Гарри Поттер и Поиск Хоркруксов

Гарри стоял у входа в свою комнату, в доме номер четыре по Привет Драйв. Ему ни чего не хотелось ни есть, ни двигаться, только дойти до своей комнаты и лечь на свою грязную, хлипкую кровать и уснуть. То, что произошло Хогвартсе, было слишком сложным для восприятия, чтобы думать об этом сейчас. Проблемы появлялись одна за другой, и он не знал, как их разрешить, теперь, когда не было Дамблдора. Это слишком сложно для него одного, ему ведь всего семнадцать.

Он поднялся вверх по лестнице пустого дома, когда солнце уже начало вставать. Очевидно, Дурсли куда-то отправились, так что он вошёл в свою спальню, и приготовился ко сну. Уже в полудреме, он заметил на своей кровати кусок пергамента. Подняв его, он подошёл к свету, что бы рассмотреть его получше. Это было письмо от Уизли.

”Дорогой Гарри!

Миссис Уизли”.

Гарри ничего не почувствовал, пока читал письмо. Он просто положил письмо в ящик и отключил свет. Той ночью он спал глубоко, и сны его были тоскливыми и грустными.

Ночная мгла стала рассеиваться перед приходом нового дня и уже в шесть утра Гарри открыл глаза и встал. Он все еще слышал храп Дурслей, из соседней комнаты, поэтому Гарри скользнул в свои шлепанцы и пошел одеваться. Он знал, что должен прибыть на площадь Гриммо, так что ничего не говоря Дурслям, он аппарировал и появился рядом с домом Сириуса.

Гари знал, что студентам нельзя аппарировать, но это больше не имело значения, так же как и то, что скажет Министерство или полиция. Он просто зашёл в дом крёстного и закрыл за собой дверь.

Чем дальше по прихожей дома на площади Гриммо продвигался Гарри, тем больше пыли было на его пути. Он осмотрелся в поиске чего-нибудь из того, что он мог бы взять на память о Сириусе Блэке. Оказавшись на кухне, он нашел только старые горшки и кастрюли, которые решил не трогать. Ничто, казалось, не интересовало Гарри, так как большинство содержимого в доме было либо опасным, либо не функционально и бесполезно. Он обыскивал ящики, напрягая своё зрение, чтобы разглядеть в тусклом свете их содержимое.

Несколько минут спустя, он остановился у двери в странный кабинет, который он смутно помнил со времени проведенного здесь в прошлом году. Он открыл дверь и осветил палочкой кабинет. Внутри он увидел что-то светящееся, протянув руку к этому предмету. Взяв эту вещь, он направил на неё палочку так, чтобы хорошенько ее осветить.

Это был медальон. Он видел этот медальон ещё два года назад. Это был медальон, который они так и не смогли открыть. Гарри взял медальон себе и начал осматриваться в поисках того, что еще можно взять на память. Убедившись, что он все хорошо осмотрел, он аппарировал в свою комнату на Прайвет-драйв.

Когда он прибыл, то увидел другое письмо, лежавшее на его кровати. Оно было от Министерства магии. Он знал, что в нем было написано, что он был пойман на применении магии для аппарирования, на маггловской улице. Гарри больше не доверял Министерству магии. Он посмотрел на медальон и, взяв его, начал рассматривать находящийся на его лицевой стороне, вспыхивающий коричневым камень. Он был красив, но все же источал темную энергию, которая показалась Гарри знакомой.

Парень спрятал медальон и взял кусок пергамента и перо. Он быстро написал записку: "Я буду рад пожить у вас, скоро буду" и привязал ее к левой лапе Хедвиги.

Хедвига поворковала с ним и улетела в небо. Гарри начал собирать свои вещи и проверять, не забыл ли чего. Он решил провести у Уизли все лето. Он знал, что не должен так поступать, так как защита, которая была наложена на дом Дурслей, не действовала у Уизли. Однако он был уверен, что не сможет остаться со своими тетей и дядей. Гарри понял, что защита исчезла после того, как Волдеморт использовал его кровь, чтобы вернуть себе тело. Кровь, которую использовал Волдеморт, была той же, что давала защиту дому Дурслей, и она создала иммунитет Тёмному Лорду к магии, наложенной на этот дом.

Взяв свой багаж, Гарри аппарировал к Норе.

— Гарри, — сказал Рон. — Ты проведёшь лето здесь? — Рон как раз шёл в гостиную, когда перед ним появился Гарри.

— Да, — ответил Гарри. — Я послал вам записку несколько минут назад. А Гермиона здесь?

— О... Она приедет завтра. А ты уже обедал? Кстати, что это на твоей одежде?

— О, ничего. Просто пыль с площади Гриммо.

— Хорошо, пошли есть. Я голоден. Кстати, все уже в столовой.

Можно было не сомневаться, что, как только Гарри войдет в столовую, он будет тепло встречен остальными членами семейства Уизли. Джинни взглянула на него лишь на секунду, ведь он недавно порвал с ней. Гарри занял своё место за столом и начал есть.

Ужин быстро закончился и уже через несколько часов пришло время ложится спать. Гарри должен был лечь в одной комнате с Роном, и мало по мало разговор дошёл до медальона.

— Ничего себе! С площади Гриммо, да? — спросил Рон про медальон.

— Да. Я всё ещё не могу его открыть, — сказал Гарри. — Как ты думаешь, что это?

— Я не знаю. Что-то темное. Рядом с этой вещью не чувствуешь себя хорошо, как будто эта вещь наполнена злом

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Что ж, я думаю, Гермиона может нам что-нибудь подсказать. Давай спросим у неё завтра. Спокойной ночи!

Во сне Гарри дрейфовал по времени. Он вернулся к событиям, произошедшим с ним совсем недавно. Ему снилось, что он находится на каменном острове, расположенного по середине холодного, спокойного, черного озера. Сейчас он был в знакомой пещере, в которой находился несколько дней назад. Он поил Дамблдора жидкостью из чаши. Дамблдор кричал, но Гарри все равно заставлял директора школы пить это зелье.

— Не надо больше! — кричал Дамблдор. — Остановись!

— Осталось совсем немного, — сказал Гарри, продолжая поить Дамблдора оставшейся жидкостью.

Наконец, зелье кончилось. Гарри видел, как Дамблдор попросил у него воды, но потом всё стало исчезать. Он как будто выходил из одного сна и входил в другой. Теперь он держал медальон, который взял из чаши в пещере несколько дней назад. Он посмотрел на медальон и увидел инициалы человека, который оставил записку: "Р.А.Б."

Когда он проснулся, то был весь в поту. На улице всё ещё было темно, и Рон храпел на противоположной стороне тёмной комнаты. Он не знал, что делать с тем, что понял про медальон, который, перед тем как уснуть, обсуждал с Роном и решил того разбудить.

— Рон, Рон! — шептал Гарри. — Вставай!

— Мм, — промычал Рон сонно. — В чём дело, Гарри? На улице всё ещё темно. Иди спать!

— Это важно.

— Хорошо, хорошо. В чём дело?

— Помнишь про Хоркруксы?

— Да.

— Ты помнишь, как Дамблдор и я нашли фальшивый Хоркрукс? Я думаю, что я нашел настоящий!

— Где?

— Вот этот медальон, — сказал Гарри, взяв медальон в руки лежавший на тумбочке медальон в руки. — Записку из фальшивого медальона написал Р.А.Б., должно быть брат Сириуса, Регулус Блек. Медальон, должно быть, его. Наверное, он украл его прежде, чем мы с Дамблдором нашли его в пещере. Он спрятал его на площади Гриммо, прежде чем умереть.

— Ну, это имеет смысл, — сказал уже полностью проснувшийся Рон. — Но Регулус был Пожирателем смерти, зачем ему было красть Хоркрукс и подвергать опасности жизнь своего хозяина?

— Мы не знаем всю историю, Рон, — ответил Гарри с задумчивым выражением на лице.

Гермиона прибыла на следующее утро. Это случилось во время завтрака, поэтому никто ее не встретил и не помог с багажом. Что было удивительно, так это то, что она была не одна, а с родителями. Гарри торопливо доел свою овсянку, чтобы поскорее рассказать Гермионе о том, что они с Роном поняли прошлой ночью.

— Дорогая, — позвала миссис Грейнджер. — Я поставлю твои вещи здесь, рядом с кушеткой, хорошо?

— Хорошо, мам, — ответила Гермиона. — А это мои друзья, Гарри, Рон, и его семья.

Смущенно улыбаясь, миссис Грейнджер и её муж поприветствовали всех присутствующих.

— Здравствуйте, Гермиона нам много рассказывала о вашей семье и своих друзьях, — сказал мистер Грейнджер.

— Ну, вы же знайте, у вас умная девочка, — ответил мистер Уизли, который был, очевидно, поражен, когда увидел двух магглов входящих в его дом. — Не хотели бы вы задержаться подольше?

— Нет, нет, — сказал Мистер Грейнджер. — Мы просто хотели проводить Гермиону, но спасибо за предложение.

— Что ж, очень жаль. Но это было бы честью для нас, если вы останетесь, скажем, на пару дней.

— Занять одну из комнат? Я думаю, это слишком хлопотно. Мы не хотим нежелательных перетасовок или других неудобств.

— Никаких проблем, никаких проблем. У нас есть волшебные палатки, в которых вы можете переночевать. — Мистер Уизли, конечно же, имел в виду палатки, которые они взяли на Кубок Мира по Квиддичу несколько лет назад.

— Палатки?

— Пап, — сказала Гермиона. — Это волшебные палатки. Они выглядят маленькими, но внутри очень удобные. Ну, что скажите? Останетесь на несколько дней?

Мистер Грейнджер посмотрел на чету Уизли, а затем улыбнулся.

— Хорошо, — сказал он, — мы останемся на пару дней.

— Хорошо, хорошо! — сказал мистер Уизли. — Итак, если вы не против, я спрошу, Вы дантисты, и Вы сверлите зубы?

Гермиона посмеялась над вопросом Мистера Уизли и поднялась наверх вместе с Роном и Гарри. Они вошли в комнату Рона и подошли ближе к лампе.

— Итак, — начала Гермиона. — Что вы узнали о медальоне?

Следующие несколько минут они рассказали Гермионе о том, что, как они думают, представляет собой этот медальон. Это удивило и заинтриговало её; выслушав их доводы, она начала размышлять над возможным происхождением этого медальона.

— Это может быть он, Гарри. Это может быть Хоркрукс. Мы можем уничтожить его сейчас! — сказала Гермиона.

— Ну, если это Хоркрукс, тогда почему он был у Регулуса? Я имею в виду, он был Пожирателем смерти, зачем ему было пробовать скрыть одну из частичек души Волдеморта? — спросил Гарри. — Не думаю, что это могло бы обрадовать его хозяина?

— Вещи могут быть не такими, какими кажутся Гарри, — сказала Гермиона. — Я имею в виду то, что Регулус мог изменить свои взгляды на некоторые вещи? Может быть, он всегда был хорошим и только претворялся, что он на стороне Волдеморта, чтобы войти к нему в доверие и шпионить за ним, как Снейп делал для Дамблдора.

От звука имени Снейпа, Гарри затих и, застыв, уставился в пространство. Лютая ненависть потекла по его нервам, когда он вспомнил, как Снейп послал в Дамблдора смертельное проклятье. Почему Снейп так поступил? Дамблдор ведь столько для него сделал!

— Гарри, Гарри? Ты с нами? — спросил Рон, когда увидел, что Гарри не видящими глазами уставился в окно

— Да, да, — вздрогнув, ответил тот. — Давайте спустимся и посмотрим, как там дела.

Они шумно спустились по хрупкой лестнице в гостиную, в которой сидели Уизли и Грейнджеры. Друзья прошли через гостиную и вышли на улицу. Солнечные лучи согревали, поднимая настроение. Они сели на мягкую траву и стали смотреть на птиц, которые летали высоко-высоко.

— Хорошо... — сказал Рон. — По-моему мы должны уничтожить этот медальон. Я имею в виду, стоит хоть попытаться. Если это не Хоркрукс, что ж, мы ничего не теряем.

— А ты прав, Рон, — сказал Гермиона. — Ну что скажешь Гарри?

— Ну, я не думаю, что настоящий Хоркрукс легко уничтожить. Помните руку Дамблдора? Ту, которая стала черной? Он сказал, что рука стала такой, когда он уничтожил кольцо Салазара, а второй Хоркрукс уже уничтожен.

— Да, правильно, — сказала Гермиона. — Я думаю, мы должны узнать, как уничтожить этот. А что известно о других трёх Хоркруксах?

— Дамблдор считал, что это чаша Хаффлпаф, Нагайна и что-нибудь, принадлежащее Равенкло или Гриффиндору.

— Стойте, это не может быть так, — сказала Гермиона. — Вчера я видела копию Ежедневного Пророка, и в нём говорилось, что Нагайна мертва. Авроры нашли змею мёртвой.

— Что? Разве это не означает, что частичка души Волдеморта умерла вместе с ней?

— Я сомневаюсь в этом, Гарри. Наверное, Волдеморт переместил свою душу в другой Хоркрукс. Он должен был знать, что Нагайна умирает, и решил вернуть свою душу обратно, чтобы переложить её в другую вещь и превратить ту в Хоркрукс.

— Прекрасно, — вставил Рон. — Просто прекрасно. И как мы узнаем, что собой представляет новый Хоркрукс?

Этим вечером Гермиона, Гарри, и Рон пошли есть в местный маггловский ресторан, чтобы немного расслабиться. Рон чувствовал себя неудобно, не то, что Гарри и Гермиона, которые знали, как себя вести. Они сели за стол и взяли меню. Рон притих, чтобы не сделать глупость перед маггловским официантом, пока Гарри и Гермиона делали заказы.

— Что будете заказывать мэм? — спросил официант Гермиону.

Гермиона изучила меню и, наконец, остановила свой выбор на печёной лазании и диетической коле. Гарри попросил порцию картошки с рыбой и большой стакан лимонада, а Рон все еще не мог выбрать. Он слишком волновался и боялся заговорить с официантом.

— Сэр, что будете заказывать? — уже второй раз спрашивал у Рона официант

— Ммм, — сказал Рон. — Ох, Гарри, как насчёт небольшой помощи?

Гарри захихикал и, наконец, велел официанту подать Рону экстравагантный Китайский суп и чашку чая.

Вечер проходил прекрасно. Внезапно телевизор в ресторане объявил, что поступило специальное сообщение. Гарри и Гермиона, пристально наблюдали за Роном, незнакомый с телевиденьем, который с глупым видом уставился в экран.

Вскоре на экране появилась девушка и начала рассказывать важную новость.

— Ошеломляющие новости, — сказала диктор. — Как нам сообщили, несколько минут назад, около часов по полудни, был убит наш любимый премьер-министр. Последний раз его видели подходящим к своему кабинету и закрывающим дверь. Позднее, служащие, проходившие мимо его офиса, заметили зеленую вспышку света.

Никто не знает, связан ли свет с убийством и причины его появления. После более тщательного осмотра, детективы увидели, что левый глаз министра пропал. Министр был на своём посту всего год, и переехал в свой новый кабинет только в прошлом году. С новостям вас познакомила Мария Стейнбек. Оставайтесь на нашем канале.

Гарри и Гермиона уставились друг на друга, в то время как Рон пил чай, очевидно, не поняв того, что сейчас объявили.

— Гарри, ты думаешь о том же, о чем и я? — спросила Гермиона.

— О том, что Волдеморт убил Министра? — спросил Гарри.

— Да, Авадой Кедаврой, ведь видели зелёный свет, правильно? Хорошо, это может означать только... ну, это говорит о том. Гарри, это может означать...

— Что, Гермиона, что?

— Я имею в виду, зачем Волдеморту убивать кого-то такого важного, как министр, и забирать его глаз? Зачем ему он? У него, наверное, есть какие-то планы на счёт глаза. И смерть Нагайны вчера... Это может означать только, что...

— Он использует глаз министра для нового Хоркрукса! — воскликнул Гарри.

Рон всё так же хлебал чай, смотрел на меню и удивлялся, почему картинки в нём не двигаются, а Гермиона и Гарри, вместе со всеми остальными, были в шоке, что их премьер-министра больше нет.

Месяц заканчивался, а новости о смерти маггловского премьер-министра все еще активно обсуждались магглами. Выборы нового министра уже были назначены, но многие люди еще пребывали в шоке. Однако в волшебном сообществе, казалось, никто не заметил загадочной смерти министра — все было спокойно и тихо. Министр магии, по обыкновению, был чрезвычайно занят, и в данный момент предметом его забот было будущее школы магии и волшебства Хогвартса. Оставалось всего пять дней до начала сентября, когда совы наконец-то прилетели, сообщив каждому ученику, что Хогвартс все-таки не будет закрыт и продолжит обучение студентов.

— Итак, Гарри, — сказала Гермиона утром первого сентября. — Ты все еще не хочешь возвращаться в школу? Ведь ты говорил нам в конце прошлого года, что ты больше никогда не вернешься туда.

— Ну… — начал Гарри, а Рон вопросительно посмотрел на него — очевидно, он тоже очень хотел узнать это. — Я решил, что все же продолжу учиться. Дамблдор говорил, что Хоркруксы связаны с основателями Хогвартса. Но где я могу больше узнать об основателях? Конечно, в школе, которую они построили.

— Приятно слышать, дружище! — радостно произнес Рон, пытаясь запихнуть в чемодан свои поддержанные учебники.

Гарри по-прежнему оставался капитаном гриффиндорской команды по квиддичу, однако теперь к этому прибавились еще и обязанности старосты. А за Роном и Гермионой теперь закрепили обязанности старост школы. Их значки тускло поблескивали — они уже надели их на свои мантии, в которые они переоденутся в Хогвартс-экспрессе. Наконец Рону удалось закрыть свой чемодан, и они втроем спустились на кухню, где их ждал легкий завтрак.

— Итак, дорогие, могу я быть уверенной, что вы умеете как следует аппарировать? — поинтересовалась миссис Уизли, попивая чай маленькими глотками. — Я думаю, что у Гермионы не будет с этим проблем после того, как она успешно сдала тест на аппарацию, но вот Рон… Рон?

— Мам, я ведь знаю, как надо аппарировать. Я провалил тест из-за этой проклятой брови… Только полброви, мам!

— Не нужно быть слишком самоуверенным. А Гарри, ты ведь вообще еще не сдавал тест.

— Я тоже знаю, как аппарировать, — слабым голосом произнес Гарри. — Я аппарировал даже вместе с Дамблдором, когда мы вышли из пещеры, перед тем как он… он…

— Ладно, Гарри, раз ты так говоришь. Итак, давайте доедайте ваши тосты, так как нам уже скоро выходить.

Вскоре часы подтвердили ее слова, пробив половину одиннадцатого. Гарри, Рон и Гермиона попрощались со всеми. Джинни, конечно, должна была ехать на платформу на машине, поскольку она еще не была совершеннолетней, чтобы аппарировать. Объятия и прощальные поцелуи продолжались довольно долго, но в конце концов они закончились, и трое друзей сконцентрировались, приготовившись аппарировать. И через мгновение появилось то наинеприятнейшее ощущение, как будто тебя проталкивают через очень узкую резиновую трубу — ощущение, сопровождающее аппарирование. И через секунду они оказались на платформе 9 ¾. Перед ними стоял Хогвартс-экспресс, окутывая себя и пассажиров клубами белого пара.

Забравшись в вагон, они втроем направились в знакомое купе. Раньше Гарри не был рад заходить в вагон, поскольку Рон и Гермиона тут же его оставляли и уходили в вагон для старост. Сейчас, будучи сам старостой, он вместе с ними зашел в вагон, где и ехали остальные старосты, также как и старосты школы. Они втроем заняли одно из свободных купе и закрыли дверь.

— Я так рад, что мы в этот раз едем вместе, — сказал Гарри.

— Да, я тоже рада этому, — ответила Гермиона. — Но у нас еще есть дела — мы должны патрулировать коридоры. Думаю, пока еще рано, всего без четверти одиннадцать. Подождем, пока все сядут в поезд.

Вскоре вагоны уже окончательно заполнились пассажирами, и поезд должен был вот-вот тронуться. Вокзальные часы пробили одиннадцать, и Хогвартс-экспресс, дернувшись, начал набирать ход. Рон и Гермиона уже отправились напомнить гриффиндорским старостам об их обязанностях. Вот что действительно было Гарри приятно, так это то, что теперь Джинни тоже была старостой. Все старосты, а не только гриффиндорские, принялись патрулировать коридоры, прикрепив к мантиям блестящие значки, а одновременно с ними по вагонам покатилась и тележка с едой, так что каждый желающий мог взять что-нибудь перекусить. Гермиона, честно сказать, не была довольна тем, что Гарри и Рон решили вместе патрулировать коридоры. Друзья хотели посмотреть на неразлучных Кребба и Гойла, которые лишились своего предводителя Драко, когда он несколько месяцев назад сбежал из Хогвартса вместе со Снейпом и остальными Пожирателями смерти.

Гарри и Рон подошли к купе, которое всегда занимал Драко со своими дружками и открыли дверь. В купе они действительно увидели Гойла и Кребба. Но кроме них в купе находился и третий, которого ни Гарри, ни Рон уж никак не ожидали здесь увидеть. Это был Драко.

— Что, Поттер!? — угрожающе произнес Драко.

— Ничего, ничего. Мы просто хотели убедиться, что твои друзья здоровы, — ответил Гарри.

— Держу пари, ты не думал, что я вернусь в школу.

— Да уж, конечно!

— Расстроен, небось? А сейчас давай, проваливай!

— Он староста, Малфой! — прошипел Рон. — Так что закрой свой рот!

Малфой лишь усмехнулся и, повернувшись к Креббу и Гойлу, что-то им зашептал. Гарри и Рон не обратили на это внимание и, оставив перешептываться слизеринскую тройку, пошли дальше по коридору. Поезд быстро мчался, приближаясь к Хогсмиду, а за окном уже начинало темнеть.

Когда же они вышли из вагона на станции Хогсмида, ночь уже накрыла небо своим черным бархатным покрывалом. Около станции их уже ждали кареты, запряженные фестралами, которые должны были доставить их в Хогвартс. Путь до Хогвартса был недолгим, и скоро они уже входили в распахнутые двери, ведущие в вестибюль замка. Сквозь такие же большие двери был виден Большой зал, и ученики поспешили занять свои места, удобно устроившись за столами своих факультетов. Все стали внимательно смотреть на стол преподавателей, и уже можно было заметить новые лица.

— Пожалуйста, уделите мне ваше внимание, — прозвучал в гаме голос профессора МакГонагалл. Сейчас она сидела в центре учительского стола в кресле Дамблдора. Да, все ожидали, что она станет директором, ведь она была заместителем Дамблдора, когда еще он был жив. — Перед тем, как начнется сортировка, я хотела бы обсудить несколько вещей, которые произошли в этом году.

Большой зал погрузился в тишину, все ученики внимательно смотрели на своего нового директора. Даже промокшие насквозь первогодки, которым пришлось пересекать черное озеро под внезапно начавшимся дождем, тоже заворожено смотрели на профессора МакГонагалл.

— Из-за случившихся не так давно событий, — начала говорить МакГонагалл, встав с похожего на трон кресла, — мы пригласили новых профессоров. Во-первых, сейчас директором Хогвартса являюсь я. Конечно, я по-прежнему остаюсь деканом факультета Гриффиндор.

Ученики Гриффиндора радостно заулыбались, услышав эту, без сомнения, хорошую для них новость. До этого они напряженно размышляли, кто же заменит профессора МакГонагалл теперь, когда она стала директором. И лишь студенты Слизерина выглядели расстроенными. Новость, что директором школы и деканом ненавистного им факультета будет одно и то же лицо, вовсе им не понравилась.

— Профессор Слагхорн согласился занять должность декана факультета Слизерин. Он также остается преподавателем Зельеделия. В этом году у нас новый профессор. Он уже преподавал вам три года назад, но затем уволился. Но все же сейчас мы рады приветствовать вернувшегося к нам профессора Ремуса Люпина, который будет преподавать Защиту от Темных Искусств.

Эта новость застала всех врасплох. Все ученики горячо захлопали, так как профессор Люпин успел уже стать легендой в Хогвартсе.

— Заместителем директора становится профессор Филиус Флитвик. Вот и все, а теперь начнем сортировку. Да, кстати, Гарри, Рон, Гермиона, подойдите ко мне, я хочу с вами поговорить.

Гарри, Рон и Гермиона обменялись вопросительными взглядами, затем встали и направились к преподавательскому столу. МакГонагалл тоже встала из-за стола и вывела их из Зала. В это время там уже началась сортировка. Они поднимались, как Гарри понял, в кабинет директора. Действительно, они шли туда. В кабинете, в который они зашли, стоял красный диван, на который и сели друзья.

— Гарри, Рон, Гермиона, мне было нужно срочно с вами поговорить. Это не имеет отношения к школе, но все же я решила, что вы должны это знать.

— Что случилось, директор? — настороженно поинтересовалась Гермиона.

— Сейчас-сейчас, но должна предупредить, что это может вас слегка шокировать. Следуйте за мной. И, пожалуйста, когда вы увидите его, держите себя в руках.

Они все опять встали и направились в заднюю комнату, которая имелась в кабинете директора. Это была довольно маленькая комнатка, которая, должно быть, использовалась как кладовка. МакГонагалл открыла дверь в комнатку, и тот, кого они там увидели, заставил их замереть на месте и будучи не в силах произнести ни слова. Посреди комнаты стоял Северус Снейп, одетый в черную мантию, а его черные сальные волосы падали ему на плечи, обрамляя бледное лицо.

— Северус здесь. Пришел ко мне несколько минут назад. С важной информацией, — дрожащим голосом произнесла профессор МакГонагалл, посмотрев на Гарри, Рона и Гермиону, неразлучную гриффиндорскую троицу. — Он умолял меня не волноваться и спокойно выслушать его. Он хотел объяснить мне свою версию недавних событий, в которых участвовал.

Наступила тишина. Никто не говорил. Пятеро человек смотрели друг на друга, и время, казалось, замедлило свой ход, а затем и вовсе остановилось. Но вскоре все вернулось на свои места — МакГонагалл снова заговорила, нарушая мертвую тишину между ними:

— Ну что ж, давайте пройдем к моему столу. Потом мы сядем и все вместе выслушаем то, что хочет нам рассказать Северус.

Все вышли из задней комнаты в круглый кабинет директора. МакГонагалл села за свой стол красного дерева, а остальные расположились в креслах, которые она тут же наколдовала. Но не было тишины в кабинете директора — прежние директора и директрисы громко храпели и сопели, стараясь притвориться спящими.

— Итак, — в гаме этих звуков раздался голос Снейпа. — Прежде всего, хочу извиниться за то, что мне пришлось сделать с Дамблдором. Да, я убил его. Знаю, вы не хотите этого слышать, и не знаю, поверите ли вы мне. Но я чувствую, что должен объяснить каждому, что произошло на самом деле.

Гарри смотрел в пол, он просто был не в силах смотреть на убийцу Дамблдора. Он думал, внимательно вслушиваясь в слова Снейпа.

— Достаточно давно, — начал Снейп, — когда Темный лорд был во всем своем могуществе, я был в рядах его сторонников, я был Пожирателем смерти. Да, у меня и до сих пор на руке остался знак Пожирателей смерти, Темная метка. Но это вы и так знаете… Я был очень полезен Темному лорду, он очень ценил мои глубокие познания в Темных искусствах. Так что довольно скоро я занял свое место среди наиболее близких к Темному лорду Пожирателей смерти. Так сказать, в первом круге. Убийства совершались повсюду, и ни одно из них не обходилось без участия хотя бы одного Пожирателя. Мне самому много раз приказывали убивать, что я и делал.

МакГонагалл, не отрываясь, смотрела на Снейпа, при этом ее тонкие губы стали еще тоньше. Многие волшебники на портретах, потерпев оглушительное поражение в притворстве спящими, тоже слушали Снейпа.

— Когда я прибыл в Кабанью Голову, Дамблдор как раз разговаривал с Сивиллой Трелони. Директор был явно разочарован тем, что из себя представляла эта особа. Уже тогда было ясно видно, что она чистой воды мошенница. Однако внезапно она впала в транс и сделала то самое пророчество о Темном лорде и Гарри. Я слышал лишь часть из того, что в нем говорилось. А именно, что тот, кто будет способен победить Темного лорда, родиться на исходе седьмого месяца, то есть тридцать первого июля. Услышав это, я немедленно отправился к Темному лорду. Затем я узнал, что Дамблдор собирается взять Сивиллу преподавателем в Хогвартс, эту обманщицу. Видимо, он опасался за ее жизнь, которая была в опасности с тех пор, как она произнесла настоящее пророчество.

Как только Темный лорд узнал содержание той части пророчества, он немедленно начал действовать. Он искал младенцев, родившихся в семье волшебников тридцать первого июля. Поиски его закончились тем, что он нашел Гарри. Лорд не знал, что Невилл тоже удовлетворяет условиям из известной ему части пророчества. Он тогда еще не проверил семью Невилла: Лонгботтомы шли после Поттеров, которые уже тогда скрывались от Темного лорда. И тогда я узнал то, что перевернуло сразу всю мою жизнь. Я узнал, что мои родители были убиты по приказу Темного лорда. Я поклялся, что теперь никогда я не встану на сторону Темного лорда. Я не знал, как мне быть, и обратился за помощью к Дамблдору. Он пригласил меня в школу и обещал при необходимости защитить. Будучи чрезвычайно сведущим в окклюменции, я скрыл свои мысли от глаз Темного лорда. Он ни о чем не догадывался, да и не догадывается.

Конечно, я знал, что мне придется помогать Дамблдору искать способы для уничтожения Темного лорда. Я был принят в Орден и стал шпионом Дамблдора в рядах Пожирателей смерти. Волдеморт не догадывался о моих истинных намерениях, он не заметил случившейся со мной перемены. Я был, без сомнения, полезен Дамблдору. Тогда он и открыл мне полное содержание пророчества.

Гарри посмотрел в глаза Снейпу. В них уже не было привычной ненависти, но лишь печаль, они были почти несчастными.

— Я узнал, какая ноша выпала на плечи Гарри, едва он появился на свет. Я видел, как Дамблдор дорожил им, дорожил больше своей жизни. Тогда это и случилось. Дамблдор, который непоколебимо мне доверял, попросил меня связать нас обоих узами Нерушимой клятвы. Он хотел, чтоб я обещал всегда оставаться верным светлой стороне и всеми силами защищать Гарри. Он сказал, что жизнь Гарри очень важна, так как в нем надежда всего Волшебного сообщества.

Гарри внезапно заерзал в своем кресле. Он не знал об этой Нерушимой клятве. Именно поэтому Дамблдор так доверял Снейпу, именно из-за Нерушимой клятвы. Снейп внезапно повернулся к Гарри и заговорил, обращаясь только к нему, без всякой ненависти в голосе:

— Именно поэтому я убил Дамблдора, Гарри. Когда Пожиратели смерти ворвались в Хогвартс несколько месяцев назад, я знал, что твоя жизнь в опасности. Когда я поднялся на Астрономическую башню вместе с Беллатрисой и остальными, Дамблдор уже был обречен. Он смотрел на меня и мысленно говорил со мной, поскольку замечательно владел Легилименцией. Он говорил, что ты, Гарри, здесь под плащом-невидимкой и полностью обездвижен. Ты понимаешь, что если бы я не убил Дамблдора, моя верность Темному лорду вызвала бы большие сомнения. Я бы потерял всякую возможность шпионить за Темным лордом. Если б я не убил Дамблдора, это бы сделали другие Пожиратели. Затем они бы обнаружили тебя под плащом. Альбус знал это, как знал и то, что должен умереть, чтобы спасти тебя. Альбус произнес перед смертью: «Пожалуйста, Северус!» — и я понял, что он просит меня защитить тебя, Гарри, после своей смерти. Поэтому я и убил его смертельным заклинанием. Затем я сразу же увел Драко и остальных Пожирателей с башни, так что они не обнаружили твоего там присутствия.

Жаркие слезы обожгли глаза Гарри, едва он подумал, что Дамблдор пожертвовал жизнью ради него. Теперь он понимал это. Объяснения Снейпа были очень правдоподобны и не менее логичны. Так что сомнения Гарри в верности Снейпа пропали без следа. И хотя он неприятный и несправедливый учитель, но нельзя сказать, что он полностью погряз во зле.

В глазах МакГонагалл тоже стояли слезы, она посмотрела на портреты директоров, в особенности на один, где был Дамблдор. Она увидела, что Дамблдор согласно кивает со своего портрета, подтверждая верность слов Снейпа. И не было сомнений, что Северус искренне раскаивается.

— Северус, ты можешь остаться здесь на ночь, у нас есть запасная комната и… — сказала МакГонагалл, но Снейп перебил ее:

— Нет, Минерва, я не могу здесь остаться, Темный лорд об этом непременно узнает. Я должен вернуться к нему.

В сердце Гарри поселилась жалость к Снейпу. Возвращаться к Волдеморту было тяжело для него, но он должен был это сделать.

Ночь, первая по возвращению в школу, была наполнена гамом праздника. Но Гарри, Рон и Гермиона не участвовали во всеобщем веселье. Они молча сидели в углу гриффиндорской гостиной и обдумывали только что услышанное.

А на следующий день начались обычные школьные будни, насколько они могут быть обычными в школе магии и волшебства — уроки, уроки… Но все-таки день начался хорошо, так как первым уроком в этом году у них была Защита от Темных Искусств, которую опять вел Люпин. В этом году седьмой курс Гриффиндора, вместо привычных им слизеринцев, ходил на Защиту вместе с хаффлпаффцами. Все студенты, войдя в класс, сразу прошли к своим столам и достали новенькие учебники, по которым им предстояло заниматься в этом году. Люпин вышел в центр комнаты. Все, кто хорошо знал профессора Люпина, могли бы увидеть, что одежда на нем непривычно поношенная, а сам он был более худой, чем обычно.

— Сегодня, дорогие ребята, мы будем проходить нечто, что напрямую относится ко мне, — начал Люпин, увидев, что студенты за столами одарили его вниманием. — Оборотней.

Некоторые студенты, прежде молчавшие, начали перешептываться, а Люпин тем временем продолжил:

— Да, да, я оборотень, как вам должно быть хорошо известно. И могу сказать, вам очень повезло, что вашим учителем являюсь я, а ни кто-то иной. Кто же, как не оборотень, сможет лучше другого поведать студентам об оборотнях.

Сидящие за столами семикурсники засмеялись, и Люпин улыбнулся, продолжив:

— Мне известно, что профессор Снейп уже рассказывал вам об оборотнях, когда вы учились на вашем третьем курсе. Но программа седьмого курса по Защите от Темных Искусств требует от нас заново пройти этот вопрос.

Урок прошел просто отлично, как для учеников, так и для Люпина, поскольку новый профессор, без сомнения, понравился студентам, а Люпину было приятно внимание учеников, что также не подвергается сомнению. Но ближе к вечеру хорошее настроение испарилось, а виной тому были плохие новости, достигшие Гарри и его друзей. Когда они еще обедали, профессор МакГонагалл снова пригласила их зайти в ее кабинет. Медлить было нельзя, так что они оставили надежду попробовать десерт и быстро поднялись в кабинет директора. Едва успев постучать, они уже стояли перед открытой дверью в кабинет, в котором положительно было тесно — весь Орден, казалось, был здесь, были здесь и родители Рона, мистер и миссис Уизли.

— Гарри, Рон, Гермиона, заходите, — раздался голос МакГонагалл, друзья послушались директора и вошли в кабинет.

МакГонагалл, как оказалось, сидела за своим столом, но, едва трое друзей зашли в кабинет, встала из-за него и объявила собравшимся:

— Я хочу сообщить вам ужасные новости. Северус Снейп, который оставался верным нам все это время, сейчас находится в Больнице св. Мунго. Его ранил сам Темный лорд.

Тревога отразилась на лицах членов ордена Феникса. Эта новость испугала и Гарри, Рона и Гермиону.

— Темный лорд узнал о том, что Северус Снейп был здесь прошлой ночью. Вместе с этим он узнал, кому Снейп верен на самом деле — Ордену и Дамблдору. Темный лорд безжалостно расправился с Северусом, который чудом остался жив, — продолжала МакГонагалл. — Министерство уже выставило охрану у его палаты в св. Мунго, чтобы защитить его в случае возможного нападения. Так что существует опасность, что мы потеряем одного из наиболее важных и активных членов Ордена. Он шпионил для нас, и если он умрет, мы будем, можно сказать, ослеплены и не сможем узнать о событиях и настроениях среди Пожирателей смерти.

Вокруг замка свирепствовала буря, и именно в такую погоду членам ордена Феникса приходилось отправляться по домам — они исчезали один за другим через короткие промежутки. Казалось, погода говорила, что все в волшебном мире уже не то, что прежде, все поменялось после смерти Дамблдора. Но на место Дамблдора встала Минерва, и именно на ее плечи взвалили груз ответственности за выживание всего волшебного сообщества в борьбе против Волдеморта. И именно эта женщина сейчас плакала в одиночестве в своем кабинете в эту неспокойную ночь.

Занятия начались как обычно, так как в этом году они сдавали Ж.А.Б.А. Гарри и остальные семикурсники увидели, что их расписание и уроки с каждым разом становятся всё труднее и труднее. Боль-шинство получало не очень высокие баллы, кроме Гермионы, конечно. Она всегда получала высший балл и даже находила время почитать новый развлекательный журнал — "Потрясающие волшебники и ведьмы".

Пробило одиннадцать, а Гарри и Рон, вместе с Невиллом, Дином и Симусом все еще заканчивали свою домашнюю работу.

— Ладно, парни, — сказал Гарри, закрыв свою книгу и кладя её в рюкзак. — Я спать. Рон, ты идёшь? — говоря это, Гарри усердно подмигивал Рону, давая по-нять, что надо поговорить и желательно без свидетелей.

— О, — сказал Рон поняв, что означают подмигивания Гарри. — Да, Гарри, пойдем.

— Увидимся утром, ребята, — хором сказали гриффиндорцы, когда Гарри и Рон направились в спальню. Добравшись до комнаты, Рон сел на свою кровать и посмотрел на Гарри.

— Что? — сразу же спросил Рон.

— Ну, я думаю, что мы должны попытаться узнать все, что сможем о Хор-круксах, — сказал Гарри, садясь на свою кровать.

— Разве это не бесполезно? Я имею в виду, ведь Гермиона не с нами. Она же самая умная, если ты не помнишь.

— Знаю, знаю! — раздражено начал Гарри. — Именно поэтому она ждёт нас около библиотеки. Извини, что в такой поздний час, но мы не можем допустить, чтобы обо всём этом узнал кто-то еще.

— Ладно, ладно. Пошли.

Гарри и Рон вышли из комнаты и направились в Комнату отдыха, а потом к портрету Полной Дамы. Так как Рон был старостой школы, они могли ходить по замку даже в этот поздний час. Спустившись по лестнице, они направились по ко-ридору, ведущему к библиотеке. Подойдя к дверям библиотеки, сделанным из красного дерева, они увидели стоящую там Гермиону, весь вид которой выражал нетерпение.

— Наконец-то! — произнесла Гермиона. — Я уж думала, что вы не придёте.

— Извини, — сказал Гарри, подходя к Гермионе. — Мы только что закончили домашнюю работу.

— Ага, — подтвердил Рон. — Домашняя работа растет с огромной скоростью.

— Ладно. Вы оба должны научиться распределять свое время, — высокомер-но заявила Гермиона. — Итак, сейчас, нам нужно поговорить где-нибудь, где нас не смогут подслушать. Пойдёмте в класс Истории Магии.

Спустившись по главной лестнице, они пробежали четвертый этаж, еще один коридор и вошли в класс Истории Магии.

— Итак, зачем всё это? — спросил Рон, закрывая дверь класса.

— Ну, мы должны узнать, как уничтожить Хоркруксы. Если мы сможем най-ти их все, это, конечно, будет хорошо, но бесполезно, ведь мы не сможем уничто-жить их, — сказала Гермиона, садясь на один из стульев.

— Хорошо, кто знает, где искать информацию? Что насчёт библиотеки?

— Нет. В библиотеке нет ничего про Хоркруксы. Это запрещенная тема в Хогвартсе, Рон. Я подумала о другом способе.

— Каком?

— Попросить помощи у старого друга, — сверкнув глазами, ответила Гер-миона. Она наколдовала кусок пергамента и перо. — Думаю, мы можем попросить помощи у кого-нибудь из Дурмстранга. В этой школе преподают темные искусства, так что мы можем там узнать что-нибудь.

— А, так ты скучаешь по Краму? Хочешь попросить помощи у своего парня, — поддразнил ёё Рон. Гермиона покраснела, но ничего не ответила.

— Я пишу Виктору, — сказала Гермиона, после того как быстро написала что-то на пергаменте. — Я написала, что нам нужно попасть в Дурмстранг, аппа-рированием, если понадобится, и ещё, чтобы Виктор написал нам, безопасно ли это путешествие.

Когда письмо было готово, они поднялись в совятню и отправили его. Той ночью они спали крепко, успокоенные мыслью, что начали что-то делать для того, чтобы найти способ уничтожить Хоркруксы Лорда Волдеморта.

На следующий день первым уроком у них были Зелья. Гриффиндорцы спус-тились в подземелья. Профессор Слагхорн ждал уже их, сидя за преподавательским столом. Рассевшись по местам, все затихли, и Слагхорн, поднявшись из-за стола, начал урок.

— Класс, сегодня мы будем варить сильнодействующее зелье, которое назы-вается Визидиум. Кто может сказать, что это за зелье? — спросил профессор.

Гермиона немедленно подняла руку, поджидая, когда ее спросит профессор. Так как никто больше не поднял рук, Слагхорн позволил ей ответить.

— Зелье Визидиум, — уверенно начала Гермиона, — является средством, способным противостоять Инфери.

— Правильно, как и всегда, мисс Грейнджер, — радостно воскликнул Слаг-хорн. — Двадцать очков Гриффиндору. Я решил научить вас варить это зелье. Знаю, это зелье не входит в программу седьмого курса, но в данных обстоятельст-вах, я думаю, знание этого специфического зелья может вам пригодиться.

Все знали, что это за "обстоятельства". Волдеморт был активен как никогда, кроме Пожирателей смерти на его стороне были дементоры, великаны и инфери. Все ученики понимали, что должны быть предельно внимательны на этом уроке, чтобы знать, как защитить себя при встрече с инфери.

— Зелье, — опять начал говорить Слагхорн, прохаживаясь по классу, — ва-рится три месяца, поэтому мы начнём сегодня же. После трёх месяцев работы каж-дый из вас сдаст мне образец своего зелья и будет оценен исходя из качества сва-ренного им зелья. А теперь, начнём.

Слагхорн раздал листки с описанием того, как сварить это зелье. Все ученики внимательно их прочитали, прежде чем приступить к работе. Над закипевшими котлами гриффиндорцев витали разные загадочные ароматы. Рон, сидевший между Гарри и Гермионой, переживал нелегкое для него время: он отмерял ингредиенты, включавшие в себя жабры живого краба и костный мозг собаки.

— Ну, Гермиона, — сказал Гарри, возясь со своим крабом. — Есть что-нибудь от Крама?

— Ещё нет, — ответила Гермиона. — С утра не было ни одной совы.

— Что ж, наверное, оно придет позднее.

Письмо, действительно, пришло вечером, когда Гарри ужинал. Гермиона рас-печатала письмо и, прожевав жареную картошку, начала читать.

Гермиона,

Искренне твой, Виктор.

— Отлично. Итак, около десяти мы выйдем из замка и выйдем за границы ан-тиаппарационного барьера, — зашептала Гермиона, пряча письмо.

В десять часов все трое вышли из Хогвартса, говоря всем, кто интересовался, почему они не в своих комнатах, что МакГонагалл поручила им проверить кое-что. Трава шуршала под ногами, а прохладный ночной воздух хлестал по щекам. Через несколько секунд они перешли на бег, чувствуя, как ветер треплет мантии. Остано-вившись уже достаточно далеко от замка, друзья приготовились аппарировать.

— Итак, готовы? — спросил Гарри.

— Готовы, — отозвались Рон и Гермиона, и все трое аппарировали с негром-ким хлопком.

Знакомое чувство неудобства захватило тела Гарри, Рона и Гермионы, как будто их зажали в узкой резиновой трубе. Они были готовы к этому, так как испы-тывали такое ощущение во время уроков аппарирования в прошлом году. Через не-сколько секунд неприятные ощущения отступили, и под ногами оказалась твердая земля. Ребята успешно аппарировали к Дурмстрангу.

Они прошли через какие-то кустарники, прокладывая себе дорогу через кра-пиву и кусты, и очутились у озера, поверхность которого была гладкой точно стек-ло.

На противоположном берегу был причал, у которого стояли уже знакомые ре-бятам корабли, однажды появившиеся на поверхности Чёрного Озера в Хогвартсе. Это было в их четвертый год обучения, год проведения Турнира Трёх Волшебни-ков. Рядом с причалом стоял гигантский дворец, над которым в ночном небе разве-вался большой зелёный флаг. На флаге была вышита огромная буква «Д». Да, они сейчас стояли у границ территории Дурмстранга.

Ребята направились вдоль берега по направлению к причалу. Холодный воз-дух заставлял их кутаться в свои мантии в попытке хоть как-то согреться. Они со-всем забыли, что Дурмстранг находится на севере. Друзья прибавили шагу и вскоре перешли на бег. Подбежав к причалу, они остановились и, стряхнув снег с мантий, медленным шагом направились к большому зданию. У красивого входа в комплекс зданий Дурмстранга стоял симпатичный парень, улыбнувшийся, увидев бегущую к нему Гермиону, которая немедленно заключила его в объятия. Конечно же, это был Виктор Крам.

Ночь была ясная, и в темном небе можно было увидеть бледный диск большой луны.

— Виктор! — крикнула Гермиона и бросилась к Краму на шею, крепко его обняв.

— Привет, Гермиона! Я тоже по тебе сильно скучал. — Сказал Крам, тоже обняв Гермиону, не замечая, что Гарри и Рон обменялись таинственными взглядами. — Давайте зайдем внутрь. Тут слишком холодно.

С этими словами Крам открыл тяжелые, обитые железом двери и пригласил троих хогвартских студентов в вестибюль Дурмстранга, носящего статус института магии. Вестибюль этот оказался круглой комнатой с высоким потолком. По стенам комнаты горели множество факелов, да и сами стены были сплошь увешены зелеными флагами. Напротив входа располагалась громадная и широкая лестница, которая посередине разделялась на два более узких пролета, ведущих вправо и влево от нее. Высокие стены заканчивались цветным стеклянным куполом, из центра которого в вестибюль непрерывно опускался очевидно волшебный дым зеленого цвета, который лишь придавал очарование этой комнате. Опускаясь к полу, дым редел и исчезал, касаясь пола, но, рассеиваясь по комнате, он создавал легкий зеленоватый туман, заполнявший все уголки вестибюля.

— Добро пожаловать в Дурмстранг, друзья! — сказал Крам. — Но, припоминаю, вы трое что-то упоминали про Хоркрукс в письме, которое я недавно получил от вас. Так ведь?

— Да… — сказала Гермиона, все еще потрясенно смотря вверх на купол вестибюля, красота которого, казалось, приковала ее к месту. — Да, посылали. В Хогвартсе бесполезно что-либо искать, там материалы о чем-нибудь подобном под строжайшим запретом. Так вот, мы подумали, что можно поискать какие-либо сведения в Дурмстранге. Ведь известно, что тут углубленно изучают Темные искусства… Ой… Виктор, как у тебя с английским?.. Помню, в нашу последнюю встречу ты не очень хорошо на нем говорил.

— Ха-ха! Думаю, уже лучше? Ведь мне пришлось бы с тобой как-то общаться, дорогая, вот я и позанимался дополнительно. Знал, что однажды придет день, и я увижу тебя. Поэтому хотелось быть уверенным, что я смогу тогда с тобой вполне сносно разговаривать.

— Ох, Виктор! — растроганно сказала Гермиона, вновь бросаясь парню на шею.

— Хватит обниматься! — довольно резко произнес Рон. — Мы пришли найти материал о Хоркруксах… и мы не можем быть здесь целую ночь.

— Еще один… — сказала Гермиона, освобождая Крама из своих объятий. — Знаю я твою ночь… Идемте.

Крам повел троих друзей вверх по главной лестнице, а затем повернул налево. Поднявшись по ступенькам, они вступили в коридор, по стенам которого висели портреты мужчин и женщин разных возрастов, и эти волшебники и волшебницы, очевидно, прежде возглавляли этот институт. На одном из портретов за столом сидел волшебник, и пил один бокал вина за другим. Табличка, прикрепленная к раме портрета, говорила, что это никто иной, как умерший последним директор Игорь Каркаров.

— Так-с, — начала Гермиона, пока они шли по коридору. — Что случилось с исчезновения Каркарова?

— Так как он скрылся и оставил школу в ту самую ночь, когда Темный Лорд возродился, то у нас появился новый директор, — говорил Крам, поворачивая в другой коридор, освещенный сильным голубым светом канделябров. — Его зовут Гнило Берберини. С ним пока еще ничего не случилось… Но вот и библиотека. За этой дверью.

Крам указал на красивую дверь красного дерева, за которой оказалась большая библиотека, но все же она была гораздо меньше, чем хогвартская. Напротив двери за большим столом сидела высокая и стройная женщина, отнюдь не лишенная красоты. Она подняла голову и, посмотрев на них, улыбнулась, а затем вернулась к чтению бумаг, лежащих перед ней.

Книги располагались по стенам библиотеки тремя этажами, и на каждый этаж можно было попасть по спиральной лестнице около одной из стен. По лестнице все четверо забрались на третий этаж и пошли вдоль книжных полок в глубину библиотеки. В конце коридора из стеллажей стоял стол, за которым они и решили обосноваться.

— Я нашел тут несколько книг, связанных с Хоркруксами, — сказал Крам, указывая на стопку книг на столе.

— Как ты нашел их? — спросила Гермиона, просматривая названия книг. — Я имею в виду, как ты успел их найти так быстро, притом один?

— Мне всегда нравились книги. Помнишь, я каждый день сидел в Хогвартсе в библиотеке. Я и здесь всегда в библиотеке. Кроме того, теперь я преподаватель, так что мне положено знать здесь все закоулки. Вот уже два года, как я закончил Дурмстранг, и все эти два года я здесь преподаю.

Они начали просматривать книги, одна из которых носила название: «Поиск Бессмертия с Мафалдой Гиндела». Рон открыл ее и стал внимательно просматривать, но, как и следовало ожидать, не нашел ничего о том, как разрушить Хоркрукс.

— Здесь одна ерунда, — сказал Рон, отбросив «Поиск Бессмертия» в сторону. — Говориться только про то, как стать бессмертным и как создать Хоркрукс, а не о том, как его уничтожить и вновь стать смертным.

Они продолжили поиски. Гарри открыл книгу, названную автором, Паулиной Вертигнеска, «Магия Души», и открыл оглавление в поисках алфавитного указателя. По нему он начал просматривать темы на букву «Х». «Хвойная и травяная магия… Хиды, или тайные части души… Хранение и использование сил души…» — бормотал Гарри, просматривая колонку с названиями. В конце концов он нашел тему Хоркруксов и поспешно открыл указанную там 764 страницу. Заголовок страницы был напечатан красивым каллиграфическим шрифтом и немного поразил этим Гарри. Но он начал читать то, что было под ним.

Хоркруксы обычно рассматриваются как крайняя мера, чтобы добиться бессмертия или чтобы получить гарантию того, что волшебник выживет. Создание Хоркрукса, как правило, относят к области Темной магии, а сам этот акт имеет в своей основе разделение души волшебника на две части и заключение одной из частей в материальный предмет. Таким образом, жизнь волшебника как бы сохраняется вне самого тела. Но, несмотря на всю эффективность этого метода, он не может быть рекомендован, поскольку разделение души есть неестественный процесс и является актом насилия над ней. Душа в своем нормальном состоянии есть цельная сущность, и единственный путь ее разделение — совершение гнуснейшего действия — убийства.

Гарри начал раздражаться. Все это он уже знал, а ему нужно было лишь одно — узнать, как разрушить Хоркрукс. Он начал просматривать текст и наконец нашел заголовок: «Как обратить создание Хоркрукса».

Поскольку Хоркрукс содержит часть человеческой души, он не может быть уничтожен путем физического разрушения материального носителя этой части. Душа есть абстрактная сущность, которая не может быть уничтожена в результате разрушения объекта, ее содержащего, что и представляет собой Хоркрукс. Она все равно будет продолжать существовать. Единственный путь уничтожить душу, спрятанную в Хоркруксе, это позволить завладеть ей существу, по своей природе уничтожающему души.

Гарри начал потихоньку понимать то, что он прочитал. Он знал, что это за существо, по своей природе уничтожающее души. Он знал, что делать. Взволнованный своей догадкой, он оторвался от книги с желанием поделиться с остальными своим открытием. Но от того, что он увидел, неприятный холодок пробежал у него по спине.

Гермиона была в объятиях Крама, и они страстно целовались. Руками она оплетала ему шею, одновременно взъерошивая волосы на его голове. Были даже слышны стоны в перерывах между поцелуями. А вид того, как они языками проникали друг другу в рот, заставил волосы Гарри встать дыбом.

— Ребята, — не выдержал Гарри, — может, хватит.

— О, извини, Гарри, — сказала Гермиона, наконец-то отстраняясь от Крама. — Я… немного увлеклась.

— Нашел что-нибудь? — спросил Крам, шея которого уже была красной от поцелуев.

— Да. А где Рон? — ответил Гарри, довольный тем, что именно он нашел эту информацию, а не Гермиона.

— Он пошел в туалет, — ответила Гермиона, улыбнувшись Краму, и глаза ее заблестели.

Вскоре послышались быстрые шаги Рона, а через секунду он и сам появился около стола.

— Ну что? — спросил Рон, повернувшись к Гарри. — Нашел что-нибудь полезное?

— Да, слушайте, — начал Гарри, подошел ближе к столу и посмотрел на Гермиону, Крама и Рона. — В этой книге. Здесь сказано, что единственным действием, которое в состоянии уничтожить Хоркрукс, будет подвергнуть его воздействию «существа, по своей природе уничтожающего души».

— Вполне может быть, — сказала Гермиона, целиком сосредоточившись теперь на теме Хоркруксов. — Я имею в виду, что разрушить физическую оболочку Хоркрукса действительно недостаточно, так как это уничтожит лишь эту самую оболочку.

— Подожди, дай закончить, — прошипел Гарри. — А знаете ли вы, друзья, что это за существа, по свое природе уничтожающие души?

— Нет, — одновременно ответили все трое.

— У меня есть одна догадка, — ответил Гарри. — Ну, подумайте. Что за создания высасывают души?

— Я знаю, — крикнула Гермиона. — Это дементоры!

— Точно!

— Но это довольно сложно. Как ты собираешься это делать, Гарри? — спросила Гермиона.

— О чем ты?

— Ну, то, что дементоры сейчас на стороне Волдеморта. Где ты собираешься найти дементора, готового участвовать в уничтожении своего хозяина?

— У меня есть идея, как убедить дементора сделать это, — произнес Гарри, понимая всю опасность своей затеи.

Прошло несколько дней. Все это время семикурсники внимательно наблюдали, как продвигаются их дела в приготовлении зелья Визидиум. Котел Гарри был до краев наполнен жидкостью яркого оранжевого цвета, которая постоянно кипела. Пузыри, не удерживаясь на дне котла, быстро поднимались вверх и лопались на поверхности, пыхтя и отдуваясь, точно уставший старик. Сейчас, сидя на уроке, Гарри равномерно помешивал в котле своей волшебной палочкой. Заглянув в котел Гермионы, он увидел, что ее зелье уже приобрело золотистый цвет. Звуки, исходившие из котла лучшей ученицы, больше напоминали журчание ручейка, чем отдышку больного и старого человека. Слагхорн, вперевалочку прохаживаясь по кабинету, то и дело заглядывал к Гарри в котел, готовый тут же восхищенно воскликнуть. Он ждал от него чего-то удивительного, в нем еще жила уверенность, что способности Поттера в Зельеделии, поразившие его в прошлом году, должны проявиться и непременно вновь поразить его.

Вскоре раздался звонок, и ученики поспешили покинуть кабинет, уже успевший наполниться парами, некоторые из которых не внушали оптимизма владельцам источавших эти запахи котлов. Подышать свежим воздухам было теперь просто необходимо. К тому же, друзья решили навестить Хагрида. Своего друга-полугиганта они не видели уже довольно долго. Кроме того, с прошлого года они не посещали занятий по Уходу за Магическими Существами. Сейчас, выйдя из замка, Гарри, Рон и Гермиона весело шагали к хижине лесничего, вдыхая столь желанный свежий воздух.

Постучав в дверь, они стали прислушиваться, стараясь понять, есть ли кто внутри. Почти сразу за дубовой дверью громко залаял Клык, затем до их слуха донеслись грузные шаги, без сомнения принадлежащие Хагриду, столь же тяжелому, как и высокому. Было слышно, как кряхтит пол, прогибаясь под его весом. Вот шаги затихли, и дверь распахнулась.

— Гарри, — радостно громыхнул Хагрид. — Эх, я уж думал, что вы, эта, забыли, где я живу, ребята!

— Прости, Хагрид, — ответила Гермиона, входя в хижину. — Просто сейчас мы очень заняты, много времени уходит на эту подготовку к ТРИТОНам и все остальное.

— Ну, я что, я все понимаю. А теперь, значит-ца, угадайте, кто тут! А?

Да, войдя в хижину, они даже не заметили чьего-то присутствия. Сейчас, оглянувшись, они тут же увидели, что за обеденным столом, упираясь головой в потолок, сидел братец Хагрида Грауп. Великан, по-видимому, улыбнулся Гарри, Рону и Гермионе, но вслед за этим потерял контроль, и громадная кружка с источающим приятный аромат горячим кофе, опрокинулась, залив стол и облив самого Граупа.

— О, привет... — боязливо произнес Рон сводному брату Хагрида. Лесничий, улыбнувшись Рону, потряс его за плечо.

— Ну, садитесь, ребята. Выпейте, значит-ца, чаю вместе со мной и Граупом! — Произнес Хагрид, обрадованный тем, что его брат проведет какое-то время в большой компании.

Друзья нерешительно сели рядом с Граупом. Тот, еще раз улыбнувшись, похлопал Гермиону по голове. Со стороны это выглядело так, точно он хотел вбить в землю сваю, а не как дружеский жест.

— Ну, Хагрид, как дела? — спросил Гарри.

— Просто прекрасно. Я имею в виду, что после того, эта, что случилось с Дамблдором и всего остального, было не очень, но все налаживается. Ну, теперь, когда он, вы знайте, умер, ну, я думаю помочь вам, значит-ца, с этими Хоркруксами.

— Но, Хагрид, как ты...

— А, не беспокойтесь. Дамблдор рассказал мне об этом в день своей смерти. Он попросил меня, перед тем как вы с ним в пещеру отправились, чтобы помог я тебе найти Хоркруксы и, эта, уничтожить их.

— О, ладно. Ну, я думаю, сейчас нет смысла скрывать это от тебя. Послушай, Хагрид. Возможно, мы знаем, как уничтожить Хоркруксы.

— Что, правда? — воскликнул Хагрид, обрадованный тем, что Гарри не забыл о Хоркруксах и продолжает искать пути уничтожить Темного Лорда. — Как?

— С помощью Дементора.

— Что!? — воскликнул Хагрид так, что Грауп снова облился кофе. — Зачем? Где вы узнали это?

— Мы не можем сказать тебе. Просто поверь нам.

— Что вы имейте в виду? Вы должны рассказать мне! Я преподаватель!

— Именно поэтому мы и не можем рассказать тебе, — сказал Гарри, зная, что если кто-нибудь из учителей узнает, как он, Гермиона и Рон аппарировали ночью, выйдя за пределы школы, несколько дней назад, то у них будут большие неприятности.

— Ну, вот ведь чувствую я, что вы опять нарушили несколько школьных правил.

В хижине воцарилась тишина. Хагрид немного раздражённо поглядывал на троих гриффиндорцев. С другой стороны, Гарри понимал, что лесничий тоже преподаватель, и раз он решил не рассказывать ничего учителям, то и не будет говорить об этом даже Хагриду.

— Ну ладно, — вздохнула Гермиона. — Мы расскажем тебе.

Гарри выразительно посмотрел на Гермиону, сильно ущипнув её руку под столом и пытаясь намекнуть, что не следует рассказывать Хагриду об их ночном путешествии в Дурмстранг несколько дней назад.

— Ай, Гарри! — воскликнула Гермиона, массажируя свою руку. — Я имею в виду, что мы можем рассказать Хагриду, понимаешь. Он член Ордена, кроме того, Дамблдор рассказал ему про Хоркруксы. Почему мы не можем сообщить ему, как их уничтожить?

— Ну, хорошо, — уступил Гарри.

— Ладно, Хагрид, — мягко начала Гермиона. — Несколько дней назад мы безнадежно пытались найти информацию о том, как уничтожить Хоркруксы. Но в нашей библиотеке не нашлось даже упоминания об этом.

— Конечно же, там ничего нет! — неожиданно воскликнул Хагрид. — Дамблдор не хотел этого. Кому бы понадобилось работать с такими вещами, как Хоркруксы?

— Мы знаем, Хагрид, но позволь мне закончить... Так что мы решили попросить помощи у Виктора Крама, так как в Дурмстранге изучают Темные Искусства. Мы затем аппарировали туда, чтобы достать информацию.

У Хагрида расширились глаза от услышанного. Он резко поставил на стол огромную чашку чая, которую держал в руках, и открыл рот, приготовившись отчитать троих семикурсников.

— Что вы сделали? — спросил Хагрид, чей голос становился всё громче. — То, что вы трое сделали, было опасно. Это... аппарировать ночью и так далее, — его голос становился грубее и тверже, в нем явно чувствовалась ярость. — И идти в школу этого Пожирателя смерти Каркарова! — теперь голос его грохотал, как раскаты грома. — Вы не должны были этого делать, вы трое!

— Но Каркаров больше не директор Дурмстранга! — попыталась объяснить Гермиона.

— И поэтому, конечно, мы можем теперь отправиться в Дурмстранг, так ведь? — парировал Хагрид с сарказмом, казалось, громче он уже кричать не может.

— Послушай, Хагрид, ты же знаешь, что уничтожение Хоркруксов очень важно! — вмешался Гарри, увидев, что Гермиона потеряла дар речи. — По крайней мере, для меня важно. Это личное, Хагрид. Волдеморт убил моих родителей. Я должен знать, как уничтожить его. Это важнее школьных правил. Это попытка спасти волшебный мир, заодно и месть за родителей.

Хагрид вдруг замолчал и снова сел на стул, обдумывая слова Гарри, который тоже молчал, не зная, откуда же взялось все, что он сейчас сказал. В конце концов Хагрид произнес:

— Эт верно, Гарри. Я понимаю, всё это лично тебя касается, но ты должен быть осторожен. Именно поэтому не позволяется студентам, значит-ца, гулять по ночам.

— Мы знаем Хагрид, — утешающее произнесла Гермиона. гладя огромную руку лесничего.

— Ну, эта, что вы в Дурмстранге узнали?

— О, мы сразу отправились в библиотеку, — опять начала Гермиона. — В общем, Гарри нашёл книгу, где говорилось, что есть только один способ уничтожить душу, заключенную в Хоркруксе, — это подвергнуть ее воздействию существа, которое по своей природе уничтожает души.

— И вы думайте, что существо это — дементор?

— Да, мы так и думаем. Но даже если все это правда, мы все равно не знаем, как раздобыть одного из них, ведь они все на стороне Волдеморта.

— Я думаю, что у меня есть идея, как нам заполучить дементора, — вставил Гарри, который потратил две ночи, обдумывая план того, как же достать это существо, который должен будет высосать душу из Хоркрукса.

— Да, ты говорил, когда мы возвращались из Дурмстранга, что у тебя есть идея, — встряла Гермиона, которой не терпелось получить объяснения Гарри. — Что ты придумал?

— Я вспомнил об уроках Люпина на третьем курсе. Тогда он учил меня вызывать Патронус и использовал боггарта, который превращался в дементора.

— То есть ты хочешь сказать, — взволнованно сказала Гермиона, — что мы должны найти боггарта, чтобы он стал дементором и уничтожил Хоркрукс.

— Точно. Я имею в виду, что это может сработать, так как боггарты могут в некоторой степени воспроизводить способности того, во что они превращаются. Они должны быть способными высосать душу.

— Хорошо, у вас уже есть боггарт?.. — спросил Хагрид. — Вы должны его найти, — добавил он, когда друзья отрицательно покачали головами.

Три дня спустя Гарри, Рон и Гермиона ели в Большом Зале, за окнами которого завывал ветер. Огромная гора домашней работы, которая свалилась на них в последние дни, вынуждала их есть как можно быстрее, чтобы оставить достаточно времени осилить все задания. Однако голову Гарри сейчас занимало нечто более важное, чем домашняя работа.

— Друзья, — прошептал он Рону и Гермионе. — У нас теперь есть боггарт. Я недавно попросил профессора Люпина найти его для меня. Сейчас он сказал мне, что нашёл одного под раковиной.

— Прекрасно. Итак, когда мы уничтожим Хоркрукс? — спросила Гермиона.

— Сегодня вечером. Ребята, я рассказал Люпину всё о наших планах, а также о путешествии в Дурмстранг. Он это мастерски из меня вытянул. И Люпин сказал, что мы втроем должны будем остаться у него после уроков. Хотя он не сказал мне, когда это будет.

— О, понятно, такова жизнь, — произнес Рон, расправляясь с курицей. — Тем не менее, что там с вечером и Хоркруксом?

— Люпин будет с нами, — ответил Гарри. — Он сказал, чтобы мы взяли Хоркрукс и пришли в его кабинет после отбоя. Он поможет нам заставить боггарта превратиться в дементора, чтобы тот высосал душу из Хоркрукса.

В оставшееся время они поглощали еду так быстро, как вообще возможно человеку. Закончив обедать, они решили подняться наверх, в гостиную Гриффиндора, и, пока есть время, сделать часть своей домашней работы. Друзья расположились в привычных креслах около камина, достали из сумки учебники и пергаменты и принялись за работу. Тиканье часов сопровождалось тихим гулом находившихся в гостиной гриффиндорцев и скрипом перьев учеников, склонившихся над пергаментами и время от времени поглядывавших в книги. Подготовка домашнего задания шла полным ходом. Трое гриффиндорцев с нетерпением ждали, когда часы в гостиной пробьют десять, и они смогут отправиться в кабинет Люпина.

— Осталось десять минут, Гарри, — сказала Гермиона. — Тебе лучше сходить за медальоном, чтобы мы смогли сразу отправиться к профессору Люпину.

Гарри поднялся в спальню мальчиков и зарылся в чемодан. Где внутри был крошечный медальон с кристаллом. Наконец он его нашёл и, положив в карман, спустился в Комнату Отдыха.

— Нашёл, — сказал Гарри, подойдя к Рону и Гермионе, все еще сидевшим около камина. — Пора идти. Думаю, нам не нужен плащ-невидимка, чтобы пройти по замку в это время, ведь вы — старосты школы. Идемте.

Они вышли через проем за портретом Полной Дамы и направились к Главной Лестнице.

Гриффиндорцы поднялись на тот этаж, где проводились уроки по Защите От Тёмных Сил, и подошли к кабинету Люпина. Постучав и открыв дверь, они увидели, что рядом с лампой, стоявшей на столе, — единственным источником света в кабинете — стоит Люпин, рядом с которым на полу был старый сундук.

— А, Гарри, Рон, Гермиона. Вы вовремя. Ладно, перейдем к делу, — сказал Люпин, когда трое семикурсников закрыли за собой дверь.

— Профессор Люпин, — нерешительно начала Гермиона. — То, что мы собираемся сделать, безопасно?

— Боюсь, что я не знаю ответа на этот вопрос, мисс Грейнджер, — ответил Люпин. — Лучше приступим к работе. Гарри, дай медальон мне и встань перед сундуком.

Гарри достал из кармана медальон и протянул его Люпину. Затем он встал перед сундуком. Он уже догадался, что в нём находится боггарт. Люпин произнес:

— Гарри, едва я открою сундук, появится боггарт. Он тут же превратится в дементора, так же как и на третьем году твоего обучения. Потом ты вызовешь Патронуса и отгонишь его, но не перестарайся. Нужно только, чтобы ты не упал в обморок. Затем я передам тебе медальон, и ты поднесешь его к дементору, хорошо?

— Да, — ответил Гарри, внутри которого появилось неприятное ощущение какой-то нервности, вызванное тем, что ему сейчас предстояло сделать.

— Ну, тогда начнём!

С этими словами Люпин направил свою палочку на замок сундука, и тот, щелкнув и повернувшись, открылся. Крышка отлетела вверх, и из черной глубины сундука начал подниматься дементор, трупный запах которого сразу же распространился по всей комнате. Гарри увидел его покрытые волдырями, гниющие руки и колыхавшийся точно на ветру порванный балахон. В следующий момент в голову Гарри начали врываться голоса.

—Лили! Бери Гарри! — кричал мужской голос.

— Возьми меня в место него, не трогай моего сына, — отчаянно кричала женщина.

Гарри, конечно, понял, что эти голоса принадлежат его родителям, и события, которые он сейчас слышал, происходили в ту самую ночь, когда они умерли.

Гарри выкинул все эти мысли из головы и сконцентрировался на своем самом счастливом воспоминании. Настроившись, он поднял палочку и выкрикнул:

— Экспекто Патронум!

Внезапно белая дымка сорвалась с кончика его палочки. Дымка медленно начала принимать форму оленя. Олень подошёл к Дементору и встал перед ним, создавая препятствие между Гарри и боггартом, который пытался подойти ближе к парню, но не мог из-за Патронуса.

— Гарри, держи! — произнес Люпин, передавая ему медальон.

Гарри вытянул руку, сжимающую медальон, и поместил его всего в нескольких дюймах перед боггартом. Ощущая в предмете душу, боггарт переключился на него и приблизил свою закрытую капюшоном голову к медальону, свисавшему с пальцев Гарри. С приближением головы боггарта к медальону рука Гарри холодела и немела, как будто её опустили в ледяную воду. Боггарт был уже достаточно близко, и по спине Гарри вверх и вниз начали бегать мурашки. Но он просто закрыл глаза и поджал губы, продолжая ждать пока боггарт высосет душу из медальона.

На фоне темного неба необычно яркая луна казалась почти белой. А на земле, в замке, в кабинете Люпина стоял Гарри и смотрел на дементора. Естественно, это был не настоящий дементор, а лишь боггарт, принявший его форму. Гарри старался держать палочку так, чтобы Патронус потом смог загнать боггарта в угол. Он знал, что этот дементор не настоящий, что это его собственный страх перед этим созданием, и этот страх чувствует боггарт, принявший такую форму. Он уже давно знал, что боггарт может в известной степени копировать способности и природу того, форму чего он принимает. И правда, он уже чувствовал, как сильный холод постепенно проникает в него.

Он вытянул вперед правую руку с зажатой в ней палочкой, в другой он держал медальон как можно ближе к боггарту. Поток ледяного воздуха проникал сквозь его мантию, а вытянутые руки уже заныли от напряжения. Факелы на стенах начали мерцать, их свет стал неровным и тусклым. От напряжения в ушах раздавался специфический шум, в то время как он изо всех сил старался сохранить положение тела, зная, что если это не удастся, боггарт ослабит его, и он может потерять сознание, как тогда, на третьем курсе.

Позади Рон с Гермионой схватились за руки, напуганные тем, что происходило перед ними. И как бы они не хотели сейчас помочь Гарри, но не могли этого сделать, будучи удерживаемыми Люпином, который утешающее на них смотрел и время от времени повторял, что все будет хорошо. Но Гарри не чувствовал этой поддержки, стоя перед боггартом, который пытался ударить белого оленя своими хрупкими костлявыми пальцами — оленя, недавно вырвавшегося из палочки Гарри.

Волны воспоминаний накатывались на него и отступали, они приносили голоса, голоса его родителей, кричавших изо всех сил, пытаясь спасти их маленького мальчика Гарри. Вот голос его отца: «Это он, Лили! Бери Гарри и беги!» — и последний вскрик, и вспышка зеленого света — заклинание Авада Кедавра, — навсегда уносящее жизнь Джеймса. Вот он слышит быстрые шаги своей матери. Шаги, в которых ясно чувствуется отчаяние, шаги, направляющиеся к нему, младенцу Гарри. Вот мать берет его на руки и крепко прижимает к себе, в то время как в комнату уже входит Лорд Волдеморт. Гарри, расстроенный всеми этими голосами в его голове, чувствовал, что становится все слабее и слабее, словно это вытягивают его душу, а не заключенную в медальон.

Вдруг, звуки и голоса сменились в его голове картинами последних мгновений жизни его родителей. Да, способности боггарта-дементора становились все более выраженными, заставляя Гарри не только слышать звуки его самого темного и тяжелого воспоминания — смерти его родителей, — но и видеть последние моменты их жизни так четко, словно он смотрит какой-то фильм…

Вот Джеймс вбегает в комнату, где у стены около его кроватки стоит Лили. Его лицо бледно и искажено гримасой ужаса. Глядя на него, Лили понимает, что Волдеморт нашел их укрытие. Она бросает взгляд на маленького спящего в кроватке ребенка и вновь смотрит на Джеймса, который метнулся к двери, чтоб закрыть ее.

— Лили, бери Гарри и убегай! Я задержу Волдеморта!

Но Лили не двигается с места, а лишь спрашивает слабым голосом:

— А как же ты?

— Обо мне не беспокойся! — отвечает Джеймс. — Сейчас главное унести отсюда Гарри.

— Но когда я снова тебя увижу? — спрашивает Лили, беря спящего ребенка на руки. — Джеймс, когда я тебя увижу? — снова спрашивает она, поскольку ее муж ей не отвечает.

— Не знаю, дорогая. Я возьму твою палочку — свою я потерял.

Он смело встает напротив двери, а его лицо в полумраке ночи кажется черным. Лили хватает детское шерстяное одеяло и закутывает в него ребенка. Снаружи начинается настоящий ливень, он обрушивается на крышу подобно тысяче молотов. И вместе с гулом начавшегося дождя около дома слышатся шаги, направляющиеся к входной двери. Джеймс, услышав их, меняет позицию и крепче сжимает палочку, его ладони уже вспотели. Он знает, что пришло время его последней жертвы для свое семьи.

Вдруг, одновременно с молнией, прошившей небеса от покрытого темными облаками ночного неба до самой земли, и громом, вслед за ней огласившем окрестности жутким гулом, луч света летит к замочной скважине — щелчок. Открытая дверь с грохотом распахивается, и в дверном проеме уже виден бледный волшебник с щелочками змеиных глаз. Полы его черной мантии бешено треплются на штормовом ветру, завывающем снаружи. Едва услышав звук открывшейся двери, Лили выбегает из комнаты и бежит по коридору. Но не успев пробежать и половины его, она останавливается, услышав крик мужа: «Нет, Лили, не туда!» Волдеморт, конечно же, уже блокировал дверь, и Лили, прижимающей к груди спящего ребенка, приходится убегать другим путем. И она знает, что больше никогда не увидит своего мужа.

— Через окно, Лили! Быстрее! Бери Гарри и беги! — кричит Джеймс, уже стоя лицом к лицу с Волдемортом.

Он поднимает свою палочку, готовый произнести заклинание, также поступает и Волдеморт. Лили бежит обратно в комнату Гарри, кладет его на кровать и подбегает к окну. Она снова и снова пытается открыть окно, но оно не поддается. Задвижка, не дающая окну подняться вверх, никак не хочет открываться, и Лили, сквозь рыдания, все же продолжает пытаться ее повернуть. Вдруг до нее доносится крик мужчины — ее мужа. И она знает, что ее муж уже мертв, что скоро Волдеморт войдет в эту комнату, готовый убить и ее с Гарри.

Зная, что жизнь сына сейчас в ее руках, она продолжает пытаться открыть заевшую задвижку. А шаги Волдеморта раздаются все ближе и ближе к комнате, где находится она с сыном. Лили все еще у окна, ее пальцы уже сбиты в кровь от постоянных усилий открыть задвижку. Как сейчас бы ей пригодилась палочка, но ее забрал Джеймс, потеряв свою. Она знает, что уже слишком поздно. Она не сможет открыть окно. Она бросает окно и возвращается к кроватке, беря ребенка на руки.

— Гарри, дорогой! — говорит она ребенку. — Прости меня, прости!

Горячие слезы катятся по ее щекам, падают на лоб спящего ребенка, разбудив его. Шаги в коридоре становятся все громче.

— Гарри, — снова произносит Лили, еще громче рыдая. — Прости, что не смогла защитить тебя! — она гладит ребенка по голове, оставляя пятна крови на его волосах из-за своих пораненных пальцев, затем целует его в лоб, в то время как шаги в коридоре продолжают неумолимо приближаться. — Прости меня! — снова говорит Лили, обнимая своего сына, и кладет его на кроватку.

Уже громко слышимые шаги внезапно останавливаются. Вот Волдеморт входит в комнату. Лили, стоя спиной к Темному Лорду, оборачивается и смотрит в его горящие красным глаза. Она не поворачивается, стараясь своим телом защитить Гарри от любого заклинания, которое может послать в них Волдеморт.

Она знает, что ей осталось только одно — просить за жизнь своего сына. И она произносит полным достоинства, но слабым голосом:

— Нет! Убей меня! Но не убивай Гарри! — ее голос становится все тише и тише. — Убей меня вместо него!

Волдеморт, выслушав эти еле слышные просьбы, начинает смеяться каким-то шипящим смехом. Он подходит к Лили, стоящей к нему спиной, и поднимает свою палочку:

— Кто сказал, что я хочу убить только Гарри?

Лили начинает дрожать. Она знает, что должна защитить своего сына, но если она умрет, то он останется один, беззащитный перед мощью Темного Лорда. Она закрывает глаза, обнимая своего сына, лежащего в кроватке, она уже знает, что скоро они оба умрут. По крайней мере, думает она, по крайней мере, мы все вскоре увидимся после смерти, мы все будем вместе. Она кусает губы и прижимает крепче к себе ребенка, ожидая с секунды на секунду смерти. Вспышка зеленого света, и Лили, наклонившись к сыну, плачущему в кроватке, падает на пол. В ее открытых зеленых глазах больше нет жизни. А ребенок продолжает плакать. Волдеморт переводит на него взгляд и поднимает палочку. С коротким хлопком с конца его палочки срывается луч зеленого света и ударяет мальчика в лоб.

Острая боль пронзила лоб Гарри, видение прошлого исчезло, уступив место кабинету Люпина в настоящем. Он обнаружил себя лежащим на полу, а вокруг него стояли Люпин, Рон и Гермиона. Медальон лежал около него, равно как и его палочка. Щекой он чувствовал холодный пол кабинета, тяжело дыша. Он сел и спросил у окружающих, что с ним случилось.

— Ты потерял сознание, — ответил Люпин. — Я предполагал это. Ты еще никогда так долго не находился около дементора, к тому же, в такой близости от него. И хотя это был всего лишь боггарт, но способности дементора от этого не исчезли.

— Почему план не сработал? — спросил Гарри. — Дементора не интересовал медальон, он уделял все внимание мне.

— Ну, дементоры всегда испытывали к тебе особую любовь, — ответил Люпин, а Рон и Гермиона, присевшие около него, дрожали, еще не отойдя от волнения за Гарри.

— Но почему? Ведь все испытывают влияние дементоров, но почему дементоров привлекаю именно я?

— Их привлекают души, Гарри. Может, у тебя очень сильная душа… или какая-нибудь особенная.

Прошло несколько дней, но каждую ночь Гарри вновь переживал те сцены, что он увидел, находясь под влиянием дементора-боггарта. Ему снились последние минуты жизни родители, и сознание их жертвы было для него невыносимым.

Однажды утром, во вторник, из-за сплошь покрытого облаками в последние дни неба наконец-то выглянуло солнце, осветив своим светом Большой зал, в котором завтракали ученики Хогвартса. Гарри, Рон и Гермиона, сидевшие за гриффиндорским столом, обсуждали, что же им теперь делать с Хоркруксами.

— Мы в тупике, не знаем, что делать, — жалобным тоном говорил Рон. — Мы не знаем, как от них избавиться. Мы даже не знаем, где они все.

— Ты прекратишь, Рон! — сказала Гермиона, до блеска натирая свой значок старосты школы. — Мы должны быть оптимистами. Что тебе тогда говорил Дамблдор о Хоркруксах, Гарри?

— Ну, — произнес Гарри. — Он сказал, что один из них это медальон, другие — это Нагайна, чаша Хаффлпафф и что-нибудь от Гриффиндора или Рейвенкло.

— Нагайна мертва, — продолжила Гермиона. — Вместо нее Он использовал глаз министра. А Дамблдор говорил что-нибудь подробнее о тех вещах, принадлежавших Гриффиндору и Рейвенкло?

— Нет. А что?

— Я тут подумала. Если Нагайна могла быть Хоркруксом, то те два Хоркрукса тоже могут быть живыми.

— Имеешь в виду, что это могут быть люди?

— Да, связанные с Гриффиндором или Рейвенкло.

Гарри ничего не ответил. Он сейчас кое-что понял. Нечто настолько невероятное, что оно было похоже на правду. Было такое чувство, словно Дамблдор по-прежнему был рядом и снова помогал ему разбираться в непонятных вещах.

— Гарри, — произнесла Гермиона, заметившая слишком долгое его молчание. — Что-нибудь случилось?

— Тебе не приходило на ум, что мы должны знать, кто эти люди, кто же из учеников Гриффиндора или Рейвенкло могут быть Хоркруксами?

— Нет, не приходило. Не знаешь, кто это может быть?

— Ну… вот что мне пришло в голову. Ведь это могу быть я, Гермиона.

— С ума сошел! — крикнул Рон. — Как это может быть?

Но Гермиона поняла Гарри. Ведь Дамблдор всегда говорил, что Волдеморт вложил часть своих сил в Гарри той ночью, когда погибли его мать и отец. Ведь Гарри умел говорить на змеином языке. Ведь у Гарри и Волдеморта были одинаковые палочки и оба они превосходны в области Защиты от Темных Искусств. Они были практически одинаковые.

А Гарри молча сидел, наблюдая за испуганным лицом Гермионы.

За окном гриффиндорской гостиной стоял прекрасный солнечный день. Однако у Гарри, Рона и Гермионы накопилось столько домашней работы, что они совсем не замечали эту радостную погоду. На подготовку уроков у них ушло все субботнее утро. Друзьям, как и остальным семикурсникам, предстояло сдавать в этом году экзамены на Ж.А.Б.А., поэтому они были готовы, что на них навалится огромное количество заданий.

На столе перед Гарри лежало законченное сочинение по Трансфигурации, но он все никак не мог собраться с мыслями и еще раз его проверить. В голове постоянно вертелись мысли, представлявшие во всех красках его судьбу, связанную с тем, что он, весьма вероятно, является Хоркруксом. Мысли лезли во все щели, и Гарри никак не мог заставить себя думать о сочинении.

Нагрузка на учеников была большая, так что им пришлось спуститься к завтраку в Большом зале, неся в руках кипы свитков пергамента и учебники. Семикурсники думали, что если они не будут прерываться, то скорее выполнят все задания. У гриффиндорцев должен был быть с утра урок Защиты от Темных Искусств, так что, автоматически отправляя в рот ложку за ложкой бульон с китайской лапшой, все свое внимание друзья уделяли раскрытым книгам по Защите.

Неожиданно на плечо Гарри легла чья-то рука. Но едва он поднял голову и хотел обернуться и посмотреть, кто его беспокоит, как услышал твердый голос, принадлежавший профессору МакГонагалл.

— Вы втроем зайдите после завтрака в мой кабинет, — строгим голосом произнесла она. — Поняли!?

— Да, профессор, — ответила Гермиона, а Гарри и Рон ограничились кивком.

И МакГонагалл быстрым шагом ушла, вздымая полы своей изумрудно-зеленой мантии. Вскоре она отошла уже достаточно далеко и ничего не могла услышать. Тогда Гермиона спросила:

— Для чего нас вызвали?

— Думаю, это связано с делами ордена, — ответил Рон, разрезая лежащий у него в тарелке фаршированный блинчик.

— Наверное, ты прав, я тоже об этом подумала.

— Ребята, как вы думаете, стоит ей рассказывать о... — неохотно начал Гарри.

— О чем? — спросила Гермиона, сворачивая свое законченное сочинение и убирая его в рюкзак.

— О Хоркруксах, о том, что я тоже один из них? — закончил Гарри, оглядываясь, чтобы убедится, что их никто не подслушивает.

— Думаю, стоит, Орден должен знать, Гарри, — мягко сказала Гермиона, прекрасно понимая, как это тяжело для Гарри. — Ведь не убьют же они тебя, узнав, что ты Хоркрукс.

— Признаться, я думал об этом. В том смысле, что если часть души Волдеморта находится во мне, то в конце концов орден должен будет убить меня, чтобы уничтожить последнюю часть души Волдеморта, сделав его смертным, — весомо заявил Гарри.

— Не глупи, — отрезала Гермиона. Больше она не произнесла ни слова, опасаясь вновь заговорить о Хоркруксах, тем самым расстроив Гарри.

Завтрак закончился, и друзья, закинув на плечи рюкзаки, стали подниматься по Главной лестнице, направляясь к кабинету директора. Оказавшись на нужном этаже, они подошли к горгулье, закрывавшей вход в кабинет директора. Горгулья, очевидно, была предупреждена об их приходе, ибо тут же отпрыгнула в сторону, открыв уже начавшую двигаться винтовую лестницу. Оказавшись у двери в кабинет, они постучали. Дверь немедленно открылась, и ребята зашли внутрь, профессор МакГонагалл закрыла за ними дверь.

— Садитесь, — предложила она, расположившись за своим столом из красного дерева. Перед столом стояли три кресла, обитые красной материей. В них и сели гриффиндорцы.

Гарри поглядел по сторонам, и кабинет показался ему немного другим. На стенах все также висели портреты прежних директоров и директрис, но вот стены имели более глубокий золотисто-коричневый оттенок. Окна тоже стали больше. Теперь они занимали все пространство от пола до потолка, открывая захватывающий вид на Черное озеро. Под столом и креслами лежал красивый красный коврик, расшитый золотыми нитями. Под потолком, так же как и в Большом зале, парили свечи, освещая кабинет. На стенах добавилось полок, и все они были заставлены фолиантами и завалены свитками, некоторые из которых выглядели очень старыми.

— Итак, — начала МакГонагалл, — я собрала вас здесь, чтобы сообщить, что Северус в крайне тяжелом состоянии. Поэтому, ради предосторожности, я хочу, чтобы вы мне рассказали, есть ли какие новые факты или вопросы о Волдеморте и Хоркруксах, чтобы их задать профессору Снейпу. Он может умереть со дня на день, поэтому мы должны использовать оставшееся время, чтобы узнать как можно больше для борьбы с Темным Лордом.

Гермиона была ошеломлена.

— Вы думаете, он скоро умрет? — дрожащим голосом спросила она.

— Не знаю, мисс Грейнджер. Я ведь сказала, что это простая предосторожность. Мы не должны упустить время… Итак, есть у вас, чем поделиться?

Гермиона посмотрела на Гарри, который взглянул на МакГонагалл, пытаясь подыскать слова, чтобы объяснить все, что думает. Наконец, он произнес:

— Профессор, я думаю, что знаю кое-что о Хоркруксах. Профессор Люпин как-то помогал мне в одном деле, и произошедшее тогда привело меня к мысли, что я могу быть одним из них.

Глаза МакГонагалл широко раскрылись, дыхание стало прерывистым.

— Как… вы пришли… к этому заключению, — немного встревожено спросила она.

— Ну, вы же знаете, как на меня действуют дементоры.

— Все люди чувствуют холод в присутствии дементора. Это естественно.

— Да, но внимание ко мне дементоров особое. Они всегда выбирают меня.

— И чем вы это объясняете?

— Тем, что, возможно, во мне есть еще одна душа. Волдеморта. Дементоров привлекает в человеке душа. А так во мне, кроме моей собственной, есть еще и часть души Волдеморта, то дементоры обращают на меня гораздо большее внимание.

— Какие еще доказательства у вас есть? — спросила МакГонагалл, уже более встревожено. — Или это все ваше догадки, что вы Хоркрукс?

— Вообще-то нет. Профессор Дамблдор говорил, что Хоркруксами могут быть и живые существа, например, Нагайна. Он также говорил, что один из Хоркруксов это что-то, принадлежащее Гриффиндору или Рейвенкло. Я же гриффиндорец. Он также говорил, что Волдеморт в ту ночь вложил в меня часть себя, и именно поэтому я могу говорить на Парселтанге, и у меня такая же палочка, что и у Волдеморта. То есть, я хочу сказать, что это все может быть проявлением части души Волдеморта во мне.

МакГонагалл поняла. Не на шутку встревоженная, она опустила голову на руки. Она явно не знала, что делать. Ее взгляд устремился через окно на гладкую поверхность Черного озера. Затем МакГонагалл встала и подошла к портретам, висевшим на стене. Неожиданно она произнесла:

— Профессор Дамблдор! — обратилась она, и Дамблдор тут же появился на портрете. — У меня простой вопрос. Может ли человек быть Хоркруксом?

— Конечно, Минерва, — ответил Дамблдор. — Хоркруксами могут быть живые существа, и сказанное Гарри является отчасти верным.

— Что вы имеете в виду, говоря «отчасти»?

— Только то, что все, сказанное им, правдоподобно, но если бы оно было полностью верным, то не соответствовало бы содержанию пророчества.

— Как это? — спросил Гарри, тоже вставший рядом с МакГонагалл и не сводивший глаз с портрета.

— В пророчестве говориться, что «ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой». И если ты планируешь убить себя, Гарри, чтобы уничтожить спрятанную в тебе частицу души Волдеморта, чтобы его можно было бы убить, это будет противоречить сказанному в пророчестве. А именно, там четко говориться, что «один убьет другого», а не то, что «один убьет себя, чтобы убить другого».

Гермиона с Роном едва заметно улыбнулись: то, что Гарри не придется умирать, успокаивало.

— Как же мне тогда уничтожить душу Волдеморта, находящуюся во мне? — спросил Гарри.

— Она не в тебе, Гарри, — ответил Дамблдор, его пронизывающие насквозь глаза сияли. — Она на тебе, но не внутри. Твоя мать позаботилась об этом.

И Гарри понял. Теперь для него все стало ясно. Хоркрукс — это его шрам. Когда Волдеморт перемещал часть своей души в Гарри, жертва Лили помешала ее полному перемещению в его тело, и вместо этого душа осталась в том месте на его голове, где располагался его знаменитый шрам.

* * *

На следующий день Гарри, Рон и Гермиона отправились в Больницу имени Святого Мунго, чтобы навестить профессора Снейпа. После завтрака они вышли из Большого зала, прошли через парадные двери и направились к станции в деревне Хогсмиде. Добравшись до туда, они не стали дожидаться поезда, а просто аппарировали, оказавшись в вестибюле Больницы, прямо перед столом регистрации. За ним сидела красивая волшебница средних лет и что-то сосредоточено писала. У нее они и решили поинтересоваться, в какой палате находиться профессор.

— Прямо по коридору, палата целителя Марты Маршбанк, — вежливо ответила регистратор, сверившись с какими-то записями. Поблагодарив волшебницу, они направились в указанном направлении. В коридоре по стенам висели портреты должно быть знаменитых целителей всего мира. Некоторые из их спали, другие вовсе отсутствовали, очевидно, помогая где-нибудь лечить особо тяжелых больных, а третьи с любопытством посматривали на проходивших мимо ребят. Наконец, пройдя несколько дверей, они оказались у двери палаты Марты Маршбанк. Тихонько открыв дверь, они вошли.

Северус Снейп лежал на спине и смотрел в окно. На профессоре была белая больничная мантия, а его грудь была туго забинтована. Выглядел он несчастным, но его волосы остались такими же гладкими и сальными, как и прежде.

— Профессор, — тихо позвал Гарри, приблизившись к кровати.

Снейп повернул голову и посмотрел на троих гриффиндорцев. В его глазах на это раз не было ярости и злорадства, в них отражалась появившаяся недавно потерянность. Профессор, очевидно, понимал, что у него осталось не так много времени.

— Ох, — слабым голосом отозвался Снейп. — Минерва предупреждала, что вы придете.

— Да, — произнесла Гермиона. — Эмм… как вы?

— Ужасно. Плохо себя чувствую. Я знал, что этот день рано или поздно настанет… работая для ордена шпионом в рядах Пожирателей…

— Эмм… мы еще хотели спросить, насколько реальна наша теория насчет Хоркруксов.

— Что за теория?

— Может ли шрам быть Хоркруксом? — прервав Гермиону, спросил Гарри. — Профессор Дамблдор считает, что это возможно.

— Так и есть. Хоркруксом может быть что угодно, абсолютно все.

— И как же мне избавиться от него?

— Ты должен уничтожить душу, находящуюся в Хоркруксе. Обычно для этих целей используют дементора.

— Вы хотите сказать, что мне следует встать перед дементором и позволить ему высосать из меня душу Темного Лорда?

— Нет. Это было бы глупо. Я хочу сказать, что ты должен подвергнуть воздействию дементора свой шрам, только шрам, а не самого себя.

Теперь в голове Гарри все начало проясняться. Впервые за несколько месяцев дела сдвинулись с мертвой точки. Но неожиданно еще один вопрос пришел Гарри в голову.

— Профессор, а как я смог уничтожить часть души, находившуюся в дневнике Тома Риддла, если дементор не высасывал из него душу?

— Все просто, — объяснил Снейп. — Когда ты на втором курсе уничтожил дневник, душа Темного лорда уже не было просто душой. Она приняла форму человека, то есть была не только душой, но и телом. Чтобы воплотиться, Том взял жизненные силы Джинни Уизли себе, поэтому он был почти жив. Поэтому он мог быть убит. Но он до конца не успел порвать все связи с дневником, долгие годы служившим пристанищем для его души, что уничтожение дневника убила его на месте.

— Теперь понимаю, — облегченно произнес Гарри. Его жажда информации наконец-то было утолена. Многие вещи приобретали новый смысл. все это придало ему сил, появился еще один стимул для продолжения дела и уничтожения Волдеморта раз и навсегда. Теперь он знал, что должен делать, и он это сделает.

* * *

Ночью Гарри один пришел в ванную для мальчиков. Закрыв дверь, он встал перед зеркалом. В правой руке блеснул карманный нож. Холодная сталь лезвия коснулась лба в том месте, где был шрам. Сжав губы, он медленно вонзил нож в плоть и, превозмогая боль, вырезал кусок кожи со шрамом — настоящим Хоркруксом.

Холодное лезвие карманного ножа коснулось лба Гарри, вызвав неприятное ощущение. Он посмотрел в зеркало, чтобы не ошибиться и вырезать именно тот участок, где виднелся шрам в виде молнии, и затем покрепче сжал рукоять ножа, чувствуя, как его ладони вспотели. Свободной рукой он убрал со лба прикрывающие шрам черные волосы и, прикусив губы, вонзил лезвие под кожу. Небольшой порез появился на его лбу, и из него тут же начала сочиться кровь.

На лице выступил пот, и Гарри начал осторожно вырезать шрам, больнее прикусив губы. Кровь пошла сильнее. Он еще крепче сжал рукоять, вырезая кусок плоти вместе со шрамом. Кровь скоро залила ему глаза. Он снова и снова погружал лезвие в тело, пока шрам полностью не был отделен ото лба.

У Гарри началось головокружение и озноб. Огромное количество крови, которое он потерял, ослабило зрение. Однако он не потерял концентрации, и, в конце концов, проклятый шрам был отделен от головы, кусок плоти упал на пол, в образовавшуюся лужу крови. Вдруг голова резко закружилась, и он упал на пол, потеряв сознание.

* * *

Ночь сменилась днем, а Гарри по-прежнему неподвижно лежал на полу в ванной в луже крови, вытекшей из его раны, нанесенной самому себе. Нож, которым и была сделана эта рана, он еще сжимал в правой руке. Вскоре проснулись обитатели гриффиндорской спальни, и им не потребовалось много времени обнаружить Гарри. Когда Невилл Лонгботтом спустился в ванную и увидел на полу тело Гарри, он тут же выбежал оттуда и закричал:

— Помогите! Гарри лежит без сознания на полу весь в крови! — голос Невилла услышали все, кто находился в этот момент в гостиной Гриффиндора. — Позовите мадам Помфри!

Гриффиндорцы, в этот момент занимавшиеся своими повседневными делами, с тревогой посмотрели на Невилла. В следующую секунду все вскочили на ноги и побежали ванную для мальчиков, где и правда лежал Гарри. Зная, что каждый постарается заглянуть внутрь, чтобы посмотреть, что случилось, Рон и Гермиона опередили остальных гриффиндорцев. Оба опустились на колени у тела Гарри и попытались разбудить его.

— Просыпайся! — яростно прокричал Рон, тряся его безвольное тело. — Гарри!

Гермиона достала из внутреннего кармана палочку. Ею она указала на лоб Гарри и произнесла: «Эписки!» Рана затянулась, но Гарри по-прежнему был без сознания.

— Почему твое заклинание не работает? — спросил Рон.

— Думаю, он потерял слишком много крови. Заклинание лишь залечило рану, но оно не может восстановить потерянную кровь, — ответила Гермиона и поднялась. — Нужно позвать мадам Помфри.

Неожиданно за дверью раздался женский голос:

— С дороги, с дороги, — к ним через толпу гриффиндорцев, желавших заглянуть в ванную комнату, пробиралась лекарь. Она успешно миновала учеников и зашла в ванную.

Опустившись на колени рядом с Роном, который не мог оторваться от безвольного тела Гарри, она взмахом палочки вызвала из воздуха небольшой стеклянный стаканчик с неизвестной жидкостью. Затем мадам Помфри приподняла голову Гарри и влила зелье ему в рот. Глаза Гари тут же открылись.

— Гарри, — спросила Гермиона у Гарри, который уже сел, — что случилось?

— Извините, что напугал вас, ребята, — слабо ответил Гарри, не замечая, что на него из дверного проема глядит еще множество лиц. — Я просто… — он не закончил предложение, увидев мадам Помфри, а ему вовсе не хотелось, чтобы она знала, что он пришел сюда ночью и изрезал себе лоб, избавляясь от части души Волдеморта. Гермиона указала палочкой на пропитанную кровью одежду Гарри и произнесла: «Тергео!» — и рубашка Гарри тут же очистилась от остатков крови.

— Спасибо, — поблагодарил её Гарри и, поддерживаемый мадам Помфри, вышел из ванной. Та повела его из гостиной Гриффиндора, настояв, чтобы он спустился в больничное крыло.

Толпа испарилась, оставив Рона и Гермиону одних в ванной комнате. Они начали искать на полу кусок плоти, поскольку прекрасно понимали, что делал Гарри здесь этой ночью. Гермиона вскоре обнаружила омертвевший кусок плоти со шрамом-молнией и присела около него. Подумав, она наколдовала небольшую бутылочку и поместила туда вырезанный кусок. Выполнив эту процедуру, Гермиона направила палочку на пол, произнеся: «Скоургайфи!» — и пол снова стал чистым, заблестев в лучах солнца. На этом двое гриффиндорцев вышли из ванной.

Гермиона забежала к себе в спальню и спрятала бутылочку со шрамом Гарри в свой сундук. Она приложила палочку к замку и, произнеся: «Колопортус», — закрыла его.

* * *

В этот день занятия для Рона и Гермионы проходили в обычной обстановке, также как и для всех семикурсников. Гарри, полностью здоровый благодаря стараниям мадам Помфри, был особенно счастлив тем, что, наконец, избавился от шрама. Одна мысль, что отныне уже никто не будет смотреть на его лоб и искать там столь знаменитый шрам, а уж тем более спрашивать, он ли тот самый Гарри Поттер, доставляла радость. Все эти вещи, думал он, ушли в прошлое.

Профессор Слагхорн на уроке Зельеделия напомнил семикурсникам, что на следующей неделе зелье Визидиум должно быть полностью готово. Ученики и так по несколько раз в день забегали в спальни, стараясь уверить себя, что процесс приготовления зелья протекает прекрасно.

После занятия Защиты от Темных Искусств с профессором Люпином, Гарри и, конечно, Рон с Гермионой, задержались после звонка, чтобы поговорить с профессором. Едва класс опустел, Гарри с друзьями подбежал к столу Люпина.

— Профессор, — произнес Гарри, привлекая внимание преподавателя. — Мы можем поговорить?

— Конечно, — ответил Люпин, убирая со стола бумаги и тетради. — Что вы хотели?

— Профессор, нам снова нужен боггарт.

— Извини, Гарри, но я категорически против. После того, что случилось в прошлый раз…

— Но, профессор, он нам очень нужен, — попросила Гермиона, зачем-то полезшая в свою сумку.

— И зачем он вам понадобился? Еще недавно мы пытались с помощью дементора уничтожить душу в Хоркруксе, и ничего не получилось, — поинтересовался Люпин, сев на стул.

— Для того же самого, — ответила Гермиона и показала бутылочку, которую, оказалось, она и искала в сумке.

В бутылочке лежал кусочек лба Гарри со шрамом. Плоть уже немного подгнила, но шрам был отчетливо виден. Люпин широко раскрыл глаза.

— Это… — он запнулся. Затем Люпин перевел взгляд на лоб Гарри, где уже не было никакого шрама, — твой шрам?

— Именно об этом мы и говорим, профессор, — продолжала Гермиона. — Профессоры Дамблдор и Снейп подтвердили, что шрам Гарри может быть Хоркруксом. Именно поэтому нам нужен боггарт.

— Да, это логично, — произнес Люпин, глядя на Гарри, — вполне логично. Поэтому дементоры тебе всегда выделяли. Их манила частица души в шраме. У тебя было две души, делая тебя желанной добычей. Да, это объясняет, что они преследовали тебя.

— И я так думаю, — ответил Гарри. — Поэтому я и вырезал шрам.

— Но почему Волдеморт создал лишь шрам, чтобы спрятать туда часть своей души? — изумленно спросил Люпин.

— Он не хотел этого, — ответил Гарри. — В ночь, когда он убил моих родителей, то неумышленно вложил в меня часть своей души. Мама, пожертвовав собой, не позволила душе Волдеморта полностью завладеть моим телом. Поэтому я не был Хоркруксом как таковым. Благодаря жертве мамы, душа не смогла жить в моем теле, но она осталась на моей коже, в шраме. Я не Хоркрукс, хотя мой шрам и один из них.

— Логично, очень логично, — произнес Люпин, пораженный услышанным. Гарри почувствовал удовлетворение и легкий трепет. Еще один кусок головоломки встал на свое место. Все стало ясно.

— Хорошо, хорошо. Сегодня ночью приходите сюда. Захватите эту бутылочку и медальон, — согласился Люпин, вернув бутылочку с Хоркруксом Гермионе, которая спрятала её обратно в сумку.

— Хорошо, сэр, — ответила Гермиона, и друзья отправились в гостиную Гриффиндора.

* * *

На ужине на столах появился салат от главного эльфа-повара, болонские спагетти, замороженный йогурт. Гарри и Рон ели за обе щеки, но у Гермиона не было аппетита, она лишь попробовала всего понемногу. Гриффиндорка была озабоченна тем, что должно было произойти сегодня ночью: Гарри снова будет стоять перед боггартом и слышать голоса родителей, слышать, как они умирают, и, возможно, будет испытывать боль. Ей не очень понравилась последняя встреча Гарри с боггартом. Нет, она не боялась, что это снова произойдет, — она была уверена, что это непременно произойдет, если Хоркрукс будет уничтожен.

После ужина трое друзей вышли из Большого зала в вестибюль. Они поднялись по главной мраморной лестнице и направились к кабинету Защиты от Темных Искусств. Они молча шли по коридору, все их мысли были поглощены боггартом, принявшим там форму дементора. Дойдя до кабинета, друзья постучались.

— Войдите, — раздался голос Люпина. Гриффиндорцы открыли дверь и прошли внутрь. Кабинет не изменился: на стенах так же горели свечи, шторы на окнах были распахнуты, открывая захватывающий вид на окрестности. Виднелась хижина Хагрида и часть Запретного леса.

— Итак, — начал Люпин, — Гермиона, ты принесла бутылочку и медальон.

— Да, — ответила Гермиона, протянув Люпину бутылочку и черный медальон.

— Хорошо. Гарри, ты знаешь, что надо делать.

— Конечно, сэр, — произнес Гарри и встал в пяти футах от большого сундука, вспомнив, как в последний раз он стаял перед этим сундуком в этом же месте. Внутри сундука, он знал, находиться боггарт, готовый в любую минуту превратиться в дементора.

— Приготовь палочку, Гарри, — произнес Люпин. — Когда будешь готов, дай знать.

Гарри стоял, собрав все свои силы и приготовившись к тому, что произойдет. Посмотрев на это с другой стороны, он понял, что когда все закончиться, у него убавиться забот. Уверенный в себе, он посмотрел на Люпина и произнес:

— Давайте, профессор.

Взмах палочки — и крышка сундука открылась. Гарри приготовился увидеть перед собой дементора, приготовился увидеть столь знакомый черный развевающийся плащ, гниющие костлявые руки. Он ждал, когда к нему медленно поплывет дементор, плавно, подобно призраку. Он ожидал, когда ему в нос ударит зловонное дыхание, отчего его голова закружиться. Он готовился, что вот-вот привычное ощущение завладеет им — ощущение уныния и отчаяния, безысходности и сильной печали. Но ничего так и не появилось из сундука, что поразило всех.

Сбитый с толку, Гарри решил подойти поближе к сундуку, чтобы посмотреть, в чем дело. Он подходил медленно, опасаясь, что боггарт в любую секунду может выскочить из сундука. Подойдя достаточно близко к сундуку, он заглянул внутрь. Сундук был пуст, за исключение лежавшего на дне куска пергамента. Люпин, Рон и Гермиона присели у открытого сундука, а Гарри протянул руку и поднял пергамент, а затем вслух прочитал содержимое послания:

Я очистил замок от всех боггартов. Вы не сможете уничтожить Хоркрукс этим путем.

Р.А.Б.

— Боже мой, — слабо произнесла Гермиона. — Р.А.Б… Регулус Блэк.

— Гарри, — спросил Люпин, посмотрев на записку, — ты знаешь, кто такой Р.А.Б.?

— Да, — ответил Гарри, все еще стоя около открытого сундука. Комната была ярко освещена множеством факелов, висящих на стенах. — Ему принадлежал медальон. Я нашел его в доме на Площади Гриммо.

— Но кто он?

— Я думаю, что это брат Сириуса. Помню, несколько лет назад Сириус показывал мне гобелен с генеалогическим древом его семьи. Когда еще штаб-квартира там располагалась. Он сказал, что его брата звали Регулус Блэк. Но я до сих пор не понимаю, почему тот выкрал медальон и пытался избавиться от Волдеморта, если был Пожирателем смерти.

— Регулус, говоришь… Ну ладно… думаю, на сегодня хватит переживаний. Можете идти, все равно у нас нет боггарта. — произнес Люпин, начав готовится ко сну.

Он отдал Гермионе бутылочку со шрамом Гарри и черный медальон, которые она незамедлительно спрятала в сумку, и помахал рукой на прощанье. Друзья вместе вышли из кабинета и отправились к Главной лестнице.

— Что вы думаете о этом? — спросила Гермиона, когда все трое начали подниматься по одной из вращающихся лестниц. — Ну, почему Регулус опять нам помешал?

— Не знаю, — произнес Рон, держась за перила. Их разговор заинтересовал обитателей портретов, висящих вдоль лестницы, и они все сейчас внимательно смотрели на друзей. — Видимо не хочет, чтобы кто-нибудь убил Волдеморта. — Закончил Рон.

— Но в этом же нет смысла, — произнес Гарри. — Он украл из пещеры настоящий Хоркрукс и сделал все, чтоб Волдеморт не нашел его и снова как-нибудь не защитил. И он, вне всяких сомнений, хочет, чтоб Волдеморт умер. Почему же он пытался, вернее, остановил нас, препятствуя уничтожению Волдеморта?

— Не совсем так, — резко ответила Гермиона. — В записке не было сказано, что он не хочет убить Волдеморта. Он написал, что не хочет, чтобы мы пользовались боггартом для уничтожения Хоркрукса.

— Знаешь, что нужно сделать, чтоб все выяснить? — спросил Гарри, перебравший в уме возможные причины, почему Р.А.Б. удалил всех боггартов. — Спросить самого Регулуса.

— Да, конечно, это гораздо проще, — язвительно заметил Рон, когда все трое уже подходили к гостиной Гриффиндора. — Надо только послать ему сову и любезно поинтересоваться. Да. И он сразу все расскажет.

Гермиона встала как вкопанная. У нее появилась идея, и её широко раскрытые глаза подсказали ребятам, что план уже созрел в её голове. Она развернулась и помчалась назад к Главной лестнице, став быстро по ней спускаться. Гарри и Рон в замешательстве кинулись за ней вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек.

— Гермиона, подожди! — громко произнес Гарри, пока они с Роном бежали за девушкой впереди них. — Куда ты собралась?

— Доверьтесь мне, — крикнула в ответ Гермиона, и её голос эхом отразился от высоких стен у Главной лестницы. — Я объясню, когда дойдем до места!

Гарри с Роном больше не задавали вопросов, и теперь старались смотреть под ноги, поскольку они по-прежнему буквально летели по лестнице. Портреты, собравшиеся уже спать, провожали их возмущенными возгласами. Наконец спуск закончился, и друзья ворвались в вестибюль. Быстро миновав этот похожее на пещеру помещение, в котором звуки шагов терялись под высоким потолком, друзья оказались на улице и побежали по лужайке перед замком. Свежий ночной ветер трепал их мантии и волосы, пока они мчались по подстриженной траве. Наконец, они достигли Совятни, и Гермиона, к счастью, остановилась.

— Ну, что такое? — спросил Рон. Совы уже начали вылетать из башенки, готовясь вскоре отправиться на всю ночь охотиться.

— У меня появилась идея, когда ты сказал, что можно послать сову, — ответила Гермиона. — Думаю, вы знаете, как отправляют письма совиной почтой? Нужно просто написать на письме имя того, кому нужно его доставить. И совы его находят. А идея вот в чем. Мы что-нибудь пошлем Регулусу и проследим за совой. Она приведет нас прямо к нему.

— Блестяще, Гермиона, — воскликнул Гарри, по лицу которого, освещенному лунным светом, проносились тени почтовых сов. — Но как мы проследим за совой? Ведь мы не можем еще летать.

— Ну, можно использовать Пивза. Нужно просто заинтересовать его, чтоб он охотно нам помог. Он же умеет летать и к тому же может быть невидимым. И я даже знаю, что может его заставить нам помочь. Гарри, нам понадобиться твоя Хедвига.

Гарри позвал свою сову, и спустя пару секунд с верхней балки слетела белоснежная сова и села к нему на плечо.

— Возьми кусок бумаги, Гарри, — сказала Гермиона, — привяжи его к ноге Хедвиги, чтоб она отнесла его Регулусу. Не имеет значения, что на нем ничего не написано. Нужно просто, чтоб Хедвига что-то принесла Регулусу.

Гарри привязал чистый клочок бумаги к лапке Хедвиги и погладил ее по голове.

— Гарри, пошли ее сейчас в нашу гостиную. Нам лучше сначала подняться наверх.

Гарри сделал, как его просили, и прошептал сове, чтобы она летела к окну в гриффиндорскую гостиную. Сова улетела, и трое друзей побежали назад к замку и дальше вверх по лестнице. Подойдя к портрету Полной Дамы, они назвали пароль и быстро вошли в гостиную.

В столь поздний час уже никого в гостиной не было. Гарри прошел мимо удобного ярко-красного дивана и подошел к окну, возле которого снаружи сидела Хедвига. Гарри открыл створки, и сова влетела внутрь, устроившись на плече Гарри. Рон подошел к камину и склонился, приблизившись к потухшим углям, от которых еще исходило тепло и которые еще можно было разжечь. Гермиона, сходив в спальню, подошла к ним, неся в руках мешочек с навозными бомбами.

— Ну, готовы, ребята? — спросила она, развязывая мешочек.

— Да, только откуда у тебя навозные бомбы? — поинтересовался Рон, стараньями которого в камине вновь весело потрескивал огонь.

— Ну, поскольку нас назначили старостами, Рон, я конфискую навозные бомбы у всех студентов, если замечу. К тому же, я часто посещаю библиотеку, и там их на книжных полках спрятано довольно много. К тому же, я думаю, что сейчас у меня скопились почти все навозные бомбы, которые есть в школе. Я знаю, Пивз без ума от этих бомб, и я знаю, что он сейчас не в духе, ибо ему сейчас редко удается их найти и повеселиться в школе. Таким образом…

Гарри вмешался, остановив Гермиону, которая явно не хотела заканчивать свой монолог:

— То есть, ты считаешь, — произнес он, — что Пивз будет нам помогать в обмен на мешочек с навозными бомбами!

— Именно, — с блеском в глазах подтвердила Гермиона. — Идемте.

Они покинули гостиную, в это время Хедвига по-прежнему сидела на гаррином плече. Затем друзья подошли к Главной лестнице. Здесь Гермиона достала одну из бомб и кинула ее вниз. Противнейший запах вырвался наружу, смешавшись с воздухом, и принялся атаковать носы гриффиндорцев. Тут же из одного из нижних коридоров появился Пивз и полетел вверх по лестнице, ориентируясь по источнику запаха.

— О, навозные бомбы! — радостно воскликнул Пивз. — Как давно я не чувствовал их прекрасного вонючего запаха.

— Пивз! — сказала Гермиона, когда полтергейст завис в пяти футах от них.

— Что? Семикурснички? — откликнулся Пивз, все еще одурманенный запахом бомб.

— У меня есть полный мешочек навозных бомб для тебя! — сладким голосом проговорила Гермиона.

— Правда! Дай их! Дай их мне!

— У тебя будут все эти бомбы из мешочка, но в обмен на одолжение.

Пивз замолчал.

— Какое? — наконец спросил он.

— Мы хотим, чтобы ты проследил за совой, — пояснила Гермиона, указывая на Хедвигу, сидящую на левом плече Гарри. — Стань невидимым и полети за ней. Когда она прилетит на место, вернись назад и просто скажи, где она была. Хорошо? А затем я отдам тебе целый мешочек навозных бомб.

Пивз снова замолчал, задумавшись над предложением Гермионы. Он очень не хотел помогать людям, но страстное желание обрести мешочек, полный навозных бомб, было тоже сильным. Решив, что ничего не теряет, зато получит навозные бомбы, он согласился. Затем Гарри сказал Хедвиге на ушко, что чистую бумажку, привязанную к ее ноге, нужно отнести Регулусу Блэку, и сова слетела с его плеча. Пивз стал подниматься вверх следом за Хедвигой, спустя секунду они пропали в ночном небе.

* * *

Прошло три дня, и семикурсники зашли в кабинет Слагхорна, неся в руках котлы с готовым зельем Визидиум. Гриффиндорцам снова пришлось спускаться в эти покрытые плесенью подземелья, чтоб поставить бутылочки с образцами своего зелья на стол Слагхорну.

— Так, а сейчас мы проверим, правильно ли вы его приготовили, — радостно произнес Гораций Слагхорн. — Видите это? — спросил он, подняв бутылочку с неизвестным содержимым.

— Это, — продолжал Слагхорн, — мертвая плоть человека. Я приобрел это несколько дней назад в Лютном переулке. На этом кусочке гниющей плоти мы увидим работу вашего зелья. Я налью несколько капель зелья на этот кусочек и посмотрю на реакцию. Поскольку инфери — это ходячие мертвецы, кусочек плоти даст достаточную картину, как будто бы зелье испытывалось над инфери.

С этими словами Слагхорн взял одну из стоящих рядом бутылочек с зельями гриффиндорцев и откупорил ее. Затем он капнул немного на кусочек мертвой плоти. Но ничего не произошло. Слагхорн стал пробовать остальные зелья. Некоторые заставляли мясо кровоточить, другие же вообще ничего не делали. От зелья Гермионы кусочек загорелся, и в следующее мгновение от него осталась лишь кучка пепла.

— Высший балл мисс Грейнджер за ее замечательную работу. Именно это и должно произойти. В случае атаки вы все будете знать, как позаботиться о бедных инфери. А теперь давайте посмотрим на зелье Гарри, — закончил Слагхорн.

От зелья Гарри новый кусочек начал дымиться и съеживаться, превратившись в какое-то вещество грязно-коричневого цвета.

— Хорошо, достаточно, — произнес Слагхорн и взмахом палочки закупорил все флаконы. — А сейчас все свободны. На следующем уроке мы будем проходить новое зелье, так что готовьтесь.

Ученики начали выходить из класса, направляясь на следующий урок. Едва Гарри, Рон и Гермиона, выйдя из подземелий, появились в вестибюле, они увидели, как в воздухе кружит Пивз. Гермиона окликнула полтергейста.

— Итак, ты выяснил, куда Хедвига относила письмо для Регулуса? — взволнованно спросила она полтергейста, снимая рюкзак.

— Да, да, — ответил Пивз. — Где мои навозные бомбы?

— Скажи мне, где это место! — произнесла Гермиона, страстно желая, наконец, выяснить, где же скрывается Регулус Блэк, подписывающийся инициалами Р.А.Б.

Часы в гостиной пробили полночь. Гарри, Рон и Гермиона сидели около камина и обсуждали сообщенную Пивзом новость. Сейчас все гриффиндорцы спали, и никто не мог их подслушать. Гермионе удалось узнать у полтергейста о местонахождении Регулуса Блэка, который, как они подозревали, и есть тот самый загадочный Р.А.Б., который очистил Хогвартс от боггартов и украл медальон-хоркрукс, спрятав его на Площади Гриммо.

— Пивз сказал мне, что Хедвига отнесла письмо в Запретный лес, — прошептала Гермиона, а Рон в это время пытался раздуть огонь в камине. — Я понятия не имею, как он там живет.

— Но как нам встретиться с ним? — спросил Гарри, сидя на диване и перелистывая номер журнала «Волшебница Недели». — Может, стоит просто пойти в лес?

— Идти к нему?! — спросил Рон таким тоном, как будто считал это верхом безумия. — Зачем это тебе? Вдруг он свихнувшийся убийца, или что еще.

— Рон, нашел время для шуток, — строго произнесла Гермиона. — Я думаю, можно попросить Хагрида пойти с нами в лес. Он его отлично знает.

— Нельзя, — ответил Гарри, отложив журнал в сторону. — Ведь Хагрид не в курсе наших дел. Ему придется рассказать, и он будет против, чтобы мы сами уничтожали Хоркруксы, и ни за что не согласится нам помогать. Ребята, вы же знаете Хагрида. Он всегда беспокоится. Думаю, нам нужно идти одним.

— Я согласна, — произнесла Гермиона немного неуверенным голосом. — Гарри прав, Рон, нам нужно идти одним.

Рон со страхом посмотрел на них, нервно сглотнул и сел рядом с Гарри. Через некоторое время друзья встали и отправились спать. Но не успели они подойти к лестницам, как из угла гостиной раздался непонятный звук. Они остановились и оглянулись в поисках источника шума.

— Откуда он исходит? — прошептал Гарри. — Может, это Регулус крадется или еще кто?

— Тсс! — зашипела Гермиона. — Если это так, то он может знать, что мы его ищем, поэтому тихо!

Рон слишком нервничал, чтоб говорить, и просто молчал. Он схватил Гермиону за мантию и, не отпуская, пошел за ней. Внезапно гостиная погрузилась во мрак, поскольку огонь в камине потух. Тут же навстречу подул холодный воздух, от которого мороз побежал по коже.

Гарри опустил руку в карман и сжал палочку, готовый в случае чего ею воспользоваться. Он вышел вперед друзей и тихонько пошел к коридору, ведущему к выходу из гриффиндорской гостиной. Звук становился все громче и громче по мере их приближения. Наконец, звук стал настолько отчетливым, что сомнений не осталось — это что-то рядом.

Гарри вытащил палочку и осмотрел стены коридора. На стенах висели картины и портьеры, последние сейчас слегка колыхались. И звук исходил как раз из-за них. Он подошел к ближайшей портьере и схватил ткань, готовый убрать ее в сторону. Гарри крепче сжал палочку и резко откинул ткань. Но вместо Регулуса там оказалась Джинни… и какой-то парень.

Не замечая, что их обнаружили, Джинни осыпала лицо парня поцелуями. Это был новый парень Джинни и, как отметил Гарри, довольно красивый. У него были ухоженные черные волосы, голубые глаза, довольно накаченное тело, хорошо видной из-под майки, которая была сейчас на нем. Он отвечал Джинни, прижимая ее к себе. Руки Джинни гладили его по мускулистой груди.

— Джинни, тебе не кажется, что стало холодно? — спросил парень, когда Джинни оторвалась от его губ, переключившись на шею, и схватила конец майки, чтобы стянуть ее.

— Нет… — хрипло ответила Джинни, и ее руки стали снимать с парня майку. — Зачем… Тебе что, не жарко?

Джинни прижалась щекой к обнаженной груди парня, и тот наконец заметил трех семикурсников, наблюдавших за ними. Его глаза расширились, когда он увидел, как один из семикурсников, с огненно-рыжими волосами, вытащил палочку. По его внешности парень понял, что это брат Джинни.

Неожиданно Рон резко взмахнул палочкой. Хорошо прицелившись, он метнул в парня заклинанием горячего воздуха, намереваясь обжечь тому грудь. Джинни наконец тоже заметила присутствие рядом Гарри, Рона и Гермионы и пронзительно закричала:

— Прекрати, Рон! Ты сделаешь Донни больно!

— Донни! ДОННИ! — распалялся Рон, продолжая направлять струю пара на грудь юноши.

— Ой! Горячо! — крикнул парень; пар обжигал его обнаженную грудь. — Извини! Хватит, пожалуйста!

— Что ты делал здесь с моей сестрой?! — спросил Рон, убирая палочку в карман. — Кто тебе сказал, что ты имеешь на это право?!

— Я! — рявкнула Джинни, на лице которой явственно читалось раздражение. — И дальше что? То, что мы делали, это нормально. Уже забыл, как ты в прошлом году днями и ночами только и делал, что целовался да обнимался?

— Ты называешь это «целоваться да обниматься»? — отпарировал Рон. — А одежду, значит, ты с него сняла, чтоб постирать? Поспорю, в следующую минуту ты бы и с себя все скинула.

— Ничего такого я не хотела! — огрызнулась Джинни, схватив парня за руку. Она вышла из-за портьеры, потянув того за собой. — Пошли, Донни Донован. Не обращай внимания на моего брата. Просто он не такой сильный и сексуальный, как ты…

Гермиона, стоявшая рядом с Гарри, молчавшая все это время, заговорила:

— Думаю, пора идти спать, — произнесла Гермиона, чтобы закончить этот разговор, поскольку ей было неловко, что увидела, как Джинни пыталась раздеть Донована.

— Да… — произнес Гарри. — Спокойной ночи.

По отдельности все отправились по спальням и через некоторое время уже крепко спали.

* * *

На следующий день Гарри, Рон и Гермиона завтракали в Большом зале, поедая тосты и запивая их молоком с солнечником. Внезапно из-под потолка в зал влетели совы, разыскивая нужных им адресатов среди учеников и профессоров, которые все также завтракали сейчас в зале.

— Итак, сделаем это сегодня, — прошептала Гермиона, пряча лицо в свежий номер Ежедневного Пророка.

— Сделаем что? — спросил Рон.

Гермиона бросила на него взгляд поверх газеты и ответила:

— Пойдем сегодня ночью в Запретный лес.

— Хорошо, — прошептал Гарри. — Нам нужно будет притвориться, будто мы идем на улицу по поручению кого-нибудь из профессоров, ну, или что-то такое. А выйдя из замка, прокрадемся в лес.

* * *

День медленно, но верно подходил к своему завершению. На улицах уже были сумерки, когда друзья спустились с Астрономической башни и вошли на ужин в Большой зал.

— Готовы? — через некоторое время спросил Гарри.

— Да, — решительно ответила Гермиона, как будто ей не терпелось увидеть Регулуса. — Готовы, как и всегда, верно, Рон?

Рон, сидящий с другой стороны от Гарри, от волнения не мог ничего есть. Его вид красноречиво говорил: «Ребят, я, кажется, заболел чем-то… Не могли бы вы пойти без меня?»

— Ох, Рон, — прошептала Гермиона. — Сейчас не время выходить из игры. У тебя скрутило живот, когда ты увидел, как твоя сестра целовалась с парнем несколько минут, и сейчас ты хочешь сказать, что не в состоянии идти в Запретный лес?

— Но тогда было по-другому, — ответил Рон.

— Да тихо вы! — шикнул Гарри. — Нас не должны услышать. Никому не следует знать, что мы идем за пределы школы.

* * *

Ужин закончился, но Гарри с друзьями все сидели за столом, дожидаясь, пока Большой зал покинут все студенты. Вскоре в зале остались лишь два студента, да и те вскоре ушли. Гарри поднялся и вместе с Роном и Гермионой прошел в Вестибюль. Втроем они вышли наружу, прикрыв за собой массивные двери. Прохладный ночной воздух щекотал кожу и ерошил волосы. Они пошли через лужайку, стараясь отойти подальше от хижины Хагрида, опасаясь, как бы он их не увидел. Для этого им пришлось обогнуть Черное озеро. Но уже через двадцать минут они были на опушке леса.

— Выньте палочки! — произнес Гарри, вытаскивая свою. — Готовы? Люмос!

На конце его палочки зажегся огонек, и Гарри первым шагнул в лес. За ним зашли Рон и Гермиона, на концах палочек которых также горели огоньки. Лес был темным, как и подобает ему быть ночью. Друзья шли сквозь легкий туман. Веточки под ногами не громко потрескивали. Деревья на их пути располагались довольно далеко друг от друга. Иногда из темноты слышался вой, иногда жужжание.

Но чем глубже они заходили в лес, тем больше становились деревья, которые теперь росли гораздо плотнее. Они все уже были исцарапаны колючками каких-то кустарников, росших здесь повсюду. Темнота сгустилась, и они щурились в попытках лучше рассмотреть что-либо. Вскоре им пришлось уже протискивать между деревьями. Сверчки жужжали, казалось, отовсюду. На их неприкрытых руках стало еще больше царапин. Мантий местами порвались, а иногда они то и дело наступали на неизвестных насекомых.

Рон начал что-то бормотать, пока они уходили все дальше и дальше в лес. Друзья держали палочки высоко над головой, но видимость все равно была плохой.

— Мы идем неизвестно куда! — наконец сказал Рон. — Давайте вернемся назад!

— Нет, Рон! — возразила Гермиона. — Нам нужно идти вперед. Мы уже достаточно далеко зашли в лес.

— Гермиона права, Рон, — произнес Гарри, протискиваясь между деревьями. — Нужно идти вперед.

— Но мы же идем в никуда, — продолжал Рон. — Мы же не знаем, в какой части леса живет Регулус!

Внезапно все трое замолчали. Они услышали, как что-то впереди упало на землю. Все трое схватились за руки и прижались друг к другу, освещая пространство вокруг.

— Что это было? — спросил Рон, с трудом ворочая языком.

— Что-то большое, — произнес Гарри. — И это что-то упало на землю.

Не отходя друг от друга они прошли немного дальше. Вдруг свет волшебных палочек осветил знакомое вещество на земле. Вещество мерцало на свету, точно серебро, точно миллионы кристалликов. Вязкая жидкость на траве медленно капала на землю.

— Я знаю, что это! — воскликнула Гермиона. — Это кровь единорога!

— Может, мы и слышали, как он упал, — произнес Гарри. — Единорог лишился сил и умер где-то тут рядом.

— Но что убило его? — спросил Рон. — Нам следует вернуться назад, пока это что-то не убило и нас в придачу.

Но друзья пошли дальше, идя по кровавому следу, оставленному на земле. Света палочек было достаточно, чтобы различить мерцание пятен крови, четко видневшихся среди кромешной тьмы леса. Наконец они нашли животное, что истекало этой самой кровью.

Единорог лежал на боку. Он весь был прекрасен, от хвоста до кончика витого рога. Его грива и хвост были с золотым оттенком, а глаза — открытые, но мертвые — глубокого синего цвета. Около него, всасывая кровь, присел человек в капюшоне.

Гарри и его друзья так застыли на месте, не в силах даже дышать. Они просто наблюдали за этим гнусным действием. Они знали, что только низкие и злые волшебники готовы пить кровь, навсегда обрекая себя на несчастья, превышающие всякую выгоду от этой драгоценной крови.

Внезапно человек в капюшоне поднял голову и увидел стоящих перед ним студентов, наблюдающих за ним. Он быстро поднялся и отошел от мертвого единорога, направившись к друзьям. Паника наполнила сердца троих гриффиндорцев, пока мужчина подходил все ближе и ближе.

— Нужно сматываться отсюда! — произнес Рон. — Бежим, давайте!

— А что тогда с Регулусом? — спросила Гермиона, тоже явно напуганная.

— Регулус? Вы ищите Регулуса Арктуруса Блэка? — внезапно спросил человек в капюшоне, подходя ближе. — Зачем вы трое ищете меня?

Поток холодного воздуха ворвался из-за деревьев, пошевелив мантии гриффиндорцев. Кровь из распоротого брюха единорога продолжала медленно стекать на землю тоненькой струйкой. Незнакомец в капюшоне снова начал приближаться к ребятам. Гарри, Рон и Гермиона стояли, прижавшись друг к другу и крепко держась за руки. В тишине они могли слышать дыхание друг друга — отрывистое и тревожное. Стрекот сверчков и звуки других ночных созданий не могли уменьшить чувство страха, все больше завладевавшее ими по мере приближения незнакомца.

— Зачем вы ищете меня? — снова спросил незнакомец в капюшоне.

— Извините, сэр. Но мы не ищем вас, —ответила Гермиона дрожащим голосом, прижавшись еще плотнее к Рону и Гарри. — Мы не хотели прерывать ваш ужин. Мы ищем Регулуса Блэка.

— Я — Регулус Блэк, — произнес незнакомец и вгляделся внимательнее в троих друзей, различив в темноте огненно-рыжие волосы и веснушки Рона, густые волосы Гермионы и, увы, бесформенный шрам Гарри, недавно появившейся на его лбу. — А-а-а, Гарри Поттер, знаменитый Гарри Поттер.

Гарри неожиданно почувствовал, как какой-то холод начинает завладевать им. Ведь он был уверен, что теперь, когда у него на лбу нет шрама в виде молнии, никто его не узнает. Он думал, что, вырезав шрам, избавится от всех этих назойливых взглядов. И ему вдруг стало любопытно, как Регулус узнал его, и Гарри спросил:

— Как вы узнали, кто я? У меня же нет шрама в виде молнии.

— Ха, этим ты меня не одурачишь. Я ведь знаю, что ты вырезал свой шрам, чтобы уничтожить душу, содержащуюся в нем, — произнес Регулус, уже подойдя на расстояние фута к троим семикурсникам. — Забавно, не правда ли? Ты так желал избавиться от шрама на голове, а вместо этого получил другой шрам, большой и уродливый.

— Ладно, но он, по крайней мере, не скажет другим, кто я, если, конечно, они меня прежде не видели. Так или иначе, если вы — Регулус Блэк, то, значит — Пожиратель смерти!

— Нет, ты ошибаешься. Я — не Пожиратель.

— Тогда как же вы объясните это?! — Гарри указал на предплечье Регулуса, где виднелась Темная метка. — Это знак приспешников Волдеморта.

— Вы знаете Северуса? — уже немного заинтересованным тоном спросил Регулус.

— Знаем, и что? — Гарри, наконец, осознал, что этот человек в капюшоне, Регулус Блэк, не собирается их убивать. Если бы он этого хотел, то они бы уже были мертвы. Он немного расслабился и встал в более удобную позу.

— Он, как вы, должно быть, знаете, не является Пожирателем смерти, а состоит в ордене Феникса. Он просто шпион. Но, тем не менее, на его руке тоже есть Темная метка, верно? — спросил Регулус и, не требуя ответа, продолжил: — Темная метка еще ни о чем не говорит. Также как и шрам в виде молнии у тебя на лбу не говорил о том, что ты обязательно победишь Лорда Волдеморта.

Гриффиндорцы молчали. Регулус присел на толстый пень, дыхание его было тяжелое. Затем он поднял руки к капюшону и снял его, открывая лицо. Внешностью он поразительно походил на своего брата, Сириуса. Его длинные до плеч волосы не были ухожены, его лицо было желтовато-болезненного цвета с впалыми щеками, все в шрамах и морщинах, свидетельствующих о возрасте и выпавших на его долю трудностях. И все же, той привлекательности, которой обладал Сириус, оно еще не утратило.

Трое друзей немного расслабились и уселись на корне одного из деревьев напротив Регулуса. Но они не проронили ни слова. В наступившей тишине, казалось, можно было расслышать абсолютно все. Стрекот жуков и сверчков стал еще громче и заполнял собой весь лес, изредка прерываемый уханьем совы.

— Так почему вы ищите меня? — наконец спросил Регулус. — Почему Гарри Поттер и его друзья ищут меня?

— Ну, — начал Гарри, — мы хотели узнать, зачем вы убрали из школы всех боггартов.

— Ах, это, — произнес Регулус. — Всё потому, что боггарты не подходят для того, чтобы уничтожить Хоркрукс.

— Но в книге сказано, что единственные способ уничтожить Хоркрукс, это подвергнуть его действию существа, по своей природе уничтожающего души, — с уверенностью и без всякого страха произнесла Гермиона; ей, очевидно, стало обидно оттого, что книги, по словам Регулуса, ошибаются. — Мы прочитали это в библиотеке Дурмстранга.

— Все верно, юная леди, — ответил Регулус, и снова обаяние его голоса напомнило Гарри Сириуса. — И дементор — правильное решение этой проблемы. Но именно дементор, а не боггарт.

— Но боггарты могут проявлять некоторые свойства той вещи, в которую они превращаются, — произнес Гарри. — Когда рядом со мной дементор, я чувствую тоже самое, что и рядом с боггартом в виде него. Холод и… и…

— И это верно, — перебил Регулус, не дав Гарри описать свои ужасные ощущения от присутствия рядом с дементором. — Но есть одно важное отличие боггарта от дементора. Дементор не просто высасывает душу, но оставляет её, так сказать, в специальном месте, где душа впоследствии разрушается. Дементор — это связующий элемент между этим миром и тем местом, где уничтожаются высосанные им души. Боггарты не могут этого сделать.

— Не понимаю, — произнесла Гермиона, — получается, что дементоры высасывают душу и помещают ее в специальное место, так?

— Правильно, — улыбаясь, ответил Регулус. — И именно там души уничтожаются окончательно. А дементор лишь доставляет туда душу, но сам не может ее уничтожить. Он просто перевозчик… перевозчик душ в то ужасное место, полное зла, где души, которым положено уже умереть в своей духовной форме, расщепляются и уничтожаются. Остаются после них лишь шепот да слабые голоса, как подтверждение того, что эти души когда-то существовали.

— Но тогда где это место? — спросила Гермиона. Рон до сих пор молчал, напуганный, словно заяц.

— Кое-где в Министерстве магии. И я уверен, что вы все видели вход туда. Особенно ты, Гарри.

Гарри сидел, размышляя об этом месте. Он старался вспомнить то время, когда он был в Министерстве. Это было на пятом году обучения. Он вспомнил факелы и лифты, летающие служебные записки и множество каминов. Он вспомнил также фонтан Магического Братства, многочисленные коридоры, множество дверей в кабинеты. Вспомнил, как они с мистером Уизли спускались в старую часть Министерства. В памяти всплыли голые каменные стены со старинными торшерами, множество комнат, судебное слушание и, конечно — как он мог забыть, — Отдел тайн.

— Это вуаль, сэр? — спросил Гарри.

— Верно, Поттер, — криво улыбнулся Регулус. — Вход в то место, где от душ остался лишь слабый шепот, есть черная вуаль в Отделе тайн. И мой брат оказался там, как вы, должно быть, знаете.

— Но ваш брат говорил, что вы Пожиратель смерти. Как же вы можете не быть Пожирателем? — спросил Гарри.

— Действительно, был, так уж случилось. Я был молод, а родители так гордились мной, с тех пор как услышали, что я был посвящен и введен в круг Пожирателей смерти. Сириус, естественно, был разочарован. Я знал, что иду по тропе зла, но в то время я думал лишь о данной мне силе, о страхе волшебников перед нами. Но это продолжалось, пока я не разочаровался в Волдеморте, пока не понял, что иду неверной дорогой. Именно тогда Волдеморт поручил мне отправиться в Лощину Годрика и разыскать Лили и Джеймса, так как он хотел убить их и тебя после того, как услышал пророчество в Кабаньей голове много лет назад. Я не смог этого сделать, уже тогда они находились под заклятием Хранителя, которым был мой брат Сириус. Когда я вернулся, Волдеморт не пощадил меня за провал в поисках твоей семьи. Он пытался убить меня, и я едва не погиб. Нет, он не использовал смертельного проклятия… нет, это была бы слишком безболезненная смерть. Он хотел, чтобы я мучился, и использовал, наверное, весь арсенал имеющихся у него пыточных заклинаний. Мне было очень больно, но я не умер. Когда уже не было сил терпеть это, я упал на землю и потерял сознание. Решив, что я мертв, Волдеморт и остальные Пожиратели оставили меня.

— Но вы выжили?

— Прохожий на улице подобрал меня и выходил. Я не показывал ему свою метку, боясь, что он откажется заботиться обо мне дальше, до тех пор, пока я не выздоровею. Тогда я дал клятву отомстить Волдеморту. Естественно, быв Пожирателем Смерти, я знал о Хоркруксах. Именно поэтому я выкрал один из них, черный медальон из пещеры в утесе, и тайно доставил его на Площадь Гриммо, в мой дом, где, я был уверен, мой брат найдет его и сразу уничтожит, едва поймет, что это такое.

— Но Сириус говорил, что вы умерли.

— Он и думал, что я мертв. Он слышал, что Волдеморт убил меня, но то, что я выжил, он не знал. Думаю, это было даже лучше. Если бы Сириус и родные знали, что я жив, то об этом мог узнать и Волдеморт.

Опять повисла тишина. Гарри начал жалеть Регулуса и почувствовал себя виноватым, что прежде думал о нем, как о Пожирателе смерти. Он повернулся на корне дерева и взглянул на Рона и Гермиону. Они тоже посмотрели на него, не зная, что сказать.

— Так, вернемся к делу, вы знаете, как достать настоящего дементора, чтобы высосать душу из Хоркрукса? — спросил Регулус, прерывая молчание.

— Еще нет, — ответил Гарри. — А можем мы просто бросить Хоркруксы за вуаль… чтобы они уничтожились там?

— Нет, нельзя, Хоркрукс — лишь хранилище части души, а не сама часть. Она должна быть освобождена из этого хранилища, чтобы те элементы, располагающиеся за вуалью, могли ее уничтожить. И единственный способ вытащить душу из Хоркрукса — это позволить дементору высосать ее.

— Тогда, из того, что вы сказали… — вставая, произнес Гарри. — Тогда, когда Сириус провалился за вуаль, его душа не уничтожена, ведь она была заключена в его тело. Он может до сих пор быть жив!

У него появился крошечный лучик надежды, что его крестный отец еще жив. Но где-то в глубине сознания внутренний голос говорил ему, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— И да и нет, — ответил Регулус. — Ты видел, конечно, что Сириус был жив, его душа была в теле, когда он провалился за вуаль. Да, его душа не уничтожиться, поскольку ее защищает тело. Но подумай: там нет пищи, воды и никаких возможностей существовать, там, за вуалью. Его тело со временем умрет, если еще не умерло, освободив душу, которая вскоре будет уничтожена.

Гарри почувствовал, как лучик надежды постепенно угас. И ночь опять стала такой же непроглядной, как вода Черного озера. Вскоре друзья решили возвращаться в замок.

— В добрый путь, — произнес Регулус на прощание, наблюдая, как они готовятся уходить.

— До свидания, — попрощались трое гриффиндорцев и отправились в обратный путь к берегу Черного озера. Когда они уже были на территории замка, они прошли в стороне от хижины Хагрида, поскольку не хотели, чтобы их расспрашивали о том, куда они ходили. И лишь миновав ее, они заговорили.

— Значит, он не злой… Мы никогда об этом не думали… — произнесла Гермиона. — Как глупо с нашей стороны.

— Да, — рассеяно подтвердил Гарри. — Глупо…

Его мысли витали далеко отсюда. Он думал о Сириусе, о том, как тот голодал за вуалью, медленно умирая. Наверное, мучения от голода и жажды были очень сильны. Гарри знал, что это он виноват в том, что его крестных умер вот так. Если бы он относился серьезно к урокам окклюменцией со Снейпом, то не попался бы на удочку Волдеморта в ту проклятую ночь два года назад.

* * *

На следующее утро за завтраком к ребятам неожиданно подошла МакГонагалл. Выглядела она нездоровой: волосы уложены криво, шляпа, которая обычно ровно сидела на ее голове, склонилась на бок.

— Вы трое, мне нужно поговорить с вами, — произнесла профессор МакГонагалл, пока Гарри доедал тост. — Сейчас.

Трое гриффиндорцев встали и поплелись следом за МакГонагалл, которая вывела их из Большого зала в пустой Вестибюль. Они завернули для надежности за угол, и МакГонагалл произнесла:

— Я подумала, что вы должны знать, что этим утром произошло нападение на Клинику св. Мунго. Раненных нет. Кроме Северуса. Очевидно, нападавших никто, кроме него, и не интересовал. Он не смог выжить. Он мертв…

В гостиной Гриффиндора было тепло от горящего камина, около которого сидел Гарри вместе с Роном и Гермионой. Здесь никого не было, поскольку ужин еще не закончился. Сквозь неплотно задернутые алые занавески виднелось черное ночное небо, и его бездонность навевала грусть. Оно как будто предвещало что-то темное и зловещее.

— Итак, — прервала молчание Гермиона, пересев с дивана на пол поближе к огню. — Что теперь? Снейп ведь мертв.

— Не знаю, — сидя в кресле, ответил Гарри. — Снейп действительно был важен для Ордена. И вот сейчас у нас нет шпиона. Но делать что-то нужно.

— Согласна, но мы в тупике. Мы не знаем, как заставить дементора помочь нам. Мы не знаем, где спрятана Чаша Хаффлпаф. Мы не знаем, где спрятан глаз маггловского премьер-министра. И выхода из этого не видно.

— Ну, хорошо, будем работать с тем, что мы уже выяснили, — произнес Гарри. — Нужно мыслить ясно. Итак, сначала о Хоркруксах, мы знаем, что один из них — это глаз маггловского премьер-министра. Где Волдеморт мог спрятать его?

— Нагайна была слишком значима для Волдеморта. И если глаз стал Хоркруксом вместо Нагайны, то он должен был спрятан в месте, которые бы хранило память о Нагайне. Мы также знаем, что Волдеморт никогда не делает ничего просто так, без всякого повода. Если бы он так поступал, то спокойно мог сделать Хоркруксом самый обычный заварочный чайник, для примера. Но нет, он использует особенные вещи, которые показывают его намерения и злой умысел. И место, где он мог спрятать глаз, должно как-то символизировать змею, напоминать о Нагайне.

— Может ты прекратишь болтать и просто скажешь нам, где это место!? —предложил Рон, развалившись на свободном диване.

— Да не знаю я, где оно, — ответила Гермиона, сверля глазами Рона. — И, быть может, будет больше пользы, если бы ты тоже подумал вместе с нами в кой-то веки.

— Это в тебе проблема, — парировал Рон. — Ты ведь всегда думаешь. Даже если что-то совсем просто, то ты, думая, обязательно сделаешь его чрезвычайно сложным. Ты точно сумасшедшая!

— Хватит, ребята, прекратите! — вмешался Гарри громким голосом, не дав Гермионе что-нибудь ответить Рону. — Так мы ничего не решим. Нужно подумать, где же, в конце концов, это место.

Но в этот момент в гостиную ввалились несколько гриффиндорцев, лишив Рона и Гермиону возможности препираться дальше. Они встали и разошлись к разным кучкам, чтобы поговорить со своими друзьями. В конце концов, сейчас вечер пятницы, и можно позволить себе не учить ничего сегодня.

* * *

Воскресенье началось с щебетания птиц за окном. Гарри проснулся и посмотрел в окно. Судя по чистому небу, намечался яркий солнечный день. А утро ли сейчас? Посмотрев на часы, он обнаружил, что время уже перевалило за одиннадцать. Удивившись тому, как же это он так долго проспал, Гарри оглядел комнату: остальные кровати были пусты. Он один остался в спальне.

Одевшись и причесавшись, гриффиндорец спустился в гостиную. Там царила суета. Все о чем-то возбужденно говорили, но Гарри пока не знал, о чем. Он заметил Дина и Невилла, так же оживленно переговаривавшихся, заметил Джинни, которая перешептывалась о чем-то интересном со своим парнем Донованом. Гарри стал пробираться сквозь эту толпу в поисках Рона и Гермионы, и увидел их довольно скоро. И эти двое разговаривали.

— Ребята! — спросил он, подойдя к ним. — О чем все говорят? Что случилось?

— Ну, они узнали, что Снейп умер. А так как мы это уже знаем, то это не новость для нас, — ответила Гермиона.

— Вот, — произнес Рон, засовывая в руку Гарри тарелку с тостами, — захватил для тебя на завтраке. Ну и горазд же ты поспать, ха-ха!

— Да уж, извините, — ответил Гарри. — Ну что, пойдем.

Они покинули гостиную и вышли на улицу. Над головами сверкало синевой восхитительное небо. Погода была прекрасной: холодно не было, лишь мягкое комфортное тепло согревало тело. На небе не было ни единого облачка, а озеро было, как и всегда, зеркально-ровным. Друзья подошли к большому дубу и сели в тени его кроны.

— Эй, Рон, — произнес Гарри, сев на газон, — теперь Джинни и Донован вместе, так.

— Да, — ответил Рон, наблюдая, как веерница муравьев куда-то спешит по своим делам, — и он, кажется, неплохой парень.

— Ладно. А ведь приближается Рождество. Вы как, остаетесь здесь? — спросил Гарри, уже почти лежа на траве.

— Я пока не знаю, — ответил Рон. — Мама ничего не говорила, ни мне, ни Джинни, о том, что нам нужно приехать домой. Но если все же позовет, вы можете поехать с нами.

Вдруг вдалеке они увидели парня со светлыми волосами. Что-то очень знакомое было в нем. Парень сейчас шел по другому краю лужайки.

— Кто это, — спросил Рон. — Кого-то он мне напоминает.

— Из Слизерина, — ответила Гермиона, — у него зеленая мантия, но кто он… о, нет.

— Что? — спросил Гарри, прищурившись, чтоб лучше видеть. — Кто это?

— Не нужно вам этого знать.

— Кто он, Гермиона!? — настойчивее спросил Рон.

— Это Малфой, — ответила Гермиона. — Думаю, он вернулся.

— О, нет… — произнес Гарри. — Но мы теперь знаем того, кто больше нашего осведомлен в делах Волдеморта. Малфой ведь Пожиратель смерти… И, думаю, мы можем кой о чем его расспросить.

— Он не настолько туп, чтобы рассказывать нам про это, — возразила Гермиона.

— Знаю, но мы ведь можем сделать что-нибудь, чтоб обмануть его и заставить все рассказать. Может, опять попробуем Многосущное зелье?

— Ха-ха, нет. Мне опять не повезет, еще крысой обернусь. Мне хватило и кошкой побыть.

— Но подумай, как много мы сможем узнать от Малфоя!

Гермиона пристально наблюдала за идущим вдалеке Малфоем.

— Хорошо, — наконец сказала она. — И я даже знаю, в кого превратиться.

В тот же день они отправились в библиотеку, где мадам Пинс вносила в журнал названия книг, украденных первокурсниками. Гарри, Рон и Гермиона вошли внутрь и сразу направились к секции зелий, найдя свободный стол. Парни сели за него, а Гермиона, немного поискав, положила перед ними древнюю, потрепанную книгу в кожаном переплете и тоже села на стул.

— Итак, — прошептала Гермиона, открывая первую страницу. — Это та же самая книга, которой я пользовалась несколько лет назад, чтобы приготовить Многосущное зелье.

Затем она взяла свою школьную сумку и расстегнула ее. Достав запасной пергамент и перо, она принялась списывать ингредиенты и порядок приготовления зелья. Закончив, она вернула книгу на полку, аккуратно сложила лист пергамента и спрятала его в сумке.

— Итак, — шептала она, пока они выходили из библиотеки под пристальным взором мадам Пинс. — Приготовление опять займет целый месяц. Пойдем в туалет для девочек, чтоб варить зелье, попозже, хорошо.

— Хорошо, — одновременно произнесли Рон и Гарри.

— Но ведь там по-прежнему Плакса Миртл, — добавил Гарри, надеясь, что привидения там больше нет или что Миртл уже пересилила страсть к нему.

— Мне жаль, Гарри, но она все еще там, — ответила Гермиона. — А сейчас нам нужно достать несколько ингредиентов. Я пойду за ними, а вы можете делать все, что хотите. Начнем варить зелье этой ночью, договорились? — спросила Гермиона и, получив кивки ребят, отправилась за ингредиентами.

* * *

День перешел в ночь, снова наполнив замок холодом, как будто пришла зима. Деревья уже не были зелеными, но все эти оттенки желтого, красного и оранжевого тонули сейчас во мраке ночи. По всему замку разнесся бой часов. Прозвучало одиннадцать ударов, подтолкнув троих гриффиндорцев отправиться в путь к заброшенному туалету для девочек.

— У меня есть все, что нужно, — произнесла Гермиона, когда трое друзей вышли через скрытый портретом Полной Дамы проем в коридор. — Есть несколько бутылочек с улиточным воском и с соком каучукового дерева, есть несколько паучьих яиц, ну, и все остальное.

— Тс-с-с! — зашипел Рон. — Тише ты. Филч может нас заметить, а он, как ты знаешь, постоянно рыщет по замку в поисках нарушителей.

— Ладно-ладно! — прошептала Гермиона.

Они начали спускаться по главной лестнице на тот этаж, где располагался туалет для девочек. Но уже идя по нужному коридору и повернув направо, они услышали отчетливое мяуканье. Оглянувшись, они увидели миссис Норрис, идущую за ними, но пока еще не замечающую их.

— Это миссис Норрис! — произнесла Гермиона. — Нам лучше поскорее убираться отсюда!

И они побежали, настолько быстро, что мантии стали развеваться за ними. Они не побежали по прямому пути к туалету для девочек, а решили сделать крюк, воспользовавшись одним из секретных проходов. Это нужно было для того, чтобы не было понятно, куда они направлялись на самом деле. Проход вывел их на этаж, располагавшийся выше того, где трое гриффиндорцев недавно были. Пройдя до конца коридора, они достигли портрета Прыщавой Волшебницы, которая храпела на диване, вся обставленная мисками с виноградом. Они посмотрели на картину и произнесли: «Виноградное вино», — и тут же портрет поднялся вверх, открывая еще один секретный проход. Пройдя сквозь проем, они оказались на каменой лестнице с потухшими факелами, висевших по одной из заплесневелых, покрытых лишайником стен. По другой стене шел ряд старых, затянутых паутиной книжных полок. Проем за ними закрылся, и им пришлось, вытащив палочки, произнести «Люмос», чтобы хоть как-то развеять давящую со всех сторон темноту. Трое друзей спустились на один пролет по лестнице. Там на стене висел другой портрет. Пароль здесь был «свист виноградаря». Назвав его, они оказались в том же коридоре, что и миссис Норрис, но зато в противоположном его конце. Пробежав несколько десятков метров, полуночники наконец оказались в туалете для девочек.

Казалось, туалет совсем не изменился. По стенам все также располагались несколько раковин, другая часть раковин образовывала круглую колонну напротив двери. Дальше располагался широкий коридорчик с выстроившимися в ряд деревянными кабинками. Стены были все так же белыми, с круглыми окошками, располагавшимися достаточно высоко. Гарри, Рон и Гермиона приглядели место поближе к колонне раковин и сели на холодный пол.

Гермиона стала выкладывать ингредиенты прямо на каменные плиты. Посередине она поставила небольшой котел и сразу вылила в него содержимое нескольких бутылочек. Легким взмахом палочки она зажгла под котелком огонь, и вскоре вязкая жидкость в котле уже начала закипать.

— Это опять займет целый месяц, — произнесла Гермиона, помешивая жидкость по часовой стрелке. — За это время я постараюсь достать немного волос Панси Паркинсон.

— Чьих? — в унисон спросили Гарри и Рон. — Ты хочешь превратиться в Панси Паркинсон?

— Да, — сухо ответила Гермиона. — Вы разве не заметили, что Малфой ей всегда все рассказывает?

— Ты, конечно, можешь поступать, как хочешь, — произнес Рон. — Но все же, Панси… фу-у!

Гарри просто улыбнулся. Он поднялся на ноги и, подойдя к кабинкам, зашел в одну из них. Сняв штаны, он начал справлять свою небольшую нужду в один из унитазов. На его лице заиграла улыбка при мысли о том, что он впервые делает это в туалете для девочек. Но тут из унитаза неожиданно появилась голова, появилась так внезапно, что Гарри невольно подскочил на месте, отчего моча стала заливать все вокруг. Естественно, он весь облился, но зато на обладательницу головы — Плаксу Миртл — ничего не попало. С лукавой улыбкой она полностью вылезла из унитаза.

— Ах, Потти, справляем нужду в женском туалете?.. — спросила Миртл.

Вместе ответа Гарри вышел из кабинки и пошел к Рону и Гермионе, вытирая на ходу мокрые от мочи руки.

— Миртл, ты меня испугала. Посмотри, что из-за тебя произошло! — проговорил Гарри, указывая на свои мокрые штаны.

— Хм, Гарри помочился на свои штаны? В прошлый раз, в ванной для старост, ты был озабочен тем, как бы я не увидела твой аппарат. Ха-ха, тогда у меня не получилось, но сейчас в кабинке я все увидела! — посмеиваясь, проговорила Миртл.

Гарри достал палочку, указал ею на себя и произнес: «Скоургифи» — и его мантия мгновенно стала сухой и чистой. Тем не менее, Рон и Гермиона, услышав слово «аппарат», немного посмеялись.

— Не волнуйся, Гарри! — произнесла Миртл. — Аппарат у тебя красивый. Конечно, мальчик-который-выжил имеет отличное оснащение под штанами.

Гермиона больше не могла себя сдерживать и при последних словах Миртл громко рассмеялась. Гарри, проигнорировав ее, подошел к колонне раковин и вымыл руки. Когда он закрывал воду, то заметил маленькую змейку, выгравированную на кране. Он уставился на нее, и его внезапно осенило.

— Ребята! — тут же произнес он. — Кажется, я знаю, где спрятан глаз премьер-министра, заменивший его драгоценную змеюку. Какое место может служить знаком уваженья и памяти для той змеи?

— Что это, Гарри? — спросила Гермиона, вмиг ставшая серьезной.

— Домик самой громаднейшей змеи. Дом одного мертвого василиска. Это Тайная комната, — произнес Гарри, поглаживая змейку на кране, являвшуюся ключом от Тайной комнаты.

Резкий порывистый ветер разгуливал по замку, заставляя Гарри, Рона и Гермиону неприятно поеживаться; было холодно, как теперь всегда становилось в ночное время, но все же до полночи еще далеко. Сейчас был только полдень, и солнце располагалось в самом зените. Гарри напряженно размышлял, стараясь привести мысли в порядок. Он уже решил, что вскоре ему придется спуститься в Тайную комнату, но его не покидало скверное ощущение уже от одной мысли об этом. Хотя он знал, что Василиск мертв и не опасен, но предчувствовал, что сейчас ничего не может быть слишком просто.

Хогвартс тоже заметно изменился. Учителя стали крайне озабоченными, гадая, куда же нанесет очередной удар Волдеморт. С момента убийства Дамблдора Темный лорд не проявлял активности, но это не могло продолжаться долго. Какую очередную зловещую вещь готовит он? Кто будет убит? Это напряжение передавалось окружающим, точно заразная инфекция. Эта нервозность коснулась и учеников. Единственным, кто получал удовольствие от царившего повсюду страха, был, конечно, Драко вместе со своей бандой. Он по-прежнему открыто высказывал свое одобрение убийству таких магглолюбцев, как Дамблдор, и из-за этого факультет Слизерин постоянно терял очки.

Гермиона же продолжала свою работу над Многосущным зельем. Ее попытки достать волосы Панси Паркинсон оставались пока безуспешными, и это порой выводило гриффиндорку из себя. Она даже рылась в прачечной, надеясь, что хоть там останется прядь волос слизеринки, но безрезультатно. Гермиона успокаивала себя тем, что до готовности зелья оставалось еще две недели, и у нее достаточно времени, чтобы раздобыть несколько волос.

Рон сейчас вообще ничего не делал. Он не был уверен, что знает достаточно, чтобы помогать своим более одаренным и разумным друзьям. Он просто сидел в мягком удобном кресле у окна Общей гостиной. Гарри и Гермиона молчали, точно были не людьми, а камнями, и поэтому Рон тоже молчал. Однако вскоре он устал от звенящей тишины и решил, наконец, взяться за подготовку к ТРИТОНам, которые были уже не за горами: осталось всего два с половиной месяца. Он сходил за сумкой и достал из нее учебник трансфигурации, по новенькому виду которого было ясно, что пользовались им не часто. Открыв его, он стал отрабатывать нужные для экзаменов движения палочкой, пока молча, не произнося заклинаний.

Гарри наконец прервал молчание, чувствуя, что эта тишина доставляет ему почти физическую боль, особенно когда в голове роются тысячи вопросов, и ни на один из них у него пока нет ответа.

— Ребята, скажите, мне только кажется или идти в Тайную комнату сейчас действительно опасно и глупо? — выпалил он. — Я знаю, Василиск мертв, но черт ее знает, эту комнату. Может быть, там что еще и прячется.

— Гарри, у меня нет ответа, — произнесла Гермиона, просматривая на свет бутылочку с какой-то жидкостью. — Но я думаю, что там вполне что-то может еще быть. Я имею в виду, что раз кто-то спрятал там глаз министра, то он же мог и оставить что-нибудь или кого-нибудь для охраны. Но меня волнует то, как же Пожиратель смерти мог проникнуть в Тайную комнату. Он же не мог проникнуть туда через замок, верно? Не мог обойти все заклинания, что защищают школу.

— Тогда нам нужно кого-нибудь об этом расспросить, — произнес Гарри. — Кстати, что это ты делаешь?

— А, это, — сказала Гермиона, встряхивая бутылочку, от которой отчетливо пахло грейпфрутами. — Ну, я приготовила специальный шампунь. От него у человека выпадут все волосы.

— И ты хочешь подсунуть его Панси Паркинсон?

— Ну да. Кстати, нужно еще решить вопрос с Тайной комнатой. Ты тут предложил спросить кого-нибудь, кто может нам что-то посоветовать. Вся проблема в том, где найти такого человека.

— Я знаю, где, — вдруг подал голос Рон, отодвигая от себя учебник трансфигурации. Он немного нервничал, поскольку ощущал, что не часто ему выпадает шанс знать больше своих друзей. — Можно спросить Регулуса Блэка. Он уж все знает об этом. Он ведь был когда-то Пожирателем.

— Знаете, а это может сработать, — медленно произнесла Гермиона и испробовала свой новый шампунь, капнув немного на ковер, ворс которого от порыва ветерка отлетел в сторону. Остатки жидкости Гермиона убрала заклинанием «Скоургифи».

На лице Рона заиграла радостная улыбка. Наконец-то он на что-то сгодился. Все-таки он им не надоел. От этой мысли настроение Рона улучшалось с каждой минутой.

Гарри тут же вскочил с кресла и направился к входу в спальню мальчиков. «Схожу за пергаментом», — ответил он на взгляд друзей и поднялся в спальню. Та встретила его кромешной тьмой, еще не горела ни одна лампа. «Как-то странно, — подумал Гарри. — Из-за чего вдруг пропал огонь?» Он подошел к лампе и зажег свет. Теперь стало ясно, что лампу погасил Невилл, сейчас крепко спавший. Гарри подошел к своему сундуку и начал в нем рыться, ища среди одежды кусок пергамента и перо. Найдя то, что нужно, он погасил свет, бесшумно вышел из спальни, прикрыв за собой дверь, и спустился в гостиную.

— И с чего это Невилл лег спать? — спросил Гарри, садясь рядом с Гермионой. — Еще только двенадцать часов дня.

— Его не было всю ночь, так что, думаю, он сегодня совсем не спал, — произнес Рон. — Он позабыл пароль, и Полная Дама наотрез отказалась его пускать. А ведь это не первый раз с ним случается.

Гарри присел к ближайшему столу и принялся выводить слова. Он еще никогда не писал Регулусу. Хотя он давным-давно писал Сириусу, направляя письма вымышленному адресату с именем Нюхазл. Сейчас же ему снова пришлось писать взрослому человеку, прося о помощи, но ощущение было такое, будто он делает это впервые. Гарри долго раздумывал над тем, стоит ли ему все рассказывать человеку, которому он недостаточно доверяет. Пока же на пергаменте чернело лишь одно слово: «Регулус». Он все никак не мог решить, что же написать. Он также понимал, что Хедвигу запросто могут перехватить. Он даже представил себе, как некто читает его письмо и узнает о том, что Гарри собрался залезть в Тайную комнату. Поэтому, думал он, нужно все четко обдумать. Внезапно Гарри понял, что именно нужно написать и, схватив перо, принялся строчить.

— Ну, что ты там написал, Гарри? — спросила Гермиона, смотря, как Гарри что-то выводит на пергаменте. — Можно посмотреть?

Закончив письмо, Гарри протянул его Гермионе. Та пробежала написанное глазами, а затем прочитала вслух, достаточно громко, чтобы Рон тоже мог услышать:

Регулус,

Гарри.

— Думаю, это судьба, — произнесла Гермиона.

— Судьба? — в замешательстве спросил Гарри.

— Да, — ответила Гермиона. — Нам снова нужна помощь со стороны. Когда Сириус был жив, мы постоянно обращались к нему. Кстати, хорошо написал. Согласна, мы не можем всего рассказать.

— Значит, нам нужно будет прокрасться в Сладкое королевство? — спросил Рон. — Прекрасно!

— Когда мы встретимся с ним, — серьезным тоном произнесла Гермиона, — нужно будет придумать ему новое имя, чтобы мы могли свободно писать его и посылать письма. Я имею в виду, что слишком опасно посылать письма на имя «Регулус». Кто-нибудь, перехватив Хедвигу, может и догадаться, кто он. Помните, мы использовали «Нюхазл»? Что-то такое и нужно.

Гарри поднялся и в сопровождении Рона и Гермионы пошел в Совятню отправить письмо.

Сумерки принесли лютый холод, более сильный, чем до этого. Замок весь промерз, и, судя по враз потолстевшим ученикам, на всех было надето по две-три мантии. Некоторые вместо второй мантии надели свитеры и закутались в плащи. Гермиона опять наколдовала постоянно горящее голубое пламя и поместила его в стеклянную баночку, чтобы огонь не спалил ей рюкзак. Теперь она повсюду носила его с собой, и пламя достаточно ее согревало. То же самое Гермиона сделала и для Рона с Гарри. Сейчас друзья вошли вместе в Большой зал на ужин.

Эльфы на сей раз приготовили азиатский винегрет, чесночные рогалики и лепешки буррито (1). Рон с аппетитом поедал рогалики и буррито, но так и не прикоснулся к винегрету. Разговоры, ведущиеся за столами всех четырех факультетов, были, главным образом, о приближающихся ТРИТОНах — ни у кого не оставалось сомнений, что экзамены будут крайне сложными.

Казалось, зал разделился на несколько частей. Преподаватели, которые, как обычно, сидели за своим длинным столом у дальней стены зала, нервничали, их лица были напряжены. Они молчали и беспокойно ерзали на стульях, как будто что-то неожиданное и страшное вот-вот произойдет. Каждый ежеминутно вглядывался в лежащие за высокими чистыми окнами окрестности замка, покрытые сейчас плотной завесой тумана. Гарри знал, о чем думают учителя. Этот туман. Должно быть, дементоры опять начали размножаться. Ученики же, напротив, выкинули из головы весь страх перед Волдемортом, целиком сосредоточившись на предстоящих экзаменах.

— Я слышал, что один ученик однажды так напрягся и разволновался, что у него даже потекла кровь, — произнес Симус, осушая стакан апельсинового сока. — Как будто его распяли на кресте, точно Иисуса.

Несколько учеников, никогда не слышавших об Иисусе, вопросительно уставились на него.

— Как бы хотелось, чтобы Фред и Джордж были здесь, — произнес Невилл. — Они бы наверняка смогли так заколдовать перья, чтобы я не сделали ни одной ошибки на ТРИТОНах.

— Ты же знаешь, что на ТРИТОНах накладывают специальные заклинания, чтобы не допустить подобных уловок, — наставительно произнесла Гермиона, услышав слова Невилла. — Бери пример с меня. Я собираюсь все рождественские каникулы провести за учебой. Уже сегодня в гостиных вывесят программу ТРИТОНов. Те начнутся через день после конца каникул, уже в следующем году.

Внезапно, когда обед был в самом разгаре, послышался крик сов. Все задрали головы, уставившись на потолок Большого зала, откуда стали появляться совы. Полярные, филины, сипухи и всяких других пород совы стремительно кружились под потолком. На фоне усыпанного сверкающими точками темного неба они напоминали обильный звездопад. Преподаватели стали волноваться, так как совы кричали все громче и громче.

— Странно, — произнесла Гермиона, — почта никогда не приходит так поздно.

К лапе каждой совы было привязано одно и то же — свежий выпуск Ежедневного Пророка. Все расплатились за номер, положив в мешочки сов по пять кнатов, и отпустили сов на волю, которые стали поочередно вылетать из зала. Преподаватели задержали дыхание, понимая, что их тайные страхи стали оправдываться. Что-то случилось. Что-то ужасное, связанное с Темным Лордом, раз экстренный выпуск Пророка доставили так быстро. Да, они были правы. В этом вскоре убедились все ученики, прочитав содержимое газеты. А Гермиона ее уже схватила.

— Бумага изготовлена сегодня, думаю, рано утром, — на ощупь определила Гермиона, открывая Ежедневный Пророк. — И зачем нужно было доставлять издание так срочно?

Гарри и Рон озадаченно переглянулись и стали ждать, когда Гермиона прочтет статью и расскажет им, что же на сей раз произошло с волшебным сообществом. Гермионе потребовалось не больше трех минут, чтобы оторвать глаза от Ежедневного Пророка. В них читалось неверие. Ее лицо побелело, казалось, она потеряла дар речи. Дыханье стало прерывистым, а губы — тонкими и бледными. Удивляясь, что это такое с Гермионой, Гарри выхватил у нее выпуск газеты и прочитал на первой странице.

СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК

ТЕМНЫЙ ЛОРД НАПАДАЕТ НА МАГГЛОВ

Тот-Кого-Нельзя-Называть вновь продемонстрировал свою силу, но теперь на уже других людях — магглах. Три часа назад Пожирателей смерти во главе с Темным Лордом напали один за другим на три разных города в окрестностях Лондона. Возникла массовая паника, когда они стали насылать заклинания на все, что было в поле зрения: дома, людей, автомобили и все остальное. Дома буквально взлетали на воздух, разлетаясь на мелкие кусочки. В настоящее время известно только, что погибло множество людей. Мертвые тела буквально заполнили дороги и тротуары. От огромной маггловской гостиницы «Жемчужина Востока» осталась лишь груда пепла. На настоящий момент больше ничего не известно о случившейся катастрофе. Более полную информацию читайте в утреннем выпуске Ежедневного Пророка, когда станет известно больше подробностей о случившемся.

— Ну и? — спросил Рон, прочитав заметку. — И как это связано с нами? Зачем тревожиться?

— Мои родители! Тут написано, что Волдеморт… напал на три города. А мои родители собирались путешествовать… в этом году. И на этой недели… они как раз собирались остановиться… в «Жемчужине Востока», — произнесла слабым голосом Гермиона, раскачиваясь на скамейке. Ее лицо все еще было бледным.

— Ох, — ошарашено произнес Рон. — Извини.

Рон стал красным от смущения. Повисла тишина. Затем Рон принялся снова извиняться и не успокоился до тех пор, пока Гермиона не приняла его извинений.

— Все нормально, — произнесла Гермиона. — Ты же не знал, что мои родители там остановятся.

Гермиона доела остальные буррито в своей тарелке и отправилась наверх, в спальню, одинокая, молчаливая и отрешенная. Учителя, прочитав газету, стали оживленно переговариваться друг с другом. Их лица были явно взволнованными. Они не ожидали такого от Волдеморта. Они не думали, что он станет уничтожать магглов, так как он жаждал силы, а единственное место, где бы он мог ее получить — это волшебное сообщество.

Гарри посмотрел на Рона.

— Хорошая работа, Рон! — с сарказмом произнес он. — Посмотри, что ты сделал с Гермионой!

— Я не знал, что ее родители были в той гостинице, — произнес Рон. — Ты же слышал, она сказала, что все нормально.

— И все же, ей сейчас очень плохо. Мне нужно с ней поговорить. Чувствительность, Рон. Попробуй выработать ее.

Гарри доел винегрет и встал из-за стола, направившись к двойным дверям Большого зала. Рон остался один, попивая из стакана сок. Ему было не с кем поговорить и поэтому присоединился к разговору Симуса и Невилла. А за его спиной громкий голос Драко произнес: «Наконец-то эти магглы получили то, что заслужили».

Гарри поднялся по лестнице, заметив, что она непривычно пуста. Все были еще в Большом зале, наслаждаясь горячей едой, пока он, Гарри, поднимался по лестнице, весь дрожа от холода. Вой ветра на улице был здесь, вне Большого зала, отчетливо слышен. И он знал, что нечто закончилось сегодня. Нечто большое случилось в волшебном мире, также как и мире магглов, которому Волдеморт нанес кровавый удар. Множество глаз людей на портретах провожали его, но он не обращал на них внимания. Он поднялся на верхний этаж, откуда можно пройти к гриффиндорской башне. Он прошел по коридорам, пока не остановился перед Полной Дамой.

«Феликс Феличис», — произнес он. Портрет повернулся, открывая вход в темную холодную гостиную. Вокруг была кромешная тьма. Он достал палочку и зажег несколько факелов и камин, от которого по всей гостиной сразу поплыло приятное тепло. Гарри убрал палочку и обернулся. Кажется, он был здесь один, но все же попытался найти Гермиону. Гриффиндорец подошел к закрытым шторами окнам и проверил, нет ли там кого. И тут он заметил в одном из кресел в дальнем углу гостиной густую копну каштановых волос. Он догадался, что это Гермиона, и пошел к ней. Гарри шел тихо, мягко ступая на ковер, не зная, чем же ему утешить Гермиону. Он знает боль от потери родителей. Гарри был один, без родителей, сколько себя помнит.

— Гермиона, — прошептал он, садясь рядом с девушкой. — Как ты?

— Гарри, — произнесла Гермиона, и Гарри заметил слезы, текущие из ее глаз, которые она тут же вытерла: — Извини. Я не знаю, как буду жить, если мама с папой были в той гостинице.

Ее руки дрожали. И в голосе Гарри ощутил уныние. Она, оказывается, была ранима, хотя никогда не хотела этого показывать. Гермиона всегда хотела играть роль начальницы, быть в первых рядах в школе. Девочка-Которая-Все-Знает. И сейчас Гарри видел именно ее мягкую, нежную сторону. Гермиона плакала. Она ранима. Ей нужны друзья.

— Все нормально, Гермиона, — произнес Гарри, сжав обе руки девушки. Они были холодны, как лед. Чувствуя это холод, он улыбнулся Гермионе. — Не думай, что они умерли. Надейся на то, что их не было там, и сейчас они в безопасности. Даже не допускай мысли, что их может не быть.

Гермиона взглянула на него, стараясь найти в его глазах и прикосновениях утешение. И его мягкая улыбка утешила ее. Она каким-то образом вернула надежду — надежду, что она еще увидит своих родителей, что благодаря руке провидения, их не было в той гостинице.

Все, что написано в Пророке, Гарри не сомневался, Волдеморт четко спланировал. Этого ждали, поэтому все были так встревожены. Опасения преподавателей подтвердились. Волдеморт действительно разработал ужасный план, и это теперь не даст никому покоя. Не только волшебники, значит, могут быть атакованы, но и магглы, даже не знающие ничего ни о Волдеморте, ни о магии.

Пляшущие языки пламени в камине мерцали в глазах Гермионы, пока они сидели рядом, в молчании смотря на огонь. Гермиона уже успокоилась, и лишь несколько слезинок еще не высохли и сверкали на лице. Ребята перевели взгляд на окно, которое буквально источало холод. Тишину гостиной нарушал лишь треск поленьев. Гарри обнял Гермиону за плечи и крепче прижал к себе.

Внезапно, какое-то белое существо стало стучать в окно. Было сложно сказать, что это такое, из-за сильного осеннего ветра, но вскоре Гарри понял, что это его сова, Хедвига.

Он медленно подошел к окну и открыл створки. Вой ветра сразу стал громче. Хедвига влетела внутрь, и Гарри поспешил закрыть окно на задвижку. К лапке совы была привязана записка. Отвязав ее, он прочитал короткую фразу на заляпанном кляксами пергаменте.

Гарри, Сладкое Королевство, завтра.

Он положил записку в карман и разрешил Хедвиге отдохнуть в гостиной. На столе валялась оставленная кем-то легкая закуска, и он отдал ее сове, выглядевшей очень уставшей. Затем Гарри вернулся к Гермионе, которая снова заплакала. Она подумала, что потерять родителей перед самыми каникулами, будет слишком тяжело. Закрыв лицо ладонями, она громко всхлипывала. И Гарри начал говорить. Он не знал, откуда пришли все эти слова. Как будто он заранее подготовил эту речь, хотя и знал, что никогда не делал этого. Слова звучали так естественно, как будто он только и ждал момента, чтобы их сказать.

— Знаешь, тебе повезло, — говорил Гарри. — У тебя двое родителей, которые живут с тобой. Ты их видишь. Ты знаешь, как они выглядят. И они здесь. Прямо здесь. Ты можешь к ним прикоснуться. Но у меня их никогда не было. С того момента, как я себя помню, со мной были не родители, а тетя и дядя, которые ненавидели меня. А тебе повезло. Твои родители… Они любят тебя… Я никогда этого не чувствовал.

Гарри ощутил тяжесть. Сердце упало, едва он вспомнил, как плохо было ему в детстве. Сирота, проведший одиннадцать лет в полном неведении о том, кто он, не зная ничего о волшебстве. Его жизнь постоянно рушилась и продолжает рушиться. И Гарри знал, что как бы тяжело не чувствовала себя Гермиона, его жизнь была намного хуже. Он знал, что еще встретиться со смертью, станет жертвой или убийцей, как говорит пророчество. И это не успокаивало его. Гарри не видел смысла в жизни. Как будто он родился лишь для того, чтоб пасть от руки Волдеморта. Он чувствовал, что жизнь предоставила ему решать задачу — быть Спасителем волшебного мира. И больше никем, только для этого он и родился? После убийства Волдеморта чем будет наполнена его жизнь? Выживет ли он вообще? Он не знал ответов.

Гермиона молчала. Она поняла, что Гарри прав, у нее есть родители. Она счастливая девушка. Счастливая в сравнении с Гарри и его семьей. Гермиона взглянула на Гарри и крепко его обняла. Обняла так крепко, как будто хотела стереть из его сердца все беды, оставившие там столько ран. И прошептала: «Не грусти. Мы победим Волдеморта. Мы отомстим ему за то, что он сделал с твоими мамой и папой. За Седрика и Дамблдора. За каждого».

__________________________

(1) буррито — кукурузная лепешка тортилья (tortilla), свернутая пирожком, с начинкой из жареных бобов; подается с острым соусом; входит в меню многих ресторанов быстрого питания в США.

Погода ухудшилась. И хотя ноябрь начался лишь недавно, уже выпал первый снег. Лишь ветер остался прежним — такой же сильный и завывающий. Люпин сказал, что ранний снег — предвестник опасности. Словно природа предупреждает о растущем зле. Дементоры продолжали размножаться, отчего стоял густой туман, покрывая Хогвартс и его окрестности. Тот, кто жил здесь достаточно долго, вероятно, и не припомнит, чтобы когда-нибудь в ноябре было так холодно.

Завтрак не улучшил особенно настроение Гермионы. Она выглядела, в основном, разбитая: волосы растрепались, а глаза от постоянных слез немного припухли. Она была молчалива и едва прикоснулась к еде.

Гарри и Рон тоже молчали, не зная, чем помочь Гермионе, что сказать, и потому предпочли ничего не говорить, чтобы неосторожным словом не сделать только хуже. Они, как и все остальные, завтракали, дрожа от холода.

Сегодня даже учителя подрагивали, тихо переговариваясь друг с другом. По их глазам было видно, что они очень устали, как будто не спали несколько дней. Головы учеников больше не занимали костюмы для приближающегося Хеллоуина, за исключением, разве что, Драко Малфоя с Креббом и Гойлом и остальных слизеринцев. Казалось, эта обстановка — лучший момент их жизни. Они пожирали тосты, как будто ничего и не случилось. Для них ранний снег говорил только то, что уже начались каникулы, и больше ничего.

Под потолком снова раздались крики, скорее показались совы, точно также, как и прошлым вечером. Совы выглядели недовольными, возможно, из-за той же холодной погоды. Они предпочли задержаться на столах факультетов, чтобы поесть хлебных крошек и немного варенья, а, возможно, и чтобы погреться. Совы, как и всегда в это время, принесли Ежедневный Пророк. Гермионе также упал на колени свежий номер, и она в него сразу зарылась.

Пока она внимательно прочитывала статьи, другая сова, прилетевшая немного позже, приземлилась перед ней на стол. Но девушка этого не заметила и продолжала читать. Заметив, что Гермиона не видит прилетевшей сипухи, Гарри потянулся и отвязал письмо от правой лапки совы. Конверт, похоже, был куплен в маггловском киоске. Он распечатал письмо и стал читать.

Дорогая Гермиона,

С любовью, Нана.

Гарри стало радостно, едва он прочитал письмо. Рону было странно видеть сияющего Гарри после всех последних ужасных событиях, случившихся прошлым вечером, но он промолчал. Затем Рон увидел, как Гарри тронул Гермиону за руку, заставив ее прекратить читать последние новости.

— Что? — спросила Гермиона, оторвав взгляд от страницы.

— С твоими родителями все в порядке, — произнес Гарри и протянув ей письмо.

Гермиона вырвала конверт из рук Гарри и стала читать. И пока ее глаза бегали слева направо по бумаги, на лице медленно появлялась улыбка. Закончив, она усмехнулась.

— Ты прав, — весело произнесла она, — с ними все в порядке.

Рон удивился.

— О чем вы? — недоверчиво переспросил он.

— Моя бабушка только что прислала письмо, — ответила Гермиона, показывая конверт.

Да, Гермиона стала прежней. Как будто в горле пропал гигантский комок. Впервые с момента получения известий о нападении Волдеморта она снова могла свободно дышать.

— А что там в Пророке? — спросил Рон.

— Ох, — опомнилась Гермиона, явно забыв о свежем выпуске газеты. — Так-с, — произнесла она и стала читать статью Рону с Гарри:

НОВЫЕ ВЕСТИ О НЕДАВНЕМ НАПАДЕНИИ НА МАГГЛОВ.

Сегодня стали известны новые подробности о нападении Темного Лорда, о котором вчера сообщал экстренный выпуск Ежедневного Пророка. Авроры Министерства магии до сих пор исследую руины, оставленные Тем-Кого-Нельзя-Называть. Но это не так легко, поскольку это маггловские города и вокруг полно зевак. До сих пор никому не известны причины, побудившие Темного Лорда на этот поступок, поэтому расследование продолжается. Обо всем, что произойдет в следующие 24 часа, вы узнаете первыми из нашего Ежедневного Пророка.

— Значит, ничего нового, — произнес Гарри. — Хорошо, что с твоими родителями все в порядке.

Время шло, а воздух по-прежнему не прогревался. Уроки прошли хорошо, несмотря на то, что все ученики дрожали, хотя и были одеты либо в толстые с подкладками мантии, либо в маггловские теплые плащи. А когда учителя объясняли материал, из их ртов вырывались клубы пара, точно туман за окнами замка.

Сумерки пришли раньше, с каждым днем солнце светило все меньше и меньше. И пока остальные ученики сидели в Большом зале на ужине, гриффиндорская троица находилась в Общей гостиной и сейчас, как и планировала, готовилась отправиться в Сладкое королевство на встречу с Регулусом Блэком.

— Готовы? — спросил друзей Гарри, пока натягивал на голову теплый свитер миссис Уизли. — Лучше теплее одеться. Такая холодина на улице.

— Да уж, — откликнулась Гермиона. — Кстати, а мы узнаем Регулуса? Он, наверное, как-нибудь изменит внешность. Не может же он придти туда просто так. Правда, его не многие знают, но, думаю, он не станет рисковать.

— Ладно, там увидим, — произнес Гарри, расправив рубашку под свитером. — Нужно спешить. Ужин скоро закончится. как бы нас не увидели.

Друзья вышли из гостиной и прошли по коридору до главной лестницы. Пока они спускались по ступенькам, то внимательно оглядывались по сторонам, чтобы убедиться, что никто не заметил их ухода. В связи с последними событиями в Волшебном сообществе и активизацией Волдеморта ученикам не разрешалось выходить наружу. Однако это сейчас мало волновало двух старост школы.

Гриффиндорцы подошли к статуе одноглазой ведьмы и назвали пароль — «Виссендиум», — открывший проход в подземный коридор, ведущий прямо в подвал Сладкого королевства.

В коридоре было темно и влажно. По стенам рос лишайник, отчего они стали скользкими. Они вползли в дыру и, не разговаривая, пошли по коридору, стараясь беречь силы, чтобы дойти до Сладкого королевства. Идти было сложно, и от этого им показалось, что прошло уже много времени, пока они медленно продвигались вперед. На полу также рос лишайник, отчего ребята постоянно поскальзывались, цепляясь за стену, и вскоре от этого начало ломить руки. Но через некоторое время они уже стояли под люком в подвал Сладкого королевства. От легкого толчка люк открылся и пропустил Гарри, Рона и Гермиону в кладовую.

Здесь никого не было. По стенам в шкафах были аккуратно сложены всякие сладкие вкусности. Тут же стояла плита, на которой в большой кастрюле кипело что-то розовое и ароматное. В воздухе витали запахи клубники и кофе мокко. Троица поднялась по единственной здесь лестницы в помещение магазина. И там их заметила одна из хозяек.

— Почему это вы вышли из нашего подвала? Кто вам разрешил туда заходить? — строго спросила она.

— Ох, — произнесла Гермиона. — Извините, мы просто искали туалет.

Гарри показалось, что это не убедительное объяснение, но, очевидно, хозяйка была им удовлетворена.

— Он не внизу, а рядом со шкафом с Жужжащими сладкими пчелками, — объяснила хозяйка и ушла по своим делам.

В магазине было мало народу, все из-за противной погоды, и найти свободный столик не составило труда. Сев за него, гриффиндорцы оглядели посетителей и сразу узнали Регулуса. Тот сидел в углу около окна, одетый в грязноватую белою сорочку и поношенный коричневый плащ. На голове у него была потрепанная черная шляпа. Остальную одежду составляли черные и крайне старые брюки. Регулус попивал чай, ожидая их.

Трое гриффиндорцев пересели к нему за столик. Они сначала посмотрели в лицо Регулусу, а потом на его чашку. Глаза у Регулуса были впалыми, а волосы местами поседели. Кожа немного провисла, а на его лице было уже много морщин.

— Итак, — начал Гарри, смотря на улицу через стекло. Там было всего несколько человек: с тех пор, как Волдеморт вернулся, немногие решались выйти за покупками. К тому же в Хогсмиде стали пропадать владельцы магазинов, что еще больше усилило страх жителей.

— Гарри, — произнес Регулус, отвлекая его от созерцания улицы. — Так что же ты хотел сказать мне, что не решился написать в письме?

— Мы думаем, что глаз министра в Тайной комнате, — произнес Гарри, вернувшись мыслями к причине, по которой они здесь собрались. Рон и Гермиона решили пока послушать и просто наблюдали.

Регулус отпил еще немного чая и затем спросил:

— Почему?

— Подумайте, где бы Волдеморт мог его спрятать. Наверняка там, где бы все напоминало о Нагайне, все было бы связано с ней, — шептал Гарри, чтобы никто их не услышал. — И еще одно: может, с этого дня в письмах бы будем называть вас Нюхазл, хорошо? Так мы называли Сириуса, когда писали ему письма.

Только Регулус собрался что-то ответить, как Гермиона вскочила и закричала. Она показывала на кого-то за окном.

— Это… это моя мама!

Гермиона выскочила на улицу и побежала к своим родителям, идущим по дороге. Вскоре она вернулась вместе с ними в магазин. Гарри поднялся из-за стола, когда миссис и мистер Грейнджеры вошли; хозяйка магазина тоже сначала заинтересовалась новыми посетителями, но потом вернулась к Шоколадным лягушкам, продолжив раскладывать их по коробкам. Гарри пожал руку мистера Грейнджера и поздоровался с мамой Гермионы.

— Почему вы здесь? — спросила девушка. Было ясно видно, что она очень счастлива.

— Произошли ужасные вещи, — серьезно произнес мистер Грейнджер, — ужасные…

— Что же случилось? — спросила Гермиона. Регулус просто наблюдал, попивая чай.

— Во время вчерашнего нападения, — ответил мистер Грейнджер, — не было понятно, кто стоит за этим. Но так как ты нам рассказывала о человеке по имени Волдеморт, то мы поняли, что это он, особенно когда увидели, как с его палочки срываются зеленные огни.

Миссис Грейнджер просто сидела, не в силах говорить. Воспоминания о прошедшем были довольно болезненны для нее.

— А затем, — продолжил мистер Грейнджер, — владелец гостиницы, в которой мы остановились, сказал нам, что нужно покидать здание. Мы выбежали из «Жемчужины Востока» и сели в машину. Но не смогли уехать, так как забыли ключи в номере. Мы просто стояли на месте, надеясь, что удастся выжить. А затем мы увидели его. Волдеморт стоял рядом со стеной огня и указывал палочкой во все стороны. Он посылал заклинание за заклинанием, переворачивая движущиеся машины. На наших глазах автобус, полный людей, буквально впечатало в стену. И повсюду был огонь.

Миссис Грейнджер начала рыдать, а ее муж продолжил:

— Волдеморт просто стоял на месте, поджигая все вокруг. Мы видели бегущих людей, все они были в панике. И многие падали мертвыми, едва их касался зеленый луч. Многие… многие погибли. Мы сидели в машине, молясь за наши жизни, а люди вокруг все умирали и умирали. Умирали так, как будто жизнь из них вынимали в одно мгновение. Однако некоторые люди от страха не могли двигаться и стояли на месте как статуи. Их, как ни странно, не тронули.

— Но почему Волдеморт не убил их? — спросила Гермиона, тоже заплакав, представив, в какой опасности были ее родители.

— Потому что Волдеморт нашел им другое применение.

— Неужели? — спросила Гермиона.

— Да. Помнишь, ты рассказывала мне, что у тех последователей Волдеморта… как же их звать…

— Пожиратели смерти.

— Да, Пожиратели смерти. Помнишь, ты говорила нам, что на их руке есть метка? Мы видели все из машины, стоявшей на опустевшей парковке. Прямо через улицу была аллея. Именно туда Волдеморт отнес замерших от страха людей и поставил им на руки какие-то клейма. Думаю, он сделал из них еще одну группу Пожирателей смерти.

— Вполне может быть, — внезапно вмешался Регулус. Он впервые заговорил с момента появления мистера и миссис Грейнджеров. — Он судя по всему хочет поработить не только магический мир, но и маггловский.

Пошел дождь, и капли воды стали барабанить в окно. Несколько посетителей стали поспешно собираться. Гарри же с остальными продолжали сидеть.

— Но как вы оказались здесь? — спросила Гермиона.

— Теперь мы знали, что случившееся — дело рук Волдеморта и его сподвижников, — но мы ничего не могли сделать, разве только найти кого-нибудь из волшебников. А как мы поняли из твоих рассказов, Хогсмид расположен рядом с Дырявым Котлом, поэтому мы быстро отправились туда, и там нам уже сказали, как добраться сюда. Мы очень устали. Так и не поспали прошлой ночью.

— Вы можете поспать в школе, — сразу же произнесла Гермиона.

— Спасибо, дорогая, — ответил мистер Грейнджер. — К тому же нам нужно рассказать директору о том, что мы видели.

Родители Гермионы заказали по чашечке кофе и несколько странных конфет, позволив Гарри и Регулусу продолжить разговор, для которого они сюда и пришли.

— Ты спрашивал меня, что я думаю о твоей догадке, так? — спросил Регулус, вспоминая, чем окончился их разговор.

— Да, — подтвердил Гарри. — Мне хотелось узнать ваше мнение перед тем, как идти туда.

— Если ты все же пойдешь, позволь предупредить тебя. Раз кто-то смог проникнуть в Тайную комнату незамеченным, он мог также оставить что-нибудь для его охраны.

— Мы тоже так подумали. Но все же стоит идти в комнату?

— Я не могу советовать. Это тебе решать. Помниться, Дамблдор всегда говорил, что все определяется выбором. Решением, кто ты есть. Также и твой выбор определяется в большей степени твоим внутренним миром, а не только способностями.

Гарри был озадачен словами Регулуса. Он долго смотрел на него, а затем перевел взгляд на своих друзей, посмотрел на мистера и миссис Грейнджер, попивающих кофе в компании с Гермионой. И он сделал выбор. Он пойдет в Тайную комнату. Это необходимо. Все в его руках, ибо это о нем говорит пророчество. Не только магическому миру это нужно, но также миссис и мистеру Грейнджер, а вместе с ними и всему маггловскому миру.

Оставшиеся до каникул деньки пролетели незаметно. Однако седьмые курсы не могли расслабиться, и у них не было времени на игры: не за горами маячили ТРИТОНы, и нужно было постоянно заниматься. Не ослабляли напряжения и регулярно проводимые тесты, которые включали в себя не только недавно пройденный материал, но и многие вещи, которые ученики изучали даже несколько лет назад. Для людей, подобных Гермионе, это и могло показаться замечательным, но для остальных это означало постоянное сидение за книгами и конспектами в попытках освежить в памяти пройденный когда-то материал. Некоторые вещи приходилось даже учить — стремление заниматься как можно меньше теперь отзывалось в большем времени, потраченном на выучивание материала, который раньше было лень прочитать.

— С чего это ты сегодня вся прямо светишься? — спросил Гарри, который вместе с Роном только что встретил подругу, вернувшуюся из комнаты родителей, которым разрешили остановиться в Хогвартсе. Гермиона, действительно, выглядела чрезвычайно довольной. Даже походка была более беззаботной — она шла, слегка подпрыгивая.

— Я только что подсунула Панси шампунь, значит, скоро у нее выпадут все волосы. И я достану несколько. Потом мы, наконец, сможем воспользоваться Многосущным зельем и расспросить Малфоя, — сияя, произнесла Гермиона. — Я так счастлива.

— Как это ты сумела подсунуть ей шампунь? — спросил Рон, которого, казалось, немного раздражала веселость Гермионы.

— Послала с письмом с одной из школьных сов. Написала, что шампунь сделает ее волосы мягкими, шелковистыми и блестящими. В конце я приписала: «С любовью, мама», — так что она подумает, что это от ее семьи.

— Ты меня иногда пугаешь, — произнес Рон. — Хорошо, что ты на нашей стороне, а то я бы, наверное, все время боялся остаться лысым.

— Благодарю, — ухмыльнувшись, ответила Гермиона.

Гарри был очень рад, что они, наконец, как-то продвинулись к разгадке многих тайн и секретов, связанных с Волдемортом. Скоро Гермиона сможет заполучить немного волос Панси, и тогда хорошенько расспросит Малфоя, который, Гарри был уверен, много чего знает о Волдеморте, будучи Пожирателем смерти — и о Хоркруксах, и о планах Темного Лорда.

Только одна вещь его беспокоила. Как, черт возьми, они смогут найти настоящего дементора, чтоб уничтожить Хоркруксы. Он чувствовал, что нужно срочно найти решение этой проблемы. И когда подошло время ленча, трое друзей сели в конец гриффиндорского стола, где можно было, особенно не боясь, что тебя подслушают, обсудить этот вопрос.

— У меня только одна идея, — произнесла Гермиона, отрезая от цыпленка небольшой кусочек. — Нам нужно в Азкабан.

Гарри это было совсем не по душе. Азкабан ведь остров, окруженный со всех сторон на многие мили водой, и мысль, что придется туда отправиться, даже сейчас, была жуткой. И веселые святочные декорации не прибавляли ему уверенности, пока он ел ростбиф.

— Не нравится мне это, — дрожащим голосом произнес Рон. — не хочу отправляться в самое логово дементоров. Страшно же.

— У тебя есть мысли получше? — резко спросила Гермиона. — Думаю, на каникулах как раз можно будет там побывать. К тому же, кроме Азкабана, мы можем побывать и в Тайной Комнате. Не нужно терять времени. Мы ведь делаем это, чтобы остановить Волдеморта. К тому же в Азкабане осталось не так уж много дементоров, чтобы тебя напугать. Ты же знаешь, почти все они перешли на сторону Волдеморта.

Гарри чувствовал, что Гермиона права. Он посмотрел в окно. Чистый белый снег покрыл все вокруг. Даже хижина Хагрида утонула в сугробе. А Запретный лес, с его покрытыми снегом деревьями, выглядел не таким уж и темным. Сейчас он почему-то казался Гарри даже веселым. Вдруг что-то взлетело над верхушками деревьев. Это была похожая на скелет, обтянутый кожей, лошадь с большими перепончатыми крыльями, как у летучих мышей. Фестрал. Он напомнил Гарри пятый год в Хогвартсе, то путешествие в министерство магии. Напомнил драку с Пожирателями, пролившуюся кровь, и, наконец, крестного. Вот он умирает, проваливаясь сквозь источающую холод и слегка колышущуюся вуаль в Отделе тайн. «Это все моя ошибка, — вновь подумал Гарри. — Это я виноват, что он погиб». Очнувшись от воспоминаний, поднявших в его голове рой мыслей, он, наконец, произнес: «Хорошо, так и поступим».

Дни проходили, наполненные ледяным холодом и воем гуляющего по замку ветра. Уже многие ученики стали собирать вещи, сейчас многим хотелось провести эти каникулы дома, с родными. Гермиона последние дни все свободное время проводила в прачечной, стараясь найти немного волос на мантии Панси. Гарри думал, что из этого ничего не выйдет и вряд ли ей повезет с волосом, но молчал, опасаясь, что Гермиона может с ним поругаться.

И вот до каникул осталось всего два дня. Уроков стало меньше, и ученики становились все более ленивыми, погрузившись в мечтания о том, что будет на праздничный ужин и что им подарят на Рождество. Даже преподаватели стали более веселыми, в сравнении с тем состоянием паники, в котором они пребывали несколько дней после нападения Волдеморта.

— И где мы остановимся? — спросил Гарри. После обеда они с Роном поднялись в спальню для мальчиков. Нужно было собрать вещи, чем Гарри сейчас и занимался, складывая в сундук вещи и мантии и засовывая в промежутки между ними носки.

— Мама написала, что ты можешь провести каникулы у нас, — ответил Рон, тоже собираясь. — Она говорит, что мы не узнаем дом. Они ведь полностью его перестроили, спасибо Фреду и Джорджу и их магазину приколов.

— Обязательно скажу ей спасибо, когда приедем, — произнес Гарри.

Внезапно, едва Гарри захлопнул крышку сундука, дверь в спальню распахнулась. В нее влетела радостная Гермиона, выглядевшая слегка не в себе. Волосы лежали криво, а на лице блестели капельки пота. Вот только рот широко улыбался. Когда она подошла к парням, Гарри заметил у нее в руке маленький стеклянный пузырек.

— Ребята! — выпалила она. — Я достала!

— Достала что? — спросил Гарри, стараясь получше разглядеть пузырек.

— Волосы, — ответила она, показав им флакон. В прозрачном пузырьке виднелись два клочка черных волос. — Я нашла их на мантии Панси в прачечной. Теперь остается только пойти и расспросить Малфоя.

— Но есть проблема, — произнес Гарри.

— Проблема? — озадаченно переспросила Гермиона, положив флакон в карман.

— Да, как ты планируешь превратиться в Панси и подойти к Малфою, если сама Панси постоянно крутиться вокруг него. Я имею в виду, будет выглядеть странно, если около Малфоя будет две Панси.

— Ну, она сейчас в Больничном крыле. Мадам Помфри сказала, что продержит ее там всю ночь, пока волосы не отрастут заново. Это все мой шампунь, помните? Вот у нее и выпало некоторое количество волос. Часть я и позаимствовала… Ну ладно, ладно, признаюсь: все зашло слишком далеко, и у нее теперь нет на голове ни одного волоса.

— Отлично, — засмеялся Рон. — Пойдем, превратим тебя в Панси. Ха-ха.

И они поспешили в туалет для девочек, пройдя теми же самыми тайными проходами, которыми пользовались не так давно. В заброшенной уборной находилась только Плакса Миртл, которая, судя по мерцанию, находилась в одной из кабинок и сейчас что-то невнятно бормотала.

— О-о-о, — протянула Миртл, когда увидела посетителей. — Это же Гарри с друзьями.

— Привет, Миртл, — дружелюбно произнес Гарри и поспешил присоединиться к Рону и Гермионе, которые уже стояли около котла с пыхтящим зельем.

Гермиона достала небольшой стакан и наполнила его зельем с помощью металлического маленького ковшика. А когда она положила туда пару волос, то от начавшей пениться вязкой жидкости пошел прямо-таки отвратительный запах.

— Вот, — произнесла она. — Пью до дна. За ваше здоровье.

Она поднесла стакан к губам и запрокинула голову. Её лицо скривилось от, очевидно, отвратительного вкуса зелья. Но она продолжала его глотать, всеми силами борясь с рвотными позывами.

Внезапно её лицо стало меняться. Было видно, что ей стало больно, когда она сделала последний глоток. Она выронила стакан, который, ударившись о каменную плиту пола, рассыпался на множество осколков. Гермиона прижала обе руки к животу и согнулась от боли. Девушка побледнела, точно вся краска разом отхлынула от ее губ и кожи. Затем она бросилась в одну из кабинок и закрыла дверцу, явно собираясь вырвать все обратно.

Гарри и Рон не знали, чем помочь. Они помнили эту боль. Тогда, во второй год, они тоже ее чувствовали и теперь просто молча стояли около кабинки. Даже Миртл умолкла.

Через несколько минут дверца открылась, но в кабинке была уже не Гермиона. Короткие черные волосы, слегка веснушчатое лицо — она была как две капли воды похожа на Панси Паркинсон. И всякий, кто не знает о зелье, точно примет ее за слизеринку. Единственная вещь, которая выдавала ее, была гриффиндорская мантия с вышитым на ней гербом и красно-золотой цвет остальных вещей гардероба.

— Как ты? — спросил Гарри, помогая ей выйти из кабинки.

— В порядке, — ответила Гермиона. Она направилась к свертку одежды на полу. — Я тут взяла несколько слизеринских мантий из прачечной. Да, не могли бы вы выйти из туалета, пока я переодеваюсь?

Гарри с Роном кивнули и вышли из комнаты, закрыв за собой дверь. Они присели, прислонившись к холодной жесткой стене, и стали ждать Гермиону.

— Итак, — произнес Рон. — Что теперь?

— Гермиона пойдет и расспросит Малфоя. Как я счастлив, что это наконец случится, ты же понимаешь, — произнес Гарри, бессознательно вращая палочку пальцами. — Я имею в виду, что мы, в конце концов, хоть что-то начали делать, чтоб нанести поражение Волдеморту, а не просиживаем штаны. Мне даже кажется, что мы сделаем даже больше, чем весь Орден Феникса. Кстати, не знаешь, чем они сейчас занимаются?

— Мы скоро узнаем, я надеюсь, — ответил Рон. — Скоро. Когда приедем домой, можно будет спросить у мамы.

— Сомневаюсь, что она расскажет. Она по-прежнему считает нас еще слишком маленькими.

С негромким щелчком открылась дверь туалета для девочек. Гарри и Рон поднялись с пола и, отряхнувшись от грязи, зашли внутрь. Перед ними стояла Гермиона-Панси в полном слизеринском облачении. На мантии — зеленая нашивка, а на шее — бело-зеленый слизеринский галстук. Держа под мышкой свою гриффиндорскую одежду, она спросила:

— Как я выгляжу?

— Просто ужасно! Впрочем, как и все слизеринцы! Отличное сходство.

Гермиона улыбнулась, положив одежду на стул, и произнесла:

— Ну все, идемте.

Выйдя из туалета, они втроем направились к Главной лестнице, по которой спустились чуть ли не бегом. Оказавшись на первом этаже, друзья прошли в великолепный Вестибюль, украшенный к празднику сверкающими декорациями и тридцатифутовыми рождественскими елями. Отсюда гриффиндорцы направились в подземелья. Освещенный факелами коридор был пуст, ведь все ученики еще были на ужине. Друзья остановились недалеко от входа в слизеринскую гостиную, около кабинета Зельеварения.

— А пароль-то ты знаешь? — спросил Рон, которому только сейчас пришла эта мысль.

— Знаю, — ответила Гермиона.

— Откуда?

— Слышала разговор двух слизеринок, когда сегодня утром шла в прачечную. Это «рабский поклон».

Тут же картина, скрывающая вход в гостиную, отъехала в сторону, и Гермиона шмыгнула туда, бросив друзьям: «Увидимся позже». Гарри и Рон постояли еще некоторое время около картины, пока та не вернулась на место, оставляя Гермиону наедине с враждебными стенами слизеринской гостиной.

В оформлении этой сейчас пустой гостиной преобладал зеленый цвет. По левую сторону перед камином в два ряда стояли несколько громадных диванов, тоже зеленого цвета. Обшивка была декорирована переплетающимися змеями. Те же змеи были нарисованы и на покрытом лаком журнальном столике перед диванами. Над каминной полкой висел большой портрет волшебника, и Гермиона решила, что это, скорее всего, сам Салазар Слизерин. Факелы на стенах светили зеленым пламенем, а длинные и тоже зеленые в белую полоску портьеры прикрывали большие окна. Холодный каменный пол был покрыт черными ковриками с витиеватыми рисунками, а в одном из углов гостиной находился стол, четыре ножки которого были выполнены в виде змей, а по краю стола шла змеевидная надпись. Не зная, что делать, Гермиона села на один из диванов лицом к огню. Тут она заметила небольшой бокал на журнальном столике и взяла его.

Достав из кармана небольшой флакон, Гермиона капнула пару капель в бокал. Затем, направив в него кончик палочки, она произнесла заклинание: «Акваменти», — и бокал быстро наполнился чистой водой. Хорошенько перемешав, так что налитое ранее прозрачное зелье полностью растворилось, гриффиндорка вернула бокал на место.

От волнения она даже вспотела. В ее голове прокручивались различные варианты того, что может произойти. Что, если ее выгонят? Вдруг Малфой на нее разгневается и отправит к Волдеморту? Тогда она умрет, это точно. Многие вопросы так и остались нерешенными, ведь портрет неожиданно открылся.

Это был Малфой в сопровождении Кребба и Гойла. Они по-идиотски и громко хохотали, но сразу замерли, заметив Гермиону.

— О, Панси, дорогая, — произнес Малфой, подходя к Гермионе и беря ее за руку. — Я думал, что ты в Больничном крыле.

— Мадам Помфри сказала, что все в порядке. И она так быстро вернула мне волосы, — слегка дрожащим голосом ответила Гермиона.

— Это же прекрасно, сладкая моя, — произнес Малфой и внезапно упал на Гермиону и впился в ее губы. Он тут же воспользовался и языком для своего поцелуя. Такое страстное начало застало Гермиону врасплох. Не имея выбора, она ответила на поцелуй. А Кребб с Гойлом просто тупо за ними наблюдали.

Через несколько мгновений поцелуй закончился, Малфой сел рядом с Гермионой на диване. Она, уже привыкнув к роли Панси, что-то зашептала на ухо Драко, поглядывая на Кребба и Гойла.

— Вы, двое, — протянул Малфой, выслушав её, — Панси хочет, чтобы вы оставили нас наедине на время.

Возникла секундная пауза, затем Кребб и Гойл с шумом вышли из гостиной, и Гермиона осталась одна с Малфоем. Она подошла к двери и проверила, закрыта ли та. Затем, незаметно для Малфоя взмахнув палочкой, она прошептала: «Колопортус», — и указала палочкой на ручку. Теперь Гермиона была уверена, что никто не сможет зайти, просто назвав пароль. Развернувшись, она игривой походкой подошла к Малфою и произнесла, стараясь вложить в свой голос побольше страсти: «Иди ко мне, мой сладкий».

Они сели поближе к камину, в котором плясали языки пламени, и заключили друг друга в крепкие объятия. Гермиона положила голову на плечо Малфою и уставилась в игривый огонь. Неожиданно для себя самой она поняла, что больше не считает слизеринца законченным негодяем, монстром. Она нарушила тишину и произнесла:

— Дорогой?

— У? — отозвался Малфой.

— Я чувствую, что наши отношения кое-куда идут. Чувствую, что я сделала правильный выбор, начав встречаться с тобой.

— Я тоже так считаю.

— Тогда давай выпьем. Просто выпьем за наши отношения. Хотя бы воду.

Она высвободилась из объятий слизеринца и взяла со стола бокал с водой, в которую прежде подмешала зелье. Гермиона протянула бокал Малфою и тут же наколдовала такой же себе, наполнив его чистой водой. Взглянув ему в глаза, она заметила языки пламени, отражающиеся в них, и, улыбнувшись, подняла бокал.

— За многообещающие отношения и замечательное общение, — произнесла Гермиона тост.

— И за мою потрясающую девушку! — добавил Малфой, чокнувшись с Гермионой. Раздался слабый звон стекла.

— Хи-хи, — как можно больше естественней рассмеялась Гермиона, поднося бокал к губам.

Малфой осушил свой бокал, послав Гермионе веселый взгляд. Она тоже выпила содержимое своего бокала. Да, она сделала это. Малфой выпил зелье, которое она ему подлила.

Практически сразу глаза Малфоя потеряли осмысленное выражение — это означало, что зелье начало действовать. На губах Гермионы теперь играла искренняя улыбка, пока она усаживала Малфоя на диван. Удобно усевшись на зеленом диване рядом с ним, Гермиона начала допрос, который, она была уверена, пройдет как надо, ведь зелье, которое она подлила Малфою, было Веритасерум.

— Назови мне свое имя, — произнесла Гермиона. Она хотела проверить, на самом ли деле зелье Веритасерум подействовало.

— Драко Малфой, — ответил слизеринец ровным голосом, без всяких эмоций. Он лежал на диване, глядя в черный куполообразный потолок.

Убедившись, что зелье действует, Гермиона стала задавать более важные вопросы, касающиеся Волдеморта. Ответы на них не только бы приблизили троих гриффиндорцев к правде о Темном Лорде, но и давали самой Гермионе ощущение некоторой силы. Гриффиндорка это чувствовала и была довольна. Факт того, что она смогла одурачить и поиграть с самим Драко Малфоем — воплощением высокомерия, жестокости и презрительного отношения к нечистокровным, — доставлял практически такое же удовольствие, как и сдача всех экзаменов на «Превосходно». Но, начав задавать вопросы, она почувствовала, что гнев и ненависть по отношению к слизеринцу куда-то уходят, испаряются. И все прошедшие годы, когда он называл ее грязнокровкой, медленно, но стали забываться.

— Ты знаешь, где находятся Хоркруксы? — задала очередной вопрос Гермиона. Теперь она была уже более уверенной в себе.

— Я знаю лишь о нескольких из них, — ответил Малфой. — Большую часть сведений о своих Хоркруксах Волдеморт хранит под большим секретом и никому не рассказывает. Он сказал нам, что нашел чашу Хаффлпаф и подыскал замену Нагайне.

— И что теперь служит Хоркруксом вместо Нагайны? — спросила Гермиона, уже зная, какой последует ответ.

— Глаз маггловского министра. Магглы до сих пор заняты выборами нового премьер-министра, поэтому, пользуясь периодом неустойчивости их мира, Темны Лорд решил набрать себе новых сторонников и ввести их в ряды Пожирателей смерти.

Гермиона поняла, что речь идет о нападении Волдеморта на гостиницу «Жемчужина Востока», где недавно останавливались ее родители. Да, сейчас она почувствовала всю силу Волдеморта — насколько она велика, насколько широко он распространяет свое влияние, касаясь уже и маггловского мира.

— Зачем ему нужны среди Пожирателей смерти магглы?

— Темный Лорд хочет увеличить число своих последователей. Он понимает, что ему не достигнуть полной победы, захватив власть лишь над волшебным сообществом. Нужно еще управлять и маггловским миром. Темный Лорд сейчас действует намного умнее Дамблдора.

— А где спрятан глаз министра?

— В Тайной Комнате.

Конечно, они уже догадались обо всем этом, но нужно было убедиться. Но сейчас ее беспокоила мысль о том, как же Пожиратели проникли в замок и положили Хоркрукс в Тайную Комнату.

— А как глаз министра попал в Тайную Комнату? Ведь Пожиратели после сражения не могли остаться на территории замка, — спросила Гермиона, страстно желая узнать, как же Хоркрукс оказался в Хогвартсе.

— Я его туда положил, — ответил Малфой, застав врасплох Гермиону.

— К-как? — заикаясь, спросила она.

— Пока моя мама разговаривала с МакГонагалл о моем возвращении в школу. Она не знала, что Темный Лорд дал мне задание. Лорд понимал всю ценность и выгоду, имей он внутри замка кого-нибудь, кто бы передавал ему информацию, особенно теперь, когда Снейп показал, кому он по-настоящему предан. К сожалению, он оказался на стороне Ордена Феникса, поэтому был убит. Лорд Волдеморт передал мне глаз министра и приказал положить его в Комнату, что я и сделал. Это в честь Нагайны, его любимой змеи, к которой он относился как ни к кому из Пожирателей. Он произнес мне приказ на парселтанге, необходимый для открытия Тайной Комнаты. Так я туда и попал.

Гермиона побледнела. Эти слова подтверждали ее планы использовать Гарри, чтобы отправиться в тайную Комнату на поиски Хоркрукса. Теперь она знала, где находятся все оставшиеся Хоркруксы, за исключением одного — чаши Хаффлпаф.

— Ты знаешь, где спрятана чаша Хаффлпаф? — спросила она.

— Она надежно спрятана в логове Волдеморта, — ответил Малфой, его глаза по-прежнему были невыразительными, сделанными точно из стекла.

— В логове? Что за логово?

— Мы, Пожиратели смерти, ничего об этом не знаем. Только сам Темный Лорд. Даже Пожиратели ближнего круга не знают, где оно. Есть только предположения, что это какое-нибудь заброшенное место, где никто уже не живет много лет.

Гермиона все запомнила и, пока еще оставалось время, спросила, не знает ли чего Драко о планах Волдеморта. Малфой ответил, что нет. А поскольку ее волосы из черных уже стали превращаться в каштановые, Гермиона вскочила на ноги, вытащила палочку, подбежала к двери и прошептала: «Алохомора», — снимая прежнее заклинание.

Уже почти шагнув за пределы слизеринской гостиной, она помедлила. Её охватило любопытство, и она, оглянувшись, посмотрела на бледное лицо Малфоя. «Неужели? — подумала она. — Неужели он настоящий Пожиратель смерти? Неужели он опасен?»

Она медленно вернулась к дивану, ее волосы в это время медленно превращались в привычную копну волос. Действие Веритасерума заканчивалось, но у нее еще было время кое-что проверить.

Она подошла к Малфою и взяла его за левую руку. Его черная зеленная мантия с длинными рукавами надежно скрывала её, поэтому она медленно задрала рукав. Сначала показалось запястье, потом локоть и наконец стала видна вся рука. Кожа здесь тоже была бледная, как и его лицо.

Гермиона задохнулась от того, что увидела. Она ожидала этого, но до последнего не была уверена. И теперь у нее застыла кровь. На предплечье Малфоя была выжжена Темная Метка. Череп с выползающей изо рта змеёй — знак Волдеморта. Он, без сомнения, получил Метку недавно, поскольку вокруг метки кожа еще была раздраженной и немного опухшей, но уже сейчас этот знак вселял ужас. Ей отчего-то стало жаль слизеринца. «Он еще так молод, а уже готов рисковать своей жизнью ради Волдеморта. Если бы только другие были готовы также пожертвовать собой ради дела добра», — подумала она.

В ее голове роилось множество мыслей, но тут она посмотрела на часы, висевшие на стене. Отпущенный ей час закончился несколько минут назад. Она подбежала к зеркалу, из которого на нее посмотрела уже почти Гермиона. Прямо на глазах ее волосы удлинялись. Не теряя времени она метнулась к выходу из гостиной.

Коридор подземелий встретил ее удивленными возгласами. На полу сидели Кребб с Гойлом и жевали какие-то булочки. Они уставились на Гермиону, которая больше не была похожа на Панси. Гриффиндорка не обратила на них внимания, надеясь, что их тупость поможет ей убежать. Однако её надежды не оправдались. Едва Кребб с Гойлом посмотрели на нее, то сразу все поняли. Они вскочили на ноги и, посмотрев вслед уже почти бегущей Гермионе, бросились за ней.

Лицо Гермионы вовсе не походило на лицо Панси, ее густые волосы стали прежними, так же как и все остальное. Она побежала из всех сил, заметив, что Кребб и Гойл уже обо всем догадались.

Она заставляла свои ноги бежать быстрее по освещенным факелами коридорам подземелий. Нужно было успеть добежать до Вестибюля, где Кребб с Гойлом уже не смогут её схватить, ведь там другие ученики и, главное, учителя. Она оглянулась и увидела лица своих преследователей — решительные и в тоже время немного сбитые с толку тем, как же она одурачила их и их «хозяина» Малфоя.

Она поняла, что ей не убежать, ведь расстояние между ними уменьшилось почти до вытянутой руки. Хоть Вестибюль и был уже в нескольких метрах, бежать уже было бесполезно. Единственное спасение — использовать магию.

Пульс подскочил, она сильно заволновалась, доставая палочку. Гермиона знала, что магия вне классов строго запрещена, но она убедила себя в том, что то, что она сейчас узнала у Малфоя, стоит любого наказания, поэтому, уже решив, какое заклинание использует, она взмахнула палочкой и пробормотала: «Обливиэйт».

Едва заклинание ударило Кребба и Гойла, они остановились и упали на пол. Естественно заклинание не столько имело целью швырнуть их на пол, сколько изменить память, стерев оттуда воспоминания о Гермионе, выдающей себя за Паркинсон и убегающей от них по коридору. И Гермиона не была бы Гермионой, если бы заклинание у нее не получилось.

Убедившись, что никто не видел того, что она сделала, Гермиона развернулась и снова побежала, оставив Кребба и Гойла лежать на полу, тупо размышляя, как они там оказались.

Через некоторое время гриффиндорка уже входила в туалет для девочек, где быстро переоделась в свою мантию и побежала в башню Гриффиндора, горя желанием поскорее рассказать Рону и Гарри сведения, которые узнала от Малфоя.

* * *

Незаметно начались рождественские каникулы. За исключением вопроса Слагхорна, знает ли кто из студентов, куда пропал пузырек с одним из его зелий (Веритасерумом), все прошло спокойно. Ученики со своими собранными чемоданами и сундуками выстроились на крыльце в ожидании процессии из карет, запряженных фестралами, которые должны были доставить их на станцию в Хогсмиде. Гарри, Рон и Гермиона ничем не выделялись среди остальных. Они тоже притащили в вестибюль свои сундуки и сейчас, как и все, ожидали карет.

Одна за другой подъезжали кареты, каждая рассчитанная на четверых человек. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни стояли рядом и, когда подошла их очередь, заняли вместе одну карету. Гарри снова увидел запряженное в карету крылатое животное — похожее на скелет, обтянутый кожей, с крыльями, как у летучей мыши. От животного веяло печалью.

В карете все молчали. Гарри, с тех пор, как услышал рассказ Гермионы о допросе Малфоя несколько дней назад, не сомневался, что у него будут ужасные каникулы. Пристально оглядывая великолепный замок, сейчас весь белый от снега, он знал, что ему нужно будет вскоре каким-то образом вернуться в школу и открыть Тайную Комнату. И не только это, его еще ждал Азкабан — именно там он рассчитывал найти дементора, который поможет ему уничтожить Хоркруксы.

Еще оставалось найти чашу Хаффлпаф, которая находилась в каком-то «логове» Волдеморта. Для Гарри так и осталось загадкой, где оно находится. Не было возможности узнать, где это логово, разве что у самого Темного Лорда, но Волдеморт — волшебник, которого никак не могут поймать. Где же она спрятана? Не знает никто.

Лишь одно не вызывало сомнений. Он должен победить Волдеморта. Никто не будет жить спокойно, пока жив другой. Гарри уже давно вырезал в своем уме и сердце твердую уверенность, что выживет в конце концов именно он, а Темный Лорд умрет навсегда.

Стоял прекрасный солнечный день. Вот и долгожданная Нора. Черная машина, выделенная министерством, плавно вкатила в открытые ворота и остановилась. Шофер был столь любезен, что даже открыл им дверь, и Гарри, Рон, Гермиона, Джинни и сопровождавшие их мистер и миссис Уизли наконец вышли на свежий воздух. Хоть путешествие было и коротким, но вид родного сердцу дома вызвал во всех прилив радости после бешенной гонки: сначала по улицам Лондона, а затем и по оживленному шоссе.

Нора изменилась. Лужайка перед домом просто сверкала чистотой, точно начищенная серебряная тарелка, и была окружена заборчиком из карликовых деревьев, высаженных в изящные глиняные горшки. Появился даже фонтан, из которого били мощные пурпурные струи воды. Стены дома тоже подверглись изменению — теперь они имели цвет красного дерева. Последней в глаза бросалась новая черепица. Гарри подумал, что же ожидает его внутри, если снаружи такое…

Мистер Уизли повернул ручку, открыв дверь, и пригласил всех внутрь. Открывшаяся их взгляду картина не шла ни в какое сравнение с тем, что было снаружи. Здесь было красивее, гораздо красивее. В камине в гостиной весело трещало все того же пурпурного цвета пламя, напомнив Гарри Кубок Огня. Диван был новый, обитый причудливым материалом тигровой раскраски. Ковер на полу тоже был красив — множество замысловатых узоров, переходящие друг в друга всевозможные цвета. Как будто напоминание о прошлой жизни у Дурслей, появился телевизор. С потолка свешивалась громадная люстра, сейчас сверкавшая множеством огней. Волшебная дымка клубилась около огоньков, будто маленькие феи или светляки летали вокруг них. Стены были отделаны материалом цвета беж и, казалось, излучали приятный мягкий свет. По пути на кухню у Гарри с друзьями то и дело открывались рты от того великолепия, которым после ремонта блистал весь дом. Столовая встретила их большим обеденным столом со сложного узора гравировкой. На нем стояли уже ждущие их золотые тарелки и прочая посуда, сейчас ярко блестящие на солнце. А когда они зашли на кухню, то были встречены двумя голосами, одновременно воскликнувшими:

— Привет, ребята!

Это были Фред и Джордж.

— Ну, как, нравится домишко?

— Просто изумительно! — выдохнула Гермиона с восторгом.

— Да! — только и смог добавить Гарри. И все же родившееся внутри радостное чувство домашнего очага было омрачено, едва он вспомнил, что им предстоит сделать в предстоящие недели. Это не будет так приятно, как разгуливать по этому прекрасному дому. И первым делом нужно спуститься в Тайную комнату.

— Ох, это самый прек’асный дом, кото’ый я ко’да-либо виде’а! — донесся из гостиной знакомый голос.

— Ох, — Джинни закатила глаза, будто появление Флер мигом выветрило у нее все очарование от обновленного дома. — Это Мокрица.

— Извенаюсь, — донесся от дверей резкий голос Флер, которая была сейчас одета в красивое голубое платье. — Как ты миня назвола?

— Никак, никак, — поспешно ответила Джинни.

Рон наконец посмотрел на Флер и тут же заметил, что она в чем-то изменилась. Не укрылось это и от глаз Гермионы. Подумав, еще раз внимательно оглядев Флер, Гермиона первой сообразила, в чем дело, и сразу бросилась поздравлять ее, и слегка приобняла Флер.

— Спасибо. Можите ли пове’ить? — счастливо произнесла Флер. — У меня будет ребенок!

Эти слова как молот ударили по мрачным мыслям Гарри, и те сразу отошли на второй план. Флер беременна, вот почему всем показалось, что она изменилась. Живот ее уже довольно явно выступал вперед, а лицо было более румяным.

На кухню зашел мистер Уизли, попросив их немного подождать ленч. Тут же появилась миссис Уизли и, отослав всех осматривать комнаты, принялась готовить свои изумительные блюда.

— Итак, — начала Гермиона, усевшись на новую кровать в прекрасно отделанной спальне. — Все просто замечательно!

— Да, — бросил Гарри, распаковывая вещи. — Но не стоит слишком расслабляться. Не забывайте о том, что нужно будет делать на этих каникулах.

— Ясное дело — готовиться к ТРИТОНам, — тут же откликнулась Гермиона, вешая свои платья в шкаф.

— Нет! — оборвал ее Гарри. — Я говорю о посещении Азкабана и Тайной комнаты.

— Ах, да, и это!

Распаковывая свой сундук, Гарри мыслями находился далеко от мантий, носков, рубашек и прочей одежды. Итак, сейчас люди, которым он доверяет — члены Ордена Феникса, — окружают его, и удивительно, как они еще не выбились из сил. Оправился ли Орден от потери Дамблдора? Чем они сейчас заняты? Прибавилось ли им заботы сейчас, когда Волдеморт набирает все больше и больше сил? Гарри очень хотелось обо всем узнать.

Гарри вернулся на землю лишь после того, как Гермиона дернула его за свитер.

— Гарри, — произнесла Гермиона, — ты в порядке? Слышал, что сказал Рон?

— Эта… — пробормотал Гарри. — Извини, отвлекся. Так что?

— Рон сказал, что неплохо бы повидать Билла.

— Да, хорошо, идемте.

Билл сравнительно недавно был покусан Фенриром Грейбеком и сейчас был очень чувствителен к изменениям погоды. Он принимал зелье, и все же боли во время полнолуния были ужасными. Оставалось загадкой, как он собирался поддерживать Флер и ее ребенка, если его общественное положение не позволяло ему устроиться на сколько-нибудь приличную работу? Гарри знал на примере Люпина, своего лучшего друга, как волшебное сообщество относится к оборотням.

Они вышли и стали подниматься по лестнице, перила которой были украшены светящимися снежинками — так и чувствовалось приближающееся Рождество. Поднявшись на один пролет, они подошли к двери комнаты Билла и открыли её.

Билл был внутри, он сидел на постели и что-то пил из маленькой чашки. Увидев троицу, Билл проглотил остатки жидкости и улыбнулся им.

— Что это ты выпил? — тут же спросил Рон, глядя на чашку в руках брата.

— Волчьелычное зелье, — ответил Билл, который становился с каждым днем все больше похожим на волка, хотя и оставался, без сомнения, человеком. Тело его стало необычно волосатое, а волосы на голове отросли уже до плеч. Подбородок и подмышки тоже густо обросли волосами. Его угрюмое лицо чуть вытянулось, о подбородок подался вперед, и все же он не утратил своей прежней привлекательности. Он стал худее, но не выглядел от этого чахлым, напротив, тело его дышало здоровьем.

— Эх, как ты со всем этим справляешься? — спросил Гарри, тряся руку Билла.

— Да нормально. Я так счастлив сейчас, что у нас с Флер будет ребенок. Все замечательно, и еще этот сказочный ремонт, прям глаз радуется. Радостно слышать, что дела у Фреда с Джорджем идут в гору, и их магазин расширяется. И хотя я уже не смогу работать без того, чтоб на меня косо смотрели, видя во мне только оборотня, все же приятно знать, что наша семья не будет от этого голодать, особенно с будущим прибавлением в семействе.

Гарри вдруг осознал, что все его заботы, связанные с Волдемортом и Орденом, отошли куда-то далеко на второй план, а на первый план вышли жизнь и заботы семейства Уизли. Кого он обманывает? Дела у Ордена идут плохо. Это очевидно. И хорошо, что люди могут отвлечься от постоянных забот и хоть недолго порадоваться новому дому. Ведь, кроме него, радоваться нечему.

Когда на следующий день Гарри проснулся, то обнаружил на своей кровати письмо. Рон тоже получил такое. Вероятно, и остальным обитателям Норы пришло по письму. Гарри сел на кровати и быстро вскрыл письмо. На колени ему выпала небольшая бутылочка. К ней прилагалась записка.

Гарри посмотрел бутылочку на просвет — внутри плескалась какая-то жидкость. Затем он спрятал ее в один из своих носков, а тот засунул в сундук и пошел в ванную. Хоть день и начался, дом был почти что пуст. Гермиона с Джинни тоже это заметили. Единственными, кто остался, были Молли и Флер, не считая, конечно, Гермиону, Джинни, Рона и Гарри. Должно быть, все разбежались по делам Ордена.

Время не спешило. Гарри откровенно скучал и не стеснялся каждому показать это. Даже великолепный завтрак, приготовленный миссис Уизли, показался невкусным, когда за столом не было стольких людей. Так что после завтрака он подошел к единственному оставшемуся «взрослому» в этом доме — к Флер. Лучше поговорить с ней, чем со стенами.

— Привет, — сказал он, залезая на стол, где уже сидела Флер. Она сейчас поглощала очередную шоколадку — казалось, беременность пробудила в ней страсть к этому лакомству.

— П’ивет! — откликнулась она, потянувшись за следующей шоколадкой к стоявшей около нее коробке.

— Э-э… Ха, делать-то и нечего здесь.

— Ага. Дела у О’дена идут плохо. Со сме’тью Дамблдо’а они остались без лиде’а.

— Чем же они сейчас занимаются?

— Ты не з’аешь? Я с’ышала об Инфе’и и еще о чем-то. На площади Г’иммо делают все что могут, но Инфери все чаще стали нападать.

— Понимаю.

— Хм, а ты помнишь мою сестру, Габ’иэль?

— Э-э… — смешался Гарри от внезапной смены темы разговора. — Да, конечно.

— П’ек’асная девушка, не п’авда ли?

— Да. Безусловно. Она похожа на тебя.

— Спасибо. Если ты, конечно, о том, что я тоже п’ек’асна. Итак, не хочешь ли ты снова ее повидать?

— Что!?

Стало неловко. Гарри не мог поверить, что у Флер еще остаются заботы, как бы сосватать свою сестру, когда вокруг стало так опасно. И даже если бы Габриэль была сногсшибательной красоткой, Гарри не настроен заводить какие-либо отношения в такое время, когда мертвецы разгуливают повсюду и убивают людей, когда Волдеморт настолько силен.

Гарри оставалось молиться, чтоб что-нибудь избавило его от необходимости отвечать. На его «счастье» прямо перед обеденным столом аппарировал мистер Уизли. С похоронным выражением на лице он стал оборачиваться, ища свою жену. Его глаза были широко раскрыты и глядели испугано. Что-то случилось. Что-то ужасное.

— Молли! — крикнул мистер Уизли, и через секунду послышались быстрые шаги — миссис Уизли спешила к мужу.

— Что, что такое, Артур!?

— Это важно! Инфери! Они замечены в двадцати милях отсюда. Они нападают на дома в соседней деревне! Нам нужно быть осторожными!

Миссис Уизли мгновенно побледнела, впрочем, как и Флер. Не то, чтобы Флер беспокоилась о своей безопасности, но ведь она была беременна, а о ребенке стоило побеспокоиться.

В последующие часы один за другим появилось несколько человек, в том числе Тонкс, Люпин и Хмури. Опасность нападения отряда Инфери, казалось, заставила всех придти защищать этот дом, и вскоре появилась уверенность, что все будет хорошо. Забор укрепили с помощью волшебства и кольев, ворота запечатали заклинанием, а дом и лужайку накрыли защитным куполом. Много, однако, еще предстояло сделать, чтобы превратить дом в крепость.

Тревога чувствовалась все сильнее, и все работали молча. Напряжение и постоянное ожидание возможного нападения Инфери — вот что владело ими в эти минуты. Тревога все росла, казалось, будто они сидят на раскаленной сковороде. Гарри тоже ее ощущал, накладывая на дом одно за другим защитные заклинания.

Гермиона вдруг пронзительно закричала и в панике бросилась к дому. Все разом посмотрели на нее.

— Инфери! — заорала она. — Инфери приближаются! Они уже атакуют дома в десяти милях отсюда. Если они пойдут с той же скоростью и дальше, то будут здесь уже к сумеркам!

Артур еще больше напрягся, отбросил молот, который держал в руках, и вышел вперед.

— Послушайте меня! — громким голосом обратился он ко всем. — Мы должны успеть подготовиться. Все вы, кроме детей, удвойте усилия. А вы, дети, подойдите ко мне.

Озадаченный Гарри подошел к нему. Обращение к нему, как к ребенку, настолько разнилось с тем, как вел себя с ним такой человек, как Дамблдор, что Гарри растерялся. Но все же выполнил команду. Он, Фред, Джордж, Джинни, Гермиона и Рон окружили мистера Уизли, ожидая, что же он им скажет.

— Итак, Гарри, — начал Артур, — я знаю, что ты отлично себя проявил, руководя твоими товарищами из АД. Я хочу, чтобы ты припомнил все защитные заклинания, которые выучил, и напомнил или заново обучил им остальных ребят, прямо сейчас, хорошо?.. Мы не успеем полностью подготовиться. Если Инфери нападут, вам нужно будет уметь защитить себя. Договорились?

— Договорились, — в унисон ответили все, и отошли на лужайку перед домом, начав повторять заклинания. Остался на месте один лишь Гарри.

— Сэр, могу я поговорить? — подошел он к стоявшему отдельно от остальных мистеру Уизли.

— Конечно, — ответил он. — О чем ты хочешь поговорить?

— Ну, в школе я, так сказать, допросил Драко Малфоя, — произнес Гарри и заколебался, размышляя, стоит ли рассказывать, что именно он предпринял, чтобы выудить из Малфоя информацию. — Мы дали ему Веритасерум и…

— Что вы сделали? — перебил его Артур. — А я-то удивлялся, чего это Гораций пристает ко всем с вопросом, не знает ли кто, куда делась его бутылочка с Веритасерумом. Ну, и что он рассказал?

— Он сказал, что Волдеморт нашел Чашу Хаффлпафф.

— Что!? Потенциальный хоркрукс, о котором говорил Дамблдор?

— Да, он самый. Но Драко не знал, где он спрятан. Лишь другие, наиболее преданные Пожиратели, которым Лорд доверяет, знают это.

— А Драко сказал, что он Пожиратель? В его-то возрасте?

— Гермиона видела Темную метку на его предплечье! Можете не сомневаться!

— Ну, и где тогда этот Хоркрукс?

— Драко все же сказал, что он в каком-то «логове» Волдеморта. — Мистер Уизли вздрогнул при имени Темного Лорда. — Это место, которое пустует уже много лет. Что-то типа старого здания.

— Хорошо, спасибо, что рассказал мне. Думаю, тебе сейчас лучше присоединиться к друзьям. Обучи их нескольким заклинаниям. У нас почти нет времени. Сумерки приближаются.

Действительно, сумерки приближались — небо становилась темнее. Тренировка с АД была для Гарри простой разминкой, он снова наслаждался приятным чувством, когда ты можешь поделиться знанием с тем, кто в этом особенно нуждается. Пятый год, столько всего в нем произошло. Оказалось, что все прекрасно владеют заклинаниями, и через некоторое время они перешли к более неприятным — чарам и заклятиям. Чары щита получились у всех отлично — недаром все столько тренировались на занятиях АД. Вскоре стало совсем темно, и все перешли в дом, чтобы поужинать.

Мертвая тишина стояла за столом. Никто не смел ее нарушить. Все как можно тише хлебали суп, ожидая первых признаков того, что атака началась.

И вскоре они действительно появились. Ветер принес смрадный запах гниющих тел, испугав всех. Молли вскочила, подошла к ближайшему окну и выглянула в щелочку на темный двор.

Снаружи уже не так далеко было видно пламя. Пять огней с их стороны. В свете пламени к ним двигались тощие долговязые тела. Они шли медленно, разрушая дома на своем пути. Время шло. Собрав все всю свою силу и бесстрашие, присутствующие достали палочки, взяв в другую руку по бутылочке с зельем Визидиум, присланным утром Министерством. Они были готовы до конца защищать Нору и свои жизни.

Наступала ночь. Мертвые и покрытые гниющими язвами тела шли к дому, а огонь, который извергался из земли, казалось, следовал за ними по пятам. Огонь давал столь густой дым, что сквозь него невозможно было увидеть ночного неба. А между тем в темном и почти черном небе светила полная луна, сей бледный страж ночного неба.

Обитатели Норы носились по дому, то и дело выглядывая в закрытые плотными шторами окна во двор. В этом некогда прекрасном дворике с садом сейчас царило разрушение и хаос. Приготовленный к ужин так и осталась недоеденным, стулья были разбросаны вокруг стола в хаотичном порядке, как будто кто-то резко вскочил с них и убежал, так и не потрудившись их поднять. Паника уже завладела сердцами обитателей дома, которые столь нелестным образом и поступили со стульями. Миссис Уизли крепко сжимала в руке бутылочку с зельем Визидиум, так крепко, что от напряжения ладонь ее стала красной. Никто не говорил, и лишь треск горящих снаружи построек и травы нарушал тишину комнаты, в которой собрались обитатели дома.

Выносить дальше эту мертвую тишину было невозможно, и Гарри ее нарушил:

— Не думаете ли вы, что нам нужно выбираться отсюда? Нет никакого смысла ждать, пока Инфери ворвутся в дом. Тогда уже мы не сможем сбежать и окажемся в ловушке.

Все, казалось, обдумывали только что услышанное, и через некоторое время Тонкс подтвердила это, сказав:

— А ведь парень прав. Будет не очень весело, если нас здесь окружат.

Подумав некоторое время, Артур согласно кивнул. Молли не выглядела убежденной и попыталась остановить мужа, который уже подошел к двери и повернул ручку.

— Артур, выходить из дома слишком опасно для всех нас! Их слишком много, мы с ними не справимся. Лучше забаррикадироваться в доме, тогда они не смогут добраться до нас. Нужно оставаться внутри!

— Молли, дорогая, — сказал Артур. — Если мы забаррикадируемся, то окажемся запертыми в этом доме, и он станет для нас могилой. Посмотри, как бушует огонь снаружи. Останься мы, и Нора сгорит вместе с нами.

Казалось, слова мужа убедили ее, она ничего не ответила и присоединилась к остальным, что друг за другом выходили в придерживаемую Артуром дверь. Снаружи все оказалось гораздо более ужасным, чем они думали, находясь внутри. Огонь ярко горел, выплескивая на окружающее свою неистовую ярость, а вокруг буйствующих Инфери уже лежали мертвые животные: раздавленная и растоптанная птица неизвестной породы и маленькая серенькая мышка, лежащая на крыльце ближайшего дома, видная в свете пламени. Инфери повсюду шныряли по единственной дороге, ведущей из Норы. Казалось, что выхода почти уже нет, что они окружены. Но вдоль главной дороги рос лес, и его густая листва подсказала мистеру Уизли одну идею.

— Так, вы идите вдоль главной дороги. С другой стороны, где нет этих Инфери, — прокричал мистер Уизли, уже чувствуя, как паника завладевает всеми. — Углубитесь немного в лес. Не нужно идти у самой обочины. Инфери сейчас на главной дороге, так что вам придется прятаться за деревьями и кустарниками. Если будет необходимость, не медлите и сразу используйте это зелье Визидиум. Понятно?

Гарри вместе с Роном, Гермионой и Джинни кивнули и быстро побежали на другую сторону дороги, избегая попасться на глаза Инфери. Остальные тоже пошли вдоль дороги, но с другой стороны. Гарри же с друзьями быстро направились к зарослям кустарника, росшего с левой стороны дороги, по которой все еще бегали Инфери. Наконец, они достигли зарослей и смогли немного отдышаться после продолжительного бега. Инфери не заметили их бегства и продолжали наступать на теперь уже опустевшую Нору. Заросли оказались достаточно спутанными, длинные лозы кустарника переплелись, и было трудно пробираться сквозь него. К тому же кустарник оказался колючим, так что друзья были уже все в царапинах.

Вскоре они наткнулись на большую группу Инфери и ничком бросились на землю. Они спрятались в листве какого-то ягодного кустарника, стараясь соблюдать тишину, чтобы их не заметили и не услышали. Затем они медленно поползли вперед, а Гарри то и дело поглядывал на казавшиеся ему странными и нелепыми тела Инфери. Их белые глаза были, казалось, насильно всажены в бледные и слегка зеленоватые лица. На некоторых из них были мокрые лохмотья, некогда бывшие одеждой, на других и вовсе ничего не было. Их кожа была настолько бледна, что, казалось, была жемчужного цвета. А смрад, исходящий от них, стал еще сильнее сейчас, когда они были от них так близко. Запах смерти так сильно ударил в нос Гарри, что он почувствовал легкое головокружение. Это противное ощущение даже вызвало у него легкую дрожь, которая не утихала, пока они медленно ползли прочь от этого места.

Вдруг тишину, которую они старались не нарушать, прорезал громкий крик:

— А-а-а! — кричал чей-то голос. — Не-е-ет!

Все четверо резко обернулись и увидели сквозь пламя и дым Флер. Ей было некуда бежать, и два Инфери уже подступали к ней. Она обхватила обеими руками свой живот, словно это могло спасти её еще не родившегося ребенка.

— Гарри, нет! — зашептала Гермиона, хватая его за руку. — Ты не сможешь ей помочь. И это очень опасно!

Гарри попытался вырвать свою руку из крепкой хватки Гермионы, готовый бежать назад и спасать Флер.

— Гермиона! Она беременна. Ей нужна помощь!

Еще один рывок, и Гарри удалось вырваться из рук Гермионы. Он резко вскочил, чем и привлек внимание Инфери.

«Импедимента!» — крикнул Гарри — и штук пять Инфери из передних рядов отлетели далеко назад. Гарри, закрывая свой нос от дыма, принесенного ветром, внезапно сменившим направление, выпрыгнул из кустов прямо на главную дорогу. Инфери были уже близко, уже протягивали к нему свои склизкие руки, когда он бросился бежать изо всех сил. Он стремительно несся по дороге на помощь Флер, и ничто другое сейчас его не волновало.

— Нет, не меня! Не ребенка! — кричала Флер, упав на землю, одна, в окружении пока еще только двух Инфери.

Ее громкие крики подгоняли Гарри, заставляя его протестующие против такого быстрого бега ноги бежать еще быстрее. Словно кислота жгла их изнутри, мешая бежать, но он был должен успеть, и он бежал. Нужно было достать из кармана брюк бутылочку с зельем, что было не очень легко сделать на бегу. Уже оставалось около пяти метров до Флер, когда зелье оказалось у него в руках. Гарри не стал тратить время и сразу же бросил бутылочку в спину ближнего Инфери. Стекло разбилось, и зелье растеклось по мертвой плоти. Часть зелья попала и на второго Инфери. От контакта с ним кожа их забурлила, словно кипящая вода, от нее пошел густой дым, и громкий вой этих давно уже мертвых существ ясно говорил о том, что им жутко больно. Боль согнула пополам обоих Инфери, они рухнули на землю и начали по ней кататься, словно это могло им помочь. Они извивались и кричали, но вскоре затихли и больше не двигались, их стеклянные и неподвижные глаза уставились в небо, по которому клубами стлался дым.

— Спасибутибе, — пробормотала Флер поднимавшему её Гарри, который только сейчас обнаружил, что остальные Инфери уже окружили их обоих.

Огонь уже почти добрался до дома, около которого он сейчас стоял, пытаясь придумать, как спасти себя, Флер и Нору. Внезапно простая идея пришла ему в голову. Он знал, то, что он собирается делать, незаконно, но выбора не было. Он посмотрел под ноги и быстро поднял с земли булыжник размером с крупное яблоко, и, указав на него палочкой, произнес: «Портус!» Камень на секунду замерцал синеватым сиянием, а затем стал прежним. Гарри повернулся к Флер и, протянув булыжник, сказал:

— Флер, это портал. Он перенесет тебя прямо на площадь Гриммо двенадцать, в штаб Ордена Феникса. Оставайся там и жди остальных. Поняла?

— Да, хорошо, — сказала Флер, бледная и дрожащая, еще не отошедшая от пережитого. — ‘арри, спасибо, что спас жизнь мне и моему малышу.

Затем она дотронулась до камня и спустя секунду растворилась в воздухе. Гарри остался наедине с окружившими его Инфери. Не было заметно, что Гермиона, Рон, Джинни или остальные где-то поблизости. Они наверняка уже ушли, миновав полчища Инфери, погнавшихся за Гарри. Он был один, зажатый между стеной огня за спиной и этими ожившими трупами, что сейчас подступали к нему спереди.

Он знал, что сейчас заклинания почти бесполезны. Все, что ему приходило в голову, это те заклятия, которым он обучал ребят из АД, но ни одно из них не могло сейчас ему помочь. Инфери было слишком много, а заклинания пришлось бы применять на каждом. Это и делало положение безвыходным. Нужно было придумать, как выбраться из кольца Инфери. Аппарирование? Но всего несколько часов назад по просьбе Минервы МакГонагалл министерство установило вокруг Норы антиаппарационные чары, чтобы не дать Пожирателям смерти проникнуть внутрь дома, и именно поэтому аппарировать было невозможно. Единственный выход — послать за помощью и молиться, что она придет, что она успеет. Но как?

Тут он вспомнил, что Дамблдор и Тонкс иногда посылали сообщения при помощи Патронусов. Что если?.. Закрыв глаза, Гарри сконцентрировался на том, о чем он хотел сообщить, одновременно представляя себе самый счастливый момент своей жизни. Затем он взмахнул палочкой, крикнув: «Экспекто Патронум!»

Белый дымок вырвался с конца палочки. Дымок стал разрастаться, становясь все более отчетливым, пока, наконец, не оформился в большого оленя. Олень свободно промчался сквозь ряды мертвецов и исчез в нескольких футах позади них. Сейчас Гарри оставалось лишь ждать и надеется, что кто-нибудь сможет принять и понять его сообщение.

Инфери подобрались уже совсем близко. Нужно было сражаться ними до тех пор, пока не придет помощь. «Редукто! Импедимента! Петрификус Тоталус! Левикорпус!» — он произносил заклинания одно за другим, стараясь сохранить дистанцию между собой и Инфери. Некоторые отлетали назад, другие сваливались на землю, полностью связанные, третьи уже парили в воздухе, словно подвешенные за лодыжку. На этого не хватало, и на место упавших и повисших в воздухе приходило все больше и больше новых мертвецов. «Сектумсемпра!» — закричал Гарри, размахивая палочкой, — и на телах многих Инфери стали появляться глубокие порезы. Но порезы не были страшны мертвецам, и ни капли крови не капнуло из их на вид страшных ран. Осознав свою беспомощность перед ними, Гарри сделал несколько шагов назад, пока не наткнулся на высокую стену дома. Прижавшись к ней спиной, он закрыл глаза, приготовившись быть разорванным на части этими бездушными тварями.

Неужели конец? Неужели Волдеморт все-таки победит, если он сейчас умрет? Да, победит. И нет шанса выжить — Инфери разорвут его на клочки. Он ждал, что вот-вот их челюсти вонзятся в его тело. И он умрет. Он ждал смерти, и волны жара, идущие от огня, согревали его в эти последние секунды.

Вдруг какой-то звук заставил его сердце радостно застучать. «Акваменти!» — крикнуло несколько голосов. Теперь он понял, что остальные нашли его. И сейчас они, должно быть, пытаются потушить кольцо огня, окружавшее его и Инфери. Теперь он знал, что будет жив. И надежда окрепла при виде того, что Уизли пытаются его спасти.

Гарри снова поднял свою палочку и уложил нескольких Инфери. «Диффиндо!» — и тело одного Инфери разрубило пополам. «Инкарцерус!» — толстая веревка появилась прямо из воздуха и оплела вместе несколько Инфери. «Аква Эрукто!» — мощная, словно из брандспойта, струя воды ударила из палочки Гарри. Он водил из стороны в сторону своей палочкой, словно туша мощный пожар, и Инфери отлетали назад, едва струя воды ударяла в них.

Казалось, что оборона пошла успешнее, и Инфери стали отступать. И тут он вспомнил слова Дамблдора. Он вспомнил себя и Дамблдора в пещере, окруженных Инфери. Он вспомнил, как Дамблдор боролся с Инфери, как использовал то, что противоположно тьме и злу — силу света. Он вновь поднял свою палочку и произнес: «Люмос!»

Несколько Инфери отпрянули назад, но свет был слишком слабый и мало освещал пространства вокруг. Тогда он крикнул: «Люмос Максима!» — и палочка в его руке ярко засияла, осветив мертвые тела. Инфери начали корчиться от отвращения и кинулись в рассыпную, подальше от источника света. Они ушли. Они испугались. Свет восторжествовал над тьмой. Через несколько мгновений все Инфери убрались со света и пропали из виду. И свет выхватил из темноты семью Уизли, все еще тушивших огонь, который успел охватить уже громадную площадь.

— Мы прибыли сразу, как увидели Патронуса, Гарри, — сказал мистер Уизли, потушив очередной очаг огня. — Почему ты вернулся?

— Из-за Флер. Они окружили ее. Поэтому я побежал назад.

— Дорогой мой, но где же она сейчас?

— На площади Гриммо. Я превратил камень в портал и отправил её туда. Знаю, что это незаконно, но я не знал, что еще можно сделать.

— Все нормально. Главное, что с тобой все хорошо. Пойду, проверю, как Флер.

Артур ушел достаточно далеко за границы Норы, туда, где кончались антиаппарационные чары, и растворился в воздухе. Гарри молча наблюдал за своими друзьями, которые сильными струями воды быстро утоляли жажду оставшихся очагов огня. И также, не нарушая тишины, поблагодарил про себя Дамблдора, вновь помогшего ему в схватке с Инфери, тут же пообещав себе, что непременно посетит могилу директора, едва вернется с каникул в Хогвартс. А затем его ждут Тайная Комната и Азкабан, ждут, когда он войдет в них.

До Рождества оставалось каких-то четыре дня. Гарри стоял в туалете для девушек лицом к группе раковин с медными кранами. Он знал, на одном из кранов сбоку была выгравирована маленькая змейка. Сейчас вместе с ним были Рон и Гермиона, но все же было довольно жутко. Все трое старались собраться с силами перед неизбежным шагом в неизвестность. Лишь несколько мгновений отделяло их от этого, от начала пути в Тайную Комнату. Гарри знал, что этот день придет. Он просто понял это два дня назад, во время нападения Инфери. И эта мысль преследовала его всё время, заставляя находиться в полной концентрации, готовиться к этому моменту.

Следующее утро после нападения прошло как в тумане: повсюду слышались стук молотков и слова заклинаний, пытавшихся вернуть Норе ее прежнее великолепие. Деревянные доски заново укреплялись, и полые блоки, пролетев по воздуху, устанавливались друг на друга. В конце концов волшебная люстра, некогда освещавшая гостиную, вернулась на место и снова зажглась. Гарри считал, что нет смысла что-либо восстанавливать, так как возможна новая атака на Нору. Да и ничто в его жизни, считал Гарри, не нужно восстанавливать. Зачем, когда Волдеморт снова все разрушит? Выход лишь один — уничтожить Волдеморта раз и навсегда.

Именно эта мысль владела умами Гарри, Рона и Гермионы. Она и заставляла их готовиться к этому моменту. В итоге множество склянок с таинственным содержимым, понятным лишь одной Гермионе, лежало сейчас в коричневой сумке, висевшей у Гарри на плече. Было там и зелье Визидиум, заранее купленное в Хогсмиде. Да и мало ли еще предосторожностей выполнили они, чтоб максимально обезопасить свое новое путешествие в Тайную Комнату. Они не знали, что ждет их внутри. Какое-нибудь новое чудовище? Какое-нибудь заклинание, которое наложил Волдеморт, защищая свой Хоркрукс от попытки любого завладеть им? Но время пришло, и Гарри уже стоял около раковины с краном, скрывающей вход в Тайную Комнату.

— Готовы? — спросил он, поправив на плече сумку, отчего склянки в ней жалобно звякнули.

— Думаю, да, — слабо произнес Рон.

В следующий момент Гарри закрыл глаза, сконцентрировавшись на своей способности к змеиному языку. Затем снова открыл глаза и пристально всмотрелся в змейку, выгравированную на кране. Он открыл рот и, представляя, что змейка на кране без сомнения живая, начал произносить слова.

Но лишь шипение донеслось из его рта, заставив Рона поежиться, будто его окатили ведром ледяной воды. Однако Гермиона не дрогнула даже тогда, когда раковины начали дрожать. Вскоре они начали расходиться в стороны, открывая большое круглое пространство, которое они недавно занимали. Раковины все продолжали двигаться, и вскоре показалось отверстие — холодная черная дыра.

Гарри оглянулся на своих друзей. Лицо Гермионы было решительно, она уже вытащила свою палочку. Рон… Рон старался выглядеть бесстрашным, хотя он явно побивался.

Бросив на друзей последний взгляд, Гарри шагнул к зияющей дыре и, прыгнув в нее, со свистом понесся вниз. Дальше у него перед глазами все померкло. Он лишь ощущал, как скользит вниз по трубе. Руками он чувствовал, что вся труба неприятно влажная и покрыта плесенью, образовавшейся здесь за долгие годы. Вскоре он услышал слабый крик и негромкий визг, свидетельствующие о том, что Рон и Гермиона наконец последовали за ним.

Это безумное падение вниз, казалось, будет продолжаться вечно. Все глубже и глубже уходили трубы, и трое подростков со свистом летели по ним. Там, в самом сердце замка, ожидала их Тайная Комната. Но вскоре наваждение кончилось, и Гарри мягко приземлился на заросший лишайником непонятного цвета пол.

То, что это лишайник, можно было сказать лишь на ощупь, так как полнейшая тьма вокруг ничего не давала различить. «Люмос Максима!» — произнес Гарри, и яркий свет на кончике палочки осветил помещение, куда он попал. В этот момент из трубы вылетели Рон и Гермиона. Первый этап был пройден. Рон и Гермиона также зажгли свет на своих палочках. Встав рядом, они осмотрели помещение. Гарри держался ближе к Гермионе, он знал, что это ее первый визит в эту часть замка.

Казалось, что ничего не изменилось с момента последнего посещения Комнаты. Гарри вел друзей по тому же лабиринту труб, идущему к самой Комнате. Они брели в тишине, иногда охая и вскрикивая — дорога не была ровной, и можно было запросто споткнуться. Вскоре они достигли Тайной Комнаты, она была освещена каким-то зловещим и таинственным зеленным светом. Откуда исходил свет, что так светилось, — определить было невозможно. Но то, что свет был зеленый, вовсе не прибавляло им мужества. Зеленый… зеленый — цвет Слизерина, и зеленым лучом несет смерть заклинание Авада Кедавра.

Комната была все та же — огромный зал и огромные каменные головы змей, стоящие вдоль стен. Глаза змей неотрывно смотрели в центр комнаты. Тысячелетия, прошедшие со дня их создания, не сделали их менее зловещими — они по-прежнему излучали волны зла. Здесь тоже все было покрыто плесенью. Достигши середины зала, они огляделись. Рон и Гермиона открыли в изумлении рты — Комната все же обладала красотой, но красотой жуткой. Гарри успел насладиться Комнатой в свое прошлое посещение, и сейчас не испытывал даже тени удовольствия.

Они направились к противоположной стене, где во всю ее высоту была высечена, словно из скалы, гигантская статуя мужчины с бородой. Она наводила ужас и была такой большой, что голова человека достигала потолка этой громадной комнаты. Рон и Гермиона неподвижно стояли, словно в трансе, и смотрели на лицо Салазара Слизерина.

Картины прошлого воскресали в памяти Гарри; казалось, ничего не изменилось, за исключением одной вещи. Большой камень теперь лежал слева от статуи — бледно-зеленый камень, казавшийся неуместным в этом месте. «Должно быть, это отвалившийся кусок скалы», — сказал Гарри самому себе.

— Ребята, нам пора, хватит пялиться на эту проклятую статую, — наконец произнес он.

Рон с Гермионой вздрогнули и опустили головы, словно выйдя из транса, в который погрузила их эта громадная статуя.

— Прости, — одновременно сказали они.

— Где же находится Хоркрукс? — произнес Гарри, осматривая громадные стены Комнаты. — Где же он спрятан?

— Не помнишь, когда ты был здесь последний раз, не было ли здесь каких-нибудь скрытых отверстий или укромных мест? — спросила Гермиона.

— Хм… — произнес Гарри.

Он смотрел по сторонам, стараясь вспомнить что-нибудь. Вот ему двенадцать, он видит Джинни, лежащую у подножия статуи, видит и Тома Риддла, тот стоит около нее. Вспомнил заодно и то, что Риддл недооценивал тогда Дамблдора. Он вспомнил, как Том произносил шипящие слова, вызвавшие Василиска, затем напавшего на Гарри. И вот, словно в фильме, разворачивающемся перед его мысленным взором, он увидел, как Василиск выползает из отверстия, открывшегося в статуе Салазара.

— Ну? — нетерпеливо спросил Рон.

— Он в статуе, — сказал Гарри. — Два года назад Василиск появился из статуи, прямо изо рта Слизерина. Он там, во рту.

Гарри поспешил вперед и встал лицом к каменным ступням, державшим весь вес этой массивной скульптуры. Он поднял руки и ухватился за край мантии Салазара, затем подтянулся и оказался там, где мантия делала складку и можно было устойчиво стоять. Вскоре Рон и Гермиона тоже вскарабкались туда. Гарри тем временем полез выше.

— Как это сложно! Я же не скалолаз, — недовольно сказал Рон. — Наверняка есть более простой путь.

— Например? — спросил Гарри, и сам увидевший, что будет сложно подняться выше. Он пока добрался только до колена статуи, и рот еще был далеко.

— Ну, какое-то заклинание или метла, или еще чего-нибудь.

— Точно! — воскликнул Гарри.

— Что точно? — спросила Гермиона, которая тоже вся вспотела, взбираясь на очередной уступ.

— Метла! — уверенно сказал Гарри. Он сейчас вскарабкался на колено Слизерина, которое было достаточно широким, чтоб можно было отдохнуть там, не боясь упасть. Он достал палочку и закрыл глаза, представляя себе Молнию, свою метлу, сейчас спрятанную в сундуке. Затем он, собравшись с силами, сконцентрировался и произнес: «Акцио Молния!»

Оставалось только ждать. Тем временем Рон и Гермиона тоже достигли колена Салазара, на котором отдыхал Гарри.

— Думаешь, это сработает? — спросила Гермиона; она тяжело дышала и пыталась сейчас расслабить уставшие от напряжения руки, потряхивая ими.

— Вот и увидим, — ответил Гарри, молясь, чтоб Манящие чары сработали и на этот раз. Сработали также, как тогда на Турнире Трех Волшебников, а ведь сейчас метла ему была гораздо нужнее.

Уже прошли пять минут ожидания, а метла все не показывалась. Надежда стала таять в сердце Гарри, и она окончательно испарилась, едва он увидел лица друзей. Что ж, неудача, но останавливаться нельзя, так что Гарри встал и попытался схватиться правой рукой за уступ над своей головой — нужно было как-то подниматься выше. Но тут необычный звук остановил его пока бесплодные попытки. Звук, словно песня, звучал, казалось, прямо в голове — такая прекрасная песня. Однако от этой замечательной мелодии волосы на руке у Гарри зашевелились, а по спине пробежал неприятный холодок. Он не мог не узнать столь знакомый звук — песню феникса. Это было необычно, так что Гарри с друзьями явно выглядели озадаченными. Фоукса здесь быть не могло: он исчез после смерти Дамблдора. Как же он мог петь?

Песня, лившаяся неизвестно откуда, наполняла сердца Гарри, Рона и Гермионы надеждой и мужеством, наполняла их усердием. Гарри подумал, что сейчас он может сделать что угодно. Вскоре в песню вмешался и другой звук — нарастающий свист. Несомненно, сквозь всё расстояние до Комнаты к ним летела Молния. Вот она влетела в Комнату, пролетела сквозь строй из статуй в виде голов змей и зависла перед Гарри.

— Сработало! — радостно подвела итог Гермиона.

— Ну, теперь вверх, — сказал Гарри, вскакивая на метлу, как наездник на лошадь. Гермиона, а затем и Рон, пристроились позади Гарри. С легким толчком они начали подниматься, сквозь это зеленое сияние, заливавшее громадную комнату. Они поднимались все выше и выше, вот уже талия и грудь статуи остались внизу, пока, наконец, не достигли лица.

Как и говорил Гарри, рот у статуи был открыт и образовывал отверстие. Наездники спешились, встав на губы статуи — они были большими, и не было опасности сорваться вниз. Метла осталась неподвижно парить около рта, а трое гриффиндорцев прошли внутрь статуи. Вход во рту вывел их к знакомым извилистым и скользким тоннелям из труб. Здесь уже не было того зеленного света. Пришлось опять прыгать и скользить по влажным, поросшим неизвестным лишайником трубам. Падение вскоре закончилось, и друзья оказались в маленькой комнате, освещенной факелами с зеленым пламенем.

Они встали на ноги и осмотрели комнатку, в которой они сейчас находились. Гарри выглядел ошеломленным — как же он не нашел этой комнаты раньше. Это была небольшая квадратная комната, лишенная даже подобия окна. Все ее стены занимали картины и гравюры. На картинах, словно барьер окружавших их, изображались громадные крылатые змеи, моря из змей, Василиски. В центре комнаты был бассейн, словно маленькое озеро, из глубин которого рвался наружу зеленый свет. Через озеро был перекинут металлический мост, в центре которого стоял пьедестал. На нем были выгравированы непонятные всем троим гриффиндорцам символы и числа. Пьедестал венчал сосуд, формой напоминающий куб.

Гарри один пошел к постаменту, ступил на металлический мостик через озеро и подошел к пьедесталу. Кубический сосуд, при близком рассмотрении, оказался черным, и внутри него был маленький стеклянный кубик, внутри которого неприятно застыл человеческий глаз. Увидев его, Гарри протянул руки и, не думая о том, что делает, подхватил кубик.

— Он у меня! — сказал Гарри. — Хоркрукс!

— Это не может быть так просто, — настороженно произнесла Гермиона.

— Хватит каркать. Это хорошо, что все так просто и не опасно. Еще лучше, что Василиск мертв, — пробормотал Рон.

— Давайте, уходим отсюда, — сказал Гарри; он отошел от пьедестала, сошел с моста и направился к потайной двери, недавно появившейся в дальнем углу, которая до этого была невидима, будучи, вероятно, заколдованной. — Думаю, выход там. Мы ведь не можем уйти отсюда так же, как и пришли.

Через дверь они вышли в главную Комнату, оказавшись в футе от статуи и немного правее ее. Нужно было уходить, и они направились к выходу из комнаты, опять вступив в коридор, образованный двумя рядами каменных скульптур в виде голов змей.

Только одно показалось им странным. Большой круглый валун, прежде стоявший у ног статуи, был не такой, как прежде. Гарри увидел каменные осколки вокруг валуна, сейчас покрытого трещинами. Затем пол у них под ногами содрогнулся, и раздался ужасающий свист, похожий на вопль. Этот звук был пронзительным и пугающе знакомым для Гарри. Да, этого звука он испугался. Рон и Гермиона тоже его услышали. И Гарри вспомнил, кому принадлежит этот звук, вспомнил и ужаснулся. Монстр, скрываемый Тайной Комнатой, был рядом. Василиск был жив. Очередной вопль огласил своды Комнаты, и Гарри понял, что звуки раздаются из того самого валуна. Стоп… Но тогда это не валун, а… яйцо Василиска… Должно быть то, что Гарри взял Хоркрукс, пробудило к жизни отнюдь не милого детеныша.

— Быстрее закройте глаза! — завопил Гарри.

— Что? Зачем? — начали спрашивать Рон и Гермиона.

— Василиск! Тот валун, что около статуи — яйцо. Яйцо Василиска!

— Я же говорила, что так просто не получится добыть Хоркрукс. Вот и доказательство. Несомненно, этот Василиск один из стражей Хоркрукса! — проговорила Гермиона, закрывая глаза.

А по венам уже несся всепоглощающей волной страх.

Тем декабрьским рождественским утром в небе завывал ветер, подгоняя светло-серые облака. Наверняка где-то пробили часы, ибо наручные часы Гарри показывали ровно семь утра. Он стоял на пустынной и заснеженной площади и смотрел на небо, на эти плывущие мимо облака. Они неслись куда-то сломя голову, и Гарри подумалось, что вот и его жизнь так же куда-то несется. Он прошел и пе-режил столько опасностей, но все же еще был жив. И, тем не менее, радость от этого была омрачена. Да, действительно, он был жив, но ведь не были живы те, другие. И двое из тех умерших людей были его родители — мама и папа.

Он пошел прямо по глубокому снегу, вглядываясь в голые деревья, листья которых уже поспешили опасть. Некоторые ветки были поломаны. Ветер успел уже намести боль-шие холмики снега, но местами еще виднелись замершие и омертвевшие цветы. Это было место, где все началось, где началась вся история его жизни — Годрикова Лощина.

Гарри все так же молча шел вперед, то и дело поеживаясь в своей куртке от проби-рающего до костей холодного ветра. Его дыхание вырывало из воздуха странные дымча-тые фигуры, и с каждым таким вздохом он все ближе и ближе приближался к цели своего путешествия. Вскоре он достиг ее — каменной плиты, покрытой, как и все вокруг, безу-пречно белым снегом. Плита была примерно пяти футов в ширину, и около трех в длину.

Гарри нагнулся и рукой в перчатке смахнул с плиты снег. На каменной поверхности плиты была вырезана неизвестным мастером надпись, отчетливо видная в ярком утреннем свете:

ЗДЕСЬ ПОКОЯТСЯ ТЕЛА

НИКОГДА НЕ УГАСНЕТ

Он прочитал эти слова, и в глазах у него защипало. Мысль, что два великих челове-ка, практически ничем не отличавшиеся от других волшебников и волшебниц, могли при-нести так много пользы всем им, не укладывалась у Гарри в голове. Как могли два челове-ка быть такими великими, чтобы стольким пожертвовать ради всего общества? Джеймс и Лили, герои, положившие жизнь на борьбу с Волдемортом и умершие за него, Гарри Пот-тера.

Все эти мысли беспрестанно вертелись у него в голове. Гарри не смог бы сейчас праздновать это Рождество, сердце его сейчас наполнял только холод. И уныние, подобно ведрам ледяной воды, беспощадно окатывало его, убивая всякое зарождающееся тепло. Небо уже сплошь заволокло серыми тучами, и снег не заставил себя ждать, начав падать крупными хлопьям. Снегопад был словно каким-то сигналом: глаза Гарри постепенно на-полнились слезами. Было очень холодно, и Гарри невольно подумалось, что слезы сразу же замерзнут и превратятся в сосульки прямо у него на ресницах. Тишина кладбища, ка-залось, утешала его, позволяя в то же время плакать, ибо он знал, что никто этого не уви-дит. Он медленно опустился на колени прямо на снег и посмотрел на имена своих родите-лей, вырезанных на твердом камне, и мысленно поблагодарил их.

Это было так трогательно. Ведь, если подумать, то Гарри никогда до сих пор не бла-годарил родителей за их жертву, жертву ради него. Он был жив благодаря своим родите-лям, и не столько потому, что они были ответственны за него, как за своего сына, сколько потому, что их сильная любовь дала ему такую мощную защиту. И сейчас он стоял здесь на коленях и молчал, но в своем сердце он искренне и горячо благодарил этих двух самых лучших в его жизни людей.

Он знал, что, вернувшись в восстановленную Нору, застанет всех за хлопотами по поводу предстоящего рождественского ужина. На секунду счастье озарило каждый уголок его сердца, когда он представил себе, что друзья, а особенно Рон и Гермиона, будут праздновать Рождество вместе с ним. Но затем мысль, что вот здесь, под этой каменной плитой лежат его родители, снова ворвалась туда и разорвала на клочки эту мимолетную радость. На место ей вернулась грусть.

Но чтоб отправиться к могиле родителей, чтоб стоять перед ней на коленях, ему нужно было выжить в очередном испытании, приготовленном ему Тайной Комнатой. Воспоминания были настолько ярки, что стоило ему подумать об этом, как картина не-медленно начинала разворачиваться перед ним, словно на экране кинотеатра.

Услышав жуткий крик Василиска, когда они были уже в середине пути к выходу из комнаты, где был спрятан глаз министра, Гарри понял, что жизни его друзей находятся сейчас в его руках. Нужно было что-то предпринять. Осложняло положение то, что нельзя было смотреть Василиску в глаза, если, конечно, ты не горишь желанием умереть на мес-те.

— Закройте глаза! — прокричал Гарри, пустившись бегом по мокрому каменному полу Комнаты. — Помните, что он может!

— ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ! — в панике прокричал Рон.

Гарри не знал, где его друзья и что с ними, так как его глаза тоже были плотно за-крыты. И ни одна мысль, подсказавшая бы, как выбраться из этой ситуации, не приходила ему на ум. Последний был непривычно пуст. И лишь сплошная темнота была у него перед закрытыми глазами. Чтобы как-то ориентироваться, он вытянул вперед руки и, дотрагива-ясь до стены, медленно двинулся к выходу. Его руки ощущали лишь влажную и испач-канную чем-то поверхность стены. Он шел слишком медленно, и вскоре его бросило в жар, а пульс резко подскочил, он ясно услышал бешеное биение своего сердца. Было со-вершенно ясно, что далеко с закрытыми глазами он не уйдет. Ему нужно было что-то де-лать.

И Гарри решил приоткрыть глаза, всего на несколько секунд, чтобы оценить, где он находится. Приготовившись, он слегка приоткрыл глаза, но тут же их закрыл. Как оказа-лось, он не смог далеко убежать и был сейчас недалеко от центра комнаты. А вот Рон с Гермионой уже добрались почти до самого выхода. Это означало, что Василиск сейчас у него за спиной, напротив того места, где были Рон с Гермионой. Гарри побежал по на-правлению к ним, стараясь не поскользнуться на влажном каменном полу.

Через некоторое время он снова открыл глаза и увидел, что стоит около своих дру-зей. Едва он оказался там, как пронзительный крик Василиска снова сотряс влажный воз-дух Комнаты. И друзья запаниковали.

— Что нам делать? — спросила Гермиона.

— Без понятия. Что с выходом. Думаешь, мы успеем выбраться отсюда вовремя? — сказал Гарри.

— Мы должны…

— Ладно, думайте. Думайте! — проговорил Гарри.

Они побежали к ближайшей статуе в виде головы змеи, чтобы спрятаться за ней от Василиска. Мысли в их голове бешено вертелись. Они надеялись, что это жуткое создание сейчас на другом конце Комнаты, хотя они и не знали, где оно на самом деле. Так что, по-ка Гарри с Гермионой разговаривали между собой, Рон рискнул и выглянул из-за статуи, посмотреть, где находится Василиск. По счастью, Василиск не был рядом и не смотрел на Рона, который бы умер на месте. Но риск, на который пошел Рон, оказалось, того стоил. Прямо около рта Слизерина, довольно высоко, поблескивая в зеленоватом свете комнаты, висела Молния. Это было как раз то, что нужно.

— Гарри! — прокричал Рон. — Молния!

— Что? — раздраженно спросила Гермиона.

— Молния. Мы сможем смыться отсюда на ней.

— Ох, опять мы едва о ней не забыли, — сказал Гарри, явно довольный этой идей. Адреналин побежал по его венам, а живот крутило в предчувствии того, что он собрался предпринять.

Василиска не было видно, но его крики говорили, что он где-то близко. Пришлось встать лицом к стене и смотреть только на ее каменную поверхность, чтоб случайно не взглянуть в глаза змею. Он начал пробираться вдоль стены к противоположному концу Комнаты, туда, где стояла статуя Слизерина. Гермиона и Рон остались на месте и сейчас ждали, когда Гарри подберет их на метле. Так как Гарри приходилось смотреть только в стену, шел он медленно. Несмотря на то что он понимал, что может умереть, встретив-шись взглядом с Василиском, его всего жгло любопытство, желание узнать, что же проис-ходит вокруг. Он продолжал пробираться дальше к статуе, всеми силами стараясь побо-роть это желание. Ногами он то и дело попадал в лужи, расплескивая воду и производя хоть и слабый, но все-таки шум.

Несмотря на то что цель становилась все ближе, он все яснее ощущал себя черепа-хой, медленно ползущей в свой дом, — черепахой, которая скоро станет обедом большу-щей змеюки. К счастью, Василиск все еще не было, и Гарри очень удивляло, что Василиск до сих пор не напал на него. Даже если змей не видит его, то, как Гарри помнил, он может найти свою добычу по слуху и вибрациям пола. Тогда, во второй год обучения Гарри, да-же ослепленный, Василиск продолжал оставаться чрезвычайно опасным, чтобы рискнуть встретиться с ним лицом к лицу. И как же это так, что Василиск с совершенно отличным зрением еще не слопал его?

Он уже достиг конца Комнаты, если судить по стене, на которую он по-прежнему пристально смотрел, не решаясь оглянуться. Наконец он сделал глубокий вдох, задержал дыхание и резко повернулся лицом к Комнате. Он увидел прямо перед собой статую, с ее жутким великолепием, затем он увидел статуи в виде голов змей, аккуратно выстроив-шиеся в две прямых линии по стенам комнаты. Затем сзади себя он услышал ритмичное хлопанье крыльев. Он не мог понять, откуда оно исходило, но он точно знал, что уже слышал такое раньше. Он все еще не мог выдохнуть, и его голова медленно поворачива-лась влево, открывая на обозрение остальную часть комнаты. Он увидел Рона и Гермиону, припавших к одной из статуй в виде головы змеи. Больше ничего не было, и это вызвало у него недоумение.

Змея не было нигде видно. Где же он? У Гарри сегодня что, счастливый день — из-бежать смерти от Василиска и оставить у себя Хоркрукс? Спустя секунду его мысли были прерваны пронзительным криком. Он был таким высоким, что Гарри подумал, что у него с секунды на секунду лопнут барабанные перепонки. Он уставился в пол, чтоб не встре-титься с обладателем этого крика взглядами, но вдруг увидел тень, отбрасываемою этим животным на пол. Странную тень. Да, это была тень животного с туловищем змеи с чудо-вищной головой, но Гарри поразило то, что это животное имело крылья, по форме напо-минающие крылья летучей мыши. И судя по форме тени на полу существо было не Васи-лиском, а драконом.

Он тут же повернулся лицом к животному и без опаски посмотрел на него. Хвала не-бу, это оказалось безопасно. Перед ним был дракон — зеленый, примерно двадцати футов в высоту. Вообще-то он имел голубую окраску, но его чешуя светилась зеленым в свете Комнаты. Его глаза поблескивали желтым и оранжевым, из его ноздрей на рогатой морде вырывался дым. Крылья сильно били по воздуху, позволяя животному парить над полом и производя тот самый звук, что Гарри услышал несколько секунд назад. И тотчас Гарри понял, что нужно делать.

Он вспомнил, что Сириус говорил ему на четвертом годе обучения. О том, что сла-бое место драконов, это их глаза. Вспомнив нужное заклинание, он достал палочку, на-правил ее на дракона и произнес: «Окулус Конъюнктива!» — розовый луч сорвался с кон-ца его палочки, пронзив зеленное сияние Комнаты. Луч коснулся глаз дракона, до этого парившего в воздухе и с громким свистом вдыхавшего воздух. Вскоре дракон от боли за-мотал головой, крича все громче и громче. Он начал медленно опускаться на пол, полно-стью ослепленный, что значительно повышало шансы друзей выбраться живыми из Тай-ной Комнаты.

— Рон, Гермиона, можно смотреть! — прокричал Гарри, подбегая к статуе Слизери-на, чтобы забрать Молнию. — Это не Василиск, а дракон!.. Акцио Молния! — наконец сказал Гарри, и метла быстро спустилась к нему в руку.

Рон и Гермиона быстро побежали к нему, без сомнения, напуганные до энной степе-ни.

Дракон же явно не испытывал удовольствия от своего состояния. Он уже опустился на пол, его крылья бились по каменным плитам и были покрыты коричневыми пятнами, словно забрызганные грязью. Он извергал огонь во все стороны и продолжал вопить от боли, пока его тело продолжало покрываться пятнами. Огонь в это время уже перекинулся на стены и вплотную подбирался к потолку Комнаты. Гарри, Рон и Гермиона наконец-то забрались втроем на Молнию и оторвались от пола.

Чем выше поднимались они на метле, тем жарче становился поток воздуха, дувший им в лицо. Он был таким сильным, что волосы Гарри сильно трепало, и они то и дело за-крывали ему лицо. Гермиона, сидевшая за ним, крепко обхватила его, сцепив руки ему на животе. По лицу Рона было видно, что он боится этого огня, бушующего вокруг них, та-кого же яркого, как и его огненно рыжие волосы.

Внезапно Гарри понял, что они оказались в ловушке. Сильный огонь теперь захватил не только стены, но и перекинулся на потолок. Стена бушующего огня теперь отделяла от них единственный выход из Комнаты. Жар становился невыносимым, как и крики драко-на. Вскоре пот уже лил ручьями со всех троих друзей.

— Нам нужно пролететь через огонь, — резонно заметила Гермиона. — Иначе мы сгорим здесь заживо.

Гарри немного подумал и затем направил метлу в сторону, противоположную стене огня и выходу. Зеленый цвет комнаты превратился в угрожающе красный, благодаря тан-цующим повсюду языкам пламени. Держа в правой руке палочку, а в другой сжимая ру-коять метлы, он повернулся к своим друзьям.

— Так, достаньте ваши палочки. Когда я скажу «начали», произнесите заклинание «Акваменти» и направьте палочки в одну точку, чтобы проделать проход в этой стене ог-ня. Мы пролетим через него. Не забудьте крепко держаться за метлу, возможно, придется резко маневрировать. — Сказал Гарри, и двое его друзей достали палочки и покрепче схватились за метлу. Молния полетела прямо на стену огня.

— Акваменти, — крикнули одновременно Рон и Гермиона, когда метла уже набрала приличную скорость. Мощные струи воды вырвались с концов их палочек и ударили в ог-ненную стену в одно и тоже место, освобождая в ней проход. Но тот был не слишком большой.

— Он слишком узкий! — прокричала Гермиона, а метла, скорость которой была та-кой высокой, что невозможно было остановиться, не врезавшись в огненную стену, про-должала нестись вперед. — Нужно быстрее что-то сделать, пока нас не поджарило.

Дым от огня крайне ухудшил видимость. Гарри попытался остановить метлу, но без-успешно, ибо ее скорость все еще была высокой. Нужно было что-то быстрее предпри-нять, иначе они неминуемо влетят прямо в огонь.

— Аква Эрукто! — вдруг прокричала Гермиона, зажатая между Гарри и Роном с пе-рекошенными от страха лицами. Тут же сильнейший поток воды сорвался с конца ее па-лочки и, ударившись об огненную стену, проложил в ней достаточно широкий коридор. Рон последовал примеру Гермионы, и новый поток воды ударил в стену. Коридор стал шире и был теперь достаточно большим, чтобы можно было пролететь по нему. Секунду спустя они уже вылетели из Комнаты, здоровые и невредимые…

Гарри вдруг пришла мысль, что он снова выжил в смертельно-опасной ситуации. Он очнулся от переживания недавних происшествий в Тайной Комнате и посмотрел на ка-менное надгробие, под которым покоились его родители. Затем из внутреннего кармана куртки он достал маленький букет цветов и положил его на снег, уже успевший припоро-шить плиту.

Теперь, думал Гарри, падение Волдеморта было совсем близко. Еще вчера Артур Уизли сообщил ему хорошие новости. Было обнаружено логово Волдеморта, в котором хранился еще один Хоркрукс — чаша Хаффлпафф. Но оставалась лишь одна вещь перед тем, как он и Волдеморт встретятся в своем последнем поединке, — нужно было найти одного дементора в Азкабане, чтобы уничтожить Хоркруксы.

Бросив прощальный взгляд на надгробие с высеченными на нем словами, Гарри раз-вернулся и пошел прочь. В его сердце сейчас была твердая уверенность, что этот первый визит на могилу родителей будет выжжен в его памяти. Он всегда будет его помнить.

Луна в ночном небе, усыпанном множеством звезд, стояла высоко и освещала окрестности Норы, обитатели которой сейчас мирно спали. Деревья в ближайшем лесу бесшумно покачивались, даже сверчки не нарушали тишину. Тишину…

Скоро придут шокирующие новости, и эта тишина будет нарушена, но сейчас Гарри беспокойно, но глубоко спал. Его сны всегда были наполнены смертями, повторяясь каждую ночь, подобно репетициям роты барабанщиков к приближающемуся параду. Эти сны приходили, одни за другими, но Гарри не мог понять, почему они его мучают.

Сначала ему снились родители — смерть отца, мать, старающаяся убежать вместе с ним на руках. Он видел, как Волдеморт загоняет их в комнату, из которой уже нет выхода. Он слышит, как мама просит у него прощения за то, что не уберегла его, тем не менее, именно она защищает его силой своей любви, своей жертвы. Вот зеленый луч срывается с палочки Волдеморта и ударяет ей в грудь. Она оседает на пол, мертвая…

Затем в своем кошмаре он мгновенно переносился на кладбище. Он видит удивительный сверкающий кубок, лежащий в невысокой траве. Вокруг него из земли вырастают надгробия, словно жуткие создания, окружающие его, старающиеся завладеть им. Затем он видит выходящего из мрака ночи Червехвоста, держащего на руках что-то небольшое, завернутое в грязные тряпки. При виде свертка шрам Гарри вспыхивает болью, рука невольно поднимается ко лбу. Лицо покрывается потом, хотя на кладбище вовсе не жарко. Еще один зеленый луч срывается с палочки Хвоста и ударяет в парня, стоящего около Гарри. Парень падает, его глаза пусты — он мертв…

Следующее сновидение врывается в измученный мозг Гарри. Сейчас он стоит в комнате, наверху лестницы. Вокруг вспышки заклинаний, здесь дерутся множество людей. Он видит их, мужчину и женщину, сошедшихся в беспощадной дуэли, безжалостной, как будто один из них чувствует, что эта дуэль станет для него последней. Внезапно мужчина проигрывает, попавшее в него заклинание откидывает его, и он начинает падать, проваливаться в черную колышущуюся вуаль. Гарри кричит, но вот мужчина исчезает за вуалью, исчезает навсегда…

И наконец приходит последнее видение. Он лежит на каменном полу, не в силах пошевелится. Перед его глазами лишь ночное небо, усыпанное звездами, но их свет не виден из-за сияния зловещей Темной метки. Появляется парень, вместе с ним еще несколько человек, все в черных мантиях с накинутыми капюшонами. Напротив, прислонившись к холодной стене, сидит старец, с длинными серебристыми волосами и бородой, которую легко можно заправить за пояс. Этот бородатый старик смотрит на одного из вошедших — высокого мужчину с черными сальными волосами и злыми, холодными глазами. Этот сальноволосый человек поднимает палочку, указывает ею на старца и… Убийственное проклятие срывается с его губ, отчего сердце Гарри пропускает удар… ужас застывает в нем, словно пришел конец света…

В следующую секунду Гарри уже смотрел в потолок своей комнаты в Норе. Он лежал на постели, весь в поту. В доме горел свет, снизу слышались голоса, в спальне никого не было, что нимало удивило Гарри. Он посмотрел на часы. Было только три часа утра. Почему все встали?

Он быстро нашарил на тумбочке очки, надел их и сполз с постели, сунув ноги в тапочки. Гарри быстро вышел в коридор, в конце которого было две лестницы — вверх и вниз. Когда он дошел до лестницы, ведущей на первый этаж, то услышал звуки, долетающие оттуда.

Тук-тук!

Кто постучался в дверь Норы.

«Войдите!» — крикнул неизвестному мистер Уизли.

Гарри уже спустился в гостиную. В ней собрались все обитатели Норы, заспанные, с трудом стоящие на ногах.

Мистер Уизли открыл дверь и впустил Люпина. Вид у того был не очень: прихрамывающая походка, мантия вся порвана. Он был очень слаб. Из открытой двери в гостиную влетел холод, заставив поежится. Мистер Уизли поспешил осторожно закрыть дверь.

— Ремус, дорогой, что стряслось? — вскрикнула Молли, вставшая, чтобы пойти на кухню. — Давай я приготовлю тебе горячего какао.

Люпин присел на богато украшенный диван поближе к камину и осмотрел всех. Гарри сел напротив него в своей измятой от постоянного ворочанья во сне пижаме. Рон с Гермионой сидели вместе, уставившись на огонь, и тоже ждали, когда Люпин начнет объяснять причину своего неожиданного появления. Близнецы и Джинни расположились прямо на ковре, внимательно вглядываясь в окружающих.

Но все молчали. Гарри не мог понять, почему пришел Люпин? И почему он так выглядит? Будто он недавно побывал в гуще схватки. Неожиданно из кухни появилась миссис Уизли с подносом. На нем для всех были приготовлены чашки с дымящимся какао. Она подошла к дивану и присела рядом с Гермионой.

— Итак, — начал Артур, когда Люпин взял предложенную ему чашку, — что произошло?

— Спасибо вам, Молли, Артур, — поблагодарил Люпин, отпив немного какао. Гарри заметил, что Люпин наслаждается теплом этого горячего напитка, паром и жаром от чашки. И он начал говорить:

— Я только что вернулся из рейда в логово Волдеморта.

— Логово Волдеморта? — вырвалось у Гарри. — То место, где спрятан последний Хоркрукс?

— Верно, — ответил Люпин.

— И вам удалось получить Чашу Хаффлпаф?

— Да, она у меня в кармане, — с этими словами он достал из внутреннего кармана мантии восхитительную золотую чашу и поставил ее на кофейный столик, чтобы все могли ее разглядеть. Она сверкала в свете яркого пламени камина.

Люпин продолжил:

— Рейд начался около трех часов назад, примерно в шесть вечера. Я был там, вместе с Аластором. У нас с ним было общее задание: достать Хоркрукс из логова и передать его в руки Ордена. Мы шли осторожно, ибо понимали, если нас заметят, то нам не сдобровать. Логово Волдеморта, как оказалось, находится в Литтл Хенглтон. Это отовсюду видный дом, поместье отца Темного Лорда — Тома Риддла. Мы подошли к громадным чугунным воротам, украшенными сверху фигурами воронов.

Люпин продолжал рассказывать, восстанавливая в памяти недавние события — ужасные события, принесшие еще одну потерю. Он рассказывал эту историю, словно был должен это сделать. И говорил очень ярко и подробно. Он рассказал им, как открылись ворота, и они зашли в громадный внутренний двор. Тот весь порос травой, было видно, что уже несколько лет за ним никто не ухаживал. Поросшие мхом каменные плиты были едва различимы под густой сенью листвы. Люпин и Моуди медленно продвигались вперед, оглядываясь по сторонам, ведь здесь могли находиться Пожиратели, охраняя Хоркрукс. Но их не было видно.

Под стрекот сверчков Люпин и Моуди направились к черному ходу позади дома. Они шли быстро, но, тем не менее, бесшумно, и едва дышали, чтобы вздохом не нарушить тишину. Когда они добрались до боковой стены, стало очевидно, что в доме кто-то есть: в некоторых окнах горел свет. Люпин и Моуди припали к земле, прислонившись спиной к стене дома.

— Пойдем через заднюю дверь, — шепотом произнес Моуди, оглядев своим волшебным глазом дом. — Там, в задней комнате, никого нет.

Они медленно двинулись вперед, ступая осторожно, но иногда сухая трава под их ногами потрескивала. Но все же было так тихо, что они прекрасно слышали напряженное дыхание друг друга. Так они достигли угла дома и повернули, сразу увидев заднее крыльцо.

У этого массивного каменного особняка было две задние двери. Здесь двор также не охранялся. И все тоже поросло высокой травой, из-за которой в глубине участка виднелись старые, сломанные, покосившиеся качели.

— В какую из них? — шепотом спросил Люпин.

Волшебный глаз опять повернулся в глазнице, проверяя внутренности дома.

— В ту, левую. Она ведет во что-то похожее на кладовку.

Люпин подошел к двери и попытался ее открыть. Ручка не поддалась, поэтому он решил, что дверь закрыта с помощью магии. Люпин достал свою поврежденную палочку и произнес: «Алохомора!»

Замок щелкнул.

— Неужели? — вырвалось у Люпина.

— Что такое? — хриплым шепотом спросил Моуди, обоими глазами посмотрев на Люпина.

— Простая «Алохомора», а я-то ожидал сложную систему заклинаний на каждом из входов в особняк. Неожиданно, но замок открылся от простого заклинания, которое знает любой первокурсник.

И Люпин повернул ручку. За дверью было темно, и Люпин с Моуди вошли в дом. Когда Ремус закрыл дверь, они оказались в кромешной темноте. Они боялись, что здесь наложены заклинания, которые поднимут тревогу, обнаружив чужака, поэтому вместе внимательно осмотрелись по сторонам.

«Люмос!» — произнес наконец Люпин.

Свет палочки разогнал темноту, и стало понятно, что они находятся в маленькой комнате, по размеру напоминающей сарай для метел. Он был заставлен пыльными ящиками и чьими-то статуями, закрытыми тканью. Этими вещами наверняка владели Том Риддл и его семья до того, как Волдеморт их убил.

В противоположной стене была еще одна деревянная дверь, которую и открыл Моуди. Следующее помещение тоже было погружено в темноту. Моуди тоже зажег свет на своей палочке, и тут он кое-что услышал.

— Ты слышал что-нибудь? — озадаченно спросил Моуди.

— Слышал что? — спокойно переспросил Люпин.

Моуди осмотрелся по сторонам в поисках источника звука. Он мог поклясться, что слышал звук, похожий на шепот. К тому же он мог уверенно сказать, что это был шепот женщины. Но не привиделось ли ему?

— Ничего, — наконец произнес он, решив, что это были проделки ветра. Ох, как он ошибся.

Они шли по темной заброшенной столовой. Тут Моуди и заметил одного из обитателей особняка. Что-то странное было в нем, вернее, в ней. Люпин тоже ее заметил и остановился, сохраняя полную тишину.

— Что-то в ней не так, — прошептал Моуди, спрятавшись за небольшим креслом.

— Кажется, я знаю, в чем причина, — прошептал Люпин.

Моуди уставился на Люпина, ожидая, что тот ему скажет, но все же пришлось спросить:

— И что это?

— Думаю, она маггла.

Женщина зашла в комнату и принялась что-то искать. Очень скоро в ее руках оказалась небольшая коробка. На долю секунды показалось ее лицо, и Люпин с Моуди очень удивились. Они узнали эту женщину.

— Что она здесь делает? — зашептал Моуди.

— Думаю, она одна из магглов, которых Волдеморт недавно затащил в ряды Пожирателей смерти, помнишь? — ответил Люпин. — Но меня интересует, что внутри коробки.

Взяв коробку, маггла неустойчивыми шагами поспешила назад, пол под ее ногами заскрипел. Люпин и Моуди быстро последовали за ней, на лестнице им пришлось идти медленнее. Так они добрались до второго этажа.

Идя по коридору, они заметили впереди что-то, лежащее на полу — что-то белое, прикрытое тканью. Подойдя ближе, они увидели скелет, одетый в старую, порванную и грязную одежду.

— Кто это? — спросил Люпин, переведя взгляд с отвратительного трупа на люстру.

— Думаю… — начал Моуди, склонившись над скелетом, которого не боялся — сколько же он видел скелетов и трупов за свою аврорскую службу. — Думаю, это Франк, сторож, которого Волдеморт убил три года назад.

— Да, конечно, — выдохнул Люпин, все еще смотря в потолок, весь в трещинах, паутине и всяких бегающих насекомых. — Тогда комната Волдеморта на этом этаже.

Внезапно они увидели ту же женщину, выходящую из маленькой темной комнаты, уже без коробки. Моуди подкрался к ней и достал палочку.

«Муффлиато!» — прошипел он, этому заклинанию его научил Гарри несколько месяцев назад, заявляя, что он узнал его от Снейпа.

Затем Моуди обхватил сзади женщину, отчего та пронзительно закричала. Никто ее, конечно, не услышал — заклинание действовало.

Моуди потащил сопротивляющуюся магглу обратно в темную комнату и показал взглядом Люпину следовать за ними.

В комнате Моуди отпустил женщину. Она начала метаться по комнате, опрокидывая коробки с фарфором, уронила несколько стульев и несколько портретов, висевших на стене.

— Хватит бегать! — прикрикнул Моуди, стараясь остановить разбушевавшуюся женщину.

— Инкарцерус! — произнес Люпин, и веревки, появившись из воздуха, обвили тело женщины, которая тут же свалилась на пол. Моуди, наконец, смог к ней подойти.

— Итак, — грубо произнес Моуди, — где Хоркрукс?

Женщина не ответила, укоризненно взглянув на своих мучителей и так злобно, что этим взглядом вполне можно было жарить яичницу.

— Где чаша Хаффлпаф? — громче спросил Моуди. — Я не шучу, милочка! Мы можем и будем пытать тебя, если ты откажешься сотрудничать!

Люпин оставил Моуди разбираться с ней. Осветив комнату своей палочкой, он увидел, что все вокруг сломано. Удивительный и дорогой фарфор рассыпался по полу, его кусочки блестели в свете палочки. Скульптуры, прежде накрытые белыми простынями, сейчас стояли голыми. Вдруг, он заметил ее, коробку, которую женщины принесла сюда. Люпин присел рядом с ней и медленно открыл.

Казалось, в коробке было лишь конфетти. Но Люпин сунул руку внутрь и принялся выбрасывать конфетти на пол. На дне лежала небольшая металлическая коробка. Её золотые петли ярко выделялись на фоне густого красно-коричневого цвета металла. Люпин медленно открыл ее и увидел кубок, золотой и слегка светящийся в темноте.

— Я нашел, — бросил Люпин Моуди, который прекратил допрашивать женщину и повернулся к нему, — чашу Хаффлпаф!

На лице маггловской женщины отразилось разочарование, когда она увидела Хоркрукс в руках одного из членов Ордена Феникса. По щекам полились слезы.

— Господин убьет меня, когда узнает, — рыдала женщина. — И все из-за вас!

— Ты заслуживаешь смерти, — раздраженным голосом бросил Моуди. — Приняв сторону Волдеморта, ты подписала себе приговор.

— Думаю, нам пора уходить, — произнес Люпин. — Я не думал, что все будет так просто. — Он спрятал Хоркрукс в большой внутренний карман.

Но лишь только Моуди открыл дверь, как ему в грудь ударил зеленый луч. Аврор упал на пол, мертвый.

— Миссис Лестрейндж, — завизжала женщина-маггла. — Помогите!

— Эванеско! — прошипела Беллатриса, стоя за дверью.

Веревки, связывающие женщину, пропали, освободив ее. Она тут же побежала к выходу из комнаты.

— Петунья! — крикнул Люпин убегающей женщине. — Миссис Дурсль! Не идите к нему! Темный Лорд вас убьет!

— Темный Лорд убьет и тебя, когда узнает, что ты был здесь! — заносчиво выпалила Беллатриса Лестрейндж. На полу перед ней лежал Моуди, без сомнения, мертвый. Его глаза были открыты — казалось, смерть пришла так неожиданно, что он не успел их закрыть.

— Ты! — закричал Люпин в гневе за смерть своего друга. — Как ты смогла?!

— Все было на удивление просто, — гордо откликнулась Беллатриса. — Я заметила вас несколько минут назад, и произнесла заклинание Конфундус (1), чтобы вывести из строя его волшебный глаз. Гениально, не правда ли? Я была уверена, что он слышал шепот, и просто обрадовалась, когда он подумал, что ему почудилось. Без этого проклятого глаза он не мог увидеть, что я рядом… Так, а чего это я с тобой болтаю?! Давай я отведу тебя к Темному Лорду. Он будет рад увидеть тебя…

__________________________

(1) Конфундус — дезориентирующее заклинание, которое Гермиона применила на МакЛаггене в шестой книге.

— Инкарцерус! — крикнула Беллатриса, её глубоко посаженные глаза скрывал полумрак, царивший в доме Риддла. — Ты скоро умрешь, как и твой дружок Аластор.

Появившиеся прямо из воздуха веревки начали обматывать Люпина, плотно, дюйм за дюймом, укрывая его худое костлявое тело. Он попытался сопротивляться, но это оказалось бесполезно. Веревки так сильно его стянули, что он с трудом вдыхал воздух. Извернувшись и часто дыша, он со всей злостью, которую только нашел в себе, посмотрел в глаза Беллатрисе. Если бы он мог говорить… но одна из веревок прошла между челюстями, лишив его этой возможности.

Все, что он мог, это смотреть на пол, на безжизненное тело своего близкого друга, погибшего в борьбе за добро. Аластор Дикоглаз Хмури отдал свою жизнь за весь Орден Феникса, за каждого волшебника на Земле. Именно таков Хмури, и тело его сейчас с остановившимися глазами лежит на полу в этой комнате. Даже волшебный глаз, никогда не знавший отдыха, остановился. Еще раз посмотрев на обмякшее тело Хмури, Люпин закрыл глаза и мысленно, вырезая каждое слово в своем сердце, попросил у того прощения. Прощение за то, что не смог уберечь его от смерти.

— Локомотор Ремус! — вращая палочкой, весело произнесла Белла, будто получая огромное удовольствие.

Затем она двинулась вперед, по-прежнему вращая палочкой и широко улыбаясь. Недвижимое тело Люпина поднялось в воздух и поплыло вслед за ней. Беллатриса, которой улыбнулась удача привести своему Хозяину живым одного из важных членов Ордена, с каждым шагом наполнялась предвкушением награды.

— Я вот думаю, что мне даст за тебя Хозяин, — не выдержала Белла, когда они подошли к лестнице и начали подниматься. — Хи-хи. Думаю, что-нибудь получше, чем металлическая рука этого Хвоста. Возможно, он сделает меня первой из всех Пожирателей. Я же схватила Ремуса Люпина, оборотня, попытавшегося настроить других оборотней против нас, Пожирателей смерти. Скорее-скорее!

Люпин никак не отреагировал, он попросту не мог. Он плыл, смотря по сторонам, благо веревки позволяли, и старался запомнить маршрут, чтобы потом попытаться сбежать. Пока они взбирались по лестнице, он видел лишь пыльные стойки перил. На потолке были роскошные хрустальные люстры, все еще сверкавшие под толстым слоем пыли. На стенах висели портреты членов семьи Риддлов, заключенных в красивые старинные рамы. Отстающие в некоторых местах обои хоть и выцвели, но все же хранили следы своей былой роскоши.

Наконец после пяти лестничных пролетов Белла остановилась. Она прекратила вращать палочкой, удерживая транспортировочные чары, и Люпин тут же шлепнулся на пол, подняв облако пыли, поспешившей осесть на нем. Откашлявшись, Люпин огляделся. Они были в темном коридоре, ведущем к единственной комнате. Он посмотрел налево, на стену за перилами и прямо перед собой на полу увидел скелет. Он вздрогнул. Был ли это тот старый маггловский сторож, присматривавший за поместьем.

Тут Люпин обнаружил, что Белла оставила его и скрылась за дверью. Он слышал, что она говорит с кем-то, но этот кто-то был скрыт дверью. Во всем случившемся было что-то зловещее, будто сошедший с экрана фильм ужасов, что-то нереальное. Все, что оставалось делать, это напрячь слух и слушать разговор между Беллатрисой и таинственным человеком.

— Люпин здесь, Ваше Превосходительство, — произнесла Белла. — Мы поймали его вместе с Аластором Хмури, бывшим аврором. Аластор убит.

Голос ее радикально изменился, когда она начала говорить. Казалось, он стал покорным, даже напуганным. Она уже не казалась безумной и, судя по голосу, испытывала глубочайшее почтение к тому, с кем говорила.

— Ах, прекрасно! — прошипел мужской, почти нечеловеческий голос. — Зачем он тут?

— Он пытался забрать Хоркрукс, Хозяин. Он напал на одну из ваших маггловских последовательниц.

— Ну конечно, они хотят получить части моей души. И далеко они забрались?

— Достаточно, Ваша Милость, — ответила Белла. — Но не беспокойтесь. Я не дала оборотню прикоснуться к Хоркруксу. А сам он сейчас лежит связанный за дверью этой комнаты.

— Изумительно, Белла. Если я все правильно помню, то он сейчас лежит рядом с останками сторожа моего грязного маггла-отца. Фрэнка Брайса, кажется. Ну что ж, Ремус, как и сторож, вскоре умрет от моей руки.

У Люпина пропали все сомнения по поводу собеседника Беллатрисы. Это был Лорд Волдеморт. Ему нужно бежать или смерть неминуема — Темный Лорд сам его прикончит. Он начал дергаться, но безрезультатно, лишь веревки сильнее врезались в кожу. Он слишком плотно связан. Люпин запаниковал, на висках выступил холодный пот. Он стал изгибаться сильнее, но все оставалось по-прежнему.

Люпин посмотрел в сторону комнаты Волдеморта и увидел, что Белла поклонилась и вот-вот выйдет, чтобы принести его. Он знал, что нужно быстрее освободиться и бежать. Ум начал усиленно работать, ища хоть малейшую возможность для побега. Ремус попытался трансгрессировать, но особняк был защищен от этого.

Он увидел, что Белла повернулась к двери и начала медленно подходить к ней. Она была всего в десяти шагах от него. Люпин начал думать еще быстрее. Как бы он хотел, чтобы Хмури был жив. Хмури бы помог, но его уже нет. Он остался один. Он один и не знает что делать. Как собака, загнанная в угол охотником. Надежды нет.

Люпин стал прощаться с жизнью. Что, все, конец? Он начал смирятся со своей судьбой — умереть здесь и сейчас. Он очистил ум, перестав лихорадочно искать пути побега. Тело его расслабилось, перестав бороться со стягивающими его веревками. Ремус был готов к «освобождению» — смерти. Умереть прямо здесь, на полу, рядом с Фрэнком Брайсом, в темноте — что ж, вот последний аккорд его жизни.

И тут, когда Белла была уже в пяти шагах от него, он вдруг почувствовал это. Чувство удивительное и прекрасное, словно холод в его сердце утонул в накатившей волне новых сил и надежды. Но Люпин еще и слышал, слышал песню, и она наполняла его тело энергией. Каждая клеточка была до краев наполнена ей, словно полный бак машины. Он видел, как удивительный свет охватил его и согрел сердце и тело. А в ушах все звучала песня феникса.

— Спасибо Альбус, — прошептал он, полный решимости. Он знал, что его палочка лежит в заднем кармане. Все что нужно, это произнести заклинание. Но как? Волшебники, если достаточно сконцентрируются, могут использовать палочку, даже не дотрагиваясь до нее. Люпин закрыл глаза и сосредоточился.

Мысли о смерти рядом с Фрэнком вылетели из головы. Не сейчас. Он всеми силами старался подготовить себя и произнести заклинание — от этого зависела сейчас его жизнь. Он не открывал глаза, вспоминая, как колдовал Дамблдор, когда его палочка лежала на столе. И Волдеморт тоже так делал. А сейчас он должен это сделать. Напрягшись всеми силами, в полной концентрации, Люпин выполнил заклинание.

— ЭВАНЕСКО! — сказал он про себя, не выдав этого вовне ни единым звуком, ни одним движением губ. Невербальное заклинание… оно будет его преимуществом — оно не потревожит никого, кроме Беллы, а та сейчас встала как вкопанная, увидев, как веревки, удерживавшие Люпина, растворились в воздухе.

Едва путы исчезли, Ремус вскочил на ноги, подняв облако пыли. У него не было времени откашливаться и вообще думать о пыли — ему нужно было бежать. Ноги тут же послушались, понесся его к лестнице.

Около лестницы он развернулся, направил палочку на Беллу и крикнул: «Ступефай!» Красный луч сорвался с конца его палочки и ринулся к Белле, но, к сожалению, та его успешно отразила заклинанием Протего.

— Ну уж нет! — злобно прошипела Белла и вскинула палочку. — Круцио!

Люпин метнулся в сторону, избегая заклинания, но в результате потерял равновесие и покатился вниз по лестнице. Бум, бум. Удар за ударом, ступенька за ступенькой, пролет за пролетом — в этот раз его хорошенько помяло. Он зажмурился от боли, слыша, как ломаются его кости. «Не важно, — сказал он себе. — Это ничто по сравнению с тем, что случилось с Хмури. Быть убитым вот так, подло, без всякой возможности защитить себя».

Казалось, стремительное падение Люпина встревожило всех обитателей дома — тут и там стали появляться остальные Пожиратели. Скатившись на первый этаж, Люпин наконец остановился и тут же вскочил на ноги, обнаружив, что по его душу собрался, казалось, весь пожирательский свет, разве что Волдеморта не было. Люциус Малфой и тот присутствовал.

— Люпин, чертов оборотень, как же я рад тебя видеть, — сказал Люциус, белые волосы которого светились в лунном свете. Он подошел ближе к Люпину, которого как будто приковало к месту — их было слишком много.

— Люциус, — прошептал Люпин, кривясь от боли. Он попытался отойти от Малфоя, но едва шевельнул правой ногой, как почувствовал в ней резкую боль. Должно быть, она была сломана. Теперь он будет хромать, что не прибавит ему шансов в борьбе с пятью Пожирателями, окружившими его.

— Ах, — раздался сверху женский голос — это подоспела Белла. — Хотел сбежать. Вижу, ты уже поприветствовал остальных. Сейчас повеселимся!

Он посмотрел на нее, опять скривившись от боли в сломанной ноге. Он тяжело вздохнул и машинально дотронулся да кармана брюк.

Йохоу! Чаша Хаффлпафф?! Он ясно вспомнил, как клал ее в этот карман. Он осторожно огляделся по сторонам — не привлек ли он внимания Пожирателей? — и обнаружил в футе перед собой Малфоя, который, казалось, и не догадывался, что их драгоценный Хоркрукс так близко. От неожиданности золотая чаша выскользнула из руки и полетела к полу, слабо сверкая, и еще слабее были его шансы выбраться отсюда.

Дальнейшее произошло так быстро, что в последствии Люпин не смог объяснить, как он умудрился все это проделать. Несмотря на злобные и не сулящие ничего хорошего взгляды Пожирателей, он начал действовать. Словно кто-то повернул ключ в замке зажигания, и мотор его тела приготовился, дрожа, к дальнему путешествию. Он почувствовал прилив, огромный прилив энергии.

Рука, сжимавшая палочку, взлетела вверх, взмахнула ей, и его рот произнес: «Акцио Чаша!» Та поколебалась долю секунды и полетела к Люпину, как и вал заклинания от Пожирателей смерти. Зеленные лучи одновременно сорвались с концов палочек, неотвратимо понеслись к Люпину, готовые принести мгновенную смерть. Странно, но Люпин как будто знал, что делать. Он вскинул палочку, и слова сами пришли в голову.

«Протего!» — крикнул он, использовав щитовые чары, чтобы защитить себя от потока заклинаний и проклятий (???). Он понесся прочь из коридора насколько мог быстро, ставя все новые и новые щиты.

Чашу он сжимал в руке, и та слабо светилась в темноте дома. Сзади послышался топот многих ног, а он все бежал, спасая свою жизнь. Поворот налево — и он влетел в то, что было раньше кухней. Пожиратели, он знал, сидят у него на хвосте, но смелости оглянуться не было. Да и зачем, когда нужно поскорее выбраться из дома Риддла, из этого гибельного места.

«Круцио!» — раздался сзади голос Люциуса, едва он, повернув за угол, вбежал в заваленную каменной крошкой гостиную. Черный луч сорвался с палочки Малфоя, лишь чудом не угодив в Люпина. — Ремус, сражайся как мужчина, а не удирай, словно трусливый пес!

Люпин не ответил, пробираясь сквозь следующую комнату, заваленную какими-то коробками и ящиками. Это кладовая, откуда они с Хмури зашли в дом. Сейчас до Пожирателей было дальше, чем до выхода из особняка. Дыхание было отрывистым и неглубоким. Сломанная нога, удивительно, не слишком болела, позволяя бежать. Пот по-прежнему с него тек, однако теперь это было не от страха смерти, а от нетерпения оказаться в безопасном месте. В несколько прыжков он достиг двери, дернул ее на себя и оказался на улице.

Здесь, на поросшем густой травой внутреннем дворе чары против трансгрессии уже не действовали, и с хлопком Люпин исчез. Сердце скакало от радости, что он удачно сбежал и спас свою жизнь. Радости, что он достал последний Хоркрукс.

Тяжело дыша, он появился возле дома Уизли. С минуту он постоял спокойно, пытаясь отдышаться и вытирая пот на лбу. И вдруг он кулем свалился на землю. Резкая боль в правой ноге внезапно вернулась.

«Ох, видно тогда был сильный приток адреналина», — объяснил Люпин себе отсутствие боли несколько минут назад, когда он спасал свою жизнь. А радость от спасения быстро сменилась горем. Несколько часов назад они вошли в дом Риддла вместе с Хмури, а вернулся лишь он один. Хмури больше нет. Грусть заполнила сердце, и туда сразу же пришло чувство вины, начав грызть его изнутри.

Он пополз по земле, царапая свои оголенные руки, и наконец достиг двери дома Уизли. Люпин прислонился спиной к стене и попытался подняться, опираясь на не сломанную ногу. Когда ему это удалось, он стал ждать, ждать того, что скоро ему придется сообщить Ордену о победе, победе, унесшей жизнь Хмури, победе, бесценной для всего Волшебного сообщества — успешном захвате последнего внешнего фрагмента души Волдеморта.