Ночь. Ночь накрыла город, заставив людей попрятаться в домах. Раньше многие находили её притягательной, кое-кто просто стремился отдохнуть, а остальные не делали разницы между временами суток. Лишь очень немногие искренне боялись приходящей с закатом темноты. Боялись неосознанно. Но именно они оказались правы. Теперь ночи боялись все. И у них была для этого причина.
— Они здесь?
— Да, сэр. Засели в доме. Нас не заметили.
— Хорошо. Заложники с ними?
— Да. Заперты в одной из гостиных на первом этаже, — помощник развернул план, положив его на стол, освещённый тусклым мигающим огоньком лампы. — Вот тут, сэр.
Крауч кивнул, не отрывая взгляда от сегодняшней цели авроров. С некоторых пор ночь стала временем Тёмного Лорда и его слуг. Они заставляли людей бояться ночи, ведь именно под покровом темноты происходили почти все их… забавы. Забавы, внушающие ужас обычным людям. Немногие смогли сопротивляться террору и тем, кто его нёс. А те, кто смогли — поплатились, принеся беду своим близким.
Упивающиеся Смертью действовали дерзко, нагло, им неведома была жалость, и они в который раз продемонстрировали это. Тёмный Лорд захотел наказать своих самых ярых противников — и его слуги оказались здесь. Семьи авроров и просто видных колдунов, все, кого смогли схватить, сейчас были в стоящем напротив доме. Крауч не сомневался, что их не просто заперли в комнате. Наверняка Упивающиеся решили позабавиться. И Тот-Кого-Нельзя-Называть, и его приспешники обладали самыми мерзкими привычками. Они просто не могли оставить в покое беспомощных людей. Просто не могли — и Крауч знал это. Глава Аврората оторвал взгляд от грязного стекла и посмотрел на собравшихся в замусоренной комнате колдунов. Спокойно посмотрел. Не проявляя никаких эмоций. Столь же бесстрастным был его голос:
— Господа, действуем согласно плану. Пятиминутная готовность.
Амбикус, самый молодой из участвующих в операции авроров, не смог удержаться и спросил высоким от волнения голосом:
— Сэр… Вы уверены? Ведь будут погибшие… Не Упивающиеся, я имею ввиду, а просто…
— Они всё равно будут. И чем быстрее мы станем действовать, тем их будет меньше. Не обсуждайте мои приказы, Амбикус. Выполняйте, — Крауч снова посмотрел на тёмную громаду дома, возвышающегося через улицу. Дома, где люди ждали помощи. Где люди ждали его помощи.
Молодой колдун вытянулся по стойке "смирно" и отчеканил:
— Да, сэр!
Остальные просто кивнули. Крауч не требовал соблюдения всех формальностей в боевой обстановке. Через минуту глава Аврората остался в одиночестве. У него тоже было своё место в операции. Но он не спешил его занимать. Он смотрел на скрытое темнотой здание, которое скоро озарится вспышкам заклинаний. Смотрел до тех пор, пока не пришло время действовать.
Ночная свежесть не спасала от давящего ощущения ответственности и напряжения, мешающего дышать. Двое, стоящие рядом с Краучем, то и дело глубоко, с присвистом, вдыхали прохладный воздух. Но он не приносил им облегчения. Сам глава Аврората выглядел совершенно невозмутимым. Его люди то и дело бросали на своего шефа взгляды, полные глубочайшего уважения и восхищения. Они не понимали, как он может быть столь спокоен. Крауч на них внимания не обращал. Он выбирал наиболее подходящий момент.
Луну скрыли облака, и лишь изредка, в просветах туч, можно было увидеть жёлтые бока царицы мёртвых. Фонарей на этой улице почти не было, поэтому темнота прочно обосновалась здесь. Крауча такое положение вполне устраивало. Он ещё раз обдумал положение. План дома известен. Авроры на местах. Каждый из них чётко проинструктирован. Каждый знает своё место и знает, что ему делать. В своих людях Крауч был уверен. Пусть им не нравится его замысел, но они понимают, что другого выхода нет. Он позаботился, чтобы ярые противники новых методов Аврората не участвовали в операции. Всё готово. Осталось лишь дать сигнал.
Ещё раз оглядевшись, Крауч понял, что момента лучше уже не будет. Тогда он прикоснулся кончиком палочки к простенькому колечку на левой руке. Тут же ободок завибрировал. И также он завибрировал у всех остальных авроров. На темной улице ничего не изменилось, но Крауч знал, что со всех сторон к логову Упивающихся направились закутанные в мантии-невидимки фигуры. Конечно, при попытке ворваться в дом их всё равно заметят, да и своим невидимые колдуны будут мешать, но пока они сполна воспользуются преимуществами незаметности. А потом и внезапности.
Мантий у них было не очень много, поэтому больше половины авроров вместе со своим шефом остались во второй линии атаки. Их время придёт чуть позже. Сейчас оставалось только наблюдать.
Минута шла за минутой, но ничего не происходило. Двое рядом с Краучем стали тревожно переглядываться. Глава Аврората не проявлял беспокойства. Ничем не нарушаемая тишина становилась невыносимой. Наконец один из авроров не выдержал, но стоило ему открыть рот для вопроса, как тут…
Ночь разорвали вспышки чар и крики. Атака началась.
Крауч махнул рукой, указывая вперёд и аппарировал на максимально близкое к дому расстояние. Упивающиеся, конечно же, позаботились о защите своего убежища от незваных гостей. Как только тьма разжала свои объятия, Крауч отскочил в сторону, ища взглядом противников. В мельтешении людей и заклинаний разобраться было непросто, но он не зря проходил тренировки авроров и гонял своих людей до изнеможения. Сейчас это пришлось как нельзя кстати — Крауч отразил посланные в него кем-то из Упивающихся чары и крикнул своим:
— Вперёд!!! Внутрь! Через окна!
Вымуштрованные колдуны мгновенно сосредоточились у закрытых ставнями проемах. Самая большая группа осталась отражать атаки у двери. Мгновение — и ставни исчезли, сметённые магией, ещё мгновение — и авроры уже были внутри. Из здания послышались звуки сражения.
Крауч опять аппарировал, сбивая прицел защитникам, и направил Опутывающие Чары в дверь. Но его заклинание погасили на полпути к цели, а в самого шефа авроров полетел зелёный луч смертельного проклятья. Вновь аппарировав, он легко избежал неприятности. Возникнув десятком футов правее, Крауч заметил край мантии кого-то из противников. Глава Аврората не колебался. Указав палочкой на Упивающегося, он крикнул:
— Avada Kedavra!
Увернуться прислужник Тёмного Лорда не сумел. Тело в чёрной мантии рухнуло на пол.
Это решило дело. Ослабленные потерей защитники отхлынули от дверного проёма, и авроры рванулись вперёд. Слаженно. Чётко. Не мешая, друг другу. Не подставляясь под смертельные чары. У Крауча были все основания доверять своим людям. Не прошло и пяти секунд, как вход был захвачен. Упивающиеся отступили вглубь дома, но там их уже ждали проникнувшие в здание через окна авроры. Сопротивление подавили мгновенно. Люди Крауча победили.
Их шеф, не теряя времени, устремился к комнате, где держали пленников. Увы, его предположения полностью оправдались — оставшиеся Упивающиеся забаррикадировались там. Остановившись перед массивной дверью, Крауч крикнул:
— Открывайте!
В ответ ему злобно прорычали:
— И не мечтай, министерская крыса! Можешь попрощаться с заложниками.
В спор Крауч вступать не стал, указав на дверь палочкой. Прочные створки и часть стены просто смело — глава Аврората не стал щадить ни своих, ни чужих, использовав мощные Взрывающие Чары. Наверное, кто-то погиб, попав под удар заклинания, но зато авроры получили возможность спасти захваченных людей.
Отпрыгнув в сторону, Крауч избежал встречи с несколькими заклинаниями, ударившими туда, где он только что стоял, и вновь указал палочкой в сторону комнаты. Созданный им мутно-серый шар поплыл вперёд, стремительно увеличиваясь в размерах. Пролетев в развороченный дверной проём, он уже был не меньше взрослого человека и продолжал расти. Упивающиеся не стали дожидаться, пока непонятное заклинание коснётся кого-то из них — в шар со всех сторон полетели чары. Как только первое заклинание коснулось серой поверхности, ослепительная вспышка заставила людей в комнате закричать от боли в обожжённых глазах. Крауч знал, чего ждать от своего оружия, поэтому таких проблем со зрением не испытывал — создав шар, он зажмурился, закрыл глаза руками и сжался в клубок. Использованное заклинание щадящим не назвал бы никто, и защититься от него, просто закрыв глаза, было невозможно. Сейчас глаза у него болели, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что испытывали, судя по крикам, люди в комнате.
Мимо своего шефа, тем временем, пробежали авроры, мигом скрутившие валяющихся на полу комнаты и орущих от боли Упивающихся. Когда Крауч вошёл в комнату, опутанные верёвками прислужники Тёмного Лорда уже лежали у одной из стен, а связавшие их колдуны безуспешно пытались помочь хрипящим заложникам. Все — женщины, мужчины, дети — как один держались за горло, пытаясь вдохнуть.
— Сэр, мы не можем им помочь! Ничего не действует! — Амбикус явно начал паниковать, видя, что многие люди уже начали синеть.
Один из упивающихся хрипло рассмеялся, кривя дрожащие губы в ухмылке и слепо глядя в сторону Амбикуса:
— Что, получили? Они все сдохнут, а вас сожрут свои же! — и снова разразился хохотом, не обращая внимания на текущие из глаз слёзы.
Крауч остался спокоен. Наставив палочку на хохочущего, он произнёс:
— Imperio! Как снять заклинание? Отвечай, быстро!
— Метка, нужна метка нашего господина, — голос Упивающегося стал неестественно ровным, и кривая ухмылка исчезла, сменившись выражением полной готовности выполнить любой приказ.
— Ты можешь снять его со всех?
— Да.
— Развяжите его и верните палочку, — приказ Крауча выполнили стремительно, и он продолжил: — Снимай.
Взмахнув палочкой, Упивающийся пробормотал себе под нос какие-то слова, и задыхавшиеся мгновение назад люди смогли сделать глоток воздуха. Отовсюду послышались стоны. Кто-кто из детей заплакал.
Крауч махнул рукой на освобождённого Упивающегося, приказывая снова связать его, и велел:
— Не сопротивляйся.
Указав палочкой на вновь спутанного верёвками по рукам и ногам человека, глава Аврората снял проклятье и кивнул своим мыслям. Операция прошла успешно. Сегодняшняя ночь завершилась первой ощутимой победой авроров.
«… Министерство наконец-то очнулось! Сегодняшней ночью авроры схватили девятерых Упивающихся Смертью и освободили захваченных ими заложников. Новая тактика борьбы, разработанная главой Аврората, Барти Краучем, принесла первые плоды. Теперь все мы сможем вздохнуть спокойнее — власти смогут защитить нас, если потребуется. Впервые с момента появления Вы-Знаете-Кого, ему нанесён чувствительный удар! Наш корреспондент…»
Ежедневный Пророк
Взглянув на заваленный бумагами стол, Крауч подумал, что придётся серьёзно задержаться. Разобрать всё это за оставшееся от рабочего дня время не представлялось возможным. Выпрямившись, глава Аврората помассировал затылок.
Вчерашняя победа серьёзно упрочила его позиции в Министерстве. Новая тактика борьбы доказала свою состоятельность, а успех операции вернул Министерству доверие колдунов. Теперь слово Крауча весило куда больше, чем прежде, и многие противники стали союзниками, а голоса других стали существенно тише. Наконец-то глава Аврората мог действовать так, как считал нужным, не оглядываясь на Министра и Визенгамот. Скоро Крауч поставит Упивающихся и их господина на место.
Сложно, невероятно сложно было добиться разрешения на применение аврорами Непростительных Проклятий в столкновениях с приспешниками Тёмного Лорда, но этот рубеж удалось преодолеть. А прошлой ночью Крауч доказал, что не станет злоупотреблять данными ему полномочиями. Сейчас ему верят. И он не подведёт. Не имеет права.
Внезапно раздавшийся стук оторвал шефа авроров от размышлений. Он громко, так, чтобы его услышали за дверью, произнёс:
— Входите!
В кабинет вошёл Альбус Дамблдор. Если бы глава Аврората мог, он бы удивился. Обычно Дамблдор предупреждал о своих визитах. Но в этот раз никакого извещения прислано не было.
Этот гость не раз бывал у Крауча и не стал терять времени на осмотр кабинета, сразу подойдя к его хозяину, сидящему за столом. Директор Хогвартса выглядел, как всегда, необычно. Знаменитые волосы и борода до пояса, а также очки полумесяцем, оттенялись мантией глубокого синего цвета, вышитой жёлтыми звёздами. Всё это вместе производило странное впечатление. Крауч никогда не мог понять вкусов стоящего перед ним человека, но одно готов был сказать точно — они были самыми необычными в Англии.
Дамблдор не стал ждать реакции хозяина кабинета и проговорил:
— Здравствуй, Барти. Не возражаешь, если я сяду? — ответ на вопрос ему нужен явно не был, потому что он уже опустился на стул напротив Крауча. — Спасибо. Я слышал, тебя можно поздравить?
— Я делал свою работу, Альбус. Поздравления излишни.
— Не стоит преуменьшать своих заслуг, мой друг. Заголовки газет только о тебе и говорят. Жаль, что я не смог присутствовать на сегодняшнем заседании Визенгамота. Говорят, тебе выдали чрезвычайные полномочия? — Дамблдор приподнял бровь, вежливо улыбаясь.
— Не мне, а Аврорату.
— Да, конечно, Барти. Это — огромное достижение. Ты давно этого добивался.
— Это так. Альбус, я сейчас несколько занят, — Крауч указал на кипы бумаг. — Ты не мог бы уже перейти к цели своего визита?
— Ах да, извини, Барти. Насколько мне известно, в твоём вчерашнем… предприятии были жертвы, — голос Дамблдора был всё так же ровен.
Хозяин кабинета откинулся на спинку кресла и посмотрел в глаза своему собеседнику.
— Да. Трое Упивающихся погибли при оказании сопротивления. Но я не вижу в этом причин для твоего визита.
— Я говорил не только об Упивающихся, Барти, — Дамблдор твёрдо встретил взгляд Крауча.
— В ходе штурма пострадали шестеро заложников, Альбус. Ты это хотел услышать? — глава Аврората не счёл нужным что-либо отрицать.
— "Пострадали" — не то слово. "Погибли" — было бы вернее.
— Если хочешь, Альбус.
— Нет, Барти, не хочу. — Дамблдор мотнул головой. — Они были убиты Взрывающими Чарами. Чарами, которые применил ты.
На лице Крауча не дрогнул ни один мускул.
— Верно.
Впервые за весь разговор улыбка сошла с лица Дамблдора. Он очень печально посмотрел на сидящего напротив главу Аврората.
— Ты убил невинных людей, Барти. Даже не попытавшись избежать этого.
— Я вынужден был действовать максимально быстро, — голос Крауча оставался по-прежнему спокойным — Если бы я промедлил, погибло бы намного больше. Я не мог позволить себе сомнений. Я говорю это только из уважения к тебе, Альбус. Никто больше не услышал бы от меня подобных объяснений.
— Я понимаю, Барти, — выражение печали исчезло с лица Дамблдора, и грусть осталась лишь в самой глубине его глаз. — Значит, ты твёрдо решил идти этим путём? Без сомнений?
Во взгляде Крауча явственно сверкнула сталь.
— Да, Альбус. Без сомнений. Без колебаний. Эти чувства больше не для меня. Я должен защищать людей как можно эффективней. Не считаясь со средствами, ведь наш враг готов на всё. И я пройду выбранной дорогой до конца.
— Что ж… — Дамблдор поднялся. — Тогда я больше не стану возвращаться к этому вопросу. До свидания, Барти.
Уже открывая дверь, директор Хогвартса тихо произнёс, не оборачиваясь к хозяину кабинета:
— Мне очень жаль, что так получилось.
И вышел.
* * *
— … Без сомнений. Без колебаний. Эти чувства больше не для меня. Я должен защищать людей как можно эффективней. Не считаясь со средствами, ведь наш враг готов на всё. И я пройду выбранной дорогой до конца.
Сотканная из туманов памяти фигурка закончила говорить и, повращавшись немного над поверхность мыслеотвода, пропала. Дамблдор ещё некоторое время невидяще смотрел в марево текучих воспоминаний, а потом поднялся из-за стола и прошёлся по своему кабинету в Хогвартсе.
— Жаль, очень жаль, что так получилось, Барти… Я и представить себе не мог, что ты зайдёшь так далеко. А теперь ты уже не станешь никого слушать.
Директор сделал несколько кругов вдоль стен и вновь остановился над серой дымкой мыслеотвода.
— Ты умеешь убеждать, Барти, и умеешь держать своё слово. Ты убедил Министра и Визенгамот в своей правоте. Ты сумел заручиться поддержкой авроров — они верят тебе безгранично. Ты сдержал слово, сумев победить вчера Упивающихся. Теперь с тобой согласны все. Они согласны — и они уже не могут понять, что твоя дорога ведёт в никуда.
Дамблдор замолчал. Прошло довольно много времени, прежде чем его голос вновь наполнил кабинет, заставив изображённых на портретах людей напрячь слух. Они знали, что нынешний директор Хогвартса склонен озвучивать свои мысли наедине с собой, и никогда не мешали ему. Тем более что нынешний его монолог значил очень много.
— Ты сформировал свои принципы, Барти. Ты готов следовать им. Не останавливаясь, не колеблясь.
Отвернувшись от стола, Дамблдор сделал несколько шагов и остановился перед одним из заполнявших кабинет странных приборов. Мерное вращение шестерёнок, казалось, помогало ему сосредоточиться.
— Ты уже не сумеешь понять, что только пока ты способен сомневаться, только пока на одну и ту же ситуацию ты можешь взглянуть с разных сторон, понимая, что в каждой из них есть свои плюсы и минусы — только тогда ты живёшь.
Оторвав взгляд от прибора, Дамблдор подошёл к Фоуксу и погладил красивую голову мирно спящего на жёрдочке феникса. Проснувшись, тот издал мелодичный клёкот, и директор продолжил свой монолог:
— Принципы хороши только до тех пор, пока ты можешь ими поступиться. Когда ты готов сделать исключение. Когда ты можешь только почувствовать, но не доказать, что в этом случае твои убеждения неверны. И только тогда, когда ты сумеешь эти убеждения отбросить.
В кабинете опять воцарилась тишина, но меньше чем через минуту голос Дамблдора разбил её. Директор сказал ещё не всё.
— Принципы, которые ты не можешь и не хочешь нарушать — яд. Они заставляют тебя действовать безжалостно. Они заставляют не делать различий между друзьями и врагами. Они лишают тебя выбора. Ты следуешь им, переступая через тела знакомых и впервые встреченных людей. Не считаясь с их желаниями, чаяниями, мечтами. Тебя они уже не интересуют, ведь ты знаешь, ЗНАЕШЬ, что поступаешь правильно. А тот, кто знает — не чувствует. Тот, кто не чувствует — не живёт. Он двигается, говорит, но всё это — лишь пустая оболочка. Человека уже нет. Остались только принципы.
Сделав на мгновение паузу, он потёр подбородок, прикрыв глаза. И увидевшему этот жест сразу стало бы понятно, насколько ведущий сейчас беседу с самим собой человек стар и как много в своей жизни видел.
— Как быстро ты вступил на этот путь, Барти. Как уверенно ты по нему идёшь… Но мир никогда ничего не забывает. Ты жесток сейчас. Ты силён. Но рано или поздно сотворённое зло к тебе вернётся. Ты сам его позовёшь. Ведь ты продолжишь следовать своим нерушимым принципам, а они не знают жалости. Ни к кому.
Дамблдор поднял взгляд к скрытому потолком небу. Он хотел бы сейчас увидеть холодные звёзды, иголками колющие глаза. Это всегда помогало смириться с неизбежным. Сегодня директор потерял друга. Конечно, ему ещё не раз предстоит встретиться с Барти Краучем, но это будет уже не тот Барти, которого он знал раньше. Новый, увиденный сегодня, станет ещё более холодным и бескомпромиссным. Одинаково относящимся и к своим, и к чужим. Готовым ударить в спину, предать и просто отвернуться, отказав в помощи, только заподозрив, что человек нарушил установленные правила. И ещё печальней было то, что эти правила даже не сам Барти установил.
Отведя взгляд от так и не открывшего неба потолка, Дамблдор тяжело вздохнул и произнёс:
— Мне очень, очень жаль, что так получилось…
На этот раз молчание длилось долго. Директора и директрисы прошлых лет не беспокоили нынешнего хозяина кабинета, который, сидя за столом, рассеяно скользил взглядом по стенам, погрузившись в собственные невесёлые мысли. Дамблдор сидел так очень долго, прощаясь с прошлым и готовясь встретить будущее. В его жизни было и ещё будет немало подобных моментов, и каждый из них оставлял рваную рану в душе директора. С каждым разом всё труднее становилось притерпеться к новой боли. Но Дамблдор справлялся. Он был готов к потерям, ведь их нельзя избежать. Он знал это, но не переставал надеяться, что ошибается. И эта надежда помогала ему идти в будущее. Когда-нибудь кому-то придётся также сожалеть о нём, и Дамблдор очень хотел, чтобы тот человек тоже умел надеяться, черпая в этом чувстве силы. Надежда, квинтэссенция сомнений, давала возможность жить дальше. Или просто жить. А нерушимые принципы несли только смерть. Но в нынешние тяжёлые времена смертей и так хватает.
Vova
