Несколько дней из жизни героя

Наша нехитрая история начинается одним хмурым осенним утром. Собственно, это даже и не история, а всего лишь несколько дней из жизни одного человека.

Человек этот необычен, прежде всего, тем, что он волшебник. Да, да, вы не ослышались, именно волшебник.

Не будем тратить время, убеждая скептически настроенных читателей в том, что магия существует на самом деле, а просто предложим принять это за аксиому.

Этот самый волшебник прославился тем, что победил Самой Страшное Зло и спас всех, кто подвернулся при этом под руку, независимо от их желания. Стоит ли удивляться тому, что он был известен в магическом мире всем от мала до велика?

В какой-то момент степень этой самой известности переползла невидимую черту и стала приносить больше неудобства, чем удовольствия.

И тогда волшебник принял решение раствориться среди магглов (это не слишком благозвучное название было дано в магическом мире НЕволшебникам) — на время, или на всю оставшуюся жизнь, как ляжет карта.

Сказано — сделано.

Надо заметить, что растворился он качественно. Не хуже, чем кубик льда в стакане горячей воды. Лишь немногие знали, что он не сгинул без следа (а именно такое определение дала его исчезновению магическая пресса), а тихо переехал на новую квартиру в престижном районе Лондона, переквалифицировался и поступил на новую работу в не менее престижной компьютерной фирме.

Фирма, кстати, принадлежала ему самому, только он это предпочитал не слишком афишировать. Не было у него желания играть в старинную игру под названием: «Я начальник, ты дурак».

Что касается желания трудиться в поте лица — оно появлялось и исчезало самым непредсказуемым образом, и периоды бурной деятельности у нашего героя порою сменялись периодами полнейшего застоя и апатии.

Итак, небольшое лирическое отступление закончено, и мы переходим непосредственно к самому рассказу.

День первый.

В этот день Гарри пришел на работу непривычно рано — всего на два часа позже начала рабочего дня. Настроение у него было отвратительнее некуда.

Он немного посидел, взял себя в руки, включил компьютер, дождался заставки и пару минут тупо смотрел в монитор.

Потом в тоске сказал: «Опять винты, ненавижу Билла Гейтса!», встал и ушел.

Нет, не куда глаза глядят, а к своим старым друзьям — из тех немногих, с кем он поддерживал отношения. Они совсем недавно сменили свой гражданский статус и переселились из одной Норы в другую, отдельную и в меру комфортабельную.

Друзьями его отвратительное настроение было замечено сразу — на то они и друзья, правда?

— Что-то случилось? — осведомилась Гермиона, многозначительно переглянувшись с Роном.

— Случилось, — буркнул герой нашего рассказа.

— С этого места и поподробнее, — приказала Гермиона.

Гарри вздохнул и поведал друзьям о том, что вот уже третий день не давало ему покоя.

— Совершенно не представляю, как это выяснить, — закончил он свой рассказ.

— Да, — неопределенно протянул Рон. — Я ведь тебя предупреждал. Не стоило…

— Милый, — предостерегающе нахмурилась Гермиона.

Рон поспешно замолчал.

— Что мне делать? — тоскливо осведомился Гарри.

— По-моему, у тебя просто занижена самооценка. Тебе нужна помощь специалиста, — ответила Гермиона. — Друг моих родителей знаком с одним невероятно талантливым психотерапевтом. Я могу договориться о визите.

— Давай, — Гарри безнадежно махнул рукой. — Хуже от этого все равно уже не будет.

День второй.

Психотерапевт, порекомендованный Гермионой, сразу произвел на Гарри самое неблагоприятное впечатление.

Возможно потому, что имел несколько отталкивающую внешность — узкое лицо с острыми скулами, холодные бесцветные глаза и просто неприлично светлые волосы.

Только из уважения к подруге Гарри не развернулся сразу же, а послушно вытянулся на неудобной кушетке и честно поведал о том, что его беспокоило.

Психотерапевт очень внимательно выслушал, понимающе хмыкнул и тут же воспарил в горные выси чистейшей теории. Там он и кружил, как орел, подавляя оставшегося на грешной земле Гарри разнообразием терминов и количеством великих имен и современнейших теорий.

Поначалу Гарри старательно внимал светилу психотерапии, но уже примерно через пятнадцать минут полностью потерял нить рассуждений (если предположить, что таковая все-таки присутствовала). Его функции, как пациента, свелись к «Угу» и «Ага» в ответ на полуриторические вопросы.

Сеанс длился приблизительно час, но никаких более-менее внятных и конкретных выводов — что делать и как себя вести — не последовало.

В общем, от психотерапевта Гарри сбежал самым позорным образом, притворившись страшно занятым, и пообещав завтра же прийти на следующий сеанс.

День третий.

Не желая огорчать Гермиону сообщением, что визит к светилу не оправдал возлагаемых на него надежд, Гарри как-то совершенно случайно забрел еще к одной старой знакомой.

Говоря «старой» мы имеем ввиду никак не возраст, а степень знакомства.

— Я вижу, тебя что-то тревожит, — заметила странно одетая девушка, рассеянно листая яркий журнал в глянцевой обложке.

— Лавры Трелони покоя не дают? — нехотя пошутил в ответ Гарри.

— Ну, что ты, — серьезно ответила девушка. — Для этого мне, как минимум, не достает третьего глаза.

— Жаль, — буркнул Гарри. — Я бы сейчас не отказался от помощи каких-нибудь духов.

— Если тебе нужно именно это, я могу помочь, — предложила девушка.

— Давай, — снова, как день назад, махнул рукой Гарри. — Хуже от этого все равно уже не будет.

День четвертый.

Кроме круглого стола посередине, мебели больше не было. В изящных подсвечниках, расставленных на полу по периметру комнаты, горели свечи.

Тут же, на полу, в самых непринужденных позах разместилось с десяток человек, преимущественно женского пола. В воздухе пахло сладковатым дымком восточных благовоний.

На вошедшего в комнату Гарри никто даже не обратил внимания, потому что как раз в этот момент одна из пифий, сидевших за столом, обернулась и сказала:

— Сущая бессмыслица.

Ее голос был исполнен такой неземной печали, что Гарри мгновенно захотелось выразить ей соболезнование.

Среди сидящих за столом возник тихий спор с применением мудреных терминов вроде «грубые вибрации эфира» , «антагонизм астральных сфер», «плоскомерность эфирной кривой» и так далее.

Воспользовавшись перерывом, Гарри негромко кашлянул. Главная пифия обернулась и после минутной заминки спросила:

— Вас прислала Луна?

— Да, — кивнул Гарри. — Я хотел…

— Тссс, — пифия поспешно приложила палец к губам. — ОНИ сами знают, что тебя волнует и, если сочтут нужным, помогут.

Гарри кивнул и, повинуясь небрежному жесту, сел на пол.

На блюдце вновь были возложены пальцы, и главная «пифия» вдохновенно завела:

— Вызываем тебя, дух великого Футарка! Если ты нас слышишь, ответь на вопрос, который так волнует этого молодого человека…

Блюдечко зашуршало и чуть-чуть сдвинулось.

Гарри напрягся.

Неужели сейчас он узнает…

Однако в этот самый момент один из сидевших на полу от волнения хрустнул пальцами.

В торжественной тишине звук получился неожиданно громким. Спириты дружно зашикали на нарушителя и попытались опять сосредоточиться.

Но даже ничего не сведущему в спиритизме Гарри стало ясно, что плоскомерный эфир снова во всей красе проявил свой капризный нрав, на линии пошли сплошные помехи и никаких духов сегодня уже не вызвать.

Он плюнул на бесполезное дело, встал и покинул это странное сборище

День пятый.

Поздно вечером Гарри снова сидел в гостиной четы Уизли и веселил своих друзей подробностями вчерашнего спиритического сеанса.

— Почему бы тебе не задать вопрос напрямую? — неожиданно спросила Гермиона.

— Я боюсь, — честно признался Гарри. — Мало ли что можно услышать в ответ.

— Будь смелее. В конце концов, ты у нас герой всех времен и народов, — подбодрила подруга.

— Действительно, дружище, — хлопнул его по плечу Рон. — О твоей смелости слагают легенды, а ты…

Слушая столь лестные слова, Гарри подсознательно расправил плечи и гордо кинул почти орлиный взгляд в туманную даль.

Действительно, он ведь привык сам решать свои проблемы. Тем более, что для решения этой ему надо всего-навсего пойти к одному конкретному человеку и твердым голосом задать ему один конкретный вопрос.

День шестой.

Решительно шагая по коридору, Гарри тихо бормотал:

— Или я не герой? Сейчас подойду и выбью ногой дверь. Благо на нее уже никто и не думает накладывать защитные заклинания. То есть заклинания есть, это ведь не проходной двор, но как там он однажды сказал? « Запомни, для ТЕБЯ эта дверь останется открытой, что бы ни случилось». И глаза у него в этот момент были такие… Добрые глаза, в общем.

Обсуждая все это с самим собой, он незаметно оказался перед искомой дверью и снова запаниковал.

— Взять его на испуг будет непросто. Он тоже человек, проявивший в годы войны немалую стойкость, мужество, мудрость и много еще чего, все даже не упомнить. Ладно, была не была.

Гарри толкнул дверь, осторожно, бочком, протиснулся в комнату и тихо спросил:

— Ты меня любишь?

И услышал в ответ изумленный вздох.

Не будем подробно останавливаться на последовавших за этим заверениях и клятвах, которые были даны и приняты с огромным энтузиазмом.

Пусть это останется между героями нашего рассказа.

Упомянем только о вопросе, прозвучавшем, когда они, умиротворенные в буквальном смысле слова до потери пульса, вернулись к действительности.

— Почему у тебя вообще возник этот вопрос?

— Ты не захотел поцеловать меня утром, перед тем, как уйти на работу…

Занавес, господа.