Эта ночь ничем не отличалась от себе подобных — тихая и лунная за стенами Школы и сырая, полная странных теней и нераскрытых секретов — в подземельях Хогвартса. Драко манили эти тайны, ночами он часто выскальзывал из-под одеяла, накидывал мантию и отправлялся бродить по коридорам, лелея в душе надежду найти там что-нибудь необыкновенное и исключительное. Он вспоминал рассказы отца о том, что Хогвартс полон тайн и загадок, но пока самым загадочным местом, найденным им за все месяцы пребывания в Школе, стала кладовка, набитая старыми метлами, да пыльный закуток с какими-то непонятными надписями на стенах. Драко несколько ночей пытался их разгадать, пока это занятие ему не наскучило. Да, что уж говорить, пара строчек на пыльной стенке — не самое интересное, что мог найти одиннадцатилетний мальчик в стенах древнего замка. И Драко продолжал свои ночные путешествия, шарахаясь от теней и непонятных звуков, пугаясь шагов Филча и Снейпа, патрулировавших спящий Хогвартс.
Эта ночь почти ничем не отличалась от прочих, кроме одного — Драко чувствовал, что уж сегодня-то он обязательно что-нибудь найдет! Он не знал, что именно, но ощущал — вот еще пара шагов, и он вдруг попадет в какое-то странное, никогда не виденное им ранее место, вот еще шаг и еще… Он особенно осторожно крался по темному коридору, опасаясь подсветить себе путь палочкой. Внезапно ему представилось, что он исследует древние развалины, где на него из любого угла может выскочить какое-нибудь чудовище, совсем как в книжках, которые он читал дома, спрятавшись под одеялом и тихо перелистывая страницы, в страхе, что его застукают родители. Теперь все и было как в этих книжках — тихо, темно, опасно… Лунный свет, проникающий сквозь высокие, почти не видные с его роста окна, заставлял причудливо изменяться самые простые и знакомые вещи — вот пика латника угрожающе блеснула в нише, вот таинственно зашептались портреты, будто в предчувствие опасности, тихие шаркающие шаги где-то вдалеке…Надо быть начеку! Драко крался по коридорам, от страха и предвкушения чего-то необычайного сосало под ложечкой, и сердце ухало куда-то в желудок от каждого звука. Увлеченный представляемыми приключениями и упиваясь собственной отвагой, он практически забыл, что в этот раз вышел из комнаты, подчинившись какому-то непонятному зову. Все сомнения были отброшены отважным исследователем древних тайн.
Но ноги сами несли его в каком-то, словно только им ведомом направлении, пока не привели Драко к старой обитой полосами железа двери. Он восхищенно замер — вот оно, то, что он искал, тайное, никем, кроме него не открытое! Шорохи стали громче, Драко стало казаться, что он слышит шаги и неведомые голоса. Постепенно он стал понимать, что шаги действительно реальны, и в душе отважного исследователя зашевелилась паника, он судорожно огляделся в поисках подходящего укрытия — тайны тайнами, а попасться Филчу — это не самое приятное, что может случиться со студентом-первокурсником, пусть даже этот первокурсник учится на Слизерине, и зовут его Драко Малфоем. А может, даже, как раз поэтому, подумалось Драко, пока он пытался втиснуться в стенную нишу к рыцарю. Латы скрипели и ни в какую не желали потесниться. Пока Драко боролся с несговорчивыми доспехами, шаги стали ближе, скрипнула отворяемая дверь. Драко замер, прислушиваясь. Ни голоса Филча, беседующего с Миссис Норрис, ни ворчания Снейпа, который любил во время ночного патруля поболтать сам с собой, не было слышно, а значит, за дверью может быть кто-то из студентов. В душе Драко вспыхнула обида — это он нашел Тайную комнату, это его открытие!
Он в сердцах оттолкнул обиженно звякнувшего латника и, покинув неудавшееся укрытие, осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Его глазам предстало зрелище, возмутившее Драко до глубины души — мало того, что у него отняли его открытие, так к тому же, это сделал никто иной, как Поттер! Драко смотрел на заклятого врага, разрываясь между двумя одинаково притягательными идеями — пойти нажаловаться Снейпу и позлорадствовать, когда будут снимать баллы с Гриффиндора, или же сначала посмотреть, что же он тут делает, и лишь потом пойти к декану.
Но Поттер ничего не делал, он просто стоял посреди комнаты и пристально на что-то смотрел. Драко рискнул сунуть голову за дверь и чуть не присвистнул. Ничего себе! Посреди комнаты возвышалось огромное Зеркало в темной резной раме. Драко сразу почувствовал, что это очень старое зеркало, ему показалось, что оно наполняет собой комнату, как будто впитывая в себя все окружение и поглощая и так неяркий свет. Драко невыносимо захотелось заглянуть в него. Он вдруг понял, что именно этого и хотел, что ради этого проснулся среди ночи и отправился гулять по темным страшным коридорам.
Но проклятый Поттер все никак не уходил, он словно застрял перед Зеркалом (Драко понял, что это именно Зеркало, а не просто — зеркало), вглядываясь в него так пристально, что даже не заметил, как Драко постепенно переместился в комнату и стоял, чуть дыша, практически у него за спиной. Впрочем, сам Драко этого тоже не заметил. Им овладело только одно желание — оттолкнуть Поттера и самому заглянуть в манящую глубину Зеркала. Там шевелились какие-то тени, словно струйки дыма извивались и уплывали за края рамы странные образы, похожие на чьи-то лица или на чьи-то сны. Он уже почти дышал в затылок Поттеру, но того, видно, тоже зачаровало колдовство Зеркала.
Драко уже протянул руку, чтобы отстранить Поттера, как услышал за дверью шаги — теперь уже самые настоящие шаги, принадлежавшие взрослому — в этом не было сомнения — так уверенно они звучали. Поттер, видимо, ничего не слышал. Радуясь в душе гриффиндорской тупости, Драко огляделся и проворно спрятался за старую парту, которых в изобилие валялось по комнате — видимо, то, что Зеркало втянуло в себя все предметы, Драко действительно показалось.
Он почти лежал на полу, в нос попала пыль, и ему очень хотелось чихнуть, приходилось сдерживаться изо всех сил. Перед его глазами, почти около самой парты появились чьи-то ботинки со смешно загнутыми носами, какие во всем Хогвартсе осмеливался носить только один человек. Догадка Драко подтвердилась, когда он услышал голос Дамблдора. Драко навострил уши и приготовился слушать. Через некоторое время он недоуменно наморщил лоб — слово какое дурацкое, никакого смысла! Придумает же этот Дамблдор! Старый дурак, правильно папа сказал! «Старый дурак» продолжал говорить, и Драко постепенно почувствовал интерес к его словам. Показывает то, что хочешь? Ну, надо же! Он попытался представить, что бы такого сам захотел увидеть, но мысли, пришедшие ему в голову отличались некоторой сумбурностью — то он, Драко, побеждает в квиддичном матче и попадает во все газеты, то благодаря ему Поттера отчисляют из Хогвартса, то вратарь команды Слизерина, высокая красивая брюнетка, говорит ему, что он самый классный парень во всем Хогвартсе… Драко сразу запутался в своих мечтах и решил определиться позже. Тем более, уже и так много пропустил из разговора.
Он снова стал вслушиваться и чуть не фыркнул от смеха, услышав, что увидел этот Уизли. Драко порадовался, что уж о таком-то он не мечтает, но что взять с этого рыжего придурка! Он лишь недоуменно хмыкнул, услышав мечты Поттера. Идиот какой-то — видеть родителей! Драко знал, что сам он в любом случае не мечтает лишний раз увидеть своих, ну может, разве что маму, но уж никак не папу. Драко заерзал в своем неудобном укрытии и зевнул, когда Дамблдор начал рассуждать о чем-то неинтересном. Ему не терпелось самому взглянуть в Зеркало, и он не очень внимательно слушал директора, тем более, тот и говорил что-то совсем не то. Драко лишь испугался, когда услышал, что Зеркало собираются переносить в другое место, и с еще большей силой захотел, чтобы Поттер с Дамблдором побыстрее ушли.
Как будто услышав его, директор поторопил Поттера. Уходя, он на миг приостановился возле парты, за которой прятался Драко. У того похолодело все внутри, он сжался в комочек, стараясь быть совсем маленьким и незаметным, но опасность быстро миновала — директор лишь вздохнул и молча вышел из комнаты.
Драко на всякий случай еще немного посидел, пока не убедился, что возвращаться никто не собирается, и лишь тогда вылез из-под парты. Ноги затекли от пребывания в неудобном положении, вся мантия была грязная и измятая, но Драко решил подумать об этом попозже, а сейчас торопливо подбежал к Зеркалу и требовательно уставился в него. Через некоторое время он разочарованно хмыкнул, недоуменно почесал встрепанную макушку и попытался отвернуться, но что-то снова заставило его обратить взгляд в Зеркало.
— Ерунда какая-то… — пробормотал он, но все-таки остался стоять, наблюдая, как образы сменяют друг друга в мутной глубине стекла.
Уже Филч вернулся со своего еженощного обхода, и самые ранние пташки из студентов заворочались в своих постелях, готовясь встречать занимающийся день, а Драко так и продолжал смотреть в Зеркало, задумчиво кусая губы, и между бровей его залегла маленькая почти незаметная складочка.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
С тех пор он часто просыпался ночами, будто услышав какой-то голос, зовущий его, вставал и сонно брел в темноту коридоров, точно зная, что снова найдет Зеркало. Видимо, Дамблдор действительно пытался его спрятать, так как почти каждый раз Драко обнаруживал волшебный предмет в разных комнатах. Драко не знал, как именно он находил Зеркало, просто шел и все, и оно обязательно встречало его приветливым блеском чуть замутненного от старости стекла.
Он не любил смотреть в него, пытался не ходить, но удержаться не мог и все равно рано или поздно вскакивал и почти бежал по Хогвартсу, чтобы убедиться, что Зеркало все так же поджидает его. Постепенно Драко убедился, что не только он стал пленником этих чар. Об этом свидетельствовало многое: вереница следов на полу, раскрытая дверь, след чьей-то ладони на запыленной потускневшей раме…
Он стал ходить осторожнее, ему совершенно не хотелось лицом к лицу встретиться со своим товарищем по несчастью, счастью ли, но, в любом случае, встречаться с Поттером — а в том, что это именно он, не было никаких сомнений, — Драко категорически не желал. И все равно иногда ему казалось, что его преследует чей-то взгляд, и тогда он замирал на месте, прислушиваясь, прежде чем продолжить свой путь, или вовсе сворачивал в другом направлении и так и шатался до утра по Школе, мучаясь дурным настроением от невозможности пойти к Зеркалу и уже почти не боясь встречи с Филчем или Снейпом. Но ни тот, ни другой по каким-то неведомым причинам так и не натыкались на открыто гуляющего Драко, и он под утро уходил обратно в слизеринскую спальню, чтобы потом весь день взирать на мир невыспавшимися злыми глазами и особенно ожесточенно придираться к Поттеру, виновному, по мнению Драко, во всех его бедах.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Но однажды бдительность Драко все же ослабла и неприятная встреча произошла. Драко как раз уселся перед Зеркалом — в последнее время он убедился, что стоять перед ним всю ночь неудобно, затекают ноги — как позади него раздался шорох. Драко стремительно обернулся, он был готов поклясться, что в комнате никого не было, когда он сюда вошел, он лично заглянул во все углы — та была совершенно пуста! Но, тем не менее, напротив него сейчас стоял ненавистный Поттер и так сердито смотрел на него, будто бы это он, Драко, только что тайком прокрался в комнату, чтобы помешать Поттеру смотреть в Зеркало.
— Значит, ты все-таки выследил меня, Малфой, да?!
Драко чуть не задохнулся от возмущения.
— Это еще кто кого выследил, Поттер? — ощетинился он. — Ты что, без меня прожить не можешь, что ходишь по пятам? Тогда переходи на Слизерин!
— Ты постоянно за нами следишь, Малфой, постоянно жалуешься Снейпу! Что, теперь опять к нему побежишь? Для этого ты за мной следил? — продолжал обвинять его Гарри. Драко разозлился.
— Не очень-то мне нужно следить за тобой, Поттер, чего я не видел? Смотреть на твоих папу-маму? Что-то не хочется, уж извини!
Драко скрестил руки на груди и насмешливо смотрел на Поттера, внутренне бесясь оттого, что тот так не вовремя пришел. Гарри вспыхнул.
— Ты слышал? Значит, правда, следил, признайся, Малфой!
— Да даже если и слышал! Мне совершенно незачем за тобой следить, Поттер, у меня и своих дел достаточно!
— Вот и убирайся по своим делам! — выкрикнул Гарри.
— Это ты катись отсюда, Поттер! — также заорал Драко.
Внезапно они услышали характерное шарканье из коридора. Сюда шел Филч, видимо, привлеченный необычайной наглостью студентов, посмевших не только выходить ночью из своих спален, но еще и кричать в полный голос. Они в замешательстве взглянули друг на друга, ссора была забыта, никому не хотелось попадаться в лапы Филчу. Словно в ответ на их страхи шаги стали слышнее. Но тут дверь, через которую они попали в комнату с Зеркалом, сама по себе бесшумно закрылась, и Филч, шаркая и возмущенно бормоча, прошел мимо. И Драко и Гарри неподвижно стояли, не в силах поверить в неожиданное спасение — как Филч умудрился просмотреть дверь?! Когда шаги затихли вдалеке, дверь все так же бесшумно отворилась, словно приглашая их выйти. И тот и другой беспрекословно послушались и молча вышли из комнаты, не глядя друг на друга. Потоптавшись еще немного возле двери, они, обменявшись недобрыми взглядами, разошлись в разные стороны.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
С тех пор Драко еще меньше хотелось приходить к Зеркалу, но уступить Поттеру он не мог ни при каких обстоятельствах. Больше всего его мучил вопрос, как Поттеру удалось так незаметно подобраться в тот раз, Драко его тогда совсем не заметил. Разгадать эту загадку помог случай.
В этот раз к Зеркалу вела лестница, недлинная, в пять ступенек, упирающаяся в арку без двери, за которой сразу следовала узкая, вытянутая в длину комната. Драко тогда отошел в самый дальний угол, пытаясь рассмотреть что-то блеснувшее среди нагромождения школьной утвари. Почему-то каждая вторая комната с Зеркалом была похожа на склад старьевщика, чего в ней только не было. Драко казалось странным, что Дамблдор помещал такую дорогую штуку как Зеркало в такие, не самые удачные на вид места. Хотя, возможно, оно перемещалось как-то само — об этом Драко тоже задумывался. Блестящая вещь оказалась всего лишь отломанной ручкой от чайника наподобие тех, из которых, по рассказам старшекурсников, профессор Трелони разливала свой вещий чай. Драко разочарованно поднялся из-за загораживающего его перевернутого стола, чтобы тут же застыть в изумлении — из воздуха материализовался Поттер! Сначала в воздухе появилась голова, потом руки, потом остальное тело… Драко выронил ручку, и та со звоном откатилась к стене. Гарри вздрогнул и обернулся на звук, судорожными движениями пряча что-то за спину.
— Что это у тебя? — Драко быстро пересек разделяющее их пространство и попытался заглянуть Поттеру за спину, чтобы увидеть, что же тот прячет. Ему показалось, что это была какая-то слабо мерцающая ткань.
— Ничего!
— Нет, Поттер, я видел, что это?
Драко попытался выхватить у Поттера из рук вещь, которую тот так старательно прятал. Гарри, стиснув зубы, отбивался от Малфоя, но тому удалось ухватить край ткани. Гарри в отчаянии дернул ее на себя. Они оба одновременно выпустили предмет своей борьбы из рук, и тот с легким шелестом отлетел и накрыл угол парты, который сразу будто растворился в воздухе. Драко пораженно смотрел на то место, где только что стояла целая парта, а сейчас виднелась лишь часть ее. Потом, сообразив, что это означает, он довольно присвистнул сквозь зубы.
— Так-так, Поттер, так вот, что у тебя есть…
— Не твое дело, Малфой!
Гарри сдернул мантию с парты, отчего недостающие части сразу появились перед глазами — целые и невредимые.
— Может, и не мое, Поттер, но, уверен, что профессору Снейпу будет очень интересно узнать, как великий Гарри Поттер умудряется ходить по Хогвартсу по ночам и не попадаться ему.
Гарри злобно зыркнул на Малфоя и попытался скатать мантию в трубочку, но ткань была скользкая и постоянно разворачивалась.
— Между прочим, Малфой, не я один хожу здесь ночами. Вряд ли Снейп будет доволен, что его дорогие слизеринцы не спят в своих кроватках.
— Представь себе, Поттер, ему это все равно! — довольно улыбнулся Драко, зная, что Снейп действительно смотрит сквозь пальцы на проделки студентов подопечного ему факультета.
— Зато вот профессору МакГонагалл не все равно! — возразил Гарри.
— И что, ты побежишь жаловаться своей деканше? Может, и мантию ей покажешь? И Зеркало? Вот Дамблдор-то будет доволен! Кто-то, кажется, обещал ему сюда больше не ходить. Зеркало-то заберут, Поттер, и больше ты его не найдешь, хоть в десять мантий обрядись!
— Ты его тоже не найдешь, Малфой!
Об этом Драко, увлекшись мыслью выдать тайну Поттера Снейпу, как-то не подумал.
— Так что ты ему ничего не скажешь! — осмелел Гарри, увидев, что Драко так же расстроился от возможности лишиться Зеркала.
Драко немного подумал.
— Ну, хорошо, Поттер, не скажу…
Гарри настороженно смотрел на Малфоя, справедливо ожидая продолжения.
— Но ты, Поттер, перестанешь за мной следить! Это раз… — перебил Драко попытавшегося было возразить гриффиндорца, — следил-следил, Поттер, не отпирайся! Потом — ты прекращаешь кидаться на меня как бешеный, если видишь возле него, — Драко кивнул в сторону позабытого ими волшебного Зеркала, — это два!
— А три? — подозрительно спросил Гарри, видя, как Драко собирается загнуть еще один палец.
— Ну, Поттер, если я скажу, что три — это чтоб ты убрался из Хогвартса, ты же меня все равно не послушаешь?
— Это точно, Малфой, только после тебя!
— Ну, вот и я о том же, Поттер. Так что носи свою тряпку, я о ней никому не скажу.
— Как это благородно со стороны слизеринца, — съязвил Гарри.
— Даже не представляешь — как, Поттер, — не остался в долгу Драко. Потом он задумчиво прищурился и с надеждой спросил, — слушай, Поттер, а может, ты все-таки, подумаешь насчет три, а?
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
**
С тех пор было заключено что-то вроде перемирия. Они старались не встречаться возле Зеркала, и им это даже удавалось. Но часто они почти сталкивались перед дверью. Подходя к Зеркалу, можно было заметить, что один из них только что был здесь. Пыль иногда еще не успевала осесть, поднятая торопливыми шагами; тепло чужого присутствия еще можно было почувствовать в стылом воздухе подземелья; и в Зеркале, запотевшем от чужого дыхания, которое еще, казалось, можно ощутить кожей, клубились обрывки чужих мечтаний. Поэтому, когда однажды они встретились на пороге, то просто зашли, не сказав ни слова. Драко сразу отошел вглубь комнаты, а Гарри, немного помешкав, недоверчиво взглянул в его сторону и, убедившись, что Драко не собирается за ним подсматривать, уселся перед Зеркалом. Постепенно общая волшебная тайна, если не примирила их, то хотя бы помогла свыкнуться с присутствием друг друга. Зеркало стало залогом негласного тайного мирного договора, чье действие заканчивалось сразу за порогом. Гарри смотрел в Зеркало, Драко сидел в дальнем углу, терпеливо дожидаясь своей очереди.
Так наступило лето.
Глава вторая.
О бойся Бармаглота, сын!
Он так свирлеп и дик,
А в глуше рымит исполин —
Злопастный Брандашмыг!
Гарри решил не спать в эту ночь. Дождавшись, пока все уснут, он тихо встал, оделся и, накинув мантию-невидимку, вышел из гостиной. Больше всего он боялся, что Зеркало исчезло, что он не найдет его, что его перепрятали. Воспоминания об увиденном в Зеркале грели его душу на протяжении всего лета, и к концу каникул все, о чем он мог еще думать было: увидит ли он вновь, как за стеклом появляются улыбающиеся лица родителей.
Он бежал по коридорам, сомневаясь, правильное ли выбрал направление, не померещился ли ему этот зов, похожий на тихий звон хрусталя, который по субботам заботливо протирала тетя Петуния. С каждым пройденным поворотом страх его все усиливался, и отчаяние закрадывалось в душу, тугим комком подкатывая к горлу. Зачем тогда эта Школа, какая тогда разница — у Дурслей или здесь?! Гарри тихонько всхлипнул от бессилия. Может, дверь просто не видно, или она не открывается… он чувствовал, что Зеркало где-то рядом, ощущал почти физически его присутствие! Гарри стал безнадежно стучать по стенам в поисках скрытой двери.
— Что, Поттер, клад ищешь? — из соседней ниши вышел Малфой и с интересом смотрел на Гарри. — Попробуй головой — должно помочь! — с сочувствием в голосе предложил он.
Гарри, сразу прекратив стучать, раздраженно уставился на Малфоя.
— Что ты тут делаешь? — угрюмо спросил он.
— Гуляю, Поттер, гуляю! А ты-то что здесь потерял?
Гарри насупился и ничего не ответил. Ему хотелось побыстрее возобновить поиски, а еще простучать вон тот камень — какой-то он подозрительный!
— Знаешь, Поттер, — лицо Малфоя вдруг приняло несвойственное для него выражение нерешительности. Он нервно крутил в руках какую-то белую коробочку, — мне кажется, оно где-то здесь, рядом! Только я найти не могу! Ты можешь?
Гарри сразу стало легче на душе, а то ему уже стало казаться, что он сошел с ума, и не было никакого Зеркала, и то, что оно зовет его, ему тоже приснилось. Но слова Малфоя свидетельствовали, что он все-таки не бредит, и нужно только поискать.
Как ни странно, когда они начали поиски вместе, дверь очень быстро нашлась, непонятно, что они ее раньше не заметили — вот она, в метре от них — низкая, некрашеное дерево изъедено жучком, большая железная ручка и просто таки огромный ржавый засов изнутри.
Общими усилиями задвинув засов, они сразу почувствовали себя свободнее. Гарри огляделся вокруг.
— Жуткая каморка! — озвучил его мысли Драко.
— Бывает хуже, — ответил Гарри, вспомнив чуланчик, в котором он сам жил до первого курса.
— О, смотри, Поттер, мы там отражаемся!
Гарри взглянул в сторону Зеркала.
— Не знаю, ничего там не видно, оно пыльное!
— Да ты, Поттер, дальше своего носа ничего не видишь! — Драко, нахмурившись, отошел от Зеркала и язвительно продолжал, — слава голову вскружила, вот и задираешь!
Гарри поморщился, понимая, что Драко вспоминает разговор в книжном магазине.
— Малфой, я не хочу об этом говорить, и мне вовсе не приятно, когда все тыкают в меня пальцами! И я не понимаю, чего ты тогда к нам пристал!
— Я?! Пристал?! — искренне удивился Драко. — Да я вообще поздороваться подошел, Поттер!
— Ну-ну… — засомневался Гарри.
— Да, и если бы ты не спустил на меня свою рыжую свору, сам бы в этом убедился!
— Малфой, поосторожнее со словами…
— Да ладно, Поттер, если бы эта Уизли не затявкала, признайся, ты же был рад меня видеть!
— Ага, рад! Как Волдеморту! — разозлился Гарри. Драко испуганно сморгнул и отступил на шаг.
— Ну, ты, Поттер, скажешь тоже! — нервно хмыкнул он, приходя в себя. — Хотя… спасибо! Я польщен таким сравнением!
Драко сделал насмешливый полупоклон, прижав руку к груди, и Гарри, наконец, смог увидеть, что это была за коробочка в руках Драко. К его величайшему удивлению, это оказались сигареты!
Драко поймал его взгляд и довольно улыбнулся.
— Ты куришь? — Гарри удивленно смотрел на Малфоя, который демонстративно вытащил из пачки одну сигарету и, зажав ее в уголке рта, взмахнул палочкой. На кончике палочки появился маленький язычок пламени, от которого Драко прикурил сигарету. Гарри хихикнул. Драко убрал палочку в карман, не очень умело затянулся и надменно спросил.
— Что ты находишь в этом смешного, Поттер?
— Ничего, Драко, — Гарри продолжал хихикать, — но, если уж ты куришь, почему тогда не пользуешься зажигалкой?
Дома, у Дурслей, Гарри видел, как Дадли курит на заднем дворе с соседскими мальчишками, и они хвастаются, у кого какая зажигалка.
— Поттер, я, что, по-твоему, похож на маггла? — Драко сделал еще одну демонстративную затяжку и чуть не закашлялся. — Может, и ты хочешь?
Гарри отрицательно покачал головой. Он не понимал, как такая маггловская привычка может сочетаться с Малфоем, ему это казалось чем-то неестественным.
— А твой отец знает?
Драко нахмурился.
— А тебе, Поттер, есть до этого дело? — Драко не стал объяснять, что и курить-то он начал из-за отца. Конечно, это было невероятно противно, и ко вкусу сигарет он все еще не мог привыкнуть, но зато ни с чем несравнимым удовольствием было видеть намек на удивления на лице отца, когда тот слегка напрягал ноздри аристократического малфоевского носа, пытаясь определить запах, исходящий от волос и одежды сына, приезжавшего на каникулы. Для точно такого же малфоевского носа Драко сигаретный дым был не самым легким испытанием, но наградой ему послужил момент, когда на надменном лице Люциуса Малфоя отразилось понимание, а за ним — легкое презрение. Он больше не пытался определить запах, но и ничего не сказал Драко, а тот обнаглел настолько, что курил уже и дома, высунувшись в окно и сбрасывая пепел на мамины клумбы, чувствуя эйфорию от своей, как ему казалось, победы над отцом, вперемешку с горьким, как сигаретный дым чувством стыда перед ним.
— Ну, понимаешь, — Гарри перестал хихикать и постарался быть серьезным, — это ведь такая маггловская привычка, и я подумал, что, наверное, маги не курят, а если курят, то не сигареты, а там трубку, например.
Гарри взглянул на Драко и постарался вообразить трубку у него в зубах. Лицо его помимо воли начало расплываться в дурацкой ухмылке.
— Поттер, как ты себе представляешь меня с трубкой? — Драко сначала разозлился, но потом и сам с трудом стал сдерживать улыбку, глядя, как глупо дергается лицо Поттера, — На кого я тогда буду похож?! На Снейпа?
— А что, Снейп курит трубку? — Гарри раскрыл рот от изумления, — представить себе декана Слизерина, мечтательно выпускающего колечки дыма к потолку, было еще сложнее, чем предположить, что в этой ситуации может оказаться Малфой. Драко закашлялся дымом и хитро посмотрел на Гарри.
— Нет, Поттер, он не курит, он пьет зелья!!!
Гарри, не выдержав, расхохотался. Драко некоторое время терпел, но потом присоединился к нему.
Отсмеявшись, Гарри почувствовал, что ему стало легче — напряжение, не покидавшее его несколько дней подряд, схлынуло. Зеркало все тут же, оно никуда не делось. Малфой, правда, тоже никуда не делся, вон — как и в прошлом году, забился в угол, устроился на какой-то шаткой трехногой табуретке, непонятно как здесь оказавшейся, и молчит, думая о чем-то своем. Все, как и прежде. Гарри внезапно посетило ощущение, которое Гермиона называла «дежа-вю»: будто то, что сейчас происходит, уже когда-то было, а, может, только еще будет. Гарри сел перед Зеркалом в той же позе, что и раньше — сложив ноги по-турецки, слегка ссутулив спину. Тени зашевелились в Зеркале. Как в прошлом году, все, как в прошлом году. И лишь иногда раздающийся из дальнего угла комнаты шепот заклинания и следующая за ним тихая вспышка нарушали тишину, привнося в нее что-то новое. Терпкий сигаретный дым поднимался к потолку, плыл по комнате, заполняя ее, и заставлял Гарри иногда морщить нос от непривычного запаха. И дым струился вдоль стен и переплетался с бликами от Зеркала, тоже становясь частью «дежа-вю».
Все следующие ночи комната с Зеркалом все чаще наполнялась сигаретным дымом, а вскоре и веселыми голосами. Неожиданно для себя Гарри обнаружил, что с Малфоем достаточно интересно разговаривать, хоть Гарри не привык к такому общению — живому и острому. Гермиона его всегда учила, а Рон почти во всем поддерживал и соглашался. Драко его ничему не учил и ни с чем не соглашался. Разговаривать с ним было не всегда приятно, порой некоторые его фразы напоминали стекло, на которое наступаешь босой ногой — больно, неожиданно и хочется выругаться. Но в любом случае, Гарри не мог бы назвать Драко Малфоя скучным человеком. Зато Малфой запросто мог сказать такое про Гарри, этаким противным ленивым голосом, от которого у Гарри даже сводило зубы от нестерпимого желания врезать ему как следует. Это, естественно, не добавляло радушия в их отношения, и без того напряженные школьным соперничеством. Особенно Гарри разозлился после эпизода с Роном и слизнями.
— А я не просил его размахивать палочкой, Поттер! — спокойно возражал Драко на возмущение Гарри. — Если ты помнишь, то это он пытался меня заколдовать, и, если у него даже этого не вышло — то не мои проблемы! Он сам виноват!
— Ты первый обозвал Гермиону грязнокровкой!
— Не обозвал, а констатировал, Поттер. У нее родители — магглы, кто она в таком случае? И вообще, посоветуй ей почаще держать язык за зубами.
— Чего ты так привязался к Гермионе, что она тебе сделала, Малфой?
— Да ничего она мне не сделала, но, знаешь, Поттер, как увижу ее кислую рожу, так сразу хочется сказать какую-нибудь гадость. Знаешь, вот удержаться не могу. У нее лицо такое, — интересно, прохожие в нее на улицах не плюют?
— Знаешь, что, Малфой, — вскипел Гарри, — у тебя, между прочим, тоже отвратительный характер! И мне надоело, что ты постоянно привязываешься к Гермионе или к Рону только потому, что он беднее тебя…
— Нет, Поттер, он бесит меня не потому, что он нищий, а потому что он тупой, а это уже непростительно!
Гарри возмущенно смотрел на спокойного как удав Малфоя — без зрителей тот становился более уравновешенным, и его труднее было вывести из себя. Гарри понял, что, продолжив спор, он, возможно, когда-нибудь и доведет дело до драки, но все равно ничего не добьется — Малфой не из тех, кто признает собственную неправоту. Он прошелся по комнате, пытаясь успокоиться.
— И, кстати, ты мог бы и раньше сказать, что тебя назначили ловцом! — вспомнил он. Два дня назад они разговаривали о квиддиче, но Драко ни словом не обмолвился о своем назначении.
— А, может, я хотел сделать сюрприз? Ты разве не обрадовался, Поттер?
— А почему я должен радоваться, Малфой, думаешь, ты меня обыграешь?
— Что ты, Поттер, как можно! У меня и рот меньше, и снитчами я не питаюсь.
— Привыкнешь, — съязвил Гарри и направился к Зеркалу.
Драко, усмехнувшись, зажег сигарету и стал прохаживаться по комнате, заглядывая за колонны, которые устремляясь вверх, поддерживали высокий потолок. Комната была большая, да и не комната даже, а целый зал размером со слизеринскую гостиную. Гулко отдавалось эхо его шагов, а под самым потолком колыхались от легкого сквозняка обрывки густой паутины. Драко замедлил шаг, отмечая, что Гарри как-то особенно затих.
— Что там? — он остановился немного поодаль.
Гарри не ответил.
— Там твои родители, да? — догадался Драко. — Они живые?
И тут Гарри прорвало. Он, захлебываясь и путая слова, рассказывал про своих родителей, которых никогда не видел, про Дурслей, про Уизли. Гарри осознавал, что, скорее всего, Малфой использует все это против него, но остановиться не мог. Он давно не говорил ни с кем про родителей, ему претили слова «бедный мальчик», которые он так часто слышал от миссис Уизли, жалости он не хотел. А Рон и Гермиона — дети добрых и, главное, живых, родителей — не до конца понимали его, хотя и очень старались, но детство так равнодушно и забывчиво, особенно — счастливое. А сейчас, увидев себя с родителями, радостного, не подозревающего, что они давно умерли, он не смог сдержаться, и потоки слов выливались из него, заменяя невыплаканные в детстве слезы. Драко слушал его и курил, не пытаясь перебивать или, как опасался Гарри, насмехаться.
Выговорившись, Гарри замолчал и был очень благодарен Малфою за его ответное молчание, и за отсутствие жалости, и за горький сигаретный дым, от которого так сильно першило в горле, и слезились глаза. Особенно — за дым.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Постепенно они стали пропадать возле Зеркала и днем. Они приносили с собой учебники, и, пока один сидел возле Зеркала, второй делал домашнее задание. Драко часто ленился выходить к обеду, но Гарри, как бы ни хотелось остаться возле Зеркала, приходилось идти, чтобы не вызывать расспросов друзей, тем более, что Гермиона, более знакомая с магглами, чем Рон, давно начала принюхиваться к Гарри, от которого за версту несло сигаретами. Но, благоразумно сделав вывод, что он начал тайком от них курить, обещала себе обязательно поговорить с ним на эту тему позже.
Драко предпочитал обедать, не выходя, и часто нещадно эксплуатировал Гарри, который перетаскивал в комнату множество разной снеди со школьного стола. В таком случае они садились подальше от Зеркала и поглощали пищу со здоровым аппетитом растущих организмов.
— А я думал, ты совсем не ешь, — как-то раз сказал Гарри, глядя, как Драко с аппетитом жует бутерброд.
— Поттер, — Драко деликатно вытер рот краем мантии, — то, что я не хватаю с тарелок еду и не запихиваю себе в рот, как твой Уизли, это еще не значит, что я святой Годрик и питаюсь воздухом. Я такой же живой, как и ты, можешь потрогать.
Драко протянул руку, чтобы Гарри убедился, что он, Драко Малфой, вполне жив и здоров. Гарри проглотил выпад в сторону Рона, так как уже понял, что Малфоя от этих высказываний не отучишь, но если не отвечать, то тема закроется сама собой.
— Просто мне всегда казалось, что ты вообще все делаешь как-то без аппетита, вяло…
— Ну почему же вяло, Поттер, — оживился Драко, — я все всегда делаю с удовольствием. И я не мямля типа тебя. «Ах, простите меня, я ни в чем не виноват, я просто шел мимо, ах, я не трогал вашу кошечку!»
Драко картинно закатил глаза.
— Слушай, Поттер, а, может, это и правда, ты? Ну, надоела всем эта кошка, и Криви этот мелкий бегал, всех не вовремя фотографировал, ну ты их и.. А?
— А, может, это ты? — возразил Гарри.
Драко весело рассмеялся, не заметив, что Гарри говорит серьезно.
— Ну, если бы это был я, то начал бы с Грейнджер, а не с кошки Филча.
Гарри нахмурился, его так и подмывало спросить у Малфоя напрямую, не он ли наследник. Ему не хотелось следовать дурацкому плану Гермионы с оборотным зельем, но объяснить друзьям, почему он отказывается, Гарри не мог. Не рассказывать же им о Зеркале, и о том, что он общается с Малфоем, они этого не поймут. Гарри и сам этого не понимал, но привык. Другого выхода у него не было, тем более, что он так и не решался спросить Драко.
Тот же не обращал внимания на его настроение. Его лицо озарилось внезапной мыслью, которой он сразу поспешил поделиться.
— Слушай, Поттер, а, может, это сам Филч?
— Что, Филч? — опешил Гарри, разом забыв свои подозрения.
— Ну, чудовище это немыслимое, о котором МакГонагалл говорила, может, это Филч? И кошку он свою за хвост подвесил, чтоб на тебя свалить, и надписи эти написал. Ты же помнишь, он все жаловался, что пытки отменили? Вот теперь и осуществляет злодейские планы!
Гарри, забавляясь, смотрел на Малфоя.
— Драко, ты что, серьезно?
— Конечно, серьезно! Враги наследника — трепещите! — проговорил он страшным голосом. — А Филч у нас потомственный дворник, он точно должен знать, где Тайная комната!
— И в голове у меня тоже Филч говорит, по-твоему?
Гарри уже рассказал Драко, что слышит странные голоса, причем тот отнесся к этому серьезней, чем Рон и Гермиона, и сразу посоветовал идти к Дамблдору.
— Ты так и не ходил?
Гарри отрицательно покачал головой.
— Нет, не ходил. А вдруг мне все это кажется? Этот голос слышен только мне, у Рона же нет никаких голосов в голове!
— Это как раз понятно. Ты, конечно, не знаешь, но звук в вакууме не распространяется! И тебе не чудится. С головой у тебя, конечно, не все в порядке, но ты не сумасшедший. Так что, поговори с Дамблдором, он должен знать, что делать.
Гарри собирался последовать этому совету, но тут нашли Гермиону, и ему сразу пришли на ум слова Драко, что он начал бы с нее. А потом все выяснилось, и Гарри стало не до Малфоя.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
После прощального ужина Гарри спустился к Зеркалу. Всю последнюю неделю оно находилось в сыром и темном подземелье, в котором стоял пронизывающий холод, даже несмотря на тепло снаружи. Гарри редко бывал возле Зеркала, чаще всего второпях, а сегодня был последний шанс — завтра нужно уезжать.
— Что, Поттер, доволен? Дамблдор опять подсудил Гриффиндору? — встретил его Драко, едва лишь Гарри успел войти за порог. — Ура, ура отважным гриффиндорцам, задавившем какого-то канализационного червя!
Гарри всегда поражала осведомленность Малфоя, про василиска он, вроде бы, знать не должен, а вот знает. Знает и злится. Гарри в некоторой степени понимал Драко, на его месте он бы тоже, возможно, не питал приязни к факультету, уведшему Кубок Школы прямо у него из-под носа.
— Знаешь, Драко, вам и так делают много поблажек, так что нет ничего плохого в том, если в этом году Кубок будет у Гриффиндора, а не у вас. Тем более, мы его заслужили!
— Поблажек… — повторил Драко. — Знаешь, Поттер, а ведь учиться на Слизерине — не такое несравненное удовольствие, как тебе кажется, — внезапно становясь серьезным, сказал он.
— Да вы постоянно ходите по школе, как хозяева, все вам можно, все вас защищают… — возмутился Гарри.
— Кто, Поттер, назови-ка…
— Ну, Снейп…
— А еще? Ну?
Гарри растерянно молчал. Перебрав в уме весь преподавательский состав Хогвартса, он понял, что не может больше назвать ни одного человека, симпатизирующего слизеринцам, ну, за исключением, может быть, Филча, если тот вообще кому-нибудь симпатизировал, кроме Миссис Норрис.
— Но Снейп постоянно вас выгораживает, — упрямо настаивал он, хотя и без прежней уверенности.
— Вот именно, что Снейп, и все. И то, только потому, что он наш декан — ему по должности положено. Тем более, — Драко кисло улыбнулся, — у него это и не особенно хорошо получается. И еще бы у него получилось, обыкновенный неудачник… Впрочем, не о нем речь. Все остальные готовы нас смешать с дерьмом и удобрять мандрагору. Я уж молчу о вашей драной кошке МакГонагалл, у нее тоже работа такая. Но, знаешь, Поттер, вот тебе маленький пример — после матча я залечивался сам…
— Как?!…
— Как-как! Обыкновенно, Поттер, — палочкой, йодом и зеленкой!
— Но мадам Помфри… Разве она тебя не лечила?
— Ну, если заявить мне, чтобы я убирался, раз еще могу ходить — это называется лечением, то — конечно, лечила!
Гарри припомнил, что что-то такое слышал, когда лежал в больничном крыле, но, честно говоря, тогда он просто не обратил на это внимания. Теперь, вспомнив, как Драко лихо летал с метлы, он подумал, что, пожалуй, мадам Помфри, и правда, была немного не права.
— Не делай такое несчастное лицо, Поттер, это я не к тому, чтобы тебе поплакаться, а чтобы ты понял — быть слизеринцем не так уж приятно в Школе, где все искренне полагают, что раз Темный Лорд с нашего факультета, так ату их всех! На наших уроках у МакГонагалл такое лицо, будто она раздумывает, может, запихнуть всех слизеринцев в подземелье и кинуть туда бомбу.
— У Снейпа тоже такое лицо на наших уроках, — возразил Гарри.
— Не волнуйся, Поттер, оно у него всегда такое!
Гарри задумался над словами Драко. Рассмотрев все в несколько ином свете, он невольно был вынужден признать, что нужна изрядная смелость, чтобы учиться на Слизерине.
— Но тогда я не понимаю, зачем ты тогда туда так рвался, на Слизерин? Только потому, что там учился твой отец?
— И это тоже. Но самое главное, хоть ты, наверное, и не поймешь этого, Поттер, Слизерин — это свобода.
Гарри недоуменно моргнул, не совсем понимая, при чем тут свобода, если речь о факультете.
— Ну, вот что ты, Поттер, можешь сказать о своих гриффиндорцах?
— Ну… На Гриффиндор идут самые смелые, самые честные и отважные… К тому же мы очень дружный факультет в отличии от вашего…
— Другими словами, все время пасетесь стадами, никакой индивидуальности. А ваша честность и бравурная смелость приводят к тому, что от вас все постоянно этого ждут — чести и отваги. Труба затрубит — гриффиндорцы в бой, честь обязывает. Вами же просто все пользуются. Но, впрочем, за это вас и любят, — что вы такие честные, тупые и безотказные.
— Зато на вашем Слизерине о чести и не слышали! — Гарри всерьез обиделся за родной факультет, тем более что не очень понимал, как это — ими пользуются?!
— Если под честью ты подразумеваешь, что по приказу какой-нибудь сволочи из Министерства мы пойдем складывать свои головы, то да — о такой чести мы не слышали и слышать не хотим. Пусть нас никто не любит, но зато с нас никто ничего и не требует!
Гарри, кажется, стал понимать, о чем говорит Драко, и ему стало одновременно жалко его и где-то чуть-чуть, на самом дне, — завидно.
— Не слишком ли высокая цена за свободу? Такое одиночество? — сдержанно спросил он.
— Высокая? — Драко с интересом взглянул на серьезного Поттера. Затеяв этот разговор, он не ожидал, что Гарри его поймет, просто слишком много накипело, а скажи он такое хоть кому-нибудь из слизеринцев, то, в своей непомерной гордыне, никто не признал бы ни одного слова за правду. Да даже если бы Драко сейчас сказали бы то же самое, он бы с самыми честными глазами все отрицал.
— Может, и высокая, только, знаешь, Поттер, свободу еще никто не мерил.
Гарри некоторое время раздумывал над словами Малфоя.
— Но ведь получается… что вы просто никому не нужны…
— Не путай, Поттер! То, что всем от тебя что-то нужно, это не означает, что ты нужен сам.
Драко чуть помолчал и продолжал с еще большей озлобленностью.
— По большому счету, всем плевать на тебя, пока ты делаешь то, что должен, а когда не делаешь — плевать тем более!
Гарри покачал головой.
— Странные вы, слизеринцы… Наверное, хорошо, что я не попал на Слизерин.
— А тебя туда никто и не звал, предположим, — огрызнулся Драко.
Гарри промолчал, решив не рассказывать Малфою, о чем поведала Шляпа. Просто после слов Драко он в еще большей мере убедился в том, что правильно сделал, уговорив Распределительную Шляпу отправить его на Гриффиндор — там-то он нужен. На секунду промелькнула предательская мысль, что он нужен только потому, что у него шрам на лбу, и зовут его Гарри Поттер, но он быстро отогнал это малодушное сомнение.
Он устремил взгляд в Зеркало, и лицо его стало постепенно разглаживаться.
— Наверное, это очень хорошо, когда ты кому-то нужен просто так, ни за что… — мечтательно проговорил он.
— Без сомнения, Поттер, дельная мысль! — брюзгливо отозвался Драко из своего угла и в очередной раз яростно взмахнул палочкой. — Запиши, а то забудешь!
Палочка в ответ на встряску издала недовольное «пфф…», из нее клубами повалил сизый дым, но не возникло даже самого маленького огонечка. Драко выругался сквозь зубы и надсадно закашлялся.
— Ты просто не можешь сосредоточиться, — сообщил ему Гарри, невольно подмечая в своем голосе нотки Гермионы. Он обернулся и посмотрел на кашляющего Малфоя. Тот выглядел ужасно. — Ты, вообще, спишь когда-нибудь?
Гарри только сейчас осознал, что всю последнюю неделю, когда бы ни приходил, заставал Драко уже сидящим у Зеркала, и, судя по степени прокуренности помещения, он проводил там долгие часы.
— Ну, естественно, сплю! — с еще большим раздражением ответил Драко, не переставая махать дымящейся палочкой.
— Не похоже… — покачал головой Гарри и, поднявшись с пола, подошел к нему.
— Да какое тебе… Спасибо… — Драко с удивлением взглянул на Гарри, но прикурил от протянутой палочки.
— Почему ты все время здесь сидишь? — спросил Гарри, убирая палочку в карман и вглядываясь в лицо Драко.
В полумраке, подсвеченное только огоньком от сигареты, лицо слизеринца казалось еще бледнее, чем было на самом деле, а темные круги под глазами превратились просто в синяки.
— Мне здесь уютнее, — буркнул Драко и, не удержавшись, зевнул.
Он не собирался сообщать Поттеру, что скрывается здесь от собственного факультета, где каждый считал своим долгом по несколько раз на дню сообщать ему, что да как сделал Люциус Малфой, который, по мнению сына, и без того слишком зачастил в Хогвартс.
Драко надоело озираться и вздрагивать каждый раз при приближении отца, который стал еще более раздражителен, чем раньше, и придирался к каждому проступку Драко с какой-то особенной озлобленностью.
А когда он видел отца в последний раз, так тот будто совсем с цепи сорвался. Драко как раз курил с Крэббом и Гойлом, завернув за угол подальше от посторонних глаз, как, будто из-под земли, перед ним появился Люциус. Драко успел отбросить свою сигарету, а эти придурки Крэбб и Гойл так и стояли, пооткрывав рты, продолжая сжимать в жирных ладонях дымящиеся улики. Впрочем, Люциусу Малфою не было до них никакого дела. Драко успел подивиться на растрепанный вид отца, обычно отличавшегося щегольской аккуратностью, как тот обрушил на него свой гнев. От одного «акцио» из карманов Драко вылетели обе припрятанные пачки сигарет — одна початая, другая еще не распечатанная. Люциус, не отрывая от побледневшего сына холодного взгляда, смял их и отбросил в сторону. Вид у него был такой, словно он с огромным удовольствием сделал бы то же самое с головой Драко. Сообщив, что, уж коли он освобожден от экзаменов, то может собирать свои вещи и готовиться к отправке домой, Люциус, взмахнув полами черной мантии, стремительно удалился. Крэбб и Гойл стояли, открывая и закрывая рты, как два больших кита, вылезших на сушу покурить. А Драко чувствовал, как на него наваливается усталость, и все пытался понять, как этот человек вообще мог оказаться чьим-либо отцом.
Вскоре ему предстояло целое лето провести с родителями в одном доме —
в этот год отец решил не отправлять его к родственникам в гости, — от этой перспективы Драко потерял весть сон, и при каждом удобном случае спешил сбежать к Зеркалу, путь к которому теперь безошибочно находил сам. Здесь было спокойно, тихо, сюда приходил только Поттер, что Драко вполне устраивало — Гарри не был шумной личностью, и, к тому же, еще меньше него самого стремился заговаривать о Люциусе Малфое. А Драко сейчас того и надо было. Вот только без сна, действительно, приходилось тяжеловато.
— Что ты на меня так уставился, Поттер? На мне, что, узоры? — злиться на Поттера Драко совершенно не хотелось, просто прорывалось общее напряжение. Но Гарри, впрочем, не обратил внимания на его тон.
— Тебе надо поспать, ты совсем зеленый.
— Поттер, не указывай мне, что делать! Я никуда отсюда уходить не собираюсь!
— Ну, так спи здесь, — предложил Гарри.
Драко огляделся. В комнате не было ничего, даже отдаленно напоминающего мебель. Совершенно пусто, не считая огромной кучи пыльных пергаментов, беспорядочно сваленных в углу.
— Ты можешь застелить их своей мантией.
— И ты думаешь, я на этом усну? — засомневался Драко.
— Ты сейчас и на полу уснешь, — убедительно возразил Гарри.
Драко немного посомневался, но решил, что на этот раз Поттер не так уж и неправ, — он действительно готов был уснуть, не сходя с места.
Гарри снова отошел к Зеркалу и сидел, слушая, как за его спиной Малфой шуршал свитками, сооружая себе постель. Когда все стихло, он оглянулся: Драко с несчастным видом свернулся на покрытых мантией пергаментах и пытался устроиться поудобнее, подложив ладони под щеку.
— На, положи себе под голову, — Гарри стянул с себя свитер, — здесь не холодно, так что мне пока не нужно.
Драко, поколебавшись, сделал выбор в сторону комфорта и взял предложенный свитер.
— И где ты только берешь такие?
— Миссис Уизли мне их вяжет, — сдержанно ответил Гарри.
— Уизли? — переспросил Драко, приподняв голову с импровизированной подушки.
Гарри нахмурился, но Малфой, вопреки его ожиданиям, никак не прокомментировав имя Уизли, спокойно лег обратно.
— Вяжет… Вот видишь, Поттер, значит, ты все-таки кому-то нужен… — пробормотал он, стремительно проваливаясь в сон. Усталость брала свое, и через минуту он уже посапывал, уткнувшись носом и обняв свитер, связанный мамой Рона Уизли.
Гарри некоторое время смотрел на спящего, свернувшегося в калачик Малфоя. Потом он поднял свою мантию, лежавшую возле Зеркала, и накрыл ею Драко. Все-таки, было прохладно, а до утра еще далеко.
Весь остаток ночи Гарри сидел перед Зеркалом, стараясь запомнить каждую деталь. Завтра начинаются каникулы.
Глава третья.
Но взял он меч, и взял он щит,
Высоких полон дум.
В глущобу путь его лежит
Под дерево Тумтум.
— Ну, и подумаешь, сказала!
Они сидели на полу перед Зеркалом. В первую же ночь после приезда в Хогвартс, они одновременно прибежали сюда, но Зеркало почему-то заупрямилось и ничего не хотело показывать ни тому, ни другому. Гарри предположил было, что оно сломалось, но Драко так на него посмотрел, что он и сам понял абсурдность своих слов: волшебство не ломается, бывает, что уходит, но не ломается.
Но они все равно продолжали приходить к Зеркалу практически каждую ночь, по привычке, надеясь, что оно, наконец, одумается. Но Зеркало отражало только помещение и, как они ни прыгали перед ним, даже тени их не появилось в отражении. Впрочем, надежду они не теряли и коротали ночи, сидя перед упрямым стеклом и потягивая сливочное пиво, которого по просьбе Гарри натаскали с кухни близнецы. Правда, за свою услугу они взяли с него обещание предоставить им кузена Дадли «для экспериментов», на что Гарри, представления не имея, что это за эксперименты, легкомысленно согласился. Дадли ему было не особенно жаль, а близнецы честно снабжали его пивом.
— Сказала и сказала, — отхлебнув пива, продолжал свою мысль Драко. — А ты мог бы ей ответить, что если уж говорить о сучках, то ее саму надо стерилизовать в первую очередь! У нее дети есть?
— Нет, только собаки, похожи на нее как две капли воды! — мрачно отозвался Гарри.
— Ну, вот и сказал бы, что по ее деткам сразу видно, что она права. А ты сразу за магию!
Гарри отрицательно покачал головой, запихивая в рот целую горсть сладостей из малфоевских запасов. Закуска к пиву не совсем подходящая, но другой у них не было, а просить Фреда и Джорджа не хотелось — мало ли что они потребуют в ответ, может, Буклю, а то и его самого — для этих своих экспериментов.
— Это сейчас тебе легко говорить, а когда она так отозвалась про маму…
— Маму, папу… — нетерпеливо отмахнулся Драко, — ну и что тут особенного?! Ты, Поттер, как маленький, легко из себя выходишь!
— А ты бы не вышел, если бы что-то сказали про твою мать или отца? — запальчиво спросил Гарри.
— Да мне бы отец первый не простил, если бы я стал размахивать палочкой и беситься! — гордо ответил Драко. — Он говорит, что это недостойно. Маг должен уметь контролировать себя.
— Знаешь, по-моему, твой отец слишком много требует от тебя, как будто ты уже взрослый…
— Поттер, ты рассуждаешь как маггл! У нас, у магов все немного по-другому.
— Драко, я тоже маг! — обиделся Гарри.
— Ну да, конечно, только ты слишком долго прожил с магглами, — Драко сегодня был в хорошем расположении духа, и это выражалось в том, что он никак не прокомментировал магические способности Гарри и его маггловские корни, — а здесь ты видишь только Школу, и о реальной жизни тебе ничего не известно!
— А тебе будто известно!
— Представь себе! — Драко насмешливо взглянул на нахохлившегося Поттер, потом взгляд его внезапно стал серьезным, и он продолжал уже другим тоном. — Наш мир более суров, тут выживают только сильные. Нам приходится рано взрослеть.
Гарри всегда поражали эти моменты, когда Драко говорил серьезно и спокойно, в это время с ним даже можно было разговаривать, как с нормальным человеком, а не с язвой-слизеринцем.
— Я на тебя смотрю, Поттер, иногда и умиляюсь — только маггл в 13 лет может оставаться ребенком! — продолжал Драко. — Неужели ты не замечаешь разницу между собой или хотя бы своими гриффиндорцами?
— Но Рон…
— Я не говорю про Уизли, у него вообще задержка умственного развития, он всегда будет такой! Я говорю про других, подумай!
Гарри задумался. До слов Драко он как-то не обращал внимания на то, как сильно изменились его друзья за последний год, как вытянулся и посерьезнел вечно дурашливый Финниган, как повзрослели девочки, отчего их юные мордашки стали иногда напоминать лица их матерей. Да что уж говорить, если даже Невилл Лонгботтом, ранее походивший на круглого нелепого медвежонка, вдруг вырос во взрослого немного угрюмого парня, хотя и временами вновь становясь таким же нелепым и неуклюжим, как раньше, но все-таки, даже Невилл… Гарри не с чем было особо сравнивать, на каникулах он, в основном, сидел в своей коморке, но все же даже от его внимания не должно было укрыться то, что его однокурсники в мире магов значительно обгоняют своих маггловских сверстников — они быстрее росли и просто таки стремительно взрослели. Гарри сразу вспомнилось, как недовольно смотрел на него самого его кузен Дадли, который хоть и был шире худощавого Поттера раза в три, но все же не выше, да и выглядел как-то помладше, что ли, то ли благодаря выражению лица, то ли не оформившимися еще детскими чертами, хотя тут Гарри сомневался — судить обо всех магглах по Дадли он бы не взялся, как Драко не судил обо всех магах по Рону. За Рона Гарри, конечно, было обидно, но он был слишком честен, чтобы не признать, что его друг ведет себя как-то… по-детски, что ли…
Драко сидел, прихлебывая пиво и внимательно наблюдая за сменой выражений на лице Гарри, отражающей ход мыслей гриффиндорца.
— Ну что, Поттер, понимаешь теперь, о чем я говорю?
Гарри нахмурился, в голове его вдруг забрезжила мысль, которая ему совсем не понравилась: если Рон, по словам Драко, — а в его словах Гарри находил изрядную долю правды, — так вот, если Рон еще оставался ребенком рядом со своими однокурсниками, то значит, он, Гарри…
— Что, Поттер, до тебя что-то доходит? — Драко подметил перемену в лице Гарри и снова сменил тон. — Я вижу проблески мысли на твоем лице, это удивительно, Поттер! Тебе полезно со мной общаться — умнеешь прямо на глазах, вот только боюсь, нет ли обратной зависимости?
— Драко, — Гарри не обратил внимания на ерничанье Малфоя, ему необходимо было все выяснить, — а почему так происходит, ну, почему вы, то есть мы, почему…
— Нет, Поттер, все-таки, даже мое общество тебя не исправит, говоришь как Уизли! Почему мы… вы… — передразнил он Гарри. — Ты сам подумай, вспомни своих магглов, тебе их лучше знать, — их мир удобен, он похож на теплицы Мадам Стебель. Если убрать все это искусственное тепло, которым она окружает свои цветочки, те сразу завянут, вот так и магглы — пока им уютно и тепло, они радуются жизни и размножаются, живут коротко, думают мало, если их выпустить на холод, они не выживут, потому что не умеют — не учатся. А мы учимся выживать с детства, то, что магглам, возможно, показалось бы жестокостью — для нас обычная жизнь, в нашем мире много зла, много смерти и страха, но это нас закаляет, понимаешь. — Драко много раз слышал подобные рассуждения друзей своего отца, когда ему с 12 лет на правах взрослого разрешили присутствовать при всех разговорах. Кое-что он запомнил тогда, многое додумал сам и теперь рад был поделиться своими мыслями.
— Мы начинаем очень рано жить взрослой жизнью, — продолжал он развивать свою идею перед внимательно слушающим Поттером, — это единственная гарантия того, что мы и проживем ее дольше. И быть в 17-18 лет совершенно зрелым полноценным членом общества, существовать независимо от родных — это нормально для магов. А магглы вроде в таком возрасте еще на шее у папы с мамой?
— В этом возрасте магглы еще продолжают учиться, — пояснил Гарри.
— Мы тоже, Поттер, мы тоже, но это не помеха самостоятельной жизни, не повод оставаться ребенком! Ты знаешь, во сколько лет женился мой отец? В 18! И между прочим, он не считался юным для брака. Мы рано начинаем заботиться о себе, о семье, думать своими мозгами… Ну не все, конечно, есть, например, такие исключения, как ты, Поттер!
Гарри вскинулся, было очень обидно слышать такие слова, а возразить было нечего.
— Ну ладно, не сопи ты так обиженно, — ободрил его Драко, — ты ж не виноват, что с тобой все цацкаются, берегут тебя, так сказать, от тлетворного влияния реального мира. Узнал бы Дамблдор, что ты со мной общаешься, кондрашка бы хватила старого гриба.
— Драко, теперь ты выражаешься как маггл!
— Это я с тобой пообщался, Поттер, не на пользу мне пошло, — скоро, не дай Мерлин, совсем порыжею и пойду на Гриффиндор, к таким же тупым!
— А на Слизерине все умные!
— Да уж не дураки, Поттер, во всяком случае, им не надо, как некоторым, объяснять, чем маг отличается от маггла! Все-таки, Поттер, ты такой ребенок, вот брось тебя в реальный мир — ты ж утонешь!
— А ты сам? Если тебя лишить заботы твоего папы, ты — не утонешь? — разозлился Гарри.
— Слушай, Поттер, не трогай моего папу. Я-то как раз не утону, даже если прямо сейчас останусь единственным Малфоем, я смогу разобраться и с наследством и со всеми делами самостоятельно…
— Так уж и самостоятельно? — хитро прищурился Гарри. — Малфой, ты, по-моему, заврался!
Ну, может, и не самостоятельно, — не смутился Драко, — но с помощью отцовских юристов — точно! — торжествующе возвестил он. Гарри прыснул, и через несколько секунд они уже оба громко смеялись, и эхо разносило их счастливый детский смех под высокими сводами старой пыльной комнаты, в которой из всей мебели было только одно старое Зеркало, а из обитателей — двое тринадцатилетних мальчишек, хоть и выглядевших не по годам взросло, но еще умеющих громко смеяться.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Гарри сидел перед Зеркалом. Оно, наконец, сжалилось над ним, и теперь он жадно вглядывался, моргая чуть припухшими покрасневшими глазами. В голове до сих пор звучали слова, услышанные в «Трех метлах». Внутри билась злость и желание что-то сделать, куда-то пойти, кому-то отомстить. От собственного бессилия на глаза навертывались злые слезы, он так крепко сжимал кулаки, что заболели костяшки пальцев. А Зеркало сочувственно показывало ему картины мести, которые не могли утолить его потребность в действии, как вода из призрачного, порожденного миражом колодца, не могла бы утолить жажды в пустыне.
Дверь с грохотом распахнулась, будто ее открыли ногой, не заботясь, что сейчас глубокая ночь, и шуметь не следует. Драко мрачно вошел в комнату и остановился перед Гарри, загораживая собой Зеркало.
— Ты считаешь, что это было смешно, Поттер? — сквозь зубы спросил он.
Гарри отклонился в сторону, пытаясь разглядеть заслоненное отражение.
— Отойди, Малфой, ты все загораживаешь…
— А мне плевать! — Драко и не думал обращать внимания на то, что Зеркало снова действует. Он пристально смотрел на Поттера.
— Ты действительно думаешь, что это смешно? — повторил он. — Это твое новое развлечение, Поттер, — заворачиваться в свою тряпку и выставлять меня полным идиотом?!
Драко в бешенстве пнул носком ботинка лежавшую рядом с Гарри мантию.
— Знаешь, Малфой, мне сейчас не до этого, — ответил Гарри, пытаясь сдержаться, но чувствуя, как в нем закипает гнев. На все: на Блэка, который предал родителей, на Дамблдора, который ничего не сказал ему об этом, на Рона и Гермиону, которые ничего не поняли, на Малфоя, который приперся и пытается решить какие-то свои проблемы…
— Ах, тебе не до этого, Поттер? Неужели? А на это мне, между прочим, тоже плевать! Я, как придурок, должен был делать вид, что ничего не понимаю, хотя видел, как ты бегаешь вокруг. Следы на снегу видны, Поттер, видны! А мне пришлось молчать…
— Вот и сейчас заткнись! — взорвался Гарри. — У меня и без тебя проблем по горло! Заткнись, Малфой!
— У тебя все время проблемы, Поттер, у тебя с головой проблемы, понял? Выдумываешь себе все и сам себя жалеешь!
— Да что ты об этом знаешь, Малфой!
— Вечно глаза на мокром месте, — безжалостно продолжал Драко. — Ты еще разревись, когда тебе про родителей скажут.
Гарри вспыхнул, вспомнив, как Гермиона утешала его, когда он плакал как девчонка, в том лесу. И неважно, что это были слезы ярости. От стыда он разозлился еще сильнее.
— Это тебе нужно реветь, когда про твоих родителей говорят, Малфой! Это твой отец — Упивающийся, это он служил Волдеморту, все это знают!
— Он у меня хотя бы есть, Поттер, и мне не приходится жить из милостыни, или общаться нищими и грязнокровками!
— Лучше совсем не иметь никакой семьи, чем такую как у тебя, Малфой! Лучше сдохнуть, чем быть сыном Упивающегося!
— А чтоб ты и правда сдох, Поттер, я бы с удовольствием на это посмотрел!
Рассвирепев, они стояли друг напротив друга, на их лицах читалось явное желание убить, а по Зеркалу метались вспуганные тревожные тени.
В тот раз они подрались. Жестоко, без правил, вкладывая в каждый удар всю силу обиженной и ожесточившейся юности. Они катались по полу, стараясь размозжить голову противника об каменный пол, обдирая костяшки пальцев об скулы и зубы. Возможно, им бы и удалось покалечить друг друга, если бы, в очередной раз промолотив головами по плитам пола, не врезались со всего размаху в Зеркало. Стекло отдалось протяжным звоном, и они застыли, ожидая, что сверху посыплются осколки того единственного, что в данный момент им не хотелось уничтожить.
Зеркало не разбилось, хотя каждому из них казалось, что что-то разбилось в душе.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
**
Очень долгое время Гарри старался не ходить к Зеркалу. Почти перестав спать, он сидел ночами, разглядывая карту. Невольно он взглядом отыскивал отметки с именем Малфоя и следил, как тот часами меряет из угла в угол слизеринскую спальню. Иногда цепочка следов выводила в коридор, и тогда Гарри мог видеть, как Малфой ходит кругами вокруг какой-нибудь одной лестницы или комнаты, видимо, тоже не решаясь подойти к Зеркалу.
А еще Гарри с удивлением понял, что ему скучно. Когда злость поутихла, он обнаружил, что и поговорить ему, в принципе, не с кем, поговорить так, как привык за последнее время.
В конце концов, он не выдержал и в одну из ночей все-таки пришел к Зеркалу. Но смотреть в него спокойно не мог. Он постоянно отвлекался на карту, на которой два чернильных пятнышка с именем ходили в такт с шагами за дверью. Он не повернул голову, но сердце его стукнуло один лишний раз, выбиваясь из ритма, когда на карте имя Драко Малфоя приблизилось к имени Гарри Поттер, а в комнате знакомо запахло сигаретным дымом.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
После побега Сириуса Гарри все чаще находил Зеркало и часами отрешенно смотрел в него. Драко неизменно оказывался рядом. Чаще всего он курил возле самого дальнего окна, если такое оказывалось в комнате, поглядывая на прямую застывшую спину Гарри, сидевшего прямо на полу, сложив ноги по-турецки. Драко уже давно перестал дразнить Поттера, что тот простудит себе все на свете, но молчать больше часа тоже не мог, и тогда принимался закидывать Гарри вопросами из своего угла. Гарри уже привык к постоянному присутствию Малфоя. Ему даже иногда казалось, что не будь Драко где-нибудь поблизости с его ехидными вопросами, язвительными комментариями или неожиданными не по-детски серьезными рассуждениями, не будь рядом этого всегда разного и всегда вредного Малфоя, смотреть в Зеркало было бы намного скучнее. Все его мечты, все мысли стали бы пустыми и бессмысленными, не будь рядом человека, которому можно рассказать, нет, не все, конечно, рассказать, у Драко слишком острый язык и страсть высмеивать все, что свято для Гарри. Но даже эти насмешки придавали какую-то реальность всему, что происходило в Зеркале и в голове Гарри, какой-то особый цвет, вкус и запах. Гарри вряд ли мог бы объяснить, зачем он терпит присутствие Малфоя, несмотря на постоянные стычки, часто заканчивающиеся бурными ссорами, почти до драк. Просто ему почему-то казалось, что Драко понимает его, хотя этого трудно было ожидать от слизеринца, тем более слизеринца с таким особо мерзким характером. Но больше ни с кем на эту тему Гарри общаться не хотелось, с того дня как он привел Рона к Зеркалу, горя желанием поделиться самым драгоценным, а тот увидел лишь себя и даже не слушал, что ему рассказывает Гарри. Драко всегда слушал, он никогда не говорил сам об увиденном в Зеркале, казалось, что он даже избегает заглядывать в волшебное Зеркало, все время обходя его с обратной стороны или, если не получалось, старался незаметно прошмыгнуть мимо, отвернувшись с риском свернуть шею. Он жестоко высмеивал все, что Гарри видел в Зеркале и чем делился с ним. Но он слушал. И понимал. Он слушал, сидя в своем укрытии в оконной нише или в каком-нибудь другом углу, обязательно расположенном так, чтобы не отражаться в Зеркале. Иногда, когда ему становилось совсем скучно или рассказы Гарри его особенно смешили, он выбирался и слонялся за спиной Гарри, периодически заглядывая ему через плечо. И, хотя Малфой всячески избегал своего отражения в Зеркале, его изображение все же изредка появлялось в стекле, но, к удивлению Гарри, совсем не разрушало сложившейся картины, даже наоборот, казалось там совершенно естественным, на своем месте. Гарри почти сразу перестал этому удивляться, списав все на неизведанные свойства волшебных вещей, и лишь пару раз удивление все же мелькнуло в его затуманенном видениями мозгу, когда Драко появлялся в Зеркале, и не стоя за его спиной. Но Гарри усилием воли быстро изгонял непрошеного гостя из картинки своей мечты и продолжал наблюдать за своими грезами, порою рассказывая о них Драко. Еще в последние встречи Гарри как-то незаметно для себя самого рассказал ему все про Сириуса, с трудом умолчав только про Хроноворот, не желая подводить Гермиону, но все остальное Драко знал. На эти откровения Малфой прореагировал неожиданно бурно, и тогда они чуть снова не поссорились.
— Поттер, он уголовник-рецидивист, я вообще не понимаю, как Дамблдор мог допустить, чтобы вы общались, да еще и позволил ему бежать!
Об этом Гарри ему не рассказывал, но Драко часто поражал его своей интуицией и способностью сопоставлять факты и делать соответствующие выводы.
— Ты не можешь так говорить! — Гарри тогда сразу же пожалел о своей откровенности. — Ты его совсем не знаешь!
— Очень даже знаю, Поттер! — возразил Драко, — и могу, и буду говорить!
Гарри ошеломленно хлопал глазами, забыв о существовании Зеркала.
— Он, между прочим, мне тоже не чужой, к великому моему сожалению. Он мне приходится двоюродным дядей, — нехотя пояснил Драко для недоумевающего Поттера.
— Так он, что… он брат… твоего отца? — у Гарри было такое лицо, словно его сейчас стошнит.
— Ну что ты за идиот, Поттер, ну при чем тут мой отец! У меня, между прочим, еще и мать есть. Блэк — кузен моей матери, хотя она об этом не любит вспоминать, и, знаешь, Поттер, я ее в этом прекрасно понимаю!
Гарри упрямо тряхнул головой.
— И все равно, он не виновен, он самый лучший, хоть и ваша родня!
— Спасибо, Поттер, польстил! Смотри в свое зеркальце, придурок!
— Да пошел ты, Драко! — Гарри отвернулся к Зеркалу.
С тех пор разговор еще часто переходил на Блэка. Несмотря на злые высказывания Драко, Гарри все равно хотелось поговорить с кем-то, кто знал Блэка, пусть не лично, но хоть немного. После отъезда Люпина во всем Хогвартсе из знавших Блэка, за исключением Дамблдора и Снейпа, оставались только Гермиона, которая во время экзаменов не говорила ни о чем, кроме экзаменов, и Рон, почему-то сохранивший в памяти только последнее событие, связанное с именем Сириуса — подаренную метлу, и каждый раз приходящий в экстаз при одном ее виде или упоминании и сразу принимавшийся упрашивать Гарри «дать покататься». Поэтому поговорить о Блэке, занимавшем все его мысли на правах единственного родственника, Гарри мог только с Драко. И хоть и часто жалел об этом, отказаться от таких разговоров не мог.
В ту последнюю ночь третьего курса перед каникулами, когда на следующий день им нужно было уезжать домой, очередная лестница привела их к комнате с Зеркалом. Они почти столкнулись на первых ступеньках, приглушенно вскрикнув, отчего проходившая соседним коридором Миссис Норрис настороженно подняла уши и устремилась на шум. Гарри быстро накинул на Драко края мантии и поволок его вниз; Драко тихо ругался и спотыкался на темных ступеньках, не будучи привыкшим смотреть сквозь волшебную ткань. Когда они, наконец, вбежали в комнату, — лестница на этот раз была очень длинной, и бесконечная череда спускающихся вниз ступенек, казалось, никогда не закончится — запыхавшиеся и раскрасневшиеся, Драко стал выпутываться из полупрозрачной ткани.
— Поттер, отпусти меня! Твой папа был какой-то маленький, мне казалось, что половина меня высовывается из-под этой тряпки!
Гарри возмущенно выпихнул Малфоя из-под мантии и принялся аккуратно складывать ткань.
— Надеюсь, это была твоя лучшая половина, Малфой! А если тебе больше понравилось бы встретиться с Филчем, еще не все потеряно, выходи, он, наверняка, где-то наверху!
— Ну, спасибо, Поттер, мне и тут неплохо.
Драко вытащил сигарету и, пробормотав заклинание воспламенения, огляделся, высматривая подходящий уголок. В этот раз комната была небольшой площади, но с высоким потолком, она напомнила Драко готический собор, куда его в детстве несколько раз водила бабушка, — те же бесконечные, сужающиеся к потолку стены, стремящиеся вверх и оставляющие маленького человека внизу чувствовать свое ничтожество; та же «роза» почти под потолком, сквозь которую проникал тусклый дневной свет, изысканно преломляясь и приобретая странные — какие-то неземные — краски. Окна тоже были в подобном стиле — длинные, узкие стрельчатые проемы, заделанные витражным стеклом. Каждое начиналось на уровне макушки Драко, лишая того возможности посидеть на подоконнике, болтая ногами. Драко, вздохнув, все равно отошел к окну, присел на корточки и, неторопливо затягиваясь, смотрел, как Гарри привычно устраивается перед Зеркалом, напряженно всматривается в мутную глубину. Драко знал, как это страшно и одновременно притягательно — смотреть, не в силах оторваться, на то, как поверхность Зеркала подергивается дымкой, как в глубине его начинает шевелиться что-то огромное и древнее, напоминающее потревоженного могучего зверя, а потом вдруг все развеивается, и перед глазами появляются картины. Порою это то, что ты ожидаешь увидеть, а порою то, чего ты никак не хочешь, но мудрое Зеркало настаивает, что именно это — твои мечты. С Драко чаще всего происходило второе, а вот Гарри, судя по всему, обладал счастливой способностью знать, о чем он мечтает. Или несчастливой… Драко часто задавал себе вопрос, а так ли это хорошо — иметь твердую уверенность в своих желаниях, такую твердую, что даже Волшебство не в силах вытащить на белый свет все подсознательные мечты и затаенные страсти. Хотя, в последнее время Драко часто приходил к выводу, что никакого подсознания у Гарри, скорее всего, нет — героям, видимо, не положено. Драко же героем не был, поэтому никогда не знал, что на этот раз покажет ему Зеркало, а если и знал, то сомневался, его ли это мечты или же чьи-то заблудшие сюда по ошибке, так странны они были и неожиданны.
Плечи Гарри, напряженные в первые минуты, уже успели расслабиться, а, значит, он увидел то, что ожидал и теперь жадно впитывает в себя каждую деталь увиденного. Драко немного нервировало это сомнамбулическое состояние, в которое впадал Поттер перед Зеркалом, ему всегда хотелось чем-нибудь разбить эту тишину — словом, вопросом, уроненной вещью…
— Поттер! — Гарри не откликался. — Поттер, ау, есть кто дома?
Гарри нехотя кивнул головой.
— Что там, Поттер, опять твой сумасшедший крестный?
Гарри еще раз кивнул, решив не обижаться на «сумасшедшего». Драко радостно закурил новую сигарету и принялся с наслаждением прохаживаться по поводу Блэка.
— Ну и везет же тебе, Поттер, мало того, что нашел друзей — идиотов…
Гарри недовольно дернул плечом и, не отрывая взгляда от зеркального стекла, рассеянно произнес:
— Значит, ты тоже идиот, да?
Драко поперхнулся сигаретным дымом и уставился на Гарри. Некоторое время он собирался с мыслями, а Гарри все так же отрешенно глядел перед собой.
— О, что я слышу, меня назвали другом самого Гарри Поттера! Я сейчас умру от такого счастья, и меня сразу причислят к лику святых!
Гарри никак не прореагировал. Драко собрался с мыслями, пытаясь вспомнить, с чего же он начинал.
— Так вот, я уж не говорю о твоих друзьях, Поттер, но с крестным тебе, конечно же, повезло. Чокнутый преступник, поубивал человек сто народу…
— Это не так! — Гарри с трудом, но все-таки отвел взгляд от Зеркала, — ты же знаешь, что это не так, я же тебе рассказывал!
— Ну, я же не святой Поттер, чтобы всему верить, правильно? — Драко довольно улыбался, он всегда гордился собой, когда ему удавалось отвлечь Поттера от созерцания. — К тому же он все-таки, судим, подумай, Поттер, сидел в тюрьме, общался с дементорами. И у тебя такой крестный, как это характерно для тебя, Поттер, ты не находишь?
— Между прочим, он не только мой крестный, а еще и твой дядя. Как это характерно для тебя, правда, Драко? — поставив особое ударение на слове «тебя», Гарри довольно взглянул на него, подняв бровь. Иногда Драко казалось, что он перенимает его привычки.
— Туше, Поттер, но, что поделаешь, в семье не без урода, так всегда бывает, — спроси своего дядю!
Гарри возмущенно покачал головой, и, решив не продолжать разговор, повернулся к Зеркалу. Он тут же недовольно нахмурился — Зеркало, воспользовавшись тем, что он отвлекся, стало своевольничать и показывать совсем не то, чего хотел бы Гарри. Он напряженно вгляделся, игнорируя все, что пыталось показать ему неверное стекло, — и изображение вновь поменялось послушно его воле.
— Знаешь, Сириус предложил мне жить у него, — Гарри знал, что не стоит об этом заговаривать, но ему уже давно очень хотелось поделиться радостью. — Мне теперь не надо возвращаться к Дурслям!
— Ну, не знаю, Поттер, лучше оставаться с твоими придурками-магглами, они хотя бы чисты перед законом. И вообще, как ты себе все это представляешь — где ты собираешься с ним жить?!
— Это будет очень красивый дом на окраине города, — Гарри мечтательно смотрел в Зеркало.
— Какого города, Поттер? — насмешливо переспросил Драко.
— В доме будет два этажа и мансарда, — Гарри не ответил на выпад Драко и продолжал певучим голосом рассказывать — я, наверное, буду жить там, чтобы крыша была треугольная, а по утрам в ставни заглядывало солнце.
— Поттер, я и не знал, что ты так привязан к чуланам и чердакам! Тебе не надоело? Может, сразу, в шкафу жить будешь, там, между прочим, очень много место, можно устроиться с комфортом.
— Ты не понимаешь, Драко, это будет самая лучшая комната в мире, потому что она будет моей! Светлая и просторная, а по винтовой лестнице можно будет спуститься вниз, выйти на веранду, где будет стоять плетеная мебель, сесть в кресло и выпить горячего какао, глядя, как роса поднимается над садом.
— Поттер, да ты никак поэт! — Драко грустно посмотрел на Гарри. — Только я тебя разочарую. Возле дома Блэков нет никакого сада, клумбочек, цветочков, а на чердаке у них свалена такая пыльная куча добра, что и домовой эльф не разберется. И эльфы бояться туда ходить, потому что даже им страшно, такое там все темное и старое. — Плечи Гарри немного поникли. — Это старый и мрачный дом, сырой и промозглый, там нет ничего светлого, Поттер, и плетеной мебели там тоже нет! — безжалостно закончил он.
Гарри немного помолчал.
— Там есть окна, много окон, — с неожиданным жаром упрямо заговорил он, подавшись вперед, почти приникнув лицом к стеклу, — если их все открыть, в доме будет много света и тепла, будет видно солнце и небо!
— О, да! — Драко бессильно захохотал. — Много окон, всяких разных! В которые видно небо! Поттер, ты когда-нибудь видел небо Лондона? Не на вокзале, а просто? Ну и хорошо, что не видел! Это низко висящая набухшая овсяная каша, которая давит на тебя, и ты в ней тонешь и захлебываешься! Ты просто не понимаешь, вот там — небо!
Драко указал в сторону пробивающихся сквозь «розу» солнечных лучей, в которых весело плясали пылинки.
— Пойми ты, Поттер, что это единственное место, где все небо — твое! Пусть в этой Школе полно идиотов и полных кретинов, но все-таки только здесь — настоящее небо…
Гарри недоуменно смотрел на Малфоя, его глаза были еще полны утренних лучей, пробивающихся в окна мансарды. Драко покачал головой.
— Да что ты можешь об этом знать, чердачный житель! Если посмотреть в эти окна, понимаешь, вот в эти! — то можно увидеть небо!
— Драко, я вот подумал, а как мы его можем увидеть, мы же вроде все время спускались, откуда здесь вообще окна?!
— А вот сейчас и посмотрим, Поттер, полезли!
Драко попытался вскарабкаться на окно. Стена была практически гладкая — не за что было зацепиться, но Драко все равно кое-как подтянулся вверх, зацепился за решетку и закинул одну ногу на высокий узкий подоконник.
— Осторожнее! — выкрикнул Гарри, увидев, как нога Драко соскальзывает, и он начинает падать на пол, очень неудачно — спиной. Гарри мгновенно выхватил палочку и, направив на Драко, выкрикнул, — Вингардиум левиоса!
С облегчением он увидел, что успел вовремя — Драко остановился в 10 сантиметрах от пола, а потом начал легко подниматься вверх, пока не завис на уровне окна. Он перевернулся в воздухе так, чтобы заглянуть в окно.
— Поттер! — заорал Драко, — Поттер, его видно! Я вижу небо! Поттер, представляешь…
В этот миг действие заклинания закончилось, и Драко, беспорядочно размахивая руками, рухнул вниз.
Гарри, испуганно кинулся к нему, помогая встать. Он встревожено оглядывал Драко, пытаясь чуть ли не на руках поднять его с пола.
— Отстань, Поттер, я еще не умер и сам могу встать, — Драко оттолкнул Гарри и встал, расстроено осматривая разодранные ладони, — хотя, я знаю, ты меня когда-нибудь убьешь, Поттер.
Вместо ответа Гарри взял ладонь Драко обеими руками, выглядел он очень растерянно и как-то немного дико. Драко попытался выдернуть руку, но Гарри крепко вцепился в нее и словно баюкал, осторожно и робко поглаживая царапины. Драко поморщился.
— Не трогай, Поттер, щиплет!
— Тебе больно? — не дожидаясь ответа, Гарри поднес ладонь Драко к губам и осторожно стал дуть на ранки, что-то приговаривая шепотом, как будто во сне. Драко ошалело смотрел на него, забыв вырываться. Гарри выглядел так трогательно с вытянутыми в трубочку губами, сосредоточенно глядящий на израненную ладонь Драко. Он хоть понимает, что делает? Драко вспомнил разговор полугодичной давности, — Поттер, в сущности, еще такой ребенок, он же не осознает своих действий. А ты, Драко, сам-то понимаешь, что творишь, почему не убираешь руку, а стоишь с таким наверняка тупым выражением на лице, похожий на Крэбба и Гойла вместе взятых… Ведь ты-то понимаешь, да? Гарри перестал дуть и внезапно приложил ладонь Драко к губам. Тот вздрогнул от неожиданности, почувствовав ладонью шершавость губ, в ранках защипало сильнее от легчайшего почти незаметного прикосновения языка…
— Уже не больно? — выдохнул Гарри, кожу щекотало легким дыханием. Драко заворожено смотрел на Гарри, на его затуманенные, такие невинные и просящие глаза, на полуоткрытые губы у своей ладони… Понимает? Да? Нет?
— Ты в своем уме, Поттер?! Конечно, больно! — Драко неловко выдернул руку. — Вместо того чтобы упасть с полуметра, я сверзился с двух! — Драко аккуратно потрогал разбитую скулу, которой все-таки приложился к полу, не удержавшись на руках при падении. Гарри проследил за его движением все тем же безумным взглядом и, протянув руку, тоже дотронулся до лица Драко, задев его пальцы.
— Я испугался за тебя…
— А уж я-то как! — Драко попытался восстановить самообладание, но его сбивали с толку несмелые движения Гарри. Тот с какой-то особенной сосредоточенностью в каждом жесте гладил его по щеке, потом остановился, словно прислушиваясь к своим ощущениям, и с уже меньшей робостью провел чуть огрубевшими подушечками вниз по скуле, очерчивая линию подбородка, отчего по спине Драко пробежали мурашки, потом пальцы Гарри переместились к губам…
— Ты, Поттер, чокнутый, ты меня когда-нибудь калекой сделаешь! — намеренно грубо бросил Драко, мотнув головой. Рука Гарри безвольно упала. В глазах его мелькнула обида.
— Драко, я только хотел тебе помочь!
— И помог! Поттер, у меня от тебя одни неприятности — сначала бешеная курица, потом грязнокровка эта дикая руками размахалась… — Драко скривил губы и как можно более неприязненно взглянул на Поттера. Тот, видимо, постепенно приходил в себя. В глазах его загорелись злые зеленые огоньки.
— Ну, так дал бы ей сдачи! — насмешливо ответил он, и отступая в сторону. В груди Драко легонько кольнуло сожаление… Но он ведь, правда, не понимал, да? Или понимал? А впрочем… Драко иронически вздернул бровь, привычно надевая на лицо маску «злодея-слизеринца».
— Что я слышу, Поттер?! Бить женщин — как это не по-гриффиндорски! Тебе бы пообщаться с Крэббом и Гойлом, они много чего понапридумывали по ее поводу!
— Драко, но они же ничего не сделают Гермионе? — на лице Гарри промелькнуло испуганное выражение, начисто выгнавшее из глаз остатки недавней сумасшедшинки. — Пусть только посмеют!
— Да даже если и посмеют, мне-то что… — нарочито равнодушно ответил Драко, но тут же сжалился, увидев неподдельный испуг и ярость, вспыхнувшую в глазах Гарри — Ну ладно, Поттер, шучу, ничего они не сделают твоей любимой грязнокровке.
— Не называй ее так…
— А как я ее должен называть? У меня до сих пор челюсть болит, между прочим. Ну ты себе и друзей выбрал, Поттер — тупое нищее Уизли, страшная зубастая грязнокровка и дворник-олигофрен!
Гарри сжал побелевшие губы.
— Малфой, — он будто выплюнул имя Драко, — не смей так отзываться о моих друзьях! Никогда!
— А что ты мне сделаешь, надуешь? — Драко припомнил эпизод, о котором рассказывал ему сам Гарри. — Или что там еще в запасе у славных гриффиндорцев? Слизни? Подавишься, Поттер!
Лицо Гарри побелело от бешенства, он стоял, сжимая и разжимая кулаки. Драко заметил это.
— Что, Поттер, ударить собрался, других аргументов в нашем гриффиндорском мозгу найти нельзя, да? И кровищи побольше, Поттер, кровищи, что-то ее маловато! А потом будем зализывать раны! Друг другу!
Гарри покраснел, дернулся, как будто замахиваясь, но, передумав, пулей вылетел за дверь, напоследок одарив Малфоя злобным взглядом. Драко несколько минут смотрел ему вслед, машинально дотрагиваясь кончиками пальцев до пораненной скулы. Потом тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли, и невесело усмехнулся.
— Ну что ж, зализывать будем сами, да? — он обратился к Зеркалу, которое даже и не думало отражать предыдущую сцену и лишь безмятежно поблескивало в глубине комнаты. — Что сегодня смотрим?
Зеркало гостеприимно блеснуло, солнечный зайчик пробежал по стене, словно приглашая следовать за ним. Драко послушно подошел и уселся на пол, сложив ноги так, как это обычно делал Гарри.
— Я, кажется, знаю, что сейчас будет… — он вгляделся в начинающие сгущаться тени внутри зеркальной глади, — и я, конечно, прав… А впрочем, в этом нет ничего неприятного, я сегодня с тобой полностью согласен, — он одобрительно похлопал по раме и внимательно стал смотреть в Зеркало. — Да, бойтесь своих мечтаний, иногда они могут сбыться, так?
Зеркало согласно звякнуло, и они оба надолго замолчали.
Глава четвертая.
Он стал под дерево и ждет.
И вдруг граахнул гром —
Летит ужасный Бармаглот
И пылкает огнем!
Драко сидел на подоконнике, поджав ноги, и развлекался тем, что с помощью палочки заставлял фигурку болгарского ловца Крума проделывать в воздухе сложнейшие кульбиты. Фигурка отчаянно махала ручками и выглядела жалко и нелепо. В воздухе плавали свечи, и «Круму» приходилось пролетать над самым огнем, огибая трепещущие от сквозняка языки пламени.
Находившийся тут же Гарри пытался сосредоточиться на Зеркале, но все попытки его были тщетны, так как Драко явно поставил перед собой задачу всячески его отвлекать.
— Фу, Поттер, какой позор — бросаться на вейл! — достаточно беззлобно подтрунивал над ним Драко. — Совсем одичал со своими магглами! Очень забавно было на тебя смотреть, когда ты пытался выпрыгнуть на поле! Так проняло, Поттер?
— А тебя будто не проняло?! — Гарри раскраснелся, одновременно жутко смутившись и разозлившись на Драко за то, что тот вспомнил отнюдь не красящий его, Гарри, эпизод. Тот факт, что на чары вейл попадались люди значительно взрослее и опытнее его самого, Гарри ни в коей мере не утешал.
— Во всяком случае, я не пытался спрыгнуть вниз и сломать себе шею, — с явным выражением превосходства в голосе сообщил Драко, умолчав о том, что от этого поступка его удержала лишь рука отца, крепко державшая его за шиворот на протяжении каждой пляски вейл. Он, ехидно улыбаясь, смотрел, как Гарри краснеет и смущается.
Гарри отвел глаза и теперь нервно следил за «Крумом», который как раз успешно выполнил «финт Вронского», только без метлы.
— Прекрати… — голос его дрогнул. — Это похоже на тех магглов… На то, что случилось тогда с ними.
С лица Драко мигом сползла улыбка, и он опустил палочку. Фигурка с негромким стуком упала на пол.
— Случилось… — мрачно повторил Драко. — Скажи спасибо, Поттер, что не с тобой. Как ненормальный бегал по лесу без штанов. Странно, что не составил тем магглам компанию, вместе с Грейнджер.
— Я был в штанах! — вспыхнул Гарри. — Сам-то ты что там делал!
Драко, естественно, не стал просвещать Гарри относительно истинных причин, по которым они так «случайно» встретились тогда, во время инцидента после матча. Он не стал рассказывать, как метался по всей территории лагеря в поисках Гарри, боясь, что тот может оказаться настолько глуп, чтобы остаться в палатке, или, того хуже, побежит защищать магглов. Только после двадцати минут бессистемного беганья по лагерю Драко, проклиная себя за слабоумие, догадался заглянуть в карту, чтобы посмотреть расположение палатки Уизли. И у него сразу отлегло на сердце при виде смешного взъерошенного, одетого только в пижамные штаны и куртку, Поттера, и он поспешил снять нервное напряжение на подвернувшейся как раз вовремя Грейнджер. Во всяком случае, Поттер не попался под руку развлекающимся магам, ну а то, что потом произошло… Что-то про палочки и домовых эльфов. Вечно у него какие-то истории с домовиками — позор, да и только. Ну и, в конце концов, Драко не обязан ходить за Поттером и подбирать за ним волшебные палочки, и магглокровку он тоже предупредил, как умел.
— Прогуливался я там, Поттер, — усмехнулся он в ответ.
Гарри явно подмывало что-то спросить, но он не решался. В конце концов, он все же задал свой вопрос.
— Твой отец действительно был там, да?
Драко уставился на Гарри в насмешливом изумлении.
— Ты что, Поттер, правда, считаешь меня идиотом? Тогда зачем задаешь такие вопросы?
Он спрыгнул с подоконника и стал прохаживаться по комнате.
— Извини… — помолчав, сказал Гарри, — я не должен спрашивать.
— Да нет, Поттер, почему же? — Драко резко остановился и враждебно посмотрел на Гарри. — Почему нет? Каждый чертов гриффиндорец считает, что я и сам был там, в маске. Да что там! Даже эта сучка Скиттер… «Ах, бедный мальчик, каково это — быть сыном Упивающегося?» — изобразил он.
— Что, прямо так и спросила? — удивился Гарри. С Ритой Скиттер он не встречался, но иногда слышал о ее ядовитых статьях.
— Нет, конечно, но смысл тот же…
— А ты?
— А я посоветовал ей спросить Волдеморта! Ну ничего, отец с ней, наверное, уже поговорил по душам.
Гарри стало жалко неизвестную ему Скиттер, — какой бы неприятной личностью она ни была, но он бы никому не пожелал разговора по душам с Люциусом Малфоем. Тем более что и сам Гарри был абсолютно уверен в том, что отец Драко был среди тех людей в масках.
— Я просто не понимаю, — задумчиво проговорил он, — я не понимаю, как люди могли пойти за Волдемортом. Неужели можно настолько ненавидеть магглов, чтобы становиться … просто убийцами. Ради чего все это? Разве магглы причиняют магам зло? Чем они так мешают?
— Почему же, Поттер, — Драко еще больше помрачнел. В неверном колеблющемся свете свечей лицо его казалось старше, тени так причудливо легли, что Гарри на миг показалось, будто по лицу Драко пробежали трещины. Казалось, улыбнись он или моргни — и оно рассыплется каменной крошкой, как мраморные барельефы, которые Гарри однажды видел на открытке со старыми зданиями. — А тебе самому не кажется несколько несправедливым такой порядок — мы, маги, наделенные таким могуществом, должны ютиться по углам, боясь показаться магглам! Магглам, которые не в силах даже стакан воды нагреть без посторонней помощи!
— Это их мир, Драко, их много, больше, чем магов, — возразил Гарри, вглядываясь в мрачное лицо Малфоя — нет, не осыпалось, только посерело, как мрамор от старости.
— Ты не сказал — нас, — подметил Драко. — Да, Поттер, их больше, они плодятся как саранча, уничтожая все вокруг себя. Маги не уничтожают мир, в котором живут, потому что пользуются силой этого мира. И мы должны прятаться, скрывать свое присутствие, когда в один час могли бы справиться с магглами.
— Ну, так что же ты, пошел бы за Волдемортом? Ему как раз это и нужно было!
— А может, и пошел бы. В идеях Волдеморта было много дельного. Он прав в том, что магам нужно занять свое место… Он во многом был прав, почти во всем, у него был только один недостаток, Поттер, — он психопат. Он не остановился бы, завоевав мир для магов, он сумасшедший — и это пугает. А я не хочу связываться с психами… Так что это хорошо, Поттер, что у тебя оказался такой чугунный лоб!
Драко не врал, он на самом деле боялся Волдеморта. Подобно Гарри он с легкостью называл имя Темного Лорда, но эта легкость была показной. Каждый раз требовалось усилие воли, чтобы произнести это имя с той же небрежностью, что и Поттер. Будь на то воля Драко, он был бы рад вообще навсегда забыть, кто такой Волдеморт. Он боялся его, боялся до того, что у него пропадало дыхание в те моменты, когда он думал хотя бы о возможной встрече с Лордом. Однажды Драко, подойдя к неплотно прикрытым дверям столовой, услышал, как отец сказал матери, что не верит в смерть Лорда, что тот слишком могущественен, чтобы умереть. С тех пор Волдеморт стал постоянным кошмаром Драко. Он не представлял, как Гарри мог встретиться с ним и так спокойно об этом говорить, нормально жить, зная, что такое может повториться, да что там — что такое вообще произошло! А Драко действительно боялся Волдеморта именно как опасного сумасшедшего. Среди окружения семьи Малфоев было множество Упивающихся, так и не ставших «бывшими», потому что бывших Упивающихся не существует. Никто не указывал пальцем и не говорил Драко, что вот, мол, они и есть, но Драко как-то знал это и сам. Многие из них были вполне нормальными людьми, пошедшими за Волдемортом только из-за возможности вернуть магам то место, которое, по их мнению, они по праву должны были занимать. И с некоторыми их мыслями Драко действительно был согласен, как и сказал Поттеру.
— Ты просто его не видел, — твердо сказал Гарри, глядя Малфою в глаза. — Если бы ты его видел, ты бы никогда так не думал, Драко, никогда!
А Драко почувствовал, что ему стало жаль Гарри, за все, что тот видел. А еще мелькнула страшная мысль, что отец редко ошибается, к сожалению — почти никогда.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
* * *
* * *
* * *
**
Гарри сонно моргнул и попытался закутаться в одеяло. В башне было холодно, за окнами завывал стылый зимний ветер, и даже полог не спасал от сквозняков, гуляющих беспрепятственно среди древних каменных стен Школы. Наверное, в подземельях еще холоднее, с другой стороны, они не так открыты всем ветрам, как башни. Гарри попытался вспомнить, сколько же дней он не спускался к Зеркалу, но не смог. Вся эта суета, подготовка к турниру… И Рон обиделся. Это было особенно неприятно — что его лучший друг так странно себя повел.
Гарри взбил подушку и решил и сегодня не идти — лучше поспать. Тем более что и Малфой вел себя не лучше Рона, хотя, впрочем, что от него можно было ожидать. Те несколько раз, когда Гарри все-таки нашел время прийти к Зеркалу, оставили на душе неприятную оскомину. В этом году Малфой, кажется, счел своим долгом максимально усложнить Гарри жизнь. Его подначки стали более едкими и потеряли почти все остроумие, приобретя налет какой-то грубоватости. К тому же Драко нашел новое уязвимое место, которое еще не успели заметить даже его самые близкие друзья — Чжоу. И, конечно же, он не замедлил воспользоваться своим открытием.
Гарри снова завозился, сон не шел, и он решил все-таки пойти, даже зная, что наверняка найдет там Малфоя в обычном для него дрянном настроении. И не ошибся.
Почти сразу, как Гарри вошел, Драко завел разговор на свою любимую тему.
— Не знаю, Поттер, и чего ты в ней нашел? По-моему, она какая-то дохлая!
— Она не дохлая! — страстно возразил Гарри, — если бы она была такая толстая как Панси, она бы не могла быть ловцом!
— Не трогай Панси, Поттер, ты ничего не понимаешь в женской привлекательности. Но ты еще скажи, что эта Чжоу тебе как ловец нравится!
— А что, она хороший ловец!
Драко в насмешливом удивлении покачал головой.
— Нет, Поттер, ну какой же ты все-таки идиот!
— Малфой, придержи свой язык!
— Ну ладно, что ж с тобой сделаешь… Но все-таки она какая-то косая… Поттер, ты че, сдурел, Зеркало же разобьешь!
Гарри сейчас действительно требовалось что-нибудь разбить — Зеркало ли или лицо улыбающегося Малфоя — все равно! Он расстроено сел перед Зеркалом и попытался сосредоточиться. Получалось плохо.
— Малфой, мне сейчас и так нелегко живется, не добавляй еще!
— Ну почему же нелегко, Поттер? Чемпион Школы, разве плохо?
— Ты же знаешь, что я этого не хотел! Или тоже думаешь, что я сам бросил свое имя в Кубок.
— Да нет, Поттер, уверен, что нет, я же не твой идиот Уизли, чтобы в это верить. Зачем бы тебе?
— Рон — не идиот! — разозлился Гарри, даже не успев подумать, что Драко, пожалуй, был единственным человеком в Школе, уверенным, что это не Гарри бросил пергамент в Кубок. — Он мой друг!
— Лучший друг, который поспешил отвернуть нос самым первым, — насмешливо заметил Драко, — ну-ну…
— Он просто ошибся, так бывает! — возразил Гарри, не отрывая взгляд от отражения. — Чтобы он ни делал, он все равно остается мне самым лучшим другом! Тебе бы таких, Малфой!
— Вот уж спасибо, как-нибудь обойдусь! Кстати, я ему недавно предложил значок, и, знаешь, Поттер, он даже колебался…
— Я не верю тебе… — неуверенно ответил Гарри.
— Пожалуйста… — протянул Малфой.
— И вообще, что это за значки, тебе самому не надоело? — спросил Гарри. Добравшись, наконец, до Зеркала, он почувствовал, насколько напряженным был все это время, насколько же он устал.
— Нет, представь себе, не надоело! Это даже добавляет особую остроту, ты не находишь?
— Не нахожу, — угрюмо буркнул Гарри. — Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Можно было бы уже и прекратить этот идиотизм, на четвертом-то курсе.
— Что ты, Поттер, как можно! Наша вражда священна и имеет сакральное значение для всей Школы!
Гарри представления не имел, что такое сакральное значение, да его это и не слишком интересовало.
— Знаешь, Малфой, меня это все просто задолбало! И Школа, и ты, и эти тупые значки, и турнир этот! Задолбало!
— Я очень счастлив слышать, Поттер, что я тебя задолбал! Возможно, твой друг Уизли будет тебе лучшим собеседником! — процедил Малфой. — Смотри только, чтобы в процессе интересной беседы он в тебя не плюнул от избытка дружеских чувств!
Драко кинул на пол недокуренную сигарету и вышел из комнаты.
Гарри поднялся и носком ботинка затушил дымящийся окурок. Мелькнула мысль, что Малфой первый раз ушел от Зеркала раньше него. Мелькнула и ушла.
С тех пор Гарри приходил сюда один. Он стал редко подходить к Зеркалу, чаще всего просто приносил из своей спальни одеяло и устраивался спать, чтобы выйти только на утро к завтраку. А Рон даже не спрашивал, где Гарри постоянно пропадает.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
* * *
* * *
* * *
*
— О, Поттер, прости, что нарушаю твое уединение!
Гарри обернулся на голос. Малфой стоял в дверях — руки сложены на груди, губы кривит злая ухмылка, напомнившая Гарри второй курс и книжную лавку, только даже тогда Драко выглядел не в пример более мирно.
Гарри недоуменно передернул плечами и, отвернувшись к Зеркалу, равнодушно проронил:
— А ты, по-моему, всегда его нарушал…
Драко, усмехнувшись, прошел через комнату и, облокотившись о раму Зеркала, сверху вниз посмотрел на сидящего на полу Гарри.
— Ну, мало ли чему я помешал… — насмешливо протянул он. — Бегаешь сюда каждую ночь… Не спится, Поттер?
Гарри нахмурился.
— Я тебя не понимаю, Малфой.
— А что тут понимать? — Драко наклонился к Гарри, лучезарно улыбаясь. — Говорят, ты Чжоу приглашал?
Гарри почувствовал нарастающее раздражение — после своего позорного фиаско с Чжоу он меньше всего был расположен обсуждать случившееся с Драко Малфоем, и не считал нужным заводить этот разговор.
Но Драко, видимо, придерживался другого мнения.
— Что, Поттер, не дала, да? — прошипел он в самое лицо Гарри и с удовлетворенным видом откинулся назад, увидев ожидаемую реакцию.
— Малфой, ты с ума сошел, — булькнул Гарри, густо покраснев.
— Да ладно, Поттер, вся Школа говорит, как у тебя слюнки капали…
— Закрой свой поганый рот, Малфой! — взбесился Гарри, которому как раз недоставало, чтобы еще и весь Хогвартс обсуждал его и Чжоу.
— А чего ты так вскинулся? — Драко оскалился в такой усмешке, что, казалось, еще немного, и у него отрастут клыки. — Не получил эту тупую ровенколовку, так можешь здесь ее увидеть. Я прав? Что ты там разглядываешь ночами, Поттер, а?
Драко заглянул за край Зеркала и довольно непочтительно пробарабанил пальцами по стеклу.
— Дай-ка я сам догадаюсь! Голая Чжоу на метле! Ловит снитч — ртом.
Гарри от шока вытаращил глаза и все пытался подобрать подходящие слова, чтобы ответить на малфоевский бред. К сожалению, единственным словом, пришедшим ему на ум, оказалось слово «идиот», хоть Гарри и счел его слишком мягким для Малфоя.
— Нет, Поттер, не я, ты — идиот! Это ж надо — приходить к волшебному Зеркалу, чтобы посмотреть на голых девок! Сходил бы в раздевалку Ровенкло — больше б толку было!
От возмущения и бешенства Гарри почти потерял дар речи.
— Я… я не для того сюда хожу! — спотыкаясь на каждом слове, выкрикнул он. — Может быть, ты, Малфой, но не я!
— О, не волнуйся, Поттер, мне для этого Зеркало совершенно необязательно.— Заверил его Малфой. — Я не такой отсталый кретин, как ты!
— Ах да, у тебя же есть эта слизеринская корова Панси!
Гарри совсем не хотел вслед за Гермионой обзывать Панси, которая, в сущности, была ни в чем не виновата, коровой, но так получилось.
— Надо же! Наша гриффиндорская невинность все-таки живет на земле! — обрадовался Драко. — А что, Поттер, чем тебе Панси не понравилась? Тебе-то и такой не досталось. Всех разобрали, даже кривых и горбатых, с кем пойдешь, Поттер? С Уизли? А хорошо смотреться будете.
— Чтоб ты сдох, Малфой, какое тебе до меня дело! Я иду с Парвати, если тебе так интересно.
— Очень, Поттер! А особенно интересно, как даже такая дура, как Патил, согласилась на это. Она, наверное, слепая и глухая, если идет с таким недоделком, как ты!
Гарри вскочил на ноги.
— Малфой, если ты сейчас же не уберешься отсюда, то…
— Ой, — всплеснул руками Драко, — неужели тогда меня пригласишь?! Уже страшно, ухожу!
Драко развернулся и направился к выходу. Перед дверями он оглянулся.
— Приятного просмотра, Поттер, и не утомляйся, а то проспишь с утра Зельеделие.
Гарри, хоть и запоздало, но все-таки вспомнил все нужные слова и грязно выругался в спину уходящему Малфою.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
**
Весь этот бал оказался еще хуже, чем он ожидал, и стоило больших трудов, наконец, скрыться от сокурсников. Гарри чувствовал огромную усталость. Все, что окружало его, вдруг потеряло всякую реальность — и Рон с его переживаниями насчет Гермионы, и сама Гермиона, такая непривычная в новом облике, и сокурсники, напивающиеся сливочным пивом и обнимающие в замковом парке девчонок — делавшие и то и другое с одинаковым энтузиазмом, которого Гарри не ощущал сейчас. Его уже даже не трогал вид Чжоу, обнимающейся с Седриком Диггори. Он вдруг почувствовал огромное всепоглощающее одиночество. Это чувство охватило его, словно заслонив стеклянной стенкой от всего происходящего — все видно, но ни до чего не дотянуться рукой. Остается только смотреть. Гарри это было знакомо — просто смотреть. Непривычным было то, что смотреть не с кем. Гарри поискал глазами по залу — да, не с кем. Пустота, ставшая привычной в последние недели, стала вдруг невыносимой. Гарри стараясь остаться незамеченным, ускользнул с праздника. Он точно знал, куда идет, только вот не знал, ждут ли его там. Очень хотелось думать, что ждут.
Драко уже два часа сидел в темноте. Темнота успокаивала и подходила по цвету к темно-красному вину, делая его черным. Да, черным-пречерным — именно то, что надо. Драко сделал большой глоток прямо из бутылки, бокала он с собой взять не удосужился, да и смешно это — сидя на полу в темном подземелье пить из хрустального бокала! Хрусталь — он чистый и звонкий, он так красиво играет в свете рождественских свечей и звенит веселыми голосами всех тех, кто сейчас наверху, кто празднует и не надирается в одиночку марочным вином из горла. Вино было прислано отцом с деловитой запиской, сводившейся к тому, что «я знаю, вы все равно будете пить, но в таком случае, не это «мерзкое пойло»». «Мерзкое пойло» включало в себя усладэль вместе со сливочным пивом. Драко, естественно, не поделился подарком с Крэббом и Гойлом, тем более, что они, видимо, согласные с Люциусом, довольствовались огневиски.
А это вино — для такой вот темноты, оно льется в душу, делая ее такой же черной и густой. Каберне, Пино Нуар… что там еще? Впрочем, зачем, Нуар достаточно. Да, вполне соответствует. Почему он Драко Малфой, почему бы не Драко Нуар — тогда его тоже можно будет выпить залпом или схоронить в темном подземелье до лучших времен, только не разливайте в бокалы, сейчас ведь так не звонко… Мысли Драко путались и растекались по горлу мелкими глотками. Он уже почти не злился, хотя провел в таком состоянии последние полгода. Драко не любил несделанных дел, неразгаданных загадок и нерешенных задач. Но самую большую и сложную загадку загадал ему Поттер. Драко было очень интересно, если бы самого Гарри спросить, сумел бы он ответить или нет? Сам Драко всегда знал, что и зачем он делает, потому и злило его непонятное поведение Поттера. Честное слово, уж лучше бы он свалился тогда откуда-нибудь еще, только не с того проклятого окна, тогда ему не пришлось бы столько месяцев всматриваться в глаза Поттера, пытаясь взглядом вырвать у того ответ, который Гарри вряд ли знал сам — что это было, а главное — зачем? Постепенно попытки решить этот вопрос стали навязчивой идеей. Драко злился на Поттера все больше и следил за ним все пристальней, чувствуя, что начинает его тихо ненавидеть. Не он, Драко, это начал, да ему бы и в голову не пришло, а вот Поттер… Драко тысячи раз перебирал в голове все, что произошло в конце третьего курса, пока не был вынужден признать, что такими темпами он, не доучившись, сойдет с ума или убьет Поттера, будь он неладен.
Драко хлебнул еще, но одного глотка оказалось мало, сделал второй. Оставаться там, среди праздника и смотреть, как Поттер пялится на эту уродину Чжоу не было никакой возможности. Драко спустился сюда и даже собирался подойти к Зеркалу — может, взглянув туда, он разгадает все. Но так и не решился. Намного приятнее сидеть здесь и топить в вине ответы — а, в, с… какой вариант вы выбираете, мистер Малфой?
Дверь тихонько скрипнула. Вошел Гарри. Глаза Драко уже привыкли к темноте, и он мог видеть, как Поттер закрыл за собой дверь и устало прислонился к стене. Потом скинул парадную мантию; Драко помнил, она была зеленой, но здесь — черная. Вслед за мантией полетели ботинки, и Гарри босиком прошелся по полу. Драко подумал, что пол холодный, да и весь воздух был почти морозным, казалось — изо рта должен идти пар. Гарри потер руки — наверное, озябшие… Драко тихо сидел, наблюдая за невидящим его Поттером. Ему почему-то стало интересно, а светятся ли его глаза в темноте? Вдруг Гарри примет его за василиска? А если примет, то не наградит ли Авадой Кедаврой в ответ на все вопросы? Интересно, на что это похоже? Гарри и так в последнее время шарахался от него, как от василиска. А может, воздух в комнате такой холодный, потому что сам Драко заморозил его взглядом? Смешно. Так смешно. Драко хмыкнул. Ну, правда, смешно.
Гарри вздрогнул, услышав его и, пробормотав «Люмос!», огляделся. Драко заслонился от света рукой с зажатой в ней бутылкой.
— Убери свет… — пробормотал он, не добавив своего обычного «Поттер».
— Хочешь? — Драко протянул Гарри бутылку. — Рошу де Пуркар — Пино Нуар, Каберне… не помню, что в нем еще…
Гарри отрицательно покачал головой. Драко пожал плечами.
— Как хочешь… — он глотнул прямо из горла. — Не веселишься?
— Нет…
— Это хорошо…
— Не знаю…
Поттер выглядел уставшим, он стоял посреди комнаты, потерянный, и Драко в первый раз возмутило, что Зеркало не отражает их — как будто ни Гарри, ни Драко уже не существовали на свете. А это было не так — только они-то и существовали, а всего остального не было. Вот стоит, ссутулившись и устало моргая, в нелепых носках и дурацких очках, ответ на все вопросы, а это глупое стекло забыло его показать.
— Погаси свет, пусть будет темно…
— Пусть. Нокс.
Палочка Гарри погасла, и комната погрузилась во тьму. Драко прислушался. Ему вдруг показалось, что он не слышит дыхания Гарри. Оказалось, что это страшно — не слышать дыхания. Драко почувствовал, что начинает дрожать.
— Холодно как… — тихо проговорил Гарри.
Драко, ничего не ответив, тоже поежился и обхватил себя руками, чтобы согреться. Он попытался разглядеть, где Гарри. Тот темным пятном маячил перед ним, то приближаясь, то отдаляясь. Драко показалось, что это правильно.
— Здесь всегда холодно, — наконец проговорил он. — Так холодно, что кажется, будто уже умер.
Темное пятно приблизилось, загородив свет, проникавший в единственное заиндевевшее окно и ничего не освещавший. Стало совсем темно, и Драко прикрыл глаза. К краешку рта прислонились шершавые губы и замерли рядом, согревая легким теплым дыханием. Как так получилось? А какая разница, если он пьян, и весь мир пьян… Какая разница, раз так темно…
— От меня пахнет вином… — зачем-то сообщил он.
— И сигаретами… — тихо ответил Гарри.
— Да, и сигаретами… — согласился Драко и потянулся к теплым губам — раз уже все равно.
Потом сам снял свою мантию и расстегнул рубашку. Почувствовав, как до груди дотронулась чужая рука, он накрыл ее своей ладонью, прижал крепко-крепко и замер, уставившись в темноту.
— У меня руки холодные…
— Холодные, — кивнул Драко, не отпуская ладонь. — Очень…
Он за локоть притянул Гарри к себе и неловко стукнулся бровью о дужку очков. Гарри тихо хмыкнул и, сняв, отложил их в сторону. Драко потянул футболку Гарри из-за пояса, и тот покорно поднял руки, позволяя стянуть ее через голову.
Руки Драко скользнули по угловатым плечам, худой спине, где выпирал каждый позвонок — Гарри все еще сидел рядом на корточках, чуть ссутулившись. На холодном воздухе кожа его сразу покрылась мурашками, и Драко, нашарив рядом свою брошенную мантию, накрыл их обоих с головой.
В темноте Драко пробовал на вкус чужую кожу. Сладко… На что же похоже? Что лучше к красному вину? Тихо звякнула пряжка ремня. Гарри молчал, не двигаясь, и лишь легонько дернулся и непроизвольно сжал мышцы живота, почувствовав легкое прикосновение губ. Нечаянным движением ноги он толкнул бутылку с остатками вина, и та со звоном покатилась по полу. В воздухе разлился терпкий аромат Каберне. Насыщенное, густое — давленый с лозой виноград — от такого вяжет во рту, а губы становятся темными, цвета подгнившей черешни, вкус которой всегда так хорошо подходит к сорту Каберне. Да, точно, черешня…
— Как вино… — прошептал Драко, вдыхая терпкую смесь вина и пряного запаха тела. — Ты ведь тоже пьян, правда? Ты как вино…
Гарри, ничего не ответив, сдавленно вдохнул сквозь стиснутые зубы и, нащупав плечо Драко, крепко сжал его. Мантия соскользнула и, скомканная и ненужная, лежала рядом, впитывая разлитое вино.
Вопросы можно задавать по-разному: горячими губами — тягуче-сладкими, языком — остро-нежным, кончиками дрожащих пальцев — прохладно-свежих… Драко задавал свои вопросы, прикасаясь, целуя — жадно, требовательно, нежно, а Гарри отвечал — тяжелым дыханием, хриплыми заглушенными стонами, внезапно выгнувшейся спиной и судорожно сцепившимися пальцами. Кровь шумела в ушах, когда Драко вновь скользнул по взмокшему телу губами, чтобы узнать ответ у кончиков мокрых ресниц и соленой капельке пота, прокатившейся по виску. А? В? С? Он запустил пальцы в повлажневшие волосы Гарри, прижав его к себе, слушая как успокаивается беснующийся пульс и ощущая, как расслабляется под его руками разгоряченное тело. Он погладил Гарри по лицу, задержавшись на полуоткрытых губах, дрогнувших под его пальцами.
— Хочешь?… — слабый выдох, который можно ощутить только кожей, мягкие губы прижались к его ладони, вызывая дрожь во всем теле мучительным воспоминанием. Это правильно — ведь первым вопрос задал не Драко, а вот эти губы, прижимавшиеся к его поцарапанной ладони тогда. Они и должны на него отвечать. Драко подумал, что вот так разговаривать легче, чем искать слова и пугаться звука собственного голоса. Сделать легче, чем объяснить — почему… Гарри еще раз дотронулся сухими жаркими губами до ладони Драко, потом отстранился. Край ремня неловко хлестнул его по животу, когда Гарри расстегивал его. Прохладный воздух дотронулся до обнаженной кожи, обжигающе ледяной по сравнению с руками, которые гладили его, то легко касаясь, то почти впиваясь в его тело, отвечая на вопрос, заданный еще тогда, когда в окна можно было видеть небо.
Жаркими волнами накатывало наслаждение, пока самая большая волна с протяжным вздохом не выбросила его на берег чужого тела. Он лежал, хватая ртом воздух, и на зубах хрустел песок ответов. Глаза щипало от соленой воды, пахло вином и черешней.
* * *
Было еще темно. До рассвета, наверное, далеко шагать.
— Окно совсем замерзло, неба не видно, и звезд… — слова Гарри повисли в воздухе, чтобы с легким шелестом медленно осыпаться в темноту.
Они виделись часто, даже чаще, чем раньше. Но вот слов оставалось все меньше. Драко чувствовал, что что-то потерял или нашел не те ответы. Зеркало пылилось в углу и тоже молчало.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
**
Драко накинул рубашку и полез в карман брюк за сигаретами. Брюки были смяты и отброшены в сторону, и Драко пришлось отползти по холодному полу, чтобы расправить их и добраться до карманов. Он отдвинулся, стараясь не смотреть на Гарри и делая вид, что всецело поглощен поиском сигарет, которые на самом деле сразу же нашел. Так происходило каждый раз, когда проходило опьянение недозволенной близостью, странной, непонятной им обоим страстью, и наступало похмелье, — все вокруг вдруг становилось слишком реальным, отчетливым, предметы слишком резкими, цвета уж очень настоящими и оттого неприятными. Такое внезапное наступление реальности пугало и поселяло в них смущение. Драко наконец вытащил сигарету и, прихватив с собой палочку, отошел к окну. Гарри, повернувшись к нему спиной, стал искать в куче брошенной как попало одежды свою футболку.
Драко вдохнул дым и, положив палочку на подоконник, запахнул рубашку, обхватив себя руками, как будто ему было холодно. В комнату действительно проникал легкий сквозняк, доносивший откуда-то с улицы. Но Драко ежился не от холода. Он вряд ли отдавал себе отчет, но за исключением этих непонятных и пугающих его моментов близости с Гарри, и двух-трех, не вызвавших никакого отклика в его душе, лишь наслаждение тела, ночей с Панси, случившихся в начале года, за исключением этого он никого не подпускал к себе слишком близко. Драко не любил всякий физический контакт, если в этом не было необходимости, предпочитая говорить с людьми на некотором расстоянии. Драко всегда избегал людей, напирающих на собеседника и пытающихся загнать его в угол, дыша в лицо и обдавая нежеланным теплом чужого тела, — таких, как, например, этот Уизли, который и слыхом не слыхивал ни о каком воспитании. Драко порой невольно морщился, глядя, как рыжий гриффиндорец наклоняется к Гарри на уроках или возбужденно о чем-то рассказывает тому во время перемен, идя рядом, тесно, бок о бок. Драко только презрительно кривил губы и отворачивался от этого зрелища, изредка снабдив увиденное комментариями, над которыми преданно ржали державшиеся на почтительном удалении Крэбб и Гойл.
В семье Малфоев не были приняты нежности, — отец, если и говорил с Драко, то исключительно в воспитательных целях, и свое намерение сделать из него истинного Малфоя вкладывал в каждое свою фразу, не тратя слов попусту. Впрочем, Драко и не понял бы, если бы отец хоть раз заговорил с ним заботливо или о чем-либо, не касающемся непосредственно дел их семьи. По-своему, Люциус был хорошим отцом, Драко признавал, что получил от него не только манеру держаться и отличное воспитание, но и умение мыслить, рассуждать четко и хладнокровно в любых обстоятельствах. И уж если Драко в применении этих способностей приходил не совсем к тем выводам, которых ожидал бы от него отец, то Люциус был в этом не виноват. Драко был достойным сыном своего отца — он умел скрывать свои мысли. Люциус дал ему все, что счел нужным, а большего Драко и не принял бы. Мать тоже не приучила мальчика быть открытым и ласковым, не потому, что не хотела, а просто не умела — когда-то и ее не научили. Нарцисса волновалась за судьбу сына и успокаивала эти волнения своим способом — следила, чтоб он был всегда сыт, здоров, безукоризненно одет и обеспечен всем, чем пожелает. Все это у Драко было, и Нарцисса чувствовала, что ее материнский долг исполнен. Впрочем, Драко вряд ли пришло бы в голову жаловаться, он не чувствовал себя в чем-то обделенным и порой удивлялся стремлению Гарри к ласке. Он часто напоминал Драко брошенного щенка, который смотрит огромными влажными глазами и хочет, но боится подойти ближе, не зная, приласкают его или пнут. Хотя Драко и не замечал такого выражения в глазах Гарри никогда больше, как только в те минуты, когда и сам Драко неожиданно для себя становился непривычно страстным, и порою пугающе нежным, пугающе — для него самого. Обычно же взгляд Гарри настороженно поблескивал из-за очков, словно не доверяя этому миру. Вот и сейчас, когда все вокруг снова, как всегда, начало обретать четкость и реальные очертания, Драко вскочил и почти бегом отошел к окну, не дожидаясь, пока открытые, не стесненные ничем порывистые и ласковые движения Гарри, еще минуту назад казавшиеся Драко такими естественными, стали бы вдруг казаться неуместными в этой холодной комнате, в которой каждый предмет, даже старые парты, сваленные в углу и потерянная кем-то чернильница, поблескивающая на подоконнике, приобрели резкие очертания, почти причиняющие боль своей незамысловатой обыкновенностью. В этой обстановке Гарри казался Драко совсем не из этого мира. Драко, загордившись руками и завесой сигаретного дыма, наблюдал за тем, как Гарри, все-таки разыскав свою футболку, замер на миг в нерешительности. Зажав майку в руке, он, близоруко сощурившись, огляделся, — Драко понял, что Гарри заколебался — надеть ли сразу футболку, или же сначала найти очки. Драко знал, — Гарри как-то раз говорил ему, — что близорукий человек чувствует себя очень неуютно без очков. «Понимаешь, это как если бы у волшебника отняли палочку, — он ходит, все понимает, а сделать ничего не может, и боится, что чего— то не видит, или чего-то не успеет». Драко присмотрелся и заметил блеск стекол под мантией Гарри, но помогать не спешил. Сейчас вся фигура Гарри еще дышала тем теплом, от которого Драко так поспешил убежать, это было какое-то очень сонное и довольное тепло. Драко не знал, как Поттер выглядит, когда проснется, но был уверен, что именно так — моргает чуть припухшими глазами, движения мягкие и немного неуклюжие… Интересно, потянулся бы он к нему наутро так же, как тянется каждый раз, когда все заканчивается, отчего Драко вскакивает и убегает, приходя в себя на минуту раньше Гарри. Он всегда жалел об этой минуте. Сейчас Гарри найдет свои очки, наденет их и увидит то, что он сам успел увидеть минутой раньше — что вокруг все тот же Хогвартс, все те же старинные каменные стены, что ничего не изменилось, что Слизерин продолжает быть Слизерином и не слился с Гриффиндором, а Драко Малфой — все тот же Драко Малфой, не превратившийся даже в Уизли, а значит, все осталось по-прежнему… Но эту короткую минуту Гарри словно не успевал все это разглядеть, и у Драко была возможность еще раз, чуть издалека взглянуть на движения сонного уютного тела, и ему нравилась эта возможность, хотя, что тут говорить, он сам каждый раз безжалостно избавлялся от любого намека на продолжение. Поэтому он не помогал Гарри, а просто курил, приспособив чернильницу под пепельницу, и наблюдал за ним. Его всегда восхищала целеустремленность Поттера, серьезность, которую тот вкладывал в каждое свое действие. Вот и сейчас тот искал свои очки и решал вопрос, что надеть первым, так самозабвенно, словно ничего в мире больше не существовало. Драко хотелось бы уметь так же сосредотачиваться на каждой проблеме, хотя вслух он неизменно обзывал это качество характера не иначе как «гриффиндорской упертостью». Гарри был весь какой-то цельный, если перед ним возникала какая-то проблема, он решал ее, не отвлекаясь на все остальное и не разрываясь между несколькими решениями сразу, такой цельности характера очень не хватало Драко. «О, Мерлин, я завидую Гарри Поттеру! Драко Малфой хочет быть Гарри Поттером, — вот отец бы порадовался!» — мысленно усмехнулся Драко. Отец недавно прислал письмо, в котором сообщал, что скоро заедет за ним. Письмо было написано в таком тоне, что Драко становилось дурно от одной мысли о доме. Хотелось закрыть глаза и уснуть, хотелось превратиться в Дракучую Иву и отмахаться ветками от всех проблем, хотелось что-нибудь разбить или на кого-нибудь наорать.
Гарри все же принял решение и, не найдя очков, принялся натягивать футболку — с неизменным растянутым воротом, принявшую от многочисленных стирок какой-то совершенно необыкновенный цвет.
— Поттер!
Гарри чуть вздрогнул и напрягся, торопливо просовывая голову в ворот футболки.
— Поттер, подари мне свою майку!
Драко довольно наблюдал, какой ошарашенный вид стал у Гарри — взлохмаченные волосы, припухшие глаза недоуменно моргают, руки шарят по полу в поисках очков.
— Это не майка, — нерешительно сказал Гарри, пытаясь понять, что у Драко на уме, — это футболка.
Драко поднял брови.
— Ну, тогда футболку, — протянул он непривычное слово.
Гарри наконец разыскал свои очки и торопливо надел их.
— Зачем тебе это, Драко? — Гарри недоверчиво смотрел на Драко. В его зеленых глазах уже почти не осталось той недавней теплой дымки.
— Поттер, только не говори, что тебе жалко, — Драко не любил, когда Гарри называл его после по имени, но в этом вопросе проявлялась та самая «упертость» истинного гриффиндорца.
— Мне не жалко, я просто не понимаю, зачем…
— А может, мне хочется что-нибудь на память о тебе, чтобы видение твоего лица посещало меня, когда я буду одинок долгими зимними ночами, ты об этом не подумал?
— Драко, прекрати издеваться, это не смешно. К тому же, как я пойду — в мантии на голое тело?
— О, так ты просто стесняешься! А я было подумал, что она дорога тебе как память. Я ведь все понимаю, фамильные ценности…
Губы Гарри сжались и побелели. От былого теплого сонного и взъерошенного Гарри в нем не осталось и следа.
— Если тебе нечего носить, Малфой, то, конечно, бери.
Гарри снова стянул с себя футболку, зацепив при этом очки. Драко с улыбкой наблюдал, как он смущенно сжался и потянулся за мантией.
— Мерси, Поттер. На, возьми мою рубашку.
Драко снял свою шелковую рубашку и бросил Поттеру, тот машинально поймал ее. Драко затушил сигарету, подошел к нему и, взяв из его рук рубашку, заботливо надел ее на Гарри и застегнул на все пуговички.
— Вот, Поттер, видишь, как ты мне дорог — я не хочу, чтоб ты простудился. Надеюсь, это достойная замена твоей, как это, футболке. Обещаю, я тебе ее верну в целости и сохранности.
Гарри вывернулся из рук Малфоя.
— Не забудь постирать, — кинул он, быстро надевая брюки и накидывая сверху мантию. Не глядя на Драко, он сердито развернулся и пошел к выходу.
— Не забуду, — заверил его Драко. — А ты не забудь свою палочку.
Драко поднял палочку и подал ее вернувшемуся Гарри. Тот, забирая палочку, неуверенно поднял глаза. Драко на миг показалось, что Гарри хочет что-то сказать.
— Ты… тоже… оденься, не простудись, — нерешительно проговорил Гарри.
— Ох, не волнуйся, Поттер, у меня теперь есть твоя майка, а с ней весь жар твоего горячего гриффиндорского сердца! Или тебя смущает, что я голый? — ухмыльнулся Драко, хотя его, это, честно говоря, тоже несколько смущало.
Гарри резко отвернулся и быстро зашагал к выходу.
— Эй, Поттер, в зеркало забыл посмотреть! Плохая примета!
Гарри, ничего не ответив, захлопнул за собой дверь.
Драко некоторое время молча стоял, потом встряхнулся, подумав, что так и правда простынет и, подобрав брюки, принялся одеваться.
Он застегнул ремень и накинул мантию. Взгляд его упал на брошенную Гарри футболку. Он даже хихикнул, представив, что случилось бы на Слизерине, заявись он туда в таком виде. Еще смешнее ему стало при мысли, что Гарри как раз не подумал над объяснением появления шелковой рубашки в своем гардеробе, хотелось бы видеть выражение лица этого поганца Уизли. Все еще улыбаясь, он, подвинув в сторону майку, уселся на пол и посмотрел в стоящее напротив Зеркало. Стекло затуманилось, и в его глубине стали формироваться еще неясные, но приобретающие отчетливость формы.
— Опять? — Драко вздохнул. — А ты уверено?
Изображение в Зеркале возмущенно дрогнуло и стало еще четче. Драко закурил сигарету, потер глаза и вперил задумчивый взгляд в картину, что показывало ему Зеркало.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
**
Нарцисса забрала его из Школы почти сразу после того, как исчез Поттер. Драко не знал, что случилось, и метался по замку, как зверь в клетке, мучимый неизвестностью. Отец долго не было, а на лице матери застыло какое-то затравленное выражение. Вернувшись, Люциус сухо сообщил, что нашли Поттера. Больше он не сказал ничего, его мысли явно были заняты чем-то другим.
А Драко, успокоившись насчет Гарри, решил сделать, что планировал. Но то, что задумывалось им как злая шутка над отцом, нехорошо обернулось для него самого. На ужин он вышел, вырядившись в футболку Поттера. Под пристальным взглядом отца он преспокойно сел за стол, намеренно водрузив на него локти. Люциус слегка поджал губы и отвернулся от Драко. За весь вечер он лишь пару раз равнодушно скользнул по нему взглядом, и только когда подали вино, и Драко вытащил сигарету, в глазах Люциуса на какую-то долю секунды отразилась ярость. С каждой минутой лицо его каменело. Драко изредка ловил на себе насмешливо-снисходительные, с оттенком легкого интереса, взгляды гостей отца, вежливо не замечавших семейной ссоры. Мать была больна и не спустилась к ужину, чему Драко был рад.
На протяжении всего ужина Драко чувствовал, что что-то изменилось, — в глазах Люциуса и его гостей застыло какое-то мрачное торжество. Это было страшно. Это было непонятно.
В конце вечера, когда гости прощались с Люциусом, сопровождая свои слова понимающими улыбками, Драко, съежившись в огромном кресле за обеденным столом, чувствовал, как над ним словно сгущаются тучи, и идея разозлить отца казалась уже не остроумной и смелой, а глупой и несвоевременной. Предчувствие его не обмануло. Он никогда не видел своего отца в таком бешенстве. Хоть Люциус редко сдерживал свой нрав в кругу семьи, но все-таки, никогда не поднимал руку на сына, считая это ниже своего достоинства. В этот вечер он с перекошенным от злости лицом молча схватил Драко за плечо и поволок его наверх, в комнату. Испуганная Нарцисса, дрожа, прижималась к двери своей комнаты, давя рыдания и не решаясь выйти. Люциус протащил Драко по всей лестнице и ногой распахнул дверь его комнаты. Войдя, он отшвырнул Драко с такой силой, что тот врезался в шкаф.
— Одевайся! — приказал он, схватив с кровати мантию Драко и кинув ему. Драко поймал мантию и непроизвольно сжался в комок, увидев, как отец, стиснув зубы, сделал шаг к нему. Но Люциус не подошел ближе, а лишь тихим бешеным голосом сказал.
— Еще одна такая выходка, щенок, и я не вспомню, что ты мой сын. Одевайся, — он еще раз кивнул в сторону мантии, зажатой в руках Драко, отчего тот испуганно вздрогнул. — И чтоб через минуту был внизу.
Люциус еще раз окинул взглядом сжавшуюся фигуру сына, во взгляде его мелькнуло отвращение, и молча вышел.
Дальнейшее запомнилось Драко единым кошмарным сном. Впопыхах одевшись, он спустился в гостиную и, лишь поймав небрежно кинутую отцом белую маску, понял, что его ждет впереди.
Реальность превзошла все его страхи. Все то время, пока отец представлял его Лорду, Драко испытывал только одно — огромный всепоглощающий ужас. Ему хотелось завизжать и убежать, спрятаться где-нибудь от этого кошмара, который смотрел на него немигающим взглядом красных глаз. От ужаса Драко совершенно перестал соображать и, лишь ткнувшись коленками в пол, когда Люциус толкнул застывшего как соляной столп сына к Лорду, начал различать смысл в доносившихся до него звуках.
— Ты боишься, мальчик? — Волдеморт протянул узкую как плеть руку и взял Драко за подбородок, заставляя смотреть себе прямо в глаза. Драко уже даже не мог бояться, он застывшим взглядом смотрел в узкие прорези, горящие красным огнем, растеряв все мысли, кроме одной: «Лишь бы это побыстрее кончилось!» — Да, боишься. — Волдеморт кивнул своим мыслям и продолжал, все так же не выпуская подбородок Драко. — Слишком много думаешь, мальчик, слишком. Умен, храбр, но много сомневаешься…
— Он еще молод, мой господин, но уже честолюбив и…
— Честолюбив? — резко прервал Лорд осмелившегося заговорить старшего Малфоя. — Да в нем честолюбия ровно столько, сколько ты успел вложить в него своего, Люциус, ни каплей больше!
Волдеморт так резко отпустил Драко, что тот покачнулся.
— Этому мальчику нужно другое, — продолжал Лорд, уже не глядя на Драко, — но, тем не менее, скоро ты приведешь его. Уверен, он будет не менее преданным слугой, чем его отец, хотя и по другим причинам. Да, по другим…
Словно во сне, ощущая себя так, будто попал в вязкое болото и никак не может выбраться, Драко стоял среди людей в белых, в сущности, совершенно бесполезных масках, тех самых людей, которые некоторое время назад в их доме вежливо раскланивались, прощаясь с хозяевами, и отправлялись домой, к своим семьям. В голове его четко сформировалась одна мысль. Он уйдет. Он никогда сюда не вернется. Он пойдет к Дамблдору. Куда угодно. Хоть к Уизли. Он не останется здесь. В этот момент Драко перестал быть Малфоем.
Отец отправил его домой неожиданно, сунув в руку брелок, оказавшийся портключом, а сам остался.
Вернувшись в Школу, Драко узнал, что умер Седрик Диггори.
Гарри теперь почти постоянно сидел перед Зеркалом, лишь иногда спускаясь к обеду. Драко рассчитывал поговорить с ним, но тот не откликался ни на что. Как Драко ни тормошил его, как ни звал, крича, умоляя, ругаясь, Гарри с ним не разговаривал, лишь смотрел в одну точку, видя что-то доступное только ему. Он приходил утром, садился перед Зеркалом. А вечером молча вставал и уходил в гриффиндорскую гостиную. Драко бросил попытки заговорить с ним. И весь остаток дней до каникул они сидели в одной комнате — Гарри перед Зеркалом, скрестив ноги и не шевелясь, словно изваяние, Драко в углу, уставившись в прямую спину Поттера и засыпая пол докуренными до фильтра сигаретами — каждый один на один со своим страхом.
Глава пятая.
Раз-два, раз-два! Горит трава,
Взы-взы — стрижает меч,
Ува! Ува! И голова
Барабардает с плеч!
Гарри устало тащился по коридорам, не обращая внимания на бормотание потревоженных его появлением портретов. Встреть он сейчас Филча или Снейпа, наверное, прореагировал бы на них так же, как на рисованные недовольные лица. Весь Хогвартс сейчас казался ему нарисованным, ненастоящим. Так было легче — представлять, что все это — картинка в книжке, которую можно закрыть, если читать будет слишком страшно. Часы уже давно пробили полночь, и портреты советовали Гарри отправляться спать, но он шел не в гриффиндорскую гостиную, где его могли ждать встревоженные друзья, теплый камин и уютная постель. Он шел туда, где могло быть холодно, а могло быть — и нет, и где его ждало старинное волшебство, сигаретный дым и, наверное, Малфой — Гарри очень хотелось думать, что тот окажется не нарисованным.
— А, пришел все-таки… А мы уж тебя заждались. — Драко выглядел абсолютно реально и был совершенно непохож ни на один мыслимый портрет — портреты не сидят на партах и не читают книг. Обычно не читают. Во всяком случае, не листают их с конца.
— Кто — мы?
— Мы — я и… — Драко отложил книгу и, прищелкнув пальцами, старательно выговорил, — АКШЯЛКЕТС. Вот.
Гарри тупо моргал. Голова совершенно отказывалась соображать после полуночного сидения у Амбридж. На него нашло какое-то отупение, мозг никак не желал признавать, что все это происходило с ним, Гарри Поттером, происходило здесь, в Хогвартсе, в месте, которое он всегда считал своим домом.
— Я… не понимаю…
— Заметно, — ничуть не удивился Драко. — Ну, чего стоишь, садись.
Он похлопал по парте, на которой устроился с пачкой сигарет и бутылкой вина.
— Знаешь, если часто повторять какое-то слово, оно теряет смысл и становится просто набором букв, и тогда их можно переставлять и выбрасывать те, которые не нравятся. А они убегают на тонких ножках, и их можно ловить поодиночке и давить между пальцами. А пальцы потом пахнут кровью и коньяком…
— Что ты несешь? — устало спросил Гарри, усаживаясь рядом с ним на парту.
— Представления не имею, Поттер, наверное, вселенскую истину… Вина хочешь?
— Хочу, — Гарри сделал большой глоток из протянутой бутылки, — что, опять Рошу… как его там…
— Обыкновенное Мерло, — Драко отнял у него бутылку и, отхлебнув, снова вернул, — совершенно обыкновенное…
Он открыл новую пачку и достал себе сигарету. Гарри проследил за ним взглядом.
— Дай и мне.
— Чего дать? — Драко прищурился на него из-за палочки.
— Сигарету, Малфой, сигарету!
Драко неторопливо прикурил сигарету и потушил палочку, помахав ею в воздухе.
— Не дам, — спокойно ответил он, — вино бери, советую нажраться в хлам — ничего не имею против, а курить — нет.
— Сволочь ты, — беззлобно ругнулся Гарри и, решив последовать совету Малфоя, стал пить вино большими глотками, периодически морщась от терпкого вкуса.
Драко курил, наблюдая за тем, как Поттер постепенно пьянеет. Тот уже снял очки и весь как-то расслабился: галстук съехал набок, рубашка встопорщилась пузырем. Гарри не зашел к себе переодеться и сейчас в своей черной мантии, забравшийся с ногами на парту, был похож на разбуженную не вовремя летучую мышь. Близоруко моргая глазами куда-то вглубь комнаты, где тускло поблескивало Зеркало, Гарри делал частые глотки, держа бутылку в левой руке.
— Смотрел уже?
— Нет пока, — отозвался Драко, — некогда было…
— Ага, понятно, дела… А почему на тебе нет значка?
— Что? — Драко недоуменно оглядел себя, — а, значок… на мантии, наверное, остался.
— Тебе разве сейчас не нужно патрулировать коридоры? — едко спросил Гарри.
— Хватит пока и твоего дружка Уизли.
— А я думал, тебе не терпится поймать кого-нибудь из гриффиндорцев, — не отставал Гарри.
— Поттер, если мне это будет нужно, я сдам тебя Снейпу, и дело сделано, чего ты привязался?
— Твой отец был там, — внезапно сказал Гарри так, словно не сомневался, что Драко поймет, где именно — там.
Драко постарался не вздрогнуть. Он сделал глубокую затяжку, прежде чем ответить.
— Ты же и сам знаешь…
— Знаю, — подтвердил Гарри, — это ты рассказал им про Сириуса?
— Представь себе, Поттер, это мне рассказали про него, и я очень, ну очень удивлялся. И вообще, если бы я что-то хотел рассказать, то сделал бы это год назад.
Драко зло растер сигарету прямо об парту.
— Блэк идиот! У него ума как у болонки на выданье! Я ведь предупреждал, чтобы он сидел тихо и не вылезал.
— Ничего ты не предупреждал, — огрызнулся Гарри.
Глаза Драко сузились, он ощутимо напрягся.
— Так ты не получал мое письмо?
— Не получал я никаких писем, — Гарри поморщился, вспомнив те письма, которые приходили от друзей и Сириуса этим летом — можно сказать, что их и не было вовсе, настолько они были бесполезны.
— О, тогда все понятно, — Драко невесело усмехнулся, — а я-то думаю, с чего все это…
Не договорив, он замолчал, потирая левое запястье. Гарри подозрительно проследил за его жестом.
— А что в письме-то было? — полюбопытствовал он, не отрывая глаз от Драко. Тот, проследив за направлением его взгляда, отдернул руку и снова схватился за пачку.
— Ничего особенного, все это тебе, наверное, и так написали твои Уизли или эта всезнайка Грейнджер. Просто хотел предупредить, что за тобой следят, чтоб ты особо не высовывался и на подвиги не рвался.
— А ты откуда это узнал? — Гарри неожиданно разозлило то, что только Малфой пытался ему все рассказать, да и то, только с его собственных слов.
Гарри подумал, что знает, как зовут эту «фею». Эту самую «фею» он встретил в Министерстве в компании Фаджа в не самое приятное для себя время.
Он отставил почти пустую бутылку и спрыгнул на пол. Машинально он оперся правой рукой о парту и сразу сдавлено охнул — руку пронзила пульсирующая боль, которая, как оказалось, лишь на время отступила под действием алкоголя.
— Люмос! — Драко взмахнул палочкой, направляя ее на Гарри. — Поттер, дай руку.
Гарри спрятал пораненную ладонь за спину. Малфой выжидающе смотрел на него. Гарри поразился, как осунулось и изменилось за лето лицо Драко: скулы стали острее, а подбородок потяжелел и стал еще упрямее, чем раньше. В глазах же застыло то выражение, которое Гарри видел у профессора Люпина — взгляд человека, который много повидал, и то, что он увидел, не принесло ему ни радости, ни спокойствия. Только если у Люпина еще и примешивалась покорность перед судьбой, то во взгляде Драко не было и намека на нее, скорее — ожесточение… Да, точно, ожесточение. Гарри продолжал всматриваться в черты Малфоя, а тот терпеливо смотрел на него.
— Руку дай, — спокойно повторил Драко. Гарри протянул руку, отметив, что ладонь вспухла еще сильнее, и завтра, наверное, будет не только опухоль, но и синяки. Трудно будет летать на тренировках. Хотя… Благодаря Амбридж он до тренировок, вероятно, и не доберется.
Драко, нахмурившись, осмотрел его ладонь, подсвечивая себе палочкой. Свет от палочки напомнил Гарри подобный же от ламп в операционной, где ему однажды накладывали шов, когда он после очередной особо удачной подножки Дадли упал с лестницы, расшибив себе голову. К великому огорчению кузена, шрама почти не осталось. Видимо, с лихвой хватало и одного.
— Перо, да? — Драко не спрашивал, а, скорее, утверждал. — Да, видимо, модная нынче игрушка…
Драко, направив на ладонь Гарри палочку, что-то сосредоточенно прошептал. Гарри не знал такого заклинания. Опухоль на глазах стала спадать, краснота уменьшилась.
— Только не пробуй применять магию сам, хуже будет, — Драко придирчиво рассматривал результат, — от этой штуки лучше лечиться чем-нибудь традиционным. И вообще, потерпи, пока Амбридж не натешится. Я так полагаю, это Амбридж? — Гарри кивнул. — Ну, а если останутся шрамы, — продолжал Драко, — скажи мне, я попробую их убрать, а к Помфри не ходи — скандал будет.
— Шрамы? — переспросил Гарри.
— Ну да. Поттер, мне что, нужно рассказывать тебе о шрамах? — ухмыльнулся Малфой, продолжая вертеть ладонь.
— Не стоит, — ответно усмехнулся Гарри.
— Вот и я так подумал. Пока попробуй сок подорожника или настойку растопырника. Попроси Грейнджер сделать, она должна уметь. Если опухоль будет сильной, прикладывай бодягу — воняет как драконье дерьмо, но действует.
Драко, видимо, не удовлетворенный результатом своего осмотра, еще раз пробормотал заклинание. Руку словно обожгло, и Гарри невольно дернулся.
— Разве больно? — испуганно спросил Драко.
— Да нет, нормально. — Гарри взглянул на Малфоя, растерянно сжимавшего его руку, и не смог сдержать смешка.
— Что-то смешное, Поттер? — Драко вопросительно поднял бровь. — Может, мне вернуть все, как было?
— Да нет, просто вспомнилось, — пояснил Гарри, — как ты упал, на третьем курсе, помнишь? Я как-то в тот раз о палочке и не подумал.
— Да, Поттер, ты вообще это редко делаешь, — усмехнулся Драко, — впрочем, если надеешься, что я собираюсь дуть на каждый твой пальчик, как ты тогда, то глубоко заблуждаешься, думая так.
— А я и не думаю, — Гарри взял из рук Драко волшебную палочку и положил ее рядом. — Ты же сам сказал, что я редко это делаю.
Он схватил обе руки Драко и зарылся лицом в его ладони.
— Ты даже не представляешь, — глухо пробормотал он, — не представляешь, как мне надоело думать…
— Эй, Поттер, да ты пьян, я смотрю, — Драко попытался освободить руки. Наконец ему это удалось, и он сам обхватил лицо Гарри, заставляя того смотреть на себя. — Ну надо же, я сделал из гриффиндорской знаменитости алкоголика! Тебе вредно со мной общаться, Поттер, ты хоть сам-то понимаешь — насколько вредно?
— Угу, — Гарри смотрел на него рассеянным взглядом, пытаясь расстегнуть пуговицы на его рубашке непослушными пальцами.
— Нет, Поттер, не понимаешь, — Драко покачал головой и, отпустив лицо Гарри, принялся ему помогать.
— Ты, правда, мне писал? — Гарри посмотрел на него неожиданно трезвым взглядом.
— Да какая разница?
— Нет, ты…
— Да, правда, правда!
Драко развязал и откинул всегда раздражавший его гриффиндорский галстук. Он думал о том, действительно ли за все всегда приходится платить, и еще о том, что изрезанная рука — не слишком высокая плата за то, чтобы не думать, и за то, чтобы просто стать собой, забыв собственное имя хотя бы на час, два, на ночь… Даже если слова, навсегда оставшиеся в виде тонкой сеточки шрамов, и говорят об обратном.
Проснувшись, Драко некоторое время лежал неподвижно, вслушиваясь в дыхание спящего рядом человека. Гарри зашевелился во сне и закинул на него руку. Драко не стал убирать ее и лежал, пережидая, когда пройдет приступ паники, который заставлял его немедленно вскочить, схватить вещи и убежать отсюда куда-нибудь очень далеко. Почувствовав, что успокоился, Драко перевернулся на бок и посмотрел на спящего Гарри. Тот, словно ощутив его взгляд, резко открыл глаза. На секунду на его лице промелькнуло затравленное выражение — словно зверек, нечаянно заснувший в норе лисицы, — но Драко улыбнулся, и Гарри сонно сощурился в ответ.
— Мы что, уснули? — хриплым спросонья голосом спросил он. — Надо же… а завтрак не проспали?
— Нет, рано еще.
Драко до боли в глазах всматривался в сонное лицо Гарри. Да, именно такое, как он и думал, все именно такое. Гарри потянулся, зевая, а потом придвинулся ближе, укрываясь сброшенной во сне мантией. Он уткнулся Драко в плечо.
— Это хорошо, — разобрал Драко бормотание Гарри, — хорошо, что рано…
И Драко, обнимая его, отчетливо осознал, что цена, о которой он думал, не просто невысока, она — недостаточна. Гладя по гладкой теплой спине и чувствуя, как его плечи покрывают сонными поцелуями, он гадал, что же еще придется разрезать — руки, душу, что — чтобы окупить сполна это нечаянное утро, нечаянное тепло близкого тела, нечаянную и нереальную радость… Что?
Драко знал, что платить будет по самым высоким расценкам, но… это — только будет.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Иногда, пока не приходил Гарри, Драко жег письма, глядя, как съеживаются и исчезают в язычках пламени четкие и ровные строки: «… деюсь, мне не придется краснеть за твое поведение…», «… орд приказал продолжать следить за Пот…», «… окажешь всяческое содействие Долорес Амбр…», «… уверен, что мои доводы достаточно убедительно врезались в твою память…». Драко всерьез задумывался, чтобы пойти к Дамблдору, но так и не решался.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
**
Гарри сидел на холодном каменном полу, прислонившись спиной к Зеркалу, и неотрывно смотрел на дверь. Через приоткрытый дверной проем просачивалась полоска света из коридора, отчего темнота в комнате казалась взрезанной надвое. Гарри машинально сжимал и разжимал правую руку, будто в кулаке до сих пор был зажат снитч, который можно смять, раздавить до хруста, сломать полупрозрачные золотистые крылышки. Поврежденные костяшки саднило, сеточка шрамов на тыльной стороне ладони покраснела и стала ощутимо покалывать, словно ее дергало током. Гарри и сам весь дрожал от внутреннего напряжения. Глаза уже устали смотреть на свет и начали слезиться.
Дверь скрипнула и отворилась шире. Гарри сморгнул и заслонил ладонью глаза от брызнувшего в комнату яркого света. В светлом прямоугольнике двери выросла темная фигура, напомнившая Гарри фигурки, которые вырезают из черной бумаги, тонкие хрупкие профили, наклеенные на белый лист.
— И живые позавидуют мертвым… — черная фигура шевельнулась и шагнула за порог, наступая на свою тень, которой так и не удалось вовремя вывернуться из-под ног. — Горька победа, если ее некому оплакивать… да?
С каждым шагом тень медленно и обреченно погружалась в темноту.
— Зачем ты это делаешь? — глухо спросил Гарри.
— Что — это? — переспросил Драко, медленно прикрывая за собой дверь, отрезая свет по ломтю и кидая его в темноту.
— ЗАЧЕМ ТЫ ВСЕ ЭТО ДЕЛАЕШЬ? — заорал Гарри, вскакивая на ноги. — ВСЕ ЭТО? Какого хрена?! Что тебе нужно?! Какого хрена ты все это делаешь?!
— Не очень внятно, Поттер, — Драко совсем захлопнул дверь, разом отрубая бледные остатки своей тени, — невнятно, но общий смысл ясен. Люмос!
В свете палочки Драко огляделся вокруг и, увидев два факела, прикрепленных к стене железной скобой, зажег их заклинанием. Тени заплясали по потолку и стенам, словно корчась и сгорая в огне.
— Зачем? — повторил Гарри. Он стоял посреди комнаты, сжав кулаки так крепко, что на разодранных костяшках вновь открылись едва зажившие ранки.
— Странный вопрос… Ты, что, Поттер, забыл, как меня зовут? — холодно осведомился Драко. — Тебе напомнить мою фамилию?
— Я ее хорошо помню, Малфой! — выкрикнул Гарри. — Ты такой же, как весь ваш поганый род, такой же, как твой отец! Приятно получить метку, а, Упивающийся?!
— Какую метку? Что ты несешь, Поттер?! — зло спросил Драко.
— А такую, которая у тебя на руке!
Гарри быстро подскочил к нему и схватил за левую руку.
— Думаешь, я не знаю? Я видел — Снейп так же держался за нее, как ты! Что, призывает Господин, да?!
— Да с удовольствием бы! Надо было сделать это еще днем, после матча. Затолкать тебе снитч в глотку, чтоб ты задохнулся, сволочь!
— Пошел на хрен, Поттер! — Драко вырвал руку. — Тебе мало того, что ты устроил на поле?!
— Ты издевался над моими друзьями! Над людьми, которым ты, мразь, даже ботинки лизать не достоин! Тебе доставляет удовольствие издеваться, да? Чем вы развлекаетесь на своих сходках, Круциатусом?!
— Достаточно, Поттер, заткнись…
— Нет, это ты заткнись! Когда ты получил метку? Летом? После того, как убили Седрика?
— Нет никакой метки!
— А это?! Что ты прячешь? — Гарри рванул Драко за левый рукав, словно с намерением оторвать его и обнажить метку.
— Ты идиот, Поттер, ты что, подумал, что я…
Драко не успел договорить. Гарри вдруг пронзительно вскрикнул, схватился за голову и повалился на пол.
— Что с тобой?!
Гарри катался по полу, его крики метались от стены к стене, заполняя всю комнату ужасом, который сквозил в них. Драко быстро опустился на колени и обхватил Гарри, пытаясь помешать тому разбить голову о каменные плиты. Гарри на удивление сильно сопротивлялся, так что стоило больших усилий сдерживать его.
— Поттер, очнись, слышишь?! Это не ты! Не пускай его!
Гарри метался в его руках, с губ слетали невнятные стоны. Внезапно он особенно сильно дернулся, боднув Драко головой в живот, как раз туда, куда несколькими часами раньше неожиданно врезался кулак с зажатым в пальцах снитчем. От резкой боли у Драко потемнело в глазах, и весь воздух будто выкачали из легких, но он все равно продолжал удерживать Гарри. Тот перестал вырываться и теперь бессильно лежал у него на коленях, вздрагивая всем телом. Гарри больше не кричал, лишь изредка хрипло всхлипывал.
— Ты в порядке? — Драко взволнованно вглядывался в перекошенное страданиями лицо Поттера. — Потерпи, сейчас пройдет, потерпи, — уговаривал он.
Гарри почти перестал всхлипывать и обмяк в его руках. Драко осторожно убрал с его лба прилипшие мокрые пряди, стараясь не касаться шрама.
— У каждого из нас своя метка, Гарри, — горько прошептал он, вслушиваясь в успокаивающееся дыхание и поглаживая по влажным волосам, — у тебя одна, у меня — другая… Мы не выбирали, кем родиться, Гарри. Ты — Поттер, я — Малфой — печати хуже любых меток. Нас с тобой не спрашивали, хотим ли мы этого… Ты знаешь способ избавиться? Я — нет…
Драко замолчал и, не моргая, смотрел на огонь, пока не почувствовал, что Гарри шевельнулся.
— Волдеморт… — прохрипел Гарри.
— Да, я знаю, — кивнул Драко, — все прошло, это был только сон, все прошло…
— Не сон, — Гарри попытался отрицательно мотнуть головой, но у него не хватило сил даже на это слабое движение. — Я видел его… Видел… им… Был им… Я убил кого-то… Убил человека… Понимаешь?!
Драко крепче прижал его к себе.
— Да, понимаю… Но это был не ты, Гарри, не ты! Ты не должен ему верить!
— А кому… — Гарри закашлялся, — кому верить? Тебе? У тебя… метка, я знаю.
— Нет никакой метки, — вздохнул Драко, — во всяком случае, той, о которой ты думаешь.
— Есть, — настаивал Гарри, — ты прячешь.
Драко молча закатал левый рукав и поднес руку к самому лицу Гарри, чтобы тот смог увидеть.
— Знакомо?
Гарри прищурил глаза — очки слетели, когда он метался в бреду, — на внутренней стороне руки Драко, от локтя до запястья, тянулась сетка побелевших шрамиков, складывающихся в надпись, достаточно отчетливую, чтобы разобрать слова: «Верен роду Малфоев».
— Мой любящий папаша тоже умеет ставить метки, — с ненавистью в голосе проговорил Драко.
— Почему не на… — Гарри, не договорив, слабо пошевелил рукой.
— Почему не на ладони? — почти сразу понял Драко и усмехнулся. — Неужели бы он позволил мне гулять по Школе с таким лозунгом на видном месте?! Достаточно, что об этом знаю я, и он.
— За что?
Драко пожал плечами, — мол, знать бы еще, за что. Гарри напрягся, пытаясь понять.
— Это из-за письма? — наконец, высказал догадку он. — Он перехватил твое письмо, и за это?
Гарри указал глазами на шрамы. Драко убрал руку и раскатал рукав.
— Какая разница, Поттер? Какая разница — за что?
— Ты боишься его? — Гарри приподнял голову с колен Драко и с трудом отодвинулся.
— Да, ты боишься их и потому будешь им служить, — продолжал Гарри. Глаза его блестели злыми льдинками. — Что бы ни было, что бы ни происходило здесь, ты все равно будешь с ними!
Драко пристально смотрел на него и молчал.
— Есть у тебя метка, или нет, — голос Гарри дрожал, — ты все равно останешься Малфоем.
Драко некоторое время неподвижно стоял, потом подобрал свою палочку и тяжелым шагом пошел к выходу.
У двери он обернулся.
— Да, ты, наверное, прав — я всегда буду Малфоем.
Дверь открылась и закрылась, сквозняк потревожил факелы — пламя взметнулось на мгновение и снова выровнялось.
Гарри прислонился мокрой щекой к раме Зеркала. По потемневшему от времени дереву стекали прозрачные капли, как сок из надрубленного березового ствола. Зеркала тоже плачут.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Легиллименс… Да, это было самое опасное — занятия окклуменцией у Снейпа. Гарри лишь морщился в ответ на упреки Гермионы в том, что он не учится закрывать свое сознание. Ни Гермионе, ни Снейпу не было ведомо, что в его голове есть теперь своя «тайная комната», закрытая тяжелыми засовами из сплава страха, стыда, отчаяния и одиночества. Он открывал эту дверь только для того, чтобы торопливо забросить туда очередное воспоминание. Эти воспоминания бродили по его памяти и отчаянно не хотели быть запертыми. Они назойливо лезли с разговорами, рассказывали ему о пыльных старых комнатах, тусклом призрачном блеске волшебного, сладком с гнильцой вкусе запретного… У этих воспоминаний был запах ночи и тепло чужих рук, вяжущий привкус вина, разъедающего уголки губ и отбеливающего зубы до синевы. Воспоминания наскакивали на него из-за угла, оглушая звонким смехом, ослепляя улыбками, они наскакивали на него по ночам, прячась за пологом и выпрыгивая неожиданно, когда подступающий сон сковывал его волю и не давал сопротивляться. И он лежал и слушал, как они разговаривают о добре и зле, магглах и квиддиче, Снейпе и Волдеморте, слушал и с удивлением обнаруживал, что кто-то из них говорит его собственным голосом. И тогда он стряхивал сон, хватал за шиворот непрошеных ночных гостей и заталкивал их вглубь своей «тайной комнаты», надеясь, что не услышит больше ничего сквозь толстые стены. И их приглушенные голоса становились почти неслышны.
А иногда воспоминания приходили и днем — они подкарауливали его за поворотом, выскакивали и закрывали ему глаза теплыми ладонями, пропахшими сигаретным дымом, вопросительно дыша в затылок и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, словно готовясь срываться с места и стремглав побежать вниз, по длинным лестницам, ведущим в темноту неназываемых тайн. Гарри останавливался и прислушивался, а Рон натыкался на его спину и ворчал.
С каждым днем свободных, гуляющих на воле воспоминаний становилось все меньше. С особым упорством он отлавливал те, которые, молча улыбаясь, курили неподалеку и не пытались вступать в разговоры, зная, что скоро наступит ночь и можно будет тихо прийти и сесть рядом, у изголовья кровати, а, может, даже залезть под одеяло и тихо нашептывать, что порой и под школьными мантиями бывает теплее. Гарри безжалостно расправлялся и с такими. И упрямые, и безропотные — все мысли о прошлом отправлялись в его личную преисподнюю, запечатанную тяжелой дверью утраченных надежд.
Гермиона была не права, и Снейп тоже ошибался — на самом деле Гарри умел прятать свои мысли, прятать так глубоко, что и сам не нашел бы их даже с Картой Мародеров.
Легиллименс… Он снова и снова, задыхаясь, падал на колени под грузом впечатлений: Дурсли, родители, дементоры и крики матери… Лучше падать раньше, только не позволять никому пройти дальше по зыбким тропкам его памяти, каждая из которых уже пять лет приводила его в одно и то же место. Гарри не раз сомневался — встреть он дементора, разберется ли тот, где грустные воспоминания, а где счастливые — так все переплелось… Только один раз он дал отпор Снейпу, когда тот подошел слишком близко — там, как раз за тем поцелуем с Чжоу, за последующим потом получасом торопливых ласк и залитого слезами подросткового секса, которым он, казалось, так надежно забаррикадировал дверь за ненужными нежеланными воспоминаниями, как раз там была та «комната», куда Гарри не хотел пускать никого, даже себя самого, а уж тем более — Снейпа. А Снейп и не знал, что, продвинься он чуть дальше, вырвались бы целых пять лет бдений возле Зеркала, пропитанных вином и сигаретами разговоров, и запутавшихся клубком непонятных отношений, от одного вида которых искусство окклуменции показалось бы ему величайшим благом. Но всего этого Гарри не собирался показывать никому, потому и падал каждый раз, и снова вставал, выслушивая обвинения в тупости и отсутствии всяческих способностей. Он падал и вставал, а двери его воспоминаний захлопывались все крепче.
А потом умер Сириус. И можно было сколько угодно корить себя, что так же глухо он не запечатал остальные двери к своим чувствам, что он, и, правда, оказался дураком — но ничего уже нельзя было изменить. И существовало лишь одно место, где можно было сказать Сириусу «Прости…», и Гарри пошел туда.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
**
— Пришел меня убить?
Драко застыл на пороге, словно наткнувшись на этот спокойно произнесенный вопрос-приветствие. Он знал, что Поттер сидит здесь с тех самых пор, как убили его крестного, как раз с тех пор, что отца самого Драко посадили в Азкабан.
— Стоило бы…
Драко раздумывал, следует ли рассказать Гарри ту новость, с которой он пришел.
— Не получится, Малфой, у твоего отца не получилось, не выйдет и у тебя, — голос Гарри звучал как-то потусторонне, он не отрывал взгляда от Зеркала и говорил так спокойно и уверенно, что Драко на мгновение стало жутко. — Надеюсь, твоему отцу хорошо там, где он сейчас, потому что обещаю — если он выйдет, ему будет хуже.
— Угрожаешь, Поттер? — Драко сказал совсем не то, что собирался.
— Нет, Малфой, предупреждаю. Ты ведь занял его место возле Волдеморта, да? Только больше нет Сириуса, чтоб его убить, Малфой, так что ты зря пришел.
Драко покачал головой. Он понял, что рассказывать что-то Поттеру бесполезно.
Ведь он все-таки пошел к Дамблдору, когда понял, что выбор делать придется. Отец вряд ли собирался долго засиживаться в Азкабане, и решать приходилось быстро. Впрочем, решение это было принято еще тогда, когда Драко в первый раз увидел Волдеморта, сейчас он его только подтвердил, придя к директору с единственной просьбой — сделать так, чтобы не пришлось выбирать. Драко знал, что это было трусостью, но выбирать стороны он был не в силах. На одной из этих сторон был его отец, и кто виноват, что тот же берег не подошел самому Драко.
— Ты видишь там только то, что хочешь увидеть, да, Поттер? — спросил он.
— Я вижу то, что есть, Малфой! Я вижу то, что такие как ты убили Сириуса! Ненавижу вас всех! Убирайся, Малфой, если тебе нечего сказать!
Гарри снова повернулся к Зеркалу. Драко смотрел на его спину и чувствовал, как на него волной накатывает ярость — холодная ярость, которая твердо уверена, против кого она направлена.
— Я уйду, Поттер, только вот… — Драко решительно подошел вплотную к Зеркалу, обогнув сидящего на полу Гарри, — сначала сделаю то, о чем мечтал уже давно.
Драко взглянул в собственные глаза, отражавшиеся в стекле двумя темными безумными омутами — Зеркало показывало только их, но ему это не показалось ни странным, ни пугающим, скорее, даже естественным. Он улыбнулся своим мыслям и, коротко замахнувшись, впечатал кулак в середину старинного Зеркала.
Казалось, в руку вонзилось миллион игл. Он отступил на шаг, с ужасом глядя на то, что сам только что совершил. Гарри застыл рядом.
Они испугано смотрели, как по поверхности Зеркала зазмеились трещины, как множество осколков обрушилось вниз, прежде чем до обоих дошел тот факт, что не слышно ни звука, а битое стекло не осыпало пол, а упало как будто куда-то вглубь Зеркала. Теперь оно показывало лишь мертвую раму, в которой острыми зубьями торчали остатки бывшей зеркальной глади.
— Его даже разбить нельзя! — Драко сплюнул и отвернулся от предательского стекла, — ты, Поттер, сдохнешь тут, перед этой стекляшкой, скоро станешь таким же плоским и пустым, как все эти Блэки там внутри. Ты же видишь только то, что хочешь! Ты же слеп как крот! Ты что, считаешь, что то, что ты там видишь, это все правда? Да это все вранье, ничего этого нет, вокруг реальная жизнь, Поттер, а ты мечтаешь о какой-то херне!
Гарри его почти не слушал, его растерянный полубезумный взгляд бродил по Зеркалу, первый раз на его глазах отразившему не его мечту и отказавшегося слушаться. Драко понял, что не сможет ничего добиться, ни сейчас, ни потом.
— Можешь сидеть здесь, если тебе так хочется, я этим заниматься больше не намерен!
Драко развернулся к выходу.
— Нет, нет, не так, я не хочу этого! Не хочу!
Драко ошеломленно повернулся на восклицания Поттера, не в силах поверить — он что, зовет его обратно?! Но Гарри не смотрел на него, он стоял лицом к Зеркалу, обхватив рукой раму и так облокотившись на него, что у Драко мелькнула мысль, что Поттер сейчас будет биться головой об стекло, в котором отражался сам Гарри и Драко на фоне дверного проема. Драко сплюнул и быстрым шагом вышел из комнаты, больше не глядя на Поттера. В смятении он бежал по коридорам Хогвартса, распугивая первокурсников угрюмым выражением лица и дико горящим взглядом. Глаза болели, их жгло изнутри, щипало под переносицей… Все было как-то неправильно, он не думал, что будет так, все неправильно… Спеша убежать подальше и повторяя одну и ту же фразу, как заевшая пластинка: «Все неправильно… неправильно…», он так и не осознал, что в Зеркале, за которое так безумно цеплялся Гарри во время его ухода, в этом Зеркале он, Драко, не уходил, а возвращался…
Эпилог.
О светозарный мальчик мой!
Ты победил в бою!
О храброславленный герой,
Хвалу тебе пою!
Больше Зеркала Драко в Школе не видел. Порой он просыпался по ночам и принимался бродить по темным школьным коридорам в надежде, что вот эта лестница, или вон та, приведет его в пыльную комнату, посреди которой будет стоять Зеркало. В том, что возле Зеркала обязательно должен сидеть Гарри, Драко себе не признавался. Он слонялся по коридорам до утра, но лестницы заканчивались знакомыми с детства пролетами и коридорами, и ни одна из найденных им комнат не скрывала в себе тусклого блеска старинного стекла. Драко просыпался больной, с воспаленными глазами после недолгого сна, но, когда наступала ночь, он снова выходил на свою странную ночную охоту. И дежурные уже не трогали его, обходя стороной. Кто знает, на что способен сын Упивающегося, да еще и шарахающийся по ночам с такими безумными глазами — как у лунатика или душевнобольного.
А потом началась война, и Дамблдор выслал его, опасаясь, что во всеобщей неразберихе и панике в Школе может произойти самосуд.
Все те несколько лет, что шла война, Драко не знал названия острова, где он жил — только местное, ни о чем ему не говорящее. Магам, проживающим здесь, не было никакого дела до Драко Малфоя, сына известного Упивающегося смерти, ближайшего сторонника Волдеморта. И до Волдеморта, как и до всей этой войны, происходящей где-то там, на далеком континенте, им тоже не было дела. Совы почти не долетали сюда, и лишь носились в воздухе яркие экзотические птицы, забывающие вовремя донести почту и часто путающие адресата.
О том, что Волдеморт убит, Драко узнал из короткого торопливого письма Дамблдора, которым тот предлагал Драко вернуться обратно в Англию. И Драко вернулся. По пути он везде слышал восхваления в адрес Нашего Героя — именно так, с большой буквы — Героя, Победителя Темного Лорда. «Что ж, Поттер хотел быть героем, вот и стал им…» — грустно усмехался Драко и не покупал газет.
Добравшись до Лондона, Драко пересел на Хогвартс-экспресс, недавно возобновивший движение. Все оказалось совсем не так, как он помнил. Монотонно стучали колеса, в вагоне стояла тишина, которую не нарушали, как раньше, детский смех и болтовня. Хогвартс уже не был школой. В замке временно располагалось Министерство и главный штаб. Хоть Волдеморт был повержен, но война еще продолжалась. Упивающимся нечего было терять, потому продолжались бои, еще более ожесточенные, чем в начале войны. Но, тем не менее, магический мир уже вовсю праздновал победу.
Драко вышел на пустынный перрон и, стараясь не оглядываться, сел в лодку, выданную ему хмурым лодочником. До Хогвартса теперь можно было добраться только водным путем, хорошо просматриваемым с замка, остальные дороги были перекрыты.
Оставив вещи в холе, он направился к кабинету Дамблдора, но по пути его настигло какое-то смутно знакомое ощущение, от которого засосало под ложечкой. Драко, не сомневаясь ни минуты, свернул в открывшийся коридор. Он почти бежал, пока не достиг, наконец, комнаты с Зеркалом.
Стараясь восстановить дыхание, он остановился на пороге.
— Пришел? — Гарри обернулся на звук. — А я тебя ждал…
Драко осторожно прикрыл за собой дверь.
— Ну, привет…
— Привет…
Оба замолчали. Драко представления не имел, что говорить дальше. «Как дела?» — банально. «Ну что, убил Волдеморта?» — м-да… Драко нервно закурил сигарету. А, блин…
— Ну, как жизнь героя? — немного успокоившись, спросил он.
Гарри сморгнул и пристально посмотрел на него.
— Ты давно приехал?
— Только что… Но все уже знаю.
— Знаешь?
— Знаю. Волдеморта нет, магический мир ликует, жизнь прекрасна… сделал то, что хотел, Поттер? — Драко внезапно безо всяких причин вдруг разозлился на Поттера, на его односложные ответы, на его пристальный взгляд, на неловкость, возникшую между ними и повисшую в воздухе, как густое марево послевоенного лета. О чем говорить теперь?
— Да, да, конечно… — Гарри, казалось, испытывая неловкость, отвернулся и отошел вглубь комнаты.
— А, понятно, Поттер, замучили такими вопросами. Репортеры, всемирная слава… Ты уж извини, что спросил.
— Ничего. — Гарри поежился, хотя в комнате было невыносимо душно. — Спрашивай.
Драко внезапно почувствовал желание уйти отсюда, ничего не говорить больше, просто развернуться и уйти. Все происходило совсем не так, как он себе представлял. Да и не представлял он ничего, просто возвращался в единственное место, куда мог вернуться, не зная, кто его там ждет.
— Ты отомстил ему, Поттер, да? — тихо спросил он. — За Блэка, за родителей… Ты теперь счастлив?
О, Мерлин, что он несет?! Слова словно оставляли на языке липкий след, который хотелось смыть глотком воды или вина, лучше вина — прополоскать рот и выплюнуть эти никому ненужные дежурные фразы, залить им тлеющие угольки непонятной злости и раздражения на самого себя.
— Да, наверное, я счастлив. — Гарри внезапно подошел ближе и заглянул Драко в глаза. Он сильно сутулился и потому при одном росте с Драко смотрел на того снизу вверх. — Конечно, я отомстил, а ты думал, будет как-нибудь по-другому? А где был ты?
Драко отшатнулся.
— Ты навещал отца? — Гарри с какой-то жадностью смотрел на него. Глаза его лихорадочно блестели, руки дрожали.
— Нет, — глухо откликнулся Драко. Люциус Малфой доживал последние дни в Азкабане, приговоренный к «поцелую дементора». Приходить к нему Драко не хотел, чтобы не остаться там же, зацепившись совестью за острия старых решеток, слушая, как с тихим шорохом подлетает последний поцелуй его жизни и ощущая, как душа, всхлипнув последний раз, уходит из его тела, оставляя его одного. Почему-то Драко казалось, что он от этого не умрет, а будет и дальше бродить по миру, только без души, а, впрочем, есть ли разница… — Нет, не навещал.
— И правильно, — согласно кивнул Гарри. — А здесь что делаешь?
— Дамблдор вызвал, — Драко был рад, что разговор перешел в другое русло. — Буду помогать герою заканчивать войну. Поделишься лаврами, Поттер?
— Поделюсь, — усмехнулся Гарри.
Они все так же неловко замолчали.
— Знаешь, — наконец, тихо начал Гарри, — все совсем не так, как я хотел, все пошло как-то не так…
— Почему, Поттер? Ты добился своего, война практически закончена. Что тебя не устраивает?
— Нет, нет, ничего, все нормально…
Гарри тряхнул головой и улыбнулся.
— Ладно, Малфой, мне пора.
— Увидимся, — как можно равнодушнее откликнулся Драко.
— А… да, увидимся, — Гарри шагнул было к нему, но остановился в нерешительности. — Конечно, увидимся.
Дверь за ним закрылась, тихо, словно не решаясь громко захлопнуться, будто боясь, что от любого резкого звука Драко подскочит и кинется следом.
Но ничего не произошло, и он остался стоять один, посреди комнаты.
Драко закурил новую сигарету. Дым обжег простуженное в дороге горло, и он закашлялся. Мать твою, Поттер, ну какого хрена!!! Драко, отбросив сигарету, рванулся к выходу. За дверью дышать стало легче. Он оглянулся, но Поттера уже не было видно. Мерлин, ну зачем было спрашивать про Волдеморта, сдался он ему! Драко чуть истерично хохотнул: он идиот, круглый идиот!
Драко побежал вверх по лестнице, путь был только один, и он рассчитывал скоро догнать Гарри. Но коридор, куда он вышел, был пуст. Драко утешала лишь мысль, что Поттеру трудно теперь потеряться — вряд ли есть место, где Герой может остаться незамеченным.
Драко быстрыми шагами шел по коридорам, надеясь найти хоть одну живую душу, чтобы узнать, где поселился Поттер, он сильно сомневался, что тот выбрал гриффиндорскую гостиную. Замок был непривычно пустынен для Драко, помнившего эти стены полными звонкими детскими голосами, пестрыми факультетскими шарфами, взмахами крыльев почтовых сов, любивших пролетать над головами первокурсников, испуганно взвизгивавших и закрывавших головы руками…
Двери одного из классов отворились, и оттуда кто-то вышел.
— Эй! Постойте, можно спросить?
На его окрик оглянулся молодой парень, совсем еще мальчишка, слишком юный, чтобы учиться вместе с Драко, возможно, с самых младших курсов, или вообще не отсюда.
— Где я могу найти Поттера?
— Поттера? — мальчик недоуменно нахмурился.
— Ну да, Поттера, — Драко вздохнул, ему явно попался какой-то слабоумный, — Пот-тера, Гарри Джеймса Поттера, — терпеливо пояснил он, — Победителя Волдеморта.
— А, Победителя Волдеморта! — лицо мальчишки прояснилось. — А вы какого-то Поттера спрашиваете! Нет, Невилла Лонгботтома здесь нет. Но его жена здесь!
Драко сразу же отмахнулся от жены Лонгботтома. Видя, что странный незнакомец больше ничего не хочет спросить, мальчик торопливо пошел дальше, завернул за угол, и, покрутив пальцем у виска, сразу забыл об этой встрече.
Драко остался стоять посреди коридора, задумчиво покусывая губы. Лонгботтом, значит… Победитель Волдеморта… Поведение Гарри вдруг предстало перед Драко в новом свете — и этот остановившийся взгляд, и нервные лихорадочные движения, которые Драко списал на последствия войны, все это сразу стало выглядеть по-другому. Драко преисполнился еще большей решимости найти Поттера. В этот момент он случайно заметил мелькнувшую за углом знакомую рыжую шевелюру. В полной уверенности, что это кто-то из Уизли, он поспешил окликнуть уходящего человека.
— Эй, Уизли, постой!
Человек действительно оказался Роном Уизли. Все такой же рыжий, он уже не имел того жизнерадостно-здорового вида, как прежде. Рон вытянулся, исхудал. Немного сутулясь, он стоял, дожидаясь, когда подойдет Драко.
— Что тебе надо, Малфой? — хмуро буркнул он, всем своим видом выражая желание оказаться как можно дальше отсюда.
— И тебе здравствуй, Уизли! Невыразимо приятная встреча!
Рон неприязненно смотрел на Драко.
— Говори, что тебе нужно, Малфой, и проваливай, мне некогда!
— Не буду спрашивать, какие дела у тебя могут быть, Уизли, не уверен, что мне это интересно, — Драко усилием воли заставил себя замолчать, уж больно велик был соблазн пройтись по давнему детскому врагу, но он позвал Уизли не за этим.
— Где Поттер, Уизли? Это все, что меня интересует.
— А тебе какое до этого дело, Малфой?
Драко схватил попытавшегося уйти Рона за рукав.
— Уизли, я задал тебе вопрос, будь так добр — ответь на него.
Рон с отвращением выдернул руку.
— Не знаю, — нехотя бросил он, — никто не знает.
— То есть как — никто не знает? — не понял Драко. — Совсем?
-Да говорю же, не знаю я… Вроде, видели в Болгарии… хрен знает, врут, наверное… Отстань, Малфой, без тебя тошно.
Он торопливо зашагал прочь.
Драко слышал, что в Болгарии до сих пор идут самые жестокие бои. Что бы там понадобилось Поттеру, смерти ищет? Тогда как оказался здесь?
— Уизли! Уизли, еще один вопрос!
Рон недовольно оглянулся.
— Что еще, Малфой?
— Уизли, это правда, что Лонгботтом победил Волдеморта?
Было раннее солнечное утро, когда Драко Малфой прибыл в Хогвартс. Выйдя из кареты, он с опаской обошел странных тощих лошадей, которые таращили на него свои страшные глаза. Драко не хотелось отражаться в этих белых омутах, где, если прищуриться, можно увидеть все смерти, виденные им. Никто не смотрит фестралам в глаза.
Решение приехать в Хогвартс далось ему тяжело: трудно было бросать работу во Франции, где он провел два послевоенных года, трудно было возвращаться в то место, с которым связано столько воспоминаний, и светлых и жестоких…
Он вошел под своды старинного замка, и на него разом нахлынули ощущения, похожие на те, когда он еще совсем маленьким попал сюда первый раз. Возможно, виной была сама атмосфера школы, где снова начались занятия. Скоро по коридорам будут носиться маленькие волшебники в одинаковых мантиях с эмблемой Школы, которых ему нужно будет учить. Интересно, а кто-нибудь еще из этих детей, не знающих, что такое Слизерин и Гриффиндор, кто-нибудь из них найдет ту странную комнату, или для этого нужно, чтобы горло обматывал шарфик, в разноцветную полоску факультета?
Драко даже не удивился, когда его ноги сами свернули в нужный поворот и привели к нужной двери. Скорее, удивительным бы было, если бы этого не произошло. Он тихо затворил за собой дверь и обратился к человеку, стоявшему посреди комнаты перед старым Зеркалом.
- Ну, здравствуй, Поттер.
Гарри тепло улыбнулся.
- А я знал, что ты придешь, Драко.
Драко не стал переспрашивать и выяснять, он просто смотрел на Поттера. Тот сильно изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Трудно было бы сказать, в чем именно были выражены эти изменения, кроме того, что Поттер просто повзрослел и выглядел зрелым мужчиной. Может, это был взгляд — чуть отрешенный, спокойный, а может, изменились движения, манера стоять, смотреть…
- Отметим? — Гарри выудил из-под парты запыленную бутылку вина, — твоего любимого Рошу не нашел, только Негру де Пуркар, но оно почти такое же.
Гарри взмахнул палочкой, и пробка вылетела из горлышка. Он протянул бутылку Драко. Тот послушно взял ее и сделал небольшой глоток. Вино и, правда, было, похоже, только более густое и терпкое, не было в нем той прозрачно-кисловатой легкости, и привкус гнильцы ощущался сильнее.
Гарри присел на парту.
- Садись, не стой, еще успеешь в него посмотреть.
Хоть Драко и не думал смотреть в Зеркало, он кивнул и уселся рядом с Поттером.
- Ты что, уже не куришь? — встревожено спросил Гарри.
Драко вытащил пачку и прикурил сигарету. В глазах Гарри появилось довольное выражение, он проводил взглядом струйки дыма.
- Как раньше, правда? — он как-то по-детски улыбнулся.
Драко снова молча кивнул.
- Как твои дела? Тебя Дамблдор сюда пригласил, да? — Гарри легкомысленно болтал ногами, чуть не достававшими до пола.
- Да, Дамблдор… Поттер, почему ты мне тогда соврал?
Гарри перестал болтать ногами и уставился куда-то в угол комнаты.
- Трудно сказать, Драко…
- А ты попробуй.
- Понимаешь… это нельзя вот так просто объяснить. Я ведь не хотел убивать Волдеморта, честно, не хотел. Но… когда оказалось, что этого и не нужно… Они врали мне… Все оказалось зря, понимаешь?! — Гарри повернулся к нему лицом, в глазах его Драко с удивлением увидел слезы. — И мама, и папа — они умерли зря. И Сириус…
Гарри сейчас снова стал походить на себя в детстве.
- Сириус мог бы жить, если бы я не считал себя героем, если бы не лез куда не просят. Мне надо было понять, почему мне так мало говорят, мне надо было! Мне надо было понять все, пусть не сразу, но хотя бы когда Дамблдор рассказал о пророчестве. Если бы я раз задумался, то понял бы, в чем дело!
- Ничего бы ты не понял, Гарри, — отрицательно покачал головой Драко, — никто этого не понимал, ни ты, никто, и Волдеморт этого не понимал. Потому и убили его так легко, потому что ждал не оттуда.
- В том-то и дело, Драко!!! Я оказался ширмой, обыкновенной ширмой, красной тряпкой, которой помахали перед носом у Волдеморта. А я лез, считал, что все сделаю сам. Ты знаешь, я ведь в какой-то момент даже действительно хотел его убить. Я целое лето тогда провел, снова и снова вспоминая, как умер Сириус, я чуть с ума не сошел, я решил сделать это, решил сделать то, чего от меня ждал Дамблдор, а оказалось… Оказалось, даже этого не нужно было.
Гарри сник и потерянно смотрел на свои руки, крутил волшебную палочку и молчал. А Драко сидел рядом и думал, как же это должно быть тяжело — решиться на что-то, отвратительное для тебя, а потом узнать, что этого и не нужно было делать.
- Но, Поттер, это и не единственная цель в жизни — Волдеморт.
- Ты знаешь, — тихо откликнулся Гарри, — ты знаешь, я тоже так думал, а потом понял, что все, к чему я готовился, еще сразу после смерти Седрика, — это к встрече с ним. Я был так уверен, что мне придется с ним сразиться, уверен еще до того, как Дамблдор рассказал о Предсказании, что практически больше ни о чем и не думал. Я о чем-то мечтал — стать аврором там, после Школы, но все это было как-то… понарошку… я все равно ничего даже не планировал, мне казалось, что ничего нельзя планировать, пока жива эта тварь…
- Ты так и не стал аврором? — Драко хотелось перевести разговор на что-то другое. От Гарри исходила такая волна отчаяния, что хотелось обнять его и просто завыть.
- Аврором… ты смеешься? — Гарри невесело усмехнулся. — Борец с темными магами, не способный убить одного Темного мага. Пустышка, фальшивка, мятая красная тряпка… нет, аврором я не стал.
- Где ты был? Я искал тебя, но никто не знал, где ты.
- Да, знаю, я тогда смалодушничал, убежал… неважно, куда, куда глаза глядят, мне казалось, что весь мир смеется надо мной и тыкает пальцем… Мне казалось, если я уйду, так будет лучше…
Гарри встряхнул головой.
- Впрочем, все уже прошло, неважно, у тебя-то все нормально? О тебе трудно что-то узнать, ты ведь ни с кем не общался.
- Не хотелось. Да и некогда было…
- Я слышал, ты живешь во Франции? Наверное, женился, дети?
Драко хотел возразить, но Поттер уже не слушал его.
- У меня тоже все хорошо. В конце концов, сколько можно бегать и сожалеть?! У меня все хорошо. Я женился на Джинни, ты слышал?
Драко отрицательно покачал головой. Разубеждать Поттера в том, что он счастлив, у него все хорошо, в доме десять детей и тридцать три кошки, как-то уже расхотелось. Что он мог сказать — что у него ничего нет, ничего из того, о чем сказал Гарри. Что по вечерам он бродил по улицам Парижа, сидел в каждом попадающемся на пути кафе, заглатывая неизмеримое количество кофе, только для того, чтобы не возвращаться в темный дом, встречаясь с пустотой своей жизни. И врал он себе, что тяжело расставаться с любимой работой и привычными местами, ведь с радостью согласился на предложение Дамблдора поработать в Хогвартсе, и уезжал, не оглянувшись, потому что на то, чего нет и оглядываться нельзя.
- У меня все нормально, — продолжал Гарри, — по выходным встречаюсь с Роном и Гермионой, работаю здесь. Знаешь, а шрам у меня прошел, меня теперь больше никто не узнает, и я этому рад. Ты прав, в жизни может быть и другая цель…
Гарри резко спрыгнул с парты.
- Я рад, что у тебя все хорошо, Драко…
Он внезапно схватил руку Драко и прижал к губам его ладонь.
- Помнишь? — тихо прошептал он. — Но я рад, что все хорошо…
Он отпустил руку и вышел из комнаты, не обращая внимания на оклик Драко.
А тот остался сидеть на парте, допивая вино и понимая, что он что-то пропустил, что-то важное, чего уже не будет.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
Это случилось на третий год его работы в Хогвартсе. Новый, неведомо откуда взявшийся коридор и узкая темная лестница, круто уходящая вниз. Подобные коридоры и лестницы появлялись и исчезали слишком часто в стенах школы, чтобы удивить или заинтересовать кого-либо кроме зеленых первокурсников. Те называли их Тайными коридорами или Тайными лестницами или Тайными комнатами в зависимости от рода помещения. По опыту Драко знал, что такие тайны на поверку обычно оказывались лестницами в сырые бесконечно тянущиеся подвалы Хогвартса, куда можно проникнуть и обычными путями, возникни у кого такое желание; или же длинный извилистый коридор заканчивался тупиком или входом в пустую комнату, полную вековой пыли и загроможденную старой школьной мебелью. От таких пыльных тайн становилось скучно и хотелось чихнуть.
Но в этот раз Драко замедлил шаг перед темным провалом лестницы. Он усмехнулся, как какому-то уже почти позабытому, но еще знакомому ощущению и стал спускать вниз. Пройдя несколько ступенек, он остановился и, перехватив папку с непроверенными студенческими работами подмышку, вынул сигареты. Посмотрев наверх, не идет ли кто из студентов, он прикурил от палочки и несколько минут молча вдыхал дым. Сизые струйки поднимались вверх и исчезали при свете. «Как же это, не покурить в новом — Тайном! — коридоре…» Драко снова усмехнулся, затушил сигарету о стену и быстро зашагал вниз, не боясь споткнуться в темноте на неизвестной лестнице.
Он лишь удовлетворенно хмыкнул, увидев в глубине комнаты, к которой привела лестница, знакомый блеск. «Ну, здравствуй, что ли, давно не виделись…» — он чуть отвернувшись, прикрыв глаза ладонью, обошел Зеркало по правую руку, ухитрившись не заглянуть в него. «Что, съело?» — довольно спросил он старое стекло и сел сбоку от потрескавшейся рамы, подложив на холодный пол работы будущих великих светил колдовского мира. «Жестковата, а жаль… Больше ни для чего не годится…» — как любил скупо пошутить при виде очередной пачки пергаментов с самостоятельными работами профессор Снейп, у которого Драко работал ассистентом. Но для того, чтобы спасти от пронизывающего холода каменного пола было в самый раз. Драко поудобнее устроился на пергаментах и, убедившись, что точно не сможет с этого угла отразиться в зеркале, вынул новую сигарету. Дым вытягивало вверх, к узким стрельчатым окнам, расположенным высоко под потолком. Драко даже не стал гадать, как здесь могут быть окна и откуда в них попадает свет, если комната, по идее, должна находиться еще ниже подземелий. Все тайны Хогвартса не разгадаешь, а у Драко не было настроения лезть под самый потолок в попытке разглядеть, видно ли небо за потемневшими от времени витражными стеклами. «Что, скучало тут без меня?» — спросил Драко, проведя рукой по старой, покрытой потрескавшимся лаком, раме. «Никто тебя не навещал, да? Да кому ты нужно, старое?!» Драко стукнул по рассохшемуся дереву, отчего от зеркала как будто пошел тихий звон, сливаясь с эхом от его крика. Зеркало никто не навещал. Гарри Джеймс Поттер никогда не работал в Хогвартсе. Он вообще нигде не работал. Никто не знал, где сейчас находится несостоявшийся спаситель всего мира, жив ли он еще, впрочем, это никого и не интересовало, кого занимает судьба ложных героев, особенно когда есть истинные. Только Джинни Лонгботтом, в девичестве Уизли, уверяла, что видела его однажды, когда навещала своего брата Чарли в Египте. Впрочем, в пустыне часто бывают миражи. И не пристало жене героя видеть кого ни попадя.
«Что, Поттер, скучно стало без Волдеморта?» Драко вскочил, в волнении разбросав по полу пергаменты, и заходил по комнате. « Что, не о чем мечтать стало?!» От его шагов с пола поднимались густые слои пыли и медленно оседали на его ботинках, разбросанных пергаментах и старом и без того уже запыленном зеркале, в котором ничего не отражалось. «Что, Поттер, нечего стало видеть в этом, мать его, зеркале?!» Он, внезапно успокоившись, устало опустился на пол, уже не заботясь, на что сесть. «Мечтатель хренов…» Драко снова закурил. В этот раз струйки дыма почему-то не пожелали подниматься к окнам, а стали струиться вокруг рамы. Дым льнул к тусклому стеклу, отчего казалось, что Зеркало становится объемным и пытается выбраться из рамы, — уж если человек не хочет заглянуть в него, оно само заглянет в его глаза и посмотрит, что там отражается. «Даже не думай!» — Драко немного испуганно отодвинулся в сторону. «Я все равно в тебя смотреть не буду, хватит, насмотрелся уже…» Он демонстративно растер докуренную до фильтра сигарету о раму волшебного Зеркала, поднялся и, собрав пергаменты, вышел из комнаты, с силой толкнув за собой дверь. От сильно удара дверь, хлопнув, немного отворилась, и из комнаты вслед ему донесся легкий звон, исторгнутый стеклом от сотрясения воздуха. Драко, поняв звон по-своему, кинул через плечо: «Тебе нечего мне показать!» Он, спотыкаясь о каждую ступеньку, торопливо поднимался. Дурацкие пергаменты выскользнули из рук и рассыпались по всей лестнице. Он, чертыхаясь и тяжело дыша, подбирал их, оставляя на ступеньках те, что укатились дальше, к дверям комнаты. «Я ни о чем не мечтаю!» — выкрикнул Драко, собрав все, что смог и устремляясь вверх по лестнице.
Если бы он оглянулся, то смог бы увидеть, что в Зеркале, внезапно ставшем ярким и светлым, отражаются двое одиннадцатилетних мальчишек, увлеченно о чем-то болтающих и даже не думающих смотреть в какие-то там зеркала. Но он не оглянулся.
В виде послесловия:
«— Очень милые стишки, — сказала Алиса задумчиво, — но понять их не
так-то_ легко.
…
— Наводят на всякие мысли — хоть я и не знаю, на какие... Одно ясно:
кто-то кого-то здесь убил... А, впрочем, может и нет...» «Алиса в Зазеркалье» Л.Кэррол.
Vova
