Я не знаю, как это случилось. Как я ступил на этот путь. Мне остается только надеяться, что он не сожалеет о том, что произошло. Но ничто и никогда не заставит меня раскаяться в моем поступке, отречься от этих сладких воспоминаний. Они навеки врезаны в мое сердце.
Я несмело глажу хрупкие плечи, нежно касаюсь его шелковистой кожи. Такой юный, такой невинный… и он станет моим. Мерлин…
И я уже не могу остановиться. Ибо в тот миг, когда я вошел в эту комнату, я уже все решил для себя. Я возьму то, что предназначено мне судьбой, то, что многие месяцы сводит меня с ума. И пойду на любой риск ради этого.
Гарри еще не сознает, какую власть он имеет надо мной. Всего одна улыбка, одно — на первый взгляд, такое невинное — касание способно напрочь лишить меня воли. Стоит ему взглянуть на меня, как все мои моральные устои летят к черту.
Вы спросите, как может двенадцатилетний мальчик не быть невинным, телом и душой? Но вы не знаете Гарри. Моего Гарри… Он был моим с первой секунды, как я его увидел… Ну хорошо, со второй.
И, что самое ужасное, я — его крестный. Правда, это одно название — вскоре после его рождения я был несправедливо осужден и брошен в тюрьму. Там я провел долгих двенадцать лет, одинокий, забытый всеми. А когда меня, наконец, выпустили, мне было совершенно не к кому пойти… кроме моих школьных друзей.
И они доверили мне не только свои жизни, но и заботу о своем единственном сыне. Хоть я и был оправдан, я все еще чувствовал себя преступником. Мне было не так-то легко вернуть доверие и расположение людей. Но Джеймс и Лили, которые всегда были уверены в моей невиновности, приютили меня в своем доме. Я не зря уповал на их милосердие.
К тому времени я решил попробовать написать свои мемуары. Дело в том, что у меня был небольшой капитал, и в ближайшие месяцы я мог позволить себе не заниматься поисками работы. Лили любезно разрешила мне пожить их домике для гостей. Он стоял в саду, поодаль от их дома. Оттуда, как я выяснил позже, открывался прекрасный вид на спальню Гарри…
Тот день, когда я прибыл в Годрикову Лощину, навсегда останется в моей памяти. Джеймс и Лили ничуть не изменились, — только несколько новых морщинок добавилось к знакомому облику, а в волосы вплелись серебристые пряди. И они были так рады видеть меня. А я… я почувствовал гнев. Не на них, — на весь мир, на жизнь, которая продолжалась и без меня.
…Ведя с ними неторопливую беседу, я вдруг ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Я медленно повернулся в ту сторону и… застыл, лишенный дара речи. Юный мальчик смотрел на меня во все глаза. А я не мог отвести взгляда от него…
Орущий младенец, которого поливают над купелью, — вот каким я его помнил. Но сейчас передо мною было самое совершенное создание, которое я когда-либо видел. Мальчик… Откуда мне было знать, что за этой невинной внешностью скрывается такая страстность, такая ненасытная чувственность?
Лили уговорила его выйти в холл, чтобы поприветствовать меня. Гарри медленно подошел ко мне. Он двигался с такой гибкостью… Это была скорее походка ребенка, чем юноши, и я внезапно почувствовал себя одураченным. Он остановился в полосе света, и я приблизился к нему. Глаза цвета чистейшего изумруда глядели прямо на меня. А его лицо… оно могло бы заставить кусать локти красивейшую из женщин. А эта нежная сливочная кожа… темные ресницы, отбрасывающие тень на розовые скулы. Полураскрытый бутон его рта… такие бывают у херувимов на фресках. Хрупкие плечи подчеркивали стройность торса, и — о, Мерлин, я должен был взять себя в руки, чтобы не позволить взгляду скользнуть ниже и окончательно не потерять голову. Я вновь посмотрел на его лицо, и его выражение заставило меня остолбенеть от изумления. Судя по тому, как несмело он подошел ко мне, мальчик должен быть застенчивым. Но его взгляд был заинтересованным, любопытным и… я никогда не видел такого взгляда у детей. Его глаза сияли мне навстречу, маня и притягивая, заставляя забыть обо всем на свете. И я понял, что из этого сладкого плена мне уже не вырваться.
— Поздоровайся со своим крестным, Гарри, — напомнила его мать, и я взглянул на нее; я почти забыл, что кроме нас, в комнате есть кто-то еще. Взъерошив рукой свой темные волосы, Гарри ответил:
— Рад видеть вас, мистер Блэк.
Его голос был низким, но без этой подростковой хрипотцы. Уже не мальчик, еще не мужчина. О, Боже. Он пробуждал во мне все самые низменные чувства.
В комнате повисла тишина; кажется, была моя очередь что-то сказать. Но моя охрипшая глотка, столь непривычная к вежливой беседе, отказывалась издавать членораздельные звуки. Наконец, я выговорил:
— Пожалуйста, Гарри, зови меня Сириус.
Это было так глупо, так по-дурацки… Мне вдруг захотелось, чтобы этот мальчик произнес мое имя. Я хотел слышать его из уст Гарри. Хотел, чтобы его глотка исторгла этот давно забытый звук, призвав меня в мир живых.
Улыбка озарила его лицо. Шагнув ко мне, он сжал мою руку, которую я протянул, сам того не сознавая.
— Сириус…
* * *
Это было месяц спустя, — месяц, который пролетел незаметно, как день. События развивались так стремительно... Гарри, кажется, был очарован мной, и почти все время проводил в моем обществе. Летние каникулы только что начались, так что он был дома целыми днями. Я заверил своих друзей, что с мальчиком у меня нет никаких хлопот. А Джеймс и Лили были только рады, что сын интересуется еще чем-то, кроме своих книг. Гарри был застенчивым мальчиком, — у него было мало друзей, и это огорчало родителей. Так что они были просто счастливы, что у Гарри, наконец, появился друг.
Джеймс часто уезжал из города по работе, а Лили занималась тем, что присматривала за маленькими детьми. Оба были рады препоручить мне заботу о Гарри. О, да! Господь воздал мне за все эти годы лишений. Быть рядом с ним, касаться его — вот все, чего я хотел.
Но не спешите обвинять Лили и Джеймса… В том, что произошло, не было их вины. Как им могла придти в голову мысль, что между мной и Гарри может быть что-то, кроме дружбы? Но мне, — будь я проклят, такая мысль пришла сразу… Это было так естественно… Если быть до конца честным с собой, я возжелал его в тот самый миг, когда увидел впервые.
Это лето выдалось невиданно жарким и все, позабыв о приличиях, ходили почти нагишом. Я носил лишь брюки и футболку, а вот Гарри… Первое время он одевался очень скромно — школьные шорты и легкая рубашка навыпуск. Одежда ревниво скрывала от меня его тело, но, Мерлин… Даже застегнутый на все пуговицы он выглядел чертовски соблазнительно…
Однако, неделю спустя установилась ну совсем невыносимая жара. Я сидел в саду на скамейке, под деревом, увитым глицинией. Это было уединенное место, поодаль от главной аллеи.
Джеймс уехал по делам на несколько дней, а Лили была со своими малышами. До полудня было еще далеко, и жара стояла просто одуряющая. Я отбросил назад свои длинные волосы. Скоро их, наверное, придется подрезать или завязать в хвост. Красивые волосы были единственным, что я сохранил от своей юности, и мне нравилось ухаживать за ними.
Я как раз пытался продумать содержание новой главы… Но тут на меня упала чья-то тень. Теперь я знаю: эта тень была предзнаменованием моей судьбы. Он произнес мое имя, — в его устах оно звучало, как музыка… Все мои мысли мгновенно куда-то испарились. Я поднял глаза.
Гарри стоял в двух шагах от меня, держа в руках стаканы с лимонадом, одетый в… О, Мерлин. В горле мгновенно пересохло и я потерял способность ясно мыслить. На Гарри не было ничего, кроме узких белых трусиков. Они больше подошли бы маленькой девочке. Но двенадцатилетнему мальчику, да еще такому развитому физически, они были явно малы, и не скрывали… ну почти ничего.
Обессилев от внезапно нахлынувшего желания, я смотрел на него… Наверное, все это было написано на моем лице, потому что он лукаво улыбнулся. Мой взгляд остановился на темно-розовых сосках… А эти, еще по-детски неразвитые мышцы под гладкой кожей… Мне безумно хотелось лизнуть его, коснуться языком смуглой кожи груди… и я знал, что вкус ее будет слаще меда.
Мой алчный взгляд скользил по его телу… Резинка трусов сползла до неприличия низко. Я мог видеть выступающие косточки его бедер… Бог мой. Казалось, еще немного, и трусы сползут совсем. И ничто в мире не могло удержать моего взгляда от этой соблазнительной выпуклости… Сквозь белую ткань я видел абсолютно все — его член, темные волосы на лобке, его яички… С трудом сглотнув, я поднял глаза на Гарри.
Он снова глядел на меня, как в тот раз… его глаза дразнили и провоцировали. Я хотел что-то сказать… быть может, извиниться. Хотел вынырнуть на поверхность из этой стремнины желания, в которую меня затягивало… Но тут я услышал:
— Я принес тебе лимонад, Сириус. Жарко…
Я тупо взял предложенный стакан. Мои ладони уже были влажными, и я крепко стиснул его в руке.
Гарри уселся на скамейку рядом со мной. Наши бедра соприкоснулись… Он откинулся назад, глядя на темно-лиловый полог цветов, который укрывал нас от остального мира. Я смотрел в его запрокинутое лицо... Он был прекрасен.
— Спасибо, — наконец, прошептал я. Неуклюже поднеся стакан к губам, я отхлебнул холодного, сладкого напитка. Он был освежающим и почти приторным. Лимонад остудил мою гортань, но он не мог залить пламя, бушующее внутри меня. Там, где Гарри касался меня бедром, кожа словно горела. Жар его тела проникал сквозь ткань моих брюк и, Боже, как мне хотелось убрать эту досадную преграду…
Выпив залпом свой лимонад, Гарри облегченно вздохнул. От меня тоже исходил жар… но он придвинулся ближе. Прижимаясь ко мне всем своим худеньким телом, он склонился на мое плечо. Пока я еще мог себя контролировать… Но я боялся даже вздохнуть чтобы, не дай Бог, не спугнуть мальчика. Я вдыхал аромат его нагретой солнцем кожи… и он волновал меня до безумия.
Поставив стакан на скамейку, Гарри взял мою руку и обнял себя ею … так, что моя ладонь легла на его бедро, почти касаясь... о, Мерлин. От соприкосновения с голой кожей по моему телу словно прошел электрический разряд. Я непроизвольно втянул воздух сквозь сжатые зубы… Кажется, Гарри все еще не заметил, какой эффект на меня оказывают его действия. Моя рука, держащая стакан с лимонадом, сжала его так сильно, что он готов был треснуть. Мерлин Всемогущий! Что он со мной делает?! Невидящими глазами уставившись на заросли кустов перед нами, я изо всех сил пытался делать вид, что ничего не происходит.
Но в следующий миг все мои иллюзии развеялись, как дым. Гарри раздвинул ноги, позволив моей руке упасть вниз, — так, что моя ладонь накрыла то, что выпирало из его трусов.
Я слабо простонал; рука с лимонадом задрожала и ледяная жидкость пролилась мне на брюки. Гарри тут же высвободился из моих объятий. Лишившись контакта с его телом, я испытал острое разочарование…
Извинившись, мальчик побежал домой за тряпкой, и я мог созерцать его ягодицы, мелькающие по мере того, как он удалялся от меня. Его трусы были такими короткими, что я мог видеть эти упругие половинки, которые так и манили прикоснуться к себе…
Вскоре он вернулся, таща с собой небольшую миску с водой и тряпку. Опустившись передо мной на колени, он стал вытирать пролитый лимонад. И прежде чем я мог возразить, Гарри раздвинул мои ноги и оказался между ними. Его лицо было в дюйме от моей ширинки… И тут я почувствовал, как мои брюки внезапно стали малы в паху.
Словно в самых безумных грезах, Гарри стоял передо мной на коленях и вытирал пятна с моих брюк. Я не знаю, исчезали ли они от этого, или, наоборот, становились виднее… Мне было плевать. Я лишь помнил, что не должен выгибаться слишком сильно от его прикосновений… не должен пытаться передвинуть его руку ниже. Боже, как мне хотелось завалить мальчика в летнюю траву… подмять под себя… изнасиловать…
Но я ни в чем не был уверен. А вдруг это было просто случайное стечение обстоятельств, и мое желание придало невинным действиям мальчика нездоровую окраску? Но тут он поднял ресницы. Взгляд зеленых проникал прямо в душу, как будто он мог читать мои мысли. И тут я заметил…
Его рука с тряпкой намеренно, медленными движениями, терла мой, уже каменно— твердый член сквозь ткань брюк. И я все понял.
Гарри прекрасно знал, что он делает.
И он знал, что я знаю. И теперь, когда все было ясно, он положил голову на мое бедро… почти касаясь губами головки моего члена. Повернул голову так, чтобы видеть выражение моего лица… Его улыбка была поистине ангельской, но даже сам Дьявол не искушал так.
Его улыбка была чувственной.
Она источала сладострастие.
Он медленно поднялся с колен, все еще стоя между моих раздвинутых ног. А затем поднял миску и, все еще глядя мне в глаза, опрокинул ее на себя.
— Так жарко…, — зачем-то сказал он.
Струйки воды стекали вниз по его телу. Мой взгляд был прикован к его трусам. Они промокли насквозь и теперь стали совсем прозрачными.
Гарри отставил пустую миску. Провел руками по животу, втирая влагу в себя, и, как бы случайно, сдвинул резинку трусов еще ниже. А затем он потер себя сквозь ткань… его член слегка дернулся. Он явно наслаждался тем, что делал. Мой собственный член был готов взорваться от напряжения. Казалось, стоит мне коснуться его, и я кончу. А Гарри явно возбудился, трогая себя. Розовая головка его члена показалась над резинкой трусов, и это зрелище было гораздо более непристойным, чем полная нагота.
А потом мокрый Гарри залез ко мне на колени. Мои руки сами обвились вокруг него. Он сидел боком, свесив ноги, и его бедро упиралось прямо в мою эрекцию. Он обнял меня за шею… темные волосы щекотали мне ухо. А затем он произнес глухо, но четко:
— Я люблю тебя, Сириус.
И прильнул ко мне всем телом. Его ерзанье довело меня до состояния невменяемости...
— Я тоже люблю тебя, Гарри, — ответил я, задыхаясь.
— Правда? — выдохнул он, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на меня.
— Конечно, — ответил я. Но тут же осознал неправильность того, что мы делаем. — Но мы…
— Что? — спросил он, слегка нахмурив брови. О, нет! Неужели он сердится?
— Но… мы не можем, — запинаясь, выговорил я, не в силах объяснить ему.
— Но почему? — требовательно спросил он, и уже намеренно потерся об меня, напрочь лишая возможности думать.
— Потому что я — мужчина, а ты еще мальчик…
— Но мы любим друг-друга, — возразил Гарри.
С этим я спорить уже не мог.
— Ты слишком юный.
Я уже был не в силах подавить стоны, рвущиеся с моих губ. О, Боже, как я хотел его.
— Нет, не слишком, — дерзко возразил он. Взяв мою руку, он положил ее себе между ног — так, чтобы я мог ощутить твердость его члена.
— Видишь? — закрыв глаза, он с легким стоном откинулся назад. Боже… Он казался таким распутным… А что, если… Скорее всего, нет, но мне хотелось услышать это от него.
— Ты ведь никогда раньше…?
— Никогда, — прошептал Гарри, задыхаясь, и нетерпеливо сжал мою руку между бедер.
Теперь я ясно видел, чего он хочет. И я больше не мог сопротивляться. Возможно, если бы мои моральные устои были более крепкими, я бы смог остановиться… еще тогда. Запретить себе мечтать о нем…
Поздно. Слишком поздно…
Я погладил его член сквозь тонкую ткань, и Гарри застонал в голос.
— Аа-ааа… Да, Сириус, да...
Но этого было мало, и он уселся на меня верхом. Наши члены соприкоснулись… Боже, как сладко…Обвив руками мою шею, он прижался ко мне всем телом и начал тереться об меня. Мои руки ласкали его ягодицы, сжимали и мяли эти упругие полушария.
Мои хриплые стоны смешивались с его вздохами наслаждения. И хотя мой член был пленен одеждой, я мог кончить уже только при мысли о том, чем мы с Гарри тут занимаемся. Он был тоже на грани, я это видел; зеленые глаза затуманились, щеки залил румянец. Забыв обо всем, мальчик яростно двигал бедрами. Заглянув в его глаза, я увидел в них дверь в нирвану…
Но тут голос Лили разнесся по саду. Она звала нас обоих. Я замер, прислушиваясь.
А Гарри… он даже не подумал остановиться. Он самозабвенно терся об мой член, улыбаясь самой своей безумной улыбкой. И я не мог больше сдерживаться… Молча, сжав зубы, я кончил — беспомощно дергаясь, заливая свои брюки этим бесстыжим семенем. Так я не кончал еще никогда… А Гарри, закрыв глаза, медленно агонизировал на моих коленях. Последний толчок… он слабо вскрикнул, вцепившись в мои плечи…
— О-оо, Сириуссс…
…Реальность постепенно возвращалась к нам. Черно-белая картинка мира снова ожила и задвигалась. Гарри сполз с моих колен. Взглянув на него, я увидел, что его насквозь мокрые трусы делают сперму почти незаметной. Переведя взгляд на свои брюки, я понял, что мне повезло куда меньше. Гарри смущенно улыбнулся.
И он умчался прочь, — туда, откуда раздавался голос его матери. Я поспешно ретировался, проскользнув в свой дом через черный ход.
Мне отчаянно не хватало воздуха. Сердце билось о ребра, как сумасшедшее. Прислонившись к стене, я понял, что ноги меня уже не держат. Какого черта я только что натворил?
Но тут меня пронзила мысль… С убийственной очевидностью я понял: я продал бы душу, только бы повторить все это снова.
За ужином я сидел, как на иголках. Лили ведь наверняка догадалась о том, что произошло в саду… Но я ошибался. Гарри, уже одетый, сидел напротив меня и молча ел. Все было, как всегда.
…Отныне Гарри всегда старался сесть как можно ближе ко мне. Когда мы гуляли, он не выпускал мою руку из своей. Он использовал любой предлог, только чтобы оказаться рядом со мной. Крестный и его крестник, вместе… очаровательно, не правда ли? Джеймс и Лили были в восторге.
Наверное, я должен был чувствовать себя последней сволочью. Но нет. Ничего подобного. И я уже не пытался сказать Гарри, что мы делаем что-то не то.
Он предлагал себя так бесстыдно… но я не брал его. Я позволял мальчику сидеть у меня на коленях… Мерлин! От его ерзанья я возбуждался так, что не было сил терпеть. Мое тело ныло от желания, когда он терся об меня, но я не делал попыток остановить Гарри. Потому что я хотел этого сам.
...Тем душный вечером я пил кофе в своей маленькой кухне. Потом я стоял у раковины и мыл чашку. Мой взгляд машинально скользил по сторонам, и тут я заметил, что смотрю… прямо в окно спальни Гарри. Неясная фигура двигалась во тьме. Мои глаза были прикованы к его силуэту. Я видел, как он расстегивает рубашку… подходит к окну… Он собирался задернуть занавески. Вероятно, мой протестующий стон достиг его ушей, потому что мальчик замер, всматриваясь в темноту. Я не мог видеть выражение его лица, но готов был поклясться, что он улыбается. И вместо того, чтобы задернуть занавески, он раздвинул их шире. Не отрывая от него глаз, дрожащей рукой я дотянулся до выключателя и погасил свет. Теперь я мог видеть его лучше.
Гарри сбросил свою рубашку и встал у самого окна. От зрелища его полуобнаженного тела мой член немедленно встал. За рубашкой последовали шорты, и моим глазам открылись узкие белые трусики. Как те, что были на нем тогда… Гарри медленно погладил себя… Я просто не мог больше сдерживаться. Пожирая его глазами, я нащупал молнию на моих джинсах и расстегнул ее — ровно настолько, чтобы высвободить мой ноющий член. Я слегка сжал его. Мне хотелось растянуть удовольствие как можно дольше.
И Гарри меня не разочаровал. Повернувшись спиной, он наклонился — гораздо ниже, чем следовало... В первый раз я видел его голый зад, не прикрытый ничем. Его ляжки были разведены так широко, что я мог видеть его отверстие… О, Боже… Горячий член пульсировал у меня в руке, и я вынужден был замедлить свои движения, чтобы не кончить прямо сейчас.
Медленно, мучительно медленно он выпрямился и повернулся ко мне лицом. Краем глаза я заметил, что мальчик возбужден ничуть не меньше меня. А затем он, глядя мне в глаза, сжал рукой свой член… У меня вырвался протяжный стон.
Он ласкал себя, и я тоже. Мы делали это одновременно, и я почти слышал его сбившееся дыхание… Я хотел видеть, как он кончает, прежде, чем кончу сам. Но я не знал, сколько времени нужно двенадцатилетнему мальчику. Смогу ли я продержаться дольше него… При мысли о его теле чистое наслаждение скрутило меня, и с громким криком я излился на пол своей кухни. А Гарри как будто дожидался этого момента. Его тело выгнулось дугой… застонав, он бурно кончил, прямо у меня на глазах. Я с ума сходил от желания ворваться в его комнату… сжать его в объятиях…
Гарри поднес руку ко рту и облизал ее… Мой поникший член дернулся при виде этого. А затем он шагнул к окну и легким движением задернул занавески, оставив меня одного. Я был опустошен — душевно и физически. И, Боже, как я хотел его…
Шло время, но я не мог излечиться от моего недуга. Мое болезненно влечение только усиливалось. В моих фантазиях я уже сотни раз брал его, во всех возможных позах… По утрам я просыпался на липких простынях, словно сам был подростком. Не говоря уж о моей постоянной эрекции, которую я должен был скрывать от окружающих. Когда я видел Гарри за завтраком, я мгновенно возбуждался при мысли о наших маленьких играх. Да, я хотел, чтобы он стал моим всецело, но эти ласки под столом… опасность быть застигнутыми… Все это так возбуждало. С каждым днем мое желание обладать им все возрастало… В конце концов, это должно было произойти. Оглядываясь назад, я понимаю, что ожидание было восхитительным…
Гарри находил тысячи способов, чтобы дразнить меня. Он любил принимать ванну по вечерам… В один из таких вечеров Лили спросила меня, не присмотрю ли я за мальчиком. Она считала, что, вместо того чтобы нормально мыться, он только балуется. Я был уверен, что ослышался; я не мог поверить, что она сама попросила меня об этом. И мое сердце забилось, как птичка, пойманная в силки, когда я осознал, о чем она просит…
Лили повторила свои слова, извинившись. Она была так занята по хозяйству… Конечно, я не обязан, но не окажу ли я любезность и не поднимусь ли наверх, чтобы посмотреть, как там Гарри?
Я постарался ничем не выдать своей радости. Молча кивнув в знак согласия, я птицей взлетел по ступенькам. Не постучавшись, я толкнул дверь ванной комнаты… Он был там. Лежа на спине, мальчик лениво водил намыленной губкой по своей груди. И вот он поднял глаза. В его взгляде не было удивления. Он словно ждал меня…
— Меня послали проверить, хорошо ли ты моешься, — мой голос предательски дрожал.
Его зубы сверкнули в улыбке.
— И как же ты собираешься сделать это, милый Сириус?
— Думаю, что я произведу полную проверку — ответил я, плотно прикрывая дверь.
— О, да… пожалуйста, — страстно прошептал Гарри, кладя губку и выпрямляясь в ванне.
Я подошел к нему и опустился на колени, на кафельный пол. Перегнувшись через край ванной, я наклонился к нему… На его плечах лежали белые хлопья…мыльная пена окружала его радужным ореолом. Но никакая пена не могла скрыть его эрекции, которая росла буквально на глазах. Я судорожно сглотнул, чувствуя, как наливается кровью мой собственный член. Наконец-то я смогу его трогать... О, Мерлин.
Я протянул руку и медленно поднес к его груди… он мог в любой момент остановить меня… И вот я коснулся его кожи. Он издал удовлетворенный стон, и я стал гладить его кончиками пальцев. Немного помассировав его нежные соски, я двинулся дальше…
Гарри, не выдержав, встал на колени — так, что его возбужденный член торчал из воды.
— Потрогай меня здесь, Сириус, — прошептал он. Меня не нужно было просить дважды. Он вцепился в край ванной, и моя рука скользнула ниже…
— Пожалуйста, — взмолился он, и я не мог ему отказать. Наконец, я позволил моей руке сжать его твердый член.
— А-аах… — его глаза закрылись от наслаждения.
Я медленно ласкал его и Гарри, в своем юношеском нетерпении, не мог удержаться от того, чтобы не толкать бедрами в мою руку. Я напомнил себе, что он совсем не умеет сдерживаться. Ведь это у него впервые.
— Что ж… думаю, ты уже достаточно чистый, — задумчиво произнес я, двигая рукой быстрее, заставляя его громко стонать. — Но есть еще одно место, в чистоте которого я хотел бы убедиться, — продолжил я, стараясь скрыть то вожделение, которое буквально сочилось из моих уст. Я убрал руку…
— Но я не хочу, чтобы ты останавливался, — он надул губы. Сейчас он был просто маленьким мальчиком, невзирая на эрекцию, которая упиралась ему в живот.
— Это будет даже лучше, — пообещал я, и он кивнул, улыбаясь.
Такой послушный мальчик…
— Повернись ко мне задом и встань на четвереньки, — велел я.
Что Гарри незамедлительно и сделал, приподняв свою упругую, розовую попку. Боже, я едва не кончил, увидев эту картину. Дрожащей рукой я коснулся его, онемев от восхищения. Нежно и плавно, мой палец скользнул между его ягодиц, мягко надавив на вход… я ждал его реакции.
— Оо-о… — задохнулся он, — Еще, пожалуйста, еще…
Его стоны и вздохи невероятно возбуждали… Я медленно обвел его анус кончиком пальца… еще раз… Но вот он подался назад, насаживаясь на меня, и я мягко протолкнул палец вглубь него.
— Сириуссс…
Его мускулы сжимались вокруг моего пальца.
— Так хорошо…
Очень медленно, трахая его пальцем, я продвигал его все глубже и глубже, пока Гарри, обезумев от желания, не стал яростно насаживаться на него.
— А теперь потрогай себя, — сказал я.
Гарри коснулся своего члена… Его тело выгнулось в экстазе, и он издал самый эротичный вздох, который я когда-либо слышал.
Он ласкал себя, в то время как мой палец скользил внутри его тугого канала. Еще немного, и я услышал легкий вскрик… Гарри дернулся и струя прозрачной спермы брызнула прямо в воду.
Мальчик вылез из ванны и обнял меня, прижимаясь своим мокрым телом. Я завернул его в махровое полотенце и прижал к себе, чтобы он мог отдышаться.
Наконец, он поднял глаза и спросил шепотом:
— Значит, вот как занимаются любовью?
Я был немного шокирован таким вопросом… Но вскоре нашелся:
— Да, вроде того. Только это намного лучше.
Он слегка потерся бедром о мой неудовлетворенный орган.
— Потому что ты бы засунул его в меня, да? Как свой палец?
Бог мой. Мальчик все схватывал на лету.
— Да, Гарри.
— Я хочу, чтобы ты так сделал, — заявил он со всем юношеским пылом. — Ты ведь тоже хочешь, да, Сириус?
— Сильнее, чем ты думаешь, мой милый Гарри, — ответил я, тяжело дыша. — Но я должен немного подготовить тебя, прежде чем это произойдет.
Гарри кивнул с самым серьезным видом.
После нашего маленького приключения в ванной он то и дело спрашивал меня, не готов ли он уже. Я говорил, что нет. Он настаивал... Но я знал, что долго не продержусь.
Однажды утром я проснулся, неудовлетворенный. Он снова снился мне. Но внезапно я понял, что сон стал реальностью. Гарри пробрался ко мне из своей комнаты и скользнул в мою постель. Обхватив мой ствол своими маленькими ладошками, он принялся гладить его… Он сидел на моих бедрах, голый… ласкал меня… это было невероятно. И я кончил, еще до того, как проснулся полностью. Он улыбнулся мне, гордый собой. Я повалил его на кровать и, прижав к матрасу, страстно поцеловал. И он отвечал мне, приоткрыв рот, чтобы впустить мой жадный язык… выгибаясь мне навстречу. Его горячий член терся об мое бедро.
Я скользнул вниз… И когда мои губы сомкнулись вокруг его члена, он издал полузадушенный стон. Это было так возбуждающе… Мальчик даже не думал, что такое возможно. И он бесстыдно умолял меня, шепча мое имя. А я еще долго ощущал во рту его вкус…
Но вот настал день, когда Джеймс и Лили, не подозревая о наших милых забавах, решили пригласить на пикник несколько своих близких друзей.
Гарри явно скучал в обществе взрослых. С плохо скрываемым раздражением он спросил, нельзя ли ему подняться наверх. Лили и Джеймс обменялись взглядами, но Гарри, не дожидаясь ответа, уже взлетел по ступенькам в свою комнату. Я видел это… и я ждал, когда смогу присоединиться к нему. Лили, поймав мой взгляд, беспомощно пожала плечами. А Джеймс вслух прокомментировал:
— У него сейчас трудный возраст. Сириус — единственный, кто действительно может с ним сладить.
Какая ирония… Но я улыбался, как ни в чем не бывало.
— Ты не хочешь посмотреть, как он там, Сириус, — вкрадчиво спросила Лили. Ей явно было неловко просить меня.
Я пытался скрыть торжествующую улыбку.
— О, конечно, Лили. Нет проблем.
Сняв салфетку со своих колен, я встал, аккуратно задвинув за собой стул.
— Ты не представляешь, как мы тебе благодарны, — вклинился Джеймс.
— Надеюсь, этот инцидент не испортит вам завтрак, — ответил я. — В самом деле, пойду, посмотрю, как он там… если вы не возражаете.
— О, это было бы замечательно, — проворковала Лили.
— Я еще вернусь, — заверил я их, поднимаясь по лестнице, в то время как Джеймс откупоривал еще одну бутылку вина для своих гостей.
Это был момент истины. И для меня этот миг навсегда останется самым драгоценным мгновением моей жизни, изменившем всю мою судьбу. И судьбу Гарри тоже.
Дверь его комнаты была приоткрыта… я толкнул ее и вошел. Он ждал меня. Он стоял в потоке солнечных лучей, подобно статуэтке, выточенной из слоновой кости. Боже, как я хотел его…
И вот мы уже лежали на нагретом солнцем полу. Мои руки ласкали его нагое тело.
Дверь все еще оставалась открытой, и я слышал стук приборов о тарелки и звон бокалов. Но это только добавляло блюду остроты. Они могли войти сюда в любой момент.
— Только тихо, — напомнил я мальчику, который беспомощно стонал мне в шею.
— Ладно, — прошептал он чуть слышно. — Займись со мной любовью, Сириус…
Он развел свои ноги, и я лег между ними. Обнаженный Гарри… выступающие ребра, загорелые коленки… На мне осталась одна рубашка; тонкие пальчики нетерпеливо расстегивали пуговицы...
Он развел ноги еще шире, принуждая меня поторопиться. Я достал маленький тюбик, который носил с собой уже много недель.
Мальчик нетерпеливо поерзал. Да, наши игры в ванной немного подготовили его, но когда мой член уперся в его вход, я вдруг испугался, что он не сможет меня вместить. Но Гарри думал иначе… С легким стоном он резко двинул бедрами, насаживаясь на мой ствол.
И вот я уже был в нем, погрузившись так глубоко, как я всегда мечтал. Я начал двигаться, медленно, глядя в его напряженное лицо.
Я ждал, хотя это ожидание было мучительным…
Наконец, он расслабился, и кивнул, стиснув свои мускулы вокруг меня… И теперь уже я должен был напомнить себе, что нужно молчать.
Медленно, плавно, я выскользнул из него, затем вошел снова… пальцы Гарри вцепились в мои плечи, оставляя синяки.
— Как… хорошо, — прошипел он сквозь сжатые зубы.
Я кивнул и медленно въехал в него по самое основание. Горячее биение июльского солнца в моей крови… Нежная сладость обволакивала меня.
Его мускулы сжались невыносимо тесно. Казалось, я сделаю ему больно, но нет… У него давно стояло, и он сбивчивым шепотом умолял меня:
Сильнее, Сириус... еще!
Солнечные блики в его глазах… . Он стискивал меня в объятиях, крепко, до боли.
Мой Гарри.
Движения стали быстрее. Я снова и снова вгонял свой член в его узкий канал, и в растущем зуде скользил неописуемый восторг...
Звон бокалов и звук отодвигаемых кресел внизу… Но сейчас для меня не существовало ничего, кроме нас. Просунув ладонь между нами, я сжал в кулаке его скользкий от смазки член и он забился подо мной, как попавшая в сети рыба.
Я бы хотел, чтобы он выкрикнул мое имя. Но я знал — нельзя.... Он выгнулся мне навстречу, гибкое тело натянулось, как струна… Теплая струя брызнула мне на живот.
И я не мог больше сдерживаться. Я думал, что умру от наслаждения. Знакомые сокращения внизу живота… Мышцы напряглись, окаменели, и я излил семя глубоко внутри него. Чтобы подавить рвущийся из горла крик, я сильно прикусил губу. Металлический привкус крови…
Гарри лежал подо мной, стискивал меня в объятиях, тихо всхлипывая.
Я хотел бы умереть прямо сейчас, в зените счастья…
Звуки внизу стихли. Как будто весь мир остановился. Колесо времени перестало вращаться — оттого, что Гарри стал моим.
Он обвил меня руками за шею и прошептал мне в ухо:
Vova
