Полуночница

Осень. Прекрасная пора. Природа радует своими всё ещё яркими красками, но уже не столь назойливо, как летом, — туман немного скрадывает цвета, делая всё кругом более мягким, приглушённым, спокойным и в тоже время величественным.

Известно, что дождь — это плач небес. Нынешнее состояние мира действительно нуждается в скорби по себе. Причина всему — война. Но люди постепенно адаптируются даже к этому: временами кое-где слышан смех, на некоторых лицах можно разглядеть улыбку. Даже сейчас существует счастье. Да, его стало меньше, но оно никуда не исчезло. Оно тихо ходит из дома в дом, даря минуты радости людям. Из дома в дом. Как Она.

Несколько месяцев назад всё началось. Первое нападение. У жителей Лондона и живущих поблизости появился новый страх. Страх быть Её жертвой.

Говорят, Она приходит ровно в полночь, причём, на какой стороне ты в этой войне для Неё не имеет никакого значения. Она мстит. Последователям Дамблдора, тем, кто за Орден Феникса, и Пожирателям Смерти. Вторым за то, что убили Её семью, первым за то, что не спасли их.

Она не знает промашек. Никто Её не видел, никто не знает, кто Она. Полуночница, именно так стали называть Её люди, оставляет после себя только записки, написанные рукой убитого, содержащие всего лишь несколько слов: «Полночь, Я, Она и Смерть». Их значение и смысл авроры так и не понимают. Но у каждой Её жертвы находят такую записку. Люди боятся Её, Она для них стала вторым Тёмным Лордом. Полуночница.

Ранним утром по Косому переулку, не спеша, шла девушка, погруженная в свои мысли. Немногочисленные прохожие, что попадались ей на пути, даже толком не обращали на неё внимания: утро, дела, дела и ещё раз дела. Завидев в стороне человека, торгующего газетами, девушка направилась к нему.

— Чего желаете, Мисс? — поинтересовался тот.

— «Пророк», если можно. Благодарю.

Расплатившись за газету и свернув её под мышку, она зашагала прочь отсюда — по направлению парка, где всегда читала утренние новости из «Пророка».

Стоило девушке опуститься на знакомую скамейку, как подул прохладный приятный ветерок. Осень. Её любимое время. Конец лета — начало осени. Как сейчас.

На первой странице мелькал огромный заголовок: «Полуночница снова нанесла удар!» Внизу была колдография пожилого человека: он лежал на мостовой, на животе, никаких видимых повреждений, но отчего-то сразу становилось неприятно. От знания того, что он мёртв? Да, именно мёртв. Жертва Полуночницы.

Девушка развернула газету и принялась читать.

«Сегодня в полночь, как мы смеем предположить, Полуночница снова убила. На этот раз Её жертвой стал известный в магическом мире аврор Николас Штайн, прославленный тем, что был одним из самых лучших бойцов ближнего боя и чемпионом по дуэлям. Его жена поведала нам, что в ту ночь, её муж вёл себя как обычно, и что ничего из ряда вон выходящего не происходило. Однако со слов их дочери стало известно, будто около полуночи из кабинета Мистера Штайна доносились непонятные шорохи. Миссис Штайн эту информацию не подтверждает. Мистер Штайн был найден мёртвым сегодня утром в районе пяти часов по лондонскому времени. Записка с известными словами Полуночницы была найдена в переднем кармане брюк. На его теле не обнаружено никаких видимых повреждений, хотя, судя по месту событий, он выпал из окна. После проверки аврорами местности на наличие ауры непростительных заклинаний, стало так же известно, что они не применялись — как и при остальных убийствах Полуночницы. Анализ на отравляющие зелья тоже не принес никаких новостей.

Миссис Штайн заявила, что у её мужа никогда не было явных врагов, и она совершенно не понимает, почему выбор убийцы пал именно на Николаса Штайна. Министерство и авроры пытаются связать всех жертв Полуночницы воедино, но пока они ни к чему не пришли, так как всем известно, что Она нападает как на людей Ордена, так и на Пожирателей Смерти. Многие жители Лондона называют Её героем — Она в одиночку встала на такую тропу. Миссис Штайн сообщила «Пророку», что героем она (цитата:) «эту ненормальную и больную на голову, ту, которой место в Азкабане» не считает. (Цитата:) «Мой муж был порядочным и хорошим человеком. Я не понимаю, почему Она убила его?!»

Совершенно точно развеяны все слухи о том, что Полуночница — Пожирательница Смерти. Это стало известно из достоверных источников.

Мы будем держать Вас в курсе дальнейших событий».

Ещё немного полистав газету, девушка отложила её в сторону, откинулась на спинку скамейки и прикрыла глаза. Она всегда так делала: после прочтения ей нужно было время спокойно посидеть, анализируя прочитанное и выявляя из него самое главное.

Девушка так и продолжала сидеть, в то время, как парк становился всё многолюднее и многолюднее. Это люди, вечно спешащие на работу, куда-то по делам, на важные встречи. Они проходили мимо девушки, но совершенно не замечали её. Даже те, кто пробегал от скамейки всего в паре шагов, и то не обращали на неё никакого внимания. Словно, она и не существовала — это была всего лишь Иллюзия.

Девушка чуть приоткрыла глаза и стала наблюдать за магами. Каждое утро она видела, как они проходят мимо неё — ассоциировалось у неё со своей жизнью. Она у неё тоже проходит. Проходит, причём как-то невзначай, будто миг, а иногда, этот миг расстягивается до огромных промежутков времени, в течение которых ты в состоянии вспомнить всю свою жизнь. Но всё равно проходит.

Что у неё было на данный момент? Солидное наследство, оставленное родителями и позволяющее не работать — просто жить, — дальние родственники, которых она никогда не видела, потому что даже и не знала, где они могут находиться. Да живы ли они вообще — об этом она тоже не имела ни малейшего понятия. Дом, родительский дом, в котором она живёт до сих пор. Как же она любила его, пока были живы родители, в этом доме ей всегда было весело и радостно, даже в самые плохие минуты. Но почему-то с их смертью она чувствует только грусть. Грусть и боль, которых не усмирит ни одно зелье, ни одно заклинание, ни один обряд. Боль теперь будет с ней вечно.

Но не только боль навсегда поселилась в сердце этой симпатичной девушки. Большую часть его занимала ненависть. Ненависть к миру, к людям, к тем, кто предал её, к тем, кого она считала предателями.

Дождь, который всё это время моросил, стал постепенно усиливаться, туман начал сгущаться. Девушка поднялась со скамейки и направилась прочь из парка, по пути выкинув газету в урну. Она была ей больше не нужна.

* * *

Прошлое. Чуть меньше года назад.

— Нет, оставайтесь здесь. Вы можете попасть под руку. Авроры сами справятся. Без вас, — после короткой паузы добавила Минерва МакГонагалл.

— Но, — попытался возразить Гарри, Мальчик-Который-Выжил.

— Мистер Поттер, я понимаю. Там родители вашей подруги, Мисс Гермионы Грейнджер. Но постарайтесь усвоить, что вы там будете лишним. В схватку вступили самые сильные и умелые бойцы, такие как Мистер Штайн…

— Профессор! — недалеко от говоривших раздался голос, принадлежащий особе женского пола. Запыхавшийся голос.

— Мисс Грейнджер! Вам было велено не появляться в городе для вашей же безопасности!

— Но там мои родители, Профессор!

Девушка не считала свой поступок нарушением слова — о том, что она не покинет дом на Площади Гриммо, 12. Красные щёки, сбивчивое дыхание, высоко вздымающаяся грудь свидетельствовали о том, что она бежала, и довольно долго.

«Здесь, наверное, кварталов на пять наложены чары против трансгрессии», — думал мальчик, смотря на боевую подругу, которая в это время пыталась и отдышаться, и спорить с МакГонагалл о том, что не вернётся в убежище, а останется здесь, что хочет помочь аврорам, а главное, спасти своих родителей.

— Мисс Грейнджер, здесь лучшие из лучших, что смогли явиться. Вашим родителям ничего не угрожает, разве что небольшой шок и пара царапин. На сколько мне известно, там около десяти Пожирателей Смерти, в то время как Авроров больше дюжины, — женщина едва-едва сдерживалась, чтобы не сорваться и не накричать на неё.

— Профессор, мы уже не дети! Мы совершеннолетние волшебники и мы хотим туда! — снова вступил в словесную схватку Гарри.

— Если вы сейчас же оба не замолчите, я наложу заклятие немоты, затолкаю прямо в центр сражения и посмотрю, что вы на это скажите!

Гермиона опустила глаза. Да, она понимала, что у них нет ещё достаточного опыта, что бы сражаться в таких боях с Пожирателями. Но в школе разве не они становились героями, разве не им благодарны люди, разве не их выделял Дамблдор?

Словно прочитав её мысли, бывший декан снова сдвинула брови.

— Вы дали слово, Мисс Грейнджер, Мистер Поттер. Будьте добры, держите его. Иначе ваше слово ничего не будет стоить.

Ребята кивнули.

В этот момент что-то в доме, где происходила схватка, взорвалось, и душераздирающие голоса раздались на всю улицу.

— Нет! — в свою очередь закричала девушка и упала в обморок.

* * *

— Гермиона, очнись. Ты в порядке?

Открыв глаза, первое, что она увидела — это взволнованное лицо Гарри. Чуть приподнявшись с земли, девушка покосилась на дом. Точнее на то, что от него осталось.

— Что с ними?

— Гермиона, я… Мне…

— Они погибли, да? — чуть слышно прошептала она.

Он не ответил: только посмотрел взглядом, полным душевной боли.

— Мне жаль… — произнёс мальчик одними губами.

Девушка прижалась к нему и зарыдала. Сказать, что ей было больно — значит, ничего не сказать. Ощущение такое, что убили не родителей, а её саму. Что-то внутри так болело, что едва позволяло дышать: слёзы, нескончаемым потоком струившиеся из красных глаз, делали дыхание ещё более болезненно невыносимым — всхлипывания душили её.

Гарри гладил Гермиону по голове, стараясь успокоить. Он знал, какого это потерять тех, кто тебе дорог: на мгновенье перед ним предстал Сириус, но мальчик быстро отогнал виденье. Его родители погибли, когда еще был в младенческом возрасте, и он рос уже зная — их нет. Но Гермиона: её они воспитали, были с ней на протяжении 17 лет и вот, их не стало. Злость охватила юношу. Злость и ненависть. Вскоре он осознал, что вслух проклинает тех, кто был виновен в смерти родных его самой близкой подруги.

— Это я во всём виновата…

— Не говори глупостей! Это целиком вина Вольдеморта! И его приспешников!

— Нет, если бы я всё же пошла туда… Если бы не послушалась МакГонагалл…

— Если бы не послушалась МакГонагалл, то и сама бы сейчас была мертва! Одумайся, Гермиона, ты ни в чём не виновата, — успокаивал её Гарри. — Поплачь, пусть вся боль уйдёт со слезами.

— Она никогда не уйдёт. Никогда… — прошептала девушка, но всхлипы прекратились.

Гермиона отодвинулась от мальчика и попросила помочь ей добраться до Профессора, которая сейчас вместе с Мадам Помфри возилась с аврорами, выжившими после боя.

Таких оказалось больше половины, но все были тяжело ранены: из тринадцати человек шестеро лежали на волшебных носилках с перебинтованными грудью, руками или же ногами, и двое сидело на валунах, у одного из них тело было покрыто безобразными ожогами.

— Мисс Грейнджер, смотрю, вы пришли в себя. Вам следует отправиться на Площадь Гриммо, — обратилась она к девушке, не отвлекаясь от перевязывания головы аврора.

— Да, конечно, Профессор… Я хотела бы знать: мои родители…

Минерва МакГонагалл встала и, положив руку на плечо Гермионе, тихо сказала:

— Они умерли от слишком большой порции заклятия «Круцио». Я очень сожалею, Гермиона. Пойми, никто даже и предположить не мог, что всё так закончится.

Свои мысли, явно оскорбительные, в адрес Профессора и авроров, девушка благоразумно решила оставить при себе.

— А что Пожиратели? — задал вопрос Гарри.

— Семерым из них удалось уйти. Для меня до сих пор остаётся загадкой, как им вообще удалось выжить, ведь были лучшие из лучших!

— Благодарю за комплемент, Минерва, но этот бой был по их правилам: у них было больше выигрышных моментов и позиций, чем у нас, — раненый одарил женщину грустной улыбкой.

— Но всё же, Дик, я…

— Мы проиграли это сражение, смирись. У них было преимущество: не численное, но профессиональное, и они им воспользовались.

— Профессиональное, сэр? — удивилась Гермиона.

— Да. Не знаю, как объяснить более доступно, но даже нам они оказались не под силу. Мы с трудом сдерживали их нападение, еле-еле успевая обороняться защитными чарами и магическими щитами. Как только кому-то из нас предоставлялся случай нанести удар, произнеся заклинание, так на него сразу же нападали с удвоенной силой!

Его тихий в начале голос перешёл почти что в крик, и Профессору пришлось просить аврора взять себя в руки и не пугать детей.

— Детей, Минерва? Каких детей?! Да мне в их возрасте самое страшное, что довелось увидеть, так это парочка чудовищ в Запретном лесу в Хогвартсе и всё! Они уже не дети, Минерва. Они участники этой войны, — возмущённо выдал им раненый, но всё же взял себя в руки и больше не проронил ни слова, до того времени, как его не трансгрессировали вместе с остальными аврорами.

Гермионе казалось, что всё происходит словно во сне: сражение, в котором все были уверены, что победят члены Ордена, но выиграли схватку Пожиратели Смерти; смерть родителей, хотя Профессор убеждала её, что ничего с ними не случится.

Нет, девушка больше не винила себя в их смерти, но боль, появившаяся в сердце, не исчезла и даже не стала слабее. Она словно навсегда поселилась там. Но теперь злоба и ненависть буквально задавили в ней беспомощность от осознания случившегося. Сейчас девушка ненавидела всех. Пожирателей — за то, что убили её родителей. Да как они вообще посмели? Это были её родители, самые близкие люди на свете, самые дорогие ей люди. Авроров — за то, что не спасли их. Лучшие из лучших, говорите? Да их было больше, а вышли они не победителями в этой схватке, а проигравшими! Профессора — за то, что не позволила ей ввязаться в сражение. Если бы она не была столь упряма и ограничена на том, что для неё они всё ещё первокурсники, которые только что приехали в Хогвартс. Гарри — за то, что не стал прилагать все усилия для того, что бы им было позволено войти в тот чёртов дом!

«Я отомщу. Они все ещё будут бояться меня. Я отомщу».

* * *

Прошлое. Месяц спустя после случившегося.

— Привет. Давно уже ничего не слышал о тебе. Как живёшь? — Симпатичный юноша, с безумно взъерошенными чёрными волосами и глазами, похожими на два огромных изумруда, открывал дверь небольшого уютного тихого кафе, где-то в конце этого переулка, перед девушкой. Грустной и словно потерянной девушкой, одетой в чёрную мантию с накинутым на голову капюшоном. Но стоило им оказаться внутри заведения, как она сняла его, и по плечам девушки рассыпались каштановые кудри.

— Привет. Меня не было в городе. Ничего, всё нормально, я же писала тебе, Гарри.

Пара села за дальний столик, стоящий чуть поодаль от остальных, и заказала обоим по чашке горячего шоколада.

— Да, если эти коротенькие записки можно назвать письмами, то Вольдеморт мне дядя родной, Гермиона! — усмехнулся Мальчик-Который-Выжил.

— Не шути так. Ты же прекрасно знаешь: мне неприятны такие шутки. Я была слишком занята, что бы писать те огромные письма, которые ты так любишь получать от меня. Не переживай, больше записок не будет. Я буду присылать тебе длинные свитки, — и девушка чуть улыбнулась лишь уголками губ.

Он тоже улыбнулся.

— Знаешь, а твои глаза похожи на этот шоколад, — как-то невзначай бросил Гарри.

— Правда? — Гермиона посмотрела в свою чашку, будто пытаясь высмотреть что-то в ней.

— Правда. Только напиток горячий, а твои глаза похолодели. Не нравится мне это. Когда-то они ведь тоже были тёплыми и живыми…

— Когда-то, Гарри. Ты верно сказал, когда-то, — заметив, что он на неё как-то странно смотрит, девушка поспешила добавить: — Со мной всё нормально, не волнуйся. Просто ещё слишком мало времени прошло с тех пор… как…

— Я понимаю. Я всё понимаю. Гермиона, я ведь тоже терял близких и знаю, каково тебе. Но мой тебе совет, как лучшего друга — не замыкайся в себе. Вы мне с Роном тогда очень помогли, и я вам за это благодарен. Благодарен за то, что были рядом в трудную минуту, благодарен за то, что не позволили плохим мыслям и душераздирающим воспоминаниям поглотить меня.

Они ещё немного посидели, поговорили, тихо, спокойно, без ярких эмоций и прочего. Уже прощаясь, Гарри обнял свою подругу:

— Удачи тебе. Держись. Всё будет хорошо.

— Спасибо, тебе тоже удачи, — девушка ещё сильнее сжала в своих объятиях юношу.

Эта встреча, подарившая ей одновременно столько радости и боли, надежды и отчаяния, всё же повлияла на неё с лучшей стороны. Её помнят, её не забыли, она нужна ему, своему другу.

«Но придётся расстаться. Для его же блага...» — думала Гермиона, смотря вслед уходящему брюнету.

* * *

Прошлое. Ещё месяц спустя.

— От тебя не было никаких вестей.

— Знаю. Извини.

— Ты просишь прощения, а в глазах нет ни капли раскаянья. Что с тобой?

— Всё в порядке, — девушка села на предложенный стул. — Я слишком занята. И я же просила не писать мне, Гарри.

— Чем ты занимаешься, Гермиона? Почему ты запрещаешь мне, ведь я даже не знаю, как ты живёшь?! — молодой человек, названный Гарри, со злостью смотрел на свою спутницу, которая в данный момент разглядывала что-то за окном магического кафе. Они всегда ходили в одно и тоже кафе, когда встречались, всегда садились за один и тот же столик, всегда заказывали всё тот же горячий шоколад.

— Тебе будет неинтересно, — ответила девушка.

— Отчего же?

— Поверь мне.

— Гермиона, ты себя хорошо чувствуешь? — он был явно обеспокоен её состоянием. Ей это льстило, ей было приятно. Это вызвало улыбку на её лице. Грустную и едва заметную, но всё же улыбку.

— Как ты пережил всё это?

— Прости, что?

— Я спросила: как ты смог пережить смерть Сириуса?

Юноша озадаченно смотрел на неё. Она никогда не спрашивала об этом раньше, просто всегда была рядом, готовая помочь.

— У меня были вы…

— И всё же. Мы с Роном не могли унять всю твою боль.

— Ты всё ещё чувствуешь ту боль? Прошло два месяца, ты должна принять это, Гермиона. Они умерли, тебе их не вернуть.

— Я знаю… Я знаю… А неужели ты не чувствуешь? — девушка озадаченно посмотрела на него из-под своей чёлки.

— Чувствую. Но жизнь продолжается, со мной или без меня. Я решил не сдаваться. Я победил ту боль. Тебе тоже это нужно сделать. Не отдаляйся от нас. Джинни спрашивала о тебе.

— Что ты ей сказал?

— То, что знаю сам: ты учишься, у тебя нет времени. Даже на нас.

— Этого достаточно.

— Чего достаточно? — не понял Гарри.

— Того, что ты ей сказал.

— Гермиона, я не понимаю тебя…

— Всё когда-либо меняется. Fallax species rerum est. Я знала это. Знала и забыла. Прощай, Гарри. Не забывай меня.

Прежде, чем он смог сказать что-то, девушка быстро поднялась со стула и буквально исчезла, выйдя за дверь. Юноша рванул за ней, но наткнулся только на толпу непонимающих прохожих. Он ещё долго оглядывался по сторонам, пытаясь отыскать в потоке людей знакомые каштановые волосы, стараясь различить по походке и стуку её каблуков, но всё было напрасно. Она исчезла. Из его жизни, из жизни окружающих, из мира.

* * *

Прошлое. Три месяца спустя после последней встречи Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер.

— Ты потом её видел?

— Нет, больше я не видел её.

— Это плохо.

В гостиной Норы сидела молодая пара. Девушка, с яркими рыжими волосами и озорным блеском в глазах, который даже сейчас, в такое непростое время, не угас, прислонилась к своему собеседнику, положив голову ему на плечо.

— Джинни, я не говорил тебе всего…

— Чего именно? — в её глазах мелькнул какой-то огонёк, но тут же был затуманен привычным блеском ярких глаз.

— О ней… Она стала совсем другой после их смерти.

— Пережить смерть всегда трудно, а убийство — ещё труднее, Гарри.

— Я знаю, но всё равно, что-то было не так… — он явно о чём-то сильно беспокоился. — Знаешь, среди её последних слов была латынь.

— Неужели? Насколько мне известно: да, она интересовалась латынью, но никогда не цитировала и не говорила на ней.

В голосе младшей Уизли проскальзывали нотки удивления и непонимания.

Юноша закивал головой:

— Да, я это тоже знаю, но… Она сказала мне тогда фразу на латыни. А потом, что знала что-то, но забыла.

— Ты помнишь фразу?

— Я никогда не забуду её, Джин, — он выдержал паузу. — Fallax species rerum est.

— Наружность вещей обманчива.

— Ты знаешь латынь? — Гарри так резко вскочил с дивана, что девушка невольно на него упала, потеряв опору, которой был он.

— Нет, но эту фразу запомнила. Я уже видела её…

— Где?

Спокойствие, с которым они начинали этот разговор, куда-то бесследно исчезло: вместо него появилось что-то похожее на гнев и выброс адреналина.

— У неё самой же. Я как-то зашла к ней в комнату, ещё в Хогвартсе, и нашла на тумбочке книгу. Она была очень старой, точнее сказать, древней: вся затёртая, золотая пряжка потемнела, жёлтые мятые страницы немного выпадали из-под переплёта. Эта фраза — название книги. Я спросила Гермиону, что она значит…

— И?

— Наружность вещей обманчива.

— Странное название для книги, — удивился он.

— Ты в точности повторил мои слова! — девушка подпрыгнула на диване.

— И всё же… Она больше ничего тебе не говорила о ней?

— Нет, — Джинни покачала головой. — Она быстро её убрала внутрь тумбочки и запечатала замок незнакомым мне заклинанием. Когда же я собиралась спросить, зачем всё это, то Гермиона просто улыбнулась и сказала, что так нужно. А потом мы переключились на другие темы разговора…

— Ясно.

Гарри вздохнул, а спокойствие опять вернулось к нему. Снова неясность в её поступках, снова неизвестность в том, что с ней и где она, снова её последнее пожелание: «Не забывай меня».

— Гарри, где она? Ты знаешь?

Её голос был тихим, чуть молящим и немного с надрывом.

— Нет. Она просто ушла. Растворилась в толпе, — он немного помолчал и снова сел на мягкий диван. — Знаешь, с того момента меня почему-то не покидает чувство, что её не стало…

— ЧТО? Да что ты такое говоришь?!

— Нет, ты не поняла меня. Успокойся, дай я тебе всё объясню.

Получив от девушки кивок, Гарри продолжил:

— Я не совсем точно выразился. Я имел в виду не то плохое, о чём ты подумала. Не перебивай меня, дай сказать. Просто, она как будто исчезла, словно её больше нет.

Джинни смотрела на него с недоверием. В начале ей действительно показалось, что Гарри считает свою лучшую подругу мертвой, но сейчас... Сейчас она вообще ничего не понимала. Как это, исчезла? Как это, больше нет?

— Не смотри на меня волком, я и сам не в восторге от всего случившегося.

— Тебе нужно было пойти за ней…

— Что я и сделал, но её уже не было там, — грустно выдохнул он.

Повисло молчание.

— Может, чаю? — девушка решила первой разрубить тишину, опутавшую их.

— А ты умеешь готовить горячий шоколад?

— Вы с Гермионой пили шоколад?

Он кивнул. Гарри не в силах был сказать сейчас ей это. Он и сам не понял причины внезапного бессилия.

Джинни, заметив это, слегка улыбнулась ему, наклонилась, чтобы поцеловать в щёку и, встав, последовала на кухню.

— Будет тебе горячий шоколад, — сказала она, скрываясь за дверью.

Знакомый парк: снова та же скамейка, газета и прохожие, которые опять не обращали на неё никакого внимания.

Она так к этому привыкла, что уже сама ничего не замечала вокруг. Её лёгкое пальто, которое всё же немного спасало от пронизывающего ледяного ветра, слегка раскрывалось при ходьбе. Сейчас её мысли были где-то далеко от Центрального Лондонского Парка, но всё же они возвращались к девушке, когда новая волна жуткого ветра пыталась сбить её с ног. И даже он не мог остановить её оттого, что бы прийти и сесть на такую до боли знакомую скамейку.

Но в этот раз девушка не спешила открывать «Пророк»: он мирно лежал на деревянных рейках, а всё тот же ветер колыхал его страницы. Она смотрела куда-то вперёд, сквозь разноцветные кроны деревьев, где среди прочих цветов ярко выделялся бордово-красный. Её глаза были словно затуманены и напоминали остывший кофе, в котором ещё не до конца растворились сливки. Бархатные губы были сложены в грустную улыбку, означавшую, что девушка довольна сегодняшним днём, даже несмотря на неистово буйствующий ветер. Она временами облизывала свои губы, а потом с упоением чувствовала потоки и завихрения ледяного воздуха на них. Незнакомка сложила руки на груди и чуть барабанила пальцами правой руки по левому предплечью. Газета, которая всё так же лежала рядом, её не интересовала: по крайней мере, пока.

Внезапно внимание девушки привлёк какой-то человек, который так торопился, что не заметил у себя под ногами небольшой камень, о который споткнулся и упал прямо на асфальт. До неё донеслись звуки тихого оханья и пара нецензурных слов, но волшебник (девушка была уверена, что это был именно волшебник, а не маггл) быстро поднялся и снова заспешил по своим делам.

Казалось, что никто из прохожих не заметил этого происшествия, кроме неё.

«Странно», — эхом раздалось в её голове.

Воистину, странно. Даже если и учитывать тот факт, что сейчас ранее утро и все ещё спят на ходу, нашёлся бы такой умник, который бы засмеялся над падением этого мужчины и тем самым обратил бы внимание остальных. Или наоборот, кто-нибудь помог бы этому несчастному.

Но нет. Никто ничего не заметил. Магглы и волшебники бежали в нужных им направлениях: поскальзывались на мокром от ночного дождя асфальте, что-то тихо бубнили себе под нос, а после исчезали в толпе, стоило им только покинуть аллеи парка и выйти на оживлённые даже в это время суток улицы.

Когда и тот человек, что споткнулся о булыжник, скрылся из виду, девушка посмотрела на газету и решила, что пришло время прочитать её.

На главной странице уже привычно рисовался заголовок «Новая жертва Полуночницы», а на второй — большая статья штатного репортёра о том, что произошло этой ночью: кто стал Её жертвой, какие предположения выдвигает Министерство и что предприняли авроры в борьбе с этой женщиной.

«Всем известно, что Полуночница не оставляет улик, и этот раз не стал исключением: мы по-прежнему совершенно не представляем, кто за всем этим стоит. Так же всем известно и то, что Она пишет рукой своей жертвы предсмертные записки, но на этот раз текст, оставленный этой ночью, отличался оттого, что Она писала ранее. Вместо нескольких слов было набросано нечто похожее на обращение: «Вы ищите только то, что можете найти. Вы смотрите на то, что можете увидеть. Меня вы не можете не видеть, не найти. Оставьте поиски, иначе Смерть придёт и за вами». Из этого можно понять следующее: Полуночница — далеко не обычный психопат, раз сохранила остатки разума, поэтому она вполне может жить среди нас и наших друзей, причём мы сами не будем подозревать о том, кто Она и что Она уже рядом».

— Я бы на месте авроров составил список всех самых талантливых и одаренных магов.

С головой погрузившись в чтение, она совсем не заметила, как рядом с ней на свободное место опустился юноша, облаченный в тёмные одежды. Девушка чуть скосила на него свой взгляд.

— И что бы это дало? — поинтересовалась она.

Он пожал плечами.

— Можно было бы поискать связь всех убийств.

— Вы так считаете?

— Я? Да, считаю… Как вас зовут? — юноша повернулся и в открытую посмотрел на девушку. Изумруды его глаз пропали из-за отражённого света солнца на круглых очках.

— Моё имя имеет какое-то значение?

— Нет, просто… Вы мне напоминаете старую знакомую… Не может быть, я…

— Я вас впервые вижу.

— Что ж, всего доброго, — юноша вздохнул.

Он поднялся со скамейки и пошёл в сторону многолюдных улиц прочь из парка.

«Напоминаю старую знакомую, но хорошо, что он всё же не узнал… Хорошо».

* * *

Незадолго до полуночи. Ночь событий, описываемых в «Пророке».

В этой магической части Лондона бывает не так много магов: из-за ауры и просто окружения мало кто сюда осмеливается зайти. Эти улицы не идут ни в какое сравнение с Лютым переулком: они ещё страшнее, опаснее и неприятнее.

Но человека, гулко шагающего по камням, такие мелочи, как эти, не волновали. Его вообще мало что волновало в последнее время — глаза цвета стали превратились в осколки льда, сердце, что когда-то живо колотило в груди, теперь размеренно делало пару ударов, бледное лицо, совершенно безэмоциональное, чуть показывалось из-под накинутого капюшона. Тонкие пальцы рук аккуратно сжимали волшебную палочку, готовые пустить её в ход, если это потребуется. Но сам он уверен, что это будет абсолютно лишним. Эти улицы — его улицы, здесь ничего не угрожает ему, не как другим. Он здесь хозяин.

Скорее всего, он о чём-то думал, и, судя по тому, как изящные губы сложились в усмешку, эти мысли были для мага приятны. Внезапно он остановился перед какой-то незаметной со стороны дверью из тёмного дерева. Или же здесь всё только кажется таким тёмным?

Человек слегка толкнул дверь, и та открылась, сопровождаясь скрипом, свидетельствующим о том, что петли никто и никогда не смазывал: ни маслом, ни заклинаниями.

Он знал, что на втором этаже этого с виду заброшенного дома обитает тот, кто когда-то имел честь его спасти, если выражаться благородным языком, или попросту говоря, помог избежать неминуемой смерти от рук того, кого все привыкли называть Тёмным Лордом. И сейчас он пришел расплатиться с ним, ведь срок пришёл. Сама эта мысль угнетала его, но Непреложный Обет, который он дал тому человеку, связывал по рукам и ногам. У него не было другого выхода. Нет, был — Смерть, но это он не считал выходом.

Поднявшись по ступенькам, которые не скрипели, к его большому удивлению, он услышал бой часов и следом за ним непонятный шорох: явно не знак того, что его ждут. Нет, шорох, похожий на нечто иное…

* * *

Питер Никли сидел в своём маленьком тёмном кабинете в кожаном кресле, обивка которого уже изрядно протёрлась на подлокотниках и у изголовья . Его небольшой дом, спрятанный с помощью сильных чёрно-магических заклинаний, был для него своего рода крепостью в течение последнего года. Его невозможно было обнаружить по нескольким причинам: первая — авроры редко добираются до переулков в этой части магического Лондона, у них итак сейчас проблем хватает с Пожирателями Смерти, а вторая — приспешники Тёмного Лорда и сами не жаловали ходить сюда. Поэтому мужчина считал себя совершенно защищённым.

Сегодня у него будет гость. Важный гость. Поэтому некоторые защитные чары Мистеру Никли пришлось снять, что бы тот, кто должен прийти к нему, нашёл его убежище.

Время близилось к полночи. Две чёрные свечи, что освещали кабинет, вдруг затрепетали, как на ветру. Миг, и они погасли.

Это ему совсем не понравилось. Маг встал с кресла. Он провёл рукой над свечами, стоящими на старинном дубовом столе. Они должны были загореться — так было всегда, ведь эти свечи — волшебные. Но они не загорелись. Мужчина провёл рукой ещё раз и ещё, но комната так и осталась погружённой во тьму.

— Можете не стараться, ничего не выйдет, — женский голос, приятный, мягкий и совершенно спокойный, раздался всего в паре шагов от него.

Мистер Никли вздрогнул.

— Кто вы?

Этот вопрос дался ему с трудом. Казалось, что каждый нерв готов вот-вот лопнуть от перенапряжения и страха перед обладательницей этого голоса. Но закалка бывшего Пожирателя и осознание того, что перед ним всего лишь молодая женщина, слабый пол, не дали ему потерять последние капли разума и воли.

— А вы не знаете? Вы видели, сколько на ваших часах, смертный?

С каждым словом Она всё приближалась и приближалась к нему, но он не видел этого приближения: хотя темнота уже относительно давно окутывает эту комнату, глаза мужчины ещё не привыкли к мраку. И Она знала это.

Волшебник попытался вспомнить, сколько было на часах, что висят на стене, когда он в последний раз смотрел туда. Кажется, несколько минут до полуночи… Полночь!

— Вижу, что вы поняли, КТО я, — усмешка чувствовалась в Её интонации. — Перо и пергамент прямо перед вами.

До этого времени Мистер Никли всё пытался всмотреться вперёд себя, но напрасно. Кроме пугающей темноты и неведения он ничего там не увидел. Теперь же он опустил взгляд на свой стол и к своему удивлению разглядел там чистый пергамент и своё собственное перо, которым писал несколько часов назад. Но, насколько он помнил, оно должно было быть в чернильнице, а не прямо на столе… И почему же он видит их, а Её нет?!

— Пишите, не тратьте моё время. У меня есть только полночь, а у вас уже ничего нет.

Дрожащими руками, словно под действием заклинания «Империо», мужчина взял перо в руку и окунул в чернила, что стояли справа от бумаги.

— Сейчас вы напишите то, что Я вам скажу. Итак…

Ровные красивые буквы одна за другой появлялись на пергаменте, выстраиваясь в слоги, слова, предложения.

Чернила закончились, а на листе будто светились строки, оставленные его собственной рукой.

«Вы ищите только то, что можете найти. Вы смотрите на то, что можете увидеть. Меня вы не можете не видеть, не найти. Оставьте поиски, иначе Смерть придёт и за вами».

Мистер Никли снова и снова перечитывал эти предложения, но их смысл будто ускользал от него.

— Отлично, отлично, — голос Полуночницы раздался прямо сзади него. Её дыхание жгло его кожу на шее, а мелодичность и спокойствие пугало. — Вы боитесь меня, Мистер Никли? Боитесь… Где же ваша палочка? Ах, не нужно пытаться что-то вспомнить. Её всё равно больше нет. Нужно быть внимательнее с такими вещами, как волшебная палочка.

С этими словами девушка вынула из-под своей тёмной мантии палочку, сломала её напополам и швырнула на стол.

— Один из самых одаренных Пожирателей Смерти. Что с вами стало за это время? Ещё год назад вы были в таком рассвете сил, знаний, а сейчас? Старик, совершенно беспомощный старик.

Он почувствовал, как Её рука легла ему на плечо.

— Сейчас… — прошептал голос.

Мужчина так и не успел даже мысленно задать себе вопрос: «Что сейчас?» — как настенные часы с боем начали бить полночь.

На втором ударе рука девушки с плеча передвинулась к шее. Несильное нажатие и какое-то заклинание — всё, что запомнилось Мистеру Никли в последние секунды жизни.

Бездыханное тело с негромким шорохом свалилось на пол. Девушка усмехнулась. Как всегда: никаких следов Её присутствия, только записка.

В этот момент Она почувствовала опасность. Резкий рывок в сторону и… на том месте, где она только что стояла, было густое серое облако: заклинание защиты пространства. Сложное заклинание. Черномагическое. Сейчас Она располагалась слева от двери, ведущей вниз по лестнице, а из дверного проёма показался кто-то, кто был явно удивлён Её столь быстрой реакцией.

Маг в чёрной мантии, с накинутым капюшоном и палочкой в руке медленно входил в помещение, оглядываясь по сторонам и пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь кромешную тьму.

Она знала, что он не видит Её, однако:

— Ты ещё здесь. Я знаю.

— И что ТЕБЕ с этого? — девушка совершенно бесшумно передвинулась в сторону, меняя, таким образом, положение и не выдавая себя.

— Уходи.

— Так просто отпустишь?

— Уходи.

Она лишь усмехнулась. За это время Полуночница смогла переместиться к окну, да этот человек и не мешал Ей, он всё это время просто стоял по середине кабинета, не двигаясь. Прыжок, и Она уже на подоконнике: мантия зловеще развивается сзади, словно чёрные крылья демона, из-под капюшона выбилось пара прядей волос, которые подобно божественному ореолу обрамляли Её лицо.

Девушка уже собиралась сделать последний шаг и раствориться в ночи, как щёлкнула пальцами, и комната озарилась светом: все свечи, находившиеся в кабинете, вспыхнули и осветили лицо мага, явно не ожидавшего такого поступка. Она узнала его. Что ж, с чувством выполненного долга, Полуночница шагнула прямо в пустоту.

* * *

Когда шорох стих, он, почти не двигая губами, произнёс заклинание открытия запечатанных дверей и тут же пустил следом ещё одно. Но промахнулся: того, кто только что склонялся над телом Питера Никли, там уже не было.

До этого случая ещё ни один маг не смог уйти от этого заклинания, но этому волшебнику это удалось, причём, весьма легко. Он не спеша входил в комнату, держа палочку наготове: маг не видел, куда именно мелькнула тень прочь от тела. То, что это теперь было именно ТЕЛО, он нисколько не сомневался.

Маг решил немного сымпровизировать:

— Ты ещё здесь. Я знаю.

— И что ТЕБЕ с этого?

Говорить, что она спасла его от долга и нерушимого обязательства выполнения, он не стал. Но пытаться что-то сделать для того, что бы остановить Её (ведь он понял, что это именно Она) не стал. Глупо. Глупо, если Она смогла с лёгкостью уйти от заклинания защиты пространства.

— Уходи.

— Так просто отпустишь?

Она играет с ним, и они оба это прекрасно знают. Полуночница даёт ему возможность напасть на себя, почти что выдавая голосом своё местонахождение, но он стоит, не двигаясь.

— Уходи.

Маг слышал, как Она усмехнулась. Видел в свете Луны, как Она взобралась на подоконник. Он не мог описать то видение, которое возникло перед ним в тот момент. Она была будто олицетворением добра и зла сразу же — в одной телесной оболочке.

Вдруг девушка щёлкнула пальцами, и все свечи зажглись в один миг. Он оказался освещён так, что даже капюшон не смог скрыть его лица. И он понял это по тому, как она снова усмехнулась.

Она узнала его. Значит, и он мог знать Её?

Но девушка уже исчезла в ночи. Подойдя к окну, он, конечно же, никого не увидел: ни прохожих, ни животных, ничего.

* * *

Крыша какого-то неприметного дома — где-то в центре Лондона.

Месть и сила могут превратить кого угодно в то, во что превратилась я. Месть, сила и знания.

Я могла бы полностью жить по законам, которые они навязывают нам в то время, когда идёт война с Вольдемортом, как они сами утверждают, для нашей же собственной безопасности, но я выбрала тот путь, по которому иду сейчас.

Когда наступает полночь, я становлюсь вне их законов, вне их мира, вне границ. Для меня перестаёт существовать добро и зло как понятия в целом. У меня остаётся только та боль, которую никогда не унять. Боль, которая будет со мной до моего последнего вздоха.

Я не боюсь смерти.

Я сама стала ею для многих. Люди боятся меня, ведь меня словно нет, однако я здесь, рядом с вами. Они пытаются защититься от меня сами и защитить свою семью.

Когда-то и у меня была семья. Теперь, только месть. Мне всё равно, кто встанет у меня на пути: я не успокоюсь, пока последний не будет убит. Мной. Я не успокоюсь, пока моя цель не будет достигнута.

На крыше здания, которое на самом деле являлось Министерством Магии, но во внешнем мире магглов не представляющее собой ничего интересного, стояла девушка.

Мантия, итак тёмная, но во тьме ночи ужасающе-тёмная, развевалась позади неё крыльями с чёрным оперением. Ветер на такой высоте неистово дул ей в лицо, но она будто не замечала этого: при особо сильном порыве, она даже не шелохнулась и не качнулась в какую-либо сторону. Сейчас для неё не существовал ни ветер, ни мир внизу, ни что-нибудь ещё. Были только она, ночь и Смерть.

Что может делать она там? Что же? Она считала: тех, кого уже убила и тех, кого ещё только предстоит казнить. Она стала палачом для многих, но в первую очередь, для себя и своей жизни. С каждым новым убийством, зло внутри неё уменьшается, уходя куда-то глубоко внутрь сознания, боль ослабевает: её смывает чужая кровь, но она не пройдёт никогда. Никогда.

Однако если спросить её, когда же ей было легче, тогда, год назад, или сейчас, зная то, что ты — убийца? Она ответит: сейчас. Сейчас…

* * *

Прошлое. Четыре месяца спустя после последнего разговора Гермионы Грейнджер и Гарри Поттера.

— Джинни, можно задать тебе вопрос?

— Да, а в чём дело? — отозвалась девушка откуда-то сверху.

— Понимаешь… ты ведь была её лучшей подругой, ведь так?

Джинни спустилась по лестнице и подошла к юноше, облокотившемуся на белую колонну. Девушка провела рукой по чёрным, вечно взъерошенным волосам и едва заметно улыбнулась. Улыбнулась, но грустной улыбкой.

— Да, Гарри. Ты снова хочешь поговорить о ней?

Он обнял её и, не отпуская из объятий, продолжил:

— Она тебе ничего не говорила о том, что будет делать после окончания школы? Чем займётся, какие планы?

— Нет. Ничего. Я ведь в последнее время почти с ней и не общалась. Только ты с ней виделся… Гарри, почему это тебя так беспокоит? Гермиона сильная девушка, независимая личность. Она всё переживёт, ей просто нужно время.

— Я всё это знаю, но… Её последние слова всё никак не выходят у меня из головы.

Джинни пожала плечами, всё ещё стоя в объятиях юноши.

— Давай подождём ещё немного, прежде чем заявим о её пропаже, хорошо? — и она чуть отстранилась.

— Хорошо. Сегодня мне показалось, что я видел её, — добавил он после небольшой паузы. — Но я обознался. Просто очень похожая девушка.

— Похожая?

— Сначала мне действительно показалось, что это Гермиона, но… но Гермиона не такая.

— В каком смысле, Гарри? — рыжеволосая девушка никак не могла понять: это была всё же её подруга или не она?

— Не знаю. Честно, не знаю. Хотя мне действительно на миг показалось, что это она. К сожалению, девушка сказала, что впервые меня видит. Это была не Гермиона.

— Мистер Поттер! Ты претворяешься или действительно такой идиот?

— Что?

— Это была она! Она, я тебе говорю!

Словно ошарашенный, юноша соскользнул вниз по колонне и сел на полу.

— Но…

— Да она тебя вокруг пальца обвела! Мерлин! Ты дружил с ней столько времени и не смог узнать в толпе? — не унималась Джинни.

— Я узнал…

— Но стоило ей сказать, что это не она, так ты сразу же поверил!

— Я торопился, и у меня не было времени рассматривать её!

— Это не оправдание!

Младшая Уизли развернулась и направилась прочь из комнаты, игнорируя все крики Гарри вернуться.

* * *

Негромкий стук каблуков раздавался по Косой аллее. Сегодня с утра шёл вполне ощутимый дождь, который временами даже перерастал в ливень, поэтому прохожих почти не наблюдалось. Симпатичная, но излишне грустная девушка медленно шагала по асфальту, временами подставляя своё лицо струям воды, стекающим с неба, подобно слёзам. Плач небес.

Вдруг, как бы встрепенувшись, она чуть подпрыгнула на месте и ускорила шаг по направлению к газетному ларьку. Ларьку, где она каждое утро покупала «Пророк».

— Доброе утро, Мисс. Вам «Пророк»?

— Доброе утро, — весьма бодро ответила она. — Да, как обычно.

— Держите, — человек, вероятнее всего сквиб, протянул ей то, что она просила. Однако его взгляд задержался на передней полосе. Лицо мужчины стало каким-то неестественно бледным.

— Что с вами? Вам плохо? — пытаясь взять его за руки, девушка чисто инстинктивно выхватила у него газету. Но он видимо только этого и желал, потому что как только газета оказалось у неё в руках, цвет его лица снова становился более живым.

— Так вы и есть та, которая пропала? — почти шёпотом спросил у неё человек.

Совершенно сбитая с толку девушка развернула газету, и её взору предстало обращение, написанное просто огромным шрифтом:

«Пропала Гермиона Грейнджер! Кто-нибудь видел её?»

Далее прилагалась её фотография. Девушке не нужно было смотреть на имя того, по чьей просьбе печатается данная статья, она и так это знала: такая фотография могла быть только у одного человека — Гарри Поттера.

Всё это время, пока девушка изучала газету, мужчина буквально пожирал её своим взглядом.

— Так вы — Гермиона Грейнджер?

Не зная, что на неё нашло, девушка развернулась и бросилась бежать, что есть сил, куда глаза глядят. Она слышала, как торговец что-то кричал ей вслед, видела, как те немногочисленные прохожие, что попадались ей на бегу, неодобрительно косились в ее сторону. В прочем, её это совсем не волновало. Тревожило только то, что ей придётся покинуть эти места: нельзя больше здесь оставаться — слишком опасно.

Жаль, у неё осталось несколько незавершённых дел.

* * *

Некоторое время спустя.

— Гарри! Гарри! Её видели!

— Что?

Девушка принялась тормошить сонного парня, который всё никак не хотел покидать мир Морфея.

— Её видели! Гермиону узнал какой-то человек, когда она покупала «Пророк»! Представляешь, её всё же узнали. И какой-то посторонний человек, а не лучший друг!

— Но, Джинни!

— Без но! Я бы её сразу же узнала, не смотря ни на что! — не сбавляла обороты девушка.

— Так её видели? Где? Когда?

— Вот, читай, — Джинни протянула ему газету. Но с этим радость и запал исчезли. Грустно пожелав ему доброго утра, она удалилась из комнаты.

«Вчера утром, в районе девяти утра, недалеко от Центрального Лондонского Парка была замечена Гермиона Грейнджер. Со слов человека, сообщившего нам эту информацию, она покупала у него «Пророк» и совершенно не догадывалась, что там может быть о ней статья. Однако, как только этот человек узнал её, Мисс Грейнджер скрылась. «Она просто убежала. Я звал её, но бесполезно. Она убежала. Не знаю, но на миг мне показалось, что в её глазах поселилось безумие». Напоминаем Вам, что если Вы располагаете какой-либо информацией о Гермионе Грейнджер и её нынешнем местоположении, просим Вас сообщить…»

— Безумие в глазах? Это ложь! Не может быть! Невозможно! — юноша со злостью отшвырнул от себя газету и обхватил голову руками.

«Гермиона, что с тобой? Почему ты прячешься? Почему ты исчезаешь?»

* * *

Дом Грейнджеров. Один из трёх неизвестных для других.

Когда она захотела покончить с прошлым, у неё было выбор из трех путей: Франция, Шотландия или здесь же, в Англии, но совершенно по иному. Она выбрала третье, ведь это был наиближайший дом к её друзьям. Поправка, бывшим друзьям. Пусть теперь она для них станет исчезнувшей, пропавшей.

Девушка сидела в гостиной на подоконнике и смотрела в окно. Смотрела, как капли дождя разбиваются об асфальт, и с этим кончается их итак короткая жизнь. Вода барабанила по стеклу, и для неё этот звук был музыкой, которую она слушала.

Можно сказать, что это просто несчастная девушка, которой грустно в дождь и которая просто очень одинока. Но если всё же так сказать, то это будет ошибкой.

Да, ей грустно, но внутри неё живёт не сколько грусть, сколько ненависть и боль. Да, сейчас она одинока, но ведь когда-то у неё были друзья, семья… близкие ей люди, которых у неё отобрали.

По левой ладони стекала кровь: когда она бежала сюда, то не заметила, как что-то полосонуло по руке, отчего та полилась. Но девушка не спешила произносить заклинания, накладывать целебные мази или пить какие-то зелья. Нет. Эта боль приглушала в ней ту, что живёт внутри. Что теперь вечно будет жить внутри.

Она поднимает руку и проводит ей по стеклу, оставляя красные кровавые полосы. Дождь с той стороны всё ещё идёт, поэтому начинает казаться, что с небес льются кровавые воды. Девушка чуть улыбнулась. Да, эти багровые слёзы дождя напоминают ей те, что льются в неё внутри. Там, где находится сердце.

Родовое поместье Малфоев. Кабинет на втором этаже.

Юноша стоял, облокотившись на спинку кресла и повернувшись к окну. Ему всегда нравился дождь, но говорить кому-либо открыто или даже признаваться в этом самому себе он не стал бы.

Его взгляд был каким-то туманным и отрешённым, но сложно утверждать с полной уверенностью: его глаза по природе своей были серого цвета. Цвета расплавленной стали и осеннего тумана. Он смотрел в никуда, а его мысли были далеко отсюда. О чём может думать юноша его возраста и положения? О многом, но в данном случае он думал об удачном стечении обстоятельств, которые избавили его от выполнения клятвы два дня назад.

Та девушка, которую все зовут Полуночницей, отнюдь не показалась ему ужасной или выжившей из ума, как говорят в его круге так называемого «общения». Он не видел её лица, но мог с готовностью поспорить, что оно не безумное.

А больше всего волновало то, что Она узнала его. Его, Драко Люциуса Малфоя. Напрашивался вывод: если бы он всё же увидел Её лицо, он бы узнал Её? Эта мысль сейчас вертелась у него в голове.

Юноша посмотрел на бокал, который держал в правой руке. Он был пуст.

Ах, как же быстро кончается это вино. А ещё несколько дней назад, его запасы казались неиссякаемыми.

Шумно вздохнув, он направился в другую комнату, где находился бар. Ему совершенно не нравилось то, что за вином приходится ходить в другое помещение, но отец прямо высказал ему как-то, что именно ЭТО вино будет в другом кабинете. Почему? Да ладно, какая уже разница. Налив себе снова полный бокал, как несколько часов назад, юноша вернулся в комнату.

Но что-то было не так.

Окно. Когда он уходил, окно было закрыто, а теперь же створки были распахнуты, и дождь лил прямо на ковёр в кабинете. И почему-то кресло, его кресло, было развёрнуло так, что он видел лишь спинку.

Сделав шаг по направлению к письменному столу, ему пришлось остановиться. Увиденное ему совсем не понравилось.

С кресла встала фигура, облачённая в чёрную мантию с накинутым капюшоном. Фигура медленно развернулась к Малфою, но капюшон и полутьма, которую он предпочитал в кабинете, не позволили ему увидеть лица того, кто заявился к нему в столь поздний час.

— Здравствуй. Прошу прощения, что пришлось сломать пару твоих охранных заклинаний. Надеюсь, ты будешь благоразумен и не станешь пытаться на меня напасть, — с этими словами этот некто вынул из кармана своей мантии его волшебную палочку.

— У меня нет выбора, кроме как выслушать тебя, не так ли?

— Совершенно так. Но я пришла не по твою душу…

— Пришла?

— Неужели ты не узнал меня? Однако тогда, два дня назад, ты сразу же догадался, КТО перед тобой.

Малфой всё стоял в дверях. Полуночница повела рукой, как бы приглашая его сесть в гостевое кресло. Хотя внешне юноша и выглядел совершенно безэмоционально, внутри у него бушевало море вопросов. Но он предпочёл сначала выслушать то, зачем к нему вдруг явилась Она.

— Я понял, — сказал бывший слизеринец, садясь в предложенное ему кресло.

— У нас с тобой есть одно незавершённое дело.

— Разве?

— Только не нужно никакого пафоса, — в голосе девушки, стоящей сейчас прямо перед ним, ощущался металл и ледяной холод.

— Ты имеешь в виду то, что я позволил тебе уйти…

— Именно это я и имею в виду. Что ты хочешь?

— ??

— Полуночница не может быть у кого-то в долгу. Что ты хочешь?

Он молчал. Эта новость, пусть даже и приятная и выгодная для него, была словно снег на голову посреди жаркого лета. Однако он был бы не Малфоем, если бы показал своё замешательство.

— Ты сломала мои защитные чары…

— Я об этом тебе сказала.

— Я думаю, это может увеличить твой долг передо мной, — совершенно спокойно продолжил юноша.

Фигура села в кресло, ЕГО кресло, развернув то мановением ЕГО же палочки.

— Я так и знала, что ты это скажешь. Итак, я повторяю свой вопрос.

Малфой усмехнулся.

— Я не сниму капюшон, — эти слова пресекли ещё даже не совсем сформировавшуюся мысль в его голове.

— Ну что ты, я и не думал о такой возможности. А что Ты сама можешь предложить?

— Чью-либо смерть.

— Так просто. Кого-то убьёшь лишь потому, что я сказал?

— Не совсем. Я у тебя в долгу.

— Но это был не магический долг, — его брови хмурились, мысли путались, но внешняя непроницаемость на лице всё также непоколебимо присутствовала.

— Нет, это было кое-что посерьёзней. Данная мною клятва не позволяет тебе рассказать. Просто скажи, что ты хочешь? — под конец голос её показался ему усталым и каким-то отрешённым.

— То есть кого.

— Говори.

В кабинете воцарилось молчание. Она не мешала ему: пусть наконец-то скажет и облегчит её боль хоть частично. Когда по её мнению прошло уже не меньше получаса, он всё же сказал:

— Люциус Малфой.

— Хочешь убить собственного отца?

— Ты хотела имя. Я назвал его.

— Да, конечно, — Полуночница поднялась с кресла и направилась к окну.

— Камином или дверями воспользоваться не желаешь? — насмешливый голос раздался позади неё.

— Скажи, свет Луны попадает к тебе через камин?

Он был явно озадачен её вопросом, но кого вы хотите обмануть? Это же Малфой.

— Нет.

— А дверями я пользуюсь днём. До встречи, — с этими словами девушка взобралась на подоконник. — И совет напоследок, если позволишь.

— Я слушаю.

— Выживи в полночь, — и фигура в тёмной мантии шагнула в небытие.

Полуночница уже не слышала, как юноша тихо прошептал, скорее для себя, чем для неё:

«Разумеется».

* * *

Утро следующего дня. Где-то на окраине Лондона.

Когда идёшь по пустынной улице и думаешь о чём-то далёком от реальности, то тебя совершенно не интересует то, что происходит вокруг тебя в данный момент. Не потому, что это действительно абсолютно не интересно, а потому, что ты этого просто не замечаешь.

Ты можешь случайно столкнуться с каким-то таким же отрешённым прохожим, но это бывает редко. Ты можешь налететь, например, на скамейку, но и это бывает редко. Ты можешь, в конце концов, просто упасть, но тебя это сейчас совсем не волнует, разве это не так?

Всё, что в данную минуту занимает твое сознание — это твои мысли. Не нужно лишних слов, ведь когда ты смотришь на солнце или луну, ты же не говоришь себе, что это именно солнце, что это именно луна. Нет, ты просто знаешь. Просто знаешь.

И сейчас ты знаешь, что было, что есть и что будет. Дар предсказаний? В ответ на эту догадку, ты смеёшься. Может, впервые за долгое время. Хотя это уже не столь важно, не правда ли? Ведь у тебя никогда не было этого дара…

Совершенно бесшумные шаги по асфальту, слегка опущенная голова, развивающийся на ветру бардовый шарф. Наверное, этому шарфу уже много-много лет, потому что он чуть выцветший, а золотистый рисунок местами совсем пропал.

Дует ветер, и волосы, сколько она себя помнит, почти всегда растрёпанные, падают ей на лицо, но девушке это всё равно. Слишком далеки её мысли, слишком далеко она сама от реальности.

* * *

Прошлое. Косой переулок перед седьмым курсом Золотой Троицы.

— Гермиона! Гермиона, подожди!

— Ну что ещё? — девушка остановилась так резко, что юноша, бежавший за ней, практически налетел на неё.

— Что случилось?

Его глаза были так наивны, но в тоже время выражение лица так серьёзно, что девушка невольно усмехнулась такому сочетанию.

— И ты спрашиваешь? Нет, Гарри. Хватит. Ты поступаешь неправильно… — Гермиона сказала почти шёпотом, и звук её слов буквально растворился в шуме толпы. Она положила руку ему на плечо и потом просто ушла, не сказав больше не слова.

Юноша так и остался стоять посреди дороги, а в его изумрудных глазах выражалось не то непонимание, не то нежелание понимать.

Уже был поздний вечер, и солнце клонилось к заходу, а одинокая симпатичная девушка всё так же сидела на этой скамейке, как и несколько часов назад. Сидела и вертела в руках кулон, подаренный ей родителями в далёком беззаботном детстве. В тот самый день, когда она узнала, что её приняли в школу магии и волшебства Хогвартс. Обычный кулон, ничего особенного, но он стал её первым настоящим украшением, первой драгоценной вещью. Девушка сидела и не замечала того, что невдалеке от неё стоит юноша и наблюдает за ней. Просто наблюдает. Конечно же, он знал, кто это сидит на скамейке. Грязнокровка Грейнджер. Но у него не было желания оказаться замеченным, поэтому он постоял ещё немного и потом просто ушёл, будто растворился в темноте переулков волшебной части Лондона.

* * *

Незадолго до полуночи. Одно из тех заведений, о которых известно только Пожирателям Смерти.

— Мистер Малфой, какая честь! — человек в какой-то старинной шляпе учтиво поклонился вошедшему волшебнику с длинными белёсыми волосами, одетого в бархатную мантию чёрного цвета, с тростью в руках.

— Здравствуй, Джек. Стол.

— Конечно, Мистер Малфой! Прошу сюда. Что вам принести?

— Огневиски.

Человек снова поклонился и исчез. Буквально секунду спустя он появился с подносом, на котором будто из неоткуда возникла немного пыльная бутылка и красивый небольшой стакан. Скорее всего, из волшебного стекла, хотя утверждать не берётся никто — ни один живой человек не видел ни кухни, ни погребов, ни чего-нибудь ещё в этом баре, кроме аккуратной барной стойки и нескольких столов, расставленных максимально далеко друг от друга.

Волшебник взял предложенный ему стакан с выпивкой и уже поднёс его к губам, как чья-то рука опустилась ему на плечо.

— Пьёте в одиночку, Мистер Малфой?

Люциус поднял голову и взглянул на того, что осмелился нарушить его уединение, а уж тем более, посмел прикоснуться к нему. Однако лицо человека скрывал надетый капюшон, а длинная тёмная мантия — всё остальное.

— Что вам нужно?

— Мне нужны вы, — фигура плавно обошла стол и села напротив. — Можете не волноваться, нас никто не побеспокоит. Однако, я наслышана о малфоевской безэмоциональности и самоконтроле.

Мужчина усмехнулся и оскалился.

— Чего вы хотите?

Человек в мантии чуть наклонился над столом и едва слышно прошептал:

— Вы знаете, который час?

— Да как вы вообще…

— Время, Мистер Малфой. Вы знаете, сколько сейчас на часах?

— Полночь.

— Ещё пять минут до полуночи.

— Если вы сейчас же не уйдёте…

— И вы даже не поинтересуетесь, зачем я здесь?

— Убирайтесь, — слова эти больше были похожи на шипение, но внешне Люциус остался непоколебим.

— Только после вашей смерти. Добро пожаловать в моё время, Мистер Малфой.

Он поставил на стол так и не выпитый огневиски. В его глазах читалась такое презрение и превосходство, что мимолётного взгляда было бы достаточно: это жестокий человек.

— Полуночница? — выдохнул он, скорее утверждая, чем спрашивая.

— Абсолютно верно, Мистер Малфой.

— И Вы пришли меня убить, — казалось, что с каждым словом он всё больше и больше расслабляется, а данная ситуация его забавляет.

— Сегодня я стану для вас Ангелом Смерти. Вы не станете возражать, если, как и все, напишите записку? Не хочется своей рукой.

— Не могу Вам отказать, милая леди.

Люциус полез было в свою мантию, но девушка щёлкнула пальцами, и на столе возникли чистый пергамент и перо.

— Не стоит, — она сделала жест в сторону рук мужчины. — Если бы я была так глупа, как вы думаете, то на моём счету не было бы столько убийств. Неправда ли?

— Разумеется, — он повертел руками над столом, показывая тем самым, что ничего плохого не замышляет, и что в них ничего нет.

— Слова, я думаю, вы знаете. Только порошу поторопиться: моё время — лишь полночь.

Аккуратные каллиграфические и витиеватые буквы появлялись одна за другой, складываясь в слова. Волшебник закончил писать и передал пергамент Полуночнице. Та лишь усмехнулась в ответ.

— Вы думаете, что я смеюсь? — девушка испепелила пергамент прикосновением палочки. — Я никогда не убивала запрещённым заклинанием раньше, но для вас могу сделать исключение. Ведь здесь собираются приспешники Вольдеморта, поэтому мне можно не опасаться авроров, не так ли?

— Тебе потом не выбраться отсюда живой, маленькая дрянь, — прошипел он.

— Вы так в этом уверены? Всё будет так, как хочу этого я…

Часы, начавшие бить полночь, поглотили её последние слова. Девушка молниеносно встала со стула и направила палочку на Люциуса.

— А они ведь даже не видят меня…

Это было последнее, что он успел понять, прежде чем зелёный луч смертельного проклятие пронзил его сердце. Палочка, которую он так и не успел вынуть из кармана своей мантии, теперь с треском вывалилась из него.

Безжизненное тело упало на пол.

В ту же секунду по залу пошёл шёпот, пока кто-то не выкрикнул откуда-то с другого конца:

— Он мёртв!

Эти слова подействовали на неё словно дурман. Полуночница стояла над телом, не веря своим глазам.

Она убила его.

Глубокий вдох, и девушка берёт перо: Полуночница всегда оставляет записки, но в данном случае записка будет не для авроров и «Пророка», а для того, кого эти маги называют Тёмным Лордом.

— Перо… оно что-то пишет… кто-нибудь, кто ближе! Посмотрите!

— Сам посмотри! Ты же вчера заливал, что самолично напал на троих волшебников на Диагон-Аллее! — ответил первому голосу второй, ещё более противный.

На лице девушки играла усмешка. И это — так называемая, Армия Пожирателей Смерти. Да, после того, как она проредила их ряды самых сильных и каверзных, они заметно ослабли. Хотя их всё равно боятся. Всё равно.

Стараясь закончить как можно быстрее, Полуночница левой рукой вынула из складок мантии палочку и трансгрессировала. Хотя, по идее, оттуда нельзя было перемещаться.

* * *

Родовое поместье Малфоев. Кабинет на втором этаже.

— Специально не закрываешь окна?

Белокурый юноша развернулся и посмотрел на человека, сходящего с подоконника. Тот в свою очередь вальяжно расселся в кресле.

— Просто знал, что ты придёшь именно сегодня, — Малфой отошёл от стеллажа с книгами, которые изучал до этого, и сел напротив гостя. — Ты сделала так, как и говорила. Я восхищён.

— Чем же?

— Там нельзя трансгрессировать.

— И что? — в Её голосе чувствовалась усмешка.

— Ты трансгрессировала. Как?

— Это столь важно? Не думаю, — поспешно добавила Она, не дав тем самым юноше сказать ни слова.

— А мне сегодня утром пришло прелюбопытнейшее письмо. На, читай.

Полуночница протянула руку, одетую в тонкую шёлковую перчатку и взяла пергамент. Письмо.

«Уважаемый Мистер Малфой!

С прискорбием сообщаю вам, что вчера в полночь ваш отец был убит. К сожалению, мы не смогли поймать убийцу, поскольку это была никто иная, как Полуночница, хотя никто из свидетелей не видел Её. Мистер Гринс сказал под действием Сыворотки Правды, что в вашего отца из ниоткуда был послан зелёный луч Смертельного Проклятия, в то время как часы начали бить ровно полночь. Затем перо, лежавшее до сих пор на столе, что-то стало писать. Эта записка была адресована нашему Хозяину, но он не выразил ничего против того, что бы и вы смогли прочитать то, что в ней написано. Данный пергамент с той надписью я вкладываю в это письмо. С вашего позволения, тело доставят сегодня на закате.

Блейз Забини».

И небольшой клочок, на котором были нацарапаны несколько слов:

«Ты слабеешь, хотя тебе кажется, что набираешь силу. Ты уже прошлое. Наступает моё время…»

— Я доволен. Полагаю, наша сделка завершена?

— Да.

— Скажи напоследок, зачем записка?

— Я всегда даю понять, что это МОЯ работа.

— Знаешь, — начал Малфой, — ты бы не стала его убивать, если бы сама не желала его смерти. Но ведь к нему подобраться — дело непростое, и ты решила заключить со мной эту, так называемую, «сделку». И то, что я дал тебе уйти, сыграло тебе на руку. Не так ли?

Полуночница сидела неподвижно, в руках Она всё ещё держала письмо, адресованное юноше. Когда девушка заговорила, голос Её был мягким и совершенно спокойным.

— Всё просто, не правда ли? Но разве ты в проигрыше? Я так не считаю. Ты получил то, что хотел. А ты хотел того же, что и я.

— С чего ты взяла, что я скажу именно его имя?

Она начала подниматься с кресла, как мантия чуть распахнулась, и Малфою предстала ножка в чёрных узких брюках. Полуночница подошла к окну, в то время как юноша всё сидел в своём кресле. Когда девушка уже взобралась на подоконник, он окликнул Её.

— Ты не ответила. Почему?

— Драко, я…

— Драко? — бровь юноши поползла вверх. Он заметил, что Она потянулась к шее: из складок мантии показался небольшой кулон, который девушка сжала в руках. Может, это помогло Ей успокоиться? Хотя он не заметил, что бы Она нервничала.

— Да. Я достаточно хорошо знаю тебя.

И снова, не дав ему сказать ни слова, исчезла в темноте ночи.

— Знаешь? — его слова были обращены в пустоту. — Знаешь… Кто же ты?

* * *

Дом Грейнджеров. Один из трёх неизвестных для других.

Гермиона лежала на полу, положив руку под голову. Холодный камень отрезвлял её сознание, которое готово было исчезнуть в небытие буквально через секунду.

В голове у девушки проносились обрывки воспоминаний. Воспоминаний последних месяцев её жизни.

Гермиона повернула голову и посмотрела на камин: на нём стояла небольшая колдография, на которой были изображены она, Гарри и Рон. Рон. Он бы никогда не простил ей того, что произошло за всё это время. Никогда.

Чуть приподнявшись на локтях, она окинула комнату взглядом. Взглядом, за которым невозможно проследить: он словно бы устремлён куда-то сквозь. Сквозь время и пространство.

Она вспоминала тот день, когда решилась на всё это. Когда перечеркнула свою прошлую жизнь, да и будущую тоже. Теперь её нет. А ведь когда-то и у неё была семья. Теперь только месть.

Встав на ноги, девушка направилась к окну, где снаружи опять шёл дождь. Англия. Осень. Дождь. Спокойствие и безразличие природа. Как бы и ей хотелось стать такой безразличной и такой же спокойной. Но пока она здесь, этому не бывать.

* * *

Родовое поместье Малфоев. Изумрудная гостиная.

— Я понимаю вас, но…

— Если вы говорите «но», значит, не понимаете.

— Мистер Малфой, я…

— Довольно. Разговор закончен, — и хозяин поместья откинулся на бархате софы.

— И всё же. Вы нужны. Полуночница…

— Она меня не интересует.

— Даже с учётом того, что убила вашего отца? — ухмыльнулся аврор.

Малфой сдвинул брови.

— Какое вам дело до отношений в моей семье?

— Это просто вопрос.

— В жизни ничего не бывает просто, Мистер Вэйн. Зачем я понадобился аврорату?

— Мы думаем, что теперь Полуночница будет охотиться на вас. И если вы будите с нами сотрудничать, то мы сможем выйти на неё. Её место в Азкабане, — маг сжал руки в кулаки, и это не ускользнула от слизеринца. Этот человек был слишком эмоциональным на его взгляд, а работал боевым магом Министерства. И с каких это пор авроры обращаются за помощью к Пожирателям? Нет, Малфой, конечно же, публично не заявлял, что он входит в круг этих людей, но всё же…

— А с чего вы взяли, что следующей её жертвой стану я?

— Но…

— Кто угодно, но только не я.

— Но…

— Никаких но. Я сказал, нет. Покиньте мой дом, — он щёлкнул пальцами, и перед ним возник домовой эльф, завёрнутый в мятую простынь. — Проводи гостя до дверей.

Домовик лишь кивнул, не смея даже поднять глаз на юношу.

— Моё предложение в силе, Мистер Малфой, — кинул через плечо аврор, уже покидая изумрудную комнату, где на мягкой софе так и сидел сам хозяин дома.

На лице блондина блуждала усмешка.

«Стать жертвой Полуночницы?»

Он вспомнил каждую деталь их встреч, каждое Её слово:

«И совет напоследок, если позволишь».

«Я слушаю».

«Выживи в полночь».

Что бы его не ждало впереди, он выживет. Хотя бы потому, что он Малфой.

* * *

Окраина Лондона. Крыша заброшенного здания.

Мне надоело быть лишь тенью. Мне надоело быть лишь оружием своей собственной мести.

Моё лицо скрыто тьмой капюшона, мои руки стянуты в перчатках, а на груди выжжен крест, который остался после того, как какое-то неудачное заклинание отскочило от моего медальона. Медальона, подарено когда-то моими родителями. Ведь и у меня была семья.

Я выйду на свет. Но лишь за тем, что бы посмотреть в глаза тем, кого хочу лишить права на жизнь. Что ж, игра переходит на новый уровень. И старт уже дан.

С этими словами девушка в тёмной мантии шагнула вниз, срываясь с крыши. В воздухе раздался звук, напоминающий хлопанье крыльев — развевалась мантия. Но через миг он прекратился. Лишь гулкий стук удара об асфальт: девушка приземлилась на корточки и левую руку, выставив в сторону правую. Грациозно поднявшись, она зашагала куда-то прочь, во тьму, и только стук каблуков по асфальту говорил, что здесь кто-то есть, что в этой тьме кто-то скрывается, что кто-то рядом. Рядом, но не с тобой.

— Мерлин! Приди в себя! Что ты делаешь?! — казалось, что болит каждая клетка, что каждый нерв готов вот-вот лопнуть.

— То, что ты заслуживаешь, — голос, полный ненависти и презрения, слышался откуда-то издалека.

— Да о чём ты?!

— Лишь только о твоей смерти.

— Нет!.. — и предсмертный крик молодой девушки наполнил своим звучанием заброшенные и тёмные улицы ночного Лондона под звучный бой часов, извещающих о том, что полночь пришла.

* * *

Косой переулок. Четыре часа назад.

Тихий спокойной вечер в компании подруг мог бы ожидать её, если бы эта девушка год назад выбрала другой дальнейший путь своей жизни. Вполне разумно можно задать вопрос, зачем ворошить прошлое? Слишком много спрятано во тьме лабиринтов пройденного времени, слишком дорогостоящее и, временами, слишком пугающее.

Если оглянуться в прошлое, то можно отыскать там ответы практически на все вопросы, но не каждый способен это сделать, ведь многие просто бегут от него, своего прошлого. Бежала ли она? Бежала ли эта девушка, что сейчас неспешным шагом бредёт по камням улицы? Каков ответ? Если бы она сказала «да», то её можно было бы понять. Но если бы она сказала «нет», тогда что? Только тьма впереди, из которой невозможно выпутаться без посторонней помощи. Но только вся её помощь осталась там, в прошлом. И это вечный вопрос, на который можно ответить только «если бы».

В этом небольшом баре она иногда заказывала пару стаканов того самого напитка, что не имеет вкуса, как говорят о нём маги, насладившиеся им. Был ли у этого настоя какой-либо вкус, сказать абсолютно точно сложно, поскольку для каждого он был своим.

Каков же был вкус сего напитка для этой девушки? Вкус, впитавший в себя переплетения наслаждения и боли, жизни и смерти, радости и горя. Вкус, который невозможно описать словами, но который можно ощутить на губах. Но только на её губах.

Сев за столик в одном из дальних углов, девушка стала ждать, пока один из карликов, что работали здесь, да и держали это заведение, не поставит перед ней уже хорошо знакомый бокал из синего волшебного стекла на тонкой ножке. Такой тонкой, что казалось, будто слабое прикосновение к ней, и ножка переломиться, а его содержимое выльется. Возможно, так бы и случилось, если бы не магия, наполнявшая этот сосуд и напиток, хотя сказать, что бокал существует исключительно благодаря ей, тоже не верно.

Пить, чтобы забыться? Чтобы убежать от реальности, окружающей тебя? Пить, чтобы провалиться в бездну неясных образов и, возможно, воспоминаний? Любой напиток — да, но только не этот.

Девушка медленно преподнесла бокал ко рту и едва прикоснулась губами жидкости, отчего те стали буквально налиты кровью: ярко-алого цвета, но, может, это только видимость и игра света в помещении, где единственным источником служил небольшой канделябр с едва горевшими свечками, свисавший с потолка весьма на отдалённом расстоянии от её столика. Едва только несколько капель этого напитка попали в её чуть приоткрытые губы, как девушка закрыла глаза и отодвинула бокал на другой конец стола, будто находясь в нерешительности: стоит ли?

Когда она распахнула веки, то была полна уверенности в своих действиях, как всегда. Аккуратно пододвинув сосуд к себе, она залпом выпила напиток. Затем, словно опомнившись ото сна, снова поставила бокал на другой конец стола, где он исчез буквально уже через миг.

— Повторить, Мисс? — голос карлика раздался словно издалека.

— Не стоит. Благодарю.

— Как пожелаете, Мисс.

Девушка слегка усмехнулась. Усмехнулась и поднялась из-за стола: у неё слишком много дел, которые не потерпят отлагательств.

* * *

Косой переулок. Полтора часа назад.

— Простите, вы случайно не подскажите, где это может находиться? — и рыжеволосая девушка подбежала к какому-то пожилому магу, показывая схему на пергаменте.

Получив подробные инструкции, она с улыбкой зашагала по гладким камням переулка. Поворот, ещё поворот, и солнце больше не так ярко светит над головой, не так волшебно играет в витражных окнах домов. Но разве её это сейчас волнует? Нет, ведь в кармане у неё лежит письмо. Письмо от Гермионы Грейнджер.

«Дорогая Джинни!

Мне требовалось время, чтобы прийти в себя и всё обдумать. Ты не представляешь, как же я по тебе соскучилась! Я сейчас живу в магической части Лондона (не хотелось возвращаться туда, где всё напоминает о них), да я тут недавно немного поранилась… Ничего страшного, простая царапина, но больно неприятная. Ты же знаешь, что целительные чары к самому себе применять нельзя, поэтому… Может, ты навестишь меня? Я не стала писать Гарри, захотелось сначала повидаться с тобой, а он ведь не даст нормально: начнёт про то, сё, пятое-десятое. Если сможешь, то вот адрес…

Жду ответа,

Твоя Гермиона».

Обескураженная Джинни ещё долго сидела в своей гостиной, всё перечитывая и перечитывая письмо подруги. Когда уже был отправлен положительный ответ (а разве могло быть иначе?), она засмеялась так громко и беззаботно, что казалось, будто детство, счастливое детство, вновь вернулось.

Девушка завернула куда-то ещё раз, сверяясь со схемой, которую ей прислала подруга. Может, она не там повернула? Да нет, вроде, всё правильно, так, как и сказал тот почтенный старик. Тогда почему же дом, который возвышается перед ней, столь зловещ? Без сомнения, это нужный дом, она уверена. Но разве Гермиона может в таком жить?

* * *

Переулок, название которого затерялось в веках. Час назад.

Обладательница огненно-рыжих волос постучалась в дверь высокого, в три этажа, но небольшого по периметру дома. Звук её ударов эхом разлетелся по пустынной гостиной, а затем буквально растворился в ответном на чердаке. Дверь бесшумно отворилась.

Озираясь по сторонам, девушка вошла в холл, совершенно пустой холл. После того, как Джинни переступила порог, дверь за ней так же бесшумно закрылась: прохожие уже больше не видели, как кто-нибудь выходил из этого дома. Его называли проклятым.

Всё ещё осматриваясь и аккуратно, как можно тише, ступая, девушка прошла в главный зал.

— Гермиона, ты здесь? — голос её, как всегда весёлый, но сейчас немного озабоченный, эхом раздался по пустому дому. — Гермиона, ответь мне! Это я, Джинни!

— Я прекрасно знаю, кто ты.

Уизли обернулась, и её взгляд наткнулся на лестницу в углу, ведущую на верхние этажи. По ступенькам медленно, непринуждённо, будто получая от этого огромное удовольствие, спускалась фигура, облачённая в тёмную мантию. Оттого, что в комнате царил полумрак из-за закрытых на ставни окон, фигура сливалась со стенами, и казалось, что навстречу Джинни спускается лишь голос.

— Гермиона? — брови сведены, тело напряжено.

— В это время мне дают другое имя, — голос приближался. — Гермионой меня никто больше и не называл после моей последней встречи с Гарри. Хотя тот сквиб узнал меня. Я забыла в тот вечер нанести на себя отвлекающие чары.

— Гермиона, это правда ты?

Фигура резко остановилась на последней ступеньке. Её правая рука тянется к накинутому капюшону и снимает его.

Да, это Гермиона. Гермиона Грейнджер. Та, которую ищут. Та, которая исчезла. Джинни с недоверием смотрела на представшую перед ней девушку. Затем всё же поборола какое-то странное чувство, зарождавшееся у неё внутри, и приветливо улыбнулась.

— Здравствуй, Джинни, — поздоровалась фигура. — Отчего же ты стоишь? Присядь.

Из-под мантии показалась рука, которая на фоне столь тёмного облачения казалась неестественно бледной. Эта рука достала из кармана одежды волшебную палочку и… в гостиной появились два кресла из тёмно-синего бархата. — Знаешь, в доме моих родителей были такие кресла. И мне так нравилось сидеть в одном из них по вечерам в детстве или на каникулах, когда я возвращалась из школы домой. Садись, — последнее слово было буквально выплюнуто.

Как-то немного криво улыбнувшись, Джинни села в ближайшее к ней кресло и буквально провалилась: такое оно было мягкое.

— Нравится?

— Да.

Фигура неспешно опустилась в то, что было напротив от маленькой Уизли.

— Как тебе мой дом? — как-то непринуждённо поинтересовалась Гермиона. — Такой просторный и тихий. Ты не находишь?

— Мне здесь немного не по себе. Может, откроем окно?

— Нет!

От этого слова, столь грозно выкрикнутого бывшей гриффиндоркой, Джинни поёжилась.

— Извини, — уже спокойно и снова тихо продолжила она. — Но от яркого света у меня начинают болеть глаза.

— Ох! Я не знала… Мне так жаль, Гермиона. Может, я могу чем-то помочь?

— Да, можешь.

— Что мне нужно сделать?

— Умереть.

Наступило молчание. И это молчание давило своей тишиной. От него хотелось убежать, хотелось закричать, хотелось нарушить его, но никто ничего не говорил, никто ничего не делал. Фигура в тёмной мантии, поигрывая волшебной палочкой, непоколебимо сидела в кресле, в упор смотря на рыжеволосую девушку, отчего у последней бегали мурашки по спине.

Может, она ослышалась?

— Прости, что?

— Тебе повторить?

— Д-да… мне кажется, что я не пон…

— Я хочу, что бы ты умерла.

Она даже не успела закончить предложение, как была перебита. Нет, она не ослышалась.

Но почему?

В её глазах читалось удивление и… страх.

— Гермиона, что с тобой? Я не понимаю… Ты заболела? Может, отправить сову в больницу?

— Нет.

Это было сказано с такой ненавистью и презрением, что Джинни невольно вжалась в кресло. Она не понимала, что происходит.

— Да что с тобой?!

— Со мной? Со мной всё прекрасно, — Гермиона поднялась и неторопливо подошла к окну: мановение палочкой, и створки исчезли, пропуская дивный лунный свет в комнату. — Такая красивая луна. Ты не находишь?

— К чему эти игры?

— Ты не находишь?

— К чему эти игры?

— Никаких игр. Это — жизнь. Моя жизнь.

И снова молчание. Уизли, словно забитый котёнок, сидела в кресле и тяжело дышала. Она не смела первой заговорить, хотя у неё было множество вопросов. И главный их них был, что случилось с Гермионой?

— Ты знаешь, сколько сейчас времени? — не отрываясь от созерцания неба за окном. — В углу есть напольные часы.

Джинни чуть повернула голову и заметила их. Она показывали…

— Десять минут до полуночи.

Гермиона ухмыльнулась: Джинни не видела этого, но почувствовала.

— Помнишь, когда ты вошла сюда, я сказала тебе, что в это время мне дают другое имя? — и она повернулась.

Рыжеволосая девушка наткнулась на непроницаемый и ледяной взгляд когда-то тёплых и добрых карих глаз.

Она молчала. Она вообще не понимала, что происходит. К чему всё это? Мерлин, она не понимает!

— Отвечай. Ты помнишь?

— Да, — отчего-то она сказала это так тихо, одними губами, но бывшая гриффиндорка услышала.

— Как ты думаешь, почему?

— Я не знаю…

— Давай я тебе помогу, — фигура ухмыльнулась. Как-то нехорошо ухмыльнулась. — О чём пишут в «Пророке» в последнее время? Что происходит в полночь?

Сначала Джинни непонимающе смотрела на Гермиону, но спустя мгновение её глаза округлились: они словно говорили: «не верю».

— Ты о Полуночнице?

— Именно о Ней, — Гермиона зашла за кресло своей гостьи и, положив руки ей на плечи, прошептала на ухо: — С самого первого убийства я грежу только одной картиной, как я буду убивать тебя. Грежу, как ты будешь удивлённо смотреть на меня, а я буду убивать тебя, как и других. Грежу, как ты не сможешь ничего поделать, как ты будешь в моей власти…

— За что? — сквозь слёзы отчаянья и страха пробормотала Джинни.

— Это тебе за Рона.

* * *

Прошлое. Около года назад.

— Держись, давай, Рон, держись. Скоро всё закончится!

Рыжеволосый юноша снова громко застонал от боли в груди: заклинание само по себе было неслабым — отбросило его на несколько метров, так и его «приземление» усугубило сложившуюся ситуацию.

— Давай, давай, Рон! — Гермиона тащила юношу в сторону от места сражения, которым этот раз на этот раз являлась старая, заброшенная маггловская больница. Гарри был на другой стороне дороги, он не видел, что произошло с его лучшим другом. Не видел.

— Джинни, что ты стоишь? Помоги мне! — Гермиона, спотыкаясь, обходила Рона и читала какие-то заклинания. Так тихо, что казалось, будто она их вообще не произносит. А может, их просто не слышно из-за тех криков?

О том, что происходит там, за деревьями, Джинни старалась не думать. Нет, она не струсила, просто…

— Джинни! Ты что, оглохла?! Мне нужно немного твоей крови, — всё суетилась девушка с шоколадными глазами. Впрочем, сейчас, они были больше похожи на оледеневший шоколад.

— М-мо-ей к-кро-ви?

— Да! Мерлин, Джинни! Что с тобой?

— Ничего, — уже спокойнее сказала она.

— Вот, держи, порежь этим запястье.

И что-то напоминающее осколок стекла оказалось в руках у младшей Уизли.

— Герм… А ты не могла бы сама мне порезать…

— Этот ритуал делается только с добровольного согласия родственников, ты же знаешь! Это подразумевает, что ты сама порежешь руку. Ты ведь видела, ЧТО в него попало?! Давай, Джинни, давай! У нас совсем немного времени. Это ведь необратимое заклинание!

Губы Гермионы дрожали. У них осталось совсем чуть-чуть, что бы Джинни… Да что это с ней?!

— Джинни…

— Я… я не могу…

— Прошу тебя… Он твой брат…

— Я… — и рыжеволосая девушка бросилась бежать.

Необратимое заклинание Смертельного Напитка. Фиолетовый луч насквозь пронзает тело жертвы, и кровь её медленно исчезает. В никуда. В буквальном смысле в никуда. Оно необратимое, хотя существует способ замедлить его действие — если капнуть немного крови близкого родственника на губы умирающего, то у него будет немного времени, месяц или два. Затем нужно снова повторить этот «ритуал». Однако вместе с кровью, родственник отдаёт и длительность своей жизни. Причём, каждый раз всё больше и больше. За один месяц жизни жертвы — год своей. И если умрёт один, то умирает и другой. По причине того, что немногие отваживаются на такие условия, действие заклинания назвали необратимым. Хотя способ есть. Он был всегда.

Глядя вслед заплаканными глазами убегающей Джинни, Гермиона сильнее прижала уже остывающее тело Рона.

* * *

Переулок, название которого затерялось в веках. Семь минут до полуночи.

— Я не смогла тогда…

— О да, ты не смогла. Только знаешь, что? Я теперь многое могу… — Джинни почувствовала, как сзади на шею что-то надавило. Но как-то не больно, а просто надавило и всё, но…

— Мерлин! Приди в себя! Что ты делаешь?! — казалось, что болит каждая клетка, что каждый нерв готов вот-вот лопнуть.

— То, что ты заслуживаешь, — голос, полный ненависти и презрения, слышался откуда-то издалека.

— Да о чём ты?!

— Лишь только о твоей смерти.

— Нет!.. — и предсмертный крик молодой девушки наполнил своим звучанием заброшенные и тёмные улицы ночного Лондона под звучный бой часов, извещающих о том, что полночь пришла.

* * *

Там же. Немного времени спустя.

Одинокая фигура стояла и смотрела в окно. Нельзя точно утверждать, мужчина это был, или женщина: тёмная длинная мантия скрадывала тело человека, превращая его лишь в тёмное бесформенное нечто. На голову у человека накинут капюшон. Возможно, он хочет, что бы его не узнали. Здесь многие этого хотят: эти места не для добропорядочных волшебников — это переулки для тех, что уже давно не помнит солнечного света по разным причинам. Чаще всего, эта причина — алкоголь.

Но видно, что эта фигура здесь совершенно по другой причине. Какой же? Может, спустя какое-то время, кому-то и посчастливится узнать эту причину, однако сейчас мы можем лишь гадать: отчего же этот человек столько безмолвно стоит здесь, не двигаясь, и всё смотрит и смотрит куда-то вдаль, словно чего-то ждёт. А может, уже дождался?

* * *

Там же. Через полчаса после убийства Джинни Уизли.

Они видят во мне лишь мою ненависть и не замечают под ней мою боль. Боль, которая теперь вечно живёт со мной. Боль, вызванная смертью близких мне людей. Боль, прожигающая изнутри, не позволяя нормально жить. Боль, которая не даёт вздохнуть.

Я читала все заметки о себе. Всегда. Ещё до того кошмара, начавшегося с моей первой жертвы. Нет, этот кошмар начался со смерти моих родителей. Да, именно с их смерти.

Они спорили, святая я, или проклятая? Пожирательница или та, которая ни от кого не зависит? Они спорили. Но в чём суть?

Фигура медленно отходит от окна и неспешно направляется к выходу. Её время прошло. Время Полуночницы закончилось. До следующей ночи. До следующей смерти. До следующей жертвы. Возможно, Она исчезнет? Может, растворится в небытие, словно Её и никогда не было? Полуночница ухмыляется, ведь теперь у Неё нет другой жизни, нет больше других масок, кроме той, что сейчас на Ней.

«Безумцы», — шепчет Она, перешагивая через тело Джинни Уизли.

* * *

Родовое поместье Малфоев. Кабинет на втором этаже.

Юноша сидел в кресле, смотря на кипу бумаг на столе, и не понимал ни слова, что в них написано. Все его мысли были заняты только одной вещью, а точнее, человеком. Ещё точнее — девушкой. Полуночницей.

После того, как тот аврор покинул его дом, он всё никак не может выкинуть Её из головы. Эти Её последние слова…

Малфой прокручивал в голове образ Полуночницы раз за разом, но никак не мог вспомнить ни одного знакомого мага, который бы мог скрываться за капюшоном. А ведь несомненно, Она знает его не просто со страниц модного журнала, не просто понаслышке. Нет. Но кто же Она? Кто?

И этот кулон… Почему это у него возникло ощущение, что он уже его видел когда-то.

Спихнув бумаги со стола, юноша манящими чарами подозвал бокал вина. Последняя бутылка — вот так быстро кончается то, что в начале казалось неисчерпаемым.

Взгляд блондина упал на газету. Заголовки снова пестрили словом «Полуночница».

— Новая жертва? Кто на этот раз? — он даже и не заметил, что сказал это вслух. Хотя, какая разница?

Он лениво потянулся к «Пророку» и откинулся на спинку кресла.

«И снова новая жертва Полуночницы. На этот раз ею стала чистокровная ведьма Мисс Джинни Уизли — младшая в своей семье. Девушка была найдена случайными прохожими в заброшенном старом доме около часа ночи. На этот раз Полуночница оставила обычную записку, правда, написанную магическим способом. Пергамент лежал в нескольких шагах от юной ведьмы. После стандартной проверки на какие-либо отравляющие зелья и запрещённые заклинания, авроры заявили, что они не были использованы, как и в предыдущих случаях убийств. На теле Мисс Уизли так же нет никаких отметин или отпечатков.

Мистер Поттер дал небольшое интервью нашему корреспонденту…»

Дальше Малфой читать не стал. Это «Золотое трио» он ненавидел всем своим существом. Хотя, после смерти рыжеволосого юноши, их осталось только двое: Поттер и Грейнджер, которая с недавнего времени считается пропавшей. В газете даже размещали её колдографию…

— Тинки!

— Да, мастер, — перед юношей материализовался домовой эльф.

— Принеси мне все выпуски «Пророка» за последний месяц!

Эльф лишь жалостливо пискнул и исчез с негромким хлопком. Через несколько секунд он снова появился, нагруженный ворохом газет.

— Свободен.

Когда хозяин поместья снова остался один, он, поставив бокал с недопитым вином куда-то в сторону, принялся разгребать стопку старых выпусков.

— Где он… где…

Малфой прекрасно помнил, в том выпуске не было никаких известий о Полуночнице, поэтому, он так и не прочитал его, лишь мельком взглянув на главную страницу. А завидев там ненавистную грязнокровку, вообще сразу же отправил в архив.

Но сейчас ему как раз нужен был тот самый номер, где была она. Эта самая грязнокровка.

— Вот!

В руках бывший слизеринец держал немного помятую газету: сразу же под заголовком размещалась колдография Гермионы Грейнджер. На ней она улыбалась и смеялась, а из-под воротника кофты выглядывал кулон…

— Грейнджер, — и ухмылка заиграла на бледном лице блондина.

Она надеялась, что её присутствие останется незамеченным. Так и было.

Одинокая девушка стояла поодаль от кладбища, от места, где обрела своё последнее пристанище Джинни Уизли. Небольшая группа людей окружала мраморную плиту. «Помним, любим, скорбим». Миссис Уизли и Мистер Уизли, родители покойной, были словно в апатии: Джинни была любимицей, как младший ребёнок, и её смерть, окончательно сломила всех членов семьи, которая ещё не успела оправиться после гибели Рона.

Девушка, наблюдающая издалека, едва заметно усмехнулась. Нет, она не жалела о смерти этой рыжеволосой девчонки. Нет. Теперь она отомстила. Она отомстила за смерть того, кто погиб по вине той, что сейчас лежит в земле, в тяжёлом деревянном гробу. И эта мысль доставляла ей огромное удовлетворение. Да, она отомстила.

Незнакомка развернулась и зашагала прочь от этого места: ей никогда не нравились кладбища. Особенно после того, как Гарри рассказал ей, куда перенёс его Кубок после Турнира Трёх Волшебников.

Сейчас у неё будет время на отдых, время, что бы подумать и как следует осмыслить последние события. Да, ей нужно время, а потом… А потом она снова вернётся. Вернётся, что бы продолжить мстить, ведь это было только начало, только цветочки.

Нужно уйти, нужно скрыться, нужно ненадолго раствориться в небытие. Нужно на время прекратить убивать. Ха, как сейчас она спокойно об этом думает. Как будто, это совершенно нормально.

«Нормально для времён, которые теперь наступили», — подсказало ей сознание.

Заморосил дождь. Девушка потянулась было к сумке, где лежал зонт, но на полпути отдёрнула руку: нет, пусть льёт прямо так, прямо на неё. Ведь дождь — это плач небес.

Ноги сами привели её к этому бару. Здесь она обычно заказывает тот самый напиток, что не имеет вкуса, когда готовится снова примерить маску Полуночницы.

Зачем она пришла сюда сегодня, да к тому же, днём?

Ей не хотелось об этом думать, она просто зашла внутрь и села за свой столик.

— Добрый день, Мисс. Вам Неясного Напитка?

— Да, — был короткий ответ.

Карлик исчез, словно его и не было. А может, его и нет?

«Хватит, ты утомилась, Гермиона».

Девушка прикрыла глаза и сделала глубокий вздох.

— Ваш заказ, Мисс.

— Благодарю.

И снова она будто в нерешительности смотрела на бокал. Она каждый раз пыталась разгадать этот настой, каждый раз пыталась определить вкус напитка, но безуспешно. Раз за разом ей казалось, что он совсем чуть-чуть, но менялся.

«Интересно, на что он будет больше похож сегодня?»

Всего лишь на миг, но в шоколадных глазах блеснули огоньки радости и интереса. Всего лишь миг. Всего лишь.

Гермиона взяла бокал за ножку и поднесла к губам: глоток, и девушка закрывает глаза. Да, сегодня у напитка совсем другой вкус. Вкус, напоминающий вкус крови. Собственной крови. Но даже это не вызвало у неё удивления. Бывшая гриффиндорка залпом осушила бокал.

— Повторить, Мисс? — обходительный карлик возник из ниоткуда.

— Нет.

И официант исчезает, а вместе с ним со стола исчезает и пустой бокал. Однако девушка не торопится уходить: сегодня она не Полуночница, время которой ограничено, сегодня она не та, которая жаждет крови, — сегодня она просто девушка. Волшебница, которой грустно, которой одиноко. Давно у неё не было таких масок, таких спокойных дней. Очень давно. Почти что год.

— Давно не видел тебя, Грейнджер.

Голос, холодный и немного растягивающий слова, вернул её в реальность. Из-за спины вышел и сам хозяин этого голоса. Малфой.

«Мерлин, он узнал меня… Ах да, я забыла чары неузнаваемости».

— Что тебе от меня нужно? — с презрением бросает девушка.

— От тебя, грязнокровка, ничего, — юноша садится напротив неё и делает жест молчать. — А вот Полуночница…

— Полуночница? Ха, Малфой, крыша совсем поехала? Какая Полуночница?

— Которая носит такие кулоны и теребит их, взбираясь на подоконник, — и не успевает девушка ничего предпринять, как слизеринец уже срывает с её шеи родительский подарок.

— Отдай сейчас же.

Властно, холодно и презрительно. Наверное, она сказала это слишком громко, потому что те немногочисленные маги, что сейчас находились в баре, повернулись к ним и уставились во все глаза.

— Давай выйдем, не думаю, что тебе хочется, что бы все знали, чем бывшая лучшая ученица любит заниматься по ночам.

Сказано тихо, без угрозы в голосе, хотя сама угроза была в словах.

— С чего ты взял, что…

— Пошли, — как приказ.

— Я никуда не пойду. Тем более с тобой.

Малфой, не спеша, поднялся со стула, поигрывая кулоном, а затее сунул его в карман своей мантии.

— Значит, ты больше не увидишь эту безделушку.

Фыркнув, Гермиона встала и направилась к двери. Малфой, ухмыляясь, последовал за ней. Всё получилось так, как он задумал с самого начала.

* * *

Оказавшись на улице, первое, что увидел юноша — это рассерженное лицо гриффиндорки, которая буквально прожигала его взглядом.

— Отдай мне мой кулон.

— Только после того, как ты ответишь на несколько вопросов, — холодно заметил он.

— И что я должна сказать?

Малфой усмехнулся. Сейчас, когда она так рассержена, сложно даже предположить, что перед тобой та, которая держит в страхе весь Лондон, та, которая стала для жителей города вторым Вольдемортом. Та, которую все называют Полуночницей. Та, которая убивает, не оставляя никаких следов. Та, которая заинтриговала его своей таинственностью.

— Скажи-ка мне, Грейнджер, как ты дошла до того, что начала убивать, плюя за законы и аврорат? — они, не спеша, двигались в сторону парка. Того самого парка, в котором каждый день Гермиона просиживала время, разрабатывая свои планы мести, размышляя и анализируя всё происходящее и произошедшее.

— Ха, что за бред, Малфой? Может, хватит? Отдай мне кулон, и мы распрощаемся…

— Я не идиот, Грейнджер. Ты можешь пудрить мозги аврорам, Министерству, хотя я до сих пор не понимаю, как ты держись ситуацию, связанную с Полуночницей под контролем, и прочее, но тебе не удастся обвести меня.

«Жаль», — мелькнуло в голове у гриффиндорки.

Да, она прекрасно понимала, что это сделать не удастся. Во-первых, он слишком сильный маг, а во-вторых, это требует времени, продуманности — нельзя просто бах, и всё готово.

Но признать, что она проиграла? Перед этим слизеринцем? Никогда.

— Мерлин, что тебе от меня нужно? — девушка остановилась посреди аллеи. — Что? Я ничего не понимаю, о чём ты говоришь.

— Ты врёшь.

Его ответ был короток и сжат. Однако нёс в себе всё то, что требовалось. Ему требовалось.

— Малфой, проснись. Какая Полуночница? Какие убийства? Ты сейчас разговариваешь с грязнокровкой и заучкой Грейнджер и делаешь такие предположения?!

— Не льсти себе. Школа закончилась. Ты уже не заучка. Как и не гриффиндорка, — поспешно добавил юноша, заметив, что она снова собирается разразится гневной тирадой.

— Я гриффиндоркой была — ей и останусь!

— Разумеется. Мне нужно всего лишь одно.

— Что? — её голос казался таким ледяным с покойным, что практически невозможно было предположить, что где-то внутри у неё бушует ураган ненависти, ярости и злобы. Невозможно, однако он догадался. Однако он понял.

Какой-то старичок, скорее всего, маггл, обернулся в их сторону. Это заметил только Малфой.

— Признай, что это ты. Подумай хорошенько, что ты можешь потерять, — с этими словами он вынул из мантии кулон и направился к девушке, медленно ходя кругами вокруг неё. — Например, этот кулон. И это будет самым меньшим. Я могу дотянуться и до твоих дру…

Больное место. Она ведь делала всё, что бы её друзья оставались в стороне. Глубокий вдох и:

— Что ты хочешь за своё молчание?

— Тебя.

* * *

— Что ты хочешь за своё молчание?

— Тебя.

— Прости… что?

— Тебя, — коротко повторил слизеринец. — И не один раз.

Большие шоколадные глаза смотрели на него с непониманием и… страхом. Едва заметно покачав головой, она чуть отступает назад и садится на деревянную скамейку. Малфой, наблюдая за её реакцией, ухмыляется, но не долго.

— Итак, твоё решение?

«Нет, он явно издевается!»

— Какое тут может быть решение? Конечно же, нет.

— Я бы на твоём месте, Грейнджер, не торопился с таким поспешным ответом. Ты ведь лучшая ученица, умная девочка, подумай, что будет с тобой, если авроры узнают, что Полуночница — это всем известная Гермиона Грейнджер. Тогда в газетах будут твои колдографии не с целью просто найти, а уже посадить в Азкабан. Ну как, нравится такая перспектива? — Гермиона отрицательно покачала головой. — А то, что твой ненаглядный Поттер узнает то, что его жену убила лучшая подруга?

— Нет.

— Что, нет? — усмехнулся слизеринец.

— Ты будешь молчать.

Она поднялась со скамейки. В её глазах горели ненависть и гнев.

— Ты будешь молчать, — чуть тише повторила она.

— Только если ты пойдёшь на моё условие.

— Не один — это сколько? — со вздохом спросила девушка.

— Много. Очень много. Пока мне не надоест.

* * *

— И ты будешь спать с грязнокровкой. Ах, Малфой, как же низко ты пал… — издевательски прошептала девушка на самое ухо, чуть касаясь щеки юноши своей.

— А кто сказал, что с грязнокровкой?

Такого она совсем не ожидала, поэтому чуть отпрянула от блондина.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Я хочу в свою постель Полуночницу. А не Грейнджер.

— Чего же так?

— Та маска мне нравится больше.

Гермиона улыбнулась. Улыбнулась, совершенно забыв, кому она улыбается. Да и важно ли это было?

Да, она контролировала аврорат и Министерство, но Малфой сразу понял в чём дело, хотя наверняка задумывался о «проблеме» Полуночницы не больше недели — с тех пор, как он впервые отпустил её. Поправка: с тех пор, как Она захотела, что бы он думал, что отпустил Её.

Малфой сразу понял, что Полуночницы, как таковой, нет. Что Полуночница — всего лишь маска. Маска, у которой совсем немного времени. Несколько часов в темноте.

— Сегодня, — тихий голос раздался прямо над ухом. — Я жду.

И юноша пошёл прочь от неё, не удостоив даже взглядом на прощанье.

А нужен ли был ей этот взгляд? Ответ отрицательный.

* * *

Родовое поместье Малфоев. Кабинет на втором этаже. Около полуночи.

Он снова посмотрел на часы, которые мирно тикали и отсчитывали время. Тик-так, тик-так, тик-так.

Странно, но он ждал Её. Ждал так, что уже несколько часов время от времени посматривал на эти самые часы.

Окно, как и тогда, когда Она приходила в первые разы, оставалось открытым, ведь наверняка Полуночница выберет именно окно, как путь своего проникновения в замок.

«Как лунный свет», — вспомнил блондин.

— Скучаешь?

Он обернулся на голос, который ждал, и который был таким неожиданным одновременно. Там, на подоконнике, стоя во весь рост стояла Она: мантия развевалась на ветру, подобно чёрным крыльям, крыльям Падшего Ангела, а Её поза словно показывала, что земля для Неё не место, что Она привыкла порхать в небесах. Хотя и Падший Ангел.

— Полуночница…

— Ты весьма наблюдателен. А что, к тебе могут прийти и другие гости, которые предпочитают окна дверям, а? — аккуратно и грациозно спрыгнув, девушка приблизилась к его креслу. — Я подумала над твоим предложением…

— И что?

Юноша встал. О да, ему было весьма интересно, что Она там нарешала. Поставив бокал с вином в сторону, он сложил руки на груди и выжидающе смотрел на неё.

— Твоё предложение весьма интригующе…

— И?

— Но я откажусь.

Малфой усмехнулся. Он рассчитывал на другой ответ. Ну что же, если Она хочет поиграть с ним, то он вступает в игру.

— Тебе не нужен твой кулон? Я думал, что он много значит для тебя…

— За него я заплачу. Одна ночь, Малфой, — Полуночница стянула перчатки и бросила на письменный стол. — Но это всё. Ты не смеешь мне угрожать. Предлагаю сделку.

— Интересно, какую же?

— Ты молчишь обо мне, а я, в свою очередь, молчу о тебе.

— И что же ты обо мне знаешь? — Она заметила, как его тело слегка напряглось. Чуть улыбнувшись, девушка сделала лёгкое мановение волшебной палочкой, и на том же самом письменном столе появилось несколько свитков. — Это копии.

Блондин потянулся к ним с недовольным видом, а с каждой новой прочитанной страницей его вид становился всё недовольнее и недовольнее.

— Я согласен.

«Как ни странно», — добавил он про себя.

— Хорошо. Согласен на все условия?

— Да. Идём, — и он скрылся за массивными дубовыми дверями.

«Игра будет проходить по моим правилам, Малфой. Только по моим», — с такими мыслями Полуночница вслед за юношей покинула комнату и направилась по тёмным коридорам поместья.

* * *

— Моя спальня. Располагайся.

Девушка огляделась. Это была большая комната с такими же высокими потолками и огромными окнами. Возможно, днём она и казалась светлой, однако сейчас, когда за окном ночь и занавешены портьеры, помещение выглядело устрашающе и чересчур отталкивающе.

Но у неё не было выбора. Ей нужен был тот кулон. Любой ценой. А Драко Малфой не такой дурак, что бы не понять этого.

Слово «располагайся» можно было оценивать как «раздевайся». Поэтому Она подошла к кровати и стала снимать мантию.

Он смотрел на Неё. Снова скрещены на груди руки, снова усмешка на лице. Малфой.

— Скажи мне одну вещь, прежде чем я разденусь.

— Какую? — юноша подошёл к Ней сзади.

— Зачем тебе нужна я? Неужели твои многочисленные девушки не могут тебя удовлетворить? Или хочется похвастаться тем, что ты поимел Полуночницу?

— Никто об этом не узнает.

— Тогда зачем?

— Я хочу твоё тело, — и девушка почувствовала, как сильные руки обхватили её сзади.

— Тогда зачем?

— Я хочу твоё тело, — и девушка почувствовала, как сильные руки обхватили её сзади.

Юноша обнял Её и крепко прижал к себе.

— Скажи одну вещь, — горячее дыхание обожгло ей щёку.

— Какую?

— Тебе так не захотелось спать со мной, что ты достала те документы?

— А в чём плюс оттого, что я буду спать с тобой? Только не льсти себе.

Он усмехнулся. Да, она не изменилась. По крайней мере, по отношении к нему.

— Почему ты назвала меня по имени?

— Вырвалось. Вся комичность той ситуации: я, Полуночница, Гермиона Грейнджер, бывшая гриффиндорка, буду делать то, что сказал мне Драко Малфой, слизеринец до потери пульса, Пожиратель Смерти.

— И сейчас ты будешь делать то, что я тебе скажу…

Юноша отстранился от девушки, позволяя ей снять с себя одежду.

— Всего лишь один раз. Я переживу.

Слизеринец снова усмехнулся и сел с другой стороны на покрывало.

— Подойди ко мне.

Сняв с себя мантию и расстегнув чёрную рубашку, тем самым оголив бледный живот и грудь, едва скрытую чёрным бельём, Она подошла к нему. Он положил руки Ей на бёдра и уткнулся головой в живот.

Его дыхание щекотало Ей кожу, поэтому девушка едва слышно рассмеялась. От этого мышцы на животе чуть напряглись.

Однако смех сменился глубоким вздохом, когда он поцеловал Её.

Руки юноши принялись стягивать с Неё брюки. Каждый раз, как он оголял новый участок Её тела, он целовал его. Вскоре, девушка осталась лишь в одном нижнем белье.

Она не помнила, как это произошло, однако уже в следующую секунду лежала на кровати, придавленная телом слизеринца, который не переставая всё целовал и целовал Её.

По спальне разнёсся стон наслаждения.

— Как же долго я этого ждал…

Малфой уже наклонился, уже практически коснулся своими губами губ девушки, как…

Их прервал стук в дверь. Домовой эльф, сжимаясь от страха, с глазами, полными слёз, входил в спальню на полусогнутых ногах.

— Мастер Малфой, к Вам пришёл человек…

Слизеринец, схватив с туалетного столика палочку, направился на эльфа едва успех укутаться в простыню.

— Кто?

— Аврор, Мастер…

— Я сейчас занят! Пусть придёт в другое время! — позади него раздался какой-то шум. Обернувшись, Малфой увидел лишь распахнутое окно и развевающиеся шторы. Она ушла. Кинула его у самой постели. От этого ярость, появившаяся из-за столь нежданного визита этого чёртового аврора только усилилась.

Усилием воли он приказал себе успокоиться. Его ждёт аврор? Отлично. Будет на ком выместить своё зло.

— Скажи ему, что я сейчас спущусь.

Тинки, домовой эльф, слабо пискнул и исчез за дверью.

— Она ещё поплатится за это…

И юноша стал одеваться.

* * *

— Не ждал вас сегодня, Мистер Вэйн.

— Добрый вечер, — аврор сел на предложенное ему кресло.

— Раз вы пришли, то вечер уже никак не может быть добрым.

Гость пропустил эту фразу мимо ушей.

— Мистер Малфой…

— Тем более что сейчас уже ночь, а не вечер.

— Прошу прощения, Мистер Малфой.

— Неужели у вас такое неотложное ко мне дело, что вы заявились в начале первого часа?

— Мистер Малфой…

— Неужели нельзя было подождать до утра? Мне кажется, вам вполне известно, что я довольно рано встаю.

— Но…

— Что же такое случилось? — голос слизеринца буквально сочился сарказмом и злостью.

— Аврорат хотел бы знать…

— Что?

— Полуночница…

— Вы опять о Полуночнице?

Малфой недовольно скривил губы.

«Она что, специально пытается заполнить собой всю свою жизнь?»

— Поймите же, наконец, вы нужны нам…

— Вам? Я нужен вам? Для того, что бы поймать какую-то нереальную девушку?

— Нереальную? Она вполне реальна…

— Кто-нибудь видел Её? Скажите мне, кто-нибудь видел Её?

Внешне слизеринец оставался совершенно спокойным, а внутри бушевало такое пламя, что казалось, будто огонь Ада сжигает его заживо.

— Нет, — тихо, очень тихо отозвался Мистер Вэйн.

— Откуда вам знать, что это не какой-нибудь взбесившийся Пожиратель Смерти? Откуда вам знать, что это не происки Тёмного Лорда?

При упоминании Вольдеморта аврор поёжился в своём кресле.

— Но Министерство считает, что Полуночница существует и что она не Пожиратель Смерти.

— И вы тоже так считаете, Мистер Вэйн? — Малфой смотрел гостю прямо в глаза, вальяжно развалившись в кресле.

Наступило молчание. Тишина. Слизеринец всё так же смотрел в глаза аврору и усмехался. Да, если всё пройдёт так, как он задумал, то он выиграет. Даже не просто выиграет, а получит гран-при.

— Да, я тоже так считаю. Именно поэтому меня назначили главным по этому вопросу.

— Ну и зачем вам я? Зачем я понадобился аврорату? Скажите мне то же самое, что и в прошлый раз?

— Мистер Малфой, Министерство всё так же уверено, что вы находитесь у Неё в списке, потому что…

— Потому что это полная чушь!

— Мистер Малфой…

— Мы с вами всё обсудили ещё в прошлый раз. Зачем вы пришли сегодня?

— Её место в Азкабане.

— Что дальше? Я устал от этого, — юноша поднялся с кресла. — Уходите. Хватит. Я уже сказал вам, что это просто бред. — Проводи гостя, — сказано было появившемуся эльфу.

— Вот увидите, Мистер Малфой, в конце этой недели Она уже будет за решёткой! — выкрикнул аврор, подходя к дверям.

— Сегодня был понедельник. Ровно неделя, — тихо прошептал юноша, поднимаясь по лестнице к себе в спальню.

* * *

Недалеко от Косого переулка. Магическая часть Лондона. Суббота. Около полуночи.

Размеренные шаги по выложенной булыжником дорожке, развевающаяся на ветру тёмная мантия, накинутый на голову капюшон, который скрывал от случайных прохожих лицо, волшебная палочка, сжатая в правой руке — всё это один человек. Девушка. Полуночница, которая снова вышла. Вышла, что бы продолжить мстить.

Она долго думала, когда стоит Ей снова выйти на свет. Снова показаться. Прошло пять дней, и в газетах стали появляться заголовки, кричащие, что Полуночница исчезла, что Её не существовало.

Это злило.

Не существовало?

Она существует. И Она докажет это всем, кто сомневается.

У Неё уже выбрана следующая жертва. Маг, который, в принципе, славился умением быстро оценивать сложившуюся ситуации и побеждать, не используя ничего такого, что могло бы не понравится аврорату и Министерству. Не то, что Шизоглаз Хмури. Хотя, какая от этого разница?

У Неё была цель. И эта цель скоро будет достигнута. Точнее, уничтожена.

Ведь Полуночница снова начала свою войну. Войну против всех.

* * *

56, Диагон-Аллея. Суббота. Около полуночи.

— Джек!

— Да иду я уже, хватит кричать!

Маг, в возрасте около сорока лет, одетый в домашнюю мантию какого-то серо-коричневого цвета, как раз спускался по ступенькам, держась за перила, как какой-то неясный звук в только что покинутом им кабинете заставил его остановиться на полпути.

— Подожди, я сейчас!

— Сколько можно ждать?!

— Я сказал: жди!

Оказавшись на втором этаже, маг достал из кармана волшебную палочку, а затем рывком отворил дверь, ведущую в кабинет.

Никого. Всё тихо и так, как было до того, как он ушёл спать. Точнее, собрался уходить спать.

— У меня паранойя…— названный Джеком опустил поднятую палочку и положил её в карман. Но как только он развернулся и взялся за ручку двери:

— Паранойя? Вы называете МЕНЯ паранойей?

Реакция аврора сработала превосходно: через секунду он уже снова стоял с поднятой волшебной палочкой в центре комнаты, готовый атаковать.

Однако он не видел того, кто являлся потенциальным нарушителем его спокойствия.

— Кто здесь?

В ответ на такой, казалось бы, простой, вопрос ему была лишь тишина. Но маг не верил этой звенящей тишине, не верил этому придуманному молчанию. Он был аврором. Да, когда-то он был аврором. Хотя всё же, не так давно, что бы забыть то, чему его учили.

— Кто здесь?

— Полночь идёт, Мистер Канц. Полночь наступает…

Голос буквально шёл отовсюду: из каждой стены, каждого предмета, каждого миллиметра пространства.

— Кто здесь?

Мужчина снова повторил свой вопрос. Наверное, уже просто от напряжения, потому что слово «полночь» начало вызывать у него нехорошие и довольно неприятные ассоциации.

— Хочешь заглянуть в глаза своей смерти?

— Покажись! Я не боюсь тебя!

— Конечно, ты не боишься. Ты ведь вооружён, — голос явно над ним издевался, потому что злобный смех, последовавший за словами незнакомца, буквально резал слух.

Маг так и продолжал стоять в центре комнаты, направляя свою палочку куда-то в темноту. И только сейчас он заметил то, чего не должно было быть: окно. Было открыто окно.

— Не может быть…

— Я пришла, Мистер Канц.

И где-то сбоку от себя, на деревянном стуле, стоявшем у стены, среди теней и темноты он сумел различить фигуру.

— Полуночница…

— Добро пожаловать в моё время, Мистер Канц, — фигура встала.

Последовала незамедлительная реакция бывшего аврора. Заклинание разоружения.

Не сработало.

— Что за чертовщина?

— У меня нет в руках волшебной палочки, — ещё шаг в его сторону.

Следующее заклинание. Петрификус Тоталус.

И снова ничего.

— Мерлин, что происходит?

— Знаете, Мистер Канц, свою смерть избежать невозможно…

Он не дал Ей договорить: кинулся прямо на тёмную фигуру, на Неё. Он помнил, как замахнулся палочкой, а потом… А потом наступила темнота. И тишина.

Мужчина очнулся, и первое, что он увидел бы то, что он лежит на полу и смотрит в потолок. Свой потолок.

«Значит, я недолго находился без сознания».

— Вы меня разочаровали, Мистер Канц. Вот так, без защиты нападать на меня… Так неосмотрительно.

Она явно насмехалась над ним. Маг попробовал встать, и у него бы получилось, если бы не Адская боль в ноге. Возможно, вывих при падении? Может быть. Сейчас всё может быть.

Он предпринял ещё одну неудачную попытку подняться, как понял, что в руках сжимает волшебную палочку. Свою волшебную палочку.

— Ты, мерзкая дрянь, ты получишь за всё! Моментато!

Ярко-фиолетовый луч озарил комнату, и мужчина увидел, что Полуночница снова сидела на том же самом стуле у стены.

Миг, и помещение опять оказалось погружено во тьму.

— Все боевые заклинания не действуют в этой комнате, Мистер Канц, — голос, немного уставший и расслабленный, всё же смеялся.

— А кто сказал тебе, дрянь, что это — боевое заклинание?

На секунду фигура замерла, а затем буквально в один прыжок оказалась на подоконнике.

— Мы с вами ещё увидимся.

— Нет, для тебя всё уже слишком поздно.

Девушка спрыгнула вниз.

Едва её ноги коснулись земли, как в спину было послано несколько заклинаний. Серьёзных заклинаний. Едва успев увернуться от них и произнести контр-заклинания, Полуночница попыталась трансгрессировать. Не вышло. На место были наложены чары против трансгрессии. Она попыталась повторить трюк, который использовала, когда исчезала их того бара, где убивала Люциуса Малфоя, но не вышло: здесь были не просто чары против трансгрессии, здесь были чары против любых магических перемещений. Даже против тех, для которых требовалась кровь дракона, а не заклинание.

Из было шестнадцать. Троих она знала — оставшиеся в живых «лучшие из лучших» авроры. Те, до которых Она ещё не добралась. Те, которых Она оставила на потом. Остальные же были, видимо, подрастающим поколением.

Шестнадцать. Что же, бывали ситуации и похуже.

Собравшись с мыслями, Полуночница нанесла удар. Тёмным заклинанием. Чёрной магией. Кто-то упал. Нет, не мёртвый, но уже не способный продолжать сражаться.

Пятнадцать.

— Не дайте Ей уйти! Она нужна мне живой!

Голос, почему-то показавшийся до боли знакомым, снова и снова повторял эти две фразы.

Нужна живой.

Не дать уйти.

Со всех сторон в Её сторону неслись самые разные заклинания, лучи буквально всех цветов радуги.

Сколько продолжалась эта борьба? Она не могла сказать. Может, пять минут, а может, уже целый час. Для Неё сейчас не существовало времени. Единственное, что Ей сейчас было нужно — исчезнуть. Попытаться пройти через кольцо, которым Её окружили. Исчезнуть. Уйти.

Нужна живой.

Не дать уйти.

Они не убьют Её. Хуже. Она посадят Её в Азкабан. А может сразу суд приговорит Ей поцелуй дементора.

Нужна живой.

Не дать уйти.

Чей же это голос? Ответ был готов вот-вот сорваться с языка, но нет. Из Её уст вырывались только стройные фразы заклинаний.

* * *

Всё кончено. Она падает. Обессиленная, изнеможённая. Падает на землю и закрывает глаза. От боли, которая сейчас захватила Её тело, Её сознание. Всё кончено.

Полуночница смутно понимает, что происходит. Едва улавливает ухом, что тот самый голос приближается к ней. Он что-то говорит, даёт указания.

Мерлин, какой же знакомый голос.

Он наклоняется над ней, и девушка чувствует, как он рад, как он горд.

В Неё попадает ещё какое-то заклинание. Наверное, контрольное.

Нужна живой.

Он протягивает руку и срывает с Неё капюшон.

Темнота. В Её глазах лишь темнота. Всё кончилось.

«Ежедневный Пророк». Утренний воскресный выпуск.

«Вчера ночью, почти сразу после полуночи, специально подготовленным подразделением авроров была поймана так называемая Полуночница. Та, которая держала в страхе всю магическую часть Лондона и ближайшие к нему окрестности.

Полуночница пришла за своей новой жертвой, коей являлся Мистер Джек Канц. Однако заклинание «Моментато», специально введённое для быстрого реагирование авроров, позволило подразделению, состоявшему из 15 человек, незамедлительно оказаться в нужном месте.

Как известно, на поимку «великой и ужасной» Полуночницы вместе со специальным подразделением авроров так же направился и недавно возведённый на пост главного аврора Министерства, Гарри Джеймс Поттер, который с недавнего времени возглавляет аврорат.

На сколько стало известно нашему корреспонденту, Полуночница использовала заклинания Тёмной магии, однако тройка запрещённых осталась нетронутой: Она никого не убила. В данный момент одиннадцать авроров находятся в больнице Св. Мунго в шоковом состоянии. В большинство пострадавших попало слишком много заклинаний «Артанонии», которое вызывает поражение нервной системы, отчего человек просто перестаёт воспринимать происходящее. К нашему великому счастью, лекарство существует, и сейчас целители занимаются его приготовлением, поэтому авроров скоро выпишут. Надеемся на их скорейшее выздоровление.

Что же касается Мистера Поттера, то он отказался давать какие-либо комментарии. Возможно, это из-за того, кем оказалась Полуночница.

Убийца, которая долгое время была чем-то вроде второго Того-Кого-Нельзя-Называть, которая долгое время мучила славных жителей Лондона, наконец-то поймана.

Мисс Гермиона Грейнджер. Девушка, которую ещё совсем недавно считали пропавшей. Полуночница.

Мы будем держать Вас в курсе дальнейших событий».

* * *

Азкабан. Камера для обвиняемых.

Наверное, не было смысла открывать глаза, потому что всё равно её окружала темнота. Что-то холодное, на чём она лежала, сковывало спину, руки и ноги затекли, голова жутко раскалывалась.

Вчера её поймали. Вчера её жизнь кончилась. Вчера.

— Мисс Грейнджер? — кто-то стоял за массивной металлической дверью с той стороны. Замков не было.

«Магия. Всё держится на магии. Даже заключённые».

— Да.

Возможно, неудобная поза и совершенно измученное тело и состоянии слишком серьёзно сказались на ней: голос девушки был больше похож на еле-еле выдавленный шёпот.

— На выход. С вами хочет поговорить Главный аврор.

Она сделала попытку подняться. Нет. Ещё одна попытка — и гриффиндорка уже стоит на четвереньках.

«Давай, Гермиона, давай, соберись. Ты должна. Ты можешь».

То, что по её, нет, по Её вопросу пришёл не какой-то штатный служащий, а сам Главный аврор, ей неимоверно льстило. Однако то, что вчера произошло у дома Мистера Канца… Нет, она не хотела это вспоминать.

Как только девушка поднялась, держась за стену, с холодного каменного пола, дверь открылась, и перед ней оказались четверо авроров. В другой ситуации, даже не имей она, как сейчас, волшебной палочки, Гермиона бы справилась с ними. Она бы смогла. Но сейчас у неё не было сил даже об этом думать.

Эти четверо мужчин, подгоняя её какими-то заклинаниями, вели куда-то вглубь тёмного коридора. После нескольких минут такой «ходьбы» девушка мечтала, что бы всё это скорее кончилось.

Наконец, они оказались у какой-то двери. По сравнению с теми, что они проходили, пока добирались сюда, то это были просто королевские двери.

— Садитесь, Мисс Грейнджер.

Она могла поклясться, что это обращение, мисс Грейнджер, ей было буквально выплюнуто в лицо. Возможно, год назад она бы ещё поняла их. Но не сейчас. Не сейчас.

— Оставьте нас.

Опять этот голос. Повернуться и посмотреть? Нет. Он сам выйдет в поле её зрения.

Она слышала, как те четверо авроров покинули кабинет и закрыли за собой дверь. И скорее даже почувствовала, чем увидела, вспышку позади себя.

«Двери закрыты на магию. Всё зависит от магии».

* * *

В течение долгого времени в комнате висела давящая тишина. Но ни тот человек, голос которого ей почему-то казался столь знакомым, который, как она поняла, и был главой аврората, ни она сама не торопились разрушать эту сложившуюся тишину.

Однако он прервал затянувшееся молчание первым.

— Гермиона…

Её имя как будто сорвалось с его губ.

— Что ты наделала…

А это уже было сказано с такой болью, что девушка невольно прикрыла глаза. Она сидела на стуле около небольшого письменного стола, поэтому, когда снова открыла очи, её взгляд упёрся в чью-то одежду. Подняв голову, она увидела того, чей голос не давал ей покоя. Того, кого хотела защитить больше всего на свете, потому что он был её единственным другом. Хотя, именно, что БЫЛ.

Гарри Джеймс Поттер.

Мальчик-Который-Выжил.

Его изумрудные глаза были полны слёз. Не сказав больше ни слова, юноша замахнулся и наотмашь ударил Гермиону по лицу. На щеке сразу же образовался кровоподтёк, из губы потекла тоненькая струйка крови.

— Дрянь.

Это был первый раз, когда он оскорбил её. Гриффиндорка усмехнулась: это было столь необычно. Девушка снова подняла на него свои глаза. Сухие и равнодушные глаза.

И снова пощёчина. Теперь уже другая щека заливается краской и Адской болью.

— Это тебе за Джинни.

— Она заслужила, — тихо, но чётко и внятно.

— ЧТО?! Да как ты смеешь? Да я… Да я ненавижу тебя!

— Было время, когда ты называл меня своим лучшим другом, Гарри.

Его имя. Юноша вздрогнул.

— Как же я могла сразу не догадаться, что именно ты стал главой аврората. Я могла бы сразу же додуматься до этого. Ведь именно ты тогда, в парке, подсел ко мне на скамейку и предложил связать всех самых значительных авроров вместе.

Всё это время он молчал. Молчал и смотрел куда-то в сторону.

— Вот почему ты пропадала тогда… Вот почему ты пропала совсем…

Казалось, что Поттер задаёт вопрос, чуть повышая интонацию голоса, но нет. Он лишь сам себе говорил очевидные факты.

— Ну, вот ты и поймал Полуночницу! — пытаясь сказать это как можно громче, буквально чуть не проорала девушка. — Доволен? Давай, суд, дементоры, давай!

— Всё будет. Ты за всё заплатишь. Ты мне больше не подруга, — добавил юноша после небольшой паузы. Затем что-то начертил в воздухе палочкой, и за спиной Гермионы снова возникла та четвёрка авроров.

* * *

Азкабан. Камера для обвиняемых.

Опять та же самая камера, в которой она была перед тем, как идти к Гарри. Та же самая камера, в которой она была, после того, как её поймали.

Пять шагов вдоль одной стены, пять шагов вдоль другой стены. Квадратная тюрьма. Да что говорить? Она и была сейчас в тюрьме. Азкабан.

Представляла ли себе Гермиона когда-нибудь, что ей будет суждено кончить свои дни вот так, сидя на холодном полу камеры или от поцелуя дементора? Если только очень давно, возможно, в самом начале. Хотя, сложно утверждать наверняка. Скорее всего, навряд ли. Боль, злость, ярость, чувство несправедливости, знания и умение ими пользоваться — всё это опьяняло, затуманивало всё остальное. Оставалась лишь месть. И она мстила. Последователям Дамблдора, тем, кто за Орден Феникса, и Пожирателям Смерти. Вторым за то, что убили её семью, первым за то, что не спасли их. Но если с убийством Пожирателей ты становишься врагом Вольдеморта, то с убийством авроров врагом Министерства. И ты — враг обоих сторон. Потому что одно другое не искупает. Она враг и тех, и других. Она осталась одна.

* * *

Родовое поместье Малфоев. Кабинет на втором этаже. Примерно в это же время.

— Мастер Малфой, утренняя почта…

— Оставь на столе.

— Да, Мастер Малфой.

И домовой эльф исчез за дверью.

Слизеринец сидел в своём любимом кресле и читал какую-то книгу по зельям: влияние крёстного было неоценимым, так сказать, как его внимание привлёк большой заголовок. Отложив книгу в сторону, юноша взял в руки «Пророк», и с каждой новой прочитанной строчкой брови всё больше и больше сходились на переносице.

— Всё-таки попалась. Весьма жаль, — с этими словами Малфой кинул газету обратно на письменный стол и продолжил чтение книги. Там вёлся увлекательный рассказ о действиях корня некоторого растения, под названием Ракасония…

* * *

Прошлое. Пять месяцев назад. Малфой-мэнор.

— Драко, у меня к тебе серьёзный разговор.

— Да, отец.

Если Люциус начинал своё утреннее «приветствие» со слов «серьёзный разговор», то можно было считать, что день безнадёжно испорчен.

— У меня совсем недавно были в гостях Паркинсоны.

— Это насчёт моей будущей женитьбы, отец? — это было сказано скорее утверждая, чем спрашивая.

Малфой старший ухмыльнулся, сидя в том же самом кресле, в кабинете на втором этаже. Его сын, стоя перед ним с совершенно равнодушным лицом, забавлял его. Хотя, наверное, слово «забавлял» было не совсем уместно.

— Да. Мисс Паркинсон не сможет стать твоей женой.

Внутренне слизеринец улыбнулся, внешне его лицо не изменилось. Что же, похоже, сегодняшний день будет исключением из уже привычного правила.

— Какова же причина её отказа?

— Её смерть, — абсолютно равнодушно. Аристократ. Пожиратель Смерти.

— Нужно передать их семье наши соболезнования.

— Не беспокойся, Драко. Я уже всё уладил, когда они наносили визит с извинениями, — немного помолчав, Люциус продолжил. — Я нашёл тебе новую невесту.

«Нет, не будет», — подумал юноша.

— Кто?

— …

В комнату заглянул домовой эльф.

— Хозяин Малфой, к Мастеру Малфою пришёл человек.

— Неужели? — мерзкая ухмылка заиграла на лице старшего Малфоя. — Кто же?

— Блейз Забини, Хозяин Малфой.

— Хорошо. Мы продолжим наш разговор, Драко.

— Как скажешь, отец.

Получив от Люциуса кивок, что он свободен, слизеринец покинул кабинет.

* * *

Прошлое. Пять месяцев назад. Малфой-мэнор. Вечер того же дня.

— Ты хотел меня видеть, отец?

— Да, Драко. Нас прервали сегодня утром, — Люциус как раз закончил ужинать в столовой. — Давай пройдёмся в мой кабинет. У нас с тобой дело, как ты помнишь.

— Разумеется, — кивнул слизеринец.

Как только они поднялись в комнату, старший Малфой запер двери на закрывающее заклинание и сел в кресло у окна.

— Как я тебе уже сказал, я подыскал тебе новую невесту. Их семейство мало известно в Англии, но зато во Франции семья Рокстри очень, и даже очень уважаема.

— Как скажешь, отец.

— Они прибудут завтра вечером. Так что не планируй никаких дел. Ты понял, Драко?

— Да.

— Можешь идти.

Как только юноша закрыл за собой дверь, то маска безразличия тут же сошла с его лица: теперь на нём играла только ярость. Завтра. Завтра он увидит свою будущую жену, с которой должен будет жить до конца своей жизни.

«Хотя, если случится небольшой несчастный случай, то ведь…» — интересная мысль пришла в голову Малфою.

«Мерлин, а я даже не узнал её имени у отца… К чёрту всё!»

И с таким решением слизеринец, перепрыгивая через три ступеньки, понёсся вниз, в холл — там его ждал Блейз.

* * *

Прошлое. Заметка в «Пророке».

«Сегодня произошёл ужаснейший случай. Такого не было уже больше 150 лет! Несчастье случилось с известной во Франции семьёй чистокровных волшебников Рокстри. Мистер и Миссис Рокстри вместе со своей шестнадцатилетней дочерью направлялись из своего поместья во Франции в Англию. Насколько стало известно нашему корреспонденту, в поместье чистокровных и уважаемых в Англии волшебников семьи Малфой. Они перемещались, использую каминную сеть, что и послужило причиной трагедии: их поглотило пламя.

Со слов Мистера Малфоя, Рокстри направлялись к ним по весьма семейному вопросу, ведь в планах родителей обоих семей был и такой, что бы обвенчать Мистера Драко Люциуса Малфоя и Мисс Барры Амели Рокстри.

Министерство и, в частности, семья Малфой, глубоко сожалеет о случившемся.

Мы будем держать Вас в курсе дальнейших событий».

* * *

Прошлое. День несчастного случая. Малфой-мэнор.

Об этом дне младший Малфой помнил лишь одно: самое большое количество заклинаний «Круцио», которое он когда-либо получал. Что же, это было не без оснований. И он знал, что этим всё кончится, однако решился. И даже сейчас не жалел о содеянном.

* * *

Азкабан. Камера для обвиняемых.

Девушка сидела в углу, прислонившись щекой к холодной каменной стене. Кружка с водой и кусок чёрного хлеба на подносе стояли на расстоянии вытянутой руки от неё, однако она не притронулась ни к еде, ни к питью. Просто она знала, ЧТО намешено туда — зелья, подавляющие волю, расслабляющие сознание. Слабые, но весьма действенные зелья. Что-то вроде её Артанонии, однако, светлая магия. Эти зелья обычно применяют в больницах, когда лечат выживших их ума волшебников, которые отличаются слишком буйным характером.

А ей нужны были силы. Хотя бы на пару часов, но силы, позволяющие ей снова стать той, кого все боялись. Стать Полуночницей. И у неё, кажется, есть такая возможность. Осталось только дождаться, пока какой-нибудь штатный аврор не зайдёт к ней в камеру, и тогда… И тогда она сможет сбежать. Да, осталось только дождаться. И постараться скопить больше сил. Как можно больше сил.

Дождаться.

Её время снова придётся.

Дождаться.

* * *

Прошлое. Несколько дней спустя после смерти Рональда Артура Уизли.

— Гермиона, все уже внизу, пойдём? — чёрная растрёпанная голова показалась в приоткрытую дверь.

— Н-нет, я лучше останусь здесь.

Юноша вздохнул, открыл было рот, что бы что-то сказать, то тут же закрыл его и закрыл за собой дверь.

Гриффиндорка полусидела-полулежала на небольшой мягкой кровати, застеленной тёмно-синим покрывалом, и смотрела в потолок. Что она пыталась увидеть на нём? Возможно, то, что скрыто от глаз человека. Возможно, она пыталась найти там того, кого потеряла.

Рыжеволосый юноша, вечно немного обиженный, но всегда добрый и понимающий. Рон Уизли.

Со дня его гибели прошло уже несколько дней, а она всё никак не могла смириться с этим. Ведь это было для неё первым ударом. Первой личной потерей в этой кровопролитной войне.

Девушка слышала, как внизу хлопнула входная дверь. Сейчас она находилась в Норе, в комнате Рона. Она лежала на его кровати. На ЕГО.

Хлопнула дверь, и ещё несколько хлопков — все трансгрессировали на кладбище. Нет, слишком уж это всё было больно. Нет, она не могла так.

Хорошо, что в доме уже никого не было: от такого крика, полного отчаянья и боли, не смог бы устоять никто. Гермиона старалась держаться, старалась контролировать себя, но всё же сорвалась.

Вслед за криком послышались рыдания. Гриффиндорка уже не пыталась сдерживать их, как раньше. Уже не пыталась.

Как долго она пролежала так? Час? Два? Может, даже больше? Время потеряло для неё всякий смысл. Но слёзы всё же иссякали и иссякали. Наступил момент, когда они и вовсе закончились.

Хватит, довольно.

Глубокий вздох, и девушка раскрывает глаза для нового дня.

Теперь ей нужно будет научиться жить без Рональда Уизли. Научится жить без него. Если она действительно хочет жить дальше.

А хочет ли она? Да, она хочет.

* * *

Прошлое. Похороны Рональда Уизли.

Гермиона стояла, обнявшись с Гарри. Родители Рона были немного в стороне от них, так, что девушка видела их лица. Они были заплаканы и полны боли. Потерять сына. Ведь это действительно очень больно. И гриффиндорка понимала их.

Гарри что-то говорил ей на ухо, что-то шептал. Кажется, это были успокаивающие слова. Возможно, что-то ободряющее, но девушка едва слушала его: всё её внимание было поглощено деревянным гробом. Крышка была открыта, поэтому она видела бледное лицо Рона, его рыжие кудряшки, которые теперь не сверкали так ярко. И глаза. Закрытые глаза. Они больше уже никогда не откроются. Никогда.

* * *

Настоящее. Азкабан.

В тёмных коридорах темницы не было слышно ни шума. Однако, если присмотреться, то можно было различить крадущуюся тень. Тень двигалась быстро, но совершенно бесшумно.

Тихий скрежет замков, едва уловимый взмах волшебной палочки, и она снаружи. Она на свободе.

«Воздух! Я снова с тобой! Я снова свободна! Я снова могу растворяться в тебе, Воздух…»

Девушка стояла около массивных ворот с закрытыми глазами.

Ей нужно торопиться, иначе её радость будет недолговременной. Подняв палочку вверх, она трансгрессировала.

Да, она сделала это. Но силы покидают её. Их не хватает…

* * *

Родовое поместье Малфоев. Кабинет на втором этаже.

Иногда кажется странным, но время от времени ты ловишь себя на мысли, что думаешь о том, о чём, по идее, думать никак не можешь.

Но ты думаешь. И это тебе не нравится.

Малфой сидел за письменным столом и перебирал какие-то бумаги. Что-то было о его собственности, что-то из Министерства, что-то являлось письмами со словами скорби о его достопочтенном отце и его смерти.

«Убийстве, — мысленно поправил слизеринец. — Убийстве».

Он только обмакнул перо в чернильницу, как позади него раздался какой-то хлопок.

То, что он был когда-то ловцом в команде и то, что он был всё-таки Малфой, дали о себе знать: буквально миг спустя, юноша уже стоял лицом к появившемуся (а ведь это был хлопок трансгрессирующего — он понял это сразу же) и направлял волшебную палочку точно в грудь.

Что-то в этом чёрном пятне ему показалось смутно знакомым. Секунда, и человек снял капюшон.

Возможно, он бы и удивился, но только не в этой жизни.

— Я отдам всё, что захочешь, только помоги мне…

И девушка упала в обморок.

Едва успев подхватить её на руки, юноша понёс Гермиону в спальню.

«Всё?»

Что ж, он уже знает что. Уже знает.

Она проснулась оттого, что солнечный лучик светил ей прямо в глаза. Немного сощурив веки, девушка повернулась на другой бок и попыталась снова забыться сладким сном, который она видела до недавнего момента, но теперь ей помещало что-то иное. А точнее, кто-то иной.

— Грейнджер, хватит. Вставай.

Возможно, это было приказом, возможно, лишь немного грубоватой просьбой, но в любом случае просыпаться Гермиона не планировала.

Зато у слизеринца, видимо, это входило в план.

— Я могу сообщить Министерству, что у меня в поместье находится…

— Находится преступница, — закончила гриффиндорка за юношу предложение, тем самым, перебив его.

— Именно это я и могу сообщить.

— Что ты хочешь, Малфой?

Теперь она уже сидела на кровати огромных подушках, практически утопая в сказочно мягком одеяле.

— Тебе как сказать, банально или красиво? — юноша смотрел куда-то в сторону, будто не думая о том, что говорит.

— Как есть и по существу.

— Секса.

На мгновенье девушка опешила, но быстро снова взяла над собой контроль.

— Как я понимаю, что было то, что банально.

— Возможно, — уклончиво ответил Малфой.

Повисла тишина. Каждый думал о своём, а может быть и об одном и том же.

— Так что? — блондин первый заговорил.

— А у меня есть выбор?

— Выбор есть всегда.

Девушка усмехнулась. Да, выбор был, но какой. Или не согласиться на его предложение, и тогда на будущее остаётся Азкабан, дементоры, аврорат… Или же согласиться, и тогда… И тогда, что?

— Допустим, я скажу тебе да.

— Так да, или допустим, да?

— Да, — выдала гриффиндорка после небольшой паузы.

Малфой усмехнулся.

— Отлично. Ты хочешь сначала позавтракать и потом переспать или же наоборот?

Гермиона была немного ошарашена таким вопросом, однако не подала виду.

— Лучше сначала позавтракать.

— Хорошо. Жду тебя внизу. Если что — зови эльфов.

Он покинул комнату, неслышно прикрыв за собой дверь. Но чувство того, что что-то не так не покидало девушку.

Посмотрев в окно, гриффиндорка улыбнулась: стоял тёплый и солнечный денёк.

«Наверняка сейчас около полудня», — подумала она.

Мысль её подтвердилась, когда были обнаружены небольшие часы на прикроватной тумбе. Они показывали без четверти двенадцать.

— Сначала позавтракать, а потом… а потом снова в постель!

Гермиона засмеялась. Подумав, что это, скорее сего, нервное, девушка принялась одеваться во что-то. Это что-то оказалось её собственной одеждой, однако она была приведена в порядок: на ней не было и следа того, что она провела несколько часов в тюрьме, а до этого сражалась на грязных улицах Лондона против авроров.

«…против авроров», — мысленно повторила гриффиндорка.

Повторила, потому что до сих пор хорошенько никак не осмыслила то, что недавно произошло. Авроры, Азкабан, Гарри… Как ей было жаль его, жаль, что он снова пережил потерю близкого и дорогого ему человека, но… Но ей нисколько не было жаль Джинни Уизли. Совершенно ни капли.

* * *

— Я наконец-то дождался твоего появления, — слизеринец оторвался от чтения газеты и проследил взглядом за девушкой, которая немного виновато улыбнулась и села напротив него.

Перед ней мигом возник домой эльф и стал сервировать её тарелки. Немного погодя, Гермиона уже завтракала совершенно бесподобным кушаньем.

— Вижу, тебе нравится, — усмехнулся Малфой.

Девушка лишь зло посмотрела в его сторону, но потом сменила гнев на милость. Однако расставаться с сарказмом Гермиона пока не планировала.

— И от чего же такая забота о преступниках, а?

— Намекну, что у меня довольно-таки большие планы относительно этих преступников.

— Большие? Такие же большие, как твоя кровать?

— Не все мои планы относительно тебя связаны с кроватью, Грейнджер. Секс с тобой — всего лишь как дополнение.

Эта фраза сбила её с толку. Дополнение? К чему?

— Жду тебя. Заканчивай свой завтрак быстрее, — с этими словами юноша встал из-за стола, бесшумно пересёк столовую и скрылся за дверями.

«По крайней мере, сейчас его планы связаны только с кроватью», — усмехнулась про себя девушка и положила вилку на стол.

* * *

Когда Гермиона входила в спальню, то жутко боялась того, что он окажется уже без одежды. Она даже улыбнулась своим мыслям. Бояться какого-то парня только потому, что он обнажён? Она улыбнулась ещё раз и полностью открыла дверь.

Нет, Малфой был в одежде. Он лежал на кровати и читал газету.

«Что-то уж он слишком интересуется газетами».

— Это потому, что я хочу знать, что сейчас происходит в мире. В Волшебном мире, — добавил слизеринец, многозначительно посмотрев на девушку.

Она поспешно отвела свой взгляд. Даже с того времени, как он понял, что Полуночница — это она, он не называл её грязнокровкой. Однако всё же напоминает ей об этом. Но… стоп. Он что, прочитал мысли?

Видимо, последний вопрос она задала вслух.

— Нет. У тебя всё было написано на лице.

Ответ был дан с таким равнодушием, что если бы это был не Малфой, но гриффиндорка ему бы ни за что не поверила. Но это Малфой. И поэтому… Ха, странно. Она поверила Малфою. Но, кажется, это был уже далеко не первый раз.

— Тебе удобно там стоять?

Гермиона сначала не поняла его вопроса, но ведь факт оставался фактом: она так и стояла в дверях.

Фыркнув, девушка зашла в комнату и прикрыла за собой дверь. Слизеринец в это время уже успел куда-то деть свою несчастную газету.

— Иди сюда.

И она пошла. Пошла, потому что это рано или поздно всё равно случится. Ведь надежда на то, что этого не произойдёт никогда, умерла. Уже давно умерла. Вместе с другими надеждами.

Как только Гермиона оказалась около кровати, на которой полулежал-полусидел юноша, он чуть приподнялся, обхватил её за талию и повалил на мягкие одеяла. Не успев ничего предпринять (да и что можно было бы сделать, если всё равно исход будет один?), гриффиндорка закрыла глаза.

Однако ничего больше не происходило. Она чувствовала его руки у себя на спине и талии, но мир словно замер.

Открыв глаза, она самопроизвольно подалась назад и вжалась в кровать: всего в нескольких сантиметрах от неё было лицо Малфоя, а его холодные серо-голубые очи были полны недовольства.

— Не закрывай глаз.

Это приказ?

— Совсем?

— Пока что, — уклончиво ответил слизеринец, и в следующую секунду Гермиона почувствовала его губы у себя на шее.

Это было нежно, но страстно, мягко, но настойчиво, и всё равно непередаваемо.

Пока девушка пыталась разобраться в своих ощущениях, губы переместились чуть ниже.

— Обними меня.

Снова приказ?

Однако она покорно обвила его шею и скорее больше почувствовала, чем увидела, как он улыбнулся. Руки слизеринца тем временем переместились с её спины на живот и грудь, от чего девушка с шумом втянула в себя воздух. Она так и не закрыла глаз, как он и сказал ей. Именно сказал, а не попросил, ведь слова «попросить» и «слизеринец», а уж тем более «Малфой» абсолютно не сочетаемы. У Гермионы мурашки побежали по спине, когда юноша немного сжал мягкую округлость и его пальцы задели её сосок. Но гриффиндорка не успела ничего понять, как она уже целовалась с ним. Точнее, его губы накрыли её собственные. Скорее всего, то ощущение, что его руки до сих пор на её груди, затуманивало её сознание, поэтому язык слизеринца легко проник в рот девушки и встретился с её собственным.

В мгновенье ока всё перевернулось: Малфой словно стал бешеным и принялся скрывать с девушки кофту и брюки, продолжая неистово целовать Гермиону. Она лишь продолжала обнимать его шею и смотреть в его затуманенные глаза.

— Можешь закрыть их…

Голос был хриплым. Гриффиндорка сомкнула веки, и одинокая слезинка покатилась по её щеке.

— Я не причиню тебе вреда. Расслабься… — снова прошептал этот странный голос.

В следующее мгновенье она почувствовала на обнажённой коже его руки. Мышцы живота сократились, а тело девушки прильнуло к его телу в поисках тепла, которого оно стало лишено без одежды. Однако вместо ткани на слизеринце Гермиона ощутила его бархатную кожу. Горячую кожу.

Словно заряд пробежал меду их телами, и Малфой немного отстранился от девушки, тяжело дыша.

— Я не причиню тебе вреда, — снова повторил он и вошёл в её податливое тело.

Будто что-то взорвалось у неё внутри, и она выгнулась ему навстречу, ощущая нечто странное внизу живота и привыкая к новым ощущениям. Юноша снова стал целовать её, его руки блуждали по её животу, груди, спине, ягодицам, пытаясь насытиться её телом, но с каждым движением, с каждой секундой он хотел всё больше и больше. Больше и больше, пока…

Хриплый стон наслаждения наполнил своим звуком спальню, смешиваясь с ответным стоном девушки. Боа тяжело дышали, влажные волосы липли на лоб и лезли в глаза. Слизеринец немного наклонился и поцеловал её в шею, а затем с лёгкостью соскочил с кровати, поднимая с пола брюки.

— Неплохо, — бросил он и, даже не обернувшись в сторону обнажённой девушки на кровати, покинул спальню, неслышно закрыв за собой дверь.

* * *

Как только ручка на двери снова оказалась в своём горизонтальном положении, девушка, которая до этого чуть приподнялась на локтях, что бы посмотреть, что там собрался делать слизеринец, буквально грохнулась обратно в кипу подушек и одеял.

Неплохо? Неплохо?! Это как понимать?

В голове всплыл обрывок фразы: «Секс с тобой — всего лишь как дополнение». Всего лишь дополнение. И это дополнение — неплохо. Неплохо.

Наверное, ещё бы чуть-чуть и Гермиона бы расплакалась, однако нет. Она уже давно не плакала. Её слёзы закончились ещё тогда, когда оплакивала смерть своих родителей.

Теперь же в её глазах была пустота. Пустота, которая навевала оцепенение, потому что те, кто смотрел в них, видели лишь ту боль, скрытую внутри. Там, где расположено сердце.

Обернув вокруг тела простыню наподобие тоги, гриффиндорка направилась в ванную, что бы смыть с себя, в буквальном смысле, это состояние.

И что приходится только делать, что бы жить. Точнее, не просто жить, а выжить. Ведь в настоящем мире уже никто не живёт: все пытаются именно выжить. Особенно после смерти Дамблдора, который для многих был чем-то вроде надежды. Теперь надежда волшебного мира — Гарри Поттер. Мальчик-Который-Выжил. Мальчик, который теперь является Главой аврората. Мальчик, который теперь пытается её поймать и, возможно, убить. Отомстить за смерть своей жены, Джинни Уизли.

От этих мыслей Гермиона открыла глаза и невидящим взглядом уставилась на противоположную стену. Единственное, что сейчас может спасти её — это исчезновение Полуночницы. Исчезновение. И не на неделю, ни на две, а на годы. На долгие годы.

Но она не сможет! Не сможет… Полуночница — это не она сама. Это маска, которая появилась у девушки около года назад. Создать магическую маску — дело сложное, да и способ её изготовления казался давно утраченным. Но тот колдун, что жил в заброшенном с виду домике на окраине Лондона, знал, как это делается. Ему нужен был ученик, ведь старик был уже слишком стар. Ему — ученик, а ей — способность отомстить.

* * *

Прошлое. Чуть больше года назад. Окраина Лондона.

Она бежала. Бежала так быстро, как только могла. Нет, ещё быстрее. За ней бежали они. Те, которые виноваты в смерти многих. Виноваты в смерти Рона, ей родителей, смерти многих невинных людей.

Её палочка? Она выпала из её руки, когда девушка увидела на другом конце улицы их. Много. Слишком много даже в том случае, который подразумевал, что палочка останется при ней.

Бег. Сбивающееся дыхание. Неимоверная усталость. Боль в ногах. Бег. Вдох-выдох. Беречь силы. Оторваться. Бег…

Краем глаза она заметила свет в каком-то окне и тут же ринулась к дверям.

«Заперто!» — она чуть было не выкрикнула это вслух.

Скорее от отчаянья, чем с надеждой, Гермиона ещё раз дёрнула ручку двери, и, о чудо, она открылась.

Быстро проскользив внутрь, гриффиндорка бесшумно закрыла дверь за собой.

Топот ног и заклинания «Люмус» раздались буквально в следующую секунду там, на улице.

Через некоторое время всё исчезло.

Девушка потянулась к ручке двери, но…

— И куда ты собралась?

Голос, тихий, но властный, раздался, казалось, прямо над ухом. Но когда она обернулась, то увидела, что мужчина стоит на лестнице, расположенной в десяти шагах от неё. Не иначе, как магия.

— Домой…

«Мерлин, я попала! Если он…»

— Я не Пожиратель Смерти, если ты думала именно об этом. Да и дома, как такового, у тебя нет.

— ??

— Читать мысли людей, не владеющих Защитой Сознания, весьма просто. Итак, куда же ты пойдёшь? — старик начал медленно спускаться вниз, к ней.

— Домой, — повторила Гермиона уже более спокойным голосом. Всё же, знание того, что этот человек не Пожиратель. А если он соврал?

— Я не соврал тебе. Не беспокойся.

И тут до неё дошёл один факт:

— А почему они прошли мимо? Почему они не заметили огня в окнах? Почему?

Старик рассмеялся.

— А я думал, что ты и действительно очень умная ведьма, Гермиона Грейнджер. Хотя, может, ты сейчас немного напугана…

«Немного?!»

— … Как думаешь, они рассчитывали увидеть здесь ненаносимый дом?

— В каком смысле?

— Они ведь не ожидали увидеть здесь магию такого рода, не правда ли? — получив от девушки кивок, человек продолжил: — Не ожидали и не увидели.

Повисло молчание. Правда, ненадолго.

— А почему Я увидела?

К этому времени старик уже спустился по лестнице и приближался к гриффиндорке, которая буквально сжалась в комочек на полу у входной двери.

— Мне нужен ученик.

Сказал и ушёл, оставив девушку заинтригованной его словами.

В какой-то момент дверь распахнулась и Гермиона чуть не упала на мостовую. Ну да, ведь она так и нажимала на ручку. Оказавшись на улице, девушка задумалась: что выбрать? Столь красноречивое предложение этого старика или всё уйти?

«Уйти?» — она сама рассмеялась своей бешеной мысли.

Уйти? А куда уйти? Прав был этот старик, сказав, что у неё нет дома. Точнее, она знала, что у семьи Грейнджеров есть ещё в Лондоне и около него три дома, но она никогда в них не была и не имела ни малейшего представления, где именно они располагаются.

Где же она жила сейчас? Те деньги, что лежали на её счёте позволяли девушке жить в небольших гостиницах, как в мире магглов, так и волшебников. Но…

С такими мыслями гриффиндорка развернулась на крыльце, вошла в дом и закрыла за собой дверь с внутренней стороны.

Да, она решила.

* * *

Настоящее. Родовое поместье Малфоев. Холл.

— Позволь спросить, куда это ты собралась?

— Ухожу. Мне нужно исчезнуть. Год, два, может, три…

— Смысл?

Она остановилась. Гермиона сняла с головы капюшон и повернулась.

— Ты что, действительно предлагаешь мне своё поместье как защиту на это время?

Какой-то злой смех был ей ответом.

— Нет.

— Тогда я не поняла…

— Просто я не прочь провести с тобой ещё пару ночей, а уж потом может катиться на все четыре стороны.

Да, Малфой всегда будет Малфоем. Как самое неизменное в мире.

— Смысл ли? Я уйду сейчас.

— Грейнджер, не будь дурой.

Теперь уже пришёл её черёд смеяться.

— И это мне говорит слизеринский принц? — еле выговорила она, всё ещё смеясь.

Он никак не прореагировал на столь дивное обращение.

— Ещё два дня. И я позволю тебе уйти.

Смех девушки стал ещё громче.

— Ты что? Ха-ха… Мне позволишь? Ха-ха…

— У тебя нет выбора.

Гриффиндорка мигом опомнилась.

— Да неужели? И что ты сделаешь?

— Ну…

— Я ведь убила твоего отца. Причём, по твоему же заказу, так сказать. Припоминаешь? — глаза Гермиона немного сощурились.

— Ты этого не докажешь, ведь он был убит в запрещённом баре, — парировал юноша.

Девушка порывалась сказать что-то ещё, но, открыв рот, тут же его закрывала.

— А то, что ты урываешь у себя преступницу?

— Ты скрывалась в моём поместье. Я ничего не знал. А как узнал, то тут же доложил Министерству. Думаю, Поттер меня прямо-таки расцелует. Может, выпьешь перед тем, как уйти? — она и не заметила, что он держал в руке два бокала с вином.

Вид слизеринца не был никаким особенным, но всё равно какое-то противное ощущение неправильности не покидало её.

«Может, это уже паранойя? Это ведь Малфой. Ха, я действительно верю Малфою!»

Мысленно на всё наплевав, девушка взяла бокал из его рук и залпом его осушила.

— Странный вкус…

Это было последнее, что помнила девушка, перед тем, как упасть на мраморный пол без сознания. Точнее, не совсем упасть: Малфой успел подхватить её прежде, чем обмякшее тело девушки встретилось с мрамором.

— У тебя нет выбора, Грейнджер, — тихо прошептал он ей на ухо.

Родовое поместье Малфоев. Кабинет на втором этаже.

— Мистер Малфой, вы понимаете…

— Я всё прекрасно понимаю. Однако мне совсем не ясно одно: почему аврорат решил, что, сбежав, Полуночница будет пытаться меня убить?

Пожилой аврор, которому место в канцелярии где-нибудь, а не на «поле боя», стоял и переминался с ноги на ногу.

— Но…

— Мне интересно узнать, откуда такие доводы? — блондин снова не дал закончить мужчине предложения, перебив его.

— Но ведь Она сбежала!

Юноша пристально смотрел в глаза своему гостю. В тот момент, когда он говорил «Она» зрачки его немного расширились. Это могло означать только одна.

— Вы боитесь Её, не правда ли?

Аврор был немного ошарашен таким прямым вопросом. А Малфой мысленно ещё раз повторил себе, что этому человеку действительно нужно сидеть за бумагами. Слишком уж он далёк от его понятия «аврор».

— Вы боитесь Её, — теперь слизеринец говорил утвердительно. — И все в вашем этом аврорате, такие, как вы, боятся Её. А ещё больше Её боятся те, кто может стать Её жертвой, ведь они сами знают это. Ведь так?

Мужчина лишь удивлённо смотрел на Малфой, и в этом взгляде было нечто ещё. Страх. Да, он действительно боится Полуночницы. Боится.

Всё же, взяв себя в руки, гость заговорил:

— Мистер Малфой, Министерство настоятельно рекомендует вам не покидать своего поместья или же не появляться вне дома одному.

— От чего такие заботы? — что бы вопрос прозвучал ещё более удивлённо, юноша немного повысил голос.

— Министерство заботится о гражданах своего государства, — тихо пролепетал аврор.

— Конечно, я уже в это поверил.

— Мистер Малфой…

— Я уже понял абсолютно всё, что вы хотели мне сказать, — резко оборвал его слизеринец.

Мужчина вздохнул.

— В таком случае, до свидания.

— Прощайте, — кинул он через плечо и щёлкнул пальцами: появившийся домовой эльф стал провожать гостя к выходу.

«Даже если она и пришли меня убить, то сейчас всё равно никак не сможет».

* * *

Боль в висках заставила её открыть глаза. Но тьма не рассеялась, как надеялась девушка. Наоборот, она казалась такой плотной, что протяни руку — и ты почувствуешь её.

Кстати, руку ей поднять не удалось. Как будто что-то держало её. Гермиона попыталась пошевелить ногой, но тот же результат.

Возможно, паника уже бы давно затмила её сознание, если бы не одна вещь. Полуночница. Ведь на нас всегда остаются отпечатки. И эти отпечатки бывают самые разные.

Глубоко вздохнув, гриффиндорка попробовала сказать что-нибудь, выкрикнуть, однако и это у неё не получилось. У неё даже не разомкнулись губы.

Её тело, будто больше не её тело. Словно она заключена в какую-то клетку, из которой пока не может выбраться.

Она отчаянно надеялась, что именно пока.

Гермиона чувствовала, как моргала, но тьма пред глазами не расступалась.

«Это ночь за окном или слишком тёмное помещение, без окон?»

Но не успела девушка ответить на поставленный самой себе вопрос, как где-то сбоку послышалось отпирающее заклинание.

Может, ей показалось?

Однако в следующее мгновенье в комнату кто-то вошёл. Шаги. Шаги приближались к ней, заставляя сердце стучать всё быстрее и быстрее, ведь она не видела своего гостя!

Он остановился. Девушка приложила немало усилий, что бы заставить сердце биться ровно.

«Всё равно ничего хуже уже не будет», — подумала она, а в голове проносились слова, как «Азкабан», «авроры», «дементоры».

За мыслями Гермиона не заметила, что этот кто-то совсем уж приблизился к ней. Она поняла это лишь тогда, когда чья-то невидимая ей в темноте рука дотронулась до её лба.

Гриффиндорка, забывшись, хотела закричать, но ни один звук не слетел с её губ.

— Не волнуйся. Действие зелья скоро пройдёт. Отдыхай.

Рука исчезла, шаги стали удаляться, и нова заклинание. Только уже запирающее. Всё закончилось. На этот раз.

Голос ей показался знакомым, но голова раскалывалась, когда девушка пыталась что-то вспомнить, что было до того, как она оказалась здесь. Мысленно зарычав от боли и беспомощности, Гермиона прекратила эти бессмысленные попытки.

Она закрыла глаза. Ведь она чувствовала, как закрываются её веки.

* * *

Министерство Магии. Аврорат.

— Ну, есть результаты? — поинтересовался зеленоглазый юноша у вошедшего в кабинет аврора.

— Нет, — грустно выдохнул тот.

Это маленькое слово «нет» буквально взбесило человека, уже возглавляющего аврорат в столь юном возрасте.

— Конечно! А чего я ожидал? Это же Гермиона! Самая умная ведьма за последние 150 лет! — причитал он, хотя скорее это было похоже на мысли вслух.

Вошедший уже хотел развернуться и пойти, как Гарри окликнул его.

— Продолжайте искать! Навестите Малфоя и оставшихся волшебников в списке! Делайте что-нибудь!

— Мистер Поттер, а не могла ли Полуночница затаиться?

Большинство авроров говорили о Гермионе Грейнджер всё же, как о Полуночнице, редко используя оборот «Мисс Грейнджер» или что-то другое. Для них она Полуночница. Опасная девушка, которая долгое время, практически год, держала в страхе магическую часть Лондона. Она стала для них чем-то вроде второго Тёмного Лорда.

— Затаиться? Джек, это Гермиона. Да, Полуночница, но всё же ещё Гермиона. Я знаю, она пойдёт до конца. И Она тоже, — добавил гриффиндорец после небольшой паузы.

Названый Джеком учтиво кивнул головой и покинул кабинет начальника, тихо закрыв за собой дверь.

Никто не знал, что когда Гарри Поттер один, он думает о двух девушках сразу. И так было всегда. Со временем менялось лишь русло этих мыслей, но обе эти девушки всегда были в его мыслях. Джинни Уизли и Гермиона Грейнджер. Сейчас о последней он думал чуть больше. И теперешние его мысли никто не мог предположить даже неделю назад. Он думал о Гермионе Грейнджер. Об убийце своей жены. О предательнице их дела. Он думал о Полуночнице.

* * *

Родовое поместье Малфоев. Бардовая спальня.

Девушка вскочила с кровати и встала в боевую позицию. Она только что очнулась, поскольку действие зелья, как видимо, как раз прекратило своё действие. У неё не было палочки, но сейчас в ней кипела злость и ненависть. Руки гриффиндорки сжимались в кулаки так, что белели костяшки пальцев. Если бы взглядом можно было бы убивать, то тот, кто встретился бы у неё на пути, давно бы был уже холодным трупом.

Поняв, что в комнате она одна, Гермиона выпрямилась и разжала кулаки. Девушка осмотрелась: спальня. Видимо, она и была в ней же, когда очнулась в первый раз, но зелье не дало ей возможности понять это. Хотя, теперь это уже не имеет никакого значения. Только одна вещь крутилась у неё в голове. Только одно имя сейчас не давало ей покоя.

Малфой.

Ярость снова завладела её телом, и гриффиндорка в бешенстве ринулась к двери.

«И чего я ожидала? Что будет открыто?» — девушка уже сидела под дверью после очередной попытки её открыть.

Запирающее заклинание. Она ведь слышала, как Малфой произносил его. Всё просто. Всё лишь упиралось в палочку, которой у неё не было.

Поднявшись на ноги, Гермиона подошла к кровати и села не неё. Всё же, это лучше, чем сидеть на полу. Пусть даже и на нём ковёр.

«Наверняка самый дорогой и лучший», — презрительно фыркнула она.

В её голове проносились тысячи мыслей, начиная от «что делать дальше» до «я убью этого ублюдка». Собственно, убить не так уж и сложно. Это учитывая её стаж-то.

Девушка громко рассмеялась от подобной идеи. Даже если дело дойдёт до этого, ей всё равно потребуется волшебная палочка. Всё равно.

Внезапно с той стороны послышался голос. Кажется, хозяин дома решил навестить её. Гермиона усмехнулась.

«Начнём».

Дверь бесшумно открылась. Из-за неё показался высокий блондин с немного насмешливо-презрительным выражением лица. Он сразу же уставился на неё, но это не помешало ему закрыть за собой дверь. На заклинание.

«Минус один вариант», — мысленно девушка просчитывала ходы.

— Вижу, ты очнулась.

— Какая наблюдательность.

— Как ты себя чувствуешь? — юноша всё продолжал смотреть на неё, даже присаживаясь в кресло.

— А как должна? — гриффиндорка подняла бровь.

На его лице появилась усмешка.

Малфой.

— Я же сказал, что ты останешься здесь.

— Я была слишком неосторожной, поверив тебе.

— Ты поверила мне? Я польщён.

Слизеринец закинул ногу на ногу. Его столь пристальный взгляд уже до жути бесил девушку, но… Было в этом взгляде что-то, чего она не замечала раньше. Точнее, она никогда не хотела увидеть в его глазах именно это. Похоть. Гермиона внутренне содрогнулась.

Да, она Полуночница. Да, она убила больше дюжины волшебников, как из лагеря Пожирателей Смерти, так и из аврората. Она стала для многих вторым Тёмным Лордом. Однако на каждый плюс есть свой минус. И в её в столь безупречно сильном с виду образе была брешь. Был один путь, который с лёгкостью заставлял её потерять над собой контроль и стать полностью зависевшей от другого человека. Страсть.

Тот колдун, которого Гермиона тогда встретила, убегая от преследовавших её Пожирателей, долго думал, что можно было бы оставить для минуса. Тогда этот вариант казался ему самым удачным. Он и был самым удачным. Просто сейчас перед ней стоял Драко Малфой.

— Что тебя от меня нужно? — гриффиндорка говорила спокойно и ровно.

— Я тебе уже говорил.

— Зачем весь этот цирк?

— Я не столь успешен в маггловедении, что бы знать такое слово, как «цирк», — снова усмехнулся юноша.

Девушка зло на него посмотрела.

— Они будут искать меня. Я должна исчезнуть.

— Ты итак уже исчезла.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты здесь. Значит, для них тебя уже нет, — Малфой, сказав это, облизнул губы.

Гермиона встала с кровати и подошла к окну.

— Мне нужно убить тех, кто ещё остался моём списке.

Тишина. Девушка повернулась, и взгляд её упёрся в мужскую грудь, едва прикрываемую чёрной рубашкой, застёгнутой лишь на пару пуговиц. Она подняла глаза.

— Ты сама сказала, что должна пока затаиться, исчезнуть. Они будут сейчас тебя искать. Они будут искать Полуночницу. А когда я закончу, ты сможешь уйти. Как раз пройдёт достаточно времени.

— Ты закончишь? — гриффиндорка пыталась отодвинуться от него как можно дальше, но сзади было лишь большое окно: отступать было некуда.

— Закончу трахать тебя. Для начала.

Резкое движение, и слизеринец уже получил удар в живот. Когда он согнулся от боли, девушка ударила его ещё раз, но уже коленкой.

Малфой выронил палочку. Та упала на мягкий ковёр. Гермиона уже почти дотянулась до неё, её пальцы уже практически коснулись тёплого дерева, как…

Слизеринец повалил девушку на пол, придавив весом собственного тела. В его глазах плясали черти.

— Ты думаешь, что твои детские удары смогут меня остановить? — он наклонился и прошептал гриффиндорке прямо на ухо: — Скажу одну вещь: в детстве отец воспитывал меня заклинаниями «Круцио».

Девушка не пыталась вырваться — это было бесполезно. Она лишь тяжело дышала, с шумом втягивая воздух в лёгкие.

— Помнишь своего учителя? Помнишь?

От этих слов она замерла.

— Что ты хочешь сказать?

— Я тоже был его учеником, но, в отличие от тебя, не закончил своё обучение — отец попал в Азкабан и прочее.

— Ты мне нужна не просто так, о великая Полуночница, — продолжил он после небольшой паузы. — Я ведь знаю твоё слабое место. Прекрасно знаю.

— Малфой, объясни мне, зачем?

— Мне нужно кое-кого убить. И кто может сделать это лучше Полуночницы?

Гриффиндорка всё ещё не верила своим ушам.

«Так вот что он имел в виду, говоря, что секс будет лишь дополнением. Точнее, ключом к моему сознанию. Ловко».

Тем временем Малфой уже поднялся с неё. Девушка молниеносно потянулась к волшебной палочке, но слизеринец опередил её.

— Спокойно, Грейнджер. Один раз ты со мной уже переспала, переспишь и ещё раз.

— Малфой, меня ищут по всему Лондону, да и, наверное, не только по столице!

Однако слизеринец ничего не слушал. Он в охапку взял Гермиону и понёс её на кровать, где тут же скинул.

Оказавшись на мягких одеялах, девушка не на секунду не задумываясь, кинулась было в сторону дверей, но направленная на неё волшебная палочка сделала невозможным её так и несостоявшийся побег.

— Не так быстро, — юноша принялся расстёгивать брюки свободной рукой.

Гриффиндорка замерла. Палочка — это весомый аргумент подчиняться и делать то, что хочет этот ублюдок.

— Давай же, будь хорошей девочкой. Раздевайся.

Она медлила. Малфой тем временем уже справился с ширинкой и ремнём.

— Может, Империо подтолкнёт тебя? — саркастично усмехнулся он.

Девушке ничего не оставалось делать, как действительно подчиниться. Расстегнув рубашку, она стащила её, от ярости немного запутавшись в рукавах. Он стоял и смотрел, направляя на неё волшебную палочку. Гермиона стала снимать чёрные брюки. Когда и они оказались на полу, где уже валялась её рубашка, Малфой многозначительно повёл бровью, словно говоря, что бы она снимала и бельё.

«Ты мне ещё за всё отплатишь, слизеринский гад!»

Несколько секунд спустя около кровати на полу была небольшая кучка из женских вещей: чёрный рубашка, брюки и нижнее бельё.

— Какие пожелания будут относительно чулок? — с ехидством спросила девушка.

Но юноша проигнорировал её вопрос. Вместо этого он начал что-то шептать себе под нос, а из палочки стали вырываться жёлтые лучи, которые постепенно обвивали и Малфоя, и Гермиону.

«Непреложный обет!»

В правоту её догадок, слизеринец громко отскандировал:

— Клянёшься ли ты, Гермиона Грейнджер, не наносить никаких увечий мне, Драко Малфою, не пытаться покинуть эту комнату, завладеть волшебной палочкой, не оскорблять меня и не сопротивляться моему желанию заняться с тобой любовью?

Она колебалась ровно секунду: палочка была направлена в её сторону.

— Клянусь.

«Всё предусмотрел, мерзкий хорёк! И ещё назвал это любовью! Ублюдок!»

Последовала небольшая вспышка, и жёлтые лучи «связались». Непреложный обет был дан.

Малфой, с усмешкой на лице, отложил палочку в сторону. Окончательно стащив с себя брюки и то, что было под ними, он буквально навалился на девушку, вжав её весом своего тела в кровать. Однако та и не думала жаловаться или пробовать сдвинуть слизеринца с себя. Это могло лишь осложнить ситуацию.

Да, он хотел её. Безумно хотел. Но Гермионе казалось, что юноша не столько хотел именно её, сколько Её. Получить «в распоряжение» Полуночницу, он мог бы стать очень опасен. Хотя, он и сейчас опасен.

«Тогда стать опаснее ещё больше!» — поправила она себя мысленно.

Сознание Полуночницы будет принадлежать ему, а гриффиндорка будет лишь безоговорочно выполнять его приказы, при этом отчётливо понимая, что и когда она делает.

Глаза Малфоя уже были затуманены, дыхание немного сбивалось, мышцы напряжены. Каков бы не был подтекст, сейчас он хотел её. Её тело. Но она не хотела.

Слизеринец провёл указательным пальцем по её нижней губе, а затем поцеловал, едва касаясь девушки своими губами.

— Ну же, Грейнджер… Или ты хочешь продлить удовольствие? — спросил он, растягивая слова.

Гермиона подарила ему гневный взгляд, от чего юноша снова усмехнулся.

Когда блондин опять поцеловал её, гриффиндорка, сдавленно вздохнув, обвила его шею руками и стала отвечать на поцелуй. Даже если ей и придётся идти у него на поводу, то это не продлится долго. Уж она постарается.

* * *

Она плохо помнила, что было дальше: то ли причина в страсти (при этом девушку буквально передёрнуло), то ли в заклинаниях, которые слизеринец читал, лаская её. Но она не помнила. Однако прекрасно знала, что он уже получил контроль над Полуночницей.

«Иначе бы не ходил с таким петушиным видом!»

Её сжигало любопытство: какие, интересно, команды дал Ей Малфой? Что сказал сделать? А главное, кого убить?

Но у Гермионы не было ответов ни на один их этих вопросов. Возможно, она бы спросила у самого слизеринца, но он, как только со всем было покончено, поспешно надел свою одежду и вышел из комнаты. Он даже дверь не запер. Хотя, в этом и смысла на было: Непреложный Обет будет действовать очень долго.

Что ж, она всё узнает, когда придёт время. Может, чуть раньше. Чуть раньше.

* * *

Министерство Магии. Аврорат.

— Мистер Поттер!

Черноволосый юноша с изумительными зелёными глазами обернулся.

— Да?

— Мистер Поттер, вас желает видеть Министр, — сообщил ему весёлый голосок Лаванды Браун.

Несмотря на то, что в школе они учились в одной параллели, да и были хорошими друзьями (война сближает многих сейчас), на работе у них были чисто официальные отношения: «Мистер Поттер», «Мисс Браун».

— Спасибо.

Девушка, слегка улыбнувшись, кивнула и пошла дальше разносить бумаги. В последнее время заместителю Министра «покой только снился», как говорится.

Идя по едва освещённым коридорам, похожим на огромный и запутанный лабиринт, Гарри размышлял, что же могло Министру понадобиться от него. Отчёты он сдал, новую группу отправил на поиск…

«…Полуночницы».

Хотя юноша уже не так бурно реагировал, как прежде, на то, что Полуночница — это его бывшая подруга (он даже мысленно сделал большое ударение на слове «бывшая»), когда он размышлял, то всегда называл Её Полуночницей. Так было проще, уверял он себя. Однако, скорее уж ему было больно видеть правду. И многие его в этом понимали.

Гриффиндорец зашёл в свой кабинет, взял какие-то бумаги, сделал пару распоряжений секретарше и попавшимся на глаза аврорам, и направился к Министру.

Зачем он его вызывал?

* * *

Родовое поместье Малфоев. Бардовая спальня.

Она стояла и смотрела в окно. Смотрела, как капли дождя разбиваются о тонкое стекло, оставляя после себя лишь негромкий шум. Ветки растущих под окном деревьев колыхались, словно в танце, а небо было таким серым, что невозможно даже и представить, что когда-то оно бывает голубым или синим.

Гермиона уже давно олицетворяла дождь со своими слёзами. Временами ей хотелось заплакать, но то ли что-то её останавливало, то ли слёзы не появлялись, а дождь… Осенью в Лондоне дождь идёт практически круглосуточно. Дождь плакал за неё. Плакал, потому что она не могла.

— Как настроение, Грейнджер?

Гриффиндорка не слышала, как он вошёл. Какая ей разница, здесь он или же в какой-то другой части своего поместья? Она даже не обернулась на его голос, а ему было всё равно.

— Судя потому, что ты спросил про мой, хм, настроение, то можно предположить, что сегодня.

— Ты, как всегда права, Грейнджер, — возможно, это было похвалой или комплементом, но в его устах эта фраза не была ни тем, ни другим.

— И кто же?

— Жертва? Узнаешь на месте.

Гермиона хмыкнула.

— Над ней что, стрелка указательная висеть будет? «Эй, Грейнджер, убивай вот этого!» Так, что ли? — девушка обернулась. В её глазах была ненависть и злоба.

— Нет, хотя весьма оригинальное решение, — слизеринец помедлил. — Просто в этом доме никого больше не будет, кроме твоей жертвы.

Да, как всё просто. Кого найдёшь — того и убьёшь.

— Позволь поинтересоваться, Малфой, — она немного подождала, но блондин лишь смотрел на неё. — Скажи, ты, таким образом, решил разделаться со своими врагами?

Юноша подошёл к столику, взял с него яблоко и надкусил плод.

— Не совсем. Я знаю, что такое договор с Иной Сущностью, с маской. Новые команды она будет выполнять хуже, пока не завершит прежние дела. Поэтому, я тебе делаю что-то вроде одолжения

— Одолжения? — брови Гермионы поползли вверх.

— Именно. Пока ты будешь убивать тех, чья смерть нужна и Полуночнице, и мне.

— Но ты же сказал, что я пока что исчезну, а с этим продолжу тогда, когда я уже буду тебе не нужна!

— Да? — удивился слизеринец и снова откусил. — Значит, я тебе соврал.

Гриффиндорка с тихой злобой и сдавленным рычанием упала на кровать и стала смотреть в потолок.

— Ты… Ты…

Она порывалась как-нибудь обозвать его, но ничего не получалось: будто кто-то выключал звук и свет.

— Непреложный Обет, — напомнил ей Малфой. — Весьма полезная штука, не находишь?

Девушка в отчаянье запустила в него подушкой. Поскольку жизни юноши ничего не угрожало, то подушка встретилась со своей целью. То есть, почти встретилась: в самую последнюю секунду слизеринец поймал подушку прямо у себя перед носом.

— Аккуратнее, Грейнджер. А тоя тоже могу в тебя чем-то швырнуться. И это будет не подушка, а какое-нибудь запрещенное заклинание. Ну что, рискнёшь?

Девушка полчала, гневно смотря на него. Под напором его выражения лица, она всё же тихо сказала «нет».

— Именно, Грейнджер.

Он уже дотронулся до ручки двери, как обернулся:

— Через час. Будь готова, — с этими словами юноша покинул спальню.

* * *

Лондон. Магическая часть города. Недалеко от «Дырявого Котла».

Человек, облачённый в чёрную длинную мантию, с накинутым на голову капюшоном, быстро, но как-то непринуждённо, маневрировал по тёмным улочкам и переулкам. Волшебная палочка, которую человек сжимал в правой руке, была наготове: маг мог в любую минуту отразить нападение.

Прошлый Непреложный Обет был снят, но моментально был наложен новый, который давал некоторую свободу действий Полуночнице, ведь сейчас Гермиона была не Грейнджер, отважной гриффиндоркой. Сейчас она была Полуночницей. Мстительницей. Оружием в руках этого… этого…

И новый Обет так же не позволял даже мысленно произнести ни одного бранного слова в адрес Малфоя.

Пообещав самой себе с ним поквитаться, девушка продолжила свой путь.

Полуночница усмехнулась: недалёкую смерть она чувствовала весьма точно.

* * *

Лондон. Магическая часть города. Двадцать минут спустя.

Она набрела на небольшой домик, что одновременно стоял и со всеми рядом, и отдельно ото всех. Ничего особенного, с виду: два этажа, закрытые ставни, что было часто для этих улиц, магическая защита пространства.

Гермиона понимала, что здесь живёт очень могущественный волшебник, но не могла ничего поделать. Тем более, если Малфой говорил, что сначала Её жертвами будут те, кого Ей рано или поздно всё равно бы пришлось убить…

«Так, стоп. Ты уже два раза поверила ему, и оба раза он тебя обманул. Хватит».

Но это ничего не меняло. Сейчас у неё не было иного выхода, как только принять всё так, как есть.

Аккуратно взломав охранные заклинания (всё же пришлось немного повозиться, ведь охрана была на таком же уровне, что и у Малфоя), что бы не побеспокоить хозяев, то есть хозяина, мысленно поправила себя девушка, она вошла внутрь.

В конце коридора брезжил свет. Перехватив волшебную палочку поудобнее, Полуночница направилась прямо по проходу. Что-то впереди громыхало: возможно, это была кухня.

Глубоко вздохнув, Гермиона, словно стрела, появилась в помещении (которое действительно оказалось кухней), использовала заклинание обездвиживания.

С чашкой в руках и ничего не понимающим взглядом, сидя на стуле замерла женщина преклонного возраста.

Девушка тихо прошептала себе под нос:

— Минерва МакГонагалл...

Девушка тихо прошептала себе под нос:

— Минерва МакГонагалл…

Женщина смотрела на неё так, будто увидела чудовище во плоти. Будто сам лорд Вольдеморт появился тёмной ночью на её кухне. От части, это ведь и было так.

«Только от части», — успокаивала себя Гермиона.

Приказ и Полуночница. Голова словно в тисках, перед глазами плывёт, но… но разум знает, что нужно делать.

Словно в забытьи она поднимает волшебную палочку и направляет её на Профессора. Минерва МакГонагалл, белая и с трясущимися руками, представляла собой душераздирающее зрелище. Гриффиндорка была там и в то же время не была. Сон, реальность — всё перемешалось, всё ощущение сбились. Осталось лишь то, что держит её сознание в кольце: она должна убить эту женщину.

Дыхание девушки учащается, рвано срываясь с трясущихся губ. Бледная рука сжимает волшебную палочку. Миг, и глаза закрываются от осознания беспомощности и ужаса. Там, в нескольких шагах от неё, на полу лежит тело. Тело её бывшего Профессора.

Она не готова была убивать её. Совершенно не готова. Она была слишком слаба для этого, и Малфой прекрасно всё понимал. И именно поэтому Минерва МакГонагалл стала первой, кого этот слизеринский ублюдок сказал ей убить. Или правильнее будет, приказал? Это уже неважно. Уже неважно.

Боль в висках усилилась, и Гермиона трасгрессировала в поместье Малфоев. Точнее, прямо перед воротами, которые в темноте ночи казались зловещими. Ворота были приоткрыты, и девушка вошла внутрь. Она оказалась на земле, принадлежащей Малфоем. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что за ней ворота сразу же закрылись. Бесшумно. Здесь многое происходит бесшумно: открываются и закрываются двери, ходят и появляются из-за угла. И она стала частью этого. Стала частью тогда, когда последний Малфой связал её маску. Связал Полуночницу.

Медленно направляясь к главному входу в огромный замок, гриффиндорка отмечала про себя, что боль несколько затихает с каждым новым шагом, с каждым движением к этому дому.

По её приближении, дверь открылась и, пропустив девушку внутрь, закрылась. Гриффиндорка вздохнула. Убийство, совершенное несколько минут назад, не давило на неё так, как давит этот дом, а особенно его хозяин.

— Молодец, Грейнджер.

Она подняла голову: юноша стоял на верхних ступеньках большой лестницы, что вела на второй этаж поместья.

— Отпусти меня, Малфой.

И зачем она это сказала? Слова сорвались с её языка прежде, чем девушка осознала их смысл. А слизеринец смеялся. Зло и как-то издевательски.

— Зачем? У меня теперь такая замечательная игрушка… — сказал он, растягивая слова и неспешно спускаясь вниз.

Гермиона так и стояла, не двинувшись, и смотрела прямо на него. Если бы взглядом можно было убивать, то Малфой уже давно бы кормил своей аристократической задницей кладбищенских червей.

— Отдай мне свою палочку, — блондин протянул руку.

Девушка колебалась. С одной стороны, палочка — хоть какая-то сила, с другой — Непреложный Обет лишал этой силы её, даже имеющую палочку.

Боль в висках появилась снова, от чего она поморщилась, и, в конце концов, отдала палочку Малфою.

— Отлично. Иди в бардовую спальню. У меня есть для тебя имя твоей новой жертвы.

Слизеринец усмехнулся и отправился куда-то с другую часть замка. Гермиона не могла сказать, куда: она никогда не была там. Не потому, что ей было запрещено, а потому, что она была здесь так мало времени, что бы изучить весь дом. Но, может, когда у неё будет время…

«Стоп! Когда у тебя будет время, ты первым же делом исчезнешь!»

Да, так и будет, но дом такой красивый…

С такими мыслями гриффиндорка стала подниматься по лестнице, в спальню.

* * *

Примерно в это же время. Аврорат.

— Мистер Поттер, — обратилась к нему Лаванда.

— Да?

— Я только что с места преступления. Мистер Вудроу хочет, что бы трангрессировали туда ещё раз.

— Зачем? — недоумённо спросил черноволосый юноша.

— Он говорит, что нашёл Ведущий След.

— Спасибо, Мисс Браун.

Девушка улыбнулась и поспешила куда-то. Глава аврората достал из кармана свою палочку и исчез с лёгким хлопком.

— Мистер Поттер! — сразу же позвал его чуть хрипловатый голос.

— Мистер Вудроу, — обмен кивками головы. — Как я понял со слов Мисс Браун, вы нашли Ведущий След?

— Да, возможно.

— Возможно?

Человек замялся. Он был небольшого роста и немного полноват для аврора, но отлично справлялся со своей работой. Мистер Вудроу был экспертом по применению запрещенной магии.

— Нельзя сказать абсолютно точно, вы же знаете. Ведущий След может привести и не к убийце, а всего-навсего в то место, откуда убийца появился в поле зрения пострадавшего…

— Я знаю это, — оборвал его Гарри.

— Конечно, Мистер Поттер, — мужчина немного смутился. — Я лишь хотел, чтобы вы присутствовали при этом.

— Разумеется.

Оба аврора (пусть разного ранга) поудобнее перехвалили свои палочки и направили их на то место, где ещё недавно было тело Минервы МакГонагалл. После нескольких весьма сложных движений и слов заклинания, из волшебных палочек вырвались белые лучи. Но тут же погасли.

— Мерлин, не выходит.

Зеленоглазый юноша присел на корточки.

— Это не ошибка в заклинании, нет. Всё было продела совершенно верно. Что же тогда?

Мистер Вудроу в ответ лишь неуверенно пожал плечами. Действительно, странно: след есть, заклинание правильно, но ничего не получается. Загадка…

* * *

Родовое поместье Малфоев. Бардовая спальня.

Она стояла и смотрела на парк внизу. Лёгкий ветер едва колыхал листья на деревьях, неплотный туман слегка окутывал землю.

— Нравится моё поместье?

Девушка не обернулась.

— Да.

Гермиона буквально почувствовала его усмешку. Она продолжала стоять, когда перед ней возник бокал с тёмно-красной жидкостью.

— Выпей это.

— Яд? — гриффиндорка насмешливо приподняла бровь.

— Мне пока не выгодно тебя убивать, — слизеринец вернул ей её насмешливый взгляд.

Девушка взяла бокал с вином из его рук и снова повернулась к окну.

— В детстве я мечтала о таком парке.

Она сделала небольшой глоток. Вино оказалось качественным, выдержанным.

«Разумеется. Малфои другого не пьют».

— Что ж, сейчас ты можешь видеть его, — юноша прикоснулся к её плечу.

— Кто на этот раз? Или ты также не скажешь мне имя?

— Ты угадала. Не скажу.

Он наклонился и поцеловал Гермиону в шею. Девушка чуть дёрнула плечом, поставила бокал на каменный подоконник и отошла от слизеринца.

— Твоя воля ещё властна надо мной. Не надо… — её взгляд был полон грусти и отчаяния.

Он снова усмехнулся.

— Не тебе говорить, что надо, а что нет, Грейнджер.

Гриффиндорка продолжала отступать к двери.

— Это бессмысленно, ты же знаешь! — Малфой уже в открытую забавлялся ситуацией. — Ну же, будь хорошей девочкой, пойдём в постель.

— Прошу тебя…

Его злой смех наполнил комнату.

— Зачем просить, Грейнджер? Меня нужно умолять, — юноша сузил глаза. — Умоляй.

— Как? — прошептала Гермиона одними губами.

— Люби меня.

Она бы рассмеялась, но не могла. Любить? Какой в этом смысл? Что знает этот мерзкий ублюдок о любви? Даже понимая то, что он имеет в виду лишь секс, странно было слышать от него такое.

— Ты не понял меня, Малфой…

— Я всё прекрасно понял. И ты должна понять, что хочешь ты того или нет, но ты будешь продолжать спать со мной. И убивать.

Она закрыла глаза и вздохнула, а когда снова подняла веки, то он уже стоял прямо перед ней, почти касаясь её тела своим.

— Чем дольше ты сопротивляешься мне, тем больше боли почувствуешь, — это было сказано ни как угроза и ни как предупреждение. Как обещание. Обещание, сравнимое с клятвой.

Гриффиндорка закусила губу и снова закрыла глаза. В этот момент его сильные руки обняли её за талию и притянули к себе. Девушка вздохнула, а затем вскрикнула и схватилась за Малфоя, когда что-то с неимоверной силой ударило её по спине.

— Я же говорил тебе. Давай, обними меня…

Тихо всхлипывая, скорее от отчаяния, чем от боли, девушка покорно обняла юношу.

Удар невидимой плетью повторился, и она ещё сильнее прижалась к нему, ища спасение от боли.

— Поцелуй.

Открыв глаза, она встретилась с холодным и безразличным взглядом. Чуть приподнявшись на мысочках, она коснулась губами его рта. Девушка уже хотела отстраниться от него, когда слизеринец завладел её губами и принялся неистово целовать её.

Она не сопротивлялась даже тогда, когда его язык проник внутрь её рта. Малфой начал теснить девушку к кровати и грубо толкнул на неё, навалившись сверху.

— Будешь сопротивляться — заклинание ударит тебя в живот. Поверь, это ещё хуже, — словно прочитав её мысли, юноша сказал: — Отец дал мне отличное воспитание в этой области. Давай, поцелуй же меня.

Гермионе не пришлось повторять дважды. Боль, отчаяние, страх — это лучшие учителя, что теперь были у неё. А она всегда была прилежной ученицей.

Однако когда рука Малфоя расстегнула её брюки и прошлась по шёлку нижнего белья, гриффиндорка дёрнулась.

Блондин отреагировал немедленно: в следующее мгновенье девушка корчилась от боли и тихо стонала.

— Не испытывай меня, Грейнджер. Ты не хотела по-хорошему, что ж, теперь будет по-плохому.

Дальше она помнила «Круцио» и его губы у себя на груди. Дальше было то, что он обещал: боль и нечто, что он назвал любовью.

Странно было проснуться так: видеть неяркие лучи солнца, которые скорее не грели, а просто радовали своим присутствием; слышать пение птиц внизу, в парке особняка Малфоев; вдыхать нежный аромат ванили, что витает в воздухе.

И ни следа от той боли, что вчера она испытала. Ни видимых следов, ни невидимых — она полна сил и энергии, что было необычным. Однако девушка не могла не признать, что это её радовало.

Ваниль? Откуда в комнате запах ванили? Приподнявшись с подушек и придержав сползающее одеяло, Гермиона оглянулась и наткнулась взглядом на небольшой поднос у кресла. На подносе было несколько ароматных кексов.

Живот гриффиндорки сразу же дал о себе знать. Она замотала одеяло так, что это стало похоже на некое подобие тоги. Такие методы пришлось реализовать из-за явного отсутствия какой-либо одежды во всей комнате. Но даже это не могло сейчас надолго оторвать её от кексов. Девушка села в кресло и стала лакомиться ими, не обращая внимания ни на что.

Даже на то, что дверь в комнату, которая была до сих пор закрыта, стала медленно открываться. Возможно, сказался ещё и тот факт, что совершалось это деяние совершенно бесшумно.

— Приятного аппетита, — сказавший фразу голос оказался довольно близко.

От неожиданности гриффиндорка чуть не подавилась, но всё же сумела проглотить откушенный кусочек. Когда она подняла глаза на того, кто вошёл в спальню, то увидела Малфоя.

«Ну, кого же ещё? Великий Мерлин в гости точно не наведается».

Слизеринец уселся на край кровати и стал неотрывно наблюдать за ней. Но под таким взглядом, каким он её «награждал», есть почему-то не хотелось.

— Сегодня, насколько я понимаю.

— Да. Ты права.

Сказано совершенно сухо и как-то без участия.

Малфой ещё немного посмотрел на гриффиндорку и покинул спальню, так же бесшумно закрыв за собой дверь.

«На заклинание», — добавила девушка, услышав негромкий голос блондина там, «за барьером».

Но даже сейчас, когда он ушёл, аппетит не возвращался. То приподнятое настроение, что было у неё в начале, куда-то бесследно улетучилось, отчего девушка стала ещё злее.

— Будь ты проклят, Малфой, — сказала она вслух. Даже если он и услышит её, в чём она лично очень и очень сомневалась (всё же она была заперта в этой комнате, называемой бардовой спальней, а так же прошло уже довольно много времени с того момента, как он произнёс запирающее заклинание), то сейчас её это совершенно не волновало. Гермионе было абсолютно всё равно.

Поскольку через несколько секунд в комнату никто не ворвался, девушка расслабилась и стала придумывать, чем ей заняться до того времени как она снова должна будет покинуть это поместье и убить кого-то ещё.

Внутренне гриффиндорка усмехнулась своим мыслям. Да, она Полуночница. Да, она совершила уже немало убийств и по своей воле. Но убивать по приказу другого человека…

Девушка мысленно прервала свои размышления. Назвать Малфоя человеком — это было что-то. Она истерически рассмеялась, сползая с кресла на пол.

— Ты чудовище, Малфой, — Гермиона уже практически валялась на полу с закрытыми глазами, не переставая дико смеяться.

Ей показалась или она действительно слышала в ответ мужской голос.

— Я знаю, — сказал он.

Однако она всё же посчитала это своим воображением.

* * *

Министерство Магии. Аврорат. Приблизительно половина одиннадцатого вечера.

Гарри Поттер сидел в своём кабинете. Сидел и ждал, когда же к нему наконец придёт этот Мистер Вудроу, потому что при работе этого мага над остатками заклинания трансгрессирования и запрещенной магии всё-таки нашлись какие-то ниточки, что, со слов аврора, в дальнейшем рано или поздно должно было привести к убийце.

Но Главному Аврору не хотелось поздно. Ему нужно было рано. Ему нужно было сейчас.

— Мистер Поттер! Мистер Поттер!

Человек, появившийся в дверях кабинета бывшего гриффиндорца, чуть было не вышиб её — так сильно он толкнул кусок дерева.

— Да?

— Мистер Поттер! Я нашёл! Я нашёл путь!

Уоррен Вудроу буквально светился и прыгал от счастья. Разумеется, ведь у всего министерства уже были догадки, кто является убийцей Минервы МакГонагалл.

— Что же было не так раньше?

— Там был поставлен блок, Мистер Поттер. Самый мощный блок, что я когда-либо видел! Нам пришлось его снимать вшестером! — последнее слово эксперт сказал таким голосом, что это было более похоже на крик. — Мы ждём вас, Мистер Поттер.

— Разумеется.

Юноша улыбнулся. Они достали волшебные палочки и трансгрессировали на место преступления. Он, Уоррен и ещё пять других авроров направили свои палочки туда, где осталось небольшое сосредоточении магии, оставленное убийцей.

«Полуночницей», — мысленно сказал себе Поттер.

Он уже перестал считать Гермиону Грейнджер своей подругой. Для него Гермиона Грейнджер умерла. Погибла при их последней встрече. Тогда, когда он выбежал из кафе, а её на улице уже не оказалось. Она умерла тогда. Теперь же есть только Полуночница. Убийца, который жесток и безжалостен. Есть только та, что убила его жену.

Из волшебных палочек магов появились белые лучи, но совсем не такие, как в прошлый раз. Эти лучи были более яркие и продолжали светиться, даже и не думая гаснуть.

— Сейчас, несколько секунд... Это всё тот чёртов блок, — было видно, что эксперт немного нервничал. Ну, разумеется, ведь буквально через мгновение они все узнают месторасположение преступника.

Лучи ещё немного посветили своим белым светом, а потом стали трансформироваться в буквы.

«Поместье Малфоев. Окраина Лондона. Англия».

Кто-то издал вздох облегчения, кто-то наоборот шумно втянул в лёгкие воздух, что бы ни то не начать истерику, ни то проклинать всё на чём свет стоит. Молчание, казалось, можно было пощупать.

— Мистер Вудроу, — начал делать распоряжения зеленоглазый юноша, — составьте пергамент с результатами Ведущего Следа. Теперь у нас есть доказательства. Что ж, в Азкабане, я думаю, будет целых два новых заключённых. — Он усмехнулся. Но совсем не так, как усмехался Малфой. — Через час это должно быть готово. Мы нанесём им визит.

Маг кивнул и трансгрессировал. Начальник Аврората дал ещё несколько указаний другим волшебникам, и все исчезли, оставив лишь в воздухе звучать громкие хлопки, разрывающие окружающую тишину.

* * *

Родовое поместье Малфоев. Несколько минут до полуночи.

Снаружи шёл дождь — она слышала, как разбиваются капли о стёкла её окна.

«Странно, — подумала девушка, — скоро полночь, а я всё ещё здесь».

Гермиона ходила из угла в угол, прислушиваясь к своим ощущениям, но ничего. Ничего не звало её, ничего не манило, ничего назойливо не вертелось в мыслях. Ничего.

Однако мысль про то, что Малфой наврал ей насчёт сегодня, улетучилась так же быстро, как и появилась. В этом вопросе Малфои не лгали. Это было доказанным фактом.

«Почему же я всё ещё здесь?»

Гриффиндорка улыбнулась, подумав, что может, Малфой захотел убить сам себя?

«Эх, не дождусь я такого счастья…»

Всё же девушка подошла к двери и дёрнула ручку. Вообще-то она хотела лишь удостовериться, что та закрыта, однако всё оказалось совсем наоборот. Дверь была открыта.

Возможно, в другой момент времени она бы и удивилась, но скоро полночь, а это значит, сейчас в ней преобладает та, что названа Полуночницей, поэтому вместо удивления и прочего, Гермиона достала из внутреннего кармана своей мантии волшебную палочку и надвинула капюшон на глаза.

В поместье Малфоя она или нет, знают ли кто-нибудь, кто является человеком в чёрной мантии или же опять нет, выполняет ли она этот по своей воле или же по приказу, она всё равно будет вести себя так, как должна.

Девушка оказалась в тёмном коридоре, который привёл её в небольшой пустой зал. По одной стене прямо от пола до высоченного потолка были окна. Гриффиндорка подошла к ним и увидела дорогу, что вела к воротам. Дорога от главного входа до выхода из поместья. Она уже хотела было отвернуться и пойти в другую сторону коридора, как что-то внизу привлекло её внимание.

Это «что-то» было трансгрессированием около дюжины авроров. У всех них в руках были палочки, которые их владельцы готовы пустить в ход, если придётся.

Как только взгляд Гермионы упал на такого рода «гостей», внутри у неё что-то перевернулось, а сознание уловило едва различимое слово.

«Туда».

Она буквально сорвалась с места и бросилась вон из комнаты. Её чёрная мантия развевалась при быстром беге, но капюшон не слетал с головы, а стук каблуков практически не был слышен из-за персидского ковра. Гриффиндорка подумала, что это, несомненно, к лучшему.

* * *

Тем временем у главного входа в поместье Малфоев.

— Мистер Поттер, мы готовы, — кивнул Уоррен Вудроу.

Юноша ответно кивнул и постучал в тяжёлую массивную дверь. Та практически сразу открылась. Точнее, её открыл домовой эльф.

— Мистер Малфой ждёт вас, — тихо пропищал он и отошёл в сторону, пропуская авроров.

Как только все волшебники оказались внутри, домовой эльф закрыл дверь и исчез. Некоторые маги выжидающе оглядывались по сторонам, а некоторые, как, например, Мистер Вэйн, смотрели в пол или на коллег, ведь им уже приходилось бывать здесь.

— Какой приятный сюрприз, Поттер, — голос Малфоя прямо-таки сочился сарказмом. Он стоял на верхних ступеньках лестницы, что вела на второй этаж.

Начальник аврората поднял глаза вверх и встретился взглядом с блондином.

— У нас есть право на твой арест.

— Да неужели?

По голосу было понятно, что его «удивление» было лишь издевательством.

— Ты обвиняешься в соучастии в преступлениях, совершаемых Мисс Гермионой Грейнджер, — холодно сказал обладатель изумрудных глаз.

Слизеринец усмехнулся.

— Мы имеет доказательства заклинания Ведущего Следа.

— Как вам мой блок, кстати? — будто невзначай, будто о какой-то ерунде, спросил Малфой.

— Как видишь, мы всё же здесь.

— Я вижу.

Он усмехнулся ещё раз.

Всё это время авроры стояли за спиной Гарри Поттера и лишь грозно смотрели на блондина, спускающегося с лестницы. Как только тот оказался прямо напротив их начальника, волшебники немного приподняли волшебные палочки.

Зеленоглазый юноша кивнул и двое из авроров встали по обе стороны от Малфоя, направляя на него свои палочки. Тот даже не шелохнулся: слизеринец продолжал в упор смотреть на своего врага.

— Где она? — спросил Гарри, перехватывая поудобнее волшебную палочку.

— Поттер, кто это, она?

— Не претворяйся, Малфой. След всё ещё показывает, что она находится здесь.

— Возможно…

— Так где же?

* * *

Она замедлила бег и, в конце концов, остановилась. Там, за поворотом, был неяркий свет и слышались голоса. Она помнила это место. Холл.

Гермиона немного выглянула и увидела тех, кого ещё некоторое время назад созерцала в окне.

Авроры.

«И Гарри Поттер», — пронеслось в голове.

Но, возможно, в другое время она бы снова почувствовала что-то. Что-то, что вызывало её прошлое, её воспоминания. Однако сейчас была практически полночь. А это значит, что она в первую очередь Полуночница, а уже потом та, что когда-то была его другом.

— Где она?

— Поттер, кто это, она?

— Не претворяйся, Малфой. След всё ещё показывает, что она находится здесь.

— Возможно…

— Так где же?

В этот момент снаружи вспыхнула молния, на мгновение ярче осветив огромное помещение, и погасла в небе. Но вместе с молнией исчез и тот свет, что был в холле.

— Что происходит? — какому-то аврору не помешало бы подлечить нервы в больнице Св. Мунго.

В то время, когда грянул гром, кто-то упал на мраморный пол зала.

И этот кто-то был мёртв.

Звук удара мёртвого тела о мраморный пол, треск волшебной палочки, что покатилась куда-то в сторону, и громовой раскат — все остальные застыли, не в силах пошевелиться. И только одна тёмная фигура прошмыгнула из-за угла на втором этаже огромного величественного особняка по направлению к лестнице. Никто не заметил этого быстрого и практически неуловимого движения.

Гермиона спряталась за небольшой колонной, из которой вниз опускались перила. Да, теперь она знала, почему осталась здесь. Теперь она знала, кто её жертва. Теперь она знала.

Правда, было одно «но».

Она промахнулась. И её жертва ещё жива.

— Да что происходит? — видимо, это был всё тот же аврор, что уже задавал этот вопрос, и которому гриффиндорка мысленно пожелала полечиться в больнице для волшебников.

— Взять его!

Не сложно было догадаться, кому принадлежит этот приказ. Гарри Поттер.

Девушка едва видела, что происходит внизу, пока кто-то не пустил в ход волшебную палочку и всё пространство не было озарено магическим белым светом. Гриффиндорка чуть больше выглянула из своего укрытия и оценила ситуацию: несколько авроров, по приказу Поттера, несомненно, посылали в слизеринца какие-то заклинания (от гула их голосов и постоянных криков Гермиона не могла разобрать, какие именно), а Малфой тем временем весьма профессионально увёртывался от разноцветных лучей и даже находил силы и время на то, что бы посылать в авроров свои заклинания. Что касается Начальника аврората, то он, склонившись над мёртвым мужчиной, пытался что-то сделать. Понятное дело, что — вернуть того к жизни. Но это было невозможно, и зеленоглазый юноша прекрасно понимал.

Мистер Роберт Вэйн был мёртв.

* * *

Этот аврор стоял точно за Гарри Поттером. А может, и чуть правее, потому что со своего места (за углом коридора) Гермиона его не видела. Когда вспыхнула молния, девушка неслышно произнесла небольшое заклинание. Обычное заклинание, которое так часто каждый волшебник использует в быту. Хотя, домовые эльфы всё же используют его чаще. Заклинание выключения света. Действительно, простенькое заклинание. И вот, когда молния погасла, холл погрузился во мрак.

У неё появился шанс.

Шанс сделать всё сейчас.

Шанс убить Гарри Поттера.

Грянул гром, и Полуночница выкрикнула непростительное проклятие, направляя волшебную палочку в юношу в круглых очках.

Но она не знала, что тот самый аврор, известный своей репликой «Что происходит?», случайно (да, совершенно случайно) заденет локтём Мистера Вэйна, отчего тот, в свою очередь, наклоняясь, в попытке удержать равновесие, толкнёт своего начальника. Толкнёт и спасёт ему жизнь, поскольку зелёный луч угодит именно ему в грудь.

Она промахнулась.

И она знала это.

Поттер был чертовски везучим человеком.

* * *

Гермиона усмехнулась и встала. Темнота, её чёрные одежды и совершенная незаинтересованность всех внизу по отношению к ней — это была лучшая маскировка. Девушка перехватила поудобнее волшебную палочку и начала медленно спускаться по ступенькам, считая их про себя: «Раз, два, три…». Её взгляд был прикован к одному человеку, что так отчаянно пытался воскресить умершего.

Полуночница усмехнулась ещё раз.

В этот момент что-то по левую сторону от неё издало какой-то протестующий крик, затем она отчётливо расслышала заклинание связывания, и Малфой, опутанный волшебными верёвками, уже смотрел ей в глаза.

Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем несколько авроров его трансгрессировали, но на самом деле едва успела убежать секунда.

Оставшиеся маги (примерно половина дюжины) теперь смотрели на неё. Нет, она смотрели на Неё. На Полуночницу.

— Мисс Гермиона Грейнджер, вы обвиняетесь в… — начал заплетающимся голосом один из них, что стоял в первых рядах.

Но гриффиндорка не стала слушать, что он там бормочет. Она молниеносно вскинула палочку и ударила заклинанием защиты пространства. Авроров поглотило густое серое облако. Больше они не были опасны. Но теперь она на глазах у министерства применила чёрную магию. Одно дело — подозревать в убийствах, а совсем другое — быть покараемой за неразрешённые заклинания. Но у Гермионы не было времени думать об этом. Там, рядом с мёртвым телом, есть тот, кого она жаждет убить всей своей сущностью. Точнее, сущностью Полуночницы.

Большие напольные часы, что стояли в углу холла, стали бить полночь. С их первым ударом Поттер пришёл в себя: он выкрикнул какое-то аврорское заклинание. Даже ей, гриффиндорской заучке, было немного обидно из-за того, что это заклинание она не знала. А ведь девушка считала себя вполне компетентной в этом вопросе. Что ж, эти мысли заняли в её голове не больше сотой доли секунды, потому что, едва успев увернуться, она атаковала. Как раз тогда, когда часы пробили второй удар. Как раз тогда, когда её силы, силы Полуночница, уже увеличилась. На шестом ударе — кульминация, а потом всё пойдёт на спад. Гермиона это прекрасно помнила. И из этого был только один вывод — успеть убить его, пока часы бьют полночь. Пока часы бьют Её время.

Время Полуночницы.

Когда её противник отклонился от заклинания, гриффиндорка всерьёз задумалась о том, что бы использовать какое-нибудь непростительное проклятие. Например, самое страшное — а именно, Авада Кедава. Но внутренний голос, что всё это время что-то тихо нашёптывал ей, не показал никакого восторга от этой идеи. А приказ того, кто владел разумом Полуночницы, ослушаться было практически невозможно.

Практически, это потому, что если, например, она сейчас умрёт, а Мальчик-Который-Всегда-Выживает снова останется на этом свете, то её связь с Малфоем прервётся. Но это была слишком большая цена для Гермионы. Во всех смыслах и вариациях.

«Нет, не сейчас», — словно эхо раздалось в неё в голове, а виски наполнились неугомонной болью.

Ничего, думала гриффиндорка, часы пробьют своё время, и боль утихнет…

Девушка считала удар за ударом, отражая заклинания Начальника аврората. Кажется, он совершенно не заметил или, может, просто не принял во внимание тот факт, что его противник теперь только защищается, не нападая больше.

Как только Гермиона услышала двенадцатый бой, она вскинула волшебную палочку вверх.

— Я не прощаюсь, — крикнула Полуночница.

Молния озарила своим светом холл, что превратился в небольшое поле боя, и погасла. А вместе с громом девушка исчезла, выпуская заклинание перемещения из своей волшебной палочки.

Секунду спустя Гарри Поттер вспоминал тот факт, как лично ставил защиту от трансгрессии для всех, кто не имеет специального амулета аврора, потому что перед ним никакого не было. Полуночница трансгрессировала. Что ж, это больше не стало казаться ему удивительным, когда он нашёл на полу сорванный с чьей-то шеи медальон.

Полуночница просто забрала его силу и вернула аврорату их побрякушку.

Подняв амулет, юноша со злостью сжал его так, что побелели костяшки на его пальцах.

Остался один утешительный факт: они взяли Малфоя.

* * *

Дом Грейнджеров. Один из трёх неизвестных для других.

Снова, как когда-то, она сидела в гостиной на подоконнике и слушала, как дождь стучит по стеклу. Глаза Гермионы были закрыты, но обострившийся слух заполнял то тёмное пустое пространство, что было вокруг девушки.

Гриффиндорка была бы и рада сложившимся обстоятельствам, ведь если бы не воля Малфоя над Полуночницей, то она могла бы исчезнуть. Исчезнуть раз и навсегда. В принципе, это можно сделать, но каждый раз, когда будет наступать полночь, боль будет становиться всё сильнее и сильнее, поглощая её разум, ощущения, тело, душу — всю. Она не сможет так жить. Она умрёт.

В бешенстве девушка вскочила с каменного подоконника и, замахнувшись, опрокинула пустую хрустальную вазу, что стояла на небольшом столике посреди комнаты. Звук бьющегося хрусталя наполнил своим звоном гостиную. Гермиона, тем временем, стояла совершенно ничего не выражающим лицом.

Она придумала, как забрать у Малфою свою волю. Как забрать разум Полуночницы.

* * *

Гриффиндорка проснулась с чувством, будто кто-то отчаянно и настойчиво её зовёт. Тихо так.

Резко присев на диване, девушка прислушалась к своим ощущениям.

«Гермиона… Иди сюда… Сюда, Гермиона…»

Понятный, и в то же время, непонятный, ясный и совершенно нечёткий, знакомый и абсолютно неизвестный, голос продолжал путать её мысли, заставляя прислушиваться к себе.

Она заснула сразу же после того случая с вазой, устроившись на диване всё в той же гостиной. И проспала, по ощущениям, часа два или три.

«Навряд ли больше».

* * *

Стоит ли говорить о том, что всегда имело смысл? Стоит ли говорить о том, что все видели у себя под носом? Стоит ли говорить о том, что никогда не сможет считаться украденным.

Стоит. Но только если это «что-то» оказалось сломанным.

* * *

Азкабан был с размером со спичечный коробок с места, куда трансгрессировала Гермиона. Голос усиливался и практически мешал ей сконцентрироваться на том, что ей сейчас предстояло. А именно: пробраться в камеру для обвиняемых и выкрасть оттуда Малфоя. Благо, дорогу она запомнила.

«Будто знала, что придётся повторно пройтись по ней», — издевательски подытожила девушка.

Это были её последние минуты, когда она собиралась с силами, мыслями (насколько это вообще было возможно из-за проклятого голоса) и духом. Последнее, скорее всего, было сложнее — спасать мерзкого слизеринца ей приходилось, переступая хвост здравому смыслу. Правда, здравый смысл Полуночницы сейчас рвался в бой. Почти в буквальном смысле.

Но ещё не время…

Спустя несколько минут Гермиона открыла глаза. Если взглянуть в них, то можно разглядеть ту пелену, что застлала их. Белая пелена была похожа ну густой лондонский туман, что иногда осенью по утрам стелется по асфальту. Гриффиндорка достала палочку из внутреннего кармана чёрной мантии, накинула капюшон и трансгрессировала прямо перед главными воротами Азкабана.

* * *

Азкабан. Камера для обвиняемых.

Малфой сидел на полу, облокотившись на каменную стену. Его дыхание было тяжёлым, глаза прикрытыми, а всё тело покрыто синяками, ссадинами, испещрено неглубокими ранами — таков был результат его «общения» с Начальников автората, Гарри Поттером. Просто, на большое у главного аврора не было привилегий. Пока что не было. Но они появятся в наиближайшее время — сразу после того, как министерство даст Поттеру своё добро на изнасилование слизеринца, в буквальном смысле.

Дверь тихо скрипнула, и юноша открыл глаза. Дверь продолжала открываться, пока не образовалось достаточное расстояние, чтобы в него можно было протиснуться.

— Не думал, что так скоро. Могла бы навестить меня и через годик…

«Его вечный сарказм даже здесь его не оставляет», — подумала гриффиндорка. Очень зло подумала.

— Прекрати немедленно.

Она попыталась сказать это так грозно, как хотела бы, но получился всего лишь немного сдавленный шёпот. Ей нужно было соблюдать тишину.

— Прекратить что? — насмешливо протянул Малфой.

— Голос. Это голос в моей голове…

— Ах, ты об этом…

— Нет, я о чудесной погоде за окном!

— Что, она действительно чудесна?

Гермиона боролась сейчас со многим: со своими эмоциями (ведь полночь ещё не скоро, а значит, сейчас она больше Грейнджер, чем Полуночница), с искушением убить Малфоя (потому что в таком случае его приказ всё равно будет действовать) и с тем, что бы послать всё в тартарары.

— Убери голос, Малфой.

Он усмехнулся, однако голос пропал.

— Отлично. Пошли.

На её счастье, Малфой перестал ломать комедию и стал подниматься. Она бы помогла ему, видя, что даже с такими незначительными, на первый взгляд, повреждениями, ему это трудно удаётся, но слишком уж было много этих «но». И самое главное из них — его воля над Полуночницей.

Когда он, наконец, оказался на ногах, девушка лишь удовлетворительно кивнула и направилась к двери, когда внезапно обернулась и угрожающе стала направлять палочку на слизеринца.

— Малфой, сними с меня своё последнее приказание. Я прошу…

— Я рад, что ты просишь, я польщён, — он помолчал. — Но нет.

— Малфой… — угрожающе зашипела Гермиона.

— Ты ведь знаешь, что моя смерть ничего не решит.

Голос, такой равнодушный, такой бесчувственный, взбесил гриффиндорку до такой степени, что она думала, ещё чуть-чуть — и от этого ублюдка останутся лишь воспоминания. Если, только, его будет кому вспоминать.

— Пожалуйста, Драко…

Юноша, до этого смотревший куда-то в сторону, перевёл взгляд на стоявшую перед ним девушку. В ту минуту он не верил, что перед ним та самая Полуночница, что держит в страхе весь Лондон и его окрестности, да к тому же и аврорат, от части. Не верил, что она может убить, и ни один мускул не дрогнет на её лице. Просто он знал, что сейчас видит пред собой не беспощадную убийцу, а какую-то отрешённую и потерянную девушку, которая очень хочет, что бы её больше трогали.

Но даже это не сможет пробудить в нём то, что он похоронил слишком давно. Жалость.

— Нет.

Глаза Гермионы зажглись с такой яростью, что отливали расплавленным металлом.

— Тогда ты останешься здесь.

Малфой приподнял бровь.

Теперь настал её черёд ухмыляться.

— Я убью его, и твоя воля спадёт. Но ты останешься здесь, — с этими словами гриффиндорка развернулась и успела сделать даже один шаг.

— Ты забыла про голос.

— Знаешь заклинания Белой Пелены?

Слизеринец не ответил. Не ответил, потому что знал. Не ответил, потому что понял, что тут у него не оказалось козыря.

— Я отменю эту волю.

— Неужели?

— Но заменю её другой.

— Кто бы подумал, что от Драко Малфоя так легко отделаться. Какой?

— Я не скажу тебе, — слизеринец медленно двигался к выходу, держась за стену.

— А как я узнаю, что это не очередное убийство Гарри Поттера, м?

— Могу дать непреложный обет. Прямо сейчас, — добавил он, заметив, что девушка не двигается, а просто стоит и думает.

«Взвешивает всё. Ох уж эта Грейнджер…»

— Сейчас.

Когда луч заклинания погас, Гермиона схватила Малфоя за руку и практически потащила куда-то по тёмным и сырым коридорам Азкабана.

Юноша не думал ни о дороге, которой они идут, ни о Грейнджер — он сосредоточился на том, что бы идти и по мере возможности заглушать боль. Ведь она не знает того, что на нём всё же были уже испробованы некоторые заклинания. Не слишком впечатляющие, как Круцио, например, но заставляющие тело болеть, когда человек двигается. Но речь сейчас не об этом.

Слизеринец всё же на миг затормозил.

— Откуда ты знаешь, куда идти?

— Малфой, если ты думаешь, что я здесь только второй раз, то ты крупно ошибаешься.

— Да? И какой же?

— Наверное, седьмой.

— И с чего же такая любовь к этому месту? — они продолжили двигаться дальше.

— Некоторые мои жертвы уже сидели, так что пришлось убивать их прямо здесь.

Малфой ничего не сказал. Он снова сконцентрировался на своих проблемах. А гриффиндорка смотрела на двери и искала нужную: у них есть ещё только пара минут.

* * *

Родовое поместье Малфоев. Несколько минут спустя.

— Сюда, — скомандовал юноша, направляясь к камину. — Они ведь не думали, что в ближайшем будущем я смогу им воспользоваться, поэтому сомневаюсь, что он заблокирован.

Слизеринец взял щепотку дымолётного порошка и кинул в камин. В ответ ему вспыхнули зелёные языки волшебного пламени.

— Да, это явно нам на руку.

Малфой взял девушку за руку и крикнул:

— Поместье семьи Рокстри!

* * *

Франция. Заброшенное поместье погибшей семьи Рокстри.

— Моё восхищение, Грейнджер. Ещё никто до тебя не превращал Азкабан в проходной двор! — юноша свалился прямо в кресло незнакомой ей гостиной.

Гермиона сняла капюшон.

Рокстри. Что-то она слышала об этой семье. Что-то очень давно.

В сознании всплыл выпуск «Пророка», в котором говорилось о несчастной кончине будущей невесты Драко Малфоя Барры Амели Рокстри и её семьи. Однако она думала, что в этом доме никто не живёт, хотя комната казалось вполне приемлемой. Да и без пыли, к тому же.

— Не часто грязнокровки слышат комплементы от слизеринцев.

Она ответила ему с таким же сарказмом, что только что был в голове хозяина дома.

Тот в ответ лишь ухмыльнулся.

— Вверх по лестнице, первая дверь направо. Это спальня. Иди.

Чем быстрее она окажется там, тем быстрее всё закончится, думала девушка, поднимаясь по ступенькам на второй и последний этаж этого дома.

Гермиона открыла тяжёлую дверь, и её взору предстала спальня. Неплохая, кстати сказать, по поводу убранства. Но слишком мрачно, на личный вкус гриффиндорки — всё было выполнено в тёмно-коричневых оттенках.

— Не стоит стоять на пороге, Грейнджер, — кто-то сзади подталкивал её.

Разумеется, Малфой. Только как будто никогда не бывавший в Азкабане.

Девушка перешагнула порог и отошла в сторону, позволяя Малфою тоже войти и закрыть за ними дверь.

— Раздевайся.

Какой-то бесстрастный это был голос, но девушка направилась к стулу с витиеватыми ножками и стала складывать на него свои вещи: мантию, брюки, рубашку и, немного подумав, нижнее бельё.

Когда с вещами было покончено, Гермиона посмотрела на кровать и увидела, что слизеринец как раз забирается под одеяло.

Не стал дожидаться приглашения, она величественно прошествовала к своей половине кровати и легла на подушку.

— Давай, Грейнджер, поцелуй меня. Это тебе, в конце концов, нужно, так что, давай.

В другой раз она бы его убила. Но сейчас были слишком весомая причина «против».

Гриффиндорка потянулась к его губам и слегка коснулась их своими. Малфой никак на это не прореагировал. Его глаза были закрыты.

«Ах, так, да?»

Гермиона ещё раз поцеловала его, постепенно углубляя свой поцелуй. Через какое-то время она почувствовала, как её тело начали ласкать мужские руки, а он отвечать на поцелуй. Ещё несколько секунд, и она была прижала весом его тела к кровати.

Руки слизеринца блуждали по её телу, оказываясь на груди, животе, внутренней стороне её бедра. Почувствовав в себе его палец, гриффиндорка самопроизвольно выгнулась ему навстречу и негромко застонала, топя свой крик в их поцелуях.

— Что мне нравится, Грейнджер, так это то, что в постели ты только моя и подчиняешься только мне… — хриплый голос Малфоя вернул Гермиону из забытья приятных и сладостных ощущений. Но не успела она на это как-то отреагировать, как юноша вошёл в неё, и новая волна страсти накатила на них обоих.

* * *

Франция. Заброшенное поместье погибшей семьи Рокстри. Около полуночи.

Она открыла глаза, потому что чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.

— Вот видишь, я поменял свою волю… Не чувствуешь?

Гермиона смотрела на развалившегося рядом Малфоя и не совсем понимала, что именно должна чувствовать. Однако ей всё стало ясно, когда небольшие волшебные часы на комоде в комнате стали бить полночь.

— Нет…

С каждым ударом гриффиндорка всё больше и больше становилась бледней…

— Ну, что, теперь ты довольна? — по его ухмылке и лицу девушки можно было вынести лишь один вердикт: она явно недовольна. Причём, недовольна — это слишком слабо сказано.

— Что ты сделал?

Её голос, казалось, тонул в бое волшебных часов. Малфой лишь ещё раз изобразил на лице свою фирменную усмешку.

— Ты же попросила изменить волю. Нашей прилежной девочке не хотелось убивать Золотого Мальчика! Ах, бедная хорошая девочка! Убийца…

Последнее слово содержало в себе гораздо больше сарказма, чем вся фраза.

— Что… это?

— А как ты сама думаешь, м?

— Малфой… — Гермиона хотела, что бы это прозвучало угрожающе, но то ли её обнажённый вид, то ли это «открытие» — в итоге получилось что-то жалобное и какое-то наивно-детское.

— Что, Грейнджер, и это не нравится? Ну, знаешь, тебе не угодишь!

И юноша, совершенно не стесняясь своей наготы, откинул одеяло и подошёл к окну.

— Зачем ЭТО тебе?

— Не помешает.

«Не помешает?»

Часы уже давно пробили полночь, но всё равно это было Её время.

— Избавь. Меня. От. Этого.

— О, я слышу гневные нотки. Я бы с радостью… Но тебе ведь так дорог твой кулон, не правда ли?

— Малфой, я сделаю это. Я убью Гарри Поттера, если это тебе так нужно, но верни мне кулон. И… избавь меня от этого! — её последние слова были уже признаком начинающейся истерики.

— Спокойно, Грейнджер. Спокойно. Ты просила изменить волю. Я изменил. Я тебе не мальчик на побегушках, грязнокровка, — слизеринец вмиг оказался рядом с ней и теперь нависал своим телом, а его глаза буквально прожигали в ней дыры, так он был зол. — Я Малфой. И скажи спасибо, что я вообще согласился на всё это.

— У тебя не было выбора.

— Ага, как же. Просто я придумал кое-что получше убийства этого вечного героя. Ты так не думаешь?

Молчание было ему ответом.

— Я, кажется, задал тебе вопрос. Отвечай.

Но Гермиона продолжала смотреть в сторону и упорно не открывала рта. А что было нужно сказать? Да, это было оригинальнее, в каком-то смысле. Да, она это признаёт. Сказать это вслух? Ха, уже. Полуночница всё же пока что у неё в крови. И не так уж давно была полночь…

— Что ж, можешь продолжать молчать. В принципе, это не имеет большого значения, — слизеринец начал одеваться. — Можешь остаться лежать, а можешь одеться — мне всё равно. Но когда я вернусь, ты будешь ждать меня. В постели. Ясно?

Девушка лишь кивнула. Убийство или не убийство. Своя воля или не своя. Она уже давно ничего не решает. Не решает с тех самых пор, когда трансгрессировала к нему в кабинет из Азкабана. В тех самых пор, когда она пообещала ему всё, что угодно.

Мерлин, её ведь учили не разбрасываться такими обещаниями! Но в тот момент это было не столь важно. Важным было одно — выжить.

И она выжила. На свою голову…

За этими размышлениями гриффиндорка не заметила, как Малфой вышел, закрыв за собой дверь.

* * *

Англия. Министерство магии. Аврорат.

— Но, Мистер Поттер…

— Хватит! Это уже переходит все рамки!

— Но ведь…

— Мерлин, да ведь каждому понятно, что Полуночница вытащила Малфоя!

— Но…

— Какое «но», Мистер Канн? — уже двадцать минут Главный Аврор буквально рвал и метал, узнав, что заключённый в Азкабан Драко Люциус Малфой пропал.

— У нас ведь и раньше случались внезапные смерти арестованных, да к тому же, Она уже один раз сбежала…

— Если все те смерти — Её рук дело, то, получается, что не один, — вступил в разговор второй аврор, что находился в кабинете Начальника. Мистер Генри Ангроу. Эти двое мужчин стояли, немного вжав голову в плечи. Ясное дело, ведь если Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, выходил из себя, то, нет, жертв не было, но нервы некоторых начинали шалить.

Сейчас был именно такой случай: бывший гриффиндорец носился по комнате, практически снося всё на своём пути. В том числе и своих подопечных-авроров.

— Сбежать из-под стражи! Из Азкабана! Вы кто? Клоуны или серьёзные люди?!

— Мистер Поттер, я бы попросил…

Генри Ангроу был намного старше зеленоглазого юноши, был его подчинённым, но, согласитесь, сложно привыкнуть к тому, что тобой командует какой-то двадцатилетний мальчишка, когда тебе под сорок. Хорошо, пусть даже это будет великий Гарри Поттер. Всё равно, сложно смириться.

— Вы, Мистер Ангроу и вы, Мистер Канн, меня разочаровали. Вам, как самым сильным волшебникам (из оставшихся в живых — добавил каждый из трёх мужчин про себя), было доверено держать Малфоя под наблюдением! В камере Азкабана! И что? В результате я имею беглого преступника, который неизвестно где сейчас находится! — гриффиндорец подошёл к небольшому столику в углу и налил себе стакан воды. Потом резко поставил его обратно на столик, и разбор полётов продолжился с новой силой. — А Полуночница? Гермиона Грейнджер? Она всего в один приём избавилась от нескольких (хорошо, что просто «переправила» их в другое место, а не убила — опять все подумали про себя), как вы, так всё же остаётся на свободе!

— Мистер Поттер, позвольте заметить, что Мисс Грейнджер сражалась с вами…

— Не позволю!

— Но…

— Никаких «но», Мистер Канн! То, что аврорату удалось поймать её тогда у дома Мистера Джека Канца — просто огромная, вы слышите, огромная удача! Мы подавили её своей численностью и быстротой атаки! Если бы мы замешкались хоть на секунду — и она бы снова сбежала, оставив нас с носом!

Юноша в круглых очках затих и безвольно опустился в своё кресло. Двое мужчин продолжали стоять перед его столом, смотря прямо на него, но всё же осознавая масштабы своих промахов. Однако смотреть в пол им не позволял статус и возраст. Хотя, возраст всё же был на первом месте.

— Итак?

Такой простой вопрос их начальника, и никаких ответов. А что, итак? У аврората не было абсолютно никаких идей относительно поимки ни Драко Малфоя, ни Гермионы Грейнджер.

Подумать только, гриффиндорка и слизеринец. Грязнокровка и чистокровный. Вместе скрываются от властей. Что ж, мир с каждым днём всё больше и больше переворачивается, становясь с ног на голову, а тут ещё и Вольдеморт притих.

Об этом и напомнил Поттер своим аврорам.

— Да, согласен. С тех пор, как появилась Полуночница, не стало известно никаких известий о Том-Кого-Нельзя-Называть.

— Сначала мы думали, что Она — Его сторонница, но...

— Мерлин, Мистер Канн, эта информация давно уже опровержена! — вздохнул Главный аврор.

— И всё же мы рассматривали этот вариант вплоть до настоящего момента.

— То есть? Вы и сейчас так думаете?

— Нет. Но всё равно… как-то неясно… Полуночница, Гермиона Грейнджер… Гриффиндорка…

— Можете не продолжать, Мистер Канн!

Роберт и Генри переглянулись. Никто не любил, когда об этом вспоминали, но этого нельзя было забыть.

— Мы уже послали людей в поместье Малфоев…

— Вы ничего там не найдёте.

— Можно хотя бы попытаться…

— Пожалуйста, — юноша снова перебил Мистера Ангроу. Голос гриффиндорца был усталым и каким-то безжизненным. Все понимали, как ему тяжело, но все так же понимали, что больше некому. Больше некому.

Как всегда, в прочем.

* * *

Франция. Заброшенное поместье погибшей семьи Рокстри. Около полуночи.

Девушка сидела на кровати, обхватив ноги руками, когда дверь в комнату с громким стуком открылась, ударившись о стену и снова полетев на вошедшего Малфоя, но он придержал ту рукой.

— Быстро! Вставай! Сейчас же!

В принципе, она никогда не была особо медлительной, да и реакция на такие вещи у неё тоже была отменная (как-никак дружба с Поттером сделала своё дело), поэтому гриффиндорка вскочила с постели и стала обуваться.

— В чём дело?

— Авроры! Быстро! Твоя палочка? — это был не вопрос, а как бы уточнение её имущества.

— Да.

— Каминная сеть заблокирована, сейчас создаётся заклинание против трансгрессии. У нас есть ещё некоторое время, что бы успеть… Держись за меня и помогай с образами!

Гермиона не стала спорить — это не имело абсолютно никакого смысла. Сейчас она была с ним по одну сторону баррикад, в то время как министерство и авроры — по другую.

Но помимо этой причины в голове возникла ещё одна. Его изменённая воля.

— Давай, Грейнджер!

Девушка взяла слизеринца за руку, и они трансгрессировали. Потом ещё раз. И ещё. Потом камин. А потом темнота… Они лишь помнила чьи-то руки, что успели подхватить её, прежде чем голова гриффиндорки поздоровалась с каменным полом.

— Что сл…

— Тихо, Грейнджер. Тихо. Мы сейчас в безопасности.

Девушка прикрыла глаза. Не стоило напрягаться и что-то пытаться высмотреть в этой кромешной тьме.

«Тихо? Наверное, место всё же не так безопасно, как он говорит», — подумала она.

Гермиона чувствовала, как её заботливо укутали и положили под голову нечто мягкое.

— Зачем это?

Она задала вопрос едва слышно, но в той тишине, что окружала их, её голос показался им ужасно громким.

— Тихо! Сказал же! Это и в твоих интересах, Грейнджер! — зло прошипел слизеринец.

Но даже несмотря на это, ей было спокойно и уютно. И совершенно безразлично всё то, что находится там, за пределами этого тёмного помещения.

— Да… извини…

— Отдыхай. Скоро нам нужно будет снова сменить место.

Сказав это, Малфой лёг рядом с ней, согревая девушку теплом своего тела. Она уснула практически мгновенно.

Если бы он тогда знал, что наделал своей волей…

* * *

Англия. Министерство магии. Аврорат.

— Упустили, сэр.

— Не новость, — Глава аврората сидел с абсолютно безразличным видом в своём кресле и смотрел в одну точку, прямо перед собой.

— Мистер Поттер…

— Оставьте меня, прошу.

— Да, разумеется.

Аврор вышел, аккуратно прикрыв за собой тяжёлую дверь. Юноша снял круглые очки и, немного покрутив их в руках, швырнул на письменный стол. Чего стоит беспокоиться? «Репаро» — и они снова как новые. Ему вообще было не до них. Не до очков. Его мысли занимало другое.

Малфой и Полуночница.

Как Гарри ни старался, он не мог полностью трезво смотреть на ситуацию. Воспоминания были ещё слишком свежими, а раны открытыми. У него внутри будто кошки скреблись, кромсая душу на мелкие кусочки. Ведь это всё было не так уж давно.

Их всегда было трое. Он не помнил, кто точно, но кто-то из них самих же сказал однажды, что их никогда не будет двое. Либо трое, либо никто. Эти двое не смогут быть вместе, если не будет третьего. Они и не смогли.

Смерть Рона была огромной потерей для всех. Утрата близкого друга должна была сплотить их с Гермионой, но они стали лишь дальше друг от друга. Ведь их всегда было трое. И каждый это понимал.

Гриффиндорец устало потёр глаза. Он ведь пытался поддерживать связь с ней, пытался поддержать её. И ему это почти удалось.

Убийство родителей Гермионы окончательно сломило девушку. Когда они встречались в том кафе, он видел, что ей плохо, видел, как она страдает, но они отказывалась принимать его помощь.

Гарри недоумевал. Почему?

«Мерлин, Гермиона, моя Гермиона…»

Джинни.

Слово хлестнуло по нему словно бичом.

— Нет! — выкрикнул молодой начальник и в гневе буквально смёл всё со стола. Бумаги оказались на полу, а чернила уже въедались в ковёр.

Всё равно.

Только одно слово задушило в нём всё то, что так настойчиво пробивалось к его сердцу.

«Гермионы больше нет. Гермионы больше нет. Гермионы больше нет», — повторял он, словно в бреду.

Юноша закрыл глаза и устало откинулся на спинку своего кресла.

Как же он был тогда прав.

* * *

— Мистер Поттер, простите, я беспокою вас…

— Да?

Гарри надел очки и посмотрел на Лаванду, которая была немного смущена тем фактом, что нарушила прямой приказ начальника не беспокоить его.

— Тут к вам пришли.

— Впустите их.

— Да, Мистер Поттер.

Девушка скрылась на прикрытой дверью, но некоторое время спустя тяжёлая дверь снова распахнулась, и в кабинет вошёл чёловек в тёмной мантии. Небрежно закрыв за собой, гость снял свой капюшон.

— Здравствуй, Гарри Поттер.

— ЧТО?!

— Спокойно. Мне нужно лишь поговорить с тобой, — человек выставил вперёд руки, оказывая тем самым, что он «чист». Гриффиндорец, привставший из-за появления молодого мужчины, снова сел в своё кресло. Правда, немного неохотно.

— Забини, что ты здесь забыл?

— Как грубо, Поттер. Я сяду? — хотя гость и задал вопрос, дожидаться разрешения он не стал, а сразу же сел на стул напротив письменного стола Главного аврора.

— Что нужно?

Голос зеленоглазого юноши был холоден, твёрд и полон презрения.

— Ещё немного подкорректировать внешность, и ты тогда точно станешь, как Малфой.

Гость засмеялся.

— Забини… — угрожающе начал Начальник аврората.

— Успокойся, Поттер. Я пришёл к тебе с информацией.

— С чего это вдруг?

— Скажем так, у меня личные интересы.

— По поводу?

— Малфой. Ну, и Грейнджер, соответственно.

— Я не думал, что вы сдаёте своих.

— Своих — нет, — саркастично подметил Забини.

— Насколько я понимаю, это из-за Полуночницы.

— Именно. Известие о том, что Она — это грязнокровка, — Поттер сделал вид, что не слышал этого слова, сейчас не до этого, — ещё больше настроило нас против Неё.

— И что же ты предлагаешь?

Гость усмехнулся.

«Слизеринская усмешка», — подумал юноша в круглых очках.

— Я знаю несколько мест, где они могут прятаться.

— Неплохое заявление. Что хочешь взамен?

— Взамен? Поттер…

Теперь пришла очередь Гарри усмехаться. Тот факт, что он был гриффиндорцем, сейчас не интересен.

— Неужели, Забини, ты думал, что я куплюсь на это ваше, так называемое, бескорыстие. Тебе ведь что-то нужно.

— Нужно, — человек в мантии не стал увиливать. — Меня ты оставишь в покое. Я исчезну и всё.

— Доказательства?

— Первое время ты будешь знать, где я. Оставлю адрес. Может, навестишь на чашку чая, — паясничал он.

— Забини…

— Договоримся.

Гость махнул рукой.

— Ну, а Малфой…

— Пергамент.

Начальник аврората протянул бывшему слизеринцу листок пергамента, перо и чернила.

Через несколько минут на столе у Гарри Поттера лежал список загородных поместий, как Малфоевских (естественно, ненаносимых), так и других семей, каких-то маленьких ночлежек, домов в Англии и Шотландии и прочее.

— И как я узнаю, что это действительно так?

— Поттер, неужели ты думаешь, что я совсем свихнулся и по мне плачет Мунго? — Злобный смех Блейза Забини наполнил помещение. — Здесь не больше дюжины адресов. Я могу подождать тебя здесь, в аврорате. В качестве залога. К тому же, я тут могу подумать с твоими подопечными о способе контролирования моей жизни в первое время…

— Но ведь здесь только твоя личная выгода, — гриффиндорец схмурил брови.

— Разумеется. Моя информация — мне и выгода. Логично, не так ли?

— Логично, — неохотно признал Поттер. — Но в начале нашего разговора…

— И по той причине тоже, — отрезал гость.

Гарри кивнул. А в прочем, что он терял?

«Забини останется здесь, Нерушимая клятва и всё…»

— Хорошо, я согласен.

— Я тоже.

Оба коротко фыркнули.

* * *

Шотландия. Одно из шести поместьев семьи Ункери.

— Грейнджер…

Даже через дрёму сна она узнала этот голос.

— Вставай. Нужно перемещаться.

Девушка открыла глаза, и снова её взгляд напоролся на темноту. Она выставила перед собой руку, что бы случайно ни на что не напороться.

— Моя палочка…

— У меня. Давай, вставай, — кратко и ясно.

— Отдай… и почему так темно?

— Нужно. Вот.

Что-то легко в её руку. Знакомое дерево. Что ж, с ним Гермиона чувствовала себя безопаснее.

— А как ты в…

— В темноте? — закончил за неё голос. Он доносился откуда-то издалека. Послышались шаги. Теперь голос говорил громче, ближе: — Я чистокровный маг.

Уточнять подробности гриффиндорка не стала. Не до этого сейчас, ведь она и сама прекрасно понимала, что нужно как можно скорее отсюда убираться.

— Итак, Малфой?

— Да, держись за меня.

Девушка почувствовала рядом с собой тело и обхватила, насколько уж она могла судить, слизеринца за талию.

Но как только Гермиона напряглась, что бы помогать юноше с образами, помещение, в котором они находились, буквально озарило неистово ярким светом.

— Что происходит? — жмуря глаза, практически орала она — из-за постоянных хлопков комната наполнилась громкими звуками.

— Магию поместья сломали!

Слишком яркий свет и слишком долгое пребывание во тьме — гриффиндорка сейчас, при свете, была слепа, как котёнок. Когда нечто особо яркое вспыхнуло где-то недалеко от неё, девушка инстинктивно потянулась за палочкой и, принимая боевую позицию, опустила Малфоя.

Хлопок. Кто-то трансгрессировал.

— Грейнджер! — кто-то схватил её за руку.

Рывок, она полетела на что-то тёплое, снова хлопок, и мир завертелся у неё перед глазами.

В этот раз она всё же упала на что-то каменное.

* * *

— Мерлин!

— Авроры?! Но как?

Гермиона поднималась с пола какого-то подвала. То, что это подвал, она могла сказать наверняка — под потолком были небольшие окошки, а за ними туда и сюда ходили ноги.

— Забини! — проорал Малфой так, что бутылка, стоящая в углу помещения, казалось, сейчас лопнет.

— Узнал его?

— Нет. Его не было среди них. Просто он единственный, кто мог вообще знать про то место.

Слизеринец ходил взад-вперёд по диагонали подвала.

— Хоть улизнули…

— Да, — он внезапно остановился. — Интересно, Забини что, отрёкся от Лорда?

Девушка молчала. Она тёрла глаза: хоть в подвале было и темно, глаза всё же щипали после яркого света.

— Кстати, всё то время, пока мы были в том поместье, ты видел нормально? То есть не непроглядную тьму?

— Да, Грейнджер. Нормально. Давай, нужно запутать следы.

В этот раз они просто взялись за руки.

* * *

Где-то на краю Англии. Несколько минут до полуночи.

— Эй, ты чего?

Гермиона, до этих пор стоявшая около окна и созерцающая звёздное небо, резко осела на пол.

Малфой спрыгнул с кровати и направился к ней.

— Грейнджер…

Но девушка смотрела куда-то вперёд стеклянным, совершенно ничего не выражающим взглядом.

Слизеринец несколько раз щёлкнул у неё перед носом — никакого результата.

— Что за…

В этот момент она резко дёрнулась и выгнулась дугой, громко застонав, что он едва успел закрыть ей рот ладонью.

— Грейнджер!

— Сними… прошу… сними… Я не могу…

— Ты сильная. Ты сможешь. Это ведь так просто…

— Сними… свою… волю…

— Нет, — Малфой снова зажал ей рот, не дав новому стону вырваться. — Нет.

Гермиона сжала кулаки.

— Не сопротивляйся. Так будет хуже. Давай…

Гриффиндорка лишь выдохнула слабое «нет» и потеряла сознание.

«А он назвал меня сильной…» — размышляла девушка сквозь дремоту сна, в который плавно перетёк обморок.

Считала ли она это странным в тот момент? Весьма сомнительно. В прочем, не это ей казалось странным, а тот факт, что рядом кто-то есть…

Гермиона чуть шевельнулась, пытаясь перевернуться на другой бок, но что-то тёплое не позволяло ей этого сделать.

Поправка, кто-то.

Малфой мирно спал, обняв девушку за талию. Этот факт вызвал из сознания гриффиндорки воспоминания.

Зажмурив глаза и посчитав до десяти, девушка хотела было отстраниться от слизеринца, откинув руку в противоположную сторону. Но её рука наткнулась на пустоту.

«Одноместная кровать. Что ж, в данном случае мне следует поблагодарить его — благодаря нему я не свалилась во сне».

Опираясь на матрац, она отодвинулась от юноши и медленно села. Слабое заклинание света — и Гермиона с ужасом смотрит на свою руку, на которую были надеты волшебные наручные часы.

Скоро час ночи.

«Повезло, что проснулась раньше».

Тихо встав, что бы не потревожить спящего Малфоя, девушка направилась к камину. Она взяла горсть волшебного пороха и положила в карман своей мантии. Так, как говорится, на всякий случай.

Обернувшись, что бы посмотреть на слизеринца в последний раз, она шагнула в камин.

— Дырявый Котёл!

И исчезла в зелёном тумане.

Полуночница снова собралась мстить. У неё оставалось ещё несколько минут времени.

* * *

Англия. Министерство магии. Аврорат.

— Лаванда?

— Да? — девушку немного удивил тот факт, что Гарри Поттер назвал её по имени в пределах стен министерства.

— Нужно поговорить. Ты на какой этаж? — буквально скороговоркой произнёс Главный аврор, входя в лифт.

— Пятый.

— Отлично. Ты сегодня свободна?

— В каком смысле?

— В смысле сходить куда-нибудь?

— Да, а в чём дело?

— Мне нужен помощник для одного дела.

— Но…

— Ребекка уже засветилась. Ты можешь мне помочь?

— Ну, ты же мой начальник, я не м…

— Я прошу тебя не как начальник, а как друг, Лаванда, — он смотрел прямо ей в глаза.

— Конечно, Гарри.

— Хорошо. Я жду тебя в своём кабинете через двадцать минут.

Юноша вышел на пятом этаже, оставив свою секретаршу задаваться бесчисленными вопросами. Вскоре, вспомнив про свои бумаги, девушка тоже побежала по коридорам министерства.

* * *

Где-то на краю Англии.

— Дырявый Котёл!

Громкий голос вырвал Малфоя из царства Морфея. Юноша с неудовольствием открыл глаза, и его взгляд наткнулся на зеленоватую дымку.

«Мерлин, я только недавно заснул! Могла бы уйти тихо! ЧТО?!»

Последнее было уже сказано вслух.

Слизеринец вскочил с кровати, недоумённо смотря на камин.

Ушла.

Она ушла, оставив его одного.

Издав глухое рычание, он с чувством ударил кулаком по деревянному изголовью кровати.

— Будь ты проклята, чёртова грязнокровка!

* * *

Англия.

Дырявый Котёл. 00:51.

Проталкиваясь среди толпы, Гермиона брела к выходу из Дырявого котла. Немного маскировочной магии, и она уже не она, Гермиона Грейнджер, а весьма миловидная блондинка с серо-голубыми глазами и немного заострёнными чертами лица.

Она была уже практически у дверей, когда какой-то волшебник схватил её за рукав.

— Девушка, можно угостить вас элем?

Гриффиндорка расслабилась — всего лишь пьяный маг, который хочет и её напоить.

— Нет, я спешу.

Девушка улыбнулась и скинула руку мужчины.

Но, видимо, он не понимает с первого раза.

— Ну, чего ты… — человек снова попытался схватить её.

«Я теряю время… Я теряю время…» — пульсировало у неё в голове.

Гермиона резко обернулась и тихо прошептала на ухо надоедливому типу:

— Обливэйт…

Волшебник во все глаза уставился на неё, но прежде чем он успел и слово сказать, она была уже на улице. Она уже была в магической части Лондона.

* * *

Косой переулок. 00:57

Снова тёмная мантия развивается на ветру, снова по каменной дороге раздаётся гулкое это Её шагов, снова на глаза надвинут капюшон, и снова в руках Она сжимает волшебную палочку, готовая атаковать в любой момент.

Она готова ко всему.

Полуночница.

Она проносится тенью, скрываясь в тёмных углах переулка. Она идёт к намеченной цели, и с каждым шагом становится всё ближе и ближе. Сердце бьётся в груди, ровно и чётко отсчитывая свои удары.

Она поднимает палочку, и в темноте ночи кожаные перчатки на Её руках отражают лунный свет, что проникает между домов и деревьев. Её жертва оборачивается и натыкается на холодный и жестокий взгляд.

Два коротких слова, и молодая девушка падает на камни. Столь поздний час и тьма — Её лучшие сообщники.

Никого.

Только Она и этот человек. Уже мёртвый человек.

— Если бы не ты, он бы никогда не пришёл к аврорам. И ты бы сейчас не лежала бы здесь… Вини во всём его…

Полуночница поднялась с корточек, оставив рядом с телом записку. Она даже не обернулась, когда на другой стороне улицы что-то зашумело.

Её работа была сделана.

Она вынула палочку и трансгрессировала.

Час, отведённый Полуночнице, закончился.

* * *

Министерство магии. Аврорат. 00:45

— Гарри? — робко послышалось из-за приоткрываемой двери.

— Да, входи. Сейчас мы трансгрессируем, — юноша дописал что-то, отложил перо и достал волшебную палочку.

— Это по делу…

Она не знала, как сказать.

— Ты поможешь мне? — просто спросил он.

— Да.

Гарри чуть улыбнулся ей и подставил локоть. Лаванда тоже достала палочку, и они исчезли с громким хлопком.

Даже если девушка и знала, что ожидает её, она не хотела думать об этом. С ней был Гарри, Мальчик-Который-Выжил. Избранный. С ним она чувствовала себя в безопасности. И за эту безопасность она была рада хоть чем-то ему помочь.

* * *

Дырявый Котёл. 00:54.

— Ну что?

— Она. Заклинание Забвения. Умно… — волшебник в помятой мантии чел рядом с красивой молодой брюнеткой. Маскировку все авроры сдавали на отлично. Всегда.

— И?

— Сейчас. Скоро…

— Чего мы ждём?

— Убийства.

Такое откровение ошеломило Лаванду.

— Чего? Мы ждём, когда она убьёт кого-то?! — она даже немного привстала со своего стула.

— Тихо, тихо. Да.

— Но…

— Поверь, так нужно.

Она не стала спорить. Но сидеть и ждать того, как… Как…

Мысли путались у неё в голове.

— Сейчас, — сказав, Гарри встал.

Девушка последовала за ним. Они как раз очутились в Косом переулке, как нечто зелёное вспыхнуло вдали.

— Пошли, — скомандовал юноша.

Когда пара приблизилась к тому месту, на каменной мостовой лежала девушка, а в её стеклянных глазах навеки поселилась Смерть.

Гриффиндорец поднял листок пергамента, небрежно перевязанного чёрной атласной лентой.

«Гарри Поттер, если ты читаешь это, значит, всё закончилось. Можешь прекратить поиски — меня ты всё равно не найдёшь. Не думаю, что аврорат будет сильно переживать из-за убийства Пожирателя Смерти. Это был, своего рода, мой последний подарок тебе. И ты ведь это знал, не так ли?

Подружка Забини. Та, из-за которой он пришёл к тебе. Откуда мне это известно — не столь важно.

Я ухожу.

Но я вернусь. Если с того света возвращаются.

Полуночница.

А для тебя всегда Гермиона Грейнджер».

— Ребекка? — в ужасе прошептала Лаванда.

Он просто кивнул.

По щекам девушки потекли слёзы.

— Не стоит. Он была среди них. Она была одной из них.

— Я… понимаю… Но… всё… равно…

— Пойдём отсюда. Здесь больше нечего делать.

* * *

Министерство магии.

— Как это, закрываете дело?

— Так.

— Но Она же может вернуться! Где доказательства, что Она и правда исчезла, что это всё — не очередная уловка с Её стороны?

— Заметьте, Мистер Вудроу, Она никогда не опускалась до уловок.

— Вы её что, защищаете?

Этот спор длился уже около получаса в главном зале министерства. Гарри Поттер, как Начальник Аврората, имел полное право закрыть дело Полуночницы самостоятельно, но другие авроры обратились к министру.

— Мистер Вудроу, я лишь констатирую факт. Я закрываю дело Гермионы Грейнджер.

— А что насчёт Малфоя? — послышался вопрос откуда-то из глубины зала.

— Его делом сейчас занимаются. Я передал бумаги о Малфое своим лучшим аврорам.

— Если Мистер Поттер считает, что дело можно закрыть, значит дело закроют, — министр встал с кресла.

— Но…

— истер Вудроу, вы имеете что-то против решения министра магии и Главы аврората?

— Нет, — замялся волшебник.

— В таком случае, собрание закончено. Дело Гермионы Грейнджер, как убийцы, названной Полуночницей, объявляется закрытым. Все могут быть свободны.

Мужчины и женщины стали расходиться, всё ещё обсуждая принятое решение. Никто не верил, что Она исчезла насовсем. Все знали, Она вернётся. Остался лишь одним вопрос.

Когда?

Англия.

Лондон, Косой переулок. Месяц спустя после исчезновения Полуночницы — Гермионы Грейнджер.

— О, Мистер Поттер!

— Добрый день, сэр. Как поживаете? — зеленоглазый юноша подошёл к пожилому человеку, что стоял поодаль от дороги.

Косой переулок был переполнен, хотя до обеденного перерыва — не менее нескольких часов. Волшебники в разноцветных мантиях сновали туда-сюда, здороваясь друг с другом, совершая какие-то покупки, разговаривая на ходу, что-то колдуя… Словом, в магической части Лондона кипела жизнь.

— Вполне прилично, благодарю.

Мужчина улыбнулся, пожал руку Начальнику аврората и, попрощавшись, поспешил по своим делам.

— Кто это был? — спросила подошедшая Лаванда.

— Да так. Очень хороший друг. Не бери в голову, — добавил он, заметив, что такой ответ не очень удовлетворил девушку.

— Как скажешь, Гарри. Итак, мы идём?

— Разумеется!

И пара направилась к небольшому уютному кафе, что находилось всего в нескольких шагах от них.

* * *

Министерство магии. Аврорат.

— Где он?

— Ушёл.

— Отлично. Ты достал то, что я просил?

— Да.

— Давай сюда.

Зашуршали пергаменты.

— Это точно то самое?

— Без сомнений!

— Тише, — шикнул первый голос, более грубый. — Нас могут услышать. А чары накладывать нельзя, сам знаешь, почему.

— Да, прости.

— Как всё прошло?

— Никаких подозрений.

— А он?

— Хм…

— То есть?

— Я не думаю…

— Не думаешь?!

Глубокий вздох.

— Он не знает.

— Ты уверен?

— Да.

— Точно?

— Да, я уже сказал! — второй голов начал раздражаться.

— Ладно. Я дам тебе знать.

— Я понял.

И голоса затихли.

* * *

Шотландия.

Родовое поместье Малфоев. Поздний вечер.

— Тинки!

— Да, мастер Драко, — появившийся домовой эльф поклонился.

— Ещё вина.

Эльф с щелчком исчез, а потом снова появился с подносом, на котором стояла бутылка красного.

— Прочь.

Малфой разлёгся на диване поудобнее и пригубил напиток.

«Прекрасный букет, просто прекрасный».

Уже месяц он только и занимался тем, что приводил в надлежащий вид этот замок (но таким образом, что бы ничего не выдавало его присутствие в этом доме) и уничтожал запасы винных погребов. В прочем, те казались неиссякаемыми. По крайней мере, сейчас.

По вечерам слизеринец развлекался тем, что как раз откупоривал одну-другую бутылку и вертел в руках медальон.

Просто медальон, ничем особым не примечательный. Точнее, это было бы «ничего особенного», если бы не одна вещь.

Лишь тот факт, что он принадлежит Гермионе Грейнджер.

Тот самый медальон, из-за которого она согласилась на всё это.

Юноша хмыкнул.

«Ну и что в нём такого?»

Он каждый вечер сидел и пытался разгадать тайну этой вещицы, но за эти тридцать дней не продвинулся ни на шаг. На прошлой неделе он пробовал какие-то заклинания, но медальон вёл себя точно так же, как и любой другой. Но Малфой чувствовал, буквально знал, что что-то с этой вещицей не так.

«Не всё так просто, — твердил он себе каждый раз после очередной неудачи. — Не всё так просто».

Сегодня он снова теребил в руках цепочку, наблюдая за тем, как отблески языков пламени в камине играют на металлической поверхности медальона. Слизеринец раскачивал его, словно гипнотизируя самого себя.

Юноша сделал ещё глоток и закрыл глаза. Эти его искания уже сидят в печонках. Но всплывающие воспоминания о Полуночнице, Грейнджер и событиях недавнего прошлого заставляли Малфоя не кинуть всё к чертям, а продолжать пытаться найти разгадку.

Он должен, ибо он — Малфой, в конце концов!

Какой-то посторонний шум в соседней комнате заставил его распахнуть веки. Машинально нащупав рядом с собой волшебную палочку, слизеринец замер.

Тишина.

«Эльф?» — подумал он.

Но тут же сам опроверг эту возможность — если бы это был Тинки, то домовой эльф бы уже давно лежал у ног своего хозяина и просил прощение за нарушение тишины и покоя своего мастера.

Значит, это не эльф.

Аккуратно поставив бокал на небольшой столик, что стоял по правую руку от юноши, он медленно поднялся с дивана, стараясь производить как можно меньше шума.

Если в его дом кто-то проник, то нельзя этого кого-то спугнуть. Пусть этот кто-то сполна заплатит за то, что вторгся на территорию, принадлежащую Малфоям.

Блондин бесшумно и уверенно двигался к приоткрытой двери, из-за которой послышался шум.

Он перехватил поудобнее палочку и положил руку на дверь, собираясь в любой момент толкнуть её и произнести заклинание.

«Обезоружить или убить? Обезоружить или убить?» — вертелось у него в голове.

Секунда, и дверь с грохотом ударяется о стенку из-за сильного удара слизеринца, а из волшебной палочки льются голубоватые потоки света.

Всё же, обезоружить.

Только, никого в комнате не было.

Свет из палочки погас. Опустив руку, он прошёлся по комнате, словно оценивая. Вроде, всё так, как и должно быть.

Повернув голову в сторону книжного шкафа, юноша обнаружил на полу какую-то книгу.

«А вот и источник шума, — устало подумал он. — Всего лишь книжка, упавшая с полки».

Малфой направил волшебную палочку на фолиант, произнося заклинание, что бы книжка заняла своё место среди остальных трудов разных авторов.

Но книжка упорно продолжала лежать на полу.

Одно из двух.

Либо заклинание неверно, в чём он сильно сомневался.

Либо книжку вообще не из его библиотеки.

«Бред…»

Ведь если она не его, то значит, всё же как-то попала сюда. Значит, кто-то её сюда принёс.

А вот это Малфою совсем не нравилось.

Он приблизился к фолианту и проверил его тестовыми заклинаниями на наличие чёрной магии.

Ноль.

Хмыкнув, блондин наклонился и поднял книжку с ковра.

Кожаный переплёт, весьма внушительный и тяжёлый, кстати, пожелтевшие от времени страницы, местами порванные, — это был старый фолиант.

Слизеринец перевернул страницу.

«Малфой.

Весьма необычное послание, не правда ли? Но мне нужно было как-то добраться до тебя. Не волнуйся, я не знаю где ты. Эта книга заговорена на твоё нахождение с целью донести до тебя моё послание. Не более того.

Знаешь, а я думала, что будет проще. С твоей волей. Однако я ещё держусь, как ты смел заметить. И не думаю, что что-либо изменится.

Эта книга — не только то, что ты сейчас читаешь. Это недостающие документы. Да, те самые документы, что вело на тебя министерство. Теперь они у тебя все. Ты можешь возвращаться в Англию (уж я точно знаю, что ты сейчас не в ней) — они ничего не смогут с тобой сделать.

Ты спросишь, зачем это?

Глупо было бы надеяться, что даже за эти документы ты снимешь с меня свои путы… Наверняка сейчас ты ухмыляешься.

Я скоро приду к тебе.

И мне нужен будет ответ, Малфой.

Полуночница».

Как только юноша закончил читать, книга начала трансформироваться, и уже несколько секунд спустя, он держал на древний фолиант с пожелтевшими страницами, а папку, перевязанную тесёмкой.

Министерские документы.

На него.

Да, он ухмылялся. Кто мог подумать, что Грейнджер даст о себе знать так скоро? Он вообще уже и не думал услышать о ней что-нибудь — считал, что сопротивление разума погубило её.

«Скоро я приду к тебе», — вспомнил он строчку послания.

Скоро? Это когда?

* * *

Англия.

Лондон, магическая часть города. Несколько минут до полуночи.

— Вы что-нибудь слышали? — единственная девушка этой весёлой шумной компании, что выходила из таверны, остановилась и замолчала.

— Ну что, Лаванда?

— Не знаю… Мне показалось, будто кто-то идёт сюда…

— И что? Это запрещено?

И четверо мужчин засмеялись. Сегодня был день рождения одного из них, того, что был в красной мантии, поэтому молодые авроры решили отметить столь радостное событие.

Тем более, такая красивая дата — двадцать пять лет.

— Ну…

— Лаванда!

— Да, всё в порядке! — весело отозвалась девушка.

— Ладно, пошли.

Аврор приобнял Браун за плечи и потащил к остальным, которые уже успели уйти немного вперёд, и теперь были слышны их немного приглушённые голоса.

Они уже практически догнали своих, когда откуда-то сбоку перед ними выступила тень. Буквально отделилась от стены дома и застыла посреди улицы.

Ветер трепал мантию, которая в темноте ночи становилась ещё более тёмной. Капюшон, казалось, сейчас слетит, но держался на голове человека-тени.

Лаванда и Арчи, молодой аврор, застыли, а фраза юноши прервалась на полуслове.

Тень просто стояла. Она не двигалась, не говорила, ничего.

— Э…

Лаванда сделала шал в сторону, пытаясь обойти тень, но та, словно «по волшебству» оказалась прямо напротив неё, хотя какого-либо передвижения со стороны этого нечто девушка не заметила. Она могла поклясться.

Лихорадочно доставая из кармана своей мантии волшебную палочку, Арчи шепнул:

— Всё хорошо…

Столь успокаивающие слова отнюдь не показались Лаванде таковыми: её уже начала бить крупная дрожь.

— Арчи…

Юноша уже справился со складками своей мантии и уже направлял свою палочку точно в тень, приняв боевую стойку.

— Я ведь ещё не нападала, Мистер Уоресс.

— Что? — опешил тот так, что даже опустил руку.

И именно в этот момент в аврора полетело заклинание.

Луч, практически невидимый, попал в грудь молодому бойцу.

— А теперь напала, — скептически заметила тень.

Лаванда, всё это время стоявшая будто в коме, ожила и хотела было вынуть свою волшебную палочку, но…

— Даже не смей, — девушка подняла руки, давая понять, что в них ничего нет.

— Я не желаю тебе смерти, Лаванда, — спокойным голосом продолжало нечто. — Просто передай своему начальнику, что я вернулась. Ты же поняла, что я имею в виду, не правда ли?

Прежде чем Браун смогла что-то ответить, улица снова оказалась пуста.

Постояв ещё несколько секунд, она наконец-то полностью опомнилась и подбежала к юноше. Он был просто в глубоком сне. Ничего серьёзного. Это ещё больше успокоило девушку.

Голос. Женский голос. Такой знакомый и далёкий одновременно.

Ведь она знала, что это была за тень. А точнее, кто.

Она вернулась.

Вернулась с того света.

Полуночница.

Англия.

Лондон, магическая часть города. «Дырявый котёл».

— Ты слышал, Том?

— Что именно?

— А то, что говорят, будто Она вернулась, — зловеще прошептал какой-то маг, относительно которого можно было однозначно сказать, что он сидит здесь, поглощая огневиски, уже несколько часов. Но, не был пьян так, что бы не соображать. Просто алкоголь развязывал его язык. И хозяин «Дырявого котла» это прекрасно знал.

— Это просто слухи, Джек. Министерство молчит…

— Я тебе говорю! Оно молчит, потому что в их рядах была паршивая овца! — гневно выкрикнул волшебник, ударяя кулаком по столу.

— А ты откуда это знаешь? — Том аккуратно подлил в стакан мужчины немного огневиски.

— Я уж знаю! — и он многозначительно поднял указательный палец вверх и осушил посуду.

— И что, это действительно так? Она, правда, вернулась? Она убивает? — хозяин заведения никак не хотел, что бы такой интересный разговор закончился столь быстро, поэтому, когда маг замолчал, сам продолжил расспросы.

— Я ничего не слышал о новых жертвах, но они будут, и что б меня сам Тот-Кого-Нельзя-Называть проклял, если я не прав!

— Потише ты тут, с проклятиями, — попытался утихомирить волшебника Том. — Сейчас опасные времена. Нельзя так раскидываться проклятиями…

— А ты помнишь, когда времена не были таковыми? Молчишь, Том? Вот… и я о том… По мне, уж лучше Она, чем Он.

— Что ты говоришь, Джек! — в неподдельном ужасе прошипел бармен.

— Я говорю то, что знаю. Вот, деньги. Всего доброго тебе, — с этими словами мужчина, немного покачиваясь, поднялся из-за барной стойки и направился в сторону выхода из «Дырявого котла». Того выхода, которым пользовались волшебники.

Количество выпитого алкоголя давало о себе знать, поэтому маг неспешно брёл по пустым улочкам магической части города, что скрыта от глаз обычных людей, магглов. Брёл, смотря под ноги, что бы не споткнуться о какой-нибудь камень, что может весьма некстати появиться именно сейчас.

Поэтому Джек Роуллс и не заметил, как какая-то невнятная тень промелькнула позади него, буквально отделившись от каменного дома, и опять растворилась во тьме ночного города.

* * *

Министерство магии. Семь часов спустя после возвращения Полуночницы.

— Но этого не может быть!

— Сэр… Я тоже удивлён… более того, я просто в шоке… Но документов нет.

— Мерлин! — Начальник аврората мерил широкими шагами свой кабинет. Он ходил так уже минуты три — с того самого момента, как один из авроров, доверенных лиц, разумеется, сообщил ему информацию, весьма необычного характера.

Все документы на Драко Люциуса Малфоя пропали.

Пропали, и никто не знает, как, что, где и почему.

Никаких улик оставлено не было, а Ведущий След привёл лишь в лифту. Но дальше — ничего. Тишина и темнота.

Гарри Поттер вертел в руках волшебную палочку.

— Позови ко мне Мисс Браун.

Аврор кивнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Через несколько минут проём снова распахнулся, а на пороге стояла Лаванда с немного помятым лицом. Она не спала уже больше суток, а тем более праздничная вечеринка, которая закончилась весьма печально… По крайней мере, для Арчи Уоресса.

— Проходи. Садись.

Юноша стоял у окна, созерцая волшебный вид за ним.

— Ты уже в курсе, не так ли?

— Да. Пол сказал мне…

— Я только что с ним разговаривал… Ничего дельного. Вообще ничего, — устало произнёс Глава аврората.

— Но должно же быть хоть что-нибудь! Тем более, это же совершенно ясно, что это была Полуночница!

— Но у нас нет никаких доказательств.

— Разве то, что произошло сегодня ночью — не прямое тому доказательство?! — Лаванда вскочила со стула.

— Нет, — просто ответил Гарри. — Нет. Это не доказательство. Это лишь наше предположение.

— Но ведь Она была замешена с ним! — девушка практически кричала.

— Тогда почему пропали документы лишь на него, а её остались здесь, в Архиве, хотя одна папка следовала за другой? — теперь настала его очередь кричать.

Браун открыла рот, собираясь что-то сказать, но ничего так и не слетело с её пухлых губ. Она уселась обратно на стул.

— Вот и я о том же.

— Но не мог же Малфой пробраться в министерский архив!

— Почему?

— Ну… У него не осталось здесь связей…

— Неубедительно, — пожал плечами юноша.

— Что же происходит, в конце концов?

Голос, полный безнадёжности, словно ножом вспорол образовавшуюся тишину.

— Я не знаю, Лаванда. Я не знаю.

Зеленоглазый юноша опустился в своё кресло, спрятав лицо в ладонях.

— Как ты думаешь, зачем Она это сделала?

— Что, ЭТО?

— Зачем она напала на нас с Арчи?

Поттер молчал.

А правда, зачем? Он не задавался этим вопросом, потому что… Потому что это казалось разумны, что ли? Разумным, что Она вернулась? Мерлин, да что за бред?!

— О чём ты думаешь, Гарри?

Он поднял голову и взглянул на своего секретаря.

— Я? Ты действительно хочешь услышать?

— Ну… — замялась Лаванда. — Да. Хочу.

Он медлил.

— Так о чём?

— О Гермионе. Просто я до сих пор не могу адекватно думать о том, что Полуночница и Гермиона — это один и тот же человек.

— Но…

— Не нужно. Прошу, не нужно. Я знаю, что она — убийца. И она будет наказана.

Столько боли, ненависти и… любви было в этих словах.

Выйдя, девушка направилась куда-то в тёмную глубь коридора. Там она постучалась в невзрачную, с виду, дверь. Получив в ответ крик «Войдите», Лаванда открыла её и быстро промелькнула внутрь помещения.

— Что ты делаешь?! — прошипел мужской голос.

— Тихо. Нужно поговорить. О Грейнджер. Сейчас, — добавила она, давая понять, что разговор состоится.

* * *

Шотландия.

Родовое поместье Малфоев. Около девяти часов утра.

— Мистер Малфой, ваша почта.

Домовой эльф, учтиво поклонившись, протянул небольшую стопку газет своему хозяину.

Слизеринец продолжил пить кофе, сделав знак, что бы эльф убрался с глаз его долой, оставив принесённое на столе.

Существо тихо пискнуло и исчезло с щелчком пальцев.

Малфой протянул руку и взял газету, что лежала сверху.

Местная.

Отшвырнув её в сторону, юноша взял вторую.

«Пророк».

Хм… сейчас он не был настроен читать выпуск всякой белибердистики, поэтому и эта газета полетела за своей предшественницей.

Когда он вытягивал из стопки оставшихся третью, на пол со стола что-то упало.

Что-то, похожее на конверт.

Но не ждал писем.

Никто не знает, что он здесь. Никто.

Аккуратно развернув послание, блондин принялся читать. И чем дальше он пробегал по строчкам ровного аккуратного почерка, тем серьёзней становилось выражение его лица.

«Малфой.

Мне нудно как можно скорее увидеть тебя. И ты знаешь причину. Сегодня в полночь трансгрессируй на старое городское кладбище. На то, что в Лондоне.

Буду признательна, если ты захватишь с собой мой кулон.

Полуночница.

PS: записка уничтожится через пять секунд после прочтения».

Слизеринец как раз положил клочок бумаги на стол, как та загорелась и истлела буквально за несколько секунд.

Сегодня в полночь.

Значит, он был прав, что она не сможет протянуть слишком долго? Интересно, как она вообще столько времени смогла скрываться?

Рассуждая, Малфой допивал свой кофе.

Он будет там. Будет. Но не потому, что так захотела ОНА, а потосу что так нужно ЕМУ.

И он ещё посмотрит, кто кого.

Юноша усмехнулся своим мыслям и сделал ещё один жадный глоток горячего бодрящего напитка.

* * *

Англия.

Старое городское кладбище. Несколько минут до полуночи.

Окружающую тихую обстановку озарил немного приглушённый свет, а хлопок известил о трансгрессии кого-то.

Человек, что только что переместился в это место, немного постоял, осматриваясь по сторонам, а затем пошёл в сторону памятника, установленного в честь погибших учеников, принимавших участие в битве в Хогвартсе.

Маг уже собирался отойти от памятника, как тишину снова кто-то нарушил.

Но в этот раз — не он.

— Ты принёс мой кулон?

Женский голос. Кто-то стоял почти что позади него. И он знал кто.

— Я всё пытался понять, зачем он так нужен тебе?

Юноша попытался повернуться лицом к своей собеседнице, но что-то упёрлось между его лопатками.

Волшебная палочка.

В голове Малфоя мелькнула мысль о том, что свою он убрал в карман.

Да, это было неосмотрительно.

— Это не столь важно. Ты принёс его?

— Да.

Ощущение палочки пропало, и он услышал призывное заклинание.

«Акцио» и кулон словно вынимают у него из переднего кармана брюк.

— Как мило с твоей стороны.

— А что насчёт воли?

Блондин стоял спиной к ней, но он мог поклясться, что она опустила глаза.

— Я больше не могу…

— Не нужно сопротивляться.

— Нет…

Её голос теперь казался таким усталым и безжизненным.

Малфой резко повернулся, вынимая свою палочку из кармана. Но Гермионе было уже не до него.

Девушка упала в обморок. Прямо на холодную землю кладбища.

Слизеринец наклонился на ней и коснулся рукой её лба.

Она было ужасно горячей.

Он посмотрел на часы, что сверкали на его левом запястье.

Наступила полночь.

Ветер, казалось, стал сильнее рвать оставшуюся листву с деревьев и завывать над старыми склепами магглов, вихрем проносясь над практически разрушенными могилами.

Наверное, они представляли собой странную картину: девушка, с ужасно мертвецки-белым лицом и с закрытыми глазами, и склонившейся над ней юноша, который пытался привести её в чувство самыми обычными маггловскими способами.

А где-то часы отбивали полночь и оповещали жителей, что наступил новый день.

* * *

Она не приходила в себя уже несколько минут. Малфой, со сдвинутыми на переносице бровями, поддерживал девушку, сидя на коленях на холодной земле. Это не было обмороком — гриффиндорка была словно в коме: она не реагировала на звучные пощёчины, ни на ругательства, ни на сильное сжатие плеч. На секунду блондину показалось, что девушка не дышит, но, склонившись над её грудью, можно было едва различить слабые вдохи и выдохи.

Сон?

Он что-то слышал о магических снах, но ни один из тех, о которых он читал, не был похож на то, что происходило сейчас. С другой стороны, ещё никто не мог так долго противиться чарам Воли.

Он читал это в той книге, которую ему дал учитель. Книга, которую он потерял, и поэтому его занятия были окончены. Странно, на призывное или поисковое заклинания книга не отзывалась. Словно это и вовсе была не книга.

Юноша усмехнулся.

Fallax species rerum est.

Наружность вещей обманчива. Он видел потом этот фолиант у этой несносной гриффиндорки. Грейнджер. Но отобрать книгу у неё не получилось. Книга не далась. Наверное, почерпнутые оттуда знания и позволили ей потом остаться у учителя.

Хотя всё это уже неважно.

Сейчас важно лишь одно.

Она.

Слизеринец поднялся на ноги, держа в руках свою бесценную ношу.

Траснгрессировать? Но это опасно для неё, потому что девушка без сознания. Подумав немного, Малфой всё же решил рискнуть.

У него должно получиться.

Должно.

* * *

Лондон, магическая часть города. Один ненаносимый дом.

— Ну, кого Мерлин принёс в такое время?! Младший Малфой?! А чт…

Увидев на руках у незваного гостя девушку, толстенький старичок быстро заткнулся и поспешил в гостиную, практически на бегу вытаскивая из потайного кармана домашней мантии волшебную палочку.

Положив Гермиону на небольшой диванчик в центре комнаты, слизеринец с облегчением опустился в кресло, в то время Моример читал различные заклинания и краем глаза следил, что бы появившийся домовой эльф правильно смешивал какие-то зелья и цветных склянках.

Спустя пять минут из небытия, в которое успел погрузиться Малфой, тот был выдернут деликатным покашливанием старичка.

— Мне очень жаль, Мистер Малфой, но… Она не выживет.

Слизеринец моргнул.

— Я сожалею, мне правда очень жаль, — продолжал лепетать хозяин дома, -но на ней какое-то очень мощное заклятие… И оно убивает её.

— Ты знаешь, КТО это?

Он не повышал голоса. Нет. Он просто дал понять.

— М-м-мистер Малфой…

— Это Полуночница. Ты понимаешь, о чём я?

Глаза старичка расширились в неподдельном ужасе.

— Она должна выжить, — блондин поднялся. — Это я наложил на неё заклятие. И я могу его снять.

— Нет!

Дикий крик Моримера испугал бедного эльфа, что тут чуть не пролил какое-то дымящееся варево прямо на ковёр.

— Почему нет?

— Этого она точно не переживёт.

— Что же тогда?

Моример замялся.

— Не думаю, что вам понравится…

— Говори! — вскипел блондин, хватая старичка за грудки.

* * *

Министерство магии. Аврорат.

— Мисс Браун!

— Да? — девушка отвлеклась от бумаг, что лежали у неё на столе, и уставилась на своего начальника.

— Пройдёмте со мной.

Гарри Поттер открыл тяжёлую дубовую дверь, за которой скрывался его кабинет, пропуская Лаванду вперёд.

Та немного удивилась этому жесту, но не придала особо значения. Может, на секунду представила себя в обнимку с великим золотым мальчиком, но не более того.

— У вас какое-то дело, Мистер Поттер?

— Да. Ты права.

— И в чём же проблема?

— В тебе.

— Не поняла.

— Ты садись, я сейчас всё тебя объясню. Популярно.

Ошеломлённая Лаванда аккуратно села на самый краешек стула.

— Что ты знаешь о человеке, который работает в кабинете под номером 657?

— Ничего.

— Ты врёшь, — зеленоглазый юноша наполнил кубок лёгким, практически безалкогольным напитком и залпом осушил его. — Ты знаешь его, не так ли?

Секретарша молчала, тупо всматриваясь в пол.

— Знаешь, — заключил Поттер. — Я до сих пор плохо понимаю, как тебе удалось так долго морочить министерству голову?!

— Гарри…

— Твой брат, не так ли?

— Так, — просто ответила она.

— Зачем, Лаванда? Зачем? — голос, полный презрения. Она слышала впервые такие нотки по отношению к себе.

— Я больше не могла иначе.

— Мне жаль, — окончил он их разговор, хотя они оба прекрасно знали, что там не было ни капли жалости.

Появившиеся авроры конвоировали Мисс Браун в камеру.

А на следующее утро все газеты писали о том, на что женщины готовы ради мужчины, которого любят. Даже на помощь преступникам.

* * *

Лондон, магическая часть города. Один ненаносимый дом.

— Где я?

— У моего одного знакомого.

— Что со мной? Воля?

Он просто кивнул.

Открыв глаза, Гермиона увидела пред собой слизеринца, смотрящего на неё, не отрывая глаз. Окружающая обстановка сильно отличалась от той, которую она запомнила до того, как тьма ворвалась в её сознание.

— И что теперь?

— На него можно положиться. В прочем, если хочешь, можешь убить его, — блондин улыбнулся.

Девушка тоже слегка улыбнулась уголками губ — на большее не хватало сил.

— Странное ощущение… Я знаю, что воля осталась, но она больше не давит так сильно, как раньше…

— Просто сейчас в тебе больше моей крови, нежели своей.

Гриффиндорка закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Зачем?

Простой вопрос.

Малфой усмехнулся. Она не видела этого, но чувствовала. И усмехнулась в ответ. Почти совсем как он.

— Я выполню твою волю. Но с одним условием.

— И каким же?

— Я хочу остаться потом рядом с ним, — её голос был твёрд, но слишком тих. — Я не хочу расставаться со своим ребёнком.

— Превосходно, — блондин поднялся с кресла. — Спи. Скоро у тебя будет много дел.

— Драко?

— Да? — честно говоря, он был немного шокирован тем фактом, что она назвала его по имени.

— Почему? — Гермиона смотрела ему прямо в глаза, пытаясь прочесть мысли слизеринца, но лицо Малфоя оставалось беспристрастным.

— Возможно потому, что это я распоряжаюсь твоей душой, — с этими словами он вытащил из кармана тот самый медальон. — А зачем вообще? Ты хочешь знать? Ты сама всё привела к такому положению вещей. Когда нашла мою книгу.

Дверь за юношей уже закрылась, а гриффиндорка всё продолжала смотреть в ту сторону.

Книга? Та самая книга, о которой несколько раз расспрашивал её учитель? Она и подумать не могла, что этот фолиант принадлежал Малфою.

Откинувшись на подушки, Гермиона вспоминала тот день.

* * *

— Откуда это у тебя?

— Я не помню…

— Избавься от неё.

— Почему? — недоумевала девочка, критически глядя на своего учителя.

— Она свяжет тебя.

— Как это?

— Свяжет твою судьбу с прежним хозяином.

— Но…

— Всё. Продолжай заниматься, — учитель оборвал её. — Скоро полночь, и Полуночница скоро начнёт просыпаться в тебе…