бы воспользоваться и магией»,— подумал он. Пожав плечами, он сполоснул последнюю тарелку и вытер руки. Старые привычки трудно искоренить. То, что ему приходилось выполнять у Дурслей, вошло в привычку, и он понял, что стал помешанным на чистоте, когда уехал из Хогвардса и купил собственное жилье, в котором не было домашних эльфов, чтобы прибирать за ним. Даже в двадцатидвухлетнем возрасте он не смог избавиться от своих привычек, вбитых в него родственниками. Но сейчас это помогало ему не думать. Звонок возвестил о прибытии гостя, и Гарри, взбив последнюю подушку, с энтузиазмом помчался открывать дверь лучшему другу.
— Рон! — он схватил высокого рыжеволосого парня за руку и втащил вовнутрь. Он всегда был счастлив видеть старых друзей, но начал подозревать, что необъяснимое чувство одиночества из-за внезапного отъезда Оливера Вуда этим утром заставило его жаждать компании еще больше.
— Тише-тише, дружище. Чего ты такой радостный? — Рон вошел, оглядывая комнату в попытке понять причины поведения Гарри.
— О, эээ, ничего, вообще-то, — ответил Гарри с притворной невинностью, но рука, пробежавшая по волосам, выдала его чувства. Он засунул руки поглубже в карманы брюк. — Просто рад, что ты здесь. Как дела? Как Миона? Она придет позже? Может, сходим куда-нибудь поужинать, или что-то в этом роде? — Гарри трещал без умолку, и Рону оставалось только улыбаться и наблюдать за своим взволнованным старым другом.
— Я тоже. Отлично, спасибо. Люблю ее. Не спрашивал. Звучит заманчиво. Олли тоже? — Ответил Рон на все вопросы, оставив Гарри разбираться самому с ответами (что было не так-то просто, так как он сам почти не обращал внимания на то, что говорил).
— Что насчет Оливера?
— Я спросил, сможет ли он пойти с нами поужинать. Вообще-то, я собирался предложить то же самое, но на завтра, если ты не занят.
— Нет, не занят, но Оливер не сможет пойти.
— О, у него дополнительная тренировка перед игрой против «Пушек Педдл»? Я надеялся увидеть вас обоих, — голос Рона прозвучал слегка разочаровано, но если Оливер тренируется, значит, «Пушки» внезапно набрали обороты, напугав «Малолетстон Юнайтед». Эта мысль перекрыла разочарование от того, что парня Гарри не будет.
— Какая разница, Рон? Его не будет. Все эти годы я был твоим другом, но почему-то так важно, будет он на ужине завтра или нет? — Раздраженного тона Гарри хватило, чтобы Рон понял суть проблемы.
— Вы поссорились, не так ли? — его понимающий тон был совсем не тем, чего хотелось Гарри.
— Откуда ты это взял? — Гарри попытался скрыть свои чувства, ведя себя еще резче с другом. — Я просто сказал, что он не сможет прийти. Знаешь, я не приклеен к нему. Совершенно нормально, если мы иногда развлекаемся по-отдельности.
— Черт возьми, Гарри, поумерь пыл. Я знаю, что ты прекрасно можешь обойтись и без него. Хорошо? Даже на самых лучших дорогах попадаются ямы. Ты во всем разберешься, и вы помиритесь. У влюбленных часто такое случается, правда? Ты плохо себя чувствуешь из-за того, что вы поссорились?
Гарри посмотрел на Рона, пытаясь сохранить последние остатки гордости. Он не хотел этого принимать — это сделает ситуацию слишком реальной. Когда он увидел понимающий взгляд старого друга, его решимость и отрицание очевидного превратилась в злую боль. — Вообще-то, нет. Хотя он и уехал. У нас не было времени даже поссориться из-за этого. Ему нужно было увидеться с каким-то старым другом по команде, прежде чем начнутся тренировки. Он ушел утром, но не сказал мне о своем отъезде, пока не упаковал вещи, — сказал он горько. — Не то, чтобы он был мне нужен. Мы не женаты, — конечно, Гарри немного волновался, что ему придется провести Сочельник одному. Оливер не упомянул о своих планах на предстоящие через неделю праздники.
Гермиона присоединилась к ним позже, и они уговорили ее поужинать вместе. Сделав выбор, они направились в свое любимое Итальянское бистро.
* * *
Гарри вернулся к себе, попрощавшись с Роном и Гермионой в ресторане. Он должен признать, что все-таки что-то было в предложении Гермионы попытаться записать свои мысли. Она и Рон всегда могли сказать, о чем он думает. Они знали, что его настроение намного хуже, чем он показывал. Казалось, друзья прекрасно поняли, что он что-то скрывает, и предложение Гермионы о дневнике, который поможет ему организовать свои мысли, неожиданно показалось стоящим.
Он снова зашел в комнату для гостей, теперь уже ища тот пустой дневник. «Не вижу причин, почему бы им не воспользоваться. Конечно, если бы он был заколдован, как дневник Тома Риддла, это было бы не очень-то хорошо, но честно, каков для этого шанс?»
Дабы обезопаситься, он наложил несколько обнаруживающих магию чар на предмет поиска темных заклинаний. Не найдя ничего, кроме нескольких простых, но безобидных чар, он решил, что дневник достаточно безопасен. Положив его на стол, он достал свое любимое перо и красные чернила, которые всегда поднимали ему настроение, и, сделав глубокий вдох, окунул перо в чернильницу.
14 декабря 2002
Не могу поверить, что пишу в дневнике. Не уверен, почему, но я всегда думал, что это девчачья прерогатива. Особенно, если писать в нем о любовных неудачах. Это напомнило мне о тех томящихся от любви девчонках из школы, которые настолько жаждали быть любимыми, что никогда так и не научились уважать себя. Я терпеть не мог смотреть на тех из них, которые воображали, будто идеальный парень — это предел всех их мечтаний. Конечно, это было тогда, когда моя жизнь была занята войной, и у меня не было времени размышлять над тем, что я упускаю. Ну а теперь, боюсь, я начинаю вести себя как они.
Не хочу, чтобы мое счастье зависело от любовника. Знаю, что сначала я сам должен стать счастливым, прежде чем смогу найти счастье с кем-то еще. Но Олли уехал, я не знаю, когда он вернется, и на меня нахлынула такая хандра и грусть, что хочется просто закрыть уши и завыть!
Гарри помедлил немного, жуя кончик пера — старая школьная привычка. Он пожалел, что не купил больше «Сахарных Перьев», когда последний раз был в «Сладком Королевстве».
Должен признаться, что я всегда чувствовал, что со мной что-то не так. Это кажется единственным объяснением того, что никто никогда и не пытался полюбить меня, каким бы «хорошим» я ни старался быть. Думаю, это глупо. Я достаточно взрослый, чтобы не мучиться из-за этого. Это просто Олли заставил меня так чувствовать. Признаю, что скучаю по нему. Я просто не могу заставить себя сказать, что люблю его.
Он просто уехал. Даже не сказал мне об этом заранее. О, я понимаю, когда работа заставляет тебя уезжать на несколько месяцев — ты едешь. Особенно, такая работа, как у него. Но он мог хотя бы упомянуть об этом, спросить, не хочу ли я поехать с ним. Если он, конечно, захотел бы этого. Я честно не знаю, что еще думать. Спустя полгода тебе кажется, что знаешь человека, думаешь, что можешь читать его, как открытую книгу, но, оказывается, нет. Только ты начинаешь думать, что у тебя все нормально, и твоя жизнь прекрасна, как все переворачивается с ног на голову.
О, я не тешу себя надеждой, что мы предназначены друг другу до конца жизни. Это не так. Олли — отличный парень, с ним весело, он — хороший друг и великолепен в постели (Не покривлю душой, сказав, что он — лучший трахаль по эту сторону Канала), но я не думаю, что мы страстно влюблены друг в друга. Я говорю о той любви, когда люди действительно понимают друг друга, но даже если и не понимают — то хотя бы пытаются. О той любви, когда у тебя есть своя жизнь, а у него своя, но когда вы вместе — мир кажется ярче. О той любви, когда вы не обязательно «дополняете» друг друга (потому, что ты и так цельная личность), но вы вместе становитесь чем-то большим. Когда ты действительно можешь утонуть в его глазах и поражаться их глубине, которая видна лишь тебе. Отношения, в которых вы можете разговаривать обо всем, от Министра Магии до философов времен Мерлина и от сосисок до печений. И эти разговоры так глубоки и значимы, потому что тебя действительно интересует его мнение. О той любви, когда ты не просыпаешься в холодном поту от мысли, что он уйдет, если не сегодня, так завтра. Я не уверен, существует ли она. Если да, то, думаю, она просто обязана найти меня сама. Я уж точно не буду ее искать.
Я не знаю, как я сегодня смогу заснуть один в нашей кровати. Он так долго был здесь, почти каждую ночь. Но даже те несколько ночей, что мы провели врозь, я все же мог ощущать его присутствие, почти как будто его аура, исходящая от его одежды и вещей, все еще была здесь. Сейчас не осталось даже этого. Здесь теперь стало так пусто. Я чувствую себя пустым. Боже, только послушать меня, я сижу здесь и веду себя как идиот. Я вполне способен и сам стоять на ногах! Я знаю, что могу! Мы не расстались. Он поцеловал меня перед уходом. Это хороший знак. И теперь у меня появилось больше времени для себя самого. Это может даже пойти мне на пользу. Я смогу прочесть то, что давно собирался (особенно, те книги, которые мне дарят на дни рождения и Рождество каждый год!), и я смогу выяснить, что еще меня может заинтересовать. Я всегда был так занят в школе и во время войны, что у меня просто не было даже шанса подумать о хобби.
Сегодня был тяжелый день, но мне удалось немного отвлечься. Я поужинал с друзьями и понял, как мне повезло, что мои лучшие друзья настолько хорошо понимают меня, что смогли дать мне такой отличный совет. Остается только надеяться, что это сработает. Ужин был великолепен! Я съел лучшую Феттичини Карбонара, и там пекут наивкуснейший чесночный хлеб!
Да и сам ужин прошел замечательно. Всегда приятно посидеть со старыми друзьями и чувствовать, что они действительно пытаются тебе помочь, но также, с другой стороны, с ними трудно говорить о взаимоотношениях. Всегда трудно говорить об этом с тем, у кого все отлично (они даже пригласили меня на ужин в честь их помолвки). И не хочу, чтобы они вели себя так осторожно в присутствии такого неудачника с любовными проблемами, как я. Черт. Иногда мне кажется, что в мире нет ни одного человека, который смог бы меня понять.
Флэш.
Он так долго смотрел на исписанную страницу, что последняя капля красных чернил упала с пера и оставила маленькую кляксу рядом с его именем. Он улыбнулся при мысли, что воспользовался своим старым прозвищем. Его дал ему Ремус после того, как посмотрел один особенно жестокий квиддичный матч против Слизерина. Гарри смог одурачить слизеринских отбивал и снова обогнал Драко Малфоя в погоне за снитчем. Он и не заметил, что тот матч чем-то отличался от других, но в этот день было много комментариев о его невероятной скорости.
Он дорожил этим именем, поняв, что Ремус играл ведущую роль в создании прозвищ Мародеров, когда те еще учились в школе. Это сближало его с отцом и Сириусом, и поэтому, он не стал раскрывать свое новое имя публике. Казалось, что если вся школа, а, еще хуже, Магическое сообщество начнет называть его «Флэш», то имя обесценится. Нет, он не хотел, чтобы это личное прозвище стало в один ряд с «Мальчиком-который-выжил». Рон иногда пользовался им, так же, как и Оливер. Но только Ремус использовал его на постоянной основе. Гарри это нравилось. Оно было только для близких людей. Для тех, кого он действительно любит.
Гарри отложил дневник, удивляясь, насколько легко полились слова, как только он начал писать. Но он почувствовал себя лучше, выплеснув свои мысли на бумагу. Ему раньше и в голову не могло прийти, что он заведет дневник в двадцать два года. Он посмотрел на рождественские украшения, развешанные по его квартире, и напомнившие ему о том субботнем дне, когда они с Олли выбирали их и решали, куда повесить. Оливер всегда любил украшать квартиру на праздники. Оливер вообще любил праздники. Прошлым летом Оливер закатил ему неожиданную вечеринку по случаю его дня рождения — маггловскую вечеринку с электрической подсветкой, все были в маггловской одежде, и маггловская музыка разносилась из динамиков весь вечер. Это вернуло несколько хороших воспоминаний его детства. Странно, но Гарри почувствовал, что он получил тогда шанс испытать все то, в чем Дурсли отказывали ему. Гарри посчитал, что это было очень мило со стороны Оливера, и наслаждался вечеринкой. У него появилось предчувствие, что в этом году ему будет не хватать Оливера. Никто не хочет встречать дни рождения и праздники в одиночестве.
Он сидел, смотря на языки пламени в камине и размышляя над тем, что он будет один в этот Сочельник. Он не понимал, насколько эмоциональное потрясение этого дня вымотало его. Он уснул среди диванных подушек — такое с ним случалось крайне редко. В ту ночь ему приснилось, что он нашел свою настоящую любовь. К сожалению, когда он проснулся, то понял, что это был всего лишь сон. Он снова зарылся в подушки, пытаясь заснуть, в надежде снова увидеть свою настоящую любовь.
Глава 3. Любимая мозоль.
Драко смотрел, как слова материализовывались на странице дневника. Он чувствовал себя немного виноватым — как будто он посягнул на чужие мысли, подслушав их. Когда автор подписался, он посомневался мгновение, прежде чем собраться мыслями и призвать перо и чернила. Сделав вдох, он взял перо и окунул его в темно-зеленую жидкость.
Его рука с пером замерла всего в миллиметре от пергамента. Перечитав написанные слова, он почувствовал идеалистическое, но проницательное восприятие любви автором. После своего трагического расставания, он чувствовал себя немного циничным в отношении такого понятия, как «любовь». Тот человек действительно выплеснул эти слова из самой глубины своего сердца, но если бы Драко был честен с самим собой, он бы почувствовал родство с той потерянной душой. Драко не размышлял над вопросом любви так глубоко, как это сделал тот «Флэш», но он все же надеялся, что где-то есть человек, с которым он сможет провести всю свою оставшуюся жизнь. Он фыркнул, поняв, что этим человеком будет не Антонио.
Драко хотел ответить в своей обычной циничной манере, но засомневался. Кажется, Флэш написал это лично для себя. «Не думаю, что он понял, что у его дневника есть пара». Если бы Флэш ожидал, что кто-нибудь ему ответит, тогда он точно перефразировал бы некоторые свои выражения. Обдумав еще немного линию своего ответа, вертя в руках свое соколиное перо, Драко начал писать.
Bonjour, «Флэш»,
Прежде, чем выплескивать свои самые сокровенные мысли и чувства в этот дневник, я бы хотел сообщить тебе, что ты пишешь в «Journal Intime Partagé» — парный дневник. У тебя одна часть дневника, а у меня другая, которая связана с твоей. Что бы ты ни написал, я смогу это увидеть, и наоборот. Смешно, но я получил этот дневник только сегодня, и ты вскоре начал писать — интересно, не так ли?
Хочу заверить тебя, что я не какой-то там бесплотный дух, или что-то в этом роде. Я — человек из плоти и крови. Если ты чувствуешь, что твоя личная жизнь была нарушена, тогда, предлагаю тебе сжечь свой дневник прямо сейчас. Я прочитал то, что ты написал, и прошу прощения за вторжение в твою личную жизнь, каким бы случайным это ни оказалось. Я, честно, понятия не имею, кто ты такой, поэтому, надеюсь, вреда тебе никакого не нанесено.
Если ты желаешь и дальше изливать свою душу в этот дневник, то не могу тебе гарантировать, что я снова не прочту. Меня заинтриговали твои идеалы, и мне бы хотелось поподробнее обсудить их с тобой. Возможно, я смогу тебе что-нибудь посоветовать — хотя я и сомневаюсь в своей компетентности в этом вопросе. Кто знает, возможно, ты сможешь сделать то же самое и для меня. По воле судьбы, кажется, у нас с тобой одна и та же проблема в любви (или в ее отсутствии, с моей стороны).
Если я не получу ответа от тебя, то буду считать, что ты последовал моему совету и сжег эту штуку.
Драко пробежал глазами свои слова. «Это кажется вполне безобидным». Если тот мужчина не знал о связи между дневниками, тогда он может просто уничтожить свою половину и начать все заново.
Посмотрев на страницу, он понял, что перо все еще у него в руке, как бы в ожидании продолжения. «Не сегодня» ,— подумал он. «Не собираюсь тратить свои силы, тем более, если Флэш уничтожит свой дневник. Флэш,» — он усмехнулся и приподнял бровь, размышляя, откуда возникло это прозвище. Вариантов было множество.
Bien а vous,
Люк.
«Это имя вполне обеспечит мне анонимность, если этот Флэш немного рассердится». Он подписался своим собственным прозвищем — им часто пользовалась его мать. Драко Люсьен Дариен Малфой. Нарцисса хотела назвать его Люсьен, но Люциус настоял назвать его «Драко». Нарцисса взбунтовалась и называла его Люком так часто, как это было возможно. Он давно не пользовался этим уменьшительно-ласкательным именем. Он не пользовался им даже со своими любовниками. Драко решил, что если Флэш не собирается использовать свое настоящее имя, тогда и ему этого делать не стоит.
Перечитав, он осознал, что писал на смеси французского и английского. Французский всегда был вторым языком Драко, но, говоря и читая на нем ежедневно, он редко об этом задумывался. Он мог с легкостью переходить с одного языка на другой, и иногда забывал, каким языком пользовался, вот как сейчас.
Драко закрыл дневник, как только чернила высохли. Поленья затрещали в камине, и он удивленно поднял глаза, заметив, насколько уже было поздно. Ему уже давно пора было вернуться к себе. Он избегал заходить туда весь день — отсюда и его желание посидеть в магазинчике. Воспоминания о его ссоре с Антонио предыдущей ночью были все еще свежи. Он надеялся, что сильно устанет к тому времени, как придется ложиться в кровать. Одному. Он долго этого избегал, но его тело уже начинало протестовать из-за нехватки сна. Он медленно поднялся, зевая и потягиваясь, разминая затекшие мускулы. Его раненное колено напомнило о себе от этих действий. Черт ее возьми, эту военную рану. Черт возьми, Пожирателей Смерти, и, черт возьми, этого Гарри чертова Поттера.
Он медленно поплелся по винтовой лестнице в свою студию, располагавшуюся над магазином. С каждым шагом боль в колене усиливалась, и он снова проклял эту чертову войну, которая оставила ему такое наследство.
Драко пытался не вести себя, как инвалид, несмотря на свою хромоту. Ему не нужна ничья жалость — он слишком горд для этого. В последней стычке (Драко отказывался называть ее битвой), колдомедики прибыли слишком поздно, чтобы суметь помочь атрофированным связке и кости в колене. Магия может излечивать поломанные кости и отращивать новые, но она не может сделать ничего с уничтоженными мускулами. Не то, чтобы он расстраивался из-за раны — его больше возмущало то, что это случилось так не вовремя, и что во всем виноват Поттер.
Его шпионскую работу раскрыли в очень неподходящий момент. Если бы у него было еще десять минут — всего десять — он бы смог выбраться из лагеря Пожирателей без единой царапины. Конечно, он никого не винит, кроме этого Гарри, чертова Поттера. Почему? Поттер просто убил Волдеморта в самое неподходящее время. Драко стал шпионом, почти одновременно став Пожирателем Смерти. Он не хотел Темной метки, но получил ее из-за своего отца, хотя тут же пожалел об этом. И окончательно он все решил, впервые увидев сумасшествие Волдеморта, тогда он окончательно понял абсурдность идей этого мегоманьяка, и вскоре стал шпионом армии Дамблдора.
По чистой случайности, Светлая сторона нашла способ уничтожить Темный Знак и ослабить связь с Волдемортом. Драко и Северусу Снейпу — обоим шпионам — убрали Темные Знаки, заменив их безобидной маггловской татуировкой, чтобы скрыть их предательство. Никто не знал, что произойдет с Пожирателями после окончательной победы над Волдемортам, и Дамблдору совершенно не хотелось, что оба его шпиона умерли мучительной смертью от этой связи.
К сожалению для Драко, Дамблдор неверно представлял себе связь между Волдемортом и его миньонами. Вместо того чтобы умереть мучительной смертью от гибели своего лидера, связь оказалась просто разорвана, и Метки исчезли. Конечно, из-за того, что знак Драко был фальшивым, татуировка осталась. Его раскрыли. Результатом заклинания, попавшего в него в этой стычке, стало пожизненно больное колено. Судьба явно не была к нему милосердной. И он проклинал войну, Пожирателей и Поттера при каждом приступе боли израненной связки. Он не хотел пользоваться тростью, воспоминания об его отце и его трости были все еще свежи в памяти многих магов. Ему пришлось много потрудиться, чтобы отделить в умах людей себя от своего отца, и такое вот физическое сходство ему было совсем не на руку.
Он знал, что многие попытаются провести аналогию между ним самим и его отцом, поэтому он пытался оставить как можно меньше сходства. Это было непросто, особенно, не после того, как он провел долгие годы, подражая Люциусу Малфою. Спустя год после войны, Драко перестал избавляться от укоренившихся привычек и начал их развивать. Но он постарался уменьшить хотя бы внешнее сходство — он коротко стриг волосы и не пользовался тростью при ходьбе.
Обучение в Париже — еще одно, что отличало его от отца. К счастью, французы помнили только щедрость древней линии Малфоев еще до того, как те пересекли Канал. К его радости, дела его отца не повлияли на французское магическое общество. Если он когда-нибудь решит вернуться в Англию, он надеялся, что к тому времени люди уже забудут о Люциусе Малфое.
Его студия была маленькой, но уютной. И она вполне удовлетворяла требованиям Драко к уединению. Будучи единственным ребенком в семье, он находил проживание в общежитии довольно неприятным, а эта маленькая комнатка казалась ему раем. Хотя вся студия была меньше, чем его спальня в поместье Малфоев, Драко сумел тихо устроиться здесь. Во время первого курса в Хогвардсе Драко усвоил, что домашние эльфы не собираются подчиняться ему. И ему пришлось научиться заботиться о себе самому — это оказалось не так-то просто. Он больше не мог зависеть от эльфов, но все же ждал того дня, когда снова сможет отдавать им приказания.
Студия представляла собой одну большую разноуровневую комнату с парочкой ложных стен, чтобы скрыть от посторонних глаз ванную и кровать. Изолированная барной стойкой кухня протянулась вдоль стены, но Драко редко использовал ее по прямому назначению. Жить в Париже означало редко готовить самому. Его зависимость от кофе легко утолялась в магазинчике внизу. Когда ему требовалась более серьезная субстанция, он обычно шел в одно из множества кафешек, разбросанных по всему магическому кварталу. Разнообразие ресторанов в маггловском Париже тоже приятно удивило его вначале. Его поразили вина, и широкий выбор кухонь…на любой вкус.
Драко вынужден был признать, что магглы-французы точно имели понятие, что значит хорошие еда и вина. Конечно, не вслух. Вместо этого он говорил другим, что его скромной стипендии хватает на более долгий срок, если ее перевести в маггловскую валюту. Это, естественно, не очень-то отличалось от истины. Слава Мерлину, рядом с Эммалин ему редко приходилось готовить. Он знал, что ее материнские инстинкты всегда берут верх, и она частенько готовила «лишнее», и всегда рада была поделиться с ним. Он никогда не голодал, живя в Париже, это уж стопронцентно.
Кроме того, если ему когда-нибудь и захотелось бы сготовить самому, ему пришлось бы искать себе местечко между полудюжиной кипящих и остывающих котлов на кухне. Он автоматически подошел к котлам, понюхал и быстренько растер парочку компонентов. Добавив их в один из котлов, он помешал его содержимое, и, казалось, результат его вполне устроил. Он быстро набросал несколько строчек на пергаменте рядом с котлами — он был удовлетворен прогрессом своего последнего исследования.
Хотя он и не собирался поселиться здесь навсегда, но не пожалел сил и средств украсить комнату по своему вкусу. Но сейчас и это его не радовало, даже миниатюрные картины на стенах напоминали ему об Антонио. Он прекрасно помнил тот день, когда они приобрели их на базарчике. Выглянув в окно, он не мог не вспомнить и тот день, когда они наложили заклинание на стекло, чтобы оно показывало совершенно другой пейзаж. В порыве раздражения он снял чары с окна, открывая настоящий вид, хотя сильный снегопад и скрыл темно-коричневые крыши окружающих домов и магазинов.
Он непроизвольно задрожал от холода в квартире. Произнеся парочку заклинаний, Драко согрел ее и зажег яркое пламя в камине. Он свернулся калачиком в удобном и мягком кресле рядом с огнем. Он не мог смотреть на кровать — не сейчас. Он не вынесет пустоты их кровати. Каким бы усталым он ни был, и несмотря на протестующую боль в колене, мысль о том, чтобы оказаться в той кровати одному, была невыносима сегодня. Он знал, что если ляжет на те сатиновые простыни, то все еще сможет ощутить запах своего покинувшего его любовника. Он не мог пока этого сделать. Спинка кресла, в котором он сидел, давала ощущение, что он не один. Вскоре он уснул, и в этот раз ему не снились плохие сны.
* * *
Последняя неделя перед Сочельником была загружена — отдыхающие студенты бродили по магазинам, посещали вечеринки или лениво располагались в кафе и барах, или ради разнообразия снова ходили на вечеринки. Вы также могли бы найти некоторых студентов неохотно работающими над своими сочинениями, исследованиями, или диссертациями, но большинство молодых магов просто наслаждалось жизнью со своими друзьями и любимыми.
Драко никуда практически не выходил — не желая веселиться, но и не купаясь в жалости к себе из-за недавно обретенного статуса свободы. Он не ходил по магазинам за подарками, но один раз ему пришлось все же выбраться. Он решил, что пора перестать спать в кресле. Поэтому превратил последние остатки запаха Антонио в пепел, сжигая матрасы и подушки. Поход по магазинам за приобретением нового, даже более роскошного постельного белья, оказался в каком-то роде терапией. Он начал жить дальше.
Остаток недели он провел за чтением и завершением нескольких текущих проектов. Он был более чем доволен результатами своих последних экспериментов, и знал, что профессора тоже будут удовлетворены. Когда Эммалин удавалось оттащить его от котлов на пару часов, он сидел за своим любимым столиком, сверху наблюдая за проходящими толпами покупателей.
Он почти забыл о дневнике, но изредка все-таки бросал на него взгляды, размышляя, последовал ли Флэш его совету, но так ни разу и не открыл, чтобы точно узнать. Отважившись выбраться в кафе, чтобы пообедать или поужинать на этой неделе, он частенько выхватывал глазами парочки в толпе. Приступы жалости к себе накатывали на него, когда он замечал их целующимися или обнимающимися. Интересно, может, Антонио был прав, говоря, что Драко самозацикленный и эгоистичный? Он начал анализировать все свои встречи с людьми. Иногда он задумывался над словами, сказанными Флэшем, наблюдая за парочками, которые казались влюбленными. «Они действительно влюблены друг в друга?» Возможно, один из них ищет чего-то большего. «Они половинки одной души?» Интересно, а ему удастся когда-нибудь найти свою?
Наблюдение за людьми стало последним времяпрепровождением Драко. Этим он занимался годами, но обнаружил, что когда он остался один, это стало почти привычкой. Драко был всегда центральной фигурой на вечеринках — это было частью его наследия и воспитания. Но если по правде, он бы с удовольствием сел где-нибудь в сторонке и наблюдал бы за остальными и их взаимоотношениями. Возможно, именно поэтому Антонио считал его эгоистом — его внезапная потребность в уединении, его желание держаться подальше от всех, в тени. Он ничего не мог с этим поделать — он провел слишком много времени, шпионя за другими, это часть его натуры — следить за другими. До него начало доходить, что это, может быть, сам Антонио был эгоистом — всегда жаждущим вечеринок, никогда не позволявшим Драко спокойно провести время.
На этой неделе он не посетил ни одной вечеринке. Он не хотел давать другим никаких объяснений и не желал видеть жалостливых взглядов. Трудно быть одиноким, но и трах из жалости ему тоже не нужен, поэтому он держался подальше от общества. Те немногие, кого он знал более или менее хорошо, не заставляли его присоединиться к ним. В течение этой недели, было время, когда он хотел с кем-нибудь пообщаться, но был шокирован, поняв, что у него нет настоящих друзей. Было много знакомых, но не друзей, с которыми хотелось бы поделиться своим горем.
Эммалин, конечно, была исключением из этого правила. Она действительно была верным другом, исповедником и почти матерью. Она всю неделю внимательно приглядывала за ним. Если бы кто-нибудь спросил, как он себя чувствует, став одиноким, он бы ответил, что отлично справляется, но Эммалин прекрасно видела сквозь созданный им фасад. Он медленно начал отдаляться от внешнего мира, и это было нездоровой реакцией. Она улыбнулась своему плану, как помочь ему, созревавшему в ее голове.
Ближе к Сочельнику Драко, наконец, признался самому себе, что чувствует себя одинокого, и ему совсем не хотелось остаться в праздник одному. В тот день он отказался от довольно волнующей перспективы провести выходные на французской Ривьере. Он почти согласился, но быстро осознал, как будет там выглядеть — единственный одинокий гей. Предложение было с сожалением отклонено.
Эммалин приятно удивила его тем вечером, приготовив праздничный ужин только для них двоих. Он наслаждался изысканным вкусом ее традиционного «Coq-au-Vin», и был приятно удивлен ее подарком — бутылкой домашней медовухи. Ее покойный муж сварил в свое время много бутылок, и она почувствовала, что Драко сегодняшней ночью одна точно не помешает. Она тоже была поражена его подарком. Драко не с кем было обмениваться рождественскими подарками, но Эммалин была исключением — из всех правил. Она чуть не вскрикнула, открыв коробку и обнаружив маленький медальон из розового золота. Она попыталась его вернуть — это был слишком ценный подарок, но Драко ничего не хотел и слышать. Он подарил когда-то именно этот медальон своей матери, когда ему было девять лет. Нарцисса хранила его до самой своей кончины от рук Пожирателей Смерти. Драко обнаружил ее окоченевшее и безжизненное тело, отчаянно вцепившееся руками в медальон. Теперь Эммалин заменила ему мать, и он хотел подарить ей его, как символ. Они поплакали вместе над этим сентиментальным подарком.
Конечно, эта ночь, как и всякая другая, должна была подойти к концу, и Драко все-таки пришлось вернуться к себе, уже приняв на грудь несколько стаканчиков медовухи.
Его основным планом было напиться до бесчувствия, оторвавшись на полную катушку, но сначала нужно было дойти до «пьяной кондиции». Медовуха, конечно, помогла, но ему нужно было чем-нибудь занять свой мозг до того, как он отрубится.
Его взгляд упал на почту, которую он забыл просмотреть утром. Он не удивился, найдя короткую записку от Северуса Снейпа. Их почти регулярная переписка обычно касалась совместной работы, но у Драко приподнялись брови, когда он увидел короткое, но веселое сообщение от бывшего профессора и шпиона. Драко сел и написал такое же милое поздравление с Рождеством и предстоящим Новым годом, хотя и знал, что Северус, возможно, просто рассмеется, прочтя его. Его пятнистая сова, Милчетт, спала на высоком насесте. Птица недоуменно посмотрела на него, когда он попытался позвать ее вниз, чтобы отдать письмо. Испуганное уханье и взгляд в окно сказали Драко, что сейчас действительно не очень подходящая погода для отправления почты. Снежная буря стала сильнее. Он передумал и решил, что пошлет сову утром, если погода позволит.
Поскрёбывание в заднюю дверь сообщило Драко, что его последнее приобретение хочет зайти и спрятаться от холода. Направив палочку на дверь, он трансфигурировал ее нижнюю часть в кошачью дверцу. Давно надо было это сделать — в конце концов, приблудная кошка явно решила усыновить его.
Кроме совы, у Драко никогда не было домашних животных. В начале недели полосатая кошка забралась к нему на балкон, и он пожалел ее из-за плохой погоды. Вообще-то, он и не предполагал, когда кормил ее курицей и ветчиной, что кошка решила поселиться здесь насовсем. Он назвал ее «Petite Amie», и не имел понятия, чем она занималась, когда исчезала на весь день. Конечно, она возвращалась вечером, чтобы поесть и погреться, либо у него на коленях, либо у камина. Она просто оккупировала его квартирку, но это было неплохо.
Драко удивился, когда кошка не запрыгнула к нему на колени и не пошла к камину. Вместо этого она заскочила на стол, раскидывая его бумаги в разные стороны. Он быстро подскочил к столу, чтобы убрать чернильницу, которая тоже могла оказаться на полу, но кошка уже унесла свои лапы в более безопасное место.
Он уставился на дневник; почти забытый им под кучей пергаментов с его исследованиями, над которыми он работал всю эту неделю. Небольшое приключение кошки извлекло его из-под завалов и снова напомнило Драко о нем. Он открыл дневник, обнаружив, что тот другой автор так ничего и не написал. Он был слегка разочарован этим, но не очень-то удивлен, не найдя в нем ничего больше. Если бы он оказался в такой же ситуации как Флэш, он без сомнения сжег бы дневник и поклялся больше никогда его себе не заводить.
Он медленно перечитал слова, задумчиво потягивая следующий бокал медовухи. Мысли о любви вертелись у него в голове всю неделю, и Драко почувствовал, что просто обязан о них написать. Это, ведь, никому не повредит? Возможно, к тому времени он будет достаточно пьян, чтобы упасть и забыться. Он, наконец, признался самому себе, что старательно избегал своих чувств всю эту неделю. Но Сочельник не лучшее время для таких прозрений, или нет?
Прежде чем он успел передумать, Драко достал свое лучшее перо и зеленые чернила и начал писать.
* * *
20 декабря 2002
Bonjour снова, Флэш!
В Сочельник я остался один, и мне просто необходимо с кем-нибудь пообщаться. О, конечно же, кошка согревает мои колени, но было бы неплохо, если бы она могла поддержать разговор!
Надеюсь, что слова, которые я написал в тот раз, не сильно испугали тебя. Конечно, если ты последовал моему предложению, то ты уже сжег свой дневник и пишешь в каком-нибудь другом.
Ну вот, снова я болтаю о себе, а мы даже нормально не представились друг другу! Не то, чтобы это что-нибудь изменило — возможно, ты этого никогда и не прочтешь. В этот Сочельник мне придется одному сражаться со своими демонами.
Merde... Я только что выяснил, что уничтожающие чары не действуют на то, что ты уже написал… Думаю, мне просто придется объяснить, что я подразумевал. Я имел в виду метафорических демонов, не настоящих. Надеюсь, ты это поймешь. Я никогда не писал раньше в таких штуках, так что все это для меня тоже в новинку.
Возможно, мне лучше начать сначала. Прости, я немного перфекционист, когда дело касается таких вещей, и то, что я не могу стереть то или иное, немного раздражает меня. Если, все-таки, по какому-то стечению обстоятельств, ты прочтешь эти строки, то я уверен, что ты уже наложил на свой дневник все известные тебе чары, определяющие темную магию, и заклинания по изгнанию духов, поэтому ты должен уже знать, что я обычный человек. Конечно, возможно, ты все еще читаешь то, что я написал, просто из-за моего прекрасного почерка. Извини за дурацкую шутку — это, вроде как, защитный механизм, который помогал мне держаться во время войны. Мерлин только знает, как необходима некоторым из нас хорошая шутка.
Хотя, если уж совсем начистоту (в чем, признаюсь, я не очень хорош), то мой юмор как заставлял людей смеяться, так и удерживал их от того, чтобы смеяться надо мной.
Я снова несу чушь. Я постоянно этим занимаюсь, хотя, медовуха и помогает. Слава создателям этого дневника, что в нем просто не могут кончиться страницы. Откуда мне это известно? Ну, я помню, что один из таких комплектов был в моей семье, и когда-то они меня очень интересовали. Думаю, они достались моему дальнему родственнику. Я совершенно забыл о них, но когда я нашел эту книгу — вообще-то, это случилось в начале этой недели — я вспомнил все, что знал о парных дневниках.
Действительно, когда Эммалин объяснила ему о дневниках, он вспомнил, как его мать рассказывала о паре подобных, принадлежавших ее семье. Она была очень расстроена, когда их не подарили ей и Люциусу. Он понятия не имел, что с ними произошло, но так как Драко сейчас был единственным членом семей Малфой и Блэк, то он, скорее всего, об этом никогда не узнает.
Конечно, тебе совершенно ничего не известно обо мне, не так ли? Ну, сомневаюсь, что ты поверишь тому, что я скажу, но могу заверить тебя — я не смертельно опасный маньяк. Я считаю себя самым обычным молодым магом. Думаю, что «Флэш» — не твое настоящее имя. Я не прошу сказать мне его. Анонимность иногда многое упрощает. В именах заключено много силы, и я не заслужил еще использовать твое настоящее имя. Пожалуйста, зови меня «Люк».
Кошка теперь вернулась из своего укромного уголка, и, извиняясь, прижалась к его ноге. Он позволил ей запрыгнуть к нему на колени — успокаивающее мурлыканье помогало ему расслабиться. Драко очень устраивала ее теплота, но по ночам ему все еще не хватало стройного и упругого тела рядом. Он продолжил писать…
Я, честно, был просто обязан ответить, когда прочел твои слова, Флэш, хотя потребовалась неделя, чтобы некоторые вещи смогли дойти до моего довольно упрямого сознания. Ну и парочка мы с тобой — у обоих проблемы с любовью! Могу заверить тебя: вести дневник — это не девчачья прерогатива. Прости, если я что не так понял, но если ты считаешь это девчачьим делом, значит ты — мужчина.
Он подумал о девчонках, с которыми учился в школе — некоторые из них были довольно ветрены. Он вспомнил Панси Паркинсон — эта сможет обратить даже натурала в гея. Драко вспомнились несколько их ужасных стычек и ее слишком острый язычок. Драко просто не повезло, что она решила стать следующей миссис Малфой и долго докучала ему. Он не мог поверить, когда она попыталась преследовать его даже во время войны. Были и другие девчонки, которые пытались привлечь внимание Драко к себе в школе, но он игнорировал большинство из них. Там было столько сплетниц. Единственной, кто вызывал у него интерес, была Дафна Гринграсс. Она не была такой смешливой, как другие, и даже он должен был признать, что это был лучший секс, который у него был с женщиной, хотя его опыт в этом вопросе был очень ограничен. Но он не хотел сейчас думать о ней. Жаль, что она стала еще одной жертвой войны.
Его губы изогнулись в улыбке. Что-то в словах Флэша тронуло его. Это было единственным объяснением. Он решил откровенно спросить.
Мне интересно, вернулся ли твой Олли к тебе в Сочельник? Ты упомянул его имя несколько раз и называл его «он». Я спрошу в лоб — и, пожалуйста, не обижайся, если это не так — но мне думается, что ты — гей или, как минимум, бисексуал? Меня это не оскорбляет — потому, что я такой же — я пытаюсь найти любовь там, где могу, и с самой войны я был только с магами. Мои отношения (два самых долгих) были с парнями. Поэтому, кроме того, что мы неудачливы в любви, у нас есть и еще кое-что общее!
Ты не уверен в своих отношениях с Олли — ну, а меня недавно бросил самый большой придурок этой части Ривьеры… Вообще-то, я думаю, что сейчас он на другой ее стороне, вернулся домой к своей мамочке в Рим… C'est la vie...
Ему действительно было очень интересно, вернулся ли этот Олли к Флэшу на праздники. Он надеялся, что да. Никто не заслуживает быть один в такое время. Он гордился собой, что страдал из-за Антонио всю неделю.
Ты попал в самую точку, когда сказал, что нужно стать счастливым самому, прежде чем ты сможешь быть счастливым с другим. Ты действительно заставил меня задуматься над этим. Ты прав. В начале я страдал из-за его ухода, но, проведя неделю в одиночестве, я понял, догадайся, что? Я все еще здесь! Целый. Я не думаю, что это просто — черт, я даже на этой неделе завел себе кошку для общения — безнадежно, да?
Странно, но я обнаружил, что, как только я остался один, у меня появилось много времени! Я закончил все задания и теперь просто подтягиваю хвосты своего исследования. А чем ты занимался всю эту неделю? Читал или все-таки нашел себе хобби, как надеялся?
Конечно, у меня были отвратительные минуты на этой неделе — даже и не спрашивай, сколько алкоголя я выпил сегодня вечером. Я потерял счет пару часов назад. Возможно, это Знак. Поверь мне, у меня мало веры в Предсказания, но я верю в судьбу. Судьбу и время. К моему сожалению, я всегда попадаю не вовремя. Я расскажу тебе когда-нибудь об этом, если ты, конечно, все еще читаешь этот дневник. Возможно, тебе нужно было побыть одному для благих целей, например, чтобы разобраться в своих чувствах.
Когда Антонио ушел на прошлой неделе, это оказалось неожиданным. Вообще-то, я считал это неожиданным, но теперь я понимаю, что, возможно, он в чем-то и прав. Я никогда в этом ему, конечно, не признаюсь, и тебе не признался бы, если бы был трезв. Он ушел от меня, оставив длинный список моих ошибок: как оказалось, я самозацикленный, эгоистичный и не слушаю других. Я бы сказал, что именно он — эгоист. Я не убегаю домой при появлении первой же проблемы!
Возможно, мы просто не подходили друг другу. Конечно, как у тебя и Олли, секс был великолепен (он итальянец — ну, ты знаешь, что говорят об итальянцах…). Мне нравится общаться с людьми, но, в отличие от него, мне нравится и побыть одному. Что плохого в том, чтобы провести вечер дома? Просто с ним и никем больше? Это настолько эгоистично? Он сказал, что я не слушаю. Признаю некоторые свои ошибки в этой части. Если так случится, что ты будешь читать этот дневник снова, тогда я клянусь, что попытаюсь выслушать тебя и предложить совет, какой смогу, каким бы неквалифицированным я ни был.
Итак, прошла неделя, и я думаю, что смогу жить и без любви — хотя бы, пока не закончу учебу в следующие восемнадцать месяцев. Вот видишь…я снова говорю только о себе. Я немного эгоистичен. Ничего не могу поделать — синдром единственного ребенка.
Я попытаюсь возместить это попыткой прямо ответить на твои проблемы, которые ты описал в дневнике. Ты много писал о любви. Конечно же, жизнь заключается не только в ней. Думаю, теперь, когда война окончена, мы все пытаемся приобрести подобие нормальности в нашей жизни, а любовь, возможно, один из признаков этой нормальности.
Возможно, нам не стоит куда-то идти искать любовь. Возможно, самое поразительное в том, что это она должна найти нас. Я тоже потерял много дорогих мне людей во время войны — не любимого, а просто мою семью. Я — это все, что от нее осталось теперь. Я помню, как осознал, что такое любовь. Любовь не делает различий. Она ударяет тебя в самый неподходящий момент, и иногда мы любим того, кого не следует. Я сильно любил своего отца, но он был бессердечным ублюдком. Я все еще люблю его? Да, он был огромной частью моей жизни, когда я рос, но я учился на его ошибках, и не собираюсь повторять их. Может быть, мы должны совершать ошибки всю жизнь — я знаю, что никогда снова не влюблюсь в своего коллегу. Это было ужасно! А насчет Антонио, ну, как я сказал раньше, это была страсть с первого взгляда. С самого начала можно было предполагать, что этим все и закончится. Конечно, если бы у меня был маховик времени, я бы вернулся и сказал об этом себе самому. Хотя, не думаю, что я бы прислушался. Скорее всего, я бы треснул себя каким-нибудь заклятием.
Драко снова подумал о Милларде, своем первом любовнике, с которым он пробыл довольно долго. Любовь и работу просто нельзя смешивать. Выпив остатки медовухи, он понял, что перебрал и стал слишком сентиментален.
Теперь, когда я напился до слезливой сентиментальности (Что лучше помогает от похмелья после медовухи? Чары или зелье отрезвления? Думаю, я выясню это утром — но подожди, ты же не можешь наложить чары на себя самого, так ведь? Значит, будет зелье!), я хочу кое что предложить. Думаю, мы можем прийти к соглашению, и оно сработает. Ты говоришь, что не уверен, любишь ли ты Олли — по-настоящему любишь. Думаю, в глубине души мы все ищем именно такую любовь, как ты описал, но не все могут это вразумительно объяснить. Думаю, такой вид любви, о котором ты говорил, может быть только, когда ты находишь вторую половинку своей души. Те, кому это удается, просто везунчики. Это редко происходит. Сомневаюсь, что мои родители были таковыми. Все из известных мне людей тоже не со своими половинками. Ты знаешь кого-нибудь, нашедшего свою вторую половину? Как насчет твоей семьи?
Что я больше всего ненавижу в расставаниях — это потерю дружбы. Олли любит тебя? Он говорил тебе об этом? Ты просто боишься признаться, или ты боишься потерять дружбу, если вы расстанетесь? Иногда любовь начинается с дружбы. Когда она проходит, дружба обычно уходит вместе с ней. Уверен, что ты слышал что-то наподобие: «Но мы останемся друзьями…». Не думаю, что это может сработать после расставания. Мне кажется, что между тобой и Олли крепкая дружба, которая стала чем-то большим. Как у меня с Миллардом — моим бывшим парнем, ну, тем, который был до Антонио. Мы работали вместе в Университете и были друзьями задолго до того, как стали любовниками. К сожалению, дружба ушла одновременно с любовью.
Однажды я слышал маггловское высказывание: « Если ты любишь что-то — дай ему свободу. Если оно вернется, то навсегда будет твоим. Если оно не вернется никогда, значит, оно твоим никогда и не было». Не знаю, почему я это запомнил — я не так часто бываю в маггловском мире, но, как и твои слова, оно запало мне в душу. Ты сказал, что Олли ушел, но ушел, поцеловав тебя. Не уверен, что в этом есть глубокий смысл, но думай об этом каждый раз, когда начинаешь скучать по нему.
Если тебе одиноко, пожалуйста, помни, что у тебя всегда есть здесь сочувствующее ухо, всегда готовое тебя выслушать (видишь, если бы Антонио это прочел, возможно, он бы и остался со мной).
Итак, я тебе предлагаю руку дружбы, если ты ее примешь, конечно. Я не знаю, прочтешь ли ты это вообще, но я периодически буду проверять дневник.
Au Revoir,
Люк
Драко подождал, пока последняя капля чернил высохнет, прежде чем аккуратно закрыть дневник. Было уже поздно, и он не ожидал мгновенного ответа. Он вообще сомневался, что второй автор снова когда-нибудь воспользуется дневником, не говоря уж о том, что прочтет его послание. Было глубоко за полночь, и снежная буря била в окно. Кошка мяукнула, когда Драко бесцеремонно скинул ее с колен. Проснувшись, она сонно потянулась и поплелась к кровати, устроившись на своей подушке, чтобы снова заснуть. Она приоткрыла один глаз, проверяя, что собирается делать Драко. Он улыбнулся. — Хорошо, моя Petite Amie, пришло время поспать, не так ли? Надеюсь, мы не проспим все праздники, — медовуха точно ударила в голову, и он чувствовал себя довольно сонным. Ему хватило сил наложить утепляющие квартиру чары и подкинуть в камин дров. Он оглядел сквозь ресницы квартиру, прежде чем его голова упала на подушку. Драко удовлетворенно заснул, кошка перебралась к его животу и, свернувшись, тоже уснула.
Ни один из них не слышал, как зашелестели открывающиеся страницы дневника, и на них появились еще слова.
Глава 4. Точка необратимости.
— Нет. Рон. Честно. — Хотя Гарри не считал, что в этот момент он был честен даже с самим собой. Кого он обманывает? Ему действительно хотелось остаться одному в своей квартире на Рождественские праздники?
— Гарри, ты уверен? — Выразительное лицо Рона озабоченно выглядывало из камина. Гарри не мог не заметить, как слегка скривились его губы: он всегда так делал, когда о чем-то беспокоился.
— Да, я уверен. У меня предчувствие, что Оливер вернется, и лучше мне быть здесь, чтобы встретить его. Со мной все будет в порядке. Обещаю.
— Ну, тогда ты знаешь, что если вдруг передумаешь, мы всегда будем тебе рады. Думаю, Олли обидится, если тебя не будет дома, когда он вернется. В любом случае, до Сочельника еще несколько дней. Если что — у тебя есть время, чтобы предупредить нас, что он не вернулся. Кроме того, зная Гермиону, будет столько еды, что хватит накормить маленькую армию. Кто же знал, что она превратится со временем в мою маман?! — Гарри не выдержал и расхохотался, увидев, как лучший друг невольно задрожал при мысли, что у Гермионы и миссис Уизли может быть столько общего.
— Не волнуйся так. Просто не говори Гермионе чего-нибудь подобного!
Гарри услышал вдалеке женский голос и узнал огонек, загоревшийся в глазах Рона. Пришла Гермиона. — Ну, пока, мне надо кое-что сделать, Гарри. Я забегу к тебе через денек или два, хорошо?
— Конечно, — Гарри наблюдал, как лицо Рона исчезает из камина, а язычки пламени чуть меркнут. Он вспомнил те дни, когда он и Оливер только что начали жить вместе. Они тоже себя так вели, всегда были счастливы видеть друг друга, всегда любящие, всегда жаждущие быть вместе…в городе, или тихими вечерами дома, или страстными ночами в постели.
«Я скучаю по нему. Больше, чем я думал. Наверное, я просто зря беспокоюсь, но, может быть, я действительно его люблю. Да, наверное, если мне так его не хватает, правда ведь?»
Он всегда с нетерпением ждал праздников, но совсем не ожидал, что ему придется именно этот встречать одному. Он много всего запланировал для них с Оливером на эту неделю, включая поездку на виноградники в Кент. Он надеялся попробовать не только отличного вина, но и провести романтический день со своим парнем. Но теперь, похоже, ему придется пересмотреть свои планы — снова. Это уже второй раз, когда из-за Оливера отменяется эта поездка. «Может быть, он просто не любит хорошее вино? Я знаю, что он может выпить пива или виски, но он постоянно отказывается попробовать вина».
Гарри осмотрел свою квартиру, вспоминая кучу дел, которые он начал. Оставшись один, он хватался за все подряд, но редко доводил это до ума. Дела, которыми он всегда хотел заняться, но постоянно приходилось решать сначала проблемы друзей, откладывая свои желания и нужды на потом. Найдя фотографии своих родителей в вещах Сириуса, он, наконец, решил повесить их на стену. Гарри всегда завидовал таким экспозициям в чужих домах, особенно у Уизли — все стены их дома были увешаны семейными фотографиями. Оглядывая их с Оливером дом, он обнаружил, что здесь было больше квидичных кубков его парня, чем его собственных личных вещей. Это был больше дом Оливера, хотя в документах стояло его имя. Но, все-таки, парочка фотографий висела на стенах — одна с Гарри, Роном и Гермионой в последний день сдачи ТРИТОНов, а вторая с Гарри и Оливером, снятая на вечеринке по случаю дня рождения Гарри.
Гарри провел большую часть дня, разбирая и раскладывая семейный фотографии, объединяя их сначала в коллажи, затем, запихивая в рамочки, потом, так и не сумев окончательно решить, как лучше их разместить, он просто сложил их назад, но уже в новый фотоальбом.
В конечном итоге он понял, что потратил день в меланхоличных воспоминаниях о тех, кого потерял, но все же это отвлекло его от мыслей об Оливере.
На второй день он решил, что просто необходимо выйти из дома, но ему совсем не хотелось показываться на людях. Удивительно, но погода была просто восхитительна для прогулки. Захватив обед, он сел на метлу и отправился к лесу у Полок Вэа, решив развеяться. Также как и полеты, пешие прогулки поднимали ему настроение. Пробираясь по лесным тропкам к небольшому склону, он, наконец, добрался до своего любимого места, и как раз к обеду. Перекусив, Гарри сел, начав наблюдать за облаками. Он не заметил, сколько пролетело времени за этим занятием, но резкий порыв океанского ветра и запах приближающего дождя вернули его в реальность. Он пошел обратно к деревне, за которой он спрятал свою метлу, и вернулся домой до того, как разразилась гроза.
К счастью для Гарри, остальные дни этой недели были наполнены делами. Сначала по маггловской почте пришла посылка, которая просто осчастливила его. Прислали его новый DVD! Гарри как-то потратил целый день после переезда в свою новую квартиру на поход по магазинам, чтобы купить телевизор и все прилагающиеся к нему системы — видео, DVD и стереоколонки. Ему очень нравились шоу-программы, особенно после того, как в детстве ему не разрешалось смотреть телевизор.
Проведя целый день перед телевизором со сливочным пивом и тыквенными чипсами в руках, он почувствовал легкую грусть и пустоту. К сожалению, день перед экраном заставил его ощутить нехватку Оливера еще сильнее, особенно, обилие эмоциональных сцен. Как ему избавиться от этого кошмара? Как поднять себе настроение? Возможно, последняя бутылка сливочного пива была лишней.
Гарри вспомнил ту субботу, когда решил выплеснуть свои эмоции в тот старый дневник. Он действительно почувствовал себя лучше. Порывшись на столе, он нашел его под грудой непрочитанных газет. Он не мог на них смотреть. Фотография Оливера на первой полосе «Ежедневного Пророка» явно не помогала и без того скверному настроению. Разглядывая дневник, он подумал, что было приятно писать о своих чувствах и мыслях без страха, что кто-нибудь презрительно посмотрит на него или начнет осуждать. «Рон и Гермиона просто иногда не понимают. Гермиона всегда пытается найти решение, а Рон…сделать вид, что проблемы просто не существует. Ему кажется, что квиддич и пиво могут решить любую проблему. Даже просто разговоры об этом могут помочь. Но что, если я не хочу разговаривать? Что, если я не понимаю, что именно не так? Хотя бы, когда я пишу, то могу все высказать бумаге, и никто меня не осудит».
Почувствовав раздражение, Гарри подошел к столу и схватил дневник. Снова высказаться там было хорошей идеей, если, конечно, он хочет перестать себя жалеть. Он устроился поудобнее и достал перо и чернила. «Нет, не эти», — подумал он, отставляя черные чернила. Он поискал в бумагах на столе и, наконец, нашел свою любимую банку красных под вчерашним Ежедневным Пророком.
С пером в руке Гарри открыл дневник и окунул перо в чернила. Когда он взглянул на страницу, его рука замерла в воздухе на полпути, позволяя яркой чернильной капле упасть на первую полосу Пророка и создавая довольно интересную кляксу. Странно, если бы он присмотрелся повнимательнее, он бы увидел возмущенную фотографию Оливера, заляпанную красными чернилами.
Конечно, Гарри не заметил этого. Его слишком ошарашило присутствие чужого почерка в дневнике. Уверенные почерк и зеленые чернила. Он внимательно посмотрел на слова, мысленно спрашивая себя, может быть, это он сам набросал сюда какой-нибудь список покупок, или что-то в этом роде. «Но у меня нет зеленых чернил», — подумал он, начав вчитываться в содержимое. «Bonjour, Флэш…»
Гарри читал и, дойдя до слов, что дневник совершенно безопасен, он поднялся и захлопнул его. Спешно отойдя подальше, опрокидывая по ходу стул и роняя перо под ноги. Его мозг явно в этот момент не дружил с моторикой. Несмотря на заверения другого автора, что в книге нет темной магии, Гарри мгновенно вспомнил дневник Тома Риддла. Да и как могло быть иначе? Он знал, на каком-то подсознательном уровне, что это глупо, и что по прошествии десяти лет он не должен уже так реагировать, но ничего не мог с собой поделать. «Кроме того, разве этот Люк не сказал, что эта одна половинка набора? Возможно, это просто еще одна вещь, неизвестная мне в магическом мире. Мерлин, как бы мне хотелось, чтобы Сириус был сейчас здесь. Он мог бы сказать, откуда он его взял».
Гарри пару часов метался перед столом, время от времени останавливаясь и смотря на дневник. К тому времени, как он придумал бы решение, что ему делать, на ковре была бы дыра, и он столько раз проводил рукой по волосам, что вообще удивительно, как они все не выпали. «Конечно! Как я мог быть настолько глуп! Джинни! Она поймет! Она сможет помочь!» Он помчался к камину, чтобы вызвать свою суррогатную сестру, теперь уже улыбаясь. «Она знает, что делать!»
Джинни на пятом курсе, наконец, поняла, что между ней и Гари ничего не будет. И вместо него решила перепробовать сначала все мужское население Гриффиндора, а затем и всей школы. Она расцвела в чувственную молодую женщину — самоуверенную и полную женских прелестей. Хотя Рон и отказывался это принимать, предпочитая жить, как устрица, когда дело касалось его младшей сестренки, но Джинни стала настоящей женщиной-вамп. Она быстро соблазнила почти всех одноклассников Гарри, да и своих тоже. Тем не менее, казалось, что у нее был пунктик насчет мужчин постарше. Даже Оливер был одним из ее трофеев незадолго до того, как начал встречаться с Гарри. Гарри фыркнул, подумав об этом. Он потратил немало сил, убеждая Оливера, что Джинни переживет их разрыв. Он был разочарован, не застав ее дома, и отправил ей сову. Хедвиг была прилично возмущена, что ее разбудили так поздно.
* * *
Гарри провел бессонную ночь, ворочаясь туда-сюда, вспоминая дневник. Пустые страницы, дневники, появляющиеся почти ниоткуда, слава, написанные сами по себе и влекущие его в странные миры, которые не поддавались его контролю. Все это слишком беспокоило его.
Он метался по гостиной, когда Джинни появилась из камина вскоре после завтрака. Она уже не была той скромной маленькой девочкой, с которой он познакомился на железнодорожной станции. Она выросла, став чертовски красивой женщиной и, несмотря на его пристрастия к мужскому полу, он вполне мог оценить ее округлые формы и страсть к сексу. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что это был ее способ к самоутверждению. Эта женщина к тому же являлась самым трудолюбивым специалистом по снятию темных заклятий во всей Европе. Она начала работать на Министерство сразу после школы и быстро заслужила себе такую репутацию, которая позволяла заниматься только тем, что ей нравится.
Гарри подошел к ней и обнял в приветствии, затем, оглядев ее с ног до головы, спросил, — Как у тебя получается появляться из камина такой чистой и опрятной?!
— Практика! — сказала она, игриво подмигивая. — Итак, что такого срочного произошло, что не могло подождать до утра вторника?
— Это старый дневник, который я нашел в одной из своих коробок, Джин. Думаю, он принадлежал Сириусу, но на нем какая-то странная магия.
— Например? — Она знала, что пока опасаться нечего. Гарри узнал бы серьезные заклятия и, уж конечно, это не в первый раз он что-то принимает слишком близко к сердцу.
— Ну, когда я открыл его в первый раз, я уверен, что видел чьи-то слова, но они исчезли прежде, чем я успех их прочесть. Я наложил несколько обнаруживающих чар, но ничего не нашел, кроме самых простых заклятий.
— Каких именно? — Она не могла понять, из-за чего весь этот сыр-бор. Звучало довольно безобидно.
— Я, эээ… — Она узнала это смущенное выражение его лица и догадалась, что именно это означает.
— Ты не распознал их, да?
— Ну, нет. Я просто посчитал их простыми и безопасными, поэтому не стал трогать.
Она кивнула — в этом был весь Гарри. Он — ходячее противоречие, и она винила в этом Гермиону. В характере Гарри влипать обеими ногами в неприятности. Но ему постоянно удавалось из них выкручиваться. Но, иногда обжегшись на молоке, он дул и на воду. Вот и сейчас он со всей верой и наивностью ребенка воспользовался дневником, и теперь сомневается и волнуется из-за ничего.
— Но если они безопасны, то в чем проблема?
— Проблема, — он запнулся и кивнул, чтобы она подошла к столу поближе. Она посмотрела на дневник, когда он потянулся к нему. Обложка была великолепна — явно не фабричной работы. Он осторожно дотронулся до уголка, замер на мгновение, прежде чем открыть книгу и показать исписанные страницы. — Я писал в нем, — он указал на ровный почерк. — И затем, — он перевернул лист, демонстрируя слова, написанные зелеными чернилами. — Кто-то еще написал в нем, — закончил он.
Внезапно Джинни полностью поняла проблему, и стало кристально ясно, почему он позвал ее на помощь. Она моментально приступила к делу, доставая палочку и подходя к столу вплотную. — Отойди-ка на минутку, Гарри. Дай мне кое-что проверить. — Он молча смотрел, как она взмахивает палочкой, бормоча что-то под нос. Яркая золотая аура окутала дневник. Кончики магической энергии сверкали яркими искорками, прежде чем рассеяться.
— На, держи, Гарри. Не о чем беспокоиться.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, дорогой Гарри, что у тебя на руках великолепный магический предмет — очень древний, если судить по этой ауре, но, точно, на нем нет никакой темной магии.
— А что насчет другого автора? Этот Люк? Он сказал, что это дневник интима … интима … подожди. — Гарри открыл дневник и прочел. — A Journal Intime Partagé.
— Ну, тогда тебе точно не о чем беспокоится. Он совершенно безобидный. — Джинни криво усмехнулась. — Хотя, я была бы поаккуратней с этим парнем, обычно такими дневниками пользовались любовники…Не слишком уж откровенничай с ним, особенно, когда Олли дома. — Она оглядела квартиру и попыталась заглянуть в спальню Гарри и Оливера, но была сильно разочарована.
— Он уехал на несколько дней, Джин. Надеюсь, к Сочельнику он вернется, — голос Гарри прозвучал немного уныло.
Она кивнула. — Уже поняла. Ты не стал бы заниматься этим, если бы этот шотландский придурок был здесь, он бы уж нашел тебе применение. — Она улыбнулась и чмокнула высокого парня в щеку. Гарри покраснел. Интересно, почему иногда эта девчонка знает о его чувствах даже больше, чем он сам.
— Спасибо, Джин. Хочешь чаю?
Она покачала головой. — Не могу, Гарри. Сейчас уезжаю в Париж. Там есть какие-то древние хранилища под Нотр-Дамом, на которые мне надо взглянуть. Гоблины собираются убить то, что мы там обнаружим. Ну, ты понимаешь. — Она скучающе пожала плечами, но огоньки в ее голубых глазах сказали ему, что она просто наслаждается каждой секундой своей работы.
Гарри обнял ее, и прежде чем он успел моргнуть, она исчезла в камине.
* * *
Гарри проснулся в пятницу утром от какой-то мешанины снов, но не смог вспомнить ни одного. Он поплелся к шкафу, потирая глаза в попытке проснуться, а затем осознал, как быстро пробежала неделя. «Не могу поверить, что завтра День Солнцестояния!» Он подумал о нескольких последних днях и остался доволен, что смог найти себе занятия и наслаждаться жизнью, несмотря на то, что ему не хватало Оливера.
Одевшись и приготовив чашку своей любимой «Леди Грей» с кусочком лимона ( «Замечательный, божественный напиток!»), Гарри начал искать, чем заняться. Он подумывал сходить по магазинам, но не хотел видеть толпу народа. Он глянул на новенький фотоальбом, начав спорить с собой: попробовать или нет, снова развесить фотографии на стене. Он специально избегал стола, поскольку был еще не готов начать писать снова в волшебном дневнике. Наконец, почувствовав, что записать свои мысли все-таки неплохо, он схватил маггловскую ручку и записную книжку — которая, он был уверен, НЕ была волшебной, и уселся на диван.
Дотронувшись ручкой до бумаги, он понял, что ему кажется неправильным записывать свои мысли сюда. «Это совсем не то. Этот Люк кажется довольно милым, да и Джинни сказала, что это вполне безопасно». Он, было, уже хотел встать и достать дневник, но остановил себя, решив оставить его в покое. Он сконцентрировался на записной книжке и подумал о предстоящем дне. На День Солнцестояния он будет дома, один. И, к тому же, это будет вечер Пятницы, черт возьми! Он и Оливер всегда старались что-нибудь придумать на вечер пятницы. До Оливера он, как и любой одинокий маг, считал пятницу днем свиданий. Прежде, чем он понял, он начал писать:
Вечер пятницы, одинокая ночь,
Он посмотрел на написанное и усмехнулся, вспомнив маггловскую рождественскую песенку. Он помнил, как тетя Петунья пела ее, приготавливая праздничный ужин, на который его никогда не приглашали. Он хмыкнул, и в этот момент ему на ум пришли еще слова на ту мелодию:
Олли ушел, сильно жизнь бьет иногда,
Он летает по миру, гордость «Малолетстон»,
Я сижу один, пока он бороздит просторы мира,
А нужно мне это, а нужен мне он?
Осмыслив настроение написанного, он задался вопросом: возможно, он скучает совсем не по Оливеру, а просто ему не хочется быть одному. Он бросил записную книжку на стол и уже было собрался связаться с Роном и принять его предложение, когда Олли внезапно аппарировал прямо перед ним.
Все сомнения насчет его чувств мгновенно пропали, и он, широко улыбнувшись, тепло и радостно обнял своего парня.
— Как ты? Как тренировка? Ты надолго останешься? Почему ты не писал или не связался через камин со мной? Ты…
— Воу, Гарри, потише, — Оливер рассмеялся и усадил их обоих на диван. — Со мной все в порядке, и прости, что не прислал сову. Я действительно был занят, и все, на что я способен сегодня, прежде чем упасть на кровать — это принять душ. Мне нужно на работу в понедельник утром, поэтому у нас всего три дня. — Он взглянул на Гарри. — Ты в порядке?
— Да, отлично, — Гарри говорил, уставившись в ковер, засунув руки в карманы и стараясь не показать, насколько он нервничает. Его все еще беспокоило то, как Оливер ушел на прошлой неделе. Кажется, между ними что-то не так, и Гарри не знал, как завести разговор об этом.
Оливер вздохнул, подумав, что, возможно, он понял, что беспокоит Гарри. Он придвинулся ближе и приподнял пальцем лицо Гарри. Увидев неуверенность в ярко-зеленых глазах, Олли понял, что он облажался. Он еще приблизился, предлагая поцеловать его, и Гарри вздохнул и осторожно обнял Оливера за талию. Здесь не было страсти; мысли обоих были заняты другим, не позволяющим думать о страсти и сексе в данный момент.
«Занятие любовью может подождать немного»,— подумал Оливер. Когда поцелуй прервался, он тепло улыбнулся Гарри, специально стараясь поднять ему настроение. — Я, действительно, счастлив быть дома, Гарри. — Они оба расслышали ударение на слове «дом». Это сказало Гарри, что его любимый сейчас честен и согласен разрешить возникшее между ними напряжение. Оливер знал, что это первые долгие отношения Гарри, и подозревал, что это нормально — сомневаться в своих чувствах.
Гарри благодарно улыбнулся и сказал, — Я, правда, рад, что ты дома. — Оливер понял, что по нему скучали, но следующее заявление Гарри снова его обеспокоило. — Мне было одиноко. «Он скучал именно по мне, или ему просто не хватало общения?». Оливер улыбнулся и снова поцеловал Гарри, не желая больше думать об этом, хотя бы сейчас. Он просто хотел наслаждаться своими выходными днями и праздниками с Гарри.
Проведя все утро в наверстывании упущенного и составлении планов, а днем пообедав в тихом уголке их любимого французского ресторанчика, двое почти счастливых, накормленных и слегка подвыпивших молодых людей вернулись в свою квартиру. Гарри изо всех сил пытался не расхохотаться, когда Оливер с третьего раза не попал ключом в дверной замок. Наконец, тот раздраженно сунул ключ ему в руки. — Сам делай это, если находишь меня таким смешным.
Гари подчинился и открыл дверь, после чего они чуть не запутались в ногах, пытаясь добраться до кровати. Наконец, удобно устроившись, Гарри прильнул к Оливеру. Тот крепко обнял его, как бы убеждая их обоих, что все происходит в реальности. Так как было довольно рано, они решили еще выпить, и Гарри прикончил добрую половину бутылки «Pinot Grigio», а Оливер налег на Огневиски. Они лежали вместе, периодически обмениваясь фразами, но в основном молча, слушая дыхание друг друга и потерявшись в счастливых мыслях ни о чем. Оливер положил голову на грудь Гарри и задремал, слушая равномерный стук его сердца.
Гарри был доволен. Он наслаждался теплотой тела Оливера, прижавшегося к нему, его тихим дыханием и успокаивающими объятиями рук. Он вспомнил сегодняшнее утро, и те глупые слова, написанные до возвращения Оливера домой. « Не знаю, о чем я только думал. Конечно же, я скучал по Оливеру. Это не было бы так здорово, будь сейчас со мной кто-либо другой». Он пытался не обращать внимания на внутренний голос, сказавший, что отличие не всегда плохо, и секунду спустя услышал внезапный шелест бумаг на столе. Глянув в ту сторону, он увидел, как со стола слетели газеты, сброшенные открывшимся дневником. «А вот об этом Джинни не упомянула». Он не предполагал, что дневник может сам открываться, даже если таинственный автор и начал в нем писать.
Почувствовав внезапно жгучее желание заглянуть в дневник, Гарри осторожно разбудил Оливера и предложил ему принять ванну и ложиться спать. Оливер сонно кивнул и направился в их спальню, позволив Гарри встать и потянуться, пока он пытался убедить себя, что он не настолько сильно хочет прочитать слова незнакомца. Не успев себя убедить, он уже усаживался за стол, наблюдая за появляющимися из ниоткуда словами, написанными зелеными чернилами. Он читал, приподнимая брови на определенных отрывках и смеясь над другими. Как только автор подписался, он схватил перо и начал писать ответ…
Люк,
Я несколько дней спорил с собой, стоит писать или нет, но, в конце концов, решил, что, возможно, будет здорово принять твою метафорическую руку дружбы. Наша переписка, кажется, предлагает мне то, чего я не могу получить от своих друзей — принятие меня таким, какой я есть. Я постоянно чувствую, что обо мне судят по моей семье и тому, что я сделал (или они сделали), а не по тому, какой я на самом деле. Мои слова об Олли, любви, отношениях…Я никогда об этом не смогу рассказать своим друзьям. Они не поймут. Поэтому-то я и решил начать вести этот дневник. Я думал, что это отличный способ выразить свои мысли и чувства, не беспокоясь о чьей-либо реакции.
А теперь я могу все высказывать без каких-либо последствий, как и в обычных дневниках, но у меня есть преимущество — мне может кто-то ответить. И, конечно, если ты решишь, что я сумасшедший, или начнешь презирать меня из-за моей неспособности определиться в своих чувствах, что ж, это не будет иметь для меня большого значения, так ведь? Я же не знаю тебя.
Он мгновенно схватил свою палочку, собираясь убрать весь параграф. Нет смысла выдавать свои самые сокровенные мысли таинственному незнакомцу — особенно, в первом же ответе!
— Черт, он был прав. Они не убираются. — Он раздраженно убрал палочку и начал снова посасывать кончик пера. Бессмысленная привычка, проявляющаяся в моменты беспокойства или сомнений.
Шлепанцы Мерлина, теперь я понимаю, что ты имел в виду, говоря, что уничтожающие чары здесь не работают. Мне нужно было быть повнимательнее, принимая во внимание, сколько я выпил сегодня. Думаю, это не имеет значения, потому что ты тоже был пьян, когда писал свой предыдущий пост, и, как я уже упомянул, в любом случае, мы не знакомы.
Несколько часов назад я тоже был один и нуждался в компании. Моя сова проспала весь вечер, явно устав от доставки подарков. Мои друзья пригласили меня к себе, не желая оставлять одного на праздники, но я не мог заставить себя пойти к ним. Я знал, что они начнут задавать вопросы об Олли, его работе, наших отношениях и обо всем в этом роде. Я просто не смог бы этого вынести — не от них. Теперь, правда, это спорный вопрос: Олли вернулся домой этим утром.
Мы провели вместе прекрасный день, и сейчас он, вообще-то, в ванне…Я знал, что он вернется домой. Думаю, Сочельник из-за меня не отменится…Мы всегда были хорошими друзьями, и даже если бы мы разошлись, я знаю, что мы слишком уважаем друг друга, чтобы потерять нашу дружбу…Он вернулся домой лишь на три дня, но мы собираемся провести вместе каждую их секунду, чтобы наверстать то, что упустили (Надеюсь, у меня хватит на это сил!)
Гарри остановился, посмотрев на предложение, и снова пожурил себя за то, что не подумал, прежде чем написать это на бумаге. «Мне действительно нужно быть поосторожней с тем, что я говорю. Особенно, если хочу сохранить анонимность. Разговаривать с незнакомцем — одно, но если он узнает, что общается с Гарри Поттером — совсем другое». Он сделал глубокий вдох, пытаясь собраться мыслями и хоть немного протрезветь. Сфокусировавшись, он снова окунул перо и продолжил:
В ответ на твои предположения, скажу: да, я действительно наложил множество обнаруживающих чар на этот дневник. Я даже позвал на помощь хорошего друга и высококлассного специалиста по уничтожению заклинаний. Надеюсь, ты не обиделся на мою осторожность, но трудно сказать с первого взгляда, какой книге можно доверять, а какой нет. Я пытаюсь всегда придерживаться старого совета, что ты не можешь доверять тому, кто умеет думать сам, а головы при этом не наблюдается. Думаю, этот дневник станет исключением, так как я надеюсь, что ты, все-таки, человек, и значит, голова у тебя на месте, но, конечно, я ее никогда не видел.
А, вот опять. Я почему-то чувствую, что мои первые записи здесь были более интеллектуальны. Интересно, это потому, что теперь я знаю, что их прочтут?
Ты прав насчет моего имени. «Флэш» — это прозвище, полученное от старого друга семьи. Я честно не знаю, почему решил им подписаться, кроме того, что оно имеет для меня сентиментальную и очень личную ценность. Я никогда не считал, что имена обладают какой-либо силой, но думаю, это возможно.
Он не мог не вспомнить тех, кто дрожал и ахал каждый раз, заслышав имя Волдеморта. Он провел годы, отказываясь поддаться всеобщему страху, но вынужден был признать, что уважает того волшебника за его заявление, что он не «заслужил» пока использовать имя Гарри. Он никогда не думал об этом, но, вглядываясь в прошлое, это имело смысл.
Ты, также, прав насчет моего пола и ориентации. У меня было несколько коротких отношений, как с мужчинами, так и с женщинами, но, думаю, Олли — первый, кто стал постоянным партнером. Мы с Олли познакомились в школе, хотя встречаться начали только около полугода назад. Он замечательный — мы так долго были друзьями. Сейчас, оглядываясь назад на свои стенания, думаю, я переборщил немного. Я счастливый; я всегда был счастливым человеком, несмотря на все то, с чем мне приходилось иметь дело. О, не пойми меня неправильно, я злился, раздражался и все такое, как и любой подросток. Но, в общем, могу сказать, что у меня была довольно хорошая жизнь. Конечно, война всех заставила измениться, но я просто рад, что выжил, и что у меня появился шанс жить нормальной жизнью, в отличие от многих других. И с Олли моя жизнь стала еще лучше.
Должен сказать, твое предложение довольно разумно. Если ты не был хорошим слушателем в прошлом, то, может, Антонио нужно было сказать об этом раньше и дать тебе возможность все исправить прежде, чем он сбежал. Конечно, если ты придерживаешься концепции, что все, что происходит, имеет на то свои причины, тогда, возможно, ему необходимо было уйти, чтобы ты заметил, что именно не так в ваших отношениях. Я не считаю эгоизмом то, что ты постоянно хотел быть с ним. Это одна из самых замечательных сторон в постоянных отношениях, не так ли? Просто возникает мысль о том, что вам вдвоем так хорошо и уютно вместе, что тебе иногда хочется закрыться от всего окружающего мира. У нас, кажется, совсем противоположная проблема. Он, в силу своей работы, постоянно на виду, и она требует, чтобы иногда он присутствовал на вечеринках. У меня не так часто получается побыть с ним дома, как бы хотелось, но я научился мириться с этим.
Ты спрашивал о времени, проведенном мной в одиночестве: было довольно неплохо. У меня появилось время, чтобы разобраться в самом себе, и я начал множество дел по дому — больше, чем смог закончить. Я эту неделю не работал из-за праздников и потратил много времени на пустяки, ища, чем бы заняться. Когда я, наконец, решил записать свои мысли в дневник, то увидел твой первый ответ. Должен признаться, я испугался, пока мой друг не пришел и не проверил его, сообщив мне, что это законно.
Я нашел дневник в коробке с вещами моего крестного, и мне очень бы хотелось, чтобы он сам сейчас был здесь со мной, чтобы объяснил мне, для чего он использовал дневник, и кому принадлежала вторая часть. Где, ты сказал, нашел свою половину?
Значит, Антонио — ублюдок. Тебе явно будет лучше без него. Я знаю, это плохое время для разрыва отношений. Надеюсь, тебе не будет очень одиноко завтра…вернее, уже сегодня. Почему бы тебе не почитать какую-нибудь хорошую книгу — возможно, один из тех любовных романов, которые девчонки постоянно таскают с собой? Или написать письма людям, которых ты давно не видел. Знаю, что хотя я и потерял многих во время войны, я благодарен тому, что у меня все же есть друзья. Не изолируй се6я от мира и не работай слишком много.
А твои слова насчет того, что, если любишь кого-то… отпусти… также правдивы. Каждый раз, когда Олли уходит, я думаю об этом, но я просто знал, что он вернется на Сочельник, можешь назвать это предчувствием (хотя я и не силен в предсказаниях).
Нет смысла давать обет безбрачия только потому, что ты сейчас один, не так ли? Судя по твоим французским словечкам, ты живешь по ту сторону Канала. Уверен, там полно великолепных Европейцев…Почему бы тебе не посеять овес? Почему бы тебе не пойти и не найти кого-нибудь, а затем оттрахать его до беспамятства? Конечно, я сам бы так не смог, и не стоило мне тебе это предлагать.
Не отрешайся от всего мира, Люк. Думаю, ты прав. Писать в этом дневнике может оказаться полезно для нас обоих. Я так и представляю тебя себе — сидящим там, гладящим кошку — как какой-то злой гений из маггловских фильмов…Я не говорю, что ты злой, но это то, каким я тебя себе представляю сейчас.
Черт, я действительно перебрал вина, и Олли уже уснул без меня. Пора прощаться.
Флэш.
Глава 5. Несерьезные воспоминания.
Звенящий звук, казалось, становился все громче. Драко попытался отмахнуться от него в раздражении, что бы это ни было, но его руки запутались в простынях. Что-то было не так, но, в своей ярости, пытаясь выбраться из-под простыней, он в конечном итоге запутался еще сильнее. Наконец, освободив руку, он смог наткнуться на пушистый комок меха, который мурлыкал и облизывал его лицо — Petite Amie решила, что Драко не помешает хорошая ванна. Его сухой язык отвратительно ощущался в его таком же пересохшем рту. Потерявшись между воспоминанием об ускользающем сне и жестокой реальностью отвратительной головной боли, Драко сопротивлялся потребности открыть глаза. Попытка сделать это приравнялась к подвигу, когда яркие лучи послеобеденного солнца ворвались в его мозг. Последние силы ушли на то, чтобы снова закрыть глаза, возвращаясь в такую знакомую темноту.
Следующие несколько минут ушли на попытку сглотнуть. К сожалению, его естественная попытка перевернуться снова окончилась неудачей. Проклиная все, от медовухи, до Эммалин и Гарри Поттера (так, по привычке), Драко все-таки смог собраться и поплестись в ванную — со все еще почти полностью закрытыми глазами. Он попытался избавиться от тумана в своей голове, но безуспешно. Он снова поклялся, что никогда больше не позволит своим губам коснуться медовухи.
Драко начал заниматься делами, сварил кофе — суперсильное — и Зелье от похмелья. Большинство магов просто пьют зелье от головной боли или накладывают заклинание отрезвления, чтобы вернуться в мир живых, потому что Зелье от похмелья должно быть свежесваренным. Конечно, обычно волшебник, перебравший в предыдущий день, слишком болен, чтобы даже начать его приготавливать. К счастью, Драко мог варить самые сложные зелья с закрытыми глазами, что означало, что самой трудной частью приготовления зелья являлось нарезание ингредиентов без того, чтобы не порезать себе пальцы.
Два часа спустя после открытия глаз, Драко был чист, трезв, одет и готов встретить остаток дня во всеоружии. Постоянные мольбы кошки о еде напомнили, что ему тоже не плохо было бы подкрепиться, но он осознал, что было уже слишком поздно, чтобы куда-то идти. "Ну, я хотя бы умудрился проспать большую часть Сочельника", — подумал он, глянув на часы. Тот факт, что он проспал такой важный день, совсем не испортил настроения. Он провел ночь, болтая с Эммалин — единственным человеком, с которым он хотел бы провести этот праздник.
Ему совсем не хотелось выходить, тем более аппарировать (Зелье от похмелья всегда повышает шансы расщепиться). Было уже довольно поздно, чтобы пойти в ближайшее кафе — оно, без сомнения, уже закрылось, а идти куда-то далеко не хотелось еще больше. Он походил по квартире без цели. Только случайно он заметил дневник, лежащий открытым на столе. Он смутно помнил, что, вроде, закрывал его прошлой ночью, но, присмотревшись повнимательнее, увидел уверенный, слегка небрежный почерк и красные чернила. Он оживился при мысли, что Флэш ответил. Но тут же вспомнил свою слезливую сентиментальность и пьяные размышления и съежился. Он надеялся, что Флэш хоть что-нибудь понял из написанного. Но любопытство одержало верх, и вскоре он читал то, что ответил ему Флэш.
Его хорошее настроение немного упало, когда он прочитал слова Флэша о том, что Олли вернулся к нему в Сочельник. Часть его хотела думать, что хотя бы кто-то в этом мире, кто-то еще будет одиноким в такой важный праздник, и эта мысль удерживала его от того, чтобы развалиться на куски окончательно. К тому времени, как он закончил читать слова Флэша, ему хотелось просто свернуться калачиком в темном углу и никогда больше не просыпаться. Флэш сказал ему, что он не должен прятаться от мира. Хотя мысль выйти и найти себе кого-нибудь на ночь слегка его привлекала. Кроме того, Флэшу легко такое предлагать, особенно, когда у него, без сомнения, будет своя, частная вечеринка с Олли. Почему он должен проводить Сочельник один? Впервые за несколько дней, он, серьезно размышляя, посмотрел на камин. Антонио поговорит с ним? Он долго думал, пока не понял, что понятия не имеет, где сейчас был Антонио, и захочет ли итальянец с ним вообще разговаривать. Он запутался. Его прежняя уверенность пропала, когда он лег на кровать со стаканом бренди в руке.
Но, в любом случае, он был рад, что этот Флэш ответил ему. Он всегда любил переписываться с людьми, и говорить с безликим человеком иногда было проще, чем принимать самому решения. Он не мог поверить, что осмелился написать хотя бы половину из того, что сделал, но, казалось, Флэш смог понять его. Ну, хотя бы, он не посмеялся над его словами. Драко подумывал написать что-нибудь в ответ, но бренди раньше успел вернуть молодого волшебника в страну снов. Снова его сны были полны образов.
На своей метле он гнался за снитчем. Он заметил его и помчался быстрее, чем когда-либо раньше, но мячик постоянно ускользал от него. Если бы он мог дотянуться и схватить его! Золотой мячик несся впереди, и когда он уже думал, что схватил его, тот уклонялся в сторону, и ему снова приходилось устремляться в погоню.
* * *
День после Сочельника не был радостным для Драко. Из-за своего добровольного заключения ему пришлось выбирать: либо продолжать в том же духе, либо вернуться к своей прежней жизни. К счастью, утренняя почта предложила еще один вариант.
Настойчивый стук совы разбудил Драко от его непрекращающихся сновидений. Пробормотав под нос заклинание, он взмахнул палочкой, и окно открылось, впуская настойчивую птицу. Его собственная сова, Мелчетт, ухнула, недовольная вторжением в ее личное пространство, но он сейчас не был настроен разбираться с оскорбленной совой. Еще взмах палочки, и начал вариться кофе.
Прошло полчаса, и были выпиты две чашки крепкого Экспрессо, прежде чем он вспомнил о почте. Взяв конверт, он увидел характерную печать Попечителей состояния Малфоев. Сломав печать, он заметил толстую связку желтоватых пергаментов, упавших на пол, пока он читал сопроводительное письмо.
Уважаемый мистер Малфой,
Как исполнитель завещания Вашего усопшего отца, я провел огромнейший труд, подсчитывая состояние Малфоев, чтобы убедиться, что все вложения должным образом учтены, согласно правилу №2345 Министерства магии в отношении состояний бывших Пожирателей Смерти. Вы знаете, что все ликвидные средства облагаются двойным налогом, в отличие от состояний обычных семей…
Драко понял, что это будет обычный сухой и скучный отчет о состоянии его наследства. Все, что его интересовало, было внизу: там было указано, сколько он будет стоить, когда ему исполнится двадцать пять лет. Почему он не удивлен, что Министерство пытается выжать как можно больше денег из его состояния? Эти стяжатели все еще пытаются вытянуть с него военные репарации. Жаль, что казна Министерства пуста.
Люциус прекрасно подкармливал их на протяжении дюжины лет и практически полностью владел ими. Он не собирался поступать также. Это было его наследство, и он не собирался покупать любовь этих идиотов из Министерства Магии. Более того, они прекрасно знали, что как только титулы Малфоев перейдут к Драко, состояние будет недоступно для их лап. Драко сражался на "хорошей стороне" в войне. Поэтому-то они и пытаются взять как можно больше, пока могут. Дюжину лет Люциус умело скрывал свое состояние, и Попечители до сих пор находят его скрытые доходы под тыквами в саду.
Ему было любопытно, почему они пишут ему сейчас. Обычно они присылают отчеты ближе к его дню рождению, но его взгляд упал на другие пергаменты с золочеными краями, прилагающиеся к письму. Это были документы, подтверждающие право на какую-то собственность. Внимательно присмотревшись, он увидел, что на них стоит его имя. Его сердце застучало быстрее, и улыбка появилась в уголках его губ. "Это правда?" Он пробежал быстро глазами письмо пока не уперся в следующее:
Прилагаемые права на собственность были найдены в процессе расследования. История приобретения данной недвижимости и всего, что к ней относится, нам неизвестна, кроме того обстоятельства, что эта собственность принадлежит именно Вам, поэтому, технически, не является частью состояния Вашего отца. При исследовании этой недвижимости выяснилось, что она пустует в данный момент, и существует задолженность по налогам. Мы бы хотели, чтобы Вы съездили туда, и пришли к решению, хотите ли Вы ее сохранить, заплатив налоги, или желаете избавиться от нее. Мы будем счастливы помочь с ее продажей, если Вы решите это сделать. Мы ждем Вашей совы в ближайшее время.
Драко осторожно посмотрел на документы, подтверждающие его право собственности. "И почему меня не удивляет, что мой отец приобрел недвижимость на мое имя, чтобы избежать налогов?" Не то, чтобы он жаловался, получив какое-то неприкосновенное состояние. Драко широко улыбнулся, поняв, что принадлежащая ему "собственность" ни что иное, как семейный замок здесь, во Франции. Довольно далеко от Парижа, в маленькой деревушке возле Люберона в Провансе. Драко не мог не вспомнить этот замок, где он еще ребенком провел не одно беззаботное лето. Он всегда был уверен, что отец продал замок, поскольку они перестали приезжать туда на летние каникулы, когда Волдеморт снова появился на арене.
Утренняя почта здорово приподняла подавленное настроение Драко. Он не видел причин, почему бы не съездить туда, но ему потребуется парочка дней, прежде чем он сможет это сделать. Он наполнился ощущением цели. Ему было просто жизненно необходимо сейчас за что-нибудь зацепиться, и неожиданная удача выдернула его в реальность из летаргии и самобичевания.
До начала семестра оставалось еще десять дней, и теперь ему действительно было, чем себя занять. Дополнительные исследования, проведенные на прошлой неделе, оставили его с дюжиной кипящих котлов, и Драко необходимо было закончить большинство из зелий прежде, чем он сможет уехать. Он чувствовал себя виноватым, что забросил работу в последние дни депрессии, но взялся за нее сейчас с новыми силами. Еще никогда он не был так рад тому, что наложил на котлы чары, приостанавливающие реакции, перед Сочельником. Ему бы не хотелось потерять все, чего он достиг, если бы он оставил котлы кипеть без чуткого наблюдения.
День пролетел незаметно, как только Драко окунулся в работу, и он даже слегка испугался, когда Эммалин постучала вечером к нему в дверь.
— Môn chéri! Драко! — Старая ведьма обняла его. Она всегда была несдержанна в приветствиях, особенно со своим любимым постояльцем.
— Эммалин! Не думал, что ты так быстро вернешься. Ты сказала, что тебя не будет несколько дней.
— Вообще-то, несколько и прошло. — Она повела носом, оглядывая студию. — Môn Dieu, только не говори мне, что ты не выходил отсюда с того нашего небольшого ужина? — Она неодобрительно понюхала воздух.
По каким-то причинам Драко знал, что просто не может лгать этой женщине. — Твой подарок постарался, чтобы я занялся самоанализом, моя дорогая petite mere. Вообще, я удивлен, что твоего мужа никогда не арестовывали за приготовление этого зелья. Оно должно быть признано незаконным! — Он улыбнулся ей.
— Ах, мой дружочек, могу поспорить, что если бы он все еще был здесь, вы бы на пару обменивались рецептами, пытаясь сделать его еще более крепким! — подмигнула она в ответ. Он извинился, чтобы глянуть на парочку котлов. Он действительно посвятил себя работе, как когда-то делал ее покойный муж.
— Кажется, ты стал немного счастливее с тех пор, как я тебя видела в последний раз, — сказала она понимающе.
Драко улыбнулся и кивнул, рассказывая о своем фамильном замке и планах посетить его.
— Ах да, Прованс. Я помню, что бывала в юности в Любероне. Я встречалась с одним художником из тех мест. Тот еще был бездельник.
Драко рассмеялся, не сумев представить себе это. — Потом поняла свою ошибку?
— О, нет. Я вышла за него замуж. — Драко удивленно приподнял брови. — Это долгая история Môn chéri, и оставим ее на другой день. — Драко кивнул, явно не готовый выслушивать ее любовную историю — счастливую или не очень. — Но теперь, молодой человек, думаю, тебе пора сходить куда-нибудь поужинать. Ты просто не можешь остаться здесь один. — Он было готов уже запротестовать, но увидел ее упрямо сжатые губы и понял, что в этот вечер не сможет ее переспорить.
— Ты выгоняешь меня? Но я не накормил кошку…
— Драко Малфой, я никогда не думала, что доживу до того дня, когда ты предпочтешь остаться дома с кошкой, вместо того, чтобы повеселиться немного. Ты не можешь здесь остаться навсегда, мой мальчик. Иди — общайся — веселись! Как ты познакомишься с кем-нибудь, сидя здесь взаперти? Ты превратишься в ожесточенного Мастера зелий, если не побережешься.
Драко снова хотел возразить, но вспомнил слова Флэша. Даже незнакомый человек советовал ему не сидеть дома. Конечно же, одна ночь не помешает! Кроме того, ему действительно есть, что отметить. Большинство его сокурсников отправились на Ривьеру на праздники, но он знал несколько местечек, где сможет спокойно посидеть и понаблюдать за людьми.
Он воспользовался советом и начал приводить себя в порядок, чтобы выйти в люди. Он надел свою лучшую мантию и побрызгался своим самым дорогим одеколоном. Сделав это, он почувствовал себя лучше. Его зеркало в ванной присвистнуло ему в след.
"Кто знает",— подумал он, выходя из двери,— "возможно, я найду кого-нибудь, кто поможет мне забыть Антонио". Пришло время начинать жить дальше. Он будет и дальше впадать в депрессию, если останется дома с мыслями об итальянце.
* * *
Драко решил, что ему стоит расширить немного свои горизонты. Он выбрал клуб, в котором бывал всего пару раз — он не был популярен среди студентов, в основном из-за заоблачных цен. Сегодня он об этом не волновался, особенно, получив такое наследство. Он знал, что его кошелек изрядно оскудеет к вечеру, но не беспокоился об этом.
Он не ожидал увидеть такое количество народу в клубе, но смог найти себе укромный уголок и сесть с выпивкой в руке, наблюдая за миром, двигающимся в такт музыке. Он удивился, увидев своего сокурсника за одной из барных стоек. Он только помнил, что Даврам был в его группе, но бармен явно узнал его. Будучи лучшим студентом, он стал всеми узнаваем на многих курсах Зелий в l'institut des Magies. Они с барменом дружески поболтали тем вечером, хотя Драко и продолжал бдительно следить за людьми.
Драко сразу понял, что этот клуб без каких-либо сексуальных ограничений: как женщины, так и мужчины пили, танцевали и в большинстве случаев вели себя довольно свободно. Он потерял счет, сколько раз его приглашали танцевать, но еще чаще на него кидали многозначительные взгляды. "Возможно, у меня все еще есть надежда",— задумчиво размышлял он. Он возвращал большинство из них. Один парень довольно надолго привлек его внимание, но он был разочарован, когда тот довольно страстно поприветствовал другого, явно бывшего его партнером. Но потом все еще поглядывал на Драко около часа.
Его хорошее настроение немного ухудшилось, когда он понял, что стены, выстроенные им вокруг себя за время депрессии, он принес и сюда, в клуб. Он ничего не мог с собой поделать. Он сегодня был невосприимчив ко всему, и тот факт, что единственный парень, заинтересовавший его сегодня, был занят, заставил его напиться сильнее, чем он хотел.
Драко весь вечер пил свой обычный огневиски с водой. Спустя пару часиков, Даврам достал его, и он согласился выпить собственноручно приготовленный барменом абсент. Давненько он не пробовал этот напиток, и немного расстроился, когда все-таки поддался на уговоры бармена. Это была действительно убийственная смесь, и вскоре Драко уже потерял счет рюмкам, которые он выпил. Он все еще с безразличием наблюдал за парочкой девушек, которые бросали на него весь вечер многозначительные взгляды. Драко отсалютовал им бокалом, и они ответили тем же.
Возможно, не стоило удивляться, что он начал болтать с темноволосой девушкой, подошедшей к нему — той, которая строила ему глазки весь вечер. Казалось, она была довольно интересна, и Драко не нашел ее компанию неприятной, но его суждения основательно были затуманены алкоголем. Она, вроде, не походила на вечно хихикающих женщин, которых он частенько видел. Эта девушка была самоуверенна, и явно положила на него глаз. Тот факт, что он оказался объектом ее соблазнения, удивил его ненадолго, но он вскоре снова нацепил свою малфоевскую маску. Он уже давно не был с женщиной, и его успокаивало, что эта, кажется, действительно хочет его. Очень смутно он вспомнил, что кто-то советовал ему пойти и потрахаться, пока у него нет постоянного партнера. Перспектива выглядела заманчиво.
К тому времени, как он уходил из клуба с той девчонкой, уже болтавшейся у него на руке, это казалось логичным. Ему хотелось почувствовать тепло прикосновения чужых губ и тела. Чем-то она его привлекла. Он отвел ее в свою постель, и теплые губы, и тело, и его изгибы, и руки…заставили его на время забыть Антонио. Этот момент поглотил его, он даже не помнил ее имени, выкрикиваемого им в мгновения пьяной страсти. Позже он вообще не мог вспомнить, спрашивал ли ее имя, но очень сомневался, что запомнил бы, даже если бы и спросил. Он уснул прежде, чем исчезли воспоминания об его оргазме.
* * *
Он проснулся с ужасной головной болью от своих недавних возлияний. Абсент явно помог ему дойти до нужной кондиции, хотя его последствия на следующий день были ужасны. Он снова вспомнил слова Оскара Уайльда насчет выпивки: "После первого стакана ты видишь мир таким, каким ты хочешь. После второго — таким, каким он не является. Наконец, ты видишь мир таким, как он есть, и это самое ужасное". У него возникло жуткое подозрение, что вскоре ему откроется истина этого высказывания, и он попытался переключиться на другие мысли. Хотя его мозг был затуманен, он узнал ощущения в своем теле после ночи, пресыщенной сексом. Он мысленно поблагодарил того, кто предложил ему оттрахать кого-нибудь.
И в этот момент нос Драко унюхал запах. Духи. Довольно приятный запах, земной, но он не привык ощущать такой в своей кровати. Он попытался перевернуться на спину, но не смог. Он догадался, что запах духов исходит, скорее всего, от теплого тела в его объятиях. Начали проступать смутные воспоминания о прошлой ночи. Его должно было удивить прикосновение упругой и довольно большой груди, но воспоминания выбрали именно это мгновение, чтобы вернуться окончательно. Женщина. Прошло много времени с тех пор, как Драко последний раз спал с женщиной. Он попытался вспомнить предыдущий раз, но его мозг отказывался с ним сотрудничать. Если бы только из его глаз исчезли эти зелененькие феи, отплясывающие какой-то быстрый танец, тогда он смог бы думать более логично.
Действительно, он не мог вспомнить ни одного случая, когда он приводил в свою кровать женщину после окончания школы. Дафна Гринграсс была больше, чем просто другом. Он поморщился, поняв, что теперешняя ситуация намного отличалась от той. Его тело было довольным, но скоро настанет следующая, весьма неудобная, стадия пробуждения. Он не собирался больше спать с этой женщиной (ну же, он ведь даже не мог вспомнить ее имени). "О, Мерлин! Только бы она не начала плакать — я этого не вынесу. Если она ожидает цветов и шоколада, ее будет ожидать шок. Возможно, она не выдержит и разревется. Теперь я знаю, почему я стараюсь их избегать". Он попытался все-таки отодвинуться. Конечно, он сексуально удовлетворен, но его тело жаждало другого прикосновения, а это теплое и мягкое тело в его руках не было приспособлено, чтобы удовлетворить его в этом плане. Не понимая, зачем он во все это ввязался, он вздохнул, почувствовав, как она начинает просыпаться.
Женщина перевернулась в его объятиях и прижалась к нему. Он еще не открыл глаза, оттягивая неизбежное. Он почувствовал, как ее руки и ноги обвились вокруг нее, когда она проснулась и притянула его еще ближе. Мягкий поцелуй в губы неожиданно взволновал его, и отдаленные воспоминания о ночи вернулись. Он улыбнулся, но совершенно не хотел думать о предстоящей сцене.
— Драко Малфой…Если бы я не знала тебя лучше, то подумала бы, что ты наслаждался прошлой ночью. После всех этих лет, кто бы мог представить, что я, наконец, буду иметь удовольствие…поиметь тебя. — Он почувствовал, как наманикюренный ноготок спустился по его груди, и рука довольно приятно обхватила его член.
В его голове зазвонил тревожный колокольчик, и зелененькие феи с воплем убежали из его глаз. Этот голос. Он слышал его раньше. Где? Точно не предыдущей ночью, но теперь, без алкоголя, он принес панику. Открыв глаза, он с трудом сфокусировался из-за яркого света, струящегося через раздвинутые шторы. В свете дня Драко хорошенько разглядел женщину, с который переспал прошлой ночью. Темные волосы, карие глаза, чувственное тело, знающая ухмылка…Он посомневался, снова глянув на ее волосы. Они действительно были темными, но теперь он мог рассмотреть богатый красный оттенок. Чисто белое постельное белье оттеняло их.
Драко резко сел в шоке, узнав этот оттенок красного. Это был его самый худший кошмар. — Qu'est ce que tu fous dans mon lit, (Какого черта ты делаешь в моей кровати? ) Уизли? — он задал вопрос в надежде, что он ужасно ошибся. Конечно же, в мире полно других рыжеволосых ведьм? Но эти волосы и эти глаза — слишком уж много совпадений.
— Почему, Драко? Я думала, ты был рад увидеть меня прошлой ночью. Ну, хотя бы…маленький Драко был рад… — ее рука погладила его, но он отпихнул ее, пытаясь отодвинуться как можно дальше. Ему удалось выбраться из кровати совершенно голым, давая Джиневре Уизли отличный вид на его тело при полном свете дня. Его голова запротестовала от таких резких движений, и он поднялся, совершенно не подумав об отсутствии одежды. Шок и отвращения на его лице были очевидны, когда он быстро осознал, что наг, и начал одеваться.
— Merde! — воскликнул он скорее себе, чем кому-нибудь еще. — О чем я только думал? Уизли? — спросил он снова, чтобы удостовериться. Можно надеяться, что ему просто сниться кошмар?
— Да, Драко, это маленькая Джинни Уизли. Помнишь? Конечно, помнишь. Конечно же, ты не мог забыть ту небольшую сцену в квиддичной раздевалке после твоей последней игры на седьмом курсе?
Драко долго пытался забыть именно тот инцидент. К сожалению, осознание того, что самоуверенный и настойчивый подросток превратился в настоящую женщину-вамп, стоящую прямо перед его глазами, вернуло то воспоминание. — Может быть, ты тогда и отказал мне, Малфой, но я пообещала себе, что когда-нибудь поимею тебя — так или иначе. Знаю, что мне пришлось подождать, но вчера я просто не могла поверить своей удаче… — К этому времени Джинни бесстыдно выбралась из кровати и начала одеваться. — Ты всегда был таким равнодушным, таким спокойным, таким…ну, таким слизеринцем. Знаешь, каждая девчонка в школе хотела тебя. Признаюсь, ты являлся настоящим вызовом мне. Кто бы догадался, что надо-то всего парочку стаканчиков абсента и, ну…вот, мы и здесь.
— Ну, ты теперь счастлива, что исполнились твои мечты, Уизл? — оказалось, довольно легко вернуться к детскому прозвищу. Почему в эту минуту его спокойствие и остроумие решило оставить его? — Потому что, как бы ни было мило предаться воспоминаниям, но я все же не понимаю, какого черта ты все еще здесь.
— О, Драко — Драко…всегда торопишься. — Она усмехнулась при воспоминании об их довольно быстром совокуплении предыдущей ночью. Она наложила освежающие чары на свою провонявшую мантию и пригладила волосы: сейчас она выглядела свежей и проснувшейся. Она побродила по комнате, рассматривая декор — ее заинтересовали рисунки на стенах. — Как я говорила, я не могла поверить своей удаче. Вот, только что я была одна и скучала после тяжелой работы в Париже, а в следующий момент я вижу напивающегося до бесчувствия Всемогущего Драко Малфоя. — Драко стоял, пораженный. У него все еще трещала голова, и он не знал, что ему сказать или сделать. Он совершенно запутался от мысли, что переспал — охотно — с Джинни Уизли. Он снова тряхнул головой, пытаясь принять эту информацию.
— Ну, поздравляю, Уизли. Пять баллов Грифиндору за твою настойчивость. Если вы, Грифиндорцы, вобьете себе что-либо в голову, это должно захватить вас навсегда, не так ли? Ну, думаю, тебе пора. — Он указал на дверь, и сделал вид, что девушки уже нет. Он сел на кровать, отчаянно пытаясь не показать, как сильно у него трещит голова. Попытка встать была уж слишком самонадеянна, потому что он изо всех сил старался не свалиться, даже просто сидя на краю кровати. Он поднял глаза, обнаружив ее прямо перед собой, слишком близко к себе, вторгшуюся в его личное пространство. Он направил палочку на ее горло, прежде чем она успела дотронуться до него. Его рефлексы были все еще хороши, несмотря на алкоголь, струящийся по его венам, и палочка появилась из-под подушки за долю секунды.
— Потише, Драко. Так-то ты относишься к леди? — она надула губы, как маленькая девочка.
— А кто сказал, что ты леди? — "Во что она играет?"
Она пожала плечами. — А, ну, было приятно с тобой встретиться, Малфой. Хотя и жаль. Я надеялась на…большее. Твоя репутация бежит впереди тебя. Думаю, Дафна ошибалась. Ее стандарты было явно ниже, чем я считала.
— Дафна была в десять раз больше женщиной, чем ты надеешься когда-либо стать, Уизли.
Джинни усмехнулась и кивнула. — Возможно. Но, может быть, ты просто давненько не практиковался, Драко? Только представить, что я увидела и ощутила с известным слизеринским любовником в его пьяном состоянии! Я получала в два раза больше от хаффльпуфца. Не удивительно, что ты пытался залить свое горе. — Язвительный упрек насчет ее сексуальных геройств не причинили столько боли, как она ожидала.
Холодная маска Драко, наконец, вернулась, и он усмехнулся. — Да, опыт, такой как этот, напомнил мне, почему я предпочитаю мужчин. Уверен, это напугало меня на всю оставшуюся мне жизнь, Уизли. Если я до этого еще и сомневался насчет секса с женщинами, то теперь уже нет. — Она удивленно приподняла брови — она явно не знала до этого о его бисексуальности.
— Да, такое не частенько увидишь. Я тогда расскажу об этом своему брату, Чарли, и вы двое сможете встретиться …Уверена, он лучше укомлектован, чтобы удовлетворить твои специфические нужды.
Он не мог поверить своим ушам! Как будто его может хоть немного заинтересовать перспектива переспать с одним из ее братьев! Куда же еще хуже? Он все еще пытался переварить то, что делал прошлой ночью. Ну, теперь она разозлила его. — Ne tente pas le diable, Weasley! (Не рискуй, Уизли! ). Sors de lа! (Убирайся! ). СЕЙЧАС же! — В гневе он перешел на французский, но рыжеволосая ведьма точно поняла, что он сказал.
Джинни задумалась хорошенько, стоит ли его и дальше провоцировать. — Увидимся, Малфой! — Она послала ему воздушный поцелуй и аппарировала. Сверкающие искорки попали ему в лицо. Драко покачал головой. Либо он все еще спит и видит кошмар, либо это был кошмар наяву.
~~oo0oo~~
Ему нужен был долгий горячий душ. Его не волновало, что голова разболелась еще сильнее. Он стоял там, казалось, вечность, позволяя воде смывать его отвращение. Его вырвало несколько раз. То ли от алкоголя, то ли от отвращения к себе самому — он не знал. Увидев все, что он съел в предыдущий день, его мозг достаточно прочистился, чтобы понять, что та сука закляла его. Он, наконец, смог идентифицировать те сверкающие искорки, как не очень популярные отрезвляющие чары. Те, которые отрезвляли быстрее, чем "Собриетус", но у них были ужасные побочные эффекты в виде увеличения головной боли в десятикратном размере.
Драко простоял в душе долгое время. Он все еще не мог переварить тот факт, что его первая попытка забыть Антонио приняла такую экстремальную форму. Его никогда раньше не тошнило от мысли переспать с женщиной, но, увидев, как им воспользовались, он почувствовал себя изнасилованным. Его снова затошнило от отвращения к себе, в основном. Он поклялся, что такого больше никогда не случится. Теперь он уже не чувствовал никакого удовлетворения от секса.
Воздух в квартире был спертым. Он все еще мог ощущать запах ее дешевых духов. Он наложил на комнату суперсильные освежающие чары, но запах все равно остался, и он знал, что должно пройти время, прежде чем он сможет забыть свой позор. Он, даже не оглянувшись на кровать, снова сжег постельное белье. Это может превратиться в дорогую привычку — уничтожать белье после каждого полового акта. Даже кофе отдавал ее зловонием, и он выплеснул остаток в камин.
Он потеряно бродил по комнате. Он просто не мог здесь больше находиться — не сегодня. Его взгляд упал на документы, подтверждавшие право собственности на замок. Его собственный замок. Ему действительно так уж необходимо дожидаться конца недели, чтобы поехать туда? Он взял документы, и на него нахлынули воспоминания о его беззаботном детстве. Он вспомнил свежий, чистый воздух с гор. Эти воспоминания наполнили его силой. Он знал, что ему делать дальше.
Его сумка была собрана, и он аппарировал прежде, чем остатки кофе в кофейнике успели остыть. В спешке он забыл сказать Эммалин, что уезжает, и попросить ее покормить Petite Amie. Эта мысль пришла ему в голову, когда он аппарировал за кафе в Авиньоне. Он чуть не расщепился, торопясь покинуть свою квартиру, и, если принять, к тому же, во внимание его больную голову, на сегодня желательно было больше не пытаться воспользоваться таким способом перемещения.
Все еще было очень рано — только семь утра. Хозяева магазинчиков еще только начинали открывать свои заведения, и городок медленно пробуждался к жизни. Прошло уже лет восемь-девять с тех пор, как Драко наслаждался видами провинции Прованс. Район Люберон находился на самом юге этой французской провинции, и являлся скрытой сокровищницей магической Франции. Дюжина маленьких деревушек приютила лучших магических ремесленников; и здесь делали лучшие вина. Район Люберон на юге Прованса был покрыт горами с захватывающими дух видами на равнины Воклюза, на реку Рона и город Авиньон.
Драко не мог аппарировать напрямую в замок, даже если бы захотел. Ему нужен портключ в ближайший город Апт, который являлся местным центром. Отсюда ему предстоит долгая пешая прогулка до деревушки Россиллон, и до замка. Кроме магических малфоевских щитов, которые, несомненно, окружали его собственность, весь район Люберона был покрыт антиаппарационными чарами. Магглы считали всю эту площадь чем-то вроде Национального парка. Деньги, собираемые за разрешение его посетить, помогали французскому министерству отслеживать магглов в этом районе, а также сохранять чары незаметности для магической деятельности по всей магической территории.
Ему нужно будет приобрести себе постоянный портключ в замок, но это дороговато, и он мог заняться этим позже. А пока Авиньон был единственным местом, где можно было купить разовый портключ. Если бы у Драко было больше времени, он смог бы организовать портключ напрямую в деревушку, но он уже и так чувствовал себя намного лучше, убравшись из своей квартиры. Погода была морозной, но ясной. Недавно прошел снег, но вряд ли будет снова в ближайшие дни. Его колено заныло, когда он подумал о предстоящей долгой прогулке. В такие дни, как сегодня, Драко жалел, что больше не может летать на метле.
* * *
В том, что он не мог летать, было виновато все то же покалеченное колено. Он все еще мог сидеть на метле в случае крайней необходимости, но летал как новичок без своей былой легкости и ловкости. Он не мог держать баланс, не говоря уж о попытке совершить более сложные маневры Ловца, которые он наработал в процессе квидичных тренировок. Еще одна радость, отобранная у него войной. Еще одна причина, чтобы обвинять Гарри Поттера. Ему отказано в удовольствии от полетов. Отобран еще один способ снять напряжение. Лишенный своего увлечения, в котором так преуспел, он был вынужден ограничиться книгами и зельями — это все, что осталось Драко, чем он еще мог заниматься.
* * *
Он с неохотой отвел свой взгляд от облаков: нет смысла оплакивать то, чего он не мог изменить. Он цинично рассмеялся, поняв, что к списку того, чего он не мог изменить, добавилась еще и вчерашняя ночь.
Он проглотил эту горькую пилюлю, запивая ее отвратительным кофе, который купил, ожидая, пока откроется центр портключей. Он пытался осмыслить цепь событий, приведших его сюда, в эту грязную забегаловку в центре Авиньона. Он не мог поверить, что мог быть настолько туп. Вот он готов забыть Антонио и начать жить дальше. А в следующую минуту он спит с последней девкой на земле, которую мог с собой представить. Как он мог позволить Джинни пройти сквозь свои защитные барьеры? Как он мог оказаться таким беззащитным? Он обычно гордился своей способностью контролировать ситуацию.
Ему нужно быть сильным. Он не позволит себе зацикливаться на этом. Он не думал, что эта девка Уизли стоит того, чтобы тратить сейчас на нее свои нервные клетки. Если честно, то он больше злился на себя, что попался в ее ловушку. Малфои так не поступают. Он винил в своей слабости абсент. Как он мог быть настолько глуп? Разве Северус не предупреждал его раз или два насчет этого напитка? Он раньше пил только самолично приготовленный. Он поклялся, что никогда больше не будет снова пить незнакомые абсенты. Мысленно добавил, что такой дрянной кофе он тоже пить больше никогда не будет. Булочка, поданная с кофе, немного компенсировала отвратительный вкус этого варева.
Он пообещал себе, что не будет зацикливаться на этом, но потом ему непременно будет нужно разобраться, что же именно произошло прошлой ночью. Он подумал о женщине, которая только что превратила его жизнь в ад. Он смутно помнил ее попытку соблазнения после квидичного матча, многие годы назад. Он должен был признать, что она выросла в красивую женщину, но ему трудно было провести параллель между раздражающе невинным подростком и земной уверенной женщиной, которая умудрилась его соблазнить. Встреча с кем-то из прошлого довела его до грани — а почему еще он начал новую жизнь во Франции? Эта девка Уизли была последним человеком, которого он ожидал найти, шастающим по клубам Парижа. Он думал, что она занята, рожая детей Святому Поттеру. В конце концов, вся школа знала о ее страсти к нему. Конечно же, он достаточно доверчив, чтобы запасть на ее женские уловки. Но ходили слухи, что этот придурок предпочитал мужчин. Кто бы мог подумать?
Открылся центр продажи портключей, и Драко сделал глубокий выдох. О прошлой ночи лучше забыть, и он не собирается больше думать ни о чем плохом, хотя бы сейчас. Он с нетерпением ждет встречи с домом своего детства и всеми теми прекрасными воспоминаниями, связанными с ним. Полчаса спустя Драко стоял посреди деревушки Россиллон. Драко смог сторговаться с продавцом, поняв, что есть возможность приобрести портключ напрямую сюда. Это обошлось дороже, чем ожидал Драко, но оно стоило того.
Раскинувшаяся посреди холмов красочная деревушка была так же прекрасна, как он и помнил. На всей территории преобладал насыщенный желтовато-коричневатый оттенок, притулившиеся на разветвленных улочках домики тоже прекрасно гармонировали с цветом земли. Волшебники, склонные к магии Земли, выразили свою любовь к ней в теплых тонах охры, и дома были раскрашены во все оттенки этого цвета. Драко когда-то давно влюбился в эти бессистемно покрашенные домики. Когда он был ребенком, деревня казалась ему огромной разноцветной книгой — ярко раскрашенные стены контрастировали с закрытыми ставнями и дверями. Летом оттенков становилось еще больше из-за ящиков с цветами, которые сейчас были пусты. Он не удивился, заметив сотни художников, появлявшихся здесь из года в год, чтобы запечатлеть живописную самобытность деревни.
Воздух был чист и морозен, когда Драко шел верх по узким улочкам к своему замку. Малфоевский замок располагался на самой высокой точке деревни. Снег начал подтаивать по обочинам дорог, но крыши домов все еще были покрыты белым покрывалом, резко контрастирующим с ярко выкрашенными домами. Замечтавшись, Драко почти забыл о своем искалеченном колене, направляясь к таким дорогим, до боли знакомым черным воротам.
Некоторые местные жители заметили его, идущего по узкой и крутой дороге. Парочка из них узнали его волосы и помахали в приветствии. Хотя прошло уже с десяток лет, и он тогда был ребенком, крошечная деревушка не забыла его. У него были только прекрасные воспоминания о местных жителях, с которыми он общался ребенком, и их чистосердечные приветствия согрели его душу.
Он остановился, просто рассматривая ворота в замок. Они были именно такими, какими он их помнил. Потерявшись в мыслях, он не заметил молодого мага, врезавшегося в него. — Эээ… Excusez-moi! — Он тепло улыбнулся. Драко, было, собирался ответить, но молодой человек уже умчался своей дорогой.
Ворота замка были сделаны из прочного черного железа, как бы в контраст остальной разноцветной деревне. Он остановился прямо у ворот, почувствовав магические щиты, проверяющие его, когда он попытался их открыть. Щиты узнали кровь Драко, и он тут же наложил заклинания, временно убирая их. Драко мог узнать древнюю магию Малфоев, и сразу восстановил щиты, войдя на территорию замка. Он почувствовал приступ ностальгии, потому что это место ничуть не изменилось со времен его детства. Он смог ощутить магическую подпись своей матери в очищающих чарах, окружающих две спальни замка и сад. Несмотря на то, что он пустовал восемь лет, за садом не нужно было ухаживать, и дом остался в том же состоянии, в котором оставила его Нарцисса, уезжая отсюда в последний раз.
Он не хотел входить туда и позволить воспоминаниям о матери завладеть им. Он мог просто стоять на этих ступенях весь день, смотря на горы за домом и виноградники Воклюза по другую сторону. Вид все еще был захватывающим, и он вдохнул опьяняющий аромат садов. Это все было его. Министерство никогда не сможет отнять это у него, и в этот раз он был благодарен отцу за его предусмотрительность и за то, что он переписал собственность на его имя. Наконец он снял чары и магические щиты с входной двери и вошел в фойе замка. Дом ничуть не изменился. Драко слегка испугался, когда зажегся камин при его появлении. Впервые за долгое время Драко почувствовал, что состояние нормальности входит в его жизнь.
Впервые за долгие годы он действительно был дома.
Драко провел почти два дня в воспоминаниях о своем новом доме. По меньшей мере, он хотел, чтобы тот стал его новым домом. Реальность же была менее романтична. Действительно, нужно было заплатить налоги на собственность, и он, будучи студентом, не мог себе этого позволить. Он сомневался, что Поверенные состояния его отца тоже помогут ему. Устроившись, он связался с Эммалин и попросил ее прислать его сову с документами, полученными от Поверенных. Он потратит время и обследует полностью свою собственность.
Эммалин расстроилась из-за его внезапного отъезда, но почувствовала, что ему необходимо побыть одному, чтобы подлечить свое кровоточащее сердце. Он надеялся, что она не слышала его ссоры с Джинни. Ему не нужно было волноваться о кошке — Эммалин пообещала, что хорошо позаботится об этой хитрюге. Мелчетт прибыл с бумагами позже, в тот же вечер, и Драко начал сразу же изучать свое новое приобретение.
Он был в восторге, узнав, что владеет не только этим замком, но и небольшим виноградником. Драко всегда хотел иметь свой собственный виноградник, и теперь это стало реальностью. Им управлял местный хозяин винодельни. Он почувствовал себя как-то по-особенному, поняв, что он производит очень приличное "Rosé" — одно из лучших вин Прованса.
Несмотря на это, он не мог позволить себе жить в замке, пока продолжает обучение. Он подозревал, что Поверенные хотят, чтобы он продал недвижимость и жил за счет этого дохода, избавившись еще от одного малфоевской достояния. Он почти не доверял Поверенным состояния Малфоев, но не собирался позволить, чтобы эта часть его прошлого ускользнула сквозь его пальцы.
Следующие несколько дней Драко потратил на ознакомление со своим замком и сонной деревушкой. Он совершил несколько коротких прогулок, дабы не утомлять колено. Через пару дней после приезда он обнаружил, что все магазины были закрыты, и тогда он понял, какой был день. Нередко для некоторых магический сообществ праздновать как Сочельник, так и Рождество. Чистокровные семьи держались древних традиций, но христианские обычаи тоже прижились с увеличением количества магглорожденных магов.
Драко не придерживался четкого мнения насчет Рождества. Каждый человек имеет право праздновать то, что хочет, если, конечно, эти люди не начинали осуждать его самого за его веру. Он избавился от таких предубеждений во время войны. Отец всю его жизнь выливал на него антимаггловскую пропаганду, но для него стало шоком, когда он услышал слова античистокровной агитации. Он вовремя понял, что не все в мире разделяют одну и ту же точку зрения.
Местные жители были открыты для идей магглов, отмечая их праздники наряду с магическими, поэтому празднование Сочельника переходило в Рождество. Из-за того, что магазины были закрыты, Драко, занялся рассматриванием их витрин. Посмотрев через стекло одного из них, он широко улыбнулся, найдя способ сохранить свой замок. Он его сдаст!
Позже, тем вечером, он подсчитал, сколько заработает денег, сдавая в аренду замок большую часть года. Он все еще мог жить в студии во время семестра и приезжать сюда на лето. Если сдать замок в аренду на все остальное время, он неплохо заработает за год, и даже останется кое-что после уплаты налогов. Драко не знал, почему его отец не додумался до этого.
Чувствуя себя намного счастливее, Драко Малфой раскинулся на кровати в хозяйских апартаментах той ночью. Часть его будущего была обеспечена, и он с нетерпением ждал своих последующих дней в деревне. Он собирался посетить винодела на следующий день. Он хотел посмотреть, как его вино делается и разливается в бутылки. Он с легкостью мог привыкнуть к мысли, что владеет собственной винодельней. В такие дни, как сегодня, Драко чувствовал, что жизнь начинает улучшаться, и что его еще ждет счастье в будущем.
Несмотря на его богатство, он все еще был одинок. Это не расстраивало его так сильно, как неделю назад, но он понял, что хотел бы поделиться своим неожиданно свалившимся счастьем с Флэшем. Он пожалел, что оставил дневник в Париже, но знал, что обязательно свяжется с ним по возвращении. Кроме того, Флэш, без сомнения, сейчас наслаждается своим очень ограниченным временем с Олли.
Хорошее настроение Драко почти заставило его забыть о своих несчастьях в любви. Но, все же, засыпая, он представлял, что мог бы поделиться всем этим с кем-то. Когда-нибудь.
* * *
Драко вернул всю свою самоуверенность, проведя два дня на свежем воздухе в приятных воспоминаниях о доме своего детства. Вся деревушка уже знала о том, что светловолосый мальчик вернулся повзрослевшим. Они были счастливы видеть, что в замке снова кто-то живет. Драко договорился с агентом, что останется здесь до Нового года, после которого он наложит специальные магические щиты на свои новые владения. Агент был уверен, что к концу недели уже сможет сдать замок.
Он отпраздновал это событие в своем любимом кафе "У Минки". Хозяином кафе был испанец, Карлос, который настаивал, что привез секрет своего самого лучшего вина из Барселоны. Его жена, Минка, однако, уверяла Драко в обратном. Традиционное меню здесь не менялось уже лет десять, и Драко был доволен, найдя еще что-то знакомое.
Драко попытался вернуться к своему обычному поведению и понаблюдать за людьми, вместо того, чтобы участвовать, но, находясь в таком закрытом обществе, он постоянно подвергался попыткам втянуть его в разговор со стороны жителей деревни. Ему редко удавалось посидеть тихонько в уголке, и, в кои-то веки, он действительно наслаждался участием в разговоре. Но этим утром кафе было пустынным. Он заметил незнакомца, вошедшего в него и бросившего довольно тяжелую сумку на стул. Он узнал в нем мага, который столкнулся с ним в первый день.
Драко мгновенно заподозрил бы в нем маггла, если бы не его мантия, накинутая поверх джинсов и горчичного цвета свитера, из-под которого виднелась маггловская рубашка. Палочка, торчащая из кармана штанов, тоже была показателем его магической принадлежности.
Он увидел, как незнакомец нервно растрепал волосы рукой, читая маленькую маггловскую книжку. Драко усмехнулся, поняв, что темноволосый мужчина пытается заказать себе блюдо по-французски. Не было сомнений, что это был турист, и его гортанная речь и протяжное произношение не оставляли сомнений, что незнакомец из Америки. Или Канады. Ему всегда было трудно различать их. Он улыбнулся, наблюдая, как привлекательный молодой человек пытается заказать кофе и какое-то пирожное. Казалось, его расстроило отсутствие чего-то, называемого "Пекан Пай", но Минка говорила медленно, пытаясь уговорить парня взять вместо этого ее вкуснейшие медовые и миндальные тарталетки. Драко знал, что тот окажется дураком, если откажется.
Драко сидел в темном углу, занимаясь своими наблюдением за людьми, и провел около получаса, просто смотря, как молодой человек ест. Нервничая, парень имел привычку сжимать руки. Выпив кофе и отдав должное кондитерским способностям Минки, он открыл сумку и вытащил оттуда что-то, похожее на пергамент и маленькую деревянную коробочку. Приглядевшись повнимательнее, Драко узнал приспособления магглов для рисования. Он достаточно насмотрелся на студентов факультета Искусств l'institute, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке. Так много студентов хотели нарисовать его, что он почувствовал постепенно появляющийся страх. Он ненавидел так выставляться, и сомневался, что будет сидеть и позировать для волшебного портрета в ближайшем будущем.
Но темноволосый парень не заметил его. Драко сидел, загипнотизированный, пока тот рисовал деревенскую площадь и горы, возвышающиеся за ней. Было довольно приятно наблюдать за ним, так увлеченным работой, не осознающим того, что за ним смотрят. Взглянув на часы, Драко вздохнул, поняв, что больше не может тратить время на наблюдения за интересным молодым человеком. Смесь в нем маггловского и магического очень заинтриговала Драко.
Когда он встал, чтобы уйти, американец поднял глаза, и их взгляды встретились. Драко прочел удивление на его лице, но карие глаза улыбнулись, и он кивнул. Драко вернул улыбку, но они не обменялись и словом. Он быстро попрощался с Минкой и направился на рынок.
Это не был, вообще-то, базарный день, потому что многие волшебники все еще отдыхали, но Драко просто были необходимы некоторые свежие продукты. Насколько бы сильно он ни любил еду Минки, ему иногда хотелось приготовить что-нибудь в кухне замка самому. Возможно, это были последствия того, что он так давно не варил зелий, но Драко хотел что-нибудь приготовить, так же, как и Нарцисса, когда они отдыхали здесь.
Несколько присутствующих торговцев узнали Драко. Он не думал, что задержится на рынке — ему нужно было прикупить не так уж много, но он совсем забыл о страсти жителей к разговорам. Проведя еще час в объяснениях о том, что он будет сдавать замок, отвечая на их непрекращающиеся расспросы о его семье, Драко, наконец, купил все необходимое, за чем пришел. Свежие помидоры, баклажаны, яйца, курица и местное оливковое масло заполнили его корзину доверху.
Он медленно направился назад к воротам замка, купаясь в лучах теплого не по сезону солнца в этот безоблачный день. К его удивлению, его сбил кто-то с ног, выходя из дверей магазина на улицу. Они запутались в ногах и руках, а помидоры с баклажанами полетели в разные стороны. Быстрое заклинание остановило их от падения прежде, чем они превратились в разноцветные пятна на земле.
— Черт возьми! Послушайте, мне так жаль! Черт! — Это был тот американский турист. Он помог Драко подняться и начал перелистывать свой французский разговорник, надеясь извиниться по-французски. — Je suis dйsolй...эээ…подождите…
Драко рассмеялся. — Нет, все в порядке. Спасибо, что приглядели за моими продуктами.
Американец был в шоке, но с облегчением вздохнул. — О, слава богу! Наконец-то хоть кто-то говорит по-английски! Я уже начал думать, что мне придется вызубрить эту книгу на зубок, прежде чем я снова выйду из своей комнаты! — Парень был явно взволнован и начал снова взъерошивать свои волосы, помогая собирать овощи в корзину Драко.
В своем желании помочь, американец бросил свой разговорник и палочку. Драко улыбнулся милой невинности, исходившей от парня, болтавшего не переставая. Драко почти не слушал его. Он наблюдал за ним все утро, но только сейчас понял, что он кого-то ему напоминает. Но кого…он не мог определить, но это явно было неплохо, в этом он уверен.
Драко наклонился, чтобы поднять палочку волшебника. — Позволь мне. — Он грациозно нагнулся и поднял маленький разговорник. Он быстро пролистал его, прежде чем отдать, поняв, что это действительно маггловское издание.
Передавая палочку, их руки соприкоснулись. Он ахнул от контакта, и глаза Драко расширились от дрожи, пробежавшей по телу. — Знаешь, тебе стоит подумать о переводческих чарах. Так будет намного проще, чем пользоваться этим. — Драко указал на разговорник, приводя себя в порядок.
Американец покраснел. — Спасибо за совет. Я подумаю об этом. — Драко повернулся, чтобы уйти. — Увидимся. Хорошего дня!
Драко кивнул и помахал рукой. — Adieu.
Всю дорогу назад Драко не мог перестать улыбаться. Это была приятная встреча, и знакомые черты американца оказались неожиданностью. Он знал, смотря в те глаза, что молодой человек нашел его привлекательным, и он признавал, что и ему тот понравился. Он, уж точно, этого не ожидал, но пусть природа сама позаботится о себе. Он не собирался искать романтических отношений, ни сейчас, ни когда-либо потом. Ну, по крайней мере, его рациональная, ангельская часть так считала.
Но маленький дьявол, сидевший на другом плече напоминал Драко, как замечательно выглядел тот парень в узких джинсах; и как мило выглядели его губы, когда он улыбался. Он также не забыл напомнить ему, как легко можно будет потеряться в тех карих глазах. Драко тряхнул головой и маленький дьявол улетел. Он не будет сейчас об этом думать.
* * *
Драко встретился с Алленом, арендатором винного завода. Он прогулялся по своему винограднику, рассматривая лозы. Волшебники используют чары и заклинания, чтобы увеличить сбор урожая, ускорить брожение и облегчить способ разлива по бутылкам, но сам процесс выращивания и приготовления вина очень походил на маггловский. Заклинания на виноградных лозах, защищающие их от суровой погоды, означали, что виноград мог зреть круглый год. Драко повезло, потому что он мог помочь собрать и подавить виноград, а также разлить вино по бутылкам.
Для Драко это был день открытий. Он не задумывался о том, что его руки испачкаются, и наслаждался собой. Попробовать плод своих трудов было огромным стимулом, и он был приятно удивлен высоким качеством конечного продукта. Он был очень доволен, узнав марку вина, частенько покупаемую им самим.
Закупорив бутылки, Драко спустился в подвал, относя их к остальным. Он услышал знакомый протяжный говор из магазинчика наверху: на смеси плохого французского и яростного листания страниц, американец пытался объяснить, чего он хочет. Он поднялся по ступенькам и снова увидел молодого американца. Было весело наблюдать за неловкостью туриста, но его застукали.
— О, это ты! Слава богу! Я здесь уже десять минут пытаюсь объяснить этому…этому… высокомерному хаму, что я хочу купить. Ты поможешь мне перевести? — американец улыбнулся с облегчением. — Знаешь, я иногда задаюсь вопросом об этих французах. Мне сказали, что они прекрасно понимают по-английски. Уверен, что он понял меня, но, похоже, ему просто нравится создавать проблемы. — Он с подозрением глянул на француза.
— Что ты ищешь? — Драко улыбнулся, готовый помочь молодому человеку. Тот объяснил, какой вид вина он хочет купить: вообще-то, он искал "Rosé", то самое, которое Драко разливал весь день. Он повторил на чистом французском, и Ален неохотно поплелся вниз искать нужную бутылку.
— Даже не знаю, как отблагодарить тебя! Я совершенно потерялся. Мои друзья советовали влиться в культуру, и тогда я с легкостью пойму язык. Это намного тяжелее, чем я думал, — робко признался он. — О, как грубо с моей стороны. Мы встречались уже трижды, а я еще не представился. Меня зовут Девон. Девон Прескотт.
— Рад знакомству. — Они задержали свои руки немного дольше необходимого, но ни один из них не хотел первым прерывать контакт. Наконец, они разорвали рукопожатие. Драко почувствовал, как маленькие ангел и дьявол снова устроились на его плечах, и понял, что хочет продолжить разговор с заинтриговавшим его молодым человеком.
Драко стало любопытно. — Я думал, ты собирался воспользоваться переводческими чарами? — Он удивился, что Девон еще не воспользовался его предложением.
Девон робко глянул на него и покраснел — рука снова пробежалась по волосам, прежде чем он засунул ее в карман джинсов. — Ну..эээ…Я немного смущен…
Драко понял. — Ты не знаешь их, не так ли? — Он любезно улыбнулся парню. Тот покачал головой. Возможно, он моложе, чем сначала показался.
— Они трудные? — Смущенный от незнания заклинания, он с надеждой посмотрел на Драко.
— Совсем нет. — Драко тут же устроил импровизированный урок по накладыванию данных чар, и понял, что Девон схватывает все на лету. Он воспользовался возможностью, чтобы прикоснуться к Девону, накрывая его руку своей и демонстрируя магу правильный взмах палочкой, чтобы активировать чары.
— Спасибо, Драко. Я могу называть тебя "Драко"? — Блондин кивнул.
— Тебе нужно обновлять их каждый день, меняя магическую формулу в зависимости от языка, который ты хочешь понять.
Хозяин винодельни вернулся, и Девон оплатил свою покупку. Драко очень заинтересовал этот парень. Он уже три раза сталкивался с ним и был совершенно удивлен его наивностью; что-то в нем очаровало Драко. Он все еще не мог понять, что именно такое знакомое было в Девоне, но собирался выяснить это в самое ближайшее время. Так как он закончил свою работу, то попрощался с Алленом и вышел из магазина вместе с американцем.
— Вот это цены! Два галлеона за бутылку! Интересно, кем считает себя хозяин, установив такую невероятную цену за бутылку вина. Дома я могу купить бутылку всего за пять сиклей, и не хуже. — Он посмотрел на Драко. — А как насчет тебя? Сколько стоит бутылка вина там, где ты живешь?
— О, около двух галлеонов. — Он усмехнулся, увидев выражение лица Девона, которое было совершенно непонимающим.
— Они так дорого стоят в Англии? Вау. Не думал, что цены так велики здесь, в Европе. — Девон замолчал ненадолго. — Эээ, ты же из Англии, так ведь? Это просто…твой акцент…
— О, я живу не в Лондоне. Я, вообще-то, недавно приехал из Парижа. Я просто там вырос, отсюда и акцент, — объяснял Драко.
— Правда? Не удивительно, что ты так свободно говоришь по-французски. И что привело тебе в эту прекрасную часть мира, если ты живешь в Париже?
— О, просто решил проверить свои капиталовложения в маленькую винодельню… Возможно, закупорить одну-две бутылки семейным ярлыком…— Вид шокированного лица Девона заставил Драко улыбнуться. — И, конечно, посмущать проезжающих туристов.
— О, черт. Разве я не идиот? Открыл свой рот! Прости. Я не хотел обидеть тебя, когда говорил о ценах на вино. Я постоянно так влипаю. Прости. — Он выглядел неуверенно и расстроено, поняв, что, возможно, обидел человека, с которым только недавно познакомился. Было очевидно, что Девон тоже заинтересовался Драко, если судить по тому, как он не сумел скрыть своих чувств.
Драко рассмеялся. — Не волнуйся. Я не обиделся. Я склонен согласиться с тобой — цена действительно высока, но, приняв во внимание малый годовой объем, ты получишь то, за что заплатил. Ты можешь купить вполовину худшего качества "Rosé" за четверть этой цены, но ты просто зашел в магазин одной из эксклюзивных виноделен всей страны.
Девон в смущении склонил голову. — Видишь, именно таким вот вещам мне необходимо научиться. Я так рад сейчас, что приехал именно сюда. — Он остановился, сомневаясь, стоит ли ему продолжать. Выиграв внутреннюю борьбу, он снова повернулся к Драко. — Послушай, я знаю, мы только что познакомились, но мне хотелось как-нибудь отблагодарить тебя за то, что ты научил меня тем чарам…И извиниться за то, что ляпнул невпопад. Можно мне угостить тебя? — Он выглядел безнадежно несчастным, и Драко знал, что тот расстроиться еще сильнее, если он откажет.
Драко находил невинность Девона очень милой. — Конечно, но как насчет кофе. Еще слишком рано, чтобы пить, и, проведя все утро с вином, мне уже плохо от одного вида алкоголя.
Пара направилась "к Минке". Они легко нашли общий язык, разговаривая на простые темы. Оказалось, что Девон приехал из Бостона на праздники, в надежде порисовать великолепные ландшафты, как знаменитые французские художники.
— Значит, ты любишь рисовать? Я видел, ты что-то набрасывал на пергаменте утром.
Девон кивнул. — Я изучаю искусство в Бостонском университете.
— Я не знал, что в Бостоне есть магический университет. — Драко нахмурился озадаченно.
— Нет. Я учусь в маггловском университете.
Драко честно был удивлен. — И почему это?
— Мама — магл, а отец чистокровный маг. Когда он погиб — он отправился в Англию, чтобы помочь в войне — мама забрала меня из магической школы, и я закончил маггловскую.
— Ты не сдал свои ТРИТОНы? — недоверчиво спросил Драко. Девон покачал головой.
— Не видел смысла. Здорово быть магом, и все такое, но я так привык к маггловскому миру, что иногда трудно. Меня это не волнует. Хотя, — робко признался он, — я смог бы тогда наложить эти переводческие чары несколько дней назад.
Девон все больше и больше очаровывал Драко. Он никогда не рассматривал вариант, когда волшебник можно добровольно жить как маггл. Напротив, Девону было трудно представить, что Драко знал о магглах лишь то, что они существуют, и что они живут без магии.
День прошел замечательно, и Драко нашел компанию Девона вполне интересной. Невинность парня вместе с его мальчишеским очарованием и внешним видом постоянно удерживали внимание Драко. На некоторое время он вообще забыл, что именно заставило его изначально приехать в Россиллон. Теперь он не хотел отпускать этого парня от себя. Давненько он так открыто ни с кем не разговаривал, и не высказывал своего мнения.
— Знаешь, Драко, было здорово! Я давно так не смеялся. — Хотя бы это была правда. — Я не хочу монополизировать твое время, но …как ты насчет ужина? Со мной, конечно? — Обмолвка американца была довольно заразительной.
— Было бы неплохо. — Драко попытался не слишком уж радоваться от такой перспективы, но Девон уже счастливо подскочил за них обоих. Он предложил Драко, раз уж он местный, выбрать достойный ресторан.
* * *
Для Драко это был великолепный ужин, хотя он и с трудом замечал, что ел. Компания Девона была как глоток свежего воздуха. Американец жил такой полной жизнью и хотел испробовать столько всего, что Драко оставалось только поражаться. Драко был счастлив просто сидеть и позволять говорить другому магу: в конце концов, он сомневался, что что-нибудь сможет остановить восторженного американца.
Кроме изучения искусств, Девон был увлечен спортом — полетами, хождением в горы и, особенно, квиддичем. Это было единственным, по чему он скучал вдали от магического мира. Одной из причин его путешествия во Францию стала ее красота ландшафтов. Тот факт, что чемпионат мира по квиддичу скоро состоится в Париже, тоже помог ему выбрать место своего путешествия.
— Значит, ты говоришь, — он обвел руками их пустые тарелки, — в основном, традиционная пища? Но она так проста. Я имею в виду, просто овощи, приготовленные с сырным соусом, и запеченная курица?
Драко рассмеялся над его объяснением блюд. — А что, ты думаешь, мы здесь едим?
— Ну, суфле, круассаны и шоколадные эклеры… — Драко начал смеяться еще громче, представив себе эту картинку. — Что? Ты теперь надо мной смеешься, а я не думаю, что это так уж смешно. — Несмотря на это, на его лице появилась заразительная улыбка.
— Поверь мне, Девон, те блюда — часть французской кухни, но мы едим еще и фрукты с овощами, насколько бы ни были привлекательны сладости.
Вечер оказался освежающей переменой для Драко, но закончился он слишком скоро. Комната, снятая Девоном, была по дороге в замок, поэтому они пошли вместе. Он не ожидал этого, и был сильно удивлен, когда Девон поцеловал его, сначала легким поцелуем в губы, затем, не почувствовав сопротивления, более крепко, и Драко ответил. Поцелуй длился всего несколько секунд. Драко не столько удивил сам поцелуй, сколько его невинность, полная обещания. Девон улыбнулся и пожелал спокойной ночи, явно чувствуя себя как на вершине мира.
Он наслаждался компанией Девона и чувствовал влечение к нему — в конце концов, они практически провели вместе целый день. С ним было так просто. Его изящное очарование и необычные привычки напоминали ему кого-то — но вот кого, он понять не мог. Возможно, это было в его снах. Его сны той ночью что-то точно пытались ему сказать. Когда он проснулся, то так и не осознал, что именно.
Двое магов не договаривались встретиться снова, но Драко знал, что Девон будет где-то здесь, поблизости, да и деревушка была так мала, что его нетрудно будет найти. И действительно, не сказать уже, что совсем случайно, Драко через пару дней завтракал в кафе "у Минки", когда вошел Девон. Он изобразил удивление, когда Девон подошел и сел за его столик.
— Привет, Драко.
-Bonjour,— Драко улыбнулся. — Что в корзинке?
— О, ну, знаешь, просто еда. Я попросил Минку собрать мне корзинку, чтобы можно было подкрепиться, пока я брожу по окрестностям, но, думаю, она неправильно поняла меня. Здесь достаточно еды, чтобы накормить банду троллей. Мне нужна твоя помощь!
— Что? Ты считаешь меня троллем? — Девон подумал на мгновение, что тот воспринял это серьезно, но рассмеялся, увидев усмешку Драко.
— Тебе нравится сбивать меня с толку, да? Эй, я подумал: раз уж ты тоже на каникулах, и если у тебя уже нет планов, конечно, может быть, ты захочешь присоединиться ко мне, и мы сможем вместе побродить, а затем пообедать в каком-нибудь красивом местечке и понаслаждаться видом. — Девон явно нервничал, заметил Драко. Он говорил очень быстро и постоянно суетился. Действительно, в этом маге было что-то интригующее. Он, точно, был очень привлекательным, но не так, как Антонио. "Мерлин! Я теперь сравниваю его с Антонио". В этот момент он понял, что может привыкнуть к обществу Девона. Можно было не сомневаться, что Девон находит Драко привлекательным — это прямо написано на его лице.
— Конечно, Девон, я бы хотел устроить пикник с тобой, но есть одна проблема. Я не могу ходить слишком далеко. — Он указал на израненное колено, и Девон треснул себя по лбу за свою глупость.
— Я знал, что снова все испорчу! — Кляня себе, он обхватил голову руками. — Боже. Как я мог так сглупить? Конечно, я знал, что ты прихрамываешь. Что за идиот.
Драко притянул голову американца поближе. — Эй, я только сказал, что не могу долго ходить. Я не говорил, что не пойду на пикник. Ты назови мне место и время, и я аппарирую туда в момент.
— Но я думал, что здесь антиаппарационные щиты вокруг…
Драко покачал головой. — Только на аппарирование сюда и отсюда. Но внутри мы можем аппарировать сколько нам угодно.
Улыбка на лице Девона осветила всю комнату.
* * *
Это был очень приятный день. Девон выбрал место под огромным деревом, но в такую солнечную погоду они решили сесть подальше от веток. В нескольких метрах от них были руины какой-то стены, полностью обвитые плющом.
Тепло и вино вместе с хорошей едой (Девон был прав: в корзинке действительно было ее столько, что можно было накормить армию троллей), убаюкали Драко. Они разговаривали на незначительные темы, не важные в целом, но существенные на первом этапе становления любых взаимоотношений.
"Вот что это? Отношения?" — мысленно спросил себя Драко, полностью расслабившись. Он был не расположен к этому шагу. "В конце концов, разве не именно это, в первую очередь, послужило причиной моего появления здесь? Хммм. Возможно, именно поэтому я здесь оказался — чтобы встретить Девона. Он так молод! Я имею в виду: кажется, я выглядел намного старше него, когда мне было двадцать". Он думал об этом весь день, но с Девоном было так легко и приятно, что он не мог найти ни одной причины, почему не хочет быть с этим идеалистичным молодым человеком.
Вскоре после того, как был допит последний стаканчик вина, Драко уснул, привалившись к дереву. Девон рисовал ландшафт. Снегопад прекратился, и вид был просто ошеломляющий. Ярко-зеленая равнина Воклюза внизу и красноватые обрывы скал, торчащие из-под снега, привлекли бы взор любого художника. Каким Девон и являлся.
Он очнулся от своей дремоты — все шесть органов чувств были напряжены до предела. Кто-то наблюдал за ним. Привычки, приобретенные во время его шпионской деятельности во время войны, так и не искоренились, и он всегда мог сказать, когда кто-то смотрит на него. Медленно опустив руку в карман, он сжал палочку, оглядываясь по сторонам из-под ресниц. Девон наблюдал за ним. Наблюдал и улыбался в своей бессмысленной, но милой манере. Драко открыл глаза, но Девон быстро отвернулся, снова начав рисовать, смущенный, что его застукали.
— Конечно же, ты можешь найти более интересный объект для наблюдения, Девон.
— Ну, я немного устал от однообразия вида. Мне больше понравилось смотреть в другом направлении. — Он склонился над рисунком. Перевернув лист, он подал его Драко. — Я… я надеюсь, что ты не будешь против?
Драко взял протянутый набросок — на нем был изображен он сам, спящий. Девон смог отлично уловить образ Драко. — Это…ну…вау! — Это действительно было эффектно, и, в кои веки, Драко потерял дар речи. Девон склонился над Драко, дотрагиваясь до пергамента, указывая на ошибки своего наброска.
— Видишь, вот здесь, поворот шеи? Не думаю, что я правильно уловил его. И твои руки. У тебя такие прекрасные руки. Если бы я не знал, я бы сказал, что это руки художника.
— Девон. Это великолепно. Спасибо. — Он повернулся и посмотрел на американца, тут же вздрогнув от поцелуя. Поцелуя, который был обещанием этой ночи. Он был жарким и крепким, и язык Девона, сначала робкий, быстро стал уверенным. Теплая рука скользнула на спину Драко, и вскоре его собственные ладони оказались под мантией и рубашкой Девона. Тело под его пальцами было упругим. У Драко пробежали мурашки, когда холодные руки прикоснулись к нему, но он не отстранился.
Корзинка для пикника была забыта, и, удивительно, но рисунки Девона рассыпались по одеялу, когда они приникли друг к другу, ища прикосновений и чувствуя взаимное желание через них. Поцелуи Девона были настойчивыми, жаждущими. Драко слегка усмирял его, не желая так легко сдаваться, но следующие поцелуи были еще настойчивее. Время не имело значения для парочки, сцепившейся в объятиях, ни один из них не хотел волноваться ни о чем, кроме того, что происходило здесь и сейчас.
Подул ветерок, и грянул внезапный шквалистый ливень, заставивший их разорвать объятия.
— Я не заметил, когда погода так испортилась. — Девон глянул на небо, смахивая с лица дождевые капли, но затем вспомнил о своих мокнущих рисунках. — О, нет! — Он неуклюже поднялся, пытаясь сильно не намокнуть и успеть собрать свои наброски, но в процессе вымок окончательно. Драко наблюдал за ним, в который раз очарованный невинностью, сквозившей в каждом движении. Он взмахнул палочкой, и остатки от их пикника снова оказались в корзине.
— Ты ни о чем не забыл? — протяжно произнес Драко, взмахивая палочкой, и уже высушенные наброски влетели в руки американца. Поняв, что в панике он напрочь забыл о магии, которая могла бы в мгновение ока собрать его рисунки, вместо того, чтобы бегать за ними, Девон закатил глаза и рассмеялся над собой. — Ты весь промок, Девон. — Он подал руку. — Не думаю, что мы сделали все, что необходимо.
Он аппарировал их обоих в замок и зажег в камине огонь. — Давай. Снимай свою мокрую одежду. — Драко подошел поближе, чтобы помочь Девону избавиться от одежды, но молодой маг просто рассмеялся.
— Почему, Драко? Я думал, у нас для этого есть магия. Разве я не могу просто высушить ее заклинанием? — Он нахально улыбнулся, но Драко все же вытряхнул его из одежды, прежде чем наложил высушивающее заклинание на оставшиеся на нем джинсы и рубашку.
— Зачем тратить силы на высушивание еще и мантии. — Он указал Девону на кресло возле камина, а сам пошел к бару налить им по стаканчику бренди.
Воспоминания о страстных поцелуях не были забыты, но момент был упущен, и они сидели и дружески болтали. Драко почти не слушал, загипнотизированный карими глазами. Должно быть, он говорил о квиддиче — если можно судить по его жестикуляции. "Что это? К чему мы движемся? Я действительно хочу этого? Черт, да. Такое ощущение, что нас что-то толкает друг к другу…Уж слишком много совпадений. Я готов к этому? Не слишком ли скоро?" Этот самоанализ переворачивал его душу, но вскоре он забыл о нем, когда пара жаждущих и умелых рук обвила его шею, и они продолжили начатое на прогулке. В этот раз руки преследовали другую цель.
Поцелуй стал чем-то большим. Гораздо большим. Драко не знал, кто это начал, но вскоре они оба были раздеты, и каким-то образом добрались до кровати. Время разговоров и нежных шепотков прошло. Их занятие любовью было таким напряженным, словно завтра не наступит новый день. Девон отзывался на ласки Драко самым эротичным образом, как только это было возможно, и секс был таким кратким, таким насыщенным, почти до боли. Вид Девона, лежащего там, на кровати, полностью совращенного его собственными прикосновениями, навсегда останется с ним, в его памяти. Не было сомнений, что молодой маг чувствовал то же самое.
Девон прижался к Драко, не желая отодвигаться, не желая, чтобы этот момент закончился. — Я люблю тебя, Драко.
Приплыли. Эти три ужасных слова — и все вокруг него начало рушиться. Он не ожидал их. Он не мог их сказать в ответ Девону — не мог ни сказать, ни чувствовать то же самое. Девон уснул, не зная, слышал ли его Драко, ответил ли ему. Драко крепко прижал его к себе, зная, что вскоре все закончится. Сон ушел от него, но он почувствовал, что между ними никогда не будет все по-прежнему, и это отвратительное чувство снова нахлынуло на него, и он попытался всеми силами отогнать его. Он успокоился, когда, наконец, сон заявил на него свои права. К сожалению, вернулись его сновидения.
Ради разнообразия, в этот раз они были другими. Он смог поймать снитч прямо перед носом другого ловца. Он завис в воздухе на своей метле, наблюдая, как трепещущие крылышки постепенно успокаиваются. Он нахмурился и посмотрел на него. "Это не то, за чем я гнался. Он похож, но он не настоящий. Где настоящий золотой сниджет?" Вновь оседлав метлу, он снова начал свои беспрестанные поиски настоящей цели.
Драко медленно возвращался из уютного мира сновидений, где у него было все, чего он хотел, и вернулся в реальность, в которой он понятия не имел, чего именно хочет. Он повернулся, потягиваясь, и понял, почувствовав прикосновение теплой кожи к нему, что он в постели не один. Ощущения матраса и подушек было непривычными, и он вспомнил, где находится.
"Верно",— подумал он, — "Девон…ммм…" Он сел на кровати, и воспоминания с новой силой вернулись к нему, вместе с нехорошим чувством, которое он не смог идентифицировать. "О, черт возьми! " Он медленно повернул голову, в надежде, что он ошибся. Он посмотрел на голую руку, теплое плечо, взлохмаченные темные волосы. Впервые он просыпался рядом с великолепным молодым человеком, и, несмотря на то, что он чувствовал себя с Девоном так комфортно, одновременно было ощущение полной неправильности. Это чувство снова перевернуло его желудок, вытаскивая на божий свет его подсознательную мысль, что он не должен быть здесь.
Драко осторожно выбрался из кровати, надеясь не разбудить своего партнера по прошлой ночи. Он позволил своим инстинктам заняться делом, и вскоре был умыт, одет и варил кофе на кухне, даже не задумываясь над тем, что делал. Он разрывался на части. Одна из них очень сильно хотела остаться с Девоном, но другая, реалистичная его половина, знала, что их отношения долго не продержаться, тем более, они были не навсегда.
Это чувство было с ним всю неделю. Он приехал в Росселон, чтобы избавиться от своих неудавшихся отношений. Ему нужно было прочистить голову. Нужно было забыть, и что он сделал? Запрыгнул в постель (притом, охотно) к первому парню, которого увидел. Его сны, казалось, стали более четкими. Было ясно, что он что-то ищет — пытается дотянуться до совершенства…или, как оно там называется? Они стали более яркими с тех пор, как он познакомился с Девоном, и его подсознание давало ему понять, что его цель — не Девон.
Он посмотрел на молодого американца, спящего в кровати. "Почему им не может быть Девон? Он заставляет меня чувствовать себя так хорошо, и именно это мне сейчас и нужно". Внутренний избалованный придурок Драко играл с мыслью, чтобы остаться с ним, но, в конечном счете, он будет с ним несчастен. Он был в ужасе, что стал похож на Антонио, и понимал, что нельзя отрицать, что он использовал Девона, даже если этого и не признал до сих пор. Во всем виноват Драко, и так поступать было эгоистично, и он не может позволить этому продолжаться.
Он начал метаться по комнате. Он никогда не чувствовал себя таким потерянным. "Верно. Вот оно. Я аккуратно расстанусь с ним, и постараюсь уж очень не мучаться совестью, а просто начну свою жизнь заново". Он увидел, что американец просыпается, и улыбка на его лице рвала на части сердце, но он знал, что должен был сделать.
* * *
Два часа спустя Драко вернулся в свою студию в Париж, чувствуя себя хуже, чем когда уезжал. То, что вначале было прекрасным и спокойным временем, превратилось в ад из-за его либидо и того факта, что его подсознание кричало ему, что это все не то.
Девон был расстроен, но Драко верил, что для него же так будет лучше. Девон влюблялся слишком легко и был излишне открытым и искренним: без сомнения, это когда-нибудь должно было с ним произойти. Драко знал, что американец заслуживает кого-то, кто будет ему абсолютно верен — того, кто не будет оглядываться через его плечо, ища кого-нибудь более совершенного. Девон был очень тих после того, как Драко сказал, что возвращается в Париж. Слишком тих. Не нужно было и говорить Девону, что он едет один. Снова вернулись его нервные жесты, и попросить Девона уйти в тот момент, было, возможно, одной из самых тяжелых и жестоких вещей, которые Драко когда-либо приходилось совершать.
Прощальные слова Девона уязвили его, и он сомневался, что когда-нибудь сможет их забыть, как бы долго он ни жил, — Я выучил немного французский, знаешь. Mal Foi. Это означает "Вероломство". Думаю, ты наслаждаешься, оправдывая свою фамилию. — Слова ударили Драко, и он почувствовал слезы, бегущие по щекам, когда смотрел в след американцу, выходившему из ворот замка… и его жизни. Он смутно помнил, как собрал вещи, оставляя позади изумительные воспоминания, и возвратился в Париж.
* * *
"Môn Dieu, ненавижу заниматься самоанализом. Устал от пустоты внутри. Я такой ублюдок. Я превращаюсь в Антонио!" Хотя, что-то внутри него говорило, что Антонио не чувствовал себя настолько плохо, когда бросал Драко. Было поздно даже думать о том, чтобы изменить свое решение, но его внутренний избалованный придурок хотел этого, и прямо в этот момент ему хотелось вернуться в Росселон и зарыться носом в те прекрасные спутанные волосы. Он ожидал воплей, черт, он даже ожидал слез от американца, но совсем не ожидал гнетущей тишины, которая следовала за ним, когда он выходил из дверей в свой новый кошмар.
Драко оглядел студию, ища, на чем выместить свой гнев на себя самого. Он посмотрел на кровать. Эммалин, видно, наложила простое очищающее заклинание на нее — ничего, что могло бы заслужить его гнев, там не было. Он заметил те картины на стене — те чертовы картины. Он вспомнил, что они заинтересовали Джинни, и с этой мыслью до этого удерживаемые образы той женщины вернулись. Взмахнув палочкой, он уничтожил те картины. Он не мог выносить их вида.
Он отыскал бутылку бренди — единственное, что оказалось алкогольного в его доме. Он снова мог напиться до потери сознания. В прошлый раз это сработало. Нет, подождите. Не сработало. Это привело его к фиаско с Уизли, а повторять подобное ему совсем не хотелось. "Что я делаю? Чего я хочу?" Он бросил бутылку бренди в камин, и языки пламени взвились вверх, на мгновение испугав Драко. Он поклялся больше не попадать в подобную западню. Все проблемы его последних недель были связаны либо с большим количеством спиртного, либо с сексом.
Он упал в кресло возле камина, не желая ни о чем думать. Он больше вообще не понимал, чего хотел. Он хотел Девона. Он хотел всего этого, но он также хотел чего-то большего. "Я слишком много прошу? Я переспал с Уизли и разбил сердце идеалистичному молодому человеку, и все это в течение недели. Не хочу быть такого рода парнем. Не могу поверить, что Девон бросил мне в лицо "Mal foi — вероломство". Хотя, это так. Это правда! Я такой ублюдок! Я не собираюсь становиться таким, как мой отец! Никогда!" Он осознал, что повел себя так же плохо, как сделал бы и Люциус, с одной разницей, что его мучают угрызения совести, гложут его изнутри.
Он сидел в кресле несколько часов, не двигаясь, не засыпая. Он пытался осознать, что натворил. Он моргнул, поняв, что сможет разобраться во всем, записав это. Он мог поговорить с Флэшем. Может быть, тот что-нибудь предложит? Пару раз за прошедшую неделю Драко хотелось поделиться своей радостью с дневником. Теперь он просто хотел остановить брожение своих мыслей в голове.
Он перепрыгнул через подлокотник кресла, торопясь добраться до стола. Ему действительно необходимо поговорить с Флэшем, и он тешил себя тайной надеждой, что тот маг сможет помочь ему выбраться из этих саморазрушительных мыслей. Он открыл книгу и заметил, что Флэш не писал ничего с последнего раза. "Это было больше недели назад! Надеюсь, что с ним все в порядке". Но зеленые чернила уже начали выливаться в слова на странице.
Bonjour Флэш,
Ничего не могу поделать, но должен признаться, что почувствовал приступ ревности, услышав, что твой Олли вернулся к тебе на прошлой неделе. Не сомневаюсь, что вы сегодня ночью где-нибудь веселитесь на пару, или наслаждаетесь уединенным tete-a-tete, и тебе, возможно, не понравится, что я вас прерываю! Но я почувствовал счастье в твоих словах, вызванное его возвращением. Ты кажешься намного счастливее теперь, когда он вернулся; но отрицание того, что ты до этого писал в дневнике, не поможет избавиться от тех чувств. Ты сомневался. Возможно, эти сомнения все еще где-то есть в твоем подсознании. Поверь мне, я это уже проходил на этой неделе, и это не очень-то приятно.
Возможно, я просто ревную, что хотя бы у одного из нас все в порядке в жизни. Думаю, я достоин той моей "злой" репутации, которую ты нарисовал мне на прошлой неделе (увы, без смокинга, но кошка снова устроилась у меня на коленях). Несмотря на это, твои слова часто преследовали меня в самое неподходящее время, и я могу признаться тебе, что столько натворил за эту неделю… Пожалуйста, не откажи мне, и выслушай меня, иначе я сойду с ума, если буду думать об этом и дальше!
Я думал, что хуже уже быть просто не может, после того, как Антонио бросил меня. Догадайся, что я обнаружил? Я ошибался! Возможно, мне не стоило принимать твой совет так уж буквально. Я сходил и выпил немного…хорошо-хорошо, очень много (это не привычка, клянусь) и, типа, подцепил ту девчонку. Да, знаю, девчонка…ну, женщину, вообще-то. Знаю…я предпочитаю компанию парней, но, думаю, кто-то плеснул мне чего-нибудь в абсент (Никогда не позволяй студенту-зельевару готовить твой абсент. Профессиональный риск — каждому хочется поэкспериментировать). Ну да ладно, проснувшись, не помня ничего о прошлой ночи, я обнаружил в своей кровати сестру самого большого в мире придурка, с которым я учился в школе. Мне было стыдно? Нет. Растерян? Черт, да! Унижен? Абсолютно. Она настоящая женщина-вамп, и теперь моя репутация уничтожена. Я не только охотно переспал с ней, так она еще и сообщила мне, что, подцепив меня, только тешила свое самолюбие, и, не сомневаюсь, что как только она попала домой, тут же растрепала своим верным дружкам, насколько я оказался несостоятельным. Мысль о ней отвратила меня окончательно от женского пола, Флэш. И вот я сейчас клянусь тебе, что до конца моих дней не пересплю ни с одной бабой.
Но это еще не все. Мне нужно было уехать куда-нибудь после моего фиаско, поэтому я отправился в старый семейный летний замок в Любероне (это на юге Франции). Мне нужно было просто убраться из города на время. Я задыхался здесь, и мысль о той девке в моей кровати была просто отвратительна. Те места оказались восхитительны, как я и помнил. Этот замок теперь, вообще-то, мой, я единственный, кто выжил из семьи. Я не был там как минимум лет восемь, те места такие умиротворяющие и полны дорогих мне воспоминаний. Я мог часами смотреть на просторы Воклюза, или теряться в облаках. Но тебе совершено не нужно читать мои разглагольствования.
Но затем я встретил одного парня. Замечательного, честного, невинного и просто великолепного парня.
Не радуйся пока за меня.
Почему подсознание всегда заставляет чувствовать себя виноватым в ненужное время? Мы провели вместе несколько дней. Он американец. Девон. Полностью открытый и беззастенчивый. Я мог бы научиться любить его. С легкостью. Но что-то говорило мне не делать этого. Мое подсознание твердило мне, что он не тот, или что я не тот, кто нужен ему…Короче, что-то в этом роде. Я бросил его, и не думаю, что он был счастлив от этого. Я не мог лгать себе, и знаю, что лучше было сделать это сейчас, чем провести вместе несколько месяцев и сделать это тогда, когда оно принесет еще больше боли. Я не хотел быть эгоистом, и я послушался своего сердца. Теперь я чувствую себя таким ублюдком. Я же стал ублюдком, совершив это?
Меня просто убили произошедшие события, поэтому мне уже и не важно, смогу ли я пережить этот день. Интересно, на этом все? Или стоит еще чего-нибудь ожидать? Я хотел сделать себе имя в Париже — не повторяя ошибок предыдущих поколений. Но мой теперешний образ жизни действительно то, чего я хочу от судьбы?
Я столько лет жил с маской на лице, что уже трудно сказать, честен ли я хотя бы с самим собой. Сначала в семье, затем в школе и на войне от меня ожидали, чтобы я вел себя соответственно. Возможно, поэтому мне теперь так нравится наблюдать за другими. Я хочу рассмотреть их настоящих за масками. Я провел большую часть своей двадцатитрехлетней жизни, делая то, чего от меня ожидали другие. Мне уже слишком поздно меняться? Слишком поздно найти меня настоящего?
Думаю, вот что говорило мне мое подсознание. Почему еще я отверг самого милого парня, которого только встречал? Но, все-таки, в нем что-то было, что-то очень знакомое, но я не могу понять, что именно.
Ну, думаю, мне не стоит на этом задерживаться дольше, лучше уж я продолжу плакаться тебе в жилетку. Знаешь, я был совершенно потерян и сбит с толку, но, выплеснув это на бумагу для тебя, я чувствую, что моя голова немного прочистилась. Думаю, я могу поместить свои воспоминания в думоотвод, но, во-первых, мне нужно его достать, а во-вторых, я действительно не хочу еще раз переживать прошлое. Я хочу его просто забыть и жить дальше.
Я принял пару решений. Конечно, я сделал это только за последние полчаса, поэтому прости меня, если они покажутся тебе немного идеалистичными. Сейчас, глубокой ночью, они для меня звучат просто прекрасно. Я решил, что, если я собираюсь перестать причинять себе боль и дальше, мне может потребоваться твоя помощь. Я решил многое изменить, и то, что я сейчас пишу об этом здесь, несомненно, поможет мне придерживаться данной линии, если я почувствую, что вот-вот слечу с катушек.
Надеюсь, что сдержу свои обещания самому себе, но молю тебя помочь мне, мой виртуальный друг, когда мне будет трудно. Можешь сделать то же самое, в конце концов, я обещал тебе, что постараюсь выслушать тебя — это мое первое решение. После, конечно, того, что я зарекся связываться с женщинами до конца своей жизни. Чтобы избежать непонимания, и прежде, чем я превращусь в полного ублюдка, как Антонио, я даю зарок не вступать в какие-либо отношения, как минимум, год. Целый год, чтобы узнать настоящего "Люка". Если получится, что я встречу кого-нибудь за это время, я буду вести себя как джентльмен. Я могу угощаться, но ни в коем случае не позволю больше похоти одержать верх. Я не хочу быть настолько жесток к другим, и не могу снова пройти через боль быть брошенным сам, уж не говоря о том, чтобы позволить кому-либо еще пройти через это.
Ну, так что? Ты мне поможешь, Флэш? Просто скажи мне, как разобраться в своих чувствах? Твои слова о счастье казались такими гармоничными. Да, вот оно. Я хочу найти свое счастье, и я знаю, что мне не нужны отношения для этого. Я постараюсь поддерживать связь со своими друзьями и следовать своему сердцу, но не поддаваться моим эгоистическим инстинктам. Может, просто закрыться и не показывать никаких эмоций будет проще?
Кто знает, может, мне именно этого и не хватало все эти годы? Ты кажешься мудрым человеком, друг мой. Возможно, когда ты найдешь секрет своего счастья, ты поделишься им со мной? Кроме того, может, мне вообще наложить вето на мою любовную жизнь? Может, так будет безопаснее, как ты думаешь?
Ну, вот, снова меня понесло. И я трезв как стеклышко. Не выпил даже стакана вина. Ты думал, что ты один был жестоким и сверхэмоциональным? Сомневаюсь в этом. Знаешь, когда я пишу в этом дневнике, кажется, я всегда знаю, что сказать — слова так и льются из меня. Ты представить себе не можешь, сколько раз я хотел стереть это, пока писал.
Ты говоришь, что ты счастливый человек. Я рад. Я часто говорю людям, что счастлив, но, если честно, не думаю, что я был по-настоящему счастлив с тех пор, как был ребенком — с тех пор мне пришлось столько раз видеть, как разбиваются мои детские мечты. Особенно, когда подрос.
Ты говорил о том, что война бросила гаечный ключ в твои планы. Во-первых, что такое "гаечный ключ"? Думаю, это какой-то маггловский термин? Прости, я не магглорожденный, но, думаю, ты знаком с их культурой, принимая во внимание твои рассказы о маггловских развлечениях. Ну, война и привела меня туда, в тот замечательный книжный магазин, где я смог найти этот дневник. Он буквально спрыгнул на меня с полки!
Хорошо, я сейчас чувствую себя намного лучше, выговорившись. Снова извиняюсь за свой эгоизм, и за то, что тебе пришлось потратить на меня столько времени, поэтому я позволю тебе вернуться к Олли. Один в Сочельник, а теперь мне предстоит провести одному и Новый год. Не могу сказать, что я счастлив от такой перспективы, но хорошо знать, какой тактики я теперь придерживаюсь! Ну, я, хотя бы, принял решение, и даже с нетерпением жду, когда представится возможность принять вызов судьбы.
Я чувствую, что меня заносит, а я обещал, что больше не буду. Я склонен иногда к многословию и болтовне. Мои учителя говорят мне то же самое. Страшно представить, сколько пергаментов я перевел на мои сочинения.
Итак, новый год. 2003. Год счастья. Надеюсь, ты сможешь помочь мне при необходимости в этом году, и что я смогу ответить тем же, если тебе вдруг потребует человек, которому можно излить душу. Должен признаться, что с нетерпением жду твоего ответа. Это был приятный сюрприз — увидеть твои слова в Сочельник, и знать, что где-то есть человек, который, как и я, просто хочет поговорить. Без всяких обязательств.
Au revoir, и счастливого Нового года тебе и Олли.
Люк.
Драко вернулся в свое кресло, довольный, что ему удалось систематизировать несколько своих бед и даже принять решение, как улучшить ситуацию. Часы громко пробили полночь. Выглянув в окно, он увидел вспышки разный оттенков. Это был тот самый случай, когда маги воспользовались редкой возможностью повыпендриваться перед магглами — их фейерверки были довольно захватывающими. Он почувствовал себя на мгновение тоскливо, желая, чтобы сейчас кто-нибудь был рядом с ним и разделил этот момент, но он понял, что у него уже есть такой человек. Им был Флэш, и его это вполне устраивало на данный момент.
Драко спал в ту ночь без чувства вины. Он знал, что это был Новый год, а, значит, и новые возможности, и, теперь, новые друзья, какими бы виртуальными они ни были.
Ему приснились сны, но, впервые за какое-то время, Драко встретил их с улыбкой на лице.
Глава 6. Что-то прекрасное.
Простой человек, выглянув в окно, увидел бы обычную улицу, полную детей, бегающих под падающим снегом, солнце, еле видное сквозь кружащиеся снежинки, и родителей, напоминающих детям не задерживаться долго. Гарри, тем не менее, давно понял, что он не был обычным человеком, и поэтому, вряд ли от него можно было ожидать, что он увидит эту незамысловатую картинку.
Выглядывая в окно на старинную магическую деревню, он видел маленьких магов, бегающих под только что наколдованными ими самими снежинками. Он видел ауру солнечных лучей, которые пробивались сквозь снежинки. Он видел родителей, несомненно, обновляющих согревающие чары на своих драгоценных чадах. Хотя это можно было посчитать обычной сценкой для простого мага, Гарри же видел больше. Он выхватил взглядом незнакомую ведьму в грязно-малиновой мантии, переходившую улицу. Он почувствовал опасность от положения трех метел, летящих на небольшом расстоянии. Он видел гримасу боли на лице соседки, когда у нее начались родовые схватки, и она, дотянувшись до дымолетного порошка, позвала мужа. Да, с одиннадцатилетним опытом Гарри Поттер видел все это.
Взмахнув палочкой и пробормотав несколько слов, он рассеял иллюзию, и министерская классная комната вернулась в реальность. Гарри повернулся, чтобы посмотреть на реакцию его маленького класса. — Вы понимаете, что должны искать что-то, выбивающееся из обычности образа? Ну, смотреть, как женщина вот-вот родит — вряд ли причина ваших тренировок, но важно подмечать детали. Конечно, многие из этих деталей совсем не важны. Какие-то — совершенно неуместны, но некоторые из этих, кажущихся неважными, деталей могут помочь решить проблему. Некоторые из них могут стать важными, если обстоятельства изменятся.
Он цепким взглядом оглядел присутствующих, заметив, как к ним приходит понимание. Было интересно наблюдать, как вошедший в поговорку свет начал окружать некоторых его студентов. — Жасмин, скажи мне, какие неважные детали могут быть в этой сцене.
Жасмин — молодая ведьма — прочистила горло и слегка выпрямилась на стуле. Своими каштановыми волосами и трудолюбием она напоминала Гарри Гермиону. — Ну, сэр, думаю, если Вы наблюдаете с целью найти Темных магов, тогда самой неважной информацией будет аура солнечных лучей. Остальное имеет возможность стать важным, и ничего из этого нельзя опустить.
Гарри кивнул, молча удивившись, что девочка смогла найти связь даже там, где он сам ее сначала не увидел. — Именно. Вы можете подумать, что семьи, живущие по соседству, автоматически становятся несущественной деталью, но вы не можете знать, не подменены ли они вашим врагом, используя маскирующие чары или многосущное зелье, или что-нибудь еще. Теперь, Байрон, можешь назвать одну из деталей, которая имеет потенциал стать существенной?
— Ммм, эээ, ведьма? — Он поерзал на стуле, явно смутившись под взглядами окружающих его людей. Кажется, Гарри видел, как мальчик делал то же самое во время Распределения в школе много лет назад. Пока Гарри продолжал свое занятие, одна часть его мозга была занята тем фактом, что ему все еще было странно учить студентов, с которыми когда-то ходил вместе в школу. К этому было непросто привыкнуть.
Это был хороший урок, и Гарри был доволен успехами студентов, но все равно был достаточно сильно утомлен. К тому времени, как уроки закончились, Гарри предвкушал тихий вечер с Оливером дома. Он получил от него записку, в которой радостно сообщалось, что у их команды целую неделю не будет тренировок. Казалось, их капитан хотел, чтобы все полностью расслабились и отвлеклись, прежде чем они снова окунутся в жесткий график тренировок. «Малолетстону» предстоит несколько тяжелых игр через пару месяцев, и всем необходимо было быть в их лучшей форме, если они хотят выиграть против «Гарпий» и «Уимбурских Ос».
Остановившись по дороге домой в тайском ресторанчике, чтобы взять с собой ужин, Гарри затем зашел в магазин и купил DVD-диск и бутылку вина. Он вздохнул, пожалев, что Оливеру оно не понравится, поэтому выбрал еще бутылочку хорошего импортного пива в качестве сюрприза. Потом он, предусмотрительно наложив уменьшающие чары на свои покупки, направился домой. Он плотно застегнул пальто и глубоко вдохнул морозный воздух, идя по тихим маггловским улочкам, углубившись в воспоминания.
Гарри поверить не мог, что прошла уже почти неделя с их внезапной поездки по Италии. Он и Оливер провели прекрасный и романтический Новый год в магическом районе в центре Венеции. Их поездка началась ранним вечером на речном трамвайчике по Великому каналу, они плыли, рассматривая великолепные дворцы Венеции и поглядывая на свои отражения в водах главной «улицы» города. Позже они наслаждались восхитительным ужином в «Antico Martini» , вблизи знаменитого сожженного театра «La Fenice». Гарри решил, что лобстеры — это пища богов, в то время как Оливер заказал себе «Veal Piccata». Оба согласились, что «Тирамису» была лучшая из всех, что они пробовали.
Всю ночь они занимались любовью и отсыпались после бессонной ночи до середины первого января, но у них получилось провести остаток дня, исследуя площадь Сан Марко, рассматривая божественные шедевры «Академической Галереи» и посетив мастерскую венецианских стеклодувов. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и они вынуждены были собрать вещи и аппарировать домой. Оливеру еще тем вечером нужно было успеть на собрание их команды, и обоим утром нужно было на работу.
Войдя в квартиру и вздохнув от прекрасных воспоминаний об их ночи в Италии, он попытался сохранить заряд оптимизма для ожидающей их недели. Ему все еще нужно было отработать несколько дней, но он предвкушал длинные дни и еще более долгие ночи, полные наслаждения со своим парнем. Он думал о «любви» в целом и пытался разобраться в своих чувствах. О, конечно, Олли не упоминал об этом, но Гарри не мог не думать. Особенно, общаясь с Люком через дневник, он частенько размышлял на эту тему.
Гарри быстро навел свой каждодневный марафет в квартире и накрыл стол на кухне для ужина в ожидании Олли. Он хотел просто насладиться этим вечером, обычным и ненапряженным, размышляя над любовью, когда появится Оливер. Гарри не мог не подумать о том, что намного проще понять, что ты чувствуешь к человеку, когда он или она рядом. Он снова оглядел квартиру, убеждаясь, что все в порядке, а затем помчался в душ, желая, чтобы все было просто идеально к возвращению Оливера.
Оливер аппарировал в квартиру и тут же услышал из ванной звук бегущей воды. Быстро оглядевшись, он заметил, что Гарри уже прибрался и накрыл на стол, наложив на еду согревающие чары. Аромат азиатской кухни возбудил его аппетит, и не только к еде. Он улыбнулся, заметив старания Мальчика-который-выжил. Он привык к легким насмешкам Гарри и находил милым его пристрастие к порядку в доме. Не то, чтобы Оливер был неряхой, просто казалось, что требования Гарри к чистоте были уж слишком завышены. Но, в любом случае, Оливер не променяет их ни на что на свете.
Он понял, что все еще текущая вода означала, что Гарри принимает душ. Он изогнул брови, осознав, какая ему предоставляется возможность объявить о своем присутствии, и увидел шанс получить самое приятное приветствие. Он быстро отнес сумку в спальню и разделся, направляясь в ванную. Остановившись перед дверью, он решил, что предстоящий сюрприз будет довольно веселым. Он аппарировал прямо в душ, чем напугал Гарри так, что тот еле устоял на ногах.
— Шлепанцы Мерлина, Оливер! Когда ты вернулся? И ты собрался напугать меня до полусмерти, или что?
— Если бы только Волдеморт додумался аппарировать к тебе в душ, тогда бы у него появился шанс победить тебя, — пробормотал Оливер, обнимая Гарри. — Но поверь мне, у меня есть другой, более эффективный способ заставить твое сердце биться быстрее. — Он продолжил препятствовать возражениям, которые могли появиться у Гарри, хотя, если судить по его стонам, тот совсем уже и не возражал против поцелуев Оливера.
«Приветственные» поцелуи медленно продолжались, пока они неторопливо мыли друг друга, исследуя любимые тела, снова знакомясь с эрогенными зонами, которые они нашли друг у друга за все эти месяцы. Только когда они обласкали, обцеловали и попробовали каждый сантиметр тел друг друга, они продолжили дальше.
* * *
Гарри не ожидал резкого изменения темпа, но уж точно не стал жаловаться, когда Оливер внезапно притиснул его к холодной плитке и набросился на его рот. Он ахнул, почувствовав, как рука крепко обхватила его член, ощущая обжигающее желание Оливера. Шотландец всегда становился немного грубым и властным, когда был сильно возбужден, и Гарри удивился, поняв, что он наслаждается возможностью подчиняться другому время от времени.
Решив отдать Олли контроль, Гарри просто окунулся в мир чувств, двигая бедрами в такт энергичным движениям руки на члене, откидывая голову назад, подставляя шею, когда Олли потянул за волосы сзади. Он почувствовал, как напряжение внизу живота быстро возросло, когда Олли ускорил темп, а затем вдруг резко остановился. Напряжение было почти невыносимым, но ожидание — восхитительным.
Оливер прикусил шею Гарри, а затем лизнул, спускаясь к ключице и дальше, к правому плечу. Когда Олли прикусил чуть сильнее, Гарри ахнул, но сильные руки его быстро развернули, снова прижимая к стене. Он задрожал от прикосновения холодной плитки к его горячему подергивающемуся члену. Противоречивые ощущения только увеличили его восторг, и он еле сдержался, чтобы не потереться о влажную холодную стену. Его грудь прикоснулась к холоду, и он застонал от счастья, когда Оливер прижался к нему и начал поигрывать его и так уже чувствительными сосками. Жар между ними был нестерпимым: грудь к спине, губы к шее, руки к груди, член к расселине.
Ласки, поддразнивания и пытки были закончены. Как будто кто-то щелкнул, и они оба застыли в неистовом желании, быстро подготавливая, смазывая и, наконец, после, как им показалось, вечности, входя. Гарри гортанно выкрикнул, когда Оливер вошел в него и застонал от страсти. Они на мгновение замерли, каждый из них, наслаждаясь ощущениями, связью и реакцией партнера. Затем все еще возрастающий жар снова охватил их, и они начали двигаться в уже знакомом ритме: Оливер вперед, в то время как Гарри подавался назад, прижимаясь; темп, сила и жар увеличивались с каждым толчком, крики Гарри становились все громче и чаще с каждым прикосновением к его простате.
Оливер почувствовал дрожь своего любовника и крепко обхватил пальцами и ладонью член и мошонку Гарри, желая продлить это, насколько будет возможно. Гарри застонал так, как стонет только человек под инквизиторскими пытками. Еще несколько резких толчков, стимулирующих его простату, и он уже хныкал от желания кончить. Олли оттянул голову Гарри за волосы и начал посасывать его шею, за что был вознагражден дрожащим вздохом. Затем Гарри, поняв, насколько Олли был близок к оргазму, резко подался назад, насаживаясь на член и сжимая мускулы вокруг него, а затем медленно двинулся вперед. Это, как и предполагал Гарри, было последней каплей. Олли ослабил хватку, и они кончили синхронно, крича и ахая от экстаза.
* * *
Успокоившись, Гарри быстро повернулся, чтобы посмотреть в лицо Олли. Именно это выражение, как уже давно заметил Гарри, было на его лице. Выражение совершенного блаженства, которое показывало ему, насколько он особенный для Олли. Он подумал, что это и есть доказательство того, что он любим.
Следующие два дня были восхитительны. Гарри смог немного подправить расписание своей работы, и провел их с Олли. Они большую часть времени были дома. Они смотрели фильмы, заказывали еду на дом, занимались любовью и поздно ложились спать. Когда Гарри предложил пойти полетать для разнообразия, Оливер сказал, что не хочет садиться на метлу всю свою выходную неделю.
— Что, даже на мою? — озорно предложил Гарри после расслабляющего целого дня ничего-не-делания. Гарри, обдумав в тот день их отношения, пришел к выводу, что он действительно очень счастливый человек.
Оливера всегда веселила страсть Гарри к маггловским фильмам и телевиденью. Несмотря на свою чистокровность, Оливер и его братья выросли в семье, уважающей магглов, и они время от времени ходили в кино и магазины в самом центре Эдинбурга. Он никогда не насмехался над Гарри и его детским пристрастием. В конце концов, его жизни до окончания войны была и так слишком суровой. При возможности, Оливер только подшучивал над очевидной любовью Гарри к определенным маггловским актерам. Не то, чтобы, конечно, Оливер сам не поддавался шарму некоторых звезд голубого экрана.
Они шутливо обсуждали, кто более привлекательный: Мэтт Деймон из «Идентификации Борна» или Том Круз из «Особого мнения». Оливер считал, что Том Круз более сексуальный, а Гарри отдавал предпочтение Мэтту Деймону. Это, конечно, привело их к дальнейшему обсуждению других привлекательных знаменитостей, и, наконец, Гарри вытащил свой новый DVD, полученный по почте перед Сочельником.
— Вот подожди, этот парень просто великолепен! — Он кокетливо улыбнулся, вставляя диск в магнитофон. — Он — вампир, поэтому, бездушный. Конечно, вампиры — хладнокровные убийцы, и он — настоящий ублюдок. Но что-то в нем…Я не знаю. Мне кажется, что он может стать хорошим, если захочет. — Гарри вернулся к дивану и сел рядом с Оливером, положив голову на его плечо.
— Значит, вот чем ты занимаешься, пока меня нет? Сидишь и пускаешь слюнки из-за каких-то ублюдочных вампиров? — Такое легкое подшучивание друг над другом было им знакомо. Их отношения начались из-за обсуждения, кого из их одноклассников они находили привлекательными. После того, как Гарри уже нормально принял на грудь, он добавил Оливера в свой список, что и побудило того сделать первый шаг, который он обдумывал всю ночь.
— Ну конечно. Чем еще мне заниматься? — улыбнулся в ответ Гарри. — Конечно, они уже сняли несколько новых сезонов «Баффи», но, так как мне не удалось посмотреть серии во время их показа, я просто жду теперь, пока они выйдут на DVD, поэтому я не знаю, что с ними дальше произойдет.
— Баффи? — Неверие явно читалось в голосе Оливера. — Мы собираемся смотреть на какого-то парня по имени Баффи???
Это, естественно, было встречено взрывом хохота. — Нет, придурок! Мы собираемся смотреть на девушку по имени Баффи, она истребительница вампиров. Спайк — тот парень, о котором я говорил. Они сражаются. Там есть один эпизод, где Спайк дерется с Ангелом — он тоже вампир, но хороший — черт, что за жаркая сценка!
Оливер покосился на Гарри, заинтригованный, почему его парню так нравятся сцены драк. Прежде, чем он успел что-то сказать, начался фильм, и он увлекся историей о молодой обыкновенной, на первый взгляд, девчонке, которая сражалась с различного вида демонами, а небольшая компания друзей все время помогала ей подготавливаться, расследовать, предлагая свою поддержку и делая вид, что это совершенно нормально, что судьба мира лежит на ее плечах. Интересно, подумал он, Гарри когда-нибудь замечал схожесть между Баффи и им самим?
* * *
После долгой обработки и льстивых замечаний, Гарри удалось вытащить Оливера в винодельню в Кенте. Оливер обещал уже много месяцев назад, что съездит с ним, но с его постоянно меняющимся расписанием поездка часто откладывалась. Конечно, слизеринец, живущий в Гарри, смог, наконец, припереть шотландца к стенке, и на этот раз ему уже не выбраться из ловушки. Оливер в то утро, когда они занимались любовью, наобещал Гарри сделать все, что тот захочет, и Гарри припомнил ему об этом сразу, как дыхание Оливера вошло в норму.
Сначала Оливер ворчал, но когда погода испортилась, он был более чем счастлив оказаться в тепле подвалов и напротив жаркого камина основного помещения. Они аппарировали на виноградник на юге Уэльса, где их тут же окутала уютная и располагающая атмосфера.
Винодельня была хорошо известна в маггловских кругах, но ею веками заправляли маги. Несколько наложенных чар всегда следили за тем, чтобы виноград вовремя поспевал, и чтобы холод не влиял на него. Гарри улыбнулся, увидев, что Оливер хотя бы пытается делать вид, что ему интересны вина, которые они пробовали. Шотландец нехотя признался, что ему понравился полный и сладкий «Мускат».
Вина были очень насыщенны, и сыр помогал еще полнее ощутить его вкус. Оливер не ожидал, что в стоимость поездки был включен прекрасный домашний обед, а свежевыпеченный хлеб оказался просто неподражаем.
День Гарри был немного испорчен. Он надеялся, что немногие осмелятся выбраться из дома в такую погоду, но его надежды не оправдались. У многих волшебников, как и у Гарри, возникла та же идея, и они тоже присоединились к ним. Хорошее вино и тепло явно привлекли сюда много народа.
Один молодой парень, узнавший Оливера, явно был его фанатом. Гарри не мог не заметить попытки парня пофлиртовать со своим кумиром, но шотландец, казалось, не обратил на это внимания. Он знал, как сдерживать толпы поклонников, и этот парень был для него просто одним из списка. Оливер улыбнулся и перекинулся парой словечек с молодым брюнетом, но Гарри не думал, что он мог не заметить его открытых авансов.
Приступ ревности накатил на него, и он подошел к ним, собственнически кладя руку на плечо своего любимого, невинно глядя на нестрашного паренька. Огромные карие глаза расширились, когда фанат узнал Гарри и быстренько понял, что Оливер, очевидно, занят — ни кем иным, как Мальчиком-который-выжил. Оливер, казалось, не заметил ничего — это был просто еще один поклонник, который смог прорваться к своему любимому игроку.
Гарри удивился своим собственническим инстинктам. Увидев парня, флиртующего с Оливером, он больше, чем просто расстроился. Он думал об этом даже потом, когда внимание Оливера снова обратилось к нему, и поклонник отошел. Он заметил, тем не менее, что парнишка все время, пока длилась экскурсия, держался на расстоянии от них.
Гарри наслаждался поездкой, и сам процесс, как маги делают его любимые напитки, был познавательным. Он долго мучился над тем, какую бутылку вина купить в магазинчике при винодельне, когда увидел снова того парня, подошедшего к Оливеру. Он заметил, что его любимый, явно чувствующий себя не в своей тарелке рядом с парнишкой, повернулся и посмотрел на Гарри. Он, должно быть, понял, что парень преследует его, и чувствовал себя неуютно. Гарри улыбнулся в ответ, и Оливер, казалось, обрадовался. Он увидел, как Оливер, наконец, поставил автограф и поспешил к Гарри.
— Эээ, мы скоро возвращаемся? — Оливер дергал себя за воротничок. Действительно, флиртующий поклонник заставлял его чувствовать себя неуютно.
— Да, я просто хочу посмотреть еще несколько бутылок. Это недолго. — Он почувствовал внезапное желание поцеловать Оливера, и так и сделал. Они улыбнулись друг другу. — Обещаю.
Гарри, наконец, заказал две дюжины бутылок с этикеткой «Curious Grape» — смеси красного и белого вин, но признался, что больше ему нравиться хорошее «Rose». Он просмотрел еще несколько бутылок с редкими этикетками.
Взяв в руки французское «Rose», он внезапно вспомнил о Люке и понял, что уже давненько не заглядывал в дневник. Он почувствовал себя виноватым, что не проверял, написал ли что-то его друг, но постарался избавиться от чувства вины, зная, что обязательно проверит его, как только Оливер снова уедет, и у него будет больше времени.
* * *
Проведя еще один долгий день в офисе, Гарри решил аппарировать прямо в квартиру, а не тащиться пешком до дома, как он обычно делал. Он с облегчение вздохнул, оказавшись в знакомой гостиной. Скинув обувь в нехарактерной для него манере, он осторожно прошел на кухню налить себе бокал вина и нашел записку на столе:
Гарри,
Уехал к родителям, после Син и Дуглас собираются вечером сходить со мной куда-то. Не знаю, во сколько вернусь — ты же знаешь, какие они. Если что, увидимся утром.
Твой,
Олли.
Гарри улыбнулся. Он действительно знал, какими становятся старшие братья Олли, когда выбираются в город. Довольный, что Олли решил провести день с семьей, и что додумался оставить ему записку, Гарри начал методично обыскивать кухню на предмет чего-нибудь перекусить. Наконец, он вернулся в гостиную с тарелкой нарезанного яблока, сыра и французского хлебца, который он прикупил за день до этого. Он открыл бутылку французского «Rose», приобретенную в поездке в Кент, и налил себе стаканчик. Он снова вспомнил, что уже давно не проверял дневник. У него появилась неуютное чувство, что он забросил свою дружбу с Люком, поэтому он решил воспользоваться шансом этим вечером и посмотреть, не написал ли тот что-нибудь, а также сообщить своему новому другу о последних событиях в своей жизни.
Он включил классическую музыку, поставил тарелку с бокалом на стол и устроился сам за ним поудобнее, призвав маленький пуфик для ног. Как он и подозревал, Люк писал, и ни больше, ни меньше, как на Новый год. Гарри снова почувствовал вину из-за того, что он сам наслаждался праздником с Олли в Италии, в то время как его друг явно был одинок и расстроен. Прочитав обо всем, что случилось с Люком за неделю, и, поняв, что прошло уже около двух недель со дня, когда это было написано, он тут же забеспокоился о своем друге и быстро потянулся за своим пером.
13 января 2003
Люк,
Мне жутко стыдно, что так долго не отвечал. Я провел пару дней в Италии и был так занят по возвращении, что даже не было времени взглянуть на свой стол. Надеюсь, что дела у тебя сейчас обстоят лучше, чем когда ты последний раз писал.
Он остановился ненадолго, размышляя с чего именно начать свой ответ. Решил, что лучше сначала ответить Люку.
Для начала, не волнуйся о том, что я отрицаю теперь то, что написал здесь прежде. Я все еще думаю об этом и уверен, что пришел к некоторым выводам, но об этом позже. А насчет тебя — мне очень жаль, что у тебя все так получилось. Думаю, что главное — это твоя реакция на то, что ты «бросил» Девона. Ты слишком критично судишь себя. К тому же, ты прав, сказав, что было бы хуже, если бы ты подождал несколько месяцев. А сейчас Девон запомнит ваши отношения просто как попытку, окончившуюся слишком быстро, а не то, что его жизнь была потрачена и разрушена бессердечным ублюдком. Ты сделал все правильно, это определенно!
А насчет той ведьмы — ну, ты теперь, хотя бы, выяснил, что женщины не стоят твоего внимания. Не позволяй, чтобы две неудачи портили тебе жизнь. Она явно зацикленная особа, если пыталась соблазнить тебя со школы. Но, наверное, ты чувствуешь себя ужасно, и я не могу не ощущать в этом и своей вины — ведь это я предложил тебе пойти и переспать с тем, кто подвернется. Возможно, теперь ты сможешь направить свою энергию в другое русло, и ты знаешь, что тебе не нужно будет беспокоиться, если какая-нибудь ведьма попытается отвлечь тебя.
Не считай себя идиотом за то, что последовал зову сердца. В такую ситуацию может попасть любой человек, правда.
Гарри снова остановился, перечитывая свои слова и откусывая кусочки сыра и яблока, запивая все это вином. Он удивился, что вино, купленное прямо на винодельне, меньше отдавало пробкой. Вкус был полным и чистым: один виноград, дуб и ягоды. Восхитительно. Он сделал еще глоток, затем, осторожно поставив бокал на стол, снова взялся за перо. К его великому удивлению, перед его глазами появился ответ.
Дорогой Флэш,
Спасибо богам, что ты прервался ненадолго! Я сижу здесь и жду, когда же мне можно будет вклиниться и сказать: «Привет», с тех самых пор, как я заметил, что дневник открылся, и ты начал писать…с пером наготове, но ты продолжал писать. Как ты думаешь, на этом дневнике действительно чары, которые просто заставляют тебя захотеть писать еще и еще, особенно, когда ты не знаешь с чего начать? Признаюсь, что начал о тебе уже слегка беспокоиться. Я был на грани срыва, когда писал в прошлый раз. Я думал, что, возможно, напугал тебя.
Гарри моргнул, обдумывая это, пока читал. Люк был здесь! Прямо здесь, сейчас, и писал в своей половине дневника. Гарри очень удивился неожиданному ответу.
О — вау! Привет! Нет, ты совсем не напугал меня, но это слегка выбивает из колеи. Я не ожидал мгновенного ответа!
Что страшнее — смотреть, как я пишу, или обнаружить, что я притаился, наблюдая за тем, как пишешь ты, но не отвечаю? Думаю, это было бы хуже. Вообще-то, я только что закончил один из своих проектов, который теперь мило булькает в котле, и просто сел, чтобы почитать газеты, когда дневник внезапно открылся…Что еще делать бедному одинокому французу?
Ну, я рад, что ты вклинился, но мне жаль слышать, что ты одинок. Это не очень-то страшно: смотреть, как ты пишешь, просто немного странно, хотя было бы действительно хуже узнать, что ты просто наблюдал. Да, кажется, когда я пишу в дневнике, я становлюсь более многословным, рад узнать, что не я один.
То есть, ты хочешь сказать, что в реальной жизни ты нем как рыба? Черт! Прости, это было невежливо. И стирающие чары не работают, помнишь? Мое настроение сегодня немного неприятное, и, кажется, я выплескиваю его на всех и вся. Хорошо еще, кошка меня до сих пор любит. Ну, мне так кажется, по крайней мере, когда приходит время кормежки. Ничего не могу с собой поделать. Я все еще пытаюсь переварить то, что я сделал с Девоном…Поэтому я сделал единственную доступную мне вещь — окунулся в учебу. К тому же, этот семестр довольно насыщенный. Я смогу, хотя бы, вовремя завершить свои исследования, это однозначно.
Гарри был захвачен врасплох внезапной грубостью. Казалось, Люк действительно был в отвратном настроении, если прибегает к такой жестокости. Ну, хотя бы он вовремя спохватился и извинился. Гарри не мог не вспомнить такую знакомую комбинацию — жестокость и зелья.
Работа всегда заставляет тебя быть таким циничным и саркастичным? Ты напомнил мне моего бывшего школьного профессора зелий, и, судя по тому, что ты написал, что твои труды сейчас «мило булькают в котле», похоже, ты работаешь над зельями. Именно этим ты обычно занимаешься, когда работаешь? О, небеса и Моргана — я снова сделал это. А теперь насчет многословности, которая увеличивается, когда я пишу в этом дневнике. Я постоянно забываю, что необходимо ставить фильтр между своими мыслями и пером, или, может быть, фильтр просто не срабатывает, когда я пишу? Не знаю. Сомневаюсь, что ты понимаешь, о чем это я, но ты действительно не должен расстраиваться так сильно из-за Девона. Я уверен — ты все сделал правильно!
Думаю, ты отлично это описал. Фильтр действительно отсутствует. И я снова прошу прощения. Я изо всех сил пытаюсь быть дружелюбным и вежливым. Признаюсь, что в последнее время я не очень-то приятная компания. Возможно, мне нужно познакомить тебя с моим бывшим профессором зелий. О Девоне…Я знаю, что у меня была чертовски хорошая причина так поступить тогда. Одно время я чувствовал, что он отлично мне подходит, что-то в нем такое было…что-то…правильное. Затем появилось желание поскорее все закончить…Я могу быть мелодраматичным придурком, когда захочу. Знаю, что в детстве я был немного избалован, и обычно получал все, что хотел, если очень старался.
А насчет моего цинизма и сарказма? Ну, не знаю, как твой школьный учитель, но мой был совершенно не похож на твоего. Он гордился своей работой и не терпел дураков. Ты был прав насчет кипящих котлов. Зелья — моя специализация в l'institut, и я понятия не имею, чем буду заниматься после его окончания. Возможно, займусь исследованиями. Есть столько возможностей для подающего надежды мастера зелий. Если, конечно, я смогу закончить обучение.
Гарри никогда не задумывался над выбором карьеры в индустрии зелий. Хотя, судя по количеству целебных снадобий, требовавшихся ему во время войны, наверное, для их изобретения потребовалось немалое количество специалистов в этой области. Он не думал, что когда-нибудь сможет избавиться от своей собственной ненависти к котлам и приготовлению зелий. В конце концов, он на всю жизнь напуган старым злобным ублюдком, который учил его. Гарри покупал все свои зелья в аптеке, а его старый школьный котел, стоящий на углу стола, сейчас был набит пергаментами и бумажками. Он еще раз перечитал слова Люка и не мог не заметить, что француз все еще зациклен на Девоне. Он понял, что Люк слишком строго к себе относится, если еще не забыл о том случае.
Ты думаешь, было что-то «правильное» в Девоне, но этого было недостаточно? Иногда я похоже думаю насчет нас с Олли. Он — отличный парень, и мне многое в нем нравится. Вокруг него есть эта аура стильности и чистокровности — не высокомерности или чего-то в этом роде — просто чистоты и утонченности. И еще — его любовь к квиддичу. Мы играли вместе в школе, и он был одним из тех людей, которые любят игру так же сильно, как и я. Это придает ему некоторую грубоватость. Знаю, эти качества не всегда совместимы в человеке, но в Олли они смотрятся гармонично, и это одна из тех черт, что мне в нем нравятся. Просто иногда я задаюсь вопросом: стоит ли мне искать чего-то большего? Но прости, довольно обо мне и Олли. Если ты знаешь, что склонен к мелодраматизму, и ты думаешь, что именно так ты и поступил с Девоном, тогда просто напоминай себе об этом, чтобы не поступить так снова. Ты должен простить себя за то, как ты поступил и принять тот факт, что это должно было случиться. И тогда ты сможешь придерживаться принятых решений. Ты просил меня о помощи. Ты все еще хочешь ее? Ты действительно хочешь, чтобы я держал тебя в рамках принятых тобой решений?
Я не был уверен, захочешь ли ты мне помочь…Как я сказал, я мог просто напугать тебя, или ты решишь бросить меня. Ну вот, я опять зацикливаюсь на себе самом. Ты имеешь право говорить об Олли. В конце концов, мир не вращается вокруг меня одного. Я понял это снова за последние две недели. Должен признаться, что чувствую себя немного лучше, когда пишу тебе и знаю, что ты действительно там, на другом конце магии этого дневника…
Да, мне нужен кто-нибудь, кто поможет придерживаться моих решений, поэтому, если предложение еще в силе, я с радостью приму его!
Гарри улыбнулся. Он не потерял дружбу Люка, и мог видеть, что француз старается помочь себе сам. Также было приятно осознавать, что тот согласен выслушивать его собственные бессвязные высказывания насчет Олли.
Понимаю, что ты имел в виду под «знанием о присутствии на другом конце» — ты внезапно стал таким реальным человеком, более реальным, чем когда я видел твои уже законченные сообщения. Думаю, это может показаться странным, но лучше я объяснить не смогу. Должен признаться, что чувствовал себя так, будто бросил тебя — прошли почти две недели с тех пор, как ты писал в последний раз! Мне было очень жаль, что с тобой произошли те события после Сочельника. И да, предложение в силе. Я говорил тебе раньше — или хотя бы думаю, что говорил — что я хочу принять твое предложение о дружбе, а быть другом означает помогать, насколько возможно. Хотя я и не могу пообещать, что моя помощь окажется удачной, но я сделаю все, от меня зависящее. Я ценю, что ты согласен выслушивать мою болтовню о нас с Олли, и со своей стороны обещаю, что если мне потребуется поговорить о нем, я сообщу тебе.
Отлично, хотя, уверен, что в один прекрасный день ты можешь пожалеть об этом! Теперь я могу жить твоей жизнью…Как тебе понравилась Италия? Ты был там с Олли? Ты случайно не встречал там итальянского Salaud (это означает «ублюдка»!) по имени Антонио? Возможно, официанта?... Высокий, с темными спутанными волосами? Но с фигурой греческого бога? Не обращай внимания…Мне уже плевать на него. Ну, я надеюсь на это.
Как я сказал, я окунулся в работу. Я не выходил никуда с тех пор, как вернулся из замка, и ты теперь понимаешь мое желание услышать хоть какие-нибудь новости?
Гарри рассмеялся при мысли о бывшем парне Люка. «Было бы смешно, если бы мы столкнулись там? Не знаю, в конце концов, мир так тесен».
Хммм, я не помню официанта с таким именем, но, кажется, парня, который управлял нашей гондолой, звали Антонио. Италия так красива! Мы провели там новогоднюю ночь, и это было здорово!
Ааа, значит, Венеция…
Я теперь стараюсь придумать что-нибудь на День рожденья Олли. Оно будет в конце месяца, и я хочу приготовить для него что-нибудь особенное.
Возможно, ужин?
Я думал об этом — может быть, поездка в Париж. Я никогда там не был, но слышал, что город очень романтичен. Можешь порекомендовать хороший ресторан?
Лучший. «Jonl Robuchon» — это название ресторана, а также и фамилия шеф-повара и владельца. Он считается одним из самых красивых в Париже, расположен в старинном коттедже. Но тебе нужно поторопиться с заказом.
Спасибо! Так и сделаю. Надеюсь на тихий вечер, романтический ужин только для нас двоих, хорошее вино, жаркий секс…
Гарри остановился, задумавшись, действительно ли Люк хочет слышать о его отношениях с Олли. Он не хотел переходить границы дозволенного или фокусироваться только на себе.
Ты действительно уверен, что хочешь жить через меня? Не будет ли это…слишком…болезненно или раздражающе — слышать о чьей-то любовной жизни? Или ты в душе вуайерист?
Хммм, вуайерист??? Ну, наблюдаю…иногда. Ты сказал, что в школе играл в квиддич с Олли? И ты хочешь сказать, что ты никогда не «смотрел» раньше — в раздевалке, я имею в виду. Я всегда считал, что во время этого можно было многое узнать.
Кроме того, твои действия всегда лучше бездействия…Я сказал, что я отказался от любви, но не от самой идеи любви для всего остального мира. Она существует. Просто, не думаю, что я ей сейчас очень нравлюсь.
Гарри улыбнулся этому. Хорошо знать, что Люк не совсем отбросил идею любви. Также хорошо было узнать, что не только Гарри в школьные годы страдал больной фантазией. Он не думал, что когда-нибудь сможет признаться в своих худших мыслях, и покраснел от этих воспоминаний.
Я честно могу сказать, что никогда не «смотрел», когда был в школе. Но уж точно «думал» об этом, хотя никогда так и не решился воплотить свои мечты в жизнь. Что, твоя квиддичная команда так развлекалась? А насчет моих теперешних действий — ну, эта неделя была очень насыщена, если тебе так хочется знать!
Я прямо отсюда могу видеть твою ухмылочку, Флэш. И могу поспорить, ты покраснел, когда писал это. Даже чернила, кажется, стали более красными. А насчет моей квиддичной команды…Ну, я играл в ней почти всю мою школьную жизнь. Мы были довольно близки друг с другом, и думаю, что общая душевая временами тоже помогала этому. Это все, что ты сможешь вытянуть из меня, если не собираешься вдаваться в подробности о «насыщенности» своей любовной жизни.
Вай, вай! Насколько подробным ты хочешь, чтобы я был, Люк? И что, чернила действительно покраснели? Ты просто прикалываешься, не так ли? Знаешь, в мои квиддичные дни я думал о том, чтобы посмотреть на трахающихся ребят, но, к моей досаде, мои мечты всегда включали в себя полного придурка, который играл за противоположную команду, не говоря уж о том, что он был моим заклятым врагом!
Нет, не вру насчет чернил, они действительно покраснели. Хотя, освещение здесь не очень. У тебя что, тоже были такие ребята? У нас тоже был один, в другой команде. Настоящий говнюк…
Думаю, нам с тобой повезло, что мы были не в ОДНОЙ команде с тем парнем. Наверное, в каждой школе есть такие. Вопрос в другом — ты когда-нибудь фантазировал о его сексуальной жизни? Это была пытка, могу тебе сказать, настоящая пытка! Слава Мерлину, я быстро переболел этим.
Что, ты хотел, чтобы тот придурок тебя оттрахал? Или ты просто хотел увидеть его оттраханным кем-то? Признаюсь, я никогда не думал о том говнюке в таком ракурсе. Ну, по крайней мере, не до тех пор, пока мы не решили пошпионить за ним и его командой после игры, в душе… Я никогда не понимал, что, несмотря на отношение к нему, у него были «другие» достоинства, на которые я не обращал до этого внимания. Они были…впечатляющими, как минимум. Наверное, после этого я пару раз подумывал о нем в таком ракурсе. Конечно, он был таким придурком (и все еще есть, насколько я слышал), поэтому я никогда и не мечтал воплотить их в жизнь.
Ааа, понимаешь, сначала я просто хотел увидеть его чьей-то шлюшкой, но затем, как и ты, я смог взглянуть на его великолепное тело, которое он скрывал под мантией и … ну, как я уже говорил, я рад, что переболел этим. Интересно, это квиддич так влияет? Я помню, что у большинства ребят в команде были отличные фигуры, включая Олли. Какое тело!!! Просто отличного размера во ВСЕХ местах.
Да. Такое частенько говорят об игроках в квиддич. Возможно, в этом моя проблема. Я, вроде как, бросил играть…Война и все такое, и теперь, ну, не думаю, что снова хотел бы играть, даже если бы я и подошел. Но да, у играющих ребят действительно классные фигуры. Чьей-нибудь шлюшкой, а? Это прозвучало так, как будто ты насмотрелся плохих американских маггловских…эээ…визио дисков, или что-то в этом роде. Девон тоже периодически так выражался. Было довольно познавательно.
Визио диски — да, что-то в этом роде. Думаю, ты имел в виду «видео кассеты», но я обычно смотрю DVD. Не могу сказать, что часто смотрю о «шлюшках», но если уж начистоту, некоторые все-таки видел…
Не могу сказать, что разбираюсь в маггловской электронике. DVD? Должно быть, я что-то пропустил. Это такие маленькие коробочки, которые магглы таскаю везде с собой и прикладывают все время к ушам?
Думаю, ты говоришь о мобильниках — это аппараты для связи. Ты действительно не знаешь многого о магглах, да? А насчет видео — ну, надо же мне развлекаться как-то, пока дома нет моего парня, верно? Тебе точно надо найти кого-нибудь, кто сможет познакомить тебя с прекрасным миром телевидения. Это стоит того!
Есть заклинания и кое-какие штучки, которые развлекают меня, когда моего парня нет рядом. Не сомневаюсь, что несколько предстоящих месяцев я частенько буду к ним прибегать.
Кое-кто пытался однажды объяснить мне насчет телевидения, но думаю, что я просто не слушал. Честно, не знаю, зачем вообще пытаться это сделать. Должно быть ужасно скучно. Что я из этого получу, чего не сможет дать хорошая книга? Хотя я и читал нескольких маггловских авторов. У них очень интересные представления о волшебниках.
Да! Вот именно! Также есть люди, делающие фильмы и программы! Один из моих любимых сериалов про вампиров и ведьму, и оборотня, и нескольких демонов, которые появляются то тут, то там. Поразительно! И хотя ситуации для нас и нетипичные, но это хороший способ развлечься, и герои довольно реалистичны.
Вампиры, ведьмы и оборотни? Разве это не означает, что кто-то нарушил статус секретности? Где ты находишь время смотреть это? Насколько я понимаю, тебе часами нужно для этого сидеть перед стеклянной коробкой. Кроме того, мне хватило темных существ в войну. Уж лучше я постараюсь этого избежать. Прекрасные рыцари с большими сверкающими мечами, скачущие на верных конях, спасающие прекрасных девиц. Я упомянул о больших сверкающих мечах? Есть что-нибудь подобное в твоей DBD-коробке? Видишь, теперь и я не очень-то хорошо выражаюсь. Я совершенный профан в маггловских делах.
О, да! Есть много подобных фильмов. Есть множество версий легенды о Короле Артуре, других историй эпохи Возрождения, пиратских историй и даже фильмов о Мерлине! И самое удивительное — они кажутся такими реальными! Если бы ты посмотрел один из них, ты увидел бы замки, которые выглядят как настоящие, людей в одеждах той эпохи, столько много мелких деталей, на которые они обращают внимание и помогают тебе ощутить себя частью того мира! Они даже создали фильмы по историям Толкиена! Ты же читал Толкиена, не так ли? А насчет потраченного времени — это не очень-то отличается от времени, которое ты тратишь на чтение книг…
Ну, приму к сведению. Ты уверен, что никто не нарушает статус секретности? Кажется, ты действительно увлечен этим телевизором. Возможно, Олли дает тебе слишком много свободного времени. Ты уже догадался, что я изучаю зелья. Вот я только что понял, что ты не сказал, чем ты зарабатываешь свои галеоны. Кто же не читал Толкиена? Он был волшебником, ты знаешь? Я слышал, что он учился в Хогвардсе. Эльфы попытались остановить публикацию книги — уж слишком близок он был к истинному положению вещей. Но на арене появился Гриндельвальд, и о книгах забыли. После той войны он опубликовал ее у магглов. Очень умный маг.
О, я не знал, что Толкиен был волшебником. Это многое объясняет, не так ли? А насчет статуса секретности — трудно сказать. Большинство вещей, связанных с магией, так далеки от реальности, что вполне может сойти за разыгравшееся воображение магглов. Если в это и были вовлечены маги (в чем я не сомневаюсь), они постарались и хорошо замаскировали все под выдумку. А насчет моей работы: ну, если я скажу тебе, чем зарабатываю на хлеб, мне придется тебя поймать и убить…
Гарри смеялся, пока это писал. Его так и подмывало написать «О, я убиваю Темных Лордов и спасаю время от времени магический мир». Но он не думал, что Люк хорошо отреагирует, узнав, что переписывается с Мальчиком-который-выжил. Гарри действительно мог быть самим собой, когда разговаривает с Люком, и это было блаженством.
О, ну тогда ты либо студент-историк, либо у тебя есть реальная работа. Или карьера? Прости за назойливость — ты не обязан отвечать на мой вопрос, и если ты не хочешь говорить, обещаю, что больше не буду спрашивать. Просто, снова во мне взыграло любопытство.
Я здесь трясусь от смеха, Люк. Студент-историк! Ни за что! Сомневаюсь, что мои оценки по этому предмету позволили бы мне поступить на этот факультет. Нет, серьезно, в моей работе (это определенно не карьера, но мне она нравится) нет ничего особенного: обычная бумажная работа на Министерство. Я здесь подумывал сменить ее на преподавательство. После почти десятка лет напряженных тренировок, включая семь лет войны, я смогу обучать других чему угодно, имеющему отношение к Темным искусствам. А насчет моего пристрастия — я не провожу много времени напротив телевизора, но когда получается — мне это нравится, тебе тоже стоит попробовать…
Ну, мне сначала нужно будет провести электричество, и вряд ли это когда-нибудь произойдет. Но это будет первым на очереди. Темные искусства, говоришь? Я вообще предпочитаю забыть, что они существуют.
Война? Да, аналогично. Мне не очень нравится с ними работать (а кому понравится?), я просто вынужден был работать с ними. Теперь я, наверное, просто об этом не задумываюсь. Почему бы тебе не поговорить со своими магглорожденными друзьями? Они могут помочь тебе узнать прелести телевиденья. Хотя я понятия не имею, что показывают у вас на континенте…
Merde…
Гарри увидел, как после чертыханья появилась зеленая клякса. Он подождал пару минут, но Люк больше ничего не написал. Время шло, но он так и не получил ответа от друга.
Люк?
Он снова подождал. Ответа нет.
Мне остается только надеяться, что то, что отвлекло тебя от дневника так быстро, не жизнеугрожающе. Я загляну в дневник через денек, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Пожалуйста, напиши, как сможешь.
Написав последнее предложение, Гарри отложил перо и озадачено склонил голову набок. Ему пришло на ум, что его заключительный абзац, особенно последнее предложение, прозвучало довольно встревожено. Он распознал и свою реакцию на внезапное исчезновение Люка как тревогу. Ощущение было таким сильным, как будто он волновался за Рона или Гермиону, или даже Оливера!
Гарри не понимал, почему это чувствует: было довольно странно, что он так сильно волнуется за почти незнакомого человека. «Но он не незнакомец» ,— подумал Гарри, прежде чем подняться из-за стола и отправиться на кухню, чтобы наполнить стакан вином. «Он мой друг! Он понимает меня и хочет выслушать, и не осуждает. Это дружба». Он улыбнулся этим мыслям, рассеяно помахивая бутылкой перед своим носом. Это была его привычка — нюхать вино прежде, чем налить его в бокал, хотя большинство других людей делают наоборот — сначала наливают вино, а потом уже наслаждаются его ароматом. Сильный и насыщенный букет привлек его внимание, но не настолько, чтобы успокоить поток его мыслей касательно его, Люка и их многообещающей дружбы.
* * *
Гарри уже давно спал, когда Оливер вернулся в ту ночь домой. Последние два дня каникул Олли не были богаты событиями: Гарри работал, в то время как Олли встречался с друзьями. Гарри был совершенно сбит с толку, поняв, что он даже счастлив в какой-то степени, что скоро квартира будет только в его распоряжении.
Начало чувствоваться неудобство в квартире оттого, что Гарри работает, при этом постоянно ощущая невысказанное раздражение. К тому времени как Олли уехал на стадион «Малолетстон» в Скарборо, Северный Йокшир, Гарри был рад отпустить его. Гарри слишком привык иметь квартиру и все время только в своем распоряжении. Он знал, что ему не всегда этого хочется — он хотел внимания своего парня, но просто в данный момент, на этой стадии его жизни, ему нужно побыть одному. Он не хотел думать о реакции шотландца, если он ему скажет об этом, поэтому он терпеливо ждал, пока тот не уехал.
Гарри почувствовал легкое чувство вины за то, что как только Оливер оказался за дверью в тот вечер среды, Гарри позвонил в ресторан в Париже, чтобы заказать столик на двадцать седьмое, а затем проверил дневник — не написал ли чего Люк. Он непроизвольно облегченно вздохнул, увидев элегантный почерк и зеленые чернила, которыми были написаны слова после его последнего предложения.
Привет. Прости, Флэш. Не хотел тебя напугать. Я должен был отлучиться всего на минутку, но случилась небольшая неприятность с котлом. Думаю, я был недостаточно внимателен. Я ни разу до этого не взывал котлы — ни разу! Эээ, ну, всегда что-то происходит впервые! Думаю, во всем виноваты ингредиенты — что-то мне не очень понравился паренек, продавший мне шипы Билливига. Он настаивал, что они свежие, но как он мог доставить их сюда свежими из Австралии, а еще и таможенные проволочки? Ааа, наверное, тебе скучно читать мою болтовню. Скажу только, что твоя компания была так захватывающа… И я взорвал котел. Заняло кучу времени потом, чтобы все отмыть (было слишком опасно убирать при помощи магии, поэтому пришлось делать это трудным способом), и теперь, когда я, наконец, отмыл от вязкой жидкости стены, свою одежду и кошку, то я обнаружил, что ты уже ушел. Надеюсь, все пройдет замечательно на День рожденья Олли — я жду отчета. В этот раз с подробностями. Помнишь, я теперь буду жить через тебя.
Au Revoir,
Люк
Он был рад увидеть, что у Люка все хорошо, и немного удивился, почувствовав облегчение. Решив, что подождет немного, прежде чем написать ответ, он положил осторожно дневник на полку над столом, чтобы не закрывать его больше документами или не забыть о нем снова.
Остаток недели Гарри прошел спокойно, но непонятное предчувствие чего-то надвигающегося…заставляло его тревожиться о многих аспектах его жизни.
Ему нужно было закончить последние приготовления ко Дню рождения Олли, не говоря уж о том, чтобы выбрать подарок! Чувство тревоги не оставляло его и на работе, и его интересовало, сколько еще она будет его устраивать. Мысли о будущем часто прокрадывались в его сознание, когда он занимался документами. Он подумал об упоминании Люка насчет карьеры. Это карьера? Гарри не мог представить себя, занимающимся этим же через пять лет. Единственная часть его работы, к которой у него не было претензий, это преподавательство, но то была лишь малая толика его обязанностей.
Гарри был удивлен, получив письмо, требовавшего его присутствия в главном офисе Министерства, в Лондоне в следующую пятницу. Он просто не видел причины, а в письме не было даже и намека, но оно было подписано начальником его департамента, поэтому его присутствие было обязательным. Его любопытство было возбуждено до предела, но он, не задумываясь, убрал письмо. Но у Гарри все-таки было ощущение, что у него на глазах происходит что-то важное, и он вдруг может этого просто не заметить.
* * *
Быстро оглядев квартиру и мысленно проверив, все ли упаковал, Гарри, наконец, почувствовал, что готов. Прежде чем он успел снова задаться вопросом о причине вызова, он аппарировал к старой красной телефонной будке, которая служила входом в лондонский офис Министерства. Он всегда чувствовал себя неуютно, приходя сюда, вспоминая о той судьбоносной ночи пятого курса. Сделав глубокий вдох, Гарри потянулся к телефону и набрал 6-2-4-4-2, затем прошел через знакомую процедуру называния своего имени и цели прибытия и ждал, пока не появится серебристый бейджик, позволяющий ему войти.
Ступив в Атриум, Гарри быстро прошел мимо фонтана Братьев-волшебников и направился прямо в дальний конец, где и остановился у стола Эрика Манча для проверки палочки.
— Палочку, — раздался скучающий голос. Эрик протянул руку, даже не потрудившись оторвать взгляд от «Квибблера» . Гарри послушно вложил свою палочку в ладонь Эрика, наблюдая, как он бросил ее в медную посудину и подождал, пока оттуда не выскочит кусок пергамента. — Одиннадцать дюймов, перо феникса, была в использовании на протяжении одиннадцати лет… — его голос затих, и он медленно поднял голову. Узнавание было моментальным, и Гарри был шокирован тем, что этот мужчина запомнил спецификацию его палочки. — Ах, да, мистер Поттер, Вам знаком порядок. Приятно провести время!
— Спасибо, — сказал Гарри, чувствуя себя теперь более чем неуютно. Он все еще понятия не имел, зачем его попросили встретиться с Министром, но повернулся и покорно пошел по коридору к позолоченной решетке перед лифтом, который поднимет его на Первый уровень.
Наконец, стоя перед кабинетом Министра, Гарри сделал глубокий вдох, не очень-то желая встречаться с Фуджем. «Чем быстрее я это сделаю, тем быстрее все закончится»,— подумал он. Он еще раз осмотрел коридор, замечая ковер и ряд одинаковых дверей. «Это место как будто специально создано, чтобы действовать на нервы». Он повернулся лицом к двери с маленькой золотой пластинкой, на который было выгравировано «Министр Магии» и заметил след, как будто над ней должна была быть еще одна. Мысленно передернув плечами, Гарри поднял руку и постучал.
Думая об этой поездке всю неделю и делая все возможное, чтобы успокоить нервы, Гарри надеялся, что будет готов ко всему, когда ему дверь откроет Корнелиус Фудж. Но проблема была в том, что Корнелиуса Фуджа нигде не было видно, когда дверь открылась. Вместо этого он наткнулся на море рыжеголовых людей, тепло улыбающихся ему. — Рон? — Он вопросительно посмотрел на лучшего друга, затем снова осмотрел комнату, наконец, заметив мистера Уизли, сидящего за столом, на котором теперь гордо светились его имя и должность Министра Магии.
Табличка с именем на столе и отсутствующая пластинка на двери, наконец, объяснили ему, в чем дело, и он расплылся в улыбке. — Поздравляю, мистер Уизли!
Весь клан Уизли был там — даже Билл и Чарли. Обнимая и сердечно здороваясь со всеми, Гарри понял, на какую хитрость им пришлось пойти, чтобы затащить его в Министерство, и улыбка стала еще шире, и он расслабился. Гарри не мог не заметить, как Чарли лукаво подмигнул ему. Он постарался не покраснеть, но быстро отвел взгляд на Перси. Его внезапно жутко заинтересовала история Перси о его дочери, и он изо всех сил старался избегать смотреть на Чарли.
— Гарри! Как дела? — Гарри повернулся, и его сердце бешено заколотилось, когда подтвердились его подозрения, что этот глубокий голос действительно принадлежал Чарли Уизли.
— Чарли! Давненько не виделись! — Голос Гарри дрогнул. Перед ним стояла его первая любовь — первый мужчина, в которого он влюбился. Увидев старшего брата Рона — взрослого и еще более красивого брата, чем он помнил — он почувствовал, как дрожь пробежала по его позвоночнику прямо в пах. Он был шокирован силой своей реакции. Он думал, что уже давно забыл о нем. Увидев загорелого погонщика драконов впервые за три года, Гарри почувствовал себя, как мечтательный мальчишка, каким он и был, когда они виделись последний раз.
— Не волнуйся, Гарри, не одного тебя сегодня обманом сюда притащили — они пошли на ту же хитрость, чтобы привезти меня домой. Я так и не смог понять, почему знаменитый Министр хочет встретиться со мной — я работал последнюю неделю над нашим бюджетом драконьей резервации, и решил, что они собираются сократить его. Думаю, что могу простить их за это…Я имею в виду, не каждый же день твой отец становится Министром, не так ли? — Чарли с гордость глянул на отца и улыбнулся, но Гарри не расслышал ни слова: он был чертовски занят тем, что мысленно ругал себя из-за того, что ведет себя как пацан. Почему он пялится на Чарли, когда сам влюблен в Оливера?
Гарри смог поддержать приличный разговор с Чарли, но только нескольких глубоких вздохов и новый Министр помогли ему, чтобы не свалиться в обморок и вернуться в нормальное состояние.
Артур сегодня утром должен был принять присягу в качестве Министра, и Гарри был приглашен не только отпраздновать это событие со «своей» семьей, но они хотели, чтобы он принял участие и в официальной семейной фотосессии. В кои веки, Гарри был не против фотографироваться.
Когда Чарли пожал его руку после празднования, Гарри почувствовал странное возбуждение, охватившее его при рукопожатии, и его большой палец скользнул по тыльной стороне ладони. Чарли томно подмигнул ему, прощаясь, и не оставляя у Гарри ни капли сомнения, что он заметил, как тот смотрел на него, и что он польщен оказанным ему вниманием. Рон, к сожалению, заметил этот обмен взглядами и сообщил своему брату без всяких преамбул, что Гарри занят, и что его практически нельзя оторвать от Оливера Вуда, и что Гарри больше нравятся вратари, а не ловцы. Чарли надулся от разочарования, а затем хлопнул брата по спине.
— Ну, тогда, возможно, у тебя все еще есть шанс, наш великий гриффиндорский вратарь! — Глаза Рона расширились от подколки брата, и Гарри расхохотался, когда братья затеяли шуточный поединок. Гарри уже давно столько не смеялся, и наслаждался семейной встречей. Уизли всегда хорошо к нему относились, и он внезапно почувствовал прилив теплоты, что они не забыли о нем в такой момент.
Встреча с Уизли помогла Гарри расслабиться, что было ему так необходимо. Просто сидя со своей второй семьей, Гарри почувствовал, как напряжение спало с его плеч и шеи. Ему действительно стоит почаще приезжать в Лондон, особенно, когда Олли был в Скарборо. Несмотря на необходимость побыть одному, Гарри не понимал, насколько одинок он был в последнее время. Он жаждал компании людей, которые действительно понимают и любят его. Эти мысли снова напомнили ему о дневнике, и он пожалел о решении оставить его дома. Он хотел рассказать Люку об этих чувствах.
Прошло несколько часов, и он снова оказался в Атриуме. Они ждали, пока Артур сходит поговорить с помощником, когда Гарри услышал, как кто-то позвал его. Он повернулся и обнаружил себя лицом к лицу с единственным оставшимся в живых другом его отца.
— Профессор Люпин! — Гарри не смог не улыбнуться, осознав, что не видел Люпина с самой войны. Люпин много путешествовал, работая на Орден, пытаясь быть как можно полезней между полнолуниями. После войны оборотень работал по зачисткам на континенте и предложил вместе пообедать, когда вернулся. Они пытались не терять связь, но расписание Люпина и стремление Гарри окунуться в новую работу разрушали их множественные попытки встретиться лично. Поэтому, прошло около четырех лет с тех пор, как он видел оборотня. — Как Вы? Что привело Вас в Министерство в такой прекрасный день?
— О, у меня все отлично, Гарри. Я здесь для ежегодной регистрации моего статуса. — Оборотень вздохнул. — Иногда меня интересует, зачем им вообще это надо. В конце концов, вряд ли я внезапно перестану быть оборотнем, хотя Северус сделал много улучшений в аконитовом зелье, что намного облегчило мне жизнь. Трансформации стали проще и менее болезненными. — Гарри был рад увидеть, что друг его отца так хорошо выглядит. Несмотря на это, он был немного ошеломлен, заметив хищный блеск в глазах Ремуса, когда мужчина оглядывал его.
— Вы отлично выглядите, Профессор. — Гарри был совершенно искренним и не мог не заметить, что он рассматривает оборотня в ответ. Кроме легкого румянца на лице, мужчина выглядел хорошо питающимся, и его мантия была явно новой и великолепно сидела на его гибкой фигуре.
— Да, ну, стабильная работа имеет свои преимущества. А ты как? Чем занимался? Надеюсь, много совершил мародерских проказ? — Гарри мог поклясться, что Люпин обнюхивает его.
— Хорошо. Я был довольно сильно занят своей работой клерка в Министерстве, неофициальными аврорскими курсами и преподавательством, которое они позволяют мне делать. — Он решил, что ему, должно быть, показалось. Ремус просто не мог так смотреть на него.
— Позволяют тебе делать? — Ремус улыбнулся. — Обычно такую фразу употребляют, когда жалеют, что не могут делать больше…
— Мне нравится преподавать. От этого получаешь такое удовлетворение, и мне становиться хорошо, когда студенты, наконец, начинают разбираться, ну…Вы же понимаете? — Почувствовав изучающий взгляд на себе, Гарри начал беспокоиться, и его пальцы побежали по длинноватым волосам, а он затем засунул руки в карманы поглубже — старая привычка.
— Да, я знаю. Именно поэтому я обрадовался, когда директор попросил меня вернуться на мою должность в Хогвардс.
— О? Я не знал, что Вы вернулись. Прошло уже столько времени с тех пор, как мы писали друг другу.
— Думаю, да. Прости меня за это, я должен был почаще связываться с тобой. — Его глаза опустились к полу, и печальные нотки наполнили его голос. — Джеймс и Сириус оба разочаровались бы во мне.
— Нет! Нет, что Вы! — Гарри автоматически протянул руку и положил на плечо оборотня, затем понял энергию, ощущаемую через мантию Ремуса. «Уже двое мужчин за вечер! Мерлин, должно быть, я более сексуально голоден, чем думал». Он не мог не почувствовать себя виноватым, особенно, строя планы на День рождения Оливера. Сконцентрировавшись на задаче, стоящей перед ним в данный момент, Гарри придвинулся чуть ближе к Ремусу, полностью игнорируя, как напрягся мужчина. — Вы не должны говорить так, Профессор. Я так же виноват в этом, как и Вы.
— Гарри, — Ремус улыбнулся. — Я настаиваю на двух вещах. Во-первых, зови меня Ремус. Ты больше не мой студент и не ребенок, поэтому нет нужды к такой формальности. — Он остановился, подождав, пока Гарри кивнет. — Во-вторых, я свяжусь с тобой через недельку или две, и я хочу договориться об обеде, чтобы мы могли нормально поговорить. Ты все еще живешь в Сомерсете?
— Да. Было бы неплохо…Ремус. — Гарри слегка покраснел, воспользовавшись именем своего бывшего учителя, и счастливо не замечая эффекта, который произвело это на этого самого профессора.
— Хорошо. А теперь, похоже, твои друзья ждут тебя. До связи, Гарри. — Он быстро обнял парня, прежде чем добавить, — Будь осторожнее.
— Хорошо.
Это были замечательные выходные для Гарри — лучшие за долгое время. Снова он пожалел о том, что не взял с собой дневник, потому что ему действительно нужно было упорядочить свои чувства по отношению к двум совершенно различным волшебникам. Гарри стряхнул с себя тревогу — возможно, он просто наслаждался их обществом после долгого перерыва, и именно это вызвало такую реакцию.
Все же, он был рад устроиться в тихой комнате «Дырявого Котла» в воскресенье вечером. Одна спокойная ночь, и Гарри может дальше с нетерпением ждать празднования Дня рождения своего парня. Он хотел начать с раннего утра, чтобы провести как можно больше времени вместе, столько, сколько Олли сможет себе позволить. Достав пижаму, Гарри удивился, найдя Ореховую пастилу, спрятанную в углу его чемодана. Гарри улыбнулся.
Этот жест Гарри нашел трогательным, и он давал понять, что Олли думает о нем. Он частенько клал сладости Олли, когда расписание тренировок и игр заставляли того много времени проводить вне дома, но мысль о том, что Олли не только вернул любезность, но и постарался найти любимые конфеты Гарри, наполнила его душу теплом больше, чем заказанный у Тома чай.
Да, он был идиотом, считая, что невинный флирт с двумя взрослыми магами был чем-то, о чем стоило беспокоиться. Он улыбнулся, усаживая поудобнее и принимаясь за Ореховые пастилки, а чай был забыт. С Оливером у него действительно было Что-то Прекрасное, и в тот момент ему не хотелось ничего менять.
Глава 7. Все то, что ты не можешь забыть.
Часть 1: Живя одним днем (и ты не сможешь избавиться от этого).
Раздалось знакомое позвякивание ключей от дверей студии. Дверь была перекошена временем, и Драко пришлось с усилием толкнуть ее своим телом, чтобы она открылась, и он влетел в нее по инерции, а потом с силой захлопнул ногой, как только порыв ветра, ворвавшийся с ним, поутих. Устало и небрежно он бросил переполненные сумки на тумбочку. Пара помидоров выкатилась из одного пакета, но Драко был слишком занят, потирая израненное колено, чтобы заметить это. Исходя из ругательств, слетавших с его губ, было очевидно, что он далеко не счастлив. Подойдя, прихрамывая, к столу, он быстро открыл дневник. Ничего. Хмурый взгляд явно не улучшил его внешнего вида.
Пока Драко ходил по магазинам, поднялся ветер, и дождь со снегом хлестали по его довольно тонкому пиджаку. Что сначала было обычным походом по маггловскому рынку, превратилось в простое хватание первых попавшихся на глаза продуктов, прежде чем он вернулся в свою теплую студию. Настойчивой потребности Драко убраться с улиц не помогало больное ноющее колено.
Довольный тем, что он, наконец, смог добраться домой, убравшись прочь от отвратительной, типично январской погоды, Драко взмахнул палочкой в направлении камина, который вскоре начал весело потрескивать. Студия промерзла за те две недели, пока он пребывал в замке. В одном из свойственных ему в последнее время всплесков раздражения, он решил, что его студия нуждается в срочном ремонте. Шторы, ковры и подушки не выдержали его чистки, хотя Драко все еще и не был готов заменить их. Теперь, с очищенным от заклинания окном, каждый всплеск плохой погоды пробирался вовнутрь, и делал его обычно уютную студию довольно неприятным местом.
Не то, чтобы это уж сильно беспокоило мага. Драко считал это подходящим наказанием за его поведение перед Новым годом. Если он собирается измениться в лучшую сторону, тогда ему необходимо сначала пострадать. Огонь в камине и обычные согревающие чары помогали держать помещение хотя бы жилым, но атмосфера в студии была далека от приятной. Ему нужен этот холод, чтобы почувствовать боль в наказание за свои действия.
Драко тяжело опустился на стул, ожидая, пока боль в колене немного поутихнет. Он почти забыл другую причину, по которой выбрался в такую отвратительную погоду. Засунув руку в карман, Драко вытащил плотно закрытые пакетики и баночки с ингредиентами для зелий. Он медленно поплелся к своему шкафу для ингредиентов и осторожно убрал их, оставив парочку, которые требовались ему прямо сейчас.
Кофейник вскоре был готов, и ощущение теплоты окутало его, когда он отпил горького напитка. Кофеин быстро помчался по его организму, и скоро Драко был готов снова приступить к работе. «Нет смысла останавливаться сейчас — не так ли?» — подумал он. Нацепив очки для чтения на нос, он окунулся в знакомую и безопасную часть своей работы. Хотя бы ему не нужно было иметь дело с людьми, и это было хорошо. Спокойствие, монотонность и повторяющиеся движения приготовления зелий позволяли Драко сохранить рассудок, потому что он все еще не избавился от своих демонов.
Драко внимательно читал свои записи по исследованиям, нарезая, разминая, охлаждая, нагревая и добавляя различные ингредиенты в котел на своем рабочем столе. Частенько он отрывался от своей работы и смотрел поверх кипящих котлов на письменный стол, а именно, на одно место на столе. Со вздохом он возвращался к работе. Окунувшись в работу с Нового Года, Драко решился на смелый шаг, добавив в свое и так уже загруженное расписание «Медицинские зелья». Это было самое малое, что он мог сделать, чтобы отомстить себе самому за свое поведение во время каникул.
Его последние исследования включали в себя работу с противоядиями, и он удачно сварил самые сложные из них. Последнюю пару дней он экспериментировал с противоядием «Лобалуг» и с некоторыми его вариациями, записывая свои результаты для будущих исследований. Помешивая одной рукой варево в одном из котлов, он снова взглянул на письменный стол, но это ничем не отличалось от дюжины предыдущих раз, когда он смотрел на дневник за прошедшие две недели. Он нахмурился и, в новой вспышке раздражения, бросил последние несколько ингредиентов в кипящий котел, прежде чем начать его яростно помешивать.
Хмурый вид стал для него постоянным в последние несколько дней. Он снова попытался сосредоточиться на работе — в конце концов, это все, что ему оставалось — и разочарование на его лице сменило нахмуренные брови. Он намудрил со своей любовной жизнью, и теперь, после своих жалоб, ему казалось, что он потерял единственного человека, о котором начал думать как о друге. Флэш не отвечал ему с самой новогодней ночи. Сначала Драко с нетерпением ждал ответа от того волшебника, но, спустя пару дней, его настроение стало подавленным. Чем больше Драко отрицал, что дневник завладел им, тем сильнее возрастала эта зависимость.
С каждым прошедшим днем молчания в дневнике, Драко становился все более и более угрюмым. Он еще не потерял окончательно надежду снова увидеть ответ от мага, но надежда исчезала быстро. Не было сомнений, что он напугал Флэша своим сумасшедшим бормотанием о приключениях после Сочельника. «И вот я снова выплеснул свои ненормальные мысли и действия, и тот волшебник осудил меня за мои поступки и решил больше не связываться со мной. Возможно, кто-то также отнесся к Флэшу в прошлом, и я вернул ему плохие воспоминания». Флэш, возможно, решил, что Люк полный псих, и с таким не стоит водить знакомство. В конце концов, у него есть своя жизнь, и ему надо разобраться со своим счастьем — почему ему должно быть интересно помогать кому-то, такому самозацикленному и отвратительному, как он?
Самобичевание Драко продолжалось, пока он внимательно перечитывал слова другого мага. «Можем мы действительно стать друзьями? Флэш очень заинтриговал меня. Возможно, мне стоит еще что-нибудь написать — вроде извинения?» Драко фыркнул и покачал головой. «Это не сработает — возможно, он выбросил дневник на помойку и решил изливать свои мысли в другом дневнике, который не будет стонать и плакаться о своей неудавшейся любовной жизни. Это еще один отказ — как с Антонио. Это правда. Я действительно самозацикленный, и мне нужно было больше слушать Флэша — в конце концов, он первый, кто начал писать. Он ни разу даже не попытался осудить меня, и, кажется, он открытый человек. Полагаю, я заслужил его отторжение — после того, что я сделал с Девоном. Я такой эгоист. Но я НЕ стану Люциусом! Я отказываюсь!»
Драко изо всех сил пытался убедить себя, что он и не сдружился с тем магом, что было глупо вывалить все проблемы своей неудавшейся любовной жизни незнакомцу. Но, сколько бы Драко ни пытался убедить себя, что это так, при каждой возможности его взгляд все равно останавливался на дневнике. «Почему я так сильно жду его ответа?»
Когда зелье в котле достигло точки кипения, Драко тщательно и осторожно добавил последние ингредиенты, прежде чем уменьшить огонь и приняться за свои записи — прихватив кофейник. Он почесал переносицу, приготавливаясь проштудировать еще несколько книг и пергаментов для своего исследования. Его самоуважение было в тот момент на очень низком уровне, и он не мог поверить, что стал таким зависимым, таким жаждущим слов другого мага. «Не то, чтобы мне нужно было чье-то одобрение в том, что я делаю. Думаю, мне придется пройти через это одному. Я — Малфой, в конце концов».
Драко поразмыслил над решениями, принятыми в Новый год. Ему не нужны никакие романтические затруднения в его жизни. Они и стали причиной всех его бед. Маска, которую он постоянно носил — холодного и безразличного чистокровного совершенства — теперь стала почти прозрачной. И Драко не думал, что он и дальше хочет носить ее. В конце концов, она была частью его личности и связывала его с семьей — с его отцом, и он ненавидел это. Закрыться дома и окунуться в работу был не самый оригинальный способ разбираться со своими проблемами, но это было все, что он на настоящий момент мог придумать. Он действительно хотел поговорить с Флэшем об этом, может быть, у него появятся лучшие идеи, как ему обрести свое внутреннее счастье и любовь. Именно эти два чувства больше всего заботили Драко.
И как раз в этот момент Драко осознал, чего именно он действительно хочет — ему нужно стать счастливым самому по себе. «Я счастлив сейчас? Нет — но что еще я могу поделать?» Многие годы он был уверен, что малфоевское состояние сделает его счастливым, но прошла пара лет без него, и он понял, что эти деньги не помогут ему стать счастливым — он будет чувствовать себя комфортнее, возможно, но оно не станет корнем его счастья. «Нет» ,— он покачал головой, — «единственным логическим решением остается окунуться в работу». Он почесал небритую щеку. С его занятостью в последние несколько дней, он забывал бриться, и только теперь осознал причину раздражающего зуда на своем лице.
Он как раз обдумывал результаты своего последнего эксперимента, его перо зависло над пергаментом, когда он почувствовал всплеск магии перед собой. Его дневник задрожал, и страницы начали перелистываться. Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что на странице внезапно начали появляться красные чернила. «Мне же не мерещится снова?» Драко снял очки и осторожно вытер их, прежде чем снова нацепить на нос. Две недели ему представлялась именно эта сцена — когда Флэш напишет ему. Это был не мираж — слова действительно появлялись у него перед глазами. Он пришел в возбуждение, с радостью вытащил свое любимое соколиной перо и, нервничая, схватился за чернильницу с зелеными чернилами, чтобы дать Флэшу понять, что он здесь. К черту пристойность, он хотел поговорить с Флэшем!
Драко с облегчением вздохнул, прочитав слова Флэша. «Значит, он был в Италии. Мерлин, я самозацикленный идиот! Конечно же, у него есть своя жизнь. Он не моя шестерка». Драко широко улыбнулся, поняв, что Флэш не бросил его.
После короткой паузы Драко быстро поздоровался с Флэшем. Он надеялся, что маг не пропадет снова — он только что сказал, что, бросив Девона, Драко не стал негодяем. Флэш был рад узнать, что у Драко все в порядке, и он так же, казалось, был не против поговорить о жизни Люка. «Я действительно не напугал его — кажется, он искренне извиняется за то, что так долго не писал». Драко почувствовал себя очень глупым, что его так волновало отсутствие ответа от собеседника. В последней писанине его слова звучали так жаждуще — он не особенно хотел, чтобы Флэш понял, что он снова вел себя еще более эгоистично. «В конце концов, не только мне необходимо поговорить о своих чувствах — Флэш первым начал писать о своих переживаниях и мыслях в дневнике».
Они попереписывались некоторое время, их разговор затронул многие темы. По прошествии какого-то времени, Драко почувствовал, как напряжение постепенно отпускает его. Он и не осознавал, что был так напряжен просто потому, что новый друг не отвечал ему.
Теперь они друзья. Ну, Флэш же принял его руку дружбы, отчего улыбка Драко стала еще шире. Пока он смотрел на слова другого мага, он задумался очень глубоко, и понимание, наконец, настигло его. «Это друг мне сейчас нужен — не любовник, не семья. Эммалин — верный друг и моя petite mere, но я не могу говорить с ней о некоторых вещах. Да, думаю, Флэш и я станем настоящими друзьями. Интересно, стали ли бы мы ими, встретившись лично?»
Он раздумывал над тем, что сознательно открылся совершенно незнакомому магу. «Почему с ним я чувствую себя так уютно? Это потому, что он незнакомец?» Драко передернул плечами. «Он ни разу не попытался осудить меня, и даже извинился за то, что он просто человек, который мог и ошибиться с советом — вау! Он слишком хорош, чтобы быть настоящим», — думал Драко.
Драко давно не чувствовал себя таким довольным, просто читая о жизни другого мага, то, что он о нем немного больше узнавал, возбуждало его любопытство, и он начал выбираться из состояния самобичевания. Драко не мог не почувствовать легкую ревность к тому, что Флэш, казалось, великолепно проводил время со своим партнером, Олли, но когда его настроение приподнялось, он понял, что это вполне естественно — чувствовать легкую ревность, если у кого-то есть то, что ты сам так отчаянно ищешь. Легкая ревность очищает душу, но не ее ослепляющий вариант, который он так часто чувствовал. Он изо всех сил старался не позволить восторгам Флэша об Италии напомнить ему о более счастливых временах — когда нередко случались незапланированные выходные с Антонио — но он не должен завидовать Флэшу и Олли. Несмотря на все свои недозволенные сомнения, Драко все же решил, что, Флэш, похоже, действительно был глубоко влюблен в этого Олли. Это было так очевидно.
Пока они писали на не очень важные темы — книги и квиддичные раздевалки, и маггловские приспособления, Драко понял, с какой легкостью слова выплескиваются на бумагу — не сдерживаемые, не скрываемые под маской безразличия. Это было освежающе. Несмотря на это, он не чувствовал себя готовым назвать свое полное имя. Он чувствовал, что Флэш, возможно, тоже скрывает его, несомненно, по тем же самым причинам. «Зачем все усложнять с именами?» В конце концов, тот парень был англичанином, и Драко не знал, как Флэш отреагирует, узнав, что он разговаривает с сыном самого печально известного английского Пожирателя смерти. «Не сомневаюсь, что он пересмотрит свою позицию на мой счет из-за Люциуса. Я не хочу этого. Почему меня настолько тянет к нему — я так страстно желаю с ним поговорить?»
Разговоры о квиддиче и школе вернули Драко в счастливые времена, всплывали в памяти давно забытые воспоминания. «Не может быть, чтобы этот парень ходил в Хогвардс — он, возможно, посещал одну из маленьких школ магической Англии. Этот Мастер Зелий, которого он описал, совершенно не похож на Снейпа, а он преподает в Хогвардсе уже не менее двадцати лет». Воспоминания о квиддиче были сладко-горькими. Он бы хотел играть снова, но знал, что никогда больше не сядет на метлу. Но, все же, ему не хватало дружбы своих слизеринских партнеров по команде. Они были близки, и не только потому, что хорошо понимали друг друга. Если бы его сексуальное образование не ограничивалось его опытом со своими товарищами по квиддичной команде, его любовная жизнь, возможно, не была бы сейчас в таком состоянии, как сейчас. Да, самые интересные уроки он усвоил в хогвардском квиддичном душе, и преподавали их не профессора.
Пока их разговор продолжался, Драко понял, что проболтался о своих занятиях зельями, но сам он ничего не знал о работе Флэша. После того, как он выяснил, что тот работает с Темными искусствами, Драко моментально расслабился. «Не удивительно, что парень кажется таким уверенным — и не только в любовных отношениях — он, очевидно, намного старше, чем я сначала подумал. Одиннадцать лет опыта с Темными искусствами! Должно быть, ему около тридцати или чуть за тридцать»,— предположил Драко. «Интересно, он аврор? Ооо, я рад, что так и не назвал ему своего настоящего имени. Не сомневаюсь, что он бы подумал, будто я такой же, как и мой отец, даже если я и занимался разведкой во время войны. Я видел это в их глазах, когда все закончилось. Они все еще считали меня не заслуживающим доверия. Почему бы еще мне захотелось все бросить и уехать из Англии? Только, чтобы убраться подальше от их недоверия!»
Драко с облегчением вздохнул, увидев, что Флэш согласился помочь ему придерживаться его решений, принятых на Новый год. «В конце концов, мне никто не нужен, чтобы сделать меня счастливым — ну, я на это, хотя бы, надеюсь. Я смог выжить в последние две недели, и все еще здесь. Кроме того, что еще я могу сделать? Уйма людей могут жить одни. Посмотри на Северуса». Драко подумал о своем наставнике и друге-шпионе. Они тесно работали во время войны, и Драко подозревал, что, возможно, он знал его лучше, чем кто-либо, если не считать Дамблдора, конечно. «Возможно, мне суждено быть одиноким, как и он. Ну, хотя бы, я смогу сам контролировать свою судьбу. Ну, хотя бы, я не буду как мой отец, который отдал себя в услужение сумасшедшему».
Драко задумался над советом поближе познакомиться с этим маггловским телевиденьем, когда Флэш предложил ему поговорить с одним из своих магглорожденных друзей. Драко, было, уже хотел сказать Флэшу, что у него нет магглорожденных друзей, когда неприятный запах достиг его носа. За неожиданным запахом повалил черный дым из одного из его котлов. «О, ебанный по башке!» Драко быстро накарябал ругательство, прежде чем бросить перо и помчаться к котлу.
Он знал, что уже было слишком поздно, когда сумел добраться до противоположной части комнаты. Противоядие, которое он варил, выплескивалось через край и пузырилось, и Драко тут же понял, что полученная в результате смесь была очень нестабильна и близка к взрыву. Цвет и пульсирующие пузырьки на поверхности указывали на этот факт. Как только он собрался подойти поближе, содержимое котла разлетелось по всей кухне, покрывая все, включая его очки и одежду. Визг кошки сказал ему, что ей тоже досталось от опасной взорвавшейся субстанции. Petite Amie унесла лапы от угрозы, и укрылась в относительно безопасной ванной.
Драко ругнулся на нескольких языках, злясь на себя, что полностью забыл о котле. Он был больше шокирован, чем удивлен своим невниманием. За все годы своей работы над зельями он ни разу не оставлял котел без присмотра. Осознав нестабильность быстро охлаждающейся массы, Драко начал все убирать — без магии. Почему он перестал обращать внимание на свою работу? «Потому, что Флэш начал писать, и ты был слишком счастлив, увидев его слова, и все мысли о реальности вылетели у тебя из головы, как у влюбленного идиота!» Драко ругал себя, отмывая квартиру.
* * *
Только спустя пару часов Драко вернул свою студию в состояние, в котором можно было закончить уборку, применив магию. Он смог спасти остальные зелья, готовившиеся в тот день, потому что другие котлы были окружены защитными чарами. Противоядие было испорчено, как и некоторые ингредиенты, оставшиеся лежать на столе. Его пиджак можно было выкидывать в мусорное ведро (не то, чтобы это было плохо — Драко его терпеть не мог), а бедная Petite Amie выглядела довольно расстроено после полученной ванны. Драко все еще извинялся перед ней и предложил ей в качестве компенсации огромный кусок курицы, который он планировал приготовить себе самому на ужин.
К тому времени, как Драко вернулся к дневнику, усталый и подавленный своей небрежностью, прошло уже несколько часов. Он не ожидал, что Флэш все еще будет ждать, но увидел, что тот действительно волнуется за его благополучие. Он улыбнулся мысли, что его друг беспокоится о нем. «Да, он мой друг, и я ему небезразличен». Эта мысль согрела Драко больше, чем огонь в камине, и он составил подходящее извинение за свой резкий уход.
Родство, которое он чувствовал с другим магом, было чем-то, чего он не ощущал уже долгое время. Он с трудом мог вспомнить, когда последний раз о ком-то так сильно волновался — уж точно ни об одном из своих друзей. А насчет его бывших любовников: ну, Драко постарался сразу отбросить мысли о них — воспоминания еще были очень свежи, и он был в слишком хорошем настроении, чтобы размышлять на этот счет.
«Я рад, что он предложил мне помощь. Кажется, Флэш намного лучше разбирается в своих собственных чувствах, и мне нужно его руководство. Несколько последних дней я только и делал, что замыкался в себе, но не собираюсь этого делать дальше. Мне нужно перестать думать о Девоне». Драко ахнул при воспоминании о чувственном молодом человеке. «Флэш прав. Девон будет благодарен через несколько лет, когда встретит своего мистера «Правильного», и он поймет, что это даже к лучшему, что я прекратил все это сразу, чем спустя несколько месяцев. Я не могу быть настолько жестоким и бессердечным. Возможно, для меня еще есть надежда!»
Сидя напротив камина и грея ноги, он жевал свой поджаренный хлеб. Из-за своего проступка ему пришлось скормить всю курицу Petite Amie, и не осталось ничего, кроме хлеба и свежих овощей. В конце концов, он сделал простой итальянский хлебец, положив на него сверху свежеиспеченный помидор, чеснок, базилик и перец. Все эти разговоры об Италии возбудили его аппетит к простой итальянской кухне — той, которой Антонио обучил его. Драко приготовил итальянское блюдо неосознанно, и внезапная мысль об Антонио не причинила ему боли. Его прошлые отношения теперь были частью него — или того, кем он был, и ему придется жить с этим знанием всю оставшуюся жизнь.
Возможно, он, наконец, начал выздоравливать.
Налив себе освежающий бокал вина — с собственного виноградника — Драко вернулся на свое место и начал думать о давно забытых временах. Квиддичные душевые действительно раскрыли Драко глаза на многое. Именно там он оттачивал свои навыки наблюдения за людьми; именно там он впервые узнал многое о своей собственной сексуальной ориентации и о том, чем мальчики могут заниматься вместе. Но все же, воспоминания о мокром и блестящем Гарри Поттере, выходившем из душа, были также ярки, как и шесть, почти семь лет тому назад.
Он никогда не забудет этот образ — ну, он пытался, но, к его досаде, воспоминание не исчезало. Поняв, о чем он думает, ухмылка на лице скисла, так же, как и его хорошее настроение. Даже раздетый, чертов придурок был достоин обожания. Драко никогда не забудет своей реакции на этот образ, и даже теперь его тело отреагировало на одну только мысль об этом. Он нахмурился от этих предательских мыслей. Тем не менее, после того, как Драко застукал Поттера голым, ему приснился самый мокрый сон из всех с образом гриффиндорского ловца. Он проснулся весь в сперме от него, и ему потребовалось снова снять напряжение, прежде чем он смог отправиться на уроки утром. К сожалению для слизеринца, в душе его воображение представило ту же картинку, что и ночью.
Посмотрев на часы, он понял, что уже довольно поздно, и был слегка разочарован, что его весь дневной труд пошел насмарку. Противоядию придется подождать другого дня. Ему снова нужно будет сходить и купить шипы Билливига, и Драко решил поработать над этим аспектом своего исследования завтра. Он лег в кровать, явно прощенный Petite Amie, так как она устроилась на его подушке, а позже спустилась вниз под его одеяло, когда он сам устроился поудобнее, и прижалась к его спине. Он чувствовал себя лучше, переговорив с Флэшем, понимая теперь, насколько напряжен он был из-за отсутствия своего собеседника. Он чувствовал себя глупо из-за своих сумасшедших и самозацикленных идей, что тот мог игнорировать его. Ему действительно нужен человек, как Флэш, в качестве друга — и доверенного собеседника. В этом было что-то освежающее — узнать кого-то без всего дополнительно прилагающегося багажа. Впервые в жизни он действительно узнает кого-то, и ощущения от этого были потрясающие. «Возможно, мне стоило попытаться подружиться с кем-нибудь за эти годы, если это дает такие чувства».
Сон быстро пришел в теперь уже расслабленные тело и мозг. Даже Petite Amie не могла догадаться, что расслабленная улыбка на его лице появилась из-за очень горячих и очень мокрых квиддичных игроков, появившихся в его сне.
* * *
16 января 2003
Bonjour Северус,
Извини, что не написал тебе раньше, но я был довольно занят, и только сейчас понял, что проявил невнимательность, не ответив тебе в Сочельник. Искренне прошу за это прощения. Я, вообще-то, написал тебе ответ в Сочельник — клянусь честью мага — но из-за суровой погоды Милчет отказался куда-либо лететь, и мои малозначимые новости все равно бы запоздали к празднику. Я надеюсь, что у тебя Сочельник прошел хорошо в замке. Хотя, думаю, что хаффльпуфцы и гриффиндорцы могли и подпортить тебе настроение. Но, надеюсь, что ни один из них не остался в замке на каникулы.
Мне жаль, что я пишу тебе из чисто эгоистических мотивов, а не только для того, чтобы извиниться за мое поведение. Несколько дней назад у меня случился довольно губительный эксперимент с противоядием «Лобалуг», поэтому я решил вернуться к нашему проекту. Можешь назвать это предчувствием, но мне кое-что удалось сделать. Если результаты моих последних тестов окажутся удачными, тогда я подумаю над тем, чтобы отнести их своим преподавателям и зарегистрировать их в качестве моей дипломной работы. Кто знает, чем я буду заниматься в конце этого года, поэтому пусть уж лучше тесты окажутся успешными (у меня, вообще-то, нет другой темы в запасе).
Я прилагаю к этому письму мои последние заметки и надеюсь, что если у тебя появится шанс (другими словами, поменьше назначай взысканий в последующую пару дней или, хотя бы, передай их Филчу), и тебе захочется взглянуть на них и протестировать мои последние гипотезы. Я считаю, что высота имеет значимый эффект на сам процесс варки, а так же время закипания, и ты сможешь проверить эту теорию. Если ты проверишь мою арифмантику, думаю, я нашел ответ на эту дилемму. Либо это, либо малые британские котлы виновны в этом различии. Толщина их днища сильно уменьшилась с войны.
Я надеялся, что ты согласишься протестировать эти результаты снова в этом месяце, если они удовлетворят тебя. Думаю, стоит добавить вербену, которая уберет горечь от полыни — не изменяя ее магических характеристик. Я здесь попробую тоже, но у меня нет оборотня, а у тебя есть добровольная морская свинка прямо там, в образе любимого оборотня профессора Дамблдора…
Написав, Драко понял, что он жестоко высказался насчет Ремуса Люпина. В конце концов, если бы не его бывший профессор ЗОТС, Драко не получал бы постоянных и очень ценных комментариев по его любимому исследованию — улучшению аконитового зелья. На седьмом курсе Драко помогал Северусу варить это сложное зелье для профессора Люпина. Сначала он делал это с неохотой, но Северус заметил, что мастера Зелий всегда откладывают в сторону свои личные предубеждения, когда занимаются работой. После того, как он пару раз помог Снейпу, он сварил его сам и удачно. Драко возненавидел его запах и отсутствие улучшения в нем уже долгие годы. Конечно же, была возможность сделать его более приятным, не потеряв его эффективности при этом. Его всегда интересовал способ улучшения этого зелья, и он часто высказывал свои предложения Северусу. Как минимум, последние шесть месяцев, Северус пользовался рекомендациями Драко, приготавливая усовершенствованное аконитовое зелье для Люпина.
Драко не мог ненавидеть профессора-оборотня — и он не ненавидел — не сильно. Он вздохнул. Возможно, это побочный эффект взросления — он больше не чувствовал враждебности к нему. Если честно, он никогда не имел ничего против Люпина с самого начала. Это его отец поощрял негативные мысли к оборотню в прошлом, когда Люпин учил Драко. Драко не мог обвинять Люпина — в конце концов, он был одной из ключевых фигур в Ордене, и война говорила сама за себя
«Кроме того»,— признался Драко,— «Люпин был лучшим профессором по ЗОТС, который у меня был за всю школу». Он быстро стер те слова, и был очень рад, что нормальный пергамент позволял вносить изменения. Он подумал, что переписка в дневнике, наконец, научит его думать прежде, чем писать, и это было бы неплохо. У него нет причин ненавидеть Ремуса Люпина, и он не будет унижать мужчину на бумаге. Он НЕ Люциус.
…У тебя есть жаждущий объект для испытания в лице Профессора Люпина. Не знаю, как он отреагирует, узнав, что ты варишь зелье согласно моим предложениям, Северус; не уверен, что он уж очень был бы рад протестировать изменения, если бы знал, что за улучшениями стою я. Надеюсь на твой скорейший ответ.
Au Revoir,
Драко
* * *
Часть 2: Дикий мед.
21 января
Для Драко вторник оказался довольно загруженным днем, занятия тянулись, казалось, вечность. Спор с одним из лекторов оставил его в плохом настроении. Все, чего он хотел — это горячая чашка крепкого кофе Эммалин. Внезапно он почувствовал вину, что не помогал своей квартирной хозяйке последние несколько недель, но, если уж быть совсем честным с самим собой, то всю прошлую неделю, после разговора с Флэшем, он чувствовал себя намного счастливее. Он погрузился в свою учебу и чувствовал себя намного лучше, переключив свои заботы на что-то более конструктивное. Он все еще ожидал ответа от Северуса о своем последнем усовершенствовании в аконитовом зелье. Драко был уверен, что вскоре услышит лишь хорошие новости с острова.
Завернув за последний поворот темной и узкой улочки, на которой он жил, он заметил, что чего-то не хватает. Но, только подойдя поближе, он понял, что магазин закрыт. «Странно»,— подумал Драко.— «Обычно он переполнен в это время». Он нахмурился, не зная, что произошло. Заглянув в магазин, он никого не увидел, и не было видно Эммалин — она даже не зажгла свет. Иногда она закрывала раньше — особенно в плохую погоду, но сегодня было солнечно и прекрасное время для походов по магазинам, несмотря на небольшой ветерок. Он обошел здание сзади и поднялся по расшатанной лестнице, войдя в студию через запасную дверь.
Он постучал в дверь ее комнат — возможно, она приболела? Он стучал некоторое время, но ответа не последовало. Пожав плечами, он вернулся к себе, чтобы попытаться самому сварить хороший кофе, пожалев об упущенной возможности выпить прекрасное творение Эммалин. «Она не говорила, что собирается уезжать. Обычно она сообщает мне о таких вещах». Почему закрыт магазин, оставалось загадкой.
Внезапный шум с другой стороны холла привлек его внимание. Похоже, звук доносился из комнат Эммалин. Тяжелый удар и кашель — обычно не те звуки, которые Драко слышал из комнат его квартирной хозяйки. Можно было легко определить, что кашель мужской. Он, как мог, быстро рванул через холл к комнатам Эммалин, и начал громко тарабанить в дверь. — Эммалин! Ты в порядке? — Он слышал приглушенный звук шагов в квартире, но она не подошла к двери. — Petite mere…Ты в порядке? Я вхожу. — Ответа нет, и приглушенные звуки замерли.
— Алохомора!
Дверь Эммалин открылась со щелчком замка. Осторожно заглянув вовнутрь, с палочкой наготове, Драко сначала заметил незваного гостя. — Петрификус Тоталус! — Незнакомец — мужчина — замер на полпути. Его палочка тоже была в руке, но он склонялся над страдающей и бледной Эммалин.
Драко подскочил к ней. — Petite mere…Ты в порядке? — страх в его глазах был очевиден при взгляде на нее. Драко видел такое раньше, и это ему совсем не понравилось. Ее мертвенная бледность лишь немного отличалась от цвета смерти, а уж в свое время он на него насмотрелся.
— Нет! — Драко уже собирался положить руки на ее лицо, чтобы дотронуться до кожи. Он не хотел удостовериться в своих самых худших опасениях. Когда он осторожно положил ладонь на ее щеку, глаза пожилой женщины открылись, и Драко с облегчением вздохнул. Она попыталась открыть рот, но ни одного звука не сорвалось с ее потрескавшихся сухих губ. Вместо этого она попыталась просто губами произнести слова. Не поняв, что она говорит, он глянул на незнакомца и нахмурился. Раздражение полыхало в ярко-шоколадных глазах.
— Плем…колдомедик… — Слова были почти неразличимы, и Эммалин указала на незнакомца. Драко мог видеть бесплодные попытки мужчины вырваться из-под действия заклинания.
— Что? — Драко не мог понять, что она пытается сказать.
— Он мой…колдомедик…Драко, он…освободи его, пожалуйста. — Эммалин потратила последние силы, чтобы сказать это. Драко глянул на мужчину, который совсем не походил на колдомедика. Во-первых, он слишком молод. Во вторых, ни один уважающий себя колдомедик не будет носить мантию такого…цыганского покроя. Он выглядел так, словно только что пришел из цыганского табора.
— Эм, ты … — Драко был прерван ее сильным кивком.
— Пожалуйста, Драко, он мне помогает. — Взглянув еще раз недоверчиво на мага, он пробормотал неохотно, — Фините Инкантатум.
Освобожденный маг издал глубокий вздох, но, вместо того, чтобы естественно отреагировать и швырнуть в Драко каким-нибудь заклинанием, он быстро подскочил к Эммалин. Пришелец наложил все известные определяющие заклинания на нее, и Драко был удивлен глубиной озабоченности, отразившейся на лице мужчины. Она попыталась оттолкнуть его палочку, но тот начал спорить с ней. Драко был шокирован его грубым поведением, не сочетающимся с профессией врача. «Какой же это колдомедик?» — подумал он, оглядывая его все еще с недоверием.
Ожидая худшего или, как минимум, нескольких дюжин зелий, заливаемых в ее рот, Драко был еще больше удивлен, когда маг закатал рукава и продолжил работать без палочки. «Это очень необычно»,— подумал он. Раньше он только слышал о врачевании по способу Рейки — поскольку это был один из малоизвестных методов. Наблюдая, как энергия медленно сочится из этого странного мужчины, он, наконец, обратил внимание на пульсирующие сухожилия на его запястьях и удивительно большие, но элегантные руки.
«Он представил эти чувственные руки, скользящие по гладкой бледной коже, элегантные пальцы, зарывающиеся в короткие светлые волосы, ладони, охватывающие тугую твердую плоть…»
Драко резко вырвался из своих снов наяву, поняв, что это себя он представлял с мужчиной. Немного красок вернулось к лицу Эммалин, и он заметил протянутую руку мужчины. Какое-то мгновение Драко выглядел ошарашенным, прежде чем понял, что этот маг протянул ему руку для рукопожатия. Он крепко пожал ее и был удивлен теплотой и позитивной энергией, все еще струившейся в ней. Почувствовать прикосновение другого мужчины было также захватывающе, как и в его представлениях. Драко внезапно поглотило приятное ощущение от прикосновения. Огонь в глазах мага сказал ему, что тот тоже что-то почувствовал во время их рукопожатия.
— Салют. Я — Жан-Поль. Тетя Эм вызвала меня через камин. Она плохо себя чувствовала. Очень плохо. — Драко заметил неудовольствие мага от состояния своего пациента. Он уже собрался ответить на его грубое высказывание, но понял, что она называла его племянником, а он назвал ее тетей.
— Привет, я — Драко Малфой. — Он махнул рукой на холл. — Живу по соседству. Я был очень занят в l'Institut, и не видел ее несколько дней. Она ни разу не сказал мне, что приболела. — Почувствовав себя глупо, объясняя очевидное, он онемел на мгновение, вдохнув опьяняющий аромат этого человека. Чем ближе он подходил, тем легче было поддаться его чистой энергетике. Драко хотелось бы увидеть его ауру — не было сомнения, что она была великолепна. В отсутствие лучших слов, он перефразировал Жан-Поля. — Значит, petite mere — Ваша тетя? И Вы — ее колдомедик? Как она? Только скажите правду. — Драко схватил Жан-Поля за локоть, отводя его в сторонку. Жан-Поль смог заметить выражение искренней озабоченности в глазах Драко. Драко не был уверен, что его ждут хорошие новости, и не хотел, чтобы она услышала их разговор.
— О, с ней все будет в порядке. Ну, насколько это возможно в ее возрасте. Уровень ее магии упал, Драко. — Драко понравилось, как его имя перекатывалось на языке этого мужчины. Но он быстро вернулся к теме их разговора — мысли о языке были в настоящий момент не очень хорошей идеей.
— Упал?
Жан-Поль кивнул. — Она поправится, но ей нужно много отдыхать. Не знаю, что заставило ее купить этот магазин. Здесь слишком много работы для нее одной. Я сказал ей, что неделю ей нельзя вставать с кровати, и не делать никаких заклинаний — любого рода. — Последнюю фразу он произнес намного громче, специально для Эммалин. Даже сейчас, хотя она и казалась мирно спящей, Драко знал, что она внимательно прислушивается к их разговору. Жан-Поль продолжил:
— Знаешь, я очень рад, что ты здесь. — Драко приподнял брови. — Если бы она осталась совершенно одна, я бы настаивал, чтобы она легла в больницу, но я вижу, что ты присмотришь за ней…
— Она мне как мать, — перебил Драко. Жан-Поль понимающе кивнул.
— Ты же приглядишь за ней? Я не могу остаться. — Колдомедик мельком оглядел комнату. — Я, вообще-то, не имею права практиковать в Париже, но тетя Эм была так больна, когда вызвала меня через камин, что я пришел прямо сюда. — Он схватил пергамент и перо и быстро начал писать.
— Что ты имеешь в виду под запретом на практику в Париже? — Драко был не уверен в уровне знаний Жан-Поля.
— Я работаю в Марокко, и у меня могут отобрать лицензию, если узнают, что я покинул их страну для работы. — Драко принял объяснение, облегченно вздохнув, что Жан-Полю запрещается работать не из-за скверных обстоятельств. Колдомедик закончил список и протянул его Драко. — Мне нужно, чтобы ты купил эти зелья для нее. — Он достал кошелек и положил несколько галлеонов на стол.
Драко глянул на список. — Нет проблем, они довольно просты для меня, чтобы сварить их самому…
Жан-Поль удивленно посмотрел на Драко. — Тебе нет необходимости варить их — это легко купить в любой аптеке.
Впервые Драко улыбнулся этому магу. — Эй, большинство зелий здесь я могу сварить с закрытыми глазами. Зачем доверять аптекам? Кто знает, какими просроченными ингредиентами они воспользовались. Кроме того, это просто. Я варю аконитовое зелье в свободное время! — Драко вдруг захотелось порисоваться перед Жан-Полем.
Он был вознагражден улыбкой и ощущением крепкой руки на плече. — Ну, тогда я точно рад, что ты здесь.
Драко мог поклясться, что тон Жан-Поля был флиртующим. «Мерлин, именно то, что мне сейчас не нужно, и я не хочу!» Он отвернулся от мага и засуетился — чего раньше никогда не делал. «Я обещал Флэшу, что не буду ни с кем связываться. Но стоило попасться симпатичному магу — и я уже поглядываю на него, а он флиртует. Почему сейчас? Почему я вечно все усложняю?»
Колдомедик ушел через камин, но не раньше, чем пообещал вернуться, чтобы осмотреть Эммалин. Драко дал ему свой адрес каминной сети, и только спустя несколько минут после ухода Жан-Поля выдохнул, поняв, что все это время задерживал дыхание, пока смотрел в глаза колдомедика. Он чертыхнулся про себя. Почему он так смотрел на мага — разве он недавно не пришел к выводу, что не собирается этого делать?
Покачав головой, он проверил Эммалин еще раз, прежде чем отправился за тем, что потребуется ему для приготовления ее зелий. Выйдя на улицу, он понял, что, возможно, это вполне естественно — чувствовать себя так рядом с Жан-Полем. «В конце концов, я могу просто смотреть на меню, но я же пообещал, что не буду ничего есть!»
* * *
— Драко. Просыпайся, mon chéri, — прожужжали слова у него в голове, пока он просыпался. Открыв один глаз, он увидел улыбающееся лицо Эммалин — изможденное, но улыбающееся. Хруст в его шее сказал ему, что он снова уснул за магазинной стойкой. Палочка Эммалин зажгла свет в комнате.
— Чт…Эммалин! Ты не должна колдовать! Перестань сейчас же! — Он посмотрел на часы, прежде чем погасить ее свет и зажечь свечи. — О, я забыл дать тебе предыдущую дозу зелья? Прости. Я лучше пойду и приготовлю ее для тебя. — Драко направился к лестнице с почти закрытыми глазами.
— Драко Малфой! А ну-ка, послушай меня! — Тон Эммалин был упрямым. — Ты мне и так очень помог за эту неделю, я люблю тебя — почти как сына. — Она схватила рукой его подбородок. — Но пришло время, когда я сама начну заниматься делами. Жан-Поль просто перестраховщик. — Драко открыл рот, чтобы возразить, но Эммалин прижала палец к его губам, чтобы остановить протесты. — Не могу поверить, что ты пропускал занятия, чтобы торговать в магазине, а потом пытался работать ночи на пролет. Уверена, что мой племянник не это имел в виду, когда просил тебя помочь.
Драко понимающе кивнул. Он чувствовал себя немного виноватым, что не видел Эммалин несколько дней, когда она заболевала. Чтобы возместить это, он открыл магазин вместо нее и продавал книги, и варил кофе. Каждую ночь, после закрытия, он поднимался наверх, чтобы приготовить лекарства для Эммалин, а затем работал над пропущенными лекциями. Через неделю такого лихорадочного расписания Драко продолжал двигаться только на чистом адреналине — и кофеине. У него практически не было времени даже принять душ и поесть, прежде чем наступало время открывать магазин для покупателей.
Драко с трудом понимал, что Эммалин втащила его наверх в его комнату и настояла, чтобы он лег в кровать.
— Но, petite mere, как же ты? Ты еще не выздоровела…
Старая ведьма рассмеялась. — О, я более чем в порядке. Жан-Поль просто паникер. Мне нужно-то было всего пару дней отдохнуть. Со мной все будет в порядке, и я открою магазин завтра утром. — Она прервала протесты Драко. — Кроме того, тебе нужно сконцентрироваться на твоих занятиях. Я не собираюсь стать причиной того, что ты провалишь экзамены.
Драко улыбнулся Эммалин. — О, я иду согласно графику, я не провалю. Но Жан-Поль сказал, что ты не должна работать много. Никто не хочет, чтобы ты вогнала себя в могилу. Не знаю, как ты вообще справляешься. Я делал это всю неделю и валюсь с ног от усталости!
— Как насчет того, чтобы мы поговорили об этом утром, Драко? Когда я буду готова выпить мое зелье? — Ни Эммалин, ни Драко не хотели сейчас спорить, они продолжат разговор утром. Драко кивнул и закрыл двери, услышав, как хлопнула дверь в комнаты Эммалин.
Все, что Драко смог сделать — это почистить зубы, прежде чем лечь в постель. — Мой дорогой, ты выглядишь ужасно. — Он привык, что зеркало в ванной отвешивало ему комплименты, подпитывая тщеславие Драко. Драко нахмурился, глянув в него, и увидел, что оно право — он действительно выглядел отвратительно. Неделя почти без сна вполне могла сделать такое с человеком.
Драко чувствовал себя лучше, спускаясь утром вниз, чтобы открыть магазин. Проспав шесть часов кряду, он чувствовал себя более отдохнувшим, чем всю неделю. Он был шокирован, почувствовав запах уже размолотых кофейных зерен и увидев открытые витрины. Эммалин весело напевала, вынося банку с кофе со склада.
— Эммалин, что ты делаешь? — Драко выхватил банку у нее, чтобы самому отнести к прилавку.
— Драко, сегодня я открываю магазин, и прежде чем ты начнешь спорить — я не хочу, чтобы ты тоже заболел. Кроме того, Жан-Поль придет сегодня после обеда, и сможет увидеть, что я прекрасно справляюсь.
Драко озабоченно посмотрел на нее. — Но как же твоя магия — если ты начнешь много колдовать, она может исчезнуть. — Он удивился, услышав громкий хохот Эммалин.
— Это тебе Жан-Поль сказал? — Она прервала Драко еще одним смехом. — Он отличный колдомедик, но ни черта не разбирается в маггловских заболеваниях, когда сталкивается с ними.
— Маггловских? Что ты имеешь в виду? — Теперь Драко был в замешательстве.
— Думаю, я подцепила где-то грипп — не магический. Но когда ты заболеваешь маггловской болезнью, твой уровень магии падает. Я уже почти вернулась в свое нормальное состояние. А теперь, почему бы тебе не отправиться на занятия, ради разнообразия? Там, может быть, появился какой-нибудь новый симпатичный студент, с которым ты еще не знаком. — Драко закатил глаза от ее явной попытки пошутить.
— Ты же знаешь, что мне никто сейчас не нужен, не так ли, petite mere? У меня все в порядке и без этого. — Эммалин надулась, выталкивая его из дверей в l'Institut. Она смотрела ему в след, как он идет по узкой улочке, а он обернулся и помахал ей. Кривая улыбка скользнула по ее лицу, и она пробормотала себе, — О, но где-то там есть кто-то именно для тебя, ты просто не знаешь, что он тебе нужен — пока.
День был долгим, и Драко был благодарен за те записи, которые он сделал в пропущенную неделю. Драко чувствовал себя довольно уставшим, открывая дверь в магазин вечером. Переступив через порог, он тут же заметил Жан-Поля, сидевшего за его любимым столиком на полуэтаже. Он какое-то время изучал серьезное выражение лица мужчины и угловатые черты его красивого лица. Угол его подбородка заставил взгляд Драко опуститься немного ниже, на кожу под адамовым яблоком мужчины. Драко боролся с мыслью о том, каково будет лизнуть эту кожу, и пытался не выглядеть слишком уж жаждущим, когда медленно поднимался по ступенькам, чтобы выпить с колдомедиком кофе. Суровый взгляд, брошенный в сторону Эммалин, дал понять, что Жан-Поль совсем не одобряет ее возвращения к работе в магазине.
— Bonjour, Драко. — Жан-Поль улыбнулся, когда Драко сел. Вскоре у Эммалин был готов кофе для обоих мужчин.
— Прости, Жан-Поль, я попытался остановить ее, но она и слушать не хотела… — Жан-Поль поднял руку, чтобы остановить Драко.
— Все в порядке, Драко. Она уже велела мне отвалить от нее, и заявила, что я слишком беспокоюсь о ней. Не думал, что она могла заразиться маггловской болезнью — Я просто иногда не рассматриваю такие возможности. — Жан-Поль уставился на него, и Драко смог почувствовать, какой эффект оказывает взгляд этих глаз на его тело. Он быстро отвернулся, не желая завязывать никаких отношений. Но, чтобы его не игнорировали, Жан-Поль положил руку на плечо Драко.
— Хочу поблагодарить тебя, мой друг, за все, что ты сделал для тети Эм. Она упрямая старуха, и если бы не ты, думаю, мне пришлось бы туго, если бы я пытался удержать ее от магазина.
Драко улыбнулся в ответ. Этот маг был интригующим, и Драко не знал в действительности, чего он хочет. Трахнуть его — определенно, но нет, он обещал себе, что не будет даже думать в таком направлении. — Значит, ты вернулся в Париж. А как же Марокканцы? Они не расстроятся?
Жан-Поль покачал головой и улыбнулся, даже не потрудившись скрыть удовольствие от того, что Драко запомнил эту деталь. — Нет, я сообщил своим работодателям заранее о своей поездке, и шейх был не против. Мне нужно будет скоро возвращаться. Но мне хотелось бы приехать в Париж — снова. — Драко не мог перепутать флиртующий тон хриплого голоса ни с чем другим. — Возможно, ты согласишься поужинать со мной как-нибудь?
Драко был окончательно сбит с толку. Вот он изо всех сил пытается не позволить этому мужчине заполучить себя, и его тут же приглашают на ужин. Его охватила паника, пока он обдумывал ответ. Он действительно хотел согласиться на предложение об ужине с этим красивым и интригующим мужчиной. Он хотел узнать все о жизни и работе в Марокко. Но ответственная часть его мозга требовала не соглашаться на это свидание. — Я… я не уверен, что это такая уж хорошая мысль. — Уныние в его голосе противоречило словам. — Я не очень-то хорошая компания в последнее время, Жан-Поль.
Маг кивнул, легкое разочарование отразилось на его лице. — Ну, тогда, возможно, ты согласишься что-нибудь выпить со мной. Мы уже сделали это один раз, и я не нахожу твою компанию такой уж неприятной. — Жан-Поль указал на пустую чашку кофе, и Драко уж точно не мог не заметить флирта в голосе. — Возможно, ужин подождет, пока мы немного выпьем?
Драко вздохнул и улыбнулся, обдумывая второе предложение. Ничего не обещая, и ничего не ожидая, все же, Драко сможет провести некоторое время в компании этого великолепного мужчины. Его улыбка была искренней, но он снова воздержался от прикосновений к нему, все еще не доверяя себе после их последней встречи.
— С удовольствием.
Драко все еще качал головой несколько часов спустя, занимаясь исследованиями для своей работы. «Я спятил? Я обещал себе, что не буду этого больше делать. Но, опять же — мы ведь только выпьем, не потрахаемся же. Черт, мы даже не целовались. Я этого хочу? Ты не можешь быть постоянно один, Драко Малфой, какие бы сумасшедшие идеи не залезли тебе в голову раньше. Тебе нужно выходить больше в люди. Ты же не хочешь стать ожесточенным и подавленным, как Северус, не так ли?»
Убедить себя в этом было трудно, но он пойдет и выпьет с Жан-Полем. Какой от этого может быть вред? В конце концов, есть великолепный мужчина, который положил глаз на Драко.
* * *
Часть 3: Когда я смотрю на мир.
27 января 2003
Дорогой Драко,
Несмотря на годы, когда я был твоим учителем и наставником, несмотря на годы работы вместе, несмотря на то, что я прикрывал твою шею, и не один раз, меня беспокоит, что ты теперь считаешь меня недостойным ответа на мои поздравления с Сочельником. Я мог бы ожидать подобного от гриффиндорца. С каких это пор ты общаешься с подобными людьми?
Я привык рассчитывать на две вещи — на мое надвигающееся увольнение по собственному желанию, когда следующее поколение Уизли начнет учиться в Хогвардсе, и на то, что я по часам могу вычислить прибытие твоего ответа на мое письмо. Я уже начал думать о худшем, когда не получил ответа в Сочельник. Увы, признаюсь, что, даже не найдя твоего некролога в газетах, я не мог не беспокоиться, не умер ли ты. Либо это, либо ты стал жертвой сирены на одной из твоих парижских вечеринок. Твое последнее письмо укрепило мои подозрения о второй вероятности.
Интересно, твоя рассеянность, случайно, не связана с попыткой сварить свой собственный абсент, как делает большинство студентов факультета Зелий в Париже? Что, вообще, у них только в голове? Они все считают себя более умелыми, чем самые опытные Мастера? Почему вы все настаиваете, что у вашего абсента лучший рецепт, чем у уже проверенных марок? Это один из самых опасных напитков мира! Лично мне он никогда не нравился, хотя, если ты спросишь меня о моем опыте с зелеными феями, я буду все отрицать.
Но я уверен, что эти французы думают, что они единственные, кто знает, как варить эту чертову смесь. Почему ты решил учиться у этих идеалистических придурков — все еще выше моего понимания. Ты бы получил намного больше, учась здесь, дома, но кто я такой, чтобы говорить Малфою, что ему делать? Но я уверен, ты уже устал от моих постоянных жалоб на твоих преподавателей. Убежден, что половина из них не смогла бы сдать у меня даже ТРИТОНы!
Как бы я ни был разочарован тем, что не побывал на твоих похоронах, я решил все-таки вернуть тебе результаты последних улучшений аконитового зелья. Профессор Люпин с радостью их попробовал (типичный гриффиндорец — сначала делает, и только потом думает: ты мог бы отравить его, а он бы и не заметил). Признаюсь, что я раньше даже и не рассматривал вариант добавления листьев вербены в состав. Отличная работа.
Я так счастлив, что твоя «рассеянность» подошла к концу, кажется. Могу я снова надеяться на наш обычный график переписки? Как тебе известно, я сам лично не живу, и наслаждаюсь, проживая жизнь через тебя.
С уважением,
Северус.
P.S. Я также прилагаю последний выпуск «Ежедневного пророка». Не сомневаюсь, эти новости означают, что ты еще не скоро вернешься на эти берега, о чем я очень сожалею.
Драко был рад получить письмо от Северуса. Он всегда раздражался, когда почта приходила из Англии с запозданием, как минимум, на день.
Он всегда с нетерпением ждал писем от грубоватого и остроумного профессора. Работая с ним во время войны, он узнал ту сторону Профессора Снейпа, которую мало кто видел до него. Слизеринский Мастер Зелий был восприимчив, как и всегда, и догадался, что винить в отсутствии писем от Драко частично стоит алкоголь и, не меньше, его любовную жизнь — что было совершенно оправданно. Драко внезапно понял, что он всегда может назвать Северуса одним из своих друзей. Другом, но не наперсником. Это было невероятно, но единственным человеком, о котором он так думал, был Флэш.
Открыв результаты эксперимента с Аконитовым зельем, которые Северус приложил к письму, он остался доволен, заметив, что они оказались удачными, и что вербена произвела именно такое действие, как он и ожидал. Чувствуя себя более чем довольным, он развернул «Ежедневный Пророк». Драко редко читал «Пророк» в эти дни, его интерес к тому, что творится в Англии, уже не был особенно велик. Но иногда, как сейчас, Северус пересылал ему важные сведения. Самые важные будут на первых полосах французских газет, но Драко не читал их в последнюю неделю — он был слишком занят магазином.
Довольная улыбка сошла с его лица, когда он увидел фотографию на первой полосе. Его глаза атаковал вид рыжих Уизли, дружно улыбающихся и счастливо машущих. Драко едва разглядел заголовок, когда его взгляд остановился на единственном не рыжем человеке на фотографии. Поттер. Хмурое выражение вернулось на лицо Драко, и на какое-то мгновение он неправильно понял статью и подумал, что это Поттер был избран новым Министром Магии. Он перечитал заголовок, сообщающий о вступлении Артура Уизли в эту должность. Драко его ненавидел, но был вынужден признать, что этот человек будет в десять раз лучше на должности Министра, чем Фудж. Драко мог даже признать, скрепя сердце, что даже Поттер больше подошел бы на эту должность, чем Фудж, но он догадался, почему это озаботило Северуса.
Драко понимал, что если Уизли теперь Министр, то у Поверенных состояния его отца наступят тяжелые времена, и это, без сомнения, означало, что налоги для Министерства увеличатся. Драко знал, что ненависть между Люциусом и Артуром не угасала ни на день, и когда его взгляд наткнулся на Рона Уизли, он понял, что теперь этот глупый придурок будет доставать своего отца просьбами разорить состояние Малфоев. Он почти не задержал взгляда на усмехающемся лице Джинни Уизли, и ухитрился положить палец прямо на него, пока читал статью. Маленькие ручки заколотились на фотографии, когда Драко исполнил свою безобидную маленькую месть этой глупой корове.
Несмотря на недавнее невинное развлечение Драко, выражение его нахмуренного лица, обращенного к Поттеру, было полно всей ненавистью, которую он когда-либо чувствовал к спасителю магического мира. Даже сейчас, когда новости не имели никакого отношения к перехваленному магу, он умудрился залезть на первую полосу газеты. Поттер всегда выхватывал чужую славу. Драко был уже готов разорвать оскорбляющую его фотографию на кусочки, когда заметил интересную сценку на ее заднем плане. Со столькими Уизли на ней Драко трудно было сказать, кто есть кто. Но надпись указывала на заинтересовавшего его человека, как на Чарли Уизли. Драко не мог не заметить, что его взгляд не был направлен на камеру или его отца, или братьев. Глаза мага были устремлены на одного единственного человека — и им был Поттер.
«Даже фанклуб этого придурка держится к нему поближе»,— подумал он. Но Драко знал этот взгляд — он видел его раньше на лицах других людей в пабах и клубах. Он даже недавно видел его во время своей неудачной поездки в Росселон. «Он строит глазки Потеру — и этот глупый придурок знает об этом! Вы только посмотрите — он даже смотрит в ответ». Это была правда — газетный Поттер постоянно поворачивался и знающе улыбался этому Чарли Уизли. «Мерлин! Даже у Поттера есть сексуальная жизнь, и с Уизли! Меня тошнит». Драко считал связь с любым из Уизли болезнью, особенно после своей последней встречи с Джинни.
При мысли о Джинни Уизли он еще сильнее прижал палец к лицу ведьмы на фотографии, и его терпение лопнуло, когда он снова увидел, как Чарли Уизли знающе подмигивает Поттеру. Драко разорвал газету в клочья. Он не мог выносить этого больше. Он кинул обрывки в огонь, и даже что-то выкрикнул в раздражении.
Он не мог винить Северуса в том, что тот послал ему газету. В конце концов, Драко нужно было узнать новость о том, что Министром стал Артур Уизли. Он теперь знал точно, что в ближайшее время не вернется в Англию и может теперь сделать Париж своим постоянным местом обитания до конца жизни. Эта мысль казалась особенно привлекательной в настоящее время.
Несмотря на поздний час, Драко схватил пальто. Ему нужно выбраться отсюда и прочистить немного голову. Слишком уж много мыслей роилось у него в голове. Мысли о Жан-Поле разрывали его на части, но ему все еще отчаянно хотелось сдержать слово, данное Флэшу. Он хотел стать счастливым сам по себе. Фотографии нового Министра и Поттера только добавили мешанины в его мысли. Ему нужно разобраться в своих чувствах. Стояла прекрасная чистая парижская ночь. Снег немного утих, и звезды ярко сияли в исчезающем лунном свете.
Драко думал над загадкой по имени Жан-Поль, бродя по тихим улочкам. Колдомедик произвел на Драко неотразимое впечатление с первой же минуты их встречи, но почему вдруг из всех других возможностей Драко встретил этого красивого мужчину именно сейчас? Особенно, после того, как он пообещал себе, что не собирается больше в ближайшем будущем заводить с кем-то отношения, до тех пор, пока он не станет счастлив сам по себе? «Мерлин! Даже у Поттера кто-то есть, если судить по фото. Почему тогда я так отчаянно хочу не начинать отношений с Жан-Полем?» Драко не был расстроен тем фактом, что Поттер, Мальчик-который-выжил, был геем, и, кажется, положил глаз на одного из Уизли. Если не считать того обстоятельства, что у Драко сейчас была собственная проблема.
Было нетрудно заметить откровенные взгляды, которые Жан-Поль кидал на него. Драко почувствовал влечение с первого же момента, как увидел мужчину. Но он обещал себе — и это обещание он собирается сдержать. Ему нужно поговорить с Флэшем об этом мужчине. Его собственный мозг был слишком занят путаницей в его переживаниях и чувствах. Сначала это была чистая страсть. Как могло быть по-другому, когда смотришь на Жан-Поля? Но он старался не думать о нем вообще — он не мог себе этого позволить. Именно отсутствие контроля над своими эмоциями довело его до теперешнего состояния.
Драко долго раздумывал над этим, пока гулял. Он и не догадывался, насколько далеко ушел от дома, пока бродил и размышлял над тем, чего именно он хочет от жизни, и включать ли Жан-Поля в его планы на будущее. Ночь в Париже была так приятна. Лунный свет добавлял мрачности уличным маггловским фонарям, и Драко практически потерялся. Заметив острие «Нотр-Дама» невдалеке, он понял, что находится рядом с «Девятым Мостом», и перешел по нему Сену. Быстрая прогулка — ну, быстрая по стандартам Драко — немного прояснила ему ситуацию с Жан-Полем. Одна часть его хотела прижаться к магу и отдаться на волю красивого и чувственного мужчины, в то время как другая желала сделать так, как он обещал, и придерживаться собственных решений — быть вежливым и дружелюбным с Жан-Полем, и избегать физического контакта.
А насчет Поттера, ну, для Драко тот был хоть и забытым, но проклятьем его жизни. Какое ему дело, если этот дурак путается с Уизли? «Два придурка, возможно, заслуживают друг друга»,— подумал Драко. Мысль о Поттере, трахающем кого-то, чуть не вывернула его наизнанку, ужасный образ придурка, голого и мокрого после душа, снова ворвался в его мозг, и он с силой тряхнул головой, чтобы избавиться от него. Черт подери этого Жан-Поля. Сердце Драко ёкнуло при мысли о Жан-Поле и продолжило колотиться от вновь появившегося в голове образа голого Гарри Поттера.
Долго гуляя по парку вдоль Сены, Драко избегал дальше думать об этом. Он не доверял своим мыслям, поэтому начал оглядываться по сторонам, думая, чем бы занять свою голову. Его колено сообщило ему, что стоит немного передохнуть. Он последовал этой необходимости и сел на невысокую стену, окружающую парк. Он присел ненадолго, смотря вниз на отражение луны в Сене.
Гортанный смех достиг его ушей. Через мгновение он понял, что звук доносился из-за деревьев. Он повернулся налево. Смех сменили звуки тихих голосов, а за ними последовали безошибочно узнаваемые звуки поцелуев. Звуки оккупировали его мозг, и он нахмурился. Ему сейчас было совершенно не нужно, чтобы что-то подогрело и без того яркие эротичные образы, вертящиеся у него в голове. Уличные фонари стояли на довольно большом расстоянии, и деревья в парке были погружены во мрак. Покосившись, Драко мог увидеть только силуэты парочки — один прислонялся спиной к дереву, а другой придерживал его своими сильными руками.
Судя по силуэтам, это, очевидно, была пара магов — их длинные мантии ограждали их от холода, и маг, который был повыше, рукой смахнул челку с лица другого. Расслабленный смех прервал мягкие голоса парочки, и Драко смог различить по наличию адамовых яблок, что это были мужчины. Было слишком темно, чтобы разглядеть их лица, но из-за звуков страсти в их голосах и глубины их поцелуев, Драко не мог оторвать взгляда. Его собственное тело отреагировало на эту сексуальную сцену.
Насколько бы ему ни хотелось остаться и посмотреть, Драко вскоре поднялся. Это было последнее, что ему стоило увидеть сегодня ночью. Не то, чтобы это было редкое зрелище — встретить в Париже целующуюся парочку, но прямо сейчас последнее, что ему нужно — это наблюдать за двумя магами, видимо, отлично проводящими время, тогда как он был полностью лишен этой возможности. Когда он поднялся, его колено запротестовало, и, вместо того, чтобы продолжить прогулку, которая теперь уже ничем не могла помочь его настроению, он быстро отошел в тень и аппарировал назад к себе в студию.
* * *
Он проснулся утром с ощущением грязных носков во рту. Он застонал, вспомнив свою незапланированную пьянку вчера после возвращения домой с прогулки. Беспорядок в его голове только усилился от прогулки, поэтому он решил сделать единственно возможную вещь — залить свою печаль алкоголем. К счастью, в его квартирке было только вино, поэтому ему на этот раз потребовалось много времени, чтобы напиться. После трех бутылок лучшего вина (с его собственной этикеткой, естественно) он был достаточно пьян, чтобы уснуть.
Начав приготовления, чтобы сварить зелье Отрезвления, он заметил дневник, лежащий открытым на столе. На мгновение он улыбнулся, собираясь с мыслями. Он сначала приготовил зелье, потом налил кофе, и только после позволил себе прочитать слова Флэша.
28 января 2003
Люк,
Я просматривал наш последний разговор, Люк, и это навело меня на мысли об Олли. В настоящее время мало, что меня может отвлечь от мыслей о нем, вообще-то. Упомянув, что у него есть как грубые, так и утонченные качества, я не стал объяснять, что есть что-то в этой противоположной друг другу двойственности, которая меня интригует. Не только в Олли. Я помню, что меня также привлекали мои одноклассники, потому что в них было что-то таинственное, темное и сексуальное, что возбуждало мое воображение. Но всегда вокруг них витала аура изысканности, культурности и манер, что я находил очень привлекательным и романтичным. Я понял теперь, что Олли немного недостает манер и культурности.
Я смог сходить с ним в ресторан на его День рожденья — вообще, удивительно, что он сумел выкроить целый день и ночь из своей работы. Твое предложение оказалось великолепным! Тот ресторан был именно тем, что я искал: очень романтическая обстановка и великолепная кухня. Карта вин была такой огромной, и включала такие коллекции! Думаю, в раю должен быть такой же выбор вин! Но, в любом случае, пока официант рекомендовал нам лучшее, что у них есть, Олли уставился куда-то в пространство. Я заказал бутылку «Бургундского» отличной марки, и был очень доволен им. К моей досаде, Олли сделал глоток или два и тут же заказал себе пива.
Думаю, это заставляет меня выглядеть немного высокомерно, но я клянусь, что не всегда такой. Черт, иногда я совершенно противоположный — или, может быть, я просто шизофреник?
Драко смеялся, читая слова Флэша. Он тоже чувствовал бы себя так на свидании с парнем, заказывающим пиво в «Jonl Robuchon's». Этот Олли, похоже, неотесанный мужлан, и если бы Флэш не утверждал обратного, то чистый магглорожденный. «Все же»,— подумал он,— «этот парень влюблен. Кроме того, если бы кто-нибудь попытался со мной такое провернуть в том месте, я бы, возможно, вышвырнул его за дверь». Несмотря на его удовольствие от чтения слов Флэша, он не мог не чувствовать себя немного грустным из-за того, что даже Флэш был влюблен — кажется, все вокруг влюблены, но он все же пытается не поддаться этому.
Но, в любом случае, у нас был отличный ужин, и мы пошли погулять вокруг Ile de la Cite. Сена великолепна ночью. Луна отражалась в воде на «Девятом мосту», и я почувствовал себя чертовски привлекательным и романтичным. Мы остановились в какой-то момент, он сказал что-то о своем рабочем расписании, и мы задержались, чтобы обсудить его. Только тогда мы впервые заметили, как лунный свет дорожкой отражается в реке, а огни вокруг «Нотр-Дама» кажутся россыпью разноцветных огоньков. Я почувствовал себя так необыкновенно близко к нему в тот момент, Люк. Я говорю тебе это лишь потому, что…ну, ты сказал, что хочешь деталей, и, если честно, я не знаю, поймешь ли ты меня.
В любом случае, Мерлин! Когда он поцеловал меня, это было как впервые, когда мы поцеловались. Черт, это было даже так, словно я вообще целовался впервые! Может быть, мне хотелось больше манер во время ужина, но в темноте его жесткая сторона выплеснулась наружу, и это было здорово. Он прижал меня спиной к дереву, и мы были лишь слегка в тени. Я знал, что вокруг могут быть люди, которые увидят нас обнимающимися, и на какой-то краткий миг мне это было безразлично. Обычно я не люблю выставляться напоказ, но тогда это было так возбуждающе, так здорово. Я отдался на волю чувств, и почти забыл, где мы находимся, пока он кусал мою шею, ухо и плечо. Когда он притянул меня ближе, я понял, насколько сильно мы были оба возбуждены, и я решил, что пора немного охладиться. В конце концов, мне, может быть, на мгновение и было наплевать, что люди могут увидеть нас целующимися, но я не собирался трахаться на Парижской улице!
Драко откинулся на спинку на какое-то время, осознав, что только что сказал Флэш. Флэш был в Париже прошлой ночью. Драко был в том же месте — на «Девятом мосту», и он шел через парк, смотря на «Нотр-Дам». Описанная Флешем сцена поцелуя возле дерева была именно той, что видел Драко. «Я видел его? Я действительно видел Флэша и Олли?» Он попытался разобраться во всем теперь уже без головной боли, вспомнить малейшие детали, но все, что он помнил — это то, что видел двух целующихся волшебников — лишь силуэты, но не лица. Если Флэш был прижат к дереву, значит Олли на пару дюймов повыше него, и его волосы немного короче. А насчет остальных подробностей, ну, у Драко их не было. Он почувствовал внезапную радость при мысли о том, что это своего нового друга он видел прошлой ночью.
Если уж совсем начистоту — я не уверен, как относиться к тому, что произошло потом. Я упомянул наш номер в гостинице, думая, что это будет только местом, где мы продолжим заниматься начатым. Я там все украсил свечами, и джакузи было готово. Я представлял себе тихий романтический вечер, чтобы отпраздновать его День рожденья и наверстать упущенное нами время в разлуке. Я думал, что именно этого он хочет тоже, но внезапно он схватил меня за руку и начал жаловаться насчет отсутствия пива, изъявил желание проверить здешние маггловские клубы и весело заявил, что нужно отметить победу «Манчестер Юнайтед» прошлой ночью. Я даже не знал, что он стал поклонником футбола!
Ну, каким-то образом это переросло в спор. О, мы действительно вернулись в гостиницу (хотя было чертовски трудно найти место, с которого можно было аппарировать), и у нас, в конце концов, был романтический вечер, но потребовалось какое-то время, чтобы добраться до этого. Хорошо, что магические гостиницы имеют чары тишины на каждой комнате. Уверен, что, в основном, они накладываются из-за звуков секса, но наш спор превысил лимиты чар. Из-за глупостей, по большому счету: например, что он не выносит быть один, но ему не нравится большинство людей, или, что я слишком привередлив и ожидаю от него, чтобы он стал кем-то, кем он не является. Он жаловался на мою бесперспективную работу, а я заявлял об отсутствии у него какой-либо ответственности. Он орал о том, что у меня, якобы, нет никаких амбиций, а я кричал о его неспособности вырасти и вести себя, как подобает взрослому человеку. Мы ругались из-за того, как хорошо мы знаем друг друга или не знаем совсем, и плохой ли это признак или нет, что я не понял, что именно он хотел бы делать в свой День рожденья.
И когда все это выплеснулось мне в лицо, и я уже был готов сказать ему, чтобы он катился ко всем чертям, он спросил меня, почему, ради Мерлина, я притащил его в такой дорогой ресторан в неизвестном нам городе, а затем потащил гулять в темноте! Несмотря на очевидность ответа, не обращая внимания на его презрение к романтике того вечера, полностью игнорируя его невежество во всем, я ответил ему.
«Потому, что я хотел показать тебе, что люблю тебя», сказал я ему. Нда…Верно, Люк. Я сказал ему, что люблю его, и в середине нашей ссоры ни больше, ни меньше. Конечно, в тот момент, когда я сказал эти слова, я раздумывал, не спятил ли, не ошибаюсь ли, делая это. Что заставило меня быть таким уверенным в своих словах? У меня есть все еще в голове тот надоедливый голосок, твердящий мне, что я все еще не знаю, что такое любовь, пока. Не имеет значения, я уверен, что это просто моя обычная неуверенность в себе.
Но, конечно, после того, как я выплеснул на него это заявление, Олли сделал то, что сделал бы любой активный, горячий взрослый мужчина. Он залыбился, как придурок, и набросился на меня. Думаю, не стоит и говорить, что секс был великолепен, а прелюдия еще лучше! Да, я улыбаюсь сейчас, пока пишу это. Огромная довольная улыбка, кажется, прилипла к моему лицу. Но лучшей частью всего этого было выражение его лица после того, как он кончил. Ему случается нечасто так выглядеть, когда он кончает — обычно, просто нормальное выражение лица человека при оргазме. Нет, выражение, о котором я говорю — невероятно милое, пресыщенное, полное блаженства, которое согревает меня изнутри. Думаю, это выражение чистой любви. Именно такое, какое вижу на его лице только я. Это заставляет меня чувствовать многое, это самое драгоценное из всего, что я когда-либо чувствовал раньше.
Ну, вот и все. Детали — ты сам просил о них. Я точно не собирался писать так много, но надеюсь, что тебе понравилось то, что я написал. А как прошла неделя у тебя? Надеюсь, с котлами все в порядке, и у тебя больше не было взрывов. Я собирался предложить тебе кое-что для того, чтобы разобраться в себе самом и найти то, что действительно сделает тебя счастливым: у меня есть для тебя задание.
Подумай о своем прошлом — обо всем, что сможешь вспомнить — и запиши самые яркие пять событий, во время которых ты чувствовал себя по-настоящему, полностью счастливым. Если у тебя было по-настоящему дерьмовое прошлое, тогда запиши те, которые ближе всего подводили тебя к состоянию счастья. Запиши их и добавь пару предложений о каждом: что делало тебя счастливым, как долго это длилось, почему закончилось, ну, и все такое. Хорошенько подумай об этом, так же, как ты размешиваешь свои зелья в котлах, а затем тоже запиши все это и внимательно прочти. Тогда добавь еще одну вещь, которая, как ты думаешь, сделает тебя еще счастливее — что-то, что в действительности не произошло. Возможно, ты сможешь найти связь. Дай мне знать. Я бы хотел прочесть твой список, если ты захочешь со мной им поделиться, но я пойму, если нет.
До связи, Флэш.
Драко откинулся на спинку стула, улыбаясь, дочитав до конца. «Ну, кажется, ночь у них действительно удалась»,— подумал он. «Он сказал, что любит его! Мерлин, это огромный шаг». Драко помнил, когда последний раз он говорил кому-то, что любит его. Антонио — незадолго до того, как они расстались. Перед этим — ну, он собирался сказать об этом Милларду, но тот опередил Драко, сказав, что между ними все кончено. Единственный раз, когда он это сказал и получил ответ, ну, это было далеко в прошлом, он с трудом сейчас помнил даже ее голос. Образ Девона, говорящего это, всплыл у него в голове, но он быстро изгнал его.
Он был весьма удивлен подробностью описаний, которые Флэш дал ему, но, опять же, он сам просил об этом. Простое чтение слов помогало его запутавшимся мыслям успокоиться. Ему действительно нужно обдумать его будущее. И вот, Драко, сидя перед дневником, начал снова беспокоиться о Жан-Поле, в то время как в действительности ему нужно постараться сначала стать счастливым самому. Он подумает о задании Флэша.
Сначала он не мог вспомнить ни одного счастливого случая. Похоже, это займет какое-то время. Ну, как минимум, его мысли отвлеклись от Жана-Поля. Возможно, ему стоит перестать быть таким серьезным и попытаться стать человеком, каким он привык быть — просто без багажа, который он обычно таскает с собой. Он не станет пока отвечать Флэшу. Он хотел выполнить задание нормально, и надеялся найти то, чего он хочет.
* * *
1 февраля 2003
Bonjour, Флэш,
Я прочел о твоей восхитительной ночи в Париже, и должен поблагодарить тебя за такие ее яркие подробности. Я начал работать над твоим заданием, но у меня есть много других тем, о чем бы я хотел поговорить с тобой. Мне просто необходимо выговориться, прежде чем я окунусь в «счастливые воспоминания». Просто не знаю с чего начать.
Драко замер на минутку. Он хотел рассказать Флэшу все. Прошла пара дней с тех пор, как он прочел слова Флэша. Он думал, что сможет избавиться от мыслей о Жан-Поле, но не мог выбросить того мага из головы. Разговор об этом поможет ему привести мысли в порядок. Снова нацепив очки для чтения, он окунул перо в чернила, но замер, заметив слова, написанные бордовыми чернилами, начавшие появляться на листе:
Привет, Люк! Я здесь просто бродил по комнате в поисках книги, когда увидел, как открылся дневник!
О, привет! В поисках книги — ты имеешь в виду, что не собираешься смотреть телевизор? Я думал, что ты занят с Олли. В конце концов, разве не ты недавно признался ему в любви до гроба?
Нет, к сожалению, сегодня ночью я один. Олли вернулся к работе, и, ну…я подумывал о том, чтобы включить телек и посмотреть одно из моих любимых шоу, или что-нибудь еще, но я не мог перестать думать о том, что ты сказал… Ну, ты понимаешь, что я провожу время напротив него, когда могу почитать какую-нибудь интересную историю в книге…
Я не думал, что ты воспримешь мои слова так буквально. Думал, что ты немного расстроен из-за ссоры с Олли, прежде чем все закончилось тобой, зацелованным в усмерть. Очевидно, у вас двоих произошло что-то особенное. Нереально думать, что между вами всегда будут цветы и вино, поэтому ваша ссора, возможно, просто нормальное явление. Мы все иногда раздражаемся. Возможно, он просто не любит сюрпризы, и ссора была тому результатом.
А знаешь, ты прав. Я никогда не понимал термина «примирительного» секса, но теперь, ну, давай скажем так: я оставлю подробности для твоего воображения.
Не могу сказать, что у меня когда-либо раньше был «примирительный» секс, но ты только что подтвердил то, о чем мне говорили в прошлом. Должен признаться, я много думал о том, что ты предложил мне сделать в своей последней записи — подумать о моем прошлом и времени, когда я действительно был счастлив. Мне пришлось покопаться в себе, и у меня действительно набралась парочка случаев, подходящих под этот критерий, но я попытаюсь немного расширить определение счастья как такового. Просто, вспоминая моменты, когда я думал, что вот-вот буду счастлив, всегда получалось, что что-то или кто-то останавливал меня, прежде чем я успевал достичь конечного результата.
Я…я действительно не знаю, что сказать на это. Это звучит так грустно и одиноко. Ненавижу думать, что кто-то мог так себя чувствовать. Я имею в виду, что у меня тоже не всегда были лучшие времена, но могу сказать, что были некоторые счастливые моменты…Прости, я хотел бы, я…ну, прости.
О, не расстраивайся из-за меня, смог же я дожить до этого момента, и у меня впереди еще вся жизни. Я пришел к выводу, что, возможно, самый мой худший враг — это я сам. Много раз мои собственные высокие стандарты стояли на пути к моему счастью. Думаю, в остальные разы вмешивалась моя семья — а именно, мой отец, и с тех пор, как война закончилась, положение вещей немного улучшилось. Конечно, теперь я позволяю своему собственному либидо разрушать мои отношения, и при любом шансе стать счастливым особенно. Я честно пытаюсь не позволять ему контролировать меня, и недавно я был даже протестирован на это. Помнишь те обещания, которые я дал на Новый год?
Да, помню. Должен сказать, я думаю, год затворничества — это уж слишком (сомневаюсь, что я смог бы сдержать такое обещание), но если ты настроен решительно, уверен, что у тебя все получится.
Ну, я здесь встретил восхитительного мужчину — я никого не искал. Он — колдомедик, и помогал моей квартирной хозяйке, которая была очень больна. Я пытался изо всех сил не быть очень уж сильно жаждущим — я пытаюсь вести себя по-джентельменски, но встреть я его в прошлом году — мы бы уже трахались, как кролики...Но мы пока просто улыбаемся друг другу и пожимаем руки. Очень трудно отпустить его…
О, ты не даешь этому хода только из-за своего решения, или из-за чего-то еще?
Я не знаю. Я…Возможно, я слишком боюсь. Я обещал себе, что не позволю моему либидо больше управлять собой, а этот мужчина испускает невероятную сексуальность. Ему около тридцати, и…ну, я уверен, если бы ты встретился с ним, ты бы бросил Олли, как горячую картошку. Вокруг него есть эта аура абсолютной уверенности во всем, что он делает — но я думаю, возможно, мне нужно действовать медленно. Я имею в виду, что все мои прошлые отношения с любовниками начинались с секса — и только после этого мы выстраивали дружбу вокруг него — а затем все катилось к чертовой матери. Думаю, сейчас мне стоит подойти с другого конца: сначала подружиться. Ты же говоришь, что у вас с Олли так все и получилось?
Да, я всегда верил, что любые серьезные отношения должны начинаться с того, что обе стороны понимают друг друга, и между ними должна сначала сформироваться честная искренняя дружба. С другой стороны, если обе стороны понимают, что у них секс без обязательств, я в этом тоже не вижу ничего предосудительного, когда, особенно, отношения нежелательны. Вопрос вот в чем — ты хочешь завязать с ним отношения, или ты просто хочешь вдавить его в матрас?
Это так сложно…Я просто хочу оттрахать его до бесчувствия, или позволить ему втрахать меня в стену — желательно и то, и другое — и на постоянной основе. Он такой интригующий. В данный момент он работает в Марокко. Так экзотично, и он кажется почти совершенством. Думаю, я постараюсь просто придерживаться своего первоначального плана, и буду продвигаться медленно, шаг за шагом, к цели, и не позволять анатомии моей нижней части тела думать за меня, как она делала так часто в прошлом. Я не знаю пока, хочу ли с ним отношений — я почти не знаю его, но чувствую восхитительную сексуальную притягательность, и не могу перестать думать о нем. Полагаю, на данный момент я действительно хочу постоянного сексуального наслаждения, и ничего больше. Но я не позволю моему либидо руководить мной. Поэтому пошаговый план кажется наилучшим вариантом, не так ли?
Да — абсолютно! Я бы предложил не идти дальше рукопожатий и чая, пока ты не поймешь, чего хочешь, и, желательно узнать тоже, чего хочет он. В этом случае ты не рискуешь пойти на поводу у своего либидо, чтобы жалеть потом.
Рад, что ты одобряешь! Хотя не думаю, что он из тех людей, кто пьет чай. Он, скорее, относиться к тем, кто предпочитает насыщенное и экзотическое благоухание кофе с добавлением ароматических трав и пряностей. Но достаточно обо мне. Ну, а теперь расскажи, как обстоят дела с Олли после вашего краткого визита в Париж? Он выразил свою неумирающую любовь к тебе?
Да. Ну, он сделал это той ночью и следующим утром. Я, вообще-то, не видел его с тех пор, как писал здесь. Он мне прислал сову сегодня, сообщить, что у него не будет выходных до двадцать третьего числа, поэтому я решил сделать ему сюрприз на день Св.Валентина. Я, правда, не хочу праздновать этот день без него, особенно после его Дня рождения. Это особый день для влюбленных, поэтому мы должны постараться провести его вместе, не так ли?
О, отличная идея. Это будет замечательный сюрприз. Знаешь, я только что вспомнил кое о чем: после того, как я прочел детальное описание твоего свидания в Париже и увидел, что ты упомянул свою прогулку по «Девятому мосту», и что Олли зацеловал тебя у дерева, и тебя не волновал, что вас кто-либо увидит? Ну…Я тоже гулял той ночью, и думаю, что видел вас. Я не могу быть точно уверен, но как много магов будут стоять около дерева, сцепившись губами именно в том месте и именно в ту ночь? Не волнуйся, я не очень много-то и рассмотрел…Было ужасно темно, и мне стоит сходить к окулисту, чтобы взять новый рецепт на очки для чтения (Если спросишь меня об этом завтра, я могу этого не признать!)…но, прочитав твои слова, я подумал, что это, скорее всего, был ты и Олли. Он на пару дюймов выше тебя? Темные волосы? У тебя темные волосы?
Возникла довольно долгая пауза, прежде чем Флэш ответил. На какой-то миг Драко подумал самое худшее. «О, нет, я умудрился ошарашить Флэша! Он, возможно, теперь сидит и матерится». Он был более чем счастлив, увидев, как начали появляться слова, написанные красными чернилами.
Мм, да, думаю, это были мы. Как ты сам сказал: как много магов могли там оказаться…и у нас у обоих темные волосы, хотя не знаю, почему ты решил, что именно он выше меня?
Я видел силуэты…он казался немного выше тебя…ну, да ладно. Ну, вот. Мир очень мал. Я был не очень-то приятной компанией в ту ночь. Жан-Поль (это имя Монсеньора «Восхитительного») выбил меня из колеи, и я только что прочел кое-что, что привело меня в очень плохое настроение. Мне было просто необходимо пойти прогуляться и прочистить мозги. Думаю, я был немного зол оттого, что у меня ничего не получается (несмотря на то, что я сам и старался, чтобы ничего не получилось), и я думаю, то, что я просто стоял и смотрел на вас после всего случившегося в тот день, заставило меня задуматься о будущем.
Прости, я только что понял, как ты мог догадаться, что именно я был у дерева — ведь я упомянул об этом; и отсюда ты смог с легкостью вычислить, что это он был выше меня. Ты просто застал меня врасплох. Сочувствую, что у тебя была плохая ночь, я надеюсь, что бы ты ни прочитал там — это не настолько ужасно, но, если хочешь, мы можем поговорить об этом. Должен сказать, что меня даже немного возбуждала перспектива быть увиденным, но совсем другое — знать, что именно ты видел нас. Думаю, это звучит странно, и я никогда не думал о себе, как о сексуальном маньяке, но это точно возбуждает кое-какие сексуальные фантазии. О, Мерлин — как бы я хотел обрести привычку сначала думать, а потом уже писать. Теперь я снова краснею.
Ха-ха-ха, и твои чернила снова покраснели…ты сменил их — нет, подожди — они стали красными в последний раз, когда ты краснел. Ну, давай, подумай об этом: помнишь, ты писал в последний раз, когда описывал свою романтическую прелюдию на «Девятом мосту»? Тогда они тоже покраснели. Хмм. Это интересно. Ну, я бы остался понаслаждаться шоу, которое вы, мальчики, там устроили, и при обычных обстоятельствах я так бы и сделал (будучи таким законченным вуайеристом), но в тот день на меня просто нападали образы влюбленных людей — целующихся, обнимающихся и даже посылающих многозначительные взгляды. Весь день. Я изо всех сил старался не думать о Жан-Поле, но куда бы я ни посмотрел — люди целовались, и я уверен, если бы я заглянул в окна домов, я бы увидел несколько трахающихся парочек. Черт, я даже видел центральную полосу «Ежедневного пророка», и похоже, что даже Мальчика-который-выжил ебут на постоянной основе, если можно судить о чем-то по фотографии…
О? Какой фотографии? Я не очень-то часто читаю «Пророк». Кажется, его новостям не стоит верить в большинстве случаев, ну, ты понимаешь.
Драко остановился ненадолго и улыбнулся. Еще одного мага не волнует, что написано в «Ежедневном Пророке». «Я знал, что есть причина, по которой мне так нравится Флэш. Он явно не просматривает колонку сплетен о Поттере».
О, мне кое-кто прислал новости о вашем новом Министре Магии. Уверен, что один из его сыновей посылал авансы мистеру Поттеру на той фотографии, и думаю, что эти укромные взгляды были ему сторицей возвращены. Я обычно очень хорошо умею читать людей, и подозреваю, что между ними что-то есть — не то, чтобы я просматривал колонку сплетен, но все же. Просто это заставило меня почувствовать, что я как будто единственный человек в целом мире, который не влюблен. А, ну, я обещал это себе, поэтому никаких симпатий мне не нужно. Думаю, чем сильнее я старался об этом не думать, тем больше я на это натыкался.
А невероятно сексуальный, экзотический мужчина, такой, как Жан-Поль, все только усложняет, не так ли? Мне интересно насчет этих чернил — дневник что, сам меняет их оттенок, когда я смущен, и сделает ли он то же самое для тебя? Кажется, ты больше знаешь об этом — ты понимаешь, почему чернила меняются, когда я краснею?
Понятия не имею. Я не знаю об этих дневниках больше ничего, кроме того, что тебе уже рассказал. Думаю, что могу спросить хозяйку своей квартирки. Она — та, кому он принадлежал до меня. Интересно, кто им пользовался до нас? Знаю, что в нем были записи, прежде чем я открыл его. Но слова быстро исчезли, и страницы стали чистыми. Да и меня не так-то просто смутить, поэтому, возможно, нам никогда не удастся протестировать эту гипотезу. Хотя я и становлюсь ужасно ревнивым и мелодраматичным, и, наверное, это возмещает отсутствие смущения, но не помню, когда я в последний раз смущался…
Хмм. В моем дневнике тоже были записи. Я не могу быть точно уверен, но, так как дневник был в хранилище моего крестного, думаю, что писал он. Он уже давно мертв, поэтому мы, скорее всего, об этом никогда не узнаем. Мне любопытно — ты становишься ужасно ревнивым и мелодраматичным по каким-то причинам? И если так, то ты делаешь это одновременно, потому что, похоже, на это нужно много энергии.
О, я делаю и то, и другое с детства…из-за того, что я был единственным ребенком, наверное. Я, возможно, становлюсь таким одновременно, но не могу, вообще-то, вспомнить последние случаи. Мелодраматичным — да — я медленно избавляюсь от последствий драмы с Девоном. А последний раз, когда я ревновал — это когда посчитал, что кто-то положил глаз на Антонио в ресторане, и я утащил его домой. Но только после того, как кинул в того парня заклинанием «Бегающих глаз».
Хммм, я тоже единственный ребенок. Интересно, у меня тоже есть склонность к этому, и я просто не замечал этого за собой? Я собирался спросить: у тебя есть какие-то особенные планы на Имболк? Я надеялся провести его с Олли, ты знаешь, как символ нового начала наших отношений. Конечно, даже если его расписание и позволило бы, он бы не захотел. Он не любит праздников, несмотря на его традиционное воспитание и магическое наследие.
Хммм, ну, теперь, когда ты упомянул об этом, я вспомнил, что меня пригласили к костру завтра вечером. Я не был уверен, что хочу пойти, но теперь, когда ты заставил меня подумать о счастье, и я тщательно покопался в своем прошлом, думаю, мне стоит пойти — есть много вещей, которые мне надо вывести из своего организма, и как ты сказал — это свежее начало. Поэтому, да, думаю, ты уговорил меня пойти завтра вечером. А как насчет тебя? Собираешься провести его в одиночестве? Или книга с телевизором будут составлять тебе компанию?
О, если я и пойду куда, то со своим лучшим другом. У него огромная семья, и они вроде как усыновили меня. Конечно, если я не дождусь от них приглашения, я просто окунусь в какую-нибудь книгу или что-то в этом роде. Думаю, хорошо, что ты решил пойти. Я заметил, что ты немного одинок: не упоминаешь никого, кроме хозяйки своей квартиры. О, ты сказал, что она была больна, надеюсь, ничего серьезного?
Впервые Драко осознал, насколько он действительно одинок. Постоянного наблюдения за людьми было достаточно, чтобы Драко всегда с большой осторожностью заводил друзей. Но когда он был с любовниками, он не был так одинок. «О, будь честен сам с собой, Драко, ты всегда примыкал к друзьям Антонио или Милларда, когда вы были вместе. Единственная причина, по которой тебе приглашали в другие разы — это желание твоих одноклассников, и они это делали только потому, что ты настолько запугал их».
О, нет, моей хозяйке уже лучше, но она переутомляется, и я был занят всю неделю, приглядывая за ее магазином между учебой и исследованиями. Мне нужно было окунуться в работу еще глубже, чтобы все успеть. Я немного переутомлялся, но несколько тонизирующих зелий — и я возвращался к прилавку. Ты прав насчет моего одиночества. Думаю, у меня никогда не было по-настоящему близких друзей. У меня есть парочка, но они больше наставники, чем друзья. Думаю, самыми близкими к друзьям у меня были любовники. Я всегда осторожничал с друзьями — и раньше, и во время войны. Ну, старые привычки трудно истребить. Хотя, если честно, не могу поверить, что рассказал тебе так много о себе. Если бы мы встретились лицом к лицу, я бы, возможно, не разговаривал с тобой так долго. Я бы наблюдал за тобой и вытряс всю информацию о тебе, прежде чем рассказал хоть что-нибудь о себе — эти магические дневники…Я выбалтываю здесь такое, что никогда и не думал, что произнесу.
Знаю, что ты имеешь в виду. В этих дневниках точно что-то есть, что заставляет открывать свои самые сокровенные мысли, а ты даже не подозреваешь об этом. Он несколько раз удивлял меня тем, что ты видишь то, как я реагирую; даже тем, что я рассказываю тебе о чем-то прежде, чем остальным…Иногда это приводит в замешательство. Если честно, в отличие от моих обычных комплексов, я не уверен, что покраснею оттого, что рассказывал тебе такие подробности. Я имею в виду, хотя я несколько раз и был смущен, но причин для того, чтобы сожалеть о чем-то не было. Меня больше всего смущает моя реакция, наверное. И то, что я делюсь с тобой своими сокровенными мыслями, о которых даже и не пытался никому говорить.
Знаешь, когда ты не отвечал две недели, я честно думал, что ты забросил дневник — и мне почти стыдно признаваться, что мной овладело постоянное желание проверять его на предмет твоего ответа…Называй это типичным поведением Девы, даже если я смесь Льва и Девы…Возможно, это моя пограничность дает такой эффект. Но все же, я надеюсь, что ты не поймешь это неправильно, в данный момент, ты, возможно, самый близкий друг, который у меня когда-либо был.
О? А я думал, ты никогда не стыдишься?
Я сказал «почти» стыжусь.
Да, твоя правда. Не беспокойся, конечно, если «понять неправильно» не включает в себя гордость. Мне все еще жаль, что я так долго не отвечал. Теперь я чувствую себя ужасно из-за этого.
Не стоит. Это дало мне много времени для того, чтобы понять, что мир вращается не только вокруг меня (к моей мелодраматической досаде). Ты отлично проводил время со своим мужчиной, и тебе так повезло в этом. Думаю, у меня все наладится с Жан-Полем. Уверен, что могу это сделать — быть сначала его другом. Возможно, ветер перемен подует после Имболка. Кто знает?
Я верю в тебя. У тебя все будет отлично, ты просто посмотри на нас. Мы теперь друзья, и ты меня еще ни разу не трахнул!
О, боже! Ну, ты и комедиант. Я вечность столько не смеялся! Хорошо еще, кофе закончился — не думаю, что смог бы проглотить его после прочтения этого! Но ты прав! Мы не трахались. Если ты, конечно, не замаскированный Миллард, Антонио или Девон, но я уверен, что нет — ни один из них не англичанин!
Вай, вай…у тебя частенько бывают проблемы с тем, чтобы проглотить? Возможно, это должно стать твоим новым заданием… Прости, иногда я просто поддаюсь на двусмысленные фразы, не подумав сначала.
Ты задался целью заставить меня покраснеть, не так ли? Ты прав. Это было очень безнравственно и ужасно двусмысленно, и я не собираюсь больше ничего говорить тебе о своих глотательных особенностях, если бы даже и было, что обсуждать…Но ты прав — год воздержания, это уж слишком. Знаю, что у меня никогда не получалось столько выдерживать в последние школьные годы, да и во время войны, так зачем начинать сейчас? Я просто буду более разборчив в выборе…
Вау, твои чернила на секунду стали красными! Мне удалось! Прости, не хотел выходить за рамки. Думаю, я упоминал, на что настроены мои мысли, когда Олли нет рядом, чтобы воплотить их в жизнь. Думаю, твои планы насчет Жан-Поля и твоего выбора — великолепны. Просто помни, что есть веская причина, почему ты принял те решения. Ты не хочешь, чтобы секс контролировал тебя, ты не хочешь делать больно людям, которые могут принять простой секс за что-то большее, ты не хочешь чувствовать себя, как высокомерный ублюдок, наподобие Антонио. Это важные причины, которые привели тебя к такому решению. Пока ты не будешь забывать о них и вести себя осторожно, думаю, у тебя все будет замечательно. Я также думаю, что если и когда отношения с Жан-Полем перейдут из стадии дружбы во что-то большее, ты будешь лучше понимать свои действия и их причины, и это хорошо. Держи меня в курсе событий и помни — ты мне обязан дать детальный отчет обо всем!
О, сделаю, обещаю. Думаю, мне уже пора ложиться спать, Флэш. Кошка уже оккупировала мои колени, и, видно, ей чертовски удобно, а я еле-еле сдерживаю зевоту (не из-за твоей компании!). Завтра будет долгий день, и мне нужно о многом подумать. Ты нашел себе хорошую книгу? И не волнуйся, уверен, что КОГДА Жан-Поль и я станем парой, ты получишь самые яркие детали — даже если ты и думаешь, что ты не вуайерист…
Ну, я также сказал, что мужчине надо хоть чем-то занять свое воображение, когда его парня нет дома. А его нет так часто, что у тебя будет куча возможностей посвятить меня в подробности произошедшего! Я не нашел еще книгу. Думаю, я могу позвонить старой подруге (она настоящий книжный червь) и спросить ее совета. Просто то, что было здесь, не заинтересовало меня. У меня также много планов по подготовке ко Дню Св.Валентина. Расскажешь, как прошло празднование? Хорошо?
Конечно. Почему бы не перечитать Толкиена? У меня это срабатывало несколько раз. И сообщи мне тоже, как прошел День Св.Валентина!
Au Revoir!
Спокойной ночи, Люк!
* * *
Часть 4: Все то, что ты не можешь забыть.
Когда солнце взошло над Парижем утром второго февраля, большинство членов магического сообщества, придерживающиеся традиций, начали мыть, подметать — ну, вообще подготавливать свои дома и рабочие места к вечернему празднованию Имболка.
Как и все магические магазины, «Le Quart De Sorcier» был закрыт по такому случаю, Эммалин тоже подметала и зажигала в магазине свечи, поскольку все празднуют возвращение света и юбилей Бриджид. Драко же занимался другими вещами. Он с радостью согласился пойти с ней к костру к полному восторгу Эммалин. Драко не принимал участия в празднованиях каких-либо волшебных праздников с тех пор, как был ребенком — задолго до того, как он пошел в Хогвардс. Его мама обычно отводила его на праздники. Люциус не одобрял такие публичные гулянья, даже если они были традиционными среди чистокровных семей — он был настоящим атеистом.
Драко почувствовал себя виноватым, что ему нечего было «предложить» благочестивому костру, поскольку он уже очистил свою комнату в приступе ярости практически от всего за последний месяц. Он предложил помочь Эммалин убраться в ее магазине, чтобы она смогла начать годовое очищение своего рабочего места перед тем, как она займется своим собственным благочестивым очищением в тот вечер. — О, я справлюсь сама, Драко. Просто побудь со мной.
— О, ты не будешь убираться сама, Эммалин, — Драко нахмурился из-за упрямства ведьмы.
— Знаешь, что я тебе скажу? Сегодня не мешайся мне под ногами, и я позволю тебе покомандовать мной завтра, когда мы будем очищать магазин для следующих летних месяцев. Возможно, тебе стоит подумать о своем благочестивом очищении сегодня — почему бы тебе не подготовиться к костру?
Драко обдумал эту мысль, и поэтому он оказался сейчас сидящим за свои любимым столиком, с очками для чтения на носу, записывающим все то, что он хотел бы предложить костру. Он описал свои надежды и желания на следующий год. Это оказалось довольно просто, благодаря переписке с Флэшем. Вскоре у него было готово несколько пергаментов, содержащих по надежде или желанию каждый на следующий год.
Вторая часть оказалась не такой легкой. Между тихими размышлениями и яростным письмом прошло достаточно времени, когда его, наконец, удовлетворил список того, что он хочет убрать из своей жизни. Этот список был довольно большим, но Драко точно знал, что именно он хотел удалить из своей жизни. Просто записать это оказалось трудно. Но он сходил к себе в комнату и принес дневник, выбирая оттуда слова, которые он писал Флэшу.
Драко не заметил удовлетворенной улыбки на лице Эммалин даже тогда, когда она подносила ему кофе и горячие подрумяненные хлебцы.
* * *
К тому времени, как солнце зашло, погода прояснилась, но холодный северный ветер все еще дул, когда они аппарировали на поле в северном предместье Парижа. Группа магов и ведьм уже стояла вокруг костра, магия поддерживала его. Они начнут свои жертвоприношения, как только солнце сядет за горизонт.
Эммалин протянула руку Драко и повела его к костру. Она радовалась — игривый огонек сверкал в ее глазах, заставляя ее выглядеть моложе своих лет. Драко не мог не поддаться ее веселью. Было даже и не заметно, что недавно она сильно болела, и от этого Драко был счастлив. Они пришли намного раньше нужного срока, если судить по языкам пламени костра. Священный Огонь Вдохновения, Трансформации и Заживления вскоре будет готов принять их жертвы.
Час спустя, солнце село полностью, и группа ведьм начала песнопение, открывая начало праздника и прося огонь и Бриджид принять их жертвы. Одна за другой, они начала сжигать свои украшения Сочельника. Падуб, омела и бумажные украшения пожирались пламенем, и оно подымалось все выше и выше в небо. Вскоре все подошли, чтобы добавить свои собственные жертвоприношения. Драко подошел к краю, крепко держа свои пергаменты.
Одним броском он кинул в огонь пергаменты, содержащие все то, о чем бы он хотел забыть в своей жизни или избавиться. Связанные куски пергаментов приземлились в середину костра, и огонь быстро охватил их. Когда кажущиеся невинными бумажки сгорели, Драко смог ощутить, как с его сердца свалился тяжкий груз. Он избавился от всего багажа, который нес на себе всю эту зиму. С его пути исчезали все препятствия, в то время как пламя поднималось все выше и выше.
Листочки пергаментов, связанные с его надеждами и мечтами, тоже были осторожно добавлены в костер, и он взмолился, чтобы ему указали путь, по которому ему стоило идти в будущем. Смотря, как пергаменты съеживаются, и ветер разносит пепел по земле, мысли Драко вернулись к его новому другу Флэшу, и он надеялся, что в ближайшие месяцы он узнает этого загадочного, но действительно замечательного мага еще лучше.
Сидя вокруг затухающего костра, они пили остатки горячего кофе, и Драко начал чувствовать, что тяжелый груз снят окончательно с его сердца. Теперь пришло время выходить на сцену настоящему Драко Малфою. Он улыбнулся и знающе кивнул Эммалин. «Да»,— подумал он.— «Следующие месяцы будут особенными. Очень особенными».
* * *
Часть 5: Я все еще не нашел, что я ищу.
14 февраля 2003
Bonjour, Флэш,
Начав писать здесь в такие ранние часы дня Св.Валентина, не могу не подумать о тебе и твоих планах на этот день с Олли. Уверен, что ему понравится твой сюрприз, и его замучают угрызения совести за все те дни, которые он провел вдали от тебя.
Знаешь, я начинаю думать, что мне бы очень не понравился парень, который столько времени проводил бы далеко от меня, как делает твой Олли. Сегодня ночью я был так рад, что просто был вынужден написать тебе. Я видел сегодня Жан-Поля впервые с тех пор, как мы с тобой разговаривали. Я был ужасно возбужден…эээ, и было чертовски трудно не наброситься на него прямо там, где он стоял — даже если мы и не обещали ничего друг другу, и я даже еще не целовал его!
Твой совет, который ты дал мне, начал, наконец, до меня доходить, и я решил перестать прятаться от людей. Я знаю, что ты, возможно, скажешь: мол, а я что тебе говорил…и ты будешь прав. Я решил, что пойду, поужинаю. Не с Жан-Полем — я еще не готов к такому шагу, несмотря на все еще действующее предложение, но схожу поужинать со своей хозяйкой квартиры. Это обычно не то, что делают мои сверстники, но она очень особенная для меня, а не просто хозяйка квартиры. Она была мне как мать с тех пор, как я здесь поселился, и я был в ужасе, что потеряю ее, когда она заболела.
Надев свои лучшие мантии, мы пошли в маленький магический ресторанчик в Montparnasse. Магглы иногда заходят в него, но они считают волшебную клиентуру просто одной из богемных групп, которые живут в этой части города! Мы неплохо провели вечер, а затем мы занялись одним из ее любимых времяпрепровождений — бальными танцами. Не хочу признаваться, но это было действительно здорово, даже если я и мог танцевать только самые легкие танцы (я не очень-то хорошо танцую), и она была очень счастлива. Я начал опускать барьеры, выстроенные вокруг себя — медленно, и это было первым шагом.
День Св.Валентина — для тех, кого ты любишь, как ты напомнил мне, и petite mere — моя мама, и я люблю ее. Наверное, она меня усыновила — очень похоже на то, как семья твоего друга усыновила тебя. Уверен, ты должен чувствовать то же к ним, что и я к petite mere.
Но возвращаюсь к своему рассказу. Когда я ожидал ее, чтобы вернуться домой, появился Жан-Поль (я говорил тебе, что он ее племянник, не так ли?). Думаю, я произвел еще то впечатление в своей лучшей выходной мантии и со всеми прилагающимися атрибутами. Он пригласил меня выпить с ним на следующей неделе, и теперь мы пойдем куда-нибудь, когда он в следующий раз будет в Париже. Я витаю в облаках, как юная школьница. У него есть мой адрес каминной сети, поэтому я постараюсь уж очень не мучиться, ожидая его приезда. Без всяких обещаний — просто выпить…и куча бесконечных возможностей. Он такой замечательный, и я почти не могу перестать думать о нем.
Но довольно о Жан-Поле и моей не-существующей-но-медлено-налаживающейся любовной жизни. Я, вообще-то, хотел рассказать тебе об Имболке. После костра я произвел весеннее очищение и изгнал всех демонов из моей головы. Я немного думал о твоем задании, и составил список моих счастливых воспоминаний. Как я сказал тебе пару недель назад, у меня были времена, когда я был счастлив, но иногда что-то или кто-то вставал на моем пути. Думаю, два моих самых счастливых воспоминания касаются моей семьи — моей матери и отца.
Mere и Pere были ужасно старомодными чистокровными магами. Все ради престижа. Я даже уверен, что они поженились по обязательству — ты знаешь такого рода чистокровную чушь, которую принимаю за норму в старых семьях — попытаться держать семью полностью чистой и незагрязненной чужой кровью. Ну, и я уверен, что между ними не было любви. Pere не из тех людей, кто изъявляет привязанность, и я уверен, что он никогда не показывал Mere больше, чем необходимо. Она всегда казалась такой потерянной и одинокой, и просыпалась к жизни, только когда его не было дома.
Ты, возможно, возненавидишь меня за то, что я это написал, но это самое счастливое воспоминание, которое у меня есть. Это был день во время войны, когда я узнал, что моего отца убили. Я знал тогда, что моя Mere теперь может действительно найти спокойствие вдали от него и, возможно, наладить свою жизнь. Я был так счастлив за нее, и с нетерпением ждал окончания войны, которое уже было заметно на горизонте, и тогда мы бы смогли стать настоящей семьей. Но ее спокойствие было слишком коротким — несколько дней спустя она была убита людьми Волдеморта. Я никогда ее больше не видел снова, и война закончилась несколько недель спустя. Это было сладко-горькое воспоминание.
Еще одно счастливое воспоминание, которое у меня осталось, также включает в себя любовь, но оно тоже было замарано войной. Если бы не было войны, я бы, возможно, уже был женат сейчас на женщине и являлся отцом целого выводка детей. Да, ты правильно прочел. Моей первой настоящей любовью была женщина — одна из моих одноклассниц — Куини.
Драко откинулся на стуле, думая о Дафне Гринграсс — Куини, как он ее называл. Он действительно думал, что любил ее в то время, и, возможно, это так и было. Все, что он знал тогда, это что ее смерть сильно повлияла на него. Несмотря на свои сексуальные эксперименты с друзьями по квиддичной команде, которые были, как он считал в то время, просто развлечением, он искренне верил, что Дафна была именно той, которая была ему нужна.
Куини была действительно замечательной девушкой, и я искренне любил ее. Я знаю, что она меня тоже любила, мы говорили это часто друг другу во время последних месяцев в школе. Увы, ее тоже забрали у меня в одной из самых первых битв войны, и я думаю, это побудило меня быть таким яростным в том, чем я занимался в военное время. Достаточно сказать, что я находил комфорт там, где только мог после этого, и теперь, похоже, нет ни одной ведьмы на планете, которая могла бы сравниться с ее образом, и я скучаю по ней, но знаю, что могу прожить и без нее.
Даже мое счастье от окончания войны было омрачено ранением, которое я получил от неуместного заклинания во время небольшой схватки — схватки, которой не должно было быть. Волдеморт был убит, но Пожиратели Смерти, с которыми я столкнулся, решили подпортить мне радость, вместо того, чтобы капитулировать. Поэтому, вместо празднования, как у большинства магического мира, я оказался в госпитале на какое-то время. К тому времени, как я вышел оттуда, празднования давно закончились.
Мерлин, я такой унылый придурок, да? Если бы не несколько лет, которые потребовались, чтобы оправиться от этого, я бы превращался в кучу ноющего мусора, только подумав об этом.
Я понимаю, насколько мелки мои некоторые другие счастливые воспоминания, когда я сравниваю их с этими, но, оглядываясь назад, я вижу, что мои предположительно счастливые воспоминания — это просто мстительные детские игры. Выиграть у одноклассника в квиддич или получить лучшую метлу, чем у всех остальных, или быть лучшим дуэлянтом в классе. Все это кажется таким никчемным и детским теперь. Я вырос, и я полностью уверен, что найду свое счастье, но не думаю, что могу заставить себя быть счастливым, как когда-то в детстве. Нельзя купить счастье за деньги — я то уж знаю — мое наследство от отца приносит больше проблем, чем оно того стоит.
Думаю, я немного одинок, как ты упомянул в тот раз, но я всегда был очень избирателен в выборе друзей, и, думаю, я не встречал много людей, подходящих под мои высокие стандарты. Я всегда скрывал себя за маской — этому я научился от Pere, но теперь я хочу избавиться от нее, я хочу перестать пытаться проанализировать свои чувства — как ты можешь видеть, я делал это часто с тех пор, как получил этот дневник. Знаю, это во мне говорит Дева, хотя в другие разы вперед выступает Лев.
Но ты спросил меня об одной вещи, которая еще не случилась и которая сделала бы меня счастливым. Я знаю, что чего-то «не хватает» в моей жизни. Я не могу определить, чего именно, но я знаю, что за последние несколько недель это медленно начало выходить из моего подсознания наружу — предчувствие чего-то надвигающегося на меня — вот как я могу описать мое теперешнее состояние. Что бы ни произошло, уверен, я пойму это сразу, и думаю, что тогда я буду действительно счастлив. Костер послужил как бы поворотным моментом, и я почувствовал реальное очищение после той ночи.
Вот и все, Флэш, я очистил свою душу на Имболк, и изгнал несколько противных маленьких демонов из своей головы. Ты в тот раз упоминал, что разделял свои страдания со счастьем. Я просто надеюсь, что у тебя их не случалось одновременно, как у меня. Война действительно испортила мне жизнь, но и не мне одному. Конечно, она нас всех затронула больше или меньше.
Ну, у тебя сейчас есть Олли, а у меня загадочный и совершенно великолепный Жан-Поль, и, чтобы стать друзьями, у нас все не так уж плохо складывается, не так ли? К слову, ты уже знаешь, что я Лев/Дева, а под каким знаком родился ты? О, Мерлин, это звучит так банально. Теперь ты мой друг, а я использую такой тон с тобой. Будь повнимательней, а то я трахну тебя…а ты и не узнаешь — если я болтаю уже о такой банальщине с тобой!
О, и к тому же, я помню, что ты хотел, чтобы я посмотрел маггловский телевизор. Я попытался раз на этой неделе — помотался по маггловскому Парижу и увидел несколько в электрическом магазине. Должен сказать, это не было привлекательно — все эти женщины, стоящие, как сборище чистокровных ведьм, все хныкающие и вопящие, как будто настал конец света, потому что кто-то развелся. Довольно грустно.
Но я сделал другое открытие. Когда я пил свой кофе (магглы не делают его также хорошо, как здесь, в магическом квартале), я увидел кинодом — кинотеатр, думаю, так он называется. Они сделали фильм по «Властелину колец». Я решил проверить — вообще-то, это было два фильма, идущих один за другим, и вскоре они выпустят третий фильм в этом году по последней книге (я услышал, как об этом говорила одна маггловская девчонка).
Ну, теперь я понимаю, что ты имел в виду, говоря, что производители фильмов могут сделать сцены практически реальными. Я не мог поверить — я был в той штуке почти шесть часов, Флэш! Мои глаза болели от смотрения на экран. Они отлично поработали, хотя немного и переврали историю — я имею в виду, мы все знаем, что эльфы не пошли туда. Если твое телевидение хоть как-то напоминает это, тогда, может, мне стоит наложить свои руки на электрические приборы? Мне также понравился парень, играющий Боромира, он был довольно… привлекательный. Я и представить не мог, что магглы смогут сделать что-то настолько умное. Так же, когда в конце начали перечислять имена, я точно был уверен, что узнал нескольких магов среди участников.
Ну вот. Еще одно из заданий выполнено новым и улучшенным Люком. Я могу выдерживать не только маггловские рестораны, и я не вернулся домой, как слюнявый немой. Я, может, только и ходил по близлежащим к нашему району улицам, и в рестораны почаще. Хотя, я не знаю об этих кинофанах. С кем мне поговорить? Я не знаю даже ни одного магглорожденного, поэтому эту часть моего образования я поручаю тебе. Я честно не знаю ни одного магглорожденного студента на моем курсе в l'Institut.
Хорошо, я уже и так разболтался. Пошел я спать, и у тебя впереди большой день, если ты собираешься удивить Олли на работе. Надеюсь, ему понравится твой сюрприз, и если ты напугаешь его, просто помни, что примирительный секс великолепен. Я просто цитирую твои собственные слова здесь, Флэш! Счастливого дня Св.Валентина!
Au Revoir,
Люк.
Глава 8. Поруганная любовь.
Между Днем рождения Оливера и Днем Св.Валентина Гарри был очень занят. Как только он пытался выкроить время, чтобы составить план сюрприза своему любимому на День Св.Валентина, на него тут же наваливали все больше и больше работы. Но он был доволен, что его предложение было принято, и начальство начало просматривать планы на следующий семестр аврорских курсов. Гарри проводил часы в своем кабинете, составляя расписание и подготавливая планы уроков. Не имело значения, что он будет вести лишь часть курса — просто тот факт, что его мнение оказалось услышанным, заставляло его чувствовать себя действительно особенным.
Между дополнительной работой и планированием Дня Св.Валентина, Гарри смог найти время прикупить парочку новых книг и окунуться в те сферы, которые он никогда не считал значимыми для себя. Все эти обсуждения с Люком заставили его чувствовать себя виноватым из-за отсутствия у него знаний по Зельям, поэтому он занялся пересмотром своих старых школьных учебников по этой дисциплине. Не было обоснованной причины, почему он не может хотя бы попытаться кое-что выучить по данному важному предмету. Он переговорил с несколькими своими коллегами, что также заставило его пролистать книги по Магии Элементов. Это тема никогда не преподавалась в Хогвардсе — война заменила этот предмет в расписании Защитной тактикой. Он обнаружил, что это довольно интересный аспект магических знаний, и возжелал изучить его поглубже.
В свой незапланированный поход в Хогсмид Гарри подчистил магазинчик подержанных товаров, наткнувшись на очень старый, но все еще в прекрасном состоянии набор «Ай Чинг». Гарри никогда не увлекался Предсказаниями, но набор показался ему уж больно притягательным, и он отдал несколько сиклей за него. Это был один из наиболее древних и уважаемых методов предсказаний. Приняв во внимание, что маги на протяжении многих веков использовали такие наборы в Китае, он начал уважать этот метод предсказания. Насколько трудным может оказаться простое кидание монет, запись результатов и, затем, их сравнение с гексаграммой? Хотя последняя попытка привела его в некоторое замешательство. Ему выпал шестиугольник под номером двадцать три: «Избавься от старых идей и уничтожь непригодное. Неминуемый период краха, неудач и разрушений настал». Он совершенно не мог понять смысла, особенно из-за того, что все, казалось, шло хорошо в его жизни. Гарри наслаждался приятным чувством завершенности — как будто его жизнь, наконец, начала устраиваться.
Гарри приготовился аппарировать в своей любимый ресторанчик, чтобы пообедать с Роном, когда услышал звук, издаваемый заработавшей каминной сетью.
— Привет, Рон! Почти готов? — Гарри наслаждался фактом, что у них с Роном все же будет мальчишник, и Гермиона в этот раз не будет их останавливать.
— Прости, Гарри, я только что получил вызов с работы. Они попросили меня прийти туда. Произошло что-то серьезное. — Голос Рона звучал расстроенно, но и слегка заинтригованно.
— Но сегодня суббота, Рон, гоблинам что, неведомо понятие выходных? — Гарри казался немного разочарованным.
— Гарри, ты уже должен был понять, что гринготтским гоблинам лучше не перечить. Если они скажут мне прийти на работу в два часа ночи, кто я такой чтобы с ними спорить? Мы можем перенести наш обед?
— Мерлин, Рон, я думал, ты говорил, что твоя работа в Гринготтсе будет милой и спокойной. Ты не хотел больше никаких волнений после войны.
Рон рассмеялся. — Да, говорил. Но весь отдел Специальных Расследований был вызван для этого случая. Я подозреваю, это что-то связанное с министерскими фондами, но я не должен этого знать. Мой отец случайно проболтался за ужином вчера, но я должен буду выглядеть удивленным, когда они мне скажут. — Рон постучал себя по носу, давая Гарри понять, чтобы он не болтал о чем только что услышал.
Гарри кивнул. — Конечно, Рон. — Он постарался скрыть разочарование, но у него было полно дел, и ему точно найдется, чем заняться в этот день. — Веселись. Но не переборщи, считая чужие деньги, хорошо? — Это была стандартная шутка между Гарри и Роном. После того, как Рон сыграл свою роль главного стратега в войне, ему захотелось немного сбавить темп. Здесь ему и подвернулась непыльная работа в так называемом «Отделе Специальных Расследований Гринготтса», и Рон теперь занимается аудитом и двойной проверкой больших перемещений сумм, которые проходят через банк ежедневно. Ни единого кната не ускользнет между цепкими пальцами его рыжеголового друга — наследие его безденежного детства. Гарри называл его Знаменитым Подсчетчиком Зерен, но только Гермиона понимала подоплеку этого прозвища, и они вместе пытались объяснить ему, что бухгалтерия у него в крови — в конце концов, кузен его матери был бухгалтером.
Гарри помотался по комнате минут пять, раздумывая, чем же ему заняться, когда понял, что так и не отозвал заказ на обед. Одна пригоршня каминного порошка и один вызов чуть позже, и Гарри уже заглядывал в кладовку кабинета по ЗоТС Хогвардса, где и обнаружилась радостная физиономия Ремуса Люпина.
— Гарри! Как ты? Должен признаться, что собирался связаться с тобой в ближайшие дни! — искренне выпалил оборотень.
— Я опередил тебя! Эй, у тебя сегодня есть планы на обед? Просто мы с Роном собирались пообедать вместе, но в последний момент его выдернули на работу. Я подумал, что, может, ты согласишься заменить его? Кроме того, я умираю с голоду, и ты не найдешь лучшего итальянского ресторанчика на этом острове!
Ремус не мог отказаться от такого предложения. — Ну, я хотел спуститься в Большой Зал на обед, но, думаю, мне поступило более заманчивое предложение! Куда мы идем?
— О, я просто оставлю камин открытым, и мы сможем прогуляться пешком отсюда. Но это маггловский ресторан, тебе лучше переодеть свою мантию. — Гарри осмотрел простую, но хорошо скроенную мантию Ремуса.
— Не волнуйся, Гарри. Дай мне десять минут.
Гарри кивнул и исчез из камина, чтобы проверить собственную внешность еще разок. Он был рад, что вспомнил о том дне, когда наткнулся на Ремуса в Министерстве, и их обещании вскоре где-нибудь пообедать. Он собирался поговорить с Люком о своем внезапном желании, которое он почувствовал к обоим — как к Чарли, так и к Ремусу — в тот день. Он надеялся, что Люк сможет помочь ему разобраться, найти какое-то логическое объяснение этому, ведь его чувства к Олли были настоящими, но он все еще реагировал на других мужчин. Гарри глянул на свой стол, желая, чтобы у него было время написать обо всем этом сейчас. Прошла неделя с его последнего разговора с Люком, и почти две недели с того самого инцидента. Конечно же, он может и сам справиться. В конце концов, через шесть дней — День Св.Валентина. Он преподнесет Олли в подарок дикую ночь любви и страсти. Это уж точно избавит его от вожделения к другим.
Удовлетворенный направлением своих мыслей, Гарри услышал оборотня, шагнувшего из камина. Как он смог так быстро переодеться в маггловскую одежду и выглядеть при этом настолько хорошо, осталось для Гарри загадкой. Простые желтовато-коричневые брюки и белая рубашка вместе с простым замшевым пиджаком очень шли оборотню, который выглядел даже еще лучше, чем помнил Гарри. Цвета подчеркивали его собственные, и делали акцент на его янтарных глазах. Желудок Гарри заворчал, и оба мужчины засмеялись.
— Видишь, ты спас меня от голодной смерти, — весело сказал Гарри по дороге в «Punicelli's». Войдя, они замерли на минутку, вдыхая запахи. Аромат свежеиспеченного чесночного хлеба всегда витал здесь, возбуждая аппетит. Гарри иногда задумывался, была ли еда всегда так хороша здесь, или это просто магия запаха хлеба. Пара выбрала столик в укромном, но хорошо освещенном уголке.
— Гарри, это место так великолепно пахнет. Если их пища также хороша, как и запах, тогда ты нашел настоящее золотое дно!
— Я же сказал тебе, что это мой любимый ресторан. Ты же не думаешь, что у меня плохой вкус, не так ли? — ответил Гарри с намеком на озорство в голосе. Гарри, при всей его невинности, не заметил приподнятую бровь и похотливую улыбку.
— Конечно, нет, — единственное, что он получил в ответ.
К счастью, все мысли о сексуальном желании оставили голову Гарри, когда он и Ремус стали внимательно рассматривать меню, разговаривая ни о чем. Они оба решили заказать специальное блюдо дня «Seafood Linguini», и затрепетали, увидев огромные тарелки с горячими макаронами и сметанным соусом, которые им подали на стол. Гарри зацепил кусочек крабового мяса и намотал на вилку спагетти, в то время как Ремус потянулся за чесночным хлебом, стоящим в корзинке в центре стола.
— Что насчет твоих уроков? Ты смог добавить себе их?
— Да, — ответил Гарри. — Вообще-то, я просматривал планы занятий, делал предложения, как перестроить некоторые уроки, надеюсь, что это улучшит эффективность.
— Я всегда считал, что из тебя получится отличный учитель, Гарри. Ты так умел все схватывать, когда я учил тебя на третьем курсе. Такое терпение и стремление. И, из того, что я слышал, ты был довольно компетентным учителем на пятом курсе.
Гарри пожал плечами. — Наверное. Я был, вроде как, вынужден это сделать. Знаешь, «ДА» — была идеей Гермионы, так ведь? — Оборотень кивнул. — Ну, как только я согласился на это — черт, после того, как она предложила, я почувствовал себя так, словно у меня не было выбора. Я должен был сделать это. Мы должны были быть готовыми, а эта Амбридж не давала нам совершенно никаких знаний. Должен признаться, что теперь, когда мистер Уизли стал Министром, я надеюсь на кое-какие изменения и улучшения в Министерстве. Я попросил разрешения принимать больше участия в аврорских курсах, но не знаю, примут ли они изменения в моей должности. Они с легкостью согласились, чтобы я составил для них расписание, и были рады моим предложениям об изменениях, но не знаю, дадут ли они мне больше часов на уроки. Я, правда, не хочу сидеть и заниматься бумагомарательством до конца своей жизни. В этом совсем нет никакого веселья!
— Они окажутся дураками, если не дадут тебе больше часов, Гарри, — решительно заявил Ремус, показывая свою уверенность в способностях сына своего лучшего друга.
Гарри улыбнулся. — Ну, возможно и дадут теперь, когда они заменили самого главного дурака. Я никогда не пользовался своим положением или связями, чтобы заполучить желаемое, но словечко или два в ухо Министра не помешают. — Они оба расхохотались над этим и продолжили наверстывать упущенное время, принявшись за обед.
* * *
Гарри той ночью пошел полетать, просто чтобы прочистить себе голову, наслаждаясь чувством, как напряжение покидает его мускулы, уносясь ветром прочь. Он почувствовал прилив энергии, когда работали его мышцы, которые уже так давно не использовались. Он взлетал и вращался, и отклонялся, и гонялся по ночному небу, хорошо еще, что рядом с магическим городком был свой квиддичный общественный стадион, что позволяло ему спокойно летать.
Он снова летал, но в этот раз — гонясь за снитчем. Была ясная поздняя ночь с редкими рваными облаками на небе и почти полной луной. Лунный свет вспыхивал на маленьком золотом мячике, позволяя Гарри на краткий миг увидеть направление его полета. Он знал, что может сделать это. Знал, что может найти снитч, несмотря на поздний час и ограниченное освещение. Это был инстинкт. Он на мгновение закрыл глаза, сфокусировавшись на окружающем мире, и внезапно обнаружил, что снитч был всего в пяти метрах над ним и направлялся к левой стороне поля. Быстро развернув метлу в том направлении, Гарри снова заметил вспышку отраженного лунного света и понял, что он на верном пути. Снитч заставил его полетать, но, спустя несколько минут нарезания зигзагов над полем, он, наконец, сомкнул пальцы вокруг трепыхающихся маленьких крылышек. Резко остановив метлу, Гарри улыбнулся сам себе, раскрывая ладонь. Улыбка тут же исчезла, когда он понял, что держит не снитч, а слизняка.
Гарри начал просыпаться, ахнув от образа покрытого слизью существа на руке. «Что, черт возьми, это было?» Он обдумал свой сон и вопрос, прежде чем встать с кровати, поскольку было ясно, что в ближайшее время он явно не заснет снова.
* * *
К тому моменту, как настал день Св.Валентина, Гарри был встревожен, взволнован и раздражен. Он потратил часы на составление планов, беспокоясь, не будет ли Оливер снова расстроен или обижен. Его сны были невероятно коротки, и всю неделю напролет ему снился тот странный квиддичный сон. Казалось, он всегда в этих снах гнался за снитчем — это единственное, что он более или менее понимал. Сны были так реальны, так ярки: он чувствовал, как колотилось его сердце от возбуждения и предвкушения, чувствовал, как переворачивался его желудок, когда метла спиралью уходила вверх или вниз, чувствовал, как энергия толпы приветствовала его, когда он дотягивался до маленького золотого мячика — единственное, что толпа знала — что он должен был дотянуться. Места менялись, но в них всех было что-то знакомое. Его команда часто была одета в гриффиндорские цвета, часто в ней был один или два Уизли, и почти всегда был Оливер. Иногда они были в Хогвардсе, но в другие разы, казалось, они летают над каким-то садом за величественным особняком. Концовки снов были всегда похожи, он ловил снитч, но тот оказывался чем-то другим. Гарри, наконец, решил, после четвертого или пятого сна, что этот сон что-то пытается ему сказать, но не мог понять, что именно. Снитч превращался в слизняков, пауков, мыльные пузыри, которые раздувались, а затем исчезали, скучечервей и даже в лимонные дольки или кубики сахара. В общем, он начал замечать, что эти предметы всегда попадали под одну или две категории — они либо быстро исчезали, либо были такими отвратительными существами, с которыми ему не хотелось иметь дела. Дальнейшее гадание на «Ай Чинг»— монетах и проверка гексаграмм приводили всегда к одному — ему выпадало двадцать три, а это могло посоперничать с предсказаниями Трелони. Не было необходимости в том, чтобы кто-то сказал ему, что это что-то означает.
Гарри мотался по кухне, заваривая английский чай и размышляя над этими открытиями. Сон в прошлую ночь сломал традицию. После четырех или пяти снов за неделю, Гарри проснулся утром от неожиданного образа в голове. Ему снилось его возвращение в Хогвардс: вот он стоит на квиддичном поле в своей алой мантии. В этот раз ему не хотелось ни летать, ни гнаться за чем-либо — он просто стоял там, ожидая. Слева он увидел вспышку зеленого, и внезапно, на мгновение, как на первом курсе, он ощутил тяжесть в кармане. Он засунул руку и осторожно обхватил ладонью что-то прохладное и круглое, и вытащил это: к его удивлению это был снитч. Сомкнув руку вокруг него (потому что в этом сне он помнил свои предыдущие сны), он подождал немного, затем снова посмотрел. Это все еще был снитч. Отовсюду, но точно сказать он не мог, голос прошептал ему, — Он всегда был тут.
Гарри стряхнул с себя эти воспоминания, когда капля горячего чая побежала по его голой груди. Он быстро схватил кухонное полотенце и вытер ее, затем пошел в гостиную, чтобы допить свой чай: хорошо еще, что он мало пролил, и его фланелевые штаны, заменяющие ему пижамные, не промокли. Он сел за стол и почти рассеянно открыл дневник, удивившись своему энтузиазму, когда увидел, что Люк оставил сообщение как раз этим утром. К тому времени, как он закончил читать, остатки чая были уже холодными, и он чувствовал себя проснувшимся и готовым к новому дню. Он решил потратить немного времени и написать ответ Люку.
14 февраля 2003
Люк,
Должен признаться, что я довольно сильно нервничаю насчет моего плана устроить Олли сюрприз. Что, если он выйдет из себя, как и в прошлый раз, на его День рожденья? Думаю, что это важный праздник для влюбленных, и что он очень романтичный, но он и я не всегда смотрим на вещи одинаково. Конечно, я уверен, что даже если он и не придерживается традиций насчет дня Св.Валентина, также, как я, все равно это может сработать. В конце концов, вино, музыка и свечи — это просто его часть, не так ли? Дикая и безудержная страсть вечером — это просто дополнительный плюс. И я настроен воспользоваться всеми его страстными наклонностями. Конечно же, он не сможет мне отказать в этом?
Вау, ужин с твоей petite mere и шанс на встречу с Жан-Полем — звучит замечательно! Кажется, ты действительно решил выдержать время со своим мужчиной. Как ты думаешь, он твой «тот единственный»? Я всегда считал, что в медленно развивающихся отношениях есть много интригующего и предвкушающего, и есть возможность узнать друг друга и преодолеть сомнения, и, наконец, кульминационный и самый романтический момент — красивое и обоюдное признание в любви. Иногда я желаю, чтобы мои отношения с Олли были похожи на это. Я имею в виду, были интерес и дружба, и теперь я люблю его, но я привык думать, что все будет более волнующе, более напряженно. Думаю, что вот это я получил за свои фантазии, так?
Ну да хватит об этом. Поговорим о твоих счастливых воспоминаниях. Как я могу ненавидеть тебя за то, что ты чувствуешь? Ты имеешь право на свои собственные точку зрения и эмоции, и каким бы я был другом, если бы начал судить тебя за них? Кроме того, история о твоих родителях и твоем желании видеть мать счастливой — красива. Это все очень грустно, но чувства, стоящие за всем этим, показывают глубину любви и силу характера, которыми ты, наверное, даже не подозреваешь, что владеешь. Эти пронизывающие образы, которыми ты описал Куини и свою любовь к ней, также сжали мое сердце. Я рад, что ты смог найти счастливые воспоминания, даже если они и сладко-горькие. Люк, честно, мне очень бы хотелось быть сейчас рядом с тобой, чтобы обнять.
Ты действительно думаешь, что анализировать свои чувства — это плохо? Мне кажется, это помогает тебе лучше понять себя, понять, что ты хочешь, и что тебе нужно. Именно это помогает тебе развиваться как личности, Люк. И ты смело можешь продолжать свои анализы в этом дневнике, особенно если ты этим занимаешься только здесь. Ты не сможешь узнать себя, пока не проанализируешь, и ты не сможешь быть счастлив, пока не узнаешь себя.
Я знаю, что ты имел в виду под «что-то не хватает». У меня такое чувство часто возникает. Возможно, это часть узнавания себя. Как только ты начнешь понимать себя лучше, ты узнаешь, чего именно тебе не хватало. Думаю, что теперь, когда мы с Олли, наконец, признались, что любим друг друга — последний кусочек мозаики встал на свое место. Я имею в виду, что именно этого люди ждут от своей жизни, так ведь? Знаю, я ждал уже некоторое время.
У меня есть несколько действительно близких друзей, и все они, вроде, пришли к миру с самими собой. Большинство из них также смогли найти свою любовь, и танцуют по жизни так, словно их ничто больше не интересует, потому что они любят кого-то, и этот кто-то любит их в ответ. Иногда на это почти тошно смотреть. Но потом я думаю, что становлюсь таким же с Олли и просто не понимаю этого. Я вот о чем — я не знаю, отличался ли мой выбор любимого от того, как я выбирал друзей. Я говорю тебе об этом, потому что у тебя может возникнуть похожая проблема. Подумай о причинах твоей избирательности, когда ты решал подружиться с кем-то. Что-то произошло, что заставило тебя быть таким осторожным, когда дело касалось дружбы? Это из-за того, что тебе нравится определенный тип людей, с которыми тебе приятно проводить время? Какие-то черты характера, которые, как ты думаешь, будут близки тебе? Какие-то интересы, которые твои друзья должны разделять с тобой? Если это являлось критерием в выборе друзей, не должно ли это быть также важно при выборе любимого? Подумай об этом. Можешь рассматривать это, как свое следующее задание.
А насчет маггловского телевиденья, похоже, тебе не посчастливилось нарваться на так называемую «мыльную оперу». Это далеко не самый качественный продукт, по моему мнению, и отвратительный пример для первого опыта. Если ты когда-нибудь решишься попробовать еще раз, дай мне знать, и я скажу тебе точно, что следует посмотреть. И да, «Властелин Колец» — потрясающий фильм! Я тоже уверен, что некоторые маги приложили руку к его созданию. Технология в кинематографии на высоком уровне, но, думаю, что без магии они не смогли бы сделать его таким реальным и захватывающим. Я рассматриваю это как Зельеварение. Ты можешь дать магглу котел, ингредиенты и инструкции, но ты не получишь необходимый результат. Врожденная магия зельевара усиливает действия ингредиентов и придает волшебные качества зелью. Я прав? Знаешь, я не очень-то хорошо учился в школе по этому предмету, но, думаю, именно эту деталь наш ублюдок Профессор смог вбить мне в голову. Это, и всегда мыть руки после прикосновения к зельям и ингредиентам.
Ну, на этом, я думаю, все, мне пора, а то я опоздаю на свидание, о котором Олли даже еще и не знает. О, и, отвечая на твой вопрос…я — Лев. Это означает, что нам теперь нужно трахнуться? *лыблюсь*
Успехов,
Флэш.
* * *
Гарри дослушал до конца игру по магической беспроводной сети, ликующе аплодируя своему парню, когда сообщили, что Вуд снова блокировал удар «Сорок». Он был рад услышать, что «Малолетстон» выиграли игру, опережая на двести сорок очков. Это была ошеломительная победа. Как только игра закончилась, Гарри быстро собрал все приготовленное для вечера. Он по опыту знал, что у него будет от двух до трех часов с конца игры до того времени, как Оливер придет к себе. Гарри нужно было сделать много приготовлений за это время.
Гарри аппарировал в гостиницу и тихо прошел в комнаты Оливера в «Монтрозе». Оглядев комнату, Гарри не мог не понять, что Оливер имел в виду, когда сказал, что «Малолетстон» действительно ценит своих игроков. Она была огромна! Гостиная была размером с их домашнюю гостиную, а через арку справа Гарри мог видеть приличного размера кухню с кухонным уголком. Удобный маленький столик смотрелся просто идеально для ужина при свечах. «Не то, чтобы я планировал провести много времени за едой», — подумал он с коварной улыбкой. По левой стене был расположен камин и рядом открытая дверь в спальню. Пара французских дверей напротив вела на балкон. Будучи на четырнадцатом этаже эксклюзивного магического отеля, окна предлагали великолепный вид на город, и Гарри мог только представлять, как он будет выглядеть ночью со всеми этими городскими подсветками. Солнце уже начинало садиться, напоминая Гарри, что у него осталось не так много времени.
Он зашел в спальню, осторожно кладя свою сумку в гардеробную, после того, как вытащил несколько специально приготовленных предметов. На одну из тумбочек он поставил бутылочку смазки для суперчувствительности, которую он и Олли так полюбили, и масло для массажа, которое он позже использует на Оливере. Каждый квиддичный игрок имеет страсть к разогревающему хорошему массажу после долгой игры, и именно это Гарри хотел сделать для Оливера. В ванной он поставил масла для душа, которые он принес с собой, удовлетворенно отметив, что сама ванная очень большая — больше, чем нужно для них двоих. Гарри вышел из спальни, закрывая за собой дверь. Он остался доволен, заметив силу чар тишины в гостинице. Не только весь номер был ими огражден, но, как оказалось, и на каждую комнату были наложены дополнительные слои магии. Действительно, очень дорогой отель.
Гарри быстро залез еще в одну сумку, принесенную с собой, и вытащил маленький сверток. Увеличив его до обычных размеров, он проверил его содержимое, чтобы убедиться, что дюжина свечей не повреждена. Несколько взмахов палочки — и эти свечи распределились по комнате, и даже на балконе, помещенные в высоких стеклянных контейнерах, чтобы ветер не смог их задуть. Снова проверив часы, Гарри помчался на кухню. Он выложил на стол сладкие сливки и корзинку, полную зрелой, сочной клубники. Наколдовав ведерко со льдом, он осторожно поставил в него бутылку шампанского, увеличив процесс охлаждения еще одним быстрым заклинанием. Обдумав День рожденья Олли, Гарри решил порадовать шотландца его любимым пивом, а себе захватил бутылку лучшего вина, которая у него была. Поставив вино и пиво в магическую коробку со льдом, он оглядел кухню и решил, что его работа закончена.
Вернувшись в гостиную, Гарри разбросал перед камином подушки, вытащенные из его сумки и увеличенные, когда вдруг почувствовал легкое движение в охранных щитах апартаментов. Он посмотрел на дверь, ожидая увидеть входящего Оливера, вспотевшего и уставшего от игры, но Олли там не было. Спустя несколько минут, когда ничего не произошло, он пожал плечами и вернулся к подушкам. Приведя, наконец, их в порядок, он встал и снова вышел из комнаты. «Отлично. А теперь последнее». Несколько взмахов палочкой — и в камине вспыхнул огонь, все свечи зажглись и светились в довольно темной уже комнате, и, наложив чары нескончаемости, он пустил играть любимую балладу Олли. Теперь, когда больше ничего не оставалось делать, он направился в спальню, чтобы переодеться в черные джинсы и королевского цвета голубую рубашку, которую он специально купил для этого случая.
Подпевая песне, Гарри пересек комнату и вошел в темную спальню. Он уже был на полпути к гардеробной, когда его мозг сообщил ему, что он не один. Гарри быстро повернулся и уже готов был улыбнуться, но его рот так и застыл приоткрытым в полуулыбке. Там был Олли — на кровати. Гарри молча стоял, ошеломленный, какая-то рациональная часть его мозга проанализировала недавнее движение магии — это был результат аппарации. Остальной его мозг запечатлевал происходившую перед ним сцену.
Оливер Вуд на коленях посередине огромной кровати, покрытой красным покрывалом. Он был голый и вспотевший, его член погружен в задницу другого…Лицо его Гарри узнал — оно принадлежало тому темноволосому фанату, которого они видели в винодельне Кента. Гарри почувствовал, как холодная рука, напоминающая о Дементорах, дотянулась до его груди и схватила сердце. Прежде чем он смог заговорить или хотя бы напомнить себе, как дышать, Оливер подался вперед, выдыхая: «О, да, Симон!», — и Гарри узнал реакцию своего любимого, когда тот кончает. Симон вскоре вскрикнул от удовольствия, тяжело дыша, в то время как Оливер обхватил член другого парня рукой.
Гарри не мог быть уверен — возможно, ему нужно купить новые очки, но что-то еще он уловил уголком глаз. Несколько раз моргнув, чтобы согнать дымку с глаз, Гарри, наконец, увидел третье тело на кровати. Голова этого мужчины была закинута назад, его светло-каштановые волосы спускались по его плечам. Его волосы раскачивались взад-перед в такт толчкам, в то время как он крепко сжимал бедра Оливера, и он толкнулся еще пару раз, прежде чем достиг оргазма, выкрикивая имя Оливера в безумии страсти. Все трое замерли на какой то миг в своих позах, отходя от усердной работы.
Все это время Гарри только и делал, что стоял там. Он внезапно очнулся от своего ступора, узнав блаженное выражение на лице Оливера. Это было то самое выражение. То, которое предназначалось только для Гарри, то, которое, Гарри верил, несло выражение чистой любви и удовлетворения. Гарри ахнул, опустошенно вскрикнув, когда почувствовал, как ледяная рука еще сильнее сжимает и разрывает его грудь на части. Палочка в руке дрожала в гневе, когда он поднял руку выше. Последнее, что он увидел, прежде чем произнести заклинание аппарации, были глаза Оливера, посмотревшие на него в шоке и узнавании.
* * *
Гарри стоял напротив своего собственного дома, не в силах двинуться, не в силах связно мыслить. Он несколько раз потребовал от себя проснуться от этого ужасного кошмара, но холод в его груди подсказал ему, что он не спит.
«Не могу поверить, что этот конченный ублюдок говорил мне, что любит меня. Ему хватало наглости говорить, что он любит меня, и … он заставил меня влюбиться в него!» Гарри хлюпнул носом и вытер слезы, текущие из глаз. Первое, что он увидел, это фотографию его и Оливера, гордо стоявшую в центре на каминной решетке. Гарри взял ее, смотря на чистое счастье на своем лице, на лице Оливера. Гарри смотрел, а новый поток слез заволакивал его взгляд. «Он лгал мне? Он когда-нибудь был верным? Откуда мне знать, что постоянно, когда его не было рядом, он не был с кем-то еще?» Он не удивился, когда стекло, под которым была фотография, треснуло, затем разлетелось на мелкие кусочки. Гнев Гарри достиг той силы, когда начинает подпитывать беспалочковую магию. Кинув остатки фотографии в камин, он понял, что ему делать.
Гарри начал носиться по квартире, методично собирая все, принадлежащее Оливеру. Несколько предметов самовоспламенились или разлетелись на куски от одного взгляда, но Гарри чувствовал удовлетворение от их разрушения. Он понимал какой-то частью сознания, что это нерационально, возможно, даже по-детски, но он чувствовал, что именно это должен сделать, и гнев подпитывал его ярость. Сильная магия бежала по его телу. «На День Св.Валентина! Из всех дней для измены — День Св.Валентина, дни рождения и юбилеи самые худшие! Ааа, черт. Любой день не подходит для того, чтобы изменить кому-то, кому ты говорил, что любишь. И можно было подумать, что, спустя все это время, я должен был понять, что он полный, бессердечный ублюдок! Не могу поверить, что сказал ему, что люблю его!» Гарри поспешно закинул одежду и личные вещи Оливера в камин, прежде чем направить на него палочку. С великим удовлетворением.
— Инсендио!
* * *
Оливер был достаточно умен, чтобы держаться подальше от Сомерсета целых двадцать четыре часа. Он видел выражение лица Гарри и не очень-то гордился собой, что причинил тому боль. Он, вообще-то, не задумывался над этим, не понимал, что Гарри будет так расстроен из-за того, что он немного повеселится, но он также и не ожидал быть застуканным. Где-то в глубине души он просто чувствовал, что все будет в порядке. Гарри простит его, в конце концов, разве он не признался ему в любви пару недель назад? И Гарри явно хотел быть с ним, принимая во внимание сюрпризы, которые он приготовил в его номере гостиницы. Решив, что да, он сможет объяснить это и заставить Гарри понять, и у того были целые сутки, чтобы успокоиться, Оливер аппарировал в знакомую квартиру. «Все должно быть в порядке, он не исключил меня из аппарационных щитов!» Несмотря на свою самоуверенность, он совершенно не был готов к тому, что увидит.
Квартира была пуста, но Оливер мог сказать, что Гарри ушел не так давно, судя по остывающему котлу на плите. Он надеялся, что его парень вскоре вернется, и решил устроиться поудобнее, пока будет ждать. В кухне, пытаясь идентифицировать источник странного резкого запаха, он дотянулся до банки со своим любимым кофе, только для того, чтобы порезать пальцы об острые стеклянные осколки на том месте, где она стояла. Сбитый с толку, он оставил шкафчик в покое и сполоснул руки холодной водой, чтобы унять боль. Он прошел через всю квартиру в ванную, чтобы достать из аптечки заживляющую мазь, но получил шок от состояния их постельного белья. Оно было разорвано в клочья, почти до неузнаваемости. Лампа на его стороне кровати была разбита, его любимые книги разодраны пополам, и его первая медаль от «Малолетстон» была магически расплавлена в асимметрическую каплю.
Он почувствовал, как в нем моментально нарастает ужас. Он с трудом смог поверить, что это сделал Гарри, но убедился, подойдя к гардеробной и обнаружив, что одежда Гарри все еще висит в том же идеальном порядке, как и всегда, но его собственной одежды нигде не было видно. Что-то, наконец, переключилось у него в голове, и он помчался назад в гостиную, чтобы осмотреть камин. Вот, как он и боялся, разбросанные перед камином, где вонь была наиболее сильная, лежали обуглившие остатки гардероба Оливера. Он узнал обрывок мантии от Армани, торчащий из угла, кусок его сувенирной гриффиндорской формы, который лежал в пепле, рукав его любимой рубашки, брошенный в камин. Именно это открытие помогло ему понять, что Гарри не собирается оставаться милым, неуверенным и понимающим парнем, которым был на протяжении всех их отношений. И в этот момент понимания, данный молодой человек вернулся домой.
— Проваливай к черту из моего дома. — Оливер быстро повернулся, услышав низкий и твердый голос, и моментально отшатнулся, заметив ярость, плескавшуюся в знакомых зеленых глазах.
— Гарри, подожди минутку. Просто успокойся. Я знаю, что ты расстроен из-за…
— Ты ничего не знаешь обо мне — о том, что я чувствую, и мне бы хотелось, чтобы это так и оставалось. Просто уходи.
— И куда же мне идти? Это и мой дом тоже. Не то, что бы у меня здесь были какие-нибудь вещи. Ты позаботился об этом, не так ли? — Он не собирался срываться, но Гарри вел себя совершенно нерационально. — На что ты надеялся, Гарри? Что я буду убит из-за того, что ты сжег мою одежду? Что я буду рыдать над разорванным постельным бельем? Прости, дорогуша, но этого не произойдет. — Оливер был зол, как черт, но не хотел, чтобы Гарри знал об этом и радовался.
— Все, на что я надеялся — что ты будешь держаться от меня подальше. Я думал, что у тебя уже есть, кому занять тебя на какое-то время. О, и даже не смей выливать на меня свою нежность — ты потерял эту привилегию.
— Ой-ей-ей, какие мы стали надменные. — Следующие слова Оливера были прерваны, когда Гарри подошел к нему. Они стояли нос к носу, указательный палец Гарри осторожно уперся в грудь Оливера. Гарри никогда не повышал голоса, а говорил просто низким тембром. Для Оливера это больше смахивало на глубокий твердый тембр голоса профессора Снейпа, наполненный жутким предупреждением, который показывал, что гнев не так уж легко будет взят под контроль.
— Слушай меня, Оливер. Нас больше нет. Я старался изо всех сил, пытаясь ублажить тебя, но ты только бросил мне все это в лицо. Я не с такой легкостью отдаю свое сердце кому-то, и я уж точно не собирался отдавать его тому, кто этого не оценит. Не хочу выслушивать твои оправдания или объяснения, и уж точно не собираюсь слушать твои извинения или оскорбления. Ты сделал из меня дурака, не многим это удавалось. Ты доказал, что ты тупой кусок дерьма, без сострадания и чувств, и плюющий на чувства других. Ты отвратительная маленькая тварь, которая не заслуживает ничего лучшего, чем тот мудак Симон и его дружок. Надеюсь, тебе с ними было весело, и я надеюсь, что они того стоили. Вы стоите друг друга. А теперь, убирайся!
Гарри опустил руку и отступил от Оливера, указывая на дверь. Оливер на мгновение задумался и решил, что Гарри действительно сказал то, что думает. Между ними все кончено. Ну, по крайней мере, пока. Он смиренно вздохнул и направился к двери. Но перед тем как уйти, он остановился и повернулся к своему любовнику — теперь уже экс-любовнику. — Гарри, просто чтобы ты знал, тебе необходимо разобраться в себе. У тебя каша в голове. Ты понятия не имеешь, чего хочешь, или как вести себя в довольно обычной ситуации. Думаю, это из-за того, как ты рос, но, кажется, ты просто прилипчивый. Ты приклеиваешься к кому-то, кто предложит тебе хоть немного любви, и отдаешь ему сердце взамен. Знаю, ты сказал, что это не так, но это ложь. У меня было твое сердце на протяжении месяцев, ты просто не можешь признаться об этом в слух. Это еще одна твоя проблема. Тебе нужно научиться быть реалистичным в любви, но выражать ее, когда ты любишь. И ты должен знать, что магический мир не так относится к взаимоотношениям, как магглы. То, что я сделал вчера — вполне нормально. Это называется «открытые отношения». — Он сделал шаг вперед, смотря Гарри в глаза. Гарри, несмотря на те невероятные слова, которые он сейчас услышал, не увидел в глазах Оливера ничего, кроме искренности. «Мерлин! Он действительно верит в то, что говорит!» — Подумай об этом и дай мне знать, когда ты будешь готов попробовать еще раз, хорошо?
Оливер развернулся снова, чтобы уйти, но его остановил смех Гарри. — Оливер, и не надейся на это, дорогуша. О, и, кстати, ты помнишь свою милую «Молнию ГП»? Ту модель, которую назвали в мою честь? — Глаза Оливера расширились в панике на мгновение, когда он подумал о своей любимой метле. Но он быстро вспомнил, что она все еще в гостинице в Монтрозе, поэтому Гарри не смог бы наложить на нее свои руки. — Смотри, не потеряй ее — это твой единственный шанс когда-либо еще раз оседлать Гарри Поттера.
* * *
Гарри всю следующую неделю бродил ошеломленный по квартире, почти не обращая внимания на работу, не связываясь с друзьями и даже не заинтересовавшись ни разу ни одним из своих DVD-дисков, и ничем другим, чем можно было заняться в доме. Раз или два он подумывал о том, чтобы написать Люку, но он не знал, что сказать. Он продолжал думать о словах Оливера. У него действительно такая каша в голове? Оливер был прав или просто давил на неуверенность Гари в себе? Он, наконец, смог наложить немного очищающих чар на квартиру, спустя несколько дней после ухода Оливера, он был рад избавиться от свидетельств своего буйства. Он спал на диване, не желая один смотреть на их кровать, и совершенно не стремясь заменить постельное белье, которое он уничтожил.
Он был даже немного благодарен судьбе утром в субботу, получив сообщение о том, что есть небольшая проблема, которая связывала руки местному Министерству. Он потратил большую часть дня на то, что вливался в работу и занимался бессмысленной на его взгляд деятельностью, но она помогала ему не думать ни о чем. Но как только он вернулся домой, Гарри снова остался один на один со своими мыслями. Один. Он так устал быть один, устал ждать и желать, чтобы нашелся тот единственный, предназначенный для него. Он устал сомневаться в себе, беспокоиться о каждом слове, которое он сказал в той ссоре. К ужину, единственное уже, от чего Гарри устал — это от своих мыслей об Оливере. Он взял бутылку вина, решив, что, возможно, выпивка поможет ему выкинуть шотландского ублюдка из своей головы.
Выпив пару бутылок вина и большую часть бутылки бренди, Гарри почувствовал жалость к себе и внезапно решил, что ему срочно нужно с кем-нибудь поговорить. Он уже давно должен был бы поговорить с Роном, но мысль о том, чтобы увидеть своего друга, счастливого с Гермионой, откладывала его визит. Кроме того, он был занят своим новым проектом, который ему поручило Министерство. Несмотря на все это, он знал, что Рон сможет направить его в нужное русло. У Рона есть опыт — он на протяжении многих лет имел дело с чувствами Гарри. Подумав об этом, он вспомнил о Люке, и как ему было просто открываться этому французу. Он улыбнулся при мысли о словах Люка, что Чарли смотрел на него на фотографии в «Ежедневном Пророке». Гарри с тех пор не раз смотрел на фото и обнаружил, что Чарли там действительно поглядывал на него чаще, чем на свою собственную семью. Волнующе было знать о том, что кто-то еще действительно хочет его. Он не мог не вспомнить свои собственные мысли о Чарли в тот день.
Его мысли перескочили с Рона на Чарли, и он неумышленно произнес заклинание аппарации именно в тот момент, когда его мысли разрывались между двух Уизли. Это могло привести к расщеплению. Возможно, он действительно перебрал, и ему не стоило пытаться аппарировать — ему показалось, что прошла вечность, прежде чем все перестало кружиться перед его глазами, и он оказался целым в одном месте. Он облегченно выдохнул, открыв глаза и убедившись, что он действительно цел и невредим.
К сожалению, облегчение длилось недолго, когда он понял, что находится не в гостиной Рона — он даже был не в той стране, и рыжеголовый мужчина спал на кровати, но эти волосы принадлежали не его лучшему другу. Громкий шокированный вздох разбудил Чарли от его сна. В конце концов, не каждый день кто-то аппарирует в его спальню — особенно, когда эта спальня находится в Румынии, а путешественник до этого был в Англии.
— Гарри? — Чарли заморгал и протер глаза, прежде чем наложить освещающие чары.
— Прости, Чарли, — получил он смущенный и робкий ответ. — Я думал об Уизли, но не очень-то ясно…или думал о…чем-то. — Гарри явно был не уверен в логичности этого и поэтому решил воздержаться от дальнейших объяснений.
Чарли встал, недоумевая, почему Гарри почувствовал необходимость аппарировать к одному из членов его семьи в середине ночи. — Все в порядке? Что-то случилось?
Гарри кивнул в ответ на первый вопрос, затем покачал головой из стороны в сторону в ответ на второй. Это, конечно, оказало воздействие на вино и бренди в его желудке, и они принялись угрожать ему отомстить. Он перестал качать головой и оступился, и ему пришлось положить руку на грудь Чарли, чтобы устоять на ногах.
— Ты пьян, не так ли? — голос Чарли был хриплым, немного грубым, в отличие от обычного, поскольку его только что разбудили. Тихий чувственный тон промчался прямо через организм Гарри вниз, к паху. Он тяжело сглотнул и улыбнулся рыжеголовому мужчине. Его рука все еще была на груди Чарли, и он начал накручивать на пальцы мягкие рыжеватые волоски, росшие на ней.
— Думаю, можно сказать, что в моем алкоголе не так много крови, — Гарри глуповато улыбнулся, смотря на укротителя драконов.
Чарли мысленно перевел предложение, прежде чем кивнуть. — Возможно, я смогу тебе с этим помочь, Гарри. — Чарли подошел к тумбочке, беря палочку, и Гарри просто не мог не заметить сильные мускулы на его спине и упругие ягодицы.
— Собриэтус, — пробормотал Чарли, помогая другу своего брата протрезветь. Гарри ахнул и зашатался, не готовый к внезапному отрезвляющему эффекту чар. Его голова закружилась, но вскоре его равновесие восстановилось. Гарри поднял глаза на Чарли, чтобы поблагодарить его, но замер. Все мысли вылетели у него из головы, когда он посмотрел в эти карие глаза — воспоминание о том, что он видел на той фотографии, вернулось, и Гарри внезапно понял, чего он хотел — что ему необходимо в данный момент.
Чарли медленно отступил назад, после того, как увидел желание, зажегшееся в глазах Гарри. К сожалению для намерений Чарли, в результате он чуть не упал на спину на кровать, что слегка сбило его с толку и направило прямо в руки Гарри, когда он вцепился в него, чтобы устоять. Гарри сделал глубокий вдох и робко улыбнулся Чарли. Голоса в голове Чарли спорили между собой о правомерности тронуть мужчину, который был лучшим другом его младшего брата, не говоря уж о том, что мужчину, который был так пьян, что не смог нормально аппарировать. Желание и извращенная логика, которая у него иногда появлялась, наконец, выиграли, и Чарли подался вперед, сокращая расстояние между ними.
Первый поцелуй был пробным, Чарли сдерживался на случай, если его авансы были нежелательны. Второй был грубым, требовательным и жарким, с пальцами, зарывающимися в волосы, со стонами, вырывающимися из груди обоих мужчин. Гарри отстранился и сосредоточенно посмотрел на Чарли. — Я хочу, чтобы ты знал, что я точно понимаю, что я делаю, и ты не используешь меня. — Чарли кивнул, благодарный, что Гарри понял его сомнения, затем, поверив парню, набросился на него.
Гарри схватился за пижамные штаны Чарли — соединяя их тела. Гарри почувствовал, как теплая плоть запульсировала под его прикосновением, и возбужденный член прижался к его бедру. — Ты ведь тоже этого хочешь, — хрипло пробормотал Гарри — скорее утверждение, чем вопрос. Чарли страстно терся о его тело, и низкий стон в его шею стал ответом Гарри. Вскоре пижамный штаны исчезли, и Чарли стоял голый, упругий и дрожащий в руках Гарри.
Язык Чарли прочертил длинную дорожку от подбородка Гарри до ключицы. Дрожь желания пробежала по телу Гарри, когда он извивался под этим прикосновением. Уверенные руки ловко стащили с Гарри рубашку, прежде чем пальцы начали спускаться вниз по его торсу, от этого теплого языка и рук Гарри горел как в огне, они притягивали его еще ближе. Со стороны Гарри не было и намека на мягкость, когда он неуклюже схватил Чарли, пытаясь вцепиться в ткань, которой там не было, и его ногти царапнули горячую возбужденную плоть.
Наконец Чарли сделал несколько шагов и толкнул Гарри на кровать. Огонь в зеленых глазах горел страстью, когда он смотрел, как Чарли второпях расстегивал пуговицы на его джинсах. Все это время теплые губы и язык вытанцовывали на его шее и груди.
Их обоюдное возбуждение было очевидным, они застонали, когда губы Чарли вернулись к губам Гарри, и их языки сцепились во влажной битве. Руки Чарли скользили, пока не нашли, что искали — срывая одежду на своем пути, пока ничего не осталось, кроме возбужденной плоти. Член Гарри качнулся навстречу члену Чарли, и его бедра приподнялись от этого соблазнительного прикосновения.
Чарли ахнул от влажного жара их прикосновения, и его глаза расширились, когда руки Гарри обхватили его собственную подрагивающую плоть. Гарри приподнял голову, начав яростно целовать грудь загонщика драконов, засасывая сосок в рот, его рука одновременно начала двигаться и сжимать в жестком ритме член Чарли.
Чарли сел, шокированный грубыми действиями Гарри, он не хотел продолжать их — у него были другие планы. Наполненные страстью глаза Гарри посмотрели на Чарли в непонимании, намек на страх появился на его лице, и он начал покусывать нижнюю губу, боясь отказа. Гарри попытался сесть, но Чарли положил руку на его грудь, моментально останавливая его и любуясь красотой, раскинувшейся на его кровати. Сейчас было не время для догадок, что именно привело Гарри сюда ночью, не до причин его состояния. Чарли наклонился и захватил эти искусанные губы, прежде чем пробормотать мягкое заверение, — Не торопись, Гарри. У нас вся ночь впереди.
Эти слова привели к еще большим стонам и похныкиваниям, и Чарли вскоре начал покрывать поцелуями тело Гарри, спускаясь вниз, пока не обхватил губами его член, чем извлек еще больше чудесных звуков из этого красивого рта. Гарри схватил руку Чарли, дразнящую кожу на его груди, в то время как язык играл с его подрагивающей плотью. Чарли полностью вобрал член в рот, и потребовалось немного времени, чтобы Гарри кончил, сильно и яростно крича, когда оргазм застал его врасплох.
Чарли поднял Гарри на колени, продолжая целовать — тело Гарри все еще дрожало от силы его оргазма. Простонав от наслаждения, он снова обхватил рукой член Чарли. Гарри взмолился, — Трахни меня, Чарли. Трахни меня так сильно — заставь меня забыть. Я просто хочу…я просто хочу чувствовать. Заставь меня чувствовать, Чарли.
Чарли почувствовал настойчивость в словах Гарри и свое собственное нарастающее напряжение. Он быстро отстранился от Гарри, наклонился к тумбочке, хватая свою палочку. Гарри почти не почувствовал скользкую прохладу чар смазки и совершенно не заметил теплоты его рук на своем теле. Он ощущал лишь необходимость получить желаемое, и руки, и губы, и предвкушение от мысли, что Чарли заполнит его — заполнит и заставит забыть, что Оливер когда-либо вообще существовал.
Гарри все еще стоял на коленях, когда почувствовал теплые руки на спине и жар мужского тела, прикасающегося к его собственному. Губы Чарли чертили чувственную дорожку поцелуев на его шее, и Гарри застонал от легких прикосновений. Руки загонщика драконов играли с сосками Гарри и его телом, все еще расслабленным от оргазма, заставляя его изгибаться.
— Так красив, — пробормотал Чарли, поворачивая голову Гарри в сторону, его язык искал губы, его тело еще плотнее прижалось к гарриному, и он начал двигаться, дразня своим членом вход Гарри. Руки Чарли спустились вниз, чтобы начать приготавливать Гарри, но Гарри остановил их и вернул в исходное положение. Он толкнулся бедрами назад, жадно ища головку члена Чарли и насаживаясь прямо на нее.
Чарли почувствовал дрожь, когда Гарри толкнулся назад и грубо насадил себя на его скользкий член. К его удивлению, Чарли перестал двигаться, но Гарри вскоре вернул его в реальность. Гарри был ошеломляюще тугим, и он наслаждался проникновением. — Просто трахни меня сильно, Чарли. Я хочу боли. — У него не было времени запротестовать, потому что Гарри начал равномерно двигаться, выгибая спину навстречу рукам Чарли, ласкающим его грудь.
Гарри ахнул: рот приоткрылся, тяжело дыша, когда он пытался скакать на Чарли сильно и быстро, но Чарли сумел установить другой ритм, не желая причинять боли своему юному любовнику, насколько бы сильно тот ее ни хотел. Готовность Гарри была безошибочна, несмотря на то, что лицо кривилось от изысканной пытки. Вскоре Чарли направил желание Гарри ощутить боль в другой русло. Замедлив темп немного, Чарли схватил Гарри за волосы и притянул его в жесткий поцелуй. Толкаясь под разными углами, он вскоре нашел простату Гарри и, дразня языком его губы, начал медленно двигаться внутри него.
Почувствовав, как надвигается его собственный оргазм, Чарли крепко обхватил Гарри за грудь, его пальцы защемили упругие соски. Гарри почувствовал возрастающий темп, и толкнулся назад, обхватывая задницу Чарли, и тот позволил ему довести его до оргазма, его семя выстреливало в теплоту Гарри, и они оба закричали от удовольствия.
Чарли уронил голову на спину Гарри, пытаясь восстановить дыхание. Гарри быстро упал на кровать, его собственное опустошенное тело внезапно совсем расслабилось. Чарли повалился рядом, его руки ободряюще обхватили парня за грудь. Он наблюдал за странной сменой эмоций на лице Гарри, чувствуя, как его сердцебиение приходит в норму. «Взгляд. Его нет» ,— думал рассеяно Гарри, поняв, что он ждет чего-то, чего не ожидал увидеть, а еще больше никогда не хотел видеть вновь.
Эмоции смешались в голове у Чарли, и это было очевидно для Гарри. — Я действительно имел это в виду, когда говорил, Чарли. Я знал, что ты хочешь меня, и спасибо, я достаточно трезв, чтобы точно знать, чего я хотел. — Гарри улыбнулся и поцеловал кончики пальцев Чарли, прежде чем широко зевнуть. Вскоре он спал, а Чарли, нежно поцеловав его в бровь, лежал, не засыпая, немного дольше, думая: что же случилось, что привело этого совершенно великолепного, но эмоционально сконфуженного молодого человека в его постель в два часа ночи.
Он знал, что это был не сон — его приятная боль была не ото сна. Спокойный и равномерный ритм дыхания Гарри, свернувшегося калачиком в желанных объятиях Чарли, вскоре убаюкало и его.
Несколько часов спустя Гарри снова разбудил Чарли. Еще не совсем рассвело, но Чарли был не в состоянии жаловаться, проснувшись от рук Гарри, ласкающих его тело, и языка, вытворяющего невероятные вещи на его спине. По, казалось, случайным движениям теплого мокрого языка по спине, Чарли догадался, что Гарри нашел его татуировку. После нескольких неудачных попыток поймать магически нарисованный снитч, Гарри вздохнул от раздражения. — Просто скажу, что эта татуировка чертовски возбуждающа. Не уверен, что я когда-либо так веселился в погоне за снитчем. — Гарри услышал стон наслаждения, пока его язык спускался все ниже и ниже по спине Чарли, в то время как рука делала то же самое, спускаясь по животу.
Благодаря тому, что Чарли спал на боку, Гарри, наконец, удалось крепко обхватить рукой член мужчины, он был доволен тем, как быстро тот начал возбуждаться. Медленные целенаправленные движения и осторожные, щекочущие прикосновения к головке вызвали еще больше стонов у теперь уже проснувшегося рыжеголового мужчины. Гарри слегка спустился вниз по кровати, позволяя себе найти более удобный угол, и переместил руку на подрагивающие яички. Это было больше поддразнивающее действие, чем что-либо еще: Гарри не хотел, чтобы все закончилось быстро, поэтому ему придется быть очень осторожным в своих действиях. Он почувствовал разочарование Чарли, когда прекратил свои движения, но также он чувствовал и его дрожь, когда его рука перевернула того на живот и начала массировать его ягодицы. Гарри раздвинул упругие полушария, открывая сморщенное отверстие. Проведя языком по копчику Чарли, он спустился ниже, обводя его отверстие и вжимаясь в его промежность. Гарри тихо застонал, прекрасно понимая, что вибрация обострит чувствительность. Чарли дернулся и застонал от удовольствия, затем удивленно вскрикнул, когда горячий скользкий язычок вернулся по своим следам и осторожно проскользнул между тугих мускулов.
— О, боже, Гарри…
Гарри слегка прищелкнул языком, одновременно снова и снова раздвигая мускулы. К языку присоединились два пальца, и вскоре он понял, что его любовник готов. Дразняще поцеловав задницу Чарли, он снова безуспешно попытался поймать снитч. Гарри приподнялся, прижимаясь подрагивающим членом к влажному и ожидающему его входу. Слегка надавив, Гарри подождал знака от Чарли и получил страстный толчок назад, позволяющий его головке войти. Ахнув, Гарри непроизвольно подался вперед и глубоко вошел в своего любовника. Неведомые доселе чувства охватили Гарри, когда он начал двигаться. Он был нежным и медлительным, страстным и осторожным. Гарри не думал ни о чем, кроме чистого наслаждения от томных толчков в этом жарком упругом теле его давно забытой влюбленности. Тем не менее, небольшая часть сознания помнила, что он делает это только для того, чтобы забыть свою боль. Большая часть его подсознания понимала, что ему нужно ассоциировать страсть и занятия любовью с кем-то новым, понять, что он не должен потерять себя, расставшись с Оливером.
Слегка изменив угол и силу толчков, Гарри начал стимулировать простату Чарли, довольный полученным ответом. Наконец, он почувствовал, как горячий тугой канал, обхватывающий его член, сжался от оргазма Чарли, и еще после пары толчков он задрожал от удовольствия своего собственно тихого оргазма. Когда он, наконец, заставил себя откатиться в сторону, Чарли повернулся и обнял его. Они молча лежали, смотря друг на друга, лаская, исследуя, облизывая, целуя и обнимая, пока Чарли не схватил Гарри за задницу, и их члены снова не встретились. Они слегка удивились и были весьма довольны, что их новое возбуждение оказалось обоюдным.
— Чарли, — голос Гарри был немного робким, представляя убийственный контраст с той уверенностью, которую он проявил ранее. Чарли просто улыбнулся ему, надеясь, что убедительно. — Ты представить себе не можешь, как давно я этого хотел. Я уже давно перестал даже надеяться…
— Шшшш. — Чарли положил палец на губы Гарри, не желая слышать от того извинений.
— Знаешь, у меня уже вошло в привычку фантазировать…о тебе…
— О? — Чарли улыбнулся и подмигнул, спрашивая себя, что за секрет Гарри только что неосознанно открыл ему.
— Ну, переспать с тобой, в общем, было моей фантазией. — Палец Гарри скользнул по бицепсу и ключице Чарли, пока он заставлял себя смотреть ему в глаза. Подмигивание Чарли и приятные объятия вселили в Гарри и его голос уверенность, и он смог продолжить, — Другая моя фантазия была — разбудить тебя сексуальными домогательствами…Я даже подумывал о том, чтобы пробраться в твою спальню в «Норе» однажды, когда ты приезжал на каникулы домой на моем седьмом курсе…Ну, у меня есть еще одна, если ты не против…и готов… — На этом голос Гарри замер, и он смутился снова.
— Признаюсь, у меня тоже было несколько фантазий на твой счет. Скажи мне, чего ты хочешь, Гарри?
Гарри замер, не уверенный, хочет ли он открыть свой самый темный секрет. Увидев, что Чарли не собирается с криком убегать в неизвестном направлении, он собрал всю свою гриффиндорскую храбрость. — Я хочу, чтобы ты меня привязал, завязал глаза, дразнил меня и насмехался, и испытывал, и мучил, и затем, наконец, я хочу чтобы ты оттрахал меня так сильно, чтобы я забыл, какой сегодня день, что мои очки бесполезны, и чтобы я не помнил своего собственного имени.
Глаза Чарли слегка расширились, и его сердце застучало быстрее от слов Гарри. Он сделал глубокий вдох, затем потянулся за палочкой и наложил заклинание, которое привязало руки и ноги Гарри к кровати. Он схватил шерстяной шарф и трансфигурировал его в шелковый, прежде чем завязать глаза Гарри. Гарри лежал, дрожа от нетерпения, слушая движения Чарли. Он уже был готов спросить, что происходит, когда почувствовал, что Чарли присоединился к нему на кровати. Гарри охватила дрожь, когда к его бедру прижалась голая нога Чарли. Он ощутил, как что-то невероятно мягкое осторожно скользнуло по его груди, вокруг каждого соска, вниз по торсу, щекоча его и напрягая все нервы. Это вскоре сменилось чем-то более грубым, повторяющим те же движения по телу Гарри. Оно слегка царапалось, и Гарри представить не мог, что это было, но то было самое эротичное ощущение, которое он когда-либо испытывал.
Все прочие чувства обострились от отсутствия зрительного контакта, и Гарри начал желать все больше и больше прикосновений загонщика драконов. Чарли оставлял легкие поцелуи на торсе Гарри, его бедрах, продолжая дразнить чувствительную кожу. Гари даже не заметил, когда царапающее прикосновение пропало: он был слишком занят ощущениями от языка, который медленно исследовал расщелину между его бедер.
Гарри громко ахнул, когда он одновременно почувствовал, как Чарли заглатывает его член до основания, и еще что-то холодное и слегка острое, осторожно пробегающее по его груди. «Это нож. Должен быть нож. О, боже, это так возбуждает. О, Мерлин, этот язык…просто, вау». Низкий смешок вокруг его члена сообщил ему, что он что-то из этого проговорил вслух. Знакомая тяжесть внизу живота сообщила ему о приближении оргазма. Чарли выпустил член и обхватил его рукой, а потом всосал, туго сжимая, не давая ему кончить. Гарри закричал от этой пытки, затем, в шоке, ахнул, почувствовав, как что-то холодное и острое осторожно, но угрожающе прижалось вдоль его подрагивающего члена.
— Я знаю только одно, — пробормотал Чарли сам себе, слезая снова с кровати. Гарри тут же ахнул от потери контакта, но тот сразу же вернулся, и его пальцы пробежались по телу Гарри. Гладкая кожа подушечек его пальцев контрастировала с, должно быть, обрезанными до половины пальцев перчатками из драконьей кожи, даруя Гарри еще более неожиданные ощущения, когда он лежал связанный. Он не знал, что последует дальше, предвкушая каждый следующий момент.
Гарри узнал ощущение квиддичных перчаток, сам проносив их так долго. Когда эти руки в перчатках исследовали его тело, они не пропустили ни одной из существующих эрогенных зон, но также приподняли бедра Гарри, раздвигая ноги, чтобы облегчить вхождение. Он почувствовал знакомые чары смазки, и предвкушение накрыло его с головой. И когда он уже подумал, что вскоре сойдет с ума, Чарли обхватил его бедра и глубоко вошел в него. Это скольжение тут же задело простату Гарри, рассылая яркие вспышки по его телу, пока он не увидел их даже за шелковым шарфом. Резкая боль от этого внезапного толчка тоже была желанна. Он хотел чувствовать, хотел сфокусироваться только на физическом наслаждении и боли, чтобы забыть эмоциональные неудачи. Когда Чарли вошел в ритм, его руки продолжали свои манипуляции на теле Гарри, карябая слегка ногтями, успокаивая подушечками пальцев, стимулируя драконьей кожей. Он сжал соски Гарри, слегка поворачивая, пока Гарри не заголосил — наполовину от удовольствия, наполовину от боли.
Чарли почувствовал, как напряжение Гарри начало возрастать, поэтому снова сжал его член, желая оттянуть оргазм Гарри насколько это возможно. Гарри был в восторге от темпа, удивлен, что Чарли так долго скрывал от него такие возбуждающие тенденции. Как только оргазм Гарри был отсрочен, Чарли убрал руку, снова схватившись за бедра Гарри и приподнимая их, восстанавливая силу толчков и скорость. Гарри чувствовал трение от члена Чарли и взрывы наслаждения от своей простаты, одновременно посылающие жар — болезненный, доставляющий удовольствие жар по всему его телу, и затем обратно к центру его пульсирующего члена. Когда оргазм, наконец, наступил, вспышки света усилились, и он почувствовал, как будто все его тело тает на кровати. Он больше не мог чувствовать или контролировать свои ноги, его нижняя часть тела сжималась в конвульсиях, казалось, целую вечность, пока они оба — он и Чарли — кончали. Спустя некоторое время он почувствовал, что веревки исчезли, и Чарли лег рядом с ним, дрожащим от силы своего оргазма.
* * *
Когда Гарри проснулся позже, судя по тому, как солнце светило в окно, время давно перевалило за полдень. Как минимум, мгновение он пытался сообразить, где именно он проснулся, почему он видит все, как в тумане, и почему его тело больше напоминает желе. Когда он вспомнил прошедшую ночь (и начало утра), он почувствовал волну страха. «Что Чарли подумает об этом? Какой еще идиот, кроме меня, мог оказаться в другой стране, разбудить человека и наброситься на него? О боже, о Мерлин, о черт, Оливер был прав! Мне нужно сматываться отсюда. Я не могу прямо сейчас посмотреть ему в глаза». Гарри осторожно сел, поняв, что, несмотря на его запоздалое волнение, он точно был физически удовлетворен. Чарли действительно исполнил все фантазии Гарри, и, к счастью, казалось, был вымотан так же, если можно судить по тому, что он лишь слегка двинулся, пока Гарри дезориентировано искал свои очки, а потом быстро натягивал джинсы. Он схватил одной рукой палочку, ботинки и рубашку — в другую, и аппарировал домой.
Оказавшись там, Гарри мгновенно закрыл камин и магические щиты вокруг квартиры, чтобы никто, как бы дорог ему человек ни был, не смог войти без его разрешения. Он сел на диван и уставился на стену, молча кляня себя за прилипший к нему образ, нарисованный Олли. Гарри подумал о прошлом, раздумывая над тем, что ни одни его отношения не длились дольше нескольких месяцев. С Оливером были самые долгие. Казалось, бросать Мальчика-который-выжил стало любимым времяпрепровождением многих молодых парней. Для некоторых новизна и престиж быть его парнем быстро исчезали. Те немногие, которые видели дальше его шрама и очков, бросали его позже, без видимых на то причин. Один сказал, что он задыхается в присутствии Гарри, другой не мог нести ярмо популярности, окружающее его, еще одного раздражала жажда Гарри внимания и, одновременно, отсутствие доверия.
Наконец, он научился доверять Оливеру только для того, чтобы это его доверие разлетелось на куски самым худшим способом, который он мог представить. Теперь, казалось, он снова чего-то добивался, подсознательно ища внимания, и в процессе, возможно, потерял хорошего друга. Возможно, двоих — если Рон когда-либо узнает. Гарри не мог не подумать о тех днях, когда он присутствовал на уроках Снейпа, когда Мастер Зелий обвинял его в том, что он наслаждается своей славой и ищет всеобщего внимания. На мгновение он задался вопросом: может быть, в этом была какая-та глубокая психологическая истина, которую он так и не научился понимать?
Гарри вздохнул и подумал о том, что хорошая выпивка поможет ему забыть о глупых ошибках, наделанных им. Конечно, мысли об этом вернули назад воспоминания о последней ночи: нескольких стаканчиков крепкого и событиях, последовавших за этим. «Что со мной не так? Я уже должен был понять, что для меня хорошо, а что нет». Он глянул на дневник, лежащий на столе, обдумывая свои многочисленные разговоры с Люком на его страницах. Проблемы, которые были у Люка с Антонио, ошибки, которые он совершил потом, и сожаление о них вернулись в голову Гарри. «И только подумать, что я пытался ему советовать на этот счет! Я сказал, что ему нужно найти кого-нибудь и оттрахать. Я советовал это ему тогда, когда оно ему было не нужно. Думаю, я сам последовал своему совету и теперь вижу, насколько это было глупо». Взгляд Гарри обвел комнату, рассматривая варианты того, чем ему можно заняться, чтобы отвлечься от своих слезливых мыслей.
Ему все еще не хотелось смотреть DVD, даже его любимое шоу, «Баффи», просто это не подходило к моменту. Все, что напоминало ему о школьных днях, казалось, напоминало ему одновременно и об Оливере, поэтому вопрос о его фотоколлекции даже не стоял. Наконец, его глаза остановились на «Ай Чинг», купленном несколько недель назад. Он подумал об этом, вспоминая странный импульс, который заставил его приобрести эту штуку. «Избавься от старых идей и уничтожь непригодное. Неминуемый период краха, неудач и разрушений настал». Размышляя над описанием шестиугольника номер двадцать три, Гарри, наконец, осознал, почему он не видел в этом смысла раньше. Он понятия не имел, что его любовная жизнь вот-вот развалится на части, не было причин предполагать, что его ощущение стабильности, безопасности и любви вот-вот выхватят у него прямо из под носа. Он точно избавился от некоторых вещей, и хотя ему хотелось бы избежать периода неудач и разрушений, он чувствовал благодарность за то, что это немного отвлекло его от мыслей.
Поток его размышлений был прерван шелестом страниц на столе. Он глянул туда и увидел, что дневник открылся. Он заметил зеленые чернила, начавшие проступать на листах пергамента. Посмотрев на часы, он удивился тому, сколько он уже здесь просидел, погруженный в свои мысли — почти два часа. Он, наконец, подошел к столу, чтобы посмотреть, что у Люка есть сказать ему.
23 февраля
Дорогой Флэш,
Привет. Подумал, что пора нам пообщаться. Думаю, что прошло несколько дней после воплощения твоих планов на День Св.Валентина. Похоже, судя по твоему молчанию, что ты в данный момент слишком занят чем-то другим. Олли, вне сомнения, занимает все твое время, уверен…
Гарри на это сардонически фыркнул — Люк не мог быть более неправ. Решив, что, возможно, это не такая уж плохая идея — поболтать, он потянулся за пером и занялся поисками красных чернил, которые он куда-то засунул.
Я, вообще-то, много времени на этой неделе думал о тебе. Ты казался таким взволнованным из-за своих планов на День Св.Валентина. Я даже стал волноваться за тебя тоже, и должен признаться, что думал часто о том, как, наверное, это было прекрасно. Это даже абсурдно, но я слегка завидовал Олли — у меня нет никого, кто достаточно любит меня, чтобы придумать сделать что-то подобное мне в такой романтический день. Я имею в виду, что немного могу сказать о своей любовной жизни, но я знаю, что Жан-Поль постоянно занимает мое романтичное воображение.
Он, наконец, нашел маленькую баночку — ее крышка оказалась непрочно закрыта, и он чуть не вылил все содержимое на дневник и свои учебные планы. Он смог поймать ее и слегка испачкал руки, настолько немного, что даже не заметил пятнышка на большом пальце, пока не провел им по странице дневника, образовывая алую кляксу в углу.
Флэш? Ты там?
Люк! Прости, я чуть не пролил чернила на свой стол. Я здесь.
Я…эхмм, ничего не прервал?
Нет, я просто сидел, уставившись в пространство. И давай, я тебе сразу скажу, что у тебя нет причин завидовать Олли.
Нет причин? Почему? Ты не сделал, что запланировал? Ты, когда говорил о них, был готов к их исполнению.
О, конечно, и я это сделал. Зажег свечи и камин, поставил шампанское и клубнику, и сливки. Наложил на комнату музыкальные чары с его любимыми мелодиями. Я собирался сделать ему массаж и затем вместе принять ванну, я купил голубую рубашку, потому что он сказал, что это его любимый цвет на мне. К сожалению, это не сработало, как я надеялся и планировал. Олли был занят с двумя фанатами…
Гарри замер. Он не говорил еще ни с кем об этом, но знал, что ему нужно сделать это, выразить кому-то свою боль, и он был уверен, что Люк выслушает.
в постели!
Что? Что ты имеешь в виду под «занят» и «фанаты» — во множественном числе??? Он изменил тебе? Вот лживый кретин!
Да, изменил. Я вошел в спальню переодеться, и обнаружил, что он и эти два ублюдка аппарировали туда и бурили друг друга так, как будто хотели найти нефть.
Merde! О, Флэш, мне так жаль. Я даже представить не могу, что ты чувствовал. Я никогда не бывал в такой ситуации. Мне никогда не изменяли, и я не думаю, что мои бывшие любовники когда-либо делали это, когда мы были вместе. Они, возможно, знали, что я бы «мог» с ними сделать, если бы они так поступили. Думаю, ты не применил свой опыт в Темных искусствах на них, не так ли? Ты не в Азкабане за убийство? Прости, дурацкий юмор…Я…просто….я просто, правда, не могу выразить словами, насколько мне жаль.
Гарри на несколько секунд был сбит с толку, наблюдая за словами Люка. На мгновение весь дневник помутнел, затем, когда он моргнул, эффект исчез, но одна капля упала на страницу, еще одна, и еще. Он, наконец, понял, что плачет, он не делал этого уже много лет.
О, Мерлин, эй, Флэш, это нормально — плакать. Выпусти все из себя.
Спасибо. Не знаю, что было хуже — наткнуться на ту…ту…сцену, или ругаться с ним, когда он пришел домой на следующий день. Попробуй сказать моему дядюшке, что плакать, это нормально — он постоянно вдалбливал мне, что слезы, это для педиков…Конечно — так как я бесполезный педик и есть. Думаю, это имеет смысл.
Почему ругаться с ним было так плохо? Разве ты не сказал ему все, что о нем думаешь? Надеюсь, что ты кинул в него парочкой Непростительных, вышвыривая его из дома (не то, чтобы я оправдывал использование Непростительных, но я уверен, что магический суд оправдал бы тебя в твоем случае!)
Эй, и не позволяй никому называть тебя бесполезным педиком. Даже мачо, любящим женщин, нужно поплакать иногда. Это просто доказывает, что ты человек. Это совершенно нормальная реакция.
Иногда я тоже задаюсь этим вопросом…о человечности. Я чувствовал себя плохо не из-за самой ссоры, она мне просто не нравилась. Я вообще не хотел видеть его. Я вернулся домой, разрушая все, принадлежащее ему, ломая, рвя, расплавляя или сжигая. Это ощущалось хорошо, но только на несколько минут. Затем он пришел домой и начал вести себя, как будто он может просто разумно все объяснить, и я приму это, и все будет в порядке. Он начал говорить мне о свободных отношениях, моей неуверенности в себе и подобном дерьме. У него хватило наглости сказать мне, что большинство пар магического мира живут в открытых отношениях. Я впервые слышал, что переспать с двумя парнями за спиной своего собственного парня — это нормально. Он пытался сказать мне, что я захочу его обратно, после того, как подумаю об этом и приму эту горькую правду. Я, в конце концов, ему велел уматывать, и что он может даже не надеяться, дожидаясь меня.
Молодец! Свободные отношения — что за чушь. Если ты сказал ему, что любишь его, тогда он обязан быть верным. Пожалуйста, скажи мне, что ты не принял его слова близко к сердцу? Merde, кто бы говорил, я сам верил в каждое слово, сказанное Антонио. Что именно он сказал о твоей неуверенности? Если хочешь, я сварю зелье, чтобы сделать его импотентом, или, возможно, заставить его половые железы съежиться и высохнуть? Прости, это неуместно. Не могу поверить, что он выкинул такое!
О, он сказал, что я прилипаю к людям в тот момент, как они покажут мне немного любви, что я не понимаю магических отношений, и что я не знаю, чего хочу. В тот момент я бы с удовольствием воспользовался твоим предложением о зелье, но сейчас — нет. Я думаю, он прав. И я не могу мстить ему за его точность, не так ли?
О, ты прав. Месть хороша в определенный момент, но на долгий период она не может сделать тебя счастливым. Знаешь, нет ничего плохого в том, чтобы прислушиваться к своим чувствам. А ты, казалось, всегда к ним прислушивался, это вносит свежую струю в жизнь. Думая о всем том, что ты написал в дневнике — те проблемы, которые у тебя были с ним в прошлом — кажется, что твои инстинкты тебя не подвели. Ты уже давно думал, что чего-то не хватает. Просто помни об этом. Кажется, этим Олли управляет его член (Хммм, уж я-то об этом знаю!). Он меня сейчас так разозлил. Моя рука так и тянется к палочке, чтобы треснуть кого-нибудь. Думаю, после этого мне придется излить на что-нибудь свой гнев. Надеюсь, тебе удалось выплеснуть свой. Ты же выгнал его, насколько я понимаю?
Выгнал. Я не видел его с тех пор. Надеюсь, что никогда больше и не увижу. Поверить не могу, что ты сердишься из-за это. Ты даже не знаешь его.
О, я думаю, что я злюсь из-за тебя. Насколько я понял по твоему молчанию, ты последние девять дней занимался жалостью к себе. Я злюсь потому, что ты отдал свое сердце ему и сказал, что любишь его. Должно быть, он просто гнусный человечишка, если смог изменить тебе после этого. Ты был в таком восторге — он дал тебе надежду, и потому, что я решил жить через тебя, он дал надежду и мне!
Наверное. Я имею в виду, я был так зол той ночью, что уничтожил все его вещи. И затем, когда он пришел домой через день, я сказал ему, что не собираюсь позволить кому-то контролировать свое сердце, если они этого не ценят и что он — мерзкая шлюха без чувств. Прошел день или два, и я начал задумываться, а не прав ли он был во всем том, что сказал.
Тогда, конечно, я не знал, сделаю я хуже или лучше. Я напился до ступора в прошлую ночь и случайно аппарировал не туда, куда надо. Знаю, знаю — глупо аппарировать в таком состоянии, но я надеялся поговорить с моим старым школьным другом, а затем подумал о его сексуальном и очень гейском брате, и, короче, я случайно оказался у этого брата дома. Это было еще одно ужасное решение с моей стороны — я переспал с ним.
Ооо, Мерлин. Он же был не против, да? Или ты…
Спасибо за твою злость и заботу обо мне. Это действительно…
Гарри снова остановился, хлюпнул носом, смотря, как еще две капли упали на бумагу, слегка коробя ее.
Черт, я снова плачу…это действительно много для меня значит. Да, он был согласен. И я более чем согласен. Если уж совсем на чистоту, он меня и раньше интересовал, но никогда не представлялось случая. Теперь я об этом жалею. Не из-за того, что было плохо, а из-за того, что это казалось таким необдуманным и необходимым мне шагом.
Ну, с этим я могу тебе помочь. Имя «Девон» тебе о чем-нибудь говорит? Самая большая ошибка, которую я совершил, находясь в депрессии. Насколько я понял, ты и брат твоего друга еще не разговаривали? Он хочет вообще говорить с тобой?
Знаешь, худшее, что произошло…когда Олли
Упала еще одна слеза, не смотря на попытки Гарри удержать их.
Черт, после того, как он и его маленькие шлюшки закончили, он поднял взгляд…
Гарри снова остановился, смотря на волны на пергаменте из-за слез. Черт, кажется, он не мог их контролировать, хотя и начал чувствовать, как что-то потихоньку отпускает его сердце из тисков, пока он писал, и это заставило его продолжить.
И у него было «то» выражение лица!
О, Флэш! То выражение, которое, ты считал, предназначалось только для тебя?
Да — оно самое. И Чарли — ну, нет, я не говорил с ним с тех пор…Я, вроде как, запаниковал, проснувшись, и смотался так быстро, как смог.
Но тебе явно нужна была эмоциональная и физическая разрядка с братом твоего друга. Уверен, что вы все еще останетесь друзьями с ним, если ты перестанешь чувствовать вину. Тебе не из-за чего быть виноватым. Олли — грязная, омерзительная, злобная тварь в этом сценарии — не ты. Возможно, тебе нужно поговорить с этим Чарли. Ты не пытался связаться с ним?
Эээ, я не знаю. Я закрыл свой камин — не очень-то мне сейчас хочется с кем-либо встречаться, понимаешь? Прошла всего пара часов с тех пор, как я вернулся домой. Черт, он даже не знает, почему я попал к нему, и что случилось. Я просто появился, пьяный. Мы поцеловались, я сказал ему, что он не использует меня, и затем мы воплотили несколько моих старых фантазий. Я никогда не представлял, что у меня появится такой шанс, но это было потрясающе, и мы просто продолжали и продолжали…Уснули мы, уже когда взошло солнце, и я сегодня днем проснулся и вернулся домой, не разбудив его.
И теперь ты полон сожалений и чувства вины? Мерлин, Флэш, ну мы с тобой и парочка. Я говорю тебе — не погрязай в этом. Открой каминную сеть и поговори с ним.
Думаю, ты все еще живешь в том месте, где жили вы с Олли? Возможно, тебе нужно уехать оттуда на некоторое время. Но не мучай себя из-за того, что ты делал с Чарли. Поговори с ним! Открой сейчас же камин!!!
Есть, сэр!
Гарри вздохнул, задрожав при мысли о том, чтобы открыть камин и позволить внешнему миру снова найти его. Он забаррикадировался, потому что не был уверен в себе. Его сомнения и неуверенность в себе заставили поверить, что он ужасно среагирует, если увидит кого-нибудь лично…в конце концов, у него точно не получилось справиться с той ситуацией у Чарли, как ему хотелось. Несмотря на его фантазии, он не собирался делать того, что случилось. Забота Люка заставила его почувствовать себя лучше. Как-то он не мог поверить, что эта его дружба с Люком здоровее, чем все его остальные отношения. Он улыбнулся от этой мысли и покорно открыл каминную сеть, а потом слегка снизил уровень магических щитов вокруг квартиры.
Хорошо, готово. Знаешь — не могу этому поверить, но я чувствую себя немного лучше. Даже поплакав. Я имею в виду — я никогда не думал об этом раньше. Я никогда много не плакал, ни из-за чего, даже во время войны, когда терял друзей и близких — я не помню, чтобы я плакал. Ты смог меня заставить выплеснуть горе из себя. И я даже не знал, насколько мне это было нужно. Я только что улыбался, и, думаю, это случилось впервые, с тех пор, как я ушел из гостиницы Олли.
Эй, ты же знаешь, что я всегда здесь — готовый для разговора. Я могу злиться и говорить, что тебе нужно было раньше высказаться, но это не помогло бы. Я думал, что веду себя по джентельменски, давая тебе время, но я считал, ты занят совсем другим. Плакать — это хорошо. Признаюсь, это приносит успокоение. Но я в жизни не признаюсь в этом другим. Эй, разве не поэтому я здесь? Ты-то мне помог пережить мои собственные глупые ошибки. Мы оба знаем, кто здесь лучший парень, и это не Олли. Ты знаешь, что тебе нужно сделать дальше? После того, как ты поговоришь с этим Чарли?
Что?
Ты можешь взять на работе отпуск?
Возможно. Начальство у меня довольно сговорчивое. Ты собираешься предложить нам встретиться и потрахаться, как кроликам, теперь, когда мы знаем знаки зодиака друг друга?
Ну, возьми отпуск. Уезжай на время от всех и вся. Просто сделай что-нибудь для себя самого, побалуй. Думаю, всё и все сейчас напоминают тебе об этом придурке. Ты сказал в своем прошлом сообщении, что все твои друзья находятся в отношениях? Ну, тебе нужно уехать и от них тоже. И нет, не трахаться, как кролики. Я предлагаю тебе пока повоздерживаться от этого, если, конечно, твой друг Чарли не захочет продолжить начатое прошлой ночью. Ндааа, ты знаешь, я больше не стою за неразборчивые связи, и не имеет значения, насколько наши звездные знаки подходят друг другу. Вижу, у тебя немного поднялось настроение, раз ты шутишь! (Кроме того, именно я дал зарок не трахаться, помнишь?). И если твой Олли — Водолей (ты сказал, что его День рожденья двадцать седьмого января), тогда этого стоило ожидать. Он либо должен был быть тем единственным для тебя, либо у вас ничего не должно было получиться, что и вышло.
Отпуск. Звучит заманчиво. Только я и весь мир, вдали от всех. Есть предложения?
Ну, там где ты никогда не был. Настоящий отпуск. Ты должен поговорить, сходить в турагентство. Конечно, если деньги не проблема, ты можешь поехать куда угодно. В это время года юг Франции очень красив, но я отношусь предвзято. Займись всем тем, что ты любишь, и что ненавидел Олли — отомсти таким образом. Покажи этому ублюдку, что ты прекрасно можешь обойтись и без него. Не дай ему удовольствия узнать, насколько тебя затронули его слова. Он сказал это лишь для того, чтобы сделать тебе больно. Подожди. Я вернусь через минутку. Мне нужно на кое-что взглянуть.
Гарри сел и задумался на некоторое время. Ему действительно нужно уехать. Стены его квартиры давят на него, и смена обстановки и лиц позволит ему выкинуть все это из головы. Идея отомстить Оливеру тем, чтобы продолжить жить звучала очень рационально и по-взрослому.
Хорошо, тебе нужно связаться с «Тримблс Трэвел» — мой агент Перье, здесь в Париже, работает с их Лондонским представительством. Думаю, они размешаются на Диагон-Аллее. Они всегда предлагают все самое лучшее. Моя семья часто пользовалась их услугами на время путешествий, когда я был ребенком. Побалуй себя! Или, почему бы не съездить по маггловскому маршруту? Ты, кажется, чувствуешь себя в их мире комфортно. Это совершенно поменяет твое окружение, не так ли?
Неплохая мысль. Возможно, я могу найти магическую гостиницу возле маггловского города… и тогда я смогу получить лучшее от двух миров.
Видишь…и ты сможешь ходить и смотреть каждый день «Властелина Колец». Или даже телевизор. Но, ты знаешь, я думаю, тебе стоит вернуться в начало и почитать, что ты написал в своей первой записи, прежде чем ты уедешь. Там ты задавался вопросом о своих отношениях с Олли. Просто помни, что, возможно, ужасные вещи происходят с тобой по какой-то причине — я знаю, ты не хочешь сейчас об этом и слышать, но дай мне поиграть в адвоката дьявола. Что, если ты не удивил его? Что, если бы ты отдал ему больше, чем свое сердце, и только через пару лет узнал бы правду или, не дай бог, даже через десять?
Перед тобой сейчас открылось множество возможностей. Не позволяй больше таким козлам, как Олли, контролировать себя. Живи своей жизнью — пожалуйста, только своей. Если ты хочешь найти мистера «Правильного», тогда найди уверенность, прежде чем отдать еще хоть частичку себя. Ничто из случившегося не было твоей виной.
Спасибо. Ты прав, конечно. И предложил такой мудрый совет. Мне повезло. Мне повезло, что я узнал об этом сейчас. Мне повезло, что не было еще хуже. Мне повезло, что у меня такой друг, как ты. Я знаю, что я мог и раньше обратиться к дневнику, но я застрял в своих собственных мыслях — думаю, я не хотел казаться таким прилипчивым и побежать сразу к тебе. Я почти ничем не занимался всю прошлую неделю. Затем, сегодня ночью, я увидел, как открылся дневник, и хотел его проигнорировать. Я был так расстроен, что не собирался делать ничего. И ты был таким внимательным и очень помог мне. Думаю… ну, это прозвучит сентиментально — но думаю, для меня много значит, что ты волнуешься обо мне. Я расстроился, читая твою предшествующую запись — все те сладко-горькие воспоминания, и мне интересно — может, это все из-за меня? Если бы я поступил противоположно, особенно после того, что Олли сказал мне о том, что я прилипчивый. Я снова здесь несу чушь, но я пытаюсь сказать « спасибо». Не могу даже выразить, насколько я благодарен, что у меня есть твоя дружба.
Эй, я чувствовал себя немного виноватым, что столько рассказывал тебе о своих собственных проблемах и не спрашивал о твоих. Надеюсь, я это восполнил сегодня. Кроме того, как мы оба сказали, мы не можем прятаться за эти дневники, не так ли? Я имею в виду, слова так и льются из нас. Думаю, наши собственные эмоции тоже впитываются в них. Если бы ты просто был в кофейне, как один из моих друзей, рассказывая мне обо всем, я бы, возможно, даже наполовину не смог бы помочь тебе. Скрываясь за собственными масками, и пытаясь вести себя, как обычно, на людях. Думаю, здесь мы прятаться просто не можем. Но в ответ на твою благодарность — всегда пожалуйста. Я говорю «всегда», но я знаю, что нам не обязательно говорить о том же. Ни один из нас не собирается повторно совершать те же ошибки.
Когда Люк писал, Гарри потянулся к монетам, решив, что новая гексаграмма «Ай Чинг» может помочь ему решить, что делать дальше, или чего ожидать. Он почувствовал иронию, читая запись для гексаграммы сорок один. Это было то, что ему надо было услышать.
Будем надеяться, что нет! Я записал имя твоего агента и свяжусь с его представительством в Лондоне завтра. Думаю, неделька или две одиночества помогут мне разобраться в себе и переосмыслить сомнения, посаженные Олли. Я только что сверился с «Ай Чинг» — единственный вид предсказания, которому я доверяю, и оно сказало мне, что пришло время начинать все заново — это принесет шторм, но очистит воздух и даст возможность новому началу.
«Ай Чинг», эээ? Ну, возможно, Предсказания не совсем и бесполезны, в конце концов. Не то, чтобы я когда-то обращал на них много внимания — я никогда и не изучал больше, чем гороскопы, и это главным образом относится к области Астрологии, что более точно по сравнению с методами Предсказания. Но я уверен, что ты не хочешь читать мой трактат о недостатках предсказаний, не так ли?
А теперь ты собираешься связаться с Чарли и поговорить с ним? Я могу рассказать тебе все о моем скучном существовании в другой раз. Все, что я собирался сказать тебе сегодня, бледнеет по сравнению с тем, что сейчас происходит в твоей жизни.
Ну, я не очень-то тороплюсь встретиться с ним снова, но если ты действительно считаешь, что я должен, думаю, я так и поступлю. Твое существование не может быть настолько скучным. Это твоя жизнь, поэтому она должна быть важна и интересна!
Хммм, давай посмотрим…Работаю здесь, в институте, затем помогаю в магазине — выпил парочку чашечек кофе с Petite Mere и обменялся письмами с Жан-Полем — я бы сказал — скучная. Если бы он был здесь, я бы мог упасть на колени и изнасиловать его в любой момент, но я точно не позволю моим гормонам одержать снова верх — за исключением моего воображения. Думаю, там уж они не смогут навредить мне.
Эй, если вы обменялись письмами, я бы сказал, что ситуация перестала быть скучной касательно Жан-Поля. Это особенно! Ты должен держать меня в курсе…о, проснулся к жизни камин…
Гарри быстро глянул на него и даже не удивился, обнаружив там лицо Чарли. — Я буду через минуту, Чарли. — Он вернулся к дневнику, чтобы еще раз поблагодарить, что Люк смог заставить его открыться, и что он начал принимать случившееся с Оливером.
Ну, вспомни о дьяволе — Чарли зовет. Еще раз спасибо, Люк. Я вскоре свяжусь с тобой — обещаю!
Флэш.
Эй, его уши, наверное, уже дымятся! Я напишу скоро. Будь осторожен и не забывай, что я здесь, и не нужно извиняться за то, что ты пишешь о своих чувствах! Помни, слова сами выливаются на пергамент!
Твой друг,
Люк.
Чарли терпеливо ждал, пока Гарри не вернется в кресло к камину. — Привет, эээ, прости насчет этого. Я просто кое-что…заканчивал.
— Нет проблем, Гарри. Я просто рад, что наконец-то смог попасть к тебе. Я пытался достучаться уже долгое время.
— Да, насчет этого…послушай, Чарли, почему бы тебе не войти? Кажется глупым разговаривать через камин.
Чарли кивнул, прежде чем исчезнуть, и, мгновение спустя, вышел из зеленого пламени и осторожно отряхнул одежду. У него явно была практика пользования каминами, потому что, как и его сестра, он выглядел восхитительно. Он не стал заморачиваться из-за мантии, темные брюки приятно обтягивали его бедра, подчеркивая упругое тело, которое Гарри обнаружил лишь прошлой ночью. Белая рубашка была застегнута только наполовину, и когда Чарли поднял одну руку, запуская ее в волосы, Гарри заметил, что нижние две пуговицы тоже были расстегнуты, предоставляя вид на его загорелый живот. Этот кусочек кожи завладел вниманием Гарри больше, чем он хотел признаваться, и он тряхнул головой, отчаянно пытаясь избавиться от желания прижаться губами к этой коже.
— Садись, — Гарри махнул на второе кресло, радуясь, что он изначально не сел на диван. Он не думал, что сможет так близко находиться к Чарли: его тело все еще покалывало от их совместной деятельности, и он не был полностью уверен, что может достаточно доверять себе и держаться на платоническом расстоянии. Желание забыться было слишком искушающим. — Думаю, тебя интересует…
— Гарри, нет необходимости так нервничать. Если уж кому и стоит нервничать — так это мне. Ты почти на десяток лет младше меня, и ты лучший друг моего брата. Я помню, что ты сказал прошлой ночью, Гарри, но не могу не думать, что воспользовался ситуацией, о которой я даже не знаю. Не могу сказать, что сожалею о чем-то, разве только о том, чего мы не сделали.
Гарри приподнял бровь, недоумевая, чего, ради всего святого, хотелось Чарли.
— Поговорить, Гарри. Мы не говорили. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что ты чем-то был расстроен, и я не понимал до того, как проснулся и обнаружил, что тебя нет, что это могло быть. Ты же встречался с Оливером Вудом, не так ли? Что-то произошло между вами двумя?
— Да. Нет. Если уж точно, кое-что произошло между Оливером и парочкой его фанатов. Думаю, тебе покажется глупым, что это так расстроило меня, но не имеет значения, насколько обычной является эта ситуация для магов и их свободных отношений — это не то, что я могу выдержать. Я хочу кого-то, кто не хочет больше никого, понимаешь? — Гарри попытался сдержать горечь в голосе, упоминая события, которые привели его туда, где он сейчас, но у него не очень-то хорошо получилось.
— Я прекрасно могу это понять. Но с чего тебе в голову пришла мысль, что свободные отношения — норма? Я имею в виду, некоторые маги, конечно, так поступают. Так же, как и некоторые магглы. Обычные пары, гей пары, но это не стандарт. — Голос Чарли прозвучал сконфужено.
— Оливер сказал… — Гарри замер, поняв, что ехидные слова Оливера были сказаны только для того, чтобы прикрыть свою спину и унизить Гарри. Странно, но это принесло облегчение, просто потому, что это доказывало, что он не так уж и отличается от других, желая моногамных отношений. — Ну, плевать. Теперь это не имеет значения.
— Гарри, мне нужно было поговорить с тобой прежде…ну…но я должен спросить… — Казалось, Чарли чувствовал себя не в своей тарелке, с тех пор, как пришел. — На что ты надеешься? — И внезапно ощущение дискомфорта стало Гарри прекрасно понятно.
— О! Ни на что. Правда, Чарли, я не надеюсь ни на что особенное. Я имею в виду, более особенное. Я имею в виду, прошлая ночь и сегодня были действительно…эээ…ну — Вау! И спасибо, я, правда, думаю, что мне это было нужно. Но теперь я просто хочу быть самим собой, понимаешь? Прости, я не хотел…вот, я надеюсь, ты не… — Гарри замер, заставляя себя замолчать, не желая больше слышать свои собственные бормотания в такой абсурдной манере.
— Нет, я не планировал ничего большего тоже, — Чарли улыбнулся. — Как я сказал ранее, признаюсь, у меня было несколько фантазий о тебе — черт, однажды я так возбудился, что уже подумывал воспользоваться волосами с твоей подушки в спальне Рона и попросить кого-нибудь принять оборотное зелье. Я бы так не сделал, конечно. Я имею в виду, это нечестно. Но прошлая ночь была великолепна, и я просто наслаждался, но я сейчас не в состоянии предлагать кому-либо свое сердце, и у меня такое ощущение, что и ты тоже.
Гарри был шокирован этими словами. Он моментально выбросил из головы идею о Чарли, занимающимся сексом с «оборотным» Гарри Поттером. Все остальные слова привлекли его внимание. Ему не так давно разбили сердце, и он не думал о любовной жизни Чарли, и с чем этому мужчине недавно пришлось иметь дело. — О, прости, ты с кем-нибудь встречаешься?
— Нет, я слишком занят в данный момент, чтобы уделять кому-либо внимание на постоянной основе. И ты знаешь, я действительно наслаждаюсь этим. Я люблю свою работу, и то, как она меня держит занятым постоянно, и я люблю свободу жить так, как мне нравится, свободу, как хочу, где и с кем проводить свободное время. О, когда-нибудь я найду совершенного парня для себя, и мы устроимся на одном месте, купим небольшой домик и щенка. Но сейчас я счастлив жить своей жизнью, как мне нравится, и узнавать все больше и больше о себе самом. Хотя я незапланированно и переспал с близким другом, я не чувствую пока, что я что-то упускаю.
Гарри расслабился от этого, он был рад узнать, что он и Чарли все еще могут разговаривать друг с другом, и что его все еще считают близким другом. Он также заметил, что описание Чарли своей жизни кажется великолепным, именно то, чего ищет Гарри. Если Чарли все еще счастлив, живя так, а он намного старше, тогда, возможно, Гарри слишком поторопился, пытаясь остепениться. Ему нужно будет подумать об этом, когда у него будет время.
Когда пропала неловкость, Гарри начал разыгрывать из себя гостеприимного хозяина и предложил Чарли чай и ужин, пока они просто разговаривали, узнавая о жизни друг друга и намерениях, и целях, как повели бы себя старые друзья.
* * *
Гарри практически бежал вприпрыжку домой с работы в понедельник. Его просьба о двухнедельном отпуске была одобрена, и он немедленно связался с турбюро, рекомендованным Люком. Шерон, агент, с которым он говорил, предложил ему красивый замок в Россилоне, во Франции. Хозяин недавно проверил его и позаботился о портключе для постояльцев. Гарри никогда не был на юге Франции, но с волнением ожидал этого. Он решил, что лучше последовать совету Люка — что юг Франции красив в это время года. Это место находилось в магической деревушке, но также часто посещалось маггловскими туристами, и — возможно, что именно это окончательно подкупило Гарри — собственная винодельня.
Он быстро упаковал сумки и поставил их у двери, желая поскорее отправиться. Он стоял у стола, смотря на дневник, споря с собой, брать или нет его. «Возможно, будет приятно с кем-нибудь поболтать, пока я там». Он кивнул, соглашаясь со своими мыслями, взял дневник и потянулся за своей чернильницей. «Но, с другой стороны, если я действительно хочу придерживаться своих желаний, то я смогу больше узнать о себе самом». Гарри склонил голову в сторону, обдумывая это, и его рука пробежала по волосам. Наконец, он решил, что две недели одиночества и самоанализа могут привести к тому, что ему нужно будет выговориться кому-то, кто сможет его понять. Значит, это решено. Он взял чернильницу, пару перьев и осторожно положил вместе с дневником в сумку.
Еще раз проверив квартиру на предмет, что все в порядке, Гарри засунул руку в карман, чтобы достать маленькую бархатную сумочку, полученную от агента. Шерон проинструктировал его, что ему придется воспользоваться портключом до Апта, и что там будет офис, который даст ему портключ прямо в замок. Сделав глубокий вдох перед тем, как испытать не очень-то приятные знакомые ощущения, Гарри крепко схватил свои сумки одной рукой, а карманный нож из бархатной сумочки был в другой. «Свобода и самоисследование… вот и я!»
Глава 9. Мои друзья.
8 марта — суббота
Драко всегда знал, что Париж весной был действительно великолепен. Расположенное в сердце студенческого района маленькое, но тихое кафе привлекло толпы посетителей в тот субботний день, включая одного очень томимого жаждой мага. Отхлебывая такой необходимый для него эспрессо, Драко вернул свои мысли к чудесам прекрасного города, в котором он жил. Другие клиенты не замечали красоты, окружающей их — они ограничивали внимание только тем, что это был солнечный и теплый мартовский день.
Судя по количеству народа, входящего и выходящего — как магглов, так и магов — казалось, все в городе пришли к одному и тому же мнению — что это был слишком хороший денек, чтобы просидеть его дома. Даже Драко, пребывающий в своем ученическом запале, поддался искушающему солнцу и ушел из библиотеки l'institut. С его невозможностью долго ходить из-за больного колена, Драко обычно выбирал аппарацию между местом его учебы и Магическим районом Парижа. Он редко останавливался именно в этом кафе, предпочитая получать свою дозу кофеина из рук Эммалин — но сегодня он тоже почувствовал притяжение весеннего солнца. Он прошелся от l'institut вниз по бульвару Св. Мишеля к Нотр-Даму, пересекая на своем пути реку к магической библиотеке, расположенной в самых недрах Лувра.
Большая часть магического Парижа была старой, ее возникновение приближалось к дате основания города. Маги жили бок о бок с магглами, и многие магические достопримечательности были разбросаны по разрастающемуся городу. «De l'étudiant en Sorcellerie» был расположен вокруг суетливой студенческой части Парижа, в Пятом районе. L'institut des Magies располагался в студенческом городке Сорбонны, и был первым учебным заведением, из которого и развился первый маггловский парижский университет. Магический квартал располагался через реку в Восьмом районе между Елисейскими полями и Монтень авеню. Это было слишком далеко для Драко, чтобы ходить туда пешком каждый день на уроки, но зато он действительно не скучал, живя так далеко от студенческих развлечений.
Толпа немного поредела, пока Драко сидел, наблюдая за проходившими мимо магглами и магами со своего выгодного положения у окна. Ощущение нормальности вернулось в жизнь Драко с тех пор, как он перестал концентрироваться на своей любовной жизни. Он обнаружил, что ему, оказывается, легко снова впасть в старую привычку наблюдать за людьми.
Блондин обнаружил, что у него больше нет времени чахнуть и оплакивать отсутствие партнера в своей жизни. Шел последний семестр его обучения, и Драко осталось лишь десять недель до его окончания. Скоро начнется год напряженных исследований, или три года обучения под началом Мастера, прежде чем он сам сможет назвать себя Мастером Зелий. Чем ближе подходило окончание его курса, тем больше он уверялся, в какой области исследований ему хотелось бы работать. Исследования в библиотеке привели в порядок его дипломную работу: «Аконитовое зелье: польза или проклятие?» С почти оконченной работой Драко вернулся к мыслям о своем обучении за пределами университета.
Несмотря на то, что многие выпускники факультета Зелий искали практики под началом Мастера, Драко всегда стремился следовать своей собственной дорогой. Он не мог выносить мысли о том, что ему предстоит провести еще три года, работая под командованием другого человека — он никогда не видел себя в таком образе. Очень редко, когда ученикам позволялось работать над тем, что им было интересно, так как Мастера Зелий, на которых они работали, ожидали постоянной помощи в своих собственных исследованиях. Малфои всегда были амбициозны, и в этом Драко мало, чем отличался от своих предшественников.
Он собирался быть самим собой: в конце концов, он много работал над тем, чтобы отделить себя от своего отца. Даже его работа во время войны была для него сейчас неприятной. Драко видел и делал многие вещи в силу необходимости, но никогда — с удовольствием. Он вырос, веря, что Малфои не выполняют грязной работы, и поэтому не мог понять, почему его отец с таким рвением последовал за таким мегаманьяком, как Волдеморт. Он думал, что, возможно, это из-за обещания славы, но Драко никогда не разделял этих планов и желания отца. Он не хотел власти или славы, или последователей. Драко просто хотел делать все, что возможно, для спасения имени Малфоев, чтобы его ценили за его собственные дела, а не за дела его отца, и он мечтал быть в мире с самим собой.
Мечтой Люциуса было мировое господство. Присоединиться к Волдеморту было самым легким способом, чтобы достичь ощутимой власти. Драко не желал мирового господства, скорее мирового признания. Самым престижным способом достижения признания в академическом мире были серьезные исследования. Все великие Мастера Зелий занимались этим, и он не позволит кому-то другому получить все похвалы за свой тяжкий труд. Нет, он не собирается идти в ученики, ни к кому. Окончив свой дипломный проект, он уже работал над исследовательскими предложениями, чтобы получить стипендию, и тогда он сможет изучать и развивать свое основное направление, в надежде запатентовать улучшения для Аконитового зелья.
Хотя война была закончена, сотни жертв все еще страдали от ее последствий. Некоторые куда более скрытно, чем все остальные. В темные времена Волдеморт позволил темным существам свободно охотиться, и количество оборотней, вампиров и банши резко возросло. Это был еще один способ увеличить свои ряды. Большая часть мира отреклась от тех жертв тьмы, выживших в войну. Количество оборотней выросло больше, чем всех остальных темных существ, но даже Европейское и Английское Министерства отчаянно пытались засунуть эту проблему под ковер. Драко знал, что доступное Аконитовое зелье поможет многим жертвам вернуться к более или менее нормальному существованию. Сейчас же зелье доступно только тем, кто может его купить. Это было неравенство, которое Драко и пытался исправить своими собственными филантропическими попытками. Он верил, что нашел свое призвание. Это может даже помочь ему искупить грехи своего отца.
После получения наследства Малфоев Драко не нужно будет работать, но составленная им программа исследований должна была стать тем, что поможет ему заполнить свободные часы в своем будущем. Он был еще в своем разуме, чтобы не обольщаться, что сможет создать зелье, излечивающее болезнь, но он знал, что будет делать все возможное, чтобы облегчить страдания жертв войны во время трансформаций. Его поход в библиотеку Лувра был предпринят для того, чтобы просмотреть исторические сведения, относящиеся к оборотням, в древних свитках. Он собирался улучшить Аконитовое зелье, и ключ к этому мог быть где-нибудь в тех древних томах.
В связи с отличной погодой, большинство посетителей предпочитали столики снаружи, теперь уже шумного, кафе. Внутри было всего несколько человек, и Драко наблюдал своим зорким взглядом за всеми проходящими людьми из обоих миров, и, в то же время, никто не тревожил его уединения. Потерявшись в размышлениях об оборотнях и зельях, Драко удивился поднявшемуся шуму за одним из столиков снаружи, нарушающему довольно безмятежную атмосферу, царившую в тот день.
Дикий скрежет машинных тормозов отвлек его внимание от тарелки. Подняв взгляд, он увидел внезапно остановившуюся напротив кафе машину. Юная маггловская девчонка вылезла из нее, меча глазами молнии и дико вопя на молодую парочку, сидящую за одним из столиков. Драко почувствовал, что что-то не так еще до того, как девчонка подлетела к мужчине и влепила ему пощечину, все время крича непристойности ему и сидящей рядом с ним девушке.
Большинство посетителей отвело взгляды от воюющей троицы, не желая их смущать, но Драко не мог отвести от них взгляда.
— Ты склизкий лжец! — неистовствовала девушка, жестикулируя. — Ты дефилируешь здесь с этой…этой шлюхой! — Драко почувствовал, что парню влепят пощечину еще, как минимум, один раз, прежде чем ссора закончится.
— Это не то, что ты думаешь… — невинно запротестовал молодой человек, но все могли понять, что его застукали. Поведение и жестикуляция другой девушки тоже не помогали его жалким протестам. Она съежилась и попыталась ускользнуть, но не вышло.
— Ты мой жених! Я думала, это что-то значит для тебя! — Девушка была на грани слез. — Разве мы не две половинки одного целого? Я думала, что да. А ты идешь и выбрасываешь все это на помойку, и из-за кого? — Она оглядела вторую девушку с ног до головы, прежде чем театрально бросить кольцо, снятое с пальца, парню в лицо. Он стоял там, ошарашенный, но, понимая, что она уходит, сделал слабую попытку последовать за ней, но девушка села в машину и влилась в поток, чуть не задев несколько других автомобилей и прохожих, пока выезжала.
Воцарилась тишина, изменивший маггл повернулся к кафе, внезапно поняв, что за его романтической неверностью наблюдало несколько человек. Он провел пальцем по воротничку, прежде чем распрямить плечи и сесть обратно на свой стул. Его подружка попыталась скрыться от надоедливых взглядов, но безрезультатно. Было сомнительно, судя по выражению ее лица, что она понимала, что была для него лишь «другой женщиной», и осторожно поглядывала на парня.
Драко не мог винить ее за это. Этот парень явно был ветреным ублюдком. Он заслуживал унижения на публике. Но стыд за свое поведение он явно чувствовал недолго, так как теперь пытался очаровать оставшуюся девушку, и, судя по ее робкой улыбке, вскоре он вернет ее расположение.
«Что за ублюдок»,— думал Драко,— «Он также отвратителен, как Олли». Когда Драко подумал об Олли, его мысли вернулись к ужасным временам, которые перенес его друг Флэш почти месяц назад. Драко проводил много времени после Дня Св.Валентина, думая о Флэше. Его планы удивить своего любимого были так романтичны, так искренни. Драко мог только мечтать, чтобы у него был кто-то в его жизни, кто смог бы совершить такое для него. Но после этой сцены, подумав о словах Флэша, он моментально возблагодарил бога, что у него никого нет.
Он пару дней не связывался с Флэшем после Дня Св.Валентина, естественно полагая, что его друг наслаждается обществом любимого в это время. Драко был в шоке, узнав, что Флэш застукал того в компрометирующей ситуации, и не с одним, а с двумя мужчинами. Драко покачал головой, представив себе эту картину. Он сдерживался, чтобы не написать своему другу, но, видно, вмешалась судьба, когда он все-таки это сделал. Флэш страдал, упиваясь своим несчастьем, но так и не открылся ни одному из своих друзей — вместо этого он предпочел сообщить ужасные новости сначала Драко. Драко мог понять нежелание Флэша говорить — он сам бывал в такой ситуации.
Прошло почти две недели с тех пор, как Драко получил короткую записку от Флэша. Оказалось, что он воспользовался советом Драко и уехал в отпуск. Короткая записка объясняла, что он взял отпуск на целых две недели и только что приехал в небольшой коттедж. Он предвкушал одиночество, но заверял Люка, что постарается написать ему еще, пока будет там. Тем не менее, его совсем не удивило, что больше никаких сообщений не появлялось. Драко был уверен, что точно так же, как сделал бы и он сам, Флэш воспользовался этим временем, чтобы найти себя самого. Без сомнений, ему потребуется какой-то срок, чтобы залечить рану, которую Олли нанес его сердцу. Англичанин, возможно, пытается сейчас разобраться в себе — Драко по опыту знал, что именно нужно Флэшу. Флэш напишет, когда будет готов, поэтому Драко не беспокоился из-за отсутствия сообщений.
Драко покачал головой, вспомнив свое собственное путешествие, после того, как ушел Антонио. Он не волновался за Флэша — по крайней мере, он не думал, что тот пойдет и наделает таких же глупостей, как он с Девоном. Он сказал, что уже разобрался с братом своего друга, Чарли, и они смогли остаться друзьями. Мысль о том, чтобы иметь такого «друга с привилегиями» было тем, о чем Драко мог только мечтать в данный момент.
Мысль о поведении Олли все еще повергала Драко в шок, когда он размышлял над этим. Если уж быть до конца честным, то Флэш уже давно подозревал, что что-то в его отношениях с Олли было не так. Англичанин сделал правильно, порвав эти отношения раз и навсегда, хотя Драко думал, что тот слишком уж слабо поставил Олли на место. Драко бы оторвал этому ублюдку яйца, если бы застал того на месте преступления.
Флэш казался таким потерянным во время их последнего разговора. Драко не мог найти причины, почему он проводит столько времени, думая об этом маге. Он пожал плечами, поняв, что в их жизнях наблюдается какая-то параллель, и он не может спокойно наблюдать за тем, как его такой интригующий друг эмоционально теряет себя.
Отпив кофе, он вытащил дневник из своей сумки. За последнюю неделю он привык таскать его с собой, на случай, если Флэш ответит ему. Не то, чтобы он так уж отчаянно хотел услышать от Флэша новости — он едва мог держать глаза открытыми в эти дни, возвращаясь домой, но он не хотел терять возможности пообщаться с другом. «Другом?» Драко все еще удивлялся самому себе из-за того, что думал об этом англичанине, как о друге. Это чувствовалось…хорошо. Хорошо знать, что где-то есть человек, которому действительно не плевать на то, что ты думаешь. Это было…освежающе.
Драко подумал о том, что он подружился с совершенно незнакомым человеком, и он надеялся, что у его нового друга наладится жизнь после такого ужасного открытия. Посмотрев на часы на стене, он понял, что ему уже пора возвращаться в Лувр. Он засунул дневник обратно в сумку. Возможно, он позже увидит послание от своего друга. Он бросил несколько монет на стол, расплачиваясь по счету. Чем больше он думал о понятии «друг», тем больше он вспоминал задание, данное ему Флэшем — вспомнить всех своих друзей, и почему у него так мало знакомых, которых он мог назвать друзьями.
Драко прекрасно знал, почему у него мало друзей, хотя он всегда избегал думать о том событии. «Но почему нет? Вы были просто детьми. Это стало причиной тому, что ты поставил такие высокие рамки для дружбы? Потому, что Мальчик-который-проклят-выживать отверг тебя? Ты действительно позволил тому придурку управлять такой важной частью твоей жизни, не так ли? Или это из-за постоянных нотаций твоего отца о чистокровности и силе? «Ты многое можешь сказать о человеке по тому, с кем он общается. Ты можешь общаться со многими, но будь осторожен с теми, кого решишь называть «друзьями»». Он все еще мог слышать слова отца, звенящие в его голове, несмотря на то, что прошел уже добрый десяток лет с тех пор, как он слышал их в последний раз.
Он не мог не последовать этому совету, поскольку был очень молод, поэтому принял верное решение так и поступить. Так же, как он не подружился ни с кем из Слизерина. Большинство из них всадили бы ему нож в спину, как только он отвернулся бы. В конце концов, ему пришлось убить большинство своих одноклассников, и если бы он ошибся в детстве, то не дожил бы и до начала войны.
Модели его поведения, оставшиеся от детства, было трудно искоренить — особенно после войны. Его учили не доверять никому. Сначала он настороженно относился к подходящим к нему однокашникам в университете. Драко настолько привык, что люди хотят его общества из-за престижа фамилии Малфоев, особенно, когда он был среди Пожирателей Смерти, что не понимал, как нужно нормально сближаться с людьми. После того, как он смог, все-таки, сблизиться с несколькими из них, его страхи оправдались, когда обнаружилось, что все они действительно чего-то хотят от него. Тех, кто хотел сблизиться с ним сначала, тоже привлекало его имя, но не потому, что он был сыном Люциуса Малфоя, и не потому, что он был Драко Малфоем, Пожирателем Смерти. Нет, эти люди сближались с ним, якобы, для дружбы, но, в действительности, только для того, чтобы почерпнуть у него информацию о зельях. Его репутация лучшего студента факультета Зелий в университете быстро разнеслась среди студентов, и сделала его своего рода знаменитостью, но возникшие на ее основе отношения и близко не походили на дружбу.
Драко покачал головой. Нет, ему действительно почти не удавалось подружиться с кем-нибудь. До сих пор, конечно. Если уж быть честным до конца, его единственным другом (кроме Флэша) был Северус. Ужас, который они пережили вместе, шпионя в рядах приспешников Волдеморта, сблизил их — этого, возможно, никто никогда не сможет даже начать понимать.
Привыкнув смотреть на старшего мужчину, как на наставника, задолго до войны, Драко совершенно не имел причин, чтобы не доверять Северусу. Это, и тот факт, что они несколько раз спасали друг другу жизни. Несмотря на проблемы Драко с доверием, он все же позволил некоторым избранным войти в его сердце. Это было до того, как они растоптали его самого и разрушили его жизнь. Драко знал, что его барометр дружбы был, несомненно, перекошен, когда дело доходило до сердца.
Флэш часто говорил о двух половинках одной души. Такое вообще существует? Драко сомневался. Выходя из кафе и направляясь к Лувру через Нотр-Дам, он глянул на того маггла-изменщика, все еще сидящего в кафе со своей — уже теперешней — девушкой. Во взгляде Драко можно было легко прочитать желание заклясть этого парня, но он мудро держал свою палочку спрятанной на шумной маггловской улочке. Все остальные посетители тоже неодобрительно поглядывали на парня, покидая кафе. Драко надеялся встретить кого-нибудь, кто хоть отдаленно напоминал бы его вторую половину, но он начал сомневаться, что это когда-нибудь произойдет.
Он не был настолько циничен, чтобы окончательно потерять веру в любовь, по крайней мере, больше нет. Его дружба с Флэшем помогла ему увидеть мир глазами другого человека, и это было так ново. По дороге он тоскливо похлопывал по содержимому кармана своего нового кожаного пиджака. Выйти в такой день в маггловский Париж означало, что ему пришлось пожертвовать своей мантией ради чего-то, более современного и менее броского. Частенько можно было найти менее просвещенных парижских магов, гуляющих по городу и не замечающих своей явно «странной» одежды. Большинство магглов просто отмахивались от них, как просто от еще одного придурковатого и эксцентричного жителя города.
Драко был в довольно легкомысленном настроении всю неделю. В таком он уже не был давненько. Он только что получил сообщение от своего риэлтера, что замок был снова арендован, поэтому его карманы были полны галлеонов. Кто бы его ни снял, он заплатил дополнительную плату только за привилегию арендовать его. Возможно, риэлтерское агентство повысило ренту. В любом случае, Драко не жаловался. Он просто не смог отказать себе в удовольствии купить кожаный пиджак, увиденный в витрине модельного магазина. Поддавшись импульсу, он еще прикупил себе джинсы и ботинки в тон. Ботинки немного были маловаты, но наложение на них заклинания изменения размера решило его проблему. Отдавая свою кредитку Гринготтса (для тех магов, которые живут как в магическом, так и маггловском мире), он мысленно поблагодарил арендатора свого замка за его щедрость.
За последние несколько недель его интерес к магглам возрос, и Драко обнаружил, что все больше и больше времени проводит в маггловских районах города — просто бродя по магазинам и наблюдая за поведением немагических людей. Его отец перевернулся бы в гробу, узнав об этом, но его уже давно перестало волновать, что понравилось бы или не понравилось Люциусу. Драко понял, что, несмотря на все их недостатки, магглы смогли прекрасно существовать и без магии. Их способ общения был изумительным, хотя и примитивным, так же, как и их мода.
Пиджак не только выглядел привлекательным, но это был и самый удобный пиджак, который он носил за долгое время. Он был так удобен, что Драко почти не вылезал из него всю неделю с тех пор, как купил его. Он даже несколько раз появился в нем на занятиях, и странные взгляды в его сторону вскоре сменились тоскливыми вздохами многих ведьм (и большого количества магов тоже).
Но эти тоскливые вздохи пропали зазря. Драко не нужно было перечитывать письмо, аккуратно положенное в карман — он знал его содержание наизусть. Он чувствовал себя немного глупо, таская с собой простое письмо от Жан-Поля, но ничего не мог поделать. Это было подтверждением того, что есть кто-то, кто хочет его. Это было приятное чувство, и это было чем-то, что помогало Драко не погрязнуть в своих печальных мыслях, которые лезли ему в голову в самом начале года.
Bonjour, Драко,
Признаюсь, что не могу заставить себя не думать о тебе…
Первые же слова Жан-Поля задавали тон всему письму.
Как бы мне хотелось прямо сейчас связаться с тобой через камин, но каминная сеть в этом районе очень нестабильна, и лучше избегать ее использования в такое время, поэтому я пишу. Кроме того, здесь трудно достать надежный Международный Каминный Порошок. Ты выглядел просто восхитительно, когда я видел тебя у тетушки Эм на День Св.Валентина. Если бы я не знал лучше, я бы поклялся, что ты приоделся для моей тети! (Не один раз уже она заводила себе молодых любовников, но ты не знал об этом, не так ли?)
Я просто хотел написать, чтобы заверить тебя, что мой интерес искренний, и что я не могу забыть тебя, с тех пор, как ты пропал из поля моего зрения. Я часто думаю о тебе, иногда в странное (а бывает, и в совершенно неподходящее) время и местах. Мое приглашение, чтобы узнать друг друга получше — не пустые слова. Мне очень бы этого хотелось, и я прилагаю сейчас все усилия, чтобы выбраться вскоре в Париж. Но чем больше я хочу уехать отсюда, тем сложнее это сделать, впрочем, как обычно.
Я подумал, что эта записка может помочь продержаться немного, пока мы снова не встретимся, и дать тебе знать, что я с нетерпением жду нашей следующей встречи.
Bien а vous,
Жан-Поль.
Было трудно стереть с его лица улыбку всякий раз, когда он думал об этом письме, но шокирующее красивый маг был прав — письмо ему очень помогло, и он действительно с нетерпением ждал момента, когда Жан-Поль сможет вернуться в Париж. Они разговаривали только за чашечкой кофе в прошлый раз, когда он был в городе, но Драко знал, что ему нужно, и он хотел, чтобы этот мужчина был в его жизни. Несмотря на все свои обещания Флэшу, что он собирался быть джентльменом и не думать своим либидо, Драко знал, что будет невозможно отказать этому мужчине, как только они встретятся вновь. Но он также знал, что не хочет набрасывать на него — нет, если надеяться, что в этот раз у него все получится правильно.
Единственное, в чем он был уверен — что если хоть чуть-чуть запахнет романом в воздухе, Драко будет контролировать себя и не позволит себе увлекаться. Он планировал действовать медленно. Не было сейчас мыслей о «долгосрочных отношения» или «до конца его дней». Драко совершал уже эти ошибки в прошлом, что привело лишь к бедам. Флэш спрашивал, думает ли он, что Жан-Поль может оказаться тем «единственным». Драко не хотел даже размышлять об этом — он еще даже не целовал мужчину — черт, он его почти не знал. Но маленький голосок в его голове частенько предполагал, что если тот таковым окажется, Драко совсем не будет возражать.
* * *
9 марта — воскресенье
В библиотеке было тихо для воскресного дня, но это было хорошо для Драко. Для второго дня кропотливой работы, Драко быстро вошел в рабочий режим, окунувшись в свое обучение — книги и пергаменты всегда были тем, что очень привлекало его. Библиотека всегда была для Драко тем местом, куда можно было сбежать, когда его отец был в ярости. Библиотека поместья Малфоев была уникальна. Он ужасно скучал по своему любимому Честерфилду, где он сидел у окна, смотря на безукоризненные сады Нарциссы и Уилтширские поля за ними. Это было единственным местом в Англии, по которому, он мог честно сказать, что действительно скучал.
Драко сидел на углу длинного стола в центре библиотеки. Он сомневался, что ссохшийся старый библиотекарь видел солнце за последнее столетие, но был удивлен, увидев молодую ведьму в этих стенах. Она была здесь и в предыдущий день, хотя и не выглядела вовсе довольной тем, что находится тут. Драко узнал обеспокоенные морщинки на ее лице, вызванные стрессом и отсутствием полноценного сна. Она казалась раздраженной, и было видно, что она находится в затруднительном положении не первый день кряду. Драко не мог вспомнить, где он видел ее раньше. Глянув на стопки книг перед ней, он узнал корешки дюжины томов, используемых первокурсниками l'institut. Похоже, что он видел ее возле лабораторий Зелий в l'institut.
Окунувшись в учебу (он штудировал работы Уилдегарда, а его трактат «Травы и препараты, помогающие после трансформации оборотней» был сухим, и больше походил на справочник по травам), Драко не мог не заметить внятный раздраженный вздох ведьмы. Наконец, подняв глаза, он заметил, что вокруг нее бессистемно разбросаны смятые пергаменты. Еще одно сломанное перо было в ярости брошено на пол, и она наложила стирающие чары на последний кусок пергамента.
Пробежав руками по волосам, она уронила лицо на ладони — жест, который Драко видел у многих студентов, когда они больше не могли выносить учебу. Он прочистил горло, подходя к ней, и сел рядом. Он не мог спокойно выносить вида страдающего студента. — Простите, — произнес он.
— О!— Она с удивлением глянула на него. — Простите, я помешала Вам? Я просто…эти чертовы бумаги! — Он всплеснула руками в раздражении.
— Я не мог не заметить, что Вы изучаете Зелья? — любезно спросил он.
Она кивнула, но, повернувшись посмотреть на него, поняла кто он такой. — Вы — Драко Малфой, не так ли? Простите, я только что Вас узнала — я видела Вас в студенческом городке. — Драко кивнул. Он был известной личностью среди большинства студентов, и не только на факультете.
— Гррр! Это отвратительно! Я просидела здесь почти все выходные. И все еще не могу выяснить, что мне необходимо. Я хожу кругами!
Драко посмотрел на пергамент и книги, лежащие перед ней. — «Арифмантические уравнения», если я не ошибаюсь? — спросил Драко. — Вы, случайно, не на курсе у профессора Лефбрива?
— Да. Откуда Вы узнали? — она кивнула.
— Ну, я тоже видел Вас в городке. Кроме того, он единственный достаточно амбициозен и упрям, чтобы использовать свои недоказанные теории. Он ожидает, что все последуют его путем, — объяснил Драко.
— О? Все условия этого задания просто не имеют смысла, — она раздраженно вздохнула, пытаясь объяснить проблему.
Драко кивал, пока она говорила. Взглянув через ее плечо, он увидел, где она изначально ошиблась. Он попытался направить ее мысли в нужное русло, и для нее все начало проясняться — он заметил огонек понимания в глазах девушки, пока объяснял основную проблему.
— Значит, Вы говорите, что мне просто нужно добавить двенадцать к каждой пентаграмме? — упростила она его объяснения.
— Да, — Драко кивнул. — Только Лефбрив настолько самонадеян, чтобы использовать диаграмму шестисотлетней давности в своей книге, не приняв во внимание движения планет за это время. Добавьте двенадцать к каждому полувековому движению, а затем нанесите это на Вашу комбинацию ингредиентов — и получите ответ.
— У Вас все звучит так просто. Я никогда не понимала этой стороны Зельеварения. Дайте мне ингредиенты и количество — и все будет нормально. — Она вздохнула. — Я просто в душе несостоявшийся герболог. — Она улыбнулась. Ее улыбка показалась Драко теплой, и он вернул ее.
— Не беспокойтесь. Я же не против. Просто дайте мне уже выращенные и приготовленные ингредиенты. Боюсь, я не смогу вырастить ни единой травки. — Драко почему-то почувствовал себя скромным. — Дегас Лефбрив — настоящий придурок, и даже все остальные учителя так думают. Вы успеете закончить задание к завтрашнему дню, — добавил он.
Она кивнула. — Снова спасибо. Знаете, Вы так хорошо объясняете. Ни один из учителей даже не подумал предложить это. Я уже начала думать, что я гораздо тупее, чем считала. — Она на мгновение замерла, прикидывая, правильно ли он понял ее слова. Она внезапно посмотрела на Драко. — О, боже, я ужасно извиняюсь — все это время я даже не подумала представиться! Я знаю, кто Вы. А я — Арианна — Арианна ле Ру.
— Рад познакомится Арианна — Арианна ле Ру. — Он улыбнулся ее вспышке и заставил улыбнуться ее саму. Он посмотрел на свои собственные исследования. — Думаю, мне пора возвращаться к своим сухим и пыльным томам. — Он указал на другой конец стола.
Она кивнула и отпустила его руку. — Простите, что потревожила Вас, но Вы действительно очень мне помогли. Спасибо еще раз! — Он с удовлетворением увидел, как она с новым энтузиазмом окунулась в работу.
— В любое время, — пробормотал он. И в этот раз он действительно имел это в виду. Было приятно помочь кому-то и не ожидать ничего в ответ. Вернувшись к своим книгам, он увидел слабые вспышки света из его сумки. Дневник!
9 марта 2003, воскресенье.
Люк,
Вау, я даже выразить не могу, насколько мне был необходим этот отпуск. Я взял с собой дневник, подумав, что, возможно, мне захочется что-то написать, но я был так занят, что у меня не было шанса. Я только что вернулся домой, и чувствую, что, наконец, разобрался в своей голове, и теперь как раз пришло время поделиться своими мыслями с тобой.
Для начала я просто честно хочу тебе сказать, что я идиот. Думаю, мне нужно кое-что объяснить некоторым людям — исправить свои действия, наверное. Но я хочу поговорить с тобой сначала, потому что ты самый безопасный из всех для этого обсуждения. Я не уверен, что выдержал расставание с Олли очень хорошо. Я имею в виду, он — полный ублюдок, и я знаю, что закончить все раз и навсегда было правильным для меня, но моя реакция после того, как он ушел, была ужасна. Ты был прав, конечно. Я некоторое время жалел себя, а затем была та ночь с Чарли.
Этого не должно было произойти. Я говорю это, заглядывая в прошлое, думая, как эмоционален я был в тот момент, и как много для меня все-таки значил Олли. Что это говорит обо мне? Я скажу тебе, что я думаю…Я думаю, это говорит, что мне нужно было вырасти. Думаю, потому эта поездка и одиночество так помогли мне. Думаю, я начинаю видеть, что мне действительно нужно. Смешно, но, прочитав свои предыдущие записи в дневнике, я обнаружил, что уже несколько раз высказывал, что мне нужно: жить своей жизнью, разобраться, кто я такой и завоевать независимость, которой у меня по-настоящему никогда и не было.
Это время, потраченное на размышления и на скорбные эмоции, дало мне стимул, который был так необходим, чтобы претворить эти мысли в жизнь. Я сказал, что не хочу основывать свое счастье на присутствии любимого в моей жизни, и я знаю, что мне нужно стать самому счастливым, прежде чем я смогу быть по-настоящему счастлив с кем бы то ни было еще. Пришло время выяснять, как стать счастливым самому.
Я выяснил несколько вещей, размышляя о своей жизни. Одна из них — что я действительно люблю Олли. Не думаю, что чувство так же сильно, как я первоначально думал, но оно есть. Я даже не думаю, что я честно могу признаться, что был «влюблен» в него — я не уверен в этом. Думаю, у меня всегда будет небольшое местечко в сердце для него, так же, как я буду относиться по-другому к вопросу доверия из-за него. Я привык верить в волшебную любовь — что-то, что просто пронесется сквозь меня и оставит с чувством абсолютной правильности и чистоты. Я отказался от этой идеи, когда начал встречаться с Олли, думая, что я требую чего-то, чего никогда не будет.
За последнюю пару недель я пересмотрел все то, что произошло, и понял, что ничего этого и не будет, если я поверю в его невозможность. Я хочу, чтобы это чувство пришло ко мне, что у меня когда-нибудь будут такие отношения: те, которые просто будут устраивать — без сомнений, без вопросов, без тревоги. Мне нужна эта уверенность, эта связь, которая не оставляет места для сомнений. Поэтому, когда я снова завяжу какие-либо отношения, я буду осторожен, пока у меня не появится причина поверить, что они безопасны, и что я, возможно, смогу достигнуть такого уровня любви. Единственное, что меня волнует, это какой-то голос в голове, который твердит мне, что невозможно достичь такого уровня любви, осторожничая — ты должен просто хватать ее, когда она ударит тебя.
Но пока я настроен последовать твоему совету, и, черт возьми, своему тоже! Я хочу найти себе хобби и заняться им. Вообще-то, я понял в последние месяцы, что у меня есть довольно большая фотоколлекция (большая ее часть досталась мне в наследство), и я хочу рассортировать фотографии по альбомам. Я сходил в ближайший городок на прошлой неделе и купил себе фотоаппарат. Я сделал несколько снимков во время своего отпуска, желая запечатлеть красоту тех мест. Я также планирую сделать еще несколько своих фотографий и своих друзей, фотографий об этом периоде моей жизни, узнавая что-то о себе, находя и создавая новые интересы, которые могут развиться во что-то новое и счастливое. Первая фотография, которую я сделал, была фотография этого дневника. Знаю, может, это звучит немного глупо, но есть несколько людей, которых я считаю своими настоящими друзьями. Я хочу иметь фото друзей, и так как дневник — это единственное фото, которое я могу получить от тебя, то я снял дневник!
То агентство, в которое ты меня направил — изумительное! Я действительно наслаждался жизнью вдали от всего. Коттедж был просто великолепен. Я нашел замечательное небольшое кафе и почти каждый день там обедал. Леди, которая заведует им, однажды упаковала мне обед с собой, потому что я собирался полетать на метле. Это было восхитительно! Воздух был довольно холодным, и я немного продрог, особенно, если взлетал высоко, но это только давало мне ощущение, что я жив! Я сходил в местную винодельню и провел парочку дегустаций, которые мне очень понравились. Думаю, что я считаю себя знатоком и всегда с восторгом пробую новые марки вин. Единственное, что мне не понравилось там — это невозможность найти нормальный чай! Кофе был неплох, но в следующий раз, когда я туда поеду, я прихвачу чай с собой.
Думаю, хватит мне болтать. Завтра я вновь приступаю к работе и собираюсь обсудить изменения в моей должности со своим начальством. Это еще одно, что я для себя решил — моя работа нуждается в изменении. Олли был прав в чем-то — это тупик. Есть парочка аспектов, которые мне действительно в ней нравятся, назовем их «преподавательской частью». Я надеюсь, что этот аспект станет моей основной работой, а не ее маленькой частью. Зная теперь, к чему лежат мои интересы и сильные стороны, я стану счастливее.
Я надеюсь, что у тебя все в порядке? Надеюсь в ближайшем будущем поболтать с тобой!
Твой друг,
Флэш
Драко улыбнулся ощущению облегчения, струившемуся сквозь него. С его другом все будет хорошо. Его жизнь наладится. Они оба научились жить дальше, и эта мысль зажгла улыбку на его лице, и он снова окунулся в учебу.
* * *
11 марта — вторник
Лаборатории Зелий в l'institut des Magies располагались в самом его сердце. Некоторые старые лаборатории были ниже, под рекой. Так как весь институт был скрыт от глаз маггловского мира, большинство студентов предпочитали аппарировать с уроков и на уроки. Иногда магглорожденные студенты смешивались со студентами Сорбонны — маггловского университета, находящегося на той же территории.
По окончании лекций, большинство студентов-первокурсников вывалились из дверей промозглой и уединенной лаборатории. Драко направлялся в библиотеку. Он уже был близок к завершению своего «Предложения об Исследовании» и радовался перспективе отдать его декану факультета Зелий в конце недели. К сожалению, он недостаточно быстро прошел в двери.
— Эй, Драко? — окликнул его один из сокурсников. — Хочешь выпить чашечку кофе?
Драко развернулся. Ему совсем не хотелось с кем-то пить кофе. И уж не с этими людьми точно. Он вздохнул про себя, поворачиваясь. Они смотрели на него выжидательно. Он точно знал, зачем они приглашают его. Они только что получили новое задание, и, как обычно, все хотели спросить Драко о его идеях. Драко узнал их жест. Они сделали это только из-за информации, которую он мог дать, в слабой надежде, что он поможет с заданием, и им не нужно будет самим проводить исследования.
Их мотивы для попыток подружиться были такими очевидными и прозрачными, что легко было понять Драко, который редко общался с большинством согруппников. Их не интересовала настоящая дружба. Они надеялись получить лишь его знания и ту силу, которую они давали, так же, как и многие другие из его одноклассников еще в детстве. Те, кто искал власти, престижа или денег, общаясь с Малфоями, или с деньгами Малфоев. Здесь, в l'institut, они хотели малфоевских знаний.
— Простите, ребята. Мне нужно помочь в магазине. — Он почувствовал себя виноватым, что соврал, но он хотел вернуться в магазин и помочь Эммалин. Он наслаждался работой, выполняемой там. Было здорово знать, что он ей помогает. Не поняв вежливого отказа, один студент из группы продолжал настойчиво следовать за Драко до аппарационного пункта. Он не мог теперь пойти в библиотеку, раз сказал им, что собирается вернуться в магазин.
Франсуа был безобидным парнем, даже умным, в какой-то степени — отличные мозги — но понятия не имеющим, как следует вести себя в обществе. Он станет отличным алхимиком в аптеке своего дяди после окончания института. Просто, к сожалению, он не понимал, когда людям не было с ним интересно. Драко подозревал, что он не такой уж и непонимающий, как кажется. Большинство людей согласятся все купить, чтобы он там ни продавал, лишь бы он заткнулся. Драко видел цепкого торговца за фасадом невинности. «Из него получился бы неплохой слизеринец»,— подумал он.
Франсуа был настойчив на лекции, расхваливая достоинства чешуек русалок. Явно у них был миллион применений, особенно, в приготовлении бальзамов, помогающих предотвратить солнечные ожоги. Драко теперь знал о русалочьей чешуе больше, чем ему бы хотелось, но Франсуа, казалось, становился встревоженным хаффльпуфцем, когда ему удавалось «сесть на своего конька».
Драко думалось, что это была не искренняя страсть — скорее всего, у его дядюшки скопилось много чешуи, которую ему нужно было продать прежде, чем она испортится. Нет, Франсуа был далеко неглуп. Так же, как и Драко.
— Послушай, Франсуа, — начал раздражаться Драко, останавливаясь, — как бы все это ни было интересно, мне не нужны никакие русалочьи чешуйки. Я в них не заинтересован.
Франсуа заморгал по-совиному. — Не заинтересован? — его голос звучал крайне разочаровано.
Драко не хотел продолжать бесполезный разговор. — Прости, нет. Кроме того, мне пора идти. Пока. — Он быстро развернулся, надеясь избежать десятиминутного обсуждения того, почему он не заинтересован. Второпях он развернулся слишком быстро, и подвернул свое колено, пытаясь избежать столкновения в узком проходе с другими студентами, вынырнувшими из-за угла. В итоге он потерял равновесие, споткнулся и приземлился на пол. Вывих и резкое движение вызвали серию стреляющих болей в колене и вверх по ноге.
— Драко? — Он поднял глаза к знакомому лицу, и дружеская рука помогла ему подняться. Он поморщился от внезапной боли. Без сомнения, новая боль — это не к добру.
— Арианна, спасибо. — Драко начал отряхивать мантию. Он привалился к стене для опоры, пытаясь скрыть силу своей боли.
— Эй, позволь мне. — Арианна взмахнула палочкой, и мантия Драко снова стала презентабельной. — Это самое меньшее, что я могу сделать.
Драко внезапно заметил рядом с Арианной еще двух ведьм. — Спасибо. Прости за это. Думаю, я просто поторопился отойти с дороги. — Он снова поморщился, пытаясь наступить на израненную ногу. Это было неприятно. Было очевидно, что ему придется сварить обезболивающее зелье, когда он придет домой. — Я…эээ…не смотрел, куда шел, — внезапно пробормотал Драко, заявляя очевидное. Он улыбнулся другим ведьмам, — Привет, я — Драко Малфой.
— Фу, я полная идиотка. Как грубо с моей стороны! — Арианна хлопнула себя по лбу. — Это мои подруги, Адель и Вероник. Драко именно тот, кто помог мне сделать задание Лефбрива. — Их глаза при этом зажглись интересом. — Не думаю, что когда-нибудь смогу отблагодарить тебя за это, Драко! Благодаря тебе, я, возможно, смогу сдать этот предмет!
Драко был удивлен таким искренним заявлением. Он не видел ничего такого в своей помощи, но для нее, казалось, это много значило.
— О, это мелочь. Правда. — На Драко внезапно напала скромность. Он просто указал девушке направление, в котором следовало идти. Не то, чтобы он спас ее жизнь.
— Нет, это не мелочь! Я смогла сама ответить на последней лекции, и не выглядеть при этом дурой. Спасибо тебе — теперь я не провалю «Арифмантические зелья»! — Она не собиралась позволить ему считать это мелочью. Драко просто стоял. Его никогда не благодарили раньше, не желая ничего взамен. — Послушай, у нас на сегодня все закончилось. У тебя есть еще лекции?
Драко покачал головой. — Нет, но я…
— Отлично, ты идешь с нами в кафе. Без вопросов. — Это было в новинку для него, что кто-то хочет просто его отблагодарить и приглашает в кафе только ради его компании. Возможно, ему стоит пойти с ними. Он может наложить пару обезболивающих заклинаний, чтобы продержаться сегодняшний день, если решит согласиться. Арианна схватила его за руку, готовая уже потащить за собой, но когда он начал медленно двигаться, она поняла, что его нога все еще болит. — О, ты ударил колено сильнее, чем показал?
— Нет, это просто старая военная рана. Думаю, с ним все будет в порядке. Я просто подвернул его немного и только. Через пару дней оно придет в норму. — Он частенько проклинал то, что оно нормально не срослось, и теперь будет болеть все сильнее. Он почувствовал их жалость, но отмахнулся от нее. Ему не нужно, чтобы кто-то смущал его. Он тихо наложил обезболивающие чары, радуясь, что в свое время прошел курс полевой медицины и поэтому смог наложить сильные и долговременные чары. Он не часто это делал — побочные эффекты были тяжелыми, но на короткое время это подойдет.
Они задержались в коридоре еще немного. Драко уже собирался аппарировать в кофейню, но появился маленький голубь и бросил в руки Драко пергамент. L'institut пользовался голубями для доставки почты — они более незаметны, чем совы, в районе, населенном магглами.
Письмо было адресовано Драко от администрации L'institut. — О, я не могу пойти с вами, леди, — он взмахнул официальным документом. Он был искренне расстроен, так же, как и они. — Секретарь хочет видеть меня. — Драко понятия не имел, по какой причине.
Они пообещали выпить с ним кофе в другой раз, и он принял их приглашение.
Десять минут спустя он все еще не знал, почему секретарь вызвал его.
— Мистер Малфой, — Генри Паскаль, Секретарь L'institut des Magies, ходил за своим столом, в то время как полдюжины перьев сами писали сообщения. Письма магически складывались, конверты сами заклеивались, прежде чем аккуратно упасть в его поддон для исходящей документации. — Я был очень обеспокоен, получив сегодня утром письмо из Гринготтса. — Пергамент в его руке действительно имел печать банка.
— Чем я могу помочь, монсеньор Паскаль? — Драко внезапно подумал, что университет хочет попросить у него денег. Его отец предупреждал о тех, кто может попросить у него денег за покровительство. Несмотря на ноющее колено, Драко не собирался облегчать работу секретарю.
— Ну, мы, к нашему удивлению, узнали, что Ваше обучение за этот семестр не было оплачено.
— Что? — Драко был в шоке. — Этого не может быть. Поверенные состояния отца всегда оплачивали необходимые счета! — Он выхватил пергамент и прочел сам, что деньги не были переведены. — Я…я не понимаю… — Драко в замешательстве отвернулся.
— Уверен, что это просто оплошность, мистер Малфой. — Казалось, секретарь не был обеспокоен.
— Я наведу необходимые справки, хорошо? — спросил Драко. «Почему они забыли оплатить мое обучение? Остался всего один семестр! Когда я получу стипендию на мои исследования, им не нужно будет давать мне ни кната на них».
— Да, пожалуйста. Я не беспокоюсь, мистер Малфой. Я знаю, что Вы более чем в состоянии оплатить счета. Мне не хотелось бы вносить Вас в списки тех, кому отказано в обучении из-за неоплаченных счетов. Хотя, я советую поторопиться. Я могу дать Вам лишь неделю, прежде чем буду обязан уведомить декана, и тогда все усложнится. Вы же не хотите, чтобы Ваши оценки за этот семестр были обнулены, не так ли?
— Я тут же займусь этим вопросом, монсеньор Паскаль.
Секретарь хлопнул в ладоши. — Вот и замечательно!
* * *
Вернувшись домой, он быстро составил письмо Поверенным и отправил его с Мелчетом. «Что за странный день»,— подумал он, тут же занявшись приготовлением обезболивающего зелья для своего колена. Он не хотел, чтобы Эммалин беспокоилась из-за него, пока он будет помогать ей в магазине. Он не мог позволить ей работать одной, и отказывался брать предложенную ею плату за помощь. Он знал, что она небогата — выручка магазина едва-едва покрывала ее расходы. В отместку она отказывалась брать деньги за аренду квартиры. Когда он не смотрел, она поворачивалась и клала деньги обратно в его кошелек. Драко знал, что она делает это, но спорить с ней было бесполезно. Она иногда была более упряма, чем он. Между ними установилось это странное соглашение, и о нем никогда не говорилось вслух.
По вторникам в магазине обычно было немного народу, поэтому Драко работал один. Он подумывал закрыться сегодня пораньше, когда услышал треньканье дверного колокольчика, сообщающее о приходе нового посетителя. Он вышел из кладовки, где распаковывал партию недавно прибывших книг, которые Эммалин получила откуда-то с Севера. Драко притащил коробку в зал — все признаки боли в его колене прошли совершенно. Он знал, что это подействовало зелье, принятое ранее, и не тешил себя иллюзиями, что это чувство продлится долго. Это было сильное обезболивающее, но не то, которое можно принимать постоянно без побочных эффектов. Казалось, все более или менее хорошие обезболивающие имели побочные эффекты, но Драко уже привык к сильной боли. «К тому же, она не так плоха, как от Круциатуса. Близко, но не настолько». Цену за облегчение ему придется заплатить утром.
— Драко! — Голос был знакомым, и он обернулся, чтобы посмотреть на нового посетителя.
— Арианна, что привело тебя сюда? — Драко был удивлен, увидев ведьму так скоро. Приятно удивлен.
— Я просто искала ту книгу, о которой ты мне рассказывал — ту, в которой есть правильная пентаграмма. Я перерыла все сверху донизу, но не смогла найти. Эээ…Я даже не помню ее названия… — Она начала рыться в сумке в поисках куска пергамента, на котором оно было записано. — Кажется, он был где-то здесь… — Она поставила сумку на прилавок, и чуть ли не засунула в нее голову, ища бумажку. Это была одна из магических сумок, которая меняет размер в зависимости от количества вещей в ней. Драко немного обеспокоился, что она сейчас провалится в нее, когда она вытащила голову, а кусок пергамента был зажат в ее руке. — Вот он!
Драко посмотрел через ее плечо. — «Арифмантическая алхимия» , — прочел он. — Вон там. — Он указал на полки, где, скорей всего, она могла быть. — Не думаю, что у нас есть новые копии… — он направился к полкам и, присев, вытащил несколько книг.
— Я не знала, что ты здесь работаешь, Драко. Не удивительно, что ты так много знаешь о книгах. — Арианна выглядела удивленно.
— Да, кто-то же должен проследить, чтобы Эммалин не перенапрягалась сильно. Кроме того, я живу над магазином, и ты не найдешь лучшего кофе во всем Париже, — он улыбнулся. — Итак, у тебя сейчас есть время на кофе?
— Думаю, да. Я нашла книгу, которую искала. Спасибо еще раз. Кажется, я благодарю тебя постоянно, — она улыбнулась.
— Подожди, пока не попробуешь кофе! Ты сделаешь это снова.
Когда они сидели, потягивая кофе, разговор перешел на людей, которых они знали, и преподавателей в университете. — Я никогда не думала, что ты захочешь жить так! Это так…так…ну, что подумала бы твоя семья? Это не слишком-то по-чистокровному, не так ли?
Драко осторожно посмотрел на нее. — Что ты имеешь в виду? — Внезапно он встал в защитную позицию. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как он в последний раз встречался с чистокровной нетерпимостью, которую когда-то проповедовала его семья.
— О, я просто хочу сказать, что моих родителей хватил бы апоплексический удар, если бы я посмела уйти из дома, прежде чем выйду замуж. Как бы мне хотелось переехать куда-нибудь. Это место кажется таким…божественным! — она вздохнула. — Как бы я хотела, чтобы у меня хватило смелости просто уйти. Думаю, я просто была уверена, что раз ты — Малфой, значит, будешь жить в каком-нибудь престижном районе. Но, боюсь, папочка захочет, чтобы я все еще жила дома, даже после того, как выйду замуж, — она, казалось, смирилась со своей судьбой.
Драко успокоился, услышав ее слова. Она не высокомерна, просто немного тосковала, что ее собственное чистокровное воспитание было таким строгим. Драко не мог понять, откуда ему так знакома ее фамилия. Ее глаза внезапно расширились, и она в ужасе посмотрела на часы. — О, Мерлин, он будет в бешенстве, что я так задержалась! — Вылив остатки кофе в рот, она схватила сумку и недавно купленную книгу. — Нельзя же, чтобы дочь Министра поймали так поздно в этой части города, не так ли? — саркастично простонала она.
— Мерлин! Я знал! — Драко треснул себя по лбу. — Твой отец — Министр Магии? — он все понял, как только она сказала. Ле Ру были очень старой чистокровной семьей, чьи корни уходили так же глубоко, как и у Малфоев, если не глубже.
Арианна удивленно посмотрела на него. — Ты не знал? Я думала, что, как только узнают мою фамилию, то сразу понимают это. Должна была понять, когда ты ничего об этом не сказал в тот день.
— Думаю, что мне нужно быть повнимательнее, — улыбнулся Драко. — Тебе лучше идти.
— Да, ты же не хочешь, чтобы папочка застукал тебя, пирующим с его дочкой. Он может попытаться поженить нас, — с легкостью отшутилась она.
— О, боже. — Голос Драко звучал серьезно. — Жаль тогда, что ты не в моем вкусе, не так ли? — Она непонимающе посмотрела на него. — Я — гей. Поэтому ты точно не мой тип.
Она просто стояла. — Ну, тогда это многое объясняет!
Драко приподнял бровь. — О? — Он стоял и усмехался, недоумевая, что же выдало то, что он гей.
— Ну, ты первый парень, встреченный после моего четырнадцатилетия, сумевший разговаривать со мной, не пялясь на мою грудь. — Она рассмеялась, и Драко рассмеялся вместе с ней. Он давно так сильно не хохотал. Хорошо еще, что он не успел отхлебнуть кофе, иначе он сейчас был бы везде разбрызган.
— Если тебе от этого станет лучше, то я умею пялиться. — Новый взрыв смеха заставил Эммалин спуститься вниз.
— Нет, мне действительно пора! Было так весело! Увидимся! — Она помахала и попрощалась, а Эммалин заперла магазин за ней. Драко посмотрел, как она вышла за антиаппарационные барьеры магазина и исчезла.
— Ну, Драко, — прокомментировала Эммалин. — Я спустилась, услышав этот странный звук. Интересно, что это было. Ты смеялся? Вот это сюрприз! — Она помолчала, пока Драко убирал последние чашки вместе с испачканной скатертью. — Ты ничего мне не хочешь рассказать? Хммм? — ее игривый тон и приподнятая бровь заставили Драко покраснеть.
— Что? Нет…это не то…Эммалин, — он понял по ее улыбке, что она просто подкалывала его. Он стегнул ее чистой скатертью. — Ты хулиганка. Это мелочь. Кроме того, она просто…друг, — Он понял что сказал. Друг. У него появился друг.
— Друг, mon chéri? Ты уверен?
Драко задумался на мгновение. — Да. Да, я уверен. Она…друг, — Эммалин уставилась на него, пока понимание начало доходить до него.
«C'est magnifique!»— Эммалин улыбнулась молодому человеку, стоявшему перед ней.
* * *
12 марта — среда
Драко уснул вскоре, как поднялся наверх. Просто еще один побочный эффект слишком сильного обезболивающего, но хотя бы он чувствовал себя отдохнувшим, когда проснулся на следующее утро. Все еще было рано, чтобы вставать, поэтому он повернулся на другой бок и обнаружил Petite Amie, свернувшуюся на другой подушке. «Ну, хоть кто-то свыкся с этим». Он внезапно понял, что именно разбудило его в такой неподходящий час. Беспорядочный стук в окно продолжался, и понимание того, что это сова, наконец, пробралось в его еще сонный мозг. Несколько минут он пытался продрать глаза и посмотреть на часы — было четыре часа утра.
Он подумал о том, чтобы встать и впустить стучащую сову, но первая же попытка согнуть ногу сказала ему, что обезболивающее зелье прекратило свое действие. Поискав палочку, он, наконец, смог открыть окно, в которое влетел Мелчетт. Драко мог видеть, что птица очень устала. Приглядевшись, он обнаружил, что пергамент на его лапке был тот же, с которым он и улетел вчера днем. Он нахмурился. «Мелчет заблудился? Или Поверенные не ответили? Возможно, их не было на месте?» Мелчет ухнул, недовольный, что его тут же не покормили. Еще один взмах палочки открыл шкаф, и мертвая мышка была левитирована на пол. Нос Petite Amie тут же задрожал при виде внезапного лакомства, но Мелчет ухнул и спланировал вниз. Он не был слишком усталым, чтобы не отнести свой приз на насест. Он победно моргнул кошке. Всегда последнее слово оставалось за ним — кошка безразлично посмотрела в ответ и снова уснула на второй подушке Драко.
Едва заметив утреннее состязание, Драко озадачился, почему поверенные не ответили на его сову. Засыпая, он мог только прийти к выводу, что Мелчет прибыл после того, как офис уже закрылся, а Драко дал ему специальное указание доставить письмо определенным Поверенным. «Я попытаюсь связаться с ними через камин позже»,— подумал он, проваливаясь в сон.
* * *
На следующий день Драко так и не смог решить загадку. Он прикупил немного Международного Дымолетного порошка, чтобы вызвать офис Малкибера, МакТевиша и Монтгомери — Поверенных состояния его отца. Ответа не последовало, даже не сработал сигнал. Он пытался несколько раз в течение дня, но безрезультатно. Он попытался отправить заколдованное письмо Поверенным, в этот раз доверившись общественной почтовой сове.
Письмо вернулось, и он так и не смог связаться с Поверенными через камин. Драко начинал нервничать. Вообще-то, его состояние было близко к панике, но он не хотел слишком уж драматизировать. Он не мог представить, что могло случиться сразу с тремя Поверенными его наследства. «Куда, черт возьми, они подевались? Они же не перенесли свой офис? Всему этому должно быть логическое объяснение!» Он не раз думал, что, возможно, виновата его сова, Мелчет, пока письмо, отправленное почтовой совой, тоже не вернулось. Чувство отчаяния начало медленно возрастать. Состояние его колена не улучшалось, он принял еще зелья, но как можно чаще старался аппарировать между пунктами назначения. Секретарь дал ему время до следующего понедельника, чтобы проследить за тем, что его счета за учебу оплачены. Уровень отчаяния поднимался все выше, пока шла неделя. Он знал, что ему нужно поговорить с Поверенными до выходных.
Эта загадка захватила все мысли Драко, пока он ходил с лекции на лекцию в четверг. Даже Арианна сказала, что он выглядит озабоченным, когда они вместе пообедали в ближайшей кафешке после утренних занятий. Адель и Вероник, подружки Арианны, быстро приняли Драко в их социальный круг без колебаний или обычных женских виляний. Драко не потребовалось много времени, чтобы понять, что подруги Арианны — пара. Он мало до этого общался с лесбиянками, но это общество оказалось освежающим, несмотря на их сексуальную ориентацию. По каким-то причинам, Арианна чувствовала себя в безопасности рядом с Драко, и не потому, что он вряд ли начнет пялиться на ее титьки.
* * *
Во время короткой перемены между лекциями в пятницу утром, Драко столкнулся лицом к лицу с секретарем, идя через la cour, чтобы перейти в соседнее здание.
— А, мистер Малфой, как раз с Вами я и хотел переговорить, — сказал он. Это была не просьба. Пять минут спустя они были в кабинете секретаря. — А теперь о нашем небольшом обсуждении в тот день…
Драко поднял руку, чтобы прервать секретаря. — Пожалуйста, я понимаю, что Вы думаете.
— Я заметил, что Ваши просроченные счета так и остались неоплаченными. Вы уверены, что нет никаких проблем, мистер Малфой? — Драко не понравился тон секретаря. Ему никогда не нравился этот мужчина — он был жеманным идиотом. Он всегда лебезил перед Драко в прошлом — надеясь, что Драко начнет разбрасываться деньгами. Если бы! Драко знал, что семья мужчины была убита во время войны — во время одного из рейдов Пожирателей, но он старался не иметь дела с этим человеком.
— Я работаю над этим, сэр. Мне просто нужно немного времени, — он не хотел признаваться, но не видел другого выхода. Он мог почти видеть ликующую ухмылку на лице секретаря. Он не считал это хорошим предзнаменованием.
— Вы понимаете, мистер Малфой, что неоплата Ваших счетов становиться критической? Я имею в виду, мы не можем позволить себе обучать людей без должной оплаты сначала. Мы институт знаний, а не благотворительная организация.
— Я понимаю это, сэр, но Вы должны дать мне немного времени. Совы между Францией и Англией летают очень медленно…
— Меня не интересуют Ваши оправдания, мистер Малфой.
— Это не оправдания. Если бы мне было так просто достать свои деньги, я бы уже это сделал. Как Вы знаете, сейчас это для меня немного сложно сделать. Вы получите свои деньги, сэр, — Драко не нравилось, когда его запугивали, особенно, такой выскочка, как этот Паскаль.
— Тогда Вы не будете возражать, если я установлю последний срок — вторник? Если Ваши счета не будут оплачены к утру вторника, можете считать свое обучение в l'institut des Magies оконченным.
Драко покинул кабинет в отвратительном настроении. Никто еще не пытался запугивать его так. Маленький пройдоха, возможно, чувствует себя великолепно, думая, что он может угрожать кому-то, наподобие Малфоя. Единственной проблемой было то, что идиот действительно может прекратить его обучение, а именно это Драко сейчас совсем не нужно. «Где Поверенные? Почему они не отвечают?»
* * *
К тому времени, как он пришел в библиотеку, чтобы поработать над своим заданием, он уже кипел от гнева, но его беспокойство за Попечителей было на первом месте. Он не мог представить, как они могли забыть оплатить его обучение. Арианна и девушки встретили его в библиотеке, но он едва ли заметил их присутствие, потерявшись в паутине своих мыслей и волнений.
Девушки почувствовали его состояние, пока сидели в библиотеке. Он с трудом помнил, что вообще там был, но они сказали, что бесполезно пытаться учиться так поздно, когда поняли, что Драко все еще читает ту же страницу, что и час назад. Ему в голову лезли самые безумные сценарии о местонахождении поверенных, один невероятней другого.
Пятница прошла также без единого слова от Поверенных. Драко впал в отчаяние и послал письмо напрямую в Гринготтс в Лондон, в надежде, что им известно об отсутствующей оплате обучения. Поздно вернувшись в магазин после долгих занятий, он обнаружил очень эксцентрично выглядевшую Эммалин, моющую кофейные чашки за стойкой. Он знал этот взгляд — она была чем-то довольна — наконец-то, что-то пошло правильным путем.
Знакомый с ее странностями, он решил, что даже не будет интересоваться, из-за чего она в таком хорошем настроении, но ее глаза уставились на него, когда возле кофеварки появилось письмо. Он мгновенно узнал почерк — Жан-Поль. Имя на конверте заставило его улыбнуться. Эммалин велела ему пойти и сесть, и ее не нужно было просить сделать ему кофе.
Ему потребовалось какое-то время, чтобы доплестись до столика. Его колено медленно отходило от того глупого маленького происшествия вначале недели, и он неохотно вытащил трость отца из чулана пару дней назад. Люциус использовал трость для имиджа (а также для того, чтобы хранить в ней запасную палочку), но Драко она действительно была необходима для опоры при ходьбе. Он не мог больше принимать обезболивающие, еще, как минимум, неделю.
Он не видел смысла обращаться за помощью к колдомедикам с этим — они все заявили ему, что повреждение будет постоянно, когда это произошло. Резкий поворот, как в случае с Ари, не улучшал ситуации. Стычка, результатом которой стало поврежденное колено, была не очень-то приятной. По крайней мере, он получил небольшое удовлетворение от того, что смог заавадить того ублюдка-Пожирателя, который кинул в него заклятие.
Заклятие, брошенное Пожирателем в его направлении, ударило в кость в тот момент, когда Драко накладывал защитные щиты вокруг себя. Каким-то образом неправильно наложенная темная магия осталась в кости и мышцах, медленно растекаясь по тканям. Заклинание работало быстро, и было довольно разрушительным. Колдомедики потратили несколько недель, пытаясь убрать магию из кости и окружающих ее тканей, но, наконец, сдались. Единственное, что они знали, что дегенерация тканей в колене будет продолжаться, становясь все сильнее. Природа темной магии, использованной в заклинании, означала, что они не могли использовать магию, чтобы заставить ткани вырасти вновь. Драко провел много времени, прочесывая библиотеку отца на предмет темных заклятий и контрзаклятий, но безрезультатно. Ему пришлось научиться жить с этим поврежденным коленом.
И он научился — до определенной степени, по крайней мере — он привык жить с болью и малоподвижностью. Обвинение Поттера в травме было еще одним способом справиться с этим — хотя бы, есть хоть один живой человек, которого он может винить в этом. Пока не произошел последний инцидент, он не вспоминал о диагнозе о дальнейшей дегенерации. Подсознательно он понимал, что ему в какой-то момент потребуется трость для передвижения — возможно, даже больше, но он отказывался думать об этом. Достать трость из чулана было морально тяжело для него в то утро. Он ненавидел показывать свои слабости, но знал, что если другие выдерживают хождение с тростью, то и он сможет.
Наконец, он поднялся по ступенькам и сел в свое любимое кресло. Он молча проклял антиаппарационные щиты вокруг магазина, но знал, что это стандартно для любого такого заведения. «Кто захочет, чтобы покупатели аппарировали из него перед тем, как оплатили покупку?»— подумал он. Его настроение внезапно изменилось, когда он посмотрел на письмо Жан-Поля. «Мерлин! Я чувствую себя, как школьница! Начинай вести себя, как мужчина, и просто прочти чертово письмо!
Bonjour, Драко,
У меня отличные новости! Меня попросили пообщаться с коллегами в Париже в следующие выходные, но я приеду в город в четверг! Не знаю, считаешь ли ты, что это слишком быстро, но ты обещал поужинать со мной, когда я в следующий раз приеду в твой прекрасный город.
В восемь вечера, у тебя. Встретимся? Если ты передумал, ну, тогда, пожалуйста, дай мне знать заранее, чтобы мы оба не оказались в дурацком положении. Не думаю, что ты можешь представить, как я расстроюсь, если ты откажешься, по крайней мере, поужинать со мной. После ужина? Ну, решать тебе, каким будет следующий шаг.
Bein a vous,
Жан-Поль.
Драко не мог сдержать улыбки. Конечно, он пойдет ужинать с Жан-Полем. Разве что катастрофа сможет остановить его и заставить отказаться от такой возможности. Он провел долгие недели, учась на ошибках своего прошлого. «Я действительно этого хочу? Конечно! Кроме того, он сам меня добивается! Нужно быть дураком, чтобы дать ему ускользнуть, не попытавшись узнать его получше. В этом ключ, не так ли? Узнать его получше?» Чтение слов Флэша помогло Драко внимательно обдумать то, как он должен воспользоваться шансом. Даже зная о том, что совершенно глупо надеяться на какие-то глубокие отношения с Жан-Полем, и ожидать, что мужчина будет ждать его всегда. «Я готов к этому? Думаю, да!» Теперь все, что ему остается — это побеспокоиться о том, что ему надеть!
Он все еще думал несколько часов спустя в своей комнате. Приятное течение мыслей было прервано совой, вторгшейся в его ночные размышления. Неясыть принесла официальный желтый конверт. Бросив его ему в руки, сова быстро улетела, не ожидая лакомства. «Точно, деловая сова». Он повертел конверт, ожидая увидеть имена Малкибера, МакТевиша и Монтгомери, но был удивлен, увидев официальную печать Гринготтса. «Это немного поздновато для банка — рассылать письма, не так ли?» — подумал он.
14 марта 2003
Магический банк Гринготтс, Диагон Аллея, Лондон
Вниманию: Драко Люсьена Дариена Малфоя
О чем: Расследование по состоянию Люциуса Деймона Малфоя
Недавняя деятельность в отношении состояния Люциуса Деймона Малфоя заинтересовала отдел Расследования магического банка Гринготтс. Банк просит Вашего присутствия со всеми заинтересованными третьими сторонами этого состояния для обсуждения компенсаций, относительно вышеуказанной деятельности.
В соответствии с правилом №2345 Магического законодательства — «Распыление состояний Пожирателей Смерти» поверенные Малкибер, МакТевиш и Монтгомери, вместе с единственным бенефициаром Драко Дариеном Малфоем, вызываются на совещание со специальной группой Расследования Банка.
Данное совещание состоится в нашем Лондонском офисе в 9 утра, в понедельник 17 марта 2003 года. В случае Вашей неспособности прийти на указанное совещание, это будет рассматриваться, как нарушение вышеупомянутого правила, и состояние перейдет под юрисдикцию магического суда с целью распыления по их усмотрению.
Надеемся увидеть Вас на совещании.
С уважнием,
Джоржиана Спотсвуд,
Специальный офицер отдела Расследований.
Драко прочел, а затем перечитал письмо. «Какая деятельность состояния? Что, черт возьми, происходит? Конечно же, они не имеют в виду оплату моего обучения?» — вопросы проносились в голове у Драко. Он перечитал письмо в третий раз. Прочитав параграф о законе, он внезапно понял, о чем должно быть совещание. «Они закончили аудит состояния и хотят сказать мне, насколько они собираются обложить меня налогами!» Драко нахмурился. Он ожидал, что это когда-нибудь произойдет — он просто не думал, что сам будет в этом участвовать. «Они что, не могут послать мне письмо? Сказать мне окончательную сумму? Не удивительно, что Поверенные куда-то пропали — они заняты, заканчивая работу с банком».
Он почувствовал легкое облегчение, подумав, что, возможно, они были слишком заняты. Это также объясняло, почему они забыли оплатить его обучение. Он еще больше расслабился, но затем до него дошло — ему надо ехать в Лондон — в понедельник утром!
Все подавленные чувства и эмоции вернулись при мысли о Лондоне. Раздражение стало первым чувством, которое он смог определить — ну, это и неудивительно. Он не только не ожидал поездки в Лондон, но ему придется перенести встречу с лекторами, чтобы предложить свою тему исследований. «Черт! Теперь мне придется менять расписание». Драко знал, что это будет нелегко — перенести встречу.
Только когда он начал метаться (ну, вернее, ковылять) по комнате, вся ситуация поездки в Лондон дошла до него. — О, заебись! — воскликнул он громко, сминая письмо в руке. Все мысли о свидании с Жан-Полем были забыты, когда поток плохих воспоминаний нахлынул на него.
Ночью он спал плохо, ворочался, и, наконец, проснулся, уставившись в полог кровати. Он так и пролежал большую часть ночи. Когда, наконец, он снова смог заснуть, то покорился мысли, что ему придется встретиться с демонами прошлого лицом к лицу.
* * *
— Merde! — громко воскликнул Драко, роняя большую стопку книг, которые он нес из кладовки магазина.
Эммалин посмотрела на него, и на ее лица явно было написано беспокойство. Мешки под его глазами недвусмысленно указывали на нехватку сна. Он спустился сюда работать с постоянным выражением озабоченности и напряжения на лице. Он был в таком состоянии большую часть утра. Конечно же, она не могла не заметить этого! Ее племянник высказал свой интерес к Драко, но не мог же он послать мальчику плохое письмо? Это было единственное логическое объяснение, которое она могла найти для его мрачного настроения тем утром.
Внезапно разгневавшись на своего племянника, она смогла оттащить уставшего и напряженного парня в сторонку и заставить его сесть. Он почти не обратил внимания на чашку пенистого эспрессо, которую она поставила перед ним, и не заметил, как начал пить. В подобной ситуации, будучи в нормальном состоянии, он съязвил бы насчет ее абсолютной наглости добавить молока в кофе, но он даже не моргнул.
— Что, черт возьми, мой племянничек сказал тебе в своем письме? Я так тресну его, что он улетит обратно в свой Марокко, если он расстроил тебя! — Драко не сомневался, что она именно так и поступит.
— Я прокляну могилу его матери, и… — она продолжала свою тираду, но Драко, наконец, пришел в чувство.
— Нет, Эм, дело совсем не в этом! — Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он говорит. — Это не имеет никакого отношения к Жан-Полю — он пригласил меня на свидание, когда приедет сюда в четверг.
Она непонимающе приподняла бровь. Почему он так расстроен из-за этого?
— Послушай, прости, я просто…Просто…ну, я получил еще одно письмо вчера поздней ночью. Мне предстоит совещание в банке насчет моего наследства. В понедельник утром. В Лондоне, — он почти выплюнул с ненавистью последнее слово.
— О? — она переспросила последнее заявление Драко, явно не понимая, в чем его проблема.
Драко поднялся. — Но, Эммалин! Это Лондон! — Как будто это все объясняло.
— И в чем проблема…хмм? Если у тебя недостаточно Международного Дымолетного Порошка, то у меня полно, mon chéri. — спокойно ответила она, радуясь, что не Жан-Поль стал причиной его горя.
Драко просто смотрел на нее в шокированном молчании.
— Что? Есть какая-то проблема с поездкой в Лондон? Кроме того факта, что там полно англичан…хммм? — насмехалась она.
Драко уставился в окно. Действительно ли он готов вернуться в Лондон? Он всегда знал, что когда-нибудь ему предстоит это сделать, но не ожидал, что это наступит так быстро. Эммалин подошла к нему со спины и положила руку ему на плечо.
— Ты должен был когда-то вернуться туда, mon chéri.
Драко кивнул. — Я знаю. Но я просто не планировал, что это произойдет так скоро. Я…просто… — Драко не был в Англии с окончания войны. После того, как он вышел из Св.Мунго, он уехал так быстро, как только это было возможно, попав в Париж как раз перед началом нового учебного года. Он не задумывался о будущем — кроме своего образования и исследований — но когда его мысли касались других аспектов будущего, то он представлял себя живущим в своем замке, или даже в студии. Он почти не думал о поместье Малфоев. Казалось, прошло много времени с тех пор, когда он считал то место своим домом. Несомненно, ему бы пришлось вернуться, но, как и насчет всего остального, он надеялся, что это произойдет в неопределенном «когда-то» — где-то далеко в будущем.
Теперь реальность замаячила на горизонте. Драко ждали в Лондоне в понедельник! Он сделал глубокий вдох. Эммалин понимающе похлопала его по плечу, прежде чем вернуться за прилавок. — Тебе приходилось когда-нибудь делать то, что ты никогда не думала, что будешь делать? Что-то, чего ты никогда не планировала? Что-то неожиданное? — наконец спросил он ее.
— Добро пожаловать в реальный мир, Драко. Ты обнаружишь, что тебе многое придется делать из того, что тебе не нравится. Не имеет значения, как бы сильно мы ни старались это остановить — неожиданности так и будут появляться у тебя на пути. Встреть их как мужчина, каким ты являешься сейчас, Драко.
Он тихо сел, обдумывая ее слова. — Я…я понимаю, я просто не ожидал, что вообще когда-либо вернусь туда. Я был так рад убраться оттуда после войны. Везде, куда бы я ни шел…были шепотки…ты понимаешь? — Он остановился, посмотрев на счастливых магов, идущих по аллее. Он все еще мог вспомнить лица тех, на Диагон-Аллее, когда он в последний раз шел по ней. — Они не забыли отца. Сомневаюсь, что они вообще когда-нибудь забудут его — то, что он сделал. Я знаю, о чем они подумают, увидев меня, идущего по улице, — он почти прошептал последние слова.
— И с каких это пор Драко Малфой начал беспокоиться, что о нем думают другие…Хммм? Молодой человек, которого я знаю, плевать хотел на это — по крайней мере, здесь. — Эммалин не сердилась на Драко, но было явно заметно ее беспокойство. — Это действительно так много для тебя значит?
Драко повернулся и посмотрел на нее. Он знал, что она права. Он сбежал в Париж, когда уже не мог выносить взгляды, упирающиеся в него все те разы, когда он попадал на публику после войны.
— Ну, и что с того, что ты им не нравишься? Я тоже не нравлюсь многим людям. А мне плевать! Ты… — она стукнула пальцем Драко в грудь, — …герой войны. Они все знают об этом. У тебя есть Орден Мерлина в доказательство…
— Как будто он того стоил, — ядовито рявкнул в ответ Драко. Но взглядом извинился за свою грубость. — Я не хочу, чтобы они думали о моем отце. Я хочу забыть его — почему они не могут?
— Откуда они об этом узнают, если ты не вернешься, mon chéri? Ты сбежал, уехал в Париж. Это нормально, но теперь пришло время, по крайней мере, хоть ненадолго вернуться. Возможно, ты счастлив, живя здесь, возможно, ты видишь свое будущее по эту сторону пролива. Но не отбрасывай тех возможностей, что ты можешь упустить, если не вернешься, — кривая улыбка на миг озарила ее лицо, но быстро исчезла. — Ты уверен, что все там ненавидят тебя? — Она улыбнулась.
Драко пожал плечами. — Уверен, некоторые из них могут найти это забавным — поопекать меня. Но они это будут делать только ради себя, понимаешь.
— А как насчет твоих друзей? — спросила она.
Драко понял, что она говорит о Северусе. Он не был уверен, знала ли она о Флэше, но, судя по огонькам в ее глазах, возможно, догадывалась о его переписке — в конце концов, она рассказала ему о дневнике. Очень мало, что могло ускользнуть от внимания старой ведьмы. — Ну…возможно, есть одно или два исключения, — он сказал это, но подумал о Флэше. Какая будет реакция у его друга, когда он узнает настоящее имя Драко? Что он подумает о бывшем шпионе в стане Пожирателей Смерти? Ему не хотелось даже думать об этом.
— Драко — mon chéri — не имеет значения, что другие думают о тебе. Важно, что ты сам думаешь — здесь… — она указала на его сердце, — …только это имеет значение. Держи голову высоко. Покажи им, что ты гордишься — гордишься быть Малфоем. Покажи им, что нельзя судить о семье Малфоев по одному дураку, который выбрал неверный путь, — слова Эммалин имели смысл.
Она была права. Он не мог прятаться постоянно. Как бы ему ни хотелось, это не сможет облегчить его жизнь. Он медленно кивнул.
— Итак, ты готов? — спросила она.
— Нет. Но разве у меня есть выбор? — он смирился с предстоящим. — Я имею в виду, я даже не знаю, что мне надеть!
Эммалин в голос расхохоталась — громко и долго. Смех был заразителен, и Драко присоединился. Вскоре он чувствовал себя намного лучше. Он совершенно не был уверен в себе, но знал, что это просто еще один шаг, который ему надо сделать.
— Что это за дрянь? — он посмотрел на свой кофе, заметив молочный напиток в первый раз. — Ты пытаешься убить меня, или что? Сколько раз мне нужно тебе повторять, что молоко портит хорошую чашку кофе…
Эммалин улыбнулась, пока Драко продолжал ворчать. «Ну, хоть что-то никогда не меняется».
* * *
Позже, в тот же вечер, он сидел, разглядывая содержимое своего шкафа. Если он собирается сделать это, то он сделает это стильно. Он, наконец, остановил свой выбор на своей лучшей «дневной» мантии. Ожидалось, что именно такую мантию и будет носить Малфой. Драко не был своим отцом, но это не означало, что он должен совершенно откреститься от всех тех внешних атрибутов, с которыми имел дело с детства. В конце концов, именно это он и собирается обсуждать с гоблинами в Гринготтсе. Еще один совет, полученный от его отца — совет касательно гоблинов — внезапно всплыл в его памяти, — Никогда не показывай слабостей гоблинам. Никогда не позволяй им думать, что они главные. Это твои деньги, а они просто слуги, заботящиеся о твоих деньгах. Они уважают самоуверенность и власть. Чем больше самоуверенности ты покажешь, тем больше уважения получишь от них.
Драко, наконец, выбрал все вещи, которые он оденет. Наложил освежающие и разглаживающие чары на них. Они, в конце концов, пролежали в дальнем углу его шкафа с тех самых пор, как он прибыл в Париж. Он погладил большую пряжку — ту, на который был выгравирован малфоевский герб — из чистого серебра. Драко положил ее на руку. Воспоминания о его отце, носившем такую же, пронеслись у него в голове. — Я готов сделать это! — сказал он, пытаясь убедить себя, что это правильно. Petite Amie громко мяукнула, заслышав громкий голос. Ей очень понравилась одежда, вытаскиваемая и снова засовываемая в шкаф. Она встала и покогтилась, прежде чем запрыгнуть на кровать Драко.
Он все еще был раздражен тем, что ему пришлось перенести встречу с лекторами и пропустить целый день занятий из-за этой поездки. Они действительно не могли решить все вопросы по почте? У него есть и другие обязательства! Банк что, считает, что такому плейбою, как он, больше нечем заняться?
— Только Мерлин знает, что случится, если я не поеду, — он глянул на кошку, но она уже потеряла интерес к его занятию и, повертевшись, вскоре уснула прямо на подушке Драко. Драко сердито глянул на нее, но это не произвело совершенно никакого впечатления на животное.
* * *
Он провел большую часть дня как в тумане. Даже поход в библиотеку, чтобы поработать над своим заданием, казалось, не помог ему развеяться. К сожалению, даже посещение кафе вместе с Арианной тоже помогло ненадолго. Драко не любил сюрпризы, особенно, касательно его денег, но ждать он тоже не любил. Выходные, казалось, тянулись дольше, когда он думал о своем приближающемся собрании в понедельник утром.
Когда он сидел возле камина воскресным вечером, внезапная мысль пришла ему в голову. Он не привык говорить о подобных вещах со своими друзьями. Он ничего не рассказал Арианне, но, опять же, он не хотел перекладывать такой груз на ее плечи. У него были другие друзья. Но был один друг, с которым он мог связаться прямо сейчас — с кем-то, кого он действительно давно не видел.
Он медленно подошел к камину. Схватив Дымолетный порошок, он отбросил свою трость с громким стуком. Petite Amie испугалась и проснулась, но, хмуро посмотрев на него, поняла, что ее разбудило. Он кинул Международный порошок в огонь. Пламя стало голубым, когда он выкрикнул имя.
Лицо в языках пламени было знакомым и успокаивающим. Удивление было явно написано на нем, затем его сменила радость, которую другие нечасто могли видеть, и усмешка, по которой Драко даже не понимал, как соскучился.
— Драко! Чем обязан такой расточительности на Международный порошок? — спросил Северус Снейп.
— О, я же не помешал тебе, да, Северус? — спросил он.
Северус покачал головой. — Нет, я просто проверял сочинения пятикурсников-слизеринцев.
— А, ну, тогда я застал тебя в хорошем настроении! — Драко улыбнулся. Мастер Зелий ответил ему такой же теплой улыбкой.
— Действительно! Думаю, это не просто дружеский визит?
— Эээ, не совсем. Возможно, нам удастся сделать это завтра — если ты сможешь найти замену на свои уроки?
Бровь Северуса вопросительно изогнулись.
— Как насчет «Дырявого Котла» на Диагон-Аллее? Скажем, попить чайку? Или, возможно, пообедать? — невинно спросил Драко.
— Ты собираешься в Лондон? — Северус был искренне удивлен. — Я думал, что даже стадо диких тестралов не сможет вернуть тебя назад.
— Дааа, ну, гоблинам это удалось, — мрачно сказал Драко. Он начал объяснять своему наставнику причину, стоящую за его неожиданным визитом в Лондон. Зная Драко большую часть его жизни, Северус смог почувствовать, что тот что-то умалчивает. — Я не хочу идти на Диагон-Аллею один, Северус, — наконец признал Драко половину того, что беспокоило его.
— Ты награжденный герой войны, Драко. — Драко не мог не заметить завуалированного сарказма за словом «герой». — Что такого страшного в английской публике — но подожди — не отвечай, я и так знаю.
— Я не знаю, Северус. Возможно, ты сможешь сказать мне, почему ты избегаешь Диагон-Аллеи насколько это возможно? — Драко знал, что Северус страдает от тех же предубеждений, что и он. Их роль в войне была необходимой, но не всегда чистенькой. Никто не любит шпионов, и им придется всю жизнь пытаться смыть с себя ярлык Пожирателя. Северус выбрал местом своего добровольного изгнания Хогвардс, Драко — Париж.
— Наглый, как всегда. Я понял, Драко, — чопорно сказал он. — Я найду кого-нибудь, чтобы подменить меня на уроках. Кроме того, думаю, мой заказ в аптеке будет завтра как раз готов. Увидимся!
— Не пропущу этого ни за какие коврижки мира, Северус.
Он почувствовал себя лучше, поняв, что теперь он действительно что-то хочет сделать в Лондоне. Его взгляд упал на дневник. Он знал, что, наконец-то, пришло время написать Флэшу. Со всеми этими проблемами он чуть не забыл рассказать Флэшу о своем свидании с Жан-Полем.
* * *
Dimanche, 16 марта 2003
Bonjour, Флэш!
Знаешь, я так рад, что ты отлично провел отпуск. Должно быть, тебе нужно было время, в буквальном смысле этого слова, чтобы найти себя. Я знаю, что если бы я сам не столкнулся с Девоном в своем путешествии и уединении, я бы мог прийти к такому же выводу. Только теперь я начинаю более или менее приходить в себя, и должен благодарить тебя за это!
Я обязан был написать тебе сегодня. Я просто немного взволнован, и, ну, для меня это были непростые дни, но ты первый человек, с которым я хотел бы поговорить! Извини, что не написал раньше, Флэш, но, ну, я занимался исследованиями и полностью окунулся в свою учебу. Но я уверен, тебе стало бы скучно выслушивать все плюсы и минусы моих исследований. Я, должно быть, упустил момент, когда ты в прошлый раз писал, и я действительно хотел сказать «привет». Ладно. Возможно, нам стоит заранее договориться о дне и времени, когда мы сможем говорить, скажем, раз в неделю? Было бы здорово!
Люк! Рад тебя видеть! Думаю, это отличная идея, тебя как, сегодня устроит?
Привет, Флэш. Должно быть, у тебя горели уши. Так ведь?
Ооо, конечно! Вообще-то, я как раз вспоминал о тебе, думая, прочел ли ты мое последнее послание, и как я благодарен тебе за то, что ты порекомендовал Шерона и этот отпуск!
Ну, не за что. Как ты сейчас себя чувствуешь? Жизнь стала проще без «Сам-знаешь-кого» (ты знаешь, которого я имею в виду)?
О — насмешил… Знаю, что прошло уже много времени с войны, но мне кажется, я уже вечность не слышал фразы «Сам-знаешь-кто». Да, с каждым днем все легче и легче. Как я сказал в прошлый раз, думаю, я любил его, но не уверен, что я был в него «влюблен». Я всегда думал, что для этого нужно двое…ну, знаешь, быть «влюбленными» друг в друга? В любом случае, думаю, что чувства еще остались, но они лежат под слоем боли и недоверия. Я не наслаждаюсь этим. Но и это уже хорошо.
Рад слышать, что ты не пестуешь эти чувства. И что теперь происходит в твоей жизни, Флэш?
Я поговорил с начальством о своей новой должности, которую мне бы хотелось получить. Кажется, они считают, что у меня все получится, и я сейчас на той стадии, когда мне приходится карабкаться вверх по лестнице — говорить с их начальством, а затем с начальством начальства. Какие-то глупые бюрократические препоны, но я сделаю глубокий вдох и пройду через это!
А ты как? У тебя все хорошо? Подумал о моем задании?
Ну, удачи! Знаешь, я, вообще-то, и стал писать, чтобы поговорить об этом.
О?
Думаю, моя проблема была в том, что я слишком сильно старался подружиться. У меня очень высокие стандарты — всегда были. Знаешь, думаю, недавно я нашел друга. Еще одного друга, кроме тебя, конечно.
Замечательно. Рассказывай.
Самое замечательное в том, что я даже не пытался — я не воздвигал барьеров и не раздумывал над тем, что сказать. Мы просто заговорили. Довольно странно, вообще-то. Я просто сидел в библиотеке как-то, и помог ей с ее проблемой. У меня был тот же лектор на первом курсе, и он был настоящим придурком. Но, в любом случае, я помог ей решить проблему. Она была так благодарна — оказалось, что это был вопрос жизни и смерти — сдаст она этот предмет или нет. Мы столкнулись потом после уроков, и с тех пор встречались еще пару раз. Я даже познакомился с ее друзьями. Они все милые люди и совсем не высокомерные. Мы пили кофе, разговаривали и смеялись.
Но самое лучшее в том, что я с нетерпением жду нашей новой встречи. С Ари так весело вместе. Я знаю ее всего несколько дней, но ее присутствие на меня действует успокаивающе. Дружба заключается именно в этом? Я поражен. Все эти годы я даже не понимал, что я теряю!
Да, для меня это выглядит, как дружба — поздравляю! Да, дружба обычно приходит естественным путем. Иногда тебе приходится много работать, чтобы сохранить ее, но думаю, что настоящие друзья появляются просто случайно. Так же, как и настоящая любовь, наверное.
Я помню, когда я познакомился со своим лучшим другом, я просто почувствовал себя уютно рядом с ним. И мы могли говорить и смеяться вместе. Узнав его получше, я понял, что в этом было нечто большее. Мы понимали друг друга, у нас было много общего, и мы друг о друге заботились. Именно это настоящая дружба — когда ты заботишься о нем, а он о тебе, и когда ты заботишься о том, о чем он заботится.
То же самое и с тобой. Когда ты расстроен, я хочу быть рядом лично, чтобы успокоить тебя, и, поняв это, я осознал, что думаю о тебе, как о друге, настоящем друге. И когда ты расстраивался из-за меня и из-за тех глупостей, которые совершал Олли (кроме измены, конечно), тогда я понял, что и ты думаешь обо мне, как о друге тоже. Ну, я на это надеюсь.
О, я считаю тебя другом. Я сам был удивлен, как рассердился на Олли, а я даже не знаком с ним! Я недавно сидел в кафе, и увидел девушку, подскочившую к парню и влепившую ему пощечину, а затем она кинула ему кольцо прямо в лицо. Он был с другой женщиной. Я немедленно подумал о тебе. Мне так хотел заклясть того мудака, если бы только меня не окружали магглы. Я бы так и сделал.
А насчет друзей, знаешь, думаю, моя проблема всегда лежала в вопросе доверия. Когда я был ребенком, мой отец выбирал мне детей, с которыми я мог играть. У меня не было выбора в этом вопросе. И не имело значения, нравились они мне или нет, или я им: от нас ожидалось, что мы будем вместе играть только потому, что наши отцы вместе работали. Потом, однажды, я думал, что хочу кое с кем подружиться, но тот придурок был не заинтересован. Думаю, это было больнее, чем я в то время думал, но с тех пор мне действительно трудно начать кому-либо доверять. До недавних пор. Кажется, ты превратил меня в нового человека, Флэш!
Разве не удивительно, как наше детство может влиять на всю оставшуюся жизнь, и нам нужно пройти через всю боль, чтобы уладить настоящее и сделать его лучшим? Я не хочу сказать, что ты чувствовал неуверенность, я просто…О, черт, ты же понимаешь, о чем я? Ты доверяешь Ари?
Я точно понял, о чем ты — не волнуйся, признаюсь, я всегда был неуверенным и недоверчивым по отношению к другим. Это часть меня, которую я пытаюсь изменить. Могу ли я доверять Ари? Я не знаю, но я уверен, что мне нравится ее общество. Я, вообще-то, не готов еще рассказать ей свои самые глубокие и темные секреты, но думаю, что со временем смогу. Думаю, в этом и была проблема с моими любовниками. Я должен был пропустить их сквозь свои барьеры, и, напротив, ничего не видел за их физическими формами…
Я просто не знаю. Любовь…— трудная штука! Я имею в виду, ты сказал, что все еще любишь Олли. Я не мог этого делать. Я просто не думаю, что смогу продолжать любить кого-то, кто плохо ко мне отнесся. Я просто не знаю. Я злопамятен и очень долго отхожу. Не думаю, что я любил кого-нибудь уж очень сильно раньше.
Ааа, похоже, твоя жизнь как раз и кричит о «близком друге, ставшем любовником». Как жаль, что Ари девушка! Думаю, тебе нужно завести несколько друзей среди мужчин, чтобы у тебя была возможность построить отличные крепкие любовные отношения в будущем.
Я не знаю, готов ли я к этому. Давай двигаться медленно. Я сейчас просто рад, что у меня появился друг — ну, пара друзей.
А насчет Олли, я все еще люблю его, в какой-то степени, у меня есть сильные чувства, и я буду очень расстроен, если он погибнет или серьезно пострадает. Думаю, возможно, это просто привязанность к бывшим партнерам. Я не очень хорошо это объяснил, но я слышал, что люди, которые долго были вместе и расстались, или развелись, говорят, что все еще любят друг друга на каком-то уровне. Или это чувство, схоже с любовью и уважением, которое некоторые имеют к своим родителям, даже если последние были действительно плохими людьми. Как некоторые невинные дети Пожирателей Смерти во время войны. Они обычно говорят, что любят родителей, но ненавидят их действия и решения, которые те принимали.
Драко задумался об этом. Он действительно любил своего отца? Это было трудно. Это было трудно — отвернуться от установок, данных ему, когда он был ребенком, но было время, когда, возможно, он любил его. В конце концов, первые пятнадцать лет своей жизни он действительно думал, что его отец — самый замечательный человек в мире, и стремился стать таким же. «Думаю, я люблю его, но никогда не буду таким глупым, как он. Он был дураком, думая, что Волдеморт может помочь ему получить власть и славу. Настоящий Малфой не ищет власти и славы при помощи других. Он был дураком, но да, я любил его». Ему не очень-то хотелось говорить Флэшу, насколько тот близко подошел, он не думал, что друг сможет его понять, принимая во внимание, что тот работает с Аврорами. Кроме того, он не считал это важным. Это было в прошлом, и он хотел забыть о нем. Драко отбросил эти мысли. Он улыбнулся флиртующему замечанию Флэша. Юмор был тем, что ему сейчас нужно.
Знаешь…это довольно…глубокомысленно. Я знаком с некоторыми из них, и, думаю, ты прав.
А насчет близкого друга, ставшего любовником, ты действительно предлагаешь…? Ааа, яйца Мерлина, не могу поверить, что я это написал? Видишь, я немного в хорошем настроении. Получил письмо от Жан-Поля в пятницу. Он приедет сюда в четверг вечером, и у нас свидание…поэтому должен признаться, что мои мысли не совсем сейчас в порядке. Прошу прощения за свою неосторожность.
Не нужно извиняться. Я уже делал такие комментарии раньше, и это ничему не повредило. Я не волнуюсь из-за этого, я даже польщен, что ты достаточно удобно себя чувствуешь, чтобы шутить со мной об этом! Итак — официальное свидание с Жан-Полем? Звучит интересно. Вы часто переписывались? Ты думаешь, это может превратиться во что-то серьезное?
Ну, не часто. Пара писем. Я собираюсь следить за своими манерами и сначала подружиться ним. Это будет чертовски сложно сделать. Думаю, если бы ты встретил его, ты бы понял, что я имею в виду. Ты когда-нибудь встречал человека, от которого так и веяло сексуальностью? Я даже не знаю, будет ли это серьезно, и будет ли он тем единственным для меня. Я просто знаю, что если я хочу этого, то собираюсь достичь цели другим способом, в отличие от всех предыдущих. Не хочу совершать те же ошибки, что и раньше.
Хммм, могу сказать, что имел удовольствие встречать таких. Или, по крайней мере, не совсем это их вина, какими я их видел. Я имею в виду, мне долго нравился Чарли — казалось, от него как раз и веяло той сексуальностью. Но ты, кажется, на верном пути. Я часто слышал, что первый шаг — это осознание своих ошибок, а второй, и самый серьезный — это предотвращение их повторения.
Да. Я знаю, чего я хочу от него на короткое время, но не знаю, чего я хочу дальше. Я — эгоист, но, думаю, он хочет того же. Это эгоистично?
Не думаю. Это честно. Ты должен распознать свои желания, если хочешь контролировать их. Эээ, боже, я начинаю звучать, как коробка «счастливых конфет»!
Нет-нет, что ты. Я просто…ну, я это уже не раз говорил. Думаю, я действительно хочу узнать его получше в четверг. Я имею в виду, я встречался с ним всего несколько раз, и наши письма были короткими. Я действительно хочу *узнать* его. Он работает за границей. Я даже не знаю, что он любит — Мерлин, это сложнее, чем я думал. Я его вообще едва знаю…
Значит, ты хочешь узнать, что он любит читать, его любимый напиток, и какое у него было детство? Я имею в виду, ты не говоришь мне, что ты хочешь узнать, какого цвета у него трусы, и есть ли у него шрамы, и какие стоны вырываются у него, и что он делает, просыпаясь — улыбается или хмуриться!
Ну, конечно, я хочу узнать и все это. Но я знаю о тебе больше, чем о нем, но я едва знаю и тебя…Поэтому, наверное, нам стоит почаще болтать, и поэтому я предложил установить время для переписки. Я имею в виду, что не знаю твой любимый цвет, но не знаю и любимый цвет Жан-Поля тоже…
Хммм, у меня проблема с любимыми цветами. Я никогда так и не смог остановиться на одном, все зависит от самого предмета. Так, например, для одежды — голубой, черный или зеленый. Глаза — обычно голубые. Постельное белье — почти всегда что-то близкое к темно-красному. Поэтому, видишь, любимый определить трудно. Не то, чтобы ты спрашивал…просто я решил ответить…
А. Тогда хорошо. Я тоже не люблю иметь везде один цвет. Я нахожу зеленый успокаивающим, но точно не ограничиваюсь им одним, и не могу назвать его любимым. Ндааа, все в порядке, я просто понял, что мне действительно многое предстоит узнать о Жан-Поле, прежде чем я узнаю заманчивые мелочи, о которых ты говорил!
А, значит, ты собираешься сделать список тех вещей, что тебе нужно узнать, и расставить их в зависимости от степени интимности? Знаешь, это можно сделать в виде стандартного списка для всех отношений, и продавать! Ведьмы по всему миру захотят получить его копию, чтобы правильно начинать свои отношения!
Точно. Хотя, не думаю, что зайду так далеко, чтобы составить список. Но да, мне действительно нужно многое узнать о его предпочтениях — хобби, и все такое, прежде чем я узнаю, обрезан он или нет. Кажется, ты в довольно веселом настроении, Флэш. Похоже, путешествие сотворило чудо. Ты рад, что поехал?
О, да. Больше, чем я могу выразить! Это действительно помогло мне посмотреть на все случившееся с другой стороны, понимаешь? Я имею в виду, Олли был не последним мужчиной на Земле. Он не последний, кто находит меня привлекательным. Он не должен быть последним, кто мне понравится, и кого я, возможно, полюблю. И, правда, простые прогулки по магазинам, даже по маггловским в ближайшем городке, тоже дали мне пищу для размышлений. Например, я понял, что мне действительно нравятся шелковые вещи. Я имею в виду, у меня раньше были вещи из шелка, но в одном из магазинов, куда я забрел, я правел два часа, просто рассматривая и трогая различные виды тканей. И мой фотоаппарат — это так весело. Мои друзья и сослуживцы уже устали от того, что я постоянно их снимаю. Я слушал много классической музыки, пока был там, и подумываю научиться играть на каком-нибудь инструменте. Я всегда находил музыку великолепной, и, думаю, будет весело научиться что-нибудь играть. Поверить не могу, что я прожил так долго, и так и не смог столького узнать о себе.
Думаю, я понимаю, о чем ты. Хотя я все еще нахожу странным, что ты сфотографировал дневник, как единственное изображение, которое ты можешь получить от меня. Но, думаю, я понимаю причину, побудившую тебя сделать это. Я бы предложил нарисовать автопортрет, чтобы подарить тебе, но мои художественные навыки оставляют желать лучшего! Хотя, уверяю тебя, что дневник выглядит намного лучше любой моей фотографии.
Знаешь, я начинаю винить тебя в том, что все больше и больше провожу времени в маггловских районах. Я даже зашел так далеко, что посетил довольно милый дом мод. И теперь я гордый обладатель кожаного пиджака и пары джинсов.
Вау! Кожаный пиджак и пара Джинс (не джинсов, но ты учишься)! Неплохо! Не понимаю, как я могу оказывать столько влияния? Я не настолько близок, чтобы затащить тебя туда силой, пинками и криками, связав руки за спиной зеленым шелковым шарфиком… упс, мысли пошли не в том направлении!
Тем не менее, у нас есть одно яблоко раздора. Ты хочешь взять свой собственный чай с собой, когда путешествуешь? Тебе *не* понравился кофе? Ты сумасшедший? Уж будь уверен, что если мне придется силой тащить *тебя* пинками и криками куда-нибудь, то это будет настоящая кофейня, в которой делают *настоящий* кофе, и тебе больше никогда в жизни не захочется пить чай! А насчет твоих слов о шелковом шарфике — нужно ли мне напоминать тебе, что для этого есть *заклинания*?
Что? Заклинания, связывающие кого-то прежде, чем ты похулиганишь с ним? Я знаю связывающие заклинания и прочее, но иногда веселее это делать вручную! И да, я хочу взять свой чай. Я не сказал, что мне *не* понравился кофе, просто мне не хватало чаю! Но, пожалуйста, в любом случае, оттащи меня куда-нибудь и измени мою жизнь! Молю тебя!
Возможно, ты прав, но я уверен, заклинания, которые известны мне, заставят тебя забыть об этом. Фу, вот я снова начал. Этот образ Жан-Поля просто не выходит у меня из головы. Но если ты принесешь шелковый шарфик… Ну, мне не надо думать об этом, твои мысли и так достаточно ярки сами по себе, судя по твоим предыдущим комментариям. Ты действительно хочешь изменить течение своей жизни, не так ли — теперь, когда у тебя нет Олли в качестве багажа? Ты упомянул, что собираешься найти лучшую работу. Думаю, это начало. Ты все еще живешь в своей квартире?
Вау — ты знаешь, начав перечитывать свои слова, я понимаю, что я в настроении что-то сделать. Уверен, что в них проскальзывает немного одиночества — ты знаешь, одиноко спать одному и не заниматься сексом. Но, кажется, присутствует и немного горечи тоже. Да, я ищу способ, как изменить мою жизнь. И как только я получу эту новую работу, я, возможно, перееду. В конце концов, будет проще жить ближе к работе (это работа в другом городе), и новая квартира станет отличным способом начать все заново.
Да, это будет хорошее, свежее начало. А насчет одиночества, эй, я сплю один уже три месяца — это самое долгое с …ну, это, вроде как, рекорд для меня! Я знаю, что ты чувствуешь к своей квартире. Я люблю это место слишком сильно, чтобы захотеть переехать, но я сделал грандиозную уборку после Антонио и почувствовал себя намного лучше…
Думаю, я начну свой новый рекорд. После одного месяца, или около того, это не так уж плохо — по крайней мере, это то, что я помню с последнего раза. Не думаю, что смог бы остаться здесь, если бы не избавился от вещей Олли, но потихоньку, вроде, прихожу в себя. И отпуск помог мне в этом очень сильно.
Уверен, что ты поймешь, как это тяжело спустя три месяца…Но кроме восхитительных новостей о Жан-Поле и дружбы с Ари, все остальное цветочками назвать тяжело.
О? Почему, можно спросить?
Ну, может быть, я немного драматизирую, и все, кажется, идет неплохо сейчас (кроме моего воздержания, которое я пытаюсь исправить), но у меня была странная встреча с одним полным придурком из университета. Было кое-что напутано с оплатой моих счетов. Мерлин только знает, почему. Но меня грозились исключить на следующей неделе, и теперь у меня завтра собрание еще с несколькими идиотами и гоблинами, которые считают, что владеют миром, потому что могут дергать за мои финансовые веревочки. Я не настолько зол и обеспокоен этим, просто раздражен из-за того, что мне приходится самому этим заниматься. Это последнее, что мне сейчас нужно.
Конечно, хотя я и не верю в предсказания, но у меня есть эдакое предчувствие чего-то неприятного всю эту неделю. Не знаю — это просто кажется странным. Все эти неудачи…и так неожиданно. Особенно сейчас.
Почему, особенно сейчас?
Думаю, я просто пытаюсь сказать, что мне не нужны сейчас никакие отвлекающие факторы. Я в середине написания своей дипломной работы, и моего «Предложения по Исследованиям»…Вот, опять я становлюсь эгоистом! Прости за это. Наверное, я привык, что все происходит так, как должно быть, и если нет, ну, скажем, что я очень плохо справляюсь с переменами.
Думаю, это понятно. Никому не нравятся стрессовые ситуации, когда они и так уже на краю срыва! У тебя сейчас полно проблем с учебой, и эти собрания, чтобы проследить, что ты сможешь закончить обучение — ну, это нормально, что они действуют тебе на нервы.
Ты прав. Вообще-то, думаю, лучшее, что из этого получится — это то, что я кое с кем встречусь — не с другом, но с ним я близко работал во время войны.
О, значит *не* друг? Ты уверен? Не тот, кто может быть «другом с привилегиями»?
О, пожалуйста! Он был коллегой во время войны. Вроде как, наставником. Он точно не из тех, о ком можно думать, как об одном из таких друзей. О, этот образ убил все настроение. Спасибо огромное! Но, думаю, ты заставил меня захотеть обновить старые связи, и раз уж я буду в его городе, это показалось мне хорошей идеей. Но на следующей неделе я буду очень занят. У меня ужасно важное свидание в четверг и еще два задания, которые надо выполнить к тому времени…У меня нет времени разбираться с прыгающими за столами болванами! Я все еще понятия не имею, что надеть в четверг. Я даже не знаю, куда мы пойдем! Мерлин, кажется, все мои мысли в настоящее время заняты одним…Прости за это!
Извини, что испортил настроение. Уверен, свидание пройдет отлично! Просто помни, что нужно дышать. В чем ты был одет, когда вы впервые встретились? На тебе была лучшая одежда, и все такое? Или ты, может, работал над зельями или учил что-нибудь? Ты был самим собой, не так ли? Обычным, в том, в чем ты ходишь каждый день, так, Люк? Это привлекло Жан-Поля. Поэтому тебе не стоит волноваться из-за свидания!
Впервые, когда мы встретились? Я наложил заклинание Окамения на него…Сейчас, когда ты напомнил мне, я не думаю, что я извинился за это! Merde! Теперь я начну волноваться об этом!
Мерлин, я снова напортачил, не так ли? Я не собирался тебе давать новый предмет для беспокойства. Ты должен был прочесть эти сентиментальный красные слова и сказать мне, что я умница, и что это именно то, что тебе необходимо было услышать, и поблагодарить меня за совет. После ты должен был сказать мне, что тебе не нужно вообще волноваться, и ты будешь учиться и проводить свои исследования, потому что сможешь теперь спокойно сконцентрировать на них — и все благодаря мне и моей мудрости!
О, Флэш! Ты великолепен и мудр. Я знаю, что это свидание с Жан-Полем пройдет без сучка и задоринки! Мне не о чем волноваться, и я буду много работать, потому что ты только что помог мне сосредоточиться…Как у меня получилось? Прости, что заставил тебя плохо себя чувствовать. Как я сказал раньше, я склонен к мелодраматизму…просто забудь, что я сказал. Все *будет* в порядке! Но, правда, спасибо, что напомнил мне, что я так и не извинился за то заклинание!
Так-то лучше! Меня поражает, как часто ты можешь заставить меня улыбаться или смеяться! А теперь расскажи-ка мне, зачем ты накладывал на него то заклинание?
О, я его заклял «Петрификус Тоталуз». Я, эээ, думал, что он напал на мою квартирную хозяйку. Оказалось, что он колдомедик, не говоря уж о том, что ее племянник. Он практиковал на ней какие-то странные маггловсие способы, а мне показалось, что он нападал. Как я сказал, у меня проблемы с доверием!
О, вау! Ты, должно быть, удивительный человек в реальности, так же, как и на бумаге, раз он захотел встречаться с тобой после такого первого впечатления!
Ты считаешь меня удивительным? Не сомневаюсь, что на этих дневниках есть какие-то чары, которые превращают мои слова во что-то достойное. Так же, как и мою внешность. Это, должно быть, и ослепило Жан-Поля.
Драко зевнул, внезапно осознав, сколько времени. Он переписывался с Флэшем уже несколько часов, и наступило утро понедельника.
Если я посижу еще чуть-чуть, то уже не будет смысла ложиться! Не то, чтобы мне это нужно было на завтра…ну, уже на сегодня. Мне нужно выспаться перед четвергом! Ты знаешь, я чувствую себя намного лучше, поговорив с тобой. Я немного тревожился о завтрашнем дне, но даже после разговора со своей хозяйкой, так же, как и с моим наставником, я все еще чувствовал себя не очень хорошо, но теперь — ну, думаю, я смогу встретить этот день! Мы должны сделать это снова — вскоре!
Согласен! Давай выберем день и время!
Ну, почему бы не вечером в воскресенье? Это меня устроит. Не то, что у нас с тобой были какие-то неотложные встречи в нашем расписании. И мы всегда можем просто оставить запись здесь, что планы поменялись.
Звучит неплохо. Следующее воскресенье, это же время?
Конечно, Флэш! Bien а vous!
Позаботься о себе, и не забывай дышать! Пока!
* * *
17 марта — утро понедельника
Драко прочистил горло в последний раз и пробежался руками по своему жилету. Одежда сидела безукоризненно, и он еще раз наложил натирающие чары на ботинки. Фамильная пряжка удерживала его мантию. Серебристо-черный жилет оттеняла рубашка кремового цвета. Черные брюки сидели, как влитые, и его зеленая мантия струилась волнами, когда он подходил к зеркалу. Он нервничал, как в аду, а его вспотевшие ладони долго не могли застегнуть пряжку. Малфоевское фамильное кольцо на пальце — еще одно наследие, зацепилось за филигранную работу пряжки. Его лицо напряглось, пока он пытался освободить палец из этих силков, чтобы не поцарапать его или не повредить драгоценность.
— Тск, может, сменишь выражение лица, дорогуша! — произнесло зеркало. Драко нахмурился. Наконец, застегнув пряжку, он еще раз глянул в зеркало, чтобы проверить прическу. Зеркало присвистнуло. — О, дорогой, так-то лучше. И кто счастливчик, который заполучит тебя? — нахально спросило зеркало.
— Гоблин, — ответил Драко. Иногда он жалел, что купил это зеркало в старом магазине подержанных товаров. Он быстро понял, что оно когда-то, еще в прошлом столетии, висело в гардеробной Мулен-Руж.
— Правда? — зеркало приподняло виртуальную бровь на это заявление.
— О, заткнись, ты, двухкнатовый кусок дерьма, или я отправлю тебя в дом престарелых магов, — пригрозил Драко.
— Там будет совсем невесело, дорогуша, — ответило оно.
«Когда-нибудь я куплю маггловское зеркало», — подумал он. — Ну, тогда, может, тебе больше понравится кладовка книжного магазина? — ему действительно не нравилось владеть зеркалом с собственным мнением. Из вздоха Драко понял, что ему удалось снова заткнуть нахальному предмету рот.
Он сделал два глубоких вдоха, идя за банкой с Международным Дымолетным порошком на камине. «Я могу это сделать»,— уверял он себя, крепко сжимая змеиную голову на отцовской — а теперь уже его собственной — трости. Языки пламени поголубели, и он ступил в них — и его голос, полный презрения, произнес точку назначения, — Лондонское Министерство Магии.
Глава 10. Обычная жизнь.
В тот момент, когда Гарри, активировав портключ, оказался перед черными резными железными воротами, он понял, что принял правильное решение. Огромное частное владение располагалось на самом высоком месте около маленькой деревушки, и богато украшенные и довольно показные ворота создавали резкий контраст с природными тонами всего, окружающего замок. Он быстро глянул на искусно сделанную литеру «М», прикрепленную к каждой половинке ворот. Пурпурные гроздья винограда и золотистые оттенки, казалось, очень подходили для местности, богатой вином. Ему сказали, что в этом замке есть даже свой виноградник, расположенный с другой стороны, и что он найдет в доме приветственную бутылку вина собственной марки.
В замке были две просторных, но изящных спальни, хорошо оборудованная кухня и куча пространства, чтобы наслаждаться уединением. Он выбрал спальню с голубым бархатным покрывалом и в благоговении уставился на магическую фотографию океана, висевшую над кроватью. Ему нечасто приходилось видеть магические пейзажи, или морские пейзажи, как в этом случае. Он не знал, были ли они просто непопулярны, или слишком дороги для производства. Невзирая ни на что, это было красиво. Аквамариновая вода тихонько плескалась у берега, нагоняя белую пену на песок. На картине был запечатлен ясный день с ярким солнцем и чистой водой, позволяющей замечать блеск случайной рыбки, плещущейся в морской воде. На картине никого не было, и Гарри стало интересно, существуют ли люди, которые время от времени появляются на этой фотографии, или она была снята тогда, когда пляж был пуст. Он видел чаек, которые то появлялись, то снова исчезали с нее, и лодку, медленно дрейфующую на горизонте. Вся фотография дышала умиротворением, и он был уверен, что совсем не будет против спать под таким пейзажем.
Гарри понял, что наслаждается своим отпуском: отсутствием каких-либо обязанностей, обожающих его фанатов, всяческих конфликтов, скучной бумажной работы. Когда, наконец, нет ничего, кроме свободы, которой он мог распоряжаться, как ему заблагорассудится! Он бродил по маленьким магазинчикам деревушки Россилон; он летал вокруг утесов и сквозь деревья, наслаждаясь холодным морозным воздухом, окутывающим его, приводящим его мантию и волосы в еще больший беспорядок, чем обычно.
Просыпаясь по утрам, Гарри снова вспоминал образы из своих снов, которые продолжали мучить его. Тот снитч… Гарри не мог понять, почему сейчас, спустя все эти годы, после того, как он оставил квиддич, покинул Хогвардс, его преследуют сны об ускользающем снитче, который постоянно оборачивается чем-то другим. Несмотря на все загадки, то были самые мирные и спокойные сны за всю его жизнь. Гарри не понимал почему, но, возможно, к этому имел отношение умиротворяющий морской пейзаж на фотографии. Кроме того, впервые он не просыпался на помятых и сбившихся простынях. Он просыпался хорошо отдохнувшим, несмотря на свои сумасшедшие сны.
После долгого валяния в постели, у Гарри вошло в привычку заходить в кафе «У Минки», чтобы выпить кофе с круассанами. «Но все же»,— тоскливо думал он,— «было бы неплохо время от времени попить приличного чаю». Он тихо обдумывал свои сны и реальность, завтракая, и подчас завтрак плавно перетекал в обед, пока он наслаждался прекрасной кухней хозяйки. Он откидывался на спинку стула и наблюдал за проходящими мимо людьми, среди которых были и магглы, и, насколько он понял, они даже и не подозревали, что бродят на магической деревне.
Был четверг, обеденное время, когда Гарри увидел пару средних лет, вошедшую в кафе со своей собакой. Он решил остаться и пообедать, и был в восторге, найдя в меню «Veloutй de Potimarron». Теплый тыквенный суп со вкусом каштанов был как раз тем, что нужно в морозную погоду ранней весной. Гарри пытался не показывать своих эмоций, но, наслаждаясь супом, не мог не восхищаться золотистым лабрадором, который вошел вместе с пожилой парой. Они были французами, но явно путешествовали и купили свою собаку во время отдыха. Собака, Козетт, была хорошо воспитана, и вежливо повиляла хвостом, благодаря сына Минки, принесшего ей миску собачьей еды домашнего приготовления вместе с заказом для людей.
— Она красива, — проговорил вслух Гарри, не удержавшись. Обычно он умел сдерживать себя и не привлекать внимания.
— Merci, аа…она — наш ребенок, можно сказать. — Ответ женщины был дружелюбным и спокойным. Немного подумав, Гарри догадался, что она его не узнала. Находясь в магической деревне, Гарри уже получил довольно много многозначительных взглядов в свою сторону, несколько вопросов и просьб об автографе. Говоря с этой женщиной, он успокоился и расслабился.
— Три? — Гарри улыбнулся ей. Он уже нахватался французских словечек, слушая Жака, и был рад помочь ей. Он подошел ближе и протянул руку, — Я — Гарри.
После того, как Камилла и Тристан представились, Гарри почувствовал, как мокрый нос уткнулся в его руку. Он посмотрел в умные карие глаза и догадался, что собака поняла его состояние. Он знал, что животные наделены глубокой интуицией, и этот пес явно догадался о его внутреннем смятении. Казалось, она улыбнулась ему, прежде чем лизнуть его руку и вернуться к своей еде.
* * *
Он провел почти неделю, мотаясь по волшебным магазинчикам и наслаждаясь домашней выпечкой Минки. И тогда Гарри почувствовал желание пойти дальше и обследовать маггловский торговый район в Апте. Он перевел немного денег в нужную валюту на случай, если ему захочется что-нибудь купить, а потом активировал портключ, полученный от агента по недвижимости, и оказался как раз за углом магазинчика. Он провел там целый день, бродя по магазинам и лавкам, наслаждаясь новизной, просто проводя время в одиночестве и смотря на все под другим углом. Маггловские магазинчики в Апте, вообще-то, принадлежали магам, но работали по маггловскому принципу, и это со стороны владельцев казалось мудрым решением. Французы, казалось, были не так враждебно настроены против магглов, как англичане. Гарри осторожно прикрыл темной челкой свой знаменитый шрам, надеясь в этот день остаться неузнанным. Это ему почти удалось. Он, правда, заметил нескольких человек, кидающих на него подозрительные взгляды — похоже, они узнали его, но ни один не попытался подтвердить свои подозрения, за что он был очень им благодарен. Возможно, французы не так зациклены на знаменитостях, как его соотечественники, чему он был очень рад. Гарри многое узнал о себе самом в тот день: о том, что ему нравиться, а что нет; о своих интересах и внутреннем мире.
Антикварные магазины быстро стали его любимыми, предлагая столько истории любому желающему окунуться в нее, сколько это было возможно. Он нежно пробежался пальцами по отполированному дереву старого библиотечного стола и восхитился тонкостью резьбы двухсотлетней махогоновой кровати. «Когда-нибудь, когда моя жизнь устроится, мне бы хотелось купить подобную мебель себе. Что-то тяжелое, стабильное и древнее». Это немного напомнило ему мебель в Хогвардсе. О — не студенческую мебель, конечно. Мебель на факультетах была довольно хорошей, но не старой. Но несколько раз ему приходилось бывать в комнатах учителей, когда его приглашали на очень важные совещания касательно войны, где он и заметил тогда богатые цвета, тяжелое дерево и великолепную работу мастеров.
Продолжая бродить, он был покорен ощущением струящегося по коже шелка в индийском магазинчике. Разноцветные сари привлекли его внимание, и он задумался — не будет ли странным купить эту одежду просто потому, что ему нравится покрой и ощущение ткани, несмотря на то, что, конечно, он никогда сам это не наденет. Когда он открыл дверь следующего магазина, то улыбнулся, сразу вспомнив о Роне. Его друг оказался бы на вершине блаженства в «Sucreries, Confections et Spйcialitйs». От здешнего ассортимента конфет «Сладкое Королевство» бледнело, хотя это были и не волшебные сладости. Гарри шел по проходу, беря «Petit Fors», шоколадные орешки, засахаренные фрукты, трюфели различных вкусов. Он вернулся и прикупил себе еще шоколадок, пралине, карамелек и фруктов. Во время следующих нескольких дней, проведенных в дегустации этих покупок, Гарри обнаружил, что ему особенно нравится абрикос в шоколаде и все, что содержало фундук. Он мысленно велел себе добавить это в список того, что он узнал о себе во время «путешествия в самопознание».
Во второй день он наткнулся в Апте на фотомагазин. Внезапно у него появилось жгучее желание купить себе фотоаппарат. Он, конечно, не собирался становиться Колином Криви, но ему страстно хотелось иметь фотографии друзей, мест, где он побывал, и всего того, что для него много значило, а еще ему было важно ощущение, что эти снимки сделал он сам. Ему попался очень хороший продавец, и слава Мерлину, что он не забыл наложить на себя переводческие чары, прежде чем войти. Женевьев терпеливо отвечала на все его вопросы о фотоаппарате и всех сопутствующих аксессуарах. Казалось, ее совершенно не удивило, что взрослый человек никогда не пользовался фотоаппаратом, и Гарри предположил, что она маггла, так как не узнала его, да и магазин находился не в самом магическом районе.
Он вышел из магазина с ощущением непривычной, но приятной тяжести от фотоаппарата, висящего на бедре. Гарри решил, что эта поездка оказалась одним из самых лучших событий, что когда-либо с ним происходили. Сначала он был придурком из чулана, одиннадцатилетней знаменитостью, затем начал сражаться за свою жизнь. К семнадцати годам он был ввергнут в одну из самых ужасных войн магического мира только для того, чтобы стать Спасителем этого мира, что снова привело общественность к его дверям. Он вообще был удивлен, что никто не узнал о его отношениях с Оливером, но все его другие связи, были ли они хорошими, плохими, серьезными, счастливыми или грустными, попадали на первые полосы «Пророка», «Квибблера» или «Ведьмополитена».
Вернувшись обратно в замок, Гарри вытащил свой фотоаппарат и задумался, чего он же хочет. Семью. Его родители и Сириус мертвы, Дурсли никогда не были для него семьей, а Ремус, хотя он и замечательный, никогда не был для него заменой отца. Он долго думал и пришел к выводу, что мистер и миссис Уизли были наиболее близки к тому, чтобы назвать их «родителями». Остальных членов семьи ему еще предстояло выбрать. У него есть Рон и Гермиона, Ремус, Джинни, Невилл, Люк — все эти люди станут его семьей — семьей по выбору, а не по случайному стечению обстоятельств. Он решил, что хочет иметь фотографии своей семьи. Решение начать создавать фотоколлекцию своей семьи побудило его вспомнить обо всех тех, кого он любил, и кто любил его. Желая начать прямо сейчас, Гарри рассмеялся, потянувшись за дневником, который тихо лежал на столе. Это казалось глупым, но Люк быстро стал одним из самых близких его друзей и очень важным человеком в его жизни. Он хотел каким-то образом запечатлеть его, и, несмотря на ощущение некоторой глупости, положил дневник на диван и сфотографировал его.
* * *
Время его пребывания во Франции быстро подходило к концу, и Гарри уже подумывал: а стоит ли ему возвращаться. Он не желал покидать эту расслабляющую атмосферу, и замок быстро стал для него вторым домом. Тем не менее, проведя много времени в раздумьях и самопознании, он пришел к выводу, что ему хочется и вернуться назад к своей обычной жизни, и начать те изменения, которые давно уже были ему необходимы.
* * *
Гарри вздохнул, ставя свою дорожную сумку на пол у себя дома — он был рад, что смог аппарировать напрямую к себе в квартиру, а не проходить через ненужные, утомительные иммиграционные процедуры. Он тут же принялся готовить себе чашку чая, по которому жутко соскучился во Франции, где совершенно невозможно было найти приличный чай. С чашкой в руках, Гарри направился к столу, ища по дороге дневник. Ему только что пришло в голову, что он не писал в нем во время своего отпуска, хотя и взял с собой. Пока чайник закипал, Гарри быстро вытащил дневник и чернильницу из сумки и поставил их на стол почти с благоговением. Ему не терпелось поделиться впечатлениями со своим новым другом, по которому он успел соскучиться. Возможно, потому, что он провел это время, живя в той же среде, что и Люк, но ему казалось, что француз поймет, чем он занимался и что узнал, пока путешествовал. Казалось, Люк понимал о нем практически все, так, как даже Рон и Гермиона никогда не понимали. И, уж точно, ни Олли, ни Джейк и ни Тео никогда не поймут.
— Хедвиг! — Мысль о его других друзьях напомнила Гарри, что он оставил Хедвиг на время отпуска у Рона. Он подошел к камину и бросил в него пригоршню Дымолетного порошка, вызывая своего друга.
— Привет, Гарри! — В огне появилась улыбающаяся физиономия Рона, и знакомый голос зазвучал в его квартире, а Гарри пока вытащил палочку и начал магически распаковывать вещи, чтобы не терять времени.
— Привет, Рон, как дела?
— У нас-то все нормально. Гораздо важнее, как дела у тебя?
— Со мной все будет в порядке, — Гарри улыбнулся, — поездка мне очень помогла. — Гарри отправил Хедвиг из замка с короткой запиской, в которой просил Рона оставить сову у себя. Казалось, ей в замке было не очень уютно, а Гарри знал, что она всегда рада повидать Свина. Гарри был очень рад, что Рон не попытался выяснить, где он находится, и не начал закидывать его вопросами.
— Итак, ты собираешься просветить меня, что подвигло тебя на эту неожиданную поездку? Не то, чтобы я настаивал. Нет, ты же знаешь. Ты не обязан мне ничего говорить. Ничего, Гарри. Честно. Но если ты хочешь, ну, ты понимаешь…
— Рон! — Гарри не мог не улыбнуться бормотанию Рона. — Все отлично. Не о чем беспокоиться, правда. Я все тебе расскажу, просто…не прямо сейчас. — Он не мог поверить, что ему так сильно хотелось поговорить с Люком, что он даже отказал своему давнишнему другу в объяснениях. — Я просто связался с тобой, чтобы сказать, что ты можешь послать Хедвиг обратно домой, когда захочешь, и узнать, не согласитесь ли вы с Гермионой поужинать со мной, ну…через пару дней.
— Звучит неплохо, дружище. Я узнаю у нее и отправлю тебе записку с Хедвиг, хорошо? — Рон попытался рассмотреть, есть ли кто-нибудь еще у Гарри в квартире, но хозяин загораживал практически весь обзор гостиной, и было невозможно определить, один ли он.
— Да. Хорошо. Тогда, увидимся позже?
— Хорошо. Намек понят, я могу догадаться, когда мешаю, — он подмигнул. Добрый юмор Рона очень порадовал Гарри и напомнил ему, что в его жизни есть еще много замечательных вещей. Ему повезло, что у него такой друг.
— Спасибо, Рон. Правда, миллион раз спасибо тебе. — На этих искренних словах Гарри прервал каминную связь и вернулся на кухню, где начал уже посвистывать чайник. Конечно, можно было подогреть воду простыми чарами, но делать некоторые вещи маггловским способом было как-то успокаивающе. Среди прочих — и приготовление чая. Чашка чая, особенно дома, была бы уже чем-то не тем, если бы он не услышал свистка чайника.
Наконец, с дымящейся чашкой чая, потрескивающим огнем в закрытом для всех камине, он, натянув теплый свитер миссис Уизли, сел за стол и открыл дневник. Выплескивая свои чувства, Гарри переосмыслил все еще раз и понял очень много о своих отношениях с близкими. Как будто дневник вытягивал его воспоминания из подсознания, заставляя встретиться с ними лицом к лицу. Он почувствовал желание извиниться перед некоторыми людьми. Улучшение отношений с близкими людьми и исправление собственных ошибок помогут ему начать жить заново. Он чувствовал, что никогда не сможет достаточно отблагодарить Люка за его помощь и участие. Совет Люка насчет замка на тот момент оказался очень кстати. Не вдаваясь пока в подробности, он был уверен, что однажды расскажет Люку об этом путешествии и прекрасном замке. Это было очень красивое место. «Возможно, мне стоит посоветовать его Рону и Гермионе для их медового месяца»,— подумал он. Он закончил писать и, глубоко вздохнув, осторожно отложил дневник в сторону вместе с чернильницей. Пришло время. Он уже решил, что нужно сделать. Еще один вдох, чтобы набраться смелости, и он снова стоял напротив камина.
Сняв чары, Гарри взял банку с Международным Дымолетным порошком и, вздохнув, бросил пригоршню в камин. — Чарли Уизли, — четко произнес он. Почти сразу в камине появилось знакомое лицо.
— Привет, Гарри! Чем могу помочь? — Он улыбался. Гарри принял это за хороший признак. Он не знал, чего можно ожидать от Чарли, но подумал, что дружеское приветствие и улыбка не могли означать ничего плохого.
— Я хотел узнать, не будет ли у тебя нескольких минут, чтобы поболтать в ближайшую пару дней. Может быть, за ужином, или как-то еще. — Он знал, что вечер будет удобен для них обоих, но пытался изо всех сил, чтобы это не прозвучало приглашением на свидание. Если можно было судить по выражению лица Чарли, то волноваться ему не стоило. Тем не менее, он все равно нервничал.
— Конечно. Как насчет завтра, в семь?
— Отлично. Я оставлю камин открытым, просто приходи — и все.
* * *
Гарри не мог не почувствовать дрожь, услышав шум камина ровно в семь часов. Чарли был известен своей пунктуальностью, и Гарри начал думать, что он должен быть известен еще и своим умением пользоваться камином без каких-либо последствий. Небесно-голубая рубашка прекрасно подходила под его глаза, и Гарри потерял на мгновение дар речи, увидев обезоруживающую улыбку. Наконец, совладав с голосом, Гарри сделал шаг вперед, чтобы поприветствовать гостя, и удивился, когда рукопожатие превратилось в объятия.
— Рад тебя видеть. Я был так занят с новыми скрещенными породами, что и не понял, сколько времени прошло с тех пор, как я последний раз о тебе слышал. Ты в порядке? Все нормально?
Дружелюбный тон Чарли и его чистосердечные вопросы успокоили Гарри. Он кивнул. — Да, все отлично. Я был в отпуске — вернулся только вчера. Мне необходимо было расслабиться. А ты как? Без проблем попал в страну? Обычно Министерство нервничает из-за магической миграции.
— Рад слышать. И нет, без проблем. Я напрямую пришел через камин. Я сейчас работаю со скрещенными породами в Уэльсе, поэтому мне не пришлось заполнять никаких нудных форм. Ты отлично выглядишь, Гарри, — сказал Чарли, и они переместились к дивану, где Гарри предложил ему Сливочного пива. Он убедил себя, что ему почудился взгляд Чарли, блуждающий по нему, явно говорящий, что тот думал о ночи, проведенной вместе, пока отвешивал Гарри комплимент.
— Спасибо. — Он глубоко вздохнул, пытаясь удержаться от своей нервной привычки проводить рукой по волосам. — Ам…я… — Он не знал, что теперь следует сказать, поскольку изначально пригласил Чарли, чтобы извиниться за то свое неожиданное появление ночью в его доме. Попытки сделать вид, что Чарли не смотрит на него с интересом, не увенчались успехом. И он сфокусировался на первом, что ему пришло в голову, — Скрещенные породы?
Чарли на мгновение растерялся, а потом вспомнил свое предыдущее замечание, — Да, какой-то дурак решил попытаться скрестить Гибридского Черного с Украинским Бронебрюхом. Получилось то еще существо, с темно-металлической кожей и фиолетовыми глазами с красноватыми искорками. Но поведение…это кошмар. Бедное существо норовисто и не поддается дрессировке, но оно огромно, поэтому причиняет вред всем и всему вокруг себя. Ты видел напуганного Черного? Они могут плеваться огнем почти так же далеко, как Хвосторога!
— И что ты делаешь с ним? Он только один?
— Да, только один. Она всего лишь малышка сейчас, вылупилась на прошлой неделе, но когда станет старше — то еще будет зрелище! Ее родители — два самых больших дракона в мире. Мы сейчас просто стараемся заботиться о ней, насколько это возможно. Пытаемся найти того, кто сможет найти к ней правильный подход. Мы должны научить ее доверять людям, прежде чем она станет слишком большой. Это животное одно может представлять большую опасность, если мы не будем осторожны.
— Вау. Звучит интригующе. — Раздался звонок из кухни, извещая Гарри, что запеченный цыпленок готов, и пора вытащить его из плиты. Чарли последовал за ним на кухню и предложил свою помощь, и через пару минут дружной работы ужин был на столе — свежеприготовленный цыпленок, горячий хрустящий хлеб и охлажденная бутылка белого вина, которую Гарри привез из своей поездки по Франции.
— Ты сам приготовил это? — спросил Чарли, откусив пару раз. — Я имею в виду, приготовил маггловским способом?
— Да, — Гарри всерьез гордился своими кулинарными способностями, но не смог сдержать неуверенность в голосе. Он не был уверен, поражен ли Чарли или, наоборот, чувствует отвращение.
— Это восхитительно! Я никогда не пробовал чего-либо подобного. Я имею в виду, ничто не может переплюнуть готовку Мамы, но это просто… — Чарли закончил предложение, впившись в цыпленка с довольным выражением на лице.
Гарри улыбнулся, стараясь не слушать внутренний голос, недоумевающий, почему ему было так необходимо произвести впечатление на Чарли. — Это, вообще-то, довольно просто. Просто свежие овощи и травы со сливками, а затем перемешать все с курицей и лапшой. Это, вроде как, мой собственный рецепт.
Весь ужин они по-дружески болтали, прикончив бутылку вина прежде, чем поняли это. Затем, откинувшись на спинки стульев, сытые отличной едой, они потягивали последние стаканы вина, и Чарли снова похвалил кулинарные способности Гарри.
— Это было отлично. Должно быть, ты был ловок на Зельях в школе.
Гарри расхохотался от этой мысли. — Мерлин, нет! Я был ужасен на Зельях. Я никогда не мог приготовить что-либо правильно с первой попытки, и я не смог бы создать новое зелье, даже если бы был должен. Снейп ненавидел меня, но это еще мягко сказано, и только одно это делало все еще сложнее. Я никогда не понимал, что я сделал этому человеку, чтобы так меня ненавидеть.
— Ну, я помню его со школы, — задумчиво произнес Чарли. — Знаешь, он и твои родители были на несколько классов впереди меня. Он не очень-то хорошо ладил со всеми, но я думаю, он в каком-то смысле интересовался Лили. — Гарри чуть не свалился на пол от этой мысли.
— Ээээ! Это слишком странно — даже думать об этом! Мама не…я имею в виду, она никогда…так ведь? — спросил он, и в его глазах плескался ужас. Если его мама и Снейп…его серые клетки в голове начали отчаянно перебирать всевозможные сценарии, один хлеще другого.
Чарли быстро выдернул его из этого состояния. — Не волнуйся, думаю, они со Снейпом были друзьями, она со многими общалась, пока не влюбилась в Джеймса, но потом смотрела только на него. Снейп, казалось, быстро пережил это. Помню, что были слухи о Северусе и Уалдене МакНейере: вроде, у них был роман на седьмом курсе. Правда, недолго. Я тогда был лишь на втором, — Чарли, казалось, потерялся на мгновение в своих мыслях. — Должен признаться, я был в восторге, когда он вернулся через год, или около этого, чтобы начать преподавать.
Брови Гарри удивленно взлетели вверх. — Тебе нравилось его преподавание?
— Нет. Не особенно, — признался Чарли. — Но мне нравился он. Я умудрился убедить себя на последнем курсе, что у меня, возможно, есть шанс обратить на себя его внимание, учитывая то, что две его предыдущих связи были с рыжими. Я представлял себя его лучшим партнером и решил, что он этого просто пока не понял.
Гарри уставился на друга с чистым недоверием. Помолчав несколько секунд, он, наконец, сказал, — Я просто этого не понимаю. — Чарли улыбнулся, и стало ясно, что Гарри и не должен понимать, и они рассмеялись, поднимаясь из-за стола.
— Вероятно, я стал причиной того, что он потом превращал в ад жизнь моих младших братьев. У него…ээээ…должно быть, появились предубеждения против Уизли после моих нежелательных авансов, — сказал Чарли смущенно. — Ну, наверное, мне пора. Нам обоим утром на работу, так ведь?
— О, э, ммм, да. Я, ээээ, я собирался… — Гарри покрутил в руках пустой бокал из-под вина, а потом запустил вторую руку в волосы, жалея, что так много сегодня выпил. Почему он не остановился раньше — тогда, наверное, он смог бы сказать что-нибудь, и не выглядеть бормочущим дураком. Он опустил глаза к полу, потому что тот хотя бы не будет смеяться над ним.
— Гарри, сделай глубокий вдох. Что бы ты ни пытался сказать, уверен, это не так уж трудно. — Чарли подошел поближе, успокаивающе кладя руку на плечо Гарри и заставляя удивленно посмотреть на него. Они замерли на мгновение, а потом Чарли наклонился и нежно поцеловал его. У Гарри перехватило дыхание где-то между сердцем и горлом, и он почувствовал себя так, словно совершенно не владеет своим телом — он откликнулся на поцелуй и углубил его, проводя язычком по пахнущим вином губам Чарли.
Что-то в этом поцелуе отобрало у Гарри последние осознанные мысли. Он вспомнил, когда последний раз целовал Чарли, и все те разы, когда просто хотел это сделать. Смутно соображая, что еще происходит помимо поцелуя, Гарри, как в тумане, осознал, что они поставили бокалы на стол и перешли в гостиную. Он даже не заметил, что закрыл глаза, пока не почувствовал руки Чарли в своих волосах. Он открыл глаза только для того, чтобы увидеть, как страсть плещется в кристально чистых голубых глазах Чарли, пока тот склонялся для следующего поцелуя. Гарри почувствовал, как его собственное желание накрывает его с головой, вспоминая невероятные ощущения той единственной ночи с Чарли, как этот мужчина заставлял его забыть все проблемы и доставлял ему удовольствие с мучительной медлительностью.
Он обхватил бедра Чарли и подтянул их ближе к своим, отчего они оба низко застонали. Немного грубоватые руки Чарли обхватили Гарри за шею, и его пальцы зарылись во взъерошенных темных волосах. Они целовались в бешеном темпе, вспоминая их предыдущий раз несколько недель назад и невероятное удовольствие, полученное той ночью. Гарри почувствовал, как Чарли взялся за его ремень, и на него нахлынули воспоминания о прикосновениях этих рук. Он помнил, как сильны и знающи они были. Он помнил, насколько остро они заставляли его все ощущать. Он помнил перчатки из драконьей кожи. Он помнил страсть, какую он чувствовал, и желание потеряться в ласках Чарли. Но он также помнил чувство, что ему все равно чего-то не хватало.
Этого чего-то все еще не хватало, когда его пальцы пробежались по пуговицам рубашки Чарли. Этого не хватало, когда его язык встретился с языком Чарли в неистовом танце, и он был награжден низким стоном. Этого чего-то все еще не было, когда он начал расстегивать рубашку Чарли, и оно не появилось, когда тот спустился ниже и начал посасывать чувствительное место на шее Гарри. Гарри ахнул, но не из-за этого чего-то — этого все еще не было. Он пытался придумать, как объяснить это, Люк наверняка смог бы понять его проблему. При мысли о Люке голова Гарри внезапно очистилась. Вот он здесь, в страстных объятиях великолепного мужчины думает о своем друге. Он не должен был до этого доводить. Он объяснял Люку свои мысли и выводы о самом себе, сделанные во время последних двух недель. Он сказал Люку, что собирается постараться исправить свои ошибки, совершенные в недавнем прошлом. И это уж точно не включало в себя повторения этих же ошибок снова.
— Чарли, стоп, — Гарри услышал свой глухой голос и еле сдержал всхлип, рвущийся из горла, когда язык Чарли прекратил свой сумасшедший танец по его шее.
— Что такое, Гарри? Что-то не так?
Гарри отступил назад, делая глубокий вдох в попытке прочистить свою затуманенную страстью голову. — Да, вообще-то. Это неправильно. Я не могу снова так поступить. Прости.
— Хорошо, — Чарли больше ничего не добавил, казалось, он был зол. Нет, постойте, это не злость. Это…тревога? Гарри не был точно уверен, но, похоже, Чарли был чем-то обеспокоен.
— Мне, правда, жаль. Прости.
— Гарри, — начал медленно Чарли, — скажи мне точно, за что ты извиняешься?
— Ну, за то, что сегодня до этого дошло. За то, что не смог дать понять тебе, в чем дело, наверное. За то, что ворвался несколько недель назад к тебе в квартиру и начал всю…все это.
— Тебе не нужно извиняться за все это, Гарри. В прошлый раз все было, ну, все произошло неожиданно, но я уже сказал тебе, что я ни о чем не жалею. Ты не расстроил меня, я не жалею о том, что случилось. Черт, Гарри, единственное, что меня беспокоило раньше, так это мысли, что ты можешь быть расстроен, или чувствуешь себя использованным, или что моя мама узнает и снимет с меня шкуру за то, что я лишил невинности парня, который на шестнадцать лет младше меня!
— Ну, ты вряд ли испортил меня, Чарли. Это было сделано задолго до тебя, — пробормотал Гарри.
Чарли покачал головой. — Ты же знаешь, какая она. Она никогда не смотрит с этой точки зрения. Сегодня, ну, я сам все начал, и тебе нет необходимости чувствовать себя неудобно. Это действительно было замечательно — встретиться и поболтать, и узнать тебя лучше. Думаю, в прошлом ты был больше другом моего младшенького братишки, чем моим другом. Мне бы хотелось это изменить. Надеюсь, все уже изменилось, и я хочу это продолжить. Я … — Он замер на минуту, словно осторожно обдумывая свои слова. — Я не могу сказать, что мне не хочется сейчас отвести тебя в постель, Гарри. Но уверяю тебя, что не очень расстроюсь и не стану плохо думать о тебе, если этого не произойдет. Думаю, я выбрал неподходящее время, чтобы поцеловать тебя. Помню, ты пытался что-то сказать, но я так и понял, что именно.
Гарри снова потерял дар речи. Ему было трудно сказать это до того, как Чарли поцеловал его. Теперь же это стало практически невозможно. — Я… я пытался объяснить, что думаю о том моем ночном появлении у тебя, и обо всем остальном. Чарли, твоя семья очень много значит для меня. Молли и Артур — они мне как родители, которых у меня никогда не было. Ты знаешь, что Рон мне как брат, и я стараюсь даже не задумываться, что переспал с братом моего брата. Понимаешь, я тоже не хочу никаких проблем. Я потерял свою настоящую семью и моего первого друга, и некоторых наставников, и своего крестного, и, ну, я просто не могу потерять еще и твою семью. Я не хочу, чтобы между нами было какое-то напряжение, потому что это все только усложнит.
— Гарри, об этом ты мог даже и не волноваться. Я знаю, насколько важен для тебя Рон. И я знаю, что вся моя семья любит тебя. Да, Гарри, даже я. Ну, не могу сказать, что совсем уж по-братски. Но, думаю, как близкого друга. Ты много для нас значишь, и я никогда бы не сделал ничего, что может разрушить эти отношения.
— Спасибо, но это еще не все. — Гарри замолчал, пытаясь собраться мыслями, чтобы правильно суметь их сформулировать. Он должен сделать все правильно. — Дело в том, пока я был в отпуске, то многое обдумал, и понял, что я действительно любил Олли. Я не могу это правильно объяснить, или объяснить, как я себя сейчас чувствую, но я очень стараюсь в этом разобраться. И думаю, или даже знаю, что совершенно ни к чему сейчас что-то портить еще сильнее, не разобравшись до конца во всем.
— Я понимаю. Это очень мудрое и взрослое решение, Гарри. Не каждый из нас может так разбираться в себе и в том, что нам действительно нужно. Придерживайся этого. Ты заслуживаешь лучшего, и если ты сможешь все решить, думаю, ты найдешь счастье, которого заслуживаешь даже больше, чем надеешься.
Гарри облегченно вздохнул, увидев, что Чарли действительно его понял и не станет думать о нем хуже. Он снова почувствовал облегчение, когда Чарли по-дружески обнял его и поцеловал в лоб, поворачиваясь к камину. Проблема была в том, что, хотя эмоционально он был удовлетворен, но его тело все еще желало прикосновений Чарли. Вздохнув, он быстро наложил очищающие заклинания на кухню и обеденный стол, прежде чем пойти в спальню и расслабиться. Он был очень напряжен и, благодаря своей решимости свести отношения с Чарли к чисто дружеским, ему пришлось взять дело в свои руки.
* * *
Клэр Гаффрис была лишь на дюйм или два ниже Гарри, но на этом сходство заканчивалось. У нее были длинные вьющиеся волосы, такие же темные, как у Гарри, а карие глаза, казалось, замечали слишком много. Короче, он была красива. В те дни, когда Гарри еще нравились девушки, он мог бы с легкостью ею соблазниться. Однако, поскольку она сейчас была его прямым начальником, ему повезло, что та никогда его не замечала или не проявляла интерес…до сегодняшнего дня.
Гарри обнаружил, войдя в офис Клэр, что она оглядывает его оценивающе. «Что происходит?»— подумал он. «Такое ощущение, что кто-то наложил на меня Привлекающее заклятие». Он не мог не задумываться иногда, сколько оценивающих взглядов и вульгарных предложений он получил из-за своей знаменитости. «Возможно, я только что заметил ее интерес, так как теперь меня дома никто не ждет»,— подумал он.
— Гарри! Я так счастлива, что ты зашел. Прошла целая вечность с тех пор, как мы болтали в последний раз! — Клэр практически затащила его в свой кабинет, указывая на стул, стоящий слева от стола. — Садись, Гарри. Расскажи мне, как у тебя дела? Как твои студенты? Я видела тебя на фотографии в «Пророке» с семьей Министра несколько недель назад. Это была такая милая фотография! Ты хорошо знаком с Министром?
Гарри сел и терпеливо стал ждать, когда иссякнут ее обязательные сантименты и невразумительные вопросы. После своего переезда в Сомерсет он быстро привык к ее манере, и обычно находил эти беседы либо необычными, либо выслушивал все снисходительно. Сегодня, тем не менее, когда ее энергия объединилась с жаждущим, блуждающим по его обтянутым брюками ногам взглядом, Гарри почувствовал легкий дискомфорт.
— Да, — начал он, когда она, наконец, замолчала, чтобы вдохнуть воздух. — Сын министра — мой лучший друг. Я уже многие годы знаком с их семьей.
Ее брови немного нахмурились в непонимании, пока она переваривала эту информацию. — О, понимаю. — Клэр склонила голову набок, задумавшись. — Значит, поэтому ты был на той фотографии с ними?
— А почему еще я мог оказаться на семейном праздновании нового назначения на пост Министра Магии? — Гарри был сбит с толку. О чем думала Клэр? Казалось очевидным, что он был близким другом семьи.
— Ну, потому что ты Гарри Поттер, конечно! Было бы естественно попросить тебя поприветствовать нового Министра.
Гарри сделал глубокий вдох, пытаясь не возмутиться от заявления, что только его имя было причиной приглашения. Он, уже в который раз, подумал, что действительно трудно будет найти человека, который сможет когда-либо понять его по-настоящему. Он решил ничего не комментировать, а вместо этого прочистил горло и переключился на интересующий его вопрос.
— Послушай, Клэр, я скоро должен вернуться к работе, но мне сначала хотелось бы поговорить о проводимых мною тренировках.
— О?
— Да, мне очень нравится тренировать новобранцев, и, кажется, у меня это неплохо получается.
— О, конечно! — воскликнула Клэр. — Я слышала много прекрасных отзывов от старших Авроров. Они говорят, что твое обучение новобранцев идет очень хорошо.
— Ммм, ну, понимаешь, — Гарри замер, запоздало поняв, что именно она сказала. — Обучение? Я, вообще-то, не считал, что я чему-то обучал их. Я учу их наблюдениям и внимательности. Я обсуждал с ними дуэли, кое-какие следовательские приемы и даже показывал, как основы этого предмета могут помочь им в битве. Поэтому я больше подхожу на роль наставника, чем учителя, ты согласна?
Она моргнула. Впервые он видел ее потерявшей дар речи. — Хорошо! — Казалось, она наконец-то вышла из ступора. — Конечно! Я и понятия не имела! Думаю, ты пришел, чтобы сообщить о ком-то, кто не ценит твою работу?
— Нет. Я не собирался. Я здесь, чтобы просить о переводе, Клэр. Я сертифицированный Аврор, и уже работаю на протяжении нескольких месяцев наставником неполный рабочий день. Я хочу этим заниматься постоянно.
— Аааа! — Ее облегчение было до смешного очевидным. Оказывается, она волновалась, что он сейчас начнет жаловаться из-за своих переработок. Но жаловаться было последним, чего хотел Гарри, и он решил придержать эту информацию пока. Он почувствовал, как проявилась его слизеринская сторона, когда он позволил предположениям Клэр влиять на ход их разговора.
Их совещание вскоре подошло к концу, и Клэр запланировала встречу Гарри и Гордона Бриджуотера, начальника всего их отдела, чтобы обсудить возможность учреждения должности преподавателя. Он вышел из кабинета, выслушивая ее повторяющиеся вопросы, не может ли она еще чем-нибудь помочь Гарри.
* * *
Гарри был на грани нервного срыва в среду вечером, пока готовил ужин для Рона и Гермионы на кухне. Они были самыми близкими его друзьями, но он сам не понимал, хочет ли рассказать им, что у него на уме, и обо всем том, что случилось в последнее время. Ему казалось почти предательством, что он до сих пор не рассказал им об Оливере. Прошел почти месяц с того фиаско в День Св.Валентина, и он закрылся ото всех с тех пор, и единственным человеком в его жизни, кто знал, что с ним происходит, был Люк.
Это была еще одна проблема, которая волновала его. Ему казалось неправильным быть так близко к Люку, рассказывать ему обо всем, что происходит в его жизни, узнавать этого парня и считать его одним из своих лучших друзей, не поставив в известность Рона и Гермиону. У него было ноющее ощущение, что он должен был им рассказать, но, с другой стороны, ему даже нравилось, что никто не знает об этой переписке. Ну, это было не совсем так — Джинни знала. Он нечасто видел ее с того времени, как она проверяла дневник, и у них уж точно не было шанса поговорить. Но, все же, она знала о дневнике, и это давало ему немного уверенности. Он не мог скрывать что-то от Рона, если только об этом вообще никому нельзя было знать.
Закончив прибирать квартиру, он заметил, как пусто она сейчас выглядит без всех тех маленьких вещиц, принесенных сюда в свое время Олли. Комната внезапно показалась ему холодной и непривлекательной без его кубков и медалей, украшавших полки. Фотографии, на которых он был снят с Олли, раньше стоявшие на каминной полке, он разорвал или побросал в огонь во время того приступа ярости. Естественно, Гарри сожалел сейчас об этом. Внезапно, ему в голову пришла одна идея, и он влетел в спальню.
К тому времени, как они прибыли, Гарри не только успел приготовить жаркое из свинины и картофельное пюре, но и чувствовал полное удовлетворение от своих идей по украшению комнаты. Наложив согревающие чары на свежеприготовленные овощи и подливку, он посмотрел на множество фотографий, которые теперь украшали пустующие места на каминной полке и серванте. Открывая вино, он думал, насколько был глуп. Конечно, они заметят, что в квартире нет ни одной вещи Олли — его друзья здесь бывали довольно часто. Лучше ему поскорее покончить со всем этим, и оставалось надеяться, что они будут достаточно спокойны и не рассердятся на него.
Естественно, первое, что заметила Гермиона — это его новый декор. — Гарри! Эти фотографии — они выглядят…они восхитительны! — она остановилась у камина, благоговейно дотрагиваясь до фотографий Мародеров. Рон подошел и покосился на квиддичные фото. Фотографии двух поколений гриффиндорцев, выигрывающих Кубок по квиддичу, были очень похожи, и Рон подумал, что это трогательно.
— Привет, ребята, — оба — и Гермиона, и Рон — повернулись только для того, чтобы попасть в объектив фотоаппарата, и Гарри нажал на кнопку. Он был очень доволен, застав их врасплох.
— Какого черта ты делаешь, Гарри? — Рон все еще моргал от вспышки камеры. — Ты решил последовать по стопам Колина чертова Криви? — Гарри отложил фотоаппарат, и, в качестве извинения за тайком сделанную фотографию, вручил им по бокалу вина.
— Пожалуйста, скажи, что тобой не завладела страсть к фотографированию, Гарри, — продолжила Гермиона. — Я имею в виду, эти фотографии очень милы и все такое, но…ну, я просто помню, каким был мой папа, когда я была маленькой. Я не смогу вынести этот вечер с тобой, если ты устроишь нам фотосессию.
Рон вопросительно посмотрел на нее, понятия не имея, что такое фотосессия, и стоит ли начинать беспокоиться, что вскоре ему придется пройти еще одну с его будущим тестем.
— Обещаю, Гермиона, я не буду настолько плох. Я просто купил фотоаппарат на прошлой неделе, а эти фотографии хотел просто как-то организовать…. — Гарри быстро занялся ужином, и его гости вскоре были отвлечены накрытым столом. Рон, в особенности, увлекся горячей поджаристой свининой.
Гарри удалось отвлечь внимание гостей прекрасно приготовленными блюдами: простыми, но очень вкусными. Разговор вошел в знакомое и спокойное русло, когда Рон стал рассказывать о поведении Хедвиг, пока она жила с ними, а Гермиона расспрашивала о здоровье Гарри. Рон передал обычное сообщение от миссис Уизли, которая надеялась, что он нормально питается и скоро приедет к ним в гости, а Гермиона расспрашивала о работе Гарри. Все было спокойно, пока он не вытащил «Тарт Татин» (яблоко в карамели и грушевый пирог — Гарри был вдохновлен французской кухней) на десерт, тогда и случилось неизбежное.
— Итак, — сказал Рон, отпивая глоток вина. — Как Оливер? Я слышал, что они на этой неделе играют против «Пушек». Он много тренируется? Ты знаешь, они были близки к победе в прошлую игру.
— Верно. — Гарри замолчал на минуту, чтобы собраться с мыслями, желая, чтобы он был больше готов к этому разговору. Конечно, это должно было произойти, но все равно ему было сложно начать говорить об Оливере, особенно потому, что не он завел разговор на эту тему. Он занялся нарезанием пирога и раскладыванием его по тарелкам. Он наполнил бокал Рона и свой собственный. Он поправил салфетку возле своей тарелки и очень тщательно разгладил угол скатерти со своей стороны. Наконец, он был выдернут из своей задумчивости голосом Гермионы.
— Гарри?
Он поднял глаза, и изогнул брови. — Хммм?
— Ты уверен, что все в порядке? Ты, кажется, отвлекся. Рон только что спросил об Оливере и квиддиче, а ты почти никак не отреагировал. — На ее лице появилось подозрительное выражение. — Вы с Оливером поругались?
Гарри не мог не порадоваться, что она знала его достаточно хорошо и догадалась, что что-то не так. Он просто надеялся, что они оба простят его, что он так долго скрывал от них свои проблемы. — Вообще-то, Гермиона, Рон, мне есть, что вам рассказать. Я должен был это сделать раньше, но я, правда, очень хотел побыть один, чтобы во всем разобраться, понимаете. Это часть причин, почему я поехал во Францию. Мне нужно было отдохнуть от всего. Понимаете…Я много думал о наших отношениях с Оливером. В январе, когда я пригласил его на свидание в его День рожденья, я пытался сделать этот день особенным, и ну…я, вроде как, напортачил — но, в конце концов, признался ему в любви.
Рон открыл рот, собираясь заговорить, но Гарри поднял руку, останавливая его. Последнее, чего ему хотелось — это недоразумений, к которым привели бы ненужные счастливые поздравления, прежде чем у него появился бы шанс объяснить ситуацию в целом. Было все еще трудно поверить, что он не рассказал им ничего из случившегося. Они так редко общались в последние месяцы.
— Итак, все было в порядке — ну, я думал, что у нас все в порядке — после этого я отправился в его номер гостиницы, чтобы сделать ему сюрприз на День Св.Валентина. Я запланировал романтический вечер… Ну, освобожу вас от деталей. Я зашел в спальню в номере и обнаружил его в кровати с двумя другими мужчинами. Я знаю одного из них — мы наткнулись на него как-то, когда ездили на винодельню. Я не узнал другого. — Он поднял глаза и увидел, что Гермиона была в ужасе, а Рон выглядел слегка недоуменно. — Я был так зол, обижен и сбит с толку, что сразу же вернулся домой и уничтожил все его вещи, — Гарри продолжил. — Я велел ему убираться по добру — по здорову, когда он пришел сюда на следующий день.
Несколько секунд стояла абсолютная тишина, прежде чем сестринские чувства Гермионы одержали верх. — О, Гарри, мне так жаль. — Она вскочила и, бросившись к нему, обняла, прижав его лицо к своей, наконец, прилично выросшей, груди. Что-то в уголке его сознания сказало ему, что Рон не очень-то был бы этим доволен, если бы Гарри не был геем. Другая часть его мозга размышляла, как бы он чувствовал себя, будучи сейчас в успокаивающих объятиях матери, если бы она была еще жива. В следующий момент он услышал голос Рона, слегка приглушенный руками и грудью Гермионы, закрывающими почти всю его голову.
— Значит, это произошло в прошлом месяце? Почти месяц тому назад? И ты только сейчас нам об этом говоришь? — с недоверием в голосе спросил Рон.
Гарри освободился от объятий Гермионы, чтобы лицом к лицу встретить последствия своих ужасных действий. — Я…прости, Рон. Я должен был сказать вам раньше. Я почти никому ничего не рассказывал. Я просто…
— Гарри, — перебил Рон. — Я думаю, ты неправильно меня понял. Я не расстроен из-за того, что ты не сказал мне, я расстроен, что ты не сказал мне…нам.
Гарри моргнул. — Не уверен, что вижу разницу, Рон. — «Почему он не злиться?» — подумал он.
Рон махнул рукой. — Я имею в виду…не имеет значения, что я не знал. Я просто хочу, чтобы у тебя был кто-то, с кем ты поговорил бы о своих проблемах. Это серьезно, и ты не должен был все это копить в себе так долго. Это отравляет тебя, становясь все больше и больше.
Гарри в шоке уставился на Рона — совершенно не зная, как реагировать на его слова. Казалось, Гермиона была тоже немного удивлена реакцией Рона. Она молча наблюдала некоторое время, затем подошла и поцеловала его. — Знаешь, я люблю тебя, Рон Уизли. И горжусь тобой.
Гарри тоже был поражен зрелостью суждений и пониманием Рона, а затем вспомнил, что он все-таки разговаривал об этом с кем-то, и подводило к еще одному признанию, которое он должен был сделать. — Ну, вообще-то, Рон, я кое с кем разговаривал…об этом…о многом…а иногда и просто ни о чем.
— Прости друг, но теперь я не понимаю. — У Рона приподнялись брови в удивленном подозрении. Он почувствовал, что Гарри должен в чем-то признаться, но не понимал пока, во что еще вляпался его лучший друг.
— Думаю, можно сказать, что у меня появился друг по переписке…Его зовут Люк, и он действительно очень милый и отличный слушатель. Он помог мне во многом разобраться за последние несколько месяцев. — Гарри нервно провел рукой по волосам. Было приятно, наконец, сказать им правду, но это было еще не все. Было здорово рассказать кому-нибудь о Люке, особенно, когда он стал для него таким важным человеком в его жизни.
— Гарри, — перебила Гермиона, ее брови знакомо нахмурились, так, как она обычно делала, встретив очередную головоломку, которую ей предстоит исследовать. — Где именно ты нашел друга по переписке? И как долго ты с ним переписываешься? — в ее голосе сквозило подозрение.
— Ну, мы начали переписываться во время Сочельника, или около того, и это он, вроде как, нашел меня. Или мы нашли друг друга. Я не совсем уверен, как эти штуки работают, но я нашел старый дневник Сириуса. Когда я его открыл, все написанное им исчезло, и затем позже я сам решил им воспользоваться. Помнишь, когда ты предложила мне записать свои мысли? Ну, тогда я и воспользовался им. После моей первой записи Люк ответил мне. Его слова просто внезапно появились.
Брови Рона исчезли под челкой. — Гарри! Ты разговариваешь с книгой! Тебя ничему не научил дневник Сам-знаешь-кого?
Гарри просто терпеливо улыбнулся. — Да, Рон. Я кое-что узнал из дневника Волдеморта. Именно поэтому, как только я увидел слова Люка, я связался с единственным знакомым мне человеком, который занимается снятием заклинаний, темных заклинаний, и у которого был собственный опыт со злыми дневниками! Джинни тщательно проверила его и заверила меня, что мне не о чем беспокоиться. Это просто зачарованный дневник, созданный для общения людей друг с другом. Просто так случилось, что Люк нашел вторую часть этого дневника, и с тех пор мы стали переписываться постоянно.
Озабоченное выражение лица Гермионы сменилось задумчивостью, как будто она пыталась вспомнить что-то важное, затем на лице у нее появился шок, который быстро исчез за обычным интересом. Гарри заметил это, но Рон заговорил прежде, чем он успел озвучить свое любопытство.
— И откуда ты знаешь, что этот парень искренен? Я имею в виду, что, если он просто пытается узнать грязные подробности жизни Гарри Поттера, чтобы потом продать их «Пророку», или шантажировать тебя, или причинить тебе вред?
— Ну, если бы он хотел узнать грязные подробности о Гарри Потере, ему бы пришлось найти другие источники информации. Я не использую свое настоящее имя, Рон. Честно, ты что, принимаешь меня совсем за идиота? — обиделся он.
— Нет, конечно, нет. Я просто… — Рон посмотрел на свою тарелку, и начал заинтересовано водить вилкой по остаткам еды в ней. Гарри знал, что Рон пытается не потерять терпение. К счастью, вмешалась Гермиона, прежде чем Рон успел ляпнуть еще чего-нибудь, — Значит, Гарри…ты разговаривал с Люком после своего разрыва с Оливером? И сейчас ты в порядке? Я имею в виду, насколько это возможно?
Гарри задумался на мгновение. — Да. Я имею в виду, да. У меня все в порядке. — Он кивнул. — Я оправился от нашего разрыва. Я провел много времени, думая обо всем во время отпуска, и сейчас я уже нормально себя чувствую. Думаю, это хорошо отразилось на мне. Я имею в виду, черт, конечно, лучше бы этого не произошло, но, по-моему, хорошо, что мы расстались. Олли был хорош временами, но он не единственный мужчина. Теперь я это знаю. — Гарри неуютно поерзал, понимая, что пришло время рассказать им о Чарли. Он не имел представления, как Рон все воспримет, но знал, что необходимо было об этом рассказать.
Он быстро поднялся и занялся уборкой стола. Гермиона помогала ему, давая Рону время, чтобы переварить новости Гарри. Он понимал, что лишь тянет время, но внезапно, он почувствовал такую же нервозность, как и в первый раз, когда встретился с Волдемортом. Через несколько минут, он, нарезав сыр, вернулся назад к столу, уверенный, что ему нужно будет сделать это либо сейчас, либо никогда.
— Послушайте, думаю, мне нужно еще кое-что рассказать вам…есть кое-что еще. — Он помолчал. Они ждали. Гарри понимал, что вариантов развития событий могло быть множество. Рон и Гермиона просто знали, что ему нужно сказать им о чем-то серьезном. Они продолжали ждать. Гарри, наконец, глубоко вздохнул, думая, что ему нужно перестать так делать, чтобы успокоить себя, или он просто подавится воздухом. — Где-то через неделю после нашего разрыва…я подумал, что хочу поговорить с тобой. — Он многозначительно посмотрел на лучшего друга, думая о том, сколько раз в своей жизни он говорил с Роном, и это ему помогало. — Я собирался аппарировать к тебе поздно ночью, но я…
— Гарри, ты же знаешь, что ты можешь прийти в любое время, когда тебе нужно. Мне плевать, как поздно это будет.
— Спасибо, Рон, но, понимаешь…меня совсем не заботило, что было поздно. Я…я был пьян, и…
— Гарри! — шокированный и обеспокоенный тон Гермионы сказал ему, что она вот-вот начнет одну из своих лекций на тему безопасности и предусмотрительности.
— Знаю, Миона. Знаю. Я никогда больше не буду пытаться аппарировать под влиянием алкоголя. В любом случае, я очутился в не том месте.
— И где же?
— У Чарли.
— О, ну, он же позволил тебе остаться, не так ли? Я имею в виду, тебе же не было необходимости пытаться аппарировать снова. Удивлен, что ты действительно смог добраться до Румынии! Целым?
— Да, он позволил мне остаться, — пробормотал Гарри, больше в пол, чем Рону. Он совсем не представлял, как это сказать. Он надеялся, что уже закончил объяснения, но было ясно, что до Рона все еще не дошло, что же произошло потом. «Напрямик. Иногда, особенно с Роном, нужно говорить напрямик». — Рон, я переспал с Чарли.
* * *
К концу объяснений Гарри не мог поверить, что все прошло так хорошо. Рон не умер от апоплексического удара и не ударил его никаким заклинанием, и не угрожал сделать того же со старшим братом. Несколько мгновений стояла оглушительная тишина, но Рон, к его удивлению, принял тот факт, что Гарри однажды переспал с Чарли. Конечно, Рон был ошарашен, но быстро пришел в себя и принялся спрашивать, являются ли они теперь парой, или это был просто случайный секс. Несколько мгновений разговор был чертовски неудобен, но оба — и Рон, и Гермиона — поняли, что Гарри честен с ними, и побороли свой шок и удивление, чтобы поддержать друга. Вскоре их разговор перешел на более легкие темы, и они принялись рассказывать, что у кого случилось в жизни за это время.
* * *
Шел дождь. Он лил просто как из ведра, но, несмотря на это, Гарри решил пройтись пешком с работы домой. У него был долгий и утомительный день в офисе, и сегодня же состоялся выматывающий разговор с начальником Клэр, мистером Бриджуотером. Он потратил почти два часа, объясняя ему, почему хочет перевестись, и что он не чувствует себя несчастным в Сомерсетском Отделении Магии, что он просто ищет чего-то большего, чем его настоящее положение. Мистер Бриджуотер подтвердил, что они считают его только наставником.
Начальство не понимало всей глубины и значимости работы, проводимой Гарри. Тот вовсе не был удивлен. Административная сторона Аврорского отдела всего Министерства, казалось, весьма отдаленно представляла, что именно происходит здесь. Отдел не очень хорошо принял полу-увольнение Гарри, но не желал терять его окончательно. Это не останавливало их при использовании его имени для привлечения новобранцев, и не мешало запихивать в официальную мантию с требованием присутствовать на их Церемонии Окончания.
Наконец, ему сообщили, что нужно будет встретиться с кем-то в Лондоне, прежде чем будет подписан официальный приказ о его переводе. Это казалось чистой формальностью, но Гарри все равно чувствовал себя немного уныло. Было ясно, что мистер Бриджуотер не хотел брать на себя ответственность за возможный уход Гарри, или, что более важно, отчитываться перед своим начальством, за то, что дал Герою Войны то, что тот хотел. Снова Министерство кидало его из стороны в сторону, и он был недоволен. Не теперь, когда он, наконец, понял, чего хочет от жизни.
Поэтому он шел под проливным дождем, накрывшись ограждающими чарами, не позволяющими ему промокнуть до нитки, простыть и заболеть, но он не замечал ничего остального вокруг. Почти все время, пока он шел домой, он представлял, как изменится его жизнь после той встречи в Лондоне. Он мог найти там новую квартиру. Он мог купить новую мебель, насладиться устройством своего нового дома и начать жизнь заново. Он представлял, что у него будет больше времени, чтобы видеться с друзьями, а еще в Лондоне был лучший доступ по каминной сети в Хогсмид, что позволит ему чаще встречаться с Ремусом, и конечно, Рон и Гермиона жили в Лондоне. Он с нетерпением ждал этих перемен в своей жизни, чего-то, что позволит ему оставить призраков отношений с Оливером позади.
Гарри, заскочив под козырек своего дома, направился к лестнице, когда Присцилла, его соседка, вышла и поздоровалась. Эта пара, Присцилла и ее муж Уолт, жили рядом с ним, и с самого его переезда были настроены чрезвычайно дружелюбно к Гарри. Они были чрезвычайно тихой парой, по сравнению с другими (особенно, в маггловском мире). Уолт частенько занимался цветами, растущими на окне в ящиках — он постоянно убирал сухие листья, случайные побеги и другие сорняки. Присцилла же, наоборот, была невероятно общительным человеком. Она любила поболтать со всеми соседями, спрашивала, как у них дела, рассказывала, как дела у других, высказывала предположения, чем другие занимаются, и часто обсуждала, что люди должны делать. В отличие от тети Петуньи, она делала это не из чувства превосходства, а просто любила поболтать.
— Гарри! Как у тебя дела? Я не видела тебя в последнее время, ты уезжал куда-то? — Ее светловолосый парик немного съехал в сторону. Она была одета в стиле пятидесятых: в зеленое платье, скорее всего, сшитое из сатина. В ее ушах были жемчужные серьги, на шее жемчужное ожерелье, а на ногах черные туфли на невысоком каблуке. Гарри она напомнила стереотипную домохозяйку, каких изображали в старых американских комедиях.
— Привет, Присцилла. Да, я уезжал в отпуск на пару недель. А ты как?
— О, все в порядке, все хорошо. Уолт уговаривает меня тоже куда-нибудь съездить, но ты знаешь меня, я такая домоседка. Может, ты сможешь порекомендовать, где мы можем остановиться? Поблизости?
— Если я что-то вспомню, то дам вам знать. — Сказал с улыбкой Гарри. Он действительно не имел ничего против Присциллы и ее мужа, но просто частенько они заставали его тогда, когда он совсем не был расположен к разговорам. К счастью, у него сегодня было достаточно веское извинение, чтобы побыстрее распрощаться, благодаря погоде. — Лучше я пойду домой и переоденусь, пока не простыл. — Он отступил в сторону и начал подниматься, услышав в спину, — Обсыхай! Увидимся позже.
Он вспомнил, как однажды Присцилла остановила его и Оливера. Она задержала их на полчаса, рассказывая о молодой женщине, жившей раньше в их квартире. Оказывается, она была немного странноватой, держала у себя дома голубя и носила алюминиевую фольгу на ушах. Присцилла даже рассказала им, как однажды, когда все соседи вышли из квартир, то они нашли девушку, раскладывающую сэндвичи у их дверей. Зайдя в квартиру, Гарри почти мог слышать мягкий голос Оливера и их смех над этой историей.
Он поставил свой любимый CD-диск, в надежде избавиться от этого голоса. Гарри в музыке больше тяготел к старому свингу и эстраде. Он не желал признавать, что на его музыкальный вкус большое влияние оказала тетя Петунья. Несмотря на это, его музыкальная коллекция не ограничивалась Синатрой, Беннеттом, Мартином и Бачарахом. Иногда он в тайне наслаждался и поп-музыкой. Недавно на него произвел большое впечатление молодой исполнитель, который выпустил альбом со свинг-музыкой. Сейчас в магнитофоне стоял CD Робби Уильямса, и он слушал голос молодого певца.
Спустя несколько раздражающих минут, Гарри понял, что CD не поможет. Хотя Оливер и любил петь вместе со всеми любимыми исполнителями Гарри, он попытался познакомить Гарри и с некоторыми современными стилями. Но Гарри не понравился ни рок, ни тяжелый рок, который Оливер просто обожал. Пристрастия к магической музыке у Гарри напрямую зависели от маггловских. Он больше предпочитал группы «Мерлин и волшебники-свинги», чем «Ведьм» и «Домовых». Гарри вздохнул, попытавшись расслабиться под музыку, но голос Оливера не исчезал.
Быстро изменив способ воздействия, он обнаружил, что и телевизор тоже не помогает. Казалось, Оливер прочно обосновался в голове у Гарри и не упускал возможности напомнить ему, что тот упускает. Он сидел на диване, пытаясь понять, что с ним происходит. Он чувствовал, что сходит с ума, поскольку ему казалось, что он не только слышал голос Оливера, но может чувствовать запах его одеколона, почти желает ощутить прикосновение знакомых рук к своему телу. Между ними всегда было что-то большее, чем просто страсть. О, конечно, Гарри знал, что квиддич мог возбудить даже евнуха, и это многое объясняло в их отношениях с Олли. Их самые интимные моменты, самые дикие ночи всегда происходили после игр или тренировок.
«Я не хочу, чтобы он вернулся. Я просто скучаю по привычным для меня вещам, и все». Гарри понимал — он так долго искал плюсы в своем одиночестве, что у него не было времени нормально оплакать эти окончившиеся отношения. Ему немного помогала уверенность, что он в действительности не хотел возвращения Олли, но все еще было трудно справляться с внезапными всплесками воспоминаний и желаний. «Я просто обычный парень. Это нормально — скучать по нему, я уже привыкаю. Теперь все кончено, и я продолжаю жить дальше, и со мной все будет хорошо»,— Гарри продолжал повторять это, как заклинание, поднимаясь и принимаясь за свои обычные вечерние дела. Наконец, Гарри уселся читать дешевый детективный роман и уснул прежде, чем узнал, кто же был убийцей.
* * *
Гарри отправил Ремусу сову утром в пятницу, чтобы узнать, будет ли мужчина свободен на выходных. Оборотень был следующим в списке Гарри, с кем он хотел наверстать упущенное. Ему понравился обед с Ремусом перед Днем Св.Валентина, и он сожалел что с тех пор не связывался с ним. Как выяснилось, Ремус действительно был свободен и заверил Гарри, что будет рад, если тот проведет выходные в Хогвардсе.
В тот вечер, получив сову от Ремуса и ответив короткой запиской, он упаковал немного вещей и, осмотревшись, не оставил ли чего-нибудь важного, Гарри проверил замки на дверях и окнах, наложил запирающие чары на камин, которые активируются после его ухода, и, закинув сумку через плечо, отправился в комнаты к оборотню. Конечно, он еле смог удержать равновесие, выходя из камина. От этого Гарри смутился, хотя, надо признать, с годами у него стало получаться все лучше и лучше. Ремуса в комнате не было, поэтому Гарри опустил сумку на пол, отряхнул сажу и устроился поудобней на диване.
Он понятия не имел, как долго там просидел, но вполне достаточно, чтобы почувствовать всю усталость от этой недели и сегодняшнего дня. Он уже дремал, когда Ремус вошел в комнату, и чуть не свалился с дивана, напуганный Щекочущими чарами, которые оборотень потихоньку наложил на него. Ему потребовалось мгновение, чтобы восстановить равновесие, понять, что происходит и, найдя палочку, наложить контр-заклинание. Все это время Ремус весело смеялся над Гарри. Хотя он быстро сделал попытку сдержать свой смех, когда Гарри вскочил на ноги и кинул на него сердитый взгляд. — Ты заплатишь за это, Люпин. — Угроза не сработала, потому что Гарри едва смог сдержать свой собственный смех, чтобы выдавить слова, но должен же он был хоть сделать вид?
Ремус снова хохотнул. — Оооо, у меня затряслись поджилки, молодой человек! — Гарри приподнял на это бровь, и два мага мгновенно начали кидаться друг в друга безобидными заклинаниями. Они частенько это делали на протяжении последней пары лет в Хогвардсе, якобы, для оттачивания рефлексов Гарри, но, в реальности, это было просто весело и позволяло им проводить какое-то время вместе и снимать стресс. Через несколько минут они сняли друг с друга Щекочущие чары и начали бороться и щекотать друг друга руками — в конечном итоге, оба, хохоча, упали на диван.
— Скучал по тебе, Ремус.
— Тоже рад тебя видеть. — Гарри заметил легкую тоску в этом замечании и вспомнил о своих недавно принятых решениях. Тем не менее, он не заметил страсти в глазах оборотня, которая отразилась вместе с грустью. Ремус был рад, сумев восстановить контроль над своими беспорядочными чувствами прежде, чем Гарри повернулся к нему лицом.
— Я так рад, что ты оказался свободен в выходные, Ремус. Мне нужно поговорить с тобой. Многое произошло с тех пор, как я видел тебя в последний раз, и я пришел кое к каким выводам и принял несколько решений о себе самом и своем будущем. Одно из этих решений заключается в том, что я хочу стать ближе к своим друзьям и больше встречаться с ними. Мне очень стыдно, что ты один из моих самых близких друзей, но не знаешь, что происходило в моей жизни за последний месяц, или около того. — Ремус уже понял, что это будет серьезный разговор, и надеялся, что ничего трагического не произошло. Ему уже начали мерещиться неизлечимые болезни, квиддичные травмы у парня Гарри, не совместимые с жизнью, разрушительные пожары, внезапная нищета, или другие трагедии, которые могли обрушиться на его молодого друга. Он ничего не сказал и ждал, пока Гарри не расскажет сам все, что хочет. Он предложил чашку чая, и предложение было с благодарностью принято. Ремус давно заметил, что легче выслушивать плохие новости за чашкой горячего чая, и он точно не хотел остаться с пустыми руками, когда Гарри начнет рассказывать свои плохие новости.
— Думаю, сначала я должен рассказать тебе о Дне Св.Валентина, — начал Гарри. Сейчас об этом было легче говорить, когда у него было время подумать и рассказать своим друзьям. — Я выяснил, что Оливер изменял мне, и мы расстались. Он разглагольствовал о свободных отношениях, как будто это обычное явление, и именно такое поведение ожидается от магов и ведьм, но мне потом сказали, что это не совсем так. В любом случае, я велел ему убираться, и на этом, собственно, все.
Ремус, хотя и сочувствовал боли Гарри, в действительности почувствовал облегчение, узнав, что его самые страшные предположения не оправдались. — О, Гарри. Мне очень жаль. Знаю, это трудно. Я рад, что ты оказался сильным в такой ситуации. Если ты хочешь свободных отношений — это другой вопрос, но если ты ищешь и ожидаешь моногамии, то ты, черт побери, заслуживаешь этого! — Ремус почувствовал, как у него волосы встали на загривке при мысли, что Оливер Вуд так обидел Гарри. Просто неумно со стороны кого-либо причинять боль члену стаи оборотня, а Ремус всегда считал Гарри таковым.
Гарри улыбнулся немного грустно. — Спасибо. — Он смущенно опустил взгляд и глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. Ему потребовалось около десяти минут на объяснения, что он сделал с вещами Оливера, как хандрил первую неделю, затем, напившись, переспал с Чарли. Он рассказал Ремусу о своей замечательной поездке, и какие открытия в себе он сделал. — Поэтому я сейчас связываюсь с близкими мне людьми и пытаюсь объяснить им, насколько они важны для меня. И я обещаю, что постараюсь чаще встречаться и быть более открытым с тобой. И ты очень важен для меня, Ремус, я не хочу потерять нашу дружбу. Правда.
— Я знаю, Гарри. И я также виноват, как и ты. Мне тоже нужно постараться — ты один из немногих друзей, которые у меня есть, и в моем возрасте действительно начинаешь понимать, насколько может быть важна дружба.
— О, пожалуйста, не начинай свои разговоры о возрасте. Люди постоянно ведут себя так, будто я до сих пор неуклюжий пятнадцатилетний дурак. Даже Рон и Гермиона, несмотря на то, что они мои ровесники!
Ремус рассмеялся, и Гарри был счастлив снова услышать этот смех. С Ремусом всегда было весело, и ему нравилось смеяться вместе с ним. Кажется, в последнее время немногие люди могли по-настоящему рассмешить его. О, Рону иногда удавалось, даже Гермионе, но Ремус и Люк казались единственными, кто мог сделать это при любых обстоятельствах. Гарри вырвался из своих размышлений, чтобы ответить на вопрос Ремуса о Роне и Гермионе.
— У них обоих все в порядке, и они обручены. Не думаю, что они уже определили точную дату свадьбы, но сам факт, что они поняли, спустя двенадцать лет, что предназначены друг для друга — это уже что-то, ты понимаешь? — Они снова расхохотались, а потом Гарри рассказал Ремусу о работе своих друзей. — Рон работает в Гринготтсе. Кажется, ему это нравится. О, он не может мне о многом рассказывать, потому, что он член Специального Расследовательского Отдела, и вся информация защищена чарами конфиденциальности, но ему это нравится. Гермиона почти закончила свое обучение на колдомедика, и в следующем семестре будет работать под руководством Поппи, поэтому, я думаю, ты будешь видеть ее чаще, чем я. Она также занимается каким-то исследованием с маггловским врачом — его брат магглорожденный маг, поэтому он знает о магическом мире — и они надеются найти способы работать вместе, решая проблемы, которые магглы и маги не смогут решить поодиночке. Очень интересно слушать, когда она рассказывает о своих теориях, если ты можешь удержать ее от использования медицинской терминологии, которой никто не понимает.
Они проболтали большую часть ночи, и Гарри убедился, что навестить своего друга и свой бывший дом было верным решением. Он уже довольно долго хандрил в своей квартире, и возвращаться туда снова было катастрофой. Но он надеялся, что ему недолго.
* * *
Суббота обещала быть красивым морозно-весенним днем. До Пасхи оставалась всего неделя, и, казалось, земля начала приготавливаться к неминуемой смене времени года. Трава стала немного зеленее, тут и там появлялись маленькие цветочки, и на деревьях начали набухать почки. Воздух, пусть все еще и холодный, особенно по утрам и ночам, уже меньше кусался. Гарри совершил долгую прогулку по землям Хогвардса с Ремусом, здороваясь с учителями, которых знал со школы, и терпеливо улыбаясь детям, узнававшим его. Ремус понимал, что Гарри ненавидит свой статус Мальчика-который-выжил и то внимание, которое он привлекает к себе. Он молча наблюдал за тем, как его друг ведет себя с учениками, гордясь тем, что молодой человек понимает разницу между детьми, благоговеющими перед героем войны, и фанатами, которых привлекала лишь легенда. В этот момент он был уверен, что Джеймс гордился бы сыном. Жаждущий взгляд Гарри, брошенный в направлении квиддичного поля, и ностальгические комментарии не прошли мимо внимания Ремуса.
— Знаешь, Хогвардс действительно был первым местом, где я чувствовал себя дома. Когда Хагрид пришел за мной… — слова застряли в горле Гарри на мгновение, когда он непроизвольно посмотрел на пустующую хибару Хагрида.
Его самый первый друг пал жертвой войны, вместе со многими другими Аврорами Ордена. Тонкс, Шеклболт, Грозный Глаз Грюм так и не смогли дожить до окончания войны, так же, как и профессора Флитвик и Синистра. Оба были убиты, когда они защищали замок, вместе с Флоренцем и некоторыми другими кентаврами. Было очень трудно не скучать по ним, но Гарри был уверен, что они умерли, защищая свободу и безопасность магического мира, и они бы не хотели, чтобы их чересчур оплакивали. Он прочистил горло и начал заново, — Когда Хагрид пришел за мной, он принес раздавленный торт. Это был первый торт в моей жизни. И Хагрид стал моим первым другом, а этот замок — моим домом. Я действительно люблю это место.
Ремус успокаивающе обнял Гарри за плечи, предлагая ему молчаливое понимание, хотя и обдумывал сказанное. Вскоре они пошли обедать, и Гарри обнаружил, что ему, похоже, не придется иметь дело с недовольством Снейпа на этот раз. О, он научился немного уважать своего бывшего преподавателя, и они, обычно, могли вежливо разговаривать друг с другом, но, иногда, для этого приходилось прилагать слишком много сил. Хорошо, что приближалось полнолуние, и Снейп проводил много времени, готовя аконитовое зелье. Ремус рассказал ему, что Снейп вносит улучшения в состав, и предлагает новый вариант каждые два-три месяца, поэтому теперь приготовление занимало больше времени, чем раньше. Гарри был рад, потому что это, казалось, неплохо сказывалось на жизни Ремуса.
У Гарри утром был запланирован обязательный чай с Альбусом Дамблдором, и он радовался, что некоторые вещи не менялись. Старик казался старше, но этого и стоило ожидать. Гарри рассказал о своих уроках с новыми рекрутами, и об удовлетворении, которое приносили ему занятия. Он был оптимистично настроен на совещание в понедельник утром, поэтому сообщил своему наставнику о заманчивых планах, когда он станет работать на полную ставку преподавателем в Аврорском отделе. К тому времени, как Гарри собрался уходить, у него появилось ощущение, что Альбус что-то замышляет. Он понадеялся, что старик не станет совать свой нос, куда не следует. Гарри сам мог со всем справиться — в конце концов, ему больше не одиннадцать лет.
* * *
После обеда Гарри решил сходить в Хогсмид. Он уже давненько не бывал в магических магазинах и, особенно, с нетерпением ожидал увидеть, что же появилось новенького в «Сладком Королевстве». Он зашел в новый квиддичный магазин «Стремительный Квоффл» в центре деревни, и подумал о том, что неплохо бы прикупить пару квиддичных перчаток из драконьей кожи. Воспоминания о Чарли в таких перчатках заставили Гарри засомневаться в этом. Он хочет купить перчатки из-за случайного хорошего секса? Конечно же, он не настолько озабочен, не так ли?
После долгих раздумий, он, наконец, решил пообождать, поскольку сможет купить перчатки в любой момент, если действительно захочет их приобрести. Кроме того, если он будет жить в Лондоне, то сможет в любое время купить их в «Качественных товарах для квиддича».
В «Сладком королевстве» он был рад обнаружить свои старые любимые сладости наравне с новыми. У них была «Пыльца феи» (взрывающаяся на твоем языке и позволяющая летать, как Питер Пен), орехово-сливочные батончики (срезанные с настоящего орехово-сливочного дерева), кремовый шоколадный клубень (приобретает вкус твоей любимой начинки! ), которые выглядели и вели себя схоже с бубонтюберами, но выпускали струю крема при нажатии. Они были на любой вкус, включая клубничные, сливочные, с перечной мятой, тыквенные и всякие другие. Гарри снова почувствовал себя тринадцатилетним мальчишкой, набирая полные руки конфет, как давно любимых, так и новых, относя их продавцу. Это было весело.
Его следующей остановкой стал «Магазин Умников Уизли». Он был удивлен, узнав, что Фред встречается с Лавандой Браун, но ничего другого о близнецах ему не сообщили. Как только он просунул голову в дверной проем — его сразу же окликнули по имени. Он быстро развернулся и, если память его не подвела, оказался лицом к лицу с Фредом, который продолжил быстро говорить в обычной манере близнецов, — Гарри! Как дела? Что привело тебя сегодня сюда? Ты переехал, возвращаешься обратно? Боже, так рад тебя снова видеть, дружище. — Было немного странно слушать Фреда одного. Гарри уже давно привык, что один близнец заканчивает предложения другого. Прежде, чем он смог ответить, его обняли, и это в очередной раз напомнило ему, как он соскучился по своей приемной семье.
— У меня все отлично, просто приехал на выходные, и нет, я не переезжаю. Как ты? Бизнес? Как Лаванда?
— Я в порядке, дела тоже, Лаванда беременна следующим Уизли, но никто пока не знает, поэтому помалкивай пока.
Гарри приподнял брови, услышав это, но широко улыбнулся. — Поздравляю. Твоя мама знает?
Фред покачал головой, прежде незаметно оглядев магазин. Он понял, что ему не стоило этого говорить Гарри, но явно был в восторге от предстоящего отцовства. — Нет еще, и мы стараемся оттянуть этот момент как можно дольше, потому что мама с нас шкуру сдерет живьем, когда узнает, что мы сначала хотим дождаться рождения ребенка, а уже потом пожениться.
Гарри рассмеялся. Он мог себе представить свадьбу. И, проведя семь лет с Лавандой в одном классе, он не завидовал Фреду ни секунды. — Понятно. Итак, когда ожидается прибавление?
— В середине сентября, и Лаванда хочет свадьбу осенью. Ой, Гарри, ты обязательно должен встретиться с Джорджем и Ли, раз ты здесь!
— Ли Джордан? Он здесь? Не видел его с самого окончания Хогвардса.
Фред указал пальцем. — Да, он в подсобке с Джорджем, думаю, он помогает ему проводить инвентаризацию. Иди, мне нужно обслужить покупателей. Уверен, они будут счастливы тебя увидеть.
Гарри прошел в заднюю часть магазина, вспоминая, что склад должен был быть слева, а маленькая гостиная — направо. Близнецы здесь устроили небольшую квартирку на случай, если она им потребуется, и разрешали ему время от времени ночевать в ней между миссиями во время войны. Он находил ее удобной, близкой к Хогвардсу, и уж лучше ночевать здесь, чем на Гриммульд-Плейс с остальными членами Ордена. Иногда с ними было трудно, и Гарри пытался воспользоваться любой возможностью, чтобы избегать соратников. Через какое-то время Гарри понял, что все еще стоит в коридоре, уставившись на дверь, ведущую в его бывшее пристанище.
Вернувшись в настоящее, он открыл дверь склада и замер, как вкопанный. Его удивление было беспредельным, так же, как и внезапное оживление в области паха, когда он заметил полуголых Джорджа и Ли, явно потерявшихся друг в друге. Голова Джорджа была запрокинута назад, его лохматые рыжие волосы свисали чуть пониже веснушчатых кремовых плеч. Он облокачивался на коробку с «Подслушивающими ушами», которая доходила ему до талии. Этой поддержки, казалось, хватало, так как Ли энергично нападал на левый сосок Джорджа. Гарри смог рассмотреть раз или два кончик языка, прежде чем губы снова накрыли его, всасывая так, что это было слышно аж у дверей. Волосы Ли отросли за то время, что Гарри его не видел, и он все еще носил свои любимые косички, которые теперь прикрывали его лопатки, слегка колыхаясь в такт движениям головы, когда губы пытались найти лучший угол, чтобы дразнить измученный уже сосок.
Джордж издавал тихие стоны, яростно потираясь бедрами, и когда Ли внезапно залез в расстегнутые брюки Джорджа и схватил подрагивающую выпуклость, которую Гарри старался не замечать, Джордж испустил какой-то звук, состоящий из смеси выдоха и крика. Выражения на его лице было достаточно, чтобы Гарри вспомнил о Чарли. Ему внезапно стало неуютно наблюдать за Джорджем и Ли в их агонии страсти, и к нему снова вернулось чувство вины за ночь, проведенную с Чарли. «Боже, я когда-нибудь смогу его перебороть?» Его не могло это не волновать, но он решил, что сейчас не время и не место думать об этом. Он также подумал, что сейчас не самый удачный момент, чтобы поболтать с Джорджем и Ли. Гарри тихонечко выбрался из комнаты, осторожно закрывая за собой дверь
Запоздало две не связанные между собой мысли пришли ему в голову. Первая: он не знал, что Джордж был бисексуалом, если не геем; и вторая: дьявольский голос твердил, что ему хотелось бы захватить с собой фотоаппарат. Он выкинул их обе из головы, возвращаясь назад в магазин. Гарри был рад заметить, что Фред все еще занят, и это давало ему отличную возможность выскользнуть в дверь, лишь помахав рукой. Прежде, чем кто-либо успел его остановить, он быстро вернулся в Хогвардс, планируя полетать немного на квиддичном поле. Все эти сны, в которых он гонялся за снитчем, заставили его почувствовать, как он соскучился по веселью полетов. Незапланированный момент вуайеризма тоже оставил его с желанием немного снять напряжение.
* * *
Выходные закончились слишком быстро, и вечером в воскресенье Гарри начал упаковывать вещи. Он должен быть готов отправиться по Каминной сети в Министерство в понедельник рано утром. Он радовался, что не остался дома, потому что здесь выходные буквально пролетели. Если ему повезет, то завтра его уже переведут, и к концу недели он сможет покинуть офис в Сомерсете. Самое позднее, к концу месяца.
Пока он тщательно складывал одежду в сумку, послышался знакомый шелест страниц. Это был дневник. Гарри быстро сложил стопочкой оставшуюся одежду, чтобы упаковать ее позже, и схватил перо и чернила, чтобы поболтать с Люком. Успокаивающий знакомый почерк Люка казался прекрасным завершением великолепных выходных. Он начал читать, и когда дошел до места, где Люк предлагал назначать время их общения, слова перестали появляться. Отлично! Это означало, что они не упустят друг друга, и вообще, само предложение Люка было стоящим.
Жизнь стала проще без Сам-знаешь-кого (ты понимаешь, которого я имею в виду?).
Гарри расхохотался над этими словами. «Интересно, что подумал бы Люк, если бы узнал, насколько моя жизнь стала проще без другого Сам-знаешь-кого». Он понимал, что Люк просто осторожничает, пытаясь не называть имени Олли, но такое обращение только заставило его задуматься. Как Гермиона говорила очень много лет тому назад: «Страх перед именем только увеличивает страх перед самим человеком». Если бы он не смог заставить себя говорить об Олли, то никогда не смог бы пересилить боль от проблемы. Самоанализ будет для него наилучшим выбором.
Гарри рассказал о своих чувствах и планах в работе, и был очень рад услышать, что у Люка появился новый друг. Он даже немного удивился, какое облегчение почувствовал, узнав об этом. Было приятно сознавать, что его новый друг будет теперь не так одинок.
Все возрастающая близость с этим анонимным магом немного тревожила его, но все это происходило так естественно, что было трудно всерьез задумываться об их отношениях. Он наслаждался тем, что они могли говорить как на очень важные темы, так и на легкие, и малозначительные. Легкий флирт, появившийся в их разговоре, тоже вносил живительную струю, но Гарри не мог не задуматься, а не слишком ли он открыто высказывает свой сексуальный интерес? «Слишком открыто? Я даже вообще не пытаюсь завлечь его!» Гарри подумал об это немного. «А почему бы и нет?» Еще один хороший вопрос. «Ну, потому что он мой друг, и нам обоим нужны друзья». Вот, это должно удовлетворить его любопытство. «А как же насчет того комментария, когда близкий друг становится любовником?» Вот влип!
Прежде, чем он смог хорошенько обдумать эти мысли, разговор принял странный оборот, и слова, написанные зеленными чернилами, оборвались. Гарри посмотрел на свое последнее замечание о детях Пожирателей Смерти. «А что, если его родители были Пожирателями? Он обиделся? Он начинает злиться, или я расстроил его? Дважды влип!»
Когда снова появились слова Люка, Гарри понял, что зря волновался, и разговор продолжился, перейдя на другие темы. Он не смог не хохотнуть, когда Люк рассказал о посещении маггловских магазинов и покупке там одежды. Кожаный пиджак казался милым приобретением, и у Гарри всегда был пунктик насчет кожаных пиджаков. Но «пара джинсов» добила его, и он мог только представлять, как должен был выглядеть чистокровный маг, пытающийся найти одежду, разговаривающий с продавцами и расплачивающийся маггловской валютой.
Гарри удивился, осознав, как было поздно, когда они, наконец, попрощались, пожелав друг другу спокойной ночи. Его зевота явно указывала, что давно пора ложиться спать. Осознав это, он отбросил свои привычки по укладыванию одежды вручную и просто взмахнул палочкой, чтобы уложить все в сумку. Завтра у него будет очень трудный день.
* * *
Часть 2 — Просто еще один сумасшедший понедельник
У Гарри появилось какое-то предчувствие, когда он очутился в Главном здании Министерства в Лондоне. После не очень удачного разговора со своими начальниками он смог составить свое предложение так, чтобы это давало ему возможность постоянно работать преподавателем Авроров. Оно было таким простым, что он не думал, как глава отдела Авроров, Ллойд Уинслоу, сможет отвергнуть его. Его перевод давал плюсы всем. Гарри начнет заниматься тем, что ему нравится, а будущие Авроры получат его богатый опыт. Кто лучше научит будущего Аврора, как не человек, победивший самую большую угрозу, нависшую над всеми ними? Он сумел не вывалиться из камина и быстро отступил в сторону, давая дорогу тем, кто прибывал вслед за ним в фойе Министерства Магии.
Гарри ловко отряхнул сажу с мантии и нервно провел рукой по волосам. Это было самое суетливое время утра, когда дюжины магов и ведьм прибывали сюда, чтобы начать новый рабочий день. Гарри заметил, что почему-то была только одна очередь для проверки палочек, и она все возрастала. Гарри быстро подошел к ней и встал как раз напротив очень громко говорившего тучного мага. Если бы он не был в Министерстве Магии, Гарри мог бы перепутать его с дядей Верноном. Ну, еще у неприятного мага было американское произношение, и он своим громким голосом перекрывал все разговоры в комнате. Тучный маг разговаривал с такой же тучной ведьмой (Гарри подумал, что от звания «карги» ее отделяет только отсутствие бакенбард на щеках), чья очень высокая шляпа явно не пережила путешествия через каминную сеть.
— Честно, Вера, что заставило тебя надеть эту шляпу. Ты же знаешь, они здесь этого не любят. У этих англичан совсем нет чувства стиля, и они не придерживаются слова моды. Почему все просто стоят здесь? Что, в наши дни уже нельзя получить нормальное обслуживание? Дома такого не случается. — Маг не один был раздражен, но Гарри подавил усмешку от этих комментариев.
— Почему мы так долго стоим здесь, Мирон? Я думала, что мы просто здесь пройдем и сразу попадем на Диагон-аллею? — Вера и Мирон, явно туристы, жаловались и ныли подобным образом на протяжении нескольких минут, но Гарри быстро отключился и не обращал внимания на их громкие завывания и совершенное неприятие ничего английского. Из-за того, что Мирон видом и манерами сильно напоминал дядю Вернона, Гарри стало только проще их игнорировать.
Гарри подошел к столику. Эрик, тот же усталый старый маг-охраник, который работал здесь последние лет восемь, все еще сидел перед проходом к Золотым Воротам Министерства. Он выглядел немного потрепанным, впрочем, как и во все остальные дни, когда Гарри здесь бывал.
— Палочку, — проворчал он Гарри безразлично.
Гарри улыбнулся суетливому магу. — Доброе утро, Эрик. Что-то сегодня у тебя многовато работы, — весело сказал он. Эрик выпрямился и, увидев Гарри, устало улыбнулся.
— Мистер Поттер! Да, сегодня беспокойный день. Все другие маги на этаже Охраны сегодня болеют. Думаю, из-за того, что «Пушки», наконец, выиграли у «Малолетстон». Согласен?
— «Пушки» выиграли у «Малолетстон»? — спросил Гарри со смешанными чувствами.
— Да. Впервые за сорок лет. Можешь этому поверить? Их Загонщики поставили рекорд. Интересно, был ли вратарь «Малолетстон» вообще на игре — если судить по его выступлению. Подозреваю, сегодня не один «Собриетус» здесь был наложен. — Эрик дружески подтолкнул Гарри.
Прежде чем Гарри смог ответить, неприятный американский турист прервал их. — Эй, у нас нет целого дня! Трепитесь в свое личное время, некоторым из нас есть, чем заняться сегодня, — протолкался к столу Мирон.
Гарри повернулся и посмотрел на шумного мужчину. Даже если незнакомец и был на добрую пару дюймов выше него, Гарри распрямил плечи, оглядывая человека с ног до головы.
— Ну, тогда, может быть, Вы хотите развернуться и отправиться туда, откуда пришли? Некоторым из нас есть, чем заняться, но, в отличие от Вас, мы уважаем правила вежливости. Ну, действительно. Что это за турист, оскорбляющий страну, в которую приехал, еще до того, как успел выйти за дверь? — Гарри не потерял контроля над самообладанием — особенно не перед такой важной для него встречей. Выхватив палочку у Эрика, он влетел через золоченые ворота в первый лифт, направляясь на Уровень Второй, где располагались офисы Аврорского отдела. Все это время толстяк Мирон был в шоке от негодования.
* * *
Спустя секунду после того, как Драко Малфой назвал пункт своего ужасного назначения, он осторожно приземлился там. Он быстро вышел из камина — едкий дым Международного порошка ожег его кожу. Давно забытые запахи атаковали нос Драко, пока он оглядывал очередь магов и ведьм, стоящую к центральному входу. «Как всегда»,— подумал Драко, сдерживая чих в носу, — «Только одна очередь в час-пик». Для Драко это была еще одна причина, почему он предпочитал жить в Париже. Европейское Магическое Сообщество было более открытым для приезжих, прибывающих на их берега, но Английское Министерство не позволяло аппарировать иностранцам и, особенно, гражданским лицам прямо в страну — меры, предпринятые во время войны, так и не были отменены. Все иностранцы должны были зарегистрироваться по прибытии в Международном Отделе: их палочки проверялись, и записывалось, по какому делу они прибыли. Конечно, всем этим людям нужно было пройти ту же процедуру и перед отбытием из страны.
Драко вздохнул, разглядывая все увеличивающуюся очередь, и быстро начал пробираться сквозь толпу. Он высоко держал голову, пока шел, стуча каблуками по наполированному паркету. Пристроившись в очередь за очень тучной парой, он вспомнил, что ему предыдущей ночью сказала Эммалин. Он никому не позволит плохо с собой обращаться. Он — Малфой. И он не его отец. Если люди не могут разделить их — это их проблема. Он даже прицепил на грудь Орден Мерлина, если это поможет доказать, что он не монстр по имени «Люциус Малфой».
Ожидание казалось бесконечным. Почувствовав, как начало побаливать колено, Драко сильнее оперся на свою трость для поддержки. У него утром не осталось времени, чтобы приготовить новую порцию обезболивающего зелья, и он вынужден был признать, что трость помогала ему нормально ходить, создавая видимость собственного достоинства. Очередь продвигалась медленно, но Драко этого почти не замечал. Маг, стоящий перед ним, был отвратительным, сильно потеющим и распространяющим зловоние далеко вокруг себя. Его акцент, американский, конечно, сильно раздражал слух Драко, и его постоянные жалобы заставили юношу захотеть посоветовать толстяку дойти до первого же камина и убраться туда, откуда он пришел. Он и его жена, Вера, были такими огромными, и, казалось, так медленно двигались, что Драко не мог представить, когда же очередь перед ним закончится.
Несмотря на внешне спокойный облик, Драко начинал раздражаться. Он не хотел сюда ехать, и все еще не представлял, для чего гоблинам Гринготтса потребовалось с ним разговаривать. Разве они не могли просто отправить ему письмо? В конце концов, он не имеет права распоряжаться своим состоянием до двадцатипятилетия.
— Эй, у нас нет целого дня! Трепитесь в свое личное время, некоторым из нас есть, чем заняться сегодня, — протяжно произнес толстяк. Кто бы там ни был в очереди, он явно разозлил тучного американца. Драко показалось, что он услышал концовку довольно едкого ответа. На секунду ему почудилось, что он узнал голос, но не был уверен. Эхо бегущей в фонтане воды перекрывало большую часть разговоров. Акустика комнаты с высокими потолками тоже сливала все голоса в один шум. Драко попытался заглянуть за американскую пару, но смог только уловить взглядом край развевающейся темной мантии, когда тот человек проходил сквозь позолоченные ворота дальше, в самое нутро Министерства.
Этой тучной паре потребовалось еще десять минут, чтобы ответить на задаваемые им вопросы у злополучного стола, прежде чем Драко сам смог подойти к нему. Глаза Драко закатились, когда толстяки сами начали задавать элементарные вопросы. Они что, не могли прочитать проспекты или доступную литературу об Англии, прежде чем приехать сюда, чтобы не тратить ничьего времени? Драко уже почти опаздывал, когда его палочка была проверена, и его данные были записаны и заверены. Он отошел от стола в направлении каминов и быстро перенесся на Диагон-Аллею. У него едва хватило времени заметить, что маг-охранник странно посмотрел на него. Ну, этого стоило ожидать. «Итак, началось»,— подумал он.
Появившись из камина в «Дырявом Котле», Драко быстро вышел на аллею. Прошло уже много времени с тех пор, как он последний раз здесь бывал — но не так много, как бы ему хотелось. Он был ошарашен своими чувствами, попав сюда снова, спустя столько времени, но, посмотрев поверх всего этого, Драко увидел, насколько гнетущим было это место. «Мрачным и усталым. Совсем не похожим на Париж». Он, не обращая больше ни на кого и ни на что внимания, быстро пошел к Гринготтсу. Он не покрывался потом от нервного напряжения, но не мог не почувствовать возрастающего опасения предстоящей встречи. Он встретится с гоблинами и покажет им, у кого на самом деле власть. «В конце концов, Я — Малфой, а Малфои ни перед кем не склоняются». Драко мог слышать циничное эхо отцовских слов, направляясь по булыжной мостовой к банку. Эта атмосфера внезапно напомнила ему сильнее об отце, чем он мог подумать.
Уютное чувство узнавания нахлынуло на него при виде здания банка. Он мог чувствовать власть, исходившую от него, и это придало ему сил. Либо это гоблинская магия, либо просто власть денег — Драко не знал. Прошло много времени с тех пор, когда он в последний раз чувствовал это, но, без сомнения, гоблины могут понимать этот язык — деньги это власть.
Драко был уверен, что, независимо от исхода этой встречи, у него всегда останется одно — чувство собственного достоинства. Он собрал его в кулак, направившись к главному гоблину. «В конце концов, это только гоблины. Я смогу выдержать их общество. Что еще может случиться?»
* * *
Через два часа, когда Драко вновь появился на аллее, мир показался ему совершенно другим. Он, почти не замечая взглядов, направился к единственному месту, где можно будет попытаться забыть о случившемся. Даже понимание того, что он идет слишком быстро, перенапрягая свое израненное колено, не могло задержать его по дороге в «Дырявый Котел». Ему многое нужно было обдумать, а жажда, мучившая его, могла вырубить даже гиппогрифа.
* * *
Гарри вышел из камина в «Дырявом Котле», отчаянно желая выпить чего-нибудь покрепче. Эта встреча в Министерстве принесла только разочарование — даже больше, чем разочарование, вообще-то. Глава Аврорского отдела не смог дать внятного ответа на его просьбу о постоянной преподавательской работе. Не то, чтобы Гарри был удивлен. Как только он зашел в кабинет, ему стало ясно, каким будет ответ на его просьбу. Заявление главы отдела, что на обдумывание просьбы Гарри потребуется больше времени, было еще одним доказательством правильности его догадки. Гарри догадывался, что именно это означает. «Нет, нам, конечно, нравится Ваша помощь, но только потому, что это помогает нам выглядеть солиднее, но мы предпочитаем, чтобы Вы занимались бумагомарательством — а еще лучше, вообще ничем. Но если Вы не хотите этого делать, тогда мы не можем гарантировать, что будем нуждаться в Вашей работе на должности преподавателя. Кроме того, война окончена. Мне кажется, что Отдел и так слишком часто подстраивался под Ваши желания. Не ждите, что Ваше имя принесет Вам еще больше поблажек, Поттер».
Гарри снова стряхнул с себя сажу. Ну, по крайней мере, он приземлился на ноги, но умудрился перепачкаться с ног до головы, да и его волосы были взлохмачены сильнее обычного. Том глянул на него из-за стойки и помахал рукой. Гарри махнул в ответ и крикнул, — Я вернусь через секунду, — потом указал на туалет, и Том кивнул.
* * *
Том, наливая сливочное пиво другому клиенту, поднял глаза, рассматривая зашедшего в бар посетителя. Он заморгал, когда его взгляд охватил силуэт. От совершенно неожиданного зрелища по его спине пробежал такой сильный озноб, что он даже пролил пиво. Человек стоял в дверях, а свет падал на него со спины. Трость, поза и осанка мага, покрой сшитой на заказ одежды — всего этого не могло быть. Когда вновьприбывший подошел ближе к барной стойке, Том облегченно выдохнул, поняв, что это не Люциус Малфой — тот действительно был давно мертв. Но по очевидной схожести Том понял, что это был его сын. Но даже так образ получился достаточно пугающим. Еще несколько клиентов заметило его, и все внезапно замолчали. Молодой человек огляделся. Его взгляд заставил всех опустить глаза к своим кубкам или тихо возобновить прерванные разговоры.
Драко медленно направился к бару, снимая перчатки. «Добро пожаловать назад в Англию, мистер Малфой» ,— горько подумал он.
— Мистер Малфой, — бармен кивнул. — Не видел Вас с…
— Отдельный обеденный кабинет, спасибо, — Драко кинул на прилавок пару сиклей. Он не был в настроении для разговоров с горбуном. — И пришлите туда чайник с английским чаем и две чашки, если Вам не трудно. — Он бросил еще пару сиклей. Том кивнул и указал на дверь первого кабинета. Драко не хотелось задерживаться в этом месте вообще, но он обещал встретиться здесь с Северусом, и, к его огромному сожалению, ему еще было нужно вернуться в банк, чтобы подписать несколько бумаг. Уже направившись, было, в комнату, он резко развернулся и снова вернулся к бару. — О, еще суп и хлеб, — рявкнул он, и в его руке появилось еще несколько монет. Липкий запах пищи был отвратителен, но ему действительно нужно было что-нибудь поесть, поскольку утром он не успел даже позавтракать. К его отчаянию, было очевидно, что он не сможет по эту сторону канала найти чашку приличного кофе, поэтому он развернулся и снова двинулся к обеденному кабинету.
* * *
Гарри открыл дверь туалета и услышал шелест мантии человека, медленно поднявшегося наверх и завернувшего за угол. После него остался слабый запах изысканного одеколона. Гарри принюхался. Он не мог его распознать, но, возможно, сегодня утром уже чувствовал такой в Министерстве. Пожав плечами, он вернулся в бар. Несколько человек узнали его, но он просто улыбнулся и кивнул. Ему повезло, что стоявший у бара клиент был не из любителей автографов. Да и в такое время дня в зале были одни постоянные клиенты, возможно, слишком занятые выпивкой, чтобы обращать на кого-то внимание. За это Гарри был им благодарен.
Гарри тихо поболтал с Томом пару минут, приглядывая себе тихий уголок. В таком настроении ему требовалось что-нибудь покрепче. В последнюю минуту он передумал, — Просто сливочное пиво, Том, — но быстро сдался, — но лучше добавь еще огневиски к заказу.
Ему трудно было смириться с результатом своего разговора с начальством. Этот разговор приводил его в ярость, и он никак не мог расслабиться. Впервые он понял, насколько Аврорский отдел его использует. О, этот придурок Уинслоу сказал, что они не могут сделать для Гарри никаких специальных исключений, но на лице этого мудака ясно была написана ревность. Гарри был уверен, что если бы разговаривал с кем-нибудь другим, то мог бы попросить все, что угодно, и получить это. Этот же только будет вставлять палки в колеса. Уинслоу сделает все, что в его силах, чтобы Гарри Поттер, Спаситель-Магического-Мира, больше не получил вообще ничего.
Заплатив за выпивку, он повернулся, чтобы сесть в самом темном углу бара, но чуть не врезался в зловещую тень, проскользнувшую перед ним и закрывшую собой то немногое количество света, которое было. Гарри поднял взгляд и удивился, обнаружив перед собой лицо, которого не видел уже многие годы.
— Мистер Поттер, — Хогвардский мастер зелий посмотрел на два бокала с выпивкой, которые нес Гарри, и приподнял бровь. — Не рановато ли для такой сильной смеси? — Скрипучий, саркастичный голос не потускнел с тех пор, как он в последний раз его слышал. «Ясно, это еще не все».
— А я и не знал, что они выпускают Вас из подземелий во время рабочей недели, Снейп, — рявкнул в ответ Гарри. Ему повезло в прошлый раз. Он был рад, что не видел этого мужчины во время выходных в школе, но, судя по тому, какой оборот принимали сегодняшние события, не было ничего удивительного во встрече с ним. Он уже не боялся своего бывшего учителя и знал, скольким ему пришлось пожертвовать, чтобы шпионить для Ордена так долго. Но сегодня он был не в настроении выслушивать язвительные замечания. Все, чего хотел Гарри — это забиться в тихий угол и успокоиться.
Уголки рта Снейпа дернулись. — Все еще такой же дерзкий и непочтительный, как всегда. — Однако, легкий кивок головы показывал, что Снейп, вообще-то, признает его равным.
— Я стараюсь, профессор. Рад, что оправдываю Ваши ожидания. Делаю все возможное для этого.
— Да, Вы очень стараетесь. — Странный юмор профессора не ускользнул от Гарри.
Он посмотрел профессору прямо в глаза. — Ну, а серьезно, разве Вы не должны сейчас терроризировать Хаффльпуфцев, или просто не могли упустить шанса подколоть старого Гриффиндорца? Вы так и напрашиваетесь, чтобы я пнул Вас посильнее. Должно быть, Вы стареете, профессор.
— Ой-ёй, Поттер, как цинично. Кто растоптал Ваш добрый юмор? Жизнь стала так скучна теперь, когда рядом нет Темных Лордов, которых надо победить? — Снейп продолжал изводить его, принимая вызов.
— Просто убиваю время, профессор. А теперь, если Вы извините меня, я хотел бы убить немного серых клеток к голове. — Он указал на сливочное пиво и огневиски. Гарри быстро прошел мимо профессора, пробираясь в облюбованный тихий уголок бара.
Снейп, наконец, приподнял бровь и пожал плечами. Затем он повернулся к Тому, который быстро указал ему на отдельный обеденный кабинет наверху. Гарри оглянулся и заметил внезапное воодушевление на лице профессора, когда тот пошел наверх. Он не очень-то задумывался о профессоре, но решил, что в отдельном кабинете мужчину, возможно, ожидает в своем роде «утешение» с Ноктюрн-аллеи. Он не мог представиться себе кого-нибудь, кто еще смог бы вызвать у профессора такое оживление. Одним глотком опрокинув стакан с огневиски, он сел, обдумывая утренний разговор.
* * *
Стук в дверь выдернул Драко из его печальной задумчивости. Ожидая прихода бармена с его супом, он был приятно удивлен, увидев Северуса.
— Слава звездам — наконец-то, дружелюбное лицо! — Драко радостно улыбнулся. Неподдельная радость засветилась в глазах Снейпа, когда они крепко пожимали друг другу руки.
— Прошло много времени, Драко, — сказал Снейп.
Драко сел с мрачным видом, а его старый учитель понял, что встреча в банке не оправдала надежд.
— Почему бы тебе не начать с самого начала, Драко? — Снейп неплохо знал юношу, и понимал, что проблемы будут глодать его изнутри, если тот не выговорится. Приподнятая бровь показала Драко, что ему не удастся избежать этого разговора.
— Чтобы это сделать, неплохо бы сначала немного взбодриться. Извини, я на минутку, только возьму себе что-нибудь покрепче чая. Хочешь чего-нибудь? — Северус покачал головой, беря чайник. Прежде чем выйти из комнаты, Драко снял с себя свою зеленую мантию и перекинул ее через спинку свободного стула. В баре внизу было много народу, и ему пришлось немного подождать. Он пытался быть терпеливым. Это было частью принятых им решений — принимать людей такими, какие они есть, и не раздражаться по пустякам. Конечно, сегодня он не был уж очень сдержанным, но он сумел признать это. Без сомнения, Флэш оказывает на него сильное влияние.
* * *
Гарри, медленно попивая сливочное пиво, увидел на столе забытый «Ведьмополитен». Он редко покупал этот журнал, зная, какую чушь они обычно печатают о его собственной жизни, и, поэтому, не доверяя всем остальным статьям тоже. Гарри тут же пожалел, что открыл его. В нем не только был напечатан список «Самых завидных холостых игроков в квиддич», но с фотографии в журнале прямо на него смотрел Оливер. Гарри от неожиданности пролил сливочное пиво прямо на нее, и Оливер тут же наморщил нос в раздражении.
Несмотря на отвращение, Гарри прочел статью, смеясь и закатывая глаза от чепухи, написанной в ней. Все это был полный бред, и Гарри не нужно было напоминание о том, насколько «горяч» может быть Оливер, когда хочет таковым казаться, а на фотографии он явно очень старался.
Гарри отбросил испачканный журнал в угол, и ощутил, что ему просто необходимо выпить еще. «Желательно, чего-нибудь покрепче», — подумал он, снова направляясь к бару. Он заметил парочку ведьм с такими же журналами — обе женщины хихикали и пускали слюнки от фотографии Оливера. Гарри почувствовал легкое сожаление, понимая, однако, что не должен испытывать его. В баре становилось все многолюднее. Он услышал взрывы смеха, и увидел детей, бегающих друг за дружкой, снующих между людьми. Суровый окрик матери достиг ушей Гарри, и два маленьких мальчика развернулись, пытаясь удрать от нее подальше.
У него еще оставалось время, чтобы выпить, так как встретиться с Роном для совместного ланча он был должен только через час. Два пацана слегка толкнули его, пробегая мимо, стремясь избежать материнских нотаций. Подойдя к стойке, он развернулся, почувствовав запах того самого одеколона. Он видел, как одна из пар прошла через зал в направлении комнат, и решил, что, скорее всего, это одеколон того мужчины. Удовлетворенный своим умозаключением, которое подтверждалось тем, что запах уже начал исчезать, Гарри медленно сделал два шага вперед. Вдруг недалеко раздался небольшой взрыв, и появилось облако дыма. Несколько людей закричали. Маги и ведьмы заметались в панике, убегая в разных направлениях. Годы тренировок Гарри не прошли даром, и он выхватил свою палочку, опасаясь худшего. Когда дымка начала рассеиваться, у него заслезились глаза, а нос мгновенно узнал отвратительный запах бомб-вонючек. Он моментально расслабился, поняв, что это те двое мальчишек, должно быть, решили поиграть. Он сделал несколько шагов назад и толкнул кого-то, к своему огромному смущению.
— О, простите меня, пожалуйста. Я не хотел… — Гарри быстро повернулся, произнося извинения, но конец предложения застрял у него в горле, когда он оказался лицом к лицу с человеком, которого меньше всего ожидал увидеть.
* * *
Толпа была напугана небольшим взрывом и заполнившим помещение дымом. Драко тут же узнал запах бомбы-вонючки, и вздохнул, понимая, что для успокоения толпы потребуется какое-то время. Он терпеливо ждал у стойки бара, пока люди придут в себя, и отчаянно надеялся, что кто-нибудь додумается убрать запах. Драко все еще пытался проявлять терпение, когда кто-то толкнул его в спину. Развернувшись, он услышал извинения и мгновенно узнал этот голос. Он медленно поднял глаза и встретился ими с глазами единственного и «неповторимого» Гарри Поттера.
Глава 11. Одинок в своем кошмаре.
Драко прошел через главные двери Гринготтса в Лондоне и мгновенно расслабился, глубоко вдыхая знакомые запахи, окунаясь в уютную атмосферу власти. Гоблины точно знали, как демонстрировать силу, и все здание было сконструировано для того, чтобы показывать их могущество. Драко наслаждался атмосферой богатства и могущества. Это вернуло ему несколько хороших воспоминаний из детства. Единственное, что могло его заставить так ощущать себя — власть денег, и он чувствовал, как она манит его.
Главный гоблин чуть ли не из кожи вон лез, лично провожая Драко к лифту и на третий этаж, в самое сердце Отдела Специальных Расследований. — Конечно, мистер Малфой, Вам просто нужно будет подписать обычное соглашение о нерасторжении Договора о конфиденциальности. — Драко кивнул, вполне понимая стандартную процедуру. Гоблины гордились своей системой охраны конфиденциальности, и Малфои доверяли в этом гоблинам со времен гоблинской войны, если не раньше. У гоблинов отличная память, и они никогда не забывают тех, кто их когда-то поддержал. Драко всегда мог выкроить время для этих существ: в конце концов, они присматривали за его наследством — пусть даже и через Поверенных. Он не видел причины не относиться к ним с тем уважением, какого они заслуживали. Кроме того, их магия была более могущественной, чем магия волшебников, и Драко совсем не хотелось оказаться на стороне, противостоящей подобному могуществу.
Отдел Специальных Расследований банка существовал уже несколько лет — его работа была строго засекречена. Он должен был гарантировать чистоту сделок богатых клиентов и переводов больших сумм. У гоблинов никогда не было проблем с ведением банковских дел — это вмешательство магов принесло элемент неуверенности в развитие бизнеса в магическом мире. Во время войны волшебники, работающие в этом отделе, отслеживали денежные потоки, идущие к Волдеморту. Они так же несут ответственность за соблюдение Законов об Изъятии Компенсаций со счетов известных Пожирателей Смерти.
Драко терпеливо ждал, пока лифт поднимал его на третий этаж, пытаясь избавиться от своей нервозности от быстро приближающей встречи. Он уже начинал чувствовать клаустрофобию и еле сдержал вздох облегчения, когда двери лифта, наконец, открылись в приемной. Драко, едва заметив, что главный гоблин поехал обратно на первый этаж, подошел к молодой блондинке, которая сидела за столом, на котором боролись несколько писем за право привлечь ее внимание к себе. Одно очень настойчивое письмо даже похлопало ее по плечу, стараясь, чтобы его заметили. Прытко Пишущее Перо продолжало строчить очередное письмо под ее тихую диктовку.
Она подняла глаза и улыбнулась Драко, который внезапно почувствовал, как ему жмет воротничок, и что его прошиб пот. "Почему у меня внезапно возникло плохое предчувствие?" Предсказательные способности Драко уже давненько не давали о себе знать. Последний раз, когда он ощущал что-то подобное, был перед битвой, которая положила конец войне.
— Мистер Малфой? — Секретарша некоторое время насмешливо смотрела на него. Кивнув в подтверждение, она протянула ему несколько пергаментов — стандартный гоблинский договор. Драко сел, сконцентрировался и начал читать документы. Согласившись с условиями (он дает банковским служащим доступ к его счетам и т.д. — а они в ответ не имеют права обсуждать его дела с кем бы то ни было за пределами этого отдела), он взял предложенное ему перо и быстро подписал документы. Вытащив палочку, он сразу же активировал чары конфиденциальности на пергаментах, пристально наблюдая, как они вступили во взаимодействие с гоблинской магией. Пергамент исчез, без сомнения, отправившись на стол следователя для окончательного подписания другой стороной.
В комнате раздался звон колокольчика. — Теперь Вы можете пройти, мистер Малфой, — весело прощебетала секретарша. Он кивнул, соглашаясь, и в его горле внезапно пересохло.
Драко поднялся, нервно одергивая жилет. Сжимающее горло ощущение не исчезло, когда он входил в кабинет. Он благоразумно спрятал палочку, зайдя в вестибюль (не очень-то хорошо для дела входить в банк с палочкой в руке), и первой мыслью Драко, когда воцарилась шокирующая тишина, была о том, что он очень правильно поступил. Его рука непроизвольно сжалась при виде ярко-рыжих волос и глупой ухмылки мага, сидящего за столом.
— Уизли? — недоверчиво спросил он. — Что за… — Драко стоял, моргая. Конечно же, этого просто не могло быть. Он потерял дар речи. Вопреки всем сценариям, проигрываемым Драко в мыслях на этот день, ему и в голову прийти не могло, что он встретит кого-нибудь знакомого. Да если бы он даже и мог такое предположить, Уизли уж точно не был в списке "мы, конечно же, должны поболтать и вместе пообедать".
— Ну и ну, разве это не неуловимый Драко Малфой? Я бы сказал, что приятно удивлен, но мы оба понимаем, что это не так. — Рон не встал. Он небрежно указал старым потертым пером на стул напротив своего стола. — Рад, что ты вовремя. Садись. — Рон вернулся к папке, полной документов, не обращая практически никакого внимания на бывшего слизеринца.
— Так ты захотел вспомнить старые добрые времена, Уизли? — Голос, наконец, вернулся к Драко. Он был шокирован, столкнувшись лицом к лицу с рыжим парнем, и почувствовал, что встреча не предвещает ничего хорошего. Внезапно, он ощутил давно забытое желание поиздеваться над старым недругом, и ухмыльнулся. — Ты просто не смог отказаться от участия в Комитете по встрече? — Драко все еще стоял, не желая садиться на указанный стул. Он будет стоять, даже если это убьет его, и отчаянно пытаться почти не опираться на трость, как бы сильно это ни было необходимо. Он будет беспокоиться о боли позже. — Почему бы тебе не пойти и не позвать своего начальника, Уизли, и мы с этим покончим. У меня не так уж много времени, знаешь ли, — горько ответил он.
Драко заметил ранее подписанный Договор о конфиденциальности на столе и увидел, как Рон усмехнулся, накладывая свою печать на документ. Подписанный пергамент автоматически свернулся в тонкую трубочку, а после взвился высоко в воздух и проскользнул в маленькую дырочку возле потолка. Рон повернулся, с вызовом встречая взгляд Драко. Тот все еще пытался осознать то, во что его мозг отказывался верить. Рон просто сидел за столом и продолжал самодовольно наблюдать. — Проблемы, Малфой? Кто-то забыл упомянуть, что это поручено мне? Думаю, наше дело займет столько времени, сколько мне будет необходимо. — Драко мог видеть, как бывший гриффиндорец просто наслаждается своей властью.
Драко помассировал дергавшуюся на виске жилку. "А я-то решил, что хуже уже быть не может",— подумал он с горьким сарказмом. Теперь ему придется выслушивать этого придурка, сообщающего, сколько налогов он должен заплатить Министерству. Ведь он здесь для этого?
Драко глубоко вздохнул и попытался сдержать детскую вспышку ярости. Вспыльчивый характер Уизли всегда производил такой эффект на Драко, и даже теперь, когда рыжий держит свои эмоции под контролем, Малфой почувствовал, как его гнев начинает закипать. С окончания войны Драко почти ни о ком из школы не вспоминал. Те немногие, кто интересовал его, были либо мертвы, либо в Азкабане, за одним исключением в лице Северуса, конечно. Удивительно, но внезапная встреча с Роном Уизли не принесла с собой воспоминаний о стычках с ним и его другом, Поттером: вместо этого она вызвала недавнее и очень яркое воспоминание о его встрече с младшей сестрой Уизли. Он поморщился. На мгновение он заподозрил, что эта сука нажаловалась большому брату о своем сексподвиге. Однако, осторожно понаблюдав за рыжим, сидящим перед ним, он засомневался, что она рассказала ему об этом. Но все равно, одна мысль о ней привела его в ярость, и он продолжал хмуриться.
Посмотрев на стол, он заметил папки с гербом Гринготтса и печатью Малфоев. Это были официальные записи его состояния — вернее, состояния его отца. "Что, черт возьми, этот придурок делает со всем этим?" Он почувствовал себя оскорбленным тем, что из всех людей именно Уизл сможет заглянуть туда. Внезапный позыв снова оскорбить Рона быстро помчался к кончику его языка, но он смог остановиться. — Я, вообще-то, не должен был удивляться, увидев тебя здесь. В конце концов, твой папочка — Министр. Могу поспорить, ты умолял его устроить тебя на работу сюда, не так ли? Думаю, это как раз то, чего тебе всегда не хватало. Уверен, ты просто обожаешь считать чужие деньги. Каково это? Тебе просто нравится слушать, как звенят тысячи галеонов вместе? Уверен, ты что-то в этом находишь. — "Черт, я просто не мог больше сдерживать в себе эти насмешки",— клял он себя, понимая, как по-детски все это звучит.
— Не сомневаюсь, ты просто кончаешь от этого, Малфой, — быстро рявкнул в ответ Рон. — Но, в отличие от тебя, некоторые из нас действительно зарабатывают себе на хлеб. Не то, чтобы я ожидал от тебя понимания таких прозаичных вещей. Кроме того, мне поручили заниматься этим неприятным делом. Я лучше бы поболтал со Снейпом, чем сидел здесь, поэтому, может, покончим поскорее со всеми вопросами, а?
— Ну, это, наверное, первая умная мысль, которую я когда-либо слышал от тебя, — с жаром ответил Драко. Он был удивлен, что Уизл не воспользовался возможностью оскорбить его, но скоро стало ясно, что он поторопился с выводами.
— Вообще-то, не думал, что у тебя хватит смелости заявиться сюда сегодня, Малфой — в конце концов, ты же зарылся в какую-то хорьковую нору вскоре после войны. Некоторые даже надеялись, что ты гниешь уже где-то, но, увы, не повезло. — Драко демонстрировал великолепную выдержку, пока на лице его бывшего врага расползалась довольная улыбка.
— Насколько бы здорово ни было сидеть здесь и обмениваться друг с другом оскорблениями весь день, Уизли, уверен, что ты просто умираешь от желания вернуться к своим дружкам и семье и рассказать им все сплетни о нашей встрече. Вообще-то, я начинаю понимать, почему твоя семья тяготеет к банковской работе, Уизли — это место — самое близкое к деньгам, какое у тебя когда-либо было. — Драко не смог сдержать свой норов. Оказалось, что это сделать очень просто, и он почувствовал, как к нему возвращаются старые привычки. А ему этого, ох, как не хотелось. Он столько времени волновался об исходе этой встречи, и вот он здесь, в одной комнате с этим придурком! Его раздражение от вынужденного возвращения в Лондон накладывалось на злость от встречи с человеком, который раздражал его на протяжении всех школьных лет. И вот он тут, ругается с лучшим другом Поттера. Если бы не Рон Уизли, возможно, Поттер принял бы его руку дружбы все эти годы назад. Драко иногда задумывался: поменялось бы что-нибудь от этого?
— Мне любопытно, Малфой. Куда ты исчез после войны? — Рон откинулся на спинку стула, не делая никаких попыток приблизить конец этой встречи. Ему было очевидно, что терпение Драко на исходе.
— Думаю, мы договорились опустить фазу обмена любезностями, Уизли. Ты явно знал, где меня найти — письмо из банка было адресовано мне домой, — Драко отмахнулся от Рона, осторожно опускаясь на краешек стула. — Почему бы тебе не перейти к делу и не сказать мне, сколько ты собираешься из меня вытрясти. В конце концов, не за этим ли мы здесь? Могу поспорить, ты не можешь дождаться, когда сможешь сам сообщить мне плохие новости и в последний раз позлорадствовать над недальновидностью моего отца? — Рон покосился на Драко, не понимая, о чем это тот говорит. Драко продолжил, — Скажи мне, сколько денег из моего наследства ты планируешь получить по правилу №2345 относительно состояний бывших Пожирателей Смерти. Общее количество, пожалуйста? — Терпение у Драко закончилось, но он притворился равнодушным. Теперь он знал, что ему придется общаться не с гоблинами, а с другим волшебником — волшебником, которого он никогда не считал союзником. Ему хотелось поскорее покончить с этим фарсом и отправиться домой. Тик в виске снова начался, и он помассировал голову. "Просто еще один раздражитель, как и придурок напротив меня",— подумал он.
Рон просто уставился на него, моргая в замешательстве.
— Ну же, давай покончим! Или ты действительно пришел сюда только затем, чтобы восстановить свое членство во все возрастающем списке того, что меня раздражает? Я устал, и мне наскучил весь этот спектакль, Уизл. Начинай, в конце концов!
— Малфой, что заставило тебя подумать, что эта встреча имеет какое-то отношение к Компенсационным выплатам Пожирателей? — голос Рона звучал серьезно — без единого намека на шутку в интонациях.
Драко нахмурился в ответ на замешательство Рона. — Ну, я не так давно получил письмо, упоминающее это правило, затем письмо с требованием прийти сюда сегодня утром. Я думал, что вы собираетесь сообщить мне, что закончили исследовать состояние моего отца и сколько планируете забрать из него. Я имею в виду, зачем еще вам могло понадобиться притащить меня сюда, на этот богом забытый остров? Уж точно не для того, чтобы поинтересоваться моим здоровьем. Естественно, я был уверен…
Рон выглядел все таким же непонимающим. — Малфой… — он остановился, быстро пролистал бумаги на столе и вытащил один листок. — Те деньги были полностью оплачены: двадцать миллионов галеонов, еще в июле две тысячи первого года.
— Что? — Драко выхватил бумагу из рук Рона. Нервный тик застучал еще сильнее, и прежнее состояние ужаса вернулось к нему. Он увидел лист из Главной книги его гринготтского счета с указанием перевода и прикрепленным к нему письмом, подтверждающим перевод. — Но…но… — Драко сделал глубокий вдох. "Этого не может быть!" — Они сказали мне, что состояние все еще подсчитывается для этой компенсации. Не понимаю. — Копия письма, адресованного лично Драко, прилагалась к платежке. Драко яростно замотал головой, — Я никогда не видел его раньше. Я не получал никакого письма!
Рон покачал головой. — Уверен, что под "они" ты подразумеваешь Поверенных состояния — господ Малкибера, МакТевиша и Монтгомери? — Рон прочитал имена с другого пергамента, извлеченного из папки.
Драко кивнул.
— Вообще-то, Малфой, они — часть причины, по которой тебя вызвали сюда.
— О? — Он уже задавался вопросом, почему здесь нет Поверенных.
— Когда ты в последний раз получал от них известия? — спросил Рон.
— Мой обычный месячный отчет в начале февраля. — До него стало медленно доходить. — Уизли, где Поверенные? Разве не они обычно должны разбираться со всем этим?
Рон вздохнул. — Мы думали, ты сможешь рассказать нам об этом, Малфой. — Его тон был слегка обвиняющим.
— На что ты намекаешь?
Рон пожал плечами. — О, ну, мы не уверены, вовлечен ли ты в их махинации. Скажи мне, когда последний раз ты их видел — лично?
Драко начал вспоминать, и одновременно в его голове зазвонили тревожные колокольчики. — Ну, до некоторых пор я думал, что их можно найти в их постоянном офисе на Нижней Аллее. Затем не было оплачено мое обучение, и я попытался связаться с ними, чтобы выяснить причину. Все мои попытки связаться остались без ответа, и я их не видел и не слышал о них с тех пор. Последний раз, когда я разговаривал с ними лично, был около года назад, а точнее, в феврале прошлого года. Они жаловались на стоимость Международного Дымолетного порошка, не позволяющую им часто встречаться со мной лично в Париже. И тогда они предложили мне просто присылать ежемесячный отчет. Я не видел причины отказывать. В конце концов, отец им доверил управление состоянием.
— Ах, да, твой отец. Значит, именно он назначил их Поверенными? — спросил Рон, но по его тону можно было судить, что он думает об известном Пожирателе Смерти.
Драко просто кивнул и передернул плечами. — Явно, моего мнения не спрашивали. Отец был мертв, а потом появились эти ребята, сообщая, что являются исполнителями его завещания. Я подписал бумаги и посчитал, что им виднее. Я просто снова окунулся в дела — война еще продолжалась. Не то, чтобы я это мог сейчас изменить, не так ли? Все состояние заморожено. Уверен, ты уже знаешь, что я не могу ни к чему прикасаться до двадцатипятилетия. — Драко начал волноваться.
— Малфой, ты же был шпионом, так? — спросил Рон. Драко был оскорблен этим вопросом.
— Ты, черт возьми, и сам об этом прекрасно знаешь. — Уизли довольно часто присутствовал, когда Драко отчитывался в штабе Ордена. — На что ты намекаешь, Уизли?
— Тише-тише, Малфой. Столько денег! Тебе стоило лучше о них заботиться. Просто подумай минуту. Ты действительно доверял людям, которым твой отец поручил заниматься твоим наследством? Тебе не приходило в голову, что они могут оказаться симпатизирующими Пожирателям Смерти? Ты когда-нибудь давал проверять Главные Книги третьим лицам? Насколько туп ты можешь быть? Честно, Малфой, если бы у меня было столько денег…
— Ты действительно считаешь меня настолько глупым, что думаешь, будто я не проконтролировал Поверенных? У меня был собственный взгляд на отцовские связи в то время, если ты помнишь. Насколько мне известно, они не испытывали большой любви к Пожирателям — разве что, к их карманам и возможности пополнить свои. — Чувство ужаса начало сжимать желудок Драко, когда он понял, куда идет разговор, но попытался прекратить его еще одним детским высказыванием. Драко усмехнулся. — Могу поспорить, ты умираешь от желания выяснить, сколько же я действительно стою, не так ли Уизли? Хотя, не думаю, что ты до стольких умеешь считать…Ты спускался в мое хранилище, чтобы перепроверить цифры? Ошеломлен, увидев такое количество золота в одном месте? — Драко ничего не мог с собой поделать. Его притащили сюда через пролив, где он обнаружил, что ему придется иметь дело с этим придурком.
— Заткнись, Малфой, — сказал Рон, но краска на его лице сообщила Драко, что его бывший враг действительно хорошенько изучил его состояние. — Я должен был ознакомиться со всеми аспектами этого расследования, Малфой. Твое дело было передано мне гоблинами, а не Министерством. Кроме того, не я пропал с лица земли и надул тебя. — Рыжеголовый поискал еще одну папку и протянул ее через стол Драко.
— Кажется, было сделано некоторое количество неправильных записей в твоих книгах, — пояснил Рон. Драко взял папку и начал методично просматривать цифры. Рон продолжил, — Какая сложная бухгалтерия. Так трудно найти в наши дни хороших помощников, не так ли?
Драко проигнорировал шпильку, потому что смотрел на цифры, обведенные красными чернилами. — Не понимаю…это…они не соответствуют тому, что я получал в своих обычных отчетах… — он смог заметить и другие, более привычные цифры в главной книге. Вопреки словам Рона, Драко аккуратно изучал отчеты, присылаемые ему ежемесячно, и был уверен, что знает все расходы наизусть. Он увидел суммы, выплачиваемые ему, вместе с другими расходами. Но, наравне с этим, было огромное количество сумм, о которых он не знал.
— Ну, если ты не можешь притронуться к своему состоянию до двадцати пяти лет, тогда, технически, это не твои деньги, пока, Малфой. Но, я бы сказал, что, похоже, кто-то хотел, чтобы так и оставалось.
Драко молча сидел, удивляясь, как это могло произойти. Это была какая-то тщательно продуманная шутка Уизли — один из способов отомстить за школьные шалости? "Возможно, это отняло у него много времени на обдумывание",— зло подумал Драко. Но он был озадачен. Все это было уж очень продуманно для Уизли. Это больше походило на замысел Пожирателей. Как он мог стать жертвой подобного?
— Ну, а теперь ты не хочешь мне рассказать о каких-либо странностях, замеченных тобой у Поверенных? — спросил спокойно Рон, когда Драко закончил читать.
Драко покачал головой. — У меня никогда не было причин не доверять им. Мы ругались из-за повышения моего содержания, чтобы оно отвечало моим стандартам жизни, но сомневаюсь, что ты поймешь это, — рявкнул он Рону. — Затем я узнал, что мое обучение за последний семестр не было оплачено, но я уже упоминал об этом ранее. О, и они передали мне недвижимость, которая была записана на мое имя — мой летний замок.
Рон продолжал кивать. — Это не удивляет меня. Они, возможно, не смогли прибрать его к рукам, как им бы хотелось. Он же давно в твоей семье? — Драко снова кивнул, его губы сжались в прямую линию. — Думаю, семейная магия слишком сильна вокруг него, и они не могли продать замок без твоего ведома. Я слышал раньше об этом modus operandi.
— О чем ты, черт возьми, говоришь? Я всю неделю пытался связаться с ними. Я приехал сегодня сюда в надежде выяснить, почему не оплачиваются мои текущие счета, а так же о том письме из банка. С меня достаточно одного раза неприятных объяснений, почему мое обучение не оплатили. В любом случае, кто выяснил об этих дополнительных расходах? Почему вы сразу обвиняете Поверенных? — Нотка раздраженного отчаяния появилась в голосе Драко, и он всплеснул руками.
— Малфой, я к этому и подхожу, просто держи себя в руках и успокойся немного. — Драко был настолько возмущен и шокирован, что не сумел достойно ответить. Уизли было явно что-то известно о делах Драко, и он должен узнать, как и что. Но он не торопился ввести Драко в курс дела. Вместо этого он вручил ему другой пергамент.
— Здесь, на этом листе, список сумм, переведенных из казны Министерства на счет твоего отца, — Драко непонимающе уставился на него. Суммы были расписаны с пометкой "зарплата".
— Отец консультировал Фуджа за гонорар. Все знают об этом.
Рон закатил глаза. — Ради бога, Малфой, посмотри на даты.
Драко снова посмотрел на пергамент и заморгал. Все эти переводы, ежемесячные выплаты, некоторые до десятков тысяч галеонов, были осуществлены после того, как война закончилась. И намного позже смерти Люциуса. Последняя дата в самом низу листа была январская.
— Значит, Министерство забыло остановить выплаты? Какое это имеет отношение ко мне или к Поверенным? — Драко подозревал, что Поверенные должны были обнаружить эти ошибочные выплаты и проинформировать его. "За это у них будет полный котел проблем, но не у меня".
-Министерство попросило Гринготтс проверить министерские фонды после вступления нового Министра в должность. Фудж, покидая свой пост, явно оставил Министерство еле стоящим на ногах. — Рон удержался от упоминания имени отца. Казалось, он приступил, собственно, к делу. — Выяснилось, что эти, вместе с другими переводами, были несанкционированными. Две недели назад мы попытались связаться с Поверенными состояния Малфоев, но так и не получили ответа. Кажется, господа Малкибер, МакТевиш и Монтгомери исчезли с лица земли.
Драко яростно тряс головой, отказываясь верить в это, даже если правда была у него перед глазами. Все внезапно стало вставать на свои места. Отвратительно ощущение. Ужасающее ощущение. Поверенные присвоили состояние. Если цифры точны, они делали это годами. "Это мое, черт возьми, наследство, а я даже не замечал ничего до сегодняшнего дня. Я думал, что Министерство отрежет от него кусок, но это! Как они могли? Отец доверял им, но они не были Пожирателями Смерти…но подожди-ка…" Все постепенно прояснялось. Они не только присвоили его наследство, но еще и перекачали министерские деньги заодно.
— Значит, ты говоришь, что не только я был ограблен, но еще и Министерство, и эти гады растворились в воздухе?
— Наконец-то до тебя дошло, Малфой! — Рон закатил глаза и хлопнул руками в фальшивом гневе. — Пять балов Слизерину!
— Ну, ты мог бы сказать мне сразу, вместо того чтобы ходить вокруг да около, — ответил Драко. — И что теперь, Уизли? Собираешься передать контроль над состоянием мне? В конце концов, если я не могу доверять кому-либо еще… — раздраженно спросил Драко.
Глаза Рона улыбались. — Жаль огорчать тебя, богатенький мальчик, но тебе не удастся наложить свои руки на деньги пока — если вообще когда-нибудь.
Драко был сбит с толку. — Это почему еще?
— Ну, есть небольшое осложнение, Малфой. Я разговаривал с близким другом из Аврорского отдела…
Драко усмехнулся. Его уже давно интересовало, когда тот упомянет "Великого". — С Поттером, как я понял. О, вы насмеялись вдоволь, наверное, что мое состояние промотали прямо у меня перед носом.
— Некоторые из нас серьезно относятся к своей работе. Я бы с превеликим удовольствием обсудил твое несчастье с Гарри, но, как ты знаешь, существует Договор о конфиденциальности. Даже если бы мне захотелось поговорить о тебе, я не смог бы этого сделать. Даже если бы мне захотелось. — Драко пожал плечами, не очень-то волнуясь об этом. Он жаждал ответов, но понимал, что ему придется добиваться их.
— В любом случае, этот Аврор, который не Гарри, хотя это тебя не должно интересовать… — Драко закатил глаза, и Рон продолжил, — …видел группу Нео Пожирателей Смерти в Уэльсе.
— Нео Пожирателей? — непонимающе спросил Драко.
— Под какой горой ты все это время сидел, Малфой? Ты что, не следишь за новостями о своих старых дружках?
— Не по эту сторону пролива, и нет, не слежу. И если ты помнишь, они не мои старинные дружки. И никогда ими не были.
Рон странно уставился на него. — Что, черт возьми, с тобой случилось после войны? Куда ты исчез — о, подожди, верно, в Париж, — Рон прочел адрес Драко в папке с документами.
— Не то, чтобы это тебя касалось…
— Место твоего пребывания теперь меня касается, Малфой.
К тику в виске Драко присоединился еще один — такой же неприятный — на щеке. Ему просто необходимо прочистить голову. Увидев чайный прибор на столике, позади стола Рона, он взмахнул палочкой и налил себе чашку свежезаваренного чая. Чашка с блюдцем слегка качнулась, подлетая к Драко.
— Невероятно, Уизли, где твои манеры? Не можешь предложить клиенту даже чашку чаю? Как грубо!
Рон проигнорировал этот комментарий. — Ну, как я сказал, эти Нео Пожиратели начали действовать в Уэльсе. Аврорский отдел пытается их сейчас обнаружить, но ублюдки, кажется, всегда на шаг впереди преследователей. Кто-то спонсирует их. И у нас есть основания предполагать, что это происходит из средств состояния твоего отца.
Драко был так шокирован, что краска сползла с его лица. Он аккуратно поставил чашку на стол. "Конечно. Отец не хотел бы, чтобы все прекратилось после его смерти. Так ведь? Он никогда и не желал, чтобы деньги достались мне. Он знал, что я не очень-то поддерживал его сторону. Ублюдок! Интересно, возможно ли ненавидеть его сильнее, чем я уже ненавижу?"
— Значит, я не только был ограблен, так они еще использовали эти средства для содержания Пожирателей? — Рон подтверждающее кивнул, но уже не улыбался. — Черт! — воскликнул Драко, кидая чашку в камин, и осколки разлетелись в разные стороны.
— Знаешь, когда вся афера выяснилась, я подозревал, что и ты вовлечен в нее. Никогда бы не подумал, что они смогут так надуть тебя. Довольно смело с их стороны. Могу поспорить, они никогда бы не рискнули провернуть такое с твоим отцом, — тихо добавил Рон. — Но, судя по твоей реакции, ты в этом не замешан, да?
Драко недоверчиво посмотрел на Рона. — Конечно, нет, идиот! Ты думаешь, что я рисковал своей шкурой во время войны и получил все это… — он указал на колено и трость, — …только для того, чтобы начать спонсировать группу выскочек, которые считают, что могут захватить власть и славу теперь, когда война окончена? Уизли, ты знаешь, что я не Пожиратель Смерти, и уж точно — не копия моего отца, несмотря на то, что тебе там кажется. Ты был там, когда я приносил Ордену сведенья. Кроме того, конечно, Святой Поттер сможет разобраться с этим. В конце концов, что такое несколько Пожирателей Смерти после убийства Темного Лорда или двух… — Драко несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
— Министерство не так уверено в твоей непричастности сейчас. Прочти это, но никому не рассказывай, — Рон протянул записи. — Поэтому они настаивают на расследовании.
— Они думают, что я вовлечен? — нахмурился Драко. — Их память короче, чем я мог подумать, — горько сказал он. — Ты считаешь меня виновным, Уизли?
Рон осторожно обдумал свои слова, прежде чем ответить. — Если честно — я не знаю. Если бы ты сегодня не пришел, я бы тут же подумал, что да, но я видел, как шокирован ты был, узнав о растраченных средствах. Даже ты не такой хороший актер, Малфой.
— Значит, будет расследование, и Авроры собираются искать Поверенных? Что насчет состояния? Выплаты все еще будут производиться вовремя? Несмотря на то, что ты там думаешь, у меня тоже есть обязательства, — с надеждой спросил он.
Рон покачал головой, протягивая ему другой пергамент. — Прости, но все счета состояния были немедленно заморожены. Даже поместье в Уилтшире было закрыто. Ты даже не можешь теперь попасть туда, Малфой.
Он не мог поверить в происходящее. — Итак, когда будет произведено расследование?
— Ну, сначала им необходимо найти Поверенных. Если они не появятся в следующие двенадцать месяцев, расследование продолжится, и тебе придется доказывать, что ты не принимал в этом участия. Если тебя это утешит, они спросят мое мнение, и под Веритасерумом я буду вынужден сказать им правду.
— Которая…
— Если честно, думаю, что ты понятия не имел. — Драко открыл рот, собираясь протестовать, но Рон продолжил. — И на протяжении всего этого времени, понятия не имел, что происходит. Все еще не могу поверить, что они могли так обвести тебя вокруг пальца, Малфой. Я думал, ты лучше заботишься о своих деньгах…
— Начинаю понимать, что отец никогда не доверял мне. Думаю, я не был достаточно осторожен, — пробормотал себе Драко. Люциус, должно быть, устроил все задолго до своей смерти. "Он явно верил мне меньше, чем я думал. Может быть, он был умнее, чем я считал". — Значит, Министерство не доверяет мне. Они думают, что я — как Люциус, — Драко фыркнул, — могу поспорить, они просто мечтают засадить меня в Азкабан. Они что, не помнят Орден Мерлина, который сами же мне и вручили? — горько произнес он.
— Они захотят допросить тебя, Малфой. Возможно не авроры, но ГСН. Они захотят узнать, известно ли тебе что-нибудь о Нео Пожирателях.
— ГСН?
— О, гоблинские сборщики налогов. Они составляют большую часть нашего Отдела спецрасследований, и они будут решать, подключать ли сюда Отдел Принуждения Соблюдения Магического Законодательства или Аврорский отдел.
— Что заставило их считать, что я что-то знаю, или что я скажу им, если бы знал? О, подожди, верно, — Драко усмехнулся. — Когда-то Пожиратель — всегда Пожиратель. Думаю, они захотят поговорить и с Северусом, в таком случае.
— Ну, разве тебе и Снейпу не пришлось полностью влиться в их ряды — чтобы сохранить свою работу в тайне? Ты мог бы слышать их планы, мог быть вовлечен во всю их работу — участвовать во всех пирушках, жертвоприношениях невинных…
— Заткнись, Уизли. Ты отлично знаешь, чем я там занимался. Ты действительно считаешь, что новая компашка Пожирателей пожелает рассказать мне о своих планах? Я не очень-то популярен в тех кругах — особенно теперь, когда стала известна моя роль в войне. Мое прикрытие исчезло сразу после того, как твой дружок пришил старого придурка. Кроме того, меня не было в стране последние два с половиной года. Так какого черта я должен что-то знать, или следить за тем, что здесь происходит? — Он не мог поверить, что они связывали его каким-то образом с этими новыми Пожирателями. Это был вообще первый раз, когда он о них услышал.
— Не знаю, Малфой. — Рон покачал головой, — Все, что мне известно — Авроры захотят допросить тебя, и расследование уже началось, — Рон пожал плечами.
— Итак, что же дальше? У меня есть своя жизнь, ты знаешь, и мне надо оплачивать обучение. Как насчет моих других счетов? Мне нужны деньги на проживание. Это не так уж много… — начал Драко.
— Не очень много? — Глаза Рона расширились в недоверии. То, что было скромным для Драко, Рону явно казалось целым состоянием. Он поднял глаза и заметил легкие морщинки вокруг глаз Драко. — Ты умоляешь, Малфой? — ехидная ухмылочка начала проступать на его губах.
Драко покачал головой слишком быстро. — Не смеши. Малфои не умоляют. Конечно же, ты можешь проследить, чтобы оплатили хотя бы мое обучение. Остался всего один семестр. — Он действительно молил, и отчаянно пытался сдержать жалобные нотки в голосе, но понимал, что Рон услышал их.
Рон покачал головой. — Не могу. ГСН заморозили твои счета. Оплата твоего обучения и переводы этого…содержания, которое ты получал (Рон снова приподнял бровь, увидев сумму, получаемую Драко ежемесячно на расходы) прекращены. Я здесь вижу, что у тебя есть свои собственные средства, поэтому тебя точно нельзя назвать нуждающимся. Добро пожаловать в жизнь, которую ведут все остальные. Теперь ты сможешь понять, как живут все прочие люди. Те, которые не так непристойно богаты… — Рон снова вернулся к оскорблениям.
— Единственным непристойным здесь является то, что ты наложил свои грязные лапы на мои семейные дела…Могу поспорить, ты просто наслаждаешься тем, что я остался практически без денег. Ты, наверное, чуть ли не кончаешь от этого. — Гнев Драко возрос от детских оскорблений Рона.
— Ты должен будешь доказать, что согласен сотрудничать, Малфой, прежде чем гоблины пойдут хоть на какие-нибудь уступки.
— Но это мой последний семестр… — хныкнул Драко. Ему даже в голову никогда не приходило, что он может получить отказ в оплате своего образования. Он не планировал, что все его деньги будут заморожены, и эта реальность сейчас неумолимо надвигалась. — Мне нужны деньги на образование, Уизли, — он начал уже отчаиваться.
— Нужны? А ты не драматизируешь немного, Малфой? Но ты всегда был склонен к мелодраме, не так ли? — Драко просто проигнорировал эту подколку. Рон продолжил — Послушай, если бы это зависело от меня, я бы позволил тебе взять деньги на обучение, только чтобы ты заткнулся и убрался обратно в ту нору в своем Париже, из которой вылез. Но дело в том, что если твои Поверенные не будут найдены, тогда расследование может немного затянуться. Если только…
— Если только что? — выдохнул Драко, заметив нотки надежды в голосе Рона.
— Если только ты не знаешь, где сейчас твои Поверенные. Ты же не стал бы утаивать эту информацию только из-за меня, теперь, не так ли? — Значит, Уизли ему совсем не доверяет, или не полностью, как ему бы хотелось.
— Конечно, я помогу, чем смогу. Это мои деньги, и я хочу поймать этих ублюдков, возможно, больше, чем ты. — Драко все еще был в шоке от случившегося. Он мысленно клял себя, что ни о чем не догадался раньше. — Я никак не могу осознать, что они так поступили.
— Они были дружками твоего отца — без сомнения, также прогнившие на корню, как и он… — Драко глянул на него, но не сделал и попытки возразить. Уизли оценил его отца, и кто он такой, чтобы не согласиться, особенно, если сам так же думал.
— Значит, вкратце — у меня связаны руки? — Драко с неохотой начал смиряться с фактом, что ему не удастся уехать из Лондона с деньгами. Он уедет отсюда намного беднее, чем приехал.
— В общем, да, некоторое время тебе придется пожить, как и все остальные — потуже затянув поясок.
— Но это мой последний семестр. Я планировал заняться исследованиями….
— А ты не можешь отстрочить семестр или два, как большинство студентов, или ты, как те девчонки, которые постоянно зубрят? — Рон уже устал от их разговора, как и Драко. — Единственное, что могу предложить — отстрочить семестр. Уверен, что Парижский Институт Красоты сможет прожить без тебя немного.
Это действительно произошло. Обучение Драко останется неоплаченным. У него последний срок оплаты был сегодня, и он не сможет достать денег. Что он собирается делать? Внезапно, шок от всего происходящего накрыл его с головой, и ему было просто необходимо сделать несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Ему нельзя терять контроль, не сейчас.
Но это было еще не все. Тихий голосок в голове напомнил ему, что его содержания теперь тоже не будет. Драко придется жить на доходы от замка и его небольшой винодельни. Его резко опустили с небес на землю, связав руки. Но он не будет умолять и подхалимничать перед Роном Уизли — ну, по крайней мере, не больше, чем он уже сделал. Это не в его характере. Он все еще пытался осознать тот факт, что именно Рон, из всех людей на земле, сейчас занимается его деньгами. "Почему это не мог быть кто-нибудь еще? Почему Уизл?"
— О, и еще одно, — спокойно добавил Рон. — Наши ГСН хотят поговорить с тобой сегодня немного попозже — после обеда. Конечно, если ты не вернешься, мы посчитаем, что ты отказался от сотрудничества, и могу тебя заверить, что состояние твоего отца будет передано Министерству быстрее, чем ты успеешь поймать снитч. Правда, тебе удавалось это лишь однажды, поэтому я не уверен, знаешь ли ты, каково это. — Казалось, Рон успокоился и снова вошел в колею, если начал третировать его из-за школьного квиддичного соперничества. Поражение Гриффиндора от рук слизеринцев в последнем матче на седьмом курсе явно все еще вызывало жгучую боль у бывшего гриффиндорского вратаря и капитана. Драко стало легче, когда он об этом узнал.
— Я вернусь, не доставлю, Уизли, тебе такого удовольствия. — Ему, вообще-то, не очень-то хотелось возвращаться: он был уверен, что аврорский допрос будет болезненным. Единственное, что могло быть еще хуже — если бы этим Аврором оказался Поттер, но, по словам Уизли, он не работал в банке. К его удаче. Драко поднялся, чтобы уйти, не собираясь пожимать на прощание руку Рону. Ему внезапно захотелось, чтобы последнее слово осталось за ним, и шпилька о роновой сестре так и вертелась у Драко на языке, но, подумав, что это только еще больше все усложнит, он сдержался.
— Уизли. Adieu, — он вежливо кивнул.
— Был просто рад встретиться с тобой, Малфой.
Драко собрал в кулак всю Малфоевскую гордость и вышел из комнаты. Встреча принесла больше вопросов, чем ответов. Он был зол — в основном, на себя — он не подумал о том, что Поверенные могут преследовать свои собственные цели, и было неприятно осознавать, что кто-то ограбил его. Он еще сильнее разозлился при мысли, что из всех возможных людей именно Уизли, лучший друг самого главного врага Драко, не только раскрыл ему глаза на эту аферу с его наследством, но и прошелся с лупой по финансовым делам Малфоев, чтобы собрать информацию и извлечь ее на свет божий. Он чувствовал себя почти изнасилованным.
Но что злило его больше всего, так это то, что, как выяснилось, его отец совершенно не доверял ему. Это причиняло самую сильную боль. Идя по банку, он пытался не думать о Люциусе. Эта поездка и без того вытащила почти все воспоминания об отце на поверхность. Воспоминания причиняли боль, и ему хотелось, чтобы они исчезли.
Пока он быстро шел — быстро, насколько позволяло его колено — все детали происходящего начали проясняться у него в голове. Ему просто необходимо было обсудить это с кем-нибудь. Взглянув на огромные часы в холле банка, он увидел, что у него есть еще четверть часа перед встречей с Северусом. Он был так погружен в свои мысли, что не замечал взглядов, которые, как и раньше, преследовали его на Диагон Аллее. Он почти не замечал боли в протестующем от быстрой ходьбы колене, возвращаясь в "Дырявый Котел".
Было еще рано, но бар уже был открыт для клиентов, а Драко ужасно хотелось пить.
* * *
Устроившись в отдельной столовой, Драко порадовался короткой передышке от быстрой ходьбы. Если бы его настроение не было уже достаточно поганым, а мысли заняты совсем другим, он бы задумался над реакцией бармена при его появлении. Если бы он не назначил встречу Северусу, или если бы не нужно было возвращаться в банк для разговора с гоблинами, то он немедленно покинул бы страну и вернулся в свою безопасную студию. Он был настолько поглощен своими несчастьями, что почти не заметил официанта со своим заказом, а потом так рыкнул на него, что сквиб вылетел из комнаты, как будто за ним гнался сам дьявол. Он тут же пожалел, что не заказал чего-нибудь покрепче, поскольку почувствовал жгучее желание утопить свое горе в алкоголе.
Неожиданный стук в дверь и успокаивающее появление Северуса заставили Драко улыбнуться и моментально выдернули его из задумчивости. — Слава звездам — наконец-то, дружелюбное лицо! — Он поздоровался со своим бывшим учителем и другом. Мастер зелий был искренне рад видеть Драко, и они крепко пожимали друг другу руки, как старые друзья, которые давно не виделись.
— Прошло много времени, Драко, — сказал Снейп, теплота в его голосе стала еще отчетливее, пока он оглядывал стоящего перед ним молодого человека.
Драко сел, и бывшему учителю стало ясно, что утренняя встреча в банке не оправдала его надежд.
— Почему бы тебе не начать с самого начала, Драко?— Снейп неплохо знал юношу, и понимал, что проблемы будут глодать его изнутри, если тот не выговорится. Приподнятая бровь Северуса показала Драко, что ему не удастся избежать этого разговора.
— Чтобы это сделать, неплохо бы сначала немного взбодриться. Извини, я на минутку, только возьму себе что-нибудь покрепче чая. Хочешь чего-нибудь? — Северус покачал головой, беря чайник. Драко скинул с себя свою зеленую мантию и перебросил ее через спинку свободного стула. Он уже почти вышел из комнаты, но остановился и вытащил небольшой кусок пергамента из мантии и протянул его Северусу. Это были его последние предложения по улучшению Аконитового зелья, и он хотел отдать записи Северусу прежде, чем забудет.
Северус глянул на пергамент, приподнимая бровь, и одобрительно улыбнулся Драко, читая результаты его последних исследований. — Спасибо. Я постараюсь внести эти изменения в следующий состав. — От осознания того, что теперь с исследованиями придется, скорее всего, покончить, у Драко не хватило сил ответить. Он сумел только быстро кивнуть, выходя из комнаты.
В баре внизу было много народу, и ему пришлось немного подождать. Он пытался быть терпеливым. Это было частью принятых им решений — принимать людей такими, какие они есть, и не раздражаться по пустякам. Конечно, сегодня он не был уж очень сдержанным, но он сумел признать это. Без сомнения, Флэш оказывает на него сильное влияние.
Вдруг, возле бара раздался небольшой взрыв и повалил дым, несколько человек закричали. Маги и ведьмы в панике заметались, разбегаясь в разных направлениях. Старые привычки трудно искоренить — Драко участвовал раньше во многих нападениях, взрывах и атаках темных магов, поэтому моментально напрягся, но тут же расслабился, узнав запах бомбы-вонючки. Он терпеливо ждал у стойки бара, пока люди придут в себя, и отчаянно надеялся, что кто-нибудь додумается убрать запах. Он уже начал пропитывать одежду, и Драко знал, насколько трудно будет убирать вонь с ткани. Драко все еще пытался проявлять терпение, когда кто-то толкнул его в спину.
— О, простите меня, пожалуйста. Я не хотел…
Драко повернулся, услышав извинения, и мгновенно узнал голос. Он медленно поднял глаза и встретился ими с глазами единственного и "неповторимого" Гарри Поттера.
Драко был в таком шоке от этой встречи, что его рот начал работать раньше, чем он смог понять, что тот произносит. — Ну и ну! Разве это не Мальчик-который-не-сдох? — Его губы скривились в видимой, но сдерживаемой ухмылке. Его решение быть более терпимым мгновенно вылетело в трубу. Он непроизвольно оглядел Поттера и молча возликовал, что все еще выше его, пусть и всего на несколько сантиметров. Он заставил себя перестать сравнивать их рост, не давая своему мозгу возможности задержаться на облике Поттера. Последнее, что ему сейчас было нужно, так это мысленно возжелать человека, которого он проклинал каждый день все последние два с половиной года. Но было уже слишком поздно — его глаза успели быстро просканировать и впитать в себя каждый нюанс привлекательной внешности Поттера. Он нахмурился, выкидывая из головы эти заманчивые образы.
Гарри заморгал, узнав своего бывшего недруга. Моргнув снова от образа мужественного и прекрасно одетого молодого человека перед собой, он фыркнул. Все то время, что потребовалось запаниковавшей толпе, чтобы отступить, позволяя Тому наложить заклинания по очищению воздуха от вони, Гарри ничего не мог поделать с сотней мыслей, проносящихся в его голове. Самой неприятной было подозрение, что перед ним стоит Люциус Малфой, только без длинных волос. Но тут его взгляд выхватил кончик языка Малфоя, который быстро пробежал по нижней губе. Вспомнив манеры, виденные им годы назад, Гарри убедился, что перед ним стоит младший Малфой. Быстро оглядев бывшего шпиона Ордена, Гарри неосознанно отметил, что тот выглядит на удивление хорошо, несмотря на усмешку, перекосившую его лицо. В Гарри медленно закипал гнев, пока до него доходил смысл слов Малфоя.
Гарри вспомнил последний раз, когда он видел Малфоя. Он не мог точно сказать, когда это было, но, кажется, в самом конце войны. Еще он вспомнил свое недоумение после победы — ему показалось странным, что шпион не присутствовал на церемонии вручения Орденов Мерлина, но, кажется, ходили слухи, что в то время Малфой лежал в Св.Мунго. Тогда был первый раз, когда Гарри хорошо рассмотрел его, и был просто шокирован его красотой. А сегодня он буквально наткнулся на него, именно сегодня, из всех возможных дней, и это тоже не улучшило его настроения. Казалось, Малфой тоже был в "восторге" от их встречи, и, как выяснилось, все еще лелеял старую ненависть.
— А я-то думал, что мой день уже не может стать еще хуже! Сначала Снейп, а теперь еще и ты! — рявкнул в ответ Гарри.
— У тебя это вошло в привычку — натыкаться на людей, Поттер? — Драко уже и забыл, насколько сильно он наслаждался перепалками с героем войны. — Не волнуйся, я здесь не задержусь так надолго, чтобы успеть испортить звездную репутацию нашего спасителя, — Драко был удивлен зеленым огоньком, зажегшимся в глазах Гарри. Ему понравилось, что его слова оказали такой эффект на старого врага.
Гарри почувствовал знакомое ощущение дежавю, услышав протяжные звуки голоса, произносящего дерзости. Его собственный ответ казался таким же детским. — Почему бы тебе не вернуться прямо сейчас в ту хорьковую нору, где ты скрывался последнюю пару лет, Малфой?
— Ну, вообще-то, мне интересно, Поттер, что привело тебя сюда? Разве ты не должен быть где-то на передовой, спасая мир? Или ты теперь надеешься на свою известность, которая и так обеспечит тебе все, что потребуется? Знаешь, в школе у тебя неплохо это получалось. — Драко посмотрел на Поттера с изучающим презрением, позволяя своей натуре вернуться к таким удобным привычкам школьных лет.
Гарри снова почувствовал прилив гнева от злобных слов Малфоя, и он отлично помнил эту ухмылочку на его физиономии. Он всегда раздражался от намеков на его, якобы, любовь к собственной известности. Но, прежде чем он успел сформулировать достойный ответ, Малфой заговорил снова.
— Как бы я ни был счастлив поболтать с тобой, Поттер, но меня сейчас кое-кто ждет, поэтому тебе придется извинить меня — я откланяюсь. — Драко развернулся к бару. Ему еще нужно было забрать свою выпивку, и если до этого он все еще сомневался, стоит ли ему пить, то теперь это уж точно было необходимо. Двинувшись, он тяжело оперся на свою трость, с неохотой демонстрируя свою слабость Поттеру.
Гарри смотрел Драко вслед, наблюдая, как явно очень гордый маг пытается сохранить чувство собственного достоинства, несмотря на свою хромоту. Гарри был немного удивлен хромотой своего бывшего врага — он был уверен, что Малфой должен был бы избавиться от нее. "Должно быть, его убивает, что он обречен мириться со своей немощью",— подумал он. Легкая хромота — единственное, что портило совершенство мужчины перед ним. Гарри не мог понять, почему его так раздражала неожиданная стычка с Малфоем — возможно, это из-за его шикарной одежды, или из-за того, что его либидо, обделяемое вниманием в последнее время, воспряло духом при одном его виде. Естественно, Гарри был совсем не в восторге от оживления своего либидо, особенно после того, как он провел столько лет, не думая о Малфое вообще.
Гарри решил, что нужно перестать позволять своему сексуальному голоду думать за него. Он, похоже, слишком распустил себя с тех пор, как Оливер исчез из его жизни, и сейчас ему это было совсем ни к чему. Он поразмыслит над этим позже. "А лучше",— подумал он,— "Я расскажу об этом Люку. Возможно, он посмеется надо мной и скажет, что я просто дурак". Внезапно, это показалось ему таким знакомым — стоять здесь, переругиваясь с Малфоем. Ему это было совсем ни к чему после столь неудачного утра, но знакомые "шпильки" как-то даже успокаивали.
— Что заставило всех змей сегодня выбраться из своих нор? Сегодня что, какое-то секретное змеиное сборище? Или клуб "Все-слизеринцы-ублюдки"? Насколько я понимаю, ты встречаешься здесь с сальноволосым ублюдком? — Сам не зная почему, когда Малфой оказался совсем рядом, Гарри не захотел упускать эти знакомые ощущения от их перебранки. Оскорбляя Снейпа, он надеялся удержать Драко от ухода.
Слова Гарри достигли желаемой цели — Драко мгновенно развернулся на каблуках. Гарри мог видеть раздражение и гнев на лице Малфоя, горящий в его светло-голубых глазах, когда мужчины снова оказались стоящими нос к носу. Как только Драко открыл рот для ответа, яркая вспышка на мгновение ослепила их обоих.
— Мистер Поттер, мистер Поттер! Добро пожаловать в Лондон… — Молодой репортер, почти не замечая Драко, с жаром кинулся к герою магического мира, пробираясь поближе, чтобы поговорить со знаменитым магом.
Драко с любопытством увидел, как Гарри пробормотал что-то себе под нос. Через мгновение замигали тусклые лампочки в баре, и зеленый огонек медленно исчез из глаз Поттера. Внезапно репортер вскрикнул — камера в его руках загорелась.
— Эй, что за… — Репортер отскочил назад, бросая горящую камеру и наблюдая, как она быстро превращается в пепел. Глаза Гарри вернулись к обычному цвету, но сам он выглядел немного оцепенелым и сбитым с толку. Несколько клиентов отступили, осторожно отходя от Гарри. Даже Драко сделал небольшой шаг назад. Репортер ахнул, но все же продолжил, — …я просто хотел узнать, чем Вы сейчас занимаетесь, и что привело Вас в Лондон…
Гарри сначала испугался внезапной вспышки камеры. Увидеть нацеленный на него объектив и услышать вопрос репортера оказалось для него последним ударом. Он пробормотал почти неслышно заклинание и оцепенел. Когда он смог снова воспринимать окружающую обстановку, то понял, что все недоверчиво смотрят на него, и заметил очень нервничавшего репортера, стоявшего перед кучкой пепла. Резкий запах гари добавился к теперь уже исчезающей вони бомбы-вонючки. На миг он спросил себя, придет ли его собственное обоняние когда-нибудь в норму от смеси этих отвратительных запахов. Репортер нервно посмотрел на него, все еще ожидая ответа на свой вопрос.
Последнее, чего Гарри сейчас хотел — это общения с прессой. После перебранки с Малфоем Гарри не был настроен на вежливое общение. — Что я делаю в Лондоне — это мое личное дело… — прошипел Гарри, в его глазах на миг снова сверкнул гнев, искажая лицо.
Репортер продолжал испытывать судьбу, — Но люди хотят знать, чем Вы занимаетесь. Прошло много времени с тех пор, как мы в последний раз что-нибудь слышали о Вас, мистер Поттер. Думаю, Вы должны нам рассказать, чем Вы занимаетесь. — Репортер начал оправдываться, видя, что Мальчик-который-выжил не желает сотрудничать.
Именно из-за таких вот настырных газетчиков Гарри и держался подальше от больших городов. Он мысленно перебрал мотивы своего желания вернуться в мегаполис. — Как я сказал, моя жизнь — это мое личное дело. Общественность не имеет права лезть в мою личную жизнь. Если я решу что-нибудь рассказать, то сделаю это тогда, когда сам того захочу. — Этот репортер был последней каплей на сегодня, Гарри и без того все утро приходилось сдерживать ярость и раздражение. Произошедшее сегодня утром начало невыносимо давить на него, и просто необходимо было выплеснуть гнев. Его глаза засверкали, и в комнате снова замигал свет.
— Вам что, больше не о чем писать? О чем-нибудь более важном? — Голос Гарри был тверд. — Уверен, что новый Министр и его радикальные преобразования более интересны, чем моя скучная жизнь. А что насчет достижений в медицине, произведенных после конца войны? Это важно. Кто-нибудь написал о том, что случилось с сиротами, оставшимися после войны? Всех ли их пристроили в хорошие и любящие семьи? — Гарри уже устал от желания публики знать обо всем происходящем в его жизни, и сегодня он планировал им об этом сообщить, хоть раз. Гарри был единственным в баре, кто не заметил выплеска магии, произошедшего одновременно с его монологом. Стаканы на полке за барной стойкой начали дребезжать, и Том был более чем обеспокоен, когда первая бутылка упала с дрожащей полки.
— Почему бы Вам не написать об этом? — продолжал Гарри. — Расскажите своим читателям о том, над чем им стоит задуматься. Не обо мне. Я не имею значения. Да, я убил Волдеморта, — он пожал плечами. — Но это в прошлом, и моя работа закончена. От меня больше ничего не зависит. — Гарри не понимал, что он хрипло выкрикнул последние слова, но все посетители "Дырявого Котла" расслышали его, прежде чем разлетелись в дребезги их бокалы, и маленькие осколки усеяли пол и столы. Тишину, которая воцарилась после этого, можно было потрогать руками, напряжение возрастало, пока все ждали, на что еще будет направлен гнев Гарри.
Молодая женщина, сидевшая рядом, крепко прижала к себе своих сыновей. Она, как и многие другие шокированные посетители, боялась, что вскоре последует еще один неконтролируемый выплеск магии спасителя магического мира. Гарри оставил ошарашенного репортера стоять в полной тишине со слегка подрагивающим Прытко Пишущим Пером. Затем Гарри глубоко вздохнул, начиная успокаиваться, и впервые заметил, что настенные бра тихонько мерцают. Он сразу почувствовал, как в нем уменьшается уровень магии, медленно приходя в норму.
Прошли годы с тех пор, как Гарри терял контроль над ситуацией. Заметив, что все смотрят на него — многие в страхе — он повернулся, чтобы уйти. Он быстро извинился перед Томом, заметив, какой урон нанес заведению. Кинув несколько галлеонов на барную стойку, Гарри быстро прошел к задней двери, чтобы снова вернуться на Диагон Аллею.
Репортер оказался не единственным человеком в баре, кто был ошарашен произошедшей сценой. Перейдя в роль наблюдателя за жаркой перепалкой, Драко был очень удивлен. Подключив все свои наблюдательные способности, он внимательно следил, как его бывший враг полностью потерял контроль, когда их перебил репортер. Он смотрел, как ненавистный очкарик страстно молил репортера, чтобы тот перекинул свою энергию на более достойные новости. Поттер не только смог взбесить его своими детскими выходками, но от общения с этим придурком у него было ощущение, словно его ударило бладжером — по многим причинам. Тем не менее, когда Поттер выбегал из бара, Драко снова присмотрелся к нему. Несмотря на шок от того, что ему только что пришлось стать свидетелем всплеска дикой магии Поттера, его мозг зарегистрировал более тривиальные вещи. Внутренний голос Драко положительно оценил тот факт, что Поттеру, наконец, удалось найти приличного портного.
Эта мысль не покидала его, пока он наблюдал за уходом Поттера. По каким-то неизвестным ему причинам он позволил своим глазам блуждать по складкам мантии Поттера, наблюдая, как она развевается и обтягивает плечи. Было сложно не заметить явного намека на мускулы, перекатывающиеся под прекрасно скроенной одеждой. Современный покрой мантии дал Драко понять, что Поттер действительно вырос с тех пор, как он шпионил за ним в квиддичной душевой много лет назад.
Мысли о Поттере в квиддичном душе навели Драко на мысли о Флэше, когда это самое воспоминание всплыло в их разговоре. Он отвернулся, засовывая эту мысль подальше. Было очевидно, что он расскажет, в конце концов, Флэшу обо всех этих событиях. Вне сомнений, Флэш ляпнет что-нибудь нахальное насчет давно сдерживаемых чувств к старому врагу. Драко просто не мог без содрогания помыслить о такой ужасной перспективе.
"Кажется, Поттер не такой уж счастливый очаровательный принц",— подумал Драко, удивившись собственной мысли. "Он не хочет своей славы, не считает ее важной. Я всегда думал, что он просто купается в ее лучах. Хммм, интересно, что стало поворотным моментом?" — Драко не мог не думать, что же заставило такого напыщенного, ищущего внимания и этим безумно раздражающего мага так измениться.
Поняв, что нет больше никаких признаков бомб-вонючек и самовоспламеняющихся фотоаппаратов, посетители бара вернулись к своим прежним оживленным разговорам. Драко вспомнил, что Северус все еще ждет его наверху, и снова направился к барной стойке, чтобы сделать новый заказ. Пережив последние несколько минут, Драко решил, что ему просто необходимо выпить огневиски — больше, чем когда-либо.
Но, когда он вернулся в отдельную столовую с бутылкой, полной огневиски, другая, еще более раздражающая, мысль появилась в его в голове — та, от которой он не мог так просто отмахнуться,— "Я никогда не замечал, что глаза Поттера такие зеленые". Он помнил со школьных дней, что они были необычного цвета, но никогда не видел их такими насыщенными. Гневный зеленый огонь в глазах Поттера танцевал во время всего их столкновения, буквально выжигая свой след в его голове. Он настолько потерялся в своих мыслях, что даже не заметил напряженных разговоров всех присутствующих в баре, которые начали делиться своими мнениями о неожиданной вспышке гнева у Мальчика-который-выжил.
* * *
Северус сразу же заметил немного озадаченное выражение лица Драко, пока тот садился в кресло возле камина в столовой. Северус налил себе чая, но суп, заказанный Драко, так и остался нетронутым. Северус наблюдал, как Драко быстро налил себе хорошую порцию огневиски и выпил ее одним глотком, прежде чем уставиться на огонь. Пока Северус сидел в отдельном кабинете, он почувствовал высокий уровень магической активности, поэтому его любопытство, наконец, победило, — Что произошло там, внизу, и что это были за крики? Я заметил всплеск уровня магии.
Вопрос вырвал Драко из его беспокойных размышлений. — Поттер случился, вот что, — внезапно он понял, что его голос прозвучал сердито и по-детски, но Поттер всегда мог заставить его так себя вести. Особенно, после того, как он восхищался задницей Поттера в хорошо сшитых брюках. Он недоуменно покачал головой. — Кто же еще? — Заметив приподнятую бровь Северуса, он усмехнулся. — Насколько я понял, ты тоже успел поцапаться с нашим прославленным спасителем? — Драко фыркнул, снова отхлебывая огневиски.
— Мне было интересно, увидишь ли ты его внизу, — Северус кивнул сам себе и заметил, — Пожалуйста, скажи мне, ведь это не ты спровоцировал его на такой выплеск магии? Если уж я смог ощутить ее даже здесь, то он действительно устроил там настоящее шоу. Насколько мне известно, он давненько не терял контроль над своей силой, хотя, вынужден признаться, когда я его сегодня увидел, мне совсем не показалось, что он наслаждается своим героическим статусом. Даже совсем наоборот. — Северус припомнил магические всплески у молодого человека, когда тот был еще подростком, и, прикинув, в каком настроении пребывал Поттер во время их случайной встречи чуть раньше, совсем не был удивлен, узнав, что бывший гриффиндорец стал причиной резкого скачка магической энергии.
— Не я был тем, кто вел себя как избалованный и раздражительный ребенок, Северус, — Драко замер, уставившись на бокал. Мастер Зелий с сомнением посмотрел на него. Он прекрасно знал историю вражды между двумя бывшими соперниками, и даже какое-то время поддерживал ее. Драко сдался, — Ну, Северус, ты можешь представить меня, склоняющимся и обожествляющим его? Я в этом очень сомневаюсь. Кроме того, именно он считал, что я испортил его день. — Драко сделал еще один большой глоток огневиски. "Как будто день "Великолепного" Поттера может быть хуже моего", — подумал он, подсознательно соглашаясь с "великолепной" частью.
— Ну, и что заставило нашего прославленного героя потерять контроль? Что он сделал? — спросил Северус с любопытством.
— Мы просто наверстывали упущенные нами за это время оскорбления, когда подошел один из репортеров его фан-клуба и начал лебезить перед ним. Оказывается, он теперь не так уж зациклен на своей славе. — Драко задумался на мгновение, осознав, сколько разрушений нанес Поттер своей вспышкой. — Знаешь, впервые я очень рад, что не я был причиной его ярости. Хотя, камере того репортера не так повезло.
Драко вдруг стало любопытно, как все же Поттер убил их так называемого "хозяина". — Ты же был там, когда он прикончил Волдеморта, не так ли, Северус? — Драко смутно помнил, что Северус говорил о Поттере и той последней битве. Явно, это был какой-то непостижимый всплеск поттеровской магии, который и убил-таки Волдеморта. Драко знал, что если бы все зависело от него, он не смог бы ничего подобного сделать. Было очень страшно преклоняться и расшаркироваться перед этим мегаманьяком, когда он начал свою шпионскую деятельность, и, хотя в тот момент его жизнь и разваливалась на куски, Драко был бы рад увидеть конец этого сумасшедшего, или саму битву. Возможно, все эти годы он недооценивал Поттера.
Северус кивнул на вопрос Драко. — И ты еще удивляешься, почему мне приходилось вмешиваться в ваши ссоры и не давать ему убить тебя, когда вы были мальчишками? Он бесталанен в самоконтроле. Однажды он его потерял даже с Альбусом, но если бы он позволил своему гневу выйти из-под контроля на уроке… ну, ты можешь себе представить, почему мы пытались удержать его, пока он не поубивал вас всех, — задумчиво произнес он. Все еще смотря в огонь, Драко погрузился в размышления. Северус нахмурился, наблюдая, как его молодой друг еще раз отхлебнул из бокала. Что-то явно волновало его, если он совсем не обращал внимания на то, сколько пьет. Северус усмехнулся, поняв, что именно выбило молодого мага из колеи. — Ты позволил ему достать тебя, не так ли? — спросил он Драко.
Драко внезапно стал защищаться. — Что? Нет, — сказал он слишком уж быстро. — Я просто…мне просто совсем не нужно было видеть его после этого супер-веселого утра, — протяжно и саркастично ответил он.
Северус снова приподнял бровь. — О, и что такого ужасного в облике Поттера сейчас появилось? Я бы сказал, что он довольно приятен на вид, неправда ли? Кто знал, что под всей этой бравадой и геройским культом он, в конце концов, окажется чертовски привлекательным парнем? Должно быть, унаследовал это от матери — она была симпатичной маленькой штучкой, — Северус задумчиво отвернулся, окунувшись в воспоминания о Лили Эванс.
Драко повезло, что он ничего не пил в тот момент, когда слова друга достигли его понимания. — Что, прости? Я могу поклясться, что ты только что сказал, что тебе нравится Поттер, — с недоверием спросил он.
Северус снова кивнул. — Ты все услышал верно, Драко. Ты был просто слепым дураком, если не замечал Поттера. Я-то думал, принимая во внимание твои предпочтения, что ты, хотя бы, замечал, как хорошо на нем сказывается взросление. Знаю, если бы я был на двадцать лет младше, я бы даже подумал о…
На этот раз Драко все же разбрызгал свой виски по всему столу. — Северус, ты же несерьезно, не так ли? Поттер? — он заметил веселую улыбку Северуса. — Не пугай меня так. — Бровь Северуса слегка поддергивалась, а сам он улыбнулся, накладывая очищающее заклинание, помогая Драко убрать брызги.
Лицо Мастера Зелий стало бесстрастным, и он продолжил дальше дразнить своего бывшего ученика. — Конечно же, ты заметил ауру, окружающую его? У его матери была похожая… — Северус замолчал, вспоминая свою невостребованную влюбленность в Лили Эванс. Он не продолжил, уставившись в огонь и потерявшись в воспоминаниях.
Драко яростно потряс головой — конечно же, Северус не мог сказать ничего подобного. — Северус, единственное, чего мне никогда не хотелось знать, так это то, кто тебе нравится. Особенно, если ты говоришь о себе и о матери Поттера. Это просто…раздражающе — по многим причинам. — Драко смог заметить кривую улыбку на лице Северуса, и не был уверен, пытается ли старый друг просто встряхнуть его, или же говорит на полном серьезе.
Драко был в полном замешательстве, но Северус внезапно посерьезнел. — Что Поттер натворил внизу — кроме того, что в очередной раз пробрался тебе под кожу, Драко?
— Я не видел никого, обладающего такой силой в гневе со времен Волдеморта. — Северус понимающе кивнул головой. — Он просто излучал магию, уничтожив фотокамеру того репортеришки и почти все стаканы в баре. Я все еще мог чувствовать всплески его гнева даже после того, как он вылетел вон в ярости. Или ты тоже думаешь, что я подвержен приступам мелодрамы? — Драко все еще был в шоке от того, как могущественен мог быть Поттер. Он все еще чувствовал себя раздраженным, но не видел каких-либо причин, которые могли бы вывести его из себя.
Северус налил себе немного огневиски, обдумывая инцидент. — Хммм, вот как? Как интересно. — Погрузившись каждый в свои мысли, оба мужчины тихо сидели у огня. Северус, наконец, вспомнил предыдущий разговор с Драко. — Итак, Драко, что такого случилось этим утром, что привело тебя в подобное настроение? Судя по тебе, можно сказать, что ты потерял галеон, а нашел кнат.
Оторвавшись от своего бокала, Драко вздохнул. — Если бы у меня было два кната, чтобы потереть их друг о друга. — Он замер, обдумывая, как попросить у Северуса помощи. — Мой отец никогда не рассказывал тебе о своих планах — я имею в виду, он когда-нибудь говорил что-нибудь о деньгах — малфоевских деньгах? — Северус был весьма удивлен, что Драко захотел обсудить эту тему с ним.
— Люциус никогда не упоминал об этом, Драко. Он всегда полагал дурным тоном говорить о деньгах, и считал это ниже своего достоинства. Конечно, это никогда не останавливало его от того, чтобы влиять своими деньгами на других. Нет, Драко, — Северус покачал головой, — Люциус ни разу и словом не обмолвился. И какой же отвратительный сюрприз он приготовил для тебя, что ты так взволнован?
Драко потратил около получаса на объяснение случившегося. Северус тоже пришел в смятение от того, что Драко выяснил в банке утром.
— Я и понятия не имел, Драко. Я…я действительно не знаю, что сказать. — Северус перестал пить в середине объяснений Драко. Он озабоченно наблюдал, как Драко налил себе еще один приличный стакан огневиски. — Тебе нужно вернуться и поговорить с гоблинами? — спросил он.
Кивнув, Драко неохотно поставил пустой бокал на стол. Не желая думать ни о своем отце, ни о его деньгах, он вернулся к другим делам. — Тебя кто-нибудь спрашивал об этих Нео Пожирателях Смерти, Северус? Насколько все плохо?
Мастер зелий фыркнул и кивнул в ответ. — Конечно, приходили Авроры, чтобы обсудить эту ситуацию. Я-то надеялся, что уж к этому времени они поняли, что я не сижу в кармане каждого Пожирателя Смерти. Дамблдор сразу узнает, если я чихну не в ту сторону. С чего бы мне захотелось оставить Хогвардс и присоединиться к той веселой компании придурков? — Его тон был саркастичным.
— Чувствую, что ты разочаровался в работе в Хогвардсе, Северус? Почему бы тебе не уволиться — ты же знаешь, что являешься одним из самых лучших Мастеров в Европе. Если бы половина преподавателей в l'institut знала хоть часть всего того, что знаешь ты, они смогли бы и сами стать лучшими Мастерами. Твой талант пропадает в Хогвардсе.
— Драко, ты когда-нибудь думал, что мне нравится учить этих тупиц? Конечно же, ты уже понял, что я не хочу оставаться на такой бесперспективной работе. Но великие мира сего просто мечтают держать меня под боком — на всякий случай — если я изменю решение, на какой я стороне. Сейчас сильнее, чем когда-либо, когда дети начинают играть в "Пожирателей Смерти". Они действительно думают, что спустя двадцать пять лет я внезапно перебегу на другую сторону? — Горькие нотки отчетливо прозвучали в словах Северуса, но Драко полностью его понял. Он окончательно удостоверился, что его всегда будут ассоциировать с Пожирателями Смерти, и не имело значения, насколько сильно он стремится доказать обратное. Услышав, что Северус все еще страдает от предвзятости общества, спустя столько лет доказанной преданности, Драко стал еще более недоверчивым.
— Значит, увольнение из Хогвардса не поможет тебе? — Драко всегда интересовало, почему Северусу необходимо оставаться в Хогвардсе. Конечно, в прошлом это было оправданно.
— О, не беспокойся, Драко. Я поддерживаю контакты с нужными людьми, чтобы надолго там не задержаться. У меня есть кое-какие планы, и я действительно говорил о них кое с кем, поэтому, когда представится хорошая возможность, я окажусь за дверьми школы быстрее, чем ниффлер найдет галеон. Но, если честно, Драко, мне нравится учить. Просто я не выношу самих студентов. — Оба мужчины расхохотались. Однако, Драко все еще переживал, как Авроры обошлись с его другом.
— Но о чем Авроры тебя спрашивали? — полюбопытствовал Драко.
Северус пожал плечами. — Ты помнишь, о чем они спрашивали тебя, когда ты был в Св.Мунго? Все то же самое. Не волнуйся, с тобой все будет в порядке. Ты здесь жертва, Драко, как бы тебе ни хотелось это отрицать. Я, если честно, думаю, что даже если мы найдем этих Поверенных, то обнаружим, что деньги исчезли, — он наблюдал, как до его молодого друга, наконец, начал доходить весь ужас сложившейся ситуации. — Хотя бы, у тебя есть образование, Драко. Когда ты будешь готов приступить к исследованиям?
Драко за всеми событиями этого дня очень удачно забыл о последнем дне оплаты своей учебы, и теперь тихий страх захватил его. Он понятия не имел, как сможет оплатить огромный счет за свое обучение. Внезапно ему представился образ нищего на улице. Проведя рукой по волосам, он уставился в огонь, погрузившись в невеселые мысли.
— Ну, — он горько улыбнулся и рассмеялся. — Это главное, не так ли? Кажется, отцу удалось предотвратить окончание моего обучения. Мой банковский счет заморожен, счета не оплачены, и у меня нет способа оплатить их к последнему сроку… — он посмотрел на часы, — …который истекает через несколько часов.
— Ты серьезно? — удивленно спросил Северус.
Драко пожал плечами. — Я ничего не могу поделать, не так ли? — почти отчаянно воскликнул он. — У меня нет денег, чтобы закончить семестр, поэтому мне остается только упаковать вещички и забыть об обучении. Конечно, я всегда могу поехать в Прагу. Там многие нуждаются в Аконитовом зелье, — иронично пробормотал он.
— Ты всегда можешь пойти в ученики к Мастеру… — Драко поднял руку прежде, чем Северус успел закончить.
— Ты думаешь, что кто-нибудь захочет связываться со мной? Интересно будет посмотреть, как долго они протянут! Нет, я не могу этого сделать, Северус. Моя Дипломная почти закончена, и Предложение об Исследованиях тоже. Я не смогу вынести, если мне придется работать на кого-нибудь другого, а затем позволить забрать всю славу от моих тяжелых трудов себе. Кроме того, как долго, ты думаешь, я продержусь под властью другого человека? — он улыбнулся своему последнему замечанию. Его амбиции в выбранной им области образования были велики, но теперь он мог видеть, как его мечты ускользают сквозь пальцы.
Снейп кивнул, заметив честолюбие в глазах своего бывшего студента. — Как всегда, строишь великие планы, Драко?
— Что? — Драко знал, что это был добрый упрек. Встреча с наставником помогла встряхнуться, что было ему так необходимо. Он не хотел разволноваться еще сильнее, чем уже успел в это ужасное утро, но мысль о том, чем все это может закончиться, снова потрясла его. Он быстро опрокинул стакан огневиски, чтобы хоть немного успокоиться.
— Драко, я хочу, чтобы ты выслушал меня. — Наблюдая за юношей, Северус догадался, что сын Люциуса медленно, но верно впадает в депрессию. Он попытался поставить себя на место Драко и ощутил, какое отчаяние должен сейчас чувствовать молодой человек. Его слова были теплыми, но твердыми, — Я хочу, чтобы ты на время перестал ныть и хныкать. Почему бы тебе не забыть о том, чего ты не можешь изменить…
— Но я уже даже не знаю, на кого мне злиться: на себя, на отца или на этих чертовых Поверенных… Я должен был уже давно понять, что отец не доверял мне. Он не мог уйти просто так — ему необходимо было вернуться и продолжить мучить меня…. — Драко иронично фыркнул. — Не сомневаюсь, это своего рода месть за мои сексуальные наклонности. Я точно никому не смогу передать семейное состояние, так почему бы не потратить его на великое дело? — Драко уже собирался выпить еще стакан огневиски, но Северус быстро наложил на молодого человека отрезвляющие чары, чем сильно его разозлил. — Если бы я хотел твоей помощи, Северус, я бы попросил.
— Довольно пить. Я не хочу, чтобы ты потерял самообладание, разговаривая с гоблинами. Не дури, Драко. Не сгибайся. У тебя все еще есть чувство собственного достоинства. Если даже я могу сохранять свое все эти годы, несмотря на то, как все это время пачкалось мое родовое имя и тратилось состояние, то и ты сможешь не потерять своего. — Говоря это, Северус накладывал освежающие чары на Драко, помогая ему подготовиться к визиту в банк.
Драко повесил голову. Он понимал, что Северус прав. У него еще останется его гордость, если отнимут все остальное. — Послушав тебя, Северус, кто-нибудь может подумать, что ты усыновил меня, — протяжно произнес Драко, вставая. Северус тоже поднялся, помогая Драко надеть его зеленую мантию и разглаживая складки на плечах. Драко еще раз глубоко вздохнул.
— Кто-то ведь должен это сделать? Лично мне совсем не хочется, чтобы ты слонялся нищим по улицам Праги, торгуя собой или своими знаниями на черном рынке. Ты — Малфой. У тебя все еще есть гордость — никто не сможет забрать ее у тебя, — Северус сымитировал Люциуса, произнося последнее предложение.
Посмотрев на Северуса, Драко разглядел беспокойство в глазах старого друга. Он почувствовал себя виноватым, что их обед прошел не так хорошо, как ему хотелось бы. Суп остался почти нетронутым, а чай в заколдованном чайнике был еще теплым, но уже превратился в чифирь. Драко еще раз вздохнул, настраиваясь на встречу. — Я свяжусь с тобой через камин, когда у меня будут новости. — Всего одна встреча — и он сможет вернуться домой. Конечно, было замечательно повидаться с Северусом, но он с нетерпением ждал момента, когда сможет отдохнуть и приготовить такое необходимое обезболивающее.
Колено Драко разрывалось от боли, но он старался не обращать на это внимания, прощаясь с Северусом. Он понятия не имел, когда увидит его в следующий раз, и чувствовал вину за то, что нечасто навещал его. Он внезапно вспомнил о Флэше — теперь у него появились друзья, и он не мог позволить себе потерять дружбу Северуса.
Пожимая руку, Северус дал ему последний совет, — Помни, Драко. Помни девиз Слизерина.
— "Жить, чтобы бороться дальше"? Не волнуйся Северус, я знаю, я помню.
Расставаясь, Снейп повернулся к Драко. — Постарайся надолго не пропадать. Кроме того, что может быть хуже этой поездки? — иронично улыбнулся он.
Гарри бесцельно бродил по магазинчикам Диагон-Аллеи, затерявшись в толпе. Излишек его магии уже начал рассеиваться, но он не мог не заметить, что она будоражит толпу вокруг. Успокоившись, он обнаружил, что находится в самом дальнем конце Диагон— Аллеи, и лишь смутно смог припомнить, как его сюда занесло. Он так сконцентрировался на укрощении своей магии, что совсем не обращал внимания на окружающий мир.
Гарри был рад вырваться из удушающей темноты "Дырявого котла". Иногда, когда его захлестывали эмоции, он просто забывал, что вокруг так много народу. Эта собственная черта безумно раздражала его. Глянув на часы, Гарри прикинул, что бродит уже около часа, и у него остается еще немного времени до того, как Рон освободится на обед. Обрадовавшись этому, он решил продолжить свою бесцельную прогулку, в надежде, что она и дальше будет успокаивать его и улучшит ему настроение перед встречей с Роном. В попытке отвлечься, Гарри снова потерялся в своих мыслях. Он даже не понял, с чего вдруг ноги привели его к повороту на Ноктюрн-Аллею.
Пробираясь через пестревшую разноцветными мантиями толпу, он спустился по ступенькам вниз. Его глаза выхватили из толпы нечто зеленое, когда он проходил поворот. Что-то в этом показалось ему очень знакомым. Быстро развернувшись, он никого не увидел, но только почувствовал знакомый запах дорогого одеколона, растворяющийся в воздухе, в третий раз за день. Конечно же, это не могло быть совпадением. Кто-то, кто пользовался этим ароматом, видимо, преследовал Гарри с какой-то целью. Но кто это, и что ему нужно? Он пожал плечами. Только богам известно, скольким магам может принадлежать такой запах, и он не мог припомнить такого ни у одного из своих знакомых.
* * *
Выйдя на Диагон-Аллею, Драко ощутил смесь неприятных запахов. Если бы это был Le Quart De Sorcier, то здесь царил бы запах кофе и свежеиспеченных булочек. Вместо этого его атаковали запахи, которые у него ассоциировались со зловонием войны. Он очень четко представил вонь дыма и руины этой улицы, несмотря на отстроенные магазины. Яркие цвета и шумная суета не могли перебить острые запахи его прошлого. Вместе с запахами пережаренного керри и переваренной капусты, это место действительно имело свой неповторимый букет — именно тот, который Драко пытался забыть.
Драко направился к банку так быстро, насколько это было возможно. Приблизившись к входу на Ноктюрн-Аллею, он еще прибавил шагу, не желая вновь знакомиться с самой отвратительной частью города — на то у него было множество причин. Даже просто вновь очутиться в Лондоне было уже само по себе достаточно плохо, и ни к чему посещать людей, которые по природе своего бизнеса, возможно, напомнят ему отца. Проходя мимо поворота, он ощутил запах мускусного одеколона. Драко глубоко вдохнул его, наслаждаясь очень приятным запахом какого-то неизвестного мужчины. Вонь от бомбы-вонючки все еще раздражала его нос, а запах этого одеколона был освежающе чистым и теплым, с легким нотками мускуса. Он оказался таким волнующим, что Драко захотелось найти его хозяина. Запах наверняка не принадлежал ни одному из известных парфюмерных домов — уж в этом Драко был уверен. Он огляделся в поисках мага, которому этот запах мог бы принадлежать, но единственным мужчиной, которого он увидел, был маленький и лысый владелец магазинчика возле "Доне Кебаб".
Пожав плечами, Драко решил, что маг, обладающий таким божественным запахом, скорее всего, скрылся в одном из множества магазинчиков или направился дальше по аллее. Если бы он так не торопился в банк, то, возможно, потратил бы немного времени на поиски хозяина заинтриговавшего его запаха. Он отправился дальше, и его зеленая мантия развевалась за спиной.
* * *
Гарри прошелся по аллее, старательно не обращая внимания на людей вокруг и магазины, мимо которых он проходил. Он полностью погрузился в свои мысли, и это было приятно. "Мне необходимо поговорить с Ремусом о сегодняшнем случае, особенно, если это может повториться ". Гарри все еще не до конца разобрался, что стало причиной его вспышки. Конечно, он никогда не любил популярности и внимания к своей персоне, старался избегать репортеров, вопросов и фотографий, но никогда и не терял самообладания из-за чего-то, столь несущественного. В сравнении со всем остальным, это был сущий пустяк, и Гарри был просто счастлив, что физически никто не пострадал, ну, насколько он успел понять. Только когда он прошел мимо смутно знакомого магазина "Бордин и Беркс", стало очевидно, что он ушел с Диагон-Аллеи. Гарри остановился, пытаясь вспомнить дорогу назад, к Аллее. Увидев знакомый магазин темных искусств, Гарри снова вспомнил о Малфое. Что-то в душе подсказывало ему, что это совпадение заслуживало внимания, что он, похоже, проходил мимо тех магазинов, где когда-то сталкивался с Малфоем. Он раздраженно отогнал эту мысль и принялся искать выход с Ноктюрн-Аллеи.
Так как он не был здесь с двенадцатилетнего возраста, то Гарри захотелось, чтобы снова появился Хагрид и вывел его отсюда, но он быстро отбросил мысли о своем погибшем друге, грозившие довести его до слез. Он был сейчас почти на грани нового срыва — все его эмоции рвались наружу, только и ожидая очередной возможности выплеснуться вместе с все еще бурлившей в нем магией. Он остановился в уголке между двумя магазинчиками и последовал собственным инструкциям, которые обычно давал студентам, чтобы успокоиться. Наконец, почувствовав, что уже немного лучше владеет собой, он двинулся дальше по улице и вышел обратно, в самом сердце Диагон-Аллеи, молча поаплодировав своей памяти, когда перед его глазами оказалось белоснежное здание Гринготтса. Уже почти пришло время обеденного перерыва Рона, а Гарри еще нужно было что-нибудь прикупить. Он собирался взять рыбу и жареную картошку в "Дырявом Котле", но был пока не готов вернуться туда снова. Он решил, что "Доне Кебаб" будет неплохой альтернативой. Было сомнительно, что Рон заметит разницу — его желудок сам принимал за него решения.
* * *
Обеденное время уже прошло, когда очень усталый и вымотанный Драко вышел из офиса Отдела Специальных Расследований. Он был уже более чем готов вернуться домой. Гоблины подвергли его основательному допросу. Он уже привык к презрению, с которым к нему относились служащие Министерства, но гоблины просто дотошно и беспристрастно задавали вопросы. Они верили каждому ответу, который им давал Драко, но, без сомнения, воспользовались незаметной гоблинской магией, чтобы удостовериться в его искренности. "Хотя бы их магия не так агрессивна, как Веритасерум",— порадовался он.
Он улыбнулся ведьме в приемной, когда уходил, и она улыбнулась ему в ответ. "Хоть Уизла нет поблизости",— зло подумал он. "Я действительно сегодня больше не вынесу ни одной гриффиндорской рожи!" Пока он ждал лифт, вернулось его плохое настроение, когда безысходность ситуации вновь накатила на него. Никто не видел убийственного взгляда, загоревшегося в его глазах, пока он планировал, что сделает с Поверенными, если когда-нибудь найдет их. Необходимость планировать свой бюджет была чем-то непривычным и раздражающим. Ему не только придется объясняться из-за отсутствия денег с Секретарем в l'institut, так он еще и лишился своего содержания!
Драко никогда раньше не приходилось беспокоиться о деньгах. Было уже достаточно сложно научиться жить на суммы, выделяемые на его содержание. "Они так долго обворовывали меня?" Эта мысль волновала его, пока он ожидал лифт. "Эти лифты просто не могут ходить еще медленнее",— саркастично подумал он. "Если они еще чуть-чуть задержатся, я поверю, что где-нибудь внизу стоят магглы и вручную наматывают трос". Его раздражало, что он все никак не может добраться до места, откуда можно будет аппарировать, но Гринготтс не позволял никакого иного метода передвижения внутрь и из него, кроме как на своих двоих (ну, конечно, их тележки были не в счет, но о них ему и думать не хотелось).
* * *
Гарри смог протиснуться в лифт, когда двери уже закрывались. Соблазнительный аромат теплой еды сразу заполнил все небольшое пространство, возбуждая у Гарри аппетит. Он с нетерпением ждал обеда с Роном, и был рад, что заранее с ним договорился. "Рон поможет мне поднять настроение. Он знает, насколько меня раздражают эти круглые придурки-начальники на работе. Не думаю, что стоит рассказывать ему о происшествии в баре, но, наверняка, он сильно удивится, узнав, что я встретил Малфоя". Он снова нажал кнопку этажа Рона. "Ну же. Почему этот лифт еле едет? Я состарюсь, прежде чем выйду отсюда!"
* * *
— О, ну, поторопись же! — нетерпеливо пробормотал Драко. Ожидание лифта было бесконечным. Казалось, чем быстрее он хотел уехать из Лондона, тем медленнее шел лифт. Наконец, он услышал звонок, возвещающий прибытие лифта на этаж.
Когда двери открылись, он быстро зашел внутрь, надеясь, что это проклятое изобретение вниз поедет быстрее, чем наверх. Он услышал, как на этот же этаж поднялся второй лифт, и снова уловил тонкий аромат знакомого одеколона. Повернув голову, чтобы взглянуть на его хозяина, он обнаружил, что все обозрение уже закрыто дверьми лифа, оставляя его снова лишь гадать об обладателе этого прекрасного запаха.
* * *
Гарри вышел из второго лифта и быстро направился через холл в кабинет Рона. Оглянувшись на соседний лифт, он снова уловил что-то зеленоватое за его закрывающимися блестящими дверями. Он ярко помнил свои навязчивые сны, и не мог не удивиться, почему продолжает видеть их обрывки и наяву. Он моргнул. Возможно, что-то не так с его глазами. Запах того одеколона снова коснулся его обоняния — тот запах, который преследовал его постоянно. Он пожал плечами. Возможно, это просто совпадение, или то был последний, самый модный запах. Если бы он только знал его название!
Гарри продолжил идти вниз по коридору к кабинетам, испытывая чувство дежавю: казалось, что образы из его снов прочно вплелись в его жизнь. Он заметил, что частота этих снов уменьшилась с тех пор, как Оливер изменил ему, но его не оставляло предчувствие, что сбивающие с толку образы еще проявятся.
Гарри отбросил раздражающие мысли. "Я все равно ничего не добьюсь, ходя вокруг да около". Ему предстоял приятный обед с Роном, да и "Доне Кебабы" не становятся горячее. Он быстро наложил подогревающие чары на еду, входя в кабинет друга. Он улыбнулся Джорджиане, помощнице Рона. Глаза блондинки загорелись, и она тепло ему улыбнулась.
— Привет, Джорджиана! Босс у себя? — Она едва успела кивнуть, как появился Рон и затащил Гарри в кабинет. Когда дверь закрылась, начало их разговора было потеряно в громком дружном хохоте.
* * *
Веселый разговор и вкуснейший ягненок сотворили чудо с настроением Гарри. Он развеселился, пока Рон рассказывал ему историю о новом изобретении близнецов — разновкусных носках. Как оказалось, за основу они взяли маггловские носки с пальчиками, в которых каждый палец имел свое отделение — они были как перчатки, но только для ног. Только озорные Фред и Джордж решили объединить эту идею с "Леденцами на любой вкус" и создали "Съедобные пальчиковые носки на любой вкус УУУ", в которых каждый палец имел свой собственный вкус и покупатель не мог предугадать, какие именно ему попадутся.
Обсудив носки, они с Роном перешли к более насущным темам, и Гарри порадовался, услышав, что подготовка к свадьбе уже идет полным ходом. Рон, тем не менее, очень нервничал о медовом месяце. Он обещал Гермионе невероятно романтическую поездку, но совершенно не представлял, как теперь сдержать обещание, когда подошло время бронировать билеты. Гарри улыбнулся, увидев такую знакомую неуверенность в себе у старого друга. Гарри почувствовал себя гораздо лучше, придя сюда и слушая об обычных треволнениях своего друга — как у всех обычных людей. Это помогло ему расслабиться и ненадолго отрешиться от проблем с Министерством и собственным гневным взрывом.
Когда все новости были обсуждены, Гарри уже просто мечтал вернуться домой, чего за собой уже давно не помнил. Его день сегодня перерастал из плохого в ужасный, опуская его все ниже, на самое дно ада. Просто счастье, что встреча с Роном в Лондоне стояла в списке его дел последней, а все, что ей сегодня предшествовало, следовало поскорее забыть. Он едва заметил Хедвиг, идя по квартире прямиком в спальню в надежде, что хороший сон поможет ему, хотя на улице еще только смеркалось. Он уснул почти сразу, напряжение этого дня покинуло его тело, и он погрузился в беспокойные сны.
Зеленый. Снова он. Гарри увидел вспышку зеленого, отражающуюся в блестящей поверхности металлических дверей напротив него. Повернувшись в лифте, он ожидал увидеть что-нибудь зеленое или кого-нибудь, одетого в зеленое, но увидел только Драко Малфоя. Кремовая рубашка и темный атласный жилет представляли образ, который так и кричал о его безукоризненном вкусе и богатстве. Брюки обтягивали стройные бедра и аккуратно ниспадали к блестящим ботинкам из драконьей кожи.
Гарри ожидал оскорблений, но почему-то понял, что они не последуют. Его самого удивило, как он этому обрадовался. С Малфоем больше не хотелось обмениваться оскорблениями — вместо этого он хотел взаимных прикосновений и поцелуев. Какой-то очень маленькой частью мозга он понимал, что это не очень-то логично с его стороны, но все это вылетело из головы, когда он посмотрел в кристально-чистые голубые глаза Малфоя. Они сверкали, как алмазы, и, казалось, светились приглашением, когда Гарри заметил, как этот соблазнительный рот изогнулся в такой редкой для него настоящей улыбке. Кончик языка вновь пробежался по нижней губе — знакомый жест, неотступно преследовавший Гарри все время их последнего года обучения в Хогвардсе, когда он, наконец, понял, в какой области лежат его сексуальные предпочтения. — Ну же, Поттер. Чего ты хочешь?
Гарри сглотнул от мыслей, боровшихся в его голове. Он хотел многого, но сначала он должен прикоснуться к Малфою. Вместо ответа он последовал своим инстинктам. Быстро сделав два шага вперед и положив руки на стену по обе стороны от головы Малфоя, он наклонился, заявляя свои права на эти улыбающиеся губы. Это оказалось настоящим раем. В их поцелуе было все, что он только мог себе представить, но ведь раньше он никогда не прикасался к Малфою. Давление их губ было безупречным, а шелковистая теплота языка Малфоя ввергла Гарри в дрожь, посылая ее прямо к паху. Он воспользовался моментом и их положением, чтобы полностью прижаться к желанному телу, забыв напрочь, что они были в лифте, и что двери могли открыться в любой момент. Он почувствовал, как у него перехватило дыхание, когда руки Малфоя осторожно легли на его талию. Чувственность и нежность этого жеста были совсем не тем, чего ожидал Гарри, поэтому он затруднялся, что же делать дальше. Он оторвался от райских губ и встретился взглядом с голубыми глазами, ища подсказки.
Малфой просто смотрел на него. — Ты должен научиться контролировать себя, Поттер. — Это сказал Малфой, но голос и интонации были, скорее, снейповские, отчего Гарри еще более сконфузился и занервничал, чем раньше.
— Я контролирую себя.
— Ты называешь это контролем? — Комната завертелась перед глазами, и внезапно он снова очутился в "Дырявом Котле", смотря на разрушения, которые оставила после себя его вспышка ярости. Он увидел испуганных клиентов, смиренное выражение лица Тома, осколки стекла покрывали почти весь пол, а из разбитых бутылок текли Сливочное пиво и огневиски. Быстро развернувшись, чтобы уйти, он снова оказался лицом к лицу с Малфоем. — Уже уходишь?
Он открыл рот, чтобы ответить, но понял, что уже стоит в конце квиддичного поля Хогвардса. Он сделал шаг назад, и его спина прижалась к левой стойке ворот. Малфой был слишком близко к Гарри, чтобы тот смог уйти, да ему, в общем-то, не очень-то и хотелось. Он был зажат между воротами и упругим телом Малфоя. Внезапно он обнаружил, что вся их одежда куда-то исчезла. Его руки бродили по гладкой эластичной коже врага детства, очерчивая упругие мускулы, сжимая ягодицы. Малфой улыбался. — А, а, а, — поддразнил он. — Теперь моя очередь.
С этими словами Гарри развернули лицом к воротам и заставили обхватить руками стойку. Он зажмурил глаза. Он чувствовал, как уверенные пальцы успокаивающе пробегают по его коже, скользя вниз, к его отверстию, и чувствовал, что его вот-вот первоклассно отымеют. Он услышал почти неразличимый шепоток, когда Малфой, скользящий языком по раковине его уха, прошептал заклинание смазки. Теплые пальцы прошлись по его позвоночнику. Он, почувствовав, что один из пальцев уже готов скользнуть в его анус, ахнул. Открыв глаза, он увидел, что стоит теперь посередине своего кабинета.
Ему потребовалось мгновение, чтобы убедиться, что он полностью одет, и оглядеться по сторонам, но Малфоя нигде не было видно. Либо это был странный сон наяву, либо он провалился в какой-то причудливый кошмар. Повернувшись лицом к классу, он не увидел своих обычных студентов. Вместо них кабинет был полон молодых людей, которые, как он знал откуда-то, были детьми его сверстников. Его взгляд остановился на перекидном календаре на его столе, на котором ярко было указано: "2020 год". У Гарри начался приступ клаустрофобии, когда он понял, что застрял в этой комнате на своей преподавательской должности на девятнадцать лет. "Я не могу больше выдержать этого. Я уволюсь. Лучше уж совсем не работать, чем здесь так долго",— подумал он. Приняв это решение, он развернулся, собираясь уйти, но только для того, чтобы обнаружить исчезновение выхода. Там не было ни дверей, ни окон, ни какого-либо другого выхода или способа побега. Он застрял. У Гарри перехватило дыхание, и он начал бегать кругами по комнате, в надежде, что дверь появится.
Гарри проснулся, сдерживая крик, как всегда, запутавшийся в простынях, с устойчивым ощущением ужаса, охватившим его. У него было такое чувство, словно он только что видел свой самый лучший и самый худший сон одновременно, но на этот раз ничего не смог из него припомнить. Он провел ладонями по лицу, откидывая со лба влажные волосы. Он непроизвольно задрожал, когда прохладный воздух коснулся его влажной кожи. "Ненавижу, когда не могу вспомнить свои сны". Часы показывали, что еще только едва перевалило за полночь. Он попытался разгладить скомканные простыни, но, сдавшись, перевернулся, заставляя себя снова уснуть, на миг задумавшись, появлялась ли в этот раз в его забытом сне зеленая вспышка.
* * *
К тому времени, как Драко приземлился на коврике, лежащем перед его камином в Париже, солнце уже зашло, и лунный свет бросал блики через окно, вычерчивая тени на полу студии. Petite Amie мяукнула в приветствии, ласкаясь о больную левую ногу Драко. Тяжело опустившись в кресло перед камином, Драко рассеяно взмахнул палочкой, зажигая свечи в канделябрах. Еще одно заклинание — и загорелся ярче огонь в камине, подымая теплые языки пламени.
"Ну, разве это не самый худший день в моей жизни?" — горько подумал он, медленными круговыми движениями массируя виски. Он был усталым, сердитым и — больше всего — злым. Причиной его злости, в основном, было то, каким глупцом он оказался. "Почему у меня никогда не появлялось даже мысли, чтобы проконтролировать этих Поверенных? Почему я принимал все за чистую монету? Казалось, они все делали в моих интересах. Кто мог предположить, что отцу удастся использовать свое влияние даже после смерти?"
Мысль об отце вызвала у Драко желание выпить еще один стаканчик чего-нибудь крепкого. Он был благодарен Северусу, что тот немного отрезвил его перед визитом в банк, но сейчас он чувствовал себя усталым и хотел выпить. Поднявшись с кресла, он понял, что нога болит у него намного сильнее, чем можно было спокойно терпеть.
В своем жгучем желании убраться из Лондона, Драко, по глупости, не обращал внимания, насколько быстро он шел в Министерство, а затем обратно домой. Но теперь он снова в своей студии, и больше всего ему хотелось забыть большую часть прошедшего дня, но, как всегда, у него были и другие неотложные дела.
Осматривая свое рабочее место, Драко искал котел, подходящий для приготовления обезболивающего зелья. В данный момент все котлы обычного размера медленно кипели или остужались на рабочем столе. Он расстроился, что у него нет свободного котла нужного размера, и реальность вновь накатила на него с такой силой, что он покачнулся. Ему не потребуются больше зелья, над которыми он работал. Они сейчас просто бесполезны: совершенно бесполезны, так как у него нет места в l'institut и нет будущего. Последний срок оплаты прошел. Его имя вычеркнули из списков студентов.
Уж секретарь проследит, чтобы Драко вычеркнули. Но сильнее всего его беспокоило не то, что он не является больше студентом. События прошедшего дня — от осознания того, что отец снова обошел его, до его стычки с очень рассерженным Гарри Поттером (и всем тем, что произошло между этими событиями) — сводились к одному: потеря.
Все эти кипящие в котлах зелья были абсолютной потерей его времени — времени и усилий, и, как это ни смешно, денег. Не в состоянии разумно мыслить, он сфокусировался лишь на этой одной проблеме и начал скидывать котлы со стола в приступе ярости. Они были бессмысленной тратой. Все его попытки стать самим собой оказались напрасными. Не имело значения, что он старался сделать — его отец все еще диктует условия, по которым ему приходится жить. Он заставляет Драко платить по счетам.
Увидев, что разлитые им, все еще бурлящие зелья все перемешались на полу, он пришел в себя и быстро наложил очищающие заклинания. Рассеяно подняв один из котлов, он поставил его обратно на стол, очистив заклинанием и его. Он невольно согнулся, когда новый приступ боли пронзил его колено, и судороги побежали вверх и вниз по ноге. Драко ухватился за стол, пытаясь устоять на ногах. Он замер на некоторое время, ожидая, пока боль немного утихнет. Посмотрев затуманенными болью глазами на полку, он увидел бутылку "Лучшего Огневиски Огдена". Не думая, он налил себе целый стакан и осушил одним глотком. Обжигающая жидкость опалила его горло, но не смогла уменьшить боль в колене.
Пусть алкоголь и не помог притупить боль — он хотя бы немного усмирил его гнев. У Драко сегодня больше не осталось сил, чтобы сделать что-нибудь еще. Все, что имело на данный момент значение — он был дома, и собирался приготовить себе обезболивающее зелье, чтобы усмирить все усиливающуюся боль в колене.
Драко бездумно закидывал ингредиенты в котел. Он готовил это обезболивающее зелье дюжину раз раньше, поэтому с легкостью смешивал, растирал, мешал, пока зелье не было готово. Остудив его, он услышал мяуканье Petite Amie — та была явно голодна, и устроила ему настоящее представление, выпрашивая еду. Заглянув в шкаф, он вытащил оттуда свежее мясо и снял с него чары консервации, позволявшие мясу оставаться свежим. Кошка заурчала от удовольствия, наслаждаясь угощением.
Драко выпил остывшее зелье и стал ждать прекращения боли, которое должно было вскоре последовать, если зелье подействовало. Сев к камину, он снова задумался о прошедшем дне. Он хотел найти этих Поверенных. Он хотел найти их и… тысяча злобных мыслей и набор темных заклинаний пронеслись у него в голове, и он позволил гневу охватить его.
Сделав большой глоток Огденского виски, он стал засыпать. "Смешно",— подумал он. "Это зелье обычно не действовало на меня усыпляюще". Огонь в камине начал потихоньку гаснуть, и это единственное пока удерживало Драко ото сна. Вдруг, сильная жгучая боль возникла в его желуде, и его затошнило. Ему нужно было срочно лечь, но предварительно следовало наложить заклинания на камин, чтобы он не потух, и чтобы предотвратить появление нежелательных посетителей, но он упал на диван, проваливаясь в тревожный сон.
* * *
На улицах Праги зимой очень холодно. Стояла поздняя осень, и город был холоден, как лед, сильный ветер дул с севера. Драко бесцельно слонялся по мерзлым булыжным мостовым. Он приподнял воротник своего кожаного пиджака, страстно мечтая о тепле.
Проходя по маленькой аллее, Драко остановился, а потом медленно зашел за мусорные баки, стоящие на маггловской улочке. Тихий огонь горел в одном из баков. Быстро подойдя ближе, Драко начал греть руки, разглядывая свои разорванные перчатки и чувствуя, как холодные снежинки коснулись его шеи и, растаяв, скатились капельками под одежду. Он замерз. Очень замерз. Он не мог понять почему, но чувствовал себя виноватым. Ужасно виноватым.
Что бы он там ни сделал — он поступил неправильно. Так и не сумев понять, откуда такое чувство вины, Драко покачал голой. Он чувствовал, что было что-то важное, что-то просто необходимо вспомнить, но он никак не мог понять, что именно. "Эй, а ну, иди отсюда, это не твой огонь! О, это ты",— старая ведьма сбавила тон, когда разглядела Драко. "Ты достал это?"— спросила ведьма. Почувствовав что-то на дне кармана, он протянул ей бутылочку, а она сунула ему в руки маленький кошелек с деньгами. Он ощутил, как чувство вины еще сильнее навалилось на его плечи, когда засунул монеты в карман. Кивнув ведьме, он еще раз провел руками над огнем, прежде чем уйти обратно, с этих продуваемых насквозь улочек.
Идя, он чувствовал, как обжигающая боль затапливает его левую ногу. Чем дальше он шел, тем сильнее становилась боль, и, наконец, он уже не мог идти дальше. Ему необходимо было присесть — больше не было сил удерживать собственный вес. Он тяжело прислонился к фонарному столбу, изнуренный болью и чувством вины.
Холодный ветер задул сильнее, снегопад усилился, но Драко продолжал неподвижно сидеть в этом холоде. Его руки уже онемели, когда откуда-то перед глазами появилась теплая темная перчатка. "Вот, давай я тебе помогу",— произнес глубокий голос. Он не мог понять, откуда ему так знаком этот голос, но Драко окутала его теплота. Когда он поднял глаза, тот человек ушел. Оглядевшись, он смог рассмотреть лишь тень, оставляемую удаляющимся человеком в темной мантии.
Почувствовав дрожь в том месте, к которому прикасалась теплая рука, он посмотрел вниз и увидел, что держит метлу. Драко невероятно скучал все это время по такому знакомому захвату. Ощущение метлы в руках сразу успокоило, и, внезапно, он почувствовал, что просто необходимо сесть на метлу и убежать отсюда. Сбежать от этой ситуации было очень заманчиво, но он немного посомневался, прежде чем встать и сесть на метловище.
Прошло много времени с тех пор, когда он летал в последний раз, но захват и ощущение метлы между ног не забылись. Он перехватил метлу поудобнее, собираясь взлететь. Он не мог с уверенностью сказать, почему не летал так долго, но знал, что сделает это с радостью. Согнув колени, он попытался оттолкнуться, но почувствовал, что его что-то удерживает — и его, и метлу — они не сдвинулись с места.
Что-то удерживало его сзади, и, подавшись вперед, чтобы вырваться, он услышал такой знакомый, но давно позабытый смех. От этого звука у него по спине пробежали мурашки, и, обернувшись, он не удивился, увидев Люциуса, держащего метлу за прутья и весело смеющегося над попытками сына освободиться.
Чем громче смеялся Люциус, тем настойчивее Драко вырывался, стараясь убраться от этого звука, эхом отдающегося в голове. Это настойчивое желание поскорее ускользнуть от Люциуса стало важнее, чем воздух, которым он дышал. Наконец, голос вернулся к нему, и он повернулся к отцу.
— Ты не можешь просто оставить меня в покое? — воскликнул он.
— Что? И позволить тебе наслаждаться жизнью? Фи, Драко, ты действительно думаешь, что я позволю тебе жить так, как тебе хочется? После всего того, что ты сделал? — Люциус усмехнулся, но не выпустил метлу. — Ты предал нас всех. Ты предал обязанности Малфоя, Драко, и теперь ты должен за это расплатиться.
— Почему ты не можешь просто обо мне забыть? Разве недостаточно того, что после твоей смерти твои дружки пришли и убили маму? — Драко принялся вырываться еще отчаяннее. Уголком глаза он уловил золотистую вспышку. Его инстинкты ловца стремились освободиться и помчатся за ней. Его ладони просто горели от желания прикоснуться к маленькому золотому шарику.
— Но, сын, ты лишь получаешь то, что заслужил. Ты предал свою семью, ты предал честь Малфоев…
— Ты называешь лебезение перед Волдемортом честью? — рявкнул в ответ Драко.
— Если бы я знал, что ты станешь таким позором для рода Малфоев, я бы утопил тебя еще при рождении. — Люциус осмотрел сына с ног до головы. — Ты явно унаследовал свою отвратительную склонность к мужчинам по материнской линии… — Люциус посмотрел на Драко с невероятным презрением.
Драко в ответ на оскорбления отца прорычал, — Оставь мать в покое. Если уж говорить начистоту, то я горжусь тем, что моя мать была гордой и порядочной женщиной. Почему ты не можешь оставить меня в покое? Ты испортил мое будущее. Мне, в общем-то, плевать на деньги, но почему ты не хочешь, чтобы я нормально жил? Если во всем разобраться, то это ты подвел меня. Мне плевать на имя Малфоев — ты так испачкал наше имя, что им не стоит гордиться. — Внезапное желание помчаться за снитчем стало еще более настойчивым. Драко мог чувствовать снитч и был уверен, что его просто необходимо поймать — тот ждал, чтобы его поймали.
Наконец, Драко удалось вырвать метлу из хватки Люциуса. Улетая, он почувствовал, как его сердце забилось в таком знакомом ритме при виде снитча, поддразнивающего его впереди. Он услышал последние слова, слетевшие с губ Люциуса, — Ты ничего не заслуживаешь…Ты — пустое место.
Улетая прочь от Люциуса, он ощутил невероятную свободу, летая и подныривая под свежие струи воздуха, мчась вперед за снитчем. Странно, но маленький золотой мячик не носился беспорядочно, как обычно — он парил, дразня, на одном месте. Наклонившись ниже к метле, Драко летел прямо на него. Облегчение охватило его, когда он приблизился к снитчу. Но, чем ближе он подлетал, тем сильнее ощущал у себя на хвосте другого ловца, и изо всех сил стремился первым поймать свой приз.
Заложив крутой вираж, он почувствовал обжигающую боль в колене. Он вспомнил, почему столько лет не садился на метлу, вспомнил ущербность своей ноги. Посмотрев вниз, он увидел, что его ноги изогнулась под странным углом. Тут же он ощутил, что метла начала крениться, и попытался ее выровнять.
Потеряв контроль над полетом, он почувствовал, как в его желудке все перевернулось, и земля устремилась ему навстречу. В голове что-то запульсировало. Падает. Он падает. Он ожидал удара, но ощутил резкий порыв ветра, когда теплые сильные руки обхватили его, останавливая падение и увлекая прочь.
— Все хорошо. Ты теперь со мной, — сказал тот же теплый голос, что разговаривал с ним раньше. Он попытался повернуться, но не смог разглядеть лица своего спасителя, а тот помог ему устроиться на метле впереди него. Одна рука обхватила его за талию, а другая удерживала метлу. Они парили так, ожидая, пока Драко восстановит равновесие, а снитч, дразня, завис перед ними.
— Давай, — прошептал голос ему на ухо. — Возьми его. Он твой. Он ждал лишь тебя. — Драко протянул руку и схватил мячик, чувствуя, как теплые руки плотнее обхватили его, удерживая в безопасности и тепле.
* * *
Гарри медленно просыпался, словно выныривая из глубокого теплого озера. Он ощутил, что простыни и одеяло закрутились вокруг него, но все еще сонный мозг не мог понять, где он находится. Наконец, медленно выпутывая ноги из скрученных простыней, он проснулся достаточно, чтобы вспомнить, что спал у себя дома, и что перед этим он был в Лондоне. Когда он, в конце концов, нашел в себе силы подняться с кровати, то вспомнил свою яростную вспышку в баре и погром, ставший ее результатом. Только вернувшись в "Дырявый Котел", где он хотел воспользоваться камином для возвращения домой, он понял, сколько разрушений в действительности произвел.
Он долго и искренне извинялся перед Томом, и, несмотря на возражения горбуна, оставил еще несколько галеонов, чтобы быть уж точно уверенным, что возместил урон. Он чувствовал себя ужасно из-за произошедшего, но больше волновался об ущербе, который он только мог бы нанести, чем из-за реально причиненного. Гарри знал, что в мире существует всего несколько людей, действительно понимающих, какой силой он владеет, и сколько они прилагали усилий, стараясь помочь ему научиться укрощать свою магию. То, что он позволил себе до такой степени утратить контроль над магией, когда прошло уже столько лет после последней вспышки, было не очень-то хорошим признаком.
Он сел за стол и отправил письмо Клэр, уверенный, что об этом нужно позаботиться немедленно. Он должен знать, что происходит. У него есть право знать. Более того, у него есть ответственность, и он должен быть в курсе всех событий. У него возникли подозрения, что этот его всплеск магии имел какое-то отношение к Нео Пожирателям Смерти, о которых он слышал от сотрудников в офисе. К концу войны было выдвинуто мнение, что его сила каким-то образом напрямую связана с угрозой магическому миру. Он стал источником первого всплеска магии, будучи еще младенцем, когда Волдеморт напал на него. Затем, почти постоянно, пока он был подростком, его магия закипала и начинала выплескиваться снова, при попытках Волдеморта возвратить себе тело. Это выяснил Северус Снейп, поняв, вскоре после смерти Волдеморта, что уровень магии Гарри значительно снизился, в сравнении с предыдущим годом, и что он больше не подвержен опасным и неконтролируемым вспышкам, когда его провоцируют, злят или пугают.
Вторник, 18 марта 2003
Клэр,
Как я и обещал, я вернусь к работе завтра. Хочу попросить о встрече как можно скорее. Произошло кое-что важное, что требует пристального внимания. Я не могу даже толком предположить, что это означает — могу только сказать, что это очень важно. Если у тебя нет каких-то других планов, я предлагаю встретиться в три часа, после моего последнего урока.
Спасибо,
Гарри Поттер
Написав это письмо, Гарри почувствовал себя немного лучше. Он был уверен, что сможет несколько дней держать себя в руках, а разговор с Клэр поможет ему выработать план действий на предстоящие несколько недель. Клэр сможет посвятить его в ситуацию с этими Нео Пожирателями. Как только он поймет, что происходит, и чего ожидать — ему станет гораздо легче справляться с собой. "Возможно, мне стоит посоветоваться с Ремусом и Дамблдором на выходных". Без сомнения, его старый друг и Директор смогут помочь во всем разобраться. Они вместе со Снейпом и парой теперь уже мертвых Авроров, помогали ему раньше обрести контроль над своей магией.
Благодаря им, он узнал, как чувствовать ее, как держать в руках свои эмоции и контролировать уровень своей магии. Он научился понимать свою силу и управлять ею, если это было необходимо.
В конечном счете, именно едва заметный кивок Снейпа и его ободряющий взгляд во время последней битвы позволили Гарри обуздать гнев и соединить его со своей магией. Полученного результата Гарри не мог ни ожидать, ни представить: спущенная с привязи магия устремилась к Темному Лорду. Волдеморт не ждал ничего подобного — он затрясся и загорелся, а его тело, катаясь по земле в агонии, быстро превратилось в испаряющееся облако. Плотный темный сгусток образовался в центре, а Гарри продолжал светиться и пропускать гнев через свою магию. Наконец, сгусток рассеялся, и стало видно, как дымится тисовая деревяшка, которая когда-то была палочкой Волдеморта.
Гарри наблюдал за этим, чувствуя, как что-то перестает быть материальным в этот момент и, становясь чистой энергией, потрескивает и дрожит в комнате. Как только тисовая палочка вобрала в себя весь пар, Гарри наколдовал огонь, поднял ее, переломил на четыре части и бросил их в языки пламени, выкрикивая заклинание, которое должно было гарантировать ее полное уничтожение. Вдалеке послышался крик феникса, едва Гарри уничтожал последнее, что осталось от бывшего Темного Лорда. В крике слышался триумф, и последние остатки палочки сверкнули красным и золотым, прежде чем превратиться в пепел.
Он с усилием выдернул себя из отвратительных воспоминаний и достал еще один чистый лист пергамента.
Вторник, 18 марта 2003
Ремус,
Знаю, прошло еще совсем немного времени с нашей последней встречи, но я надеюсь, что мы снова сможем увидеться на этих выходных. Я немного расстроен своей поездкой в Министерство, и потом произошел небольшой инцидент на Диагон-Аллее. Думаю, было бы неплохо встретиться с тобой и Дамблдором. Я обеспокоен последними новостями, но надеюсь, что я просто слишком близко все принимаю к сердцу. Сообщи мне совой, если ты не против моего приезда в эти выходные.
Спасибо,
Гарри.
Он запечатал и это письмо и, угостив Хедвиг печенкой, отправил ее доставить оба сообщения. Он приступил к остальным делам, уделяя особое внимание чаю и лепешкам. Он наслаждался чашкой обжигающего Ирландского чая, чувствуя, как спокойствие потихоньку разливается в теле, а излишняя энергия медленно покидает его. После завтрака Гарри решил заняться малоинтеллектуальными, но трудоемкими делами. Уборка квартиры традиционно маггловским способом — проверенный способ избавления от беспокойства. Потом он сходил за продуктами, пополняя свои запасы, зашел в местный книжный магазинчик и проверил, не появилось ли у них чего-нибудь новенького, а после взялся разбирать вещи, привезенные на прошлой неделе из Франции. Он отложил в сторону пленку, собираясь вскоре ее проявить, и решил прикупить себе новый фотоальбом, чтобы сложить туда последние фотографии.
Вытащив еще одну сумку, он вспомнил о последней своей покупке в индийском магазине тканей. Он с любовью провел пальцами по купленному шарфику. Нижний слой шарфа был сделан из гладкого шелка темно-красного цвета с легким блеском, а поверху на кремовой основе была вручную вышита изящная белая лилия. Эта вещица напомнила ему о матери, и он просто не мог не купить ее. Порывшись в сумке, он вытащил удобные шелковые брюки и пиджак, купленные там же. На черной ткани были аккуратно вышиты темными нитями виноградные лозы и листья. Он был в таком в восторге от тканей и покроя одежды, продававшейся в том магазине, что, наконец, вернулся назад и купил эти вещи, чтобы сразу же забыть о них.
Теперь, тем не мене, он быстро стянул пуловер и накинул на себя пиджак, чтобы проверить размер, который, как оказалось, идеально ему подходил. Он переоделся в новые брюки и почувствовал себя вполне комфортно и расслабленно в этой одежде. Все эти дела заняли практически весь день, но зато он стал чувствовать себя намного лучше. Внезапно он понял, что ему действительно необходимо было сделать, и подскочил, чуть не уронив горячий сэндвич себе на колени, пытаясь дотянуться до дневника. Конечно, он чувствовал, что напряжение покинуло его, но общение с Люком все равно оставалось лучшим лекарством от того, что случилось с ним накануне. "Почему я не вспомнил о нем раньше? Я непременно должен был написать обо всем Люку!" Схватив перо и чернила, он поразился тому, как слова сами начали литься с кончика его пера.
Вторник, 18 марта 2003
Привет, Люк!
Я знаю, что еще не воскресенье, но я чувствую необходимость написать тебе о том, что произошло со мной недавно. Для начала, ты помнишь, я спрашивал, встречал ли ты кого-нибудь, от кого так и исходили бы сексуальные флюиды? Ну, так я встретил. Только я знаю его уже давно, с тех пор, когда он был ребенком. Несмотря на то, что я видел его в последний раз, когда он только начинал входить во взрослую жизнь, я никогда не переставал рассматривать его, как раздражающего маленького придурка. Сейчас же, должен признаться, я совсем по-другому отреагировал, когда увидел, в какого мужчину он вырос.
У меня была ужасная неделя, и я мотался между начальством туда-сюда. Как выяснилось, они намерены держать меня на моей теперешней бесперспективной должности как можно дольше. А потом я неожиданно встретил того мужчину, о котором уже говорил. Как я сказал, я помнил его просто мальчишкой, и ужасно избалованным к тому же. Похоже, его растили в уверенности, что он лучше всех остальных. Казалось, к нему относились так, словно он — самое лучшее в мире, после тыквенного сока. О, оглядываясь в прошлое, я могу признать, что он не так уж и плох, и, думаю, можно сказать, что он оказался очень полезным во время войны.
Но, все же, нарвавшись на него, я был моментально сражен изменениями, произошедшими в нем. Казалось, вокруг него, была некая аура. Что-то неуловимое, обещающее нечто восхитительное тому, кто все же решится приблизиться к нему. Подумав об этом, я могу предположить, что, возможно, он унаследовал эту ауру, как минимум, от одного из своих родителей. Все это привело меня в замешательство, Люк. Я не из тех людей, кто может таким образом увлечься — особенно, не этим мужчиной, даже если бы мне и захотелось.
Правда, ведь, ты понимаешь меня? Я действительно не хочу увлекаться им. Уверен, что под всей той великолепно сшитой одеждой и маской высокомерия, он все тот же самовлюбленный и избалованный мальчишка, каким я его когда-то знал.
Гарри просмотрел написанное, понимая, что он отчаянно пытается убедить кого-то, что вовсе не заинтересовался Малфоем. Он вздохнул, напоминая себе, что чувствовать влечение — это нормально, и если он не собирается чего-либо предпринимать, то, в общем-то, нет особых проблем во влечении к Малфою чисто на эстетическом уровне. В конце концов, с этими светлыми волосами, резко очерченными скулами и своей фирменной ухмылкой он здорово смахивает на Джеймса Мастерса, маггла-актера, который играл в "Баффи" вампира. Гарри колебался, стоит ли признаваться себе, что его уже давно привлекал тот образ вампира. Как-то не хотелось думать, что у него обнаружились скрытые чувства к Малфою.
"Ты провел добрую половину седьмого курса, желая, чтобы тот не был натуралом",— напомнил Гарри его внутренний голос. Он, конечно, тут же велел своему внутреннему голосу заткнуться и уверил себя, что в те времена не испытывал никаких особо глубоких чувств, о коих стоило бы беспокоиться. "Кроме того, Малфоя с большой натяжкой можно назвать основной причиной моего плохого настроения в Лондоне". С этой мыслью Гарри продолжил писать, не замечая, что резко сменил тему разговора.
Единственное, что было хорошего на этой неделе, так это то, что я встретился со старым другом. Мы немного выпили и неплохо пообедали, что было очень приятно. Жаль, что я не вижусь с ним так часто, как мне бы хотелось, и иногда мне даже кажется, словно я игнорирую нашу дружбу.
У него дела идут довольно неплохо — он принял несколько очень важных решений, и я был рад услышать обо всех этих изменениях в его жизни — это звучало очень нетипично для него. Должен признаться, мне нравится чувствовать, когда я нужен и могу что-то посоветоваться, и я уверен, что нашел для него решение.
Понимаешь, у меня есть склонность отгораживаться от других, потерявшись в своих любимых занятиях и пытаясь забыть все то плохое, что у меня было в прошлом. Мерлин только знает, сколько моя работа требует самоотдачи, и, особенно во время войны, у меня никогда не находилось минутки для себя самого. Теперь это все в прошлом, но я настолько привык к такой жизни, что забываю, насколько это ненормально — подолгу не общаться с людьми. Если бы не необходимое общение на работе, то, скорее всего, все закончилось бы тем, что я днями не разговаривал бы ни с кем.
Может быть, именно поэтому я настолько ценю нашу дружбу. Я говорил об этом и своему другу: о нашей переписке. Ты действительно помог мне окончательно не уйти в себя за последние месяцы. Хочу тебя поблагодарить за это.
Вау, я только сейчас понял, сколько всего написал. А ведь я собирался только рассказать тебе о том мужчине и его чертовски сексуальной ауре! А теперь мне уже пора ложиться спать, чтобы завтра я смог встретить очередной день моей нескончаемой пытки, где мне не позволено заниматься любимым делом, где я вынужден работать с неблагодарными идиотами, которые не могут распознать талант или навык, если даже подсунуть им его под нос.
Флэш
* * *
Гарри на следующий день потащился на работу, радуясь, что предусмотрительно взял во вторник выходной. Не показать, насколько он был зол, Аврорам, которых он тренировал, было практически вызовом самому себе. Ему было больно даже думать о преподавательской карьере, и он просто не мог подвести своих учеников. Вины студентов не было в том, что он застрял на своей теперешней должности. Без сомнения, его "обучающая" программа будет куда полезнее для них, чем любые официально утвержденные. Это он помнил из своей бытности обучения по ним. У преподавателей была манера затрагивать совершенно ненужные темы, словно они сами никогда не участвовали в военных действиях.
Особенно Гарри запомнился Аврор Коули. Это был очень жестокий человек, крайне неприятный к тому же, ведущий себя так, словно в его руках была вся власть над студентами, предпочитающий, однако, благополучно забыть о такой важной детали, как исключение его из списка действующих Авроров более двадцати пяти лет назад. Гарри специально разузнал о том, что Коули сняли с оперативной работы еще до того, как он успел столкнуться лицом к лицу с Волдемортом или его Пожирателями. Оказалось, что он слишком пристрастился к огневиски, и Министр и глава Аврората "мудро" решили, что пьющему придурку безопаснее будет обучать безнадежных молодых Авроров, чем сражаться на войне.
Теперь, с появлением новой угрозы в виде Нео Пожирателей Смерти, Гарри считал, что новое поколение Авроров будет сражаться куда эффективнее и безопаснее, научившись на его собственных ошибках. Но, тем не менее, было сложно удерживать свои эмоции под контролем после официального заявления, что он действительно всего лишь наставник. Он был потрясен, обнаружив, что все же лелеял собственные амбиции. Ему вовсе не хотелось, чтобы к нему относились особенно только из-за имени, но было очевидно, что его заслуги уже переросли то, что первоначально связывали с его именем. Заслуги, включающие в себя спасение бесчисленных жизней, его участие в сражениях на войне с одиннадцати лет и, наконец, уничтожение Волдеморта — самого темного мага этого времени. Все эти его поступки обещали намного больше, чем могло дать только его имя. Они гарантировали признание, уважение и власть.
Конечно, он не упивался собственной популярностью и значимостью. Это все выдумал Драко Малфой. Те ехидные замечания, брошенные Малфоем в "Дырявом Котле", вспоминались ему постоянно. Складывалось впечатление, что Малфой не упускал ни единой возможности поддеть Гарри, искренне полагая, что тот наслаждается своей популярностью. Много раз за годы учебы в Хогвардсе Гарри сталкивался с Малфоем лицом к лицу, и каждый раз выходил из себя от комментариев и обвинений этого мальчишки. Он припомнил, что незадолго до окончания школы их стычки почти всегда старался прервать Снейп, но затишья никогда не были долгими. Малфой и его подхалимы прямо-таки наслаждались своими комментариями, как Гарри использует свое исключительное положение, чтобы нарушать школьные правила, получать лучшие оценки и даже привлекать к себе друзей. Эти же заявления, сделанные Малфоем в понедельник его высокомерным тоном вместе с негодованием из-за отказа в должности, которой он так хотел (несмотря на его опыт и возможности), заставили Гарри задуматься о том, что, возможно, Малфой был не так уж и неправ. Возможно, он действительно полагается на свой статус знаменитости.
Гарри пытался сдерживать свои беспокойные мысли во время занятия со студентами, которые, похоже, не видели ничего дальше своих палочек. Он испытывал их, предлагая различные сценарии, в надежде, что, может быть, наконец, хоть один из них поймет, что они не всегда смогут полагаться на свои палочки. Конечно, он не мог заставить их мыслить в нужном направлении. Не было ничего удивительного в том, что, когда его голова переполнилась размышлениями и беспокойством о личном статусе знаменитости, смятением от той неожиданной вспышки ярости в "Дырявом котле", все возрастающим гневом на Министерство, и раздражением от собственной неспособности добиться желаемого результата от студентов, Гарри снова начал быстро терять терпение.
Когда его лучшие студенты, Жасмин и Бирон, начали обсуждать, чем они могут защитить себя, он начал надеяться, что, возможно, свет в конце тоннеля все же появился.
— Протего, Бирон. Вот, что тебе нужно. Протего — стандартное щитовое заклинание! — Жасмин снова напомнила ему старую школьную подругу своим уверенным поведением и библиотекой книг в голове.
— Нет, Жасмин, ты не можешь полагаться только на него. — Гарри оглядел полдюжины учеников в комнате, размышлявших над тем, что еще можно было сделать, чтобы защититься во время битвы. Вздохнув, он, наконец, решил подтолкнуть их немного к верному решению. — Что, если ваша палочка сломана, потеряна, или отобрана у вас? Или случилось, что она оказалась сестрой палочки того, с кем вы сражаетесь, и от этого становится бесполезной?
Джерри, немного нервный и неуверенный в себе студент, выглядел обеспокоенным. — Но, сэр, без наших палочек мы ничего не сможем сделать.
— Должен сообщить Вам, Джерри, что Вы можете сражаться и без палочки, и вполне можете даже победить без нее. Сомневаюсь, что Вам это известно, но я не использовал палочку в последнем сражении с Волдемортом. Я упоминал о родственных палочках…Моя палочка и палочка Волдеморта были сестрами: их магический стержень был получен от одного и того же существа. Я не мог использовать палочку, поэтому мне пришлось воспользовался своим умом и внутренней силой. У каждого из вас она тоже есть. — В комнате раздались шепотки, и несколько студентов понимающе кивнули. Некоторые были искренне удивлены — точные детали гибели Волдеморта не были известны магической общественности.
Сквозь шепотки, Гарри услышал и недоверчиво фырканье. — Не столько, сколько ее у Вас, — заявил вдруг Клиффорд. Клиффорд напоминал Гарри Винсента Крэбба и был довольно тугодумным человеком, который частенько не замечал происходящего вокруг него, и не принимал ничего нового. Очень печально, что в древних чистокровных магических семьях появляются идиоты, подобные Клиффорду. — Вы не должны ожидать от нас повторения Ваших подвигов, мы — обычные люди. А Вы — Гарри Поттер, Вы — Мальчик-Который-Выжил!
Это стало для Гарри последней каплей. Просто не верилось, что один из его студентов мог выдать подобную чушь. В его голове снова послышался голос Малфоя, говорящий ему: "Ты в жизни полостью полагаешься только на свою известность?" Сомнения вновь охватили Гарри, а с ними вернулся и гнев. Он почувствовал, как его магия снова рвется наружу, ощущал, как с таким трудом поддерживаемый самоконтроль трещит по всем швам. Он услышал, как воздух вокруг него начал потрескивать, и заметил небольшие вспышки. Это живо напомнило ему, что он натворил в Лондоне несколькими днями раньше. В комнате воцарилась гробовая тишина, когда он глянул на Клиффорда. Гарри даже не заметил дрожащих парт и летающих книг. Сейчас в его мозгу была единственная мысль: он был опасно близок к тому, чтобы вновь потерять контроль, и ему следовало уйти из комнаты прежде, чем кто-нибудь пострадает. Несколько раз глубоко вздохнув, успокаиваясь и сосредотачиваясь, он быстро развернулся и вышел из класса, намереваясь немедленно отправиться домой, и заглянул только в офис Клэр, собираясь сообщить ей, что больше не может здесь находиться и свяжется с ней на следующей неделе.
— Но Гарри, — упрекнула она, — тебя в последнее время и так часто не было. Не уверена, что это хорошая мысль…
— Клэр, остановись. — Гарри сфокусировал все свои силы, сдерживая рвущуюся наружу магию, дабы не повторить произошедшего в "Дырявом Котле". Клэр, пристально посмотрев на него, увидела, как в его глазах бушует дикая магия, и вскочила на ноги. Заметив, что некоторые предметы в кабине начали дрожать, он еще раз глубоко вздохнул, пытаясь отыскать средоточие собственной магии, и проговорил сквозь зубы, — Я не могу сейчас здесь находиться, Клэр. Свяжусь с тобой на следующей неделе. — Он вышел из кабинета, отсалютовав, а Клэр в испуганном трепете наблюдала за его уходом.
Вместо того, чтобы пройтись, как обычно, пешком до дома, Гарри аппарировал прямо в квартиру. Потратив немного времени, обретая утраченный контроль, он вошел в спальню, быстро выбираясь из своей неудобной мантии. Он сразу надел свои новые пиджак и брюки, и мягкое прикосновение шелка помогло ему немного успокоить бурлящую энергию. Плюхнувшись на кровать, он задумался было, но его размышления прервало уханье Хедвиг. Гарри улыбнулся. Перейдя в гостиную, он обрадовался, обнаружив, что его ожидает ответ от Ремуса.
Гарри,
Конечно, здесь всегда тебе рады. Должен сказать тебе, я забеспокоился, прочитав, что ты все слишком близко принимаешь к сердцу. Произошел какой-то действительно серьезный инцидент? Ты не пострадал? Я немедленно свяжусь с Дамблдором, как только отправлю это письмо, и договорюсь о встрече, но я хочу удостовериться, что с тобой все в порядке. Свяжись со мной через камин, если сможешь, я весь вечер буду дома.
Ремус.
Гарри тут же подошел к камину и взял дымолетный порошок. Он почувствовал себя немного спокойнее, увидев оборотня.— Привет, Ремус.
— Флэш! — тот широко улыбнулся, явно стараясь придать лицу веселое выражение, но Гарри был достаточно внимателен, чтобы не пропустить явное облегчение на лице друга. — Рад тебя видеть. Ты отлично выглядишь. — Прошло уже много времени с тех пор, как Ремус в последний раз называл его этим прозвищем, и на долю секунды в его голове проскочила мысль, что, возможно, Ремус и был Люком. Он отмахнулся от этой идиотской идеи, понимая, что Ремус был не во Франции, и что именно его старый друг и дал ему это прозвище с самого начала.
— Спасибо, Ремус. У меня все нормально, но есть одна небольшая проблемка, и, похоже, я не могу ждать до выходных. — Гарри вздохнул, слегка занервничав. — Ты не возражаешь, если я приду в Хогвардс сегодня вечером?
Ремус моргнул, пытаясь понять, что заботит его юного друга, но было ясно, что у него это получиться куда лучше, когда Гарри окажется в Хогвардсе. — Конечно, нет! Я оставлю камин открытым, приходи, когда соберешься.
К тому времени, как Гарри собрал вещи, которые понадобятся ему на выходных, запер заклинаниями квартиру и пришел через камин в Хогвардс, он был истощен как морально, так и физически. Ремус знал его достаточно хорошо, чтобы просто проводить в спальню для гостей и не задавать лишних вопросов — пока что.
* * *
Сон Гарри в тот вечер был еще более неспокойным, чем раньше. Он помнил смутные образы из тысячи снов, которые, как казалось, составляли единое целое. В памяти остались расплывчатые воспоминания о погонях за снитчами, которые оборачивались слизняками, желудями, заплесневелыми абрикосами, сморщенными инжирами, раздавленными навозными жуками или переспелыми помидорами. Казалось, он всегда гонялся за ними в странных местах. Он летал над заполненными людьми городскими улицами, маггловскими городами, темными холодными дождливыми лесами, даже иногда застревал в облаках, в которых не мог дышать, и где отсыревала его одежда. Сны со снитчами были наполнены ощущениями, что он кому-то помогает, и он мог почти вспомнить спокойные слова и успокаивающий тон, которым разговаривал с кем-то. В такие моменты он чувствовал себя спокойным и уверенным в себе и в своих действиях. Это было приятное чувство, и кульминацией становилось то, что он узнавал этого человека — напуганного, обеспокоенного и обезумевшего человека, который в действительности не сделал ничего плохого, но которого мучило чувство вины и ненависти — этот человек падал, и только Гарри мог поймать его. Он отчетливо помнил вспышку зеленого цвета, замеченную им уголком глаза, прежде чем он успевал поймать этого кого-то. Затем, внезапно, он оказывался в Хогвардсе, стоящим посередине квиддичного поля и держащим золотой снитч. Снитч трепыхался в руке Гарри, а ветер раздувал его голубые фланелевые пижамные штаны, заставляя дрожать. Гарри оглядывался, чувствуя себя довольным, что теперь это был настоящий снитч, но оставалось что-то еще. Он не мог определить, что именно, но он чувствовал, что ему чего-то все равно не хватает. Словно ему необходимо было разделить этот снитч с кем-то еще.
Он проснулся, дрожа от сильных эмоций, пережитых во сне. Он не мог точно охарактеризовать их, но помнил, что они были очень сильны. Глянув на часы, он увидел, что до утра осталась еще пара часов, но он не сомневался, что в ближайшем будущем уснуть снова ему не грозит. Он решил, что медитация будет хорошим началом дня; и вот, тридцать пять минут спустя, он был спокоен, уравновешен, одет, и ожидал, пока домашние эльфы принесут ему чашку чаю.
* * *
Драко проснулся и резко сел на кровати. Это оказалось очень плохой идеей, потому что пульсирующая боль тут же обосновалась в его голове. Это была настолько плохая идея, что он немедленно лег обратно на пропотевшую подушку. Он не мог вспомнить, что заставило его проснуться, но точно помнил, что это что-то ему приснилось. Его сон был тревожным — хотя бы та часть, которую он помнил, была тревожной — ему снился Люциус, в этом он был уверен. Прошло много времени с тех пор, как ему в последний раз снился отец, но он не удивился, что кошмар вернулся.
Попытки проснуться были таким же кошмаром, как и сам сон. Медленно приходя в себя, он попытался сглотнуть. Толстый сухой носок, заменивший его язык, не смог выполнить эту операцию, и Драко закашлялся. Почувствовав боль в ребрах и животе, он решил тут же, что смерть была бы предпочтительнее того, что с ним случилось, и причиняло ему такую боль. Он немедленно пожалел, что открыл глаза — яркий свет обжигал, а пульсирующая боль в голове усилилась. Кашляя и тяжело дыша, он, наконец, снова сел, но находиться в вертикальном положении оказалось таким же пыткой, как и пробуждение.
Глубоко вздохнув, он откинулся назад на подушки, отчаянно надеясь снова провалиться в забытье. Ему хотелось вспомнить хотя бы половину своего сна, словно это было единственным, что смогло бы заставить его снова заснуть. Образы атаковали его мозг, и к нему вернулось воспоминание об этой омерзительной поездке в Лондон. "Ох",— подумал он. Он вспомнил, что выпил много огневиски, но боль совсем не походила на похмелье. Он отбросил мысли о том, чтобы подняться с кровати, собирая вместо этого все свои силы, чтобы просто перевернуться.
Это привело лишь к тому, что его резко затошнило. Он едва успел свеситься с кровати, его вырвало всем тем, что он ел и даже больше. От этого сухой носок во рту стал ощущаться еще отвратительнее. Перевернувшись, он почувствовал чье-то успокаивающее присутствие и теплое покалывание от прикосновения магии.
Пара сильных рук помогла ему вновь забраться под одеяло, и их владелец тихо прошептал очищающее заклинание. Смущенный тем, что ему потребовалась помощь, Драко открыл глаза, борясь со светом, но увидел только чей-то темный силуэт. Он прищурился, но никак не мог понять, кто пришел ему на помощь. Голос предоставил ему ответ.
— Добрый вечер, спящая красавица. Вижу, что первая стадия прошла. Теперь с тобой все будет в порядке. Слава богам! Ты был на волосок от смерти, Драко. Нам повезло, что тетя Эм вовремя нашла тебя и связалась со мной. — Глубокий приятный голос, казалось, успокаивал пульсацию в голове.
— Жан..Жан-Поль? — Эта мысль не была из самых приятных, но, попытавшись сесть, он почувствовал, как сильные руки мягко вернули его обратно на подушку.
— Шшш, просто лежи. У тебя был приступ, и тебе нужно лежать, но лихорадка уже прошла, и я думаю, что у тебя осталась лишь страшная головная боль. Мне бы хотелось дать тебе что-нибудь от нее, но после отравления не стоит рисковать и давать тебе зелья. Особенно, сваренные мной. Я могу сделать только хуже. — Он хохотнул в конце, откидывая прядь волос с лица Драко.
— О…отравлен? Я…что?— теперь Драко был сбит с толку настолько же, насколько и болен.
— Ты варил какое-то обезболивающее? — Драко кивнул. — Хммм, это все объясняет. Я так и понял, что это был запах корня мандрагоры — ты нормально его вымочил? — спросил Жан-Поль.
— Конечно, — его горло запротестовало, когда он заговорил.
— Ну, не хотелось бы читать тебе нотаций, но я нашел в твоем организме алкоголь. Думаю, скорее всего, твое зелье так с ним прореагировало, Драко. — Упрек не смог скрыть озабоченности в его голосе. — Я пытаюсь вывести его из твоего организма уже почти два дня.
Драко не поверил своим ушам. — Два дня?
— Шшш, не волнуйся. Сегодня вечер среды. Тебя все это время сильно лихорадило, но яда больше в твоем теле нет. Теперь, когда я об этом еще раз подумал, мне кажется, что виной всему, скорее всего, был алкоголь. Он прореагировал с мандрагорой, и вместо того, чтобы добавить оздоровительных свойств, та превратилась в яд. — Руки Жан-Поля легли на грудь Драко. На голую грудь Драко. Он лежал в кровати голым — между мужчинами была лишь тонкая простыня. Драко не мог понять, почему это его беспокоит. Его голова была все еще как в тумане.
Покосившись, он увидел, как Жан-Поль делает руками быстрые и уверенные движения, и узнал Ритуал Рейки, который сейчас проводился над ним самим. Он уже видел, как производится этот альтернативный метод лечения раньше, но никогда не испытывал его на себе. Он почувствовал разливающееся внутри тепло, когда лечебная энергия проникла в его тело. Тепло пробиралось сквозь кожу к груди, через все его тело и вверх, к голове. Казалось, пульсирующая боль слегка утихла, но эйфория, которая очень быстро его охватила, привела к успокоению, и он отключился.
Он слышал низкий шепоток бормочущего лечебные заклинания Жан-Поля, и, проваливаясь в сон, искренне надеялся, что этот красивый и очень талантливый колдомедик все еще будет здесь, когда он проснется.
* * *
В следующий раз, придя в себя, Драко мгновенно ощутил теплую и успокаивающую позитивную энергию, которой Жан-Поль напоил его страдающее тело. "Я действительно отравил себя? Как я мог оказаться таким идиотом?" Его теперь уже более трезвый ум припомнил огромное количество алкоголя, которое он употребил в тот адский день. Даже отрезвляющие чары, наложенные Северусом, не помогли тогда. Алкоголь остался в его организме, и он прореагировал с обезболивающим зельем. "Я должен был это предусмотреть. Какой идиот еще может совершить такую элементарную ошибку?"
Уже наступило утро, и позитивная энергия начала рассеиваться, позволяя неприятным мыслям вновь захватить его и заставить страдать его самооценку. Он понял, что было утро, по потоку солнечных лучей, падающих на его кровать. Эти лучи и звуки просыпающегося Парижа были единственными вещами, по которым он будет скучать, если покинет студию. "Ну, я же не могу больше оставаться в ней, не так ли? Как я смогу оплатить аренду? У меня есть летний замок; видимо, мне придется жить там и использовать свою винодельню, чтобы оплачивать свои расходы. Не уверен, что у меня есть другая возможность как-то устроиться."
Драко медленно сел, чувствуя, как депрессия, мучавшая его в начале недели, вернулась в полной силе. Внезапный стук из гостиной сообщил Драко о том, что он не один в квартире. Сев на край кровати, он быстро схватил шелковый халат, перекинутый через ее спинку.
— А, вижу, ты уже окончательно проснулся — и должен сказать, что ты выглядишь намного лучше, чем вчера. — Жан-Поль потянулся и зевнул, его взлохмаченные волосы торчали в разные стороны. Драко подумал, что это самая сексуальная вещь, которую он когда-либо видел. "Мне точно сейчас не нужно думать о подобных вещах. Он не захочет меня сейчас — не после того, как я выставил себя полным идиотом. Какой еще "гений в зельях" сможет едва не отравить себя на тот свет?"
— Ты остался? — спросил он, удивившись, что маг все еще здесь. Со слов Жан-Поля он понял, что сейчас должно быть уже утро четверга. Драко попытался встать на ноги, но как только он сделал это, ему отчаянно захотелось лечь обратно.
— Эй, давай-ка потише. — Жан-Поль подхватил Драко и осторожно помог ему сесть на пуфик возле кровати. — Ты был чертовски болен, и некоторое время тебе придется быть поосторожнее. — Его крепкая рука слишком долго задержалась на руке Драко, но тот был совсем не прочь. Драко поднял глаза и увидел, что Жан-Поль присел перед ним на колени — он внимательно вглядывался в лицо Драко. — Мне просто нужно убедиться, что в твоем организме не осталось яда. Как только твоя кровь очистится, ты быстро сможешь продолжить развлекаться, как тебе вздумается.
— Развлекаться? Я могу сказать то же и о тебе. — Жан-Поль не ответил, но понимающая улыбка на его лице согрела Драко. — Ты был здесь все это время? Что именно произошло? Я думал, ты должен был приехать только сегодня. — Внезапно он вспомнил, что такого особенного должно было произойти в этот четверг. — Эй, разве мы сегодня не собирались поужинать? — Приглашение на ужин, казалось, было где-то в другой жизни, и только теперь он вспомнил свои надежды на это свидание. "Думаю, что теперь я и это разрушил".
— Ну, я слышал, что люди отказываются от приглашения, если не хотят с кем-то идти, но мне кажется, что попытка отравиться — это уж слишком, ты так не считаешь? — Улыбка не сошла с его лица, когда он водил палочкой вокруг Драко, бормоча простые диагностические и лечебные заклинания над своим выздоравливающим пациентом.
— Если тебя это утешит — произошел несчастный случай. Думаю, я не понимал просто, насколько много я выпил. — Жан-Поль расслышал унылые нотки в голосе Драко
— Похоже, ты ничего не делаешь наполовину, так ведь, Драко? Тетя Эм связалась со мной через камин поздно вечером в понедельник. Как оказалось, твоя кошка чуть ли не завывала от беспокойства на весь дом. — Драко огляделся в поисках Petite Amie, но ее нигде не было видно. Что и не удивительно. Животное было слишком уж свободолюбивым. Мягкое уханье с жердочки Мелчетта сообщило Драко, что его сова им недовольна. — У него точно есть характер, — сказал Жан-Поль, указывая на сову. — Он мне и близко не позволял к себе подойти. Правда, еду, которую я оставлял для него, он все же принимал. Ну вот, почти готово. — С последним взмахом палочки магия исчезла.
Драко почувствовал себя лучше, но раскаяние так же быстро не пропало. — Как я смогу отблагодарить тебя?
— Все нормально, ты столько помогаешь тете Эм. Это самое малое, что я мог для тебя сделать. Кроме того, она бы убила меня, допусти я, чтобы с тобой что-нибудь произошло. — Его улыбка стала еще шире, и Драко решил, что этот смех был просто очарователен. Это было так неправильно. Вот он тут — практически без кната в кармане, нищий, а это великолепное, чувственное существо так ему улыбается. Он не заслужил подобного.
— Эй, что скажешь насчет завтрака? Ты не можешь отказаться от яиц. В любом случае, не сегодня, не в День Солнцестояния. Кроме того, тебе нужно что-нибудь поесть, чтобы вернуть себе силы. — Драко проследил, как Жан-Поль, одетый в одни только тонкие пижамные брюки и расстегнутую рубашку, направился на кухню. Драко не мог не смотреть на соблазнительные мускулы под тонкой тканью. На полпути к кухне громкое урчание в желудке Драко заставило Жан-Поля улыбнуться.
Драко слабо улыбнулся. — Думаю, я голоден. — Он не стал вдаваться в подробности, к чему именно у него появилось чувство голода, но был уверен, что этот мужчина не упустил подтекста в его словах. Он медленно и осторожно поднялся. Быстро оглядевшись, он не смог нигде найти своей трости. Осторожно перенеся вес на больную ногу, но был приятно удивлен, что она лишь слегка побаливала. Он вообще не мог вспомнить, когда она так несильно болела.
Словно прочитав его мысли, Жан-Поль выглянул из кухни. — О, я понял, что ты принял зелье из-за своего колена. Я немного осмотрел его. Надеюсь, ты не против, что я взял на себя дерзость и наложил без твоего ведома несколько обезболивающих заклинаний? Оно было довольно сильно припухшим. — Он чувствовал себя виноватым, что проявил инициативу. Драко совсем не возражал. Обычно он не любил разговаривать о своем колене, но при той боли, что он испытывал в последнее время, был готов принять любую помощь. Он согнул ногу несколько раз. Не шикарно, конечно, но она сгибалась лучше, чем в последнюю пару месяцев.
— Вау, не могу вспомнить, когда в последний раз оно было в таком состоянии. Кроме того, это не дерзость. Я не смею спросить, как я оказался в кровати совершенно голым. Последнее, что я помню, это что я был полностью одет, — он усмехнулся при этих словах.
— О, ну, эээ… — Казалось, теперь Жан-Поль был смущен. — Ну, мне не хотелось накладывать какие-либо заклинания, которые могли бы попортить твою дорогую одежду. Поверь мне. Драко, я — колдомедик. Ты был смертельно болен. Я просто невероятно счастлив, что ты выжил. Тетя Эм снова приходила прошлой ночью — она чуть не умерла от беспокойства. Я не завидую тебе, когда она устроит тебе словесную взбучку.
"Я бы предпочел взбучку другого рода". Драко не мог поверить, что подумал об этом. Его тело было до краев заполнено позитивной энергией, и некоторая часть просочилась, несомненно, и в мозг. Конечно, тот факт, что сексуальность Жан-Поля заполнила почти всю студию, тоже мог иметь к этому отношение.
— Я в душ, — выкрикнул Драко. Он все еще мог чувствовать запашок своей болезни, к которому примешивалась и отвратительная вонь Диагон-Аллеи.
Почувствовав, как горячая вода стекает по спине, Драко ощутил, как к нему возвращается его прежнее настроение. Позитивная энергия, которой колдомедик насытил Драко, уходила, и его мысли стали более сентиментальными. Его прошлое. Его будущее. Его ад. Как он мог быть настолько глуп, чтобы позволить Поверенным удрать с его наследством? Конечно, теперь его обучение останется неоплаченным. Куда ему идти? Что он будет делать? Драко вновь размышлял обо всем этом, позволяя негативным мыслям опять завладеть им.
Его ошеломило понимание того, что все, чего он хотел — все, над чем он работал с начала войны — пошло прахом. Он пошел против воли отца и присоединился Ордену, рискуя собственной жизнью больше, чем кто-либо еще, даже Поттер, и что он получил за все свои жертвы? Ничего. Он на самом деле не был удивлен, обнаружив, что многие из военных соратников все еще сомневаются в его верности. "Ты доволен, отец?" Он вновь почувствовал горечь. Так он и стоял под струями воды, пытаясь избавиться от печальных мыслей. Вдруг ему вспомнилось еще одно из недавних событий. Поттер. Он не задумывался особенно об их перепалке — он был слишком удивлен тем, что увидел. Мальчишка выполнил все свои обещания и теперь был сильным и могущественным магом, каким Драко всегда стремился быть. "Еще одна причина, чтобы ненавидеть его",— подумал он с горечью. Тот не только был отлично одет и прекрасно выглядел, но и оказался невероятно могущественным. Сила Поттера удивила Драко, и он был рад, что не он стал причиной этого взрыва темной магии. А это была действительно темная магия. Драко все еще мог чувствовать ее притягательность, которая привлекала его собственную внутреннюю тьму.
Он не только ощутил притяжение темной магии Поттера, но и внешний облик мага возбудил его интерес. "Он, видно, отлично сложен под всеми теми мантиями. Если бы только это тело не принадлежало такому придурку, я бы, возможно, попытался его соблазнить. Кого, черт возьми, я хочу обмануть? Это же Поттер, ради Святого Мерлина! А ведь даже Северус считает, что этот нахал симпатичный". К сожалению, либидо Драко выбрало именно этот момент, чтобы напомнить ему очертания ног и упругого загорелого тела Поттера под шелковой мантией.
Едва слышное царапание отодвигаемой занавески вырвало Драко из его мыслей, и он развернулся, совершенно голый, обнаружив стоящего сзади Жан-Поля.
— Я думал, ты здесь утонул. Пошли, ты и так пробыл в душе слишком долго. — Драко не мог не заметить оценивающего взгляда Жан-Поля, который охватил его нагое тело. Он почувствовал смущение на долю секунды, прежде чем огорчение нахлынуло на него. Он был возбужден. Не просто возбужден, а кошмарно возбужден. Не удивительно, что колдомедик так похотливо его разглядывал. — Я, эээ, ничему не помешал? — спросил тот раздраженно и немного расстроенно. Он наверняка подумал о Драко самое худшее.
Схватив свое белое махровое полотенце с вешалки, Драко быстро прикрылся, вылетая из душевой и устремляясь к шкафу. В бесполезной попытке открыть дверцу шкафа и найти трусы, он невнятно что-то промычал в раздражении оттого, что у него действительно не хватало сил открыть ящик. Мокрый, возбужденный и смущенный, он упал на кровать. "Жан-Поль, наверное, думает, что я сумасшедший. Можно сказать, я только что потерял последний шанс завязать с ним отношения". Он обхватил голову руками. Это уже окончательно. Все, что могло пойти не так в его жизни, уже пошло. Это был последний гвоздь в крышке его гроба. Ему суждено всю жизнь быть одному. Он станет одиноким горьким старым магом, который выплескивает свои эмоции Флэшу в тот дневник, пока его борода не достигнет пола и еще ниже.
— Эй, — Драко почувствовал мягкую руку на плече, но не поднял головы. Он был слишком смущен и чувствовал себя глупо. Он не заслуживает симпатии такого мужчины, да и Жан-Поль, без сомнения, достоин быть с кем-то, у кого не такая беспорядочная жизнь. — Ты не должен смущаться. Я колдомедик, ты помнишь? И я обещаю — наши отношения будут развиваться так медленно, как ты захочешь.
Драко покачал головой. — Почему? Это нечестно. — Он хотел за что-нибудь ухватиться. В данный момент он мечтал о сигарете — он не баловал себя ими с самого начала войны. Его тело задрожало — от общего эффекта смущения, ужаса или возбуждения — он не знал, но холодок пробежал по его спине.
— Что нечестно? Что ты заболел? Это был несчастный случай.
Драко отчаянно замотал головой. Капли воды полетели в разные стороны, намочив все — от шелковых подушек, до шерстяного ковра на полу возле кровати. — Все должно было быть по-другому, — прошептал он — В Имболк я строил грандиозные планы — они должны были осуществиться. Вместо этого с тех пор все пошло наперекосяк. — Он почти не замечал теплых рук, гладящих его спину. Движения были успокаивающими и приятными, но становились все более соблазняющими, чем дольше Жан-Поль прикасался к его коже.
Жан-Поль уселся поудобнее на кровати, но не прекратил делать успокаивающий массаж. — Ну, ты не можешь ожидать, что все проблемы исчезнут за одну ночь. Если все действительно так плохо, Драко, то потребуется время. Но сейчас Пасха — время начать претворять те планы в жизнь. Все плохое, что произошло с тобой, вымотало тебя — это действительно вывело из равновесия твои Инь и Янг, — маг нахмурился.
— Мою что? — мечтательно спросил Драко. Мягкие круговые движения продолжались, и он чувствовал, расслабляясь под прикосновениями Жан-Поля, как напряжение медленно покидает его спину. Он ощущал магию в руках колдомедика и чувствовал волны энергии, исходящие из них во время прикосновений.
— Твои Инь и Янг — энергии. Сейчас, как я предполагаю, твоя негативная, темная энергия Инь перевешивает Янг — позитивную и сильную составляющую в твоем теле. Возможно, это побочный эффект отравления, — задумчиво произнес колдомедик. — Возможно, яд все еще остался в твоей крови. — Услышав это, Драко почувствовал, что руки изменили немного тактику, надавливая на его спину и плечи. Боль была короткой, но облегчение последовало незамедлительно. Драко шумно выдохнул, закрывая глаза.
— Этот массаж поможет тебе избавиться от лишней негативной энергии, Драко. Это поможет тебе выдержать все испытания, которые тебе предстоят. А теперь просто расслабься. Обещаю, я не буду делать ничего, чего ты не захочешь сам.
Его тело уже было в таком восторге от прикосновений, что он мог только кивнуть, стараясь не застонать. Он сел на край кровати, и оперся руками на матрас. Он не мог видеть своего массажиста, но почувствовал, как Жан-Поль встал на колени на кровати позади него. Его руки были одновременно на стольких участках кожи Драко одновременно, что он, должно быть, отрастил дополнительные конечности. — Старайся дышать медленно, — раздался шепот возле самого уха. Холодный воздух, коснувшийся его эрогенной зоны, послал мурашки по рукам, и совершенно противоположное сообщение его все еще возбужденному члену.
Впервые, когда Драко встретил Жан-Поля, ему запомнились именно эти руки. А теперь они блуждали по его телу в таких интимных прикосновениях, что это действовало похлеще любого заклинания связывания. Мужчина растирал его мускулы осторожными движениями. Кончики его пальцев поддразнивающе двигались по позвоночнику от шеи вниз, к копчику Драко. Драко чувствовал следы врожденной магии колдомедика. Он мог ощущать магию, отыскивающую его негативную энергию и выпускающую ее из тела. Драко еще больше расслабился и почувствовал, как внутреннее напряжение начало отпускать его.
Руки спустились ниже, пальцы замерли ненадолго, ожидая позволения продолжить свои действия и на нижней части тела Драко. Он не помнил, давал ли ясное разрешение, но в своем теперешнем состоянии Драко мог лишь издавать стоны наслаждения. Он яростно кивнул, пытаясь не сбить свое дыхание.
Не в силах думать ни о чем, кроме получаемого удовольствия, Драко безошибочно определил нарастание сексуального напряжения внизу живота. Огонь принялся медленно сжигать его, но он не мог, да и не хотел, усмирять его. В этот самый момент Жан-Поль придвинулся ближе и усадил Драко между своих колен. Это давало лучший доступ к груди Драко, и прикосновения вскоре переместились туда. Он не успел понять, действительно ли услышал стон, потому что к нему сзади прижалось упругое тело Жан-Поля, который позволил себе тереться о Драко.
Тяжелый сгусток напряжения, так долго мучивший его, наконец-то прорвался, когда колдомедик усилил объединенный натиск рук и магии — массируя и надавливая, и изгоняя напряжение, которое отягощало его. Он почти не расслышал слов Жан-Поля, но едва теплое дыхание вновь коснулось той особенно чувствительной точки на его ухе, как все прочие ощущения были смыты потоком мурашек, мчащихся по его телу.
Массаж Жан-Поля стал более настойчивым — его руки уверенно скользили по животу Драко. Бедра Драко сами по себе начали двигаться в известном ритме, и его целитель тоже стал потихоньку вторить этим молчаливым толчкам. Внизу живота разрастался сжигающий все на своем пути огонь, который медленно сжимался в комок, а Жан-Поль тем временем склонился, чтобы снять последние остатки напряжения, и его голая грудь коснулась чувствительной кожи на спине Драко. Он также безошибочно почувствовал выпуклость, показывающую, что и его массажист тоже был возбужден.
Все, что требовалось для разрядки — это электризующее прикосновение. Мало обращая внимания на свое возбуждение во время этого чувственного массажа, он был поражен, когда сгусток напряжения вырвался из него, заставляя его вздрогнуть и кончить, и закричать, когда волны удовольствия накрыли его с головой.
Напор магии, и секса стих вместе с ревом в его ушах. Он упал на кровать, расстраиваясь от потери контакта с руками Жан-Поля. Он тихо лежал, позволяя биению сердца и дыханию успокоиться. Это был самый напряженный сексуальный опыт в его жизни, а ведь Жан-Поль даже не коснулся его самых интимных мест. Все еще непросохшее после душа полотенце съехало с его бедер, и липкое семя холодило живот. Теплое тело поерзало за его спиной, и он повернулся, чтобы взглянуть на мужчину. Внезапно он почувствовал смущение. Он не думал, что все так обернется, и поэтому избегал взгляда Жан-Поля.
Те же восхитительные руки обхватили лицо Драко, заставляя его посмотреть в шоколадно-карие глаза. Он был удивлен, увидев во взгляде намек на страсть и игривую улыбку на губах. Маг наклонился, чтобы мягко поцеловать Драко в губы. Тот был еще слишком опьянен недавней разрядкой, чтобы сразу нормально ответить, но мягкие губы уже исчезли, и Жан-Поль снова откинул пряди волос с его лица. В тот момент, когда он заметил обаятельную улыбку Жан-Поля, чувство вины исчезло.
— Ого, это было напряженно, — мягко пробормотал Жан-Поль, лениво обнимая Драко рукой. — Когда я начинал массаж, я не подозревал, что ты сдерживаешь в себе столько сексуального напряжения.
— Я…я не знаю, что сказать, Жан-Поль. Прости. Этого не должно было случиться. Я был не готов…
— Шшш, твое тело с тобой не согласно. Ничего бы и не произошло, если бы тебе не нужна была подобная разрядка. Конечно, я могу гарантировать тебе теперь, что остатки яда наверняка вышли из твоего организма. Тебе не за что извиняться. Ты не сделал ничего неправильного. Если уж кому и необходимо извиняться, так это мне, что я принудил тебя к этому. Я просто подумал, что могу помочь тебе снять и другие твои "напряжения", — озабоченность на его лице вскоре исчезла. — Я, эээ, ну, можно сказать, что нам обоим это было необходимо. — Драко посмотрел вниз и увидел на штанах Жан-Поля расползающееся мокрое пятно, и, подняв глаза, встретил его робкую извиняющуюся улыбку.
Драко сел, теперь уже просто мечтая почувствовать эти губы своими. Обняв Жан-Поля за шею, он наклонил его голову и осторожно захватил его рот. Между ними не было ни давления, ни напряжения, и Драко не хотел больше слышать никаких извинений. Хоть раз Драко взял то, чего он хотел. Их поцелуй длился, но после недавнего обоюдного оргазма, в нем не было никакой настойчивости — только обещание большего. У Драко, видимо, не совсем рассеялся туман в голове после оргазма, потому что, закрыв глаза, он оказался во власти новых образов — отблеск зеленого, темные взъерошенные волосы, юркая мокрая плоть, трущаяся об его собственную — и ощутил прикосновение волос Жан-Поля, в которые тут же и вцепился.
Он проснулся и увидел обеспокоенного Жан-Поля, склонившегося над ним. — Что… — Драко был обескуражен.
— Ты отключился. Думаю, это я виноват, прости. Тебе следовало побольше отдохнуть и поесть, — Жан-Поль извинялся, поднимаясь с кровати. Он схватил палочку и быстро очистил заклинаниями их обоих, а потом провел рукой по волосам и направился на кухню. — Нам давно нужно было поесть, обоим. После такой болезни тебе необходимо подкрепиться, чтобы восстановить силы. А они тебе потребуются, если ты планируешь заниматься еще и физической деятельностью. — Жан-Поль хохотнул от своей собственной шутки.
Драко медленно сел и, наконец-то, добрался до шкафа, собираясь одеться. Он не мог поверить накалу эмоций между ними, пока длился этот "массаж". Раньше он сдерживал себя, стараясь не начинать отношений с Жан-Полем, не желая повторять свои старые ошибки. А теперь он действительно готов завязать отношения с этим сексуальным существом, орудовавшим сейчас на его кухне? Или все еще приходит в себя после восхитительного выплеска физического и сексуального напряжения?
Все, что делал Жан-Поль, приносило исцеление. После неудачной попытки приготовить завтрак, он вытащил Драко из квартиры, и они направились поесть в ближайшее кафе. Завтракая, Жан-Поль умудрился заставить Драко рассказать ему все, что привело к этому случайному отравлению. Жан-Поль оказался прекрасным слушателем. Он понял все, что произошло в жизни Драко, и выразил свое сочувствие.
— Драко, ты должен понять — во всем этом ты не виноват. Ну, ты сделал все же небольшую ошибку. Любой бы сделал ее в подобных условиях. Не каждый день приходят такие шокирующие известия. Это хорошо, что ты поделился проблемами со мной — не держи этого в себе. Но, не зависимо ни то чего, ты никогда не должен пить один, Драко.
Драко оказался голоднее, чем предполагал сначала. Прошло много времени с тех пор, как он так вкусно и сытно ел. "Да, но сможешь ли ты себе позволить так питаться через несколько недель?" Негативные мысли все еще бурлили в его голове, но он постарался от них избавиться. Драко наблюдал, как Жан-Поль поглощал свой собственное блюдо — простой омлет.
— Я должен был позволить тебе приготовить завтрак сегодня утром, Драко. Прости еще раз. Говорят, что Мастера Зелий самые лучшие кулинары. И если это действительно правда, то не могу дождаться блюд, приготовленных тобой, — это было приглашение, если Драко хотелось его услышать. Явно, Жан-Поль чувствовал себя куда более неуютно из-за произошедшего утром, чем казалось. Увы, это замечание не произвело желаемого эффекта.
— Ну, если бы я был настолько хорош в зельях, как все считают, я бы не попытался себя убить, — сказал Драко уныло, накалывая укроп с тарелки. При ярком утреннем свете реальность его будущего маячила прямо перед его лицом.
— Ты должен перестать винить себя в случившемся, Драко. Сейчас я не очень хорошо понимаю твои чувства, но могу сказать, что в тебе снова нарастает негативная энергия, — заметил Жан-Поль.
— О, и как мне перестать это делать? — саркастично спросил он. Жан-Поль перегнулся через стол и впился в губы Драко жадным поцелуем. Его жар не оставил у Драко никаких сомнений в намерениях Жан-Поля. Пожилой маг, сидящий через несколько столиков от них, закашлялся в смущении, но Драко уже почти ничего не слышал. Он вновь почувствовал себя опустошенным, когда Жан-Поль опустился обратно на свой стул и занялся своим завтраком.
Драко просто глазел на него. Жан-Поль в ответ приподнял бровь. — Что? Ну, это, похоже, заставляет тебя забыть о твоих волнениях, не так ли? — поддел он. Покраснев, Драко понял, насколько сильно ему хотелось, чтобы Жан-Поль был рядом. Он заставлял Драко забыть о его отце и других проблемах. Было так приятно отдать контроль над собой кому-то другому, кому он доверял.
— Я…я…ну, думаю, да. Или ты приводишь меня в еще большее смятение. Не знаю, что и сказать, Жан-Поль, — Драко определенно был сбит с толку. Он сказал Флэшу, что ему хочется быть с этим мужчиной, и теперь, когда тот был рядом, и они делали первые шаги в своих отношениях, он боялся пойти дальше. Что-то удерживало его, и он сомневался. "Я боюсь отношений? Почему? Могут ли они стать теми единственно-верными?" Пока он сидел и наблюдал за Жан-Полем, то понял, что снова это делает — кидается с головой во что-то, что было лишь немногим больше, чем просто секс. Он почти не знал этого мужчину, хотя его тело и притягивал исходящий от него сексуальный магнетизм. "Я собираюсь снова позволить отношениям заменить все остальное?"
— После того, как у меня сегодня закончится совещание, почему бы тебе не поехать со мной в Марокко? — предложение прогремело как гром среди ясного неба, но Драко видел искренность на лице Жан-Поля. — Мы могли бы вместе еще поработать над твоей негативной энергией. Я подумал, что если у тебя нет каких-либо важных дел теперь, когда ты больше не учишься, — в устах Жан-Поля это прозвучало так, словно он просто взял отпуск. — Ты можешь поехать со мной. Ты влюбишься в те места. А если тебе захочется сварить пару зелий, то я могу воспользоваться твоим опытом. Кто знает? Может быть, тебе захочется там остаться, и я уж точно не буду этому возражать. Не теперь. — В голосе Жан-Поля явно сквозили страсть и желание.
— Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой в Марокко? — переспросил он, все еще не зная, что и думать.
— Я не делаю пустых предложений, Драко. Я хочу, чтобы ты отправился со мной в Марокко. Черт, если ты приедешь, не уверен, что захочу, чтобы ты уезжал, но я не могу принимать за тебя решения и уважаю твои желания, Драко.
Драко не мог поверить в то, что слышит. Вот открытое предложение завязать отношения. Оно было абсолютно искренним, без каких-либо скрытых условий, и он мог видеть приглашающий, полный надежды взгляд на лице Жан-Поля.
— Конечно, если ты захочешь поехать туда просто как друг, я пойму и это тоже, хотя, не стану скрывать, что буду чертовски расстроен.
— Я не знаю, что и сказать, Жан-Поль. Я…вау. — Драко откинулся на спинку стула и задумался. Все происходило слишком быстро. — Ты уверен?
Жан-Поль пожал плечами. — Я был открыт и честен с тобой, Драко. Ты узнал, что я чувствую, и, думаю, ты понимаешь, чего я хочу. Я чувствую твое сомнение, и не могу винить виню тебя за него. Тетя Эм рассказала мне кое-что о твоих прошлых отношениях, и думаю, что ты продемонстрировал в тех ситуациях великолепное самообладание. Уверен, что я никогда не смогу быть таким сильным. — Он вздохнул. — Конечно, если ты захочешь остаться просто друзьями, я смогу понять и это. Также, говоря, как твой врач, хочу напомнить, что вредно для здоровья долго сдерживать определенные желания. Хотя, уверен, ты не будешь против моей помощи в этом вопросе — если когда-нибудь возникнет необходимость. — Он многозначительно приподнял бровь.
Оба мужчины рассмеялись. — Не знаю, готов ли я к новым отношениям, Жан-Поль, — серьезно ответил Драко. — Но твое общество ужасно пьянит меня. Я еле-еле способен думать в твоем присутствии.
Щеки Жан-Поля вспыхнули. — Я не буду за это просить прощения. Я надеялся, что ты это почувствуешь. Итак, вместо свидания сегодня вечером, как насчет того, чтобы отправиться со мной в Марокко? — спросил он обыденным тоном, допивая свой эспрессо.
Драко стоял на перепутье. Он хотел убежать с Жан-Полем в Марокко, но затем вспомнил, что, даже если его студенческая регистрация и закончилась, у него еще остались кое-какие обязанности. У него были обязательства перед Эммалин, и ему еще необходимо было найти тех чертовых Поверенных. Он не мог просто все бросить и сбежать, как бы сильно ему этого ни хотелось. Вот еще одна дилемма…
* * *
Драко был удручен, вернувшись к себе. Жан-Поль принял его решение не ехать тут же с ним в Марокко, но предложение мага оставалось в силе. Жан-Поль быстро вернулся в комнату Эммалин, где переоделся в мантию и направился на совещание. Они не смогут больше встретиться с Драко перед возвращением в Марокко, и он моментально пожалел о своем решении.
Что Драко было нужно — так это немного времени. Немного времени, чтобы решить, что ему делать дальше в жизни. Он очень хотел об этом поговорить с Эммалин, чтобы она помогла ему во всем разобраться. А еще ему просто необходимо было поговорить с Флэшем: в конце концов, тот был единственным человеком, который мог до конца понять, что Драко чувствует к Жан-Полю. И, возможно, неплохо было бы поговорить с ним о других сумасшедших вещах, произошедших с Драко за эту неделю. Он вспомнил, что Флэш тоже с нетерпением ждал этой недели, и у него возникло сильное желание поговорить с другом прямо сейчас.
Прохаживаясь по квартире, он покачал головой, почувствовав свободу, которую давало его подлеченное колено. К сожалению, как и со многим другим, Жан-Поль предупредил, что чары рассеются со временем, и боль снова станет так же сильна, как и раньше. К сожалению, магия, поддерживающая чары, требовала огромных затрат сил, и если Драко попытается снова их наложить, то ему немедленно придется почувствовать ошибочность принятого решения.
Сев с пером в руке за стол, он планировал прикинуть список мест, где могут скрываться Поверенные. Он попытался обратиться к информации, полученной от отца, которую Драко очень удобно забыл. Все попытки оказались напрасными. Каждый раз, когда Драко думал о месте, где могли бы скрываться Поверенные, он думал и об отце, и о том, как он ненавидел уже давно умершего мужчину. У немногих людей был талант заставлять других ненавидеть себя даже после смерти, но Люциус — он, без сомнения, гордился бы, узнав об этом.
Официально выглядевшая сова постучала в окно, и Мелчетт издал в ответ возмущенное уханье, что кто-то посмел вторгнуться на его территорию. Наслаждаясь своей недолговечной свободой, Драко подошел к окну, впуская ее. Увидев официальную печать на конверте, он тут же пожалел о своем решении. Маленькая, по-детски смешная печать, принадлежащая регистратору l'institut, украшала конверт и вложенный в него пергамент.
Драко долго сидел, просто уставившись на конверт, пока все это не стало казаться достаточно реальным. Если бы он мог плотно зажмурить глаза и сделать вид, что все нормально! Вид письма с просьбой встретиться с регистратором в пятницу утром, чтобы оформить "добровольный уход" с курса, придал всему реалистичность. Почувствовав грусть Драко, Petite Amie подошла и запрыгнула к нему на колени, отчаянно мурлыча. Даже Мелчетт перестал возмущенно ухать и отправился ловить себе что-нибудь на обед.
— Ну, Petite Amie, похоже, вскоре все переменится, — он почесал кошку за ухом, что привело к еще более интенсивному мурчанию. — Скажи-ка, что ты думаешь о переезде в летний замок? Подумай, сможешь ли ты выдержать расставание с Парижем? Или, возможно, в Прагу? В Марроко кошек любят? — шутил он с кошкой, но та его не понимала. Пока Драко любит ее и уделяет внимание (не забывая про еду), она последует за ним хоть на край света.
* * *
Ранним утром четверга Гарри сидел на берегу озера, потерявшись в воспоминаниях, и наблюдал, как по воде, отражающей поднимающееся солнце, пробегает легкий бриз. Возвращение в Хогвардс всегда навевало на него меланхолию. Сегодня Гарри смотрел на огромное озеро, вспоминая свой полет на Клювокрыле на третьем курсе и безумное погружение под воду во время Тремудрого Турнира, в отчаянной попытке найти Рона. Он думал о квиддичных тренировках над озером, которые Рон устраивал, когда они уже были на шестом курсе, в надежде выработать новую тактику. У него было множество отличных воспоминаний об этом месте, как счастливых, так и грустных, но особняком стоял последний день в Хогвардсе.
После окончания школы у Гарри не было ни минуты покоя. Выпускного Бала у его курса, можно сказать, почти не было, потому что именно в тот вечер Орден собрался для решающего совещания. Пришло время перестать держать оборону и решительно выступить против Волдеморта. Вот оно. Наконец-то, через несколько дней вторая война против Волдеморта, угроза которой нависала над ними все эти годы, начнется всерьез.
На этом собрании Ордена, самом большом, на котором Гарри приходилось присутствовать, все были намерены разработать их решающий шаг — стратегию, с которой они приступят к войне. Во время этого собрания Гарри был официально признан лидером. Любые активные действия, предпринимаемые Орденом, будут проходить под руководством Гарри Поттера. Любые спланированные атаки, спасательные миссии и засады будут обсуждаться, объясняться, и — хотя бы частично — планироваться Гарри Поттером. Он был нисколько не рад, узнав, что все эти обязанности отныне ложатся на его плечи. На тот момент, несмотря на трехлетнее руководство ДА, Гарри не считал себя человеком, могущим повести за собой настоящую армию. Он никогда не представлял себя, лично управляющим военными действиями, сражающимся в битвах, и тем, от чьего решения будет зависеть, когда нанести последний, сокрушительный удар.
Теперь, спустя годы, он сидел у озера и вспоминал тот день, но думал вовсе не о войне. Он не вспоминал о тех обязанностях, которые были возложены на него в ту ночь. Он даже не обдумывал последствия своих действий во время войны. Нет, один единственный момент того собрания беспокоил мысли Гарри сейчас — объявление о том, что Драко Малфой принял Темную Метку с благословения Ордена, чтобы стать шпионом.
— Простите, сэр, но что Малфой здесь делает? — У Гарри было ужасное предчувствие, что он знает ответ. Был только один логический вывод, вообще-то, принимая во внимание цель этого собрания. Тем не менее, Дамблдор терпеливо посмотрел на него и улыбнулся.
— Он работает на нас, Гарри. Это одна из многих вещей, которые нам предстоит сегодня обсудить. — В этот момент их перебил вышеупомянутый слизеринец.
— Добрый вечер, Поттер. Все еще пытаешься выпросить у Директора разрешение переиграть матч? Знаешь, ты ничего не сможешь изменить. Должно быть, это трудно для тебя — так позорно продуть мне. — Вечная ухмылочка не покидала его лица, несмотря на сказанное только что Дамблдором. Они здесь на решающем собрании, касающемся грядущей войны, а Малфой снова завел волынку о своей единственной победе над Гарри в последнем квиддичном матче. Без сомнения, и через много лет этот придурок будет напоминать ему об этом.
Гарри немедленно разозлился. Он был вовсе не расположен и дальше выслушивать малфоевскую чепуху. — Неужели, Малфой, ты думаешь, что именно это меня сейчас волнует? Ты единственный раз поймал снитч, безрезультатно пытаясь выиграть у меня на протяжении пяти лет, и теперь серьезно считаешь, что это меня расстроит? Вряд ли! Особенно после того, как Гриффиндор выиграл Кубок факультетов…просто отъебись! — Разговор быстро прекратился, потому что Дамблдор подал сигнал к началу собрания.
Конечно же, Малфой, будучи Малфоем, не мог не оставить последнего слова за собой. Проскользнув мимо Гарри, когда тот садился, он наклонился и прошептал, — Эээ, отъбать, Поттер? Я польщен, конечно, но я не по этой части. Жаль расстраивать тебя, Поттер. Хотя, если ты предлагаешь обратить меня… — Молфой произнес все это, многозначительно приподнимая бровь и усмехаясь, но Гарри отвернулся в омерзении, когда Дамблдор начал свою речь.
Мягкий бриз, дующий от воды, трепал волосы Гарри, отдельные прядки касались его уха и напоминали дыхание Малфоя, когда тот шептал. От этого ощущения у него пробегали мурашки по спине.
На протяжении всего собрания Ордена Гарри отчаянно пытался забыть ощущение от теплого дыхания, коснувшегося его уха и шеи. Прошло всего несколько недель с тех пор, как Гарри шпионил за Малфоем в квиддичном душе, и, к сожалению, теперь его мучили подсмотренные картины, к которым успел добавиться и этот последний эпизод. Однако, подобные мысли были более чем нежелательны: всем, у кого были глаза и уши, было очевидно, что Малфой гетеросексуален. У него была девушка: он был практически женат на Дафне Гринграс. Гарри не имел права даже думать о нем в таком ракурсе. К тому времени, как он избавился от нежелательных мыслей, Дамблдор и Снейп уже объясняли цели Малфоя Ордену.
Оказалось, что Люциус настоял на принятии Драко Темной метки, и тогда тот предложил Снейпу и Директору план, как он сможет помочь Светлой стороне во время войны. У него будет доступ к информации, которая может оказаться очень важной для Ордена в борьбе против Волдеморта, и он не хотел упускать такого шанса. Гарри пришлось признать, что он был ошеломлен таким поведением своего строго врага. Он никак не ожидал, что Малфой может захотеть перейти на сторону Ордена и помогать в борьбе против Волдеморта. Не при том отношении, которое придурок демонстрировал при каждом удобном случае. Позже, тем же вечером, у Гарри появился шанс самому расспросить Малфоя.
Гарри отправился прогуляться к озеру, надеясь немного проветрить голову и расслабиться перед сном. Была уже поздняя ночь. Собрание Ордена длилось несколько часов, и, если бы он не позаботился заранее о ночлеге здесь же, в школе, то ему совсем не удалось бы поспать. Он порадовался, что вместе с несколькими другими членами Ордена задержится в Хогвардсе на несколько дней. Ему совсем не хотелось уезжать так поздно — уж слишком вымотан он был.
Он бродил уже около получаса, когда заметил какого-то человека, прислонившегося к дереву. Он мог разглядеть силуэт: одной ногой он упирался в дерево, мантия была расстегнута и слегка покачивалась при дуновении ветра. Он видел красный уголек сигареты, светившийся в темноте, и его заинтересовало, кто же это еще прогуливается посреди ночи. Он уже начал подумывать, что это, скорее всего, какой-то магглорожденный студент — он никогда не слышал, чтобы маги курили что-нибудь, за исключением трубки — но облака внезапно разошлись, и почти полная луна осветила озеро и деревья, и белобрысую голову курящего волшебника.
— Малфой? — Он не собирался произносить этого вслух, но было уже поздно.
— Поттер, — послышался спокойный ответ, и Малфой еще раз затянулся сигаретой. — Разве ты не должен сейчас составлять планы своих героических свершений?
— А ты разве не должен пресмыкаться у ног Волдеморта? — Гарри не мог понять, почему они, встретившись, всегда начинали переругиваться и отпускать друг другу детские оскорбления. Он спрашивал себя несколько раз, был ли у них когда-нибудь шанс стать друзьями? Если бы Малфой не оскорбил Рона, если бы Гарри рос как волшебник, если бы…но то были бессмысленные предположения, и было абсолютно непонятно, с чего они вообще приходили ему в голову. — Почему ты это делаешь? — спросил он, помолчав несколько мгновений.
— Делаю что, Поттер? Курю, стою тут, дышу? О чем ты спрашиваешь?
— Почему ты работаешь на Орден? Кажется, это против всего того, о чем ты разглагольствовал на протяжении последних семи лет.
— Возможно, я реальный, и тот, кем я являюсь по-твоему — совершенно разные люди. Или, не исключено, у меня есть скрытые мотивы. — Малфой пожал плечами. — Может быть, я просто изменил точку зрения. Это-то как тебя касается?
Гарри внезапно понял, что он хотел сказать этому наглецу. — Да, вообще-то, касается, думаю, даже, что это мое дело. Если мне придется доверять тебе, то я имею право знать, что делает тебя заслуживающим доверия. Ты всегда вел себя, как тень собственного отца, просто ожидая своего шанса, чтобы начать прислуживать Темному Лорду и помочь восстановить статус чистокровности. И вот ты здесь, работаешь на Орден, шпионишь за своим господином и …приобрел маггловскую привычку! Разве все это не должно быть ниже твоего достоинства?
— Ниже моего достоинства. — Драко замолчал на мгновение и снова затянулся сигаретой, обдумывая слова Поттера. Было ли это ниже его достоинства? Его отец уж постарался втолковать ему, что магглы и магглолюбцы недостойны общения с Малфоями. Поэтому, на все маггловское он смотрел с презрением. Но все же, он больше не мог заставить себя придерживаться этой точки зрения. — Нет, Поттер. Это не ниже меня. У меня есть слои. У меня есть углы. Ты думаешь, что хорошо знаешь меня, Поттер? Нет. У меня есть свои причины сделать то, что я собираюсь, и их много. Тебе ни к чему знать больше, чем сказал Дамблдор. Хотя, если от этого тебе станет легче, я намекну. Я встречал Волдеморта. Я слышал его речь. И я не согласен с ним. У меня нет возможности не принять метки, и поэтому я пришел в Орден раньше этого судьбоносного дня. — Гарри был шокирован, не ожидая такой страсти в словах Малфоя. Но тот еще не закончил. — Я дал свое слово, и за меня выступил Дамблдор, там, перед вами. Этого для тебя должно быть довольно. — Малфой развернулся, быстро докуривая бычок.
— Значит, я должен просто принять на веру, что ты внезапно превратился из настоящего говнюка в совершенного маленького ангелочка, который собирается спасти нас всех?
Малфой развернулся, уставившись на Поттера. — Нет. Я никогда не буду совершенным, и я уж точно не ангел, но, впрочем, как и ты. — Гарри увидел, как Малфой кинул окурок на землю и отошел от дерева. Теперь они стояли лицом к лицу, и Гарри мог разглядеть напряженный взгляд голубых Малфоевских глаз и уверенность, светившуюся в них, когда он продолжил говорить, — Возможно, есть кое-что, о чем ты захочешь подумать, знаешь ли. Ты строишь из себя совершенного студента, друга, воина или кого там еще? Ты — наш спаситель, — Малфой спародировал кого-то. — Хороший мальчик. Ну, у меня есть для тебя новость, Поттер — то, чего твои хорошие друзья никогда тебе не скажут. Ты не так уж хорош или совершенен. — Он ткнул пальцем в грудь Гарри. — В глубине твоей души есть зерно тьмы. Оно, возможно, маленькое, и ты можешь даже не верить, что оно существует, но придет когда-нибудь день, и ты сам все поймешь. Однажды оно расцветет, если уже не расцвело, и когда это произойдет, ты обнаружишь, каково это — знать противоположные стороны своей личности. Потому что, понимаешь, Поттер, не имеет значения, насколько, по-твоему, я плох — во мне все еще есть что-то хорошее, что я могу предложить миру. И не имеет значения, насколько, по-твоему, ты хорош — у тебя внутри сидит маленький дьявол, так же, как и у всех остальных.
Гарри потерял дар речи, а Малфой повернулся и направился обратно в замок.
Солнце поднялось из-за гор, пока Гарри вспоминал события давно прошедшего дня. Это был последний раз, когда он и Малфой разговаривали до их встречи в понедельник в Лондоне. Конечно, он будет помнить те слова всегда. "Он и понятия не имеет, насколько был прав тогда",— размышлял Гарри. К тому времени он уже начал свои тренировки в медитации и Тай Чи, потому что у него стали часто случаться вспышки гнева. Он старался укрепить свое самообладание, поскольку не знал, отчего они случаются и как их контролировать. Малфой, казалось, говорил о его гневе и эффекте, который тот оказывал на его магию. Гарри даже подозревал, что Малфой знал об этих проблемах от Снейпа. Но вряд ли Малфою была известна теория о том, что Волдеморт отметил его в детстве. Действительно, "маленький дьявол". Гарри узнал, что владеет небольшой частью магии Волдеморта наравне со своей, и это выражалось в видениях, парселонге и выбросах магии, когда он приходил в ярость.
Интересно, знает ли Малфой об этой его особенности больше, чем тогда, или же он все еще хочет предложить что-то хорошее миру теперь, когда война окончена? Он покачал головой. Ему нужно избавиться от совершенно неуместных мыслей о Малфое. Без сомнения, теперь придурок должен быть удачно женат и производить одного за другим таких же раздражающих отпрысков, которые будут навещать его в старости. Это было совершенно несправедливо, что кто-то, от которого так и веет сексуальностью, потрачен на женскую популяцию. "В этом вся суть моей жизни",— горько подумал он. "Меня привлекают либо не те, кто надо, либо же они натуральнее ключевой воды. Или, как в случае с Малфоем, и то и другое". Странно, но, идя обратно в замок на встречу с Ремусом и Дамблдором, он поймал себя на мысли, что ему интересно, бросил ли Драко Малфой свою маггловскую привычку курить.
* * *
Несмотря на свое почти двадцатитрехлетие, Гарри, сидя в кабинете Дамблдора, снова ощущал себя ребенком. Что-то в кривых стенах с книжными полками от потолка до пола заставляло его чувствовать себя младше. Фоукс сидел на жердочке, прихорашиваясь и осторожно наблюдая за Гарри и Ремусом на случай, если те собираются что-нибудь выкинуть.
Гарри понимал, что обоим его наставникам не терпится узнать, что случилось, и почему он решил так срочно встретиться с ними. На протяжении многих лет они уже столько раз встречались, что Гарри надеялся сегодня уж удержать свои нервы в узде и сделать вид, что это просто обычная, ничего не значащая встреча. Когда у него ничего не вышло, он попытался убедить себя, что пришел просто, чтобы вспомнить старые времена. У него стало почти получаться, пока он не вошел в кабинет и не увидел Альбуса, смотрящего на него поверх своих очков, и эти его чертовы весело мерцающие глаза.
— Чай? — Гарри отказался, наблюдая, как зачарованный чайник налил в чашку чай для Ремуса, который улыбнулся директору и дотянулся до левитируемой чашки. Гарри уже знал, что будет предложено следующим. — "Лимонные дольки"? — Альбус протянул маленький пакетик конфет, предлагая их Гарри, как делал это каждый раз уже дюжину лет.
— Нет, спасибо. — Гарри не был настроен на обмен любезностями, хотя традиционный ритуал Альбуса успокаивал. Ему хотелось поскорее рассказать о своих проблемах, чтобы они могли ему снова ответить, что он просто слишком близко все принимает к сердцу, и нет никаких причин для беспокойства. Ему хотелось быть нормальным. Он очень хотел, чтобы в его жизни все было как у нормальных людей. — Я не знаю, сказал ли Вам Ремус, почему я настаивал на встрече с Вами…
— Он просто сообщил, что тебе необходимо кое-что обсудить. Могу предположить, что это имеет отношение к случившемуся в Лондоне?
Гарри удивленно вскинул голову. — Вам известно обо всем?
Дамблдор прищелкнул языком, и его борода качнул в такт движению. — Нет, мой дорогой друг. Я просто читаю газеты. — И, сказав это, он призвал утренний выпуск "Ежедневного Пророка", чтобы показать Гарри. Не удивительно, что в статье не было фотографий — Гарри мог представить себе, насколько трудно было бы восстановить фото из кучки пепла — но там было множество свидетельств очевидцев, которые присутствовали при вспышке ярости Гарри. Не стоило и надеяться, что его заявление произведет хоть какое-то впечатление на репортера. Пробежав глазами статью, он заметил, что многие свидетели произошедшего пожелали остаться неназванными, но ни одна из цитат, похоже, не принадлежала Малфою — ну, хоть на этом спасибо.
Он вздохнул, откладывая газету и в отчаянии переводя взгляд с Ремуса на Дамблдора и обратно. — Итак, это снова произошло, не так ли? — Он вздохнул, смиряясь. — И что мне теперь с этим делать?
— Итак, Гарри, то, что написано в газете — правда? Именно так все и произошло? — Ремус выглядел обеспокоенным и готовым к защите, словно действительно собирался прибить кого-нибудь, если окажется, что в газете была написана ложь о Гарри.
Гарри кивнул. — Да. Боюсь, что так. Я просто потерял самообладание и отключился, а следующее, что я увидел… — он опустил взгляд, снова разволновавшись из-за своей магической мощи и стыдясь отсутствия контроля над ней. Когда он снова заговорил, его голос был еле слышен и слегка подрагивал, — Следующее, что я увидел, это разлетающиеся стекла и людей, пятившихся от меня в страхе.
— Гарри, думаю, что ты и сам уже знаешь, что нужно делать, не так ли? — Дамблдор говорил с ним прямо, и Гарри осознал, что в действительности и не ожидал никакого чудесного решения. В глубине души он чувствовал, что только сам и сможет себе помочь, просто ему необходимо было поделиться страхами с теми, кому он больше всего доверял. Гарри кивнул, соглашаясь. — Ну, тогда, — Дамблдор тоже кивнул, — тебе нужно возобновить свои тренировки. Уверен, ты помнишь свои старые упражнения по контролю?
Гарри молча кивнул головой, и Дамблдор продолжил, — Но, я думаю, нам следует выяснить, что именно послужило тому причиной. Именно поэтому ты сегодня пришел, не так ли? — Гарри был благодарен Дамблдору, что тот понимал его волнение. — Думаю, нам следует связаться с Руфусом Скраймегоу — если происходит что-нибудь, что могло вызвать у тебя всплеск магии, то он должен об этом знать.
Гарри увидел, как Ремус молчаливо согласился прежде, чем директор успел закончить. — Ты помнишь бывшего Министра, не так ли Гарри? — спросил Ремус.
— Как я мог забыть? Он глава Департамента магического обеспечения правопорядка. Но какое отношение это имеет к моему всплеску магии? — Гарри не понимал, зачем им посвящать еще одного человека в это дело. Конечно же, это была его личная проблема.
Ремус заговорил, — Не думаю, что нужно напоминать тебе о теории связи твоих магических всплесков с угрозой магическому миру со стороны Волдеморта. — Гарри кивнул. Именно поэтому он пытался поговорить с Клэр, в надежде, что она сообщит ему хоть какую-нибудь информацию. — Нам нужно выяснить, не появились ли сейчас какие-нибудь новые враги существующего порядка. Департамент по обеспечению правопорядка должен располагать нужной нам информацией.
Гарри кивнул. — Конечно, как я мог об этом забыть? Это все, о чем я беспокоюсь со вчерашнего дня. Я планировал посоветоваться с моим начальником — с Клэр, но если кто и сможет нам сообщить что-то важное о новых угрозах, то я уверен, это будет Скраймегоу.
Дамблдор быстро связался с офисом Скраймегоу, но тот мог встретиться с ними только следующим утром. Гарри и Ремус вскоре отправились по своим делам, планируя снова прийти завтра, сразу после завтрака, когда должен будет прибыть Скраймегоу. Они молча шли к комнатам Ремуса, пока не подошли к Большому Залу. Одна из тяжелых деревянных дверей была слегка приоткрыта, и боковым зрением, Гарри уловил отблеск зеленого, и это заставило его задержаться. Он быстро развернулся и заглянул в Зал, но не увидел ничего зеленого внутри, пока не сделал еще один шаг вперед, увеличивая обзор. Как оказалось, Слизерин лидировал в Кубке факультетов и зал был декорирован их зелеными с серебром флагами. У Гарри пробежал холодок по спине, когда он понял, что зеленый цвет из его снов имел тот же оттенок — слизеринского флага. Он стоял, прикованный к месту зрелищем господства цвета, который так часто мелькал в его снах.
— Гарри? — Мягкий голос сзади немного напугал его — в тот момент он даже не был уверен, что ему все это не снится. Он повернулся и посмотрел в кроткие карие глаза Ремуса. Должно быть, видок у него был как у сумасшедшего. Мысли одна за другой проносились в его голове, все ощущения внезапно обострились при воспоминаниях эмоций из снов. Те сны заставляли его нервничать, беспокоиться и тревожиться, но, в то же время, они приносили успокоение и удовлетворение, какую-то необъяснимую радость и, частенько, …возбуждение. И сейчас, когда он смотрел в глаза Ремуса и думал о тех мимолетных вспышках зеленого, возбуждение накатило с новой силой. — Гарри, ты в порядке? — спросил Ремус.
Гарри прочистил горло и быстро отвернулся, приходя в себя и молча молясь, чтобы тот не заметил выпуклости на его штанах. Они пошли дальше по коридору. — Да, просто вспомнил очень странные сны, которые мне сняться в последнее время. Они оставляют у меня…странное чувство.
— Ты думаешь, они имеют отношение к твоей проблеме? Ты не сказал об этом Альбусу. — Гарри услышал озабоченность в голосе Ремуса.
— Нет, — он покачал головой, — кажется, нет. Вообще-то, я почти никогда не могу целиком вспомнить их, а в памяти всплывают лишь мелкие отрывки, образы, врывающиеся в мои мысли. — Он снова остановился и громко вздохнул, подавляя ощущения, мгновенно возникшие оттого, что он сам же произнес слово "врывающиеся". Все возрастающее возбуждение уже довольно сильно беспокоило его, и Гарри пришлось сдерживать стон, рвущийся из горла. "Мерлин, у меня раньше никогда не было настолько сексуальных мыслей!"
— Ты уверен? Может быть, тебе стоит об этом поговорить — надеюсь, я смогу помочь. — Ремус остановился и, хмурясь, посмотрел на своего молодого собеседника. Гарри немедленно захотелось заверить своего друга, что все в порядке.
— Знаешь, что я тебе скажу, Ремус, — начал он, встречаясь взглядом со своим другом.— Я просыпаюсь после этих снов, чувствуя себя переполненным разными эмоциями, прежде всего. Я редко помню, что мне снилось, кроме погони за снитчем или разговоров с неизвестными мне людьми. Иногда во снах много разочарования, иногда — много счастья, иногда я очень беспокоюсь за кого-то, но я не знаю, за кого именно. Я думаю, этот кто-то очень потерян, но не в физическом смысле. И обычно остается одно чувство — я не могу его объяснить — но оно почти всегда одинаково. — Гарри подался немного вперед и слегка наклонил голову вбок. Его зеленые глаза горели желанием, и он был уверен, что обоняние оборотня уловило его возрастающее возбуждение. Ремус выглядел недоумевающим, но заинтересованным, и Гарри заметил его раздувающиеся ноздри, указывающие, что оборотень прекрасно чувствует испускаемые им феромоны.
Гарри сам удивлялся своему поведению. Он провел руками по волосам, как всегда делал, когда начинал сильно нервничать. Почему он дразнит Ремуса и так близок к тому, чтобы обидеть старого друга? Он убрал подальше совершенно неподобающие мысли и продолжил объяснение, — И я просыпаюсь чертовски возбужденным, словно кто-то всю ночь напролет безжалостно меня дразнил, но так и не позволил кончить. — К этому времени он и Ремус были уже всего в нескольких сантиметрах друг от друга, и Гарри почувствовал внезапное желание поцеловать оборотня. Но вместо того, чтобы последовать своим инстинктам, он просто игриво улыбнулся, отстраняясь, и спросил, — Как думаешь, ты сможешь мне помочь с этим, дружище?
* * *
Пятница, 21 марта
Уже второй раз за эту неделю Драко надел свою лучшую мантию и отправился на встречу, на которую идти не хотел. Он был слишком глуп, чтобы заслужить место в l'institut. Какой из него получился бы Мастер Зелий? Тот, что совершает самые глупые ошибки, например, будет напиваться перед тем, как сварить что-нибудь, особенно, если это что-то — обезболивающее зелье? "Кого я обманываю?"
Оттягивая неизбежное, Драко выбрал аппарацию вместо каминной сети. Из-за этого ему придется пройти через весь Пятый район, наслаждаясь атмосферой своего бывшего института. Хорошо еще, что ему не встретилась Эммалин, когда он уходил. Он не хотел выслушивать неизбежную нотацию, и не имело значения, с какими бы добрыми намерениями ее ни читали. Конечно, она беспокоилась за него. "Но, все же",— подумал он,— " как мне повезло, что приехал Жан-Поль и сумел помочь мне в болезни. Все могло быть и хуже".
Он не торопился дойти до места назначения. Зная теперь, что больше не является студентом, он хотел по-настоящему оценить городок и насладиться атмосферой старинных зданий, затхлым насышенным запахом кабинетов Зелий. Ему будет очень всего этого не хватать.
Он не услышал, как кто-то звал его по имени, пока его не схватили за рукав. Он поднял взгляд. Ему улыбалась Арианна, а затем по-дружески обняла. — Где ты был? Мы не виделись целую неделю! Я попыталась связаться с тобой через камин, но он был закрыт. — Казалось, Арианна была искренне рада его видеть.
Драко грустно улыбнулся — он был рад этой встрече. Почему-то ему казалось, что раз он больше не учится здесь, то все знакомые станут избегать его. Было приятно узнать, что у него все еще есть друзья. Подумав о друзьях, он решил, что ему просто необходимо поговорить с Флэшем. Ему хотелось все обсудить со своим другом, чтобы тот помог разобраться в событиях этой сумасшедшей недели, и ни к чему было ждать до воскресного вечера. Он мысленно оставил себе заметку написать обо всем в дневнике, когда вернется домой.
Драко поцеловал Арианну в лоб. — Привет, тоже рад тебя видеть. Я был…недоступен всю неделю, поэтому не мог связаться с тобой. Прости. — Ему действительно было жаль. Ему в самом деле будет не хватать ее дружбы теперь, когда он больше не учится здесь.
— Значит, ты идешь на занятия? — спросила она, но внезапно заметила его великолепную мантию и отсутствие знакомой сумки. — С каких это пор требуется официально одеваться на уроки? — с любопытством спросила она.
— Ни с каких, — он указал на ближайшую из дверей административных кабинетов. По коридору летали желтые официальные записки. — У меня встреча с Регистратором, — он попытался добавить в голос самоуверенности, но Арианна поняла его настроение.
— Что произошло? Твой голос прозвучал так, словно наступил конец света, — спросила она. Приглядевшись к нему повнимательнее, она заметила, как он пытается сдержатся, чтобы не показывать отчаяния и сожаления.
Покачав головой, он взял ее за руку. — О, это действительно конец света, но только для меня. Мы сейчас будем разговаривать о том, что я не могу заплатить за мой последний семестр обучения, и поэтому моя учеба в институте закончена.
— Что? Это сумасшествие! Они не могут так поступить… или могут? — Арианна была искренне расстроена и рассержена из-за Драко. Он кивнул, и она отчаянно замотала головой, не желая принимать эту информацию. — Но они не могут, — нетерпеливо захныкала она, как избалованный ребенок, которому не дали того, что он хочет. — Разве они не могут что-нибудь придумать? Конечно же, ты сможешь заплатить за обучение, работая? Ты можешь заниматься репетиторством! — ее глаза зажглись от собственного замечательного предложения.
Драко покачал головой. — Не знаю, Арианна. — Он быстро глянул на башенные часы. — Мне уже пора идти, или Регистратор еще и проклянет меня, прежде чем выгнать отсюда. — Он чмокнул ее и сжал руку, безмолвно благодаря.
Она улыбнулась, целуя его в ответ. — Попьем кофе? — Он кивнул, соглашаясь, и направился в кабинет Регистратора. Регистратор стоял на коленях перед камином, заканчивая разговор. Драко ощутил прилив раздражения. Стоять у камина спиной к двери было очень грубо, а Драко терпеть не мог плохие манеры.
Повернувшись, Регистратор увидел Драко и указал на стул. Слова вылетели из его рта прежде, чем он смог их удержать. — Должен извиниться за то, что не связался сам с Вами раньше, но после возвращения из Лондонского банка я немного приболел.
Его быстро перебил регистратор. — Мистер Малфой, — По его лицу невозможно было ничего прочесть. Драко не удивился. Мужчина отложил пачку документов в сторону, прежде чем достать папку с официальными записями Драко. — Вы очень везучий молодой человек.
Драко не слушал его. — У меня есть несколько идей, касательно моей регистрации. Я знаю, что последний срок оплаты прошел, но ведь остался лишь один семестр. Не мог бы я работать репетитором или даже помощником преподавателя? Конечно, мы могли бы найти мне применение. Вы знаете, я более чем компетентен… — Регистратор прочистил горло, прерывая Драко.
— Боюсь, это будет невозможно, мистер Малфой.
— Простите?
— Ну, в этом больше нет необходимости. Как я уже сказал, Вы самый везучий молодой человек из всех, ныне живущих. — Драко думал, что такое определение никогда не будет относиться к нему. Обычно такое говорят о Совершенном Поттере. Глянув на стол, он успел разглядеть официальное Предписание от Английского Министерства в папке с его личными данными. Он начал подозревать, о чем говорит Регистратор.
— Вот как? — саркастично пробормотал он. Тот явно читал военные записи Драко. Он знал, насколько этот человек ненавидит Пожирателей Смерти, и, несомненно, собирался воспользоваться этой встречей, чтобы получить удовольствия от исключения Драко из института.
Регистратор взял военные записи Драко и внимательно просмотрел их. Явно, он читал их и раньше и знал содержимое наизусть. — Возможно, Ваша удача позволила Вам выжить, играя такую опасную роль во время войны, — горько протянул он.
— Несомненно, мои военные записи очень заинтересовали Вас. Возможно, мне стоит написать об этом книгу, — проворчал в ответ Драко. Этот человек притащил его сюда, чтобы поиздеваться над ним. Он начинал злиться. А это сейчас ему было вовсе ни к чему.
— Я всегда стараюсь выяснить всю подноготную всех наших студентов, мистер Малфой. И особенно меня интересуют награжденные герои войны, которые желают учиться в нашем институте.
Драко не хотел терять время на этот разговор. — Послушайте, я могу Вам еще чем-нибудь помочь? Знаю, я не связался с Вами раньше, и последний срок оплаты прошел. Если Вас интересуют взятые из библиотеки книги или ингредиенты со склада университета, могу заверить Вас…
— Да, мне бы хотелось обсудить Вашу регистрацию, мистер Малфой.
"Началось",— подумал Драко. "И это доставит ему огромное удовольствие".
— Все, кажется, в порядке. Ваше обучение было оплачено — полностью. — Драко показалось, что он ослышался. Конечно, Регистратор не мог только что сказать, что деньги были перечислены. "Конечно, Уизли не изменил своего мнения и не оплатил мои счета. Он не такой уж благородный. Не для меня, по крайней мере".
— Ваши услуги были куплены Мастером, и он предоставил компенсацию институту вместо Вашего обучения. Конечно, теперь Вы связаны с ним стандартным трехлетним контрактом…
Со слухом Драко все еще были проблемы. Он не мог поверить услышанному. — Простите, Вы только что сказали, что мое обучение было оплачено, и что теперь я должен пойти в ученики к Мастеру? — недоверчиво спросил он.
— Именно. Кстати, поздравляю, — это прозвучало совсем неискренне.
— Вы просто позволили какому-то старому Мастеру Зелий оплатить мое обучение и затем за меня подписали договор, выкидывая на помойку три года моей жизни?
— Наоборот, названный Мастер настаивал, что он хочет именно Ваши услуги, а не одного из Ваших сокурсников, — Регистратор нахмурился.
— И кто же так отчаянно желает моих услуг? — Задавая этот вопрос, Драко подозревал, что уже знает ответ.
— Ну, Вы его явно знаете. Довольно неплохо — в конце концов, именно по его рекомендации Вы были приняты в институт с самого начала. Этот Мастер — Северус Снейп. Поздравляю, Вы теперь — Ученик.
* * *
— Драко? Ты меня слышал? Ты слушаешь? — Голос Арианны звучал озабоченно. Они сидели в студенческом кафе несколькими часами позже и отмечали изменения в жизни Драко. Он все еще был шокирован тем, что Северус помог ему. Он не был уверен, счастлив ли он или же зол на Северуса — ему потребовалось некоторое время, чтобы переварить эту новость. Он как в тумане вышел из офиса. Не все было так уж плохо. Драко не выгнали из института. Случилось невероятное — старый друг помог ему решить проблему, заплатив за его обучение, и помог ему таким образом, как он даже не мог себе вообразить. Арианна снова попыталась завладеть его вниманием.
— Что? — рассеянно спросил он. Он заметил, что кофе в его чашке остыл.
— Почему ты выглядишь таким угрюмым? Тебе удалось первым из всего курса получить место ученика и официально закончить институт! Но, судя по твоему лицу, ты бы лучше встретился лицом к лицу с Темным Лордом, или чем-то в этом роде… — Арианна была рада за Драко и без умолку трещала, перескакивая с одной темы на другую.
Драко приподнял бровь от ее слов о Темном Лорде. "Если бы она только знала, насколько близко и лично я был знаком с последним Темным Лордом…Мне уж точно никогда не захочется повторить тот опыт снова!"
— Но ты же должен быть в восторге, Драко. Ты заслужил это, хотя я эгоистка, и не хочу, чтобы ты уезжал, — насупилась она. — Я хочу, чтоб ты остался, и я могла пользоваться твоим умом, когда у меня проблемы, — она тяжело вздохнула.
— Ты будешь скучать по мне? — удивленно спросил он. До него внезапно дошло, что если он становится учеником Северуса, то ему придется уехать из Парижа и, несомненно, вернуться в Хогвардс. Это если Северус останется в Хогвардсе. В его голове роилась дюжина вопросов, ответы на многие из которых он получит, переговорив с Северусом. Ему придется подождать, пока закончатся уроки, поэтому он откинулся на спинку стула и заказал себе еще кофе.
— Конечно, я буду скучать. Я скучаю по друзьям, когда они уезжают. Кроме того, девочки иногда так поглощены друг другом. Думаю, ты великолепный слушатель, Драко, и мне будет не хватать того, что я не смогу больше перекладывать все свои проблемы на твои плечи. — Она взяла его руку. Девушка казалась очень огорченной их расставанием.
— Я не умираю, Ариана, просто уезжаю из Парижа. Ты всегда можешь связаться со мной через камин или прислать мне сову. — Мысль об отъезде из Парижа навевала на него грусть, потому что ему больше всего не будет хватать именно самого этого города.
— Значит, ты готов получать мои письма длиной в роман, Драко? — спросила она, поддразнивая его. — Мне говорили, что иногда я становлюсь слишком болтливой. — Он кивнул, улыбаясь ей. Он понимал, что будет по ней скучать. По своему другу. — Хорошо, — продолжила она, заметив улыбку. — Мне нужен кто-нибудь, кому я могу поплакаться в жилетку, когда папа перегибает палку, — она вздохнула раздраженно.
— Просто скажи мне, когда он тебя достанет, и я все выслушаю. — Арианна улыбнулась и кивнула искреннему предложению Драко стать для нее всегда готовым ухом, чтобы высказаться, или плечом, дабы поплакать, когда понадобится.
Драко, не торопясь, возвращался к себе в студию. Это было великолепное окончание самой сумасшедшей недели в его жизни. Он чувствовал себя отлично по многим причинам, но все еще не представлял, куда он отправится дальше и что будет делать. У него есть предложение Жан-Поля приехать в Марокко, и теперь появился реальный шанс построить будущее, какое он хотел, несмотря на его ученичество, как бы ни претила ему эта мысль сама по себе. В начале недели, до того, как узнать, что практически гол как сокол, он бы громче противился превращению в ученика. Но теперь чувствовал себя очень признательным старому другу, чего не хотел признавать.
Его колено начало показывать первые признаки неповиновения и боли с тех пор, как Жан-Поль наложил на него заклинания, поэтому, не желая утруждать его больше необходимого, Драко аппарировал к себе домой с полпути. Он почти не думал о колене, но, все же, ему стоило поберечься, потому что он не сможет принимать обезболивающее зелье до тех пор, пока окончательно не восстановит силы. Ему не хотелось принимать зелья, как минимум, еще несколько недель. И, конечно же, он не желал пить и что-либо алкогольное. Налив стакан простой холодной воды, он посмотрел на часы и бросил Международный Дымолетный порошок в пламя.
— Северус, — сурово позвал Драко.
— А я спрашивал себя, когда же ты со мной свяжешься, — в пламени появилось знакомое лицо Мастера Зелий.
— Может, объяснишься? Какого черта ты думал… — Северус перебил, прежде чем Драко смог развить свою тираду.
— А что еще я должен был делать? Смотреть, как ты снова окунаешься в жалость к самому себе? Я видел в понедельник, что на тебе лица не было. Я помню, какую истерику ты закатил, узнав, что не получишь наследства до двадцатипятилетия! Посмотри на себя. Ты отвратительно выглядишь! Ты разболелся от переживаний, ради святого Мерлина. Не думал же ты, что я буду сидеть и наблюдать за всем этим снова, не так ли? — Северус чуть ли не умолял.
Драко внезапно принялся защищаться. Он не хотел признавать, что Северус был прав. — Я мог бы и сам о себе позаботиться…
Северус покачал головой. — Я знаю тебя с пеленок, Драко. Я знаю тебя даже слишком хорошо. Ты, может быть, смог бы одурачить себя самого на некоторое время, но в душе ты чувствовал бы себя ужасно. Я наблюдал, как ты рос, превращаясь в умного и красивого молодого человека на моих глазах. Ты работал слишком упорно, чтобы позволить Люциусу забрать у тебя то, чего он сам никогда не мог добиться.
— О? Конечно же, отец мог купить себе все, что пожелает, — мрачно произнес Драко.
— Это он мог, но всегда горько сожалел о том, что был бездарен в Зельях, и никакое количество денег не могло помочь ему стать Мастером. Думаю, тебе талант достался от деда. Старый Абрахас Малфой был одним из самых лучших зельеваров своего времени. Полагаю, это тоже причиняло Люциусу боль. Видеть, что у тебя это так замечательно получается, когда он сам ничего подобного не мог, заставляло его ревновать гораздо сильнее, чем ты себе можешь представить. — Это было новостью для Драко. Он никогда не подозревал, что отец мог завидовать его достижениям в единственном деле, в котором он преуспел. Северус продолжил. — У тебя один из лучших умов в области зельеварения, Драко. Я не могу вынести даже мысли о том, чтобы потерять его, — сдержано уговаривал его Северус.
— Я не думал, что был настолько мелодраматичным, — Драко сказал первое, что пришло ему в голову.
— Я мог бы выдать тебе немного мудрости по этому поводу, Драко, но уже превысил в этом году свою квоту, — Северус нахмурился, осторожно рассматривая Драко. — Ты действительно выглядишь отвратительно. Интересно, почему ты так долго со мной не связывался?
Драко кивнул — Я болел. — Ни за какие коврижки он не расскажет Северусу о том, что чуть не отравил себя зельем. Он все еще пытался смириться со своим новым положением Ученика.
Северус понимал, что Драко все еще не решил окончательно, что ему делать. Он вобьет в его голову нужное решение, если потребуется. — Послушай, ты сам сказал, что не знаешь ни одного мастера Зелий, который смог бы с тобой ужиться. Уверен, что я смогу и, кроме того, ты и сам уже знаком с моими собственными заскоками, — Северус был предельно честен. — Да и вообще, где еще тебе разрешат работать над твоими исследованиями Аконитового зелья? А здесь у тебя есть добровольный подопытный кролик — в Хогвардсе.
— Ты…ты позволишь мне работать над моим исследованием? — Драко так запутался в собственных разрозненных мыслях, что и не думал уже об этой части своего будущего.
— Ты решил, что я собираюсь заставлять тебя мыть котлы, Драко? — Северус закатил глаза. Драко пока что не верил ему. — Ты слишком хорош для этого. Мы оба понимаем, что это "ученичество" будет существовать только на бумаге. Ты и сам, практически, уже Мастер. Сомневаюсь, что ты когда-нибудь неверно сваришь зелье без уважительной на то причины… — Драко изо всех сил старался не выглядеть виноватым, когда Северус это говорил. Теперь он точно знал, что никогда не расскажет о случившемся с ним несколько дней назад конфузе старому другу.
— Думаю, у меня, для начала, был самый лучший учитель, — сухо ответил он, прерывая неловкую паузу. Скорее благодаря лечебным навыкам Жан-Поля, чем его навыкам зельеварения, он сейчас стоял там и разговаривал с Северусом.
Северус почувствовал себя неудобно от комплимента. — Итак, теперь все подписано и оформлено, поэтому даже не думай, что сможешь изменить мое решение. Пришло время тебе вернуться домой — хотя бы для того, чтобы присматривать за бывшими дружками твоего папаши. — Драко кивнул. Чем больше он думал о Поверенных, тем сильнее дергалась в руке его палочка. — Мы поговорим об этом поподробнее позже, когда ты приступишь к своим обязанностям.
— Когда я начинаю, Северус? Конечно, мне нужно время, чтобы упаковать вещи, найти себе комнату в Хогсмиде, и, скорее всего, некоторое время, чтобы привыкнуть… — Всего лишь упоминание о расставании с Парижем сделало все слишком реальным.
— О, тебе не надо ни о чем беспокоиться, Драко. Дамблдор был очень доволен, что я, наконец, согласился взять ученика. Он бормотал какую-то чушь о том, что я переутомляюсь. Тебе нет необходимости искать квартиру. У тебя будут комнаты здесь, в замке. Кроме того, мне бы не хотелось, чтобы тебе пришлось далеко ходить, — Северус указал взглядом на колено Драко, пока говорил.
Драко понимал, что все это более чем разумно, но, тем не менее, удивился, поняв, что вновь будет жить в Хогвардсе. Это было единственное место, которое он не ожидал никогда увидеть вновь. То место, о котором у него было так много воспоминаний. Он еще не разобрался в своих чувствах от этой новости.
— Но, если ты внимательно прочтешь свой контракт, то обнаружишь, что у тебя есть еще месяц, прежде чем нужно будет приехать сюда.
Драко рассеяно кивнул, все еще думая о своем. Если у него есть месяц, то, значит, он все еще может съездить в Марокко. Кривая усмешка на его лице была слишком очевидна, и Северус ее заметил.
— Ну, и что же заставило тебя выглядеть как кошка, наевшаяся сливок? — Драко чуть не фыркнул от этой метафоры. Похоже, все приходило в норму, и, если ему повезет, у него будет гораздо больше, чем просто сливки. Его настроение радикально изменилось в последние несколько минут, пока он разговаривал с Северусом.
— О, просто строю планы, Северус, — его улыбка стала еще шире.
— И почему это меня заставляет волноваться? Ты мне напоминаешь одного моего давнего знакомого, когда у тебя появляется такое выражение лица. — Казалось, Северусу не понравился хищный оскал Драко, появившийся при мыслях о поездке в Марокко.
— Эй, о ком это ты говоришь, Северус. Он был также дьявольски красив, как и я? — Отбросив лишнее беспокойство, Драко обнаружил, что к нему вернулся его старый юмор. Было здорово перебрасываться колкостями с Северусом. Прошло много времени с тех пор, как ему в последний раз предоставлялась такая возможность.
Как обычно, Северус был не в восторге от поддразниваний Драко. — Ну, если тебе это так уж необходимо знать, то у нас был довольно язвительный разрыв. Я не хочу больше о нем говорить, — у старшего из собеседников явно пропало чувство юмора, когда ему пришлось вспомнить несколько довольно неприятных моментов.
Драко приподнял бровь. — Кто-то действительно посмел с тобой связаться? Кто же оказался настолько туп?
Северус вздохнул. — Как я понимаю, ты будешь допекать меня, пока я не расскажу. Но не ожидай, что я когда-либо еще заговорю на эту тему. Я был глуп, надеясь, что смогу найти счастье в своем возрасте, — начал бормотать Северус. Теперь уже Драко пожалел, что завел этот разговор. — Но мне действительно хотелось провести вместе с Джейсоном Олливандером несколько лет. Вот и все, мне бы не хотелось больше говорить об этом, Драко. Рана все еще слишком свежа.
Мысленно пнув себя за то, что свалял дурака, Драко кивнул и быстро сменил тему. Он искренне сожалел, что завел этот разговор. Снейп иногда бывал невыносим, но Драко на собственном опыте убедился, что тот мог и многое дать. Этот Джейсон Олливандер, вероятно, был чем-то большим, нежели просто знакомым, если из-за него Северус выглядит таким подавленным.
— Ну, тогда, Северус, я пойду. Или я теперь должен называть тебя "Мастер"?
Северус неодобрительно глянул на Драко. — Нахальная обезьянка!
* * *
День шел своим чередом, и вскоре вещи Драко стояли упакованными, а сам он был готов отправиться в Марокко. Сначала он подумывал устроить Жан-Полю сюрприз, но вспомнил печальный опыт Флэша, когда тот вздумал удивить Олли, и решил, что сам не хотел бы получить "сюрприз" такого рода. "Одна замаячившая на горизонте возможность начать отношения с Жан-Полем, и я веду себя так, словно он принадлежит эксклюзивно мне?" Хммм, я действительно готов к этому?" Драко внезапно почувствовал неуверенность. Он покачал головой, отбрасывая неуверенность в себе. Разве Жан-Поль не сказал ему то же самое вчера?
Быстрый каминный вызов, и Жан-Поль узнал, что он вскоре прибудет. Маг был определенно в восторге, что Драко изменил свое решение.
Оглядевшись, Драко понял, что кое-что он все же забыл. Вернувшись к столу, быстро отыскал дневник. Он не забывал о Флэше, правда, он думал о своем друге чаще, чем когда-либо. Нужно непременно взять дневник с собой, чтобы поболтать в назначенное время воскресным вечером. "Но что, если я буду в это время занят? Мне бы не хотелось разрушить какие-нибудь планы Жан-Поля". Он решил, что будет благоразумнее оставить записку — на случай, если он окажется недоступен.
При мысли о том, что он будет недосягаем в руках Жан-Поля (да, в тех самых, крепких и уверенных руках), он улыбнулся и сел. Открыв дневник и окунув перо в зеленые чернила, он обнаружил, что Флэш уже написал ему свою собственную короткую записку. Драко улыбнулся от уха до уха. Как оказалось, англичанин тоже не смог дождаться воскресенья.
Он не мог не улыбаться, читая об отвратительных событиях в жизни Флэша. Нехорошо так думать, конечно, но было приятно сознавать, что не у него одного во всем мире была отвратительная неделя. Он порадовался, что Флэш встретил кого-то, от кого так и веет сексуальностью. Если тот мужчина был столь же красив, как и Жан-Поль, тогда Флэшу повезло так же, как и ему.
Читая слова Флэша дальше, он ощутил неприятное чувство дежавю. "Я слышал это раньше",— подумал он. Каким-то образом он уже слышал слова Флэша на этой неделе. Его сердце заколотилось, когда он дошел до места:
Единственное, что было хорошего на этой неделе, так это то, что я встретился со старым другом.
Красные слова запрыгали у него перед глазами, когда эта фраза внезапно прозвучала, произнесенная знакомым баритоном. "Я помнил его просто мальчишкой, и ужасно избалованным к тому же; я был моментально сражен изменениями, произошедшими в нем; возможно, он унаследовал эту ауру, как минимум, от одного из своих родителей".
Драко откинулся на стуле, уставившись на дневник. Слова Флэша внезапно озвучились голосом Северуса Снейпа. Он вспомнил свой утренний разговор с Северусом и обнаружил, что эти красивый алые буквы великолепно отражали мысли его друга. Вот прямо перед ним описание встречи с Поттером. "Нет",— он отказывался в это верить. "Северус не мог быть Флэшем".
Рука Драко задрожала, и он отложил перо. "Мог ли Северус быть Флэшем?" Он в подробностях вспомнил их встречу и последний каминный разговор. Северус говорил Драко, как невероятно красив стал Поттер. Флэш говорил Люку, как он встретил мальчишку, которого когда-то знал, и который так и светится сексуальной аурой.
Драко снова открыл дневник. Перечитывая слова, он отчаянно мечтал о том, что неправильно понял их, или ему все просто снится. Поняв, что ничего не изменилось, он обнаружил еще одно совпадение. "Джейсон Олливандер. Олли. Черт". Он быстро захлопнул дневник, отталкивая его так далеко, насколько это было возможно, и просто уставился на обложку. Он покачал головой. Это было невозможно. Северус — не Флэш!
Его сердце болезненно сжалось в груди, когда он полностью осознал свое открытие.
* * *
Через час Драко все еще сидел за столом, уставившись на обложку дневника. Он не мог заставить себя снова открыть его и еще раз проверить свою догадку. Он обдумывал каждое слово, которое мог вспомнить из разговора с Северусом. Они полностью подходили к словам Флэша, и подозрения заполонили его мысли. Мягкое уханье с жердочки выдернуло его из размышлений, и он посмотрел на часы. Он уже давно должен был отправиться в Марокко, но пребывал в таком глубоком шоке, что не мог даже просто пошевелиться.
Поднявшись, он посмотрел на дневник и засомневался. "Может быть, прямо спросить его? Оставить какое-нибудь сообщение, или просто сказать, что я буду недоступен?" Он почувствовал себя виноватым, что оставляет все подвешенным в воздухе. Прекрасно зная Северуса, Драко мог предположить, что тот будет мрачнее тучи, если все пойдет не так, как было запланировано. Если Драко ничего не напишет, а затем еще и не сможет встретиться, как было обещано, в воскресенье, то Мастер Зелий будет гораздо злее обычного.
Чувство вины вызвало из его души лучшие качества, и он решил быстро набросать короткую записку. Теперь, когда он подозревал, кто его собеседник на другом конце дневника, слова казались пустыми и неискренними.
Пятница 21 марта 2003
Bonjour Флэш,
Кратко пишу тебе, чтобы сообщить, что наша встреча, запланированная на воскресный вечер, может не состояться. Я возьму с собой дневник, но не волнуйся, если не смогу поболтать с тобой как договаривались. У меня была отвратительная неделя, и я собираюсь провести пару недель с Жан-Полем в Марокко. Да, с Жан-Полем. Наши отношения приняли приятный оборот — поверишь или нет, но лишь он один был в моей жизни реален в последние дни.
Но вскоре в ход пошла магия дневника и вытянула на поверхность некоторые его волнения, и Драко продолжил писать.
У тебя был когда-нибудь такой период, когда ты ощущал себя лишь наблюдателем в своей собственной жизни? Когда каждая мелочь зависит не от тебя? Что ж, добро пожаловать в Мир Люка. Конечно, ты мне рассказал о своей ужасной неделе. Я очень сочувствую тебе.
Эту неделю меня преследовали неудачи одна за другой, но сейчас нет времени рассказывать о них. Если не считать того, что я чуть не убил себя (случайно — жизнь не настолько плоха!), что моя задница была спасена старым другом семьи, и что мне пришлось общаться с несколькими тупоголовыми людьми, то, скажем так, мне о многом предстоит подумать, пока я буду в Марокко. Тот факт, что я не выдержал и поцеловал Жан-Поля (по сравнению с другими ужасными (и не очень) событиями), кажется почти мелочью (хотя, однозначно, она таковой не является!). Сейчас это единственная определенная вещь в моей жизни — кроме твоей дружбы, конечно, которую я нахожу единственно стабильной, и о которой я вспоминал при каждом резком повороте моей жизни на этой неделе.
Драко замер. Слова слетали с кончика его пера прежде, чем он успевал их обдумать. Он перечитал последнее предложение. Это правда. Он находил дружбу Флэша устойчивой, как скала. Но ведь Северус всегда был скалой, когда ему нужна была помощь. "Разве не это притягивает меня к одному и тому же человеку? К Северусу?" Казалось, перо выразило еще не все подсознательные мысли Драко. Мысль о встрече с Северусом привела к мысли о Поттере, и прежде чем он успел остановить себя, слова оказались на бумаге.
Но я хотел задать тебе один вопрос, мой друг. Тебе когда-нибудь приходилось иметь дело с людьми, у которых есть к тебе предубеждение? Например, если ты встретишь кого-то из твоих школьных знакомых или бывшего любовника, ты будешь ожидать, что их мнение о тебе изменится просто потому, что у тебя оно изменилось? На этой неделе у меня состоялся один интересный разговор, и я обнаружил, что мои собственные предубеждения изменились. Ты встречал кого-нибудь из своего прошлого, и затем понимал, что, оказывается, они совершенно другие люди, а не те, кем ты их себе представлял?
Похоже, короткая записка превратилась в беспорядочную писанину. Я постараюсь освободиться в воскресенье для нашей встречи, но если нет, тогда ты знай, что Жан-Поль всерьез воспринял обязанности доброго хозяина, вместе с другими обязанностями! (Не могу поверить, что я это написал. Этот дневник действительно опасен. В нем точно есть темная магия, если он заставляет меня выкладывать такие ужасные мысли).
Adieu, пока,
Люк
Он закрыл дневник. Он не мог отделить себя от Флэша, даже когда пытался. Но сейчас ему некогда было разбираться с этими мыслями. Его ждет Жан-Поль. Засунув дневник в боковой карман сумки, он накинул пиджак и ступил в камин. Выкрикнув место назначения, он внезапно подумал, как это странно, что кто-то решил назвать свой дом "Сок-Сок", но было слишком поздно. В бушующем пламени и вихре он несся по каминной сети, и его путешествие было не настолько сумбурным и стесненным, как мысли в голове.
Драко надеялся, что пара теплых рук и полные желания шоколадно-карие глаза будут ждать его в Марокко — помогая ему забыть.
* * *
Пятница оказалась для Гарри такой же нервотрепкой, как и вся предшествующая ей неделя. Директор, прочитав отчет, присланный Скраймегоу накануне, решил, что на встрече должны присутствовать все ведущие члены Ордена. Это означало, что Гарри предстоит повторить информацию о потере контроля над собственной магией и вспышках гнева, видя напротив себя не только Ремуса, Дамблдора и Скраймегоу, но еще и Эрни Макмиллана, Энтони Голдстейна и Алисю Спиннет, которые стали ведущими Аврорами во время войны, не говоря уж о том, что будет присутствовать новый Министр, Артур Уизли, вместе с Дедалусом Дигглом, Хестией Джонсом, и, что было хуже всего, Профессором Снейпом.
Скраймегоу, к его удивлению, больше всех возмущался идиотизмом тех, кто решил скрывать от Гарри информацию о Нео Пожирателях Смерти. Он рассказал им о самых последних нападениях. — Насколько мы поняли, это группа бывших сторонников Темного Лорда, в большинстве своем состоящая из детей участников "Первой Волны", — сообщил он. Термин "Первая волна" относился к Пожирателям Смерти, участвовавшим в военных действиях до первого падения Темного Лорда, и отделял их от тех, кто начал выказывать симпатии к Темной стороне после. Скраймегоу продолжал бушевать, — Не могу поверить, что те дураки не сообщили тебе, Гарри. Гаффрис и Бриджуотер должны были предусмотреть такие последствия для тебя. Логично, что при возникновении такой угрозы люди начинают опасаться за свои жизни, даже бояться, что снова вернулся Волдеморт — и у них есть самая большая магическая сила нашего времени и самый подходящий человек, которому они могли предоставить всю важную информацию…но они держат тебя в темноте, заставляя обучать детей, вместо того, чтобы пытаться решить эту проблему.
Гарри льстила вспышка Скраймегоу, он был рад услышать, что хоть кто-то признает, наконец, его силу и магию без возвращения к давно надоевшим титулам: Мальчик-который-выжил или Победитель-сами-знаете-кого. Он был одним из немногих людей, которые упоминали силу магии Гарри без особых эмоций, словно это было лишь одно из его качеств, а не так, словно она одна была основой его личности. Гарри, не был уверен, тем не менее, делает ли это Скраймегоу для того, чтобы заручиться поддержкой Гарри или он, наконец, научился уважать его самого. Джонс, однако, похоже, не была с ним согласна. Она настаивала, что Министерство приняло верное решение, поскольку они не могут рассчитывать подобным образом на ребенка.
— Его вряд ли можно назвать ребенком, Хестия, — сердито рявкнул Ремус. — Ради Мерлина! Вы что, забыли, сколько всего Гарри уже совершил? Возможно, Вам бы больше понравилось, если бы Гарри не убивал Волдеморта? Во многих аспектах он гораздо опытнее нас всех. Кажется, у Министерства вошло в привычку игнорировать одаренных людей, и это абсолютно нелогично.— Оборотень теперь вошел в раж, защищая Гарри, как члена своей стаи. — Гарри, как уже сказал Руфус, обладает самой великой силой в наше время. Именно у него была магическая связь с Волдемортом, он изучал Пожирателей Смерти и был незримым свидетелем огромного числа их собраний. Он ходил в школу вместе с теми, кого Вы сейчас подозреваете в причастности к Нео Пожирателям Смерти, и, возможно, сможет вычислить тех, кто в действительности к ним присоединился. Если и этого Вам недостаточно, то напомню, что он, также, награжденный ветеран войны и сертифицированный Аврор, квалифицированный Аврорский тренер, и, кроме того, просто Вам на заметку, почти двадцатитрехлетний взрослый мужчина! Я предлагаю, если Вы хотите остаться информированным членом Ордена, подумать об этом и относиться к нему с тем уважением, которого он заслуживает.
Гарри почувствовал, как в груди у него потеплело от защиты Ремуса. Было приятно сознавать, что его друг, которым он всегда восхищался, так высоко ценит его. Он всегда становился немного сентиментальным, когда слышал о себе хорошее от других людей, настоящих людей, которые действительно его знали. "Удивительно, как та чушь, что мы слышим в детстве, влияет на нас во взрослом состоянии". Он тут же вспомнил о своем детстве у Дурслей. "Думаю, я просто изголодался по доброте и любви".
Его размышления неожиданно прервались саркастическим фырканьем Джонс, которую немедленно атаковал Фоукс. Волшебная птица сразу же полюбила Гарри, а фениксы, как известно, горой встают за тех, кому посчастливилось завоевать их преданность. Похоже, Хестия Джонс не ожидала удара красных перьев в лицо и громких сердитых криков феникса. Фоукс подлетел к директору и выдал трель, явно говорившую: "Уберите отсюда эту женщину, мне она больше не нравится",— затем вернулся к Джонс и устроился на подлокотнике ее кресла. Джонс молча наблюдала за всем этим, на ее щеках появился румянец, когда Фоукс вновь приблизился к ней и, наконец, повернулась к Дамблдору, ища помощи. Тем не менее, Альбус Дамблдор совсем не собирался ей помогать. Казалось, он глубоко увлекся дегустацией "Лимонных долек" и абсолютно не обращал внимания на происходящее вокруг.
Конечно, все присутствовавшие в кабинете быстро были выведены из заблуждения, когда Альбус протянул руку, чтобы Фоукс мог вернуться к нему, и взглянул на Хестию Джонс с легким презрением. — Думаю, Вас только что попросили уйти.
С оскорбленным фырком черноволосая ведьма встала и вышла из кабинета, к огромному облегчению Гарри. Он уже беспокоился, что Ремус потеряет над собой контроль, если она не уйдет. Дамблдор выждал паузу, пока не стихли шепотки оставшихся членов Ордена. Собрание продолжилось без эксцессов, и Гарри почувствовал неимоверное облегчение, когда оно, наконец, подошло к концу, и все смогли отправиться в Большой Зал на ужин.
Он думал о Нео Пожирателях, идя по замку к комнатам Ремуса в тот вечер. Казалось логичным, что среди них есть кто-то, кто строит планы, организует нападения, мотивирует их. Он хотел знать, кто это. Как и в случае с Волдемортом, если он сможет убрать с арены их лидера — это даст Ордену огромные преимущества. Конечно, он сомневался, что ему придется на этот раз столкнуться с кем-нибудь таким же жизнестойким, как Волдеморт, что играло ему на руку. "А я так надеялся, что со всем этим уже покончено. Сколько раз еще они будут поднимать головы? Что, у меня на роду написано — из года в год сражаться с ними?" Он всегда мечтал, что после победы над Волдемортом жизнь станет спокойной, но, похоже, вскоре все начнется заново.
Но все мысли о Первой Волне, Нео Пожирателях и приближающихся битвах вылетели у него из головы, как только он вошел в комнату для гостей в апартаментах Ремуса. Дневник лежал открытым на столе, и Гарри увидел новую запись, сделанную зелеными чернилами. "Удивительно, но это, похоже, всегда оказывается важнее всего остального",— подумал он. Так было всегда — простая записка или разговор с Люком могли улучшить день Гарри и снять стресс, как ничто иное. Даже разговоры с Роном или Гермионой так не помогали. Они были замечательны, полезны, когда надо, и веселили его, но они не зажигали тот огонек радости в его душе. Гарри очень интересовало, почему он так реагирует на простую переписку, и чувствует ли Люк то же самое, или нет. Но он боялся говорить об этом, боялся, что переписка становится его навязчивой идеей, поэтому старался задумываться об этом пореже, и держал свои мысли при себе.
И, конечно, он получил новую пищу для подобных размышлений, когда заметил, как он одновременно расстроился и нерационально загорелся надеждой, прочитав первые предложения. Он почувствовал себя глупо, расстроившись, что, возможно, не сможет поговорить с Люком в воскресенье, но попытался не обращать на это внимания и продолжил читать.
…кроме твоей дружбы, конечно, которую я нахожу единственно стабильной, и о которой я вспоминал при каждом резком повороте моей жизни на этой неделе.
Гарри был невероятно тронут этими словами, и очень обрадовался, заметив, что Люк, похоже, также помешан на их дружбе, как и он. Он искренне сочувствовал Люку, что его жизнь, казалось, вышла из под контроля, и не мог не разволноваться из-за его здоровья, хоть тот и писал, что уже выздоравливает.
Тебе когда-нибудь приходилось иметь дело с людьми, у которых есть к тебе предубеждения?
"Каждый день моей жизни",— подумал он. Его очень заинтересовало, с кем мог столкнуться Люк, чтобы задаться подобным вопросом. Гарри вспомнилась стычка со Снейпом и Малфоем, и сегодняшнее собрание Ордена. Хоть кто-нибудь из них понимает, как он изменился? Могут ли они понять, что с тех пор, когда он был подростком, он стал абсолютно другим человеком? Да волнует ли это их вообще? А его трогает, знают они, или нет? Он вспомнил, как Малфой опирался на свою трость в Дырявом Котле. Та трость, та хромота — все это были новые черты Малфоя, которые, казалось, не вписывались в привычный образ, который он создал за все эти годы. Гарри почувствовал знакомое ощущение грусти и вины, снова жалея, что не сумел раньше убить Волдеморта, не смог сдержать войну, чтобы она осталась только между ними двоими. Это была только его битва, предначертанная ему судьбой с рождения, и он ненавидел обстоятельства, из-за которых так много людей было убито и покалечено. Он чувствовал, что обязан лично извиниться перед каждым пострадавшим в войне — даже перед Малфоем.
Закончив читать, Гарри улыбнулся последнему комментарию Люка. Он прекрасно понимал свои собственные желания, особенно с тех пор, как ему начали сниться эти странные сны, и он ощущал на себе жадные взгляды Ремуса, которые, как он надеялся, не привиделись ему. Он совершенно не понимал, что ему со всем этим делать. "Я должен рассказать обо всем Люку во время нашего следующего разговора". Казалось, француз прекрасно разбирался в его проблемах, даже если не мог разобраться в собственных отношениях.
Гарри в тот вечер лег спать, обуреваемый несколькими совершенно разными чувствами. В его голове бродило слишком много мыслей, но он не мог отрицать ощущения удовлетворения оттого, что он снова здесь, в Хогвардсе. Прекрасное постельное белье и теплый потрескивающий огонь делали это место похожим на дом больше, чем когда-либо для него становилась его квартира, и почти неуловимая магия, наполнявшая коридоры замка, давала ему понять различия между маггловским строением и магическим. "Мне нужен новый дом",— сонно подумал он. "Что-то более гостеприимное, магическое. Что-то…зеленое". Он уснул прежде, чем мысль была закончена.
Глава 12: Но я все еще не нашел того, что ищу...
21 марта — пятница
Путь до Марокко казался бесконечным. Когда его выбросило из камина, Драко почувствовал, что впервые за много дней он, наконец, хоть что-то контролирует сам. Казалось, все самые важные аспекты его жизни разрешились без его участия: его наследство, его учеба и, в конце концов, его будущее. Он устал зависеть от других, особенно от Северуса, но пока не видел другого выхода из сложившейся ситуации. Он сморщил нос, вспомнив о своем наставнике, и мысли мгновенно вернулись к его другу Флэшу. Это было разоблачение, о котором сейчас не хотелось думать — у него было полно других дел. Он попытался усмирить внезапно накатившее волнение.
«Но я не могу игнорировать преследующую меня мысль, что Флэш и Северус — один и тот же человек. Она просто не покидает меня» . Он отчаянно хотел поговорить с Флэшем, и в то же время боялся этого. Сможет ли он все так же беспристрастно общаться со своим другом — подозревая, кто он такой на самом деле? «Может, стоит случайно обмолвиться, что я знаю, кто он такой? Или раскрыть свое собственное инкогнито? Или же стоит просто продолжать игру? » Все его мысли о Флэше были перевернуты вверх тормашками, но на некоторое время он просто обязан перестать думать о нем, и заняться более насущными проблемами. Приглашение присоединиться к Жан-Полю в Марокко определенно было чем-то надежным, несмотря на внезапный приступ иррационального беспокойства. Драко почти не сомневался в мотивах этого приглашения.
Драко закрыл глаза и глубоко вздохнул, готовясь вновь взять судьбу в свои руки.
* * *
Атмосфера внутри Хогвардса, казалось, мало, чем отличалась от бури, бушевавшей сейчас снаружи. Стоя возле окна и наблюдая за дождевыми потоками, Гарри думал о своих очевидных авансах, сделанных Ремусу несколькими днями ранее, и невольной реакции, полученной от оборотня. Ремус некоторое время просто разглядывал его, явно чувствуя себя неудобно от сексуального предложения Гарри, и, наконец, прямо спросил, действительно ли тот именно это имеет в виду. Гарри удивился. Он и не задумывался о смысле своих слов до того, как они слетели с губ, и был вынужден, в конечном счете, признать, что чувствует сейчас сильнейшее, чем испытанное когда-либо раньше, желание, и мысли об отношениях с Ремусом уже приходили ему в голову, но сознательно он этого никогда не предложил бы старому другу.
Гарри, похоже, не только терял контроль над своей магией в самое неподходящее время, так еще и его рот также начинал жить собственной жизнью при любом удобном случае. Что случилось с его мозгами, если он смог выдать подобное предложение — особенно Ремусу? Несмотря ни на что, Ремуса, казалось, вполне устроили объяснения Гарри (после недолгого раздумья), и они оба пришли к выводу, что будет лучше сделать вид, словно между ними ничего не произошло. Это было легче сказать, чем сделать, и Гарри не мог не заметить, что с тех пор Ремус начал его избегать. Его очень беспокоила сложившаяся ситуация, и он не мог отделаться от мыслей о реальной возможности завязать отношения со своим другом. «Я действительно хочу Ремуса? Мерлин, этот мужчина — сексуальное чудовище, как я мог не замечать такое раньше? » Несмотря на все сексуальные флюиды, Гарри не мог игнорировать дискомфорт, появившийся между ними в последние дни. Он стал чувствовать себя неуютно, оставаясь в комнатах Ремуса. Суровая погода только способствовала желанию убраться из замка. Как он сможет решить свои проблемы, оставаясь в такой обстановке?
В субботу утром он заметил, как Ремус намеренно пытался избежать встречи с ним. Гарри больше ни к чему было бороться с собой. Он тихо упаковал вещи и оставил короткую записку, прежде чем покинуть замок.
Ремус,
Прости, что причинил тебе столько неудобства — да еще в твоих собственных комнатах. Я не знаю, что на меня нашло, но, думаю, пришло время мне побыть одному. Возможно, Хогвардс — не то, что мне сейчас нужно. Ты можешь прислать мне сову, если захочешь. Если ничего больше не произойдет, то я свяжусь с тобой к концу недели.
Гарри.
Гарри возблагодарил бога, что не воспользовался одной из карет Хогвардса, потому что непрекращающийся дождь усилился, и в небе начали сверкать молнии, делая любой вид перемещения неудобным. Ему совсем не хотелось путешествовать — не с багажом, в любом случае, но он не собирался и аппарировать. Никакие оградительные чары не могли сдержать такой дождь. Кроме того, никто в здравом уме не будет пытаться аппарировать во время шторма — молнии увеличивали риск расщепления. Иногда мать-природа бросала вызов законам магии, делая попытку наложить заклинание невозможной. Тихое и полное лени путешествие на поезде — как раз то, что ему было сейчас нужно, особенно после прошлой бессонной ночи. Ему вспомнилась необычная и привлекательная вывеска о сдаче коттеджа на границе магического квартала в Инвернессе, которую он видел во время своего предыдущего посещения города, и, казалось, это место должно было неплохо подойти, чтобы собраться с мыслями и начать работать над самоконтролем.
Прибыв туда, он был рад обнаружить, что этот дом предоставлял ему как раз то уединение, которое было так необходимо, включая доступ к полностью укомплектованной кухне, если он захочет. Приятный вид и простой путь до Аллеи «Тай Ранник» добавляли приятных моментов. Это место не было таким живописным, как летний замок, в котором он жил в Россельоне, но оно было также очень уютным и уединенным.
Миссис О’Доннелл, владелица коттеджа, потакала всем желаниям Гарри, и он был невероятно признателен за вкуснейшие обеды, которые она готовила специально для него. Она предлагала готовить и ужины для своих гостей, если вдруг они этого пожелают. Она сильно напомнила Гарри Молли Уизли, даже интонациями в голосе. Он был благодарен ей за обходительность и с радостью согласился на предложение о помощи в приготовлении ужина. Это был тот отдых, который ему был так необходим, вдалеке от всего, что его раздражало.
* * *
Суббота — 23 марта
Марракеш: Бурлящий и кипящий народом город располагался в древнем плодородном оазисе на северной границе Сахары. Притулившийся у основания Атласских гор, сам город являл собой арену контрастов: тускло-коричневые тона пустыни переплетались со сверкающим шелком воды и ярко-раскрашенными домами. Верные последователи исламской веры жили и работали здесь рядом с современными Западными Христианами. Одно единственное цветущее дерево в оазисе гордо возвышалось на фоне монотонного ландшафта окружающей пустыни. В расслабляющей полуденной жаре суета главной площади горда диаметрально отличалась от суматохи, больше всего напоминающей фестивальную, которой были пропитаны шумные ночные базары.
Древняя берберская цитадель Медина — Старый Город — казалась совершенно другим миром в отличие от окружающего ее Нового города, построенного французами в конце XIX века. Скрытая за гигантскими стенами, магическая резиденция Медины вела свои дела почти так же, как и столетия назад, не замечая и не поддаваясь влиянию тысяч магглов, проживающих за ее стенами.
Большинство магглов, осматривающих Медину, вряд ли замечали различия между маггловским и магическим — слишком уж их отвлекали контрасты города и полные энтузиазма, снующие туда-сюда владельцы торговых палаток на рынке. Потребуется присмотреться очень внимательно, чтобы заметить почти неуловимое присутствие магии в толпе магглов. Но один из наблюдателей был специально натренирован замечать подобные вещи. Несмотря на все отвлекающие факторы Марракеша, Драко не составляло особого труда быть постоянно начеку, сканируя взглядом толпу в этот воскресный день.
Жители Марракеша и сами по себе были очень различны. Древние берберы спокойно уживались с разношерстной публикой других культур — все они жили своими простыми жизнями, ища способы претворить свои невыполненные желания в жизнь. Драко не до конца пока представлял, к чему приведет его посещение Марракеша, но со времени приезда сюда два дня назад, многие его желания уже были исполнены.
На протяжении многих веков маги мирно сосуществовали с магглами в Марракеше. Статус секретности совершенно не коснулся берберов: потомки этой древней культуры передавали знания о волшебниках из поколения в поколение. Производя на свет огромное количество своих собственных магглорожденных магов, берберы слагали легенды о Салазаре Слизерине, заклинателе змей. Берберы не сообщали о волшебниках другим немагическим сообществам и не просили никакой платы за свое молчание. Это молчание завоевало уважение магического общества, и, в большинстве случаев, волшебники помогали своим немагическим соседям. Шейх — постоянный правитель берберов — всегда пользовался поддержкой магического советника, частенько позволяя магу распространять миф, что у Шейха больше магии, чем у обычного человека.
Жан-Поль как раз и был тем самым советником теперешнего Шейха уже на протяжении десяти лет. В дополнение к церемониальным обязанностям, его лекарские способности востребовались почти ежедневно для поддержания все ухудшающего здоровья Владыки. Он болел уже долгие годы, задолго до того, как при его дворе появился Жан-Поль, и талантливому колдомедику не под силу было излечить умирающее от рака тело старика. Без врожденной магии в маггловском теле было невозможно излечить настолько тяжелое заболевание как рак даже с помощью притока сторонней магии. Если бы Жан-Поль оказался здесь, когда Шейх был еще молод, тогда, быть может, он еще сумел бы отсрочить его неотвратимую теперь смерть. Но сейчас он все меньше и меньше давал советы Владыке, и все больше времени тратил на облегчение усиливающейся боли.
Несмотря на жару, гнетущую влажность и пропитавшие все вокруг запахи пота и специй (убойная смесь), Драко моментально влюбился в этот город. Он подозревал, что большинство здешних людей возненавидело бы его, но был буквально сражен контрастом, который почти все в этом грязном, засушливом, провонявшем оазисе представляло с почти полной стерильностью мавзолея, под названием «Поместье Малфоев», в котором он вырос.
Но, может быть, он влюбился вовсе не город — может быть, в его чувствах был виноват один колдомедик, который смог вернуть жизнерадостную улыбку на его лицо? Может, причина была в, наконец, наступившем, абсолютно заслуженном отдыхе после пережитой бури эмоций на прошлой неделе? Какова бы ни была причина таких изменений, Драко практически напевал себе под нос в этот воскресный день, попивая самый крепкий кофе, который он когда-либо пробовал. Кофе был насыщенным, горячим и густым, без каких-либо признаков горечи. «Именно такие мне нравятся мужчины» ,— подумалось ему. Все последние сорок восемь часов Драко с радостью принимал то удовольствие, которое только мог предложить ему Жан-Поль. Никто не ошибся бы в своих предположениях, увидев удовлетворенную улыбку, появившуюся на его лице при мысли о любовнике.
Что бы там Жан-Поль ни пробудил в душе Драко, это заставляло его чувствовать себя более живым, чем когда-либо. Единственное, что портило сейчас его настроение, так это то, что его «сексуальное лечение», проводимое его собственным колдомедиком, было грубо прервано этим утром.
* * *
— Ни минуты покоя для грешников, — простонал Жан-Поль, когда раздался звонок над камином, прерывая их тяжелый, но очень расслабляющий утренний сон.
— Что это? — сонно спросил Драко, откидывая волосы с лица, нисколько не желая, чтобы мужчина, так удобно лежащий под ним, куда-то уходил.
— Личный вызов от Шейха. Мне нужно идти, — удрученно сказал Жан-Поль, выбираясь из объятий Драко и накидывая легкий хлопчатобумажный кафтан. Драко восхищался невероятно роскошной фигурой мужчины, наблюдая, как манящее тело исчезает под простой, но практичной альтернативой мантии.
Драко усмехнулся, вспомнив о своем прибытии сюда пару дней назад, и о том, что у него был недостаток подходящей одежды, что и стало причиной его распутства. Не то, чтобы он возражал.
* * *
Через пять минут после прибытия в Марракеш в пятницу, Драко понял, что на нем надето слишком много одежды. Не уверенный, какая одежда потребуется, Драко упаковал свои самый легкие мантии и немного маггловских вещей. По прибытии сюда ему потребовалась всего лишь минута, чтобы понять, что даже самая легкая мантия в такую невыносимую жару совершенно не подойдет. Здесь было жарче, чем в аду, когда он вышел из камина — этой раскаленной атмосферой, бывшей в этом удушающем климате вместо воздуха, было трудно дышать. Он быстро наложил на себя охлаждающие чары в попытке восстановить равновесие.
— Ты пришел, — похоже, Жан-Поль был очень доволен прибытием Драко. — Я уже начал думать… — он не закончил фразу, неуверенность явно прозвучала в его голосе.
— Ты пригласил меня, — чувствуя себя неуютно, ответил Драко. Интересно, хозяин не передумал о своем приглашении? — Я…я еще раз должен поблагодарить тебя. За все то, что ты для меня сделал. Я чувствую себя так глупо. Я не должен был варить то зелье, столько выпив до этого. Но, спасибо, мне уже намного лучше — и я очень даже пришел в себя.
Жан-Поль вопросительно посмотрел в глаза Драко. Казалось, он искал что-то. Драко нахмурился, чувствуя смущение и прикидывая, что тот задумал. Внезапно тряхнув головой, Жан-Поль, видимо, вернулся в настоящее и осмотрел Драко с ног до головы — наслаждаясь каждым дюймом тела молодого человека, стоящего в его гостиной.
— Почему бы тебе не надеть что-нибудь более…удобное? — Драко не мог не улыбнуться и кивнул, соглашаясь.
У него почти не было времени, чтобы осмотреть комнату, в которой он оказался, однако он успел заметить, что она примерно того же размера, что и его студия, и в ней была только одна кровать. Очень большая, с изыскано украшенным изголовьем. Он не мог не отметить этого факта, и теперь уже почти абсолютно был уверен, что ему предстоит делить постель с хозяином квартиры. Конечно же, он совсем не возражал.
Намерения, стоящие за предложением Жан-Поля переодеться во что-нибудь более удобное, были очевидными. Драко был только счастлив угодить ему, потому что его собственные желания полностью совпадали с хозяйскими. Глубокие карие глаза Жан-Поля следили за каждым его движением, пока он медленно избавлялся от уже пропитавшейся потом одежды. Драко почти чувствовал, как эти глаза «снимают» с него вещи быстрее, чем он успевал это сделать сам. Восхищение явственно проступило на лице Жан-Поля, когда мантия упала на пол. Драко соблазнительно усмехнулся такой реакции и стянул рубашку через голову, удовлетворяя вуайеристские наклонности темноволосого мага.
Небрежно поигрывая мышцами, Драко только и успел взглянуть в эти горящие голодом глаза, а в следующее мгновение Жан-Поль уже накинулся на него, прижимая к стене. Их губы встретились, и Драко обнаружил, что первое впечатление от них оказалось именно таким чувственным, как он и надеялся. Его сильно прижимали к одному из старинных гобеленов, украшавших стены, их языки исследовали друг друга, пробираясь так глубоко, как только могли, а их тела терлись друг о друга. Бархатные прикосновения языка Жан-Поля быстро переместились на обнаженную кожу, и Драко тут же обнаружил, что его руки связаны так и не снятой с них рубашкой. Он не мог воспользоваться руками так, как ему бы хотелось, но, все же, сумел неуклюже схватиться за кафтан обнимающего его мага.
Сексуальное воздействие языка Жан-Поля ничуть не уступало прикосновениям его чувственных рук, когда Жан-Поль принялся покрывать поцелуями его шею. Драко потерял голову от прикосновения этих рук, которые быстро расправились с пуговицами на его джинсах. Он сдался на милость победителя, и вскоре плавился и растворялся в объятиях, подчиняясь настойчивым желаниям тела Жан-Поля; его собственные, давно сдерживаемые желания вырвались наружу и стали контролировать его поступки и ощущения. Инстинктивно он понимал, что это именно то, что ему было нужно, чего он ожидал и к чему стремился. Наконец, сбросив с себя рубашку, он, позволил собственным рукам отправиться на поиски горячей плоти своего партнера, ловко лаская голую кожу и попутно стягивая одежду с мужчины. Их бедра встретились, и жидкий огонь промчался через их тела, когда члены соприкоснулись и принялись тереться и устраиваться в том небольшом пространстве, которое оставалось еще между их сплетенных тел.
Это был вечером в пятницу. К обеду в воскресенье Драко чувствовал приятное удовлетворение от горячего, насыщенного секса, который перемежался с коротким, но хорошо заслуженным отдыхом. Жан-Поль полностью оправдывал ту ауру экзотической сексуальности, которая окутывала его при каждом дыхании, и Драко чувствовал себя очень довольным, но все же его не отпускало желание получить что-то большее. Несмотря на эту некоторую неудовлетворенность, он чувствовал себя гораздо лучше, чем когда-либо в последнее время. Жан-Поль предположил, что, видимо, их связь оказалась в каком-то роде терапией для Драко, который все более раскрепощено реагировал на каждое прикосновение исцеляющих рук колдомедика.
В первый раз они так и не смогли добраться до кровати. Жан-Поль так жаждал насладиться телом Драко, что продолжал его пришпиливать к древним берберским гобеленам на стене, буквально втрахивая в них. Отказывая себе так долго в подобном удовольствии, Драко почувствовал, как оргазм захватывает его, а волны желания и наслаждения накрывают с головой, и вскоре он кончил — волна за волной — выплескивая свое семя на дорогой артефакт ручной работы. Его оргазм совпал с наслаждением Жан-Поля, погружавшегося в него на всю длину члена. Драко почувствовал, как его партнер резко напрягся, и услышал резкий, почти болезненный стон, с которым тот кончил. Магия захлестнула все его чувства.
Напряжение того первого раза буквально заставило Драко увидеть звезды. На пике удовольствия у него перед глазами все побелело и засверкало. Придя в себя, он увидел, что его пальцы запутались в темных волосах Жан-Поля, и почувствовал, как его вспотевшее тело ритмично движется в такт дыханию его любовника, чье упругое и загорелое тело все еще прижималось к нему. Ощущения предвкушения и собственничества пронзили его, когда он осознал, что это только начало, и все еще впереди. Драко потребовалось какое-то время, чтобы понять, что он потерял сознание от напряжения во время оргазма, и это очень сильно потрясло и разочаровало его, поэтому он не мог дождаться следующего раза, чтобы вновь заняться любовью. Глупая улыбочка, возникшая на его лице, не оставляла сомнений, что он вскоре попытается протестировать состоятельность собственной выносливости.
У Драко не было намерений терять время. Некоторое время, конечно, он лежал на животе в блаженной отключке. Немногим позже Жан-Поль очнулся, разбуженный талантливым языком Драко, который жаждал ко всему прикоснуться и попробовать каждый сантиметр кожи на спине Жан-Поля. Его язык очерчивал каждую косточку и мышцу — так Драко начал свое подробное изучение тела колдомедика. Почувствовав, что Жан-Поль очнулся, Драко взял инициативу в свои руки и энергично и агрессивно приподнял мужчину за бедра. Он заметил, с ликованием, что ягодицы Жан-Поля задрожали от предвкушения прикосновений языка Драко, незамедлительно последовавших во всех правильных местах.
Внезапное желание Драко почувствовать каждый дюйм Жана-Поля, снаружи и внутри, привело к интенсивному магическому всплеску. Он посасывал и поглаживал задницу брюнета, что привело к еще одному бурному занятию сексом, покусыванию и поглаживанию члена, и Драко чувствовал, как энергия потрескивает вокруг них, пока он снова кончал, и на этот раз уже Жан-Поль крепко держался за украшенное сатирами изголовье кровати.
Глубоко опьяненный мускусным запахом Жан-Поля, Драко потерялся в ритме соития с этим мускулистым телом, извивающимся под ним в экстазе, и у него в голове непроизвольно оформился еще один образ их будущих занятий любовью в тот момент, когда он почувствовал свой оргазм. Вновь он ощутил себя полностью удовлетворенным, представив себя самого, двигающегося ритмично в гладком и упругом теле под ним. Он кончил, дрожа от предвкушения еще более страстного удовольствия со своим новым любовником.
Проваливаясь в пресыщенный и истомленный сон после такого великолепного сексуального опыта, одна только мысль не давала Драко покоя. Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что запах его нового любовника был лишь очень похож на запах того одеколона, который он уловил на улицах Лондона на предыдущей неделе, но все же в чем-то неуловимо отличался. Запах специй, смешанный с чисто сексуальным, мускусным, было трудно не запомнить, но все же Драко не мог точно определить основу того аромата. Его нос Мастера Зелий мог различать множество популярных одеколонов и марок ароматов, но именно этот запах почему-то казался ему таким привлекательным. Несомненно, маг, использующий его, имел и свой естественный, неповторимый запах, и именно аромат его тела и феромонов, смешанный с одеколоном, и производил такой уникальный эффект. Драко подозревал, что тот маг, должно быть, испускает исключительно много сексуальной энергии, которая и производит такой мускусный, невероятно эротичный запах. Он мысленно заметил себе не забыть спросить у Жан-Поля об источнике его аромата, но мысль снова ускользнула от него, и он так никогда и не спросил об этом. Его рот был слишком занят другими делами, более чувственными по своей природе.
После такой бурной сексуальной деятельности Драко внезапно обнаружил, что ему неплохо бы удовлетворить голод другого порядка. Он проснулся рано утром в субботу от сильного урчания в желудке. Драко вспомнил о вопиющей бесталанности Жан-Поля к кулинарии и как тот умудрился тогда в Париже сжечь яйца. Его подозрения подтвердились, когда в шкафу, защищенном сохраняющими чарами, не обнаружилось ничего, похожего на еду, кроме банки, в которой когда-то, видимо, было молоко, и бутылки с чем-то зеленым и липким. Драко даже не рискнул попробовать понять, что это.
Почувствовав, что он голоден настолько, что, того гляди, упадет в голодный обморок, Драко быстро натянул первый подвернувшийся ему кафтан и тихо выскользнул на площадь перед домом. На боковых улочках и аллеях, в разбросанных в беспорядке лавках и магазинчиках продавалась куча разных товаров, распространявших вокруг целую гамму разнообразных запахов, но основным среди них был аромат кофейных бобов, идущий с рынка, который как раз и возбудил голод Драко. Рынок, в основном известный под названием «souq», давно не являлся потенциальной территорией для традиционной торговли водой. Магически зачарованная и очищенная вода вытеснила с «souq» обычных продавцов уже много лет назад. Их места заняли тысячи других торговцев, продающих множество других, более интересных товаров — от традиционных берберских ковров до шелка и сатина; украшения, свежие пряности, свежую рыбу и морепродукты. Здесь было настоящее изобилие цитрусовых фруктов, и множество лавчонок, торговавших уже готовой едой, такой, как кебаб с пряностями и вкуснейшие лаваши. Но самое важное — здесь был кофе. Густой, темный кофе, такой, какого Драко еще нигде не пробовал.
— Translingua Audio, — Драко быстро наложил на себя Переводческие чары, поскольку было бы странно торговаться с владельцами лавочек, не понимая при этом ни слова. Но ему не стоило беспокоиться. Большинство из них говорило по-французски, а те, кто не знал его, изъяснялись на вполне приличном английском. Он ощутил с дюжину аппетитнейших запахов, проходя мимо лавок. Все, от горьковатой цедры сушеных лимонов, до пряного аромата кардамона и тмина; богатую, жирную сладость ягненка (хотя, он подозревал, что в большинстве случаев это была козлятина), жарившегося прямо тут же на открытом огне. Все эти запахи боролись за первенство, атакуя и без того уже перевозбужденные органы чувств Драко.
Наконец он остановил свой выбор на лавке, в витрине которой было выложено множество различных фруктов — как свежих, так и засушенных. Выбор цитрусовых поразил Драко, который и не подозревал, что в пустыне окажется такой богатый выбор подобных лакомств. Он с благодарностью сел за столик с тарелкой «cous cous», подслащенных медовым йогуртом. Он еще добавил к заказу огромное количество кураги и инжира и приступил к завтраку. Он не мог вспомнить, когда нормально ел с тех пор, как приехал из Лондона в начале этой недели, так что после болезни и последних сексуальных подвигов такой здоровый аппетит был вполне понятен. Он положил еще меда на тарелку — его организму-сладкоежке требовалась дополнительная энергия.
Громкое урчание в желудке, наконец, стихло; тем не менее, ему хотелось еще сладостей. Большая чашка сладкого кофе помогла утолить это желание. Казалось, мир сразу стал ярче, когда он добавил сахар и кофеин в свою кровь. Ароматы еды стали менее волнующими, и Драко начал ощущать и другие потребности собственного организма: он вскоре понял, что ему отчаянно нужно принять душ. От него пахло сексом и потом. Он мысленно сделал себе пометку, что необходимо накладывать на одежду охлаждающие чары, потому что жара уже сделалась невыносимой, а ведь было только раннее утро.
Возвращаясь в квартиру, он внезапно осознал, что колено почти не беспокоило — привычных уже приступов боли пока не было. Он наслаждался этой свободой, но не стоило обманываться тем, что это навсегда. Боль еще вернется, но пока что он будет получать удовольствие от нежданно обретенной свободы. Он подозревал, что это сухой жаркий воздух пустыни помог продлить силу заклинания, наложенного Жан-Полем. Вероятно, боль вернется с первым же проявлением холода, по его прибытии домой.
Войдя в квартиру, он услышал звук льющейся воды. Жан-Поль уже проснулся и был в душе. Утолив один голод, он понял, что второй начал проявлять интерес к грешным мыслям, возникшим в его голове. Он приподнял бровь и направился в ванную, не желая упускать возможности удивить своего нового любовника. Вид стройного намыленного тела Жан-Поля под струями воды быстро произвели необходимый эффект на Драко.
Его наполовину заинтересованный член поднялся в полную силу от этого зрелища, а когда колдомедик повернулся, Драко смог заметить схожую реакцию у розоватого члена Жана-Поля. Он стоял, как зачарованный, наблюдая за намыленными руками Жана-Поля, скользящими по его собственному члену.
— Начал без меня? — проворчал Драко. — Ну-ка, позволь мне помочь тебе в этом. — Он вступил под тепловатый душ, а руки уже играли с членом его любовника.
— Я почувствовал, что тебе нужна еще…терапия, — речь колдомедика казалась почти несвязанной, но его руки снова показывали, кто именно здесь владеет ситуацией. — Ты опять слишком напряжен, и твоя чакра отчаянно нуждается в настройке. — Даже соблазняя его, Жан-Поль заботился о духовном и сексуальном здоровье Драко. Драко начал чувствовать себя одним из пациентов Жан-Поля, находясь под такой пристальной опекой.
— Тогда, наверное, мне придется остаться здесь, пока я окончательно не поправлюсь, — едва смог прошептать Драко, пока холодная вода омывала жар его кожи.
— Запомни мои слова. Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы ты нашел то, что ищешь. — Руки Жан-Поля нежно массировали грудь Драко, прежде чем прижать его к облицованной плиткой стене. Его пальцы и язык нашли соски блондина — пощипывая и поддразнивая, пока их члены потирались друг о друга. Его язык перебрался к той самой чувствительной точке, которую он накануне обнаружил на шее Драко. Все мысли улетучились из головы Драко, в крови вспыхнул пожар, вся она хлынула вниз, в направлении его члена, и юноша изогнулся от удовольствия.
Все это время руки Жан-Поля посылали исцеляющую энергию к его чакре, расслабляя ее собственным сексуальным лечением. Драко замолотил руками, почувствовав, как энергия Жан-Поля просачивается через каждую его пору, наконец, захватывая и окутывая оба их члена. Драко попытался восстановить медленный и размеренный ритм, но колдомедик вжался всем телом в его руку, и эти движения быстро и жарко подвели их к вершине.
Язык и зубы Драко царапнули по щетине Жан-Поля, и он почувствовал, как его собственный небритый подбородок с шорохом прошелся по лицу любовника, когда они повернулись, впиваясь друг в друга поцелуем. Поцарапанный о щетину язык Драко дразнил и купался во влажной сладости бархатистого язычка Жан-Поля. Он ощутил, как его яички быстро напряглись, и беззвучно закричал от оргазма. Не останавливая своих неистовых движений, Жан-Поль вскоре последовал за ним, выплескивая сперму на их животы и груди, крича от своего собственного удовольствия. Бедра Драко непроизвольно толкнулись вперед, чтобы их члены вновь соприкоснулись; размазывая семя по животам, он притянул Жан-Поля ближе, не желая пока, чтобы вода смыла очевидные признаки их обоюдного удовольствия.
И вновь он был ошеломлен энергичностью их совокупления, и чувствовал, что близок к исполнению своих самых эротичных фантазий. Это было близко — так близко! Он очнулся от раздумий и обнаружил, что снова прижат к плитке, а руки его любовника чуть ли не сочатся энергией.
Теперь Драко совершенно не желал держать свои руки подальше от Жан-Поля. После того, как он на протяжении стольких недель сдерживал свои сексуальные порывы, он почувствовал, что ему просто необходимы все эти прикосновения и ласки, и обмен энергией со своим экзотическим любовником.
Во время одного из их редких разговоров Жан-Поль предположил, что эта реакция Драко вызвана, возможно, тем, что таким образом он позволяет своей «Хи» обрести внутренний баланс. Он признал, что почти непрестанное желание Драко подпитывает его собственную эмпатическую природу, и Жан-Поль не желал отказываться от увеличения сексуального желания, которое было результатом.
Невыносимая дневная жара начала спадать, остывающий воздух обдувал кирпичи, охлаждая здание, но не мог охладить любовного пыла. Драко и Жан-Поль лежали, сплетенные, на индийских хлопчатобумажных простынях, медленно и сонно исследуя тела друг друга. Драко чувствовал себя таким расслабленным, каким не помнил, чтобы был когда-либо раньше, а Жан-Поль собирался перевести их «терапию» на следующий уровень. Он чувствовал, что с улучшенными «чакрой» и «Хи» Драко можно будет перейти к следующий этапу сексуального пробуждения.
Тантрический секс. Драко только слышал о таком способе занятия любовью и с радостью согласился подчиниться урокам своего любовника в этой чувственной стимуляции. Если это означало провести больше времени с талантливым новым любовником, то он готов на все.
Он чувствовал себя ненасытным и жаждущим, но его мозг и тело были совершенно неподготовлены к такой чувственности и медленному, обжигающему сексу. Его держали в сексуальном рабстве часами, и Жан-Поль умело манипулировал его ощущениями. Продлевать чье-то желание изо дня в день считалось конечной формой занятий любовью, а Драко был хорошим учеником. К сожалению, его тело начинало протестовать от одной мысли об отсрочке удовольствия. Оно извивалось в агонии — не соглашаясь сдерживать страсть — не желая позволять своим ощущениям перейти на новый уровень. Он вообще с трудом мог продлевать что бы то ни было, отдаваясь манипуляциям Жан-Поля. Несмотря на отсутствие напряженности, у него этот процесс, в конце концов, начал ассоциироваться с жестокостью. Драко было болезненно тяжело противиться нежности Жан-Поля.
«Думаю, мне просто нужна практика» ,— малодушно подумал он, в то время как желание его тела поспать, наконец, пересилило страсть и чисто животную похоть, которые управляли им весь день.
* * *
Воспоминания о самых невероятных выходных в его жизни слились в один наполненный страстью туман. Драко удивился, увидев серьезного и собранного теперь Жан-Поля, который готовился отправиться на работу. Колдомедик почти не обращал внимания на голое тело, по-кошачьи растянувшееся на его кровати.
— А что же мне теперь делать? — хныкал Драко, облокачиваясь на изголовье кровати с вырезанными на нем сатирами. Как бы соблазнительно и притягательно ни выглядело тело Драко для Жан-Поля, это нисколько не изменило намерений колдомедика, и он только жадно поцеловал Драко, прежде чем обуться.
— Понятия не имею, как долго я ему сегодня буду нужен. Прости, — в его голосе четко прозвучали искренние нотки раскаяния. — Хотя, уверен, что ты найдешь, чем заняться. На рынках столько всего интересного. Только не перенапрягайся — тебе нужен отдых. Тебя впереди ждет беспокойная ночь!
Драко сонно проводил любовника до камина, а Жан-Поль уже готовился облегчать боль своего стареющего Шейха. Они поцеловались, и Драко раздраженно застонал, когда колдомедик зашел в заколдованный камин. Языки пламени быстро приобрели свой обычный холодно-голубоватый цвет, а Жан-Поль исчез из вида. Драко почувствовал прохладный ветерок, обдувающий его разгоряченное тело.
Уже не ощущая былой самоуверенности, Драко принял душ, прежде чем одеть один из кафтанов своего любовника — он быстро принял практичность такой одежды в подобном климате. Прикосновение грубоватой ткани к телу вызвало у него воспоминание о том, чем они недавно занимались. «Но все же,— думал он. — Я бы извивался не только от жары в своих джинсах, если бы мне пришлось их надеть сегодня» .
Драко быстро направился к торговцу кофе на рынке. Осторожно присев на каменную скамейку возле ярко разрисованной стены, он, потягивая божественный напиток, рискнул вспомнить и постараться обдумать все то, что пытался забыть, убегая в Марракеш. Не было никаких сомнений, что вскоре ему придется столкнуться лицом к лицу со всеми своими обязательствами. Тягостное решение о том, что ему делать в будущем, Драко уже принял, хотя его и не особенно привлекала мысль становиться учеником Мастера. Если бы у него было в распоряжении его наследство, он не оказался бы в такой ситуации. Увы, он был непростительно глуп, позволив большей части этого наследства проскользнуть у него между пальцами, но все еще достаточно трезво смотрел на вещи и понимал, что пойти в ученики к Северусу, было его единственным шансом сделать себе ту карьеру, о которой он столько мечтал.
Он уставился на горький кофейный осадок на дне чашки. Он специально избегал мыслей о своем давнем друге и наставнике. Было почти немыслимо подумать, что Северус, скорее всего, и есть тот самый англичанин, с которым он переписывался с Сочельника.
Эта его догадка так много для него значила! С первых же слов, написанных «Флэшем», он почувствовал странное родство с этим магом. Будучи подростком, Драко всегда восхищался своим школьным профессором, и когда обстоятельства войны заставили их работать вместе, это восхищение превратилось в обоюдное уважение, и, наконец, дружбу, когда оба мужчины поняли, насколько схожи их судьбы. Пока он размышлял над их дружбой, в его голове проскользнула одна мимолетная мысль.
Их почти флирт в дневнике начал неотступно преследовать его. «Конечно же, Северус не флиртовал со мной? Попытался бы он, если бы знал, кто такой «Люк»?» Драко вздрогнул от этой мысли. Несмотря на то, что у них одна сексуальная ориентация, у Драко не было никакого желания завязывать романтические отношения с Северусом Снейпом. Он не хотел этого мужчину ни в каком виде. Дружба и понимание были единственными, чего он искал у Северуса. Конечно, теперь, когда этот мужчина в одиночку спас его от жизни в нужде, он должен еще добавить к этому списку огромную благодарность.
«Постойте-ка: он знает, что я — Люк? Я чем-то умудрился выдать себя?» Драко беспокоился, что, возможно, его личность в дневнике была отчетливо видна единственному человеку, который так хорошо знал его. Он понял, что ему нужно будет сделать. Не желая возвращаться и перечитывать дневник, он бесцельно слонялся по лавкам, откладывая неизбежное. Жаждущие продать свой товар купцы раскладывали перед ним тысячи экзотических вещиц. Несмотря на все соблазны, выложенные перед его носом, он почти не обращал ни на что внимания. Покачав головой, он решил, что просто необходимо найти ответ, тем или иным способом. Ему нужно перестать изводиться вопросом о том, один ли это и тот же человек — Северус и Флэш. Ему нужно вернуться и сделать единственную вещь, которой он так старательно избегал.
Ему необходимо перечитать дневник.
Как бы сильно ему ни хотелось осмотреть все рынки, они все еще будут здесь, когда он, наконец, узнает правду, да и вообще, будет гораздо веселее, если он позволит Жан-Полю направлять его в магазинных приключениях; так же, как он позволил себя направлять в их недавних сексуальных приключениях. Идея о совмещении этих двух удовольствий проскользнула у него в голове, и он усмехнулся.
* * *
Жан-Поль не вернулся домой ни на минуту, и Драко был просто счастлив. Ему потребуется некоторое время, чтобы перечитать и расшифровать слова, которыми они обменивались с Флэшем на протяжении последних нескольких месяцев. Его очки для чтения от влажности моментально съехали вниз, как только он нацепил их на нос. Водворив их обратно, он быстро взмахнул палочкой в направлении камина, чтобы обновить охлаждающие чары.
Драко открыл дневник на первой странице и снова перечитал первые слова, написанные красными чернилами. Он сидел на протяжении следующих нескольких часов, старательно перечитывая и анализируя каждую строчку слов Флэша. Он забыл о некоторых из их разговоров, и был вновь также удивлен, обнаружив, что некоторые мысли и слова Флэша перекликаются с тем, чем была забита его собственная голова уже несколько месяцев.
Он пытался отключиться от всех мыслей, и позволить словам самим говорить за себя. Было трудно пытаться не слышать эти слова, произносимые голосом его дорогого наставника, но ему не потребовалось много времени, чтобы понять свою глупую ошибку и вновь вернуться к неизвестному голосу, который он выбрал для своего нового друга.
С поворотом каждой новой страницы, улыбка Драко становилась все шире и шире. Этот мужчина не Северус. Не он, если только Северус, которого он знал столько лет, не был настолько романтичен и неуверен в себе.
Перечитав каждое слово, он понял, почему ему так быстро понравился Флэш. Драко хотел того же самого в своей жизни для себя, что и он. Это не по стечению обстоятельств у них были схожие разочарования в прошлом. Драко подозревал, что в этом и кроется настоящая причина того, почему магия этих дневников свела их вместе изначально.
Он расслабился, потерявшись в перечитываемых словах Флэша.
Мне нужно стать счастливым самому по себе прежде, чем я действительно смогу быть счастливым с кем-либо еще…Иногда я чувствую, как будто в мире нет ни одного человека, который бы понимал меня…Шлепанцы Мерлина, я понимаю, что ты имел ввиду, говоря, что стирающие чары не действуют…
«Ну, если он не притворяется, тогда это ни за что в мире не может быть Северус — он не говорит «Шлепанцы Мерлина»,— подумал Драко.
«Флэш» — это прозвище, данное мне старинным другом семьи. Я, честно, не уверен, почему решил подписаться им, если не принимать во внимание, что оно — очень сентиментальная и личная вещь для меня…
«Ну, сомневаюсь, что у Северуса могло бы быть такое прозвище» . Чем больше Драко читал дневник, тем глупее себя чувствовал. Этот мужчина, с которым он подружился в последние несколько месяцев, был так непохож на Северуса, которого он знал, что он начал удивляться, почему ему в голову вообще пришла эта мысль с самого начала. «Ну, я, хотя бы, не опростоволосился перед Северусом» . Драко валялся на разбросанных диванных подушках в углу комнаты, подогнув под себя здоровую ногу, а другую удобно устроив поверх подушек. Чем больше он понимал, что ошибался, тем более уютно он себя чувствовал, и вновь начал наслаждаться перечитыванием дневника.
Я могу честно признаться, что никогда не «подглядывал», когда был в школе. Конечно же я «думал» об этом, но никогда не действовал…
«Ну, я точно знаю, что Северус подглядывал» ,— подумал он, вспоминая некоторые из их неприятных обязанностей во время войны. Он позволил чувству облегчения охватить его. Невозможно, чтобы Флэш был Северусом. Флэш признался о своих чувствах к зельеварению. Ни за какие коврижки Северус не смог бы соврать об этом. Кроме того, Драко не мог врать, когда писал в дневнике, и он сомневался, что у Флэша могло бы получиться. Это не Северус!
Читая, он наткнулся еще на один параграф, который был основном доказательством ошибочности его предположения, что его другом был Северус.
Луна отражалась в воде возле Девятого Моста, и я почувствовал себя невероятно романтичным…
Эти слова подтверждали личность мужчины. Драко точно знал, что если он в ту ночь на Девятом Мосту действительно видел Флэша и Олли, тогда Флэш точно не Северус. Он бы узнал профиль Северуса за несколько миль. Кроме того, если бы Северус оказался в Париже, он бы точно зашел его навестить. Драко на некоторое время перестал читать, его замешательство превратилось в озабоченность, когда он понял, что был излишне лаконичен с Флэшем, когда писал ему ту записку в пятницу.
«Мерлин, стоит ли мне ему рассказать? Он рассмеется или будет оскорблен?» Он попытался не слишком беспокоиться об этом, но в тот момент на дневник упали багряные лучи заходящего солнца. Жан-Поль еще домой не вернулся, и он забеспокоился. Его не было весь день, и Драко провел почти все это время, перечитывая дневник, потому что был круглым дураком и чуть не разрушил свою самую лучшую дружбу из-за этого. Он не мог позволить себя отдаляться от тех немногих друзей, которые у него были. Не после того, как он потратил столько усилий, чтобы приобрести их.
* * *
Гарри немного прогулялся по магазинам Инвернесса. Его страсть к сладостям не осталась неудовлетворенной. Он осмотрел как магические, так и маггловские магазинчики сладостей, прежде чем остановил свой выбор на палочках с ореховым кремом и пирожках с тыквой, и везде он старательно избегал «Лимонные дольки». Вернувшись в коттедж, Гарри закрылся, отчаянно пытаясь не думать о своих странных снах, необъяснимой резкой перемене настроений и сексуальном напряжении. Конечно, все его усилия оказались бесполезны, потому что чем больше он старался избегать этих мыслей, тем сильнее они захватывали его. Эти симптомы никогда так сильно не беспокоили его раньше, когда его магия выходила из под контроля в прошлые годы, и он не мог понять причину их внезапного появления.
Наконец, поздним субботним вечером он смог заснуть только для того, чтобы окунуться в новый водоворот несвязанных снов, о которых даже не сможет вспомнить наутро.
Образы мелькали перед его глазами как маггловские слайды. Снова вспышка зеленого на квиддичном поле в Хогвадсе, ужасающая мысль, что он безнадежно потерялся и огромное облегчение, когда его, наконец, нашли, или же это он нашел того, кто потерялся — все было чертовски неопределенно. Затем, внезапно, его кто-то прижал к себе крепко и с трепетом, словно он был самым важным человеком в мире. Сцена снова сменилась, и вот он уже стоит в тени, наблюдая за парочкой. Казалось, они совершенно не замечали его присутствия, но он сам был увлечен их действиями. Он следил, как бледная кожа одного из мужчин чувственно трется о загорелую кожу другого, контраст в оттенках их тел добавлял возбуждения, которое все возрастало. Их движения были очень страстными, но одновременно и мучительно— медленными, как будто они хотели достичь самого медленного из возможных оргазмов. Он видел, как их языки скользят по влажной коже партнеров, мускулы сокращаются от желания и страсти, пальцы зарываются в контрастирующие друг с другом волосы. Он слышал звуки их голосов, когда они слились в гармонии, знакомой только влюбленным. Удовлетворяя свои недавно приобретенные вуайеристские наклонности, он осмотрел себя и обнаружил, что стоит лишь в одной мантии свободного покроя. И когда он начал удовлетворять себя, потерявшись в открывающихся перед ним образах…
Гарри проснулся, взмокший от пота и изнывающий от желания, но совершенно не мог вспомнить, что именно довело его до такого состояния. Он вздохнул раздраженно, и смутные образы сна окончательно вылетели у него из головы. Посмотрев вниз, он совсем не удивился, увидев свой поднявшийся член, тяжело лежащий на животе. Это стало повторяться даже чаще, чем когда он был подростком. «Думаю, мне снова придется позаботиться о себе старым добрым способом. Я должен спросить у Люка насчет тех заклинаний, на которые он мне намекал» ,— подумал он, обхватывая член рукой.
* * *
Был поздний вечер воскресенья, и Жан-Поль все еще не вернулся с работы. Смирившись с абсолютной пустотой шкафов на кухне, Драко вновь храбро отправился на поиски еды на базар. Его аппетит вернулся в полной силе после болезни, и возбуждающие запахи ароматных пряностей только усугубляли его голод. «Мне нужна вся энергия, которую я только смогу получить, если все будет продолжаться в таком же темпе».
За блюдом из ягненка в изысканном йогуртом соусе и табуле, вновь последовал «cous cous», и это удовлетворило его первый голод, но яркий базар вновь привлек его внимание. Солнце село, и жара уже спала, поэтому на площади появились люди в карнавальных костюмах, развлекающие все увеличивающуюся толпу. Как спящие змеи, жители Марракеша выползали из своих нор и заполоняли площадь, заставляя выглядеть суету дневного базара бледной в сравнении с вечерним столпотворением.
Драко понимал, что ему вскоре нужно будет вернуться домой, к Жан-Полю. Ему хотелось обследовать базары более тщательно, но для этого у него еще будет много времени потом. Он осознал, что ему действительно пора назад, и, к тому же, ему было необходимо извиниться перед Флэшем. Он надеялся, что его друг поймет это недоразумение.
Он выбрал немного свежей еды для Жан-Поля — на случай, если у них ночью возникнет желание подкрепиться. Если бы все зависело от Драко, то бы им точно необходимо было бы перекусить. Но в квартире все еще было темно, когда Драко вернулся, и стало ясно, что у него будет время поболтать с Флэшем, в конце концов. Повинуясь взмаху палочки, покупки начали сами распаковываться, а он удобно устроился в кресле и приготовился писать в дневнике.
В квартире Жан-Поля не было ни письменного, ни обеденного стола. Единственными поверхностями, подходящими для письма, были скамейка и кофейный столик. Драко сейчас был не настроен на сложную трансфигурацию, чтобы превращать подушку в более твердый предмет. Экспериментируя, он левитировал диванные подушки, пока они не создали довольно удобное рабочее местечко. Он чувствовал себя уютно так же, как и днем, ему хотелось откинуться на них и еще разок насладиться ощущениями. Он трансфигурировал кофейный столик в маленький, который умещался бы у него на коленях, и положил на него дневник. Усилив Непроливающие чары, он устроил бутылочку с зелеными чернилами на уголке стола.
Драко быстро сел, настроив освещение и нужную температуру воздуха, и обнаружил, что перо уже зажато в его руке, и он готов начать писать.
* * *
Гарри немного беспокоился, что Люк будет слишком занят Жан-Полем, поэтому решил позволить французу первому начать их сегодняшнее общение. Если тот ничего не напишет в следующий час или около того, тогда он точно будет знать, что удачливый придурок, скорее всего, сейчас занимается фантастическим сексом. Но об этом Гарри сейчас не очень-то хотелось думать. Не в его теперешнем состоянии и, особенно, не после снов, виденных им прошлой ночью. Он слишком долго находился на грани сексуального голодания, так что единственное, чем он мог заниматься — это мастурбировать. Его постоянное возбуждение начинало мешать при ходьбе.
Гарри внезапно заметил, что он всегда делает одно и то же перед тем, как начать писать в дневнике. Положить на стол дневник, перо и открыть бутылочку с чернилами было простым ритуалом, но это помогало ему очистить мысли и заставляло еще сильнее захотеть поговорить с Люком. Он откинулся на спинку стула, пытаясь расслабиться и ожидая, когда страницы дневника зашелестят, и тот откроется. Если Люк не объявится, то, хотя бы, он сможет помедитировать.
Казалось, прошло всего лишь несколько мгновений, прежде чем зашелестели страницы дневника, и тогда Гарри глубоко вздохнул, а его лицо озарила широченная улыбка, похожая на те, что появлялись, когда он подростком получал рождественские подарки. Он был действительно счастлив поговорить с другом.
* * *
23 марта
Bonjour, Флэш,
Надеюсь, ты здесь и все еще хочешь поболтать, потому что внезапно я остался один с кучей свободного времени.
Привет, Люк! Я здесь. Как Марракеш? Можно узнать — ты хоть что-нибудь успел посмотреть? Почему ты один? Пожалуйста, скажи мне, что у тебя все в порядке…
Нет, все нормально. Жан-Поль просто на работе, вот и все. Конечно, я посмотрел город…Ну, небольшую его часть, в любом случае. Из окна Жан-Поля отличный вид, вообще-то. Видна, как на ладони, вся площадь и рынок. Поэтому, как ты понимаешь, немного Марракеша я уже видел.
Возможно, мне стоит перефразировать свой вопрос. Ты провел сколько-нибудь времени вне квартиры Жан-Поля, а если еще точнее, вне его кровати? Это хорошо или плохо, что Жан-Поля сейчас нет? Я чувствую, что ты в хорошем настроении, поэтому, скорее всего, ты сейчас сидишь и дуешься из-за того, что его нет; либо же, по твоей физиономии бродит глупая улыбочка из-за того, что ты так здорово проводишь время? Ты вообще собираешься рассказать одинокому и раздраженному парню какие-нибудь пикантные детали? Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все…Я весь превратился в глаза.
Ну, Жан-Поль сегодня на работе почти весь день, и я был предоставлен самому себе, что на самом деле очень опасно. Признаюсь тебе, что я жутко озабочен, и если бы ты видел меня сейчас… У меня просто появилась ужасная мысль, что, возможно, ты действительно можешь «видеть меня», когда я пишу в этом дневнике. Только богам известно, насколько этот дневник много больше из себя представляет, нежели просто слова на пергаменте. Думаю, ты начинаешь узнавать меня слишком хорошо. Действительно, на моем лице сейчас улыбка, но это улыбка облегчения.
Облегчения, эээ? Рад быть с ним, после всего того, что ты сделал? Или облегчение от того, что у тебя появилось пять минут, свободных от Жан-Поля и его бесконечных приставаний? Мне не хочется так говорить, но в квартире Жан-Поля очень трудно «посмотреть Марракеш», хотя, я надеюсь, он сделал так, что оно того стоит.
О, оно действительно того стоило, и я еще схожу посмотреть достопримечательности…когда-нибудь. Жан-Поль отличный хозяин. Я просто счастлив, что эта неделя, наконец-то, закончилась (не говоря уж об окончании моего сексуального воздержания…это действительно огромное облегчение).
Написав это, Драко понял, что разговор с Флэшем был чем-то вроде «закрытия» этой ужасной недели. Еще только неделю назад оба мужчины обсуждали свои великие планы на эту предстоящую неделю. Драко даже не предполагал, что его жизнь может перевернуться с ног на голову за такой короткий срок. И сейчас он с облегчением думал, что неделя, наконец, закончилась, и был очень рад, что принял приглашение Жан-Поля.
Ааа, значит, ты не собираешься поделиться никакими грязными подробностями? Если это так, то я расстроен. Насколько я понял, все у тебя обстоит замечательно с твоим страстным мужчиной. Ты сказал, что у тебя была отвратительная неделя. Не хочешь рассказать поподробнее (если ты, конечно, не хочешь посмаковать детали твоих сексуальных похождений…у тебя здесь есть слушатель)?
Ты намереваешься все равно вытащить из меня подробности рано или поздно, не так ли? Да, это стоило того, каждая секунда. Он весь день сегодня на работе. Его отсутствие с самого утра уж точно спутало все мои планы на день, но я понимаю, насколько занят может быть колдомедик, особенно с такими талантливыми руками, как у него…
Талантливые руки, хммм? Знаешь, ты не обязан мне ничего говорить, если сам того не хочешь, но тебе стоит быть поосторожнее с дневником — не сиди к нему уж очень близко. Мы оба испытали уже, как эти книги умеют вытаскивать из нас информацию.
Гарри вспомнил о последнем торопливом сообщении Люка в пятницу, и почему ему так хотелось пообщаться с французом.
С тобой все в порядке, правда? Ты намекнул в своем последнем сообщении что-то насчет плохой недели, и о том, что чуть было не убил себя, и я немного беспокоился о том, говоришь ли ты мне правду.
Да, прости за то, что заставил тебя волноваться — у меня была одна из тех недель, о которых лучше забыть, но прежде чем я тебе все расскажу (да, обо всем…я знаю, что в сердце ты вуайерист, даже если не хочешь признавать этого), я кое в чем должен признаться.
О?
Ну, я не собирался вообще оставлять тебе записки, когда уезжал в пятницу, и был немного напуган, но только сегодня понял всю абсурдность того, что тогда взбрело мне в голову. Понимаешь, я и раньше частенько делал это — приходил к идиотским заключениям, но я сначала пришел к ним, и лишь потом решил перечитать твои слова в дневнике. Зато теперь я понимаю, какого свалял дурака…Merde, понимаешь, я вообще не собирался об этом ничего говорить, но теперь я это делаю, и собираюсь рассказать тебе всю «сагу» с самого начала, даже если ты после этого посчитаешь меня придурком. Иногда мне хочется проклясть этот дневник, ну, ты понимаешь, о чем я?
Да, думаю, что отлично тебя понимаю. А теперь рассказывай, почему ты считаешь себя придурком и какого свалял дурака? Признаюсь, я надеялся услышать от тебя прекрасные новости об этой неделе, но теперь начинаю думать, что все намного серьезнее, чем показалось вначале. Какую мелодраму ты закатил теперь и из-за ничего? И да, я думаю, что узнал тебя немного из того, что ты мне рассказывал. А теперь довольно этой самоуничижительной чуши. Выкладывай…
Ну, даже если мне и не хотелось оставлять записки тебе, я, все же, сделал это и прошу простить меня за ее краткость и бессодержательность. Мне, правда, очень жаль.
Я, если честно, и не заметил, Люк. Незачем извиняться. Что заставило тебя думать, что она бессодержательна?
Ну, как я сказал, это была отвратительная неделя. Она началась плохо, потом все стало еще хуже, и только к концу мои дела, вроде, стали налаживаться, а еще, вдобавок ко всему, я провел на этой неделе немного времени со своим наставником. Он сказал кое-что, что озвучило твои слова в последней записи в дневнике, и, ну, мне показалось, что ты — это он — что я знаю, кто ты на самом деле. Оказалось, что я идиот, и увидел слишком многое в тех словах, что тогда сказал мой наставник. Я испугался мысли, что ты — это он, а что он — это ты. О, ну ты понимаешь, о чем я. Не то, чтобы мне не хотелось поговорить с тобой, но все эти мысли о том, что вы один и тот же человек…о, Merde, как-то по-дурацки это звучит. Послушай, я был в ужасе оттого, что думал, что знаю тебя, но оказалось, что я был не прав. Я испугался, что сложил дважды два и получил в ответе такую кучу драконьего дерьма.
Гарри замер на мгновение, увидев слова Люка — паника галопом промчалась по его венам. Он был слишком неосторожным? Этот мужчина смог узнать его за словами и понять, что он разговаривает с Гарри Поттером? Он немного посомневался, прежде чем ответить.
Ты…ты думал, что знаешь, кто я такой?
Не паникуй — я спятил. Ты ни за что в мире не можешь быть тем мужчиной, даже если вы говорите похожие слова, и у вас есть сходство в жизни.
Он почувствовал облегчение оттого, что ошибка Люка была очевидной. Гарри сделал глубокий вдох, пытаясь расслабиться. Его сердце все еще колотилось в приступе паники.
Ну, нет. Для начала, я не являюсь ничьим наставником.
Вот видишь. Естественно, меня очень взволновало то, что я случайно узнал, кто ты на самом деле, чисто по стечению обстоятельств, конечно. Ты ценишь свое уединение так же, как и он. Думаю, поэтому я и был так взволнован. Я знаю, что ты ценишь эту анонимность, так же, как и я. Не просто разговаривать с кем-нибудь и знать, что они судят о тебе не о таком, каков ты есть, а исходя из своего сложившегося мнения.
Я размышлял и беспокоился с тех пор, как прочитал твои последние слова. Наконец, я решил вернуться и перечитать наши предыдущие разговоры, чтобы удостовериться. Затем я вспомнил ту ночь, когда видел тебя в Париже — когда ты был возле Девятого Моста с Тем-кого-мы-не-называем. Я понял теперь, как я был глуп, придя к тому идиотскому заключению. Ты не мог быть моим наставником. Подозреваю, что единственное, что в вас общего — так это то, что вы оба англичане. У него довольно узнаваемый профиль. Я бы узнал его даже за милю, и, он, возможно, на несколько дюймов выше любого известного мне человека. Кроме того, если бы он был в Париже, он обязательно выкроил бы время, чтобы навестить меня.
Поэтому я чувствую себя сейчас полным идиотом из-за того, что все так запутал. Я не собирался ничего рассказывать тебе, и теперь ты, наверное, думаешь, что я — королева мелодрамы. Видишь, я уверен, что у меня есть все основания, чувствовать себя пустоголовым придурком.
Ты заставляешь меня смеяться каждый раз, использую ту фразу про Олли. Я теперь уже могу произносить его имя, и меня это не сильно расстраивает.
Рад слышать. Кажется, твоя жизнь продолжается. Поздравляю.
Спасибо. Хотя, должен сказать, что очень рад, что я не он — не твой наставник. Или, что ты не знаешь его. Я имею в виду — меня. Что ты не знаешь, кто я такой. Вот черт, не могу выразить это правильно. Не думаю, что я когда-либо испытывал такие трудности с этим дневником.
Ну, хотя бы наша анонимность не потеряна, чему я больше всего рад. Мне проще разговаривать с тобой, если мы не знаем друг друга. Это как говорить с собственным подсознанием.
Да, именно! Именно поэтому я рад, что ты не знаешь, кто я такой. Не думаю, что я бы чувствовал себя уютно, разговаривая с человеком, который был бы со мной знаком — рассказывать ему все то, о чем я рассказал тебе.
Мне было очень трудно писать ту записку в пятницу, когда я думал, что знаю, кто ты такой. Удивительно, как знакомство с человеком заставляет тебя обдумывать и выбирать то, что ты говоришь, словно ты не хочешь оскорбить его чувства или заставить думать о тебе хуже, чем ты на самом деле заслуживаешь. Но этот дневник вытягивает из меня все мелочи, даже если я не подозревал, что о них нужно рассказать.
Думаю, ты знаешь обо мне больше, чем мои самые старые друзья, ну, хотя бы, в некоторых аспектах. Они — лучшие друзья, которых я только мог надеяться получить, когда рос, и я никогда не думал, что чья-нибудь еще дружба будет для меня значить столько же, сколько их, пока не встретил тебя (ну, «встретил» — в переносном смысле, ты же понимаешь, о чем я?). И это прекрасный пример того, что дневник вытаскивает из нас самые сокровенные мысли.
Я чувствую то же самое. В самые неожиданные моменты я думаю о том, что хочу поговорить с тобой или спросить твоего мнения насчет той или иной проблемы, также как и у других моих новых друзей. Уверен, что если бы мы в жизни встретились с тобой, мы бы отлично поладили, но сейчас мне просто нужно выговориться и рассказать все кому-нибудь, кто мыслит более рационально, чем я.
Ты не даешь мне противоречивых советов, в отличие от моего чокнутого внутреннего голоса (и сейчас я только что с ним согласился). Ты так уверен в советах, которые даешь, даже если ты на самом деле так не считаешь. Я действительно ценю это.
Правда? Именно так я часто думаю о твоих советах. И меня успокаивает один лишь факт, что ты там, и, кажется, отлично меня понимаешь. Ты не считаешь странным, что я люблю побыть в одиночестве, или что я не хочу свободных отношений, или что я размышляю и пытаюсь выяснить, кто же я такой на самом деле. Ты не судишь меня. Возможно, именно к этому все и сводится. Не беспокойся о голосах в твоей голове — они и меня время от времени посещают, и тоже дают противоречивые советы.
Ты упомянул в своей последней записке о людях, которые предвзято к тебе относятся…У меня с этим постоянные проблемы, поэтому здорово поговорить с кем-то, кто не воспользуется тем, что узнал обо мне настоящем, или обо мне, каким все меня себя представляют.
О, согласен, я тоже не раз сталкивался с мнениями других людей. И некоторое время мне даже приходилось жить с этим. Ты упомянул, что ты был знаменит в городе. Люди иногда неправильно понимают мои действия и предполагают, что я приму те же решения, какие принимали мои предки. Решения, которые мне абсолютно чужды. Я, вообще-то, не очень-то хочу углубляться в детали, но просто хочу сказать, что в прошлом мне тоже приходилось иметь дело с прессой. Это был не очень-то приятный опыт, и я стараюсь о нем забыть, но некоторые члены общества не желают видеть ничего дальше моего имени. Интересно, у кого-нибудь были такие же проблемы, что и у меня? Именно поэтому мне так просто общаться с тобой. Ты тоже меня не осуждаешь, и понятия не имеешь о моей истории жизни до начала общения с тобой, или о моей семье. Ты знаешь только то, что я считаю необходимым рассказать тебе, также как и ты рассказал мне достаточно о своем прошлом, чтобы я смог понять, что ты человек, у которого те же желания и мечты во многих аспектах жизни, что и у меня самого.
Гарри не мог поверить, что кто-то еще может чувствовать то же раздражение, что и он к средствам массовой информации. И впервые в жизни ему стало интересно, кто же Люк все-таки на самом деле. Если он привлекает внимание прессы, значит, он в чем-то должен быть знаменит. Но, все равно, было приятно осознавать, что не он один терпеть не может папарацци.
Именно! Мы живое доказательство того, что великие умы мыслят одинаково! Ну, ты рассказал что-нибудь из этого своему наставнику? Ты сказал ему, что думал, будто переписываешься с ним на протяжении нескольких месяцев под вымышленным именем?
А откуда ты знаешь, что «Люк» не мое настоящее имя? Возможно, я пытался просто встряхнуть тебя? Откуда я знаю, что Флэш не твое настоящее имя? Хммм? Мерлин, нет, я не сказал ему. Он бы расхохотался мне в лицо!
По-правде говоря, я отношусь к нему уже давно как к суррогатному отцу. Мне было трудно сопоставить человека, которого я лично знаю, с тем, которого видел в дневнике. Они действительно совершенно разные, я убедился в этом теперь, когда у меня появилось время, чтобы все перечитать и обдумать. Ты можешь понять мой ужас от того, что он — это ты — особенно после нашего флирта?
Я все еще чувствую себя классическим идиотом. Ты знаешь, я почти отравил себя в начале этой недели — поэтому я и был болен. Я плохо сварил зелье, и оно вступило в реакцию со всем тем алкоголем, который я выпил. Это был самый худший день в моей жизни.
Ты точно не идиот! Просто бесшабашный Мастер Зелий, который невнимательно готовил зелье под влиянием алкоголя, но не идиот. Что случилось? Тебе, правда, сейчас лучше?
Ну, у меня был долгий день, занятый встречами, которые мне были не нужны, или которых я не хотел, я получил кое-какие шокирующие новости о моих финансах, а еще встретился кое с кем, кого, я думал, больше никогда не увижу. Это не расстроило меня — это вывело меня из равновесия. И, возможно, я перебрал немного огневиски в тот день, и моя военная рана начала болеть. К тому времени, как я добрался до дома, боль была просто жуткой. Думаю, она побаливала весь день, и я использовал огневиски, чтобы заглушить боль. Увы, я забыл, что оно плохо сочетается с зельем. К счастью, Жан-Поль навещал свою тетю и пришел мне на выручку. Я провалялся без сознания почти два дня. Перечитав то, что я писал здесь, я понял, что мне действительно пора завязывать с алкоголем. Это является основной причиной всех моих бед, не так ли?
Вау. Звучит довольно серьезно. Ты себя сейчас лучше чувствуешь? Я имею в виду, ты явно пришел в себя, и у тебя есть сейчас под рукой Жан-Поль, чтобы поцеловать то место, которое у тебя болит, так ведь? И да, думаю, тебе стоит принимать алкоголь только в незначительных количествах, и ни в коем случае не варить зелья после его употребления.
Ну, Жан-Поль сказал, что мне очень повезло, что он оказался рядом, и я совсем не помню свою лихорадку, только то, что чувствовал жуткую усталость. Хотя, это, скорее всего, была усталость от всех моих остальных дел. Он не совсем поцеловал меня, чтобы я почувствовал себя лучше, но нашел действительно хорошее применение своим рукам…
О? Ты уже упоминал об этих руках. Вообще-то, уже несколько раз, но все же отказываешься подробно рассказать…
Очевидно, тот факт, что мне приходилось сдерживать свой сексуальных голод, не помогал моему выздоровлению. Пожалуй, его руки не только прекрасны, и мне сейчас так не хватает их прикосновений, потому что он действительно знает, как снять с тебя все напряжение, стресс и беспокойства одним лишь массажем. Хотя, я уверен, что в них есть какая-то внутренняя магия: они слишком идеальны, чтобы быть просто обычными руками. Жан-Поль точно воспользовался ею, и уже то, что яд полностью вышел из моего организма после самого чувственного и умопомрачительного массажа, который у меня когда-либо был, о чем-то говорит.
Я точно у него в долгу за лечение и уход во время болезни, хотя и не ожидал приглашения в Марракеш — это оказалось полным сюрпризом! Но, пожалуй, вся та неделя была для меня одним сплошным сюрпризом.
Знакомый свист и стук заставили Драко оторваться от дневника. Жан-Поль устало вышел из камина. Он улыбнулся, увидев небольшое гнездо, сделанное Драко из подушек.
— Я вижу, ты здесь неплохо устроился? — спросил он, наклоняясь и вовлекая Драко в глубокий удушающий поцелуй. Драко непроизвольно закрыл дневник и с жаром ответил. Жан-Поль заметил дневник и насмешливо осмотрел его. Он хотел спросить своего гостя об этой книге, но был быстро отвлечен губами и языком Драко.
Жан-Поль оторвался от губ и улыбнулся призывному взгляду Драко. — Я — в душ, присоединишься? — Он уже скинул кафтан с плеч, и был на полпути в ванную, когда затуманенный желанием мозг Драко смог понять недвусмысленное приглашение. Он похотливо улыбнулся. Он быстро набросал несколько слов в дневнике, не желая, чтобы друг начал беспокоиться о его внезапном исчезновении.
Вспомни дьявола…Жан-Поль только что вернулся домой…а я был таким эгоистичным ублюдком! Я даже не спросил, как прошла твоя неделя…
Эй, нет, все в порядке. Ты на время заставил меня забыть свои собственные проблемы, и это было именно то, что мне нужно. Возвращайся к своему мужчине, прежде чем тот снова пропадет из поля твоего зрения.
Я сделаю все возможно, чтобы не быть таким эгоистом на следующей неделе. Я буду весь в твоем распоряжении!
Да, и ты расскажешь мне все ПОДРОБНОСТИ о своей поездке. Ты пока рассказал мне очень мало, и теперь я здесь буду умирать от любопытства…Расслабься, я большой мальчик. Иди и займись тем, для чего ты приехал в Марракеш. Хорошей тебе ночи, и увидимся в это же время на следующей неделе.
Это свидание! Увидимся! Au Revoir,
Люк
Пока!
Флэш
Люк, должно быть, очень торопился к своему любовнику. Гарри не мог сдержать ухмылки, заметив каплю зеленых чернил, появившуюся под именем. Он мог поклясться, что услышал шорох страниц, когда француз быстро захлопнул дневник.
* * *
Март 24-30
Разговор с Люком стал кульминацией недели одиночества для Гарри. Он провел почти все это время, закрывшись в одной из комнат коттеджа и поглощая неимоверное количество высококалорийной пищи. Он не смог бы внятно объяснить своего настроения, если бы его кто-то спросил. Он винил себя в том, что потерял контроль над собой сначала в «Дырявом Котле», а потом еще раз с Ремусом. Он даже едва не наболтал лишнего, когда разговаривал с Люком, но, к счастью, собеседник отнесся с пониманием к его некоторым странностям. К концу недели он уже вполне уверенно мог держать себя в руках, но, отвлекшись на другие проблемы, он и думать забыл о своей текущей дилемме.
Гарри поддерживал связь с Хогвардсом и общался через камин с Дамблдором, который сообщал ему новую информацию о Нео Пожирателях Смерти. Он был уверен, что новых столкновений не было, и несколько дней его отдыха не повредят делу. Его гораздо больше заботил их краткий разговор с Ремусом, оставивший ощущение неестественности и неудобства. Конечно, присутствие Директора добавляло неудобства, но он все равно в душе волновался. Ему однозначно нужно расставить в их отношениях с Ремусом все точки над i.
И когда он уже, было, решил, что дела снова пошли на лад, его тщательно выстраиваемое самообладание было разнесено вдребезги внезапной встречей с Оливером, и спокойствию пришел конец. Гарри бродил по тихим улочкам «Тай Ранник» в поисках чего-нибудь, что могло бы его отвлечь. Ему понравились печенье, обнаруженное сегодня на кухне коттеджа, и он очень захотел найти магазин, где его продавали.
Внезапно послышался знакомый смех. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, прежде чем повернуться и посмотреть туда. Он оказался прав. Оливер выходил из магазинчика напротив. Гарри не узнал мужчину с ним, но почувствовал неожиданную острую боль, заметив между этими двумя мужчинами близость и взаимное желание. Он почувствовал, как у него перехватило горло от волнения, когда впервые после разрыва вновь увидел своего бывшего любовника. Он понадеялся, и даже начал верить, что сможет быстро и тихо уйти, не привлекая ничьего внимания. Он быстро положил обратно на прилавок помидоры, которые планировал использовать для бутербродов к вечернему чаю, и медленно отступил назад, направляясь к центральной улице. Он прошел мимо тележки с салатом-латуком и артишоками, обошел прилавок с горкой уложенных яблок и апельсинов, и только когда уверился, что удачно смог избежать встречи, развернулся и направился к своему коттеджу, где вновь смог бы спрятаться от всего мира.
Он начал раздумывать, почему Оливер оказался в магических магазинах Инвернесса и попытался вспомнить расписание игр его команды, когда наткнулся на еще одно напоминание о своей популярности. Завернув за угол, он увидел газетный киоск и встретился взглядом со своей собственной фотографией, выставленной в витрине. Это оказался «Ведьмополитен» с заголовком на обложке «Списки самых желанных квиддичных игроков» и «Самые сексапильные Герои войны». Гарри, конечно, и понятия не имел, что такие списки существуют, и о том, что газетчики снова используют его фотографию для обложки. Он в шоке уставился на ровную стопку журналов со своей собственной фотографией под смущающим его заголовком «Самые сексапильные Герои войны».
Радуясь, что находится сейчас в таком маленьком городке, а не на Диагон-Аллее, он быстро развернулся, чтобы избежать толпы возле киоска, но было слишком поздно. — Гарри Поттер! О, Мерлин, это, правда, Вы! Не могу поверить, что я нахожусь рядом с самим Гарри Поттером! Вы напишете мне автограф на журнале, пожалуйста, мистер Поттер? — К нему мчалась девочка, взволновано размахивая своим журналом и повизгивая от восторга. Гарри непроизвольно съежился, не желая устраивать сцену, но, отчаянно мечтая, чтобы девчонка исчезла и оставила его в покое.
Как бы сильно ему ни хотелось сказать что-нибудь грубое и аппарировать, он не сделал ничего подобного, заметив еще одну девочку, стоящую у киоска. Застенчивая девочка, казалось, оробела еще сильнее, обнаружив, что Гарри смотрит прямо на нее. Он ей слегка улыбнулся, небрежно подписывая журнал громкоголосой девочки, предложенным ею же пером. Он не обращал внимания на чушь, которую та несла — он слышал это раньше, и ему было вовсе не интересно выслушивать все заново.
— Значит, в следующем году ты идешь в Хогвардс? — спросил он механически.
— О, да! Я недавно получила свое письмо. Мои родители были так горды. Надеюсь, что я попаду в Слизерин, как и мой папочка! — гордо протянула она. Гарри не думал, что Сортировочная шляпа будет с ней спорить по этому поводу. Ее лицо напомнило ему о Панси Паркинсон, мопсоподобной слизеринке с его курса. Он ни разу не вспоминал о Панси с тех пор, как окончил школу.
— А что насчет той твоей подружки — которая так застенчива? Она тоже идет в Хогвардс? — он указал на тихую девчушку, все еще прячущуюся за киоском. Она обернулась, чтобы посмотреть на девочку, и на ее лице появилась злая ухмылочка. Гарри счел, что девочки, видимо, одного возраста, хотя робкая девочка выглядела меньше и худее. Шумная девочка раздраженно закатила глаза, но, казалось, была в полном восторге, что разговаривает с самим Гарри Поттером. — О, она — никто. Она, возможно, боится Вас. Она всех боится. — И Гарри мгновенно понял, чего именно боялась та девочка. Он видел все это раньше — переживал в собственном детстве.
Гарри подошел к маленькой девчушке. Он присел перед ней на колени, и ее глаза расширились от страха, когда самый знаменитый из ныне живущих волшебников подошел к ней и заговорил. — Как тебя зовут? — спросил Гарри, вытаскивая палочку. Он тут же забыл об Оливере и сфокусировал свое внимание на этой испуганной маленькой девочке. Он часто думал, как странно должно быть для Хогвардских профессоров видеть детей такого возраста, приходящих в школу, а затем наблюдать, как они покидают ее взрослыми людьми семь лет спустя. Девочка напоминала его самого — темные волосы и огромные яркие глаза. Не говоря уж о дразнящих ее сверстниках.
— Магнолия…ммм, Маджи. Маджи Гедбери, сэр, — заикаясь, произнесла она, еще больше робея от разговора с ним.
— Ну, привет, Маджи. Ты тоже хочешь мой автограф? — спросил он, скосив глаза на ее шумную подружку. Она уже снова бежала к нему в восторге по улице, не обращая внимания на желание Гарри поговорить с Маджи. — Уверен, что твоя подружка поделиться с тобой своим подписанным журналом. — Он сомневался, что та девочка вообще знает смысл слова «делиться» — особенно, если она похожа на его кузена Дадли.
— Мм, нет. Она, вообще-то, мне не подружка… Она дочь моих приемных родителей. К тому же, у меня нет денег, чтобы купить журнал. — Голос Маджи звучал так, словно она немного побаивалась той, другой девочки, и выглядела очень одинокой, разглядывая с вожделением этот журнал. Гарри мгновенно узнал все признаки того, что ее частенько дразнили. Он подарил ей свою самую обворожительную улыбку. С каждым мгновением эта девочка все больше и больше напоминала ему его самого.
Он быстро подхватил с прилавка один из журналов и пробормотал заклинание Аннотаре, которое позволяло писать палочкой.
Гарри не сомневался, что она и так охвачена благоговейным страхом только от встречи с героем-волшебником. Гарри уже приходилось видеть такое поведение и раньше. Он привык иметь дело со своими фанатами, а среди них попадались самые разные люди, но эта Маджи чем-то заинтересовала его. Сначала он не мог понять, что же его в ней привлекло, но, увидев, что к ней относятся так же, как к нему самому в детстве, решил улучшить хоть один день чьей-то жизни.
— Итак, скажи мне, Маджи, ты на следующий год тоже идешь в Хогвардс? — Она молча кивнула: ее глаза еще больше округлились, и она явно сейчас не была уверена в своей способности сказать хоть слово.
— Не нужно волноваться, Маджи. Я не кусаюсь! — На ее лице появилась улыбка в ответ на его шутку. — Тебе там обязательно понравится, — продолжал Гарри. — То время, что я провел в Хогвардсе, было самой лучшей частью моей жизни. — Он прикоснулся палочкой к журналу, и на нем проступили слова, написанные красными чернилами: «Маджи, с самыми лучшими пожеланиями в учебе. Было приятно с тобой познакомиться. Гарри Поттер.»
К Маджи наконец вернулся голос. — Я не знаю. Я боюсь. Коррина постоянно рассказывает мне ужасные истории, которые она слышала о Хогвардсе. Не знаю, смогу ли я прижиться там. У нее столько друзей, которые тоже там будут, а я не нравлюсь никому из них, — уныло сказала она. — Мне вообще повезло, что меня приняли — мое имя было внесено в списки с детства, но смогут ли мои приемные родители позволить себе отправить меня туда, также как и Коррину?
Гарри помахал журналом, чтобы чернила высохли, и снова посмотрел на маленькую девочку. Было очень заметно, что она нервничает и боится своей сестры. Он чувствовал необъяснимое родство с ней и очень хотел сказать какие-нибудь мудрые слова, которые могли бы ей помочь. К сожалению, в голову не приходило ничего, чтобы могло бы ее подбодрить.
— Не думаю, что тебе стоит волноваться, пойдешь ты в Хогвардс или нет. Если твое имя есть в списках, то ты непременно будешь там учиться. И не позволяй Коррине и ее друзьям доставать тебя, Маджи. Задиры не добиваются многого в жизни. Она не стоит твоих слез. Не волнуйся, ты найдешь себе настоящих друзей, когда приедешь в Хогвардс, и если захочешь, то сможешь вообще с ней больше не разговаривать. — Казалось, уверенный тон Гарри немного успокоил Маджи. Уж профессора позаботятся, чтобы пресечь в зародыше любые нападки на ученика.
Маджи снова в благоговении посмотрела на него, потому что, казалось, он только что разрешил все ее самые серьезные проблемы. Но ведь это же был Гарри Поттер, и, конечно же, это была его работа. Она казалось такой маленькой — намного меньше, чем девочки ее возраста, но ее душевная и магическая силы были так велики, что противоречили ее физическим размерам. Гарри почувствовал потенциал в этой девочке и обрадовался, что он может хоть чем-то утешить ее, хоть и ненадолго.
Она крепко прижала журнал к груди, как нечто невероятно ценное. — Спасибо, мистер Поттер. Я сохраню его на всю жизнь! — Ее яркая улыбка была заразительна, и Гарри не мог не почувствовать теплоту ее искренней радости.
— Не стоит благодарности, Маджи, — Гарри снова улыбнулся, и тут его внимание привлек бледный шрам, виднеющийся из-под рукава рубашки. Что-то в нем привлекло его внимание: он чувствовал, что это была не простая ранка. Он определил его, как причину насмешек ее сестры, и решил воспользоваться хоть раз своей популярностью во имя благого дела.
— Ты знаешь, есть люди, которые непременно помогут тебе Маджи, если ты попросишь. Не стыдно просить о помощи. Хогвардс — замечательная школа, но ты встретишь там детей, которые могут быть жестокими без видимых причин. Не позволяй им обижать тебя. Ты выше их. Ты не такая, как все. Не слушай никого, что бы тебе ни говорили, просто знай, что ты должна всегда поступать так, как подсказывает твое сердце. Всегда помни, что у тебя есть друзья. Это люди, на которых ты сможешь положиться, обратиться к ним, когда ты расстроена и когда тебе нужна помощь, это самые важные для тебя люди. У меня очень хорошая интуиция, и я могу сказать, что ты очень необычная девочка. Я серьезно. Директор и любой из профессоров будут только рады помочь тебе.
Он не ожидал ни блеска непролитых слез в ее темно-синих глазах, ни сияния еще одной улыбки, ни внезапных объятий тонких маленьких рук. — Спасибо Вам, мистер Поттер! Вы так помогли мне — я уже намного лучше себя чувствую. — Она хлюпнула носом и заморгала глазами, а потом развернулась и быстро убежала. Гарри смотрел ей вслед и чувствовал, как теплеет на душе, и у него возникло ощущение, словно только что в его жизни произошло какое-то важное событие. Добежав до угла, она обернулась и, прежде чем исчезнуть, посмотрела на него, улыбаясь, и помахала рукой.
Он уже успел позабыть, почему ему так спешно пришлось покинуть магазин, пока не повернулся, чтобы идти и не увидел вдруг Оливера Вуда, смотрящего прямо на него и криво усмехающегося. — О, черт! — Не раздумывая ни секунды, Гарри аппарировал прямо в свою уютную маленькую комнату, которую на это время считал домом.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы привести нервы в порядок и вспомнить, что он так и не купил еды на рынке. Кляня себя за трусливое бегство с «Тай Ранник»-Аллеи, он поговорил с миссис О’Доннелл и сообщил ей, что не откажется от ужина, но предпочтет поесть один в своей комнате. В этот вечер у него не было настроения общаться с другими гостями. «Почему я так остро на него реагирую? Что со мной не так, раз я не могу даже сходить по магазинам без того, чтобы не вляпаться опять во все то дерьмо, которое было в моей жизни?»
Позже, поедая великолепные бутерброды с беконом и овощной суп, Гарри продолжал размышлять о причинах своей такой низкой самооценки, так же, как и всю предшествующую неделю. Это даже заставило его забыть о встрече с маленькой Маджи. А она не забыла об этом, и где-то там, на другом конце города маленькая девочка вспоминала самый прекрасный момент в своей жизни.
* * *
Если уж первые насколько дней, проведенных Драко в Марокко, полностью удовлетворили его неумеренные желания, то он не разочаруется и в оставшиеся недели. Во всяком случае, он надеялся, что не будет разочарован. У него едва хватало времени подумать о разочарованиях в перерывах между занятиями безумно жарким сексом, которым он почти все время занимался. Но, несмотря на все это, он все еще чувствовал некоторую неудовлетворенность. Он сначала не мог точно определить, чего именно ему недостает, но, со временем, проведя неделю в Марракеше, он нарисовал для себя картину их отношений, и обнаружил, что кроме их сексуальных экспериментов у него крайне мало общего с талантливым колдомедиком.
Их ночи были наполнены напряженными и доставляющими наслаждение занятиями любовью, когда Драко открывал истинные глубины знаний Жан-Поля в искусстве плотских утех. Он понял, что в сравнении со своим куда более опытным партнером он просто любитель, когда дело касалось долгих, медленных, страстных занятий любовью. Жан-Поль каждый раз уверял Драко, что тот еще научится продлевать свое удовольствие, и тогда оно станет гораздо глубже, и будет обогащать его духовно. Драко некоторое время казалось, что Жан-Поль, на его взгляд, уж слишком озабочен его развитием с тех пор, как вернулся в первый день с работы, но быстро выкинул из головы эту чушь. Без сомнения, у Жан-Поля были куда более важные проблемы, о которых ему действительно стоило беспокоиться. Но если они и существовали, то никак не мешали их занятиям любовью. Ему могло просто почудиться то немного расстроенное выражение, случайно замеченное на лице колдомедика. Тем не менее, Жан-Поль был прекрасным учителем, и Драко с рвением окунулся в уроки.
Драко, конечно же, намеревался продолжать свое обучение тантрическому сексу. Пусть пока ему было трудно сохранять самообладание, находясь рядом с Жан-Полем, но он медленно учился сдерживать свой оргазм и уже действительно находил удовольствие в его отсрочке. С каждым следующим сексуальным актом Драко все отчетливее чувствовал, что подступающий оргазм вот-вот заставит его потерять сознание — таким невероятно напряженным он ему представлялся. Тем не менее, к концу недели эти образы начали раздражать его, и он стал задаваться вопросом, а когда же их занятия любовью закончатся тем обещанным взрывом чувств и эмоций, на грани которого он балансировал каждый раз во время половых актов. Каждый из этих образов заставлял его надеяться, что он все ближе и ближе подходит к своей конечной цели, но все же так и не смог пока достигнуть ускользающего совершенства.
Эта постоянно ускользающая цель была одной из причин, почему Драко каждый раз ждал и подолгу предвкушал каждую встречу с Жан-Полем. Это полностью компенсировало то, что Жан-Поль по двенадцать часов в день проводил на работе. Драко почувствовал себя эгоистом, поняв, что даже если у него и были каникулы, то Жан-Поль вынужден был работать в прежнем режиме. Он просто не ожидал, что того не будет дома по двенадцать часов или больше, и что он даже периодически не будет общаться с ним через камин, чтобы проверить, чем занят его гость, оставленный в одиночестве. Когда Жан-Поль каждый вечер возвращался домой, Драко с радостью принимал глубокий огненный поцелуй в качестве извинения за его долгое отсутствие, но вслух кроме первого раза тот больше так ни разу и не извинился.
В сущности, такой распорядок полностью предоставлял Драко самому себе. Ему потребовалось несколько дней, чтобы избавиться от собственных эгоистичных мыслей, и для того, чтобы убедиться, что Жан-Поль вовсе не чувствует себя виноватым, проводя столько времени на работе. Драко тратил свое свободное время, бродя по магазинчикам и лавкам на площади. Когда он устал от великолепного разнообразия товаров, он воспользовался возможностью и прогулялся по окрестностям, безмерно радуясь отсутствию боли в своем колене. Дневные влажность и жара не беспокоили, поскольку он позаботился заранее наложить на себя охлаждающие чары и принять зелья, блокирующие действие солнечных лучей.
Что бы там Жан-Поль ни сделал, уменьшив боль в колене, оно все еще работало, но было ясно, что это все временно, и только жара Северной Африки продлевала эффект лечения. Было приятно не просыпаться от постоянной ноющей боли, как нередко случалось холодными ночами в Париже. Единственное, о чем он сейчас и думать не хотел, был холод подземелий Хогвардса. Он мысленно сделал себе заметку, как только можно беречься от холода, потому что вовсе не собирался хромать по замку в ненастной Шотландии сильнее, чем обычно.
Большое количество свободного времени позволяло Драко окунуться в свои мысли. Случись такое немногим раньше — это было бы опасно, но, поскольку его ближайшее будущее уже было более-менее определено, то и его мысли были заняты более насущными проблемами. Например, такими, как «наследство» его отца. Было бы бесполезно и дальше размышлять о том, насколько он оказался глуп, что умудрился упустить деньги сквозь пальцы. Он теперь неплохо мог представить, как вследствие его непредусмотрительности этим аферистам так удачно удалось обокрасть его. Он был дураком, изначально слепо доверившись им, но теперь ему следует направить всю свою энергию на поиск этих ублюдков, чтобы показать, что случается, когда вам удается вывести из себя Малфоя. Страх от знания о том, что появилась секта Нео Пожирателей Смерти, постепенно буквально разъедал его душу.
Вообще-то, это было и неудивительно, если бы он был честен с самим собой. В конце концов, дюжина Пожирателей Смерти, которых он и Северус смогли потом вычислить, умудрилась скрыться и залечь на дно после финальной битвы. Им было очень легко спрятаться и зализать раны после того, как с их рук исчезли Темные Метки. Если честно, он даже удивился, что им потребовалось так много времени, чтобы вновь собрать сторонников. Он, конечно, беспокоился, что они вернулись, хотя и сомневался, что те смогут добиться каких-либо серьезных результатов. Его гораздо больше беспокоила немалая сумма денег, которая исчезла из его наследства, и что они могли сделать с такими фондами. Если уж быть до конца честным, даже порадовался, что банк и Министерство узнали обо всей этой махинации раньше, чем было бы совсем поздно. Поздно для его наследства, вот! У него даже по телу побежали мурашки, когда он представил, что мог вообще все потерять. А сейчас он раздумывал над тем, куда ему инвестировать те немногие средства, что у него еще оставались. Если он будет осторожен, то со временем, годам к сорока, сможет вернуть большую часть средств. Это и так казалось долгим сроком, да еще ему нужно быть очень осмотрительным.
«С этим не будет больших проблем. Три года в Хогвардсе, небольшой доход и аренда от летнего замка — возможно, у меня все получится. Мог же я прожить на стипендию. Если у меня получалось жить на нее, то, конечно же, я смогу существовать и на мизерное жалование ученика». Цифры беспорядочно мелькали у него в мыслях. Единственным возможным препятствие была вероятность того, что Министерство пожелает наложить лапу и на оставшиеся средства, и тогда ему все же придется попрощаться с оставшимся наследством. Он поклялся себе, что не допустит этого. Его злила мысль, что именно Уизли из всех прочих представителей магического мира временно распоряжался его состоянием, но, хотя бы, и этот придурок не может к нему прикоснуться.
Драко находил небольшое успокоение в том, что его ближайшее будущее определено. Его поездка в Марракеш помогла ему привести мысли в порядок, и за это он был благодарен судьбе. Конечно, и секс с Жан-Полем добавлял еще множество приятных моментов! Тем не менее, с приближением конца недели Жан-Поль все больше и больше времени стал проводить на работе, и Драко чувствовал, как неудовольствие все чаще охватывает его. Почему его так долго нет?
Он гордился тем, что был любовником Жан-Поля и просто мечтал о возможности показаться с ним на публике. Он уже обошел все лавки на рынке, но ни разу так никуда и не сходил вместе со своим любовником. Что-то между ними было не так, и он решил это обдумать.
Драко снова зашел в одну из своих любимых лавок, торгующую травами и специями. Богатый аромат тмина и корицы приятно пьянил, и Драко пришла в голову замечательная идея. Он тщательно отбирал ингредиенты для пополнения своих запасов, но пока еще не купил никаких специй для кухни. Уходя из магазина, он не мог не улыбаться плану, который формировался в его голове.
Владельцы магазинчиков, мимо которых проходил Драко, невероятно настойчиво пытались продать ему что угодно, от летающих ковров до собственной козы. Зная, что ему ничего из этого не нужно, он быстро направился к выходу с рынка. Но даже так ему не удалось выбраться невредимым. Он смог отделаться от продавца коз только после того, как прикупил у него головку свежего козьего сыра.
Драко хотелось выразить Жан-Полю свою признательность за приглашение, и он решил, что самым лучшим способом будет приготовить романтический ужин для своего любовника. Возможно, это даст им возможность сначала поговорить, прежде чем они займутся другими делами.
Вот это действительно беспокоило Драко — явное отсутствие настоящего общения. Он находил их отношения довольно странными, ведь они не смогли ни разу толком поговорить, кроме как во время секса. Как он может понять, хочет ли долгих отношений с этим мужчиной, если даже не имел возможности узнать, что тому нравится, а что нет? Драко не мог избавиться от подозрений, не был ли тот просто секс-машиной со всей его кажущейся нескончаемой энергией.
Приняв такое решение, Драко обнаружил, что у него появились другие поводы для беспокойства. Ему пришлось прекратить свои размышления, поскольку он явно заблудился. Он не помнил, чтобы когда-нибудь ходил по этой улочке раньше, потому что лавки и магазины были все ему незнакомы. Это определенно была магическая улица, поскольку он обратил внимание, как один из продавцов что-то варит в котле над волшебным огнем на виду у всех. После нескольких вопросов он обнаружил, что это был магический квартал Марракеша — подобие Quart du Sorcier в Париже или Диагон-Аллеи в Лондоне.
Он восхищался качеством предлагаемых товаров, и больше всего — красивой одежды, которая особенно привлекла его внимание. Он остановился у одной лавки, в которой было выставлено завораживающее разнообразие шелка. Мириады расцветок вызвали у него забытые воспоминания о матери. Нарцисса могла часами бродить по магазинам, торгующим шелковой одеждой, когда Драко был еще ребенком. Его мать великолепно разбиралась в качестве материала, и Драко до сих пор помнил ее восторг, когда она нашла восточную ткань, блестевшую без применения магии.
Он остановился, чтобы прикоснуться к рулонам великолепных материалов, внезапно сильно растрогавшись своими воспоминаниями. Он помнил, что его матери нравились темные оттенки бургундского, с легкими вкраплениями золота. Он проглотил комок в горле, поняв, насколько сильно на самом деле скучает по матери. К счастью, юная девушка, заправляющая лавкой, позволила ему окунуться в воспоминания и не настаивала, чтобы он немедленно что-нибудь приобрел. Вернувшись в реальность, он обнаружил, что поглаживает рукой великолепные шелковые шарфики, и, не задумываясь, купил один из них. Драко понятия не имел, что будет с ним делать, просто тот был так красив и напоминал ему о другом времени — времени, в которое он уже никогда не сможет вернуться. Но, прикасаясь к нему, на мгновение он смог окунуться в воспоминания. Правда, он не обратил особого внимания, что купленный шарфик был выполнен в красных и золотых тонах — ненавистных цветах гриффиндорского льва.
Он постарался отбросить свои сентиментальные мысли и двинулся дальше по улице. Его внимание привлек один из продавцов, который тихо сидел за прилавком, позволяя товарам говорить самим за себя. Драко всегда умел оценивать произведения искусства, и поэтому мгновенно оценил великолепное качество кожи, из которой были изготовлены предметы перед ним. Конечно, было совсем не важно, что брюки из драконьей кожи, которые так ему понравились, уже были надеты на самом торговце. Спустя некоторое время его намерение экономить деньги испарилось, и он обнаружил себя счастливым обладателем самых лучших брюк из драконьей кожи, которые ему когда-либо попадались. Они были сделаны из мягкой шкуры с брюха дракона. Мягкий, напоминающий замшу материал делал их однозначно самыми удобными брюками из всех, которые он когда-либо до этого носил, даже более удобными, чем маггловские джинсы. Продававший брюки торговец заклинанием подогнал размер по фигуре, чтобы они еще лучше сидели на Драко.
После целого дня, проведенного в магазинах и лавках, сияющий Драко вернулся в квартиру, полностью удовлетворенный результатами шопинговой терапии. Он пообещал себе, что непременно снова вернется на ту улочку, даже если ему опять с трудом придется отрывать себя от прилавка в лавке зелий. Вы можете отнять у Драко работу, но, как оказалось, не имеет значения, на каком конце света он находится — в душе он всегда оставался настоящим Мастером Зелий.
Драко следовало бы раньше догадаться, что его план приготовить романтический ужин был не самой лучшей идеей. Его так все это захватило, и он буквально наслаждался приготовлением еды (не говоря уж о предвкушении того, что будет после), что совсем позабыл о том, что Жан-Поль редко возвращается домой в определенное время. Видимо, в глубине души Драко надеялся, что дразнящие, соблазнительные запахи, исходящие из кухни, сами вернут его домой.
Драко достал бутылку красного вина. Некоторые вещи лучше делать без магии, и он открыл бутылку, позволяя вину подышать, а великолепный ужин дожидался своего часа, укрытый согревающими чарами. Комната уже пропиталась запахами лимона, паприки и тмина, и все это, смешанное с запахом ягненка, вызывало приток слюны в предвкушении.
Дюжина свечей, левитированных в воздух, теперь висели в классическом беспорядке. Драко был очень щепетилен в вопросах декорации, и вскоре диванные подушки были разбросаны по комнате в такой же беспорядочной манере. Только когда он почувствовал, что все просто совершенно, он сел дожидаться прихода Жан-Поля.
* * *
Воскресным утром солнце окрасило небо в розовые и оранжевые цвета. Весенние птицы порхали с ветки на ветку, и запах расцветающих магнолий и шафрана тяжело витал в воздухе. Выйдя на балкон спальни, Гарри понял, что не был на улице с тех пор, как встретил Оливера в магазине. Он мысленно обругал себя за то, что спрятался от всего мира, и решил, что нужно поскорее вернуться обратно в Хогвардс. Он должен был возобновить тренировки самоконтроля, заниматься которыми ему поручил Орден, а не убегать от людей при появлении малейшей проблемы, как бесхребетный придурок. Он понимал, что Орден мог предложить ему свою помощь, если бы он находился в школе. «Я был таким идиотом, что позволил своим гормонам думать за меня и расстроил Ремуса. Немного позже обязательно нужно будет отправиться в школу»,— решил он. «А пока посмотрим, что я могу сделать сам» . Он быстро оделся и вышел в тихий сад, пока солнце все еще не вышло полностью из-за горизонта.
Сделав глубокий вдох, Гарри постарался вспомнить уже почти забытые упражнения по медитации. Морозный воздух весеннего утра наполнял его легкие, пока он пытался восстановить свой самоконтроль. Было так приятно вернуться к своей «Тай Чи»-форме, и он спросил себя, почему вообще забросил такую великолепную школу медитации. Он сразу же почувствовал себя более уверенно стоящим на ногах, чем когда-либо в последнее время. В некоторых аспектах его жизни, может быть, и не все ему подчинялось, но он, хотя бы, мог восстановить контроль над самим собой. Едва только он почувствовал уверенность в себе, то сразу попытался осмыслить свои переживания в последние недели. Размышляя о них, он позволил своим беспокойным мыслям вернуться. К сожалению, он не был настолько уж спокоен и уравновешен, как сначала решил, и поэтому потерял равновесие, ритм и, как результат, свою сосредоточенность на упражнении. «Думаю, это не так просто, как мне помнится» ,— признал он неохотно. Он тут же снова попытался очистить свой мозг от беспокойства, но резко остановился. Посмотрев на свои ноги, он вспомнил, что на нем обувь, и, скорее всего, именно она сыграла роковую роль в потере равновесия. Он скинул кроссовки и стянул с себя носки, а потом поставил босые ноги на землю, и, наслаждаясь ощущением влажной от росы травы, почувствовав волны земной энергии, перенаправил свой фокус к этому новому ощущению. Закрыв глаза, он медленно, глубоко вдохнул, сознательно контролируя скорость дыхания, стараясь делать последующие вдохи еще более спокойно. Он впитывал в себя энергию земли, воздуха вокруг и чувствовал магию в себе самом, ища ощущение стабильности, такое необходимое для него.
Наконец, вновь обретя концентрацию, Гарри вскоре сфокусировался на своей «Чи» и начал снова искать форму, позволявшую сбросить напряжение с плеч и спины. С каждым шагом его ног и каждым плавным движением рук он все глубже и глубже погружался в состояние медитации. Сквозь опущенные веки он видел тени своих рук, движущиеся на фоне восходящего солнца. Когда он закончил, то медленно и долго потянулся и сел на прохладную траву, так и не открыв глаз. Он чувствовал себя готовым к встрече с самыми сильными своими тревогами. Без сомнения, чистота и спокойствие его упражнений должна помочь ему найти выход из сложившейся ситуации. «Итак, я не хочу больше проводить ни дня на своей работе — не теперь, когда я действительно знаю, что они обо мне думают. Какую карьеру я могу для себя выбрать? Охотник на Темных Лордов? Интересно, Баффи пригодятся мои услуги? Какие еще способности у меня есть?» Гарри мог потерять с таким трудом восстановленную сосредоточенность в любой момент, думая о своем будущем. У него уже появился серьезный отвлекающий фактор — неконтролируемый всплеск маги. Он медленно назревал, и поэтому Гарри не мог позволить себе рассердиться или расстроиться. Он очень надеялся, что вскоре сможет, наконец, взять себя в руки, и снова самостоятельно будет управлять своей магией.
«Но сначала нам нужно поймать этих Нео Пожирателей Смерти. Они что, ожидают, что именно я сделаю это? Мерлин, надеюсь, что нет. Я устал от всего этого — так устал и так чертовски возбужден, что могу оттрахать любого парня, который попадется под руку, кем бы он ни был» . Он отпихнул эти мысли, чтобы не потерять концентрацию, над которой так упорно работал, но было бы глупо отрицать, что когда-нибудь ему придется выплеснуть свое напряжение, но вот как и с кем — эти два вопроса еще предстояло решить.
Глава 12: Но я все еще не нашел того, что ищу... (ч. 2)
Страстный поцелуй в губы разбудил Драко, и он спросонья некоторое время пытался понять, где он находится, и что происходит. Легкая головная боль недвусмысленно подсказывала, что он снова уснул в неудобном положении. Подняв голову, он обнаружил, что уснул прямо на подушках в гостиной. Он не мог припомнить, чтобы пил вино, но, однако же, крепко обнимал пустую бутылку и ощущал все признаки легкого похмелья. Толком обдумать все это он не успел, поскольку все его мысли сразу же заполнились ощущениями от мягкого теплого языка, вторгающегося в его рот глубоком, умоляющем о прощении поцелуе.
И только тогда он проснулся достаточно, чтобы вспомнить вчерашний вечер и осознать, сколько времени прошло. Вчера он безумно волновался за Жан-Поля, когда тот не вернулся. После пары бокалов его волнение превратилось в озабоченность, а потом и в гнев.
— Ты ждал меня? — спросил Жан-Поль с легкими нотками извинения в голосе. Драко взглянул в окно и увидел первые отблески рассвета. Он что, только сейчас вернулся домой?
Драко очень хотел разозлиться на своего любовника, что тот испортил его сюрприз, но был слишком одурманен этими талантливыми губами, предлагающими собственные извинения.
— Я хотел…поблагодарить тебя…но…ты так и не…пришел домой. — Потерявшись между своим сонным состоянием, слишком большим количеством вина и умопомрачительными губами, которые теперь пробирались к его уху, Драко еле-еле смог выговорить хоть что-то.
Жан-Поль отодвинулся, на лице у него было написано сожаление. — Прости, но на работе настоящий кошмар. Я такой придурок, конечно же, нужно было сообщить тебе. Я просто потерял счет времени и никак не мог отлучиться — не тогда, когда я там так нужен. Поспи. Я в душ. Увидимся в кровати.
Драко уже готов был запротестовать, но Жан-Поль оглянулся, криво улыбаясь. — Думаю, я должен как-то компенсировать тебе твой пропавший сюрприз, — приподнятая бровь обещала Драко все, чего он хотел. А после Драко уронил все еще хмельную от выпитого вина голову обратно на подушку и уснул прежде, чем Жан-Поль вышел из душа.
Когда же он, наконец, окончательно проснулся, партнер устроил ему поистине экстремальный сеанс любовных игр. Обострившиеся чувства Драко потрясли его чистым наслаждением, когда магия пробежала по всему его телу во время оргазма. Вновь его чувства были подняты на новую высоту, и даже его обоняние сделалось невероятно острым, пока магия струилась сквозь каждую пору его кожи.
Жан-Поль очень хотел получить прощение, и сделал все, чтобы Драко понял это. И, конечно же, тот простил Жана-Поля за отсутствие внимания — не мог же он соперничать с работой. И на этот раз Драко, как и раньше, очень надеялся получить то самое, обещанное Жан-Полем, захватывающее наслаждение, но снова их соитие немного по интенсивности не дотягивало до того, чего бы ему хотелось. Конечно, он ни в коем случае не остался неудовлетворенным, просто того самого чувства всепоглощающего наслаждения так и не испытал.
Он вовсе не удивился, опять проснувшись в одиночестве поздним утром, но не почувствовал себя из-за этого плохо. Теперь он уже не пытался больше приготовить романтический ужин, поэтому был крайне удивлен, увидев Жан-Поля выходящим из камина с великолепными деликатесами, после поедания которых вновь последовали «извинения».
Течение времени бросало Драко из одной крайности в другую. От ночей, полных интимности прикосновений Жан-Поля, он переходил к долгим дневным часам полного одиночества. Наверное, это как-то должно было привносить в его жизнь подобие равновесия, и он был просто благодарен судьбе, что у него есть Флэш, когда подошло время их очередного разговора.
Как я и обещал, сегодня никаких разговоров обо мне. Как прошла твоя встреча на предыдущей неделе? Ты, кажется, искал новую работу.
Было приятно поговорить с кем-нибудь о нормальных вещах, и он понял, как сильно ждал их разговора. Их беседа была главным событием этого дня — выходных, вообще-то.
Слышал когда-нибудь выражение «напиться до чертиков»?
А, понятно. Оказывается, у нас с тобой еще больше общего, чем я думал — включая плохие недели. Поделишься подробностями, если ты не против, конечно?
Ну, если вкратце, я был настолько взволнован своими идеями и планами для Отдела, что дошел до начальства, как и собирался. Наконец, я встретился с мистером «Большая шишка» — он единственный человек, который мог одобрить мою просьбу об изменении профиля работы. К сожалению, у джентльмена, с которым я встречался, был свой взгляд на мою карьеру — он считает, что меня следует оставить на том месте, на котором я есть. Подозреваю, он, чуть ли, не кончает от того, что может держать меня под своим контролем. Если честно, мне кажется, он хочет чувствовать, что у него есть надо мной власть из-за уже упомянутой моей известности. Он напомнил мне человека, который ненавидел меня только за то, что ненавидел когда-то моего отца. Только этот коллега — придурок первостепенный, а тот, другой, в конце концов, пересмотрел свою точку зрения, увидев, что я не мой отец. Думаю, этот парень нуждался в самоутверждении, и ему необходимо было потренировать свои «палочковые» мускулы. Скорее всего, он решил, что это делает его более мужественным.
А, опять попался кто-то с предубеждением против тебя? Знаю такой тип людей — особенно тех, кто пытается судить тебя по твоему отцу. Жаль слышать, что один из таких идиотов — твой босс. Такие люди обычно бесталанные и, возможно, завидуют тому, что ты лучше справляешь с работой, чем они. В моем университете был такой кретин. Ужасный человек, и я рад, что мне больше не придется иметь с ним дело. Ну, насколько я понял, он даже не потрудился выслушать твои предложения?
Нет. И, к сожалению, выше идти некуда.
Плохо. Что теперь планируешь делать? Можешь еще с кем-нибудь поговорить?
Единственное, что я могу сделать, это остаться там, где я есть, и, без сомнения, буду для него удобной мишенью, как только у него появится желание. Либо так, либо найти совершенно другую работу, поскольку, как выяснилось, продвинуться в моем отделе не представляется реальным. Я еще не решил окончательно, как поступлю, но уверен, что не стану задерживаться там дольше, чем это необходимо. Мне приснился ужасный сон, что я застрял на том месте на двадцать лет, и оттуда не было выхода — ни окон, ни дверей.
Это ужасно — и реальность, и ночной кошмар. У меня тоже бывали кошмары до приезда в Марракеш, но, к счастью, почти никаких подробностей из них я не помню. Ты уже начал себе подыскивать новое место? Я, знаешь ли, даже проверял наши с тобой астрологические прогнозы на последнюю пару недель. Без сомнения, они утверждали, что Львам и Девам предстоит ужасная неделя. Не то, чтобы я сильно верил предсказаниям, просто астрология кажется более точной наукой. Видимо, вскоре нас ждут большие изменения.
О, мне просто необходимы изменения в жизни. Несколько дней назад меня остановили на улице из-за моей популярности, и это не оказалось, вопреки ожиданиям, неприятным эпизодом, пока эта маленькая девочка не ушла, и я не увидел Олли, стоявшего через дорогу и наблюдавшего за мной. Как оказалось, я — трус, потому что тут же аппарировал прочь, а потом все выходные клял себя за это. Но от разговоров с тобой мне становится легче. Приятно знать, что ты не перестанешь со мной общаться только из-за сплетен, где-то услышанных обо мне, или потому, что у тебя обо мне сложится какое-то мнение, исходя из тех же слухов.
Не считай себя трусом. Иногда лучше просто смыться от греха подальше.
Может быть. Просто с тех пор я смылся ото всего. Только этим утром я понял, что сижу здесь, запершись ото всех, уже несколько дней, избегая реального мира и людей, населяющих его.
Ну, это уже вовсе никуда не годится, Флэш. Одно дело — хотеть побыть там некоторое время в одиночестве, и уж совершенно другое — когда ты отгораживаешься от всего внешнего мира. Насколько я понял, это была не твоя идея? И, по-моему, ты успокоился и не пытаешься ничего изменить. Мне кажется, это слишком радикальный и отчаянный способ пытаться избежать ненужного внимания прессы. Следовало заранее догадаться. Я тоже был в подобной ситуации и поступал также. Я сбежал от всего мира, но не стал держать все в себе. И никогда не пожалел об этом. Ты опять проигнорировал мой вопрос об Олли. Ты сказал, что аппарировал подальше оттуда и чувствуешь себя трусом из-за этого. Он сказал тебе что-нибудь?
Нет. Вообще-то, я чувствую себя трусом из-за того, что сбежал. У него не было времени что-либо сказать. Я до этого уже видел его, и попытался тихонечко смыться, прежде чем и он меня заметит, но эта маленькая девочка мне помешала. Она меня чем-то заинтересовала. Если вкратце, в ней что-то было…Я не могу понять, что именно, но, в любом случае, к тому времени, как она ушла, я уже напрочь забыл об Олли. Пока не поднял глаза и не увидел, что он смотрит на меня. Я смотался быстрее, чем он смог подойти и заговорить.
И потом, когда я сюда вернулся, я понял, как трусливо поступил, и с тех пор сижу здесь и думаю, что мне вовсе не хочется находиться среди людей. Поэтому я чувствую себя идиотом. А еще я чувствую себя идиотом из-за того, что сам себя им чувствую. Все идет по кругу.
Ну, ты можешь перестать себя чувствовать идиотом прямо сейчас. Хорошо? Я представляю, что мне следовало бы тебе сказать, но тебе сначала, наверное, нужно какое-то время, чтобы все переварить. Почему ты чувствуешь себя плохо из-за того, что ушел? Ты, ведь, не планировал с ним встретиться. Да и о чем с ним говорить? Тебе стало бы легче от вашего разговора?
Я не знаю. Но я, хотя бы, не чувствовал бы себя так, словно сбежал, поджав хвост. Сначала я не думал об этом, и некоторое время упивался жалостью к себе самому. Сейчас же я разочарован в себе за то, что сбежал… Шлепанцы Мерлина, после того, через что мне пришлось пройти во время войны, я не должен был бы бояться встречи со своим бывшим любовником.
Тебе действительно не стоит бояться никого и ничего. Тебе просто следовало там показать Олли, что твоя жизнь продолжается, и что тебе не нужен ни он, ни его одобрение. Ты вообще не должен искать ничьего одобрения. Могу поспорить, что те, кто думают, будто знают тебя, ожидают какого-то определенного поведения. Возможно, пришло время показать им, что ты не боишься — никого и ничего. Поменяйся с ними ролями и удиви всех. В прошлом мне приходилось общаться с прессой, и я уже давно перестал волноваться, что обо мне думают остальные. Люди все равно всегда будут о тебе думать либо самое хорошее, либо самое плохое, вне зависимости от того, что пишут в газетах. Поэтому переставай себя жалеть и не бойся быть самим собой. Разве не этого ты хотел, когда расстался с Олли? Найти себя? Быть собой?
И ты знаешь, до меня только что дошло, что твой совет просто замечательный, даже я могу ему последовать… Видишь, именно поэтому мне так нравится с тобой разговаривать. Ты не осуждаешь меня, а я не осуждаю тебя — мы просто оба хотим в жизни одного и того же.
Да, конечно, ты прав. Я хочу найти себя и быть собой, и стать счастливым сам по себе. Твои советы тоже всегда хороши, и это так ново для меня — что меня не осуждают. Конечно, но есть одно обстоятельство, которое меня беспокоит больше всего из нашей встречи — мне безумно хотелось втрахать его в асфальт! Мои гормоны в последнее время выходят из-под контроля, и я клянусь, что не представляю уже, что с собой делать. Если я еще хоть раз подрочу, мою руку сведет судорогой. Прости, тебе не нужно было об этом знать, но в последнее время мои мысли и фантазии заняты только этим.
Я бы беспокоился о тебе, если бы ты не дрочил. Одно дело — сознательно выбрать одиночество, и совершенно другое — если ты решаешь не искать расслабления тем способом, который, как мы знаем, именно для этого и предназначен. Я уже писал тебе, что есть специальные заклинания для этого, не так ли? И с их помощью твоя рука не будет так напрягаться. Бог только знает, как ей тоже нужно расслабиться. Я бы нашел странным, если бы у тебя не было сексуальных фантазий сейчас, когда ты совсем один. Нам всегда хочется большего, но, как только мы теряем то, что имеем, мы начинаем задумываться о многом.
Да, ты снова прав. Но скажи мне, как ты умудрился вдруг стать таким умным?
Не удивительно, что ты так хотел узнать, чем мы занимаемся с Жан-Полем. Как я стал таким умным? Ну, я иногда общаюсь кое с кем через дневник и у меня есть несколько хороших друзей. И наставник…Я все еще не могу поверить, как я мог быть таким идиотом, чтобы решить, что ты — это он! Я имею в виду, я всегда относился к нему, как к отцу.
О, уверен, это было просто странное стечение обстоятельств. Ты сказал, что некоторые наши высказывания были похожи? Я, вообще-то, не настолько стар, чтобы быть чьим-то отцом, особенно, твоим! И думаю, если бы тебе пришлось иметь дело с людьми, которые судят о тебе, основываясь на «знаменитости» твоих родственников, то тебе было бы проще сравнить ничего не знающего незнакомца со старым другом, хотя, ни у одного из нас нет о тебе предвзятого мнения.
Как ни неприятно это признавать, у меня было плохое предчувствие об одной встрече на прошлой неделе, и я оказался прав. Кажется, у меня есть какой-то скрытый талант к предсказанию, хотя, к сожалению, он редко мне помогает в жизни. Результатом той встречи стало то, что мне тоже предстоят кое-какие изменения, когда я вернусь домой.
Ты уже решил, какими эти изменения будут? Знаю, ты волновался об окончании своего обучения. Ты не очень-то распространялся о той неделе, кроме того, что та встреча прошла не так, как ты планировал, и что ты после перебрал огневиски и по-глупости взялся варить зелье под влиянием алкоголя.
Ну, к счастью, моя встреча в прошлый понедельник имела очень неожиданный результат. Я уже собирался паковать вещички и распрощаться с моим обучением из-за всей этой истории. Но, кажется, мой наставник решил меня спасти. В отсутствие отца он самостоятельно принял на себя ответственность и оплатил мои счета. Похоже, я буду работать с ним, когда вернусь из Марракеша. Я стольким ему обязан, как бы мне ни было стыдно за то, что принял его помощь. Это был весьма ощутимый удар по моей гордости. Но я не должен жаловаться. Не хочу прослыть неблагодарным. Я не такой, правда. Я просто должен еще научиться тому, что жизнь не всегда преподносит мне розы. Иногда приходится иметь дело и с шипами. Он обещал позволить мне продолжать мои исследования, поэтому нечего жаловаться — вообще ни на что.
Приятно видеть, что кто-то позаботился о тебе, когда ты меньше всего ожидал, даже если это и не родители. Тебе повезло, что у тебя есть такой человек, как твой наставник, чтобы приглядывать за тобой.
Знаешь, пока ты писал, я решил посмотреть, что скажет «Ай Чинг» — единственный способ предсказания, который мне кажется верным. Я только что кинул фишки, и у меня получилась восьмая гексаграмма — «Союз». Она гласит: «Взаимная поддержка. Избавление от старых идей и нахождение новых путей, чтобы перестроить отношения. Изменения должны произойти сейчас».
Жутковато. Ты уверен, что у тебя нет таланта к предсказаниям? Думаю, это означает, что тебе нужно искать союза — с кем-то, кто позволит тебе доказать свои способности и побороть любые неприятные предрассудки.
Ну, моему профессору предсказаний никогда не казалось, что у меня есть дар, но, если честно, я обычно спал на этих уроках. Я не могу представить ни одного человека, который смог бы воспользоваться моими навыками, хотя буду держать глаза открытыми для любых интересных вариантов. Я не ожидаю много — в моей сфере деятельности маловато разнообразия. Сейчас, когда война закончена, никто не нуждается во мне. Я выполнил свое основное предназначение (ну, по крайней мере, так сказал мой большой босс). Думаю, что в отсутствие большой активности Пожирателей Смерти моя обычная работа стала ненужной. Но кто бы мог подумать, что, продержав меня два года на этой должности в бездействии, мои начальники так и не поняли, что я способен на большее, а ведь они могли бы поддержать мои начинания, а не хранить, как выработанный военный реликт.
Прости, просто я начинаю злиться, когда думаю об этом и о них. Возможно, эта гексаграмма предназначена для тебя, потому что я не представляю, какие у меня могут произойти значительные перемены, да я и не вижу, с кем мог бы заключить союз.
Эта работа на моего наставника означает, что нам с ним придется заключать союз — ну, что-то вроде того, даже если мне придется уехать из дома и работать с ним.
Что это значит: «Ты не нужен никому»? Ты откуда знаешь? Спрашивал? Разве больше ничего нет, чем тебе бы хотелось заняться? Что-нибудь, что ты хотел бы попробовать сделать? Конечно же, есть люди, которые смогут найти применение твоему опыту.
Хммм, я, вообще-то, даже не могу придумать, что бы мне хотелось попробовать сделать. Я имею в виду, мне нравится заниматься фотографией в качестве хобби, но я не вижу себя, зарабатывающим на хлеб таким способом. Я не из тех людей, которые будут ездить повсюду и за деньги фотографировать людей. Фотографы могут быть очень назойливы. Чертовы папарацци!
Я никогда прежде не задумывался, чем буду заниматься после войны, поэтому и не знаю, какие другие возможности мне доступны. Значит, ты собираешься уехать из Парижа, чтобы работать со своим наставником?
Увы, да, на некоторое время мне придется уехать из Парижа. Но не навсегда. Я вернусь сюда — эээ, туда — ты не успеешь и глазом моргнуть. Если честно, мне совсем не хочется перебираться в более холодный северный климат.
Я не говорил, что тебе обязательно нужно рассматривать свое хобби в качестве новой работы. Уверен, у тебя много и других замечательных способностей и навыков. Ты говорил мне, что тебе нравится твоя работа, только твое начальство не может этого понять. Возможно, тебе стоит предложить свои услуги кому-нибудь другому?
Я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил о войне. Мне кажется, что никто из нас не думал о том, что будет после. Я и представить не мог, что окажусь в Париже, но, скорее всего, я был просто рад, что выжил.
Сказать по правде, я даже не надеялся, что у меня вообще будет это «после». Я думал о том, чтобы предложить мои «услуги» кому-нибудь еще (не могу избавиться от раздражающих ассоциаций, которые появляются относительно этой фразы — это не та карьера, которую я хотел бы, но у меня точно есть способности в «этой» области), но полагаю, что на поиск чего-нибудь подходящего потребуется время. Есть столько мест…ну, ты меня понял. Я посмотрю, что можно сделать. Если я что-нибудь найду, и, особенно, если меня примут, ты будешь третьим человеком, который об этом узнает, после меня и того человека, который меня возьмет на работу.
Польщен, что ты решил рассказать первым мне. И да, как только я написал о твоих «услугах», то сразу понял, как сомнительно это прозвучало. Думаю, мои мысли в прошедшую неделю были заняты весьма специфическими вещами, и мне сейчас трудно говорить о чем-либо, не добавляя туда сексуального подтекста.
Ну, раз это у тебя на уме, и ты раздразнил меня в ожидании деталей, почему бы тебе меня не просветить сейчас? Ты меня так раздраконил на прошлой неделе…
О, ты испорченный, испорченный человек. Я могу тебе и не рассказывать, но тогда ты меня обзовешь дразнилкой, а я точно не такой.
Не дразнилка? Сомневаюсь. Я здесь сижу с прошлой недели и жду, пока ты мне все расскажешь!
Ну, ты, надеюсь, помнишь, что у меня было намерение медленно развивать наши отношения с Жан-Полем? Но, кажется, некоторые части моего тела думали по-другому, и когда они заинтересовались происходящим, то сразу же приступили к активным действиям. Но…Я не знаю. Это оказалось совсем не то, чего я ожидал.
О? Проблемы в раю? Уже?
Нет, не проблемы. Я просто…ну, мне трудно толком выразится, но он целыми днями работает и оставляет меня одного. Он отсутствует гораздо больше, чем бывает дома, и я провожу время в одиночестве куда чаще, чем с ним. Возможно, я просто эгоист.
Нет, не думаю. Если бы я кого-нибудь пригласил погостить, то постарался бы быть с ними как можно больше.
О, он замечательно ко мне относится, я не могу жаловаться. Он потом так просит прощения (щедро). Думаю, что мне просто немного одиноко, и после того, как я не вижу его большую часть дня — думаю, я просто скучаю по нему. Может, я просто влюбился. Это нездоровая реакция — хотеть быть с кем-то так много, не так ли?
Нет, нездоровая. Почему бы тебе с ним не поговорить? Почему не пойти с ним на работу на день, посмотреть, что он там делает? Избавиться от страхов?
Драко откинулся на спинку стула и понял, что это отличная идея. Этот мужчина посвятил себя работе, конечно же, ему должно быть приятно, если Драко придет и посмотрит, или даже поработает с ним вместе.
Великолепная мысль. Видишь, я чувствовал, с кем мне стоит заводить дружбу. А как насчет тебя, какие у тебя планы?
Ну, как я уже сказал, я пребываю в состоянии постоянного сексуального возбуждения. Я балансирую на краю обрыва, и все что, лежит ниже того обрыва — чистое желание. Я упоминал друга, которому почти предложил себя?
Нет…
Ну, проще говоря, у меня было это странное настроение, в котором даже пустые доспехи выглядели достаточно привлекательно, чтобы оттрахать их немедленно, и, ну, давай скажем так, что я, возможно, наговорил больше, чем следовало одному очень старому другу семьи. Очень сексапильному другу, стоит признать. Но о нем я до последнего времени никогда не думал в таком ракурсе.
Правда? И что он на это ответил?
Ну, он тогда спросил, не может ли мне чем-нибудь помочь — ему кажется, я выгляжу рассеянным и расстроенным. Я был вынужден объяснить ему, что я сексуально голоден уже некоторое время, и спросил его, не хочет ли он мне помочь с этим. Мы мило посмеялись и оставили эту тему, но вот, что я тебе скажу…Я бы сделал это тут же, взял бы его немедленно, если бы не обстоятельства. С тех пор он начал меня избегать, и в последний раз, когда мы говорили, то оба чувствовали себя не в своей тарелке. Но, должен сказать, что, испытывая это непрекращающееся желание, я еле сдерживаюсь, чтобы не воспользоваться камином и не спросить его напрямую, что он думает обо всем этом на самом деле, потому что мне действительно нужно выпустить пар. Я знаю его так долго, но все равно испытываю непреодолимое желание оттрахать до бесчувствия. Не знаю, с чего на меня так внезапно все это нашло, но я собираюсь вскоре принять какие-то меры. И мне также не помогает и то, что ты не рассказываешь мне никаких грязных подробностей, как обещал. Я так раздражен…твоим молчанием, и тем, что скоро мне нужно будет возвращаться на работу. Не думаю, что раньше со мной такое происходило. Даже во время войны. Думаю, ты прав, мне стоит поискать работу по другому профилю, и, похоже, чем раньше, тем лучше.
Прости за отсутствие деталей, думаю, я все еще пытаюсь осознать, насколько превосходно я чувствую себя. Я с трудом могу это выразить словами, но, думаю, исходя из всего мной написанного, ты можешь представить, насколько мне хорошо? Жаль слышать о твоей работе, но, хотя бы, ты знаешь, к чему нужно стремиться, и готов попытаться найти что-нибудь новое.
Хорошо, думаю, что не буду больше тебя мучить. И расскажу тебе все подробности.
Наконец-то!
У тебя когда-нибудь был чувственный массаж, такой, что заставляет тебя кончить даже без прикосновений к интимным местам? Предполагалось, что массаж Жан-Поля поможет мне снять напряжение и выведет из организма остатки яда после моей болезни, но он вымассировал все напряжение до той степени, где начинается чувственность, и прежде, чем я успел это понять, я просто кончил от одного ощущения его рук на моей коже — а он даже не касался моих интимных частей тела! Либо у него удивительное магическое прикосновение, либо все мое тело — одна сплошная эрогенная зона…которой раньше не являлась. Я выяснил, что у меня появился пунктик насчет его рук.
Руки, да? Не могу сказать, что у меня было что-либо подобное, как у тебя с Жан-Полем, но я вспоминаю руки Чарли в мягких кожаных квиддичных перчатках, которые производили похожий эффект, хотя там были и другие стимуляторы.
Это действительно было невероятно. Никогда не думал, что мне доведется ощутить такое в своей жизни. Конечно, теперь, когда я уже прочувствовал больше, чем просто его изумительные руки, могу гордо заявить, что, хотя я и не рассмотрел большую часть Марракеша, но успел неплохо изучить различную резную мебель и, особенно, древне-берберские ковры и гобелены. Они довольно…ошеломляющие. А сейчас я скромненько сижу на уголке своего стула в предвкушении большего. Но тебе ведь не нужно столько подробностей, не так ли?
Нет-нет, продолжай, ты нарисовал для меня довольно яркую картинку. Ты становишься экспертом при близком изучении ковров. Скажи мне, какая там температура?
Ну, влажно и жарко. Очень жарко. Поэтому быть с Жан-Полем кажется правильным. Признаюсь, я выбросил все свои правильные намерения насчет секса в окно, да и Жан-Поль считает, что держать в себе такие чувства не стоит. Это действительно было неправильно для меня — держать все в себе так долго. Возможно, и тебе тоже не стоит этого делать. Если бы я был тобой, то схватил бы первого попавшегося парня, который бы меня привлек, и втрахал его в первую попавшуюся твердую поверхность, которая подвернулась…или, возможно, ты сам предпочитаешь, чтобы тебя втрахали в матрас?
Прости, не стоило задавать тебе такие личные вопросы, но, несмотря на все наши весьма откровенные беседы, я на самом деле еще многого о тебе не знаю. Не то, чтобы я решил познакомиться с тобой лично. Хотя, признаюсь, что иногда ты меня интригуешь, например, своими вкусами, и, причем, в самое неподходяще время. Например, однажды ты упомянул, что тебе нравится ощущение шелка на твоей коже. Тебе нравится прекрасная рубашка из тяжелого шелка, которая трется о твою грудь, или грубый тайский шелковый материал, который может оказаться весьма возбуждающим для твоих сосков в теплый день? А может быть, ты предпочитаешь ощущения от шелка, когда он связывает твои запястья, или скользит так невесомо по нежной коже твоих интимных частей тела? Ну вот, этого мне точно писать не стоило, но было ужасно любопытно в моем теперешнем настроении. Боже, у этого пера точно есть свои мысли!
Не нужно извиняться, Люк. В конце концов, это я настаивал, что хочу узнать все подробности твоих отношений с Жан-Полем, поэтому все эти вопросы не особенно неуместны. Я уже прихожу к мысли, что, может быть, ты и прав насчет того, чтобы схватить первого понравившегося мне мужчину. С таким настроением, которое у меня было в последнее время, я бы проголосовал сначала за то, чтобы втрахать его в твердую стену или что-нибудь еще, а затем перейти в кровать (если мы смогли бы до нее добраться) и позволить уже ему оттрахать меня до бесчувствия.
А насчет шелка — да, шелковые рубашки на моей коже ощущаются просто великолепно, и невероятно понравилась шелковая одежда, которую я прикупил, будучи недавно в отпуске. Мысль о шелке, туго связывающем мои запястья, удерживающем меня, делающем меня немного беспомощным и уязвимым для партнера…О, достаточно сказать, что одна мысль об этом привела к легкому…увеличению…тех интимных частей, которых легко касается тот самый шелк в твоих фантазиях.
Не знаю, почему в последнее время меня так настойчиво преследуют похотливые мысли (возможно, потому что я слишком долго был один), но, кажется, я начал замечать сексуальную привлекательность в людях, о которых я раньше и подумать не мог в таком аспекте. Хорошо, признаюсь — это не совсем так. Я думал о них и раньше, но не так сосредоточенно.
Знаешь, это просто сверхъестественно, что мы оба, кажется, ищем в жизни одного и того же. Я хочу, чтобы меня принимали таким, как я есть, а не ожидали, что я всегда буду соответствовать статусу, полученному при рождении. Я хочу найти любовь, которая продлиться всю жизнь, с кем-то, кто полностью будет дополнять меня. Иногда я чувствую, что во мне чего-то не хватает, какой-то части, и что она где-то там, в том, кто сможет меня в этом дополнить — немного смахивает на «Ин» и «Янг». Ооо, теперь уже и я начал проповедовать идеи Жан-Поля!
Не знаю, улучшится ли для меня положение вещей. Я испытываю отчаянную необходимость в хорошем, крепком трахе, но все же чувствую, что не должен так поступать, словно это неправильно для меня по каким-то причинам. Я точно знаю, что ты имел в виду насчет «Ин» и «Янг». Знаешь, у кельтов есть теория о группе душ — слышал когда-нибудь об этом?
Нет, по-моему, нет.
Ну, они, вроде, называют ее «Анам Кара» (прим. переводчика: с кельтского переводится как «Друг по духу»), и она основана на том, что у каждого человека есть группа людей, или душ, вместе с которыми мы переходим из одной жизни в другую. Эта группа может состоять из членов семьи, друзей, любовников, детей и даже врагов. Из тех людей, которые влияют на нас, прикасаются к нам и делают нас нами, тех, кто любит нас, учит нас и помогает нам. И из всех этих людей в одной жизни одна из душ может быть твоей матерью, а в другой — близким другом. Я начинаю думать, что, возможно, если я найду больше людей, принадлежащих к моей группе, я найду и совершенную любовь — того человека, который будет дополнять меня, и все тогда встанет на свои места.
Знаешь, это довольно глубокомысленно. Никогда не слышал ничего подобного. Хотя, признаюсь, меня развеселило то, что даже враги могут быть членами нашей группы по духу. Знаешь, ты всегда можешь рассмешить меня. Не могу поверить, что я когда-то думал, что ты — мой наставник. Я так рад, что мы решили общаться регулярно. Я очень жду наших разговоров каждую неделю. Ты помогаешь мне задуматься и сфокусироваться на том, что действительно важно. Но, если честно, я не знаю, есть ли у меня группа по духу. Благодаря тебе у меня появились друзья, включая и тебя самого. Думаю, когда-нибудь я все узнаю, не так ли? Ты заставил меня задуматься, является ли Жан-Поль членом моей группы по духу.
Знаешь, меня интересует, являешься ли ты частью моей.
Гарри замер, надеясь, вопреки всему, что он все-таки это не написал. На мгновение закрыв глаза и прочитав тихую молитву, он осознал, что действительно поделился с Люком своими самыми сокровенными мыслями.
Драко дважды перечитал предложение, удостоверяясь, что Флэш на самом деле сказал ему такую личную вещь. Он был шокирован. Другого слова не находилось. Несмотря на все их разговоры и очевидную привязанность, ему все еще не верилось, что близкий друг мог включить его в такую глубоко личную и важную категорию. Поразмыслив немного над этим, он решил, что польщен теми чувствами, которые Флэш испытывает к нему. У Драко никогда не было возможности установить подобные отношения, и он бы включил Эммалин и, возможно, Северуса в группу близких ему людей в своей жизни. Тем не менее, он до этого и не представлял, что кто-нибудь будет настолько ценить его дружбу.
Гарри почувствовал, как его щеки горят от смущения, и хотел найти какой-нибудь способ забрать свои слова обратно. Да, к тому же, ему вовсе не помогало то, что Люк на них еще никак не ответил.
О? Ну…я действительно польщен.
Драко подумал об этом еще немного и понял, что он подсознательно рассматривает Флэша в таком же качестве, признавая связь между ними и придавая такую важность их дружбе.
Знаешь, мне очень легко с тобой общаться, мы, должно быть…почему еще я бы чувствовал такую тягу к тебе? Я даже толком не знаю тебя — кроме нескольких интимных деталей. Черт, я рассказывал тебе такое, о чем никому не говорил, даже моим любовникам, и до сих пор не могу поверить, что сделал это. Не то, чтобы я хотел это изменить.
Прости. Я не собирался этого говорить. Я просто…ну, ты же знаешь, как эта штука работает. Клянусь, иногда у меня появляется такое ощущение, словно что-то еще, кроме меня, контролирует перо. Я имею в виду, что да, я тоже чувствую притяжение, и с тобой так просто общаться — когда я не делаю из себя идиота, как сейчас — и, ну, я не знаю, почему ты чувствуешь себя польщенным. Я удивлен, что ты вообще не убежал, а продолжаешь со мной после этого разговаривать.
Знаешь, мне хотелось убежать, когда я думал, что знаю, кто ты. Думаю, магия этого дневника не только вытягивает из нас наши самые сокровенные мысли, но и не позволяет нам врать — даже себе самим — что, признаюсь, заставляет меня время от времени чувствовать себя бормочущим идиотом. Ты смог что-нибудь выяснить об этих дневниках? Должен признаться, каждый раз, как я всерьез собираюсь их исследовать, меня либо отвлекают, либо заводят в тупик…Интересно, это магия дневника заставляет меня так поступать?
Интересная мысль. Я тоже подумывал это сделать, но ни разу так и ничего и не предпринял. Нет, ты уж точно не бормочущий и не идиот тоже. У тебя есть интуиция, и, кажется, ты знаешь, о чем говоришь. Я думал о магии в дневнике — как он вынуждает меня говорить вещи, о которых я вовсе не собирался сообщать. То, что обычно я утаиваю из-за моей неуверенности или моих надежд. Думаю, именно в этой части они не допускают лжи. Теперь, когда ты упомянул об этом, я могу вспомнить те случаи, как сейчас, когда я говорил о том, о чем даже не подозревал, что думаю, пока не выразил свои мысли тут. То, в чем я не хотел самому себе признаваться, поскольку считал, что если не признаюсь, то эти вещи не станут реальными. Именно поэтому, мне кажется, дневники и предотвращают возможную ложь — чтобы мы не могли обманывать сами себя.
Знаешь, когда я прочел твою первую запись в первый раз, то подумывал проигнорировать ее или выбросить дневник куда подальше. Эта книга незадолго до этого практически выпрыгнула на меня с полки, и уже не могу вспомнить, почему я вдруг почувствовал, что мне просто необходимо тебе ответить. А теперь я просто счастлив, что сделал это. Ты помогал, когда мне было тяжело в прошлые месяцы, и заставил меня думать прежде, чем действовать, что мне так часто следовало бы делать во многих аспектах моей личной жизни. И это приводит меня к тому, как я уже упоминал (возможно, потому что думал об этом всю неделю), что мне невероятно легко с тобой общаться. Мы просто должны быть частью одной группы душ, если задуматься. Итак, мы потрахаемся сейчас или позже?
Прости, снова мои мысли заняты только одним. И эти мысли только о Жан-Поле. Он на работе — снова, и, похоже, после такого количества секса за последнюю неделю, мое бедное тело привыкло думать только о нем. Мне точно нужно переспать с кем-нибудь, прямо сейчас. Прости, что выплескиваю все это на тебя. Я знаю, ты хотел подробностей, но мне кажется, что я несколько переборщил, особенно, принимая во внимание, что ты сейчас одинок. В один из этих дней я точно ляпну что-нибудь, что тебя обидит, и ты удерешь и спрячешься…
Знаешь, не думаю, что ты сможешь меня обидеть. Я имею в виду, я никогда никому даже не намекал о своем недавно открывшемся пристрастии к вуайеризму, связыванию и тому подобному. То, что я говорил тебе — если это все тебя не напугало, то из него ты должен был определить для себя границы, разговор в которых для меня удобен. Возможно, мы оба так привыкли к нашим лимитам в личных отношениях, что и не понимаем, как мы оба уже расширили эти границы друг с другом?
Потрахаться — сейчас или позже? Ну, должен признаться, мне безумно хочется сказать, что «сейчас» и спросить адрес твоего камина, если бы я так не боялся, что это разрушит нашу дружбу. Конечно, принимая во внимание, что ты сейчас в гостях у Жан-Поля, было бы логичнее дать тебе мой каминный адрес, если мы, конечно, не попросим его присоединиться…
Я полностью понимаю твое желание позаниматься сексом. Думаю, что причиной части моих проблем являются сны, которые мне сняться в последнее время. Они очень странные и некоторые из них я не помню, но всегда просыпаюсь…возбужденным.
О, ты упоминал уже о своих снах. Значит, в них присутствует и эротический компонент тоже? Как я уже раньше говорил, мне бы очень хотелось помнить мои. Но, опять же, после последнего сна я проснулся в ужасе, поэтому, возможно, мне лучше не знать, что мне снилось. Я не из тех, кто может на утро в подробностях вспомнить свои сны. Я рад, что ты на меня не обиделся. Просто дай мне знать, если ты чувствуешь себя неуютно, и я придержу свой язык…перо. Должен признаться, у меня никогда не было никого, кому я мог бы рассказать свои самые сокровенные желания. Можешь считать, что тебе повезло, раз ты в них посвящен. А насчет связывания и вуайеризма — ну, могу сказать, ты подкинул мне несколько заманчивых идей, и я их непременно претворю в жизнь, когда Жан-Поль вернется домой. Знаешь, я уже почти готов пригласить тебя сюда и спросить Жан-Поля, не против ли он секса втроем. Может быть интересно. Но, опять же, не знаю, способен ли я сам поделиться. Я не очень-то в этом хорош. А насчет твоего каминного адреса — в Англии слишком холодно, думаю, я, все же, предпочитаю жару Северной Африки.
Ты не веришь, что мы сможем создать сами достаточно жара?
Не сомневаюсь, что трения будет много…или мы можем воспользоваться Утепляющими чарами, если общение станет немного прохладным. Как я сказал, для этого есть специальные заклинания. Но скажи-ка мне — меня, вот, здесь на днях кое-что заинтересовало. Как я понял, ты эксперт по магглам (увы, ты единственный знакомый мне маг, который что-то в них понимает), поэтому скажи мне…
Да, магглы занимаются сексом так же, как и волшебники. Вставляют штуку А в дырку В. Многократно…
Ха-ха-ха. Мне это известно, хотя я и не принимал участия в этом увеселении с магглами. Меня просто недавно заинтересовал один вопрос о маггловских предметах (все благодаря тебе, конечно). Скажи мне, что работает лучше: маггловская смазка или зелья волшебников? Или ты предпочитаешь заклинания? Я спрашиваю только потому, что чувствую себя немного авантюрным в этом смысле, а Жан-Поль часто общается с магглами.
Хммм, мне не доводилось часто использовать маггловскую смазку, но в те редкие разы, что у меня были, она работала. Заклинания работают прилично, но кажутся мне какими-то безликими. Я не против них во время хорошего яростного траха, когда под рукой ничего больше нет, но когда у меня есть время, и я хочу более интимного контакта с кем-то, то обычно предпочитаю зелья. Конечно, если удается достать состав, приготовленный тем человеком, который действительно понимает, что он делает. Тебе, возможно, с этим повезло больше, потому что ты и сам можешь их сделать. Смазывающие зелья предлагают более изысканные ощущения от секса, знаешь — придают больше интимности, и все такое…и, сравнивая их с маггловской смазкой — она просто неплоха — немного более вязкая и густая.
Но занимался ли ты сексом с магглом? Прости мне еще один личный вопрос — мне сейчас просто любопытно, теперь, когда поток моих мыслей встал на нужные рельсы. Я никогда, вообще-то, не обсуждал такие вещи с другим мужчиной. Я имею в виду, трудно обсуждать такие темы с любовником, когда его рот находится в неком месте, отчего на время вышибает все мысли из головы.
Да, я занимался сексом с магглом, но только пару раз, и да, согласен. Не думаю, что я тоже когда-нибудь обсуждал это, даже с Олли. Наверное, ты можешь это внести в наш счет того, о чем мы никогда раньше ни с кем не говорили. Но возвращаемся к сексу с магглами: именно тогда я и познакомился с их способами смазки. Не лучшая, конечно, вещь, но магглы обычно обескураживающе смотрят на тебя, если ты подносишь деревянную палку к их гениталиям или заднице, и начинаешь бормотать заклинание.
Эта картинка слишком забавна, чтобы можно было выразить словами. Да, я знаю, как приготовить несколько составов смазок, и да, я известен тем, что изготовляю их. Есть парочка, которые довольно трудно приготовить, но когда сделаешь их нормально, и достаточно долго подержишь на огне, они доставляют тебе огромное удовольствие. Немного смахивает на тантрический секс, если честно.
Тантрический секс? Я слышал о нем раньше, но не знаю, что это под собой подразумевает. Знаешь, разговаривая с тобой, я начинаю думать, что моя сексуальная жизнь всегда была жутко скучна
Уверен, она не настолько скучна, Флэш. Мое собственное знакомство с сексом с мужчинами нельзя было назвать ортодоксальным, и зачастую он бывал просто экстремальным. Иногда я хочу элементарного обычного траха, когда оба партнера просто кончают так быстро, как это только возможно. И мне не нужен весь этот заранее продуманный секс. Хотя, если верить Жан-Полю, то этот тантрический секс — самая эротичная форма занятий любовью.
Я все еще проверяю его способности в этой области: в конце концов, он пытается меня обучить этому искусству (и благодаря этим урокам я все еще не очень много успел увидеть в Марракеше). Не думаю, что я хорош в нем. Предполагается, что удовольствие возрастает, когда ты учишься продлевать оргазм, направлять его так, чтобы он становится всеобъемлющим — оргазм всего тела на сознательном и подсознательном уровнях. Все дело в занятии любовью и его продлении, когда ты полностью подчиняешься партнеру.
Вот с продлением у меня и возникают проблемы. Звучит-то все заманчиво, и я могу чувствовать, что есть потенциал к самому прекрасному эмоциональному и физическому оргазму, но когда я достигаю определенного уровня, то я просто отпускаю его. Может быть, еще попрактиковавшись с Жан-Полем, я смогу продлевать его на целый день, как он и предлагает. Все дело в контроле.
Гарри фыркнул, прочитав пикантные слова Люка. «Ну, мне точно нужно научиться контролю. Тантрический секс, хммм, звучит намного интересней, чем другие упражнения, которые мне приходится выполнять, чтобы не допустить утечки моей магии. Теперь все, что мне нужно сделать — это найти кого-нибудь, кто согласится мне помочь овладеть этим искусством. Как жаль, что Люк так далеко» . Его заинтриговала идея обучения контролю одновременно с занятиями сексом. «Эй, а если это сработает, кто я такой, чтобы возражать? Я мог бы получить немного облегчения одновременно в двух областях!»
Обучение контролю, э? Жан-Поль владеет какой-то специальной техникой для обучения?
Ну, должен признаться, что Жан-Поль только начинает показывать мне, что в это входит. Но он предположил, что, возможно, сможет помочь медитация. Он верит во все это, и если бы ты взглянул на его квартиру, то сразу бы понял, что это проявляется даже во вкусах к мебели — скажем, он весьма…богемный. Прошло много времени с тех пор, как я принимал участие в играх по сексуальному контролю, но, в отличие от моей истории в этой сфере, сейчас все зависит от внутреннего самообладания и продления удовольствия для усиления наслаждения во время оргазма. Но, все же, этого намного проще добиться, чем некоторых форм внешнего сдерживания…
Гарри приподнял бровь при мысли о сексуальном сдерживании. Его мозги сегодня действительно работали только в одном направлении, а Люк только добавлял масла в постоянный огонь его собственного гриффиндорского любопытства. Если он не поостережется, то непременно наговорит лишнего. И он это и сделал, прежде чем успел понять — слова начали слетать с кончика его пера.
Сдерживание? Ты имеешь в виду, как специальные приспособления? Например? О, прости, кажется, теперь уже я выхожу за рамки — ты не обязан отвечать, если не хочешь.
Уверен, что ты раньше пробовал специгрушки?
«Или, возможно, из нас двоих только я являюсь извращенцем» ,— подумал Драко. «Или, может быть, мне просто не хватает Жан-Поля. Ну, теперь-то уж я точно знаю, что разговариваю не с Северусом!»
Боюсь, что нет. Как я уже говорил, я только недавно выяснил, что меня привлекает мысль быть привязанным или идея понаблюдать за кем-то еще…ну, да, признаюсь, что я бесстыдный вуайерист. Еще только бы кто-нибудь позволил мне посмотреть. Ты хочешь сказать, что у тебя есть опыт со всеми этими приспособлениями?
Да, но не обязательно, что мне все из них нравятся. Некоторые из них довольно жестокие или близки к этому, на мой вкус. Я предлагаю тебе пока ограничиться шелковыми шарфами. Если ты хочешь найти что-нибудь, что удержало бы тебя от раннего оргазма – что-то для своей мошонки — воспользуйся колечком для члена — это поможет тебе достигнуть необходимого результата. Конечно, это может быть что-нибудь еще, что ты сможешь надеть или повязать, чтобы предотвратить раннюю эякуляцию — здесь тоже может пригодиться шелковый шарф…Я не видел никаких сексуальных приспособлений в квартире Жан-Поля. Возможно, я смогу уговорить его воспользоваться шарфом…или галстуком…Теперь мне точно уже хочется, чтобы он поскорее вернулся домой. Знаешь, если я внезапно исчезну из дневника, то не волнуйся, это просто будет значить, что я набросился на него сразу, как он вышел из камина.
И это еще будет даже не слишком быстро. Все эти разговоры о сексе и некоторых необходимых аксессуарах заставили Драко чуть ли не изнывать от ожидания возвращения Жан-Поля. Он буквально упадет в его объятия через секунду после того, как тот объявится в квартире.
Я буду иметь твой совет в виду, пока сижу здесь один. Знаешь, я серьезно подумываю о том, чтобы снова спросить того старого друга — интересно, я смогу сделать ему предложение на этот раз серьезно и без смешков? Мне очень нужно потрахаться — правда!
А насчет аксессуаров должен признаться, что в ту мою единственную ночь с Чарли у меня был самых лучший секс, и, мой бог, он был фантастичен! До того момента, я думаю, самым извращенным были либо повязка на глаза, либо секс в душе.
Ну, должен признаться, что я попробовал это все еще в юности. Некоторые из моих ранних «экспериментов» с другими парнями включали в себя использование всех этих причиндалов. Не пойми меня неверно, не все приспособления были так уж ужасны — некоторые из них я находил довольно…стимулирующими. Те, которые были близки к пыткам, уж больно напоминали мне мой военный опыт, и даже всей жизни не хватит, чтобы стерлись те воспоминания. Если честно, то я потом еще долго не пользовался такими аксессуарами.
Нет, конечно, я не думаю, что мне понадобился бы секс, близкий к пыткам…конечно, ОТСУТСТВИЕ секса само по себе является извращенной пыткой. Знаешь, все эти разговоры заставили меня понять одну вещь. Я собираюсь пойти и поговорить с моим другом; если я не сделаю этого сейчас, то я вообще не решусь никогда. Я должен ловить момент, и не уйду от него без ответа! Кто знает, может быть, мне скоро и не потребуются все эти скабрёзные подробности — в конце концов — но ты продолжай, на всякий случай…
Удачи, Флэш! Я буду думать о тебе. Надеюсь, теперь настанет твоя очередь рассказывать пикантные подробности мне!
Спасибо, Люк. В это же время через неделю?
Конечно.
Драко услышал знакомый шум камина, когда вернулся Жан-Поль. Все еще удобно сидя на подушках, он прижимал дневник к себе с глупой улыбкой на лице, думая о своем довольно рискованном разговоре, и как ему может понравиться расширить свой опыт общения с Жан-Полем на практике.
— Кажется, ты веселишься, — Жан-Поль подошел ближе, чтобы поцеловать Драко, который с жаром ответил на поцелуй, разгоряченный своими недавними мыслями и обсуждением с Флэшем. Жан-Поль внезапно отступил, смотря на дневник.
— Снова пишешь в своей записной книжке? — спросил он.
— Это мой дневник. Вообще-то, это Journal Intime Partagé, — Жан-Поль замер, на его лице отразился легкий ужас. Во всяком случае, так показалось Драко. — Он магический, конечно, — продолжил он. Он не был уверен, знает ли Жан-Поль о таких дневниках.
— Я знаю, что это, Драко. Я…я просто не понял сразу, в прошлый раз, когда увидел тебя с ним… — Казалось, он намеренно держал себя на расстоянии и беспокойно почесывал голову. Драко не стал задумываться об этом — он просто вытянул руки, прося Жан-Поля помочь ему подняться. Он не думал, что кому-нибудь повредит, если он расскажет Жан-Полю о Флэше. Что ему скрывать-то? Они ведь друзья.
Драко притянул Жан-Поля для поцелуя и продолжил объяснения, — Хммм. Ну, немного жутковато, что парень, который пишет в этом дневнике, так похож на меня. У нас много общего. Я читаю его ответы и думаю, что слишком уж треплюсь, когда мы разговариваем. Флэш, возможно, один из моих лучших друзей. Думаю, можно сказать, что именно благодаря ему я и принял твое предложение. — Он не знал, почему продолжал говорить об их дружбе с Флэшем.
— Он хотел, чтобы ты сделал это? — Жан-Поль выглядел совершенно сбитым с толку. Складывалось ощущение, что ему был не по себе при мысли о том, что Драко общается через дневник. «Возможно, эти дневники просто редки», — подумал Драко.— «Конечно же, он не ревнует к Флэшу» . Но его реакция очень на это смахивала.
— Ты ревнуешь. Не волнуйся, мы никогда с ним не встречались. Мы просто разговариваем через дневник. Он все равно в Англии, — небрежно произнес Драко. Казалось, Жан-Поль знал об этих дневниках. Нужно будет порасспросить у него о них потом, но сейчас у него на уме было другое.
— Ты никогда с ним не встречался? Но я думал… — Драко быстро отвлек его еще одним глубоким поцелуем, его руки обвились вокруг шеи любовника и притянули вплотную к телу. Его желание было очевидно для Жан-Поля, который внезапно вырвался, разрывая объятия.
— Черт, я забыл свою палочку на работе. Мне нужно забрать ее. — Он избегал взгляда Драко, быстро направляясь к камину. — Я только заберу ее и вернусь. — Он зашел в камин, больше ничего не сказав.
Драко остался озадаченным таким внезапным бегством. Знание о дневниках как-то повлияло на Жан-Поля? Он нахмурился и решил как следует обо всем расспросить, как только тот вернется.
Но прошло много времени, прежде чем Жан-Поль пришел домой. Драко начал беспокоится после того, как тот не вернулся через час, но, быстро связавшись с ним по камину, узнал, что шейху стало хуже, и Жан-Поль был занят лечением.
Было странно спать одному, и Драко долго не мог заснуть. Почему Жан-Поль так отреагировал? Слабый отблеск рассвета пробивался сквозь шторы на окнах, когда Драко, наконец, сумел заснуть, убедив себя, что он все преувеличивает, несмотря на предчувствие, что что-то пошло не так.
К тому времени, как Жан-Поль вернулся, был уже день, и он выглядел уставшим. Драко позволил ему поспать одному. Только несколько недель спустя он понял, что у него так и не было возможности выяснить что-то о своем дневнике.
И лишь спустя несколько месяцев он выяснил, почему Жан-Поль тогда так резко отреагировал, увидев Драко с дневником. Если бы кто-нибудь сказал ему об этом заранее, следующие месяцы могли быть совершенно другими, и не привели бы к их конечному результату.
* * *
Гарри вздрогнул от неожиданности, когда в его комнате активировался камин через несколько секунд после того, как он закрыл дневник. Он босиком на цыпочках подкрался к двери, только сейчас поняв, насколько холодно было в комнате, и обнаружил Ремуса, выглядывающего из пламени камина. Судя по выражению его лица, очертаний личных комнат, видневшихся за спиной Ремуса, вызов был не деловой. Гарри принял это за хороший признак.
— Ремус! Привет, входи! — Гарри был рад видеть, что его глупый флирт не стал причиной отчуждения между ними. Это был первый раз, когда Ремус сам пришел к нему за последние две недели. Он отступил назад, давая место оборотню, чтобы пройти через камин, и внезапно заволновался, очутившись лицом к лицу с возможностью повторно сделать ему то же самое предложение. Он прикусил себе кончик языка, чтобы не выпалить его тут же, прежде чем будет готов. Как он и говорил Люку, возможность переспать со своим старым другом была очень соблазнительна. Он улыбнулся и расслабился немного, когда Ремус вошел и свободно плюхнулся в одно их мягких кресел. «Он никогда бы не сделал этого, если бы чувствовал себя неуютно» . Гарри мгновенно наколдовал чайник и налил им обоим горячего чаю, а затем сел в такое же кресло и настроился на приятный разговор. Он чувствовал себя достаточно уверенно — в конце концов, разве он не посвятил все утро усердным занятиям медитацией, вспомнив «Тай Чи», которая так помогла ему несколько лет назад? И разве он только что не поболтал с Люком, избавляясь от некоторых своих страхов и неуверенности относительно Оливера и своего бегства из магазина? Принимая все это во внимание, сегодняшний день оказался для него очень неплохим, и если судьба улыбнется ему, то за ним последует такой же хороший вечер.
— Как у тебя дела, Гарри? Тебе лучше?
Гарри кивнул, — Да, думаю, да. Я планировал завтра вернуться в Хогвардс. Знаю, что пока у нас не будет больше информации о Нео Пожирателях Смерти, мне следует быть поблизости, особенно, если Руфус Скраймегоу действительно поговорит с начальством моего отдела и проследит, чтобы меня больше не держали в неизвестности. Лучше знать, что происходит, и иметь независимое представление о моей реакции на все эти события.
— О? — Ремус слегка подался вперед, добавляя в чай еще сахара, и Гарри не мог не уставиться на его изящные руки и пальцы. Гарри проследил взглядом движение каждой мышцы тела Ремуса, пока тот снова усаживался в кресло. Потом он откашлялся и снова сфокусировался на их разговоре.
— Да, вы все видели изменения и помните мою реакцию и магические выплески на угрозы Волдеморта…это помогает мне распознать приоритеты. И я начал снова заниматься упражнениями «Тай Чи». Было бы не плохо, если бы кто-нибудь понаблюдал за моей следующей тренировкой, а то я основательно все позабыл и не хотел бы что-то пропустить. Я давно уже не практиковался, но медитация помогает, — Гарри закинул руки за голову, думая о восстановленном тонусе в мышцах после утренних манипуляций. Он почувствовал, как на его животе задралась рубашка, и одновременно услышал резкий выдох Ремуса. Только через какое-то время тот снова заговорил.
— Приятно слышать. Дамблдор будет рад, что ты скоро собираешься вернуться. Он волновался о тебе. — Ремус наблюдал, как Гарри осторожно раскачивается из стороны в сторону, предоставляя с каждым движением все лучший вид на свой загорелый живот. Он чувствовал, что у него плохо получалось скрывать нотки заинтересованности в голосе, и совсем не был уверен, что Гарри спокойно отреагирует на это. В конце концов, парень сам тогда сказал, что его предложение было несерьезным.
— Только Дамблдор? — Услышав игривые нотки в голосе, Ремус быстро перевел взгляд со все еще оголенной кожи живота Гарри на озорные и полные желания зеленые глаза. Сомнений быть не могло, теперь Ремус точно знал, что имел в виду молодой человек. — А ты не будешь рад, если я вернусь в Хогвардс? — спросил Гарри.
— Конечно, Гарри. Мы все беспокоимся за тебя, и я будут рад понаблюдать за твоим следующим занятием «Тай Чи». Кажется, раньше мы вместе работали над ним. Ты сказал, что медитация помогает тебе? — Ремус чувствовал, что уже повторяется, но у него не получалось сейчас нормально сконцентрироваться ни на чем, кроме возбуждающего запаха и собственной реакции на гибкое тело Гарри.
— Да, немного. Я чувствую себя сейчас спокойней, чем до занятия. Конечно, она не помогла избавиться от всех моих…— он посмотрел в глаза Ремуса, спрашивая себя, а не спятил ли он на мгновение. «Какого черта, можно и попробовать!» — …желаний, — многозначительно закончил он.
Ремус уловил подтекст в словах, обольстительное выражение на лице молодого человека и был ошеломлен запахом феромонов. Он встал и отошел в другой конец комнаты. Если бы скоро было полнолуние, он, без сомнения, взял бы Гарри прямо здесь и сейчас — его звериные инстинкты и так уже грозили вырваться из-под контроля. Но все же он решил подождать немного. Он хотел удостовериться, что Гарри осознанно принял эти решения. Он хотел убедиться, что не использует молодого человека в своих интересах, воспользовавшись его проблемами.
Гарри понаблюдал за быстрой сменой эмоций на привлекательном лице Ремуса и тоже поднялся. Он осторожно приблизился, словно опасаясь спугнуть Ремуса. — Ты предложил мне помочь, если сможешь. Интересно, если я попрошу снова — есть вероятность, что ты…согласишься? Пожалуйста! — Может быть, Гарри и не очень хорошо понимал что делает, но он придвинулся еще ближе к Ремусу, соблазнительно понижая голос и многозначительно смотря в медовые глаза оборотня.
Ремуса вся эта ситуация настолько заинтриговала, что он позволил себе выпустить на мгновение звериные инстинкты на свободу. Он немного подался вперед. — Гарри ты всерьез спрашиваешь об этом?
— Думаю, да, — его голос звучал намного увереннее, чем он себя на самом деле чувствовал. Что-то внутри него твердило, что это не то, что ему нужно на самом деле, но его либидо заставило его закрыть глаза на все сомнения и на табу, которое он сам установил из-за дружбы его отца с Ремусом. Его тело хотело этого человека — без сомнений. — Да, я действительно так думаю.
— Гарри…ты знаешь, я могу чувствовать… запах…ты понимаешь, о чем просишь? Это…ты действительно…? — Ремуса настолько поглотила атмосфера чувственности, что он уже не мог нормально думать.
— Я думал об этом, о тебе… — страстно пробормотал Гарри.
— И?
— Идея…интересна. Меня обуревают противоречивые эмоции ото всех этих мыслей, но сейчас это, кажется… — Гарри внезапно не смог выразить словами, что именно он чувствует.
Ремус повернулся, ища путь для побега, чтобы в одиночестве собраться мыслями, но только еще сильнее растерялся, когда его глаза выхватили знакомый дневник на столе. Он замер с расширившимися глазами. — Гарри, это…дневник Сириуса? — Он старался удержать язык за зубами, зная ответ заранее. Никогда, до самой смерти, он не сможет забыть эти дневники. Они помогали ему сохранять рассудок, когда он и Сириус были вынуждены расставаться, и, что более важно, они помогли ему понять, насколько Сириус был для него важен. Эмоции Ремуса были сумбурны — он чувствовал неуверенность, и его разрывали новые желания и старая любовь.
— Значит, ты узнал его? — тут же переспросил Гарри, явно отвлекаясь от предыдущего разговора. — Я хотел спросить тебя о нем, но постоянно забывал. Это довольно странно. Этот дневник связан с другим, таким же, и мужчина, у которого находится второй дневник, знает о нем и связывающей их магии не больше моего. Сириус когда-нибудь говорил о свойствах этих дневников, ты не знаешь, когда он им пользовался?
Ремус почувствовал, как у него закружилась голова. Гарри нашел дневник, или тот сам нашел его и его вторую половину. Слова Гарри объяснили ему, что молодой человек не понимает основной сути этих спаренных дневников, и он точно не сможет ему объяснить, не сейчас. — Ты переписываешься в нем с кем-то? — Его голос прозвучал хрипло, как будто доносился из глубины пещеры.
— Ммм, ты же не думаешь, что Сириус возражал бы, что я им пользуюсь? Мы стали хорошими друзьями с владельцем второго дневника. Я как раз только что с ним разговаривал о тебе, — Гарри сократил расстояние между ними и положил руку на плечо Ремуса. Тот резко развернулся, все еще переваривая новую информацию, но чувственность и запах возбуждения Гарри продолжали будоражить его кровь. — Я как раз говорил ему, как сильно хочу это сделать, — продолжил Гарри.
Гарри почувствовал, как какая-то посторонняя сила завладевает им, что-то, что росло в нем последние пару недель и увеличивало желание секса, доведя его до состояния крайней необходимости. Просто он не был уверен, относятся ли его желания к Ремусу, но был уже не в состоянии остановиться, поскольку возбуждение стало слишком велико. Если бы он не знал достоверно, что это невозможно, он бы задался вопросом, а не подлили ли ему любовного зелья. Наконец, желание возобладало над чувствами, и он рискнул. Его рука нежно подгладила лицо Ремуса, пальцы осторожно скользнули по щеке. От их первого соприкосновения у обоих по телу пробежала дрожь, и Ремус почувствовал, как их охватывает волна запретного желания. В момент, когда их губы соприкоснулись, их потребность друг в друге и желание возросли еще больше. Ремус сам был немного удивлен отчаянным стоном, вырвавшимся невольно из его горла. Он никогда даже не думал о языке Гарри, всегда придерживаясь мысли, что он сын его лучшего друга и крестник его любовника. Но теперь, когда этот язычок скользил по его губам, пробираясь вовнутрь рта и переплетаясь с его языком, у него не было другого выбора, кроме как признать его талантливость.
Тело Гарри пело от восторга, что, наконец-то, оно находится в чьих-то страстных объятиях. Он все еще не мог объяснить чрезмерное сексуальное желание, которое мучило его в последнее время, но чувствовал, что даже этот поцелуй поможет уменьшить его. Прикосновения способствовали увеличению и без того уже бешеного возбуждения и напоминали ему, что он все еще жив, и, в какой-то мере помогали ему уменьшить напряжение, возраставшее день ото дня. Он покрепче обнял Ремуса за талию, притягивая его ближе, до полного соприкосновения их тел, и потерся бедрами о вставший член, который он с радостью обнаружил. Это вырвало гортанные стоны у обоих мужчин, но и неожиданно вернуло Ремусу способность мыслить.
«Это неправильно, Гарри не для меня» . Он принял эту мысль, зная, что именно так и обстоит дело в свете всего, что он узнал о дневнике и переписке Гарри, поэтому резко вырвался из объятий, извинения слетели с его губ прежде, чем он успел почувствовать легкую горечь разочарования. — Гарри, прости. Я не должен был…
— Нет, — Гарри остановил его, не желая слышать грядущий отказ. Ему вовсе не хотелось разбираться, как этот мужчина мог его целовать так, если совершенно его не хотел, или как мог желать его так сильно, и все же чувствовать, что не должен этого делать. — Это моя вина. Я не должен был.
— Гарри, не расстраивайся из-за моего отказа. Я, правда, все понимаю. Меня тоже в последнее время преследовали мысли о тебе. Твои слова тогда застали меня врасплох, и я увидел тебя совершенно в другом свете. Ты вырос в очень привлекательного молодого человека. Но было бы неправильно завязывать между нами отношения. — Ремус поднял руку, останавливая возражения Гарри. — Прежде, чем ты станешь спорить, я хочу сказать, что это не из-за возраста, или дружбы с твоим отцом или даже моих отношений с Сириусом, хотя, Мерлин только знает, насколько бы это шокировало Сириуса, а в мире мало такого, чем можно было его ошарашить. Просто, что-то говорит мне, что это неправильно. Я просто знаю, что мы не предназначены быть друг для друга большим, чем просто друзьями. Там, в мире, есть кто-то особенный для тебя, Гарри, и когда ты найдешь его, ты поймешь, о чем я сейчас говорю.
Гарри кивнул, слишком расстроенный, раздраженный и возбужденный, чтобы доверять сейчас своему голосу. Он глубоко вздохнул, позволил себе один быстрый и целомудренный поцелуй, а затем вернулся в свое кресло.
Ремус громко вздохнул, проклиная коварную судьбу, не вовремя давшую ему понять, что Гарри использует Journal Intime Partagé. Если бы не это, он бы сейчас занимался сексом с Гарри, а не готовился вернуться один в Хогвардс. — Мне лучше уйти. Итак…Встретимся в Хогвардсе? — Он замер, наблюдая за Гарри, который пытался взять себя в руки. — Все будет в порядке, Гарри, вот увидишь. — И с этими словами Ремус ступил в камин, направляясь в школу, а там — прямиком в душ, чтобы позаботиться о своей неудовлетворенности после их небольшой встречи.
* * *
1 апреля — вторник
К вечеринке по случаю Дня рождения близнецов Нора буквально превратилась в людской муравейник. Виновники торжества немного задержались, стараясь обслужить всех покупателей и сделав в этот день очень неплохую выручку. Первое апреля всегда был великим днем для этих шутников и не только потому, что это был их День рождения. Молли собрала огромное количество народу, и все организовала для празднования двадцатипятилетия близнецов.
Гарри сомневался, стоит ли ему вообще туда идти, но только потому, что не очень-то представлял себе, как сможет долго находится среди такого скопища людей. Тогда Рону пришлось напомнить ему, что он — член семьи, и что Молли расстроится, если Гарри не появится. Пришлось признать, что Рон прав. Он знал миссис Уизли достаточно хорошо, чтобы догадаться, что его отсутствие будет воспринято как личное оскорбление. Конечно же, сейчас, стоя в толпе и потягивая вино, он совершенно не жалел, что пришел в Нору. Вечеринка была отличная. Угощение, как всегда, оказалось великолепно, и все от души веселились. К сожалению, в этот день Молли и Артура ожидало немало сюрпризов, что заставило даже Гарри чувствовать себя немного неуютно.
— Ты действительно думаешь, что это было умно со стороны обоих близнецов, так ошарашить своих родителей сегодня, Рон? — спросил Гарри.
— Не знаю. Я хоть раз счастлив, что мамины нотации направлены не в мою сторону. Не знаю, почему Фред и Лаванда не сообщили раньше о ребенке, — оба парня посмотрели на свою бывшую одноклассницу, которую заставили сесть и слушать свою будущую свекровь. Молли и слышать не хотела, что они поженятся после рождения ребенка, и теперь оба будущих родителя были вынуждены выслушивать ее лекцию.
— Н-да, и, я думаю, Джордж и Ли выбрали неудачный день, чтобы сообщить о своих отношениях, — Гарри усмехнулся, вспомнив, что об их отношениях он узнал даже раньше Рона. Пара, казалось, счастлива вместе, и это только добавляло Гарри сексуального раздражения. Он не мог не ощутить легкой ревности к их счастью. Конечно же, то, что Чарли находился в противоположном углу комнаты и выглядел сексапильнее, чем обычно, совсем не помогало в решении его маленькой проблемы.
— Кто бы мог подумать, что Билл так плохо воспримет новости? Я имею в виду, он, казалось, не расстроился, когда Чарли сообщил о своей ориентации, но теперь, когда двое его братьев — геи, он внезапно стал гомофобом, — Рон казался озадаченным.
— Я бы не стал сильно беспокоиться, Рон. — Гарри и раньше видел такое поведение, что демонстрировал Билл. Это обычная реакция мужчины, когда он узнает, что близкие ему мужчины были гомосексуалистами. — Он, в конце концов, придет в себя.
— Говоря о том, чтобы прийти в себя, — Чарли прервал их небольшой разговор. Гарри не мог пропустить явный подтекст в словах Чарли.
— Чарли, — кивнул Гарри, у него этим вечером пока еще не было возможности поговорить с ним. Рон возложил на себя обязанность держать Гарри подальше от Чарли. Похоже, он серьезно решил, что Гарри может наброситься на его старшего брата прямо перед всем честным народом. Проблема была в том, что Рон не был так уж неправ. Гарри настолько возбудил и очаровал великолепный вид Чарли, что он позволил бы ему взять себя прямо на полу гостиной.
— Итак, Гарри, — продолжил Чарли. — Я слышал, ты был в Хогвардсе… — И тот час же его прервали Джордж и Ли.
— Гарри, разве это не здорово? Чарли подумывает о том, чтобы вернутся домой! — Джордж улыбнулся.
Гарри был удивлен этой новостью. — О? — Только и смог он выдавить. Он чувствовал себя глупо, но был так ошеломлен, что не смог ничего добавить.
Чарли улыбался. — Ну, Гарри, скажи-ка мне, — Чарли заговорщически обвил рукой талию Гарри. — У тебя был шанс увидеть Северуса, пока ты был там? Как он поживает? Все еще один и великолепен, как всегда? — Гарри сразу понял, куда Чарли клонит, и внутри все сжалось от разочарования, что не он был объектом интереса этого потрясающего парня. И все же, он был настолько ошеломлен этим вопросом, что просто замер в шоке.
— Эй, вы, двое — а ну-ка, расцепитесь. — Рон разделил их, и Гарри тут же стало не хватать теплоты прикосновений Чарли, пусть они и были абсолютно невинны. Невзирая на явное отсутствие внимания к нему, он жаждал совсем не невинных прикосновений: Гарри все еще было безумно необходимо настоящее физическое удовлетворение. Ремус отверг его авансы, а Чарли — ну, это же просто Чарли!
— Рон! — Гермиона позвала его через всю комнату. Она разговаривала с Джинни.
Рон посмотрел на Гарри и брата. — Вы, двое, чтобы тут ничего не было. Я слежу за вами, знайте об этом. Не думаю, что мама сегодня выдержит еще какие-нибудь волнения.
Чарли рассмеялся. — Рон приглядывает за нами, да? Интересно, когда это ему стало нравиться наблюдать, — протянул он, широко улыбаясь. Гарри расхохотался. Он уже успел понять, что с Чарли они останутся только друзьями. И в этот момент он заметил свежий ожог на руке Чарли. Для полностью зажившей раны она все равно выглядела просто ужасно. Чарли заметил, куда Гарри смотрит. — Да, я повстречался с Норвежским Горбатым. Мне еще повезло, что уцелели волосы на голове, но моим бровям потребовалась пара дней, чтобы снова отрасти, — он рассмеялся.
— Значит, поэтому ты подумываешь вернуться в Англию? — спросил Гарри.
Чарли пожал плечами. — Возможно. У меня есть пара предложений в запасе. Кроме того, намного легче добиться мужчины, когда ты находишься с ним хотя бы на одном континенте.
Гарри сморщил нос. — Не знаю, что ты увидел в этом чертовом сальном придурке. Этот мужчина даже не сексуален, Чарли. Думаю, что именно тебе нужны очки… — Он был удивлен, что спустя столько времени, Чарли все еще волновал объект его подростковой влюбленности. «Н-да, я действительно могу об этом разговаривать? Или нет?» — Нет, серьезно, почему теперь?
— Ну, я решил, что уже достаточно пожил один. Я всегда любил свою работу, но она просто больше не доставляет такого удовольствия, как раньше. Думаю, пришло время найти то, чего мне не хватало в жизни, занятой только работой, и начать думать о других вещах, которые действительно имеют значение, таких, как семья и любовь. Знаешь, я беспокоился о тебе, Гарри, и ты заставил меня задуматься о моей собственной жизни. — Гарри тут же почувствовал себя неуютно от этого ответа, но не мог определить, почему. А потом он, наконец, понял, что прямо ему в лицо высказали все то, чего он сам хотел от своей жизни. Он и не ведал, что за его задумчивым настроением наблюдали с другого конца комнаты.
— Рон, как дела у Гарри? — спросила Гермиона, наблюдая за разговором Гарри и Чарли, и заметив меланхоличное выражение лица друга. Они оба волновались за него. Он медленно отдалялся от них, но они все равно любили его как брата.
— Не знаю, Гермиона. Честно, не знаю. Он мне ничего не рассказывает, но, в то же время, кажется, он и не хранит все в себе. Я просто хочу держать его подальше от Чарли. Зная, на что эти двое способны…
— Не думаю, что тебе стоит об этом беспокоиться, Рон. Я кое-что сегодня выяснила о его дневнике. — Гермиона, казалось, была в восторге от новостей.
— О? Это же не плохие новости, любимая? — Рон притянул невесту поближе, не желая, чтобы кто-нибудь услышал, что она собирается ему сообщить.
Гермиона покачала головой. — Нет, не плохие — во всяком случае, мне так не кажется. Я считаю, что этот Люк предназначен быть его родственной душой. Думаю, этот дневник — Journal Intime Partagé. — Рон даже не стал затрудняться спрашивать, что это такое, потому что Гермиона тут же ударилась в объяснения, — Когда две родственные души связаны, они могут использовать дневник для общения. Эти книги довольно редки, и обычно их можно найти только в самых старых чистокровных семьях.
— Да, Гарри упоминал, что он принадлежал Сириусу, — лениво протянул Рон.
— Но разве ты не понимаешь, Рон? Тот парень, с которым общается Гарри — должно быть, это его родственная душа, — многозначительно сказала она.
Рон выглядел удивленно. — Ты уверена?
— Ну, не окончательно — мне нужно взглянуть на сам дневник. Он может оказаться одним из полудюжины других видов магический дневников, но я разговаривала с Джинни, и, кажется, она согласна со мной…
— Вы, девочки, не смейте вмешиваться, — прервал ее Рон. — Это жизнь Гарри, и если он хочет переписываться в дневнике с каким-то сумасшедшим французом — тогда это его выбор.
— А Чарли — нет? — возразила Гермиона.
— Это совершенно другое, и ты обо всем знаешь не хуже меня, — беспомощно сказал он. Он понимал, что Гермиона поймала его, и не мог ничего придумать достойного в настоящий момент, кроме этого довольно слабого аргумента, в надежде, что она оставит эту тему. — Ты же не думаешь, что он влипнет в неприятности из-за этого, Миона? — серьезно спросил Рон.
Гермиона покачала головой. — Это — Гарри. Он мастер влипать в неприятности. Все, что мы можем сделать, это выяснить, кто такой Люк и предупредить его. Предупредить, что если он не будет нормально относиться к нашему Гарри, то мы оторвем ему яйца.
— Гермиона! — воскликнул Рон в шоке. Она просто улыбнулась и подмигнула Джинни. Его сестра явно оказывала плохое влияние на его невесту.
В чисто уизлевском стиле вечеринка достигла своего апогея, когда Молли и Артур пошли спать. Музыка стала немного громче, но никто не танцевал. Гарри старался много не пить, кроме одного стакана вина, однако именинники склонились над холодным котлом, наполненным чем-то подозрительным, чего никто не хотел пробовать. Никто и в хорошие-то времена не доверял этим двоим, что уж говорить об их Дне рождения, и все мудро решили держаться подальше от голубой жидкости, источавшей сладковатый запах, которую те готовили. Только Ли был так счастлив, что согласился попробовать ее. Джордж, казалось, пребывал в восторге от такой перспективы.
Гарри не удалось поговорить с Джинни, потому что та ушла пораньше из-за важной утренней встречи. Рон добился своего — смог оттащить Гарри от Чарли, и усадить между собой и Гермионой на диван.
— Ну-ка, расскажи нам, Гарри. Ты разговаривал недавно со своим новым другом, с Люком? — с любопытством спросила Гермиона. Рон глянул на нее.
Гарри кивнул. — Конечно. Мы частенько болтаем.
— И на кого он похож? Он милый? — продолжала она развивать тему, выискивая информацию.
— Не знаю, Гермиона. Я не встречался с ним, но из его слов я понял, что у нас много общего. Например, неудачи в личной жизни, — сказал он уныло.
— О? И чем он зарабатывает на жизнь? — спросила Гермиона. Какая-то часть Рона хотела прервать этот разговор и обвинить невесту в том, что она лезет не в свое дело, но он ничего не предпринял, поскольку его тоже интересовал новый знакомый Гарри, хотя он ни за что в мире в этом не признался бы.
— О, ну, он — Мастер Зелий в Париже, и у него есть кошка, и, чтобы предвосхитить твой вопрос, Гермиона, я не знаю, как он выглядит, и даже его настоящего имени не знаю, но я чувствую, что мы как-то связаны этим дневником. Это, на самом деле, странно, но я благодарен судьбе за то, что кто-то еще полностью понимает, что творится в моей жизни. — Гермиона не стала выжимать из него еще больше информации — у нее уже было достаточно намеков, чтобы начать расследование, даже если Рон и не одобрял ее методы.
Ночь продолжалась, и Гарри радовался, что ему удалось провести столько времени со своими старыми друзьями, и ни разу не ощутил, что его самоконтроль слабеет. Возможно, его занятия стали все же помогать. Он очень удивился и обрадовался, когда Рон попросил стать его шафером на свадьбе, и широкая улыбка озаряла его лицо каждый раз, как он думал об этом.
— Я польщен, Рон, Гермиона. Конечно, я с удовольствием буду там ради вас двоих.
— Просто проследи, чтобы он появился, Гарри, и не позволяй ему пить ничего из того, что приготовят близнецы, когда придет время его мальчишника, — голос Гермионы звучал обеспокоено.
— Я постараюсь. Но не волнуйся, если он все же сделает это — тогда, я думаю, у него будет много времени, чтобы прийти в себя во время вашего медового месяца. То место как раз для этого и предназначено — такое расслабляющее!
— О, значит, тебе известно, куда Рон меня везет? — спросила она взволновано.
— Надеюсь на то — это он мне посоветовал, — вставил Рон.
Казалось, Гермионе сразу стало значительно легче. — Это так, Гермиона. Тебе там понравится. Гарантирую это. Но даже не думай вытащить из меня название этого места, юная леди. Моя первая обязанность шафера — хранить тайны Рона от тебя! — он улыбнулся, радуясь, что может отвлечься. Он был так горд, что его попросили быть шафером.
— Ты, правда, думаешь, что ей там понравится, Гарри? — спросил Рон позже, когда Гермиона ушла поболтать с Лавандой.
— Рон, конечно, понравится. У нее будешь ты, и, если честно, ее мало волнует, куда ты ее отвезешь на ваш медовый месяц, если сам будешь рядом. Но, если тебя это беспокоит, могу тебя уверить, ты обнаружишь, что это место прямо соткано из романтики — винодельни, ландшафты, роскошное окружение — черт, я даже сам считаю, что оно чертовски романтично. Если я когда-нибудь найду себе партнера, клянусь, что мы съездим туда на нашу романтическую годовщину.
— И откуда ты узнал об этом месте, Гарри?
— Ну, вообще-то, мне Люк порекомендовал этот район Франции и посоветовал знакомого агента. Думаю, он жил там или часто бывал. — Рон запомнил эту информацию, чтобы потом помочь Гермионе в ее расследовании по раскрытию личности Люка.
— А как у тебя дела, Рон? Как работа? Или ты не можешь говорить? Клянусь, эти гоблины накинули хороший ремешок на твой язык, Рон. Ты больше не рассказываешь никаких пикантных слухов, как раньше, — Гарри понял, что прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он интересовался работой друга.
— Ну, ты же знаешь, я ничего не могу говорить, Гарри. Хотя… — Рон улыбнулся.
— Что? Кажется, тебе известно что-то ужасно интересное. Не можешь хотя бы намекнуть? — Гарри хотел знать.
— Нет…не могу…но…я недавно кое с кем встречался. С тем, кого никогда не ожидал больше увидеть. Вообще-то, это было в тот день, когда ты приходил ко мне в банк, — Рон отчаянно прикусил себя язык. Он не должен разговаривать о банковских делах.
Как Гарри мог забыть тот день? — Да, у меня тоже было несколько неожиданных встреч в тот день. Ты случайно не о Малфое говоришь? — Глаза Рона расширились, и он кивнул.
— Да. У меня была встреча с этим придурком в банке, — наконец сказал он.
— О? И мне кажется, что ты не можешь ничего рассказать об этом?
— Нет, — Грустно сказал Рон. — Хотя, я был так же расстроен, как и ты, что он не сдох где-нибудь после войны.
Гарри снова вспомнил о своей встрече с Малфоем в «Дырявом Котле». Несмотря на все едкие слова Малфоя, Гарри вспоминалось только, как великолепно тот выглядел. Но, если подумать, это, кажется, все, о чем Гарри был в состоянии думать в настоящий момент, когда смотрел на других мужчин. Его постоянное возбуждение уже начало его мучить. Он не хотел думать о Малфое или о ком-нибудь еще. Его глаза нарочито избегали Чарли, потому что он был уверен, что не сможет сохранить свой контроль надолго.
Гарри посмотрел на парочки в комнате и обрадовался, что все его друзья, кажется, устроены в жизни, даже если ему самому, скорее всего, скоро придется вступить в новый бой. Наконец, вечеринка подошла к концу, и он отправился назад в свою пустую квартиру. Каждый день на работе был тяжелой битвой, но теперь он чувствовал, что не хочет больше работать там, и все казалось ему безумно скучным. Его самой большой проблемой было держать собственную магию под контролем, и это отнимало все силы. «Не знаю, сколько еще я смогу продержаться» ,— подумал он, — «но, наверное, это неплохо — умудряться держать мою магию под контролем. Мне точно нужно начать подыскивать себе новое место — но с чего же начать?»
Он подошел к кровати и начал долгий и медленный процесс медитации, призванный помочь ему уснуть. Его мучил вопрос: приснится ли ему и в эту ночь один из тех снов? Может, хоть раз, ему удастся запомнить его и понять, почему он просыпается более возбужденным, чем когда засыпал?
* * *
1 — 6 апреля
Неспешное течение времени в Марракеше внезапно изменилось, вместе с появлением холодного ветра, задувшего с востока. Драко был раздражен. Раздражен и сбит с толку. Явный холодок пробрался в жилище Жан-Поля, и он пытался определить, что именно послужило тому причиной. Если раньше он считал, что Жан-Поль проводит слишком много времени на работе, то вскоре с сожалением понял, что очень ошибался. Его отсутствие приобрело такие размеры, что Драко обычно уже был в постели, когда Жан-Поль возвращался с работы, и уходил он, едва солнце начинало вставать. Драко также заметил, что колдомедик не был больше расположен продолжать их страстные занятия любовью, и серьезно задумывался, а не было ли это каким-то видом испытания, чтобы показать, чему он научился у своего любовника.
К утру Жан-Пол уже успевал уйти, и одинокие дни только подогревали раздражение и недоумение Драко. «Он устал от меня? Потерял интерес? Почему бы ему прямо не сказать об этом?» Несколько раз у него закрадывалась мысль, что, возможно, он недостаточно хорош для Жан-Поля, и его самомнение потерпело еще один удар. Проблема была в том, что у него оказалось слишком много времени для размышлений, что никогда не приносило Драко пользы.
Он понял, что, проведя две недели в Северной Африке, почти не видел достопримечательностей города (за исключением рынков). Он надеялся, что Жан-Поль сводит его куда-нибудь, но начал уже сомневаться, стоит ли ему вообще здесь оставаться. В конце концов, даже их занятия любовью превратились в рутину, и Драко постоянно провоцировал поцелуи, пытаясь доказать себе обратное. «Прямо, как жаждущий ласки щенок. Жалкое зрелище» .
Даже тот день, когда он пошел вместе с Жан-Полем на работу, не оправдал его ожиданий. Было печально осознавать, что он провел на рынках большую часть своего визита, нежели с любовником. «А я вообще могу считать его таковым?»
Создавалось впечатление, что Жан-Поль его избегает, или еще хуже — игнорирует. Он не мог понять, что же между ними произошло, но чувствовал, что это что-то очень важное, раз привело к таким последствиям. Он начал размышлять все больше и больше о том, чем займется после того, как уедет из Марракеша, и в какой-то момент понял, что готов вернуться домой. Он приехал сюда со смутной надеждой, что, возможно, сможет найти с Жан-Полем то, что так долго искал. Он, безусловно, нашел нечто, но видения продолжали намекать ему, что это все не то, что нужно. Он попытался вспомнить, а был ли вообще в этих видения Жан-Поль, но быстро отбросил эту мысль.
Он прошелся по рынку в последний раз. И пока ноги несли его по грязным улочкам города, он признался самому себе, что не мог быть с Жан-Полем по-настоящему — не навсегда. То, что произошло между ними, было огромным, и они так и не смогли толком обсудить свои отношения, но Драко и без разговоров понимал, что ничто не решило бы их проблем. Он, наконец, определил для себя, что они не подходят друг другу для долгих отношений.
Жан-Поль был талантливым колдомедиком, и Драко не собирался принижать его талант. Этот мужчина отдается своему делу на сто процентов и работает большую часть суток. Можно было спокойно утверждать, что Жан-Поль был женат на своей работе. Драко видел и испытал на себе исцеляющую силу его рук и энергии и чувствовал, что тот предан своему делу, проводя на работе до четырнадцати часов в день! Как может Драко соперничать с этим? И сможет ли он быть действительно счастлив в таких условиях? «Я абсолютно уверен, что мог бы полюбить его, но может ли и он сказать тоже обо мне, и действительно ли я хочу жить здесь и не быть ему равным?» Драко очень сложно было бороться с чувством утраты, появившимся после таких выводов, но он понимал, что никогда по-настоящему не сможет быть счастлив с Жан-Полем, готовя для него зелья. Он хотел жить своей жизнью. «Может ли у меня быть своя жизнь с таким человеком, как он?»
Его желудок беспокойно сжался, когда он понял ответ. «Нет» . Он не найдет того, что ищет здесь, в Марракеше. И не имеет значения, насколько сильно он и Жан-Поль физически подходили друг другу — в их отношениях было нечто, что не звучало, и чем бы оно ни было, этого невозможно найти здесь. Внезапно ему до зубовного скрежета захотелось домой, в Париж. Он подумал о том, чтобы остаться еще ненадолго и подождать, пока Жан-Поль не вернется с работы, но не был уверен, что сможет выдержать еще одну ночь ожиданий, особенно, зная, что колдомедик может вообще не вернуться сегодня домой.
Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы решить, что ему лучше быть где угодно, но только не в Марракеше. Ему нужно быстрее уехать от Жан-Поля и вновь обрести самого себя.
Взмахнув палочкой, он упаковал все замечательные вещи, что купил здесь, в свою, теперь уже, очень увеличившуюся сумку. Драко снова спросил себя, а правильно ли он поступает, но на него накатило внезапное ощущение ответственности, и он понял, что если останется здесь до заката, то, скорее всего, вообще никогда не сможет уйти.
Он набросал короткую записку, не желая, чтобы Жан-Поль беспокоился о нем.
Воскресенье, 6 апреля
Дорогой Жан-Поль,
Я поступаю ужасно грубо, уезжая так неожиданно, но чувствую, что просто не могу дольше оставаться. Мне, право, стоило сказать тебе все это лично, но между нами что-то произошло, и я не знаю, как это разрешить. Возможно, расстояние поможет рассеять наши проблемы. Я пытался всю неделю поговорить с тобой о наших отношениях, вообще-то, но как только ощущал твои губы или прикосновения, все разумные мысли вылетали у меня из головы.
Мне жаль, что мы не смогли провести больше времени вместе — кроме спальни. Я наслаждался каждым мгновением, проведенным с тобой, но понял, что хочу большего, нежели ты мне предлагаешь или можешь дать. Прости. Прости, если я сделал что-то, чем расстроил тебя. Я не хочу потерять твоей дружбы — не после всего того, что ты мне дал, но я должен вернуться домой, так же, как мне надо устроить все свои дела до возвращения в Шотландию.
С любовью, Драко.
Он хотел сказать намного больше, но не смог. Он не знал, заслуживает ли Жан-Поль больше объяснений. «Он всегда может связаться со мной по каминной сети, если захочет. Возможно, тогда мы все и выясним» .
Он не убегал, нет. Это была не катастрофа, просто еще один шаг назад. Возможно, было ошибкой считать, что он должен продолжать искать, казалось бы, призрачную любовь всей своей жизни. Возможно, ему судьбой не предназначено ее найти. Это была жестокая реальность, и он все еще не нашел того, что искал.
Глава 12: Но я все еще не нашел того, что ищу... (ч. 3)
В Париже садилось солнце, когда он вышел из камина в своей студии. Он задрожал от внезапной смены температур, и понял, что будет лучше быстрее переодеться в свою обычную мантию. Тишина студии была разорвана негодующим уханьем и резким хлопаньем крыльев. Мелчетт открыл один глаз от звуков, помешавших его сну, и увидел, что хозяин вернулся. Сова моргнула в своей обычной презрительной манере, а затем закрыла глаза и снова вернулась к своему сну. Без сомнения, Эммалин окончательно избаловала его свежей и сочной пищей.
Неожиданно он почувствовал себя свободным, оглядывая студию. Через две недели он уже будет в Шотландии, и эта комната больше не будет его домом. Он влюбился в свою квартиру с первого взгляда, как только увидел ее, и только теперь понял, насколько успел привыкнуть считать ее своим домом. Несмотря на всю его браваду и принятые решения он почувствовал себя очень одиноким. Он только что разрушил единственную хорошую вещь, которая случилась с ним в этом году!
Смыв с себя последние остатки пустынной жары, он почувствовал себя странно. Ему потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, что он не чувствует того особенного одиночества, которое нападало на него после окончания всех его предыдущих отношений. «Возможно, это потому, что у нас по-настоящему и не было отношений» ,— подумал он с сожалением.
Потерявшись в своих горьких мыслях, он несколько раз испытал свою решимость не вернуться немедленно обратно в Марракеш. Он принялся распаковывать свою сумку. Драко не жалел о своем решении поехать в Марракеш. Он жалел о том, что не смог найти там, что хотел. Он почти не обращал внимания на время, аккуратно вытаскивая и откладывая в сторонку свои покупки. Он испытывал удовольствие от распаковывания каждого свертка, а затем быстро палочкой раскладывал вещи по местам. Добравшись до дна сумки, он почувствовал знакомую теплоту дневника и улыбнулся.
У меня есть, кому все рассказать, и Флэшу непременно нужно узнать обо всем. Это правильно — все объяснить ему. Его очень вдохновляла мысль, что он может выплеснуть все свои сумбурные чувства другу, который, как он надеялся, сможет понять, что у него творится на душе, и почему он вернулся домой.
Перо удобно устроилось между его пальцев и начало писать прежде, чем он это понял.
Воскресенье, 6 апреля
Мерлин и Моргана, что я наделал? Я конченый идиот. Я просто подумал, что тебе стоит узнать, что я больше не в Марракеше — я вернулся домой. У меня просто мысли разбегаются. Одна часть меня хочет вернуться и позволить ему избавить меня от всех волнений. Другой же голос в моей голове аплодирует мне.
Привет, Люк, что ради Мерлина, ты теперь натворил?
О, ты здесь. Я только что понял, какой сегодня день — воскресенье. Мерлин, я даже забыл, какой сегодня день недели!
Нет, все в порядке. Кажется, ты немного не в себе. Пожалуйста, скажи мне, что у тебя все в порядке.
Не знаю, Флэш. Честно, не знаю. Но с чего мне начать? Все это витало в воздухе, и мне просто нужно было вернуться домой, чтобы…передохнуть. Вот что.
Хорошо, лучше начни с начала. Две недели назад ты был просто ослеплен его великолепием. Неделю назад ты слегка беспокоился о том, что он много времени проводит на работе, а теперь тебе уже потребовалась передышка?
Да, именно. И я не драматизирую. Думаю, столько времени, проведенного в одиночестве на этой неделе, оставило у меня стойкое чувство неуверенности, и меня тяготило ощущение, что я нахожусь не на своем месте — рядом с Жан-Полем. Он и словом об этом не обмолвился — вообще-то, мы вообще с ним почти не говорили о важных вещах (кроме разговоров в кровати). Думаю, моя истинная проблема кроется в том, что у меня было слишком много времени на размышления, и в том, как я был сконфужен его приглашением. Такое ощущение, что он пригласил меня из жалости. Жалости, потому что я был совсем разбит в тот момент, когда он спас меня от отравления, а потом, когда я уже принял это приглашение, было слишком поздно забирать свое обещание назад. Нет, подожди, все не совсем так. Он никогда этого не говорил. Я просто чувствую, словно предложение было сделано из жалости.
Но это походило на трах из жалости? По мне, так — нет. Обычно, такое случается лишь раз. Кажется, ты наслаждался тем удовольствием, которое он доставлял тебе часами. Я говорил тебе, какой ты удачливый ублюдок?
Нет, это был совсем не трах из жалости, но…я не уверен, и думал об этом всю чертову неделю. У меня уже болят мозги, и мне хочется выпить чего-нибудь покрепче. Или выкурить сигарету. Не курил уже несколько лет, но одна бы мне сейчас точно не помешала. Я только понял, что очень надеялся на его помощь в этот тяжелый для меня период жизни. Я думал, что он был ответом моим мечтам. Теперь я знаю, что ошибался.
Он, что, совсем не помог?
О, он помог, в физическом смысле. Я ни разу и не задумывался, насколько моему телу требуется исцеление. Массаж Рейки, выравнивание и очищение моей чакры. Я никогда еще не чувствовал себя лучше, если честно. Он самый лучший целитель, которого я когда-либо видел, и мне будет этого не хватать. Он очень хотел помочь мне. Просто я чувствую, что мне нужно нечто большее. Это эгоистично — хотеть большего?
Нет, это не эгоистично. Нет, если ты честен сам с собой.
Да, думаю, что честен. Наверное, какое-то время, будучи там, я надеялся, что он предназначен для меня. Но когда я сел и обдумал наши отношения, то ясно увидел, что чего-то не хватает. Не думаю, что чего-то физического — в этом отношении все было просто великолепно. Он приводил меня в бесчувственное состояние больше раз, чем я могу вспомнить. Думаю, я был слишком раздражен тем, что он проводит на работе больше времени, чем со мной. Я видел, насколько сильно он любит свою работу — он полностью и безраздельно посвящает себя ей. Не думаю, что смогу соперничать с его основной страстью. Кроме первых выходных я не проводил с ним вместе полностью ни одного дня — он всегда был на работе.
Не хочу показаться занудой, но ты уверен, что он работал все время, пока его не было дома. Прости, но после Олли я не могу не думать самого худшего, когда слышу такое. Он не был с кем-нибудь еще?
Нет, не был. Я прислушался к твоему совету, и он был только счастлив показать мне свою работу. Я провел с ним там целый день, все было очень мило, но он так сконцентрирован на своей работе, что меня просто не замечал. Он отдается ей на все сто процентов. Я даже пытался подстроиться под его работу, и он принял мою помощь. Я предложил сварить зелья для него (он не умеет ни готовить, ни сварить самого простого противобородавочного зелья — он совершенно беспомощен, когда дело касается котлов). Я был только рад помочь, но, если совсем начистоту, то мне было скучно до безобразия. Котлы были проржавевшие, а доступные ингредиенты — ужасного качества, но ему казалось, что зелья получились отличными. Либо я чересчур придирчивый, когда дело касается зельеварения, либо он был просто слишком мил.
Ну, самое важное, что ты пытался помочь. Ты пробовал подстроиться под его жизнь, понял, что, возможно, он не для тебя. Хотя бы ты сделал это раньше, чем стало слишком поздно. Представь себе, как бы ты выбирался из отношений, после того, как вы их уже скрепили обещаниями?
Ты прав, Флэш, как всегда. Мне понравилось спокойное время, проведенное там, но у меня было такое ощущение, словно он стесняется показываться со мной на людях или что-то в этом роде. Я хотел поговорить с ним об этом, но каждый раз, когда у меня появлялся шанс, он находил своему языку лучшее применение, и, ну…скажем так, из моей головы вылетали все вопросы. Следующее, что я помню, так это то, что он снова ушел на работу.
Вопрос, который ты должен в первую очередь задать себе — сможешь ли ты представить себя в отношениях с этим мужчиной через пять лет? Через десять? Знаю, я и сам задавался этим вопросом, когда был готов скрепить отношения обещанием.
Я очень старался подстроиться под его стиль жизни, Флэш. Знаешь, я не вижу себя с ним через пять лет. Я пытался подстроиться ценой собственных моих представлений о себе. Он любит Марракеш, и хотя это милое местечко для каникул, я не смог бы жить там постоянно. Солнце убило бы мою бледную европейскую кожу. Нет, если честно, не смог бы. Его стиль напоминает цыганский, но это «не мое». Я не смог бы там быть собой.
Ну, тогда, я думаю, ты поступил верно, вернувшись домой. Ты был честен сам с собою. Могу только представить, как просто было бы поддаться его чарам (даже я поддался, а ведь никогда его даже не встречал!). Тебе не нужно искать оправдания тому, что он оказался «не тем».
Я, правда, не хочу этого признавать. Я еще морально к этому не готов. Я разрываюсь между желанием войти в камин и оттуда шагнуть прямо в его объятия, но я не могу…Боже, мне так его не хватает!
Что он сказал на твое решение уехать? Он понял?
Он…эээ…не знает, что я ушел. Я уехал, когда он был на работе. Если бы я дождался его возращения, то потерял бы последние остатки уверенности в своем решении уйти.
Ты уехал, не сказав ничего?
Я оставил записку. Мой камин открыт, и я в любой момент ожидаю вызова. Думаю, если он не постучит, тогда я пойму, что этого и не должно было быть, и что он рад, избавившись от меня. Но я уверен, мне будет не хватать секса.
Мне так жаль, Люк. После стольких дней ожидания, ты, наконец, был в порядке, и так хорошо все обдумал, прежде чем решился на шаг быть с ним; мне очень жаль, что ничего не вышло. Возможно, он слишком хорош, чтобы быть правдой. Он кажется отличным человеком.
О, да, он, действительно, замечательный. Я просто не могу быть с ним. Ему нужен кто-то, у кого такой же взгляд на жизнь, кто также сфокусирован на работе, кем бы этот удачливый ублюдок ни был. Черт, я даже не знаю, хочет ли он долгих отношений. Я даже не знаю, может, он перебирает одного мужчину за другим или же просто дарит любовь всем вокруг. Мы ни разу не говорили. Не об этом.
Дарит любовь? Ты, случайно, не можешь мне дать его каминный адресок? Шучу…Значит, тебе было, чему у него поучиться?
Абсолютно. Когда я найду того самого, «правильного» для меня, ты третьим об этом узнаешь. Я начинаю понимать только сейчас, что я хочу от отношений.
О?
Да. Я знаю, что хочу просто быть собой. Без щитов, не скрывая того, кто я есть на самом деле. Если он не может принять меня целиком и полностью, с бородавками или без, тогда я не заинтересован. Я только пошутил насчет бородавок. Возможно, тогда я смогу найти ту, отсутствующую часть, которая не сработала, когда я занимался любовью с Жан-Полем.
Уверен, что ты только пошутил насчет бородавок. Но ты говорил, что секс с Жан-Полем был великолепен. Что ты имел в виду под «не сработала»?
О, поверь мне, это так. Возможно, я просто, как всегда, слишком критичная Дева. Я чувствовал, что может быть…больше. Каждый раз, когда мы занимались любовью, у меня были…видения. Это единственное определение, которое я могу для них подобрать. Они показывали мне, что может быть намного больше…Каждый раз я надеялся, что достигну этого, но, увы, так и не получилось.
Видения? Ты никогда не упоминал о них.
Я был полностью уверен, что в них со мной был Жан-Поль. Сейчас я думаю, что, возможно, я ошибался, и просто приставлял его лицо в них. Я хотел быть с ним, но не должен так думать — это непродуктивно. Ты мне однажды сказал, что ты должен почувствовать себя действительно счастливым, прежде чем позволишь себе влюбиться. Ну, не думаю, что я уже дорос до этого. Думаю, основная причина связи — показать мне, что я еще не готов. Несмотря на все, я был так раздражен, что я хотел…
Ну, тогда, возможно, у тебя еще все получится, теперь, когда ты смог определить свою цель.
Спасибо, Флэш. Спасибо, что выслушал. Никто другой не понял бы этого. Мерлин, я так рад, что ты решил писать в этом дневнике…
Я тоже, Люк.
И теперь я опять поступил эгоистично. Я опять перевел все внимание на себя, а тебя оставил в стороне. Я не спросил, как прошла твоя неделя. Ты решил сблизиться с тем своим старым другом снова?
Вообще-то, да. Он зашел ко мне как раз после нашего последнего разговора, и у нас состоялась … интересная … беседа. О, боже, этот мужчина действительно умеет целоваться! Но мы не смогли зайти еще дальше.
О, но есть планы на ближайшее будущее как-то продвинуться?
Нет, мне не повезло. Он остановил меня довольно быстро, говоря о том, что где-то в мире есть кто-то, предназначенный именно для меня, и когда я найду его, то буду только рад, что мы остались лишь друзьями. Я был чертовски раздражен в то время, но чем больше думаю об этом, тем больше понимаю, что он был прав. У нас могли бы сложиться странные отношения — он ведь был другом семьи еще до моего рождения.
А что ты на самом деле чувствуешь на этот счет?
Ну, я по-прежнему возбужден, как черт. Конечно, ко всему прочему, я видел Чарли на вечеринке пару дней назад.
О, и что произошло?
Ничего, это была семейная вечеринка, поэтому его братец держал нас всю ночь по разные стороны комнаты. Думаю, он боялся, что я наброшусь на Чарли при первой же возможности. Казалось, он неплохо воспринял новость, когда я ему рассказал о нашей случайной связи, но уверен, он предпочел бы, чтобы я никогда не спал с его братом. Кроме того, там была их мать, и ни в коем случае нельзя, чтобы она узнала…она сдерет три шкуры с Чарли и так заклянет меня…
Я не знал, что ты рассказал своему другу. Его мать похожа на каргу.
Да, но он вполне нормально себя вел, и нет, его мать просто всегда стремится защитить своих. Я рассказал своим друзьям и о тебе. Надеюсь, ты не возражаешь? Они волновались, что я все свои переживания об Олли держу в себе, и мне пришлось рассказать, что я изливал душу тебе.
Почему я должен возражать? Я просто анонимный «никто».
Ну уж нет, ты не никто. Ты один из моих самых близких людей. Я рассказываю тебе гораздо больше, чем им, в последнее время. Вот только, если бы я мог с кем-нибудь переспать — все было бы в порядке. Чарли выглядел просто великолепно, но, увы, между нами ничего не может быть.
Ну и парочка же мы с тобой. Знаешь, если мы не найдем Мистера Правильного к концу года, то просто обязаны встретится друг с другом для обоюдного траха. Хотя бы, мы будем знать, чего ожидать.
Думаю, я свихнусь, если мне придется ждать так долго, чтобы найти кого-нибудь, но ты абсолютно прав. Хорошо, согласен. Давай договоримся на Сочельник. Если мы оба все еще будем в одиночестве, то встретимся друг с другом.
Отлично. Вот ты и приподнял немного мне настроение. Очень этому рад.
Рад услужить. Возможно, я должен рассмотреть это, как одну из моих возможных новых карьер.
Почему бы нет? Я проголосую за тебя. Значит, ты всерьез занялся поисками работы?
Ну, я взял небольшой отпуск, чтобы решить, что же мне делать дальше, и теперь, вновь вернувшись к своей рабочей рутине, я понял, что без изменений не обойтись. Я еще не искал, но уж точно держу свои глаза и уши открытыми.
Рад слышать, Флэш. Еще раз спасибо. А теперь мне лучше поспать. Жан-Поль так и не связался со мной. Не думаю, что он сделает это сейчас.
Ты же не собираешься всю ночь сидеть возле камина, правда?
Нет, думаю, нет. Мне просто хотелось…
Ну, как уже я сказал до этого, если он не свяжется, то ты точно будешь знать, что тебе делать.
Да.
Будь осторожней на этой неделе, Люк. Я думаю о тебе и надеюсь, что ты сможешь быстро избавиться от этих…разочарований.
Обязательно. Обещаю. Спокойной ночи, Флэш.
Спокойной ночи, Люк.
* * *
Драко еще не сообщил Эммалин о своем возвращении, и ему было интересно узнать, куда подевалась его Petite Amie. Подойдя к двери Эммалин, его рука замерла, так и не постучав. Он услышал за дверью голоса — знакомые голоса. Либо Жан-Поль был у Эммалин, либо они разговаривали через камин. Он отступил назад, но не смог не подслушать разговор.
— …Почему ты ничего не сказала? Вечно ты суешь свой нос, куда тебя не просят. Эммалин! — радости в голосе Жан-Поля не присутствовало.
— Возможно, тебе нужно увидеть картину в целом, mоn chéri…
— Даже не пытайся умасливать меня. Насколько, ты думаешь, я смущен? — Жан-Поль, похоже, был в ярости. Драко не хотелось больше ничего слышать, поэтому поспешил вернуться к себе в студию. Эммалин и Petite Amie могут подождать еще немного.
— Он слышал тебя, знаешь ли, — Эммалин посмотрела на закрытую дверь, прежде чем снова взглянуть на сердитое лицо племянника в камине.
— Он заслуживает знать правду…
— …Он еще не готов, Жан-Поль. Ему нужно самому ее выяснить. Позволь ему это. — Жан-Поль фыркнул еще раз, выкидывая несколько искорок из камина на ковер.
— И что мне теперь делать? — спросил он, будучи в полной растерянности.
— Ну, делай, что считаешь нужным, конечно. — Эммалин знающе усмехнулась, наблюдая, как племянник исчезает из камина, а пламя возвращается к своему обычному оранжевому цвету.
* * *
— Драко! — Он подозревал, что пройдет не так уж много времени, прежде чем он услышит этот голос уже из своего собственного камина и увидит это лицо в зеленом пламени. Он повернулся, и его сердце мгновенно сжалось при виде беспокойства на лице Жан-Поля.
— Привет, — сказал он робко. Это было еще более неловко, чем в их первое свидание.
— Ты уехал… — Драко смог лишь кивнуть, подумав, откуда с ним разговаривает Жан-Поль. Без сомнения, он использует один из каминов на работе.
Драко кивнул. — Я должен был. Прости, Жан-Поль. — Он пытался не утонуть в этих глазах или в воспоминаниях об этих губах и всех прочих местах, которые так недавно исследовал. Если бы он сейчас закрыл глаза, то на него нахлынули бы воспоминания, такие еще свежие, что он смог бы вспомнить их прикосновения. — Я…я не мог остаться.
Жан-Поль кивнул. — Прости, Драко, — в его голосе звучало искренне раскаяние.
— Мне было интересно…почему ты пригласил меня? Я имею в виду, было такое чувство, что ты потом избегал меня. Тебе просто наскучила твоя новая игрушка? — Он тут же пожалел о той горечи, которая прозвучала в вопросе, и захотел забрать свои слова обратно.
Казалось, Жан-Поль тоже это почувствовал. — Нет, это нечестный вопрос, Драко. Я пригласил тебя в Марракеш потому, что почувствовал, как тебе это было необходимо. С той минуты, что мы встретились, я постоянно чувствовал твою способность полностью отдаться чувствам — но ты был болен душой, твое разочарование расходилось от тебя волнами прямо через ауру. Я не буду отрицать — я знал, чем помочь тебе. Думаю, я действительно видел в твоей ситуации вызов. И сейчас вижу, если честно. Ты очень красив, и я знал, что если правильно подойти к тебе, ты можешь мне открыться, и тогда я сумею залечить твое израненное сердце. Ты как никто заслуживаешь любви, но я не считаю, что я — именно тот, кто должен ее тебе дать.
— Ты отступил…
— Тебе нужно самому все выяснить. Я просто целитель. Я дал тебе все, что смог. Но мне не кажется, что для тебя этого будет достаточно. — Казалось, в голосе Жан-Поля прозвучала тоска, но следующий вопрос застал Драко врасплох. — Итак, — спросил он с тенью надежды, — ты нашел в Марокко то, что искал?
Драко был удивлен вопросом. — Как…
— Все в порядке, Драко. Я понимаю. Ты ищешь что-то — кого-то. Я очень надеялся, что ты сможешь научиться чему-то, приняв мое приглашение. Думаю, ты не нашел того, что искал.
Драко покачал головой. — Прости, — прошептал он. — Я стольким тебе обязан. Ты столькому меня научил. Ты был моей сексуальной музой. И я знаю — то, что было между нами, останется со мной навсегда, даже если чего-то и…не хватало. — Он понял, что говорит правду.
Кривая улыбка исказила лицо Жан-Поля. — Поверь, я наслаждался каждой минутой, Драко. Это было настоящее удовольствие. Может быть, я наслаждался даже немного больше, чем следовало бы. — Это вызвало у Драко смех.
— Я…прости, что уехал так неожиданно, но ты был на работе, а я почувствовал, что если не уеду сразу же, то мне потом будет сложно на это решиться.
Жан-Поль поднял руку, останавливая его. — Нет, все в порядке, не нужно ничего объяснять. Я не могу уделять тебе все свое время, Драко, но я пытался сделать все, что мог. Очевидно, этого было мало. Пожалуйста, не думай обо мне плохо.
— Я не думаю. Я просто хочу…
— Не нужно этого хотеть, Драко. Я не собираюсь терять твоей дружбы.
— Я тоже. Я люблю твою тетю, как мать, и не хочу, чтобы это встало между нами. — Драко понял, что ему еще предстоит объясняться с Эммалин.
— Ты прав. Она будет очень разочарована.
— Значит, между нами все в порядке? — неловко спросил Драко. Он знал, что это не так, но чувствовал себя слишком плохо. Казалось, Жан-Поль нормально отнесся к их разрыву, и Драко чувствовал себя немного виноватым, что не попытался как следует поговорить прежде, чем уехать.
— Думаю, да. — Жан-Поль послал ему воздушный поцелуй через камин. Драко еще долго стоял там, когда пламя уже вернулось к своему обычному золотисто-оранжевому цвету.
* * *
7-13 апреля
Его тянуло, как магнитом — это могло быть единственным объяснением. Очень большим магнитом, который притягивает тела вместо металла. Или это была его душа? Он не был особенно уверен, но чувствовал, что не может ничего поделать, лишь следовать туда, куда его тянуло. Он не мог не надеяться, что на другом конце этого пути его что-то ждет, что-то, могущее вновь сделать все правильным, но он понятия не имел, чем это может быть. Вокруг него стали пролетать снитчи, направлявшиеся ему навстречу. Он пытался поймать их — частично по привычке — а, поймав один, понял, что это был просто камень. Второй оказался большим жуком. Третий грязью, которая протекла сквозь его пальцы. Он не знал, стоит ли волноваться за снитч, который на его глазах превратился в драконье дерьмо. Наконец, появился из ниоткуда настоящий Золотой Снитч, немного полетал перед его лицом и устремился прочь. Снитч летел в том же направлении, в котором и его самого влекло то необъяснимое притяжение. Ему нужно следовать за ним.
Путаный сон превратился в смутное воспоминание, когда Гарри проснулся от звука своего будильника. Он уже давно не пользовался будильником, чтобы просыпаться, поэтому некоторое время сидел и пытался понять, что происходит, но потом, наконец, вспомнил, что сегодня возвращается на работу. Он уже слишком долго отсутствовал на работе, и ему действительно следовало бы вернуться, но все равно, он испытывал от этого легкую тревогу. Что, если он снова потеряет самообладание? Что, если что-нибудь опять пойдет не так? Он многого успел добиться, медитируя в последнюю неделю, проведенную в Хогвардсе, и даже его либидо начало понемногу успокаиваться, но он все еще нервничал.
Занимаясь своими обычными утренними делами: принимая душ, одеваясь и бреясь, он размышлял о своем сне. Он был доволен, что все-таки смог его запомнить, но содержание сна приводило в недоумение. Только одевшись в самые удобные брюки и легкий свитер, и аккуратно сбривая щетину, на которую он не обращал внимания почти всю неделю, он перестал думать о причудах подсознания и переключился на завтрак. Он раздумывал, стоит ли ему что-нибудь приготовить или же просто выпить чашку чаю, когда, внезапно, понял, что пытались сказать ему его сны. Должно быть, что-то еще осталось в его памяти после уроков Трелони спустя столько лет. Потому что он отчетливо увидел, что эти сны символизируют его собственную жизнь, и он явно гоняется за чем-то, что является не тем, чем кажется на первый взгляд. Настоящий Золотой Снитч — вот, что ему нужно, вот, что предназначено для него. Руки задрожали от волнения, когда Гарри осознал значимость своего открытия, и бритва оцарапала щеку. Споласкивая бритву, вытирая со щеки кровь и проклиная себя за свое упрямство бриться маггловским способом, он пытался понять, что же символизировали те снитчи. Насколько неуловимо то, за чем он гонится и как же ему найти тот один единственный, настоящий?
* * *
— Что мы будем делать?
Гарри улыбнулся, отвечая, — Мы собираемся отправиться на полевую практику!
— Куда?
— Увидите, когда доберемся.
— Что мы там будем делать?
— Заниматься.
Он быстро и молча осмотрел маленькую группку своих новых питомцев. Клэр поручила их ему сразу по возвращении, и Гарри потребовалось всего несколько дней, чтобы понять, какие у них огромные проблемы. Они не могли сконцентрироваться, они не обдумывали заранее совместные действия, и они ненавидели друг друга. Гарри не мог припомнить, чтобы ему когда-нибудь раньше попадалась группа из шести человек, которые настолько не уживались бы вместе. Эти дети не знали друг друга, и им было друг на друга плевать, по той или иной причине. Он поговорил с каждым по отдельности, и выяснил их чувства друг к другу, но они, в большинстве случаев, и сами не знали, почему отказываются работать все вместе. Вернувшись в среду домой, он хорошенько обдумал все это, пытаясь найти решение, которое помогло бы всем достигнуть поставленной цели. Наконец, когда он уже засыпал, решение пришло само.
Гарри протянул ржавую ложку, из которой Клэр сделала для них портключ. Предварительно проверив, чтобы у всех были с собой сумки, которые он наколдовал для них, он терпеливо ждал, пока все не коснулись ложки. Убедившись, что все готовы, он пробормотал заклинание активации.
Недавно распустившиеся деревья окружали небольшое открытое пространство, поросшее полевыми травами и цветами. Гарри дал себе и студентам пару секунд, чтобы прийти в себя и оглядеться.
— Вот здорово! Ты сказал, что мы едем на полевую практику, но я не думал, что мы действительно поедем в поле, умник! — Гарри вынужденно улыбнулся замечанию Гарета. Мальчишка провел свое отрочество в Салемском институте в Штатах и нахватался там американизмов.
— Что ж, нам действительно предстоит провести ночь в «поле», поэтому я предлагаю вам всем распаковать свои сумки, пока я установлю палатки. — Гарри поблагодарил Мерлина за существование магических палаток, вытаскивая маленькие свертки из своей сумки. Он осторожно положил их на землю, на приличном расстоянии друг от друга, но входом к центру, чтобы потом можно было между ними разжечь костер. Быстрый взмах палочкой — и две палатки полностью сами распаковались, а он заглянул вовнутрь и убедился еще раз, что они «изнутри больше, чем снаружи». Он проводил двух девушек к меньшей палатке, а затем последовал за мальчиками в большую, где тут же занял отдельную спальню. Ему уж точно не хотелось делить со своими учениками общую комнату.
Позже, тем же днем, большинство учеников, похоже, относительно справились с основами заземления своей энергии и концентрацией. Гарри посомневался, стоит ли их обучать основам «Тай Чи», но решил, в конце концов, что они еще не готовы к таким сложным методикам. Вместо этого, когда солнце начало садиться, Гарри решил объяснить им методику определения ауры.
— Хотя некоторые из Вас и могли видеть ауры раньше, вы, скорее всего, не поняли, что же это такое. Из опыта знаю, что большинство магических школ не уделяют должного внимания нашей внутренней энергии и ее влиянию на нашу магию. Этому мне пришлось обучаться позже. Мы не собираемся пытаться увидеть ауры сегодня, но я хочу, чтобы вы почувствовали их. Начните с самих себя. Закройте глаза и сосредоточьтесь на центре вас самих, вашей душе, на том, что вас делает вами. — Он остановился, ожидая, пока все успокоятся, что должно было служить признаком того, что они действительно нашли свой центр. — А теперь вытяните руки перед собой, открывая ладони, чтобы они смотрели друг на друга. Затем медленно сближайте их. Вы почувствуете сопротивление, словно что-то находится между вашими ладонями. Это и есть граница вашей ауры. — Гарри наблюдал, как его студенты следуют этим простым инструкциям и находят метафизические границы своих собственных аур. Выражения удивления и изумления на их лицах подсказали Гарри, что они узнали чувства, которые он описал.
Бриони и Донал открыли глаза почти одновременно и посмотрели на свои руки. Гарри смотрел, как Бриони экспериментирует, сближая и разводя ладони, как будто испытывает силу своей ауры. Донал, казалось, изучает пространство между ладонями, приглядываясь к точке, которая для тренированного глаза Гарри была желтовато-оранжевой. Донал концентрировался все сильнее и сильнее, заземляя и направляя свою энергию, и в его ауре появились зеленые оттенки. Гарри был впечатлен. У него самого это заняло несколько недель под руководством Снейпа. «Конечно, если бы со мной занимался кто-нибудь другой, кому я больше бы доверял, и с кем я чувствовал бы себя более расслабленно, возможно, у меня и не возникло бы таких проблем» . Он сравнивал разницу изучения Окклумленции со Снейпом и Дамблдором. Его характер просто настолько сильно сталкивался со снейповским, что было трудно чему-либо научиться в присутствии Мастера Зелий.
— Хорошо, а теперь я хочу, чтобы вы разбились на пары. Бриони и Герет сюда, Элспес и Донал здесь, а Генри и Деклан с этой стороны, — он усадил их парами в форме полукруга вокруг себя и подождал, пока они устроятся поудобнее. Прохладный весенний ветерок на мгновение отвлек его, и он почувствовал его легкое прикосновение к своей шее. Казалось, это всколыхнуло что-то в его памяти, но что именно, он не смог припомнить. — А теперь посмотрите друг на друга и снова сконцентрируйтесь. Поднимите руки так, чтобы ваши ладони были обращены к партнеру, и медленно двигайтесь навстречу, пока снова не почувствуете препятствие. В этот раз ощущение будет немного другим, потому что вы будете касаться чужой энергии. Не паникуйте, просто сделайте это. Когда вы и ваш напарник попривыкнете к ощущениям, осторожно начинайте продвигать руки вовнутрь энергетического поля напарника. — Он заметил пару нервозных взглядов в ответ на это замечание, но все сконцентрировались, и он был уверен, что они смогут это выдержать.
— Если вы и ваш напарник делаете это одновременно, то ваши ауры смешаются, временно окрашиваясь в другие цвета. Но это ненадолго. У вас не получится никакой долговременной связи, и вы не произведете никаких постоянных изменений в аурах друг друга. — В ответ послышалось несколько нервных смешков, словно их волновало только это. — Как только вы почувствуете чужую энергию, подстройтесь под нее и верните ваши ладони в исходное положение. Вы ощутите, когда ваши энергии полностью смешаются, и после вы можете попробовать добавить в их соединение что-нибудь свое, если чувствуете необходимость в этом. — Впервые он это проделал с Ремусом на седьмом курсе, и почувствовал тогда внезапное ощущение близости к своему другу. У него появилось такое чувство, словно он всю жизнь был одинок и никто не понимал, или даже не видел его, и затем, внезапно, кто-то буквально коснулся его души. Они тогда тут же обнялись, как только закончили упражнение, но Гарри не хотел, чтобы это произошло сейчас с группой, принимая во внимание их предыдущую враждебность друг к другу. Это было очень мощное упражнение. Такое мощное, что он только несколько раз в жизни делал его, потому что интуиция подсказывала, что он может открыться только немногим избранным.
Он наблюдал со скрытым удовольствием, как его студенты следуют своей тяге и обнимают своих напарников, после того, как упражнения закончились. Было ясно, что теперь они будут гораздо слаженнее работать вместе, и все остальные тренировки станут проходить намного лучше. Он только жалел, что на следующей неделе ему придется вернуться к своей «бумажной» работе. По словам Клэр, это будет его последней наставнической работой, как минимум, на следующие два-три месяца, и мысль о такой перспективе не очень-то радовала Гарри.
* * *
13 апреля — воскресенье
Несмотря на то, что он вернулся из Марракеша раньше, чем планировал, у Драко оказалось намного больше дел, чем он раньше думал. У него оставалось только две недели перед тем, как он должен будет поехать в Хогвардс, а ему еще нужно было закончить все свои дела в Париже. Поэтому он с головой окунулся в проблемы, связанные с переездом на другой континент.
Упаковать свои вещи оказалось одним из самых трудных дел, которыми ему приходилось заниматься. Он постоянно откладывал это, но, в конце концов, ему, все-таки, пришлось все упаковать, уменьшить коробки с книгами, пергаментами и одеждой. Каждую свободную минуту он пользовался возможностью и посещал свою любимые места в городе в последний раз.
Обезболивающие чары на его колене давно выветрились, и постоянная боль вернулась, уменьшая его желание долго бродить по суетливому городу. Хотя Париж и не являлся его настоящим домом, ему приходилось убеждать себя, что он не будет скучать по нему, когда придет время уехать. Впервые Драко уехал из дома, когда ему было одиннадцать, и Хогвардс стал его новым домом. Самой сложной была разлука с матерью. Она пыталась облегчить его тоску по дому постоянными посылками со сладостями от их домашних эльфов и небольшими безделушками из его собственной спальни. Он все еще мог вспомнить вкус великолепного торта с корицей, который так любил в детстве. Малфоевские эльфы потакали его страсти к сладостям при любой возможности.
Он полюбил Хогвардс, пока учился там, но был рад уехать из него после сдачи ТРИТОНов. В основном, из-за грядущей войны и своей работы двойного агента. К тому времени, как война закончилась, он был просто счастлив сбежать туда, где не будет враждебных взглядом «обожающей» его толпы. Устроившись в одном из кафе и наслаждаясь вкуснейшим фруктовым пирогом, он размышлял о своем прошлом и понял, что провел большую часть жизни вдали от своего отчего дома — Поместья. Он бы лучше остался в Париже, чем вернулся туда, и втайне был рад, что из-за ареста, наложенного на состояние его отца, вопрос о возвращении туда не стоял. Он не мог представить себя, снова живущим там. Последние его воспоминания о том месте были слишком болезненны.
Эммалин не расстроило известие, что Драко и ее племянник расстались. Она даже казалась очень довольной, что Драко понял, что Жан-Поль не был любовью всей его жизни. Он быстро вернулся к привычке помогать ей в магазине. Его не покидало легкое чувство вины за то, что ему придется оставить ее одну, и он сказал ей об этом.
— Не смеши меня, Драко. Почему, ради Мерлина, ты считаешь, что я одна? У меня есть магазин, и я провожу много времени со своими клиентами… — ее голос звучал немного обижено.
— Но ты не можешь одна заниматься своим магазином… — защищался он. — Не говоря уж о том, что тебе придется сдать мою студию…
— Твою студию? — улыбнулась она.
— Ты понимаешь, о чем я говорю, — быстро ответил он. — Я просто не хочу знать, что ты перетруждаешься.
— Драко Малфой, — он внезапно обнаружил нацеленную на себя палочку. — Если ты посмеешь сказать, что я слишком стара для этого, я так тресну тебя, что ты окажешься в Шотландии без своих самых дорогих вещей… — Она оглядела его с ног до головы, и он ахнул. «И ведь она сделает это» ,— подумал он. — Даже и не смей думать о том, что я буду делать, когда ты уедешь. Ты даже и догадаться не сможешь. А пока мы можем устроить прощальную вечеринку, — предложила она.
— Старая ведьма.
— Где твои манеры, Драко? У меня есть планы, и они тебя не касаются, дорогой. А теперь, почему бы тебе не стать полезным и не левитировать вон ту коробку туда… — Драко улыбнулся. Да, он точно будет скучать по Эммалин.
* * *
— Знаешь, я зеленею от зависти, Драко, — сказала Арианна, отрываясь от чашки кофе, которым они ежедневно вместе наслаждались в кофейне. Драко приподнял бровь от этого заявления.
— О? — он понятия не имел, какая блажь на этот раз пришла ей в голову, но ему было любопытно.
— О тебе говорит весь факультет. Все лекторы постоянно твердят нам, что мы должны быть хотя бы вполовину талантливы так, как ты, и тогда у нас тоже получится найти Мастера, который согласится взять нас в ученики. Тебе так повезло! Я бы все отдала, чтобы уехать отсюда.
— Почему? Париж — самый лучший город на земле. — Он не мог понять ее.
— Да, ну для начала, тебе никогда не приходилось трудно на уроках. Во-вторых, твой отец — не Министр Магии, — сказала она уныло.
— Нет, и никогда не был, но это вовсе не значит, что он не хотел им быть. Что Папочка сделал на этот раз? — Драко очень сочувствовал ей, когда дело касалось отцов. Ее отец хоть и не был тираничным лунатиком, распространяющимся постоянно о нечистой магической крови, но иногда, когда он выслушивал истории Арианны, то ощущал тень Люциуса Малфоя. Было очевидно, это сказывалось чистокровное воспитание. С таким небольшим количеством чистокровных аристократических семей многие эклектические привычки вышли вперед. Габриель Ле Ру, отец Арианны, был приверженцем старых традиций, и ему не нравилось желание своей единственной дочери учиться.
— Ну, он упомянул вечеринку по случаю моего двадцатиоднолетия — о, ты, гадкий поросенок — ты пропустишь ее! Не могу поверить, что ты будешь сидеть в ужасных подземельях вонючего Хогвардса. — Арианне нравилось подкалывать его тем, что он учился в Хогвардсе, а не в Бобатоне.
— Как будто у меня была возможность выбрать школу, Ари. Это был бы либо Хогвардс, либо Дурмстранг. Похоже, ты будешь скучать по мне, Ари! — поддразнил он ее. — А когда вечеринка?
— Конечно, я буду скучать, придурок. И собираюсь писать тебе письма только по-французски, чтобы ты не забывал, что мы все будем ждать твоего возвращения! О, в субботу, девятнадцатого.
— О, отлично! Я смогу прийти! Конечно, если ты меня приглашаешь. Мне нужно быть в Хогвардсе после Пасхи. Я не пропущу этой вечеринки ни за какие галеоны Гринготтса! — Он не был на нормальной чистокровной вечеринке с тех пор, как началась война. Не говоря уж о том, что ему действительно хотелось быть там. Будет весело!
— Они праздную Пасху в Хогвардсе? — спросила с любопытством Арианна. — В Бобатоне мы отмечали только День Отдохновения.
— О, не думаю, что это так уж плохо — перенять праздник от магглов. Скорее всего, в Хогвардсе было много магглорожденных директоров, и они должны были отдать должное традициям маггловских семей. — Драко вспомнил разглагольствования своего отца о том, как они загрязняют магический мир своими верованиями. Ему все еще слышались его речи так же ясно, как в тот день, когда он впервые их услышал в детстве. Он передернул плечами, радуясь, что Люциуса больше нет рядом. — Кроме того, — продолжил он, — так у нас получается в два раза больше праздников. Знаешь, — протянул Драко, — это единственная причина, по которой я работал во время войны шпионом. Я не хотел, чтобы он убил всех магглов и забрал у меня дополнительные выходные. Это нечестно!
— О, Драко, ты неисправим, — Арианна расхохоталась. — И теперь, раз уж ты придешь ко мне на вечеринку, у тебя не будет повода не купить мне большой подарок!
— Нет, лучшие подарки всегда находятся в маленьких коробочках, дорогуша, — парировал он.
— Знаю…О, мне так будет не хватать того, что ты всегда можешь заставить меня забыть о моем ужасном отце и его драконовских идеалах. — Она топнула ножкой. — А мы не можем отправить Северусу Снейпу сову и написать ему, что тебя похитили, и никак не удается тебя найти? Тогда ты сможешь остаться в Париже навсегда и никуда не уезжать.
— Уверен, Северус тут же раскусит твой план. Поверь мне, если ты считаешь, что плохо переходить дорогу твоему отцу, то я гарантирую, что в отношении Северуса это будет в два раза хуже.
— О, тогда забыли. — Они молча допили кофе. Да, ему будет очень не хватать его друзей. «Но это же не навсегда, Драко. Ты вернешься. Хотя бы ради того, чтобы попытаться найти свою любовь. Конечно, если ты все еще не найдешь того, кого ищешь, раньше» .
* * *
К тому времени, как наступило воскресенье — его последнее воскресенье в Париже — он почувствовал, что уже готов ехать. Он несколько раз общался через камин с Северусом, и уже полностью смирился со своей новой ролью. Его записи об исследованиях были упакованы и подготовлены к отправке вместе с другими вещами. Он должен был появиться в замке не позднее двадцать первого числа. Он решил, что проведет несколько дней в Лондоне, прежде чем отправится в школу. Нужно было выполнить несколько поручений Северуса, а также следовало убедиться, что инспекторы Гринготтса, и лично Уизли, осведомлены о его новом статусе и располагают контактной информацией. Ему совсем не хотелось, чтобы гоблины посчитали, что он все-таки скрылся.
В следующие выходные была маггловская Пасха, и, следовательно, у студентов будут каникулы. Поезд отправится обратно в школу в понедельник, после Пасхи, и Драко решил, что будет неплохо еще раз прокатиться на экспрессе. «Ну, хоть одна поездка без святого Поттера. И я могу надеяться провести хоть одну поездку без того, чтобы в меня не кинули каким-нибудь мерзким заклятием».
Драко отчаянно задвинул подальше воспоминания о той ужасной поездке из школы домой, когда его тело оказалось покрытым щупальцами. Единственным утешением было то, что в отсутствие Люциуса (который, слава Мерлину, тогда был в Азкабане) его мать с двойным усердием работала над его дуэльными навыками, но жаль, все же, что ему так никогда и не представилась возможность продемонстрировать их «совершенному» Поттеру.
«Но, надо признаться, если он склонен к потере контроля над своей магией, как в прошлый раз, не думаю, что мне бы хотелось встретиться с ним на дуэльном ринге. Черт, он выглядел великолепно в той мантии. Черт! Я не подумал только что о Потере в таком ракурсе!»
Чем больше он думал о возвращении в Хогвардс, тем чаще мысли Драко возвращались к воспоминаниям о его школьных годах, которые он предпочел бы забыть. Он начал хмуриться больше, чем раньше, особенно, когда вспоминал свою недавнюю встречу с Поттером.
А еще его шокировала мысль, что он вряд ли сможет найти чашку приличного кофе, вернувшись в Шотландию. Все его кофезависимое существо молило вытянуть из Эммалин обещание регулярно присылать ему кофейные бобы. Это казалось уж слишком эксцентричным — приехать в Хогвардс со своей кофеваркой, кроме того, он не смог бы приобрести такой аппарат, даже если бы и захотел. Поэтому пришлось смириться с надеждой, что удастся заставить школьных эльфов варить кофе так, как ему нравится. У него никогда не было проблем с тем, чтобы убедить их, пока он был в школе, но ведь теперь они знали, как Люциус относился к Малфоевским эльфам. Особенно, после того, как Добби разболтал об этом любому, кто был согласен его выслушать. Если память ему не изменяет, тот все еще был в Хогвардсе. «Конечно, если он не ушел в личное услужение к Поттеру. Черт!»
Он все это время с нетерпением ждал их следующего разговора с Флэшем. Он на этой неделе был так занят, что почти и не вспоминал о Жан-Поле, но ему непременно нужно связаться со своим другом. Он частенько то тут, то там ловил себя на мысли: «Я должен рассказать Флэшу», — и еще он многое хотел ему рассказать об Ари. Сварив кофе, он, было, уже приготовился сесть за стол и начать написать, когда раздался торопливый стук в дверь.
Беспокойно выглядевшая Арианна стояла на пороге. Казалось, она одевалась второпях, и ее кудряшки торчали в разные стороны. Ему показалось, что она применила к себе еще и косметические чары, но он бы не поручился. Драко искренне обнял девушку.
— Люди начнут удивляться — что это дочка Министра делает в таком районе города? Да еще в такое позднее время! — Он был рад увидеть улыбку в ответ. Все, что ее беспокоило до этого, тут же отступило.
— О, Драко. Я же не помешала, правда? Ты же никого не ждешь? Merde, я такая идиотка, — казалось, Арианна внезапно поняла, что ей не стоило приходить без предупреждения. Выглянув из-за плеча Драко, она попыталась рассмотреть, не было ли кого-нибудь в студии. Драко отступил назад и впустил ее. Казалось, она была слегка разочарована.
— Чем обязан этому удовольствию? — спросил он и налил, не спрашивая, чашку кофе для нее. Она ее с благодарностью приняла.
— Ну, — она села на диванчик, приготавливаясь к долгому разговору. — Ты — единственный человек, кто может мне помочь хотя бы отвлечься, — она мило улыбнулась.
Драко улыбнулся. — Отвлечься? Ты же знаешь, что я предпочитаю жарких молодых парней.
— О, и где же твое чувство рыцарства и приключений? Я подумала, что, может, ты захочешь пожить немного обычной жизнью — и быть моим спутником на предстоящем балу в честь моего Дня рождения, — последнее предложение Арианна произнесла очень быстро, надеясь, что прозвучало оно неплохо.
— На твоей вечеринке? Ты хочешь пойти туда со мной? — шокировано спросил он.
Арианна кивнула. — Ну, это будешь либо ты, либо один из тех придурков, которых отец мне пытается сосватать. Иногда я себя ощущаю призовой коровой. Все, что им нужно — это верное сочетание магических генов, и я буду продана самому пижонистому придурку. Не могу больше этого выносить. — Ее гнев все накалялся, и он почувствовал, что она уже на грани взрыва.
— Конечно же, все на самом деле не так плохо? — предположил он.
— Ты спятил? Конечно, все плохо, о, но это же не повредит тебе никак? Да?
— О чем ты говоришь? — он понятия не имел, что у нее на уме.
Она медленно закипала. — Этот…мужчина. Отец! Merde, не могу поверить, что он настолько бесчувственный. До сих пор понять не могу, злюсь я или расстраиваюсь.
— Хорошо, мы еще раньше выяснили, что у твоего отца есть как плохие, так и хорошие стороны. И что Атилла сделал теперь?
Арианна несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, перед тем, как начать объяснения. — Ну, он спокойно мне сообщил, с кем я пойду на мой бал, а я тут же отказалась. Тогда он пригрозил мне, что сделает так, чтобы меня исключили из Университета. Ненавижу его! Клянусь, один из нас просто не доживет до дня моего рождения.
Бал по случаю совершеннолетия был огромным событием в жизни чистокровной ведьмы. Ритуал уходил корнями в древние века, и большинство договорных браков совершалось именно с теми, кто сопровождал их на этот бал. Драко начинал понимать, почему Арианна хотела пригласить его.
— Значит, ты хочешь бросить собственный вызов ему? — Арианна кивнула. — Желательно с тем, кто может заставить выглядеть тех петухов хуже него? — Драко надулся от гордости, оценив, что Арианна обратилась именно к нему в момент нужды.
— Конечно, я тут же подумала о тебе, Драко. Твой шарм, твой юмор, и то, что отец вытаращит глаза при одной мысли о том, что рядом со мной Малфой… — Она несильно толкнула его локтем в бок и подмигнула.
— Он же, эээ….не подумает…
— Пусть старик думает все, что ему заблагорассудится. Меня заботит только то, что я хочу веселиться на вечеринке со своими друзьями, а потом у меня появится повод провести с тобой много времени, — в ее голосе прозвучала еле сдерживаемая мольба.
— Конечно. Я буду только счастлив. Я собирался просить Северуса разрешить мне пользоваться его камином, чтобы иногда навещать тебя, но теперь у меня будет отличная причина встречаться с тобой совершенно легально! — он улыбался от уха до уха. Прошла уже уйма времени с тех пор, как он был на приличной вечеринке, и, зная ее отца, вечеринка будет достойна их положения. Он был рад. Так рад, что чуть не пропустил знакомое шуршание листов дневника. Флэш уже писал. Черт. Он и не заметил, насколько уже поздно.
Арианна повернулась, и ее глаза расширились. Она увидела, как на странице появляются слова, магически написанные красными чернилами. Она поднялась, чтобы получше рассмотреть дневник. — Драко! Ты мне не говорил, что у тебя есть Journal Intime Partagé! — Драко был удивлен, услышав правильное название дневника.
— Ты видела такие раньше? — с любопытством спросил он. Только теперь он понял, что у Жан-Поля тоже была довольно странная реакция на книгу.
Ему было крайне необходимо поговорить с другом, но это было бы грубо по отношению к гостье.
— Конечно, я знаю об этих дневниках, придурок. — Она хотела подойти еще ближе, но Драко загородил его собой, усаживаясь за стол, чтобы набросать Флэшу короткую записку и отложить их встречу.
— Подожди, дай мне минутку, я только скажу Флэшу, что ты здесь. Мы отложим разговор, а ты сможешь мне рассказать все, что тебе о них известно. — Он пробежал глазами слова, написанные красными чернилами.
Добрый вечер, Люк! Надеюсь, эта неделя была лучше предыдущей?
Драко улыбнулся заботе своего друга и, схватив перо, принялся быстро извиняться.
Привет Флэш,
Мы можем отложить наш разговор? Ко мне пришла Ари, и мне не хочется быть грубым и вышвыривать ее. Правда, прости.
Привет, нет проблем, Люк. Надеюсь, у тебя все в порядке? Встретимся в это же время на следующей неделе?
Отлично, тогда и поболтаем!
Adieu, Люк.
Он быстро закрыл дневник и присоединился к девушке, присев на диван.
— Флэш, да? — Казалось, у Ари улучшилось настроение, когда она узнала эту новость о Драко.
— Просто не суй сюда свой любознательный нос, — нелюбезно посоветовал он, но ее улыбка стала еще ярче.
— Я и не знала, что у тебя есть такой дневник. Это тот самый «Малфоевский дневник»? — Драко не знал, что она имеет в виду. Он быстро объяснил ей, как «нашел» его в книжном магазине, и как чувствовал себя обязанным ответить Флэшу.
— Ты хочешь сказать, что никогда не встречал Флэша? — казалось, девушка была шокирована.
— Нет. В любом случае, он в Англии.
— Он в Англии, а ты возвращаешься в Шотландию, — она несколько раз приподняла брови.
— Деточка, ты бредишь. Кроме того, мы просто друзья по переписке. Пара потерянных и несчастливых парней, которым нужно поплакаться кому-то в жилетку о своей бедственной любовной жизни. Вот и все. — Кофе в их чашках давно закончился, и Драко спросил, не хочет ли она еще.
— Понятно. Ну, называй это, как хочешь, — она улыбнулась, отворачиваясь. Казалось, она была удивлена, что Драко ничего не знает о магии дневника. И ей не хотелось его просвещать — не после того, как он описал свои взаимоотношения с другом по переписке. «Пусть лучше узнает все сам» ,— подумала она.
— Похоже, что я все-таки что-то прервала. Оставляю тебя наедине с твоим другом, но, все равно, спасибо за понимание, — она встала на цыпочки, чмокнула его в щеку и обняла. — Ты замечательный друг, Драко Малфой.
— Я вспомню об этом, когда встречусь с твоим отцом, и он задаст мне неловкий вопрос о моих намерениях и отношениях с его дочерью, — усмехнулся он.
— Уверена, ты что-нибудь придумаешь, — ответила она и ушла.
* * *
Последнее время все было в жутком беспорядке, но только сейчас я понял, что мои проблемы даже в половину не настолько сложны, как у многих других людей. Я буду сопровождать Ари на вечеринку — только для того, чтобы ее папаша не навязал ей насильно кавалера и не выдал замуж за какого-нибудь чистокровного придурка, у которого больше денег, чем чувств. Такое прекрасное ощущение — когда ты можешь помочь другу, и я просто хочу сказать тебе, что это здорово — иметь друзей. Особенно, когда любовников на горизонте и не предвидится.
Думаю, я просто буду изливать всю мою нерастраченную любовь на своих друзей и позволю им наслаждаться моей искренней дружбой. Мне просто захотелось, чтобы ты знал об этом.
Merde! Не могу поверить, что я опять упустил возможность расспросить больше о наших дневниках! Подозреваю, что как только у меня еще раз появится шанс, я снова забуду. В них точно есть какая-то темная магия — секрет, который мы не должны знать, или обязаны дойти до ответа сами.
А ты как думаешь?
Наслаждайся пока новой неделей, а к следующим выходным я уже буду на новом месте, готовый начать очередной акт в бесконечном спектакле, под названием «Моя Жизнь». Остается только пожелать, чтобы сценарий к нему написал Толкиен.
Береги себя
Adieu,
Люк
* * *
Была какая-то ирония в том, что Драко, уезжая в Марокко, чувствовал, будто берет контроль над своей жизнью в свои руки. И только теперь, осознав, что поездка туда не дала тех результатов, на которые он рассчитывал, он понял, что все это время тот самый контроль и в самом деле был у него в руках, даже если он и не смог найти того, что искал.
Глава 13: На один шаг ближе…
* * *
15 апреля — вторник
Рабочая неделя Гарри началась весьма многообещающе. Выезд в поле со студентами, безусловно, удался, и уроки в понедельник прошли, как и было запланировано. Он очень надеялся, что все-таки сможет убедить Клэр перевести его на постоянную работу со студентами, несмотря на негативную реакцию, полученную в головном офисе. Казалось, он действительно нравился студентам, и они хорошо воспринимали его наставления. Он искренне недоумевал, почему Великие-мира-сего не дают ему возможности проявить себя и быть полезным.
Встреча с Гордоном Бриджуотером за обедом в понедельник показала Гарри, что Авроры, кажется, не владеют текущей ситуацией. Он не знал, плакать ему или смеяться над реакцией Гордона на свою озабоченность деятельностью Нео Пожирателей Смерти. — О, не волнуйтесь, молодой человек, обо всем позаботятся те, кому положено этим заниматься, и все станет просто давно утекшей водой прежде, чем вы даже успеете это понять! Ха-ха-ха! Водой! Утекшей! — Он радостно указал на себя, — Бриджуотер! Хммм! — Гарри в изумлении смотрел на него. Ему просто не верилось, что человек, возглавляющий один из департаментов Министерства Магии может быть таким идиотом. Когда он рассказал о своих заботах Клэр, та утешительно похлопала его по плечу, как маленького мальчика, и предложила работать с полной самоотдачей, и тогда Гордон, в конце концов, изменит свое мнение.
Гарри пошел домой с отчетливым чувством дежавю. Могут эти ребята быть еще бестолковее Фуджа? После пары стаканчиков хорошего вина и спокойного ужина, состоящего из пасты и салата, Гарри, наконец, решил, что почти все в Министерстве — за исключением, возможно, Артура — работают на себя самих и предпринимают какие-либо действия только в том случае, если это выгодно лично им. «Я отличаюсь тем, что хочу учить других?» Он задумался ненадолго над этим. «Да, думаю, да. Я стараюсь помочь другим, а не себе самому. Их, вообще, тронет, если я уволюсь? Кому-нибудь будет меня не хватать?»
Гарри пытался во всем этом разобраться, пока не уснул на диване. Он ворочался всю ночь и спал беспокойнее, чем обычно. Солнце еще только начало появляться над горизонтом, когда он вдруг резко сел на диване — пот катил с него градом. Его шрам пульсировал впервые за многие-многие годы. Гарри прошелся рукой по волосам, стряхивая дымку боли с головы. У него не было сомнений в том, что означал этот беспокойный сон.
— А, черт! — он с трудом поднялся с дивана и поплелся в ванную. Этот шрам связывал Гарри с Волдемортом, и, пока он не овладел Окклумленцией, во сне реагировал на творимую им темную магию. Отсутствие угрозы со стороны темных магов после окончания войны привело к тому, что Гарри стал забывать очищать свои мысли прежде, чем уснуть, поэтому сегодня оказался беззащитен перед вторжением. Чтобы это ни было, огромное количество темной магии было сотворено поблизости этой ночью. Такое объяснение было самым вероятным. Нео Пожиратели Смерти совершили нечто важное — что-то грандиозное, и Гарри чувствовал это.
Стараясь не опоздать с новостями, Гарри быстро сполоснулся, выпил зелье от головной боли и чашку ромашкового чая. Конечно, теперь-то уж они не откажутся от его помощи? Он сомневался, что Гордон будет настолько легкомыслен, если Нео Пожиратели причинили большие разрушения. Он аппарировал на работу с новым чувством уверенности в своей необходимости. Возможно, теперь они найдут применение его навыкам?
Офис напоминал пчелиный улей, как во время войны. Он осмотрел доску объявлений, любопытствуя, кому было поручено заниматься этим делом. Он не удивился, обнаружив, что почти все силы брошены на него. Тем не менее, его самообладание пошатнулось, когда он заметил две очень странные вещи на доске. Настало время для чрезвычайно откровенного разговора с Гордоном.
Гарри целеустремленно двинулся к кабинету Гордона, пытаясь сохранять контроль над эмоциями и магией. Он не слышал оклика, но резко развернулся, когда Клэр схватила его за руку — на ее лице было написано усталость и облегчение.
— О, Гарри! — Клэр явно была взволнована. — Я так рада, что ты здесь!
— Какого черта тут творится, Клэр? — заорал Гарри. Его больше не волновало, кто его слышит.
— Думаю, мы должны обсудить это в моем кабинете, Гарри, — твердо сказала она.
— Хорошо! — выпалил он и последовал за ней в кабинет. Он хлопнул дверью, не беспокоясь, что бумаги на столе разлетелись в разные стороны. Гарри чувствовал, как остатки его самоконтроля подходят к концу.
— Не успокоюсь! Я не понимаю, Клэр…почему чертова половина студентов была отправлена на такую опасную операцию, а я сижу здесь с красной отметкой у своего имени? Какой идиот сказал, что я не подхожу к оперативной работе? — Гарри не мог поверить, когда увидел красный крест, мерцающий напротив своего имени. Каждый Аврор боится получить метку «не допущен к работе», так как обычно это означает конец карьеры Аврора. Гарри боялся, что случится нечто подобное, но, увидев, что они послали для разрешения такого конфликта половину студентов вместо действующих Авроров, он еще больше разозлился. — Ты хоть понимаешь, насколько фатально все может оказаться, когда они доберутся до места? Они хоть представляют, что сделали Нео Пожиратели прошлой ночью? Я буду удивлен, если хотя бы половина из наших студентов окажется готовой встретиться с ними лицом к лицу!
Клэр смотрела на Гарри с беспокойством. — Как…откуда ты знаешь? Твой допуск к информации отозван…
— Ты благополучно забыла об этом, Клэр? — Гарри указал на шрам, который теперь был намного отчетливее, чем в прошедшие годы. — Ты забыла о моем встроенном барометре на Темную Магию. Я был не просто связан с Волдемортом, знаешь ли. — Клэр поморщилась при звуке имени, но Гарри продолжил, — Вы все знаете, что я могу чувствовать большие выбросы Темной Магии. Вы действительно думали, что я буду просто сидеть, когда другие изучают то, что осталось после прошлой ночи? Я могу тебе сказать абсолютно точно, сколько раз использовался Круциатус… — Гарри остановился, когда заметил, как начали самопроизвольно открываться дверцы шкафов, файлы стали разлетаться по комнате и появились золотистые вспышки.
— О, черт, — выкрикнул он. Он и не заметил, как отпустил свой самоконтроль. Клэр моргнула и с грустью посмотрела на него.
— Гарри, просто успокойся, пожалуйста, — предложила она, но Гарри видел, как начальница пытается отступить подальше. Гарри мысленно обругал себя «дураком». Он не тренировал свой контроль последнюю пару дней, и вот теперь стихийно взорвал папки с делами и позволил своему самоконтролю попросту исчезнуть.
— Это…о, Мерлин, Клэр. Я просто не могу перестать думать о том, какие они все идиоты. Только вчера Гордон распалялся так, словно Нео Пожиратели — кучка шутников, взрывающих туалеты. А теперь он говорит мне, чтобы я не вмешивался…
— Он считает, что ты слишком близок к этому делу. И все. Пожалуйста, не принимай это на свой счет. Хотя я знаю, что он был бы рад, если бы ты приготовил отчет обо всем том, что тебе известно. Это все, что ты сейчас можешь сделать. — Клэр говорила успокаивающим голосом, но Гарри видел страх в ее глазах. Она представляла себе, насколько может быть опасен не контролирующий себя Гарри Поттер.
— Прости за папки, Клэр. Я все заново рассортирую, — он сделал глубокий вдох, качая головой.
— Гарри, не знаю, что на тебя нашло. Ты так долго был в отпуске, да еще все эти всплески магии... Я отлично понимаю, почему Гордон считает тебя не подходящим для серьезных случаев. Кроме того, ты нам необходим здесь, Гарри. — Клэр слегка улыбнулась.
— Я нужен здесь? — повторил с недоверием Гарри. Только несколько дней назад он задавался вопросом, а ценят ли его вообще. Успокоившись немного, он, наконец-то, смог понять, почему его посчитали не подходящим для этого дела. Но он все еще не был согласен с решением отправить на место бойни неподготовленных студентов.
— Да, Гарри, ты нужен нам здесь! — у него затеплилась надежда. Возможно, они действительно ценят его вклад, и будет еще не поздно попытаться повлиять на будущих Авроров.
— Представь, только вчера Уинглуос молил о помощи с его уроками, Гарри. Я сказала ему, что ты прекрасно подойдешь на эту роль и поможешь ему. — Гарри от удивления приподнял бровь. Уинглуос был старшим Министерским Наставником. Гарри восхищался его работой и тогда, когда еще сам был студентом, и теперь, работая с ним рядом. Он пытался реализовать как можно больше идей своего бывшего учителя на собственных уроках. Возможно, все не так уж и плохо, если сам Уинглуос нуждается в нем. «Должно быть, они, наконец, поняли, что я более чем компетентен. Может быть, мне дадут свой собственный класс» ,— подумал он с надеждой на будущее.
Клэр, должно быть, неправильно поняла его молчание. Он почти не слышал, что она сказала, потому что полностью погрузился в свои собственные мысли.
-… Мне показалось, он был просто счастлив узнать, что теперь именно ты будешь наблюдать за большими группами. Он был также в восторге, что сможет проводить больше времени индивидуально с каждым студентом, пока ты будешь проверять тесты и распределять их по личным делам — ну, ты же знаешь — заниматься всем тем, что отвлекает его внимание от работы непосредственно со студентами.
Гарри не смог сдержать кривую усмешку, и почувствовал, как его пульс снова зачастил. Ну конечно! Как он мог быть таким наивным, чтобы поверить, будто эти люди внезапно начнут ценить то, что он так жаждет им предложить. На какой-то момент в мыслях Гарри мелькнуло воспоминание о его детстве с Дурслями. Только ли они рассматривали его, как домашнего эльфа? Все его многолетние тренировки и боевой опыт годятся только для бумажной работы?
Все мысли, что до того времени беспорядочно роились в голове у Гарри, начали, наконец, выстраивается в логическую цепочку, приводя его к определенному решению. Он уже и так несколько дней подумывал об увольнении, ведь руководство явно не видит ничего, кроме его известного имени или того факта, что он никогда не жаловался, выполняя бумажную работу. У него нет будущего в Министерстве, и начальство, конечно же, не считает его перспективным. Да ему и не нужны деньги или стрессы. Впервые за долгое время он почувствовал, как непомерная тяжесть свалилась с его плеч. Люк был прав: он достоин гораздо большего, чем эти идиоты готовы ему предложить. Он не заслужил того, чтобы чувствовать себя бесполезным и загнанным в угол — этого у него в жизни уже было предостаточно. Пришло время Гарри Поттеру стать самим собой!
— Прости, Клэр, но не думаю, что я смогу помогать мистеру Уинглуосу, — Гарри поднялся, чувствуя себя очень уверенно. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Впервые за долгое время Гарри был абсолютно уверен в том, что собирался сделать.
Клэр с удивлением посмотрела на него. — Не глупи, Гарри. Конечно, это добавит нагрузки к твоей собственной работе. Это огромная честь, что Уинглуос посчитал тебя достойным работать с ним — его предложение большая честь для нашего филиала здесь, в Сомерсете, — она действительно не понимала, что он пытался сказать.
— Нет, Клэр, я не думаю, что ты поняла меня правильно. С меня довольно! Я покончил со всеми вами!
— О чем ты говоришь, Гарри? — Клэр непонимающе оторвала взгляд от своих бумаг. Он явно не слушала его последние несколько минут.
Гарри наколдовал пергамент и положил его перед ней на стол. — Я говорю, что увольняюсь. Немедленно! Принимая во внимание, что я не допущен к оперативной работе, не вижу причин для вашего отказа.
Клэр была невероятно шокирована. Она покачала головой, не уверенная, что правильно все расслышала.
— Не волнуйся, я освобожу стол и уберусь с ваших глаз до того, как Гордон вернется. — Клэр все еще была ошарашена, когда Гарри повернулся и вышел из кабинета. Никто не обратил внимания, как Гарри собрал в небольшую коробку свои личные вещи и аппарировал прочь оттуда.
* * *
Безусловно, это решение казалось поспешным и безрассудным уже час спустя, когда он нервно метался перед камином дома. Гарри несколько раз уже пытался взять себя в руки, но без особого успеха. Он заблокировал Каминную сеть, потому что был не в настроении обсуждать свое решение с Гордоном. Кто-то — Гордон, без сомнения, — постоянно названивал ему все это время. Он даже позакрывал все окна, чтобы не допустить сов, которые уже начали ухать и кричать снаружи.
Он слонялся из комнаты в комнату, переходя от глубокой озабоченности к полной апатии в мыслях о своей работе — бывшей работе. Гермиона была права еще тогда, годы назад. У него действительно есть бзик насчет «помощи людям». Его не могли не взволновать появление Нео Пожирателей Смерти и мысли о том, что они собираются предпринять. Гарри очень хотел донести свое беспокойство хоть до кого-нибудь, у кого достаточно влияния на общественность, чтобы они поняли всю глубину опасности, которую те представляют для общества. Это, несомненно, был кто-то из высокопоставленных Пожирателей, пытающийся восстановить свою былую славу.
Оглядевшись, он не обнаружил ни одной причины, по которой ему было необходимо оставаться в квартире. Он задыхался здесь. Квартира была просто местом — конечно, полным воспоминаний, — но Гарри больше не видел здесь своего будущего. Он совсем не представлял, куда он может пойти или что будет делать дальше, но, безусловно, чувствовал одно — ему необходимо обрубить все связи с этим городом и продолжить жить дальше. Он вспомнил свои недавние планы о переезде в Лондон и улыбнулся.
Гарри открыл каминную сеть, чтобы самому попытаться сделать несколько вызовов. На первые два никто не ответил, но, наконец, он смог пробиться к Альбусу Дамблдору.
— Гарри! — искренняя улыбка озарила лицо Директора. — А я все гадал, когда же ты постучишь. Насколько я понял, ты в Сомерсете устроил небольшой беспорядок. — Его слова не удивили Гарри — он был уверен, что новости распространятся очень быстро, но не почувствовал осуждения в словах своего старого наставника.
— Уверен, что вы уже слышали все подробности, сэр. Мне просто необходимо убраться отсюда на некоторое время. Не хочу больше иметь дела с Министерством и его близорукостью. Я искренне не понимаю, как вы до сих пор можете это выносить, сэр. Все эти годы. Надеюсь, они снова не натворят глупостей.
— Думаю, это мудрое решение. Не волнуйся о Министерстве, Гарри. Уверен, что Скраймегоу и наш новый Министр смогут предотвратить неприятности.
Гарри кивнул. — Я сегодня опять чуть не сорвался. Прошлая ночь была просто ужасна. Я, эээ, не занимался Окклуменцией уже давно и думаю, что почувствовал каждое темное заклинание. Я…с окончания войны не было еще так плохо. О, Мерлин, это было ужасно. Я просто… — Гарри колебался, не желая представлять, что может произойти еще, если Авроры не справятся с Нео Пожирателями.
— Гарри, ты должен перестать все принимать на свой счет. Да, положение не из лучших, но это, действительно, не твоя битва. Ты на самом деле хочешь снова во все это ввязаться? Ведь ты же сам мне говорил, что счастлив оказаться в стороне от активных действий, — даже через камин Гарри заметил, как Дамблдор смотрит на него поверх очков.
Он с неохотой вздохнул. — Я знаю. Но я просто не могу сейчас от всего устраниться. Где-то там есть Пожиратели Смерти, и это все еще не кончено. Похоже, хотят взболтать давно забытый котел. Почему они не могут оставить все это в покое? — Гарри раздражено вздохнул из-за своих противоречивых мыслей.
— Я не в состоянии держать себя в руках, сэр. Мне следует поскорее отсюда убраться и постараться возобновить контроль. Я, эээ, почти его потерял снова в кабинете Клэр. Даже если я и не буду сражаться с этими Нео Пожирателями, мне нужно научиться контролировать свою реакцию на темную магию.
— Это мудрое решение, Гарри. И куда ты направляешься? — с любопытством спросил Дамблдор.
— Я….хммм, — в голову Гарри пришла внезапная мысль. Он не думал об этом человеке уже много лет, но, неожиданно, мысль о контроле над своей разбушевавшейся магией напомнила ему о старом наставнике, о том, кто когда-то так многому научил его. Гарри не мог вспомнить, когда последний раз вспоминал о Лао Кае, но сейчас был уверен, что нужно обратиться именно к нему, если он хочет восстановить свой контроль. — Сэр, Вы не знаете, где я смогу найти Лао Кая? — спросил Гарри.
Директор улыбнулся. — Не волнуйся, Гарри. Он уже ждет тебя. Я бы предложил тебе ехать к нему налегке. — Гарри приподнял бровь. Конечно, Дамблдор всегда был на шаг впереди Гарри, и он давно уже привык не удивляться дальновидности старого мага.
Гарри улыбнулся в ответ. — Итак, куда я еду?
* * *
Сидя под голубым светом полной луны, Гарри закрыл глаза и расслабился ненадолго. Он вовсе не удивился, увидев, что Лао Кай уже ожидает его, кода портключ Дамблдора перенес его сюда. Гарри потребовалось всего несколько минут, чтобы с помощью магии упаковать все содержимое своей квартиры в коробки. Директор обещал присмотреть за его вещами, пока Гарри будет решать, что ему дальше делать дальше со своей жизнью. Он пообещал сообщить Ремусу и Гермионе о его местонахождении.
Гарри не удивился тому, что Лао Кай вернулся в Китай. Точнее, на остров Хайнань рядом с Санией. Хотя и был поражен, что его пригласили остановиться в осенённом веками доме волшебника на южном побережье маленького островка. Они находились так далеко от цивилизации и всей этой суеты, что, спустя всего лишь день, Гарри почувствовал, как к нему возвращается его концентрация. Теплая погода значительно отличалась от английской, и была совсем не похожа ни на что, ранее виденное Гарри. Хотя слегка и напоминала ему о времени, проведенном на юге Франции.
Хотя Лао Кай и Альбус Дамблдор и были примерно одного возраста, но отличались друг от друга, как небо и земля. Гарри быстро подстроился под резкие команды своего наставника. Проведя весь день в изматывающих физических тренировках, он теперь сидел в позе Лотоса на мягком песке пляжа, наблюдая, как заходит солнце и восходит луна. Подул прохладный морской бриз, и Гарри стал концентрироваться на земле под ним и воде, набегающей на берег. Он улыбнулся, наконец, обретя свой центр концентрации. Как он мог еще сомневаться в своем решении? Конечно, он все сделал правильно. Впервые за многие месяцы, Гарри был абсолютно уверен, что принял верное решение, когда увольнялся, пусть на это немного повлияли и внешние раздражители.
Шли дни, Гарри начал вновь ощущать всю утонченность восточной магии, и был доволен, чувствуя, как снова медленно обретает самоконтроль. Стоя босиком на песке в позе Орла, он начал свои упражнения Тай Чи, его мозг очистился, а все беспокойства исчезли. Он чувствовал, что ему отчаянно это необходимо, эти успокаивающие ощущения, самоконтроль…Его удивило, как быстро он начал чувствовать себя лучше. Он был спокойнее и сосредоточеннее, чем обычно, и это придавало ему уверенности.
Он волновался, что его проблемы могут быть медицинского характера, и даже подумывал связаться с Гермионой и пройти обследование, но уединение и постоянные тренировки под руководством Лао Кая творили чудеса. Умиротворение, которое он чувствовал, гарантировало, что он, наконец, достиг того уровня самоконтроля, который позволит ему больше не терять самообладания и не представлять собой опасности для окружающих. Ему нужно просто продолжать свои тренировки самостоятельно, когда он вернется в Европу.
Спустя всего четыре дня, оба, и Гарри и Лао Кай, почувствовали, что Гарри делает успехи. И тогда же Гарри понял, что ему теперь придется заниматься этими упражнениями всю свою жизнь. По словам Лао Кая, он был одарен великой магией, и на нем лежала ответственность держать свой «дар» под контролем. Лао Кай сравнил это со скачками на тигре, и как важно ему удержаться в седле и не позволить тигру вырваться из-под контроля. Гарри улыбнулся. Он просто забыл, что контроль мог помочь сдерживать не только всплески магии, но и не позволять другим страстям захватить его с головой. Гарри все еще чувствовал сексуальное возбуждение, как и раньше, но уже мог сдерживать свое желание дрочить каждую выпавшую ему свободную минутку.
Гарри улыбался и краснел во время лекции Лао Кая о взаимоотношениях между его магией и сексуальными побуждениями. Это действительно стало открытием. Он бы точно запомнил эту лекцию, если бы Лао Кай решил прочитать ее, когда ему было семнадцать. Теперь же все, что ему требовалось — это партнер, с которым можно будет поделиться своими недавно обретенными навыками. Он был уверен, что Люк заинтересуется этой теорией, когда он ему расскажет. Некоторые позиции для сосредоточения энергии были уж очень похабными, и он уже ждал, когда у него появится возможность с ними поэкспериментировать.
К субботе Гарри чувствовал себя гораздо лучше и поэтому решил расслабиться по-другому. Ландшафт предоставлял прекрасную возможность пополнить его растущую коллекцию фотографий. Базар в деревне был шумным, а его переводческие чары слегка грубоваты, но Гарри остался просто в восторге от товаров на прилавках. Там было все, от свежей рыбы и морепродуктов до трав, и тысячи других невероятных и несъедобных товаров. Гарри не очень хорошо представлял, чего именно он накупил, но настойчивые торговцы просто вынудили его приобрести некоторые вещи.
Его изоляция от мира была именно тем, что ему сейчас требовалось, чтобы обрести контроль, но когда он увидел на прилавке довольно изыскано выглядевшую книгу, то вспомнил о Гермионе и решил, что пришло время связаться с друзьями.
Гермиона будет гордиться тем, как ответственно он отнесся к вопросу восстановления своего контроля. Его подруга сможет понять, что его все еще преследуют призраки прошлого, и как сложно преодолеть помехи, которые не позволяют ему вновь обрести самоконтроль. Он налил себе стаканчик сливового вина и сделал маленький глоток, устраиваясь поудобнее напротив камина. Горстка дымолетного порошка и несколько слов — и в пламени появилось так знакомо улыбающееся лицо Гермионы.
— Гарри! — ему показалось, что Гермиона облегченно вздохнула, увидев его. — Как я рада тебя видеть. Это правда, что ты ушел из Аврориата? Ты в порядке? Где ты сейчас? Профессор Дамблдор сказал, что ты в безопасности и здоров, но, как обычно, не стал вдаваться в подробности. Чем ты занимался все это время? Но, еще важнее, когда ты вернешься?
Гарри не выдержал и расхохотался: очень редко можно было застать Гермиону в таком состоянии, чтобы она была не в состоянии дождаться ответов на свои вопросы. — Правда, в порядке, в Китае, да, Дамблдор — любитель навести тумана, я с учителем Лао Каем, восстанавливаю свой контроль, и пока не знаю.
— О, он очень помог тебе на седьмом курсе, это хорошо, что ты снова попросил у него помощи. Это помогает тебе сейчас? — Она одобрительно закивала.
— Чрезвычайно. А как там вы с Роном? — Он слишком долго игнорировал своих друзей, так что было здорово снова связаться с ними.
— Неплохо. Рон, как обычно, секретничает о своей работе. Я надеялась, что здесь будет спокойно, пока студенты на каникулах, но мне весь день пришлось помогать Поппи. Мадам Хуч чуть не свалилась с метлы, и мы решили, что ей больше до родов летать не следует. Конечно, она не очень-то обрадовалась нашему запрету, поэтому пришлось немного постараться, чтобы успокоить ее и заставить нас выслушать.
— О, я и забыл, что она беременна. У нее все в порядке? — спросил он, испытывая искреннее беспокойство. Гарри не раз падал с метлы и представлял себе все последствия этого. Он мог только догадываться, как падение отразится на нерожденном еще ребенке.
— О, они оба в порядке, — отмахнулась Гермиона, — это просто мера предосторожности на будущее, ну, ты понимаешь. Проблема в том, что Дамблдор подумывает об отмене квиддичного сезона, а она настроена это предотвратить.
Гарри сделал еще глоток вина, слушая ее, но чуть не выплюнул его при известии о том, что квиддич могут отменить. Этого не случалось со времен Тремудрого турнира, и он даже и помыслить не мог о незаконченном квиддичном сезоне. — По-почему они собираются пойти на это?
— Потому что нет никого, кто мог бы заменить мадам Хуч на такой короткий промежуток времени. Ей запрещено подниматься в воздух до конца семестра, и здесь нет никого, кто хоть немного подходил бы в качестве замены.
— Я сделаю это! — слова слетели с его губ прежде, чем он успел их как следует обдумать, но тут же понял, что именно этого и хотел на самом деле. Казалось, судьба предлагает ему возможную будущую карьеру, пусть даже и на короткий срок. Мысль о том, чтобы объединить преподавательство со своей любовью к полетам и квиддичу, была более чем заманчивой. Он не заметил хитрющей улыбки на лице Гермионы, мелькнувшей прежде, чем она попросила его подождать немного, пока они решат этот вопрос с директором.
И через ужасно короткий промежуток времени Гарри было официально предложено временное место Инструктора по полетам и квиддичного судьи. И хотя завтра будет пасхальное воскресенье, Гарри был только рад вернуться в Хогвардс следующим утром, чтобы встретиться с Дамблдором, своим новым работодателем, и уже начать обустраиваться до того, как студенты вернутся с каникул.
* * *
Драко резко проснулся от завываний будильника. Он быстро сел, инстинктивно реагируя на резкий звук, и моментально пожалел об этом, когда дневной свет ударил ему в глаза. Он откинулся обратно на подушки и глубоко вздохнул. Привычно потянувшись за палочкой, лежавшей на тумбочке, он наложил чары тишины на раздражающий его будильник. Было еще слишком рано, чтобы вставать, особенно для воскресенья.
«Черт — я и забыл уже, насколько раздражающим может быть этот будильник» . Воцарившаяся тишина была оглушительной, а эхо звона все еще звучало в его голове. «Конечно же, я не мог выпить настолько много прошлой ночью — не мог, и все! И куда только делось моя решимость не пить?» /i]— фыркнул он. Ему потребовалось некоторое время, чтобы подняться и добраться до кухни. Без сомнения, ему просто необходимо было Похмельное зелье, если судить по головной боли. Он не мог вспомнить другой вечеринки, которая настолько бы ему понравилась — особенно в последнее время. Это был действительно отличный способ попрощаться с Парижем, даже если и не он был в центре внимания.
«И почему только я пообещал Северусу приехать именно сегодня? Гррр! »— Его голова все еще трещала от огромного количества вина, и что там еще на балу касалось его губ? Если бы не обещание, данное Северусу, что он будет из Лондона сопровождать студентов в Хогвардс Экспрессе, он приготовил бы Похмельное зелье и сразу же плюхнулся обратно в кровать на неопределенный срок. «Ну, правда, сегодня же воскресенье — сейчас чертовски рано еще, чтобы вставать!» Его колено тоже воспользовалось удобным для себя моментом и разнылось, явно вспомнив о танцах прошлой ночью. Он размышлял: стоит ли ему приготовить еще и болеутоляющее зелье.
Он некоторое время тупо озирался в пустой кухне, прежде чем осознал, что у него больше нет необходимых инструментов, чтобы что-либо сварить. Все его котлы и оборудование были упакованы и следовали в Хогвардс. Даже если бы он и смог трасфигурировать котел из чего-нибудь, то все его ингредиенты тоже были уже аккуратно упакованы и отправлены. — О, черт возьми! — ругнулся он и проклял сам себя, что не предусмотрел такой случай, когда все упаковывал. «Ну почему именно сегодня, из всех дней?» Конечно, теперь, все о чем он мог мечтать — это хоть как-то избавиться от головной боли и приступов тошноты.
К сожалению, вчера его решимость воздерживаться от спиртного вылетела в трубу спустя лишь пять минут после встречи с папашей Арианны. Это была интересная и незабываемая ночь — которую, без всяких сомнений, Гарбиель Ле Ру тоже никогда не забудет.
* * *
Арианна мудро забыла упомянуть своему отцу, что на бал ее будет сопровождать Драко Малфой, и Французского Министра чуть не пришиб апоплексический удар, когда он обнаружил, что его дочь заявилась с одним из самых богатых и знаменитых волшебников. Выбранное Арианной время для их появления было безупречно, и в этот момент Министра как раз окружали папарацци, стараясь взять у него интервью, что отвлекло его от неизбежной, как им казалось, сцены. Конечно, он не смог полностью скрыть свой закипающий гнев от дерзости непокорной дочери. Драко понял, что взбешенный отец еле скрывает шок за фальшивыми улыбками, которыми он одаривал папарацци.
И снова мохнатая лапа Люциуса дотянулась дальше, чем Драко предполагал. Живя в Париже, Драко избегал последствий деяний отца, но у Габриеля Ле Ру была долгая память. После первого поражения Волдеморта Люциус искал способы, как увеличить свое политическое влияние. Драко помнил, что у его отца были дела с Французским Министром, но тому очень не нравились политические махинации его отца. Было неудивительно, что отцу Арианны оказалось нелегко отделить Драко от жадного до власти его отца. «Ну, снова понеслось» ,— подумал он, пуская в ход весь свой арсенал улыбок и шарма, чтобы успокоить Министра.
Министр ненавидел Люциуса, и Драко невооруженным глазом видел, что тот считает, будто сын сделан из того же теста, что и отец. Приняв вызов, Драко решил доказать, что с отцом у него только одно общее — фамилия. Драко очаровывал всех, с кем знакомился, безупречно играя роль главы древнего чистокровного рода. Он с уважением относился к традициям чистокровных семей, на этот вечер заталкивая подальше отвращение к некоторым. Он сопровождал Арианну во время ее представления гостям и обществу в целом. Он даже не обращал внимания на дискомфорт в колене, танцуя с ней, пусть и не идеально, принимая улыбки симпатии из-за своей «военной раны». Он разыгрывал из себя совершенного джентльмена с подобающим апломбом — очаровывая всех подряд, начиная с девушек и заканчивая старыми матронами.
К его огромной досаде Арианна не давала ему возможности хорошенько приглядеться к гостям мужского пола, но он, несмотря на это, отлично проводил с ней время. Но и это не останавливало его от того, чтобы время от времени не доставить себе удовольствие и не рассмотреть очередную проходящую мимо «конфетку». Он искренне наслаждался вечером, помогая своей подруге и разыгрывая из себя роль молодого богатого чистокровного мага, каким он, собственно, и являлся. Он уже успел позабыть, насколько здорово вращаться в подобном обществе, но внимательно за всеми наблюдал и замечал показную вежливость многих гостей во время их общения с ним. Он знал, что так будет всегда — недоверие и сомнения следовали за ним по пятам. Даже здесь, в высшем чистокровном французском обществе, и они всегда будут его ассоциировать с отцом. «Что же я должен такого совершить, чтобы все поняли, наконец, что я не мой отец?»
Ему потребовалось небольшое количество хмельного куража, чтобы держать себя в руках, тогда как ему больше всего хотелось сказать им, что они все ошибаются. Он должен был доказать свое превосходство и помочь подруге избежать нежелательных авансов молодых пижонов. Ему было не привыкать к такому поведению в обществе, и при помощи пары стаканчиков он смог забыть о собственных проблемах и разыгрывать роль, выбранную им на сегодня. В конце концов, всегда есть люди, которые смотрят на него с пренебрежением, и ему бы не хотелось, чтобы они испортили ему этот вечер. Он был просто обязан доказать этим дуракам и идиотам, что достоин находиться рядом с ними. «Лучше попрактиковаться, в конце концов, мне еще предстоит со всем этим столкнуться по возвращении в Англию».
Драко быстро потерял счет количеству выпитого после стольких тостов, и его решение воздерживаться от алкоголя было уже давно забыто. Но все же он не потерял присутствия духа и смог показать отцу Арианны (и другим сомневающимся), что он точно не его отец. К концу праздничной вечеринки Габриелю Ле Ру было суждено вновь испытать шок, но уже совершенно другой, нежели в ее начале. Присущий ему скептицизм сменился уважением к молодому другу своей дочери.
Увидев, что его дочь в умелых и надежных руках (Драко заверил мистера Ле Ру, что он никогда не скомпрометирует добродетель его дочери), старик оставил молодежь в покое. Их план удался! Пижонство было благополучно забыто и на вечеринке появилась интересная, стильная молодежь, которая весело гуляла до воскресного утра.
Наутро Драко и Арианна сидели в магазине Эммалин, потягивая кофе, и широкая улыбка все еще не покинула лица девушки. Эммалин попросила Драко присмотреть за ее магазинчиком, пока она будет навещать друзей на Пасху, поэтому у него были ключи.
— Не знаю даже, как отблагодарить тебя, Драко! Ты — самый замечательный друг и сопровождающий! — Теперь, казалось, она чувствовала себя немного расстроенной, когда эйфория вечеринки прошла.
— Шшш, ты же попросила меня о помощи, помнишь? Ты уверена, что теперь с тобой все будет в порядке? Я имею в виду, твой отец не станет доводить тебя из-за всего, что мы натворили? — Драко заботило ее ближайшее будущее — особенно теперь, когда он уезжает в Шотландию. За последние месяцы они стали очень близкими друзьями, и он искренне будет скучать по ней. Он не сомневался, что ее отец будет продолжать настаивать на браке, когда узнает, что он уехал из города. — Кажется, твоего отца интересуют мои намерения относительно тебя. Да, это был забавный разговор, — его бровь взлетела при воспоминании о той странной беседе. — Конечно, теперь он не будет волноваться, что я подпорчу твою добродетель, — Драко драматически подергал бровями, и Арианна расхохоталась.
— Думаю, ты сумел поставить отца на место, пусть и на некоторое время. Я бы не стала волноваться, Драко. Думаю, сегодняшняя ночь доказала ему, что я сама могу принимать решения, даже если его и хватит инфаркт после них! — Она крепко обняла Драко. — О, я так буду по тебе скучать! Ты уверен, что тебе действительно нужно туда ехать? — спросила она, зная тщетность своих надежд.
Он с сожалением вздохнул и кивнул. Драко сгреб Арианну в медвежьи объятия и целомудренно чмокнул в лоб. — Мне точно будет не хватать возможности поглазеть на твои великолепные груди. И почему у тебя нет красивых братьев с милыми попками, на которых я смог бы попялиться вместо них?
Арианна игриво шлепнула его, — Заткнись, ты, принцесса мелодрамы! — Ее поведение резко изменилось, и она снова стала серьезной. — Знаешь, на самом деле, Драко. Ты не обязан был делать сегодня для меня все то, что сделал, но у тебя это так здорово получилось, что даже я почти поверила тебе! Не думаю, что ты понимаешь, насколько ты замечательный, Драко. Ты столько всего можешь дать другим. Тот парень, который сможет заполучить тебя — самый удачливый на планете, и я лично прослежу за теми, кто попытается разбить тебе сердце.
Настроение Драко резко упало, когда он вспомнил о своей несчастливой любовной жизни. Не хотелось думать о своей последней неудаче. Воспоминания о Жан-Поле были еще слишком свежи, и ему даже приходилось несколько раз удерживать себя в последние дни от порывов вернуться обратно, в Марракеш. — Не знаю, Ари, — он вздохнул. — Возможно, мне просто суждено быть одному. Я имею в виду, почему я продолжаю совершать ошибку за ошибкой? Откуда мне знать, может, возвращение в Шотландию — очередная из них? — Драко не хотел показывать Арианне свою неуверенность, но алкоголь сделал его чересчур болтливым.
— Не смей так даже думать о себе, Драко. — Арианна поставила чашку и накрыла своей ладонью его руку. Она была искренна. — Ты найдешь своего «Мистера Правильного». Я в этом ни минуты не сомневаюсь. Ты должен в это верить. Откуда ты знаешь, может быть, ты найдешь его, вернувшись в Англию? Не недооценивай себя — и не смей забиваться в нору и разыгрывать из себя господина «Я-ни-с-кем-не-общаюсь». Я знаю, тебе не очень-то хочется возвращаться в Шотландию, но не упускай возможности завести новый роман, если такая вдруг возникнет.
Драко закатил глаза. — Знаешь, только ты и Эммалин думаете, что я смогу найти кого-то. Даже после всего, что случилось с ее племянником… — Он вздохнул. — Думаю, этому просто не суждено быть. — Казалось, Драко расстраивался из-за прошлой неудачи, но он понимал, что хотел гораздо большего, чем Жан-Поль мог ему дать. Даже если ему и хотелось этого мужчину. — Но раз уж ты так мило просишь, я пообещаю, что если мне встретится симпатичный англичанин, я не спрячусь от страха в котле. Хотя, вряд ли такой шанс мне сможет представиться в Хогвардсе.
— Хмммм, — Арианна, казалось, задумалась, но ничего не добавила. — Мы все так тебя любим, Драко, и для тебя всегда есть место в наших сердцах здесь. Пожалуйста, только не становись угрюмым и замкнутым стариком. Мы никогда себе не простим, если такое случится с тобой. — Драко неохотно кивнул на это. Ему все еще было трудно, когда кто-нибудь ухитрялся заглянуть за оградительные щиты и увидеть его настоящего. Как и Флэшу.
Драко попытался подавить зевок, но у него не получилось. — Если я не высплюсь, то не смогу выстоять в Английском Министерстве ту огромную очередь. — Он все-таки признался в своей усталости, его тело тут же запротестовало дальнейшему бодрствованию, и он внезапно почувствовал, насколько все же вымотан, так что не смог сдержать еще несколько зевков.
— Ну, тогда тебе лучше завести будильник. — Арианна обняла его снова, возвращая поцелуй и прощаясь. Ему так ее будет не хватать, да и всего остального, составляющего его жизнь в Париже. Он поклялся себе в тот момент, что обязательно вернется.
* * *
Драко почувствовал себя немного лучше, приняв душ и вспомнив о своей коробке с зельями, которые он собрал в дорогу. Тоник от головной боли и энергетическое зелье — не лучший вариант избавления от головной боли, но это все, что было у Драко под рукой. Он не мог даже попросить Эммалин наложить на него заклинание, потому что ее еще не было в городе. Драко вспомнил их довольно грустное и странное расставание накануне. Он будет скучать по Эммалин даже больше, чем был готов признать. Она стала неотъемлемой частью его теперешней жизни, и ему будет очень не хватать ее успокаивающего материнского присутствия.
Его движения были болезненно медлительны, он старался шевелиться поменьше. Драко понятия не имел, как магглы могут выживать без волшебных зелий, и в этот момент даже начал их уважать.
Когда пришло время Драко покинуть студию — покинуть Париж, — он в который раз понял, что вовсе не хочет этого. Его сундук — последнее, что оставалось у него из вещей. Кровать была частью мебели, доставшейся ему от прежнего хозяина, и он будет очень по ней скучать. Все его личные вещи были заранее упакованы и отправлены в Хогвардс. «Эльф-Экспресс» уходил по пятницам, и ему очень понравилось, как транспортные служащие отнеслись к его вещам.
Эльфы были очень услужливы и старались всячески угодить такому щедрому клиенту (Драко порадовался, что оплата его переезда была включена в контракт по ученичеству — он сам не смог бы оплатить такой счет). К сожалению, в своем стремлении угодить они становились излишне усердными и даже вынесли из его квартиры ванную и унитаз прежде, чем он успел понять, что происходит. Драко быстро отвел главного эльфа в сторонку и попросил вернуть все на место. Он еле сдерживал хохот, заверяя эльфа, что в Хогвардсе есть все необходимые удобства — удобства, которые он хотел бы вновь опробовать. Его мебель была упакована, и он на мгновение удивился отсутствию комментариев своего остроумного зеркала. Мебель, которая была в комнате до его переезда, вернули обратно из подвала. Она могла понадобиться новому обитателю комнаты. Драко не привык к маггловским зеркалам, но, разглядывая свое отражение, мог дословно представить себе, что сказало бы его собственное зеркало об этой кислой физиономии.
Осмотрев студию в последний раз, он постоял некоторое время, вспоминая последние три года своей жизни. Он как сейчас помнил первый момент, когда вошел в эту старомодную студию, впитывая в себя атмосферу соединения света и воздуха. Он вспоминал каждый успех и неудачу в своих исследованиях на маленькой кухоньке. Взглянув на кровать, он не мог не вспомнить лучшие и худшие впечатления от своих бывших любовников, даже о тех, о которых хотелось бы забыть. Слегка нахмурившись, он вспомнил о Джинни Уизли, и это могло ему выйти из своего сентиментального состояния.
Он не мог заставить себя ничего съесть, но, предвидя долгое ожидание в Английском Министерстве, понимал, что проглотить хоть что-нибудь ему просто необходимо, если он не хочет свалиться в голодный обморок. Только бог знает, что они с ним сделают, если это произойдет. Он совсем не удивится, обнаружив себя в Азкабане — в конце концов, разве не подозревали они, что он Пожиратель Смерти? Возвращение в Англию будет адом. «Лучше вообще об этом не думать».
Он был жутко разочарован, что не смог на прощание испить чашку кофе, приготовленного Эммалин. Сегодня вообще все магазины были закрыты, да и кафе тоже. Он прошел дальше по улице, и, наконец, набрел на единственное открытое заведение в маггловском районе. Кофе был отвратительным, а сырные круассаны пережаренными и сухими — хотя он не очень-то обращал внимание на вкус. Неоновое освещение тоже не слишком помогало с его головной болью, и он снова задался вопросом, как магглы справляются с последствиями бурных вечеринок. Он не сомневался, что у них есть какие-то медикаменты на такой случай, но Драко знал риск использования маггловских средств волшебниками. «Сколько раз я зарекался не пить больше?»
Оставалось закончить еще одно дело, прежде чем он сможет отправиться в Лондон через камин. Petite Amie таинственно исчезла в тот день, когда прибыли эльфы, и с тех пор больше не объявлялась. Драко обыскал все сверху донизу вместе с Эммалин, но кошку они нигде не нашли. Эммалин предположила, что, возможно, кошка догадалась о предстоящем переезде и не захотела покидать свой родной город.
— Пообещай, что если она объявится, ты присмотришь за ней, Эммалин? — попросил Драко накануне вечером. Он до этого и не представлял, насколько успел привязаться к этому полосатому животному. Несмотря на ее высокомерное поведение и постоянные исчезновения, Драко привык, что она всегда была рядом. Он не мог не подумать, что, возможно, кошка забралась случайно в одну из коробок и сейчас сидит в ней где-нибудь в Хогвардсе. Она уж точно не поблагодарит его за такое приключение.
Он последний раз предпринял попытку найти потерявшееся животное, но безрезультатно. Нет Эммалин — нет и кошки. Мелчетта тоже не было — он отправил его с письмом к Северусу, сообщая, что прибудет поездом в понедельник, сопровождая студентов.
Драко был удивлен просьбой Северуса о сопровождении студентов, которую прочел в письме, полученном несколькими днями раньше. Наставника беспокоили небольшие заметки, проскальзывавшие в маггловской и магической прессе. Драко понимал, что будет лучше не расспрашивать того о причине его беспокойства. Эти истории доказывали, что Нео Пожиратели начали показывать зубы — даже если Северус был единственным, кто понимал, чьих это рук дело. Северус подозревал, что поезд, полный магглорожденными студентами, может представлять отличную мишень, и Драко согласился помочь. Он был только рад предоставить студентам защиту, даже если те и не подозревали о возможной опасности.
Дважды проверив студию на предмет забытых вещей, он еще раз посмотрел на новую мантию Ученика Мастера, лежавшую сверху в его сундуке. Он скривился при мысли, что теперь ему придется носить однообразные черные мантии, но понимал, что это меньшая из жертв по дороге к его будущему. Его собственная темно-фиолетовая мантия с желтой рубашкой и фиолетовым жилетом были новыми, и это немного поднимало ему настроение. Он будет наслаждаться своей свободой от безвкусной одежды как можно дольше. Он улыбнулся, представив реакцию Флэша на его сентиментальность. Он почему-то знал, что именно скажет ему друг, особенно после того, как рассказал ему о своей грусти из-за отъезда из этого места, уже успевшего стать для него домом.
Вытащив карманные часы, он увидел, что ему уже пора отправляться. Вздохнув последний раз, он закрыл сундук, наложил защитные чары, и отлевитировал его к камину. Он бы с радостью уменьшил свой багаж, но, без сомнения, ему придется еще открыть его для проверки в Международном Зале Магов, когда он прибудет в Английское Министерство. Кроме того, он вез кое-какие ингредиенты на дне сундука, которые плохо реагировали на любые формы трансфигурации. Их он просто не мог доверить магии домашних эльфов. Он смело шагнул в камин, не желая больше расстраиваться из-за своего отъезда.
* * *
Как он и подозревал, очередь в Министерстве оказалась даже длиннее, чем в прошлый раз, когда он приезжал в Лондон. Только Мерлину известно, почему все так рвались в Лондон — погода была просто отвратительна. Унылый мелкий дождик на улице ни в какое сравнение не шел с ярким и солнечным утром в Париже. Он тяжело вздохнул, чем вызвал несколько косых взглядов от людей, стоящих в очереди. Драко тяжело облокотился на свой сундук и приготовился к долгому ожиданию. Чтобы скоротать время, он вытащил газету, которую купил еще в Париже. Раньше головная боль не позволяла ему ее толком прочесть, но теперь, когда заняться было больше нечего, это могло удержать его от того, чтобы не треснуть от скуки чем-нибудь неприятным любого человека, попавшегося ему на глаза.
«Le Prophute Quotidien» была не самым достоверным источником новостей в европейском магическом мире, но могла неплохо развлечь, когда он не был в настроении задумываться над чем-нибудь серьезным. Знакомая фотография на первой полосе привлекла его внимание, и он неохотно нацепил на нос очки.
Было довольно необычно обнаружить свою собственную физиономию на центральной полосе «Парижской газеты», но, пожалуйста — вот он там, счастливо улыбающийся и танцующий с Арианной на ее балу. Драко и забыл, что там присутствовали репортеры.
«Мисс Ле Ру сопровождал явно неслучайный кавалер — мистер Драко Малфой — ветеран войны и наследник состояния Малфоев. Недавно окончивший l'Institut des Magies, мистер Малфой вскоре обоснуется в Шотландии в Школе Волшебства, в Хогвардсе, в качестве Ученика Мастера Зелий».
Он прикинул, откуда они могли узнать о его ученичестве, и приподнял бровь от того, как они его представили. «Явно неслучайный кавалер?» Он усмехнулся, признавая, что их уловка сработала. Если это не удержит других поклонников от ухаживаний, то его подруге уже ничто не сможет помочь. Он надеялся, что отец Арианны перестанет настаивать на том, чтобы она немедленно вышла замуж. Безусловно, он правильно поступил, помогая ей. «Флэшу это должно понравиться»,— подумал он. — «Я помог другу, не требуя ничего взамен!»
«Мерлин и Моргана, этим газетам что, писать больше не о чем?» Вскоре он забыл о фотографии и принялся просматривать газету в поисках чего-то хоть сколько-нибудь интересного. Оторвав взгляд от нее, он обнаружил, что очередь лишь слегка продвинулась. Ему предстояло еще очень долгое ожидание.
Очередь двигалась, но до ее конца было еще далековато. Он уже проглядел страничку светских новостей и добрался до квиддичного обзора. Обычно Драко избегал квиддича, но сейчас, казалось, все только и делали, что обсуждали шокирующее окончание карьеры игрока Французской Национальной Сборной из-за травмы. Все в Париже только и говорили о Люкасе Форни, и даже Драко знал, что карьера талантливого игрока закончилась из-за одного шального бладжера. Он мог только посочувствовать травме мужчины, но не более.
Пожилая ведьма рядом с ним закончила читать «Ежедневный Пророк», и предложила газету ему. Он быстро пробежал ее глазами и вернулся к началу, отчаянно надеясь, что неправильно понял заголовок одной из статей.
«Волнующая сцена потрясла тихую маггловскую деревушку Порлок, что в Сомерсете, ранним утром во вторник. То, что произошло, очень напоминало сцены самого разгара военного времени — целая улица была усеяна изуродованными телами мирных магглов, их дома были сожжены дотла во время нападения подражателей Пожирателям Смерти. Маггловские власти выдвинули теорию о взрыве бытового газа. Согласно их расследованию, взорвалась центральная газовая магистраль, которая и привела к взрывам всех домов, подключенных к ней.
Дальнейшее расследование показало, что на изуродованных телах есть признаки магических пыток. На многих из них присутствуют явные следы того, что их долгое время держали под Круциатусом. Все экстремистские организации отрицают свое участие в изуверствах, произошедших в Порлоке.
От Аврориата не получено никаких официальных заявлений, но отчеты в маггловской прессе показывают, что маггловские свидетели видели слепящий зеленый свет перед самым мощным взрывом.
Министерство отрицает, что был замечен дым в форме черепа над домами. Они прикрываются тем фактом, что свидетельства были сфабрикованы. Вот, что сказал главный местный Аврор Гордон Бриджуотер:
«Эти утверждения — полная чушь! Нападение Пожирателей? Не смешите меня! Если магглы говорят, что это был взрыв газа, то почему мы не должны им верить? Темную Метку не видели с тех пор, как Сами-Знаете-Кто был повержен сотрудником нашего отдела, Гарри Поттером, почти три года тому назад. Как может случиться сейчас нападение Пожирателей? Эта организация больше не существует. Магглы, которые утверждают, будто видели зеленый свет и череп, — только подростки, а мы все прекрасно знаем, насколько они любят преувеличивать, особенно, когда думают, что это привлечет к ним внимание».
Магическим Бюро Расследований не было сделано никаких официальных заявлений. Министр Магии сейчас не может никак отреагировать на подобные комментарии».
Взгляд Драко застыл на словах «Пожиратели Смерти». Холодок пробежал по его спине. Этого не может быть — правда, ведь? «Северус прав, они становятся наглее в своих действиях. Черт!» Какое-то время вся эта возня с Нео Пожирателями казалась чем-то нереальным, несмотря на то, что они, возможно, использовали в своих целях большую часть его состояния. Как часто их действия отражаются в местных новостях? Увидев своими глазами улики, Драко вернулся с небес на землю. Черт! Ему действительно следует больше внимания уделять новостям. Он быстро стряхнул с себя болезненную истому, поняв, почему так важно его присутствие в «Хогвардс — Экспрессе».
В нем начал нарастать гнев от всего того, что здесь творилось, и, перевернув страницу, он взлетел чуть ли не до небес, увидев на пол-листа фотографию Гарри Поттера. Драко усмехнулся, рассматривая, Поттера, склонившегося перед маленькой фанаткой и дающего автограф. Драко не пришлось долго ждать, когда этот придурок одарит девочку обворожительной улыбкой. Она была одурманена и с обожанием смотрела на своего героя. Драко нахмурился. «Еще и в страну не успел толком попасть, а Поттер уже раздражает меня своим существованием. Но все же приятно видеть, что этот козел, наконец, общается с теми, кто ближе всего подходит к его ментальному развитию» , — зло подумалось ему. Он и забыл уже, как английская пресса обожает все, что касается Поттера, и нахмурился. В отвращении он отбросил газету в сторону, промазав мимо урны для мусора. Газета, казалось, обиделась на такое к себе отношение, и, аккуратно сложившись, полетела прямо в урну. Драко закатил глаза. Его ожидает трехлетний ад, если каждый раз, открыв газету, он будет лицезреть физиономию Поттера!
Он попытался немного успокоится, продолжая терпеливо дожидаться своей очереди, но тревога насчет Нео Пожирателей так и не оставила его. Он знал, что когда он их, наконец-то, поймает, они долго будут молить о пощаде. Никто не смеет дурачить Малфоя, никто! Возможно, он и был несколько беспечен, позволив увести его наследство прямо у себя из-под носа, но эти дураки забыли, что Драко тренировали лучшие мастера! Даже если он и был шпионом, его растили Пожирателем, и он, несомненно, знал о мести и пытках куда больше их всех, вместе взятых. Наконец-то, уроки Люциуса не пропадут даром!
Вскоре он потерялся в мечтах о реванше. Людей в очереди уже начала беспокоить злобная усмешка, украсившая его лицо, когда он стоял, опершись о свою трость.
* * *
Три часа спустя, разгневанный и основательно взмокший Драко влетел в бар «Чудесный Колдун» на Диагон-Аллее. Увидев пышущее гневом лицо гостя, консьерж незамедлительно провел Драко в его номер. Дверь громко захлопнулась за ним, и Драко с невероятным облегчением опустился в кресло напротив камина. Он в ярости отбросил трость, и она с грохотом упала на пол возле камина. «Чертовы идиоты!»
Все произошло так, как Драко и ожидал. Министерство очень заинтересовалось приездом Драко в страну, и, соответственно, они вели себя исключительно пренебрежительно и с подобающей подозрительностью. После того, как он назвал свое имя и отдал палочку на проверку, к нему приставили охранника, который, проницательно взглянув на него, тут же узнал Драко. Мужчина затем попытался заставить Драко отойти в сторонку под предлогом, что полный досмотр вещей был стандартной процедурой для всех волшебников, возвращающихся в Англию.
Его проводили в изолированную комнату, а двое одинаково прыщавых молодых охранников конфисковали его сундук. Затем они оставили его на целый час одного, намереваясь перевернуть верх дном все еще вещи. Он серьезно пожалел, что не наложил парочку неприятных заклятий на багаж — без сомнения, таможенники ожидали от него чего-нибудь подобного.
Эти невоспитанные кретины даже не подумали предложить ему чашку чая! Находиться в комнате, в которой нельзя было колдовать, было само по себе тревожно, но то, что его оставили даже без элементарного стакана воды — было просто плачевно. Его не очень-то озаботило, даже если бы она на вкус оказалась, как канализационный сток, — они могли хотя бы предложить что-нибудь! Но, все же, он не провел зря это время — он подавил свой гнев и сел, тихо прикрыв глаза. Он был рад передышке, потому что он не ожидал допроса, который за этим последовал. Парочка прыщавых парней оказались Аврорами, и они сияли от восторга, найдя маленький завернутый пакет, который тут же небрежно и бросили на стол перед ним.
— Мистер Малфой, Вам известно содержание этого пакета?
— Конечно, я сам его упаковывал. Это сырой аконит. Вы бы поосторожнее обращался с ним, — предостерег он.
— Вы признаете, что он — Ваш? — недоверчиво спросил прыщавый.
— Да, — коротко ответил Драко, а охранники обменялись многозначительными взглядами.
Старший из них двоих сказал, — Боюсь, мистер Малфой, мы вынуждены конфисковать это и остальной Ваш багаж для тщательного изучения.
— Что? На каком основании? — Драко не мог понять, что не в порядке с тем, что он привез с собой упаковку обычного аконита. Он знал, что в его сумке есть ингредиенты и похуже, но ничего нестабильного или незаконного. Он не настолько дурак, чтобы провозить незаконные ингредиенты. Кроме того, он сумел избавиться от нескольких контрафактных предметов прежде, чем уехал.
— Вы в курсе, мистер Малфой, что Аконит находится в списке контролируемых Министерством веществ? Все покупки и производные такого опасного вещества должны получить согласование в Министерстве. Боюсь, мы должны его конфисковать, и, в свете нарушения этого предписания, мы требуем конфискации вашего багажа для дальнейшего поиска запрещенный веществ. Это — серьезное нарушение. — Высокий волшебник, казалось, серьезно нервничал, разговаривая с бывшим Пожирателем Смерти — и у него была на то весомая причина.
Драко был в ярости. Как Министерство может пытаться контролировать такое вещество, как Аконит? — С каких это пор стало нелегально ввозить в страну Аконит? Что будет следующим — шкура бумсланга? — саркастично спросил он.
— Я в курсе, — взорвался он и встал, опрокидывая стул. — Я вернулся в эту богом забытую страну, чтобы закончить свою учебу на Мастера Зелий и мне необходимо…. — второй маг прервал его тираду.
— Вы все равно должны были поставить Министерство в известность, и Вам было бы дано разрешение на его ввоз, если бы Министерство нашло Ваши основания достоверными, — сказал он быстро.
Драко не мог поверить в тупость Министерства. Почему они хотят контролировать Аконит? Это основной составляющий элемент в Аконитовом зелье. Если ему каждый раз придется заниматься глупым бумагомарательством просто для того, чтобы получить разрешение на приобретение Аконита — это станет настоящим кошмаром. Это серьезно ударит по его исследованиям. «Уж не говоря о моих счетах в Гринготтсе. Без сомнения, они и за это назначили цену, и могу поспорить, она гораздо выше, чем дома, во Франции» .
Спустя еще полчаса жарких обсуждений, молодой охранник так и не согласился с его доводами. Багаж Драко отправлялся на подробнейший досмотр для выявления запрещенных веществ, а сам он подвергался штрафу за попытку «контрабанды». Аврориат непременно будет поставлен в известность. Драко просто поверить не мог в их наглость. Одна ошибка — это не контрабанда. Он просто кожей чувствовал, насколько молодой маг доволен своей находкой, и эта парочка старательно и медленно принялась перетряхивать его вещи.
Драко смог сдерживать свой гнев под холодной маской во время этой унизительной процедуры, но вскоре понял, что с этих пор, вернувшись в этот ад на земле, вся его жизнь будет состоять именно из этого. «Спасибо тебе, отец, за твое нескончаемое наследие» .
* * *
К тому времени, как все процедуры были закончены и ему позволили уйти, он уже был унижен и разозлен так, что даже не заметил дождя, когда появился из камина на Диагон-Аллее. Он слишком долго сдерживал свой гнев, так что, в конце концов, потерял контроль над собой по прибытии в гостиницу.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки. Он призвал бутылку бренди из бара и налил себе полный стакан трясущейся рукой. Все еще страдая от невылеченной головной боли, он, как смог, подлечил себя им, сделав несколько глотков и одновременно заставляя себя успокоиться.
Он всегда знал, что Министерство битком набито идиотами, но понятия не имел, что они теперь контролируют поставки потенциально опасных ингредиентов. Он не мог этого понять, и был несколько раздражен, что Северус забыл ему об этом упомянуть. Все обстояло куда сложнее, чем ему подумалось сначала. Он уставился в окно, где ненастная погода никак не могла способствовать поднятию его духа, и задумался, а стоило ли ему вообще возвращаться? «А у меня, вообще, был выбор? С этим дерьмом мне предстоит иметь дело на протяжении следующих трех лет! Я уже настолько скучаю по Парижу? Ко мне все теперь так будут относиться? Возможно, да, если у них окажется такая же долгая память, как и у меня. Думаю, мне просто нужно будет неукоснительно выполнять поручения Северуса и не особенно высовываться из своего укромного уголка, когда я приеду в Хогвардс. Конечно же, если они увидят, что я занимаюсь исключительно своими делами, они оставят меня в покое?»
Он чувствовал себя жутко уставшим и уже поглядывал на очень располагающую к отдыху кровать, когда в его сундуке что-то зашуршало. Нахмурившись, он осторожно открыл его, взмахнув палочкой. «Что они могли засунуть в него?» Он был удивлен, увидев выскочивший из бокового кармана дневник, упавший открытым поверх остальных вещей. Его настроение тут же немного поднялось, и он призвал перо с чернилами. Это как раз то, что ему сейчас было необходимо — поболтать с Флэшем.
* * *
Гарри все никак не мог решить, когда же ему следует уехать из Китая. Наставничество Лао Кая очень помогало, но Гарри чувствовал, что ему нужно уже возвращаться в реальную жизнь, и чем быстрее, тем лучше. Он провел остаток субботы, бродя с фотоаппаратом по окрестностям, в надежде сделать несколько хороших снимков для своей домашней коллекции. Солнце садилось за горизонт, отбрасывая красивые тени на сад для медитаций Лоа Кая, архитектура которого была просто уникальна, и такого нигде в Англии будет не найти…Гарри чувствовал, что фотографии выйдут просто великолепными, и будут напоминать ему об обретенном здесь спокойствии. Он теперь гораздо лучше понимал себя и знал, что умиротворение исходит не от окружения, а изнутри, если применять те знания, что он усвоил здесь на уроках. И пока он будет пользоваться этими методами, то всегда сможет находить свой центр самоконтроля и спокойствия. Гарри чувствовал, что это еще сыграет значимую роль в его жизни.
Он поздно пообедал с Лао Каем в воскресенье и поблагодарил его в традиционной манере. Что больше всего его восхищало на Востоке — это их концепция чести и традиций. На Востоке все подчинялось древним ритуалам. Он официально попрощался с учителем и понял, что отблагодарит его ежедневными тренировками своих вновь обретенных навыков.
Гарри совсем позабыл о разнице во времени, когда вышел из камина «Трех Метел» воскресным ранним утром. Международное перемещение было не особенно приятным, но Гарри был рад вновь оказаться дома, и доволен, что у него впереди есть еще целый день.
Ощущение радости буквально витало в воздухе, пока он неторопливо шел в школу. На небе собрались тяжелые облака и, похоже, надвигался дождь, но у него было еще время, чтобы успеть добраться до школы. Он подумывал сначала удивить Ремуса, но не был готов разбудить его так рано утром. На каникулах в школе не было привычной суеты, но в Большом зале явно шел завтрак. Безошибочно узнаваемый аромат бекона, яиц и копченой рыбы разносился по всему Центральному холлу.
Заглянув в Большой Зал, он заметил кучку студентов, поглощающих завтрак. Он улыбнулся при виде группы сонных гриффиндорцев в квиддичной форме. Гермиона упоминала, что на каникулы в школе осталась почти половина студентов. Явно, в это число входила и вся квиддичная гриффиндорская команда, у которой не наблюдалось особенного энтузиазма по поводу ранней утренней тренировки. Гарри быстро глянул на учительский стол, за которым сидело несколько преподавателей, тоже неторопливо наслаждающихся завтраком.
Широко улыбаясь, он вошел в зал и поприветствовал своих новых коллег. Гермиона поднялась и обняла его, профессора Дамблдор и МакГонагалл тоже тепло поприветствовали его. Оглядевшись, он не увидел Ремуса, так же как и некоторых других учителей.
— Почему бы тебе не присоединиться к нам, Гарри, — предложил Директор.
— О, я только что сытно пообедал с Лао Каем, — признался он, — но не откажусь от чая и тостов.
Гермиона кивнула, и он сел рядом с ней. — Хорошая мысль. Ты же не хочешь, чтобы разница во времени сильно отразилась на тебе? — Завтракая, Гарри рассказывал о том времени, что провел в Китае, как он заново познакомился с забытыми упражнениями и какие навыки приобрел. И теперь у него будет много времени, чтобы заниматься ими и держать свою магию под контролем.
— Не знаю даже, как и отблагодарить Вас, сэр, за то, что Вы позволил мне занять место мадам Хуч.
— О, нет, это мы должны тебя благодарить, Гарри, — ответил Директор. — Я не был бы самым популярным из директоров, если бы мне пришлось отменить квиддичный сезон, когда самые важные матчи еще не сыграны. — Он посмотрел на Гарри поверх очков. — Ты уверен, что хочешь заниматься этим, Гарри?
Гарри кивнул. — Конечно. Да и чем мне еще заниматься? Кроме того, уверен, что передышка — именно то, что мне сейчас нужно. Я ужасно устал от бесперспективной работы. — Никто за столом не упустил нотки гнева в его голосе. Но никто не прокомментировал этого — все отвлеклись на прибывающих сов с почтой. Перед Гермионой упал «Ежедневный Пророк», и тут Гарри удивился, увидев, как в Зал влетела Хедвиг, ухнула и опустилась на его плечо. Она была рада снова его видеть. Гарри взял у нее письмо и угостил ее кусочком бекона, который стащил с тарелки директора.
Хорошее настроение Гарри исчезло, когда он быстро пробежал глазами текст послания. — О, черт… — пробормотал он.
— Что? — с любопытством спросила Гермиона.
— Я должен быть в Лондоне во вторник. Они не примут моего увольнения, пока я не выполню все аспекты моих контрактных обязательств. Нет, я ни за что туда не поеду. Они сами сделали все возможное, чтобы избавиться от меня, — рявкнул он, кидая письмо перед Гермионой.
— О, нет, Гарри. Я все-таки считаю, что тебе нужно поехать. — Голос Гермионы звучал мрачно, пока ее глаза пробегали по строкам письма. Как обычно, Гарри прочитал только первый абзац. — Они здесь говорят, что если ты не приедешь, то они предпримут официальные меры через Магический суд. О, Гарри, ты не известил их за месяц о своем увольнении?
— Черт, — пробормотал он в свою чашку. Он не хотел больше общаться с этими идиотами из Министерства. Это была напрасная трата его времени. Он глянул на своего нового работодателя, ища помощи.
Казалось, Директор совсем не был обеспокоен. — Тебе стоит поехать, Гарри. Сомневаюсь, что они заставят тебя выполнять все обязанности. Думаю, эта встреча будет лишь формальностью. Могу предположить, что они хотят получить от тебя напоследок несколько отчетов — Министерство любит бумажную работу. — Гарри рассмеялся при этой мысли.
— Что, если они захотят заставить меня работать и дальше? — «Черт, я буду выглядеть тогда, как настоящий дурак. Теперь я собираюсь работать в школе. У меня есть новые обязательства. Мне не нужна вся эта чушь!»
— Не думаю, что тебе стоит особенно волноваться, Гарри, — казалось, Директора ничто не беспокоило. — Нам ты здесь не очень-то нужен до начала мая, поэтому, если они попытаются заставить тебя отработать положенный срок, ты успеешь сделать это.
Гарри немного успокоил себя тем, что Директор, казалось, нисколько не обеспокоен. «Сохраняй спокойствие, Гарри. Не позволяй таким мелочам вывести тебя из равновесия» . Гермиона отдала ему «Ежедневный Пророк», и он с радостью воспользовался возможностью узнать новости. Он нисколько не удивился, увидев отчет о нападении Нео Пожирателей Смерти, который представлялся, как взрыв бытового газа. Но, увидев, как Гордон бессовестно воспользовался его именем в статье, он снова жутко разозлился.
Чувствуя сильное отвращение к этому человеку, он перевернул страницу, но только для того, чтобы наткнуться на большую фотографию Драко-чертова-Малфоя, усмехающегося ему. Гарри закатил глаза, когда усмешка стала совсем уж откровенной. Подружка Драко улыбалась во весь рот и хитро подмигнула Гарри, когда Драко отвернулся от нее. Гарри не стал больше рассматривать этого придурка, и принялся читать текст под фотографией. «Значит, Малфой все-таки не так далеко упал от своей «яблони». Без сомнения, он ухаживает за министерской дочкой только ради своих политических целей. Типично. Но, все же» ,— подумал с легким сожалением Гарри, — «это доказывает, что он действительно натурал, и не имеет значения, насколько хорошо он выглядит». Гарри не мог не восхититься явно дорогой мантией, и почувствовал еще более сильное раздражение, поняв, что не прочь посмотреть и на тело под ней.
В отвращении от собственных мыслей, Гарри быстро перешел к другим светским новостям. Он был рад узнать, что Люкас Форни возвращается в Англию после травмы, полученной во Французской Квиддичной лиге. Его беспокойство о предстоящей собственной поездке в Лондон было вскоре забыто, когда Гарри принялся изучать новости квиддича. Впервые он не почувствовал никакого огорчения, узнав, что «Малолетстон Юнайтед» проиграла «Торнадо». Его жизнь, без сомнения, продолжается!
Он не мог не беспокоиться по поводу нападения Нео Пожирателей Смерти в Сомерсете, но долгий разговор с Ремусом после завтрака помог ему понять, что он не должен слишком уж расстраиваться на этот счет. Это больше не его забота. Ремус был рад поболтать с ним и согласился с мнением Дамблдора насчет предстоящей встречи в Лондоне.
— Знаешь, тебе не стоило привозить сюда все свои вещи, Гарри, — Ремус предложил Гарри помочь перенести мебель и вещи из кладовки в его новые комнаты. Директор предложил Гарри на выбор несколько свободных апартаментов в преподавательском крыле замка. Гарри выбрал для себя светлые и просторные комнаты. Большое окно смотрело на маленький садик, и кусок квиддичного поля виднелся в отдалении. Бледные стены из песчаника смотрелись великолепно и отличались от обычного монотонного камня замка.
Гарри даже и не подумал перетаскивать свои вещи в комнаты магическим способом. Он восстановил свою физическую форму в Китае, и сейчас ему очень хотелось поразмяться.
Втащив последнюю коробку в комнату, Гарри с облегчением упал на кровать. Теперь эти комнаты будут его домом, хотя бы на некоторое время. Он не жалел, что так поспешно уехал из Самерсета. Его арендная плата была уплачена, и он уж точно не будет скучать по соседям.
Ремус вернулся с парой холодных бутылок Сливочного пива, чтобы утолить их жажду. Мысли Гарри вскоре снова вернулись к его предстоящей поездке в Лондон. Ремус попытался немного успокоить его волнение по этому поводу.
— Не беспокойся об этом, Гарри. Возможно, они просто хотят сделать последние фотографии, прежде чем потерять тебя навсегда, — предположил Ремус.
— Знаешь, ты прав. Мне плевать. Интересно, они хоть понимают, что теряют вместе со мной? — спросил Гарри. Он начал рыться в ближайшей коробке и отвлекся.
— Конечно, знают — теперь. Им нужно было позволить тебе вести те уроки, о которых ты просил, — согласился Ремус. — Хорошо, что ты теперь здесь, Гарри.
— Вот как, Ремус? — Гарри приподнял бровь, не понимая, скрывают ли слова друга какой-то подтекст. Даже Ремус был не уверен, чего хочет, но то, что Гарри был так близко к нему, немного волновало. Он мог видеть, что молодой человек полон нерастраченной сексуальной энергией, но знал правду и причины этого, и не мог не почувствовать еще острее потерю Сириуса.
Гарри не мог понять, почему Ремус так внезапно замолчал, но проследил за взглядом оборотня. Тот с тоской смотрел на дневник Гарри, и на мгновение ему показалось, что в глазах Ремуса промелькнуло чувство вины. Гарри мог только догадываться, что Ремус в такие минуты особенно остро ощущает тоску по Сириусу. Он успокаивающе положил ладонь на его плечо.
— Ты все еще скучаешь по нему, Ремус? — мягко спросил Гарри.
Ремус кивнул, — Постоянно. — Он тяжело вздохнул.
— Сириус часто писал в этом дневнике? — теперь Гарри стало любопытно.
Ремус снова кивнул, не доверяя собственному голосу.
— Я и не понимал раньше, насколько вы двое были близки, Ремус. Я все еще иногда вспоминаю о нем и хочу, чтобы он был рядом.
Ремус прикоснулся к дневнику и улыбнулся, избавляясь от печальных мыслей. — Значит, теперь ты пишешь в нем? А у кого вторая половина? Он приятный парень?
— Да, Люк — отличный парень. Мы часто с ним общаемся. Я сейчас вытащил дневник только потому, что обычно по воскресеньям вечером мы переписываемся с ним. И это единственное, чего я сейчас жду с нетерпением.
Ремус не был уверен, но ему показалось, что Гарри не до конца понимает назначение этих дневников. «Похоже, он и не подозревает, что…» — Ремус покачал головой. Он не должен вмешиваться. Магия дневника уже работает, и ей совсем ни к чему вторжение одного одинокого старого оборотня, несмотря на то, какими бы благими намерениями он ни руководствовался.
— Ну, Гарри, я тогда, пожалуй, покину тебя, — Ремус улыбнулся, направляясь к выходу. Судя по широкой улыбке, озарившей лицо Гарри, он мог предположить, что его друг — этот Люк — значит для него куда больше, чем Гарри сам понимал.
Привет, Люк, надеюсь, ты здесь — мне о многом нужно рассказать тебе, и большая часть новостей — хорошие.
Люк, ты здесь? Или у тебя есть более интересное занятие?
Привет, Флэш, прости, что заставил себя ждать. Стыдно признаться, но я так устал, что почти забыл о нашей встрече, и, как бы сумасшедшее это не прозвучало, мне сейчас просто необходимо услышать дружеский «голос». Представляешь, дневник сам выпрыгнул со дна моего сундука. Прости. Думаю, я все еще немного дезориентирован из-за еще одного адского дня.
Ого! Почему? И почему твой дневник был на дне сундука?
У меня сегодня был очень долгий день. Если вкратце, то сегодня утром я был еще в Париже, а теперь — уже в Лондоне. Я успел позабыть, насколько отвратительно и уныло это место. У меня произошла небольшая «стычка» с охранниками, когда я проходил таможню в Министерстве и попался им под горячую руку, потому что и понятия не имел, что некоторые ингредиенты для зелий, которые я привез с собой, внесены в списки «Вещества, Контролируемые Министерством». В любом случае, я сказал, что думаю по этому поводу, а они тоже высказали, что думают, и теперь мы отлично друг друга понимаем. Мой кошелек полегчал на несколько галеонов, и я напишу жалобу. Но, довольно об этом. Как ты сам? Ты сказал, что у тебя много хороших новостей — можно мне их узнать?
Я расскажу тебе все свои новости после того, как ты мне объяснишь, какими судьбами очутился в Лондоне. Что привело тебя на эту сторону пролива? Я думал, ты направляешь на новую работу к своему Наставнику.
Я, помнится, уже говорил тебе, что моя работа требует переезда. Может быть, я забыл упомянуть, что мне теперь придется жить на этом богом забытом острове. Мой Наставник живет здесь, в Англии. Я ужасно скучаю по той погоде, что стоит сейчас там, в Париже, и по своим новым друзьям, оставшимся дома. Но ничего поделать я не в состоянии. Мой Наставник ожидает меня завтра на работе, даже если я и страдаю сейчас от жуткой головной боли, как самый обычный маггл.
Ты? От головной боли? А что случилось с мистером «Великим Зельеваром»?
Я был у Ари на вечеринке по случаю Дня ее рождения, и немного перебрал, а потом забыл, что уже упаковал все свое оборудование и отправил его сюда. И моей petite mеre не было дома, чтобы наложить на меня Отрезвляющие чары. В результате, я сейчас в несколько деликатном состоянии. Поэтому не скреби пером слишком громко…
А ты не подумал попросить кого-нибудь другого наложить на тебя чары?
Нет, вообще-то. Слишком мало людей, которым я доверил бы накладывать на себя такие сложные заклинания — и знал бы, что они сделают это нормально.
Понятно. Догадываюсь, о чем ты. Сейчас, задумавшись над этим, я прихожу к выводу, что, скорее всего, тоже не доверил бы абы кому накладывать их на меня. Значит, ты теперь здесь, в Королевстве? Надолго?
О, Мерлин, слишком надолго. Но, опять же, у меня нет выбора, я должен оплатить долг своему наставнику. Как минимум, на три года. Правда, если мне удастся убедить его переехать работать в Париж, я вернусь туда, даже не моргнув глазом. А как насчет тебя? Как у тебя прошла эта неделя? Хорошие новости касаются твоей «любовной жизни»?
«Любовной Жизни»? Нет, она по-прежнему не существует. Самым близким к ней был наш последний флирт в дневнике на прошлой неделе. Надеюсь, я не поставил тебя в неудобное положение таким откровенным разговором?
Нет, я был таким же полноправным участником, как и ты. И это будет, наверное, самое большее, что я смогу получить в ближайшем будущем, теперь, когда Жан-Поля нет больше рядом. Значит, если «любовная жизнь» не существует, то какие у тебя хорошие новости?
Ну… Я до сих пор поверить не могу, что смог сделать это, но я сделал! Я велел моим уважаемым работодателям «отвалить» (не так вежливо, конечно, могу тебя уверить). Я уволился! Я сам себе удивился, что смог так поступить, но меня эти бестолковые идиоты окончательно вывели из себя, и я уволился, вроде как, в порыве ярости. Знаю, что это нехорошо. А потом я съездил ненадолго на Восток, чтобы успокоиться, и смог даже сделать там несколько отличных фотографий для своей все растущей коллекции. Теперь, кажется, удача повернулась ко мне лицом, и я нашел временную работу, точнее, она сама меня нашла. Это, правда, не предел моих мечтаний, но там будет весело. Она продлится всего до конца июня. Я как-то разговаривал со своей старой подругой, и она упомянула, что у одной из ее коллег произошел несчастный случай. Они были уже готовы отменить множество запланированных мероприятий, потому что никак не могли найти замену, ну, а тут я и подвернулся под руку и вызвался подменить ее. И мне повезло, потому что я полностью квалифицирован для этой работы.
Эй, это же здорово! Знаешь, может это и покажется странным, но с твоих слов я чувствую, что ты стал намного счастливее сейчас. Уверен, ты почувствовал огромное облегчение, уволившись. И временная работа подвернулась как раз в нужное время. Тебе повезло! Я очень надеюсь, что тот пораненный коллега вскоре поправится.
О, к счастью, травма была несерьезной. Знаешь, это смешно, но я немного волнуюсь из-за новой работы. Я, вообще-то, никогда раньше не предполагал этим заниматься, поэтому сейчас одновременно и в восторге, и нервничаю. А ты как? Могу поспорить, ты жутко переживаешь из-за своей новой работы и переезда из дома. А мне, вот, кажется, что эта новая работа, вроде как, вернула меня домой, хотя, я до этого момента так не думал.
Хммм, да. Ну, я не был удивлен отсутствием у Министерства веры в мои благие намерения, когда прибыл сюда. Я привык уже, что люди думают обо мне худшее — это связано с моей бывшей дурной славой. Я просто знаю, что мне придется мириться со всем этим недоверием, пока я не уеду домой. Но, если честно (как будто эти дневники позволяют лгать!), моя работа будет держать меня подальше от людей, и, если мне очень повезет, я смогу заниматься своими исследованиями в тишине и спокойствии. Сомневаюсь, что это расстроит многих людей здесь.
Почему ты так думаешь? Уверен, твоя дурная слава не настолько плоха. Ты уж точно не бывший Темный Лорд — я официально могу тебе заявить, что он мертв. Больше не знаю никого, у кого была бы настолько плохая репутация, о которой ты говоришь. Что бы это ни было — это просто уже давно забытое недоразумение, которое и привело к твоей скандальной репутации!
Ну, не столько недоразумение, сколько, скорее, непонимание. Знаешь, у тебя это все звучит так просто, что я сейчас чувствую себя гораздо лучше, выплескивая все свои проблемы, даже если тебе и приходится читать весь мой бред. У меня есть два друга на этом острове, и один из них — ты. Я так рад, что смог поговорить с тобой сегодня. Спасибо, что был здесь и выслушал мои стенания. Прости за мои жалобы, но моя голова так и не прошла, а еще я очень устал, так что с моим красноречием сейчас не все в порядке, но я пытаюсь сказать, что, на данный момент, ты один из немногих людей, кому я действительно могу доверять.
Не нужно быть провидцем, чтобы понять, насколько мне будет нелегко здесь. Сомневаюсь, что кто-нибудь сможет поверить мне. Я чувствую, что мне еще не раз нужно будет с кем-нибудь поговорить, и очень счастлив, что ты здесь. Переписка через сов с Парижем не позволит мне получить ответ немедленно, чтобы решить мои проблемы. Кроме того, должен признаться, что рассказываю тебе о таком, о чем не смею даже заикнуться моим друзьям дома. По какой-то странной причине я доверяю тебе больше, чем кому-либо еще. Возможно, это из-за того, что я не знаком с тобой лично, но, все же, что-то заставляет меня верить, что, если бы я встретился с тобой в реале, то смог бы доверять тебе безоговорочно.
Я, право, не знаю, что на это сказать, Люк. Думаю, я очень доверчив, признаю это, но я горжусь своей уверенностью в том, что никогда еще никого не подводил, даже если некоторые и обвиняют меня в этом. Может быть, я и слишком доверчив, но могу сказать и о тебе то же самое.
Я должен верить, что ты надежный человек. Если мы когда-нибудь встретимся, у тебя будет много компромата на меня, и ты действительно сможешь причинить мне боль, если захочешь.
Не волнуйся об этом, Люк. Думаю, ты также можешь причинить огромной вред моей репутации, а я никогда не причиню тебе боли. Я благодарен тебе и горжусь, что ты доверяешь мне. Обещаю, я не подведу тебя. Итак, что тебе придется сделать, чтобы общество избавилось от заблуждений на твой счет, которые и привели к твоим пятнадцати минутам славы в прессе?
Пятнадцати минутам славы? Что ты имеешь в виду?
О, это маггловское выражение. Прости, я так назвал тот момент, который вывел тебя «на сцену». По словам одного художника, у каждого человека есть свои пятнадцать минут славы. Я могу чем-нибудь помочь?
А, теперь все понятно. Нужно будет запомнить это выражение. Нет, я сомневаюсь, что кто-нибудь поверит тебе. Потребуется настоящий святой, чтобы заставить людей поверить, что они полностью ошибаются на мой счет. Сомневаюсь, что кто-нибудь ниже Гарри Поттера сможет сделать это. И сомневаюсь даже, что и это поможет. Он уже однажды говорил им, что они неправы, но безрезультатно.
Гарри был захвачен врасплох этим заявлением. Кем же Люк мог быть? Он с ним раньше встречался? «Должно быть, мы встречались, если я пытался доказать общественности что-то о нем» ,— здраво рассуждал он. Он помнил, как ему приходилось несколько раз вступаться и защищать честь нескольких человек, особенно во время войны. Он вставал на защиту Ремуса больше раз, чем мог сейчас сосчитать, и несколько раз — на защиту менее ярких членов Ордена. Черт, он даже защищал репутацию Северуса Снейпа раз или два. Эта мысль ошеломила его на секунду, прежде чем он вспомнил, что Снейп не жил в Париже, и, уж точно, ему не нужно было изучать Зелья. Быстро, прежде чем пауза станет вызывать сомнения, он ответил первой мыслью, которая пришла ему в голову:
Ты встречался с Гарри Поттером? Он знает тебя? Он говорил о тебе?
Это было очень давно, Флэш. Мы с ним не вращаемся в одних кругах, поэтому я сомневаюсь, что смогу организовать тебе встречу с ним. Но, отвечая на твой вопрос: да, он сказал людям, что верит мне, но они предпочли придерживаться своих первоначальных взглядов, и проигнорировали его слова.
Я не пытался встретиться с ним, не волнуйся. Ему и так хватает популярности, если я правильно сужу. Уверен, он ненавидит ее, когда люди начинают лебезить перед ним только из-за того, что он когда-то сделал. Могу поспорить, все, чего ему хочется — это спокойной жизни.
А разве не этого хотят и все остальные? Я так устал, Флэш. Я еле-еле держу глаза открытыми. Прости, сегодня я не в состоянии выдержать долгие разговоры, но я начинаю понимать, что магглы замешаны из более крепкого теста, чем мы. Как, ради Мерлина, они справляются с головной болью без магии?
Думаю, они используют таблетки, такие, как парацетамол и аспирин. Но не вздумай их принимать — кто знает, как они повлияют на тебя.
Не волнуйся, мне преподавали маггловскую фармакологию в Университете. И у меня нет возможности приобрести что-нибудь даже здесь, на Диагон-Аллее — все магазины уже закрыты. Думаю, мне просто нужно выспаться.
Хорошо, отсыпайся, Люк. Удачи тебе на этой неделе и перестань волноваться. У некоторых людей в природе заложено быть горячими, и я сомневаюсь, что ты сможешь что-либо с этим поделать. Просто, верь в себя, никто большего и не просит. Если ты всегда будешь пытаться делать то, чего другие хотят, у тебя получится раздвоение личности. Я сейчас действительно боюсь своей новой работы, но, думаю, я просто встану и сделаю это. Возможно, это единственный способ.
Значит, желаю тебе самой большой английской удачи! До следующей недели, когда, надеюсь, я буду более разговорчивой компанией. Спокойной ночи, Флэш.
Спокойной ночи, Люк.
21 апреля — понедельник
Пусть Драко и был невероятно вымотан, ему так и не удалось хоть сколько-нибудь отдохнуть в «Бродячем колдуне». Его перевозбужденный мозг в течение этих нескольких часов пытался обдумывать дюжину не связанных между собой мыслей. Драко вертелся на незнакомой кровати, пока не смирился с тем, что ничего не сможет изменить в сложившейся ситуации. Приходилось довериться суждению Северуса. Конечно, то, что Флэш всегда рядом и не прочь поболтать с ним о несовершенстве мира, несомненно, поможет ему не свихнуться. Он был рад узнать, что его друг уволился со своей ужасной работы и нашел что-то, чем ему нравится заниматься, пусть даже и на короткий срок. Драко не представлял, как можно работать в таких условиях, в каких трудился Флэш, но был уверен, что если бы он сам попал в такую ситуацию, то, без сомнений, сказал бы своим работодателям все, что о них думает. Было приятно сознавать, что кроме Северуса у него есть еще хотя бы один человек в стране, которого он может называть другом.
Он старался не думать над этим, но было и так ясно, что настоящей причиной его бессонницы являлось беспокойство из-за Нео Пожирателей и их недавней активности. Он представлял себе размах происходящего и просто ненавидел свою беспечность — ведь, если бы он был чуть более бдительным, у них, возможно, сейчас не было бы средств на организацию всех этих беспорядков. Чувство вины тяжким грузом лежало на его сердце, и оно терзало его до тех пор, пока не пришло время вставать и ехать на Кингс Кросс.
Со слипающимися глазами, чему не помогла даже принятая ванна, Драко успел еще проглотить легкий завтрак прежде, чем воспользоваться камином, переправившим его на станцию. Сейчас он, не задумываясь, отдал бы все галеоны, которые у него были, за одну единственную чашку приличного кофе, но ему пришлось довольствоваться черным чаем. Он не дал того будоражащего эффекта, каким обладал кофе, оставив Драко мечтать еще сильнее о своем любимом напитке.
На платформу уже прибыло несколько семейств, но он отвлекся, изумленный своими чувствами от знакомого вида платформы 9 ¾. К счастью, только половина Хогвадских студентов уезжала домой на каникулы, но Драко казалось, что все равно слишком много народу одновременно кричат и плачут. Слабое эхо головной боли все еще отдавалось в его затуманенной голове.
— Драко Малфой? — с любопытством произнес голос. Драко повернулся и увидел студента, направляющегося к нему. — Это ты! Что ты здесь делаешь?
Драко потребовалось лишь мгновение, чтобы узнать высокого и смуглого студента в слизеринской мантии. Демьен Митчелл заменил Драко в качестве Ловца, когда тот уехал их Хогвардса, и он проводил много времени с второкурсником во время своего последнего года обучения. Мальчишка значительно вырос. Было довольно странно смотреть на него снизу вверх, когда тот возвышался над ним, минимум, дюйма на два.
— Митчелл. Как ты? — Они крепко пожали друг другу руки. Драко был немного удивлен, встретив дружеское знакомое лицо.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Демьен, замечая сундук рядом с Драко. — Навещаешь кого-то в школе? Может быть, профессора Снейпа? — Митчелл слегка подтолкнул Драко локтем и подмигнул.
— Не груби, Митчелл. Ты не должен строить подобных инсинуаций касательно члена преподавательского состава. На самом деле я теперь ученик декана твоего факультета, поэтому, думаю, я могу вычесть баллы за такое твое поведение. — Драко снова почувствовал себя префектом, дисциплинирующим студентов своего факультета за мелкие проступки.
Похоже, Демьен обрадовался этой новости. — Правда? Ты будешь в Хогвардсе до конца года? Это же здорово!
— Уверен, ты еще изменишь свое мнение. Сомневаюсь, что многих из твоих однокурсников будет радовать мое присутствие, — с неохотой признался он.
— Как будто тебя когда-нибудь волновало чье-то мнение, Малфой. Но будет замечательно, что ты станешь теперь жить рядом! — Драко приподнял бровь, удивляясь явной радости молодого человека от встречи с ним. Он уже заметил, что в их сторону поглядывают несколько студентов, включая немалое количество девчонок, пытавшихся привлечь внимание Демьена. Он воспользовался этой возможностью, чтобы остаться одному и заняться посадкой на поезд.
Он совершенно забыл, что нынешние старшекурсники учились на первом и втором курсах Хогвардса, когда он сам еще был студентом. Увидеть Митчелла взрослым парнем было довольно неожиданно. Он смутно помнил заносчивого маленького придурка, всегда вертящегося под ногами взрослых студентов в надежде продвинуться, благодаря знакомству с ними. Но мальчик очень свободно вел себя в воздухе, и Драко тренировал его, чтобы после его ухода тот занял место Ловца. Он слегка скривился, вспомнив теперь, что после этого Слизеринцы стали практически непобедимы. «Да, конечно же, ты всегда будешь помнить, что когда ты сам был Ловцом, Слизерин вообще не видел Квиддичного кубка» . Опять все мысли вели к Поттеру! Настроение его резко упало.
Он крепче сжал набалдашник трости, сдерживая желание пнуть кого-нибудь побольнее после еще одной непрошеной мысли о Потере. К сожалению, повернувшись, он наткнулся взглядом на объект своей ненависти, улыбающийся ему во всей своей самодовольной славе.
Плакат Поттера в полный рост закрывал собой всю доску объявлений. Вид этого придурка застал его врасплох, но Драко тут же усмехнулся, поняв, что это только плакат. Без сомнения, Поттер купается в лучах своей славы оттого, что его провозгласили самым красивым идиотом по результатам голосования в «Ведьмополитене». Драко усмехнулся плакату и чуть не фыркнул в слух. Огромная фотография полностью повторила его гримасу. Придя в бешенство, Драко бросил несколько кнатов продавцу газет в обмен на «Ежедневный Пророк» и направился к поезду.
Пронзительные крики тинэйджеров вернули обратно ушедшую, было, головную боль. Он обернулся и увидел кучку девчонок, осаждавших плакат; впавших в экстаз из-за огромной фотографии Поттера и сражающихся за право первыми приобрести свой экземпляр журнала. «Мерлин, я что, должен буду теперь постоянно иметь дело с людьми, благоговеющими перед этим ублюдком, куда бы я ни направился? » Он сжал губы, страстно надеясь, что эти идиотки скоро успокоятся, и ему не придется заклинать их из-за плохого вкуса к мужчинам. Вообще-то, Поттер был бисексуалом (несмотря на все слухи об обратном), но это, казалось, нисколько не волновало перевозбужденных девчонок.
Их восторженная болтовня, наконец, несколько приглушилась, когда он устроился в пустом купе последнего вагона. На самом деле он предпочел бы прямо аппарировать в Хогвардс, но приходилось выполнять обещание, данное Северусу, что он приедет вместе со студентами. Драко ненавидел «Экспресс». Воспоминания школьных лет о нем он предпочел бы выкинуть из памяти — слишком много было неприятных поездок в школу и обратно. Сейчас ему совсем не хотел будить эти воспоминания, но на его лице уже проступило хмурое выражение.
Он очень хотел бы свернуться калачиком и проспать всю дорогу до Хогсмида, но у него были обязанности по отношению к студентам и, что более важно, к Северусу. Драко неохотно вышел из купе и отправился в свой долгий путь по поезду, накладывая тайком несколько чар защиты и наблюдения по дороге. Он не сомневался в их необходимости. Ему хотелось быть немедленно в курсе любой возможной опасности. Драко прекрасно знал, что этих Нео Пожирателей Смерти следует воспринимать всерьез. И если возникла опасность для студентов — он, несомненно, постарается защитить их.
Переходя от купе к купе, он замечал, как большинство студентов пялятся на него, но никто не решился подойти. Единственные дружеские лица принадлежали Демьену Митчеллу и небольшой кучке слизеринцев, которые вертелись вокруг популярного студента. Драко кивнул Демьену, улыбнувшемуся и помахавшему в ответ, а затем ему пришлось продолжить свое путешествие по поезду. Вскоре он вернулся к себе и приготовился бездельничать все оставшееся время пути.
В основном, путешествие прошло спокойно: мерный стук колес склонял ко сну. Тяжелые капли весеннего дождя стучали по окну, тоже навевая сон. Он вытащил записки по своему исследованию, чтобы хоть чем-то занять свой мозг во время путешествия. Волнения ему были совсем ни к чему. Шумная ведьма с тележкой сладостей набралась наглости и уселась напротив Драко, настойчиво пытаясь втянуть его в разговор.
Он держался вежливо, пусть и был краток, сделав несколько неопределенных замечаний в ответ на ее непрекращающуюся болтовню. Он не особенно удивился, когда ее разговор перешел на тему: что едят и покупают «маленькие дорогуши в поезде». Оказалось, что все дети предпочитали маггловские сладости, поскольку было всем известно, что их обожает Гарри Поттер, и поэтому сейчас ей приходилось запасаться большим количеством маггловских кондитерских изделий.
Ее раздраженная болтовня была очень назойливой, и ему с неохотой пришлось признаться, что у него раскалывается голова. К сожалению, торговка не поняла намека и принялась засыпать его предложениями, как лучше избавиться от головной боли. Он притворился спящим, когда она начала цитировать предложения Гилдероя Локхарта по этому вопросу.
Ему повезло — его притворство сработало, и он проснулся только тогда, когда поезд уже начинал сбавлять скорость перед прибытием в Хогсмид.
* * *
Планы Гарри, Рона и Гермионы побродить по магазинам Хогсмида в воскресный день были разрушены непрекращающимся дождем, который ухитрился вымочить их до нитки. Большую часть дня они провели, расслабляясь в самом сухом углу «Трех Метел». Там было так уютно, что не хотелось даже двигаться, и они решили пропустить пиршество в школе и поужинать только втроем здесь же, в таверне, прежде чем парни через камин должны будут вернуться в Лондон.
После того, как Гарри, наконец, согласился на встречу в Министерстве, Гермиона предложила ему переночевать в их с Роном квартире в Лондоне. Интернатура Гермионы у Поппи Помфри должна была закончиться уже через пару недель, и Рон был более чем счастлив, что Гермиона скоро вернется домой.
Трио коротало часы за приятной беседой на различные темы, но молодая пара больше всего хотела докопаться до корней неудовлетворенности Гарри своей прежней работой.
— Мне плевать, Гермиона. Честно, — казалось, его очень расстраивало то, что Министерство разочаровалось в нем.
— Ты хоть читал свой контракт с Аврориатом, Гарри? — Гермиона разрывалась — то ли посочувствовать ему, то ли прочесть лекцию.
— Гермиона, конечно же, читал. Если ты помнишь, оба — и ты, и Рон — проверяли его для меня.
— Но, Гарри, ты что, забыл условия увольнения? Ты должен был подать заявление за месяц и найти для них замену себе…, — Гермиона твердила уже который раз одно и то же, размахивая вилкой с наколотой картофелиной в воздухе.
— Но они занесли меня в списки «Недопущенных к выполнению оперативной работы» без предварительного письменного оповещения, — голос Гарри звучал твердо, но глаза не отрывались от упорного созерцания блюда в его тарелке.
Рон кивнул, соглашаясь с Гарри. — Но, все же, Гарри, не думаю, что тебе следует пытаться бороться против системы. Твои последние характеристики были не особенно положительными, ты же знаешь!
— Рон, если я что и понял в последнее время, так это то, что мне плевать, что они попытаются предпринять. Правда, ну что еще они могут мне сделать? — Гарри мог бы быть доволен своим настроем, но его это не трогало — не теперь.
Рон пожал плечами. — Не знаю, Гарри. Я перестал интересоваться, чем занимается большая часть народу в Министерстве.
— В любом случае, уверен, если станет еще хуже, я всегда могу попросить Министра замолвить за меня словечка. Не думаю, что он мне откажет. — Гарри усмехнулся в сторону Рона.
— Ты не посмеешь, Гарри Поттер! — Гермиона была в шоке. — Ты же не станешь использовать связи и имя только в своих карьерных интересах?
— Без всякого сомнения, Гермиона. Ты же не думаешь, что я когда-нибудь делал это раньше? — саркастично спросил он.
— Ну, никогда, — неохотно признала она.
— Видишь? Как я и сказал, я воспользуюсь своими связями, если они примутся грязно играть. Мне чертовски надоело, что все мечтают вытереть об меня ноги, — вздохнул он.
— Кстати… — Рон указал на окно. Троица увидела, как кареты, запряженные тестралами, начали прибывать на железнодорожную станцию. Гарри не так давно слышал, как прибыл школьный поезд, но рассмотреть что-либо за дождем было нереально.
— А что Снейп здесь делает? Он раньше никогда не встречал поезда, — с любопытством спросил Рон.
Гермиона попыталась что-то ответить с набитым ртом, но ей все же пришлось все прожевать и проглотить. Явно, у нее были какие-то интересные новости. — О, я разве вам не сказала? Снейп заполучил себе ученика.
— Правда? — Гарри был заинтригован. — Кто оказался настолько сумасшедшим, чтобы захотеть работать с ним?
— Думаю, мы это скоро узнаем, — сказала Гермиона. — Но Поппи была очень удивлена. Оказывается, Дамблдор на протяжении уже нескольких лет пытался уговорить Снейпа сделать это. И внезапно, без каких либо причин, тот взял и согласился. Как-то это уж очень не похоже на Профессора.
Они заканчивали свой ужин, наблюдая, как студенты бегут к каретам, стараясь укрыться от дождя. Они были шокированы, увидев улыбающегося Снейпа, ведущего укутанного в плащ человека к одной из карет.
— Хммм, ну, может быть, и нет никакой загадки в том, что он взял себе ученика, — знающе усмехнулся Рон.
— Рон! — оскандалено воскликнула Гермиона. Гарри хохотнул.
— Думаю, вскоре все выяснится. — Гарри усмехнулся, но покачал головой, подумав, что у Снейпа могут быть с кем-либо романтические отношения. Он рассеянно вспомнил о Чарли и его невостребованной страсти к Мастеру Зелий. Гарри скрыл улыбку. Он мог только представлять, как бы отреагировал Рон, узнав о специфических фантазиях своего брата.
Кареты давно уже уехали, и троица, наконец, решила, что им тоже пора уходить. Гарри дал своим друзьям некоторое время побыть наедине. Он по себе знал, что они должны были чувствовать, находясь далеко друг от друга, пока Гермиона проходит практику. Вынужденные расставания всегда тяжелы, но он не завидовал их счастью. К нему вернулся его альтруистский взгляд на жизнь — теперь, когда его собственное будущее было столь неопределенно и туманно.
Наблюдая за объятиями своих лучших друзей, он чувствовал, как теплота окутала его. Он улыбнулся, зная в глубине души, что его собственная вторая половинка есть где-то там, и однажды они найдут друг друга, и он будет также счастлив. Почему-то в этот момент ему казалось, что она немного ближе, чем раньше.
* * *
Сойдя с поезда, Драко накинул капюшон на голову в тщетной попытке укрыться от дождя. Когда он вышел на платформу, у него сложилось впечатление, что земля под ногами все еще тихонько покачивается. Он всегда ненавидел эти ощущения после поезда. Озноб сразу же охватил его, когда холодный и влажный ветер распахнул полы мантии. Никакие высушивающие чары не могли бороться против сил природы, и он знал, что все равно будет выглядеть как промокший хорек вне зависимости от количества заклинаний, наложенных на его одежду.
Порывы холодного ветра были ужасно неприятны, особенно после великолепной весенней погоды в Париже, но Драко глубоко вздохнул, вспомнив, что такие ледяные ветра дуют в Шотландии почти всегда. «Итак»,— подумал он, — «добро пожаловать в Шотландию, Драко. Конечно же, хуже этого уже быть ничего не может!»
Толпа студентов высыпала на платформу, и он удивился, заметив стоявшего на ней Северуса, который хмуро наблюдал за ними. Драко был удивлен, увидев его здесь. «Конечно же, он не пришел сюда только для того, чтобы встретить меня? Должно быть, Директор отправил его на станцию, чтобы он проследил за безопасностью студентов» . Но искренняя улыбка Северуса доказала Драко, что тот действительно пришел к поезду, чтобы лично встретить своего ученика.
Хмурый вид Мастера Зелий вскоре вернулся на обычное место, когда студенты принялись странно поглядывать на него. Многие переводили взгляд с Драко на профессора Снейпа, а другие начали потихоньку перешептываться. «Можно даже не сомневаться, что главной сплетней на ближайшее время станет мое прибытие» ,— подумал он. Студенты предпочли держаться от Снейпа подальше, давая тому пространство, чтобы он мог поприветствовать Драко.
— Северус, — юноша крепко пожал его руку, устало улыбаясь.
— Добро пожаловать в Хогвардс, Драко, — сказал Снейп, но блондин заметил в голосе друга не только радость, но еще и облегчение. — Сомневаюсь, что твое путешествие было приятным, но, посчитав по головам, могу сделать вывод, что по дороге ты умудрился не пришибить ни одного из этих болванов. Я очень разочарован!
— Прости, Северус, должно быть, я теряю хватку. В следующий раз постараюсь исправиться. Уверяю тебя, твой грандиозный план по отравлению их тыквенного сока пройдет без сучка и задоринки. В конце концов, разве не для этого ты притащил меня сюда? — Было приятно обмениваться колкостями со своим старым другом. Хоть что-то, скрашивающее его пребывание здесь. Северус расхохотался.
Драко продолжил расспрашивать наставника и демонстрировать свое остроумие, забираясь в карету. Оба мужчины пытались не обращать внимания на тестралов, но те все равно вызывали у Драко дрожь, когда он на них смотрел. — Знаешь, я уверен, что если ты решишь перейти в L'institut, они оторвут тебя с руками и ногами. Ты в десять раз лучше любого из тамошних идиотов-преподавателей, Северус. Тебе стоит подумать об этом. Тебе просто необходима смена обстановки. И, уж точно, там будет куда лучше, чем здесь, — он указал на тестралов и студентов.
— Ага, но ты забываешь об одной мелочи, Драко. Я ненавижу Париж. Правда, мне кажется, там могло бы быть больше перспектив для одинокого Мастера Зелий. А жизнь наверняка окажется интереснее, чем в этом шотландском захолустье, — горько произнес Северус. Он не переставал жаловаться, насколько ненавидит свою работу в Хогвардсе, но впервые Драко почувствовал в тоне Северуса реальное желание уехать отсюда.
— Что, все действительно настолько плохо? — с любопытством спросил Драко.
Северус отмахнулся. — Невзирая на общественное мнение, работа вовсе не стала проще, и я уверен, что с каждым новым набором студенты становятся все тупее и тупее. — Он вздохнул непривычно эмоционально. — Думаю, я становлюсь слишком старым для всего этого, Драко. Посмотри на меня: я беру ученика, ради святого Мерлина! Это о чем-то, да говорит. Я старею! — Драко приподнял бровь от такого признания. — И, к тому же, — продолжил Северус, — мне совсем не помогает, что я еще стал и прислугой для раздражительных старых сов.
Драко в голос расхохотался, представив себе Северуса с Мелчеттом. — Он довольно независимый, правда? — спросил он, пытаясь сдержать смех.
— Кажется, он скучал по тебе, — в заявлении Северуса явно просматривался сарказм.
— Мелчетт? Скучал? Похоже, у тебя там обманом пристроилась какая-то другая сова, Северус. — Драко рассмеялся при мысли о своей неуживчивой, но до странности верной сове. — Каждый раз, отправляя его с письмом, я задаюсь вопросом — вернется ли он. Нет, думаю, он просто был счастлив оттого, что меня не было рядом, и никто не заставлял его зарабатывать свой корм. Кроме того, ему, возможно, нравится жить в деревне, и, уж без сомнения, по душе компания в совятне. Он — малфоевская птица от клюва до кончика хвоста, и, думаю, он ненавидел Францию. Не исключено, что он просто рад оказаться дома.
— Твоей птице не нравится Франция? Она только что выросла в моих глазах, — любезно ответил Северус, а Драко показал ему язык.
Драко не думал, что дождь может стать еще сильнее, но, к сожалению, ошибся. Ветер хлестал по карете, задувая в щели оконной рамы. Драко снова задрожал. Он так устал, что еле-еле мог поддерживать разговор с Северусом. Профессор заметил его утомление и оставил друга в покое на весь остаток пути. Драко был благодарен за утепляющие чары, которые Северус наложил тайком. К сожалению, они добавили ему сонливости. Колеса кареты подпрыгивали на ухабах, разбрызгивая лужи, замок приближался очень медленно. Несмотря на свой недавний отдых в поезде, он удивился собственному широкому зевку. На него внезапно навалилась усталость. — Тебе не стоило меня встречать, Северус. Знаешь, я уже большой мальчик. Я могу позаботиться о себе сам.
— Забудь, Драко. Кто-то же должен был проследить, чтобы студенты благополучно добрались до замка. Повезло мне, — вздохнул Снейп.
— Насколько я понял, будет пир? — Драко вспомнил огромное количество еды на пирах, и его организм запротестовал, уже тоскуя о французских пирожных.
— Конечно. Дамблдор явно решил сделать это одной из традиций, а мы все обязаны в такие дни веселиться. Если студенты не отскакивают рикошетом от стен, объевшись сладкими десертами, тогда их клонит в сон от переизбытка жирной и тяжелой пищи. Переевшим студентам нет места в моей лаборатории. К сожалению для тебя, нам сегодня придется заняться другими делами. Мы поговорим позже, за чаем, если ты не против? — Драко только порадовался, что у него появилась возможность избежать пира. Все, что угодно, лишь бы избежать вытаращенных глаз студентов. Он пока еще не был готов встретиться с их насмешками. Нет никаких сомнений, они разузнают о нем всю подноготную в течение следующей пары дней, а ему страстно хотелось спокойствия, чтобы он смог побыстрее закончить свои исследования и ученичество, и вернуться домой.
— Уверен, ты захочешь отдохнуть несколько дней, чтобы устроиться, поэтому я взял на себя смелость и позабыл назвать Директору точный день твоего приезда. — Драко понимающе кивнул. — Но, все же, — Северус усмехнулся своему молодому ученику, — я думаю, стоит предупредить тебя, что по каким-то причинам по Хогвардсу мотается Поттер. Я наткнулся на него этим утром.
— Что? — Драко сжал зубы и нахмурился. — Правда? — спросил он, пытаясь изобразить полное безразличие, хотя на самом деле умирал от любопытства, что этому придурку могло понадобиться в Хогвардсе. — Пожалуйста, скажи мне, что это не вошло у него в привычку. Я имею в виду — этому придурку всегда нужно покрасоваться перед обожающей его публикой.
— У меня есть некоторые соображения, почему он сюда приезжает, но я не знаю наверняка. Считай, что тебе повезло — сегодня он уже уехал.
Интерес Драко выдавала лишь изогнутая бровь. Он не представлял, с чего Поттер сюда зачастил, но, похоже, Северус был не прочь поделиться своим предположением.
— Хммм, да. Кажется, он проводит очень много времени с Люпином. Думаю, даже дураку понятно, чего он тут добивается. Его намерения ясны, как шрам на лбу. Кажется, у него вошло в привычку наблюдать за Профессором по Защите… — Снейп затряс головой от одной этой мысли, но Драко быстро понял, к чему тот клонит, и его брови взлетели еще выше.
«Хмм, Поттер и оборотень? Как…интересно» ,— сделал себе заметку Драко. «Как всегда, у Поттера все, не как у людей. Типично» . Его так раздражал мысленно нарисованный образ Поттера с Люпином, что он почти не расслышал следующих слов Северуса.
— Люпин болен? — Драко мысленно представил себе календарь, прикидывая, что полнолуние только прошло. — Это из-за Аконитового зелья?
— Расслабься, Драко. Это была обычная магическая простуда, и он заболел еще до полнолуния. Зелье, возможно, даже помогло ему выздороветь быстрее. Кажется, в твоей последней формуле довольно сильный набор укрепляющих ингредиентов. У тебя есть несколько весьма необычных идей насчет их выбора, Драко. Ты, вообще, задумывался над тем, чтобы самостоятельно заняться их исследованием — не только для Аконитового зелья?
— Хммм, а это мысль, Северус. Я поработаю над этим вопросом, если ты мне рекомендуешь. Ну, а как сейчас дела у Люпина? Думаю, нам в следующем месяце придется воспользоваться той же формулой, если он болеет. Мне действительно хотелось бы выяснить, помогает ли это процессу выздоровления…
— Перестань волноваться, Драко. Ты устал, и, без сомнения, у тебя был тяжелый день. Ты сам сможешь спросить об этом у оборотня, когда увидишь его. Рад, что мне больше не придется быть твоим посредником. — Драко очень удивило это высказывание.
А Северуса явно развеселило его недоумение. — Между мной и Люпином нет большой любви, знаешь ли. Моя первая обязанность в качестве твоего Наставника — передать тебе все, касающееся Аконитового зелья. И я уж точно не расплачусь из-за того, что мне не придется больше общаться с этим придурком!
Брови Драко приподнялись, когда он услышал такие резкие слова от Северуса. Он слышал о его ненависти к Люпину в школьные годы, и не мог не усмехнуться. Оказывается, кто-то может ненавидеть даже дольше, чем он сам. К этому времени кареты, наконец-то, прибыли в школу, и к огромным дверям Хогвардса потянулась вереница мокрых и усталых студентов, спешащих укрыться от разбушевавшейся погоды.
Северус сразу проводил Драко в его комнаты. Драко сейчас чувствовал себя немного бодрее — возможно, у него открылось второе дыхание. Он не мог не подколоть Северуса, вспомнив его комментарии во время их встречи в «Дырявом Котле». — Значит, Поттер в школе. Ты уверен, что просто-напросто не ревнуешь к тому, что он проводит столько времени с Люпином? Я смутно припоминаю, как ты говорил что-то насчет того, как ты восхищаешься его структурой.
— И ты действительно подумал, что я сказал это серьезно, Драко? — Северус весело усмехнулся. — Я сказал это лишь для того, чтобы растормошить тебя. Один только вид Поттера является ужасным напоминанием о том, как юность была отобрана у молодежи, и что вы все растрачиваете свою красоту, прожигая жизнь в обществе. — Усмешка стала мягче. Драко не мог не фыркнуть от таких мыслей друга. Видимо, на Северусе уже начало сказываться его одиночество. Похоже, он ревновал сильнее, чем сам понимал это.
Замок был знакомым, как старое любимое одеяло. Дальнейшее его сопротивление переезду сюда, в Шотландию, теперь было бессмысленным, и он начал расслабляться при виде знакомых стен и запахов замка. Он почувствовал легкую неуверенность, когда Северус повел его вверх по лестнице вместо знакомой дороги в подземелья. «Куда мы направляемся?» — Я позволил себе дерзость и выбрал для тебя комнаты, Драко. — «Куда же мы идем?» — Либо я старею, либо холод и сырость подземелий стали хуже. Я подумал, что, возможно, твое колено предпочтет что-то более… теплое. Кроме того, эти комнаты — в преподавательском крыле, и уже обустроены. — Северус редко упоминал ранение Драко, но тот был благодарен, что он позаботился о его здоровье. Его самого немного волновала перспектива проживания в подземельях и то, как это скажется на его постоянно ноющей ноге. Вспомнив, как замечательно-прекрасно он чувствовал себя в Марракеше, Драко согласился с преимуществами своего проживания подальше от подземелий.
Драко чувствовал себя изнуренным и мечтал о своем мягком матрасе, хотя и был усталым настолько, что смог бы заснуть где угодно. Северус свернул в коридор, поднявшись на один лестничный пролет. Они остановились у первой двери справа. Он попытался отбросить мысли об удобной кровати, чтобы постараться рассмотреть то место, куда они пришли.
Если память Драко не изменяла, то преподавательское крыло было на первом этаже, недалеко от кабинета Защиты или библиотеки. Когда они вошли в комнату, на стенах загорелись канделябры, и комнату затопили яркие потоки света. Его даже напугала поначалу яркость комнаты, но вскоре он понял, что это происходило из-за стен, сложенных из светлого песчаника. Апартаменты, как сообщил ему Северус, включали в себя и маленький кабинет. По размеру гостиная напоминала ему студию в Париже, и вполне его устраивала. Он сразу же заметил свои сундуки и мебель, стоявшие в одном из углов комнаты. Открыв ближайшую дверь, он наткнулся взглядом на кровать, стоящую в примыкающей спальне. Знакомые столбики из березы его огромной кровати благополучно пережили путешествие. На него снова нахлынула усталость при виде своего мягкого, так и манящего прилечь на него, ложа.
— Я сегодня приказал эльфам освободить эту комнату и принести сюда твои вещи из кладовой. В этих комнатах, вообще-то, никто не жил уже нескольких лет, если я правильно помню. Ты же знаешь, насколько я ненавижу эту часть замка. Судя по всему, они использовали ее под склад. Здесь были лишь коробки и хлам. Надеюсь, эльфы ничего не перепутали. — Северус всегда был таким педантом! Было приятно сознавать, что хоть что-то в этом мире остается неизменным.
— Я хотел, чтобы ты жил именно в этих комнатах, Драко. Они когда-то принадлежали старому Мастеру Монтпелеру, — продолжил Северус. — У него был недуг, который не позволял ему работать в подземельях, и администрация того времени создала здесь специально для него лабораторию, — Северус указал на другую дверь и открыл ее, и Драко с благоговением вошел. Кабинет и лаборатория были всем, о чем только мог мечтать Драко. По размерам она могла бы поспорить с лабораторией Северуса, и в ней уже были признаки обжитости. Пальцы Драко пробежали по рабочему столу, и замерли, прежде чем открыть его собственный шкаф с зельями.
— Это…больше, чем я мог надеяться… — Драко был шокирован предоставленными ему удобствами. Он-то предполагал, что будет работать вместе с Северусом.
— Чепуха, Драко. В замке полно места. Кроме того, кроме занятий в примыкающем классе, в этих комнатах никто не жил с тех пор, как я начал учиться здесь. На мой взгляд, если вспомнить, насколько ты привередлив к выбору рабочего места, тебе должно понравиться, что не придется ни с кем делить пространство в ближайшем будущем. И еще один плюс — местный камин соединен напрямую с тем, что в моем кабинете, поэтому тебе не придется часто таскаться пешком в подземелья.
Драко едва смог выдавить из себя, — Спасибо. — Он чувствовал переполняющую его благодарность.
Когда Северус ушел, было уже довольно поздно. Он слишком устал, чтобы испытывать голод, но тихое урчание в желудке напомнило ему, как много времени прошло с завтрака. Он быстро через камин вызвал кухню и заказал несколько сэндвичей и, с сожалением, чай. Он не был уверен, что эльфы умеют варить приличный кофе, и не желал сейчас выяснять это. Он был слегка ошарашен, когда его спросили, какой именно из двухсот сортов чая он предпочитает. Слишком усталый, чтобы задумываться, он рявкнул в ответ, что с бергамотом.
Драко вздохнул. Последнее, что ему сейчас нужно — так это еще один сюрприз. Он не остался разочарован.
— Хозяин Драко? — писклявый голос из его далекого прошлого прервал попытки распаковать вещи. Он обернулся и увидел домашнего эльфа, лыбящегося во все тридцать два зуба.
Нахмурившись, Драко попытался вспомнить этого эльфа. «Где же я его раньше видел?»
— Это я, Добби! Не видел Вас с тех пор, как Вы были мальчиком! Господин Снейп не предупредил нас, что это именно Вы приезжаете, хозяин Драко! — радостный эльф внезапно вспомнил, что все еще держит поднос с чаем и сэндвичами, когда горячий чай выплеснулся ему на руку, и он вздрогнул. Он поставил поднос и принялся в отчаянии выкручивать себе руки.
Неожиданно Драко вспомнил. Выкручивание рук и унылый вид эльфа. — Привет, Добби. Как я вижу, ты все еще в Хогвардсе. — Он вспомнил, как его отца чуть удар не хватил из-за потери этого эльфа, когда он учился на первых курсах Хогвардса, и смутные воспоминания, что эльф остался прислуживать в школе. — Я думал, что теперь ты ушел в личное услужение к Поттеру. — Он тут же пожалел, что упомянул имя того идиота, заметив благоговение на лице эльфа, заставившее Драко скривиться.
— О, нет, хозяин Драко! Я спросил Гарри Поттера, могу ли я работать в его доме, но он мне сказал — нет! Он сказал, что ему не нужен домашний эльф, и Добби остался с Дамблдором! И теперь хозяин Драко снова в Хогвардсе! Добби всегда нравился молодой хозяин Малфой! Но кто же приглядывает за Поместьем? Дипси и Гэджи все еще работают на хозяина Драко? — Добби так и сыпал бы вопросами, но быстро замер, когда Драко направил свою трость ему в лицо.
Драко тут же понял свою ошибку, увидев, как домашний эльф съежился и задрожал от страха. — Merde! Послушай, прости. Я не хотел напугать тебя — я никогда так не поступаю. Я не мой отец! — Он вздохнул. — Я просто устал. Не волнуйся, в трости больше нет палочки. Я не должен был направлять ее тебе в лицо. Я просто слишком устал, чтобы отвечать сейчас на все твои вопросы. Последняя пара дней была просто изматывающей. Еще раз извини меня, Добби.
Домашний эльф все еще сомневался, но медленно кивнул. Его огромные глаза стали как блюдца, когда он увидел, что Драко использует трость именно для ходьбы, когда тот медленно подошел к креслу. — Добби прощает хозяина Драко. Добби позаботится, чтобы хозяину Драко было удобно. Был рад Вас увидеть, хозяин Драко.
— Спасибо, — ответил Драко. Удивление отразилось на лице Добби, когда он услышал благодарность. Не было сомнений, что к такому он не привык. Драко вспомнил, что он редко благодарил кого-нибудь, когда жил в Поместье. Прошло уже много лет, а тогда отношения Драко с эльфами подражали поведению Люциуса.
Добби тихо ушел, и Драко быстро забыл об эльфе. Он не почувствовал ни вкуса сэндвичей, ни чая, настолько был вымотан. Все оставшиеся силы он потратил на то, чтобы избавиться от одежды и принять горячий душ. Он натянул на себя пижаму и буквально упал в постель, проваливаясь в сон быстрее, чем его голова успела коснуться подушки.
* * *
22 апреля — вторник
Гарри днем в ярости вылетел из Министерства, и над его головой собирались штормовые тучи, пока он шел до «Дырявого Котла». Его друзья были слишком оптимистично настроены насчет этого совещания — ему вообще не стоило их слушать. Министерство намеревалось заставить его выполнить все пункты заключенного контракта, причем начиная прямо с этой минуты! Это не позволило бы ему заменить мадам Хуч, потому что он будет занят до самого конца квиддичного сезона.
Ллойд Уинслоу категорично заявил ему, что Гарри нарушил свой контракт, бросив работу неделю назад, и весь прямо светился от радости, держа в руках будущее «самого Гарри Поттера». Гарри изо всех сил старался не сорваться — он понимал, что выплеск магии ему сейчас только навредит.
Гарри сомневался, что только по чистой случайности Руфус Скраймегоу «заглянул» в кабинет именно в тот момент, когда они «беседовали» с Уинслоу. Он сразу распознал манипуляции Дамблдора, но нисколько не был против этого. В конце концов, предложение Скраймегоу играло на руку всем. Гарри согласился закончить свой отчет о работе и был более чем счастлив принять практический экзамен у студентов, которых обучал до этого. Уинслоу с неохотой признался Скраймегоу, что Гарри был внесен в список «не допущенных к работе» без предварительного уведомления, так что ему пришлось согласиться, что они сами же первые и нарушили контракт, поэтому не имеют права на какие-либо претензии. Гарри уволится из Министерства в последний день месяца, получив все полагающиеся компенсационные выплаты.
Попивая вино, Гарри начал понемногу успокаиваться. Он выиграл, даже если и не с лучшим результатом. Он усмехнулся, вспоминая неохотные признания Уинслоу, что его навыки были незаменимы, и его неискреннее предложение выделить Гарри собственный класс в новом семестре. Гарри прекрасно понимал, что это пустое предложение, поэтому вежливо его отклонил. Он был уверен, что еще посчитает это решение самой большой ошибкой в своей жизни, но его самолюбие было удовлетворено.
Рон встретил его после обеда, и был только счастлив предложить кров Гарри до конца этой недели. Гарри видел, что Рону очень одиноко, пока Гермиона проходит практику в Хогвардсе, поэтому друг был просто в восторге от компании.
Гарри не дал Министерству повода для недовольства, выполнив свои обязательства с максимальным профессионализмом. Он действительно будет скучать по своим студентам, а они все долго благодарили его, когда поняли, что он не собирается возвращаться. У Гарри болело сердце от такой потери, но он никогда в жизни не смог бы смириться со всем тем дерьмом, что составляло большую часть его работы.
23 апреля — среда
Драко очень быстро втянулся в приятную, умиротворяющую рутину, занимаясь своими исследованиями. Ему не потребовалось много времени, чтобы устроиться в своей новой лаборатории. Каждое утро они с Северусом проводили вместе по полчаса после завтрака, планируя расписание работы Драко.
Он совсем не удивился, обнаружив, как напряженно работал Северус все эти долгие годы. Кроме преподавательских обязанностей он еще должен был изготавливать зелья, бальзамы и мази для госпиталя. К этому еще добавлялись работа в Ордене и его обязанности в качестве шпиона. Хотя эта его роль сейчас и была в прошлом, Северус продолжал работать над бесконечными проектами Профессора Дамблдора.
Драко был счастлив взять на себя несколько его обязанностей, и уже начал готовить следующую партию зелий для госпиталя. Он даже не пытался скрыть свой восторг, когда Северус передал ему все обязательства по приготовлению Аконитового зелья. Он был рад, что сможет готовить зелье и одновременно продолжать свои исследования. Чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что его ученичество пройдет, возможно, гораздо легче, чем, если бы он занимался разработками самостоятельно, проходя через все бюрократические препоны. Северус пообещал уладить с Министерством вопрос относительно обвинения в «контрабанде», и так как у него уже было разрешение на приобретение Аконита, он распространит его действие и на Драко.
Драко мог получить свое «мастерство», просто работая под началом Северуса, а потом, когда его ученичество закончится, у него появится возможность опубликовать свои исследования и получить так желаемые им признание и славу. Он с нетерпением ожидал личного разговора с Профессором Люпином, чтобы самому убедиться в улучшении его состояния. Северус договорился об их встрече на этой неделе. Все шло своим чередом, но нельзя сказать, что не было и своих минусов. Он старательно избегал встреч с другими студентами и учителями сейчас, и не собирался в ближайшем будущем общаться с ними. Ему хотелось сначала немного пообжиться.
Драко почти никогда никуда не выходил, питаясь в своих комнатах приносимой Добби едой и общаясь только с Северусом. Он был слишком занят, чтобы успевать каждый раз ходить в Большой зал на обеды, да и подсознательно старался покидать свою лабораторию в то время, когда студенты были на занятиях. Было приятно вновь окунуться в работу — ему так всего этого не хватало в Марракеше. То были великолепные и замечательные каникулы, которые он никогда не забудет, но не было смысла тосковать по Жан-Полю.
Он закончил первую партию зелий для госпиталя. Мадам Помфри очень удивилась, когда он связался с ней через камин и, казалось, была довольна, что теперь он будет снабжать ее медицинский склад. — Я пошлю кого-нибудь, чтобы забрать зелья, Вы не против? — Драко кивнул, радуясь, что ему не придется самому тащиться в госпиталь. Он их за свою жизнь уже достаточно насмотрелся. Он нисколько не сомневался, что мадам Помфри захочет осмотреть его колено, а сейчас ему вовсе не хотелось попасться в руки этой Испанской Инквизиции.
После бесплодных поисков в библиотеке, Драко в конце концов наткнулся там на Директора. Тот прочел ему сначала лекцию на отвлеченные темы, но Драко понял, что старик хорошо знает Северуса и его антисоциальное поведение. Также Дамблдор сообщил ему, что ожидает от него участия в жизни школы, и пригласил заодно на чай. Драко вежливо отказался, потому что в тот момент действительно был занят чем-то очень важным, и ему было просто необходимо найти свойства определенной комбинации трав. Старик понимающе кивнул и повторил, что приглашение на чай остается в силе в любой удобный для Драко момент, и что Драко, возможно, стоит выкроить немного времени и познакомиться со своими коллегами. К раздражению Драко, Дамблдор предложил ему невероятно идиотскую мысль: что Драко должен попробовать сделать с комбинацией чемерицы и семенами белены.
* * *
Отсутствие кофеина сильно повлияло на умение Драко держать себя в руках. Он пытался быть терпеливым с Добби, но ежедневные сражения с ним только добавляли головной боли. Если бы он только смог вдолбить в Добби сложную процедуру приготовления кофе! Конечно, если домашние эльфы в состоянии приготовить Шварцвельдский торт на десерт, они должны понять основы пользования кофемолкой и фильтрующего устройства!
Он вздохнул в отчаянии, когда слишком восторженный Добби представил на его суд чайник с кофе. Драко изо всех сил старался не выплюнуть жуткую жидкость изо рта. Он был спокоен, вежливо интересуясь, как Добби приготовил ЭТО. Потребовалось десять минут на объяснение того, что, не смотря ни на что, нельзя добавлять кофе в свежезаваренный чай. Казалось, эльф все отлично понял, но Драко чувствовал, что пройдет еще очень много времени до тех пор, пока он сможет добиться приличной чашки кофе. Уже не раз он подумывал над тем, чтобы быстро и нелегально аппарировать в магазинчик Эммалин. Память о запахе ее кофе навсегда отпечаталась в его мыслях, и от этого становилось только хуже.
Также постоянные упоминания имени Поттера по МБС (Магической Беспроводной Сети) не улучшали его настроения. Бедный приемник был разнесен вдребезги после сорок седьмого упоминания имени этого придурка. Драко окончательно вышел из себя. Позже он пожалел о своих действиях и весь измучился, заколдовывая несчастное устройство, чтобы оно продолжало работать. Ему пришла в голову одна мысль, и он потратил большую часть дня в попытках поймать свою любимую парижскую радиостанцию. Ему это не удалось: он находился слишком далеко от Франции, и сигнал не доходил. Но все же он смог заколдовать приемник так, чтобы тот ловил маггловскую станцию. К его приятному удивлению, BBC было намного интересней, чем МБС, и, что вообще было здорово, — ни одного упоминания о Гарри Поттере!
Его спокойный вечер, посвященный исследованиям, был бесцеремонно прерван внезапным стуком в дверь. Он вспомнил, что Помфри должна была прийти за своими зельями. И уж никак он не ожидал увидеть на своем пороге ведьму с густыми каштановыми волосами и любопытным блеском в глазах.
— Значит, это все-таки ты, Малфой. Впрочем, я этого и ожидала, — заявила Гермиона Грейнджер, дожидаясь приглашения войти. Драко несколько раз моргнул.
— Какого черта тебе здесь надо? — рявкнул он. Это было неожиданно. «Северус не упоминал, что она поблизости. Черт возьми! Сначала Поттер, потом Уизли. Думаю, мне не стоит особенно удивляться, что я наткнулся здесь на последнего члена гриффиндорской троицы. Остается только узнать, что Невилл Лонгботтом заменил мадам Спраут!»
— Мадам Помфри отправила меня к тебе, чтобы забрать наши зелья для госпиталя, — Гермиона протиснулась в дверной проем, рассматривая его прекрасно оборудованную лабораторию. — Ходят слухи, что Снейп взял себе ученика. И я почему-то не удивлена, обнаружив тебя — ты любишь прятаться так же, как и профессор Снейп, — заметила она с самодовольным выражением на лице.
Драко осторожно подошел к столу и начал складывать банки и пузырьки в коробку. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, прежде чем заговорить с бывшей Главной Старостой школы.
— Насколько я понимаю, к моей досаде, ты тоже работаешь в школе? — он раздраженно вздохнул. «Не думал, что все может стать еще хуже, но я ошибался».
— О, не забивай этим свою хорошенькую голову, Малфой. Через пару недель у меня заканчивается практика у мадам Помфри, и я переведусь в госпиталь имени Святого Мунго, чтобы закончить свою интернатуру, — сказала она, продолжая рассматривать лабораторию. Драко начал раздражаться еще сильнее, заметив, как она засунула свой нос в штативы с его исследованиями. Он видел, как она нахмурилась, изучая ряд мензурок с последними пробами Драко. А между делом не прекращала своей пустой болтовни, — А вообще, как у тебя дела, Малфой? Насколько я поняла из газет, ты ухаживаешь за наследницей французского «престола». Что же привело тебя сюда?
«Ну, хотя бы она не в постоянном штате» ,— с облегчением подумалось ему. Он решил проигнорировать ее слова об Арианне. Он был удивлен, увидев фотографию со Дня рождения Арианны на странице светской хроники «Ежедневного Пророка», но, услышав, как Грейнджер говорит об этом, не смог помешать своему гневу выплеснуться на поверхность. Кем, чет подери, она себя возомнила? Она все еще не научилась не совать свой длинный нос в дела других людей? И это при их-то взаимоотношениях? Они никогда не смогут спокойно переносить общество друг друга.
— Могу только предположить, что Северус не упомянул мне о твоем присутствии потому, что ты скоро уедешь. Вот, держи. — Он сунул Гермионе под нос коробку с зельями. — Думаю, ты пришла сюда за этим. — Он говорил уже давно усвоенным безразличным тоном, который использовал всегда, когда встречался с кем-то неожиданным и неприятным.
Казалось, Грейнджер не обратила особого внимания на бесцеремонное выпроваживание, принявшись изучать то, что он приготовил для Госпиталя. — Все очень интересовались, куда ты подевался после войны, Драко. Мы знали, что ты был ранен, — она опустила глаза на его колено, — но ты так и не пришел, чтобы получить свой Орден Мерлина.
— Что ж, где я был, и подробности моей жизни тебя не касаются, Грейнджер. Все, что тебе нужно знать — это то, что я сейчас здесь, и в данное время являюсь поставщиком зелий для госпиталя.
— Я вижу, что ты как был неисправимым ублюдком, так им и остался, — ответила она. — Держи себя в руках, Малфой. Я только пыталась быть вежливой. — Она вытащила одну колбу, открыла крышку и понюхала. — Ты уверен, что этот бальзам нормальный? У него не тот запах, — ее критический тон мгновенно привел его в чувства.
— Конечно, с ним все в порядке, Грейнджер. Уж я-то знаю, — возмущенно воскликнул он.
— Просто он пахнет по-другому…
— Да, это из-за того, что я не использовал в его основе животный жир. Он слишком жирный, и поэтому его эффект быстро пропадает.
— Но что ты использовал взамен? — казалось, она искренне заинтересовалась, — соляная основа нестабильна больше одного дня, а ты, конечно же, не мог воспользоваться драконьей желчью — это чертовски дорого, не говоря уж о том, что запрещено…
— В его основе — семена белены, — ответил он.
— Но они ядовиты — что, ради Мерлина, ты использовал в качестве катализатора? — похоже, она на самом деле заинтересовалась. Драко удивился глубине ее познаний, но потом вспомнил ее оценки в школе, которые были такими же, как и у него самого по Зельям и Арифмантике.
— Нет, — ему доставило удовольствие ткнуть ее носом в ошибку. — Это листья и стебель ядовиты, а семена — стабильны, если добавить к ним растертый в порошок рог двурога, и держится он намного дольше любой другой основы, с которой я экспериментировал. Мазь от ушибов будет действовать минимум до Рождества с этой основой.
Гермиона, похоже, была впечатлена. — Я бы никогда не додумалась добавить рог двурога. Это…открытие, — ответила она с тенью восхищения.
— Это называется «идти на риск», если не боишься экспериментов. Приготовление зелий — вовсе не тупое следование инструкциям. Это совершенно бесполезная наука для тех, кто понятия не имеет, как можно смешивать тысячи ингредиентов и создавать миллионы зелий. Поэтому я — Ученик Мастера Зелий, а ты — студент-колдомедик. Я не знаю ни одного колдомедика, который достаточно компетентен в Зельеварении. И, уж точно, я не стану указывать тебе, как лечить твоих пациентов, Грейнджер, поэтому, почему бы тебе просто не довериться моему мастерству?
— Я не имела в виду, что не доверяю твоему мнению. Я никогда в нем не сомневалась — с самого начала войны, Драко, — Гермиона странно смотрела на него.
— Хммм! — Его самообладание весь день было не в лучшем состоянии, и у него, по совести, не было причины злиться на Грейнджер. Встреча с ней была неприятным сюрпризом, но он с неохотой признавал, что она была довольно мила. — Прости, я просто немного удивлен, что это тебя заботит. Я, вообще-то, не давал тебе повода доверять мне, когда мы учились здесь, а уж увидеть тебя у себя в дверях было…неожиданностью.
— Да, ты был тем еще спесивым балбесом в школе. Но нужно было быть сильным человеком, чтобы решиться на то, что сделал ты во время войны, Драко. Я сомневаюсь, что многие могут даже представить себе, через что тебе пришлось тогда пройти.
Драко ничего ей не ответил. Она была права. Это было трудно, но он никогда не жалел о своем решении. Воцарилась неуютная тишина. Он действительно не знал, что теперь сказать. Она была…приятной, а он действительно оказался спесивым балбесом. Ему непременно стоит поработать над собой. Особенно, если он собирается работать с людьми, которые ему не очень-то нравятся. «Думаю, мне просто стоит поработать над своими актерскими способностями. Выручали же они меня во время войны!» Он прохромал обратно к столу, но все время чувствовал на себе взгляд Грейнджер.
— Вообще-то, я хотела спросить…твое колено…
— Да, видимо, у меня есть одно или два, — ответил он быстро. Он знал, о чем она собирается спросить. Даже Жан-Поля интересовало колено Драко. Оно было очевидным магнитом для любого человека с целительскими способностями.
— Я просто хотела спросить, можно мне взглянуть на него…
— Почему, Грейнджер? Я никогда не предполагал, что интересую тебя в этом ракурсе. Уизли ревновать не будет? — отпарировал он с сарказмом и глубоко вздохнул. — Послушай, я просто не понимаю, как студент-колдомедик может надеяться найти способ лечения для этого проклятого колена, когда лучшие профессора колдомедицины, которых я только мог купить на свои деньги, не сумели ничем помочь. Просто забудь об этом и сконцентрируйся на учебе, чтобы сделать что-нибудь менее сложное — например, излечить магическую простуду или что-то в этом роде.
— Но… — перебила она, но Драко остановил ее угрожающим взглядом. Ему не нужно, чтобы кто-то напоминал о бесплодности попыток излечить его. Он знал прогноз, и не хотел больше зря надеяться.
— Что бы ты там ни думала, Грейнджер — это не твое дело. Ты что, не можешь просто принять, как все остальные, что это ранение невозможно излечить? Хорошего тебе дня! — Драко открыл взмахом палочки дверь, не обращая больше внимания на Грейнджер, которая развернулась и вышла. Дверь захлопнулась за ней.
«Ну что ж, все прошло довольно неплохо. И что теперь? Мне с каждым человеком, которого я встречу, придется выдерживать нечто подобное? Думаю, не стоит удивляться, что мне приходится перед всеми оправдываться. Как она посмела даже подумать о том, что может просто войти сюда и все исправить?! Она всегда была жутко раздражающей всезнайкой!» Драко потребовалась пара часов, чтобы он смог успокоиться, но тогда он понял, что, несмотря на все свое негодование, возможно, был не прав. Это он рявкал на нее, тогда как она все это время была с ним довольно вежлива.
* * *
Гарри порадовался, что его второй день отработки в Министерства, кажется, прошел очень неплохо, но, тем не менее, он с нетерпение ждал окончания этой недели, когда сможет официально уволиться и вернуться в Хогвардс. Он глянул на дневник, когда Рон отправился спать, но решил, что слишком устал сегодня для писем. Да, к тому же, не произошло ничего такого, что не могло бы подождать до воскресенья, когда Люк будет ждать его, чтобы поболтать.
Он забрался в кровать, наслаждаясь прикосновением прохладных простыней к своей коже, и принялся за свой ежевечерний ритуал. После нападения Нео Пожирателей Смерти Гарри добросовестно каждый вечер перед сном занимался Окклуменцией, искренне надеясь, что это не только поможет ему не потерять контроль над своей магией, но и предотвратит внезапные приступы головной боли, как в последний раз. Его занятия Окклуменцией плавно перешли в дыхательные упражнения Лао Кая, и он вновь восстановил свое равновесие: его тело приготовилось к отдыху, а подсознание — к выплеску информации, хранящейся в нем.
— Боже, я люблю тебя,— шептал голос ему на ухо, и эти слова заставили его сердце заколотиться с немыслимой скоростью. У него перехватило дыхание от глубины значения этого заявления, а слезы почти хлынули из его глаз. Гарри посмотрел на мужчину, лежащего с ним рядом, но не смог рассмотреть черт его лица. Было темно, скорее всего, стояла ночь, и они лежали вместе в кровати, обнявшись. Гарри еще крепче обхватил мужчину за плечи в ответ на признание, и его рот, казалось, открылся сам по себе.
— Я тоже люблю тебя.— Что-то внутри Гарри подсказывало ему, что он только теперь узнал, что именно значат эти слова. Голова, лежащая на его плече, чуть повернулась, и Гарри показалось, что его любимый улыбается. Он почувствовал легкую щекотку вокруг глаз и улыбнулся ощущению уюта, которое испытывал. Это было совершенством — лежать здесь, обнявшись со своим любимым, зная о счастье, которое ожидает их впереди. Правая рука мужчины начала медленно скользить по груди Гарри, нежно прикасаясь к его коже, легко дразня левый сосок. Целью этих прикосновений было совсем не разжигание страсти. Это было выражением любви, преклонением перед их особой связью. Гарри вырисовывал замысловатые узоры пальцами на спине любимого, а затем, наконец, перевернул его так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.
Пусть лицо любовника и показалось ему незнакомым, Гарри заглянул в самую глубину его глаз и понял, что видел уже эти глаза раньше и скоро вновь увидит их в будущем. Его инстинкт настойчиво твердил, что их души созданы друг для друга, а кто он такой, чтобы спорить с этим? Они продолжали ласкать друг друга, медленно дразня и изучая партнера кончиками пальцев, наслаждаясь каждым мгновением, проведенным вместе. Гарри почувствовал, как желанием медленно разрастается в нем, но это чувство отличалось от всех предыдущих случаев. Оно было не сводящим с ума желанием секса — он просто чувствовал себя эмоционально завершенным, даже перед самим сексуальным актом. Простой телесный контакт с этим мужчиной давал Гарри ощущение целостности большее, чем он испытывал когда-либо раньше, а мысль о том, чтобы заняться с ним любовью, затопила Гарри непонятными эмоциями. Они медленно гладили тела друг друга, целовались неторопливо и нежно. Наконец, когда они соединились, Гарри понял отличие этого любовного акта от всех прочих. Его затопили чувства, более глубокие, чем все, испытанные ранее. Их энергия смешивалась, накапливалась вокруг них, отчего невероятно обострились эмоции и чувства. Как будто любовью занимались их души, а тела просто способствовали этому.
Гарри медленно просыпался, чувствуя себя гораздо спокойнее и счастливее, чем многие годы до этого. Медленно потягиваясь, он начал вспоминать сон о своем загадочном любовнике. «Это именно тот, кого я ищу!» Он немного испугался своей догадки, и постарался вспомнить детали, спрашивая себя, смогут ли они подсказать ему, где найти этого великолепного мужчину. «Никак не могу вспомнить его лицо! Я чувствую, что это именно тот мужчина, которого ищу, но я не могу представить себе его лицо!» Его раздражение сменилось удивлением и смятением, и даже немного страхом, когда последняя мысль ворвалась в его мозг: «Так же, как я никогда не видел лица Люка!»
* * *
Четверг выдался ясным и ярким после бесконечных дождливых дней. Мелчетт, на удивление, был только рад возможности полетать, когда Драко привязал к его лапке обещанные письма Арианне и Эммалин. Он молил свою Petite mere прислать ему приличный кофе, и приложил к письму вырезку из «Ежедневного Пророка», чтобы повеселить Арианну. Без сомнения, она также рассмеется предположению о том, что они уже практически обручены, как и он сам. Мелчетт почистил клювом перья и вовсе не пришел в восторг от новости, что ему придется лететь в Париж, но Драко не стал обращать внимание на его жалобы. С неохотой тот вылетел из окна, раздраженно заухав. А в раскрытое окно тут же влетела другая сова.
Это было письмо из Гринготтса, подтверждающее, что они получили его уведомление об изменении места жительства. Его невероятно раздражало, что ему необходимо сообщать о своих передвижениях Уизли. Он понимал, что магические правоохранительные органы обеспокоены его связью с этими Нео Пожирателями, но Драко безумно возмущало, что его держат под пристальным наблюдением.
— Пожалуйста, скажи мне, что больше нет никаких отвратительных сюрпризов, — попросил Драко Северуса во время их ежедневной встречи после завтрака. Северус извинился, что забыл предупредить Драко о том, что мисс Грейнджер временно числится в штате замка. — Я мало обращаю внимания на других коллег, Драко, и иногда забываю, что у тебя есть своя история взаимоотношений с ними. Я провел слишком много времени, игнорируя их существование, и они сами научились держаться от меня подальше.
Северус сначала удивился, увидев, как Драко уже командует одним из домашних эльфов, но быстро разобрался в ситуации, узнав, что это один из бывших малфоевских слуг. Кроме полного фиаско с кофе, Добби, как мог, старался потакать всем остальным прихотям Драко. Тот скучал по своим любимым булочкам из французской кондитерской, но горячие лепешки с медом и свежими фруктами всегда были великолепны.
— Ну, нам остается только догадываться, кем Дамблдор собирается заменить Хуч… — сказал Снейп сам себе.
— Что-то случилось? Я ее только недавно видел, — поинтересовался Драко вслух, откусывая приличный кусок от лепешки, и мед потек по его щеке.
— Кажется, Хуч подхватила очень неприятную беременность. Эта глупая ведьма продолжала летать и чуть не свалилась с метлы — теперь ее приковали к постели, пока летом не родится ребенок. Естественно, Дамблдор ни за что не отменит квиддичный сезон, поэтому он ищет замену. Не то, чтобы я прислушивался к сплетням, но, если я верно понял Минерву, похоже, Дамблдор уже кого-то нашел. Только Мерлину известно, кого мы получим на этот раз. Возможно, он уговорил кого-то вроде Оливера Вуда. Меня это нисколько не удивит. Может быть, поэтому Минерва кажется такой довольной?
* * *
Несмотря на свое добровольное заточение в замке, Драко не пожелал упустить возможность прогуляться в Хогсмид в такую прекрасную погоду. Он был более чем счастлив забрать заказ Северуса в «Слаг и Джайггерс». Ему очень не хватало походов по магазинам, но он никогда не придавал этому большого значения, пока не оказался вдалеке от Парижа. В Хогсмиде не было такого разнообразия магазинов, как в Париже, но и это было лучше, чем ничего.
Направляясь к границе замка, чтобы аппарировать, он заметил слизеринскую квиддичную команду, возвращающуюся в замок после тренировки. Он тут же увидел, что Демьен Митчелл отделился от остальных и направился к нему, собираясь поговорить. Молодой человек из кожи вон лез, чтобы быть милым в общении с Драко каждый раз, как они встречались в замке. Казалось странным видеть кого-то другого в слизеринской квиддичной форме с его старым номером, вышитым на спине. Он также не мог не обратить внимания на прекрасно сформировавшуюся фигуру Митчелла, и на какой-то миг пожалел, что тот еще так молод. Но эта мысль была похоронена быстрее, чем успела толком оформиться. Он не мог допустить, чтобы случилось что-нибудь, способное подвергнуть риску его ученичество, а если его застанут со студентом, вне зависимости, насколько тот сексуален, это будет самой большой глупостью, которую он мог бы совершить.
— Привет, Малфой! — мальчишка подбежал к нему и улыбнулся. — Куда ты направляешься? — с жадностью спросил он.
— Митчелл. В Хогсмид. А тебе не пора ли на уроки? — ответил Драко.
— Ага, у меня сейчас Зелья. Снейп никогда ничего не говорит, когда мы опаздываем после квиддичной тренировки, — он подошел к Драко поближе. — Вообще-то, я хотел тебя кое о чем спросить…
Драко прервал его, — Мне действительно сейчас некогда, Демьен, и я не должен поощрять твои отлучки с уроков. Может, позже? — Он заметил, как на лице мальчишки промелькнула разочарование, когда махнул рукой, прощаясь, и повернулся к воротам. Он не хотел быть таким грубым, но прекрасно знал, что Северус терпеть не может опозданий. Выйдя за ворота, он аппарировал в Хогсмид.
Попав в городок, он удивился изменениям, произошедшим там с конца войны. У него не было возможности рассмотреть все новшества по прибытии из-за ливня, но теперь он видел, что городок, по всей видимости, обновился и стал более оживленным, чем ему вспоминалось. В центре города все еще гордо стояли «Три Метлы», но появилось и несколько новых магазинов, наравне со старыми.
Он так давно здесь не был, что казалось, будто он идет по совершенно другому городу. Правда, «Сладкое королевство», на его взгляд, нисколько не изменилось, так же, как и «Слаг и Джайггерс». Бывший магазин мадам Паддифут оказался закрытым, и на нем висела табличка, сообщающая, что скоро здесь откроется «Лист и Бобы» . Вывеска «Уловки Умников Уизли» гордо и ярко светилась розовым неоновым светом над дверью магазина, когда-то бывшего «Зонко».
Он почувствовал успокаивающую теплоту чего-то давно знакомого, войдя в дверной проем «Слаг и Джайггерс». Магазин был именно таким, каким он его запомнил, когда последний раз заходил сюда на седьмом курсе. Зелья на полках были покрыты таким же количеством пыли, как и тогда, когда он в последний раз был здесь. Гигантская кадка с глазами тритонов стояла на том же самом месте, где и всегда. Резкий запах, заполнявший магазин, был очень привычен, околдовывая его.
Алонис Джайггер был нестареющим магом с морщинистым лицом, на котором всегда было написано одно и тоже выражение. Его длинные прилизанные волосы и борода понуро висели, красноречиво свидетельствуя о том, сколько долгих лет он провел, склоняясь над котлами. Его желтые руки были холодными и липкими. — Что Вы здесь делаете? — потребовал он ответа у Драко, узнав его.
«Замечательно»,— подумал Драко и вздохнул. «Еще один старый знакомый, который считает меня либо предателем, либо гребанным Пожирателем Смерти. Мне уж точно сейчас это ни к чему» . Он подозревал, что у этого человека на его счет такое же мнение, как у большинства волшебников Англии. — Рад снова Вас видеть, мистер Джайггер, — ответил он сухо. — Я — ученик профессора Снейпа, поэтому, думаю, я буду здесь появляться чаще, чем Вам бы хотелось.
— Хорошо, — выразительно заявил Джайггер. Драко удивился, но старый алхимик продолжил. — Я очень неплохо знал Вашего деда. Великолепный был Мастер Зелий, старый Абрахас. Рад видеть, что Вы пошли по его стопам, а не по стопам Вашего отца. — Он хлопнул по туго упакованной коробке на столе напротив Драко. Последнему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что беззубая усмешка была его версией любезной улыбки.
— Эээ, спасибо, — ему казалось странным получить комплимент от этого человека. Он ожидал, что все к нему здесь будут настроены недоброжелательно, но эта похвала сбила его с толку. «Ну, если включить в список Северуса и Грейнджер, будет, в общей сложности, три человека в Англии. Целая куча сторонников» ,— подумал он саркастично. «Я могу добавить еще и Флэша, но только бог знает, что он подумает, обнаружив, с кем переписывается!»
Они еще немного поговорили, и Драко почувствовал, как напряжение последних дней начало понемногу спадать. Он ожидал ненависти от каждого встреченного человека, но пока (за исключением охранников в Министерстве), все, с кем он встречался, казалось, вполне неплохо к нему относились — если можно было так сказать. Даже эта Грейнджер была приемлемо мила.
Он даже почувствовал себя немного обманутым от такого неожиданного отношения к себе. Не было ожидаемого конфликта и презрения. Он уже начинал думать, что, возможно, переборщил, приготовившись к всеобщей ненависти в Англии. Даже Розмерта никак не отреагировала, когда он устроился в «Трех Метлах», чтобы чего-нибудь выпить. Возможно, его отъезд из страны достиг своей цели и помог им обо всем забыть.
Он продолжал медленно бродить по Хогсмиду, заново знакомясь с лавками и магазинами. Но все же у него возникло какое-то неприятное чувство, когда он шел по центральной улице. У него сложилось такое впечатление, будто за ним следят. Ощущение не пропадало, но он не смог определить его источник. Он списал это на счет своей подозрительности, и на то, что не очень-то доверял большинству людей. Без сомнения, кто-то узнал его и сейчас перешептывается за закрытыми дверями. Чего-то подобного он и ожидал.
Возвращаясь к аппарационному месту на окраине города, он прошел мимо маленькой рощи. Внезапно у него по спине пробежал неприятный холодок, и он резко обернулся, выхватывая палочку. К сожалению, колено подвело его, и он потерял равновесие. Прежде чем он понял, что происходит, ему в лицо уже направили палочку. Он поднял взгляд и не удивился, увидев знакомое лицо. Не было ничего неожиданного в том, что он не смог обнаружить невидимого преследователя. В конце концов, именно он научил этого Пожирателя Смерти всему, что знал сам. Оказалось, Тео Нотт не забыл его уроков.
— Ну и ну! Наш мот вернулся, — протянул Нотт. Нескладный мальчишка, которого помнил Драко, вырос, превратившись в высокого рябого мужчину с кривым носом. Последний раз он видел Нота, когда этого идиота держал под Круциатусом его собственный отец. Он не был уверен, дергается ли щека у его бывшего коллеги просто от нервов, или это остаточное явление от неприятного Непростительного.
— Нотт, — Драко не был очень уж удивлен, встретив его. Он даже ожидал этого. Он осторожно поднялся, крепче перехватывая палочку. — Я мог бы сказать, что рад, но это не так. Что ты здесь делаешь? Ты понимаешь, что тебя все еще разыскивают?
— Просто хотел убедиться, что это ты. До нас дошли слухи… — Нотт изучал деревья, проверяя, один ли Драко.
— «Вы» — это ты и твои новые дружки? — Драко не был удивлен, обнаружив, что Нотт входит в шайку Нео Пожирателей. Он всегда был одним из ярых сторонников Волдеморта.
Нотт уставился на Драко, соображая, как ответить. — Меня попросили поговорить с тобой.
— Правда? Ты и твои дружки решили выйти из логова, чтобы вернуть мне все те деньги, которые украли у меня? Если ты не собираешься этого предлагать, тогда мне нечего сказать тебе и твоим друзьям. — Его самоконтроль быстро таял.
— Обиделся, Малфой? Много же времени тебе потребовалось, чтобы понять, что тебя обворовали! Я здесь, чтобы сделать тебе предложение, Малфой. Мои друзья согласны простить тебя за твое отдаление и предлагают сделку. И, возможно, ты еще сможешь снова увидеть свои галеоны.
— Ты действительно не понимаешь, да, Нотт? Скажи тому, кто там у вас главный в вашей шайке, что я не заинтересован ни в каких сделках. В случае, если вы позабыли — я играю за другую команду. Всегда играл. Я никогда не был фанатом вашего бывшего сумасшедшего предводителя. Кроме того, даже если некоторые твои друзья и заинтересованы в общении со мной, то дюжина других убьют меня на месте. Ты забыл, кто подарил мне это маленькое напоминание? — Драко указал на свое больное колено. — Никаких сделок, Нотт.
— Жаль, Малфой. Мы надеялись, что ты узрел, наконец, свет в конце тоннеля и приехал, чтобы присоединиться к нам. В конце концов, ты наш главный спонсор…
— Какую часть из «Нет» ты не понимаешь, Нотт? — неуклюжий мужчина нервно оглядывался вокруг, пока Драко говорил. Он явно не ожидал, что Драко отклонит его предложение. Нотт всегда так себя вел, когда план проваливался — у него никогда не было запасного. Драко подозревал, что Нотт может быть не один, но не ожидал, что тот вдруг растворится в воздухе.
«Merde! Портключ»,— раздраженно подумал он, поднимая палочку в воздух. Драко не стал оставаться на этом же месте. «Он может вернуться с несколькими своими новыми «друзьями». Какой вообще был смысл в этом разговоре? Конечно же, они не ожидают, что я задрожу от страха и соглашусь на их предложение. Кто же управляет их маленькой компашкой?»
Северус совсем не удивился, когда Драко рассказал ему о своей встрече сразу после возвращения в замок.
— Я ожидал чего-то подобного, Драко.
— И не подумал предупредить меня? — спросил он, не веря своим ушам.
— Я не был до конца уверен. Но, при увеличившейся активности Нео Пожирателей, не удивительно, что они могут теперь захотеть показаться. Сомневаюсь, что Нотт входит в число уж очень «приближенных» — мальчишка никогда не входил в высшие круги. Если бы его поймали — потеря была бы невелика. Ты сообщишь об этом инциденте Министерству?
— Конечно, я сделаю это, Северус. Я же не дурак, — Драко помассировал виски, пытаясь унять головную боль. — Уизли упоминал, что я был одним из подозреваемых в причастности к Нео Пожирателям из-за пропажи моих денег. Если я не расскажу об этом, а они потом сами узнают, это только докажет, что они были правы. Merde! У меня нет времени на все это дерьмо! — Драко был в ярости. — Почему все они не могут просто оставить меня в покое!
Северус уже ушел. Он успел позабыть свое хорошее утреннее настроение, а раздражение все возрастало от ощущения, что в ближайшем будущем положение вещей ни на йоту не улучшиться.
Тяжело вздохнув, он вытащил перо и чернила и сел сочинять письмо в Правоохранительный отдел Министерства. Да уж, провел расслабляющий денек в Хогсмиде! Если ему очень повезет, то он сможет уснуть этой ночью. Не в первый раз он чертыхнулся из-за отсутствия нормального кофе, и очень сомневался, что в последний.
* * *
Стук в дверь кабинета Ремуса Люпина раздался в пятницу, почти сразу после обеда. Подумав, что это может быть Гарри, он быстро открыл дверь, но был несказанно удивлен, обнаружив в дверях Драко Малфоя, который с надеждой в глазах смотрел на него. Внезапно он вспомнил разговор с Северусом на этой неделе, когда тот сообщил, что к нему скоро придет его ученик. Конечно, теперь все вставало на свои места. Ремусу было любопытно, почему Северус, наконец, согласился взять себе ученика, но, увидев здесь Драко, все сразу понял.
— Профессор, — медленно протянул Драко.
Ремус быстро оправился от удивления. — Драко, проходи, пожалуйста.
Казалось, Драко был чем-то взволнован. Ремус привык к такой реакции, но постарался успокоить бывшего студента улыбкой. — Северус упомянул, что его ученик придет повидаться со мной. Он готовится приготовить следующую порцию Аконитового зелья? Наверное, он попросил тебя прийти и задать мне его обычные вопросы…
— Вообще-то, профессор Люпин, теперь я буду готовить для Вас зелье, — обыденным тоном заявил Драко, вытаскивая перо и небольшую записную книжку.
— Но… — оборотень, казалось, был слегка озабочен. — А стоит ли? Он ни разу не упомянул мне о том, что зелье будет варить кто-то другой — ты раньше когда-нибудь занимался чем-то столь же сложным? — Он волновался, что, как ученик, Драко еще не достиг мастерства в зельеварении.
— Со всем моим уважением, Профессор, но именно я разрабатывал для Северуса все улучшения, которые он применял для Вашего зелья в последние восемнадцать месяцев. Эээ, и если Вы все еще волнуетесь, Северус научил меня приготавливать его во время войны. У меня, эээ, было несколько встреч с оборотнями во время моего пребывание в логове Волдеморта. — Казалось, Драко был возмущен сомнениями в его компетенции.
Ремус пытался перебить его и извиниться, но Драко продолжил. — В любом случае, я планировал посвятить свою исследовательскую работу этому зелью, но вмешался случай. Северус был добр и позволил мне заниматься моими исследованиями, пока я буду помогать ему. У меня есть еще несколько идей, и заодно мне хотелось бы поблагодарить Вас за все те сведения, которые Вы давали Северусу для меня. Я надеюсь, что мы могли бы продолжить эти отношения и, возможно, оба извлечь из этого пользу.
Оборотень был шокирован этим признанием. — Правда? Я всегда думал, что Северус сам занимался улучшением. Я… ну, это здорово! Я благодарен за то, что ты делаешь, Драко. Прости, если кажусь немного шокированным, но Северус никогда не говорил, что он с кем-то сотрудничал. Он вообще мало, о чем говорил, просто сообщил мне, что зелье проходит стадию улучшения…
— Я в курсе, что Вы с ним никогда не были друзьями, Профессор, а также должен признаться, что некорректно вел себя, когда Вы были моим учителем, так что теперь просто хочу разрядить немного атмосферу и извиниться. — Драко был удивлен своим собственным признанием, но с его плеч свалилась часть давящей ноши, когда он озвучил это. — Волдеморт создал хаос своими темными существами. Я видел тогда достаточно, чтобы мне хватило на всю оставшуюся жизнь. Столько было невинных жертв, и, как и вы, многие подвергались несправедливым гонениям. Это нечестно, и, если я могу сделать хоть что-то, что может улучшить положение вещей, я сделаю это.
— Я никогда не подозревал, что тебя настолько сильно волнуют права Оборотней, Драко, — похоже, Ремус был шокирован страстью, прозвучавшей в словах молодого человека. Он предложил Драко чаю, когда они сели. — И, пожалуйста, зови меня Ремус. Я — Профессор Люпин только в окружении студентов. — Он улыбнулся бывшему слизеринцу, который кивнул и улыбнулся в ответ.
Прерывая воцарившуюся тишину, Ремус с любопытством поинтересовался тем, что же послужило источником его интереса к Аконитовому зелью. — Я сам видел, что могут натворить одичавшие оборотни, Ремус. Я видел разрушения, которые они причиняли во время войны. — Ремус кивнул. Он прекрасно знал эту жажду убийства и разрушения. Он не мог даже представить, что видел молодой человек во время войны, работая шпионом Ордена, но догадывался, что тот видел больше ужаса, чем любой другой из них.
— Было столько невинных жертв, Ремус. Волдеморт пытался увеличить количество темных существ каждый цикл. Конечно, теперь этим жертвам трудно достать Зелье. Я бы хотел создать финансово доступное Зелье для всех нуждающихся, и Ваша помощь очень способствует моей цели. Я, вообще-то, пришел сегодня, чтобы попросить Вас продолжить помогать мне в моих исследованиях, Ремус.
— Конечно, я с удовольствием помогу тебе. Не то, чтобы мне внезапно перестало быть нужным Аконитовое зелье, и я признаю, что в последний год чувствую себя намного лучше, чем когда-либо раньше. — Ремус чувствовал себя великолепно — здоровее, чем за многие годы. Драко тайком согласился с этим, наблюдая за оборотнем, замечая, что мужчина кажется намного здоровее, чем годы назад, и он приписал это на счет улучшенных свойств зелья. Конечно же, мужчина был приятен глазу и сам по себе, и Драко не мог не обратить внимания на то, как играют мышцы под его мантией.
— Превосходно, — сказал Драко. — А теперь я хотел бы задать Вам несколько личных вопросов, особенно насчет вашей недавней болезни. Не знаю, стоит ли мне поменять в этом месяце формулу зелья, или пока придерживаться последней рецептуры…
Ремус и Драко проговорили битый час и молодой ученик, по всей видимости, остался доволен ответами оборотня. Ремус удивился, как быстро пролетело время. Он никак не ожидал встретить кого-нибудь, кто настолько близок уровнем своих познаний к Северусу, и, в то же время, так сильно отличался бы от него во всем остальном. Драко определенно вырос из мальчишки, которого он учил более десятка лет назад. «И стал очень привлекательным» ,— подумал Ремус, но побыстрей затолкал эту мысль поглубже. Он мог чувствовать запах интереса, исходивший от Драко, но Ремус давно привык ко всяким запахам. Конечно, это подтверждало лишь одно, и его заинтересовали мотивы Северуса в принятии Драко в ученики.
На протяжении многих лет Ремус чувствовал, что Северус варит ему Аконитовое зелье так, словно это было неприятной повинностью. Было очень приятно узнать, что Драко, по всей видимости, искренне заботят права оборотней. Его попытки создать доступное и действующее в течение нескольких циклов Аконитовое зелье были поразительны, и, уж точно, не неосуществимы. Ремус когда-то считал Драко мини-клоном Люциуса, и часто спрашивал себя, не является ли его желание присоединиться к Ордену каким-то подростковым вызовом своему отцу. Война на всех оставляет свои отметины, и в этом случае она извлекла на поверхность положительные качества характера Драко. Качества, которых на протяжении многих поколений не наблюдалось в семье Малфоев. Он обнаружил, что у мальчика есть вся самоуверенность и высокомерие его предков, но они удачно сочетались с добрым сердцем, которое, уж точно, досталось ему не от Люциуса. И, к тому же, мальчик был настоящим гением в зельеварении, и Ремус пришел к этому заключению, пообщавшись с ним лишь несколько часов.
Тем не менее, Ремус понял, что в этих взаимоотношениях будет одна проблема. Гарри.
Во время их разговора Ремус несколько раз упоминал имя Гарри, и не мог не заметить, как сразу начинал хмуриться Драко. Он не смог также не ощутить запаха ненависти. Тогда он вспомнил, что Драко и Гарри никогда не были лучшими друзьями в школе. Если память ему не изменяет, они ненавидели друг друга даже больше, чем Сириус и Северус.
Ремус понял, что Драко еще не знает о намерении Гарри работать здесь, и ему вовсе не хотелось просвещать его на этот счет. Да и сообщать самому Гарри о том, кто был тот загадочный и привлекательный ученик Мастера Зелий, Ремусу тоже вовсе не светило.
Ему совершенно не хотелось послужить причиной всплеска магии у Гарри. Он ощущал мощный поток неконтролируемой энергии, исходившей от молодого человека, и Ремус предполагал, что магия выплескивается, когда парень злится. Он был весьма польщен прямым предложением Гарри, которое тот сделал в начале месяца, но знал, что будет неправильным завязывать отношения с Гарри. Кроме того, у Гарри был тот дневник, и его будущее находилось на кончике пера. Как бы парень ни старался, он еще не полностью контролировал свою магию, и Ремус посчитал, что будет мудро не рассказывать Гарри о Драко. К тому же, он сомневался, что Драко порадуется, узнав, что и его старый враг тоже в школе. Он только мог надеяться, что они оба достаточно повзрослели, чтобы вести себя, как цивилизованные люди.
* * *
Воскресенье, 27 апреля.
Эй, Флэш, ты здесь?
Да, я только что сел. Как ты? Лучше, чем на прошлой неделе?
О, я могу замучить тебя до слез своими неприятностями, или же мы можем поболтать о чем-нибудь другом, чтобы я забылся.
Хорошо, нам, уж точно, не стоит вспоминать о неприятностях, если мы этого не хотим. Вместо этого я могу рассказать тебе о своей «замечательной» неделе.
Ты прав. Я просто «мечтаю» услышать об этом. Все, что угодно, что позволит мне забыться!
Ну, большую часть недели я провел, в основном, пытаясь не слишком расстраиваться из-за того, что мне пришлось вернуться на старую работу. Они поймали меня на контрактных обязательствах, и мне пришлось вернуться, чтобы доработать месяц. Думаю, мне невероятно повезло, что временная работа может подождать до мая…
О, черт. Мне жаль слышать об этом. Надеюсь, ты додумался проклинать каждый пергамент, который проходит через руки твоего шефа? Хорошо, что твой новый работодатель может подождать. Ты заслужил немного свободы после своей гадской работы.
О, мне стоит подумать об этом! С удовольствием на прощанье этим бюрократам оставлю о себе напоминание.
Правда, мне кажется, у тебя могут потом возникнуть проблемы с органами правопорядка из-за этого, а с ними лучше не связываться. Уж я-то об этом знаю!
Да, возможно. Ты знаешь, что это такое, да? У тебя в прошлом были проблемы с ними? Вау, Люк, ты не говорил мне, что ты преступник!!!
Ну, думаю, нам всем в юности раз или два приходилось с ними сталкиваться. Меня тоже это не обошло стороной, вообще-то, воспоминания довольно свежи даже сейчас. Мне на этой неделе пришлось пообщаться кое с кем, и они попытались мне сделать предложение, от которого сложно было отказаться.
Ого! Но, насколько я понял по твоему тону, ты все-таки отказался?
Естественно, и мне пришлось связываться с соответствующими органами власти. Только бог знает, что последнее, что мне сейчас нужно — проблемы.
Ну, они, вообще-то, никому не нужны.
Нет, но было бы неплохо держаться подальше от проблем нелегального характера. Я не говорю, что не расположен влипать в «другие»… время от времени.
О, да…особенно с приближением праздника Костров я и сам чувствую склонность к такого рода «неприятностям».
Ой, и как я мог о нем забыть? Я слишком замотался, занимаясь рутинной работой, и если бы ты не сказал, то я бы наверняка его пропустил. У тебя есть какие-нибудь планы? Что ты обычно делаешь, отмечая Шабаш?
Ну, обычно я просто плыву по течению. Я никогда не отмечал его раньше, только несколько последних лет, и Праздник Костров всегда был одним из тех, которые я не знаю, как нужно праздновать. В прошлом году я просто отправился к майскому дереву, но сейчас у меня нет пока особых планов.
Никаких особенных празднований? Ты никогда не ходил к Костру?
Нет. Я не ходил на местные кострища, и, к тому же, я отправляюсь к месту своей новой работы в середине недели. Понятия не имею, какие у них там планы на этот праздник.
Я обычно с удовольствием ходил на кострища каждый год, особенно став взрослым, но это будет первый год, когда я этого не сделаю. Я не знаю, как местные отнесутся к моему присутствию. Я думал, моя репутация будет бежать впереди меня, но, к своему удивлению, обнаружил, что у меня есть здесь несколько сторонников. Я к такому не привык.
Знаешь, у меня в последнее время появилось странное предчувствие — как будто должно произойти что-то очень важное.
Что-то очень важное? Да, магия вокруг в это время года может быть довольно сильной. Ты должен защитить свой дом, чтобы его не затопила ненужная магия.
О, верно…рябиновыми ветками, да? А насчет важного — может, это звучит немного глупо, но у меня есть сильное и устойчивое предчувствие, что я должен встретить свою вторую половину, и скоро. Это на самом деле очень странно. Я никогда не был в чем-то так сильно уверен, особенно, касательно моей любовной жизни, но внезапно у меня появилось ощущение, что где-то рядом находится кто-то особенный, и он просто ждет меня, даже если и не подозревает об этом. Достаточно сказать, что я буду начеку, встречаясь с людьми в ближайшие несколько недель.
Да, прислушайся к своим инстинктам. Я убедился, что они очень важны. Я бы не выжил в войну без них. Конечно, твоя половина ждет тебя. Он не будет ни с кем, если он твой партнер по духу. Так что же вызвало это великое открытие?
Ну, иногда мы привязываемся к неподходящим людям…это случалось с нами обоими, не так ли?
Я не столько боюсь, что меня привлечет не тот, кто нужно, сколько уверен, что местные жители, возможно, просто от страха унесут ноги.
Я не знаю точно. Мои друзья так любят друг друга, и некоторые знакомые кажутся вполне счастливыми в любовной жизни, и у меня просто возникло это чувство. Словно ободрение и заверение, что вскоре я тоже почувствую похожую эмоциональную завершенность…Не то, чтобы я не был самодостаточным, просто у меня появилось такое чувство, что этот кто-то, кто бы он ни был, сделает меня более полным и целым. Ну, неподходящие партнеры не означают обязательно, что с ними что-то не так, просто они не годятся для нас. Олли был неправильным, так же, как и Чарли (не то, чтобы я успел сильно привязаться к нему). Могу поспорить, что Жан-Поль тоже был не «тем» для тебя…конечно, насколько я могу судить по твоим словам.
Нет, больше ничего не произошло с Жан-Полем. Я смог прекратить свои постоянные попытки вернуться обратно в Марракеш. Но ты прав. У него тоже есть кто-то в этом мире, кто идеально подойдет для него. Я столькому научился у него и хочу применить свои навыки на практике снова.
О, Тантрические навыки?
В точку!
Знаешь, я немного научился этому во время моей поездки на прошлой неделе…Только теоретически, конечно, у меня не было шанса опробовать это на практике.
А.. ты разве не ненавидишь теорию? Думаю, что лучше все-таки на практике. Где ты был? Ты не упоминал мне о поездке, или я не обратил внимания?
Оказывается, самая главная цель тантрического секса — не просто продлевать оргазм, а фокусироваться на потоках силы и объединении энергии двух людей. Это может сделать каждого из них сильнее, чем они были бы поодиночке.
Да, кажется, я припоминаю, что Жан-Поль что-то говорил об этом. Я, эээ, был куда сильнее заинтересован в практической стороне вопроса, чем в теории. Возможно, поэтому мне и требуется столько практики. Или, может, мне стоит заняться чем-нибудь другим, чтобы помочь процессу? Я занимался раньше йогой.
Я упоминал об этом на прошлой неделе. Я провел несколько дней на востоке — на крохотном островке на юге Китая, вообще-то. Мой наставник сказал, что когда все сделано верно, энергия, текущая через Тантру, очень сильна и напряженна, и это делается вовсе не для самого акта или возбуждения, а основная цель — найти себя самого в партнере, или что-то в этом роде… Он… эээ… также сказал что-то насчет опыта, и что есть опасность потеряться в процессе, если не быть осторожным.
О, да, ты говорил об этом. Прости, я забыл. На этой неделе все мысли у меня были забиты совсем другим. Ну, тогда мне стоит побольше узнать о тантрическом сексе и найти кого-нибудь, кто согласится найти себя во мне. Не могу это писать и не думать обо всех тех намеках, которые содержит эта фраза!
Уверен, йога может помочь, как ничто другое, хотя бы в том, чтобы сделать себя более гибким для различных позиций!
Да, я обнаружил, что после получения мной ранения во время войны йога очень помогла оставаться активным, насколько это вообще было возможно.
Ого, в твоих словах много намеков, да? И должен сказать, что, возможно, ты мог бы уговорить меня «найти себя в тебе», если бы находился сейчас поблизости. Быть одному во время Весенней Лихорадки — сплошное мучение!
Я, вообще-то, уже месяцев шесть не занимался йогой. У меня занятия ею ассоциируются больше с Антонио. И вообще, это очень нечестно с твоей стороны…На работе меня окружают сплошные гормоны, и это мучительно, могу тебя уверить.
Ну, если бы я оказался сейчас рядом с тобой, то, по крайней мере, смог бы найти себя в ком-то, кому я доверяю. У меня в последнее время проблемы с доверием, и список людей, кому я могу довериться, постоянно уменьшается.
Прости. Будь осторожней с теми, кому доверять, но не уменьшай список больше, чем необходимо. Тебе будет очень одиноко, если ты совершенно замкнешься в себе.
Ну, бывает довольно трудно избежать этого. Ты же знаешь о том, что произошло в Сомерсете, правда? С этим маггловским «взрывом газа»?
Да, я читал об этом.
Я был просто шокирован. Я беспокоюсь о том, что, возможно, люди, совершившие это, — те преступники, которых не поймали после войны. Я знаю, что Министерство прикрывает это преступление, и все явно попахивает Пожирателями Смерти. Я так этим обеспокоен, что у меня даже нет слов, и теперь, когда моя голова переполнена всеми этими мыслями, я понимаю, что не знаю, кто ты вообще такой. Ты можешь быть одним из них, и я чувствую себя полным ублюдком, думая об этом. Но ты же понимаешь, что я имею в виду? Я не знаю, к кому можно обратиться. Я абсолютно доверяю своему наставнику, и он разделяет мою озабоченность. Эти бесполезные Авроры и пальцем пошевелить не хотят. Прости, не хотел разговаривать о таких серьезных вещах, но, к сожалению, со всем этим мне приходится иметь дело сейчас, когда я в Англии.
Да, не хотят. Это чертовски раздражает, потому что есть люди, которые могут им помочь, а они их не извещают и не консультируются с ними…А теперь убито столько невинных людей, а газеты и Министерство снова прикрывает все это, и они будут морочить головы до тех пор, пока не станет слишком поздно, как во время войны. Не волнуйся о том, что заговорил о серьезных вещах. Жизнь иногда бывает серьезной, и какие же мы друзья, если не можем обсуждать серьезные проблемы? Кроме того, теперь мы хотя бы знаем, что согласны еще в одном — бюрократия порождает некомпетентность.
Именно. Прости, но от пребывания здесь многие мои чувства обострились и стали преобладать над другими. Чувства, о которых я предпочел бы забыть.
Тебе не стоит об этом беспокоиться.
Значит, мы пришли к согласию, что в Министерстве полно придурков, тебя ждет великолепная новая работа, и ты стал путешественником, я бы сейчас сделал все, что угодно, лишь бы очутиться дома, в Париже и мы оба одиноки на Праздник костров. Так?
Да, вкратце, так.
Ну, мы всегда можем встретиться на праздник…и начать практиковать этот тантрический секс.
О! Было бы весело! Хотя, что-то говорит мне, что ты не на все сто процентов серьезно относишься к своему предложению.
Ты прав. Сомневаюсь, что я смогу выбраться отсюда. Я сейчас несколько отдалился от общества. Разве мы не договорились подождать до Сочельника? Мы же не хотим торопить события, правда? Я предлагаю подождать еще где-то около полугода, хотя мне что-то подсказывает, что ты бы не возражал, если бы я предложил встретиться серьезно.
Ты совершенно прав. Нам не стоит торопиться. Я все еще согласен, что Сочельник вполне подойдет, и, если уж совсем на чистоту, я все равно в Праздник Костра буду в дороге — закончу работу здесь и отправлюсь на новую… Я все еще очень зол, что они смогли меня здесь задержать на время из-за этого глупого контракта.
А, старый добрый связывающий магический контракт?
Знаешь, если уж совсем честно, то нет — я бы не возражал, если бы ты предложил встретиться серьезно. Понимаешь, я здесь мучаюсь вопросом: сказать тебе или нет, но…
Выкладывай. Ты же знаешь, что я не стану тебя осуждать.
Знаю, что не станешь, я просто не хочу напугать тебя…У меня было очень странный сон в прошлую ночь. Я был с кем-то…с кем-то особенным, но я не видел его лица. Это нельзя назвать совсем уж сексуальным сном, но в нем присутствовала некоторая доля секса. Просто он…ощущался таким правильным…таким совершенным. Мы просто были вместе, просто наслаждались друг другом…Все чувства были почти такими же, что я ощущаю, когда думаю, будто скоро встречу свою вторую половину…полное ощущение правильности, любви и целостности…Я немного боюсь писать об этом, потому что не хочу, чтобы наша дружба изменилась или вовсе исчезла, но ты же знаешь, как работают эти дневники — просто вытаскивают из тебя все, пока ты не выплеснешь все секреты…В любом случае, когда я проснулся и вспомнил сон, первый, о ком я подумал…
Драко сидел и ждал. На секунду ему показалось, что Флэш ушел. Некоторое время в дневнике ничего не появлялось. Если бы он не видел красных чернил, он мог бы подумать, что его друг испарился. Он перечитал параграф. Что Флэш пытается сказать?
Я думаю, это был ты. Думаю, мне снилось, что я был с тобой.
Драко откинулся на спинку стула и заморгал от удивления. У Флэша был очень личный и интимный сон, и он решил, что тот был о нем? Он действительно не знал, что ответить на такое заявление. «Я расстроен? Что я действительно думаю? У меня просто нет слов! Ну, я не зол и не расстроен этим. Мне нужно время, чтобы все хорошенько обдумать». Он понял, что Флэш ждет от него какого-нибудь ответа.
Видишь, я так и знал, что не должен был тебе рассказывать. Прости, возможно, это из-за того, что мы постоянно общаемся, и…ну
Прости, не глупи. Я…ну, у меня…нет слов просто. Пожалуйста, не уходи — я просто раздумывал о том, что ты сказал.
Я не ушел. Просто чертовски смущен.
Я на самом деле не знаю, что тебе сказать, Флэш. Не думаю, что это изменит нашу дружбу, как таковую. Я никогда и не предполагал, что ты можешь рассматривать меня в таком ракурсе. Скорее всего, я относился к тебе, как к своему наперснику. Я никогда не желал большего, чем просто дружба с тобой. Прости, если глупый флирт создал у тебя неверное мнение или дал надежду.
Нет, не извиняйся. Видишь теперь, что я имел в виду. Я не хочу, чтобы ты искал какой-то скрытый намек во всем, что я тебе говорю. У меня нет никаких надежд. И у меня появилось сильное чувство в глубине души, что я вскоре действительно встречу своего идеального мужчину…и, ну, мы же не встретимся до Сочельника, так? Все нормально, правда. Я тоже считаю тебя своим наперсником, и никогда сознательно не думал об отношениях между нами, просто, почему-то, утром мне пришла в голову эта мысль.
Понимаешь, я думаю, что все это из-за чертового сексуального напряжения, витающего в воздухе.
Думаю, что, возможно, это из-за того, что мне бы хотелось также разговаривать со своим парнем…как на обычные, так и на серьезные темы, дающие пищу для размышлений, … такого рода вещи я считаю важными в отношениях, и только с тобой у меня был подобный опыт…Поэтому мне просто нужно найти кого-нибудь во плоти, кто сможет предложить то же самое, и кто так же интересуется изучением Тантры!
А я, ведь, с самых твоих первых слов понял, что ты интригующая личность, Флэш. Возможно… как ты сказал, вскоре ты действительно встретишь свою вторую половину. В то время, как я здесь застрял в окружении полных кретинов. Кроме того, это был просто сон. Ты понятия не имеешь, похож ли мужчина из твоего сна на меня. Да, я думаю, что ты неплохо выразил и мои желания тоже. Это действительно смешно. Если кто-нибудь прочтет наши слова, они могут подумать, что мы отличная парочка…
Возможно, ты и прав…хотя сексуальное напряжение ослабло немного со времени моей поездки на Восток. Это действительно помогло мне сконцентрироваться и успокоиться. Я понятия не имею, КАК выглядит мой любовник из сна, но я так же не знаю, КАК выглядишь ты.
Смешно, не правда ли? Ну и парочка, действительно!
Обычно в такие моменты я говорю тебе, что я дьявольски красив. Думаю, я, возможно, могу сравнить себя с одним из актеров из «Властелина Колец». Ты действительно рассмешил меня сегодня, Флэш. Не забывай свои собственные слова. Если ты мне не сможешь сказать, тогда кому?
О? Ты случайно не похож на Леголаса, а? Потому что я могу сравнить себя немного с Арагоном, и я слышал, что некоторые поклонники считают, будто они жаркая парочка!
Да, что-то вроде того, а когда я увижу тебя во плоти, ты будешь выглядеть, как Сэм. Перестань рассказывать сказки. В действительности я больше похож на орка!
О, я очень в этом сомневаюсь!!!
А еще я работаю сейчас с одним старым магом, которой запросто может сойти на Гэндельфа.
А ко всему прочему я скрываю свою тайную любовь к Гимли… Думаю, это влияние, моего старого Профессора по Чарам…
После этого заявления Драко окончательно убедился, что Флэш действительно учился в Хогвардсе. Он сомневался, что в какой-нибудь еще английской школе Чары преподает карлик. Он был уже готов согласиться с Флэшем, но сдержался. Ему не хотелось признаваться, что он тоже учился в Хогвардсе. Почему-то ему казалось, что школу вообще лучше не упоминать.
О, боже, ты такой весельчак. Действительно, образы «Властелина колец» писались с реальных людей. Но пока Боромир свободен, я счастлив.
О, вынужден с тобой согласиться! И мне просто повезло работать с мужчиной, который обладает такой же дикой красотой!
Ты работаешь с Боромиром? Черт, где мне найти такую работу?
Думаю, тебе должно просто повезти.
Я уже давно так долго не смеялся! Тогда намекни Боромиру, что ты не прочь заняться с ним Тантрикой, а?
Уж я постараюсь! Я должен буду поделиться, разве не этому нас учили?
Это навело меня на еще один довольно рискованный вопрос, поэтому я не могу не задать его. Ты когда-нибудь занимался сексом более чем с один партнером одновременно? О, черт, прости…Олли сделал это за тебя. Прости.
Я лучше заткнусь и буду молчать. Чертовы дневники!
Он сделал, но не со мной…просто передо мной. Не волнуйся из-за этого, меня та история больше не трогает. Нет, никогда не участвовал, но некоторое время я уже подумываю об этом.
Значит, ты действительно выбросил его из головы. Рад слышать. Должен признаться, я участвовал, но это была не моя идея. Не могу сказать, что мне очень нравится делиться. Я могу быть довольно ревнивым. Я ожидаю от моего партнера удовлетворения тем, что он получает от меня, одного.
Да, я чувствую то же самое. Именно поэтому я никогда не предпринимал ничего, просто думал об этом. Наверное, я просто воспринимаю секс с романтичной точки зрения.
Не иди на сделку со своими собственными идеалами, если тебе этого действительно не хочется. Ты всегда можешь просто сказать — нет. Если твой партнер не доволен этим, тогда он в действительности тебя не уважает.
Именно!
Иногда я чувствую, что мы очень похожи. Я еще не нашел ничего, с чем бы один из нас был совершенно не согласен.
Это немного странно…и волнующе, но в тоже время сбивает с толку.
Хммм, особенно, принимая во внимание, что магия дневников вытягивает из нас правду. Думаю, я попытаюсь найти что-нибудь, с чем ты не будешь согласен. Это станет моей миссией.
Как ты относишься к масляным бобам?
Эээ, ты можешь съесть их или оставить мне. Я съем, но не особенно сильно в них нуждаюсь. Они кажутся мне немного простоватыми. Баклажаны?
Только если правильно их приготовить… Мне нравятся баклажаны с пармезаном, но во всем остальном я к ним равнодушен.
Какой шоколад тебе больше нравится? С мягкой или твердой начинкой?
Хммм, с мягкой — и с орехами, обожаю орехи!
Ну, вот видишь! А мне не всякая мягкая начинка нравится. Я предпочитаю потверже, чтобы можно было укусить, как карамель. Хотя, я не возражаю против ореховой начинки. Мы не любим один и тот же шоколад — я знал, что можно найти то, в чем мы отличаемся. Конечно, а сейчас ты мне скажешь, что всю жизнь болеешь за «Кэннонс», или что-то в этом роде.
Ну, уж нет! Если честно, мне сначала нравились «Торнадо», хотя с каждым годом мои предпочтения меняются.
Да, но думаю, если ты оптимист, ты можешь сказать, что мы сможем и в этом найти гармонию, и никогда не будем спорить из-за последней шоколадки в коробке. Черт! Между нами все еще не так уж много отличий. Правда, я давно уже не следил за квиддичными матчами, хотя мне нравятся «Ястребы», но я не особенно расстроюсь, если они выиграют или проиграют, хотя я не против, когда команда использует коварную тактику, и ей это сходит с рук.
О, мне просто необходимо было посмеяться и посмотреть на жизнь с яркой стороны тоже. Похоже, лучшее решение — есть шоколад из разных коробок. «Ястребы» недурны. Не могу сказать, что меня когда-нибудь очень расстраивали проигрыши команд, за исключением, когда проигрывала моя школьная команда.
Да, школьный квиддич может быть жестоким, правда?
Это точно!
Думаю, мне стоит подумать на этой неделе о более интересных вопросах…Я намерен выяснить то, в чем мы совсем не схожи.
Хорошо, я тоже посмотрю, что можно придумать! Должно же быть что-то, в чем наши вкусы разнятся… Ну, а теперь, думаю, нам пора спать. У меня горы документов, которые нужно закончить в ближайшие несколько дней, и они замучили меня до смерти на этой неделе.
Нужна помощь в поисках подходящих заклятий, которыми ты их сможешь проклясть? Как насчет диарейного? Или вертикальной дисфункции?
О, я просто мечтаю наложить парочку таких на моего начальника…но лучше не искушать себя.
Значит, я не упоминал о книге под названием «Ужасные заклятия для отвратительных ведьм и колдунов»?
Верно, не упоминал, и я не пойду ее искать во время перерыва на ланч завтра.
Хорошо. Да, я тоже немного устал. Надеюсь, что ты хорошо проведешь праздник. Не пытайся его избегать. Это может быть опасно, если ты, как минимум, не постараешься защитить себя от всей той беспорядочной магии, что будет рассеяна в воздухе.
Буду иметь это в виду. Тебе тоже хорошо попраздновать, а на следующей неделе расскажешь мне, как все у тебя прошло.
Хорошо, Флэш! Будь осторожен!
Ты тоже,
Спокойной ночи, Люк.
* * *
30 апреля, канун Дня Костров
В последний день месяца, канун Дня Костров, широкой общественности стало известно об уходе Гарри Поттера из Министерства. Он опасался, что ему устроят какую-нибудь жалкую прощальную вечеринку, дабы министерские служащие смогли бы все вместе вылить на него поток неискренних пожеланий. Гарри был невероятно благодарен Артуру Уизли за вмешательство, когда Министр потребовал проведения официальной церемонии выхода на пенсию. На публичной, но тихой церемонии Министр поблагодарил Гарри за годы службы на благо всех волшебников. Гарри развеселила завуалированная угроза Артура расформировать Аврорский отдел теперь, после увольнения Гарри.
Покинув, наконец-то, Министерство, Гарри решил заскочить по пути в одно местечко. В магазине квиддичных принадлежностей было не особенно много посетителей, когда он заглянул туда, собираясь кое-что прикупить. Вскоре он обратил внимание, что на Диагон-Аллее вообще почти никого нет. Взглянув на календарь над кассой (Гарри старался изо всех сил не смотреть на Оливера Вуда, неискренне улыбавшегося ему с обложки «Мистера Апреля»), он понял, что сегодня как раз и был канун Дня Костров. Пусть они и обсуждали это с Люком несколькими днями ранее, но на него снова накатила тоска от мысли, что в этот день он все же будет один.
Эти размышления несколько понизили его довольно хорошее настроение, установившееся в предчувствии скорого возвращения в Хогвардс. В этом была некая ирония — его предыдущая работа и прежний образ жизни заканчивались именно теперь, когда все вокруг праздновали зарождение новой жизни. Он быстренько забежал в цветочный магазин, прежде чем покинуть Аллею. Нельзя было назвать его особенно суеверным, но, узнав о своем магическом происхождении, он старался следовать традициям волшебного мира. Если бы он был еще ребенком, то в канун Дня Костров собирал бы примулы и разбрасывал цветы у дверей дома для защиты. Ну, во всяком случае, он думал, что именно так поступил бы.
В конце войны Гарри потратил много дней, исследуя все документы, что смог найти о семье Поттеров. На какое-то время это даже стало его идеей «Фикс». Он выяснил, что семья строго придерживалась древних языческих традиций, уходящих корнями в древние века. Как оказалось, его мать отступилась от своего ирландского католического воспитания, выйдя замуж за Джеймса. По словам Ремуса, такое решение далось его матери нелегко, но из уважения к ее чувствам Джеймс согласился, что их дети будут окрещены в христианскую веру. Отец хотел, чтобы они впоследствии сами сделали свой выбор, когда вырастут. Лишь это и было единственной причиной, почему у него оказался крестный отец, что было весьма нехарактерно для магического мира. Как рассказывал Ремус, их конфликтующие верования являлись единственным камнем преткновения между его отцом и матерью, но Джеймс любил Лили достаточно сильно, и они смогли преодолеть свои религиозные расхождения. Узнав все это, Гарри понял причину той лютой ненависти, что Петунья питала всю жизнь к его отцу.
Единственное, чего Гарри решил избегать в День Костров — это посещения самих костров — в одиночестве. Он, конечно, в предыдущие годы ходил, когда у него был постоянный партнер, но теперь, поскольку идти пришлось бы в одиночестве, Гарри представлял себе, сколько его персоне будет уделено столь «любимого» им внимания со стороны публики. Расстроено вздохнув, он утвердился в своем решении провести этот праздник в одиночестве. Он рассеяно подумал, чем будет заниматься Ремус в праздничную ночь, но быстро отделался от подобных мыслей. Его друг не так давно вполне определенно дал понять, что категорически отвергает его предложение, а Гарри вовсе не хотелось выглядеть совсем уж отчаявшимся, даже если он и чувствовал себя так почти постоянно.
Нет, он просто отправится в свои новые комнаты в Хогвардсе, развесит рябиновые ветки на окна и двери, чтобы оградиться от нежеланных духов и магии, высвобождавшейся во время шабаша, и проведет ночь в спокойной медитации и размышлениях.
* * *
Главным событием недели для Драко стал разговор с Флэшем, обнаживший чувства его собеседника. Он был поражен признанием, что Флэш увидел в своем воображаемом любовнике Люка. У Драко даже мысли не возникало представить своего друга в таком ракурсе, но чем больше сейчас он размышлял об этом, тем больше понимал, что во Флэше есть все те качества, которые ему хотелось бы видеть у своего партнера. Открыв для себя столько неожиданного, он стал часто подолгу задумываться над этим.
Его очень порадовало, что Люпин охотно согласился помочь в исследованиях Аконитового зелья. Хотя бы он не получил никакого сопротивления со стороны оборотня!
Встреча с Ноттом поумерила его желание выходить куда-либо из замка. Он связался с одним из гоблинов отдела Расследований и сообщил о своей встрече, но так и не смог добиться от него, зачтется ли это или нет, если его когда-нибудь попытаются обвинить в помощи Нео Пожирателям Смерти. Северус велел ему перестать волноваться без толку, но Драко сделал единственное, что всегда помогало ему в нервирующих ситуациях — он окунулся в работу с головой.
Он и не понимал, что сам заточил себя в четырех стенах, пока Северус прямо не заявил об этом, но Драко только отмахнулся от своего друга, заявив, что занят. Полученное им очень длинное письмо от Арианны немного подняло его настроение — он улыбался, читая ее проницательные наблюдения. Ее тоже очень позабавили выводы, сделанные английскими папарацци об их отношениях, поэтому она решила подшутить над ним, написав письмо на ярко розовом пергаменте, пропитанным какими-то цветочными духами. Он представил себе ухмылочку на ее лице, с которой она отправляла ему письмо. Он нисколько не сомневался, что она подложила это письмо к почте своего папаши, чтобы тот смог заметить его и прийти к своим собственным умозаключениям.
Отсутствие письма от Эммалин очень обеспокоило его. Драко не получил ни единой строчки от своей petite-mere, и ужасно расстроился. Ему показалось странным, что она не послала ему хотя бы записки, сообщавшей, что у нее все в порядке, поэтому он очень разволновался. Возможно, он просто преувеличивает, но, все же, написал ей еще разок. Немного подумав, он написал ответ Арианне (на высококлассном пергаменте, пропитанном его собственным одеколоном и запечатанном малфоевской печатью, которую невозможно было перепутать ни с какой другой), прося ее сходить и проведать Эммалин.
Он продолжал полностью выкладываться в работе, заодно посетив госпиталь, чтобы обсудить свойства снотворного, необходимого мадам Помфри. Он намеренно оттягивал свой визит туда, пока не узнал об окончании практики Грейнджер. Ему нисколько не хотелось вновь с ней общаться, хотя она и вела себя по отношению к нему достаточно вежливо.
Поппи была впечатлена стараниями Драко и даже сообщила ему, что предыдущая партия его зелий вызывала множество благодарных отзывов. — Не знаю, как тебе это удалось, но пациенты мне сказали, что ты умудрился у некоторых составов улучшить вкусовые качества. Не знаю, почему Северус постоянно настаивает на том, что они должны быть на вкус хуже высохшего драконьего помета, — заявила она. — Но я тебе ничего подобного не говорила! — быстро добавила медичка.
Северус каждый вечер заглядывал к Драко: убедиться, что у того все в порядке. Они вместе ужинали, и Драко наслаждался возможностью поговорить со своим старым другом и наставником. Было приятно беседовать с ним практически на любые темы. Конечно, было несколько тем, которые он избегал обсуждать с Северусом, но для этого у него был Флэш.
В среду вечером они тихо сидели, расслабляясь после приятного ужина. Драко уже давно перестал надеяться, что Добби сможет сварить приличный кофе, поэтому трансфигурировал стакан в кофеварку и варил кофе сам, найдя в одном из шкафов маленьких пакетик с зернами.
— Я никогда не смогу понять, что тебя так привлекает в этом пойле, Драко. Оно горькое и слишком крепкое, не говоря уж о количестве кофеина, — Северус скривился, отхлебывая кофе, но Драко заметил, что он не поставил чашку на стол, пока та не опустела.
— Знаешь, Северус, теперь, распробовав кофе как следует, ты уже никогда не захочешь от него отказаться. Поверь мне. — Он отхлебнул эспрессо. Кофе его приготовления, конечно, ни в какое сравнение не шел с тем, что варила для него Эммалин, но, в отсутствие лучшего, и этого было достаточно. — Чего мне действительно не хватает, так это пирожных, — «…и Эммалин! Где ты? » — Ты уверен, что не хочешь переехать работать в Париж? — взмолился он.
— Хммм, — хмыкнул Северус. — Ну, если ты продолжишь доставать меня, возможно, я и решусь на это. Ты же знаешь, я никогда не мог долго выносить твоего нытья. Думаю, это наследственная черта Малфоев. Твой отец тоже постоянно доставал меня, но совершенно по другим причинам. О, все забываю тебе сказать. Тебе будет необходимо присутствовать на преподавательской вечеринке в субботу вечером. Боюсь, это одно из тех событий, которых даже я не могу избежать, при всей своей репутации, — фыркнул Снейп.
— Да? И по какому же поводу веселье? — с любопытством спросил Драко. Его не могло не интриговать, из-за чего старина Люциус приставал к Северусу, но, возможно, это одна из тех вещей, о которых лучше не спрашивать.
— Думаю, Дамблдор устал от того, что мы оба ищем уединения. Это пробивает брешь в его общественном расписании — когда мы не хотим играть с другими детьми. Он, возможно, хочет порисоваться тем, что у него есть сразу два Мастера Зелий, даже вечеринка предназначена только для сотрудников школы. Вообще-то, он что-то говорил мне еще об одном новом сотруднике, поэтому я думаю, что он хочет представить всем человека, который будет замещать Хуч. И я искренне надеюсь, что больше никто в ближайшем времени не заявит о своем увольнении. На мой взгляд, для этого года новых людей уже достаточно.
— Есть предположения, кто заменит Хуч? — Драко предложил Северусу еще одно пирожное с корицей. Северус не смог отказаться, а Драко молча порадовался, что Добби помнил его любовь к этим пирожным в детстве.
— Понятия не имею, но, без сомнения, Альбус по этому поводу прочтет речь в субботу, — сказал Северус, прощаясь.
* * *
Драко проснулся от ужасной боли в шее. Он снова заснул, сидя за рабочим столом. Взглянув на часы, он обнаружил, что уже довольно поздно. В окна бил странный свет. Драко неспешно поднялся, медленно потягиваясь и пытаясь избавиться от боли. Эти сложные арифметические уравнения были нудными, но он никак не ожидал, что от них его сморит сон.
Похоже, свечение исходило со стороны Хогсмида. Он разглядел языки пламени, мерцающие над деревьями — они и были причиной зарева. Какое-то мгновение он думал о самом худшем, охваченный паникой. Драко уже развернулся, собираясь бежать сообщать о нападении, но в этот момент некий объект на поле привлек его внимание. Присмотревшись, он узнал его. А, посмотрев затем на календарь, окончательно расслабился.
Он так загрузил себя работой, что совершенно забыл о шабаше. «Как я мог забыть о дне Костров?» Какое-то время он раздумывал, а не спуститься ли и ему к кострам, но потом развернулся и направился обратно к своему камину.
Он догадался, почему совсем позабыл о празднике — потому, что избегал даже думать о том, что самый важный шабаш года ему предстоит провести в одиночестве. Это был первый из множества прошедших Праздников Костров, когда он будет совсем один. Воспоминания о прошедших шабашах, включая и последний, отпразднованный с Антонио, окутывали его волнами невыносимого чувства вины. Это были самые запоминающиеся праздники — он никогда их не забудет. Тем не менее, сейчас он делал все, что мог, чтобы стереть воспоминания о них.
Совсем бездействовать в такой день было бы глупо. Но ему совершенно не хотелось идти одному к кострам, даже если там будет полно одиноких ведьм и магов. Он просто обязан сделать хоть что-то, чтобы отпраздновать наступление весны и новой жизни. Эта ночь действительно была волшебной, и ему следовало быть осторожнее. Всем известно, какие странные вещи происходили с магами, не защитившими себя должным образом в такие перенасыщенные магией ночи.
Чувство вины из-за собственного бездействия глодало его. И когда он уже совсем убедил себя в необходимости хоть что-то предпринять, за дверью послышался какой-то посторонний звук. Не из-за двери, ведущей в его комнаты из общего коридора, а из примыкающего к гостиной кабинета. Драко нахмурился. Он по собственному опыту знал, что студенты нередко подшучивают над учителями в такие ночи, но сегодня он был не в настроении для шуток. А из-за того, что его комнаты располагались близко к выходу в общий коридор, он становился потенциальной мишенью.
Он и не ожидал кого-либо увидеть, но они оставили после себя небольшой подарочек. Оглядевшись, Драко увидел, что коридор пуст, но возле его порога была оставлена большая ветка рябины. Он в недоумении уставился на нее. Это уж точно не походило на чью-либо шутку. Он предварительно проверил ее на чары и заклинания, и только после этого решился дотронуться. Ветка оказалась совершенно безобидной.
Кто мог узнать, что он сам собирался сходить именно за такой в теплицы? Кто знал, что он планировал развесить рябиновые ветки на окна и двери для защиты? Может быть, древние традиции некоторым и кажутся глупыми, но Драко каждый год помогал матери с этим ритуалом, когда был еще маленьким мальчиком. Если он и не собирался в этом году совершать полностью ритуал шабаша, то мог хотя бы отпраздновать День Костров таким вот способом. Должно быть, кто-то догадался, что он собирался поступить именно так. Не увидев никого, ему осталось только предположить, что это Добби таким образом решил позаботиться о нем и предугадал его желание.
Эти мысли внезапно заставили его почувствовать себя очень старым. Именно так и проводят праздники одинокие старые волшебники. Он не позволил себе и дальше углубляться в такие мысли. Драко наклонился, поднимая ветку, и закрыл дверь, а потом направился к окну, собираясь повесить ее там. Он изо всех сил старался не думать о том, чего ему сегодня так недоставало. Он не мог себе позволить изводить себя — не сейчас. Он включил радио, пытаясь заглушить звуки веселья студентов, и вскоре потерялся в тяжелом и гипнотическом маггловском роке.
Так и не сумев избавиться от неприятных мыслей, он решил принять душ, чтобы немного снять напряжение. После он почувствовал себя успокоившимся и очистившимся. Конечно, мастурбировать в душе было совсем не в его привычках (он бы предпочел, чтобы в этом ему помог партнер), но, на данный момент, такой выход показался ему единственно верным, чтобы помочь самому себе выбросить из головы печальные мысли и, наконец-то, сосредоточиться.
Надев свои черные шелковые пижамные штаны, шелковую рубаху и чувствуя себя посвежевшим, Драко налил бокал вина и решительно возвратился к отвратительным арифметическим формулам. Очень скоро его мысли были заняты лишь тем, как время варки может отразиться на комбинации ингредиентов в следующей модификации Аконитового зелья. «Куда более достойное занятие, чем легкомысленные мысли о любви и счастье» ,— промелькнула у него мысль, оставив после себя легкую горечь.
* * *
День для Гарри тянулся невозможно долго — с этой благодарственной церемонией и долгим блужданием по Диагон-Аллее. Рон предложил Гарри провести последний вечер перед отъездом вместе. Было очевидно, что Рон наслаждался возможностью проводить с другом в баре каждый вечер. Гарри не хотел говорить ничего вслух, но он серьезно подозревал, что Рону не удастся частенько ходить по барам и есть любимую им жирную пищу, когда рядом будет Гермиона. Лишь один страждущий взгляд на тарелку сосисок с подливой выдавал его с головой.
Наконец ему удалось отвязаться от Рона и через каминную сеть попасть в Хогсмид. Как всегда, путешествие по каминам казалось гораздо хуже после выпитого вина. Идя к школе, он видел, что многие местные жители уже направляются к кострам. Когда он вошел в двери школы, ему стали попадаться навстречу стайки веселящихся студентов, идущих в главный внутренний дворик. Один брошенный туда взгляд — и он увидел большое майское дерево, установленное посередине открытой площадки. Хорошее настроение оказалось заразительным, и Гарри тоже заулыбался. Было приятно видеть, что старые традиции не совсем умерли, даже если он сам в этом году решил очень тихо отпраздновать шабаш.
По пути к своим комнатам он не встретил никого из персонала. Он уже предвкушал, как сейчас ляжет и хорошенько отоспится. Гарри хотелось встать пораньше и сходить на квиддичное поле — немного полетов перед завтраком было тем, чего ему недоставало для хорошего настроения. Но ему пришлось задержаться перед дверью, не пожелавшей открыться. — Алохомора, — пробормотал он в третий раз, в раздражении пытаясь пригладить волосы. Гарри попытался открыть дверь в прилегающий к комнатам кабинет, но с тем же результатом. — Ваддивази, — в сердцах попытался он снова. Ничего не произошло. Он вздохнул, прикидывая вероятность того, что кто-то решил над ним сегодня подшутить, теперь, когда он был причислен к преподавательскому составу.
Осторожно положив рябиновую ветку у дверей, он отправился к Ремусу. Конечно же, тот должен знать, что происходит! Гарри подозревал, что это Пивз так решил поприветствовать его возвращение в замок на свой странный манер, но, представив, как ему сейчас придется разбираться сначала с полтергейстом, а потом и с Филчем, он решил, что сегодня совершенно к этому не расположен.
Ремуса в комнатах не оказалось, и Гарри решил попробовать войти в свои комнаты самостоятельно еще раз, прежде чем беспокоить еще кого-нибудь. Вернувшись к двери, он обнаружил, что рябиновая ветка исчезла. Теперь он точно был уверен, что что-то не так.
Он снова безрезультатно попытался открыть дверь — это становилось все более раздражающим. «По-моему, я не накладывал никаких дополнительных закрывающих чар на чертову дверь? Я не помню, чтобы делал это! Фините Инкантатум» , — раздраженно пробормотал Гарри. Дверь не шелохнулась, но ему показалось, что он слышит какие-то звуки изнутри. Словно там было включено радио.
«Я не мог так сильно перебрать, чтобы ошибиться комнатами! Я абсолютно уверен, что это мои комнаты! И кто, черт подери, находится там? И почему у них играет маггловская музыка?» Какое-то мгновение Гарри думал, что это Ремус сейчас в его комнатах, ждет его. «Он изменил свое решение?» Гарри ничего не понимал. Все, чего ему сейчас хотелось — это спокойно посидеть в своих комнатах одному. Он решил рискнуть и громко постучал в дверь.
Ответа не последовало, поэтому Гарри постучал громче. Он не удивился, почувствовав, как с двери кто-то снял несколько защитных заклинаний, и отпрыгнул в сторону, когда дверь резко распахнулась.
— Послушайте, кто бы вы там ни были… — голос прозвучал знакомо и был полон привычной ярости. Гарри в шоке обнаружил стоящего в дверях Малфоя, привалившегося к косяку его комнат.
— Какого черта ты делаешь в моих комнатах, Малфой? — Голос Гарри озвучил его мысли. Он отчаянно пытался смотреть куда угодно, только не на бледную кожу груди и темные шелковые штаны, обтягивающие стройные бедра. — Да и вообще, какого черта ты делаешь в Хогвардсе? Разве ты не трахаешь дочку какого-то политика по ту сторону пролива? — Не очень-то красноречивое оскорбление, стоило признать, но Гарри сумел протиснуться в комнаты. — И что, ради Мерлина, ты сделал с моими вещами? — выкрикнул он со все возрастающим замешательством.
Все это время Малфой стоял на том же самом месте, а на его лице была фирменная ухмылочка. — О, входи и располагайся, Поттер. Тебе недостаточно, что весь магический мир в твоем распоряжении? Тебе захотелось прийти и постучаться в мою дверь поздно ночью, и заявить, что мои комнаты принадлежат тебе? Возможно, тебе просто моча ударила в голову, — холод и спокойствие, прямо-таки излучаемые Малфоем, нисколько не помогали Гарри сосредоточиться. «Пожалуйста, скажите мне, что они не решили заменить меня Малфоем, пока я был в Лондоне! Не смеши» ,— одернул Гарри сам себя, — «он не сможет летать — не с его хромотой!»
Гарри покачал головой, и снова машинально пробежался пальцами по волосам. Оглядев комнату, он не обнаружил ни одной знакомой вещи. Возможно, он просто не туда попал. Кажется, это стресс таким неожиданным образом сказался на нем.
— Что, Поттер? Объяснишь мне, с чего это ты ночью приперся сюда и нагло ворвался, или книзл откусил тебе язык?
— Почему бы тебе не объяснить это мне, Малфой? — Гарри, наконец, обрел дар речи, даже если и ему было чертовски трудно концентрироваться, находясь в такой нервирующей близости от полуголого Малфоя, который, к тому же, выглядел гораздо лучше, чем можно было предположить. — Почему бы тебе не начать с самого начала? Не могу посвятить разбирательству всю предстоящую ночь, знаешь ли. Мне утром еще нужно будет вести уроки.
— Уроки? Так ты теперь учитель, да? Быть Аврором для тебя уже недостаточно внушительно? Вокруг больше нет плохих магов, которых можно взрывать, поэтому Поттер считает, что может делать все, что ему заблагорассудится? Он решил, что может получить все, что только пожелает? — Драко начал выходить из себя. Как посмел этот высокомерный придурок припереться к нему и ломиться в его дверь посреди ночи?
— Замолчи, Малфой. Я могу спросить то же самое и у тебя! Что, ради всего святого, ты вообще делаешь в преподавательских комнатах Хогвардса? — Гарри еще раз осмотрел комнату, заметив рабочий стол со стопкой книг, пергаменты, пучки трав и мензурки. Похоже, Малфой действительно жил здесь уже некоторое время. В его голове возникла неожиданная идея, но Малфой заговорил прежде, чем он успел ее озвучить.
— Знаешь ли, некоторые из нас должны сами строить свою карьеру, Поттер. Не думаю, что это могло бы тебя заинтересовать, но…
— …Значит, ты и есть тот самый новый ученик Мастера Зелий, с которого Спейп сдувает пылинки? Теперь все становится ясно, если подумать, — с жаром перебил Гарри. Он совершенно не был намерен терять время на перебранку с Малфоем — не сейчас.
— Думаю, «сдувает пылинки» — это уже слишком, Поттер. Я бы сказал: «профессиональное уважение к коллеге» — вот как можно назвать наши отношения. Кажется, ты не слишком наблюдателен. Как ты, без сомнения, можешь убедиться, — Драко обвел руками комнату, — это явно мои комнаты. Думаю, ты, скорее всего, просто ошибся, какие комнаты предназначены для тебя. — Драко поморщился, услышав покровительственные нотки в своем собственном голосе. Сейчас его манера говорить была совершенно отцовской, но он всегда начинал так разговаривать, сталкиваясь с Поттером.
Гарри очень не понравился скрытый сарказм, прозвучавший в речи Малфоя. Хорек явно что-то замышлял — Гарри нутром это почувствовал. Вот он ухаживает за наследницей французского престола, а буквально через пару недель — прячется в Хогвардсе, снова работая со Снейпом. — А что же случилось со всей моей мебелью и вещами, которые были здесь до твоего приезда? — У Гарри не было сейчас никакого настроения ругаться, и он чувствовал, что стоит попридержать коней, а то дело может кончиться еще одним выплеском магии.
— Поттер, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Все, что мне известно — мои вещи были уже здесь, когда я прибыл. — Гарри стоял совершенно сбитый с толку, а его рука медленно ерошила волосы.
Драко отвернулся. Кем этот чертов придурок себя вообразил? Ворвался к нему и требует объяснений. У этого человека точно не все в порядке с головой. Драко закатил глаза и двинулся к двери. Он заметил, как Поттер следит за ним, и впервые обратил внимание на то, как мало прикрывает его одежда. Злясь, он застегнул рубашку. Как посмел этот пьяный идиот настолько откровенно пялиться на него? Это последнее, что ему нужно сегодня вечером. Он вспомнил, что Северус говорил о причинах прежних визитов Поттера в школу.
— Предлагаю тебе уйти, Поттер! Прямо сейчас. Возможно, оборотень будет не прочь разделить с тобой свою постель. К сожалению, моя уже занята. — Намек Малфоя был очевидным. Гарри закипел от злости. Как он посмел строить такие инсинуации о нем и Ремусе! Гарри весьма удобно позабыл о своем недавнем желание трахнуть Ремуса, но разговор сейчас был не об этом.
Драко держал дверь распахнутой, и их спор беспрепятственно оглашал пустынный коридор. — Да как ты смеешь намекать… — закричал Гарри. Вокруг них замерцали факелы. Гарри удивленно огляделся. Неужели он позволит Малфою достать себя?
— Поттер, думаю, тебе стоит успокоиться. Мы же не хотим, чтобы у тебя возникли проблемы с самоконтролем здесь, так ведь? — Драко прекрасно помнил, как Поттер потерял контроль над собой в «Дырявом Котле», и что из этого получилось. Ему хотелось увести эту ходячую бомбу как можно дальше от своей лаборатории. Драко совершенно не хотелось убирать весь тот мусор, который непременно возникнет, если Поттер окончательно выпустить свою магию на волю.
— Ты просто не знаешь, где стоит остановиться. Да, Малфой?
— Напротив, Поттер, не я же ворвался в твои комнаты…
Гарри твердо стоял на своем. — Но это мои комнаты.
— Кажется, ты бредишь, — спокойно возразил Драко.
— Я НЕ брежу, Малфой! Я въехал сюда десять дней назад! Где все мои вещи? Если это какая-то глупая слизеринская шутка, тогда поздравляю. Я выведу шутников на чистую воду, когда завтра утром буду следить за их квиддичной тренировкой! — Такое объяснение, неожиданно пришедшее Гарри в голову, показалось ему вполне логичным.
— О, так значит, это ты замещаешь Хуч, — сказал Драко без всякого интереса. — Оказывается, тебя поперли с работы. Думаю, в чем-то пословица права, все-таки: «Те, кто может делать — делайте. Те, кто не может — учите». Надеюсь, в этот раз ты сможешь не свалиться с метлы, Поттер.
— Ах ты, маленький… — Гарри вытащил палочку, но Малфоевская, каким-то образом, оказалась уже направленной прямо в его грудь. Гарри заморгал. Как он мог позволить этому хорьку так достать себя? Он снова моргнул. Один отвратительный вечер — и он начисто забыл почти все, над чем так усердно работал с Лао Кайем! Он глубоко вздохнул и отступил от кончика палочки Малфоя.
Он пытался сфокусироваться на чем-нибудь — на чем-нибудь, кроме притягательной шеи Малфоя, соблазнительно изгибавшейся от уха до ключицы. Конечно, Лао Кай предупреждал, что когда бы его магия ни вырвалась из под контроля, сексуальные порывы непременно проявятся тогда же. Почему бы ему не счесть этого придурка непривлекательным для себя? Гарри прикрыл глаза, готовый уже развернуться и сбежать. Он пойдет, и разыщет Ремуса и разберется со всем этим недоразумением. Зная Малфоя, можно было предполагать, что он закатил скандал или топал ногами, стараясь заполучить себе эти комнаты. В конце концов, это были самые лучшие комнаты в преподавательском крыле.
У Драко не было никакого настроения препираться здесь с упрямым Поттером. Его притязания на эти комнаты очень расстроили Драко. Скандал сейчас ему был совершенно ни к чему, к тому же сначала нужно убедиться, что Поттера вообще зачислили в штат школы, и он не собирался выслушивать всякую чушь прямо сейчас. Ему было вполне достаточно слышать о нем ежедневно с тех пор, как он вернулся в Англию. К тому же, Поттер всегда умудрялся извлекать на поверхность его самые худшие качества, и он сам так и не понял, что направляет свою палочку на Поттера, пока тот не вздохнул и не отступил.
— Джентльмены, могу ли я вам чем-то помочь? — Вмешательство директора было очень своевременным. — Студенты сообщили мне, что из коридора преподавательского крыла раздается какой-то шум, но я и представить себе не мог, что два сотрудника моего штата готовы проклясть друг друга, — заметил он осуждающе.
— Профессор, я переехал в эти комнаты, когда был здесь на Пасху. Кажется, Малфою удалось занять их во время моего отсутствия. Я просто высказал свое удивление и непонимание, обнаружив его здесь. Я ужасно устал и умираю от желания забраться в свою постель, чтобы хорошенько отдохнуть. — Драко в шоке смотрел на Поттера. Придурок мог гладко говорить, когда хотел получить то, чего очень желал. Глаза Драко сузились.
-Директор, мне ничего об этом не известно, — заявил Драко. Глубоко вздохнув, он изложил свой вариант истории Дамблдору. «Мне что, на роду написано постоянно объяснять свои действия, когда рядом находится Поттер? Конечно же, я никуда не перееду отсюда! Северуса тогда удар хватит. Малфои никогда не отступают! Особенно, не перед примадонной Поттером!»
Драко уже наскучило стоять посреди коридора в одной пижаме, к тому же он немного замерз. Поэтому он предложил воспользоваться камином, чтобы связаться с Северусом и доказать Поттеру свои права на эти комнаты.
Спустя, как всем показалось, несколько часов, после разговоров с Северусом и Ремусом (которого Поттер втащил в комнаты, когда тот проходил мимо), оказалось, что Поттер действительно въехал сюда первым. Северус спокойно заявил, что действительно обнаружил в кладовке чьи-то упакованные вещи и заставил эльфов перенести их в другое место.
Драко, веселясь, наблюдал за всем этим, когда понял, что его не заставят переезжать в другое место. Директор согласился с Северусом, что эти комнаты просто идеально подходят для Мастера Зелий. Драко сидел и забавлялся, видя, как директор и оборотень пытаются уговорить Поттера согласиться на другие комнаты. Он старался избегать смотреть на Поттера во время всей этой неразберихи, но обнаружил, что неосознанно то и дело останавливает свой взгляд на обычной маггловской одежде под его мантией.
Драко не мог не почувствовать внушительную силу в Поттере, скрытую под маской идиота. Он отвернулся, чувствуя отвращение к самому себе, что мог вообще о таком подумать. Вместо этого он принялся наблюдал за его отношениями с оборотнем и четко увидел, что Поттеру чего-то отчаянно хочется от Люпина. «Итак, он хочет Люпина, но оборотень не сдается? Я впечатлен!»
Наконец, импровизированное собрание покинуло гостиную Драко, и он остался в одиночестве и тишине, о которых так мечтал. Уж сегодня вечером он точно работать больше не будет! Пропавшие вещички Поттера были найдены, и Драко побледнел, когда Директор предложил Поттеру занять комнаты, соседние с его. Теперь надежда, что он сможет избегать встреч с Поттером, окончательно испарилась.
Гарри чувствовал себя ужасно расстроенным. Он нисколько не удивился, что Снейп сделал все возможное, устраивая Малфоя поудобнее. Придурок и так уже избалован дальне некуда. Один взгляд на вещи Малфоя сказал Гарри, что самодовольный ублюдок ничуть не изменился. Когда-то Гарри интересовало, что же заставило Малфоя отказаться от поддержки взглядов своего отца во время войны. Кроме одного этого, он, казалось, остался тем же самодовольным ничтожеством, каким Гарри знал его еще со школы.
Гарри, в действительности, было все равно, где спать, он просто хотел, наконец-то, добраться до кровати. Комнаты рядом были почти такими же, только без примыкающей лаборатории (он даже не знал, что там была лаборатория!). Его немного расстроило, что он не мог видеть квиддичного поля из окна — оно выходило на маленький дворик, но зато теперь он точно знал, где будет заниматься упражнениями Тай Чи по утрам.
Гарри не удивило ни на секунду, что Малфой запротестовал, когда он попытался забрать свою рябиновую ветку к себе в комнату.
Малфой поверить не мог в наглость Поттера, когда тот снял его рябиновую ветвь с окна. Он мысленно заметил себе проверить другие ценные вещи после ухода Поттера.
— Вечно ты должен все испортить, Малфой? — голос Гарри сейчас был очень усталым. Он мог бы просто оставить ветку, но теперь это было делом принципа. Малфой, может, и забрал у него комнату, но будь он проклят, если отдаст еще и ветку!
— Ты абсолютно прав, Поттер. — Гарри удивленно приподнял бровь, услышав, как Малфой с ним согласился. Его голос звучал так же устало, как Гарри себя чувствовал. — Просто забирай эту хреновину и убирайся. Я прокляну тебя утром — когда проснусь. — Он обернулся, чтобы посмотреть на Поттера, услышав громкий треск.
Поттер разломил ветку пополам и протянул половину Малфою. Тот не принял предложенного — он просто в изумлении стоял и смотрел на Поттера. Устав ждать, Поттер закатил глаза и положил половинку на подоконник, а потом ушел, унося свою часть.
Почему Драко внезапно почувствовал, что его ученичество будет тянуться дольше, чем он сначала надеялся? Насмешки общества — Драко мог с этим жить. Постоянные сомнения в его лояльности — можно было жить и с этим. Но видеть елейную ухмылочку и иметь дело с раздутым эго Поттера ежедневно — вот истинное мучение! На какое-то мгновение он задумался, а не стоит ли принять предложение Нота? Ничего хуже уже просто быть не может!
«Хотя» ,— подумал он, «я, ведь, и не собирался приближаться к квиддичному полю. Если он только будет держаться подальше от моих комнат, тогда, возможно, нам удастся не сцепиться. Мерлин, надеюсь, Хуч вернется в следующем году? В конце концов, смог же я на протяжении семи чертовых лет жить с ним в одном замке? Что такое — еще пара месяцев?»
Когда он засыпал, его полусонный мозг мучила одна весьма нервирующая мысль. Одеколон у Поттера был тем самым, запах которого преследовал его на протяжении последних нескольких недель. Дело было в том, что в отличие от почти такого же аромата на коже Жан-Поля, именно этот казался настоящим.
Гарри вернулся в свои новые комнаты. Добби уже побеспокоился, чтобы все было расставлено по местам, но ничего, кроме постельных принадлежностей и одежды еще не было распаковано. Его подушка была туго набитой, но мягкой, когда он улегся на нее. Закрыв глаза, он не мог не вспомнить волны материи, каскадом спускающиеся с огромной постели Малфоя. Гарри редко признавался в зависти, но о такой кровати мог только мечтать. Он снова пообещал себе это — он должен начать обзаводиться всеми теми замечательными вещами — старой мебелью и качественной домашней утварью. Если честно, то малфоевские вещи напомнили ему мебель из Рассиллона.
Гарри решил, что слишком переутомился, если начал думать о малфоевской мебели. Это был самый длинный день, который он только мог себе представить, а стычка с Малфоем сделал его гораздо длиннее, чем ему хотелось бы. Он сомневался, что Малфой будет проводить много времени вне подземелий, особенно, если он работает со Снейпом. Гарри не думал, что часто будет находиться в самом замке, поэтому очень надеялся, что ему не придется каждый день избегать встреч с Малфоем.
Когда только Гарри подумал, что его жизнь улучшилась, кто-то заставил его жизненный путь пересечься с малфоевским, чтобы он не надеялся, будто все трудности в его жизни исчезли. Гарри вздохнул, когда сон, наконец, сморил его.
* * *
Драко медленно просыпался. Ощущение прикосновения грубого индийского хлопка к его коже подсказало ему, где он находится. Марракеш! Блестящий пот покрывал его тело, и он чувствовал, как завиваются волосы на шее от влажности, как ручейки пота стекают по его лицу, спине и груди. Напряжение затапливало его пах, и он наслаждался этим ощущении чистого наслаждения из своих воспоминаний. Он попытался пошевелиться, но обнаружил, что его запястья связаны над головой великолепным шелковым шарфом. Почему-то это казалось и знакомым, и, одновременно, совершенно новым для него.
Он повернул голову и увидел загорелое лицо Жан-Поля, лежащего радом на кровати. — Пожалуйста… — взмолился Драко.
— Терпение, Драко. Сконцентрируй свои мысли на каждом дюйме своей кожи. Пошли поток желания в каждую пору. Сосредоточься на том, где ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе. Представь, что кто-то трогает тебя там. Тебе нельзя кончать — пока нет. Ты хочешь этого, но тебе необходимо понять, каково это — чувствовать, как желание струиться из каждой твоей поры, а не из твоего члена.
Драко извивался. Он хотел ощутить это. Ему необходимо было почувствовать настолько глубокое и сильное желание, но он был так близок к оргазму, что мог его почти чувствовать. Его нетронутый сочащийся член пульсировал и тяжело лежал на вспотевших волосках, идущих от живота вниз. Его яички молили, чтобы к ним прикоснулись, но Жан-Поль не уступал. Он довел Драко до безумия, и в последнюю минуту отступил.
— Я хочу…
— Я знаю, чего ты хочешь. Я чувствую твое желание. Сделай глубокий вдох и впусти его еще глубже. Ты можешь почувствовать свое желание на запах? Я — могу, могу прикоснуться к нему, ощутить на вкус, потому что оно исходит из каждой клетки твоей кожи. — Голос стал глубже и послал очередную волну желания по всему его телу, в самый центр.
— Да… — Драко извивался. Он хотел большего. Он улыбнулся, когда такие желанные руки, наконец, коснулись его. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что что-то не так. Руки были не теми, которые он помнил. Голос был другим — немного более хриплым. Должно быть, это его новый любовник. Драко почувствовал возрастающее предвкушение удовольствия, которого он так долго искал.
Он отчаянно хотел прикоснуться и попробовать на вкус плоть своего нового возлюбленного, но обнаружил, что его руки все еще связаны за головой. Он вдыхал пьянящий аромат возбуждения мужчины, смешанный с тем самым, таким знакомым одеколоном, который преследовал его несколько недель. Закрыв глаза, он глубоко вздохнул и позволил желанию управлять собой.
Открыв глаза вновь, он обнаружил, что его руки теперь свободно бродят по мышцам и выступающим косточкам на упругой спине любовника. Его язык исследовал каждый изгиб тела мужчины. Вкус был знакомым, и, одновременно, другим, а когда он взглянул в глаза любовника, то понял, что никак не может сфокусироваться на его лице. Он, было, нахмурился, но тут же почувствовал, как сильные руки исследуют его собственное тело.
Это оно, то самое видение так долго преследовавшее его. Драко мог чувствовать, как удовольствие поднимается на еще более высокий уровень, когда их тела заскользили по, теперь уже, гладким льняным простыням. Он снова оказался во власти языка своего любовника, который вырисовывал невообразимые узоры на его бедре, а, посмотрев сквозь полуопущенные ресницы, он увидел взлохмаченные темные волосы. В это время влажный, горячий рот подул на его член, и талантливый язычок коснулся влажной щелочки, а потом скользнул вниз, под крайнюю плоть, прежде чем вернуться обратно к пульсирующей головке.
Напряжение возвратилось. Он больше не мог сдерживаться, но когда его пальцы вцепились в темные растрепанные волосы, он почувствовал, как невероятно талантливые руки исследуют самые интимные части его тела. Эти руки — они казались такими знакомыми, такими сильными — словно он чувствовал магию, исходившую от них. Они точно знали, где коснуться его, чтобы довести до пика желания.
Теперь пот катил с них обоих градом. Драко отчаянно хотел сдержаться, но его любовник делал все, что было в его силах, заставляя впасть в экстаз в самый короткий срок. Все уроки Жан-Поля всплывали в его памяти, напоминая, как удерживать ускользающий контроль, но его гибкий любовник заставлял страстно желать лишь одного — умолять схватить, вылизать и оттрахать каждый дюйм его плоти.
Глядя вниз, сквозь застилающие глаза струйки пота, он со страстью наблюдал, как губы темноволосого любовника мерно движутся вокруг его, уже полностью погруженного в желанный рот, члена. Его бедра сами двигались в чувственном ритме, в это же время чуть загрубевшие пальцы вытворяли нечто немыслимое с его яичками — и тогда желание уступить пересилило все остальные. Он мог бы остаться в таком положении навсегда, но его собственный рот жаждал прикосновений этих восхитительных губ и с жадностью молил дать ему познать неизвестный пока вкус тяжело покачивающегося члена его любовника.
Темноволосый мужчина встретился взглядом с глазами Драко. Черты лица его любовника постепенно стало обретать четкость. Темные ресницы прикрывали мерцающие желанием глаза. Его любовник в последний раз вобрал губами его член, и напряжение исчезло, когда Драко почувствовал, как поток энергии начал исторгаться в этот восхитительный рот. Шок от неожиданного экстаза колотился в его груди, пока он извивался от волн и судорог, вырывающихся из каждой поры его тела. Жан-Поль был прав — это было намного больше привычного секса, просто совершенное желание!
Он посмотрел в наполненные желанием глаза любовника. В этих зеленых глазах всегда плескалось столько презрения и ненависти! Но сейчас глаза Гарри Поттера смотрели на Драко лишь с доверием и страстью.
Драко сел, ахнув, и задрожал. Простыни закрутились вокруг него, и он почувствовал, что липкая сперма покрывает и простыни, и его грудь. Сердце сумасшедше колотилось о ребра, и потребовалось некоторое время, чтобы восстановить дыхание. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как у него в последний раз был такой напряженный «мокрый» сон, но воспоминания о том, что он испытывал с Жан-Полем, были такими реальными, что он мог почти прикоснуться к ним. Но то, что сон-воспоминание каким-то образом превратился в сон о Гарри Потере, возбудило его гнев и раздражение.
— Черт, — выкрикнул он в никуда, пытаясь медленно подняться с кровати. Самые эротичные ощущения за последние пару недель — и это был просто чертов сон! О Гарри чертовом Потере! Он чувствовал, что это произошло только из-за их довольно жаркой стычки предыдущим вечером, но, все равно, этого ни в коем случае не должно было случиться!
Стоя под душем, он чувствовал, как напряжение прошедшего сна уходит из его тела. Он быстро догадался, что было источником силы, вызвавшей сон. Со дня своего совершеннолетия Драко всегда ходил к кострам в этот день. Он всегда проводил праздничную ночь у костра с тем партнером или иным, или сразу с несколькими, если память ему не изменяла о произошедшем в первый год пребывания в Париже. Его подсознание, несомненно, решило, что ему нужно поучаствовать в праздновании и вытащило на свет очень яркое воспоминание о временах, проведенных с Жан-Полем. Как и все подсознательные мысли, они смешались с неразберихой в его голове и наделили его любовника лицом самого ненавистного человека.
Судьба обошлась с ним жестоко на этот раз, и он поклялся, что никогда больше не будет пропускать шабаш, если в результате ему будут сниться такие раздражающие сны.
* * *
Гарри проснулся, весь покрытый потом и спермой. На этот раз сон отличался четкостью и ясностью, поэтому он перекатился и застонал, ударяя кулаком в подушку. Даже в Китае его сны сохраняли ту же напряженность, но воспоминания о них были отрывочны. Из всех его наполовину забытых снов, виденных в последние месяцы, и, конечно, из того, с безымянным любовником, почему именно этот он должен помнить во всех деталях, когда его втрахивал в матрас ни кто иной, как сам Драко Малфой?!
Он пытался сделать все возможное, чтобы выкинуть сон из своей головы, даже пошел во двор позаниматься Тай Чи. Он проспал, пусть и было еще очень рано. Он не сумел найти свой центр этим утром, но сон оставил ощущение удовлетворенности и спокойствия, поэтому он не стал очень уж расстраиваться.
Он все еще очень четко помнил вкус прикосновения этих губ к своей коже, даже смыв остатки сна с себя. Это был такой странный сон! В конце концов, он вспомнил, что сон начался с Ремуса. Его не очень удивило, когда Ремус-во-сне внезапно превратился во французского квиддичного игрока, Люкаса Форни, но он не смог вспомнить, когда любовник-из-сна стал Малфоем! Все, что ему вспоминалось — это вид греховного жара в глазах блондина и полная уверенность, что он предназначается только для него. Он все еще мог чувствовать, каково держать светлые волосы в своих пальцах, и помнил, что это был момент чистого блаженства и совершенства.
Но, слава богу, это только сон. Как же он был смущен! Малфой практически женат на какой-то французской девчонке, а он здесь вновь переживает свои давно забытые фантазии! Он подозревал, что причиной такого сна стала ссора с Малфоем в предыдущий вечер.
Вскоре он уже был готов к урокам, надев свою новую черную квиддичную форму. Было приятно снова почувствовать на себе мягкую ткань брюк из джерси и высокие кожаные ботинки. К его удивлению, сон снял его застарелое сексуальное напряжение, и он был вполне готов начать свой первый день в роли инструктора по квиддичу Хогвардса.
Проходя коридорами замка на завтрак, он заметил гирлянды цветов и рябиновые ветки, а выглянув в окно, выходящее во двор, вспомнил о майском дереве. Неожиданно, сумасшедший сон приобрел новый смысл. Праздник Костров! Конечно, у него в это время года всегда были напряженные сексуальные сны. Даже отношения с партнерами, казалось, становились более яркими в эти дни.
И тут же у него в голове возник образ Малфоя в темной шелковой пижаме. Какого черта он столкнулся с этим придурком именно прошлой ночью?
Он решительно поборол собственную нервозность и продолжил путь в Большой Зал. Погода сегодня стояла отличная, с легким ветерком. Даже заколдованный потолок соглашался с его прогнозом погоды. С широкой улыбкой Гарри встретил ораву детей, а заодно и собственное будущее со всей своей вновь обретенной энергией. В таком хорошем настроении он почти забыл о присутствии Малфоя в замке.
Отличное настроение быстро испортилось, когда в поле его зрения попала ухмыляющаяся физиономия Малфоя, сидящего за главным столом. Как же быстро пришлось забыть о том, что они могут друг друга избегать! К сожалению, особенно яркое воспоминание о недавнем сне решило всплыть именно в этот момент в его голове, и он покраснел до корней волос. Госпожа Удача его сегодня явно покинула, потому что единственное свободное место за столом оказалось именно рядом с Малфоем. Если память ему не изменяла, Хуч всегда сидела рядом со Снейпом, но присутствие Малфоя явно передвинуло ее место на один стул.
К счастью, Ремус сидел с другой стороны от него. Только теперь он заметил, что почти все студенты начали нервно перешептываться. Он просто ненавидел быть центром внимания. Хотя, это было не настолько плохо, как оказаться в центре внимания всего общества. Скоро он сможет поставить их всех на место!
Гарри налил себе чаю, и сел ждать неизбежного объявления Директора.
Драко очень неохотно посещал общие завтраки в Большом Зале. Он умудрялся несколько дней подряд избегать его, но вежливая просьба Дамблдора, высказанная предыдущей ночью, определенно давала понять, что его присутствия в Большом Зале ожидают каждое утро и почти каждый вечер. Северусу явно тоже частенько напоминалось об этом небольшом требовании, и он выглядел сейчас не счастливее Драко.
Он не удивился, когда Поттер сделал форменное представление из своего прихода в последнюю минуту. — Типично, — пробормотал Драко себе под нос. К своему ужасу, он обнаружил, что единственное свободное место за столом было возле него. Да уж, стоило надеяться, что они смогут избегать друг друга! Поттер отчаянно покраснел и улыбнулся Люпину, садясь. «Мерлин, он просто не может быть еще более откровенным», — подумал Драко. Он вернулся к пончикам и чаю, когда Дамблдор начал свое утреннее выступление.
Драко прекрасно понимал, что не стоило этого делать, но не смог отказать себе в удовольствие и не вставить шпильку, во имя, так сказать, прошлого. Он наклонился к Поттеру и прошептал тихо, — Что, Поттер, не мог найти дорогу в Зал? Или ты забрел в теплицы, убежденный, что растения — это студенты?
— Не неси чушь, Малфой, — прошептал Гарри чуть громче, ставя чашку с чаем обратно на стол. Несколько учителей посмотрели на них осуждающе, и Гарри кивнул, извиняясь. Он подозревал, что Малфой просто испытывает его умение держать себя в руках. Вокруг не нашлось бы никого, из-за кого Гарри мог бы потерять терпение быстрее, чем из-за него. Может быть, это Лао Кай нанял Малфоя для такой работы?
Гарри представили, как замену мадам Хуч, после чего прозвучали громкие аплодисменты. Драко укусил лимон из чая, когда школа громко приветствовала своего героя. Не было сомнений, что этот внимания-ищущий-придурок наслаждался каждым мгновением чествований. Драко почувствовал жгучее желание поставить его на место.
— Хочешь, дам тебе несколько советов, как поймать снитч, Поттер? Я буду свободен после полтретьего и согласен поговорить с Ловцами, если ты захочешь их ко мне послать, — злорадствовал Малфой.
— О чем ты, черт возьми, говоришь? — Гарри недоверчиво уставился на него. Он делал все возможное, чтобы не представлять Малфоя в шелковой пижаме.
Малфой пожал плечами. — Я уверен, ты захочешь, чтобы студенты пообщались с лучшим настоящим Ловцом — с тем, кто действительно отыгрывал у тебя снитч.
«Мерлин, он все еще об этом?» — Я очень сомневаюсь, что им будет интересно выслушивать кого-то, кто не может даже сидеть на метле. — Гарри почувствовал, что он перегнул палку, в тот же момент, как слова вылетели из его рта. Он изо всех сил концентрировался, чтобы не позволить Малфою себя достать, поэтому и сказал первое, что пришло ему в голову.
Лицо Малфоя потемнело от ярости. «Чертов придурок на этот раз зашел слишком далеко!» — гневно подумал Драко. — «Как будто недостаточно того, что именно он является причиной моего ранения, так теперь он еще будет и насмехаться из-за этого надо мной! Мои шутки вполне невинны, его же — злые» . Драко поднялся, в его взгляде на Поттера сквозило презрение.
— Обиделся, Поттер, — сказал Драко немного громче необходимого, кивая ему. Многие студенты смотрели на них. Несколько старших студентов знающе толкали соседей локтями. Они еще помнили знаменитую вражду между этими двумя, и надеялись, что она перерастет во что-нибудь занимательное.
— Малфой… — Но голос Гарри прозвучал слишком поздно. Ему оставалось только смотреть, как Малфой собрал в кулак чувство собственного достоинства и, прихрамывая, вышел из дверей.
— Черт! — чертыхнулся Гарри громко.
— Гарри, думаю, ты уже достаточно натворил сегодня утром, — осуждающе заметил Ремус.
— Знаю, Ремус. Вот дерьмо! Просто каждый раз, как он только открывает рот…
— Я понимаю, Гарри. Не думаю, что ты представляешь, через что ему пришлось пройти. Уверен, ты мог бы выбрать какое-нибудь другое слабое место, вместо его военной раны…
— Ремус, да, я понимаю это. Я пытался изо всех сил оставаться спокойным, и упустил из виду, что мой рот иногда действует быстрее мозгов …
— Пожалуйста, Гарри, будь осторожен. Вы больше не дети. Не думаю, что Драко все еще похож на того маленького мальчика, которого ты помнишь.
— Откуда ты столько о нем знаешь, Ремус? Он, ведь, пробыл здесь всего несколько дней. — Казалось, Гарри немного расстроила отповедь оборотня.
— Именно он все это время занимался улучшением моего Аконитового зелья, а не Северус. — Гарри был искренне шокирован. «Малфой?» А Ремус продолжил, — Он занимается глубокими исследованиями зелья, и попросил меня помочь ему, позволяя взглянуть изнутри.
— Это тот самый Малфой, который требовал твоего ареста из-за того, что ты оборотень? — скептически спросил Гарри.
— Нет, Гарри. Это повзрослевший Драко Малфой, а не испуганный маленький мальчик, находящийся у ногтя своего папочки. Думаю, тебе стоит держаться подальше от него, Гарри, — посоветовал Ремус.
— Я буду, если и он ответит тем же, — упрямо ответил Гарри. Ремус закатил глаза. Будет действительно очень интересно наблюдать за этими двоими, пока они вместе будут работать в школе. В этом Ремус не сомневался.
Гарри тут же вспомнилось старое китайское проклятие, о котором он узнал во время своей поездки: «Да чтобы жить тебе в интересном времени».
Действительно, жизнь в Хогвардсе теперь обещала стать более интересной, чем он даже мог себе вообразить.
Глава 14. Ты не всегда можешь получить то, что хочешь.
14 мая — среда
Альбус Дамблдор со скучающим выражением лица наблюдал за двумя новыми сотрудниками школы, неуютно устроившимися сейчас напротив его стола. Парочка изо всех сил старалась не встречаться глазами с пронзительным взглядом директора. Драко внимательнейшим образом изучал свои ногти, полностью игнорируя Гарри, который выглядел немного усталым, или даже виноватым. Пальцы нового инструктора по квиддичу нервно отбивали чечетку по бедру, а взгляд в это время бесцельно бродил по комнате, игнорируя явное неодобрение директора. Не каждый день Дамблдору доводилось разбираться с членами коллектива, ведущими себя, как дети, но он хотел надеяться, что эти двое молодых людей, сидящие сейчас перед ним, смогут, наконец, побороть свои разногласия и спокойно работать вместе.
— Н-да, никогда я не думал, что мне придется воспитывать своих же коллег, ведущих себя, как одиннадцатилетние подростки, — в голосе Дамлдора не было и намека на веселье, он раздраженно вздохнул. Напряжение между учеником Мастера Зелий и квиддичным инструктором чувствовалось с первого же дня их появления в коллективе. Директор, будучи натурой оптимистичной, надеялся, что они смогут разрешить свои проблемы как взрослые люди, но почти сразу после ужина ему сообщили такие новости, которые Дамблдор уже просто не мог игнорировать, поэтому немедленно призвал непримиримых врагов в свой кабинет.
Никто в стенах Хогвардса, кто знал этих двух молодых людей, не был удивлен накалом враждебности между ними, зато сами Гарри и Драко недоумевали по этому поводу. Это были очень нервирующие две недели, прошедшие с Шабаша — четырнадцать дней, без которых оба мужчины могли бы запросто обойтись.
~~oo0oo~~
Гарри сидел, чувствуя себя совершенно подавленным, и изо всех сил старался не смотреть в сторону Малфоя. Сначала ему казалось, что все после его возвращения в Хогвартс будет просто великолепно, пока он не убедился, что жизнь в замке включает в себя одного самодовольного блондина. Он был до глубины души удивлен, узнав, что Малфой надолго устроился в штате в роли ученика Снейпа, но Гарри не смог сдержать своего ненасытного любопытства и разузнал много нового о своем бывшем враге.
Когда-то Гарри получал невообразимое удовольствие, ругаясь с Малфоем. Рон обычно присутствовал при их «схватках», сначала подстрекая его, а после дружески хлопал по спине, одобряя его остроумие. Но приходилось признать, что Ремус оказался прав в своей характеристике: Малфой уже не был тем мальчиком, которого он помнил. Чем больше он об этом размышлял, тем лучше понимал, что бывший шпион стал фигурой более таинственной, нежели Гарри мог даже предполагать.
Как только Гарри думал, что понял, наконец-то, новую сущность Малфоя, тот, вдруг, натягивал свою маску и вновь превращался в того напыщенного ублюдка, который когда-то издевался над ним в школе. Это несказанно раздражало Гарри. У него, если признаться, не было особой злости на Малфоя, но Малфой по каким-то своим соображениям продолжал поддерживать их старую вражду, из-за чего, к огромному своему сожалению, Гарри время от времени выходил из себя.
Решительный отказ Малфоя от любых извинений Гарри за его грубые слова стал приглашением для него самого постоянно извергать оскорбления, куда более болезненные, нежели они обменивались в детстве, в ответ на которые Гарри лишь изо всех сил старался держать язык за зубами, но, к сожалению, не очень долго. Ремус во время встреч в Большом Зале старался держать их друг от друга подальше, чтобы они не могли перегрызть друг другу глотки, но каждый ужин для всех был испорчен жутким холодом, идущим от них обоих.
Но худшим во всей этой истории было то, что Ремус стал относиться к Малфою по-дружески, от чего Гарри расстраивался больше всего. Он, конечно, понимал, что у него нет никаких прав предъявлять Ремусу претензии, как бы сильно ему этого ни хотелось. Их давняя дружба с оборотнем не была в опасности, но вскоре Гарри выяснил для себя, что ревность — единственное чувство, которого он не мог вынести. У него возникли противоречивые чувства, когда он узнал, что Ремус обязан именно Малфою улучшившимся здоровьем и прибавлением жизненных сил. Было ужасно трудно поверить, что Малфой смог сделать что-то такое…человеческое, но, с другой стороны, он искренне не хотел испортить Ремусу то единственное, что ему так помогало мириться с его проклятием.
У Гарри был очень загруженный распорядок — ведь он заведовал школьными метлами и всеми спортивными программами, к своей неописуемой радости. За несколькими исключениями студенты неплохо воспринимали инструкции, и ему доставляло большое удовольствие наблюдать за развитием молодых людей — как они побеждают свои физические недостатки, взмывая в небо. Гарри всегда наслаждался практическими аспектами своей работы, и искренне удивлялся теперь, почему позволил себе так долго оставаться конторской крысой.
Он не собирался испытывать судьбу, и продолжал старательно упражняться в Тай Чи, как инструменте сохранения контроля над собой. Он очень гордился тем, что смог удерживать свою магию под контролем с тех пор, как вернулся из Китая, и у него не было больше самопроизвольных всплесков. Он очень надеялся, что это означало уменьшение активности Нео Пожирателей, но было совершенно ясно, что это лишь вопрос времени — когда они нанесут следующий удар. Медитируя, он размышлял над своей ревностью, но был вынужден признать, что всегда завидовал Малфою в том, чем тот обладал. Ему было тяжело видеть, как Ремус свободно общается с ним. Он пытался, довольно неудачно, похоронить все чувства и желания, которые были у него к Ремусу, но безрезультатно. Одного вида ухмылочки Малфоя, когда тот разговаривал с Ремусом, было достаточно, чтобы вывести его из себя.
Единственное, чего жаждал Гарри — это с кем-нибудь поговорить — с кем-то, кто мог бы понять его — с Люком. Он непременно подскажет, что делать, и даст Гарри ценный совет, как вести себя с этим раздражающим придурком, который преследует его. Прошло уже несколько недель с тех пор, как им удавалось вместе сесть за дневники и поболтать, и Гарри ощущал одиночество. Их рабочие расписания стали ужасно насыщенными, и Гарри пришлось отменить одну из их бесед, когда в школу приехали представители Квиддичной лиги. А когда он уже был готов сесть и поболтать с Люком на прошлой неделе, то обнаружил записку от своего друга, сообщавшую, что тот всю ночь будет занят приготовлением зелий и не сможет оторваться от котла.
Каждый раз, когда он уже думал, будто поборол свою ревность, Малфой поднимал великолепно причесанную головку, и Гарри тут же вспоминал об этом придурке, и почему чувствовал ревность с самого начала. Так же ему нисколько не помогало то, что Малфой посягал на единственное время по утрам, когда он мог побыть один. Гарри выяснил, что садик с восточной стороны идеально подходит для его утренних занятий Тай Чи, но совершенно не ожидал, что ему придется разделить этот тихий уголок с Малфоем и его отвратительной привычкой курить. Гарри до сих пор не мог понять, почему кто-то, вроде Малфоя, мог пристраститься к такой скверной маггловской привычке.
Он очень надеялся, что ничто не помешает ему поболтать с Люком в приближающееся воскресенье, поскольку просто жаждал выслушать мнение друга о своей нездоровой ревности.
И словно ему было мало присутствия Малфоя в то время, когда он пытался медитировать, Дамблдор заставил их еще и есть вместе. Даже если с утра он настраивался на самое вежливое общение с Малфоем, то к концу завтрака все его благие намерения шли прахом. Если Малфой не задевал его одним из своих «остроумный» замечаний, то непременно весь завтрак пристально наблюдал за каждым движением Гарри. Он даже стал привыкать, что Малфой постоянно пялится на него. Смог же он выдержать семь лет такого его отношения, в конце концов! Просто теперь это было слишком назойливо. Конечно же, Малфой давно уже должен был избавиться от своей детской привычки.
Именно поведение старого врага сбивало Гарри с толку больше всего. Вот только сейчас Малфой подражал своему собственному поведению в детстве, а через мгновение он уже кажется совершенно другим человеком — приятным человеком. Именно эту его сторону видел Ремус во время разговоров с Малфоем? Потому что он никогда не показывал эту личину Гарри. Он всегда нацеплял для него знакомую маску, а самим собой становился только тогда, когда думал, что за ним никто не наблюдает.
Гарри несколько раз удалось понаблюдать за учеником Мастера Зелий, когда тот общался с другими профессорами в учительской комнате. Мадам Помфри, Ремус и Снейп — все относились к нему с уважением. Однажды Гарри удалось подслушать очень откровенный разговор между Малфоем и Снейпом. И в тот момент это был не наглый и агрессивный мужчина, достававший Гарри на каждом шагу. «Что же случилось с тем хвастуном? Он действительно очень вдумчивый и серьезный, когда не важничает. И явно основательно относится к работе». Гарри искренне удивился, что бывший шпион смог сделать карьеру сам — карьеру, для которой действительно нужно вкалывать. Он всегда был уверен, что Малфой потратить жизнь на светские рауты, проматывая свое огромное состояние. Не оставалось сомнений, что Драко Малфой, сидящий здесь и обсуждающий свойства зуба земляного дракона со Снейпом — не тот человек, которого Гарри знал в детстве.
Он думал, что знает причину всех этих изменений в Малфое. Гарри чувствовал вину каждый раз, видя, как тот идет, прихрамывая, по школьным коридорам, опираясь на свою трость. Гарри был обязан убить Волдеморта, и сделай он это пораньше — была бы спасена дюжина жизней, и тысячи людей избежали бы ранений, включая Малфоя.
«Именно поэтому он стал другим? Должно быть, это из-за ранения. Похоже, он надевает маску только когда рядом я, словно этого от него и ожидают. Конечно, я тоже был порядочным ублюдком, когда высмеял его рану, но я просто не смог удержаться. Почему я всегда позволяю ему втянуть себя в свару?» Гарри пытался не реагировать на насмешки Малфоя, но от старых привычек трудно избавиться, так же, как, наверное, Малфою от курения, если судить по тому, сколько сигарет тот выкуривал за день.
Гарри ужасно надоело натыкаться на Малфоя везде, куда бы он ни направился, особенно с тех пор, как при каждой их встрече ему начал вспоминаться тот восхитительный сон, приснившийся в ночь Шабаша. Как он мог его забыть — если тот не раз еще повторялся в последующие ночи.
Он уж точно не был в обиде на этот сон, потому что тот всегда помогал ему расслабиться и снизить сексуальное напряжение. Гарри просто не требовался ходячий усмехающийся напоминатель — очень не хотелось ассоциировать его с тем, что разыгрывалось в его чертовски эротичных и напряженных снах. Малфой был практически женат, но это ничуть не помогало Гарри. Его подсознание сыграло с ним злую шутку, и Гарри просто мечтал, чтобы его сверхчувствительное либидо выбрало какую-нибудь другую мишень для этих снов.
Единственное, в чем Гарри был уверен, сидя здесь в ожидании, пока Директор начнет вбивать в него крохи мудрости, так это в том, что Малфой достал его до такой степени, что он еле держал себя в руках. Их противостояние достигло пика, и было невероятно легко потерять самообладание и наговорить тому гадостей. Нечем было гордиться в том, что они вытащили свои палочки и чуть не затеяли дуэль в центральном холле.
Его взгляд, наконец, остановился на Малфое, пока они ожидали осуждения Дамблдора. Гарри вдруг пришла в голову мысль, что директор может разорвать с ним трудовой договор, и это будет для него настоящей катастрофой. Малфой же казался совершенно невозмутимым — его усмехающаяся безразличная маска была снова на месте. Гарри не сомневался — он должен был беспокоиться, что может потерять свое место ученика, если до этого дойдет. Но сейчас это был тот Малфой, которого Гарри помнил со школы — хладнокровный слизеринец. Почему он продолжает делать вид, будто ему все безразлично? Взгляд Гарри упал на отлично ухоженные руки. «Если он постоянно варит зелья, почему его кожа не пачкается и не меняет цвет, как у Снейпа?» Он ужаснулся, что думает об этом, но то была еще одна из загадок, окружающих Малфоя — загадка, которую, как Гарри чувствовал, он никогда не сможет разгадать.
~~oo0oo~~
Драко казался таким самоуверенным и спокойным, что Гарри удивился, когда тот первым заговорил с директором, — Простите, сэр. Признаю, мы неосмотрительно поступили, позволив нашей вражде проявиться на публике. Но если Вы позволите мне заметить, меня спровоцировали…
— Ты прекрасно знаешь, Малфой, что это полная чушь. — Голос Гарри был скорее усталым, нежели сердитым, несмотря на грубые слова. Именно Малфой всегда его провоцировал. Чего Гарри не мог понять, так это почему он обиделся, услышав, как Малфой пытается повернуть ситуацию в свою пользу. Именно такого поведения Гарри и следовало ожидать от маленького хорька, которого он знал когда-то, но почему-то именно сейчас это его удивило и расстроило.
— Гарри… — предостерег Дамблдор.
— Но, сэр, простите, я говорю правду. Я слишком устал от всего этого и понимаю, что мои слова звучат по-детски, но именно Малфой все и начал. Признаюсь, он вынудил меня сказать кое-что, о чем я теперь сожалею. Я пытался сначала извиниться, потом — игнорировать его колкости, но что бы я ни сделал — все расстраивает Его Высочество! Я вынужден был мириться с его постоянными насмешками. — Гарри потер переносицу и устало вздохнул. Он жалел, что возвращение Малфоя к детской манере поведения опустило и его самого до того же уровня.
Драко мудро молчал — типичное поведения слизеринца «в опасности» — но нахмуренные брови демонстрировали его сильное неудовольствие. Гарри разглядел, как дрожит крохотная родинка над его губой. Эта родинка чертовски отвлекала, но Гарри научился по ней распознавать настроения ее хозяина — сейчас Малфой был очень недоволен. Родинка обычно подрагивала, когда он злился. Малфой глубоко вздохнул, собираясь ответить. — Не стану отрицать, Поттер, что ты постоянно цапаешься со мной, куда бы я ни пошел, но я не собираюсь мириться с твоими колкостями на тему моего ранения каждый раз, когда мы сталкиваемся. Я и так тебе едва на них отвечал.
— Едва отвечал? — недоверчиво воскликнул Гарри. — Я пытался извиниться, а ты с тех пор не делал ничего, кроме как…
— ДОВОЛЬНО! — хрипло крикнул Дамблдор, да так, что все подскочили. Даже сторонние наблюдатели на портретах застыли в удивлении. — Меня не интересуют ваши личные разногласия, так же, как и всех остальных. Я не позволю студентам делать ставки на то, кто первым из вас уложит другого в госпиталь с серьезным ранением. Я уже прекратил одно незаконное пари среди старшекурсников. И не позволю такому вашему поведению продолжаться.
Оба молодых человека виновато опустили глаза, но директор продолжил, — Возможно, я ошибался, решив, что вы переросли свою детскую вражду, но теперь совершенно очевидно, что я сильно обманывался в вас обоих. — Драко открыл рот, собираясь возразить, но быстро захлопнул его. — Я ожидал от вас двоих, что вы будете придерживаться высоких стандартов поведения, находясь на виду у студентов. Вместо этого я застаю вас грызущимися, словно парочка канализационных крыс на Ноктюрн-аллее. Ваша враждебность прекратится немедленно — это понятно? Может быть, это слишком много — требовать прекратить разрешать ваши противоречия, когда вы одни, но, находясь на публике в этой школе, вы будете вести себя подобающим для членов моего коллектива образом!
Гарри чувствовал искреннее раскаяние. — Мне действительно очень жаль, сэр. Я буду сдерживаться. Конечно, я не могу говорить за Малфоя, но сам обещаю его не провоцировать.
Драко неохотно кивнул. — Сомневаюсь, что у меня возникнут проблемы с игнорированием Поттера, сэр. У меня с самого начала не было никакого желания с ним связываться, и я, без сомнения, смогу при необходимости вести себя цивилизовано. — Гарри закатил глаза от снисходительного тона и сарказма, которые переполняли заявление Малфоя. Высокомерный придурок говорил так только для того, чтобы лишний раз поиграть на нервах Гарри. Он глубоко вздохнул. Интересно, как долго продлится перемирие? Он мог побиться об заклад, что до тех пор, пока они не выйдут из кабинета директора.
— Рад слышать это, мистер Малфой, но мне будет недостаточно только ваших заверений для спокойствия. Ваша манера обращения друг к другу только усиливает враждебность. Предлагаю вам взять за правило называть друг друга по именам. Да, уверен, это отличная идея. — Оба парня не заметили подозрительного блеска в глазах Дамблдора, и не обратили внимания на его смешок, когда он взмахнул палочкой, наколдовывая поднос с чаем.
— С сахаром, Драко? — Дамблдор налил чаю Малфою.
— С лимоном, спасибо. — Драко скривил рот в отвращении, при мысли о вынужденной вежливости к Поттеру. Он мог сделать это, но, уж точно, не по своей воле. В прошлом ему многое приходилось делать, что было ему не по душе. Не переломится же он от еще одного раза? Он и ожидал чего-то подобного — прибыла тяжелая кавалерия из охраны Поттера и спасла его при первом же признаке неприятностей. Драко удивлялся, почему это не произошло раньше. А ведь прошло всего две недели с известия, что он теперь будет находиться слишком близко к своему худшему кошмару, но то были две самые долгие недели в его жизни…
~~oo0oo~~
Драко так надеялся, что сможет вести относительно спокойную жизнь во время своего пребывания в Хогвардсе, но эта надежда разбилась вдребезги в тот момент, как он увидел Поттера, появившегося на его пороге в День Костров. Несмотря на некоторые факты, Драко винил лишь его одного в своем ранении, да к тому же бывший гриффиндорец всегда извлекал на поверхность все самые худшие черты его характера. Поттер всегда был отличной мишенью для оттачивания его сарказма, и даже если он отчаянно пытался сторониться нового квиддичного инструктора, то не мог отделаться от собственных привычек, выработанных с детства.
Драко раздражало до безумия, что присутствие Поттера в Хогвардсе разрушает его планы спокойно закончить свое ученичество и начать искать собственную нишу в выбранной им карьере. Как он мог надеяться спокойно работать, когда этот придурок постоянно дышит ему в затылок? Драко ждали тяжелые времена.
Именно чрезвычайное напряжение из-за постоянных придирок и упреков и довело их в тот вечер практически до дуэли. Драко не очень удивился, увидев Поттера в Хогвардсе: Северус упоминал, что тому нравится здесь бывать. Но вместо того, чтобы проигнорировать занудную занозу в заднице, Драко вдруг обнаружил, что их словесные поединки почему-то доставляют ему необъяснимое удовольствие, да и все окружающие, похоже, именно этого от них и ждали. Он не мог отказать себе в удовольствии пытаться победить своего старого врага так же, как не мог избавиться от воображаемого зуда. Каким-то образом желание победить Поттера постепенно отравило его и довело до такого состояния, что он не мог перестать думать о нем. Это раздражало Драко больше, чем он хотел бы признавать.
Драко постоянно пытался подавить воспоминания об обескураживающем интимном сне в ночь Шабаша, в котором Поттеру отводилась главная роль. К сожалению, чем больше он старался его забыть, тем легче сон всплывал в мыслях. Это был не первый раз, когда ему снился Поттер в подобном ракурсе, но он с легкостью мог списать предыдущие сны на подростковые гормоны. В то время он был весьма озабоченным подростком, и ему снились почти все знакомые мужчины. Конечно, старые сны о Гарри были вызваны довольно познавательным подглядыванием в квиддичных душевых. Но для этого нового сна не было никаких причин.
Он сначала удивился, а затем разозлился, когда Поттер подержал заданный им насмешливый тон, выдав весьма низкие замечания о его военной ране. Он не пропустил угрозы в тоне своего врага, даже если и успел увидеть моментально возникшее сожаление в его зеленых глазах. Он привык, что Поттеру время от времени удавались довольно остроумные ответы и несколько умело наложенных заклинаний, но старался сдерживать такие воспоминания изо всех сил.
Чем больше он об этом думал, тем очевиднее становилось, что огромная часть его жизни определялась Поттером. Он занимал в жизни Драко гораздо больше места, чем тот хотел бы признать. Он помнил, что даже когда был еще ребенком, отец постоянно говорил о Потере. Он чувствовал, что все знает об этом мальчике еще до того, как поступил учиться в Хогвардс, и мечтал с ним подружиться. Он никогда так и не смог побороть унижение, испытанное после предложения о дружбе. Возникшая ненависть окрепла, и оказалось, что знаменитый гриффиндорец сильно влияет на все аспекты его школьной жизни.
Чем дольше он об этом думал, тем больше убеждался, что именно Поттер виноват в том, что ему пришлось участвовать в войне. Если бы Люциус не был маниакально заворожен Мальчиком-который-выжил, у Драко, возможно, была бы совершенно другая жизнь. Естественно, война стала просто ужасна, когда Волдеморт бросил все силы Пожирателей на идиотские миссии по нахождению и уничтожению своего врага.
Конечно, потом уже, когда все закончилось, Поттер снова умудрился повлиять на жизнь Драко, выбрав самое дурацкое время. Пятью минутами раньше или позже — и его роль шпиона не раскрылась бы. А так — ему просто повезло, что он остался в живых, но дегенеративное проклятье на колене стало прощальным подарком от оказавшегося к нему ближе всех Пожирателя Смерти, и стало еще одной причиной ненависти. Не имело значения, что Поттер находился на другом конце страны, когда это произошло — Драко прожил последние три года, считая его виноватым.
Драко изо всех сил старался не позволить своей травме одержать над ним верх, но с течением времени она в любом случае сильно ограничит его возможности. Сначала он был очень расстроен невозможностью летать на метле, но научился жить без единственной вещи, которую когда-то так любил. Он чувствовал полное право ненавидеть спасителя магического мира, несмотря на свой собственный статус героя войны. К сожалению, сейчас все словно сговорились против него, и он снова вынужден сосуществовать с человеком, которого ненавидел больше всех остальных.
Но на данный момент вовсе не это расстраивало Драко. А то, что Поттер упорно продолжал появляться в его повторяющемся сне — именно это заставляло Драко выходить из себя. Проснувшись третью ночь кряду от одного и того же сна — изумительного, чувственного, сногсшибательного сна, который заканчивался шокирующем открытием, что у его любовника было переполненное страстью лицо Гарри Поттера — Драко перестал спать. И не имело значения, что в результате этого сна он просыпался удовлетворенным, как никогда раньше.
К счастью, он смог отбросить раздражающие мысли о сне, взвалив на себя кучу утомительнейших обязанностей, которые должен был выполнять ученик. Северус убеждал его, что не стоит брать на себя некоторые из них («Именно для этого я назначаю отработки, Драко»), но тот только рад был воспользоваться возможностью отвлечься. Все, что угодно, лишь бы не натыкаться на Поттера всякий раз, направляясь к себе в комнаты.
Стресс от недосыпания вернул Драко к старой привычке — курению. Он пристрастился к сигаретам во время того стрессового периода, когда принял Темную Метку и начал шпионить. Курение хоть немного успокаивало его и давало много времени, чтобы подумать. А еще это была изначально одна из форм неповиновения отцу. Люциус так никогда и не узнал об этом, конечно, но самого факта неповиновения было для Драко достаточно.
Выбор был неутешительным — либо курить, либо принимать успокоительные зелья, а Драко не был настолько глуп, чтобы заработать себе привыкание к ним. Кроме того, ему требовался ясный ум, чтобы работать, и иногда сигареты даже помогали сосредоточиться. Он прекрасно осознавал, насколько опасна эта привычка, но сейчас это было меньшим из зол.
Северус заметил возвращение старых привычек, но Драко резко оборвал его нотацию. А Мастер Зелий знал, когда лучше оставить его в покое. Драко не имел права ошибиться в своей работе, поэтому Северус оставил отеческие наставления на другой день. У него возникли некоторые подозрения о причине возвращения пагубной привычки, но он считал, что со всем этим Драко должен разобраться самостоятельно.
Драко всегда быстро раздражался и терял самообладание, когда рядом появлялся Поттер. Вежливое требование директора, чтобы весь преподавательский состав присутствовал во время завтрака за главным столом, только усугубляло ситуацию, поскольку место Поттера оказалось соседним с его. Конечно же, кто-то должен был хотя бы предполагать, что усаживать этих двоих рядом — все равно, что размахивать красной тряпкой перед быком. К счастью, Ремус понимал дискомфорт обоих молодых людей и вмешался, дипломатично садясь между ними во время завтраков. Это помогало немного, но колкости и насмешки умудрялись достигать своей цели и через голову оборотня.
Драко, наконец, решился немного поспать ночью, но изощренный интимный кошмар не исчез. Он понятия не имел, сколько этому еще суждено продолжаться, но отчаянно желал хоть раз проснуться без физиономии Поттера, выжженной в его памяти. Он мог бы переносить это немного спокойнее, если бы его непокорный член перестал так откровенно наслаждаться сном.
Вновь проходя через утренний ритуал смывания материальных подтверждений сна, он спросил себя, а не заклял ли его Поттер. Заклинания сексуального характера существовали, но он не мог быть абсолютно уверен в такой подлости. Но он бы не удивился, если бы ублюдок его проклял. Он уже даже подумывал о том, чтобы на следующий день сходить, подцепить какого-нибудь хорошенького мальчика, снять, наконец, напряжение и выкинуть образ Поттера из головы. Конечно, такие меры не помогли бы со всем его эмоциональным багажом, давящим ему душу, но он был готов практически на все, лишь бы прекратить это мучение.
Каждое утро он наблюдал, как Поттер последним является к завтраку. Драко сомневался, что он опаздывает из-за того, что слишком много времени проводит, прихорашиваясь перед зеркалом — даже слепой разглядел бы, что привести себя в порядок ему бы не помешало. Крысиное гнездо на его голове было просто безнадежно, и обычно он выглядел так, словно только что выбрался из кровати — и точно так же выглядела его квиддичная мантия. Драко приказывал себе особенно не засматриваться на придурка, но давно сдерживаемые воспоминания и недавние сны оставляли ему мало простора для воображения. Он проклял собственные глаза за их непослушание. Неудивительно, что Драко рявкал в гневе каждый раз, когда Поттер снисходил до разговора с ним.
Поездка в Глазго на целый день за ингредиентами для Северуса дала Драко отличную возможность вырваться из своего добровольного заточения в замке. Магические лавки располагались на центральной маггловской улице, и Драко наслаждался мыслью выбраться из своей мрачной ученической мантии и надеть обычную маггловскую одежду. А также было приятно провести время вдали от источника постоянного раздражения. После недавней прогулки в Хогсмид он старался быть бдительным и не пропустить еще каких-либо старых знакомых. К счастью, этот день обошелся без Пожирателей Смерти, и он наслаждался ленивыми прогулками по магазинам после того, как забрал заказанные ингредиенты для Северуса. Интересный маггловский магазинчик подержанных книг привлек его внимание на пару часов. Драко с большой неохотой пришлось покинуть его, но он уже начал безостановочно чихать. Пусть будут прокляты эти магглы за то, что их книги не защищены заклинаниями от пыли!
Днем ему захотелось чего-нибудь пожевать, и он зашел в оказавшийся поблизости продуктовый магазинчик. Он ухватил сразу несколько шоколадок с прилавка, и тут его внимание привлек сигаретный ряд. Не задумываясь, он купил целый блок — он очень быстро вновь пристрастился к самой вредной из маггловских привычек. Но — о!, он чувствовал себя гораздо лучше!
К сожалению, вредные вещества, содержащиеся в сигаретном дыме, становились сильным ядом при соединении с парами от кипящих зелий, поэтому ему пришлось вновь взять «расслабляющую» привычку курить на улице. Драко вспомнил отличное местечко во внутреннем дворике, которое можно было бы назвать раем для курящих магглорожденных студентов.
Конечно же, не стоило удивляться, когда он обнаружил, что даже наслаждение этим раем было испорчено присутствием Поттера.
Драко проснулся, отчаянно желая покурить после очередного захватывающего дух сна. Детали сновидения никогда не менялись, и Драко даже себе отказывался признаваться, что испытывает невероятное наслаждение, просыпаясь после него каждое утро. Он по достоинству оценил иронию этой ситуации. Вот только Драко, наконец, настроился сделать перерывчик в своей любовной жизни (он никогда не сомневался, что Хогвардс существенно ограничит его возможности), как его начинают просто атаковать сны о единственном человеке, на которого ему вряд ли когда-либо удастся вообще наложить руки (или губы), хоть сколько-нибудь близко к члену.
Во дворике не раздавалось ни звука, и он удивился, обнаружив Поттера, стоявшего в его центре с закрытыми глазами. Драко уже был готов открыть рот, но понял, что его появление прошло незамеченным. Одетый в нечто, что Драко мог описать только как восточную пижаму, Поттер, казалось, был погружен в себя. «Ну, это не удивительно»,— подумал Драко. Но, понаблюдав немного, он обратил внимание, что Поттер ритмично двигается с хореографической пластикой. Он подумал, что это похоже на какое-то боевое искусство, только движения более медленные.
Он и сам не понял, что уже довольно долго наблюдает за плавными и изящными движениями Поттера, пока догорающая сигарета не обожгла его пальцы.
Медитация Гарри была прервана появлением безошибочно узнаваемого запаха табачного дыма. Не желая останавливаться, он продолжил свои упражнения из «Книги Форм», настроившись на отталкивание негативной энергии. Он пытался сделать это в присутствии свидетеля, стоявшего в углу дворика, но тихий звук зажигаемой спички прозвучал как взрыв для его обострившихся чувств, и он запнулся. Гарри мгновенно понял, кто мог быть таким бесцеремонным, чтобы просто стоять и наблюдать за ним. Его дыхание сбилось, и он потерял ритм, одновременно утрачивая центр и фокус.
— Не мог найти себе другого места, где можно было бы разрушать свои легкие в одиночестве, Малфой, или ты здесь только для того, чтобы помешать моей концентрации и вывести из себя? — Поттер тяжело вздохнул и посмотрел сквозь Драко.
Драко стоял, прислонившись к каменной стене, и глубоко затягивался. Он смог задеть Поттера, что было отличным способом начать день.
— О, не останавливайся из-за меня, Поттер. Всем известно, что ты просто обожаешь красоваться на публике.
Гарри глубоко вздохнул. Драко чувствовал, что тот отчаянно пытается не выйти из себя. — Я нашел единственное тихое и уединенное место во всем замке для медитации, но обязательно нужно было припереться тебе и все испортить!
— Ааа, цена славы, да, Поттер? Она — сука, ты согласен? — Драко докурил вторую сигарету и демонстративно раздавил окурок своей тростью. Он развернулся и ушел, стараясь изо всех сил не усмехнуться прямо в ошеломленную физиономию Поттера.
Гарри закрыл глаза. Ему нужно было потрудиться. Чтобы восстановить концентрацию он вновь сфокусировался на отталкивании негативной энергии, которая теперь просто бушевала в нем. Его собственное раздражение мешало ему сосредоточиться, и вскоре он сдался. Ему потребуется больше времени, чем он мог позволить себе потратить, чтобы снова найти то состояние спокойствия, которого так добивался.
Драко опоздал на завтрак. Он и сам не заметил, что потерял целых полчаса, наблюдая за Поттером, но оно того стоило, когда он увидел, что Поттер еле сдерживает свой гнев, входя в Большой зал и садясь за преподавательский стол.
Большую часть своего семилетнего пребывания в школе Драко наблюдал за Поттером. От этой привычки было трудно избавиться, даже теперь. Он пытался не поддаться своей привычке закатить раздраженно глаза и одновременно восхищался видом гибкого тела Поттера, затянутого в хорошо скроенную квиддичную форму. Он нахмурился, когда понял, что непроизвольно пытается сравнить его теперешнее облачение и ту свободную одежду, что видел на Поттере сегодня рано утром во время медитации. «Кто-то определенно научил этого придурка нормально одеваться. Теперь его одежда, кажется, хотя бы идет ему, даже если она и немного легкомысленна. Возможно, для магического мира еще осталась надежда. К тому же, ему не приходится иметь дело с этими идиотскими ученическими мантиями!» Когда-то подначки Драко выводили Поттера из себя на целый день. А теперь он очень удивился, увидев, как Поттер быстро успокоился, всего лишь несколько раз глубоко вздохнув. Но что это было за зрелище, когда он все же срывался!
Драко все больше и больше впечатлялся, осторожно наблюдая за Поттером, скрывая свою неприязнь за умиротворенностью, которая, правда, быстро подходила к концу, как и завтрак на его тарелке. «Почему они не могут готовить приличную еду? Эта такая безвкусная — наши почки могут умереть от скуки». Отвернувшись, он почувствовал, что за ним тоже наблюдают, но это был не Поттер. Он повернулся к слизеринскому столу. Митчелл, снова. Драко почти забыл об увлеченном студенте, следящем за каждым его шагом.
Было очевидно, что Демьен Митчелл страстно желает возобновить приятельские отношения с Драко Малфоем. Драко подозревал об истинных причинах попыток сближения, но нисколько не был в этом заинтересован. Он видел, что самоуверенный молодой человек флиртует как с мальчиками, так и с девочками, и чувствовал, что это только вопрос времени, когда он сам станет его мишенью. Драко прекрасно помнил, каково быть семнадцатилетним, высокомерным и полным уверенности в своей сексуальной неотразимости. Даже если он и забавлялся мыслью о принятии щедрого предложения Митчелла, то был не настолько глуп, чтобы в действительности связаться со студентом. Такая интрижка не стоила потери работы.
Митчелл еще не пытался напрямую приставать к нему, но вскоре он, без сомнения, получит неизбежное предложение. Митчелл был амбициозным слизеринцем, который не позволит представившейся возможности уйти сквозь пальцы. Драко поприветствовал молодого человека коротким кивком.
Неделя шла, но ситуация не улучшалась. Он стал по утрам ходить к озеру, чтобы покурить — все, что угодно, лишь бы не смотреть на танцующего во дворике Поттера. Он отчаянно пытался не обращать внимания на бывшего гриффиндорца при каждой встрече, но, даже чувствуя раздражение от собственной слабости, продолжал следить за ним как ястреб, поскольку ни секунды не сомневался, что и Поттер будет ловить каждое его движение. Квиддичный инструктор не был так хорошо натренирован в скрытом наблюдении, как он вначале подумал.
Их детские насмешки продолжались до конца недели. Поттер, к его удивлению, был одним из тех, кто бесчисленное количество раз в своих колкостях упоминал об опасности курения. Драко был в ярости. Это Поттера не касалось! Возможно, бывший гриффиндорец чувствовал, что это его гражданский долг? «С каждой минутой он становится своей надоедливостью все больше похож на чертову Грейнджер. Конечно, он делает это, чтобы выглядеть хорошо перед обожающей его публикой, как обычно. Гребанный любитель всеобщего внимания!» Он надеялся, что Поттеру вскоре наскучит его притворная забота, и тот перестанет разыгрывать этот спектакль, когда найдется что-то более достойное его внимания.
В лаборатории Драко был по уши завален работой — он был занят приготовлением бесчисленных заготовок для ТРИТОНов и других практических экзаменов. День был теплым, и настежь распахнутые окна отлично подходили для вентиляции клубящегося пара, пока он приготавливал основы зелий для семикурсников. К счастью, Драко только помешивал жидкость в котле, когда услышал пронзительный голос Поттера, доносившийся со двора. Он застонал от вмешательства и постарался не потерять ритм помешивания. Кажется, этот придурок решил узурпировать этот двор для собственных различных целей, включая и уроки. Настроение Драко сразу ухудшилось. Он с радостью приглушил бы голос радио, но ему нужна полная концентрация.
Поттер явно пытался объяснить кое-какие простые маневры классу, когда его голос вдруг стал суровым, и в нем промелькнуло раздражение.
— Пять баллов с Гриффиндора, мистер Браун, — голос Поттера звучал строго.
— Но…
— Мы не будем обсуждать эту тему на моем уроке. Если кто-то хочет больше узнать о событиях, завершивших Вторую Войну, я рекомендую обратиться к Профессору Биннсу во время Истории Магии. Сейчас неподходящее время для таких вопросов.
Драко был весьма удивлен, что придурок не наслаждается своей славой в такой удачный момент. Конечно же, ему очень нравится внимание, и он просто мечтает попотчевать студентов рассказами о последней битве с Волдемортом!
— Но, сэр, профессор Биннс не рассказывает нам ничего интересного. Мой брат и то рассказал больше, чем он. Вы же были там. Вы спасли нас всех, профессор Поттер. Мы просто хотим знать…
— Двадцать баллов с Гриффиндора, мисс Аберкромб, и отработка после вашего последнего урока. — Драко поразился серьезному тону Поттера. Тот явно был из-за чего-то не в духе. С чего бы еще его голос мог быть таким оскорбленным? — Сейчас у нас урок, на котором вы учитесь искусству управления метлой. Здесь нет места обсуждению событий, не связанных с историей создания метел и квиддича. Вам ясно? Следующий человек, который задаст неуместный вопрос, близко познакомится с немагическим вариантом метлы в свое свободное время.
Драко был искренне удивлен, что Поттер снял баллы со своего любимого Гриффиндора. Разве не должен был он хвастаться своими достижениями на каждом углу? «Как Северус и сказал, гриффиндорцы с каждым годом становятся все тупее и тупее. Сомневаюсь, что слизеринцы удостоили бы Поттера вопросом о войне. Или же он, скорее всего, с них снял бы сотню баллов».
Он совсем перестал следить за котлом, и кипящее зелье выплеснулось через край. — Черт! — воскликнул он, накладывая заклинание на огонь и пытаясь убрать растекавшуюся жидкость. Его зацикленность на Поттере теперь уже мешает ему работать! Со двора раздались смешки. Студенты явно услышали его ругательство. Без сомнения, «учитель» хихикал вместе с ними. Он уж, конечно, не попытается им помешать. Почему Поттер не мог хвалиться своими подвигами и раздавать автографы где-нибудь в другом месте? В любом другом, а не под его окнами.
Но истиной причиной раздражения Драко было нечто совершенно другое. Что-то, что не имело отношения к Поттеру вообще. Свободное время в его рабочем расписании не совпадало с «окнами» у Флэша, и они не могли поговорить вот уже две недели. Драко хотел обсудить все, что случилось с их последнего общения, он чувствовал огромное желание прочесть замечательные слова друга и его забавные шутки. Он непременно постарается выкроить время и поболтать с Флэшем в это воскресенье, чего бы ему это ни стоило!
В его мыслях их еженедельной переписке отводилось главное место — он стал с нетерпением ждать этого. Сначала он не знал, как ему относиться к романтическим чувствам Флэша к себе, но, серьезно все обдумав, Драко понял, что чертовски польщен. Чем больше он размышлял, тем больше ему хотелось ближе узнать своего друга, Флэша. Он не смог бы внятно этого объяснить, но что-то изменилось в их переписке, и ему очень не хватало прежних остроумных замечаний друга.
Его голова была настолько переполнена всевозможными делами, что было просто чудом, как он мог еще иногда расслабляться. Он считал свои медленно развивающиеся рабочие отношения с Ремусом весьма многообещающими, и искренне наслаждался компанией оборотня. Он даже мог бы предположить, что они становятся друзьями. Ремус Люпин оказался хорошо образованным мужчиной, который быстро принял и оценил знания и компетенцию Драко. В их взаимоотношениях помогало и то, что бывший учитель не осуждал его ни за какие прошлые поступки.
И конечно, именно тогда, когда Драко делал свои первые робкие шаги в этой дружбе, нужно было появиться Поттеру и все испортить, предъявляя права на Ремуса, словно он был избалованным ребенком, не желающим делиться своей игрушкой. Драко без труда разглядел сумасшедшую ревность Поттера к их отношениям. Его эмоции были совершенно неприкрыто написаны на лице (и в глубине этих зеленых глаз — таких выразительных!), и Драко заподозрил, что он пытался помешать им.
Поттер, вместе со всеми остальными, видевшими ту фотографию в «Ежедневном Пророке», пребывал в заблуждении, что он обручен с Арианной. И он не видел причин освобождать его от иллюзий — или кого-то другого — на этот счет. Конечно, он не мог не поделиться своим весельем с Арианной, с которой часто переписывался.
Арианна прислала ответ, и естественно, прибытие ее традиционного розового конверта за завтраком только укрепило всеобщее заблуждение. Только Северус смог оценить истинный комизм ситуации. К сожалению, Арианна и слова не сказала об Эммалин, и беспокойство Драко стало очень серьезным. Где она? Он уже прикидывал возможность связаться с Жан-Полем, но у него не было международного каминного порошка, поэтому пришлось неохотно расстаться с этой мыслью.
И вот теперь он сидит и оправдывается перед Дамблдором. Без сомнения, старик не поверил бы Драко, расскажи тот ему истинную причину такой ярой ненависти к Поттеру. Естественно, Дамблдор захотел, чтобы они с Поттером вежливо друг с другом общались. Драко может притвориться вежливым! Потребуется всего-ничего: чтобы этот придурок переехал в другой конец замка, и больше их пути никогда бы не пересекались! Это было единственное приемлемое решение — или его возращение в Париж, что вряд ли случится.
~~oo0oo~~
Пока Драко сидел и обдумывал все произошедшее за последние две недели, Гарри потягивал чаек и осторожно наблюдал за Малфоем. Он думал, что неприятная ухмылка на его лице очень подходит к его угрюмому характеру. Следующие несколько минут они все втроем сидели, попивая чай в неуютной тишине. Гарри знал, что они могут работать вместе цивилизованно — если Драко научиться держать язык за зубами, Гарри без труда сможет игнорировать его присутствие.
— Что ж, я думаю, это просто замечательно, что вы смогли, наконец, разрешить ваши разногласия, — Дамблдор улыбнулся, поднимаясь. Он явно давал понять, что их встреча подошла к концу и они оба свободны. Драко выглядел немного растерянным, да и Гарри тоже был сбит с толку внезапным заявлением Дамблдора. Они, ведь, не разрешили ничего! Он осторожно поставил чашку, прежде чем заговорить.
— Сэр, я не думаю, что Мал… — Голос Гарри споткнулся и смолк, когда он попытался произнести фамилию Драко. Его глаза расширились от паники при внезапной потере речи. Гарри попытался заговорить снова, но не смог произнести ни слова. Драко уже поднялся и был на полпути к двери, когда услышал заминку Поттера. Увидев панику на лице Гарри, Драко быстро понял, что сделал директор. Гарри снова попытался заговорить, но не издал ни звука. Глаза директора мерцали от удовольствия.
— Ты должен произнести мое имя, Гарри, — Драко почти выплюнул это слово, уставившись на Дамблдора. «Как я мог быть настолько глуп, чтобы позволить наложить на себя это старое заклятие? Директор подлый, как Слизерин. Как он посмел применить темную магию к нам?!» Гарри непонимающе воззрился на Драко, и тот быстро объяснил, — Кажется, кое-кто в этой комнате коварно проклял нас обоих довольно темным заклятьем «Вокалисфавере». Если ты не хочешь навсегда потерять свой голос, тебе придется называть меня по имени, Гарри. — По всей видимости, его очень разозлила такая перспектива, но он сдерживал свой гнев.
Зеленые глаза Гарри расширились, и он недоверчиво уставился на директора. Он вновь попытался заговорить. — …Драко, — ахнул он — его голос вернулся. — Не уверен, что я знаком с этим заклинанием, — Гарри потер горло, радуясь, что голос вернулся.
— Поздравляю, сэр, — протянул Драко. — Уж этого я от Вас никак не ожидал. Я никогда даже и не подозревал, что Вы можете воспользоваться таким сомнительным заклятьем. — Дамблдор кивнул. Драко повернулся к Гарри. — Кажется, По…Гарри, наш директор не питает отвращения к Темным искусствам, когда это играет ему на руку. Это заклинание — довольно темный аналог «Империуса». — Драко был весьма впечатлен и разозлен тем, как старый идиот смог легко его обдурить. Он теряет бдительность. Зато теперь он будет вынужден вежливо общаться с Поттером! Директор не имел права так коварно поступать, но Драко не мог спорить с ним и одновременно сохранить свою работу.
— Всегда пожалуйста, мистер Малфой. Уверяю вас обоих — заклинание само исчезнет, когда поймет, что вы оба избавились от враждебности друг к другу. Ну, а теперь мне пора вернуться к своим наблюдениям за звездами. Кто-нибудь из вас, джентльмены, хочет ко мне присоединиться? — Они оба тут же поняли, что их вежливо выпроваживают и быстро ретировались.
~~oo0oo~~
Они вдвоем молча стояли на винтовой лестнице, ведущей из кабинета Дамблдора. Драко все еще переваривал тот факт, что директор проклял его, а он и не заметил. Гарри, наконец, разорвал тишину, весело фыркнув, — Студенты заключили пари на нас? — В его голосе сквозило удивление.
— Конечно, да, Гарри. — Слова были выдавлены сквозь зубы. — Не могу поверить, что старик прикрыл его. — Гарри приподнял бровь, и Драко усмехнулся. — Я уверен, что преимущество в твою пользу вчера значительно уменьшилось. Если честно, я ожидал, что ты взорвешься еще во время завтрака. Я уже и сам собирался поставить несколько галеонов на себя, но Моррисон не позволил мне участвовать в пари, — Драко выглядел искренне расстроенным.
— Это затеяли хаффлпафцы? — Гарри не мог поверить, что Джулиан Моррисон, семикурсник хаффлпафа, мог организовать нелегальное пари. «Я бы, скорее всего, решил, что в этом виновны слизеринцы, но не стоит говорить при Малфое что-либо, могущее разозлить его. Он обидчивее подростков по весне!»
А Драко все еще молча злился. Родинка над его губой яростно подрагивала. Сначала Поттер пытался разозлить его на каждом шагу. Теперь, кажется, еще и директор поддерживает своего золотого мальчика. Конечно, Дамблдор не хочет, чтобы он снова спорил с Поттером — это не пойдет ему на пользу.
Спустившись от горгульи к основанию лестницы, они обнаружили, что оба направляются в свои комнаты. Гарри пожал плечами, и они неохотно пошли рядом в направлении преподавательского крыла. Это время было не хуже любого другого, чтобы начать показывать студентам, что они могут цивилизованно друг с другом общаться. Молчаливый кивок подтвердил, что лучший способ показать цивилизованность — это хранить молчание. «Все, что угодно, лишь бы избежать активации этого чертового проклятия. Не помню, чтобы я когда-либо обращался к нему по имени за все те годы, что я знаю Поттера»,— думал Драко.
Даже если директор и хотел, чтобы напряжение между ними ослабло, Драко не мог этого сделать при своей мятежной натуре. Он не доставит Поттеру удовольствия, отстав от него по дороге к комнатам, но и не примет фальшивой жалости, когда Гарри будет вынужден сбавить темп, позволяя Драко идти наравне с ним. Он быстро шел, остановившись только тогда, когда они ступили на движущуюся лестницу.
— Я действительно не должен был срываться на тебя все это время, Драко,— тихо произнес Гарри. — Знаешь, я работаю над собой, чтобы держать свою магию под контролем и считаю, что мы не в состоянии не подстрекать друг друга. Думаю, я уже слишком привык давать отпор всему, что бы ты ни сказал. Я просто не думал тогда, что говорю при этом. — Гарри замолчал и скрестил руки на груди. Мертвая тишина возобновилась, пока они шли весь оставшийся путь до своих комнат.
Когда Драко добрался до своей двери, он повернулся и впервые посмотрел прямо в глаза Гарри. — Что ты хочешь, чтобы я ответил тебе, Гарри?
Гарри очень устал от всего этого. Он вздохнул. — Ничего, Драко. Я не ожидаю от тебя ничего. Я уже сказал все, что хотел, и снова прошу у тебя прощения. С этого момента я буду держать рот на замке.
Драко кивнул, соглашаясь, и тихо закрыл за собой дверь — он был рад избавиться от компании этого придурка. Ему отчаянно хотелось курить, но он был не в состоянии сейчас снова идти через весь замок. Вместо этого он плеснул себе щедрую порцию бренди, чтобы притупить потребность в никотине, и плюхнулся в кресло. Он просто жаждал поговорить с Флэшем. Он уже подумывал, а не записать ли свои мысли, как делал это раньше, но он хотел услышать — увидеть — те алые строчки, появляющиеся на странице. Он хотел читать их и знать, что он не один в этом огромном сумасшедшем мире.
~~oo0oo~~
15 мая — четверг
Гарри облегченно вздохнул, когда закончился последний в этот день урок полетов. Группа юных хаффлпафцев и рейвенкловцев убирала свои метлы, пока он анализировал еще один удачный урок. По четвергам всегда было полно уроков, и казалось, что время из-за этого летело быстрее. Гарри был очень доволен своей работой. Близился конец семестра, и ему не особенно приходилось напрягаться на занятиях, потому что базовые знания студентам уже дала мадам Хуч. Его основной целью на данный момент было дать студентам возможность отточить свои навыки, одновременно приглядывая за ними и обеспечивая безопасность полетов. Он остался доволен, убедившись, что несколько первокурсников улучшили свои навыки под его руководством, и был уверен, что Джулия Бринсфорд и Брайан О’Мелли станут отличным дополнением к своим квиддичным командам на следующий год. Когда метлы были убраны, закрыты в кладовке, а на двери наложены чары, не допускающие несанкционированных полетов, Гарри отпустил студентов, и все с радостью вернулись в замок. Он собирался в этот день попить чаю с Ремусом и с нетерпением ожидал возможности расслабиться вместе с другом.
Но все надежды на приятное чаепитие с Ремусом вылетели у него из головы быстрее, чем снитч, когда он подошел к кабинету Ремуса. Он услышал знакомую протяжную речь Малфоя, доносящуюся из кабинета Защиты от темных искусств. Он замер, заслышав смех Ремуса. «Что Малфой мог сказать такого смешного?» Гарри осторожно подкрался к двери, не желая пока прерывать их.
— Значит, в последние дни ты чувствуешь себя хорошо? Никаких признаков болезни? Усталости? Чего-нибудь необычного? — Гарри не мог не заинтересоваться, почему это Малфой кажется таким искренне озабоченным здоровьем Ремуса. Приготовление Аконитового зелья не требует вопросов, ведь так? Тем не менее, он был рад слышать, что Ремус заверил его в своем отличном самочувствии и отсутствии каких-либо побочных эффектов.
— Мне не очень удобно расспрашивать тебя, Ремус, но я занимаюсь исследованием… — робко спросил Драко.
— Я же обещал, что буду помогать. Давай — задавай свои вопросы.
— Ну, мне нужно знать, не заметил ли ты изменений в своем либидо — увеличение или уменьшение сексуального желания. — Чувствовалось, что Драко не в своей тарелке. Гарри не мог поверить своим ушам, что он слышит это. «Это не твоего, черт возьми, ума дело!» Гарри возмущенно задохнулся, едва удержавшись от того, чтобы не ворваться в кабинет и не велеть Малфою не совать свой нос в дела Ремуса.
Ремус сдавленно хохотнул. — Ну, это весьма личный вопрос, но если тебе надо знать… — Гарри даже себе отказывался признаваться, что ужасно ревнует, поэтому не может позволить этому разговору продолжиться. Глубоко вздохнув, как учил его Лао Кай, Гарри, наконец, сделал несколько последних шагов к двери и почти искренне улыбнулся Ремусу.
— Ремус! Как насчет чая? — Гарри замер ненадолго, взглянув на Малфоя, и решил вести себя вежливо, несмотря на бурлящий гнев. — О, привет, Драко. Я не знал, что застану тебя здесь. Надеюсь, я ничему не помешал?
Ремус почувствовал раздражение, исходящее от его юного друга, несмотря на весь его приветливый вид. Все удивились сердечности, продемонстрированной во время завтрака этими двумя, но Ремус подумал, что, возможно, директор просто провернул с ними свой старый трюк. Последний раз он видел двоих людей настолько же дружелюбно настроенных друг к другу, когда Дамблдор проклял Сириуса и Северуса, чтобы заставить их подружиться. Это произошло за несколько недель до смерти Сириуса, но Ремус тогда чувствовал такое же наигранное удовольствие, точно такое. Ремус иногда спрашивал себя, что стало причиной этого едва скрываемого гнева Гарри по отношению к ученику Мастера Зелий. Конечно, он был рад, что Драко улучшает его аконитовое зелье. И тот действительно оказался довольно приятным молодым человеком.
— Нет, Гарри, конечно, нет. Заходи. Драко просто проведывал меня и принес мне аконитовое зелье. — Он поднял дымящийся бокал, пока говорил, и сделал из него большой глоток, с удовольствием отмечая, что вкус стал значительно лучше, чем у первоначального состава Северуса. А тем временем Драко закрыл свою записную книжку и убрал перо. Он сейчас был вовсе не в настроении выслушивать сарказм Поттера и решил, что для него лучше всего поскорее уйти, пока не разгорелась ссора. Он попрощался, сумев удержаться в рамках вежливости в обращении с Поттером.
— Ты знаешь, где меня найти, если я потребуюсь, Ремус. Завтра я принесу следующую порцию, и мы продолжим наше обсуждение в субботу утром. Я бы посоветовал тебе побольше отдыхать, если сможешь — отдых, на мой взгляд, помогает тебе скорее прийти в себя после трансформации. — Драко сделал два шага, потом остановился и вежливо кивнул Поттеру. — Хорошего дня, Гарри. — Конечно же, под этим подразумевалось: «Пошел к черту, Поттер».
Гарри молча кивнул в ответ, разбираясь в своих чувствах. Сдерживая свои эмоции, он мог более трезво оценить свои собственные чувства. Он действительно был раздражен, но не поведением Малфоя и даже не его присутствием, а тем, что Ремус и Драко проводят время вместе. Хотя Гарри и не мог понять, в чем причина его злости, но он смог признаться самому себе, что разражен их доверительными отношениями и обсуждением таких тем, в которых Гарри места просто нет. Он понимал, конечно, что время Ремуса не является его собственностью, но злился на Малфоя за то, что тот смог вывести его из себя лишь одним своим присутствием рядом с оборотнем.
Гарри вынырнул из своей задумчивости, когда Ремус поставил пустой кубок на стол. Звук привлек внимание Гарри, и его злость сразу же сменилась чувством вины оттого, что он проводил с Ремусом слишком мало времени в последние дни, что между ними до сих пор стояла неловкость после того неудачного флирта, что был несколькими неделями ранее. Гарри спрашивал себя, будет ли он жалеть об этой ошибке до конца своих дней?
— Значит, ты хотел выпить чаю? — Гарри улыбнулся знакомому вопросу и заметил, что Ремус уже налил две чашки, добавив в одну много молока и сахара, как любил Гарри.
— Спасибо. — Он взял чай и насладился теплотой чашки, согревающей его чуть озябшие руки. Полеты весной всегда холодили. Гарри наблюдал, как Ремус вращает молочник с медом, наливая мед тонкой струйкой в чай, а затем высоко приподнимает носик кувшинчика. Подождав, пока янтарная жидкость стечет в чай, он снова покрутил молочник, чтобы липкие капли не запачкали стенки сосуда. Хотя Гарри и не смог привыкнуть к вкусу меда в чае, он не мог не восхищаться техникой Ремуса избегать неопрятности. «Интересно, как начинаешь ценить такие простые вещи, когда твой мозг расслаблен»,— подумал он, мысленно благодаря Лао Кая за этот урок.
Время пролетело быстро, но приятно, пока Гарри и Ремус пили чай и обсуждали повседневную жизнь. Они разговаривали о занятиях Гарри со студентами, и как сильно ему нравится эта временная работа. Ремус сказал, что, должно быть, он прирожденный учитель, которому судьбой предназначено передавать свои знания другим в той или иной сфере. Гарри чувствовал, что Ремус прав. Вся его работа в Министерстве, его обучение студентов там, его моментальное согласие заменить мадам Хуч — все сводилось к одному.
Он хотел быть учителем и не сумел скрыть радости, когда Ремус спросил его, не сможет ли Гарри подменить его назавтра на уроках Защиты.
— Ты смеешься? Конечно, смогу! — ответил Гарри и замер на мгновение, вспомнив, что полнолуние будет только ночью в пятницу, и услышал озабоченность в собственном голосе, когда продолжил, — Ты хорошо себя чувствуешь? Что-то не так с зельем? Тебе что-нибудь нужно? Ты снова подхватил простуду или что-то еще? — Ремус постоянно рассказывал Гарри об улучшении аконитового зелья Драко. И тот каждый раз удивлялся, что ученик Мастера Зелий тратит столько времени и сил, чтобы помочь Ремусу, но очень радовался видимым улучшениям, даже если это и означало, что Малфой будет проводить много времени с Ремусом.
— Нет, Гарри, я в порядке. Я уже много лет не чувствовал себя так хорошо, но ты слышал Драко. — Гарри попытался не скривиться при звуке этого имени; правда, это была просто привычная реакция. — Он предложил мне побольше отдохнуть, если я смогу. Я подумал, что раз у тебя нет завтра уроков, а тренировки начнутся только после занятий, ты можешь располагать своим временем. Это даст мне дополнительный день отдыха перед полнолунием и все выходные, чтобы прийти в себя. Так мы сможем увидеть, насколько ускоряет новейшая формула процесс выздоровления без вмешательства усталости. Я просто погуляю завтра, как будто я какая-то важная шишка, которой нечего делать. — Он весело улыбнулся, наливая себе еще чашку чая.
— Хорошо, если с тобой все в порядке — я не стану волноваться за тебя. И буду рад заменить тебя на уроках, Ремус.
— А ты не хочешь, чтобы я загрузил тебя еще больше? — Ремус улыбнулся. — Этим пятикурсникам нужно много помощи с экзаменами, и я подумал, что ты мог бы заняться с ними по своей практической методике. — Гарри совершенно забыл об одной неприятности по имени «Малфой», когда они обсуждали уроки на пятницу.
Уходя, Гарри остановился на полпути, когда одна неприятная мысль пришла ему в голову. — Знаешь, Ремус, не хотелось этого говорить, но я почти надеюсь, что мадам Хуч решит не возвращаться в следующем семестре, потому что я не хочу отдавать ей ее должность.
— Ну, тогда мы можем только надеяться, что ее очарует материнство, — Ремус тепло улыбнулся, но избегал взгляда Гарри, махая ему рукой и многозначительно улыбаясь.
~~oo0oo~~
18 мая — воскресенье
Гарри тяжело вздохнул, усаживаясь в свое новое кресло. Старинное кожаное кресло, приобретенное на днях в «Антикварном магазине Элджи Эббот» в Хогсмиде. Несколько очищающих чар и немного полироли на подлокотниках вернули креслу первоначальный блеск, и Гарри теперь наслаждался плодами своего труда. Последняя пара дней оказалась для него очень удачной. В пятницу уроки, проведенные им вместо Ремуса, прошли замечательно: студенты искренне наслаждались уникальным методом подготовки к практическому экзамену, предложенным Гарри. Уроки имели большой успех у учащихся, и он потом почти два часа рассказывал о них Ремусу. Улыбка не покидала его губ. Даже встречи с Малфоем оказалось недостаточно, чтобы заставить его перестать улыбаться. Он был очень благодарен Ремусу за предоставленную ему возможность проявить свои способности.
Поскольку экзаменационный период начинался раньше в этом году, профессора были также заняты, как и студенты. Гарри провел большую часть субботнего дня в кладовой для метел, отбирая испорченный инвентарь, который потребует замены в новом школьном году. Он еще собирался проверить лично все старые метлы, так как во время уроков убедился, что многие из них уже небезопасны. В воскресенье он хотел ненадолго отлучиться в Хогсмид, чтобы купить еще набор для полировки метел, но этот поход неожиданно закончился приобретением кресла, что Гарри счел своего рода терапией и ни на мгновение не пожалел о такой покупке. Наконец-то Гарри отчетливо представлял себе, чего именно он хочет от жизни, и окружающая его качественная мебель была неотъемлемой частью будущих планов. Даже если ему придется покинуть замок через несколько недель (он понятия не имел, чем будет потом заниматься), то он все равно рисовал в своем воображении картину, как будет сидеть у камина в очаровательном удобном кресле. Но сегодня ему предстояло еще одно дело.
Он быстро принял душ, не желая опаздывать. Подумал, стоит ли побриться, и решил, что и так брился…недавно. Было приятно не слишком часто этим заниматься теперь, когда он не работал на Министерство. Там настаивали, чтобы Авроры всегда были чисто выбриты, и Гарри приходилось совершать эту процедуру дважды в день. Иногда он чертыхался про себя от несправедливости, что у него такие темные волосы.
Гарри задумчиво поскреб трехдневную щетину, расслабившись после душа. «Интересно, как я буду выглядеть с бородой»,— рассеяно подумалось ему. Глянув на часы, он прикинул, что у него есть еще несколько минут до назначенной «встречи» с Люком. Он слишком устал, чтобы снова вставать, поэтому левитировал бутылку вина и ленивым взмахом палочки заставил бокал наполниться. Это была одна из последних бутылок, приобретенных им во Франции, и он собирался наслаждаться вкусом прекрасного вина, болтая с другом.
К большому облегчению Гарри, в дневнике не оказалось никакой записки, выведенной аккуратными зеленым подчерком. Он на краткий миг разволновался, что его друг мог испугаться того признания, что он сделал во время их предыдущей беседы. Эта мысль не давала ему расслабиться все это время.
Воскресенье, 18 мая
Привет, Люк, ты здесь? Я очень надеюсь, что мы не пропустим сегодняшней беседы.
Для ученика Мастера Зелий эти выходные прошли на удивление быстро. Все приготовления к предстоящим экзаменам были завершены, и Драко теперь был готов приняться за весьма неприятное занятие уборкой и систематизацией студенческих хранилищ ингредиентов. Ему еще предстояло обсудить все с Северусом, чтобы можно было заранее сделать заказ в местной лавке зелий. А некоторые ингредиенты ему придется лично заготавливать все лето. Пусть в школе и не будет студентов, на летние месяцы Драко запланировал для себя много дел. К счастью, он был занят все выходные и поэтому не сталкивался с Поттером. «Спасибо, господи, за твое милосердие»,— подумал он.
Драко как раз откупорил бутылку вина, когда услышал знакомый шелест страниц дневника. Он тепло улыбнулся, с радостью обнаружив знакомый почерк Флэша на странице. Он устроился поудобнее, усаживаясь за стол у открытого окна, чтобы на него дул прохладный весенний ветерок. Рука Драко, державшая перо с чернилами, затрепетала от предвкушения еще одного многозначительного разговора.
Bonjour, Флэш. Конечно, я уже здесь. Прости за отложенный разговор на прошлой неделе. Здесь был настоящий сумасшедший дом, и, ты же понимаешь, я не могу просто затушить огонь под котлом посреди процесса варки.
Понимаю, что ты имеешь в виду. Я тоже только что присел. Не припоминаю, чтобы у меня нашлось хоть пять свободных минут с самого четверга. Но в этой работе есть своя прелесть — она дает мне много физической нагрузки, и я должен проводить много времени на улице. Я и не понимал раньше, как сильно скучал по общению с обычными людьми. Бумажная работа иногда заставляет тебя забывать о таких радостях.
Я и не сомневался, что это очень отличается от твоей прежней работы, Флэш. Похоже, ты отлично проводишь время. Рад за тебя.
О-о. Прозвучало так, будто у тебя сейчас не самая лучшая пора в жизни. У меня все тоже не идеально, но я не хочу жаловаться. Я все еще так ни с кем и не переспал, но теперь начинаю приходить к мысли, что долгое ожидание делает нашу встречу чем-то особенным, когда я найду того единственного, кого ищу.
Что ж, у меня действительно все не так уж замечательно, как ты и догадался. Но я очень рад, что мы сегодня сможем поговорить. Не хочу показаться прилипчивым, заискивающим или неискренним, но мне очень не хватало твоей компании, Флэш. Ну, вообще-то я не собирался говорить тебе, как сильно мне хотелось с тобой поболтать, но, как видишь, — сказал.
Ты — прилипчивый? Почему? Я никогда так не думал, Люк. Я тоже очень рад, что ты здесь. Признаюсь, я очень волновался, что ты избегаешь меня после тех слов, что я сказал в прошлый раз.
Чушь. Я польщен, что ты думаешь обо мне так, Флэш, но даже если бы я решил избегать общения с тобой (чего я не хочу!), то прямо бы тебе об этом сказал. Если честно, я немного сбит с толку происходящим здесь, и мне нужен трезвый взгляд со стороны и твое мнение. Боюсь, что я опять драматизирую и мне необходимо твое успокаивающее влияние.
Ты думаешь, я успокаивающе влияю на тебя? Польщен. Ты бы, скорее всего, так не думал, если бы знал меня лично. Я известен своими неконтролируемыми вспышками время от времени. Думаю, моя последняя поездка на восток помогла мне научиться немного сдерживать себя. Почему у меня такое ощущение, что у тебя что-то не в порядке? Итак, я весь внимание. Рассказывай, что у тебя произошло.
Я обе прошлые недели ужасно хотел поговорить с тобой и теперь не знаю даже, с чего начать.
А ты не хочешь начать с самого начала? Могу предположить, что это связано с тем человеком, который достает тебя. Можешь опять назвать это даром предвидения. Ты уже переспал с ним, или же пребываешь в замешательстве оттого, что хочешь сделать это?
Ради Мерлина, хотел бы я, чтобы все было так просто, Флэш. Но ты прав, это связано именно с ним. Вообще-то, с ними. Самое сумасшедшее заключается в том, что я, кажется, просто не в состоянии игнорировать одного невероятного идиота. Куда бы я ни пошел — он там. Я никогда не мог терпеть дураков (не без соответствующей компенсации), и сейчас мне кажется, что я буквально окружен идиотами и их дружками. Один из моих коллег — любимчик шефа. Мое терпение и так уже было на грани срыва, а теперь еще вмешался босс!
Он что, действительно настолько плох? Настолько некомпетентен? Он что, постоянно взрывает котлы? У меня был друг, который просто не умел держать их целыми. Но он не был идиотом — просто очень сильно волновался.
О, мне бы хотелось поволновать этого твоего друга! Мне не приходится взаимодействовать с ним настолько близко, но он работает со мной в одном коллективе, и, кажется, все уверены, что мы просто обязаны стать лучшими друзьями — в конце концов, все, на мой взгляд, обожают его. Я же безумно этим раздражен. Его присутствие выводит меня из себя, и я не могу сосредоточиться на работе, поэтому чувствую жгучее негодование. Он раздражает меня до глубины души!
Жгучее негодование? Звучит так, словно ты много размышлял над этим. Что является причиной такого внимания?
С чего же мне начать? Кажется, все считают его великолепным. Ему удается избегать наказания за что угодно — и всегда это удавалось. Люди очарованы им, и не могут по-настоящему рассмотреть, что он представляет собой на самом деле. Он высокомерен и переполнен сознанием собственной значимости; он считает себя самым великим магом на земле, которым уж точно не является. Куда бы я ни пошел — он уже там. Ему непременно нужно засунуть свой нос во все дырки, и мне очень сложно сосредоточиться, потому что он постоянно мелькает у меня перед глазами. Я не могу этого больше выносить, особенно теперь, когда наш шеф хочет, чтобы мы работали вместе.
«Смахивает на Гилдероя Локхарта»,— подумал Гарри, прочитав жалобы Люка. «Если бы я не знал, что Локхарт заперт в Св.Мунго, то подумал бы, что это он». Его очень обеспокоило, что Люк, похоже, уж слишком негативно настроен к своему сослуживцу. Это совсем не было похоже на прежнего Люка. Он считал, что его друг замешан из более крепкого теста. «Уж кто бы говорил, Гарри. Ты сам еле-еле выносишь Малфоя, и при этом осуждаешь Люка?» Такой вывод заставил Гарри серьезно пересмотреть свои представления о собственном поведении. «Если я думаю так о Люке, как же другие смотрят на мою вражду с Малфоем?» Хорошенько подумав, он окунул перо в чернила и начал писать.
Но это негодование оправдано? Есть какая-то рациональная причина, по которой он тебе не нравится? Ты несколько раз упомянул, что он — идиот, и что ты можешь видеть истинную его личину. Я спрашиваю об этом потому, что недавно тут пересекся кое с кем и почувствовал то же самое. Но мне пришлось сесть и действительно хорошенько подумать о том, почему именно мне не нравится этот человек. Он ведет себя как заносчивый придурок в большинстве случаев, но жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ненависть к нему. Это мне трудно было признать, но только недавно я понял, что никогда в действительности и не знал его по-настоящему. И не мне его судить. Думаю, я поборол свои предубеждения. Он все еще тот же придурок, но я не собираюсь ненавидеть его. Не после того, как я увидел его с другой стороны и узнал о том, что он совершил во время войны.
Гарри удивился словам, сошедшим с кончика его пера, но, подумав над ними, понял, что именно так и думает.
Я, вообще-то, не думал об этом с такой стороны. Есть ли у меня предубеждения к нему? Пожалуй, да. Жизнь слишком коротка, чтобы позволить этому идиоту и дальше отравлять мне ее, но иногда кажется, что уже слишком поздно. Я потратил такую кучу времени, просто думая о нем, что это стало раздражающей привычкой.
Драко был обескуражен своими собственными словами. «Жизнь действительно коротка, а я здесь сижу и жалуюсь Флэшу на гребаного Поттера!»
Ты сказал, что он разрушил твою жизнь? Что именно он сделал? О чем ты мне еще не рассказал?
Иногда я забываю, что ты не знаешь историю всей моей жизни (мне кажется, что мы знакомы с тобой уже целую вечность, Флэш). Я знаком с этим придурком очень давно. Думаю, самую большую печаль в мою жизнь он принес, оказавшись не в то время, не в том месте. Это в конце войны доставило мне много проблем. Я должен теперь мириться с последствиями его действий каждый день, и мне трудно забыть об этом.
А ты не думаешь, что и ему тоже приходится жить с этими последствиями? Я знаю немного о чувстве вины, особенно у тех из нас, кто выжил. Я знаю все о чувстве вины выживших. Я был там, делал то, что был должен, и время от времени испытываю это чувство. Но я не знал, что ты знаком с этим человеком так долго.
Да, давненько.
Все же, это слишком долго, чтобы ненавидеть, Люк. Действительно ли то, что он сделал, настолько непростительно?
Ну, он никогда специально не планировал делать ничего непростительного мне, даже если мне самому не раз хотелось заавадить его. Некоторые пытались мне помочь, но немногие могут объективно воспринимать мою точку зрения. Думаю, поскольку ты абсолютно не имеешь представления о сложившейся ситуации, я хотел обсудить ее с тобой. Понимаешь, все это привело меня к довольно нездоровой одержимости им. Теперь-то я вижу это. Прости, что расстроил тебя. Когда он рядом, мне трудно думать о чем-либо еще.
Значит, ты не можешь перестать думать о нем? Ты думаешь о нем, или ты «думаешь» о нем? Разве от ненависти до любви не один шаг? Он симпатичный и ты мечтаешь оттрахать его до бессознательного состояния? Прости, снова в голову полезли эти мысли, но когда человек так влияет на тебя, это обычно означает…
Мерлин, это последняя мысль, которая мне сейчас нужна. Я и в страшном сне не могу представить трах с ним! Хотя, вообще-то, могу. Это еще одна сторона моей проблемы, о которой я уже упомянул. С самого Дня костров он намертво обосновался в моих снах. В самых интимных и ярких снах! К сожалению, этот сон преследует меня каждую ночь.
Это интересно. Можно поинтересоваться, что произошло на Шабаш? Я спрашиваю только потому, что у меня была похожая ситуация. Мне очень подробно сниться кое-кто, кто мне не особенно нравится, но могу тебя уверить, что это чертовски классный сон. Он тоже несколько раз повторялся. Если честно, то мне грех на него жаловаться. Он компенсирует отсутствие реальной сексуальной жизни.
Интересно, почему нам снятся люди, которых мы терпеть не можем? Признаюсь, это тоже помогает мне разрядиться, но я вынужден видеть эту самодовольную рожу каждый день на работе, и это все портит.
Значит, ты действительно хочешь наяву переспать с тем парнем? Если бы он не был таким идиотом, и не снился бы тебе, и если бы ты не ненавидел его с черт знает какого времени? Ты пытаешься всеми силами избежать этого, но, возможно, в глубине души ты просто хочешь трахнуть этого парня?
Ты не должен был мне этого говорить, Флэш. Ты должен был мне сказать, что сны прекратятся, и этот идиот уедет отсюда, и мне не придется больше никогда любоваться его физиономией. Это сводит меня с ума, и я ненавижу саму эту ситуацию. Я его ненавижу!
Ты ненавидишь его так сильно? Это нездоровое состояние, Люк. Тебе, хотя бы, следует осознать свою одержимость. Я чувствую, что есть что-то еще, и оно мучает тебя. Я видел столько ненависти, уничтожавшей людей во время войны — особенно, Пожирателей Смерти. Это вообще нездоровое чувство. Думаю, мне не стоит об этом вспоминать. Иногда такая же ненависть охватывала и меня самого. Ты должен простить его, Люк.
Я считаю, что некоторая доля ненависти — вполне здоровая реакция. Ты не был бы человеком, если бы не мог почувствовать ненависти. Я прекрасно понимаю, что ты имел в виду, говоря о Пожирателях Смерти. Они были иррациональны в своих верованиях, но им промывали мозги с самого начала.
А ты действительно абсолютно уверен, что так уж сильно ненавидишь его? Для сравнения: ты ненавидишь его так же сильно, как скажем…Волдеморта?
Ты точно ничего не умалчиваешь, Флэш? Нет, я не ненавижу его так же сильно, как Волдеморта. Если честно, он в последнее время не сделал ничего ужасного. Я просто не могу забыть, что он когда-то сделал со мной. Просто меня выводит из себя его заносчивость, его самодовольное и самоуверенное отношение к жизни. Думаю, я просто ненавижу саму ситуацию, в которой мне приходится со всем этим мириться.
Ну, должен же он был сделать хоть что-то правильное, Люк? Ты сказал, что он нравится людям, включая и вашего шефа. Скажи мне, у него есть какие-нибудь подкупающие черты? Я хочу услышать именно то, что тебе в нем нравится. Он не может быть совсем уж отвратительным.
Одну черту? Ты не мог бы спросить чего-нибудь полегче?
Ну, я надеялся на большее, но как насчет того, чтобы назвать мне одну его черту, которая первой тебе вспоминается, когда ты думаешь о нем?
Хорошо. Думаю, можно сказать, что он не совсем уродлив. Ну, еще я знаю, что он — гей, и, думаю, многие мужчины находят его привлекательным. И он, конечно же, не очень толстый и не прыщавый, и мантия на нем прекрасно сидит.
Это уже целых две вещи, Люк. Что-нибудь еще? Кажется, тебя больше привлекают его физические данные. Он действительно настолько красив? Как насчет его образа в твоих снах? Что-нибудь позитивное есть, чем ты мог бы со мной поделиться?
Знаешь, а ты, оказывается, очень злобный человек. Я пытаюсь забыть об этом сне, а ты мне постоянно напоминаешь.
Мне жаль.
Нет, вовсе тебе не жаль. Ты живешь моей жизнью, помнишь?
Черт, ты помнишь…А я еще надеялся на бесплатное шоу.
И кто мне говорил, что он «не» вуайерист?
Никогда не говорил ничего подобного! Просто сказал, что у меня не было много возможностей подсматривать. Будем считать это практикой для меня. Ну, и как он в постели?
Я, уж точно, надеюсь никогда об этом не узнать — тогда настанет самый холодный день в аду, когда я это выясню. Его губы даже на метр не приблизятся к моему члену, и могу тебя уверить, что я от всей души прокляну его рот, даже если он только попытается. Ты совсем мне не помогаешь, Флэш. Я так хотел забыть о своем сне. И это уже не в первый раз. Конечно, мне не помогает и то, что сон начинается с Жан-Полем, а заканчивается превращением его в того придурка.
Ты все еще сомневаешься в правильности своего отъезда из Марракеша?
Да. Часть меня хочет заснуть только ради того, чтобы увидеть Жан-Поля во сне, но другая знает, чем именно все закончится.
Знаешь, мои сны очень схожи с твоими. Ты сказал, что это началось с ночи Шабаша? Это действительно странно. Мой повторяющийся сон о каком-то мужчине, которого я хочу, затем он превращается в Чарли, потом в парня, которого я видел в газете, но сон всегда заканчивается одним — я вижу рядом с собой человека, самого нежелательного для этого. Я никогда с ним не был, и абсолютно уверен, что он — натурал. Но это не останавливает мое буйное воображение.
Интересно, что же произошло на Шабаш? Что, кто-то разжег огромный погребальный костер, вызывающий галлюцинации, и накрывший всю Англию? Я не могу придумать другого логичного объяснения. Довольно странно, что твои сны почти полностью повторяют мои. Мне нужно будет просмотреть записи о других последствиях Дня костров. Интересно. Может, мы не одни такие? Я не знаю, кого еще спросить об этом.
Ты мог бы спросить того отвратительного типа, которого не выносишь. Может, ему тоже это снится. Ты же не знаешь точно.
Пожалуйста, я уверен, что он зациклен на своей персоне. Если бы я ему и снился, то он бы придумал свое, выгодное для него мнение на этот счет.
Но довольно. Я и так уже потратил слишком много времени, думая о нем, и был уверен, что ты поможешь мне избавиться от этих мыслей. Спасибо, Флэш. Я постараюсь и выкину их из головы — я должен, иначе сойду с ума. Давай сейчас просто забудем обо всем этом, и ты мне просто расскажешь, что у тебя произошло за эти несколько недель.
Договорились. Как я уже раньше говорил, я был очень занят. Слишком занят даже для того, чтобы пойти и найти, с кем переспать. Вопрос к тебе: а тебе удалось найти любовь всей своей жизни, одновременно отбиваясь от своего ненавистного придурка, которого ты не выносишь?
Поиски любви идут со скрипом. К счастью, у меня под рукой множество котлов, которые нужно разжечь, и внушительный список ингредиентов, которые необходимо купить или высушить, и, на крайний случай, всегда остаются мои исследования. Если не обращать внимания на то, что я в последнее время был чертовски занят, то здесь не так уж много возможностей завязать отношения. Это место так отличается от Парижа. Вокруг куча симпатичных парней, но большинство из них не геи, и даже не «би». Правда, есть здесь один студент, который постоянно строит мне глазки. Но он, к сожалению, не имеет никакого представления о том, когда следует отступить. Он все еще продолжает делать мне авансы, и я чувствую себя крайне неуютно во время его попыток флиртовать со мной.
Но ты же не собираешься дальше мучить его или позволить добраться до себя, так ведь?
Драко подумал о Демьене Митчелле. Намерения мальчишки были вполне очевидны, даже если он напрямую и не говорил об этом. Он вспомнил свое собственное юношество и свои невостребованные влюбленности. У него немного поехала крыша после смерти Дафны, и он старался уложить в свою постель любого, кто встречался на его пути, но в Митчелле была какая то надменность, от которой Драко коробило — не в том смысле коробило.
Почему бы не позволить мальчишке пофлиртовать еще какое-то время? Как еще преподать ему урок? Мне кажется, что тебе самому пришлось учиться более неприятным способом. Мне отсюда виднее, как следует поступить.
Думаю, тебе ситуация понятнее. Мы все были слишком молоды и неопытны когда-то. Ты собираешься его опустить в тот момент, когда он пойдет на тебя в открытую?
О, нет, не думаю. Просто хочу дать ему время «попрактиковаться».
У тебя больное воображение, Люк. И, кажется, оно мне нравится. Хотя, возможно, я бы возненавидел тебя, проверни ты нечто подобное со мной. Это очень жестоко. Надеюсь, ты недолго собираешь измываться над ним?
Ну, а теперь уже я должен спросить тебя о твоих поисках своей второй половины. Ты сказал, что начнешь внимательнее приглядываться к окружающим тебя парням. Кто-нибудь сумел привлечь твое внимание в последние несколько недель?
Гарри совершенно забыл о том ощущении, которое охватило его две недели назад. Кто появился в его жизни? Ремус? Но он всегда в ней был. Один из студентов? Нет, никого — за исключением того слизеринского семикурсника, который его хоть как-то заинтриговал. Он пытался не думать и не дрожать от осознания, что именно Малфой вошел в его жизнь сразу после того, как его охватило То чувство.
(Вздыхая) Есть один человек. Но я искренне сомневаюсь, что он заинтересуется мной.
Что, у него кто-то уже есть, или он предпочитает бегать за юбками?
Ну, да. Я уверен, что он натурал. Но иногда, кажется, не слишком сильно. Кое-какие его привычки говорят об обратном — он любит повыпендриваться и, без сомнения, на короткой ноге со своим зеркалом.
Значит, он не урод?
Нет, совсем не урод, — ему больше подходит характеристика «ошеломительный».
И ты описал бы его, как…
Уникального. И это к счастью — земля бы не выдержала двоих таких.
И кто здесь из нас двоих жестокий? Хммм? Ты уверен, что он настолько уж натурал? Может быть, ты смог бы…сбить его с пути истинного…
Ты предлагаешь мне его соблазнить?
А как еще ты сможешь узнать правду? Кроме того, это собьет два снитча одним бладжером. Ты сможешь выяснить его наклонности и заодно немного снять напряжение. Сомневаюсь, что он скажет тебе напрямую, если ты его спросишь. Почему бы тебе просто не попытаться очаровать его, Флэш?
Я, на самом деле, не уверен в действенности твоего плана, Люк. Сомневаюсь, что я ему нравлюсь. Этот парень даже не поссыт на меня, если я буду гореть… Кроме того, не думаю, что это поможет нашим натянутым рабочим отношениям. Мне кажется, неправильно даже думать о нем в таком направлении, пусть он и присутствует постоянно в моих снах.
Ах так, значит, именно он снится тебе? Может быть, тебе все-таки стоит выяснить, как твой сон соотносится с реальностью?
Могу предложить тебе то же самое, Люк. Твой коллега действительно настолько невыносим?
Я думал, мы больше не будем о нем упоминать!
Прости, Люк. Он, должно быть, действительно достал тебя — я даже отсюда чувствую твое раздражение. Ты должен расслабиться прежде, чем это тебя уничтожит, Люк. Я не знаю, что еще посоветовать. Это похоже на страх — не поддавайся ему. Ты должен использовать сложившуюся ситуацию. Думаю, тебе стоит узнать этого человека поближе. Ты ведь так и не назвал мне достойной причины, по которой он тебе не нравится. Твои основания очень неясны. Даже то, что он навредил тебе во время войны. Она давно закончена. Жизнь продолжается.
Однажды я попытался узнать его поближе, но он мне ясно дал понять, что не заинтересован. Он был довольно груб со мной, и глубоко обиделся на мое предложение. Думаю, все началось именно с этого. Мы знакомы уже довольно давно, вообще-то, но мне никогда не приходилось работать с ним вместе, бок о бок. Мы какое-то время вращались с ним в одних кругах, особенно во время войны. Он всегда старался показать, что лучше меня, в чем вовсе не было никакой необходимости. Думаю, именно из-за него я так тщательно выбираю своих друзей и людей, с которыми общаюсь.
И ты ненавидишь его за это? Признаюсь, я знаю одного человека, который считает себя лучше других. Я знаю наверняка, что он на самом деле не так уж уверен в себе, как и я сам. Возможно, этот парень просто боится тебя.
Не могу себе этого представить, но, возможно, в твоих словах что-то есть. Я случайно услышал парочку разговоров на этой неделе, и, похоже, этот парень еще полон сюрпризов. Я кое-что узнал о нем, чего не знал раньше, но не могу заставить себя его простить. Пока нет. Мне потребуется для этого какое-то время.
Почему бы тебе не проглотить пилюлю и не узнать его получше? Сделай вид, что встретил его впервые.
«Проглотить пилюлю»? Что это значит?
Это маггловское выражение, которое означает, что тебе нужно забыть о неприятных обстоятельствах. Ты не можешь и дальше продолжать так жить, Люк. Я начинаю о тебе волноваться.
Ценю это, Флэш. Мне действительно хотелось бы, чтобы ты больше знал о моей ситуации, но думаю, что тебе тогда придется приехать сюда для этого. Потребовалось несколько недель, но я понял, что действительно очень скучаю по дому. Я думал, что могу просто приехать сюда, и все будет в порядке, но вся эта чертовщина… мне действительно тяжело.
Значит, рядом с тобой нет никого, кто бы мог тебя понять? А как же твой наставник?
О, он в порядке. И все прекрасно понимает. Он очень помог и сделал все возможное. К сожалению, я совершенно не хочу рассказывать ему о своих снах, поскольку не сомневаюсь, что он будет постоянно напоминать мне о них и насмехаться надо мной. Ты единственный, кому я решился рассказать о своей проблеме. Так хорошо, что ты далек от этой ситуации и можешь посмотреть на нее свежим взглядом. А как твоя новая работа? Ты не рассказывал много, и у меня такое ощущение, что мы все время потратили только на мои проблемы.
Я никогда не трачу время, слушая тебя, Люк. Пожалуйста, не думай так. Тебе нужно перестать хандрить, и думаю, что так случится, рано или поздно, нужно просто попытаться.
Но я чувствую себя таким зацикленным на собственных проблемах. Не хочу быть вежливым с этим парнем — это не в моем характере, и он точно заметит. Я думаю об этом только потому, что ты так хочешь.
Гарри подумал о проклятии, коварно наложенном на него и Малфоя Дамблдором. Оно заставило их цивилизованно общаться. И это немного поуспокоило их разногласия. «Конечно, настоящая причина может быть в том, что мы оба заняты подготовкой к экзаменам, и он прячется в своей лаборатории».
Ну, это уже прогресс. Знаешь, ты не думал о том, чтобы воспользоваться каким-нибудь «убеждающим» заклинанием? Понимаю, возможно, это не слишком красиво, но я знаю, что похожие заклинания помогают иногда в медитации.
Я бы зуб отдал за это. Чтобы хорошенько заклясть этого придурка. Но «убеждающие» заклинания близки к темным. Удивительно еще, что Министерство их не запретило. В средневековья они причислялись к непростительным.
Правда? Я не знал этого.
Не думаю, что я хотел бы наложить на него одно из них. Я несколько раз пытался в детстве, но ему всегда удавалось выходить сухим из воды. Но я не могу не задаваться вопросом: а что, если этот придурок (его я так теперь буду называть) проклял меня? Это единственное логичное объяснение моих навязчивых снов. Теперь, когда ты упомянул о своих, таких же, думаю, причина не в этом. Иногда я почти боюсь засыпать, поскольку уверен, что увижу его и знаю, что он будет вытворять.
Ну, тогда ты должен радоваться, что он *помогает* тебе во время снов, даже если не *приятно* достает тебя во время работы.
Шшш. Это твое самое худшее предположение. Н-да, он постоянно присутствует в моих мыслях. Только ты можешь увидеть в этом какие-то плюсы, Флэш. Думаю, у меня просто не было времени расстраиваться из-за отсутствия любовной жизни, но ты мне об этом напомнил. Мне придется пережить это и «проглотить пилюлю». Но только помни, если что-то пойдет не так — я стану обвинять тебя, а потом найду и так прокляну…
Не сомневаюсь в этом, Люк, но я уверен, что ты приятно удивишься, сумев побороть свои предубеждения и узнав своего врага получше. Хорошо бы начать с того, чтобы быть с ним повежливее. Как думаешь, ты справишься?
Я не знаю наверняка, Флэш, но могу только стараться. Думаю, сначала мне нужно будет расслабиться. Каждый раз, видя его, я ужасно напрягаюсь. Было бы неплохо помедитировать, но думаю, что я просто прикончу бутылку «Розье» и отрублюсь. И если в ближайшее время я не выпью нормального кофе — пострадают все.
Что ж, понятно тогда, но я поменяю сладкое красное на сухое белое не моргнув глазом.
Ага, значит ты любитель «Шардоне»?
О, я ценю любое хорошее вино, но, думаю, «Шардоне» стоит у меня первым в списке.
Ну, вот мы и нашли наше самое большое различие во вкусах, Флэш. Я знал это!
Не любишь «Шардоне»?
Я лучше выпью драконью мочу, но тебе признаюсь, что пил «Шардоне», когда был моложе. К счастью, я вырос и сумел понять, что такое настоящее вино.
Хорошо, значит, на будущее учту, что моя бутылка «Шардоне» будет в полной безопасности рядом с тобой. Я не против «Розье», но оно должно быть самого лучшего качества, а не то пойло, что продается повсеместно. Думаю, мой партнер по духу тоже будет ценить хорошее вино. Мерлин, уж точно, знает, что я не смогу снова вынести общество кого-то, наподобие Олли. Я хочу такого партнера, который смог бы разбираться в вине так же, как и я.
Да, я тоже не смог бы провести всю свою жизнь с кем-то, кто не мог бы оценить хорошее вино или тонко разбираться в еде. Мой выбор здесь, учитывая последние пожелания, не очень-то широк. Мои вкусовые луковицы на языке скоро умрут от скуки, если я не попробую чего-нибудь стоящего. Или приличной выпечки.
Думаю, твое чувство вкуса более утонченно, чем мое. Это, должно быть, сказываются последствия жизни во Франции. Я, правда, не стану жаловаться, если мне будут подавать рыбу и жареную картошку, или курицу, или пирог с ветчиной каждый вечер. Мне нравится экспериментировать и готовить самому различные блюда. Думаю, это является для меня своего рода успокоительной терапией. После моей недавней поездки я пристрастился к своеобразной китайской кухне. У меня прямо руки чешутся добраться до плиты и приготовить лосося на пару с соусом из черной фасоли и обжаренных на раскаленном масле китайских овощей.
Ого, лосось на пару? Звучит прекрасно, но выбирай рыбу внимательно. Неправильно нарезанная или слишком жирная рыба может испортить хорошее блюдо. Я должен признаться тебе, что мне отчаянно не хватает того выбора замечательных ресторанов и кафе, что был дома. Без сомнения, если мне представится возможность хорошенько обследовать эту местность, то я смогу найти что-нибудь, удовлетворяющее мой вкус. Я бывал в этой части Королевства раньше и посещал один-два хороших ресторана, но в настоящий момент не могу сделать этого. Думаю, придется мне мириться с тем ограниченным выбором, что мне предложен здесь. К сожалению, еще предстоит найти цыпленка или пирог с ветчиной, которые мне пришлись бы по-вкусу.
Тебе не нравятся цыплята и пироги с ветчиной? Что в них плохого?
Я могу прожить и без них. Это так…прозаично. Не лучше картофельной запеканки с мясом. Это и близко не лежит с искусством кулинарии — или чем-то похожим на искусство кулинарии. Мы, французы, знаем, что это такое.
Вот оно! Я не могу искренне дружить с человеком, которого не радуют простые жизненные удовольствия — такие, как цыпленок или пирог с ветчиной!
Что ты, я никогда не говорил, что мне не нравятся простые радости жизни, Флэш! Свежие помидоры, множество прекрасной зелени, хрустящий, только что испеченный хлеб, тонко нарезанный и намазанный маслом, миска горячего овощного супа и стакан вина. Кроме того, сомневаюсь, что кто-нибудь из моих друзей имеет хотя бы малейшее представление, как готовить цыпленка или пирог с ветчиной! Это так по-плейбейски!
Вполне откровенно и честно. Мне нравится готовить, как я уже говорил, но я в состоянии съесть практически все, что поставят передо мной, поэтому мне никогда не приходило в голову, что другие могут не разделять моего вкуса и стиля приготовления пищи. А теперь я еще собираюсь поэкспериментировать с китайской зеленью и специями, которые привез с собой.
Звучит заманчиво. Надеюсь, ты найдешь им достойное применение. Хотя мне интересно, почему, если ты так любишь готовить, ты при этом совершенно беспомощен в искусстве зельеварения?
Не знаю. Возможно, это связано с тем, что у меня никогда не было к нему склонности. Я добавлял лишнюю щепотку чего-нибудь, и котел взрывался. А если я положу лишнюю шепотку соли, то потом просто добавлю щепотку чего-нибудь еще, чтобы сгладить вкус. Я знаю, что все это не взорвется мне в лицо и не покроет меня зеленой слизью! Я собираюсь сходить на небольшой базар в Лондоне, когда в следующий раз там буду, чтобы прикупить свежей китайской зелени. Здесь этого невозможно найти.
Что я действительно ненавижу в этой стране — так это отсутствие приличного кофе. Почему нет ни одной приличной кофейни на этом богом забытом острове? Я бы сейчас смог аппарировать куда угодно ради чашки приличного кофе. Может быть, и найдется парочка приличных кафе, спрятанных в маггловском Лондоне, но я не могу аппарировать туда ежедневно. Гребанное глупое миграционное законодательство об аппарации! Я бы выпил тройную порцию в Париже, если бы смог аппарировать туда, когда захочу. Я ужасно завидую тому, что тебе это, возможно, доступно, только потому, что ты являешься гражданином этой страны.
Я смог бы сделать это, если бы действительно захотел выпить чашку кофе, но не могу сказать, что мне когда-нибудь нравился его вкус. Предпочитаю чай.
Ты не любишь кофе?
Не уверен, что смог его как следует распробовать. Но я считаю, что чай более изысканный и многогранный напиток.
О, нет, нет, нет и нет, Флэш. Никогда не смогу с тобой согласиться. Думаю, я лучше выпью «Шардоне», чем чаю, а уж это о чем-то, да говорит.
Интересно, мы пришли к согласию хоть в чем-то?
Определенно. Я уже выпил столько чаю, что хватит для затопления корабля, и не уверен, что смогу его и дальше выносить. Как думаешь, меня депортируют из страны, если я аппарирую в Париж выпить чашку эспрессо?
Думаю, Служба миграции в Министерстве заметит твои перемещения. Значит, ты не гражданин Англии?
Увы, нет. Я родился в Париже, хотя моя мать и англичанка. Поэтому эти идиотские законы, препятствующие иностранным гражданам аппарировать в страну и обратно по своему усмотрению, относятся, к сожалению, и ко мне.
Если твоя мать англичанка, тогда почему ты не обратишься с просьбой о двойном гражданстве? Тогда этот закон не будет тебя касаться. Ты сможешь беспрепятственно аппарировать по всему миру.
Я подумывал об этом перед войной, но не предпринял никаких мер. Думаю, что умру от жажды прежде, чем эти идиоты в Министерстве удовлетворят мое прошение.
Наверное, здесь ты прав. Тогда тебе остается либо пить «Розье», либо умирать от жажды. Или можешь полюбить чай — это напиток с большой гаммой вкусов.
Или я могу просто открыть свою собственную кофейню. Это решит проблему.
Знаешь, большое количество кофеина раздражающе действует на нервы. Интересно, ты не страдаешь кофеиновой зависимостью?
За последнее время я не выпил ни одной приличной чашки кофе, поэтому все возможно.
Но ты действительно можешь восстановить баланс хорошей чашкой чая.
Я думал, мы полюбовно согласились о различии наших вкусов насчет кофе и чая?
Да. Я просто хотел напомнить об отрицательном влиянии большого количества кофе на способность оставаться спокойным и уравновешенным.
Хорошо, принимается. Но я соглашаюсь с этим только до тех пор, пока ты не найдешь мне приличного кофе по эту сторону пролива.
Согласен, но если ты мне пообещаешь дать тому парню с твоей работы еще один шанс.
Ты не отстанешь от меня с ним, да?
Нет, не отстану. Иногда я немного упрям и считаю, что тебе это нужно попробовать сделать. Я говорил уже, что беспокоюсь за тебя, Люк. Не хочу видеть, как ты все сильнее страдаешь.
Спасибо за заботу, Флэш. Обещаю, что постараюсь. Ты не дашь мне сбиться с пути истинного. Но моя бутылка вина опустела, и уже почти закончились чернила. Не могу поверить, что я исписал целую чернильницу!
Хммм, моя чернильница тоже изрядно опустела. Не хочу снова так долго ждать нашего следующего разговора, Люк. Мне так этого не хватало!
Даже если у тебя и не было много, чего порассказать. Кажется, сегодня ты только помогал мне.
Не волнуйся, Люк. Уверен, ты будешь рядом, когда мне понадобишься.
Это я тебе обещаю. Au revoir, Флэш. До встречи на следующей неделе.
Спокойной ночи, Люк. Береги себя.
~~oo0oo~~
Флэш заставил Драко о многом задуматься. Он действительно хочет дружелюбно общаться с Поттером? Заклинание Дамблдора вынудило его держаться более или менее терпимо с бывшим гриффиндорцем, но сможет ли он на самом деле побороть свою ненависть? Чего он от этого может лишиться, если попробует? Может ли он потерять свое лицо, сделав это? Он понятия не имел, но, для начала, Драко постарался быть настолько занятым, чтобы избегать этого придурка по мере возможности.
Целых два дня Драко смог сдерживать свой язычок и держаться от Гарри на расстоянии. Было тяжело избавиться от давно укоренившейся привычки, и ему пришлось несколько раз останавливать себя, чтобы не ляпнуть какую-нибудь грубость Поттеру. К счастью, Северус загрузил его работой, чему он был несказанно рад.
Как-то он решил, что вполне заслужил своими стараниями небольшую передышку, и поэтому наслаждался сигаретой в тишине у озера. Лето почти наступило, и он наблюдал за ярким закатом солнца над озером и западными горами. Он неохотно признался сам себе, что в Шотландии было все же что-то хорошее. Он редко мог найти такое уединенное местечко в Париже. Драко заметил своего бывшего недруга, бредущего в его направлении. Он разозлился, было, но быстро вспомнил о своем обещании, данном Флэшу. У Поттера есть столько же прав быть здесь, как и у него самого. Но, в то же время, ему не обязано нравиться его присутствие.
Гарри направился после уроков к озеру, надеясь найти тихое местечко для медитации среди деревьев. Он обнаружил, что, сидя на траве, слушая шорох волн озера и ощущая легкий ветерок, способен лучше расслабиться, и это вошло у него в привычку в последние несколько дней. В большинстве случаев ему везло, и местность оказывалась безлюдна, потому что основная масса студентов была занята домашней работой или другими делами. Он уже надеялся, что удача улыбнулась ему и на этот раз, пока не увидел вспышку светлых волос в лучах заходящего солнца. Рука человека двинулась, и он увидел огонек сигареты и легкий дымок от нее. Он почувствовал странное ощущение дежавю.
— Ма…Драко? — Он не собирался ничего говорить, но, сделав это, проклял мысленно чертово «Вокалисфавере». Только когда Малфой слегка кивнул в ответ, Гарри смог рассмотреть, что тот был одет в маггловские джинсы и кожаный пиджак. На мгновение он удивился, увидев Малфоя в маггловской одежде (хотя она на нем очень неплохо смотрелась), но отмахнулся от этой мысли, сконцентрировавшись на том, что тот ему говорил.
— Гарри, — последовал тихий ответ, и Малфой снова затянулся. — Разве ты не должен очаровывать массы своим великолепием или чем-то в этом роде? — Это было не самое благоприятное начало разговора, решил Драко, но и не совсем уж и грубое тоже. Он пытался — он обещал Флэшу сделать это.
— А ты не должен пыхтеть над котлами Снейпа? — отпарировал Гарри.
Драко фыркнул, усмехаясь. — Малфои не пыхтят, Гарри.
Гарри начал понимать, что их детские выходки и ехидные шпильки были успокаивающим защитным механизмом для них обоих, и заметил, что Драко тоже устал от них. Он уже видел, как Малфой общается с другими людьми, и знал, что тот вовсе не такой уж избалованный придурок, каким Гарри его всегда себе представлял. На это потребовалось время, но, наконец, он это признал. Кроме того, с ним было приятно поговорить. Он настаивал, чтобы Люк был вежлив, когда сам не может набраться смелости и сделать то же самое. «Меня ведь не убьет молнией, если я действительно буду вежлив с Малфоем?»
Отбросив свой укоренившийся скептицизм, Гарри полностью принял и оценил роль Малфоя во время войны. Он очень сожалел о том, что Малфою приходится мириться с ранением, как постоянным напоминанием о войне. Он чувствовал личную ответственность за каждую военную травму, и вид прихрамывающего Малфоя заставил его захотеть, чтобы все было по-другому. Малфой мог с легкостью достать его, но, казалось, его враждебность к Гарри уходила корнями намного глубже — настолько, что рядом с ним он становился совсем другим человеком.
— Ну, если ты не пыхтишь, тогда что же ты делаешь, Драко? Зачем ты это делаешь? — спросил он, помолчав немного.
— Делаю что? Курю, стою у озера, пошел в ученики к Снейпу? О чем ты спрашиваешь на этот раз, Гарри? — Драко пытался сдержать грубые слова, но совсем не ожидал от Поттера использования методов испанской инквизиции.
— Драко, ты не устал так относиться ко мне? Я знаю, у нас есть некоторые разногласия, но Дамблдор прав в одном: нам больше не по одиннадцать лет. Я слышал о твоей работе во время войны. Я видел, как ты разговариваешь с Ремусом. Я знаю, что ты на самом деле не такой уж придурок, каким хочешь казаться. Поэтому мне интересно, почему ты ведешь себя как кто-то, кем ты на самом деле не являешься?
Впервые Драко не смог придумать достойного ответа. «Почему я веду себя так? Я делаю это только из-за присутствия Поттера и потому, что ненавижу Британию. Смогу ли я избавиться от этих чувств и постараться быть самим собой?»
— Возможно, тот, кем я являюсь на самом деле, и тот, кем ты меня себе представляешь — совершенно разные люди. — Драко почувствовал дежавю, вспомнив подобный разговор, произошедший несколько лет назад, и знал, что цитирует себя самого, но сейчас эти слова были точны так же, как и годы назад. «Поттер считает, что знает меня, но он и понятия обо мне не имеет. Не думаю, что кто-нибудь знает меня по-настоящему, даже Северус». Он еще раз глубоко затянулся, наблюдая, как дым колечками поднимается изо рта и растворяется в прохладном вечернем воздухе. «Нет, это я, пожалуй, поторопился. Флэш знает меня, и я ему все еще нравлюсь. Флэш хочет, чтобы я был более терпимым с этим придурком. Я обещал ему, что постараюсь, но, по мне, пусть меня лучше треснет бладжером, и не раз. Но я дал обещание, а Малфои не нарушают своих обещаний — хотя бы, я не нарушаю».
Гарри услышал, как Драко глубоко вздохнул. — Или, возможно, я просто не знаю, как относиться к тебе по-другому, Гарри. Разве ты не можешь сказать того же самого о себе? — В словах не было ненависти, и Гарри даже почувствовал легкий намек на смирение. Драко, не ожидая ответа, выбросил бычок в озеро и, глянув в последний раз на Гарри, направился к замку. Кальмар, неусыпно следящий за чистотой озера, хлопнул по поверхности воды, выкидывая из озера в ближайшие кусты оскорбляющий его бычок. Гарри был ошарашен — не кальмаром, а Драко. Он размышлял над словами Драко, смотря ему в след. «Как он может заставить обычные джинсы превратиться в стильную вещь?»— спросил он себя. Его взгляд не мог оторваться от простых джинсов, обтягивающих привлекательную задницу Малфоя.
~~oo0oo~~
24 мая — суббота
Драко был рад вырваться в Хогсмид ранним субботним утром. Его сомнительное перемирие с Поттером продолжалось, и они смогли удерживаться в рамках приличия в школе. К счастью, они удачно избегали друг друга большую часть недели, что не могло не порадовать его еще больше. Дела у Драко шли довольно гладко — даже его сумасшедший сон обходился теперь без Поттера. Сон все еще оставался таким же притягательно-эротичным, но загадочный любовник приобрел неузнаваемые черты. Драко чувствовал, что это зацикленность на Поттере привела к тому, что и в снах его преследовало лицо этого придурка.
Это был последний выходной с выходом в Хогсмид для студентов перед экзаменами, и, несмотря на свое стремление хоть ненадолго вырваться из школы, Драко очень надеялся вернуться в замок прежде, чем орды студентов заполонят деревню. Немного поболтав с Алонисом Джиггером, он взял свои покупки и вышел из магазинчика. Завернув за угол, он вдруг окунулся в очень знакомый запах. Он закрыл глаза, глубоко втягивая аромат и счастливо улыбаясь. Кофе. Он на ходу развернулся, направляясь к цели своего страстного стремления. Он уже несколько недель не пил приличного кофе, и даже начал подумывать, что ему не удастся никогда снова вкусить этот нектар богов.
Драко так отчаялся из-за убогих попыток Добби сварить кофе, что уже успел смириться с предстоящим весьма долгим существованием без кофе. Отсутствие кофе вообще было лучше, чем плохой кофе. Арианна вняла его мольбам и прислала немного кофейных зерен. Если бы Эммалин не исчезла бесследно, то он попросил бы прислать ее особенную смесь. Он обнаружил источник великолепного запаха — тот исходил из магазина, который когда-то принадлежал Мадам Паддифут.
«Лист и бобы». Драко удивился, обнаружив, что внутри магазин декорирован в провинциальной французской манере. Также его удивили вывески над дверью: «Новый хозяин» и «Специальное Открытие».
Открыв дверь, он услышал знакомый звон колокольчика. Магазин был пуст, но он почувствовал себя так, словно вернулся домой — или хотя бы в Париж. Чудесно знакомая кофеварка стояла позади прилавка, а всю вторую половину комнаты занимало огромное количество книжных стеллажей. Чувство дежавю охватило Драко, когда он заметил знакомые книжные шкафы. Прежде чем успеть рассмотреть что-либо еще, он услышал, как кто-то вышел из складских комнат. Он моргнул несколько раз, и его челюсть устремилась к полу от шока.
— О, mon cheri, знаешь ли, тебе совершенно не идет такое выражение лица. Ты же не хочешь, чтобы к тебе в рот залезла заблудившаяся докси, правда ведь? — Эммалин улыбалась, направляясь к прилавку.
Драко прервал ее, — Какого черта ты здесь делаешь, Эммалин? Почему… — Его глаза сузились. — Ты же Эммалин, правда?
Она широко улыбнулась и погладила рукой его по щеке, а в ее глазах чертенята отплясывали джигу. — А ты сам как думаешь? — Эммалин заторопилась к кофеварке, руки автоматически принялись приготавливать кофе для ее шокированного гостя. — Я решила, что ты был прав, Драко. Магазин в Париже слишком велик для меня. Я, как вы говорите, решила немного уменьшить площади. Кроме того, я прибыла как раз вовремя. Ты выглядишь ужасно. Тебе не помешает хорошее питание, mon cheri. — Он ткнула палочкой его под ребра, а потом направила ее на коробки с книгами, которые мгновенно открылись, а книги полетели к книжным полкам.
— Но…но…
— О, да не удивляйся ты так. Вот, — она поднесла к его носу свежесваренный эспрессо. — Садись. Выпей это, а я пока все объясню. — Она подтащила его к ближайшему столику.
Драко не нужно было повторять дважды. Он наслаждался предложенным кофе, слушая ее.
— Магазин стал слишком большим, Драко. Мне все — от Жан-Поля, до моего колдомедика — твердили, что пришло время выйти на пенсию. Но ты же знаешь, какая я бываю упрямая — не могу перестать заниматься любимым делом. Мадам Паддифут — моя старинная подруга. Она хотела вернуться в Уэльс, чтобы проводить больше времени со своими внуками, вот я и купила ее магазин. Я подумала, что смогу немного оживить здешнюю атмосферу, добавив каплю европейской культуры в здешний старинный деревенский уклад. Кроме того, я была уверена, что ты просто не выживешь долго без частички Парижа поблизости, не так ли? Тебе нравится название моего магазина? — Она кивнула на вывеску. Еще один взмах палочки наколдовал тарелку с аппетитными булочками и маленькими фруктовыми тарталетками. Драко с жадностью схватил одну даже прежде, чем тарелка успела опуститься на стол.
— «Лист и бобы». Мило. Ммм, это блаженство. Они из кондитерской Гарольда? Но что теперь будет с твоим парижским магазином? Ты же не продала его? Моя студия…
— О, я сдала его в аренду. Перестань волноваться, мальчик. У меня здесь целая кипа книг для тебя. — Она вздохнула, направляя палочку на еще одну коробку с книгами.
— Мне остается только припомнить твою систему сортировки, да? — Он искренне улыбнулся. — Почему ты мне обо всем не рассказала? — Драко притворно надулся, но в душе он уже давно простил свою petite mere. — Арианна знала, да?
Эммалин кивнула. — Я хотела преподнести тебе сюрприз, и твоя подруга помогла мне сохранить это от тебя в секрете. Ты же удивился, mon cheri?
— И совершенно счастлив, — он тепло улыбнулся. Кофеин и удовольствие от изысканных пирожных струились по его венам. «Иногда кофе бывает лучше магии»,— подумал он, — «или даже секса».
— Я открыла магазин только этим утром. Мне повезло, я смогла собрать большинство этих книг в одном заброшенном поместье, поэтому мне не пришлось перевозить свои запасы из Парижа.
Драко мог только кивать, потому что продолжал усердно потчевать себя деликатесами. Если бы он закрыл сейчас глаза, то запросто смог бы представить, что вернулся домой. Пусть магазин и не был таким большим, как в Париже. Он был одноэтажным, и занимал лишь половину того пространства, что в парижском магазине было отведено под книжные полки. По периметру было разбросано несколько диванчиков для чтения с придвинутыми к ним столиками. Магазин выглядел очень привлекательным и гостеприимным, и Драко ни сколько не удивился бы, узнав, что хозяйка наложила на него несколько привлекающих чар. Он все еще не был уверен, не провернула ли она такое же с ним самим много лет назад в Париже.
— Я все еще не могу поверить, что ты все это сделал, не сказав мне ни слова! Ты — коварная старая ведьма. Это замечательно! Великолепно! И я уверен, твой магазин будет здесь популярен больше, чем ты можешь себе представить. — Его улыбка демонстрировала искренне удовольствие от ее появления в Хогсмиде.
Они поболтали еще, и Драко смог наконец-то расслабиться, что ни разу ему не удавалось в последнее время. Он почувствовал, как сильно успел соскучиться по дому. И смог оценить, как сильно его подавленное состояние зависело от этой тоски. Но все должно немного наладиться теперь, когда у него будет постоянный запас кофе, пирожных и отличная компания старого друга. — Но сможешь ли ты уговорить местных варваров пить кофе? — Драко подумывал рассказать Ремусу о магазине. Он убедился, что оборотень — начитанный человек со склонностью стремиться познавать что-то новое. Возможно, он сможет приобщить его к прелести кофе. А его мозг автоматически начал прорабатывать возможность добавить кофе в Аконитовое зелье, но он решил попозже детально разобраться, каким может оказаться полученный результат.
— Хотя, конечно, — медленно произнесла она, — если они и не смогут пристраститься к нему, у меня еще есть две сотни сортов чая.
Драко не мог поверить, что она скрыла такой важный факт, как свой предполагаемый переезд, от него. У него и мысли не возникло, что она подумывает открыть магазин в Хогсмиде, но впервые за несколько недель он был по-настоящему счастлив. Он даже вознамерился сегодня же затащить сюда Северуса. Драко уже приглядел для себя самый лучший столик во всем магазине — в самом дальнем углу. Он стоял на отшибе, но предоставлял прекрасный обзор всего магазина. Драко не сомневался, что будет устраиваться именно здесь при каждом удобном случае.
Отодвинув тарелку, он снова задумался о Флэше, и как будет здорово сидеть здесь и спокойно писать в дневнике. Эта небольшая частичка дома поможет ему пережить всю эту неразбериху в его жизни. Теперь, почему-то, даже присутствие Поттера не казалось таким тяжелым — он был «дома». У Драко совершенно вылетели из головы все планы о быстром возвращении в замок — он просто, расслабившись в уютном кресле, слушал последние сплетни в изложении Эммалин. Раскуривая сигарету, он не мог не улыбнуться, почувствовав, как некий знакомый комок шерсти с любовью трется о его ногу.
— Petite Amie! — Он не знал — то ли ему нахмуриться, то ли взять зверька на руки. — Куда ты убежала? Я уж думал, ты бросила меня, ты, маленькая шлюшка. — Он почесал странствующую кошку за ухом, и та приподняла мордочку от удовольствия.
— Думаю, она скучала по тебе, Драко. Она упрямо последовала за мной, когда я рассказала ей, куда собираюсь. — Эммалин поднялась и улыбнулась. — Конечно, не думаю, что я баловала ее хотя бы в половину так, как ты. А это что еще такое? — Эммалин нахмурилась и выдернула сигарету изо рта Драко и взмахом палочки уничтожила ее. — Я думала, мы договорились несколько лет назад, что ты больше не будешь курить. Теперь я понимаю, что приехала сюда как раз вовремя!
Он получил приличный нагоняй. Расстаться со старой привычкой будет очень непросто, но Эммалин умела добиться своего. Он кивал, слушая ее упреки — он уже бросил один раз, сможет сделать это и снова — когда придет время. Petite Amie, явно всем довольная, сидела у Драко на коленях и не протестовала против внимания, которое ей оказывали.
— Думаю, она хочет пойти с тобой в замок, Драко.
— Старушке Миссис Норрис ее появление может не слишком понравиться, но я уверен, что Petite Amie сможет поставить этот мешок с костями на место. — Он вспомнил, что не спросил разрешения привезти с собой какое-нибудь другое животное, кроме совы, но не видел в этом никаких для себя проблем — не в этом случае, когда десятки животных студентов беспрепятственно бродят по коридорам замка.
— Но, конечно, если тебе это запрещено, уверена, она не прочь и остаться здесь, со мной. Может, тогда ты будешь навещать меня почаще, — Эммалин улыбнулась.
Он встал и поцеловал ее в щеку. — Мне не нужно придумывать причины, чтобы навестить тебя, ты, старая ведьма.
Она в шутку хлопнула его по руке. Его ждали неотложные дела, и он с неохотой засобирался обратно в замок. Он решил прихватить с собой коробку с пирожными — Северусу должен оценить угощение, когда они встретятся сегодня после обеда. Драко повернулся, заслышав, что по улице уже идут первые группки студентов. Многих заинтересовал новый магазин, и Драко заметил Демьена Митчелла в тот момент, когда тот заглядывал внутрь через витрину. Он понял, что пришла пора уходить.
— Драко, — Митчелл кивнул ему, заходя в магазин без своих товарищей. — Что это за место? — спросил он.
— Это кофейня, Митчелл. Будь повежливее с владелицей. Если кто-нибудь обидит ее — я буду первым, кто об этом узнает, так что будь поосторожней.
— О, конечно. Могу я пригласить тебя на чашку чая, Драко? Мы могли бы поговорить — вспомнить былое… — Драко чувствовал, куда тот клонит, и понимал, что сейчас не время и не место для подобного разговора.
— Прости, Митчелл, но я только что закончил здесь все свои дела, и меня ждет профессор Снейп. Может быть, в другой раз? — Он кивнул и вышел, прихватив свои покупки, не желая выслушивать ответ. Разочарование явно проступило на лице юноши. Драко чувствовал себя неуютно и пытался понять, не были слова Флэша причиной такого его состояния. Молодой человек занимал все его мысли по дороге в школу. Он должен будет рано или поздно объясниться с мальчишкой, что совсем не заинтересован в их отношениях. Ему, конечно, льстило быть объектом чьей-то влюбленности, но чем быстрее это закончится — тем лучше. В спешке покидая магазин, он совершенно забыл о Petite Amie.
Но прежде, чем он успел от души отругать себя за забывчивость, с искренним удивлением обнаружил кошку, сидящей у ворот школы. Он не пропустил упрека, появившегося на ее морде, когда выкидывал окурок сигареты, которую курил по дороге из деревни. «Ну вот, теперь у меня есть сразу и Эммалин, и кошка, чтобы указывать, что мне делать. И еще кто-то будет удивляться, почему я предпочитаю мужчин?»
~~oo0oo~~
25 мая — воскресенье
Близилась перемена времени года, и Гарри, и Ремус, направляясь воскресным утром в Хогсмид, чувствовали ее во всем. Было еще только начало одиннадцатого, а солнце уже светило вовсю, и воздух уже настолько прогрелся, что Гарри снял свой пиджак.
Мысли Ремуса, определенно, были чем-то заняты, и он вытащил Гарри из-за стола прежде, чем тот успел проглотить больше одного тоста. Похоже, оборотень был крайне взволнован, но не чем-то плохим — по его лицу блуждало восторженное предвкушение. Он даже выглядел немного моложе. Не в первый раз Гарри замечал подобные перемены в своем друге. Улучшения в Аконитовом зелье определенно помогали Ремусу восстановить юношескую жизнерадостность, если можно было судить по наблюдениям Гарри.
Гарри уже предвкушал день, посвященный отдыху и праздному разглядыванию витрин деревенских магазинчиков. Он так загрузил себя работой, что и не заметил, насколько сильно устал. Но то была приятная усталость, что случается от работы, которой ты наслаждаешься. Всю дорогу он с восторгом рассказывал спутнику о своих студентах.
— …И, кажется, в последнее время у Доминик получается намного лучше. Клянусь, когда я впервые увидел ее, то с трудом мог поверить, что она до этого хоть раз сидела на метле, но теперь, наконец, она усвоила основные принципы. На уроках она действительно демонстрирует явные успехи. Думаю, из нее получится неплохой Сниматель заклинаний после окончания школы. О, но я давно хотел спросить тебя о Сайласе Стэгертоне, помнишь, о том тихом угрюмом рейвенкловце? Как ты считаешь, с ним все в порядке? Я имею в виду, он всегда был таким антисоциальным и интравертным? Мне кажется, это нездоровое состояние для четырнадцатилетнего подростка — быть таким взрослым не по годам, и, к тому же, страшно нелюдимым.
— Да, — ответил Ремус. — Я заметил, что он в этом году стал тише. Первые два года, что я преподавал здесь, он казался тихим и немного одиноким, но я еще присмотрю за ним — тогда и посмотрим. Кажется, я припоминаю еще одного своего студента, который был также слишком взрослым и одиноким в четырнадцать лет. — Ремус покосился на Гарри и заметил утвердительный кивок и ностальгическое выражение, возникшее на лице. — Хорошо, Гарри, что ты подмечаешь такие вещи, — продолжил он. — Это признак неплохого учителя, и я чувствую, что однажды ты найдешь отличное применение своим талантам.
Кажется, ноги сами понесли Гарри к «Сладкому Королевству», но Ремус остановил его и перенаправил в другую сторону. — Куда мы идем, Ремус? — Гарри стало любопытно, отчего на лице Ремуса утвердилось такое довольное выражение.
— Я подумал, что ты будешь не прочь попить чаю с одним или двумя свежими пирожными. Вообще-то, я хочу тебя кое с кем познакомить, Гарри, — загадочно добавил он.
— Правда? — Теперь уже Гарри был заинтригован. На долю секунды он подумал, что Ремус решил познакомить его с кем-то, кто мог бы захотеть встречаться с ним. Но потом решительно отмел эти абсурдные мысли. Он вскоре узнает, почему Ремус вел себя так загадочно. Проходя мимо «Трех Метел», Гарри вдруг подумал о том, каким Ремус мог бы быть без своего проклятия. Это была праздная мысль, но он не мог не спросить себя: а был бы его друг таким же, если бы не находился под влиянием Луны большую часть своей жизни?
Он удивился, обнаружив, что Ремус ведет его к новому магазину — «Лист и Бобы». Темно-зеленая дверь и стекла с фаской только намекали, какие сокровища скрыты за ними. Надпись на табличке за стеклом гласила, что ежедневно здесь можно будет отведать свежих пирожных. Ремус перевел взгляд с магазинчика на Гарри, вопросительно подняв бровь. — Ну что, зайдем?
Гарри жестом показал, чтобы Ремус зашел первым. Его обоняния коснулся аромат кофе, когда дверь открылась. Гарри мгновенно привлекла уютная и располагающая атмосфера магазинчика. Его слегка озадачило то, что вторая половина кафе походила больше на библиотеку — или книжный магазин — Гарри так и не понял. Хаотическая расстановка столиков и стульев, на его взгляд, повторяла бессистемное расположение книг на полках. Ряды книг уходили к самому потолку и, несмотря на явное отсутствие какой-либо системы, у Гарри создалось впечатление, что все находится на своих местах. Это в полной мере относилось и к сотне различных баночек всех форм и размеров, украшавших стену за прилавком. Они были заполнены столькими сортами чая, сколько Гарри ни разу прежде не доводилось видеть в одном месте. Блестящая кофеварка занимала лучшее место на стойке, и ее сияющая поверхность отражала яркие солнечные лучи, струившиеся в открытые окна.
Как и было обещано, немедленно обнаружился поднос, полный свежих пирожных. Некоторые покрывали шоколад или глазурь, на других красовались засахаренные кусочки фруктов, в то время как третьи были обильно украшены взбитыми сливками и сладким кремом. Гарри тут же признал, что это место куда лучше «Сладкого королевства». Рассматривая обстановку дальше, он вспомнил, что этот магазин когда-то принадлежал мадам Паддифут. «Источник всех моих самых впечатляющих триумфов с женщинами»,— подумал он, скривившись. Новое убранство сделало это место более привлекательным и менее претенциозным, чем он помнил. Он чувствовал, что здесь ему искренне рады, в отличие от мадам Паддифут с ее гнетущими занавесями и скучным ситцем.
— Ремус? Ремус Люпин? — Пожилая ведьма воскликнула в изумлении, выглядывая из-за прилавка. Ее глаза зажглись радостью при виде Ремуса, и Гарри увидел, как оборотень повернулся к ней с широкой улыбкой на лице.
— Очаровательно, Эммалин, — Ремус схватил ее за руку и сначала нежно поцеловал, а потом сгреб ведьму в теплые объятия. — Que vous apporte а Hogsmeade, petite mère?
«С каких это пор Ремус заговорил по-французски?» — спросил сам себя Гарри, недоверчиво разглядывая его. «Ну, я, хотя бы, совершенно точно знаю, что это французский язык». Он стоял, как загипнотизированный, пока Ремус общался с явно знакомой ему женщиной. «Кто она?» Нездоровое любопытство охватило его.
Некоторое время они продолжали свой разговор. Гарри не был против. Оказалось, что слушать, как оборотень говорит на иностранном языке, весьма… возбуждающе. Гарри совсем не следил за разговором, но быстро понял, что слушать голос Ремуса, говорящего на чужом языке, — самое чувственное происшествие, случившееся с ним в последнее время. Внезапно он ощутил, как волна возбуждения прокатилась вниз, в область паха, от одного только голоса его друга, говорившего с пожилой ведьмой. «Это язык так на меня действует, или сам Ремус?» Гарри закрыл глаза, пытаясь стряхнуть наваждение, но понял, что все равно слышит эти волнующие голоса.
Он мысленно обругал себя за то, что до сих пор думает о Ремусе такие вещи. Ему было трудно это принять, но ведь Ремус отчетливо дал понять, что не заинтересован в сексуальных предложениях Гарри. А между тем его начало затапливать нестерпимое ощущение сексуального желания, поэтому Гарри глубоко вдохнул и быстро принялся за мысленные упражнения по контролю.
Если Гарри справлялся с одним обстоятельством, заставлявшим его магию вырываться из-под контроля, то тут же возникало какое-нибудь другое. Сначала были эти Нео Пожиратели Смерти, затем Малфой с его вечной ухмылочкой. А теперь ему вновь стало трудно сдерживаться, но уже из-за Ремуса. В такие времена он был просто счастлив, что столь прилежно занимается упражнениями по контролю над своей магией.
Закрыв глаза, он попытался переключить свои органы чувств на другие раздражители. Он не мог прекратить этот разговор, будоражащий его мозг, но обнаружил, что бессмысленность слов для него оказалась довольно умиротворяющей. Успокаивающие запахи чая и кофе, и старых книг помогали Гарри отвлечь мысли и похоронить поглубже все несвоевременные сексуальные желания. Прикосновение руки к плечу вывело его из транса.
Он открыл глаза и обнаружил совсем рядом пожилую ведьму, пристально его рассматривающую. С первого взгляда Эммалин, когда Ремус представил ее, напомнила ему седую Молли Уизли, только в ее глазах светилось побольше мудрости.
— Эммалин, — Ремус снова заговорил по-английски. — Хочу познакомить тебя с моим очень хорошим другом Гарри. Гарри, это Эммалин.
Гарри пожал руку ведьме, и почувствовал, что ее пронизывающий взгляд оценивает не только его физические качества.
Ремус продолжил, — Я познакомился с Эммалин в Париже много-много лет назад. Она была так добра, что взяла меня под свое крылышко, когда я впервые прибыл в большой город.
— Я никогда не знал, что ты был в Париже, Ремус, — Гарри был искренне удивлен.
— Ну, это правда. Я там был. Я обнаружил, что темп жизни в этом городе сильно отличается от нашего, когда поехал туда после окончания школы. Я надеялся, что мое проклятие там примут лучше, но, к сожалению, я ошибался. На мое счастье, Эммалин приютила меня и помогла выдержать мое обучение.
Эммалин улыбнулась и продолжила его историю, — К сожалению для моего юного друга, здесь ему дали плохой совет. Париж и вся остальная Европа не слишком хорошо относятся к жертвам темных проклятий. — Голос Эммалин упал до шепота, произнося последние слова. Ремус кивнул.
— Мне повезло, что она сжалилась надо мной, поэтому я поселился в студии над ее магазинчиком на некоторое время.
— И ты уехал, даже не попрощавшись — я все еще не простила тебя! — Взгляд Эммалин вернулся к Гарри, которому было интересно слушать историю прошлой жизни Ремуса. — Послушай, Ремус, ты заставил меня забыть о хороших манерах. Вы оба должны сесть, а я приготовлю вам кофе, согласны? — она проводила их к ближайшему столику.
— Эээ, вообще-то, — перебил Гарри, — можно мне, лучше, чаю? — Он неторопливо обвел взглядом сотни сортов чая, прежде чем остановил свой выбор на «Оранж Пеко».
— И что ты думаешь об этом месте, Гарри? — Ремус, похоже, был немного напряжен.
— Необычное — это точно. Гермиона застряла бы здесь на сутки. Но, скорее всего, она захотела бы все здесь реорганизовать и придумала бы какую-нибудь каталогизирующую систему для книг. — Ремус кивнул, соглашаясь с Гарри. — Откуда ты узнал, что твоя знакомая здесь?
— О, я разговаривал с Драко, и он упомянул об этом месте. Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы понять, что оно принадлежит Эммалин. Это в ее стиле, Гарри, и еще я чувствую, что ты ей понравился.
Гарри вздохнул. — Я всем нравлюсь, Ремус. Я спаситель магического мира — что же во мне не любить? — ответил он с легким сарказмом.
— Гарри, она понятия не имеет, кто ты. Я представил тебя как просто Гарри. Эммалин сама отлично разбирается в людях. Она тебе никого не напоминает? — многозначительно спросил Ремус. Гарри кивнул. — Да, маму Рона. — Ремус согласился с ним.
Эммалин вернулась к столику, неся поднос с чаем и кофе, и всеми прилагающимися атрибутам. Напитки дополнял широкий выбор пирожных с прилавка, и Гарри понял, почему Ремус вытащил его из-за стола прежде, чем он успел позавтракать. Гарри никогда не мог сказать «нет» фруктовым пирожным, так же, как не мог согласиться, что шоколадные круассаны были пережитком прошлого.
В магазине было пусто, потому что большинство жителей деревни все еще спали, и Эммалин принесла и себе чашку кофе. — Итак, Арри, — она похлопала его по руке, — откуда ты знаком с Ремусом?
— О, мы знакомы довольно давно. Он был другом моего отца, вообще-то. После этого он был моим учителем, ну а теперь мы друзья и коллеги. — «Но я не отказался бы от большего»,— мысленно добавил он.
Эммалин удивленно приподняла бровь. — Боже, Ремус. И ты позволил этому красавчику ускользнуть сквозь пальцы и остаться с тобой просто друзьями? Ты меня удивляешь! — Ремусу хватило совести покраснеть от ее откровенного замечания, а Гарри еле удержался, чтобы не фыркнуть в чашку. «Она прочла мои мысли?»
Гарри не ожидал, что Эммалин сможет так смутить Ремуса. Она ему понравилось — очень! Он даже сам не заметил, как без какого-либо сопротивления позволил ей опекать себя. Ему потребовалось полчаса, чтобы понять, что вокруг него уже вовсю суетятся, одновременно скармливая ему пирожные.
— Эммалин, я уже сыт. Если я съем еще хоть одно, я взорвусь, как хлопковая коробочка. — Он похлопал себя по животу.
— Что твориться с этой современной молодежью? Ты забываешь кушать — ты слишком худ, просто чересчур, юный Арри.
— Я не худой, — проворчал он. — Я просто стройный. Это все — сплошные мускулы, Эммалин. Я много работаю, чтобы держать себя в форме.
— И в очень хорошей форме, mon cheri. Не смей переставать заниматься тем, чем ты там занимаешься, но тебе не помешает есть немного побольше. — Она надула губы. Он не смог сдержать улыбку, поняв, что Эммалин флиртует с ним.
Он воспользовался возможностью, чтобы просмотреть книги на стеллажах — его заинтересовало большое количество очень старых и редких томов. Несколько раз он обнаруживал себя, держащим целую охапку книг, которые ему хотелось купить, но заставлял класть их все обратно. Ему бы хотелось скупить весь магазин, если честно, но он сомневался, что в ближайшем будущем у него появится хоть какое-то пристанище.
Ремус и Эммалин вернулись к своему прерванному разговору, снова по-французски. Гарри было немного любопытно, что они обсуждают, но он решил, что Ремус перешел на родной язык Эммалин из вежливости. Если бы он додумался воспользоваться переводческими чарами, то услышал бы очень любопытный разговор. Но он предпочел вновь мысленно обратиться к медитации, пока не вернулась нежеланная реакция на голос Ремуса.
~~oo0oo~~
А у Ремуса была совершенно другая причина навестить сегодня Эммалин. Он не мог удивиться сильнее, узнав о присутствии Эммалин в Хогсмиде. Драко дал Ремусу такое подробное описание магазина и его владелицы, что не осталось никаких сомнений — это та самая ведьма, которая помогла ему в один из трудных периодов его жизни.
Он не был уверен, является ли ее присутствие совпадением, но ее появление здесь именно в это время показалось неслучайным. Если уж говорить начистоту, то Эммалин была самой загадочной ведьмой, которую он когда-либо встречал. С той минуты, как ему сообщили о ее появлении в Хогсмиде, он жаждал задать ей один вопрос.
— Ты ему довольно сильно нравишься, Ремус, — Эммалин взглянула на Гарри.
— Между нами ничего нет, Эммалин. Уж ты-то должна знать, почему. — Ремус не знал пока, стоит ли ему сердиться, но она умела притворяться святой невинностью лучше всех, кого он знал, вместе взятых.
— Что ты имеешь в виду, Ремус?
— Кому ты отдала мой дневник? — Он не собирался быть таким требовательным, но она вынудила его.
Эммалин замерла на мгновение, рассматривая молодого мага, изучающего полки. — Я не понимаю, о каком дневнике ты говоришь, Ремус. Ты оставил мне несколько книг, уезжая в Лондон. Та книга, о которой ты спрашиваешь, уже могла быть перепродана дюжину раз за это время.
Ремус не собирался сдаваться. — Я знаю, что ты отдала кому-то мой Journal Intime Partage, Эммалин. Я хочу знать, кому. Гарри не из тех людей, на чьих эмоциях можно играть.
Бровь Эммалин приподнялась. — О, значит вторая половина дневника теперь у него? — Казалось, теперь она повнимательнее присмотрелась к Гарри, но Ремус почувствовал, что ей уже и так это было известно. Ее уклончивые ответы очень раздражали Ремуса.
— Да, и я хочу знать, кому ты отдала мой дневник.
— Значит, он им уже пользуется? Что ж. — Ее глаза сверкнули.
— Эммалин, ты не можешь здесь устроить одну из своих глупых своднических игр. Я не позволю тебе вмешиваться в жизнь Гарри. Он слишком много для меня значит, — признался Ремус.
— Правда? — Она вновь обратила внимание на Ремуса, и тот подавил возникшее чувство вины. Он больше не был тем мальчишкой, которого могла запугать эта грозная ведьма, и он готов ей это доказать. — Что случилось с твоей половиной, Ремус? Почему он не здесь, не с тобой? — Она вопросительно приподняла бровь.
Ремус отвернулся. — Он умер, Эм. Я провел с ним только лет пять — в общей сложности — война и все такое… — Он запнулся, подумав о Сириусе.
Улыбка покинула ее губы ненадолго. — О, мне так жаль, Ремус. Прости старую идиотку. Конечно, ты сейчас был бы с ним, если бы мог. — Она снова посмотрела на Гарри. — И теперь этот молодой человек играет с твоими чувствами?
Он кивнул. — Да, мне нравится Гарри. Нравится так сильно, чтобы отвергнуть его, особенно, когда он не хочет сейчас ничего больше, кроме как быть со мной. Я знаю это, Эммалин, я чувствую его желание, которое постоянно исходит от него, но не могу этим воспользоваться, ведь так? — Ремус усмехнулся. — Конечно, теперь, когда дневники снова вмешались, я понимаю, что не смогу на долгий срок сделать Гарри счастливым. Может быть, еще слишком рано говорить о том, с кем он переписывается, но мы-то с тобой оба знаем, что должно произойти дальше. Я просто не хочу видеть его несчастным.
— Он не будет, — уверено сказала она.
— Тогда почему бы тебе не сказать мне, кому ты отдала дневник? — Ремус кружил вокруг интересующего его вопроса. Но он чувствовал, что она не собирается ничего ему об этом рассказывать.
Эммалин похлопала его по руке. — Ремус, mon cheri. Раньше дневники хоть раз ошибались? — Ремус старался забыть все о своей переписке с Сириусом. Но сейчас он сдался на милость своих чувств, мыслей и ощущений. Перед его мысленным взором вставали их письма, он вновь переживал их разговоры, словно это происходило лишь вчера, а не двадцать пять лет назад. А пронзительные голубые глаза все еще ждали его ответа.
Он слегка покачал головой и вздохнул. — Нет, Эммалин, они не ошибались. Но я беспокоюсь за Гарри. Он понятия не имеет о значимости…
— Уверена, что вскоре он узнает, если уже не выяснил все сам, — многозначительно сказала она. — Расслабься, Ремус. Позволь ему самому выяснить, чего он действительно хочет от жизни. Ему будет намного проще, если все произойдет само собой. Он узнает. Когда подойдет время, он все узнает.
Ремус кивнул, признавая свое поражение. — Хорошо, petite mere. Ты победила. Я не буду больше спрашивать. Но если он обидит Гарри хоть чем-то, я приду сюда и покажу, насколько велико мое неудовольствие.
— О, Ремус, что случилось с хорошими манерами мальчика, которого я когда-то знала? Ты же не будешь угрожать своей старой petite mere, правда?
— Может, и нет, но, опять же, я знаю, что волк во мне может с этим не согласиться. — Она приподняла бровь от этой явной угрозы. Как раз, когда они закончили, Гарри вернулся с парочкой книг, которые собирался приобрести. Эммалин сменила тему разговора и быстро перешла на английский.
— Арри, ты должен прийти, навестить меня снова. Подойди поближе, mon cheri. Мои глаза уже не так хороши, как когда-то. В последнее время мне так одиноко, и я сейчас слишком далеко от своего старого дома. — Она показала Гарри подойти поближе, чтобы она смогла рассмотреть его.
— Эммалин, — недоверчиво посмотрел на нее Ремус. — С твоими глазами все в полном порядке. Перестань с ним флиртовать. — Он не привык, чтобы развратные старые ведьмы пытались воспользоваться молодостью его друга.
— Что? — Гарри немного засмущался, но потом расхохотался, увидев покрасневшую, недовольную Эммалин.
— Что ж, ты слишком хорошо меня знаешь, Ремус. — Она надулась еще сильнее, но потом принялась быстрыми взмахами палочки убирать грязные тарелки и чашки.
— Насколько я понял, вы не любительница читать по чайным листьям, Эммалин, — Гарри заинтриговала эта старушка. Кажется, она многое знала о Ремусе, и была довольно милой. Было приятно пообщаться с кем-то, кто не придает большого значения его имени.
Эммалин рассмеялась. — Не смеши, Арри. Тассеография для непрофессионалов, дорогуша. Я предпочитаю книги, — категорично заявила она.
— Вы мне кое-кого напоминаете, — он закатил глаза при мысли о том, что Гермиона когда-нибудь станет похожа на эту старую ведьму. А может быть, и еще хуже, подумалось ему.
— Нет, я имею в виду — ты можешь многое узнать о человека по тем книгам, которые он читает.
— Правда? — Гарри стало любопытно. Это какой-то неизвестный способ предсказания?
— Не слушай ее, Гарри, — перебил Ремус. — Она постоянно сует нос не в свои дела и захочет узнать любые сплетни, которые сможет хоть как-то использовать. — Тон Ремуса был добродушным, и это подсказывало Гарри, что ей, скорее всего, можно доверять.
— Что ж, мне теперь, похоже, придется быть поосторожнее с выбором книг, да? — Он тепло улыбнулся. Он находил эту ведьму интригующей и непременно в будущем собирался снова навестить ее. Она вновь напомнила ему Молли, когда принялась смахивать несуществующие пылинки со своей мантии.
Он удивился, обнаружив, что они почти все утро провели с Эммалин, когда вышли на улицу под лучи полуденного солнца. Он просто наслаждался всем тем временем, что провел, отдыхая, с Ремусом и очаровательной старушкой. Он отлично провел время, и почти забыл, что это именно Драко рассказал Ремусу о необычном магазинчике. Подымаясь вверх по улице, Гарри внезапно понял, почему так уютно ощущал себя в компании Эммалин. Она ничего не сказала о его славе или шраме — ни разу! Ремус представил его как «просто Гарри». Кажется, она ничего не слышала о его подвигах, в отличие ото всех остальных людей, с которыми ему приходилось встречаться. Либо знала, но предпочла не обращать на это внимания, либо такие вещи ее просто не впечатляют.
И тогда Гарри решил, что будет проводить как можно больше времени с таинственной Эммалин в ее очаровательном магазине.
Хотя они и наелись пирожных с утра, Гарри чувствовал, что ему необходимо съесть что-нибудь более существенное. Запах чего-то аппетитного распространялся из окон «Трех Метел». Ремус хотел, было, присоединиться к нему, но потом с неохотой вспомнил, что у него оставалась куча сочинений на проверку, так что ему пришлось возвращаться в замок. Гарри предложил свою помощь, но Ремус только отмахнулся.
Гарри тоже не хотелось бы потратить на это весь день: погода была слишком хороша, чтобы упустить возможность полетать над озером и горами. Продолжительность дня намного увеличилась теперь, и вероятность долгого полета была очень заманчива.
Войдя в тихий паб, он заметил светловолосую шевелюру, владелец которой притулился в углу бара. Он вспомнил, что это Драко рассказал Ремусу о магазине Эммалин, и снова подумал о том, насколько же близкие отношения сложились у них с Ремусом. Его хорошее настроение от таких мыслей слегка понизилось. Он нахмурился, заметив молодого человека, разговаривающего с Драко. «Сегодня не хогсмидский день — что он здесь делает?» Заняв кабинку неподалеку от бара, он разглядел, что тем студентом был Демьен Митчелл — слизеринский староста и, возможно, один из самых талантливых ловцов, которых Гарри когда-либо видел. Мальчишка сможет в будущем сделать неплохую карьеру в профессиональном квиддиче. У него даже было достаточно высокомерия, каким славились профессиональные игроки.
Слизеринцы тихо беседовали, но Гарри успел заметить проскользнувшее по лицу Малфоя выражение неприязни, когда тот покачал головой. Движения Митчелла становились все более яростными, но Малфой упрямо отказывал в том, чего добивался от него студент. — Пожалуйста, Драко, — Митчелла немного повысил голос, и Гарри расслышал в нем отчаяние.
— Ты же знаешь, что я не могу, Демьен. А теперь, почему бы тебе не вернуться в школу? — слова явно Драко намекали, что их разговор окончен. Демьен сжал губы и уже приготовился, было, выдать следующую мольбу, но Драко резко взглянул на него. Мальчик со стуком опустил на барную стойку бутылку пива и вылетел из паба, только мантия развевалась за его спиной. А Малфоя, судя по всему, совсем не взволновала эта сцена.
«Черт возьми, что здесь произошло?»— Гарри заинтересовался увиденным, но пока продолжил прятаться за меню. Он чувствовал скверное настроение Малфоя, и не обманывался, что их магически навязанная взаимная вежливость сможет сейчас выдержать встречу. «Лучше сейчас избегать его, чем оказаться целью его проклятья»,— благоразумно решил он. Он наблюдал, как Малфой осушил свой стакан и затушил окурок сигареты, а потом надел перчатки и с непроницаемым выражением лица вышел вон.
Однако Драко был ошеломлен. Он был крайне недоволен, что Демьен Митчелл выбрал именно это утро, чтобы решиться предпринять какие-то действия, и вынудил Драко отклонить его, теперь уже высказанное в открытую, предложение о сексуальных отношениях.
— Ты избегаешь меня, Драко. — Демьен Митчелл присел рядом с ним в баре, в «Трех Метлах». Утром Драко проснулся с неприятным ощущением, что сегодня должно что-то произойти. Заметив чувственную усмешку на лице старосты, он понял, что именно это будет.
— Нет, вообще-то, Демьен. У меня просто много работы.
Митчелл заказал себе сливочного пива у веселой барменши. — Ты обещал мне, что мы наверстаем упущенное время. — Его голос зазвучал обиженно, но Драко неплохо знал, что тот может предпринять.
— Ну вот, теперь мы встретились — что именно ты хотел наверстать? У меня еще есть немного времени, прежде чем я должен буду вернуться обратно в замок, — произнес он.
Рука Митчелла приблизилась к пальцам Драко, и он наклонился, шепча, — Я надеялся, что наша встреча произойдет в более…уединенном месте. То, что я хочу наверстать, обычно не требует аудитории…если, конечно, ты не… — Ухмылка подростка напомнила Драко собственную. Он что, действительно так приподнимает уголок рта, когда пытается намекнуть на что-то непристойное — задался он вопросом.
Драко прикрыл глаза, потом глубоко вздохнул и заговорил, — Послушай, Митчелл…
— Пожалуйста, зови меня «Демьен».
— …Демьен, я знаю, чего ты добиваешься, но, прости, ничем помочь я тебе не могу. Боюсь, ты неправильно понял меня. Я не заинтересован в отношениях с тобой…не в таких, по крайней мере.
Вся радость исчезла с лица мальчика, когда он понял, что Драко дает ему от ворот поворот. — Но Драко, я думал…но мы привыкли…
Драко не хотел превращать этот разговор в долгий спор. — То, что произошло в прошлом — пусть там и останется. Кроме того, я сейчас зачислен в штат школы. Я не братаюсь со студентами, и у меня нет никакого желания рисковать своей карьерой только потому, что у тебя стоит, и ты считаешь, что я стану неплохой зарубкой на ножке твоей кровати.
Мальчик отпил сливочного пива, явно набираясь смелости для дальнейших уговоров. — Пожалуйста, Драко. — Голос Митчелла стал немного громче, и Драко надеялся, что другие посетители не смогут услышать их разговор. Естественно, в самый неподходящий момент обнаружилось, что Поттер затаился в углу паба и, без сомнения, слышал их неприятный разговор.
— Ты же знаешь, я не могу, Демьен. А теперь, пожалуйста, почему бы тебе не вернуться в школу? — сказал свое последнее слово Драко. «Ну вот, я его опустил. Но я действительно старался не быть с ним слишком жестоким. Возможно, теперь он меня ненавидит и уже ищет способ припереть к стенке. Я знаю, что сам так бы и поступил, если бы был настолько же влюблен». Демьен бросил на него взгляд, в котором был лишь намек на обиду, а потом поставил со стуком пустую бутылку из-под сливочного пива на барную стойку и вылетел вон из паба в самом дурном настроении.
Медленно возвращаясь в замок, Драко вспоминал их разговор и удивлялся, почему плохое предчувствие так не прошло. Даже если он и знал, что поступил правильно, отвергнув Демьена Митчелла и его нежелательную влюбленность, то почему у него теперь такое ощущение, будто он этим все только ухудшил? Но он выкинул такие мысли из головы перед разговором с Флэшем. Он был уверен, что друг будет им гордиться. Теперь, когда его мысли каждую секунду не возвращались к образу Поттера, он снова подумал о своем друге и настроился выяснить о нем побольше сегодняшним вечером.
~~oo0oo~~
Я не желаю сегодня разговаривать о чем-либо, хоть сколько-нибудь серьезном, Флэш.
Ты ведь не пытаешься чего-то избежать, правда?
Нет, у меня просто возникло такое ощущение, что все то, о чем мы говорили в последнее время, уж слишком серьезно. Я вынужден был сегодня сделать нечто довольно мерзкое и весьма неприятное, так что теперь мне хочется просто чего-то легкомысленного. Мне необходимо отвлечься.
Что ж, могу тебе это устроить — я умею быть легкомысленным. Но прежде, чем мы этим займемся, не поделишься ли со мной, что же такое тебе пришлось сделать?
О, этот негодник, наконец, сделал первый шаг, и мне пришлось ему отказать. Он не очень-то этому обрадовался.
Что ж, большинство молодых людей тяжело переживает отказы, если мне не изменяет память. Сколько ему лет?
Недавно исполнилось восемнадцать.
В этом возрасте, ведь, только заканчивают школу!
Да знаю я, поэтому и чувствую себя не в своей тарелке — из-за возраста я и отказал ему. Конечно, один глупый приросток между ног думает совершенно по-другому.
Да, нам прекрасно известно, что у этого глупого приростка есть свой собственный мозг, и он способен принимать шокирующие решения, когда ему позволяют думать самому…ну, иногда. У моего, правда, время от времени случаются неплохие идеи.
Видишь, ты уже умудрился рассмешить меня. Спасибо, Флэш. Но мне теперь стало интересно, когда это у меня успела отрасти совесть, уверенная, что заниматься сексом с подростками — не самая удачная мысль. Не так давно я бы втрахал его в ближайшую поверхность через минуту после предложения.
В определенные периоды жизни мы все были такими. Это заложено в человеческой природе — нас привлекает кто-то физически совершенный. Даже если ты знаешь, что связываться с ним — не самая лучшая идея. Думаю, именно поэтому я считаю нашу дружбу с тобой чем-то абсолютно иным. С каждым нашим разговором я все отчетливее понимаю, что ты нравишься мне все больше и больше, пусть мы с тобой никогда и не встречались. Но, даже принимая во внимание все эти условности между нами, мысль о том, что нам было бы неплохо вместе, приходила мне в голову…довольно часто.
Знаешь, должно быть, между нами есть какая-то странная ментальная связь — я тоже только что подумал именно об этом. На данный момент ты мой самый близкий друг. Я могу рассказать тебе о таком, о чем даже язык не повернется сказать кому-то еще. Меня всегда привлекает в потенциальных партнерах физическая сторона, поэтому у меня редко случаются отношения с кем-то некрасивым. Но потом, в конце концов, я всегда обнаруживаю, что этот человек не отвечает каким-то другим моим стандартам. Антонио был великолепен, остроумен и весел, но ему недоставало способности вести интеллектуальные разговоры. Жан-Поль…ну, давай не будем пока вспоминать о его недостатках — слишком это было недавно.
Я тоже хотел бы по другим признакам выбирать себе партнеров, но ты знаешь все об Олли и моих глупых идеях.
Это не глупо — хотеть определенных вещей от жизни, Флэш. Я все еще пребываю в стадии выяснения, чего же сам от нее хочу. В этом мне поспособствовало несколько событий, которые я был не в состоянии контролировать, но я учусь. Вот только на этой неделе я понял, что мне тебя очень недостает, когда мы с тобой не общаемся.
О чем это ты говоришь, Люк?
Тебе не удастся с помощью этой хитрости выпытать у меня то, о чем я не собираюсь писать, Флэш. Знаю, что эта книга вытащит из меня все, что я попытаюсь скрыть. Я просто заранее хочу тебя предупредить, что не собираюсь случайно проболтаться и выставить себя дураком, сознавшись в том, что мне кажется, будто именно тебя я представляю, думая о своем будущем партнере. Merde! Чертов дневник. Если бы он не был единственным способом общения между нами, я бы избавился от него уже давно.
Я чувствую то же самое, Люк, но я уже говорил тебе об этом. Сначала мне казалось странным, как я могу представлять тебя в таком качестве, если мы с тобой даже не знакомы. Я хочу сказать: я не знаю тебя лично, но одновременно знаю тебя так хорошо. В этом есть какой-нибудь смысл?
Я очень рад, Флэш. Не меньше одного раза в день я думаю о том, что мне хотелось бы что-то с тобой обсудить; и тебе ни к чему знать, как мне хреново, когда у нас нет возможности пообщаться. Думаю, именно поэтому я с головой окунулся в работу и так напряжен.
Признаюсь, все это время я боялся, что мог напугать тебя своими слишком откровенными предложениями. В последнее время это очень меня беспокоило. Я не удивился бы, если б ты отказался из-за этого общаться со мной.
А кому еще ты нашептываешь свои предложения, Флэш? Я искренне ревную. А со мной лучше не связываться, когда я в ревнивом настроении. Я могу быть довольно жестким. Познакомь меня с ним, и он получит парочку очень неприятных проклятий, которые заставят его пожалеть, что он вообще родился на свет.
О, расслабься, но временами напоминай мне никогда не злить тебя. Я могу только предполагать, о каких заклятьях ты говоришь, но меня начинает крючить от одной только мысли. Я имел в виду то время, когда флиртовал со своим старом другом — ты же помнишь, я рассказывал тебе? Это добавило мне проблем, потому что теперь я с ним работаю. Кажется, мы пережили возникшую между нами неловкость, но мне до сих пор приходится запрещать себе желать его. Не знаю, сможет ли он когда-нибудь посмотреть на это так же, как я. Я, конечно же, в состоянии принять его решение, и понимаю, что было бы здорово, если бы мы были друзьями, как раньше, но я точно не скажу «нет», если он вдруг передумает.
Да, я помню эту историю. Тогда все в порядке. А я уж начал думать, что у тебя есть еще парочка дневников, в которых ты пишешь всякие милые глупости другим незнакомым мужчинам или женщинам. Знаешь,…я понятия не имею, что заставило меня такое подумать, но это определенно от ненадежности нашей связи на этих страницах. На самом деле я сомневаюсь, что вокруг много таких дневников. Мне говорили, что они обычно принадлежат старым чистокровным семьям, но я никогда не видел ничего подобного в нашей семейной библиотеке. Мама говорила, что у ее кузена был один такой дневник, принадлежащий его семье, но я не знаю, существовал ли такой в семье моего отца. Тем не менее, в списке того, что я должен буду сделать в следующие несколько лет, нет посещения библиотеки Поместья.
Знаешь, мне, на самом деле, очень хочется узнать, какие именно заклинания наложены на эти дневники. Специалист по снятию заклятий осматривал его, и сказал, что он безвреден, но теперь я уже в этом не уверен. В нем скрыто гораздо больше магии, чем кажется на первый взгляд. Это и удерживает меня от дальнейших исследований. Я не хотел бы лишиться связи с тобой, Люк, и никогда не простил бы себе ее потери из-за своего неуемного любопытства.
Мне бы тоже этого не хотелось…
Так когда ты собираешься дать мне свой каминный адресок, чтобы мы смогли потрахаться и разрешить эту проблему?
Ты неисправим, Флэш, и это одно из твоих лучших качеств.
А твое — игнорировать все без исключения мои предложения, что немного раздражает меня время от времени, но я все же люблю тебя за это. Как бы мне хотелось, чтобы и мой маленький «друг» мог с такой же легкостью отмахиваться от подобных предложений.
Гарри вдруг замер, посмотрев на только что написанные слова: «…я все же люблю тебя за это». Его сердце сильно заколотилось, когда он осознал другое значение своих слов, а заодно и ту реакцию, которую они могли вызвать у Люка. Он действительно не хотел потерять эту связь с другом, но уже начал волноваться, что именно этими словами все и закончится, если он позволяет таким чувствам прорываться на бумагу. Но глубоко в душе он спросил себя…он действительно чувствует это к Люку? Действительно ли у него было столько чувств, такая глубокая привязанность? Он раздраженно покачал головой и сосредоточился на ответе Люка.
Я думал, мы не собирались разговаривать о серьезных и значимых вещах сегодня, Флэш. Но мы снова умудрились угодить в эту ловушку, и я считаю, что во всем виноват дневник.
Да, давай обвиним во всем магический артефакт! Так на какие легкомысленные темы ты хочешь поговорить? О вязании или, возможно, трахе? Я уже убедился, что если мы начнем обсуждать вина, то никогда не договоримся, потому что здесь наши вкусы категорически не совпадают.
Вязание или трах? Я не удивился насчет траха — кажется, у тебя все мысли идут в одном направлении, но ты сумасшедший, если думаешь, что я буду тратить первоклассные чернила на обсуждение вязания! Думаю, я лучше попробую выяснить что-нибудь интересное о тебе. В тот раз я узнал, что ты пьешь помои вместо вина, поэтому очень надеюсь, что твой вкус в мужчинах намного лучше. Расскажи мне, какие тебе нравятся мужчины?
Желательно голые и всегда готовые, для начала.
Знаешь, я ожидал от тебя подобного ответа. Я просто хочу узнать, раз уж ты сказал, что тебя всегда привлекали симпатичные мужчины, какие именно физические качества тебе нравятся больше. Ты предпочитаешь сильных, покорных, мускулистых, стройных, высоких, низких…?
Я сразу понял, что ты имел в виду. Просто не смог упустить возможности сострить. Вообще-то, нет определенного типа мужчин, который бы мне нравился больше всех прочих. Я, правда, никогда специально об этом не задумывался. Я сейчас пытаюсь прикинуть, что общего было в моих прошлых «трофеях», и, как ни крути, выходит, что они были очень разными. Думаю, иногда я просто беру то, что предлагают, если, конечно, он не смахивает на тролля. Троллей точно вычеркиваю. Чарли — сильный и мускулистый, но Олли не был особенно крупным. А насчет парня из сна…не знаю.
А как насчет твоего первого? Каким был он? Что тебя привлекало, когда ты был нервным, возбужденным подростком? Просто мне интересны твои давние, ужасные воспоминания. Только Мерлину известно, как часто в последнее время мне приходится иметь дело со своими собственными.
Что, мой первый? Хммм, дай-ка подумать. Это было так давно, еще в школе — о, да, теперь я его вспомнил. Не могу рассказать много — он был на год младше, и гей, а в то время мы оба были так возбуждены, что только это и имело значение.
Гарри уже давно успел позабыть о своих глупых отношениях с надоедливым Захарией Смитом — это было так давно. Смит в то время был очень заинтересован Мальчиком-который-выжил. Несмотря на неумелые поглаживания и отвратительный секс это заставляло его чувствовать себя желанным, пусть и на краткий миг. К сожалению для Гарри, Смиту хотелось лишь раструбить о предпочтениях национального героя публике, что преподало Гарри хороший жизненный урок.
Там уж точно не было великой страсти. Несмотря на весь ужас первого раза, все закончилось обычной подростковой бестолковщиной. Было даже хуже, чем мой первый поцелуй с девчонкой. Это еще одно событие моего прошлого, которое лучше не вспоминать. А теперь твоя очередь. Я помню, ты говорил — у тебя была невеста, но когда ты впервые понял, что стоит попробовать поиграть за другую команду?
Ну, я сразу занимался сексом как с мужчинами, так и с женщинами. Это тоже произошло в школе. Я был в душе после квиддичного матча, когда впервые понял, что могу возбудиться от вида мужского тела.
Драко вспомнил то время. Это был квиддичный матч на пятом курсе — тот, на котором Поттер ударил его. Его очень мало волновала боль от удара — все, что он помнил — ублюдка за это вышвырнули из команды. Такое окончание игры было для него самым счастливым.
Я поцапался с противником…по-маггловски. Он начал первым и получил удар под дых.
Значит, вот, как ты обнаружил, что тебе нравится грязная квиддичная игра? Все эти метлы, смазка и слегка модифицированные «смягчающие чары»?
Да, можно сказать и так. Все эти общие душевые не оставляют простора для воображения, и я чертовски возбудился от вида двух игроков своей команды, которые по-своему отмечали окончание игры. Тогда меня пригласили присоединиться. Остальное, можно сказать, вошло в историю. Они были великолепны.
Драко все еще помнил, как выглядели Майлс Блетчли и Кристиан Уорингтон, когда он застукал их за празднованием изгнания Поттера и близнецов Уизли из гриффиндорской команды. Кристиан был хорошо сложенным молодым человеком, весьма популярным в Слизерине. И Драко получил яркое представление, почему именно он был настолько популярен. Войдя в душевые после игры, он застал их в ролях загонщика и вратаря. Член Уорингтона был полностью засунут в задницу Блетчли. Гипнотический вид его члена, скользящего в красноватое отверстие Блетчли, был таким завораживающим, что Драко просто впал в транс. Вскоре он почувствовал, что поглаживает свой член в такт толчкам — наблюдая за ними в возбужденном восхищении.
Спаривающаяся парочка заметила Драко, и вместо того, чтобы прогнать, Уорингтон осмотрел возбужденного ловца и усмехнулся. Десять минут спустя член девственного Драко занял место органа Уорингтона, а его собственная задница впервые заполнилась солидным, длинным членом Кристиана. Некоторое время спустя, кончив, он понял, что сегодня испытал нечто, что обязательно повторит снова.
Конечно, позже он делал это, занимаясь любовью с Дафной. Это было приятно, но и близко не стояло с тем возбуждением, которое он ощутил с Уорингтоном и Блетчли. Он любил Дафну, по крайней мере, он так думал тогда, но если уж быть откровенным с самим собой, то приходилось признать, что, если бы Дафна не умерла, то еще не известно, как бы сейчас складывались их отношения.
Он вздохнул, опрокидывая бокал в рот и допивая остатки вина. «Теперь это все уже не важно. Дафна давно мертва, а я здесь разговариваю с единственным мужчиной, который, кажется, понимает меня».
Значит, твой первый секс был втроем? Ого…Думаю, что ты, как и я, предпочитаешь забыть свой первый раз?
Да не то, чтобы забыть…Неужели можно забыть, как ты впервые почувствовал, как длинный горячий член входит в тебя? Это ни с чем не может сравниться — разве что, когда твой собственный член погружается в жаркую тугую задницу!
Прости…о чем я говорил?
Не знаю, но чтобы это ни было, я соглашусь с тобой полностью. С этим точно ничто сравниться не сможет.
Сомневаюсь, что у меня появится когда-нибудь еще шанс повторить все это снова. Они оба погибли на войне.
«Один из них был Пожирателем Смерти и умер от моей собственной руки»,— Драко помнил предательство Блетчли. Конечно, это случилось сразу после того, как Блетчли убил Уорингтона — прямо на глазах Драко. Блетчли знал, что Драко не слишком верен Темному Лорду. К сожалению, убийство Блетчли не было самым неприятным, что Драко довелось пережить на войне.
Ох, прости!
Не нужно извинений — один из них оказался Пожирателем, и я убил его своей собственной палочкой.
О, черт, теперь мне действительно ужасно жаль. Я не хотел будить у тебя ужасные воспоминания.
Все нормально. Мне ничуть не жаль. Все это было так давно, что уже забыто. В любом случае, теперь мы оба знаем самые темные тайны нашего первого сексуального опыта. Но вот что мне действительно интересно знать — чем именно тебя можно возбудить почти мгновенно. Есть что-то, от чего у тебя моментально встает член?
О-ох, знаешь, иногда глупому аппендиксу между моими ногами не нужно какой-либо причины, чтобы затвердеть, но есть кое-что, что я выяснил не так давно. Возможно, ты будешь смеяться. Я недавно слышал, как мой друг говорил по-французски. Его голос звучал совершенно иначе, и это моментально меня возбудило. Я слышал раньше другие иностранные языки, поэтому уверен, что это не действие незнакомой речи, а именно звуков французского языка.
Ahh, le français, la langue de l'amour. Je pense que c'est totalement compréhensible d'être excité par quelqu'un parlant les mots doux d'amour dans la plus belle langue parlée par tous. Je suis étonné que vous n'avez pas fait un charme de traduction et n'avez pas écouté à leur conversation. Mais je suis curieux pour savoir si lisant la langue écrite vous tourne aussi sur.
Здорово, Люк, теперь ты еще начал запудривать мне мозги! Я попытался воспользоваться переводческими чарами на дневнике, но они не сработали. Так что я понятия не имею, подкалывал ты меня, проклинал или пытался возбудить, но письменный французский на меня не подействовал. Кажется, мне знакомо только одно слово из каждых пяти или шести.
Прости, Флэш, я должен был догадаться. Я не подумал, что переводческие чары не сработают. Я написал «Ах, французский, язык любви. Думаю, это вполне оправданно — возбудиться оттого, что кто-то произносит мягкие слова любви на самом красивом языке на земле. Удивлен, что ты не воспользовался переводческими чарами и не подслушал, о чем они говорили. Но мне любопытно узнать, встает ли у тебя от чтения написанного на этом языке».
Теперь я знаю, что только звук французской речи так влияет на меня. Было бы интересно послушать, как ты сам произносишь то, что написал, вообще-то. А что тебя возбуждает в последнее время? Кроме того, о чем мы не будем говорить — снах и тому подобном.
Ну, должен признаться, что после моего визита в Марракешь я начал восхищаться руками. Длинные пальцы, уверенные в том, что творят. Я несколько раз ловил себя на мысли, что присматриваюсь к рукам мужчин и задаюсь вопросом — принадлежат ли эти руки требовательному или покорному мужчине? Будут эти пальцы мягкими и легкими, или же грубыми и жесткими?
О, да! Руки — определенно та черта, которую я обязательно отмечаю (вообще-то, это началось с тех пор, как ты рассказал о руках Жан-Поля). Конечно, мои собственные просто великолепны в последнее время, пусть и испачканы слегка красными чернилами. Могу заверить тебя, что они довольно уверенно знают, как пройтись по упругому телу. Хотя, после всех тех физических упражнений, что мне приходится выполнять в последнее время, им бы не повредил смягчающий лосьон.
Нет, воспользуйся лучше гелем из побегов глобатониуса.
Из чего? Понятия не имею, что это такое.
Глобатониус — это суккулент, который любит прохладный климат — здесь, в лесах, его полно — тебе просто нужно знать, где искать. Поосторожней с его шипами — они прямо так и норовят уколоть тебя. Но если ты умудришься отжать из него сок, то сможешь сделать отличный лосьон для рук. Тебе нужно просто смешать его с мякотью флоббичервей, и довести смесь до кипения…
Верю тебе на все сто, Люк. А можно его где-нибудь купить? Сомневаюсь, что смогу сам это приготовить.
Ой, прости, что-то на меня внезапно накатило лекторское настроение. Да, ты можешь его купить в лавке на Диагон-аллее, но иди в «Слизни и Джаггер», а не в «Клоторн и Хоугс». Ты можешь купить там совсем не то, что написано на этикетке. Это тебе так — для информации.
Буду иметь в виду, спасибо за совет. А сейчас я, по-моему, уже слишком устал, думаю, мне пора отправляться спать. Надеюсь, мы говорили на достаточно легкие темы, чтобы отвлечь тебя от серьезных проблем? Зато теперь я уверен, что у меня будет довольно впечатлений, чтобы продержаться целую неделю.
Да, спасибо, Флэш. Ты меня отлично отвлек, и я не буду ни о чем таком думать. Попытаюсь забыться. Думаю, я еще почитаю перед сном. Я нашел один маггловский магазинчик, и у меня теперь целая коллекция маггловской фантастики, весьма интригующая, надо сказать.
Да, некоторые романы очень заманчивы, правда? Ты знаешь, что некоторые из их авторов — волшебники?
Да. Я читаю книгу под названием «Чародей». Ужасно интересно.
А, думаю, я читал ее. Там парень — ученик чародея — Паг?
Именно. Тебе нравится маггловская литература?
Вообще-то, да, должен признаться, ее я читаю больше, чем магическую. У меня не было возможности много читать, пока я рос. К тому времени, как я увлекся чтением книг, меня окружали маггловские романы. Обожаю серию Роберта Джордана — «Колесо времени».
О, я начинал ее читать. Уверен, что автору известно о магическом мире. Я сдался после третьей книги — не потому, что они плохие, а потому, что мне показалось, будто он пытается возвеличить главного героя. Если бы я не был уверен в обратном, я бы решил, что он попытался взять подвиги Гарри Поттера за основу и приукрасить их, превратив все в фантастическую эпопею. А такое читать мне совсем не хочется. Мне было достаточно войны и без какого-то придурка, восхваляющего ее.
Никогда не смотрел на это с такой точки зрения. Мне просто нравится экшн.
Но в этих книгах действия развиваются слишком медленно, и редко бывает, чтобы проблемы в них решались моментально.
Как в настоящей жизни, не так ли?
Думаю, да. Возможно, когда-нибудь я снова перечитаю их, но в настоящий момент я полностью погружен в воображаемый мир Мидкемии.
Отлично. Я не буду тогда говорить тебе о дюжине сиквелов к этой книге…
Флэш! Мне совсем не нужно было об этом знать…Я бы проклял тебя, но ты уже прочел книги Роберта Джордана. Это и так достаточное наказание!
Драко вздрогнул от громкого стука в дверь.
Можешь немного подождать? Кто-то стучится в дверь.
Без проблем, Люк.
Драко выбрался из своего удобного кресла и с удивлением обнаружил за дверью Ремуса.
— Ремус? Все в порядке? Заходи, — Драко разглядел озабоченное выражение на лице оборотня.
— Не пугайся, ничего смертельного не случилось, Драко. Уверен, что это не Аконитовое зелье так повлияло, но я просто подумал, что тебе стоит об этом знать — весь день у меня зудела кожа, и, кажется, появилась небольшая сыпь. — Он закатал рукав мантии и показал неприятное на вид пятно. — Оно появилось только сегодня вечером, и я не знаю, поможет ли это тебе понять или помешает…
Драко прервал его взволнованную речь, — Успокойся, Ремус. Мне нужно будет посмотреть повнимательнее и выяснить причину. Хочешь бокал вина? — Драко предложил Ремусу сесть и наложил на свечи заклинание, чтобы поярче осветить комнату.
— Спасибо, — Ремус сел за стол, ожидая Драко. Он был впечатлен качеством мебели в комнате. Она не была вычурной, но ему показалось вначале, что такая обстановка была для Драко слишком примитивной. Но чем лучше он узнавал Драко, тем отчетливее понимал, что вкус у этого молодого человека совсем не такой кричащий, как у его отца, и он не стремится демонстрировать свое богатство. Он явно унаследовал стиль и грацию от матери, которая — несмотря на свой неудачный брак — всегда ценила простоту и стиль.
Он обнаружил богатое разнообразие книг на полке, а потом улыбнулся, заметив замусоленную маггловскую книжку на столе. Он еще поговорит об этом с Драко, попозже.
Драко вернулся и протянул ему бокал вина. — Думаю, нам стоит выяснить, чем ты занимался в последнюю пару дней, я вот только схожу в кабинет и возьму свои записи. Возможно, у тебя появилась аллергия на одну из цветочных основ, которые я включил в состав зелья в прошлом месяце. Мы выясним причину. Я только сообщу другу, что у меня появились неотложные дела — и буду весь в твоем распоряжении. — Он искренне улыбнулся, и Ремус понял, что ученик Мастера очень серьезно относится к своему делу.
— О, черт. Прости, я чему-то помешал? — Ремус глянул в сторону камина, но там никого не было.
Драко отмахнулся, садясь за свой стол. — Все нормально, он понимает такие вещи. Просто дай мне пару минут.
Работа зовет, Флэш. Ко мне пришел человек, которому срочно нужна помощь. Возможно, у него аллергия на одно из моих зелий. Мне лучше незамедлительно этим заняться. Спасибо за то, что приободрил меня сегодня. Мне это было очень нужно.
Без проблем, Люк. Это мне нужно тебя благодарить. Вообще-то, я жутко устал, поэтому просто смажу руки мазью, или что ты мне там рекомендовал, и отправлюсь спать. До встречи на следующей неделе, Люк. Надеюсь, она будет удачнее предыдущей. Счастливо, Люк.
Спокойной ночи, mon ami.
Adieu, Флэш.
Ремус сначала нахмурился, задумавшись, с кем мог разговаривать Драко. «Конечно же, у него нет телефона — они не работают в Хогвардсе». Затем он испытал сильнейший шок, поняв, что Драко пишет в книге. Сердце Ремуса замерло в груди, и он поднялся, чтобы разглядеть книгу получше.
Конечно же, это просто совпадение, что Драко пишет в книге, общаясь с другим человеком. Ремус увидел саму книгу, и его и без того уже шокированное сердце снова пропустило один удар, когда Драко эту книгу захлопнул. Ремус закрыл глаза, окончательно поняв, что это такое.
Он знал каждый дюйм этой книги — таская ее с собой почти два года к ряду. Это был его дневник — его старый дневник. Эммалин отдала его старый дневник Драко.
И Драко писал в нем.
Гарри.
Драко Малфой переписывается с Гарри Поттером.
И они были половинками одной души.
Ремус молча стоял, осмысливая громаднейшее значение этого факта.
Драко был озадачен. Ремус стоял, уставившись на его дневник. — Ремус?
Оборотень вырвался из собственных раздумий, когда Драко заговорил. — Ох, прости, я просто заметил твой Journal Intime Partage. Он напомнил мне о том, который когда-то был у меня.
Глаза Драко зажглись. — Правда? Как интересно. Я о них почти ничего не знал, пока один не попался мне в руки. Это был тот еще сюрприз, когда я обнаружил, что разговариваю с другим волшебником с его помощью. Тот, надо сказать, оказался довольно интересным парнем.
Ремус оказался на распутье. Стоит ему что-нибудь сказать Драко? Или Гарри? — Значит ты, эээ, не встречался со своим загадочным корреспондентом? — Ремус уже знал ответ.
— Нет, еще нет. — Казалось, Драко был расстроен этим фактом. — Значит, у тебя тоже был такой? И с кем ты переписывался? С кем-то, кого ты знал — мне жутко любопытно.
Ремусу совсем не хотелось отвечать на все эти вопросы, и он непроизвольно прикоснулся к рисунку на обложке. Он почувствовал магию, которой была прямо-таки пропитана обложка, и на краткий миг ему почудилось, что если он откроет дневник, то сможет поговорить с Сириусом. Ком застрял у него в горле. «Проклятые магические артефакты! Почему они выбрали Гарри? Чтобы помучить его? Как он отреагирует, узнав, что все это время разговаривал с человеком, которого ненавидит всю жизнь? И как Драко справится с этим?»
— О, я потерял свой экземпляр много лет назад, но теперь это уже не имело бы значения — Мягколап мертв.
Драко тут же расстроился, услышав тоску в голосе Ремуса. — Ой, прости, что спросил. Мне так нравится узнавать что-нибудь новое об этих дневниках — так же, как и Флэшу…
— Значит, ты переписываешься с кем-то, по имени «Флэш»? — Ремус не мог поверить, что Гарри воспользовался своим старым прозвищем.
Драко кивнул. — Кажется, он считает, что эти дневники специально заставляют нас забывать о своих намерениях узнать о них побольше. Я никогда раньше не был забывчивым, но всегда умудряюсь забывать исследовать их. Что тебе о них известно? — Похоже, он искренне был заинтригован этими артефактами.
Ремус пожал плечами. — Это было так давно, Драко. Но на них многие поколения волшебников накладывали заклинания — я точно знаю, что каждая ведьма или маг может добавить собственные заклятья к уже имеющимся. В зависимости от того, насколько дневники стары, они могут нести в себе достаточно большое количество магии. — Он увидел понимание в глазах Драко.
— Это имеет смысл. Я расскажу Флэшу. Ой, прости, пожалуйста, я снова отвлекся — ты пришел сюда узнать о причине своей аллергии. Прости меня!
— Ничего страшного, Драко. Думаю, это простая аллергия, как мне кажется. Я помогал профессору Спраут пересаживать Aggreva Aggrevolious вчера, так что, скорее всего, в этом и заключается настоящая причина.
— Возможно. Но вот, я принес свои записи — мы могли бы сейчас вплотную заняться этим. — Драко поборол зевок.
— Вообще-то, — Ремус еле справился со своей зевотой, — мне не стоило так поздно беспокоить тебя. Прости, Драко. Думаю, я просто немного испугался. Мы можем поговорить об этом завтра, после завтрака, если хочешь. Не думаю, что аллергия успеет причинить мне много вреда.
— Если ты так думаешь…
Ремус кивнул. — Да, я так считаю. Еще раз прости за беспокойство. Спасибо за вино. — Он поставил почти нетронутый бокал на стол, собираясь уйти.
Драко подумал, что Ремус, похоже, сильно нервничал, но, зевнув снова, решил, что сейчас он слишком устал, чтобы помогать кому-то.
~~oo0oo~~
Ремус, проходя мимо комнат Гарри, замедлил шаг. Он не был уверен, будет ли хорошей идеей сейчас заглянуть и проведать друга. Открытие, что Гарри пользуется дневником Сириуса, сильно шокировало его. Но он испытал совершенно другие чувства, поняв, что ему, оказывается, неплохо известна истинная сущность другого мага — того, кто стал теперь очень важным человеком в жизни Гарри.
Его рука замерла в миллиметре от дверной ручки — он переменил решение. Воспоминания неожиданно нахлынули на него, он вспомнил множество разговоров со своей второй половинкой. От невероятной силы наплыва эмоций горло сжалось, и он чуть не подавился. Конечно, всему причиной было то, что он снова видел этот дневник и прикасался к нему. Он был просто не в состоянии разговаривать сейчас с Гарри.
Ремус тихо вернулся в свои комнаты. «Гарри должен узнать обо всем сам. Я не должен вмешиваться. Так же, как никто другой не мог вмешаться в наши с Сириусом отношения.
Но я бы все сейчас отдал, чтобы оказаться мухой, сидящей на ближайшей стене, когда эти двое узнают правду».
~~oo0oo~~
26 мая, понедельник
Гарри с шипением втянул воздух сквозь зубы. — Ох! — он вздрогнул, когда мадам Помфри повернула его запястье. «Да, теперь уж можно наверняка сказать, что оно сломано».
— Прости, Гарри. Твоя ключица просто выбита из сустава, но запястье действительно сломано, — колдомедик вздохнула, расстроенная тяжестью своего диагноза. — Что заставило тебя полететь на такой ненадежной старой метле? — Гарри расслышал нотки осуждения в ее голосе.
Он пожал плечами, поморщившись от боли в суставе. — Ну, кто-то же должен был их все проверить, мадам Помфри. — Сегодня Гарри взял старый Чистомет, собираясь проверить, насколько опасны стали эти древние метлы. Никто больше не был настолько безрассудным, чтобы испытывать их полетные качества, но Гарри решил, что короткий полет в несколько футах над землей не может быть опасным. К сожалению, он ошибся. Чары на самой старой из мётел воспротивились попыткам управления, и Гарри слетел с метлы со скоростью пушечного ядра, ударившись о каменный пол внутреннего дворика.
— Думаю, я должна радоваться еще, что это случилось с тобой, а не с кем-нибудь из студентов. — Она держала Гарри за запястье и задумчиво хмурилась. Она успела наложить несколько заживляющих заклятий на его перелом, но Гарри не почувствовал никакого облегчения боли.
— Вечно со мной так, — он криво усмехнулся, — всегда забочусь о других, не думая о себе. Ой! Почему оно все еще болит? Я думал, Вы можете моментально вылечить сломанные кости. — Ключица его уже почти не беспокоила, да и синяки на ребрах постепенно исчезали, но его запястье никак не поддавалось, и это уже начало его волновать.
Мадам Помфри немного подумала, а потом быстро уткнулась в довольно пухлую папку, лежавшую на ее столе. Гарри с удивлением узнал свою медицинскую карточку. Он действительно так часто попадал сюда в свои школьные годы, что на него набралось такое обширное досье? «Могу поспорить, она еще скромно выглядит по сравнению с папкой Филча». Медиведьма, наконец, что-то вычитали и кивнула своим мыслям. — Ох, мой дорогой. Боюсь, Гарри, это запястье нельзя вылечить традиционными заклинаниями. Это именно та рука, кости которой мы заново отрастили, когда тебе было двенадцать. Кости, выращенные при помощи «костероста», очень капризны и не слишком хорошо реагируют на обычные заживляющие заклинания. Поэтому, у нас есть только два варианта.
— И какие же именно? — с надеждой спросил он.
— Ну, ты можешь выпить «костезаживитель», который быстро все приведет в норму, но будет также больно, как и при выращивании новой руки, но она все равно будет слаба еще несколько дней. И тебе придется привести ночь здесь, чтобы я могла за тобой приглядывать.
— Или мы можем снова убрать всю кость целиком и вырастить ее другой порцией «костероста». — Гарри уже был готов возразить, что ему совершенно не хочется еще раз проходить через эту процедуру. Он прекрасно помнил ужасную боль, испытанную в далеком прошлом. Поппи пресекла его возражения. — Проблема в том, что это лечение не будет таким же эффективным, как в прошлый раз. Оно займет в два раза больше времени, и кость никогда не станет такой же сильной. Сомневаюсь, что ты сможешь когда-нибудь снова летать в таком состоянии. — Гарри догадался по ее тону, что этот вариант лечения ей не хотелось бы применять. — Принимая во внимание, что это твоя палочковая рука, я бы не рекомендовала такой способ.
— Что, если мы сделаем что-нибудь более радикальное — например, вылечим ее маггловским способом? — предложил он.
Мадам Помфри посмотрела на него, приподняв бровь. — Ты действительно хочешь ходить три недели в гипсе, согласившись с моим запретом на полеты и на использование магии?
— Что Вы имеете в виду? Это же просто сломанное запястье! — Гарри плохо понимал, что ее беспокоит.
— Я бы хотела посмотреть, как ты попробуешь наложить несколько заклятий со сломанным запястьем. Ты не сможешь верно соблюдать технику взмахов и рассечений. Я нисколько не уверена, что хоть одно заклинание правильно сработает.
— О. — Иногда, Гарри все еще поражали мелкие нюансы магического мира. Те, что он принимал, как должное. Рон, возможно, мог ему об этом рассказывать, но только теперь он понял, как ему повезло, что он умудрился пройти через войну без серьезных ранений. Он никогда не задумывался, что физические травмы могли отразиться на его магических способностях. Эта мысль очень опечалила его, потому что заставила — снова — подумать обо всех тех волшебниках, которых они потеряли во время войны.
— Думаю, моя удача должна была когда-нибудь мне изменить, — пробормотал он и тяжело вздохнул. — Тогда что, «костезаживитель»? — Мадам Помфри уже сходила в кабинет и принесла бутылку и кубок. Странно, но один лишь вид бутылки заставили Гарри ярко вспомнить отвратительный вкус «костероста», выпитого в далеком прошлом.
— Вы уверены, что нельзя его смешать с огневиски? — с надеждой поинтересовался он.
Мадам Помфри рассмеялась. — Уверена, что ты сможешь пропустить один или пару стаканчиков завтра, самое раннее. — Гарри быстро осушил кубок, изо всех сил пытаясь думать о чем угодно, но только не об отвратительном вкусе. Это зелье было ничем не лучше того, что запомнилось ему с детства. Почему большинство зелий на вкус очень напоминают дерьмо? «Нужно будет спросить Люка, отчего такой эффект». Боль в сломанном запястье моментально исчезла, но его тут же сменило новое ощущение покалывания. Сначала было вполне терпимо, но вскоре у него возникло такое чувство, словно его запястье держат над открытым огнем. Ему предстояла очень неприятная ночь.
— Вот, это может помочь. Это, конечно, не огневиски, но кислота, содержащаяся в апельсиновом соке, может помочь немного унять чувство жжения. — Гарри был благодарен, что хоть что-то может облегчить его боль. Колдомедик продолжила колдовать над его запястьем, осторожно накладывая повязку. Гарри от боли уже почти не понимал, что она делает.
— «Костезаживителю» потребуется какое-то время, чтобы срастить твои кости, Гарри. Не советую тебе делать никаких резких движений ночью, и постарайся избегать заклинаний, требующих много движений. И, уж точно, никаких полетов в ближайшее время, Гарри! Но, если возникнет крайняя необходимость, то рекомендую использовать левую руку для управления метлой. Отдохни сегодня ночью, а утром уже будешь в состоянии продолжать свои уроки.
Гарри кивнул. — Я думаю, что смогу не подниматься в воздух всю неделю — за исключением непредвиденных случаев.
— А ты серьезно воспринимаешь свою работу со студентами, Гарри. Это похвально. Эта твоя травма единственная, связанная с полетами, с тех пор, как ты начал работать.
— Значит, я хоть что-то делаю верно, — он пожал плечами, правда, все еще немного неуклюже. Он чувствовал себя обессиленным, а мысли о войне все никак не хотели покидать его голову.
Мадам Помфри нежно глянула на него. — Гарри, я давно знаю тебя и лечила твои травмы с одиннадцати лет. Я никогда не видела, чтобы ты сидел, сложа руки, когда кто-то был в опасности. Удивлена, что несмотря на то количество битв, в которых тебе довелось участвовать, ты не получил никаких неизлечимых ранений. У большинства Авроров остались военные увечья.
Гарри фыркнул, невесело засмеявшись. — Да, большинство Авроров участвовали в битвах, а не сидели за письменным столом. Мне повезло во время войны — я действительно не представляю, как умудрился остаться невредимым.
— Не все шрамы можно увидеть глазами, Гарри. Кажется, я знаю одного молодого человека, у которого возникли серьезные проблемы с контролем собственной магии. Должно быть, война нанесла тебе немало душевных ран. — Мадам Помфри всегда удивлялась, как Гарри удалось не получить физических травм во время войны. Но, проработав столько лет колдомедиком, она могла распознать психические травмы. Гарри не удалось пройти через войну совершенно невредимым. Что-то терзало его — она это видела.
— Это нечестно, что столько людей погибло и было ранено во время войны. — Гарри почувствовал, как чувство вины, которое он с переменным успехом пытался игнорировать, нахлынуло на него. Вместе с усталостью. — Что Вы добавили в апельсиновый сок, Поппи? — обвиняюще спросил он.
— Просто кое-что, что поможет тебе уснуть. Прости, если это заставляет тебя становиться немного сентиментальным, но это облегчит твою боль. Ты сегодня никуда не пойдешь.
— Вы хитрая женщина, Поппи. Вы и сами смогли бы справиться с Волдемортом, — он чувствовал, как успокоительное зелье одурманивает его мозг — ему хотелось спать. Жгучая боль в запястье усилилась, но он хотел бороться со сном.
— Но ведь это ты его победил в конце концов, Гарри. Ты сделал то, что должен был, и этим ты спас весь магический мир — не говоря уж о маггловском.
Гарри фыркнул, — Но я не смог спасти всех. Это нечестно. Почему они должны были умереть? Вся это война развязалась из-за одного глупого предсказания. Весь конфликт всегда было только между Волдемортом и мной. Никто больше не должен был в это быть вовлечен. Мне так плохо, словно я сам убил их. — Вина давила тяжким грузом на плечи Гарри. Он не мог избавиться от этих угнетающих мыслей.
Поппи подвела Гарри к одной из кроватей и взбила подушку. — Никто не хотел молча наблюдать, как Волдеморт набирает силы, Гарри. Все хотели действовать. Никого, кроме тебя, не вовлекали в эту войну без их согласия. И они не умерли напрасно — не стоит винить себя. Теперь уже всё закончено, теперь все могут продолжать жить спокойно. — Слова Поппи должны были помочь успокоиться молодому человеку, но что-то в них подстегнуло его, и он, вдруг, снова встрепенулся.
— Нет! — воскликнул он, борясь с действием зелья. — Не все оказались так удачливы, как я, Поппи. Вы представляете, как это заставляет меня чувствовать себя, если я постоянно вижу покалеченных в войне — Вы не знаете, насколько виноватым я чувствую себя, когда вижу кого-то, вроде Драко, который покалечился, потому что участвовал в войне, не имевшей к нему никакого отношения! Ненавижу это, Поппи! Ненавижу постоянно об этом вспоминать! Это неправильно. Они не должны были пострадать — это я должен был быть на их месте. Если бы только я мог вернуть все жизни, излечить каждую рану — я бы непременно сделал это. Это лишь моя вина…Я должен был убить Волдеморта раньше. Я не должен был позволять ему сделаться таким могущественным… — Слова Гарри затихли, когда успокоительное, наконец, подействовало, и он уснул.
Колдомедик не удивилась этой внезапной истерике Гарри. Большинство успокаивающих зелий может дать такой побочный эффект, и Поппи прекрасно понимала глубину переживаний Гарри. Иногда он слишком много заботился о других, что обычно вредило его собственному состоянию. Она осторожно устроила его больное запястье на груди, а очки положила на прикроватную тумбочку.
К счастью, он проспит самые болезненные часы до выздоровления. «Но как быть с чувством вины?»,— подумала она,— «Как заставить его поверить, что никто его не винит?»
Внезапный звон стеклянных пузырьков сообщил ей, что кто-то есть в ее кабинете. Она поторопилась к себе и обнаружила Драко, стоящего возле шкафа с зельями. Он был очень бледен и весь дрожал. Он присел на стол, уронив бутылку с зельем себе под ноги.
— Драко? С тобой все в порядке? Тебе не нужна помощь? Ты ужасно выглядишь.
Похоже, он на некоторое время потерял дар речи, но быстро взял себя в руки, вспомнив, где находится. — Я…со мной уже все в порядке. Я просто проверял Ваши запасы зелий и записывал, что нужно пополнить. Должно быть, я оступился. Мне ужасно жаль, что напугал Вас. — На его щеки вернулся легкий румянец, но нервозность не пропала. Он быстро пробормотал заклятье, убирая разлитое зелье. — Я уже выяснил все, что хотел, спасибо. Мне уже пора возвращаться к себе и начинать работать над пополнением. — Он поспешно ретироваться.
— Не торопись, Драко. Не нужно начинать прямо сейчас. Это может подождать еще пару дней, — предложила она, но его уже и след простыл.
~~oo0oo~~
Драко медленно брел к своим комнатам. Он зашел в кабинет Поппи, когда та лечила Поттера, и случайно подслушал их разговор. К сожалению, он услышал больше, чем хотел. Гораздо больше.
«Он действительно сожалеет. Сожалеет!» Мозг Драко не мог больше ни о чем думать. Он потерял счет количеству раз, когда желал и надеялся, что Поттер поймет, наконец, что это именно он виноват в том, что Драко стал калекой. Именно из-за того, что тот очень несвоевременно убил Волдеморта, Драко был разоблачен. Он мог бы сам, теперь, черт подери, наложить на него Aboleo Adesum.
Но теперь Поттер извинялся. Он искренне сожалел о войне. Он не искал славы и популярности, как раньше считал Драко. Он явно ненавидел эту войну.
Конечно, Драко понятия не имел, отчего у него так участилось дыхание и сжалось сердце в груди. Он только чувствовал, что нужно поскорее вернуться к себе и хорошенько выпить чего-нибудь покрепче. «Поттер извинился!» Он всегда думал, что если это произойдет, то он примется танцевать Макарену, приговаривая: «Я так и думал!» Почему же, тогда, ему так плохо? Почему он теперь искренне жалеет Поттера?
Почему у него возникло ощущение, что он изначально неправильно судил о нем? «Мог ли я так ошибиться? Как я мог так поступить?»
Прошло уже много времени, когда он, наконец, осознал, что уже вернулся в свои комнаты и сидит сейчас напротив холодного камина. Он так и не притронулся к выпивке, но Драко даже не заметил этого.
«Я действительно все это время так сильно ошибался в Поттере? Именно поэтому все остальные так любят его, в то время как я — ненавижу?»
С его глаз спала пелена, и он внезапно распознал возникшее чувство, которое испытал лишь однажды. Это было словно пробуждение после долгого сна. Он почувствовал то же самое, когда понял, что не стремится следовать по стопам своего отца. Сейчас ощущение было то же самое, только причиняло куда больше боли его душе. «Все это время я был слеп, когда дело касалось Поттера. Возможно, он совершенно другой человек, а не тот мальчишка, которого я когда-то знал».
«Флэш оказался прав!» Интересно, как он мог так ошибаться в Поттере, как не сумел разглядеть правду. «Он сожалеет. Он винит себя за мою рану. Это все, чего я хотел. И что теперь?»
Драко понятия не имел, что ему теперь делать, но мысли и слова, написанные красными чернилами, врезались в его мозг. Ему нужно будет как-то компенсировать свои поступки.
Драко придется извиниться перед Поттером. И это будет самым тяжелым в его жизни.
Задумавшись, он не заметил, как Petite Amie пришла и свернулась у него на коленях клубочком. Он уснул в кресле с единственной мыслью: «Мне нужно будет проглотить собственную гордость и извиниться перед Поттером!»
Он ждал этого сна, и когда тот пришел — когда у его мистического возлюбленного оказалось лицо Поттера — он понял, что не может ничего возразить. «Как же мне извиниться за то, что я был так неправ?»
~~oo0oo~~
28 мая — среда
Гарри с воодушевлением жевал вкуснейшие пирожные «Pain au Chocolat» с подноса, заполненного разнообразнейшими кондитерскими изделиями, в «Листе и Бобах». Эммалин так не смогла уговорить его отведать один из множества сортов ее кофе, но он и без того искренне наслаждался насыщенным и мягким вкусом «Lapsang Souchong» вприкуску с круассанами с шоколадной начинкой. Казалось, что ноги постоянно сами приводили его в этот магазин, когда он пытался пройти мимо. Возможно, причиной тому были великолепные пирожные и отменный чай, но иногда он задумывался, а не наложила ли хозяйка на прохожих какое-то заклятье. Правда, это был весьма интригующий магазин, и он приходил бы сюда и без всяких заклинаний. Ему потребуется еще много времени, чтобы перепробовать все сорта чая, которые здесь подавались — намного больше, чем ему осталось работать в Хогвардсе. Как бы ни сложилось его будущее, он, несомненно, будет возвращаться в Хогсмид, чтобы испробовать все здешнее разнообразие сортов чая.
Для него было в новинку, что, оказывается, можно продавать книги и еду в одном магазине — ну, во всяком случае, раньше он ни с чем подобным не сталкивался в магических магазинах. Он был в восторге оттого, что может погрузиться в чтение книг, одновременно наслаждаясь чашкой чая и сладостями. Может быть, книги и не были новыми, но это не имело для Гарри значения. Ведь у Волшебного мира была история, о которой Гарри почти ничего не знал. Сама атмосфера этого книжного магазина напоминала ему каждый раз о том, насколько тяжело было вписаться в эту культуру. Нескончаемые анекдоты Эммалин оказывались очень познавательны, и Гарри был уверен, что она могла рассказать историю каждой из этих книг.
Он, порой, задерживался здесь по нескольку часов, изучая книги на полках. Он обожал разглядывать разнообразие тысяч книг, и обещал себе не рассказывать Гермионе об этом местечке — Рон останется одиноким навсегда, если Гермиона узнает о нем! Как-то его внимание привлекла полка с очень старинными и необычными фолиантами. Эммалин, помнится, говорила о том, что у нее было большое поступление из одного разорившегося имения, и некоторые книги оказались чрезвычайно редки. Несколько штук из них оказались написаны на неизвестных языках, но одна книга особенно привлекла его внимание. Он заметил, что ее переплет сделан, без всяких сомнений, из змеиной кожи, но он оказался неожиданно гладким при прикосновении. Переплет выглядел хрупким, а пергаментные листы пожелтели от времени.
С трепетом взяв книгу в руки, он решил, было, что она написана какими-то неясными старинными рунами. Ему пришлось приглядеться повнимательнее, чтобы понять, что дело совсем не в этом.
— Понятия не имею, на каком языке она написаны. Я даже не знаю о чем она, ’Арри. — Эммалин пожала плечами, когда он поинтересовался, что это за старинная зеленая кожаная книга. Он некоторое время пристально рассматривал руны, а потом на него нашло озарение. Руны преобразились в нечто совсем иное — и он зашипел, бросив книгу на прилавок, почувствовав, как его охватили давно забытые ощущения.
— ’Арри? — Эммалин была встревожена.
Гарри посмотрел на нее — его зеленые глаза смотрели с изумлением. Он прошипел что-то невнятное, и Эммалин просто сконфуженно покачала головой. Он положил книгу и посмотрел ей в глаза. Глубоко вдохнув и попытавшись проглотить комок в горле, Гарри заговорил. — Она на парселонге, — пробормотал он тихо, все еще шокированный своим открытием.
— Ой, — она с облегчением улыбнулась. — Правда? Как интересно. А я уж забеспокоилась о тебе. Мне показалась, что она могла попытаться тебя укусить — или отравить.
— Откуда она у тебя? — нахмурился Гарри. Он никогда раньше не видел записей на парселонге, но когда он вновь прикоснулся к книге, неизвестные руны опять трансформировались в нечто, понятное Гарри.
Эммалин передернула плечами. — Она принадлежала разорившемуся поместью, которое я недавно приобрела. Но, если она действительно написана на парселонге, то ты можешь ее взять себе. Сомневаюсь, что кто-нибудь еще захочет купить ее в ближайшем будущем. Но теперь ты растравил мое любопытство, ’Арри. О чем эта книга?
Он снова рискнул взять книгу в руки, пробегая глазами по изрядно потрепанным страницам. Несмотря на очень солидный возраст книги, слова были четкими, и в ней не было вырванных страниц. «Кому она могла принадлежать?»— подумал он. Насколько он знал, они с Волдемортом были единственными Парселонгистами этого поколения. Вскоре он разобрался в содержании книги, но снова положил ее на прилавок, прежде чем заговорить с Эммалин.
— В ней описаны некоторые древние заклинания Средних веков. — Тут он увидел надпись внизу первой страницы, которой ничуть не удивился. — Она написана Салазаром Слизерином. «Конечно, кому бы еще пришло в голову написать книгу на парселонге?» Он недоверчиво глянул на книгу, не желая снова переживать воспоминания о своей странной способности к этому языку. Он не пользовался им с самой войны. Он оттолкнул фолиант от себя.
Эммалин поняла его нежелание. — Уверена, что она не кусается — она бы уже попыталась это сделать. ’Арри, я настаиваю, чтобы ты ее взял. — Он подтолкнула книгу обратно к нему.
Гарри все еще сомневался, но неохотно кивнул. Прежде чем она снова приступила к нему с расспросами, он попросил еще чашку чаю и, не сумев отказать самому себе, еще один шоколадный круассан. Эта книга просто притягивала его взгляд. Наконец, любопытство победило, и он начал читать.
Это была отвратительная книга, полная ужасных уничтожающих заклинаний тех времен, когда маги использовали свою магию, чтобы завоевывать и побеждать. Даже с его собственными обширными познаниям в темных искусствах, эта книга оказалась полна заклятий, о которых Гарри представления не имел. Из того, что он успел прочесть, там одного только Империуса оказалась дюжина вариантов. С иронией он отметил, что Вокалисфавер было разобрано очень детально. «Значит, Альбус полагает, что наши отношения хуже, чем были у вассалов во время междоусобных войн. Интересно».
Хорошо, что он был единственным человеком, который мог прочесть эту книгу — в скверных руках она могла стать смертельным оружием. Он с неудовольствием узнал несколько самых опасных заклинаний, помогавших ему выбираться из трудных ситуаций во время войны, но больше всего его интересовало, как эта книга могла ускользнуть от внимания своего прежнего владельца. «Конечно, он понятия не имел, что попало ему в руки, если сам не был парселонгистом». Если бы он все еще был Аврором, то непременно сразу же занялся ее переводом и предоставил Аврориату полный список заклинаний и зелий, содержащихся в ней.
Но сейчас он понятия не имел, что с этой книгой делать. Гарри захотелось просто забыть ее на полке навсегда, но он понимал, что, возможно, сможет кому-то помочь, переведя ее. Ведь она была написана самим Слизерином, и только это уже означало, что некоторые люди заинтересуются ею. Он усмехнулся, поняв иронию ситуации. «Книга, написанная Слизерином — переведенная Гриффиндорцем. Все же, тогда у меня будет хоть какое-то занятие после того, как моя работа закончится». Он отложил книгу и занялся более важным делом, допивая свой чай.
Эммалин поболтала с Гарри еще немного, кудахча над ним совсем так же, как Молли Уизли. Гарри признался себе, что эта эксцентричная ведьма с ее таким домашним магазинчиком заставляли его почувствовать себя тепло и уютно. Французский декор напомнил ему о Люке и заставил задуматься, бывал ли тот в подобных местечках. По каким-то непонятным причинам он ощущал некую странную связь со своим другом, бывая здесь. Он мог представить, как сидит в этом магазинчике, записывая свои мысли в дневник и проводя часы в болтовне с Люком. Им придется договориться об общении в другое время, если он хочет этого. Не может же Эммалин держать магазин открытым до поздней ночи по воскресеньям.
Раздался звонок, возвещающий о приходе нового клиента. За этим последовал глухой звук, и Гарри резко обернулся. Он удивился, увидев Добби, растянувшегося в проходе, что выглядело здесь ужасно неуместно. Несколько коробок вылетело из его рук и раскатилось в разные стороны — они лежали невдалеке от него на полу. Эльф был так смущен, что даже не заметил Гарри. В магазин внезапно вошел Драко, нахмурившись от вида эльфа, лежащего в дверях.
Мгновенно Гарри вспомнил давние воспоминания о том, как с Добби обращался Люциус Малфой. Гарри не видел, отчего упал Добби — неужели Драко относится к эльфам так же, как и его отец? Он уже собирался встать и помочь Добби, когда увидел нечто, заставившее его замереть. Драко остановился и наклонился, помогая эльфу подняться с пола.
«Вот уж, никогда не думал, что увижу нечто подобное»,— неохотно признался он.— «Малфой помогает домашнему эльфу!» — Добби, с тобой все в порядке? — спросил Драко с искренней заботой. Гарри подозревал, что Малфой на самом деле не так уж невозмутим, каким обычно хочет казаться. Добби отряхнулся, и Гарри принялся изучать остатки чая в своей чашке. Оказывается, Малфой полон сюрпризов. Непохоже было, чтобы он очень уж походил на своего отца. Одного вида Люциуса во время войны было достаточно, чтобы любой маг сжался от страха под прицелом его палочки. Наверное, он должен был бы уже привыкнуть, видя Драко каждый день, но никак не мог избавиться от привычки при встрече каждый раз рефлекторно тянуться за своей палочкой.
«Думаю, я никак не смогу исправить того, что он очень похож на отца, но зачем он постоянно одевается в эти официальные мантии?» Малфой всегда так носил все мантии, что явно была видна его забота о каждом шнурке и пуговице. «Должно быть, он тратит несколько часов, чтобы одеться подобным образом каждое утро. Возможно, это просто чистокровная фишка — все эти мантии». Гарри помнил, сколько ему самому требовалось времени, чтобы натянуть официальную мантию — традиционную, с дюжиной пуговиц. «Не сомневаюсь, что существует какое-то заклинание, которого я не знаю, чтобы мантии всегда выглядели отлично».
Гарри пытался перестать думать о Драко и его одежде, и пуговицах в одном определенном контексте, но образ Драко в джинсах все равно сменялся образом Драко в черной шелковой пижаме. Гарри тряхнул головой. Он уже отчаялся понять манеру Драко одеваться — но не мог не задаться вопросом, зачем тот выбирает такую неудобную одежду, когда Гарри своими глазами видел, что у него есть довольно приятная маггловская. Он раздраженно отогнал эту мысль, вновь обратив внимание на Добби. Эльф с широко открытыми глазами рассматривал неимоверное количество сортов чая и кофе, выставленных на витрине за прилавком.
Эммалин вышла из складских комнат магазинчика. Завидев Драко, она тепло улыбнулась и принялась щебетать по-французски. Драко явно оживился, увидев старую ведьму, и тут же нежно обнял ее, отвечая на безупречном французском.
Гарри приподнял бровь — сегодня Малфой не переставал удивлять его. «Хотя, это кажется логичным, что он говорит по-французски»,— подумал Гарри, слушая приятные звуки незнакомого языка. Это немного смягчило голос Драко, и из его интонаций пропала медлительность. Голос Малфоя повлиял на него так, как никогда раньше, посылая рои мурашек по спине. Он вспомнил похожую реакцию, возникшую от звуков разговора Ремуса и Эммалин неделей раньше. Смирившись с такой своей реакцией на звуки незнакомой речи, он отмел все прочие возникшие, было, мысли. «Должно быть, так звучит голос Люка, когда он разговаривает на своем родном языке. Мерлин, эта речь чертовски возбуждает меня!»
Вдруг, Драко от души расхохотался, и чары разрушились. Гарри удивился, заметив неприкрытую радость, появившуюся на лице Драко. Он никогда раньше не видел его таким открытым. Интересно, о чем они могли разговаривать со старой ведьмой, чтобы стала видна эта сторона Драко? Если бы он не был настолько поглощен чарующими звуками языка, то мог бы догадаться наложить переводческие чары и выяснить, о чем же они говорили.
Добби заметил Гарри и быстро подбежал к нему, собираясь поговорить. Гарри приложил палец к губам, показывая эльфу, чтобы тот вел себя потише.
— Привет, Добби. Что привело тебя в Хогсмид, и почему ты здесь с ним? — Гарри указал пальцем на Драко.
— Рад видеть Вас, Гарри Поттер, сэр! Профессор Снейп попросил меня забрать его заказ и сопровождать хозяина Драко. Хозяин Драко попросил меня об услуге, и вот, мы здесь! — В его тоне не было и намека на страх перед Драко.
— Он хорошо к тебе относится? — Гарри все еще не мог побороть свое недоверие. Вид Малфоя в сопровождении эльфа оживил нежеланные воспоминания, и ему хотелось удостовериться, что Добби уютно чувствует себя в этой ситуации.
Драко повернулся, чтобы обратиться к Добби, но обнаружил, что рассеянный эльф болтает с Поттером. «Ох, черт подери, ну почему он здесь? А я уже мечтал о чашке кофе в спокойной обстановке! Я…Я не готов сейчас извиняться перед ним — черт, это так неловко». Сняв перчатки, он направился к столику, за которым сидел Гарри. «И он сидит за моим столиком!» Он потихоньку вздохнул. Как бы сильно он ни старался избегать этого разговора, от этого ему не станет легче. Без сомнения, Поттер рассмеется ему в лицо и заставит его пережить еще большее унижение, чем он уже чувствует, но он обязан рискнуть.
Даже Флэш сказал ему, что это нездоровое состояние — так ненавидеть Поттера, но за одну ночь невозможно в корне изменить свое поведение! «А действительно, стоит ли продолжать и дальше так же сильно ненавидеть Поттера? Стоит ли это разрушения всего того, что у меня еще осталось? Стоит ли? Флэш хочет, чтобы я попробовал измениться. Я обещал ему, что попытаюсь. Он сожалеет о войне. Я, хотя бы, могу постараться его простить». Драко понимал, что ему так просто не удастся выполнить обещание. Поттер, конечно, что-то заподозрит.
— Добби! — выкрикнул Драко сурово. Гарри не заметил на лице эльфа ни тени страха, но нахмурился от грубого окрика Малфоя. Драко «неожиданно» заметил Гарри и хмурое выражение лица сменилось улыбкой. Драко повернулся и тихо отдал Добби распоряжения, эльф понимающе кивнул и вышел вместе с Эммалин.
Казалось, Поттер чувствовал себя исключительно комфортно, сидя за любимым столиком Драко, что неимоверно раздражало. Выполнить свои намерения было не так легко, как сначала казалось. «И дополнительно раздражает то, что он приперся сюда и устроился так уютно! Это единственное место, которое я люблю, а он вторгается в мое пространство! Как я могу почувствовать себя дома, если он здесь?» Драко несказанно удивил Гарри, непринужденно усевшись за его столик. «Не могу позволить ему победить. Мерлин, между нами всегда происходит это соревнование. Возможно, действительно стоит начать вести себя вежливо. То, что я подошел к нему, и так разожжет его подозрительность. Я провел многие годы, говоря полуправду, рассказывая полуложь и смиряясь с тем, что Темный Лорд чего-то требовал от меня. Не может же дружеское общение с Поттером быть хуже?»
Гарри удивился, что Малфой по собственной воле присоединился к нему, хотя, в своей обычной высокомерной манере, уселся без приглашения. — Стоит мне начинать волноваться, что ты таскаешь за собой своего бывшего домашнего эльфа, Драко?
— Не думаю, чтобы тебя это хоть как-то касалось, Гарри, но мы пришли сюда по поручению Северуса. Это чистое совпадение, что именно он, из всех эльфов, должен был меня сопровождать. Я, надо признаться, удивлен, что Добби не кланяется тебе в ножки, как все остальные. Он никогда не забывает упоминать, как благодарен тебе за то, что ты для него сделал. — Он не сумел сдержаться, несмотря на все свои благие намерения. Остатки полусъеденного пирожного на тарелке Гарри привлекли его внимание. — О, «Pain au Chocolat» — они чудо, как хороши, правда? Тебе стоит попробовать миндальные бриоши — не пожалеешь.
Это выглядело так, словно Драко захотел заказать это пирожное и себе, или же слопать его собственное. Гарри немедленно отреагировал, быстро доев оставшуюся половинку. Великолепно, и даже притом, что это был уже второй его круассан, Гарри не намеревался делиться. — О, да, отличные!
Складывалось впечатление, что Драко терпеливо чего-то ждал, правда, не делая больше попыток заговорить с Гарри. В ожидании его пальцы выбивали нервную дробь по набалдашнику трости. Гарри видел такую привычку у некоторых курильщиков, когда они просто мечтали о сигарете. Вскоре он заметил облегчение на лице Драко, когда подошел Добби и принес поднос. Драко любезно принял поданную ему чашку темной жидкости. Гарри почувствовал аромат кофе и удивился, увидев, как ученик Мастера зелий осторожно отхлебнул, а затем благосклонно кивнул. Он коротко улыбнулся и снова кивнул эльфу. — Спасибо, Добби. Теперь ты понял, что нужно делать?
Добби яростно закивал. — О, да, хозяин Драко! Понял! Я объясню другим эльфам, вернувшись на кухню! Теперь я знаю, как варить кофе! — Добби широко улыбнулся Гарри, который теперь начал понимать, почему Драко привел эльфа сюда.
— Ты привел его в кафе, чтобы научить готовить кофе? — спросил Гарри, опешив.
— Меня уже тошнит от чая с привкусом кофе, Гарри. Добби пытался подавать мне такое пойло каждое утро, но Эммалин варит кофе просто превосходно. У нее, к тому же, куда больше терпения, чем у меня, чтобы суметь растолковать эльфу весь процесс. «В кои-то веки он кажется почти любезным»,— подумал Гарри. — «Возможно, это из-за кофе. Он неожиданно стал совершенно другим — словно скинул маску. Интересно, это присутствие Эммалин так влияет на него?»
— Что такое? Ты кажешься удивленным, Гарри. Добби сам сегодня пожелал сюда прийти. — Драко не пропустить взгляда Гарри, переводимого с него на эльфа и обратно, и понял, что на уме у его оппонента. — Несмотря на то, что ты там себе думаешь, я не Люциус. Я никогда не относился к Добби или другим домашним эльфам так же, как он. — Гарри скептически взглянул на него. — Можешь сам спросить его, если хочешь.
Гарри покачал головой, но не успел ничего произнести. «Я на самом деле не хочу снова с ним ссориться. Я знаю, что Драко Малфой — не его отец, но не могу время от времени избавиться от этой мысли».
Драко позвал эльфа, — Добби! Можешь подойти к нам на минутку?
Домашний эльф радостно подбежал. — Я могу еще что-нибудь для Вас сделать? Гарри Поттер хочет чашку кофе? Я могу приготовить и для него тоже! Это будет честь для меня.
— Гарри просто интересуется твоей жизнью в поместье Малфоев, Добби. Кажется, он считает, что там, в подземельях, постоянно пытали домашних эльфов.
Глаза Добби расширились, и он затряс головой. — О, нет, Гарри Поттер, сэр. Я был личным эльфом хозяина Люциуса. — Гарри увидел, как Добби непроизвольно сжался, и его уши поникли от этих воспоминаний. — Хозяин Люциус был не самый добрый человек, и именно мне доставались все наказания за провинности других эльфов. Хозяйка Нарцисса и хозяин Драко были всегда вежливы и относились к домашним эльфам с уважением. Не думайте о них плохо, Гарри Поттер, сэр. Это я был плохим эльфом. Единственное, чего я хотел — это свободы.
Гарри тяжело вздохнул. — Я не говорил, что ты такой же, как твой отец, Драко.
— Но ты подумал об этом, Гарри. Я это почувствовал. — Гарри не стал ничего отрицать, заинтересовавшись крошками на своей тарелке. Гарри задумался — неужели именно таков и был настоящий Драко Малфой? Неужели Гарри ошибся много лет назад, отказавшись принять его руку дружбы? Он пожал плечами. Думать теперь об этом не имело смысла. Правда, они стали относиться друг к другу более терпимо, что уже само по себе было прогрессом. Дамблдор останется ими доволен. Теперь будет трудно разозлиться, когда он понял, что все эти годы ненавидел всего лишь маску, за которой скрывался настоящий Малфой. И этот Малфой был ему любопытен — тот, который явно намеревался и дальше прятаться от Гарри.
— Ты, кажется, на короткой ноге с Эммалин — когда это вы успели так близко познакомиться? — спросил Гарри, меняя тему разговора.
— Мы знакомы уже несколько лет. Она — мой старый друг, — отрывисто сказал Драко. Эммалин была его petite mеre, и он не собирался делиться ею ни с кем, особенно, с Поттером. Старинная книга, лежащая на столе рядом с рукой Гарри, выглядела очень интригующе. Прежде, чем Гарри успел возразить, Драко взял в руки книгу в переплете из змеиной кожи. Повертев ее, он нахмурился, пытаясь разобрать руны на обложке. — Я не узнаю этих рун. С каких это пор ты начал изучать руническую письменность, Гарри…подожди-ка… — Драко провел пальцем по знакомой эмблеме на задней стороне обложки. Он узнал бы этот символ из тысячи, видя его на протяжении семи лет в подземельях. — Это герб Салазара Слизерина. Что ты делаешь с его книгой, написанной непонятными рунами? — Уже спросив, он осознал всю значимость своего вопроса. Гарри тихо зашипел, глядя на книгу.
Гарри не хотел придавать книге большого значения, но разглядел любопытство в глазах Драко. — Да, она написана на парселонге, и, если верить надписи, самим Слизерином. Эммалин получила ее вместе с обширной библиотекой из какого-то разорившегося поместья. В ней содержатся проклятия, о которых я даже не слышал…
— Какого черта… — Глаза Драко расширились. -Как, ради Мерлина, книга, написанная Салазаром Слизерином — оригинал! — смогла оказаться именно здесь? Кто был предыдущим владельцем книги? Чье поместье? Надеюсь, не симпатизирующего Пожирателям Смерти?
Гарри покачал головой. — Не думаю. Авроры прошерстили дома всех «симпатизирующих» после войны — как тебе, наверняка, известно. Ее бы еще тогда забрали. Кто бы ни владел ею, скорее всего, просто не понимал ее значимости. Слава Мерлину, Волдеморт не добрался до нее… — добавил он под конец.
— Что? — Теперь уже и Драко заинтересовался. Что написано в этой книге? Драко терпеть не мог, когда не получалось чего-то узнать. Сам вид этой книги был насмешкой над его тягой к знаниям, особенно теперь, когда он узнал, что сам Слизерин написал ее. Он ни за что не признается в ревности, охватывающей его при одной мысли, что ему придется попросить Поттера перевести ее. Может ли он доверять Поттеру, скажет ли тот ему всю правду о том, что написано в книге?
Гарри увидел упрямо-сосредоточенный взгляд Драко и пожал плечами. Без сомнения слизеринец просто мечтал узнать, о чем написал его давнишний идол. Гарри открыл книгу на случайной странице и тихо прочитал вслух несколько предложений.
— О чем там говорится? Что там? — Малфой передвинулся на краешек стула.
— Драко, я могу произнести это вслух только на парселонге. — Драко выглядел немного разочарованным. Гарри опустил книгу, а затем взглянул на Драко. — Эта книга полна детальными описаниями древних проклятий — довольно неприятных, на мой взгляд. Рад, что Волдеморт не смог добраться до нее. Из того, что я успел сегодня прочитать, видно, что эта книга содержит дюжину заклятий, которые вполне попадают под категорию непростительных. На странице, которую я сейчас читал, рассказывалось о проклятии, которое называлось aboleo..., aboleo ade — что-то там еще — и его контрпроклятии. Мне нужно будет хорошенько почитать. Я никогда не видел раньше письменного парселонга.
Вся кровь отлила от лица Драко, его губы сжались в тонкую линию, когда он молча пытался переварить сказанное Гарри. — Возможно, это было Aboleo Adesum? — осторожно произнес он, чуть ли не давясь словами. Гарри заметил, как Драко изо всех сил вцепился в набалдашник своей трости.
Гарри снова уткнулся в книгу и вновь перечитал страницу, прежде чем утвердительно кивнуть. — Да, оно самое. Здесь рассказывается о зелье, которое снимает эффект заклятья и восстанавливает нанесенный им ущерб. — Гарри увидел, как по лицу Драко пронеслись мириады самых разных эмоций. — Ты раньше слышал об этом заклятии? — Драко не ответил и резко поднялся, собираясь уйти.
— Мне нужно идти, — быстро произнес Драко. Его явно трясло, и он пытался поскорее уйти. Гарри недоуменно уставился ему вслед — тот даже не попрощался с Эммалин. Добби заметил уход Драко и рванул следом, почти забыв о покупках, ливитируемых сзади.
— Ох, — вздохнула Эммалин, убирая с помощью чар грязную посуду со стола. Она посмотрела в сконфуженное лицо Гарри. — Иногда этот мальчик бывает слишком впечатлителен. Не позволяй ему так расстраивать себя, ’Арри.
— Но я ничего ни сказал…в кои-то веки, — сразу стал оправдываться Гарри. — Я просто рассказывал ему о проклятии…Ой! — Гарри замер и снова перечитал абзац. Сейчас все встало на свои места. Ранение Драко, и то, что его не смогли излечить. Трагедия, из-за которой он, возможно, стал совершенно другим человеком.
— Что это, ’Арри? — с любопытством спросила Эммалин.
Гарри еще раз перечитал — чтобы удостовериться. — Думаю, я только что наткнулся на нечто очень важное.
— Да? И на что же? — Эммалин снедало любопытство.
— Эммалин, Драко сказал, что Вы его старинный друг. Он когда-нибудь рассказывал Вам, как повредил свое колено?
Старая ведьма пожала плечами. — Он сказал только, что это произошло во время войны. В него попало какое-то проклятье. Он потратил многие месяцы, пытаясь снять его, но все безуспешно. Его это не слишком радует.
— О, — Гарри тихо сел, полностью ощутив глубину страданий Драко.
— ’Арри, что это? Чего он не знает? — Гарри видел, как разволновалась старуха.
— Возможно, я только что наткнулся на информацию, что, в действительности, к тому проклятью, которое попало в него, есть контрзаклятие. — Гарри сидел, уставившись в страницу, все еще шокированный реакцией Малфоя.
— Ну, и? — с жаром спросила Эммалин.
— Что «ну, и», Эммалин?
— На мой взгляд, тебе лучше поспешить за ним — сообщить ему, что именно ты обнаружил! — воскликнула она.
Но Гарри не испытывал такой же уверенности. — Вы действительно так думаете? Драко не захочет принять от меня помощь. Я в этом полностью уверен.
— ’Арри, вот что я тебе расскажу о Драко. Он, может быть, ужасно нелюдимый человек, но, когда дело касается его травмы, сделает почти все, чтобы получить контрзаклятие. Знаю наверняка, что он потратил кучу времени и денег, пытаясь найти способ излечения. Сомневаюсь, что он отвергнет твою руку помощи.
Гарри был все еще скептически настроен. Они же говорили о Малфое!
— Иди, ’Арри. Помоги ему. Он не откажется. Обещаю. На самом деле, что ты от этого потеряешь?
Гарри еще немного подумал и кивнул, соглашаясь. Он все еще разрывался между желанием помочь и мыслью, что это был Малфой. Он вышел из дверей и поспешил к замку, пытаясь нагнать Драко. «Да, действительно. Что я теряю?»
Глава 15: Кое-что глупое.
Глава 16: Никогда больше не будет так, как прежде. (часть 1)
— Почему? — хрипло выдохнул Гарри.
Драко надолго задумался над этим вопросом. «А, действительно, почему?» Он потерялся в собственных мыслях, вновь переживая события прошлого вечера, поэтому не замечал, что Гарри все больше и больше нервничает, пока снова не посмотрел на него. Драко резко выдохнул, увидев боль в зеленых глазах — ставших такими знакомыми в его еженощных снах. «Почему он так расстроился? Это была просто взаимная мастурбация, хотя и чертовски хорошая. Кто бы мог подумать, что Гарри будет так…хорош в этих делах». Но, несмотря на такие мысли, он нисколько не гордился своим поведением прошлой ночью и понимал, что с Гарри следует поскорее объясниться, чтобы все это не разрушило их такую еще хрупкую дружбу.
Гарри был бледен, на его лице явственно проступал шок. — Ты что-то отвратительно выглядишь, Гарри. Ты не получил отрезвляющее зелье, что я послал тебе? — Его совершенно искреннее участие было меньшим, чем он мог попытаться компенсировать свои ночные поступки.
Гарри нахмурился. Было видно, что он просто опешил от таких слов. — Так это ты мне его прислал? — спросил он. Драко кивнул, глядя, как боль и недоверие появляются на лице Гарри. Он выглядел каким-то потерянным и сбитым с толку.
— Слушай, Гарри, я понимаю, что ты предпочел бы забыть обо всем, что произошло вчера. Мне нечем оправдать свое поведение. Я, вообще-то, хотел вчера извиниться перед тобой, но… — Драко не удержался и прошелся взглядом по телу Гарри с головы до ног, чувствуя, что его глаза неуклонно возвращаются к рукам. Тем самым рукам, прикосновения которых он все еще помнило его тело. Он усилием воли вышел из транса, обнаружив, что Гарри застукал его. — Ты представлял собой весьма соблазнительную картину, но я, должен признаться, вовсе не горжусь тем, что сделал…или сказал. Бог свидетель, я всю ночь проворочался и прометался. Хотя, пожалуй, только ворочался — с метаниями вчера было покончено, так ведь?
— Что… — Гарри ничего не понимал, пытаясь сложить вместе этот разговор о событиях прошлой ночи со своим недавним открытием, что Люк и Драко оказались одним и тем же человеком.
Драко показалось, что Гарри его вообще не слушает. Чем больше Драко говорил, тем безнадежней было выражение его лица. Он заметил, как Гарри пристально смотрит на дневник в его руках, и внезапно почувствовал приступ собственничества. Он не желал делиться Флэшем с Гарри. Только Мерлину известно, что Гарри мог подумать — или сказать, если узнает, чем занимается Драко.
Внезапно, Драко решил, что сейчас очень удачное время, чтобы, наконец-то, извиниться, потому что еще дольше ждать он не мог. Слова слетели с его губ прежде, чем он успел передумать. — Послушай, извини меня, Гарри. — Он не смог бы объяснить, почему, но ему показалось, что извинения сейчас вполне уместны — возможно, их близость прошлой ночью немного облегчила ему задачу. В конце концов, ему очень немногое удалось утаить от Гарри.
— Ты извиняешься? — саркастично усмехнулся Гарри. — Ты извиняешься? Ты что, за дурака меня держишь, Малфой? — скептически поинтересовался он.
Драко немного опешил, получив такой отпор от Гарри. — Кто бы говорил, — рявкнул он в ответ. Драко отметил про себя, что к нему снова обращаются по фамилии. Почему Гарри решил разыгрывать из себя жертву? Глубоко вздохнув, он решил объясниться, пока его попытка принести извинения не вылилась в очередную стычку между ними.
— Я совершенно не в восторге от некоторых…ну, от большей части того, что говорил тебе прошлой ночью, — откровенно признался Драко, — но мне остается винить в этом только алкоголь. Но и ты сам был совсем не против моих действий, Гарри, поэтому не прикидывайся сейчас невинной жертвой. Вообще-то, прошлой ночью я пытался сказать тебе кое-что, но, боюсь, ты меня не услышал.
— Что? — недоверие отразилось на лице Гарри. Возможно, это отрезвляющее зелье, наконец-то, подействовало, потому что теперь он казался почти вменяемым.
Драко заметил, что его пальцы принялись медленно вычерчивать узоры на скатерти, и понял, что вот-вот снова сорвется. — Я весь вчерашний вечер собирался это сказать, поэтому и пытался застать тебя одного. — Он набрал в легкие побольше воздуха и продолжил, — В последние несколько недель я понял, что, возможно, ошибался на твой счет, когда мы были детьми. Я убедился, что ты вовсе не хвастун, каким считал тебя раньше, поэтому я пытаюсь сказать, что прошу прощения за свое ошибочное мнение о тебе. Я…я больше не испытываю к тебе ненависти, Гарри.
Гарри продолжал молчать, и Драко никак не мог понять, как тот воспринял его слова. Но он решил продолжить прежде, чем Гарри его остановит. — Было куда проще ненавидеть тебя все эти годы, чем признаться, что я сам был неправ. Я понимаю это теперь. Малфои ненавидят признаваться в своих ошибках. — Драко криво усмехнулся, представив, в какой ужас пришел бы отец от его признания.
Он терпеливо ждал ответа Гарри. Любая его реакция была бы лучше, чем повисшая между ними тишина. Гарри слегка склонил голову, выслушав объяснения Драко, но в его глазах не было и намека на понимание. Драко так ничего и не дождался, кроме этого мимолетного жеста и каких-то не слишком разборчиво произнесенных слов:
— У тебя был выбор между правильным путем и простым. — Драко решил, что Гарри сказал именно эти слова. Он молча кивнул, соглашаясь с этим утверждением.
— Гарри, ты хорошо себя чувствуешь? Может, тебе нужно еще зелья? — Драко осторожно отодвинул чернильницу с пером, на случай, если Гарри вдруг захочется смести что-нибудь со стола. Он серьезно разволновался, потому что с Гарри определенно было что-то не в порядке.
— Ты извиняешься передо мной? — прошептал Гарри, внимательно вглядываясь в лицо Драко. Тот никак не ожидал, что Гарри будет настолько поражен самим фактом принесения извинений и не будет никак на них отвечать. Драко все еще боялся, что Гарри начнет упрекать его во лжи.
Конечно, он нисколько не удивится, если Гарри снова его возненавидит. У него были на то все причины, после его отвратительного вчерашнего поведения. Он наблюдал, как недоверие Гарри превратилось в удивление.
Вместо того, чтобы выдать горькую тираду, Гарри снова посмотрел на дневник. Драко вдруг пришла в голову неожиданная мысль, что Гарри может видеть его тело сквозь дневник и мантию. Он смутился от такой идеи.
Тишина становилась все неуютнее, пока он ждал, что скажет Гарри. Теперь дело было только за ним — примет он извинения или нет. Мысли Драко вдруг обратились совсем к другой теме: Гарри выглядел сейчас так, словно он только что выбрался из постели. Он знал совершенно точно, что тот, как минимум, переоделся. Приходилось признать, что, как бы сильно он ни старался не думать о событиях предыдущей ночи, ничего у него не выходило. Его взгляд опустился ниже и задержался в паху Гарри.
Усилием воли, выдернув себя из воображаемого мира, Драко поднял глаза к лицу Гарри и увидел, что тот очень смущен.
~~oo0oo~~
«Мерлин, да он же не знает! Он говорит только о прошлой ночи!» Продираясь сквозь туман растерянности, Гарри все-таки смог осознать, что пытался сказать Драко. Это было не слишком удачно составленное извинение, а не признание в том, что его водили за нос на протяжении последних месяцев. «Я в нем ошибся?»
«Мерлин, это Люк! Я переписывался с Драко в течение всех этих месяцев. Может ли такое быть, что он совсем ни о чем не подозревает?» Он ожидал злорадства, насмешек — да чего угодно, но только не совершенной невинности. «Может быть, он все еще играет со мной?» Какое-то мгновение ему хотелось все рассказать — признаться Драко, что он и есть Флэш. Но, когда он уже открыл рот, чувство самосохранения взяло верх, и Гарри остановился. Чем в сложившейся ситуации поможет его признание Драко, что он Флэш? Чего он этим добьется? Наконец, восстановилась связь между его ушами и серым веществом в голове, и он понял, за что именно Драко извиняется. Это напрочь отбило у него охоту в чем-либо признаваться.
— Ты извиняешься передо мной? — тихо прошептал Гарри, не в состоянии составить более сложное предложение. «Но, если он — Люк, тогда я, должно быть, мистер «Жгучая Ненависть»! Мерлин, он пытался извиниться передо мной на протяжении нескольких недель — и я сам поощрял его!» Гарри пребывал в замешательстве от всего происходящего — он сомневался, что сможет нормально воспринять свое недавнее открытие, что Драко оказался Люком. Но небольшая часть его мозга, незамутненная алкоголем и зельем, была просто счастлива, что Драко вовсе не притворялся Люком: он, видимо, ни о чем не подозревал, так же, как и сам Гарри до недавнего времени.
Как бы это ни было странно, но получалось, что личность Люка все еще оставалась реальной, хотя Гарри и мучили сомнения на этот счет. «А, может быть, это хитроумный слизеринский план моего полного унижения? Разве я могу быть абсолютно уверен, что это не так? Стоит ли сказать ему? Осмелюсь ли я показать ему свой дневник?»
— Послушай, — Драко прервал неуютную тишину, подавшись вперед, чтобы можно было говорить тихо. — Я не знаю, ждешь ли ты от меня извинений или упреков за события прошлой ночи, но…ну, мы оба тогда перебрали — слишком перебрали. Надеюсь, мы оба сможем согласиться с версией, что вчера, будучи здоровыми мужчинами, мы просто нашли обоюдно приятный способ немного выпустить пар. — Казалось, Драко шел напрямик и был честен (на его взгляд, даже слишком), продолжив, — Несмотря на вчерашнее происшествие, я должен перед тобой извиниться за свое неверное представление о тебе — я уже давно обещал сам себе, что обязательно извинюсь.
Значит, он извиняется не за то, что разыгрывал из себя Люка, и не за вчерашний вечер — не за самый лучший трах у стены, настолько жаркий, что хотелось повторить его снова. «Малфой сказал это? Мерлин!» Голос, наконец, вернулся к Гарри, и он смог выдавить ответ, — Я понимаю. Прошлая ночь была… — «Грандиозна, великолепна, слишком быстро закончилась…» Гарри решительно прервал поток своих беспорядочных мыслей, ведь ему еще предстояло закончить начатую фразу. — Твои заблуждения вполне понятны, ведь мы тогда были еще детьми. Я тоже тебя совсем не знал.
Он ощущал в себе какую-то раздвоенность: будто он наблюдал за собой, разговаривающим с Драко, со стороны, и эта вторая его часть паниковала из-за сделанного открытия. Внезапно он понял всю глубину значимости собственных последних слов, которой он раньше и не представлял. — Я вообще тебя не знал. — Пробормотал он, не понимая, что произносит это вслух. Его мысли вызвали воспоминания о том дне, когда Артур Уизли был назначен Министром Магии, о вспышках зелени, преследовавших его, о снах о Хогвардском квиддичном поле и попытках поймать фальшивые снитчи и о том единственном золотом, упавшим в его руки. Запах одеколона Драко проник в подсознание Гарри и заставил осознать многие вещи намного быстрее, чем он смог бы, пытаясь прийти к этим выводам логически.
Все это оказалось для него уже слишком, и Гарри быстро поднялся. — Мне нужно идти, — бросил он в сторону Драко. Он ринулся к двери, не увидев озабоченного взгляда Драко и даже не заметив, что врезался в Ремуса, когда вылетал из магазина.
— Гарри? ГАРРИ! — прокричал Ремус из дверей, но Гарри уже умчался, не услышав его.
~~oo0oo~~
Ремус не понял, куда спешит Гарри, вылетевший из дверей так, словно за ним гнался сам дьявол. Случилось что-то, связанное с Нео Пожирателями? Но, посмотрев на посетителей, спокойно продолжавших наслаждаться ланчем, он засомневался, что проблема могла быть в этом. И тогда он заметил знакомую копну светлых волос, и понял, что Драко тоже смотрит вслед Гарри с озабоченным видом.
Драко тоже увидел вошедшего оборотня и кивнул ему, приветствуя. Ремус, проходя по залу, увидел свободный столик у окна. Какая-то причина побудила Гарри так поспешно умчаться отсюда, что он даже позабыл свой рюкзак. Подойдя к столику, чтобы забрать забытые вещи, Ремус увидел его раскрытый дневник, соколиное перо, упавшее на пол, и знакомую чернильницу с красными чернилами, чудом удерживающуюся на самом краю столика.
Ремус нахмурился. Как мог Гарри забыть эти вещи? Он еще сильнее заволновался. Как он мог забыть дневник? Ремус всегда очень тщательно следил за этой вещью. Он быстро сложил пожитки Гарри и уже собирался закрыть дневник, когда его взгляд упал на строки вверху страницы, написанные знакомым почерком Гарри.
Ты хочешь сказать, что прошлой ночью по-пьянке занимался в туалете сексом с кем-то, кого не выносишь?
От удивления глаза у него чуть не вылезли из орбит, и он, не желая того, быстро прочел остальное. Чувство вины затопило его, но прикосновение к знакомой, уже почти забытой магии, заставило его понять, что он не в состоянии разумно оценивать сейчас свои действия. Он прочитал до конца откровенный рассказ Драко, и начал понимать причины бегства Гарри. Тот, наконец-то, понял, что все это время разговаривал с Драко? Он оглянулся на блондина. Ему стало любопытно, знает ли теперь и Драко об этом тоже.
Был только один способ все выяснить. Блондин сидел за столиком в углу зала, смотрел в свой открытый дневник и явно чего-то ждал. Он определенно не был настолько же поражен, как Гарри.
«Гарри знает! Но Драко, кажется, и понятия ни о чем не имеет. Мерлин, как бы мне хотелось присутствовать на вчерашней вечеринке и увидеть, что привело их к такому повороту событий. Они занимались сексом?» Все эти мысли крутились в его голове, пока он разговаривал с Драко.
— Кажется, Гарри ужасно торопился, — сказал Ремус, указывая на дверь, и сел напротив Драко. Стул все еще был теплым, и Ремус почувствовал в воздухе запах замешательства и боли.
Драко виновато опустил глаза и побледнел, хотя волнение от разговора с Гарри так и осталось на его лице. — Драко? — нахмурился Ремус. — Что ты сделал?
Вместо того, чтобы с негодованием отмести обвинения Ремуса, Драко надолго задумался, а потом глубоко вздохнул. — Давай просто скажем, что я, должно быть, чересчур долго ждал, Ремус, и мои слова слишком запоздали.
Ремус понимающе кивнул. — Ты перед ним извинился?
— Угу, но он не очень-то хорошо воспринял мои извинения. Принимая во внимание, конечно, что были и еще кое-какие смягчающие обстоятельства. — Драко хватило совести покраснеть от смущения. Прочитав об этих «обстоятельствах» только что в дневнике Гарри, Ремус уже имел некоторое представление о том, что произошло в конце вечеринки, но он не собирался останавливать объяснения Драко.
Драко сомневался, стоит ли ему говорить о чем-то Ремусу, но вспомнил, что тот сам предлагал ему при необходимости «поплакаться в его жилетку».
— Драко, ты можешь мне довериться, ты же знаешь. Я тебя не укушу. Ну, по крайней мере, не сегодня утром. — Ремус пересел на другой стул, предложенный ему Драко.
— Как у тебя прошла сегодняшняя ночь, Ремус? — Драко нашел способ уйти от разговора на неприятную тему.
Ремус с легкостью отмахнулся. — Приятно, без особых приключений, благодаря тебе, но я расскажу об этом подробно завтра, — непреклонно прервал он поток вопросов Драко. Казалось, как только речь заходила об Аконитовом зелье, его просто невозможно было остановить. А Ремус хотел поговорить о другом — кое о чем особенном.
Он решительно вернулся к прерванному разговору. — Ты говорил о каких-то смягчающих обстоятельствах в отношениях с Гарри? — Ремус старался изобразить искренний интерес, несмотря на то, что все уже знал заранее.
Драко покраснел, он явно отчаянно сомневался, стоит ли ему вообще что-то рассказывать. — Я сам не очень-то уверен, Ремус. — Он провел рукой по волосам. — События немного вышли из-под контроля. Я сам до сих пор все еще пытаюсь свыкнуться с произошедшим. — Парень окончательно смутился, Ремус понимающе кивнул и перестал его расспрашивать. «Но ты признался во всем своему анонимному другу, не так ли?»— подумал Ремус. «О, Драко, нет ничего удивительного, что Гарри выскочил отсюда как ошпаренный. Ему нужно не только попытаться смириться с тем, что вы оба выкинули вчера, но пережить открытие, что он все это время переписывался с тобой. Мне нужно поскорее найти его!»
— Звучит так, словно я пропустил весьма экзотическую вечеринку, — предложил Ремус вежливую трактовку ситуации.
Брови Драко приподнялись, он невольно ослабил ворот рубашки и сглотнул. — Ты и представить себе не можешь, насколько, — пробормотал он. — Но в защиту Гарри могу сказать, что он пытался выпить весь абсент до последней капли. Ну, и я, признаться, не отставал от него, с огневиски.
Ремуса это очень удивило. Насколько ему было известно, Гарри редко пил такие экзотические напитки. — Тогда, надеюсь, он наложил на себя отрезвляющие чары.
— Я попросил Добби передать ему с утра мое отрезвляющее зелье. Это было самое меньшее, что я мог сделать после прошлой ночи…— Ремус видел, как Драко мучительно пытается определиться в своих чувствах к Гарри. Он же извинился, если это о чем-то говорит. Он, по крайней мере, искренне пытался помочь, несмотря на то, что их близость произошла слишком быстро.
Ремус следил за жестами Драко, потягивая кофе и убеждаясь, что тот понятия не имел, кто был Флэш на самом деле. Внимание Драко постоянно отвлекалось на дневник, лежащий рядом, и Ремус решил сменить тему, — Итак, я вижу, что ты недавно болтал со своим другом? Как он?
Драко снова взглянул на дневник, и Ремус вспомнил то чувство, которое сейчас появилось на лице Драко. Взгляд, полный надежды на чувства, который появлялся у него самого, когда он думал о Сириусе. — О, похоже, у него все в порядке. Мы разговаривали, когда Гарри перебил нас. Я попытался возобновить разговор, но он не отвечает. — Драко положил руку на дневник, надеясь в душе, что когда он откроет его, то обнаружит там успокаивающие слова Флэша.
В этот момент Ремус абсолютно убедился, что Драко не знает, с кем именно он переписывается. Он даже понял еще одну причину столь быстрого ухода Гарри. Теперь ему как можно скорее нужно найти его и поговорить о сложившейся ситуации. Если он действительно так хорошо знает Гарри, как надеется на то, тот постарается скрывать свои чувства, пока не взорвется, а Ремусу очень не хотелось, чтобы это случилось.
Он еще немного поболтал с Драко, стараясь побыстрее допить свое кофе. Заметив всезнающий взгляд, брошенный Эммалин в их сторону, он извинился перед Драко и отправился поговорить с ней.
— Ремус, ты уже уходишь? Так скоро? — недовольно спросила она. — Ты выпил всего лишь одну чашку кофе. Может быть, мне удастся уговорить тебя попробовать мои яблочно-миндальные пирожные, хмм?
— Прости, Эммалин, но я не могу сейчас остаться. Один из моих друзей недавно кое-что узнал. Что-то, о чем ему просто необходимо поговорить — с близким другом.
— Но он, мне кажется, может о чем угодно поговорить с тем, с кем переписывается? Проще написать о своей проблеме, тебе так не кажется? — Даже воздух вокруг нее был наполнен осознанием того, что она в курсе всего произошедшего. Ремус на мгновение задумался: а не приложила ли она свою руку ко всему этому?
Должно быть, она владела легилименцией, потому что тут же принялась отрицать его так и не высказанные вслух обвинения. — О, нет, мой дорогой, я бы не посмела вмешаться в естественный ход событий. Если ’Арри узнал правду, то это значит, что он, наконец, осознал свои чувства. — Она обнадеживающе похлопала Ремуса по плечу. — Поаккуратней с ним, Ремус. Ему нужен человек, который все бы ему объяснил. Ты же и сам прекрасно знаешь, что ему всегда была необходима помощь. Объясни ему, почему все это должно происходить именно так. — Ремус удивленно посмотрел на нее. Несмотря на свои подозрения в ее активном участии в происходящем, он не мог не восхищаться ее пониманием человеческих чувств. Это старая хитрая ведьма знает обо всем?
— Но Драко… — начал, было, он.
Эммалин шикнула на него, выпроваживая за дверь. — Но Драко — ничего. Сейчас тебе стоит позаботиться об ’Арри, mon cheri. — Многозначительная улыбка Эммалин раздражала Ремуса, а еще то, как блестели ее глаза. Если бы такое могло случиться, то он мог бы поклясться, что она была замаскированным Альбусом.
~~oo0oo~~
Драко остался в одиночестве и полной растерянности, допивая свой кофе. Он извинился перед Гарри, но все равно не почувствовал себя лучше, сделав это. Он никак не ожидал такой реакции от своего бывшего врага. Где ожидаемые им вспышки ярости и грубые слова? Даже это было бы лучше, чем то, что случилось.
Ему ужасно хотелось поговорить сейчас с Флэшем, но даже тот, казалось, бросил его. Он написал еще несколько слов в дневнике в надежде получить ответ Флэша. Ему оставалось только предполагать, что тому пришлось на некоторое время отойти от дневника.
Знаешь, это не заняло у меня так много времени, как я предполагал, но дело сделано. Я извинился, но, признаться, сам не знаю, как он это воспринял. Он умчался, словно за ним погнались все псы ада. Мне не за что его винить. Остается только надеяться, что это не мои извинения вызвали его бегство. Он сегодня выглядел не слишком хорошо — напоминаю тебе, что он выпил прошлой ночью абсента больше, чем смог бы выдержать любой другой волшебник. Но я не оправдываюсь. Почему-то мне кажется, что моих извинений было недостаточно.
А потом ко мне присоединился еще один мой друг. Я начинаю подозревать, что вся эта идея писать в общественных местах не так уж хороша. В следующий раз я буду писать в своих комнатах.
Боюсь, мне предстоит сделать намного больше, чем просто извиниться за годы моего отвратительного поведения. Знаешь, я надеялся, что, принеся ему свои извинения, смогу побороть это свое недавно появившееся влечение к нему, но, представь себе, самое бредовое состоит в том, что после прошлой ночи мой уровень одержимости им, кажется, лишь повысился. Я только что понял, что извинениями дело точно не закончится — все только начинается. И я только что получил этому доказательство.
Он был озадачен, что друг ему не отвечал — не нацарапал даже быстрого извинения. В этот момент он понял, как Флэш мог истолковать его слова. « А вдруг он разозлился или ревнует? Он же сказал, что любит меня. Иногда я действительно веду себя как придурок».
Ты здесь, Флэш?
А, что ж, наверное, тебя отвлекли. Все нормально — я просто хотел сообщить, что меня самого отвлекли ненадолго. Я очень сожалею, что ты не успел мне рассказать о своей ночи. Кажется, тебе было просто необходимо с кем-нибудь поговорить, и, как обычно, я заполнил своей болтовней все время нашего разговора — я в этом мастер. Я лишь надеюсь, что ты расскажешь мне обо всем позже — если, конечно, к тому времени все само собой не разрешится.
Его плечи поникли от понимания, что ему следует научиться лучше обдумывать то, что он пишет. «Несомненно, мой рассказ о том, что у нас произошло с Гарри, расстроил его — в конце концов, он признался мне в любви». Иногда он просто ненавидел эти дневники за то, что те так ловко могли вытягивать из него слова, которые он даже не успевал толком обдумать.
«Ну, хотя бы я извинился перед Гарри. Правда, он был сам не свой. Думаю, стоит снова попытаться поговорить с ним попозже, когда он окончательно протрезвеет». Драко помассировал пальцами виски. «Да и я сам не в лучшем состоянии» . Он действительно выпил вчера больше огневиски, чем следовало, и двух порций Отрезвляющего зелья было явно недостаточно, чтобы успокоить тупую боль в голове. Да еще казалось, что дробь в его голове напрямую связана с постоянными воспоминаниями о Гарри в туалете.
Это было для него очень неожиданно. Дразнящее, интригующе и ново, но, все-таки, неожиданно. Драко все еще пытался свыкнуться с мыслью, что это действительно произошло на самом деле, а не во сне. Ну, хотя бы теперь он совершенно точно знал, что это было просто здорово.
— Mon cheri. Что за вид? Ты выглядишь так, словно только что потерял ниффлера и нашел пустой кошелек. — Эммалин, видимо, все же обладала даром предсказания, который сообщал ей, когда ее посетителям нужна была еще чашка кофе, потому что она поставила перед Драко новую порцию прежде, чем он сам успел понять, что просто мечтает о кофеине. Рядом она поставило блюдце с любимыми пирожными Драко — нежнейшими сдобными шариками, заполненными сладким кремом и усыпанными карамелью и шоколадом.
— Ах, Petite mere, откуда ты всегда знаешь, чего хочет сердце? — Драко одарил ее своей лучшей улыбкой и обнял.
— Может быть, я все о тебе знаю потому, что ты об этом не знаешь сам. Не волнуйся, mon cheri. Ты вскоре во всем разберешься. Верь в себя хоть немного. — И она быстро ушла. На первый взгляд эти мудрые слова прозвучали даже более таинственно, чем ее обычные советы. Но он почему-то почувствовал, что именно их ему и нужно было услышать.
~~oo0oo~~
Ремусу не пришлось долго искать Гарри. Яркое пятно, носившееся над квиддичным полем, двигалось именно так, как и в воспоминаниях Ремуса. Джеймс поступал точно так же, когда злился, или когда на него обрушивалась пугающая новость. Он мог вспомнить день, когда его старый, теперь уже давно покойный друг, провел на метле двенадцать часов — в приступе гнева от чего-то, сделанного Лили. Подробностей он сейчас уже не помнил, но последствия очень хорошо врезались в его память. Джеймс часто говорил, что полеты облегчают все проблемы, и что он в воздухе может думать с большей ясностью. Он даже однажды просил преподавателей разрешить ему сдавать все экзамены верхом на метле, так как земля ему мешала.
Некоторые привычки родителей передаются их детям по наследству, видимо, так было и в случае с Гарри. Он взял все самое лучшее и худшее от своих родителей. Как и его отцу, ему требовалась физическая нагрузка, чтобы выплеснуть раздражение. Как и мать, он не умел скрывать порывы своего сердца, и слишком глубоко все переживал. В жизни Гарри было больше потрясений, чем у кого-либо из знакомых Ремуса. Прямо сейчас он пытался свыкнуться с тем, что ему открылось, и летал как человек, которым завладели демоны — или же как тот, кому больше нечего терять. Ремус забеспокоился, потеряв Гарри из виду, и побежал к квиддичному полю еще быстрее. Он мимолетно удивился своим собственным силам — обычно он не был настолько активен после полной луны, но не стал задумываться об этом. Он сбавил темп, заметив Гарри, сидящего на вершине одной из смотровых кабин.
— Гарри… — отважился позвать Ремус, подходя к неуклюже сгорбившейся на скамье фигуре. Гарри не ответил.
Он дружески положил руку Гарри на плечо, присаживаясь рядом с ним. — Гарри… — Ремус внезапно понял, что не знает, как ему начать этот разговор, но вдруг вспомнил о дневнике. — …Ты забыл это. — Он протянул своему другу дневник, но Гарри продолжал смотреть отсутствующим взглядом на горизонт.
— Сожги его, Ремус. — Гарри быстро взглянул на дневник с отвращением, словно он был отравлен.
— Гарри, что случилось? Ты сам на себя не похож. Еще вчера вечером ты казался таким счастливым. Что могло произойти такого ужасного?
Гарри саркастично рассмеялся, но не стал отвечать. Ремус не стал настаивать и решил подождать, когда парень сам ответит ему. Наконец, Гарри осознал, что Ремус все еще здесь, и, наконец, ответил, — Ох, вообще-то, ничего. Просто все покатилось кувырком, и я оказался последним идиотом.
— Почему бы тебе не начать с начала, Гарри. Ты выглядел так, словно увидел привидение, когда выбегал от Эммалин, и затем я обнаружил, что ты до этого писал Драко… — Ремус ахнул, поняв, что он только что сказал. Гарри тоже понял это и посмотрел прямо ему в глаза. Ремус увидел в глазах Гарри ужасное разочарование. Гарри никогда не умел скрывать свои эмоции, его глаза всегда открыто выражали его чувства.
Ремус вдел, что Гарри изо всех сил пытается держать себя в руках, но ярость бурлила в нем слишком сильно. — И как давно ты обо всем знаешь? — рявкнул он. Парень стремительно подошел и, ухватив Ремуса за грудки, проорал, — КАК ДАВНО ТЕБЕ ВСЕ ИЗВЕСТНО? ЭТО КАКОЙ-ТО РОЗЫГРЫШ? — Ремус почувствовал, как внезапно налетел сильный порыв ветра, а вокруг башни начала концентрироваться магия.
— Гарри, успокойся. Мне необходимо кое-что тебе объяснить.
Ноздри Гарри уже раздувались от ярости, когда он внезапно осознал, что снова теряет контроль над собой, поэтому быстро осмотрелся — не успел ли он чего-нибудь натворить. Ремус боялся, что его могут отбросить очень далеко, но Гарри лишь слегка оттолкнул его от себя и больше не смотрел в его сторону. — Ты, черт подери, прав. Ну, давай же, я слушаю. И в твоих интересах будет дать мне хорошее объяснение.
— Гарри, пожалуйста, не веди себя как ребенок. Всему можно найти логическое объяснение. — Ремус сел и взял в руки дневник Сириуса — теперь уже дневник Гарри. — Когда я впервые увидел, как ты пишешь в этом дневнике, я мгновенно узнал его. Сириус писал в нем почти каждый день, разговаривая со второй половинкой своей души. У его второй половины был собственный дневник, посредством которого он и отвечал.
Гарри обхватил себя руками, он все еще дулся и отказывался смотреть на Ремуса. — Ты уже говорил мне, что был половиной души Сириуса.
— Да, это так. Я…был… — Ремус отбросил свои болезненные воспоминания. Сейчас речь шла о Гарри и Драко. — Я потерял свой дневник много лет назад, когда был в Париже. Вообще-то, я не терял его, а просто перепутал с другими книгами, которые хотел оставить Эммалин. Но в то время я об этом не сожалел. — Гарри, казалось, был удивлен таким признанием. — Это было в то время, когда Сириуса отправили в Азкабан, и мои чувства были… Думаю, ты можешь представить, как больно мне было думать, что тот, кого я любил, убил и предал двух моих лучших друзей.
Гарри ничего не ответил. Он подтянул колени к груди, облокотившись на скамейку, и принялся раскачиваться взад-вперед. Ремус продолжил, — Я увидел тебя пишущим в дневнике незадолго до того, как ты сделал мне свое предложение, Гарри. Именно поэтому я не мог согласиться на отношения с тобой — это было бы просто нечестно. Где-то был другой мужчина, который — я знал — сделает тебя намного счастливее, чем я смог бы, стараясь всю свою жизнь. Гарри, прости, что тебе пришлось все узнать таким образом.
— А что же насчет Драко? Как давно тебе известно, что я разыгрываю из себя полного идиота перед ним? — Гарри нахмурился. — Сейчас, возможно, он смеется от всей души. — Он снова прижал колени к груди и отвернулся. — Почему я изливал свое сердце и душу в эту чертову книгу? Почему все это случилось именно со мной? Почему, из всех магов мира, именно я должен был начать переписываться с Драко? — Гарри внезапно вспомнил, что разговаривает с Ремусом, и его глаза зло сузились. — Как…когда ты обнаружил, что Драко пишет в другом дневнике? Почему ты ничего мне не сказал — ну хоть что-нибудь?
— Я хотел Гарри, но Эммалин мне запретила, — Гарри скептически посмотрел на него. — О, если ты действительно кого-то хочешь обвинить, тогда, определенно, это должна быть она — кажется, она знает ответы на все вопросы. Все, что мне известно — дневник каким-то образом попал к Драко, когда он жил в студии над магазинчиком Эммалин в Париже. Поверь мне, когда я пару недель назад увидел, как он пишет тебе, то был также шокирован, как и ты…
Гарри перебил. — Но ты мог бы сказать хоть что-нибудь. Ты же прекрасно знал, что я чувствую… чувствовал к нему.
— Это что-нибудь изменило бы? Сомневаюсь, что твоя реакция была бы менее бурной. На все всегда есть свои причины, Гарри, а если здесь замешана магия, то цель может стать очевидной далеко не сразу. Опасно вставать на пути древней магии. Ты не можешь лгать в дневниках, и никто не может помешать им добиваться своей цели. Ты, в конечном итоге, должен был узнать правду, когда настанет подходящий момент. Почему-то сейчас твой дневник и приспустил завесу тайны, видимо, решив, что пришло время тебе узнать, кто скрывается под именем Люка.
— Но, Ремус, это же просто дневник. Как он может…
Ремус мягко улыбнулся. — Эта пара магических дневников — могущественнейший волшебный артефакт, Гарри. Ты должен перестать рассуждать как маггл, в конце концов. Они порождены очень древней магией — той, которую только немногие могут объяснить, или хотя бы понять. Эммалин знает больше, чем говорит. Эта женщина — настоящая загадка.
— По какому праву…кто она такая…как она посмела вмешиваться! — Гарри не слишком хорошо представлял, на кого он злится, но Ремус собирался позволить ему выпустить свою ярость. — Как кто-то может сделать такое с другим человеком, — он указал на дневник, — и внушить мне фальшивое чувство защищенности? Это как будто снова появился чертов Том Риддл! Я думал, что разговаривал с незнакомцем! — Гарри снова пришел в бешенство. — Просто…просто уничтожь его, Ремус.
— Если бы я был уверен, что это поможет, то так бы и сделал. — Он видел, как к Гарри возвращается его упрямство, и решил использовать другую тактику. — Дневники на протяжении многих веков соединяли вместе половинки одной души. Возможно, даже дольше. Твои родители соединились благодаря этим книгам, Гарри. Я думаю, они находят две половинки одной души, которым грозит опасность потерять друг друга или пройти мимо, а затем в дело вступает магия. Артефакты, подобные этим, никогда не ошибаются, Гарри. Драко — действительно вторая половинка твоей души.
Гарри вздрогнул от этой мысли и обхватил голову руками. Он долго так сидел, разрываясь между тоской и смирением. Наконец, он заговорил, — Почему именно сейчас? Я не понимаю. И если я все знаю, тогда почему Драко — нет? Кажется, он и не подозревает ничего подобного. Конечно же, у него есть право знать…
— Нет, Гарри — ты не должен ничего ему говорить, — категорично заявил Ремус. — Я наблюдал, как медленно менялось твое мнение о нем в течение последних нескольких недель. Твой взгляд на Драко Малфоя сильно изменился. Вместе с этим ты обнаружил, что никогда не ненавидел его так сильно, как всегда думал. Я могу лишь догадываться, что произошло еще что-то, что изменило твое мнение… — Гарри хмуро посмотрел на него и сильно покраснел. Ремус же, разыгрывая из себя святую невинность, продолжил, — Ты, наконец, разобрался в своих чувствах к Драко, поэтому дневники и решили, что ты уже готов к правде и показали ее тебе. Я могу только предположить, что Драко еще кое-что нужно понять, прежде чем и он будет готов узнать правду. Если скажешь ему сейчас, то рискуешь повлечь непредсказуемые последствия, и, в худшем случае, все может закончиться тем, что вы оба проживете свои жизни одинокими ожесточенными людьми.
— Я не уверен, понимаю ли в этой истории вообще что-нибудь, Ремус. Драко Малфой — вторая половина моей души? Это просто смешно.
— Не ты ли мне недавно рассказывал, что чувствуешь к Люку? Ты казался довольно уверенным в своих чувствах к нему, — Ремус аккуратно напомнил Гарри его собственные слова.
Гарри просто покачал головой и снова обхватил колени руками, как бы пытаясь спрятаться от всего. — Это какое-то безумие!
— Это настолько же безумно, как и свадьба Лили Эванс и Джеймса Поттера — вот так-то, Гарри.
— Конечно же, не…
— Я наблюдал за вашими с Драко вербальными спаррингами больше десятка лет. Твои отец и мать вели себя точно так же. Они постоянно ругались вплоть до последнего курса. Гарри, тебя бы сейчас здесь просто не было, если бы не эти дневники. Лили ненавидела Джеймса. Он был полной противоположностью всего того, во что она верила. Он был богат, чрезвычайно самонадеян, и его окружение претило ее скромному воспитанию. Ты думаешь, Люциус Малфой настоящий сноб — поверь мне, Джеймс был ничем не лучше. С его губ не раз срывалось словечко «грязнокровка» — до тех пор, пока твоя мать не привела его в чувство. — Казалось, Гарри задумался над этой новостью. Ремус не стал прерывать его размышления.
Ремус не знал, как долго он сидел и тихо ждал, но был уверен, что должен это сделать для Гарри. Казалось, прошли часы, прежде чем Гарри заговорил, — Я сказал Люку, что люблю его, Ремус. Я влюбился в человека из дневника. Как я мог его не узнать? Но я, ведь, совсем не знаю настоящего Драко? — Гарри покачал головой, все еще сконфуженный своим открытием.
— Что говорит твое сердце, Гарри? Когда ты закрываешь глаза и думаешь о своем друге Люке, что ты чувствуешь? — Гарри действительно закрыл глаза, и Ремус увидел, как он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и собраться. Слабая улыбка неохотно появилась на его губах.
— Магия дневников заставляет тебя видеть другого человека лишь посредством одних слов — без другого его жизненного багажа. Ты должно быть готов принять этого человека в свою жизнь, потому что они выбрали именно настоящий момент, чтобы ты узнал о Драко. Он не настолько плох, как ты можешь подумать, Гарри.
Гарри потребовалось время, чтобы придумать ответ, и Ремус почувствовал, что, возможно, теперь стоит снова оставить Гарри одного, чтобы позволить ему спокойно обдумать все то, о чем они говорили. «Одному Мерлину известно, как мне хочется сейчас выпить»,— подумал Ремус. Он осторожно взял дневник, лежащий на рюкзаке Гарри и собрался уходить. — Возможно, тебе нужно вернуться назад и внимательно перечитать дневник. Найди то, что заставило тебя влюбиться в Люка. Я понимаю, что это может не слишком помочь, но это единственное предложение, которое у меня есть в данный момент.
— Прости, Ремус. Прости, что наорал на тебя. Мои мозги все еще кипят от всего этого. Я совершенно не понимаю, как мне ко всему этому относиться.
Уходя, Ремус заметил, что в Гарри что-то переменилось — появилось что-то новое. Когда Гарри отвернулся, Ремус догадался, что Гарри потерял последние остатки детской наивности и, наконец, стал мужчиной.
~~oo0oo~~
Гарри ушел, наконец, с квиддичных трибун, только когда понял, что уже наступила ночь. Вернувшись в свои комнаты, он заварил себе огромную чашку крепкого чая (несмотря на жгучую потребность в чем-нибудь покрепче, он его затошнило даже от мысли об алкоголе). Слова Ремуса все еще звучали в его голове: «Посредством слов одних». Гарри всегда подозревал, что эти дневники скрывали в себе намного больше, чем могло показаться на первый взгляд. Но он просто принял на веру заверения Джинни в их безобидности — что это просто устройства, при помощи которых можно общаться, будучи на большом расстоянии друг от друга.
Гарри попытался расслабиться, устроившись в своем любимом кресле, но адреналин, все еще стучавший в его крови, не позволил ему этого. Последние сутки оказались слишком богаты всевозможными открытиями. Его дневник снова лежал на столе, но Гарри просто не мог решиться открыть его, хотя его взгляд постоянно притягивался к нему, словно магнитом. Наконец, он, все же, не утерпел.
«Люк — моя вторая половина. Люк — это Драко. Выходит, Драко — моя вторая половина?» Не имело значения, с какой стороны он пытался взглянуть на свою проблему, но каждый раз размышления приводили его именно к этому выводу. «И как, во имя всех кругов ада, мне теперь общаться с ним при встрече, зная такое? Как я смогу переписываться с Люком, зная такое? Мы с Драко едва выносим присутствие друг друга — ну, когда мы не на пьяных вечеринках». Каким-то уголком сознания Гарри все еще отказывался соединить воедино Люка и Драко. Он чувствовал себя снова одураченным, отдав в очередной раз кому-то свое сердце, но теперь было поздно пытаться забрать его назад.
«Посредством слов одних». Этот замечательный маг, которому он признался в любви, был на самом деле Драко? Такое открытие нелегко было принять. Ремус дал ему хороший совет: ему действительно необходимо перечитать весь дневник сначала. Было трудно убедить себя открыть эти страницы и вновь перечитать все их послания друг другу, но теперь уже без вмешательства магии, скрывающей правду.
Он осторожно прикоснулся к уголку дневника и удивился, почувствовав тепло, исходящее от него. Ощущение спокойствия прокатилось по его телу. Но теплая улыбка на его губах внезапно померкла, и он быстро отдернул руку, догадавшись, что только что с ним произошло.
«Почему я не замечал этого раньше? Чертов дневник манипулирует моими чувствами!» Книга спокойно лежала на столе, казалось, ее невинность и безжизненность бросали вызов его намерению игнорировать ее. Но неуёмное любопытство Гарри пересилило чувство самосохранения, и он быстро раскрыл книгу. Казалось, дневник читал мысли Гарри, и вместо того, чтобы открыться на последней исписанной странице, он открылся на самой первой.
Несмотря на скепсис, с которым он теперь относился ко всему этому, разочарование, давившее на его плечи, вскоре исчезло, а легкие мимолетные улыбки сменились широкой улыбкой удовольствия, когда он приступил к чтению. Его взгляд не отрывался от страниц на протяжении нескольких часов. Он закончил читать, когда последние красные угольки в камине уже догорали.
Откинувшись на спинку кресла, он, наконец, признался самому себе, что слишком устал сейчас, чтобы прийти к какому-либо выводу. Перечитывание слов Люка вновь наполнило его тело ощущением тепла, которое пропало днем, когда он узнал правду.
«Это же чертовски очевидно. Как я не понял раньше, что переписывался с Драко? Признаюсь, что никогда раньше не подозревал, что он такой, но это, несомненно, Драко. Он всегда носит маску, а этот дневник позволял ему становиться самим собой. Этот мужчина, должно быть, и есть настоящий Драко Малфой. Вот никогда бы не подумал. Сколько бы я всего узнал, приняв его предложение о дружбе многие годы тому назад? Как бы сложились наши жизни, если бы не война?»
Было странно читать о самом себе — даже иногда болезненно — но он внезапно почувствовал невероятное облегчение, прочитав о том, как резко изменились чувства Драко по отношению к нему. «Так он пытался извиниться передо мной все это время?» А когда он прочел снова сегодняшнюю запись, то вынужден был перечитать ее снова — более внимательно.
… и все, о чем я мог думать — это о том, что хочу это повторить. С ним.
Гарри закрыл глаза. Несмотря на сильнейшее опьянение, он отчетливо помнил, что произошло в туалете. Все произошло быстро и жарко, и Гарри помнил, насколько хорошо он почувствовал себя после; он не мог позволить Драко уйти, не сделав для него того же в ответ. «Драко хочет сделать это снова, со мной?» Он заморгал по-совиному. Неужели это возможно? Может ли он желать каких-то более серьезных отношений со мной?» Его отчаяние сменилось растущей надеждой, когда он понял, что у него еще есть шанс сблизиться с Драко.
«Но что мне ему сказать? Следует ли рассказать, что Флэш и Гарри — один и тот же человек?» В его ушах вдруг отчетливо прозвучал голос Ремуса, напоминавший, что это плохая мысль. Но кое-что еще мучило его — сомнения всегда начинали преследовать его, когда он уже считал, что все будет отлично. «Откуда я могу знать наверняка, что он ничего не подозревает? Могу я быть уверен, что он не разыгрывает меня? Драко всегда был неплохим актером. Может быть, это все-таки хитроумная подстава? Вдруг это просто игра. Мне необходимо знать правду!»
От всех этих мыслей у него закружилась голова. Было уже утро понедельника, и он не мог вспомнить, ел ли он что-нибудь за прошедшие сутки. Отрезвляющее зелье сняло острую головную боль, но дурман от алкоголя еще не прошел окончательно. Внезапно на него навалилась жуткая усталость, и он решил, что ему просто необходимо поспать, чтобы мыслить рационально. Ему стало немного неловко, что оставил слова Люка без ответа. Его потревоженная совесть потребовала исправить ситуацию.
Перо оказалось в его руке и даже успело написать два предложения прежде, чем он обрел контроль над своей рукой.
Прости, что я так и не вернулся, Люк. После того, как ты сказал, что уже уходишь, я совершенно отвлекся и только сейчас увидел, что ты продолжил писать. Я очень рад, что ты, наконец, извинился перед ним…
Он на мгновение нахмурился. «Я думал, что дневник не позволит мне врать. Слава Мерлину, что я написал «Люк» вместо «Драко». Интересно, почему? Теперь, когда мне известно, кто скрывается под именем «Люк», следует быть особенно осторожным».
Гарри все еще не понимал, почему мнение Драко о нем так резко изменилось, но он не мог сомневаться, что, извинившись, Драко почувствовал себя намного лучше. Когда он невольно подумал о Драко, а не о Люке, его рука задрожала, и он почувствовал, как капелька пота скатилась по лбу. Да, это будет труднее, чем он предполагал.
Мне снова пора идти. Прости, что я так убегаю…
«Что совершенно точно. Я не вру. Я сожалею, что сбежал, Драко, но мне нужно разобраться во всем по-своему». Наполовину оформившиеся мысли, бродившие в его голове после прочтения, наконец, выстроились в нужном порядке, и Гарри, улыбнувшись и кивнув самому себе, дописал последнее предложение.
Но, тем не менее, я не забыл о твоем предложении задать тебе любой вопрос, когда мы будем разговаривать в следующий раз. Есть кое-что важное, о чем я хочу тебя спросить.
Будь осторожен,
Флэш.
«Ооо, это действительно оказалось трудно сделать». Гарри, только отложив перо, почувствовал, что его рука болит. «Как я смогу быть искренним с Люком, зная, кто он такой?» Он закрыл дневник. Мысль о том, что Люк и Драко — один и тот же человек, странно согревала. Он все еще не был абсолютно убежден в том, что Драко не знает правды, но, если тот пройдет небольшое испытание, придуманное Гарри, то можно будет надеяться на благополучное продолжение этой истории. До тех пор он постарается избегать Драко и не позволять мыслям окончательно измучить себя. А сейчас он просто откинется на спинку кресла и помедитирует, чтобы попытаться примириться со всем этим. Он не может позволить себе такую роскошь, как отрицание очевидного. Пока он будет жить с маленькой надеждой в сердце. А все остальное может подождать.
~~oo0oo~~
16 июня — понедельник
Драко наслаждался своим утренним кофе и смотрел в окно. Потом, окинув взглядом свою комнату, он покачал головой, удивляясь, что спустя столько времени замок все еще был в состоянии его удивить. Каким-то образом ночью комнаты увеличились, и появилась небольшая, полностью обустроенная кухня. Он смутно помнил рассказы Северуса о том, что замок подстраивается на время летних каникул под нужды проживающих в нем. Он как-то уже задумывался над вопросом, где ему обедать теперь, когда официальные обеды в Большом зале прекращены на летний период. Ему не хотелось лишний раз проделывать весь длинный путь на кухню и постоянно тревожить домашних эльфов, прося, чтобы они приносили еду в его комнаты.
Драко был очень доволен новым приобретением. Он уже успел соскучиться по приготовлению некоторых простых блюд, и запланировал поход в деревню, собираясь прикупить немного свежих продуктов. Он уже успел похвалить Добби за его предусмотрительность, когда, проснувшись, обнаружил, что его уже ожидает кофе. Вообще-то, именно запах свежесваренного кофе разбудил его этим утром. Как его отец умудрился упустить такого находчивого эльфа, можно было только догадываться.
Замок казался безжизненным теперь, когда в нем почти никого не осталось. Все еще глядя в окно, он понял, что пустота ощущалась еще острее из-за отсутствия Гарри во дворе. Сейчас было то самое время, когда новый помощник профессора по ЗоТС обычно делал свои утренние упражнения, и Драко нахмурился, поняв, что ему недостает присутствия Гарри.
Конечно же, он не должен чувствовать ничего подобного — в конце концов, субботняя ночь стала поворотной в их…отношениях. Его извинения тоже не помогли. Если он надеялся, что хотя бы одно из этих происшествий поможет ему побороть навязчивые мысли о Гарри, то он очень ошибался.
Если Драко считал, что их интимная близость поможет ему перестать видеть во сне Гарри, то он и здесь оказался неправ. Его сны, кажется, сделались даже ярче, чем раньше. Он мог бы поклясться, что Жан-Поль начал потихоньку исчезать из них, а его место занимал мужчина с более растрепанными темными волосами и зелеными глазами. Конечно, теперь, когда он точно узнал, что именно заставляет Гарри стонать, он каждый раз во сне слышал хриплое дыхание Гарри и чувствовал прикосновение его рук к своему телу. Все это было совершенно реально.
Он прогнал эти образы из своей головы. Это больше чем одержимость — и дальше продолжать мечтать о Гарри. Он просто обязан перестать об этом думать. Он не сразу заметил, что кто-то нетерпеливо стучится в дверь.
Вошел Северус, выглядевший встревоженным и обеспокоенным. На нем была дорожная мантия, и Драко приподнял бровь, наблюдая, как тот направился прямиком к Мелчетту и уставился на птицу Драко. Юноша заволновался, когда Северус вытащил палочку и направил ее на птицу.
— Что, ради Мерлина… — начал он, но Северус поднял палец, останавливая его. Он продолжал смотреть на вздорную старую сову, пока та негодующе не закричала и не нахохлилась. Казалось, Северус удовлетворился и кивнул.
— Прости, Драко. Никто — я имею в виду никто — не должен знать, куда я уезжаю на лето.
— Я умею хранить секреты, Северус, — возмущенно воскликнул он. Видимо, в излишней секретности его друга было что-то еще.
Северус кивнул. — Я знаю об этом, но есть еще Дамблдор, которому я не доверяю. Я понятия не имею, почему он принял Уизли на работу, но я не позволю этому мальчишке, страдающему от безнадежной любви, думать, что он может гонять меня с одного конца континента на другой! — В голосе Северуса зазвучало раздражение.
Драко не смог сдержать усмешки, поняв причину недовольства Северуса. — Должно быть, я вчера что-то пропустил. — Северуса не позабавило это замечание. — Боже, Северус, ну какой вред это может тебе причинить?
— Вред? Вред? Драко, этот мальчишка считает, что влюблен в меня. И это явно продолжается еще со школьных дней.
— Он учился в Хогвардсе всего лишь на несколько лет позже тебя, Северус. Едва ли его можно назвать мальчишкой. Он выглядит… довольно привлекательно, на мой взгляд. — Видеть Северуса таким раздраженным натиском Чарли Уизли было чертовски весело. Северус это заслужил, ему просто необходимо было немного счастья в жизни, и Драко подозревал, что у этого Уизли может получиться предотвратить ранее старение Северуса. Он обратил внимание, что Северус ни разу не упомянул о собственных чувствах к Уизли. Многие люди не обратили бы на это внимание, но Драко пришел к выводу, что во всей этой истории было кое-что еще, о чем Северус не говорил. Видимо, ему предстоит лето, полное самых диких и необычных открытий. Северус найдет много перемен, когда вернется.
— Ну, если он такой привлекательный, то почему бы тебе самому не заняться им этим летом, Драко? — рявкнул в ответ Северус, неверно истолковав усмешку Драко.
— О, нет, нет, нет. Я не могу этого сделать. И что ты сделал с моей совой, кстати? — с любопытством поинтересовался он.
— Ну, ему же нужно знать, где меня найти, когда ты решишь мне написать. Я намереваюсь провести это лето в одиночестве, Драко, но пойму, если тебе потребуется мое возвращение раньше, чем в последнюю неделю августа. Надеюсь, у тебя все под контролем?
Драко взглядом показал ему, что негодует от его сомнений в способности помощника приглядеть за лабораторией во время летних каникул. Летом там почти нечего было делать. Ему нужно будет только помочь Помфри в августе заготовить медицинские зелья, а еще он будет помогать Помоне Спраут выращивать несколько видов редких трав в школьной теплице. Да нужно будет лишь забирать заказанные ингредиенты по их прибытии в магазин, и приготавливать зелья для нужд оставшихся на лето в замке обитателей. Это давало ему много свободного времени для усовершенствования Аконитового зелья.
«Если тебе не потребуется приготовить что-то более… личного характера». Этот чертов голос вернулся в его голову, и он был уверен, что так просто тот не замолкнет.
— Итак, Северус, ты собираешься хоть немного отдыхать летом? Ты же понимаешь, что это основная цель каникул, не так ли?
— Наглая обезьянка. Я собираюсь отдыхать. Почему, ты думаешь, я принял такие меры предосторожности, чтобы избежать слежки Дамблдора? Впервые в жизни я планирую заняться тем, чего хочется мне. Мне потребуется полное уединение, чтобы подготовить себя к следующему году с этими недотепами. Будет довольно трудно держать их под контролем и без преследующего меня, как потерявшийся щенок, Уизли. — Голос Северуса сделался смертельно усталым. Драко подумалось, что это хорошо, что Северус уезжает, но надеялся, что тот не станет забиваться в нору и сидеть в ней безвылазно весь отпуск.
Драко понимал, что Северус нуждается в уединении, но это его стремление было больше похоже на дань привычке, чем на настоящую потребность в одиночестве. Ему, на взгляд Драко, нужно начать выходить в люди и общаться. Драко хотел уже сказать об этом Северусу, но тот посмотрел на свои карманные часы и прищелкнул языком.
— Мне уже пора. С тобой все будет в порядке? — спросил он с искренней заботой.
Драко хлопнул его по плечу. — Выкатывайся отсюда, сальноволосый ублюдок. Иди и наслаждайся самим собой хоть раз в жизни — если ты еще помнишь, как это делается. — Хмурый взгляд Северуса не мог скрыть улыбку, прячущуюся в уголках его губ. Драко смотрел ему в след, как тот направился в свои комнаты в подземельях. Драко не смог отказать себе в последней подначке.
— Не вари ничего, чего я бы не стал варить! — весело воскликнул он.
— Наглая обезьянка! — услышал он ответную реплику Северуса, уже закрывая дверь. После ухода Северуса он оглядел свою скромную комнату, чувствуя лень во всем теле, чего за ним обычно не водилось. Во всем уже ощущались каникулы, даже если у него еще и оставались обязанности. Если бы он был моложе и менее изобретателен, то ему, возможно, сейчас стало бы даже скучно, но, окинув взглядом свою мантию и найдя недочитанный роман, он направился во двор, чтобы насладиться солнечным днем.
~~oo0oo~~
В понедельник Гарри спал долго, его сны были полны мелькающих спутанных образов, которые одновременно и пугали, и возбуждали. Он проверил свой шрам, но не почувствовал и тени боли. Он накануне ужасно вымотался, поэтому начисто забыл очистить свой мозг перед сном. Правда, приходилось признать, что сегодняшние кошмарные сновидения не имели ничего общего со смертями и темной магией: все они были заполнены одним ужасно интригующим блондином, бывшим попеременно то самым раздражающим и непонятным придурком, которого Гарри когда-либо встречал, а то — самым близким и надежным другом, о котором он когда-либо мог мечтать.
Проснувшись, он немедленно вспомнил, откуда взялась эта противоречивость, и понял, что ему потребуется еще время, чтобы смириться с тем, что Драко и Люк оказались одним и тем же человеком. Он попытался отвлечься от нервирующих мыслей, и решил, что кухня, дополнившая его комнаты, поможет ему в этом. Он вспомнил объявление, сделанное на вечеринке, о способности замка приспосабливаться под летние условия проживания. Гарри и не подозревал, что результат будет таким. Замок снова сумел его поразить. Осматривая свою новую кухню, он снова радовался возможности называть это место своим домом.
Гарри не собирался позволять хоть чему-нибудь испортить ему сегодняшний день. У него впереди была большая часть лета, чтобы успеть составить планы для своей новой работы, но после таких насыщенных событиями выходных ему было просто необходимо несколько дней ничего не делать, чтобы просто расслабиться и переварить все события. Он, было, задумался, как ему поступить, если он наткнется на Драко, но потом решил, что бесполезно что-либо планировать. Ему придется действовать по обстоятельствам, если такое случится.
Ему удалось не сталкиваться с Драко весь понедельник. Решив провести день, не думая о нем, или Люке, он обнаружил, что это практически невыполнимая затея. Гуляя по коридорам и территории замка, он понял, что подсознательно ищет глазами блондина. Но, с другой стороны, замок был огромен, и в нем было легко держаться друг от друга подальше.
Гарри провел большую часть дня, обустраивая свою комнату и решая, как ему лучше использовать свободное время. Днем он попил чаю с Ремусом, но ни один из них не заговорил о событиях предыдущего дня. Гарри видел молчаливый вопрос в глазах Ремуса, но не собирался давать никакого ответа. Между ними возник неуютный барьер, и ему очень не хотелось снова обсуждать Драко и дневники. Он удивился, узнав, что Ремус тоже уедет на пару недель. Ему было нужно съездить в Министерство, чтобы снова обсудить с ними свой статус оборотня, и поработать немного в комитете по поддержке прав оборотней — эта часть его жизни приносила ему большое внутреннее удовлетворение. Будучи таким известным оборотнем, он мог помочь сохранить надежду на нормальную жизнь другим оборотням, консультируя их. Война вложила свой вклад, и количество невинных жертв войны было очень велико. Он не планировал возвращаться до следующего полнолуния и новой трансформации, но пообещал, что будет в досягаемости для каминного вызова, если Гарри что-нибудь потребуется.
Гарри немного раздражало, что Ремусу известна вся правда, но он старался избавиться от этого чувства. Лоа Кай всегда говорил о несовместимости негативных эмоций и позитивной энергии прощения. Ему нужно научиться жить по этому правилу.
Уже перед самым уходом Ремус развернулся и предложил, — Может быть, мне не следует этого тебе говорить, но постарайся не раздумывать слишком долго. Возможно, тебе стоит поговорить с Эммалин, если у тебя есть потребность кому-то выговориться. Она может помочь тебе увидеть всю эту ситуацию с другой стороны. Но, опять же, не исключено, что это не самая лучшая мысль — у тебя может после этого возникнуть еще больше вопросов, на которые ты не сможешь найти ответ.
Гарри хотел обдумать это предложение попозже, но это пришлось отложить на более долгий срок, чем необходимо, потому что он наткнулся на Чарли — впервые после вечеринки. Он направлялся к квиддичному полю в надежде, что еще один полет поможет очистить голову, когда в буквальном смысле врезался в нового профессора по Уходу за Магическими Существами. — О, эээ, Чарли… — Внезапно Гарри почувствовал ужасное смущение, вспомнив свое поведение на вечеринке. Он переложил метлу в другую руку, провел освободившейся пятерней по волосам, а потом засунул ее в карман джинсов. Он так нервничал, пытаясь выдавить из себя извинения, что совершенно не заметил ухмылки Чарли, увидевшего этот знакомый жест. Все, кто долго был знаком с Гарри, прекрасно знали, как он себя ведет, когда нервничает, хотя, казалось, сам Гарри этого не замечал.
— Я хотел… Эээ, ну, вот… Мне нужно сказать…. — Гарри очень сильно нервничал. Он понимал, что вел себя как настоящая задница с Чарли, и ему просто необходимо было извиниться, иначе он натравит на себя весь клан Уизли. — Эээ, прости, что вел себя как идиот на вечеринке.
Чарли только отмахнулся от этого. — Эй, не волнуйся об этом. Я плохо себе представляю, сколько абсента ты выпил, но удивлен, что ты все еще держался на ногах к завершению пьянки, — весело ответил Чарли.
«То же самое сказал и Драко», — подумал Гарри. Он решил перевести разговор на поступки самого Чарли на вечеринке. — Почему ты такой веселый? Я слышал, твои авансы заставили Снейпа сбежать в отпуск впервые за десятилетия!
— О, я не беспокоюсь об этом, — сказал Чарли. — Северус стоит каждой секунды моего времени, даже если потребуются годы. Укрощение драконов может занять десятилетия, особенно, если тебе достался тот, что постарше и поумнее. Я же говорил тебе, что хотел получить новый вызов от судьбы. Думаю, Северус Снейп прекрасно для этого подходит. Убежден, что результат будет стоить каждой потраченной мною минуты. — Гарри видел, что Чарли мысленно уже выстраивает стратегию, как заманить сальноволосого придурка в свои сети. Он только недоверчиво покачал головой, но решил, он не станет его жалеть. В конце концов, именно ему достался Драко гребанный Малфой во вторую половинку души.
Они вдвоем смогли убить немного времени, устроив довольно быструю и яростную квиддичной игру один-на-один, к окончанию которой он был вымотан «на нет». Он предложил Чарли угостить его ужином, и друзья продолжили приятный вечер за хорошей едой и вином. К концу вечера Гарри понял, что окончательно избавился от своей детской влюбленности в Чарли, и теперь, когда она исчезла, был очень рад дружеским отношениям с еще одним Уизли. Они были замечательной и верной семьей, и Гарри гордился знакомством с ними.
Ко вторнику Гарри смог добиться в своей душе некоторого подобия спокойствия, восстановив обычный режим дня, включающий в себя утренние упражнения и медитацию. Он не был уверен, доволен ли или расстроен тем, что Драко перестал выходить по утрам во двор, чтобы покурить, когда он занимался своими упражнениями по «Тай Чи», но чувствовал, что за ним все еще наблюдают, и не раз задумывался, Драко ли это. В среду утром, работая над медленным поворотом, он заметил, что Драко действительно наблюдает за ним из окна своей комнаты. Он потихоньку улыбнулся, хоть и сам не понял, чему именно: присутствию ли Драко, или же внезапно всплывшему воспоминанию о еще одном насыщенном и сексуальном сне. Но, какова бы ни была истинная причина, она помогла ему отыскать центр немного быстрее.
Это был единственный раз, когда он видел Драко в течение последних нескольких дней. Он продуманно решился на такой шаг — избегать Драко, чтобы спокойно за это время привыкнуть ко всему, что на него так неожиданно навалилось, но вскоре Гарри начал задаваться вопросом, а не делает ли того же и Драко, или они просто случайно не сталкивались друг с другом днем? Но больше всего его удивляло то, что чем дольше это продолжалось, тем больше он скучал по компании Драко.
Он понимал, что, в конце концов, им придется встретиться лицом к лицу и поговорить, но он начнет беспокоиться об этом, когда придет время. Он все еще не задал Люку один очень важный вопрос, а до тех пор он предпочитал избегать Драко. Как только он получит ответ, то будет знать, что ему делать дальше.
~~oo0oo~~
Новая кухня стала для Гарри источником постоянной радости. Приготовление пищи было для него своеобразной разрядкой, которой он всегда наслаждался с тех пор, как покинул кухню Дурслей. Он попросил Помону Спраут выделить ему уголок в учительской теплице, и был теперь просто счастлив, имея в своем распоряжении место для выращивания своих растений. Свою предыдущую теплицу он делил с Присциллой и Уолтом в Сомерсете, и ему очень нравилось магически подпитывать растения, не вызывая ни у кого подозрений.
Он уже даже распланировал на целый год вперед, какие блюда можно будет приготовить, а, пригласив Альбуса к себе на ужин, был просто счастлив узнать, что сможет оставить себе кухню, когда начнется семестр. Директор был готов сотрудничать — в кои-то веки — одобрив некоторые идеи, предложенные Гарри для того, чтобы сделать свои комнаты в Хогвардсе соответствующими его потребностям. Он был весьма удивлен, услышав от Дамблдора, что кабинет директора когда-то начался с такой же комнаты, как у него. Чем дольше оставался Дамблдор в Хогвардсе, тем больше возрастали его нужды, и комнаты расширялись и изменялись. И однажды, совершенно неожиданно, его комната переместилась на вершину башни, подчеркивая положение директора.
Гарри предположил, что эта магия схожа с магией комнаты Необходимости, только действует немного медленнее. Мысль о том, что его комната может разрастаться, успокаивала. Оглядевшись, он решил, что ему нравится такая забота замка о нуждах проживающих в нем. Это навело его на несколько идей, которые он решил испытать летом — постараться соединить лучшее из двух миров. В конце концов, он намеревался прожить долгую жизнь. Пока он был в Хогвардсе, ему удавалось гораздо легче находить свой центр.
Когда он засыпал, у него совершенно неожиданно появилась обескуражившая его мысль: а не наколдует ли замок, неожиданно, дверь, напрямую ведущую в комнату Драко. Какой бы интригующей эта мысль ни была, ему совершенно не хотелось давать объяснения по этому поводу, если такое неожиданно произойдет.
~~oo0oo~~
Драко пришел к выводу, что Уизел был большим гадом, чем он изначально считал. У него уже вошло в привычку регулярно писать письма в Лондон, справляясь о своем деле. Он прекрасно понимал, что Рон не собирается давать ему допуск в поместье Малфоев, но ему претила сама мысль о том, чтобы просто сложить руки и позволить Уизелу выиграть без достойного сопротивления. Малфои не пасуют перед трудностями. Никогда! Если бы Уизли обладал хоть крупицей слизеринского ума, то непременно повернул бы предложение Драко в свою пользу. Так просто договориться с кем-либо, когда знаешь, что они чего-то хотят от тебя. Уизли же не хотел ничего, кроме удовольствия отказывать Драко в том, чего тот добивался. Чертов гриффиндорец!
Пора была приниматься за очередное письмо Уизелу в банк. Драко прекрасно понимал, что для того, чтобы сохранить остатки своего наследства, ему придется поунижаться перед Уизли и гоблинами. Как бы ему это все ни претило, он прекрасно сознавал, что это лишь одно из неприятных дел из длинной череды таких же, которые, как он прекрасно знал, ему еще предстоит сделать.
Драко сосредоточился и взял в руки перо. Это уже становилось привычкой, но он понимал, что, если не будет настаивать, Уизли постарается забыть о его просьбе. Не получив ответа на свое предыдущее письмо, он постарался на этот раз изложить свою просьбу так, чтобы она доказывала его искренность.
Мистеру Рональду Уизли
Департамент расследований банка Гринготтс
Касательно: Вклада Малфоя, Драко Люсьена Дарьена.
Мистер Уизли,
Я настоятельно прошу дать мне допуск в лабораторию зелий, находящуюся под поместьем Малфоев с целью поиска ингредиентов, которые помогли бы мне продолжить мои исследования. Как я упоминал ранее, я сейчас занимаюсь разработкой нескольких проектов, некоторые из которых могут оказаться чрезвычайно полезными в сфере колдомедицины, особенно в области лечения ликантропии.
К сожалению, некоторые ингредиенты крайне редки, и их очень тяжело достать. Абрахас Малфой был широко известен своими исследованиями в зельеварении и владением редкими ингредиентами, что дает мне право надеяться на то, что содержимое хранилищ лаборатории в поместье Малфоев сможет стать ощутимым вкладом в мои исследования и работы Мастера Зелий Снейпа тоже. Хотя Авроры Министерства и обыскали лабораторию во время плановых поисков темных артефактов Люциуса, полная перепись содержимого хранилищ не была произведена.
Я согласен на сопровождение работников Министерства или Гринготтса во время этого визита и дам магическую клятву, что не имею намерений использовать что-либо из содержимого Поместья, чтобы причинить кому-нибудь вред или для оказания помощи Нео Пожирателям Смерти. Я могу предоставить Вам рекомендации, если это необходимо.
Пожалуйста, свяжитесь со мной в любое удобное для Вас время. Многое в моих медицинских исследованиях зависит от Вашего ответа.
С уважением,
Драко Люсьен Дарьен Малфой.
Он чувствовал жуткое раздражение, посылая такие униженные просьбы Рону Уизли. Он не мог быть точно уверен, как были восприняты его предыдущие письма, но упорное молчание в ответ давало некоторое представление. Он аккуратно сложил пергамент, запечатал его воском и приложил к нему малфоевскую печатку. Мелчетт моргнул и закатил глаза при мысли о еще одной дороге в банк. Но, хотя бы, Драко мог успокоить себя тем, что он делает все возможное.
Мысль о некоторых редких и легендарных ингредиентах снова вернула его к воспоминаниям о лаборатории деда, где всегда хранились древние и уникальные составляющие, которые невозможно было больше нигде найти. «Без сомнения, если оперенье Пегаса существует, то оно будет там». Эта мысль редко покидала его голову.
Каждый день он перечитывал и пересматривал все, что могло хоть как-то помочь в приготовлении зелья, которое должно было избавить его от проклятья в колене. У него не было необходимости перечитывать перевод рецепта, потому что тот уже давно был накрепко впечатан в его память. Обычно, когда он работал, то полностью сосредотачивался на своем задании. Но, с тех пор как они стали близки с Гарри, он обнаружил, что любая вещь неожиданно могла обратить его мысли к этому мужчине.
Сегодня пришла пора нарезать перья Джобернолла. Перья были красивыми и мягкими, с черной основой и волосками, торчащими в разные стороны, что затрудняло процесс нарезки, потому что, казалось, волоски вели себя также непокорно, как и волосы Гарри. Само собой, это немедленно навело его на мысль о привычке Гарри раздирать копну своих волос пальцами. Он смутно помнил подсознательное стремление Гарри скрыть шрам, пока они учились в школе, и теперь он осознал, что стало причиной такой привычки. Драко знал тот шрам — знал почти также хорошо, как и его владелец.
Petite Amie с громком стуком запрыгнула на подоконник, и Драко очнулся от своих раздумий. Тогда он понял, к сожалению, слишком поздно, что пропустил время добавления нарезанных перьев, и основа зелья, закипая, уже начала свертываться. Драко громко чертыхнулся сразу на нескольких языках, проклиная не только свою глупую невнимательность, но и то, что теперь, глядя на клейкую белую субстанцию, забрызгавшую его мантию, он вспоминал один недавний эпизод с неким привлекательным господином, произошедший в самом неподходящем месте.
Очищая одежду, он снова задумался. «Могут ли у меня получиться какие-нибудь отношения с Гарри? Не сходи с ума, единственные отношения, которые у тебя когда-либо могут быть с ним — это постоянное соперничество, что приведет к обмену проклятиями и, в конечном счете, ты окажешься лежащим на полу и напоминающим флобберчервя. Или твои мозги сами собой превратятся в манную кашу, потому что ты уже не можешь думать ни о чем, кроме него».
«Хотя», — подумал он, — «смог же я выбраться из туалета без травм. У меня едва ли получится перестать думать о Гарри — боюсь, он все-таки заклял меня. Конечно, он защищал меня перед Уизли в тот раз, но, боюсь, он вполне может высмеять меня, если я предложу что-то такое смехотворное, как отношения».
Драко отмахнулся от возникших у него бредовых идей и заставил себя перестать фантазировать о Гарри. Хорошая порция уравнений по Арифмантике непременно должна ему помочь. Кто знает, может быть, ему все-таки удастся найти замену оперенью Пегаса, или придумать лекарство от ликантропии, перебирая различные варианты в голове.
Но, к чему лукавить — у него на это было столько же шансов, сколько и на избавление от воспоминаний о Гарри.
~~oo0oo~~
Гарри работал на кухне, старательно нарезая куриную грудку, когда почувствовал, как знакомое тепло прикоснулось к его ногам. Тихое мурлыкание обнаружило намерения Petite Amie, когда она запрыгнула на табуретку.
— Ты считаешь, что я позволю тебе здесь остаться? — спросил Гарри. Выражение на морде кошки было совершенно невинным. Конечно же, она останется именно здесь. Ведь здесь была свежая курочка. Где же еще она может быть? Гарри закатил глаза и кинул ей кусочек грудки. Она была на седьмом небе от счастья, но вскоре разочаровалась, когда он наколдовал миску и поставил остатки ее обеда на пол.
— Не смотри так на меня. Я знаю, что ты приходишь сюда только потому, что Драко варит какую-то жуть. — Она молча согласилась с его предположением и раздраженно принялась жевать свою еду на полу. Действительно, единственный признак, по которому Гарри безошибочно определял, что Драко вообще у себя — это невероятные запахи, исходящие из лаборатории. Все это заставило Гарри снова задуматься о нем.
Пообщавшись с Люком, Гарри приобрел некоторые представления о приготовлении зелий, и, зная, что Драко делает для Ремуса, мог быть лишь признательным за то, что тот, скорее всего, тратит на это много личного времени, а это мало кто сможет оценить. Зная педантичность Драко, когда дело касалось работы, Гарри мог только посочувствовать ему, услышав из открытого окна поток ругательств (как английских, так и французских).
Несколько раз он ловил себя на желании постучаться в его дверь и завести какой-нибудь разговор, но боялся, что Драко, скорее всего, оторвет ему голову, если он попытается сделать что-либо подобное во время приготовления зелий. Гарри не был глупым человеком и видел, что Драко в этом смысле очень напоминал Снейпа. Даже Petite Amie думала так же, и он не винил ее за желание унести лапы подальше от раздраженного ученика Мастера зелий.
Знакомый шум крыльев прервал размышления Гарри, и он обернулся, чтобы посмотреть как Хедвиг, принесшая его почту, грациозно усаживается на стол. Она приподняла голову, чтобы принять совиное лакомство, и заметила присутствие Petite Amie. Кошка несколько секунд скучающе смотрела на Хедвиг, но потом ее тело резко подобралось, а хвост принялся бить по бокам. Хедвиг недовольно ухнула и указала глазами на курицу, все еще лежавшую на разделочной доске.
Гарри снова закатил глаза. — Боже мой, а вы не думаете, что я тоже хочу хоть немного съесть? — Он скормил несколько кусочков сове, которая с радостью их проглотила и уселась на свой высокий насест. Гарри не преминул заметить, что она все время пристально следила за кошкой.
— Хедвиг, это просто гость. — Сова ухнула. Гарри, приподняв бровь, внимательно посмотрел на нее — иногда он мог поклясться, что сова понимает его слова. — Да, просто занимайся своими делами и будь гостеприимной, или в следующий раз ей достанется вся курица. — Сова негодующе захлопала крыльями, а Гарри принялся укладывать нарезанные куски в приготовленный маринад. Сев, чтобы прочитать почту, он решил преподнести своей верной старой сове последний комплимент, — Не волнуйся, Хедвиг, ты — единственная женщина в моей жизни.
Удовлетворенное воркование Хедвиг было все же приправлено изрядной долей скепсиса, потому что как раз в этот момент Petite Amie устроилась на коленях Гарри, который разворачивал «Ежедневный Пророк». — Что за… — Он не мог поверить своим глазам, разглядывая первую полосу. Там была новая статья о Нео Пожирателях и их последних зверствах, которые те учинили, напав во время матча по крикету в Лондоне. Международный матч привлек множество посетителей, и они атаковали в самом конце, убив сотни магглов. В завершение нападения они взорвали стадион, погребая под руинами сотни жертв, и запустили Темную метку в небо. Маггловские власти объясняли это неправильным использованием фейерверков, из-за которого и начался пожар на стадионе с последующим его обрушением. Сотни людей стали жертвами этой трагедии.
— Черт, — пробормотал Гарри, дочитав статью. Рассеяно потирая шрам, он вспомнил, что ночью метался и плохо спал, хотя всю предыдущую неделю много медитировал и занимался упражнениями по контролю над своей магией. Теперь он больше не был уверен, правильно ли поступает, пытаясь разорвать свою связь с темной магией. Возможно, его реакция помогла бы поймать Нео Пожирателей быстрее. Ему необходимо поговорить с директором.
Как будто в ответ его мысли ожил камин. — Доброе утро, Гарри, — лицо Альбуса Дамблдора в камине выглядело усталым и искаженным.
— Сэр, — ответил Гарри.
— Ааа, вижу, ты уже прочел о трагедии, — заметил директор, указывая на раскрытую газету, лежащую на столе.
Гарри нахмурился и кивнул. — Хмм, да. Я…я совершенно не ожидал этого… Я ничего не почувствовал, сэр.
— Гарри, это же отличная новость.
— Отличная? Я не понимаю, сэр. Я думал…
Директор перебил его на полуслове. — Это доказывает, что теперь ты, наконец, обрел контроль над своей магией. Ты отлично потрудился. Никто не требует от тебя быть барометром их активности, Гарри.
Но Гарри отвлекся от речи директора, рассеяно распечатывая одно из писем. Он присмотрелся к очень знакомому подчерку и ругнулся. — А Вы действительно уверены в этом, сэр? Что ж, тогда Вам нужно будет сообщить об этом Министерству…
— Что ты хочешь этим сказать, Гарри? — Дамблдор был озадачен.
— Только это, — Гарри сунул письмо в камин, и директор глубокомысленно закивал, читая его.
— Должно быть, они шутят. Я не могу сделать этого — я не буду этого делать, — категорично заявил Гарри.
— Спокойней, Гарри, не спеши… — предостерег его директор.
Гарри издевательски рассмеялся. — Что Вы, я не стану спешить, не волнуйтесь. Я намереваюсь ответить на их предложение.
Дамблдор посмотрел на Гарри поверх очков. — Что бы ты там ни задумал — будь осторожен.
— Не беспокойтесь, сэр, я уже научился искусству дипломатии. В конце концов, я учился у самых лучших. — Дамблдор заметил злую усмешку Гарри, что совершенно не способствовало его успокоению.
Накинув мантию поверх рубашки и джинсов, Гарри через полчаса через каминную сеть отправился в Министерство.
~~oo0oo~~
Час спустя Гарри аппарировал обратно в Хогсмид. Он был просто в ярости. Он уже собирался отправиться в замок, но остановился, поняв, что ему еще нужно успокоиться. Он сегодня был совсем не в настроении выслушивать чепуху, но вполне достаточно ее наслушался за последний час, будучи в Министерстве. Теперь ему хватит на всю оставшуюся жизнь. Что за наглость с их стороны! Он чувствовал необходимость хоть немного выпустить пар, да еще урчание в желудке настоятельно напомнило ему, что он ужасно голоден. Он огляделся и заметил, что «Листья и бобы» еще открыты, и тогда он решил, что сейчас самое время съесть что-нибудь легкое.
Он попытался скрыть свои раздражение и ярость, входя в двери кафе, но Эммалин, должно быть, умела читать мысли. Как только он уселся за столик, перед ним возникли чашка с горячим чаем и огромный кусок фруктового пирога. Он заново прокручивал события сегодняшнего утра в голове, пока ел, все еще удивляясь их наглости.
— Если они считают, что я с радостью вернусь в Министерство, то они совершенно меня не знают. — Гарри говорил сам с собой, и очень удивился, услышав ответ.
— Теперь уже разговариваешь сам с собою, ’Арри? — Гарри очень удивился, обнаружив, что Эммалин успела устроиться напротив него, а он даже и не заметил. — Знаешь, когда я разговариваю сама с собой, то обычно получаю ответы, которые мне нравятся. — Ее улыбка была заразительной, и он почти ощутил теплую волну, прокатившуюся по его телу. — Хотя иногда лучше, все-таки, поговорить с кем-нибудь другим.
Мгновение Гарри не понимал, что она имеет в виду, но вспомнил разговор с Ремусом на этой неделе. — Не надейся, что у меня не найдется, что сказать лично тебе. — Он зло сжал губы, но она не стала на этом заострять внимание.
— Почему бы тебе не рассказать мне, что сделали тебе в Министерстве, что ты так расстроен, а потом мы сможем обсудить и другие вопросы. — Она указала Гарри на пирог, который он должен был съесть во время их беседы.
— Думаю, ты видела «Пророк»
Эммалин кивнула и нахмурилась. — Такая ужасная трагедия. Что Министерство предпринимает для решения этой проблемы?
Гарри иронично фыркнул, — О, они делают все, что в их силах, включая и попытку вернуть меня обратно к ним на работу.
— Они могут это сделать? — Глаза Эммалин от удивления расширились.
— Понятия не имею — но я сказал им, что подумаю об этом, и что мне совершенно не интересны их споры за власть, точно так же, как я больше не верю их пустым обещаниям. Не уверен, что они обрадовались моему заявлению, впрочем, как и репортеры с фотографами, которые не получили того, что им наобещали.
Гарри снова подумал о невероятном предложении Гордона Бриджуотера и Клэр Гафри. Они обещали забыть неблагоразумие Гарри, если он вернется в Аврориат и поможет вдохновить войска и сплотить их для предстоящей битвы с Нео Пожирателями. Торопясь предложить ему старую должность, они не предполагали, что Гарри может больше не являться ходячим барометром, который мгновенно определяет, когда и где нападут Нео Пожиратели. Клэр, казалось, больше всего расстроило заявление, что Гарри больше не может моментально указать их местопребывание.
Они пытались предложить ему все блага — от поднятия зарплаты, до обещания выделить ему свой собственный класс, как только они поймают последних Пожирателей смерти. Гарри все это совершенно не заинтересовало. Он взбесился, как только увидел Риту Скитер, стоявшую у кабинета Гордона. К тому времени он уже и без того был серьезно зол, так что, возможно, немного переборщил со своими бывшим начальством.
Они не смогли загнать его в угол, и Гарри предложил им, куда именно они могут засунуть свои посулы. К сожалению, Клэр за последние несколько месяцев научилась отвечать ударом на удар, и, перед самым его уходом, она сумела ударить по его больному месту.
«Знаешь, это просто стыдно, Гарри. Такая трата таланта. Будет ужасно, если еще больше Авроров погибнут ни за что, только потому, что ты отказался им помочь. Но, если тебе нравится быть таким эгоистом, думаю, нам придется поймать их без тебя».
Эммалин была шокирована, услышав рассказ Гарри. — Манипулировать тобой — не самая удачная мысль, ’Арри.
Гарри смотрел на нее, и остатки гнева все еще сверкали в его глазах. — Нет, не самая. Я велел им отвалить. Я ужасно не люблю, когда мной пытаются манипулировать. А особенно я не терплю, когда меня используют как пешку в игре за власть, в которой я не могу ничего решать. Я боролся с этим раньше, и мне плевать, если придет время повторить это снова.
Если Гарри надеялся, что Эммалин потревожит этот его гнев, направленный прямо на нее, то он глубоко заблуждался.
— Знаешь, ’Арри. Ты прав. Никто не любит, когда им манипулируют. Но прежде, чем ты начнешь выплескивать свой гнев не туда, куда следует, мне кажется, что, возможно, тебе стоит доставить удовольствие старой ведьме немного… — Глаза Эммалин весело улыбались, но Гарри грубовато прервал ее,
— Доставить удовольствие? Эммалин, Ремус сказал мне, что эти заколдованные дневники — твоих рук дело. — Гарри прищурил глаза, пытаясь понять ее реакцию. К сожалению, она догадалась об этом. — Конечно, если ты думаешь, что манипуляция моими чувствами — это способ доставить себе удовольствие…
— Никто не манипулирует твоими чувствами, ’Арри.
Гарри нахмурился и обнаружил, что ему трудно воспринимать ее всерьез. — А как ты назовешь то, что я, изливая свою душу в дневнике и влюбившись в загадочного незнакомца, с которым переписывался, вдруг обнаруживаю, что этот человек на самом деле мне отлично известен, и я терпеть его не могу? Да ты спятила!
— Никто никем не манипулировал, ’Арри.
— Вот как? — саркастично спросил он.
— Ты не можешь отбросить или изменить то, что уже существует внутри.
— Ремус был прав: после разговора с тобой остается больше вопросов, чем находится ответов.
Эммалин нахмурилась, но не рассердилась, и не была, кажется, расстроена обвинениями Гарри. — Ремус не должен был рассказывать тебе сказки, но он ответил на все твои вопросы, разве нет?
— Что ты имеешь в виду под тем, что скрыто внутри? — Теперь он был озадачен еще сильнее. Сначала он злился на свое бывшее начальство, а теперь на Эммалин и ее чертовы дневники. Почему она не удивлена и не пытается защищаться?
— Гарри, если бы обстоятельства сложились иначе — или судьба не поставила бы пророчество на твоем пути, твоя жизнь была бы совершенно другой.
— Ты действительно так думаешь? — иронично спросил он.
Эммалин осталась невозмутимой. — Дневники только помогают соединить вместе две половинки одной души, когда они находятся в опасности упустить друг друга, но они не меняют твоих чувств ни в коей мере. Они лишь помогли тебе увидеть то, что и так всегда было здесь. У тебя, ведь, всегда были напряженные отношения с Драко, да?
— Можно сказать и так. — Он начал понимать, на что она намекает. Вся эта история начала обретать смысл.
Эммалин улыбнулась в ответ. — Тебе всегда нравился Драко, ’Арри. Вы всегда были предназначены друг для друга. Как в прошлых жизнях, так и в будущих. Ни один из вас не смог бы быть по-настоящему счастлив, если бы все продолжалось так, как было прежде. Дневники увидели, что вам двоим необходимо увидеть друг друга без привычных масок, и тогда восторжествует справедливость. Я просто слежу за этими дневниками и делаю все возможное, чтобы никто не вмешивался в естественный ход событий.
Гарри некоторое время молча сидел, раздумывая над ее словами.
Она успокаивающе положила руку ему на плечо. — Прости, если у тебя появились подозрения, что тобой манипулировали. Древняя магия непредсказуема, но ты уже понял это. Теперь все зависит от тебя: поможешь ли ты и Драко понять правду. Он не так хорошо понимает, чего хочет от жизни, как ты.
Гарри начал было кивать, но вспомнил свой самый мучительный вопрос, который задавал и Рэмусу. — Драко действительно ни о чем не знает, Эммалин?
Она покачала головой. — Не сомневаюсь, что ты бы уже был в курсе, если бы он понял. Ему можно доверять, ты же знаешь. Он на самом деле очень уязвимый, только просто не всегда это понимает.
Гарри подумал о Люке и его признании, что он вечно превращает все в мелодраму. — О, я думаю, он догадывается.
— А, но мне кажется, что он никогда толком не знал, что такое настоящая любовь, ’Арри. Я думаю, тебе нужно показать ему, что это значит — быть любимым. — Она улыбнулась и взяла его за руки. Множество колец и браслетов на ее руках мелодично звякнули.
— Ты хочешь, чтобы я рассказал ему? Но Ремус говорил, что я не могу…
— О, нет, ты не можешь ни о чем рассказывать. Люк должен сам во всем разобраться, так же, как и Флэш.
— А как я смогу теперь переписываться с ним и не открывать правды? Мой дневник постоянно вытаскивает из меня откровения.
Эммалин улыбнулась и похлопала по его руке. — Не думаю, что тебе стоит беспокоиться, ’Арри. Драко еще не готов принять правду. Иногда ему нужен хороший пинок в …ну, иногда ему нужен шок, чтобы увидеть правду. Дай ему немного времени, но постарайся показать ему настоящего Гарри, а не того мальчишку, которого его отец учил ненавидеть.
— Но это нечестно по отношению к нему, — Гарри точно знал, как Драко отреагирует, узнав, что Гарри все это скрывал от него. — Я просто не знаю, смогу ли сделать все это правильно.
— Он поймет. Он, может быть, иногда и ведет себя как упрямая задница, но он непременно придет в чувство. А теперь — не волнуйся. Ты просто продолжай те отношения, что уже сложились у вас в дневниках, и когда он будет готов, то все поймет. — Эммалин просто источала уверенность, что все будет в порядке, но ей все еще нужно было убедить в этом Гарри. — Послушай, ты же не можешь внезапно измениться за одну ночь. Человек, которого ты видел все эти месяцы и есть настоящий Драко, только он не всегда показывает себя настоящего — хотя бы, до тех пор, пока не узнает тебя достаточно. Верь в него, Гарри. В конце концов, дневник выбрал именно тебя, а эта привилегия дается очень немногим. Ты и Драко должны были быть просто идеальны для дневников, если они посчитали вас достойными.
Что-то в словах Эммалин заставило Гарри задуматься. — Эммалин, Люк — Драко — сказал однажды, что существуют дюжины таких дневников в чистокровных семьях. Люди знают о них. Они все помогают половинкам души найти друг друга?
Эммалин была просто ошеломлена вопросом Гарри. — О, нет. Есть только одна пара Journal Intime Partage. Остальные — просто зачарованные пергаменты, созданные магами, которые слышали легенду о дневниках Единства души. Они хотели хоть каким-то способом связываться с теми, кого любят. — Она неожиданно рассмеялась. — Но самое смешное в том, Гарри, что те, кто действительно любит нас, никогда нас и не покидают. Ни в этой жизни, ни в следующей. — Она покачала головой и улыбнулась своей собственной шутке.
Гарри задумался ненадолго, пытаясь осмыслить и ее сегодняшние слова, и то, что пытался сказать ему Сириус еще на третьем курсе. Отказываясь сейчас погружаться в пучину грустных мыслей о крестном, он снова посмотрел на Эммалин и уже был готов задать еще один вопрос, как она остановила его, ткнув в него пальцем. — И прежде, чем ты об этом спросишь, я тебе скажу, что не существует ответов на вопросы, которые ты действительно хочешь задать. Просто наслаждайся пониманием того, что ты нашел свою вторую половину. После всего, через что тебе пришлось пройти, ’Арри, ты заслужил это счастье.
К тому времени, как он собрался уходить, его затяжной гнев на бывших начальников был уже давно забыт.
~~oo0oo~~
Драко, со своей стороны, наслаждался спокойной неделей. На приготовление зелий ему приходилось тратить всего пару часов в день, и обычно к утреннему чаепитию все было у него уже готово. Он начал работать над некоторыми своими идеями по улучшению июльской порции Аконитового зелья, но первые эксперименты прошли не совсем так, как он планировал. Он чертыхался, ругался и ворчал из-за нескольких расплавленных котлов, потому что приходилось каждый раз начинать все заново. В кои-то веки, в отсутствии удачи он не винил свои беспорядочные мысли о Гарри. Это был его эксперимент, и он хотел быть уверенным, что исключил все возможные побочные явления таких комбинаций ингредиентов.
Он был совершенно уверен в том, что собирался сделать после разговора с Ремусом накануне его отъезда в Лондон. Оборотень выглядел очень неплохо, и Драко чувствовал уверенность в правильности модификаций Аконитового зелья. До нынешнего момента. К сожалению, он провел большую часть своего разговора с Ремусом, размышляя о том, что тот выглядит слишком хорошо, и его блуждающий взгляд задерживался на нем немного дольше необходимого. Внезапно он понял, что рассматривает фигуру Ремуса и мысленно сравнивает ее с фигурой Гарри.
Он тряхнул головой, но это нисколько не помогло. Драко проклял свои похотливые мысли, и подумал, что ему, кажется, потребуется времени немного больше, чтобы избавиться от фантазий о Гарри. Благодаря судьбе или чистой воды удаче, им удавалось избегать друг друга большую часть недели. Тем не менее, он обнаружил, что у него выработалась новая привычка пить кофе по утрам возле окна, выходящего во дворик. Занятия Гарри «Тай Чи» были ежедневной практикой, и он рассмеялся над иронией сложившейся ситуации, потому что его собственная утренняя техника расслабления включала в себя наблюдение за расслаблением Гарри.
С таким большим количеством свободного времени и при устоявшейся теплой погоде Драко пользовался любой возможностью выбраться из замка. Он однажды сходил в Запретный лес, чтобы собрать следы кентавров — это было самым неприятным занятием за неделю. Он был не из тех, кому нравится лесное уединение, и еще в раннем детстве научился избегать таких мест, насколько это было возможно. Он чувствовал обоснованность своих страхов: в конце концов, он имел неплохое представление, кто может водиться в подобных лесах. Запретный мало, чем отличался от других, разве что его название предупреждало об опасности.
Возвращаясь, он заметил Чарли Уизли, и решил, что может попросить бывшего загонщика драконов помочь ему в дальнейших сборах ингредиентов в лесу. Он не мог отказать себе и не понаблюдать за Чарли, нагружавшим пустые клетки на повозку. Он определенно был мускулист в нужных местах, и Драко не было нужды включать свое воображение, пытаясь представить, что находится под брюками из драконьей кожи. И он снова мысленно сравнил Чарли с Гарри.
Он почувствовал вспышку ревности при мысли о том, что этот красивый мужчина был безнадежно одурманен Северусом. Северусу придется очень поработать над собой, если он собирается оставить Чарли себе — или продолжать бегать от него. «Почему кому-то приходит в голову убегать от этого? Чарли божественен. Думаю, у меня войдет в привычку посматривать на него во время завтраков. Может быть, я даже смогу ему простить эти рыжие волосы. В конце концов, меня же интересуют совсем не волосы?»
Чарли. Что-то с этим именем было не так. «Флэш спал с парнем по имени Чарли. Он говорил, что до сих пор еще хочет Чарли. Возможно ли это? Не глупи, Драко. Сколько в Англии найдется мужчин с таким именем? Вряд ли столько же, сколько отыщется Чарли с такими пропорциями, и которые прямо-таки источают сексуальность. Но, если это — Чарли Флэша, тогда, может быть, я могу выяснить, кто он такой…» Драко тут же оборвал свои размышления. «Да, Драко, ты помнишь, что произошло в последний раз, когда ты уже думал, что выяснил личность Флэша».
Покачав головой, он отвернулся и отправился обратно в замок. Он не настолько глуп, чтобы дважды наступать на одни и те же грабли.
Остаток недели прошел без особых происшествий, но он проводил много времени, читая и бродя по магазинчикам в Глазго. У него все еще было маловато наличных денег, но цены на подержанные книги и кофе были вполне приемлемыми, так же, как и на билеты в кино. Он никогда не осмелится кому-нибудь признаться, насколько ему нравится смотреть кино. Он с легкостью мог понять, почему столько магов снимали «фантастические» фильмы для магглов.
Конечно, выбор был не особенно разнообразен, и на экране появлялось слишком много представительниц слабого пола, на вкус Драко. Продавец билетов был уверен, что ему непременно понравится фильм под названием «Ангелы Чарли», но он решил остановить свой выбор на мультике с говорящей рыбой в главной роли. Это напомнило ему о Вавилонской рыбе, которую он однажды видел в магическом зоопарке. Они крайне редки, и их очень трудно дрессировать, но если это получается, то они будут болтать без умолку.
Он никогда не был в кинотеатре вместе с таким количеством маггловских детей. К счастью, у него в кармане было обезболивающее, которое он мог выпить, если разболится голова. Ему захотелось помочь молодой мамочке, которая была окружена тремя мальчишками, бывшими, на его взгляд, просто ходячим кошмаром. Он понял стремление Люциуса избегать магглов, если они все были бы такими, как эти мальчишки.
К середине мультика Драко заметил ощутимый выброс магии, исходивший от старшего брата, отлевитировавшего свой сок и вылившего его на голову младшего. «Ого! Вот, здорово — магглорожденный хулиган. Судя по его возрасту, я уже успею благополучно покинуть Хогвардс прежде, чем он получит свое письмо».
Ему было жаль нервную мамашу, и он втихаря соорудил небольшой барьер между женщиной и ее ругающимися сыновьями. Мальчишки буквально приклеились к своим местам, и Драко, вместе с их матерью и другими посетителями, были просто счастливы, что могут спокойно досмотреть мультфильм.
Он радостно насвистывал мелодию из мультика, вернувшись в Хогсмид. У него было отличное настроение, и он уже собирался зайти в «Листья и Бобы», чтобы поболтать с Эммалин, когда столкнулся с Гарри, выходившим оттуда.
— Драко, — Гарри, похоже, был немного удивлен, и оглянулся на Эммалин, которая протирала стаканы полотенцем. Казалось, он был поражен внезапным появлением Драко в магазине, да еще одетым в маггловскую одежду. Драко обратил внимание, что Гарри понравился его кожаный пиджак.
— Гарри, — кивнул он в ответ.
Это была их единственная встреча за всю прошедшую неделю. Но, все же, она была им приятна, и оба мужчины осторожно рассматривали друг друга (Гарри, определенно, чувствовал себя более уютно в маггловской одежде, чем в мантии). Драко заметил, что волосы Гарри пребывали в еще большем беспорядке, чем обычно, и в его глазах все еще светилась злость. Что-то разозлило Гарри настолько, что тот потерял самообладание. Драко это отчетливо видел, а также и то, что Гарри удалось взять себя в руки, и теперь он уже почти успокоился.
Драко повернулся, собираясь что-то сказать, входя в магазин, но Гарри уже вышел за порог. Он передернул плечами, спрашивая себя, имеет ли отношение к такому состоянию Гарри статья в сегодняшней газете. Закрыв за собой дверь магазина, Гарри остановился и обернулся. Он мучился раздиравшими его желаниями вернуться и поговорить с Драко, или же выпалить ему всю правду. Эммалин заставила его о многом задуматься.
Ему нужно было о стольком подумать, что Гарри потратил очень много времени на медитацию. Только ранним воскресным утром, он, наконец, постиг абсолютный смысл всего происходящего. Его Анам Кара — группа его друзей по духу, и Драко был связующим звеном в ней. Чувство предвкушения, долгое время росшее в нем, наконец, стало понятным. Драко был второй половиной его души, и он мог теперь отчетливо видеть, что их жизни сплелись воедино с самой первой встречи много лет назад в магазине мантий «Малкин».
Он почувствовал ощущение правильности в Драко — в том, чтобы быть с ним в замке и, наконец, в том, чтобы принять правду. Эммалин помогла ему увидеть последнюю связь. К сожалению, если Эммалин права, то Драко все еще ничего не известно, и ему потребуется какое-то время, чтобы осознать истину. Если, конечно, Гарри сможет избавиться от настырного голоса, внушающего ему сомнения, который все еще подозревал, что Драко его обманывает.
Гарри понял, что может использовать дневник не только для достижения своих целей, но и чтобы помочь Драко увидеть правду. Но, сначала, у него еще остался один вопрос, которой необходимо задать Люку, чтобы самому избавиться, наконец, от эха сомнений в голове.
~~oo0oo~~
Воскресенье, 22 июня
Привет, Люк, ты здесь?
Да, тут! Как ты, Флэш?
Привет! У меня все нормально, ты-то сам как?
О, у меня все как обычно. Наслаждаюсь ничегонеделанием. Мне интересно, сколько ты еще собираешься задавать мне смущающие вопросы. Я так рад, что ты тогда мне написал. Я думал, что, возможно, я тебя обидел своим эгоизмом, что ты решил меня бросить. Как прошла неделя? Что нового случилось в жизни Флэша?
Нет-нет, ты меня совсем не напугал. Просто я неожиданно получил очень важные новости и больше не мог писать.
Я знал, что была какая-то причина, почему мне не следовало болтать с тобой в кофейне. Сочувствую тебе насчет твоих неожиданных новостей. Сейчас все уже утряслось?
О, да, все будет в порядке. Кое-что еще не разрешено, и я вынужден много медитировать, чтобы разобраться в том, что я в действительности чувствую. Я пытаюсь реагировать на азиатский манер — просто позволить этому произойти и подождать, чтобы выяснить, куда меня это событие приведет, поэтому сейчас я и не хочу слишком вдаваться в подробности… Да и остальная неделя оказалась богата событиями, поэтому у меня даже не было шанса открыть дневник до сегодняшнего дня. А так — у меня все нормально, привыкаю к моей новой работе.
Рад это слышать! Мне нравится твоя идея о том, чтобы позволить событию случиться. Думаю, когда мы пытаемся форсировать события, они никогда не протекают так, как мы запланировали. Итак, что за новая работа? Ты уже приступил?
Нет, летом будет лишь подготовительный процесс, а сама она начнется лишь в сентябре. Очень похоже на мою предыдущую временную работу, но без даты окончания контракта. Думаю, я буду здесь по-настоящему счастлив теперь, когда она стала постоянной, и кажется именно тем, что я искал.
Я думаю, что у тебя, наверное, прямо гора свалилась с плеч. Признаюсь, меня пугала перспектива вернуться сюда работать, но в действительности все сложилось почти отлично. Мой наставник доверяет моим способностям и знает, на что я способен. Он предоставил мне свободу действий в моем исследовании, и теперь, когда он уехал в отпуск (напомни, чтобы я рассказал тебе, почему!), у меня есть, чем заняться летом. Куча свободного времени, чтобы бродить по городку и пить хороший кофе. А еще я совершил несколько поездок в большой город. И смог насладиться маггловской культурой, благодаря тебе.
Гарри на мгновение замер, догадавшись, что «наставник» о котором говорил Люк столько раз, был Северусом Снейпом. Он фыркнул, вспомнив, как Люк однажды ошибся, приняв Флэша за Снейпа, и ему стало интересно, а что бы произошло, если бы Драко подошел к Снейпу с этой идеей.
Похоже, ты наслаждаешься жизнью. Должен признать, что в маггловской культуре есть свои плюсы, и рад, что тебе она нравится.
Да. Знаешь, я подумал, что если магглы могут поверить в разговаривающих рыб, то тогда, возможно, они не посчитают волшебный мир таким уж странным. Правда, мне показалось, этот фильм был предназначен только для детей. Их было довольно много в кинотеатре.
Да и вообще — это было приятное развлечение. Мне нужно было на некоторое время отвлечься от работы. Здесь на лето осталось не так много народу, и я пытался избегать встреч с мистером «Субботняя-Ночь-В-Туалете». К сожалению, всю неделю я не мог перестать о нем думать, и каким-то образом он еще основательнее проник в мои сны. Не то, чтобы я жаловался. Я просто… Знаешь, все это просто очень странно. Наверное, ты даже представить не можешь, о чем я говорю.
Говорящая рыба, да? Это должно быть забавно. Должен признаться, что уже давненько не ходил в кино, и, может быть, мне стоит воспользоваться возможностью и хоть на время сбежать от реальности. А на счет твоего «инцидента», снов и всего прочего — я думаю, что понимаю, о чем ты говоришь, каким бы странным это ни было.
Гарри глубоко вздохнул, раздумывая, стоит ли ему поскорее сменить тему, но не представлял, как это сделать. К счастью, магия дневников принялась за дело прежде, чем он успел восстановить контроль над пером.
А как у вас дела обстоят сейчас? Ты с ним разговаривал? Ты разобрался, что теперь к нему чувствуешь? Я имею в виду, ты писал, что у вас случился довольно-таки жаркий секс, и мне интересно, как ты считаешь — его причиной была простая страсть, или же ты чувствуешь к этому мужчине что-то большее?
Гарри чувствовал себя преотвратно, но он и в лучшие времена страдал от собственного любопытства. Выходило, что он, пользуясь своим преимуществом, использует Драко в собственных интересах, но ему ужасно хотелось узнать о своих шансах на отношения с Драко. Может быть, сейчас как раз и была единственная возможность откровенно поговорить с Драко и узнать правду.
Мерлин, я уже не знаю, что и думать. Я знаю его практически половину своей жизни, но, выходит, я только сейчас начинаю действительно узнавать его, если ты понимаешь, о чем я. Я не прекращаю обращать внимание и на других парней. Мерлин, здесь есть один — совершеннейший Адонис! Он тоже работает здесь, и обращает свое внимание лишь на моего наставника (несмотря на его внезапный отъезд в отпуск. Если честно, я считаю, он отлично подойдет моему наставнику. Ему просто необходимо немного расслабиться, а я просто убежден, что этот парень будет держать его довольно…расслабленным).
Гарри догадался, что Драко говорит о Чарли, и почувствовал легкий укол ревности. Даже Драко думает о нем? «Не будь смешным, Гарри. Вслед Чарли всегда поворачивалось множество голов. Это просто лишний раз доказывает, что у нас с Драко одинаковый вкус».
А на счет своих чувств к моему «парню» могу тебе сказать, я вижу его теперь в совершенно новом свете. С самого дня Костров меня упорно преследуют эротические сны о нем, поэтому я не слишком уверен, как это назвать. Я попытался поговорить с ним, и он показался мне серьезно чем-то расстроенным. Я воспользовался твоим методом спокойного отношения к происходящему, и, кажется, теперь ему лучше. Но я так и не определился, страсть ли это. Мое чувство не слишком на нее похоже.
Думаю, я снова последую твоему совету и просто позволю случиться тому, что случится. Что ты на это скажешь? Я не буду сейчас устраивать очередную мелодраму. Но меня отвлек Адонис. Я хотел тебе сказать, что всех мужчин теперь сравниваю с ним. Я не делал этого со времен своих отношений с Жан-Полем.
Я считаю, что это будет самым лучшим решением, особенно в такой ситуации. Ты же все равно ничего не сможешь изменить, верно?
Ты прав, Флэш, как обычно. Que Sera, Sera. Ну, что испанский на тебя действует также, как французский?
Ой, а я думал, это тоже по-французски. Боюсь тебя разочаровать, но я вполне спокойно могу выдержать небольшие фразы, потому что их легко понять, да еще, к тому же, все это было написано на бумаге, поэтому даже не начало возбуждать меня так, как разговорный французский.
Но, как только Гарри это написал, его излишне активное воображение тут же нарисовало, как Драко мелодично, медленно и растянуто говорит по-французски. Одна эта картинка заставила его сердце биться быстрее, а дыхание слегка сбилось. «Мне нужно немедленно перестать думать об этом. Такого просто не может случиться, если мне не известно, кто он такой», — подумал он и продолжил читать.
А, ладно. Не люблю возбуждать тебя, потому что ты становишься рассеянным.
Драко не стал отказывать себе в небольшом флирте, потому что снова подумал о Гарри — о Гарри, говорящем на парселонге. «А ну, перестань немедленно! Мерлин, ты мечтаешь о Гарри даже сейчас! И, естественно, немедленно начал флиртовать с Флэшем. Ну, ты даешь, Драко!»
Прости, Флэш. Не смог удержаться. Я просто снова подумал о нем. Он тоже говорит на незнакомом языке, и мне стало интересно, что я бы почувствовал, услышав его речь. Это должно быть довольно интригующе. Но тебе, наверняка, не слишком приятно о нем разговаривать. Это просто нечестно по отношению к тебе.
Да нет, все в порядке, Люк. Ты не должен подстраиваться под меня из-за моего признания, и, если честно, я не думаю, что эти дневники позволят тебе скрыть свои мысли в любом случае.
Гарри разрывался между чувством вины из-за своей не слишком честной игры с к Драко, и отчаянным желанием узнать от него что-нибудь важное. В конце концов, разве Эммалин не говорила ему, что Драко самому еще нужно понять, что именно он чувствует к Гарри, и только после этого он сможет открыть для себя всю правду? Это определенно имело смысл. Но вдруг перо снова зажило собственной жизнью.
Значит, вы оба двуязычные? Он из другой страны?
Ну, да, можно сказать, что мы оба «би». Би-язычные, я хочу сказать — не знаю точно, «би» ли он в другом плане или же чистый гей. Хотя, я никогда не слышал сплетен о его отношениях с женщинами — правда, не так уж я много обращал на них внимание. Просто никак не могу всю неделю выкинуть его из головы. Даже моя кошка взяла в привычку навещать его, но она — та еще шлюшка, и станет спать с кем угодно за миску еды.
А теперь, расскажи мне о своей ночи. Не думай, что я забыл.
Прости, я тут все еще хохочу, представив себе голодную кошку-проститутку. Мне кажется, что она не настолько плоха, как ты говоришь.
Ну, она, уж точно, не голодает, но она постоянно применяет к нему все свои кошачьи уловки. Думаю, он ей нравится больше, чем я.
А я склонен в этом видеть просто начало хорошей дружбы. Теперь ты не можешь заставить свою кошку ненавидеть его, правда? Сомневаюсь, что он может нравиться ей больше, чем ты, но, может быть, она просто неплохо разбирается в людях?
Может, и так. В конце концов, она полюбила меня первым! И она последовала за мной сюда, оставив свой дом, вместе с Petite Mere.
О, да, нет никаких сомнений, Люк, если она полюбила тебя «первым», то это отличное доказательство, что ты, должно быть, просто потрясающий человек! Может быть, он просто лучше готовит?
О, нет, как повар я определенно лучше. Я не знаю, как он готовит, но до меня несколько раз доносился божественный аромат из его кухни, хотя, с другой стороны, я убежден, что он не в состоянии сварить самое простейшее зелье, даже если очень постарается. Уж поверь мне. Я с ним промучился семь лет в одном классе!
Впервые Гарри полностью убедился, что разговаривает именно с Драко. Это была просто визитная карточка самоуверенного Малфоя. Гарри расхохотался, но, не моргнув глазом, продолжил переписку. Он даже почти забыл, что разговаривает с Драко, снова ощутив свою связь с Люком.
Прости, ты о чем-то спрашивал перед тем, как я перебил тебя своей истерикой из-за кошки?
Неделю назад ты собирался что-то рассказать мне о своей ужасной субботней ночи. Тебе все еще нужно выговориться, или ситуация разрешилась сама собой?
О, те события были только началом целой череды неожиданных открытий. Если рассказывать вкратце, то мой старый знакомый и теперешний коллега оказался совсем не таким, как я раньше считал, и теперь я все еще пытаюсь переварить полученную информацию.
А, тогда понятно. Рад, что ты работаешь над этим вопросом. Кажется, мы сильно изменились с тех пор, как начали писать в этих дневниках.
Похоже на то.
Да, уж. Итак, когда ты последний раз писал мне, ты говорил, что, наконец, придумал вопрос, который тебе хотелось задать мне. И прежде, чем ты его задашь, я постараюсь рассказать тебе о самых неловких ситуациях, в которые я попадал.
Отлично, это должно оказаться интересным… Мне интересно узнать, о чем ты расскажешь, не узнав еще самого вопроса…
Моего плюшевого мишку звали Сал (Он был зеленым, и имя его было сокращением от «Салазар». У него были красные глаза и черный нос); моими любимыми комиксами были «Мартин Миггс — сумасшедший маггл», но отец никогда не позволял мне покупать их — поэтому я все свои выпуски украл; и я всегда участвовал во всех соревнованиях — по настоянию мамы. К счастью, я смог отказаться от них, уехав в школу и занявшись более серьезными вещами. Ну, как? Я предугадал твой вопрос?
Вообще-то, нет.
Черт. Ты хочешь сказать, что даже совсем-совсем не близко?
Ты все еще согласен отвечать на мой вопрос? Если он не будет включать в себя твое настоящее имя, каминный адрес или место работы?
Я был абсолютно уверен, что ты собираешься меня спросить о самых неловких моментах моего детства. Думал, что ты собираешься расспросить меня о моих трофеях в бальных танцах. Но я дал слово и отвечу на твой вопрос, Флэш. Я обязан тебе гораздо большим. Я не заберу свое слово назад. Черт, я написал только что о танцах, правда? Чертовы дневники!
Нет ничего постыдного в бальных танцах, Люк. Очень приятно наблюдать за танцующими парами, и однажды я все же надеюсь увидеть твои кубки.
Хотя Гарри и был уверен, что Драко не откажется от своего слова, но он также осознал, что момент истины для них обоих наступил. Сейчас или никогда!
Итак, к делу… Я много думал о том, что именно хотел бы узнать о тебе, о том, что еще не всплывало в наших разговорах.
Я, наконец, решил, что хочу узнать о твоей самой темной, самой большой тайне. Я не имею в виду украденные комиксы или глубоко скрытый вуайеризм, а твою самую настоящую темную тайну.
Драко кивнул и прикусил губу. Он почти ожидал чего-то подобного, потому что чувствовал, что этот вопрос все равно когда-нибудь всплывет. «Лучше рассказать ему об этом сейчас и понимать, что был с ним честен до конца. Ты не врал ему, Драко. Просто будь мужчиной и расскажи. Ты никому раньше не рассказывал о своем грязном прошлом — твоя репутация бежала впереди тебя».
Гарри почувствовал эту долгую паузу. Драко задумался? Этот вопрос оказался последней каплей? А вдруг он представит все произошедшее в виде фарса? Гарри не представлял, как Драко поступит, но если тот в действительности был тем самым злобным гадом, каким он представлял его себе почти все время их знакомства, то он даже может попытаться убедить дневник принять его ложь.
Прости, Люк. Мой вопрос оказался слишком личным?
Ты уверен, что не хочешь передумать и спросить о моей тайной подборке «Дрочащих магов»? Я начал собирать эту коллекцию, когда мне было лишь одиннадцать.
Нет, я просто задумался. Я хочу признаться, что не был с тобой абсолютно честен все эти месяцы. Я тебе не врал — мне бы дневники не позволили, просто я утаил кое-что от тебя.
Прежде, чем я расскажу тебе еще что-нибудь, мне нужно рассказать тебе кое-что важное о своем прошлом.
Ok.
Во время войны у меня была, вообще-то, довольно уникальная роль. Настолько уникальная, что нас было всего лишь двое, работающих в этом направлении. Мой наставник был вторым, и он играл эту роль еще со времени первого падения Волдеморта. Я не представляю, как он сумел продержаться двадцать пять лет, но он это сделал. Я не хочу вдаваться в скучные подробности, просто скажу, что у меня во время войны была одна из самых незавидных ролей.
Я могу это понять… Я и сам был в весьма уникальном положении.
А я оказался в весьма неприятном положении. Понимаешь, мой отец был ярым сторонником Волдеморта. Поэтому, будучи ребенком, ничего другого я не знал. Моя мать, упокой, Мерлин, ее душу, поддерживала его лишь из-за страха.
Фу-ты, я снова зарываюсь. Скажу прямо, без прикрас. Мой самый темный секрет начинается с того, что мой отец был Пожирателем Смерти, так же, как и большинство родственников моей мамы.
Пожалуйста, просто выслушай меня, не перебивая. Мой отец всегда был убежден, что и я пойду по его стопам, и даже не сомневался в этом. Я не мог на такое пойти и согласился стать шпионом Альбуса Дамблдора. Я стал его тайным агентом. Но для всего остального мира я был Пожирателем Смерти. Я был вынужден убивать и насиловать, и совершать все те ужасные вещи, которые творили Пожиратели во время войны, но еще я сообщал важную информацию Ордену Феникса. По крайней мере, я очень надеюсь, что она была важной. Я никогда ничего не знал о планах Ордена из страха, что меня раскроют и выпытают все.
Вот и все. Я был Пожирателем Смерти. Да, у меня все еще есть тату в доказательство моей причастности. Вернее, остался отвратительный шрам, после того, как метка была сведена маггловским способом. Но эту историю я оставлю для другого раза.
Это история не из тех, что я рассказываю случайным знакомым на вечеринках, но очень много людей уже и так знают об этом.
Драко волновался из-за молчания Флэша на другом конце дневника. Он даже ожидал такой реакции. «Вот теперь я действительно напугал Флэша».
Гарри же, со своей стороны, знал большую часть рассказанного Драко, но он никогда не задумывался над тем, через что Драко и Северусу пришлось пройти во время войны. Как бы отвратительны ни были для него самого Непростительные заклинания, он внезапно посмотрел на это с другой стороны и понял, что им приходилось не только использовать их, чтобы оставаться эффективными шпионами, но и потому, что они были вынуждены участвовать в пытках и изнасилованиях магглов.
Гарри почувствовал прилив участия к судьбе Драко, впервые поняв всю тяжесть его положения после войны. Не удивительно, что у Снейпа выработался такой скрытный и мерзкий характер. Он теперь понимал, что Драко может стать таким же, если кто-нибудь ему не поможет.
Теперь он убедился, что Драко был с ним искренен. Он понятия не имел, что переписывается с Гарри, и говорил чистую правду. Эта мысль подняла ему настроение.
Спасибо, Люк. Я понимаю, что тебе было невероятно тяжело рассказывать об этом, несмотря на то, что дневник сам вытаскивает правду из тебя. Я ценю твою честность и твое доверие — это значит для меня больше, чем ты можешь представить. Прости, что заставил тебя заново все это пережить. Я не предам твоего доверия.
Я бы не рассказал ничего, если бы уже тебе не доверял, Флэш. Именно это и является причиной предубеждения у многих людей ко мне все последние годы. Как я уже говорил, у меня дурная слава. У моего отца была точно такая же. Уверен, что теперь ты с легкостью сможешь выяснить кто я такой, или просто случайно наткнуться на эту информацию. В конце концов, мы и так собирались встретиться с тобой через месяц.
У Драко было ужасное предчувствие, что теперь Флэш захочет отказаться от их встречи — его слова были полны вежливости и заботы, но Драко уже довольно долго жил в тени своего прошлого. Найдется очень немного людей, которые захотели бы общаться с ним после такого рассказа. Это было одной из причин его переезда в Париж.
Я не буду «пытаться» выяснить… Это будет просто нечестно. В конце концов, у меня самого есть эта, так называемая, слава — поверь мне — и если ты действительно захотел бы, то тоже смог бы выяснить, кто я такой.
Нет, Флэш. Знаешь, я почувствовал себя немного лучше, рассказав тебе о своем прошлом. Меня эта тайна ужасно угнетала. Думаю, так даже лучше, чем, если бы ты узнал от кого-то другого. Это было бы ужасно нечестно по отношению к тебе, а я ценю твою дружбу слишком сильно. Мне ужасно жаль, что я проболтался о своем детстве на танцполе. Мне не нужно было сомневаться в тебе.
Ну, что ты! Не стоит смущаться из-за этого. Это просто часть твоего прошлого, а ведь именно твое прошлое создало такого человека, каким ты являешься теперь.
Надеюсь, ты прав. Правда, такие мысли мне в последнее время что-то не слишком помогают. Но, хотя бы, война положила этому конец. Да и мое колено в ближайшем будущем не позволит выписывать пируэты.
Гарри оставалось только посочувствовать Драко. Он снова ощутил, как сильно это ранение повлияло на его жизнь. Знать теперь, что Драко пришлось отказаться от чего-то еще, в чем он преуспел бы — было для него еще одним ударом. Если бы только он смог переубедить Рона, и тот разрешил бы Драко посетить Поместье, чтобы проверить хранилище ингредиентов.
Его рука с зажатым в ней пером задрожала, и он понял, что не сможет больше говорить, не выдав себя. Кроме того, ему еще нужно обдумать все то, что он сегодня узнал о Люке. От Драко.
Может, все действительно так, но ты никогда не знаешь, какие зелья или заклинания изобретут в будущем колдомедики или Мастера зелий.
Послушай, Люк, мне сейчас очень нужно кое-что сделать, как бы мне ни хотелось с тобой еще поболтать. Мой друг скоро женится, и мне еще нужно приготовиться и все такое… Ну, ты же знаешь, как это бывает.
Вот оно. Отставка. Драко слышал такое раньше много раз. Слишком много. Он моргнул и заметил, что в уголке его глаз появилась предательская влага. Он снял свои очки и наложил на них очищающее заклятье. Как они умудрились так испачкаться? Его перо все еще дрожало, а губы плотно сжались в ухмылке появившейся на лице защитной маски, за которой он прятал свою истинную сущность.
Да, не у всех из нас есть такая роскошь как свободное время. Желаю хорошо отдохнуть. Мы свяжемся в ближайшие дни? Или, может быть, лучше в следующее воскресенье? Я больше не хочу снова переписываться с тобой из кофейни — слишком многое отвлекает.
Поскольку намечается свадьба и все, к ней прилагающееся, думаю, лучше договориться на воскресенье. Надеюсь, у меня будет больше времени после того, как это все закончится, но, как шаферу, мне еще предстоит в ближайшее время очень многое сделать.
Конечно, Флэш. Ну, желаю тебе хорошо повеселиться. Вся это гетеросексуальная любовь и все такое… Сообщи мне, если ты заметишь в ней что-нибудь стоящее, хорошо?
Договорились. Будь осторожен, и до встречи на следующей неделе!
Au revoir.
Пока.
«Что ж, Драко, поздравляю. Ты снова умудрился испортить отличную дружбу. Но винить следует лишь себя самого. Не нужно обманывать себя. Ты же видел, как быстро и вежливо он попрощался. Можно даже не сомневаться, что он найдет какой-нибудь вежливый предлог, чтобы отклонить следующую беседу. Только подожди».
Драко вылил остатки огневиски в стакан и сел, уставившись в камин. Ему предстояла еще одна долгая и одинокая ночь. На этот раз алкоголь не смог принести тепла — в груди Драко застыл огромный холодный ком. Он не мог заставить себя посмотреть на дневник, и не мог даже думать.
~~oo0oo~~
Гарри почувствовал себя просто отвратительно. Он прекрасно понимал, что слишком резко попрощался и ужасно грубо отмахнулся от Драко, но что еще он мог сделать? Он закрыл дневник и направился прямиком к графину. Ему потребуется очень крепко выпить, чтобы переварить все прочитанное.
Несмотря на всю боль, вызванную этим пониманием, он, наконец, окончательно убедился, что Драко — это Люк — в этом не оставалось ни капли сомнений. Он признался в любви Люку, и теперь, когда он знал, что Люк — это Драко, мысли об этом не претили ему так, как можно было бы ожидать. Действительно, он даже улыбнулся, думая об этом.
Его мысли вернулись к группе его души — его Аннам Каре. Он подсознательно считал Драко членом этой группы и раньше, зато теперь разобрался, почему. С самого начал их знакомства они соперничали друг с другом. Очевидно, их души каким-то образом искали общества друг друга, что и вызывало такие взрывы эмоций между ними. Теперь же, когда они, наконец, начали друг другу доверять, их души научились сосуществовать параллельно, и они, определенно, становились друзьями по духу.
У Гарри было так много друзей по духу. Согласно ирландскому поверью, рядом с таким количеством друзей Гарри должен быть в самом счастливом месте на земле — дома.
Гарри чувствовал, что это правда. Он действительно был дома.
~~oo0oo~~
23 июня — понедельник
Однодневная поездка в Лондон позволила Гарри, наконец, выбраться вдвоем с Роном, пообедать. Гермиону настолько загрузили всевозможными делами на новой работе, что оставалось только удивляться, как ей вообще позволили взять отпуск, чтобы выйти замуж.
Как бы сильно Гарри ни любил маггловскую культуру, он всегда находил немагическую часть Лондона довольно угнетающей. Недавнее возвращение в Хогвардс помогло Гарри понять, что он всем своим существом принадлежит к магическому миру. Знойное лето не доставляло Гарри особых неудобств только потому, что он предусмотрительно оградил себя охлаждающими чарами. Но ему уже давненько не доводилось оказываться среди такого огромного скопища народа. Маги то были или магглы — Гарри никогда особенно не любил толпы, но сегодня они казались ему особенно назойливыми.
Радуясь, что сумел так быстро покончить со всеми своими делами, Гарри, наконец, вступил на Диагон-Аллею. Даже оклики от нескольких узнавших его людей не раздражали так, как маггловские толпы. Он предвкушал, как Рон будет приятно удивлен сюрпризом, приготовленным к его мальчишнику. Чтобы удовлетворить все пожелания, Гарри решил организовать их ночную пьянку в известном маггловском клубе. В этом заведении частенько устраивались мальчишники, а буквально за углом от него располагался не менее известный стриптиз-клуб. Таким образом, будущий тесть Рона, даже являясь магглом, сможет тоже присоединиться к их празднику, а уж Гарри непременно позаботится о том, чтобы все ребята держали свои палочки в карманах.
Ему было известно о твердой уверенности Гермионы в том, что братья Уизли непременно устроят какую-нибудь шалость, как только им представится такая возможность. Гарри решил, что, поместив шалунов на маггловскую территорию, он может гарантировать, что ни одна из шуточек «УУУ» и ни одно из их мудреных заклинаний не испортят им вечеринки. Гарри, если честно признаться, понятия не имел, с чего следует начинать приготовления. Ему не хотелось признаваться, что идею ему подал еще Оливер. Когда он ломал голову, какую устроить вечеринку, чтобы Рону понравилось, он вспомнил свой давнишний разговор с Оливером о вечеринках одиноких гетеросексуальных мужчин.
Однажды вечером Гарри поддался на уговоры Олли, и они оказались в маггловском гей-баре в центре Челси. Воспоминания о времени, проведенном с Оливером, теперь не причиняли особенной боли, поэтому он довольно быстро осознал, что все его прошлые любовники были просто одним большим опытом, необходим, чтобы появилась возможность все потом сравнить и понять, чего именно он хочет от жизни, и кто должен быть рядом с ним.
«Не будь Олли», — неохотно признавался он самому себе,— «я, возможно, не стал бы писать в дневнике. Интересно, это просто случайность, или очередное событие, произошедшее по чужому замыслу?» Гарри решительно отмахнулся от этой мысли, заходя в лифт в офисе Рона. За прошедшую неделю он и без того слишком много всякого передумал. Ему нужно перестать видеть во всем двойной смысл и заняться тем, что у него получается лучше всего — быть беззаботным и жить, полагаясь на свои инстинкты. В конце концов, это раньше срабатывало.
Секретарша Рона уже ушла на обед, но дверь в кабинет была открыта. Гарри не сдержал усмешки, увидев Рона, зарывшегося с головой в кипу документов.
— Гарри! — Лицо Рона просветлело, когда он заметил друга, возникшего в дверном проеме. — Что ты делаешь в городе? — поинтересовался он, широко улыбаясь.
Гарри вошел и плюхнулся в удобное кресло напротив стола Рона. — А, — улыбнулся он. — У меня были…дела. — Он попытался поскорее сменить тему разговора. — Хочешь со мной пообедать? Я сейчас могу съесть целого гиппогрифа.
Рон приподнял брови и усмехнулся. — Отличная идея! Я так надеялся, что кто-нибудь придет и спасет меня от всего этого дерьма. Чего мне сейчас совсем не надо — так это еще немного бумажной работы, но я смогу отдохнуть во время медового месяца, поэтому и хочу привести все в порядок сейчас, до отъезда.
Гарри улыбнулся. Он вспомнил горы бесполезных бумаг, которые так любили копить в Министерстве, и лишний раз убедился, что его решение не возвращаться в Аврориат было совершенно верным (даже если он и сомневался иногда). Он убедился, что в банке любят бумаги не меньше. Почему Рону нравится его работа, Гарри мог только догадываться. — Дай мне всего пять минут, Гарри, я все закончу, и мы сможем сходить в новое кафе, недавно открывшееся совсем рядом, за углом. Все им просто восхищаются.
Гарри откинулся на спинку кресла и стал прислушиваться к скребущему звуку, издаваемому пером Рона, пока тот подписывал какие-то бумаги. Готовые документы сами запечатывались и вылетали из кабинета в нужном для них направлении. Знакомый шум крыльев внезапно разорвал тишину, и сова приземлилась прямо напротив Рона.
— Убирайся, чертова птица, — нервно отмахнулся Рон. Сова показалась Гарри знакомой, но его отвлек Рон, схвативший несчастную птицу и вышвырнувший ее в окно. На его руке осталось несколько царапин. Он разорвал конверт и быстро пробежал глазами первые строчки письма. Гадливо фыркнув, Рон швырнул письмо в камин. Гарри услышал, как Рон что-то пробурчал себе под нос, и среди прочих слов он разобрал: «Малфой».
Гарри внезапно вспомнил, что совсем недавно видел эту сову во дворике Хогвардса и догадался, что она принадлежала Драко. Он был поражен таким агрессивным уничтожением письма Драко, вызвавшим у него некоторые догадки о его содержании.
— Драко все еще просит разрешить ему посетить Поместье? — спокойно спросил Гарри. Скорее всего, он просил разрешить ему доступ в семейное хранилище зелий. «Если он найдет то, что ему нужно, то сможет приготовить зелье и вылечить свое колено».
Рон фыркнул. — Тупой альбиносовый хорек пишет мне практически ежедневно. Боюсь, он так и не понял моего намека. Ответ все тот же — нет!
— Рон, а ты не перегибаешь палку? — Гарри не понимал, в чем тут может быть проблема. — Мне кажется, что просьба вполне обоснована.
— Что? Теперь и ты туда же? — Казалось, Рона немного обескуражило то, что Гарри с ним не согласен. — Я, если честно, совершенно не удивлен, что он попытался подлизаться и к тебе.
Гарри непонимающе моргнул. — Что это означает, Рон?
— В последнее время ты ведешь себя чертовски дружелюбно с Хорьком, Гарри. А ты уверен, что он не заклял тебя или не сделал что-нибудь еще в этом роде?
Гарри решил, что Рон, судя по всему, немного ревнует к их недавно возникшей дружбе с Драко. — Он не так плох, как ты считаешь. Я решил оставить прошлое в прошлом, потому что мы оба давно повзрослели. Думаю, тебе стоит поступить также.
— Ты сам-то понимаешь, о чем говоришь, Гарри? Мы сейчас говорим о Малфое. Он склизкий манипулятор, и я сблизился бы с ним настолько, чтобы это позволяло дать пинка под его тощую… — Голос Рона поднялся на целую октаву.
— Рон! Успокойся, нет оснований для такой злости. У тебя на самом деле нет веских причин, чтобы останавливать его.
— Нет веских причин? — недоверчиво выкрикнул Рон. — Гарри, я не знаю, каким образом Малфою удалось настолько ослепить тебя, но у меня есть дюжина чертовски хороших причин, исходя из которых, я считаю, что он не должен вообще находиться на территории нашей страны, не говоря уж о Поместье чертовых Малфоев. Эти Нео Пожиратели Смерти слишком уж пристально интересуются Малфоем для того, чтобы он оказался совершенно невиновен.
— Правда? И я надеюсь, у тебя найдутся доказательства того, что он действительно с ними связан? — рявкнул в ответ Гарри.
— Не беспокойся, Гарри. Я скоро его поймаю. Если он думает, что может просто скомандовать…
Гарри не хотелось верить в совершенную неспособность Рона прощать, и что его друг не в состоянии понять, что Драко сам оказался жертвой Нео Пожирателей. — Рон, я считаю, что ты ищешь не под тем деревом. Драко не…
— Гарри, — воскликнул Рон, — послушай себя. Ты называешь его «Драко». Ты защищаешь его. Здесь определенно что-то не так. Послушай, я понимаю — ты ужасно легковерный и ранимый…
— Я не легковерный… — Гарри был глубоко оскорблен.
— Ага, как же, — саркастично ответил Рон. — Гарри, иногда ты так отчаянно хочешь верить, что в каждом человеке есть что-то хорошее. Этот маленький пидор что-то творит с тобой…
Гарри рассвирепел от того, каким словечком решил воспользоваться Рон, но предпочел сейчас проигнорировать это. — Рон, почему ты против, чтобы Драко попал в поместье? Он сейчас помогает людям. Ему нужны ингредиенты для зелий, а некоторые из них чрезвычайно редки. В чем проблема, если я буду сопровождать его туда? Я был в поместье Малфоев раньше, и это не…
— А почему ты так настаиваешь? — Рон окончательно вышел из себя. — Я сказал: «Нет», и это окончательный ответ.
— Не смеши меня, Рон. Почему бы мне не поговорить с одним из твоих начальников — с кем-нибудь, кто не принимает это дело так близко к сердцу? Уверен, у них не возникнет никаких проблем. Ты просто упрямишься. — Гарри знал, что ни у кого, кроме Рона, не возникнет проблем с тем, чтобы позволить ему сопровождать Драко в поместье. Здесь вообще не было никаких проблем. Он хотел добиться разрешения — в конце концов, именно он дал Драко смутную надежду на то, что можно излечить его увечье.
— С чего ты взял, что можешь просто прийти сюда и начать поучать меня, как я должен выполнять свою работу? Ты больше не аврор, Гарри, и ты не имеешь права командовать мной с окончания последней битвы. Я искренне сомневаюсь, что Малфой пытается помочь хоть кому-то, кроме себя самого, Гарри.
— Пытаться заставить тебя увидеть истину — не значит командовать тобой, Рон. Почему бы тебе не передать дело Драко кому-нибудь другому, если ты не в состоянии быть беспристрастным? Очевидно же, что ты необъективен на его счет. Уверен, что Драко возражать не станет.
Рон недоверчиво фыркнул. — Драко, Драко, Драко! Ты сам-то себя слышишь?
— Я просто не понимаю, почему ты не в состоянии его простить. Я же простил. Он не совершил ничего предосудительного. Он не Пожиратель Смерти — и никогда им не был. Он, может быть, и был несносным придурком в школе, но теперь он вырос. Возможно, тебе тоже стоит это сделать, Рон. — Гарри не хотелось больше слушать твердолобые аргументы Рона.
Рон просто покачал головой. — Гарри, я убежден — и более, чем когда-либо — что Драко что-то сделал с тобой. Ты меня беспокоишь, Гарри. Ты изменился за последние несколько месяцев просто до неузнаваемости. С тех пор, как ты бросил Оливера и Аврориат, ты ужасно изменился.
— Конечно, изменился, Рон. Я принял самые лучшие решения в своей жизни. — Гарри не собирался позволить Рону уклониться от темы. — Просто разреши Драко войти в поместье, а я отправлюсь с ним и поручусь за него. Это же так просто. Уверен, что Гермиона будет со мной совершенно согласна. Я уверен, что тебе стоит передать это дело кому-нибудь из своих начальников, потому что ты явно работаешь не в интересах Драко.
Рон уставился на Гарри. — Ты действительно слишком сблизился с Малфоем, если начинаешь полагать, что визит к моему начальству решит проблему. Я мог бы ожидать такого от слизеринца. Даже не думай об этом, Гарри — я этого не потерплю.
— Ну, мне бы не пришлось это тебе предлагать, если бы ты был просто благоразумен. — Гарри ненавидел ходить кругами в спорах с Роном, но не собирался спокойно наблюдать за тем, как шанс для Драко излечиться ускользает у него меж пальцев только потому, что его самый близкий друг оказался придурком. Они не ругались так сильно с Роном с тех пор, как Гарри попал на Турнир Трех Волшебников. Как и в тот раз, его упрямство и неспособность разглядеть очевидное были тому причиной. Он действительно ничуть не изменился за десяток лет, прошедших с тех пор. — Он действительно отлично умеет работать — он умеет приготовить обезболивающее, лучшее из всего, что я когда-либо пробовал раньше — а тебе лучше всех известно, сколько мне их пришлось принимать. Он действительно помогает Ремусу, улучшая Аконитовое зелье. Почему ты не видишь, что выискиваешь причины для отказа только из своей ненависти к нему?
— Этот маленький пидор играет с тобой, Гарри. — Рон покачал головой.
— Не называй его так, Рон. — Гарри никогда не слышал, чтобы Рон произносил такие вульгарные слова. И еще он никогда не слышал, чтобы Рон когда-либо озвучивал хоть какие-то предубеждения. — Просто подумай, кому ты это говоришь.
Рон не стал извиняться. — Откуда ты знаешь, что он не заклял тебя, заставляя так о себе думать, Гарри? Я бы ничуть этому не удивился. В одну минуту ты целуешься с Чу и строишь глазки моей сестре, а в следующую уже предпочитаешь трахать мальчиков. Это неестественно и неправильно, Гарри! Это все — хитроумный слизеринский план, чтобы заставить тебя думать о другом и отвлечь от борьбы с Волдемортом…
— Довольно, Рон! — Гарри совсем не хотелось слушать невероятные истории в исполнении слишком живой фантазии Рона. — Я не знаю, почему ты внезапно стал таким гомофобом, но могу заверить тебя, что выбор партнеров по траху — мое абсолютно самостоятельное решение. Ты совершенно спятил, если вообразил, что Драко имеет к этому хоть какое-то отношение.
Рон внезапно рассмеялся, и злая улыбка исказила его лицо. — Теперь я понимаю, в чем настоящая причина всего этого.
— В чем же? — Гарри понятия не имел, о чем думает Рон.
— Ты защищаешь его, потому что ты и он…Черт, Гарри. Пожалуйста, скажи мне, что ты не трахаешь остромордого ублюдка. Ты не можешь испоганить свою жизнь еще больше! — У Гарри просто не было слов. Он изо всех сил пытался не взорваться из-за внезапной гомофобии Рона. Почему он так резко переменился? Его кто-то проклял?
— Яйца Мерлина! Ты совсем спятил? Ты всегда принимал невероятно глупые решения, когда начинал думать своим членом, Гарри. Малфой, ради святого Мерлина! Я-то думал, что трах с моим братцем был самой глупой вещью, которую ты совершил, но, кажется, ты решил пойти еще дальше.
У Гарри появилось непреодолимое желание выхватить свою палочку. Он уже перестал мыслить рационально. — Моя личная жизнь, Рон, — это мое дело, как ты сам мне уже указывал несколько раз. Только ты сумел так раздуть свое упрямство, что оно оскорбило почти все, что составляет мою личность. Если ты хочешь знать: я помогаю Драко потому, что пытаюсь искупить все те годы, что неверно о нем судил. Он заслуживает шанса на нормальное к нему отношение, так же, как и любой другой. Я не знаю, почему я трачу свое время, пытаясь убедить тебя. Ты не в состоянии оценить глубину всего того чувства вины, что я испытываю. Но скажи мне одно. Ты всегда говорил, что совершенно нормально относишься к тому, что я — гей. Ты внезапно изменил свое мнение? — Гарри помнил страх, который испытывал при мысли о том, что ему придется рассказать друзьям о своем нежелании встречаться с девушками, и что его больше привлекают мужчины. Он считал, что тогда все прошло довольно неплохо, и они, казалось, поддержали его.
Рон не ответил, но и не поднимал на Гарри в глаз. Тот только кивнул в ответ молчаливому признанию Рона, испытывая сильнейшую боль. Он поглубже вздохнул, стараясь сохранить спокойствие — ругаться с Роном было бесполезно. Если тот собирался превратить их спор в своеобразное линчевание геев, то их разговор окончен. Он встал, собираясь уйти.
— Куда это ты пошел? — рявкнул Рон. Казалось, желание Гарри уйти его удивило.
— Я что-то внезапно потерял аппетит. — Гарри вылетел из кабинета, не оглядываясь.
~~oo0oo~~
26 июня — четверг
Гарри все никак не мог перестать возмущаться резким отказом Рона помочь Драко. Это же чистейший абсурд! Жестокие слова Рона снова и снова прокручивались в его мыслях, и последнее, чего он сейчас хотел — это провести целый вечер с человеком, который, спустя полжизни близкой дружбы, вдруг признается, что неуютно чувствует себя, не в силах смириться с такой неотъемлемой частью личности Гарри, как его сексуальные предпочтения.
Но, даже будучи глубоко уязвлен неуравновешенностью и твердолобостью Рона, Гарри приходилось признать, что он и сам бывает не менее упрям, когда считает свою позицию в споре единственно верной. Он уже собирался забыть о предстоящем мальчишнике, и был уверен, что на свадьбе его не сочтут желанным гостем, но на следующий день после ссоры с Роном к нему заявилась Гермиона и буквально вытрясла из него согласие на перемирие.
Она была совершенно не в восторге от мысли, что свадьба будет испорчена глупой ссорой ее жениха и лучшего друга, ведущих себя словно пара упрямых идиотов. Гермиона неохотно призналась Гарри, что Рон, возможно, не был с ним совершенно искренен, когда уверял, что нормально относится к нетрадиционной сексуальной ориентации Гарри. Сначала он был искренне убежден, что кто-то заклял Гарри, и поэтому тот начал чувствовать влечение к мужчинам, но очень старался принять эту часть личности лучшего друга. Гермиона рассказала, что иногда ему было трудно с этим мириться, но особенно все обострилось после того, как Гарри рассказал о своей ночи с Чарли.
Гарри был просто убит этим открытием. Он всегда считал, что шпильки Рона на тему, что ему следует оставлять свою личную жизнь только личной — были просто шуткой. Он очень хотел обсудить все это непосредственно с самим Роном, но пока что был на него слишком зол. Он согласился — только ради Гермионы — прийти на свадьбу и устроить-таки Рону обещанный мальчишник. В любом случае, все и так уже было готово, поэтому все, что ему оставалось — это прийти на свадьбу самому. Он пообещал не затрагивать никакие темы, которые могли бы привести к конфронтации.
Но для Гарри этот вечер должен был стать переломным моментом, когда он кое-что докажет Рону. На протяжении многих лет он доказывал это всем, кроме своего лучшего друга, но теперь пришло время показать и ему, что его равнодушие к женщинам нисколько не уменьшает его мужественности.
Гарри прекрасно сознавал, что его собственные представления о хорошей вечеринке с морем прекрасного вина, вкусной пищей и расслабляющей музыкой совершенно не совпадают с роновскими — тот просто умирал от скуки на них. Близнецы, осмотрев все, согласились, что выбор Гарри оказался оптимальным.
Волшебники прибыли раздельно. К счастью, все Уизли умудрились вписаться в маггловскую обстановку, не возбуждая лишних подозрений. Гарри и Чарли аппарировали от ворот Хогвардса вместе, а Артур приехал с отцом Гермионы на машине. Артур буквально сиял улыбкой от уха до уха. Двое старших мужчин принялись увлеченно обсуждать машинные двигатели, пообещав молодежи пропустить с ними по паре стаканчиков и больше не мешать. Вообще-то, Министр магии был гораздо сильнее заинтересован разговором со своим будущим родственником, чем присмотром за собственными разбушевавшимися сынками.
В пабе было жарко и многолюдно, на другом конце зала местная футбольная команда отмечала окончание сезона. Они буянили и задирались ко всем проходящим, но в их углу все шло более или менее гладко. Рон с Гарри успели перемолвиться буквально парой слов. Это устраивало последнего, как никогда. Сейчас было не время и не место продолжать разборки. Услышав, что Рону предстоит свадьба, бармен сверкнул глазами и выставил на стойке несколько стаканов в линию. Потом он наполнил все стаканы самыми разнообразными напитками. У Рона чуть глаза не повылазили из орбит, когда ему сообщили, что он должен выпить их все. Он с опаской глянул на близнецов, но те дали Гермионе клятву, что ни один из их «продуктов» не попадет в стакан или тарелку Рона. А Билл и Перси даже подбадривали его.
Казалось, все были расслаблены и наслаждались вечеринкой, дружелюбно поглядывая на своего младшего брата. Где-то в середине вечеринки Фред решил встать и произнести тост «за жениха Уизли». Гарри пил мало — на его вкус напитки здесь были излишне крепкими, а самодельное вино — дерьмовым. Сейчас он отдал бы все, что угодно, за бутылку сливочного пива, но приходилось потягивать второй бокал «Гиннеса».
Чарли заметил необычную молчаливость Гарри. — Гарри, почему тебя сегодня совсем не слышно? Этому есть какая-нибудь особенная причина? — Он легонько подтолкнул Гарри локтем, намекая на то, что выкинул Гарри в последний раз, напившись в его присутствии. — Ты и с Роном сегодня почти не разговаривал. — Значит, кто-то это все-таки заметил. Он порадовался, что это был Чарли, а не кто-нибудь другой.
Гарри передернул плечами и снова поднес пиво к губам. — О, мы просто разошлись во мнениях по одному вопросу. Надеюсь, мы сможем потом как-нибудь договориться, — пробормотал он наконец.
Чарли ободряюще положил руку на его плечо. — Боюсь, моему младшему братцу достался темперамент Уизли в полном объеме. Надеюсь, он не был слишком груб.
Гарри улыбнулся Чарли. — Нээ, все в порядке. Я надеялся, что за столько лет близкого знакомства уже привык к его манерам. — « А еще я надеялся, что он мог бы быть со мной честен все эти годы. Почему я не замечал его притворства раньше?» — Мне бы просто хотелось, чтобы он не был так упрям. У тебя не было с ним разговора о том, что ты гей?
Чарли вздохнул. — Не так, чтобы мы очень на этом заострялись, Гарри, но я знаю, что они с Биллом очень похожи в своих взглядах, пусть и не хотят в этом признаваться. Рон никогда ничего особенного мне не говорил, но я уверен, что у него та же позиция, что и у Билла. Я, надо сказать, вообще удивился, что он воспринял так спокойно твое признание. Я-то думал, что он промолчал лишь потому, что его брат — гей. Но остается только надеяться, что он будет слишком занят Гермионой, чтобы над этим задумываться.
— Ты прав, — ответил Гарри уже немного спокойнее. Теперь он от души наслаждался компанией Чарли.
— Но, пойми меня правильно, Гарри, мне кажется, что ты мог бы выбрать какое-нибудь другое местечко, чтобы и нам нашлось, на что посмотреть — здесь и глаз-то не на кого положить — за исключение нашей компашки.
— А я думал, что твои глаза видят только сальноволосых придурков, Чарли, — подколол его Гарри.
Чарли приподнял бровь и заговорщически прошептал Гарри на ухо, — Да, но это же не причина, чтобы не смотреть на меню, ты согласен?
Они рассмеялись и понимающе улыбнулись друг другу. Теперь, когда Чарли стал его другом, Гарри обнаружил, что чувствует себя вполне комфортно в его присутствии, и не воспринимал близко к сердцу его привычку постоянно флиртовать. Рука Чарли приобняла его за плечи, давая простое дружеское участие — и ничего больше.
— Ой! — Гарри и Чарли обернулись на восклицание Билла. Гарри увидел отвращение на его лице, но не был уверен, искреннее оно или подпитано алкоголем. Тот уже немало успел выпить с момента их прибытия.
— Что, пидоры не в состоянии остановиться даже на одну ночь? — небрежно произнес Билл, но в его интонациях чувствовался яд. Гарри внезапно вспомнил, что Билл всегда довольно открыто выражал свои гомофобные взгляды, и съежился, поняв, что своим поведением запросто может спровоцировать драку. Он вздохнул, убеждаясь, что зря понадеялся на спокойный вечер.
— Не сейчас, Билл, это вечеринка Рона, в конце концов, — сказал он с надеждой, но увидел, что теперь и все окружающие тоже уставились на них с Чарли.
— А почему не сейчас? Уверяю тебя, что никому не хочется смотреть, как ты и мой братец здесь обжимаетесь друг с другом. Это просто отвратительно. — Билл говорил довольно громко, так что несколько других посетителей бара тоже услышали и дружно поддержали предложение избавиться от «педиков». Билл продолжил, — Я думал, мы договорились с тобой, Чарли, что ты не станешь демонстрировать свою ненормальность и ставить семью в неудобное положение, и тогда я не буду пытаться заклясть твои яйца.
— Билл… магглы! — довольно громко прошипел Перси. Гарри был с ним совершенно согласен. Ему не очень-то хотелось проводить зачистку памяти в переполненном баре. Чарли застонал.
Чарли поднялся и встал нос к носу с братом. Физически они нисколько не уступали друг другу, а Гарри постарался вжаться в стул еще глубже. — Я-то думал, что это семейная вечеринка, и мы здесь ради Рона.
— Это и есть семейная вечеринка, а Гарри — практически член семьи, Чарли. Просто ты — больной стебанутый гомик. — Гарри понятия не имел, почему Билл повел себя так агрессивно, но не стоило сбрасывать со счетов и маггловский ликер. Он догадался — правда, слишком поздно — что некоторые маги плохо переносят маггловский алкоголь. Это вызывает у них вспышки неконтролируемой агрессии.
Рон только пьяно хохотнул и фыркнул. — Смешно, — хмельным голосом заявил он. Количество выпитого им, похоже, уже зашкаливало. Гарри оставалось только надеяться, что все это не вызовет агрессии еще и у Рона.
Джордж встрял, пытаясь предотвратить дальнейшее развитие ссоры. — Рон, мне кажется, что тебе, возможно, не стоит больше пить. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — четко произнес он. — И Билл тоже.
— И почему я не удивлен, что ты встал на их сторону? Вы, педики, всегда держитесь вместе! Единственная причина, по которой я пью это маггловское пойло, в том, что вечеринка такая скучная. Где стриптизерши? Ты должен был поручить мне устроить твой мальчишник, Ронникинс. Я хотя бы знаю, как мужчины должны проводить последние ночи своей свободной жизни.
Рон был немного сбит с толку всем происходящим вокруг. Он попытался собраться с мыслями, но его взгляд остался до смешного пуст. — Стриптизерши? — спросил он. — Где?
Билл переваривал все, что он только что услышал. — Ради Мерлина, Чарли. Ты не можешь придержать руки при себе? Уже достаточно плохо то, что ты и Джордж постоянно демонстрируете свою ненормальность. Но приставать к Гарри — это просто отвратительно. Он не хочет, чтобы ты дышал ему в шею!
Рон расхохотался. — Чарли. Чарли и Гарри. Не стоит напрягаться, Билл. Гарри рассказал мне по большому секрету, что они уже трахнулись. Зато все секреты так и остались в семье. Видишь? — Рон пытался что-то доказать, но его заявление имело совершенно обратный эффект. К сожалению, Билл расслышал только то, что Гарри и Чарли переспали. Гарри не мог поверить, что слышит это. Он внезапно очень пожалел о своей откровенности с Роном.
Чарли же, казалось, это не особенно смутило — он явно уже привык к предрассудкам своего старшего брата. Билл оскандалено посмотрел на них. — Это так, Чарли? Мерлин, ты теперь даже более отвратителен, чем всегда. Гарри же намного младше тебя. Грязные педики! — с жаром выкрикнул Билл. Гарри решил, что не следует и дальше нагнетать ситуацию. Рон был намного пьянее, чем ему сначала показалось. Несмотря на различие во мнениях, он понимал, что Гермиона не обрадуется, если тот окажется дома в еще худшем состоянии, чем сейчас.
Но сейчас ему было некогда об этом раздумывать. Он поднялся и попытался вежливо ретироваться. Глубоко вздохнув, он постарался сохранить спокойствие. Никому не нужно было, чтобы он сейчас вышел из себя. Ему теперь совершенно ни к чему оставаться здесь и выслушивать все эти оскорбления. Чарли, может быть, это и не трогает, вместе с Джорджем и Ли, но Гарри совсем не хотелось, чтобы его так называемые друзья внезапно набросились на него.
— Убегаешь, Гарри? — Билл преградил ему дорогу.
— Уверен, что вам, господа, будет намного лучше без моей компании. — Он повернулся и обратился к Рону, в первые за весь вечер. — Рон, прости, что твоя вечеринка вылилась в такое и не оправдала твоих ожиданий. Я планировал после бара отвести тебя в клуб — здесь, за углом — но, кажется, другим гостям будет лучше, если я уйду. — Рон поднялся — очень осторожно — но он был, как всегда, полон своей обычной бравады. Гарри заметил, что он ищет палочку, позабыв, что оставил ее дома.
— Что, сматываешься с моей вечеринки, Поттер? — Гарри посчитал бы все происходившее фарсом, если бы не их ссора накануне. Теперь его гораздо более массивный и чертовски агрессивный «старший брат» преграждал ему путь. Когда они еще учились в школе, Гарри видел такое выражение на лице Драко бессчетное количество раз, но никогда оно не появлялось на лице Рона.
— Рон, — осторожно позвал Фред, — сядь, прежде чем ты устроишь сцену перед магглами. Ты слишком пьян, чтобы выиграть драку. Тем более, у Гарри.
Гарри, пытаясь пробраться к двери, услышал, как его окликнул Чарли. Но ему очень нужно было выйти на воздух, он торопился. Гарри натолкнулся на крепкого футболиста из бара. — Смотри, куда прешь, пидор. — Гарри не собирался затевать драку и пробормотал, — Не беспокойся, я ухожу. — Он уже начал спрашивать себя, а было ли с самого начала хорошей идеей его решение сюда все-таки прийти.
Он еще смог расслышать, как Рон выкрикнул ему в спину, — Значит, ты возвращаешься к своему новому лучшему другу хорьку?
Гарри обернулся и с сожалением посмотрел на Рона. Он отчаянно старался не забыть, что Рон слишком пьян и не совсем понимает, что говорит. Чарли и Джордж тоже стояли, и он видел, что вечеринка станет просто безобразной свалкой, если он немедленно не уйдет. — Я не собирался говорить на эту тему сегодня, Рон. Но, возможно, он будет для меня более приятной компанией, чем ты. По крайней мере, у него всегда хватало смелости честно говорить мне о том, что он думал. Тебе не нужно больше делать вид, что ты спокойно относишься к тому, что я гей, Рон. Но ты мог хотя бы в этом уважать меня.
— Да будет тебе известно, Гарри, что я в состоянии и сам выполнять свою работу. И мне не нужно, чтобы ты учил меня, что и как я должен делать. Если я говорю, что Малфой опасен — значит, он опасен! Почему ты не можешь уважать это? — Гарри сначала не понял, о чем Рон говорит, но потом вспомнил их предыдущий спор.
Гарри закатил глаза. — Он — невинная жертва, и если бы ты не был так упрям, то понял бы, что он не больший Нео Пожиратель смерти, чем я. — Весь вечер в душе Гарри копился гнев. А, кроме того, он все еще злился на упрямство Рона, но пообещал сам себе, что не станет снова поднимать их личный спор на семейной вечеринке.
— Рон, довольно. — Джордж и Фред прекрасно осознавали, что все посетители на них смотрят, но еще они заметили, как замерцали лампочки в баре. Они не понаслышке знали, какова бывает магия Гарри, вырвавшаяся из-под контроля.
Рон увидел, как Гарри закатил глаза, и от этого в его мозгу после принятия только боги знают, сколько маггловского алкоголя на грудь, внезапно вспыхнула сильнейшая агрессия. Его лицо исказила неприятная усмешка, живо напомнившая их школьные стычки с Драко. — Да? Так значит, ты лучше поверишь Малфою, чем мне? Я все еще не уверен, что он не сделал ничего с тобой, раз ты стал геем, Гарри. — Внезапно Рону в голову пришла мысль, когда он заметил, как Ли обнимает Джорджа за талию. — Или он подставил тебе свою худосочную задницу…
Рон не успел закончить фразу, потому что кулак Гарри врезался в его челюсть. Он был рад собственной прозорливости, побудившей его засунуть свою палочку в ботинок, так что теперь ее было трудновато достать. Он уже давно проклял бы Рона, если бы палочка оказалась в его досягаемости. Но хороший удар тоже оказался неплох, чтобы заткнуть его. К сожалению, он услышал, как хрустнули кости в его кулаке.
Рон отступил на пару шагов — он был просто шокирован. Гарри уставился на свой кулак, а остальные посетители бара замерли на местах. Чарли попытался схватить Гарри, чтобы удержать его от следующего удара, но это только позволило Рону самому ударить Гарри кулаком прямо в нос, заодно разбивая и его очки.
~~oo0oo~~
Никого не удивило, что их немедленно вытурили из бара. Ли, Джордж и Чарли присматривали за Гарри, а в это время Билл, Перси и Фред успокаивали Рона.
— Простите меня, ребята, за все это, — Гарри пытался извиниться, но кровь просто струей текла у него из носа. Джордж потихоньку достал палочку и попытался остановить кровотечение.
Чарли фыркнул. Гарри понял, что тот пытается сдержать смех. — Ох, не извиняйся. Я даже не понимал до сегодняшнего дня, насколько он похож на Билла. Думаю, маггловская выпивка просто доконала его. А что это он говорил насчет Малфоя? — с любопытством поинтересовался он.
— А, это просто спор, который длится уже довольно долго. — Он оглянулся и посмотрел на Рона, но увидел лишь жгучую ненависть в глазах своего друга. — Похоже, я больше не приглашен на свадьбу, ребята, — заметил он уныло. — Гермиона будет чертовски разочарована. Эта ночь не могла пройти еще хуже.
— О, не волнуйся об этом, Гарри. Уверен, Рон своё еще получит. Он оскорбил сегодня не только тебя, но и всех нас. — Джордж вздохнул. — Ненавижу, когда Билл садится на своего любимого конька. Понятия не имею, почему он такой гомофоб, но я никогда не подозревал, что и Ронникинс такой же.
Гарри покачал головой. — И я тоже. — Он увидел, что Билл повел Рона вниз по улице — по направлению к стриптиз-клубу. Он пытался возбудить в себе сочувствие к своему другу, но кроме оцепенения ничего не ощущал. Рон всегда испытывал к нему такие чувства или просто захотел показаться большим мальчиком перед своими старшими братьями?
Как Рон мог скрывать так долго такие сильные чувства? Чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что поддержку оказывала ему лишь Гермиона, а Рон всегда отмалчивался. Как у него получалось так убедительно играть все эти годы? Удивительно, как один небольшой спор помог Гарри увидеть своего лучшего друга в совершенно ином свете. «Но, Гарри, ты смог понять, что Драко совершенно не похож на того человека, которым ты его считал много лет».
Гарри передернул плечами. Его голову ломило, так же как и кулак. Он не получил никакого удовлетворения, ударив Рона, но это семейное уизлевское упрямство было просто невыносимо.
Кровотечение прекратилось, но боль стала только усиливаться. Чарли протянул Гарри его очки, которые уже успел отремонтировать. К сожалению, его лицо успело так опухнуть, что он не смог их надеть. — Не волнуйся из-за этого, Гарри. Он придет в чувство. — Чарли пристально изучил нос Гарри и поморщился, когда тот отстранился, дернувшись от боли. — Мерлин, ты в порядке? У младшего братца, оказывается, тяжелый кулак.
— Может, у вас найдется обезболивающее зелье? — с надеждой спросил он.
— Тебе нужно к врачу, Гарри. Ты же не хочешь остаться с носом как у Снейпа, — предположил Джордж.
Чарли рассмеялся. — О, не знаю, это может придать Гарри немного стойкости. — Он протянул Гарри небольшую бутылку, которую тот с благодарностью опрокинул в рот. Вкус был отвратительным, и Гарри догадался, что это обезболивающее из магазина. С тех пор, как Драко дал ему зелье собственного приготовления, он не встречал ничего, что могло бы с ним сравниться.
— Спасибо. Думаю, мне пора возвращаться. Простите, что испортил вам вечеринку, — снова начал он.
— Испортил! — воскликнул Джордж, — Дорогой, да ты был гвоздем программы! Я всегда ненавидел предубеждения. Но насчет одного он был прав. Я бы с радостью заявился на девичник Гермионы. Я слышал, что Джинни наняла для нее парочку довольно симпатичных ребят… — Джордж призывно задергал бровями, и Гарри не удержался и расхохотался.
— Ну, мне пока не хочется возвращаться домой. — сказал Ли Джорджу. — Почему бы нам с тобой не сходить в новый клуб в конце улицы? В тот, где мы будем среди своих.
Гарри, чувствуя себя слишком паршиво, решил пропустить поход в гей-клуб. Ему определенно следовало посетить госпиталь Святого Мунго (он очень сомневался, что Поппи Помфри обрадуется ночному визиту), но Чарли уломал его пропустить по паре стаканчиков в Хогсмиде.
Чарли сказал, ставя огневиски перед Гарри, — Вот, выпей. Это должно немного снять боль. Рука Гарри теперь пульсировала от боли, и он спросил себя, а не навредил ли только недавно залеченной руке снова. Он подхватил стакан левой рукой и быстро опустошил его. Огневиски обожгло горло и действительно помогло немного притупить боль. Оно также помогло ему немного расслабиться, и только тогда он понял, насколько был напряжен в последнее время.
— Знаешь, я тут заметил, что ты, кажется, серьезно разозлился, когда Рон оскорбил Малфоя. Не думал, что вы настолько близки. — Чарли приподнял бровь так, что Гарри чуть не выплюнул огневиски. — Ты мне о чем-то не рассказал, Гарри?
Гарри проводил здоровой рукой по волосам, и никак не мог решить, что сказать Чарли.
Чарли решил ответить за него после достаточно долгой паузы. — Не волнуйся, думаю, я могу предположить, что между вами происходит.
— Можешь? — с надеждой спросил Гарри.
— Я видел, как вы смотрите друг на друга — как вы оба танцуете друг напротив друга, делая вид, что ничего не происходит. Я вовсе не дурак. А еще я слышал, как Ремус что-то бормотал себе под нос на днях, и казался очень довольным, — Чарли пожал плечами, — но я могу лишь догадываться.
Гарри удивился, что кто-то сумел все это заметить. — Я и не предполагал. Неужели это настолько очевидно?
— Нет, но должен тебе признаться, что во время учительской вечеринки я случайно проходил мимо мужского туалета, — теперь настала очередь краснеть Чарли, и он отвернулся.
Гарри заморгал, когда до него дошло, что Чарли, возможно, слышал — или даже видел — что вытворяли они с Драко. — Ох!
— Действительно — ох. — Чарли улыбнулся и подбадривающе положил руку на плечо Гарри. — Не жди от меня осуждений, Гарри. Я просто хочу сказать, что если тебе нужно с кем-нибудь поговорить, то я всегда рядом.
— Спасибо, Чарли. — Гарри был очень рад этому предложению. Он подумал, что его дружба с Роном и, скорее всего, с Гермионой теперь подошла к концу, и решил, что сейчас ему нужны все друзья, которых он только сможет найти.
— Конечно, если тебе интересно мое мнение, то вы оба довольно горячие штучки. — Гарри не мог хорошо видеть без очков, но по интонациям Чарли понял, что его улыбка была искренней и такой заразительной, что он сам не мог не рассмеяться. Мысль о том, что за ними кто-то подглядывал, приятно возбуждала. — Думаешь у всех слизеринцев умелые руки? Или только у Мастеров зелий?
Гарри от души повеселился с Чарли тем вечером.
~~oo0oo~~
27 июня — пятница
К сожалению, на следующее утро ему было уже не до веселья. Он вспомнил, как вернулся вместе с Чарли в Хогвардс уже где-то под утро. Мадам Розмета выдворила их из паба вскоре после закрытия, но им потребовалось невообразимо много времени, чтобы вернуться обратно в замок. Этот день оказался далеко не самым лучшим в жизни Гарри, и даже не из-за ожидаемой утренней головной боли. Он помнил удар в нос, которым наградил его Рон, и нестерпимую боль, последовавшую за ним. Конечно, приняв обезболивающее Чарли, он временно сделал боль вполне терпимой, зато теперь в полной мере страдал из-за ее отсрочки.
Осмелившись посмотреть в зеркало, он не узнал своего лица. Гарри отлично помнил хруст костей, сломанных ударом Рона. Фингалы под глазами делали его похожим на испуганного внезапным светом енота. Его кулак распух и ужасно ныл, поэтому Гарри понял, что визита к Помфри ему не избежать.
Когда он немного оклемался, чтобы собраться пойти в госпиталь, за окном раздался знакомый шум крыльев. Он по ошибке принял бешеное хлопанье крылышек Свина за обычную радость, но, отвязывая письмо от его лапки, узнал «Громовещатель».
ГАРРИ ПОТТЕР! КАКОГО ЧЕРТА ПРОИЗОШЛО ВЧЕРА НОЧЬЮ? ТЫ ОБЕЩАЛ МНЕ, ЧТО РОН ВЕРНЕТСЯ ДОМОЙ ЦЕЛЫМ. А ОН ЯВИЛСЯ НЕ ТОЛЬКО СО СЛОМАННОЙ ЧЕЛЮСТЬЮ. ФРЕДУ ПОЧЕМУ-ТО ПОКАЗАЛОСЬ СМЕШНЫМ НАЛОЖИТЬ НА НЕГО ЧАРЫ «ХИРСУИТУС», И ТЕПЕРЬ ОН СОВЕРШЕННО ЛЫСЫЙ! ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ВОЛОСЫ НЕ УСПЕЮТ ОТРАСТИ ДО СВАДЬБЫ?!
Громкость немного понизилась: должно быть, в это время она накладывал чары на «Громовещатель»…
И НЕ НАДЕЙСЯ, РОНАЛЬД БИЛЛИУС УИЗЛИ, ЧТО Я УЖЕ ЗАКОНЧИЛА С ТОБОЙ. НЕ ДУМАЙ, БУДТО Я НЕ ПОШЛЮ ГРОМОВЕЩАТЕЛИ ВСЕМ ТВОИМ БРАТЦАМ! ВЫ ОБА ДРУГ ПЕРЕД ДРУГОМ ИЗВИНИТЕСЬ И РАЗРЕШИТЕ ВАШИ ПРОБЛЕМЫ СЕГОДНЯ ЖЕ, ИЛИ НИКАКОЙ СВАДЬБЫ НЕ БУДЕТ! И ДАЖЕ НЕ МЕЧТАЙ, ЧТО ТЫ НЕ ПРИГЛАСИШЬ ГАРРИ НА СВАДЬБУ. ОН БУДЕТ ШАФЕРОМ, НРАВИТСЯ ТЕБЕ ЭТО ИЛИ НЕТ! МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧТО ВЫ БОЛЬШЕ НЕ РАЗГОВАРИВАЕТЕ ДРУГ С ДРУГОМ, НО НА СВАДЬБЕ ВЫ БУДЕТЕ ВЕСТИ СЕБЯ НОРМАЛЬНО, ИЛИ ЖЕ ОБА ПОТЕРЯЕТЕ КОЕ-ЧТО ОЧЕНЬ ЗНАЧИМОЕ ДЛЯ ВАС, КОГДА Я КАК СЛЕДУЕТ ПРОКЛЯНУ ВАС ОБОИХ. Я ТРЕБУЮ, ЧТОБЫ ГАРРИ БЫЛ С НАМИ, ПОТОМУ ЧТО ОН И МОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ ТОЖЕ!
НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ, ЧТО ВЫ ОБА ВЕДЕТЕ СЕБЯ КАК ЧЕТЫРНАДЦАТИЛЕТНИЕ ПРИДУРКИ! НУ, ПРАВО ЖЕ!
Гарри слышал, что она просто в ярости, судя по интонациям. Он почувствовал жуткий стыд, что позволил себе потерять голову, но, если уж быть до конца откровенным, во всем этом был не он один виноват.
«Громовещатель» полыхнул ярким огнем, и голос Гермионы, наконец, затих. Свин, судя по всему, присутствовал, когда Гермиона создавала письмо, так что этот мелкий сгусток энергии и перьев продолжил ухать и вопить очень похожим тоном. Он клевался и летал с громкими воплями вокруг Гарри, выражая свой гнев и делая все возможное, чтобы разозлить его. Гарри мечтал придушить его, но прекрасно сознавал, чем ему грозит убийство любимой совы Рона.
Он неохотно признал, что зашел слишком далеко в ссоре с Роном, но никак не мог смириться со всем тем, что тот наговорил прошлым вечером. Он-то был уверен, что его друг совершенно спокойно относился к его ориентации, и никак не мог взять в толк, зачем тот отмалчивался до вчерашнего дня о своих истинных чувствах.
Хотя, Билл никогда не скрывал своих чувств, и это, несомненно, оказало свое влияние на Рона. И как получилось, что их спор о Драко вылился в такой грандиозный скандал? Если бы Рон смог хоть не надолго слезть со своего любимого конька и отбросить свою глупую гордость, он непременно догадался бы, что Гарри просто пытается кому-то помочь. Почему он отказывается понять, что Драко — никакой не Пожиратель Смерти?
Он фыркнул, вспомнив, какое заклятье придумал Фред. «Так ему и надо»,— подумал Гарри.— «Сомневаюсь, что Гермиона сможет полностью залечить его челюсть. Могу поспорить, что она специально не станет убирать боль, чтобы он немного помучился. Не сомневаюсь, что Помфри сделает со мной то же самое, если я решусь отправиться к ней. Она никогда не оправдывала бессмысленную жестокость, даже если ты пытаешься вбить немного разума в пьяного придурка».
Он сомневался, что Чарли сейчас будет в состоянии наложить на него отрезвляющие чары. Вот Ремус непременно проявил бы к нему участие, если бы, конечно, был сейчас здесь. Раздумывая об этом, он вышел в коридор и увидел Драко, закрывавшего двери своей комнаты.
— Мерлин, ты выглядишь просто ужасно, Гарри. — В голосе Драко звучало искреннее сочувствие, но на губах играла усмешка. — Выдалась тяжелая ночка? Или ты решил поближе познакомиться с «Ночным Рыцарем»?
Гарри попытался улыбнуться, но оказалось, что это слишком больно сделать. — Можно сказать и так. Я ввязался в драку.
— Мне послышалось, или я только что слышал вопли Грейнджер? — Драко подошел поближе, и, чтобы получше рассмотреть Гарри, подтащил его к ближайшему окну. Свет в коридоре был слишком тусклым, и Драко щурился без своих очков. — Я и не предполагал, что ты позволишь магглам так себя отделать. Ты был не в себе или оставил дома палочку?
Гарри изо всех сил старался не смотреть Драко в глаза, но и так чувствовал на себе пристальный, изучающий взгляд. Он не мог понять, был ли тот неодобрительным или же ироничным, потому что был серьезно занят попытками игнорировать близость Драко. — Нет, это был Рон.
Драко приподнял бровь и, усмехаясь, достал палочку. — Я всегда подозревал, что он грязно играет. Маггловские трюки, да? Надеюсь, ты не оставил это безнаказанным.
Гарри попытался рассмеяться или хотя бы улыбнуться, но в, конечном итоге, смог лишь фыркнуть. — Не волнуйся, сомневаюсь, что Гермиона быстро излечит его.
Прежде, чем он понял, что происходит, Драко наложил отрезвляющие чары, и Гарри сразу почувствовал легкость в голове. К сожалению, ноющая боль в носу стала ощущаться в полную силу.
— Так, Гарри, хоть я и не колдомедик, но делал это раньше. — И прежде, чем Гарри успел возразить, Драко обхватил его лицо руками. Некоторое время он просто изучал его, а потом направил кончик палочки на сломанный нос. Гарри услышал тихое бормотание и разобрал формулу заживляющего заклинания, после чего боль мгновенно усилилась. Он почувствовал, как его хрящи и кости пришли в движение, и покрепче стиснул зубы. Спустя мгновение боль стала гораздо терпимее, и когда он смог полностью открыть глаза, свет показался намного ярче.
— Ну, вот, теперь сойдет. Ты все еще дерьмово выглядишь, Гарри, но, хотя бы, у тебя не останется такой нос, как у Северуса. — Драко усмехнулся, и Гарри был слегка разочарован, когда тот отпустил его.
— Ну, тогда я обязан тебе по гроб жизни, — Гарри рассмеялся и попытался искренне улыбнуться.
— Что, ради Мерлина, сподвигло Уизла ударить тебя? — поинтересовался Драко.
Гарри снова подумал обо всем этом, и понял, что его собственное раздражение на Рона возникло после отказа позволить Драко посетить Поместье, но теперь, после мальчишника, он был твердо уверен, что им очень многое нужно обсудить. — О, просто он был упрям, как обычно. Мы немного не сошлись во мнениях, и теперь мне кажется, что я не знаю его настолько хорошо, как считал раньше.
Драко прочистил горло и заметил, — Да, удивительно, что ты можешь открыть в людях тогда, когда уверен, что знаешь их уже вдоль и поперек.
Гарри с удивлением воззрился на Драко. — Да, точно. — И тепло улыбнулся в ответ.
~~oo0oo~~
Мадам Помфри неохотно залечила руку Гарри, но, к счастью, кости не были сломаны, поэтому кисть стала как новая. Она не предложила обезболивающего, чтобы облегчить боль в носу, и все время неодобрительно посматривала на Гарри. Радуясь, что избежал нравоучений в ее исполнении, он приготовился встретиться с Гермионой и Роном. Этого избежать было просто невозможно.
Прибыв в Лондон каминной сетью, он провел весь день, упорно пялясь на коврик перед камином, пока Гермиона устраивала им с Роном генеральную головомойку. Рон выглядел также плохо, как Гарри себя чувствовал, а его нижняя челюсть распухла и стала круглой как мячик. Но самым тяжким оказалось то, что она вынудила их обоих извиниться.
Рон выглядел очень смешно, сделавшись совершенно лысым. Фред отлично поработал. Гарри очень развеселило открытие, что у Рона даже голова была покрыта веснушками, но веселье продлилось недолго, потому что в памяти упрямо всплывали злые слова.
Рон, кажется, выглядел искренне раскаявшимся и пытался оправдываться, что причиной его слов стало слишком большое количество выпитого алкоголя, но он так же впервые признался, что всегда в мыслях спорил с Гарри о выбранном им стиле жизни. Гермиона пыталась заставить его понять, что у Гарри просто не было другого выбора — это была часть его натуры. Рон признался, что всегда в глубине души продолжал надеяться, что однажды Гарри передумает и, в конце концов, женится на его младшей сестре — хотя бы, чтобы остановить ее распутство. К счастью, Джинни отвергала саму мысль о том, чтобы быть с Гарри, даже если бы он был гетеросексуальным и свободным.
А еще он признался, что большее всего ревнует к дружбе Гарри с Малфоем. Что именно это стало основным камнем преткновения в их разногласиях. Зная все то, что открылось ему в последние дни, Гарри понял, что Рону будет очень трудно с этим смириться, особенно, если его отношения с Драко станут еще ближе.
Гарри извинился перед Роном за попытки вмешаться в его работу. Он прекрасно знал, что Рон очень хороший работник, и пообещал, что попытается уважать его решения по делу Драко. Гарри дал слово сделать это, если Рон будет действительно уверен, что поступает так из лучших побуждений и в интересах Драко, и не позволяет своему личному отношению влиять на суждения.
Рон с явной неохотой на это согласился, и это помогло им (под пристальным надзором Гермионы) подлатать свои дружеские отношения. Это оказалось очень непросто. Шрам в душе от этих событий останется навсегда, несмотря ни на что. Зато он был счастлив, что сможет находиться рядом с друзьями в день их свадьбы, но, к сожалению, теперь их будет навсегда разделять эта небольшая пропасть.
Воскресенье выдалось ясным и теплым. По традиции церемония проходила в Норе. По прибытии стало ясно, что Гермиона всем братьям Рона устроила похожую головомойку, и Билл, пришедший на свадьбу, выглядел слегка угнетенным. Гарри обратил внимание, что весь день он и Чарли держались друг от друга подальше, но все остальные братья Рона вели себя просто великолепно.
Гарри почувствовал, как у него все переворачивается внутри от волнения, а ведь это была даже не его свадьба. Гарри не видел Рона в такой панике со дня их распределения по факультетам — полжизни тому назад. Они вместе пережили множество битв, но Гарри понимал, что здесь Рону придется выстоять самому. В каком-то смысле это вызывало даже злорадство.
— Ну же, Рон. Ты дрался с троллем и Пожирателями Смерти. По-моему, свадьба не должна быть хуже? — Гарри пытался слегка приободрить Рона, и тот был ему бесконечно благодарен. Между ними все еще чувствовалось напряжение, но Гарри понимал, что помочь тут может только время.
— Тебе легко говорить, Гарри. Тебе никогда не придется проходить через это.
— Что? Через женитьбу? Кто знает, — он многозначительно улыбнулся, и глаза Рона расширились от страха и мрачного предчувствия.
— Рон, Гермиона тебя очень любит. Правда, я не понимаю, почему.
— Ты думаешь, любит, да? — Рон боялся поверить самому себе.
Гарри был искренне счастлив за своих друзей. Он попытался поправить галстук, лежавший поверх мантии Рона. — Послушай, Рон, я тоже хочу иметь то, что есть у вас с Гермионой. Мне очень хотелось бы найти кого-то особенного, с кем я смогу разделить свою жизнь. Мы все этого хотим. Просто так получилось, что этот кто-то не будет женщиной. И, уж точно, не твоей младшей сестрой.
Рон рассеяно кивнул, но сейчас он явно слишком сильно нервничал, чтобы думать. Лицо его сделалось зеленоватым, и если бы Гарри только что его увидел, он сказал бы, что тот вот-вот начнет плеваться слизняками. Чтобы отвлечь немного Рона, он решил, что нужно задеть его за живое. — Даже Чарли сказал, что уже готов остепениться.
— Чарли кого-то нашел? — Рон старался не выглядеть слишком заинтересованным, но Гарри все понял и улыбнулся.
«О, Рон, если бы ты знал хотя бы половину всех обстоятельств. Я, уж точно, не хочу оказаться поблизости, если Чарли когда-нибудь сумеет уломать Снейпа прийти к вам домой и «познакомиться с семьей»». От этой мысли его настроение сразу поднялось, и он решил воспользоваться моментом и заключить перемирие со своим старым другом. — Пусть он сам об этом расскажет.
Рон поглубже вдохнул и выглянул в окно. Он принялся раскачиваться взад и вперед в нервном ожидании.
— Ну, Рон, нам пора.
~~oo0oo~~
Церемония получилась очень красивой. Молли плакала, Джинни плакала, Гермиона раскраснелась и даже Гарри потом признался, что его ресницы стали влажными. Как глава семьи, Артур провел традиционную магическую церемонию. По обычаю отец Гермионы должен был ее заканчивать, но из-за его маггловского происхождения Артур исполнил весь обряд целиком. Мистер и Миссис Грейнджер присутствовали на ней, но все остальные родственники и друзья Гермионы должны были позже встретить молодых в ЗАГСе.
На эти несколько часов Гарри почти удалось забыть все недавние неприятности. Ему становилось горько, когда он думал о том, что отношения с Роном станут еще более напряженными, если отношения с Драко…ну, если отношения с Драко…
В тот день Гарри вообще провел необычно много времени, думая о Драко. Он отлично сознавал, что теперь, когда он узнал всю правду, их отношения станут еще сложнее. Он нашел свою вторую половину и был влюблен. Ему бы хотелось быть сейчас рядом с ним, в этот прекрасный день, но он не был глуп, чтобы заблуждаться и надеяться на легкость их отношений. Ему осталось только начать представлять себе все те бесконечные споры с Роном, которые непременно придется вести, если…когда они с Драко, наконец, выяснят свои отношения.
Тайная улыбка Гарри предназначалась не жениху и невесте. Причиной ее была мысль о том, что Драко был Люком, и впервые он действительно смог себе представить совместную жизнь с Драко Малфоем в качестве своей второй половинки. Сердцем и душой и…ну, и всем остальным тоже.
~~oo0oo~~
29 июня — воскресенье
— Рон?
— Хммм? — Рон лежал, положив голову на колени Гермионы, и наслаждался теплыми солнечными лучами и свежим воздухом юга Франции. Даже Рон был вынужден (весьма неохотно) признать, что Гарри выбрал великолепное место для их медового месяца. Он, может быть, и организовал дерьмово его мальчишник, но Гарри имел отличные представления о том, каким должен быть тихий и романтичный отдых. Правда, Рон не мог заставить себя думать об этом сейчас. Рука Гермионы рассеяно перебирала ежик недавно отросших волос на его голове, а Рон лениво поигрывал свадебным браслетом Гермионы. Он пока не мог свыкнуться с весом своего собственного. Гермионе оставалось лишь улыбаться каждый раз, когда она замечала его мечтательно лыбящимся, пока он неосознанно теребил его.
Он уснул прямо на земле под огромным деревом около замка, устроив голову на ее коленях. А Гермиона тем временем наслаждалась чтением одной из книг из огромной библиотеки замка. У Рона таких побуждений даже не возникало. Все книги здесь были написаны по-французски, а его знание языка ограничивалось названиями блюд местной кухни, которая здесь оказалась очень богатой.
— Знаю, что последнее, о чем тебе хочется сейчас говорить — это о Гарри, — начала Гермиона. Рон нахмурился. — Но ты помнишь, кто ему посоветовал это место?
Рон открыл один глаз и посмотрел на жену. — Нравятся такие места, миссис Уизли?
Гермиона игриво шлепнула его по руке и притворно закатила глаза, но продолжила допрос. — Он упоминал когда-нибудь о владельце этих земель?
— Вообще-то, да. Когда он давал мне портключ, то сказал, что ему это место порекомендовал его близкий друг.
— О, это, должно быть, тот самый Люк — тот, с кем он переписывается в дневнике? — резко спросила Гермиона.
Рон пожал плечами. — Наверное, да.
— Как ты думаешь, между ними происходит что-то, о чем мы не знаем? — Гермиона забрасывала Рона вопросами, над ответами на которые он очень не хотел задумываться. Рон надеялся, что они пришли к соглашению, и не будут затрагивать тему Гарри во время медового месяца.
— С чего этот внезапный допрос? Что теперь тебя волнует, миссис Уизли?
Гермиона задумчиво нахмурилась. — Мы обсудим тему «миссис Уизли» потом, Рон. Я просто действительно волнуюсь за Гарри — и не из-за того, что произошло той ночью. Он либо держит все свои проблемы в себе, либо же не рассказывает нам обо всем откровенно, как раньше.
Рон горько хмыкнул. — Ну, он действительно теперь слишком уютно чувствует себя в компании Малфоя. — За это он заработал осуждающий взгляд Гермионы. — Прости, я обещал, что не буду так о нем говорить, да?
Гермиона проигнорировала его извинения и продолжила, — Слушай, разве Гарри не говорил, что у этого Люка здесь есть собственность?
— Если честно, то я не помню. Возможно, да. Почему мы играем в эту игру «вопрос-ответ», дорогая? Ты же знаешь, что я бы лучше поиграл в…
Гермиона скинула с себя его руку и села. — Нет, Рон. Просто я сейчас кое-что поняла. — Она указала на книгу, которую читала. — Ты говоришь, что у друга Гарри по переписке есть собственность в этой части Франции. Гарри дружелюбен с Малфоем, и он больше не рассказывает нам обо всем так, как делал раньше.
Рон, соглашаясь, кивнул, но пока не очень понимал, к чему она клонит. Он уже знал, что лучше не перебивать жену в середине размышлений.
— Согласно «Магическому журналу собственности Франции», — она помахала книгой перед носом Рона, — выходит, что сейчас мы с тобой являемся гостями не кого иного, как Драко Люсьена Дарьена Малфоя!
Рон резко сел и уставился на Гермиону. — Это не смешно, любимая.
Гермиона была непреклонна. — Это не шутка! Вот смотри, что здесь написано — а это магическая публикация, поэтому в нее изменения вносятся автоматически.
Рон просто вытаращился на ничего для него не значащие французские строки, но смог разобрать имя Драко, напечатанное посредине страницы. Он поверил Гермионе. Внезапно он вспомнил, что, просматривая опись состояния Малфоя, видел в перечне собственности и замок на юге Франции.
— Черт возьми! — воскликнул Рон.
— Ну, теперь-то ты видишь связь? — Гермиона думала, что Рон пришел к тому же выводу, что и она.
— Это просто замечательно, черт побери! — воскликнул он.
— Что? Что может быть замечательного в том, что таинственный друг Гарри — скорее всего Драко? И что Гарри, должно быть, все знает и именно поэтому помогает ему?
Самодовольная улыбка на лице Рона пропала. — Что?
— Ну, это простой логический вывод, тебе не кажется? Этот парень, с которым он переписывается, судя по всему, Драко. Рон, ну неужели ты не видишь? Гарри поверяет все свои тайны Драко Малфою! — в ее голосе было почти отчаяние.
Рон схватил ее и начал отчаянно целовать.
— Рон! Тебя разве это совсем не беспокоит? — Она пыталась вырваться из его крепких объятий, но тот был слишком силен, да и она не особенно сопротивлялась.
— Гарри уже достаточно взрослый мальчик, чтобы самому разбираться со своими проблемами, Миона. Если он смог убить Темного Лорда, то, уж точно, сможет разобраться со всей этой путаницей в своей любовной жизни. — Когда он это говорил, на его лице появилась жестокая улыбка.
— Кроме того, — он помог Гермионе подняться и потащил к замку. — Если это дом Малфоя, то я думаю, что мы должны воспользоваться каждым моментом с пользой. Здесь еще полно комнат, которые требуется «освятить». Думаю, мне бы хотелось узнать, сколько предметов малфоевской мебели мы успеем «окрестить» за это время.
Прошло много часов, когда слова Гермионы, наконец, дошли до него. Он резко сел на кровати, словно просыпаясь от самого жуткого кошмара.
— Гарри и Малфой? Но…но я же только пошутил! Черт возьми!
~~oo0oo~~
Воскресенье тоже не попало в список лучших дней Гарри. Он все еще чувствовал себя несколько опустошенным после свадьбы. Трещина в их с Роном отношениях затянулась, но Гарри чувствовал, что такой близости, как раньше, между ними уже никогда не будет. Он был счастлив, что его друзья, наконец, поженились, и период ухаживания, занявший у них полжизни, закончился. Но он не испытывал той радости, как ему хотелось бы. Гарри изо всех сил гнал от себя мысли, что они с Роном никогда не смогут больше быть настоящими друзьями. Но, пусть они и отдалились слегка друг от друга, другая мысль, не покидавшая его голову всю свадьбу, вселяла в него надежду. Осознание своего желания разделить всю свою жизнь с Люком — с Драко — было очень волнующим.
Конечно, теперь ему предстоит очень сложная операция. Он должен попытаться показать Драко, кто он на самом деле, не проболтавшись в дневнике.
Проклятые дневники!
Писать в них никогда еще не было так сложно. Требовалась уйма выдержки, чтобы не проговориться. Было ясно, что, продолжив общаться с Люком как обычно, он наверняка что-нибудь ляпнет, и Драко все поймет и закатит сцену.
А еще ему было очень интересно, почему магия дневников вынуждала его говорить правду, но позволяла «врать» и обращаться не к Драко, а к «Люку». Возможно, потому, что он все еще думал о нем как о Люке. Немного помогало еще и то, что он воспринимал «Драко», как одну из масок этого человека. Но он до смерти боялся, что может случайно проговориться и назвать его «Драко» в середине разговора.
Уверенность в том, что Драко доверяет ему, была для него очень ценна. Это доверие завоевывалось месяцами, но чувство вины оказалось слишком сильно. Не имело значения, как сильно ему хотелось пообщаться с Люком, но в последнюю минуту он понял, что просто не сможет с ним сейчас разговаривать. Он быстро набросал Люку короткую записку, где сообщал, что будет занят. Из-за этой лжи он чувствовал себя просто ужасно, но он постарается набраться смелости и написать что-нибудь на следующей неделе. Кто знает, может, к тому времени Драко уже сам узнает правду?
~~oo0oo~~
Само собой, Драко, увидев вежливую записку, воспринял ее как подтверждение своих самых ужасных предположений. Его самый большой и темный секрет оказался слишком тяжел для Флэша, как он и боялся.
Почему Флэш должен отличаться от всех прочих магов, прошедших через войну? Драко подозревал, что тот уже вычислил, кто он такой на самом деле, и постарался прекратить их беседы в дневнике.
Драко очень вежливо ответил, что прекрасно понимает занятость Флэша, и надеется поговорить на следующей неделе. Хотя он очень сомневался, что эта беседа состоится.
Весь вечер он провел у камина, уставившись в огонь. Даже тепло Petite Amie не могло растопить холод, образовавшийся внутри.
~~oo0oo~~
Драко почувствовал, что ему ничего больше не остается делать, как снова с головой окунуться в работу. Тихо кипящие котлы помогали ему сохранять спокойствие, так же, как подглядывания за Гарри во дворе, когда тот занимался своей медитацией. Драко даже подумывал о том, чтобы и самому заняться чем-нибудь подобным, но его настроение было слишком апатичным, чтобы подумать об этом как следует.
Он отметил, что Гарри выглядел каким-то задумчивым, и, кажется, тоже избегает встреч с ним. Ему не давали покоя мысли о драке Гарри с Уизли, но они больше не встречались с Гарри с тех пор, как он подлечил его в коридоре. «Сначала Флэш, теперь Гарри. Кажется, я теряю друзей также быстро, как они появляются. Я определенно проклят». Но, пусть он и не разговаривал с ним лично, но зато все его сны не обходились без его компании. Иногда ему казалось, что он занимается любовью с Флэшем, но, посмотрев вниз, он видел только спутанные черные волосы и глаза Гарри, полные страсти.
Без школьного расписания Драко с трудом мог вспомнить, какой нынче был день недели, и время бежало само по себе. Пока Гарри занимается своими упражнениями «Тай Чи» во дворе, Драко был уверен, что сможет пережить еще один день.
Его переписка с Арианной приятно разбавляла череду унылых дней. Он искренне скучал по ее острому уму и оживленной болтовне. Новости о людях, которых он знал, и вырезки из французских газет вызывали приступы ностальгии. Арианна писала, что ужасно скучает по Эммалин, но Драко сомневался, что ее уверения совершенно искренни, исходя из частоты упоминаний об одном из одноклассников. Складывалось впечатление, что она проводила уйму времени, говоря о нем, и это заставляло Драко улыбаться.
Новости из Парижа и приступ ностальгии побудили его отправиться к Эммалин. Там он чувствовал вокруг себя частичку Парижа, и в такие времена, как сейчас, ему хотелось поскорее закончить свое обучение. Немного радовало то, что его замок был снят почти на все лето, и это добавило приличное количество галеонов к его бюджету. Несколькими годами ранее Драко только посмеялся бы над теми деньгами, на которые ему теперь приходилось жить, но у него просто не оставалось выбора, как не было и смысла жаловаться.
Но в тот момент, когда он сможет взять в свои руки управление собственным наследством, все обязательно переменится. Может быть, он и потерял несколько миллионов стараниями Пожирателей Смерти, но, если Уизли сделает свою работу, как должен, и перестанет быть мелочным, то его финансовый капитал можно будет увеличить практически до прежнего состояния к моменту, когда Драко исполнится двадцать пять лет. Он уже не в первый раз задумывался, как найти способ избавиться от Уизли и поручить кому-нибудь другому присмотр за своими деньгами. Он сомневался, что Уизел действует только из побуждений соблюсти финансовые интересы Малфоев. Это очень раздражало, по меньшей мере.
Возможно, тогда кто-нибудь другой и позволит ему добраться до лаборатории деда в Поместье. Он был крайне раздражен, и не только тем, что Уизли отказывался дать ему разрешение, но еще и потому, что вовсе не был уверен, найдет ли он там то, что ищет. Существовала лишь небольшая вероятность того, что оперенье Пегаса окажется в лаборатории. Он не хотел лелеять надежду еще целых два года только для того, чтобы обнаружить, что она была пустой.
~~oo0oo~~
Драко сел в самый дальний уголок в «Листьях и бобах», где было попрохладнее. Летнего солнца всегда с нетерпением ждут в Шотландии, но уже через несколько недель начинают жаловаться на нестерпимую жару. На мантию Драко были наложены охлаждающие чары, но даже с ними в маленьком мирке Эммалин становилось душно.
— Bonjour, Драко, — раздался голос словно из ниоткуда, выдернувший Драко из его размышлений и заставивший буквально подскочить на стуле. Он не был особенно бодрым сейчас, но, несмотря на это и на все прошедшее время, звук голоса Жан-Поля вызвал волны возбуждения, устремившиеся прямо к паху, и заставил его расслабиться и позабыть обо всем. К счастью, он был слишком шокирован, чтобы это заметить.
— Ж…Жан-Поль. Qu'est-ce que vous faites ici? Что ты здесь делаешь? — Он осмелился взглянуть в глаза Жан-Поля и обнаружил, как много всего успел позабыть о своем последнем любовнике. Звук его голоса остался очень знакомым, но прикосновение его руки к плечу и морщинки вокруг рта, когда тот смеялся, теперь казались совсем чужими.
Жан-Поль вежливо осведомился, можно ли ему присесть, и Драко кивнул, слишком шокированный его внезапным появлением, чтобы отказать. — О, я случайно оказался здесь неподалеку, и решил заглянуть к своей сумасшедшей старой тетушке, внезапно решившей собрать свои пожитки и отправиться жить в Шотландию. Мне нужно было удостовериться самому, что она в состоянии позаботиться о себе.
— Ясно, — какое-то мгновение он думал, что Жан-Поль приехал повидаться только с ним, но, после всех свалившихся на него в последнее время неудач, он понимал, что на это лучше и не надеяться.
— Но когда я узнал, что она отправилась вслед за тобой, у меня появился еще один повод приехать. — Драко почувствовал искреннюю заинтересованность в словах Жан-Поля, и на мгновение его сердце оттаяло.
— А как же твоя работа — разве шейх…
Жан-Поль только отмахнулся. — Шейх умер. В конце концов… я не смог спасти его. Теперь необходимость в моих услугах отпала. И вот — я в отпуске. Я подумал, что мне стоит немного попутешествовать: навестить свою дорогую тетушку, поправить несколько заборов… — Драко понял, что последние слова относились к нему.
Драко совершенно не понимал, как следует на это реагировать. Он даже не думал, что когда-нибудь снова увидит Жан-Поля, несмотря на частые вспышки желания связаться с ним. Неожиданная встреча с ним, здесь, сразу после того, как он уже, было, окончательно убедил себя, что эта глава его жизни закончена, выбила его из колеи.
Жан-Поль заметил обеспокоенное выражение лица Драко. — Я здесь не для того, чтобы пытаться что-то продолжить, Драко. Если ты сам не… — он отмахнулся от собственных слов. — Просто мы с тобой так нормально и не попрощались. Я думал, что должен тебе хотя бы это. Как насчет ужина в воскресенье — обыкновенная дружеская встреча?
Драко не мог выдавить ни слова. Он и так чувствовал себя просто ужасно из-за отсутствия связи с Флэшем, так тут еще и Жан-Поль снова врывается в его жизнь. А ему крайне необходимо было хоть с кем-нибудь поговорить. И он согласился после недолгих сомнений, но потом сразу же засомневался, а правильно ли он поступил.
Жан-Поль улыбнулся и взял руку Драко в свои. Теплота прикосновения Жан-Поля оказалась невероятно приятной. Прошло уже так много времени с тех пор, как он так держал его за руку. Но это тепло исчезло так же неожиданно, как и возникло, а за ним последовал легкий поцелуй в щеку. — Мне нужно бежать, прости, mon ami. Но я с нетерпением буду ждать нашего ужина. Есть вещи, которые нам с тобой нужно… обсудить.
Так же быстро как появился, он исчез, оставляя растерянного Драко одиноко смотреть ему вслед и мучиться сомнениями. Это краткое прикосновение пробудило у него множество ярких воспоминаний об их близости там, в Марракеше. Это смущало Драко, потому что заставило вспомнить, что именно эти руки и их прикосновения снились ему все эти месяцы — руки Жан-Поля. Только теперь эти руки почему-то кажутся ему чужими. Он не почувствовал на них знакомых мозолей — мозолей, образовавшихся от долгих часов полетов на метле. Но последней мыслью, когда Жан-Поль исчезал из поля его зрения, были не сомнения в том, правильно ли он поступил, приняв предложение, а попытка представить, будет ли задница Жан-Поля выглядеть также хорошо в джинсах, как задница Гарри.
Он не был в этом уверен. Но он чувствовал всем существом, что этот вопрос крайне необходимо разрешить.
~~oo0oo~~
Уйдя из «Листьев и бобов» и возвращаясь в замок, он вновь стал мучиться сомнениями, а не поступил ли он слишком опрометчиво. Почему Жан-Поль внезапно снова появился именно тогда, когда он окончательно им переболел и уже был готов попробовать что-то новое?
Драко понятия не имел, что ему теперь делать. Погрузившись в свои нелегкие мысли, он проходил мимо теплиц. Там он заметил Гарри, копавшегося в земле. Правда, потом он никак не мог взять в толк, почему ноги понесли его в том направлении. Гарри, судя по его виду, усердно трудился — его рукава были закатаны, а по лицу размазана грязь. Он отметил про себя, что последние синяки после перелома носа уже почти сошли. Подойдя ближе, Драко увидел, что Гарри принялся за новый ряд каких-то трав. Ему пришло в голову, что он тратил почти все свое время, наблюдая за Гарри из окна.
Он не смог бы определенно сказать, в каких они теперь отношениях. Даже если он и помог ему наутро после драки с Роном, Гарри, кажется, все еще сомневался в том, что они могут нормально общаться. И Драко не собирался его в этом винить. В конце концов, никто и не ожидал вина и роз — не после стольких лет вражды. Хоть Драко и мучился сейчас самыми разными сомнениями, но он все же обратил внимание, что их взаимная ненависть ушла, и уже этому был рад. Задумавшись о Гарри и Жан-Поле, он спросил себя, чего именно он хочет от Гарри. И хочет ли он чего-нибудь вообще? Все было так запутанно!
Поскольку глупо было просто так стоять без дела, Драко направился к кустарникам и лозам, некоторые из которых следовало подрезать. Еще он мог бы собрать несколько видов трав и высушить. Придумав себе занятие, Драко принялся за работу. Несомненно, основной целью всего этого была возможность беспрепятственно наблюдать за Гарри. Он был впечатлен, обнаружив, что Гарри вовсе не был неуклюж, когда дело доходило до хрупких трав: он знал, где именно следует отщипнуть усик, чтобы растение лучше росло и не погибло. Оказалось, что узнавать новые подробности жизни Гарри, которых он раньше не знал, весьма интригующее занятие. Оказалось, что тот отлично ориентировался в немагическом саду.
— Привет, Драко, — весело сказал Гарри, одновременно вытирая пот со лба рукавом рубашки и опуская очки со лба на нос, стараясь не касаться лица испачканными руками. Драко неожиданно был вырван из своих мечтаний. Он увидел, что палочка Гарри торчит из заднего кармана джинсов под довольно опасным углом. Драко понял по очаровательному и невинному виду своего бывшего соперника, что тот определенно наслаждался своей работой. Гарри казался очень спокойным и открытым, и это помогло Драко расслабиться. Он улыбнулся и поддержал разговор.
— Так значит, это ты виновник всего? А мне было интересно, откуда всю неделю доносились такие замечательные запахи? — Драко принюхался к аромату трав в воздухе и узнал тот великолепный запах, что проникал каждый вечер через окно к нему в комнату.
Гарри тепло улыбнулся. — Да, это был я.
— Никогда бы не подумал, что ты умеешь готовить, Гарри. Ты был просто отвратителен на зельях. — Драко принялся отщипывать созревшие плоды шривелфига, не прерывая разговора.
Гарри пожал плечами. — О, ну, не знаю, у этих процессов есть много общего, но зато здесь я уверен, что ничто не взорвется мне в лицо, если я чего-нибудь переложу или не доложу. Я просто добавлю чего-нибудь другого, чтобы сбалансировать вкус. Разве не здорово, что у нас теперь есть свои кухни? — Видимо, Гарри это чертовски радовало. — Я собираюсь оставить свою себе, когда начнется учебный год.
— По-моему, это неплохая идея. До тех, пор пока у меня будет кофе по утрам — жизнь будет продолжаться. — Гарри улыбнулся от этих слов, и Драко убедился, что теперь им совсем нетрудно разговаривать друг с другом. Он ценил то, что его извинения были приняты, и был крайне признателен Гарри за то, что тот дипломатично не вспоминает их приключение в туалете. Он теперь не смог бы сказать, что тогда на него нашло, и не был уверен, готов ли он признаться об этом вслух. Вдруг ему ужасно захотелось немедленно поговорить с Флэшем, и он нахмурился от такой мысли. Он очень сомневался, что вообще когда-нибудь получит вести от него.
— Драко, что случилось? — спросил Гарри. Оказалось, что он наблюдал за ним и заметил, как потемнело его лицо при мыслях о Флэше. — Похоже, ты вспомнил о чем-то очень неприятном?
Драко отмахнулся, — Нет, не стоит волноваться.
Гарри не преминул заметить, каким задумчивым был Драко во все время их разговора. Он понятия не имел, что могло случиться, но узнал озабоченное выражение на лице блондина. Интересно, что так беспокоило Драко? Возможно, он опять думает о невозможности попасть в поместье? Гарри понятия не имел. И снова он почувствовал вину за отложенный разговор, и пообещал себе, что в воскресный вечер непременно свяжется с Люком.
Драко просто необходимо с кем-то поговорить — в этом Гарри был уверен. Вдохновившись, он, испытывая легкое сомнение, осторожно предложил, — Знаешь, ты можешь прийти ко мне на ужин в любой день. А я смогу отточить свое мастерство и отмету заодно все твои подозрения в моей неспособности управляться с кастрюлей. Есть несколько рецептов, которые мне бы хотелось попробовать, но для этого мне нужно, чтобы этот кориандр хоть немного подрос. Он привык к более теплому климату, — Гарри раздраженно вздохнул, поглядывая на слабые, хилые растения.
— Ты когда-нибудь думал о том, чтобы наложить на него чары «Ревивикус»? — предложил Драко. Гарри заметил, что Драко не услышал или специально проигнорировал приглашение к ужину.
— Как насчет вечера в воскресенье? — не удержался от повторной попытки Гарри. Он надеялся, что мысли о предстоящем ужине с Драко помогут ему хоть немного расслабиться, и он сможет, наконец, писать в дневнике.
В голосе Драко явно слышалось разочарование. — Ох, прости, Гарри, но у меня уже запланирован на воскресенье ужин с одним старым другом. Он недавно приехал в Хогсмид навестить тетушку. Это, вообще-то, племянник Эммалин.
У Гарри случился настоящий шок. «Племянник Эммалин — так это же Жан-Поль! Жан-Поль приехал в деревню? И ужинает с Драко?!»
— А, — уныло ответил Гарри. — Я не знал. Прости. Может быть, в другой раз. — Гарри сумел скрыть свою ревность и говорил нормальным тоном. Он даже не ожидал, что Жан-Поль когда-нибудь снова появится на горизонте. Это определенно все усложняло. Он не мог знать, что именно Драко думает о Жан-Поле, и сильно огорчился этой новостью. Он отвернулся и сосредоточил свое внимание на растении перед собой, стараясь не глядеть больше на Драко. Вытащив палочку из заднего кармана, он наложил чары «Ревивикус». Куст кориандра поднялся, и его листья заметно наполнились жизнью.
Гарри решил поскорее сменить тему разговора, чтобы не думать больше о Жан-Поле. Драко, судя по всему, не особенно долго думал, прежде чем принять приглашение на ужин с мужчиной, который был для него не так давно очень важен. Гарри даже испугался, а не опоздал ли он? Нужно поскорее сменить тему! — Так значит, Снейп вовсю наслаждается своим отпуском? — Гарри прекрасно знал, что именно Чарли стал причиной такого внезапного отъезда мастера Зелий из замка.
Драко криво улыбнулся. — Думаю, да. Вряд ли за ним и сейчас носится перевозбужденный Уизли, любящий драконов.
— Да, Чарли может быть настойчивым, когда захочет. Я так и не смог понять, что он нашел в Снейпе.
Драко расхохотался. Гарри никогда не видел, чтобы Драко смеялся так открыто — без всякой злобы. — Не смотри на меня так — я тоже не знаю. Я хочу сказать, Северус отличный друг и наставник, но мне даже в голову не приходит думать о… — по спине Драко пробежал табун мурашек, которые моментально передались и Гарри тоже. Они вместе рассмеялись.
— Как бы мне ни было морально трудно это признать, но они с Северусом, возможно, подходят друг другу. Только ты от меня ничего подобного не слышал!
— Заметано, а ты не слышал от меня, что у Чарли уже есть план нападения. Не следует недооценивать Чарли и его планы. Он — мужчина, который прекрасно знает, чего хочет, и ничто не способно его остановить. Сомневаюсь, что у Снейпа есть шанс ускользнуть.
~~oo0oo~~
Драко был удивлен внезапным приглашением Гарри на ужин, и, скорее всего, принял бы его, если бы уже не обещал поужинать с Жан-Полем. Он сам не понимал, почему почувствовал такое сожаление, отклоняя предложение Гарри. Драко удивлялся самому себе: почему он с таким нетерпением ждет визита Жан-Поля? Из-за того, что скучает по его прикосновениям, или же потому, что ему просто необходимо хоть с кем-нибудь поговорить? Он так и не смог понять собственные чувства. Именно в таких ситуациях ему очень сильно хотелось поговорить с Флэшем, и он даже не раз уже подумывал о том, чтобы изложить свои чувства в дневнике, но ему было отчего-то неловко. Он даже хотел, было, посоветоваться с Гарри, но побоялся разрушить то, чего они достигли — чтобы там между ними ни было.
Письмо Северуса, пришедшее в субботу, немало удивило его. Естественно, в нем не содержалось и намека на то, где тот находился и что делал. Пергамент был заколдован так, чтобы невозможно было отследить пункт отправки. Единственное, что хоть как-то проявляло его чувства, было упоминание о Чарли Уизли в письме:
Если ты увидишь этого безмозглого и вульгарного загонщика драконов, которому хватает наглости считать себя учителем, просто дай ему знать, что я, хоть и польщен его предложением, но не заинтересован в новых авансах.
«Ты можешь об этом сообщить ему и сам. Я не твой чертов посыльный! Но то, что ты упомянул о нем, означает, что он привлек твое внимание». Драко не смог сдержать улыбки. «Он отлично тебе подойдет, Северус!» Но нахмурился, прочитав последнюю часть письма:
Думаю, будет разумно тебе сообщить, что я видел парочку твоих школьных знакомых на прошлой неделе. Тебе не стоит волноваться — они меня не видели. Я решил, что будет неплохо вспомнить старые навыки и понаблюдать за ними. Мистер Нотт никогда не был наблюдательным, а мистер Флинт — ну, он вообще никогда ни о чем бы не догадался. Держи ухо востро, Драко. Помни, чему я учил тебя. Это поможет тебе оставаться в форме. Я скоро свяжусь с тобой снова.
Драко нахмурился. Северус видел нескольких Нео Пожирателей и не стал сообщать, где он находится? «О чем, ради Мерлина, ты думаешь? Ты спятил. Конечно, я отлично помню все, чему ты меня научил — я не дурак!»
Он долго думал, прежде чем сесть писать ответ. Он понятия не имел, где сейчас был Северус, но Мелчетт, кажется, знал, куда нужно лететь, когда Драко отдал ему письмо.
Северус,
Почему-то мое чувство предвидения подсказывает мне, что ты далеко не в отпуске, а решил найти наших старых знакомых? Если это действительно так, то я прихожу к выводу, что старческий маразм, наконец, добрался и до тебя. Ты спятил, решив, что сможешь сделать это один!
Где ты и во что снова вляпался? Если Нотт и Флинт рядом, то могу поспорить, что и вся остальная шайка тоже поблизости. Эту парочку всегда нужно было держать на коротком поводке. Не сомневаюсь, что ты стараешься особо к ним не приближаться, но, пожалуйста, будь осторожен! Очень тебя прошу!
А может, ты все-таки расслабишься, Северус? Наслаждайся отпуском. Знаешь, именно для этого люди обычно ездят в отпуск — наслаждаться отдыхом. Ты связался с аврорами? Стоит ли мне рассказать Дамблдору о том, что ты видел? Будь очень осторожен. Мне бы не хотелось сообщать погонщику драконов о твоей ранней кончине.
Драко.
~~oo0oo~~
Драко теперь добавил к своим волнениям о Жан-Поле, Гарри и жизни в целом еще и беспокойство о Северусе. Ему нужно было поскорее разобраться в своих запутанных чувствах, и он с неохотой признался самому себе, что единственный способ — это выговориться Флэшу.
Он поднимал и опускал перо дюжину раз. Стоит ли ему снова беспокоить Флэша? Он чувствовал, что та последняя вежливая отговорка была попыткой безболезненно прекратить их дружбу. Наконец он решил, что ему все-таки следует написать еще одно письмо. Если Флэш не прочтет его, то он просто оставит этот дневник и станет писать в обычном. Его все равно непреодолимо влекло к дневнику, несмотря на то, что Флэш так отдалился.
Его охватило какое-то теплое, успокаивающее чувство, когда перо коснулось страницы, и вскоре Драко нашел нужные слова.
Bonjour, Флэш,
Хотя я и помню, что ты обещал встретиться в воскресный вечер, но меня в данный момент слишком волнуют несколько вопросов, и, имея немного свободного времени, я решил изложить здесь свои мысли прежде, чем они окончательно замучают меня. Меня очень расстраивает, что мы не смогли поговорить на прошлой неделе, но я понимаю, что ты был слишком занят.
Последнюю пару недель в моей жизни творится что-то странное. Может быть, причиной всему то, что сейчас школьные каникулы и здесь чертовски тихо. На лето осталось всего несколько человек: среди них я и мистер «Бывшая-Жгучая-ненависть».
Мне стоит теперь придумать ему какое-нибудь новое прозвище. Я не испытываю больше ненависти к нему, и страсти поулеглись…к приятному моему удивлению. Мне кажется, что мы оба теперь избегаем друг друга, после нашего опрометчивого поступка в туалете на той неделе.
Мы даже смогли несколько раз вполне цивилизованно пообщаться. Он никак не упоминал о моем извинении, но при этом ведет себя так, словно принял его — без оговорок. Я не привык, чтобы люди так поступали. Но, я уверен, что теперь, когда я доверил тебе свой самый страшный секрет, ты, возможно, сможешь лучше понять, почему я нахожу безоговорочное принятие моих извинений таким трудным от людей, которые давно со мной знакомы.
Он все еще упорно присутствует в моих снах. И должен тебе признаться, что мне удалось хорошенько рассмотреть его на днях, когда он работал в теплицах. Почему пот и грязь добавляют ему столько шарма? Он склонен носить маггловскую одежду, которую в последнее время и я сам нахожу довольно удобной — как носить, так и смотреть, как ее носят другие. Моя ученическая мантия просто кошмарна, и на ней столько пуговиц! Единственное, что можно отнести к ее достоинствам — это комплекс защитных чар, наложенных на ткань.
Я, честно говоря, не собирался столько много рассуждать о нем, но теперь, похоже, снова оседлал своего любимого конька, да?
Вообще-то, меня куда больше волнует мой наставник. Он уехал в отпуск, но недавно сообщил в письме, что видел нескольких наших старых знакомых. Я почти абсолютно уверен, что они принадлежат к печально известной шайке Нео Пожирателей Смерти. Так еще мой наставник, уезжая, не посчитал нужным сообщать мне, куда он поехал и что замыслил. Я очень волнуюсь о нем.
Не уверен, стоит ли мне кому-нибудь сообщать о его встрече с теми идиотами. Следует ли мне сказать аврорам — кучке некомпетентных придурков, как ты думаешь? Или сообщить Отделу расследований гоблинов, которые заморозили мои счета на то время, пока они будут расследовать, связан ли я с шайкой Нео Пожирателей Смерти?
Я-то надеялся, что вся эта история скоро утрясется, но, как оказалось, один из представителей банка — спятивший придурок, которого я не мог выносить еще в школе. Он прямо-таки упивается моим бедственным положением и едва не кончает от своей власти, отказывая мне в малейшей просьбе.
Собственность моей семьи находится здесь, в Англии, и на данный момент недоступна ни для кого, а для меня — в особенности. А мне жизненно необходимо попасть в лабораторию моего деда, чтобы попытаться найти там один очень редкий ингредиент. Мне только нужно узнать, есть он там или нет. Но этот человек просто безрассуден, и я пытаюсь сделать все возможное, чтобы сдерживаться и не реагировать на его детское поведение. Я просто хочу выяснить, есть там этот ингредиент или нет, чтобы получить возможность нормально жить дальше.
Все еще усложняет то обстоятельство, что его лучший друг — мистер «Выгляжу-великолепно-в-пропотевшей-одежде». К сожалению, они совсем недавно довольно сильно поругались, и у меня возникло ужасное ощущение, что это имеет отношение ко мне. Это простое предчувствие — называй это моими предсказательными способностями.
У меня есть только пустое подозрение — я понятия не имею, почему он захотел бы меня защищать. Я никогда не просил его об этом. Но мне приятно думать, что он может помочь (желание помогать другим у него в крови — в конце концов, он был Гриффиндорцем… Я могу лишь предполагать, что ты тоже учился в Хогвардсе, и знаешь природу Гриффиндора), и я совершенно не представляю, как смогу ему потом отплатить. Последнее, чего бы мне хотелось, так это чтобы он поругался со своим другом из-за меня.
Опять же, его дружок — первоклассный гад и гвоздь в моей заднице, и мне бы очень хотелось, чтобы он пришел в чувство. Я пытаюсь быть открытым и соглашаться на любые условия, но ему просто нравится отказывать мне во всем.
Это привело меня к самому невероятному происшествию на этой неделе. Мистер «Выгляжу-великолепно-в-джинсах» пригласил меня на ужин! Не могу поверить, что он это сделал. Я не знаю, предложит ли он это снова, потому что я отказал ему. Почему? Ну, ты не поверишь, насколько все стало сложно в одно мгновение.
Я недавно узнал, что Жан-Поль сейчас в городе. Он приехал не специально, чтобы встретиться со мной, но я не смог ответить ему «нет», когда он пригласил меня на ужин, поэтому, похоже, я встречусь с ним вновь. Я сам плохо понимаю, что чувствую по этому поводу, но сомнения довольно часто навещают меня. К сожалению, приглашение на ужин было на тот же вечер. Я знаю, что он расстроился, получив от меня отказ.
Не скажу, что я был безумно рад снова увидеть Жан-Поля, но не буду врать, что расстроился. Не имеет значения, сколько раз я убеждал себя, что переболел Жан-Полем — у меня все еще остались сомнения, поступил ли я правильно тогда или нет. Не нужно было бросать его так, как это сделал я. Это было очень некрасиво, и теперь мне нужно сделать все нормально. Я должен быть уверен, что поступаю правильно. Видишь, я снова все ужасно драматизирую.
Ну, вот. Теперь я очень рад, что решил тебе написать, даже если тебя и нет на другом конце. Это, хотя бы, помогло мне разобраться в жуткой мешанине в голове и навело на мысли о том, что мне лучше просто подождать и посмотреть, что приготовило для меня будущее.
Может быть, позже у меня не будет шанса написать тебе, но если у тебя появится такая возможность, пожалуйста, напиши мне и скажи: «Привет».
Au Revoir,
Люк.
Драко прекрасно понимал, как отчаянно все это прозвучало, но уже не мог ничего изменить. Подписавшись, он закрыл дневник. Он понятия не имел, прочитает ли его послание Флэш, но, по крайней мере, Драко почувствовал некоторое облегчение, выплеснув свои сомнения на пергамент. Если Флэш потрудится ему ответить, то это будет просто замечательно. Но он не станет слишком сильно на это надеяться.
~~oo0oo~~
Гарри закрыл дневник. Он все еще не мог поверить, что Жан-Поль появился в деревне. Судя по письму, Драко этого тоже не ожидал, но, темнее менее, Гарри почувствовал, как жгучая ревность охватывает его. Его мучило чувство вины, что он не оказался рядом, когда Драко ему писал, но боялся, что тут же выдал бы себя, попытавшись ответить. В этом он был совершенно уверен. Встреча Северуса с Нео Пожирателями очень взволновала его, и он пообещал себе сообщить об этом директору как можно скорее.
Ему вспомнились слова Эммалин о Драко. «Ему нужно выяснить правду самому». Гарри не хотел рисковать, влияя на естественный ход событий. Хотя, зная репутацию Жан-Поля, он опасался, что Драко может легко увлечься не тем, кем надо. Впервые ему показалось, что Жан-Поль был слишком хорош, чтобы оказаться настоящим. Настолько ли его намерения были благородны, как он говорил? Мысли о том, что Жан-Поль и Нео Пожиратели могут быть связаны, до этого ни разу не посещали его, но он не мог от них просто так отмахнуться. Долгие годы работы аврором научили его видеть в обычных событиях подтекст, который не в состоянии разглядеть обычные люди. Мог ли Жан-Поль оказаться агентом Нео Пожирателей? Они, в конце концов, не на шутку были заинтересованы состоянием Драко. Об этом стоило хорошенько подумать.
Но, что более важно, Гарри спрашивал себя: а не упустил ли он свой шанс? Не откладывал ли он слишком долго демонстрацию Драко того, что он им все еще заинтересован? И что ему делать теперь, когда Жан-Поль появился совсем рядом?
Глава 16: Никогда больше не будет так, как прежде. (часть 2)
6 июля — воскресенье
Казалось бы, простое случайное стечение обстоятельств привело Гарри в «Три Метлы» тем воскресным вечером. Не найдя себе компании на ужин, Гарри направился к комнатам Чарли, чтобы узнать, не согласится ли тот поужинать с ним. Чарли немедленно предложил отправиться в паб, и они, не спеша, двинулись к деревне.
Чарли рассказал, что Рон и Гермиона уже вернулись из Франции, но Гарри при мысли о них все еще было немного неловко, поэтому он решил пока не связываться с ними. Он выждет еще какое-то время, а потом непременно сделает это. Он устал убеждать себя, что причиной его отстраненности было желание оставить друзей вдвоем, но в глубине души чувствовал, что на самом деле все куда сложнее.
Его дружба с Чарли продолжала крепнуть: между ними сложился тот самый вид близости, какой ему очень не хватало с Роном в последнее время. Конечно, их еще сильнее сближал одинаковый взгляд на множество вещей. Они могли, например, с одинаковым интересом понаблюдать за симпатичным магом, прошедшим мимо. Чарли Уизли определенно был важным членом Аннам Кары Гарри.
Разговор за неторопливым ужином в пабе вертелся, конечно же, вокруг Северуса Снейпа. — Я, ты уж меня прости, никак не могу разглядеть в нем ни единой привлекательный черты, Чарли. Что ты в нем нашел? — вслух размышлял Гарри.
Чарли улыбнулся, не выпуская изо рта горлышка бутылки со сливочным пивом. — Не все очевидно с первого взгляда, Гарри. Для начала, вспомни, например, его голос.
Гарри передернул плечами. — И что в нем такого?
— А у тебя не встает член от одной только попытки представить, как этот голос будет шептать тебе на ухо всякие непристойности…?
— Все, с меня довольно! — Гарри зажал уши руками. — Мне не стоило поднимать эту тему, да?
Чарли усмехнулся. — Ты прав. Но, когда он вернется из отпуска, я буду ждать здесь, и, могу тебя уверить, он плохо себе представляет, что такое настойчивость. Я умею добиваться своего, и оно будет стоить затраченных усилий. — Гарри не знал, стоит ли рассказать Чарли, что Северус встретил Нео Пожирателей Смерти, но, прежде чем он успел на что-либо решиться, его друг продолжил свои поддразнивания, — Ого, вот это штучка! — Он указал на вновь прибывшего. — Думаю, он вполне мужественен, чтобы понравиться тебе, Гарри.
Гарри тайком обернулся, чтобы посмотреть. Мужчина вещал свой пиджак на крючок у двери. Он был высок, смуглокож, и сильнейшая чувственность буквально сочилась из каждой его поры. Гарри не сомневался, что ведьмы буквально падали к его ногам. Незнакомец присел в самом дальнем углу паба. Его появление вызвало у Гарри какие-то смутные подозрения, но он не смог бы ничего толком объяснить.
— Вот оно, Гарри. Высокий, темный и красивый незнакомец прибывает в захолустный городишко. Сегодня, должно быть, твоя счастливая ночь! — заметил Чарли, шутливо подталкивая Гарри.
Гарри не ответил, а в следующую секунду он увидел Драко, входящего в паб. Тот был просто великолепен в своей самой лучшей мантии, и Гарри увидел, как он широко улыбнулся, заметив красивого незнакомца. Он тут же догадался, что этот мужчина и есть тот самый Жан-Поль. Гарри не мог оторвать от них глаз, когда они тепло поцеловались и дружески коснулись друг друга руками, усаживаясь вместе за столик.
Бровь Чарли взлетела вверх. — Ну, теперь мы хотя бы знаем, что он играет за нужную команду. Я и не знал, что у Драко есть парень. — Но, внезапно вспомнив произошедшее между Драко и Гарри и увидев выражение его лица, он поспешил извиниться, — Ох, прости меня, Гарри.
Гарри, слишком зачарованный зрелищем, только отмахнулся. — Он, кажется, бывший парень Драко. По крайней мере, я так считал до этой минуты. Его зовут Жан-Поль, и он из Марокко. — Он и сам не заметил, что его пальцы все сильнее сжимались вокруг бокала с вином. Еще чуть-чуть, и тот разлетится на мелкие осколки.
— Правда? Жаль, что он занят, — конспиративно прошептал Чарли. — Мне однозначно не мешало бы отвлечься. — Гарри только улыбнулся, но смех совершенно не тронул его глаз. Узнав, что Жан-Поль появился в деревне, и, увидев его собственными глазами вместе с Драко, он ощутил в душе настоящую бурю эмоций — исключительно неприятных.
Он почти не почувствовал вкуса еды и не смог впоследствии вспомнить, о чем они разговаривали с Чарли. Он провел весь вечер, бросая взгляды в сторону Драко. К счастью, парочка сидела прямо за спиной Чарли, поэтому тот не заметил его невнимания к разговору. Драко сидел спиной к нему, но Гарри четко слыша взрывы смеха, время от времени доносившиеся с их стороны. Было приятно слышать смех Драко, но приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы сдерживать свою ревность.
Это был самый длинный ужин в жизни Гарри.
~~oo0oo~~
Это был самый долгий ужин в жизни Драко. В укромном уголке «Трех Метел» Жан-Поль предлагал для разговора дюжину разных тем, но Драко сказал лишь несколько слов. Еда была довольно вкусной (вкусной настолько, насколько может быть хороша еда в пабе), но Драко этого почти не заметил. Он был слишком занят, наблюдая за Жан-Полем. Он слушал, как колдомедик со страстью рассказывал о своей работе, и очень надеялся, что кивал в нужных местах, потому что не запомнил ни слова из того, что тот говорил. Прошло очень много времени с тех пор, как они были вместе. Пусть именно он бросил тогда Жан-Поля по тысячи причин (ни одну из которых он сейчас не мог вспомнить), но сейчас Драко обнаружил, что с тоской смотрит на темноволосого мага.
А, кроме того, он успел заметить, что Гарри и Чарли сидели в пабе, когда они входили. И, судя по мурашкам, пробегавшим по шее, за ним наблюдали.
— Молодой человек — тот, который в очках — кажется, смотрит на тебя, — с любопытством заметил Жан-Поль.
— А, это Гарри.
Жан-Поль приподнял бровь. — Просто «Гарри»? Мне кажется, он немного обескуражен твоим выбором компании на этот вечер.
— Могу догадаться, почему, — Драко крепко обхватил свой кубок. — Он, наконец, решился пригласить меня на ужин сегодня. Но это было после того, как уже я принял твое приглашение.
— Мерлин! Прости, Драко. Я не знал, что у тебя кто-то есть. — Жан-Поль откинулся на спинку стула, и все намеки на флирт внезапно исчезли. — Я пришел сегодня, чтобы узнать, свободен ли ты еще, и осталась ли у меня хоть какая-то надежда на…, — Он не закончил предложение.
Драко понимающе кивнул. — Думаю, я занят, Жан-Поль, хотя еще рано говорить об отношениях с Гарри. Слишком рано, мне кажется. Сомневаюсь, что это перерастет во что-то большее, чем несколько злых трахов, говоря откровенно. У нас с ним, эээ, еще та история.
Огонек, зажегшийся в глазах Жан-Поля, показывал, что тот все понимает. Возможно, это и было простое приглашение на ужин, но Драко видел, как в глазах Жан-Поля плещется желание, и чувствовал, что его бывший любовник надеется на большее этим вечером. Близость тела Жан-Поля будила в Драко вполне конкретные желания, пока продолжался этот ужин. Сильнейшее сожаление охватило его при мысли, что, возможно, это последняя встреча с бывшим любовником, и уж если он все еще испытывает вожделение, сидя рядом с ним, то будет глупо не воспользоваться подвернувшейся возможностью.
Ужин подходил к концу. За это время они обменялись парой мягких прикосновений и несколькими фразами, произнесенными на ухо тихим шепотом. Мужчины тонко флиртовали друг с другом весь вечер, и Драко порадовался, что смог очень удачно воспользоваться ситуацией и поделиться своими проблемами с другом, еще больше расположив его к себе.
Жан-Поль внимательно слушал Драко, и прекрасно понимал, что именно тот хотел сказать. Поэтому, когда Драко заявил, что не сможет больше встречаться с Жан-Полем, тот охотно согласился, но тут же придвинулся и страстно поцеловал его. Драко с жаром ответил, притягивая своего бывшего любовника поближе и обхватывая ладонями его лицо. Их тела тесно прижались друг к другу, а жар накопившейся страсти извергнулся прямо там, в самом темном углу паба.
Мужчины перестали обращать всякое внимание на прочих посетителей. Драко напрочь позабыл о паре ярких зеленых глаз, наблюдавшей за ним весь вечер.
Гостеприимная теплая атмосфера заведения Розмерты стала слишком душной для Гарри, уже давно слушавшего Чарли лишь вполуха. Каждое прикосновение и каждая улыбка приводили к новому всплеску ревности, сжимавшему его грудь, и он провел весь вечер, пытаясь удержать себя в руках. Драко весь вечер не отводил глаз от Жан-Поля, хотя Гарри не раз встречался взглядом с самим французом. Только тогда он начал понимать, какого рода магия буквально пронизывает всего этого мужчину. Гарри с неохотой признал, что ему было бы крайне трудно отказать такому человеку, окажись он объектом его страсти.
Сначала он решил, что это просто игра света, заставившая его поверить, что он видел улыбку Драко. Не усмешку, не ухмылку, а самую настоящую, искреннюю улыбку. Предназначенную только Жан-Полю. Гарри был по-настоящему шокирован. За все годы знакомства с Драко он не мог вспомнить ни одного случая, когда блондин улыбался так. Его сердце сжималось от осознания, что эта улыбка была предназначена не для него, и от того, как она меняла выражение лица Драко. Ему даже пришлось отвернуться, когда Драко улыбнулся еще шире, а в его глазах зажегся огонек страсти.
На протяжении многих месяцев Гарри каждую ночь снилась такая страсть, только обращенная к нему, а не к какой-то горе мускулов, могущей с успехом поспорить с каменной стеной. Драко выглядел так, словно до безумия хотел быть оттраханным, и когда Жан-Поль придвинулся и поцеловал его, их поцелуй стал самым эротичным зрелищем из всех, какие Гарри когда-либо видел. Он уже совершенно не слышал слов Чарли — он как зачарованный смотрел шоу, разворачивающееся в другом конце комнаты.
Гарри был просто сражен страстью этого поцелуя. Для двоих мужчин, находящихся в общественном месте, это было уже слишком. Он закрыл глаза — сил смотреть на все это у него больше не осталось. Он сам не понимал, как крепко вцепился в край стола, пока не почувствовал боль в пальцах. Раздражающая парочка никуда не исчезла, когда он снова открыл глаза, но Гарри умудрился внешне казаться спокойным. «Бесполезно чувствовать ревность — Драко еще не знает, что ты его вторая половина, и вы ничего друг другу не обещали».
Его взгляд постоянно притягивали эти губы — губы, которые он сам мечтал захватить поцелуем. Огромным усилием воли Гарри смог погасить приступы ревности, но окончательно убедился, что просто не в силах отвести глаз от парочки мужчин, целовавшихся и улыбавшихся друг другу, словно давнишние любовники, каковыми они, впрочем, и являлись.
Гарри, наконец, очнулся, когда Чарли пнул его под столом. Заморгав, он обнаружил, что Чарли сочувственно ему улыбается. — Что-то не похоже, чтобы этот француз был настолько «бывшим», как ты меня уверял.
Гарри постарался не говорить слишком уныло, — Боюсь, я жестоко ошибался.
— Но на них приятно посмотреть, правда? — Чарли завозился на стуле, пытаясь устроиться поудобнее, потому что сам успел возбудиться от такого зрелища. Гарри почувствовал, как его собственный член ожил, пока он наблюдал за этим невероятно чувственным поцелуем. Ему оставалось только представлять, что произошло бы, будь они сейчас одни — или если бы они забыли, что они сейчас в пабе не одни. Гарри расстегнул верхнюю пуговицу на вороте рубашке. «Розмерта накладывает согревающие чары на общий зал?»
Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как эти двое начали целоваться, и когда Драко отстранился, его лицо все горело, а взгляд был полон неутоленного желания. Гарри немедленно проклял себя за бездействие и дурацкие сомнения. Если бы только…Но он не мог сейчас начать играть в игру «если бы только» — это привело бы к слишком болезненным выводам. Но было ужасно трудно спокойно смотреть, как вторая половина его души так близка с другим мужчиной — с тем, который, как знал Гарри, был для Драко очень значим.
Образ Драко, целующегося с Жан-Полем, буквально выгорел на сетчатке его глаз, и он пожалел, что не забыл очки дома — если бы только можно было этого не видеть! Став свидетелем этой сцены, он понял, что исполнение его мечты отодвигается на неопределенный срок. Ему придется очень постараться, чтобы заставить Драко увидеть правду. Жан-Поль своим появлением все еще больше усложнил.
Гарри тихо поднялся, собираясь уйти. — Куда ты? — спросил Чарли.
Гарри, почувствовав, что весь горит, расстегнул еще одну пуговицу на вороте рубашки. Он бросил несколько сиклей на стол. — О, мне просто нужно поскорее выйти на свежий воздух. Спасибо тебе за компанию, Чарли. Прости, я… Мне просто нужно поскорее убраться отсюда.
Гарри, не оглядываясь, помчался к двери. Он не заметил, как светло-серые глаза с беспокойством посмотрели ему в след, и не видел, как теплый взгляд карих глаз проследил и за ним, и за Драко.
~~oo0oo~~
Драко прекрасно понимал, что силы воли у него как у флоббичервя. Он догадался, что наживет себе кучу проблем, в ту же минуту, как услышал чувственный голос Жан-Поля, каким-то образом связанный напрямую с его членом. Ощущения от прикосновения этих губ взбудоражили эмоции, которые он пытался похоронить поглубже, и они легко снова выбрались наружу. Их поцелуй длился целую вечность, но Драко чувствовал, что это лишь начало. Он даже почти забыл, что они в людном месте, но звук закрывающейся за Гарри двери быстро вернул его в настоящее.
Он не сомневался, что Гарри видел гораздо больше, чем хотелось бы, и чувство вины охладило его пыл. Было нечестно отклонить приглашение Гарри на ужин, а потом еще заставить смотреть на все это. Когда-то Драко наслаждался бы, глядя, как Гарри страдает, но теперь он знал, что Гарри не заслуживает такого отношения. Он и без того пожертвовал слишком многим.
— Драко? Что случилось? — Жан-Поль заметил, что Драко внезапно помрачнел.
— Ничего, — ответил он. — Мне просто нужно…Мне просто нужно на воздух.
— Я провожу тебя до замка. — Он не спрашивал его разрешения, а ставил в известность. Драко кивнул. Их медленный путь назад был спокойным и неторопливым. Драко не ожидал, что его чувства так разгорятся. Этого не должно было случиться сейчас, когда он каждую секунду жизни думал о Гарри. Отъезд из Марокко был верным решением. Он пока так и не нашел того, что искал, но, как только он начал подозревать, что к цели его поисков может иметь какое-то отношение Гарри, на горизонте снова возник Жан-Поль.
Большую часть пути они прошли молча, и Драко было довольно приятно чувствовать тепло от прикосновения Жан-Поля к его плечу. Драко немного засомневался, когда они дошли до комнат под квиддичным стадионом, и остановился, чтобы дать своему колену передохнуть. Колдомедик поинтересовался состоянием его ноги, и Драко обнаружил, что уже рассказывает о появившейся возможности найти лекарство.
— Ты случайно не знаешь кого-нибудь в Марракеше, у кого может быть оперенье Пегаса? — Драко чувствовал себя немного неловко, спрашивая Жан-Поля об этом, но он отчаянно хотел найти этот ингредиент.
— Ты же знаешь, что я просто безнадежен в зельях, Драко. Если в магазине у Ахмеда его нет, тогда я не знаю больше никого, у кого можно было бы спросить. — Жан-Поль, похоже, очень расстроился, что не в силах помочь.
Драко кивнул. — Я уже написал Ахмеду, и у него этого нет. — Он старался, чтобы его голос не выдал боли от разочарования. Вдруг Жан-Поль снова обнял его и поцеловал. В этот раз вокруг никого не было, и окружающая темнота побудила Драко поддаться хмельному запаху Жан-Поля. Ласки его языка и прикосновение колючей щетины к лицу вызвали яркие воспоминания о моментах блаженства с Гарри.
«Губы Гарри не такие мягкие, но его язык…Мерлин, его язык такой гибкий и податливый, и мягкий, и бархатистый…» Мысли Драко уносились все дальше по мере углубления поцелуя. Жан-Поль действовал очень целеустремленно, решительно привлекая к себе бедра Драко. Их тела с восторгом соприкоснулись, и Драко понял, что не сможет отказаться от ласк Жан-Поля, даже если потом придется как-то объясняться с Гарри.
Тихий стон вырвался у Драко, когда чужие губы и язык, и зубы прижались к его шее, дразня, насмехаясь над ним, и мучая его, а в это время пуговицы на его одежде расстегивались одна за другой. Он почувствовал целеустремленные пальцы, медленно прокладывавшие себе путь под его рубашкой. Он едва сдержал смех, вдруг осознав, что все происходящее было испытанием для него. Мастер оценивал своего ученика, желая узнать, не прошли ли его уроки Тантры даром.
Тогда Драко отдался прикосновениям этих рук и почувствовал, как возбуждение тугим узлом собирается в паху. Едва удержавшись, чтобы не завыть, как собака во время течки, он стал повторять движения своего партнера. Они оба быстро обнажились, и вскоре Драко оказался прижат к стене раздевалки, холод которой резко контрастировал с жаром кожи его любовника. Прошли, казалось, часы, пока они исследовали тела друг друга грубыми поцелуями и укусами, и длинными дразнящими прикосновениями языков, вылизывая самые чувствительные участки кожи. Член Драко буквально умолял о прикосновениях, но Жан-Поль каждый раз отказывал ему в этом.
Руки Драко ныли от желания коснуться ну хоть чего-нибудь, но Жан-Поль отказывал ему и в этом. Он схватил Драко за запястья и крепко удерживал их, пока язык блуждал по позвоночнику блондина. Дразнящий язык останавливался, не опускаясь слишком низко, и Драко стонал и извивался. Пот струился по нему ручьем, и он дрожал, сдерживая желание повернуться и ущипнуть Жан-Поля за соски. Их члены, наконец, соприкоснулись, и оба мужчины ахнули от давно желаемого касания плоти.
Свет в раздевалке был очень тусклым, но, Жан-Поль одним взмахом руки зажег несколько канделябров на стене. Общие душевые располагались в другом конце комнаты, и, не задумываясь, Драко увлек своего любовника туда и повернул кран. Холодная вода мгновенно охладила его пыл, но, прежде чем он успел прийти в себя, крепкие руки вытащили его обратно из-под струй. Контраст между теплой влажностью языка Жан-Поля и холодной водой возбуждал сильнее, чем можно было себе представить. Драко мельком подумал, что его член сейчас настолько тверд, что запросто можно пробурить им дырку в стене.
Его тело совершенно однозначно реагировало, пока он наслаждался ощущениями от ласкающего его языка, скользящего все ниже и ниже, и вскоре долгожданный жар коснулся ануса и заставил Драко задрожать и сдаться, и кричать в экстазе. Его глаза широко распахнулись, а сам он толкался, содрогаясь в конвульсиях, навстречу этому языку, который теперь терзал и дразнил его так настойчиво, что Драко испугался, что вот-вот взорвется.
Он застонал, когда Жан-Поль что-то пробормотал в его анус, заставляя его открыться еще шире. Чужой стон прокатился эхом из другого конца комнаты, Драко поднял взгляд и уперся им в знакомые зеленые глаза.
~~oo0oo~~
Гарри нужно было время, чтобы подумать — время, чтобы очистить голову. Почему Жан-Поль вернулся именно сейчас? Если Эммалин действительно была его теткой, то она, конечно же, могла бы и сообщить о его приезде. Она сама говорила, что Драко необходимо узнать правду — так почему она все это допустила? Гарри был просто в замешательстве, ему было больно, и он чувствовал, что, сколько бы ни тренировался контролировать себя, будет очень трудно избавиться от мгновенно разросшейся ревности. Ему было просто невыносимо видеть Драко с кем-либо другим — это было абсолютно неправильно и нечестно.
Мысли Гарри пребывали в совершенном беспорядке, когда он направился прямо к кладовке для метел и взял первую попавшуюся под руку метлу. Он и не заметил, что это оказался старый «Нимбус-2001», который теперь принадлежал квиддичной команде Слизерина (бывший владелец подарил ее школе после окончания учебы). Полет был похож на течение его сбивчивых мыслей, пока он нарезал круги над квиддичным полем.
«Бессмысленно сейчас об этом плакать, Гарри. Тебе просто придется постараться и показать Люку, что Флэш достоин потраченного на него времени. Почему я всегда все оставляю на последнюю минуту?» Он не пришел ни к какому определенному выводу, но полет все-таки помог ему немного успокоиться. Горечи больше не было, и он решил, что, если Драко пожелает остаться с Жан-Полем, то он достойно примет его решение. «Ага, точно!» Решение принято. Ему необходимо сказать Драко правду — как только удастся застать его одного.
Убрав метлу обратно в кладовку, он рассмеялся над иронией ситуации, поняв, на чьей метле он только что летал. Знакомый шум и свист воды в трубах предупредили его о том, что в квиддичных комнатах есть кто-то еще. Нахмурившись, он прикинул, кто бы это мог быть, и подумал, что, скорее всего, это Чарли, решивший тоже немного полетать, и принимавший сейчас душ — ночь оказалась очень теплой. Гарри почувствовал, как по его телу стекают прохладные струйки пота. Но тут раздался новый звук, возбудивший его любопытство и заставивший отправиться на поиски его источника.
Даже состарившись, Гарри будет вспоминать зрелище, представшее перед его глазами: и то, как свет играл в волосах Драко, и контраст в цвете кожи рук Жан-Поля и живота Драко, по которому они скользили, и как смотрелись их тела, прижимающиеся друг к другу. Но больше всего Гарри привлекло само живописное действо. Склонившийся как жертвенный ягненок, Драко стонал и извивался, и охал, в то время как Жан-Поль трудился над ним сзади.
Глядя на вздрагивающий влажный член Драко, на то, как двигалось его тело в унисон движений Жан-Поля, а сам он откровенно стонал, Гарри возбудился до боли в паху. Эта боль была просто непереносима. Он был ужасно удручен всем происходящим, но его рука автоматически двинулась к паху, собираясь успокоить эту боль. Внезапно Гарри понял, что подглядывает за Драко, который вот-вот займется сексом. И тут он понял сразу две вещи: во-первых, он никогда раньше ни за кем не подглядывал, и, во-вторых, он писал об этом Люку, который рекомендовал ему все-таки это испытать.
Аврорские инстинкты сработали мгновенно, и он отступил назад, в тень, ни на секунду не отводя взгляда от зрелища, не убирая руки от выпуклости в джинсах. Еще буквально час назад Гарри не хотелось снова видеть Драко с Жан-Полем, но сейчас он подозревал, что не сможет отвернуться даже на мгновение.
Рука в паху сама собой стала сжиматься и двигаться в такт восторженным стонам Драко, наслаждавшегося риммингом, который сейчас, без сомнения, делал ему Жан-Поль. Задница самого Гарри сжималась от понимания и желания. Он сам не помнил, когда расстегнул ширинку, и уж точно не смог бы вспомнить, когда одна его ладонь обхватила член, а другая скользнула к мошонке.
Он сам удивился, когда непроизвольно ахнул, а его затуманенные испариной очки чуть было не слетели с переносицы. Ему оставалось лишь надеяться, что эти двое мужчин слишком охвачены страстью, чтобы заметить его, но, протерев стекла, Гарри обнаружил, что смотрит прямо в серые глаза Драко. Поняв, что его застукали, он, было, остановился, но взгляд блондина не казался ни шокированным, ни удивленным. Складывалось впечатление, Драко даже доставляет удовольствие знать, что у них есть аудитория. Его глаза бросали Гарри вызов: «Только попробуй отвернуться!»
Жан-Поль выпрямился, и Гарри быстро оценил толстый темный член, поднимавшийся из спутанных черных волос, но тот быстро исчез из виду, заполняя Драко. Гарри не смог бы сказать, кто из них громче стонал, но лицо Драко выражало откровенное удовлетворение. Губы Жан-Поля блуждали по шее и плечам Драко, пока он медленно и плавно двигался в нем. Гарри уже был практически готов кончить лишь от одного зрелища этого медленного и уверенного танца страсти. Он приказал себе сдержаться и ждать, но его тело мало обращало внимания на приказы мозга, и он вскоре почувствовал, как сперма выплескивается ему на руку. Но даже тогда он не смог отвести глаз — зрелище было просто гипнотическим.
~~oo0oo~~
Драко узнал, что Гарри смотрит на него, и почувствовал внезапное желание покрасоваться. Мысль о том, что за ним наблюдают, всегда возбуждала Драко. Гарри отступил в тень, но Драко все еще видел эти ярко-зеленные глаза, смотрящие на него и моргающие, как у ослепленного животного в свете фар.
От мысли, что Гарри видел, как Жан-Поль взял его, он почувствовал яростную пульсацию в собственном члене. Выбрав мучительно медленный ритм, он представлял себе, что Гарри сейчас трудится над своим собственным членом. Внезапно он вообразил, что это Гарри сейчас заполняет его, и эта мысль заставила его член дернуться от счастья. Драко протяжно застонал от удовольствия. Губы Жан-Поля дразнили его шею и ухо, и он услышал слова, произнесенные низким голосом:
— Я знаю, что ты хочешь его, Драко. Я чувствую сильнейшее напряжение между вами. Ты хочешь, чтобы он был с тобой. Чтобы его руки были сейчас на твоем теле. Чтобы именно его член входил в тебя так глубоко, что ты мог бы практически попробовать его на вкус. Но этого тебе будет недостаточно, да? Ты хочешь почувствовать его губы вокруг твоего члена, и ты бы с жаром отсасывал у него сам, пока он не взмолится о пощаде. Это именно его губы ты хочешь чувствовать на своем члене, пока будешь трахать его великолепный рот. Так?
Драко был шокирован, но Жан-Поль не остановился и даже не сбился с ритма. Драко буквально зарычал, когда рука, наконец, обхватила его жаждущий прикосновений член, обещая скорое освобождение. Но Жан-Поль еще не закончил, зашептав Драко в другое ухо, — Но, чего ты хочешь больше всего — так это самому попробовать его на вкус, затем погружаться в него до тех пор, пока вы оба не начнете извиваться и стонать в экстазе, в котором ни один из вас не сможет уверенно сказать, где заканчивается один из вас, и начинается другой.
Он почувствовал, что оргазм уже совсем близок, когда его яички подтянулись. Жан-Поль входил в него все быстрее и жестче. — Ты хочешь его, он тот, кого ты все это время искал, так ведь? — прошипел Жан-Поль ему на ухо. Пытаясь ответить, Драко почувствовал, что его возбуждение уже достигает пика, что ощущение невероятного облегчения накатывает на него.
Да, Гарри именно тот, кого он хочет.
Эта мысль вовсе не была глупа: месяцы снов, жаркий и страстный секс и полное изменение восприятия Гарри заставили его сознать это. Он хотел Гарри. Гарри — именно тот, кто ему нужен. Он хотел бы остановиться прямо сейчас и закончить именно с Гарри, но было уже слишком поздно.
Он не сразу понял, что выкрикнул имя Гарри, выплескивая сперму на стену и пол. Улыбка на его лице, когда он достиг пика и кончил, предназначалась не его нынешнему любовнику. Она появилась от понимания, что ему нужно в жизни, и что он хочет быть именно с Гарри. Жан-Поль последовал за ним, и он почувствовал его дрожь внутри своего тела. Уставившись на Гарри, Драко медленно выходил из своего посторгазмического транса, зная, что больше всего на свете он хочет разделить этот момент с Гарри. Страсть прошла, и это было правильно. Пусть он и кончил только что вместе с Жан-Полем, но у него сложилось ощущение, что он разделил этот интимный момент именно с Гарри.
Гарри смотрел и извивался от вожделения, когда Жан-Поль шептал, судя по всему, непристойности на ухо Драко. Гарри понятия не имел, что именно было сказано, потому что тот говорил по-французски, но одного звучания этой речи было достаточно, чтобы невероятно возбудиться. Гарри отчаянно хотел их прервать, оттолкнуть Жан-Поля и самому продолжить с Драко. Гарри только что кончил, но его член остался тверд как камень, и он, не осознавая того, снова начал себя ласкать.
Глаза Драко были закрыты, и, открыв их, он сразу же посмотрел на Гарри. Гарри мог бы поклясться, что слышал, как Драко выкрикнул его имя, но потом он снова засомневался, уже во второй раз за последний час. Удовлетворенный, но все еще возбужденный, Гарри был невероятно удивлен, обнаружив, что Драко продолжает смотреть на него — взглядом, полным удовлетворения. Только теперь Гарри до конца осознал, что Драко предназначен именно для него.
~~oo0oo~~
Больше не было ощущения, что чего-то недостает — чего-то большего, когда Драко отходил от оргазма. Вместо этого его наполнило желание разделить жизнь, любовь и свое тело, и он был уверен, что сможет снова почувствовать это в следующий раз только с Гарри. Гарри был именно тем, кого он хотел, тем, кого он так долго искал.
~~oo0oo~~
Гарри не помнил, как вернулся в свои комнаты, но, приняв холодный душ по возвращении, он все равно кончил еще раз только от воспоминания об увиденном. Неотступно преследующее его яркое воспоминание о выражении лица Драко заставило закричать и задрожать, орошая семенем плитку в душе. Взгляд Драко — тот взгляд, который, Гарри был абсолютно уверен, предназначался только для него — о многом сказал ему. Они с Драко были половинками одного целого, и Гарри не хотел делить его ни с кем другим.
Ревность и замешательство от того, что он застал Драко и Жан-Поля вместе, сменились ненасытным любопытством. Вместо неловкости оттого, что его застукали за подглядыванием, Гарри чувствовал огромное облегчение. Даже мысли о том, что Драко может и дальше продолжать свои игры с Жан-Полем, не в силах были испортить ему настроение. Он горел желанием действовать. Ему необходимо поскорее объяснить Драко, что именно он чувствует.
Он подумал, что, попытавшись поговорить с Драко через дневник, непременно проболтается. Именно Гарри должен был сделать следующий шаг, а не Флэш. Ему придется постараться, чтобы Драко обратил свой взор на него, оторвав его от Жан-Поля.
~~oo0oo~~
За соседней дверью Драко в одиночестве лежал в своей постели. Его мысли крутились вокруг еще одного сеанса великолепного секса, только в этот раз он понимал, что уже ничто и никогда не будет так, как раньше. Он не сможет узнать у Жан-Поля, как тот догадался, кто на самом деле был нужен Драко, и откуда он узнал, что это был именно Гарри. Резкий уход Жан-Поля заставил Драко задуматься, не расстроился ли он. Но, несмотря на все эти непростые проблемы, Драко лыбился как идиот, и с предвкушением ожидал возможности превратить свои навязчивые фантазии в реальность.
~~oo0oo~~
Вернувшись в Хогсмид, Жан-Поль принял протянутую ему теткой чашку кофе.
— Итак, дело сделано? — нетерпеливо поинтересовалась она
— Ты уже и сама обо всем знаешь, так что не думаю, что мне стоит отвечать. — Жан-Поль не был особенно доволен манипуляциями своей тетушки.
— Ты сам хотел принять участие в этом деле, Жан-Поль. Я никогда не обещала, что тебе будет приятно. — Теперь в ее глазах не осталось веселых искорок.
Жан-Поль саркастично фыркнул. — Верно. Мне не доставило никакого удовольствия трахать Драко на глазах у Гарри.
— Но это сработало? — настаивала Эммалин, совершенно не обратив внимания на сленг племянника.
— Несомненно, Tante. Даю тебе слово. Драко перешагнул через пропасть и теперь прекрасно понимает, кого хочет на самом деле. Несмотря на твои постоянные уверения, что ты никогда не вмешивалась, ты отлично знаешь, как манипулировать людьми…
— Я не манипулирую, — с жаром возразила она. — Драко нужно было увидеть правду — чистую и простую. Если это означает, что ее должен показать ему бывший любовник — так тому и быть. Я просто отправила тебя к нему, чтобы ты помог Драко увидеть правду.
Это не произвело впечатления на Жан-Поля, и он все еще выглядел удрученным. — Конечно, бывший любовник, который и слова не может возразить в данной ситуации. Черт побери, надеюсь, оно будет того стоить!
Эммалин улыбнулась, в ее глаза вернулись огоньки. — О, не волнуйся, mon cheri, могу тебя заверить, это будет стоить всего на свете.
~~oo0oo~~
Ремус со дня на день должен был вернуться в замок, и ему было невдомек, с каким нетерпением двое молодых людей ждут его возвращения практически по одним и тем же причинам. Кроме всего прочего Драко еще жаждал обсудить приближающееся полнолуние и свои новые проекты по улучшению последнего варианта аконитового зелья. Он не был уверен, стоит ли обсуждать с Ремусом их отношения с Гарри. Ошарашившее его открытие о собственном предпочтении, вместе с тем фактом, что Жан-Поль загадочно исчез из деревни уже на следующее утро, принесли неуверенность и недоумение. Ему просто необходимо было обсудить сложившееся положение с другом. Флэш прекрасно понял бы его, но Драко сомневался, стоит ли ему пробовать написать еще раз. Было очевидно, что Флэш не читал последних его слов, и, кажется, их дружба подошла к концу. Оставалось надеяться, что Ремус поймет его.
Соответственно, Гарри тоже необходимо было поговорить с Ремусом — ему было крайне важно кому-то выговориться. Он не мог поделиться с Люком, чему именно стал свидетелем. Чувство вины, возникшее из-за того, что он подсматривал в квиддичной раздевалке, было прямо-таки осязаемым. И он никак не ожидал от себя такого яростного приступа ревности.
— Ремус! Когда ты вернулся? — Гарри отступил в сторону, пропуская Ремуса в комнату.
— Да вот, только что, — улыбнулся ему Ремус.
Гарри улыбнулся в ответ, пока они устраивались в мягких креслах напротив камина. Он знал, конечно, что Ремус надолго не уедет, но даже не догадывался, насколько ему будет недоставать его компании и их чаепитий. Пара взмахов палочкой — и на столе уже стояли дымящийся чайник и необходимая для чая посуда.
Оборотень выглядел немного бледноватым, но это было вполне обычно с приближением полнолуния. Несмотря на это, он, все же, выглядел намного лучше, чем несколькими годами ранее. Если уж говорить начистоту, то Ремус определенно стал лучше себя чувствовать в последнее время, и Гарри было прекрасно известно, что это все благодаря неустанной работе Люка, которую тот описывал в дневнике. Конечно, ему и раньше было известно, что Драко работает над Аконитовым зельем, но только теперь он в полной мере смог оценить, сколько времени и усилий было вложено в эти исследования, и как много они для него значили. Он узнал это не со слов Ремуса или из похвал Снейпа, не по доверию Дамблдора или по работе Драко. Нет, Гарри это знал с одних лишь слов Люка.
— Итак, Гарри. Вижу, ты за это время уже успел обустроиться. — Ремус улыбнулся, рассматривая свежеиспеченное Гарри печенье. — Ммм, и я вижу, тебе можно дать приз за кулинарное искусство. Просто объеденье!
— Спасибо. Как Лондон? — Гарри старательно играл роль радушного хозяина, и к тому времени, как их чашки опустели, Ремус уже устал от разговоров ни о чем.
— Ну, а теперь скажи мне, что в действительности происходит, Гарри? Как твои дела с Люком? Как Драко?
Гарри засуетился и попытался еще потянуть время, что было совершенно бессмысленно, потому что в действительности он просто умирал от желания обсудить все случившееся с Ремусом. Он вздохнул. — Что? Все идет хорошо, надеюсь. Я имею в виду: мы не очень-то часто разговаривали в последнее время, но я много обо всем этом думал.
— Почему вы не разговаривали? — Судя по хитрой улыбке, оборотень точно знал, что происходит, но решил подыграть и посмотреть, какие отговорки придумает Гарри. Он рассказал обо всем, но только вскользь упомянул, что видел, как Драко и его бывший парень вместе ужинали (и не только).
Ремус тонко улыбнулся, отпил немного чаю, добавил в чашку еще одну ложку меда и, слегка помешав, сделал еще глоток. Наконец, удовлетворившись, он осторожно поставил чашку (будучи естественно элегантным, как всегда) и повернулся к Гарри. — Знаешь, думаю, именно так чувствовал себя Сириус, когда узнал, что это я нахожусь на другом конце дневника. Он узнал первым, сложив воедино те ночи, когда я писал, с моим молчанием во время полнолуния, и тогда все встало на свои места. Он сказал мне позже, что, как только он обнаружил эту связь, то чуть не треснул себя по лбу за свою близорукость, потому что в дневнике и раньше было полно очевидных признаков моей личности.
Гарри рассмеялся. — Да, ты представить себе не можешь, как часто я говорил себе то же самое.
— Значит, ты можешь себе представить, каково будет Драко. В свое время он узнает правду и наверняка будет задаваться вопросом, как мог этого не заметить раньше. Затем, если вам обоим повезет, вы проведете вместе много долгих лет, спрашивая себя и друг друга, почему вы вообще с самого начала столько ругались, и благодаря судьбу за то, что дневники выбрали именно вас.
От Гарри не ускользнула грусть, прозвучавшая в его голосе. Он понял, что Ремус желал того же себе и Сириусу и надеялся на исполнение мечты, только их время, проведенное вместе, было прервано обманом и быстро последовавшим несчастьем. Он очень пожалел, что не писал в дневнике в последнее время, и в этот миг осознал, насколько сильно он любит Драко, и каким разбитым и потерянным почувствовал бы себя, потеряв эту любовь, все равно, по какой причине. «Так вот, что значит — найти вторую половинку своей души»,— подумал он.
~~oo0oo~~
Ремус сумел повернуть разговор в нужное ему русло, когда забирал первую порцию аконитового зелья в субботу. Драко показался ему очень чем-то подавленным. То, что в каникулы у него должно было быть гораздо меньше работы, чем обычно, позволяло предположить, что, скорее всего, он о чем-то волнуется. — Итак, как дела у загадочного мага, с которым ты переписываешься? Всю ночь не давал тебе спать своей болтовней?
Он заметил, как лицо Драко мгновенно осунулось, когда он задал этот вопрос.
Драко пожал плечами. — О, нормально, но, мне кажется, он немного отступил.
— Правда? И почему он это сделал?
— Ну, думаю, к этому имеет прямое отношение то, что я рассказал ему несколько пикантных подробностей из моего прошлого. Сомневаюсь, что он пришел в восторг от новости, что все это время переписывался с бывшим шпионом и Пожирателем Смерти. — Его тон обеспокоил Ремуса: он почувствовал в нем нотку самоуничижения.
— Ты уверен, что ничего не преувеличиваешь? — осторожно поинтересовался Ремус.
— Конечно, нет, Ремус. Я прожил не один год, испытывая такое отношение к себе. Я уверен, что он перестал писать потому, что чувствует себя неуютно…
— Возможно, он просто чем-то занят, Драко?
Драко горько фыркнул. — Ага, конечно. Как будто это простое совпадение. Не беспокойся об этом, Ремус. Сомневаюсь, что я буду переписываться с ним снова.
Ремусу нечем было помочь Драко поднять настроение. Он и не стал пытаться, потому что видел Сириуса в таком настроении и пришел к выводу, что это их семейная черта.
~~oo0oo~~
Громкий стук в дверь очень удивил Гарри. Ремус, выглядевший очень раздраженным, буквально ворвался в комнату, когда Гарри открыл ему дверь.
— Ремус?
— Я никогда не предполагал, что доживу до того дня, когда смогу сказать, что совершенно разочарован твоим поведением, Гарри Джеймс Поттер, — резко заговорил Ремус, и на мгновение юноша снова почувствовал себя школьником.
— Что ты… — Он понятия не имел, чем мог настолько расстроить его.
— Ты обещал мне, что напишешь Драко! Ты ни слова не сказал, что совершенно игнорируешь его! Он уже смирился с тем, что никогда больше не получит и слова от Флэша! Что ты натворил?
— Он — что? — И Гарри вспомнил. — О, да. Я, возможно, отказался от пары разговоров, Ремус. Но это чертовски тяжело! Каждый раз, беря в руки перо, я ужасно боюсь, что выболтаю всю правду. Ты же не хуже меня знаешь, как эти дневники любят вытаскивать из тебя все самые сокровенные мысли? Кроме того, я не хочу рисковать и рассказать ему обо всем раньше, чем он будет готов. Ты сам на этом настаивал.
— У тебя теперь остался выбор Гарри. Ты можешь рискнуть написать под маской Флэша и позволить Драко узнать правду, или же поддаться своему страху и разрушить все то, что было между тобой и Люком.
Гарри очень удивился резкости слов Ремуса. — Я не боюсь…
— Ты только что сам сказал, что боишься, — заметил Ремус.
Гарри отвел взгляд и отвернулся. Ремус был совершенно прав. Он был слишком напуган, чтобы поговорить с Люком. Он боялся потерять все. Может ли его бездействие привести к тому же? — Я не знаю. — Теперь он снова запутался. Его раздирали противоречивые чувства. Почему он пытается произвести впечатление на одного человека, когда у него так здорово получается убегать от другого?
— Хорошо, Ремус. Я обязательно напишу ему. Не думаю, чтобы это оказалось труднее, чем сражаться с троллем или Темным Лордом, ведь так?
~~oo0oo~~
13 июля, воскресный вечер
Драко чувствовал все возрастающее волнение, когда время стало приближаться к их обычному часу разговора с Флэшем. Он твердил себе, что не ожидает ничего, но мысли о дневнике и близком друге не покидали его головы. Устав от ожиданий и сомнений, Драко схватился за перо, чтобы покончить раз и навсегда с этой шарадой.
Флэш,
Послушай, я знаю, что ты избегаешь меня. Я давно уже привык к такой реакции, непременно следовавшей, когда люди узнавали о моем грязном прошлом. Почему сейчас я должен ожидать другого? Пожалуйста, не оскорбляй мои умственные способности и скажи мне прямо, что просто не хочешь сегодня со мной общаться. Я все пойму, честно.
Если же ты все-таки захочешь пообщаться, тогда, возможно, я неверно судил о тебе. Я известен своими ошибками в прошлом — но ты уже об этом и так знаешь. Если я больше ничего не услышу от тебя, то мне только и останется сказать, что я очень сожалею о твоем разочаровании во мне.
Я больше не стану отнимать у тебя время своей бессмысленной писаниной, Флэш. Возможно, сегодня вечером меня не будет рядом с дневником. Я был бы очень благодарен, если бы ты дал мне знать, хочешь ли ты все еще нашей приближающейся встречи. Я не люблю строить несбыточных планов.
И еще раз прости, если разочаровал тебя,
Люк.
Драко закрыл дневник со смешанными чувствами. Он вовсе не хотел этого писать, но подумал, что это поможет Флэшу не придумывать еще одну причину, чтобы избежать общения.
Такой способ разрешить все проблемы показалось ему очень хорошей мыслью уже после первой бутылки вина.
В этот день прибыл большой ящик с вином. Эти бутылки были с его винодельни, и Ален — арендатор — прислал ему ящик вина, сделанного из винограда небывало урожайного года. Драко все выходные провел в размышлениях, и вино, казалось, было отличным способом забыть на время о своей жизни.
Если, конечно, не вспоминать, что Уизли был, как обычно, занозой в его заднице — все шло тааак хорошо! Вот сейчас у него есть маг, который признается ему в любви. А в следующую минуту он почти перестает с ним общаться. И чтобы окончательно усложнить свою жизнь, он выяснил, что хочет отношений с мужчиной, до недавних пор значившимся в самом конце списка приятных ему людей. Месяцами ему снились эти чертовы сны, и сейчас все, чего он хочет — это воплотить их в реальность. Не то, чтобы мысли о Гарри были для него чем-то новым. Просто его детские коварные планы превратились в мечты о том, как он сможет снова ощутить прикосновения Гарри.
К сожалению, Гарри попеременно окатывал его то холодом, то жаром. Его утренние привычки не изменились, но Драко чувствовал в них какое-то напряжение, которое не позволяло и ему самому полностью расслабиться по утрам. При встречах в коридорах замка Гарри либо быстро ретировался, либо дружески болтал ни о чем некоторое время. Как истинный джентльмен, Гарри ни разу не упомянул о том, что видел в душе. Драко сам не понимал, почему ему так хочется обсудить это с Гарри — разве только для того, чтобы получить возможность признаться, как ему хотелось бы повторить то же самое, только с Гарри вместо Жан-Поля. Но, по определенным причинам, он не мог сказать об этом Гарри.
Это горькое настроение сжигало его уже несколько дней, и ему катастрофически не хватало Флэша и его остроумных замечаний. Добавляло горя и то, что Уизли все еще отказывался встретиться с ним и поговорить или хотя бы ответить на его письма. Но он будет продолжать настаивать. В конце концов, он не мог представить, что еще можно потерять, играя с Уизли в слизеринские игры. В конце концов, он выиграет — уж в этом-то он не сомневался.
Пусть он и был совершенно уверен в правильности своих поступков, ему не хватало того, как Флэшу удавалось заставить его почувствовать себя особенным и важным. Драко всегда наслаждался такими заверениями. Он очень скучал по их легкому флирту, и теперь эту часть его прошлого было трудно забыть. Снова Пожиратели Смерти испортили ему жизнь. Он не мог больше спокойно смотреть на дневник и засунул его под кипу газет.
Уставившись на языки пламени в камине, он наполнил свой бокал и отпил большой глоток. «Возможно ли, чтобы я был влюблен и во Флэша тоже? Как бы нелепо это ни звучало? В конце концов, Флэш признался мне в любви. Такое вполне может случиться». Эта мысль довольно долгое время не покидала его головы.
~~oo0oo~~
После словесной экзекуции от Ремуса Гарри понял, что не может и дальше избегать разговора с Люком. Он чувствовал к самому себе отвращение, что не сумел объясниться хоть как-то в дневнике, и теперь, когда он открыл его в первый раз за последнюю неделю, грусть буквально затопила его. Он не мог бы этого объяснить, но ему и не требовались никакие объяснения, когда он прочел слова Драко.
«Мерлин, он действительно так думает?» Гарри теперь чувствовал себя так паршиво, насколько это было вообще возможно. Как он мог не предвидеть этого? Это одно из тех ужасных последствий, о которых рассказывал Ремус?
Взглянув на часы, он понадеялся, что Драко, возможно, все еще не ушел от дневника. «Как давно он это написал?»
Люк, ты все еще здесь?
Люк?
Гарри начал беспокоиться.
Я, если честно, даже не знаю, что и сказать, Люк. Кое в чем ты прав, но, в то же время, ужасно ошибаешься. Да, меня отвлекли кое-какие события, произошедшие в моей жизни в последнее время. Было очень нехорошо с моей стороны избегать нашего общения, но, пожалуйста, поверь мне, это не имеет никакого отношения к твоему прошлому.
Думаю, настало время рассказать тебе правду.
Настоящая причина, по которой я избегал наших разговоров, заключается в том, что я просто не знаю, что сказать. Не о твоем прошлом, это…ну, осталось в прошлом, так ведь?
Дело в том…что все в моей жизни сейчас так перепуталось. Может быть, ты решишь, что я спятил, но в последние недели я начал сближаться кое с кем, с кем я раньше себя и представить не мог. С тем, кого когда-то я, возможно, ненавидел. После того, как я помог тебе извиниться перед мистером «Выглядит-здорово-в-грязных-джинсах», я понял, что мне самому неплохо бы прислушаться к собственному совету и перестать неверно судить о других.
Я сказал тебе как-то, что люблю тебя, и уверен в своих чувствах, и почти тут же начинал влюбляться в этого мужчину. Несомненно, ты посчитаешь меня настоящим придурком.
И ты еще спрашиваешь, почему я тебя избегал? Думаю, я не настолько смел, как все считают. Я не отказался от нашей дружбы, Люк, и я прихожу в отчаяние при мысли о том, что ты, возможно, не прочтешь эти слова. Мне сейчас думать об этом еще тяжелее, чем когда я боялся, что тебя убили Нео Пожиратели. Знание, что ты там и просто не желаешь общаться, причиняет мне такую сильную боль, что ты вряд ли можешь ее себе представить.
Я все еще по-прежнему хочу с тобой встретиться, Люк. Мое желание не изменилось. Не думай, что я забыл об этом свидании. Но надеюсь, что до него мы еще сможем поговорить.
Гарри немного подождал, начав сомневаться, читает ли, вообще, Драко его послания, или же решил убрать дневник с глаз долой. Он теперь просто не понимал, как мог быть таким глупым. Пока он ожидал появления ответа, написанного зелеными чернилами, в его голову закралось ужасное подозрение, что Драко вообще нет дома. Проскочив через коридор, он громко забарабанил в дверь комнаты Драко. И еще раз — сильнее — надеясь, что, возможно, тот в лаборатории или спит. Ему стало нехорошо при мысли, что Драко сейчас может быть с Жан-Полем.
— Эй, — воскликнул портрет одного из бывших директоров, — Нельзя ли потише, а? Некоторые из нас здесь пытаются писать. — Впервые Гарри обратил внимание, что нарисованный обитатель портрета сидит за столом, что-то записывая в дневнике. Только сейчас он оценил это странное совпадение. — Кроме того, его здесь нет. Ушел час назад или около того.
— А Вы не знаете, куда он пошел? — с жаром спросил Гарри у портрета.
— Откуда мне знать? Я портрет, а не швейцар! — Он, крякнув, захлопнул дневник, и, бормоча себе под нос о том, как тяжело найти хороший персонал в эти дни, ушел из рамки.
Гарри уныло вернулся к себе. Он понятия не имел, где мог сейчас быть Драко, но прекрасно понимал, в каком тот, должно быть, состоянии. Он не мог сидеть и спокойно ждать — ему нужно было немедленно найти Драко и объясниться с ним, или как-то по-другому компенсировать собственную глупость.
Быстро обувшись, он уже собрался бежать в Хогсмид, когда закатил глаза, кое-что вспомнив. Он открыл ящик стола и вынул оттуда Карту Мародеров. Драко нашелся очень просто — в замке сейчас было мало народу. Очистив карту и сложив ее, Гарри выглянул в окно. Посмотрев вниз, он без труда заметил блондина, освещенного мягкими лучами лунного света. На мгновение у Гарри перехватило дыхание. При таком освещении Драко казался почти нереальным.
Присмотревшись получше, Гарри понял, что тот сидит на бортике фонтана, держа сигарету в одной руке и бокал вина в другой. Он не смог разглядеть выражение лица Драко, но догадывался, что настроение у него сейчас далеко не радужное.
Драко был, очевидно, пьян, или уже очень близко подобрался к этому состоянию, если предположения Гарри были верны. «И я виноват в этом?» Чувство вины окончательно завладело им, когда он посмотрел на дневник. «Ну, в ближайшее время он мне вряд ли ответит, судя по всему». Вина тяжким грузом навалилась на него, пока он закрывал дневник и клал его обратно на стол. Гарри открыл шкаф, и в нем что-то громко звякнуло. Присмотревшись, он разглядел какую-то блестящую вещицу. Пряжка Драко. Как-то так получилось, что он не отдал ее хозяину, хотя с их встречи в туалете уже минуло несколько недель.
Гарри почувствовал внезапное воодушевление и, заулыбавшись, быстро схватил пряжку, и выбежал из комнаты.
Гарри хотел потихоньку подкрасться к Драко, но шуршание гальки под ногами сразу выдало его с головой. Драко резко обернулся, но сразу же отвернулся опять, снова уставившись в пустое пространство.
— Отличная ночка для прогулки, — Гарри подошел и уселся рядом, тоже уставившись в пустоту.
Гарри почти мог потрогать защитную стену вокруг Драко, когда тот хмыкнул, — О, да, прекрасная. — Сарказм сквозил в каждом звуке. Драко снова глубоко затянулся дымом от сигареты, а потом с шумом выдохнул его. Гарри считал, что Драко бросил курить — он уже давно не видел его с сигаретой. Его глупость побудила Драко вернуться к дурным привычкам?
Драко повернулся и пристально посмотрел на Гарри — этот взгляд буквально прожигал насквозь. Гарри не мог найти в себе смелости, чтобы посмотреть в глаза блондину. Он был уверен, что Драко непременно узнает его секрет, присмотревшись повнимательнее.
— Мне захотелось прийти сюда, чтобы подышать свежим воздухом и напиться до чертиков, но, как я вижу, ты уже начал без меня, — Гарри попытался немного поднять настроение собеседника.
Драко фыркнул и попытался возразить, — Я не пьян!
— Точно, а я не Спаситель-Магического-Мира, — насмешливо ответил Гарри. Драко вместо ответа заглянул в бокал с вином, и Гарри не смог сдержать улыбки.
— Вот, я нашел это. Думаю, ты бы хотел получить ее обратно, — Он сунул в руку Драко пряжку.
— Ты пришел сюда сейчас, чтобы вернуть мне это? — Драко скептически прищурился.
— Именно.
— Ты ужасный лжец, Гарри. Вы — гриффиндорцы — совершенно не умеете скрывать свои чувства. Так что ты хотел мне сказать?
— Как… О, не бери в голову, — Гарри хотел бы что-нибудь возразить на это резкое заявление, но не смог, потому что это была чистая правда. — Ты прав, конечно, это не единственная причина по которой я сейчас пришел. Я…я подумал, что, может быть, ты согласишься сейчас поужинать со мной. Кажется, я приготовил немного больше необходимого, и, ну… — Гарри указал на пустой бокал Драко, — Никто не должен пить в одиночестве.
Драко тоже посмотрел на свой бокал и перевернул его кверху дном. Похоже, он удивился, что тот был пуст. — Ммм, у меня все в полном порядке, Гарри.
— Нет, это неправда, Драко. Ты сидишь и медленно набираешься — на глазах у всех, могу добавить. Я всегда думал, что слизеринская гордость не должна позволять вам так вести себя на публике.
Драко нахмурился. — Я совершенно трезв, Поттер. Кроме того, пребывание во дворе практически пустого замка вряд ли можно квалифицировать как «на публике».
— Ладно. Как хочешь. Я просто подумал, что тебе понравится идея получить шанс раскритиковать мои способности в кулинарии. Не каждый день тебе предоставляется такая возможность.
— Это вызов? — Гарри заметил, как в уголках губ Драко появилась знакомая ухмылка. Похоже, тот даже ждал такого случая. Гарри понял, что, не смотря ни на какие обстоятельства, они всегда будут соперничать друг с другом.
— Почему бы нет? Я позволю тебе закатывать глаза и жаловаться на мою абсолютную бездарность в стряпне. Если тебе действительно совсем ничего не понравится, то я не стану стонать и жаловаться на твою отвратительную привычку курить.
— Халявный ужин? Ну, кто я такой, чтобы от этого отказываться?! Пошли, Поттер, у меня не вся ночь свободна.
~~oo0oo~~
Драко проглотил последний кусочек и осторожно вытер губы салфеткой, прежде чем запить еду глотком вина. — Почему ты смотришь на меня так? Ждешь, когда яд начнет действовать? — ехидно поинтересовался он. Он был чертовски шокирован, получив приглашение Гарри на ужин, но в тайне очень этому обрадовался. Это была отличная возможность отвлечься от невеселых мыслей. Ему не следует больше думать о Флэше. И, смиряясь с таким положением вещей, он укреплялся во мнении, что сейчас ему представился прекрасный шанс начать строить отношения с Гарри. Гарри же, со своей стороны, судя по всему, даже не догадывался о тех баталиях, что происходили сейчас в голове у Драко, наслаждаясь своей ролю хозяина и приготовив простую на первый взгляд, но невероятно вкусную курицу по-азиатски.
Гарри усмехнулся. — Я что-то не слышал твоих жалоб. Признайся, тебе понравилось.
— Не могу в это поверить! Гарри Поттер действительно умеет готовить. Я-то думал, что даже всей магии мира, объединившись, не удастся сотворить такое чудо! — Драко драматично взмахнул руками. Гарри нисколько не возражал против того, чтобы на данном этапе его компания была только способом отвлечь Драко от мыслей о Флэше.
— Ты немного преувеличиваешь, да? — Драко заметил, как покраснели щеки Гарри.
Драко рассмеялся. — Ты действительно так считаешь? Я бы в жизни не поверил, что ты способен приготовить такое вкусное блюдо, если бы не видел все собственными глазами. Конечно, я могу и покритиковать, но, боюсь, ты найдешь оправдания для всех своих промахов. Твоя техника нарезки все так же ужасна, и это было причиной, отчего твои зелья были просто отвратительны в школе. И ты еще удивлялся, почему я постоянно наблюдал за тобой на каждом уроке зелий?
— Я был уверен, что ты практиковал на мне свой злобный взгляд, — ответил Гарри.
— Гарри! Как ты умудрился сдать ТРИТОНы, не говоря уж о том, чтобы вообще попасть в этот класс — для меня просто загадка. Ты был совершенно безнадежен — немногим лучше Лонгботтома, и я все время боялся, что ты взорвешь всех нас. Я, вообще-то, всерьез подозревал, что ты сделаешь это, чтобы ни один из слизеринцев не смог присоединиться к Волдеморту. — Тут Драко понял, что именно ляпнул, и лицо его внезапно потемнело. — Конечно, ты мог бы действительно сделать это и спасти некоторых из нас от жестокой смерти. — Он вспомнил тех бывших слизеринцев, что присоединились к Темному Лорду. Почти весь его класс перешел на темную сторону и был уничтожен. Иногда он задавался вопросом, а не его ли решение повлияло на выбор некоторых его одноклассников. А вдруг они приняли темную сторону потому, что он сам так поступил? Что сделали бы его друзья, узнай они истинную причину присоединения Драко к Волдеморту? Это были мрачные мысли, который часто овладевали Драко, когда был в плохом настроении.
Гарри следил за сменой эмоций на лице внезапно замолчавшего Драко. Гарри не мог не винить себя в нынешнем отвратительном настроении Драко. Если бы существовал способ как-то помочь, он бы непременно это сделал. Ужин, как ему показалось, немного помог, но для того, чтобы быстро вывести Драко из такого состояния требовалось что-то еще.
— Значит, ты пробуешь каждый разлив вина из своей винодельни? — Гарри взял бутылку и внимательно изучил этикетку. Драко зашел к себе и прихватил одну бутылку вина к ужину. Гарри вино понравилось. У него оказался отличный и насыщенный вкус — чуть сладковатый, но отлично сочетающийся со вкусом курицы. Он слегка улыбнулся, когда ему в голову пришла одна шальная мысль. — И все-таки, я предпочитаю «Шардоне». Оно отлично подошло бы к моей курице. Не пойми меня неверно — твое «Розье» просто великолепно, но оно не может соперничать с отличным белым вином.
Драко чуть не подавился последним глотком. — И почему я не удивлен, что ты любитель «Шардоне», Гарри?
— О, а ты, похоже, считаешь, что раз у тебя есть собственная винодельня, то ты — настоящий знаток вин, да? — взмахнув палочкой, Гарри убрал грязные тарелки. Он был уверен, что это достаточная безопасная тема для спора.
Похоже, уловка Гарри сработала. В последующие полчаса, сидя у камина, Драко пытался вспомнить все возможные недостатки «Шардоне», одновременно расхваливая все прочие сорта вин. Гарри спокойно наблюдал, позволяя ему заниматься этим. Он не сдержал улыбки, увидев в Драко Люка.
Драко нисколько не удивился, что Гарри оказался ярым поклонником «Шардоне». Он запросто мог представить себе Гарри, сидящим в этой комнате и потягивающим это вино, созерцающим свой пупок и разглагольствующим насчет марок вин. К его удивлению, Гарри оказался знаком и со многими хорошими марками и, несмотря на свое пристрастие к «Шардоне», мог оценить и другие хорошие вина.
— Где ты умудрился достать бутылку «Curvй Dom Perignon Millйsime»? Я думал, что в мире существует всего полдюжины таких бутылок. И был уверен, что моей семье принадлежала последняя из них. — Казалось, он действительно знал, о чем говорил, но Драко надеялся, что, наконец, сумел уличить Гарри во лжи.
— О, именно твою семью мне и следует благодарить за этот подарок, Драко. Две таких бутылки затерялись в подземелье дома Блэков в Лондоне. Вообще-то, они принадлежали Сириусу, и именно он привил мне вкус к вину с самого начала. — Гарри с нежностью вспомнил их Рождество вдвоем. Возможно, это были не самые лучшие праздники, но то время он провел с Сириусом, и ему было больно каждый раз создавать, что это был всего один единственный раз, когда он действительно был рядом со своим крестным.
Сириус задался целью перепробовать все вина, имеющиеся в подвалах дома на Гриммульд Плейс, будучи запертым в своей новой тюрьме. Однажды, поздно вечером, Гарри застукал его на кухне, уставившегося на запечатанную бутылку. Ремус ушел в ту ночь по делам Ордена, и, вспоминая об этом сейчас, Гарри подумал, что, возможно, именно отсутствие Ремуса так повлияло на настроение Сириуса. Он усадил Гарри перед собой и около часа просвещал его насчет вин и их марок. Половина лекции была выдана с сарказмом: крестный пытался спародировать похожую лекцию, когда-то прочитанную ему его отцом. Вторую половину лекции он объяснял Гарри причину, почему даже самые чистокровные маги никогда не пользуются магией, открывая бутылку вина.
После двухчасовой лекции Гарри так страстно захотелось разделить с крестным эту бутылку вина, что первый глоток показался ему настоящей амброзией. С тех пор Гарри предпочитал пить именно вино. Его собственное пристрастие сводилось, в основном, к чему-то неосязаемому, что объединяло с Сириусом даже после его смерти, но потом он признался себе, что со временем это «что-то» он научился по-настоящему любить.
— Я никогда не знал об этом доме на Гриммульд Плейс, — заметил Драко, когда они пересели в кресла у камина. — И мама нечасто говорила о своей семье. Я знал, что одна из ее сестер была фанатиком, а о другой она боялась упоминать при отце. Думаю, они были близки, но отец никогда не позволял маме приглашать ее к нам в дом. Если я правильно помню, она вышла замуж за магглорожденного мага. — Гарри кивнул. Ему бы хотелось получше знать мать Драко — у любой женщины, терпевшей Люциуса Малфоя так долго, должен был быть сильный характер. У Гарри сжалось сердце, когда он вспомнил рассказ Люка о его матери.
Облака скрыли лунный свет, и резко похолодало. Надвигалась буря. Драко рассеяно пробормотал, — Просто поверить не могу, что именно Блэки так повлияли на твой вкус — думаю, что-то хорошее все-таки получилось, благодаря их наследию.
В голосе Драко чувствовалась легкая горечь, и Гарри понял, что тот вот-вот опять поддастся своей меланхолии. Целью этого вечера было как-то компенсировать Драко ту боль, что причинил ему Флэш. Он изо всех сил пытался хоть что-то придумать, когда Драко резко поднялся.
Драко подошел к окну, чувствуя, как мрачные мысли вновь охватывают его. Ему совсем ни к чему было сейчас начать плакаться Гарри в жилетку. Было довольно уже того, что тот решил, будто Драко собрался сегодня напиться в стельку. Удивительно, но этот неожиданный ужин отлично отвлек его от неприятных мыслей. Оглядевшись, он впервые обратил внимание на декор комнаты. Она еще не была хорошенько обжита, но отсутствие приличной мебели невероятным образом соответствовало стилю Гарри. Все вокруг выглядело таким же бессистемным, как и его волосы.
Сразу же бросалось в глаза, что ни один из предметов меблировки не сочетался с остальными по стилю. Кровать показалось Драко совершенно стандартной, хогвардской, хотя он не смог бы толком объяснить, почему именно этот предмет мебели привлек его внимание. Кресла и диван все были разного стиля и расцветки, и стулья вокруг стола оказались совершенно разными. У стены громоздились полуразобранные коробки, а книжные полки были полупусты. Драко рассмотрел большое количество знакомых названий маггловских романов.
— Это — DVD диски, — сообщил Гарри, увидев, как Драко растерянно рассматривает коллекцию его дисков, расставленную на полке. — На них записаны фильмы, и их можно смотреть дома вместо того, чтобы идти в кинотеатр, — прокомментировал Гарри. Драко кивнул; он надеялся, что Гарри не собирается немедленно устроить лекцию по маггловской культуре.
— Я думал, их называют видео-дисками. И на чем ты собираешься их смотреть? — поинтересовался он, отмечая, что в коллекции Гарри преобладали боевики и приключения, а на некоторых коробках была изображена светловолосая девушка по имени Баффи.
Гарри радостно поднялся с кресла и, вытащив палочку, направил ее в угол комнаты. В открывшемся проеме стены обнаружился телевизор.
Драко закатил глаза. — Я знаю, что для этого нужен телевизор, Гарри, но где ты возьмешь электричество? В Хогвардсе-то его нет.
Хорошее настроение Гарри никуда не пропало. — Знаю, я долго думал над этим — как совместить всю эту технику и магию замка. А как ты сам умудрился настроить радио на БиБиСи — 1?
— О, я устал слышать твое имя на магической радиоволне, поэтому и заколдовал радиоприемник, очень надеясь, что при подходящем наборе чар получится что-нибудь путное. Признаться, я не знаю точно, что именно сделал — я теперь не смогу вернуть все в первоначальное состояние, даже если очень захочу, — неохотно признался он.
Улыбка Гарри была очень заразительна. — Правда? Думаю, тут точно замок вмешался… — Он изложил свою теорию о том, как магия замка подстраивается под нужды волшебника. Советы и объяснения директора помогли ему прийти к этому выводу, и Драко вынужден был признать, что, возможно, тот прав.
— Хорошо, а почему, тогда, если студентам чего-то очень хочется, то это не появляется перед ними? Я мечтал в детстве о твоей кончине очень часто и весьма настойчиво — но ничего подобного не произошло, — задал Драко провокационный вопрос.
— Хороший вопрос. Думаю, замок просто понимает разницу между желаниями учителей и студентов, и…
Теперь они оба уже сидели на диване, и Гарри продолжал объяснять свою теорию. Драко неожиданно для себя осознал, что чувствует себя очень уютно, сидя здесь и слушая, как Гарри излагает свои бьющие ключом идеи. В них определенно был какой-то смысл. Драко подумал, что несколькими месяцами ранее он бы и помыслить не мог делать что-либо подобное, но, проработав с Гарри бок о бок некоторое время и поняв, что его мнение об этом человеке было неверно изначально, он смог увидеть, что все дикие идеи Гарри направлены только на помощь другим людям. Он предположил, что сегодняшним приглашением на ужин он обязан исключительно тому, что ему было действительно хреново, и Гарри это заметил.
Но вместо того, чтобы обозлиться из-за этого, Драко почувствовал искреннюю благодарность, что Гарри составил ему компанию. Если его отношения с Флэшем сошли «на нет», то дружба с Гарри Поттером может оказаться его новым шансом. «Кроме того, разве не именно этого я и хотел с самого начала? Быть другом Гарри Поттера?»
Находясь так близко от Гарри, Драко не мог не обратить внимания на некоторые обстоятельства. Руки Гарри постоянно отвлекали его. Он не мог оторвать глаз от того, как одна рука держала бокал с вином, как другая пробегала по краям коричневого бокала, как большой палец поглаживал его кромку. Глаза Гарри весело сверкали, и только сейчас Драко заметил, насколько успел расслабиться.
Гарри больше не выглядел таким потрясенным, как в тот день, в «Листьях и бобах». Вместо этого Драко каждой клеточкой своего тела ощущал спокойствие, прямо-таки исходящее от него. Гарри о чем-то рассуждал, но Драко обнаружил, что не слышал ни слова. Неуютная пауза сообщила ему, что Гарри, судя по всему, ожидал от него какого-то ответа на заданный вопрос, которого он даже не слышал. Он отхлебнул вина, чтобы хоть как-то разрядить ситуацию. Он не мог заставить себя посмотреть Гарри в глаза, поэтому бросил взгляд через его плечо на рабочий стол.
Видимо, хаос царил только на столе Гарри. Его мебель хоть и казалась совершенно несовместимой друг с другом, но везде царил порядок, все было разложено по местам и в комнате было чисто. Его же стол был полной противоположностью всему остальному. Пергаменты и книги были в таком же беспорядке, как и его волосы, хотя Драко предположил, что в этом хаосе присутствовала определенная система. Он заметил книгу Слизерина, лежащую поверх других книг. Драко узнал большинство из них. Это были обычные справочники по зельям.
— Как продвигается твой перевод? — спросил Драко. Гарри обернулся посмотреть, что так привлекло внимание Драко.
Гарри вздохнул. — Медленнее, чем я надеялся. Ненавижу делать ошибки, поэтому, каждый раз, натыкаясь на очередной ингредиент для зелий, о котором я не слышал, я стараюсь убедиться, что он действительно существует. Для меня очень важно перевести все правильно. — Драко заметил, как Гарри уставился на его колено, и понял, что тот имеет в виду. Было очевидно, что Гарри винил себя во всех бедах.
— Это не твоя вина, Гарри. Ты не ошибся — ты не виноват в том, что Оперенье Пегаса чуть ли не мифический ингредиент, — попытался успокоить его Драко. — Почему бы тебе просто не перевести то, что ты можешь, выражая это такими словами, которые, как ты думаешь, передают смысл, а после я могу просмотреть список ингредиентов вместе с тобой — возможно, мне будет проще определить, что там верно, а что — нет, и тебе не придется тратить время на исследования.
Гарри немного подумал и кивнул. — Было бы неплохо — если у тебя найдется для этого время.
— Времени у меня хоть отбавляй, Гарри. Для этого я найду кучу времени. — Драко неохотно признался самому себе, что совсем не желает, чтобы этот приятный, расслабляющий вечер завершился так быстро. Вино уже почти закончилось, но что-то в компании Гарри помогало ему забыть обо всей той горечи, которая ждала его в собственной комнате. Если для продолжения этого нужно будет как можно дольше говорить о чем угодно, то он, не задумываясь, пойдет на это.
Он обратил внимание, что во время их разговора они каким-то образом оказались очень близко друг к другу. Бедро Гарри теперь касалось его ноги, и, если он сосредоточится, то сможет почувствовать жар его тела. И этот жар пульсировал в одном ритме с маленькой венкой на шее Гарри. Драко поймал себя на том, что видит лицо Гарри невероятно близко, как никогда раньше. Должно быть, Гарри почувствовал то же самое одновременно с ним, потому что его глаза сверкнули, и он тяжело сглотнул. Драко сконфужено отвернулся на мгновение.
— Драко, я… — Казалось, Гарри мучили какие-то сомнения, но Драко догадался, что тот пытается ему в чем-то признаться. В смелости его последующих действий можно было бы винить выпитое вино: он резко выхватил бокал из руки Гарри, и на долю секунды их пальцы соприкоснулись. Лицо Гарри залила краска. Все чувства Драко немедленно обострились. Губы Гарри оказались слишком близки к его. Прикосновение было совершенно случайным, но Драко почувствовал, как что-то мгновенно вышло из-под контроля. Что-то, чего требовало его тело, что-то, с чем его мозг был полностью согласен.
Прежде, чем он успел это понять, его губы оказались прижатыми к гарриным. Он не заметил, кто первым из них подался навстречу; но просто знал, что сейчас он соприкасается с теплым и мягким ртом Гарри. Он был счастлив, что Гарри ответил с не меньшим энтузиазмом, и вскоре их языки боролись, искали и изучали друг друга. В поцелуе не было никакой спешки, их языки хотели, чтобы все происходило медленно, почти лениво.
Драко выдохнул — он и не замечал, что до этого не дышал. Ему снова снится сон? Разве не этого он хотел с… он уже не мог вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как он мечтал сделать это, но теперь он держал лицо Гарри в своих руках, и его губы касались губ, зубов и щетины. Он был уверен, что только это могло помочь ему забыть о последних проблемах — забыть о Флэше.
~~oo0oo~~
Гарри уже давно перестал сомневаться в чем-либо. Он с головой погрузился в гамму эмоций Драко с того момента, как открыл дневник. То, что Драко оказался в таком ужасном состоянии, было исключительно его заслугой. Еда и вино помогли им обоим расслабиться, и Гарри, наконец, увидел, что Драко настолько расслабился, что его последние защитные барьеры исчезли. Они были половинками одного целого, и Гарри точно знал, что ему никогда не наскучит компания Драко. Складывалось впечатление, будто они заново узнают друг друга, но это очень скоро перешло в нечто, чего он безумно желал, но что в данный момент казалось таким…неправильным.
Гарри не мог и дальше обманывать Драко. Будет совершенно нечестно, если он позволит чему-то важному случиться, не признавшись во всем. Ему нужно немедленно сказать Драко, что он и есть Флэш. Но тот точно возненавидит его, если узнает… — Драко, я…
Гарри не ожидал, что Драко сам сделает первое движение, но после легкого прикосновения, пока тот забирал у него бокал, он обнаружил, что его губы прижаты к губам блондина. Он не очень-то хорошо понимал, что между ними происходит, но все это было таким правильным, таким сладким, что если сейчас не прерваться, то он уже не сможет остановиться никогда. Все его тело пело от желания при каждом прикосновении кожи или языка Драко, и он хотел попробовать на вкус его всего и подразнить, и…
Поцелуй делался все жарче и становился уже чем-то более серьезным для обоих мужчин — чем-то необходимым им обоим. Их непрекращающаяся борьба за доминирование становилась чем-то большим, пока они зубами, губами и языками исследовали друг друга, впитывая в себя каждый миллиметр чужой кожи. Рука Драко, скользнув вверх, сняла очки Гарри и отбросила их в угол дивана. Они не потребовались Гарри, чтобы разглядеть голод в глазах Драко, и он отстранился на мгновение.
Гарри очень хотелось устранить последние преграды из одежды, разделяющие их, но тут он внезапно вспомнил о дневнике и резко остановился. — Драко, мне очень нужно кое о чем тебе рассказать…
Драко фыркнул, но не отстранился. — Уверен, что тебе о многом нужно мне рассказать, Гарри… — В этот раз с губ Драко срывались совсем не горькие слова, приправленные сарказмом. Гарри был даже немного удивлен внезапной уверенностью Драко в себе, но его мозги тут же перестали нормально функционировать, потому их губы снова соприкоснулись. Страсть захватила обоих мужчин, но в движениях губ Драко не было никакой спешки, так же, как и в действиях его рук, обнимавших Гарри за шею, и в том, как прижималось его тело.
— Драко, это именно то, чего ты хочешь? — сумел выдохнуть Гарри, пытаясь восстановить дыхание.
Смех Драко опалил его ухо, пока он выцеловывал дорожку по его лицу и шее. — Понятия не имею, Гарри, но почему бы тебе не спросить меня об этом снова, попозже. — Чувство вины Гарри испарилось — если это то, чего хочет Драко, то он не станет с ним спорить.
Оказалось, что руки Драко уже заняты пуговицами на рубашке Гарри. Последний вскоре обнаружил, что и он сам сражается с дюжиной ужасно раздражающих пуговиц на мантии Драко. Это было совершенно нечестно, но Гарри был готов принять этот вызов. Он уже успел расстегнуть несколько рядов пуговиц, когда язык Драко пробежался по его груди вниз, к соскам. Гарри застонал от удовольствия, откидывая голову на спинку дивана, подставляя Драко шею. Больше ни одной пуговицы на мантии Драко ему расстегнуть не удалось. У него не получилось разорвать ткань, и это даже немного разозлило его. Драко весело фыркнул, но не стал помогать.
Член Гарри пульсировал, скрытый джинсами, и он ощущал возбуждение Драко, когда тот иногда прижимался к его бедру. Его выдержка разлетелась вдребезги, когда губы Драко принялись поигрывать с его соском — облизывая, покусывая, терзая его кожу до тех пор, пока она не стала намного чувствительней, чем обычно. Потерявшись в желании, он запустил руки в волосы Драко и притянул его губы к себе, мечтая вновь ощутить его вкус.
Гарри глухо застонал. Наконец-то ему удалось расстегнуть последнюю пуговицу на мантии Драко. Он просто мечтал прикоснуться губами к укромному местечку за ушком Драко. Ему, вообще-то, хотелось попробовать на вкус его всего, но именно с этого места он собирался начать.
Драко застонал от ласк Гарри — в унисон ожившему камину.
— Гарри, ты видел…Ни хрена себе! Какого черта… — Гарри показалось немного не к месту услышать голос Рона в такую минуту. Тело Драко напряглось, и они слегка отстранились. Сбитый с толку, Гарри повернулся и разглядел голову Рона в камине. Без очков ему было трудновато определить настроение своего друга, но после их недавних ссор по поводу Драко он очень сомневался, что тот сейчас счастливо улыбается.
— Р…Рон! Когда ты вернулся из Франции? — Гарри пошарил рукой по дивану в поисках очков и безуспешно попытался застегнуться. — П…почему ты связываешься со мной в такой час? Все в порядке? — Драко, наконец, всучил ему очки и самым обыденным жестом откинулся на спинку дивана. Драко больше не шевелился — он просто смотрел на голову Рона. Сердце Гарри больно заколотилось в груди, когда он увидел плохо скрытое недоверие на лице Рона. Ну, стоило отдать ему должное — он еще даже не вспылил.
Рон фыркнул. — Что, я попал в плохое время, Гарри? — Сарказм сквозил в каждом слове.
Драко усмехнулся и, наконец, заговорил, — Напротив, Уизли, Гарри очень хорошо проводил время.
— Драко… — предупредил Гарри.
— Нет, Гарри, все в порядке. А теперь, я уверен, ты можешь связаться с Гарри утром…
— Вообще-то, Малфой, — фыркнул Рон, не слишком удачно изображая веселье, — я связался с ним потому, что не мог добиться ответа от твоего камина. Я подумал, что он сможет найти тебя. Кажется, я оказался прав?
— Ради Мерлина, какого черта я тебе понадобился в такое время, Уизли? Ты что, не мог подождать до завтра, чтобы утром сообщить очередные дурные новости? — Казалось, Драко был не на шутку раздражен посторонним вмешательством. Но Гарри подумал, что появление в такое время было несколько необычным для Рона.
— Мне нужно было удостовериться, что ты на месте, Малфой. — Похоже, Рон был сильно расстроен чем-то. — Я надеюсь, Гарри, что у него железное алиби на весь вечер? — Гарри кивнул.
— Почему? В чем ты собираешься обвинить меня сегодня?
— Кто-то проник в поместье Малфоев. Так огромный пожар.
Глава 17. Когда мир катится ко всем чертям… (часть 1)
14 июля, понедельник — раннее утро
Посторонний наблюдатель, увидев выражение лица Драко, решил бы, что тот в шоке — в глубоком шоке от известия, что горит его родной дом. Но Гарри прекрасно разбирался в его эмоциях и понимал, что это состояние ни в малейшей степени не является шоком — то было самое настоящее бешенство. И следовало как можно скорее что-нибудь предпринять и хоть как-то утихомирить этот смертельно опасный гнев, готовый вот-вот прорваться наружу.
— Мы сейчас же отправимся в Поместье, Рон, — Гарри резко взмахнул палочкой в направлении камина, пресекая любые возражения Рона и блокируя связь. Ему нисколько не хотелось, чтобы Драко и Рон вцепились сейчас друг другу в глотки. Все еще немного взвинченный после того, что их так некстати прервали, Гарри наблюдал, как Драко поднимается, что-то яростно бормоча и тщась застегнуть свои брюки.
— И почему я нисколько не удивлен? — рычал Драко. — Первое же происшествие, и я — главный подозреваемый! За кого этот магглин сын меня принимает? Он что, действительно считает, что я мог бы…И как мог случиться пожар в Поместье, ради Мерлина? Оно защищено почти так же, как и Хогвардс! — Гарри заметил, что родинка над губой Драко нервно дергается, показывая, насколько глубоко того задело беспочвенное обвинение Рона.
Приходилось признать, что у Драко достаточно причин для злости на Рона. Он и сам был почти также обескуражен всей этой историей, но ему еще предстояло объясниться с Роном насчет пикантной сцены, которой тот совсем недавно оказался свидетелем. Гарри очень сомневался, что это окажется хоть сколько-нибудь приятный разговор — но он непременно должен с ним поговорить, дабы окончательно не потерять своего самого близкого друга. Но сейчас раздумывать об этом было некогда. Его сердце колотилось в груди от кошмарных новостей, и он мог думать только о том, как помочь Драко справиться со всем этим — если это вообще будет возможно.
~~oo0oo~~
Все снова разлетелось вдребезги. Драко был бы круглым дураком, всерьез надеясь, что хорошие времена могут продлиться долго — такого почти никогда не случалось, если он позволял себе показать свои чувства. Внезапная страсть оказалась начисто смыта злостью на Уизла. Ничто не приводит в большее бешенство, нежели несбывшиеся желания. Уизли выбрал самый неподходящий момент для вторжения, и Драко был слишком поглощен своими эмоциями, злясь на ублюдка, чтобы обращать внимание на слова Гарри. Из всех дел на свете он сейчас предпочел бы продолжить заниматься тем, что они не успели закончить. Он от души чертыхнулся, раздраженно застегивая пуговицы, и, кляня всех на свете, потянулся за своей палочкой. Но он сегодня слишком хорошо приложился к бутылке, поэтому не смог удержаться на ногах и плюхнулся обратно на диван. Но когда вокруг его груди уверенно обвилась сильная рука, он вынужден был вернуться в реальность.
Гарри не был особенно пьян, и, судя по всему, знал, в чем именно сейчас нуждается Драко. — Собритиус, — быстро произнес он, направив палочку на Драко.
Драко покачнулся от внезапной потери мягкого тумана, обволакивающего его мысли. Реальность нахлынула на него с силой девятого вала. Отрезвляющие чары не были особенно приятными, и Драко просто ненавидел сопутствующее им ощущение, будто по спине скатываются струйки холодной воды. Это была основная причина, почему он предпочитал пользоваться зельями в таких случаях. Коротким кивком он поблагодарил Гарри, и только потом смог, наконец-то, втянуть в легкие воздух. Теперь ему нужна была еще пара секунд, чтобы привести мысли в порядок и пережить внезапное прояснение рассудка. Таков был стандартный эффект этих чар, но Драко еще предстояло осознать на трезвую голову всю сложившуюся ситуацию.
Гарри продолжал удерживать Драко на диване, пока тот приходил в себя. На какое-то мгновение Драко показалось, что Гарри собирается вернуться к прерванному занятию, но было уже и так понятно, что вечер окончательно потерян. Пережив обрушившуюся на него вторую волну трезвости, он открыл, было, рот, собираясь пожаловаться на грубость Уизли и отсутствие элементарного такта. Какая жалость, что тот не сдох от шока, увидев такую сцену. Остается только мечтать, что не за горами тот день, когда он сможет закончить то, на чем их так грубо прервали.
Гарри быстро поднялся, так и не дав Драко высказаться, и протянул ему руку. — Рон понимает, что ты не мог поджечь Поместье, Драко. Ты был здесь, со мной — я абсолютно уверен, что он не пропустил такое. Думаю, у него просто случился шок от увиденного.
— Ты защищаешь его? — Драко весь как-то сник.
— Вовсе нет. Просто я хорошо знаю, как он реагирует на обстоятельства, а его рот обычно действует быстрее мозгов. Уверен, мне позже еще предстоит испытать на себе методы испанской инквизиции.
— Да? И что же ты собираешься ему сказать? — Голос Драко прозвучал слишком безразлично, и Гарри замер, заметив разочарование в глазах блондина.
Гарри улыбнулся и ободряюще сжал его руку. — Я собираюсь ему сказать, что когда он застукает нас в следующий раз, то пусть закроет глаза или отвернется, раз уж подобные зрелища так уж его расстраивают. — Это заявление немного успокоило Драко. — Ты уже готов? Мне ужасно интересно, с чего вдруг возник пожар в Поместье. Не так уж часто в магическом мире происходят пожары. И почему его не затушили сразу парочкой заклинаний?
Гарри подошел к вешалке и снял свою мантию. — Ты тоже пойдешь? — удивился Драко. Гарри даже мысли не допускал, что Драко может захотеть отправиться туда один, поэтому тут же замер. «А он хочет, чтобы я пошел с ним?» — спросил Гарри себя.
— Конечно! Не думаешь же ты, что я позволю тебе отправиться туда одному? Абсолютно уверен, что там будет и Рон, и мне совершенно не хочется видеть кого-нибудь из вас мертвым, даже если он и полный придурок, — пробормотал Гарри, и был вознагражден легкой усмешкой на губах Драко.
— Что ж, тогда пошли, — Ответил Драко и направился к двери. Гарри уловил тень облегчения и надежды в голосе Драко и поскорее отбросил свои сомнения. Гарри хотел, было, зайти по дороге к Ремусу и рассказать, куда они направляются, но, проходя по коридорам, он заметил лунные лучи, струящиеся в окна. Он и позабыл совсем, что сегодня полнолуние.
Драко заметил заминку Гарри у дверей Ремуса. — Еще одна пара глаз и ушей не помешала бы нам, — согласился Драко, и они быстро пошли дальше. Разбуженные шумом и светом портреты на стенах громко возмущались, но мужчины не обращали на них внимания. Драко даже не заметил Почти Безголового Ника, летевшего им навстречу по коридору, пока не прошел прямо сквозь него. Привидение разразилось тирадой о невоспитанных мальчишках, а Драко только постарался поскорее избавиться от могильного холода в костях — ощущение было не из самых приятных.
Гарри обратил внимание, каким решительным, лишенным посторонних эмоций стало лицо Драко, пока они пересекали дворик. — Уизл что, в самом деле решил, будто я стану портить собственное имущество? Как-то это все очень подозрительно, и я намерен выяснить правду.
Гарри только пожал плечами — у него самого были дурные предчувствия. Его очень беспокоили эти отвратительные новости — он даже боялся представить себе, чем это может обернуться для Драко. — С самого появления этих Нео Пожирателей у меня было плохое предчувствие, Драко. Я просто уверен, что и этот пожар — их рук дело, — уверенно заявил Гарри.
Гарри видел, что беспокойство просто пожирает Драко изнутри, пусть тот и пытался нацепить свою обычную маску полного безразличия. Теперь он умел разглядеть этого мужчину за всеми его личинами и знал, что это просто способ, найденный Драко, чтобы как-то уживаться с этим миром. Он слегка сжал плечо Драко, стараясь ободрить и поддержать. Драко был благодарен за этот жест — теплая улыбка моментально сменила его холодную маску. Всего лишь десять минут назад они страстно обнимались, но сейчас казалось, что с того момента прошли годы. Гарри пришло в голову, что эта отсрочка дает ему возможность рассказать Драко всю правду прежде, чем между ними случится что-то более серьезное. Он даже представить себе боялся, как может отреагировать Драко, узнав правду и обнаружив, что Гарри все знал заранее. Он просто не хотел об этом думать.
~~oo0oo~~
Защитные чары вокруг Поместья не позволяли никому кроме Драко аппарировать на его территорию. Драко двигался как зомби, когда они аппарировали к воротам Поместья. В его глазах все еще сверкали искры гнева, но Гарри чувствовал, что теперь его спутник скорее разрывается между сильнейшим страхом и ужасным волнением. Вокруг них все застилал густой дым с запахом гари, и Гарри некоторое время пытался понять, в какую сторону следует двигаться. Наконец, он заметил незнакомца, который что-то обсуждал с очень испуганным домашним эльфом. Когда дым слегка рассеялся, Гарри разглядел, что на мужчине форма Магического Бюро Расследований.
Должно быть, их аппарация прошла незаметно для всех, кроме домашнего эльфа, который тут же принялся кланяться Драко, даже не обратившему на это внимания, потому что он отчаянно пытался рассмотреть в это время сквозь дым само здание. То, что вокруг было так много дыма, было плохим признаком, и Гарри почувствовал, как страх пробирается к нему в душу.
Он не представлял себе, чем все это может кончиться, потому что разглядел теперь, что гигантские языки пламени лижут все здание до самой крыши. Сквозь дым сложно было что-нибудь конкретно рассмотреть, но, почувствовав внезапную перемену направления ветра, Гарри понял, что сейчас случится именно то, чего он боялся больше всего.
Гигантское пламя быстро поглощало древние стены замка, его рев временами заглушался звуками падающих обломков и бьющихся стекол. Поток жара окутал их, и Гарри едва расслышал, что Драко закричал от отчаяния. Обрушение еще одной стены вызвало новую вспышку пламени, и теперь уже целое крыло замка с рухнувшей крышей было похоже на колоссальный костер.
— Ради Мерлина, почему вы здесь просто так стоите? Почему вы ничего не пытаетесь делать? — отчаянно прокричал Драко, практически прилипая к воротам и пытаясь снять защитные чары. Гарри уже двинулся к нему, чтобы оттащить от опасного места, когда земля содрогнулась, и прогремел взрыв, раскидавший далеко вокруг обломки. Драко был уже почти не в себе, и Гарри пришлось постараться, оттаскивая его. Становилось совершенно ясно, что еще немного — и это пожар полностью уничтожит остатки замка.
Драко в отчаянии вывернулся из хватки Гарри, но, когда он вновь попытался снять щиты, твердая рука опять решительно оттащила его от опасного места. Драко не заметил приближения констебля МБР, поглощенный своими попытками добраться до полыхающего здания.
— Вы не сможете погасить пожар, мистер Малфой. Это магический огонь, и он подпитывается от той магии, которой переполнен Ваш дом. Почти все Ваши домашние эльфы погибли, пока пытались потушить огонь, — официальным тоном заявил констебль, но на его лице явно были видны беспомощность и сожаление.
— Это правда, господин Драко. — Высокая эльфийка рыдала, прижав уши от стыда. — Мы сделали все, что смогли, но огонь пробивался сквозь все чары и щиты, что мы пытались сделать… Гейджи плохо — она потеряла всю свою семью, господин Драко! Гейджи работала в конюшне и не видела пожара, пока не стало слишком поздно! — Эльфийка была просто уничтожена гибелью других эльфов, и Драко утешительно погладил ее по спине.
Драко в отчаянии затряс головой. — Магический огонь? Но это…не…невозможно. — Он отказывался в это поверить. — Разве мы не можем как-то преградить ему путь?
Но Гарри был слишком хорошо знаком с магическими пожарами, и только покачал головой. — Нет, это слишком опасно, Драко. Это, судя по всему, «БейлФаэ». Такой магический пожар, как этот, может прекратиться только тогда, когда растратится магический заряд, вызвавший его. Когда ему больше нечем будет подпитываться, он сам погаснет. — Гарри оставалось лишь надеяться, что это действительно был всего лишь «БейлФаэ». Он и думать не хотел, что произойдет, если пожар был вызван заклятьем «Галбразиан». «БейлФаэ» хотя бы должен был потухнуть, когда закончится топливо, но «Галбразиан» мог гореть вечно. Внимательно вглядываясь в языки пламени, он искал зеленые искры вечного огня, но так и не смог их найти. Должно быть, это все-таки был «БейлФаэ».
Драко неподвижно смотрел сквозь прутья ворот. Когда он заговорил, его голос был совсем хриплым. — «БейлФаэ». — Вот и все, что он смог прошептать, потрясенно вглядываясь в языки пламени, не желая верить собственным глазам. Гарри положил ладонь на спину Драко, стремясь подбодрить его. Так они и стояли, оцепенев, и смотрели, как языки пламени жадно пожирают западное крыло здания.
— Я не могу просто так стоять…Я ненавижу чувствовать себя беспомощным… — Драко снова попытался открыть ворота, но констебль быстро забрал у него палочку.
— Вы спятили? — заорал он на Драко. — Если Вы снимите защитные щиты с ворот, то пожар может вырваться за пределы Поместья. Вы хотите, чтобы он добрался и до внешней магии? Мне совсем не хочется пытаться преградить путь пожару наружу. Нам еще повезло, что большинство защитных чар здесь независимы и не связаны, скажем, с магией земли! Могу только представить, что произошло бы в этом случае! Кто мог оказаться настолько глуп, чтобы использовать столь разрушительные заклятья? — Констебль озвучил вопрос, мучивший и самого Гарри.
— Вы думаете, я сам всего этого не понимаю? — прокричал Драко, пытаясь скрыть свою неспособность ясно мыслить на данный момент. Домовуха Гейджи громко стонала и выла, а Драко оставалось лишь стоять и молча смотреть, как древний дом его предков превращается в руины. Гарри отчаянно хотел пробраться туда и потушить огонь, но, если это и вправду было заклятье «БейлФаэ», то способа остановить его просто не существовало. Он лишь раз столкнулся с таким заклятьем в своей жизни, когда какой-то идиот зажег «БейлФаэ» во время битвы. Некий предприимчивый Пожиратель Смерти посчитал, что таким способом сможет быстро избавиться от Авроров и членов Ордена. Он достиг своей цели, одновременно спалив как минимум тридцать Пожирателей Смерти и уничтожив магический лес в доли секунды. И это не считая всех волшебных существ, проживавших в том лесу. Гарри оставалось лишь надеяться, что внешние защитные чары Поместья смогут сдержать всю эту чудовищную мощь.
Задумавшись, Гарри не заметил, как кто-то аппарировал рядом с ними. — Простите, сэр, — услышал он бормотание констебля. — Боюсь, Вы не можете войти. Этот пожар крайне опасен. Я думаю, будет лучше, если Вы обождете в сторонке — здесь могут находиться только те люди, чье присутствие необходимо. Мы не знаем, распространится ли пожар дальше, и не можем допустить, чтобы кто-нибудь случайно погиб. — Гарри повернулся и увидел взбешенного Рона. Он уже и забыл, кто сообщил им об этой трагедии, и теперь закрыл глаза, молясь, чтобы по эту сторона ворот не вспыхнуло такое же пламя, как и внутри, от неизбежной стычки.
— Те, чье присутствие необходимо? — Рон определенно не был настроен выслушивать всякую чушь от представителя закона. Дым немного рассеялся, уносимый легким ветерком, и стали четко видны языки бушующего пламени, осветившие все вокруг. Гарри подумал, что лицо констебля кажется ему смутно знакомым. В памяти всплыло имя «Кеннет Таулер», и Гарри отчетливо вспомнил высокого студента в гриффиндорской мантии. Кеннет был старше Гарри на несколько лет. Теперь на его мантии вспыхивал от отсветов огня значок старшего констебля. Но, похоже, Рон не стал обращать на это внимания и упорно продолжал продвигаться прямо к воротам. Видимо, он был глубоко оскорблен тем, что его попросили покинуть место трагедии.
— На данный момент я распоряжаюсь всем, что находится на этой территории — и Вы связались именно со мной, когда случился этот пожар! — зло выплюнул Рон. — Я — сотрудник Следственного отдела Гринготтса, и в отношении этого Поместья нами сейчас проводится расследование — Вы не можете отказать мне в праве находиться здесь! — В этот момент внимание Драко переключилось с пожара на конфронтацию между констеблем и Роном. Услышав последние слова, он усмехнулся. Гарри понял, что его позабавило — теперь Рон на собственной шкуре испытывал, каково получить отказ в возможности попасть туда, куда очень стремишься. Как он сам недавно отказывал Драко.
Но Таулер оказался ярым сторонником неукоснительного выполнения правил, и ему было плевать на то, что у Рона есть какие-то призрачные «права». Он не собирался пропускать его. — Да как хотите! Если Вы желаете поджариться — тогда вперед. Но я уверен, что Вы сможете увидеть то, что Вам нужно и отсюда. Здесь магический пожар — скорее всего, «БейлФаэ» — но я уверен, что как только Отдел Магического Расследования подтвердит безопасность территории, мы будем только счастливы позволить законным владельцам взглянуть на все поближе.
В этот момент Рон заметил Драко, стоявшего у ворот, и закричал, обвиняюще указывая на блондина, — Вы хотите провести расследование? Так вот главный обвиняемый. Он просто до смерти хотел проникнуть сюда и на протяжении нескольких недель требовал от меня разрешения на посещение Поместья. Думаю, он настолько разозлился из-за моего отказа, что решил сжечь свой дом дотла. Мне жутко хочется выяснить, как этому придурку удалось все провернуть. Он — единственный, кто мог проникнуть сквозь защитные щиты и поджечь здание… — Гарри просто не верил своим ушам. На какой-то момент ему показалось, что это не Рон, а Перси стоит и препирается с констеблем.
— Простите, сэр, но только Аврор может аннулировать мое решение не допускать Вас на территорию. Могу заверить Вас, что мы примем к сведению все Ваши претензии, даю Вам слово. К сожалению, Ваша работа в Отделе Расследований Гринготтса не дает Вам права находиться здесь, поэтому я снова настоятельно прошу Вас покинуть территорию. — На констебля Таулера не произвели никакого впечатление угрозы Рона, и Гарри был впечатлен. Странно, но раньше Гарри никогда не рассматривал поведение Рона, как попытки запугать собеседника, но сейчас это было совершенно очевидно.
— Ну, а что Вы тогда скажете насчет его присутствия здесь? — Рон указал на Гарри. — Я считаю, что в нем тоже нет никакой необходимости — он просто пришел вместе с этим ублюдком! — Гарри буквально потерял дар речи от такого подлого выпада Рона. Таулер несколько раз моргнул, присматриваясь, и, наконец, узнал Гарри.
— О, Мерлин, это действительно Вы, мистер Поттер! Простите, не узнал Вас раньше — не думал увидеть Вас в компании Малфоя, и все такое…. — удивленно воскликнул констебль. Гарри следовало ожидать подобного отношения, и он решил на этом не заострять внимания. — Я очень рад, что Вы оказались здесь — до меня дошли слухи, что Вы возвращаетесь на работу в Аврориат. Добро пожаловать, сэр!
Гарри скривился, словно съел что-то очень кислое, но констебль Таулер продолжил, — Если «БейлФаэ» станет развиваться так, как Вы предположили, тогда я буду только рад Вашему присутствию — это все намного упростит и мне не придется будить какого-нибудь рассерженного аврора. Я так рад, что именно Вы занимаетесь этим делом. — Гарри не очень-то понял, о чем говорит Таулер, но оба — и Рон, и Драко — как-то странно на него посмотрели. Рон заговорил прежде, чем Драко успел хоть что-то сказать. — О, но Гарри больше не аврор. Он явился сюда только для того, чтобы подтвердить несуществующее алиби Малфоя…
Глаза Гарри сузились от злости. Он не желал слышать боль в голосе Рона. До него внезапно дошло, что имел в виду Таулер. Очевидно, Гордон и Клэр в Министерстве раньше времени разболтали всем о его возвращении в Аврориат. Либо дело обстояло так, либо они намеренно объявили, что Гарри возвращается, чтобы поднять дух Авроров. Он больше склонялся к последнему варианту.
Было удивительно, но внезапно отвратительная ситуация начала играть ему на руку: этот констебль убежден, что Гарри снова работает в Министерстве. Гарри посмотрел на затихающий пожар, затем на Драко, и увидел возможность сделать хоть что-то полезное. В кои-то веки он решил воспользоваться нечестной игрой Гордона и Клэр в своих интересах, а уж потом разбираться с последствиями этого. Он видел, как отчаянно Драко стремится попасть внутрь, да Гарри и сам умирал от желания выяснить, из-за чего же произошел пожар.
С открытой и чуть смущенной улыбкой Гарри повернулся к констеблю. — Вы верно все слышали — я вернулся. — Гарри спокойно солгал и посмотрел на Драко, давая понять, зачем он делает это. Драко еле заметно утвердительно кивнул. — Послушайте, я знаю, что Уилтшир не в моей юрисдикции, и мне не хотелось бы расстраивать местные власти, констебль, но я был вместе с мистером Малфоем, когда мы услышали о пожаре. Расскажите мне все, что Вам уже известно…
Рон подскочил ближе и перебил, — Гарри, какого черта ты делаешь? Ты же больше не аврор…
Гарри резко повернулся и бросил на Рона высокомерный взгляд. — Ты уверен, что тебе все обо мне известно, Рон? Ты потерял право на мою откровенность из-за своего недавнего поведения. Почему ты не допускаешь, что я решил вернуться в Аврориат до тех пор, пока мы не поймаем всех этих Нео Пожирателей? Разве ты уже не помнишь, как ужасен был «БейлФаэ» во время войны — твоя память настолько коротка? И ты в самом деле считаешь, что Драко мог сделать нечто подобное с собственным домом? От всего этого откровенно попахивает Нео Пожирателями, и я думаю, тебе следует прислушаться к констеблю. Возвращайся домой, к жене, Рон. Можешь вернуться сюда через пару дней, когда мы разберемся здесь во всем. Не волнуйся, сомневаюсь, что Драко сбежит с каким-либо артефактом из замка Малфоев. Ему очень повезет, если мы вообще сможем найти хоть что-то после такого пожара. — Его слова были очень резки и грубы, но он уже понял, что для Драко последствия этого пожара окажутся гораздо тяжелее, чем он сначала предполагал. Он не надеялся, что хоть что-нибудь уцелеет, и сожаления о гибели чего-то такого драгоценного, как редчайшие ингредиенты для зелий были слишком болезненны.
— Это Ваше мнение, сэр? Вы считаете, что за поджогом стоят эти ублюдки, Нео Пожиратели? — встрял в разговор Таулер, прежде чем Рон успел ответить Гарри.
Гарри улыбнулся, через плечо констебля глядя на Драко. — Есть лишь один способ это выяснить. — Они посмотрели на дымящиеся остатки Поместья, теперь больше смахивающие на руины, чем на дом. Теперь магический огонь уже стал затихать, когда нечем стало подпитываться. «БейлФаэ» для существования требовалась доступная магия, и она уже подходила к концу. Должно быть, защитные чары на Поместье действительно были сильны и ничего не пропускали снаружи. Теперь, когда подпитывающей магии не осталось, полыхающий ад начал постепенно угасать.
— Но мы не можем рисковать и попытаться затушить его окончательно с помощью магии, сэр, — заметил Таулер. — Любая магия послужит новым горючим для пожара. — Гарри вынужден был согласиться с констеблем, но ему не давала покоя скорбь Драко, молча застывшего и смотревшего на руины своего дома. Он не мог больше выносить вида мучений своей второй половины — нужно было попытаться предпринять хоть что-нибудь. Если теперь это был всего лишь самый обычный огонь, то его можно было бы затушить маггловским способом. Но для начала им нужно было найти воду.
— Драко, — тихо позвал он, успокаивающе погладив блондина по плечу. — На территории Поместья есть какое-нибудь озеро или пруд? — Сначала Гарри показалось, что его не слышат, и он уже приготовился повторить свой вопрос, когда Драко поднял на него взгляд. Гарри увидел в его глазах сильную боль и волнение, поэтому постарался ободрить Драко, сжав его плечо. — У меня возникла одна идея. Знаю, что это не поможет спасти Поместье, но, думаю, мы сможем помешать огню продвинуться дальше. Он уже поглотил всю доступную ему магию, так что, думаю, мы сможем затушить его обычной водой.
С трудом выходя из оцепенения, Драко медленно указал палочкой на запад. — Я помню, что с другой стороны леса была дамба. Днем ее можно было увидеть даже отсюда. Ч…что ты предлагаешь? — волнуясь, спросил он.
Гарри нервно усмехнулся. — Применить сейчас удушающее заклинание было бы слишком рискованно — это может возобновить «БейлФаэ». Насколько хорошо тебе удаются транспортные заклятья? — спросил он. — Мне помнится, когда-то они тебе нравились. — Гарри вспомнил о шестом курсе, когда вещи стали внезапно исчезать из одних мест и появляться в других. Слизеринцы и гриффиндорцы с превеликим удовольствием использовали эти чары, стараясь достать друг друга.
Это воспоминание вызвало на губах Драко тень улыбки, и он кивнул.
~~oo0oo~~
Потребовалось участие всех четырех магов (включая бурчащего Рона, который согласился помогать только по настоянию Таулера), чтобы переместить достаточное количество воды из запруды по воздуху к пожарищу. Вся операция оказалась вполне безопасной, но очень эффективной. Как только вода, возникшая из ниоткуда, вылилась на полыхающие руины, практически весь огонь сразу затух. Все это было проделано не входя в ворота Поместья. Когда языки пламени исчезли, на горизонте уже появились первые проблески рассвета. Гарри и Констебль Таулер решили, что теперь, возможно, вполне безопасно войти за ограду.
Таулер послал короткую весточку в свой офис: констебль снял шляпу и извлек тонкую серебристую магическую нить из своей головы кончиком палочки. Затем послал ее в сторону Солсбери с помощью заклинания, которое Гарри помнил еще со времен участия Ордене. Было приятно видеть, что кто-то в Магическом Бюро Расследований умеет пользоваться таким быстрым и полезным методом связи при отсутствии камина или совы. Он и сам бы пользовался им чаще, но всегда был риск, что важное сообщение будет перехвачено Пожирателями Смерти.
Рон, все еще остававшийся здесь, немедленно бросился к воротам, открывшимся после замысловатого движения палочки Драко, но констебль Таулер быстро поставил его на место. — Простите, мистер Уизли, но, как я уже заметил, Вы обязаны оставаться снаружи, пока мы не закончим наше расследование. Туда отправятся только необходимые люди и никто больше… Вы что-то еще хотите сказать?
Рон был в такой ярости, что даже не смог сформулировать достойный ответ. — Но Вы не можете впустить его туда, а меня — нет! — Он указал на Драко. — Я только что помог Вам затушить пожар, ради Мерлина!
— И о Вашей помощи надлежащим образом будет сообщено в моем отчете. Хорошего Вам дня, мистер Уизли. — Констебль развернулся и присоединился к Драко, быстро направлявшегося к тлеющим остаткам своего замка. Гарри тоже повернулся, чтобы пойти за ними, но Рон ухватил его за мантию и подтащил к себе. — Гарри, во что ты, черт тебя подери, здесь играешь?
— Прости, Рон, но констебль прав — тебе действительно совершенно нечего здесь делать.
— А Малфою, значит, есть, что? — недоверчиво уставился на него рыжий.
— Ну, хоть ты и управляешь его Поместьем в данный момент, но он сейчас нужен нам гораздо больше, чем ты. Он знает Поместье куда лучше кого-либо другого, и нам, возможно, потребуется снять оставшиеся защитные чары. Почему бы тебе не отправиться сейчас домой, к Гермионе, Рон? Ты сможешь вернуться позже и подсчитать убытки. Сегодня Драко твое присутствие здесь не нужно.
Рон усмехнулся. — Ага, но ты ему нужен?
— Да, я — нужен.
— Чертов Малфой окончательно промыл тебе мозги, да? — Взгляд Рона сделался диким. — Я догадывался об этом. Он все это сам здесь сотворил — или, как минимум, организовал. Я чувствовал, что он что-то задумал. — Гарри просто ушам своим не мог поверить, слушая все эти дикие обвинения. Рон явно обманывал сам себя. Гарри сейчас было жизненно важно находиться рядом с Драко, но он понял, что сначала ему придется разобраться со своим взбесившимся другом. Но следующие слова Рона были равносильны удару под дых.
— Я именно это и заподозрил, когда Гермиона рассказала мне, что ты поверяешь все свои мысли этому ублюдку. Чувствовал, что произойдет нечто подобное.
Гарри от удивления еле смог справиться с собой и спросил, — Что же такое известно Гермионе, Рон?
Рон многозначительно фыркнул. — Малфой — тот самый «незнакомец», с которым ты переписываешься все последние месяцы, так ведь?
Гарри не мог поверить, что Гермиона самостоятельно выяснила всю правду о дневниках. «Как у нее это получилось?» Гарри больше не слышал криков Рона. — Как она смогла выяснить…— Его неприятно поразила такая несвоевременная догадка, но приходилось признать, что Гермиона всегда была потрясающе наблюдательной.
— Захотела — и выяснила…То, что ты внезапно перестал доверяться нам и принялся откровенничать с совершенно незнакомым человеком в магическом дневнике, заставило ее задуматься, а тебе прекрасно известно, что она не останавливается, пока не добьется ответа — она просто ненавидит загадки. Ни с того — ни с сего ты стал вести себя просто безрассудно — оставил высокооплачиваемую аврорскую работу, бросил Оливера — а ты уверял меня, что всерьез влюблен в него — и тут же отправился трахать моего брата… — Рон не сдерживал своей ярости и обиды, его слова лились нескончаемым потоком. — Я уверен, что Малфой завоевал твое доверие, наложив для этого какое-нибудь темное заклятье. Это же совершенно очевидно. А теперь еще этот пожар. Я совершенно уверен, это он сам и поджег свое Поместье.
Гарри спокойно стряхнул его руку со своего плеча и отвел палочку, опасно маячившую перед его лицом. — Спасибо тебе за поддержку, Рон. Что бы ты там себе ни думал — ты ошибаешься. Да, я переписываюсь с Драко уже несколько месяцев, но узнал, что это именно он, совсем недавно. И ты должен помнить, насколько я ненавидел свою пыльную офисную работу. Я вернулся туда только затем, чтобы поймать этих Нео Пожирателей. И тебе прекрасно известно — то, что произошло между мной и Оливером не моя вина! Я очень хочу, чтобы ты, наконец, вытащил свою голову из задницы на пять минут и осознал, что я в состоянии самостоятельно принимать решения. Мерлин, Рон! Что же такое случилось с тобой? С каждым днем ты начинаешь все больше и больше походить на Перси. — Гарри развернулся и направился к Поместью, но Рон снова удержал его, ухватив за мантию.
— Не пытайся переменить тему разговора — и даже не мечтай вовсе уйти от него, Гарри. Я эти несколько месяцев пристально наблюдаю, что творится вокруг этого Поместья, и здесь временами проявлялась какая-то подозрительная активность — я не обманываю тебя. Кто-то предпринимал попытки снять защитные чары, и каждая из них по подозрительному стечению обстоятельств совпадала с очередным письмом Малфоя с требованием пропуска сюда. Малфой не может быть совершенно непричастен ко всему этому, Гарри. Это не вяжется с его натурой…
Гарри резко развернулся к Рону, окончательно разозлившись. Он-то надеялся, что им удастся преодолеть возникшую между ними враждебность, но Рон принадлежал к семье Уизли, а, как известно, упрямством они были способны поспорить с мулами. В особенности, когда вопрос спора касался Малфоев. — Ты не можешь знать ничего об истинной натуре Драко, и я был бы крайне признателен, если бы ты держал свои догадки при себе. У меня есть все права арестовать тебя за клевету — и не надейся, что я постесняюсь это сделать. — Рон пришел в ужас от такого напора, но теперь пришел черед Гарри злиться.
— Это криминальное расследование, если улики не укажут на обратное, Рон. Почему ты сразу же принялся обвинять Драко? А может быть, ты случайно приложил к этому делу свои руки? Кажется, Драко подозревает, что ты сам можешь быть причастен ко всем этим происшествиям. Не хочешь мне ничего рассказать? — Гарри не желал сам выдвигать неоправданные обвинения, но у него появилось весьма неприятное предчувствие, что Рон знает больше, чем говорит.
Рон оскорбился до глубины души. Ему было очень больно слышать такие слова от Гарри, но он уже устал ходить вокруг да около. — С чего тебе пришла в голову такая идиотская идея, Гарри?
— Я могу задать тебе тот же самый вопрос, Рон. — Гарри чувствовал, как у него начинает болеть голова, и тяжесть наваливается на плечи. Но он не мог позволить себе сейчас поддаться усталости.
— Констебль Таулер связался сначала со мной, потому что в регистрационных документах на Поместье я указан, как контактное лицо — они обязаны извещать меня в первую очередь. Я предполагал, что Малфой пытается проникнуть в свой замок с какой-то гнусной целью — но теперь ты просто взял и разрешил ему туда войти… — Рон был поражен и очень обижен обвинениями Гарри. Гарри почувствовал некоторое раскаяние, но резкие заявления Рона причинили ему немало боли. Он был уверен, что сегодняшние события нанесли гордости Рона серьезный урон.
— Драко был рядом со мной с самого захода солнца, Рон. И я совершенно уверен, что Ремус подтвердит его алиби на весь вчерашний день, потому что Драко посвятил большую его часть приготовлению последней дозы Аконитового зелья. Знаешь, если бы ты не был таким беспросветным идиотом, то уже давно догадался бы, что констебль немедленно после нашего появления наложил на палочку Драко «Приори Инкантатум». Ты добиваешься, чтобы я проверил и твою? — Гарри приподнял одну бровь.
Рон обескураженно уставился на Гарри, словно видел его впервые. Потом отрицательно покачал головой. — Я не позволю тебе вмешиваться в дела Гоблинского Отдела Расследований, Гарри.
Гарри фыркнул и скрестил руки на груди. Ни один из них не собирался сдаваться. — Что ж, тогда и я не позволю тебе вмешиваться в дела Магического Бюро Расследований, и, как единственный аврор здесь, я не допущу тебя на территорию — таков мой окончательный ответ. Вообще-то, Таулер говорил правду с самого начала — на этот счет существует стандартная процедура. — Министерство терпеть не могло, когда гоблины или служащие банка совали свой нос в дела Магического Бюро Расследований. В присутствии Рона не было крайней необходимости, пока не наступит время определения стоимости страховой компенсации. Хотя и присутствие Драко тоже не вписывалось в рамки процедуры расследования, Гарри придумал на этот случай хорошее объяснение. Гарри пока даже не отвлекал свои мозги поиском объяснений для Гордона и Клер — он будет с этим разбираться, когда придет время.
— С каких это пор ты начал следовать правилам, Гарри? — поинтересовался Рон, явно обиженный резкой отповедью Гарри.
— А с каких это пор ты решил, что я хоть ЧЕМ-ТО тебе обязан? Я все-таки пришел на твою свадьбу, но только потому, что не хотел обижать Гермиону, и даже и не мечтай, что я буду, как и раньше, доверять тебе все свои секреты. Ты довольно определенно дал мне понять, Рон, что не одобряешь мой стиль жизни. Вспомни, кто это все начал! — Теперь Рону придется пожинать плоды собственных трудов. Гарри был совершенно уверен, что, со своей стороны он не сделал ничего, могущего послужить причиной их раздора с самого начала. Наоборот, он все больше склонялся к тому, что, судя по всему, был изначально так ослеплен их дружбой, что не мог разглядеть истинного лица Рона, как его видят все остальные. Но теперь он отчетливо понимал, почему Драко настолько ненавидит его друга. Не удивительно, что он был настолько оскорблен, когда Гарри выбрал Рона много лет назад. Это открытие, ни много — ни мало, пугало его.
Сейчас, осознав все это, Гарри был просто в бешенстве. — Послушай, у меня нет лишнего времени, чтобы стоять здесь и выслушивать всю эту чушь, Рон. Ты, как представитель Гринготтса, получишь мой отчет позже, согласно установленным срокам. — Выплюнув все это, Гарри развернулся и пошел к развалинам замка. Он не отошел далеко от Рона, поэтому успел услышать, как тот, собираясь аппарировать, пробормотал себе под нос какое-то ругательство и исчез.
Он поспешил по дороге к замку, пытаясь осознать, что же он только что сделал. Еще только минуту назад он сопровождает Драко на пожар, а в следующую уже снова соглашается работать аврором. Клэр и Гордон своими вкрадчивыми и льстивыми речами не смогли вернуть его, но, осознав, что Драко сейчас крайне нуждается в его поддержке, и лично убедившись в том, что нападение произведено именно Нео Пожирателями, но пришел к выводу, что его помощь в качестве аврора все еще необходима. Но только до тех пор, пока они все не будут пойманы. Дальше авроры прекрасно обойдутся и без него!
Уж будьте уверены — он не позволит уйти от ответственности этим Нео Пожирателям. Их последние нападения были очень разрушительны, но совершенно не оригинальны. Гарри чувствовал, что они преследуют Драко в основном из-за Малфоевских денег, но не следовало упускать из виду и другие возможные причины.
Размышляя об этом, он уже почти подошел к руинам замка. Рон пытался понять, с чего вдруг он так самоотверженно кинулся защищать Драко, но, в кои-то веки, Гарри был совершенно тверд в своих убеждениях, что поступает правильно, что им абсолютно никто не манипулировал и не вводил в заблуждение.
~~oo0oo~~
Разрушения оказались еще серьезнее, чем казалось издалека, если такое вообще было возможно. Стены все еще стояли, но сильный жар, еще держащийся внутри, не позволял магам подойти близко. Драко стоял и в отчаянии смотрел, как его худший кошмар претворился в жизнь. Дюжины слоев заклятий и разнообразных щитов, наложенных множеством предыдущих поколений Малфоев на это место, давали ему раньше ощущение защищенности. Даже смирившись с потерей многого, что было дорого ему в жизни, он никак не мог ожидать, что полное разрушение дома его детства пополнит этот список. Несмотря на свое нежелание возвратиться и жить в этом доме, ставшем теперь пеплом и руинами, он с болью понимал, что больше никогда не сможет пройти снова по этим залам или выглянуть из окон верхнего этажа на расстилающийся внизу ландшафт. Боль от потери можно было, наверное, потрогать руками.
Все было уничтожено — антиквариат, гобелены и картины — список казался ему бесконечным. Драко пришел в отчаяние от утраты библиотеки, но среди всех этих беспорядочно проносящихся в его голове мыслей, одна возвращалась с упорным постоянством: «Лаборатория зелий». Смогли ли подземелья избежать разрушения? Зная природу «БейлФаэ» об этом было трудно судить на глаз, так что ему придется подождать еще немного, чтобы выяснить все досконально.
Солнце медленно поднималось над горизонтом. Драко ожидал, утренний туман вскоре рассеется, но понял, что эта мгла в основном состоит из дыма. Он посмотрел на Гарри и был крайне удивлен, обнаружив, что тот уже полностью взял ситуацию под свой контроль. Он не знал, что Гарри просили вернуться в Аврориат, но у него появилось подозрение, что тот принял окончательное решение только сейчас. По прошествии множества лет пристальных наблюдений за Гарри он мог с легкостью читать эмоции, что появлялись у того на лице.
Сначала разговор о возвращении Гарри в Аврориат немало удивил его. И Драко уж никак не ожидал от Гарри теплого взгляда, который тот бросил в его сторону, прежде чем начать разбираться с Уизелом. Наблюдая, с какой легкостью Гарри взял руководство проверкой в свои руки, источая могущество и уверенность в себе, было несложно представить, как он сражался на войне. Он буквально источал вокруг себя силу и спокойствие, и именно это было сейчас крайне необходимо Драко. Осознав это, Драко испугался — чувство безоговорочного доверия Гарри было сложно принять, но, когда первое удивление прошло, на сердце у него стало очень легко: Гарри делает все это, чтобы помочь ему. Поместье, может быть, теперь и в развалинах, но зато он понял, что эта катастрофа больше не кажется такой уж фатальной, если Гарри будет рядом и поможет ему разобраться со всеми разрушительными последствиями.
Драко не было в Поместье, когда авроры пришли в него после войны. Он просто оставил дом открытым, чтобы они могли войти и выявить все темные артефакты, которые мог оставить после себя Люциус. Но сейчас Гарри следил за тем, чтобы констебль Таулер не трогал ничего без разрешения Драко. Потрясающая харизма натуры Гарри позволила ему даже на некоторое время успокоить расстроенного домашнего эльфа. Именно такие мелочи и позволяли Драко держаться в этой ситуации.
Он очень устал и был раздражен. Руины оставались все еще слишком горячими, чтобы можно было войти вовнутрь, грязь налипла на его обувь. Он присел на осколок упавшей стены, осматривая нанесенный ущерб. Носком ботинка он механически раскапывал пепел, пока не наткнулся на большой кусок…чего-то. Он наклонился и взял его в руки, но тот оказался слишком горячим, поэтому пришлось поспешно откинуть его в кучу пепла и камней.
— Эй, ты в порядке? — похоже, Гарри беспокоился о Драко.
— Я боялся, что буду расстроен гораздо сильнее, увидев все эти разрушения, Гарри, но, признаться, теперь меня все это не слишком трогает, если честно, — откровенно признался Драко. Он все еще переживал последствия шока от известия о пожаре, но, по-правде говоря, совсем не был расстроен. Не было сомнений, что многих вещей, безвозвратно погибших сегодня, ему будет очень недоставать, но сам дом в целом…
Гарри кивнул. — Могу только догадываться, каким он был огромным. — Гарри не стал говорить никаких фальшивых банальностей или осуждать в чем-либо, за что Драко был ему искренне благодарен. — Гейджи сильно горюет. Есть какой-то смысл держать ее здесь и дальше? Как ты вообще собираешься с ней поступить?
Драко пожал плечами. — Понятия не имею. Сомневаюсь, что Уизел позволит мне забрать ее с собой в Хогвардс, — саркастично заметил он. Драко протянул Гарри подобранный им кусок металла — судя по всему, это еще совсем недавно было ножкой кубка — и сказал, указывая на дом, — На этом дом из поколенья в поколение накладывались защитные чары, и все для того, чтобы его смог разрушить самый обычный пожар? Все наши семейные ценности тоже бесполезно уничтожены. Почему Пожиратели решили применить «БейлФаэр»? Я-то думал, им нужны все мои деньги — как-то это бессмысленное разрушение не стыкуется с их основной целью, тебе не кажется?
— Я думаю, здесь ты совершенно прав, но сейчас меня гораздо сильнее беспокоит, кого именно они смогли уговорить сотворить заклятье «БейлФаэр», — ответил Гарри, покачав головой. — Я никак не предполагал когда-нибудь такое увидеть после войны. Разве большинство магов не понимает, что, если только ты не очень могущественный маг, отдачей от заклятья убьет тебя самого? Я очень сомневаюсь, что кто-то, кроме Дамблдора, смог бы наложить его и выжить при этом.
— Или тебя, — спокойно уточнил Драко.
— Что?
— Ты и сам обладаешь достаточным могуществом, чтобы наложить его. Я не говорю, что ты это сделал — я прекрасно знаю, что ты просто не мог этого сделать — но тебе не следует настолько себя недооценивать, Гарри. Ты смог бы наложить это заклятье и выжить. — Гарри был просто потрясен словами Драко, но только молча кивнул в ответ и больше не возражал. Он подошел к одной из стен, что еще продолжала стоять, и указал на разводы копоти, покрывающие ее. — Теперь я совершенно точно уверен, что это был именно «БейлФаэ». Обрати внимание на эти темные отметины на стене здесь и здесь. — Гарри указал. — Форма доказывает их происхождение. Мне кажется, что мы найдем виновника пожара где-то здесь, под развалинами.
— Но остается еще один вопрос, — Драко положил руку на ближайший закопченный огнем камень, — как они вообще смогли сюда проникнуть. И если они пришли сюда не для того, чтобы что-то украсть, то единственное, до чего они могли пытаться добраться, это я.
Гарри был удивлен такими выводами. — Зачем ты мог им понадобиться?
Драко закатил глаза, поражаясь его недогадливости. — Можно было бы отомстить мне за то, что, участвуя в войне, я был не на той стороне. — Гарри кивнул, соглашаясь с версией Драко.
Констебль Таулер закончил тем временем осмотр руин и подошел к ним. Гарри высказал свое предположение, что тело виновника пожара, скорее всего, покоится где-то под обломками здания. Посовещавшись, они пришли к выводу, что им следует подождать еще пару дней, прежде чем можно будет вернуться к поиску. Жар, державшийся внутри развалин, будет еще долго довольно силен, и им не хотелось уничтожить уцелевшие улики, допустив к ним огонь. Гарри и Драко были согласны вернуться сюда через некоторое время. После этого соглашения, Таулер задал совершенно логичный вопрос, которого давно ожидал Драко. — У Вас есть какие-нибудь предположения, мистер Малфой, как посторонний человек смог проникнуть на территорию. Насколько понял, осмотрев здешнюю охрану, попасть на территорию Поместья также затруднительно, как сбежать из Азкабана. Даже тот придурок из Гринготтса заявил, что у него возникли проблемы с проходом сквозь охранные щиты.
Констебль позаимствовал у Драко оценку умственных способностей Рона, правда, не стал называть его «Уизел». — Каждый новый глава семьи добавлял свои собственные охранные щиты, и отец, конечно, решил тоже внести в это дело свою лепту, боюсь, самую неприятную из всех. Постороннему человеку кажется, будто он благополучно преодолел все защитные заклинания, но здесь-то как раз и начинаются весьма неприятные сюрпризы.
— Что-то вроде отравленных дротиков? — с сарказмом поинтересовался Гарри.
— А, ты, похоже, знал моего папашу не хуже меня, как я посмотрю. — В горькой улыбке Драко не было и тени веселья.
— А можно ли щиты на некоторое время снять? — спросил Таулер, нахмурившись.
Драко на мгновение задумался, а затем отрицательно покачал головой. — Не думаю, что это возможно — некоторые из них продержались сотни лет. Но, отвечая на Ваш первый вопрос, скажу, что понятия не имею, кто мог бы проникнуть на территорию, преодолев все охранные щиты. Я никогда и никому не рассказывал, как это сделать. Меня вообще не было здесь последние два года! — воскликнул он.
— А мог твой отец рассказать кому-нибудь? — Гарри тоже был озадачен, как и Драко, и попытался предположить вероятное объяснение.
Драко только пожал плечами. — Отец не сообщал мне о своих делах ничего, когда я закончил школу. Я даже не знаю, было ли ему известно о том, что я далеко не самый преданный Пожиратель Смерти из всех, но он мог отдалиться от меня из-за других своих предубеждений. — Не было нужды объяснять дальше. Гарри отлично помнил свои разговоры с Люком об отвращении Люциуса к гомосексуализму.
— Но должен же кто-то был войти сюда, иначе зажечь пожар невозможно. Может быть, кто-то из его старых друзей знал, как обойти щиты? — Гарри поскорее направил разговор в деловое русло, и Драко почувствовал к нему искреннюю признательность за то, что тот смог сосредоточится на действительно важном вопросе — поиске поджигателя — а не принялся безоглядно обвинять того, кто сам стал жертвой.
— Люциус мало кому доверял, но сейчас я прихожу к выводу, что для достижения каких-то своих целей он мог поступить как угодно. Но я был уверен, что, покидая Поместье, поставил здесь охранные щиты, позволявшие проходить сюда только членам семьи Малфой. Правда, сейчас я, если честно, не могу точно этого вспомнить. Может быть, я только подумал об этом? — такие выводы очень расстроили Драко.
— А домашние эльфы видели что-нибудь? — спросил Гарри.
Таулер отрицательно покачал головой. — Нет, эльфы узнали о пожаре только тогда, когда до них донесся запах дыма. Только после этого они отправились туда, и почти сразу все погибли, пытаясь с помощью магии потушить огонь. Только Гейджи смогла догадаться, что тоже погибнет, если попытается что-нибудь сделать.
— Какой может быть смысл в полном разрушении всего дома? Может быть, поджигатели хотели таким способом скрыть ограбление? — предположил вслух Таулер, но Гарри покачал головой, несогласный с такой версией. Драко фыркнул и снова повернулся к развалинам своего дома. И тут его внимание опять привлек тлеющий остаток чего-то, показавшийся ему смутно знакомым.
Гарри изложил констеблю теорию Драко о том, что это могла быть своего рода месть за его шпионскую деятельность во время войны. Таулер, соглашаясь, кивнул. — Должен признаться, Малфой, что я был очень удивлен, услышав, что ты вернулся из-за границы. Скорее всего, твоя версия — самое логичное объяснение произошедшего. — Драко почувствовал облегчение, заметив, что констебль не осуждает его, пусть это и мало помогало в сложившейся ситуации.
— Это был лишь вопрос времени. Я сам не знаю, почему сразу же не подумал о возможности чего-то подобного, пока не случился этот пожар. — На самом деле Драко даже чувствовал какое-то иррациональное облегчение, что они, наконец, перестали выжидать и напали. Теперь ему нужно будет просто справиться с ними, и жизнь продолжится дальше.
— Но не означает ли все произошедшее, что теперь они могут попытаться добраться и до Снейпа тоже? — Гарри занервничал, представив себе такое развитие событий.
Драко кивнул. — Не волнуйся, я уже подумал об этом. Сомневаюсь, что он может показаться такой же ценной добычей, как я. В конце концов, состояние Малфоев было намного больше и значительнее, чем у Северуса. Только тогда, когда они, наконец, поймут, что не добьются от меня ни сикля, они обратят свое внимание на него — если, конечно, посмеют.
Гарри видел, что Драко уже на пределе от переживаний. Конечно, перенес он все намного лучше, чем можно было в таком случае ожидать, понимание того, что кто-то выбрал его своей мишенью и просто так не успокоится, должно было ужасно тяготить — Гарри по собственному опыту это неплохо себе представлял.
— У Вас есть еще какие-нибудь вопросы к Драко? — Гарри старался поскорее закончить на сегодня со следственными мероприятиями. Усталость просто валила с ног, но он очень сомневался, что ему удастся поспать в ближайшее время. Солнце было уже довольно высоко, но его лучи едва пробивались сквозь густой дым, все еще окутывавший развалины.
От вопроса Гарри констебль Таулер немного смутился. Он вытащил свою записную книжку и самопишущее перо. — Простите, мистер Малфой, но я обязан задать Вам эти вопросы. — Драко тяжко вздохнул, но деваться было некуда. — Мне просто нужно зафиксировать Ваши показания относительно Вашего местонахождения прошлой ночью, мистер Малфой. Это стандартная процедура. Вы не возражаете?
Драко неохотно кивнул. — Нет, конечно. Я находился на территории Хогвардса весь день.
— Кто-то может подтвердить Ваши показания?
— Ээ, большую часть дня я варил Аконитовое зелье, Ремус Люпин может это подтвердить. А потом мы ужинали вместе с Гарри.
Похоже, такое заявление немало удивило констебля Таулера. Он явно помнил историю о знаменитой ненависти Гарри и Драко во время обучения в школе. — Это правда, сэр? Вы действительно провели с мистером Малфоем весь вечер?
— Именно так. Я находился рядом с ним все время примерно с половины седьмого вечера до тех пор, пока мистер Уизли не сообщил нам по каминной сети о случившемся.
— Тогда это был чертовски долгий ужин, — пробормотал Таулер себе под нос, но Гарри решил проигнорировать эту реплику. Драко тоже услышал эти слова, но на его лице не появилось никаких эмоций.
— Вы выяснили все, что хотели, констебль? — Это была совершенно очевидная просьба удалиться, и Гарри с Драко поднялись, глядя на руины, а констебль направился обратно к воротам, чтобы аппарировать.
~~oo0oo~~
Драко не мог заставить себя сразу же уйти оттуда. Его мучили самые противоречивые эмоции, большинство из которых он был даже не в состоянии толком определить. Но над всем этим преобладала мрачная уверенность, что Нео Пожиратели так просто его не оставят. Внезапно внутри у него похолодело от предчувствия, что на этом неприятные сюрпризы, приготовленные его отцом, еще не закончились. Что могло побудить отца открыть кому-то постороннему семейные тайны, тем самым делая катастрофы, подобные сегодняшней, возможными? Это противоречило всему, чему он учил Драко, но, видимо, только его предательство могло быть единственным объяснением случившемуся сегодня. Иначе, каким образом кто-либо посторонний мог проникнуть в Поместье? Должно быть, у Люциуса имелась какая-то лазейка, о которой не было известно Драко.
Он все еще был слишком потрясен картиной полного разрушения собственного дома. Гарри, почувствовав его стремление уединиться, позволил Драко бесцельно бродить одному по дымящимся руинам. Ноги сами принесли его по знакомой дорожке в Малфоевский сад. Он, слава Мерлину, остался нетронутым — маленький оазис света среди тотального разрушения.
Драко снова размышлял о Люциусе. Следовало уже давно догадаться, что все, связанное с отцом, придется заново обдумать и переоценить. Пока Люциус не попал в Азкабан, Драко редко подвергал сомнению правильность суждений отца. После того лета, проведенного без этого ублюдка, вопросов у него возникло очень много.
Однажды, еще во время войны, Драко разволновался, что его миссия, как шпиона, будет провалена, когда отец неожиданно отдалил его от себя. Люциус заявил тогда, что совершенно удовлетворен тем, как Драко научился работать, и отправил трудиться под началом Филиппа Паркинсона — молодого Пожирателя Смерти, подающего большие надежды и быстро продвигающего по иерархической лестнице. Больше всего Драко взбесило тогда то, что отец заставил постоянно отчитываться обо всех своих делах перед старшим братом Панси, практически сводя на «нет» возможность добраться до важной информации. Правда, как выяснилось впоследствии, это назначение имело несколько…преимуществ. Филипп оказался довольно неплохим и удобным любовником, у которого еще была привычка слишком много разговаривать в постели.
Оценка прошлых событий давала ему много пищи для размышлений. Иногда Драко жалел, что не делал этого еще тогда, сразу. Хотя, это могло сделать его поведение неестественным и вызвать ненужные подозрения. Кажется, Филипп не догадывался о его двойной игре, но утверждать наверняка было невозможно, потому что в последний год войны они с отцом редко виделись. Вполне могло быть, что его все-таки раскусили. Теперь он вряд ли когда-нибудь узнает правду, потому что оба — и Люциус, и Филипп давно мертвы — последний был поражен своей собственной палочкой, сразу же после того, как запустил в Драко проклятьем Aboleo Adesum; это был последний подарок от бывшего любовника. Драко невесело усмехнулся.
Барахтаясь в дурных воспоминаниях, вряд ли можно было восстановить душевное равновесие, но, находясь в Поместье, Драко был не в состоянии отделаться от них. Он, размышляя обо всем произошедшем, все больше склонялся к мнению, что Люциус раскрыл тайны Поместья кому-то постороннему. Это как нельзя лучше объясняло то, что кто-то смог проникнуть сюда и убить мать.
Вспоминая о Нарциссе, он и не заметил, как ноги сами принесли его в розарий — любимое место матери. Сейчас запах цветущих кустов совершенно не ощущался, заглушенный вездесущим раздражающим запахом гари. Драко казалось, что он слишком мало думал о матери, и его сжигало чувство вины оттого, что он почти забыл о ней.
Сев на скамейку у ограды сада, он погрузился в воспоминания. Куда бы он ни посмотрел, везде видел Нарциссу, ухаживающую за своими любимыми клумбами, всегда улыбающуюся, с нежностью заботившуюся о своих цветах и пропалывающую сорняки. Драко не знал, магия или же неустанная забота матери позволяла так пышно цвести кустам, но, увидев розы сейчас, он заметил, что цветут они уже не так роскошно, как когда-то. Либо они чувствовали, что их любимой хозяйки больше нет, либо Нарцисса помогала им цвести собственной магией. Хотя, могло статься, что это просто большой слой сажи не позволял их толком рассмотреть.
Пока он был ребенком, в Поместье для него находилась масса интересного. Попытки обойти каждый охранный щит или защитное заклинание доставляли просто бездну удовольствия, пока он рос. Даже обнаружение «сокровищ», что хранил Люциус под полом собственного кабинета, стало для него великолепным развлечением. Он с трудом перенес отъезд в Хогвардс, но, повзрослев, понял, что недоставало ему все эти годы лишь одного, но то был вовсе не старый дом, и не одна из тысяч вещей, принадлежащих времени его детства. Ему недоставало матери. Запах ее духов еще долго держался в комнате после смерти, и теперь, только здесь, в саду, он еще мог видеть материальные признаки того, что она когда-то существовала.
Теперь он отчетливо осознал, что больше не в состоянии находиться в Поместье. Где-то в глубине его души даже поселилось облегчение оттого, что старый дом сгорел дотла. Значило ли это, что у него такое же холодное сердце, как и у отца? Он был даже как-то иррационально счастлив осознать, что ему больше никогда не придется избегать комнаты матери — свидетельницы ее убийства.
Он, сам не чувствуя того, крепко сжал стебель розы, и шипы глубоко разорвали кожу, из ран потекла кровь. Вдруг Драко услышал, как кто-то приближается по гравийной дорожке, и, даже не оборачиваясь, понял, что это Гарри. Сейчас он деликатно позволял Драко побыть в одиночестве, за что тот был ему крайне признателен.
~~oo0oo~~
Гарри приблизился ко входу в красивый розовый сад, гравий под ногами хрустел, выдавая его присутствие. Он увидел Драко, погруженного в раздумья, лицо которого было очень грустным, но, в то же время, каким-то умиротворенным. Гарри остановился, разглядывая его. Блондин действительно стал невероятно красивым мужчиной. У Гарри возникло легкое чувство вины, когда его появление прогнало с лица Драко эмоции, при виде которых у него просто дух захватывало. Он совсем не хотел помешать в такой печальный момент. Сады Поместья Малфоев оказались просто великолепными и, к счастью, совсем не пострадали в пламени «БейлФаэ». Гарри мог только догадываться, как замечательно было расти в таком раю на земле. Сам дом был расположен почти сразу же за воротами, а остальные земли Поместья простирались почти до самого горизонта, ограничиваясь едва видимой кромкой леса.
Птицы на деревьях высвистывали свои утренние песни. Драко обернулся и посмотрел на Гарри. Он немного подвинулся, предлагая ему присесть на скамейку рядом с ним. Гарри присел, стараясь не нарушать тишины. — Знаешь, однажды я увидел в журнале фотографию этих садов и подумал, что они просто великолепны. Теперь я понимаю, почему ты всегда рвался на каникулы домой. — Он указал на гигантскую живую изгородь, образующую лабиринт. — Могу поспорить, по нему было здорово летать.
На лице Драко возникла легкая улыбка. — Да, это было весело. Каждый раз, как я там летал, лабиринт изменял расположение своих проходов и тупиков. Изгородь частенько отпрыгивала в сторону и меняла направление коридора.
— Ну, там хотя бы не было сфинксов или акромантулов. — Гарри, не слишком любивший лабиринты, вздрогнул от незабываемых воспоминаний.
— Не будь в этом так уж уверен, Гарри. — Пальцы Драко легко пробежались по бутону розы, сорванному с куста. Гарри заметил потеки крови на его ладонях, но Драко, видимо, не слишком волновали шипы, впившиеся в руку. Не было сомнений, что он все еще пребывал в шоке и готов был поговорить о любых, самых незначительных вещах, стараясь отвлечься от мыслей о развалинах дома. — Люциус считал, что будет довольно поучительно оставить меня пару раз наедине со всеми тамошними дикими животными и растениями.
— Не может быть! — А Гарри-то всегда считал, что его собственная жизнь в семье Дурслей была омерзительной. Теперь он благодарил Мерлина, что ему никогда не приходилось испытывать на себе садистские методы воспитания Люциуса Малфоя. Работа по дому не шла с ними ни в какое сравнение. Ему еще столько предстояло узнать о Драко. Обдумывая все, что узнал в последние несколько месяцев, Гарри понял, как же мало в действительности ему известно о блондине.
Драко только кивнул, продолжая поглаживать цветок, но больше ничего не добавил. Гарри больше не мог сдерживаться, и, схватив руку Драко, стал осторожно исследовать пальцами перепачканные кровью ладони. Драко не вздрогнул, но очень удивился, поняв, что в его ладони торчит розовый шип. Гарри, как мог осторожно, вытащил его и залечил заклинанием ранку. Драко улыбнулся, но не отпустил руки Гарри, а переплел свои пальцы с его. Гарри тоже улыбнулся в ответ.
— Никто не считает, что ты мог приложить ко всему этому свои руки, — Гарри попытался успокоить Драко.
Тот не хотел больше разговаривать об этом, но кивнул, а потом сменил тему. — Я и не знал, что ты собираешься вернуться в Аврориат, Гарри, — заметил Драко. Не хотелось думать, что Гарри может уехать из Хогвардса, но эти мысли не давали ему покоя.
— Вообще-то, я сам об этом не подозревал, если честно, — признался Гарри. — Пару недель назад мое бывшее руководство попыталось заставить меня вернуться. Я велел им отвязаться от меня. Я совершенно счастлив в Хогвардсе, и мое будущее находится там. — Он многозначительно посмотрел на Драко, намекая на истинный смысл своих слов.
— И что же заставило тебя переменить свое решение? — полюбопытствовал Драко.
Гарри предпочел не задумываться над собственными мотивами. — Я и сам толком не знаю. Надеюсь, у меня получится использовать собственную славу, чтобы помочь другу. Может быть, уже пришло время заставить «Мальчика-который-выжил» поработать в моих собственных «гнусных» целях. Да и, признаться, я жажду видеть этих Нео Пожирателей обезвреженными как можно скорее. Почему-то мне кажется, что им не справиться без моей помощи.
Драко приподнял бровь. — Гнусные? У тебя? — он весело фыркнул, но от его внимания не ускользнуло, что Гарри только что назвал его своим другом. Но счастливое мгновение было разрушено грохотом упавшей стены. Они оба обернулись и успели увидеть, как рухнула большая часть кровли в восточном крыле. Потом Драко снова вернулся к своим воспоминаниям, разглядывая уцелевшие розы. — Знаешь, этот сад, возможно, единственное место во всем этом мавзолее, которое мама действительно любила. Она ненавидела сырые и темные помещения, хотя и выросла сама в таких же.
— Могу себе представить. Если они хоть отдаленно смахивали на Гриммаулд Плейс, то мне бы точно не захотелось расти там.
Драко усмехнулся. — Знаешь, она надеялась, что Люциус собирается создать для нее совсем другую жизнь. Она совсем не была глупа, но он обманул ее, обрисовав жизнь хозяйки поместья Малфоев в розовом цвете. Мне кажется, что именно этот розовый сад моей бабушки и побудил ее согласиться выйти за него замуж. Если ей хотелось проклясть мужа за ублюдочное поведение, она приходила сюда, и весь ее гнев выплескивался на шипы этих кустов. Представь себе, здесь был самый неколючий сад во всей стране. — Драко усмехнулся, увидев потрясенное выражение лица Гарри.
— Прости, тебя совершенно не должна волновать жизнь моей матери, просто это место навевает мне грустные воспоминания. Должно быть, тебя удивляет, что у моих родителей был такой несчастливый брак?
Гарри действительно был потрясен. Сейчас он видел в Драко Люка таким, каким привык видеть его на страницах дневника. Он хорошо помнил откровения Люка об ужасной жизни его матери, и искренне сочувствовал ей. Но только теперь он объединил для себя представления о матери Люка с образом Нарциссы Малфой. Внезапно женщина с гордо поднятой головой, сопровождающая свою семью на чемпионат мира по квиддичу, стала для него кем-то большим, нежели просто лицом в толпе. Теперь ему многое стало понятно, теперь Гарри узнал, у кого Драко научился скрывать свои истинные чувства за маской высокомерия. В конце концов, его мать была вынуждена делать это всю свою замужнюю жизнь. Этот момент откровений оказался очень болезненным, и под его влиянием Гарри чуть было не открыл Драко всю правду о том, что именно он и был Флэшем.
Но он удержался, почувствовав, что выбрал, возможно, самый худший момент для подобного признания. Исповедь может подождать — конечно, не слишком долго. Чувство вины вызвало ноющую боль в его груди, он сжал кисть Драко в своей руке, стараясь ободрить. — В этом месте для меня ничего больше не осталось, Гарри. Я ненавижу его. — Драко нервно сглотнул. — У нее не было возможности сбежать, но, к тому времени, когда она все-таки решилась уйти, кто-то уже решил ее участь. — Гарри заметил, как капельки влаги заблестели в уголках глаз Драко. Он прекрасно понимал, насколько ему больно, пусть и не мог сказать об этом прямо сейчас.
Что же этим Нео Пожирателям от него еще нужно? Разве недостаточно того, что они уже забрали? Что за игру они затеяли, напустив на Поместье Малфоев «БейлФаэ» и разрушив его практически до основания? Было очень мучительно вспоминать о том, сколько всего Волдеморт и его прихвостни украли из их жизней. Гарри поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы они оба смогли жить полной жизнью и компенсировать эти болезненные воспоминания.
Драко, должно быть, прочел мысли Гарри. — Чего они хотят? Разве им все еще мало? Я всего должен лишиться, платя за то, что когда-то поступил так, как подсказывала моя совесть? — Он открыто посмотрел на Гарри. — Ты думаешь, я был дураком, надеясь на безопасную жизнь после войны?
Гарри помедлил мгновение, прежде чем ответить. — Я не думаю, что можно хорошо провести остаток жизни, беспокоясь о возможности засады Пожирателей Смерти за ближайшем углом. Но, с другой стороны, было бы глупо надеяться, что нам больше никогда не придется сражаться со злом. Даже когда мы избавимся от этих Нео Пожирателей Смерти, я не поручусь, что однажды не найдется кто-то еще, вздумавший увидеть себя новым Темным Лордом. Я лишь надеюсь на то, что все еще долго будут помнить преступления Волдеморта и ценить то, что у нас есть сейчас.
Невооруженным взглядом было видно, что сомнения буквально раздирают Драко изнутри. Гарри помнил, что Люк часто принимался рассуждать на подобные темы. К тому же, прошедшей ночью Драко пришлось перенести сильнейший шок, сорвавший с него извечную холодную маску и заставивший открыто показать свои чувства. Все это вместе должно было крайне неблагоприятно отразиться на психике Драко. Он нисколько не заслужил мучений от смеси всего этого, поэтому Гарри решил во что бы то ни стало выдернуть Драко из поглотившей его апатии.
— Я уверен, что они не смогли отнять ни твою гордость, ни смелость. Ты же только что заявил, что ненавидишь здесь абсолютно все, кроме этого сада, и в этом я согласен с тобой. Ты не должен позволять им одержать над тобой верх. — Гарри открыто посмотрел прямо в стальные глаза Драко. Он не был столь откровенен и прямодушен уже очень давно, но сейчас каждое сказанное им слово шло прямо из души. — Ты совершенно не заслуживаешь, чтобы какие-то ублюдки преследовали тебя. Ты делал во время войны также много, как и все остальные. Если бы не ты и не Снейп, то кто знает, сколько еще наших друзей и близких еще были бы мертвы. Боюсь, я так ни разу нормально не поблагодарил тебя, Драко. — Драко закрыл глаза — слова Гарри проникали прямо в сердце. Гарри, легко прикоснувшись к подбородку Драко, поднял его голову, но не стал ждать, когда тот на него посмотрит, а просто нежно поцеловал в губы.
Это был ободряющий поцелуй — поцелуй, полный обещаний счастливого будущего. Теперь Драко был готов поверить любому Гарриному слову. Блондин ответил на поцелуй, но в этот раз в нем не было никакой страсти. Драко очень захотелось поверить, что, несмотря на все прошлое, еще была возможность на другое будущее вместе с Гарри, и что оно обязательно будет. Он неохотно разорвал поцелуй и увидел на лице Гарри только нежную улыбку без тени жалости.
— Ты так ни разу и не сказал, где находилась лаборатория зелий твоего деда. В подземельях?
Пришло время вновь вернуться к реальности. Повернувшись к развалинам Поместья, он медленно кивнул, усмехнувшись над иронией судьбы. — О, она была просто идеально защищена в подземельях. На ней было больше защитных чар, чем на всем остальном Поместье в целом. Не сомневаюсь, что «БейлФаэ» уничтожил там все за долю секунды.
Гарри сжал ладонь Драко, желая поддержать его. Пепелище было все еще слишком горячим, чтобы попытаться выяснить, что стало с подземельями, но, если они действительно были так мощно защищены магией, как говорил Драко, тогда надежды на их сохранность практически не оставалось. Подумав об этом, Гарри еще раз поразился мощи и разрушительности этого темного заклятья.
— Думаю, нам придется подождать, прежде чем можно будет все выяснить наверняка. Я не хочу рисковать и использовать охлаждающие и очищающие заклинания.
Драко кивнул. — Да, я считаю, это вполне мудрое решение. — И вдруг зевнул, поняв, что вообще не спал сегодня ночью.
— Не думаю, что в ближайшее время здесь можно будет хоть что-то сделать, Драко. — Гарри оглянулся через плечо на руины дома. Потом он душераздирающе зевнул, но, к сожалению, было крайне сомнительно, что ему удастся в ближайшее время поспать.
Еще нужно будет встретиться с Гордоном и Клэр и объяснить им свои действия, но это подождет еще немного. Он не взялся бы объяснить, почему так резко переменил свое решение. Разве что оттого, что это был единственный способ помочь Драко. Им следует винить лишь себя самих. Ему вспомнились слова Гермионы, и он неохотно признал, что у него действительно есть пунктик насчет спасения людей. Но он делает такие резкие повороты в своей жизни только ради помощи второй половинке своей души.
Мысли о Гермионе заставили вспомнить о Роне, но он не станет пока портить себе настроение, углубляясь в размышления о нем. Его серьезно расстраивали возникшие между ними разногласия, но разбираться с их причинами он будет после. Во всей этой истории определенно что-то было не так, но пока он не мог понять, что именно. Не понятно, с чего Рон внезапно сделался нетерпимым, скованным предрассудками придурком, который все больше и больше начинал походить на своего брата Перси, а не на того человека, каким Гарри привык видеть своего лучшего друга.
Драко сделал несколько шагов в направлении дома, и только теперь Гарри заметил, что тот был без своей трости. Припомнив события прошлого вечера, он понял, что трости с ним не было сразу, когда тот пришел к нему на ужин. В спешке покидая замок, Драко, очевидно, забыл про нее, и Гарри заметил, как блондин слегка морщится от боли при ходьбе. Гарри представил себе, насколько Драко зависит от трости, пусть и старается этого не показывать, какую бы боль ни испытывал. Гарри от души пожелал, чтобы оперенья Пегаса никогда и не было в Поместье, иначе это сделает горечь от потери дома совсем уж невыносимой.
~~oo0oo~~
Вернувшись в замок, Драко остановился перед дверью в свою комнату. — Гарри…я… — Тут он внезапно замолчал. Он никогда не просил Гарри о помощи, но тот сам предложил ее без каких-либо условий. Он брал на себя все заботы так уверенно, словно обещал позаботиться обо всем, и за это Драко был ему очень признателен. Гарри остановился и обернулся, лицо его было усталым и очень открытым. — Я…Спасибо тебе. Ты не должен был идти туда со мной и помогать, но я рад, что ты это сделал. — Драко чмокнул его в щеку, устало улыбнулся и отвернулся. Он оставил Гарри стоять в коридоре. Драко мучили сомнения, следовало ли позволить ему заняться своими делами или же стоило попросить Гарри разделить с ним кровать — пока только чтобы поспать. Желание прижаться к Гарри была слишком велико, но он пока оставил эти мысли.
Драко улегся в постель. Тело его было разбито усталостью, но мысли неслись, обгоняя друг друга. Так много всего произошло за очень небольшой отрезок времени, что у него даже не было возможности все толком осознать. Но сейчас он слишком устал, и его чувства были очень неопределенны. Поместья больше не существовало, и он никаким образом не смог бы вернуть его. Печалиться об этом теперь не было смысла.
Да и хотел ли он его в действительности вернуть? Или то было простое проявление его эгоизма? Он ведь ненавидел Поместье всеми фибрами души и провел бы остаток своей жизни, всеми силами избегая возвращения туда. И теперь, когда старого дома больше не было, он не мог вспомнить ничего оттуда, чего ему будет недоставать. Единственной потерей, о которой он действительно сожалел, была погибшая лаборатория деда. Он так стремился туда попасть, что невозможность этого заставляла его серьезно расстроиться, но это была единственная причина для сожалений.
Стараясь отвлечься от таких унылых мыслей, он принялся перебирать в памяти вещи, которые погибли в пожаре. Не имело значения, сожалел он об их утрате или нет. Мысленная инвентаризация казалась бесконечной, и это его устраивало. Как только ему казалось, что он, наконец, достиг конца списка, вспоминалось что-то еще, что теперь было утеряно навсегда. Антиквариат, скульптуры, живопись, мебель и древнее наследие Блэков — все превратилось в пепел и искореженный металл. Утрата ценнейшей библиотеки тоже расстроила его. Но Драко, к сожалению, так и не смог отделаться от тревожащих его мыслей, поэтому, в конце концов, решил принять снотворное зелье.
Его мысли перекинулись на более приятные темы под воздействием успокоительного, содержащегося в снотворном, и он подумал, что сложно будет придумать способ, чтобы отблагодарить Гарри за все, что тот сегодня сделал для него. Драко имел возможность убедиться, что естественно желание бывшего гриффиндорца помогать не имело никакого отношения к желанию приобрести себе еще славы и популярности. То были совершенно бескорыстные поступки со стороны Гарри, и Драко вновь пришел к выводу, что раньше неверно судил о нем.
Мысли об устоявшихся представлениях заставили его вспомнить о Флэше. Зелье вызвало у него желание быть щедрым, и ему захотелось рассказать Флэшу о том, какого замечательного прогресса он достиг в отношениях с Гарри. Он уснул со спокойной улыбкой на губах — мысль о том, что скоро их отношения с Гарри наверняка станут еще лучше, сделала его сон почти счастливым.
~~oo0oo~~
Гарри поспать в это утро не удалось. Его мучила настойчивая потребность не отпускать Драко из виду весь день, и изводили противоречивые желания, возникшие после того, как блондин поблагодарил его и целомудренно поцеловал. Гарри улыбнулся и чуть было не предложил отправиться с ним в его комнату отдохнуть. Но это было уж слишком прямолинейно, а ему не хотелось показаться слишком настойчивым. Может быть, Драко действительно хотел только лишь отдохнуть, в конце концов, он сам сказал, что намерен так поступить. Выяснилось, что утром Ремус разыскивал их обоих, и он позавтракал вместе с оборотнем и директором, рассказывая им о трагических событиях минувшей ночи.
Дамблдора очень взволновало неожиданное применение «БейлФаэ». Он недоверчиво покачал головой.
— Применение темных заклятий такой силы вызывает омерзение, и мне с трудом верится, что какой-то маг мог додумать до такого. Я предполагаю, что тот, кто наложил заклинание, скорее всего не знал об ужасающих разрушениях, которые этот огонь нанес во время войны, или же возникновение такого пожара было чистой случайностью.
— Я надеялся, что больше не найдется идиота, который додумается использовать темные заклятья такой мощи, — добавил Ремус, соглашаясь с директором.
— Мне интересно, какова же была истинная цель этого пожара — что этим хотели добиться? Почему мишенью выбрали именно Драко? — рассуждал вслух Гарри, и директор заметил искреннюю озабоченность Гарри судьбой ученика Мастера Зелий. Он потихоньку улыбнулся, прикрываясь бородой. Ремус подтвердил его предположения, слегка кивнув головой. — Если они напали, мстя ему за предательство во время войны, тогда почему они не тронули Снейпа?
Директор, забеспокоившись, осторожно поставил чашку и спросил, — Кто-нибудь получал известия от Северуса?
Ремус покачал головой, а Гарри пожал плечами. Он внезапно вспомнил, как Люк писал ему о своем беспокойстве за Северуса в одном из последних разговоров в дневниках. Он многозначительно посмотрел на Ремуса и сообщил, — Драко упоминал, что Снейп, возможно, встретил парочку Пожирателей Смерти во время отпуска. Больше всего его расстроило, что Снейп не пожелал сказать, где он находится или чем занимается, раз он умудрился наткнуться на таких людей. Не думаю, что ему известно что-нибудь еще. Вы, конечно, можете расспросить его, если хотите, но, когда мы расстались, он собирался немного отдохнуть. У него была сегодня очень долгая ночь. Я предложил ему вернуться в Поместье попозже и поискать улики в развалинах, когда они немного остынут и больше не останется риска возобновить «БейлФаэ», применив магию. Я уверен, что мы обнаружим тело виновника трагедии там же.
Дамблдор одобрил его выводы. — Мудрая мысль, Гарри. Меня озадачивает только, почему Северус решил именно сейчас взять такой длительный отпуск. — Директор был недоволен тем, что его Мастер Зелий скрывает свое местонахождения. — Даже если эти Нео Пожиратели выбрали их мишенями за шпионство, мне кажется, что преследование Драко должно было оказаться более эффективным. Разрушение Поместья Малфоев не останется незамеченным.
Гарри изо всех сил сдерживал зевоту и с раздражением думал, что ему еще очень многое предстоит сделать, прежде чем он сможет отдохнуть. — Да, и мне нужно связаться через камин с некоторыми людьми. Мне предстоит дать кое-какие объяснения. — Если бы только Гарри мог избежать этого разговора!
Директор с явным одобрением посмотрел на него поверх очков. — Знаешь, я считаю, ты сделал правильный выбор, решив вернуться на свое прежнее место в Министерстве, Гарри. — Гарри был удивлен таким заявлением. Он думал, что Дамблдор может не одобрить такого поспешного решения, принятого под влияние момента. — Уверен, ты сможешь справиться со своими бывшими начальниками. Не волнуйся за свое место в школе. Я очень надеюсь, что такое положение не продержится долго, потому что, если мы позволим этим Нео Пожирателям набраться сил, с ними будет намного сложнее справиться.
~~oo0oo~~
Гарри оказался прав в своих предположениях насчет долгих разговоров. Его камин горел, не переставая, с тех пор, как он вернулся в свои комнаты, до самого вечера. Он даже не думал о еде, только смутно помнилось, как Добби сунул ему под нос несколько сэндвичей. Приободренной поддержкой Дамблдора, он рассказал Клэр обо всем случившемся и предъявил ей условия своего возвращения к работе. Он требовал полной независимости в действиях, подотчетности только Скримджеру и Дамблдору и полномочий реорганизовывать Орден Феникса, если случится такая необходимость.
Сначала Клэр ни в какую не соглашалась, но в кои-то веки Гарри отказывался уступать, требовал совершенно определенно, чего он хочет, а не удовлетворялся скромными уступками. Он ужасно устал от бюрократизма, усложнявшего всем жизнь. Но Гарри решительно собирался найти этих террористов, используя всех и вся, чтобы остановить их прежде, чем они успеют нанести еще больший урон. Если это означало наплевать на Министерство, то так тому и быть!
В конце концов, Клэр дрогнула, напуганная самоуверенностью Гарри, а Гордон сдался еще час спустя, когда Гарри связался с ним. К середине дня он обнаружил, что непреклонное требование исполнения своих условий, подкрепленное демонстрацией своего могущества, было намного более действенным способом заставить чиновников согласиться, нежели бесконтрольная демонстрация темперамента, как он поступал несколькими неделями ранее.
Увы, хотя он теперь мог вести дело так, как ему заблагорассудится, бумажной работы избежать не удалось. Длинные и скучные отчеты занимали у него самое последнее место в списке любимых занятий по убыванию, и он изо всех сил пытался от этого отделаться. Он надеялся, что Драко проснется к вечеру, и они смогут вместе поужинать. Он мог только предполагать, что сейчас творится в душе Драко, но он будет рядом, когда это потребуется.
Гарри намеревался приложить все свои усилия к тому, чтобы поддержать Драко. Больно было думать, сколько всего пришлось потерять второй половинке его души, когда он перешел дорогу Нео Пожирателям. Гарри не знал, в каком Драко сейчас настроении — раздражен, зол или же просто до сих пор не оправился от шока — но можно было наверняка утверждать, что гибель дедовской лаборатории съедает его заживо. Должны же боги видеть, он и без всех прочих напастей довольно настрадался с этим проклятьем, ограничившим его возможность передвижения. Потеря надежды достать последний из необходимых ему ингредиентов должна была причинять нестерпимую боль, и Гарри винил в этом только Рона.
Рон. Гарри теперь не знал, что ему и думать. В нем мгновенно вскипал гнев при одном только воспоминании о нем. Какое право он имел обвинять Драко? Было ли его упорное сопротивление просьбам Драко просто характерным для него упрямством? Может, его поведение в последний раз было спровоцировано тем, что он увидел, заглянув к Гарри в неподходящий момент? Или же здесь присутствует что-то другое? Гарри некогда было разбираться со всем этим прямо сейчас, но надолго этот разговор откладывать не стоило. Он, конечно, мог бы из мелкой мести упомянуть в своем отчете о его участии, но единственным логическим объяснением поведения Рона, пришедшим ему на ум, была обычная злость, подпитанная годами ненависти. Рон вдруг обнаружил, что владеет ситуацией, и не собирался упускать контроль из рук так просто.
Едва закончился последний разговор, в камине возникла голова Гермионы. Выражение ее лица сложно было определить — верный признак того, что она очень расстроена. — Я думала, ты захочешь поговорить со мной, Гарри, — спокойно заявила она. Он знал, что это затишье перед началом нравоучительной лекции.
Нравоучения от Гермионы — последнее, чего ему сейчас хотелось. Он не сделал ничего плохого, помогая Драко, и его друзья будут вынуждены это понять. Если Рон расстроен или чувствует себя неуютно, узнав о его новых отношениях, тогда именно ему придется смириться. Гарри вовсе не был глуп, предполагая, что Рон и Драко за одну ночь станут лучшими друзьями, но он и не желал выбирать между ними двумя. Если ситуация станет таковой, то он уже знал, как поступит, хотя, ему не хотелось бы потерять дружбу Гермионы и Рона навсегда. Если бы сейчас он не был так сильно зол на Рона, он, возможно, рассказал бы Гермионе о своих чувствах, но, к сожалению, был слишком всем этим опустошен. Поэтому, руководствуясь только своим эгоизмом, он заявил Гермионе, что сейчас слишком занят и не сможет с ней поболтать.
Гермиона расстроилась, получив отказ, но кивнула, пусть и не особенно понимая поведение друга, но давая Гарри возможность успокоиться. Все они знали, что бывает, если он выйдет из себя. — Хорошо, Гарри. Но, пожалуйста, не затягивай с разговором. Рон тоже очень расстроен. Я никогда не видела до этого, чтобы он был настолько зол, Гарри. Я уверена, что именно ты можешь со всем этим разобраться. Ты всегда был в состоянии разобраться с ним, и я знаю, что сможешь сделать это снова.
Их резкий разговор завершился слишком быстро, но Гарри не испытывал никаких угрызений совести за свою бесцеремонность. Сейчас его интересовала только одна проблема — как помочь Драко. Но сначала ему нужно было писать отчет, что он от всей души ненавидел, да и само заполнение формы было крайне нудным занятием. Настолько нудным, что он уснул за столом. Видимо, проспал он довольно много времени, потому что, проснувшись, обнаружил, что тени в комнате стали гораздо длиннее. Взглянув на часы, он понял, что проспал пару часов.
Но до свежести после спокойного сна его состоянию было очень далеко. Хоть ему ничего и не снилось, он чувствовал себя очень неуютно. В шраме ощущалась болезненная пульсация, и он нахмурился, догадавшись о причине своего неудобства. В спешке он совсем позабыл об утренних занятиях «Тай Чи», и, проведя бессонную ночь, оказался открыт для того, чтобы легко почувствовать на себе всплески темной силы. Нео Пожиратели сегодня явно были очень заняты.
Гарри тут же подумал о Драко и ужасно забеспокоился. Он выбрался из-за стола и направился его проведать. Конечно, он предпочел бы нормально выспаться, но необходимость убедиться в безопасности Драко казалась ему более насущной. Идея лечь и поспать рядом с Драко сделалась заманчивой как никогда, но он бы удовлетворился и простой возможностью удостовериться, что с Драко все в порядке.
Быстрый душ помог открыться у Гарри второму дыханию. И вот, теперь он стоял у двери Драко, но сомневался, стоит ли стучать. «Дай ему поспать, он сам придет к тебе, если ты ему понадобишься — не стоит навязываться». В конце концов, он послал Добби на разведку и узнал, что Драко мирно спит, но, по мнению домашнего эльфа, тот, скорее всего, принял снотворное зелье, потому что спал слишком спокойно.
Гарри успокоился, когда Добби заверил его, что это, судя по всему, очень слабое снотворное зелье. Зато теперь Гарри не мог придумать, чем же ему заняться. Не хотелось ничьей компании — ни Ремуса, ни Чарли — да и отправляться в Хогсмид было уже поздновато.
Он попробовал, было, сделать несколько упражнений для восстановления утраченного контроля, но понял, что ничего сейчас не добьется. Больше всего ему хотелось быть сейчас рядом с Драко, и невозможность помочь своему любимому раздражала сильнее некуда. Гарри мог заняться исследованиями свойств «БейлФаэ», если бы и так уже не знал все об одном из самых темных заклятий. Что действительно можно было сейчас сделать, так это вернуться в Поместье и прочесать руины, в надежде найти какие-нибудь улики, указывающие на личность поджигателя. Если ему повезет, то он найдет труп мага, который и устроил пожар. Оставалось только надеяться, что труп не сгорел дотла.
Petite Amie тенью проскользнула в открытое окно и принялась выражать свое недовольство отсутствием внимания к своей персоне. Она, громко мяукая, направилась на кухню Гарри, намереваясь добыть себе ужин. Сообразив, что Драко не смог покормить ее, он отдал ей остатки вчерашней курицы, и кошка отдала должное изысканному блюду.
— А может, ты предпочла бы этому толстую сочную крысу? — поинтересовался Гарри у кошки. Она окинула его снисходительным взглядом, давая понять, что слишком избалована, чтобы есть что-то другое, кроме изысканной пищи. Наевшись, Petite Amie устроилась у него на коленях, пока Гарри пытался закончить свой отчет для Клэр. Ее непрерывное мурлыкание мешало ему сосредоточиться на своем занятии, и очень скоро он откинулся на спинку стула, изо всех сил борясь со сном.
Открыв ящик стола, чтобы убрать перья, он увидел там свой дневник. Он сомневался, что Драко успел прочитать его прошлые извинения — вряд ли тот открывал дневник после такого сумасшедшего дня — но он взял книгу в руки и почувствовал добрую магию любви, окружающую ее. Теперь, когда ему было ясно истинное предназначение этого дневника, ему нравилось чувствовать эту притягательную магию.
Перо само оказалось в его руке, и Гарри продолжил свои извинения.
14 июля
Дорогой Люк,
Я не знаю, прочел ли ты мое предыдущее послание, но за то время, что прошло с тех пор, как я его написал, кое-что произошло, и мне нужно привести в порядок свои мысли. Я не прошу тебя о помощи, просто мне кажется, что если я опишу по порядку события, то это поможет мне все расставить по своим местам. Думаю, здесь сказывается маггловское воспитание. Один маг, с которым я работаю, предложил мне воспользоваться думоотводом, но мне как-то не нравятся эти штуки — у меня слишком много плохих воспоминаний, а это не шутка.
Хочу еще раз уверить тебя, что был совершенно искренен в своих прошлых словах, Люк. Мне невероятно жаль, что я в последнее время был таким непроходимым идиотом и совсем не писал тебе.
Сейчас все вокруг меня изменяется с пугающей скоростью — не то, чтобы я жаловался, но сегодня я сделал все, что было в моих силах, пытаясь помочь другу. Я не знаю, прочтешь ли ты когда-нибудь эти мои слова, но мне хочется думать, что я смогу с их помощью как-то реабилитироваться в твоих глазах.
Ты когда-нибудь обнаруживал, что, если ты открываешь в своей жизни какую-нибудь дверь, то тут же закрывается другая? Именно так я сейчас себя и чувствую. Я могу потерять своего давнего и очень дорогого друга, и меня это заставляет ужасно страдать, даже если он и вел себя как полная задница в последнее время. Понимаешь, недавно я обнаружил, что мой старый друг не был со мной до конца откровенен. По прошествии многих лет крепкой дружбы я узнаю, что он чувствует себя неуютно рядом со мной из-за того, что я — гей, и это открытие обескураживает меня, потому что раньше он говорил мне сотню раз, что ему безразлично, какой я ориентации. Почему он так поступал? Я начинаю подозревать, что он либо что-то скрывает, либо же кто-то оказывает на него давление.
У тебя возникали когда-нибудь подобные проблемы?
И почему я сижу здесь и с нетерпением жду твоего ответа? Я очень нуждаюсь в твоей поддержке, Люк. Посоветуй, что можно предпринять, чтобы заставить его увидеть истину. И, кроме того, я не хочу потерять те отношения с моим коллегой, которые у нас начали успешно развиваться.
Гарри откинулся на спинку стула и задумался о том, что только что написал. Он сам был удивлен, как ловко магия дневника вытянула из него все мысли о конфликте с Роном. Он понятия не имел, как Драко поступит, когда все раскроется, но чувство вины из-за обмана разъедало его не хуже серной кислоты. Он помнил предупреждения Эммалин и Ремуса, что нельзя говорить Драко правду прежде, чем он сам будет готов ее принять, но у него не было никаких сомнений, что неприятной сцены, когда все выяснится, не избежать. Безвыходность этой ситуации мучила его, и он теперь совершенно точно знал, как Драко чувствовал себя, не имея возможности извиниться.
Его ждал приятный сюрприз: на странице появилось пятнышко зеленых чернил, а следом начали проступать слова Драко.
~~oo0oo~~
Драко проснулся от мягкого урчания Petite Amie, решившей, что его грудь вполне может сойти за подушку. Это было очень уютно, и Драко чуть было не перевернулся на бок и не заснул снова, но желудок решил напомнить ему, что неплохо бы перекусить. Вспомнив, что он уже очень давно не ел, он разбудил и все прочие, куда менее безобидные воспоминания.
Снотворное зелье всегда слегка затуманивало мысли, но то было приятное ощущение. Он широко зевнул, поднимаясь, и Petite Amie выразила свое неудовольствие от потери удобной подушки, вонзив когти в грудь Драко, стараясь не свалиться на пол. Драко отцепил ее от себя и уложил на собственную подушку, но кошка не сочла ее достаточно хорошей. Она пристально смотрела на него одним глазом. В тот же момент, как Драко поднялся, его колено запротестовало, и события прошлого вечера вновь ярко вспыхнули в его мозгу. Он лениво взмахнул палочкой в направлении кухни, и кофе самостоятельно начал вариться. Он торопливо проглотил первое же обезболивающее, которое попалось ему в шкафчике с зельями, и мгновенно почувствовал облегчение.
Драко прикладывал невероятные усилия, стараясь не думать, пока приготавливал кофе. Потом он заметил поднос, накрытый согревающими чарами. Суп оказался совсем неплох, хлеб довольно свеж, и он сосредоточился на мирских заботах. Он отказывался думать о чем-либо еще, заставляя себя жевать и проглатывать.
Petite Amie, теперь уже окончательно проснувшаяся, решила, что ей тоже не помешает поужинать, поэтому Драко снял чары поддержания свежести с сочного куска мяса, который он специально отложил для нее. Кошка осталась очень довольна таким ужином. Она не сочла нужным сообщать Драко, что, вообще-то, уже успела поесть с Гарри. Не было смысла отказываться от второй кормежки. Их идиллию прервало унылое уханье Мелчетта, и только тут Драко заметил, что сова сидит на столе с его почтой. Драко прихватил с собой на письменный стол чашку с кофе, очень надеясь, что письма не принесут больше никаких дурных новостей. Там оказалось всего одно письмо, и Драко нахмурился, взяв его в руки. Это было его собственное письмо к Северусу, вернувшееся нераспечатанным. — Ты не смог найти его, Мелчетт? — спросил он сову. Тот, видимо, понял вопрос и ухнул, отвечая. Он не любил, когда ему не удавалось доставить письма. Это сильно обеспокоило Драко. Особенно, в свете всего, произошедшего прошлой ночью.
Он протянул Мелчетту несколько крекеров и попросил еще раз попытаться доставить письмо. Тот был только счастлив совершить вторую попытку. Драко не на шутку разволновался, хоть Северус и предупреждал, что с ним, возможно, будет трудно связаться. Он решил начать разбираться со всем этим потом, если письмо снова вернется нераспечатанным.
Провожая взглядом Мелчетта, он боковым зрением заметил знакомое мелькание страниц и обернулся, обнаружив дневник открытым. Флэш снова был тут. Его недавняя злость была забыта, и Драко с жадностью принялся читать. Ему стало ужасно стыдно, что он был так груб накануне, и у Флэша, похоже, было достойное объяснение. Приходилось признать, что он слишком быстро осудил Флэша.
Перо оказалось у него в руке быстрее, чем он сам это понял, и слова стали ложиться на пергамент. Ему столько всего нужно было рассказать Флэшу!
Это я должен извиняться, Флэш. Я увидел дневник открытым совсем недавно, и вот только что прочитал твое предыдущее послание. Прости за то, что был так резок с тобой, но, как тебе прекрасно известно, я просто мастер видеть во всем самый худшие сценарии. Пару недель мне казалось, что ты забыл обо мне из-за моего прошлого, но теперь я вижу, что просто принял все слишком близко к сердцу, и за это прошу у тебя прощения. И я очень рад снова поговорить с тобой. Последняя пара дней выдалась просто адски тяжелой, и теперь мне просто хочется забыть обо всем.
Я счастлив, что ты не исчез навсегда, Люк. Обещаю, что буду в следующий раз более откровенным и расскажу тебе, что именно со мной творится, когда я не могу тебе написать. Я совсем не осуждаю тебя за прошлое; даже наоборот — тебя необходимо хвалить за проделанную работу.
Гарри уже собирался согласиться с заявлением Драко о двух последних адских днях, но понял, что тогда совершенно логично возникнут лишние вопросы, а ему не хотелось открывать слишком много. Он не мог позволить себе сейчас признаться Драко в том, кто он есть на самом деле. Слова Ремуса снова и снова звучали в его голове. Драко и без того сегодня хватало забот — ни к чему портить ему этот день окончательно.
Жаль слышать, что последние деньки у тебя оказались трудными. Надеюсь, сейчас твои дела пошли на поправку? Не стану жаловаться, что у меня все тоже было плохо, но в последнее время я понял некоторые важные вещи, и я не жалею ни о том, что говорил, ни о том, что делал в последние дни. У тебя были когда-нибудь друзья-гомофобы? Что бы ты им сказал, если бы такие обнаружились?
Я не ошибаюсь, твой друг — чистокровный маг?
Как ты догадался?
Думаю, большинство моих друзей были вполне либеральны в своих взглядах на этот вопрос. Но мне хорошо известно, что чистокровные маги очень не рады таким членам семьи — скорее всего, именно поэтому я долгое время сам считал себя бисексуалом. Такая формулировка не выглядит «настолько плохой». Семья хотя бы может быть уверена, что ты все же способен жениться и нарожать кучу чистокровных детей. Многие чистокровные маги испытывают отвращение к гомосексуальности. Я не стану убеждать тебя, что все они чистые гетеросексуалы — мое существование достаточное доказательство тому, что это не так, но большинство предубеждений происходят от многовекового стремления сохранить чистоту крови. Не хочу показаться снобом, говоря такие вещи, но это чистая правда. Не стану утверждать, что я исключение — люди не могут изменить своей природы, поэтому многие чистокровные маги скрывают свою истинную ориентацию или скоропалительно женятся, чтобы успокоить свои семьи.
Я никогда раньше не задумывался об этом с такой точки зрения. Понимаю, что для многих древних чистокровных семей продолжение рода очень важно, поэтому не стоит сильно удивляться их реакции. У моего друга есть два брата гея, и его старший брат категорически против однополых отношений. Лучше бы ему обратить свое внимание на то, что его младшая сестра успела переспать почти со всеми магами в Европе.
Думаю, меня бы это тоже больше волновало. Чистокровные могут быть крайне упрямы, когда дело касается их мировоззрений, Флэш. Я сам пришел в ужас, поняв, что вовсе не хочу стать Пожирателем Смерти, как мой отец. С самого моего рождения предполагалось, что я последую по стопам отца. Целых шестнадцать лет мне вбивали в голову его взгляды на жизнь, но все это оказалось совершенно неприемлемо для меня, совсем не соответствовало всему, во что я верил.
Ну, что бы ты ни делал, знай: если ты следуешь велению своей совести, то поступаешь верно. Я только недавно понял, что, идя туда, куда указывает тебе твое сердце, можно оказаться в самых любопытных местах, и теперь, оглядываясь назад, я рад этому путешествию. Я, правда, наделал много ошибок по дороге, но некоторые мои недавние поступки начали приносить свои плоды.
А ты прогрессируешь. Поздравляю.
Я немного опасаюсь сейчас обсуждать мистера «Грязные Джинсы».
Почему?
Знаешь, я сейчас немного растерян. Все идет хорошо. Даже слишком хорошо. Мой жизненный опыт подсказывает, что, когда со мной происходит что-то хорошее, то потом непременно случится что-нибудь ужасное, и потом мне будет очень больно. Мы, вообще-то, пока ни о чем не говорили — и не зашли особенно далеко — наш «разговор» прервали, когда мы сидели на диване, и все только начало разогреваться.
И ты был бы доволен, если бы это «разогрелось»? Ты захотел бы, чтобы это стало «обжигающим»?
Сейчас я, к сожалению, слишком издерган, чтобы хотеть еще каких-нибудь острых ощущений. На мой дом прошлой ночью напали Нео Пожиратели, и я все еще пытаюсь смириться с этой мыслью.
Гарри остановился, опасаясь выдать себя, но ему нужно было как-то изобразить соответствующие эмоции. Этот дневник определенно сделался настоящим проклятием, и Гарри уже просто мечтал рассказать Драко обо всем, чтобы перестать, наконец, раздумывать над каждым написанным словом.
Мерлин! Ты в порядке? Кто-нибудь пострадал? Что им было нужно?
Собственно, я не знаю, что они хотели, но у меня нет никаких сомнений, что хотели отомстить лично мне за мое предательство во время войны. Я думал, что они уже забыли обо мне, но, как оказалось, у них долгая память, и теперь они ищут способ сделать мне больно. Я не спал всю ночь, поэтому пришлось принять снотворное с утра, когда я вернулся. Я только что проснулся. Затрудняюсь сказать, что чувствую в данный момент. Я не слишком расстроен из-за потери дома, что, может быть, ужасно бессердечно с моей стороны, просто я пока не могу перестать думать о нем. Лишь в одном я убедился совершенно точно.
И в чем же?
Я уверен, что мужчина, в которого я влюбился, совершенно бескорыстен. Я привык считать, что он играет на публику, а сам ничего не стоит, но он сумел взять под контроль ситуацию и разрешить ее, а я не знаю теперь, как мне его отблагодарить. Я просто не представляю, что бы я делал, не будь он там со мной.
Друзья обычно помогают друг другу в кризисных ситуациях, Люк. Уверен, он делал лишь то, что считал верным.
Думаю, я просто не привык, чтобы кто-то мне помогал, Флэш. Несмотря на все мои огромные потери, мыслями я постоянно возвращаюсь к тому, что сделал он, помогая мне. Никто раньше не пытался столько сделать для меня. Я не знаю, как мне следует реагировать на его помощь.
Если он действительно стремился помочь тебе, то его удовлетворит только осознание того, что он сделал все, что мог. Уверен, он не ожидает от тебя никакой ответной услуги.
Для меня это так непривычно — знать, что кто-то очень переживает за меня. Может быть, я все еще не отошел от шока, но я стараюсь избегать мыслей о своих потерях. Ты говорил как-то, что прошлое должно оставаться в прошлом. Мне начинает казаться, что сгоревший дом — это признак того, что то мое прошлое подошло к концу. А может быть, действие успокоительного зелья еще не закончилось, не знаю. Эти зелья иногда заставляют тебя думать совсем иначе. Я знаю, конечно, что не должен был этого делать, но все-таки выпил обезболивающие вместе со снотворным, и у меня теперь все еще немного кружится голова. Так что тебе придется извинить меня за то, что я не хочу в данный момент обсуждать ничего серьезного.
А как же твой наставник? Кажется, он очень многим помог тебе — это ли не доказательство дружбы?
Вообще-то, мой наставник сейчас в отпуске, но он заставил меня немного занервничать. Я отправил ему письмо, но моя сова недавно вернула его нераспечатанным. Я отправил ее к нему еще раз — и я начну серьезно волноваться, когда она снова вернется ни с чем. Он хотел побыть один (очень прикольную историю, почему он «сбежал», я расскажу тебе позже).
Ты уверен, что тебе следовало принимать это обезболивающее? Ты же помнишь, что произошло несколько месяцев назад. Его точно безопасно принимать вместе со снотворным?
Не волнуйся, оба зелья были слабенькими. Мне очень нужно было поспать подольше, и для этого следовало перестать думать. Но, знаешь, мне только что пришла мысль, что я вовсе не так сильно расстроен, как должен был бы быть. Я плохой человек?
Тебе не помешало бы заняться медитацией. Она творит настоящие чудеса, очищая мозги перед сном. И никакой ты не плохой. После того, что ты рассказал мне о своем отце, разрушение дома твоего детства может принести тебе даже облегчение. Я знаю об этом: я сам потерял несколько драгоценных для меня вещей, которые совершенно невозможно заменить, но зато это дало мне возможность начать собирать вещи, которые нравятся мне самому.
Да, медитация мне не помешала бы. Ты прав. Твои предложения, как обычно, верны. Весь мой жизненный опыт, если переосмыслить его, учит меня чему-то новому о себе самом, и многое из того, что я узнал из обычных разговоров с тобой — невероятно мудро. Уверен, что год назад я был совсем не тем человеком, которым являюсь сейчас. Итак, когда мы встретимся?
Гарри даже подскочил, прочитав вопрос Драко. Он, конечно, предупреждал, что зелья здорово повлияли на его мысли, но кто это сейчас предлагал — Драко или зелья в нем? Он действительно все еще хочет встретиться?
В твоей прошлой записи ты говорил, что не хочешь отменять нашу встречу, Флэш. Мне кажется, это будет отличная возможность поблагодарить тебя за все. Мне хочется знать, кто мои друзья, и поскольку ты один из них, то мы непременно должны встретиться. Я еще раз хочу извиниться за свою грубость в предыдущем посте, и хочу как-то компенсировать твои чувства. У меня тут возникла одна сумасшедшая идея, и ты скажи, если будешь согласен ее осуществить.
Выкладывай.
Тебе должно быть известно, что 1 августа будет Праздник урожая, а это время, когда мы должны обдумывать нашу жизнь, свой выбор и приобретенный опыт.
Меня всегда учили, что это очень важно — оценивать свои действия, все то, что я испытал, приобрел и потерял за этот год. Ты помог мне принять несколько трудных решений, и это сделало меня тем человеком, которым я всегда стремился стать. Теперь я это вижу.
Так о чем ты говоришь, Люк? Знаешь, я могу все то же самое сказать и о тебе. Я не был бы тем, кто я есть, без твоей помощи. Я никогда не отмечал Праздник урожая таким образом, но, как ты знаешь, мне все это довольно ново, и я раньше праздновал только великие Шабаши.
Конечно, мы пытались с тобой встретиться раньше, но, думаю, этот день очень нам подходит — встретиться на Шабаш, пусть даже и на небольшой. Это дает нам еще пару недель на подготовку.
Гарри уже устал от полуправды. Поверять Драко свои мысли станет намного проще, как только он во всем признается. Но будет ли Драко готов услышать правду к тому времени? Это главный вопрос. Мысль о том, чтобы открыть свою личность на Шабаш показалась Гарри довольно привлекательной, и он решил, что время для встречи выбрано верно.
Знаешь, это отличная мысль.
Замечательно! Я очень хочу лично поблагодарить тебя, Флэш, за твою дружбу. Если бы не ты, я бы, возможно, никогда не понял, насколько замечательный этот мужчина, и я уже потихоньку прихожу к мысли, что не хочу отпускать его. Но какая-то часть меня считает, что он слишком хорош для меня, и я его просто не заслуживаю.
Вот теперь это точно последствия от смешанных зелий, Люк. Конечно же, ты заслуживаешь всего счастья, которое сможешь получить. Не смей позволять этим Нео Пожирателям унизить тебя — почему ты сомневаешься в своем праве на счастье?
Ты прав, как обычно. Слушай, я собирался справить Шабаш среди танцующих камней в Льюисе на Западных островах. Понимаю, добираться довольно далеко, но это самое прекрасное место в волшебном мире. Моя мама частенько возила меня туда на день летнего солнцестояния и иногда на сбор урожая, когда я еще был ребенком.
Я подумал, что мы сходим на какой-нибудь местный праздник, но если этот Льюис настолько важен для тебя, то я почту за честь встретиться с тобой там, Люк.
Отлично. Но как я узнаю тебя? У тебя не возникнет проблем с узнаванием меня — я буду самым красивым.
Гарри громко расхохотался. «Не думаю, что у тебя возникнут проблемы с узнаванием меня, Драко. И да, ты действительно самый красивый».
Как насчет того, чтобы я прихватил с собой свой дневник…но, опять же, как ты узнаешь его?
Гарри внезапно понял, что, если он и знал, как выглядит дневник Драко, то блондин понятия не имел, как выглядит дневник Гарри.
Мой украшен красивым рисунком, а уголки сделаны из кожи.
Мой почти такой же, как у тебя, только рисунки в углах, а остальное сделано из черной кожи. Похоже, они дополняют друг друга, да?
Да! Значит, ты возьмешь свой тоже?
Естественно. Знаешь, прошлой ночью я действительно был очень зол на тебя, а теперь, после очередного витка моей жизни я понял, что не должен держать все в себе. Лучше всего поскорее выговориться. К сожалению, сейчас вокруг меня происходит очень много всего, и мне бы хотелось, чтобы ты мне помог разобраться с ними, но ты просто не сможешь. Я так не хочу возвращаться в реальность!
Возможно, тебе просто необходимо хорошенько выспаться. Я знаю, это немного, но хороший сон и пара сеансов медитации могут помочь расставить все по своим местам.
Не могу оспаривать такую философию. Надеюсь, когда я проснусь завтра, мой рыцарь в сияющих доспехах (или грязных джинсах) все еще будет желать помогать мне. Я не смогу пережить следующий день без него. Он…все, чего я когда-либо хотел.
Ты говоришь, что не привык, чтобы друзья помогали тебе, но я уверен, что, если он действительно такой замечательный, как ты уверяешь, то он сделает все, что сможет, чтобы помочь тебе. Почему бы тебе не пойти и не поговорить с ним утром? Поблагодаришь его заодно.
Да, наверное, я именно так и поступлю. Но будет ли у нас возможность поболтать еще до Дня Урожая?
Конечно, я не пропущу наш разговор ни за что в мире. Должна будет произойти какая-нибудь катастрофа, чтобы я еще раз пропустил наш разговор. Клянусь. Я давно мечтал о нашей встрече.
Я тоже. Пожалуйста, будь осторожен на этой неделе, Флэш
Буду. Ты тоже. Увидимся позже! (Теперь уже буквально!)
Еще раз спасибо. Предвкушение нашей будущей встречи здорово подняло мне настроение. Спасибо, и обещаю тебе, что завтра утром первым делом пойду и поговорю с моим парнем.
А он не расстроится, что ты собираешься встретиться со мной? Не захочет ли он сам отметить этот день с тобой?
Я не знаю. Наши отношения не дошли до этого…пока. Но у него полно друзей. Уверен, он не осудит меня за то, что у меня есть собственные — мы же с тобой не собираемся переспать — ой, прости. Теперь я чувствую себя просто ужасно.
Пожалуйста, не нужно. Я не собираюсь снова извиняться за то, что сказал о своей любви к тебе. У меня всегда в сердце будет достаточно места для тебя. Помни об этом.
Буду.
Будь осторожен, Люк.
Увидимся на следующей неделе,
Флэш.
Разговор здорово поднял настроение Драко. Было приятно, что он ошибся во Флэше и в том, почему тот перестал писать в дневнике. Драко и сам знал, что слишком расстраивается, когда что-то идет не так, как он ожидает, но он учился правильно все воспринимать. Он радовался, что встретится, наконец, с Флэшем. Это казалось ему правильным. Слова Флэша о том, что прошлое нужно оставить в прошлом, не покидали его головы, и это помогало ему победить стресс от своей потери. Конечно, ему было очень нелегко, но он не собирался доставлять Нео Пожирателям удовольствие видеть, насколько ему больно. Он не позволит им причинить ему еще какой-либо вред — да и что у него еще осталось, в конце концов?
Тогда Драко вспомнил о Гарри, но он все еще был слишком усталым, чтобы ясно думать. Он поразмыслит об этом утром. А сейчас он будет спать, а будущим займется потом. В конце концов, завтра наступит новый день.
Глава 17. Когда мир катится ко всем чертям… (часть 2).
16 июля, среда
Была уже среда, когда Гарри и Драко вернулись к развалинам Поместья. Невероятный жар «БейлФаэ» заставил руины дымиться дольше, чем было бы при обычном, немагическом пожаре. Это лишь еще раз подтвердило, что замок был просто переполнен разнообразной магией. Если с помощью «БейлФаэ» удалось привести родовой дом Малфоев в такое состояние, то можно было себе представить, что бы натворил Волдеморт, атаковав этим заклинанием Хогвардс. Не хотелось даже думать о такой возможности: последствия применения этого заклятья на территории, буквально пронизанной магией всех родов, были бы колоссальны.
Драко последовал совету Флэша и во вторник, прямо с утра, отправился поблагодарить Гарри. Он боялся, что будет трудно сказать «спасибо». Но ему стало легче это сделать, когда он понял, что Гарри, судя по всему, всерьез настроился избавиться от этих Нео Пожирателей раз и навсегда.
— Ты и сегодня не получал никаких известий от Снейпа, Драко? — спросил Гарри.
Драко не стал говорить, как сильно тревожится за своего учителя, потому что в то утро Мелчетт уже во второй раз вернулся с его собственным письмом к Северусу, не найдя адресата. Он надеялся, что сова, может быть, забыла, как творить следящие чары — Мелчетт, в конце концов, был уже немолод. — Моя сова возвращается с нераспечатанными письмами.
— Значит, Снейп не хочет ни с кем общаться. — В голосе Гарри тоже слышалась тревога.
— Похоже на то. — Драко не нравилось, что у них в таком неприятном вопросе сходятся мысли. — Он обычно никому не сообщает, куда направляется.
— Знаю. Я надеялся, что он мог сказать Дамблдору, но даже директор не знает его местонахождения.
— Он скрылся ото всех по весьма серьезным причинам. Я очень надеялся, что, пока он наблюдал за Ноттом и Флинтом, они не заметили слежки. — Драко не хотелось сидеть, сложа руки, но он понятия не имел, как связаться со Снейпом. Пока был только один выход — продолжать отправлять письма.
— Он встретил Нотта и Флинта? — удивился Гарри, но вспомнил их разговор в дневнике. Это, видимо, и были те два Нео Пожирателя, о которых писал Люк.
— Разве я не сказал тебе об этом? Прости. — Драко расстроился из-за своей забывчивости, но Гарри в ответ кивнул с таким видом, что Драко разволновался еще больше. Гарри замолчал, стараясь не думать о Северусе и настроиться, как следует, на исследование остатков замка. Уцелело там совсем немного. Драко удивился, узнав, что Гарри не позволил другим следователям проводить работы на развалинах без него. Зато никто больше не мог пройти на территорию, пока авроры не закончат свое расследование, а это давало ему отсрочку встречи с Уизли с его идиотскими обвинениями.
К сожалению, разрушенный дом не стал выглядеть лучше и при свете дня. Остатки дыма и жар исчезли, легкий ветерок подхватывал золу и разносил ее вокруг пепелища. Теперь уже можно было без опаски колдовать вокруг руин, и Гарри первым делом наложил заклятье, не позволявшее пеплу разлетаться. Для следствия было важно, чтобы все оставалось на своих местах. Драко посомневался, переступая через то, что когда-то было порогом. Его мантия была защищена от пепла, но запах гари еще долго будет стоять у него в носу.
Гарри разыскал констебля Таулера и попросил сопроводить их к месту происшествия и запротоколировать результаты расследования должным образом. Драко удивился известию, что Гарри теперь отчитывается только лично перед Руфусом Скримджером, бывшим Министром, а не перед своими бывшими аврорскими боссами, и это давало надежду, что хотя бы кто-то серьезно настроен на поимку Нео Пожирателей. Он услышал, как Гарри пробурчал себе под нос, что один хороший констебль стоил бы двух неповоротливых авроров, если бы они сюда вздумали явиться.
Драко предпочел бы оказаться как можно дальше от руин, но он был просто обязан лично проверить, уцелело ли хоть что-то в подземельях. Как только он получит точный ответ, то сможет продолжать жить дальше.
Вместе они просеяли тонны золы, периодически натыкаясь на покореженные куски металла. Драко нахмурился, встав посредине того места, что когда-то было столовой. Гарри заметил его озадаченный взгляд. — Что-то не так?
— Над этой комнатой располагалась библиотека. Разве здесь не должно быть больше золы? На большинстве книг стояли охранные заклинания мощнее, чем в публичных библиотеках. Я думал, что мусора окажется намного больше, чем мы здесь нашли.
Гарри тоже нахмурился, но они пока ничего не обнаружили, чтобы можно было попытаться восстановить картину произошедшего воскресной ночью. Гейджи, единственная оставшаяся в живых эльфийка, была допрошена. Драко не забыл о ней и отыскал в уцелевшей конюшне, где она пряталась. Стоя перед ними, она от отчаяния выкручивала себе руки. Бедное существо не знало, как дальше жить. Драко пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить Гейджи работать в Хогвардсе.
— Но, хозяин, Гейджи не хочет работать с Добби, он плохой эльф! — возражала Гейджи. Пусть с тех пор, как Добби обманом обрел свободу, прошло уже много лет, многие эльфы не забыли этой истории и считали ее позором для своего народа. Драко понимающе кивнул. Гейджи была сестрой Добби, и Драко было известно, что домовые эльфы сочли его поступок позорящим не только семью Малфоев, но и его собственных родственников.
— Но теперь я живу в Хогвардсе, Гейджи, и мне там нужен личный домашний эльф. А здесь для тебя больше не осталось работы. — Гейджи, готовая, судя по всему, протестовать и дальше, замолчала, ее уши поникли. Но вдруг глаза ее снова загорелись, видимо, ей пришла в голову какая-то новая идея.
— Гейджи будет счастлива служить Вам во французской резиденции Малфоев, пока Вы заново не отстроите Поместье. — Ее необычайно воодушевила такая мысль. — Я смогу помогать хозяину Драко, работая там! — Драко был удивлен ее уверенностью, что Поместье будет восстановлено. Он об этом даже и не помышлял.
— Но ты мне там не нужна. Кроме того, большую часть года дом сдает внаем. Полагаю, мне придется просто дать тебе одежду, если ты не захочешь поехать со мной в Хогвардс, — наигранно вздохнул он.
— Оо, нет! Тогда Гейджи поедет в Хогвардс! Гейджи не хочет одежду! Гейджи не плохой эльф, как ее брат Добби, сэр. — После такого заявления Гейджи, видимо, смирилась с тем, что ей придется работать в школе, и самоотверженно кивнула.
Гарри подошел поближе и обратился к ней, — Не появлялся ли здесь кто-нибудь после пожара, Гейджи? Ты сама здесь ничего не трогала? — Гейджи молча уставилась на Гарри круглыми глазами. Она украдкой поглядывала на его шрам, и, казалось, снова расстроилась.
— Все хорошо, Гейджи. Гарри помогает нам все выяснить. Он просто хочет понять, что здесь случилось на самом деле. Я обещаю тебе, что он больше не станет давать одежду малфоевским эльфам. — Драко было прекрасно известно, что это именно благодаря обману Гарри его отец освободил эльфа. До своего недавнего возвращения в Хогвардс он привык обходиться без прислуги, но Добби оказался невероятно забавным созданием, и Драко быстро привязался к ушлому эльфу. Их дружбу укрепило еще и то, что домовик теперь умел неплохо варить кофе. Драко помнил всех этих эльфов с детства. Ему было больно от мысли, что все они погибли, пытаясь спасти свой дом. Гейджи была хорошей эльфийкой, пусть и склонной к излишнему драматизму, как и ее брат.
— Нет, сэр, — отвечая на вопрос Гарри, Гейджи поглядывала на руины. — Гейджи знала, что этот огонь питался магией, поэтому старалась близко не подходить.
Гарри продолжил расспрашивать. — Значит, тебе не известно, пострадали ли подземелья? — задал он самый важный вопрос. Драко страстно желал узнать, что стало с лабораторией.
Гейджи покачала головой. — Нет, Гарри Поттер, сэр, я не знаю.
— Ну, тогда остается лишь один способ выяснить это. — Гарри тепло улыбнулся Драко, в его глазах светилась надежда. Драко был очень благодарен ему за заботу. Гарри, судя по всему, думал о том же, что и он сам; это очень способствовало улучшению настроения.
~~oo0oo~~
У Гарри имелась одна серьезная причина, чтобы стремиться поскорее вернуться в Поместье Малфоев. Ну, строго говоря, даже две. Он очень хотел помочь Драко выяснить, уцелела ли лаборатория его деда. Но, обнаружив лабораторию уцелевшей, они могли все же вновь разочароваться, если вдруг выяснится, что искомого оперенья Пегаса там никогда и не было. Как знать, может, было бы лучше, чтобы все выгорело, и Драко просто не о чем будет расстраиваться? Но благими мыслями нельзя вылечить колено Драко.
В течение бесконечных двух дней, пока остывали обгоревшие развалины, Гарри не мог думать ни о чем, безумно беспокоясь о Драко. Да к тому же, у него появилась еще одна проблема: выполняя свои упражнения по самоконтролю, он закрывался от разрушительного влияния Нео Пожирателей, но, в то же время, было бы неплохо оставаться в курсе их предприятий. И, вместо того, чтобы стараться полностью отгородиться от них, усердно тренируясь, Гарри решил слегка ослабить свой самоконтроль. Было бы глупо полностью открыться, поэтому он пытался добиться такого уровня взаимосвязи, чтобы шрам лишь слегка покалывало, когда Нео Пожиратели что-то предпринимали.
Оказавшись сегодня вновь у развалин Поместья, он никак не ожидал обнаружить такого количества темной магии, обволакивавшей все вокруг. Казалось, само это место излучало темную энергию, но, скорее всего, то был просто след «БейлФаэ». Н-да, чем быстрее они уберутся отсюда, тем счастливей будет Гарри. Одного взгляда на лицо Драко было достаточно, чтобы убедиться, что тот мечтает о том же. Присмотревшись к Драко, Гарри забеспокоился еще сильнее: Драко не выглядел настолько расстроенным, как следовало бы ожидать. Если бы Гарри захотел описать его состояние, он бы предположил, что тот просто погружен в свои мысли.
После пожара они один раз поужинали вместе в замке, но оба были совершенно трезвы и посчитали, что вновь разжигать свою страсть сейчас немного неуместно, при сложившихся-то обстоятельствах. На тот момент у каждого из них было довольно собственных проблем. Гарри беспокоился, что будет с Драко, когда он узнает всю правду о Флэше. Это было несправедливо — держать Драко в неведении — но Эммалин и Ремус настаивали на сохранении тайны. И теперь он больше не позволит себе пойти на поводу у собственной страсти к Драко — пока тот не узнает всей правды. Конечно, была еще большая вероятность, что Драко вовсе не обрадуется, узнав, кто такой Флэш на самом деле. Но пока Гарри решил разбираться с проблемами по мере их возникновения.
А второй причиной, почему Гарри так стремился вернуться в Поместье, было желание найти улики, могущие привести его к тому — или тем — кто был виновен в пожаре. Известие о том, что Драко не смог отыскать Снейпа, заставляло беспокоиться и о Мастере Зелий, хотя блондин изо всех сил старался не показывать своей тревоги. Гарри был уверен, что никогда не сможет относиться к бывшему учителю с симпатией — долгие годы оскорблений сделали свое дело, но теперь он, оценив его поступки, видел, что у старого ублюдка было какое-то своеобразное благородство. В конце концов, именно он помог Драко в трудную минуту. Гарри даже не подумал бы, что Снейп поможет Драко, взяв его к себе в ученики. Каждый день он избавлялся от неверных суждений о людях. Каким бы отвратительным ни был характер Снейпа, Гарри был совершенно убежден, что тот не заслуживает травли со стороны Нео Пожирателей.
— Где был вход в подземелья? — спросил Гарри.
Драко поколебался, но убегать от действительности и дальше было бы трусостью. Он указал тростью направление, и сам направился к дальнему краю развалин. Он ступал очень осторожно — не хватало только ему сейчас споткнуться обо что-нибудь! Легким взмахом палочки Драко заставил огромный камень отодвинуться от того, что когда-то было стеной сгоревшего дома. Каменная арка все еще стояла — почерневшая, но невредимая. Драко указал на оплавленный кусок железа и пояснил, — Здесь была дубовая дверь четырех дюймов толщиной. — Но теперь на ее месте не было ничего, кроме горстки пепла.
Ступеньки тоже уцелели, и, расчистив вход от упавших камней, они увидели винтовую лестницу, ведущую вниз. Драко, кажется, даже слегка воспрянул духом, поняв, что лестница цела. Они стали осторожно спускаться, пытаясь не прикасаться к закопченным стенам, но это им не слишком хорошо удавалось. На щеке Драко появилось пятно сажи, и Гарри захотелось его стереть. Но, как выяснилось, он тоже был весь перемазан копотью, и, скорее всего, сделал бы только хуже.
По спине Гарри пробежали мурашки, его рука, державшая светящуюся палочку, задрожала.
— Ты что-то заметил? — поинтересовался Драко, заметив, как Гарри нахмурился и весь подобрался.
— Нужно постоянно сохранять бдительность! — Драко усмехнулся и кивнул.
— Да, это самый памятный урок из всех, — Драко остановился и стал пристально рассматривать участок основательно закопченной стены. Его пальцы пробежали по нему, пачкаясь в саже. — Ты правильно делаешь, что думаешь об этом здесь. У меня не было времени нейтрализовать все папочкины сюрпризы, оставленные тут, внизу. Я просто проверяю… — не договорив, Драко выставил щит Протего и остановил Гарри, не позволив пройти дальше. В ту же секунду ядовитый дротик вылетел из отверстия в противоположной стене.
Гарри успел соорудить свой собственный щит, и дротик упал на пол, не причинив никому вреда. Драко брезгливо оттолкнул его ногой. — Видишь, что-то наподобие этого я и имел в виду.
— Но он мог бы причинить вред тебе, — Гарри пришел в замешательство от такой бессмысленной жестокости.
— Остается лишь предположить, что магические барьеры, распознававшие во мне кровь Малфоев, разрушены, — Драко невесело усмехнулся, — …или же Люциус специально оставил несколько трюков в доме на случай, если Поттер заявится сюда.
Гарри тряхнул головой. — Я лишь пошутил, говоря о ядовитых дротиках прошлой ночью. — Гарри радовался, что им посчастливилось избежать этой ловушки. Драко тоже вздохнул с видимым облегчением. Гарри заметил, как лицо Драко исказилось от боли, едва они продолжили спуск — защитные чары все еще были на месте.
Внезапно Драко ахнул и остановился на следующем повороте. В стене зиял огромный пролом, повсюду валялись куски каменной кладки, перед проходом лежала обуглившаяся дверь.
Гарри собирался, было, спросить, но ответ совершенно ясно можно было прочесть по выражению лица Драко. — Что было за этой дверью?
— Лаборатория, — ответил тот абсолютно лишенным выражения тоном.
Гарри молча кивнул. Он придвинулся к Драко и обнял его за плечи. Блондин сначала напрягся, почувствовав прикосновение, но потом устало поник и обмяк, прижавшись к Гарри. Тот ничего не сказал, просто прижал Драко покрепче к себе. Так они и стояли, вглядываясь в угольную черноту за дверным проемом
~~oo0oo~~
Лаборатории больше не существовало. Драко очень надеялся, что, возможно, она уцелела, что подземелья не пострадали от пожара, но теперь никакой надежды не осталось. Все стены в подземельях, кроме той, в которой была дверь, не были разрушены, но подверглись воздействию такого немыслимого жара, что верхние слои камня оплавились. Большая часть поверхности стен блестела, словно огромное черное зеркало.
Драко почувствовал, как Гарри успокаивающе приобнимает его за плечи. Он и сам не замечал, насколько напряжен был, пока ему не предложили поддержку, и с благодарностью расслабился. Только что разрушилась его последняя надежда, и, если только перья Пегаса не были абсолютно огнестойкими, надежда найти их становилась совсем призрачной. Лучше уж думать, что здесь их вообще никогда и не было.
— Я думаю, это была просто великолепная лаборатория, — заметил Гарри, но Драко промолчал. Он отстранился от Гарри и подошел к задней стенке. Огромный камин был практически цел. Драко наклонился и прикоснулся к котлу, стоявшему в нем.
Гарри не нравилась зловещая тишина, стоявшая вокруг, и, на его взгляд, не стоило здесь еще задерживаться, но он уважал чувства Драко. Он помнил, как однажды сам совершил паломничество к руинам родного дома в Годриковой Лощине, и всю ту боль, что испытал там, поэтому сейчас он просто тихо ждал. Драко молча бродил по залу, осторожно обходя остовы котлов и разгребая золу, пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло уцелеть в пожаре.
Гарри осторожно осматривал все вокруг, заинтригованный зеркальной поверхностью стен. «БейлФаэ» не оставил таких следов на стенах Поместья наверху. Гарри нахмурился, пытаясь вспомнить, какими проклятьями в последний раз пользовались Пожиратели Смерти. Взглянув еще раз на дверь лаборатории, он обратил внимание, что разлетевшиеся от разрушенного входа камни очень странно лежат. Он ощупал стены от алькова до ближайшего края камина. Именно здесь зеркальная поверхность стены сильнее всего кристаллизовалась. Его нога со стуком зацепилась за нечто, скрытое под золой, он сделал свечение палочки поярче и наклонился, чтобы лучше рассмотреть.
— Драко, думаю, «БейлФаэ» начался именно в этой комнате.
— С чего ты это взял? — с любопытством спросил Драко, подходя к тому месту, где сидел на корточках Гарри.
— Видишь, каменная кладка вокруг входа разрушена так, словно в этой комнате произошел сильный взрыв. И стены: верхний слой камня оплавился — жар только что возникшего «БейлФаэ» невероятен. Кроме того, я обнаружил здесь труп, и даю голову на отсечение, что именно этот человек был виновником произошедшего.
Глыба, о которую споткнулся Гарри, была отнюдь не упавшим камнем, а тем, что осталось от человека. Теперь и Драко смог это разглядеть. Кто бы это ни был, он не сумел укрыться от взрыва и погиб почти моментально. Ничего, что могло бы помочь сразу опознать погибшего, не осталось на теле. Драко забеспокоился. — Есть какой-нибудь способ узнать, кто это? Ведьма или маг?
Гарри покачал головой. — Уверен, эксперты из Министерства со временем ответят нам на этот вопрос. Здесь осталось всего одна кость, а я никогда не пользовался специфическими заклинаниями такого уровня для идентификации. Но основная проблема не в том, кто это, не так ли?
Драко согласно кивнул. — Как, черт подери, он смог сюда проникнуть? Я изменил почти все охранные щиты на Поместье пару лет назад — прежде, чем уехал в Париж. Чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что использовал тогда самые сильные из известных мне заклятий. Я уже тогда подозревал, что кто-нибудь из моих бывших коллег может пожелать сделать что-нибудь подобное, и не хотел этого допустить. Я не понимаю… — Он явно был совершенно обескуражен и оскорблен тем, что в его защите обнаружились прорехи. Внезапно ему пришла идея. — Но…Но этого же просто не может быть…
Теперь настала очередь Гарри хмуриться. — Чего не может быть?
Драко почти истерически расхохотался. — Я очень тщательно выбирал метод построения защиты. Чтобы войти сюда, человек должен был принадлежать к семье Малфоев. На мой взгляд, это был идеальный способ, ведь я остался последним из нашей семьи… Думаю, я ошибся.
Гарри выглядел шокированным. — Ты же не думаешь, что Люциус…
Драко покачал головой и усмехнулся. — Если только кто-нибудь не оживил его. Нет, это точно не может быть Люциус. — Похоже, сказав это, он сам почувствовал облегчение. — Но я не думаю, что это погрешность в моей защите. Просто обнаруживаются все новые сюрпризы, что Люциус оставил после себя.
— Какие именно? — Гарри не мог понять, на что намекает Драко. Он заметил, что тот очень редко, если вообще когда-нибудь, называл Люциуса отцом. В его устах это всегда был «Люциус».
— Я помню, ты называл меня ублюдком тысячу раз, Гарри, но, думаю, мы, наконец, нашли настоящего.
Гарри был просто потрясен, когда до него дошло, что останки в этой комнате должны принадлежать сводному брату или сестре Драко. Драко качал головой, глядя на его расширившиеся глаза. — О, не стоит удивляться, Гарри. Люциус редко спал в своей постели с тех пор, как я родился. Я уже давно сделал это открытие. — Лицо его кривила презрительная гримаса. — Я просто злюсь на себя, что не додумался до этого раньше. Он, очевидно, смог вырастить себе верного сына — Пожирателя Смерти, которого всегда хотел.
Гарри никак не мог прийти в себя от шока. — Интересно, кто бы это мог быть, — произнес он. — Думаю, что он был чистокровным.
— Уж в этом можешь быть уверен, Гарри. Люциус, может быть, и не страдал моногамией, но никогда бы не опустился до адюльтера с нечистокровной ведьмой. — Кажется, Драко тоже заинтересовался личностью погибшего. И это было закономерно, в конце концов. — Ты уверен, что сейчас мы никак не можем определить, кто это был?
Гарри вздохнул и покачал головой. — Нет, сейчас ничего не получится. Нам следует забрать его останки и попросить Таулера отправить их прямо в Лондон, в Министерство. Меня самого мучает любопытство. Но после такого пожара в костях могло остаться слишком мало магии для идентификации, и тогда придется воспользоваться маггловскими методами. Я, вот, все не могу понять, зачем было так глубоко забираться в дом, проникать именно сюда? Это меня очень озадачивает. Если они просто хотели поджечь дом, то почему не сделать это в холле?
— Понятия не имею… Если в нем текла кровь Малфоев, то он мог аппарировать в любое место в замке. Почему я сразу не предусмотрел ничего подобного? — снова принялся костерить себя Драко.
— Вряд ли ты мог такое предвидеть. На твоем Поместье было больше защитных чар, чем на большинстве домов, Драко. Да тебе бы и в голову тогда не могло прийти, что дружки твоего папаши могут захотеть сюда заявиться! — Гарри просто ненавидел, когда Драко принимался винить себя в том, в чем его вины вовсе не было.
— Думаю, я впервые умудрился недооценить собственного отца. Туше, Люциус, — тихо прошептал он, но Гарри услышал разочарование в его голосе.
— Драко, — Гарри посмотрел прямо в глаза блондину, желая поскорее вывести его из депрессии. — Ты не мог предугадать всего, что он замышлял, и он сейчас у тебя не выиграл. Вовсе не твой отец выжил и стоит здесь сейчас. И ты не такой, как он — ничуть. Просто помни об этом. Может быть, когда-то я и думал по-другому, Драко, но я был еще ребенком, и не особенно умел разбираться в людях. Подумай сам, сейчас ты, возможно, и потерял Поместье, и, боюсь, найти что-либо в этой лаборатории не удастся, но зато у тебя не осталось больше сомнений.
Драко взглянул на Гарри и убедился, что все это было сказано совершенно искренне. Теплая улыбка оказалась заразительной, и Драко тоже улыбнулся и кивнул. Он не мог придумать, как выразить всю свою благодарность Гарри за то, что тот для него делал, но вдруг понял, что уже тянется к нему. Глаза Гарри сверкнули, когда их губы встретились в теплом, нежном поцелуе.
Гарри с радостью ответил, и Драко поднял руку, желая погладить его лицо. Гарри в ответ обнял Драко за шею и углубил поцелуй. Но сейчас для продолжения было не время и не место, и оба мужчины прекрасно это понимали, пусть поцелуй и пришелся очень кстати. Драко с неохотой отстранился, тихо прошептав: «Спасибо». Гарри улыбнулся, а потом громко расхохотался, указывая на лицо Драко. Драко понял причину его веселья, увидев на лице Гарри четкие отпечатки своих пальцев. Он представил, что, должно быть, выглядит чертовски перепачканным, и присоединился к веселому смеху Гарри.
— Вот это замечательно, Драко, — сказал Гарри. — Я очень рад снова видеть твою улыбку. Я понимаю, ты считаешь, что у тебя мало причин для радости. Могу только догадываться, как ты расстроился, придя сюда и увидев, что ничего не уцелело. Я несколько лет назад был в Годриковой Лощине. Там теперь лишь трава, не осталось ни единого камня. И тебя не должно волновать это место — это просто очень старая история, — закончил он.
Драко видел, что Гарри действительно понимает его чувства. — После всего, что с тобой случилось, я хочу добраться до этих подонков как можно скорее, — он указал на пол. — К счастью для нас, кажется, сейчас их стало на одного меньше.
Драко тяжко вздохнул. — Меня очень беспокоит, что они всегда оказываются на один шаг впереди. Сначала они почти полностью обчистили меня, потом использовали эти деньги, чтобы их возвращение все заметили, а наглые гоблины начинают следствие против меня же.
— Ну, мы оба знаем, что ты не сделал ничего предосудительного, Драко. Они не в состоянии тебе ничего инкриминировать. Не знаю, сколько еще раз мне придется это повторять, но ты не заслужил всего того, что на тебя свалилось. Но сейчас есть дело поважнее — нужно поскорее найти Снейпа.
Им пришлось прекратить разговор, потому что сверху послышался шум, предупреждая о приближении констебля Таулера. — Мы здесь, — позвал Гарри. Он глянул на часы и понял, что уже довольно поздно. Они проторчали в подземельях целый день. — Вечереет. Не думаю, что сегодня мы сможем еще хоть что-нибудь здесь сделать, Драко.
Констебль Таулер заявил, что не видел ничего подобного, когда ему показали очаг возгорания и предъявили труп поджигателя. Он пообещал немедленно лично доставить его в лабораторию Министерства на идентификацию. Гарри и Драко вновь остались одни. Драко больше не хотел здесь задерживаться. Остатки этой комнаты совсем не походили на ту лабораторию, которую он помнил. Не было никакой надежды, что хоть что-то могло уцелеть в «БейлФаэ» — на этой комнате было слишком много магической защиты. Драко глубоко вдохнул, а потом медленно выдохнул, пытаясь смириться с неизбежным. Его последняя надежда исчезла — если где-то в мире и остались перья Пегаса, тогда они, должно быть, находятся в самом отдаленном и недоступном месте. Не стоило обольщаться тщетными надеждами, что он когда-нибудь сможет их найти, и нужно, наконец, смириться с тем, что зелье для его излечения никогда не будет приготовлено. Надежды больше не было.
Но, даже осознав крушение своей надежды на исцеление, он, наблюдая, как Гарри в последний раз осматривает комнату, понял, что не все еще надежды на будущее потеряны. Очень незаметно роль Гарри в его жизни росла изо дня в день, и теперь он понял, что именно здесь есть место для новых надежд на будущее, взамен утраченных. Даже если он и высказал некоторые сомнения, разговаривая с Флэшем, то сейчас совершенно убежден, что Гарри именно тот мужчина, которого он искал. Гарри знал его почти так же хорошо, как и он сам, и, судя по всему, его совершенно не беспокоило увечье Драко. Что-то происходило между ними, но ни один из них пока не мог сказать, что именно. Им еще предстояло спокойно поговорить и разобраться со своими чувствами — и очень скоро. Драко не стал бы даже утверждать, что Гарри сейчас свободен. Он искусно скрывал ото всех свою личную жизнь, и это беспокоило Драко. У Гарри была какая-то тайна. Но он непременно ее узнает.
Гарри присел на корточки и вытащил что-то из-под камня. — Посмотри-ка, кажется, это совсем не пострадало, — он снова присел и поднял еще что-то, чуть не выронив палочку. — Похоже на старую ступку …и, гляди-ка, здесь еще и пестик.
Драко разглядывал находку. Похоже, старинные каменные ступка с пестиком совсем не пострадали. Словно разрушительный жар «БейлФаэ» не смог им повредить из-за того, что на них никогда не накладывались заклинания. Всем зельеварам известно, что магия обычно вредит измельчаемым ингредиентам, поэтому в ступке все перетиралось вручную. Если на объекте не было никакой магии, то он мог и не сгореть. Может быть, их спасло еще и то, что они были сделаны из особого камня?
— Что-то не так? — спросил Гарри.
— Я не уверен…что-то… — Гарри все еще держал в руках ступку с пестиком, а Драко поднял палочку повыше, чтобы хорошенько их рассмотреть. Драко нахмурился, обратив внимание, что пестик и ступка не оплавлены до зеркальной гладкости, как стены лаборатории. Взявшись рукой за пестик, он почувствовал странное тепло. Что-то определенно было не в порядке, и он попытался бросить пестик на пол. Но его рука, против воли хозяина, еще сильнее ухватила его. Гарри тоже не мог избавиться от ступки, которая вдруг засветилась зловещим красным светом вместе с пестиком. Чужая магия волной окатила его, и он крепче сжал палочку в руке, догадавшись, что происходит. Было уже слишком поздно пытаться остановить активизацию портключа, и Драко почувствовал давно позабытое ощущение рывка.
Несколько мгновений он падал в никуда, но чувствовал, что его запястье крепко сжимает чужая рука. Сейчас он был невероятно рад, что Гарри присоединился к нему, куда бы они ни направлялись.
~~oo0oo~~
Гарри очень хотелось поскорее покинуть Поместье. Они нашли очаг возгорания «БейлФаэ» и его виновника, одновременно узнав много интересного о Люциусе Малфое. Чем больше Гарри думал об этом, тем достовернее выглядели его предположения. Люциус не был дураком, и решение иметь еще одного ребенка на стороне было вполне закономерным для чистокровного мага его поколения. Гарри достаточно прочел о чистокровных магах и их семьях, чтобы иметь представление, сколько детей рождалось вне брака. Поскольку они были чистокровными, большинство семей держало это в секрете, но настоящие отцы могли признать их наследниками при необходимости.
Ему показалось, что Драко тоже не хочется здесь оставаться дольше — руины нагоняли тоску. Когда он уже был готов предложить вернуться в школу, ему попалось на глаза нечто, заваленное обломками стены. Наклонившись, он разглядел знакомые очертания алхимической ступки. — Посмотри-ка, кажется, это совсем не пострадало. — Он быстро огляделся и, заметив пестик, лежащий неподалеку, поднял и его тоже.
Несколько мгновений Драко рассматривал их, нахмурившись. — Что-то не так? — спросил Гарри.
— Я не уверен…что-то… — Драко поднес палочку поближе, чтобы получше рассмотреть, и, протянув ему пестик, Гарри почувствовал, как зашевелились волоски на его шее. Он успел заметить, как на лице Драко мгновенно отразилась паника, как тот пытается отбросить пестик. Гарри тут же обнаружил, что не может бросить ступку, а сама каменная чаша начала светиться. Гарри застонал, почувствовав, как волна темной магии пробегает по его телу, вызывая дурное предчувствие. Ухватив Драко за запястье свободной рукой, он ощутил рывок портключа и вдруг провалился в никуда.
Несколько мгновений он не чувствовал ничего, кроме стука крови в собственной голове и учащенного пульса в руке Драко. Ничто сейчас не смогло бы заставит его отпустить эту руку. Затем все также неожиданно прекратилось.
Резкая вонь ворвалась в его нос, ветер снес очки с лица. Он сильно ударился о землю, приземлившись, послышался тошнотворный хруст, и его голова взорвалась от резкой боли, все мысли тут же вылетели у него из головы. Он даже не успел почувствовать, как на него сверху свалился некто, чью руку он сжимал мертвой хваткой.
~~oo0oo~~
Драко на удивление мягко приземлился. Он открыл глаза, но вокруг было все так же темно. Он попытался хоть как-то сориентироваться, и отвратительный запах птичьего помета вкупе с доносящимся издалека эхом прибоя навели на некоторые соображения, где он мог очутиться. Промозглый холод и звук льющейся воды говорили о том, что он, видимо, где-то под землей — возможно, в пещере. Вспомнив недавнее ощущение в желудке, он решил, что попал сюда при помощи портключа.
Кто-то превратил пестик в портключ. «Какого черта здесь творится? Где я?» Драко обнаружил, что его рука все еще стискивает теперь уже совершенно безобидный пестик, и поскорее отшвырнул его в сторону. «Как этот портключ попал в подземелья на пожарище? Кто, черт подери, его сделал? Это тот мертвец принес его с собой? Гарри держал его, и ничего не случилось. Может, он был настроен на определенное время, или…» Его мысли путались, он никак не мог оправиться после внезапного путешествия, да и темное, мрачное окружение не способствовало спокойствию. Его голова опиралась на что-то мягкое, лежащее под ним, и он услышал стон. Только теперь он понял, что и Гарри был тоже здесь, и именно его тело смягчило падение.
— Гарри, — Драко поскорее скатился с Гарри и попытался привести его в чувство. Очков на его лице не оказалось, но он наткнулся на струйку крови, укладывая голову Гарри к себе на колени. — Черт, ну же, Гарри, очнись! Сейчас не время спать! — Все чувства Драко были сейчас обострены, его сердце оглушительно громко колотилось в груди. Не раздумывая долго, он вытащил палочку и в отчаянии принялся накладывать все известные ему заживляющие заклинания на рану на голове Гарри. Последовал еще один стон, и в тусклом свете палочки Драко увидел, как задрожали ресницы Гарри. Он облегченно выдохнул.
— Гарри…Гарри, ты как?
Гарри попытался сесть, но бессильно упал обратно на руки Драко. Он явно был очень слаб после внезапного путешествия портключом и очень жесткого падения. — Чт…что произошло? — Рука Гарри принялась шарить в поисках очков.
— Люмос Максима, — Драко зажег свет, чтобы попытаться определить, где именно они очутились. Вспыхнувший яркий свет заставил его зажмуриться, а когда он открыл глаза, то увидел, что его предположения подтвердились. Они действительно были в пещере.
— Акцио очки, — прошептал Драко и подхватил подлетевшие осколки. Усаживаясь поудобнее, он поморщился от боли в колене. Но, кажется, больше никаких повреждений у него не было. Он произнес: «Репаро», и передал Гарри вновь целые очки. Зрачки глаз Гарри были сильно расширены — верный признак сотрясения мозга.
— Кто-то превратил ступку с пестиком в портключ, — принялся объяснять Драко, а сам в это время думал, что Гарри, может быть, не успеет замерзнуть, — сам он уже очень ощутимо дрожал от холода. — Кажется, портключ предназначался лишь для меня. Либо так, либо же он был настроен на определенное время, потому что ты держал его до меня, и ничего не случилось. Именно я и активировал его, когда прикоснулся.
Гарри застонал и снова попытался сесть. Драко принудил его лечь обратно. — Нет-нет, я в порядке или скоро буду. Ты уже знаешь, куда нас занесло? — Драко видел, как Гарри борется с последствиями сотрясения мозга, но для этого нужно было много времени. И оба они еще не пришли в себя после внезапного путешествия портключом.
— Я понятия не имею, где мы — это что-то вроде пещеры с неповторимым ароматом.
— О, а я, было, подумал, что это носки Рона, — пробормотал Гарри.
Драко фыркнул. — Я не удивлен, что носки Уизли могут так вонять, но в данном случае, думаю, здесь живут какие-то птицы. — Драко теперь отчетливо рассмотрел большое скопление птичьих гнезд у стены. — Должно быть, мы где-то на побережье — я чувствую запах океана. А эти гнезда, скорее всего, принадлежат орланам.
Видимо, Гарри почувствовал себя немного лучше, потому что начал оглядываться по сторонам. Он очень осторожно сел при помощи Драко и облокотился на его плечо. Пол пещеры под ними был сырым и неровным. Гарри убедился, что сможет сидеть самостоятельно, и Драко воспользовался этим и очень осторожно поднялся на ноги. Где-то во время их неожиданного путешествия он потерял свою трость. Прихрамывая, он прошелся вокруг, заглядывая за валуны. Тусклый свет указывал на выход из пещеры.
— Вернусь через минуту, — пообещал Драко Гарри.
— Будь осторожен, — обеспокоено крикнул ему вслед Гарри. Драко осторожно направился на свет и, наконец, добрался до выхода. Подойдя к нему, он был вынужден остановиться: дорожка резко обрывалась. Оглядевшись вокруг, он увидел, что оказался на краю пропасти, солнце как раз садилось за горизонт, в море. Судя по местности, они находились где-то далеко на севере. Земли с западной стороны не было видно — Драко предположил, что они оказались где-то на Западных островах.
Он мог поспорить, что после такого путешествия портключом, он не сможет аппарировать обратно. Чтобы убраться отсюда потребуется, как минимум, метла.
— Драко! — окликнул его Гарри. Драко рванул назад, взволнованный сильным волнением, прозвучавшем в голосе. Он бежал назад, пытаясь не споткнуться и держа палочку наготове, но, увидев причину спешки, чуть не выронил ее. То, что Драко вначале принял за камень, оказалось лежащим человеком. Он был едва жив, и Гарри пытался помочь ему. — Быстрее, это Снейп, — поторопил его шаги Гарри. Драко совсем не понравилось то, что он увидел.
— Северус? Северус, ты слышишь меня? — Он отчаянно вцепился в Северуса, пытаясь нащупать пульс. В ответ он услышал слабый стон, а потом почувствовал под пальцами едва ощутимые, неровные биения. — Северус, не поступай, черт возьми, со мной так! — Драко, с трудом удерживая в руке палочку, оглядел Снейпа — того всего трясло с ног до головы. Это было нехорошо, совсем нехорошо, налицо были все признаки множества примененных круциатусов.
— Эннервейт, — сказал Гарри, осторожно направляя палочку на Снейпа. Драко глянул на него, но не стал возражать. Северус был в куда худшем состоянии, чем Гарри. Попытавшись переложить мужчину так, чтобы ему было удобнее, Драко обнаружил, что его руки скованы металлическими наручниками. Тело зельевара все еще продолжало подергиваться, подтверждая догадку о множестве перенесенных круциатусов. Драко заметил, как Снейп скривился от боли, пока он обыскивал его мантию, пытаясь отыскать его палочку или набор зелий. Послышался еще один слабый стон, и потрескавшиеся губы Северус попытались что-то произнести.
— Гарри, у него обезвоживание. Здесь найдется какая-нибудь вода? — Драко лихорадочно осматривал профессора, пытаясь оценить его ранения. В основном на теле были синяки, сосуды сильно вздулись после непростительного проклятья, а обнаружить внутренние повреждения у него не было возможности.
— Он совсем плох, Гарри. Думаю, мы оказались здесь как раз вовремя. Еще один круциатус — и все было бы кончено. — Драко не хотелось даже думать об этом, и он продолжил залечивать синяки.
— С ним все обойдется, Драко. — Гарри накрыл ладонью руку Драко, желая успокоить. — Я пойду, соберу немного воды.
— Ты уверен, что в состоянии сделать это? — Драко тут же вспомнил о состоянии самого Гарри.
— Я чувствую себя намного лучше, чем он, — он кивнул на Северуса. — Во время войны мне приходилось переносить сотрясения и потяжелее. Просто не давай мне много болтать, и со мной все будет в порядке. — Он улыбнулся и отправился в глубь пещеры в поисках воды.
Ресницы Северуса задрожали, он открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на Драко. Тот горячо поблагодарил про себя всех богов за то, что зельевар хоть на немного пришел в себя. Северус снова попытался заговорить, но у него совсем не было голоса. — Шшш, это я, Драко. Полегче. Гарри сейчас принесет немного воды. Мы скоро доставим тебя обратно в Хогвардс, и ты снова сможешь начать командовать мадам Помфри.
Он сначала подумал, что Северус закашлялся от боли, но потом догадался, что тот пытается рассмеяться. Он кашлял кровью, и это был очень нехороший признак. Драко сейчас отдал бы все за лечебные зелья.
— Болван, — пробормотал Северус. — Поттер здесь?
— Да, он болван, Северус, но кто-то приготовил для меня приятнейший сюрприз, и так уж получилось, что Гарри держался за него в момент активации.
— Ты и Поттер…? Давно задавался вопросом, когда это случится, — разговор отнимал слишком много сил, и Драко не понимал, почему Северус тратит их. Он мимоходом удивился, как заметил его симпатию к Гарри. Он же сам это только недавно понял. Драко решительно сменил тему разговора, желая хоть немного успокоить Северуса. Ему не удалось снять сковывающие заклятия с запястий, но он оказал всю медицинскую помощь, какую смог.
— Что с тобой случилось? Ты выглядел лучше, когда уезжал. Вот уж не думал, что ты предпримешь такие экстремальные меры, лишь бы избежать ухаживаний Чарли. Право же, он не может быть настолько плох! Выглядит очень недурно…
— Наглая обезь…янка… — Северус скривился и снова захлебнулся кашлем. Определенно, ему было очень плохо. Наконец, Драко усадил его и очистил лицо от крови.
— Ты знаешь, сколько времени ты здесь пробыл? Кто это с тобой сделал? Это наши старые знакомые? Зачем они притащили нас сюда? — Вопросы у Драко вырывались один за другим.
— Не…знаю, как долго. Несколько дней. Нотт…Флинт…Митчелл…Они собирались…Поместье Малфоев… — Северус старался скорее все объяснить. Где же Гарри с водой? Драко очень надеялся, что сотрясение мозга действительно было несильным.
— Поместья больше нет, Северус. Они сожгли его дотла «БейлФаэ». — Северус приподнял брови от удивления. — На его месте осталось всего несколько камней, — зло выплюнул Драко.
— Митчелл…он был…тебе кое-что нужно узнать о нем. Их план…
Неожиданное упоминание имени Демьена Митчелла вызвало у Драко беспокойство. Все сразу стало проясняться, и он закивал головой. — Дай, догадаюсь — он один из бастардов Люциуса? — Драко раньше никак не мог понять, что же такого было в Демьене Митчелле. Теперь же все стало ясно, как белый день. Пусть он и был брюнетом, но овал лица и нос у него были точь-в-точь, как у Люциуса, и он надменно кривил губы совершенно, как его отец. Северус, видимо, удивился, что Драко сам обо всем догадался. — Теперь он мертв. — Должно быть, именно останки Демьена и были в сгоревшей лаборатории. — Я только надеюсь, что Люциус не заготовил для меня еще что-нибудь, столь же убийственное. — Он не мог даже представить, что его папочка может выкинуть еще, лежа в могиле, но, определенно, у его фантазии не было границ. Следовало ожидать еще чего-нибудь.
— Прости, Драко. Но…оперенье Пегаса, — Северус отчаянно пытался извиниться, но Драко остановил его.
— Все нормально, Северус, сомневаюсь, что эти перья когда-нибудь были в лаборатории деда. А теперь она полностью уничтожена — так же, как и все Поместье. Каким образом, черт побери, Митчелл смог набрать столько силы, чтобы зажечь «БейлФаэ», я никогда не узнаю…
— Нет… — Северус попытался указать рукой на складки своей грязной мантии. — оперенье…левый карман…Посмотри.
Драко не требовалось повторять приглашение, если он верно понял то, что пытался сказать Северус. Он неловко залез в верхний карман чужой мантии. Наконец, его рука наткнулась на маленькую стеклянную пробирку, и, не веря своим глазам, он поднес ее к свету. Блестящие черные перышки были самыми красивыми на свете из всего, что доводилось видеть Драко. Он понятия не имел, где Северус нашел их. — Но как?
— Была одна ниточка… потратил последние несколько недель, чтобы найти их. Решил, что смогу обдурить Нео Пожирателей, и найду для тебя и их. — Северус снова закашлялся, и Драко положил его голову обратно к себе на колени.
— Ты спятил, Северус? Ты отправился за Нео Пожирателями один, только для того, чтобы выследить их? — Северус не уехал в отпуск! Он взял на себя миссию выследить Нео Пожирателей в безрассудном стремлении помочь ему. Безусловно, не следовало этого делать. Но, подумав об этом, он только стиснул пробирку еще крепче. Ему нужно во что бы то ни стало вывести Северуса отсюда. Это будет единственной достойной платой за все, что тот для него сделал.
Северус фыркнул, выплевывая еще один сгусток крови. — Если бы я сказал тебе, ты бы кинулся за перьями, ни о чем не думая, как чертов гриффиндорец.
— Ага, уж кто бы говорил, Северус. — Но, подумав, Драко был вынужден с ним согласиться. Северус, рискуя собственной жизнью, отправился туда сам, и он совершенно правильно предполагал возможные поступки Драко. Если бы Драко узнал о том, что где-то есть эти перья, то он непременно кинулся бы, сломя голову, на его поиски, ничего не планируя заранее. А Северус явно долго размышлял над этим путешествием и просчитывал, как следует поступать, но, так уж случилось, что они сейчас оба оказались здесь, и жизнь Северуса в опасности.
— Ты выяснил, кто за всем этим стоит? — спросил Драко, но Северус вдруг побледнел, его дыхание сделалось прерывистым. — Ну же, Северус, не поступай так со мной именно сейчас! — Драко направил на него палочку и наложил самый мощный «Энервейт», какой смог. «Где же Гарри?» Северус на мгновение пришел в себя, но действие заклинания прервалось, когда палочка Драко вылетела из его руки.
— Экпеллиармус, — разоружающее заклятье разорвало тишину, а потом послышался смех, которого Драко не слышал уже очень давно. Он был так занят Северусом, что не обращал внимания ни на что вокруг. Он не слышал приблизившихся сзади шагов, пока у него не отобрали палочку. Он даже не успел увидеть нападавшего, потому что через мгновение был связан и отброшен к стене пещеры. С Северусом обошлись так же грубо, хотя тот и так был не в состоянии двинуться. Обнаружив себя в таком положении, Драко стал молиться, чтобы у Гарри хватило ума не вмешаться сейчас и не попасться в ту же ловушку, что и они. Сейчас определенно было не самое подходящее время для гриффиндорского безрассудства.
Теперь, когда он стал безвреден, нападавший направился прямиком к Драко, злобно насмехаясь над его беспомощностью. — Привет, Драко.
— Я думал, ты давно мертва! — ответил Драко.
— Ты что, даже не скажешь: «Рад встрече, Панси, дорогая»? — Панси Паркинсон притворно надулась. — Как видишь, слухи о моей смерти были немного преувеличены. Ты скучал по мне? — Она провела длинным наманикюренным ногтем по его щеке. — Прости, что пришлось таким способом притащить тебя в эту дыру, но ты отказывался принять наши более вежливые приглашения, поэтому мы были просто вынуждены так поступить.
Драко фыркнул. — Ты, Флинт и Нотт — Нео Пожиратели? Даже и не предполагал, что вы втроем могли устроить дуэль в помещении, где полно магов, уж не говоря о том, чтобы придумать план, подобный этому. — Драко пытался переварить все эти неожиданные новости: сейчас перед ним стояла Панси и заявляла, что она Нео Пожиратель! Его разум отказывался такому верить. Панси не смогла бы сама так надежно спрятаться, даже если бы очень постаралась. Ей всегда недоставало хитрости. Несомненно, главарь шайки Нео Пожирателей послал ее потому, что Драко знаком с ней. К удивлению примешивалось раздражение оттого, что они все-таки смогли до него добраться.
Панси звонко рассмеялась. — Ты, ведь, действительно ничего не понимаешь, правда?
— Коварство и хитрость никогда не входили в число твоих достоинств, Панси. — Драко вернул ей насмешливую улыбку. — Можешь теперь рассказывать, кто это все организовал — я не собираюсь менять свое мировоззрение. Я много лет назад разобрался, на чьей я стороне, и с тех пор верен своим друзьям и своим решениям.
— Какие громкие слова, Драко! Но, мне кажется, лучше тебе будет высказать ему все это самому, лично. — Мальчики! — позвала Панси, и ее голос громким эхом отразился от стен пещеры. Драко фыркнул, когда дюжина вооруженных магов аппарировала в пещеру. Лица призраков прошлого предстали перед ним, и, рассмотрев их, он всерьез заволновался. Долохов, МакНейр, Тротон и Хадуик были ему хорошо знакомы, не говоря уж о Флинте и Нотте. Все они скрылись после поражения Волдеморта, но у него всегда было предчувствие, что когда-нибудь они вновь встретятся.
Он был просто потрясен, увидев, что они подчиняются приказам Панси. Тем временем, последний маг из этой милой копании выступил вперед из тени. Серебряные пуговицы переливались на его мантии, пока он снимал перчатки. Он смотрел прямо в глаза Драко.
— Ну, здравствуй, сын.
Драко просто оцепенел от увиденного: Люциус Малфой, живой и здоровый, стоял перед ним. — О, нет. Этого просто не может быть! — наконец воскликнул Драко. — Я не…Я видел твой труп собственными глазами. Я сам убедился в том, что ты действительно мертв! — Драко страстно мечтал освободиться от пут, связывающих его, но это было бы совершенно бессмысленно, так он сейчас стоял под прицелом палочек дюжины магов. Он почувствовал, как в груди у него становится тесно от страха при виде Люциуса Малфоя, который стоял перед ним, кривя в усмешке губы.
— Люциус, дорогой, Драко говорит, что не желает к нам присоединяться, — Панси повторила заявление Драко, глядя на него в упор. Судя по ее виду, она буквально наслаждалась смятением Драко, вызванным неожиданным появлением его отца. — Мне кажется, Люциус, нам следует его… убедить. — Она подошла вплотную к Драко и вдавила кончик палочки в его горло. В лице Драко ни один мускул не дрогнул от ее угрозы, и Панси удивленно приподняла бровь. Тогда она провела палочкой по его телу вниз и, остановившись на его паху, надавила сильнее. — Знаешь, тебе это может даже понравиться,… если ты изменишь свое мнение. — Она старалась говорить соблазнительным тоном, но у Драко это вызвало лишь отвращение. Не имея возможности защитить себя другим способом, он плюнул ей прямо в глаза.
Она отступила, в ярости от его отпора. — Это так-то ты встречаешь старых друзей? — воскликнула она. — А я-то хотела тебе помочь, знаешь ли. Люциус позволил дать тебе один шанс, а ты не оценил моей доброты. Какая жалость. Я надеялась на другое. Круцио!
Она взмахнула палочкой, и Драко сжал зубы, готовясь принять проклятие. «О, Гарри, надеюсь, что ты этого не видишь!»
~~oo0oo~~
Гарри все еще нетвердо стоял на ногах после падения, но, пробираясь в глубь пещеры, он внимательно прислушивался. Наконец он нашел воду, стекавшую тонкой струйкой по стене. Сначала он попробовал ее, и на вкус она оказалась вполне сносной. Трансфигурировав камень в небольшую чашку, он долго ждал, пока та наполнится. Снейп, конечно, не был для него самым близким другом в мире, но его любил Драко, и кто-то решил с ним расправиться. Гарри не сомневался, что все они угодили в какую-то ловушку, устроенную Нео Пожирателями. Каким бы еще образом активный портключ оказался посреди сгоревших развалин?
Когда его мысли перестал застилать навязчивый туман, он понял, что должен как можно скорее вернуться к Снейпу с водой, а чашка наполнялась просто раздражающе медленно. Вдруг, пульсирующая боль прожгла его голову от затылка до шрама, и он услышал вдалеке визгливый женский смех.
Все его чувства немедленно пришли в полную готовность, и он стал тихо пробираться назад, к основной пещере. Чем ближе он подходил, тем громче становились голоса, и Гарри поудобнее перехватил палочку в руке. Он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы сконцентрироваться и постараться отодвинуть боль на задворки сознания. Он не мог позволить сейчас гневу думать за себя. Укрывшись за большим валуном у входа в центральную пещеру, Гарри увидел, что дюжина Нео Пожирателей пришпилила Драко и Снейпа к стене. Сначала он мог бы поклясться, что женщиной была Беллатрикс Лестранж, но он убил эту ведьму своими собственными руками. Присмотревшись, он узнал Панси Паркинсон. «Я думал, что она мертва». Но он был просто поражен, увидев высокого мага за ее спиной — это был сам Люциус Малфой!
Реакция Гарри была совершенно такой же, как и у Драко — он едва устоял на ногах. Этого просто не могло быть! Люциус был совершено точно мертв. Гарри лично в этом убедился. Подбираясь поближе, он старался не наступать на неустойчивые камни.
Было ужасно мучительно просто стоять и смотреть, ничего не предпринимая. Следовало поскорее сделать хоть что-нибудь, потому что Драко и Снейп в одиночку против такой толпы и без оружия долго не продержатся. Мерлин, даже вместе с ним численное преимущество все равно будет у врага. Но у Гарри пока оставался один козырь — противник не догадывался о его присутствии — и он отступил назад, в тень.
Ему пришлось силой удерживать себя, когда Панси наложила круциатус на Драко. Душа его рвалась защитить любимого, и потребовалась вся сила воли, чтобы не вмешаться. К счастью, Панси прервала действие проклятья очень быстро. Вид искаженного болью лица Драко рвал сердце Гарри на куски. Его взгляд постоянно возвращался к Люциусу Малфою. Было в нем нечто странное, но Гарри никак не мог понять, что именно.
К сожалению, Драко пришлось самому разобраться с этим, и далеко не приятным способом.
~~oo0oo~~
Все тело Драко вопило от боли, он уже успел забыть, каково это бывает. Прошло уже много лет с тех пор, как к нему в последний раз применяли круциатус, но это не утешало. Панси скрестила руки на груди и с глумливым удовольствием наблюдала за судорогами Драко. Его оковы очень мешали справиться с последствиями проклятия, потому что мешали расслабиться, и сведенные спазмами мышцы продолжали дрожать в судорогах. В какой-то момент в душе Панси проснулось сострадание, и она сняла связывающие чары с Драко, так что он неожиданно оказался распростертым на полу. Собравшись с силами, он посмотрел на Северуса — тот был крепко связан и пребывал без сознания. Вряд ли ему удастся пережить еще одно проклятие. Драко оглянулся вокруг, пытаясь найти Гарри, но никого не увидел. Ему осталось надеяться, что бывший герой войны еще не окончательно растерял мозги и нее станет очертя голову кидаться спасать их, зааваживая без разбору всех, кто подвернется ему под руку. Правда, был еще вариант, что он и сам лежит без сознания где-нибудь в глубине пещеры.
Сейчас, когда все его нервные окончания были воспалены после непростительного проклятья, покалеченное колено разболелось просто нестерпимо, как уже давно не болело. Подняв взгляд, он посмотреть прямо в глаза своего отца, глядевшего на него с горьким разочарованием. — Мне кажется, ему потребуются более веские способы убеждения, моя дорогая. — Люциус склонил голову набок, рассматривая сына. — Много лет он искусно притворялся, что верен нашему делу. Ты делал это довольно убедительно, сын, но не так хорошо, как Северус. А твоя проблема, дорогая, в том, что ты не хочешь видеть, как он страдает. — Отец насмехался над Драко. — Отойди, Панси, дорогая — сейчас здесь может появиться много крови.
Произнеся это, Люциус вытащил свою палочку и наложил на Драко еще один круциатус. Этот длился намного дольше, чем предыдущий. Нервные окончания Драко вопили и разрывались от невыносимой боли. Его зубы сжались так, что он не смог бы закричать, даже если бы попытался. Но он не собирался доставлять отцу удовольствие слышать его стоны.
Гарри пришлось снова крепиться из последних сил, глядя, как Драко получил еще одно пыточное проклятие. Когда Люциус, наконец, остановился, Драко стал судорожно хватать ртом воздух. Гарри едва удержался от того, чтобы немедленно не убить Люциуса, но вдруг понял, что прерывистое дыхание Драко да самом деле было смехом. — Неплохой спектакль, Панси. Мои вам аплодисменты — он меня даже на некоторое время одурачил. Но ты просто не можешь на самом деле быть моим отцом. — По выражению лица Люциуса было видно, что его очень оскорбили слова Драко. Все другие Нео Пожиратели направили свои палочки на наглеца.
— Ты, конечно, можешь выглядеть совершенно как он, но я множество раз испытывал на себе круциатусы Люциуса с самого детства, и, уверяю тебя, это даже близко не походит на то, что ты тут пытаешься изобразить. Тебе придется постараться получше. Да, еще кое-что: если тебе нравится пользоваться многосущным зельем, то не рекомендую демонстрировать свои попытки двум Мастерам Зелий, которые за милю чувствуют такие вещи. — Драко многозначительно постучал себя по носу, с удовольствием видя, как челюсть Панси устремляется к полу. — От тебя разит этим зельем за версту. Панси, кто там на самом деле? Конечно, я уверен, что ты действительно Панси — сомневаюсь, что кто-нибудь еще сможет так скулить.
Панси пришла в бешенство, а человек, выдающий себя за Люциуса, изо всех сил пытался сохранять спокойствие. — Ты можешь считать, что оказался умнее всех нас, но не я оказалась настолько самоуверенной, чтобы спокойно позволить обворовать себя. Согласись, мы проделали это достаточно умно. Или ты в самом деле решил, что мы убежим, поджав хвосты, и будем прятаться вечно? Твой отец многому успел меня научить, прежде чем погиб. Ты не представляешь себе, с каким нетерпением я ждала нашей встречи, Драко.
— Но ты же едва знала моего отца, Панси! — заметил Драко, но, судя по издевательским ухмылкам окружавших их Пожирателей, он пропустил некоторые подробности личной жизни своего папочки.
— Хоть ты и считал себя виртуозным шпионом, Драко, но иногда был просто непроходимо туп, даже если все лежало у тебя прямо перед носом! Мне думается, ты не смог разнюхать практически ничего с тех пор, как твой отец удалил тебя из круга приближенных.
С того места, где стоял Гарри, было отлично видно, что глаза Панси совершенно безумны. Он ждал, потихоньку оглядываясь вокруг и оценивая обстановку, стараясь не выпускать из поля зрения Драко, чтобы с ним не случилось чего-нибудь действительно опасного.
— Я пыталась убедить Люциуса, что ты шпион, но сначала он и слушать меня не хотел. По его мнению, шпионом был Снейп, но он так и не сумел этого доказать. Невозможность поймать его выводила Люциуса из себя. А потом Орден стал располагать самой секретной информацией о наших рейдах, и я снова предложила ему посмотреть на тебя, как на канал утечки информации. Ты представить не можешь, как он взбесился, убедившись, что его сын действительно предатель. Он перенес это так же плохо, как известие о том, что ты — педик.
Драко насмешливо фыркнул. Ему было очень любопытно, кто же скрывался под личиной Люциуса, а Панси, судя по всему, не собиралась об этом сообщать. Правда, поняв, что это вовсе не его отец, Драко почти успокоился — уже одного этого было достаточно, чтобы почувствовать себя увереннее. Теперь, успокоившись, он смог понять некоторые принципы этой опасной организации, но следовало еще кое-что выяснить. Для этого нужно было еще некоторое время отвлекать Панси.
— Ну, на мой взгляд, он не должен был слишком сильно страдать — в конце концов, ему было известно о существовании еще, как минимум, одного сына.
— О, браво, ты, наконец-то, смог сам хоть что-то выяснить, — протянул фальшивый Люциус. Было ужасно неприятно слышать эту протяжную речь спустя столько лет, и Драко подумал, что вряд ли настанет такой день, когда он забудет голос своего отца.
— Просвети меня, кто мать Демьена Митчелла?
— Так ты об этом еще не догадался? Я не удивлена, — Панси издевательски усмехнулась. — Ну, если ты все еще хочешь это узнать, могу тебе сообщить, что он был моим сводным братом. Не оскорбительно ли, что ты трахнул обоих моих братьев, но отверг меня? — оскорблено выплюнула девушка.
Драко лишь ошарашенно хлопал глазами. Филипп Паркинсон, конечно, был его любовником во время войны, но оба знали с самого начала, что их связь никогда не являлась чем-то большим, чем обоюдовыгодной сделкой. Драко получал информацию и хороший трах, а Филлип — возможность подняться по иерархической лестнице Пожирателей Смерти благодаря связи с Малфоем.
Но у него скрутило желудок от отвращения, когда он вспомнил школьные пирушки по случаю квиддичных игр. Всякое тогда происходило между членами команды, но он точно был уверен, что никогда не трахал Демьена. Положим, мальчишка был от природы довольно агрессивен, и Драко, может быть, и поощрял его таланты в разнообразных сферах, но отношения между ними никогда не доходили до секса. Демьен определенно напридумывал себе лишнего. Он прямо-таки преследовал Драко, когда тот вернулся в Хогвардс, надеясь возобновить отношения. Драко даже передернуло от этого воспоминания. Возможно, сумасшествие — семейная черта Паркинсонов.
Панси определенно была не в себе, и он очень надеялся, что Гарри сейчас прячется где-нибудь в тени. Сам он с огромным удовольствием накинулся бы на нее и придушил своими руками. Заметив кровожадное выражение его лица, Панси издалека показала ему его палочку, напоминая, что он безоружен. Что ж, в отсутствие палочки приходилось драться с помощью слов. — Филлип был для меня просто удобным партнером для траха, Панси. Это было хорошо, пока было нужно. И значил он для меня даже меньше, чем ты когда-либо. Мне вовсе не жаль, что я убил его, знаешь ли.
Лицо Панси потемнело от ярости, и она метнула в него еще один круциатус. Боль от круциатуса мгновенно становилась очень сильной и оставалась таковой до конца действия проклятья, никогда не меня свой интенсивности. Она сразу достигала своего максимума, но не становилась сильнее. Драко уяснил это за многие годы «практики», и сумел повысить свой болевой порог, но тогда его чертово колено еще не мешало ему. Панси холодно улыбнулась, когда он в первый раз закричал под пыточным проклятьем.
— А я слышала, что ты считал, будто влюблен в Филиппа, — заметила она. — Как это не по-слизерински с твоей стороны — думать сердцем, а не головой. Но, в любом случае, твои чувства сыграли на руку Люциусу в его планах. Филипп был счастлив помочь выявить шпиона, поэтому с радостью подыграл тебе. Не сомневаюсь, он от души повеселился. Но ты был слишком хитер, и мы так и не смогли тебя ни на чем подловить. — Она повернулась и посмотрела на лже-Люциуса; безумное выражение не покидало ее лица.
— Люциус от всей души желал для тебя такой судьбы, какую он с самого твоего рождения готовил для своего наследника. У него были великие планы, Драко. А ты сам разве не хочешь этого? Мы так могущественны — ты даже представить себе не можешь, какие силы в наших руках. У твоего отца была библиотека заклинаний, не имеющих аналогов, и он умно скрывал это от Волдеморта.
Услышав такое заявление, Драко нацепил свою холодную, высокомерную маску. Он не мог позволить ей понять, что она нашла его чувствительные места. — Знаешь, весь этот бред совершенно не похож на план, который мог бы придумать Люциус. Могу поздравить тебя за такой хитроумный способ притащить меня сюда, но будет лучше, если ты расскажешь, чего на самом деле хочешь от меня, — спокойно ответил он, стараясь выиграть время. Гарри должен был быть сейчас где-то рядом. Северус застонал и закашлялся, и Драко вновь заволновался. — Конечно, — продолжил он, — тебе придется начать с самого начала — понимаешь, я не слишком хорош в догадках. А так, если ты мне расскажешь обо всем, то я смогу принять решение. — Это должно было выиграть ему время.
Панси расслабилась и призывно улыбнулась. Драко понял, что теперь она немного успокоилась. — Почему бы тебе не начать с того, куда ты пропала во время войны? Кажется, ты много знаешь о планах Люциуса, и все — даже твой брат Филипп — думали, что ты мертва.
— Ах, да, мой дорогой покойный братец Филипп. Какая потеря для нас всех, — в ее словах не было ни капли грусти. Прежде, чем Драко успел устроиться поудобнее, Панси связала его еще одним заклятьем. — О, как же я люблю внимательную аудиторию. Я знаю, что тебе некуда бежать, Драко, но мне кажется, что будет лучше подстраховаться. Итак, на чем мы остановились? О, Филипп! Да, он действительно сумел отвлечь тебя от планов отца, и это ему удалось тем лучше, что ты считал себя влюбленным в него, а Люциусу только это и было надо.
Драко не упускал из вида свою палочку, которую Панси вертела в руках. Он вспомнил, где видел такой же взгляд, как у Панси. Такое же безумие было во взгляде его тетки Беллатрикс. Среди Пожирателей было мало женщин, кого бы не поразило сумасшествие после принятия Темной метки. Он поразился, что у Панси оказалось достаточно сил, чтобы так долго сопротивляться этому.
Когда Темная метка исчезла после смерти Волдеморта, многие оставшиеся в живых Пожиратели Смерти тоже потеряли рассудок. Магия, уничтожившая метки на их руках, свела их с ума. Это было одной из причин, почему авроры не сочли нужным сразу же разыскать скрывшихся Пожирателей Смерти. Северус тогда был просто в ярости. Он знал, что сильные волей Пожиратели смогут выжить. И эти Нео Пожиратели были тому доказательством. Панси же медленно проваливалась в пучину сумасшествия.
Лицо Панси озарилось удовольствием. — А ты еще не догадался, Драко? Я уверена, что ты слышал сплетни. Филлип позаботился об этом. Мы с твоим отцом были очень заняты, и я негласно помогала ему привести личные планы в действие. Люциус догадывался, что война закончится не в нашу пользу, поэтому он проследил, чтобы вне зависимости от того, кто выиграет, он вышел сухим из воды и с большей властью, чем у непосредственного победителя. Но все наши планы рухнули. Я знаю, что именно из-за тебя погиб Люциус, даже если и не ты выпустил в него Смертельное заклятие.
— Люциус прятал тебя…Ты…ты была его тайной любовницей? Ты? — Панси самодовольно кивнула, наслаждаясь растерянностью Драко.
Сзади, за валунами, Гарри прямо-таки оторопел от таких новостей. «Панси Паркинсон была любовницей Люциуса Малфоя? Невероятно!»
— Любовница…любимая…жена, называй меня, как хочешь, — Драко просто не верил своим ушам. Конечно же, это только ее больное воображение? Но во всей этой истории явно чувствовалась рука Люциуса. — Что бы там ни было, я любила его, Драко. Теперь ты понимаешь, почему я хочу, чтобы ты помог мне продолжить дело твоего отца? — Ее голос понизился, и наполнился чувственными нотками. К сожалению, Драко не хотел иметь с ней ничего общего — ни за что на свете. — Возможно, мы сможем стать чем-то большим, чем просто…партнеры.
Ее губы оказались в нескольких сантиметрах от его рта, и Драко поспешил отвернуться, чувствуя отвращения. Панси грубо развернула его лицо к себе и впилась в губы. Он не ответил на ее поцелуй. Тогда она оторвалась от него и яростно влепила Драко пощечину. Тогда он подумал, что, видимо, все-таки недооценил свою бывшую одноклассницу.
— Я никогда не понимала, что ты нашел в той девке, Квини. У нее не было даже половины того, что могу предложить тебе я. — Ее свиноподобная физиономия горько сморщилась.
— Ты что, до сих пор не можешь перестать завидовать Дафне? Почему ты все еще к ней цепляешься? — Драко поверить не мог, что она до сих пор не может забыть о Дафне Гринграсс. В его голове никак не могло уложиться, что Панси была любовницей его отца. Это просто нелепо.
Панси приблизила к нему свое лицо — слишком близко, по мнению Драко, — и, усмехнувшись, грубо схватила Драко за волосы и впилась в его рот глубоким поцелуем. Почувствовав просто невыносимое отвращение, он сильно прикусил ее губу, вынудив Панси отпрянуть. — Ты так и не смогла уяснить для себя, что я никогда не хотел встречаться с тобой? — выплюнул он. — Прости, но с тех пор я не изменил своего мнения. Ты…не в моем вкусе.
— Ты же понимаешь, что мне просто необходимо было попробовать еще раз, — усмехнулась она, но ее губы сжались в полоску. Глаза Панси зло сузились, и Драко снова увидел в них огонь безумия.
— Нас с тобой, Панси, никогда ничего не связывало. Я не знаю, что за иллюзии ты себе настроила, но мы никогда не были близки. — Панси открыла рот, собираясь возразить, но Драко ей не позволил. — Одно свидание на балу в сочельник, когда нам было по четырнадцать, не доказывает, что у нас были какие-то отношения в прошлом. И, если память меня не подводит, ты пригласила меня сама, и только потому, что боялась, что Дафна тебя опередит.
Девушка, скрестив руки на груди, кивнула и визгливо рассмеялась. — Бедняжка Дафна. — Драко уловил издевку в ее голосе. Он прекрасно помнил, как в школе девушки соперничали друг с другом, но никогда не замечал за Панси такой ненависти, как сейчас.
— Я не понимаю, с чего ты так ее ненавидишь, Панси. Единственная причина ее к тебе неприязни состояла в том, что ты постоянно пыталась затащить меня в постель, не принимая во внимание ее существование. Но, даже при всем при этом, я ни разу не слышал, чтобы она плохо отзывалась о тебе в моем присутствии. Ее манеры были всегда безупречны. — Драко фыркнул. — Думаю, она была намного более женственной, чем ты сможешь стать, стараясь всю жизнь. Нетрудно понять, почему я выбрал именно ее, не правда ли? — Он сам удивился, поняв, как много страсти в его словах. Прошло уже много времени с тех пор, как он вспоминал о Дафне, но заявления Панси снова пробудили в душе давно позабытые чувства. — Я…я любил Дафну. — Это было трудно сейчас произнести, и слова причинили сильную боль. Давно зарубцевавшаяся рана на его сердце снова открылась и кровоточила.
Сердце Гарри сжималось от сочувствия, пока он слушал. Когда-то Драко действительно был по-настоящему влюблен, и, возможно, смог бы вести привычный для него аристократический образ жизни, если бы не война. Это доказывало, что Драко на самом деле умеет любить истинно и глубоко. После некоторых откровенных бесед во время переписки в дневниках, эти новые сведения о Драко оказались очень пронзительными. Гарри пришлось поспешно отступить в тень, когда один из Нео Пожирателей повернулся и посмотрел в его сторону. Очутившись в темноте, Гарри потерял из виду Драко. Он с тоской вспомнил о мантии-невидимке, и тогда ему пришла в голову еще лучшая мысль. Обрадованный пришедшей гениальной идеей, Гарри почувствовал, как адреналин наполнил его вены, смывая все последствия сотрясения мозга, и, оценив свое самочувствие, он решил, что сможет выдержать некоторое магическое воздействие.
Холодная капля, упавшая с потолка пещеры, пробежала по его шее, заставив содрогнуться. Он наложил на себя чары невидимости, и, положив руку на стену, посмотрел на едва заметную рябь маскировочных чар. Было в этих камнях нечто неуловимо знакомое, но Гарри никак не мог вспомнить, что именно. Мужчина вышел из-под защиты камней, уверенный, что чары невидимости скроют его, но, все равно, стараясь держаться поближе к стенам пещеры.
— Но ты был МОИМ! — Панси, стоявшая задом, развернулась и заорала на Драко. Тот был просто в шоке. В школе он сразу же пресекал все ее попытки сблизиться, но, кажется, сама она видела в этом что-то большее. Она действительно была не в себе. Он никогда не давал Панси повода подумать, что она ему нравится, или что он хочет ее. В его душе что-то перевернулось, когда он снова вспомнил Дафну, ее посеревший труп (первый из череды многих, что ему пришлось увидеть). Казалось, это было сотню лет назад, но только теперь он смог оценить, как ей повезло, что на ее долю не выпало военных тягот, что она не видела ужасов войны.
Внезапно Панси успокоилась и спросила вполне вменяемым тоном, — Что ты нашел в этой Дафне? Я никогда не могла этого понять. В ней не было ничего особенного. — Кажется, Панси уже забыла, что вокруг полно слушателей. Драко присутствие при таком разговоре Пожирателе сначала здорово раздражало, но новый вопрос здорово его разозлил, и он бросился защищать свою первую любовь.
Драко саркастично фыркнул: он смог бы составить большой список всего того, что ему нравилось в Дафне. С чего же начать?
— Возможно, я просто устал от большинства девчонок и их «скрытых» целей. Мама предупреждала меня о девушках, которых будет интересовать лишь мое имя, мои деньги или мои связи. А она очень выгодно ото всех вас отличалась, интересуясь лишь мной самим. Я не думаю, что Дафну расстроило бы, будь я беден, как Уизли, она в любом случае любила бы меня. — Он уже давно не думал об их отношениях, но сейчас поток непрошенных воспоминаний переполнил его разум. Ему было трудно теперь вспомнить ее лицо, и это доставляло адскую боль. Рассуждать о ней в присутствии Гарри тоже было не слишком удобно. Он от души надеялся, что Гарри поймет все правильно.
— Она была слабой, Драко — слишком слабой, чтобы быть с тобой. Ее кровь не смогла бы улучшить породу Малфоев.
— Это была отнюдь не слабость, а настоящая невинность. Я не хотел, чтобы эта глупая война коснулась ее. Я хотел подарить ей мир, но не смог этого сделать. Я не смог предотвратить ее смерть. Она не заслужила этого — Дафна была абсолютно безобидна, и у нее совсем не было врагов. — Но теперь, сказав все это, он начал догадываться, что, видимо, серьезно ошибался.
— О, они у нее были, и она вовсе не была невинной, Драко, дорогой мой. Она сделала две фатальных ошибки. Первая: она слишком быстро заслужила твою симпатию…
Драко усмехнулся, — Если бы ты была более наблюдательной, то могла бы заметить, что именно я предложил ей встречаться, а не наоборот.
Но Панси еще не закончила, — А вторая ее ошибка заключалась в том, что она решила, будто сможет отнять то, что изначально принадлежало мне. Знаешь, она посмела отказаться примкнуть к Пожирателям Смерти. Я не могла поверить в ее наглость. Она даже не задумалась об открывающихся перед ней возможностях. Она просто сказала: «Нет».
Драко и не знал, что Дафне предлагали стать Пожирательницей Смерти, но известие о том, что она отказалась, лишь подтвердило его мнение о ней — очень немногие люди были способны на такое. — Ты обманываешь себя саму, считая, что я когда-то хотел тебя, Панси.
Видимо, Панси, наконец-таки, услышала его слова, и задрожала от бешенства.
— Она увела тебя у меня, и я должна была преподать ей урок. — Панси внезапно перешла на шепот, но ее голос от этого все равно не стал тише. — Поэтому я убила ее. — Признание оказалось настолько неожиданным, что Драко испытал сильнейший шок. Пытаясь осмыслить это, он отвернулся. Это вполне могло оказаться правдой. Панси была настолько безумна, что действительно могла совершить убийство. Конечно, такие новости совсем не помогали сохранить самообладание.
Услышав ее признание, Гарри молча кивнул собственным мыслям. Он всегда подозревал, что у Панси были веские основания, чтобы совершить это преступление, но директор лишь отмахнулся от его обвинений в то время. Антислизеринский настрой Гарри был всем хорошо известен, и не нашлось никаких улик, доказывающих ее причастность. В конце концов, все списали на нападение Пожирателей Смерти, что в какой-то мере было правдой. Зато теперь они точно знали, какой именно Пожиратель направил на девушку свою палочку и произнес убийственное проклятие.
Драко пребывал в полном шоке от признания Панси. Почему он раньше не заподозрил ее? Потому, что у нее было отличное алиби — вот почему. Сейчас же события тех лет приобретали новый, ужасающий смысл. Панси продолжила, — Твой отец и моя мать давно договорились о нашей свадьбе, Драко. Брак с тобой был моим правом по рождению, а эта девка собиралась отнять у меня его! — Она решила ранить Драко глубоко, как могла. — Ну, хотя бы, она доставила мне удовольствие, умоляя не убивать ее. Сомневаюсь, что из нее получился бы достойный Пожиратель. Она ползала на коленях и умоляла, как магглокровка, но я все равно убила ее. Я была уверена, что ты вернешься ко мне — а уж я бы смогла тебя утешить в твоем горе, — оправдывалась Панси.
Драко прикрыл глаза, не позволяя пролиться слезам, уже застилавшим взгляд. Он что угодно отдал бы, чтобы эта пытка прекратилась. Его великий план, как удержать Дафну подальше от Пожирателей, провалился из-за ревности Панси. Все давно и тщательно запрятанные подальше воспоминания вернулись, причиняя нестерпимые страдания, и ему пришлось из последних сил сохранять видимость спокойствия.
— Теперь понятно, почему Люциус частенько приглашал одинокую вдовушку Паркинсон на наши ужины, — усмехнулся блондин. — Но мама тоже не была глупа — она бы не допустила для меня брака по расчету. Не тешь себя надеждой, что ей не было ничего известно об интрижках Люциуса. Мама была счастлива узнать, что я влюбился в Дафну… — Если этот разговор будет продолжаться в том же духе, то он очень скоро может окончательно утратить хладнокровие, но, к сожалению, пока что его следовало продолжать. Как, ради Мерлина, найти выход из этой ситуации? Драко поглубже вздохнул и взмолился о том, чтобы Гарри не лежал где-нибудь в дальнем конце пещеры без сознания.
— Они обе были слабовольными женщинами, — триумфально провозгласила Панси, по-видимому, догадавшись о чувствах, обуревавших Драко. — Люциус вступил в брак с Нарциссой только для того, чтобы порадовать семью. Он, вообще-то, хотел жениться на моей матери, но твой дед ему не позволил. Люциус соглашался с необходимостью слить воедино семьи Малфоев и Блэков — их кровь не смешивалась уже пять поколений, поэтому он сдался и женился на твоей матери. Браки заключаются для улучшения чистокровных связей — это настоящая политика! — и наши дети стали бы великолепными людьми и могущественными магами! Неужели ты не понимаешь, что Гринграссы изжили сами себя? Неужели ты не удосужился выяснить, сколько сквибов за последнее столетие родилось в их семье? Ты не был в курсе, что они вкладывали деньги в маггловские предприятия?
Драко надоели бесконечные лекции о чистоте крови еще в детстве, но он уже давно не слышал, чтобы кто-то хотел сохранить чистокровных магов совершенно чистокровными. Ее речь, словно эхо, повторяла слова его отца.
— И когда же это ты так сблизилась с Люциусом, а? — Драко нужно было передохнуть. Ему следовало поскорее перевести разговор снова на Панси, раз уж она с таким удовольствием рассказывала о себе. И он не забыл, что другие Нео Пожиратели тоже в пещере. Двое из них охраняли Северуса, но все, без исключения, затаив дыхание, слушали Панси. Он видел выражение собачьей верности на их лицах, и пришел к выводу, что возглавляет эту шайку именно Панси.
Кажется, Панси осталась довольна, что Драко снова заинтересовался ею. — О, я однажды решила встретиться и поговорить с ним, когда мы были еще в школе. Я хотела выразить свое беспокойство на счет ваших отношений с Дафной и ее влияния на тебя. Люциус был очень впечатлен моей целеустремленностью. Это он предложил избавиться от Дафны, потому что она была единственным препятствием на моем пути к титулу следующей миссис Малфой. — Ее лицо снова потемнело. — Конечно, все мои планы окончательно рухнули, когда Демьен рассказал мне, что ты стал трахать мальчиков. Я не могла этому поверить. Я пошла к Люциусу и сказала ему…
— Так вот, откуда он узнал? — Драко всегда интересовало, кто сообщил отцу о его бисексуальности. Драко потихоньку повернулся, чтобы посмотреть, как там Северус, и заметил, что цвет его лица стал заметно бледнее. Время неумолимо уходило — необходимо было как можно быстрее доставить Северуса к колдомедику. «Если бы я только смог так отвлечь Панси, чтобы можно было добраться до палочки…»
— …Поэтому, когда ты стал бесполезен, я обратила свое внимание на Люциуса, и мне пришло в голову, что, быть может, я просто добивалась не того Малфоя? — Улыбка на ее лице стала мечтательной. Драко знал, что Панси всегда была амбициозна, но не настолько же, чтобы возомнить себя способной охотиться на Люциуса? — В конце концов, ему всегда нравилась моя мать, непонятно почему. Демьен всегда был таким хорошим мальчиком — мне его не хватает. — Ее мысли перескакивали с одной темы на другую, что лишний раз свидетельствовало о ее сумасшествии.
Ее монолог прервался, когда лже-Люциус закричал от боли, впившись пальцами в кожу лица. Драко уже давно ожидал этого — еще одна причина, чтобы потянуть время. Мгновение спустя на месте Люциуса стоял высокий темноволосый маг, которому было весьма уютно в чужой мантии. Ухмылка на его лице была совершенно такой же, как и у Люциуса. Увидев этого человека, Драко весь похолодел, поняв, что Филипп Паркинсон не так мертв, как он раньше предполагал. Он же прекрасно помнил, как «Авада Кедавра» попала в Филиппа. Он никогда не забудет тот момент. Он был тогда так занят, выкрикивая убийственное проклятие, пытаясь спасти свою жизнь, что не заметил, как другое проклятие ударило его в колено. Aboleo Adesum.
— Филипп… — Этот человек просто не мог быть никем другим. Никто не смог бы, превращаясь после действия многосущного зелья, стать не собой, а кем-то другим — скрывающие чары были бесполезны, пока последняя капля многосущного зелья не покинет тело человека. — Я мог бы сказать, что рад видеть тебя снова, но ты же знаешь, что это будет неправда. — Драко пытался скрыть дрожь в голосе. Явление этого человека сразу изменило множество обстоятельств и заставило его почувствовать себя крайне неуютно. Филлип всегда был намного могущественней своей сестры, и в его глазах не было никакого сумасшествия — только спокойная, холодная ярость.
Гарри был поражен не меньше. Он тоже оценил увеличившуюся опасность: во время войны все знали, что Филлип Паркинсон был одним из самых опасных молодых Пожирателей Смерти. Гарри сразу после победы еще хотел поздравить Драко, узнав, что тот убил этого человека, но, как стало очевидным теперь, Филиппу очень нравилось пользоваться многосущным зельем. К его беспокойству примешивалось еще и то, что было в этой пещере что-то непонятное, заставлявшее Гарри нервничать, и с каждой минутой это ощущение становилось все сильнее. Внезапно он догадался, в чем дело, и быстро направился к выходу из пещеры. Ему больно было оставлять Драко одного среди врагов, но Гарри надеялся, что еще некоторое время все глаза и уши Пожирателей будут заняты другим. Это был их единственный шанс. Даже для Гарри у Нео Пожирателей был серьезное преимущество в численности.
— Драко, — голос Филиппа неожиданно оказался хриплым, и Драко увидел шрам, пересекавший его щеку и спускавшийся вниз, к шее. — Извини мою сестру за излишнюю театральность. Она решила, что будет весело, если я напугаю тебя. Я-то хотел просто тебя убить, но ей захотелось прибрать к рукам твои денежки. Они должны были ей принадлежать. Панси собиралась выйти замуж за твоего отца после неожиданной смерти твоей матери. Но, к сожалению, его смерть стала еще более неожиданной, — Драко ощетинился, услышав, как этот человек говорит о его матери. У него появилось ужасное предчувствие, что вскоре он узнает тайну и ее убийства.
— Я должен был догадаться, что это ты скрываешься под многосущным зельем. Ты всегда уверял меня, что увлекаешься зельями, наверное, чтобы я побольше рассказал тебе, да? И почему я не потрудился убедиться тогда, что убил именно тебя?
Филлип злобно оскалился. — Поздравляю, ты, наконец-то, начал хоть что-то понимать. Вы со Снейпом никогда не удивлялись, почему вам удалось так легко отделаться после смерти Волдеморта? Мы позволили вам уйти. А тогда, убегая, вы убили наших пленников, которых мы предусмотрительно обработали многосущным зельем и империусом. Если бы у вас были нормальные Темные метки, то вы бы тоже поняли, что могущество Темного Лорда вовсе не безгранично. Но вы шли вперед, не замечая ничего вокруг. Другие члены нашей команды посчитали, что гораздо выгоднее будет все бросить и сбежать. А заключенные под многосущным зельем были нашим прощальным подарком.
У Драко пропал дар речи. Он убил пленников, которые были изменены многосущным зельем, и поэтому выглядели, как Пожиратели. Из всех зверств, которым он был свидетелем во время войны, это было самым подлым. — Они тоже были членами Ордена! — Драко не мог этому поверить. Он хотел бы навсегда забыть о произошедшем, но знал, что это просто невозможно.
— Было очень забавно наблюдать, как вы бежали, — Филлип рассмеялся, наблюдая за сменой эмоций на лице Драко.
Драко почувствовал себя совершенно опустошенным, узнав об этом обмане. Кажется, очень многое в его жизни переставало быть простым стечением обстоятельств. Он был так уверен в своих способностях, а теперь выясняется, что его двойная игра с самого начала была раскрыта.
Теперь все идеально вставало на свои места. Внезапный интерес Филиппа к нему, его стремление сблизиться с Драко. Он очаровал Драко замечательным сексом и странной откровенностью о секретных планах, которая позволяла ему чувствовать себя значимым для Ордена. Он должен был сразу прислушаться к Северусу, когда тот не рекомендовал ему слишком сближаться с Филиппом. Теперь Драко очень не нравилось чувствовать себя одураченным.
— Если тебя это утешит, малыш, ты неплохо поработал, — Филлип усмехнулся. — Некоторое время я не верил, что ты действительно шпион. Жаль, что ты разговариваешь во сне, увы. — Он подошел к Драко и, потянув его за волосы, поставил на ноги и уставился ему в глаза. Когда-то давно Драко что-то чувствовал к этому мужчине, но теперь он не мог понять, как это было возможно. Сейчас он, наконец, догадался, кто именно покалечил его Aboleo Adesum.
Драко издевательски фыркнул. — Значит, пока я спасал свою шкуру, ты наслаждался самим собой. Ты хотел спокойно посмотреть со стороны последний акт войны. Ты упивался смертью всех тех заключенных, одурманенных империусом? Может, ты даже кончал, накладывая Aboleo Adesum на меня? — Драко кивнул на свою ногу. — Как жаль, что ты промазал. Могу поспорить, ты долго мучился потом, что не попал туда, куда метил. Не волнуйся, я узнал все, что возможно об Aboleo Adesum. Конечно, мне потребовалось много времени, чтобы во всем разобраться. Тебе следовало метить в позвоночник — это было бы намного болезненнее, и тогда я обязательно бы отдал концы.
Филлип надул губы. Драко понял, что здорово разозлил своего бывшего любовника, если судить по тому, как побелели костяшки его пальцев, держащих палочку. — Панси, сделай, наконец, это. Я устал слушать его оскорбления. Он не собирается менять свое решение и присоединяться к нам. Он грязный предатель, так же, как и Снейп.
Панси зло улыбалась, слушая перепалку между братом и Драко. Она, не обратив внимания на слова брата, принялась кружить вокруг Драко, так и стоявшего связанным. Колено отчаянно протестовало против такого жестокого обращения, но сейчас голову Драко занимали более важные вещи, чем боль. Видимо, у Панси было еще, что сказать Драко.
— Люциус был просто потрясающим любовником. Как жаль, что ты не дал мне возможности вас сравнить. — Она вздохнула. — Какой позор. Но я подарила Люциусу все, что смогла. Мы любили, смеялись и плакали вместе. Твой отец был очень страстным мужчиной — просто невероятно щедрым. Я дала ему все, чего не смогла дать Нарцисса — надеюсь, ты меня понимаешь. Я показала ему, что такое сильная женщина, верная делу нашего Лорда. А твоя мать была просто фригидной, от нее не было никакого толку. — В ее взгляде вновь зажегся безумный огонь, и она снова повернулась к Филиппу. — Люциус был только счастлив, когда я придумала план, как избавиться от Нарциссы.
Драко в ярости воззрился на нее. — Ты же не…
— Ох, прости, Драко, дорогуша. Боюсь, что это так. Я не только убила твою драгоценную подружку, но и избавилась от Нарциссы. В конце концов, она стояла на моем пути, мешая стать миссис Малфой. Люциус был только «за». Мы собирались с ним родить детей — могущественных, настоящих наследников, которые привели бы имя Малфоев к величию! Нарцисса этому мешала, поэтому я решила избавиться от нее. Все должно было получиться просто идеально. Но вдруг этот Поттер убил Люциуса… — Панси пришла в настоящее неистовство. — Но я все равно исполнила свой план, хотя моего дорогого Люциуса так жестоко отняли у меня.
Драко весь просто кипел от ярости, распиравшей его изнутри. Это кем на самом деле должна была оказаться Панси, чтобы спокойно стоять перед ним и признаваться в двух убийствах? Да она так же помешанная, как его тетка Беллатрикс, и, может статься, даже опаснее. Ему хотелось удавить Панси ее же собственными волосами и проклясть всеми известными ему непростительными. Сейчас в нем нашлось бы достаточно ненависти, чтобы осуществить это.
Но, не имея палочки, он мог сражаться с ней только словами. Он решил, что терять теперь уже нечего. Безрезультатно прождав столько времени, Драко потерял надежду на помощь Гарри. Наверное, тот действительно потерял сознание, или же был тоже схвачен Пожирателями, которые могли оказаться в другой части пещеры. — Так именно поэтому ты столько всего натворила? Потому, что чувствовала себя отвергнутой? Сначала Дафна, потом мама, а теперь ты заявляешь мне, что сколотила эту шайку отщепенцев только для того, чтобы насолить мне и отнять мои деньги, которые не можешь законно получить из-за смерти моего отца?
Панси наставила свою палочку на Драко и уже приготовилась произнести заклятие, но Филипп заставил ее опустить руку. — Ты же знаешь, что мы не можем сделать это здесь — в пещере. — Он явно нервничал, указывая сестре взглядом на каменные стены. Тихое шипение раздалось с противоположной стороны пещеры, и нервозность Филиппа усилилась. — Что это было? — вскрикнул он.
Волосы на шее Драко стали дыбом, когда холодный ветерок коснулся его лица. До него донеслось едва слышное: «Finite Incantatum», теплая рука коснулась его спины, и связывающие его чары исчезли. Он старался никак не проявлять своего счастья, которое охватило его, едва он почувствовал присутствие Гарри. Но все же он не выдержал, — Гарри?
Филипп резко обернулся к нему. — Что, ты вообразил, будто твой драгоценный Поттер собирается примчаться и спасти тебя? — Он громко рассмеялся, но было видно, что его все еще заботит тот странный звук. — Ты настолько потерял свою фамильную гордость, что желаешь быть спасенным безрассудным гриффиндорцем? Было время, когда ты проклял бы Поттера, но не принял от него помощи. Ты ужасно изменился, Драко Малфой.
— Вообще-то, нет, я не изменился. Просто я повзрослел и стал настоящим мужчиной, как всегда и хотел. — Драко чувствовал в себе небывалую уверенность теперь, зная, что Гарри рядом — скорее всего, скрытый чарами невидимости. Он услышал шепоток Гарри, — Пусть продолжают трепаться…
Оба — и Филипп, и Панси — рассмеялись, заставляя улыбнуться и других Пожирателей. — Да, мужчину, который легко предсказуем, легковерен и обидчив, когда что-то идет не по-твоему. Видимо, ты просто сломлен потерей такого количества денег и Поместья, — Филипп откровенно насмехался над Драко.
— Знаешь, ничто из этого не имеет для меня большого значения. А насчет моей предсказуемости… Не ты ли, Панси, потратила все эти годы, пытаясь отомстить мне за то, что пожелал назвать своей невестой совсем другую девушку, намного лучше, чем ты. — Внезапно он понял, что его совсем не волнует ни Поместье, ни деньги. Он только хотел поскорее вытащить отсюда Северуса и Гарри. «Интересно, что задумал Гарри?» Драко снова рискнул глянуть в сторону Северуса. До них снова донесся странный шум, и Филипп отправил Флинта и Нотта на разведку.
Заметив озабоченный взгляд, брошенный Драко на Северуса, Панси мотнула в его сторону головой, и двое крепких Нео Пожирателей подошли и подхватили бесчувственного зельевара. Драко закрыл глаза, он не хотел видеть, что они собираются сделать. Они сняли связывающее заклинание с Северуса и швырнули его под ноги Филиппу. На мгновение у Драко перехватило дыхание от громкого стука, с которым его голова ударилась о каменный пол. Он даже порадовался, что Снейп был без сознания. Так смерть окажется менее мучительной.
Драко сделал вид, что пытается вырваться из несуществующих пут, и это заставило Панси усмехнуться. — Ооо, мне нравится видеть, как ты извиваешься, — сказало она, — Ты тоже станешь молить о пощаде, как твоя девчонка? — Ее длинные красные ногти крепко сжали палочку, которую она нацелила на Драко. Он вызывающе стоял, не желая радовать ее. — Что? Не будешь умолять?
— Малфои не умоляют, — высокомерно бросил он. Внезапно оттуда, куда ушли Нотт с Флинтом, донеслись крики. Несколько Пожирателей кинулись туда. — Назад! — воскликнул Филипп, но в это мгновение все они оказались безоружными. — Expelliarmus Maxima! — воскликнул Гарри, отбрасывая их палочки в дальний конец пещеры. Без дополнительного света от этих палочек пещера погрузилась во тьму.
Панси яростно закричала, и Драко встал в защитную стойку. Он вздрогнул, почувствовав руку на своем плече, но сразу же понял, кто это, когда знакомые тяжесть и тепло палочки возникли в его руке. Это дало мужчинам лишь пару минут форы, потому что почти сразу же прозвучали несколько криков: «Accio!» Пожиратели возвращали свои палочки.
Драко подхватил Северуса и укрыл его за одним из камней. Пока не улеглась паника, Гарри успел сразить одного из Нео Пожирателей парализующим проклятием, и еще двое были временно дезориентированы, столкнувшись лбами. Филипп одним из первых вернул себе палочку и немного осветил пещеру.
Должно быть, Гарри все еще скрывался под чарами невидимости, потому что Драко так и не смог его увидеть, но зато он заметил, как еще двое Нео Пожирателей резко столкнулись головами. Драко отвлекся от него, поспешно творя заклинания и пытаясь удержать Панси подальше от ее палочки. К сожалению, Филлип не был таким рассеянным, и резко кинул Оглушитель в ту сторону, где, как он считал, находился Гарри.
— Уф, — Драко услышал возглас, с которым Гарри ударился о стену. Филипп произнес заклинание, снимающее чары невидимости. Панси звонко расхохоталась.
— Ой, смотрите! Поттер действительно приперся вас спасать! — Драко не дал ей продолжить, метнув в нее оглушающим заклятьем. Она резво отскочила, но заклинание срикошетило от стены и поразило ее в руку. Панси упала. Зато Драко тут же оказался под перекрестным огнем, и попытался соорудить вокруг себя щит. Ситуация быстро ухудшалась, и он понял, что его «Протего» не сработало. Не было времени выяснять, почему так получилось, но Гарри заметил его растерянность и тут же прикрыл со спины.
— Это скала влияет на нашу магию — что-то находится внутри самого камня. Одна из этих гранитных плит пропитана древней земной магией — понимаешь, той, которая не сочетается с человеческой! Нам придется сейчас воевать без всяких щитов! — Гарри был весь в крови и ссадинах от удара о стену, но не переставал улыбаться, разговаривая с Драко. — Но в этом есть свой плюс — они тоже не могут защищаться. Стычка становится все интереснее.
— Будь осторожен, — Драко хотел бы сказать много больше, но Гарри кивнул, давая понять, что ему и без слов все ясно. Врагов было слишком много, и все они уже почти оправились от первой атаки. В таком узком пространстве заклинания опасно отскакивали от стен, заставляя всех осторожничать. Без щитов никто не хотел попасть под срикошетившую Аваду.
Драко заметил, что один из Нео Пожирателей обнаружил бесчувственное тело Северуса. Тот уже давно не приходил в себя. Драко, хорошенько прицелившись, швырнул оглушающим заклинанием в Пожирателя. Его тело все еще ныло от Круциатуса, но времени на отдых совсем не было. Адреналин разносился по его венам, увеличивая физические возможности и помогая избегать заклинаний, направленных на него. Без щитов это было его единственным средством защиты.
Эти Нео Пожиратели оказались достойными противниками — они были отлично тренированы и чертовски хороши в боевых заклинаниях. Их осторожность доказывала, что они отнюдь не были безрассудными. Судя по всему, его деньги потратили с умом, сделав основную ставку на их обучение. Гарри дрался с несколькими противниками сразу, да и Филлип обратил все свое внимание на бывшего гриффиндорца. Казалось, Гарри именно этого и добивался, забрасывая его бесконечными Оглушителями.
Драко удивился, почувствовав, как Оглушающее заклинание попало ему в плечо, и в ответ запустил Авадой в Хадвика. У него была отличная цель, и он был уверен, что не промахнется. Он не ожидал, что Тротон неожиданно выскочит и попадет под их перекрестный огонь. Драко понял, что ему следует быть осторожнее.
Обернувшись к Гарри, Драко встретился с ним глазами, и тот быстро ему улыбнулся. Одного этого было достаточно, чтобы почувствовать себя в безопасности — Драко ощутил в себе уверенность, что все будет хорошо. У него просто появилось ощущение, что все закончится благополучно.
Все на несколько секунд прекратили сражаться, когда внезапно, в центре пещеры появились новые маги, прибывшие с помощью портключа. Драко едва успел удержать уже готовое заклинание, нацеленное на них, разглядев аврорские мантии. Снова оглянувшись на Гарри, он увидел, что тот радостно улыбается. Бывший гриффиндорец уже что-то кричал, объясняя новоприбывшим ситуацию и невозможность использовать защиту.
Теперь силы сторон сравнялись. Ненадолго отвлекшись от противника, Драко тут же поплатился глубоким порезом на руке от заклятия Панси. Он закричал от злости, и метнул заклинание в ее сторону. Филипп в это время сражался с Гарри, а Драко продолжал наступать на Панси. Ее арсенал боевых заклинаний прилично увеличился с тех пор, как им в последний раз доводилось драться.
Внезапно, кто-то другой поразил его в колено, и Драко повалился на пол. Оглядевшись, он увидел, что Панси направляется теперь к Филиппу, собираясь помочь ему сражаться против Гарри. Гарри не замечал, что к нему приближается еще один противник.
— Гарри, сзади! — прокричал он, забыв о собственной безопасности.
Гарри обернулся и увидел, что темно-красный луч проклятия летит прямо ему в голову. Он увернулся, и заклятие ударило в стену. Но, вместо того, чтобы рассыпаться, оно срикошетило и устремилось прямо в грудь удивленному Гарри. В этот раз у него не было времени, чтобы уклониться, он лишь рефлекторно выставил вперед руку. На нем не было никаких щитов, и заклинание поразило его в полную силу. Гарри закричал от боли. Он откинулся на каменную стену, прижимая к себе изувеченную руку.
Неожиданно, для Драко все вокруг стало двигаться как в замедленной съемке. Нео Пожиратели и авроры, сражаясь, очень выверено обменивались проклятьями. Никто не произносил заклинания, не убедившись, что оно действительно достигнет цели. На полу уже лежало довольно много мертвых и раненых, пораженных и своими и вражескими проклятьями. Драко хотел бежать на помощь Гарри, но Панси вновь обратила свое внимание на него и отправила в его сторону еще один темно-красный луч. Драко поспешил отразить его контрзаклятием, отчего боевое проклятье отлетело в гнездо орлана. Гнездо тут же загорелось, осветив пещеру мерцающим светом.
Драко мучился неизвестностью, жив ли еще Северус, но его сердце совсем упало при виде медленно поднимающегося Гарри. Гарри, судя по его движениям, очень сильно пострадал — попавшее в него проклятье было не из легких. Рука его была сломана и вся в крови, но он отказывался прекратить сражаться. Панси отошла в сторонку, наслаждаясь резней, и, глядя на попытки Гарри подняться, радостно хлопала в ладоши.
Ярость захлестнула Драко. Следовало прекратить всё это издевательство, и немедленно! Он кинулся на Панси, перестав следить за Филиппом. — Драко, справа! — Он едва расслышал предостережение Гарри и обернулся посмотреть. Из палочки Филиппа в него летело заклинание. Зловещий голубой шар летел прямо к нему, и Драко попытался уклониться влево. Огромный камень преградил ему путь, а проклятие все приближалось. Он не знал контрзаклятия к этому проклятью, а может, такого даже и не существовало. И оно вот-вот его ударит.
За годы войны его боевые навыки отточились до уровня рефлексов, и он запустил Авадой в Филиппа, но это не остановило летящего в него проклятья. Он видел, как Филлип упал на пол, совершенно так же, как когда-то, много лет назад, упал лже-Филипп. Мертвый.
За всю свою жизнь Драко не сможет забыть того, что произошло в следующие несколько минут — это навсегда запечатлелось в его памяти. Гарри закричал, увидев шар проклятия, летящий к Драко. Собрав последние капли гриффиндорского безрассудства в кулак, он бросился между заклинанием и Драко. Драко видел, что его рука бесполезно висела вдоль тела. Гарри смотрел в глаза Драко, и его взгляд был полон боли и мольбы о прощении, а потом Драко увидел, как эти яркие зеленые глаза зажмурились от невероятного страдания, когда заклятие ударило в него. Драко было невыносимо больно смотреть, но он просто не мог отвести глаз. Гарри свалился на пол, корчась в агонии — заклинание угодило ему в спину. Крики эхом разнеслись по пещере, и, казалось, все сражавшиеся на мгновение замерли, привлеченные этим воплем.
Филлип снова кинул в него Aboleo Adesum, но на этот раз Гарри встал на пути проклятия. Гарри рискнул своей жизнью ради Драко.
Гарри бился в конвульсиях на полу пещеры, продолжая кричать. Вид его страданий наполнил Драко такой силой, которой он в себе никогда даже не подозревал. Его злость буквально можно было потрогать руками. Он повернулся к Панси и увидел триумф победы в ее глазах — она маниакально улыбалась.
— Ааа, маленькому Гарри сделали бо-бо? Бедненький Драко. Кажется, все, кого ты любил, либо убиты, либо еще хуже. Знаешь, и Дафна, и твоя мамаша — обе молили сохранить им жизни, пока я их убивала. Интересно, Поттер тоже будет умолять? — Она стояла, усмехаясь, над телом Гарри, бившимся в конвульсиях. Судя по всему, ее нисколько не заботило, что брат мертв. Это лишь доказывало, что она была хладнокровной сукой, как и подозревал всегда Драко.
— Заткнись! ЗАТКНИСЬ, черт тебя подери! — проорал он. Гнев уже переполнял его душу. Земля задрожала под его ногами, несколько камней упало с потолка. Он посмотрел на изломанное тело Гарри, и понял, что он не может допустить этого — не снова! Его магия вырвалась из-под контроля, как и чувства. Земля дрожала все сильнее. Грохот из глубин земли отвлек Панси, и она стала испуганно озираться вокруг.
Доли секунды хватило Драко, чтобы сфокусировать сплав своих эмоций и магии и метнуть самое мощное убийственное проклятие в нее. Говорят, что ты можешь наложить Непростительно только тогда, когда действительно собираешься убить. В этот момент Драко желал страстно, как никогда, увидеть Панси мертвой, падающей на землю, проваливающейся в преисподнюю. Она отняла у него всех, кого он когда-то любил, и его ненависть просто не имела границ.
Кислотно-зеленое проклятие разорвало грудь Панси, и ее сердце перестало биться задолго до того, как пустая оболочка свалилась на пол.
~~oo0oo~~
Не дожидаясь, пока тело Панси упадет на камни, Драко бросился к Гарри. Его так трясло, что он еле мог держать палочку.
«Черт, черт, черт, черт, черт». Остатки его магической мощи все еще ощущались в теле. Оглядев пещеру, Драко обнаружил, что он единственный из всех остался стоять на ногах. Это он убил всех остальных, или же они сами поубивали друг друга? Ему нужно было как-то помочь Гарри, но и состояние Северуса тоже следовало немедленно проверить. Гарри больше уже не кричал — он потерял сознание, но тело его все еще продолжало подергиваться от спазмов.
Драко думал, что все остальные, должно быть, мертвы, поэтому был очень напуган кашлем и какой-то возней в стороне. Немедленно направив туда палочку, он с удивлением обнаружил Чарли Уизли.
— Драко? — Чарли снова закашлялся и отклонился, пытаясь увернуться от камней, посыпавшихся с потолка. Кроме большой красной ссадины на его лице и кровоточащего плеча, он был вполне цел и смог самостоятельно сесть.
— Как…Как вы узнали, куда нужно прийти? — автоматически задал вопрос Драко, но потом перебил сам себя, — О, Мерлин, Чарли! Мне очень нужна твоя помощь. Гарри ужасно пострадал. И я не знаю, как там Северус — он был очень плох, но в последний раз я проверял его слишком давно. — Драко махнул рукой, указывая место, где оставил Снейпа.
Чарли поднялся и направился туда, где лежал Северус. Выражение паники, появившееся на лице Чарли, должно быть, являло собой зеркальное отражение лица Драко. Он тяжело вздохнул. — Пульс еще есть, но его губы совсем посинели, — крикнул ему Чарли. Драко очень не хотелось оставлять Гарри, но он заставил себя подойти к Северусу. — Тот констебль, что был с вами в Поместье, поднял тревогу, рассказав, как вы оба исчезли, а Гарри, должно быть, как-то сумел послать срочное сообщение Дамблдору.
Драко собирался спросить, когда тот успел с кем-то связаться, но потом вспомнил, что Гарри отсутствовал довольно долго. Видимо, он сделал это, пробравшись к выходу из пещеры, пока сам Драко болтал с Панси. Он рискнул посмотреть в ее сторону. Она лежала там же, мертвая, рядом с телом своего братца. Чарли продолжал рассказывать, — Я оказался тогда единственным членом Ордена в замке, кроме Дамблдора. Мы собрали авроров, сколько смогли, и отправились по магическому следу сообщения Гарри.
— Но как вы смогли проникнуть сюда, Чарли? Я несколько раз пытался аппарировать, но щиты не позволили.
— Не знаю, щиты это или же что-то, заключенное в самой пещере. Гарри кричал что-то о магической гранитной плите. Это может быть какой-то естественный антиаппарационный барьер.
— Тогда как нам отсюда выбраться? — Драко уже начал паниковать. Он был должен поскорее доставить Гарри и Северуса к колдомедику. Куда угодно, но только не в госпиталь имени Святого Мунго.
Чарли вытащил какой-то предмет из потайного кармана мантии. — У меня есть обратный портключ — он вернет нас назад в Хогвардс. Такие были у нас у всех. — Чарли с болью осматривал пещеру, усеянную телами погибших. Драко старался не смотреть на трупы, но сейчас было необходимо найти еще один портключ. Он обшарил карманы какого-то незнакомого аврора.
— Есть, — обрадованно воскликнул он. — Ты отправляйся с Северусом, а я возьму Гарри. Куда этот портключ должен нас доставить?
— В госпиталь, конечно. — Чарли улыбнулся иронии ситуации. — Гарри всегда настаивал, чтобы портключи возвращали нас именно туда. Это сберегает много времени.
Драко уже не слушал его, подбегая к Гарри. Тело его продолжало содрогаться. Драко знал, что проклятье уже начало разрушать кости, уничтожая нервные окончания и мышцы заодно. Драко обхватил Гарри, стараясь не причинять лишних страданий. Оглядевшись напоследок, он заметил палочку Гарри, валяющуюся рядом. Драко подобрал ее и аккуратно спрятал в карман. Зажав портключ между своей ладонью и гарриной, он ударил по нему палочкой. На этот раз, почувствовав характерный рывок, он ощутил лишь облегчение.
~~oo0oo~~
Три дня.
Три долгих дня — и все еще никаких перемен.
Драко не спал и не станет, пока не будет совершенно ясно, что есть хоть какие-то изменения.
Мадам Помфри просто разрывалась между Гарри и Северусом. Явившись в школьный госпиталь, Драко предложил позвать кого-нибудь на помощь. Медиведьма посоветовала пригласить колдунов из «Святого Мунго», за что он наградил ее убийственным взглядом. Дамблдор влетел в палату со скоростью человека, которому было раз в десять меньше лет. Он помрачнел, увидев двух своих любимых студентов лежащими на койках в таком состоянии. Тогда все его годы сразу же проступили на лице.
Но даже он был солидарен с Драко в его мнении о госпитале имени Святого Мунго. Но мадам Помфри возразила им, что не в силах работать одна, и ей необходима помощь еще хотя бы одного колдомедика. И тогда Драко решил позвать единственного колдомедика, которому доверял. Жан-Поля. Он понятия не имел, где тот сейчас находится, в Англии ли он еще, но его голова выглянула из камина Эммалин быстрее, чем он успел моргнуть.
Через несколько минут Жан-Поль уже явился в школу, и принялся помогать мадам Помфри. — Что случилось? — Он немедленно подошел к кровати Гарри, и его палочка стала выписывать сложные фигуры над бессознательным телом, все еще содрогавшимся в конвульсиях. На лице Жан-Поля невозможно было разобрать ни единой эмоции.
— Нео Пожиратели случились, — может, голос Драко и был спокоен, но в душе блондин просто бился в истерике.
Помфри, увидев, что этот странный колдомедик помогает Гарри, поскорее занялась Северусом. Чарли, сидя возле кровати Снейпа, в отчаянии заламывал руки, но Помфри заставила его поработать медсестрой.
— Я хочу успокоить его, Драко. Чтобы начать выздоравливать, он должен быть совершенно спокоен, — Драко кивнул Жан-Полю, и достал из шкафчика самое сильное успокоительное средство. Он заметил, что Жан-Поль внимательно рассматривает его. Стремясь помочь двоим самым важным людям в своей жизни, он напрочь забыл о собственных ранах. Он не даже не думал, что ему самому необходима медицинская помощь, и скривился от неприятного ощущения, когда Жан-Поль наложил на него заживляющие чары.
По настоянию директора он изложил краткую версию случившегося с того момента, как они обнаружили портключ в Поместье. Когда Драко рассказал им, какие заклинания попали в Гарри, их лица посерели.
— Я даже не слышала об этом «Aboleo Adesum», — Помфри нахмурилась и с отчаянием в глазах посмотрела на Гарри.
— Это самое темное дегенеративное проклятье, Поппи, — сказал Драко.
— Именно оно вызвало увечье ноги Драко, мадам Помфри, — вежливо добавил Жан-Поль.
Она покачала головой. — Но…но если это оно…О, боже — у него оно в позвоночнике! — Ведьма махнула палочкой в сторону Гарри, диагностируя симптомы его прогрессирующей болезни. — Вы совершенно правы. Нам нужно, чтобы он был спокоен и неподвижен. Если это действительно дегенеративное заклятие, как вы говорите, то малейшее движение будет вредить ему. Его аура вся мерцает, и я никогда раньше не видела такой цветовой гаммы. — Драко от этого разволновался еще сильнее. Если аура мага пострадала, то на выздоровление потребуется очень много времени — если это вообще произойдет. — Мы должны его полностью обездвижить. — Потом она пристально исследовала почерневшую руку Гарри. — О, боже, — сказала она, в отчаянии качая головой. — Он что, не использовал защитные чары? Видимо, это заклятие подействовало в полную силу.
Драко кратко рассказал о странной пещере, в гранитном основании которой был какой-то магический камень.
— Я знаю, много гранитных пластов залегает на Гебридских островах, они густо пронизаны порфировыми жилами. Отвратительная штука. Они вступают с большинством заклинаний и чар в магические реакции, и последствия совершенно непредсказуемы. Это основная причина, по которой так мало магов селится там — никому не нравится, когда не знаешь, чем закончится твое заклинание. Нужно будет потом хорошенько обследовать эту пещеру, но сейчас вы должны заняться Гарри и Северусом. Я вернусь к себе в кабинет и сообщу о произошедшем Скримджоу. — Дамблдор вышел из госпиталя, не оглядываясь.
Драко изучил сетку рубцов на правой руке Гарри. Она почернела — верный признак того, что состояние ухудшается. Мужчина был в ужасном состоянии. — Ну, я могу с этим справиться, но у него некоторое время будут проблемы с фокусировкой заклинаний, — предложил Жан-Поль. — Одна эта травма потребует много времени на выздоровление.
— Может быть, даже больше — подождите, вы еще увидите его медицинскую карту. Кость в этой руке выращена при помощи Костероста, — сообщила мадам Помфри. Потом она указала на кровоточащую рану на лице Гарри. — Этот шрам на щеке тоже нелегко будет убрать. Думаю, кусок стекла пробил его щеку насквозь. Возможно, осколок очков. Рана затянется, но шрам, скорее всего, останется.
Жан-Поль скривился, как от боли, и покачал головой. — Значит, несколько недель. Я даже не уверен, сможем ли мы что-нибудь сделать с другими травмами, — Жан-Поль сказал это очень тихо, будто самому себе, а потом посмотрел на Драко. — Что лучше всего помогало тебе, когда ты выздоравливал после ранения.
Драко кивнул. — Самое сильное болеутоляющее, какое только у вас найдется, мало поможет. Хорошо, что Гарри без сознания — возможно, он захотел бы покончить жизнь самоубийством, если бы пришел в себя. Я был в госпитале имени Святого Мунго восемь недель — столько времени потребовалось на лечение всего лишь одного колена. Если бы мы могли достать для него лекарство… — Тут его посетила счастливая мысль, Драко прикоснулся к своему карману, и, не думая ни секунды, развернулся и помчался в свою лабораторию, не обращая внимания на оклики остальных и острую боль в ноге.
Теперь он знал, что ему следует сделать. Он не сомневался, что нужно сварить то самое зелье. Во время битвы с Панси и Филиппом он совсем забыл о перьях Пегаса, отданных ему Северусом, но теперь Драко совершенно точно знал, кому они больше нужны. Сейчас только сохранение жизни Гарри единственное имело значение. Котлы и все прочие ингредиенты уже были приготовлены и только и ждали, чтобы в них добавили редкие перышки.
Начав варить зелье, он едва заметил, как кто-то вошел в лабораторию. Хоть бы им хватило ума тихо пождать! Отмеряя порцию последнего ингредиента, он осторожно добавил его в котел, аккуратно помешивая. Он наизусть помнил, что нужно делать. Если бы только перевод Гарри оказался верным. Кроме редкого оперенья, все в этом зелье было крайне просто. Любой сведущий первокурсник смог бы его приготовить. «Даже Гарри», — подумал Драко.
— Как он, Ремус, — спросил он. Он с легкостью научился распознавать присутствие оборотня, и знал, что тот, возможно, единственный человек в замке, знающий, как следует себя вести, когда Мастер готовит зелье.
— Твой друг-доктор сказал мне, что ты, скорее всего, здесь. Он забеспокоился, когда ты сломя голову умчался из госпиталя. Он сам бы пришел за тобой, но ему сейчас необходимо быть в палате вместе с Поппи, — Ремус покачал головой. — У Гарри никаких перемен. Дышит, но без сознания. Я только что вернулся из Лондона — Дамблдор связался со мной. — Ремус указал на склянку с опереньем Пегаса. — Значит, ты, наконец, нашел, что искал? — поинтересовался он.
— Вообще-то, их нашел Северус, но они теперь нужны Гарри. А не мне, — Драко нисколько не сомневался в своем решении.
Ремус удивленно приподнял брови. — Но разве ты не перевернул всю землю верх дном в поисках этих перьев с тех пор, как Гарри обнаружил зелье, которое должно вылечить твое колено?
— Да, но Гарри оно нужно больше, чем мне. Если я смогу приготовить для него это зелье, то оно должно убрать эффект заклинания.
— Должно? Ты не уверен, что это произойдет? — Ремус забеспокоился.
Драко пожал плечами, но не оторвал взгляда от котла. — Нет, нет никаких гарантий, что зелье подействует — книга, которую перевел Гарри, очень стара, ты же знаешь. Но, все же, оно должно помочь — у нас есть только одна порция.
— И ты отдаешь ее Гарри? — Ремус хотел, чтобы Драко был полностью уверен в мотивах своего поступка.
Драко, наконец, оторвался от своей работы и посмотрел Ремусу в глаза. — Гарри принял это заклинание, закрыв собой меня. Он не должен был…Чертов безрассудный гриффиндорец. Я не могу не отдать его, Ремус.
— Даже, если ты не уверен, что оно сработает, погубив столько надежд?
Драко честно посмотрел на него. — Но тогда я хотя бы буду знать, что сделал все, что было в моих силах.
~~oo0oo~~
В конце концов, оставалось лишь ждать. Зелье было сварено, и Драко лично дал его Гарри. Гарри все еще был без сознания, но именно зелье заставляло его спать — зелье, смешанное с сильнейшим болеутоляющим, которое только мог сделать Драко. Только спустя сутки он смог отлучиться и проведать Северуса. Но волноваться было уже не о чем — Чарли буквально ни на шаг не отходил от него. Северус уже пришел в себя, пусть и ненадолго, но и это уже было хорошим признаком. Он уже пережил кризис, и теперь ему нужно было просто время, чтобы его организм и магия восстановились.
Драко даже не заметил, как Жан-Поль ненадолго покинул палату, но запах свежего кофе мгновенно взбодрил его. В дверях возник Жан-Поль с керамической чашкой кофе в одной руке и бумажной коробкой в другой, и от всего этого исходили просто божественные запахи. Глядя на Драко с немым сочувствием, он вручил ему принесенные яства. — Эммалин ужасно волнуется — за Гарри, и за тебя, но не может уйти из магазина. — Драко кивнул и отхлебнул кофе, почти не почувствовав его вкуса.
— Помфри сказала, что теперь он стабилен — нам остается лишь ждать. — Драко ни на секунду не сводил глаз с Гарри. Его дыхание было ровным, но он выглядел непривычно без своих очков — казался каким-то странно чужим.
— Она беспокоится о тебе, Драко, — тихо повторил Жан-Поль. Драко молча кивнул, но не оторвался от лицезрения Гарри. Жан-Поль видел, что все его внимание поглощено мужчиной, лежащим на кровати. — Когда ты узнаешь, что зелье подействовало? — спросил он. Казалось, он тоже искренне волнуется за Гарри.
Драко передернул плечами. — Когда он проснется…если вообще проснется. — Драко не хотел думать о неблагоприятном исходе, но три дня без какого-либо результата довели его до ручки. Даже краткий допрос у главы Аврориата не смог его разозлить. Все его устремления были направлены на то, чтобы сначала сделать все возможное для спасения жизни Гарри, а потом проследить, чтобы он не остался калекой или сквибом.
— Если бы его выздоровление зависело только от твоего упорства, то о нем можно было бы не беспокоиться. — Жан-Поль оценил неутомимую работу Драко.
— Но оно не зависит, не так ли? — Драко теперь выглядел совершенно потерянным, высказав свои страхи. — Выздоровление Гарри зависит от моего искусства: сделает или нет древнее зелье то, о чем говорилось в книге. Конечно, он не оказался бы в этой ситуации, если бы не я…
Жан-Поль схватил Драко за руку, прекращая его самобичевание. — Я не могу объяснить тебе мотивы Гарри, Драко, но тебе придется спросить себя самого, почему он захотел броситься между тобой и заклинанием.
— Потому что он — Гарри Поттер, и он спасает всех, кого может… — автоматически ответил Драко, но Жан-Поль только покачал головой.
— Нет, я не думаю, что все настолько просто. Поразмышляй об этом на досуге, а потом спросишь у самого Гарри, когда он проснется. — Жан-Поля устало улыбнулся ему. Драко внимательно посмотрел на своего бывшего любовника и кивнул. Его подавленное состояние не поможет Гарри выздороветь скорее.
— А я поблагодарил тебя за то, что ты сразу же откликнулся и пришел помочь, Жан-Поль? Ты мог бы этого и не делать.
Жан-Поль снова устало улыбнулся ему. — Даже если бы я не был колдомедиком, я бы все равно сделал все, о чем бы ты меня ни попросил. Друзья всегда помогают друг другу. — Он накрыл руку Драко своей, и тот вспомнил, когда ему впервые захотелось, чтобы эти пальцы коснулись его тела. Теперь они уже не вызывали такой реакции, но он был рад дружескому прикосновению. — Не имеет значения, что произошло между нами в прошлом, Драко, я все еще считаю тебя своим другом, — Француз тепло и искренне улыбнулся.
Драко дружески обнял его в ответ, но сразу же отстранился и посмотрел ему в глаза. — Откуда ты узнал, что я хотел быть с Гарри в тот вечер…?
Жан-Поль не дал ему закончить. — Я понял, когда ты уехал из Марракеша, что мы никогда не будем друг для друга большим, чем просто друзьями. Я видел, как тебя тянет к нему, как ты постоянно ищешь его взглядом. Ты, может быть, не знал об этом, но я однажды увидел вас вместе в кофейне, и почувствовал, что ваши ауры отлично друг другу подходят.
Увечное колено Драко ужасно болело — после того самого Круциатуса, наложенного Панси, но он почти не обращал внимания на боль. Теперь Драко зависел от трости куда больше, чем когда-либо раньше. Он уже собирался подняться, чтобы снова пойти, проведать Гарри, когда Жан-Поль толкнул его обратно на кровать. — Ты сейчас непременно должен отдохнуть, Драко.
— О, нет. Я в порядке — совершенно здоров. И я могу вам понадобиться, если кому-нибудь потребуется срочно сварить зелье… — Он видел по лицам Жан-Поля и мадам Помфри, что их не впечатляют его заверения.
— …И если ты не отдохнешь прямо сейчас, то потом будешь не в состоянии работать. Я молюсь всем богам, чтобы ты не оказался таким же упрямым, как Северус, когда дело доходит до его болячек, — увещевала его Помфри, между засовывая ложку со снотворным зельем ему в рот. Драко с отвращением посмотрел на нее, но проглотил зелье, как послушный мальчик.
— Тебе не нужно никуда уходить из палаты, Драко. Ты можешь поспать прямо здесь, рядом с Гарри, — заверил его Жан-Поль. — Не волнуйся, мы присмотрим за ним — даю тебе слово.
~~oo0oo~~
20 июля, воскресенье
Драко сам не заметил, как уснул. Это избавило его от самого ненавистного дела на свете — от ожидания. Чем дольше Гарри пребывал без сознания, тем меньше оставалось шансов, что он выздоровеет полностью. Мадам Помфри дала Гарри последнюю дозу успокоительного зелья. Когда его действие закончится, Гарри должен будет прийти в сознание и бороться с болезнью самостоятельно. И только когда он проснется, станет известно, сработало ли оперенье Пегаса.
Хорошим знаком стало исчезновение беспрерывных судорог, терзавших мышцы Гарри, однажды днем — каким днем, Драко не знал. Он не замечал течения времени, ожидая известия, что Гарри пошел на поправку. Но, как бы ни хотел он остаться, пришлось признать, что Жан-Поль и мадам Помфри совершенно правы — отдых ему был крайне необходим.
Новостям из внешнего мира сложно было вовремя добраться до госпиталя, но Ремус побеспокоился и принес копию воскресного «Пророка», вручив Драко для тщательного изучения. Прочитав дату на газете, тот понял, как долго пробыл здесь. Если память ему не изменяла, они отправились в Поместье в среду. Он прикинул, что их небольшое рандеву с Пожирателями заняло весь вечер среды. Чарли это подтвердил, когда Драко у него спросил. Чарли тоже редко покидал госпиталь, даже теперь, когда Северус очнулся, он торчал здесь большую часть дня.
Как-то он вспомнил, что некому позаботиться о Мелчетте и Petite Amie, но Чарли заверил его, что Мелчетт вместе с совой Гарри, Хедвиг, обитает в школьной совятне. А за Petite Amie, должно быть, присматривает Ремус, да и замок был таким местом, где кошка с легкостью могла сама о себе позаботиться. Сейчас она, скорее всего, с восторгом носится где-нибудь за школьными крысами. Несомненно, ему еще предстоит получить разнос за отсутствие по вечерам, когда он должен был угощать ее всякими деликатесами.
Просматривая газету, он удивился тому, что пресса не стала раздувать шумиху вокруг их стычки с Нео Пожирателями. Дамблдор говорил недавно, что совещался по поводу этих событий с Руфусом Скримджоу. Слава Мерлину, в Министерстве у кого-то хватило ума проследить, чтобы в газетах ограничились лаконичным сообщением о произошедшей схватке, без упоминания имен.
Драко смутно помнил весьма непродолжительный допрос с главным аврором, Гордоном Бриджуотером. Судя по его реакции, он остался недоволен кратким рассказом Драко о нападении. Да, Драко участвовал в стычке. Нет, он не «заманил» Гарри Поттера туда. Да, он знал многих погибших бывших Пожирателей, но не контактировал с ними со времен войны. Нет, он понятия не имел об их причастности к этому делу, пока не очутился в пещере. Нет, он не знает, все ли это Нео Пожиратели, какие сейчас есть. Но, по его мнению, все улики говорили, что их предводителями были Панси и Филлип Паркинсоны. Да, это правда, у него когда-то были отношения с Филлипом Паркинсоном (Но именно Панси призналась в двух убийствах). Нет, Северус был схвачен раньше — Вам нужно поговорить с ним самим.
— Довольно! — Самообладание Драко быстро истощилось от непрекращающегося потока вопросов. Гордон Бриджуотер оскорблено надулся, выслушав раздраженное заявление Драко, что он не станет больше отвечать ни на какие вопросы, и заявил в ответ, что это его обязанность — выяснить, почему было привлечено столько авроров, и все они погибли в ходе этой операции.
— Боюсь, наша беседа с Вами, мистер Малфой, еще не окончена — слишком много вопросов так и остались без ответа, — было совершенно очевидно, что этот идиот ни секунды не сомневается в изначальной виновности Драко. Именно этого Драко и боялся, поэтому оставалось только молиться, чтобы Гарри и Северус поскорее пришли в себя и подтвердили его слова. Хорошо еще, что Чарли Уизли мог описать события после своего прибытия в пещеру, но тогда уже было трудно самостоятельно разобраться, чем изначально вызвана эта бойня.
День подошел к концу, и Драко вернулся на свой стул у кровати Гарри. Он удивился, поняв, как мало у них было за это время в госпитале посетителей. Кроме Дамблдора, Жан-Поля, Чарли и Ремуса он не видел больше никого. Признаться, не очень-то ему и хотелось кого-нибудь видеть. Но было ужасно странно, что Грейнджер и Уизл еще не примчались проведать Гарри. Он знал, конечно, что Гарри с Уизлом вдрызг разругались, но ожидал, что Грейнджер непременно явится и будет, сидя рядом с Гарри, ломать от отчаяния руки.
Он поинтересовался было, у мадам Помфри, бывшей наставницы Гермионы, почему никто не приходит, но Чарли встрял в разговор, — Просто мой придурочный братец не получит теплого приема, если посмеет сюда сунуться. Я так отделаю его, что он даже не успеет понять, чем. — Драко был искренне удивлен реакцией Чарли, но не стал вдаваться в подробности. Очевидно, что между старыми друзьями произошло что-то очень серьезное. Но, судя по всему, Гермиона Уизли (и как ему теперь привыкнуть называть ее так — он понятия не имел) постоянно поддерживала связь с мадам Помфри.
Чарли сообщил своей семье о состоянии Гарри, и они уважали пожелание Дамблдора и не навещали его. Гермионе же, как оказалось, видеться с Гарри запретил муж. Она ежедневно разговаривала с мадам Помфри через камин, будучи на работе, в госпитале имени Святого Мунго, поэтому Уизл об этом ничего не знал. Но если Уизл сунется сюда, то Драко сомневался, что сможет сдержаться.
Долгое утро перетекло в долгий день, и Драко волновался больше обычного. Гарри уже должен был начать просыпаться, но в его состоянии не наблюдалось никаких изменений. Он просто мирно спал, и только раз в несколько минут его мускулы слегка подрагивали. То, что судороги практически прекратились, было хорошей новостью, потому что Драко на собственной шкуре испытал, каково бы ему было без зелья. Но, видимо, даже приняв его, нужно было ждать какое-то время, чтобы спазмы исчезли полностью.
Тело Гарри было прикрыто простыми белыми простынями, руки неподвижно лежали поверх. Его темные волосы выглядели почти как обычно, но вот побриться ему определенно не помешало бы. Драко избавил бы его от щетины с помощью заклятья «Депилио», но использовать магию при таком ранении было не самым лучшим решением. Мысль побрить ему лицо маггловским способом показалась неожиданно привлекательной, и Драко умудрился раздобыть крем для бритья и бритву.
Теперь Драко остался в палате один с двумя пациентами, потому что Жан-Поль вернулся в деревню. Драко торжественно пообещал Эммалин, что навестит ее сразу же, как только Гарри станет лучше. Мадам Помфри отлучилась, чтобы, наконец, отдохнуть, но Драко мог вызвать ее в любой момент.
Драко посмотрел на почерневшую и покрытую заживавшими рубцами руку Гарри. Шрамы от заклятий всегда оставляли симметричные полосы. Тонкие линии, опутывающие его руку, были довольно замысловаты, и Драко видел, что это ранение достаточно серьезное. Когда Гарри преодолеет кризис и пойдет на поправку, ему потребуется немало времени, чтобы восстановить способность к накладыванию заклинаний. Он не мог повернуть Гарри, чтобы посмотреть, какой шрам остался от Aboleo Adesum, но это было и не нужно. Драко отлично знал, как он выглядит. Даже после полного выздоровления, этот шрам, как все другие шрамы от проклятий, останется.
Драко поигрывал бритвой в руке, уже готовый побрить Гарри.
— Ты уверен, что не пожалеешь ни о чем? — неожиданно прозвучавший в тишине голос Северуса напугал Драко, и он чуть не уронил бритву. Обернувшись к Снейпу, Драко увидел усмешку на его лице, все еще изнуренном и очень усталом. Зельевар кивнул на бритву. — Было время, когда ты бы все отдал, чтобы оказаться в такой ситуации, с острым лезвием у горла Поттера. Сделай четкое плавное движение — не останавливайся на полпути. Это раздражает кожу.
Заслышав учительский нотки в голосе, Драко решил, было, что он объясняет ему, как при помощи бритвы следует вскрывать артерию. Через пару мгновений он догадался, что тот шутит, и просто объясняет тонкости использования бритвы. Драко принялся за бритье, стараясь быть как можно осторожнее с острым лезвием.
— Должно быть, ты пошел на поправку, если весь твой сарказма снова к тебе вернулся, Северус, — заметил Драко. Северус выглядел далеко не лучшим образом, но он разговаривал и ел, а это было куда лучше, чем обстояли дела у Гарри.
— Как изменяется его состояние? Есть какие-нибудь признаки, что зелье работает? — поинтересовался Северус с искренним участием.
Драко повернулся и недоверчиво вытаращился на него, но Северус предупредил его, уже готовый сорваться с языка, вопрос. — Чарли рассказал мне все, что ты сделал, — сообщил он Драко совершенно серьезно. — Для Поттера. Итак, он реагирует на лечение хоть как-нибудь? Как выглядело приготовленное зелье? Его действительно так легко приготовить, как было написано в переводе?
Опустив лезвие, Драко уныло вздохнул и повернулся к Северусу. — Думаю, у тебя есть полное право отчитать меня, Северус. Ты достал те перья для меня — и я тебе благодарен больше, чем ты можешь себе представить… — Он снова посмотрел на Гарри, теплая улыбка появилась на его губах. — Но Гарри совершил самый бескорыстный поступок. Он бросился между проклятьем и…мной. Никто раньше для меня ничего подобного не делал. Я просто должен был ему отплатить. Мне страшно даже представить, как бы он жил, если бы это проклятие медленно съедало его позвоночник. Я должен был, — закончил он еле слышно.
— Драко, я не злюсь на тебя. И не буду судить, поступил ты правильно или нет. Ты принял решение отдать зелье Гарри, и это поступок от чистого сердца. Я просто удивлен, что тебе потребовались такие экстремальные обстоятельства, чтобы, наконец, разобраться в своих чувствах к Поттеру, — мягко заметил Северус.
Драко негромко рассмеялся. — Так же, как и ты, внезапно, перестал бегать от одного известного нам Уизли?
— Да, что-то вроде того, — Северус закрыл глаза, и, кажется, снова заснул с мечтательной улыбкой на губах.
И Драко снова остался в одиночестве, мучительное ожидание продолжалось. К заходу солнца Гарри все еще не проснулся. Драко начали мучить сомнения. Что, если зелье не подействовало? Что, если оперенье не подошло? Что, если он сварил зелье неверно? Что, если… Драко потерялся в этом лабиринте мучивших его вопросов, это была настоящая пытка.
Было очень неправильно, что Гарри лежал там, на койке — казалось, мирно спящий — когда Драко так маялся. Он попытался отвлечься чем-нибудь посторонним, старался занять себя чем-нибудь, ожидая, но роман на его коленях так и остался раскрытым на той же странице, что и много часов назад.
Нужно было перестать сомневаться в самом себе. Просто, ему следует быть терпеливым и ждать. Если бы Драко мог метаться из угла в угол, то давно бы уже начал это делать. Если перевод Гарри был достоверен (а почему он не должен таким быть?), и его работа была аккуратной и точной, и все ингредиенты были верными (это его волновало больше всего), тогда, теоретически, Гарри должен был проснуться через день после принятия зелья и начать медленно восстанавливать силы, магическую ауру и физические способности. Если верить переводу, это зелье было практически универсальным лекарством, которое оставляло после полного излечения лишь незначительные побочные эффекты.
К утру понедельника Гарри все еще был без сознания, но Драко воодушевляло то, что его дыхание, как ему показалось, стало более спокойным. Цвет его лица определенно улучшился — он у него просто появился, да и чернота на руке немного побледнела. Это все приободрило и мадам Помфри тоже.
Никто из них никак не ожидал появления незваных гостей. Официальный представитель Министерства прибыл один, без предупреждения. — Какого черта Вам здесь нужно? — невежливо спросил Драко, несказанно раздраженный тем, что этот человек умудрился пройти через весь замок, и никто не потрудился его остановить.
— В деле о стычке с Пожирателями недостает показаний мистера Поттера. Министерство направило меня сюда, чтобы записать его версию произошедшего прежде, чем мы закроем дело. — Мужчина разговаривал с заметным акцентом, что тут же успокоило Драко.
— Мерлин, Вы — американец? — выпалил он прежде, чем успел подумать.
Мужчина ощетинился и прищурил глаза. — Меня зовут Лэнгли. Дуайт Лэнгли, и я здесь работаю в порядке перевода из Канады.
Драко пожал ему руку и извинился. — Простите. Не умею различать акценты. Я вовсе не хотел Вас обидеть. Я просто смертельно устал.
— Итак, когда я смогу поговорить с мистером Поттером? — с надеждой спросил аврор.
— Когда он выздоровеет, — тихо ответил Драко.
— Что Вы хотите этим сказать? — не понял его Лэнгли. — Он заболел?
— Он все еще не оправился от ран, полученных в той драке, — Драко выглядел теперь таким же сконфуженным, как и Лэнгли. Откуда тот мог знать о состоянии Гарри?
— Но мне необходимо поговорить с ним о произошедшем. Мы не можем закрыть это дело, пока не получим его показаний. — Видимо, он не понимал, что Гарри не в состоянии говорить. — Мы не знали, что он был ранен. О, боже!
— Помилуйте, — Северус приподнялся на кровати. — Насколько я понял, Вы явились сюда, в госпиталь, специально, чтобы выяснить у бессознательного героя, насколько хорошо он выполнил свою работу? — Драко обернулся и вытаращился на своего старого наставника, пытаясь справиться с удивлением от того, в каком тоне Северус Снейп защищает Гарри Поттера.
— Домашний эльф сообщил мне только, что он находится здесь, — заметил аврор извиняющимся тоном.
— Думаю, было бы вполне логично с Вашей стороны, — продолжал давить Северус, — предположить, что молодому человеку потребуется некоторое время на выздоровление. Он спас наши жизни и получил смертельно опасное заклятие в спину в ходе сражения. Как Вы, надеюсь, догадываетесь, он вряд ли сейчас сможет ответить на Ваши вопросы.
— А кто Вы, собственно, такой? — спросил он Северуса уже не так вежливо. Драко видел, что Северус недобро хмурится, глядя на несчастного министерского служащего.
— Я — Северус Снейп, Мастер Зелий, и мистер Поттер в той битве спас мне жизнь, и мистеру Малфою тоже.
— О, это замечательно! — Настроение чиновника значительно улучшилось. — Мне нужно поговорить и с Вами тоже, сэр. Я просто пока не могу во всем этом сориентироваться. Почему такая секретность окружает состояние здоровья мистера Поттера? Конечно же, сообщения о нем должны быть на первых полосах газет!
— Конечно же, — в тон ему ответил Драко, — личные интересы мистера Поттера должны уважаться в первую очередь! Уверен, Вы понимаете, почему все детали стычки держатся в секрете от широкой публики? — Лэнгли кивнул. — Так вот, и информация о состоянии здоровья мистера Поттера тоже должна остаться за этими дверьми, именно поэтому он сейчас и здесь, а не в «Святом Мунго».
— О, мне очень жаль. Думаю, мой начальник не располагал информацией о состоянии здоровья мистера Поттера, когда давал мне поручение прийти сюда и задать некоторые вопросы. Вы абсолютно правы. — Он снова повернулся к Северусу. — Если Вы в состоянии отвечать на вопросы, сэр, то я пока побеседовал бы с Вами. Мне нужно, чтобы Вы подробно рассказали, что происходило с самого начала, когда Вы сами очутились в пещере.
Северус холодно изложил произошедшее, немногословно отвечая на вопросы чиновника. Драко был немало удивлен, что этот человек относительно спокойно давал показания аврору и относился к нему без своей обычной подозрительности. Это были приятные перемены.
Они порадовались новости, что было поймано еще три Нео Пожирателя в дополнение к тем, кто был ранен или убит в пещере. Министерство не собиралось прекращать расследование, что вселяло надежду на достойное завершение дела. В пещере, на телах павших Пожирателей были найдены портключи, которые переносили в заброшенный замок на Гебридских островах. Оказалось, что этот замок и служил основным местом их укрытия, и в нем обнаружились улики, свидетельствующие, что Панси и Филлип Паркинсоны втайне готовили там свой заговор с самого окончания войны.
Драко был просто поражен, узнав, что тот замок был обставлен мебелью и предметами, которые считались погибшими в пожаре Поместья Малфоев. Замок был полон антикварными вещами с малфоевским клеймом на них. Библиотека была перенесена из Поместья практически полностью.
— Значит, почти все мое пропавшее имущество было найдено в заброшенном замке? — не веря своим ушам, переспросил Драко.
Лэндли кивнул. — Похоже на то. Насколько я понимаю, Вы сейчас не распоряжаетесь своим наследством, мистер Малфой?
Широкая ухмылка появилась на лице Драко. — Нет, боюсь, что до своего двадцатипятилетия я не в силах Вам помочь. Наследство заморожено Гоблинским бюро расследований Гринготтса. Вам лучше обсудить этот вопрос с ними. Думаю, Вам стоит поговорить с парнем по имени Уизли. — Он понятия не имел, что сейчас происходит, но тревожные мысли о возможных кознях Уизла немного поуспокоились, когда чиновник немного прояснил ситуацию.
Лэнгли провел с ними около часа, оставив двоих бывших шпионов немало удивленными. Еще ни разу в жизни они не встречали работника Министерства, действительно делавшего свое дело и относившегося к ним вполне уважительно. Его последнее заявление доказывало, что это все, возможно, им просто снится. — О, и не волнуйтесь, господа, состояние мистера Поттера останется в секрете. Общественности известно только, что элитная команда авроров и бывшие шпионы смогли вынудить Нео Пожирателей вступить в открытый бой и убили их предводителей. Мы подчеркнули, что пока нет никакой уверенности в полной ликвидации опасности, но работа над этим не прекращается. Люди должны соблюдать бдительность. Не хотим кого-нибудь упустить, кто сможет вскоре сколотить новую шайку, вы же понимаете?
— Совершенно с Вами согласны, — краткий ответ Северуса имел две цели: заставить Лэнгли поскорее откланяться, и дать Драко понять, насколько он изнурен долгим разговором. Сегодняшняя беседа с министерским работником принесла им много интересной информации. Предлагая Северусу снотворное зелье, Драко выразил свое удивление нетипичным поведением Лэнгли.
Северус рассмеялся. — Возможно, это потому, что он канадец. У него еще не было времени засунуть свою голову в задницу, как все прочие. Дай ему полгода, и он станет таким же ублюдком, как и другие.
Изменения в состоянии Гарри так и не произошли, когда Драко, наконец, позволил себе отключиться. Уже засыпая, он поблагодарил мысленно всех богов, что имя Гарри не появится снова на первых полосах газет.
~~oo0oo~~
Рано утром во вторник Драко вернулся обратно в свои комнаты. Находиться и дальше рядом с Гарри было выше его сил. Его все-таки охватило уныние. В состоянии пациента никаких изменений так и не произошло, и Драко начало одолевать подозрение, что, возможно, это его постоянное присутствие мешает Гарри очнуться.
Он досконально изучил каждую пору на лице Гарри, насколько высоко поднимается и как низко опускается его грудная клетка во время дыхания — уже почти ничего не осталось такого, чего он не знал бы о Гарри после почти недельного бессменного сидения в госпитале у его койки. Когда он вернулся в свои комнаты, один, его внезапно охватил ужас от осознания, что он не в силах представить себе, как сможет жить дальше — без Гарри. Пустота в его будущем была просто невыносима. Он не хотел этого.
Много недель он только неуверенно танцевал вокруг того, чего действительно желал, и теперь, когда уже могло быть совсем поздно, он внезапно понял, что хотел Гарри всегда. Ему необходимо было видеть его улыбку. Ему необходимо было натыкаться взглядом на его взлохмаченную шевелюру везде. Внезапно пронзившая его мысль о том, что он может больше никогда не увидеть черных волосков на раковине в ванной, насыпавшихся пока Гарри причесывался, была просто невыносима.
Панси открыла много закрытых дверей, за которыми Драко прятался от чувств, когда погибла Дафна. Он всегда знал, что способен на настоящую любовь, но панически боялся снова допустить ее в свою жизнь. После смерти Дафны, а затем и Нарциссы, он не хотел снова никому открывать свое сердце. Что ж, теперь оно было открыто, и он хотел отдать его Гарри. Все, без остатка.
Драко было жизненно необходимо целовать его, и рассказывать о том, что это намного больше, чем увлечение — он даже постарается быть более терпимым с друзьями Гарри. Ему было плевать, что другие подумают. Он мог только думать о том, что все его будущее лежит сейчас в госпитале, и оно просто обязано проснуться. Но сначала Драко должен разобраться в собственных запутанных мыслях.
Внезапно он понял, зачем вернулся к себе. Он осмотрелся и, наконец, отыскал дневник под кучей почты на столе. Мелчетта нигде не было видно, но Драко вытащил склянку с дохлой крысой и оставил ее на столе открытой, если тот вдруг вернется. Конечно, если Petite Amie не успеет слопать ее до возвращения Мелчетта.
Теперь дневник снова был у него в руках, и Драко чувствовал тепло, всегда излучаемое им, когда он в нем писал. Ему следует разобраться в себе, и Флэш был именно тем человеком, который всегда выслушает и поможет советом. Конечно, можно было бы поговорить с Ремусом, если бы тот был рядом. Но оборотню пришлось вернуться в Лондон, чтобы закончить свою летнюю работу. Нет, ему нужно поговорить именно с Флэшем. В конце концов, тот выслушивал его уже не первый месяц. Он уже собирался открыть дневник, но потом внезапно решил просто взять его с собой в госпиталь. Это поможет ему разрушить монотонность ожидания.
~~oo0oo~~
Устроившись в глубоком удобном кресле, наколдованном возле кровати Гарри, Драко приступил к знакомому и успокаивающему процессу выплескивания души в дневник.
22 июля, вторник
Флэш,
Мерлин, я сейчас ужасно растерян, и мне не с кем больше поговорить, кроме тебя. Я не знаю, там ты или нет, но уверен в одном: каждый раз, когда ты мне нужен, ты обычно появляешься на другом конце этого дневника, предлагая мне руку помощи.
Прости, что не смог написать тебе в воскресенье — ты просто не поверишь, что произошло. Вижу, ты не оставил своего сообщения, поэтому могу лишь предположить, что ты тоже был занят.
Понимаешь, я только недавно понял, что все это время происходило в моей жизни. Я влюбился. Да, по-настоящему, до сумасшествия и без остатка влюбился в мужчину, которого, как когда-то думал, я ненавидел. Когда это произошло, и почему я сам не понимал своих чувств, пока не стало слишком поздно? Почему мы? Почему мы не видим правды, пока обстоятельства не оборачиваются против нас? Теперь я понимаю, что то единственное, что я искал в жизни, было всегда здесь, рядом.
И я так боюсь потерять его!
Он сейчас здесь, в госпитале, в критическом состоянии, и я больше ничем не могу ему помочь! Я сварил для него зелье, но от этого ничего не изменилось. Все искусство зельеварения в мире не в силах ничего сделать, чтобы спасти его, а, ведь, это в первую очередь моя вина, что он так пострадал.
Понимаешь, я не сказал ему до сих пор, что люблю его, но потому, что я это сам понял только что. Я люблю его.
Ты говорил мне об Аннам Каре как-то. Знаешь, я уверен, что он входит в мою группу Аннам Каре… Думаю, он может быть даже второй половинкой моей души.
Флэш, ты там?
Я всегда говорил, что люблю людей вежливых и воспитанных — правда, если память мне не изменяет, тебе я этого еще не говорил. Все мои прошлые любовники всегда говорили это обо мне, и я иногда повторял это за ними. Не думаю, что я действительно понимал природу любви — до сегодняшнего дня.
Знаю, я был неосторожен в прошлом, но сейчас все по-другому. Ты помог мне понять его, и за это я никогда не смогу отблагодарить тебя. Знаю, ты говорил мне, что любишь меня, и я люблю тебя тоже, но по-другому. То, что я сейчас чувствую… кажется таким правильным. Ты же понимаешь, что я хочу сказать?
Конечно, как и всегда, я вечно опаздываю. Думаю, мне предначертано никогда не найти своего счастья. Я торжественно клянусь, что, если он выкарабкается из этой ситуации, я расскажу ему о своих чувствах, и мне останется лишь надеяться, что он чувствует ко мне то же самое.
Мне пора — кажется, он начал просыпаться.
Прошло уже много времени с тех пор, как Гарри в последний раз двигался или говорил, но глубокий вздох и последовавший за ним кашель были самыми прекрасными звуками, которые слышал Драко. К сожалению, не было признаков того, что он просыпался, но уже и такие изменения были значительны.
Пожалуйста, помолись за то, чтобы он выжил, Флэш. Сделай это ради меня. Пожалуйста!
Люк.
Закрыв дневник, он пожалел о том, что Флэша не оказалось на другом его конце. И тут ему в голову пришла ужасная мысль. А что, если Флэш был одним из авроров, убитых в пещере? У него ведь был военный опыт, аврорская квалификация, нелегкое прошлое. Он вполне мог оказаться там и погибнуть, а Драко об этом даже не узнает. И все потому, что они так и не обменялись реальными именами или другой идентифицирующей их информацией, и теперь у него не было шанса узнать, кем на самом деле был Флэш, если общение в дневниках резко прекратится. Это мысль едва не ввергла Драко в панику, но он заставил себя расслабиться, попытавшись воспроизвести дыхательные упражнения, которые так часто наблюдал в исполнении Гарри. Это немного помогло, и вскоре его внимание полностью обратилось к Гарри.
~~oo0oo~~
Гарри медленно шел по пустому холлу пятого этажа Хогвардса. За ним кто-то следил, но он не помнил, откуда ему об этом известно. Сейчас ему только оставалось крепко сжимать палочку в руке и продолжать идти, в надежде, что преследователь либо отстанет, либо покажется. Сражаться с реальным противником всегда было предпочтительнее, чем бежать от неизвестности. Он подумал, как часто он обсуждал это с учениками Аврориата, закладывая в их умы, что если они могут себя скрыть и заставить открыться врага, то у них будет преимущество не только выиграть, но и, что более важно, выжить.
«Поттер — Поттер, а ты — мерзавец»,— голос эхом разнесся по коридору, какие-то отдельные его ноты звучали звонче, отскакивая от каменных стен. Это был не Пивз, но кто-то, знакомый с его хамством. Прежде, чем Гарри успел додумать эту мысль, он обнаружил себя лицом к лицу с полудюжиной людей в мантиях и масках Пожирателей. Теперь он был уже совершенно уверен, что ему это просто снится, потому что половина из них была убита в день последней битвы с Волдемортом. Он не мог видеть их лиц, они не говорили, но каким-то образом он знал, кто скрывается за этими масками.
— Вы ненастоящие. И меня на самом деле здесь нет, так что все это не имеет никакого значения. — Он надеялся, что, сказав правду этим образам из сна, он их прогонит или же проснется сам. Ничего не изменилось. — Я просто сплю. Я знаю, что это лишь сон, поэтому вы ничего не можете мне сделать. Вы не сможете причинить мне боль. Они молча переглянулись, обступая Гарри полукругом. Вцепившись в палочку еще крепче, Гарри попытался сфокусироваться и глубоко вздохнул, напоминая себе, что это лишь дурной сон, и сам он в полной безопасности. Он немного расслабился, когда увидел за спинами Пожирателей приближающегося к ним Драко. Драко мог помочь. Он подтвердит, что все эти люди погибли во время войны, и что это всего лишь сон. Гарри улыбнулся, глядя на Драко, наблюдая за его уверенной походкой и отмечая, что хромота сегодня была почти незаметна. «Я люблю его. Он еще не знает об этом, но я его люблю».
Эта мысль очень успокаивала, но ему пришлось поскорее отбросить ее, когда Драко вытащил палочку и направил ее не на Пожирателей, а на него самого. — У тебя хватает наглости мне улыбаться, Поттер? Что заставило тебя думать, что ты достоин моего внимания? Ты считаешь себя таким значимым, что я должен упасть к твоим ногам, как вся школа? Что я прощу тебе, как ты задирал свой нос в поезде в тот день, первого сентября? Ты действительно полагал, что мы сможем стать друзьями или кем-то еще?
Только тогда он заметил, что на Драко была мантия Пожирателя, а в свободной руке он держал маску. Взгляд его сделался жестким, и ухмылка на лице напоминала ту, из далекого детства. Он еще успел услышать издевательский смех Драко, прежде чем заклятие ударило в него.
Гарри задрожал во сне и тихо застонал от боли. Драко оторвался от своего дневника и посмотрел на мужчину, о котором не мог перестать думать. Теперь, когда он, наконец, разобрался в своих чувствах к Гарри, его мучил лишь страх, что теперь больше не появится шанса выразить свою любовь — именно об этом он и сказал Флэшу. Он протянул руку и положил ее поверх бледной и липкой кисти Гарри, напряженно ища хоть какой-то отклик. Кашель и бормотание были признаком того, что в состоянии пациента определенно произошли какие-то изменения, но Драко необходимо было, чтобы он проснулся.
Было темно и тесно, и Гарри понял по звукам шагов над своей головой, что Дадли проснулся. Он боялся провести еще один день с Дурслями, особенно после того, как дядя Вернон так разозлился из-за змеи в зоопарке. Он действительно не понимал, почему подобное всегда происходит вокруг него, и что же в этом такого ужасного, но было понятно, что дядя Вернон и тетя Петунья просто не станут с ним мириться и дальше. «Интересно, они выкинут меня из дома? И куда я пойду? А, может быть, у моего отца есть родственники, с которыми я мог бы пожить?» Он начал представлять себе, как станет бездомным, бродящим по улицам в поисках неуловимых родственников Поттеров и надеющимся на невозможное: что какие-нибудь незнакомцы будут намного добрее к нему, чем его собственная семья.
Обстановка вокруг него поменялась, и он оказался в пещере возле Хогсмида, ища Сириуса. Он был уверен в том, что Сириус сможет ответить на его вопрос (несмотря на то, что он сам не помнил этого вопроса), но он нигде не мог отыскать своего крестного. Это было последнее место, где они встречались, и ему очень нужно было поговорить с кем-нибудь понимающим, с кем-нибудь, кому он не был безразличен…Он так запутался в своих новых чувствах, никак не мог смириться с тем, что снова отличается от остальных. «За последние четыре года я обнаружил, что я волшебник, что еще младенцем победил Темного Лорда, что я парселонгист, и что за мной все еще охотится тот самый Темный Лорд. Я отличался от всего класса на соревнованиях, обо мне писали в газетах и журналах. И теперь, когда все вокруг начинают с кем-то встречаться, я снова оказался другим». Ему очень хотелось поговорить с Сириусом. Он мучился вопросом, сколько еще времени пройдет, пока они не встретятся снова, чтобы можно было поделиться всем тем, что наболело.
— Давай, Гарри, тебе просто необходимо проснуться. Будет намного легче выздоравливать, если ты проснешься…тогда ты сможешь начать есть… а потом мы начнем переругиваться. — Драко слабо улыбнулся. — И мне очень нужно поговорить с тобой, Гарри. Мне столько нужно тебе рассказать, очень много, чего я раньше даже не понимал. Пожалуйста, Гарри, я никогда не ожидал такого от себя, и мне просто необходимо рассказать тебе об этом. Как я смогу сделать это, если ты не поправишься?
Гарри снова летел, отчаянно ища снитч, который должен был быть где-то близко. Он чувствовал, что тут было что-то не так, происходило что-то неправильное, почему-то он не должен был больше искать снитч здесь, в воздухе, но не мог точно вспомнить причину этого. Неясные тени других квиддичных игроков сначала проносились мимо, а потом неожиданно он остался один на поле. Он сделал круг, направив метлу к земле, чтобы посмотреть, что происходит, а затем снова взмыл вверх, к воротам, но опять никого не увидел. Как он должен играть, если у него нет соперников? С кем он будет мчаться наперегонки за снитчем? Да и здесь ли все еще снитч? Может, другой ловец уже поймал его, пока Гарри не видел? Эта мысль затопила сердце Гарри ужасом. Если кто-то уже поймал снитч, то, что же ему теперь делать? Он не мог больше заставить себя летать, чувствуя ужасную опустошенность от таких катастрофических мыслей. Приземлившись на траву, он в полном одиночестве поплелся в раздевалку, пытаясь смириться с потерей снитча. Он знал, что не стоит лгать самому себе и надеяться на следующую игру и другой снитч. Снитч был лишь один, тот самый снитч, который нужен был ему, и он упустил свой шанс.
Гарри так глубоко погрузился в свои мысли, что был невероятно удивлен, увидев Драко в раздевалке, а потом он поразился еще сильнее, поняв, что Драко держит в руке золотой снитч, крылышки которого легко затрепетали, когда Гарри посмотрел на него. Потом он перевел взгляд со снитча на зеленую мантию, а затем на красивое улыбающееся лицо Драко. Внезапно все встало на свои места. Он вовсе не упустил снитч — тот ждал его здесь. Он улыбнулся в ответ, когда Драко заговорил.
— Рад, что ты здесь, Гарри. Нам нужно поговорить. Понимаешь, я решил, что пришло время сказать тебя, что я действительно чувствую, — он сделал шаг вперед и продолжил, — К тебе. Я должен сообщить тебе, что в последние месяцы просто великолепно провел время, играя в твою игру. Было весело и очень прикольно, когда ты стал вести себя, как влюбленный тринадцатилетний подросток. Должен признаться, я не ожидал от тебя такого. Мы все отлично посмеялись над тобой, правда? — Гарри проследил за взглядом Драко, и понял, что вокруг них полно народу. Здесь были слизеринцы его потока, члены Ордена, Пожиратели Смерти, авроры, поклонники, репортеры, Дурсли — все они стояли и смотрели на него, насмехаясь над его глупыми чувствами и игрой, в которую сыграл с ним Драко. У него перехватило дыхание, и он почувствовал, как слезы застилают ему глаза. Он попытался уйти: ему нужно было поскорее сбежать ото всех этих насмешников, от унижения, от боли, но куда бы он ни повернулся, стояли люди, загораживающие ему путь прочь из раздевалки. Наконец, он сдался, не в силах больше бороться, и упал на пол, опустошенный всем тем, что сейчас свалилось на него, мечтая хоть где-нибудь укрыться.
Драко беспомощно смотрел, как тело Гарри сотрясается от беззвучных рыданий, слезы стекали из-под темных ресниц. От боли? Но совсем недавно Гарри получил очередную порцию болеутоляющего! Он нежно пожал руку Гарри и наклонился к нему. — Ну же, Гарри, дай мне знать, что с тобой происходит. Проснись и скажи мне, чем я могу помочь? Мы же друзья, так ведь? Ну, хотя бы добрые знакомые? Я уверен, что мы не ненавидим друг друга больше, как раньше. Черт возьми, Поттер, я даже не успел поблагодарить тебя за спасение моей жизни — и Северуса тоже!
Ему пришлось замолчать, когда мадам Помфри пришла проверить пациента. — Были какие-нибудь изменения? — спросила она, проверяя состояние здоровья бессознательного героя, уровень его магической энергии, магическую подпись и ауру.
— Нет. Он бормочет и стонет во сне. Конечно, и это уже хоть что-то, но, по-моему, это бессознательный бред. Иногда кажется, что ему больно, хотя он не должен ничего чувствовать из-за огромной дозы обезболивающего. И он просто не просыпается!
Мадам Помфри нахмурилась. — Его телу необходимо оставаться неподвижным, чтобы процесс выздоровления шел как надо, Драко. Проклятие повлияло как на физическую, так и на магическую часть его организма, и, чтобы его собственная внутренняя магия смогла помочь ему восстановиться, необходимо, чтобы все прочие его функции бездействовали. Он не проснется, пока не восстановится уровень энергии, достаточный для процесса исцеления, хотя я боюсь, что шрамы на его руке не исчезнут, и, вполне вероятно, он не сможет полноценно пользоваться этой рукой. — Она устало вздохнула. — Я очень надеюсь, что он не утратит способности колдовать. Но он сильный маг — один из сильнейших. Он непременно восстановит силы в кратчайшие сроки.
Драко рассеяно кивнул, и Помфри посмотрела в его глаза, полные боли. — Не стоит так волноваться, Драко. Твое зелье спасло ему жизнь. Не говоря уж о том, что ты не позволил ему остаться инвалидом. Я знаю, что сейчас он должен был бы уже проснуться, но у него есть еще и другие травмы. Его аура выглядит неплохо, он выздоравливает, но это займет какое-то время. Нам просто нужно ждать.
Драко снова кивнул — он прекрасно все это понимал. Поппи просто пыталась заставить его не терять надежды. Но не было никакой гарантии, что все идет так, как надо, и чем дольше Гарри оставался без сознания, тем больше была вероятность, что он не проснется совсем. Прошло уже, черт возьми, так много времени!
Гарри шел по коридорам Хогвардса, студенты смотрели на него, усмехались и фыркали, прикрывая лица ладонями. Он свернул за угол и обнаружил перед собой толпу слизеринцев с Драко во главе. Неприятно усмехавшаяся Панси, вместе с Демьеном Митчеллом и всей остальной квиддичной командой, стояли рядом. Кажется, Драко развлекал всех какой-то смешной историй. — Конечно, — говорил он им, — Поттер поверил этому — он такой наивный и легковерный… — Слезиринцы расхохотались в голос, и указали Драко, что у них есть слушатель.
Драко развернулся и, заметив Гарри, усмехнулся, как в далеком детстве. — Ты что, действительно решил, будто я могу в тебя влюбиться? Ты действительно поверил во всю эту чушь с двумя половинками души? Ты даже более жалок, чем я предполагал, Поттер. Знаешь, той ночью в туалете мы с тобой всего лишь быстро перепихнулись, и не более. Кроме того, Нотт обещал вернуть все украденные у меня деньги, если я смогу заставить тебя кончить. А та ночь в твоей гостиной… Ну, — Драко отвернулся и улыбнулся Панси. — Все это представление было лишь для того, чтобы сбросить Уизла со счетов. Мы с Панси догадывались, что Уизли слетит с катушек, застукав тебя в таком положении, особенно, со мной.
Гарри разрыдался. Все, во что он верил, оказалось ложью — и Драко не изменился ни на йоту. Это все было фарсом, и Драко снова показал свою истинную шкуру. Гарри почувствовал себя полным идиотом, когда слезы потекли у него из глаз, и тогда он побежал. Ему было плевать, куда, лишь бы убраться прочь отсюда.
~~oo0oo~~
Драко не мог понять, что заставляет Гарри так рыдать. Его сердце колотилось, как сумасшедшее, кровь была перенасыщена адреналином. Наверное, причиной этого были кошмары. Все было возможно.
В конце концов, Драко разозлился. — Ты не можешь умереть сейчас, Поттер, не теперь, когда я только понял, что люблю тебя. Я люблю тебя! Я знаю тебя, Гарри — ты непременно поправишься. Ну же, не умирай сейчас. Я не мог влюбиться в тебя только затем, чтобы потерять. Вселенная не может так жестоко обойтись со мной, только не снова. Моя любовь к тебе намного сильнее всего, что я чувствовал раньше. Ты не можешь просто взять и умереть. Этого не случится. Не скажу, что искренне верю в половинки души, но, если бы я верил, то ты мог бы быть моей. Ты и есть моя вторая половина. Знаю, что я был настоящим ублюдком все эти годы. Сомневаюсь, что ты поверил в искренность моих извинений, и знаю, что ты избегал меня. Думаю, ты считаешь инцидент в туалете незначительным, но он стал для меня началом прозрения. Я был просто не в состоянии переставать думать об этом. Даже будучи с Жан-Полем я чувствовал, что мне нужен только ты, Гарри.
А Гарри, казалось, относился к своим нескончаемым кошмарам, как к реальности. Это было единственное объяснение, приходившее на ум Драко, когда он замечал его внезапную дрожь. Вдруг Драко показалось, что Гарри сказал что-то, но он не был уверен. А потом Гарри отчаянно закричал, — Нет! — И Драко сжал его руку еще крепче. Какие бы демоны не гнались за Гарри во сне, Драко истребит их. Он бы заключил Гарри в крепкие объятия, если бы это не могло повредить его здоровью.
Когда Гарри убегал от Драко и его подручных, пара сильных рук остановила его и заключила в теплые, любящие объятия. Нежные пальцы гладили его волосы, и теплый голос успокаивал его и унимал боль. Теплые губы на его губах своими ласками обещали ему, что все будет хорошо. Все — даже если он и был любителем Шардонне.
— Люк? Это ты?
— Да, — прошептал голос.
— Я люблю тебя, Люк…Это я. Я — Флэш. Дневник никогда не врет — я уверен, что люблю тебя, Люк, но я люблю и Драко тоже.
~~oo0oo~~
Несмотря на все ужасные кошмары, которые мучили Гарри, Драко был рад хотя бы тому, что тот хоть как-то реагирует на них. Возможно, это было проявление его боли, но реакция хоть на что-то была лучше, чем полная неподвижность. — Ну же, Гарри, ты можешь это сделать. Просыпайся… Пожалуйста. Я люблю тебя, и обещаю, что все будет хорошо. Все. — Он поцеловал Гарри в лоб и сжал его здоровую руку крепче.
Слабая улыбка появилась на лице Гарри. Драко моментально воспрянул духом. Гарри пытался что-то сказать — Драко видел, как дергается его кадык, пока он старается выдавить звуки. — Я…я тоже люблю тебя… — Драко закрыл глаза и улыбнулся. Гарри вернется к нему, в этом он был теперь уверен.
Но Гарри продолжил бормотать, — Люк…
Глаза Драко внезапно расширились. Он уже решил, что понял что-то не так, но Гарри продолжал говорить, — Это я. Я — Флэш. Дневник никогда не врет — я знаю, что люблю тебя, Люк… Драко тоже.
Сердце Драко заколотилось — у него что, начались галлюцинации? — Флэш? — слетело непроизвольно с его губ прежде, чем он успел остановить себя.
Гарри услышал и улыбнулся. — Да, это я. Флэш. Я — Флэш. Люблю тебя, Люк.
Драко впал в ступор. Полностью и окончательно.
Гарри звал Люка, и он только что назвал себя Флэшем.
Он говорил о дневниках — это не могло оказаться случайным совпадением. Драко оглянулся и увидел свой дневник на стуле. Гарри никак не мог случайно узнать о нем и Флэше — ведь так?
Гарри — это Флэш.
Флэш — это Гарри.
После всех этих долгих месяцев выплескивания тайн своего сердца он узнает, что загадочный мужчина, помогавший ему оставаться в своем уме — мужчина, признавшийся, что любит его — был здесь, совсем рядом. Драко, не веря самому себе, откинулся на спинку стула. — Это действительно был Гарри?
Драко не знал, что и думать, и даже не пытался разобраться в эмоциях, переполнявших его. Все это время он был тут — прямо перед его глазами. Но, сидя сейчас рядом с ним и видя искренность на лице Гарри, он ощутил, как реальность навалилась на него всей своей тяжестью. Все встало на свои места. То, что Флэш и Гарри были одним человеком, прекрасно во все это вписывалось. Просто идеально. Драко не мог понять, как он раньше не догадался. Все эти долгие месяцы, раскрывая свои самые потаенные желания и секреты, он видел желание помогать и любопытство Флэша к неизвестному — это было так очевидно.
Но момент его радости был краток. Его надежда внезапно померкла под гнетом реальности.
Как поступит Гарри Поттер, узнав, что Люк — это Драко?
Но Драко решил пока об этом не думать. Сейчас он был невероятно благодарен судьбе за то, что Гарри начинает приходить в себя, и это послужит началом долгого пути к выздоровлению. А пока он просто продолжит держать Гарри за руку. Благодарная улыбка Гарри была как раз тем, чего так не хватало Драко. Сейчас он будет просто наслаждаться украденными моментами счастья, пока действительность не навалилась на него.
— Я тоже люблю тебя, Флэш.
Прошло еще очень много времени, прежде чем Драко заснул.
Глава 18: Без слов. (часть 1)
24 июля, четверг
Драко осознал, что все переменилось, в ту же секунду, как проснулся. Судя по тому, что на его лицо падали лучи света, а шея совсем не болела, он сегодня, видимо, заснул не на стуле в госпитале. Проводить ночи у постели Гарри стало для него привычным делом, поэтому комфортный сон в собственной кровати показался каким-то неестественным. Он глубоко вдохнул запах своих накрахмаленных льняных простыней. Как же он соскучился по всему этому комфорту! А потом вспомнил, зачем вернулся сюда вчера вечером, и счастливо улыбнулся.
Гарри будет жить!
Наконец, по истечении множества невероятно долгих дней, когда измученное сердце уже устало сжиматься от беспокойства и волнений, худший вариант исхода перестал угрожать, и Гарри начал свой тяжкий путь к выздоровлению. Помфри вытурила Драко из госпиталя сразу же, как выяснилось, что кризис миновал. Гарри будет жить, и одного только осознания этого стало достаточно, чтобы у Драко полегчало на душе. Бывший гриффиндорец остался жив, и это изменило для Драко все, потому что теперь он был совершенно уверен в своей любви к Гарри. А новость, что Гарри на самом деле оказался Флэшем, только добавляла остроты новым чувствам.
Он никак не мог окончательно поверить в те слова, что Гарри пробормотал во сне. Драко приходили на ум тысячи возможных объяснений, почему это не могло быть правдой, но, как ни крути, он действительно это слышал. Гарри признался, что он — Флэш, и что он любит обоих — и Драко, и Люка. Оказывается, все эти месяцы Драко поверял свои мысли и чувства одному человеку, который помог ему понять и полюбить другого — и только для того, чтобы выяснить, что оба они — один и тот же человек. Вся эта история была просто невероятна! Признаться самому себе, что ему хочется быть с Гарри, уже и так было тяжко, но теперь… «Я все еще надеюсь, что вот-вот проснусь, и все последние события окажутся частью какого-то кошмара, и отношения между нами останутся прежними, такими, как до моего возвращения в Хогвардс. Теперь смешно думать, что до этого дня я не понимал, что влюбился во Флэша, зато немедленно разобрался со своими чувствами, обнаружив, что он — Гарри…»
Может быть, в его движениях не было прежней живости, пока он занимался обычной утренней рутиной, зато спокойствие и безмятежность буквально исходили из него. Взяв чашку свежеприготовленного кофе, он подошел к окну и устроился на своем любимом месте, наблюдая за двориком. Отсутствие Гарри, обычно занимавшегося в это время Тай Чи, расстроило его, и Драко разочарованно отвернулся от окошка.
Хотелось немедленно помчаться в госпиталь, но было очень сомнительно, что мадам Помфри сейчас впустит его. Выход из комы был только началом непростого пути Гарри к выздоровлению, и ему еще потребуется очень много времени, чтобы оправиться от всех своих ран, в особенности, от самой худшей из них — от проклятья Aboleo Adesum. Все свои силы Драко потратил, ожидая переломного момента в состоянии Гарри, и теперь усталость буквально валила его с ног.
Оглядев комнату, он обнаружил, что гора непрочитанной корреспонденции еще больше выросла, а Мелчетт явно перебрался в совятню, чтобы не помереть с голоду. Драко еще придется выяснять отношения со своей разобиженной совой, когда все утрясется. Но, выспавшись, он почувствовал себя вполне в состоянии заняться практически чем угодно, включая даже разборку этой горы почты. Он углядел в стопке знакомый розовый конверт Арианны, и тут же почувствовал себя виноватым, что не прочел ее письмо вовремя. Еще ему попался на глаза большой конверт с печатью Гринготтса, упавший со стола на пол. Подобрав его, он понял, что во всей этой последней суматохе напрочь позабыл о своем разрушенном Поместье. Но думать обо всем, что из этого вытекало, ему категорически не хотелось, поэтому он отложил это письмо на потом.
Что-то маленькое, мягкое и теплое знакомо потерлось о его ногу, и Драко, не отвлекаясь от своих мыслей, поднял Petite Amie на руки. Полноценный ночной сон и умиротворение вызвали у него огромную жажду деятельности, и он осматривал комнату, пытаясь найти, куда бы ее направить. Petite Amie, со своей стороны, была просто счастлива снова встретиться с Драко и, громко мурлыча, терлась мордочкой о его щеку. Он заклинанием открыл дверцу кухонного шкафчика и отлевитировал на пол тарелку со свежей рыбой, специально для нее приготовленной. Пожелав немедленно до нее добраться, она тотчас потеряла все признаки хороших манер и вцепилась в хозяина когтями, требуя, чтобы тот поскорее ее отпустил. На руке Драко тут же вспухло несколько длинных царапин.
— Вот-вот, ты меня любишь только ради кормежки, — ласково пожурил он кошку.
Быстро проинспектировав свои запасы готовых зелий, он обнаружил, что они нуждаются в срочном пополнении, да и многих необходимых ингредиентов тоже не было. Ему нужно было достать несколько пучков матлэпа, и белый ясенец закончился совсем, а это были главные составляющие для припарок, которыми Помфри лечила сожженную заклинанием руку Гарри. Северус быстро поправлялся, но ему еще долгое время придется принимать рутовое зелье, чтобы успокоить поврежденные нервные окончания. Руты вообще не осталось, так же, как и нескольких других базовых катализаторов. В лаборатории Драко царило абсолютное спокойствие, и впервые с того дня, как он сюда переехал, не кипел ни один из котлов.
Он здорово запустил свои обязанности, такие, например, как вымачивание котлов в лавандовом отваре, да и приготовление августовской порции Аконитового зелья еще даже не было начато. Видимо, придется ненадолго покинуть замок, хотя бы ради того, чтобы прикупить недостающие ингредиенты. Поход по магазинам даст ему время обдумать свои следующие действия. Жизнь продолжалась, и теперь, когда Гарри уже стал выздоравливать, можно было начинать строить планы на будущее. Как бы сильно он ни стремился поскорее вернуться обратно в госпиталь, необходимо было сначала привести в порядок свои мысли. Самое главное — следовало придумать, как сообщить Гарри, что он и был Люком.
К тому же, он чувствовал стыд оттого, что не навещал Эммалин уже несколько дней, пусть Жан-Поль и уверял, будто она все понимает и не обижается. Да и соблазн отведать пирожных Эммалин был слишком велик. Он надеялся, что смена обстановки и немного свежего воздуха помогут ему принять правильное решение в самой последней дилемме. Драко был совершенно уверен, что Эммалин непременно найдет, что ему посоветовать, если он расскажет ей всю правду о своих проблемах. «Кому еще я могу довериться? Кажется, она всегда знает правильные ответы, пусть и любит их завуалировать. Как же мне признаться Гарри? Что он подумает? Он говорил, что любит меня, будучи в полубессознательном состоянии, и я не знаю, готов ли он услышать, что Люк — это я?»
Хотя минул уже целый день с признания Гарри, Драко все еще никак не мог до конца переварить все эти неожиданные новости. Но эти открытия, вместе с тем, что Гарри вышел, наконец, из магической комы, давали Драко мощный стимул в жизни. Нынешнее положение вещей еще недавно он сам бы посчитал невероятным, но теперь был совершенно уверен, что именно так и должно быть. Гарри признался ему в любви. То, что в тот момент он бредил, не имело значения. Да и от признания самому себе, что он тоже любит Гарри, наступило огромное облегчение. Это давало ему надежду на счастливое будущее.
Да, весь мир просто перевернулся с ног на голову от этого признания. Вкус кофе стал более насыщенным, воздух казался от этого свежее. Конечно, Драко предчувствовал, что самое трудное ему еще только предстоит. Сообщить Гарри, что он — Люк, было очень непростой задачей, и ему хотелось верить, что его надежды на лучшее не беспочвенны. От сомнений в груди поселилось неприятное ноющее ощущение, изводившее его. «А что я могу потерять, если не откроюсь ему? Все, вот что!»
Он уже собирался выйти из комнаты, прихватив легкую мантию и трость, когда раздался громкий грохот, за ним последовало злобное кошачье завывание, заставившее Драко поспешить обратно. Бумаги и невскрытые письма веером разлетелись по всему полу. Petite Amie выглядела немного напуганной, но посмотрела на хозяина совершенно невинными глазами, словно весь этот бедлам был не ее лап делом. Драко взмахнул палочкой, и бумаги с письмами быстро вернулись на стол, сложившись в аккуратные стопки. Он остановился и снова посмотрел на Petite Amie, которая принялась вылизывать себя с таким видом, будто ничего не произошло. А потом Драко перевел взгляд на дневник, на котором сидела кошка.
Дневник. Единственная ниточка, соединяющая его с Флэшем — собеседником, которому он поверял все свои самые важные мысли и мечты в течение последних месяцев. Теперь ему было совершенно ясно, почему такой известный человек, как Гарри, ценил общение с незнакомцем, не знавшим, что его наперсник — сам великий герой магического мира. Сейчас он понимал стремление Гарри к анонимности.
Некоторые отрывки самых интимных разговоров с Флэшем всплыли в его памяти, и он понял, насколько тесно переплелись их жизни. Драко бесцеремонно согнал кошку и подобрал дневник. Желание написать о своих чувствах было очень сильно в тот момент, когда он коснулся книги, но желание прочитать слова Флэша оказалось намного сильнее.
Он почти механически прихватил с собой дневник и вышел из своих комнат. Ему пришлось дважды останавливать самого себя и менять направление своего движения, потому что ноги сами несли его к госпиталю. Несмотря на отчаянное желание посидеть рядом с Гарри, пока тот спал, он помнил категорическое заявление Помфри о том, что она не желает видеть его, как минимум, сутки. Его зелье сработало — ну, по крайней мере, Помфри так считала. Он не сомневался в своих талантах зельевара, но то, что способ исцеления ранения от Aboleo Adesum был таким тайным и древним, означало, что не было никакого шанса проверить его эффективность. А то, что перьев Пегаса хватало только на одну дозу зелья, давало лишь один-единственный шанс сварить зелье правильно. К счастью, одного раза оказалось достаточно.
Воспоминания о тех днях, когда он сам выздоравливал после войны, все еще были очень свежи в памяти, и Драко был счастлив от осознания, что помог Гарри избежать невероятно болезненной участи. К тому же, теперь Помфри могла пристально заняться прочими, менее серьезными ранениями Гарри. С простыми ссадинами, синяками и переломами было очень легко разобраться, но изувеченная рука серьезно беспокоила колдомедика. Практически вся кожа на предплечье Гарри сгорела — таковы были последствия заклинания, использованного Филиппом Паркинсоном. В костях были множественные сложные переломы, и Помфри беспокоилась, не скажется ли это в конечном счете на способности колдовать. Поразмышляв, она решила надежно зафиксировать руку в неподвижном состоянии, чтобы пациенту не пришло в голову колдовать во время лечения.
Драко и раньше приходилось видеть такие же ужасные ранения от проклятий, но Помфри попыталась его убедить, что у Гарри вряд ли будут те же осложнения, как у директора. Судя по результатам исследования, в руке не осталось магических следов проклятья, и целительница настаивала на заживлении ранения естественным путем, что требовало много времени. Драко был решительно настроен помогать Гарри во всем, пока тот будет поправляться.
Движение лестницы прервало его размышления, и Драко увидел, что в нескольких шагах от него стоит Чарли. Он поприветствовал Уизли вежливой улыбкой и поинтересовался, — Как Северус? — Только сейчас Драко обратил внимание, насколько усталым и изможденным выглядит Чарли. Ему можно было лишь посочувствовать.
Чарли провел рукой по волосам. — О, он в порядке. Во всяком случае, он оказался вполне способен вытурить меня на некоторое время из палаты. Заявил, что я у него уже в печенках сижу, но я-то вижу, что в душе он по-своему благодарен. Северус ненавидит валяться в постели, но, думаю, Помфри просто наслаждается своей властью над ним. Хочется верить, что к выходным она его отпустит. Он, конечно, не отправится немедленно гулять по улице — я приложу все усилия. — В его голосе явственно слышалось облегчение, но видно было, что Чарли очень сильно устал. Драко порадовался, что у Северуса появился человек, способный так заботиться о нем. Северус заслуживает счастья и будет круглым дураком, упустив бывшего погонщика драконов из своих лап.
А Чарли продолжал разглагольствовать о Северусе, — Можешь не сомневаться, я привяжу его к кровати, если потребуется. — Внезапно он понял, как можно истолковать его слова, и озорно улыбнулся в ответ на красноречивый взгляд Драко. — Эй, — заметил Чарли, с многозначительной улыбкой на лице, — Я слышал, Гарри проснулся — это отличная новость.
Драко облегченно вздохнул. — Я подумывал о том, чтобы пойти к нему, но…
Чарли покачал головой. — Не думаю, что Помфри позволит тебе войти к нему, если ты попробуешь. Я сам навестил Гарри недавно, он спит естественным сном — это хорошо. Это единственный способ восстановить его магию, но Поппи беспокоит, что он все еще очень слаб и плохо помнил, что с ним случилось, когда проснулся.
— Он не смог ничего вспомнить? — удивился Драко. — Но, кажется, прошлой ночью он был в норме. — Драко расстроился — эта неожиданная новость серьезно ухудшила его настроение. Чарли заметил его растерянность и остановил Драко прежде, чем тот успел сделать шаг по направлению к госпиталю.
— Не стоит так сильно об этом волноваться, Драко, — заметил Чарли. — Поппи не выглядела очень уж озабоченной этой потерей памяти. Ее кратковременная потеря, очевидно, обычное явление при таких ранениях. У него же огромная шишка на голове, если ты помнишь. А теперь Поппи окружила его диагностическим и исцеляющим щитом. Нет никакого смысла туда идти и сцепиться с ней именно сейчас — с чего-то она была в отвратительном настроении, когда я ее в последний раз встретил. Мне приходилось видеть больных драконов в куда более добродушном расположении, чем она сейчас. В твоих же интересах просто поверить мне, что Гарри находится в хороших руках.
Драко немного разочарованно кивнул головой и вздохнул. — О, я понимаю. Возможно, мне удастся втереться к ней в доверие попозже, если я принесу с собой зелья?
— Неплохая мысль! Послушай, я хочу поблагодарить тебя за все то, что ты сделал для Северуса. Я понимаю, конечно, как много он значит для тебя. Просто, я уже боялся, что теперь потеряю его. Я строил планы, как убедить Северуса в серьезности моих чувств к нему, и, похоже, реальная возможность потерять его заставила меня осознать, что это не просто игра. И мне кажется, на сей раз наши мнения совпадают.
Драко немного удивился такой откровенности, но чувства Чарли были ему понятны и близки. Он не нашелся, что можно было бы сказать, поэтому только дружески похлопал Чарли по спине, стараясь поддержать. Они разошлись в разные стороны — Чарли отправился вниз, в подземелья (только богам известно, что сделал бы Северус, узнав, что Чарли там хозяйничал, пока сам зельевар валялся в госпитале), а Драко направился во двор.
Только уже аппарировав в Хогсмид он обнаружил, что незаметно для себя самого прихватил из дома дневник. Прижав его к себе плотнее, он понял совершенно отчетливо, что именно должен сейчас сделать. Пришло время вновь обдумать каждое слово из их переписки и связать их с известными обстоятельствами. Возможно, перечитав и переоценив все заново, он сможет понять, как лучше преподнести потрясающую новость Гарри.
Несмотря на заверения целительницы, новость, принесенная Чарли, серьезно обеспокоила его. Просто в голове не укладывалось, как Гарри мог все забыть. Ведь еще только прошлой ночью его память была в полном порядке. Направляясь в магазин ингредиентов, он дословно воспроизводил в мыслях их вчерашний разговор.
~~oo0oo~~
24 июля, среда (предыдущая ночь)
Драко так и заснул у кровати Гарри. Сделанное в бреду признание и бессменное дежурство окончательно обессилили его. Нервы Драко едва выдерживали такое напряжение. Он помнил, как отчаянно цеплялся за руку Гарри, умоляя его проснуться, пока сам не отключился. Легкая ласка пальцев, нежно перебирающих его волосы, утешала сильную боль в затекшей шее. Поняв, где находится, Драко резко сел. Зеленые глаза Гарри внимательно смотрели на него, и он почувствовал себя совершенно счастливым уже от этого. Драко поскорее приблизился и чмокнул Гарри в губы, стараясь ни о чем не задумываться. Гарри все еще был очень слаб и удивленно вскинул брови, но нисколько не протестовал. На его лице уже оставила свои следы боль, мучившая его — вокруг глаз пролегли новые морщинки, когда он попытался улыбнуться. Но Драко все равно решил, что это самая красивая картина, что он видел в жизни.
Гарри глубоко вздохнул. — Драко…Я не сомневался, что это ты…ммм, этот одеколон… — Его голос был хриплым, а когда он попытался пошевелить правой рукой, его лицо исказила новая гримаса боли.
— Просто для протокола, Гарри: ты действительно прямо-таки эталонный образец гриффиндорского безрассудства, — медленно протянул Драко, стараясь удержать наворачивающиеся на глаза слезы.
— Что же я такого опять натворил? — Гарри закашлялся, и новые судороги волнами прокатились по его телу. Драко махнул палочкой в сторону графина с водой, и тот самостоятельно принялся наливать воду в стакан. Драко подхватил его, и помог Гарри сделать несколько больших глотков. Тот снова закашлялся от возобновившейся боли в пересохшем горле, когда по нему прокатилась вода.
— О, все как обычно — выскочил перед заклинанием, собираясь защитить меня. Уж и не знаю, что мне делать — благодарить тебя или отчитывать за сумасбродство. Не каждый день я становлюсь обязан жизнью Гарри Поттеру.
Гарри вытаращил глаза, вспомнив недавние события. — Вы поймали их? Все кончено? Панси… — Он попытался сесть, но болезненные спазмы заставили его поскорее откинуться обратно на подушки. — Но ты сам-то в порядке?
Драко улыбнулся. Сам будучи чуть ли не при смерти, Гарри все равно беспокоился за него. — Ты лучше думай о том, чтобы самому быстрее поправиться! Не скоро еще ты будешь в состоянии уйти отсюда, знаешь ли. И да, мы их поймали. Панси и Филипп оба мертвы, но это уже не твоя забота. Почему бы тебе просто не сосредоточиться на собственном здоровье? А все прочее оставь аврорам — это, в любом случае, их прямая обязанность.
Гарри пытался побороть боль и слабость. — Но с тобой все в порядке — этого уже достаточно… — Драко почувствовал, как рука Гарри сжала его пальцы, и слезы снова подступили угрожающе близко. Но худшее уже позади. Гарри непременно поправится!
Драко просто сидел, любяще глядя на недавно обретенную вторую половинку своей души. Уже только эта мысль заставляла его счастливо улыбаться. Откинув с лица Гарри несколько упавших прядей, он заметил, что новый шрам на щеке потемнел и очень отчетливо проступил на кошмарно бледной коже. Контраст между бледностью лица и чернотой руки сделался еще ощутимее. Гарри открыл глаза и тут же снова медленно опустил веки, явно страдая от боли. Драко хотел бы сделать для него все на свете, но не смог придумать ничего, кроме как снова поцеловать в лоб. Улыбка, появившаяся на лице Гарри, согрела его душу.
— Как ты себя чувствуешь — на самом деле? — не выдержал Драко.
— Как будто меня переехал «Ночной Рыцарь» — и не один раз! — Гарри пытался шутить, и Драко тоже грустно улыбнулся. Неожиданно донесшийся безошибочно узнаваемый стук каблучков мадам Помфри сообщил, что времени у них осталось всего ничего. Очевидно, ее разбудил голос Гарри. Она буквально коршуном спикировала на своего пациента, и Драко облегченно откинулся на спинку стула, пока она тестировала Гарри множеством диагностических чар. Она умчалась также быстро, как и явилась, но вернулась прежде, чем Гарри успел рот открыть. В его горло было тут же влито с полдюжины зелий — Гарри только поморщился от их вкуса. Драко от души посочувствовал ему, на собственном опыте зная, как отвратительно на вкус большинство лечебных зелий.
— Прости, Гарри, что зелья так ужасны, но, чем хуже вкус, тем лучше они работают, — сочувственно заметил Драко.
— Не думаю, что можно чувствовать себя еще хуже, чем я сейчас… — Гарри прикрыл глаза, зевнул и снова поморщился от боли, попытавшись двинуть правой рукой. Он попробовал поднять голову, чтобы посмотреть на нее. — Что…
— Просто отдыхайте, юноша, — строго одернула его Помфри, специально отвлекая внимание от покалеченной руки. — Тебе еще немало придется пробыть здесь — некуда торопиться. — Гарри открыл рот, собираясь возражать, но Помфри выразительно нахмурилась. Гарри по опыту знал, что с ней лучше не спорить, а может быть, уже начали действовать зелья.
— А ты, — она обернулась к Драко, — очень скоро сам здесь окажешься на правах пациента, если немедленно не отправишься к себе и не отдохнешь. Гарри нужен покой — и тебе тоже! Как ты собираешься поддерживать его, если не в силах помочь даже самому себе?
В чем-то она была определенно права, и Драко покорно кивнул. Теперь его удерживало лишь то, что он продолжал сжимать руку Гарри. Легчайшее пожатие сообщило, что Гарри ему сочувствует. Он глубоко вздохнул.
Он хотел бы еще пообщаться с Гарри, но Помфри была совершенно права. Он и сам чертовски устал. Гарри уже почти спал — зелья делали свою работу. Умиротворенная улыбка появилась на его расслабленном лице. Оценив состояние Гарри, Драко понял, что ему тоже просто необходимо поспать. Но уходил он явно недостаточно проворно, поэтому колдомедик схватила его за плечо и подтолкнула к двери. — Вон! Вон!
Он почти не помнил, как вышел за дверь, добрался до комнат преподавателей и уснул в своей собственной кровати, но в его душе была абсолютная уверенность, что сегодняшние сны окажутся гораздо счастливее после таких хороших новостей.
~~oo0oo~~
Сделав заказ в лавке, торгующей ингредиентами для зелий, и договорившись, что его доставят в Хогвардс днем, Драко обнаружил, что у него еще осталась пара свободных часов, и ноги сами собой понесли его в «Листья и бобы». Он был встречен в дверях теплым приветствием Эммалин.
— Значит, известный нам молодой человек пошел на поправку, раз ты, наконец, удостоил меня своим визитом, — она капризно надула губы, обнимая его. Драко сначала улыбнулся, а потом рассмеялся — он был невероятно благодарен за глоток нормальности, который она смогла привнести в его жизнь.
— Да, Гарри очнулся, Эммалин, и самое худшее теперь позади. Он будет снова сидеть здесь, поедая твои шоколадные пирожные и заказывая непонятные сорта чая так скоро, что ты не успеешь и глазом моргнуть. — Эммалин улыбнулась, на ее лице читалось откровенное облегчение.
— Но посмотри-ка на себя — такое ощущение, что ты целую неделю ничего не ел — остались только кожа до кости, mon cheri! — Она, нахмурившись, оглядела его с головы до ног, неодобрительно цокая языком. — Но, на твое счастье, у меня есть лекарство — так, ты давай, садись, а я тебе кое-что принесу. У меня есть свежие круассаны из кондитерской Генри и много свежей ветчины и сыра к ним… — Живот Драко громко заурчал от такой вкусной перспективы, что побудило Эммалин добавить на его тарелку третий круассан.
Он до этого момента и не понимал даже, как сильно соскучился по разговорам с Эммалин, особенно теперь, когда вокруг него стало так мало людей, с кем можно было бы поболтать по-французски. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он заходил в этот гостеприимный и уютный магазин в последний раз, и Драко, осознав это, моментально пожалел о своем поведении. О том, что добровольно запрятал поглубже свои ностальгические воспоминания о Франции. Магазинчик был почти пуст, если не считать пожилого мага с моноклем и длинными подкрученными вверх усами, сидящего у дальнего окна. Он помешивал кофе, уткнувшись носом в трактат Цицерона о противостоянии добра и зла. Ирония ситуации не ускользнула от Драко, но и у него самого было, что почитать. Уютная атмосфера магазинчика очень располагала к этому.
Открытия, сделанные им в последние несколько дней, просто потрясали — все, от внезапно осознанных собственных чувств к Гарри, до известия, что тот оказался Флэшем. Все это вкупе побудило его пересмотреть свои суждения о событиях последнего времени. Он надеялся, что ответы на мучившие его вопросы найдет здесь, в дневнике — в конце концов, Флэш уже стольким помог ему за прошедшие месяцы. Конечно же, он сможет поддержать его и теперь. «Просто нужно понять, как рассказать Гарри о том, что мне все известно о Флэше, и как он поступит, узнав, что я — Люк?» Драко продолжал изводить себя одними и теми же вопросами, в тщетной надежде, что ответ внезапно сам собой появится у него перед глазами.
Пока его глаза просматривали страницы, он убедился, что слова Флэша теперь звучат для него голосом Гарри. Это только добавляло остроты. Наконец, последний фрагмент ужасно замысловатой и в то же время элементарной мозаики встал на свое место.
Посетители приходили и уходили, поглядывая на странного молодого человека, одиноко сидящего в дальнем углу. Драко неосознанно сжимал в пальцах пустую чашку из-под кофе, а другой рукой с любовью поглаживал слова на странице. Он даже не замечал, что делает — слова продолжали звучать в его мозгу, и было так легко подпасть под их незатейливое очарование. Теперь было так просто видеть и понимать, что Гарри — это и есть Флэш. Флэш часто рассуждал о своем стремлении к уединению, о желании перестать пытаться оправдывать ожидания всех вокруг. Гарри оберегал свою личную жизнь, как только мог, и, должно быть, возможность анонимной откровенности очень ему помогала.
Некоторые из записей заставляли его криво улыбаться, другие — почувствовать себя полным идиотом. Как же он не смог сразу догадаться, что переписывается именно с Гарри? Вместо этого он умудрился спутать его в самом начале с Северусом — возможно, из них двоих именно он был настоящим слепцом! Несколько раз Драко понимал, что Гарри жалуется на него самого, и на мгновение ему становилось больно. Тем не менее, продолжая читать дальше, он отмечал, как презрение Гарри к нему начинает понемногу исчезать.
Когда он прочел о предательстве Олли теперь, его сердце сжалось от сочувствия гораздо больнее, чем тогда, когда Флэш рассказывал ему об этом. Драко понятия не имел, кто такой этот Олли, но был настроен выяснить все как можно скорее. На земле есть один маг, который непременно серьезно пожалеет, что когда-то обидел Гарри Поттера!
Эмоции Драко сменяли одна другую со скоростью тележек Гринготтса, пока он перечитывал дневник. Он внезапно весь похолодел, когда сделал еще одно потрясающее открытие. Чарли. У Гарри имелся только один друг с кучей братьев, и у Драко даже не возникло сомнений, что тот Чарли, с которым Гарри переспал, был Чарли Уизли. Его охватила жуткая ревность, но потом он напомнил самому себе, что бывший драконолог уже давно был безнадежно влюблен в Северуса, и что Гарри сожалел о своих поспешных и необдуманных действиях, пусть и испытывал влечение к давнему приятелю. Драко, пусть и неохотно, вынужден был признать, что Чарли чертовски обаятелен, и увлечение Гарри можно легко понять.
Тени удлинились с приближением вечера, и Драко, не задумываясь, зажег огонек на палочке, освещая себе страницы. Эммалин потихоньку подставляла ему кофе и еду — судя по всему, она была счастлива видеть, что он ест и не протестует. Прочие посетители уходили и приходили, но молодой человек почти не замечал их. Он только раз прервался, чтобы посмотреть на занятную ведьму в старомодной шляпе, такой же кривой, как и ее нос.
Драко был убежден, что женщина скрывалась под чарами неузнаваемости, потому что откровенно считала себя настоящей красавицей, волей злого рока засунутой в тело старой карги. Она явно решила воссоединиться с любовью всей своей жизни — Гилдероем Лохартом. Она поплакалась Эммалин о своих проблемах, и была глубоко уязвлена, когда собеседница посоветовала ей сходить в аптеку и купить противоядье от приворотного зелья. Поскандалив немного, обиженная старуха вылетела из магазина, громко хлопнув дверью.
Драко не смог сдержать усмешки. Любовь часто заставляет людей совершать глупости, и он сам вовсе не был исключением. Вот он, сидит здесь, безнадежно влюбленный в мужчину, которого, как всегда был убежден, ненавидит от всей души, и перечитывает книгу, которой они оба поверяли свои самые большие секреты. Похоже, прошлые неудачи в любви сделали его пессимистичным и несколько неуверенным в себе.
Он едва сумел сдержать свой восторг, поняв, что несколько последних записей Гарри были о нем. Драко догадывался, что Гарри постоянно следил за ним в последние два года обучения в школе, но он и не подозревал, что тот шпионил даже в квиддичных душевых. Это открытие оказалось весьма возбуждающим и нисколько его не смутило. В конце концов, он делал то же самое!
Какая-то мысль настойчиво крутилась на задворках его сознания, пока он читал об их взаимных эротических снах, но ее никак не удавалось ухватить. Признание Гарри, что он возбуждается от одних лишь звуков французской речи, заставило Драко развратно ухмыльнуться. Гарри всегда считал Драко натуралом, и за это следовало благодарить Арианну. В памяти всплыло смутное воспоминание о ее невскрытом письме, и Драко пообещал себе ответить подруге при первой же возможности. Ему о многом хотелось ей рассказать.
Он очень сомневался, что им удастся когда-нибудь сойтись с Гарри во мнении о Северусе, но, на его взгляд, некоторые расхождения в фундаментальных представлениях должны были только добавить пикантности их отношениям.
Они были как тьма и свет, день и ночь. Такие разные, но, в тоже время, обусловливающие существование друг друга. И Драко был абсолютно уверен, что его жизнь сложилась бы совершенно иначе, не встреться много лет назад на его пути Гарри Поттер. Придя к такому выводу, он захотел приблизить момент, когда, наконец, можно будет сказать ему правду.
Неожиданно, его взгляд выхватил одну из фраз Гарри:
Я сказал тебе как-то, что люблю тебя и уверен в своих чувствах, и почти тут же начал влюбляться в этого мужчину. Несомненно, ты посчитаешь меня настоящим придурком.
Он был вынужден прочитать эту фразу внимательнее. Несколько раз. Его сердце подпрыгнуло от понимания, что Гарри влюблялся в него. Он не напридумывал себе все это — оно было написано прямо тут. Ирония состояла в том, что они помогали друг другу побороть свои общие предубеждения. Эти все открытия оказались слишком велики, чтобы переварить сразу, и Драко закрыл глаза, впитывая их.
И тогда внезапная жестокая мысль словно ударила его, и он нахмурился. «Почему же он не понял, что это я, после моего рассказа о шпионском прошлом? Конечно же, после такого признания все должно было стать совершенно очевидным. Возможно ли, что Гарри знает, что я — Люк, и просто играет со мной?» Ему совсем не хотелось думать так, но маленький червь сомнения в его душе не смог сразу же отбросить эту мысль.
Он покачал головой. «Гарри не может оказаться таким жестоким. Это совсем не в его характере. Но сейчас, перечитывая наши разговоры, я совершенно ясно понимаю, что правда должна была стать для него очевидной, хотя тогда я об этом и не задумывался. Должно быть, также все было и для него. Возможно, мы оба оказались слепы. В конце концов, мы переписывались с ним несколько месяцев, прежде чем у меня появилась причина думать, что я разговаривал с Гарри Поттером. Как я мог быть так упрямо слеп, не желая видеть того, что было прямо у меня под носом?»
Громкий звук прервал его размышления, Драко поднял взгляд и увидел, что Эммалин закрывает ставни, взмахивая палочкой. На улице было уже совсем темно, и, взглянув на часы, он обнаружил, что уже очень поздно.
— Прости… Я совсем потерял счет времени, — робко сказал он Эммалин, захлопывая дневник.
Она отмахнулась от извинений и устало опустилась за его столик — раньше они частенько сидели вот так, долгими вечерами во французском магазинчике. — Не бери в голову, mon cheri, — улыбнулась она. — Когда это я выкидывала тебя из своего магазина? Ты явно был совершенно поглощен своей книгой, и я не хотела мешать. Если автор своими словами смог заставить тебя так забыться, то, должно быть, это было просто захватывающее чтение. — Драко неосознанно нежно погладил пальцами обложку дневника.
— Ты был так увлечен, что даже ничего не сказал, когда Жан-Поль уходил! — немного укоризненно добавила она.
Драко искренне удивился. — Жан-Поль был здесь? Днем? Я даже не заметил его. — Драко хотелось поблагодарить целителя за всю его помощь в госпитале в те отчаянные часы после битвы.
Эммалин кивнула, — О, он только забежал на секунду, но ты был так поглощен своим чтением, что он не стал тебе мешать. Он отправился в Лондон на несколько дней. Жан-Поль подумывает осесть в Хогсмиде — открыть свою практику. — Драко затруднился бы сказать, рада этому сама Эммалин или нет — казалось, она довольно спокойно отнеслась к решению своего племянника, но зато жадно ждала реакции Драко на эту новость.
Известие о том, что Жан-Поль, возможно, будет жить здесь постоянно, не вызвало у Драко никаких особенных эмоций. И тогда он понял, что уже окончательно переболел этим французом, и что не испытывает к бывшему любовнику никаких чувств, кроме дружеских. Хотя, он не отказался бы время от времени общаться с ним. Жан-Поль неоценимо помог Гарри в последние несколько дней, и именно он заставил Драко осознать свои истинные желания — и за это он вечно будет благодарен этому человеку. Он очень сомневался, что смог бы признаться даже самому себе в вожделении к Гарри, если бы не Жан-Поль. Естественно, уроки Тантры он тоже никогда не забудет. Но теперь ему хотелось поделиться своими знаниями кое с кем другим.
— Драко? Так что ты об этом думаешь? — с легким нажимом спросила Эммалин. Молчание Драко явно раздражало ее.
Только теперь он понял, что именно она имеет в виду — отмечая ее тревогу, внезапно находя пугающую связь. — У меня не возникнет никаких проблем, если Жан-Поль поселится рядом, Эммалин. Если честно, у меня есть ужасное подозрение, что, куда бы я ни отправился и чем бы ни занимался, наши пути все равно будут пересекаться.
— Что ты хочешь этим сказать? — пытливо поинтересовалась Эммалин, нервно оправляю свою мантию.
— Ты когда-нибудь слышала о теории Аннам Каре? — нарочито безразлично спросил Драко. Ему почудилось, что Эммалин облегченно вздохнула, и улыбка вернулась в ее глаза. Все последнее время размышления о друзьях по духу не покидали его головы, и, придя к выводу, что Гарри по всем признакам должен быть второй половиной его души, окончательно уверовал в истинность этого учения. — Я думаю, что ты часть моей группы по духу — ты и Жан-Поль…и, я думаю, Гарри… Нет, я не думаю, я уверен, что Гарри входит в нее. Он — вторая половина моей души. — Он не заметил, как тень облегчения промелькнула на лице Эммалин. Она обнадеживающе положила руку на его плечо.
— Драко, это замечательная новость. Я польщена, что ты причисляешь меня к своей Аннам Каре. Но, если ты понял, что ‘Арри — вторая половинка твоей души, то отчего же твой голос так печален?
Драко глубоко вздохнул и положил дневник обратно на стол. Этот вопрос сломал последние барьеры, которыми он сдерживал свои чувства. — Ох, Эммалин, теперь я уже и не знаю, что мне делать! Мне потребовалось копаться в себе несколько месяцев и пережить ужасную трагедию, чтобы понять, что я, оказывается, люблю его. Я чуть не потерял его, но, признаться, не представляю себе, как он отреагирует на мое признание. — Эммалин молчала, поэтому он продолжил объяснения. — Оказывается, это с Гарри я переписывался через дневник — тот самый, что я нашел тогда в твоем парижском магазине, много месяцев назад. Я открывал ему свою душу и надежды, так же, как и он мне, но мы оба с самого начала пожелали оставаться анонимами. Удивительно, но неизвестный собеседник помог мне побороть мои предубеждения, и я влюбился в Гарри. Если бы не дневник, этого со мной могло бы и не произойти.
— И в чем же ты видишь проблему? — Эммалин выглядела озадаченной. — С ‘Арри же все будет хорошо, ведь так?
— Но я не смог с ним объясниться — я и сам понял, насколько люблю его, только тогда, когда в него угодило то проклятие. Но и тогда я еще не догадывался, что переписывался все это время с ним. Он кое-что пробормотал во сне — нечто, заставившее меня увидеть правду. И теперь просто не представляю, как сказать ему, что я — тот человек, с кем он переписывался все эти месяцы. Я неплохо знаю его, и боюсь, что для него может стать шоком открытие, что мы с ним все это время разговаривали друг с другом, как старые друзья или любовники. — В его голосе явственно зазвучало отчаяние. — Я люблю его больше всего на свете, Эммалин, и не вынесу, если потеряю его из-за чего-то подобного. Только не теперь, когда все начало улучшаться.
— Если он действительно твоя вторая половинка, то должен все правильно понять, не так ли, mon cheri?
Драко смущенно опустил голову. — Я опять все слишком драматизирую, да, Эммалин?
— Драко, найти свою вторую половину — самая главная цель в жизни. Я могу понять твое беспокойство, но ты должен доверять ‘Арри немного больше — он этого заслуживает. Это же он, в конце концов, встал на пути проклятия, предназначенного тебе.
— Да, но я подумать не мог, что все эти месяцы переписывался именно с ним! Он будет просто в бешенстве, узнав, что я — его собеседник. Поверь мне, я уверен, что знаю его достаточно…
Эммалин взглянула на дневник, и в глазах ее загорелся огонек. Она задумалась, словно пытаясь подобрать правильные слова. — А может быть, ты не подозревал, что общаешься с ‘Арри, потому, что не был готов в это поверить? Поэтому тебе и потребовалось выяснить, насколько ‘Арри важен для тебя. — Эммалин похлопала рукой по дневнику. — Ты знаешь, магия — странная штука. А что, если заклинания, лежащие на этом дневнике, намеренно не позволяли тебе увидеть правду, пока ты не смог принять ее сам…
Драко откинулся на спинку стула и заморгал, пораженный словами Эммалин. Все встало на свои места, и, осознав это, он зло прищурил глаза. — Но…но ты дала мне этот дневник несколько месяцев назад — это ты дала мне его тогда. И…и ты знала, что он собой представляет? — Его голос звенел от гнева. Что эта сующая-нос-не-в-свои-дела ведьма сделала? — Какого черта ты это сделала? Мне не нужно…
— …Совсем наоборот, ты был несчастен, а этот дневник всегда приведет человека ко второй половине его души. Что еще я могла для тебя сделать? Это — Journal Intime Partagè. Твоя вторая половина всегда появится на его другой стороне. — Было очевидно, что Эммалин с большой неохотой делилась этой информацией, и настроении Драко еще больше испортилось. — И вообще, дневник сам выбрал тебя. Я не имею к этому никакого отношения, — добавила она, как последний аргумент в свою защиту.
— Но ты знала все эти месяцы? Ты ЗНАЛА, что Гарри — моя вторая половина, и ничего мне не сказала? — продолжал выходить из себя Драко, но вдруг понял, что его гнев сам собой улетучился. Какой смысл теперь злиться на нее?
— Не стоит так кричать, mon cheri…Я понятия не имела, что ‘Арри — твоя половина. Кроме того, если бы я вдруг заявила, что ты переписываешься со своей второй половиной, то ты бы мне поверил?
Драко ненадолго над этим задумался. Если бы она сказала ему, что Флэш — вторая половина его души, прежде, чем он действительно узнал бы его, хорошо ли это сказалось бы на их общении? Драко, без сомнения, поставил бы кучу барьеров или же вел бы себя неестественно, пока узнавал Флэша получше. Он начал понимать, что она имела в виду, но, тем не менее, он все еще чувствовал себе преданным.
— Ты тоже заслуживаешь счастья, как и все остальные люди, Драко. Не прячься от того, к чему стремится твое сердце. — Она положила руку ему на грудь, стараясь убедить его. Наконец, он кивнул, признавая ее правоту.
— Я все еще не знаю, как Гарри воспримет эту новость, Эммалин.
— Ты и не узнаешь, пока не скажешь ему, хммм?
И он снова почувствовал, что Эммалин скорее сама задала вопрос, чем ответила ему. Можно ли вот так просто взять и сказать Гарри правду, и как это сделать? «Привет, Гарри, я рад, что тебе лучше. Кстати, я тут подумал, что тебе стоит узнать, что я — Люк. Так мы трахнемся сейчас или попозже?» Это совершенно точно никуда не годится. Опыт многих лет шпионской деятельности, лжи и утаивания своих истинных чувств сильно мешал ему теперь быть открытым и искренним.
«О, Гарри, почему все становится так сложно, когда дело касается тебя? Почему у нас не могут быть простые отношения, как у всех прочих? Но, боюсь, что, влюбившись в кого-то, такого экстраординарного, я и должен был ожидать непростых отношений, так ведь?»
~~oo0oo~~
25 июля, пятница
Гарри не доставляло страданий лишь одно обоняние. Знакомый запах одеколона вернул его в реальный мир, и он глубоко вдохнул этот восхитительно возбуждающий аромат. Боль немедленно прокатилась по всему его телу, и он от неожиданности распахнул глаза, провоцируя очередную волну боли своим резким движением. Он озвучил свои ощущения слабым стоном, говорящим, что каждая частичка его тела измучена болью. Наконец, он снова рискнул открыть глаза. Рисунок на потолке оказался ужасно знаком, даже без очков.
Все признаки указывали на то, что он потерпел поражение в борьбе, как минимум, с Хвосторогой, но, как сильно он ни старался, не мог вспомнить причину, почему оказался в школьном госпитале. Какой-то туман заволакивал его мысли, и он совершенно не представлял, как здесь очутился.
Запах знакомого одеколона еще не улетучился, и Гарри вспомнил, кому он принадлежит. «Что здесь делает Малфой? Пожалуйста, скажите мне, что я попал сюда не потому, что сцепился с ним! Я думал, директор позаботился, чтобы мы вышли из этой стадии отношений». Движение любой частью тела, кроме глазных яблок, причиняло нестерпимую боль, но он рискнул взглянуть на прикроватную тумбочку. В палате было еще темно, огромная лампа еле светила. Он не мог отчетливо видеть без своих очков или палочки, но было сомнительно, что на тумбочке нашлось бы для них место — все пространство занимали различных цветов и форм склянки с зельями.
Он сбился со счета после седьмой бутылки, что красноречиво говорило о его плачевном состоянии. Даже во время короткого пребывания здесь сразу после войны его лечили всего лишь четырьмя зельями. «Во что, черт подери, я влип на этот раз?» Попытка подумать лишь вызвала приступ головной боли.
Некоторое время он просто неподвижно лежал, мысленно определяя части тела, которые не болели. Он мог двигать пальцами на ногах, и это был хороший знак, но вся кожа горела как в огне. Правая рука ощущалась как-то странно, и, попытавшись пошевелить пальцами, он почувствовал первую волну паники. Пальцы не двигались! Он рискнул поднять голову, чтобы взглянуть вниз. К его огромному облегчению рука все еще была на своем месте (он ожидал увидеть культю), правда, сильно распухшая, покрытая кровоподтеками и почерневшая. Он тут же весь похолодел — его рука выглядела так же, как и у Дамблдора, а это значило, что ему действительно здорово досталось.
Но хуже всего было то, что он ее совершенно не чувствовал. Тяжко вздохнув, Гарри еще раз попытался подвигать рукой, которая упрямо не желала шевелиться. После нескольких тщетных попыток он попытался сесть, но отказался от своего намерения очень быстро из-за полного отсутствия сил для такого подвига. Тогда он с остервенением снова принялся вспоминать, почему здесь оказался. То, что он совсем ничего не мог вспомнить, приводило его в отчаяние. «Мне что, стерли память? Какого черта здесь произошло?»
Его шевеления и стоны, должно быть, привлекли внимание мадам Помфри, на лице которой было написано невероятное облегчение оттого, что он проснулся. — Гарри, — целительница вихрем подлетела к кровати и опрокинула его обратно на подушки. — Сейчас еще очень рано — даже не рассвело. Кажется, я дала тебе достаточно успокоительного, чтобы ты проспал до рассвета.
— Где… — он хотел задать ей вопрос, но к его рту поднесли склянку и заставили что-то выпить. Гарри уже был готов отказаться пить эти зелья, но протест тут же замер на его губах, едва он понял, что это всего лишь вода, которую он с жадностью и проглотил. Его горло все саднило, словно он не пил целую неделю. Ему хотелось спросить об источнике запаха одеколона, но он не знал, как сформулировать вопрос. Мысль ушла также быстро, как и появилась, а туман снова плотно заволок все в голове.
Она молча махала над ним палочкой, диагностируя его состояние. — Чувствуешь себя лучше, чем когда просыпался в прошлый раз? — поинтересовалась целительница, но Гарри не знал, что ей ответить. Он совсем не помнил, что уже просыпался — особенно в госпитале.
— Что произошло? — умоляюще спросил он Помфри. — Я не…Почему я здесь?
— Ты не помнишь? — озадачено спросила она, не отвечая на прямой вопрос Гарри.
Гарри задумался. Все воспоминания терялись в густом тумане. Какое событие было последним, что он помнил? То, что он оказался сейчас здесь, означало, что он сделал либо что-то грандиозно глупое, либо же чертовски опасное. Он снова попытался собраться с мыслями, и перед его глазами появилась панорама темной пещеры. Странно, но потом эта картина объединилась с видом светлых волос Малфоя, и больше ничего не вспоминалось. — Почему бы Вам не рассказать, что произошло, и как я очутился здесь? — наконец попросил он Помфри.
Она только покачала головой. — О, нет, Гарри. Я не буду снова тебе все рассказывать. Каждый раз, как просыпаешься, ты спрашиваешь меня об одном и том же. Пришло время тебе начинать вспоминать самому. — Она заставила его широко открыть один глаз и посветила в него палочкой. Глаз немедленно застлало слезами, и Гарри попытался увернуться.
— Я здесь уже просыпался? — сконфуженно спросил он. Почему же он ничего не помнит?
Помфри кивнула. — Очевидно, у тебя временная потеря памяти, Гарри. — Она тяжело вздохнула, выдавая свое раздражение.
— Почему бы Вам не развлечь меня, — заметил Гарри, не желая задумываться над ее словами. «Потеря памяти». — Кто-нибудь пострадал? Что я мог такого натворить, чтобы оказаться здесь? — Какая-то неуловимая мысль промчалась у него в голове. — Это Нео Пожиратели виноваты? — озабочено спросил он.
Колдомедик вздохнула, явно раздраженная тем, что ей приходится повторяться. — Только ты можешь беспокоиться о ком-то, когда нужно думать о себе, Гарри. Да, это были Нео Пожиратели, и да, все в порядке. Ты встал на пути проклятия, предназначенного другому человеку. Ты помнишь что-нибудь об этом?
Смутное воспоминание оформилось в его мозгу. Он мог бы поклясться, что там был Люциус Малфой, которого быть там в принципе не могло. Гарри смутно помнил яркие вспышки красного, зеленого и бордового, но детали немедленно ускользали от него. Гарри разозлился, поняв, что головная боль только усиливается от его попыток вспомнить. — Я что, снова выжил после убийственного проклятия? — с любопытством спросил он. Это объяснило бы такую сильную боль во всем теле.
— О, нет, конечно. В тебя попало довольно паршивое проклятье, повредившее твою правую руку, а я не хотела рисковать, поэтому и обездвижила тебя специальными чарами. Теперь ты будешь отдыхать столько, сколько потребуется.
Гарри фыркнул. — Вы же знаете, как я ценю Ваше гостеприимство, мадам Помфри.
Помфри вздохнула, откупорила очередное зелье и сунула склянку ему под нос, принуждая выпить. — Я не собираюсь помогать тебе каждую ночь, Гарри, — заявила она раздраженно. — Важно, чтобы твои воспоминания вернулись сами. А теперь просто расслабляйся и спи. Я бы велела тебе пока не колдовать, но, поскольку уже и так обездвижила твою руку, ты ничего не сможешь сделать.
— А где моя палочка? — спросил он, боясь, что она могла быть непоправимо испорчена. Перспектива оказаться без палочки действовала на нервы.
— Не волнуйся, Гарри. Я убрала ее в надежное место. Ты получишь ее назад, как только я буду полностью удовлетворена состоянием твоего здоровья.
Гарри открыл рот, желая возразить, но она оборвала его, — Мы же не хотим, чтобы ты попытался что-нибудь сделать и помешал процессу собственного выздоровления, Гарри? Не волнуйся, все будет в порядке через несколько дней — или недель, самое большее.
Гарри понял, что его обвели вокруг пальца, и обиженно надулся. Он ненавидел валяться в госпитале, но понимание, что он что-то сделал, и ничего не помнит, раздражало его во сто крат сильнее. Он снова взглянул на почерневшую руку.
— Вы говорите, что я был проклят…как Дамблдор, — сказал он взволнованно. Дамблдор так окончательно и не излечился от проклятия, сжегшего его руку во время шестого года обучения Гарри. Теперь он вспомнил, сколько сил приложил Снейп, пытаясь нейтрализовать разрушительное заклинание. К счастью, директор смог полностью восстановить подвижность своей руки, и было очевидно, что он нисколько не утратил навыков в колдовстве. Но, несмотря на такие утешительные прогнозы, ее вид постоянно напоминал Гарри о собственной бренности.
— Нет, Гарри, это только ожоги от проклятия. У Альбуса проклятие оказалось прямо в самой руке. Чернота со временем пройдет, но боюсь, что шрамы останутся навсегда. — Помфри по-матерински посмотрела на него. — Ты всегда был ужасно нетерпелив, Гарри. Но на этот раз тебе придется много отдыхать, чтобы вылечиться. У тебя есть еще и другие травмы — тоже серьезные — и потребуется время на излечение и от них тоже. Почему бы тебе ради разнообразия не позволить людям самим о себе позаботиться? — Гарри неохотно кивнул. Он и не думал расспрашивать ее о своих остальных ранениях, но и так было понятно, что пострадали и другие части тела, кроме руки.
Гарри снова предпринял отчаянную попытку вспомнить, что же произошло, но, как и раньше, ничего, кроме тумана и нескольких ускользающих образов добиться от своей памяти не смог. Мысли его сами вернулись к тому, что она соизволила рассказать. — Кто еще был со мной? Кого мы потеряли?
— Погибла пара авроров, но, по большому счету, все закончилось довольно терпимо. А теперь, я считаю, тебе пора отдохнуть, а воспоминания к тебе сами со временем вернутся. Если я расскажу тебе обо всем, то как мы узнаем, восстановилась ли твоя память полностью? — Гарри неохотно кивнул. Где-то в глубине души он чувствовал, что был некто, о ком следовало беспокоиться, но он понятия не имел, кто это. Усталость совсем обессилила его, и Помфри, заметив это, похлопала Гарри по плечу. Потеря памяти ужасно злила его, но усталость теперь сделалась сильнее боли. Помфри дала ему принять снотворное зелье, и он не смог сдержать зевок.
Мадам Помфри осторожно взбила его подушки, поправила одеяло, и окинула своего пациента мудрым взглядом. — Я знаю, Гарри. Ты все это ненавидишь, но поспи еще несколько часов, а затем мы начнем постепенно снижать дозы снотворных и питательных зелий. Я принесу тебе бульон, когда ты проснешься. Скоро ты сможешь спать естественным сном. Сильно болит? — спросила она с искренним участием.
— Терпимо, — прошипел он сквозь стиснутые зубы.
— Что означает «сильно». — Неожиданно она ткнула палочкой в пальцы на его ногах, и Гарри завопил от удивления.
— Зачем Вы это сделали? — возмутился он.
Помфри улыбнулась. — Прости, просто проверила, чувствуешь ли ты свои пальцы? А как твоя спина? Сильно болит?
Гарри заинтересовался, с чего такой внезапный интерес к этой части его тела и догадался, что она интересуется состоянием другой его раны. — Хорошо. Ну, болит не сильнее, чем грудь.
— Но ты чувствуешь свои ноги? — с надеждой спросила она.
— Да. — Помфри легко похлопала его по пальцам и широко улыбнулась, лицо ее приняло довольное выражение. У Гарри имелся еще целый миллион вопросов, и он отчаянно не хотел засыпать, не получив на них ответы, но чувство беспомощности охватило его, пока он тщетно боролся с действием снотворного.
Возможно, он сможет получить все ответы, когда проснется. Он сделает все, что угодно, лишь бы остановить вихрь смутных картин в своей голове и точно выяснить, что же произошло. Он уже почти спал и никак не мог взять в толк, почему его мысли так заняты Драко Малфоем. Почему эта блондинистая личность так часто встречается в его воспоминаниях? Задуматься над этим оказалось достаточно, чтобы снова разболелась голова. Но вскоре Гарри уже спал, и ответ, которого он так жаждал, неожиданно сам пришел во сне в виде образов любви и заботы, доверия и теплоты.
~~oo0oo~~
Драко вошел в госпиталь потрясающе легкой походкой, с которой не имели ничего общего две дополнительные чашки кофе, выпитые за завтраком. Он так сильно стремился поговорить с Гарри — увидеть Гарри снова. Всего лишь один день, проведенный без него — и у Драко уже кружилась голова от желания вновь увидеться с ним. Пусть его и не отпускало отчаянное беспокойство от новостей, что сообщил ему Чарли накануне. Если все пойдет хорошо, то к Гарри возвратится память, и они смогут вернуться на ту стадию отношений, где остановились. Он собирался последовать совету Эммалин, и просто поговорить с Гарри. Он обязательно почувствует, когда наступит подходящий момент, чтобы сказать Гарри, что он — Люк.
Простыни вокруг кровати Гарри были задернуты, и Драко немедленно заколебался. Впервые в последние несколько дней они были закрыты. «Возможно, он просто хочет уединения — или они с Северусом уже успели сцепиться?» Мадам Помфри остановила его прежде, чем он успел отдернуть занавеси, и утащила в свой кабинет. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего, и страх затопил его. Конечно же, не…
Помфри увидела в его глазах все страхи, и тут же их отмела, — Гарри в порядке, Драко. — Он облегченно вздохнул. — Но… — Когда у колдомедика появлялось такое выражение лица, это означало лишь одно, и Драко понимал, что ничего хорошего ждать не следует.
— Что случилось? Чарли сказал, что он просто кое-что забыл. Это правда?
Поппи выглядела слегка удрученной, но быстро заговорила. — Ну, он просыпался несколько раз ночью. Я вынуждена была дать ему еще снотворного, хотя оно ему было и ни к чему. Чарли сказал тебе правду. Кажется, у него действительно образовалось несколько больших провалов в памяти. Он говорит, что не помнит почти ничего из того, что случилось до или во время битвы. Каждый раз, когда он просыпает, я должна напоминать ему, почему он оказался здесь.
— Когда он проснулся прошлой ночью, то показался мне совершенно нормальным. Я не понимаю… — Он так сжал набалдашник своей трости, что костяшки его пальцев побелели. — Что он помнит? У него ухудшение? Он вообще помнит хотя бы Хогвардс — или войну…? — Драко боялся даже думать об этом, страх разрастался в его душе как снежный ком.
— Нет, ничего такого ужасного, слава Мерлину, нет — во всяком случае, я на это надеюсь. Мы выяснили, что он помнит увольнение из Аврориата и то, что приехал сюда подменить Хуч, но из последних недель он помнит только несколько фрагментов. В последний раз, когда он просыпался — как раз перед самым рассветом — он показался мне еще более растерянным.
— И что это означает? Вы думаете, это навсегда? — Драко озвучил свои страхи прежде, чем успел взять себя в руки.
Поппи мягко улыбнулась. — О, нет, нет, нет! Это просто временная потеря из-за травмы от заклятий, все воспоминания вернуться к нему очень скоро. Я просто хотела предупредить тебя заранее, потому что у меня есть подозрения, что он не помнит ваши…ну… — Лицо Поппи слегка покраснело.
— Вы хотите сказать, он не знает, что мы друзья? — подсказал Драко.
— Ну, что вы больше, чем друзья, — смогла закончить она, краснея еще сильнее. — Не подумай, что я вас осуждаю — ты же понимаешь.
Драко уже был готов опротестовать ее умозаключения и заявить, что они не продвинулись еще дальше дружеской стадии, но, припомнив свое недавнее поведение, понял, что ей, скорее всего, будет трудно ему поверить. И тогда он просто кивнул. — Значит, Вы считаете, что мне следует держаться от него подальше? — спросил он с нажимом, его губы были упрямо сжаты.
Она устало вздохнула. — Признаться, я и сама не знаю — мне просто нужно тебя предупредить и удостовериться, что, если потеря памяти затянется, ты не станешь форсировать обстоятельства, удивляя его. Для нормального выздоровления необходимо, чтобы память вернулась к нему естественным образом.
— Что ж, если я вообще не стану с ним общаться, тогда Вам нечего будет волноваться! — Он развернулся, собираясь уйти, не понимая, с чего она так разозлилась, но ведьма схватила его за руку.
— Не смей сейчас дуться на меня — дело не в тебе, Драко Малфой. Гарри должен вспомнить все сам. Просто ты помни о том, что не должен рассказывать ему всего. Если он станет задавать тебе какие-нибудь вопросы, просто уйди от ответа и посмотри, сможет ли он сам отыскать его. — Драко уже был готов спросить ее, но она прервала его, не дав сказать даже слова. — И прежде, чем ты меня об этом спросишь, отвечу: я не думаю, что это какой-то побочный эффект приготовленного тобой зелья. Ты совершил такой замечательный поступок, что вряд ли сам сможешь его оценить, Драко. У меня получилось осмотреть шрамы на его спине, и они…Ну, давай просто скажем, что это настоящее чудо: он жив и сможет ходить. Жаль только, что сами шрамы не исчезнут.
Поппи совершенно верно угадала, что именно Драко собирался спросить, но он мастерски скрыл облегчение за мрачным выражением лица. Ему хотелось немедленно броситься к Гарри и увидеть его, но теперь он знал, что делать это следует с осторожностью. Драко вовсе не хотел подвергнуть опасности выздоровление Гарри. Упоминание о шрамах заставило его вспомнить кое-что, давно позабытое.
— Я могу приготовить для него мазь из белого ясенца, матлэпа и алоэ вера. Это поможет немного сгладить рубцы.
— Алоэ вера? — с любопытством переспросила ведьма. — Я не думала, что есть возможность его достать.
— О, я знаю одно место, где его полно. — Поместье. Не очень-то хотелось туда возвращаться, но разве у него был выбор?
— Но разве оно не ядовито? — Целительница скептически отнеслась к его энтузиазму.
— Вы представить себе не можете, что магглы делают с этой травой. Я изучал это в L'Institut: они часто используют ее для лечения ожогов, в особенности солнечных. Я изучал эти свойства, и мы обнаружили, что у алоэ есть способность ускорять заживление ран от проклятий.
Колдомедик слушала, открыв рот — все признаки ее неудовольствия исчезли. — Вы понимаете, — продолжал Драко, — если скомбинировать его с ясенцем, то алоэ вера будет творить настоящие чудеса. Из-за того, что в нем нет магии, проклятие не распознает его действия. Оно придает эластичность коже и именно поэтому не препятствует эффекту матлэпа, который очень плохо сочетается с чем-либо еще, и не противодействует ясенцу. — Он остановился, поняв, что его речь смахивает на лекцию, и застенчиво улыбнулся.
— Продолжай, Драко, я никогда не слышала столько о шрамах от проклятий. — Поппи была искренне заинтригована его познаниями.
Драко пожал плечами. — Этот состав совсем нетрудно приготовить — любой студент сможет это сделать, но это все, что я могу предложить на данный момент. А теперь я, пожалуй, займусь отмачиванием ясенца — он действует лучше, если его положить на часок в жидкость с матлэпом.
Колдомедик, судя по всему, была очень впечатлена. — Иногда мы забываем о простых вещах, с головой погружаясь в сложную магию в поисках решения. Если ты сможешь приготовить мазь, то я буду очень благодарна.
Драко коротко кивнул. — Ради Гарри я сделаю все, что угодно, — прошептал он. Глянув на задернутые простыни, он почувствовал, как его сердце подскочило, и снова вернулось жгучее желание пойти и побыть хоть немного рядом со своей второй половиной. Поппи сочувственно похлопала его по плечу, заметив гримасу боли на его лице.
— Знаешь, ты можешь пойти, посидеть с ним пару минут, — заметила она, слегка подтолкнув его в плечо. Драко не нужно было предлагать дважды, и он медленно раздвинул простыни.
На лице Гарри не было видно и намека на боль, он спокойно спал. Драко хотелось подержать его за руку, но ему немедленно вспомнились требования Поппи не удивлять Гарри, и он решил, что это будет лучше сделать, если (нет, когда! ) его любимый все вспомнит.
Он неохотно задернул за собой простыни и повернулся, собираясь покинуть госпиталь. «Я должен быть благодарен судьбе уже за то, что он жив, так? Почему тогда у меня такое ощущение, будто наши отношения продвигаются на шаг вперед только для того, что потом отступить на два шага назад?»
Только дождавшись, когда неровные шаги стихнут в коридоре, Гарри рискнул открыть глаза. В последние часы он то просыпался, то снова засыпал, и слышал, как мадам Помфри с кем-то серьезно разговаривает. Он снова уловил знакомый запах одеколона и догадался, что пришел Драко. Гарри покачал головой, решив, что блондин явился сюда лишь за тем, чтобы принести зелья. Или навестить Снейпа. Гарри уже знал, что Мастер зелий тоже находится в госпитале — он слышал его сладкий голосок, споривший с Помфри, пытавшейся заставить зельевара принять какие-то лекарства.
«Снейп тоже пострадал? Мы вместе сражались? О, Мерлин, ведь не его же я закрывал собой от проклятья?» Гарри притворился спящим, услышав, как Драко повысил голос, споря с Помфри, и нахмурился, разобрав обрывки разговора, доносящиеся до его кровати.
— …не должен ускорять ситуацию, удивляя его.
— …но разве оно не ядовито?
— …это все, что я могу предложить на данный момент…
Гарри не понимал, что происходит, но на какое-то мгновение у него появилась безумная мысль, что они, возможно, пытаются его отравить. Он заставил себя отмести этот бред, но, к сожалению, его поврежденная память давала воображению почти неограниченную волю. Туман, покрывающий его воспоминания, определенно скрывал в себе какие-то сведения о Драко, но Гарри никак не мог разобраться, что именно. Он помнил, что видел сны о блондине, и, да простит его небо, то были самые эротичные сны, что он только мог себе вообразить.
«Конечно же, мы не…» Он не успел закончить свою мысль, услышав звуки неровной походки, приближающиеся к нему. Гарри слышал, как отдернулись простыни, и вдруг покраснел, вспомнив один из своих снов. Так стало еще труднее притворяться спящим; если бы только можно было сделать вид, что он переворачивается во сне, но это обязательно заставило бы его закричать от боли. Но блондин не причинил ему большого беспокойства, почти сразу же снова закрыв занавеси и покинув госпиталь.
Но его запах не исчез вместе с ним, и почему-то Гарри стало намного спокойнее на душе от осознания этого. Он все еще пытался разобраться, какие из образов были настоящими воспоминаниями, а какие навеяны снами. Во что он должен поверить, чем можно было бы заполнить провалы своей памяти?
~~oo0oo~~
День Драко прошел совершенно не так, как он планировал. Конечно, он понимал, что для Гарри это может быть необходимо, но снова оказаться в одиночестве ему было очень неприятно. Раз за разом размышлять об этом стало просто невыносимо.
Драко знал совершенно точно, где можно найти Алоэ Вера, и нанес краткий визит в Поместье. Из-за того, что дом сгорел, не была смысла восстанавливать защитные чары и щиты, поэтому он смог аппарировать прямо в центр розового сада, а уже оттуда отправился к теплицам на холме.
Он не оглядывался на руины, но все еще чувствовал стойкий запах гари в воздухе. Теплицы всегда были местом, где он мог чувствовать себя непринужденно. Драко прошел в одну из самых старых. Растения там все еще процветали, несмотря на вполне оправданный страх домашних эльфов пред ними. Они на собственной шкуре испытали, что любимым блюдом венесуэльской плотоядной тентакулы являются домашние эльфы. Люциус развлекался, отправляя провинившихся эльфов сюда в качестве наказания. Если тентакула и не добиралась до них, то здесь еще росли в изобилии Дьявольские силки. Драко решил пойти в обход, не желая угодить в какие-нибудь неприятности. Он собирался убраться отсюда как можно скорее.
Скромная коллекция растений в дальнем углу, кажется, разрослась. Их благоденствию способствовала и летняя пора, и удачное расположение теплиц, позволявшее максимально использовать солнечный свет. Драко порадовался, что сегодня надел джинсы и легкую хлопчатобумажную рубашку — здесь было сыровато.
Сколько Драко себя помнил, здесь всегда росли два куста алоэ вера. Ребенком, он считал, что маггловские растения не содержатся в Поместье из-за их бесполезности, но резко изменил этой традиции после одного из наказаний Люциуса. Однажды Драко украл отцовскую метлу, собираясь полетать над лесом. Ему было лишь девять, и он считал себя достаточно хорошим летуном, чтобы успеть слетать туда и обратно, прежде чем отец застукает его.
К сожалению, он не подумал о солнцезащитных чарах, и свидетельства его проступка были явственно видны на его лице и шее. В качестве наказания Люциус запретил матери лечить его при помощи чар, веря, что боль от солнечных ожогов станет подходящим наказанием.
Позже, тем же днем, Нарцисса привела Драко сюда, в эту теплицу, и познакомила с искусством магии природы. Успокаивающий гель из алоэ вера не вылечил ожогов, но снял жжение, и Люциус ни о чем не догадался. После этого Драко никогда ничего не говорил против немагических растений. Он даже частенько обращался к свойствам обычных растений и трав, когда работал над своим исследованием аконитового зелья. Он чувствовал, что где-то скрыт ключ к лечению ликантропии — так почему он должен исключать немагические растения из списка?
Но сейчас он пытался решить более насущный вопрос: как пересадить два довольно больших и колючих куста в горшки, чтобы забрать их в Хогвардс? В конце концов, он решил, что проще всего левитировать их прямо из земли в два горшка, найденных у двери теплицы. Принести их в Хогвардс тоже было непростой задачей. Драко заранее не продумал мелкие детали своего плана. Можно было бы уменьшить их, но из-за своей немагической природы растения не перенесут уменьшения и последующего увеличения.
В конце концов, он просто вытащил горшки из теплицы и аппарировал назад в школу. Там Драко быстро нашел Добби, который был только рад поработать вместе с Гейджи. Им он и вручил растения, наказав отнести их профессору Спраут. Драко в душе порадовался, что Гейджи начала потихоньку осваиваться в школе. Он подозревал, что она в действительности была рада и компании Добби, несмотря на постоянные причитания о «плохом эльфе». Несомненно, она еще не оправилась после гибели всех остальных Малфоевских эльфов в огне. Они были одной семьей, и Добби теперь остался последним ее родственником. Драко тоже чувствовал утрату. Он знал Гейджи и ее сестер всю свою жизнь.
Пересадка растений в компании профессора Спраут заняла у него все оставшееся утро. Она очень обрадовалась этим растениям, и Драко предложил забрать любые нужные ей травы и растения из Малфоевских теплиц — ведь теперь за ними некому будет там присматривать. Ее глаза зажглись, как у третьекурсницы в первый визит в «Сладкое Королевство», от такого щедрого предложения.
Умываясь перед обедом, он посмотрел на себя в зеркало. Выглядел он просто ужасно. Он улыбнулся своему отражению, вспоминая, что у Гарри был совершенно такой же видок, когда тот работал в теплицах. В животе неприятно заурчало, красноречиво давая ему понять, что не мешало бы подкрепиться, прежде чем снова браться за работу. Физический труд в теплицах возбудил аппетит, но, осмотрев свои пустые шкафы, он понял, что придется наскоро перекусить в Хогсмиде.
Погода стояла очень теплая — это было довольно непривычно даже для середины северного лета. Драко застегнул неуютно тугой воротничок рубашки. Быстрый взмах палочки — и охлаждающие чары водворены на место, чего ему очень не хватало. Голод заставлял ноги нестись вперед, и прежде, чем он успел опомниться, заманчивый запах привел его к «Трем метлам».
Зайдя туда, он обнаружил, что зал полон. От такого количества людей в маленьком помещении стало совсем душно, и Драко снял мантию. Несмотря на назойливо гудящую толпу, здесь можно было быстро, дешево и вкусно поесть. Значит, он сможет очень скоро вернуться в школу и приступить к работе над мазью Гарри. Он махнул Розмерте, улыбнувшейся ему в ответ, и плюхнулся за пустой столик.
Через десять минут он уже накинулся на чрезвычайно жирный, но невероятно вкусный бутерброд с помидорами и беконом. Он так увлекся едой, что едва заметил, как на стуле напротив него устроился еще один посетитель.
— Мистер Малфой, извините, что прерываю. — Мужчина протянул руку, приветствуя. Драко мгновение разглядывал его, прежде чем узнал этого человека. То был Дуайт Лэнгли, канадский аврор, приходивший в школу несколькими днями ранее. Драко был несколько обескуражен столь внезапным его появлением. Только закончив жевать и сглотнув, он неохотно пожал его протянутую руку.
Драко не желал быть грубым, но он был очень голоден, и потому не слишком склонен к общению. Он откусил еще кусок бутерброда и прожевал, прежде чем, наконец, заговорить. — Мистер Лэнгли, что заставило Вас явиться в Хогсмид и прервать мой обед? — сухо поинтересовался он.
— Я был в школе и встретил там довольно энергичного эльфа, сообщившего мне, что Вы, должно быть, сейчас здесь, — ответил аврор, совершенно не отреагировав на не самое вежливое поведение Драко. — Пожалуйста, не отвлекайтесь из-за меня от обеда — мне отлично известно, что такое перекус на скорую руку.
Несмотря на свое врожденное недоверие ко всем и каждому, Драко трудно было возненавидеть этого мужчину. Интересно, он всегда так себя ведет? — Ну, Вам лучше начать говорить. Я несколько занят.
Лэнгли согласился с его словами, понимающе покивав, и оглянулся по сторонам, на других посетителей. Он, неуверенно подбирая слова, сообщил Драко, что произошло кое-что серьезное. Драко положил остатки сэндвича на тарелку и сосредоточился на рассказе Лэнгли.
— О, не стоит волноваться, что нас подслушают. Чем больше здесь посетителей, тем труднее кому-нибудь что-либо услышать. — Но на всякий случай невербально наложил чары Маффлиато. Лэнгли откинулся на спинку стула и принял расслабленный вид, но его глаза цепко оглядывали окружение. Он подергал воротник своей мантии. Для набитого битком бара на нем было слишком много одежды. — Вы помните наш недавний разговор о некоторой Вашей, эээ, собственности, которая оказалась не там, где была должна? — Лэнгли осторожно подбирал слова. Почему Лэнгли так боится, что их подслушают?
— Я думал, Вы намерены поговорить с Гоблинским отделом расследований Гринготтса. Рон Уизли совершенно точно знает все о моем состоянии, — саркастично фыркнул Драко. — Он не ответил на Ваши вопросы?
На лице Лэнгли появилось странное выражение. — Да, Вы посоветовали мне обратиться прямо к нему, но мне удалось пообщаться с главным гоблином, Суфиром Магроком, изучившим все Ваши документы. Он был серьезно потрясен, обнаружив множество отклонений и пропажу документов.
Драко был совершенно сражен. — Отклонений? Ну, что ж, если Вы так желаете назвать ситуацию, когда вся обстановка Поместья Малфоев перекочевала на Гебридские острова… — заметил он. — Но я знаю, что у них имеются все необходимые документы — я сам передал им копии всех бумаг, подтверждающих право собственности, сертификаты подлинности…
— Судя по заявлению Магрока, дела обстоят не совсем так. Кажется, он считает, что бумаги на некоторые предметы не в порядке, — Лэнгли вытащил толстую записную книжку и принялся просматривать свои записи. Затем он кивнул, перечитав их.
— Я не понимаю… — Драко предпочел не обращать внимания на дикое предчувствие, появившееся у него. «Только не все сначала. Я отказываюсь этому верить!» — О каких именно документах мы сейчас говорим? — спросил он, волнуясь.
— Магрок намеревался обсудить это с Вами лично — это, вообще-то, не мое дело. Вы не откажетесь отправиться со мной сегодня после обеда в Лондон?
— Почему он не может поговорить с Уизли? Он последние месяцы с большой гордостью занимался разбирательством дела о моем наследстве. Возможно, этот придурок просто не туда их положил.
Лэнгли кивнул и закурил трубку. — Мы бы очень хотели поговорить с мистером Уизли. К сожалению, его нигде не могут отыскать. Он не был на работе последнюю пару дней, и его жена сообщила о его исчезновении лишь нынешним утром. — Драко удивленно заморгал, дикие предположения снова заполнили его мысли.
— В частности, поэтому мы стараемся не афишировать это дело, — шепотом заметил аврор. — Мы бы не хотели, чтобы начались пересуды из-за исчезновения младшего сына Министра магии…
Драко невесело усмехнулся и недоверчиво покачал головой. — Конечно, если в этих неточностях действительно виноват Уизел, то я уверен, что Министра ожидает громкий скандал, а не только розыски исчезнувшего сынка. — Каким-то образом Драко просто почувствовал, кто именно виноват в произошедшем, даже если такой вывод и казался слишком надуманным. — Значит, Уизли исчезает, но вдруг появляется замок, набитый ценностями Малфоев, в котором раньше проживали наши друзья Нео Пожиратели! Мне не кажется, что будет так уж трудно выяснить, куда подевался этот придурок… — Рассуждения Драко были на полуслове прерваны Лэнгли.
— О, нет, мне кажется, Вы не до конца понимаете, — Лэнгли покачал головой. — Видите ли, как только замок был обнаружен, мы тут же предположили, что кто-нибудь может попытаться туда пробраться, поэтому там было установлено постоянное наблюдение. Никто там не появлялся, кроме авроров. Мы отправились навестить миссис Уизли, и, кажется, она ужасно потрясена всем этим. Никто больше не прикасался к Вашим вещам, мистер Малфой, никто даже не был замечен рядом.
— И что теперь будет с моим наследством? — Драко было плевать, что станется с Роном Уизли, но он был просто в ярости от того, что его снова обокрали. «Я должен был это предвидеть. Как я мог доверять этому гаденышу с самого начала? Следовало догадаться, что он непременно попытается запустить свои лапы в мои деньги! Он же мечтал об этом почти всю свою жизнь!»
— Именно поэтому Суфир Магрок и хочет с Вами поговорить. — Лэнгли обыскал свою мантию и, наконец, извлек помятый конверт. Он неловко попытался его разгладить, прежде чем отдать Драко.
Драко, не сумев совладать с собой, выхватил у него конверт. Он осторожно вскрыл его и прочел письмо. — Что это он хочет сказать — у них нет описи вещей, принадлежащих Малфоям? Я лично отдал Уизли обновленную копию… — Внезапно он догадался, где угодил в ловушку. Как он мог так сглупить?! Он позволил сукиному сыну присматривать за своим состоянием — он собственноручно подписал чертов магический контракт! Драко понял, что его провели, как ребенка.
Лэнгли покачал головой. — Не волнуйтесь — уже выписана санкция на его арест, и прежде, чем Вы спросите — да, Министр магии в курсе этого дела. Как я уже объяснял — это расследование должно держаться в секрете — как и все остальное, касающееся Нео Пожирателей. Я могу доверять вашей сдержанности, мистер Малфой?
Драко позволил себе снисходительно ухмыльнуться. «Так значит, Рон Уизли взял и присоединился к Нео Пожирателям, а Лэнгли требует, чтобы я не болтал об этом?» Драко уже готов был послать его, куда подальше, но вдруг заволновался, как Гарри отреагирует на эту новость. Он подозревал, что отношения Гарри и Уизли в последнее время были не слишком хороши — блондин пришел к такому выводу после их разговора у ворот Поместья Малфоев, невольным свидетелем которого он стал, а также после пристрастного прочтения некоторых мест из дневника. Но, даже при всем при этом, Драко подозревал, что Гарри очень расстроит известие об исчезновении Уизла. «Интересно, он, хоть, помнит, что они разругались?» — рассеянно подумалось ему. И вместо резкого ответа, уже готового сорваться с языка, он просто кивнул головой, обещая не афишировать это событие.
Драко доел то, что оставалось на его тарелке. — У меня есть все оригиналы документов, включая и опись имущества, в школе. И, как я уже говорил, я дал им копии этих документов просто на случай, если потребуется внести в них изменения в ходе расследования.
— Какого расследования? — с любопытством спросил Лэнгли.
— Гринготтс и Гоблинский отдел Расследований изучают денежные переводы, сделанные бывшими поверенными моего состояния. Мои деньги оказались на счетах Нео Пожирателей, поэтому мои собственные счета были заморожены, а мне запретили возвращаться в Поместье. Меня подозревали в сочувствии Нео Пожирателям — что-то вроде того. Но, если кратко все излагать, меня ловко облапошили, и теперь все мое имущество находится вне моей досягаемости, пока они не пожелают все вернуть, как было, в том числе и мое содержание — или же пока мне не исполнится двадцать пять лет.
Лэнгли почесал голову и откинулся на спинку стула с ошарашенным выражением лица. — Все это…очень интересно.
— Что такое? — Драко внезапно почувствовал, как у него от слов Лэнгли окончательно пропал аппетит.
— Я считаю, Вам будет предпочтительнее обсудить это с Суфиром Магроком. Он что-то говорил о расследовании, но, если я правильно помню, его прекратили сразу после того, как обвиняемые поверенные были найдены мертвыми — все правильно?
Руки Драко задрожали, и он нервно пригладил взмокшими ладонями волосы. «Пожалуйста, скажите мне, что со мной это не случилось снова», — подумал он. «Этот Уизел точно сдохнет, если только я доберусь до него!» Он истерически расхохотался, заставив Лэнгли занервничать. — О, да, это выглядит как именно то самое расследование! В какое время, Вы пообещали Магроку, мы должны быть в Лондоне? — Драко, во что бы то ни стало, собрался добраться до всей подноготной. Он уже устал постоянно чувствовать себя одураченным. А то, что Уизли играл с ним, только еще добавляло расстройства. Как он мог снова во все это вляпаться?
Не слушая ответа, Драко молча поднялся и собрался уходить. Он бросил пару галеонов на стол для Розмерты и начал продвигаться к двери. Лэнгли пришлось практически бежать за Драко, который сдернул свою мантию с вешалки и вышел.
— Подождите! — выкрикнул Лэнгли. — Я взял на себя смелость назначить встречу на половину четвертого. Некуда спешить. У Вас еще много времени.
Драко остановился посреди улицы, раздумывая. В нем кипел гнев, и он глубоко вздохнул, заметив, что Лэнгли, кажется, немного испугало его дурное настроение. Обычно Драко такие вещи не волновали, но Лэнгли был более чем полезен. Он взял себя в руки, поняв, что выплёскивает свою ярость не на того человека.
— Простите, Лэнгли, если я кажусь Вам несколько вспыльчивым. У наших отношений с мистером Уизли долгая история, и я должен был догадаться, что ему нельзя доверять. Думаю, ему, наконец, удалось достать меня. — Сложившаяся ситуация очень тревожила его. Чем быстрее он разберется, тем лучше. — Спасибо, что организовали встречу, и за то, что донесли произошедшее до моего сведения. Это даст мне пару часов, чтобы подобрать нужные документы и успеть сделать кое-какую работу. Мне нужно замочить травы для зелий. Я все еще помогаю мадам Помфри.
— А можно узнать, как себя чувствует мистер Поттер? — нерешительно произнес Лэнгли.
Драко глубоко вздох. Насколько можно ему доверять, и стоит ли сообщать о состоянии Гарри? Понимая, что этот аврор, кажется, умеет держать рот на замке, он ответил, — Ему лучше, но предстоит еще долгий период выздоровления. Я понимаю, что Вам нужно задать ему некоторые вопросы — но, исходя из выводов мадам Помфри, у него временная потеря памяти. Вам придется немного подождать, прежде чем удастся получить его показания.
— О, это неплохая новость. Я надеюсь, что он будет быстро выздоравливать. Вы дадите мне знать, когда можно будет с ним поговорить? — Драко уверенно кивнул, и Лэнгли понял, что тому не терпится вернуться в школу. Они крепко пожали друг другу руки, и прежде, чем аврор успел еще что-то добавить, Драко развернулся и аппарировал.
~~oo0oo~~
Гарри разбудили приглушенные голоса. Он тут же узнал грубоватый тон Снейпа, ворвавшийся в его весьма чувственный сон — это совершенно испортило ему настроение. Гарри ощутил, как покраснело его лицо от воспоминаний, что он вытворял во сне с Драко Малфоем. Ну, почему изо всех людей на Земле ему приснился именно он?! Едва он попытался перевернуться на бок, резкая боль прошила все его тело, и остатки сна окончательно улетучились.
Едва проснувшись, он сразу вспомнил, где находится и почему. Потом рискнул глянуть на свою руку — та все еще была покрыта синяками и ожогами, и пошевелить ею не было никакой возможности. Гарри осторожно оторвал голову от подушки и медленно сел.
Все тело болело и ныло, и он невольно застонал, пока дотягивался левой рукой до очков. После таких невероятных усилий ему снова захотелось отдохнуть. Настроение негромкой беседы немного изменилось, и Гарри узнал гортанный хохот Чарли, а за ним последовал звук, которого Гарри никогда не думал услышать. «Это что, Снейп смеется? Должно быть, у меня бред!» Прежде, чем он успел улечься обратно, мадам Помфри заглянула к нему за занавески и тепло улыбнулась.
— Гарри! Ты проснулся! Отлично. Как себя чувствуешь? — Она суетилась вокруг его кровати, выполняя сразу кучу дел, как и всегда. Гарри порадовался наступившей тишине, когда Снейп и Чарли замолчали. «Какого дьявола они там смеются? Снейп лишний раз и не посмотрит в сторону Чарли…» Гарри подумал, что, возможно, он многое позабыл. «Ведь нет же?»
— Как твои дела, Гарри? — спросила Помфри.
Его сильно мутило после попытки сесть, поэтому пришлось напрячься, чтобы сфокусироваться на вопросе. Назойливый туман в голове никуда не делся, все так же скрывая от него слишком многое, но самый последний их разговор легко вспомнился, и Гарри улыбнулся.
— Я помню, Вы рассказывали мне, что произошло, но есть…что-то еще. Я убежден, что это крайне важно, но не могу вспомнить, что именно. Заклинание ранило меня в руку, и Вы беспокоились о том, что я потерял часть своей памяти. — Он был очень доволен, сумев вспомнить так много, и, кажется, это обрадовало и Помфри, пока она проводила ежедневную диагностику.
— Все верно, Гарри. Если твое состояние настолько улучшилось, то я считаю, что уже пришло время тебе подняться с этой кровати, — заявила она деловым тоном. Гарри хотел, было, запротестовать. Он еще недостаточно оправился, чтобы сидеть — не то, чтобы подняться! Но ему были прекрасно известны методы Помфри, и никакие возражения не изменят ее решения, пусть даже у пациента не будет вообще никаких сил.
Полчаса спустя Гарри умудрился все-таки сдвинуть ноги чуть в сторону. Этих попыток оказалось достаточно, чтобы заставить его просто мечтать о подушке, но Помфри настаивала, что он должен попытаться сделать пару шагов до стула. Она бормотала себе под нос что-то о неблагодарных детях и тунеядцах, но, как только его ноги спустились с кровати, он настроился все-таки добраться до стула. Судя по щетине на лице, он провалялся в постели не один день. Если он хочет быстрее поправиться, то должен заставить свои мускулы работать нормально.
Тело Гарри все дрожало от предпринимаемых усилий, и его ноги, наконец, коснулись пола. Он знал, что теперь ему нужно на них встать. Сжав зубы, он подался вперед, но внезапная слабость в спине заставила его прервать попытку. И тогда он услышал презрительное фырканье за спиной.
— Оказалось слишком много для тебя, Поттер? — тон Снейпа был чуть мягче обычного, но Гарри чувствовал, как усмешка жжет ему спину.
Собрав все силы в кулак, он повернулся лицом к Мастеру зелий. — Я что-то не вижу, чтобы Вы пытались встать с кровати, — ответил он в тон ему.
— Поверь мне, Поттер, я ничего на свете так не хочу, как убраться из этого отвратительного места, но наша драгоценная медсестра просто наслаждается своей властью, и даже запретила мне подниматься с кровати, — горько протянул Снейп, переворачивая страницу книги. Гарри отметил, что тот выглядит еще более бледным и худым, по сравнению с тем, каким он его помнил. Парень понимающе кивнул. Судя по всему, им обоим одинаково не нравилось находиться на попеченье мадам Помфри слишком долго.
— И что же произошло с Вами? Взорвался котел, или еще что приключилось? — рявкнул Гарри, почувствовав, как боль неожиданно прошила его ногу.
Снейп фыркнул. — Кажется, твоя потрясающая память так и не улучшилась, Поттер. Но все же, я считаю, будет крайне невежливо с моей стороны не поблагодарить тебя за то, что ты, хоть и не преднамеренно, но спас мне жизнь.
— Уверен, что не забыл бы, если бы спас Вам жизнь, Снейп, — саркастично заметил Гарри, но про себя подумал, что это, скорее всего, правда. Снейп лучше бы умер, чем придумал нечто подобное.
Снейп снова фыркнул, но вдруг закашлялся. Гарри видел, что у Мастера зелий сильно тряслись руки, пока он пытался побороть приступ кашля. — Эээ, я же не прыгнул перед проклятьем, спасая Вас? — Гарри вспомнил, как Помфри говорила, будто он заслонил собой кого-то от проклятья, и смутные воспоминания о том, как заклятье ударило в него, стали быстро проясняться. — Но Вы там тоже были — и Вы все помните, не так ли? — спросил он, надеясь, что Снейп расскажет ему, что же тогда случилось. Его жутко мучила потребность узнать о произошедшем. Помфри говорила, что он должен вспомнить все самостоятельно, но ему жизненно необходимо было знать, кого именно он так отчаянно защищал.
Гарри так жаждал выпытать у Снейпа хоть немного правды о некоторых белах пятнах в своей памяти, что сам не понял, как оказался на ногах. К сожалению, едва он посмотрел вниз, то немедленно потерял равновесие и рухнул обратно на койку. Снейп же, наоборот, вынужден был сесть на своей кровати, когда его сразил очередной приступ кашля.
— Да, я там был, Поттер, но пропустил все веселье. — Гарри непонимающе уставился на него. Снейп соизволил объясниться. — Филипп и Панси поймали меня за пару дней до этого, и были очень рады продемонстрировать мне, насколько преуспели в искусстве владения Круциатусом. Я отключился прежде, чем ты вступил с ними в драку.
— Филипп и Панси… Паркинсоны? Но я думал, что они… — Эти неожиданные новости окончательно сбили Гарри с толку. Ничего подобного он не помнил. Снейп что, нарочно рассказывает ему сказки, чтобы еще больше запутать?
— Мертвы? Мы все были в подобном заблуждении, — саркастично заметил Снейп.
— Почему… — Казалось, что-то всплыло в памяти Гарри. — Почему мне кажется, что я видел там Люциуса Малфоя… Я совершенно уверен, что он мертв.
— Многосущное зелье — во всяком случае, мне так сказали. Кажется, Филипп пристрастился запугивать людей, расхаживая в облике Люциуса. — Гарри кивнул. Это имело смысл. — Не сомневаюсь, что он использовал этот трюк, чтобы напугать и Драко, — сказал Снейп.
— Драко? Драко тоже был там? — Голова Гарри буквально трещала от попыток все вспомнить. Как только ему казалось, что он вот-вот ухватит воспоминание, оно снова ускользало от него, как верткий снитч. Но это направление мыслей что-то всколыхнуло в мозгу, и его глаза зажглись пониманием. — Драко! Я защищал Малфоя! Мы вдвоем сражались против Нео Пожирателей? — Гарри даже открыл рот от удивления, пытаясь переварить эти внезапные открытия.
Похоже, все возвращало его обратно к блондину. Сны Гарри, ощущение, что Драко постоянно вертится в госпитале — что же происходит? Гарри старался вспомнить что-то важное о Драко, но толстенный слой тумана закрывал это «что-то». Из обстоятельств, связанных с Драко, Гарри помнил лишь то, что директор вынудил их вежливо друг с другом общаться, и, судя по всему, на нынешний момент они каким-то образом смогли этого достигнуть. Ощущение симпатии и непонятные яркие проблески мелькнули перед его глазами, но немедленно исчезли. Так это и было причиной его неожиданно эротичных снов? Полной уверенности у него не было. Но, даже если все так и было, то, чем больше он размышлял об этом, тем меньше все это шокировало.
— А сам Драко в порядке? — осторожно поинтересовался он.
Гарри прямо-таки оторопел, когда Снейп совершенно искренне ему улыбнулся. — О, он-то в порядке, насколько это вообще возможно. Слегка повредился головой от своей глупой выходки, но думаю, что он выживет. Так же, как и ты, — добавил он с легкой иронией.
— «Глупая выходка» Драко? Я не понимаю. — Голова Гарри кружилась от такого количества информации, проливающей свет на последние события. Он не мог найти причины, почему вдруг решил закрыть собой Драко от проклятия, а именно такое развитие событий подсказывала ему память. У него окончательно разболелась голова. Но, все-таки, какая-то часть его мозга отчаянно желала узнать, насколько Драко действительно был в порядке, и поправится или же нет он сам.
— Мой ученик не ранен, и усердно варит зелья для Помфри все то время, что мы здесь валяемся. Несмотря на внешнее благополучие, я видел, что он проводит уйму времени, кудахча над твоим недвижным телом, и все это привело меня к мысли, что, возможно, он повредил себе голову, — заметил Снейп.
Гарри услышал скрип открываемых тяжелых дверей госпиталя, и увидел, что колдомедик вернулась. Он понял, что все так же сидит на краешке кровати, и быть ему отчитанным за то, что не попытался встать. Глубоко вдохнув, он постарался побороть боль. Давно заброшенные упражнения по контролю сами собой всплыли у него в памяти, он успокоился и собрался, чтобы подняться. Сделав два неуверенных шага к стулу, он буквально упал на него. Никогда еще он не чувствовал себя таким счастливым, пусть все его мускулы болели и сопротивлялись.
Помфри широко улыбнулась, оценив, что он смог добраться до стула. — Не устраивайся здесь слишком уж надолго, Гарри — в конце концов, тебе придется вернуться обратно в постель. Но пока ты можешь немного передохнуть.
— Да Вы настоящий палач! Я-то думал, Вы должны помочь мне чувствовать себя лучше, а не наоборот! — вскричал он, шутя. Стул оказался удобным, и Гарри позволил себе развалиться на нем.
— Конечно, но если я позволю тебе валяться в кровати еще две недели, то потом потребуется в десять раз больше времени, чтобы снова встать на ноги. Уж лучше не спрашивай, сколько пройдет, прежде чем ты сможешь сесть на метлу, — весело ответила она. Но ее тон тут же посерьезнел. — Как твоя спина? Ты не чувствовал боли во время ходьбы? — Гарри немного удивился ее вопросам, но еще больше его поразило, что она накладывает диагностические чары ему на спину.
— Ай, ой! — воскликнул он, когда она ткнула пальцем в слишком чувствительное место под ребрами. — Нет, ничего ужасного. Почему вы все так интересуетесь, могу ли я ходить без боли? — удивился Гарри.
— Гарри, ты помнишь, как попал под проклятье? — тихо спросила Помфри. Гарри мгновение пытался хоть что-то вспомнить, но у него тут же снова заболела голова, а на ум ничего особенного не приходило, поэтому он покачал головой.
— Ты поймешь, почему, когда все вспомнишь. Задашь мне снова этот же вопрос, когда память вернется. А сейчас, думаю, тебе пора попытаться добраться обратно до кровати. Для одного дня упражнений вполне достаточно, — Помфри выглядела довольной, но внезапная перемена темы разговора застала Гарри врасплох.
Казалось, от него потребовалось вдвое больше усилий, чтобы вернуться в кровать, но он понимал, что Помфри совершенно права. Ему нужно вернуть подвижность своему телу, как бы больно это ни было. Правда, теперь еще неясные намеки на события, приведшие его сюда, добавляли сумятицы в мыслях.
Вернуть себе прежнюю форму будет трудновато, но он этого добьется. В конце концов он понял, что совсем не хочет спать, и от скуки он был готов поговорить хоть со Снейпом. Он надеялся выкачать из сальноволосого ублюдка как можно больше информации. Кроме того, у него не имелось больше никакого другого развлечения. Непохоже было, чтобы кто-то собирался его навестить. Гарри попытался вспомнить, а приходил ли вообще кто-нибудь, но, как и во всем остальном, память ему изменила. Он только устало вздохнул.
— Не хотите просветить меня о беспокойстве Помфри, профессор? Откуда такой внезапный интерес к тому, смогу ли я ходить? Насколько я знаю, у меня это отлично получалось в прошлые годы.
Снейп усмехнулся, с раздражением откладывая книгу. — Здесь было намного веселее, когда ты находился у врат смерти, а все носились вокруг в панике. Думаю, я бы предпочел это, чем выслушивать твою беспрестанную болтовню.
— Простите, что моя неминуемая смерть больше не может послужить причиной Вашего веселья, Снейп, — отпарировал он.
Снейп недоверчиво посмотрел на него. — Ты действительно не понимаешь, как тебе повезло, что ты выжил, Поттер. Думаю, у тебя настолько развит иммунитет к смерти, что все происходящее кажется тебе просто масштабной шуткой. Просто радуйся, что не я варил для тебя лекарство — я бы дважды подумал, прежде чем тратить бесценный ингредиент на такого безрассудного идиота.
Гарри не мог взять в толк, что тот имеет в виду. — Если Вы можете рассказывать мне отдельные куски, Снейп, то, ничего страшного не случится, если Вы расскажете все сразу целиком, — заметил он, слегка улыбаясь. — Вы знаете, что в моей памяти полно дыр, и я продолжу доставать Вас вопросами, пока не получу ответы. — Самодовольством он пытался прикрыть свое жгучее любопытство. Что же происходит? Насколько сильно он в действительности пострадал? Чем больше он размышлял над этим, тем острее ощущал дискомфорт в спине. Раньше все его волнения были связаны лишь с рукой, но заявление Снейпа о потраченном лекарстве еще сильнее возбудило его любопытство.
— Оказывается, самым большим героем в той битве оказался вовсе не ты! О, не удивляйся так, Поттер. Драко не только убил большинство Нео Пожирателей после того, как ты так глупо прыгнул перед ним — но сумел доставить нас обоих в Хогвардс, а затем еще и опрометчиво потратил на тебя пару перьев Пегаса. Я бы не торопился отдавать их ему, если бы знал, что он собирается с ними сделать. — Снейп еще сильнее нахмурился.
Что-то всплыло в памяти Гарри при упоминании оперенья Пегаса. Эти перья были очень важны для чего-то. К ним имел какое-то отношение парселонг… книга…зелье… хромота … лекарство. Смутное, обрывочное воспоминание оформилось в его голове, вызвав ужасный приступ головной боли. Оперенье Пегаса было чрезвычайно редким — таким редким, что Драко уже отчаялся найти его. Оно могло бы вылечить его колено. Воспоминания о переводе рецепта зелья и стремлении помочь Драко вернулись к нему.
Голова его трещала, но сердце больно заколотилось, когда он осознал значение слов Снейпа. — Проклятье! Так это было Aboleo Adesum, да? — Его глаза округлились, и он снова сел. Ужас был написан у него на лице. Снейп кивнул, соглашаясь.
— Да, ты был настолько глуп, что принял на себя очень темное проклятье. Мне говорили, оно попало тебе прямо в позвоночник. Теоретически, ты уже должен был быть мертв, но, как показывает практика, ты всегда умудряешься выкарабкиваться из подобных ситуаций! — Снейп не смог сдержать ехидства, но Гарри его не слушал.
— Вы нашли оперенье Пегаса…затем отдали его Драко? Но он должен был использовать перья для себя…
— Именно так, Поттер. Поэтому, если не обращать внимания на временную потерю мозгов у моего ученика, ты можешь теперь понять, почему мы все так радуемся его успехам в зельях. Это был довольно самоотверженный поступок с его стороны.
Гарри закрыл глаза и притворился, что заснул. Он подружился с Драко — это было совершенно точно. И он заслонил его собой от проклятья только для того, чтобы Драко пожертвовал своим единственным шансом на излечение колена. Это казалось неправильным. Чувство вины затопило его.
«Ну, теперь ясно, почему он так часто приходит сюда. Я встал на пути проклятия, спасая друга. Иногда сверхобязательность толкает меня на сверхсумасшедшие поступки». Чувство вины сделалось совершенно невыносимым.
Сможет ли Драко когда-нибудь простить его за утрату последней надежды на излечение? Гарри поклялся сделать все, что будет в его силах, чтобы еще раз найти оперенье Пегаса для Драко. Только тогда он будет уверен, что вернул долг тому, кто, очевидно, был ему намного ближе, чем Гарри мог осознать.
«Пожалуйста, не нужно ненавидеть меня за это, Драко, потому что, мне кажется, я теперь испытываю к тебе вовсе не ненависть». Вся эта запутанная ситуация заставила его захотеть поговорить с единственным человеком, который обычно помогал ему. «Где сейчас Люк? Мне так нужно с ним поговорить!»
~~oo0oo~~
Драко, вернувшись домой, в сердцах хлопнул дверью. Его трость была небрежно брошена прямо у входа, и документы тоже. Казалось, ему было все равно, как они упадут — он целенаправленно двинулся к бутылке с бренди. Сегодня у него был очень долгий, рассеявший многие его заблуждения, день. «Уверен, от этой ситуации смешно одному лишь Уизли», — тихо кипел он в душе. «Если в моем распоряжении останутся еще хоть какие-нибудь деньги, то я их буду держать в подвале под своим домом. Черти бы подрали гоблинов, допустивших этого вонючего Уизли до моих денег!»
Он отпил несколько больших глотков бренди, желая поскорее успокоиться. Встреча в банке прошла не так скверно, как он ожидал, но его подозрения насчет Уизли оказались совершенно обоснованными. Выяснилось, что гоблины были в курсе тайных махинаций своего работника не больше, чем Драко. Гоблин, Заведующий бюро расследований, выглядел совершенно расстроенным такой брешью в охранной системе.
Оказалось, что никто не проводил расследования в имении Малфоев. Причина, почему гоблины изначально обратили свое внимание на финансовые дела Малфоев, давно исчезла. Давным-давно было установлено, что поверенные Малфоев скрылись с его деньгами без участия Драко. Уизли не удосужился сообщить Драко об окончании расследования, а вместо этого начал плести собственную цепочку подлогов, которые вскрылись теперь, и не осталось никаких бумаг, подтверждающих траты. По словам Магрока, счета никогда не замораживались. Все расходы должны были производиться по старой схеме, и все было аккуратно выплачено — но только не в карман Драко.
Драко знал, что не следует ссориться с гоблинами — его с детства учили относиться к ним с уважением, но теперь он понял, что и они небезупречны. Конечно, это их слепая вера в подчиненных им магов позволила случиться этой утечке, и Драко был совершенно уверен, что в системе Гринготтса немедленно будут произведены кардинальные изменения. К его удовлетворению, был поднят вопрос о компенсации.
Суфир Магрок подошел к вопросу по-деловому и был с Драко совершенно откровенен. Блондин обнаружил, что этот гоблин нравится ему все больше и больше, услышав его ворчание о том, что тот планирует сделать с Роном Уизли, когда его отыщут. Конечно, все это не могло возместить того, что он мог бы получать содержание все эти месяцы и вполне мог бы закончить свое обучение в L'Institut. Но играть в игру «а что, если…» можно было очень долго, и он отбросил ее за совершенной бесполезностью.
«Кроме того, не прими я предложение Северуса, я не оказался бы здесь, и у меня не возникло бы возможности узнать и полюбить Гарри…»
У него начиналась мигрень, поскольку он, не желая того, снова и снова прокручивал в голове события сегодняшнего дня. Это была совершенно дурацкая привычка — обдумывать и постоянно вспоминать то, что случилось за день. Какой в этом смысл теперь? Все, о чем он должен думать — это о благополучном исходе переговоров с Магроком. Вещи Малфоев, которые на данный момент находятся в логове Нео Пожирателей, будут в кратчайшие сроки помещены в банковское хранилище Малфоев до тех времен, пока он не восстановит Поместье.
Чем больше он думал об этом, тем сильнее склонялся к мнению, что Уизли, должно быть, работал на Нео Пожирателей Смерти, а не с ними. Панси и Филипп наверняка держали его практически в полном неведении. Он не удивится, если Уизли даже не знал, на кого именно работает. Он никогда не мог заметить ловушки. Афера, провернутая с его деньгами, была делом рук настоящего слизеринца. Нет, Уизли тут ни при чем. Кто-то диктовал ему, что надо делать. «Хотя, могу поспорить, правда его убьет…»
Эти выводы немного успокоили его, и он повернулся взглянуть на часы. Время ужина уже прошло, а ему еще нужно было начать готовить мазь для Гарри. Драко внезапно охватило беспокойство за здоровье своей недавно найденной второй половины, и он почувствовал, что просто обязан немедленно увидеть его. Это поможет ему быстрее успокоиться.
Его колено немилосердно ныло всю дорогу до госпиталя. Он был немало удивлен, встретив полностью одетого Северуса, выходившего из палаты. Драко отметил, что Чарли был с ним, и они улыбнулись, приветствуя друг друга. — Как ты, Северус? — спросил он, хотя и видел на его лице новые морщины, говорящие об усталости, и все еще крайне изможденное лицо. Плечи зельевара все еще немного сутулились. Состояние Северуса было очень далеко от полного выздоровления, но, зная его, можно было предположить, что он достиг степени исцеления достаточной, чтобы суметь сбежать из-под опеки Помфри. Одним словом, его наставник выглядел несколько постаревшим.
— Достаточно хорошо, чтобы суметь убраться отсюда, — ответил он, косо поглядывая на кабинет Помфри. Чарли фыркнул.
— Это означает, Драко, что он устал от нашего замечательного колдомедика. Если он останется здесь еще хоть ненадолго, то может применить к ней и ее уникальному методу лечения грубую силу. Кроме того, он ушел, пока Помфри не видела. Она не будет счастлива, но, мне кажется, сейчас он уже достиг такой стадии, когда дома и родные стены помогают скорейшему выздоровлению.
Северус хмуро глянул на своего спутника. — Что не означает, что я меняю одну сестру милосердия на другую, Чарли, — грубо заметил он, но оба — и Драко, и Чарли — видели, что Северус шутит. Драко приподнял бровь и скрестил руки, наблюдая за взаимным общением их тел. Северус явно принял ухаживания Чарли, и было очевидно, что они отлично друг другу подходят. Казалось, Северус с неохотой признавался в этом самому себе, но уже и то, что он не язвил в присутствии Чарли, доказывало, что они разрешили свои разногласия. Драко понимал, что преодоление трагедий сближает людей. Он дружески кивнул им.
Но, глядя, как дрожат руки Северуса, он понимал, что его наставник еще очень далек от полного выздоровления. Чарли тоже видел его слабость, но мудро держал рот закрытым. Северус, совершенно очевидно, еще не оправился от последней порции Круциатуса, и у Драко было жуткое подозрение, что немолодой мужчина уже никогда не сможет полностью вернуть себе здоровье. Он подумал, как это может повлиять на его способность преподавать. Северус ненавидел демонстрировать свою слабость, особенно перед студентами. Драко было больно осознавать, видя искреннее сочувствие Чарли, что страдать от этого будет не он один.
— Не надейся, Северус. Теперь я не выпущу тебя из своих цепких когтей, раз уж ты попался. — Чарли хитро подмигнул Драко, улыбнувшемуся в ответ. Драко взглянул на кровать Гарри, но обнаружил, что тот спит. Чарли проследил за направлением его взгляда и ответил на незаданный вопрос:
— Он хорошо поел, а потом Помфри заставила его подняться с кровати. Твое зелье явно излечило его, Драко. — В глазах Чарли была искренняя признательность, и Драко кивнул.
— Он вспомнил?
Чарли покачал головой. — Северус разговаривал с ним и заставил слегка потрудиться, но не думаю, что память полностью вернулась к нему. Он говорит, что пока не может ничего вспомнить.
Драко стоял и молча смотрел за спящего Гарри. Кажется, в последнее время это стало его основным занятием. Чтобы ни случалось, все, кажется, всегда было против них. Годы вражды с самого знакомства, затем полная анонимность, когда они стали узнавать друг друга. Теперь, когда он совершенно точно знал, чего хочет, Гарри снова оказался вне досягаемости.
Умиротворенное выражение его лица во сне, видимо, сменило раздражение, которое он наверняка чувствует оттого, что не в силах ничего вспомнить. Драко вылечил рану от Aboleo Adesum, но все равно чувствовал себя совершенно бесполезным и беспомощным, зная, что никакая магия не поможет вернуть Гарри воспоминания. В магическом мире не было заклинаний, возвращавших память, потерянную после сотрясения мозга, и принять это Драко было очень непросто. Вооруженные всей своей магией, волшебники иногда были так же беспомощны, как и магглы.
Он винил себя в том, что Гарри оказался в таком положении, и это мучило его, пока он сидел на стуле рядом с кроватью. Он заметил, что Помфри пока что не смогла снять проклятие, ранившее Гарри в руку, все еще обездвиженную с помощью чар. Он бы сидел здесь часами, просто наблюдая, как спит Гарри, но пришлось признать, с большой неохотой, что это время лучше посвятить приготовлению мази. Драко нехотя покинул Гарри, но сначала поцеловал его в лоб. Гарри слегка завозился во сне и, прежде чем он снова крепко заснул, на его губах промелькнула улыбка, здорово поднявшая Драко настроение.
~~oo0oo~~
Воспоминание о ней помогало Драко без устали трудиться над мазью весь вечер. Пусть приготовить ее было совсем не трудно, но он желал убедиться, что мазь получится самого лучшего качества.
Ремус постучался и выглянул из-за двери. — Эй, Драко, я увидел, что у тебя открыто. Знаешь, я немного беспокоился… — Драко поднял глаза от котла и подумал, что, видимо, забыл запереть за собой дверь. Он приветственно махнул Ремусу.
— Прости, Ремус, входи. Я был немного…занят, — признался он.
— О, — ответил оборотень, обеспокоено нахмурившись. — Все в порядке? — Он наблюдал, как Драко наполняет последнюю банку отвратительно пахнущей субстанцией.
Драко молча показал Ремусу, что у него в мозгах крутятся какие-то мысли. — Ладно, почему бы тебе не рассказать мне все с самого начала? Мне говорили, что я очень неплохой слушатель, да и делать мне все равно нечего. — Ремус предложил Драко свою помощь в уборке, но блондин сам быстро управился с мытьем котлов парой взмахов палочки и невербальным заклятием.
Он проводил Ремуса к дивану возле камина и предложил выпить. Начав рассказывать, Драко постепенно разошелся и принялся возмущенно кричать о том, что натворил Рон Уизли. Кажется, Ремус был очень удивлен, но не стал кидаться защищать гриффиндорскую честь и не сделал чего-нибудь еще в этом роде. Он действительно оказался отличным слушателем.
Ремус молча раздумывал над проблемами Драко. — А могло случиться так, что им манипулировали?
Драко устало потер виски. — Я тоже подумал об этом. Это оказалось бы самым правдоподобным объяснением. Конечно, он немедленно станет мертвым Уизлом, как только я доберусь до него, — горько произнес он. — Но только я не знаю, как Гарри отреагирует на эту новость.
— Ты видел его сегодня? — Ремус все еще вертел в руках свой первый стакан, а Драко уже приканчивал второй.
— Да, — кивнул Драко, — но он спал. — Приглушенный вздох слетел с его губ, и Ремус понял, что парень о чем-то сильно беспокоится.
— Что на самом деле заставляет тебя так волноваться, Драко?
— Я…Ох, ты, скорее всего, решишь, что я просто смешон, — Драко не был уверен, хочется ли ему рассказывать обо всем Ремусу, но в отсутствие Гарри — и, соответственно, Флэша — выбор у него был невелик. Он, возможно, поговорил бы с Северусом, если бы не понимал, что у того своих проблем сейчас полон рот.
Ремус покачал головой. — Попробуй. Или, еще лучше, почему бы тебе не поговорить со своим другом — ну, с тем, из дневника? Наверно, он поймет, что тебе необходимо сейчас выговориться. — Драко не заметил, что Ремус, взглянув на его стол, чуть заколебался.
Драко фыркнул, саркастично усмехнувшись. — О, верно, — Он закатил глаза. — Это действительно должно мне помочь. — Он вскочил и, схватив свой дневник, поднес его к лицу Ремуса. Алкоголь помог ему немного успокоиться, но не уменьшил потребности с кем-то поговорить.
— Я бы с радостью рассказал своему другу все, Ремус — как дико влюбился в Гарри Поттера, и не могу выносить даже мысли о том, чтобы потерять его. Но есть одна проблема.
Глаза Ремуса округлились, но он продолжал молчать.
— Понимаешь, проблема в том, это и есть Гарри. Все эти месяцы я переписывался с Гарри! — В его смехе зазвучало легкое помешательство. — Я жил последние месяцы, изливая свою душу и сердце, влюбляясь, сближаясь, только для того, чтобы выяснить, что на другом конце дневника сидит Гарри!
Он снова помахал дневником перед лицом Ремуса. — Это дневник двух половин души. Я переписывался с моей чертовой половиной, и оказалось, что это был Гарри. Все время это был он! Видишь теперь мою проблему, Ремус? Видишь? — с отчаянием прокричал он.
Ремус мудро молчал, но был не в силах смотреть Драко в глаза. Драко заметил это и усмехнулся, развернувшись на каблуках. — Я влюбился в этого придурка. Смешно, как я не смог понять, что люблю его, до тех пор, пока не оказался в двух шагах от того, чтобы его потерять. И теперь я не знаю, помнит ли он хотя бы то, что мы с ним подружились.
Драко оценил отсутствие удивления у Ремуса от таких новостей, и понимающе кивнул. — Но ты и так все знал. — Спокойствие собеседника убедило Драко в его правоте. — Да, ты знал, что это дневник двух половинок души — ты говорил, что у тебя был такой раньше, но не сказал мне…
К своей чести, Ремус не стал ничего отрицать. Наконец, он опустил голову и молча кивнул. Громкий вздох слетел с его губ прежде, чем он решился признаться. — Если тебя это утешит, я хотел сказать тебе, Драко. Но дело было в том, что тогда ты бы мне просто не поверил. По этой же причине ты так долго не понимал, с кем переписываешься.
— Когда ты обо всем догадался?
Ремус глубоко вздохнул, с тоской посмотрев на дневник. — Я увидел Гарри со старым дневником Сириуса, а затем, через несколько дней, увидел тебя с моим собственным. — Драко был просто ошеломлен. Ремус улыбнулся. — О, да, этот точно когда-то был моим. Кажется, я его по ошибке не туда положил, еще живя в Париже. Боюсь, я мог оставить его в коробке с книгами, проданными одной хитрой старухе, у которой был книжный магазинчик в студенческом квартале…
— Эммалин, — Драко обескураженно покачал головой. Почему-то он совсем не удивился, обнаружив, что Эммалин каким-то образом приложила ко всей этой истории свою руку. Теперь, когда правда вышла наружу, он не мог больше злиться. — Так что же останавливало меня? Почему я не понял, что все эти месяцы разговаривал с Гарри Поттером?
Ремус, наконец, отхлебнул большой глоток из своего полного стакана, который все еще держал в руке. — Драко, ты должен понять, как работает древняя магия. Эта пара дневников очень могущественна. Ничего от вас не скрывалось. Вы только должны были самостоятельно преодолеть свою гордость и предубеждения. В этом и состоял весь урок. Вы должны были научиться видеть свою вторую половину без багажа всех этих лет знакомства. Если бы я рассказал тебе, то ты бы мне поверил? Тебе нужно было прочувствовать правду самому.
Драко отчаянно хотелось принять извинения Ремуса. В глубине души он понимал, что это вполне достойное объяснение, но он ненавидел ситуации, когда ничего не мог контролировать. — Как мне рассказать Гарри? Если он обо всем забыл, то мне придется начинать с самого начала, да? Он может даже не помнить о дневнике. Как мне теперь писать ему, зная все это, Ремус? Я понятия не имею, как он отреагирует на правду… Мы же были всего в шаге от возможности быть вместе.
Ремус увидел, как глаза Драко наполнились болью. — Если ты знаешь его так хорошо, как считаешь, то тебе уже должен быть известен ответ.
Драко покачал головой, боль не покинула его глаз. — Может быть, я неправильно истолковал его слова… А вдруг я увидел там что-то большее, чем было на самом деле?
— Доверься своим инстинктам, Драко. Гарри очень любил тебя, если смог поступить так тогда, в пещере. То, что он заслонил тебя собой от проклятья, не думая о последствиях, что-то должно означать. Ты должен верить, что память обязательно вернется к нему, Драко. Пожалуйста, не мучь себя этим лишний раз. Если ты действительно любишь его, то найдешь способ ему сказать.
— Знаешь, как только я начинаю думать, что моя жизнь просто уже не может стать еще сложнее, на моем пути встает новое препятствие, и все только сильнее запутывается. Влюбиться и иметь с кем-то отношения не должно быть так трудно, Ремус. Почему у меня все всегда так непросто?
Ремусу было больно видеть своего молодого друга таким удрученным. Нечасто Драко бывал таким откровенным и расстроенным. Это и был настоящий Драко, которого Гарри смог разглядеть за всей его показной бравадой? Но приходилось признать, что ситуация сложилась не из приятных. Как только Драко нашел свою вторую половину, Гарри оказался в критическом состоянии. А им совсем не нужно было новых трагедий. Он понимал, что не должен рассказывать Драко о том, что Гарри уже разобрался в своих чувствах к нему. Об этом он должен был сказать сам. Ремус очень надеялся, что к Гарри вернуться воспоминания — они оба заслужили счастья, и что, наконец, дневники смогли найти пару, у которой не будет трагического конца.
— Но твое зелье помогло, Драко. Разве это не считается? Я навещал его недавно, и мадам Помфри рассказала, что даже заставила его встать и пройти несколько шагов — это отличная новость. — Драко не был уверен, что Ремус до конца понимает, какие чувства он испытывает, и все еще обижался на оборотня за молчание о дневнике, пусть в глубине души и понимал его мотивы.
Драко, наконец, смог вынырнуть из грустных мыслей и осознать, что все это время был отвратительным хозяином, поэтому тут же решил поменять тему разговора. — Прости, Ремус. Думаю, ты пришел поговорить со мной о своей последней трансформации, а вместо этого я взвалил на тебя гору своих проблем.
Ремус только отмахнулся. — Не волнуйся, я понимаю, насколько ты был занят днем, а сейчас уже поздно. Все прошло неплохо. Зелье позволило мне сохранять рассудок всю ночь, а после обратной трансформации я чувствую себя намного лучше, чем раньше. Хотя, было бы неплохо, если бы можно было как-то облегчить боль во время самой трансформации. Ужасно болезненно.
Драко и сам много думал об этой стадии развития проклятия ликантропии. Действительно, трансформация была тяжким испытанием. — Я досконально изучал сам процесс трансформации, но пока мне не удается ничего придумать, чтобы справиться с болью. Кажется, трансформация — это и есть краеугольный камень всего проклятья. — Давно забытые воспоминания вдруг всплыли в голове, и он едва сдержал дрожь. — У меня было в прошлом неудовольствие работать с Фенриром во времена Темного Лорда.
Ноздри Ремуса затрепетали, и он неосознанно потер свою лопатку при упоминании имени Грейбека. — Насколько я знаю, у твоего отца были общие дела с Грейбеком, но я не думал, что и тебе приходилось иметь с ним дело. — Обоих мужчин передернуло от воспоминаний о жестоком и сумасшедшем оборотне, на совести которого было заражение сотен невинных жертв.
— Возможно, знакомство с ним и стало причиной моего стремления хотя бы попытаться помочь его жертвам. Только богу известно, скольких новых оборотней он оставил после себя.
— Кстати говоря, — Ремус внезапно вспомнил о том, что ему нужно было сообщить Драко. — На этой неделе я был в центре помощи оборотням и узнал там, что одна из жертв Грейбека в этом году приедет в школу.
Драко опустил стакан. Эта новость почти заставила его позабыть о собственных беспокойствах. — Правда? Я и не знал, что были пострадавшие дети.
— Да, несколько. Думаю, двое или трое еще пройдут через эту школу, если наши записи регистрации оборотней верны. Но еще остаются те, кто слишком боятся зарегистрироваться. Мы пытаемся смягчить закон, но у Министерства все еще остаются предубеждения против таких людей, как я. Даже то, что так много оборотней уже зарегистрировано, не слишком помогает. Конечно, попечительский совет настаивает, что она должна ежемесячно принимать аконитовое зелье, поэтому тебе придется готовить дозу и для нее.
Драко кивал, понимая опасения Совета. Увеличить количество аконитового зелья было совсем не трудно. — Кто она?
— Маленькая девочка по имени Мэджи Гэдбери. Бедняжка. Фенрир убил ее родителей и старшую сестру, оставив ее саму жить с укусом. С тех пор она скитается от одних приемных родителей к другим. Я, вообще-то, с нетерпением жду ее появления здесь — она такой красивый и непосредственный ребенок. Ее родители были довольно талантливы. А теперь у нее начались проблемы в общении — ее последних приемных родителей трудно назвать подходящими. Я надеюсь, что школа сможет помочь ей выбраться из своей скорлупы.
— Почему всегда самые невинные жертвы страдают больше всех? — задал Драко вопрос самому себе. Его мысли вновь обратились к Гарри, пока они говорили. Он тоже будет с нетерпением ждать встречи с Мэджи Гэдбери. Помощь девушке-оборотню будет чем-то вроде вызова. Драко рассеяно прикидывал, что ему придется поменять в схеме Аконитового зелья, чтобы сбалансировать другой гормональный фон. Его мозги стали автоматически анализировать и просчитывать различные комбинации трав, которыми он может располагать.
— Кажется, тебе заинтересовала эта перспектива, если я верно сужу.
— Ремус, я никогда не встречал других оборотней. Я не хотел обидеть тебя — ну, ты же должен понимать, что я имею в виду. — Он не это хотел сказать, но Ремус, кажется, понял его сантименты.
— Меня всегда интересовало, как ты умудрился так долго работать бок о бок с Грейбеком во время войны и не подвергнуться нападению, — спросил Ремус с неподдельным любопытством. — Ходили упорные слухи, что он кусал и Пожирателей Смерти, если очень этого хотел.
Драко иронично фыркнул. — О, нет, ему никогда не разрешали кусать коллег, за что я буду вечно признателен Темному Лорду. Волдеморт, должно быть, заставил его принести Нерушимую клятву, или что-то вроде того. Ему разрешалось кусать только тех, кто не угодил Темному Лорду. И даже при всем при этом, я всегда старался быть с ним настороже. Я безумно рад, что Грейбек сейчас мертв. Я очень хочу пожать руку тому магу, кто избавил нашу землю от этого чудовища. Он был иногда даже более непредсказуем, чем Волдеморт.
Ремус покачал головой. — Он был скорее животное, чем маг, что, возможно, и послужило причиной его сумасшествия. — И только сейчас Драко вспомнил, что это именно Фенрир обратил Ремуса.
Драко поспешно извинился. — Прости, Ремус. Я не должен был поднимать эту тему. Уверен, ты и так постоянно думаешь об этом и без напоминаний.
— Нет, не стоит извиняться, Драко. Ты, в отличие от прочих людей, хотя бы пытаешься помочь всем, чем можешь, тебе не за что извиняться. Это твои встречи с Грейбеком вдохновили тебя так активно помогать жертвам, вроде меня? — спросил Ремус из чистого любопытства.
Драко пришлось некоторое время подумать над его вопросом. Выбор специализации исследований Аконитового зелья изначально не был продуманным решением с его стороны. Просто однажды, во время урока в L'Institut, ему потребовалось сварить его, и он заинтересовался способами улучшения состава. Но он чувствовал, что эта его работа отвечала многим его чувствам, памятным со времен бытности Пожирателем. — Я никогда не задумывался об этом, но теперь, когда ты спросил, думаю, я пытался отблагодарить судьбу — я знаю, как был близок к укусу. А может быть, это просто подсознательное стремление хоть как-то возместить все то, что мне приходилось делать. — Его голос стих, и Драко прикрыл глаза. Но непрошенные воспоминания все равно ожили. — Мэджи не так повезло, но будь я проклят, если не попытаюсь дать ей шанс стать почти нормальной.
Ремус сжал ее плечо, желая поддержать. — Ты действительно хороший человек, Драко. Не позволяй другим убеждать тебя в обратном. Гарри заслуживает, чтобы рядом с ним был кто-то, вроде тебя. Он жив только благодаря тебе — и это самое важное.
Драко кивнул. Он понимал, что Ремус совершенно прав. Он пришел сегодня как раз вовремя, и помог Драко во многом разобраться. — Спасибо тебе, Ремус. Спасибо, что выслушал.
— Всегда пожалуйста. — Ремус уже был у выхода, но развернулся и криво улыбнулся. — Не волнуйся, просто я подумал: тебе стоит узнать, что это Рон Уизли убил Фенрира. В качестве мести за своего брата.
— Правда? — удивленно спросил Драко. Хмурое настроение от упоминания Уизла вернулось. — Ну, тогда беру свои слова назад. Грейбек должен был его укусить сначала.
Глава 18: Без слов. (часть 2)
27 июля, воскресенье
Когда Драко шел обратно в госпиталь, в коридорах замка было безлюдно. Было еще очень раннее воскресное утро, но погода уже стояла неправдоподобно теплая. Драко закончил готовить мазь и нес ее Гарри. После своего признания Ремусу он пролежал без сна полночи, мучаясь подозрением, что потеря памяти Гарри оказалась побочным эффектом зелья, исцелившего его от Aboleo Adesum. Он не мог быть ни в чем уверен, да и сварить это зелье снова шанса больше не представится — все эти мысли буквально роились у него в голове и мешали спать. Ему о многом хотелось поговорить с Гарри, но он просто не представлял, с чего начать — особенно, если воспоминания Гарри все еще туманны.
Последнее, что он ожидал увидеть, это кто-то, сидящий в его кресле рядом с кроватью Гарри. Его настроение тут же упало, едва он разглядел знакомые пушистые волосы.
— Грейнджер, — негромко произнес он, не желая разбудить Гарри, который, как казалось, мирно спал.
Гермиона повернулась и посмотрела на Драко красными заплаканными глазами. Выглядела она ужасно. — Драко, — ответила она и небрежно кивнула.
Чувство собственничества охватило Драко, и ему захотелось оттащить девушку подальше от Гарри. К сожалению, его язык заработал раньше, чем он успел себя удержать. — Разве ты не должна искать своего муженька-Нео Пожирателя вместо того, чтобы рыдать над Гарри? — Он и сам понял, насколько был несправедлив, едва эти слова вылетели у него изо рта.
Его слова, судя по всему, резали ее по живому. Плечи Гермионы поникли, и слезы потекли из глаз. — Откуда… как ты узнал? — недоверчиво спросила она. — Я… они сказали, что пытаются все скрыть. Артур хорохорится, но Молли совсем разбита…
Драко услышал тихое отчаяние в ее голосе. Теперь ее плечи больше не вздрагивали, и он даже почувствовал укол вины. Несмотря на все то, что между ними когда-то произошло, она была, все-таки, одним из самых старых друзей Гарри, пусть у нее и был абсолютно никудышный вкус при выборе мужчин. Драко видел, что она уже на грани срыва.
— Прости меня за грубость — я не сержусь на тебя… Просто немного удивлен, что ты не примчалась сюда давным-давно. Я-то думал, ты окажешься здесь в ту же минуту, как до тебя дойдут новости о ранении Гарри.
— Рон не позволял мне видеться с ним, — тут же ощетинилась она. — Они…они поругались, и муж пытался заставить меня не встречаться с Гарри. У меня столько же прав быть здесь, сколько и у тебя, Драко. Я обязательно должна была увидеть его. Правда, и Молли сейчас очень во мне нуждается — не хочу давать ей еще один повод для беспокойства. — Драко нехотя кивнул. Она действительно имела право здесь находиться — просто Драко ему не давало покоя чувство собственничества.
— Откуда ты узнал, что Рон пропал? — снова спросила она, уже немного тверже.
Он обошел кровать с другой стороны, не спуская глаз с Гарри. Последнее, чего он сейчас хотел — это разбудить его. Разногласия у него были вовсе не с Гермионой, а с ее подлым пронырой-муженьком. С большой неохотой ему пришлось принять тот факт, что, если он действительно желает стать частью будущего Гарри, то ему придется попытаться доказать его друзьям, что он этого достоин. В последний раз, когда он сталкивался с Грейнджер, она показалась ему повзрослевшей и, к его удивлению, общалась с ним вполне уважительно. А сейчас она явно была не в себе. Он придержал свой острый язычок, чтобы снова не нахамить.
Он жестом предложил ей отойти подальше от кровати, чтобы можно было нормально разговаривать. Гермиона с искренней любовью взглянула на Гарри. Не было никаких признаков, что они потревожили его мирный сон, поэтому она кивнула головой и последовала за Драко к окну в конце палаты.
— Один из авроров встретился со мной вчера. Он сообщил, что было произведено несколько странных переводов со счетов Малфоев. Выяснилось, что значительная часть собственности Малфоев оказалась у Нео Пожирателей, хотя, по идее, счета были давно заморожены и курировались твоим мужем. — Гермиона даже отступила на шаг, пораженная таким заявлением. — А после, днем, у меня состоялась долгая и весьма интересная встреча с Суфиром Магроком, — продолжил Драко. — Оказывается, твой муж работал у них, преследуя собственные цели, и его начальство было вовсе не в курсе его сверхуполномоченной деятельности.
Судя по виду Гермионы, эти новости буквально сразили ее. Она, не желая верить, затрясла головой. — Я понятия не имела, — тихо прошептала девушка. Драко видел, что она изо всех сил пытается держать себя в руках. Мужчина чувствовал себя как-то странно и неуютно, вежливо разговаривая с ней, если вспомнить историю их взаимоотношений, но, видя боль в глазах Гермионы, догадался, что она страдает за свою любовь. Уж это чувство он прекрасно мог понять. Он, признаться, представить себе не мог, что такая умная ведьма, как Грейнджер, разглядела в этом кретине Уизли.
Потом он подумал, что не следует тешить себя иллюзиями и надеяться на спокойное отношение общественности, если его чувства к Гарри станут всем известны, отчего на сердце сделалось еще тяжелее. Вряд ли люди будут держать свое мнение при себе. Пока он старался об этом не думать, а просто верил, что их отношения все-таки достигнут того уровня, когда можно будет открыто о них заявить, и никто уже не сумеет помешать.
— Знаешь, я была так поглощена своими занятиями, что даже не замечала ничего необычного. Я считала, он задерживается на службе допоздна потому, что ему поручили очень ответственное дело. Я знала, конечно, что он ведет расследование твоих финансовых интересов, а подробности своей работы скрывает, мне казалось, из-за специфических банковских процедур секретности.
— А ты не замечала ничего странного в его поведении в последнее время? — задал Драко еще один вопрос.
Девушка некоторое время размышляла над этим, а когда заговорила, ее голос прозвучал неуверенно.— Рон всегда казался немного раздраженным и нервным, еще со своего дня рождения, но тогда я просто думала, что он волнуется из-за нашей свадьбы. — Робкая улыбка промелькнула на ее губах, и Драко заметил в глазах молодой женщины слезы. — Мне кажется, его стало гораздо легче вывести из себя, чем раньше, но ты же сам прекрасно знаешь, что он всегда очень быстро раздражался. — Драко только кивнул, полностью с ней соглашаясь. Если ему удастся выяснить как можно больше сейчас, то у них, возможно, появятся какие-нибудь зацепки, и можно будет предположить нынешнее местонахождение Уизли.
— Но лишь после всего того, что он натворил на своем мальчишнике, я поняла, что с ним что-то стряслось. Ты знаешь, что они с Гарри тогда здорово подрались? — спросила она.
— Я слышал, они слегка повздорили…из-за чего-то, — честно ответил Драко.
— Это был первый раз, когда я призналась самой себе, что замечаю изменения в характере Рона. Я успокаивала себя тем, что это все, скорее всего, из-за предсвадебной суеты. Он совершенно неожиданно сделался ужасно агрессивным — особенно с Гарри. Он просто потерял способность здраво рассуждать. Я была так зла на него — и на Билла — они друг друга в тот момент стоили. Но Билл-то, хотя бы, всегда так себя вел, но Рон…— Кажется, Гермиона опять едва сдерживала слезы.
Драко некоторое время раздумывал над ее рассказом. В том, как она описывала поведение Уизла, было что-то неуловимо знакомое. Оно казалось каким-то неестественно… чуждым. — А ты думала, что, возможно, кто-то мог контролировать его?
Гермиона некрасиво всхлипнула и кивнула. — Я и сама продолжаю над этим думать, но ведь Рон во время войны научился сопротивляться Империусу. Но я попросила Джинни проверить его и убедиться, что на нем нет никаких заклятий — она работает сейчас Уничтожителем проклятий. Признаюсь, мне в том время это даже самой показалось немного глупым, и я просто посчитала, что у меня паранойя. Рон же заявил, что я просто слишком много работаю и должна чаще бывать дома, зато сам отсутствовал все чаще и дольше.
Драко даже вздрогнул при упоминании имени Джинни Уизли и слегка поежился. — Она проверяла его на Темные проклятья? — уточнил он.
— Если и есть Уничтожитель проклятий, который прекрасно разбирается в темных заклинаниях, то это Джинни. Она лучший внештатный консультант во всей Европе. Я доверяю ее суждениям.
Драко, признаться, не слишком-то хотелось снова разговаривать о Джинни Уизли. Он мог бы добавить, что, если она хороша в уничтожении проклятий так же, как и в понижении чужих самооценок, тогда она, скорее всего, более чем компетентна.
— Но, вот чего я совсем не понимаю, так это как Рон сумел угодить по чей-то контроль. У него совершенно не было никакого сочувствия к Пожирателям Смерти…
— Не исключено, что он и сам этого не понимал. С другой стороны, его могли шантажом принудить принести связывающую клятву, и он не имел возможности ее нарушить. Хотя, если он умел сопротивляться Империусу…
— Если кто-то контролировал его, то, разве проклятие не должно было исчезнуть сразу после того, как ты убил этого человека? Ведь действие заклятий таким способом немедленно прекращается!
Драко кивнул. — Если это было действительно заклятье, тогда да, оно бы прекратило действие с момента гибели Нео Пожирателей… — Он внезапно замолчал, его глаза округлились. — Если только это не…
— Не что? Ты же не думаешь, что остались еще Нео Пожиратели? — Гермиона, похоже, испугалась такой вероятности.
Драко задумчиво покачал головой. — Мерлин, я очень надеюсь, что это не… Только бы это не было зелье Принуждения.
— Зелье Принуждения? Но разве они не запрещены законом? — Гермиона тут же сама догадалась, какую глупость сморозила. — Конечно, они же Пожиратели, им плевать на все запреты! — Она покачала головой. — И как мне это не пришло в голову?
— Расслабься, Грейнджер. Я и сам только сейчас подумал об этих зельях, да и то потому, что вспомнил один очень давний разговор… — Ему вспомнилась одна давно забытая беседа с Филиппом Паркинсоном о свойствах подобных зелий. У Драко немедленно появилось ужасное предчувствие, что вот теперь-то он и выяснил, к чему все вело. «Если Филиппу удалось…»
— Ты знал их? — поинтересовалась девушка. — Тех, кого убил? Ты был знаком с этими Пожирателями?
Он взглянул в ее серьезное лицо, и понял, что имена уничтоженных Нео Пожирателей пока еще не были опубликованы. — Да, — кивнул он, — но я точно не испытывал к ним ни симпатии, ни дружеской привязанности.
Он взглянул через плечо Гермионы на Гарри, и беспокойство, должно быть, отразилось на его лице. Гермиона проследила за его взглядом и улыбнулась.
— Я думаю, что ты уже догадался, — заявила она немного самодовольно.
— О чем? — Драко не понимал, что девушка имеет в виду.
— Гарри рассказал мне о дневнике. Он был просто не в состоянии перестать говорить о своем друге Люке. — Она пристально наблюдала за реакцией Драко, и когда тот резко вскинул голову, его взгляд уперся прямо в ее глаза, и Гермиона осторожно кивнула. — Я знаю, что он переписывался с тобой, доверяя тебе все свои мысли на протяжении последних месяцев, Драко. Тебе известно назначение Journal Intime Partage.
«Грейнджер знала?» Он принялся стряхивать несуществующие пылинки с рукава своей мантии, не зная, что сказать.
— Должна признаться, сначала я была немного шокирована, но потом поняла, что все как раз сходится. — Драко был удивлен, услышав от нее такое заявление. Девушка крепко сжала его руку. — Если у меня и оставались какие-нибудь сомнения, то они все улетучились, когда я узнала, что ты сделал для Гарри. Поппи рассказала мне, чем именно ты пожертвовал ради него. Твой поступок доказывает, что ты действительно очень сильно любишь. Не думала, что когда-нибудь скажу такое о тебе, но Гарри заслуживает, чтобы какой-то человек любил его без всяких условий, Драко. Я уверена, вы действительно достойны друг друга.
«Черт побери, она действительно умнейшая ведьма в округе. Даже я не верил в это сам, пока чуть было не стало слишком поздно». Не сумев придумать ответа, он, наконец, сдался и просто кивнул головой.
— Так ты рассказала Гарри о своем открытии? — спросил он, волнуясь.
— Нет, он должен узнать обо всем самостоятельно. Я не представляю, как бы он поступил, узнав, что он твоя вторая половина, не будучи готов принять это. А когда ты сам понял свои чувства к Гарри?
— Когда испугался, что могу потерять его. Мы стали очень близки, Грейнджер, но я даже не знаю, помнит ли Гарри об этом вообще. Кажется, провалы в памяти у него начинаются еще до начала лета. Сомневаюсь, помнит ли он, что мы друзья. — В его голосе звучало отчаяние.
— Ну, в таком случае, тебе просто придется влюбить его в себя заново, — заметила она с улыбкой.
Он снова посмотрел на нее, наконец, поняв, на что девушка намекает. — Он говорил тебе, что был влюблен в меня? Ты же сказала, что он не знал, кто я такой, — недоверчиво произнес он. Объясниться в любви неизвестному в дневнике — это одно дело. Но признаться в этом своему лучшему другу — уже совсем другое.
Гермиона покачала головой. — Он не говорил, что влюблен в тебя, Драко. Гарри признался, что влюблен в Люка, и я не уверена, выяснил ли он, кто ты на самом деле. Прости, что невольно обнадежила тебя.
Драко сжал губы в тонкую линию. — Возможно, он стыдился признаться тебе, что это я, — горько произнес он.
Гермиона покачала головой. — Не глупи, Драко. Я почти уверена, что он не знал. Он совершенно не умеет хранить свои секреты, и я бы сразу же узнала, что они у него появились. Не волнуйся. Ты все еще рядом с ним и заботишься о нем, а это самое важное сейчас.
— И что ты думаешь обо всем этом, Грейнджер? Проклятье твоих школьных лет влюбляется в твоего лучшего друга. Как думаешь, сможешь ты смириться с этим? — Как бы дальше ни развивались события, если они с Гарри будут вместе, то все его друзья и прилипалы войдут и в его жизнь тоже. Он не был настолько самонадеян, чтобы пожелать лишить Гарри всего того, что было важной частью его прошлого. Совершенно так же, как он был уверен в том, что Гарри и Северусу придется научиться вежливо общаться друг с другом.
Он с неохотой признавал, что сможет выносить компанию Грейнджер. Его просто поразило ее заявление, что она уже давно знала о дневнике. «Я что, единственный, кто ни о чем не догадывался? Каким же дураком я себя чувствую!»
— Мне кажется, я не вправе что-то тебе диктовать, Драко. Но, уверяю тебя, если Гарри с тобой станет счастливым, то я только порадуюсь за него. Он уже достаточно большой мальчик, чтобы самому принимать решения, и я буду уважать их, пока он счастлив. И вообще, кто сказал, что можно понять любовь?
Драко понял, что это, видимо, самые лучшие отношения, на какие он может рассчитывать с теми людьми, над которыми беспощадно издевался в школе. — Спасибо, — ответил он.
— Но я тебе обещаю, — продолжила она, — если ты когда-нибудь причинишь Гарри боль, та пощечина покажется тебе раем. — Оба улыбнулись после такого обещания и обернулись, услышав, как завозился Гарри.
— Ты считаешь, память к нему вернется? — спросил Драко. Беспокойство снова беспощадно мучило его.
— Чудо, что он вообще остался жив, Драко. Если, а Поппи, кажется, так и думает, это только временная потеря памяти, то есть большая вероятность, что вскоре она восстановится. А во время драки он мог получить сотрясение мозга? — спросила она.
— Хммм, да, он очень неудачно приземлился после перемещения, но сразу после этого выглядел совершенно нормально. — Мысли Драко вернулись к событиям в пещере. А об этом ему совершенно не хотелось вспоминать. От таких мыслей по его спине сразу же побежали мурашки. Он поскорее затолкал в самый дальний угол памяти образ Филиппа Паркинсона, разыгрывающего из себя Люциуса — эти кошмары и без того мучили его по ночам.
— Но сотрясения иногда так и проявляются. Он мог казаться совершенно здоровым, но потом просто начал все забывать. Скоро память непременно вернется к нему, не волнуйся.
Он просто кивнул, не зная, что еще ей сказать. — Спасибо, Грейнджер.
— Гермиона, — поправила она.
— Что?
— Меня зовут Гермиона. Я теперь замужем, если ты вдруг об этом забыл. Уверена, ты не захочешь называть меня «Уизли», поэтому мне кажется, что пришло время называть меня Гермионой.
— Это может так шокировать Гарри, что он снова впадет в кому, — ответил он и весело рассмеялся. Гермиона улыбнулась в ответ. — Мне уже нужно идти. Хотелось бы, конечно, с ним повидаться, но, я думаю, будет лучше, если он проспит как можно дольше. Поппи должна скоро вернуться — он сейчас в надежных руках.
— Спасибо, Грейнд…Гермиона, — произнес Драко. — Гарри мудро поступил, выбрав тебя в друзья, — честно признался он.
Гермиона уже набрала в горсть дымолетного порошка. Она приподняла бровь, услышав его слова. — Спасибо, Малфой.
~~oo0oo~~
Гарри медленно просыпался, и ему казалось, что он слышит какие-то голоса. Конечно же, это ему просто снится, потому что в реальности не может такого быть, чтобы Драко и Гермиона вежливо общались.
— Миона? — пробормотал он, и, унюхав резкий антисептический запах, вспомнил, что находится в госпитале. Непрекращающаяся боль все еще никуда не делась, но он уже начал с ней свыкаться. Раздражала только невозможность ухватить все время ускользающие от него воспоминания. Каждый раз, просыпаясь, он раздражался от этого все сильнее и сильнее, но прямо сейчас у него имелись куда более насущные проблемы в виде переполненного мочевого пузыря, готового вот-вот лопнуть.
— Гарри, — в голосе Драко слышалось явное облегчение, и блондин подошел ближе.
Гарри заморгал, пытаясь привыкнуть к свету. — Мне показалось, что я слышал Миону, — заметил он.
Драко протянул ему очки. — Она только что была здесь, но ей уже было пора уходить.
— Вы же не поругались, нет? — недоверчиво спросил Гарри.
— Конечно, мы не ругались, Гарри. Ей просто нужно пойти, навестить свою свекровь.
Внезапно перед глазами Гарри мелькнуло яркое воспоминание — их ссора с Роном. Вспомнился сильнейший гнев на него, и Гарри перевел дыхание, все поняв. — Она приходила одна, или Рон был с ней.
Драко покачал головой. — Значит, ты помнишь…
— Если твой лучший друг внезапно отвернется от тебя, то ты тоже такого не забудешь. Подожди. Это воспоминание пришло только что. Я не помнил об этом вчера. — Глаза Гарри расширились от понимания, что память возвращается. Драко кивнул, очень довольный таким прогрессом, даже если воспоминания и не были очень приятными. Гарри стал пытаться встать с кровати, собираясь добраться до туалета. — А тебе можно вставать, Гарри? — тут же разволновался Драко.
— Помфри велела мне вставать и ходить. Легко ей говорить! — Гарри фыркнул, пытаясь отыскать равновесие. Его недействующая рука делала эту затею практически невыполнимой.
— Ну, раз уж она утверждает, что так нужно, то кто я такой, чтобы спорить? — заметил Драко, помогая Гарри сесть на край кровати. — Ты вспомнил свою ссору с Уизли, да? — спросил он. Гарри кивнул. — Это хороший признак.
Гарри разозлился, попытавшись пошевелить рукой и обнаружив, что она все еще не двигается. — Что? Что я поругался со своим лучшим другом? — закричал он, но его настроение не имело никакого отношения к Рону. Причиной его злости была бездействующая рука.
— Нет, я имел в виду — что ты начинаешь вспоминать. И глазом моргнуть не успеешь, как память вернется к тебе. — Гарри заметил, что Драко настроен очень оптимистично. «И почему ему так хочется, чтобы я все вспомнил? Что случилось? Я так устал от всех этих проблем». Погрузившись в свои размышления, он не расслышал вопроса Драко. — У тебя что-нибудь болит? У тебя есть какие-нибудь неприятные ощущения, например, головная боль?
Гарри кивнул. — Голова немного болит. И уже не первый день, но я не могу сказать, сильнее она болит или нет. Такое ощущение, что моя голова заполнена туманом, и когда я слишком напрягаюсь, пытаясь что-то вспомнить, боль усиливается. Но, все равно, она не так раздражает, как эта чертова рука, — рявкнул он. Он ненавидел болеть, и госпиталей в его жизни было уже предостаточно.
— А ты попробуй просто сосредоточиться на отдыхе, и со временем успокоишься, — уверенно предложил Драко.
Гарри фыркнул. — Легко тебе говорить — у тебя же ничего не болит. Ты мог бы поберечь мое время, рассказав о том, что я забыл. Снейп, например, оказал мне такую любезность.
— Уверен, ты сам подстрекал его, правда? — многозначительно заметил Драко.
— Почему это тебя так волнует, что Снейп здесь рассказывал мне сказки? Я уже знаю, кого защищал, когда попал под проклятье, если тебе это интересно. — Гарри чувствовал себя немного неуютно. «А что Драко сам думает по этому поводу?» Осознание собственного поступка давило на него и не давало покоя.
На лице Драко проступили тревога и волнение, но он только молча покачал головой и не стал озвучивать свои мысли, только протянул Гарри руку, предлагая помочь встать.
— Спокойнее, Гарри. Я не позволю тебе упасть. — У Гарри не было времени раздумывать над услужливостью Драко, потому что его мочевой пузырь уже вопил в полный голос. Он неохотно оперся о протянутую руку и поднялся.
Драко бережно помог ему сделать несколько шагов, потому что ноги у Гарри дрожали как у новорожденного ягненка. Время от времени болезненные спазмы прошивали то спину, то ноги, судя по всему, от долгой неподвижности. К счастью до туалета от кровати было недалеко добираться.
— Ты сам справишься? — спросил Драко, наблюдая, как Гарри неуверенно туда заходит.
— Думаю, что в состоянии поссать самостоятельно, но спасибо за предложение. — Его слова звучали сердито от осознания собственной беспомощности. Драко понимающе кивнул, и без возражений оставил его одного.
Гарри, наконец, разобрался, как достать свой член только одной рукой. Будучи правшой, он никогда раньше не задумывался, как странно что-то делать левой рукой. «Мерлин, я, возможно, даже подрочить не смогу»,— подумал он, не слишком удачно целясь. Он уже подумывал, не сесть ли ему на унитаз, но решил, что потом еще придется снова вставать, а это уже будет слишком трудно. Он на мгновение позволил себе расслабиться, опорожняя мочевой пузырь.
«Какого черта здесь творилось в последние месяцы? Драко кажется теперь совершенно другим человеком. Он был со мной более чем любезен». У Гарри появилась куча вопросов, а благодаря Драко их количество только увеличивалось. Хотя, надо полагать, раз уж он начал хоть что-то вспоминать, то и остальная память должна скоро вернуться.
«Как долго я здесь пробыл? Дни, недели? Судя по тому, что вокруг происходит — месяцы!» Но он был уверен, что все еще не окончились школьные каникулы, судя по отсутствию студентов. Он бы уже услышал детей, если бы они были в школе.
«Кажется, мне предложили поработать помощником Ремуса, но после этого все как в тумане. Я помню, что помог Драко, переведя для него рецепт приготовления того зелья, еще совершенно отчетливо помню, как назвал Рона полным ублюдком, и какие-то расплывчатые воспоминания о свадьбе Гермионы».
Он понимал, что из его памяти выпало слишком много событий, произошедших между чувством жалости к Драко и потребностью закрыть его от проклятия собой. Из битвы с Нео Пожирателями он смог вспомнить всего лишь несколько разрозненных ярких, как вспышки, моментов, в основном это были лучи проклятий, летящие в разные стороны. Поразмыслив над этими воспоминаниями, он уловил одну странность. «А почему я не прикрыл себя щитом? Почему хотя бы Драко этого не сделал? Хотя, быть может, я слишком напрягаю память»,— наконец, признал он с глубоким вздохом. Настырное любопытство побуждало его поскорее выбраться из окружающей неизвестности.
Добравшись до раковины, чтобы вымыть руки, он рискнул заглянуть в зеркало и, пораженный, замер. Лицо, смотревшее на него оттуда, было практически неузнаваемым. Бледное и осунувшееся, под глазами огромные мешки, а многодневная щетина только усугубляла впечатление. Спутанные волосы отросли и уже начали завиваться, но вовсе не это поразило его — внимание приковывал новый жестокий рубец, пересекающий щеку.
Напряжение, исказившее черты его лица, не расстроило Гарри — все его тело ныло от боли, и он уже начал с этим свыкаться, но вид этого яркого нового шрама на собственной бледной коже заставил его очень остро ощутить, как же ему все-таки досталось. Он посмотрел на свою бесполезную руку, безжизненно свисавшую справа, и снова подумал, не останется ли она такой навсегда. Синяки уже начали потихоньку сходить, но он разглядел цепочку шрамов, которые, скорее всего, не пропадут. Он отвел от них взгляд, приняв эту цену, что ему пришлось заплатить. «Это всего лишь шрамы. Столько людей потеряли свои жизни, либо остались навсегда искалеченными этой чертовой войной, а я вот здесь жалуюсь, что у меня останутся шрамы. Я действительно шрамоголовый! Все прочие получили куда более жестокие травмы, а мне опять повезло. Возможно, я заслуживаю неизлечимого увечья за всех тех, кого столько раз подвергал опасности».
Привычное чувство вины снова охватило его, он оплакивал всех тех, кто погиб или был искалечен. Мысли о том, что Драко добровольно пожертвовал собственным исцелением ради него, лишь добавляли страданий. Может быть, его везение, наконец, закончилась, и он как раз получил то, чего заслуживал?
Медленно возвращаясь в кровать, он заметил, какой одинокой и пустой казалась палата. Без Снейпа он остался здесь единственным пациентом. Он бы не сказал, что скучает по сальноволосому придурку. Смутно припомнилось признание Чарли в давней любви к Снейпу, и, подумав о том, что они теперь пара, Гарри резко сел и попытался понять, не приснилось ли это все ему в каком-нибудь кошмаре. Он не мог представить ничего более невероятного, но Чарли — взрослый мужчина и наверняка знает, чего хочет от жизни. Откуда-то он знал, что полностью переборол свои чувства к Чарли, но чувствовал какую-то неуверенность оттого, что не помнил, как это вышло. Все вокруг теперь казалось таким сюрреалистичным!
Лучи утреннего солнца струились через огромные окна больничной палаты, птицы весело щебетали, а легкий ветерок раскачивал ветки деревьев. Гарри подумал, что сейчас должен быть во дворе и заниматься «Тай Чи» — еще кое-что, о чем он умудрился забыть. Теперь не приходилось удивляться такому плохому самочувствию, раз он забросил свои утренние упражнения.
Он сам не мог понять, следует ли ему расстраиваться, забросил такую важную часть своей обязательной каждодневной программы, или же радоваться, что вспомнил что-то еще. Возвращение воспоминаний, — каким бы медленным этот процесс ни был — очень его успокаивало. Но это не помогало успокоить его нетерпеливый характер. Вернувшись в кровать, он наслаждался прохладой простыней и отчаянно надеялся, что какая-нибудь из склянок на тумбочке содержит болеутоляющее.
Драко вернулся из кабинета Помфри, принеся с собой еще зелий. Он всучил Гарри одно — ярко-желтое — такого раньше не было, но если оно на вкус окажется таким же отвратительным, как на цвет, он будет блевать весь день.
— Мадам Помфри оставила это для тебя. Она не хочет, чтобы ты продолжал принимать снотворное, теперь тебе нужно бодрствовать. — Гарри скептически глянул на пузырек. — Не волнуйся, я не пытаюсь тебя отравить. Если бы я этого захотел, то просто не стал бы будить тебя.
Гарри перевел взгляд с бутылки на Драко. — Я все еще никак не могу разобраться, почему ты так мил со мной, Драко, но что-то подсказывает мне, что я могу тебе верить. А где мадам Помфри? — Внезапно ему показалось очень странным, что вечно крутящейся вокруг медсестры сейчас нет поблизости.
— Она взяла выходной, чтобы навестить мадам Хуч и ее новорожденного, если верить словам Гермионы. — Гарри поднял брови и вопросительно уставился на Драко.
— Гермионы? С каких это пор ты перестал называть ее грязнокровкой или Грейнджер? — недоверчиво поинтересовался он.
Драко пожал плечами. — Возможно, мы оба поняли, что глупо придерживаться детской неприязни. А теперь выпей зелье, пока Помфри не вытерла мной каменный пол за то, что я совершенно бесполезен. Если ты думаешь, что она отвратительно себя ведет со своими пациентами, то тебе просто не доводилось с ней работать.
Гарри неохотно выпил зелье, и все его недавние подозрения полностью оправдались. На вкус оно оказалось хуже, чем перебродивший фруктовый сок — жуткая кислятина обожгла его желудок. — Так ты явился сюда только для того, чтобы впихнуть в меня эти отвратительные зелья, Драко? — спросил он.
— Вообще-то, я пришел сюда еще утром, чтобы наложить на твои раны одну мазь — она должна помочь сгладить шрамы на спине. — Он показал маленькую баночку, наполненную густой смесью. — Я собирался просто оставить ее здесь, но Гермиона сказала, что Помфри нет, и я подумал… Я могу и уйти, если ты хочешь… — Голос Драко прозвучал неуверенно, и блондин поднялся, собираясь уйти, но Гарри быстро остановил его.
— Нет, я не…не уходи. Прости меня, я сам не понимаю, почему так быстро раздражаюсь. — Он действительно этого не понимал. У него не было никаких причин выплескивать на Драко свое плохое настроение.
— Не исключено, что это связано с прекращением занятий «Тай Чи». Твое тело, возможно, пытается сказать, что уже пора бы вернуться к привычному для тебя режиму. Может быть, упражнения для тела помогут твоей голове вспомнить то, что было забыто? — С какой-то тоской произнес Драко, но Гарри не стал на этом особо заостряться.
— Может, ты и прав. Я едва-едва могу добраться до туалета, и вряд ли всегда рядом будет кто-то, чтобы мне помочь. — Его желудок громко заурчал, заставив их обоих вздрогнуть. — Уверен, я непременно почувствую себя лучше, если что-нибудь съем, — признался он.
Драко молча направился к камину. Гарри не видел, с кем он разговаривал, но до него доносились тихие голоса. Несколько минут спустя он вернулся с подносом, от которого распространялся по палате запах супа и хрустящего свежего хлеба. У Гарри прямо слюнки потекли. Знакомая чашка с чаем стояла там же. — Не уверен, что дежурный рацион Поппи так уж привлекателен. Мне известно, что она не давала тебе ничего, кроме бульона в последние дни, поэтому я решил, что домашние суп и хлеб Эммалин как раз подойдут.
Гарри был просто потрясен заботой Драко, но аппетитная еда привлекла его внимание настолько, что он сумел лишь пробормотать вежливое «спасибо».
Драко пожал плечами. — Не жди такого сервиса каждый раз.
Гарри наслаждался каждой ложкой. Овощной суп не был ни слишком жирным, ни острым, а просто очень вкусным. Сначала ему, не привыкшему управляться левой рукой, мешала легкая дрожь, но потом, приноровившись, он почувствовал себя немного увереннее. Все его тело ныло от усилий, но боль, причиняемая процессом жевания хлеба, с лихвой компенсировалась наслаждением вкусной едой.
Гарри посматривал, как руки Драко поигрывают маленькой склянкой. — И что такого особенного в этой мази, кроме, естественно, того, что ты сам ее приготовил? — с любопытством спросил он.
Драко снова пожал плечами. — Это мое маленькое открытие. Оно может помочь избавиться от шрамов, — ответил он.
Гарри прикоснулся рукой к новому шраму на щеке. — Ого!
Драко уставился на этот шрам, но по его лицу невозможно было прочесть, о чем он думает. — Нет, этот шрам не от заклинания. Конечно, мазь может помочь и в этом случае, но я думал, ты захочешь наложить ее там, куда попало Aboleo Adesum.
— Там есть еще шрамы? — Гарри только теперь представил весь масштаб своих ранений.
— Ну, проклятья обычно оставляют после себя шрамы, Гарри. Все проклятья. — Его взгляд быстро скользнул по лбу Гарри, и тот почувствовал себя ужасно глупо.
— Прости, я как-то не подумал. Я только что смирился с вероятностью того, что моя рука больше не будет работать, — заметил он уныло.
Драко покачал головой. — Нет, с твоей рукой все будет в порядке. Помфри прекрасно знает, насколько ты нетерпелив, и поэтому просто обездвижила ее. Если тебе придет в голову попытаться сейчас поколдовать, магия получится слабой или неуправляемой. Будет куда лучше, если рука выздоровеет естественным способом, и твоя магия вернется, глазом моргнуть не успеешь.
Гарри с удивлением обнаружил, что заверения Драко его успокоили. Он и сам знал, как бывает нетерпелив — он просто не любил ждать. Мужчина кивнул со вздохом, беря чайник и наливая себе чаю в чашку.
— Итак, — в голосе Драко прозвучало веселье, — ты собираешься снять рубашку, или мне придется применить силу и самому разорвать ее на тебе? — Он помахал банкой с мазью.
Гарри чуть не подавился чаем от двусмысленности замечания Драко. «Конечно же, он не это имел в виду, Гарри. Зато ты определенно думаешь о нем как раз в таком ракурсе, если судить по содержанию твоих снов. Нет, что-то наверняка произошло между нами — что-то, чего я не могу вспомнить. Это единственное подходящее объяснение. Мы явно продвинулись намного дальше принудительной вежливости, навязанной Дамблдором».
Гарри понял по ухмылке Драко, что тот совершенно осознанно допускает игривые интонации в своих словах. Гарри умудрился не покраснеть и поставил чашку на поднос.
— Ну? — подбодрил Драко. — Как еще я смогу втереть мазь в твои шрамы?
— О, верно. Прости. — Гарри на мгновение отвлекся, его мысли перекинулись на тему интимных отношений с Драко. И почему эта идея не показалась ему такой уж отвратительной? «Что произошло?» Он неловко нашел пуговицы на рубашке и начал их расстегивать.
— Пожалуйста, не пойми меня неправильно, Гарри, но, может, будет лучше, если ты ляжешь на живот? Мне точно не известно, где твои шрамы, и как их много. Возможно, тебе придется даже приспустить штаны, но это мы еще посмотрим. — Драко теперь стал совершенно серьезен, все поддразнивающие интонации исчезли из его голоса.
Гарри устроился на кровати, чувствуя себя очень уязвимым — ему было немного неуютно. Чем больше он об этом раздумывал, тем больше ему казалось, что в их отношениях с Драко что-то определенно переменилось, и единственным логическим выводом казалось то, что они переспали. Повернув голову, он увидел, как Драко в гипнотическом ужасе смотрит на его шрамы. Первое прикосновение руки Драко было прохладным и нежным, но Гарри все равно зашипел, когда мазь холодом обожгла его кожу.
— Прости, — сказал Драко. — Я просто никогда раньше не задумался над тем, как много шрамов может оставить это проклятие. — Гарри не сумел определить выражение лица Драко, было ли это отвращение или жалость? Его настроение резко упало.
— И насколько все плохо? — спросил он твердо.
— Все не плохо.
Гарри фыркнул. — Ну да, конечно.
— Что бы ты там ни думал, Гарри, эти шрамы не выглядят настолько плохо, как должны были бы. Это проклятие обычно оставляет жуткие шрамы — выглядит, как большой пучок порванных вен на коже. Твои же, кажется, почти полностью исчезли, они пока еще слегка розоватые, но, думаю, все скоро неплохо заживет. Они, скорее всего, со временем приобретут серебристый оттенок.
— Вот здорово, — сухо прокомментировал Гарри. — Теперь я буду выглядеть как гигантский скучечервь.
— Лучше так, чем как дорожная карта. — Драко рискнул снова прикоснуться к шрамам, и это легкое прикосновение вызвало дрожь в теле Гарри. — Я не хочу хвастаться, но думаю, что это исцеляющее зелье, должно быть, послужило причиной такого оптимистичного состояния раны. Я очень надеюсь, что мазь тоже поможет. Ты же захочешь вернуть эластичность коже как можно скорее.
Ноющая боль в спине Гарри немного поутихла, когда мазь стала впитываться в кожу. Руки Драко действовали немного неуверенно, но Гарри ничему не возражал, и вскоре уже почти вся спина была покрыта мазью. Следя за мягкими прикосновениями, Гарри осознавал, как далеко шрамы распространялись по его спине. Драко снова засомневался, когда его руки добрались до талии Гарри, и прочистил горло.
— Гарри, шрамы не заканчиваются на талии. Если ты не хочешь до конца жизни чувствовать неудобство при сидении, тебе придется сейчас немного приспустить пижамные штаны. — В голосе Драко не было насмешки, наоборот, Гарри заметил признаки неловкости. Он кивнул в ответ и неохотно завозился, спуская брюки. Гарри чувствовал, как краска смущения заливает его спину и ниже.
Прикосновения пальцев Драко к коже расслабляли. Гарри почти мог представить себе, как они гладят, ласкают его тело. Закрыв глаза, он уже почти воображал, что это происходит на самом деле — что это происходило в прошлом. «У тебя великолепные руки». Гарри смутно припомнил, как произнес эти слова, ему вспомнилось прикосновение этих рук, скользящих по его члену, и все это, он был просто уверен, происходило на самом деле. Ощущения были очень реальными.
Его глаза широко распахнулись и чары рассеялись. — Драко, — позвал он, неуклюже пытаясь сесть.
— Что-то не так? У тебя где-то болит — мазь жжет? — Руки Драко замерли, и Гарри тут же стало недоставать их прикосновений.
Гарри покачал головой, обернувшись лицом к Драко. — Нет, мне не больно. Но…я кое о чем должен спросить тебя.
По лицу Драко ничего нельзя было понять, но он кивнул. — Хорошо, но пока повернись обратно, я еще не закончил намазывать тебя. Недостаточно хорошо втер мазь.
— Я знаю, что потерял большой кусок последних воспоминаний, но какие-то отрывки и образы постоянно терзают меня, и я не в состоянии понять их смысл. Мы были…делали…
— Он вдохнул побольше воздуха. — Драко, мы с тобой переспали? — Гарри краем глаза заметил блеск в глазах Драко, почти незаметную дрожь уголков губ, но его руки остановились лишь на мгновение, прежде чем продолжили свое путешествие по нижней части спины Гарри.
Голос Драко прозвучал немного хрипло, когда он ответил. — С чего у тебя появилась такая мысль?
— Мне снились странные сны — я думал сначала, что это были обычные сны, но я ошибался, не правда ли? Такие откровенные сны могли бы сниться, только если бы мы были… любовниками. — Гарри сглотнул, прежде чем произнести последнее слово. Чем больше он сейчас смотрел на Драко, тем больше у него появлялось воспоминаний о том, что разглядел недавно в этом мужчине — что в прошлом сумел разгадать главную его загадку, и совершенно убедился, что не помнит о нем чего-то очень важного. Все это теперь не казалось ему невероятным. Нервный жест, каким Драко быстро облизнул быстро нижнюю губу, сделал все его предположения еще более реальными. Он был уверен, что уже видел это раньше, и совсем недавно.
Драко же думал, что, возможно, зашел слишком далеко, решившись собственноручно втирать мазь в спину Гарри. Даже простое общение с Гарри опьяняло его, а уж когда он начал к нему прикасаться, то почувствовал, что будет невероятно трудно остановиться. С того момента, как он увидел переплетение шрамов на спине Гарри, Драко понял, что не сможет не приблизиться к нему. Все эти последние дни он отчаянно мечтал касаться и ласкать, и показывать Гарри, как много он для него значит. Невозможность коснуться любимого сводила судорогой от напряжения все его существо. Прикосновения были для него важной частью выражения любви — еще его мать показала ему это. Но вопрос Гарри застал его врасплох.
«Может быть, память уже возвращается к Гарри?» — в надежде спросил он сам себя. «Было бы так просто рассказать ему сейчас обо всем, но ведь Помфри требует ничем ему не помогать, чтобы он сам вернул себе воспоминания. А если я все-таки расскажу Гарри все, как он отреагирует?» Должен ли он честно ответить на вопрос Гарри, или же следует уклониться от ответа?
— Любовниками, Гарри? — Драко постарался не выдать своих чувств. Он слегка покачал головой. — Не стану отрицать, что я очень польщен твоим спасением меня от проклятия, но мы ничем не связаны. — «Пока». — Мы просто друзья. Я сумел пересмотреть свои взгляды и мнения и, кажется, ты это принял. — Это была отговорка, но, все равно, так было лучше, чем солгать или выдать шокирующую правду.
Казалось, ответ удивил Гарри. — Значит, у нас не было секса? — Его голос прозвучал разочаровано, и Драко не сумел сдержать улыбки.
— Уверен, если бы он был, то ты бы никогда этого не забыл, Гарри. Поверь мне на слово. Нет, у нас не было секса… если не считать взаимной мастурбации в туалете по пьяни… — Уже в следующее мгновение Драко понял, что ему не стоило говорить об этом, но выражение шокированной невинности на лице Гарри было слишком забавным. Его зеленые глаза просто вытаращились от удивления.
— Мы сделали что? — воскликнул Гарри.
— Не делай такое потрясенное лицо. Минуту назад ты сам спрашивал, был ли у нас секс. Но ты тогда был намного пьяней меня, конечно. Ты даже предлагал мне стереть память после инцидента, но я сейчас тебе хочу признаться, что тоже не был пассивным участником. Помфри с меня шкуру спустит, если узнает. Ты должен вернуть свои воспоминания естественным способом.
Гарри уверенно покачал головой. — Нет, ты просто честно ответил на мой вопрос. Я считаю, что, уж если спрашиваешь, то должен быть готов к ответу, каким бы шокирующим он ни оказался. Спасибо за честность, Драко. А то я уже начал волноваться, что у меня поехала крыша. Мы не трахались, но мы занимались… чем-то подобным. Уверен, между нами было еще кое-что, о чем ты умолчал, но уже хотя бы часть этой головоломки стала мне понятна. Я чувствую, что там есть что-то еще — что я должен знать о тебе нечто очень важное. Это прямо передо мной, но оно более верткое, чем снитч в туманный день, и это доводит меня до бешенства сильнее невозможности колдовать. Я начинаю чувствовать себя совершенно бесполезным, — добавил он подавленно.
Драко еле удержался, чтобы не схватить Гарри за подбородок и не впиться в его губы поцелуем, для чего пришлось собрать всю свою волю в кулак. Он понимал, что не должен торопиться, но даже простые прикосновения к Гарри давали надежду. Ему было больно смотреть, как Гарри мечется, пытаясь отыскать ответы, в то время как он может ему просто все рассказать.
— Никакой ты не бесполезный, Гарри. Ты просто был тяжело ранен. А сейчас тебе нужно поверить, что некоторые из нас пытаются помочь. Ты, возможно, самый могущественный маг нашего поколения, и я даже мысли не допускаю, что ты никогда не сможешь снова колдовать, это просто абсурд. — Он видел, что Гарри уже готов снова погрузиться в депрессию, мучившую его все время, пока он восстанавливал силы. Несмотря на огромное разнообразие замечательных заклинаний, могущих помочь магу быстро встать на ноги, в магическом мире было придумано мало способов облегчить положение при долговременном восстановлении сил.
И, несмотря на свои собственные желания, он был просто обескуражен, когда Гарри ухватил его за шею, притягивая ближе для поцелуя. Он никак не ожидал такого поступка, но первого же прикосновения теплого дыхания Гарри оказалось достаточно, чтобы его губы и язык включились в поцелуй. Гарри почти сразу отстранился, легкая улыбка приподняла уголки его губ. Драко лишился дара речи, сожалея, что поцелуй закончился также внезапно, как и начался.
— Прости, я просто… Это было несколько преждевременно, я знаю, но мне просто обязательно нужно был знать… Мы не занимались сексом, но теперь я совершенно уверен, что это мы уже делали. — Драко увидел, как Гарри прикусил нижнюю губу, наслаждаясь послевкусием их поцелуя. Гарри делал точно также в ту ночь, когда сгорело поместье.
Драко глубоко вздохнул и неохотно отодвинулся от кровати. — О да, ты совершенно прав. Это было для нас совсем не ново. Но я бы не стал так спешить — пока ты не вспомнишь, почему именно ты захотел это сделать с самого начала. — Драко сам не мог поверить, что он действительно такое сказал, хотя ему хотелось только одного — снова поцеловать его! Почему, ради Мерлина, он сам предложил больше не делать этого?
— Прости. Я, видимо, поторопился. Но ты прав. Я должен выяснить, почему так хочу сделать это, если последнее, что я помню, это момент, когда я отдал тебе перевод рецепта исцеляющего зелья. Я совершенно уверен, что на тот момент мне не хотелось тебя целовать. У меня появилось столько вопросов. Я думаю, что мне, возможно, стоит попытаться записать их все. Собственные мысли становятся для меня понятнее, когда я пытаюсь сформулировать их на бумаге. — Драко заметил, как в глазах Гарри зажегся огонек, когда он признавался в этом.
«Он догадался? Конечно же, он должен был понять, что я — Люк. Скорее всего, он забыл именно это». Гарри замолчал, но Драко медлил, вертя в руках остатки мази, а затем поставил ее на тумбочку.
Он увидел, с каким выражением Гарри смотрит на свою неподвижную руку. — Знаешь, записать свои мысли — отличная идея, но это просто невыполнимо, если я не смогу писать. — Он сокрушенно покачал головой.
— А ты не хочешь использовать самопишущее перо?
— Нет, оно будет совершенно бесполезно. Как я им воспользуюсь, если не могу колдовать?
— Драко согласно кивнул. Иногда он воспринимал магию как данность, поэтому теперь чувствовал себя полным идиотом, предложив Гарри такой вариант. Нет ничего удивительного, что Гарри впал в такую депрессию. Он прекрасно понимал его, и был уверен, что чувствовал бы себя точно также, будучи не в состоянии накладывать даже простейшие заклинания.
— Мне побыть еще с тобой? Или тебе хочется принять других посетителей? Ремус уже вернулся из Лондона. Думаю, он будет очень рад увидеть тебя. Чарли тоже, хотя…
— Уверен, что Снейп нашел, чем его занять. — Они оба улыбнулись от таких слов. — Нет, — Гарри покачал головой. — Мне бы хотелось увидеть Гермиону, но я немного устал. Спасибо, Драко.
— Как ты смотришь на то, чтобы что-нибудь почитать? Я могу принести твои маггловские романы.
Гарри на мгновение закрыл глаза. — Ты, я так понимаю, был в моей комнате, раз знаешь о романах.
Драко понял, что проболтался. Да, он был в комнате Гарри, но это Флэш рассказал ему о своей любви к маггловской фантастике.
— Ты снова поймал меня, Гарри.
— Мне бы хотелось, чтобы ты принес мне книги.
— Ну, тогда я лучше оставлю тебя отдыхать. — Он схватил какой-то предмет со стола Помфри и осторожно положил на тумбочку. — Если тебе что-нибудь потребуется до возвращения Поппи, уверен, Добби будет лишь счастлив помочь тебе.
— Спасибо, Драко. Спасибо за то, что не стал мне врать. И за все, что ты для меня сделал. Ты придешь снова навестить меня? — спросил Гарри.
— Ты еще не устал от меня, Гарри? — поддел Драко, криво улыбаясь.
Гарри понял, что уже с нетерпением ждет их новой встречи. — Вообще-то, совсем нет, Малфой. Совсем нет.
Драко замолчал, размышляя над своим желанием. Наконец, он поддался искушению и целомудренно чмокнул Гарри в лоб, а потом поспешно удалился. Ему нужно было выбраться оттуда прежде, чем он изменит своему решению и признается во всем. По крайней мере, теперь он был уверен, что надежда на будущее у него действительно есть.
Но он даже не подозревал, что полегчало на сердце после их разговора не только у него.
~~oo0oo~~
Гарри остался просто в замешательстве от всего того, что узнал. Драко прояснил большую часть загадки, но умудрился поднять еще больше вопросов. «Как же мы добрались до той точки, где были уже на грани начала отношений? Какого черта могло случиться, чтобы мы захотели быть вместе — ведь он действительно хотел этого, так? Или это была просто вежливость, так сказать?»
— Это я изменился, или Драко стал совершенно другим? — вслух рассуждал он, размышляя над тем, что произошло. — Как бы я хотел обсудить это с кем-нибудь, кто мог бы понять меня. — Именно в этот момент он вспомнил о дневнике, ощутив вместе с тем дикое желание поговорить с Люком. Часть опасений, мучивших его, тут же исчезла. «Люк — вот кто меня поймет. У него всегда найдутся ответы на все вопросы». Теперь все начало вставать на свои места. «Хвала богам, я, скорее всего, описывал все происходящее в дневнике. Я непременно признался бы ему во всем. Люк помог бы мне разобраться в собственных чувствах к Драко и их причинах. Ему должно быть все известно».
Он резко сел, движимый внезапным порывом добраться до дневника. Но не сумел уйти далеко, потому что попытка сесть окончательно обессилила его и вызвала сильное головокружение. Зато он немедленно убедился, что та мазь, которой намазал его Драко, творила настоящие чудеса — он чувствовал покалывание по коже всей спины. Он признался самому себе, что с радостью ждет возвращения Драко, чтобы он снова повторил свои манипуляции, и его нетерпение не было бы меньше, даже если бы и не выяснилось, что они были почти любовниками.
Он осторожно коснулся пальцами губ, воспоминая их поцелуй. Ему всегда представлялось, что губы Драко должны быть жесткими и неподатливыми, но он обнаружил совершенно противоположное. Губы блондина оказались мягкими и нежными, и их, казалось, совершенно не потревожил резкий и решительный натиск Гарри. Но больше всего его удивило то, что Драко не замер, будучи вовлечен в жаркий поцелуй. От этих мыслей его лицо расплылось в довольной улыбке.
— О, и чему мы так улыбаемся? — с улыбкой спросила Помфри, подходя к его кровати. — Должно быть, ты уже чувствуешь себя лучше.
Гарри потянулся и зевнул, а потом позволил колдомедику тыкать в себя палочкой, производя ежедневную диагностику. — Ну, пусть у меня и нет ни на что больше сил, я не чувствую себя измотанным. Мне бы хотелось, чтобы Вы сняли чары с моей руки, и я бы уже мог начать пытаться ей пользоваться, — заметил он с легким нажимом.
Помфри нахмурилась. — Именно поэтому я и обездвижила ее заранее, Гарри. Ты, может быть, и считаешь, что уже начал выздоравливать, но тебе совершенно недоступно понятие «отдыхать». Я намерена держать тебя подальше от магии, пока не удостоверюсь, что тебе действительно лучше. — Она села на край кровати, кажется, не зная, как продолжить. — За всю мою практику я больше не встречала человека, которому довелось бы столько всего перенести. Ты был слишком близок к смерти, Гарри. Мне отрадно видеть, что ты начинаешь вставать на ноги, но, может быть, пройдет еще не одна неделя, прежде чем ты снова сможешь колдовать.
Казалось, Гарри не желал понимать, что она говорит. — Но я чувствую себя намного лучше, чем вчера. Я вспомнил сегодня еще пару эпизодов. Разве это не означает, что очень скоро я должен вспомнить все?
Помфри улыбнулась и похлопала его по колену. — Да, это отличная новость. Ты и должен чувствовать себя сильнее с каждым днем, но это из-за того, что ты не колдуешь. Уверена, что ты забыл те лекции, что я тебе читала о магическом излечении.
Еще во время войны мадам Помфри пыталась донести до него теорию магического излечения, но он запомнил тогда только, что между магией и волшебником очень сложные взаимоотношения. — Я помню очень немного, мадам Помфри, — откликнулся он, немного обиженный ее заявлением.
Она понимающе кивнула. — Что означает, что ты так ничего и не понял. Твоя способность к выздоровлению проистекает из твоей магии. Ты очень сильный волшебник, возможно, самый могущественный из ныне живущих. Я не удивлена тем, что ты, кажется, поправляешься намного быстрее всех прочих. Но это делает твоя магия, Гарри. Если я вложу в твою руку палочку, то тем самым подвергну опасности твое выздоровление, или же твоя магия станет неуправляемой. Ты должен прекрасно помнить, как твоя магия выходила из-под контроля под влиянием темных сил.
Гарри обдумывал все это несколько минут. — Значит, Вы считаете, что, если я начну колдовать, то могу снова заболеть?
— Именно. И это лишь одна из причин, почему я наложила на твою руку чары неподвижности. Ты, кажется, забыл, что эта рука у тебя травмируется уже не в первый раз?
— Я не помню никаких ранений в последнее время, — его голос звучал озадаченно.
Она и сама, оказывается, забыла на мгновение, что он потерял память о последних событиях. — Ты недавно упал со школьной метлы, а из-за применения Костероста еще в детстве тебе пришлось залечивать ее естественным способом. А теперь, боюсь, твои кости снова сломаны. Чары неподвижности тоже облегчают процесс сращивания костей. К сожалению, тебе придется потерпеть еще какое-то время. Могут пройти недели, прежде чем кости срастутся.
Гарри вовсе не обрадовался такой перспективе. Не так уж много всего он мог делать, когда одна рука его была полностью неподвижна. Он очень хотел убедить целительницу снять чары, но, если была недавняя травма, которой он пока не мог вспомнить, тогда, возможно, лучше оставить все как есть. «Не могу колдовать, не могу даже отлить нормально!» Но тут его внезапно поразила мысль, что он не сможет написать Люку.
«Так как я смогу поговорить с Люком, если не в состоянии писать?» Он уже хотел попросить самопишущее перо, но вспомнил, что для управления им тоже необходима магия — а это делало использование его невозможным. Осознание того, что он не сможет сейчас поговорить с другом, когда так сильно в нем нуждается, ужасно расстроило его.
Помфри заметила перемену его настроения и попыталась его подбодрить. — Я знаю, что это кажется жесткой мерой, Гарри, но так будет лучше. Направь свою решимость в полезное русло. Сфокусируйся на восстановлении сил, и, кто знает, если ты и дальше будешь так прогрессировать, то через несколько дней окажешься дома. Возможно, ты даже сможешь снова сесть на метлу к тому времени, как вернутся студенты.
Гарри все еще расстроено теребил край простыни. — Так чем мне заниматься сейчас, Поппи? Я не могу колдовать, не могу даже удержать чертово перо, а поход в туалет заставил меня снова почувствовать себя маленьким мальчиком.
— Ну, уверена, что есть несколько человек, которые будут только счастливы провести с тобой время, если ты захочешь. Не сомневаюсь, Добби тоже будет рад помочь. Я слышала, что он неплохо играет в магические шахматы…
— Пожалуйста, только не это. Каким бы Добби ни был замечательным, — твердо заявил Гарри. — Я лучше почитаю «Историю Хогвардса», чем проведу….
Помфри уже начинало раздражать его недовольство всем вокруг. Она резко взмахнула палочкой, и вышеупомянутая книга оказалась у него на коленях, а ведьма направилась в свой кабинет.
Он тоскливо вздохнул. — А у Вас не найдется более легкого чтения? «Войны и мира», например, — проворчал он ей вслед.
Он пытался сдерживать свое раздражение, но целительница указала ему на несколько очень значимых моментов. Невозможность колдовать заставила его чувствовать себя так, словно у него вообще нет рук. Проведя полжизни в магическом мире, Гарри уже привык полагаться на магию даже в простейших случаях. Даже если у него и остались какие-то маггловские привычки, то он всегда был уверен, что у него есть магия, к которой он сможет прибегнуть в любой момент.
Он открыл обложку книги и снова вздохнул, уже только для проформы. Все, что угодно будет интереснее этого. Внезапно ему пришла в голову идея попросить Добби принести несколько книг из его комнаты, прихватив заодно и дневник. Даже если он и не в состоянии писать в нем, он сможет хотя бы прочитать. Возможно, в нем будут ответы, которые он ищет.
Он убедился, что Помфри находится вне пределов слышимости. — Добби, — тихо позвал он. Ему никогда не приходилось громко звать домашнего эльфа, какое-то шестое чувство сообщало Добби, когда Гарри звал его. Как и ожидалось, через секунду явился эльф, с улыбкой на лице и вытаращенными глазами-плошками.
— Гарри Поттер звал Добби? — с надеждой спросил он, вытирая свои руки о зеленый передник. Если бы Гарри не знал его, то, увидев сейчас, предположил бы, что Добби — леприкон. Он даже боялся спрашивать, где тот достал такую одежду.
— Как ты, Добби?
— Добби так рад, что Гарри Поттер поправляется, сэр. Хозяин Драко тоже так чувствует, — не задумываясь, добавил он.
— Вот как? — Гарри недоверчиво приподнял бровь, но Добби отчаянно закивал головой, и помпоны на кончике его шляпы истерично задергались. Казалось, он и внимания не обратил, что выболтал больше, чем следовало.
— Чем Добби может быть полезен для Гарри Поттера, сэр? — эльф украдкой оглядел комнату. — Если Вы хотите что-нибудь с кухни, то я принесу Вам, но я могу это сделать, только когда хозяйки Помфри не будет рядом. Она не любит, чтобы Добби делал то, чего не должен.
Гарри улыбнулся эльфу. Похоже, репутация мадам Помфри распространялась и за пределами госпиталя. — Я хочу, чтобы ты сходил ко мне в комнату и принес оттуда несколько книг почитать. Все в порядке, мадам Помфри не будет против. Пока я не пытаюсь колдовать, она будет просто счастлива — видишь, она даже сама дала мне одну книгу, но мне хотелось бы что-нибудь собственное. Как думаешь, ты сможешь это сделать, Добби?
— Гарри Поттер не должен колдовать до тех пор, пока не поправится. Я с удовольствием принесу Ваши книги, Гарри Поттер, сэр. — Добби уже собрался аппарировать, когда Гарри остановил его.
— Но я хочу, чтобы одну книгу ты принес мне обязательно. — Он подробно описал дневник, и домашний эльф, казалось, понял, где сможет найти его. Он исчез, громко прищелкнув пальцами и оставив Гарри в немного улучшившемся настроении. По крайней мере, теперь он чувствовал, что теперь хоть немного может управлять ситуацией, но его все равно бесило вынужденное пребывание в госпитале.
Но прошло уже два часа, а Добби так и не вернулся. Гарри это не сразу заметил, потому что все время продремал. Потом он попытался читать книгу, выданную ему Помфри, но обнаружил, что усилия сконцентрировать внимание на тексте вызывают у него головную боль.
Помфри разбудила его к обеду (который оказался вовсе не таким аппетитным, как завтрак, принесенный Драко от Эммалин), а затем заставила трудиться, что показалось ему несколькими часами пыток, хотя ему и понадобилось всего полчаса на то, чтобы встать с кровати и подойти к окну.
В конце концов, он так вымотался, что уже почти засыпал, когда вдруг услышал приглушенные всхлипы, а затем жалобный вой. Открыв один глаз, он увидел бледного и перепуганного Добби, которому Мадам Помфри бинтовала руки. Только сейчас он вспомнил, о чем недавно просил эльфа.
— Добби, что случилось? — спросил он, сев на постели.
— О, Гарри Поттер, сэр. Почему Вы не предупредили Добби о зубастых книгах? — жалобно проскулил эльф.
Гарри мгновение думал, прежде чем понял, о чем говорит эльф. — Ах, да, мои кусающиеся книги! — Он улыбнулся, вспомнив подарок Хагрида. — А что случилось?
— А как ты думаешь, что случилось, Гарри? — резко спросила мадам Помфри. — Они покусали его, конечно. Я уже давненько не видела его руки такими израненными. Откуда, ради Мерлина, ты взял эти книги?
Гарри кивнул, размышляя, почему они укусили Добби. — Я ничего не понимаю. Обычно они не кусаются — я наложил на них соответствующие чары почти сразу, как Хагрид мне их дал. Всегда нужно быть предельно осторожными с подарками Хагрида. Возможно, я заколдовал их не нападать только на магов…
— Добби жаль, что он не смог принести Гарри Поттеру книги, о которых он просил, — оправдывался эльф.
Гарри махнул рукой. — Это я сожалею, что книги покусали тебя, Добби. Все в порядке. Тебе не нужно снова возвращаться и приносить их. Я просто хотел с их помощью убить время. Я попрошу кого-нибудь другого сделать это, и на сей раз заранее предупрежу его.
Кажется, Добби принял извинения Гарри, но выглядел очень расстроенным, выходя из госпиталя с понуро опущенными ушами.
— С Добби все будет в порядке, мадам Помфри? — спросил Гарри.
— Да, через пару дней он придет в норму. Ничего страшного, он и сам постоянно травмирует собственные руки. — Гарри кивнул, соглашаясь с ней. — Но, думаю, он напуган сильнее, чем в действительности пострадал.
— Ну, я надеюсь, что у моих книг не разовьется вкус к свежему мясу. Мне бы очень хотелось что-нибудь почитать, пока я выздоравливаю. — Он уже подумывал попросить Драко принести ему дневник, но это могло оказаться слишком уж опасным. Почему-то он в последнее время хотел доверять Драко, но у него не было абсолютной уверенности, что блондин удержится от соблазна прочитать интимные мысли Гарри Поттера. Особенно, если он решит, что в дневнике есть записи о нем самом.
«Нет, наверное, будет лучше, если мне его принесет кто-нибудь другой. Я попрошу об этом Ремуса или Чарли, когда увижу их в следующий раз. Или, возможно, Гермиона еще раз сможет меня навестить», — с надеждой подумал он. Ему показалось странным, что она была здесь сегодня утром, но ушла прежде, чем он проснулся. Когда он вспомнил о Роне, его настроение ухудшилось, и в груди стало больно. «Почему она так быстро ушла? Может, она решила принять его сторону в нашем споре? Я всегда боялся, что может случиться что-то подобное». Он не мог вспомнить определенно, почему именно поругался с Роном, но ему казалось, что это как-то связано с Драко.
Каждый кусочек чертовой головоломки был связан с Драко. «Почему?» Этот вопрос просто изводил своей настойчивостью, и Гарри провел весь день, размышляя над бесконечными вероятностями, которые, казалось, все сводились к одному — его страстному поцелую с Драко.
Уж эту историю он непременно расскажет Люку, когда снова сможет писать.
~~oo0oo~~
Драко умудрился провести большую часть дня в спокойных размышлениях. Другими словами, он отчаянно вкалывал в своей лаборатории, изо всех сил пытаясь выбросить из головы мысли о Гарри. Это было практически неосуществимо, поскольку все последние дни мысли крутились лишь вокруг его второй половины. Конечно, его немало удивил тот неожиданный поцелуй, но если Гарри должен все выяснить сам, тогда придется запастись терпением и подождать, пока тот самостоятельно вспомнит, на чем они остановились.
Несмотря на свое стремление поступить наоборот, он чувствовал, что должен позволить Гарри все вспомнить самому. «А действительно ли у вас были отношения, Драко? Ты же сам сказал Гарри — мы ничего не обговаривали. Но почему тогда он спас тебя от проклятия Филиппа? Просто Гарри поступил как обычно, по-геройски? Ты ничего не узнаешь, пока Гарри не вспомнит, поэтому брось все анализировать и наберись терпения».
Терпение же никогда не было сильной стороной Драко. И теперь он уже мог в этом признаться. Он многое учился признавать, и все благодаря Флэшу — Гарри. Он отмывал, оттирал, отчищал, дезинфицировал все, что только мог найти в лаборатории, и на что не были наложены чары вечного приклеивания. Но даже их он обновил. Драко сомневался, что это место когда-нибудь было чище. Усиленная работа немного вымотала его, но он просто должен был отвлечься. И вот теперь он сидел один у камина со стаканом вина в руке, к которому едва притронулся.
Petite Amie запрыгнула к нему на колени, ненадолго прервав поток его мыслей. Вместо того, чтобы свернуться и устроиться поудобнее, она решила, что одежда Драко прекрасно заменит ей подушку для точки когтей.
— Эй, не смей этого делать, ты, неблагодарное существо. — Petite Amie укоризненно уставилась на него, обиженная тем, что Драко поднялся, и ее подушка исчезла. Он потянул за выдернутые нитки и злобно посмотрел на нее. Она выглядела озадаченной, и он попытался ей объяснить. — Это шелк. Маггловский шелк. На нем нет защитных чар, и поэтому ты никак не можешь использовать его для заточки своих когтей. — Она моргнула, выслушав его речь, а затем оскорблено отвернулась и с достоинством удалилась.
Сменив рубашку на приталенную мантию, он уже собирался вернуться в свое удобное кресло у камина. Чувствуя себя несколько опустошенным, он повернулся к столу. Его дневник гордо возлежал поверх других бумаг, словно в ожидании ежевоскресного разговора. «Сегодня этого не произойдет», — подумал он. Драко благоговейно провел по дневнику рукой, его пальцы гладили такую знакомую поверхность обложки.
Удивительно, как такая маленькая книга смогла открыть ему столько нового о самом себе. Он вспомнил свою жизнь до того, как дневник попал к нему в руки, и понял, что изменилась не только его жизнь — он сам стал совсем другим человеком. Куда лучшим человеком — и все благодаря тому, что на протяжении нескольких месяцев открывал душу своей второй половинке, Гарри. Драко считал, что раньше он знал свое место в мире и отлично представлял себе, к чему стремится в жизни. Разговоры с Гарри заставили его понять, чего он хочет на самом деле. Их разговоры походили на тонкую вуаль, медленно обнажающую реальность и все то, что та могла предложить.
Он перевернул страницы и стал перечитывать. Это был разговор, произошедший в начале каникул. Его снова начал терзать вопрос, как Гарри не догадался, что это он был Люком. Он начал перечитывать отрывок, где Флэш спрашивал о самом темном его секрете. Он пролистал немного назад, снова уставившись на красные чернила, и внезапно осознал, что с этого момента тон Флэша слегка изменился.
«Гарри, должно быть, все-таки понял, что я — Люк. Он даже никак не отреагировал, когда я признался в своей связи с Пожирателями Смерти в прошлом. Он знал, и просто проверял меня». Драко посидел так еще немного, переваривая значение своего открытия. Было такое чувство, что он одеревенел. Гарри должен был понять. «Но когда он понял это? Почему мне понадобилось столько времени, чтобы понять, что я общаюсь с Гарри?»
Слова Ремуса всплыли в его памяти: «Если ты действительно знаешь его настолько хорошо, как думаешь, то у тебя уже должен быть ответ». Это казалось почти признанием, что Гарри догадался о том, кто он на самом деле, и Ремус обо всем знал. «Как он мог скрыть это от меня? Гарри знал, что я — Люк, и Ремус тоже». Он вскочил, роняя дневник на пол, наступая на выпавшее из руки перо и ломая его. Он был невероятно зол на оборотня.
Ему даже не пришло в голову переодеться. Он опрометью вылетел из своей комнаты в коридор и принялся громко колотить в дверь Ремуса. Его кулак уже готовился снова ударить, но встретил только воздух, когда Ремус открыл дверь. — Драко? Все в порядке? Гарри…
Драко влетел в комнату Ремуса. — Конечно, все в порядке. — Он повернулся и уставился в лицо Ремуса. — Ты все это время знал, да?
Ремус, кажется, был слегка сбит с толку. — Ты говоришь о своем дневнике? Я думал, что все нормально объяснил…
Драко фыркнул. — О, ты отлично мне все объяснил, только забыл упомянуть, что Гарри уже знал, кто я такой, так ведь?
— Я… — Ремус, похоже, был обескуражен обвинениями Драко. — Ну, да, но…
Драко кивнул, в гневе сжимая кулаки. — Значит, Гарри знал, и тебе было все известно. Кто еще? Эммалин? Черт возьми, я не удивлюсь, если она тоже знала. — Он принялся мерить шагами комнату Ремуса. — Это была такая игра — «Давайте немного посмеемся над Драко»?
Ремус подошел и попытался вбить немного толку в голову Драко. — Нет, ничего подобного не было, Драко, я уже объяснил это тебе раньше. Признаюсь тебе откровенно, я был просто потрясен, когда узнал, что вы переписываетесь друг с другом, но мне уже было известно влияние магии этих дневников на собственном опыте, и я знаю, насколько могущественными они могут быть. Была очень веская причина, почему ты ничего не знал до сих пор.
Драко промолчал. Он не хотел слушать никаких рациональных объяснений. Его все еще коробило от осознания того, что Гарри было известно все о Люке. — И когда же Гарри узнал, что я Люк? Как долго он играл со мной? Я чувствую себя полным идиотом, Ремус. Я только недавно понял, что отчаянно влюблен в него, а он просто смеялся надо мной все это время, делая из меня дурака.
— Абсолютно ничего подобного не происходило, Драко. — Ремус уже начинал злиться. — Я знаю, ты загружен выше крыши, но тебе следует знать, что Гарри набросился на меня точно также как, и ты сейчас, в тот день, когда он все узнал. Он вовсе не был счастлив оттого, что мне было все известно, но еще сильнее его расстраивало невозможность рассказать обо всем тебе. — Ремус пытался объяснить Драко причины сложившейся ситуации, но тот все никак не мог поверить в то, что ему говорили.
— Гарри обязательно рассказал бы тебе обо всем, если бы смог. Скорее всего, и я тоже не промолчал бы, Драко. Прости, что все должно было случиться именно так, мне действительно жаль. Я думал, уж кто-кто, но ты-то должен понимать весь риск вмешательства в древнюю магию. Не сомневаюсь, твои родственники в детстве предупреждали тебя о подобном. — Ремус, кажется, совершенно искренне извинялся, но больше ничего не мог сделать, чтобы усмирить гнев Драко.
Глубоко вздохнув, Драко, наконец, нехотя кивнул. Он прекрасно сознавал опасность, таящуюся в древней магии и старинных магических артефактах. Кто знает, какие проклятия и чары они могут таить в себе. Он снова взглянул на Ремуса и увидел, что тот выглядит действительно совершенно покаянным.
— Я не хотел ничего больше, только чтобы вы оба узнали правду как можно скорее, Драко, но, потеряв собственную вторую половину, я не мог позволить себе стать причиной, помешавшей тебе или Гарри. Я тогда говорил правду. Вы оба заслуживаете самого лучшего, и я не могу представить себе какой-нибудь другой более подходящей пары. Я также расстроен, как и ты, что Гарри потерял память.
— Он что-нибудь говорил тебе, когда ты его навещал? — спросил Драко, все еще расстроенный скандалом с Ремусом. Но ему было больше не на кого выплеснуть свое раздражение.
— Когда бы я ни приходил навестить его, он всегда спал. Прямо с утра мне пришлось снова отлучиться в Лондон, а так я планировал навестить его сегодня. Этого, к моему сожалению, не случилось. Насколько глубоко повреждена его память?
— У него возникли пробелы в воспоминаниях. Он прекрасно помнит все до того, как вернулся в Хогвардс, но с этого момента начинаются затруднения. Он спросил меня сегодня, были ли мы любовниками, а затем попытался поцеловать. Думаю, какие-то отдельные фрагменты все-таки сохранились. — Он заулыбался при мысли о том, что Гарри подозревал в их отношения что-то большее, чем было в действительности. — Итак, мне следует ждать, пока он все не вспомнит, Ремус? Или же рассказать ему то, что знаю я?
Ремус дружески похлопал его по спине и тепло улыбнулся, заставив Драко почувствовать себя немного лучше. — Знаешь, вы оба друг друга стоите. Гарри считал, что это ты водишь его за нос, и его буквально разрывала на куски необходимость избегать правды в переписке с тобой. Мне кажется, он даже старался совсем с тобой не общаться.
Драко ничего не ответил. Он внезапно понял, в какой именно момент Гарри узнал правду о нем. Это было примерно тогда, когда он признался в своей шпионской деятельности во время войны. Ему было трудно представить себе, что Гарри тогда переживал то же самое, что и он сейчас. «Может быть, он отнесется ко мне благосклоннее, когда я ему во всем признаюсь?»
— Ты должен делать лишь то, что считаешь правильным. Гарри вовсе не собирается убегать от тебя, Драко. Если у тебя другое мнение, то, уверен, ты найдешь, что следует сказать в таком случае. — Только теперь Драко обратил внимание, что Ремус облачен в свою лучшую мантию и постоянно поглядывает на часы. Нос Драко уловил тонкий запах одеколона, и блондин понял, насколько был эгоистичен.
— Черт, прости, Ремус. Я ворвался к тебе и был непростительно агрессивным. Ты ведь собирался уходить, так? — Теперь он выглядел виноватым.
Ремус возразил, — Нет, все в порядке. У меня еще есть несколько минут до того момента, когда мне будет нужно появиться в Хогсмиде. Я пока не опаздываю. И перестань извиняться — ты начинаешь походить на Гарри.
Драко улыбнулся такому сравнению, и, продолжая разглядывать Ремуса, отметил, что тот тщательно позаботился о своем внешнем виде, и теперь снова проверял прическу в маггловском зеркале, висящем рядом с дверью. — Если бы я тебя плохо знал, то решил бы, что у тебя свидание, Ремус Люпин.
— Ну, можно сказать и так.
Драко заметил, как усмешка скривила его губы, и понял, что больше ничего не добьется. — С кем-то, кого я знаю? — хитро уточнил он.
Ремус передернул плечами, внезапно занервничав. — Как я выгляжу? Эээ, прошло уже очень много времени с тех пор, как я ходил на свидания, — робко промолвил он.
Драко отметил, что мантия не самая ультрамодная, но Ремус умел выгодно подчеркнуть все достоинства своей фигуры. — Ремус, я просто убежден, что, если тот парень действительно заинтересован в тебе, то ему будет плевать, во что ты одет. Скорее всего, он будет стремиться стянуть с тебя эту мантию как можно скорее. — И он ушел, озорно подмигнув Ремусу. У него отлегло от сердца после их разговора.
Вернувшись к себе, он все еще чувствовал себя немного огорченным тем, что Ремус и Гарри давно знали, с кем он переписывается, но, с другой стороны, вмешиваться в древнюю магию и ненадежную природу древних магических артефактов он бы тоже не рискнул.
«Гарри спрашивал, были ли мы любовниками. Видимо, он думает об этом. Мне только остается надеяться, что память вернется к нему очень скоро».
Осторожно положив дневник обратно на стол, он пообещал себе, что, как бы все ни обернулось, он сделает все возможное, чтобы заставить Гарри влюбиться в него снова.
~~oo0oo~~
Следующие несколько дней для Гарри были, возможно, самыми тяжелыми. Если он считал, что вкалывал в поте лица и испытывал боль во время довоенных тренировок, то теперь становилось ясно, что он глубоко заблуждался. Он принял близко к сердцу слова мадам Помфри, и направил всю свою энергию на выздоровление. Он сам не понимал, как умудрился позабыть самые важные уроки Лао Кая, но мог поклясться, что старик недавно навестил его в одном из снов. Ради разнообразия этот сон не был эротическим — в нем старый китаец преподавал ему фундаментальные основы самолечения.
Гарри так ясно помнил этот сон, как будто Лао Кай сидел прямо рядом с ним и все объяснял. Все это было очень важно. Если он хотел быстро выздороветь и сохранить в целости все прочие личностные качества, то ему следовало снова начать медитировать для установления своего внутреннего баланса. Только достигнув полного спокойствия, он сможет добраться до своей внутренней магии. Магу сделать это вообще было непросто, но Гарри помнил, что уже добивался положительных результатов в самом начале своих тренировок. Теперь от него только и требовалось, что вспомнить старые уроки и оставаться спокойным, насколько это возможно, чтобы удачно медитировать. Такое было легче сказать, чем сделать.
Пусть он уже очень давно не практиковался, но медитация оказалась единственным занятием, не причинявшим ему боли. Он уже стал свыкаться с болью, поэтому мадам Помфри начала снижать дозу болеутоляющих. Чем дольше он медитировал, тем легче возвращались к нему старые привычки. Сосредоточившись, он даже смог один раз прикоснуться к своей внутренней магии. Для него было невероятным облегчением узнать, что магия не утрачена, пусть его пока и вынудили от нее воздерживаться.
Он был просто в восторге, почувствовав, как магия струится по его венам. Гарри от этого слишком возбудился и попытался дотянуться до нее, будучи в медитативном трансе. Это оказалось большой ошибкой, потому что он резко потерял сосредоточенность и выпал из транса. Похоже, не только тело пострадало во время битвы: проклятия, попавшие в него, видно, повредили и его магию. Только теперь он начал понимать всю разрушительность собственных ранений. Тогда Лао Кай появился в его сне и объяснил, что магия просто защищается, выкинув его из транса, — это была просто защитная реакция.
Гарри, несмотря ни на что, не прекратил своих попыток. Он продолжал медитировать и к утру вторника сделал очень будоражащее открытие. Он обнаружил, что вместо того, чтобы пытаться прикасаться к магии, можно направлять ее потоки в нужные русла. Гарри заметил, что когда он думал о боли во время медитации, то практически немедленно избавлялся от нее. Он научился сотрудничать со своей магией, помогая ей делать свое дело, направляя ее туда, где это больше всего было необходимо.
Закончив свои эксперименты, он остался вымотанным гораздо сильнее обычного. Зато мадам Помфри была просто ошеломлена таким стремительным выздоровлением Гарри, и ему потребовалось потратить немало времени, объясняя ей суть происходящего. Она только недоверчиво моргала, слушая его признание в том, что он способен чувствовать и управлять своей внутренней магической силой. — Никогда бы не подумала, что такое вообще возможно, — резко заявила она. — Но, если я что и усвоила за все эти годы — так это то, что не стоит недооценивать тебя с твоим могуществом, Гарри. Я же говорила, что тебе не о чем беспокоиться. Просто помни, что сегодня ночью ты непременно должен хорошенько отдохнуть, а потом тебе следует хорошо подумать и прекратить делать то, что ты делаешь, если почувствуешь себя хуже.
Несмотря ни на что, колдомедик не изменила своего жестокого режима физических упражнений, призванного поставить Гарри на ноги. Он прошел в этот день несколько метров от кровати до окна. — Знаете, я, вообще-то, не пытался это сделать специально. Я просто хотел снова почувствовать свою магическую силу. Вы даже представить себе не можете, как мне ее не хватает, — признался он откровенно. — Мне просто повезло. Я случайно наткнулся на свой магический корень. Здорово, что мы научились с ним взаимодействовать.
— Но ты ведь многие годы упорно работал над собой, пытаясь добраться до своей магии, я права? — спросила она.
Гарри кивнул. — Да. Вы же помните, что была способна сотворить моя магия, когда начала выходить из-под контроля. Мне пришлось вернуться сюда и вспомнить уроки Лао Кая, когда снова появились Нео Пожиратели, потому что я опять начал терять контроль над своей силой. Кажется, она способна реагировать на любой вид темной магии.
— Возможно, именно поэтому ты и можешь ее так легко направлять на излечение своих травм, Гарри. Большинство из них причинено проклятиями. Уверена, они были темными по своей природе.
Гарри кивнул. Теперь он понял, что сам подсознательно и управлял своей силой, и убедился, что это прекрасно все объясняет. Даже если он и научился как-то контролировать ее, то все равно невольно пытался ее сконцентрировать.
— Значит, Вы предполагаете, что она залечит только раны от проклятий? — озабочено уточнил он.
— Я могу лишь догадываться. А почему ты спрашиваешь?
Гарри пожал плечами. — Думаю, это может объяснить, почему я не могу с ее помощью восстановить свою память. Я за последнюю пару дней так и не смог вспомнить ничего нового. — Сказав об этом, он снова расстроился. Потеря памяти оставалась единственной проблемой, которую ему так и не удалось разрешить. Каждый раз, направляя свою магическую силу на излечение головной боли, он чувствовал, как та просто проскальзывает поверх объекта, не принося никакого облегчения.
— Маги и магглы на протяжении многих веков пытаются постигнуть тайны мозга, Гарри. И ни те, ни другие до конца не понимают, как он работает. Уже то, что ты можешь хотя бы пытаться излечиться, говорит о невероятной мощи, подвластной тебе. Могу лишь предположить, что у твоего сотрясения была немагическая причина. Боюсь, с этим твоему организму придется разбираться самостоятельно.
— Я просто подумал о думоотводе. Почему я не могу взять из него воспоминания, которые потерял? Я мог бы просмотреть их и точно узнать, чего не помню.
Помфри яростно затрясла головой. — Нет, ты забываешь о двух самых основных правилах его использования, Гарри. Ты должен четко сфокусироваться на воспоминании, прежде чем отправить его в думоотвод. Кроме того, ты должен извлечь воспоминания сам, а без палочки…
Помфри с сочувствием посмотрела на него — на ее взгляд он все принимал слишком близко к сердцу. Она беспокоилась за каждого из своих пациентов, но Гарри стал для нее кем-то вроде своенравного племянника, проводя здесь столько времени под ее присмотром. Никто не должен проходить через то, что довелось испытать в жизни ему, и теперь он снова страдает. Он была решительно настроена поднять ему настроение. Целительнице приходилось частенько наблюдать депрессию у своих пациентов, которым приходилось подолгу лечиться, а Гарри всегда был особенно чувствителен. — Думаю, что, если твое выздоровление пойдет такими темпами, то через пару дней, вероятно, уже можно будет снять с твоей руки обездвиживающие чары. Кости уже очень неплохо срослись. И если ты будешь действительно хорошо себя вести, то я, может быть, даже отпущу тебя домой на твой день рожденья.
Уловка явно удалась, потому что в его глазах сразу зажглись огоньки. — Как я мог забыть об этом? Я даже не думал, что день моего рождения так близко, — ответил он с улыбкой. Эта мысль пришпорила его, и он удвоил свои усилия. Конечно, ежедневные визиты Драко тоже сильно поднимали его настроение, даже если он и не мог больше ничего вспомнить.
К сожалению, Драко тоже не пытался помочь ему. Гарри после их предыдущего откровенного разговора надеялся, что блондин даст ему еще какую-нибудь информацию. Вместо этого тот стал походить на закрытую книгу. Он являлся каждый день под предлогом проведения лечения мазью. Гарри про себя удивлялся, почему тот просто не отдаст ее мадам Помфри, но ему казалось, что Драко просто хочет побыть с ним рядом, и не важно, какими странным кажутся их отношения. Он сам не стал бы отрицать, что с нетерпением ждет каждый день момента, когда снимет свою рубашку и позволит рукам Драко скользить по своим шрамам. Это не было особенно эротично, но от каждого прикосновения Гарри закрывал глаза и боролся со своим воображение, рисовавшим картины, как легко это можно сделать чем-то большим.
Он заметил, что и Драко тоже наслаждается своими короткими визитами, пусть их разговоры и были слегка напряженны. Гарри боялся, что перешел тогда все границы своим поцелуем. Драко больше не проявлял тех чувств, хотя после процедуры всегда оставался и болтал с Гарри еще пару часов. У них было мало тем для разговоров, и они обычно получались ни о чем. Гарри догадывался, что блондин просто не хочет случайно проболтаться о прошлом, поэтому старается переводить разговоры с Гарри на другие темы, например, на его медитацию и контроль магической энергии.
Гарри подозревал, что Драко пытается таким способом помочь ему восстановить утраченные воспоминания. Несколько раз Гарри замечал, что Драко прикусывает свой язык, и старался избегать всяких неприличных мыслей об этом языке, но часто поддавался искушению и отвлекался. Картины их страстных объятий рисовались в воображении слишком легко, но были они воспоминаниями или снами, он пока еще не разобрался. Несколько раз ему казалось, что Драко уже готов что-то сказать, но потом он неизменно закрывал рот и переводил разговор на другую тему. Это выглядело так, словно он скрывал свои истинные чувства за маской вежливой холодности.
Всю среду Гарри провел уже вне постели, и Помфри пообещала отпустить его восвояси в четверг после обеда — на день его рожденья. Эта была лучшая новость для Гарри за все последнее время. Он уже начал отчаиваться вернуть свои воспоминания, и надеялся как на последнее средство на то, что возвращение в знакомую обстановку поможет ему восстановить память.
Визит Ремуса оказался приятным сюрпризом; он выглядел взбудораженным, и Гарри предположил, что в его жизни кто-то появился. Гарри пришлось припереть его к стенке, и тогда тот признался, что у него было «более чем удовлетворительное» свидание. Оборотень поведал, что отлично провел вечер, наполненный намеками на продолжение. Юноша заинтересовался, знаком ли он с этим человеком, поскольку Ремус не пожелал назвать имя своего загадочного друга.
Казалось, что прошла уже тысяча лет с тех пор, как они разговаривали в последний раз. Больше всего Гарри беспокоился, сможет ли он работать теперь. Ремус заверил Гарри, что все его волнения — вздор, и, судя по всему, был абсолютно уверен, что его друг непременно поправится к началу учебного года. Ремус гораздо больше волновался за Снейпа — было крайне сомнительно, что тот сможет когда-нибудь полностью восстановить нервную систему.
Гарри рассказал о своих медитациях, и Ремус очень заинтересовался его достижениями. Он обрадовался еще сильнее, когда мадам Помфри пообещала снять с руки обездвиживающие чары. Она сделает это перед возвращением его к себе, но Гарри придется практиковать магию под присмотром, хотя бы до тех пор, пока он не докажет, что в состоянии ее контролировать. Еще он пообещал продолжить свои ежедневные медитации, потому что и сам стремился поскорее прийти в норму.
Только после ухода Ремуса он понял, что забыл попросить принести кое-какие вещи из своей комнаты, и, в особенности, дневник. Он безумно желал поговорить с Люком, но каждый раз, когда рядом оказывался кто-то, способный принести ему дневник, он забывал об этом попросить. Он даже подумывал попросить Драко, но тоже отвлекся, когда они разговаривали.
— Я, эээ, был в твоих комнатах вчера, Гарри, — сообщил Драко совершенно неожиданно.
— Да? — спросил Гарри, приподнимая брови. — А почему ты мне сейчас об этом говоришь?
— Ну, — Гарри уже приготовился получить какую-нибудь новую информацию от блондина, но ошибся. — Мадам Помфри говорила, что отпустит тебя завтра, а я точно знаю, что домашние эльфы не зайдут в твою комнату после того, как Добби покусали эти книжки. Должен тебе сказать, они настоящее произведение искусства. Почему, Мерлина ради, ты держишь у себя такие жуткие темные артефакты?
— Из сентиментальных соображений, — ответил Гарри, не желая объяснять, что эти книжки подарил ему Хагрид. Он не знал, как Драко сейчас относится к старому полугиганту, но в последний раз, что он помнил, Драко все еще называл его волосатым громилой. — Надеюсь, я не обнаружу «Руку Славы» на одной из твоих собственных книжных полок? — поддел он в ответ.
Драко побледнел, но быстро оправился и улыбнулся. В мыслях Гарри промелькнуло воспоминание о точно такой же улыбке, но исчезло прежде, чем он успел ухватить его. — Я не видел «Руку» уже давно, но было бы здорово получить ее назад. Признаюсь, я избежал с ее помощью пары царапин.
— Это была самая отвратительная вещь в мире, Драко. Я знаю, ты страстно мечтал заполучить такую с тех пор, как увидел ее в «Борджин и Беркс». Эта штука однажды чуть не оттяпала мне руку.
— Как ты вообще узнал, где я видел ее? — удивился Драко.
«Значит, мы не делились еще детскими секретами», — подумал Гарри. — Эээ, это долгая история, но я не уверен, что хорошо помню ее. — Гарри поскорее сменил тему. — Значит, потом, когда я уже вырвусь из когтей Помфри, мне все еще нужна будет твоя мазь? Она действительно творит чудеса. Я вообще не чувствую рубцов, когда двигаюсь.
Услышав это, Драко удовлетворенно улыбнулся. — Рад, что она действует так, как должна. Я считаю, что следует продолжать использовать ее каждый день, хотя бы до тех пор, пока ты сам не пожелаешь прекратить. — Гарри немного расстроился оттого, что Драко, кажется, больше не собирался собственноручно смазывать его шрамы. Если не принимать во внимание желание быть ближе к Драко, он не представлял, как сможет достать до некоторых участков на своей спине.
— А ты продолжишь ее готовить? — с надеждой спросил он, беря в руки полупустую банку.
— Ну конечно, я буду делать ее столько, сколько она тебе будет нужна. Знаешь, я лечил этой мазью свои собственные шрамы еще около года после ранения. Она мне очень помогла. — Гарри скривился, когда ему напомнили, чем Драко пожертвовал ради него. Глянув на трость и на скрытое тканью колено, Гарри открыл рот, собираясь что-то сказать.
Драко быстро перебил его. — Знаю, что ты сейчас скажешь, Гарри. Пожалуйста, перестань думать, будто я для тебя оторвал что-то от сердца. Спору нет, если мне представится еще один шанс, я схвачусь за него обеими руками. Просто я уже давно привык жить с этим проклятием. По чистой случайности ты наткнулся на реальный способ излечения, и уже за одно твое стремление мне помочь ты заслуживаешь того, чтобы получить его самому.
Гарри нехотя кивнул, все еще не в силах придумать способ отблагодарить Драко. Оставалось лишь надеяться, что, как только его воспоминания восстановятся, он сможет найти ответ в том, что было забыто.
— Итак, — Драко поскорее сменил тему. — Я был в твоих комнатах, потому что домашние эльфы не хотели идти туда теперь, когда Добби покусали. Мне удалось убедить Добби и Гейджи, что ничто больше не выпрыгнет на них и не покусает, если они пойдут со мной и уберутся у тебя. А еще я подумал, что подберу приличную одежду, в которой ты сможешь спокойно покинуть госпиталь. Уверен, если Пивз увидит тебя в этой пижаме, то вся школа будет в курсе подробностей твоего внешнего вида за считанные секунды. — Он указал на стопку одежды, сложенную на краю кровати.
Гарри взял рубашку и джинсы, принесенные Драко. Удивляясь предусмотрительности Драко, он рассматривал рубашку и хмурился, не узнавая ее. Мысли о том, что Драко рылся в его одежде, заставила его мечтательно улыбнуться. — Ты убрался у меня дома? — удивленно уточнил Гарри, повернувшись к нему.
Драко расправил плечи. — Ну, не совсем. Я, возможно, применил парочку очищающих заклинаний, но, в основном, я просто приглядывал за Добби и Гейджи, пока они не убедились, что их не покусает мебель. Кстати о мебели — то ужасное зеленое кресло должно быть просто чертовски неудобным…
Драко усмехнулся, закручивая крышку опустевшей банки из-под мази. — Я могу допустить, что ты считаешь его удобным, но я даже мертвым не сел бы в него. Кстати, — посерьезнел он, — ты не желаешь, чтобы я помог тебе завтра сбежать из цепких лап Помфри? Или же ты предпочтешь справиться самостоятельно?…
— Нет, я совершенно не возражаю против компании. Спасибо. — Он признался себе, что ему действительно было одиноко, и неожиданное предложение показалось искренним. Кроме того, его совсем не радовала перспектива застрять в одиночестве на лестницах замка.
— Ну, тогда я приду сюда завтра после обеда, чтобы проводить тебя. — Гарри заметил облегчение в глазах Драко, вызванное, похоже, его согласием.
— Буду с нетерпением ждать тебя. — И он тут же понял, что это была чистая правда.
Глава 18: Без слов. (часть 3)
31 июля, четверг
Утро четверга выдалось ясным и теплым, но Драко едва это для себя отметил, да ему было, в общем-то, и не до того. Он был с головой поглощен хлопотами, стараясь сделать возвращение Гарри из госпиталя домой просто превосходным. Каждый день на этой неделе Драко навещал Гарри, надеясь, что именно сегодня память к нему вернется, и каждый день разочаровывался. Правда, сложно было сказать, кто из них был больше расстроен — он или Гарри.
Как бы то ни было, он обещал Гарри проводить его домой. Поскольку сегодня был день рожденья Гарри, следовало ожидать скорого прибытия сов с подарками. Поздравления уже начали прибывать с утра, если судить по горам почты, выросшим на столе. Белоснежная сова Гарри уже выглядела встревоженной, и Драко поспешил угостить ее и позвал Мелчетта, чтобы тот составил компанию красивой птице.
Драко пытался не психовать. Гарри уже высказал свои надежды, что воспоминания могут начать восстанавливаться сразу, когда он вернется к себе домой. Драко очень рассчитывал на это, поскольку стремился как можно скорее рассказать Гарри о своей осведомленности, что он и есть Флэш. Сил не было дольше терпеть нынешнее положение вещей. Драко упорно гнал от себя подозрения, что память его любимого может и не вернуться — так было бы просто нечестно по отношению к Гарри. Только не теперь, когда Гарри ужасно раздражался, не в силах вспомнить что-либо. Драко чувствовал себя обманщиком, зная больше, чем Гарри.
Это было просто несправедливо к ним обоим. Драко был влюблен и мечтал рассказать Гарри, как сильны его чувства. Такие мысли занимали его большую часть недели, но теперь ему уже хотелось быть вместе с Гарри. У него даже полегчало на душе от известия, что Гарри уже достаточно поправился и вполне в состоянии вернуться домой. Его быстрое выздоровление было хорошим знаком. Драко лишь теоретически представлял себе возможность медитаций такого рода и управления внутренней магией, которые Гарри умудрился совершить в действительности. Уже тот факт, что Гарри был способен на такое, доказывал, как он могуществен. Драко не переставал поражаться очевидной магической мощи, проявляемой Гарри, и тому, что тот одновременно оставался очень скромным и непосредственным. Все эти качества он очень ценил. Гарри никогда не просил об этом, да и вообще, он никогда не пытался влиять на кого-либо при помощи своего могущества.
Их разговоры в госпитале балансировали на опасной грани, но они оба пока сдерживались. Воспоминание о поцелуе Гарри не оставляли его, и Драко решил, что с него довольно. Он собирался позволить Гарри спокойно устроиться дома, а потом приготовить для него тихий ужин, за которым у него и появится возможность все объяснить. Если он собирается влюбить Гарри в себя снова, то он сделает это как полагается. Между ними больше не будет недосказанностей.
Но пока что ему предстояло еще кое-что сделать. Нужно было срочно сварить основу для аконитового зелья, и, только разделавшись с ней, он сможет сконцентрироваться на приготовлениях к возвращению Гарри. Просматривая свои запасы ингредиентов в шкафу, он заметил листья полыннолистной амброзии, о которых совершенно забыл. Они тут же напомнили ему о Северусе, и Драко подумал, что, наверное, следует сходить и навестить наставника. У него все не проходило чувство вины из-за того, что Северус угодил в лапы Нео Пожирателей. Смогли бы они схватить его, если бы тот не гонялся за опереньем Пегаса?
Но было совершенно бесполезно играть с самим собой в игру «а что, если» — уж Северус отчитает его по полной программе, узнав о таких его мыслях.
Чарли открыл Драко дверь и, пропустив его в комнаты Северуса, тепло поприветствовал.
— Как он? — спросил Драко у Чарли.
— Он в порядке. — Несмотря на теплый день, Северус сидел у камина, укутав ноги теплым пледом.
— Рад слышать это, — ответил Драко с усмешкой. — Гриффиндорец создает какие-нибудь проблемы? — поинтересовался он, кивая в сторону Чарли.
— Не более чем обычно, но мне отрадно видеть, что ты сумел отвлечься от бдения в госпитале хоть на пять минут. — Северус осторожно отложил книгу. Драко отметил, как дрожали при этом его руки. — Я слышал, Поттер и в этот раз намерен выжить. Рад за тебя, — прибавил он.
— Драко, выпьешь чаю? — предложил Чарли.
— Нет, спасибо, у меня не слишком много времени. — Он с удовольствием понаблюдал немую сцену, во время которой Чарли положил руку на плечо Северуса, задавая ему тот же вопрос без слов, и получил согласие, когда тот накрыл его руку своими пальцами. Это молчаливое общение было полно нежности. Если бы Драко сам не знал точно, то мог бы поклясться, что эти двое вместе уже много лет.
— Я нашел у себя траву полыннолистной амброзии — мне она не нужна, но необходимо использовать ее как можно скорее. — Северус принял предложенные листья, кивая, и Драко заметил, что его руки задрожали еще сильнее. — Здесь немного прохладно, — заметил он, хотя и обливался весь потом от жара камина.
— Чушь, Драко. Нет нужды прикидываться, что не замечаешь очевидного, общаясь со мной. Нервные окончания в моих руках и ногах разлетелись в клочки. Пусть мне и удается их худо-бедно контролировать, но мои конечности постоянно мерзнут.
Чарли вернулся с подносом. — Я пытался убедить его, что нам стоит поехать куда-нибудь на юг до конца лета, но он упрям как осел, Драко! Может, хоть тебе удастся вколотить в него немного здравого смысла?
— Чарли прав, Северус. Может быть, ты и забыл, но сейчас тебе надлежит находиться в отпуске. Езжай, погрейся на солнышке — это не убьет тебя. Отдохни, как следует, расслабься. Уверен, ты еще помнишь, как делается и то, и другое. В крайнем случае, Чарли сможет тебе в этом помочь, если ты подзабыл.
— Видишь, даже Драко со мной согласен. А ты всегда прислушивался к его мнению, правда? — принялся канючить Чарли. — Северус, ты должен смириться, что придется сделать кое-какие изменения в стиле твоей жизни. И если переезд из подземелий будет необходим, то придется тебе принять это. Никто не требует, чтобы ты совсем перестал работать, но тебе необходимо критически взвесить, на что ты способен. Я уже устал повторять, что мой дом в Румынии как нельзя лучше подойдет нам в это время года.
— А я устал тебе напоминать, Чарли, что пока не в состоянии аппарировать или пользоваться каминной сетью. — Драко обнаружил, что очутился в самом эпицентре давно продолжающегося спора.
— Я вполне способен сделать портключ, Северус.
— И я уверен, что ты согласен будешь подождать еще несколько недель, пока тебе пришлют официальное разрешение на это, — упорствовал Северус. Он собирался и дальше чахнуть, сидя безвылазно в своих комнатах. Чарли был с ним потрясающе терпелив, но Драко знал своего наставника лучше, чем кто-либо еще. Необходимо было перехитрить Северуса, только тогда он на что-то согласится. Идея моментально пришла ему в голову.
— Как все это печально, — заметил он, кажется, в никуда. — У меня, кстати, в комнате валяется портключ до моего замка, который просто пропадет, если им не воспользоваться в ближайшее время. К сожалению, сам я не могу сейчас собраться и покинуть страну, а, если память мне не изменяет, действие этого портключа может закончиться со дня на день.
Драко вспомнил о запасном портключе, который прикупил в Эпте во время своего последнего визита в замок. За всеми заботами он совсем позабыл о нем, пока не наткнулся на портключ на самом дне дорожного сундука, разбирая его уже здесь, в Хогвардсе. Предыдущий его визит закончился слишком быстро, а теперь, получив запрет на свободное перемещение из-за французского гражданства, Драко, к своему огромному сожалению, не смог бы воспользоваться портключом, пока не покинет территорию Англии. Зато Северус с Чарли без проблем могли бы отправиться туда.
Чарли выжидательно посмотрел на Северуса. Драко понял, что его наставник действительно размышляет над его предложением. — И чем же мне заняться во французском замке до конца отпуска? — поинтересовался он.
Драко насмешливо заметил, — Ну, там много солнца, свежей еды и очень хорошего вина, а поскольку, я уверен, ты прихватишь с собой Чарли, он придумает, чем тебя занять.
Снейп не торопился с ответом, зато Чарли преисполнился энтузиазма. — Что мы потеряем? Наоборот, мы сделаем Драко одолжение. В конце концов, это очень щедрое предложение. Насколько я понимаю, юг Франции в это время года просто великолепен.
— Я настаиваю, Северус. Езжай и отдохни по-настоящему. Я не знаю, о чем ты думал последнюю пару месяцев, но теперь тебе просто необходим отдых для восстановления. Рассматривай это предложение как плату за все то, что ты для меня сделал. Или, если тебе этого недостаточно, считай мое предложение благодарностью за твое участие в спасении Гарри. Я никогда не смогу достаточно отблагодарить тебя за оперенье Пегаса.
Но Северус продолжал раздумывать. — Ну, знаешь, — воскликнул Драко. — Я в состоянии самостоятельно присмотреть за всеми зельями здесь, пока тебя не будет. И вообще, это не просьба. — Драко взмахнул палочкой в направлении двери, творя невербальное заклятье, и несколько мгновений спустя пустая винная бутылка влетела в проем и упала прямо ему в руки.
— Возьми. Я позабочусь здесь обо всем, можешь не беспокоиться. — Не дожидаясь ответа, он повернулся и вышел из комнаты, на ходу хитро подмигнув Чарли. Драко очень надеялся, что они оба действительно вернутся в школу в конце августа. Не хотелось начинать всерьез беспокоиться о состоянии Северуса, да и сомнительно было, чтобы Чарли надолго выпустил того из поля зрения. И кто бы мог подумать, что кому-то вроде Чарли Уизли удастся укротить Мастера зелий?
Он вернулся к себе и принялся за приготовление основы для аконитового зелья. К тому времени, как он закончил, уже пришло время обеда. У Драко было как раз достаточно времени, чтобы сходить в Хогсмид и прикупить свежих продуктов к ужину. Еще он подумал, что, наверное, будет неплохо укомплектовать всем необходимым и кухню Гарри тоже, пусть его мотивы и не были абсолютно бескорыстны: если ему повезет, Гарри предложит приготовить для него еще один восхитительный ужин.
Он едва успел ступить на главную улицу деревушки, как его нос уловил запах знакомых духов, и в тот же момент шквал кудряшек буквально обрушился на него, заключая в цепкие объятия. — Драко! — Он успел бы дотянуться до палочки, но, как это бывало обычно, Арианна выбила трость у него из рук, и блондин в неловкой позе застыл в ее объятиях, едва устояв на ногах.
— Арианна, так…приятно…увидеться с тобой, — едва смог выдавить он, не имея возможности вздохнуть, пока она крепко сжимала его в объятиях. — Что, ради Мерлина, ты делаешь посреди Шотландии? — удивился он, но их нежданной встрече все равно был очень рад.
— О, я такая неуклюжая, — расстроилась она, поднимая трость и вручая ее хозяину. — Я просто болтала с Эммалин, когда заметила твои волосы! Почему ты не ответил на мое письмо? Пожалуйста, скажи мне, что тебе было известно о моем приезде. — В ее голосе прозвучала еле ощутимая обида, но потом девушка схватила его за руку и попыталась подтащить к «Листьям и Бобам».
— Я просто хотел… — Он кивнул в сторону рынка и его заманчивых рекламных щитов, обещавших самые свежие продукты.
— О, чушь! Ты идешь со мной. Это самое малое, чем ты можешь компенсировать свою невнимательность и то, что не ответил на мое письмо. — Она по-детски надула губки.
Драко не хотелось с ней спорить — встреча с ней была таким приятным сюрпризом. Он скучал по ее теплой улыбке и заразительной энергичности, но выбранное ею для встречи время было не самым лучшим, поскольку он обещал Гарри поскорее вернуться. — Хорошо, но я соглашаюсь только потому, что ты меня просишь. Я хотел бы думать, что ты проделала такое дальнее путешествие ради меня, но сомневаюсь, что в этом причина твоего визита, — заметил он, растягивая слова.
Арианна игриво хлопнула его по плечу. — Что ж, я вижу, ты действительно не прочел мое письмо, поэтому придется рассказывать все с самого начала. — Она, похоже, немного расстроилась, но ее широкая улыбка противоречила этому впечатлению. — Мы приехали в Лондон, и я решила, что можно просто аппарировать сюда и пообедать. Я была уверена, что ты никогда не простишь мне, если я окажусь на этих островах и не приду осветить счастьем твой день! — Она повернулась и снова обняла его. — Ооо, так здорово тебя снова видеть, но выглядишь ты ужасно. Тебя что, никто не кормит?
Драко закатил глаза. — Не волнуйся, Эммалин печется обо мне за вас обеих. Просто у меня было…тяжелое время.
— Знаю, — ответила девушка. — Мне было так жаль услышать о гибели твоего Поместья. Я представляю себе, как ты, наверное, расстроен. Мне действительно очень жаль. — И тогда Драко понял, что не писал ей с самой битвы с Нео Пожирателями.
— О, ты и половины всего не знаешь, — сказал он, снова вытаскивая свои карманные часы. На ее лице проступило сочувствие, но природная жизнерадостность вскоре снова заставило девушку улыбнуться, заражая хорошим настроением и Драко. Можно позволить себе остаться и пообедать с ней, решил он. И уже в дверях магазинчика до него дошел смысл того, что она сказала, и блондин резко остановился.
— Что ты имела в виду под «мы» приехали в Лондон? С кем ты здесь? — спросил он.
Арианна повертела рукой перед лицом Драко, и он, наконец, заметил кольцо с огромным бриллиантом на ее пальце. — Если бы ты прочел мое последнее письмо, то не удивлялся бы так, — пожурила она его. — И, прежде чем ты спросишь, скажу: да, я проверила с помощью всех известных мне заклинаний, это настоящий бриллиант.
— Ты выходишь замуж? — ошарашенно спросил он, но при этом почувствовал, что абсолютно счастлив видеть ее такой радостной. — Поздравляю. Не знаю, стоит мне ревновать или же гордиться. — Он снова обнял ее, радуясь за нее от души, и нежно чмокнул в щеку. — И что заставило вас обоих приехать в Лондон? Вы явились сюда только для того, чтобы отдохнуть и заняться жарким сексом подальше от папочкиных глаз? Уверен, что ты вышла за муж за того приятного молодого человека, о котором писала в предыдущем письме.
— Ох, прошу тебя! — Она хитро улыбнулась его непристойным предположениям. — Да, это именно он, но мы, вообще-то, приехали сюда отметить день его рожденья и сообщить новость его бабушке. Могу только сказать, что, прожив всю жизнь с моим папашей, я очень рада, что у него есть только один живой родственник. Боюсь, я не смогла бы смириться с большим количеством! И мне показалось, что я ей не понравилась — думаю, она посчитала, что я либо очень плохо, либо вовсе не говорю по-английски. Она позволила себе несколько довольно циничных высказываний о родословной моей семьи, хотя мы можем отследить наших предков дальше, чем Малфои.
Драко понимающе кивнул. Ему были прекрасно известны такого рода предубеждения в чистокровных семьях. — И все-таки, я уверен, старый Аттила останется доволен тем, что ты выбрала приятного молодого человека, а не связалась с кем-то, вроде меня. И он англичанин до мозга костей!
— Да, что-то есть в этих англичанах. — Она ткнула его локтем под ребра, и Драко улыбнулся. — Не надейся, что я уже забыла о тебе — ты просто обязан рассказать мне все последние сплетни. Я подозреваю, что есть кто-то, к кому ты с нетерпением мечтаешь поскорее вернуться, хммм? Эммалин уже позволила себе несколько намеков.
— Эта женщина слишком много болтает, — застонал он с улыбкой, и поскорее снова проверил свои часы. — Но, возможно, ей следует доверять, — загадочно заметил он. — Кое-кто у меня действительно есть, сегодня день его рожденья, и он как раз выходит из госпиталя, поэтому я собирался преподнести ему сюрприз. Ну, и когда же я увижу этого мистера «Замечательного»? — Он прикинул, что безболезненно можно позволить себе провести с ней еще полчаса, а затем успеть вернуться к Гарри. Если все пройдет удачно, он сможет попозже вечером встретиться с Арианной. Возможно, поужинать. Он задумался и не расслышал ее ответа.
— Что ты сказала? — переспросил он ее.
— Я сказала, что ты уже знаешь моего жениха. По крайней мере, он говорил, что знаком с тобой, — добавила она, криво усмехнувшись. — Он заявляет, что учился с тобой на одном курсе в Хогвардсе.
Драко был удивлен таким заявлением. Он быстро мысленно пробежался по именам выживших чистокровных выпускников своего года. Эрни МакМиллан, хаффльпафец, тут же пришел ему на ум. Они вошли в магазинчик, привычно звякнув колокольчиком над дверью. Он увидел Эммалин за стойкой, и та кивнула ему, радостно улыбнувшись. Арианна подвела его к дальнему столику, и он замер в шоке, увидев мужчину, сидящего за столиком.
— Привет, Малфой.
— Лонгботтом? — потрясенно произнес Драко, отказываясь верить, что это был тот же самый бормочущий идиот, какого он знал в школе. Оказалось, что бывший гриффиндорец сформировал себе, наконец, неплохое тело. Драко уставился на него, глупо моргая, а Лонгботтом криво усмехался ему в ответ.
— Да, это я, Малфой. Должен сказать, я едва в обморок не упал, когда Ари рассказала мне о своей дружбе с тобой, — ухмыльнулся Невилл, вставая, чтобы отодвинуть стул для Арианны. — Признаться, мне пришлось долго ждать, пока она перестанет рассказывать о тебе. Я какое-то время даже считал, что у меня есть соперник, но она открыла мне глаза на истинное положение вещей. — Откровенно веселящийся Невилл уселся рядом с Арианной. Он жестом предложил Драко присесть к ним, и тот практически упал на стул, сраженный этими потрясающими новостями.
— «Открыла ему глаза»? О чем это он говорит? — спросил он девушку. «Арианна собирается замуж за Лонгботтома?!»
— Я рассказала ему, что ты предпочитаешь мужчин, — театрально закатив глаза, прошептала она, прикрыв рот ладонью.
Невилл пожал плечами. — Не могу даже выразить, какое облегчение я испытал, узнав об этом. Но Ари рассказала мне в подробностях, как ты помогал ей в L'Institut. Думаю, мне стоит поблагодарить тебя за то, что мы с ней встретились. — Невилл протянул руку для рукопожатия, но Драко все никак не мог выйти из ступора.
Наконец, он заметил протянутую руку и принял ее, хотя и помедлил немного. — Эээ, и как именно вы обязаны мне своим знакомством? — с любопытством поинтересовался он. Такого Драко уж точно не мог предположить.
— Знаешь, если бы ты тогда не помог мне с самого начала понять основы, я бы никогда не смогла вернуться в L'Institut, Драко. И в этом случае я бы не встретила Невилла. Он учится там на герболога.
— Ты поступил в L'Institut? — Драко удивился еще сильнее. Ему бы и в голову не могло прийти, что Лонгботтом может оказаться настолько хорош хоть в чем-то, чтобы суметь поступить в этот престижный институт. Требования к поступающим там были просто чертовски высоки. Он удивлялся, как Арианне удалось туда поступить, хотя она и знала практику травологии очень неплохо.
Невилл с вызовом взглянул на него. — Я выиграл стипендию. Теперь мне представится возможность провести там пару лет, общаясь с лучшими гербологами Европы. Профессор Дюран, по моему мнению, просто великолепен. — Драко, во время разговора внимательно присматривавшийся к старой школьной достопримечательности, почувствовал, что тот занимается тем же самым по отношению к нему.
— Да, — кивнул Драко, отводя взгляд от Невилла. — Дюран — лучший. Но я удивляюсь, что Университет до сих пор еще стоит, зная твою склонность к расплавлению котлов.
Арианна закатила глаза, наблюдая, как мужчины занимают оборонительные позиции. — Знаешь, Драко, не стоит быть таким антагонистом в отношении Невилла, — заявила она, раздраженная его поведением.
Драко первым прервал дуэль их взглядов и широко улыбнулся подруге. — Прости, от старых привычек нелегко избавиться, Арианна. Я просто не могу представить, как ты могла полюбить Невилла Лонгботтома. Ты столько всего рассказывала о нем в своих письмах…Я не знаю, как мне теперь увязать его со своими представлениями.
— Ты рассказывала ему о нас, Ари? — краснея, спросил Невилл.
— Я считаю, что ты поступаешь по отношению к Невиллу нечестно, Драко. Он рассказывал мне, что вы не были друзьями в школе. Я слышала от него кое-какие истории об отвратительных поступках, которые, как он уверяет, ты совершал. — Арианна уже явно закипала, она заговорила громче, перейдя на французский язык. — Мне раньше не хотелось верить, что ты способен на такие вещи, но я абсолютно доверяю Невиллу и его рассказам. Мне оставалось только надеяться, что ты в самом деле изменился. — Она покачала головой. — Возможно, я ошибалась.
Драко был до глубины души потрясен таким поворотом — Арианна неожиданно разозлилась на него и принялась защищать Невилла! Он даже не предполагал, что все может так обернуться. Он действительно изменился со школьных времен — все глупые насмешки и издевательства того времени были для него делами давно минувшими. Он же едва знал Невилла Лонгботтома, и помнил его только по их совместным урокам. Неспособность того к зельеварению держалась в его памяти только потому, что Драко часто напоминали об опасности выбранной им профессии, а лицо Невилла неизменно всплывала перед его мысленным взором, когда он думал об испорченном зелье.
«Она же не одну неделю писала мне о нем, а я даже понятия не имел, кто это. Я был совершенно счастлив за нее, пока не узнал, что ее избранник — Лонгботтом. И чем это все отличается от истории с Гарри? Побороть предвзятые мнения о людях, выходит, очень непросто. Посмотрите только, как Арианна глядит на него. Она же по уши влюблена. Если уж быть честным с самим собой, то у меня нет никаких возражений против Лонгботтома, кроме его бездарности в зельеварении. Он даже сейчас не был со мной враждебен и не попытался проклясть меня. А уж я-то должен знать, что осуждать кого-то только потому, что вы учились на разных факультетах просто смехотворно. У него непременно должны были оказаться какие-нибудь приятные черты характера, и, оказывается, Арианна смогла найти их».
— Я был полным придурком, правда? — извиняющимся тоном спросил он у Арианны. — Прости меня, я уже как-то привык таким образом реагировать на появление посторонних людей. Сначала проклясть — спрашивать потом.
— Никогда бы не подумал, что ты в этом признаешься, Малфой, — заметил Невилл. — Хотя, подозреваю, что я, скорее всего, тоже неверно судил о тебе. Я даже предположил, что есть какой-то другой Драко Малфой, с которым приятно общаться. Но, в любом случае, все это уже в прошлом, не так ли?
Драко глубоко вздохнул, виновато посмотрев на них обоих. — Ты права. Я почти не знаю тебя, Лонгботтом, и должен был доверять суждениям Арианны. Если ты достаточно хорош для нее, то, я думаю, можно будет забыть мои идиотские школьные представления о тебе. — Драко очень надеялся, что, если они с Гарри будут вместе, среди его друзей найдутся такие же понимающие люди. Он очень сомневался, что все придут в восторг от их связи. Реакция Уизла ясно дала ему понять, чего стоит ожидать от других. Он протянул руку. — Без обид? — с надеждой спросил он.
Невилл уставился на протянутую руку. Мгновение Драко казалось, что гриффиндорец сейчас не примет ее, но тот сделал это, и Драко с облегчением вздохнул, только теперь поняв, что задерживал дыхание. Он осознал тогда, что не желает терять дружбу Арианны. Его подруга имела очень сложный характер, и он уже даже начал в душе сочувствовать Лонгботтому.
— Ну и характерец у нее, — прошептал Драко Невиллу на ухо. — Даже немного страшно становится, когда она берется за дело, правда?
Невилл улыбнулся. — Я это уже понял. Она постоянно командует мной, но, думаю, я вовсе не против, иначе я не пожелал бы связать с ней жизнь, — он нежно улыбнулся своей невесте и сжал ее руку. Драко видел любовь в их глазах и понял, что они точно две половинки одной души. Это было как озарение, и теперь, когда он знал, с кем именно ему предназначено вместе провести будущее, несмотря на все преграды на их пути, Драко просто чувствовал, что и эти двое будут отличной парой.
Ему стало очень неудобно за свою грубость к Невиллу, и он попытался как-то компенсировать ее, оплатив их обед. Он боялся лишиться дружбы Арианны, но его не оставляло подозрение, что девушка задалась целью сделать их с Невиллом лучшими друзьями. Но, когда заговорил Невилл, Драко понял, что ситуация вскоре может стать крайне неловкой.
— Мне хочется сейчас сходить в Хогвардс, Ари, — заявил он, приканчивая салат. — Гарри написал мне как-то, что работает там, и я, кажется, ответил тогда, что могу прийти сегодня. Я просто хочу поздравить его с днем рожденья.
Арианна посмотрела на Драко. — Кажется, ты недавно говорил, что у твоего парня сегодня день рожденья? Не к нему ли ты так стремишься?
Драко чертыхнулся про себя, разозлившись, что Арианна не успевает думать прежде, чем открывает рот. Он видел, как Невилл медленно доходит связь последних слов с тем, что говорил Драко, и его глаза чуть не вылезли из орбит от шока. В этот момент подошла Эммалин, собираясь поменять им тарелки. Она, должно быть, слышала окончание разговора.
— О, сегодня день рожденье ‘Арри, mon cheri? — спросила она. — Ты же поцелуешь его от меня? Мне ужасно его не хватает. О, подожди-ка! — воскликнула она, возвращаясь обратно к стойке с караваном грязных тарелок, летящим за ней, и принялась рыться в шкафу со сладостями.
— О, так значит, загадочного парня зовут ‘Арри? — спросила Арианна у Драко, а потом глянула на Невилла. — Это может быть тот же ‘Арри, с которым ты хотел встретиться?
Невилл продолжал разглядывать Драко. — Раньше я бы сказал, что это абсолютно невероятно, Ари, но, чем больше я об этом думаю, тем страшнее мне становится.
Кажется, Арианна не поняла, о чем это он.— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, мой друг Гарри тоже предпочитает мужчин, по крайней мере, он так говорил. Но они с Драко дрались как Низл и Крап в школе. — Он посмотрел на Драко совершенно обескураженным взглядом. — Ты лучше так не шути надо мной, Малфой. Это совершенно не смешно. Гарри прибьет тебя, если узнает, что ты сказал что-то подобное о нем.
— Ну, тогда я должен рассказать ему об этом лично. — Если раньше он не представлял, что глаза Невилла могут стать еще шире, то теперь ему представилась возможность самому это увидеть. Он усмехнулся. — Мне кажется, многие из нас сильно изменились с тех пор, как закончили школу.
Эммалин вихрем подлетела обратно к их столику, упакованная коробка со сладостями плыла за ней. — Я знаю, насколько сильно ‘Арри любит шоколадный торт. И подумала, что, возможно, тебе захочется разделить с ним десерт в день его рожденья, или, например, отпраздновать его освобождение из госпиталя?
— Гарри был в госпитале? Что, черт возьми, ты с ним сделал? — завопил потрясенный Невилл.
Драко был уже готов схватиться руками за голову. Уже не только Арианна требовала от него подробностей отношений с Гарри: он вынужден был бороться с недоверием Невилла и постоянным вмешательством Эммалин. Посмотрев на часы, он понял, что задержался здесь уже слишком долго, и у него не осталось времени на объяснения. Он быстро поднялся, ухватив коробку Эммалин.
— Спасибо тебе за это. Гарри понравится, я просто уверен, — сказал он ей. — Мне бы очень хотелось с вами остаться, Арианна, но прямо сейчас я обещал помочь Гарри, и теперь уже опаздываю. Я очень рад за тебя и Лонгботтома, правда. — Он чмокнул ее в щеку и в последний раз взглянул на Невилла. — Расслабься, Лонгботтом. Я не проклял Гарри и не обманул его. Я влюбился в этого придурка и надеюсь, что ты сам сможешь с ним обо всем этом поговорить. — Он поскорее вышел, не желая больше ничего объяснять.
Теперь он уже точно опаздывал, поэтому аппарировал прямо к школьным воротам. Арианна многим его удивила. Драко очень хотел бы провести с ней весь день, но он уже дал слово, которое следовало сдержать во что бы то ни стало, и у него это очень плохо получалось.
Новости Арианны повергли его в полный шок — ее избранником был Лонгботтом, ради Мерлина! Но он все же чувствовал удовлетворение от того, что сумел шокировать бывшего гриффиндорца сильнее. Некоторые вещи никогда не изменятся, и ему всегда было приятно, когда за ним оставалось последнее слово.
~~oo0oo~~
Гарри толкнул дверь в свою комнату. Он никогда в своей жизни еще не был так счастлив возвращению домой, плюхаясь в любимое кресло. Комната казалась ему странной — у него было ощущение, что его не было здесь несколько лет, но не это первым пришло ему на ум. Драко обещал быть рядом, когда он покинет госпиталь, но так и не показался. Он даже не сообщил ему, что задержится. Он осознал, насколько сильно это разочаровало его.
Он еще сильнее расстроился, внимательно оглядев свою комнату. Место казалось ужасно чистым — просто стерильным, но он помнил уверения Драко, что он проследит за уборкой перед его приходом. «Он действительно сделал, как обещал, или же просто сболтнул просто так? Почему он не пришел в госпиталь? Может, мне просто стоило подождать подольше? Кажется, он был там постоянно, пока я лежал в палате. Или он потерял интерес?»
Оглядываясь по сторонам, он пытался увидеть хоть какие-то намеки на свои потерянные воспоминания. Но ничего не приходило на ум, к великому его разочарованию. А он так надеялся, что возвращение домой поможет ему вернуть память. Огромная гора почты высилась на столе, и он понимал, что это все когда-нибудь придется разгрести. Он предполагал, что большая часть писем была от незнакомых ему людей, желавших поздравить его с днем рожденья. Так повторялось из года в год. Почему нынешний должен отличаться? «Ну, для начала, ты сегодня сидишь в одиночестве, поэтому никаких сумасшедших вечеринок у тебя не будет, Гарри». К тому же, были в уцелевших воспоминаниях и такие — о своем прошлом дне рожденья вместе с Оливером, — которые он хотел бы потерять.
Освободившись из лап мадам Помфри, он почувствовал себя более независимым. Он никогда раньше не был настолько счастлив видеть свою палочку, пусть пока с большим трудом мог ею пользоваться. В тот момент, когда целительница сняла чары неподвижности с его руки, он почувствовал сильнейшую боль от проклятья. Она сначала казалась невыносимой, но это было легче раздражения от невозможности чувствовать собственную руку.
Под наблюдением мадам Помфри он попытался исполнить легкие заклинания. Было здорово снова ощущать магию, струящуюся сквозь руку в палочку, но ожидаемого результата он не достиг. Он снова чувствовал себя одиннадцатилетним мальчиком, чье перышко лишь слегка дернулось при попытке левитировать его. Вторая попытка — и перо сгорело дотла. Это отнюдь не придало ему уверенности в себе. Тем не менее, Помфри, судя по всему, осталась довольна. Она настаивала, что его способность направлять магию на желаемую цель и так является замечательным признаком. Он поверит ей, когда сможет нормально наложить заклинание.
Он был неописуемо рад избавиться от больничной еды. Как эльфы могут создавать вкуснейшие вещи для пиров студентов и в то же время совершенно безвкусно и неаппетитно готовить для пациентов, оставалось лишь догадываться. Просмотрев свой шкафчик с припасами, он не обнаружил ничего, кроме чая и непочатого пакета с совиной едой. Он поставил чайник на маленькую газовую конфорку, не доверяя своим магическим способностям. Он бы с удовольствием сходил в деревню и прикупил свежей еды — от воспоминаний о пирожных из «Листьев и Бобов» у него просто потекли слюнки. Но он был совершенно не в состоянии аппарировать, а мысль воспользоваться камином вызывала отвращение. Возможно, ему удастся уговорить Добби принести ему чего-нибудь.
Потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к наличию второй руки. Он не мог выносить вида собственных шрамов — они были ужасны. К счастью, рубашка с длинным рукавом, принесенная Драко, прикрывала рубцы. Насколько он мог вспомнить, у него никогда не было ни такой замечательной рубашки, ни этой дорогой пары джинсов. Он пожал плечами, предполагая, что он, должно быть, купил их в то время, память о котором потеряна.
Усевшись в свое любимое кресло (хотя бы это оказалось, пусть и единственным, приятным событием из всего возвращения домой), он вновь осмотрел комнату — ища…что-то. Хоть что-нибудь. Знак. Это был первый день его рожденья за последние годы, который Гарри праздновал, не будучи окружен своими друзьями, поэтому он чувствовал себя ужасно одиноким. Почему же Драко не пришел? Ведь все было хорошо?
Дамблдор уехал в отпуск — никто не знал, куда. Ремусу пришлось опять отбыть в Лондон, и вернется он лишь к полнолунию. Он надеялся, что, возможно, Чарли составит ему компанию, но тот навестил его еще утром и известил о своем отъезде вместе с Северусом в теплую южную Францию до самого начала учебного года.
Нет, конечно, он вовсе не ревновал, просто ему было ужасно одиноко. Проведя столько времени в госпитале, он совершенно не представлял, чего ему следует ожидать после выписки, но такой пустоты вокруг он уж точно не мог себе представить. Послышался знакомый шум крыльев — и Хедвиг подлетела прямо к нему, по крайней мере, она явно была рада снова видеть его. Он улыбнулся и погладил птицу. Она выглядела так, словно была ужасно расстроена — ее перья сейчас не лоснились так, как раньше. Она нервно покусывала его пальцы до тех пор, пока он не сумел убедить ее, что теперь с ним все в полном порядке. Он подошел к шкафчику, достал оттуда совиные печенья и провел несколько очень приятных минут, общаясь со своей старинной подругой. Отрадно, что хоть кто-то радовался его возвращению домой.
Гарри глубоко вздохнул, размышляя, чем же ему сейчас заняться. Теперь, когда он снова перебрался домой, ему придется постараться как можно скорее возобновить занятия «Тай Чи». Признаться, упражнения стояли последними в списке неотложных дел по срочности, хотя ему уже давно следовало помедитировать. Уныние охватило его от осознания, что все сложилось совсем не так, как в его весьма самоуверенных мечтах.
А он-то уже поверил, что возвращение домой возродит его воспоминания, но пока что так ничего и не вспомнилось. Внезапное исчезновение Драко немного его обидело, и Гарри даже забеспокоился, не усмотрел ли в их отношениях большего, чем было на самом деле. «Я преследовал его или наоборот? Что могло побудить меня добиваться его? Совершенно очевидно, что я еще многого не понимаю».
Возможно, возвращение домой было не такой уж и хорошей мыслью — его мучило то же беспокойство, что и в госпитале. Когда такое случалось с ним раньше, он хватал метлу и отправлялся полетать. К сожалению, теперь ему придется оставаться на земле до тех пор, пока он не докажет, что в состоянии контролировать свою магию. В этом заключалась еще одна причина, чтобы усердно выполнять упражнения.
Он тяжелым взглядом обвел комнату, отмечая все нестыкующиеся друг с другом кусочки своей жизни. После многих лет переездов с места на место он снова вернулся сюда, в тот дом, которому принадлежала его душа — в Хогвардс — и все равно его квартира выглядела ужасно временной. Ему все время казалось, что его вещи так и стоят не до конца распакованными. Неужели ему так и суждено остаться навсегда перекати полем, неужели он все еще не готов остаться на одном месте? Он уже пытался обосноваться в Сомерсете, но убедился, что это место не для него, когда выставил Олли прочь. Единственное, что казалось ему притягательным здесь — это его кресло у камина.
Подойдя к любимому креслу, он заметил свои монеты для гадания по «Ай Чинг». Рука сама потянулась за ними, и Гарри автоматически принялся встряхивать монеты в кулаке, размышляя о своих проблемах. «И почему я не могу ничего вспомнить? Когда ко мне вернется память? Когда я, наконец, найду то, что ищу?»
Он бросил монеты, не собираясь гадать, но, взглянув вниз, все же отметил, каким образом они легли. Гарри пожал плечами, и, решив, что, раз уж ему все равно нечем больше заняться, подошел к книжной полке и снял с нее «Оракул «Ай Чинг»». Когда он приблизился к стеллажам, до его слуха донеслось тихое угрожающее рычание, и парень отметил, что кусачая книга выглядит более потрепанной, чем в прошлый раз. Гарри покачал головой и улыбнулся. Ему осталось лишь представлять себе их потасовку с Добби. Он пообещал себе обновить защитные чары на ней, нежно поглаживая корешок книги. Та в ответ заурчала, как котенок, и сразу же успокоилась.
Вернувшись к креслу, он прочел значение выпавшей диаграммы.
28: Вы в сильном напряжении. Что-то в Вашей жизни не сбалансировано. Все вокруг Вас постоянно изменяется. Вы можете направиться как в сторону позитивных преобразований и улучшений, так и к застою. Возможно, именно теперь и настал тот момент, которого Вы давно ждали. Пусть этот вызов и кажется большим, чем Вы можете сейчас выдержать, но необходимо немедленно что-то предпринять, только в этом случае Вы в последствии добьетесь успеха. Вы не сумеете открыть истинных своих способностей, не бросившись хотя бы раз в жизни головой в омут со всей страстью, отдавая все силы, каждую частицу своего бытия этой цели.
«Вот здорово», — подумал он. «Это многое мне объяснило. Кажется, сигание в омут головой со всей страстью и поставило меня в такое положение с самого начала. Приятно сознавать, что хоть мои способности к предсказанию не изменились». Он отбросил книгу, убеждая самого себя, что и не ожидал от не хоть каких-то ответов, но что-то подсказывало ему, что где-то она все-таки права. Хотя, он бы, конечно, предпочел более четкие рекомендации, что ему нужно делать.
Единственное, чем он мог сейчас заняться — это разобрать приличную гору накопившейся почты. Он заметил в этой куче маггловскую бандероль и улыбнулся, догадавшись, что это такое. Еще несколько DVD. Он теперь только вспомнил, что делал такие заказы, оформляя все свои запросы на всевозможные новинки на один маггловский почтовый адрес, который Хедвиг периодически проверяла. Разорвав упаковку, он слегка повеселел, обнаружив несколько новых серий «Баффи», и тут же засунул первый диск в проигрыватель. «К счастью, мои маггловские приборы все еще работают», — вспомнил он, смотря первую серию и продолжая разбирать почту.
В ней оказалось множество поздравлений. Открытки от друзей, старых и новых. Симпатичная открытка от Молли и Артура Уизли, но Гарри прочел лишь половину приложенного к ней письма. Ему не хотелось читать извинения Молли за поступки Рона. Но прежде, чем он успел опустить письмо, одна из фраз бросилась ему в глаза. «Рон пропал? Что за…»
Порывшись в письмах, он наткнулся на конверт, надписанный знакомым почерком Гермионы. Он не стал читать поздравления, да Гермиона и не слишком-то распространялась. «С любовью, Гермиона», — значилось внизу. Рон не упоминался. «Какого черта тут творится?»
Спустя всего секунду он уже разблокировал камин и звал Гермиону. Никто ему не ответил, поэтому он снова попытался достучаться уже до Норы. Странно, но и там никто ему не ответил. Гарри подумал, что можно еще расспросить Чарли, но тут же вспомнил о его отъезде в отпуск. Он уже был готов попытаться вызвать какого-нибудь из братьев Уизли, когда поток воспоминаний обрушился на него. «Мальчишник. Странное поведение Рона. Драка. Их ссора у горящего Поместья. Рон, глядящий из камина на него, целующегося с Драко…»
Он ухватился за край стола, пытаясь устоять под натиском образов из воспоминаний. Рон поругался с ним потому, что не хотел помогать Драко. Он отказал ему в посещении Поместья Малфоев, где тот хотел поискать оперенье Пегаса, но Гарри тут же вспомнил и внезапную гомофобию Рона.
Воспоминание о них с Драко, обнявшихся на диване теперь горело в его мозгу. «Мы были чертовски возбуждены», — вспомнил он, — «но Рон прервал нас…почему?» На этом воспоминания обрывались, но Гарри упрямо продолжал возвращаться к тому моменту. «Драко и я были вместе, и, по-моему, мы оба этого хотели».
«Поэтому Гермиона и прекратила со мной общаться? Она боится моей реакции?» Он уже не знал, что и думать. Если что-то случилось с Роном… «С чего он вдруг пропал? Это дело рук Нео Пожирателей? Поэтому мы тогда отправились на их поиски?» Теперь Гарри еще больше разозлился. Несмотря на то, что часть воспоминаний к нему вернулась, вопросов они поставили больше, чем дали ответов.
Он продолжил рыться в письмах и наткнулся среди них на письмо Невилла Лонгботтома. Гарри улыбнулся. Он не мог вспомнить, когда в последний раз разговаривал с Невиллом, но они всегда обменивались поздравлениями на день рожденья. Ему нужно будет поскорее ответить, потому что в этом году он не отправил еще своего поздравления. Он удивился, прочитав в письме, что его друг не только учится в Париже, но и собирается очень скоро жениться. Эта новость заставила его улыбнуться, но упоминание Парижа напомнило ему о Люке.
Его дневник! Теперь он, наконец, сможет объяснить Люку свое внезапное исчезновение. Пытаясь поскорее отыскать дневник, он наткнулся на календарь, где заметил обведенную в кружок пятницу — завтра. «Ламмас» было написано под датой, и тут он вспомнил, что договорился встретиться с Люком в этот день. «Как же мне теперь добраться туда? Я не в состоянии аппарировать. Мне нужно скорее написать и извиниться. Надеюсь, он не начнет хуже ко мне относиться?»
Сдвинув в сторону нераспечатанные письма, Гарри, наконец, нашел дневник, зарытый под кипой почты. Его вид приятно радовал глаза. Но парень был совершенно не готов к еще одному потоку воспоминаний, нахлынувшему на него в тот момент, когда он перевернул обложку. Туман в голове стал быстро рассеиваться, и все обстоятельства начали вставать на свои места. Все для него обретало смысл, если только он не упадет теперь в обморок от значимости всего того, что, наконец, вспомнил. Ночь вечеринки в Хогвардсе, открытие правды о Люке, их конфронтация с Ремусом, образ Драко, которого трахал Жан-Поль, и собственная безумная ревность.
Но, что было более важно, он, наконец, нашел недостающий кусок головоломки. Драко и был Люком! Он влюбился в них обоих только для того, чтобы обнаружить, что это один и тот же человек. Теперь, переполненного эмоциями от такого потрясающего открытия, его просто затрясло. «Я влюблен в Драко! Он — Люк, и я должен был ему признаться. Я закрыл его от проклятия Филиппа Паркинсона, потому что мы попались в ловушку, схватившись за подброшенный портключ, который и перенес нас из поместья Малфоев…Я тогда спас ему жизнь, а теперь он спас мою».
Облегчение от возврата воспоминаний перебивало эмоции от его неожиданного открытия. Быстро пролистывая страницы, он думал лишь об одном. Вот она, запись, из которой он понял, что Драко и был Люком. Это все было правдой. «Но узнал ли правду Драко?» Вопрос требовал ответа. «Мерлин, я влюбился в него, но понял ли уже и он правду?»
Он нашел последнюю заполненную страницу и новую запись, сделанную Драко. Она была сделана девять дней назад, и Гарри понял, что провалялся в госпитале почти две недели. Его сердце начало колотиться, когда он прочел слова Драко.
Понимаешь, я только недавно понял, что все это время происходило в моей жизни. Я влюбился. Да, по-настоящему, до сумасшествия и без остатка влюбился в мужчину, которого, как когда-то думал, я ненавидел. Когда это произошло, и почему я сам не понимал своих чувств, пока не стало слишком поздно? Почему мы? Почему мы не видим правды, пока обстоятельства не оборачиваются против нас? Теперь я понимаю, что то единственное, что я искал в жизни, было всегда здесь, рядом.
И я так боюсь потерять его!
«Ему известно, что он любит меня», — Гарри не смог сдержать улыбки. «Драко действительно любит меня!»
Понимаешь, я не сказал ему до сих пор, что люблю его, но потому, что я это сам понял только что. Я люблю его!
Но чем дальше он читал, тем все очевиднее становилось, что Драко винил себя в тяжелом состоянии Гарри. Запись обрывалась, и после нее ничего больше не было написано, что очень беспокоило. «Он боится, что я не стану ему отвечать? Да нет, конечно же. А что, если…» Его внезапно осенила мысль, что Драко мог обо всем догадаться. Совершенно непонятным образом в его памяти всплыли слова Ремуса: «Ты узнал правду после того, как признался себе самому в любви к Драко. Тогда дневник и открыл тебе истину».
Не могло ли то же самое случиться и с Драко? В этом не было особой уверенности, но такая версия могла бы объяснить странное поведение Драко. «Но он ведь только что признался, что влюблен в меня. Почему я стремлюсь найти здесь пищу для своих сомнений? Я же сам тоже влюблен в него. Но как же, ради Мерлина, я скажу ему?»
В этот момент он вспомнил свои страдания от того, что не имел понятия, как сказать Драко правду и свой страх перед реакцией блондина. Ответ был налицо, и тогда он взялся за перо и обмакнул его в красные чернила.
Эй, Люк,
Прости, что меня долго не было. Ты, возможно, уже махнул на меня рукой, но, к сожалению, обстоятельства от меня не зависели. Со мной никак нельзя было связаться, потому что я не мог добраться до дневника. Знаю, мы должны были встретиться с тобой завтра, но я тут за последние недели узнал кое-что очень важное, и вся ирония ситуации заключается в том, что я должен этим поделиться с тобой именно сейчас.
Если бы Хедвиг не забеспокоилась, он бы не услышал стука в дверь. Гарри отложил перо и, осторожно передвигаясь, пошел открывать.
За дверью обнаружился очень усталый Драко, за спиной которого парила куча разных коробок и пакетов. Тень улыбки угадывалась на его губах, он выглядел очень виноватым.
— Слава Мерлину, ты здесь. Я побежал сначала в госпиталь, но выяснилось, что ты уже ушел. Думаю, мне следует извиниться. Я же обещал тебе, что провожу тебя до твоих комнат.
~~oo0oo~~
Гарри даже представить себе не мог, настолько он притягателен сейчас, прислонившийся к дверному косяку. Блондин отметил, что он выглядит немного усталым, но не более чем в госпитале. Новая одежда, купленная Драко, сидела на нем чертовски хорошо, и он остался доволен. — В качестве извинений я принес тебе несколько подарков. — Он указал на пакеты с продуктами. Драко начал уже немного нервничать, поскольку Гарри пока еще ничего не сказал. «Он зол на меня. Вот, черт!»
Видимо, тот пришел в себя и заморгал. — О, прости. Входи, пожалуйста.
Драко опустил пакеты с продуктами на лавку и одним взмахом палочки приказал покупкам распаковываться и раскладываться по местам. Гарри заворожено наблюдал за всем этим, и Драко тут же осознал свою ошибку. — Прости, было нетактично с моей стороны так разбрасываться заклинаниями. Но я вижу, что с твоей руки уже сняли чары.
Гарри посмотрел на свою руку и, занервничав, потянулся пригладить волосы. — Не нужно беспокоиться о магии. Мне, конечно, вернули палочку, но я все равно чувствую себя первокурсником.
— Все настолько плохо? — расстроено произнес Драко. Он, вообще-то, разговаривал, почти не думая. Сейчас он был в состоянии видеть только полоску красных чернил на щеке Гарри. Ему потребовалось все умение держать себя в руках, чтобы не уставиться прямо на стол Гарри. Он медленно обвел взглядом комнату и заметил дневник — дневник Гарри лежал открытым на столе, чернильница с пером стояла на странице.
— О, я не особенно сейчас об этом волнуюсь. Скоро все должно прийти в норму. — Гарри вытаращился на коробку с тортом на столе. — Ого, ты был в «Листьях и Бобах»? Спасибо за еду — очень внимательно с твоей стороны. Я собирался послать Добби, но не уверен, что он теперь будет мне снова доверять. — Он улыбнулся.
— Поэтому-то я и опоздал. Я наткнулся на одного старого друга у Эммалин, и нам многое нужно было срочно обсудить. — Он тут же заметил, как погрустнело лицо Гарри при упоминании о друге, и сразу же догадался, что Гарри решил, будто он встречался со своим бывшим парнем. — У нее были для меня замечательные новости — она выходит замуж, поэтому мне пришлось встретиться с ее женихом.
Облегчение, откровенно проступившее на лице Гарри, доказывало, что Драко не ошибся. Он очень надеялся, что Гарри простит ему это опоздание. — Итак, я могу как-нибудь искупить свое опоздание? Как насчет ужина в моем исполнении? Я понимаю, что сейчас невозможно устроить такое праздничное пиршество, как ты обычно устраивал, но я подумал, что хоть это смогу сделать для тебя. Торт — идея Эммалин, она его сама прислала для тебя.
Драко казалось, что мысли Гарри витают где-то далеко от их разговора, но, в то же время, чувствовалось, что тот за ним внимательно наблюдает. Драко ужасно хотелось поскорее вернуться к себе и посмотреть, что же написал Гарри. Тот был очень напряжен. Гарри что-то подозревает? Он не знал, как ему следует поступить.
— Гарри? — позвал он, когда ответа не последовало.
— А? Что? Ох, прости. Я просто…задумался. — Гарри, похоже, вернулся к действительности.
— Так я могу пригласить тебя на ужин? Я даже разрешу тебе принести вино на свой выбор — приготовлю что-нибудь, что может подойти к белому. Я уверен, что у тебя найдется бутылочка или две.
Гарри сглотнул и кивнул. — Конечно, это было бы очень мило с твоей стороны. Обычный спокойный ужин. Я, признаться, сейчас и не настроен на толпу поздравляющих. Кроме того, у меня было вполне достаточно вечеринок — думаю, что один годик я воздержусь.
— Отлично, тогда просто приходи в любое время. Не забудь вино. — Его мантия взметнулась, когда Драко развернулся и отправился к себе.
~~oo0oo~~
Драко не сумел вернуться в свои комнаты достаточно быстро. Когда он думал о том, как будет помогать Гарри возвращаться домой, то совсем не ожидал, что тот первым делом бросится к дневнику и начнет писать Люку. Войдя к себе, Драко услышал, как шелестят страницы его собственного дневника, словно ими играет легкий ветерок. Чары, лежащие на дневнике принудили его немедленно прочесть слова Гарри.
«Я не помню ни о какой встрече», — подумал он, но затем прикинул дату и вспомнил их уговор встретиться на Ламмас. Перо само оказалось в его руке прежде, чем он успел это осознать, и в следующее мгновение он уже стремительно писал ответ:
Привет, Флэш,
Нет, я вовсе не махнул на тебя рукой. Должен признаться, я немного волновался, так долго не получая ответа от тебя, но был уверен, что у тебя есть на то достойная причина, и теперь очень рад, что ты вернулся. У тебя все в порядке?
О, привет, Люк. Я даже не ожидал, что ты сейчас окажешься здесь. Если говорить начистоту, то я даже сам не знаю, чего я вообще ожидал. Мне столько всего нужно тебе рассказать, что я просто не могу сообразить, с чего же начать.
Наверное, с начала. Кто-то говорил мне, что это самое лучшее место.
Я скучал по твоим мудрым репликам, Люк. Хочу тебе сообщить, что последнюю пару недель я провел в госпитале, а теперь медленно прихожу в себя. Я вот только что вернулся домой. Странно, но я не переставал думать о дневнике все то время, что провел там, но когда ко мне кто-нибудь приходил, я каждый раз забывал попросить принести его мне. Правда, удивительно?
А ты не думаешь, что дневник, возможно, сам и заставлял тебя о нем забывать? Я заметил, что у него на все имеется собственная точка зрения. Я только недавно выяснил, что он любит контролировать ситуацию до определенного момента. Не сомневаюсь, эта книга многое скрывала от меня, заставляла кое-что забывать. Но в какое-то мгновение все внезапно встало на свои места. Это было необычное, но просто прекрасное открытие.
Правда? Значит, эээ, ты недавно о чем-то узнал из дневника? Я сомневаюсь немного, потому что прошел лишь час или около того с момента, как моя амнезия прошла, и, наконец, последний кусочек пазла занял свое месте. Я подозреваю, о чем ты говоришь, Люк, и не могу выразить, какое облегчение от этого ощущаю.
К тебе вернулась память? Ты вспомнил все?
Да, все.
Драко замер. Что-то внутри него говорило, что сейчас самое время признаться. Память к Гарри вернулась, и это могло означать лишь одно.
Сначала я сомневался, но потом решил, что ты, возможно, уже догадался, кто я такой. Я ждал, пока к тебе вернутся все твои воспоминания, чтобы быть совершенно уверенным в своей правоте, но, должен сказать, я был просто в ярости, поняв, что ты все знал и не рассказал мне.
«Черт», — подумал Гарри. «Он знает, и не слишком-то рад. А я так хотел объяснить ему все по-человечески». Перо летало по странице, воплощая на бумаге его извинения.
Подожди, позволь мне закончить. Я пообещал себе, что во всем признаюсь, как только смогу. Я был уверен, что ты неверно истолкуешь причину моего молчания, но меня убедили, что ты должен узнать обо всем самостоятельно. Ты даже представить себе не можешь, как мне было нелегко. Я дважды едва не признался тебе, но каждый раз нас кто-то прерывал.
Вообще-то, я прекрасно представляю, каково тебе было. Я ждал всю неделю, мечтая сказать тебе, но боялся, что мое признание может повредить твоему выздоровлению. Когда я поверил, что могу тебя потерять, то осознал, сколько ты значишь для меня, тогда-то я и понял, что ты — Флэш.
Что же меня выдало, Драко?
Увидев, что его рука вывела имя Драко на странице, он задержал дыхание. «Ну, теперь уже пути назад нет, Гарри».
Ты разговариваешь во сне, Гарри. А что выдало меня?
Я все понял, прочитав твой рассказ о происшествии на вечеринке. Прости, что я сбежал от тебя в то утро из «Листьев и Бобов», Драко, но мне необходимо было побыть одному. Я влюбился в Люка, но потом сразу полюбил тебя — это было еще то открытие! Конечно, мне пришлось разобраться сначала, что я не испытываю ненависти к «тебе», а уж потом выяснить, что люблю «тебя» — настоящего тебя.
Я, наконец, смог признаться себе в собственных чувствах. Именно поэтому я закрыл тебя собой от проклятия. Ты помог мне с помощью этого дневника разглядеть настоящего тебя, вместо того ублюдка, какого я себе всегда представлял. Я сейчас просто пытаюсь сказать, что люблю тебя, Драко. Каким-то образом я смог понять, что жизнь без тебя — это не та жизнь, которую мне хочется прожить.
Драко отвернулся от дневника, сердце колотилось в груди как сумасшедшее. Слова признания, написанные на странице, и абсолютная уверенность в том, что это истинная правда, заставили его выпрыгнуть из кресла и рвануть к двери со всех ног, совершенно забыв о боли в колене, поскольку это теперь не имело никакого значения.
Драко, ты все еще здесь?
Гарри волновался, почему Драко не отвечает ему. «Неужели он все еще злится?»
— Почему же ты не отвечаешь мне, Люк?
Дверь в комнату Гарри была приоткрыта, и Драко осторожно вошел, тихонько скрипнув дверью. Гарри не обратил на звук никакого внимания, потому что продолжал сидеть за столом, и все его существо было сосредоточено на страницах знакомого дневника. Он даже не услышал приближения неровных шагов по ковру.
— Возможно, потому, что я уже рядом с тобой, Флэш…
Гарри вздрогнул от неожиданного прикосновения, почувствовав, как к его спине прижалось теплое тело. Ласковая рука пыталась вытащить перо из его пальцев, и он уступил, уронив его на бледную ладонь, испачканную зелеными чернилами знакомого оттенка.
Наконец он развернулся в кресле, убедившись, что находится в объятиях Драко, и рискнул взглянуть в серебристые глаза. Выражение лица блондина ничего не говорило, и, казалось, ему потребовалась почти целая вечность, чтобы подняться, так и не отводя умоляющего взгляда от глаз Драко.
— Ты сердишься? — осторожно спросил он, не уверенный, чего ему следует теперь ожидать.
Драко медленно покачал головой, глядя в глаза Гарри. Он не смог объяснить для себя мимолетной тоски — или то была жалость — он просто окунулся глубже, туда, где переливался ледяной свет желания, на самое дно.
— Тогда…почему… — Гарри указал на дневник, но Драко стремительно схватил его за подбородок и с отчаянной жадностью впился в губы.
С того момента Гарри больше ничего не волновало, кроме этих губ. Если судить по этому поцелую, то, видимо, время слов, наконец, закончилось. Их губы благоговейно разговаривали друг с другом, тела соприкасались, а руки отправились исследовать тело партнера. Гарри ужасно соскучился по прикосновению светлых волос к своим пальцам. Их поцелуй углубился, языки танцевали свой медленный танец.
В этом поцелуе не было никакой спешки. Этот момент казался им самым лучшим в жизни, но Гарри был уверен, что это лишь первый из огромного количества предстоящих им поцелуев. Их губы оторвались друг от друга, и тогда Гарри вспомнил о секретном местечке за ухом Драко. Ему вспомнилась реакция блондина, когда в прошлый раз он зашел в своих ласках настолько далеко и был вознагражден тем, что Драко откинул голову и глухо застонал, пока он поддразнивал и ласкал гладкую светлую кожу.
Они оба предпочли бы не останавливаться, но им необходимо было вздохнуть. Они не стали отстраняться, а так и остались стоять, обнявшись и соприкасаясь лбами. Драко первым смог заговорить. — Я совсем не сержусь, Гарри. Как я могу сердиться?
Гарри не поверил, что правильно расслышал слова Драко. — Но я думал…
Драко положил палец на губы Гарри. — Шшшш. Я не знаю, как тебе, но мне уже довольно слов. Я не стал писать ответ, потому что посчитал, что мы уже и так говорили и говорили об этом несколько месяцев. Я хочу этого…ты хочешь этого. Мы хотим этого. Я ценю то время, что мы провели за этими дневниками, постепенно открывая новое и познавая друг друга. Я понимаю теперь, что все именно так и должно было происходить. Но, увидев тебя на пороге смерти, я понял, что мы потратили впустую кучу времени. Не желаю больше тратить еще хоть минуту на слова, Гарри.
Драко снова замолчал, и все связанные мысли окончательно вылетели из головы, когда его рот опустился снова на губы Гарри. Одна рука зарылась в темные спутанные вихры, а в это время его губы исследовали рот Гарри. Гарри немедленно ответил, страсть их поцелуя молниеносно разгорелась, его руки обхватили Драко за плечи. Он был с головой поглощен желанием и не мог больше связно мыслить, но успел еще подумать, что сейчас происходит именно то, чего он желал всю свою взрослую жизнь.
Пальцы Гарри запутались в мягких светлых локонах, притягивая голову Драко поближе, а в это время губы скользили и терлись, и пощипывали друг друга с бешеной страстью. Его тело очень оптимистично отреагировало на этот внезапный эмоциональный взрыв, но мозг пока пребывал в некоторой растерянности. Драко оторвался ото рта Гарри, чтобы проложить дорожку поцелуев по свежим шрамам на его щеке. Тот немедленно почувствовал, как возбуждение резко усилилось, едва член Драко прижался к его бедру. Гарри ахнул, а потом застонал от потрясающих ощущений.
Он чувствовал, как волна страсти поднимается из глубины его существа, и понимал, что именно это ему и нужно. Драко вскрикнул, когда Гарри перехватил инициативу и прижал блондина к стене. Неожиданно Гарри остановился, чем вызвал недовольный стон у Драко.
— Ты уверен, что хочешь именно этого? — спросил Гарри, так пока до конца и не поверивший, что Драко действительно счастлив. Некоторые сомнения все еще беспокоили его, заставляя задаваться вопросом, одинаковы ли у них с блондином чувства друг к другу.
Драко зарычал. — Ты в самом деле думаешь, будто я могу сказать, что люблю тебя, Гарри, подразумевая под этим что-нибудь другое? Ты забыл, что невозможно врать дневнику? — Гарри, хлопающий глазами, выглядел очень озадаченным. Драко хитро ухмыльнулся. — Похоже, ты об этом позабыл, да? Тупоголовый гриффиндорец!
Гарри еще мгновение шокировано пялился на него. Как он мог такое забыть? Драко написал в дневнике, что влюблен в него. Все у них будет отлично! Теперь уже все закончилось. Ожидание, сомнения, волнения — беспокоиться ему больше не о чем. Драко — здесь, в его объятиях и поглаживает ладонями гладкий шелк рубашки Гарри, а на его лице играет самодовольная усмешка.
— Итак, ты собираешься просто так стоять тут весь вечер, или же, наконец, трахнешь меня? — Гарри снова моргнул, пораженный столь мудрым замечанием Драко, и гортанно зарычал от страсти. Он явно реагировал недостаточно быстро, по мнению партнера, потому что Драко, резко ухватив его за рубашку, притянул парня к себе и принялся снова целовать, не сдерживая на этот раз своей страсти. Гарри, наконец, сдался — последние барьеры между ними рухнули. Две половинки одной души, наконец, соединились вместе.
Руки добрались до ремня на брюках Драко, но Гарри замер, осознав, что теперь ему торопиться незачем. Он, наконец, понял, чего хочет он сам, что нужно им обоим. Время. Неожиданно в их распоряжении оказалось все время на свете для взаимных открытий и исследований. Но сначала…
Гарри одобрительно замычал, когда Драко принялся расстегивать пуговицы на его рубашке, одновременно поглаживая и пощипывая его чувствительные соски.
— Продолжишь в том же духе — и уже я стану умолять тебя трахнуть меня, — хрипло пообещал он.
Драко рассмеялся, направляя руки Гарри к пуговицам собственной рубашки. — Правда? И этого достаточно, чтобы ты начал умолять? — мягко спросил он, щекоча своим дыханием ухо Гарри, прежде чем пробежаться язычком вниз по его шее.
— Ну, для начала, ты обнаружишь, что, целуя меня как раз в этом месте,… ты просто обязательно вызовешь совершенно определенную реакцию, — хрипло прошептал он. — А вот что мне хочется узнать, — палец Гарри медленно прошелся по гладкой щеке Драко, по его подбородку и спустился по шее, — так это секреты того, как заставить тебя потерять контроль. Что заставляет тебя стонать, выгибаться и задыхаться? — Тут Гарри придвинулся ближе, и его дыхание опалило нежную кожу шеи Драко. Он был вознагражден стоном, после которого решил проверить языком, каково на вкус ушко Драко. Этим он явно застал блондина врасплох, но довольное выражение его лица сообщило все, что ему нужно было знать. — Я хочу видеть удовлетворение в твоих глазах, когда обхватываю тебя руками, вот так. — Гарри выпустил руку Драко и обнял его, наслаждаясь ощущениями, переполнявшими его от понимания, что он держит в объятиях мужчину, которого любит всем сердцем.
Гарри был просто потрясен новыми ощущениями, надеждами и воспоминаниями, вернувшимися после амнезии. — Я хочу исследовать тебя всего, Драко, — продолжил Гарри. Его голос зазвучал глубже обычного, когда он склонился, оставляя легкие, воздушные поцелуи на щеке Драко, подбородке, ухе, шее. — Внимательно изучить каждый совершенный кусочек твоего фарфорового тела точно так же, как мы на протяжении долгого времени исследовали сердца и души друг друга. Я хочу, — Драко непроизвольно задрожал, почувствовав сначала дыхание Гарри на своем ухе, а затем теплое прикосновение его языка, обследовавшего ушную раковину. — Трогать тебя, пробовать тебя на вкус, открывать все то, чего ты и сам о себе не знал. Я хочу заставить тебя почувствовать наслаждение и экстаз. — Его руки скользнули вниз, нежно поглаживая дрожащую задницу Драко. — Твои слова и глаза, и улыбка заставляют меня чувствовать себя невероятно желанным и любимым.
— Merde, 'Арри… — выдохнул Драко по-французски, и это возбудило Гарри так сильно, как он сам от себя не ожидал, заставив потереться ноющим членом о бедро блондина. Гарри замер, позволяя ощущениям, вызванным словами, окутать его. Тогда Драко поднял голову и захватил в плен губы Гарри.
Гарри чувствовал, что какая-то часть его в ужасе от того, что сейчас с ним происходит, и от всего того, что за этим последует. Он был просто не в силах поверить, что это все происходит наяву. После всех этих месяцев ожидания и последних событий он, наконец, с Драко; ощущения совершенно поглотили его. «Хоть раз в жизни, Гарри, не думай ни о чем», — приказал он себе. — «Просто сфокусируйся на Драко». Молчаливые требования к самому себе возымели действие, и он прижал слизеринца покрепче, углубляя поцелуй и медленно скользя пальцами по коже Драко. Он почувствовал дрожь, начавшую сотрясать тело его любовника, и улыбнулся в его губы, прежде чем отстраниться.
— Боимся щекотки, да? — Хитрая улыбка блондина была совершенно бесстыдна, и Гарри порадовался, что, занимаясь медитацией, научился игнорировать определенные ощущения при необходимости.
Драко изогнул бровь. — Да, но могу и потерпеть, если захочу. — Вызов в голосе было трудно не заметить.
— Может, объяснишь? — шаловливо улыбнулся Гарри.
Драко прошелся языком по уху Гарри. — Может, позже, — прошептал он, посылая волны дрожи по спине Гарри.
Гарри ответил Драко поцелуем в шею, заставляя блондина напрочь позабыть все, что тот собирался сказать. Тело Гарри по собственной воле продвигалось через комнату к кровати, увлекая за собой и Драко. Нежными, почти невесомыми движениями языка он продолжал исследовать шею Драко, вызывая у него дрожь наслаждения.
— Не здесь, — наконец смог выдавить Драко, несильно отталкивая Гарри от себя.
Гарри замер в замешательстве. — Но я думал, что ты сказал…
Драко оглядел кровать, на которую они только что уже готовы были упасть, и внезапно на него нашло вздорное упрямство. — Если ты считаешь, что я позволю тебе оттрахать себя до бесчувствия на этой куче тряпья, тогда сегодня ты дрочишь в одиночестве, Поттер.
Он не понял, серьезно ли Драко говорит или нет, но блондин уже продолжил, — Я тут подумал, что ты, вероятно, так и не вспомнил наш прошлый раз, когда мы почти начали. — Драко кивнул на камин. — У меня нет никакого желания, чтобы нам снова помешали, а камин Гарри Поттера не то место, перед которым можно безопасно потрахаться, особенно в день его рожденья.
Гарри оглянулся на камин и кивнул. — Ты совершенно прав.
— Естественно! — усмехнулся блондин и облизал губы в предвкушении. — Гарри был просто зачарован этим зрелищем, и почувствовать, как между ними проскакивают искры.
Они немедленно переместились в комнату Драко, где Гарри тут же прижал блондина для следующего страстного поцелуя. Он чувствовал в себе столько силы, словно и не провалялся две недели в госпитале.
Смех Драко прозвучал глубоко и гортанно, когда Гарри начал расстегивать пуговицы его на брюках. — Куда торопиться, Гарри? У нас впереди вся жизнь. Вообще-то, думаю, пора познакомить тебя с Тантрой.
— Тантра, да? — поддел Гарри, стаскивая брюки с бедер Драко и освобождая длинный светлокожий член из плена. — Один мой добрый друг много всего интересного рассказывал о ней, — заметил он, усмехаясь. Возбужденный член Драко завораживал, и Гарри отчаянно хотелось прикоснуться к нему и попробовать, каков он на вкус. — Я обязательно разделю эти ощущения с тобой, Драко, но прямо сейчас я хочу сначала высосать тебя насухо, а затем быстро и сильно втрахать в матрас. Я мечтал об этом слишком долго.
И прежде, чем Драко успел что-либо связано ответить, Гарри упал на колени и плотоядно уставился на член Драко, счастливый, что, наконец, добился исполнения своей мечты. Драко видел, как его язык в предвкушении облизал губы. Чувство, охватившее его, когда эти губы, наконец, обняли головку его члена, невозможно было описать. Драко хватал ртом воздух, понимая, что подобное снилось ему лишь во сне. Рискнув бросить взгляд вниз, он увидел то самое лицо, что преследовало его по ночам на протяжении многих месяцев. Гарри взглянул на него сквозь спутанные черные пряди глазами, полными едва сдерживаемого желания. Смотреть, как эти губы охватываю его член наяву, было просто невыносимо, и блондин медленно выгнулся. Рот Гарри внутри был горячим, влажным, да еще этот язык, по-змеиному обхватывающий его головку... Драко мог только бессильно стонать.
Мягкие руки — руки, прекрасно знавшие, чего они хотят, сначала медленно поглаживали его бедра, но вдруг одна из них медленно сжала основание его члена, прежде чем скользнуть вниз и осторожно потереть ноющие яички. Драко ахнул от нового ощущения, Гарри пробормотал что-то в ответ, и слова завибрировали вокруг его члена. В то же мгновение все знания, что блондин получил в те несколько недель занятий тантрическим контролем, вылетели из головы — его захлестнуло желание.
Ему не хотелось ничего другого, кроме как схватить Гарри за голову и начать самому врываться в его рот, но сейчас командовал Гарри — это немного удивляло. Даже после нескольких месяцев регулярных откровенных сновидений он даже отдаленно не мог представить всего накала страсти их секса, когда Гарри исследовал каждый дюйм его члена языком и зубами. К счастью, он не оказался излишне слюнявым, и был достаточно жёсток, чтобы заставить Драко желать большего. Неожиданное исчезновение этих потрясающих губ заставило его захныкать, но спустя всего пару секунд он уже задыхался, обнаружив, что его яички погрузились в ту самую желанную бархатистую жару.
Обе руки вернулись к его талии, а потом медленно заскользили вниз, дразня задницу, в то время как язык Гарри стал медленно вылизывать его промежность. Драко в предвкушении подался задницей назад, но коварный палец только дразнящее обвел его анус и исчез, что вырвало у блондина раздраженный стон.
Очарованный языком и пальцами Гарри, Драко застонал от обиды, когда Гарри отодвинулся. Но в следующую секунду он удивленно ахнул, потому что его член полностью оказался во рту партнера, а влажный палец вошел в его анус. Драко подавался то вперед, то назад — не мог выбрать, заполнить или быть заполненным. А Гарри обхватывал его и сосал, и покусывал, и Драко не хотелось больше сдерживаться, пот ручейками стекал по его лицу. Палец прикоснулся к простате в тот же момент, что и язык Гарри — к щелочке, и тогда Драко кончил, придушенно вскрикнув. Очень сильно, очень долго и совершенно без остатка выплескивал он семя в горло Гарри. Блондин открыл глаза и увидел, что Гарри наблюдает за ним, и улыбнулся, когда капля пота упала на очки.
Гарри поднялся и принялся страстно целовать все еще дрожащего после оргазма блондина. Вкус собственной спермы на губах Гарри оказался немного горьковатым, но Драко это сейчас мало волновало, потому что он отчаянно сражался с пуговицей на джинсах Гарри. Те пока еще были застегнуты, но под ладонью ощущался влажный дрожащий жар, стремящийся выбраться оттуда. Пальцы блондина еще дрожали, и он долго теребил пуговицы, пока ему, наконец, удалось расстегнуть их.
— Ммм, никогда не пробовал ничего более вкусного. А теперь я хочу почувствовать, каков ты изнутри. — Очки Гарри перекосились, и Драко снял их, одновременно перемещаясь к кровати.
Гарри уже почти ничего не соображал. Его член пульсировал и болел, и он мечтал поскорее оказаться внутри Драко; никогда раньше Гарри не чувствовал себя таким развратным. Он почувствовал невероятное облегчение, когда Драко, наконец, освободил его от этих до боли тесных джинсов, и тогда, когда он уже решил, что Драко скорее всего собирается вернуть любезность, обнаружилось, что его подтаскивают к кровати. В любом другом случае его заворожил бы вид бледной кожи и того, как идеально светлые волосы распределялись по груди и внизу, у члена, который выглядел просто великолепно. Все это смотрелось куда красивее, чем редкая поросль темных волосков на его собственной груди.
В другой ситуации он бы отдал должное каждому дюйму этой кожи, проследил бы каждую косточку и суставчик, но сейчас ему хотелось лишь одного. Судя по выражению страсти в светлых глазах, Драко хотел того же самого. Сжигаемый поглотившим их обоих желанием, он просто не в состоянии был спросить у Драко, где тот держит смазку, но Драко сам потянулся к тумбочке, демонстрируя попутно свое тело. Его волосы, мокрые от пота и начавшие завиваться на концах, прилегли к голове.
К своему удивлению Гарри обнаружил себя лежащим на спине, а усмехающийся Драко восседал на его бедрах. — Не стану же я зря перенапрягать тебя. Ты же только что вышел из госпиталя. — Он рассмеялся над опекой блондина. Никогда в своей жизни он не чувствовал себя лучше, за исключением, возможно… этой самой минуты, когда Драко смазал его член чем-то влажным, но теплым — он еле сдержался, чтобы не кончить. Лишь то, что Драко взял его руку и смазал пальцы тем же лубрикантом, удержало Гарри от немедленного оргазма.
Драко наклонился за поцелуем, кожа на его лице уже покраснела от жесткой щетины Гарри. Казалось, он был почти спокоен, но тут же охнул в губы Гарри, когда два пальца начали медленно исследовать его изнутри. Драко страстно насаживался на пальцы, принуждая их пробраться глубже, двигаться сильнее. Его партнер подчинился, добавив третий палец и наблюдая за капельками пота на бровях Драко, пока тот извивался в болезненном удовольствии. Собственный член Гарри был уже совсем влажным. Гарри почувствовал, как Драко приподнялся снова, отчаянно желая, чтобы пальцы коснулись его простаты.
Чувствуя желание невероятной силы, какого ему еще не доводилось испытывать, Гарри вытащил пальцы, но только для того, чтобы обнаружить, что Драко уже насаживается на его член. Они оба так этого жаждали, что в унисон вскрикнули от облегчения, когда тугие мышцы плотно обхватили член. Все это Гарри уже представлял себе, но в то же время их соединение было много большим, чем можно было ожидать. Они двигались в унисон, но Гарри их движения казались слишком медленными. Гарри не знал, хочет ли Драко сделать это медленно, но вцепился в бедра блондина и с силой ворвался вовнутрь по самые яйца.
Он ахнул, ощущая, что его с радостью приняли, что мускулы вокруг него отчаянно пытаются сжаться, задерживая его движение наружу, и он опять резко подался вверх. Звуки, вырывающиеся изо рта Драко, проникали прямо в его мошонку, поэтому ему приходилось отчаянно сдерживаться. Член Драко снова стоял, и с него потихоньку капало на живот Гарри, поэтому он схватил Драко за руку и заставил его ласкать и дразнить самого себя.
Желание сделалось просто нестерпимым, но оргазм все же наступил для Гарри неожиданно, его голос охрип от крика, который вырывался из его горла, пока он заполнял вторую половину души своим экстазом. Этот момент, как ему показалось, длился бесконечно. Чувствуя, что уже не в силах совладать с самим собой, он позволил бедрам Драко установить собственный ритм, пока выплескивался в него до самой последней капли. Имя Гарри сорвалось с губ Драко, когда тот кончил во второй раз, и его пыл выплеснулся резкими белыми толчками на их тела. Мышцы сжались вокруг члена Гарри так, будто они никогда больше не смогут разъединиться. Гарри выгнулся, выплескивая последнюю струю в уставший, но все еще скользкий анус Драко.
В ушах звенело, их сердца колотились, когда Драко свалился на грудь Гарри. Единственными звуками была неразборчивая фраза, когда усталый член Гарри, наконец, выскользнул из задницы Драко. Казалось, они пролежали в таком положении несколько часов, наслаждаясь пережитым счастьем. Никто из них не хотел разрушать этот момент, но через некоторое время стук их сердец вернулся в норму.
Драко, наконец, смог поднять голову и посмотреть на Гарри с выражением полной удовлетворенности в глазах, которое дополняла самодовольная улыбка. Блондин протянул руку и убрал несколько прядок с глаз Гарри, прежде чем прочертить линию вдоль нового шрама на его щеке.
— Мерлин! Не уверен, что смогу выдержать тебя, если ты не сможешь держать себя в руках, — устало прошептал Драко. Гарри рассмеялся и чмокнул Драко во влажную бровь. — Вторая половина, — сорвалось с губ Драко, и Гарри почувствовал, что это правда. Лицо Драко было открытым, и в глазах отражалось полное удовлетворение.
Гарри улыбнулся, думая, что теперь можно забыть обо всех своих недавних страхах. Это действительно так и было, и ему теперь не хотелось быть где-нибудь еще или с кем-нибудь другим — никогда в своей жизни.
Лицо Драко внезапно посерьезнело, и он отвел взгляд. — Ну, а теперь, когда память к тебе вернулась, может, ты скажешь, какого черта встал перед тем заклинанием? Ты совсем спятил?
Гарри помолчал, обдумывая ответ. — Ты прав. Это было сумасшествием, и, наверное, я в тот момент вообще не думал. Это был чистый риск, но, если ты не можешь рискнуть во имя любви, тогда ради чего вообще стоит рисковать? — Глаза Драко удивленно расширились, когда он услышал о любви. — Да, ты, спятивший блондинчик. Если ты еще не догадался — я люблю тебя! — Эти слова ему показались самыми естественными на свете.
— И, на случай, если ты забыл то, что я написал — я тоже тебя люблю, Гарри Поттер. Хотя все остальные, быть может, посчитают наши чувства самыми нелогичными в мире, должен сказать, что они кажутся мне такими… правильными. Мы принадлежим друг другу, и если кто-нибудь сомневается в этом, то пусть пойдет и почитает наши дневники, — страстно заявил Драко.
— Конечно, это кажется нелогичным и невероятным, но логика и причины становятся второстепенными, когда в игру вступает любовь. Я не собираюсь обманываться, надеясь, что мы изменимся, Драко, но я просто уверен, что, даже если мы все равно будем всегда спорить и не соглашаться друг с другом, я буду просыпаться каждое утро, желая узнать что-то новое, свежее и возбуждающее, чтоб поделиться этим с тобой. — На этом месте Драко заткнул его страстным поцелуем.
— Я должен был хоть что-то предпринять, чтобы ты, наконец, заткнулся, — извиняющимся тоном сказал Драко, но Гарри приподнялся и, усмехнувшись, вернул поцелуй.
— Вообще-то, ты был прав, — сказал Гарри, опершись на локоть и дико улыбнувшись.
— В чем именно? — Гарри выглядел так, словно витал где-то в своих мыслях или был пьян, но Драко это не слишком беспокоило.
— Эта кровать просто фантастическая! Тебе придется очень постараться, чтобы вытащить меня из нее — ты понимаешь?
Привычная злобная ухмылочка вернулась на лицо Драко. — Что? Это вызов?
— Как всегда, Драко, как всегда. — На Гарри навалилась усталость, и он еле сдержал зевок. Сейчас он не собирался признаваться, что вымотан «на нет», впрочем, теперь, когда он, наконец, соединился со своей второй половиной, он был уверен, что у него еще вся жизнь впереди для наслаждения их общей страстью.
~~oo0oo~~
Было уже почти темно, когда Драко проснулся, но слабое раздражение в заднице и рука, обвившаяся вокруг него, напомнили, что он делал и с кем. Он осторожно перевернулся на спину, не желая разбудить Гарри. Но когда он взглянул на него, то обнаружилось, что Гарри не спит и смотрит на него голодными глазами. — Я думал, ты хочешь поспать, — заметил он.
— Я так и поступил, но потом понял, что есть лучшее времяпрепровожденье. Смотреть, как спишь ты.
Драко улыбнулся, прежде чем уронить поцелуй на губы Гарри. — Я обещал приготовить тебе ужин, не так ли? — Он попытался встать, но неожиданно Гарри притянул его обратно в кровать и набросился с жадными поцелуями. Драко растекся, наслаждаясь медленным танго их языков и рук.
— Когда ты сделал эту татуировку? — серьезно спросил Гарри.
— А? — Драко был сконфужен, особенно потому, что Гарри немедленно перестал целовать его и отодвинулся. Он говорит о псевдо «Темной метке»? Ему должно быть известно, что она у Драко еще со времен войны, и он был вынужден сделать ее, какой бы отвратительной она ни была. Если бы она не была связана с его палочковой рукой, он бы уже давно свел ее маггловским способом. Сейчас же она стала просто физическим изъяном, который он скрывал под рукавом рубашки.
— Не дури, — одернул его Гарри. — Снитч. Когда ты наколол себе снитч? У тебя его точно не было в начале седьмого курса.
Внезапно он все понял. Он уже совершенно забыл об этой татуировке. Слишком старательно он избегал квиддича и всего, что с ним было связано. А когда-то снитч просто спал на его правом плече.
— Ох, ну, ты знаешь… В то время это было модно… — Драко было не слишком уютно говорить об этом, особенно с Гарри, палец которого теперь обводил контуры магического снитча. Тот вздрогнул в первый раз за много лет, и послал дрожь по его спине.
— Давай догадаюсь: ты был в таком восторге, что поймал снитч и выиграл Кубок, что пошел и напился. А Розмерта убедила тебя, что все выигравшие ловцы делают себе такую татуировку…
Драко шокировано вытаращился на него. — Откуда…
Гарри выглядел немного отрешенно. Он знал, что сейчас не время вспоминать своих прошлых любовников, особенно тех, с кем они теперь вместе работают. — Давай просто остановимся на том, что я видел такую же раньше…Не волнуйся, мне она нравится…очень.
Драко широко улыбнулся и быстро сел, когда понимание осенило его. — Ты шпионил за мной в школьном душе, да?! А я-то думал, что ты новичок в вуайеризме.
Гарри усмехнулся. — О, я бы не сказал, что так уж невинен, хотя один мой друг однажды высказал несколько чертовски умных идей. Я надеялся, что смогу воплотить их когда-нибудь, если ты, конечно, тоже заинтересован? — он многозначительно приподнял бровь.
— Хммм, кажется, мне придется обучить тебя всем тем заклинаниям, что я наобещал? — спросил Драко с похотливым блеском в глазах.
— Я быстро учусь и неплохо соображаю — ну, по крайней мере, мне так говорили, — заметил Гарри.
Драко улыбнулся и придвинулся ближе, забираясь в объятия Гарри. Но в тот же момент он забыл обо всем, почувствовав резкую боль в колене. Он надеялся, что Гарри этого не заметит, но, подняв взор, увидел, что тот нахмурился. Он попытался прикрыть ладонью свое изувеченное колено, но Гарри перехватил его руку и ласково пробежался пальцами по темным уродливым шрамам. Драко вздрогнул.
— Почему ты не позволяешь мне к ним прикасаться? Твои руки касались меня везде, — заметил Гарри немного обижено. Драко промолчал. Он редко позволял своим любовникам прикасаться к этой части своего тела и всегда отстранялся. Но рука Гарри была теплой, настойчивой и Драко порадовался, что приглушенный свет скрывает уродство его колена.
— Я просто…из-за этого чувствую себя неуютно, — честно признался он, но, казалось, Гарри не слушал. Он закрыл глаза и, видимо, начал медитировать: дыхание его замедлилось и сделалось глубоким. Драко не знал, что ему теперь делать, но неожиданно горячая рука Гарри легла прямо на его колено. Драко удивленно вскрикнул, а Гарри, задыхаясь, открыл глаза.
— Мне, кажется, не стоило этого делать, — произнес Гарри.
— Что за…Что ты пытался сделать? — удивился Драко. Он уже начал злиться, но вдруг обнаружил, что резкая боль стихла. Он уселся, отодвинувшись от Гарри подальше, и перекинул ноги через спинку стула.
Гарри пожал плечами. — Я не знаю, зачем сделал это, — ответил он, — но ты должен понять, что я не мог не попробовать. Не думай, будто я забыл, чем ты пожертвовал ради меня. Мне больно видеть, как ты хромаешь, поэтому я должен был проверить, смогу ли я излечить это. Я подумал, что, если мне удалось вылечить себя… — Гарри осекся, поперхнувшись обуревавшими его эмоциями. — Но я не могу сделать этого, Драко. Я попытался, но, оказывается, не в силах восстановить ничего, кроме своего собственного тела.
Драко приблизился к Гарри и приподнял его лицо за подбородок. — Гарри, послушай меня. Я не знаю, сколько раз тебе нужно это повторять, но, если выбор стоит между твоей жизнью и моей хромотой, мои действия совершенно очевидны. — Гарри открыл рот, собираясь возразить, но Драко был тверд. — Меня больше не волнует моя хромота. Да, иногда это болезненно, но я уже научился так жить. И не думаю, что смогу жить без тебя. Эта рана не твоя вина, и я не хочу больше никогда слышать твоих извинений.
— Но твоя метла… — начал снова Гарри, и Драко оборвал его:
— Меня уже давно не беспокоят ни метлы, ни квиддич, Гарри. Единственное, что меня волнует сейчас, находится в моей кровати, и ему придется привыкнуть засовывать свой вечный героизм в задницу. — При этих словах он снова поцеловал Гарри, решительно захватывая инициативу в свои руки; страсть снова закипела в них. Но долгое громкое урчание живота Гарри разрушило настроение момента и заставило их расхохотаться.
— Кажется, ты голоден. Либо так, либо какой-то монстр завелся у тебя груди и до смерти хочет вырваться наружу.
Гарри кивнул. — Умираю от голода, но, не исключено, что меня для начал устроит и тортик. Я мог бы сейчас съесть целого гиппогрифа, но, надеюсь, это может подождать. Пока что не кончился мой день рожденья, и я не наигрался еще со своим подарком.
— О, правда? — Драко усмехнулся заявлению, что он — подарок Гарри на день рожденья. — А я-то думал, что у тебя есть все время на свете, чтобы наиграться с твоим новым…подарком. — Драко не волновался. Он был точно там, где хотел быть, а остальное могло катиться ко всем чертям.
— И чего мы ждем тогда? — спросил Гарри со страстью в голосе, которая тут же повлияла на член Драко. Драко почувствовал, как в нем снова поднимается желание. Сейчас он мог думать о том, что сулило ему будущее, и был уверен, что никогда не устанет от такой судьбы. Приключения только начинались.
Когда талантливые губы Драко принялись усердно трудиться над чувствительными местечками его тела, Гарри понял, что все приключения и желания всегда приводили его туда, где находилась его вторая половина, а в настоящий момент он был уверен, что находится именно там, где и должен был быть. Теперь слова старого пророчества приобрели смысл...теперь он может жить дальше!
Движения рук Драко по его телу заставили его блаженно улыбнуться, и он охотно подчинился им.
— С днем рожденья, Гарри.
~~oo0oo~~
— Ничего не происходит! — воскликнул Жан-Поль, уставившись на дно огромного, покрытого рунами таза. Он возникнул из ниоткуда в подсобке Эммалин этим вечером. Она немедленно связалась с Жан-Полем, найдя его, и теперь они сидели вдвоем рядышком, предвкушая то, что должно было произойти.
— Я…я не понимаю… — Эммалин, похоже, была так же растеряна, как и он, наблюдая за переливающимся туманом, который никуда так и не исчез, вопреки ожиданиям. Она опустила свою палочку в таз и стала разгонять там туман, но это не имело особенного эффекта.
— Но ты сказала…
Эммалин заставила его замолчать взмахом руки. — Я помню, что я сказала… — начала она, но внезапно замерла, когда ее осенила идея. Все недоумение исчезло с ее лица и сменилось широкой, понимающей улыбкой.
— Что?
— Ну, такое уже происходило однажды…
— И… — уже раздраженно стал настаивал мужчина. Жан-Поль устал от этих ее игр. Насколько он знал, все должно было закончиться в тот момент, когда таз появлялся у Эммалин. Что этой старухе опять пришло в голову?
— Ну, это может означать лишь одно, mon cheri. — Эммалин откинулась на спинку стула, ее пальцы сплелись в замок, она выглядела жутко довольной.
Жан-Поль даже не стал второй раз повторять свой вопрос, по собственному опыту зная, что у старухи есть свои секреты, а ему остается лишь ждать, когда она сама пожелает рассказать. Он состроил на лице безразличную мину, помечтав еще мгновение, что таз, быть может, все же сделает то, что должен был.
Она двинула ему локтем по ребрам, привлекая внимание. — Это означает, что эта история еще не закончена — ну, по крайней мере, пока.
— Не закончена? Но они уже не один месяц танцуют друг вокруг друга, и теперь уже оба знаю, что они — две половинки одной души. Дневники… — Эммалин нетерпеливо прервала его страстную речь:
— Это означает, что все еще не закончено, — заявила она, акцентируя значение своих слов.
— О, — На лице Жан-Поля отразилось понимание, разбавленное легким разочарованием. — О!
Эммалин кивнула и мудро улыбнулась. Действительно, до конца истории было еще далеко. Они были лишь в самом ее начале.
Глава 19: Идя вперед. (часть 1)
~~oo0oo~~
I. Все, что ты изменяешь; все, что ты совершаешь...
С того момента, как Гарри Поттер обрел свою вторую половину, ему стало нелегко сдерживать счастливую улыбку, частенько появлявшуюся на его лице. Хотя, это вряд ли что-то изменило бы, потому что у Драко была точно такая же улыбочка. Целых два месяца после выздоровления Гарри каждый аспект его существования разыгрывался именно так, как он и мечтал. Словно началась совершенно новая глава в их жизнях, а все предыдущее стало давно забытыми романами, пылившимися теперь в книжном шкафу. Гарри именно так представлял себе прошедшую жизнь, потому что, наконец, нашел то, что искал, и они оба могут начать все заново.
В первые недели каждое мгновение было посвящено укреплению связи, соединившей их жизни друг с другом. Они практически не покидали комнат Драко (или их комнат, как эти комнаты очень скоро все стали называть). Драко прекрасно понимал, что Гарри необходим покой, но у последнего имелось собственное мнение на сей счет. Их новую совместную жизнь, пожалуй, нельзя было определить, как сплошную череду отсасываний, траханья и поцелуев (хотя оба и не жаловались на недостаток всего этого) — они обнаружили, что им довольно приятно просто общаться, открывая себя друг другу.
Гарри разглядел настоящего Драко и теперь сожалел, что раньше не попытался познакомиться с ним поближе. Со своей стороны, Драко обнаружил, что за невинной внешностью Гарри скрывалась интригующая личность, чей постоянный оптимизм сообщал ему совершенно новый взгляд на самые привычные в жизни вещи. Хотя, пусть они и очень сблизились в последнее время, но поверять друг другу свои тайны им было все еще довольно неловко. Опыт многолетнего недоверия и сомнений не мог исчезнуть за ночь, но все вокруг видели, что они пытаются это преодолеть.
Захватившая их новизна отношений потихоньку заставила старые привычки отойти на второй план, и они перестали писать в дневниках. Хотя у них и состоялось несколько очень серьезных дискуссий на самые разнообразные темы, от Министра магии до философии Мерлина и от сосисок до бисквитов, где они постарались изложить свои точки зрения на предметы обсуждения.
Магическая сила к Гарри понемногу возвращалась, что только прибавляло ему уверенности в себе и самоуважения. Он был счастлив, а на данный момент только это и имело для него значение. Он все еще пытался избавиться от некоторых сомнений, до сих пор мучивших его, но чувства к Драко приглушали и их.
Маска, которую Драко раньше привык носить на публике, потихоньку разрушилась, и теперь его лицо постоянно светилось улыбкой. Гарри не понимал, как человек мог столько лет провести, прячась за фальшивой личиной. Со своей стороны, Драко, судя по всему, доставляло удовольствие постоянно наблюдать за Гарри, чем бы тот ни занимался. Гарри было известно, что Драко любит следить за людьми — тому было трудно избавиться от старых привычек — и он постоянно чувствовал прикованный к себе взгляд холодно-серых глаз. Он не знал, какие мысли в это время бродят в голове слизеринца, но ему доставляло удовольствие изредка ему подыгрывать.
Драко не стал прогонять Гарри из своей кровати, признаться, он не попытался этого сделать с самого начала. Ему казалось совершенно естественным находить Гарри в том месте, что он теперь привык называть их постелью, и, надо заметить, чувствовали они себя в ней просто превосходно. Они до самого дна познали глубину собственной страсти, проведя многие часы в занятиях Тантрой — мужчины были готовы пожертвовать чем угодно ради возможности достижения лишь одного мгновения совершенного сексуального наслаждения.
Драко был очень рад убедиться, что его самоконтроль в искусстве Тантры значительно возрос, поэтому их занятия любовью превратились в одно долгое и непрерывное наслаждение собственным вожделением. Победителем в этом «поединке» становился тот, кто умудрялся заставить партнера раствориться в ощущениях и кончить от одного-единственного прикосновения.
Сплести же вместе все прочие нити их жизней оказалось не так просто, как они сначала надеялись. Да, они во многом сходились во мнениях, но оставалось множество вопросов, несогласие в которых раздражало обоих, и они учились сосуществованию в медленном балансировании, называемом компромиссом. Драко пообещал составить Гарри компанию в ежедневных занятиях Тай Чи, но очень просил его не входить в лабораторию, пока он работает. В большинстве случаев Гарри оказывался просто стихийным бедствием во всем, что касалось зелий, и поэтому сам был только счастлив согласиться.
Гарри уважал желание Драко работать в одиночестве и на это время возвращался к себе. Он скрыл от Драко, что его палочковая рука теперь быстро уставала, заклинания практически немедленно рассеивались, а сама магия сделалась несколько нестабильной. Он проводил по нескольку часов каждый день в упорных занятиях и медитации, излечивая себя своей внутренней магией. Мадам Помфри никак не могла поверить в такое быстрое его исцеление и довольно скептически относилась к его занятиям. Потери контроля над своей силой часто заставляли его почувствовать себя некомпетентным и беспомощным, как первокурсник, что ранило его и без того нешикарное чувство уверенности в себе.
Еще будучи Флэшем и Люком, они обнаружили, что анонимные разговоры через дневники давались им значительно легче, чем общение друг с другом напрямую. Гарри подозревал, что может предугадать реакцию Драко, если затронуть в разговоре определенные темы, поэтому старательно обходил их стороной. Он никогда не заговаривал о колене Драко, или о Роне, или о том времени, когда Драко был шпионом. Он хотел помочь Драко найти способ излечить его колено, но ему была прекрасно известна и неистовая гордость блондина, из-за которой тот непременно откажется от любой заботы, не желая признавать свою слабость. Но он упорно продолжал пытаться воздействовать на травмированное колено, направляя на него всю свою магическую силу, когда думал, что Драко спит. Он многое отдал бы, чтобы блондин поправился, но именно эту проблему Драко предпочитал игнорировать.
Болезненная тема их друзей обострилась довольно быстро, потому что Гермиона постоянно связывалась с Гарри через камин. Рона так пока и не нашли, и Гарри часто разговаривал с членами семьи Уизли. От него не ускользало, каким хмурым становился Драко, если оказывался рядом в такие моменты. Он всегда был неизменно вежлив, конечно, но все чувствовали его напряжение. Гарри не пытался обсудить, почему Драко никогда не оставляет его наедине с Чарли больше, чем на пару минут, но, если бы он это все-таки сделал, то избавил бы их обоих от множества неприятных моментов.
Гарри уяснил для себя из переписки в дневниках, как Драко очень дорог Снейп. Кажется, тот куда больше подходил на роль его отца, чем Люциус когда бы то ни было. Гарри не мог не завидовать этой близости, особенно теперь, когда он узнал, как Снейп может быть самоотвержен. Он очень сомневался, что теперь они внезапно сделаются с зельеваром лучшими приятелями, но, как и Драко, работал над собой.
Пригласив Чарли и Снейпа на ужин, Гарри убедился, что Снейпа никак нельзя назвать здоровым человеком. Он также понял, насколько Чарли беспокоится об этом, но изо всех сил пытается скрыть это за фамильным очаровательным поведением Уизли. Их совместный ужин, быть может, и не стал самым долгим в истории (у Чарли и Северуса портключ обратно в летний замок был настроен на определенное время), но Гарри сумел сдержать едкие высказывания в адрес Снейпа, а тот даже выдавил комплимент кулинарным способностям Гарри. Это было просто прекрасное начало.
Драко, может, и мирился с существованием других Уизли, но любое упоминание о Роне вызывало на его лице брезгливое выражение, памятное еще по школьным годам. Старый друг так пока и не был найден, а семья Уизли использовала все возможные средства, пытаясь отыскать его. Гарри с радостью присоединился бы к поискам, но мадам Помфри настояла на его постоянном нахождении на территории замка или Хогсмида до тех пор, пока она не убедится, что ее пациент больше не испытывает постоянной усталости. Гарри в ответ только улыбался. Ему не хватало мужества сказать ей, что отсутствие сна никак не связано с его заболеванием.
Он пытался посмотреть на поступки Рона глазами Драко. Какая-то его часть хотела верить, что все это одно большое недоразумение — Рон не может иметь никакой связи с Нео Пожирателями, сжегшими Поместье и чуть не начисто обобравшими Драко. Но другая часть его вполне могла поверить во все это, и Гарри становилось не по себе. Он понимал, что лучше даже не заикаться об этом при Драко, он слышал уже предостаточно разглагольствований и не желал подливать масла в огонь.
Какая бы правда ни скрывалась за всем этим, Гарри нужно было только узнать, где сейчас находится Рон — ради спокойствия Гермионы. Да, Гарри понимал, в какую драку ему следует ввязываться, а какие лучше пустить на самотек. Им еще придется обсудить все это — когда-нибудь потом. Но не сейчас, когда они оба были только счастливы отложить неприятности подальше.
Они оба еще только пробовали себя в новых отношениях, но ни один из мужчин определенно не желал бы испортить это чудо — обретение второй половинки своей души. В отличие от множества других недавно сложившихся связей, долгая история взаимоотношений с Драко позволяла Гарри иметь представление, как тот относится к некоторым вещам, поэтому он не смел говорить о своих тревогах, поскольку разговор на эту тему не принес бы ничего, кроме горечи. Он боялся потерять то, что лишь недавно приобрел с таким трудом. Возможно, когда их отношения укрепятся, он сможет открыться Драко, но пока приходилось держать все в себе.
Драко потребовалась пара недель, чтобы, наконец, осознать, что Гарри действительно перебрался к нему жить. Сначала в постель, но Драко даже в голову бы не пришло на это жаловаться. Конечно, в результате туалетные принадлежности Гарри появились в ванной, и несколько пар мантий — в шкафу. Надо признаться, это тоже не было проблемой. Комнаты Гарри находились прямо за стеной, но им казалось, что из окна Драко открывается более красивый вид, а его камин гораздо удобнее. Осознание того, что Гарри живет с ним вместе, вызывало необычное ощущение тепла в груди. Правда, они ни разу не разговаривали на эту тему и не обсуждали никаких вопросов, но Драко все равно был очень доволен. Пока, увы, не обнаружил в своей комнате «То Кресло».
— Гарри, откуда взялось это жуткое кресло? — удивился Драко, когда однажды вечером, вернувшись домой, они зажгли свет. Мужчины довольно приятно провели сегодняшний день в Хогсмиде, а Эммалин просто превзошла саму себя. Они объелись булочек, а Драко все еще прыскал со смеху, вспоминая выражение лица Гарри, когда тот попробовал кофе по-турецки. После десятой ложки сахара Драко решил, что ему стоило начать с чего-то менее радикального. Но Гарри отказался демонстрировать свою слабость и допил кофе. К своему ужасу Драко обнаружил, что Гарри ни в коем случае нельзя употреблять за один раз такую дозу кофеина, потому что весь оставшийся день ему пришлось жалеть об этом. А вернувшись в свою комнату, он обнаружил это кресло у камина.
Гарри только пожал плечами. — Ну, мне показалось, что будет глупо возвращаться к себе каждый раз, когда я захочу расслабиться в своем кресле. Кроме того, здешний камин мне нравится больше, чем собственный. — Он плюхнулся в кресло. — Разве не здорово?
— Оно просто ужасно. Зеленое, но ужасное. — Драко надменно разглядывал его. — Ты уверен, что тебе не следует проверить зрение еще раз?
— Не знаю, ты выглядишь довольно привлекательно, на мой взгляд, — ответил Гарри, невинно захлопав ресницами, но потом мгновение поколебался. — Это было…Я хочу сказать, ты же не будешь возражать, что я принес кресло, да? — На миг ему показалось, что он зашел слишком далеко.
— Нет, почему я должен быть против? — тут же отступил Драко, успокаивая Гарри. — Но я боюсь, ты не захочешь трансфигурировать его во что-нибудь более эстетичное? — В ответ Гарри молча посмотрел на него тревожными зеленущими глазами, но расслабился, заметив игривую ухмылку Драко.
— Любишь меня — люби и мое кресло, — заявил он.
Драко уступил, спрашивая себя, как это он позволил допустить такой отвратительный предмет мебели в свою жизнь. Его мать перевернулась бы в гробу, узнав об этом. Но, решив, что это не такая уж страшная жертва, Драко просто передернул плечами и позволил Гарри думать, будто тот выиграл, и притянуть себя для поцелуя.
Конечно, совсем без борьбы он не сдался, и Гарри частенько, возвращаясь домой, находил свое кресло трансфигурированным во что-то более изящное. Это стало еще одним соперничеством их характеров — кресло сделалось предметом состязания их познаний в трансфигурации. Драко обычно превращал его во что-то элегантное, мягкое, кожаное, с удобными подлокотниками, или же в жесткий диванчик. Гарри не желал с этим мириться и преобразовывал кресло во все более отвратительные творения. Наконец, обивка из ситца с гигантскими розами довела Драко до ручки. На следующий день он с помощью чар спрятал кресло. И только после того, как Гарри, не надевший очки, с утра пораньше шлепнулся на пол и отбил пальцы на ноге, попытавшись сесть, они прекратили свой спор.
Такие мелочи частенько обращали на себя внимание, и Драко пришел к выводу, что у Гарри действительно извращенное чувство юмора. А потом обнаружилось, что новость об их связи стала достоянием общественности. Драко увидел эту статью раньше Гарри. Как обычно, она оказалась очередной чушью о мальчике-который-выжил, но Драко тут же разобрал завуалированные оскорбления между строк. Он уже приготовился к бурной реакции Гарри, когда тот, наконец, доберется до статьи, но его партнер лишь закатил глаза, фыркнул и бросил газету в огонь.
Он перевел взгляд на удивленного Драко. — Что?
— Ты прочел, что они написали?
— Да, но знаешь, что я тебе скажу? Меня все это больше не волнует. Я не желаю, чтобы общественность диктовала, кого мне любить. Если бы маги знали, что хорошо для них самих, они бы оставили нас в покое, поняв, что мы счастливы. Я просто пришел к выводу, что мне вряд ли когда-нибудь удастся прекратить сплетни о себе.
— Ты же понимаешь, что, как только они узнают, что мы действительно счастливы, они постараются нас разлучить, — заметил Драко. — Они такого напридумывают...
Гарри пожал плечами. — Ну и пусть. Они этим и занимаются, сколько я себя помню. Вообще-то, мне будет даже интересно это почитать. — Он посмотрел на скептическое выражение лица Драко. — Серьезно, я в порядке, но если это так тебя беспокоит…
— Нет, — отмахнулся Драко. — Не думаю, что репортеры могут представлять себе, что слова «Малфой» и «Злой» можно разделять… Я в порядке. Меня больше волновала твоя реакция.
— Возможно, нам стоит подлить еще масла в огонь, скормив им какую-нибудь чушь. Не исключено, что анонимный читатель внезапно может увидеть тебя с кем-нибудь, кроме меня, — предложил Гарри, коварно усмехаясь.
Драко приподнял бровь. — И когда мне начать варить Оборотное зелье?
— Это действительно очень злобно, Драко.
Они оба расхохотались.
~~oo0oo~~
Они так и не привели свой грандиозный план в действие, но с приближением начала учебного года им удалось устранить пробелы, не заполненные в доверительных беседах между Флэшем и Люком. Ужин был приготовлен, и в его продолжение было продегустировано немалое количество вина. Частенько споря, они, наконец, выяснили, в чем заключались их основные различия, но они только прибавляли пикантности их отношениям. Но они сходились в самом главном — потребности во взаимной любви, страсти и верности, даже если и не могли договориться о малом — о выборе вина к ужину.
Гарри боялся, что их вкусы в еде могут стать предметом постоянных споров, но быстро обнаружил, что Драко, проведя много времени в качестве бедного студента в Париже, приобрел привычку к фастфуду. Он, конечно, предпочтет хорошо приготовленную еду из свежих продуктов, но может съесть и шашлык или острое индийское мясо в компании самых отъявленных хулиганов восточного Лондона. Это было великолепно, поскольку Гарри содрогался от одной мысли, что ему придется постоянно готовить что-нибудь жутко изысканное, наподобие свежезабитого цыпленка с черносливом и трюфелями. Превосходная еда, несомненно, но уж больно жирная, а Гарри предпочитал более здоровую пищу.
За одним из таких ужинов разговор зашел о пиве. Гарри заявил, что терпеть его не может, потому что оно напоминает ему об Олли. Драко тут же задал неизбежный вопрос о личности этого самого Олли только затем, чтобы они смогли оставить эту проблему позади и жить дальше. Гарри замолчал, кивнув своим мыслям — он догадался, что Драко уже знает всю его эпопею с Олли. «Оливер Вуд». Не было нужды в дальнейших пояснениях, и Драко не стал его расспрашивать. Но это не означало, что Драко не завел в своей памяти небольшой списочек. У него найдется, что сказать и сделать Вуду, если их пути внезапно пересекутся, к тому же, он чувствовал, что память о тех отношениях все еще гнетет Гарри.
Гарри нашел для себя новый источник удовольствия, обнаружив, что «Люк» отнюдь не преувеличивал своей осведомленности в «такого рода» заклинаниях. Его собственное сексуальное образование было весьма ограниченным, поскольку любовники Гарри больше стремились похвастаться своей связью со знаменитостью, чем помочь ему отыскать то, что он действительно хочет. Одной ночи с Чарли Уизли оказалось достаточно для вывода, что в интимных отношениях может содержаться куда больше, нежели собственно секс, и это было просто откровение для него — получить партнера, оттягивавшего собственное удовольствие до тех пор, пока не убедится, что Гарри тоже получил его во всех возможных формах.
Он узнал о таких сексуальных извращениях, какие и представить себе раньше был не в состоянии (теперь он уж точно никогда больше не сможет относиться к своей палочке как прежде), но, кажется, Драко знал о них все досконально. Многое из этого совершенно определенно вызвало у него неприятие, и Драко согласился, что сексуальное принуждение и жесткий секс тоже не были в числе его пристрастий, но Гарри стоило только попросить. Все, что было слишком грубым, навевало нежеланные воспоминания. Для Драко же его собственное удовлетворение не было так уж важно. Казалось, он получал удовольствие, просто давая Гарри именно то, чего тот хотел. Конечно же, Гарри не пожелал пассивно сидеть и позволять Драко делать всю работу самому. В очередной раз он сумел доказать, что схватывает все на лету, и вскоре Драко уже испытывал результаты собственных уроков на себе самом.
А Драко со своей стороны постоянно восхищался всем тем, что узнавал о своей второй половинке. Гарри только недавно признался, что ему нравится наблюдать за тем, как другие занимаются сексом, и Драко занялся эксгибиционизмом, но он и представить не мог, сколько в замке оказалось укромных уголков и альковов, манящих возможностью по-быстрому перепихнуться. Само собой, Гарри, мало заботясь о последствиях, быстро пришел к выводу, что ему хочется больше, чем просто быстрый перепих. У Гарри оказались сверхъестественные познания в топографии замка, и Драко оставалось лишь изумляться, как его любимый может казаться таким невинным и развратным одновременно. Он иногда представлял себе, что может произойти, если они продолжат себя вести в том же духе и после приезда студентов.
Одно дело — потихоньку потрахаться в квиддичных душевых и совсем другое — отминетить партнера прямо посреди Большого зала (без всяких там мантий-невидимок и чар). Драко не надеялся, что «привилегии учителей» окажутся достаточным извинением, если их поймает миссис Норрис, или, боже упаси, Минерва МакГонагалл во время своих регулярных обходов замка. Кроме того, это могло разрушить завершение самого чудесного дня рождения в жизни Драко. Из-за внезапных перемен в жизни в последние месяцы он напрочь забыл о своем дне рожденья, но Гарри подарил ему такой праздник, которого он никогда не забудет.
Гарри мог быть хитрее любого слизеринца, но обладал при этом гриффиндорской беспечностью. Драко мог бы поклясться, что Гарри просто наслаждается вероятностью оказаться застуканным, поэтому очень сомневался в том, что их любовную игру на койке в госпитале прервали случайно. И вряд ли мадам Помфри поверила Гарри, объяснившего все это обследованием состояния простаты Драко. Драко не поставили в известность, само собой, что как раз на это время у Гарри была назначена встреча с колдомедиком, и что он сам и вдохновлял его на такие поступки. Он даже и не понял, что разбудил алчного монстра, которого не променял бы теперь ни на что в мире.
Это не пришло ему в голову даже тогда, когда его член был проглочен до самого основания, а яйца ныли от стремления опустошиться, а происходило это между дальними шкафами в «Листьях и бобах» во время ланча. Гарри намеренно ходил по опасному краю и очень удивлялся тревогам Драко. Они, конечно, едва не разнесли книжные шкафы, но им казалось, что удовлетворение от этой короткой, но интенсивной интерлюдии с лихвой все компенсирует. Сердце Драко бешено колотилось, заставляя его лицо гореть лихорадочным румянцем. Парень подозревал, что Эммалин все прекрасно известно. Старуха, видимо, владела легилименцей, судя по взгляду, которым она окинула их обоих после.
Драко стыдился смотреть ей в глаза еще несколько дней, а Гарри даже и не пытался помочь ему успокоиться. Наконец, он все-таки решил сообщить Драко о своем мастерском умении накладывать чары невербально, так что у блондина изначально не было причин для беспокойства. Сообщая ему об этом, Гарри прямо таки светился безудержной ухмылкой, от которой Драко бросило в жар.
Говоря коротко, жизнь воплотила в себе все то, о чем они оба раньше могли лишь мечтать. Жаль, что их медовый месяц так быстро подошел к концу.
~~oo0oo~~
Возвращение студентов было неизбежно, и они нехотя стали проводить за своей работой все больше времени. Восторг Гарри по поводу приближения нового учебного года не испарился. Каким-то образом он умудрился разработать ужасно детальный учебный план, стремясь помочь Ремусу, который немедленно заверил своего помощника, что Дамблдор, не читая, одобрит его на первом же заседании педсовета.
Драко почти закончил каталогизацию, подготовку, расфасовку и просушку ингредиентов, которые понадобятся Северусу в течение семестра, и уже с нетерпением ждал начала уроков, стремясь поскорее вернуться к своим тестам нового Аконитового зелья. Он жаждал лично убедиться в прогрессе лечения юной Маджи, принимавшей все лето его составы. У Драко был целый ворох идей по улучшению формулы специально для нее, он просто мечтал поскорее приступить.
В утро перед собранием педсовета они медленно просыпались, когда услышали настойчивый стук в дверь комнаты Драко, а затем послышался и голос директора. Они совершенно не ожидали визита, поэтому Гарри немедленно помчался в ванную одеваться, его сердце колотилось в груди как бешеное — директор обычно связывался с персоналом через камин. Гарри не знал точно, известно ли ему, что они с Драко теперь спят вместе, и все это вместе взятое ввергло его в жуткую панику.
— Я чем-нибудь могу Вам помочь, сэр? Если Вам нужно зелье… — Дамблдор только отмахнулся от предложения Драко.
— Вообще-то, я пришел узнать, как вы, мальчики, поживаете. — Он посмотрел на дверь ванны, прекрасно осведомленный, что за ней укрылся Гарри. Директор прочистил горло, и мгновение спустя из дверей вышел полностью одетый и слегка сконфуженный Гарри. Драко немедленно подошел к нему и взял за руку прямо на глазах у директора. — Насколько я понял, вы оба вполне оправились от произошедшего этим летом? — Вообще-то, это был не вопрос, а лишь способ показать свою полную осведомленность о том, что именно происходит в замке.
— Мы не ожидали никого увидеть до самого педсовета, сэр. Вы хотите обсудить что-то с нами? — слегка озабочено спросил Драко, уверенный, что у директора непременно найдется, что им сказать.
— О, я просто заметил, что прошлой ночью замок был немного занят… А, вот оно, — заметил он удовлетворенным тоном, поворачиваясь к стене и отодвигая гобелен, которого еще прошлым вечером там не было. Гарри и Драко взглядами проследили за ним. Дамблдор, кажется, нисколько не был удивлен появлением двери в стене, раньше разделявшей их комнаты.
— Как…
— Когда… — Оба потеряли дар речи, увидев незамеченную ранее дверь.
Альбус знающе кивнул и повернулся к выходу. — Я не стану читать вам нотации и портить настроение, только хочу напомнить обоим, что вы находитесь в школе, поэтому, как только приедут студенты, я буду ожидать определенного уровня пристойности от персонала. Если вы не можете прекратить сплетни среди студентов, то потрудитесь хотя бы не давать им добавочной пищи для них. — Он многозначительно оглядел их обоих поверх очков. — Думаю, будет благоразумнее, Гарри, если ты станешь всегда входить в свои комнаты, пользуясь старой дверью, а не этой. Мы же не хотим, чтобы попечительский совет школы обнаружил сомнительную связь между неженатыми учителями нашей школы…Ну, а теперь, — в его глазах снова загорелись огоньки, — мне нужно спуститься в подземелья. Молодые Северус и Чарли вернулись еще прошлым вечером, так что, думаю, мне стоит потолковать и с ними.
Никто не понял, шутил ли Дамблдор, пьян ли он или же объелся лимонными дольками, но они оба были однозначно впечатлены новыми способностями замка. — Я частенько подумывал, что нам нужна дверь. Чтобы увеличить пространство… — заметил Гарри, открывая дверь в свои комнаты.
— Ммм, я тоже. Ты совершенно прав, Гарри. Этот замок прислушивается к твоим нуждам. Я думал о том же, — добавил Драко, ухмыляясь.
— Думаю, это означает, что кто-то или что-то там наверху одобряет наш союз.
— О, Мерлин! — Похоже, Драко внезапно расстроился. — Теперь станет еще труднее избавиться от тебя!
Гарри почувствовал легкую неуверенность от слов Драко, но, увидев широкую улыбку, понял, что это была лишь шутка. Тогда он притянул его в объятия для нежного поцелуя, который прервался так же неожиданно, как и начался, потому что Гарри расхохотался.
— О, мне так хочется сейчас быть обладателем Уизлевских длинных ушей — я бы много отдал, чтобы услышать реакцию Снейпа на дамблдоровское «толкование».
— Думаю, я влюблен в твой извращенный ум, мистер Поттер.
— Только ум?
Драко притиснул Гарри к новой двери. — М-м… наверное, мне стоит посмотреть, какие еще интересные части тела у тебя найдутся…
~~oo0oo~~
Они еле-еле успели к началу педсовета. Профессора теперь были в сборе, и все они тепло поздоровались с Гарри. Никто, казалось, не удивился, увидев Драко, уверенно стоявшего рядом с ним. Они заранее условились, что не будут скрывать своих отношений от других учителей, да и «Ежедневный Пророк» уже постарался, чтобы весь мир узнал о них. Естественно, они станут соблюдать некоторую осторожность в присутствии студентов. Они разошлись по своим местам — Гарри сел рядом с Ремусом, а Драко присоединился к Мастеру зелий.
Это была первая возможность Драко увидеться с Северусом после отпуска, и сразу становилось ясно, что тот все еще очень болен. Они с Чарли провели много дней в теплом климате в замке Драко, но, судя по обеспокоенному выражению лица Уизли, Северус чувствовал себя еще хуже, чем выглядел — а выглядел он просто ужасно. Драко заметил новые морщинки вокруг глаз, а его руки часто подрагивали от судорог. Он теперь мог самостоятельно передвигаться, но это не уменьшало беспокойства Драко. Ему в первый раз за все время пришла в голову мысль, что Северус выглядит очень постаревшим. Даже без очков ему были видны новые седые пряди в волосах Северуса. Он мысленно начал прикидывать план, как ему забрать у Северуса большую часть работы себе. Это было самое малое, чем он мог сейчас помочь. В конце концов, это себя он считал виноватым в таком плачевном состоянии Северуса.
Задумавшись, он не заметил вновь прибывшего, и уже готов был наклониться и поговорить с Северусом, когда его прервал негодующий выкрик Гарри:
— Какого хрена ты здесь делаешь? — Несколько старейших членов преподавательского состава повернулись и ахнули, услышав грубое и раздраженное высказывание Гарри. Драко не мог даже предположить, с кем Гарри стал бы разговаривать в подобном тоне. Он прищурился и, не задумываясь, постучал кончиком палочки по очкам, желая улучшить фокус. Он не хотел признаваться в этом Гарри, но его зрение стало уже не таким хорошим, как раньше, и он все чаще и чаще надевал очки. Гарри считал, что он выглядит сексуальнее в очках, и расценивал его нежелание носить их как попытку набить себе цену. Драко же подозревал, что Гарри просто хочет отомстить ему за те годы, когда он сам обзывал его очкариком.
Он подумал, что у него начались галлюцинации, увидев человека, вызвавшего такую реакцию у Гарри. Он узнал самодовольную физиономию, так часто украшавшую спортивную страничку «Ежедневного Пророка». Ошибки быть не могло, это был Оливер Вуд — маг, разбивший Гарри сердце и последний человек на земле, которого тот, очевидно, ожидал встретить здесь. Драко рефлекторно покрепче ухватил свою палочку, мечтая вскочить со стула и поразить каким-нибудь отвратительным заклятием этого ублюдка. Он заслуживал, как минимум, кастрации. Драко понял, что его очень занимает тот же самый вопрос, что и Гарри, только он бы не выразился настолько лаконично. Не удивительно, что Гарри вспылил. К счастью, слух Драко по остроте не уступал кошачьему.
— Выше нос, Гарри. Ты же не сердишься на меня больше, правда? — Улыбка Оливера была скорее льстивой, чем обаятельной. — Кажется, старушка Хуч решила насладиться своим материнством подольше, чем предполагала сначала. Она известила о своем намерении уволиться всего пару дней назад. Вот я и решил заняться чем-то более… продуктивным и стимулирующим.
Гарри, хлопая глазами, продолжал смотреть на Оливера. Он не мог поверить, что действительно видит его здесь. Он бросил взгляд на Драко, по лицу которого ничего не возможно было прочесть. Мысли Гарри пришли в полный беспорядок. Вот напротив него стоит его бывший любовник с таким видом, будто ничего и не случилось, в то время как вторая половина его души сидит за противоположным концом стола, метая взглядом громы и молнии. Он не знал, как ему поступить, но сказал первое, что пришло на ум. — Значит, то, что в «Малолетстон Юнайтед» тебя отправили на скамью запасных, оскорбило вашу светлость, да? Действительно, хреново, — протянул гласные он, переняв эту привычку у Драко. — Я слышал, что частая смена метел может серьезно повредить игре.
Едкие слова заткнули Оливера, и Гарри заметил одобрительный огонек в глазах Драко. Оливер последил за направлением взгляда Гарри и фыркнул. — О, это просто смешно. Я слышал, что ты шляешься по городу с Малфоем, но чтобы он тоже здесь работал?
Гарри уже открыл рот для достойного ответа, но тут Дамблдор прочистил горло, призывая всех к порядку. Всеобщее напряжение можно было, наверное, потрогать, и радость Гарри от участия в педсовете уже окончательно испарилась. Только неразрывный взгляд глаза в глаза с Драко удерживал его от очередных хлестких замечаний в адрес Оливера. Гарри совсем не желал ощутить снова те боль и ужас, которые мучили его еще много недель после измены Оливера. Почему именно теперь?
Он провел все собрание, поигрывая пером и избегая смотреть в сторону Оливера. Помогало и то, что Драко поддерживал его своим взглядом с другого конца комнаты. Гарри пытался сфокусироваться на деталях, но это было трудно, когда Оливер сидел так близко.
Во время краткого перерыва он мгновенно очутился рядом с Драко. — Ты в порядке? — спросил блондин. — Пусть у этого ублюдка найдутся достойные причины находиться здесь… — Казалось, Драко был в такой же ярости, как и он сам. Гарри понимал, что его не должно было трогать присутствие Оливера, и одно прикосновение руки Драко заставило осознать, что он, видимо, просто слишком близко все принимает к сердцу. Сделав глубокий вдох, он посмотрел туда, где новый учитель Полетов собрал вокруг себя толпу слушателей.
— Не волнуйся, Драко, со мной все будет в порядке. Я просто в шоке от того, что увидел этого козла, вот и все. Если бы я встретил его на улице или еще где-нибудь… о, Мерлин, он же будет теперь здесь жить, да? — застонал Гарри, внезапно прозрев, из его голоса пропала вся уверенность.
— И это будет для тебя большой проблемой? — Драко обнадеживающе положил руку на плечо Гарри. Гарри знал, что не должен так сильно расстраиваться, и этот дружеский жест Драко сейчас оказался очень кстати.
Он еще раз глубоко вздохнул. — Думаю, нет. Я просто слегка растерялся, увидев его. Не думал, что я так бурно отреагирую, спустя столько времени. Со мной все будет в порядке, не волнуйся. — Он улыбнулся и положил свою ладонь поверх пальцев Драко, но заметил, что в его ответной улыбке не было большой уверенности.
Гарри и Драко последними вернулись на свои места. Гарри тяжело дышал, и, полностью игнорируя Оливера, повернулся к Ремусу, пока тот внимательно слушал Дамблдора о своем расписании на первый семестр.
Гарри принюхался и понял, что Оливер подушился тем самым одеколоном — тем самым, который так любил его бывший любовник, тем, ради которого Гарри облазил дюжину рынков, пытаясь найти. Этот давно забытый запах разбудил несколько старых нежеланных воспоминаний — сладко-горьких воспоминаний. Не помогало сохранять самообладание и то, что эта шавка еще и наклонилась, прошептав ему на ухо, — Я-то думал, все эти слухи о Малфое выдумал «Пророк». Кто бы мог подумать, что это правда? Но ты же не хочешь привязаться к нему слишком сильно — он тот еще змей, а змеи имеют тенденцию оказываться довольно мерзкими созданиями, — заметил он с отвращением. Возможно, в тоне Оливера и был какой-то намек на сожаление, но Гарри это не особенно трогало.
У него уже начинала болеть голова, и он потер переносицу, пытаясь сохранить спокойствие. — Жаль разочаровывать тебя, но это правда, — зло прошипел он в ответ, не желая вступать в длительную перепалку. Если Оливер приперся сюда ради того, чтобы помириться с ним, то Гарри следовало сразу же поставить его на место. — Давай расставим все точки над i, Оливер. Я теперь с Драко, мы оба совершенно счастливы, и то, что я делаю со своей жизнью — не твое чертово дело! Ты давно потерял право вмешиваться в нее.
Он повернулся к сидящим за столом и обнаружил, что некоторые члены коллектива смотрят на них. Он уже давненько не видел такого строгого взгляда у Минервы МакГонагалл, обращенного к себе, а выражение лица Драко невозможно было прочесть. — Простите, — пробормотал он робко, обращаясь ко всем.
Оливер воскликнул, — Это моя вина, я просто спросил Гарри о текущей ситуации с уроками Полетов. Думаю, мне стоит подождать более удобного момента, чтобы обсудить это с ним.
Только Оливер мог умудриться вложить в такую фразу сексуальный подтекст, и Гарри не был единственным, кто почувствовал его. Ему явно не грозило в ближайшее время избавиться от головной боли. Воздействие комбинации этого голоса, одеколона и неизгладимых воспоминаний о предательстве Оливера напрочь стерло последние остатки недавно обретенной уверенности в себе. Но почему именно сейчас?
Он чувствовал жгучее чувство вины и избегал взгляда Драко, который, казалось, уже насквозь пробуравил его шею. Он также заметил нахмуренные брови Чарли. Кажется, Оливеру не так-то просто будет найти друзей среди преподавательского состава. О чем только думал Дамблдор, нанимая этого придурка? Этот вопрос просто взывал о скорейшем разрешении, но в данный момент Гарри очень хотелось просто сбежать и спрятаться. Хогвардс сейчас был последним местом, где он желал бы находиться, но бегство не являлось выходом из ситуации, особенно, принимая во внимание его новые обязанности — не теперь, когда у него есть Драко. Гарри просто придется показать Оливеру, что он — настоящий мужчина, и не позволять этому козлу подумать и на секунду, что он может хоть на что-то влиять, пусть внутри все и переворачивается.
~~oo0oo~~
Драко рефлекторно сжимал свою палочку, спрятав руки под столом. «Достаточно всего-то одного маленького заклинания, и Вуд умчится отсюда, вопя во весь голос». Как бы ни хотелось ему так сделать, он умел быть очень терпеливым. Сейчас не время и не место для разборок, даже если совершенно очевидно, что Вуд и доставляет Гарри страдания своим присутствием. Драко отметил, что Чарли, кажется, не меньше его озабочен появлением Оливера, но он, возможно, просто был еще одним присутствующим за этим столом кроме него, кто знал всё об этом предательстве. Ремус тоже проявлял неудовольствие, и от этого Драко почувствовал себя немного лучше — он был уверен, что все друзья Гарри будут единодушны.
Он был так занят, награждая Вуда убийственными взглядами и придумывая сценарии, в которых тот в конце, как правило, оказывался кастрированным, что совсем отвлекся от собрания. Он удивился, когда начался перерыв на обед. Почти все уже разошлись, и Драко тут же обнаружил, что Гарри увяз в разговоре с Чарли, кажется, пытавшимся приободрить его. Вуда не было видно.
Драко услышал свое имя и обернулся, и, видя, что Северус разговаривает с Дамблдором, осторожно поднялся и направился к ним. — …Поэтому я понял, что смогу выдержать только половину своих уроков. Я надеялся, что мое выздоровление будет продвигаться быстрее, Альбус, но, боюсь, оно может затянуться до Рождества.
Дамблдор выглядел расстроенным. — Ты уверен, что справишься с такими нагрузками, Северус?
Снейп кивнул. — Знаю, это может доставить неудобство, но я еще недавно надеялся, что такие меры не потребуются вообще. Мадам Помфри меня полностью поддерживает. Я пытался разыскать Слагхорна, но оказалось, что он пребывает даже в худшем состоянии, чем я. — Дамблдор понимающе кивнул.
— Может быть, мистер Малфой сможет принять более активное участие в жизни школы до конца этого года? Знаю, такое обычно не предусматривается ученическим контрактом, но уроки начинаются уже через пару дней, и я просто не вижу другой альтернативы.
— О чем речь? — спросил Драко, включившись в разговор.
Северус виновато посмотрел на него. — Я надеялся оградить тебя от этого, Драко. Я пытался поговорить с тобой заранее, но не был совершенно уверен до этого утра. Прости, но, кажется, я далеко не так здоров, как надеялся.
— Тебе нужна моя помощь — я все отлично понимаю, Северус, — закончил за него Драко. Снейпу наверняка было больно признаваться в своей слабости. Но было видно невооруженным взглядом, что Северус действительно болен. Дрожь в руках почти не прекращалась все время, пока шло собрание. Драко понимал, что Северус не сможет варить большинство зелий, приготовление которых входило в его обязанности помимо преподавания, и был готов принять весь этот груз на свои плечи. Драко хотел обсудить этот вопрос с Северусом один на один, но, видно, придется сделать это сейчас.
— Нет, Драко. Мне нужно, чтобы ты учил.
Драко заморгал, потеряв дар речи. Учить.
— Я доверяю тебе всех своих студентов, Драко. Не сомневаюсь, что ты станешь, безусловно, лучшим преподавателем, чем я. Послушай, я понимаю, что ты не так планировал провести свое собственное ученичество, а хотел, чтобы оно было посвящено изысканиям. Мое выздоровление проходит не так быстро, как я надеялся, но думаю, что смогу прийти в норму к Новому году. Я ожидаю, что к этому времени успею полностью восстановиться.
Драко, пытаясь переварить эту новость, почувствовал на себе напряженный взгляд Дамблдора. Он ощутил, что к нему применяют невербальную легилименцию, но все закончилось раньше, чем он успел выставить блок. — Ты уверен, что сможешь вести уроки у первых четырех курсов, Драко? Я не стал бы просить тебя, если бы Северус не был уверен в твоих способностях. Это всего лишь на один семестр, разумеется.
Он посмотрел на трясущиеся руки Снейпа и ощутил укол совести. Это только его вина. Разве тот мог выбирать? — Конечно. — Драко пожал плечами. Он в состоянии преподавать четыре месяца. К тому же, ему поручают всего лишь половину учебного плана. Правда, какая-то маленькая часть сознания всерьез усомнилась в здравии его рассудка, поразившись такому быстрому принятию решения только из чувства ответственности за произошедшее.
Гарри, судя по всему, обрадовался за него, когда он сообщил ему новости — даже слишком. К сожалению, прибавление обязанностей означало, что у него нет шанса провести остаток дня с Гарри. Он хотел успокоить его после встречи с Оливером, но Гарри нацепил на лицо отважную мину и уверил его, что обязательно сумеет поставить этого ублюдка на место. Драко с трудом в это верилось, и только когда Гарри выпихнул его из их комнат и придал ускорение в направлении кабинета Северуса, он почувствовал слабую надежду, что с Гарри все будет в порядке. Гарри верил, что сможет справиться со своим «бывшим», но Драко беспокоило подозрение, что мотивы для приезда в Хогвартс у Вуда не такие уж и чистые. Он пообещал себе не спускать глаз с этого придурка.
К сожалению, планы Северуса шли с этим вразрез. Казалось, он собирается впихнуть в голову Драко весь учебный план за один вечер, и он совершенно никуда не торопился. К вечеру голова у несчастного разболелась, а его глаза слезились от чтения невероятного количества пергаментов.
Он не видел никаких проблем в освоении учебных планов и своих способностях преподавать этот предмет, но внезапно ужаснулся, осознав собственную ответственность. Теперь он будет отвечать за то, чему студенты научатся, за их умы и безопасность. Мрачное предчувствие охватило его, от напряжения мигрень охватила голову и спустилась к шее. Он понял, что ему придется тратить на учеников куда больше времени, чем он вначале рассчитывал. Он надеялся, что Гарри поймет. Только бы ему успевать еще приглядывать одновременно за этим Оливером Вудом…
Уверенность Драко в том, что он сможет удержать в руках класс, шла из его опыта репетиторства в l'institut, но те студенты набирали не меньше «Великолепно» на ТРИТОНАХ по зельям, поэтому им по силам было вполне сносно приготавливать зелья. Северус приготовил детальные досье на каждого студента от второго до четвертого курса, из которых было ясно, что большинство учащихся — законченные идиоты. «Мерлин, в сравнении с некоторыми из этих ребят Лонгботтом просто гений». Драко немедленно одернул себя за такие мысли. «Тебе придется перестать быть таким злобным по отношению к нему — он женится на Арианне. Но все равно, к котлу его подпускать нельзя. Надеюсь, ради безопасности многих людей, он это преодолел».
Просматривая заметки и планы Северуса, составленные на много дней вперед, Драко прекрасно сознавал, что все это необходимо досконально изучить. Но он не мог также и отвлечься от беспокойства о Гарри и старался как можно быстрее вернуться домой, но только лишь после ужина он, наконец, зашел в их комнаты.
Огонь в камине еле-еле теплился, тишину нарушало только радостное уханье Мелчетта, сидевшего на насесте. Ответное уханье раздалось откуда-то сверху, и Драко увидел, что сова Гарри, Хэдвиг, уютно устроилась под потолком. Кажется, теперь у него со всеми удобствами расположился не только сам Гарри, но и весь его зверинец. Увидев смотрящего на нее Драко, Хедвиг уныло ухнула и повернулась к нему спиной. Он мог бы поклясться, что Мелчетт усмехнулся, но Драко решил не обращать на них внимания. Petite Amie поприветствовала его, приоткрыв один глаз. В эти поздние часы было уже довольно прохладно, и она не собиралась в ближайшее время покидать свое теплое местечко у камина.
— Гарри? — взволнованно позвал Драко, и обернулся, заметив в их кровати знакомый, тихо похрапывающий бугорок. Он даже сам не заметил, что облегченно перевел дыхание. «Где же еще должен быть Гарри?» Заснуть так рано было, конечно, очень необычно для Гарри, но Драко и сам не сдержал зевок, видя, как мирно и едва уловимо поднимается грудь его партнера.
Сон не смог победить тревогу Гарри. Брови его продолжали хмуриться. Драко хотел бы поцелуями погасить все эти волнения и пожалел о своем отсутствии. Ему хотелось поговорить о Вуде, но сначала он должен был покончить со своими обязанностями — к сожалению. Осторожно присев на край кровати, он быстрым взмахом палочки избавился от обуви. Гарри беспокойно заворочался, он немедленно оказался в крепких объятиях, и скоро Драко уже получал сонный и слюнявый поцелуй.
— Все в порядке? — спросил Драко у сонного Гарри.
— Ммм, устал…тяжелый день…Что…Снейп замучил тебя до смерти всякими подробностям, или ты драил котлы? — Гарри улыбался, но Драко почувствовал его молчаливую озабоченность.
— Северус в порядке, он просто был очень доскональным. Все студенты — идиоты, само собой.
Гарри сонно фыркнул. — Конечно же…
Драко улыбался, быстро раздеваясь, прежде чем залезть под одеяло. Его ноги были ледянущими, но он ни за что не признался бы, что это рана в его колене препятствовала нормальной циркуляции крови в правой ноге. Он машинально просунул ступню между ног Гарри. Гарри возмутился было, но потом быстро притянул Драко к себе.
Гарри сонно усмехнулся. — Драко, ты не считаешь меня назойливым?
— Что, ради Мерлина, заставило тебя задать такой вопрос? — Драко уставился на Гарри, пытаясь понять, почему он об этом спрашивает.
Гарри пожал плечами. — Просто интересно, вот и все.
Гарри немедленно снова уснул, не успев услышать, как Драко произнес: «Нокс». Но мозг блондина отказывался засыпать, и прошло много времени, прежде чем Морфей все же сморил его. Звук ритмичного дыхания Гарри помогал немного расслабиться. И он уже был готов отрубиться, когда понял, что это был первый раз, когда они уснули, не занявшись любовью. Драко слишком устал, чтобы размышлять об этом, но он отказывался верить, что это имеет какое-то отношение к тому, что Оливер Вуд теперь тоже спит в замке.
Если бы Гарри уснул пятью минутами позже, они еще смогли бы поговорить о Вуде, и, возможно, в последующие недели события развивались бы совершенно по-другому.
~~oo0oo~~
Гарри в тот день тоже был очень занят. Большую его часть он провел с Ремусом, выясняя в какие из дней Гарри придется преподавать одному, и в какие — вместе. Ремус только обрадовался возможности разделять классы пополам на некоторых практических занятиях, чтобы преподаватели смогли уделять больше внимания каждому из студентов. Где-то в глубине души Гарри понимал, что должен рассказать Оливеру о способностях студентов, и эта мысль весь день не отпускала его. Он бы с радостью просто сунул пачку пергаментов под нос ублюдку, но был уверен, что тот сообщит Хуч о том, что Гарри не так усердно работал с учениками, как должен был бы.
Он долго не мог оправиться от шока из-за внезапного появления Оливера, поэтому быстро раздражался по любому поводу. Гарри представить себе не мог, что тот задумал, но сомнительные намеки и прямые инсинуации соответствовали скорее потаскушной версии Гилдероя Лохарта, чем Оливеру, которого он помнил. Гарри не мог не размышлять, изменился ли тот настолько сильно (раньше он никогда не высказывал желания учить или тренировать, но в то же время Оливер никогда и не планировал ничего дальше предстоящей игры), или же это и был настоящий Оливер, а он сам все те месяцы жил в собственных иллюзиях. Этот новый Оливер только укрепил Гарри в его стремлении никогда с ним не общаться и, по возможности, как можно старательнее избегать его компании. Тем не менее, им приходилось встречаться с ним по рабочим делам, и Гарри понял, что все-таки хочет задать ему вопросы, что остались без ответа после той ночи в праздник святого Валентина, когда он вышвырнул Оливера из своей квартиры и из жизни. Разумом он, конечно, понимал, что в этом нет никакой необходимости, эти ответы ничего не изменят в его жизни теперь, когда он нашел Драко, но у Оливера была потрясающая способность активизировать в Гарри самые дурные черты характера, включая и неуверенность в себе.
Чарли, да благословит его Мерлин, сумел оттащить Гарри прежде, чем тот успел проклясть нового учителя Полетов, и до того, как этот придурок ухитрился выведать у него еще больше подробностей об интимной жизни. Гарри в тот вечер ужинал с Чарли, пока Северус и Драко сидели, запершись, в лаборатории со своими зельями и пергаментами. Они болтали о незначительных вещах — в основном о планах уроков Чарли, но ни один из них не поднимал тему Оливера Вуда, хотя Чарли и сделал несколько намеков на возможность поговорить об этом. Гарри был за это благодарен, но ему сейчас хотелось только забраться в кровать, прижаться к Драко и забыть о сегодняшнем дне. К сожалению, слова Оливера продолжали снова и снова звучать у него в голове, и Гарри опять задался вопросом, а не слишком ли он прилипчив к Драко.
Из всего услышанного лишь эта фраза Оливера не давала ему покоя.
Слава богу, Драко уничтожил все его сомнения, когда, наконец, присоединился к нему в постели.
Засыпая, Гарри чувствовал, что страхи его утихают, и тогда он осознал, что за весь день они с Драко лишь раз поцеловались. Ни у одного из них не осталось сил ни на что, кроме объятий, но именно это и было нужно сейчас больше всего.
~~oo0oo~~
II. Все, что ты строишь…
Понедельник — 1 сентября
Первое сентября в Хогвардсе всегда было трудным днем. Студенты должны были прибыть не раньше позднего вечера, но учителям предстояло провести весь день в приготовлениях к их встрече. Гарри проснулся с головной болью, да и Драко тоже проворочался в постели всю ночь. Ни один из них нормально не выспался, и проснулись они поздно, позабыв о сеансе Тай Чи. Драко едва успел выпить чашку кофе, пока Гарри намазывал тост лимонным творожком. Быстро чмокнувшись, они вылетели из своей комнаты.
Для Гарри этот день был долгим и изнуряющим. Напротив класса Защиты теперь выделили еще один, для Гарри, где он хотел в точности повторить, насколько это будет возможно, обстановку кабинета Ремуса. Он мог бы просто воспользоваться магией, чтобы все устроить, но его рука пока что не пришла в норму. Гарри не хотелось рисковать и выпускать свою силу из-под контроля. Он будет избегать использования магии как можно дольше, и предварительно хорошенько выспится. Он чувствовал, что его магический потенциал истощился, и потребуется некоторое время для его восстановления. Гарри раздражало отсутствие контроля над собственной магией, и он вовсе не был уверен, что тот возобновится после окончательного выздоровления.
Конечно, ему совсем не помогало и то, что весь предыдущий день он испытывал стресс от присутствия Оливера. Он злился на себя, что это так на него повлияло. Конечно же, нельзя считать чистой случайностью то, что ублюдок нанялся на эту работу, но Гарри был совершенно уверен, что сможет и дальше продолжать нормально жить, даже в непосредственной близости от Оливера. Присутствие Драко рядом с ним было настоящим благословением, и Гарри чувствовал, что ему еще потребуется эта поддержка.
Драко же провел большую часть дня в хранилище, где все нужно было разложить по полочкам, промаркировать и упорядочить. Это было одним из самых нелюбимых и неблагодарных занятий. Вспомнив сегодняшнее число, он прикинул, что вскоре ему придется заняться новой порцией Аконитового зелья. Перспектива работы с двумя оборотнями была очень заманчивой, и он надеялся, что уроки не помешают его исследованиям. Он считал, что последняя формула сработала великолепно, но Драко подумывал снизить количество белладонны в основе и дополнить ее мётлепом. Он подозревал, что это улучшит состав зелья.
Ему не терпелось снова встретиться с Маджи. Драко познакомился с ней еще летом, когда Ремус привел ее в школу к последнему полнолунию. Гарри обрадовался, увидев ее, и Драко удивился не меньше остальных, узнав, что Гарри и Маджи уже встречались раньше. Гарри потом рассказал ему о том, что просто не смог забыть ребенка, встреча с которым несколько месяцев назад затронула его душу. Она все еще выглядела очень тихой, но в ней чувствовалась возрастающая внутренняя сила. Гарри подозревал, что в ней есть что-то особенное, и даже представить не мог до этого, что она носит на себе такое проклятье.
К сожалению, у нее почти не останется времени, чтобы нормально устроиться в школе до своей первой трансформации, которая произойдет 10 сентября. У Ремуса была оборудована специальная комната, примыкающая к его апартаментам, которую он использовал во время полнолуния. За лето он успел разобрать пустующий чулан возле кухни — для Маджи.
Совет Попечителей школы был прекрасно осведомлен о ее обстоятельствах, но новые законы, принятые министром Уизли, не позволяли запретить ей получать образование и обязывали школу принять все меры предосторожности. Специальная комната и Аконитовое зелье уж точно покрывали этот аспект.
Ремус провел обе летние трансформации вместе с Маджи, чтобы ее волк успел познакомиться с волчьим образом Ремуса, чтобы ей не пришлось проводить полнолуние, воя и раздражаясь от запаха незнакомого волка в замке. Драко никогда не пытался разобраться в стайном поведении оборотней, но для Ремуса она была больше, чем просто студентка.
И уже к началу своего первого учебного года в Хогвардсе маленькая Маджи Гедбери научилась с легкостью вертеть обоими взрослыми мужчинами, как ей вздумается.
Гарри неплохо получалось избегать Оливера весь день — по крайней мере, он так считал. Он только что вернулся к себе (Гарри уже почти открыл дверь в комнату Драко, но маг на картине между их дверями присвистнул и кивнул головой по направлению к его собственной комнате), когда услышал уверенный стук в дверь.
Он подумал, что это может быть Ремус, но, повернувшись, уловил запах одеколона, который хотел бы забыть, и все признаки гостеприимной улыбки исчезли с его лица. Оливер стоял, привалившись к дверному косяку, явно не нуждаясь в приглашении. Гарри прекрасно знал, что комнаты Оливера располагались в другом крыле замка (он лично потребовал этого у Минервы; и, как оказалось, Ремус и Чарли успели ввести ее в курс дела об их взаимоотношениях). Судя по всему, все единодушно пришли к выводу, что будет лучше держать Оливера подальше от Гарри, насколько это возможно. Он был искренне благодарен за заботу, хотя ничто и не могло помешать ублюдку самому прийти к нему в комнату.
— Я не помню, чтобы разрешал тебе зайти, — вздохнув, сказал он. — Что тебе здесь надо, Оливер?
— Тебе тоже привет, Гарри. Тебе обязательно нужно враждовать со мной? — искренне удивился Оливер. — Кажется, вчера ты мне довольно ясно дал понять, что «переболел нами». Я начинаю задумываться, а так ли это на самом деле. — Оливер оценивающе окинул взглядом комнату. — Мило, на мой вкус. Немного…стерильно и холодно, даже для твоих высоких стандартов в чистоте. — Гарри захотелось возразить. Да, здесь действительно было слегка пустовато, но теперь он проводил все время в комнатах Драко, которые были гораздо светлее и гостеприимнее. Он заметил, как нахмурились лица на фотографиях, развешанных по комнате, и покачал головой. Он больше не позволит мнению Оливера влиять на свою жизнь. У того не было на это права.
Глаза Гарри прищурились. — Конечно, но, тем не менее, я снова тебя спрашиваю: чего тебе нужно?
— Я просто хотел поболтать…наверстать упущенное. — Челюсть Гарри ударилась об пол. Оливер, похоже, этого не заметил: подойдя к шкафу, он открыл графин с огневиски и наполнил один бокал. — Несмотря на случившееся, Гарри, я беспокоюсь о твоем самочувствии. Я должен был лично убедиться.
— Как…благородно. — Гарри не двинулся с места. Он боялся, что выйдет из себя, если будет и дальше смотреть, как Оливер, стоя перед ним, спокойно потягивает его огневиски, словно они никогда и не ссорились. — Как ты можешь видеть, о моем самочувствии неплохо заботятся, спасибо, что побеспокоился.
— Ты действительно теперь с Малфоем? — задал вопрос Оливер, и в его голосе зазвучало неверие.
— У тебя определенно проблемы со слухом, Оливер. Конечно же, мы вместе. Иначе, зачем бы мне это говорить? Ты разочарован, что он занят, или надеешься, что мы устроим тебе бесплатное шоу в качестве доказательства?
— Я просто никогда не думал…ты…и Малфой. Из ваших отношений мне запомнились только обмены оскорблениями во время квиддича, и то, как ты размазывал его задницу по полю в каждой игре. Конечно, ты и сейчас размазываешь его задницу… — Оливер не смог удержаться от сального намека.
— Конечно, а я никогда не думал, что увижу тебя в постели с двумя чужими мужчинами, в то время как предполагалось, что ты должен быть только со мной. — Гарри пытался сдержать свой гнев. — Сейчас я хотя бы знаю, что он мне не врет, и не делает вид, будто любит меня.
Оливер приподнял брови и усмехнулся. — Ты кажешься таким уверенным в этом…Он — слизеринец, Гарри, им нельзя доверять.
— Смешно, — задумчиво произнес Гарри. — Меня всю жизнь предавали одни лишь гриффиндорцы. Поэтому прости, но я больше склонен верить ему.
Оливер ничего не сказал, он просто стоял, перекатывая глоток виски во рту.
— Послушай, если ты приперся сюда затем, чтобы поливать людей грязью, Оливер, можешь просто убираться. Если я выясню, что ты согласился на эту работу лишь ради своих дурацких шуточек и грязных игр, то можешь мне поверить — попечительский совет об этом немедленно узнает.
— Я вовсе не собираюсь учить тебя жизни, Гарри. Я прекрасно знаю, что ты всегда делаешь то, что тебе хочется. Я просто надеюсь, ради твоего же благополучия, что Малфой согласен следовать за тобой туда, куда ты ведешь. — Оливер допил остатки из стакана и поставил его на стол. Он прошел мимо Гарри, мимолетно проведя рукой по его щеке. — Я действительно беспокоюсь о тебе, Гарри, — когда-то мы были друзьями. Я понимаю, у нас не все получилось, как хотелось, но ты действительно считаешь, что Малфой мог настолько измениться? Я имею в виду, он хорошо выглядит…даже слишком хорошо, вообще-то, если не обращать внимания на его ногу…
— О, спасибо за лестную оценку, Вуд, — протянул Драко от дверного проема. Гарри облегченно вздохнул, а Оливер удивленно обернулся, в глазах его зажегся огонек. — Насколько я знаю, Гарри вышвырнул тебя вон — и не без причины. А теперь, если память мне не изменяет, он задал тебе вопрос. Что именно тебе здесь нужно? — Он тяжело оперся о трость, и обнадеживающе глянул на Гарри, прежде чем снова повернуться к Вуду.
— Малфой, — кивнул Оливер и протянул руку для пожатия. Драко посмотрел на нее, как на скользкую рыбину, и даже не шевельнулся, не собираясь принимать ее. Похоже, Оливер был потрясен таким отношением, но кивнул. Он задумчиво потер шею и, ослабив галстук, снова повернулся к Гарри. — Вообще-то, я надеялся, что мы еще сможем остаться друзьями.
Гарри был в шоке. — Друзьями? Какая часть фразы: «Я выкинул тебя из своей жизни» тебе непонятна? Мы, может, и были друзьями когда-то в школе, Оливер, но в те времена я не раз принимал неверные решения, — он многозначительно посмотрел на Драко, и продолжил, — и с тех пор мы все сильно изменились. Я уже не тот доверчивый первокурсник, и, к тому же, мне больше не интересно твое общество.
— В случае, если до тебя еще не все дошло, Вуд, объясняю: Гарри больше не заинтересован. Так же, как и я, если ты намекал на это, — вставил Драко, кладя руку на плечо Гарри. — А теперь, если я когда-нибудь…
— Оливер, Драко пытается сказать, — Гарри схватил палочковую руку Драко и крепко сжал ее, — просто держись от нас подальше. Все кончено, и ты потерял право на любые проявления дружбы в тот момент, как я узнал, что ты вытворяешь за моей за спиной. Я буду корректно вести себя с тобой перед студентами и другими учителями, но не ожидай ничего большего.
— Хорошо, — игривая улыбка исчезла из уголков губ Оливера. Он выпрямился, и неуловимым движением встал перед ними нос к носу. — Не волнуйся, я понял твой намек. Будет так, как ты хочешь. Похоже, Малфой все-таки промыл тебе мозги. — Он повернулся и вышел, по выражению его лица невозможно было ничего сказать.
Гарри уставился ему вслед, его гнев рвался наружу. — Вот это…наглость. Как…кем он себя возомнил?
— Он считает, что он — Оливер Вуд — самая сексуальная штучка, когда-либо садившаяся на метлу… — ответил Драко. Кажется, вопросы просто рвались с его языка, но Гарри быстро прервал его:
— Прежде, чем ты спросишь — я его не приглашал. Он посчитал, что может просто заявиться сюда и начать все сначала. Должно быть, он привык так поступать. Он не предупредил меня заранее… просто появился здесь. Спасибо, что выпроводил его.
Драко кивнул, оглянувшись на теперь уже закрытую дверь. — Я не доверяю ему. Он что-то задумал.
— Да, я знаю. Я тоже ему не верю, — кивнул Гарри. Они оба посмотрели на дверь, и каждый молча подумал о том, что именно может выкинуть Оливер.
~~oo0oo~~
Настроение Гарри так и оставалось отвратительным до самого появления первокурсников в Большом зале. Силы его были на исходе, а присутствие Оливера не способствовало восстановлению. Он пытался выкинуть Вуда из головы, но прекрасно сознавал, что, несмотря на все попытки забыть о предательстве, появление этого придурка здесь, как ни в чем не бывало, очень сильно мешает ему пытаться нормально жить дальше.
Драко хмурым взглядом обводил комнату, без сомнения, составляя в мыслях какие-то планы, когда его взгляд жестко впился в только что вошедшего Оливера. Гарри чувствовал, что лучше ни о чем не спрашивать, но и без того неплохо представлял себе, что Драко хочется сделать, потому что тот машинально поглаживал свою палочку. Гарри и сам бы с удовольствием проклял Оливера, но решил, что тот не стоит таких усилий. Кроме того, его магия все еще оставалась нестабильной, поэтому трудно было предположить, какие именно последствия окажутся у проклятья.
Гарри сам был вымотан, он также видел усталость и в глазах Драко. Похоже, новые, неожиданно свалившиеся обязанности вымотали его «на нет», но, кажется, Драко решил спокойно к этому относиться. Гарри все прекрасно понимал, хоть Драко и не признавался, что чувствует себя виновным в нынешнем состоянии Снейпа, и был убежден, что его партнер сможет со всем справиться.
Новая песня Распределительной шляпы была о дружбе и доверии, но Гарри не прислушивался к словам. Он всего лишь удивленно моргнул, когда шляпа спрыгнула с табурета и принялась приплясывать перед не слишком удивленной профессором МакГонагалл. Его настроение, тем не менее, тут же улучшилось при виде юной Маджи, стоящей в своей школьной мантии в проходе между столами. Ему подумалось, что первокурсники становятся с каждым годом все меньше и меньше, но даже в сравнении с ними Маджи казалась очень маленькой. Несмотря на малый рост, он видел в ней скрытую силу. Такой мужественный ребенок. Он заметил, что Драко с нежностью смотрит на нее, так же как и Ремус.
Гарри старался не смотреть направо, потому что шестым чувством угадывал, что Оливер тоже присутствует в зале. Он никак не мог смириться с неизбежностью того, что теперь ему придется к этому привыкнуть. И если каждый раз, когда он почувствует запах этого одеколона, его воспоминания будут оживать, ему придется запастись терпением. Он пообещал самому себе почаще укреплять свой дух путем медитации. «Сегодня утром я забыл о Тай Чи, и к тому же ужасно вымотался. Не удивительно, что я позволил Оливеру достать себя. Мне обязательно нужно будет попозже поговорить об этом с Драко. Надеюсь, мы сможем перебороть это вместе. Я только хочу, чтобы он помог мне все забыть».
Заметив, что Маджи приблизилась к главному столу, Гарри с ностальгией вспомнил о своей собственной сортировке. Церемония тем временем продолжалась, Ровенкло и Хаффльпуф получили уже новых студентов. Когда вызвали Маджи, за столами послышался шепоток. Оказалось, что слухи о студентке-оборотне уже достигли многих ушей. Учащиеся не могли помешать ей посещать школу, но были не в восторге от ее появления. Некоторые рискнули взглянуть в сторону Ремуса, и тот обвел всех студентов строгим взглядом.
Внимание всех учителей сфокусировалось на Маджи, когда она приблизилась к Распределительной шляпе. Казалось, она совсем не обращала внимания на окружающих. Все учителя тепло улыбнулись ей, и она потихоньку помахала рукой, проходя мимо Ремуса. Потом она бесстрашно уселась на табурет, и ее голова почти полностью исчезла под Распределительной шляпой.
Шляпа очень долго решала, на какой именно факультет ее распределить. Гарри так волновался, что едва расслышал, когда шляпа, наконец, выкрикнула: «СЛИЗЕРИН!»
Он был в шоке. Как могла эта девочка — сама святая невинность — оказаться в Слизерине? — Это просто невозможно, — вслух произнес он. Его слова прозвучали громче, чем раздавшиеся аплодисменты. Он не хлопал вместе с другими и был шокирован обеспокоенным выражением лица Маджи, смотревшей на него. Кажется, ее нисколько не расстроило заявление Шляпы. Она даже выглядела довольной. Она медленно направилась к слизеринскому столу, и однокашники тепло поприветствовали ее, несмотря на свист и топот других факультетов.
Судя по всему, Драко был горд, что Маджи оказалась в Слизерине. Он не мог не заметить реакции Гарри (а может, услышал его высказывание) и поэтому весь пир вел себя ужасно холодно. Гарри только надеялся, что это вызвано его взглядами, частенько бросаемыми в сторону Оливера, а не последними словами.
Прежде, чем он успел прийти в себя, сортировка уже закончилась, и Дамблдор принялся забивать головы студентов всякой чушью перед представлением им новых учителей. Когда был представлен Гарри, раздался гром аплодисментов, так же, как и при представлении Оливера. Многие вежливо похлопали, когда Драко отрекомендовали, как учителя Зелий для младших курсов. Многие понадеялись, что наступит небольшая передышка после Снейпа. Аплодисменты смолкли, и все накинулись на еду.
Он никак не мог переварить произошедшее. Маджи ведь могут заживо съесть в Слизерине. Она казалась слишком невинной, чтобы оказаться там. Ему оставалось только предположить, что Шляпа усмотрела нечто темное в ее проклятье и поэтому отправила девочку на этот факультет. Драко поджимал губы, его родинка подрагивала, пока он ел. Гарри видел, что тот сердится, судя по линии его губ. Без сомнения, они попозже еще обсудят это. И что он скажет? О своей уверенности, что она не должна быть на этом факультете? Он был удивлен и искренне озабочен. Так в чем же проблема?
Гарри решил поскорее начать неизбежный разговор. — Я просто не понимаю эту Распределительную шляпу…
— Мы поговорим об этом позже, Гарри, — холодно прервал его Драко, на его лице внезапно появилась фирменная малфоевская маска. Гарри пораженно заморгал, уставившись на него. Он что, действительно настолько зол?
Драко не промолвил ни слова, пока они возвращались к себе после ужина. Первые слова прозвучали почти шипением, когда они дошли до дверей. — Ты должен воспользоваться собственной дверью, помнишь?
Гарри кивнул, едва не забыв об этом досадном условии.
Когда Гарри вошел в комнату Драко, тот как раз наливал себе выпить. Драко заговорил прежде, чем Гарри успел открыть рот. — Я искренне считал, что ты избавился от факультетских предубеждений, Гарри. С чего ты взял, что Слизерин недостаточно хорош для Маджи? — В голосе Драко прозвучала обида, тон его был вызывающим.
Гарри пожал плечами. — Она просто не кажется мне подходящим слизеринским материалом.
— Слизеринским материалом? — Драко был намерен защищаться. У Гарри появилось ощущение, что вне зависимости от того, что он сейчас скажет, они только глубже увязнут. Эту часть натуры Драко он не видел уже много лет, и не думал, что теперь она повернется против него. — Почему ты считаешь, будто знаешь лучше всех, что из себя представляет слизеринский материал?
— Драко, что ты хочешь, чтобы я сказал? Я не стану делать вид, будто ничему не удивился, я просто не верю, что Маджи будет счастлива в Слизерине. На мой взгляд, она слишком невинна для этого факультета. Я беспокоюсь, что сокурсники сдерут с нее три шкуры, пока она будет спать. Это просто метафора, — поспешно добавил он.
— Значит, теперь ты утверждаешь, что все слизеринцы — головорезы? — уточнил Драко с непонятными интонациями. Гарри тяжко вздохнул. Он уже понял, что ему следовало быть более тактичным. Поднимать эту тему, видимо, не стоило.
— А не можем мы поговорить об этом утром? Когда я уже буду не таким измотанным, и когда ты не станешь срываться на мне? — взмолился Гарри. — Ты должен признать, что потребуется еще не одно поколение достойных слизеринцев, чтобы смыть позор с имени этого факультета. Не я один буду делать поспешные выводы, каким бы несправедливым это ни было. Я просто не представляю, как она станет справляться с непрекращающимся противостоянием — и не пытайся ничего отрицать — ты знаешь лучше кого-либо другого, о чем я говорю. Это будет еще одним бременем в добавок к ее проклятью.
Драко отчаянно гордился своим факультетом, но понимал, что кое в чем Гарри прав. Он захлопнул рот, обдумывая ситуацию. — Возможно, Распределительная шляпа увидела ее амбиции — постоянное желание доказать самой себе, что она достойна здесь быть, несмотря на проклятье. А может быть, она отправилась в Слизерин для того, чтобы подружиться с людьми, которые лучше всех смогут помочь и поддержать ее, — тихо добавил Драко.
Гарри признал, что в этом есть смысл. Маджи не смогла бы выжить, не имея такого сильного характера. Он уже готов был согласиться, но Драко еще не закончил. — Последний раз, когда я там был, Слизерин не кишел темными лордами и мастерами зелий. Кроме того, кажется, ты уже забыл, что, несмотря на несколько паршивых овец, большинство слизеринцев смогли стать достойными членами общества. Мы не монополизировали рынок Пожирателей Смерти и убийц, и ты знаешь об этом.
Гарри почувствовал себя неуютно. Очень неуютно. Он жалел, что вообще открыл рот, и отчаянно мечтал о маховике времени.
— Можем мы просто забыть, что я открыл свой рот и что-то ляпнул, Драко? Я…я просто устал, вот и все. — Гарри душераздирающе зевнул — не только для пущего эффекта, он действительно еле держался.
Выражение лица Драко все еще оставалось каменным, когда он отставил пустой бокал. — Тогда мы поговорим об этом позже. — Он направился к двери.
— Ты куда? — Гарри был сбит с толку. Было уже поздно. Он собирался сейчас лечь спать, а Драко куда-то направился.
— Мне нужно спуститься в подземелья, чтобы встретиться со слизеринцами. Северус хочет, чтобы я больше участвовал в жизни факультета, тогда студенты действительно воспримут меня как профессора, а не как ученика Мастера зелий.
— О, я и не знал. — «Наверное, ты бы это рассказал мне, если бы мы не начали спорить». — Когда ты вернешься? — Гарри не стал скрывать разочарование в голосе. Он просто хотел прижаться к Драко в постели и забыть об этом дне, может быть, даже потерявшись в нескольких мгновениях блаженства.
Гарри сжал его плечо, пока тот не ушел, и быстро чмокнул его в губы. — Прости, — пробормотал он.
Драко медленно выдохнул, и маска спала с его лица. — Все нормально. Просто я тоже слегка напряжен. Я не ожидал всего этого. Это совершенно другая ответственность, и я не уверен, хочу ли ее принять, но я должен это сделать для Северуса. После того, как Вуд вывел меня из себя, маленькая Маджи была единственным светлым моментом за этот вечер, а ты…ну, я думал, ты будешь рад за нее.
Гарри чувствовал, что ему лучше промолчать, поэтому лишь кивнул. Драко продолжил, — Если это имеет для тебя значение, — почти прошептал он, — у нее есть сила духа, которая мне напоминает… — Драко покачал головой, — неважно, я больше не собираюсь поднимать депрессивные темы.
— Она напоминает тебе Дафну, да? — тихо уточнил Гарри. Драко просто кивнул. Теперь Гарри видел, почему Драко так разозлился. Гарри только что оскорбил воспоминание о его первой любви, и теперь он почувствовал себя настоящим дерьмом.
Он старался дождаться возвращения Драко, размышляя над тем, что можно сделать для исправления ситуации. Было очень трудно изменить мнение о слизеринцах, сложившееся за всю его жизнь. Гарри уже начал менять свое мнение о Снейпе и Драко, когда смог оценить то, чем им пришлось заниматься во время войны, но это не распространялось на всех остальных студентов слизеринского факультета. Ему придется очень потрудиться, чтобы постараться перебороть это. Засыпая, он вспомнил, что Драко ни разу не оскорбил Гриффиндор, и это заставило его почувствовать себя еще отвратительнее.
Он уже спал, когда вернулся Драко. Он смутно помнил поцелуй и теплое тело, прижимавшееся к нему, но когда он проснулся, кровать рядом с ним снова была пуста. Он услышал знакомые звуки и понял, что Драко уже в лаборатории. Кажется, Драко решил со всей серьезностью отнестись к своему учительству, и это было достойно всяческих похвал, но он беспокоился о том, хотел ли этого сам Драко. Гарри размышлял над этим, занимаясь Тай Чи. Он знал, что Драко делает это из чувства ответственности, и предполагал, что тот будет куда больше беспокоиться и напрягаться, чем это необходимо.
Это волновало его. Он еще раз извинился, принеся Драко чашку кофе, и они долго целовались. Он больше ни словом не обмолвился об их споре, и Драко тоже не поднимал эту тему. Он в свою очередь извинился за то, что не смог заняться вместе с ним Тай Чи. У Драко было очень много дел, и Гарри чувствовал, как сильно тот нервничает в свой первый учительский день. Он мастерски скрывал это, но было очевидно, что все мысли Драко заняты перечислением всего того, что ему нужно не забыть сделать — он с головой погрузился в свои новые обязанности. Если что-нибудь пойдет не так, то он снова станет все слишком драматизировать. Эта мысль заставила Гарри улыбнуться.
Они больше не говорили о распределении Маджи, но Гарри чувствовал, что неразрешенная проблема продолжает мучить их обоих. Он чувствовал себя как протекающая труба, которую временно заткнули тряпкой. Это, конечно, поможет на некоторое время, но ему хотелось продержаться как можно дольше, прежде чем его основательно заварят.
К собственному удивлению, к середине урока Гарри вспомнил, что они не занимались любовью с тех пор, как Оливер Вуд запустил свою лапу сорок шестого размера в их жизни. Он немедленно попытался отмахнуться от этой мысли, но та накрепко засела в его голове — терзая и пожирая изнутри.
~~oo0oo~~
III. Все, что ты разрушаешь...
На следующий день произошло незначительное, на первый взгляд, в их жизнях событие. Если бы у Гарри была возможность заново пересмотреть все события, то он, вероятно, обвинил бы во всем Оливера, но теперь он старался вести себя осмотрительно после разборок о распределении Маджи, и это неизбежно привело к тому, что он избегал поднимать какие-либо скользкие темы в разговорах с Драко. Этот список включал в себя и Оливера. Гарри ненавидел ссоры, и не желал раздражать Драко, чего в последнее время было очень легко добиться, поскольку тому приходилось иметь дело со студентами ежедневно. Они оба были так загружены работой, что мелкие нюансы в их взаимоотношениях уходили на второй план. Но, по крайней мере, они каждое утро занимались Тай Чи под взглядами любопытных студентов.
Они изо всех сил старались игнорировать Оливера, который, казалось, постоянно маячил в пределах их видимости. К сожалению, это всегда случалось в присутствии посторонних свидетелей, так что он не выходил за рамки приличий, что выводило Гарри из себя.
Гарри же просто наслаждался ролью помощника Ремуса. Он никогда не чувствовал себя более удовлетворенным своей работой чем теперь, когда погрузился с головой в составление планов уроков и практических занятий. Преподавательство было для него наслаждением, и, естественно, большинство студентов обожало его. Многие считали, что он будет нетребовательным учителем (особенно те, кто сталкивался с ним в его бытность квиддичным инструктором), но они, к их сожалению, ошибались.
Некоторые его методики граничили с безрассудством, но Дамблдор и Ремус видели необходимость в этих уроках и одобряли их. Первый взгляд мог быть обманчивым, и, как только он заслужил доверие учеников своим корректным обращением, он сделал довольно проницательный вывод. Большинство студентов с легкостью приняли его как наставника, некоторые доверяли ему безоговорочно. Однажды он начал урок, без предупреждения направив на студентов свою палочку и наложив болезненные (но, конечно, не опасные) заклинания. Только некоторые ученики были готовы выставить блок, а большинству пришлось провести остаток дня, потирая синяки на своем теле.
Возможно, это и близко не напоминало стиль Муди, но главная тема урока — «постоянная бдительность» — осталась прежней. Если его обучение заставит учеников дважды подумать, прежде чем на что-то решиться, и быть всегда настороже с незнакомцами, тогда можно будет сказать, что он хорошо сделал свою работу.
В то же время, многие младшекурсники сочли, что им будет вольготнее на уроках Зелий без старого своенравного Снейпа. Как же они ошибались! Уровень терпимости профессора Малфоя оказался еще ниже, чем у Снейпа, что привело к огромному количеству рыдающих учащихся на выходе из его кабинета, а также вдвойне вкалывающих, чтобы заслужить положительную отметку. Драко безумно раздражало отсутствие у студентов склонности к своему предмету. Он не желал этого принимать, потому что наличие ее было для него естественным и стало важной частью его собственной жизни. Он не сдерживался в демонстрации ученикам своего неудовольствия.
Будучи раздражен, он казался грубым и мрачным. Но нельзя было сказать, что он судил предвзято. Он снимал балы лишь за глупость и некомпетентность, и этот факт тут же разнесся по школе. Студентов, которые выказывали способности к зельеварению, было немного, но Драко частенько приходилось сдерживать таких умников. Он нередко возвращался к себе взвинченным и сердитым. Необходимость прибираться после потенциально опасных взрывов по нескольку раз за день начала действовать ему на нервы.
Если бы он раньше не ценил стойкость духа Северуса, то теперь уж точно зауважал бы его. Он, сам не заметив этого, начал подсчитывать дни, оставшиеся до Рождества, пусть объективная его часть и понимала, что Северус и после праздника не сможет приступить к работе. Гарри, конечно, очень сочувствовал Драко, но это не мешало ему считать, что тот сильно завышает планку своих стандартов. Он даже мысли не допускал, что студенты должны иногда делать ошибки, чтобы в последствии учиться на них, а где еще они могут совершать ошибки наиболее безболезненно, кроме как в школе? Драко же полагал, что такая философия не сработает в классе зельеварения в окружении нестабильных ингредиентов, но никогда не спорил с мнением Гарри. Ему тоже не хотелось ссориться.
Это было сложное время для них обоих, и рабочая рутина часто нарушала планы их любовной жизни. Их лето, полное страстными занятиями любовью, перешло в краткие, хотя и не менее жаркие сессии, которые, на взгляд их обоих, случались слишком редко. Это действовало им на нервы, но, к несчастью, ни один из них не осмелился поднять этот вопрос для обсуждения.
«Это все мелочи. Я уверен, что все отношения со временем слегка охлаждаются в физическом смысле. Мы соединены с ним гораздо более глубокой духовной связью, а именно это наиболее важно в отношениях, так ведь?» Гарри понимал, что, как бы он ни старался убедить себя, в его голове, не смолкая, ныл скептический голосок, выражавший беспокойство из-за снижения их сексуальной активности, постоянного соседства Оливера Вуда и слишком насыщенного расписания, которое отнимало у них личное время.
Пятница, 10 октября
Разногласия из-за Маджи, на взгляд Гарри, были уже забыты. Но, признаться, он ни разу с тех пор не поднимал этого вопроса, как, впрочем, и Драко. Но даже теперь эта девочка, казалось, постоянно присутствовала в его мыслях. Обычно у студентов оказывалась разная реакция на первую встречу с Гарри Поттером, но большинство потом приходило к какой-нибудь разновидности благоговения. У Маджи же при встрече никогда не было широко распахнутых восхищенных глаз, она просто с достоинством гордилась тем, что познакомилась с ним еще до Хогвардса. Но никогда не хвасталась перед другими, что позволяло ей чувствовать себя свободно и всегда встречать его широкой улыбкой на губах.
Он очень пристально наблюдал за девочкой, и видел ее несомненные успехи, что радовало его до глубины души. Ее голова всегда была высоко поднята, у нее даже появилась пара друзей. Но больше всего его удивило то, что небольшая группа мальчиков, первокурсников и второкурсников, казалось, постоянно следовала за ней по пятам. Она, видимо, не замечала этого, что частенько заставляло Гарри усмехаться. Она станет весьма популярной, когда немного подрастет и заговорят ее гормоны.
Она оказалась довольно посредственной студенткой, не блещущей особенно ни в одном из изучаемых предметов. Она неплохо разбиралась в зельях, но это было лишь «неплохо» и ничего больше. Ее близкое знакомство с Драко и осознание того, что придется принимать Аконитовое зелье до конца своих дней, тоже, возможно, способствовали ее усердию в зельеварении.
Гарри пересмотрел свое первое впечатление о ней. Несмотря на свою кажущуюся невинность, Маджи умудрялась не один раз попадать в неприятности. Гарри как-то увидел, что она уже была готова запустить проклятьем в свою сводную сестру, Каррину, которая явно поджидала возможности застать ее одну. Гарри встрял в ссору раньше, чем Маджи успела заработать себе еще одну отработку. Каррина же, очевидно, не усвоила ничего из этого урока и не понимала, почему ей назначили отработку, в то время как Маджи посчастливилось выйти сухой из воды.
— Знаешь, Маджи, — Гарри провожал ее до входа в общую гостиную Слизерина, — кидаться проклятиями, когда злишься, не самый лучший способ решения проблем. Это не заставит проблему исчезнуть, а только добавит тебе неприятностей.
— Знаю, сэр, но она всегда пытается вывести меня из себя перед полнолунием, а я не могу сдерживаться и раздражаюсь. — Гарри понимающе кивнул и отметил для себя, что оборотням, возможно, трудно сдерживать свои эмоции из-за ликантропии. Ремус всегда был слегка раздражен в такие дни. Просто в это время ему придется приглядывать еще и за Карриной. Маджи спросила, — А Вы когда-нибудь попадали в неприятности в школе, профессор Поттер?
Гарри просто улыбнулся. — Возможно, мне и назначили несколько отработок, Маджи, но я научился контролировать свой темперамент. С помощью проклятий, вообще-то, не следует ничего решать. Один из моих друзей как-то попытался заклясть профессора Малфоя, но проклятье попало в него самого. Он целый день потом плевался слизняками. Было очень неприятно.
Своим рассказом он добился желаемого результата, и Маджи захихикала. — Каррина считает, что весело подначивать меня из-за моего состояния. Она всегда оказывается рядом, когда я одна. Я пытаюсь не обращать на нее внимания, но она такая настырная. Я-то надеялась, что она забудет о моем существовании теперь, когда я не живу в ее доме. Здорово, что у меня теперь есть друзья, которых не приходится запугивать, как ее. — Ее улыбка была очень заразительна, Гарри не сдержался и улыбнулся в ответ.
— Я же обещал, что у тебя появятся здесь друзья, так ведь? — Она кивнула. Гарри почувствовал, что теперь ему легче будет заговорить на волновавшую его тему. — У тебя с кем-нибудь из Слизерина были проблемы из-за твоей ликантропии?
— О, нет, ни с кем, профессор. Просто Каррина…и несколько гриффиндорцев время от времени пытаются со мной поссориться, но я тогда отвечаю им, что поговорю об этом с профессором Люпином, и они замолкают.
— Ну, тогда тебе повезло. — Гарри почувствовал облегчение и искренне удивился лояльности слизеринцев, но порадовался, что так в них ошибся.
— Куда мы идем, профессор? — спросила Маджи, когда Гарри направил ее в коридор, уходящий в глубину подземелий.
— Разве ты не шла в общую гостиную? Тебе стоит заняться домашней работой перед ужином.
Маджи покраснела и взглянула на него, широко раскрыв глаза. — Но, сэр! Вы что, совсем забыли? Скоро полнолуние…Я собиралась пойти к Дра…профессору Малфою.
Гарри понял свою ошибку. Он помнил, что приближается полнолуние, потому что уже завтра ему предстояло вести уроки ЗОТС у всех потоков.
— Конечно же. Ну, тогда почему бы нам не навестить профессора Малфоя вместе? — Гарри чувствовал себя немного виноватым, потому что даже не смог допустить мысли, что Маджи сумеет нормально прижиться в Слизерине, но он был удовлетворен разговором с ней. Если бы кто-нибудь из слизеринцев хоть словом ее обидел, он бы уже мчался сейчас к ним…
— Пообещай мне теперь, что обязательно придешь ко мне, если у тебя возникнут какие-либо проблемы с однокурсниками, хорошо?
Она кивнула. — Профессор Малфой уже взял с меня такое обещание, — улыбнулась она.
— Он тоже был слизеринцем…О, но ты об этом уже знаешь, да? — Гарри широко улыбнулся.
— Да, я знала. Понимаете, я очень рада, что выбрала Слизерин, — тихо призналась девочка.
Гарри был совершенно потрясен. — Ты выбрала…что ты хочешь сказать? — Давние воспоминания о собственной сортировке всплыли в его памяти, и он почувствовал дежавю.
Она пожала плечами. — О, просто шляпа сказала, что мне подойдет как Гриффиндор, так и Слизерин. Я вспомнила, что слышала, будто Драк…профессор Малфой был слизеринцем, а он так хорошо ко мне отнесся, когда я приезжала сюда летом. Я подумала, что, возможно, в Слизерине мне смогут помочь стать такой же умной, как он.
Гарри усмехнулся и кивнул. — Да, профессор Малфой умеет повлиять на людей перед тем, как они надевают распределительную шляпу, — пробормотал он. Теперь все вставало на свои места.
— Что Вы имеет в виду, сэр? — спросила Маджи. — Мне не стоило этого делать? — Она неожиданно разволновалась.
— Нет, конечно, нет. Ты должна была сама сделать выбор, а это всегда трудно. Ты сделала свой выбор из благородных соображений, и поэтому поступила правильно. Профессор Дамблдор всегда говорил, что именно наш выбор делает из нас тех, кто мы есть. Я привык это постоянно слышать, а затем однажды убедился, насколько он был прав!
Он видел, что Маджи впитывала каждое его слово как губка — воду, серьезно глядя ему в глаза. Тут он заметил, что девочка выглядит усталой, и Гарри понял, что близится время захода солнца.
— Где ты проводишь полнолуние? — поинтересовался он.
— У Ремуса…профессора Люпина есть специальная комната для меня, рядом с кухней.
Гарри не мог не волноваться за нее. Он знал, что трансформация очень болезненна, несмотря на все усовершенствования Аконитового зелья Драко. — Все будет хорошо, Маджи. Знаешь, если ты хочешь звать нас по именам, когда мы наедине, то так и делай. Ремус и Драко не возражают, и ты можешь называть меня «Гарри», если захочешь. Ты уверена, что справишься сегодня? — не удержался он.
— Не волнуйся обо мне, Гарри, — прошептала она, идя по коридору. — Я раньше проходила через это уже много раз. Это больно, — заверила она его, — но после принятия зелья профессора Мал…Драко я чувствую лишь усталость после трансформации, просто очень хочется спать. В прошлом месяце я спала до тех пор, пока не трансформировалась обратно. Так время бежит быстрее, я не в состоянии сделать ничего такого, чем могу покалечить себя, да и боль, кажется, длится намного меньше.
Гарри не мог поверить своим ушам, слушая, как эта худенькая девочка описывает такой болезненный опыт, как трансформация оборотня. По ее словам, это было не сложнее, чем выполнить неприятное задание. Он решил поскорее сменить тему разговора.
— Я слышал от профессора Вуда, что ты очень талантливо летаешь на метле, — заметил он, желая извиниться. По большей части он старался игнорировать Оливера, но не удержался и подслушал его разговор с профессором Флитвиком о ее врожденном таланте.
Она широко улыбнулась, вспомнив свой первый урок полетов. — Это было так весело! Метла сама подлетела ко мне, и вот — я уже лечу! — Ее настроение немедленно улучшилось, когда она заговорила о полетах. Гарри, не сдерживаясь, широко улыбался, слушая ее.
— Значит, профессор Вуд решил, что ты достаточно хороша, чтобы попробовать себя в квиддиче? — спросил он.
— Даа, — ответила она, внезапно погрустнев, — но…
— …Но что?
— Но я никогда не играла в квиддич. Я люблю летать, но не уверена, смогу ли хорошо играть. Я никогда раньше не пробовала.
Гарри несколько мгновений оценивающе посмотрел на нее. С ее тонкой фигурой и очевидным талантом к полетам на метле, как Гарри подумалось, его собственный рекорд самого юного ловца в столетии вскоре будет побит.
— Я доверю тебе один секрет — я сам ничего не знал об игре до того дня, когда меня зачислили в квиддичную команду. Возможно, тебе просто нужно слегка потренироваться — так хотя бы у тебя появится возможность проявить свой талант, когда у Слизеринцев начнутся отборочные тренировки. Я слышал, что в этом году они ищут ловца.
Глаза Маджи зажглись восторгом, но быстро потускнели. — Я думала попросить профессора Вуда, но он всегда так занят, чтобы успевать помочь после занятий всем желающим.
Гарри обидело такое отношение Оливера к работе. Какой же он учитель, если не пытается помочь студентам? Он снова задался вопросом, что же именно побудило Оливера приехать в Хогвардс. До этого у него явно не наблюдалось желания преподавать. Несомненно, потеря престижного положения в «Юнайтед» ранило его самолюбие. «Уход» же из лиги в тренеры не принижал его в глазах верных фанатов. Несомненно, именно такую байку он и будет рассказывать, пытаясь затащить кого-нибудь в свою постель. Гарри покачал головой. Почему он вообще тратить время, думая об Оливере?
Он снова повернулся к Маджи. — Ну, я зато не слишком занят. Мне нравятся твои успехи, и я могу показать тебе, как играть в квиддич…
— Правда?
— Да, правда. Я могу объяснить, как играть, и что тебе нужно будет делать, если ты станешь играть в позиции ловца. Ты как раз нужного телосложения для этой позиции, но мы еще посмотрим — может быть, из тебя получится лучший загонщик или вратарь. Но будем пока держать все это в секрете. Мы же не хотим, чтобы все об этом узнали? Зато сможем удивить профессора Малфоя, когда он придет на отборочные тренировки своей старой команды. Он раньше играл ловцом за Слизерин, ты знаешь?
Он догадался по ее широкой улыбке, что она готова была бы развернуться и тут же отправится на поле начинать урок, если бы не сегодняшнее полнолуние. Заронить эту идею в ее голову, на взгляд Гарри, было неплохим отвлекающим маневром. Маджи тут же забыла о своем унынии из-за предстоящей трансформации и весело подмигнула Гарри, когда он оставлял ее с Драко и Ремусом. Его предложение помочь было совершенно искренним. Если она достаточно талантлива, чтобы стать ловцом, тогда ей потребуется наставник, который станет помогать. Этим человеком должен был быть квиддичный инструктор, но тот явно больше времени тратил на полировку своей метлы, чем на заботу о студентах.
Его же собственное желание помочь Маджи тоже не было совсем уж бескорыстно. Помогая ей пробиться в квиддичную команду, он, возможно, сможет искупить свою вину перед Драко за то, что ляпнул ему о слизеринцах во время сортировки. Это должно было стать большим сюрпризом для Драко, и Гарри не мог дождаться, когда увидит выражение его лица после ее проб.
~~oo0oo~~
IV. Все твои обстоятельства...
Дополнительные занятия с Маджи стали увлекательным секретом Гарри. Он с неохотой признавал, что Оливер действительно мог распознавать таланты и вовсе не ошибся в наличии врожденных навыков у девочки. Естественный инстинкт в сочетании с быстротой реакции доказывали, что ее будет очень трудно переиграть, если она станет ловцом. У него не было даже тени сомнения, что слизеринцы выберут именно ее, но Гарри и сам наслаждался временем, проводимым на метле в воздухе, уверенный, что он нашел единственно верный способ извиниться перед Драко за свои нелестные комментарии после распределения.
Драко оказался совершенно прав в том, что Слизерин будет самым подходящим факультетом для Маджи. Как только девочка переборола свою робость и обрела уверенность в себе, она превратилась в настойчивую молодую леди, желавшую проявить себя. Упрямая настойчивость в овладении квиддичными приемами сделала ее отличной ученицей. Гарри неохотно признавал, что она намного быстрее и ловчее ловит снитч чем он сам когда бы то ни было, но он еще принимал во внимание и то, что сейчас его возраст и вес не играли ему на руку. Было просто здорово наблюдать за ее полетом в небе на его собственной Молнии ГП.
За все время, проведенное на поле и в квиддичных раздевалках, ему повезло ни разу не столкнуться с Оливером. Этот говнюк редко там появлялся после уроков. Он был слишком занят, развлекая свой фанклуб, чтобы заметить, что они тренируются на квиддичном поле. Гарри в кои-то веки был рад неуемному самодовольству Оливера, и это облегчало ему задачу помочь Маджи без всяких там вмешательств со стороны.
Скрыть свои занятия от Драко оказалось немного труднее. Тот его не раз спрашивал о том, почему он проводит столько времени на квиддичном поле. Его внезапное желание вновь заняться полетами на метле показалось Драко подозрительным. Гарри понимал, что тот мог себе напридумывать. Он мог спрятать свою пропотевшую квиддичную мантию, но скрыть обветренность на лице и беспорядок в волосах не получалось. Чувствовалось, что Драко мучительно наблюдать, как он наслаждается полетами (в то время как сам он с трудом добирался до Большого зала), поэтому он старался ничего не рассказывать и не демонстрировать свое удовольствие от полетов. Драко тревожился, но Гарри верил, что сюрприз, который они приготовили с Маджи, будет того стоить.
После очередной тренировки, на которой Маджи училась уворачиваться от бладжеров, Гарри возвращался к себе. У него была отличная возможность незаметно проскользнуть в душ. Драко был человеком привычек, и, принимая во внимание учительские обязанности, его расписание было довольно предсказуемым. Сейчас он как раз должен был пить чай с Ремусом. Несмотря на дополнительную работу, навалившуюся на него, он все еще много времени тратил на исследования Аконитового зелья, что заставляло Гарри радоваться за него. Его приоритеты остались незыблемы, и было совершенно очевидно, что Маджи просто очарована им, принимая во внимание все ее: «Драко — то и профессор Малфой — это». Конечно, Гарри в этом полностью с ней соглашался. В Драко было просто невозможно не влюбиться, но приходилось признать, что Маджи удалось проникнуть сквозь защитные щиты их обоих, и оба мужчины волновались о ее благополучии больше, чем о благополучии прочих учеников.
Нынешним вечером их присутствие на ужине в Большом зале не требовалось, что позволяло провести вечер у себя в комнатах, наслаждаясь блюдами собственного приготовления. Они обычно один ужин на буднях и еще один — в выходные — проводили вдали от настойчивых взглядов учеников, и старались не пренебрегать этой привилегией школьных преподавателей. Гарри взял на себя приготовление еды, что вполне устраивало Драко. После нескольких дней, проведенных над пышущими испарениями котлами и за нарезанием ингредиентов, Драко был более чем благодарен ему за это. Кроме того, ему было прекрасно известно, насколько Гарри любит готовить сам.
Драко же, со своей стороны, подбирал вино для составленного Гарри меню. Гарри всегда предпочитал белые вина, но Драко медленно но верно пытался привить ему вкус к хорошему красному. Чтобы уравновесить это, Гарри частенько готовил азиатскую кухню или блюда с морепродуктами, к которым требовалось именно белое вино.
Их незлые споры о вине обычно заканчивались опустошенной бутылкой и попытками того или другого открыть следующую, сидя на диване напротив камина. Гарри всегда с неохотой пил «Мерло», но Драко продолжал на этом настаивать. Гарри убеждал Драко, что это вино ему не нравится, но его доводы были маловразумительны, и Драко продолжал заставлять его пить. Ему, если честно, оно не было так уж противно — просто навевало неприятные воспоминания. Вины Драко не было в том, что Оливер из всех вин признавал только «Мерло», и Гарри не мог смотреть на бутылку, не вспоминая о том времени, которое пытался забыть. Драко всегда насмехался над его жалкими отговорками, но ему не хотелось заговаривать об Оливере, поэтому Гарри продолжал их выдумывать.
Хотя бы раз в неделю они старались выбираться из замка вдвоем и перекусить у Эммалин, или с Ремусом и его новым бой-френдом. Загадочным парнем оказался Жан-Поль, что развеселило Драко до безумия. Жан-Поль снимал одну из маленьких комнатушек над магазинчиком, соседствующим с «Листами и бобами», и даже открыл небольшую частную клинику.
Гарри не мог не ощущать легкую ревность, наблюдая, как Драко непринужденно общается с Жан-Полем. Для бывших любовников у них, признаться, сложились на редкость хорошие взаимоотношения. Гарри предположил, что это из-за того, что они никогда не теряли друг друга из вида после того, как Драко осознал свою любовь к Гарри. Казалось, Жан-Поль просто принял тот факт, что они с Драко не предназначены стать любовниками навсегда, что было с его стороны весьма зрелым решением. Если бы только Гарри смог найти какой-то способ простить Оливера! Возможно, когда-нибудь он и сможет — когда Оливер сам влюбится в кого-то, кто сумеет разорвать его сердце в мелкие клочки. Да, тогда-то он точно простит его.
Гарри собирался приготовить атлантическую семгу в дижонском лимонном соусе и ризотто с волшебными грибами по рецепту, который обнаружил в старинной кулинарной книге в одном и шкафов на Гриммаулд-плейс. Кажется, это была одна из немногих книг в коллекции Блэков, где речь не шла о Темных искусствах. Она заинтересовала Гарри еще и потому, что в ней были записаны специальные рецепты, хранившиеся в семье Блэков веками. Он едва не выкинул эту книгу в мусорное ведро в ту ночь, когда в первые готовил по ней для Драко. Он разволновался, что мог сам же и отравить его, когда увидел, как Драко стал корчиться от боли и из его глаз текли слезы.
Карпатский мусс со взбитыми эльфийскими ягодами был, очевидно, любимым десертом Нарциссы, и Драко явно не надеялся больше увидеть или отведать это блюдо, поскольку мать говорила, что это был секретный фамильный рецепт. Она так и не передала его Драко, и он считал его утерянным навсегда. Видимо, ему посчастливилось найти еще один кусочек потерянной истории Драко, который сблизил их еще больше. Такие мелочи заставляли Гарри лучше понимать, насколько тесно переплетены их жизни и души…
Вынырнув из своих размышлений, в которых он позволил себе потеряться, Гарри глянул на часы и понял, что опаздывает. Перепрыгивая через ступеньки, он помчался в свои комнаты, чтобы успеть принять душ. Он будет просто счастлив, когда отборочные туры в команды закончатся, и можно будет признаться Драко о своем участии в подготовке Маджи. Это самое малое, что он мог предложить в качестве извинения за свои идиотские слова. Уж он-то должен был понимать, что не стоит считать всех слизеринцев плохими. Он мог сколько угодно проклинать себя за свои слова, но пришел к выводу, что они были лишь естественной реакцией на его собственные воспоминания о распределении по факультетам, случившемся много лет назад.
Он услышал голоса, доносившиеся из-за двери комнаты Ремуса. «Хорошо, Драко все еще у него», — подумал он. Он отчетливо слышал каждое слово, потому что дверь была слегка приоткрыта, поэтому внезапно замер, услышав имена своих родителей.
— …Ты должен понять, Драко, что Джеймс и Лили едва успели повзрослеть. Они все еще были очень молоды. — Гарри навострил уши. «Почему они говорят о них?» Он не смог побороть своего любопытства и стал слушать дальше.
— Да, но потом и вам с Сириусом пришлось расстаться из-за трагических обстоятельств. Говорю тебе, Ремус, это проклятие. — Голос Драко звучал тревожно, но непреклонно.
— Откуда такая уверенность? — спросил Ремус, в его голосе тоже слышалось беспокойство.
— Ну, это же очевидно. Эти дневники свели родителей Гарри вместе, и затем, когда они узнали, что являются двумя половинками одного целого, книга сразу каким-то образом перешла к тебе и Сириусу. Лили и Джеймс же погибли молодыми при ужасных, трагических обстоятельствах. Затем начался новый цикл — ты влюбился только для того, чтобы обнаружить, что твоя вторая половина предала тебя. Прошли годы и вы, наконец, снова нашли друг друга, но как только ты поверил, что у вас появился второй шанс, тетя Беллатрикс убила Сириуса. И теперь ты пытаешься убедить меня, что на этих дневниках нет проклятия? — продолжал упорствовать Драко.
Гарри заморгал. Он не знал, что и подумать. «Проклятье?» Его первым желанием было откинуть эту смехотворную мысль. «Не смеши!»
— Думаю, ты все преувеличиваешь, Драко, — заметил Ремус, отчего Гарри облегченно вздохнул.
— Просто, у нас все так…превосходно! Как я не могу рассматривать все вероятности? Ты сам сказал, что Джеймс и Лили были фантастически счастливы до самого своего убийства…так же, как и ты с Сириусом.
— Что Гарри думает об этом? — спокойно поинтересовался Ремус.
— Я не говорил с ним об этом, не хочу его беспокоить. Он немедленно решит, что нам предопределено какое-то несчастье, и мы погибнем молодыми на пике славы. Наши дневники прокляты, Ремус. Каждая пара, которую они создали, считала себя сумасшедше счастливой до самой трагедии. Как я могу сказать ему, что мы обречены, если он останется со мной?
— Ты хочешь сказать, что собираешься бросить Гарри? — осторожно уточнил Ремус.
Гарри отшатнулся от двери, не веря тому, что услышал. «Прокляты?» Он никогда не задумывался об этом, но после слов Драко это показалось совершенно очевидным.
«Не может…это не…это абсурд! Это просто дневники». Гарри пытался убедить себя, что Драко опять все слишком драматизирует. «Да, но ты не знаешь наверняка, что они не прокляты…Но Джинни проверяла…Джинни только проверила на наличие запертых в нем душ. Ты не просил ее проверить на проклятия, не так ли? Драко не…не может уйти…»
Гарри стоял, оцепенев, пока отчаянно пытался отыскать все логичные и нелогичные доводы. А все было так замечательно! Он нашел свою вторую половину — единственного мужчину, который дополняет его во всем, мужчину, с которым хотелось прожить до конца своих дней. И только когда его жизнь, наконец, приобрела смысл, и он принялся строить планы на будущее, на него свалилось это. Что-нибудь когда-нибудь в его жизни дастся ему просто?
Душа его отчаянно кричала, что Драко как обычно все преувеличивает. Временами Драко необходима какая-то трагедия, чтобы поддерживать себя в тонусе (Гарри признавал, что это качество иногда его очень подкупало), но Гарри надеялся, что преподавательства будет достаточно для Драко, чтобы не принимать ничего другого слишком близко к сердцу. К сожалению, он не мог отбросить все то, что сказал Драко.
Его хорошее настроение пропало, мозг разъедала лишь одна мысль — над ними нависло ужасное проклятье. Разве этого дерьма он навидался уже не достаточно на всю оставшуюся жизнь? Почему его существование не может стать легким теперь, когда он только начал считать, что все у него в порядке? Драко выглядел немного подавленным, когда, наконец, вернулся к себе, но Гарри не стал заговаривать с ним об услышанном. Он забыл все последние разногласия и полностью посвятил себя в тот вечер любимому. Если им грозила какая-то беда, он не хотел быть вдали от него, когда это произойдет.
Гарри провел весь вечер, наблюдая за Драко, и видел тень беспокойства на его лице. Несколько раз он набирался смелости и уже собирался заговорить о проклятии, но, передумав, безраздельно отдался в руки любимого во время их занятий любовью. Он провел всю ночь, целуя каждый сантиметр тела Драко, от кончиков пальчиков на ногах до изящных пальцев на руках, и каждый миллиметр кожи между ними.
В его движениях угадывалось тихое отчаяние. Кто знает, может быть, это их последний день вместе? Гарри не хотел играть в обычные тантрические игры, он просто довел Драко до оргазма языком, а потом опустился на него, и прежде, чем Драко успел прийти в себя, снова начал ласкать его тело, в этот раз начав медленное и чувственное путешествие к оргазму, которое продолжалось всю ночь, не прерываясь ни на минуту.
Гарри никогда не собирался использовать свой шелковый шарф в таком качестве, но в ту ночь он не мог позволить Драко испортить все его старания, если тот вдруг обретет контроль над ситуацией. Гарри приложил все свои старания, даря наслаждение любимому. Эта ночь была только для него, и когда лучи восходящего солнца коснулись горизонта, Гарри, наконец, сдался и кончил, а Драко кончил во второй раз, и Гарри был уверен, что даже через сотню лет эту ночь любви вряд ли кто-нибудь сможет превзойти по накалу страсти и откровенной чувственности.
Сон, наконец, сморил их, и они лежали, переплетясь, абсолютно изнуренные, ни один из них не хотел, чтобы эта ночь закончилась и неизбежная трагедия приблизилась бы еще на один день.
Глава 19: Идя вперед (часть 2)
V. Все, что ты чувствуешь...
Пятница — 23 октября
Гарри твердо решил выкинуть из головы надвигающиеся беды, строя из себя счастливого и смелого человека. На протяжении долгих лет юноша жил с предсказанием, дамокловым мечом нависшим над головой, так почему бы не пожить и с проклятием? Молодой маг знал, что сейчас может потерять намного больше, но не собирался позволить этому знанию оказывать влияние на его будущее. Он решил не говорить Драко, что знает о проклятии, и все так же продолжать улыбаться и наслаждаться каждым моментом жизни, потому что любой из них может оказаться последним. Повторяя, все к лучшему, как молитву.
Занимаясь Тай Чи и медитацией, он мысленно пообещал себе снова связаться с Джинни, чтобы она еще раз проверила дневники на проклятья. Та сейчас окунулась с головой в работу где-то в Европе, возможно, прерываясь на поиски Рона, но необходимо было сделать это втайне от Драко.
Он чувствовал себя довольно спокойным и уравновешенным, и после душа на его губах появилась почти искренняя улыбка. Драко выглядел довольно усталым, когда присоединился к Гарри в душе. Гарри все еще чувствовал томное покалывание в своих мышцах, когда Драко прижал его к стене. Все закончилось слишком быстро. Он моментально кончил, разбрызгивая сперму по кафелю, и Драко хорошо постарался, чтобы Гарри не скоро забыл удовольствие, глубоко напоследок входя в него и тоже кончая.
У Драко было отличное настроение, и он подколол Гарри, что у того скоро будет от кафельной плитки вафля вместо лица. Зеркало Драко с отвратительным характером, отпустив несколько пошловатых комментариев, показало, наконец, что он выглядит приемлемо, если не принимать во внимание совершенно затраханный вид. Как бы сильно ему ни хотелось отправиться сразу на завтрак, но был вынужден принять еще один душ, просто чтобы успокоиться, и уж точно не стал бы на это жаловаться.
Драко нужно было навестить Снейпа до завтрака, поэтому Гарри отправился один. У мастера Зелий, казалось, начался рецидив, и Драко варил для него Полинейтрализуйющее зелье, чтобы помочь его дегенерирующим нервным окончаниям. Драко не обманывал себя тем, что Северус сможет в новом году вернуться работать на полную ставку, и поэтому со временем смирился, что ему придется преподавать как минимум до конца 2-го семестра. Дамблдор всегда с неохотой заменял учителей посреди учебного года, к тому же молодой человек знал, что Северус откажется от другой замены. Он отлично видел, насколько трудно зельевару было признать, что ему нужна была помощь Драко, и сделал это лишь будучи уверенным, что тот будет работать в соответствии с его высокими стандартами.
Несмотря на заверения Снейпа, что Драко как никто другой подходит на эту работу, молодой человек все еще постоянно жаловался на свои уроки. При всем при этом он, казалось, нашел свою нишу, хотя ему и приходилось работать больше, чем всем другим профессорам, планируя уроки и проверяя эссе студентов. Казалось, что уровень его требований был еще выше, чем у Снейпа, и Гарри лишь благодарил судьбу, что ему больше не нужно было посещать уроки зельеварения.
Он по дороге на завтрак зашел к себе, чтобы захватить планы занятий со стола. Он заметил уголок дневника, заваленного свитками пергамента на столе, и снова мысль о проклятии всплыла у него в голове. Он отмахнулся от этого. Его взгляд упал на монетки Ай-Чинг, и просто ради любопытства он бросил их, выпала гексограмма 49 — Вскроется правда.
О, здорово, подумал он, но порылся в книге. «Большая вероятность идеологических перемен в жизни. Внешние факторы повлияют на вас, несмотря на ваше нежелание. Сойдите с проторенной дорожки. Снимите маску, ищите повторный цикл — и найдете правду».
Ну, полная чушь, подумал он, откладывая книгу и направляясь на завтрак. Если бы Гарри был внимательнее на уроках Предсказаний, то понял бы, что следующие несколько дней будут не самыми приятными.
~~oo0oo~~
Даже присутствие Оливера за завтраком не смогло испортить настроения Гарри. Обычно избегать своего бывшего за столом было трудно, но в большинстве случаев Драко или кто-нибудь из коллег помогал молодому человеку уходить от общения с ним. Он мысленно был за это благодарен друзьям. Несомненно, Драко, Ремус или Чарли поговорили об этом с другими профессорами. Казалось, даже Филч и м-с Норрис были в курсе — противная старая кошка (сколько ей вообще было лет?), казалось, шипела на Оливера больше, чем на других членов их коллектива.
К сожалению, этим утром он был один, и Оливер бросил ему вызов.
— Ну, Гарри. Не стоит даже строить догадки, почему ты сегодня так сияешь. Неплохо провел ночку, а? — Оливер подошел прямо к нему и сел рядом, наклоняясь к нему и кладя руку ему на плечо, а другой рукой хватая тост с тарелки прежде, чем она отлетела от него.
Гарри старался не поморщиться от навязчивого прикосновения Оливера.
— Вообще-то, это не твое дело, Оливер, и с какой стати тебя это вообще трогает? — спросил он, уводя перечницу из под носа Оливера. — И почему ты считаешь, что именно в этом причина моего хорошего настроения?
Оливер пытался не расхохотаться.
— Ну же, Гарри. Я же жил с тобой. Я знаю такой взгляд. — Он наклонился и зашептал. — Черт, думаю, что я не раз заставлял тебя так выглядеть несколько дней кряду, и я знаю, что именно заставляет тебя так улыбаться. — Гарри хватило приличия отвернуться, жуя теперь уже безвкусные яйца. — Я не мог и за миллион лет предположить, что ты окажешься вместе с этим блондинистым придурком. Кто бы мог подумать, что вся эта школьная вражда была просто неудовлетворенным сексуальным вл…
Гарри пытался приглушить голос, перебивая Вуда:
— Ты многого не знаешь о Драко, Оливер, и еще большего даже и представить не можешь. — Аппетит Гарри быстро сошел на нет, так же как и хорошее настроение. Он, правда, не хотел ни с кем разговаривать на эту тему, особенно с Оливером, но продолжил жевать и раздраженно воткнул нож в бекон немного сильнее, чем следовало. Юноша пытался сдерживаться, но не очень в этом преуспел. Сейчас он бы все отдал за то, чтобы Драко вошел в Большой зал.
— Хотя, — Оливер спокойно потягивал свой чаек, не обращая внимания на то, сколько неудобства он доставляет Гарри. — Я бы на твоем месте не обольщался. Ты же не хочешь слишком привыкать к нему.
Гарри усмехнулся:
— Верно, ты у нас эксперт в этом вопросе, да? — он, наконец, смог посмотреть Оливеру в глаза, которого, казалось, это нисколько не смутило. Наоборот, он казался довольно… веселым. Он что, просто развлекается, выспрашивая подробности их сексуальной жизни? — Что бы ты там ни думал, Оливер, у нас с Драко не свободные отношения. Мы с ним пара. Это означает, что мы не встречаемся ни с кем на стороне, не трахаем все, что движется, и не планируем этого ни сейчас, ни потом — но я думаю, что ты просто не понимаешь концепции моногамности.
Оливер продолжал усмехаться, слушая.
— Блажен, кто верует, Гарри, — сказал Вуд, вроде как заканчивая их разговор и принимаясь за завтрак. Гарри поднял взгляд и облегченно вздохнул, увидев, наконец, Драко входящего в Большой зал. Он разговаривал с Маджи и еще какими-то первокурсницами со Слизерина. Гарри улыбнулся, понимая, что студенты смотрят на Драко, как на представителя власти, и того, казалось, это вполне устраивало. Улыбка на лице Гарри стала шире, когда Драко многозначительно на него посмотрел .
Оказалось, что Оливер тоже заметил обмен улыбками.
— Думаю, Малфой не так уж и плох. Могу даже представить, на что способны эти губы…
Гарри просто приподнял бровь на это замечание, не желая утруждать себя ответом. Драко был последним из учителей, занявших свое место за столом, и единственное свободное кресло было на другом конце стола. Это дало Гарри редкую возможность понаблюдать за Драко издалека. Что угодно, лишь бы не слушать бредовую болтовню Оливера. Он быстро выкинул из головы все мысли о проклятии, мучившие его до этого, и просто наслаждался возможностью впитывать в себя на расстоянии каждую черточку своей второй половинки.
Хоть Драко и терпеть не мог свою ученическую мантию, но Гарри находил, что тот выглядит в ней очень даже сексапильно. Однотонная чернота контрастировала со светлыми волосами и длинными бледными пальцами, которые всегда его так восхищали. Драко окинул партнера жарким взглядом, и Гарри понял, что попался.
У любящего внимание Драко, казалось, движения и жесты стали еще чувственнее, чем обычно, и Гарри, как мог, успокаивал себя. Их утренняя разминка была все еще слишком свежа в его памяти, и он чувствовал, что в течение часа ему потребуется найти какой-нибудь темный закоулок в холле. Возможно, эти руки…Мне всегда нравился альков за Фредериком Бесстрашным…
— Ну, эти руки не много оставляют для воображения, да? — спросил Оливер, с набитым ртом.
Как он смеет думать о том же? Вот ублюдок. Гарри не ответил, пытаясь дожевать свой завтрак. Он был готов взорваться от негодования, но это мало чем бы помогло. Он почувствовал, как волна магии разрастается в нем вместе со злостью.
— Ндаа, эти руки точно талантливы, — продолжал Оливер. — И явно не самый плохой трах — можно прямо потрогать влечение — а ты всегда был очень чувствительным к подобным сигналам, Гарри. Слушай, мне интересно… кто из вас сверху? Подожди, не говори — вы «делите любовь поровну». — Тон Оливера прямо источал ревность, и Гарри с грохотом уронил вилку. Он не мог больше сдерживать магию, ближайшие чашки затряслись, а некоторые треснули.
Гарри сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и прожег соседа взглядом. Ответ, который можно было бы озвучить перед студентами, никак не находился. Казалось, того нисколько не впечатлило и не напугало поведение Гарри, но юноша смог вернуть свою магию под контроль. Однако некоторые слова Оливера не выходили из головы, и он увидел усмешку, адресованную молодому зельевару.
Драко же, казалось, не видел, что творит Оливер, потому что был поглощен разговором с Северусом и искренне веселился очередной остроумной колкости мастера Зелий.
— Не имеет значения, — продолжил Оливер. Гарри был слишком зол, чтобы заметить, что Оливер наклонился к его уху и прошептал. — И все же у него отличный рот, да? То, как его язык обвивает член, и то, как подергивается его родинка, когда он прикусывает нижнюю губы, кончая…У него прекрасное лицо — эти длинные ресницы слишком красивы, и они скрывают взгляд, когда он кончает…Нет, я совсем тебя не обвиняю, Гарри. Кто же сможет отказаться от такого? Он-то точно может дать тебе почувствовать себя мужчиной, не так ли?
Гарри резко поднялся, опрокидывая стул. Не веря своим ушам, он уставился на Оливера. Достигнув своей цели, тот отклонился на безопасное расстояние. С довольной усмешкой, наводящей на мысль, что этот монолог давно им продуман, Оливер покинул стол. Гарри же просто стоял, словно громом пораженный, не замечая, как пара взволнованных голубых глаз наблюдает за развернувшейся сценой, а затем провожает Оливера Вуда до дверей.
Все мысли о великолепном утре улетучились, и он мучился от желчи, подкатившей к горлу. Его завтрак угрожал вернуться обратно, и Гарри вылетел из зала во двор. Оливер такой гад. Не могу поверить. Я отказываюсь верить в то, что этот… спал с Драко… Не смеши, Гарри, он просто пытается доконать тебя… Но откуда он узнал о том, как Драко выглядит, когда кончает? Конечно, нет… Поттер замотал головой, пытаясь избавиться от образа. Малфой никогда не спал с Оливером. Он это знал, потому что в противном случае партнер бы сказал ему. Драко никогда не переспит…
Гарри снова замотал головой. Это было просто смехотворно, и юноша не собирался вообще думать об этом. Оливеру удалось испортить его хорошее настроение, и он должен успокоиться. Он сделал глубокий вдох… затем выдох… и снова. Ничего. Медитация была бесполезна, когда он был настолько вымотан. Чем дольше он старался найти контроль, тем больше злился. Он смог успокоиться только тогда, когда начал повторять себе, что Оливер уже не раз показывал себя заядлым лгуном — у Гарри не было причин верить ни единому его слову.
Тогда почему он не мог избавиться от мысли о том, что Драко спал с Оливером?
Логика подсказывала, что ему необходимо поговорить со своим слизеринцем, даже если все это было ложью. Драко прибьет за одно лишь сомнение, но ему и нужно было именно это. Гарри помчался обратно в Большой зал, чтобы увидеть свою вторую половинку, но звонок известил его о скором начале занятий. Небольшая группа педантичных равенкловцев остановила его, прежде чем он успел дойти до Большого зала. В любое другое время Гарри был бы счастлив просветить их о достоинствах невербальных чар, но сейчас он даже не расслышал их вопросов.
Но это оказались студенты его первого урока, и они сумели увести его в сторону кабинета, а не туда, куда он изначально направлялся. Теперь у него не оставалось времени — Ремус уже был там, и урок уже начался. Если бы парень задумался об этом, то решил бы, что удача отвернулась от него, помешав найти Драко и получить ответ на свои вопросы.
Гарри постоянно поглядывал на часы, и это мучило его: стрелка, казалось, вообще не двигалась с места. Ему нужно будет поспешить, если он хотел успеть объясниться во время обеденного перерыва. Когда Драко согласился преподавать зелья в младших классах, быстро выяснилось, что кабинет в подземельях будет неудобен для него с его израненным коленом.
Новая лаборатория зелий была оборудована в пустом помещении в коридоре рядом с госпиталем. Скорее всего, раньше это помещение использовалось именно в качестве лаборатории, и было предназначено именно для этих целей.
К сожалению для Гарри, сегодня был тот единственный день в неделю, когда у Драко весь день шли занятия. Даже с использованием магии много времени уходило на уборку и приготовление к урокам, а молодой зельевар в своей обычной манере хотел, чтобы все было идеально к началу каждого занятия. Драко вообще-то хотел подать пример, показать, что чистая лаборатория — это не его блажь, а жесткая необходимость. Это почти не оставляло времени на обед, но Гарри был уверен, что Добби или Гейджи приносят что-нибудь перекусить в лабораторию.
Гарри знал, что отвлекать Драко — не очень хорошая идея, но этот разговор был важен, и знал, что Драко поймет. Но судьба и на этот раз вмешалась в его планы, когда он по дороге в лабораторию наткнулся на группу гриффиндорских третьекурсников, которые беседовали не очень-то дружелюбно. Он не успел остановить Реджи Малика от использования рвотного заклинания на Хейтти Дигглсворс, которую тут же начало выворачивать наизнанку.
Гриффиндор потерял 50 баллов, а юный м-р Малик обнаружил, что в ближайшем будущем ему лично придется поближе познакомиться с пыльными кубками Трофейной комнаты, Гарри же пришлось провожать мисс Дигглсворс в госпиталь. Он ушел от Помфри только тогда, когда та сообщила, что у Хейтти не будет никаких побочных эффектов. Он глянул на часы и обнаружил, что у него есть еще время дойти до конца коридора, чтобы поговорить с Драко. Он просто обязан был получить ответ на свой вопрос до окончания обеденного перерыва.
Повернув за угол, он заметил движение в алькове за статуей Брунгильды Лысой. Он смог узнать знакомые лица, но прозвучавший звонок заглушил голоса. Удивленный, он остановился, узнав Драко. Он уже был готов позвать его, но замер, когда до него дошло, с кем именно тот был; он моргнул несколько раз в надежде, что ему почудилось.
Ради Мерлина, почему Драко прячется в алькове с Оливером? Почему он улыбается Оливеру, который поглаживал большим пальцем руки щеку Драко? Он был в шоке и стоял там целую вечность, наблюдая за, как ему казалось, интимным моментом между второй половиной его души и своим бывшим любовником.
Гарри отвел взгляд, сердце, казалось, подкатило к самому горлу. Он инстинктивно повернулся и помчался назад. Он не останавливался — он даже не заметил, как промчался сквозь толпу студентов, идущих на урок Зелий. Этого не было…это не…Я не видел только что… Ужасное чувство росло у него в груди, и он почувствовал себя плохо второй раз за день. На этот раз его вырвало.
Но почему, Драко,… я не… И в этот момент он вспомнил о проклятии. Чертовы проклятые дневники. Он не мог понять, почему, но ощущение нависшей катастрофы накатило на него. Конечно же, Драко не просто… но… он пытается предотвратить то, что должно с нами произойти? Трахая всех подряд за моей спиной? Ему вспомнилось утреннее гадание на Ай Чинг. Открытие правды — я… этого не может быть.
— Гарри! — Позвал Ремус, но Гарри не слышал. — Гарри, ты в порядке? — Ремус догнал его, кладя руку ему на спину. — О,… ты приболел?
— Я… Ремус? — взгляд Гарри наконец сфокусировался на Ремусе.
— Ты выглядишь ужасно, — воскликнул он, быстро заклятием убирая рвоту. — Все произошло неожиданно, да? Тебе нужно к Поппи. Может быть, ты съел что-нибудь не то на обед. Не спеши возвращаться — даже если Поппи тебе быстро поможет. Уверен, что я и сам отлично справлюсь с уроками первоклашек.
Гарри не ответил, просто кивнул и заторможенно поплелся прочь. Он не знал, куда шел, но точно не в сторону Поппи — вряд ли у нее что-то было против галлюцинаций. Он одеревенело долго плелся по коридорам в свои комнаты. Почему, черт побери, он изменяет мне с Оливером? Только потому, что тот просто подвернулся под руку? Почему, черт возьми, я пытаюсь найти этому оправдание? Единственный логический вывод, пришедший в голову — Драко каким-то образом делает это, чтобы нейтрализовать проклятие дневников. Может быть, он хочет обмануть дневники в том, что он не со мной, и проклятье тогда не подействует… Нет, это чушь, Гарри, и ты знаешь об этом. Он трахает Оливера у тебя за спиной. О, Мерлин… он трахает Оливера… Но Драко не мог врать мне… Но тот был шпионом во время войны… он опытный лгун…
У Гарри не было ответа, его мозг прокручивал самые отвратительные сценарии и, несмотря на все старания, не находил ни одного приемлемого объяснения. Если бы он кипел от гнева, то ворвался бы в кабинет Зелий и потребовал ответа, но юноша просто… оцепенел.
Он так и не смог принять увиденный в обед образ, который весь день не шел из головы, пока он сидел у камина, ковыряя кожу кресла. Единственной связной мыслью было то, что это не могло быть совпадением — Оливер появился здесь не просто так, и Драко не просто так стал настолько занятым. Он действительно работал во время обедов, или использовал это в качестве прикрытия своей связи с Вудом?
Ужин закончился, а Драко так и не появился. К тому времени Гарри уже успел настолько накрутить себя, что полностью уверился в том, что Драко изменял ему за его спиной. В это невозможно было поверить, и в этом не было никакого смысла, как, впрочем, и во всем, что происходило в жизни Поттера. Тем не менее, то отвратительное ощущение в желудке не покидало его. Было слишком поздно, и Гарри лег спать, даже не беспокоясь о том, где сейчас Драко. Он прекрасно понимал — где, и не хотел задумываться над этим.
Но, засыпая, потаенная часть его мозга хотела верить, что Драко был занят в своем кабинете, проверяя сочинения и подготавливая основы зелий для завтрашних уроков — один. У него возникла мысль о том, чтобы припереть Драко к стенке и потребовать ответа, но быстро заснул.
Он почувствовал, когда Драко скользнул в кровать. Часть его затуманенного мозга попыталась проснуться, когда он вспомнил о боли и ярости.
— Мерлин, — прошептал Драко ему на ухо. — Я так устал. Ты не поверишь, что сегодня натворили Слизеринские четверокурсники. Они решили сварить Амортенцию прямо у меня под носом. Они не только стащили ингредиенты у меня, так еще и варили ее прямо на уроке. Я знал, что они варят это зелье, но Северус хотел поймать их с поличным. По Слизерину прошел слушок, что кто-то продает зелье студентам других факультетов… Оказалось, что это все организовал Руфус Свикер. Если бы только он направил свой талант зельевара в нужное русло, — вздохнул Драко, не замечая молчания Гарри. — Хотя, может быть, и приложит, после того как прочистит котлы без магии до рождества. Знаю, что мне придется наблюдать за ним во время этих чертовых отработок, но хотя бы у меня будет время проверить сочинения, а не таскать каждый раз их домой… Гарри?
Драко, наконец, заметил, что Гарри спит, и поцеловал его в губы. — Скучал по тебе сегодня. Ремус сказал, что ты нехорошо себя чувствовал. Я должен дать тебе выспаться.
Когда Драко прижался к нему (это было таким правильным — почему он злится?) мысль ворвалась в его сонный мозг. — Ты был с Дамблдором и Снейпом? — с надеждой спросил он.
— Ммм, почти весь вечер. Я пытался связаться с тобой через камин, но ты заблокировал его. Я понял, что ты спишь и не хочешь, чтобы тебя беспокоили.
— Да, — Гарри внезапно почувствовал себя идиотом, поняв, что если Драко был с Дамблдором, он не мог изменять ему с Оливером. Он обрадовался, что не помчался к Драко в кабинет с обвинительной речью. Хотя большая часть его хотела потребовать объяснений у Драко того, что он делал в обед с Оливером, но был слишком одурманен сном.
— Ты лучше себя чувствуешь? — спросил Драко, беспокойство в его голосе было очевидным, взволновано трогая лоб Гарри. — Ты весь горишь. Это был просто вирус? Я могу дать тебе Перечное зелье… но лучше, наверное, все-таки утром.
— Да, мне получше, — Гарри перевернулся на спину, его предыдущие переживания тут же исчезли, когда он понял, что просто себе все это навоображал. Какой же он идиот! Поттер позабыл все свои сомнения о проклятии и бывшем любовнике, понимая, что Драко снова ударился в мелодраму.
Он услышал тихое посапывание Драко на подушке рядом, это так успокаивало, и он любяще прижался к нему. Сон быстро окутал его, но даже сейчас неприятное ощущение внутри не исчезло полностью, потому что некоторые вопросы остались без ответа.
К утру Гарри чувствовал себя намного лучше. Он вспомнил свои вчерашние беспокойства, но при виде спящего Драко они показались такими дурацкими. Почему он вообще должен доверять словам Оливера? Он размышлял, стоит ли спрашивать Драко о произошедшем вчера возле кабинета, но решил, что лучше этого не делать. Он не хотел показывать Драко, насколько глуп в действительности.
Однако сомнения все равно не покидали его. Он не мог отбросить мысль о том, что Драко что-то скрывает. Он не мог понять причин этого ощущения — возможно, Драко казался более внимательным, чем раньше — или Гарри просто это показалось? Может, тот пытается жить каждой минутой, если поверил в проклятье, нависшее над ними?
Гарри не мог ответить на эти вопросы, но в воздухе чувствовался запах отчаяния, и он знал, что глупо искать что-то плохое в намерениях Драко. И следует просто наслаждаться каждой минутой, каждым днем, хотя бы до тех пор, пока он не докажет, что партнер полностью ошибался на счет проклятья.
~~oo0oo~~
К неделе Самайна Гарри все еще отмалчивался. Как оказалось, это было очень мудрым решением, потому что Драко, казалось, был более раздражен, чем обычно. Гарри был рад, что ничего не сказал, потому что в таком состоянии тот вполне мог отвернуть ему голову даже за одну только глупую мысль об этом. Какое-то беспокойство терзало Малфоя, и он всегда срывался в ответ на неоднократные предложения Гарри помочь. Драко тут же извинялся, оправдываясь своим дурным настроением из-за хронической усталости от немыслимого количества работы, в результате чего у них оставалось мало времени для себя. Они не были в Хогсмиде уже пару недель, и Драко часто был слишком вымотан даже для их упражнений Тай Чи. Каждый раз Гарри пытался объяснить ему, что нужно больше заниматься, не говоря уж о медитации, чтобы успокоить нервы, но в ответ лишь получал пронизывающий взгляд.
Они мечтали о спокойных выходных вдали ото всех. Шабаш выпал на ночь пятницы, и после пира в честь Хэллоуина они собирались сходить в Хогсмид и отпраздновать это вместе с Эммалин, Жан-Полем и Ремусом. Гарри приготовил несколько сюрпризов для Драко — включая романтический ужин и ночь, полную обольщения и страсти. Если у него получится все, что он задумал, Драко все выходные даже не прикоснется к котлу.
Главное, чтобы ничто не смогло разрушить его планы. И, естественно, именно сейчас он получил вести о Роне.
~~oo0oo~~
Гарри ждал Драко у дверей лаборатории, наблюдая, как тот пытается поймать рой Муховерток, одновременно пытаясь выдергивать их жала.
Драко вылетел из их комнат, когда Гермиона появилась в камине. В последнее время тот выглядел усталым, и Гарри знал, что это от чрезмерной работы. Юноша решил, что пришло время пойти и поговорить со Снейпом. Если он сам не в состоянии урезонить любимого, то, может, сальноволосому ублюдку это удастся. Гарри вспомнилось упоминание о свежих жалах, которые для чего-то были нужны, но он не мог даже предположить, что Драко решит собирать их сам — и к тому же без магии. Он бы предложил ему свою помощь, но у Драко было такое упрямое выражение лица.
— Гребаный Мерлин! — чертыхнулся он, чуть не уколовшись. — Знаешь, Гарри, мог бы и помочь вместо того, чтобы просто стоять и отвлекать меня, — сказал он, даже не глянув в его сторону.
— Прости, — сказал Гарри, наклоняясь. Через несколько минут ему удалось собрать несколько муховерток и их жал. Казалось, Драко был взвинчен, но глаза подернула дымка усталости. Он взял миску и чуть не уронил ее, рассыпав на себя насекомых , которые хмурились, визжали и трясли своими малюсенькими кулачками, пытаясь попасть в лицо Драко. Тот угрожающе поднял палочку и быстро засунул их в бак к другим вопящим тварям. Закрыв крышку, взмахнул палочкой и быстро наложил заглушающие чары.
— Ну? — раздраженно спросил Драко, отбирая у него миску с жалами и поворачиваясь к столу. Казалось, он злился на Гарри за то, что тот оторвал его от важного дела. Брюнет вздохнул — Драко, должно быть, в ярости, и настроение блондина явно будет только ухудшаться. Гарри избегал разговоров о Роне уже несколько недель, но дальше оттягивать не мог.
— Ой, — Драко затряс рукой и поднес палец ко рту, миска с жалами грохнулась на скамью. Драко тут же отвернулся и сел.
— Ты в порядке? — беспокойно спросил Гарри. — Твое колено… — Ему показалось, что у того подвернулась нога. Это был еще один повод для беспокойства Гарри. Его любимый столько времени отдавал работе, проводя много часов стоя. Гарри заметил напряжение, но Драко лишь бросал на него недобрые взгляды, когда ему казалось, что Гарри направляет на его коленный сустав потоки своей магии.
— …в порядке. Просто слегка голова закружилась. Я укололся об одно из этих чертовых жал. — По голосу не скажешь, что все было в норме, он продолжал бормотать проклятья. Гарри протянул руку, чтобы помочь, и Драко потребовалось некоторое время, чтобы снова устойчиво встать на ноги. К сожалению, из-за этого он разозлился еще сильнее. — Ну, ты собирался просветить меня на счет Уизла? — рявкнул он.
Гарри покачал головой. Он знал, что это произойдет. Каждый раз, когда Гермиона связывалась с ним по каминной сети, Драко раздраженно уходил из комнаты, и все дело заканчивалось последующей ссорой. Обычно они мирились позже, но казалось, что это случалось все реже и реже.
— Мог бы, и посочувствовать ей хоть немного, — ответил Гарри, тут же пожалев о своих словах.
Драко уставился на собеседника, его руки задрожали от злости. — Посочувствовать? — прошептал он, — Ты хочешь, чтобы я сочувствовал тому факту, что Уизла все еще не нашли? Я еще не совсем спятил, Поттер.
Гарри вздохнул, снимая очки, и устало потер ракой глаза. — Ты понял, что я имел в виду, — ответил он. — Не перевирай мои слова. — Гарри именно по этой причине пытался избегать разговоров о Роне. Драко просто наслаждался каждый раз, унижая Рона, даже спустя столько времени. Гарри не был уверен, что он сам чувствовал по отношению к Рону, но чем больше времени проходило после его исчезновения, тем сильнее он волновался, и тем больше чувствовал необходимость хоть как-то помочь в поисках.
Гермиона была уверена, что тот не мертв — стрелка на часах Уизли устойчиво стояла на отметке «потерян». Его исчезновение все еще не просочилось в прессу, не поднимая шумиху вокруг Артура. Гарри знал, что несколько Авроров ищут Рона, но он знал по собственному опыту, что это было просто для видимости. Он сомневался, что Артур Уизли из тех людей, который мог бы дать взятку, чтобы власти искали лучше. К сожалению, весь аврорат был коррумпирован. Он мог только в отвращении покачать головой. Ему хотелось ворваться в кабинет Гордона Бриджуотера и врезать хорошенько этому идиоту.
Но если кто-нибудь возмутится, вся история вылезет наружу, поэтому Уизли проводили собственное расследование, и все члены семьи по очереди отрабатывали все возможности и ниточки, которые давали авроры. К сожалению, это случалось все реже, прибавляя отчаяния. Лишь часы Уизли давали легкую надежду.
Они просто искали. Ни один из них даже не хотел задумываться, что случится, когда он будет найден. Драко заметил, что в банке он числится, как симпатизирующий Нео Пожирателям, и одно это приведет к аврорскому допросу. Гарри даже представить не мог, что в данном случае сделают гоблины Гринготтса.
— Ты явно о чем-то хочешь мне рассказать, — пробормотал Драко. — Они нашли Уизла? Он в Азкабане? — Гарри не мог не заметить горечи в голосе Драко.
Гарри просто покачал головой. — Они думают, что нашли его — или хотя бы напали на след. Гермиона проверяла любую возможность. Они хотят, чтобы кто-то поехал и забрал его прежде, чем авроры доберутся туда. Они спросили, не хочу ли я присоединиться к их поискам…— У Драко было настроение поругаться, и Гарри устал ходить вокруг да около. — Я сказал да.
— Не то чтобы меня волновало, что произошло с этим ублюдочным предателем, Гарри, но почему ты? Ты больше не аврор. Кроме того, Помфри сказала, что ты все еще не должен перенапрягаться.
— Нет, конечно, но просто… Мне нужно это сделать, Драко. Что-то заставляет меня сделать это. Я не могу больше игнорировать свои инстинкты. Они в прошлом часто выручали меня. Кроме того, ты же знаешь, что моя магия вернулась на прежний уровень — нет видимых причин, по которым я могу отказаться от поисковой операции.
Драко фыркнул, но внезапно примолк, сосредоточившись на сортировке жал на столе. Молчание Драко было хуже ссоры или обидных ругательств.
Гарри почесал за ухом — привычка, которая говорила о том, что он чувствовал себя не в своей тарелке, он сделал глубокий вдох. — Я отправляюсь на поиски с Фредом. Кажется, они думают, что он в Кардиффе — в Уэльсе.
— Я знаю, где Кардифф, Гарри. — Драко поднял голову и, наконец, посмотрел Гарри в глаза. — У него достаточно братьев, чтобы искать его тощую задницу. Я точно знаю, что Чарли потратил уйму времени на эту бессмысленную затею. — Гарри пытался не злиться, но казалось, что Драко был скорее раздражен, чем зол. — Рон Уизли потерял все права на твою дружбу в ту минуту, когда стал таким ярым гомофобом. Ты только подумай, да и Чарли с Джорджем тоже не обязаны его искать. Ты не должен ему ничего, Гарри.
На каком-то уровне он принимал точку зрения Драко, но также знал, что просто обязан отправиться на поиски. Это было лучше, чем просто сидеть и ждать новостей. Кроме того, в глубине души он не верил, что Рон по собственной воле сделал то, что сделал. В этом не было никакой логики, и он собирался найти правду.
— Ты только послушай себя, — Гарри не мог поверить своим ушам. — Я не думал, что ты все еще можешь быть таким высокомерным. Мне нужно знать, что произошло с ним, Драко. Не могу поверить, что ты заметил мое состояние…
— Любовь к тебе еще не значит, что я также должен полюбить твоих друзей. Ты забываешь, что моя ненависть к Уизли уходит корнями далеко в …
— …да, но это было влияние Люциуса…
— Сделаю вид, что ты не упоминал этого имени. Ты что, забыл, что Уизли умудрились уничтожить большую часть моего наследства и семейное поместье в придачу…
— …Ты терпеть не мог это поместье…
— …Это не значит, что я хотел сжечь его дотла. — Ноздри Драко раздувались от ярости. — Почему после всего сказанного ты все еще его защищаешь. Ты врезал ему, не я.
Гарри знал, что это бессмысленный спор, и они будут спорить до тех пор, пока один не скажет чего-то, о чем потом оба будет жалеть.
— Господи, я думал, что мы это уже прошли, и я не считаю, что он сделал это специально, Драко. Я, правда, не знаю, виновен ли он, но даже ты признал, что Паркинсон могла с ним что-то сделать… — ответил Гарри.
— Но нет ни одного доказательства этого, Гарри. Кроме того, даже если бы и было, нет даже малейшего шанса, что Уизли мог так изменить свое поведение, если только он не был под Империусом. Если он был под действием принудительного зелья, оно только бы повлияло на его уже существующие чувства и эмоции, особенно если они были подавлены. Могу поспорить, что Уизли всегда был гомофобом — у него просто никогда не хватало смелости сказать тебе что-либо в лицо. Его отношение к моей персоне точно никогда не изменялось. Не могу понять, как ты можешь просто взять и забыть, сколько боли он причинил тебе, Гарри. Знаю, что это расстраивает тебя, и знаю, что ты хочешь его найти. Я просто не хочу собирать тебя по кусочкам после того, как он отвернется от тебя снова. Сколько раз тебе необходимо пройти через это, чтобы понять, что он того не стоит?
Гарри видел, что в словах Драко что-то есть, но не слушал. — Это неправильно, чем бы это ни было. Здесь есть что-то еще — что-то, о чем мы не знаем. Если тебе от этого станет легче, я делаю это для Гермионы, а не для себя. Ей нужны ответы — как ей жить, не зная, жив ее муж или нет?
— Он бы был просто в восторге, если бы смог меня уничтожить, Гарри. Сомневаюсь, что он смог отказать Нео Пожирателям, когда они предложили мое уничтожение в качестве их приманки во время их вербовки…
— Это несправедливо, Драко. Звучит как-то по-детски. Ты хоть представляешь, что чувствует Гермиона сейчас? А что насчет Молли? Чтобы чувствовала твоя мать, если бы это был ты?
— Удар ниже пояса. — Гарри кивнул, признавая, что ему не стоило этого говорить, но упрямство Драко заставляло его бить в ответ.
— Послушай, — вздохнул Гарри, снова почесывая переносицу. — Я еду с Фредом в эти выходные. Мне не требуется твое разрешение, но я думал, что могу хотя бы тебя предупредить.
— Не знаю, зачем ты вообще старался, если уже все сам решил, — пробормотал Драко, взмахивая палочкой по направлению к полкам. Коробка с маленькими бутылочками влетела ему в руку, и он снова вернулся к своим жалам. — Значит, наш романтичный уикенд отменяется?
Гарри не знал, что сказать. Он почти забыл об этом. — Ты мог бы поехать со мной… или мы могли бы его перенести, — Гарри знал, что это прозвучало неубедительно, но это была оливковая ветвь — или что-то типа того. Он подозревал, что уже знал ответ, однако надежда все еще теплилась, и тогда они бы смогли провести выходные вместе. Они всю оставшуюся жизнь могли устраивать романтические уикенды, ведь так?
Драко тихо рассмеялся. — Ты действительно думаешь, что я потащусь с тобой искать Уизла?
Гарри покачал головой. Ему нечего было сказать на это, и Драко сделал глубокий вдох. — Просто поезжай и сделай то, что должен. Но не ожидай от меня никакого сочувствия, если ты найдешь прогнивший труп Уизла. — Выдав это, Драко повернулся к Гарри спиной и, осторожно взяв жала, начал сортировать их по склянкам. Тот знал, что Драко умел сочувствовать — но почему в этот раз так тяжело?
Гарри колебался, желая сказать кое-что еще, но понял, что пора уходить. Ему было довольно того, что Драко не остановил его. Ему не нравилась их ссора, но он знал, что очень много осталось недосказанным. На сегодня это так и останется. Он сомневался, что получит какие-то разумные ответы от Драко, и он знал, что сейчас был более эмоционален, чем обычно. Также не помогала и отмена давно ожидаемого романтического уикенда.
Плечи Гарри поникли, когда он молча уходил, закрывая за собой дверь — не хватало еще сильнее разозлить Драко, испортив его зелье. Он так и не заметил обеспокоенное выражение лица последнего.
~~oo0oo~~
Гарри хотелось хорошенько выспаться перед поездкой, но сон долго не шел. Как из-за волнения за Рона, так и из-за того, что Драко так и не вернулся в постель. Гарри уже настолько привык к тому, что тот всегда спал рядом, что просто не мог заснуть один. Как быстро он начал зависеть от тепа рук Драко или от тяжести его головы на своей груди, когда они спали. Драко быстро привык использовать Гарри в качестве подушки — что тот всегда находил умилительным. Он понял, что всю ночь проискал в кровати теплое гибкое тело и окончательно проснулся еще до рассвета, обнаружив сбившиеся простыни в ногах кровати и почти сгоревшую свечу на прикроватной тумбочке Драко.
Все его волнения, беспокойства и вопросы обычно исчезали после ночи проведенной со своей второй половинкой, но в эту ночь его мучили странные сны и волнения. В такие темные часы, Гарри мог отмахнуться от мерцающей угрозы неизвестного проклятия. Он мог забыть слова Оливера и те смутные сомнения в том, что Драко мог ему изменять. Когда партнер лежал на его груди, юноша мог забыть все те резкие слова, которые наговорили за день. Однако в эту ночь Драко не было рядом, и непрошенные мысли помимо его воли лезли ему в голову.
Когда свет начал пробиваться в окно, он быстро поднялся, тихо оделся и на цыпочках вышел из комнаты, но покачал головой, поняв, что Драко там не было. Быстро вызвав по камину Добби, чтобы тот начал паковать его вещи, он отправился на поиски любимого. Наконец, Гарри обнаружил его там же, где оставил — в кабинете зелий. У того явно была веселенькая ночка на пару с жалами, судя по подушечкам для булавок вместо пальцев и сну за столом.
Гарри был уже готов разбудить Драко и сказать что уезжает, но понял, что это лишь приведет к новой ссоре. Он выбрал компромисс. Полдела было уже сделано, он тихо наложил Мобиликорпус, поднимая Драко со стула и направляя его на кровать. В тот момент, как коснулся поверхности кровати, Драко зарылся поглубже в подушки, прижимая одну к себе. Дешевая замена Гарри, но он заметил выражение удовлетворения на лице Драко.
Он снова засомневался, стоит ли разбудить любимого. Он знал, что блондин разозлится, проснувшись один, но Гарри не мог ждать дольше. Фред организовал портключ из Стоутшеда на полшестого, поэтому нужно было быстро добраться до Оттери Кечпола.
Он чмокнул Драко в бровь, и заметил, как у того слегка задрожали ресницы, приоткрываясь, прежде чем Малфой снова уткнулся в подушку. Гарри уже взял горсть дымолетного порошка, когда сонный голос окликнул его из кровати.
— Когда ты вернешься? — сонно пробормотал Драко. Гарри развернулся, и на мгновение ему очень захотелось остаться. Но что-то напоминало ему, что у Рона мог быть всего один шанс. Драко будет здесь, когда он вернется. Он найдет Рона, и затем они с Драко смогут разрешить их проблемы. Когда он вернется.
— Если повезет, сегодня вечером, но, возможно, я не успею на пир, и будет уже поздно, чтобы отметить Шабаш в Хогсмиде. Однако я точно вернусь к обеду в воскресенье, чтобы успеть подготовиться к урокам на понедельник. Дамблдор позволил мне взять выходной сегодня, но я не хочу слишком злоупотреблять этим. Он всегда такой понимающий, и я не хочу использовать это… А ты поспи.
Ему показалось, что он услышал шепот «Люблю тебя», когда вступил в камин, но не был точно уверен.
~~oo0oo~~
Вся поездка оказалось пустой тратой времени, оставив у Гарри неприятный привкус во рту и чувство вины. Рона не было, как и никакого другого мага, хоть отдаленно напоминающего его, ни в Кардиффе, ни в целом Уэльсе. След исчез, как только они поняли, что долговязый рыжий парень, о котором слышала Гермиона, оказался простым маггловским наркоманом, который просто случайно обладал тем же цветом волос, как и Рон.
Фред был более чем расстроен этой бесполезной поездкой, теряя надежду, но в то же время становясь более решительным. Он никогда не думал, что такое вообще возможно, но клан Уизли еще больше сплотился со дня исчезновения Рона. Они отказывались верить в худшее — они все считали, что его каким-то образом заставили, и были настроены отыскать его во что бы то ни стало. Мысль о том, что он где-то брошен со стертой памятью, была неприятным вариантом, но они надеялись на подобный исход. Гарри склонялся согласиться с этим предположением и, ради всех вовлеченных в эту историю, надеялся, что когда они найдут Рона (а он не сомневался, что это произойдет), гипотеза окажется фактом.
Гарри знал Рона, и он знал, что тот никогда по собственной воле не согласится сотрудничать с Нео Пожирателями. Ему всегда претило все, что было связано с Малфоями, так зачем же ему становиться тем, с кем он так упорно боролся? Правда, он не хотел оказаться слишком близко к Драко, когда все выяснится. Гарри знал, что он пересмотрел многие взгляды на Драко, и его любимый смог многим его удивить — начиная с того, что понимал маггловскую культуру. Почему же он не может то же сказать о Роне? Это бы все облегчило.
Их путешествие была кратким из-за ложности следа, и Гарри предвкушал теплый душ и надеялся побыть с Драко, чтобы помириться. Был еще день, и он с нетерпением ожидал провести хотя бы часть уикенда так, как они запланировали. Он жалел, что пропустил празднование шабаша, но если уж быть совсем честным, то это был единственный день в году, который Гарри редко хотелось отмечать.
Он был рад, что именно Фреду предстояло сообщить Гермионе о том, что их поездка оказалась пустой тратой времени. Жена Фреда, Лаванда, сейчас была с Гермионой. Несмотря на нелюбовь Гермионы к Лаванде во время их учебы в школе, казалось, они неплохо сблизились, породнившись. Ее новорожденная дочь была приятным отвлечением внимания для Гермионы в эти тяжелые дни.
Стоял великолепный солнечный день, несколько теплый для октября, и Гарри не собирался упускать возможности побыть на воздухе и решил прогуляться пешком из Трех Метел в школу. То, что Гермиона и Лаванда нормально общаются, заставило его задуматься о том, насколько изменчива дружба. Они никогда не были лучшими подругами, а сейчас казались неразлучными. Гарри знал, что у многих людей друзья появляются и исчезают из их жизни, но Гарри не мог представить, что такое могло бы случиться с ним, Гермионой и Роном.
Они так волновались, став парой — их волновало, что Гарри будет чувствовать себя третьим лишним. Они мудро поступили, объявив о своей помолвке, когда у него были стабильные отношения с Оливером. Как же все изменилось. Он поверить не мог, что всего год назад он думал, что был счастлив с Оливером и собирался до конца жизни работать аврором.
Если бы кто-нибудь сказал, где он будет сегодня, юноша посмеялся бы над абсурдностью этих слов. Но опять же, если кто-нибудь сказал бы год назад, что Рон окажется гомофобом и поможет Нео Пожирателям, он бы отправил их в Св.Мунго. Он знал, что не будет уже настолько близок с Роном и Гермионой после их свадьбы, как раньше, но никогда не думал, что задастся вопросом о верности своему самому старому другу. Может, Драко прав? Может, он хочет быть преданным другом просто по привычке?
Его медленная прогулка обратно в школу помогла немного очистить мозги, частично настроиться на разговор с Драко, который, возможно, будет очень доволен, что они не нашли Рона. Ему необходимо было это время, чтобы успокоиться и собраться с духом, чтобы не разругаться вновь. Юноша ненавидел ссоры и хотел закрыть эту тему раз и навсегда.
Язвительность и напряженность — не этого хотел Гарри, он даже не мог представить, как их отношения смогли настолько деградировать за последние несколько недель. Ссоры были мелкими, но казались бесконечными. Им просто нужно было сбежать от всего этого, он даже обдумывал вариант на пару уехать из Хогвардса. Но отказался озвучить мысль, что чем дальше они будут от Вуда, тем лучше.
Он корил себя за то, что утром почти не попрощался с любимым (поцелуй в лоб и вопрос спросонок вряд ли идут в счет), и жалел, что не уладил разногласия. Также не помогало и то, что невообразимая ложь Оливера периодически звучала в ушах Гарри. А что еще хуже, так это то, что она сопровождалась отвратительными воспоминаниями: Олли в постели с теми двумя парнями и Олли, стоящий в алькове с Драко. Когда он дошел до ворот школы, его мысли снова вернулись к этим спорам, теории Драко — и, как ни странно, тому — как это все может относиться к Мэгги Гэдбери.
Прежде чем он успел поразмыслить над тем, откуда возник этот вопрос, Гарри подошел к большим камням у моста. Быстро проскочив мост, ему теперь не терпелось увидеть партнера, чтобы все уладить раз и навсегда. Войдя во внутренний двор, он заметил знакомые волосы Драко. Он стоял во дворе, разговаривая с Чарли. Он уже был готов привлечь к себе внимание, когда замер. Нет, только не снова. Он застыл как вкопанный, заметив, что их разговор подозрительно смахивал на флирт. Казалось, Драко недвусмысленно заигрывал с Чарли.
Гарри моргнул, затем еще раз. Нет, ему не привиделось, это не игра его воображения — Драко нежно обхватил рукой лицо Чарли. Нет, нет, нет, этого не может быть. Он не мог… он не стал бы. Зачем ему это? Он старался не обращать внимания на внутренний голос, который настоятельно подсказывал ему, что это не тот вопрос, который стоило задавать, в его памяти всплыли предсказания Ай Чинг. Он пытался игнорировать неприятное ощущение в животе. Он даже старался не обращать внимания на слезы, которые горели в уголках его глаз, когда часть его уверилась, что такое поведение любимого он не сможет игнорировать. Неужели снова любовь обманула его?
Гарри не заметил, как магия начала сгущаться вокруг него, когда он рванул обратно через мост. Ему повезло, что большинство студентов были на квидичном поле — у Гриффиндорцев был отбор в команду, иначе он не мог бы гарантировать безопасность студентов в своем нынешнем состоянии. Он не мог даже рационально мыслить, чтобы успокоиться, но знал, что необходимо получить ответы — сейчас.
По дороге в свои комнаты он никого не встретил и проигнорировал картины, которые хотели привлечь его внимание. Ему было глубоко плевать, когда картина возле их двери заявила, что он воспользовался неверным входом. Ему было просто необходимо закрыть за собой дверь и сделать глубокий вдох. Уединение стен казалось безопасным, и он продолжал тяжело вдыхать воздух.
Восхитительный аромат из кухни возбудил его любопытство. Следуя на запах, он направился в кухню, в которой частенько кипело или настаивалось какое-нибудь зелье. Он удивился, увидев на плите кипящую кастрюлю. Это казалось основой для какого-то томатного соуса со свежими овощами. Было заметно, сколько сил было потрачено на этот соус, он выглядел и пах так, как будто варился уже несколько часов. Осмотревшись, Гарри обнаружил ингредиенты, которые подходили для пасты-примаверы с телячьими отбивными в маринаде. Бутылка явно дорогого вина стояла на столе под охлаждающими чарами, вместе с бокалами и штопором. Он взял ее. Это было Мерло — самое нелюбимое вино Гарри. Костяшки его пальцев побелели вокруг горлышка бутылки, когда он начал внимательно оглядываться.
Хмм, шикарный ужин… свечи… и могу поспорить… Он направил палочку на беспроводное радио и убедился, что чары на месте, только ожидают активации. Да, романтическая музыка… красное вино, которое, как ему известно, я не пью… он задумал соблазнить кого-то здесь… в НАШИХ комнатах! Гарри сам был в шоке от того, как быстро его чувства перешли от спутанных к удрученным и, затем, к ярости.
Да как он посмел! Какой же я идиот! Я тут еще сомневался, а он явно дурачил меня за моей же спиной. Мерлин только знает, как давно он спит с Оливером. Вся его симпатия, когда он обнаружил кто такой «Олли». Не удивительно, что он так расстроился, когда здесь появился Оливер. Проклятые дневники, мерлинова задница. Он, возможно, просто пытается придумать себе оправдание на случай, если я все узнаю. Он знал, что будет трудно скрывать их делишки прямо у меня под носом, и теперь по какой-то причине решил пойти дальше и собирается притащить сюда Чарли и соблазнить его. И плевать ему, что тот любовник Снейпа, и что, по его словам, он зельевара жутко уважает. Он просто делал из меня идиота. Эти чертовы монеты Ай Чинг были правы. Я слепой дурак. Плевать, что это наш дом, и что он якобы говорил, что любит меня, что я его вторая половина. Просто из-за того, что я поехал поискать Рона, он весь разобиделся и надулся. Этот избалованный лживый маленький ублюдок просто должен иметь все, иначе он несчастлив. Ну, так, он не сможет иметь всего, если он собирается вести себя так, у него не может быть меня!
Я обещал себе, что меня больше никогда не одурачат. Хотя бы это я могу сделать: убраться сейчас отсюда — прежде, чем будет слишком поздно.
Гарри взмахнул палочкой с такой яростью, что дверь в его комнату чуть не слетела с петель, он быстро призывал необходимые вещи в свою сумку. Как бы хотелось просто обо всем забыть. Он так устал постоянно проигрывать у себя в голове сцену с Малфоем и Оливером. Он устал ловить себя на том, что Вуд никак не хочет покидать его мысли. Он не хотел видеть и вспоминать Драко, улыбающегося и флиртующего с Чарли.
Гарри остановился на мгновение, кое-что вспомнив. Он не обращал внимания на опьяняющий аромат соуса (его тошнило от него), и он замер перед полкой с аккуратно рассортированными бутылочками зелий Драко. Еле сдержавшись, чтобы не смахнуть в ярости все на каменный пол, выбрал одну прозрачную склянку с пробкой. Если бы я смог просто избавиться от воспоминаний… Гарри вспомнил похожую бутылочку из воспоминаний Дамблдора. Он крепко обхватил склянку, точно зная, что необходимо сделать.
Было нетрудно сконцентрироваться на воспоминаниях — они были прямо тут, в его голове, когда он вытянул серебристую нить из виска, с силой заталкивая ее в бутылку (он быстро понял, что ему потребуется больше чем одна бутылка). Они остались стоять, заткнутые пробками, когда он закончил. Потребовалась пара минут, чтобы восстановить равновесие, после того, как он с излишней силой вытягивал из себя воспоминания.
Придя в себя, он понял, что все равно ярко все помнит. Почему? Разве отнятые воспоминания не заставляют его забыть? Он взбесился, поняв, что никогда и не знал, помогает это забыть или нет. Он просто предполагал, что да.
Он чертыхнулся из-за своей глупости, вспомнив. Конечно, ты не забываешь вытащенные воспоминания, идиот. Ты просто смотришь на них со стороны. Как еще он мог извлечь воспоминания из приговоренных Пожирателей Смерти во время судов после войны? Они создали дюжину поддельных, чтобы доказать свою невиновность, но Дамблдор показывал ему, как отыскать правду, и ему это удавалось.
Он был так зол сейчас из-за бесполезности своей попытки, что хотелось заорать. Он потратил столько времени здесь, и ему было пора. В отвращении, он засунул теперь уже наполненные пузырьки на верхнюю полку кухни. Его цель была — забыть, но, возможно, Драко наткнется на них и поймет, сколько боли он причинил Гарри.
Он был готов уйти, не желая оставаться здесь ни мгновением дольше. Он так быстро развернулся, что даже не заметил, как смахнул со стола то отвратительное вино. Он призвал сумку в одну руку и взял горсть дымолетного порошка в другую.
На секунду он засомневался — волнуясь об уроках, студентах и о квидичных тренировках Мегги, но впервые в жизни ему было плевать на все. Он чувствовал себя таким эгоистом, но это не могло пересилить горечь, скопившуюся в нем. Дамблдор почти дал ему карт-бланш, позволив искать Рона столько, сколько ему нужно, и впервые он не собирался пренебречь такой возможностью.
Ему просто нужно смыться отсюда и побыть одному, чтобы, наконец, привести мысли в порядок. Единственный, на кого я могу положиться в этом мире — это я сам. Мне нужно уехать и разобраться в себе. Плевать куда. Скроюсь под чарами Ненаходимости и просто уеду… Туда, где никто не будет меня искать… Туда, где смогу собрать по кусочкам остатки своей гордости и научиться верить снова — магический мир должен мне хотя бы это.
С такой концентрацией магии вокруг себя ему не составило труда стать Ненаходимым. Хедвиг горько ухнула, когда чары активировались, но в этот момент ему было плевать даже на нее.
Он знал, куда направится и, очутившись в Трех Метлах, не задумываясь, назвал пункт своего конечного местонахождения.
~~oo0oo~~
24.01.2010
5524 Прочтений • [Per Solum Lacuna: By Words Alone ] [17.10.2012] [Комментариев: 0]
Vova
