"Наконец-то! Месяцы поисков закончены! Теперь я знаю, где найти то, что мне так нужно. То, без чего мне никак не обойтись. Сегодня я узнал, кто владеет книгой, содержащей в себе описание способа создать Хоркрукс. Долго, очень долго я искал хоть одно упоминание об этом колдовстве, но нигде не находил ничего, кроме жалких предостережений. Вопли трусов и глупцов! Вы боитесь разделить свою душу ради вечной жизни? Я презираю вас! Как это жалко и как глупо. Душа ничего не стоит! А после смерти и вовсе исчезнет. Бессмертие столь малой ценой. Кто может от него отказаться? Только такие бездарности, как эти жалкие подобия волшебников, окружающие меня. Да что вы можете? Ничего! Вы не лучше магглов. А те и вовсе не отличаются от животных. Их мерзкое дыхание портит воздух этого мира. Они заслуживают только рабства. И его они получат. После того, как я стану бессмертным, я смогу спокойно претворить свой план в жизнь. Я буду защищён от неожиданностей. Я, Лорд Волдеморт, буду править всем миром. Никто и ничто не помешают мне. Я всегда получаю то, что хочу. Я — истинный Наследник Салазара Слизерина! Я нашёл Тайную Комнату, которую тот оставил в Хогвартсе. Я открыл её. Я наводил ужас на грязнокровных тварей. Жаль, что тогда пришлось закончить. Но закрытие Хогвартса меня не устраивало. Однако мне удалось свалить всё на этого тупицу Хагрида. Мерзкая пародия на человека! Нужно было и на него натравить Василиска. Хотя нет. Кто бы тогда стал таким удобным кандидатом на роль виновника всех событий? Впрочем, всё равно. До этого кретина-переростка я тоже доберусь. В своё время. Он — не самая большая моя проблема. А вот его защитничек… Дамблдор!!! Само это имя заставляет меня заходиться от ярости! Хорошо, что я научился скрывать свои эмоции. Жизнь в приюте учит многому. А в этот поганый приют я попал из-за своего папочки. Проклятый маггл. Но я с ним поквитался. Какого было умирать от руки собственного сына? Уверен, что очень неприятно. Сначала я объяснил ему, как можно и как нельзя поступать. Не думаю, что он понял, его умишки для этого явно недостаточно, но я отомстил за испорченные годы жизни. Впрочем, мамаша виновата не меньше. Что стоило произнести лечащее заклятие? Так нет, предпочла умереть от тоски по потерянной любви. Какой идиотизм! Любовь!".
Я скривился. Мысли о детстве не были приятными. Но теперь это не важно. Пора в дорогу. Я вышел из своей квартиры. Не люблю дисаппарировать из помещения. Вещи мне не понадобятся. Нужна только палочка, а она всегда при мне. По пути я лучезарно улыбнулся хозяйке снимаемого мной жилья. Толстуха просияла. Я сказал:
— Миссис Голлтингтон, вы как всегда прекрасно выглядите! Я не устаю восхищаться вами.
Хозяйка совсем засмущалась и махнула рукой:
— Ну что ты, Том! Ты мне всегда льстишь!
"Том. Мерзкое маггловское прозвание! Но приходиться пользоваться им. Время раскрыть всем своё настоящее имя ещё не пришло". Подойдя к ней, я улыбнулся снова, на этот раз изобразив на лице восхищение. Поцеловал руку, коснувшись губами потрескавшейся красной кожи, и произнёс:
— Никакой лести, миссис Голлтингтон. Я просто не способен на неё. Это — чистая правда. Вы — богиня, а такой нежной кожи, как у вас, мне никогда не доводилось встречать.
Толстуха покраснела ещё сильнее. Потом спросила:
— А ты куда уходишь? Может, выпьешь чаю?
— Увы, миссис Голлтингтон, но дела зовут. Мне придётся отказаться от вашего предложения, хотя ваш чай я не устану хвалить никогда, — тут я не врал. Чая лучше, чем у неё, я не пробовал нигде.
Хозяйка удивлённо посмотрела на меня.
— Дела? Так поздно?
— Миссис Голлтингтон, вы же знаете, у меня ненормированный рабочий день, — я приподнял бровь.
— Конечно-конечно, Том. Я знаю, что ты много работаешь, — толстуха участливо посмотрела на меня.
— Миссис Голлтингтон! Мне нравится моя работа! — я весело рассмеялся. — Даже ночные задания не заставят меня отказаться от неё.
Она совсем умилилась.
— Ох, Том. Какой-нибудь девушке очень повезёт с мужем! Но что это я! Ты же спешишь, наверное? Иди, не обращай на меня внимания!
— Это просто выше моих сил, миссис Голлтингтон. Но мне действительно уже пора. Надеюсь, завтра увидимся.
— И я тоже. Счастливого пути, Том.
Я повернулся к выходу и ответил, слегка повернув голову:
— Спасибо, миссис Голлтингтон. До свидания, — и вышел на улицу.
Прекрасный вечер не нарушал шум толпы, постоянно толкущейся на Диагон-аллее днём. Как я ненавидел этот проклятый шум! Бессмысленный ор не заслуживающих жизни тварей! Хорошо, что в моей комнате этого не слышно. Не зря я закончил Хогвартс с отличием. Уж тишину в своей комнате обеспечить могу. Я презрительно усмехнулся и пошёл вперёд. Следовало привести в порядок мысли. Старик со своей библиотекой от меня не убежит, а действовать надо хладнокровно. Воспоминания же явно не способствовали спокойствию. Мысли продолжали течь своим чередом, вызывая всё большую ярость. Ну ничего, скоро это пройдёт. Спокойствие вернётся. Так бывало всегда. Нужно лишь подождать.
"Умерла в больнице после родов! Будто не колдунья вовсе! Не подумав о собственном ребёнке. Она вообще была неспособна думать о чём-то, кроме своего маггла. На меня ей было плевать. Жаль, что она умерла. Я бы не отказался кое-что обсудить с ней. Но до мёртвых не добраться. А всё произошедшее с моей ненаглядной мамочкой только подтверждает то, о чём я знал всегда. Любовь — слабость. Бессмысленное, бесполезное чувство, приносящее лишь проблемы. Оно высушивает до дна и бросает пустую оболочку. Оно лишает всех сил. Почему все так к нему стремятся? Хотя… Это ещё раз говорит о глупости остальных".
Я кивнул своим мыслям. Ярость ушла. Остался привычный холод. Прекрасный холод. Сконцентрировавшись, я дисаппарировал.
Тихий ухоженный городок, которых множество в Англии, встретил меня тёмными окнами домов и сиротливо горящими в темноте огоньками фонарей. Своим неярким светом они освещали пустынные улицы, иначе те полностью погрузились бы во тьму. Луна и звёзды были скрыты тучами, весь день застилавшими небосвод. Тишина была столь непроницаемой, что, казалось, оглушала. Я улыбнулся самыми кончиками губ. Мне нравились такие ночи. Никто не нарушал их совершенство. Люди как будто их боялись. Правильно. Тьма заслуживает страха и почтения. И не этим тварям нарушать покой подобных ночей. Улыбнувшись чуть шире, я пошёл вперёд.
Этот городок был ближайшим к замку старика. Дальше мне придётся идти, следуя устным указаниям. Проводника я взять не мог. Лишние глаза и уши мне не нужны. Но если плутать придётся долго, то я вспомню своему слуге точность его описаний. Уверен, он и сам это понимает. Так что прогулка не должна затянуться. Впрочем, пока мне нравилось идти сквозь спящий городок. Вымершие улицы не вызывали отвращения, как тогда, когда по ним носились детишки, визжащие так, словно их режут. Да и взрослые были не лучше.
Прохладный ветерок развевал волосы. В воздухе пахло дождём. Уже скоро он должен начаться. Ночной дождь полностью соответствовал моим планам. А ещё он добавит последний штрих к картине сегодняшней ночи, сделав её совершенной. Мой путь пролегал через весь городок и лесок за ним, к находящемуся в отдалении от остальных домов старому поместью. Там мне предстояло сделать первый шаг на пути к окончательному бессмертию. Я улыбнулся и тряхнул головой. Да! Скоро я получу вечную жизнь! Почти вечную жизнь. Увы, Хоркруксы не делали бессмертным, они защищали от неожиданной смерти. Но я надеялся, узнав формулу их создания, улучшить её. Первая мысль об этом зародилась у меня в тот памятный разговор со Слагхорном. Как слизняк испугался! Вообще-то, в этом не было ничего удивительного. Он боялся всего. Я же не способен испытывать страх. Моя улыбка перешла в оскал. Я уже превзошёл всех в искусстве волшебства. А вскоре докажу это. Мне нечего и некого боятся.
Я уже прошёл сквозь городок. Протоптанная тропинка, едва видимая в удаляющемся свете фонарей, вела к тёмной громаде леса. Я поднял волшебную палочку.
— Lumos!
Вряд ли кто-то заметит идущего ночью в лес человека, ведь в городке все спали. Лишние сплетни ни к чему. Прогулки по лесу в темноте их бы вызвали наверняка. Не самое обычное занятие. Но мне было всё равно, когда идти в этот лесок. Согласно известному мне описанию, он был невелик, а эта тропинка должна была вывести меня прямо к дому старика. Я продолжал быстро идти вперёд и через пару минут оказался под кронами деревьев. В их ветвях шуршал листьями усиливающийся ветер. Это было похоже на едва слышные голоса. Тьма обступила меня, окружив отбрасываемый палочкой круг света непроницаемым кольцом. Силуэты деревьев принимали самые разные формы в порождённых светом тенях. Многих это пугало. Я наслаждался. Прогулка выдалась приятной. В этом лесу, конечно же, могли быть опасные создания. Но самым опасным был я. Хищники не боятся дичи. Дичь боится хищников. Поэтому я был уверен, что не встречу ни одного живого существа. Так и произошло.
Тропинка вывела к высокой узорчатой ограде. О её назначении можно было только догадываться, так как калитка, находящаяся прямо передо мной, была распахнута. Я усмехнулся. Доверчивость не отличается от глупости. Что ж, за свою доверчивость старик поплатится уже сегодня. Пройдя внутрь, я быстрым шагом направился к кажущемуся чёрной скалой дому. До него было недалеко. Перед дверью я задумался. Вломиться? Пожалуй, нет. Нужно позвонить. Он наверняка откроет. Я нажал на кнопку рядом с дверью. Раздался громкий звонок. Через некоторое время послышались шаги. Так я и думал. Я хотел произнести длинную речь о целях своего визита, но дверь распахнулась сама. Старик, стоящий на пороге, выглядел бодро. Маленький сухонький сморчок с большой розовой плешью и живым добродушным взглядом. На нём был мягкий коричневый халат и поношенные тапочки. В зубах он держал трубку, источающую пряный аромат. Понятно. Такие ничего не боятся. Не могут и помыслить о том, что кто-то может причинить им вред. Я мягко улыбнулся и сказал:
— Доброй ночи, мистер Хиггинс. Прошу прощения за столь поздний визит. Меня зовут Том Риддл. Я пришёл взглянуть на вашу знаменитую библиотеку.
Старик искоса посмотрел на меня. Потом посторонился, пропуская внутрь, и проговорил:
— Я привык к ночным визитам. Не у вас одного возникает желание гулять в тёмное время суток. Значит, вы пришли взглянуть на моё скромное собрание? Тянетесь к знаниям, юноша?
— О да, мистер Хиггинс. Знания — это самая главная ценность в мире. И я не стал бы называть ваше собрание скромным. Вы слывёте заядлым коллекционером, и в вашей библиотеке есть много такого, что не встречается больше нигде, — произнёс я, войдя в дом и поклонившись старику.
Тот хитро улыбнулся:
— А вы умеете расположить к себе, молодой человек! Не составите ли мне компанию за чашечкой чая, — он сделал приглашающий жест, указывая куда-то в глубину особняка.
Я улыбнулся:
— Это было бы просто прекрасно, мистер Хиггинс.
Он просто засветился от радости. Похоже, у него не слишком много собеседников в этой глуши.
— Идёмте. Тут совсем близко, — произнёс старик, проходя мимо меня.
Я последовал за ним, криво ухмыляясь. Дело оказалось куда проще, чем я думал.
По пути старик говорил:
— В последнее время у меня бывает мало гостей, поэтому я сразу извинюсь за некоторую болтливость — давно не было собеседника, знающего о магии. Хочется поговорить с кем-то их колдунов. А с молодым волшебником — тем более! Думаю, я сильно отстал от жизни нынешнего поколения. Но этот пробел никогда не поздно восполнить. Надеюсь, вы не против потратить немного своего времени на разговор со стариком?
— Ну что вы, мистер Хиггинс. Как я могу быть против? Это доставит мне истинное удовольствие, — в моем голосе были только теплота и доброжелательность.
Поняв, что собеседник не откажется о беседы, Хиггинс продолжил:
— Мне очень хотелось пообщаться с кем-нибудь из недавно закончивших Хогвартс. Ведь вы выпустились недавно?
— Да. Год назад, мистер Хиггинс, — ответил я.
— И уже вновь хотите учиться? — старик обернулся, его лицо выражало удивление и радость. — Это редкость. А как вы окончили школу, если мне позволителен этот вопрос?
— На высшие оценки по восьми П.А.У.К.ам, — я скромно улыбнулся.
Старик был очень впечатлён моим ответом. Он протянул мне ладонь со словами:
— Позвольте пожать вам руку, юноша. Мне лестно, что меня почтил своим посещением такой талантливый молодой человек.
Я пожал предложенную ладонь.
— Мистер Хиггинс, вы мне льстите! — я говорил с выражением смущённого удовольствия на лице. — В моих оценках нет ничего необычного! Многие закончили Хогвартс с такими же результатами.
Старик продолжил идти вперёд, на ходу говоря:
— Совсем не многие, юноша. Мне известен только один человек с такими высокими результатами. Наверное, он был вашим профессором. Мой старый друг, Альбус Дамблдор.
— О, профессор Дамблдор! Да, конечно, он преподавал у меня Трансфигурацию. Несомненно, он был лучшим учителем во всей школе. И самым могущественным волшебником из всех, кого я встречал! — увы, это было правдой.
Старик захихикал:
— В этом нет сомнений, молодой человек. В этом просто не может быть никаких сомнений! Альбус всегда и везде был лучшим.
— А вы хорошо с ним знакомы, мистер Хиггинс? — я позволил себе проявить любопытство. Старик наверняка будет рад рассказать о своём старом друге. Расположение Хиггинса мне только на руку.
В этот момент мы, наконец, пришли. Большая кузня была очень уютной. Дубовый стол, тяжёлые балки, с которых свисали пучки трав, массивные стулья. У старика был неплохой вкус. Хиггинс подошёл к заварочному чайнику и налил в две чашки, снятые с полки над очагом, тёмно-коричневую жидкость. Я удивлённо спросил:
— Вы ждали гостей?
Старик повернулся и, улыбнувшись, ответил:
— Нет. Но я заварил чай буквально перед вашим приходом. Вам повезло.
Я принял у него чашку и устроился за столом. Хиггинс сел напротив, отложив свою трубку. Пригубив чай, я издал восхищённое мычание. Сделав несколько глотков обжигающего отвара, я с видимым сожалением поставил чашку и произнёс:
— Мистер Хиггинс, ваш чай великолепен! Давно я не пробовал столь восхитительного напитка, — это было не совсем так. Чай моей толстухи-хозяйки был не хуже.
Старик довольно улыбнулся.
— Спасибо. Вы спросили, давно ли я знаю Альбуса. Давно. Мы вместе учились. Признаюсь, он часто помогал мне с экзаменами, — Хиггинс рассмеялся. — Он и сейчас нередко ко мне заходит. Он мой единственный гость.
Я приподнял бровь:
— Неужели никто не заходит посмотреть на вашу библиотеку?
Старик вздохнул:
— К сожалению, теперь это происходит редко. Вы — первый за последние полгода.
Я удивлённо воскликнул:
— Не может быть, чтобы никого не интересовала ваша коллекция! Ведь она уникальна!
Старик уныло покачал головой:
— Увы, этот так. Мои книги больше никому не нужны. Поэтому я так обрадовался вашему приходу, — тут Хиггинс улыбнулся. — А вы — настоящий ценитель, раз сумели узнать обо мне!
Я помотал головой:
— О, я всего лишь скромный искатель знаний, мистер Хиггинс.
Разговор тёк легко. Старик говорил сам, мне нужно было только изредка вставлять реплики. Я не пытался направить беседу в нужное мне русло — время ещё не пришло. Пусть выговорится. Потом он будет готов сделать для меня что угодно. Старик, тем временем, увлечённо описывал свою учёбу в Хогвартсе вместе с Дамблдором. Я старательно улыбался. Иногда он спрашивал о нынешних нравах в школе. Я отвечал, не скупясь на подробности. Хиггинс внимательно слушал, изредка качая головой. Но ничего не говорил. Никаких стенаний о современной молодёжи. Это произвело на меня впечатление. Но вскоре старик опять переходил на времена своей молодости, и я вновь согласно кивал. За окном мягко уходила ночь, смываемая давно начавшимся дождём. Через несколько часов Хиггинс встрепенулся:
— Послушайте, Том, — он попросил разрешения обращаться ко мне по имени в самом начале своего рассказа. Я не видел причин отказывать, — ведь вы пришли совсем не для того, чтобы узнать историю моей жизни! Я совсем заговорился, простите, — я мягко улыбнулся, давая понять, что ничего страшного не произошло. — Так что вы хотели посмотреть в моей библиотеке? Я рад буду показать вам её.
Я постарался выглядеть слегка виноватым и произнёс:
— Понимаете, мистер Хиггинс, меня интересует вся возможная магия. Но книги по закрытым разделам колдовства так редки… Некоторые невозможно достать. Информация о том, что мне нужно, во всей Англии есть только у вас, насколько мне удалось узнать.
Старик откинулся на спинку стула, внимательно смотря на меня:
— И что же за знания вы ищете?
Я стал выглядеть ещё более виноватым:
— Мистер Хиггинс, это может показаться странным, даже ненормальным, но я ищу информацию о Хоркруксах.
Старик вскинул брови:
— О Хоркруксах? Но это — очень опасные знания! Боюсь, я ничем не могу помочь вам, Том.
— Почему же, мистер Хиггинс? — мой голос звучал удивлённо и даже слегка обиженно. — Ведь я точно знаю, что в вашей библиотеке есть книга о них!
Старик грустно посмотрел на меня. Встал и прошёлся по кухне. Потом обернулся и, глубоко вздохнув, сказал:
— Знаешь, Том, Дамблдор говорил о тебе. Ты точно такой, каким он тебя описал. И я никак не могу передать такое опасное знание в твои руки.
Я продолжал мягко улыбаться.
— Значит, Дамблдор говорил… Что ж, это ваш окончательный ответ?
Хиггинс кивнул, произнеся:
— Да, Том.
И тут же я атаковал. Заклинание должно было на месте свалить старика, но тот был готов. Движением руки погасив собственное заклинание, отражённое обратно, я выскочил из-за стола, направляя палочку на Хиггинса:
— Неплохо, старик! А как насчёт этого — Crucio!
Это заклинание он тоже отразил. И перешёл в наступление. Я ухмыльнулся, гася его атаку:
— Ты слишком много о себе вообразил, старик!
И палочка вылетела из руки Хиггинса. В следующую секунду его по рукам и ногам опутали созданные мной верёвки. Я снова сел.
— Ну что, теперь поговорим? — мой голос был ледяным. Изображать вежливость больше не было смысла.
Старик не потерял присутствия духа. Он взглянул мне в глаза и сказал:
— Можно и поговорить. Ты приятный собеседник, Том. Позволишь прочесть тебе небольшую лекцию? Она не затянется надолго.
Я скривился, но всё же согласно махнул рукой:
— Попробуй.
— Том, Дамблдор много рассказывал о тебе. Он считает тебя своей самой большой ошибкой. Сегодня я увидел, насколько мой друг прав. Ты умный, красивый, обаятельный мальчик. Но ты не умеешь любить. Этому тебя не научили. В том числе — Дамблдор не научил. А ведь он подозревал, чем это может кончиться. Если бы у тебя был хороший учитель… Всё ещё можно было бы исправить. Но теперь ты не станешь никого слушать. Ты могущественный волшебник, только что я убедился в этом. Сила развратила тебя. Не ты управляешь ей. Она — тобой. Ты не можешь сопротивляться. Тебе незачем сопротивляться. Подумай над моими словами, Том. Любовь даст тебе гораздо больше, чем ты можешь вообразить. Она даст тебе настоящую жизнь. Совсем не такую, как тот персональный Ад, который ты устроил себе сам. А сейчас… Всё, что я могу сказать, это только то, что мне жаль тебя, мальчик. Жаль покалеченную душу, которая никогда не узнает о настоящей жизни.
Я презрительно усмехнулся:
— Пожалей себя, старик! Твои проникновенные речи бессмысленны. Любовь — ничто! Из-за неё я лишился всего, что было у других. Но я понял главное, и главное — власть! Только она стоит того, чтобы ради неё жить. А не эта твоя, — я выплюнул слово со всем омерзением, на какое был способен, — любовь!
Хиггинс тихо произнёс:
— Ты ошибаешься. И когда-нибудь именно любовь поможет уничтожить тебя. Подумай, Том! Ещё не поз…
Я крутанул в пальцах палочку, и во рту старика появился кляп.
— Ты мне больше не интересен, — мой голос был похож на шипение змеи, готовой к атаке. — Хотя нет. Может, покажешь, где книга о Хоркруксах?
Старик покачал головой, печально смотря на меня. Я поднялся на ноги.
— Что ж, я так и думал. Сам найду. А на тебя у меня другие планы. Ведь для создания Хоркрукса нужна жертва? — мой смех наполнил кухню.
Идя по дому в поисках библиотеки, я думал над словами старика. В них была своеобразная логика. Они зацепили что-то во мне. И это было неправильно. Я подавил нахлынувшие эмоции. Хиггинс — живой труп. А бредни мертвеца не должны интересовать ни меня, ни кого-либо другого. Сейчас я должен найти книгу. И нечего забивать себе голову другим. Бессмертие! Что может быть важнее?
Vova
