По ту сторону... Часть 1. Против Времени

Казалось, что прошла целая вечность с того момента, как он здесь очутился, и уже целую вечность длилось это бесконечное падение. От нечего делать он начал вспоминать последние минуты своей жизни: тот ужас, который он испытал, когда Снейп сообщил, что Гарри с друзьями отправился в Министерство ему на выручку. И облегчение, когда увидел, что крестник жив.

Он падал, окружённый беспроглядной тьмой, и вспоминал свою схватку с Пожирателями Смерти. С Беллатрикс.

Как всегда ему было весело. Он наслаждался мгновениями полной свободы и схваткой не на жизнь, а на смерть. В прошлом друзья не раз говорили ему, чтобы он был более осторожен и не рисковал жизнью просто так. И были правы. Множество раз ему удавалось выходить без единой царапинки из переделок куда серьезней этой. Но не сегодня.

Впервые в жизни Сириусу Блэку было не до смеха. Он смеялся, когда его схватили авроры на месте мнимой смерти Петтигрю, он смеялся, когда оставлял за спиной высокие башни Азкабана, он смеялся… а сейчас ему хотелось кричать. Кричать, разбивая кулаки в кровь от бессилия. Но здесь и сейчас это было бесполезно. Порой его начинали мучить сомнения: а что если это падение никогда не кончится? Что если он останется здесь до скончания времен?

Сириус ненавидел неизвестность, мучившую его похлеще Crusio, которое авроры использовали как средство выбить из него признание в предательстве и убийстве лучшего друга и его жены. Признание, в котором никто из них уже не нуждался.

И если Crusio увечили лишь тело, заставляя его судорожно извиваться и хрипеть от боли на холодном полу, то неизвестность терзала его разум, лишая последней надежды…

Сириус мотнул головой — он не хотел вспоминать этого. Но он вспоминал.

Вспоминал день за днём обрушивающуюся на него боль, длившуюся часами, и безликих авроров, хладнокровно пытавших его. Хотя нет, однажды во время одного из «допросов» в камеру зашёл Фрэнк Лонгботтом — его бывший однокурсник и коллега. Он плохо запомнил тот день — в памяти сохранилось лишь то, что меньше чем через минуту Фрэнк вылетел из камеры, зажимая рот. Он не знал, да и не хотел знать, на какие рычаги пришлось тому надавить, но пыток больше не было, и уже через несколько дней он, скованный цепями по рукам и ногам, плыл в лодке навстречу своей будущей тюрьме, а к берегу плавно скользили...

Стоп. Только не это. Меньше всего Сириус хотел думать о страже Азкабана, и он снова заставил себя переключиться на недавние события.

Он вспомнил отчаянный крик Гарри. И увидел, как Люпин схватил того, пытаясь удержать от безумной попытки броситься следом за крестным... за ним...

«Спасибо тебе, Рем... Лунатик... Позаботься о Гарри, больше у него никого нет...» — прошептал Сириус. На мгновение ему показалось, что друг видит его, но нет. Тот отвернулся, пытаясь скрыть свое горе.

Он видел, как Дамблдор подошёл к Арке, когда сражение закончилось. Сириус подался вперёд, надеясь, что тот поможет ему выбраться. Но даже Альбус Дамблдор, самый могущественный маг тысячелетия и единственный, кого боялся Тёмный Лорд Волан-де-Морт, не смог увидеть бывшего узника Азкабана, а теперь пленника Арки. Возможно, навечно.

Прошло какое-то время, прежде чем Сириус заметил, что что-то изменилось. Ранее неподвижная Тьма стлалась, мягко протягивая к нему невидимые руки, и если раньше он медленно парил в бескрайней пустоте, то теперь этот полёт сменился стремительным падением. Сириус понял, что оно вскоре закончится, и втайне обрадовался, что теперь ему по-крайней мере хоть что-то известно. Он внутренне сжался, готовясь к удару. Удару, который так и не последовал.

Падение продолжалось, и он позволил себе расслабиться, о чём успел тут же пожалеть. В тот же момент он почувствовал обжигающий холод, словно его с головой окунули в ледяное озеро рядом с Хогвартсом. А следом за этим последовала страшная боль в затылке, и последнее, что он видел, был туман, клубившийся внутри зеркала Еиналеж…

Сириус уже откровенно зевал и, бросив последние попытки стойко выдержать оставшиеся полчаса, обессилено опустил голову на стол. Когда они с Джеймсом и Питером решили для разнообразия почтить своим присутствием кабинет Прорицаний, Сириус был твёрдо настроен отсидеть положенное время, а теперь отчаянно мечтал о предстоящей тренировке по квиддичу. Но одно дело мечты, и совсем другое — реальность, сейчас ему было жутко скучно и жарко. Несмотря на невероятно тёплую погоду и полное отсутствие даже малейших признаков ветра, все окна были плотно закрыты, и Сириус безуспешно пытался найти хоть узенькую щёлочку.

Стоявший перед ним хрустальный шар заволокло густым серым туманом, но Сириус уже давно перестал обращать внимание на «выкрутасы» магического шарика, в котором он всё равно не видел ничего кроме собственного и — он не мог этого не заметить — весьма привлекательного отражения!

Сириус покосился на друга. Тому, судя по всему, тоже было смертельно скучно. Джеймс сидел и с закрытыми глазами что-то чертил на бумаге. Впрочем, даже не заглядывая через его плечо, Сириус мог со стопроцентной уверенностью сказать, что сейчас в муках рождается очередная ода в честь несравненной Лили Эванс. В Прорицаниях он абсолютно ничего не понимал, да и попросту не видел смысла в этом предмете, но в подобных случаях практически всегда оказывался прав.

Парень покосился на сидевшую в мягком кресле преподавательницу. Профессор О’Нилл была уже далеко не молода и практически всё время, что длились занятия, сидела в кресле, наблюдая за классом и изредка делая им замечания.

К сожалению, дотянуться до окна и остаться незамеченным было нереально. Сириус достал палочку и, всеми фибрами души надеясь, что окно откроется не слишком шумно, прошептал заклинание.

— Alohomora.

Джеймс открыл глаза и теперь внимательно следил за действиями друга.

Но как это всегда бывает, надежды Сириуса не оправдались. Защёлка с оглушительным треском сломалась, однако как раз в этот момент Джеймс, мгновенно просчитав все последствия, грозившие вот-вот обрушиться на голову его лучшего друга, совершенно «случайно» спихнул магический шар со стола.

— Что вы себе позволяете, мистер Поттер?! — мгновенно встрепенувшись, гневно прошелестела преподавательница.

— Простите, профессор, я не хотел. Просто мне показалось, что в шаре что-то было… — Джеймс виновато улыбнулся, всем своим видом демонстрируя самое искреннее раскаяние. Сириус за спиной преподавательницы благодарно подмигнул ему.

— И что же вы там увидели, мистер Поттер? — в голосе Кассандры О’Нилл явно слышалось испытываемое ей недоверие. Все в школе знали, что преподаваемый ею предмет всё ещё существует лишь потому, что директору никак не удавалось договориться с Министерством об упразднении этой должности.

— Грима, — как ни в чём не бывало ответил парень, глядя на свирепевшую преподавательницу. Позади раздалось испуганное фырканье — Питер. Сириус от смеха впервые в жизни чуть не свалился с раскачиваемого им стула — уж он-то понял, что Джеймс не просто вешал лапшу на уши старушке О’Нилл, а говорил практически кристально чистую правду.

— Минус двадцать баллов с Гриффиндора, мистер Поттер, за дерзость преподавателю! И если за оставшееся время вы ещё хоть раз откроете рот, будете целый месяц драить полы под присмотром мистера Филча!

Сириусу не нужно было видеть лица Джеймса, чтобы понять, что тот оскорблён до глубины своей поттеровской души. Джеймс, вопреки традиции, возражать не стал и теперь покорно молчал, покаянно опустив голову, и профессор, быстро выговорившись, вернулась на прежнее место.

— Спасибо, — одними губами прошептал Сириус, убедившись, что их не слышно.

— Не за что, — так же тихо ответил Джеймс, с наслаждением вдыхая свежий осенний воздух.

— МИСТЕР ПОТТЕР!!!!

* * *

Когда урок наконец-то закончился, друзья, наспех побросав вещи в сумки, чуть ли не первыми выскочили из класса.

Джеймс молнией спустился по лестнице, аккуратно минуя поднимавшихся по ней студентов, Сириус не отставал — ловко балансируя, он попросту съехал по перилам.

— Хвост! Не отставай! — проорал он, проезжая мимо друга. Тот пыхтел, изо всех сил стараясь угнаться за более быстрыми товарищами.

— Вот чёрт! — выругался Джеймс, вдруг что-то вспомнив и начав лихорадочно рыться в сумке. — Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт!!!!!

— В чём дело, Сохатый?! — прокричал Сириус, уже успевший спуститься на два пролёта вниз.

— Кажется, я забыл перо в кабинете! Сириус!

Ответом ему были стон и приглушённая ругань обречённого тащиться обратно в кабинет Прорицаний вышеназванного Сириуса Блэка.

— Это склероз, Сохатый… — объявил диагноз слегка запыхавшийся Блэк, появившись на площадке. — Или всё-таки уже маразм? Ты что, не мог вспомнить пораньше?! — Сириусу явно было лень тащиться вверх по лестнице.

— Нет, не мог, — отрезал Джеймс. — Пит, ты с нами?

— Вообще-то мне нужно срочно найти Ремуса. Я не успел списать у него сочинение по Зельям, — виновато улыбнулся гриффиндорец и, не дожидаясь ответа, быстро продолжил спускаться вниз.

Сириус насмешливо проследил за ним взглядом.

— Знаешь, Сохатый, по-моему, слабые нервы мистера Петтигрю не выдержали факта явления тебе большого и страшного Грима, — он зловеще улыбнулся, продемонстрировав другу улыбку, от которой в прямом смысле слова «таяли» практически все девушки Хогвартса. — Ну что, не боишься прямо сейчас откинуть копыта?

Джеймс ухмыльнулся, не оценив стараний Сириуса откосить от возвращения.

— Не дождёшься. Пошли уже, Грим. Ты же не бросишь лучшего друга на растерзание страшной и ужасной профессорше?

Сириус благоразумно промолчал.

— Я так и думал, — победно улыбнулся Джеймс и, забросив сумку на плечо, перепрыгивая через ступеньки, метеором ринулся вверх по лестнице. Блэк лишь вздохнул и, что-то тихо ворча себе под нос, покорно поплёлся следом.

* * *

— Профессор! — громко позвал Сириус, которого Джеймс бесцеремонно впихнул в кабинет Прорицаний, не позаботившись узнать мнение не успевшего сориентироваться друга. Гриффиндорец брезгливо поморщился: внутри действительно было ужасающе душно, плюс ко всему, в воздухе витал странный сладковатый запах базилика и жасмина. Убойная смесь.

— Входи, трус, вроде бы её тут нет…

— А за труса ответишь позже, — пробурчал Джеймс, стараясь как можно тише и незаметней прокрасться к позабытому перу. Сириус, выполнив свой долг перед отечеством, безразлично изучал заляпанные грязными отпечатками пальцев стеклянные дверцы комода.

Удушливый запах усилился, и Сириус поспешно вылетел за дверь, даже не задумываясь об оставшемся внутри Джеймсе. В конце концов, если что, сам выкрутится, авось, не впервой.

Джеймс, стараясь дышать ртом, быстро подобрал слетевшее со стола перо, как вдруг позади него кто-то хрипло вздохнул.

— Бродяга, это ты?

Но Сириус молчал, наслаждаясь свежим воздухом вне стен кабинета. Джеймс, так и не услышав ответа, медленно обернулся. Прямо за его спиной, изо всех сил прижимая к судорожно вздымающейся груди карту Таро, стояла Кассандра О’Нилл. Серо-зелёные глаза, обычно близоруко щурящиеся из-под очков, мутно смотрели сквозь него, словно видели что-то, что было недоступно глазам обычного человека. Рот женщины приоткрылся, и комнату огласил шипящий, мало чем похожий на человеческий голос.

— Тёмный Лорд вновь собрал врагов Феникса под свои знамёна… Порог снова пересечён… Лапы пса вновь ступают по коридорам Хогвартса… Теперь их двое, и каждый ведёт свою игру. Они оба должны сделать выбор… Позволить псу исправить старую ошибку или приковать его к земле новой цепью?.. Одного ждёт свобода, другого — вечное проклятье… что они выберут, неведомо даже им самим… Пёс снова в Хогвартсе… — женщина пошатнулась, не в силах сопротивляться внезапно навалившейся на неё слабости, и наверняка бы упала, если б не успевший вовремя подхватить её Джеймс.

— Сириус! Помоги! — закричал он, и когда до этого мирно дежуривший за дверью Сириус заглянул в кабинет, видимо, услышав крик друга, то он тут же бросился на выручку.

Дотащив женщину до кресла, они растерянно уставились друг на друга, видимо, не представляя, что делать дальше, но все их метания прекратились в тот момент, когда Кассандра, приоткрыв глаза, хрипло закашлялась.

— Профессор, с вами всё в порядке? — обеспокоено склонился над ней Джеймс, тогда как Сириус принялся оглядываться по сторонам в поисках воды.

— Само собой! — возмущённо прохрипела преподавательница, что, впрочем, не помешало ей с благодарностью принять из рук Сириуса стакан холодной воды. — А теперь потрудитесь объяснить мне, господа, что вы делали в моём кабинете? И при том сделать это так, чтобы я в это поверила.

Друзья обречённо переглянулись и практически одновременно испустили тяжёлый вздох.

* * *

— Ну и что ты успел натворить, пока меня не было рядом? — сухо поинтересовался Сириус, когда они, наконец, покинули кабинет, лишившись пятидесяти баллов за «наглую ложь» и вдобавок схлопотав дополнительные часы работы под бдительным присмотром Аргуса Филча.

— Да ничего. Вроде бы. Я ведь уже всё рассказал ещё в кабинете!

— Ааа… ну да, конечно! И как же я забыл о ПРОРОЧЕСТВЕ?! — скептически скривился Сириус, даже не позаботившись о том, чтобы сбавить громкость. Он насмешливо фыркнул и пружинистым шагом ушёл вперёд, с лёгкостью обогнав друга и первым подойдя к уже ожидавшему их в коридоре Ремусу.

Джеймс лишь пожал плечами, даже и не пытаясь убедить Блэка. Уж он-то прекрасно знал, что если Сириус что-то вбил себе в голову, то выбить это обратно будет практически невозможно.

Но сам Джеймс почему-то был твёрдо уверен, что то, что говорила Кассандра, было настоящим предсказанием и не имело никакого отношения к той чепухе, которую они изучали на занятиях, вроде гадания на чаинках или чтения по ладони.

— Что так долго? — недовольно спросил Ремус, облокотившись о стену рядом с небольшим портретом, с которого на них с любопытством взирал неизвестный Мародёрам полноватый и лысый волшебник в ядовито-лиловой мантии.

— До свиданья, сэр Риверс. Было приятно поболтать с вами, — вежливо улыбнулся оборотень.

— До свиданья, Ремус! Если понадоблюсь, вы знаете, где меня можно найти! — прокричал им вслед волшебник, но друзья уже успели отойти довольно далеко, и за исключением самого Ремуса, который как оборотень обладал гораздо более острым слухом, чем Джеймс или Сириус, никто его слов не услышал.

— Ну и что у вас произошло в этот раз? — деловито поинтересовался Ремус, не сбавляя шага двигаясь к намеченной им цели.

Сириус и Джеймс одновременно переглянулись. Они оба знали, что Люпин никогда не одобрял их ШАЛОСТИ и участвовал в них лишь ради того, чтобы иметь возможность присматривать за несносными товарищами.

— Понимаешь, Реми… — и Джеймс, тщательно подбирая слова, рассказал другу об услышанном им пророчестве, на всякий случай умолчав о потере баллов и назначенной им с Сириусом отработке. Рассказ прерывался ехидными замечаниями скептически настроенного Сириуса, что не могло не раздражать самого рассказчика.

— Ну ты даешь, Сохатый, — прокомментировал услышанное Ремус. — Не ожидал такого от тебя, но я думаю, что в этот раз прав Сириус.

Тот обалдело уставился на качавшего головой оборотня.

— Так держать, Лунатик! Вот если бы ты ещё почаще говорил эти ласкающие мой слух слова…

— Не дождёшься, Бродяга, — тут же фыркнул Ремус. — Твоё самомнение и так зашкаливает.

Блэк весело хмыкнул, ухмыльнувшись проходившей мимо них равенкловке во все свои тридцать два зуба. Та смущённо зарделась.

— Вот-вот, именно об этом я и говорил, — торжествующе прокомментировал Ремус, явно испытывая удовольствие от собственной правоты. — Ладно, чёрт с этим, идёмте, иначе снова опоздаем на Зельеварение. Вашими стараниями мы и так отстали по баллам от Слизерина.

— Да ладно тебе, Лунатик, — перебил друга Сириус, заходя чуть вперёд и заглядывая в лицо другу, — зато Кубок по Квиддичу точно наш! Ещё бы, ведь теперь, когда за Гриффиндор играем мы — великолепный ловец Джеймс Поттер и непревзойдённый загонщик и просто красавец…

— Блэк!!!! — взревел Люпин.

— Вот-вот, именно! Блэк! Все девушки Хогвартса, да что там Хогвартса — всего мира будут выкрикивать моё имя, когда я буду пролетать над трибунами! — размечтался Сириус, насмешливо поглядывая на смотревшего устроенное им представление Джеймса. — Спокойно, Рем! Это шутка! — вскинул руки Бродяга.

— Тебя нужно было удавить ещё в колыбели с таким чувством юмора, — беззлобно процедил Ремус, на что Сириус лишь самодовольно ухмыльнулся, оставив без комментариев адресованное ему замечание.

Мародёры, оживлённо болтая, направились к лестнице. Кабинет, где шестой курс Гриффиндора изучал Прорицания, находился на самом верху одной из башен Хогвартса, и теперь им предстояло пройти едва ли не через весь замок, чтобы вовремя успеть на урок Зельеварения.

Путь предстоял неблизкий, но с их знанием потайных ходов и коридоров школы мальчики могли быть на месте уже через десять минут.

— Ребята! Подождите меня! — раздалось за спиной. Джеймс оглянулся. К ним бежал их четвёртый лучший друг — Питер Петтигрю по прозвищу Хвост. Что бы там ни говорили остальные студенты, но свою кличку он получил совсем не за то, что всюду ходил следом за Поттером, Люпином и Блэком, беспрекословно выполняя едва ли не любое их требование, а за свою анимагическую форму. Питер превращался в крысу. Сириуса друзья называли Бродягой — он трансформировался в громадного чёрного пса размером с волкодава, до дрожи похожего на Грима — предвестника скорой и неминуемой смерти, изображённого на обложке учебника Прорицаний. А сам Джеймс… он превращался в стройного красавца-оленя с роскошными ветвистыми рогами, из-за которых Сириус и предложил называть его Сохатым. С тех пор шуточки по поводу причин его рогатости не прекращались — само собой отпускал их только Сириус, нагло пользуясь положением лучшего друга и нежеланием Джеймса загреметь за убийство в Азкабан.

— Пит, давай в темпе вальса! Мы и так опаздываем! — поторопил приятеля Ремус.

Питер не ответил. Ему оставалось преодолеть всего несколько метров, чтобы подойти поближе к друзьям, как вдруг ногу резко дернуло, и он со страхом ощутил, что не может сделать ни шага дальше.

— Ребята, — жалобно промямлил он. — Кажется, я провалился.

Ремус обречённо вздохнул, окончательно укрепившись в собственных подозрениях, что сегодня им уже никак не успеть на урок до прихода Слагхорна. Сириус, как и ожидалось, картинно закатил глаза, сетуя на неуклюжесть их меньшого друга. Питер с самого начала дружбы с Джеймсом и Сириусом прекрасно знал, что Блэк не переносит его, а потому изо всех сил старался не злить парня и пореже попадаться ему на глаза, но не тут-то было: двое закадычных друзей почти никогда не разлучались.

— Не двигайся, Хвост! — произнёс Джеймс, аккуратно подходя к товарищу. — Мы сейчас тебя вытащим.

Питер лишь грустно усмехнулся, что-то неразборчиво пробормотав себе под нос. Он крепко схватился за покрытые лаком деревянные перила, когда лестница вдруг вздрогнула и мелко завибрировала.

— Джеймс… — обеспокоено начал он.

— Умолкни, Хвост, — не дал ему договорить Сириус, раздражённо зыркнув на приятеля из-под упавшей на глаза чёлки. — Если не можешь ходить как нормальные люди, то хотя бы стой и не рыпайся!

Питер с тревогой вертел головой во все стороны, невольно мешая возившимся с его ногой Мародёрам. Слегка перегнувшись через перила, он посмотрел вниз и тут же отпрянул подальше от края лестницы. Магия магией, но когда под тобой нет ничего кроме нескольких сот метров абсолютной пустоты, поневоле становится жутко.

— Ребята…

— Пит, Бродяга прав, если не можешь помочь, то хотя бы стой и не мешай, — Джеймс на мгновение посмотрел на мальчика.

Питер тяжело вздохнул. Нога уже начинала ныть.

— Ну если вас это совсем не интересует… то эта лестница перемещается.

— ЧТО?! — все трое разом выпрямились.

Как ни странно, но Питер был прав: зачарованная лестница Хогвартса в очередной раз меняла направление. Общими усилиями они выдернули ногу Хвоста из коварной ступеньки и, дождавшись, когда движение закончится, быстро сошли с лестницы, с облегчением ступив на неподвижную землю и очутившись перед уходившим вдаль тёмным и пустым коридором.

— Сочувствую, Лунатик, но, кажется, мы и сегодня не успеем на Зелья, — с деланно печальным лицом проинформировал друга Сириус, но довольный блеск серых глаз с лёгкостью выдал его истинное настроение.

— Точно не помню, но вроде бы это тот самый коридор, в котором мы нашли портрет того чокнутого рыцаря, как его там… сэра Кэдогана, — оповестил всех Джеймс.

— Ты прав, — чуть нахмурившись, быстро подтвердил Сириус, а затем радостно просиял:

— Ну что, господа Мародёры, проведаем его?!

Ремус мельком взглянул на часы: Сириус был прав, можно было уже не спешить — урок начался несколько минут назад. А ведь он так надеялся, что хотя бы в этот раз всё будет как у нормальных людей! Как же, размечтался! Это невозможно, если трое твоих лучших друзей — Мародёры, и если двое из них просто притягивают к себе неприятности, словно маггловский магнит железо.

— Ну так чего мы стоим? — улыбнулся оборотень. — Кого ждём? Lumos!

Оставшаяся троица немного удивлённо переглянулась и незамедлительно последовала его примеру. Тёмный коридор осветился тремя яркими вспышками.

Ремус шёл впереди всех и вспоминал, как они впервые оказались в этом странном и мрачном месте. Шёл второй год их учёбы в Хогвартсе, Мародёры возвращались в гостиную Гриффиндора после очередной ночной вылазки. Как это случалось до этого много раз, Питер снова обо что-то запнулся и, налетев на ржавые рыцарские доспехи, устроил жуткий грохот, переполошив, наверное, как минимум ползамка. Именно после того как в этом коридоре они, затаив дыхание, прятались под мантией-невидимкой от Филча и его кошки — миссис Норрис, им и пришла в голову во всех отношениях гениальная идея создать карту Хогвартса и его окрестностей. Причём не просто карту, а Карту, которая могла бы показывать местонахождение и передвижение всех обитателей замка. На это у них ушло долгих полгода. За эти несколько месяцев Хвост в облике крысы облазил весь замок и разузнал о потайных коридорах и о Выручай-комнате, о которой — Мародёры не сомневались в этом — не было известно даже самому директору Хогвартса. Сириус, недолго думая, набросал приблизительное оформление карты, которое Джеймс одобрил с первого взгляда. Не нужно пояснять, что сидеть в библиотеке и изучать книги в поисках нужного для карты заклинания пришлось именно Ремусу, так как Сириус — самый талантливый из Мародёров в области чар, наотрез отказался променять возможность гулять, где ему вздумается, на просиживание над пыльными книгами в душной и полной ботаников библиотеке.

Парень обернулся на друзей. Джеймс шёл рядом с Сириусом и о чём-то убеждённо с ним спорил. Наверняка обсуждали, чем займутся в следующее полнолуние. Ремус поморщился и отвернулся: для него в этих прогулках не было ничего привлекательного, единственный плюс: не придётся в одиночестве носиться по Хижине в тщетной попытке выбраться на волю — Дамблдор постарался основательно укрепить, казалось бы, непрочные на первый взгляд стены так, чтобы оборотень никоим образом не смог проломить их.

Тихий стон, донёсшийся до него из-за плотно запертой двери, заставил юношу остановиться.

— В чём дело, Рем? — оживлённо поинтересовался Джеймс, приблизившись к замершему посреди дороги другу.

— Ничего, просто мне показалось, что…

— Да? — встрял в разговор неуёмный Сириус. — Ну тогда пошли дальше.

— Блэк!

— Что? — Сириус вопросительно уставился на друга, непонимающе хлопая ресницами. В серых глазах, которые в зависимости от освещения становились либо светлее, либо достигали глубокого практически чёрного оттенка, не было ни следа насмешки, только непонимание и обида. Если глаза зеркало души, то в данный момент Сириус Блэк был чист и невинен как новорожденный младенец.

— Прекрати.

Сириус обиженно выпятил губу.

— Та-ак. Слышь сюда, ты, рассадник для клопов, — угрожающе произнёс Джеймс, делая вид, что ищет палочку.

Сириус издевательски ухмыльнулся, мимолётом отбросив со лба особенно длинную прядь иссиня-чёрных волос.

— Ну так что тебе показалось, Лунатик?

— Кто-то стонал. Я уверен, мне не послышалось, — быстро ответил Люпин, заранее предупреждая следующие попытки Сириуса подколоть его. — Звук шёл оттуда, — он жестом указал на дверь, из-под которой просачивался тонкий лучик света.

— Ну так чего же мы ждём? Мародёры — ВПЕРЁД! — Ремус краем глаза взглянул на взъерошенного друга. Как всегда, когда на горизонте появлялось очередное приключение или возможность насолить кому-нибудь из слизеринцев, в его карих глазах загорался лукавый огонёк. Так было и сейчас.

— Alohomora! — воскликнул Джеймс, вскидывая руку в сторону двери.

Ремус, стоявший к ней ближе всех, едва успел увернуться, чтобы защититься от полетевших прямо в лицо щепок.

— Осторожней! — возмущённо вскрикнул он, стирая со щеки тонкую струйку крови — особенно острая щепа всё-таки задела кожу.

— Извини, — извинился за Джеймса Сириус, который явно не испытывал никакой вины. Джеймс виновато улыбнулся другу, и Ремус не стал продолжать. На них обоих долго злиться было просто невозможно. Волей неволей, а потом ты сам начинал чувствовать себя в чём-то виноватым перед этими двумя.

Джеймс радостно улыбнулся, поняв, что его простили и больше не сердятся. Переглянувшись с мгновенно насторожившимся Сириусом, он тихонько толкнул чуть покосившуюся дверь и с палочкой наперевес решительно перешагнул порог…

— И ради этого её запирали… — в голосе парня так и сквозило испытываемое им разочарование.

Ремус осторожно заглянул внутрь через плечо друга и увидел, что послужило причиной такой реакции Сохатого. Комната представляла собой что-то вроде давно заброшенного склада. Прямо перед гриффиндорцами громоздились десятки сваленных в кучу парт, сломанных стульев и всякого непригодного к употреблению старья.

— Пойдёмте отсюда что ли?.. Здесь нам делать нечего, — мгновенно оценил обстановку Сириус и уже собрался было последовать своему собственному совету, когда Ремус остановил его, крепко схватив за руку.

— Нет, подождите. Здесь кто-то есть.

Зверь в нём всё ещё слышал тот тихий стон, теперь доносившийся до него из-за груды парт, но теперь к нему прибавился и сильный перебивающий всё остальное запах гари. Сириус сморщился.

— Чем это так воняет?

— Ты о чём? — Джеймс удивлённо уставился на лучшего друга, с отвращением отплевывающегося и пытающегося найти источник непонятного и противного запаха, но потом, быстро вспомнив о некоторых особенностях, не так давно начавших происходить с анимагами, перестал обращать на него внимание. С некоторых пор Сириус стал гораздо острее реагировать на различные запахи, явно приобретая часть тех способностей, которыми он обладал в облике пса. Теперь он даже девушек выбирал, больше руководствуясь не их внешним видом, а чутьем постепенно просыпавшегося в нём зверя.

— Рем, ты куда? — забеспокоился Джеймс, когда Ремус вдруг с лёгкостью перебрался через завал, стараясь не упасть или, не дай Мерлин, порвать мантию. Но оборотень не стал тратить время на ответ и молча скрылся за горой старого хлама. Прошло несколько минут, с тех пор как он исчез из поля зрения остальных Мародёров. Теперь начал нервничать и Сириус.

— Рем! С тобой всё в порядке? — громко позвал он. — Рем! Лунатик?!

Молчание.

— Ребята, скорее идите сюда, вам надо это увидеть! — мальчики с облегчением вздохнули, услышав встревоженный голос, безусловно, целого и невредимого Люпина.

Сириус и Джеймс с лёгкостью миновали груду полуразвалившейся рухляди, после чего вместе втянули туда Питера. Увидев неподвижно стоявшего к ним спиной друга, они ловко спрыгнули вниз.

— Ну что там, Рем? — лениво протянул Бродяга, подходя поближе.

Джеймс ошеломлённо замер, увидев, на что так странно смотрел Люпин. Питер испуганно спрятался за спинами более храбрых и безрассудных товарищей. Какое-то время никто не решался нарушить молчание.

— Вот чёрт, — наконец выругался Блэк, выразив общее мнение.

Глава 3. Появление Алекса Уайта, или Новый учитель.

— Вот чёрт! — произнёс самый высокий из четырёх парней, склонившихся над лежавшим на полу человеком. Длинные чёрные волосы упали на высокий лоб, мешая видеть, но он привычно отбросил их назад.

— Рем... Он что, мёртв? — необычайно тихо спросил Сириус, не успев быстро справиться с овладевшим всеми Мародёрами испугом. В конце концов, не каждый день можно найти в Хогвартсе чей-то труп!

— Откуда мне знать? — так же тихо прошептал Лунатик, но Сириус уже взял себя в руки и теперь явно пытался скрыть от друзей мгновения испытанного им страха, а потому тут же принялся усердно язвить и ехидничать.

— Ну так ведь ты же у нас самый умный! Недаром же тебя Дамблдор старостой сделал!

— Иди к чёрту, Бродяга! — злобно огрызнулся Ремус. Сириус из всего мог устроить комедию. — Если тебе так хочется это узнать, то подойди и посмотри!

— Ой! Ты поразил меня в самое сердце, Луни! — закатил глаза тот, картинно схватившись за сердце.

— Бродяга, — улыбаясь краем рта, позвал «умирающего» друга Джеймс.

— Чего тебе, Сохатый? — приоткрыв левый глаз, мгновенно среагировал Сириус, недовольный тем, что его перебили.

— Сердце находится не здесь.

Тот удивлённо моргнул серыми глазами.

— Да? — и тут же продолжил, картинно прижимая руку уже к левому боку: — Рем! Ты как староста должен защищать и оберегать нас. А что делаешь ты? Подвергаешь меня смертельной опасности! Я же всего лишь маленький и несчастный щенок! — с последними словами Сириус подмигнул Джеймсу и трансформировался, и теперь у ног Ремуса тихо завывал громадный чёрный волкодав.

— Ага. Совсе-ем маленький, — неодобрительно улыбаясь, но уже явно не злясь, протянул Ремус. — Нужно немедленно сообщить Дамблдору.

— Ты прав, — чуть помедлив, согласился с ним Джеймс. — Питер, бегом в Больничное крыло, приведи мадам Помфри, скажи, что мы нашли чей-то труп. — Ремус бросил на приятеля короткий взгляд. — Бродяга — ты к Дамблдору.

— А почему сразу я? Чуть что, так всегда сразу Блэк. Беги за ним сам, если так хочется, или пусть Ремус идёт, — парень возмущённо кивнул в сторону оборотня. — У Лунатика-то отношения с учителями всяко лучше, чем у меня.

— Бродяга-а-а-а-а, — мило улыбаясь другу, начал Джеймс. Сириус насторожился. — Скажи, а ты случайно не страдаешь склерозом? Не сомневайся, твои кровососущие друзья о-очень по тебе соскучились и мечтают снова зарыться в твою шёрстку.

Сириус сглотнул.

— Спокойно, Сохатый, я просто пошутил, — он начал медленно пробираться к двери. — Считай, Дамби уже здесь.

Сириус быстро скрылся за завалом, решительно потащив за собой мешкавшего Питера.

Ремус не спеша повернулся к Джеймсу. На лице оборотня блуждала довольная улыбка — в конце концов, не часто можно увидеть Сириуса Блэка настолько ошарашенным, разозлённым и испуганным одновременно.

— Хорошо придумано, Сохатый, — одобрил Ремус. Гриффиндорец только улыбнулся, а потом перевёл взгляд на распростёртое на холодном полу тело.

— Как ты думаешь, кто он? И как здесь оказался? — наконец тихо спросил юноша.

— Не знаю, — честно ответил Люпин, принюхиваясь к запаху, исходящему от мужчины. — Понятия не имею.

* * *

Тем временем в Больничном крыле.

— Повтори, что ты сейчас сказал?!

— Мертвец. Мы нашли его на третьем этаже, — еле слышно прошептал Питер, нерешительно переступая с ноги на ногу.

Мадам Помфри, внимательно выслушав рассказ парня, повернулась к стоявшей рядом с ней девушке, направленной из Св. Мунго к ней на практику.

— Вероника, проследите за мистером Ридом. Ему ещё рано вставать. Вам всё ясно?

— Да, мадам Помфри, — послушно кивнула девушка, с любопытством поглядывая в сторону внезапно покрасневшего Питера. Женщина удовлетворённо кивнула.

— Хорошо. Показывай куда идти, — велела она Хвосту.

Вскоре целительница быстро шла по коридору, а рядом с ней, изо всех сил стараясь не отставать, семенил Питер Петтигрю.

* * *

В то же время. Комната на третьем этаже.

…Первой пришла боль. Болел каждый мускул, каждая клеточка его измученного и искорёженного тела.

Он попытался открыть глаза. С трудом, преодолевая боль и усталость, но ему это удалось, и в глаза тут же ударил, оглушая его, заставляя снова скатиться в благословенное беспамятство, яркий свет.

— Вот чёрт! — еле слышно прошептала колеблющаяся тень, склоняясь над ним.

Он попытался позвать на помощь, но из пересохшего горла не вылетело ни звука.

«Помогите… пожалуйста, помогите…»

Сил не хватало даже чтобы шевельнуть рукой, чтобы дать понять теням, что он ещё жив. Ещё.

И тут начала возвращаться память. Он вспомнил сражение с Пожирателями в Отделе Тайн и красный луч непросительного проклятья, ударивший его в грудь. И своё падение в Арку.

Сириус незаметно нащупал свою палочку. Зрение постепенно восстанавливалось, и он, сощурившись, попытался разглядеть своих возможных противников. Яркий свет всё ещё больно резал привыкшие к темноте глаза анимага, не позволяя различить даже контуры их лиц. Единственное, что он сумел понять — все они были поразительно молоды. Слишком молоды даже для Пожирателей, а это значит… Среди авроров частенько попадались молодые стажёры — ему самому уже в свои неполные девятнадцать случалось участвовать в некоторых операциях, проводимых Авроратом.

Сердце пропустило удар. Сириус судорожно сглотнул, разумом стараясь не дать испуганному телу скорчиться от предчувствия неминуемых пыток.

«Авроры» о чём-то тихо спорили, а потом двое из них куда-то ушли. Плечи свело от напряжения. Сейчас они приведут начальство!

Когда-то он поклялся себе, что скорее умрёт, чем снова попадёт в руки аврорам или дементорам, и с тех пор в его решении не изменилось ровным счётом ничего. Однако теперь, когда авроров осталось всего двое, у него по-крайней мере появился шанс сбежать, и упускать его он не собирался!

…Джеймс стоял и молча смотрел на лежавшего в нескольких шагах от него мужчину. Странно, но почему-то он казался ему смутно знакомым: спутанные, чуть седые волосы мешали детально разглядеть лицо, но Джеймс был уверен: когда-то он уже видел этого человека. Он взглянул на однокурсника — на лице оборотня явственно читалось испытываемое им недоумение.

Он уже открыл рот, чтобы спросить у друга, точно ли он не знает, кто это такой, как вдруг тело мужчины судорожно изогнулось, и тот хрипло вздохнул. Далее всё произошло за какие-то доли секунды, как показалось Джеймсу. «Труп» откатился в сторону и резко вскочил на ноги, в его руке, ранее не замеченная ими, как по волшебству появилась волшебная палочка.

Впервые в жизни Джеймс не успевал. Пару лет назад, на четвёртом курсе он с друзьями был одним из членов Дуэльного клуба и числился в нём если и не лучшим, то уж точно самым быстрым дуэлянтом — не даром же он до сих пор ни разу не упустил снитча! Да, он был быстр. Очень быстр, но мужчина, кем бы он ни был, был ещё быстрее.

— Постойте! — он вскинул руки, показывая, что безоружен, в отчаянной надежде, что это остановит убийцу, но всего один взгляд в смутно знакомые полные смертельного ужаса и скрытого безумия тёмно-серые глаза уже дал ему понять, что пощады не будет. Никому. — Avada…

Про гриффиндорцев всегда говорили, что они храбры до безрассудства, но сейчас Джеймсу было не до подвигов. В голове было пугающе пусто, словно все мысли вымерзли от страха.

«А Сириус, наверное, уже совсем рядом…» — на мгновение пронеслась мысль о лучшем друге, которого, как он надеялся, не постигнет та же участь.

И тут…

— ДЖЕЙМС!!!!

— Expelliarmus!

* * *

За несколько минут до этого. Кабинет директора.

Сириус не торопясь шёл к директору. Да и зачем ему было куда-то спешить?! Куда может деться труп?! Разве что Ремус проголодается, но это вряд ли… Обед был совсем недавно.

Единственное, о чем он сейчас мог думать, так это о шутливой угрозе Джеймса, куда уж там объяснениям для Дамблдора, как вообще они нашли этот пропахший гарью труп?! Вспомнив о словах друга, Сириус снова яростно заскрежетал зубами. Он уже почти молился, чтобы на его пути оказался какой-нибудь слизеринец. А лучше всего Нюниус. Но судьба явно решила на время вернуться к своим делам, оставив своего любимчика в покое. Хотелось сесть и завыть от злости и досады на самого себя.

Пусть он учится в Гриффиндоре, а не Слизерине, где веками учились его предки, пусть он не так печётся о чистоте крови, как вся его семья, но он — Блэк! БЛЭК! Пережитое однажды унижение не давало покоя его гордости, заставляя лишь ещё крепче сжимать кулаки и мысленно обрушивать на голову Джеймса Поттера десятки самых разнообразных проклятий. Несмотря на истекшее с тех пор время, он с точностью до мелочей помнил тот вечер, когда Джеймс тайком подсыпал ему в кровать блох. В памяти сохранились поразительно чёткие, окрашенные злостью и гневом воспоминания о том, как весело хохотали трое друзей, глядя, как яростно чешется Блэк!

Правда, заметив, как на бледной коже появляются окровавленные полосы от его ногтей, все жутко перепугались и бросились спасать обезумевшего от боли приятеля, но тот, отчаянно пытаясь дотянуться до наиболее труднодоступных мест, лишь делал всё ещё хуже. В итоге Джеймс, предварительно извинившись, обездвижил друга, и когда тот замер, троица дружно принялась отыскивать разбежавшихся повсюду блох. Неприятным сюрпризом оказалось то, что этих кровососов нельзя было вывести с помощью магии! Перетерпев пытку, Сириус, зажав Питера в угол, выяснил, что блох они раздобыли не где-нибудь, а в Лютом переулке!

В итоге на следующий день вся школа с удивлением взирала на Джеймса Поттера, весело демонстрировавшего всем свой подбитый глаз, и на Питера Петтигрю, недовольно щеголявшего с длинными ослиными ушами. Неминуемой кары не избежал и Ремус: просто ему, в отличие от остальных, удалось быстро найти нужное контрзаклятье, а расколдовывать друзей он благоразумно не стал, вовремя заметив кровожадный взгляд Блэка, которым тот наградил его после исчезновения наколдованного ему шикарного, само собой с точки зрения самого Сириуса, волчьего хвоста.

Сириус довольно улыбнулся, вспомнив шокированный взгляд МакГонагалл, немедленно потащившей всех Мародёров на разборки к директору. Однако вопреки ожиданиям МакГонагалл и самих Мародёров, тот лишь прочёл им какую-то длинную и весьма запутанную лекцию, из которой что-нибудь сумел понять разве что Люпин да пышущая праведным гневом декан Гриффиндора, но баллов снимать не стал. Даже со слизеринцев, в стычке с которыми, по словам Сириуса, они все и пострадали!

— Мяу! — прозвучал совсем рядом противный вопль Филчевой кошки, и Сириус, словно напоровшись на невидимую глазу стену, замер на месте.

— Мяу…

Сириус довольно улыбнулся, вспомнив, как на прошлое Рождество он преподнёс Филчу «приятный» сюрприз — перекрасил шерсть миссис Норрис в ярко-розовый цвет, причём сделал он это не с помощью магии, а сверхстойкой маггловской краской для волос, выпрошенной у одного из магглорожденных студентов Гриффиндора. Так что Филчу пришлось смириться с необычным цветом своей любимицы и ждать, когда краска сойдёт сама. Сейчас, конечно, всё вернулось на свои места, но если внимательно приглядеться, то ещё можно было увидеть грязно-розовые пятна на шерсти кошки завхоза. С тех самых пор миссис Норрис, едва завидев своего былого мучителя, улепётывала со всех ног, доставляя видевшим это студентам поистине неземное удовольствие.

Филч, как впрочем, и учителя, и ученики Хогвартса, прекрасно понимал, кто ответственен за случившееся с его ненаглядной. Правда, почему-то винил в этом он не одного Сириуса, а всех Мародёров и после того случая стал следить за ними ещё внимательнее, не раз срывая тщательно продуманные и спланированные планы мести Слизерину в общем, и Северусу Снейпу в частности.

— Мяу…

Из-за угла показалась серая мордочка полосатой спутницы школьного завхоза, и Сириус вдруг осознал, что верхняя губа сама по себе поползла вверх, обнажая оскалившиеся клыки… нет, пока ещё зубы. Из горла вырвалось утробное рычание, и кошка резко присела на задние лапы, рассерженно зашипев на старого врага. Тем не менее, в издаваемом ею звуке словно слышалась какая-то неуверенность: стоявшее перед ней существо было похоже на её хозяина, но тонкий кошачий нюх подсказывал, что это не так. Существо скалилось и рычало, как заправская сторожевая собака.

Сириус, повинуясь внезапному звериному порыву, не переставая рычать, внезапно шагнул вперёд, но кошка, не став дожидаться его дальнейших действий, мгновенно отскочила в сторону и скрылась в коридоре.

Сириус победно ухмыльнулся и, чувствуя себя одним из героев древнегреческих мифов, гордо вскинув подбородок, подошёл к горгулье, закрывавшей проход в кабинет Альбуса Дамблдора.

— Сахарные устрицы! — уверенно выдал он и, когда стало ясно, что горгулья не собирается его пропускать, упрямо нахмурился.

— Странно… могу поклясться, что ещё вчера пароль был… — он на секунду замолчал, припоминая. — Ванильные улитки!

Горгулья дрогнула и словно бы не охотно отъехала в сторону, открывая взору гриффиндорца длинную витую лестницу.

«Нет, ну надо же! Вот так перепутать пароли мог только Хвост!» — сетуя на собственную глупость, с такими мыслями Сириус стал быстро подниматься по крутым ступенькам. Даже не подумав о том, что сначала нужно постучаться, он чёрным вихрем влетел в кабинет.

— Профессор Дамблдор! — громко позвал он и лишь потом заметил, что директор был не один. Напротив него из стороны в сторону нервно ходил высокий плотно сложенный мужчина. Наверное, в дни молодости его ещё можно было назвать красивым, но теперь лицо избороздили морщины, да и многочисленные шрамы отнюдь не добавляли ему шарма.

— Аластор, прекрати. У меня уже голова кружится от твоего мельтешения.

Мужчина на мгновение послушно остановился и исподлобья взглянул на старого волшебника.

— Альбус, неужели ты вправду думаешь, что они могут попытаться… — он не договорил и резко обернулся на скрип открывающейся двери.

Дамблдор удивлённо привстал со своего кресла.

— Мистер Блэк? Что-то случилось?

— Ну это смотря с какой стороны посмотреть… — рассеянно проговорил Сириус, с любопытством глядя на незнакомца. Дамблдор, видимо заметив его интерес, охотно пояснил:

— Сириус, познакомься, это Аластор Грюм. Он аврор.

Сириус еле сдержался, чтобы не завопить от восторга. Сам Аластор Грозный Глаз Грюм! Глава Аврората! «Джеймс просто лопнет от зависти, когда я ему расскажу об этом!» — подумал гриффиндорец. То, что он шёл к директору с определённой целью, мигом вылетело из головы.

— Мистер Грюм, я так рад с вами познакомиться, — радостно выпалил он, делая шаг навстречу аврору, но встретив далеко не дружелюбный взгляд мужчины, буквально замер на месте.

— Скажите-ка мне, мистер Блэк, — вдруг заговорил тот, и Сириусу неожиданно захотелось позорно сбежать подальше от жгучего взгляда самого директора и презрительного ледяного голоса аврора. — Вот ваши родители поддерживают Волан-де-Морта, а вы уже вступили в милый школьный кружок будущих Пожирателей или ещё не успели?

Лицо Сириуса потемнело, рука по привычке потянулась за палочкой, но строгий окрик директора наполнил ему, где он находится и кто тот человек, на которого он только что был готов наброситься.

— Я уже сделал свой выбор, МИСТЕР ГРЮМ, — чеканя слова, сквозь зубы выдавил Сириус и гордо вскинул подбородок. — Я буду аврором, — юноша неприязненно посмотрел на главу Аврората, прикладывая титанические усилия, чтобы не скривиться от отвращения.

Грюм лишь хмыкнул, видимо полностью оценив упрямство возможного подчинённого и пожав плечами, повернулся к Дамблдору.

— Потом поговорим, Альбус. Если появятся какие-то новости, я сообщу, — он подошёл к камину и, бросив в огонь щепоть летучего пороха, исчез, видимо отправившись обратно в свою вотчину.

Как только зелёное пламя погасло, Дамблдор переключил своё внимание на Сириуса, отчего тому мгновенно стало не по себе.

— Итак, в чём дело, мистер Блэк? — всезнающе блеснув очками, спросил Дамблдор.

Сириус вздохнул и начал рассказ.

Через минуту директор уже мчался по коридору. Сам Сириус шёл рядом — в его услугах как проводника не было нужды.

* * *

— Expelliarmus! — раздался громкий ясный голос, и палочка ужом с быстротой молнии вырвалась из его трясущихся рук.

Сириус помотал головой, пытаясь разогнать обступивший его туман и разглядеть нового противника. И когда ему это удалось, по всему телу разлилось небывалое спокойствие, страх ушёл без следа, сменившись лёгкой досадой на самого себя. Среди сваленных в кучу парт стоял высокий старик с длинной седой бородой. Очки-полумесяцы грозно сверкали на крючковатом носу Альбуса Дамблдора.

Сириус, отчаянно шатаясь, оглянулся в поисках опоры, но не найдя таковой, устало опёрся о холодную стену.

— Профессор, — попытался позвать он, но из пересохшего горла вырвалось лишь невнятное хрипение. Он зашёлся в тяжёлом, раздирающем лёгкие кашле. — Профессор... не знаю как, но я... мне удалось вернуться... Где… Гарри… и Ремус? Что с ними? Они живы?! — встревожено выдавил из себя он, но директор продолжал молчать и, не опуская палочки, практически не мигая смотреть на него.

— Профессор?.. — озадаченно нахмурился Сириус. — Вы что, не узнаёте меня?

Раздражение и усталость брали своё, и Сириус, ничего не понимая в тревожащем молчании директора, начинал злиться.

— Слушайте, Альбус, я устал и хочу спать, так что либо опустите палочку и скажите, что с Гарри и Ремусом, либо сразу убейте, чтоб не мучился! — рявкнул он и хотел уже добавить ещё парочку крепких выражений, когда из-за спины Дамблдора вышел… Сириус Блэк!!!

Все слова умерли, так и не успев родиться, и Сириус расширенными от удивления глазами уставился на самого себя в юности. Именно это лицо он видел в зеркалах до того, как пережил предательство, гибель друзей и годы заточения в Азкабане. Он медленно перевёл взгляд на двух других мальчишек — не авроров, которых он не убил только благодаря своевременному вмешательству Дамблдора, как всегда явившегося в самый последний момент. Перед ним, практически не дыша, стояли его лучшие друзья детства — Джеймс Поттер и Ремус Люпин.

Никто не произносил ни слова.

Сириус, задыхаясь от истерического смеха, сполз по стене на пол, не обращая внимания на боль в ушибленной спине. Глаза не обманывали его, в этом Сириус не сомневался, а значит… Смех оборвался.

Кретины! Идиоты! И как никто до сих пор не догадался, что такое Арка на самом деле?! Все многочисленные учёные и исследователи, работавшие в Министерстве, глубоко ошибались во всём, что касалось этого непонятного артефакта, который некогда окрестили Аркой Смерти.

Это был портал! Дверь в прошлое! Судя по всему, он перенёсся лет на двадцать назад, не больше, в то время, когда Мародёры учились на одном из последних курсов, а Джеймс и Лили были ещё живы и только начали встречаться... Мысль о лучшем друге обожгла его, словно огнём. Вновь вернулось чувство вины. Сириус метнул виноватый взгляд в стороны Джеймса и Ремуса, который по счастью никто не заметил.

Цепляясь пальцами за выщербины в стене, он заставил себя выпрямиться.

— Профессор, — упрямо не обращая внимания на всё ещё смотревшую ему прямо в сердце палочку, он сделал шаг в сторону директора, но тот предупреждающе покачал головой, и Сириус послушно отступил обратно. — Мерлин, я не хотел никого убивать, поймите! Выслушайте меня, прошу вас, директор! Я не убийца!

«Сириус Орион Блэк, по единогласному решению Визенгамота вы приговариваетесь к пожизненному заключению в Азкабан за пособничество Тому-кого-нельзя-называть, убийство тринадцати магглов и волшебника Питера Петтигрю….»

— Я не хотел этого!

Не известно, что сумел прочесть в устремлённом на него умоляющем взгляде серых глаз Дамблдор, но он разрешающе кивнул: — Хорошо, — палочка не опустилась ни на дюйм. — Я вас слушаю.

Сириус закусил губу и покосился на стоявших рядом с директором гриффиндорцев. Все трое держались настороженно, несмотря на присутствие одного из самых могущественных волшебников столетия, и с любопытством вслушивались в его слова. И кто знает, какие выводы они могли сделать из того, что он должен был сейчас сказать?

— Профессор, всё, что я хочу вам сказать, я скажу только лично вам и только в вашем кабинете, — туда даже Питер в своей анимагической форме не мог проникнуть незамеченным. — Я лишь прошу вас поверить мне, как члену Ордена Феникса, — при названии легендарной организации, борющейся с Волан-де-Мортом, Дамблдор едва заметно вздрогнул. Во взгляде голубых глаз что-то неуловимо изменилось, и на мгновение Сириус трусливо решил, что сейчас его всё-таки убьют. Но нет, видимо, его усилия не пропали даром: директор устало вздохнул и опустил палочку.

— Хорошо. Тогда…

Как всегда мадам Помфри выбрала самый неподходящий момент для своего появления. Волосы растрепались, и она на ходу попыталась придать им хотя бы видимость былого порядка.

— Ну и где труп? — не успев как следует отдышаться, целительница Хогвартса сразу перешла к делу, профессионально цепким взглядом окидывая стоявших перед ней людей. На мгновение её взгляд остановился на Алексе, и женщина удивлённо приоткрыла рот.

— Какой труп, Поппи? — всё ещё улыбаясь, спросил целительницу Дамблдор, и Сириус напрягся, когда тот снова скользнул по нему изучающим взглядом.

— Ко мне влетает Петтигрю, кричит, что нашёл чей-то труп, — принялась возмущённо объяснять та. — Я бегу сюда, а трупа нет! Что здесь происходит, Альбус? И кто это? — кивнула она в сторону сильно потрёпанного мужчины, который явно нуждался в квалифицированной помощи колдомедика.

— Не беспокойся, Поппи, всё в порядке. Молодые люди просто ошиблись. Можешь идти, мне ещё надо обсудить с юношами некоторые аспекты их поведения.

— А как же?.. — начала было мадам Помфри, но натолкнувшись на предупреждающий взгляд директора в сочетании с неизменной улыбкой, осеклась и, сердито посмотрев на съёжившегося в ожидании грозы Питера, быстрым шагом направилась обратно в свои законные владения.

— Прошу в мой кабинет, — произнёс Дамблдор, пропуская Сириуса вперёд, но тот не обратил на него внимания. Он, не отрываясь, во все глаза смотрел на невысокого худого подростка с острым носом и короткими мышиного цвета волосами, во всех повадках которого сквозило что-то крысиное.

Перед ним стоял Питер Петтигрю.

Сириус замер. Почти пятнадцать лет он мечтал об этой встрече, и вот, наконец, столь долгожданный момент наступил: он столкнулся с человеком, которого ненавидел и презирал больше всего на свете, но этот человек — предатель — оказался всего лишь шестнадцатилетним мальчишкой.

— Ублюдок, — прошипел Сириус, — маленький предатель!

Он резко бросился вперед, одним прыжком преодолев разделявшее их расстояние. В голове билась лишь одна мысль: «УБИТЬ! УБИТЬ! Убитьубитьубитьубить…» Как долго он мечтал об этом и какая ирония в том, что он так и не смог убить Питера в своём собственном времени, и теперь ему была предоставлена возможность сделать это в прошлом! Отомстить за проведённые в тюрьме годы и за друзей, уже давно гниющих в могиле!

«Длинные скрюченные пальцы с забившейся под коротко обрезанными ногтями грязью сомкнулись на тонкой шее Петтигрю, оставив на бледной коже следы полумесяцев от впившихся в неё ногтей, и Сириус ощутил биение резко участившегося пульса. Он сдавил сильнее, с ненавистью глядя в выпучившиеся от недостатка кислорода водянистые глаза.

— Это тебе за Джеймса и Лили, мразь! — выплюнул он прямо в лицо бывшему другу и разжал пальцы. Тело с неприятным стуком упало на каменный пол…

— Stupefy! — раздался громкий ясный голос, и он, так и не успев добраться до человека, в чьё горло уже давно хотел вцепиться зубами, отлетел на несколько метров в сторону, при этом сильно ударившись о стену. Перед глазами всё поплыло.

Гриффиндорцы испуганно уставились на Дамблдора, но тот, всё ещё не опуская волшебной палочки, продолжал смотреть на поверженного незнакомца.

Вдруг мужчина зашевелился и, шатаясь из стороны в сторону, медленно встал на ноги. Джеймс мгновенно напрягся, готовясь вновь отразить нападение, если тот решит предпринять ещё одну попытку, но мужчина не обратил на него внимания и принялся отряхивать и без того пыльную мантию. Зоркий глаз оборотня отметил многочисленные синяки и ссадины на руках незнакомца и обугленные дыры в его мантии. Тот резко выпрямился, и Ремус увидел его глаза.

Если сам мужчина выглядел лет на сорок–пятьдесят, то глаза его были глазами человека, познавшего столько горя и боли, что волк, просыпавшийся в Ремусе с приближением полнолуния, протяжно завыл. Быть может, когда-то в этих глазах и горел огонь жизни, но теперь он угас, или его погасили... В тёмно-серых глазах плескался всепоглощающий страх, безграничный ужас, грозящий однажды перерасти в безумие, но в поведении знакомого незнакомца было что-то ещё… ярость, гнев, ненависть и ничем не прикрытый вызов, так и сквозящий в каждом его движении и жесте. Мужчина моргнул и отвёл взгляд. Ремус вздохнул. Ему почему-то казалось, что продлись это мгновение чуть дольше, и он вспомнил бы, где и когда видел этого человека.

— Что ж, сэр, думаю, теперь нам действительно есть что обсудить, — голос директора был холоден, но Сириус без труда понял, что волшебник в ярости. Он поспешно кивнул, но маг не нуждался в его согласии и уже повернулся к всё ещё не пришедшим в себя Мародёрам.

— Надеюсь, всё, что вы здесь видели и слышали, останется тайной. Через час жду всех вас у себя в кабинете, — Дамблдор позволил себе ободряюще улыбнуться при взгляде на взъерошенного Сириуса. Парень не обратил на его слова никакого внимания, впрочем, Альбус не сомневался, что Ремус Люпин, самый ответственный из гриффиндорской четвёрки, обязательно напомнит приятелям о его просьбе. — Пароль вам, похоже, уже известен. — Он обернулся к ожидающему его решения мужчине. — Прошу следовать за мной.

Сириус, ещё раз взглянув на съёжившегося под его взглядом Хвоста, проследовал за директором.

— Да кто он такой, чёрт побери?! — ни к кому толком не обращаясь, спросил Сириус.

Ответа так и не последовало.

* * *

— Что ж, теперь, когда мы остались одни, надеюсь, вы сможете мне объяснить произошедшее. Я хочу знать всё: кто вы? как и откуда вы очутились в Хогвартсе без моего ведома? — не отводя глаз от осматривавшегося по сторонам мужчины, непреклонно спросил Дамблдор, устраиваясь в высокое резное директорское кресло. Кресло было жутко неудобным, но приходилось терпеть и постоянно подкладывать небольшие мягкие пуфики. — И для вашего же блага, надеюсь, что ваша история покажется мне более убедительной, чем та чушь, которой порой меня потчуют студенты. Для начала рекомендую вам представиться.

Сириус озадаченно нахмурился, но кроме прибалдевшего от его ласки феникса, этого никто не видел. Фоукс изогнул длинную шею, и Сириус послушно провёл пальцами по пылавшим огненно-красным перьям на уязвимом горле чудесной птицы, чьи слёзы исцеляли раны, а пение — врачевало душу.

— Меня зовут Алекс Уайт, — для того чтобы придумать себе новое имя взамен слишком хорошо известного старого, понадобилось всего лишь несколько секунд. Память не подвела, мигом подсунув имя одного из главных героев любимой маггловской книги Ремуса. — Меня зовут Алекс Уайт, — повторил он, привыкая. — И я из будущего.

Мало кому удавалось увидеть директора Хогвартса и победителя Гриндевальда испуганным, разгневанным и удивлённым, но Алексу выпало сомнительное удовольствие наблюдать все эти эмоции на лице старого волшебника. Он видел, как гнев исказил черты морщинистого лица в тот день, когда его схватили авроры посреди кучи трупов и развороченной взрывом улицы. Он помнил выражение ужаса, когда Снейп доложил в Орден, что Гарри исчез, а теперь ему снова удалось удивить директора, совсем как в тот раз, когда прямо на глазах старого волшебника он без лишних слов обратился в собаку.

Фоукс недовольно курлыкнул, когда он отошёл от его жёрдочки и сел в кресло напротив директора.

— Профессор, вы ведь не хуже меня знаете законы перемещения во времени. Если я открою вам, кто я, откуда и почему я здесь оказался, я могу нарушить естественный ход событий и изменить будущее. Всё, что я сейчас могу сказать, это то, что мы знакомы уже много лет и что это именно вы рекомендовали меня на экзамене в Аврорат, именно вы предложили мне вступить в Орден Феникса, после окончания Академии. Я согласился.

Директор продолжал молчать.

— Чёрт подери, Альбус! — Алекс впечатал кулак в стол. — Вы должны мне поверить, клянусь, я не лгу! — он с надеждой взглянул в мерцающие голубые глаза и вздрогнул, ощутив лёгкое, практически незаметное щекотание внутри головы и тихое бормотанье знакомого старческого глосса. Алекс пару раз слышал о том, что некоторые волшебники обладали способностью читать мысли людей, и одним из таких волшебников и был Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор и — об этом Алекс узнал всего пару лет назад, — Северус Снейп также умел это делать. Даже подумать страшно о том, сколько раз сальноволосый слизеринец шарился в их с Джеймсом мыслях, надеясь выведать все их секреты и тайны. Он мало что знал о защите мыслей, но тем не менее приложил все усилия, чтобы попытаться поставить самый мощный мыслеблок, на какой он только был способен, и либо директор Хогвартса, являющийся весьма сильным окклюментом, не смог пробиться в его разум (что вряд ли), либо ему всё же удалось убедить старого волшебника поверить в его слова.

— Хорошо, — вздохнул Дамблдор, отводя взгляд в сторону. — Допустим, я вам верю, но это ещё не значит, что я вам доверяю. Я должен знать, как вам удалось проникнуть в это время из будущего. Временные рамки не так-то просто преодолеть.

Алекс, закусив губу, глубоко задумался. Он и сам-то не всё толком понимал. Алекс обвёл взглядом увешанные картинами стены. Мужчины и женщины, изображённые неизвестными ему художниками на этих портретах, безмятежно похрапывали, порой косясь на двух волшебников из-под полуприкрытых век. С одной из них на него с мрачным любопытством взирал его прапрадедушка Финеас Найджелус, слывший самым непопулярным директором Хогвартса за всю историю существования замка.

— Я вас слушаю.

Алекс на мгновение закрыл глаза, припоминая. Ослепительно яркая вспышка красного цвета промелькнула перед глазами, а в ушах зазвенело от крика, вырвавшегося из горла крестника…

— Волан-де-Морт продолжал набирать силы. Он организовал нападение на министерство, чтобы… хм… захватить власть. Был бой. Я сражался с… «давай, ты же можешь лучше!..» одним из Пожирателей. Не успел увернуться и упал. В Арку, — добавил он, пристально глядя на Дамблдора. Тот разом выпрямился при упоминании каменного сооружения, возможно и являвшегося причиной появления Алекса во времени легендарных Мародёров.

— В Арку Смерти? Значит, всё это происходило в Отделе Тайн? — Сириус утвердительно кивнул, продолжая внимательно наблюдать за реакцией старого волшебника. Дамблдор замолчал, обдумывая услышанное.

— Профессор, вы знали, что Арка — портал в прошлое?

— Нет, — тот снял очки и устало потёр переносицу, на которой остался едва заметный след от тонкой металлической дужки. — Предпринималось несколько экспериментов, чтобы выяснить, что она собой представляет. Я был одним из членов комиссии, наблюдавшей за Аркой. На моих глазах в неё отправили несколько человек, в основном преступников, приговорённых к смертной казни, — по лицу директора пробежала тень, — но никому из них вернуться не удалось. Возможно, все они погибли, и только вам удалось выжить и выйти из неё.

Мне не известны причины, но пару лет назад все опыты были прекращены, а само дело засекречено так, что даже я не в силах заполучить те бумаги.

Алекс удивлённо присвистнул. Это ж какой должен быть уровень секретности, чтобы даже самому Альбусу Дамблдору не было позволено заняться расследованием! Впрочем, странности этого дела сейчас волновали его меньше всего.

— Профессор, вы сможете помочь мне вернуться? — прямо спросил он, внутренне даже и не рассчитывая на положительный ответ. Насколько ему было известно, до изобретения первого Маховика Времени оставалось ещё несколько лет, да и то максимум, на что он был способен, так это перенестись во времени всего на пару часов вперёд.

— Не знаю. Алекс, я не хочу давать вам ложную надежду, но я сделаю всё возможное, чтобы найти способ вернуть вас в своё время. А пока… пока вам нужно будет соблюдать полную осторожность. Малейшие изменения могут необратимо повлиять на будущее, и тогда… кто знает, что может случиться?..

Алекс кивнул. Неожиданно Дамблдор поднял голову и посмотрел прямо на него. В голубых глазах вспыхнули лукавые огоньки, и Алекс вдруг ощутил непреодолимое желание как можно быстрее покинуть кабинет директора Хогвартса. Он уже давно успел заметить, что так волшебник смотрел только тогда, когда задумывал что-то в высшей степени любопытное. Но вот беда, это «что-то» не всегда нравилось тем, ради кого оно задумывалось. Похоже, так было и в этот раз, в чём Алекс и убедился через минуту.

— Думаю, для начала, нам нужно придумать убедительную причину вашего присутствия в школе. В этом году я как раз не успел найти преподавателя по Защите От Тёмных Искусств, забавное совпадение, не правда ли?

Алекс аж поперхнулся. Неужели...? Да кто в здравом уме и твёрдой памяти способен предложить ему, СИРИУСУ БЛЭКУ! учить детей?! Ответ очевиден: только Альбус Дамблдор.

— Если то, что вы сказали, правда и я действительно рекомендовал вас комиссии Аврората, то вы должны более чем просто хорошо знать этот предмет, — Алекс тупо кивнул. — Поэтому я думаю, что вы могли бы остаться в Хогвартсе как учитель ЗоТИ. Таким образом, вы всегда будете рядом, и я смогу сразу сообщить вам о результатах поиска, — Дамблдор замолк в ожидании ответа.

Алекс задумался. Если бы несколько лет назад ему сказали, что однажды Дамблдор предложит ему стать профессором ЗоТИ, он бы оглушительно рассмеялся сказавшему это человеку прямо в лицо, а то ещё и добавил бы парочку-другую заклятий, чтоб не повадно так шутить было. У него была куча доводов «за» и всего один «против», но этого было более чем достаточно. Шестнадцатилетний Сириус Блэк, его лучшие друзья, будущий предатель и ближайший слуга Волан-де-Морта в одном лице на данный момент учились в Хогвартсе.

Алекс задумчиво провёл рукой по спутанным прядям волос — старая привычка, некогда перенятая им у Джеймса. С одной стороны, возможность остаться в Хогвартсе была наилучшим выходом из сложившейся ситуации, но с другой… он отнюдь не был уверен, что сможет сдержаться и ненароком не отправить крысёныша к праотцам. Он не знал, что тяжелее: просыпаться в Азкабане от слов Джеймса, снова и снова обвинявшего его в своей гибели, или знать, что в твоих силах изменить ВСЁ, и быть не вправе этого сделать. Хотя… он готов был отдать все деньги мира, чтобы ещё хотя бы раз снова увидеть живых друзей — Лили, Джеймса и Ремуса, к тому же было бы забавно понаблюдать за проделками Мародёров со стороны. Алекс глубоко вдохнул и… решился.

— Я согласен, — хрипло выдавил он.

— Вот и чyдно! — улыбнулся директор. Старый интриган чуть ли не потирал руки от удовольствия! — ПРОФЕССОР Уайт, с минуты на минуту сейчас должны придти мистер Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю, на которого вы по неизвестной мне причине набросились. — При звуке имени ненавистного ему человека Алекс едва не зарычал, только чудом удержав при себе звериный порыв.

— И?.. Что дальше? — подозрительно поинтересовался он.

— И я должен дать этим юношам убедительное объяснение происшедшего. Вы ведь не хотите попасть в Азкабан, я прав?

— Абсолютно.

— Чудесно. Алекс, вы должны понимать, что я не стану укрывать в Хогвартсе убийцу, а из того, что я сегодня видел, можно сделать именно такой вывод. И потому я хочу быть уверен, что моим студентам ничего не будет угрожать.

— Я не убийца! — запальчиво выпалил Алекс, больше не в силах сохранять невозмутимое спокойствие. Даже здесь его подозревали в том, чего он никогда не совершал!

— В таком случае, держите себя в руках, Алекс. Я не стану спрашивать, что вас толкнуло на это, но промедли я хотя бы на секунду, и мистер Петтигрю сейчас был бы мёртв. Я не знаю причины вашего поступка, но думаю, что мой ученик причинил вам какие-то неприятности, — Алекс скептически хмыкнул. «Неприятности?» Да это ещё мягко сказано! — но это не повод, — голос директора похолодел, — для убийства.

— Есть такие поступки, за которые может быть лишь одна плата — смерть, — так же холодно ответил Алекс, борясь с вновь ожившим видением прошлого. В этот миг он снова вспомнил, как дрожащей рукой закрывал глаза Лили и Джеймсу, другой прижимая к груди отчаянно плачущего и вырывающегося ребёнка. Две пары небывало пустых глаз, зелёных и карих, равнодушно глядящих куда-то ввысь, в усеянное звёздами небо. С того самого дня он их и возненавидел. Это была последняя ночь, когда он смотрел на ночные светила: маленькое зарешёченное окошко в камере Азкабана не позволяло несправедливо обвинённому узнику разглядеть даже крошечный кусочек неба… лишь холодные скалы да вечно бушующее море…

— Сейчас это не важно. Вы — в прошлом, и чего бы мальчик не сделал вам в будущем, какое бы горе не причинил, этого ещё не произошло. Повторяю, Алекс, держите себя в руках, от ваших действий зависит не только ваша жизнь.

Алекс, не выдержав, расхохотался, в значительной степени ошарашив не ожидавшего такой реакции на свои слова директора. Старый волшебник сложил руки на столе, спокойно ожидая конца истерики. Алекс понимал, что наконец сорвался, как и предсказывал Ремус, сказывалось всё: чудовищное напряжение последних нескольких часов, изматывающая боль в ушибленной при падении спине и лёгкое сотрясение мозга, в наличии которого он перестал сомневаться. Все признаки были налицо: боль, в глазах немилосердно двоится, да вдобавок ко всему во рту стоит противный привкус тошноты. Что может быть хуже? Алекс сглотнул.

— Вы начинаете повторяться, Альбус.

Директор озадаченно нахмурился. Туман перед глазами рассеялся, но стойкое ощущение de ja vu никуда не делось.

— Вы точь-в-точь повторили свои слова, которые сказали мне около года назад, — Дамблдор понимающе улыбнулся.

Алекс вдруг странно дёрнулся и напрягся, полуобернувшись к двери. Директор удивлённо моргнул: он мог поклясться, что ещё в начале разговора кресло стояло совсем в другой стороне комнаты, а теперь… теперь оно оказалось ненавязчиво сдвинуто в сторону, тем самым освобождая сидящему в нём человеку пространство в том случае, если драка будет неизбежна.

Дамблдор едва заметно улыбнулся, пригладив длинную бороду. Если он и сомневался в словах мужчины, называвшего себя Алексом Уайтом (ложь № 1!), то в том, что тот работал в Аврорате, у него сомнений не было. Аврорская выучка слишком сильно и слишком ярко сквозила в его движениях при приближении опасности. Да и некоторые ОСОБЫЕ жесты: манера оглядываться по сторонам, явное нежелание сидеть спиной к двери буквально вопили, напоминая о единственном человеке, которому было свойственно так же порывисто вскакивать на ноги и ходить из угла в угол в моменты сильного волнения. Аластор Грюм, известнейший аврор, которого ненавидели все преступники волшебного мира и которого боготворили все его подчинённые до единого.

В дверь постучали, и Алекс обречённо нахмурился.

— Войдите! — милостиво разрешил старший волшебник.

Голос директора не успел затихнуть, как дверь распахнулась и взору двух профессоров предстали вечно неунывающие Мародёры. Алекс хмыкнул, в отличие от директора для него было очевидно, что своим стуком гриффиндорцы просто проинформировали о своём появлении, а не испрашивали позволения войти внутрь.

Джеймс хмурился и всё время порывался запустить пальцы и в без того растрёпанные волосы, но под снисходительным взглядом длинноволосого приятеля постоянно замирал на полпути.

Сириус исподлобья, слегка прищурившись, в упор глядел на «Алекса», даже и не замечая, что движение, которым он то и дело отбрасывал чересчур длинную чёлку в сторону, в точности копирует Сохатого. А Ремус… рука Алекса замерла, так и не дотянувшись до всклокоченных и покрытых серой пылью волос. А Ремус молчал и смотрел. На него.

Четвертый, и самый слабый из юных волшебников, Питер Петтигрю или, иначе говоря, Хвост боязливо выглядывал из-за широкой спины возвышавшегося над ним Блэка. Явно недовольный такой компанией, гриффиндорец, демонстративно сложив руки на груди, молчал, но мирился с этим в высшей степени печальным обстоятельством.

Алекс кисло усмехнулся, полностью понимая чувства, испытываемые его юным воплощением. Как бы то ни было, во взгляде тёмно-серых глаз читался ничем не прикрытый вызов, и Алекс мгновенно понял, что хотел сказать длинноволосый гриффиндорец. «Только рискни ещё раз сунуться. Сам рад не будешь». Да, таковы были Мародёры. Казалось, что никто и ничто не сможет разрушить их дружбу. Кроме предательства, но об этом пока не знал никто, кроме Алекса.

— Что он здесь делает? — грубо спросил стоявший впереди всех Сириус.

— Мистер Блэк! — одёрнул его Дамблдор. Алекс и Сириус одновременно вздрогнули, но на это никто, кроме Ремуса, не обратил внимания.

— Извините его, господин директор, — заговорил вдруг Джеймс, оттесняя набычившегося приятеля в сторону. — Вы же знаете Сириуса, — чистая правда. Шесть лет подряд из года в год после каждой шалости МакГонагалл без устали таскала проштрафившихся Мародёров в кабинет директора, а старый волшебник лично потчевал их чаем и рассказывал поучительные истории.

— Он просто сильно переживает из-за Питера, — явный бред, это понял бы даже полный кретин, а Дамблдор кретином не был отродясь. Лицо Блэка скривилось так, словно к его аристократическому носу поднесли что-то в высшей степени мерзопакостное.

Директор понимающе улыбнулся в густую белую бороду, сверкнув очками в сторону угрюмо молчавшего Сириуса. Тот мгновенно гордо вскинул подбородок, тем самым вызвав ещё одну улыбку старого волшебника.

— Думаю, все вы понимаете, почему я пригласил вас в свой кабинет, — начал директор и, дождавшись кивка вмиг посерьезневшего Джеймса, продолжил, но Алекс его уже не слушал: в конце концов, зачем ему слушать эту байку для Мародёров?! Главное — чтобы Джеймс поверил словам старого интригана, а уж если удастся убедить его, то и остальные Мародёры волей неволей, но согласятся. Слух зацепило слово «аврор», но Алекс даже не попытался вникнуть в происходящее — если понадобится, он с лёгкостью вспомнит услышанное или просто уточнит у автора всей этой душераздирающей истории.

Джеймс, считавшийся официальным лидером Мародёров, внимательно слушал директора, время от времени недоверчиво хмурясь при взгляде на «профессора Уайта». И что с того, что лидера в их дружной компании никогда не было? Ремус был общей совестью всех мародёров — от его поучительных лекций Сириус начинал клевать носом уже на пятой минуте, если не раньше, а безрассудство и наглость Блэка с лихвой компенсировали их полное отсутствие у самого Люпина. Питеру, наверное, достался весь страх, которого были лишены его более храбрые товарищи. Джеймс же был душой всей их дружной компании — он чувствовал настроение друзей как никто другой. Стоило какой-нибудь безумной затее пустить корни в черноволосой голове Блэка, как Джеймс чуть ли не сразу предлагал то же самое, и никто из однокурсников или преподавателей никак не мог понять, каким образом у них это получается.

Дамблдор завернул какую-то особенно невероятную ерунду, и Джеймс задумчиво поджал губы, при этом растрепав и без того несуществующую причёску. Совсем как в тот день, когда они — не враги, но ещё и не друзья — всего лишь однокурсники, — впервые встретились в Хогвартсе.

Блэк в Гриффиндоре — это уже не обычная шалость, за которую тебя могут немного пожурить и тут же простить, и Сириус убедился в этом на следующий день после Распределения, когда семейная сова чуть ли не на его многострадальную голову уронила вполне ожидаемое послание от миссис Блэк. Надо сказать, до своих одиннадцати лет Сириус был вполне вменяемым и послушным ребёнком, и Вальбурга Ирма Блэк искренне недоумевала, что случилось с её старшим чадом. В вышеуказанном послании недовольная мать довольно-таки громким голосом уведомляла отпрыска, что на каникулах лично займётся его воспитанием, а также что она сделает всё возможное, дабы её старшего и неразумного сына перевели в достойный его факультет, а именно — в Слизерин. Неизвестно, как бы всё обернулось, если бы директор уступил разъярённой матери, но Сириус так и остался в Гриффиндоре, о чём он успел не раз пожалеть до того самого вечера, когда Джеймс Поттер и Сириус Блэк не столкнулись нос к носу в одном из многочисленных коридоров замка…

Первые несколько недель для привыкшего получать всё по первому же требованию наследника одной из самых богатых семей волшебного мира Англии были не просто очень трудными. Юный Блэк был свято уверен, что за какие-то грехи попал в самый настоящий ад, которому не было видно конца и края. Все слизеринцы — даже те, с которыми он порой общался до Хогвартса на вечерних приёмах родителей, мгновенно отвернулись от «предателя крови», а гриффиндорцы искренне не понимали, как член семьи, веками учившейся в Слизерине, мог попасть в Гриффиндор. Правда, недоумение прошло быстро, и на смену ему пришла злость на талантливого, но нерадивого и беспокойного студента, из-за которого Гриффиндор постоянно и беспрерывно терял баллы чуть ли не на каждом занятии.

— Поттер, заканчивай меня опекать! Я сейчас…

— Надеюсь, теперь вы понимаете, почему нужно молчать о случившемся? Алекс, вы со мной согласны? — строгий голос бывшего преподавателя Трансфигурации и теперь директора Хогвартса вызывал почти непреодолимое желание выпрямиться и по-собачьи преданно уставиться в лучащиеся искренней заботой голубые глаза.

— Само собой, профессор. Как всегда, — вяло поддержал начальника Алекс, продолжая разглядывать Мародёров. В худеньком остроносом коротышке с водянистыми испуганными глазами — Питере, с трудом можно было угадать будущего предателя и пособника Волан-де-Морта. Сейчас крысёныш вызывал у него жалость, презрение, но уж никак не ненависть. Алекса передёрнуло от ужаса: не хватало ещё начать жалеть этого труса и предателя. Как ещё можно назвать того, кто всю жизнь прятался за спинами друзей, а потом, стоило его только припугнуть, тут же продал их ради спасения собственной шкуры.

Застарелая ненависть вспыхнула с новой силой, и Алекс с трудом подавил желание отобрать у Дамблдора свою палочку и попрактиковаться в заклинании Crusio. Должен же кто-то выяснить, есть ли разница между использованием непростительных на пауках и на крысах-анимагах?

Алекс «радостно» улыбнулся, продемонстрировав всем абсолютно не вязавшиеся с его внешним обликом и разве что не сверкающие белизной зубы. После того как он, будучи самым разыскиваемым преступником Британии, окончательно обосновался в доме на Гриммо 12, Ремус — по своей собственной инициативе притащил несколько зелий снейповского изготовления, благодаря которым жёлтые, испорченные азкабанской отравой зубы Блэка приняли свой прежний вид. И в итоге через пару недель он, гордо улыбаясь, демонстрировал всем фениксовцам практически идеальную улыбку, не имеющую ничего общего с тем, как выглядели его зубы после побега из Азкабана. Надо ли говорить о том, что благодарность Блэка не знала границ? Ремус потом несколько дней подряд упорно бегал от стремившегося его расцеловать старого приятеля.

Наконец пытка закончилась, и Мародёры отправились восвояси со строгим наказом молчать об истинной причине появления в школе «профессора Уайта». Что в принципе было не сложно, учитывая, что истинной причины этого самого появления не знал даже «профессор Уайт».

— По-моему, всё прошло очень даже не плохо, — вскользь заметил Алекс, передёрнув плечами под чересчур пристальным взглядом пра-пра…деда.

— Да, вполне, — чуть подумав, согласился с ним директор и вдруг, совсем по-мальчишески улыбнувшись новому коллеге, безмятежно продолжил: — Не желаете лимонную дольку?

Алекс, до этого сидевший как на иголках, уже собрался было возмущённо отказаться, но вместо этого вдруг рассмеялся и, профессионально точным движением закинув в рот засахаренную сладость, поднялся с кресла.

— Думаю, мне пора, профессор, — всё ещё улыбаясь, сказал он и, дождавшись разрешающего кивка, нарочито спокойным шагом вышел в коридор.

Стоило двери директорского кабинета захлопнуться за спиной новоявленного профессора ЗоТИ, как улыбка мигом сползла с морщинистого лица хозяина кабинета. Альбус Дамблдор тяжело вздохнул и, предчувствуя приближение мигрени, страдальчески сжал виски.

Многочисленные доклады и ещё не утверждённые приказы угрожающе раскачивались на столе, требуя его немедленного внимания, и директор, водрузив свои знаменитые очки-половинки на надлежащее им место, склонился над бумагами. Как бы то ни было, это и В САМОМ ДЕЛЕ было важно, а Алекс Уайт пока вполне мог и подождать, тем более что средств для возвращения человека в нужное ему время пока не существовало. И вряд ли могло появиться в будущем.

Но молодому профессору пока знать об этом не стоило, уж кто-кто, а Дамблдор лучше многих знал, как важно не терять надежды. А по тому, что ему удалось увидеть в глазах незнакомца, его она стремительно покидала.

Так что всё, что он мог сделать для мистера Уайта, это приложить все усилия, чтобы в Хогвартсе его юный коллега обрёл свой дом и полюбил жизнь такой, какая она есть. Это всё, что он мог для него сделать.

Едва дверь за ним захлопнулась, как Алекс, ни мало не заботясь о том, как воспримут его поведение будущие ученики, разве что не вприпрыжку помчался туда, где, как подсказывала ему память, находился кабинет ЗоТИ. ЕГО кабинет.

Аккуратно приоткрыв мощную, обитую железом дверь, Алекс вошёл внутрь и в замешательстве замер на пороге. Ещё никогда кабинет, в котором преподавали столь любимую большинством студентов Защиту от Тёмных Искусств, не казался ему столь пустынным и мрачным. Класс, где он в свои юные мародёрские годы изучал Зельеварение под руководством Горация Слагхорна, и то выглядел более уютным по сравнению с этим. Раньше стены здесь всегда были увешаны различными картинами — в зависимости от вкуса хозяина самого кабинета, а теперь его окружали пустые и холодные стены, совсем как...

Алекс вздрогнул, почувствовав пробежавшую по телу ледяную дрожь: сравнение, невольно пришедшее ему в голову, навевало отнюдь не счастливые воспоминания.

Настойчивый стук в дверь заставил его подпрыгнуть от неожиданности, и Алекс, мысленно ругая себя за паранойю, прильнул глазом к замочной скважине. Впрочем, никакого толку от этого не было: всё, что ему удалось разглядеть — это угольно-чёрная мантия так некстати заявившегося посетителя и скрещенные на груди сухопарые руки.

— Мистер Уайт! — окликнул его знакомый голос, и Алекс, открыв дверь, удивленно уставился на гостя. На пороге стояла декан Гриффиндора и заместитель директора школы в одном лице — профессор Минерва МакГонагалл.

— Я могу войти? — поинтересовалась она, тонко намекая, что держать гостя — а тем более женщину — на пороге совсем не вежливо.

— Конечно, профессор Мак... — Алекс оборвал себя на полуслове, вовремя вспомнив, что теоретически он в Хогвартсе вообще знать никого не должен. — МакГонагалл, — и в ответ на удивление в глазах преподавательницы, добавил: — Директор говорил мне, что вы зайдёте.

Видимо, ему всё же удалось убедить строго декана Гриффиндора, потому что женщина, согласно кивнув, продолжила:

— Альбус просил меня навестить вас и передать это, — она протянула ему палочку и исписанный мелким почерком пергамент. Взглянув на своё расписание, Алекс с трудом удержался от страдальческого стона — первой же парой у него было занятие у гриффиндорцев и слизеринцев. С первыми ещё можно было что-то сделать, но слизеринцы... начинать карьеру преподавателя с массового убийства студентов Алексу не хотелось.

«Будет весело», — поджав губы, скептически подумал он и снова перевёл взгляд на МакГонагалл. Та, заметив, что внимание молодого коллеги снова сосредоточено на ней, продолжила: — Также профессор просил меня напомнить вам, что присутствие на ужине сегодня вечером обязательно. Он должен будет представить вас студентам и остальному преподавательскому составу.

Декан Гриффиндора строго оглядела его с головы до ног, и Алекс виновато уставился на свои видавшие гораздо лучшие времена ботинки, но, вспомнив, что ему уже давно не пятнадцать, тут же упрямо вскинул голову, встретившись взглядом с явно довольной произведённой на него реакцией женщиной. МакГонагалл понимающе улыбнулась, и Алекс вдруг понял, что именно у своего бывшего декана он может попросить совета насчёт будущих уроков и — он готов был поставить на свою палочку, что именно на это и рассчитывал всезнающий Альбус Дамблдор.

— Профессор, — он по привычке щёлкнул пальцами, раздумывая над своими следующими словами и не обращая внимания на озадаченное выражение лица преподавательницы. — А вы... ну... вы не могли бы помочь мне с кое-чем? — почти умоляюще протянул он, чувствуя себя самым несчастным человеком на свете и надеясь, что женщина поймет, о чём он просит из его невнятного бормотанья.

МакГонагалл снова ободряюще улыбнулась, и Алекс, с облегчением вздохнув, тут же начертал немного кособокий — к его ужасу — стул, но преподавательница Трансфигурации, невозмутимо исправив недостатки его колдовства, охотно присела напротив него.

Следующие несколько часов пролетели незаметно для них обоих — МакГонагалл несколько раз порывалась встать, чтобы вернуться к исполнению своих прямых обязанностей, но каждый раз непременно возвращалась обратно, а сам Алекс молча слушал её советы и рекомендации, раздумывая о том, какие из них пригодятся ему уже на следующий день, а о каких можно будет благополучно забыть до поры до времени.

* * *

Наконец, абсолютно убитый вываленным на него количеством информации, Алекс устало закрыл дверь и на секунду затаил дыхание, прислушиваясь к решительному стуку каблуков возвращавшейся в Гриффиндорскую башню МакГонагалл.

За истёкшее время кабинет преобразился до неузнаваемости: двум профессорам понадобилось меньше получаса, чтобы сделать его пригодным к приближающимся занятиям. Правда, основную работу проделала МакГонагалл: Алекс скорее мешал, чем помогал с не слушавшейся его палочкой Молли Уизли, которой уже не суждено было вернуться к своей истинной владелице.

МакГонагалл, неодобрительно посмотрев на его творения, тоном, не терпящим возражений, проинформировала его о том, что ему срочно нужна новая палочка, с чем Алекс просто не мог не согласиться.

Алекс замер напротив зеркала и задумчиво потёр небритый подбородок, вспомнив прощальные слова заместительницы директора.

— Настоятельно рекомендую вам привести себя в надлежащий вид, Алекс. Надеюсь, вы сможете трансфигурировать себе новую мантию...

Зеркало содрогнулось в непритворном ужасе.

— Ну ты и красавчик! Осталось только повесить табличку «бомж со стажем», — недовольно прокомментировало оно его внешний вид и тут же опасливо замолчало. Против правды не попрёшь, и Алекс не мог не признать, что зачарованная стекляшка права. От былой красоты Сириуса Блэка не осталось и следа. Он провёл рукой по когда-то шикарным чёрным волосам — в прошлом предмету зависти и восхищения многих девушек Хогвартса. Теперь они грязными слипшимися прядями свисали на лихорадочно блестевшие под чёрными бровями глаза. «Ну, прям как у Нюниуса», — невесело усмехнулся он, твёрдо решив помыться, но душ вряд ли мог решить остальные проблемы. Под глазами от недостатка сна залегли синие тени, а от физического и морального истощения он похудел и осунулся. Старая мантия, которую он успел накинуть, прежде чем аппарировать в Отдел Тайн, вся была покрыта пылью, а в нескольких местах даже прожжена попавшими искрами от пролетевших слишком близко от него заклинаний.

После Азкабана его не особенно волновала собственная внешность — ну скажите, ради кого ему было прихорашиваться? Самая хорошенькая особа в Ордене — его родная племянница, не с миссис Уизли же заигрывать?! Да и куда бы он мог пригласить девушку, которая, зная, кто он такой — убийца и предатель, находящийся в розыске во всей Англии — не сбежала бы от него куда подальше? Романтическое свидание наедине с матушкиным портретом? Гневные вопли Вальбурги Блэк и отрубленные головы эльфов — така-ая романтика!

«Меня можно принять за старшего брата Снейпа, — подумал Сириус, — хотя нет. Скорее за отца, если учесть, что Нюниусу сейчас шестнадцать».

Попытка представить себя в роли отца будущего Пожирателя — и шпиона — как услужливо напомнил внутренний голос — тут же приподняла ему настроение.

Алекс криво усмехнулся вдруг посетившему его видению: лицо Снейпа, когда тот узнает, КТО преподавал столь обожаемую им Защиту. Не если, а именно КОГДА, потому что по непонятной ему самому причине Алекс не сомневался, что однажды этот момент непременно настанет — ведь рано или поздно, всё тайное становится явным.

Ещё раз продемонстрировав упавшему в обморок волшебному зеркалу свою белоснежную улыбку, Алекс озабоченно нахмурился, уставившись на свой собственный палец, выглядывающий из большой дырки в рукаве мантии. Не признать очевидную правоту МакГонагалл было невозможно: в ЭТОМ на ужин идти нельзя. В ЭТОМ вообще никуда нельзя идти! Трансфигурировать себе новую? Нет, ляпни кто из студентов Finite Incantatem — и он сразу очутится посреди толпы учеников в своих уже почти ставших родными лохмотьях. Опять украсть? Та мантия, что он стянул у какого-то волшебника после своего побега из Азкабана, оказалась как минимум втрое больше его самого, и дело было даже не в том, что истинный хозяин злосчастной мантии был большим человеком, а в том, что на крысах да жидкой похлёбке отрастить живот нереально.

Алекс вдруг нахмурился и с изумлением уставился на небольшой, слегка желтоватый серебряный ключ. На тонких губах появилась неуверенная улыбка. Вот оно, гениальное решение! Не можешь украсть — купи!

— Интересно, — задумчиво вертя в руках ключик, пробормотал он. — Шестнадцатилетний-я не хвачусь, если из моего сейфа пропадет пара-другая галеонов? — Алекс весело усмехнулся и тут же легкомысленно ответил на свой же вопрос. — Вряд ли.

Путешествия через камины никогда не доставляли ему особого удовольствия — грязь, сажа, перед глазами всё мелькает, а на выходе обязательно набиваешь себе шишку о низкую каминную полку, но аппарировать на территории Хогвартса было невозможно, а потому скрепя сердце Алекс неохотно шагнул к камину.

— Косой Переулок!

Горсть летучего порошка, зелёная вспышка пламени и... знакомая круговерть каминных решёток.

Вывалившись из камина в каком-то магазинчике, Алекс под брезгливо-испуганным взглядом продавщицы, не оборачиваясь, вылетел на улицу. В лицо дохнуло тёплым осенним воздухом, и он с головой окунулся в оживлённый гул волшебной улицы. Мимо него, совершенно не обращая внимания на бывшего узника Азкабана, сновали увлечённые покупками люди. Никому из них не было никакого дела до высокого неопрятно одетого мужчины, но Алекс позволил себе расслабиться, лишь когда убедился, что за ним действительно никто не наблюдает.

Первым делом необходимо было разобраться с наличными, и он неровным шагом направился к кособокому белому зданию, возвышавшемуся в центре Косого Переулка. Гоблины, славящиеся своим недружелюбием, оказались довольно милыми и вежливыми существами, и стоило ему только сказать, что он пришёл от имени некоего Сириуса Блэка и показать ключ от сейфа, как небольшой, но весьма ушастый гоблин тут же со всевозможными почестями проводил его до тележки. Быстренько смахнув в карман пару десятков галеонов, Алекс с лёгким сердцем покинул Гринготс.

Судя по выражению лица Трансфигурации и шокированным взглядам прохожих, первым делом ему стоило посетить магазин одежды.

Мантии от мадам Малкин были ему не по карману и поэтому, ещё немного побродив по Косому Переулку, он наконец нашёл небольшой, слегка запущенный магазинчик. Купив себе несколько пар повседневных чёрных мантий, Алекс, немного поразмыслив для разнообразия, присоединил к покупкам и одну тёмно-серую: на случай праздничных балов, которые время от времени устраивал многомудрый директор.

Выйдя из магазина на свежий воздух с оставшимися после трат галеонами и несколькими пакетами в руках, Алекс некоторое время остолбенело пялился на слепившее в глаза солнце. Полноватая продавщица заставила его перемерить не меньше десятка мантий, пока результат не устроил её и не устававших давать Алексу назойливые и совершенно не нужные советы покупательниц.

Взгляд остановился на блеснувшей золотом полустёршейся надписи, и Алекс, на ходу внимательно пересчитывая монеты, направился в сторону единственного места в Косом Переулке, где продавались волшебные палочки. Магазин Олливандера.

* * *

...Дверь с шумом распахнулась, мелодично звякнув колокольчиками, и в помещение вошёл высокий для своих одиннадцати лет черноволосый мальчик. Серые глаза без малейшего признака страха и нерешительности устремились на вышедшего из-за прилавка хозяина магазина.

Сириус невольно улыбнулся и, пожелав очкарику хорошей взбучки, быстрым шагом направился к выходу из Косого Переулка.

* * *

Закончив сортировать палочки, волшебник, отряхивая руки от пыли, вышел к прилавку и только теперь с удивлением обнаружил ожидающего его клиента.

Высокий длинноволосый мужчина в местами потрепанной мантии мечтательно улыбался, глядя на уставленную шкафами стену. Алекс закатал рукав и пальцем провёл по тонкому шраму на левой руке: о той стычке у него осталось небольшое напоминание на всю жизнь.

— Здравствуйте... Я могу вам чем-нибудь помочь, мистер?.. — раздался за его спиной тихий голос, заставив Алекса обернуться вокруг своей оси, в панике выхватывая палочку миссис Уизли, однако, увидев говорившего, он с облегчением вздохнул.

— Алекс Уайт, — ответил он на невысказанный вопрос Олливандера и, заметив, что волшебник, сощурившись, не сводит глаз с палочки Молли, поспешно спрятал её в карман. — Мне нужна палочка, сэр.

Когда светло-голубые глаза хозяина магазина переместились на него самого, Алекс с трудом подавил в себе невесть откуда пришедшее желание неловко переступить с ноги на ногу. Из всех волшебников, что он знал за свою, в общем-то, не долгую жизнь, лишь несколько человек могли воздействовать на него таким поразительным образом. Одним из них был директор Дамблдор, а вторым, соответственно, Ремус.

— Уайт, говорите? — будто размышляя вслух, спросил Олливандер. — А знаете ли вы, мистер Уайт, что если смыть с вас всю эту грязь и хорошенько приодеть, то вы будете неотличимы от одного очень могущественного и известного в нашем обществе волшебника? Быть может, вы его даже знаете? Орион Блэк, — лицо мужчины по-прежнему не выражало ничего, кроме вежливого интереса, разве что в глубине серых глаз что-то вспыхнуло и тут же погасло. — Нет? Впрочем, как я понимаю, Уайты — не чистокровная фамилия, а кто-нибудь из Блэков вполне возможно некогда ничего не имел против магглов.

— Простите, сэр, — в голосе молодого мужчины слышался поистине арктический холод. — Но мне нет никакого дела до личной жизни представителей этого семейства, а сейчас мне срочно нужна волшебная палочка.

Олливандер смущённо замолчал, и Алекс с тоской понял, что, судя по всему, ему сейчас велят немедленно убираться и искать себе другого изготовителя волшебных палочек, но вместо этого...

— Вы правы, Алекс, простите уж старика за эти жалкие сплетни, — повинился волшебник. — Пройдёмте, мне ещё нужно вас измерить.

— Что ж, начнём с этой: красное дерево, шерсть единорога, двадцать с половиной дюймов, — такими были первые слова Олливандера, когда зачарованная линейка закончила порхать вокруг него и спокойно вернулась на надлежащее ей место.

Алекс с некоторой опаской послушно взмахнул палочкой над головой, и в ту же секунду коробки стаей слетели со своих мест и, заложив крутой вираж, врезались в стену.

— Впечатляет, — потёр переносицу Олливандер, оглядывая учинённый Алексом бардак, и снова принялся перебирать палочки.

— Вот. Осина, восемнадцать с половиной дюймов, чешуя дракона. Очень хороша для боевых заклинаний.

Не особенно рассчитывая на успех, Алекс взял предложенную палочку в руки, и... витрина со звоном бьющегося стекла разлетелась на мелкие осколки. Проходящие по улице люди торопливо отпрянули в сторону, с испугом глядя на ошеломлённого Алекса. Восстановив содеянное, он обернулся, чтобы поторопить Олливандера, но тот уже вновь исчез за громадными шкафами, занимавшими всё свободное место и без того не очень большого магазина.

Большинство тех палочек, что в этот день прошли через руки таинственного двойника Ориона Блэка, были по непонятной никому причине поразительно солидарны друг с другом: одни непозволительно сильно искрили, стоило мужчине только дотронуться до них, а другие хранили не менее непозволительное молчание, что само по себе было крайне редким явлением. Как бы странно всё это ни было, но ни одна палочка не желала признать в Алексе Уайте своего нового хозяина, и именно это заставляло Олливандера с всевозрастающей тревогой следить за каждым жестом, каждым движением молодого мага.

Искусство создания волшебных палочек было утеряно много веков назад, и Олливандер за свою долгую жизнь бессчетное множество раз пытался найти осколки былого знания. Во времена Средневековья, когда по Европе ещё горели огни Инквизиции, маги использовали не частицы волшебных существ, вроде пера феникса или чешуи дракона, а последнюю кровь магических существ. Однако у таких палочек был существенный недостаток: кровь невинно убиенного существа противилась воле владеющего такой палочкой волшебника, и порой её сила обращалась против своего хозяина. Те же палочки, в которые была вложена добровольно отданная кровь, умирающего от старости или от болезни существа, получались невероятно мощными, но практически неконтролируемыми, и поэтому Министерство магии запретило их изготовление, оставив право на приобретение оставшихся партий особыми подразделениями авроров или наёмниками.

Очередной светильник разлетелся на куски, и Олливандер, сделав глубокий вдох, решительно поднялся со стула и незаметно для Алекса выскользнул из-за прилавка.

Да, все палочки крови были запрещены и уничтожены. Все, кроме той, что уже более шести столетий втайне ото всех хранилась в семье Олливандеров...

Уже начиная нервничать, если ещё не паниковать, беспрестанно поглядывая на часы в ожидании возвращения Олливандера, Алекс напряжённо мерил шагами расстояние от прилавка до витрины и наоборот.

— Что это? — полюбопытствовал он, глядя на громоздкую и, судя по напряжённой шее волшебника, весьма тяжёлую шкатулку в руках вынырнувшего откуда-то из-за шкафа пожилого мага.

Загадочно промолчав, Олливандер поставил шкатулку прямо перед Алексом, и тот зачарованно уставился на невероятный по красоте и сложности исполнения узор. Как чистокровный волшебник, выросший среди предметов старины, Алекс примерно мог оценить возраст бронзовой шкатулки и потому прекрасно осознавал, КАКИМ сокровищем обладает Олливандер. Заметив поражённый взгляд молодого мужчины, тот понимающе улыбнулся и поднял палочку. На причудливую вязь отпирающих заклинаний старинная бронзовая шкатулка отозвалась неясным свечением и тихим мелодичным звоном: раздался резкий щелчок, и крышка шкатулки беззвучно откинулась назад, явив взорам двух волшебников последнюю и потому бесценную палочку Крови.

Будучи не в силах побороть снедающее его любопытство, Алекс, чуть вытянув шею, заглянул внутрь и разочарованно скривился, протянув что-то неопределённое, взглянул на волшебника. Гримаса молодого мага не осталась незамеченной, но Олливандер по-прежнему хранил молчание. Дрожащими от волнения руками он достал палочку, почувствовав, как по коже пробежала дрожь от соприкосновения с древним и опасным кусочком дерева, и, промедлив несколько секунд, протянул её Уайту.

Алекс нерешительно: он успел заметить непонятный страх старика, взял палочку в руки, и... стоило ему это сделать, как из неё вырвался столп ослепительно ярких чёрно-золотых искр, тотчас же разлетевшихся по всему магазину. Замерев от восторга, Алекс вдруг почувствовал, как его охватывает давно забытое чувство триумфа, и на одно мгновение он вновь ощутил себя тем Сириусом Блэком, который мог счастливо смеяться, стоя над поверженным противником. Видение схлынуло, как только угасла последняя золотистая искорка, и Алекс обнаружил, что он по-прежнему стоит в маленьком магазинчике Олливандера: не было никакого сражения с Пожирателями и лежащего у его ног хрипящего от боли раненого Лестрейнджа, — всё это осталось в далёком будущем-прошлом. Никогда ещё этот магазин не казался ему таким тесным и душным — захотелось закричать и, бросив всё, выбежать на улицу.

Алекс вздохнул и, ещё крепче сжав в ладони волшебную палочку, только теперь почувствовал то, на что первоначально не обратил внимания: палочка мерно пульсировала в такт биению его сердца, и это было так... правильно.

— Что?.. Что это? — не в силах оторвать взгляда от палочки, через силу выдавил он из себя. Палочка отозвалась согласной дрожью.

Старик, встревоженно нахмурившись, глядел на шатавшегося, будто с похмелья, мужчину, всё внимание которого, казалось, сейчас было отдано лишь одному — длинной тисовой палочке в его руках.

— Алекс!

— Д-да?

— Положите её!

— Ч-что?

— Я сказал: положите палочку!

На мгновение в тёмно-серых глазах мелькнула ярость, но затем мужчина по-собачьи встряхнулся и практически отшвырнул от себя возмущённую таким обращением и жаждущую боя палочку.

— Что это было, мистер Олливандер? — сжав виски, спросил Уайт, и старик с облегчением вздохнул, поняв, что тот снова в силах продолжать начатый разговор.

— Все ответы на ваши вопросы — здесь, — Алекс недоверчиво уставился на съёжившийся от времени пергамент, протягиваемый ему Олливандером. — Прочтите.

Несколько секунд мужчина молча, будто пытаясь там что-то отыскать, пристально вглядывался в водянистые глаза изготовителя палочек, а затем медленно перевёл взгляд на пожелтевший клочок бумаги в своих руках. Некоторые слова с трудом можно было прочесть, но судя по тому трепетному восторгу, с которым Олливандер смотрел на несчастный обрывок пергамента, он был не менее ценен, чем сама палочка.

«...лишь тот, чей огонь давно угас...

Пёс придёт, когда...»

Как всегда, согласно закону подлости, дальше лист обрывался. Сомнений в том, о ком говорится в тексте так называемого пророчества, Алекс почему-то не испытывал ни секунды, однако недавно приобретённая привычка перепроверять всё по два раза взяла верх.

«...тот, чей огонь давно угас...

Когда-то давно — в прошлой жизни — Ремус сказал друзьям, что в душе каждого гриффиндорца горит огонь... А уже на следующий день все четверо Мародёров ответили дружным согласием на предложение Дамблдора вступить в Орден Феникса. Кто же мог знать, что счастливое и, казалось бы, ничем не омрачённое будущее станет настоящим адом для каждого из них? Тело Джеймса гнило в могиле. Питер переквалифицировался в крысу — домашнего любимца Рональда Уизли. Ремус двенадцать лет подряд в полном одиночестве выл на луну, а Сириус был заживо похоронен в Азкабане.

«Чужой здесь и отверженный там...»

Алекс понятия не имел, кого он должен благодарить за создание Арки Смерти и за своё «путешествие», но одно он знал совершенно точно: здесь ему было не место. В этом времени уже был один Сириус Блэк, и вряд ли появление здесь второго было предусмотрено Создателем. Впрочем, и возвращаться в своё ему совсем не хотелось. Даже воспоминания о Ремусе и Гарри — чёрт возьми, Гарри! — не вызывали в нём желания хотя бы попытаться найти способ для возврата «домой». Впрочем, этим должен был заняться Дамблдор.

«Вернувшийся и восставший...»

Сириус Блэк был первым, кому удалось сбежать из застенок Азкабана за всю историю существования магической тюрьмы.

«Преданный, но не предавший...»

Выдав Волан-де-Морту местонахождение Поттеров, Питер предал не только Джеймса и Лили, но и всех своих «друзей». Алекс знал, кого следует винить в произошедшем, но в особенно холодные ночи в Азкабане, когда рассудок постепенно таял, расползаясь по швам под воздействием дементоров, он проклинал Джеймса, умудрившегося так глупо и так некстати умереть и подставить своего лучшего друга.

— Прошу меня простить, мистер Олливандер, но автор этого «творчества», — в голосе мужчины проскользнула едва заметная нотка пренебрежения, — явно ничего не знал о ритме и рифме стихотворения. Что это за бред?

Олливандер, всё это время внимательно наблюдавший за лицом мужчины, пока тот читал, был немало разочарован подобной реакцией. На лице таинственного полукровки (в том, что в жилах его непонятного клиента вдобавок ко всему течёт ещё и кровь Блэков, старый волшебник даже и не сомневался) не дрогнул ни один мускул, разве что голос стал чуть более хриплым, выдавая испытываемое им беспокойство.

— Мистер Уайт, вам известно что-нибудь об эпохе палочек Крови? Нет? Что ж, это не удивительно, ведь стань людям известно о возможности изготовления столь мощных палочек, весь наш мир вполне мог бы перестать существовать. В конце концов, чем мы отличаемся от тех же магглов? Магия. Если бы у каждого современного волшебника была палочка Крови, магических существ попросту не осталось бы и рано или поздно, но мы истребили бы друг друга. Вы со мной согласны?

— Возможно, вы и правы, сэр, — кивнул Алекс, неторопливо обдумывая новую для него информацию и изо всех сил стараясь направить мысли Олливандера в нужное ему русло. — Но может, мы поговорим о моей палочке?

— Да-да, конечно! Я к этому и веду. Алекс, перед вами ПОСЛЕДНЯЯ палочка Крови, на сегодняшний день являющаяся самой могущественной палочкой на свете. Если не ошибаюсь, — волшебник с предельной осторожностью провёл пальцем по блестящей поверхности зачарованного дерева, — она сделана из тиса, двадцать три дюйма, внутри неё кровь феникса, взятая с его согласия. Вам досталась уникальная палочка, мистер Уайт, другой такой нет и, вероятно, уже никогда не будет.

— В таком случае, почему вы отдали её именно мне? При желании вы могли бы продать эту палочку любому богачу за ту сумму, о которой только попросите, да и вряд ли я подхожу под это пророчество.

— Мистер Уайт, поймите, деньги — последнее, что меня интересует в этом деле. Если палочка выбрала ВАС, то в руках другого волшебника она будет и вполовину не так сильна, как в ваших. Хотя я чуть было не отдал её другому клиенту около шести лет назад.

— И кому же? Спрашиваю из чистого любопытства: интересно, кому это должна была достаться МОЯ палочка.

— Вы внимательно прочли пророчество? — в ответ спросил его продавец. — В нём даны приметы истинного владельца палочки. Многие поколения волшебники из рода Олливандеров пытались расшифровать текст пророчества, дабы понять, зачем и для кого была создана эта палочка. Здесь сказано, — старик быстро сверился с пергаментом, — «Он будет из чёрного рода...» Исходя из этого, мы решили, что этот человек, кем бы он ни был, родом из семьи тёмных волшебников, а таковых сейчас не так уж и много. Мы полагали, что это кто-то из Блэков, Малфоев или Лестрейнджей. Ну, и Дэверо конечно же. Эти тоже не всегда были добропорядочными магами. Впрочем, само собой, на первом месте в этом списке были Блэки. Это у них считалось модным называть детей именами звёзд. Мы считали, что это один из сыновей Ориона и Вальбурги Блэков — Сириус или Регулус.

— К сожалению, никому из них палочка не подошла, — продолжал свой рассказ Олливандер, — точнее, я просто не успел её им предложить. Регулус нашёл свою палочку почти сразу, а вот с Сириусом пришлось повозиться, но и он ушёл отсюда с другой палочкой, весьма необычной, но тем не менее другой...

Алекс нахмурился, размышляя над услышанным. Что-то из слов Олливандера неприятно резало ему слух, не позволяя расслабиться. Так и не поняв, в чём дело, он решил поразмышлять над этим, когда прибудет обратно в замок. Алекс взглянул на часы: судя по местоположению большой стрелки, ему следовало поторопиться.

— Сколько с меня?

— Эта палочка не продаётся, мистер Уайт. Просто берите её и уходите. Всего доброго.

Олливандер сосредоточенно занялся уборкой магазина, первым делом отлевитировав часть коробок в угол. Алекс же, поняв, что на него больше не обращают внимания, положил на засыпанной пылью прилавок оставшиеся семь галлеонов и, не оборачиваясь, вышел на улицу. Ему вновь предстояло воспользоваться ненавистным камином.

* * *

Как только дверь захлопнулась за спиной Алекса Уайта, пожилой волшебник мгновенно разогнулся, бросив заниматься уборкой, и молнией кинулся к столу, где в одном из потайных ящичков лежало небольшое круглое зеркало, в волшебном мире играющее ту же роль, что и телефон в мире магглов.

— Альбус Дамблдор!

Тотчас отражение в зеркале заколебалось, и через мгновение на него устало, сощурившись из-под очков-полумесяцев, смотрел директор Хогвартса Альбус Дамблдор. Скорость, с которой председатель Визенгамота ответил на вызов, наводила на мысль, что тот попросту всё время держал своё зеркальце под рукой, постоянно ожидая новых, и отнюдь не счастливых, новостей.

— В чём дело, Оливер? Ты меня звал?

— Да. Альбус, у меня сейчас был весьма любопытный покупатель...

Директор молчал, ожидая продолжения.

— ...Альбус, я продал ему палочку. ТУ САМУЮ палочку.

— Да? — мгновенно оживился тот. Голубые глаза весело сверкнули. — Кто он?

— Некто Алекс Уайт. Я связался с тобой сразу после его ухода... Необычный клиент, очень необычный, и так похож на... В чём дело, Альбус? — встревоженно спросил Олливандер, заметив, как на мгновение изменилось выражение лица Дамблдора, стоило ему назвать имя покупателя.

— Всё в порядке. Просто мистер Алекс Уайт — новый преподаватель Защиты от Тёмных Искусств, — со спокойной улыбкой задумчиво ответил директор. — Хотя... так даже лучше: я смогу внимательнее наблюдать за ним. Сообщи Николасу, он должен быть в курсе наших дел.

— Хорошо. Если будут новости, я с тобой свяжусь, — произнёс Олливандер и, увидев, как мгновенно помутнело зеркало, старательно протерев заляпанную поверхность, убрал его обратно в ящик до следующего сеанса связи. А судя по тому, что происходило в волшебном мире, он должен был состояться уже совсем скоро. Только сейчас заметив на прилавке невысокую горку золотых монет, он криво усмехнулся.

— Кто же вы такой, Алекс Уайт?

* * *

Кабинет Дамблдора.

Положив зеркало на место, Дамблдор устало опустился в кресло, полностью погрузившись в свои размышления.

Время летело слишком быстро: он понял это, только когда ему стукнул шестой десяток.

Альбус Дамблдор был одним из немногих магов, почувствовавших приближение грозы. Грозы страшной. Несколько лет назад, когда в волшебном мире впервые заговорили о гениальном тёмном волшебнике, называвшем себя странным именем Волан-де-Морт, никто и представить себе не мог, что этот некогда очаровательный темноволосый юноша сделает своей целью уничтожение всего маггловского мира. Не мог представить себе этого и Альбус Дамблдор. Не мог, но заранее готовился к худшему. Мало кто из волшебников читал маггловские газеты, — разве что магглорожденные колдуны и колдуньи таким образом поддерживали связь с корнями, — но директор Хогвартса всегда желал быть в курсе происходящего. А потому сообщение о массовом убийстве жителей небольшой маггловской деревушки не прошло мимо его ушей.

Такой была первая весть надвигающейся беды. Сначала начались убийства магглов, но никому до этого не было дела. Пока через несколько месяцев волшебный мир не всколыхнула новость о зверском убийстве семьи магглорожденных, но почитаемых даже среди чистокровной знати, волшебников.

Итак, сначала это. А теперь неведомо откуда в Хогвартсе появляется странный человек, называющий себя Алексом Уайтом и покупает последнюю палочку Крови, за которой уже несколько десятилетий пристально наблюдали обеспокоенные делами волшебного мира Альбус Дамблдор, Николас Фламель и сам Олливандер, некогда и поведавший бывшим однокурсникам о её существовании.

Нет, в том что этот человек говорит чистую правду, Дамблдор не сомневался ни минуты. Он действительно не из Пожирателей Смерти, как именовали себя те, кто поддерживал Волан-де-Морта, и он действительно из будущего, но все же... Директор Хогвартса подошёл к окну. Внизу, у озера, после трудных и утомительных занятий отдыхали ученики, ещё не подозревавшие о нависшей надо всеми опасности.

Отсюда с трудом можно было различить лица, но Дамблдор тем не менее сумел разглядеть, как блеснули на солнце очки Джеймса Поттера, горделиво демонстрировавшего окружающим каким-то образом оказавшийся у него снитч, который, изо всех сил трепыхая серебряными крылышками, старался вырваться из его рук. Но не тут то было, недаром Джеймса Поттера называли лучшим ловцом Гриффиндора. Рядом с ним, как и следовало ожидать, находился не менее знаменитый ученик школы, Сириус Блэк. Как всегда этих двоих окружала большая толпа девушек, с обожанием смотревших на парней.

Четверо друзей. В будущем весьма сильные маги, — по крайней мере, трое из них, — они прекрасно дополняли друг друга. Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю. Четверо Мародёров. Самый страшный кошмар и самая большая надежда всех преподавателей Хогвартса.

Дамблдор отошёл от окна и ласково провёл рукой по огненно-красным перьям феникса, печально смотревшего на него блестящими чёрными глазами.

Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы разгадать тайну нового преподавателя?

— Кто же вы такой на самом деле, мистер Уайт? — задумчиво пробормотал он в пространство.

Наконец избавившись от провонявшейся дымом одежды и смыв с себя грязь и пот, Алекс с сожалением заставил себя выбраться из горячей ванны: хочешь — не хочешь, а на ужин идти нужно в любом случае. Для порядка мысленно обругав Дамблдора и торопливо высушив заклинанием волосы, он, собравшись с духом, приготовился предстать перед зеркалом.

— Только не это! Разбейте меня лучше, опять ОН! — в ужасе пробормотало оно, но Алекс, немного поразглядывав себя, пришёл к выводу, что мерзкая стекляшка всего лишь поддерживает свой имидж.

Конечно ни худоба, ни излишняя бледность, так и не сошедшая с лица после Азкабана, никуда не делись, но, по крайней мере, теперь он более-менее походил на самого себя. «Уж теперь-то никто не сможет назвать меня родственничком Нюниуса», — не удержался он от колкости в адрес былого недруга. Память, будто в насмешку, мгновенно подсунула воспоминания о том, что он испытал, впервые за истёкшие тринадцать лет увидев Ремуса и Снейпа в Визжащей Хижине. Время не пощадило никого из них: ни былых баловней госпожи Судьбы, ни вечно воюющего со всем миром слизеринца. В волосах всех троих серебрилась седина, но Алекс не сомневался, что в конкурсе по количеству седых волос он по праву займёт почётное первое место. Ремус ещё больше исхудал, а на впалых щеках появились новые отметины от когтей порой впадавшего в неистовство оборотня. Алекс не знал, какие изменения успели произойти в магическом законодательстве за время его вынужденного «отсутствия», но судя по потёртой мантии старого друга, они были отнюдь не в пользу оборотней.

Но внешний вид Снейпа побил все мыслимые и немыслимые рекорды (наверное, сказывалась профессия Пожирателя, обречённого сосуществовать в одном помещении с кучей вечно орущих детей): всё то же желтоватое лицо с глубоко запавшими чёрными глазами и знаменитым носом, в обрамлении неизменно грязных волос, жирными сосульками свисающих на плечи.

Да, время не пощадило никого из них, и Алекс окончательно убедился в этом, с помощью Тонкс — любимой и обожаемой племянницы-метаморфа — проникнув в отделение для душевнобольных св. Мунго. Нимфадора предупреждала, что не стоит так рисковать ради тех, кто и узнать-то его не в состоянии, но Алекс настоял на своём — уж это у него всегда получалось — и они, сочинив вполне правдоподобную небылицу, спокойно прошли через зачарованную витрину с манекенами. В облике пса прогулявшись до нужного этажа и убедившись, что в нужной комнате не было никого, кроме самих Лонгботтомов, Алекс, затаив дыхание, вернулся в свой собственный облик. Не было никаких криков о помощи и радостных воплей: супруги Лонгботтомы продолжали всё так же молча изучать валяющиеся перед ними разноцветные кубики, разве что Алиса — милая Алиса — чуть дольше обычного задержала взгляд на новом посетителе. Алекс никогда не любил старшую из сестёр Блэк, но именно тогда, увидев пустые глаза хохотушки Алисы и некогда весёлого и самоотверженного аврора Фрэнка, он проклял Беллатрикс, уничтожившую разум единственного человека, который если и не поверил в его невиновность, но по-крайней мере сжалился над арестантом и не позволил озлобленным гибелью Джеймса аврорам бесчинствовать над безоружным противником.

Ещё раз посмотревшись в чрезмерно наглое зеркало и раздражённо одёрнув вновь задравшийся рукав, Алекс неожиданно для самого себя понял, что больше всего на свете ему не хочется подвести Дамблдора, с точки зрения которого обучение молодого поколения было делом наипервейшей важности. И Алекс был намерен доказать всем, и в том числе самому себе, что он в состоянии выполнить возложенную на него миссию. Впервые ему поручили НАСТОЛЬКО ответственное дело — УЧИТЬ ДЕТЕЙ! Нет, конечно, схватки с Пожирателями тоже серьёзное и даже более того — смертельно опасное дело; опасное для кого угодно, но только не для Сириуса Блэка! Даже в пылу сражения он развлекался, с лёгкостью уворачиваясь от заклинаний противника и осыпая его градом насмешек. Именно эта привычка и погубила его в схватке с Беллатрикс…

Первые несколько месяцев после окончания Академии Авроров Грюм не желал ставить Джеймса и Сириуса в один отряд, и двое друзей, тяжело вздыхая и посмеиваясь над упрямством начальника, находясь в разных группах, патрулировали улицы ночного города.

Но пару месяцев спустя Грюм, наконец, сдался и они с Джеймсом получили возможность снова быть вместе, как и во время их обучения в школе. Когда же друзья — Люпин был аналитиком и наблюдал за всем из штаба — увидели его схватку с одним из Пожирателей, Ремусу чуть плохо не стало, а Джеймс потом ещё долго на него орал за пренебрежение к собственной жизни, только ещё больше распаляясь от откровенно непонимающего причин их беспокойства Блэка. Но все они: и Джеймс, и Ремус — ошибались, больше всего на свете Сириус любил жизнь и свободу. Просто... он не умел, да и не мог жить иначе.

Однажды, кажется, когда они учились на седьмом — и последнем — курсе, Джеймс сказал остальным Мародёрам, что пришло время взрослеть. Тогда Сириус, не желавший расставаться со своим детством, не согласился с этим, а потом... потом ему уже не дали повзрослеть. Запертая дверь, крепкая решётка на окне и счастливые воспоминания, будто сквозь пальцы утекающие в пасть к ненасытным дементорам... Из Азкабана он вышел ни на что не годным стариком 36-ти лет с искалеченной душой двадцатилетнего парня. Уж теперь-то, столько всего пережив, он понимал, что Джеймс был прав: пора взрослеть, но слишком высокой оказалась для него цена этого понимания.

Приближалось время ужина. Алекс встал.

Он ещё достаточно хорошо помнил весьма запутанные коридоры и переходы Хогвартса и потому добрался до места достаточно быстро, однако Большой Зал был уже полон и гудел как пчелиный улей.

Заметив свободное место за преподавательским столом, он постарался как можно незаметнее проскользнуть мимо, казалось бы, увлечённых разговорами студентов. Ага, как же! Высокий длинноволосый мужчина, быстрым шагом направляющийся к столу, за которым сидели профессора, сразу же привлек всеобщее внимание. Алекс скованно передёрнул плечами и продолжил своё торжественное шествие уже с гордо поднятой головой, однако когда он, преодолев все препятствия, собрался было занять своё законное место, в его левое плечо впилась — иначе и не сказать — чья-то рука.

Чудом сдержав первый порыв запустить в неизвестного каким-нибудь заклинанием и памятуя о глазеющих на него студентах, Алекс медленно — повинуясь неослабевающему давлению руки, повернулся. Повернулся, чтобы увидеть перед собой лицо донельзя встревоженного преподавателя Маггловедения.

— Что вы здесь делаете? — звенящим от гнева голосом требовательно вопросил волшебник, явно не намереваясь отпускать плечо Алекса. Как только первые секунды замешательства прошли, он, присмотревшись к тонким аристократическим чертам лица мужчины, наконец, узнал в нём своего коллегу и довольно-таки далёкого родственника по отцовской линии, Ричарда Дэверо.

Пока Алекс пытался незаметно высвободиться из стальной хватки родича, Дэверо, будто и не замечая его жалких потуг, продолжал:

— Орион, мы же договаривались, что пока я не закончу, нас не должны видеть вместе! Я выполню свою часть договора, и когда деньги будут переведены на ваш счёт, вы поговорите с НИМ. И вообще, какого чёрта вы забыли в Хогвартсе?! Вы обещали защитить мою семью, так идите и займитесь этим!

— Что здесь происходит? Ричард? Мистер Уайт? — раздался сухой голос, и оба мужчины одновременно повернули головы в сторону направлявшейся к ним Минервы МакГонагалл. Алекс мысленно вознёс хвалу своему бывшему декану за спасение от обезумевшего преподавателя.

— МИСТЕР УАЙТ? — в светло-карих глазах Дэверо одновременно уживались и удивление, и страх за только что выболтанную информацию.

— Алекс, — коротко представился он, успокаивающе улыбаясь коллеге и получив в ответ недоверчиво-настороженный взгляд человека, давно отвыкшего доверять кому бы то ни было.

Обойдя Дэверо стороной, Алекс с облегчением упал на стул, едва поборов желание схватиться руками за свою многострадальную голову и постучать ею о пока что пустой стол.

Он так давно не видел своего покойного в его времени отца — Ориона Арктуруса Блэка, что за это время успел позабыть о своём поразительном сходстве с ним и теперь, ловя на себе зачарованные взгляды студентов и взрослых магов, клял себя за то, что не обратил должного внимания на слова старика Олливандера, первым углядевшего в нём копию Ориона Блэка. Впрочем, терять ему было уже нечего, хотя задумчивый взгляд, вскользь брошенный на него Дамблдором, заставил Алекса нервно поёжиться.

— Вижу, вы последовали моему совету, профессор, — слегка наклонившись в его сторону, прошептала МакГонагалл.

— Я нашел его весьма... стоящим, — также тихо ответил Алекс, надеясь, что его нервный оскал вполне сойдёт за улыбку, и снова вернулся к высматриванию Мародёров. Странно, но никого из них до сих пор не было в зале.

«Видимо, готовят очередную шалость», — пришёл к так и напрашивающемуся на ум выводу Алекс и тут же принялся судорожно вспоминать, что же такого особенного они с друзьями вытворяли в начале шестого курса.

К моменту торжественного появления господ Мародёров, Алекс уже успел заново «познакомиться» со всеми коллегами-преподавателями и теперь вместе со всеми внимательно наблюдал за передвижениями главных шалопаев Хогвартса. Первыми в Зал вошли — вернее, влетели — господа Блэк и Поттер, а за ними — отстав всего на несколько шагов — Люпин и Петтигрю. Вид у всей четвёрки был донельзя довольным, только Ремус встревожено хмурился, когда ему удавалось согнать с лица предательскую улыбку. Рядом обречённо вздохнула МакГонагалл, слишком хорошо знавшая своих студентов, чтобы не понять, что те уже успели что-то натворить. Алекс понимающе усмехнулся.

Не особо оглядываясь по сторонам, Мародеры, слишком увлечённые своим спором, приземлились за стол родного факультета, и Джеймс, на время предоставив друзей самим себе, сразу же увлёкся разговором с несравненной Лили Эванс. С тех пор как в их отношениях наступил переломный момент и они начали встречаться, он стал гораздо меньше времени проводить с друзьями. Не то чтобы им это нравилось, но остальные Мародёры всё прекрасно понимали и частенько отправлялись на прогулки втроём, давая Джеймсу и Лили возможность подольше побыть наедине.

Дамблдор встал и вскинул руки, призывая учеников к молчанию, и, когда все голоса постепенно стихли, негромко, но так чтобы было слышно во всём Зале, произнёс:

— Сегодня я хочу сообщить вам хорошую новость: с завтрашнего дня начнутся занятия по Защите от Тёмных Искусств. Профессор Алекс Уайт любезно согласился занять должность преподавателя ЗоТИ в этом году...

— Ага, как же, согласился. Можно подумать, у меня был выбор, — пробурчал себе под нос Алекс и тут же прикусил язык, вспомнив, что сидящая рядом с ним МакГонагалл также была анимагом, а следовательно, как и обычные кошки, имела тонкий слух. И верно: преподавательница Трансфигурации с нечитаемым выражением лица косилась на молодого коллегу. Дамблдор тем временем продолжил:

— После ужина прошу всех старост подойти к своим деканам за новым расписанием. А теперь… да начнётся пир! Всем приятного аппетита!

Алекс, во время всей этой короткой речи директора внимательно оглядывающий Зал в поисках знакомых лиц, успел заметить, как вытаращился на него Сириус. Судя по тому, с каким рвением Джеймс бросился хлопать по спине закашлявшегося друга — от удивления Блэк умудрился подавиться даже тыквенным соком. Хотя, — Алекс отпил из своего кубка, — это-то как раз и не удивительно.

Когда насилу спасённый Сириус, не в состоянии говорить из-за саднящего горла, откинулся назад и скрестил руки на груди, Ремус и Джеймс обменялись выразительными взглядами, видимо одновременно прейдя к одному и тому же выводу. Вечер будет тяжёлым.

Блэк с непроницаемый выражением лица водил ложкой по тарелке, размазывая по краям комья овсяной каши, и бросал мрачные взгляды исподлобья на преподавательский стол. Джеймс тяжело вздохнул и закатил глаза.

— Сириус, да что с тобой случилось? Разве это не ты мне на Чарах жаловался, что голоден? Бродяга? Си-ри-ус, ты меня вообще слушаешь?! — искренне возмущённый подобным невниманием к его персоне, попытался достучаться до друга Джеймс, но тот его будто бы даже не слышал.

Проследив за взглядом приятеля, Ремус посмотрел туда же, куда и Блэк. Профессор Флитвик — пожилой преподаватель Чар — что-то упорно втолковывал старому зельевару, а Слагхорн, временами отрицательно качающий головой, слушал его со скучающей улыбкой на лице. Директор тихо беседовал со своей заместительницей. Казалось, они полностью поглощены разговором, но оборотень не сомневался, что оба пристально наблюдают за студентами и в случае необходимости готовы вмешаться в происходящее. Сидевший рядом с МакГонагалл Алекс Уайт — новоявленный профессор ЗоТИ — оживлённо спорил с Синистрой, недавно принятой на работу и теперь преподававшей Астрономию. Будто почувствовав устремлённый на него взгляд, тот вдруг поднял голову, но, увидев, что Ремус наблюдает за ним, быстро отвернулся в сторону.

Люпин вздохнул и, решив на время оставить Уайта в покое, перевёл взгляд на сидевшего напротив него друга. Тот по-прежнему сидел с мрачным выражением лица, но по крайней мере, уже хотя бы ел.

От дальнейших раздумий его оторвал резкий голос Джеймса, который, ничуть не заботясь о сохранности барабанных перепонок приятеля-гриффиндорца, гаркнул прямо в ухо последнего:

— РЕМ!

— А? Что? — отшатнувшись в сторону, ошарашено уставился на Поттера тот. Джеймс привычно взъерошил волосы, а стоявший позади него Сириус довольно улыбнулся, испытывая истинное удовольствие при виде испуганного Люпина.

— Ты идёшь или решил ещё немного тут потусоваться?

— Иду, — всё ещё держась за пострадавшее ухо, тот отодвинул тарелку.

— Да что с вами со всеми? Сначала Сириус, теперь ты? Это что, болезнь такая?

— Ничего, всё в порядке, — ответил Ремус, в последний раз оглядываясь на преподавателей, однако место профессора ЗоТИ уже было пустым.

Ремус последовал за Джеймсом: им всем предстоял трудный разговор с порой чересчур скрытным Сириусом Блэком.

* * *

— А теперь колись, в чём дело? — решительно потребовал Джеймс, запирая дверь в комнату, как только последний из Мародёров перешагнул порог.

— А с чего вы взяли, что что-то не так? — раздражённо отмахнулся от них Сириус, с ногами забравшись на свою кровать и отгородившись от друзей бардовым пологом.

— Бродяга!

— Меня нет. Я сплю, умер — что угодно!

— Бродяга!

— Нет!

— Сириус, хватит валять дурака! Либо ты сам оттуда вылезешь, либо мы тебя оттуда вытащим!

На несколько мгновений в спальне воцарилась тишина: Мародёры разве что не дышали в ожидании ответа, а затем раздался звук резко отодвигаемого в сторону полога и на свет показалось лицо злющего, как чёрт, Сириуса.

— Что. Вам. От. Меня. Надо? — чётко проговаривая каждое слово, скупо спросил тот, и Джеймс только силой воли заставил себя выдержать взгляд небывало холодных стальных глаз Блэка.

— Просто скажи, что с тобой такое? Скажешь — и я сразу же от тебя отстану.

— И будь другом, не ври нам больше, — строго попросил Ремус, с наслаждением замечая тень смущения на лице, казалось бы, невозмутимого Сириуса, что уже само по себе было необычайно редким явлением.

— Я вам и не вру! — огрызнулся возмущённый столь несправедливым обвинением Сириус.

— Ага, просто не хочешь нам всего рассказывать. В чём дело, Бродяга? Мы все видели, какими глазами ты смотрел на этого Уайта, и я в жизни не поверю, что ты так бесишься из-за того, что он набросился на Хвоста, — до того тихо сидевший на своей кровати, Питер вздрогнул и рассеянно потёр шею, которая осталась целой только благодаря своевременному вмешательству Дамблдора. Ремус же молча наблюдал за беседой двух лучших друзей: только Джеймс Поттер мог повлиять на Сириуса, когда тот был в таком небывало сумрачном настроении. — В конце концов, он всё объяснил, Дамблдор взял его на работу, а это что-нибудь да значит, — Джеймс деловито поправил очки. — В чём дело НА САМОМ ДЕЛЕ, Бродяга?

— Не знаю, — наконец, после непродолжительно молчания, честно ответил Сириус. — Просто мне он не нравится и всё. Может, это и из-за того, что он хотел задушить Хвоста, — будто размышляя вслух, проронил гриффиндорец, но, увидев скептическое выражение лица Джеймса, чуть слышно вздохнул и добавил: — Есть в нём что-то такое… Не могу объяснить… Он похож на… — Сириус вдруг осёкся и нахмурился. — На тех людей, что я видел в доме отца.

Джеймс открыл было рот, но, посмотрев в лицо друга, вдруг неожиданно сдался, тем не менее сумев понять, что Блэк сказал совсем не то, что собирался вначале.

— Пожирателей? Приспешников того-кого-нельзя-называть? — испуганно выдохнул очнувшийся ото сна Питер. — Но ведь Дамблдор не принял бы на работу Пожирателя? Верно?

Друзья переглянулись.

— Питер! Сколько можно говорить? Называй его по имени! — тут же переключился на него Джеймс, порадовавшись так кстати найденной теме для разговора.

— Но ведь все называют его именно так! И мои родители тоже, — нерешительно попытался возразить Питер, однако тот как всегда пропустил его слова мимо ушей.

— Но не мы же! — пустил в ход свой самый веский довод Джеймс. — Можно подумать, ты умрешь, если назовёшь его Волан-де-Мортом!

— Сохатый прав, Питер. И вообще, страх перед именем только увеличивает страх перед его владельцем.

Джеймс кивнул, соглашаясь с другом, и перевёл взгляд на молча наблюдавшего за ними Сириуса.

— А почему бы нам не прогуляться сегодня? — загадочно глядя на друзей, невинно осведомился он. Как и предполагалось, в глазах Блэка мгновенно вспыхнул лукавый огонёк, который появлялся всегда, когда Мародёрам предстояло очередное приключение.

— Сохатый, а разве ты сегодня не встречаешься с Лили?

Мгновенно вспомнив о предстоящем свидании, Джеймс вздохнул и потёр подбородок, но всё же успел заметить, как при упоминании Лили разочарованно сник Сириус. Он прекрасно видел, что Мародёрам — а особенно Бродяге — не хватает его, но они дружно молчали. Ещё бы! Ведь все они знали, как долго и с каким непостижимым упорством их четвёртый друг добивался расположения рыжеволосой колдуньи. А теперь почти всё своё свободное ото сна и уроков время он проводил с девушкой.

Джеймс улыбнулся.

— Это мы как-нибудь переживём. Сегодня, — он зловеще ухмыльнулся, — Мародёры снова выйдут на охоту.

— Отлично! Когда идём? — спросил через некоторое время Питер, когда стало ясно, что в этот раз Ремус не собирается возражать и пытаться наставить друзей-Мародёров на путь истинный.

— Да хоть сейчас! — возбуждённо взмахнув руками для пущей убедительности, вскочил Сириус, однако Ремус, как наиболее разумный и предусмотрительный из их компании, поспешил охладить пыл загоревшегося приятеля.

— Ещё слишком рано. Нельзя, чтобы нас увидели выходящими из гостиной Гриффиндора. Филч и так бесится, подозревает нас во всем, в чём только можно, а после того, что вы выкинули сегодня...

— Да это же мелочь! — возмущённый вопль Сириуса.

— Мы на втором курсе похлеще развлекались! — вторил Блэку голос не менее возмущённого Джеймса.

— Да ладно тебе, Лунатик! Было весело — признайся, я же видел, как ты смеялся вместе со всеми, — снова сменил друга Сириус.

— Зато слизеринцам точно было не до смеха! Сириус, Снейп и так следит за каждым вашим шагом, не оставляя надежды поймать нас за чем-нибудь незаконным, чтобы всех нас исключили из школы. И когда-нибудь у него это получится. Представляешь, что будет, если он узнает, КТО я?

— Значит, мы отучим его совать свой длинный сопливый нос в наши мародёрские дела. Рем, будь реалистом, откуда ему узнать? Никто из нас ему этого не скажет, а додуматься самому ему просто слабо. Извилин для этого маловато... — Блэк выразительно покрутил пальцем у виска, до сих пор вне себя от гордости, что именно ему удалось раскрыть секрет их молчаливого и скрытного друга. — Хотя можно ему помочь... — зловеще улыбнулся он.

— Совсем сдурел, Блэк?! Только посмей, я лично тебя покусаю и обглодаю твои пёсьи косточки!!!

— Да хватит вам! — поспешно встрял Джеймс, не дав неугомонному Блэку сказать своё слово, которое послужило бы началом неминуемой ссоры. — Рем, тебе прекрасно известно, что никто из нас не выдаст твою тайну. Даже Бродяга ещё не спятил настолько сильно, — короткая улыбка, адресованная Блэку, и наиграно обиженный взгляд в ответ. — Сириус, Лунатик прав: нам нужно быть осторожнее, если мы не хотим вылететь из школы до выпускного. Филч и его ненаглядная миссис Норрис и так каждую ночь рыщут по школе, надеясь поймать нас.

Блэк удивлённо округлил глаза.

— Рем! Смотри — дичь разговаривает!

Джеймс закатил глаза: он уже давно привык к подобным шуточкам Сириуса. В первое время они очень раздражали и злили, а потом ничего — привык. Это же Сириус. Что с него взять? Правда, когда на занятиях Бродяга начинал жаловаться на голод, Джеймс всерьёз опасался, что тот выполнит свою угрозу и съест его. Такой и не подавится, и останутся от Сохатого только рожки да ножки. Ну, пожалуй, ещё и очки.

— Этим не шутят, — пробурчал Ремус, продолжая рыться в чемодане. — И как всегда я снова был прав, — удовлетворённо оповестил он остальных Мародёров, внимательно изучив передвижение нескольких чёрных точек на карте Хогвартса. — Незаметно пройти не удастся. Под мантией вчетвером мы уже не помещаемся, так что придётся ждать, пока гостиная не опустеет. — А пока у нас есть время, чтобы обдумать наши сегодняшние действия.

— Что ж, отлично, — ухмыльнулся Джеймс. — Может, по сливочному пиву?

Питер согласно кивнул, вместе с друзьями веселясь в предвкушении будущих проделок.

* * *

Спустя целый час перед ними стояло несколько пустых бутылок из-под пива, а Роберт Эриксон, Ора Мойн и ещё несколько второкурсников упрямо не желали уходить из гостиной. Питер уже клевал носом, а Сириус и Джеймс с трудом выговаривали даже самые простые слова, правильно выговаривая только предлоги, вдобавок ко всему, Блэк вдруг начал безбожно картавить, чего за ним раньше никогда не замечалось.

— Если будете завтра жаловаться на головную боль — зелья не просите. Не дам, — недовольно заметил Люпин, всё ещё оставаясь наиболее трезвым из них.

— Да ладно тебе, Лунатик, — чуть покачнувшись, беспечно отмахнулся Сириус. — Не будь жадиной!

— Парни! У меня идея! Давайте пойдём к слизеринцам! — присоединился к разговору Джеймс, пытаясь сообразить, кто из четырёх Сириусов и Ремусов перед ним — настоящие.

— Вряд ли они нам обрадуются, — медленно произнёс Ремус, наблюдая, как Джеймс смотрит на пустую стену слева от него и, возбуждённо жестикулируя, что-то невнятно ей втолковывает.

— Та-ак. Бродяга, Поттеру больше не наливать.

— Эй! Почему чуть что, так сразу Поттер? Всё себе решили заграбастать?

— Ага, действительно. Обделили бедного-несчастного, — скорчил печальную гримасу Сириус, но потом не выдержал и пьяно ухмыльнулся. — Спорим на десять галлеонов, что моя идея лучше?

— Спорим! — спьяну Джеймс благополучно позабыл о своём денежном кризисе, а Ремус не счёл нужным напоминать ему об этом. Зачем расстраивать человека?

— Как вам мысль устроить торжественную ВСТРЕЧУ господину профессору по ЗоТИ? — по тому, с какой интонацией Сириус произнёс слово «встреча», Ремус почувствовал: ничего хорошего ждать не придётся. И к своему сожалению, он как всегда оказался прав...

— Да ты что, Сириус?! Одно дело устроить такое слизеринцам или Снейпу, и совсем другое — учителю! Нас же исключат! — ужаснулся он, когда Блэк поведал Мародёрам свой коварный план.

— Какой же ты зануда, Луни. Откуда им знать, что это мы? — пьяно протянул Сириус, начиная смутно осознавать, что бутылка огневиски, которую он тайком протащил в Хогвартс через потайной ход, была явно лишней.

— Ты гений, Бродяга! — Ремус встревожено оглянулся на Джеймса, которому ценой невероятных усилий уже почти удалось сесть прямо. В глазах Сохатого горел тот же огонь жажды приключений и опасности, что и в глазах Блэка — один в один. Ремус похолодел: он лучше всех знал, что когда два главных Мародёра смотрят ВОТ ТАК, то отговаривать их уже бесполезно, а следовательно, ему снова оставалось только последовать за приятелями и проследить, чтобы их никто не заметил. Тяжёлый вздох, вырвавшийся из груди Люпина, будто послужил своеобразным знаком к началу операции «Шалость».

— Джеймс! Путь свободен — можно идти! — неожиданно подал голос очухавшийся Питер, бесшумно подобравшийся к Ремусу и сейчас через его плечо рассматривающий Карту.

Сириус скривился.

— Хвост, не визжи больше так громко. По сравнению с тобой баньши просто чудо.

Джеймс укоризненно взглянул на друга, впрочем, он этим и ограничился. Сириус всегда плохо относился к их четвёртому и самому слабому товарищу, искренне презирая того за раболепие перед Джеймсом Поттером, хотя и признавал, что в этом есть свои плюсы: Петтигрю всегда можно было отправить на кухню за едой или за чем-нибудь ещё.

— Ну так как? Мы идём? — спросил Сириус, ответив Джеймсу самым невинным взглядом, на какой он только был способен.

Джеймс лишь заговорщицки ухмыльнулся в ответ и первым выскользнул из комнаты. Через пять минут четыре тёмных силуэта, изредка переругиваясь между собой, практически бесшумно крались по пустынным коридорам Хогвартса.

Мародёры вышли на охоту.

Чуть ли не до крови закусив губу, Алекс, никак не решаясь сделать последний шаг, стоял на пороге библиотеки, с ужасом глядя на уходящие вдаль книжные полки. Было уже далеко за полночь и, на его счастье, не нашлось ни одного студента, желающего вместо сладкого сна торчать над учебниками.

Алекс затаил дыхание и… вошёл. Не было ни грома с молниями, ни восхищённых криков шокированных подобным подвигом однокурсников. Окончательно убедившись, что никакой кары так и не последует, Алекс с обречённым вздохом направился к стеллажам. В свою бытность Мародёром он не часто дерзал вступить в эту святая святых Хогвартса — судя по тому трепетному восторгу, с которым отзывался о книгах Ремус, оборотень именно так думал о школьной библиотеке.

Ни Сириус, ни Джеймс не нуждались в учебниках и повторении пройденного, чтобы быть лучшими учениками среди своих однокурсников: к этому в высшей степени скучнейшему занятию они прибегали только в крайнем случае, когда уже не помогали ни собственные мозги, ни конспекты Ремуса, которыми тот с большой неохотой делился с друзьями. Люпин, хоть и наравне с ними был одним из лучших учеников школы, в отличие от друзей в библиотеке проводил большую часть своего свободного времени, вдобавок ко всему заставляя изнывающих от скуки Джеймса и Сириуса дополнительно заниматься с Питером, дабы тот из-за своей тупости не вылетел из школы.

Несмотря на долгие годы раздумий, Алекс так и не сумел понять, КАК такой слабый и трусливый маг, каким всегда был Питер, смог погубить их всех, при этом не шевельнув даже пальцем? Всего два слова — и Джеймс мёртв, Лили мертва, Сириус в Азкабане, а Ремус и весь остальной магический мир свято уверены в предательстве Блэка и героической гибели Петтигрю, матери которого министр ЛИЧНО вручил Орден Мерлина I степени.

Причина же столь страшного предательства Алекса не интересовала совершенно — он и так знал, почему Питер предпочёл друзьям сомнительное покровительство Волан-де-Морта. Сила. Власть. Вот что в глазах Петтигрю имело наибольший вес, а у Тёмного Лорда и того, и другого было более чем предостаточно.

И ведь Алекс знал это. Знал, что на Питера стоит лишь слегка надавить и крысёныш продаст всех с потрохами ради собственного благополучия. Знал, но в предательстве заподозрил именно Ремуса и вопреки всему уговорил Джеймса сделать Хранителем Тайны Хвоста. Идиот.

Алекс раздражённо захлопнул книгу, с трудом подавив невесть откуда взявшееся желание бросить её в стену, и тут же взял в руки следующую. «Тёмные существа древности», — так назывался наугад взятый им том, и Алекс мысленно помолился, чтобы содержание книги оказалось не мене интересным, чем привлёкший его внимание столь очаровательный заголовок. Перед глазами всё отчаянно расплывалось, и Алексу то и дело приходилось вздергивать постоянно опускавшуюся на грудь голову, однако сон не желал отступать.

— Ваше имя.

— ЭЙ! ЧТО ТЫ С НИМ ДЕЛАЕШЬ?!?!

Неподалёку раздался жуткий металлический грохот, и Алекс, испуганно подскочив на месте, мысленно благословил виновника переполоха за своё пробуждение от старого кошмара.

— Тише, Питер. Если ты ещё что-нибудь уронишь, сюда сбежится вся школа.

— И если ты ещё хотя бы раз наступишь мне на ногу, клянусь Мерлином, Хвост, я тебя убью, — прозвучал всего в паре стеллажей от него злобный шёпот.

— Я же нечаянно! — в третьем голосе Алексу послышались отчаянные нотки, а следом за этим до него донеслось тихое шарканье сразу нескольких ног.

— За нечаянно бьют отчаянно, — неумолимо стоял на своём второй голос, но для Алекса к этому моменту уже не были секретом личности тех, кто посмел забраться в хогвартскую библиотеку посреди ночи. Мародёры. Снова.

Голова всё ещё немного гудела после столь неприятного сна и не менее неприятного пробуждения, и он на всякий случай предусмотрительно опёрся о край стола. Вспомнив о всё ещё освещавшей его рабочее место лампе, Алекс торопливо прошептал заклинание, и библиотека окончательно погрузилась в темноту.

— Сириус, ты уверен, что нужная нам книга здесь есть? — тихо прошептал Джеймс, идя на шаг позади возглавлявшего их ночную процессию Бродяги.

— Уверен, — коротко прорычал тот, уже едва ли не в десятый раз отвечая на вопрос недоверчиво глядящего ему в спину Поттера. К счастью, Джеймс, как уже было выше сказано, шёл позади Сириуса, а потому не мог увидеть лица своего друга.

— Я... хм… ещё где-то во вторник нашёл эту чёртову книженцию. Взял у тебя из чемодана мантию и, пока все спали, пробрался в библиотеку.

— Сириус, да как ты мог?! — удивлённо воскликнул Джеймс, позабыв о необходимом для их дела соблюдении полной тишины, но Ремус шикнул на него, и он послушно понизил голос с крика до просто громкого шёпота.

— Сириус? Ты?! Ходил в библиотеку?! И читал книгу?! Добровольно?!?! Не смеши мои копыта, не верю.

— Сам дурак, я, по-твоему, что, даже в библиотеку не могу зайти? Ну не люблю я это место, ну и что? Из этого ещё не следует что я круглый идиот, который даже одной-единственной книжки прочитать не может?! — оскорбился Сириус.

— Нет, не идиот. И даже не круглый. Просто прикидываешься профессионально, — сострил в ответ Джеймс, поспешно останавливаясь, дабы не упереться носом в спину замершего на месте Блэка.

Сириус мрачно сощурился.

— Заткнись, парнокопытное.

— Дворняга беспородная, — не остался в долгу Поттер.

— Ради Мерлина! Только сейчас не начинайте снова ссориться! — взмолился Ремус, посчитав, что пришла пора вмешаться. Друзья мгновенно умолкли и понимающе переглянулись: ни для кого из них не была секретом крайняя нелюбовь Люпина к подобным увеселительным мероприятиям.

Джеймс взглянул на карту, подсвечивая себе светящейся палочкой, и чуть не подавился, разразившись неприлично громким кашлем вперемешку со сдавленными ругательствами. Сириус и Ремус одновременно принялись изо всех сил колотить его по спине, но после первых же ударов тот завопил и отскочил подальше от горевших желанием «помочь» и угробить его как можно раньше друзей.

— Маньяки! — просипел он, прокашлявшись. — Знаешь, Лунатик, похоже, ты всё-таки был прав: последняя бутылка огневиски точно была лишней.

Тот фыркнул:

— И с чего же ты так внезапно в это уверовал?

— Либо глючит карту, либо меня, но тут две точки с именем Сириус Блэк!

— Нуу… Действительно сложный вопрос.

— Сохатый, тебе явно пора завязывать с алкоголем, — смеясь, вставил своё слово Питер. — Так и до белой горячки недалеко.

Люпин согласно кивнул.

— Это точно. Нам и одного-то Блэка хватает с избытком, а что б два... Я этого не переживу. И Хогвартс, думаю, тоже.

Последнее замечание оборотня вызвало особенно громкий смех Мародёров. Сириус попытался сделать обиженное лицо, но хохот был настолько заразителен, что он, поклявшись обязательно припомнить эти слова Люпину, присоединился к ним уже через несколько секунд. По-собачьи хриплый смех разнёсся под сводами библиотеки, и прогуливающаяся неподалёку миссис Норрис вопросительно навострила уши.

Прятавшийся за соседним стеллажом Алекс напряжённо выдохнул, благодаря небеса за то, что и Ремус и Сириус дружно поверили, что Поттер ещё не успел окончательно протрезветь. Он так давно смирился с пропажей Карты, что и думать забыл, что в этом времени столь полезное изобретение Мародёров всё ещё находится в руках своих гениальных создателей. В отличие от людей Карта не умела лгать — в ней попросту не было заложено подобных функций — и, следовательно, пергамент правдиво отображал истинную сущность профессора ЗоТИ.

Видя, что придерживающийся за ноющую от смеха челюсть Джеймс прячет карту в карман мантии, Алекс, с иронией думая о том, что обкрадывать самого себя у него уже входит в привычку, торопливо выхватил палочку и, едва шевеля губами, чтобы — не дай Мерлин! — не услышали Сириус или Ремус, произнёс формулу Манящих чар.

Секунда — и карта уже у него в руках, а Джеймс, ничего не почувствовав, продолжает подкалывать неугомонного Блэка. Напоследок проследив взглядом, куда направились Мародёры, и в ужасе выяснив, что их конечной целью является Запретная Секция, Алекс быстро вылетел из библиотеки. Почуявшая едва уловимый запах пса, так и витавший в воздухе по всему замку, миссис Норрис кинулась прочь — лишь бы оказаться подальше от своего старого врага.

— Ну? И как ты собираешься её тут искать? — обведя выразительным взглядом уходящие вдаль, уставленные мрачными томами, ряды книжных шкафов. — Да для этого и всей жизни не хватит!

— Придурок, — жалостливо поглядев на друга, вынес свой вердикт Сириус. — И почему мне так не повезло с родственниками?

— Эй! Дядюшка!

— Чего тебе, дедушка? — растянулся в ядовитой улыбке Блэк. — Вот скажи, Сохатый, а палочка тебе на что дана? Достаточно лишь знать название книги и одно полезное заклинаньице. Следи и запоминай! Accio «Ледяной монарх»!

Спустя несколько минут, когда возникшая вдруг суматоха, наконец, улеглась, Джеймс угрюмо впился взглядом как всегда во внешне невозмутимого Блэка. Тот, как ни в чём не бывало, почти с нежностью поглаживал по ледяной обложке прижатую к груди толстенную книгу — навскидку не меньше восьмисот страниц. Джеймс снова мрачно потёр болезненно ноющий затылок. В клятвенные заверения Сириуса о том, что тот понятия не имел, что призванный им «Ледяной монарх» стоит на полке точнёхонько позади него, Поттер не верил ни минуты, а довольная улыбка, в которую неумолимо растягивались узкие губы злорадствующего друга, только ещё больше укрепляла его в его сомнениях.

— Вот. Это здесь, — ткнул Сириус в книгу, подзывая остальных Мародёров подойти поближе.

— Ммм... ну что сказать? Рецепт зелья не очень несложный, но готовится оно чересчур долго, — задумчиво протянул Лунатик, буквально впившись взглядом в раскрытый перед ним том. От светло-синей, будто покрытой инеем, обложки поднимался лёгкий дымок, и Сириус, больше не в силах выдерживать обжигающий мороз, пробирающий до костей ухоженные аристократические пальцы, косо выдернул нужную им страницу с описанием зелья. Ремус с суеверным ужасом в глазах уставился на свершаемое перед ним богохульство, но потом, быстро опомнившись, попытался выхватить из рук друга драгоценный том, однако тот с лёгкостью увернулся от железных объятий недоброжелательно настроенного оборотня.

— Тише, Лунатик, успокойся! Если хочешь, потом можешь вклеить его обратно.

— Господа, мне уже не терпится увидеть, что из всего этого получится! — потирая руки в радостном предвкушении, воскликнул Джеймс.

— Терпение, — Ремус с болью поглядел на обрывок страницы, который сунул ему Сириус. — Зелье сначала нужно правильно сварить, а потом ещё и устроить так, чтобы он его выпил.

— Этим займемся мы с Сохатым. Всё уже давно продумано: я буду отвлекать этого болезного, а Джеймс, спрятавшись под мантией, подольёт ему в кубок нашего зелья.

— А варить мы его будем в Выручай-комнате! — подхватил Джеймс, грезя расправой над Снейпом. С начала семестра не прошло и двух недель, а Мародёры до сих пор не провернули ничего ЭДАКОГО, и весь Хогвартс замер в ожидании настоящего взрыва, знаменующего начало нового периода деятельности четырёх гриффиндорцев.

— Угу. Осталось стыбрить парочку ингредиентов из кабинета Слагхорна, — Люпин сегодня явно был не в том настроении, с каждой секундой становясь всё мрачнее и мрачнее. — Вы что, совсем спятили? На этот раз уже окончательно?

Сириус закатил глаза.

— Мерлин и Моргана, Лунатик! Мы ведь уже не раз это делали! Ничего нового! Ингредиентами займётся Питер.

Джеймс ободряюще хлопнул Петтигрю по плечу, пока Блэк охотно делился с приятелями последними деталями плана.

— Хвост, ты, как самый маленький из нас, превратишься в крысу, прошмыгнешь под дверью в кабинет или… — Сириус поморщился, — найдёшь там какую-нибудь норку: тебе лучше знать. Короче, ты проберёшься в кабинет, где хранятся все ингредиенты для зелий, откроешь нам дверь изнутри, мы быстренько все обчистим и смоемся. Всем всё ясно?

— Знаешь, Бродяга, тебе с такими поучительными интонациями только в профессора идти, — с самым серьёзным выражением лица заметил Ремус.

— Лунатик, ты совсем меня не любишь! Смерти моей захотел?! Я против малышни ничего не имею, но из подобной ситуации возможны лишь два выхода: либо они меня прикончат, либо я их поубиваю. А в Азкабан меня как-то совершенно не тянет! — закатив глаза в притворном ужасе, сообщил друзьям Сириус.

— Если у меня когда-нибудь будут дети, то их крёстным ты станешь только через мой хладный труп, — отозвался Джеймс, рассеянно роясь в карманах. — Ты со мной согласен, Рем?

— Ой, ну и ладно! Больно мне всё это нужно! — обиженно хмыкнул Блэк, подозрительно глядя, как Джеймс со всевозрастающей тревогой продолжает выворачивать карманы.

— В чём дело?

— Бродяга, — гриффиндорец с надеждой посмотрел на друга. — Карта у тебя?

— Не-ет. Ты же положил её к себе в карман, — ответил тот, а затем встревоженно нахмурился. — Только не говори мне то, о чём я сейчас подумал! Ты ведь не потерял её, правда?

Красноречивое молчание сказало Мародёром больше, чем могли бы сказать слова.

— Н-да… Поттер. Я мог бы ожидать подобного от Хвоста, без обид, Питер, но чтоб ты... — Блэк осуждающе покачал головой. — Ну и где ты мог её посеять?

— Не знаю, Сириус! Я положил Карту в карман, перед тем как мы вошли в Запретную Секцию! Ну не мог я её потерять! Не мог!

— И с этим человеком я дружу столько лет? — страдальчески простонал Сириус.

— Ты хотя бы стёр карту? — нахмурился Ремус.

— Само собой!

— Ладно, идёмте, поищем по дороге, — заключил Сириус, неодобрительно поглядывая на друга. Тот виновато опустил глаза. Трое парней, настороженно оглядываясь по сторонам и стараясь ступать как можно тише, — при отсутствии Карты они уже были не в состоянии сказать, что или кто может поджидать их за поворотом, — тенями выскользнули из Запретной Секции библиотеки.

Питер, убедившись, что никто из друзей не заметил его отсутствия, бросился к книжным полкам и порывисто, словно боясь передумать, схватил в руки поставленную Ремусом на место книгу.

Открыв её на нужной странице Питер улыбнулся и, последовав примеру Сириуса, решительно вырвал из неё лист, после чего быстрым шагом бросился за успевшими уйти довольно далеко друзьями.

— Эй! Подождите меня!!!

* * *

До этого сложенный вчетверо, профессионально состаренный слегка желтоватый пергамент сейчас во всю свою длину лежал развёрнутым на столе, а Алекс, скрючившись над ним чуть ли не в половину, усердно водил палочкой над его девственно чистой поверхностью.

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.

Не успел он полностью произнести слова заклинания-пароля, как на некогда зачарованном пергаменте, будто узнавшем голос одного из своих создателей, начали торопливо проявляться чернильные чёрточки, условно обозначавшие тонкие очертания коридоров, а следом за ними — точки, показывающие местонахождение каждого кто ступал на территорию Хогвартса.

Вглядевшись повнимательнее, он попытался найти, где сейчас находятся Мародёры, и с удивлением обнаружил их под дверьми своего рабочего кабинета.

— Сплошной криминал в этих стенах творится, — тоскливо пришёл Алекс к наиболее очевидному выводу: что бы сейчас не происходило у его кабинета, первым туда лучше не заходить.

Оставив Мародёров в покое, он быстро отыскал на Карте одинокую точку, рядом с которой развивался флажок с именем Сириуса Блэка.

— Дьявол! — в сердцах выругался волшебник. — Не вышло!

Что ж, первая попытка «обучить» карту лгать с треском провалилась, но до утра оставалось ещё несколько часов, а он — Сириус Блэк/Алекс Уайт не привык сдаваться!

Сквозняк радостно поигрывал трепещущими в ожидании листами Карты.

Алекс поднял палочку.

* * *

— Ты закончил?

— Ага. А ты?

Мародёры отступили на несколько шагов, подходя к стоявшим в стороне Ремусу и Питеру: ни тот, ни другой не принимали участия в подготовке шалости, и вся тяжесть этой ноши легла на хрупкие плечи главных Мародёров.

— Ювелирная работа, — любуясь на результат своего труда, восторженно произнёс Джеймс. — Если бы я не знал, что мы поработали над этой дверью, ни за что бы не догадался.

— Что ж, в таком случае, позвольте поздравить вас с успехом, коллега.

— Благодарю вас, коллега, — Джеймс охотно пожал протянутую ему руку. Сириус улыбнулся. — А ты точно уверен, что это сработает?

— На все 100%, — без тени сомнения заверил друга Блэк. — Главное, чтобы никто не вошёл внутрь раньше Уайта: придётся караулить.

— Да уж… это надо будет видеть...

— И сфотографировать, — несмело добавил Питер.

— Точно! Хвост, мне самому не верится в то, что сейчас скажу, но ты — гений! Надо будет снять на камеру, а потом вклеить в выпускной альбом! — ещё больше оживился Сириус. В серых глазах вспыхнул нетерпеливый огонёк.

Ремус хмуро покачал головой, уже не представляя, что ещё можно сделать, чтобы Джеймс и Сириус отказались от своей затеи. За последние полчаса он перепробовал все, что только смог придумать: и уговоры, и угрозы, и даже снятие баллов — Гриффиндор напрасно лишился пятидесяти честно заработанных очков. Впрочем, красноречивые взгляды друзей помогли ему быстро одуматься и добавить по двадцать пять баллов за просто так.

— Вы хотя бы отдаете себе отчет, что у нас в конце года экзамен по ЗоТИ? Он же вас попросту завалит, и вы вылетите из школы!

— Не вылетим! — беззаботно отмахнулся Джеймс. — Успокойся, Луни, всё пучком!

— Ладно, с этим мы закончили, — злорадствующе потёр руки Блэк. — Теперь на очереди кабинет Слагхорна.

Ремус снова вздохнул, с тяжёлым сердцем плетясь следом за утопавшими дальше Поттером, Блэком и предателем-Петтигрю. Сириус безнадёжен, а единственный человек, способный отговорить его от этого безумства, целиком поддерживает его. Да и Питер тоже не лучше: вместо того чтобы, наконец, определиться с тем, на чьей же он стороне, Хвост беспрестанно метался между тремя друзьями, и если в основном Мародёрская троица сходилась во мнениях, и ему не приходилось выбирать, кого же подержать, то сегодня Петтигрю приходилось тяжело как никогда: Сириус и Джеймс твердили одно, а Ремус — прямо противоположное. И как тут быть?

Оборотень обернулся на оставшуюся позади дверь профессорского кабинета. Как бы то ни было, но приходилось признать, что и он сам уже с нетерпением ожидал завтрашнего урока. В конце концов, не каждый день становишься свидетелем подобного зрелища. Может, и в самом деле стоит взять фотоаппарат?

* * *

Осенний ветер исподтишка медленно и неторопливо проскальзывал через щели в окнах, пробираясь внутрь большой и просторной комнаты. На первый взгляд в помещении было пусто, но на второй за освещённым тусклым светом столом обнаруживался тихо спящий мужчина.

За окном начинало светать: из-за пока ещё тёмного — чёрного — горизонта пробивались первые лучики робко и неуверенно — по издревле заведённому порядку — встающего солнца.

Светло-голубое, практически белое небо постепенно наливалось красками, обещая к полудню стать того ярко-синего оттенка, который так радует глаз и поднимает настроение, заставляя щуриться от бившего в лицо солнца.

Светало.

Начинался новый день и новая жизнь. Или новый день новой жизни.

Ветер бездумно играл листами Карты Мародёров и разметавшимися по ней иссиня-чёрными волосами спящего.

Рядом с изображением одного из многочисленных кабинетов Хогвартса лежала сейчас не нужная волшебная палочка. Точка под именем «Алекс Уайт» неподвижно замерла в самом его центре.

Светало.

Начинался новый день и новая жизнь. Или новый день новой жизни — кому как.

А Алекс Уайт тихо спал, склонившись над бессовестно лгущей Картой Мародёров.

— Бродяга, вставай!

Сириус перевернулся на другой бок и попытался отрешиться от внешнего мира. Эти громкие назойливые голоса не давали ему спокойно поспать.

— Да вставай же, кому говорят!

Кто-то энергично тряс его за плечо и упрямо не желал оставить его в покое. И, кажется, он догадывался, кто этот «кто-то».

Джеймс с самым несчастным выражением лица, повернулся к Ремусу. Начиналась обычная утренняя операция под названием «разбудить Сириуса Блэка», а чтобы сделать это, требовалась как минимум парочка пушек, причем выстрелить они должны были одновременно и прямо у него над ухом.

Будить Сириуса было настоящим испытанием для их нервов. Сколько не ори на него, он упрямо не желает вставать, перевернется на другой бок — и дрыхнет дальше! А если его не разбудишь вовремя, он ещё и ругается! Мол, что ж вы меня не разбудили?! Друзья, называется! Джеймс резко нагнулся и громко прокричал:

— Сириус, Нюниус сюда идёт! Ты меня слышишь? Снейп идёт!

Но тот лишь что-то неразборчиво пробормотал и продолжил спать. Джеймс устало махнул рукой и посмотрел на Рема. Тот, с какой-то нехорошей, садистской улыбочкой, потянулся к кувшину с водой, стоявшему на тумбочке рядом с кроватью Сириуса.

Через мгновение комнату огласил жуткий вопль. Сириус не меньше чем за пять минут высказал все, что он думает о рогатых оленях, козлах и других парнокопытных, а также об оборотнях, которые только прикидываются белыми и пушистыми, а сами даже не дают спокойно поспать уставшему за ночь человеку.

— Иначе разбудить тебя просто не получалось, — широко ухмыляясь, произнёс Джеймс.

Сириус, натягивая на себя любимую футболку, мрачно взглянул на друга. Ремус, вставший раньше всех, и уже давно одевшийся, сидел с самым довольным выражением лица.

— Я тебе это ещё припомню, — угрюмо пообещал ему Сириус. — Я не злопамятный, но я злой и память у меня хорошая, — сверкнул он глазами.

— Да ладно тебе, Бродяга, не злись. Ты же не хочешь пропустить первый урок профессора Уайта? — напомнил ему Джеймс.

Сириус взглянул на часы и резко вскочил.

— Вы что, не могли разбудить меня пораньше?! У нас теперь нет времени даже на завтрак!

Ремус возвёл глаза к потолку. Утро начиналось как обычно.

Как только Сириус оделся и закончил призывать на головы друзей все кары небесные, Мародёры со всей скоростью, на какую только были способны, помчались к кабинету ЗоТИ, дабы не пропустить момента посрамления нового преподавателя. Студенты, мимо которых они пролетали, с удивлением смотрели вслед самой легендарной четвёрке со времён Основателей — как порой гордо вещал Джеймс, вызывая восторженные вопли у собравшихся поклонниц, одобрение у Сириуса и скептические комментарии Ремуса.

Первыми добравшись до пока что пустого кабинета, Мародёры с облегчением перевели дух и рассредоточились по коридору. Сириус, по молчаливому согласию, сразу же занял наблюдательную позицию у двери, Джеймс опустился на корточки с другой стороны, а Питер и Ремус приготовились «подпирать» стенку прямо напротив них: Мародёры явно намеревались не пропускать в класс никого, кроме самого профессора.

Сириус напустил на себя такой спокойный вид, что можно было подумать, будто ему смертельно скучно, если бы не время от времени вспыхивающие в серых глазах нетерпеливые искорки.

Ремус, как более чуткий, чем его друзья-анимаги, раньше всех услышал приближающиеся шаги и повернул голову в ту сторону. И верно, острый слух оборотня не подвёл его: меньше чем через минуту из-за поворота вышел Джейсон Корвин — шестикурсник факультета Слизерин. Не удостоив Мародёров даже одним презрительным взглядом, он, не торопясь, подошёл к двери.

— Там заперто, — лениво проронил Сириус и, сделав едва заметное глазу движение, каким-то образом оказался между Джейсоном и кабинетом ЗоТИ, не давая тому пройти.

— Уйди с дороги, Блэк, — буркнул Джейсон, когда гриффиндорец перегородил ему путь в класс.

— Там заперто, — повторил Сириус, по-прежнему спокойно глядя на слизеринца.

— Вот дай я пройду и проверю, — недоброжелательно сощурившись, отрезал Джейсон. — А не то...

— А не то — ЧТО? — улыбаясь, быстро спросил Сириус, подавшись вперёд. Все, кто хорошо его знали, — а Ремус, Питер и Джеймс знали его лучше всех — мгновенно поняли бы, что означает ЭТА улыбка на лице гриффиндорца. Но Джейсон в их число не входил и потому полученному предупреждению не внял.

Остальные Мародёры пока не вмешивались в разговор, но теперь в их позах явно сквозило охватившее их напряжение: каждый из них в любой момент был готов придти на помощь открыто напрашивающему на драку другу.

— Знаешь что, Блэк, — слизеринец презрительно осмотрел противника с ног до головы и скривился. — О тебе и твоих так называемых дружках у нас многое рассказывают. — Взгляд голубых глаз скользнул по Ремусу, Джеймсу и Питеру и снова вернулся к Сириусу. — Говорят, что вы не способны ни на что большее, кроме как нападать из-за угла на более слабых первокурсников... Да, нападать скопом на одного-единственного противника — это так по-гриффиндорски благородно!

— А с вашим Снейпом иначе и нельзя!

— Хм, если бы я не знал, что это невозможно, я бы решил, что ты только что сделал комплимент, — милостиво улыбнулся Корвин. — К тому же, с чего ты взял, что я говорю о Снейпе?

Мародёры неловко замолчали, чувствуя, что победа осталась за слизеринцем, но когда тот, насладившись выражением лиц четырёх гриффиндорцев, предпринял ещё одну попытку пройти в класс, Сириус снова немедленно оказался у него на пути.

— Знаешь что, Блэк, — угрожающе набычившись, произнёс Джейсон, наконец, поняв, что препятствие в виде Сириуса Блэка само собой с его пути не уберётся. — А ведь я уже давно не на первом курсе — рискнёшь помериться силами? Или ты так боишься за своё смазливое личико, что твоим дружкам приходится подставляться вместо тебя? — высокомерно ухмыляясь, осведомился он, явно намекая на последнюю стычку Мародёров с несколькими семикурсниками-слизеринцами. Как обычно, повода для драки не было, но сражение тем не менее развернулось не шуточное, и если бы не своевременное появление преподавателя, быть бы Мародёрам в Больничном крыле, а так они отделались лишь снятием баллов, да коротким забегом в обитель мадам Помфри: Джеймсу не повезло — Сириус успел вовремя пригнуться и заклинание, предназначенное для него, угодило в Поттера, наградив особо крупными прыщами.

Джеймс вскочил:

— Да как ты смеешь?! — возмущению лохматого гриффиндорца не было предела, но было не совсем понятно, что взбесило его больше: напоминание о собственной разукрашенной физиономии или намёк на трусость лучшего драга. Он уже почти достал из кармана палочку, дабы Корвин на собственном опыте узнал каково это: смотреть в зеркало и видеть там испещрённое фиолетовыми бугорками своё-чужое лицо, однако быстрый взгляд, брошенный на него всё понимающим Сириусом и последовавшие за этим слова охладили его пыл.

— Погоди, Сохатый, кажется, эта слизеринская мразь ещё не всё нам сказала.

Ремус и Питер изумлённо переглянулись и одновременно уставились на обычно вспыльчивого друга, на которого стоило только криво посмотреть, и он тут же без разбора кидался в драку. В последнее время Блэку всё чаще и чаще удавалось их удивлять: за подобное оскорбление любой гриффиндорец — да вообще кто угодно! — без промедлений бы оглушил противника, даже Джеймс — а Поттер, кстати говоря, был немного сдержаннее своего друга — ничего не предпринял лишь из-за слов Сириуса.

— Корвин, а, Корвин? У тебя сейчас случайно не было разговора с моим чокнутым братцем, или с кем-нибудь из его полоумных приятелей? — ядовито улыбаясь и непривычно растягивая слова, спросил Сириус, высокомерно глядя на слизеринца.

Когда понадобится, Сириус мог лгать так, что в это начинал верить даже он сам — недаром же порой ему удавалось запудрить мозги даже всегда бдительной МакГонагалл. Правда, сие чудо случалось крайне редко, но факт налицо: Сириусу почти всегда удавалось вытащить Мародёров из тех передряг, в которые он же их и втягивал.

Но в этот раз ему, может, и удалось обмануть достаточно искушённого в искусстве лжи Корвина, но не Джеймса. Уж кто-кто, а Поттер хорошо знал, как на самом деле его друг относится к своим так называемым родственникам. Сириус всем сердцем ненавидел всю свою, помешанную на Тёмных Искусствах, семейку: особенно Беллатрикс, приходящуюся ему двоюродной сестрой.

Глядя на набычившихся противников, Джеймс усмехнулся, вдруг вспомнив, как на первом курсе Сириус, вернувшись в Хогвартс после зимних каникул, упорно утверждал, что Белла пыталась его отравить — эдакая своеобразная месть за Гриффиндор. Именно так он, широко ухмыляясь, объяснял волнующимся за него друзьям своё неожиданно резкое похудание. Потом, поближе познакомившись с действительно чокнутой Беллатрикс Блэк и побольше узнав о семействе Сириуса, Джеймс не раз задавался вопросом: сколько правды было в тех рассказах Сириуса, которые они с Ремусом, недоверчиво кивая, принимали за очередную невесёлую сказку.

— Знаешь, Блэк, своим поступлением в Гриффиндор ты опозорил не только свою семью, но и весь Слизерин. Даже Андромеда не посмела настолько попрать традиции своей семьи.

— Ага, зато потом вышла замуж за маггла, — ухмыльнулся Сириус, вспоминая, как прошлым летом он, тайком от матери, провёл несколько дней в гостях у Андромеды и ее мужа. Тэд Тонкс, вопреки его опасениям, оказался замечательным человеком, пусть и ничего не смыслящим в магии, но зато безгранично любящим свою молодую жену-ведьму. В тот день, когда малышка Нимфадора появилась на свет, имя Андромеды Блэк было выжжено с фамильного гобелена — согласно древнему поверью это грозило изгонявшемуся из семьи всяческими бедами, но насколько мог судить Сириус из писем кузины, дела у Тонксов шли замечательно — кроха оказалась метаморфом, и радости обоих родителей не было предела.

— Запомни то, что я сейчас скажу, Блэк. Пока Тёмный Лорд только набирает силы, но когда это произойдёт и начнётся война, первыми умрут грязнокровки, вторыми — их друзья, а такие предатели крови, как ты, будут последними. Так что ты ещё успеешь увидеть, как сдохнут твои приятели. Запомни, Блэк, ты предал свою семью, а когда-нибудь... — короткий кивок в сторону Джеймса, Питера и Рема, — ...предашь и этих. Единожды предатель — всегда предатель.

Славящийся своим далеко не кротким нравом, Сириус и так продержался на удивление долго, и теперь он уже не выдержал. Гриффиндорец даже не стал вынимать палочку: вместо этого он, широко размахнувшись, изо всех сил врезал Джейсону. Слизеринец, который был на целую голову выше своего соперника, пошатнулся и упал на пол.

— Ты совсем сдурел, Блэк?! — выпалил тот, схватившись за разбитый нос. На чёрную мантию упали первые капли крови.

Сириус мрачно улыбнулся, нарочито неторопливым жестом доставая из кармана волшебную палочку: то, что его противник безоружным валяется на земле, его явно ничуть не смущало. И тут...

— СИРИУС БЛЭК!

Мародёры, нервно подскочив на своих местах, обернулись. Ремус, почувствовав на себе укоризненные взгляды друзей, виновато пожал плечами: он так беспокоился за Сириуса, что даже не услышал приближения старосты Гриффиндора — Лили Эванс, и её подруг — Карен и Эльвиры.

— Что. Здесь. Происходит? — чеканя каждое слово, строго спросила она, подойдя поближе и подозрительно переводя взгляд зелёных глаз с Сириуса на Джеймса. Юная мисс Эванс прекрасно знала, что если в дело замешан один Мародёр, то и второй не останется в стороне.

— Я задала вам вопрос, чёрт возьми! — командным голосом повторила она, строго глядя на Джеймса и не обращая внимания на ворчание недовольного её появлением слизеринца. А вот Сириус, всё ещё кипящий от злости, не сумел проигнорировать слова Корвина о вездесущей грязнокровке, в отличие от Джеймса, который под сверлящим взглядом Лили покаянно опустил мгновенно выхваченную палочку. Однако прежде чем он успел сказать в своё оправдание хоть слово, из палочки Сириуса вырвался красный луч, и Джейсона отбросило в сторону на несколько метров, с силой впечатав в так некстати оказавшуюся на траектории его полёта каменную стену. Слизеринец кулем упал на пол.

Лили, яростно сощурившись, медленно повернулась к парню.

— Сириус Блэк! Что ты, чёрт тебя побери, вытворяешь?!

Джеймс из-за спины Лили благодарно подмигнул другу, на что тот безмятежно улыбнулся, будто это не перед ним, пылая праведным гневом, скрестив руки на груди, стояла староста Гриффиндора собственной персоной.

— Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора за нападение на студента! — безжалостно отрезала Лили, с удовлетворением глядя, как её слова стирают улыбку с лица Блэка. Впрочем, ему по-крайней мере хватило ума не возмущаться сей несправедливостью жизни.

— Лили, ты же снимаешь баллы с собственного факультета! — попыталась воздействовать на подругу одна из девушек, в то же время умудряясь кокетливо строить глазки Блэку.

— Вы будете в шоке, но я это прекрасно знаю!

Сириус как можно незаметнее вернулся на свой пост, стараясь, чтобы миновавшая его сейчас буря и дальше обходила его стороной. Лили с улыбкой смотрела на высокого лохматого гриффиндорца в круглых очках, которого она долгие пять лет упорно избегала и который в этом году всё же добился своего и стал её парнем. Лили внимательно вгляделась в безмятежное лицо Сохатого — СЛИШКОМ безмятежное лицо, и подозрительно сощурилась:

— Что ты задумал на этот раз, Джеймс Поттер? Что бы это ни было — не смей! Ты меня слышишь?! Не смей!

Тот только беззаботно улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.

Постепенно к кабинету ЗоТИ начали подтягиваться и остальные гриффиндорцы. Слизеринцы, само собой, стояли поодаль от своих извечных противников: после того, что случилось с Джейсоном Корвином, никто в класс пройти больше не стремился, так как чтобы сделать это, перво-наперво нужно было миновать карауливших вход Мародёров. Лили как обычно о чём-то ожесточённо спорила с Джеймсом, видимо, пытаясь вбить в его лохматую голову хоть какие-то зачатки ума, но тот отвечал ей неизменной улыбкой, всё время порываясь обнять вырывавшуюся девушку за талию.

Прошло уже десять минут урока, а профессора всё не было...

* * *

«Собрание статей и исследований Грегорио Эйзенхауэра Шестого о возможностях среднестатического волшебника, временно лишённого возможности колдовать. Том 2».

Именно это было первым, что увидел Алекс, едва успев разлепить глаза. С трудом сдержав болезненный стон, он, потирая затёкшую шею, неторопливо выпрямился в кресле, которое и послужило ему кроватью. Склонив голову набок, Алекс ещё раз прочёл название толстенной книженции, над которой он, кстати говоря, и провёл полночи в поисках темы для своего первого занятия с былыми однокурсниками.

Тёплый лучик солнца скользнул по щеке, заставив Алекса зажмуриться и прикрыть глаза рукой, однако уже в следующее мгновение он, порывисто выскочив из-за стола, заметался по кабинету. Часы показывали 08:10.

В Азкабане он быстро научился вставать с первыми лучами солнца. Там, в тюрьме, это была единственная радость, которую так и не смогли отнять у него стражи Азкабана — радость видеть, как на востоке из-за горизонта, освещая всё живое тёплыми ласковыми лучами, медленно встаёт солнце. Всё живое... кроме холодных и мрачных камер волшебной тюрьмы... Возможно, именно это зрелище помогло ему частично сохранить разум и продержаться так долго — целых двенадцать лет тоски, одиночества и страха. Первые несколько дней после своего заключения он бил кулаками в дверь, кричал, что невиновен и звал Ремуса, Дамблдора, в бреду — Джеймса; в общем, делал всё то, что должен был сделать до вынесения приговора. Возможно, влияние дементоров сорвало плотину, пробудив в нём жажду к жизни, но... кроме заключённых из соседних камер и самих дементоров, его никто не услышал. Ремус так и не пришёл.

Первые три года он жил — существовал в своей камере, лишь изредка, когда становилось совсем невмоготу, превращаясь в собаку: так смертельно раненый человек, уже зная о том, что его ждёт, продолжает зажимать рану и звать на помощь в напрасной надежде выжить и вернуться к своей семье. У Алекса такой надежды не было с самого начало, но он делал всё, ради того чтобы просто выжить.

Потом, поняв, что если так пойдёт и дальше, он окончательно сойдёт с ума, Алекс стал всё больше и больше времени проводить в облике пса, оттачивая свои способности анимага и порой начисто забывая о том, что он человек — Сириус Орион Блэк, а не дворовый пёс по кличке Бродяга.

«Сириус Орион Блэк» — гласила одна из надписей на стене его камеры, сделанная на пятый год его заключения.

Бороться с дементорами можно было лишь одним способом, но для этого нужны были ПО-НАСТОЯЩЕМУ счастливые воспоминания и волшебная палочка: у Алекса же не было ни того, ни другого, и тогда он принял решение: забыть, похоронить столь любимые дементорами воспоминания в самых укромных тайниках своей памяти. Похоронить и выбросить от них ключ в бушующий внизу океан. Что он и сделал.

Теперь же Алекс не понимал, что происходит: стоило ему закрыть глаза, и перед мысленным взором вставали картины прошлого, от которого он некогда отказался. Смешно, но именно здесь — в Хогвартсе своего детства — всё то, что он так старался изгнать из своей памяти во время заключения в Азкабане, начало медленно, со скрипом возвращаться обратно.

Алекс вздохнул, с трудом выныривая из собственных воспоминаний, и быстро схватил в охапку все книги, которые он планировал прочесть — и не прочёл — до начала урока, краем глаза успев заметить по карте Мародёров, что у кабинета ЗоТИ толпится едва ли не весь шестой курс Гриффиндора и Слизерина. Прежде чем сунуть пергамент в карман, Алекс взмахом палочки стёр карту и быстрыми шагами вышел из комнаты. Хлопнула, закрываясь за ним, дверь.

Алекс не боялся — нет, только нервничал, предвкушая встречу с былыми друзьями и недругами. Двум смертям не бывать, а одной не миновать — говорят в подобных ситуациях магглы. А он уже умирал. Ничего особенного. Жить гораздо интереснее.

* * *

Чуткое ухо оборотня уловило приближающиеся шаги задолго до того, как профессор Уайт вышел из-за угла.

— Сохатый! — окликнул друга Ремус. — Он идёт!

Таким образом, Ремус Люпин — наравне с Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком лучший ученик и к тому же староста Гриффиндора, выполнил возложенную на него обязанность, предупредив изнывающих от нетерпения друзей о появлении того, ради кого и была задумана операция «Шалость». Сириус и Джеймс лукаво переглянулись. Шалость началась.

Первое, на что Алекс обратил внимание, подойдя к классу ЗоТИ — это караулившие у двери Сириус и Джеймс.

По тонким губам скользнула довольная улыбка: всё шло точно по плану, и в тот же миг произошло чудо — стоило ему улыбнуться, и с его лица будто стекла маска, состоящая из отпечатков прожитых лет. На доли секунды Алекс вновь стал похож на того молодого бесшабашного парня, который, немного выпив в баре, частенько заваливался в дом уже женатого Джеймса Поттера и тут же отрубался на диване в их гостиной, а на утро Лили выгоняла его, охаживая мокрым полотенцем под подбадривающие её вопли мужа.

Джеймс, затаив дыхание, ждал, когда же, наконец, Уайт повернёт злополучную ручку, дабы войти в класс. Даже Ремус — чего уж говорить о Сириусе! — напряжённо следил за каждым жестом мужчины. И каково же было их состояние, когда профессор спокойным голосом, в котором так и сквозило веселье, вдруг произнёс:

— Мистер Поттер, будьте любезны, откройте дверь, вы же видите: у меня заняты руки, — в подтверждение своих слов Алекс кивнул на книги, которые он онемевшими от тяжести руками крепко прижимал к себе. Прочесть их он не прочёл, но хоть какое-то применение им нашлось.

Джеймс, широко распахнув глаза, испуганно заозирался по сторонам в поисках спасения, но остальные студенты уже смекнули, что с дверью что-то не так — недаром же Мародёры её так рьяно охраняли! Когда вечером они с друзьями разрабатывали план, никому и в голову не приходил такой неожиданный поворот событий. Беспомощный взгляд карих глаз, наконец, нашёл, что искал, но не менее испуганный Сириус, как ошпаренный, лихорадочно замотал головой.

— Ну что же вы, мистер Поттер? — раздался от двери издевательски-удивлённый голос профессора. — Поверьте: помощь ближнему отнюдь не испортит вашу репутацию Мародёра, но если вы боитесь, то думаю, мистер Блэк охотно согласится мне помочь, — Алекс тоже заметил знак Сириуса Джеймсу.

Глаза парня расширились и по примеру Джеймса, как раз в этот момент облегчённо переводившего дыхание, обежали всех собравшихся и умоляюще устремились на лохматого приятеля.

Ремусу не раз казалось, что между Сириусом и Джеймсом существует какая-то мысленная связь, вот и сейчас у него создалось впечатление, что эти двое доступным лишь им одним способом, неслышно для других, быстро переговариваются.

« — Сохатый...

По выражению глаз Блэка ясно, что он сейчас готов на коленях валяться, лишь бы не быть тем, кто откроет проклятую дверь первым.

— Бродяга, я сам...

Джеймс взъерошил волосы, мысленно проклиная тот час, когда Сириусу в голову пришла «гениальная» во всех отношениях идея торжественно встретить непонравившегося ему профессора Алекса Уайта.

— Нет. Это моя идея...

— Идёт».

Джеймс согласно кивнул, и Ремус с трудом сдержал порыв перекрестить его на удачу. Бросив на друзей прощальный взгляд человека, обречённого на смерть, тот приблизился к двери и медленно, изо всех сил стараясь отвратить момент неминуемой расправы, повернул бронзовую ручку. Дверь приглашающе распахнулась.

Несколько секунд ничего не происходило, и Алекс уже начал думать, что всё же он ошибся в своих догадках, но затем буквально из ниоткуда на Джеймса обрушился целый поток чего-то зелёного и жутко пахнущего.

В ноздри ударил оглушающий запах тухлых яиц и... да, наверное, именно так могли бы пахнуть ни разу не стираные носки горного тролля, и Алекс, старательно зажимая нос, поспешно отшатнулся в сторону: подальше от стоявшего перед ним источника этого запаха.

Какое-то время все — и гриффиндорцы, и слизеринцы — в шоке молчали, но стоило им понять, ЧТО именно сейчас здесь произошло, как отовсюду послышались смешки. Слизеринцы сложились от смеха едва ли не пополам, указывая пальцем на Джеймса, угрюмо пытавшегося оттереть с лица зелёную жижу. Он мог поклясться, что профессор был прекрасно осведомлён о приготовленном для него «сюрпризе». Гриффиндорцы отчаянно пытались сохранить каменное выражение лица, но губы всё равно нет-нет, а расплывались в улыбке: не каждый же день можно увидеть самого Джеймса Поттера в таком виде! Сейчас Мародёр больше всего напоминал водяного: всё лицо испачкано какой-то гадостью, волосы слиплись и уже не торчат во все стороны как обычно, очки заляпаны той же гадостью. Сириуса передёрнуло.

Ремус краем глаза заметил, как Питер прячет обратно в сумку приготовленный специально для профессора Уайта фотоаппарат, и быстро выхватил камеру у него из рук.

Щелчок. Яркая вспышка.

Джеймс мрачно перевёл взгляд на оборотня, но Ремус ответил ему ничего непонимающим взглядом и тихо произнес:

— Знаешь, Питер, а ты был прав. Это замечательная идея: запечатлеть на память и вклеить в выпускной альбом. Так я и сделаю.

— Ладно, хватит с вас веселья, — наконец пришёл на помощь Джеймсу Алекс, когда студенты, вдоволь нахохотавшись, начали обсуждать произошедшее. — Марш в класс.

Когда это указание было исполнено, и в коридоре не осталось никого, кроме него самого, Лили и Мародёров, Алекс произнёс:

— Мистер Поттер, мистер Блэк, минус пятнадцать баллов с каждого за вашу дерзкую попытку сорвать мой урок... — начало не предвещало проштрафившимся Мародёрам ничего хорошего. «Сейчас даст как минимум месяц отработок у Филча. И снова придётся чистить Трофейную без магии», — уныло просчитал варианты наказания Джеймс. Судя по не менее мрачному выражению лица Сириуса, тот пришёл точно к тому же выводу. Однако Алекс не собирался оправдывать их ожидания и потому... — и плюс пять баллов Гриффиндору за блестящее исполнение. Не оригинально, но блестяще...

Джеймс, вскинув голову, удивлённо вытаращился на профессора, и остальные Мародёры в этот момент были полностью с ним солидарны. Только Лили возмущённо поджала губы, однако спорить с незнакомым пока преподавателем она не стала.

— Мистер Поттер, советую вам поторопиться с устранением всего этого, — Алекс выразительным взглядом окинул мантию Джеймса, — так как через пять минут я жду всех вас в классе. И, мистер Поттер, сделайте что-нибудь с этим запахом, вы сейчас просто ходячее химическое оружие — если запустить вас в класс, из студентов не выживет никто.

С этими словами Уайт торопливо скрылся за дверью, где остальные гриффиндорцы и слизеринцы, распахнув абсолютно все окна, наслаждались чистым воздухом. Алекс перевёл дух.

— Итак, начнём...

После слов профессора Джеймс некоторое время изумлённо таращился ему вслед, а потом скривился и с самым виноватым выражением лица повернулся к Лили.

— Ну что, скажешь, что я это заслужил?

— Ты это действительно заслужил, но я этого не скажу, — девушка нежно улыбнулась парню, тем не менее стараясь держаться от него подальше: не дай бог, зловонная жижа попадёт ещё и на неё. — Мне кажется, что ты уже достаточно наказан.

— Точно! Репутация непревзойденного Джеймса Поттера запятнана! — неунывающий Сириус, уже успевший позабыть, что Джеймс пострадал, прикрывая его самого, сделал вид, что сейчас упадет в обморок. Серые глаза закатились, и он картинно пошатнулся, будто собираясь осесть на пол. Уж лучше бы он этого не делал.

— А ты вообще молчи, Блэк! Я даже и не сомневаюсь, что все это твоя затея! Кому еще могло прийти в голову ТАКОЕ?!

— Ну... — брови Сириуса сошлись на переносице, демонстрируя напряжённую работу мысли, — даже не знаю... например, ДЖЕЙМСУ!

— Бродяга!

— ...или может быть, Ремусу...

— Сириус!

— ...Питеру?

— Блэк!

— Сириус!

— Ну хорошо-хорошо, признаю: это была моя идея. Но и вы признайте: всё прошло просто великолепно! Пусть не совсем так, как было задумано, но всё равно здoрово! Даже с ещё большим эффектом! Это не скоро забудут!

— Ну спасибо тебе, Сириус! — «поблагодарил» друга Джеймс, укоризненно глядя на сияющего Блэка.

— Вы что, так и собираетесь торчать в коридоре в таком виде? — настойчиво спросила Лили, неодобрительно качая головой при взгляде на беззлобно переругивающихся Мародёров. — Evanesco! — взмахом палочки волшебница быстро очистила Поттера и его несчастную мантию от налипшей на них слизи, однако с запахом ей сделать так ничего и не удалось.

— Джеймс, может, тебе лучше сходить помыться? Чёрт с ними, с уроками? — неуверенно предложил Ремус, старательно дыша ртом. Сириус и Питер согласно закивали.

Тот мрачно оглядел кривящихся друзей и тут же вынес приговор.

— Предатели.

— Вообще-то Лунатик дело говорит, — внёс свою лепту Сириус, но когда Джеймс разозлённо двинулся прямо на него, поспешно отскочил в сторону от нахлынувшего на него облака одуряющей вони.

— Иуда!

— Aguamenti!

В то, что нерешительный, всегда и во всём оказывающийся последним Питер решит вмешаться в разговор, никто не верил. О том, что помимо самих Мародёров в коридоре остался ещё и вездесущий Хвост, никто из них даже и не вспоминал, и потому, когда обрушившийся на Джеймса водопад схлынул, четыре пары глаз с нескрываемым удивлением уставились на худенького светловолосого гриффиндорца, в чьей руке неуверенно дрожала всё ещё направленная на Джеймса палочка.

— Пит, ты чего? — подал голос Сириус, первым очнувшийся от шока.

— Ну Ремус же сам сказал, что ему нужно помыться, вот я и решил, что так будет быстрее... — запинаясь, ответил парень, глядя, как Лили как раз в этот момент заклинанием высушивает стучащего от холода зубами Джеймса.

— Хвост, в следующий раз подогрей воду, ладно? — взмолился тот, обхватив себя руками в тщетной попытке согреться.

— Да ты что, Сохатый?! Он же тебя сварит! — лающе рассмеялся Сириус, и в следующее мгновение все Мародёры дружно хохотали над дурацкой ситуацией, в которую их снова умудрился втянуть Блэк.

Когда смех стих, Мародёры, предварительно пару раз стукнув в дверь, вошли внутрь.

— Не прошло и года, — прокомментировал их появление профессор, не отрываясь от своего занятия и продолжая отмечать в журнале присутствующих студентов. Как удивлённо отметил Ремус, присаживаясь рядом с Питером, он даже не смотрел на класс, когда называл фамилии.

— Теодор Карадок.

— Здесь.

— Ремус Люпин.

— Здесь!

Алекс на мгновение поднял на него глаза, а затем снова уткнулся в свой журнал. Когда с перекличкой было покончено, он, отодвинув его в сторону и покомфортнее устроившись в кресле, приготовился начать урок.

— Я уже говорил вам о теме сегодняшней лекции, но так как Господа... (Ремусу почему-то показалось, что профессор ЗоТИ хотел добавить что-то ещё) не присутствовали и, следовательно, не слышали, о чём я говорил, то повторюсь. Сегодняшняя лекция будет касаться оборотней.

— Профессор! — рука Джеймса взвилась в воздух практически одновременно с рукой Сириуса. Необычайно бледный Ремус, не шелохнувшись, сидел на месте, уставившись в сложенные на парте руки.

— Но мы уже проходили оборотней на четвёртом курсе! — торопливо выпалил Сириус, не дожидаясь разрешения преподавателя. Сидящий рядом с ним Джеймс активно закивал, бросая встревоженные взгляды на мертвенно-бледного Лунатика.

— Мистер Блэнт уже рассказывал нам о них! И об отличительных признаках оборотней и о том, как от них защищаться!

— Мистер Поттер, я не ставлю под сомнение профессионализм вашего бывшего преподавателя, но не думаю, что он говорил вам то, что знаю и хочу рассказать вам Я. Это ясно?

Подозрение. Неверие. Ужас. В некоторых случаях — отвращение и презрение. Вот что говорили ему сейчас лица гриффиндорцев и слизеринцев. Ремус вопросительно склонил голову набок, и на мгновение Алексу показалось, что в светло-карих глазах единственного оборотня Хогвартса вот-вот промелькнут хищные искорки цвета расплавленного золота.

— Хочу заранее предупредить ваши вопросы: нет, я не оборотень. Вы ведь именно это собирались у меня спросить, верно, мисс Браун?

Темноволосая гриффиндорка смущённо опустила руку, не обращая внимания на ехидные смешки рядом сидящих подруг. Пенелопа, рыженькая ведьмочка с шикарным кудрями, вдруг пихнула её в бок и что-то страстно зашептала на ухо, не отрывая взгляда от стоявшего в центре класса профессора. Видимо, в сказанное Эмили не очень поверила, судя по её недоверчивой улыбке, но уже в следующее мгновение обе гриффиндорки с практически одинаковым выражением лица уставились на Алекса, незаметно наблюдавшего за шепчущимися на задней парте Сириусом и Джеймсом.

— Итак, как я уже начинал сегодня говорить, оборотень — это...

— Сохатый, — тихо позвал Сириус друга.

— Чего тебе?

— Как считаешь, он выбрал эту тему из-за Лунатика?

— Возможно. Лучше спроси у Ремуса, он у нас всегда всё знает.

Сириус согласно кивнул, одобрив идею Джеймса, и полез в сумку за пергаментом для записки. Для своей сверхсекретной переписки Мародёры уже давно не использовали обычный пергамент, ибо кто знает, в чьи руках он мог оказаться. Тот же пергамент, что сейчас искал Сириус, ничем не отличался от остальных бумаг, за исключением ряда необычных свойств, которые он приобрёл в ходе эксперимента, однажды проведённого Мародёрами. На третьем курсе, когда они ещё только начали собирать информацию об анимагах и одновременно работали над созданием Карты, Джеймс совершенно случайно наткнулся в книге на одно интереснейшее заклинание.

Друзья единогласно решили, что оно может оказаться им очень полезным в будущих шалостях. Так что, если бы кто-нибудь, кроме самих Мародёров, попытался прочесть то, что писал сейчас на этом пергаменте Сириус, он бы увидел ничего не значащие каракули. А если бы он попытался взять его в руки, то пергамент мгновенно бы самоуничтожился, оставив после себя лишь жалкую кучку пепла. Так что Мародёры могли не опасаться, что кто-то прочтёт их записки.

Сириус, чуть высунув кончик языка, быстро что-то писал. «Ну, совсем как собака», — подумал Джеймс, наблюдая за действиями друга. В последние месяцы в каждом юном незарегистрированном анимаге, какими были Сириус, Джеймс и Питер, стали проявляться черты, свойственные их анимагическим образам. У Сириуса всё больше и больше проявлялись собачьи замашки: у него даже смех изменился, стал каким-то... лающим — вот точное слово. И нельзя сказать, чтобы девушкам это не нравилось, наоборот, они находили это очень необычным и пикантным: в красавчике-гриффиндорце Сириусе Блэке для них всё было абсолютно идеально. Питер — тут Джеймс вынужден был согласиться с Бродягой — Питер и раньше напоминал крысу: бегающие водянистые глаза, жидкие серо-русые волосы и тонкий писклявый голос, который всегда так раздражал Блэка.

При мыслях о том, какие изменения произошли с ним самим, Джеймсу почему-то постоянно вспоминались чёрные шуточки Блэка на счёт его рогов. Он посмотрел на сидящую впереди Лили, и та, будто почувствовав устремлённый на неё взгляд, тут же обернулась.

Снова взлохматив волосы, Джеймс в очередной раз отверг столь пугающую его мысль и заглянул в пергамент Сириуса.

«Луни, как, по-твоему, Уайт в курсе, что ты оборотень?»

Сохатый и Бродяга.

Убедившись, что Джеймс уже всё прочёл и не собирается ничего добавлять к уже написанному, Сириус, незаметно для продолжавшего своё повествование об оборотнях профессора, заклинанием отлеветировал записку-самолётик на парту Люпина.

Быстро изучив её содержимое, Ремус, чуть приподняв брови, посмотрел на друзей. Сириус скорчил выразительную гримасу: мол, давай пиши ответ. Ремус закатил глаза и склонился над пергаментом. Через минуту, когда тот приземлился обратно на парту Джеймса и Сириуса, на нём было несколькими строками больше.

«Наивные как дети. Неужели вы и вправду полагаете, что Дамблдор стал бы скрывать от учителей, что я оборотень?! Сколько уже можно это повторять?!

Лунатик».

— Он противоречит самому себе, — хмыкнул Сириус, на что Джеймс безразлично пожал плечами.

— Ответ в стиле Люпина.

Развеселившийся Сириус обернулся посмотреть на друга: тот отчаянно подавал ему какие-то странные и непонятные знаки, разве что не выпрыгивая из-за парты, а сидевший вместе с ним Питер круглыми глазами смотрел на что-то позади Джеймса. Сириус послушно скосил глаза назад и едва слышно, почти не разжимая губ, прошипел Джеймсу:

— Обернись.

Джеймс удивлённо посмотрел на друга и уже собрался было последовать его совету, когда у него над ухом прозвучал насмешливый знакомый голос.

— Знаешь, Джеймс, мне почему-то казалась, что тема этого урока вам и вашим друзьям будет особенно интересно. Жаль, что я так ошибся, — даже не заметив своей оговорки и скрестив руки на груди, немного обидчиво произнёс незаметно подошедший к нему со спины преподаватель.

— Сириус?! Как ты умудрился?!.. — поражённо выпалил Джеймс, прежде чем повернуть голову в сторону говорившего. А повернувшись, сильно об этом пожалел.

— Во-первых, мистер Поттер, я не Сириус Блэк, в чём, как я вижу, вы уже успели убедиться.

Джеймс молча смотрел в такие знакомые и в то же время такие чужие серые глаза нависавшего над ним профессора. И как только он мог спутать голос Сириуса с голосом Уайта? Бродяга будет в ярости — это он мог предсказать абсолютно точно.

Алекс отвёл взгляд в сторону и переключился уже на Сириуса, отчего Джеймс незаметно для остальных с облегчением вздохнул.

— Мистер Блэк, будьте так любезны, отдайте мне записку.

Сириус расплылся в своей самой счастливой улыбке, явно решив исполнить просьбу профессора и немного побыть любезным, и прямо-таки королевским жестом протянул тому пергамент. Джеймс криво усмехнулся: «Аристократ хренов». Да, сколько бы Сириус ни говорил, что у него нет ничего общего с остальными родственничками, блэковские замашки вытравить ему так и не удалось.

Однако перекочевавший в руки преподавателя, пергамент оставался целым и, несмотря на наложенные на него заклятия, самоуничтожаться явно не собирался.

— Что ж... что, во-первых, я вам уже сказал, а во-вторых: советую вам прислушаться к словам мистера Люпина и начать меня СЛУШАТЬ! — он пристально взглянул на смотревших на него круглыми глазами Мародёров.

«Что это с ними?» — мысленно нахмурился он, не понимая причин столь странного поведения четырёх друзей. Пожав плечами в ответ на свой собственный вопрос, он скомкал отобранный у Сириуса пергамент и, не глядя, метким броском отправил его мусорную корзину.

— Итак, я остановился на том, что большинство волшебников боятся и презирают оборотней, а со временем полукровки и магглорожденные начинают относиться к ним так же, как и все остальные. Правда же в том, что оборотни — такие же люди, как и вы — среди них есть и магглы, и волшебники, и никто из них не виноват в том, что раз в месяц звериная сущность берёт верх над человеческой.

Теперь даже Мародёры, заинтересовавшись, практически молча слушали его рассказ, лишь изредка перебрасываясь парой фраз, и Алекс, внутренне торжествуя, продолжал свой рассказ, радуясь тому, что он верно угадал, сказав, что некий профессор Блэнт не говорил того, что известно ему самому — в связи с давностью лет эти воспоминания успешно стёрлись из его дырявой памяти.

«И всё-таки, почему они ТАК странно на меня смотрят? Неужели кому-то из студентов хватило духу меня заколдовать?»

Алекс посмотрел за окно, но весьма смутное и расплывчатое отражение было в полном порядке.

— У меня был друг-оборотень, и всё, что я сегодня вам рассказал, мне известно благодаря именно ему. Да, он оборотень. И несмотря на это, один из лучших людей, которых я когда-либо знал... — взвившаяся вверх рука. — Да, мисс Браун?

— Вы сказали «был»? Он что, умер?

Алекс почувствовал, как внутри что-то оборвалось, сердце застучало особенно громко и с последним словом любопытной гриффиндорки рухнуло вниз.

Сердце говорило — кричало, что это не так, что Ремус жив, но рассудок говорил иное. И верное сердце билось всё ровнее и ровнее, сдаваясь под напором холодной логики разума. Алекс знал, что в тот день, когда он по своей глупости и неуклюжести рухнул в Арку, с Люпином было всё в порядке. Он видел его после окончания битвы и радовался, что Пожирателям не удалось заполучить то, ради чего они и пришли в Отдел Тайн. И лишь теперь, когда Эмили Браун озвучила его собственные мысли, его охватил старый, отброшенный на задворки сознания страх. Что если потом, уже после его падения в Арку, были ещё нападения? Что если Рем — последний из Мародёров, сам Алекс уже не в счёт — погиб? Даже думать об этом было страшно, но всё же... Что если Ремус, Рем, Лунатик — мёртв? Что если ВСЕ, кого он знал — мертвы? Нет...

— НЕТ!

Лишь увидев, как отшатнулись от него первые ряды и испуганно сжалась задавшая этот вопрос девушка, Алекс понял, что последнее слово он прокричал вслух. «Не думать об этом. Не сейчас», — мысленно приказал он себе, поспешно успокаивая разбушевавшуюся фантазию, однако кровавые видения не спешили уходить.

— Нет, мисс Браун. Насколько мне известно, несколько дней назад с ним было всё в порядке.

От внимательно наблюдавшего за ним Лунатика не укрылись ни эта секундная растерянность, ни небывалый ужас, промелькнувшие на лице мужчины. Оборотень взглянул на всё ещё не отошедших от потрясения друзей. И надо сказать, он их прекрасно понимал. Заклинания не могли не подействовать! Пергамент должен — ДОЛЖЕН был сгореть! Но он не сгорел.

Ремус закусил губу, нервно стуча пальцами по парте. Мог ли Сириус перепутать пергаменты и вместо зачарованного взять обыкновенный? Конечно, мог. Но всё же Блэк был не таким уж и высокомерным идиотом, каким считали его те, кто не был с ним близко знаком, и Ремус не сомневался, что он всё тщательно проверил, прежде чем записка-самолётик отправилась в свой полёт над партами. И если это так, а скорей всего именно так всё и было, то с пергаментом всё в порядке, а это значит... Значит... Ничего это не значит.

Судя по негромким возгласам и невнятному шипению возмущённо качающего головой Сириуса, мысли Джеймса текли примерно в том же направлении, только у него в отличие от Ремуса была возможность лично спросить об этом у Бродяги. Правда, тот явно не испытывал удовольствия и желания оправдываться, и теперь уже пришёл черёд Джеймса виновато качать головой в ответ на обвиняющие выпады Блэка.

Ремус весело хмыкнул, искренне сожалея, что не может услышать все те обидные комментарии, что обрушивал на Джеймса оскорблённый неверием друга Сириус. Впрочем, внимание на их перепалку обратил не только Ремус, и вскоре Гриффиндор лишился ещё пяти честно заработанных баллов. Слизеринцы торжествующе заулыбались, и их факультет мгновенно был лишён десяти баллов за «ненормально широкие улыбки». Гриффиндор, во главе с обиженными и не разговаривающими друг с другом Джеймсом и Сириусом, ликовал.

Ремус, не разделяя радости однокурсников, сощурившись, посмотрел на преподавателя. Повод для снятия баллов со Слизерина был просто смешным — все слизеринцы сидели ниже травы, тише воды, внимательно изучая пристрастия нового преподавателя, и вынесенный ими вердикт явно читался на их лицах без всякой лупы: гриффиндорец. Если после происшествия с Джеймсом в них проснулось некое уважение к профессору, которому удалось поставить зазнавшихся Мародёров на надлежащее им место, то теперь, после слов Уайта о его дружбе с оборотнем, на них явственно читалось испытываемое ими презрение. А несправедливое снятие баллов стало последней каплей.

Ремус вздохнул и вновь переключил своё внимание на преподавателя. Странное ощущение, будто он хорошо знает этого человека, никак не желало его покидать, становясь всё сильнее с каждым ЗНАКОМЫМ жестом волшебника. И он знал — видел по глазам Джеймса, что тот испытывает то же самое.

Все эти жесты, манеры, даже голос отчаянно кого-то ему напоминали. Но вот кого? Ответ лежал где-то на поверхности, но стоило Ремусу попытаться схватить его, как он тут же ускользал прочь.

У него было много вопросов, и на все нужно было найти ответы. Откуда этот таинственный профессор очутился в заброшенной комнате посреди всякого хлама? Почему директор так легко поверил ему? И что собой представляет Орден Феникса, о котором Уайт говорил Дамблдору? И что самое главное: кто такой на самом деле профессор Алекс Уайт?

Ещё одна необъяснимая странность: за всё время своего рассказа об оборотнях тот практически не смотрел на слушавших его студентов. Ремус вспомнил, что ещё в начале урока, когда Уайт отмечал присутствующих, он опять же совсем не смотрел на класс. И тем не менее Уайт обращался с ними так, словно хорошо знал, кто есть кто. Но он ведь не знал?.. или всё же... знал...? Ещё одна загадка, которую предстояло ему разгадать.

Ремус не сомневался, что рано или поздно, но он узнает, что за человек скрывается под личиной профессора Алекса Уайта. Несмотря на всю убедительность, с которой говорил директор, Ремус, да и остальные Мародёры тоже, ни на йоту не поверил во вполне логичную, но явно придуманную впопыхах историю появления Алекса Уайта. Аврор под прикрытием? В такую ерунду мог поверить только Питер.

За годы, что он был вынужден скрывать свой секрет, Ремус хорошо научился читать по лицам людей. И потому, когда Дамблдор спокойным голосом рассказал Мародёрам свою — официальную версию происшедшего, Ремус смотрел не на директора, а на виновника всего этого переполоха. И то, что он видел, ему ой как не нравилось. Пару раз Уайт вставлял свои комментарии, и когда он это делал, в его голосе не было слышно ни следа раскаяния — а ведь он чуть было не убил человека! Да и глаза... глаза выдавали его. В них загоралась такая ненависть, такая ярость, когда он смотрел на Петтигрю, что Ремус с трудом подавлял трусливое желание отодвинуться подальше от вызывавшего такую страшную реакцию Питера. Ремус вдруг вспомнил, как под конец разговора взгляд Уайта скользнул по лицу Джеймса и как мгновенно потеплели, казалось бы, ледяные глаза мужчины. Люпин не сомневался, что если он поделится своими сомнениями с Джеймсом, то тот обязательно ему поможет. Возможно, к поискам истины присоединится и Сириус — хотя бы ради возможности отомстить Уайту за пережитый страх. Кстати о Сириусе... Блэк сидел, по старой привычке раскачиваясь на стуле и каким-то невообразимым образом удерживаясь на двух его задних ножках. Складывалось ощущение, что законы тяготения не властны над обаятельнейшим из Мародёров. «Когда-нибудь он всё-таки грохнется», — уже в который раз, усмехаясь, подумал Ремус.

От дальнейших размышлений о несправедливости матушки природы его отвлёк ощутимый толчок под рёбра. Питер, пошловато ухмыляясь во весь рот, указал ему на сидевших неподалёку гриффиндорок — Лору и Эльвиру. Девушки, не отрываясь и практически не моргая, следили за каждым движением преподавателя. Как раз в этот момент профессор, не прерывая лекции, изящным движением отбросил назад длинную чёрную с проседью прядь волос. У Ремуса перехватило дыхание, НАСТОЛЬКО знакомым показался ему этот жест. Но откуда?

«Похоже, Бродяга прав, — мрачно подумал Ремус, — склероз — штука заразная».

Гриффиндорки (и некоторые слизеринки тоже) одновременно томно вздохнули, продолжая наблюдать за профессором, и Ремус с неожиданной ясностью вдруг понял, что у Сириуса — первого дон Жуана Хогвартса — только что появился серьёзный конкурент. И судя по тонко сжатым губам их длинноволосого друга, от того тоже не укрылось поведение гриффиндорок: в прошлом Лора была девушкой Сириуса, и то, что теперь она явно запала на непонравившегося ему преподавателя, Блэку явно пришлось не по вкусу. Ремус улыбнулся.

В отличие от Блэка, покорявшего девушек своей обаятельной улыбкой, аристократическим происхождением (наследник одного из богатейших семейств на дороге не валяется) плюс бешеная популярность Мародёров, делавшая его одним из самых желанных парней Хогвартса; Уайт же выглядел слишком измождённым, чтобы считаться красавчиком, но было в нём что-то, что неумолимо и безжалостно заставляло девушек и женщин (Синистра попалась на эту удочку самой первой) вновь и вновь пытаться привлечь внимание завораживающе серых глаз мужчины. И то, с какой расчётливой небрежностью была отброшена эта прядь, говорило о том, что маг был прекрасно осведомлён о последующей за этим реакцией.

Питер фыркнул и поспешно зажал себе рот, борясь с рвущимся наружу смехом, однако было уже поздно.

Алекс зачаровано глядел, как судорожно дёрнулся кадык на горле Петтигрю, когда тот испуганно сглотнул, неуютно ёрзая под его взглядом.

— Я сказал что-то смешное, мистер Петтигрю? Поделитесь с нами, что же в моих словах так рассмешило?

Молчание.

— Что ж. Так-то лучше, — удовлетворённо улыбнулся он. — Как я уже сказал, у меня был... есть друг–оборотень. Он так же, как и я, учился в Хогвартсе, а потом даже какое-то время преподавал ЗоТИ.

Щадя свою гордость, Алекс решил, что Люпин справлялся гораздо лучше лишь потому, что ему — к его же счастью — не довелось преподавать во времена Мародёров.

— Как мне потом сказали, он был одним из лучших преподавателей по этому предмету, и дети продолжали любить его даже после того, как узнали, кто он на самом деле.

Алекс снова внимательно оглядел класс, искренне надеясь увидеть следы понимания на лицах юных волшебников.

Первым в глаза бросился облизывающий обветренные губы МакНейр, что-то тихо шепчущий сидящей с ним за одной партой Элланоре Мэдисон, а та лишь согласно кивала и хихикала, вдобавок ко всему успевая бросать заинтересованные взгляды на всё ещё болтавшего с Джеймсом Сириуса.

Алекс потрясённо выдохнул и тут же улыбнулся, тем самым вызвав невольные вздохи у влюблённого взиравших на него шестикурсниц: обновлённая улыбка действовала так же, как во времена его молодости. Заметив подобную реакцию, он довольно ухмыльнулся, отдавая должное своему непревзойдённому обаянию. Умей Ремус или Джеймс читать мысли, они бы неминуемо закатили глаза, одновременно вздыхая и сетуя на то, что горбатого только могила исправит. В его же случае даже в этом нельзя было быть уверенным на сто процентов.

— На сегодня урок окончен, — медленно произнёс он, мысленно удивляясь тому, как быстро пролетело время. — Домашнего задания я не задаю.

Джеймс и Сириус переглянулись, и Алекс чуть не хлопнул себя по лбу, поняв, что только что ЛИЧНО предоставил им свободное время для разработки и осуществления новых каверз. И не будут ли эти каверзы направлены против него самого, он предсказать не мог. К всеобщему ликованию (даже слизеринцы довольно переглядывались, уже начав делиться мнениями о столь быстро подошедшем к концу занятии) не присоединились лишь два человека. Лили и Ремус с разочарованными полуулыбками засовывали свои вещи в сумки. Алекс улыбнулся, и несколько девушек снова вздохнули. Он поспешно отвернулся к окну, скрывая выползшую на лицо довольную ухмылку. По щеке скользнул ещё тёплый лучик осеннего солнца. Алекс окинул взглядом залитую солнцем зеленеющую площадку для квиддича и медленно перевёл взгляд на растущую в отдалении Гремучую Иву. Воинственное дерево лениво помахивало ветками, изредка сбивая пролетавших над ним птичек, однако судя по непонятной напористости крылатых птах, такое препятствие, как ошалевшее от происходящего дерево, ничуть их не смущало. Узкие листья Ивы медленно, но верно облетали на землю, скрывая под собой могучие и извилистые корни.

— Однако! Желающие могут написать эссе по теме сегодняшней лекции. Длина и используемые материалы оставляю на ваше усмотрение.

Так и не оборачиваясь к классу, Алекс заметил, как Люпин что-то быстро записал на мгновенно выхваченном из сумки клочке пергамента. В том, что через неделю у него на столе будет лежать ровно два эссе об оборотнях, он не сомневался ни секунды.

— Можете быть свободны. Мистер Люпин, задержитесь на минуту.

Все студенты — и Мародёры не исключение — всегда стремились покинуть кабинеты сразу после окончания урока, но на его счастье, трое гриффиндорцев замешкались, нетерпеливо ожидая ползавшего по полу в поисках пера Питера.

Парни переглянулись.

Приглушённо ойкнул Хвост, ударившись затылком о нависавшую над ним парту, и Алекс искренне понадеялся, что неминуемая шишка будет ОЧЕНЬ болеть.

— Господа, вас я не задерживаю.

Никто из Мародёров даже не шевельнулся в направлении выхода, разве что Питер неуверенно переступил с ноги на ногу, покосившись на неподвижных приятелей.

Алекс вздохнул и отвернулся от окна.

Разговор предстоял тяжелый.

А над домиком лесничего как ни в чём не бывало вилась тонкая струйка дыма.

* * *

Взмахом палочки захлопнув дверь за спиной последнего студента и наложив на неё звукоизолирующие чары, Алекс, набравшись решимости, взглянул на Мародёров. Четверо друзей, с плохо скрываемым вызовом и тщательно замаскированной тревогой, молча взирали на своего в высшей мере несчастного преподавателя.

— Мистер Люпин, я буду с вами откровенен: всё, что было сказано мною на этом уроке, в первую очередь было сказано для вас. То, что вы оборотень — мистер Поттер, не делайте круглые глаза, думаю, мы оба знаем, что все вы давно в курсе дел вашего друга — ещё не значит, что вы хуже других людей. И запомните на будущее: если вам что-нибудь понадобится, вы можете обратиться ко мне в любое время суток. И директор Дамблдор, и ваши друзья всегда с радостью вам помогут. Мистер Поттер и мистер Блэк — это те люди, которым вы всегда можете доверять.

О возможности довериться ещё и Питеру речи даже не шло.

— В общем, я хотел, чтобы вы знали, что я ничего не имею против оборотней и против вас лично. Мистер Блэк, мистер Поттер, надеюсь, в будущем вы воздержитесь от попыток сорвать мой урок, — судя по скептическому выражению лица Ремуса, оборотень в этом очень сомневался, и Алекс вполне понимал причины его беспокойства.

— Что же касается вас, мистер Блэк, — неторопливо подбирая слова, немного поразмыслив, окликнул он уже направившегося к двери Сириуса. В разрешении преподавателя покинуть кабинет тот явно не нуждался.

— Послушайте, если однажды вам придёт в голову, что Ремус мог предать вас или ваших друзей, гоните эти мысли прочь и никогда в нём не сомневайтесь. Мистер Люпин один из тех немногих людей, которым вы можете доверить любой секрет.

С трудом удерживаясь от неприязненной гримасы, Сириус изумлённо распахнул глаза. Он уже собирался спросить, что именно тот имел в виду, когда ему на плечо опустилась тяжёлая рука Люпина, и Сириус, напоследок настороженно покосившись на странного преподавателя, покорно вышел вслед за другом.

Алекс криво усмехнулся.

* * *

— Ты понял, о чём он толковал? — вздохнув с небывалым облегчением, поинтересовался Сириус у Рема, когда они покинули кабинет ЗоТИ.

— Откуда? Он же с тобой разговаривал.

— Это ещё ничего не значит!

Джеймс и Ремус весело переглянулись.

— Сохатый! — придержав Джеймса за рукав мантии, обратил на себя внимание друзей Питер. — А когда ты собираешься поговорить с Лили? До полнолуния-то всего два дня осталось.

Не замедляя шаг, Джеймс покосился на семенящего рядом Хвоста, одновременно замечая как мгновенно навострили уши идущие справа и слева от него Ремус и Сириус.

— Пит прав, Сохатый, лучше сам поговори со своей девушкой, иначе за неё возьмётся Сириус, — на полном серьёзе заметил оборотень и тихо фыркнул, обратив внимание на озабоченное выражение лица Джеймса, когда тот встревоженно покосился на Блэка. Сириус, поймав на себе по-настоящему испуганный взгляд лучшего друга, мечтательно улыбнулся, демонстративно облизнув губы.

— Завтра, — торопливо произнёс Джеймс. — Я всё расскажу ей завтра.

— Правильно, хватит уже тянуть, а не то я сам возьмусь объяснить твоей крошке, с кем она связалась! — поучительно произнёс Сириус, высокомерно выпятив подбородок.

— Ну и урод же ты, Бродяга!

— Ошибаешься, Сохатый, я — само обаяние!— незамедлительно ответствовал Блэк, и Мародёры, громко и весело переругиваясь между собой, продолжили своё торжественное шествие по коридору Хогвартса.

— Лили! — окликнул Джеймс рыжеволосую колдунью, едва та в сопровождении нескольких подруг и по совместительству — соседок по комнате, вышла из кабинета, где волшебникам и волшебницам читали курс лекций по Маггловедению. Джеймс, как и Сириус, на пятом курсе тоже ходил на эти занятия, но после того как Лили наконец-то согласилась с ним встречаться, оба чистокровных гриффиндорца с облегчением перестали сюда ходить.

Сириус, напоследок многозначительно подмигнув другу, поспешно скрылся за статуей вместе с остальными Мародёрами — до Джеймса только донёсся едва слышный голос Ремуса, но слов разобрать ему всё равно не удалось.

Стоило гриффиндоркам завидеть расплывшегося в глуповатой улыбке Джеймса, как они дружно захихикали, не обращая внимания на яростный взгляд, которым одарила их Эванс.

— Лили, — он слегка приобнял её за талию, ненавязчиво оттаскивая подальше от выходящих из кабинета однокурсников и однокурсниц. До парочки донёсся новый приступ хихиканья, и Лили снова начала разворачиваться, дабы сделать им выговор, но Джеймс поспешно воспрепятствовал этому. — Лили, нам надо поговорить.

— Да? И о чём же? Только давай побыстрее: у меня через пятнадцать минут ещё одна пара.

— Чёрт! Может, пропустишь? — с надеждой вскинул на неё глаза Джеймс, но взгляд гриффиндорки был настолько красноречив, что он не стал продолжать, а вместо этого лишь растянулся в виноватой улыбке. — Ладно, авось успеем. Идём сюда.

Подхватив оказавшуюся невероятно тяжёлой сумку Лили на плечо, он, не обращая внимания на новый взрыв хохота, потащил её прочь от кабинета.

Джеймс жутко нервничал в преддверии предстоящего разговора, а потому все попытки Лили разговорить его ничего не дали: он либо отвечал что-то невпопад, либо вообще пропускал её слова мимо ушей. В итоге девушка сдалась, махнув на всё рукой, и они в полном молчании дошли до коридора, в котором однажды четверо Мародёров совершенно случайно обнаружили комнату, исчезающую и снова возникающую лишь тогда, когда человек остро в ней нуждался.

Здесь, заставив себя отцепиться от шедшей с ним рядом Лили и сосредоточив все свои мысли на появлении комнаты, подходящей для серьезного разговора, Джеймс трижды прошёлся мимо абсолютно ровной стены. Периодически поглядывая на часы, Лили подозрительно следила за его манипуляциями.

О Выручай-комнате знали очень и очень немногие, а те, кто знал, не особо распространялись на эту тему, предпочитая хранить её существование в секрете от других, так что когда в стене каким-то фантастическим образом сформировалась деревянная дверь, он, в отличие от Лили, не испытал ни капли удивления. Джеймс повернул круглую позолоченную ручку и с широкой улыбкой галантно распахнул дверь, пропуская её вперед. Недоверчиво изучив сияющее лицо своего парня, девушка настороженно сделала несколько шагов и удивлённо замерла, широко распахнув глаза. Почувствовав, что что-то идёт не так, Джеймс через её плечо заглянул внутрь, чтобы оценить своё творение, и замер в не меньшем удивлении, чем Лили.

Это была НЕ ТА комната. Вернее, это действительно была Выручай-комната, но она не имела ничего общего с тем, что он себе представлял.

По чьей-то странной прихоти в комнате не было ни одного угла или хотя бы окна: только стены, необъяснимого розовато-оранжевого цвета. Получившееся нечто — назвать ЭТО комнатой можно было только с бо-ольшой натяжкой, было довольно большого размера, однако практически всё свободное пространство занимали многочисленные диваны, диванчики, кресла и даже небольшие пуфики в тон стенам.

В глазах зарябило.

Впрочем, приглядевшись повнимательнее, Джеймс с лёгкостью выявил причину столь странного облика Выручай-комнаты: в самом центре, на одном из диванов, закинув ногу на ногу и весело глядя на застывшую в проходе парочку, сидел Ремус Люпин, а чуть поодаль обнаружился и изнывавший от скуки Питер Петтигрю.

— Привет, Сохатый, — оборотень улыбнулся другу. — Лили, — лёгкий кивок в сторону девушки. — Добро пожаловать.

— Какого чёрта, Рем?! — взорвался Джеймс, не обращая внимания на укоризненный взгляд своей спутницы и её успокаивающее рукопожатие. — Что ВЫ здесь делаете?! И что ЭТО такое?! — он выразительно обвёл рукой то, во что пришедшие раньше него Мародёры превратили Выручай-комнату.

— Это Сириус, — смущённо пожал плечами Ремус. — Ты же знаешь, Сохатый: у него периодически случается обострение дурного вкуса, вот вам сегодня и не повезло.

— Не повезло, говоришь? — доходя до шипения, передразнил его Джеймс. — И где ОН? Спрятался, да? Разумно. Увижу — убью.

Ремус улыбнулся, и — Джеймс готов был поклясться в этом на столь свято чтимой оборотнем «Истории Хогвартса» — что-то кому-то тихо прошептал, прежде чем ответить ему.

— Мы с парнями подумали и решили, что будет гораздо лучше, если объяснение произойдёт в живой обстановке. Так что прости, Сохатый, но придётся тебе заняться импровизацией. А то тебя только оставь наедине с девушкой — та-акой скандал выйдет!

Желание принять свой анимагический облик и как следует отбодать зарвавшегося Люпина было велико как никогда, однако зрелище взбесившегося и клацающего зубами оленя вряд ли бы понравилось ещё ничего не подозревающей Лили.

Тем временем, успешно игнорируя бросаемые на него Джеймсом яростные взгляды, Ремус продолжил:

— А что касается Сириуса, то он где-то здесь, — Люпин безмятежно пожал плечами, а потом внезапно напрягся.

— Ты ведь не станешь его убивать?

Питер с сожалением фыркнул. Лили неуверенно покосилась на своего парня: тот явно размышлял над вопросом Рема о дальнейшей судьбе Сириуса.

— Я подумаю, — вынес, наконец, свой вердикт Джеймс, с весельем глядя на выглядывающий из-под дивана знакомый чёрный хвост.

Лили собралась было присесть рядом с Люпином, когда оттуда ей под ноги выполз необыкновенно крупный волкодав с налипшей на лохматую шерсть серой пылью.

Сириус в своём анимагическом обличье подошёл к девушке и ткнулся мокрым носом в свободно свисавшую ладонь. Волшебница засмеялась и ласково потрепала пса за ухо.

— Какой лапочка! — восторженно воскликнула Лили, продолжая чесать за подрагивающим от нетерпения ухом. — Чей это пёсик? Твой, Джеймс?

Джеймс злорадствующе улыбнулся и мысленно показал Сириусу язык.

— Да, мой, — он кивнул в подтверждение своих слов. — Тот ещё кобель, кстати говоря, так что когда я его выгуливаю, — рычание, — приходится надевать на него намордник: этот чёртов зверь взял за правило бросаться на прохожих, — снова негодующее рычание. Пёс повернул к нему морду и возмущённо оскалился.

— Зачем?! Он же такой милый! — недоумевающе обернулась на него девушка. — А как его зовут? Нет, погоди, я сама угадаю. Черныш? Джек? Мягколап? — пес недовольно зарычал, опустив уши. — Это значит: нет?

— Бродяга.

Лили, удивлённо приподняв брови, непонимающе перевела взгляд на пересевшего напротив него Ремуса. Джеймс так и остался стоять в дверях.

— Бродяга. Его так зовут, — охотно пояснил оборотень.

— Так вы это что, в его честь Сириуса Бродягой прозвали?

Мародёры переглянулись.

— Ну... можно сказать и так, — наконец медленно произнёс Ремус.

Лили встала с пола и, старательно отряхнув со школьной мантии налипшую на неё собачью шерсть, принялась нежно перебирать шерсть Бродяги.

— Он такой лапочка, — продолжая улыбаться, заявила волшебница, не в силах оторвать взгляда от преданно взиравших на неё серых глаз.

Джеймс подозрительно сощурился.

— Ты это сейчас о ком? О Сириусе или об этой блохастой псине?

— О Бродяге, конечно, — Лили неохотно отвлеклась от прибалдевшего от ласки пса на своего парня. — При чём здесь вообще Сириус? Джеймс, да что с тобой такое в конце-то концов? Ты смотришь так, словно ревнуешь меня к собаке!

Пёс, тем временем совершенно не обращая внимания на зарождавшуюся из-за него ссору, перевернулся на спину, подставив нежным пальцам девушки спутанную шерсть на брюхе. Джеймс заскрипел зубами.

— С ним сплошные проблемы, — мстительно начал он. — Этот чёртов пёс пристаёт к каждой особе женского пола, стоит той только замаячить на горизонте. Так что, думаю, придётся его кастрировать, чтобы он не наплодил выводок маленьких черноухих бастардов, — задумчиво пробормотал парень, вертя в руках палочку. Последовавшее вслед за этими словами сдавленное рычание стало для него величайшей наградой, сравнимой только с Кубком по квиддичу, который принадлежал Гриффиндору четыре года подряд. Джеймс мстительно сверкнул очками в директорской манере.

— И всё-таки я не совсем понимаю, почему вы назвали его Бродягой, — через какое-то время заметила Лили и тут же пояснила: — Я про собаку, не про Сириуса.

— А что? По-твоему, нам следовало назвать его Гримом? Даже я не настолько жесток, — усмехнулся Джеймс. — Грим! Ко мне! — он похлопал себя по колену, таким образом подзывая пса.

И ту произошло чудо, хотя это вполне можно было списать на временное помутнение рассудка, неожиданно накрывшее собачьи мозги Сириуса, но он, к немалому удивлению Джеймса и Ремуса, вдруг послушно встал. А затем — Лили могла поклясться, что это был не обман зрения — пёс бросил на Сохатого торжествующий взгляд и, демонстративно задрав хвост, повернулся к нему своей задней частью тела.

Лили рассмеялась и, наклонившись, нежно чмокнула Бродягу в холодный мокрый нос. Если бы собаки могли улыбаться, она бы сказала, что этот странный пёс расплылся в наисчастливейшей улыбке заправского бабника. Джеймс, белый как смерть, не моргая, смотрел на них обоих. Если бы взгляд мог убивать, то от пса не осталось бы и клочка палёной шерсти.

Внезапно пёс встал на задние лапы, положив передние ей на плечи, и тут же выяснилось, что Бродяга при желании легко может достать до плеч взрослого человека. Серые глаза по-собачьи преданно с затаённым обожанием глядели прямо на волшебницу. Глаза слишком умные, слишком человечные для обычной собаки. В глубине души снова зашевелились подозрения, но Лили отбросила их как нечто невозможное.

Пёс, бросив на Джеймса такой издевательский взгляд, что тот заскрипел зубами и сжал палочку, так что та едва не затрещала, быстро лизнул Лили шершавым языком в обе щеки, а затем, широко ухмыльнувшись качавшему головой Люпину, как верный сторож улёгся у ног девушки.

— Слушай, Бродяга, мы все здесь знаем, что о твоём поцелуе мечтают все девушки Хогвартса, но я не думаю, что Лили входит в их число, — с неожиданной серьёзностью мягко произнёс Джеймс. Пёс смешно склонил голову набок, а волшебница вдруг ощутила, как прежде жестковатая на ощупь шерсть Бродяги стала изменяться под её ладонью.

— Джеймс Поттер. Ты сию же минуту объяснишь, что ты имел в виду, а иначе… — к счастью для очкастого гриффиндорца, договорить ей не удалось, так как чья-то рука, ласково приобняв девушку за талию мягко, но настойчиво потянула её обратно на пол, а бархатный голос предположительного владельца этой самой этой руки томно произнес:

— Лили, крошка, ну куда же ты?

Девушка несмело посмотрела туда, откуда шёл голос, и ахнула: там, где буквально секунду назад лежал Бродяга, подперев голову рукой, вольготно развалился первый красавчик школы — Сириус Блэк собственной персоной! Внезапно ощутив всю нелепость ситуации, в которую она так глупо умудрилась вляпаться, и обжигающее даже сквозь мантию тепло блэковской ладони, она торопливо высвободилась из объятий пошловато ухмыляющегося парня.

— Сириус Блэк! Какого дьявола ты вытворяешь?! — первоначальная растерянность быстро сменилась гневом, однако вскоре, с пониманием, куда делся понравившийся ей пёс, к нему прибавилось и восторженное изумление. — Бродяга?.. Так это был ты? Ты — анимаг?!

Тот гордо кивнул, и Лили, слишком занятая собственными мыслями, не расслышала недовольного бормотанья Джеймса:

— Ну, допустим, не только он...

— Сириус, но твоего имени нет в списке анимагов XX века. Их всего двадцать шесть человек, и имени Блэка там точно нет, я бы запомнила. Последний анимаг с этой фамилией жил аж в XVIII веке, но звали его точно не Сириус! Ты же не… не зарегистрирован, верно?! Блэк, ты совсем сдурел, это же противозаконно! Тебя могут отправить в Азкабан!

— Ну, допустим, не только меня. Компания мне точно обеспечена, так что скучно не будет, — беззаботно пожал плечами Сириус, с честью исполнивший свою часть возложенной на него миссии, более не беспокоившийся о том, каким образом Джеймс будет объясняться со своей разозлённой второй половинкой. — Рем, у тебя ещё остались те яблоки, что мы прихватили с кухни? Кинь мне, будь человеком для разнообразия.

Оборотень, нервно дёрнув краем рта, суетливо порылся в валявшейся рядом с ним школьной сумке, выудил оттуда искомый фрукт и, с трудом удержавшись от желания запустить им прямо в лоб невинно улыбающегося Блэка, мрачно протянул ему яблоко.

Крепкие человеческие — не звериные — зубы с наслаждением впились в сочную мякоть, и Сириус торопливо слизнул с губ выступивший кисло-сладкий сок.

— Джеймс... — угрожающе протянула Лили, заставив себя оторваться от этого зрелища и мысленно обозвав себя кретинкой.

— Лили, в Азкабан нас не отправят, если ты никому ничего не расскажешь, — парень взъерошил волосы, безнадёжно глядя на наблюдавших за ним друзей. Сириус ободряюще подмигнул, продолжая обгрызать быстро темнеющий огрызок яблока.

В том, как разбирался бы с девушкой Блэк, будь он на его месте, Джеймс знал со стопроцентной точностью, а ещё он знал, что в некоторых ситуациях блэковский способ решения проблем был наименее кровавым и опасным, а потому… Вытерев о мантию вдруг вспотевшие руки, Джеймс быстро преодолел разделявшее их с Лили расстояние и сделал то, что глазами пытался подсказать ему друг: поцеловал ее.

Как оказалось, это действительно было наилучшим выходом из ситуации: Джеймс с облегчением ощутил, как расслабилось в его объятиях тело Лили и, задержав поцелуй ещё на несколько секунд, вопросительно заглянул в полуприкрытые глаза девушки.

Гроза миновала.

Бросив недовольный взгляд на кривившего губы в пошлой улыбке Сириуса, Лили с гордо поднятой головой царственно присела на краешек дивана. Перешагнув через валявшегося на полу друга, Джеймс поспешно очутился рядом с волшебницей.

— Так это и есть то, о чём ты хотел поговорить?

Парень замялся и обеспокоенно покосился на Ремуса, взглядом спрашивая его позволения. Тот коротко кивнул.

— Ну... не совсем. Есть ещё кое-то, что ты должна о нас знать.

— Джеймс, а ты в кого превращаешься? — вдруг невпопад полюбопытствовала Лили, и тот мгновенно захлопнул рот, обрывая уже заготовленную речь и проклиная жаждавших импровизации Ремуса и Сириуса.

— Тебе, в самом деле, это интересно?

— Ну я же спросила! Должна же я знать анимагическую форму своего парня!

— Ну тогда ладно, — пожал плечами Джеймс и, сосредоточившись на своих внутренних ощущениях, закрыл глаза. Мгновение тишины, негромкий хлопок и…появившийся на его месте высокий олень приветственно склонил голову. Лили улыбнулась и нежно провела пальцами по тёмным отметинам вокруг глаз анимага.

— И кто бы мог подумать, что неисправимый задавака и хвастун Джеймс Поттер в анимагическом обличье благородный олень? — печальные карие глаза укоризненно моргнули. — Джеймс, покатаешь меня как-нибудь? — тот медленно склонил голову в знак согласия. За спиной девушки раздался весёлый лай, и она обернулась.

— Сириус, не волнуйся: если хочешь, он и тебя покатает.

Джеймс фыркнул и угрожающе наклонил голову, выставив вперёд свои рога. Пёс уселся неподалёку, но всё равно явно старался оказаться вне зоны досягаемости рогатого приятеля и, склонив голову набок, насмешливо свесил язык.

— Ну же Джеймс, не ревнуй, — Лили погладила оленя по покрытым короткой шёрсткой рогам и заговорщицки подмигнула псу. Тот радостно вскочил на ноги. — Теперь ясно, почему тебя называют Сохатым.

— А я тоже так умею! — похвастался Питер, которому уже порядком успело наскучить полнейшее отсутствие внимания к его скромной персоне, и горя нетерпением продемонстрировать Лили свой талант, он, не дожидаясь кивка девушки, исчез с приглушённым хлопком.

Волшебница озадаченно огляделась по сторонам в поисках какого-то нового животного и лишь потом, с подачи Ремуса, догадалась посмотреть на пол, где, утопая в густом ковре, сидела крупная серая крыса, а затем...

Не обращая внимания на заливистый хохот вернувшегося в свой собственный облик Сириуса, Лили с диким визгом взлетела на диван. Питер испуганно сиганул в ближайшее укрытие, а Джеймс поспешно бросился к девушке, и лишь когда истерика подошла к концу, кликнул вызвавшего такую реакцию друга. Сириус и Ремус, даже в своём человеческом облике сохранявшие некоторую часть способностей, присущих их звериным ипостасям: в том числе и острый слух, ошалело мотали головами, в которых до сих пор эхом звучал вопль волшебницы.

— Наверное, надо было её предупредить, — глубокомысленно сделал вывод Ремус.

— Вот блин, такой облом! — с неприкрытым сожалением в тон ему вздохнул Сириус.

— Почему?

— Я надеялся, она его раздавит!.. — устремлённые на него укоризненные взгляды друзей должного впечатления не произвели. — Ну что ещё?

Уже привыкшие к подобным высказываниям, Мародеры, не сговариваясь, закатили глаза, а Лили пообещала себе, что в следующий раз непременно снимет с грубияна как минимум сотню баллов.

— Ладно, Питер, давай ещё раз: теперь я морально подготовлена и психовать не буду.

Сириус ехидно улыбнулся, а Питер, всё ещё не отошедший от происшедшего, нерешительно кивнул.

В этот раз волшебница повела себя более цивилизованно и, опустившись на колени перед зверьком, неуверенно провела пальцем по серенькой шёрстке.

— Что ж, по-крайней мере мне точно известно, что ты не лазишь по свалкам, — как можно тише произнесла она, тем самым вызвав негромкий смешок Сириуса. Крыса, быстро перебирая лапками и цепляясь за рукав мантии, торопливо вскарабкалась ей на плечо, ставшее новой наблюдательной позицией. Лили ощутила, как коготки не больно впились в кожу, и незаметно поморщилась.

Её следующего вопроса Мародёры ждали и боялись больше всего: Лили поняла это по мгновенно напрягшимся позам трёх парней.

Всего один, казалось бы, совсем простой вопрос: «Ремус, а ты тоже анимаг?» — и такая странная реакция. Маленькие, но от того не менее острые коготки всё ещё сидевшего у неё на плече Хвоста проткнули мантию и ощутимо впились в кожу. Лили поморщилась и, нежно отцепив крысу от своего плеча, поспешила пересадить её на спинку кресла, где та немедленно сонно свернулась в комочек.

— В некотором роде можно сказать и так... — взвешивая каждое слово и старательно пряча глаза, медленно произнёс Ремус.

— Лили, в этом и заключается наш второй секрет и, честно говоря, я не совсем уверен, что тебе нужно его знать, но мы с друзьями решили, что будет лучше, если ты узнаешь об этом от нас, а не от кого-либо ещё.

— Впрочем, ты вполне можешь догадаться сама, как и мы в своё время. Джеймс не хотел ставить под сомнение твой интеллект, — в тон другу подвёл черту Сириус, весь вид которого так и кричал о важности того, что они собирались ей рассказать. Ещё ни один гриффиндорец, да и вообще ни один студент Хогвартса не видел Джеймса Поттера и Сириуса Блэка такими серьезными, и никогда ещё в глазах Ремуса Люпина не было столько отчаяния.

— Лили, предупреждаю сразу: и Дамблдор, и МакГонагалл, и другие учителя всё об этом знают, так что можешь не пытаться просветить их.

— Дохлый номер, — поддакнул Сириус, и Лили, несмотря на всю серьёзность ситуации, не смогла сдержать улыбки. Блэк понимающе улыбнулся в ответ, за что немедленно схлопотал ощутимый толчок под рёбра от всё заметившего Джеймса.

Смешливо хрюкнул снова проснувшийся и вернувшийся в свой облик Питер, однако на лице Люпина не отразилось ни тени от веселья его друзей.

— Ремус, вы меня пугаете. Ты что, так опасен? — Лили всего лишь пыталась пошутить, и была неприятно поражена неприкрытой болью в карих глазах парня, когда тот поднял голову. Он натянуто улыбнулся, но судя по избороздившим высокий лоб девушки тревожным морщинам, улыбка получилась не особо убедительной.

— Ты как всегда права, Лили, я действительно смертельно опасен для любого человека, если тому не посчастливится встретиться со мной в полнолуние. Я оборотень, — лаконично добавил Ремус, с болью глядя, как с осознанием его слов меняется выражение лица юной волшебницы. Непонимание. Недоверие — мало ли, вдруг Мародёры в очередной раз решили так жестоко «пошутить»? Им не впервой. Удивление. Страх. И ужас.

Ещё минуту назад такой прекрасный, мир рухнул, пригвоздив её всей своей тяжестью к грязной земле. Лили почувствовала, как по коже побежали мурашки, когда до неё дошёл подлинный смысл слов Ремуса.

Повинуясь охватившему её животному ужасу, Лили сделала шаг назад — так при встрече с хищником пятится в поисках спасения пугливая газель. Ремус не смотрел на неё, безнадёжно уставившись себе под ноги, и волшебница была благодарна ему за это, потому что тогда она с замирание сердца ждала бы, пыталась высмотреть хищные искорки оборотня в карих и человеческих глазах Люпина.

Лили с надеждой посмотрела на Джеймса, но тот лишь с небывалой и потому потрясшей её холодностью, почти не моргая, смотрел на неё из-под очков. Всегда лучащиеся весельем карие глаза сейчас были полны тревогой и болью за друга, и в них не было места для Лили и её страхов. Те же эмоции жили и на лице стоявшего с ним плечом к плечу Блэка, однако в отличие от Поттера, он явно знал, ЧТО нужно будет сделать в случае неправильной реакции.

Лили похолодела, когда случайно обратила внимание на то, с какой силой Сириус стиснул побелевшие от напряжения пальцы на своей волшебной палочке. Девушка поспешно сглотнула, задавив родившуюся в душе панику на самом корню.

Никто не произносил ни слова, а Лили, не в силах отвести взгляда, смотрела на палочку Сириуса и вспоминала. Она вспоминала, как ещё на оставшемся в далёком прошлом Распределении заметила тоненького хрупкого мальчика с бесконечно печальными глазами и красноватыми царапинами на бледном лице. Вспоминала, как весело они смеялись, сидя над учебниками, пока библиотекарша — мадам Пинс не делала им замечания.

— Почему?..

Оборотень непонимающе склонил голову набок, и Лили тут же напряглась: таким нечеловечески диким показался ей этот жест. Сириус подался вперёд, напряжённо впившись в девушку ледяными глазами своей матери.

— Почему ты?

Лили почувствовала, как с облегчением вздохнул Джеймс — будто с его плеч свалился непосильный для него груз, и с радостью отметила, что Сириус незаметно для друзей спрятал палочку в задний карман брюк.

К сожалению, Лили не умела мастерски скрывать свои чувства, и когда она снова посмотрела на Блэка, тот скорбно кивнул, жестом извиняясь за то, что он собирался с ней сделать. За намеренное использование Obliviate его вполне могли отчислить, но девушка только слегка улыбнулась, неожиданно для самой себя вдруг подумав о том, как тяжело, должно быть, было Джеймсу, Питеру и Сириусу принять правду об их друге и смириться с его звериной сущностью. Если Питер был полукровкой, и ему было гораздо легче с этим, то Джеймс и Сириус были чистокровными волшебниками в n-ном поколении. Впрочем, Джеймс по натуре был мягким человеком и в любом случае не смог бы так запросто отказаться от дружбы с Ремусом, а вот Сириусу с вбитыми в него родителями понятиями о неполноценности и опасности подобных существ наверняка пришлось нелегко. Уж если даже она — магглорожденая волшебница, ещё пару лет назад считавшая оборотней всего лишь персонажами страшной сказки, до сих пор чувствовала, как её начинает бить озноб при одной только мысли о встрече с такой тварью, а Мародёры... Они не просто преодолели заложенный в генах страх перед оборотнями, но и сделали всё, чтобы облегчить страдания своего друга.

— Вы ведь поэтому стали анимагами? Чтобы быть вместе даже в полнолуния?

Джеймс молча кивнул, и Лили встала.

— Я всё равно остаюсь твоим другом, — твёрдо произнесла она и уверенно положила руку на плечо русоволосому парню. — Мне не важно, что один раз в месяц ты покрываешься шерстью и воешь на луну. Я сохраню твой секрет.

Ремус благодарно улыбнулся в ответ, и Лили завороженно увидела, как радостно вспыхнули светло-карие глаза оборотня.

— Тебя из-за этого прозвали Лунатиком, да?

Сириус ухмыльнулся.

— Ага, — Люпин кивнул в сторону Блэка. — Это его идея. Ляпнул как обычно какую-то глупость, а кличка-то так и прилипла.

— Зато она тебе та-а-ак идёт! Признай, Луни: идея просто гениальная!

Ремус притворно вздохнул.

— Да-а, Блэк. С твоим-то самомнением... — он махнул рукой на Сириуса, как на безнадёжно больного.

Сириус с не сходящей с лица ухмылкой сделал несколько шагов по направлению к Лили, а затем склонился в изящном полупоклоне: наверное, именно так это делали аристократы XVIII века, и волшебница ненадолго ощутила себя так, будто она — юная маркиза или герцогиня, впервые приехавшая на бал и сразу же приглашённая на танец единственным сыном самого короля. Впрочем, пляшущие в серых глазах Блэка весёлые чёртики портили вышеописанную фантастическую картину.

Он коротко взглянул на взъерошенного приятеля и — за истёкшее время Лили уже устала удивляться блэковскому умению растягиваться в просто невероятных и умопомрачительных улыбках, но на этот раз Сириус превзошёл сам себя — казалось, уголки его губ каким-то сверхъестественным образом умудрились затеряться в его длинноволосой шевелюре.

— Сохатый, ты вроде не бык, да и на мне нет красной тряпки, так что заканчивай как безумный вращать глазами. Спокойно, я же не собираюсь уводить у тебя девушку: я же обещал, в конце-то концов, — Сириус выразительно оглядел снизу доверху ладненькую фигуру рыжеволосой волшебницы и с демонстративно опечаленным видом горько вздохнул. — И чего только не сделаешь ради лучшего друга?

Джеймс молча ждал продолжения концерта, и оно не замедлило последовать. Сириус был жутким показушником и порой даже наедине с друзьями, которые знали его как облупленного, продолжал вести себя так, будто его окружала как минимум сотня зрителей.

— Хотя, — Сириус внезапно радостно просиял. — Я ведь ни разу не говорил, что не попытаюсь этого сделать!

— Ещё хоть одно слово на эту тему — и получишь Petrificus Totalus прямо в центр своего чересчур «умного» черепа!

Судя по тому, что Сириус понятливо заткнулся, угроза вышла очень даже убедительной. Ремус неодобрительно покачал головой, однако сдержать улыбку при виде выкрутасов Бродяги было воистину невозможно.

— Моя дражайшая мисс Лили Эванс, я просто весь дрожу… — Джеймс предупреждающе нахмурился, — …да, дрожу от нетерпения первым поздравить вас с посвящением в наш самый страшный секрет и вступлением в ряды Мародёров. Отныне вы — Госпожа Мародёрша I и ваш святой долг перед обществом прикрывать нас перед учителями, не снимать баллы, а также принимать посильное участие в противослизеринских шалостях.

Сириус шутил — Лили отчётливо это видела, но Джеймс всё равно поспешил вмешаться с целью предотвратить возможное кровопролитие и крепко обнял девушку: то ли спасая её от уже было раскрывшего свои объятия Блэка, то ли Блэка от Лили — неясно.

— Успокойся, Лили. Бродяга просто так шутит, ты же его знаешь.

— Но не так хорошо, как мне хотелось бы…

Лили попыталась прожечь в Сириусе очередную дырку, и когда попытка, к её превеликому сожалению, не увенчалась успехом, снова перевела взгляд на своего парня.

Джеймс нежно провёл рукой по пламенеющим волосам волшебницы, напряжённо придумывая предлог, под которым можно было бы выдворить друзей из Выручай-комнаты.

— Что ж, думаю, мне пора. У меня... эээ... ещё не закончено эссе по... эээ... Чарам, — Ремус быстрее всех смекнул, что на уме у Сохатого, и, на ходу изобретая отговорки, спиной попятился к двери.

Сириус и Питер удивлённо посмотрели ему вслед и, одновременно пожав плечами, недоумевающе переглянулись: им как никому другому было известно, что Ремус всегда делал домашнее задание в тот день, когда преподаватель объявлял его классу.

Люпин обернулся.

— Ну? Вы идёте? Бродяга, ты что, уже забыл, что хотел списать мой доклад по Арифмантике? — Сириус чуть не подавился и удивлённо выпучил глаза. — Хвост, тебе ещё нужна моя помощь с Трансфигурацией или как? — тот быстро кивнул, не веря своему счастью. — Тогда идём.

Сириус в поисках поддержки оглянулся на друга и, увидев, как тот продолжает сжимать ладонь девушки, вдруг понимающе усмехнулся.

— Поня-я-тно, — Лили густо покраснела. — Ладно, пойдём Лунатик: поможешь мне с этими… ммм… Рунами?

— РУНЫ?!?!?!?! — девушка внезапно вырвалась из рук Джеймса и молнией ринулась к валявшейся за диваном сумке. — Поттер, чёрт бы тебя побрал! Из-за тебя и ваших проклятых секретов я пропустила полпары! Вектор меня убьёт!!!

Джеймсу оставалось лишь ошеломлённо смотреть на захлопнувшуюся за её спиной дверь и беспомощно разевать рот в поисках подходящего ответа.

— Вот-те на… — задумчиво обронил Сириус, с опаской поглядывая на Ремуса и поглаживая пострадавший от руки оборотня затылок.

— Балда…

— Сириус, скотина! — выругался Джеймс, снова обретя дар речи. — Ну неужели было так сложно придумать что-нибудь иное?! Почему именно Руны?! Почему?!?!

Луна ещё не полностью поднялась над могучими деревьями Запретного Леса, и Ремус, пользуясь недолгими минутами отсрочки, с жадностью взирал на бледный диск ночного светила. Казалось, что нечеловечески зорким глазам оборотня не помеха даже чудовищное расстояние: слегка прищурившись, Ремус мог разглядеть даже серые пятна кратеров, испещривших поверхность владычицы ночи и госпожи живущего в нём зверя.

По коже пробежала лёгкая дрожь, и Ремус глубоко вздохнул, всеми силами стараясь оттянуть трансформацию.

Словно в насмешку над его страданиями, на небосклоне брильянтом сверкнула искристая звезда и тут же скрылась за горизонтом, продолжая свой путь по просторам необъятной Вселенной. Тёзка Сириуса ярко сиял нежным голубоватым светом, и Ремус, вспомнив о друзьях, неторопливо отвернулся от окна.

Прошло почти полтора часа с тех пор, как мадам Помфри привела его в Хижину и, отрывисто пожелав удачи, быстро ушла обратно в Хогвартс. Ремус не винил и не осуждал её. Только чокнутый мог решиться провести ночь один на один с кровожадным оборотнем. На его счастье, у всех Мародёров явно были большие проблемы с психикой, ибо как ещё объяснить то, что Сириус, Джеймс и Питер второй год подряд упрямо приходили в Воющую Хижину, принимая на себя гнев вырывавшегося по полнолуниям на свободу зверя, Ремус не знал.

Тихо скрипнула половица, и гриффиндорец резко поднял голову, отрывая взгляд от дощатого пола. Питер виновато улыбнулся, словно извиняясь за причинённое им беспокойство. Мародёры тоже пришли довольно давно — практически сразу после ухода мадам Помфри, прокравшись вслед за ними под мантией-невидимкой. Сейчас в Хижине царило молчание, лишь изредка нарушаемое скрипом стен: четырём друзьям давно не нужны были слова, чтобы общаться друг с другом, и потому за истёкшее время они не произнесли ни слова.

Сириус что-то чертил носком ботинка на пыльном полу, одновременно насвистывая популярную маггловскую мелодию, а Джеймс, усевшись в покосившееся и вдобавок ко всему порядочно исполосованное когтями оборотня кресло, мечтательно глядел куда-то в его сторону. Ремус тихо хмыкнул: он знал, что мыслями тот благополучно пребывал в гостиной Гриффиндора вместе с небезызвестной Лили Эванс.

Ненавистная Луна с любопытством заглянула в комнату через лишённое стекол окно, заливая пыльный пол холодным нежно-желтоватым светом, и Ремус, наконец, сдался, мгновенно почувствовав, как начали ломаться, изменяясь кости, заныли, растягиваясь и наливаясь нечеловеческой силой, мускулы, приобретая звериную гибкость зверя. Он успел бросить замутнённый болью взгляд на свою вечную мучительницу, прежде чем человек в нём уступил место волку.

* * *

В состоянии близком к бешенству Алекс, то и дело сыпля ругательствами, нёсся по коридору. Только проведя урок у третьего курса Хаффлпаффа, он, наконец, понял, как же тяжело приходилось с ним и его друзьями МакГонагалл и другим учителям. В данный момент все его мысли были сосредоточены на одном единственном вопросе: хаффлпаффцы в самом деле настолько непонятливы, что им всё приходится объяснять по два раза или они просто так изощрённо мстили жестокому преподавателю Защиты от Тёмных Искусств за поруганную честь своего кумира?!..

Массивные деревянные замки медленно поднялись в воздух, отпирая ворота, и новоиспечённый профессор тенью выскользнул из замка. Бросив короткий взгляд на домик лесничего, над которым змейкой извивалась тонкая струйка дыма, мужчина, с каждым шагом будто сбрасывая с себя груз прожитых лет, легко направился в сторону Запретного Леса. Стоило ему скрыться с глаз возможных наблюдателей, как Алекс, больше не медля ни секунды, принял свой анимагический облик, и путь, который он начал человеком, теперь продолжал угольно-чёрный волкодав. Древние деревья, росшие в этом лесу ещё со времен основания Хогвартса, неслышно для человеческого уха таинственно шептались друг с другом, а прохладный ночной ветерок вольно гулял среди их ветвей, нигде не задерживаясь надолго. Громко хрустнула ветка под копытами неосторожного оленя, и тут же мелькнула тень метнувшегося в сторону молодого единорога, но громадный пёс, бесшумно ступавший по опавшей листве, не обратил на это ровным счётом никакого внимания.

Впервые за многие годы Алекс чувствовал себя по-настоящему свободным. За то время, что он провёл в бегах, скрываясь от рыщущих по его следам авроров то далеко в горах, а то и в собственном доме, он ни разу не ощущал этого восхитительного чувства. Свободы. Настоящей. Безграничной. Когда тебя не сдерживают никакие рамки и когда кажется, что весь мир принадлежит тебе одному. И сейчас Алекс был свободен. Единственное, чего ему не хватало для полного счастья — это друзей.

Алекс еле сдержал отчаянный порыв броситься в Воющую Хижину, где — он знал это совершенно точно — сейчас находились Бродяга, Сохатый, Лунатик и Хвост.

Выбор был сделан уже давно — в тот самый момент, когда Дамблдор, не подозревая о последствиях своего поступка, сделал его профессором ЗоТИ. Обычно волшебники, преподававшие этот предмет, не задерживались в Хогвартсе больше чем на год, и Алекс не тешил себя мыслью, что в его случае проклятье окажется бессильным. Как бы то ни было, у него была ещё куча времени, и он намеревался провести его с друзьями, даже если те и не догадывались об истинном лице своего странного профессора.

«Простите меня, Альбус», — вскользь подумал Алекс, впрочем, стараясь не задумываться над тем, что сделает с ним господин директор в случае неудачи, но… Как он может стоять в стороне, когда гибнут те, кто ему дороже всего на свете?!

Нет, — пёс встрепенулся и, легко перебирая лапами, направился к озеру. Он МОГ всё изменить, всё исправить — сделать так, как и должно было быть с самого начала: не допустить гибели друзей и убить Волан-де-Морта до того, как тот придёт в дом Поттеров. А чем придётся заплатить за подобный подвиг, было уже не так важно. Алекс не строил иллюзий. Он даже и не надеялся выжить в этой войне и, несмотря на всю свою любовь к жизни, не собирался.

Огромный чёрный пёс размером с волкодава, которого любой суеверный волшебник принял бы за вестника скорой и неминуемой смерти — Грима, уселся на сырую землю и, задрав умную морду к небу, тоскливо завыл на луну, выплёскивая в этом зверином крике всю свою боль, ярость и ненависть.

Неподалёку от Леса, в Воющей Хижине, оборотень прислушался и, словно услышав… зов, тоскливо завыл. Чёрный пёс, как две капли воды похожий на своего двойника, вопросительно навострил уши. Красивый олень со странными отметинами вокруг глаз посмотрел на них и склонил голову.

Где-то около стены громко шуршала крыса.

А выбор был сделан.

Ремус, низко склонившись над длинным пергаментом, всё время так и норовившим свернуться в трубочку, убористым почерком дописывал своё сочинение. На недавнем уроке по ЗоТИ они изучали драконов, а профессор Уайт даже каким-то образом сумел договориться с Министерством и получить разрешение на присутствие во время занятия «учебного экземпляра». В итоге весь класс, даже слизеринцы! с восторгом наблюдал за маленьким дракончиком, восседавшим на столе учителя. Дракончик вёл себя вполне спокойно, если не учитывать, что он чуть не сжёг вышеуказанную парту и слегка подпалил самого профессора. К счастью, тот обладал хорошей реакцией и успел потушить огонь. Как потом сказал им Уайт, этот дракончик был из породы Китайского огненного шара. А драконы этой породы обладали огненным темпераментом и непредсказуемостью. В общем, после этого урока все шестикурсники выходили из кабинета под впечатлением.

Профессор действительно не задавал им домашнего задания, как он и обещал ещё на самом первом уроке, но в конце каждой лекции, прежде чем отпустить их с урока, неизменно повторял, изредка поглядывая в сторону Люпина, что для любителей библиотек он может дать персональное задание. Само собой, ни Джеймс, ни Сириус его не выполняли.

Ремус отложил перо в сторону и ещё раз внимательно перечитал написанное. Нужно было написать ещё девять сантиметров, а сколько всего в эти сантиметры надо вместить! Рем почесал подбородок. Что ж, похоже, сочинение и в этот раз будет больше нормы.

Он взглянул на Питера. Тот скрипел пером, старательно списывая его работу по Зельеварению «Противоядия и их составляющие».

Ремус снова склонился над сочинением, но шум из гостиной мешал ему сосредоточиться. Оборотень недовольно нахмурился. Ему совсем не хотелось спускаться вниз и напоминать всем, что он — староста, и вполне может снять баллы за шум после отбоя. Но в тот момент, когда он уже почти решился воспользоваться своим положением старосты, дверь распахнулась, и в комнату ввалился Блэк. Не раздеваясь, Сириус устало грохнулся на кровать. Следом за ним, недовольно потирая затылок, вошёл Джеймс, мрачно взглянул на друга и молча сел рядом с Ремусом. Та-ак. Здесь и не нужно быть оборотнем или пророком, чтобы понять, что что-то случилось. Ремус перевёл взгляд с Джеймса на Сириуса и обратно. «Поссорились они, что ли? Или что-то задумали?»

Он уже было хотел спросить их об этом, но Сириус его опередил.

— Луни, ты мне друг? — недовольный взгляд в сторону Джеймса.

Ремус вздохнул. Похоже, его первоначальная догадка оказалась верной. Неразлучные Поттер и Блэк поссорились. КОШМАР. Осторожно поглядывая на Джеймса, Ремус нерешительно протянул:

— Ну, допустим, друг…

Очень не хотелось оказаться между двух огней. Поттер и Блэк в ссоре — это нечто!

— Луни... помоги мне разуться. Пожалуйста.

Нет, они всё-таки издеваются! Ему не было видно лица Сириуса, но Ремус мог поклясться, что его глаза весело сияют.

— Что?! Да пошёл ты сам-знаешь-куда, Блэк! Я тебе что, домовой эльф?!

— Ну, Луни, ну, пожалуйста, — жалостливо заныл тот. — Этот наш горе-капитан, — ещё один недовольный взгляд в сторону Джеймса, — мистер Поттер, загонял нас чуть ли не до смерти. У меня нет сил даже разуться. А на улице, между прочим, ещё и дождь!

Сидевший до этого с непроницаемым выражением лица, Джеймс, наконец, не выдержал и вмешался в разговор:

— А если я не буду вас гонять, вы же совсем расслабитесь! И как мы тогда выиграем Кубок? Я, между прочим, тоже устал, но я же не жалуюсь! К тому же, ведь когда тебе надоедают уроки, ты не пытаешься убить преподавателя! — судя по всему, он был в крайней степени ярости.

«О чём это он?»

— Ты это о чём, Джеймс? — озвучил свою мысль Ремус.

— А ты у него спроси! — яростный кивок в сторону Сириуса.

— Бродяга...? — Ремус вопросительно посмотрел на приподнявшегося на локтях Блэка.

— Ну, эээ... понимаешь, Луни... Я случайно... эээ задел Поттера битой, и он… эээ… свалился с метлы. Но это произошло совершенно случайно! — голос, да и сияющие довольные глаза бессовестно выдавали своего обладателя.

Те, кто не очень хорошо знали Сириуса, вполне могли бы поверить в это, но Ремус, знавший его так же давно, как и Джеймс с Питером, сразу же усомнился в этой «случайности». Теперь становилось понятно, почему Сохатый сидел с такой мрачной миной.

— Сириус! Ты же мог покалечить Джеймса или даже убить!

— Ой, да ладно тебе, Луни, — лениво отмахнулся тот, снова заваливаясь на кровать. — Просто бладжер пролетал мимо, и я спутал его с головой Поттера. Она такая же круглая, чёрная и полая внутри. И к тому же я полностью контролировал ситуацию!

Ремус тяжело вздохнул и посмотрел на Джеймса. Нет никого безответственнее Сириуса Блэка!!!

— Ты сказал полой?! — тут же нашёл к чему придраться Джеймс.

— А что, разве нет? — издевательски приподнял бровь Блэк. — Вот скажи, Луни, ты знал, что наш капитан — зверь?

— Догадывался, — мрачно буркнул Ремус. Похоже, ему не суждено дописать сочинение. — Могу даже сказать какой. Класс — млекопитающие. Отряд — парнокопытные. Вид — Сохатый. Отличительные признаки — откликается на имя Джеймса Поттера. Эй, Джеймс!

— Чего тебе?

— Вот видите! — Ремус расплылся в хитрой улыбке, до него донёсся сдавленный смех — Сириус весело хохотал, уткнувшись в подушку. Джеймс не выдержал и против воли тоже улыбнулся, а через секунду присоединился к заливающимся звонким смехом друзьям. Обида была забыта.

— Джеймс, на первый раз прощаю, но если ты ещё когда-нибудь... — отсмеявшись, наконец, смог выдавить из себя Сириус. — Так что ты предупреждён. А кто предупреждён, тот вооружён. А то мало ли...

— Ладно, но и ты больше так не делай. Размахался тут битой, загонщик хренов, — Джеймс скривился и дотронулся до затылка.

Сириус заметил его гримасу.

— Что, сильно болит? — спросил он. В голосе ни следа раскаяния.

— А ты как думал? — огрызнулся Джеймс. — Теперь шишка будет, так что большое тебе, сердечное спасибо, Бродяга.

— Да не за что! Обращайся если что! Всегда к вашим услугам, сэр, — немедленно откликнулся тот.

Ремус вздохнул и снова принялся за сочинение. Слава Мерлину, мир был восстановлен. Питер уже довольно давно дрых над своей работой по Зельеварению, так что он даже и не слышал перепалки. Джеймс вытащил из тумбочки волшебные шахматы, и они с Сириусом склонились над ними в очередной попытке одержать победу друг над другом. До сих пор у них это не особо получалось.

Двое черноволосых мальчишек, усевшись на кровати Сириуса, внимательно изучали обстановку дел на шахматном поле. Волшебные фигурки, словно почувствовав боевое настроение противников, сражались изо всех сил.

Ремус дописал свое эссе и взглянул на друзей. Те сидели необычайно тихо, по несколько минут размышляя над каждым ходом. Иногда до Ремуса долетали их негромкие команды, например, «Конь Е-5» или «Слон на Б-7!».

Люпин ухмыльнулся и вытащил из-под головы Питера, видящего уже, наверное, восьмой сон, свою работу по Зельеварению.

* * *

— Рем! — вернул его к реальности резкий оклик Сириуса.

Люпин посмотрел в их сторону. Джеймс и Сириус по-прежнему играли в шахматы, но, судя по всему, игра подходила к концу, и при том явно не в пользу последнего. Если в распоряжении Сириуса оставалось всего несколько пешек да один ферзь, то у Джеймса были ещё два слона и конь, с помощью которого он уверенно одерживал победу.

— Чего тебе?

Джеймс, не отрывая взгляда от шахматной доски, тихо, чтобы не разбудить Питера, произнёс:

— Лунатик, будь другом, дай доиграем. Ты же понимаешь, что он всего лишь пытается выиграть время, лишь бы не проигрывать. — Сириус обиженно надулся. — Не смотри так на меня, Бродяга, это ж правда.

— Иди ты, Поттер. Рем, я вот о чём хотел спросить, ты закончил варить зелье?

— Какое зелье? — Джеймс вопросительно взглянул на Рема, чем не замедлил воспользоваться Сириус, мигом переставивший одну из шахматных фигурок Джеймса на выгодную для него позицию. Что ж, возможно, ещё и не всё потеряно. Ремус заметил маневр Сириуса, но лишь укоризненно покачал головой, получив в ответ уморительную гримасу, которую немедленно скорчил Блэк.

— Так, о каком зелье вы говорите? — повторил свой вопрос Джеймс.

— О том, рецепт которого мы нашли в той книге из Запретной Секции, и ингредиенты для которого воровал Питер неделю назад. Ты что, Джеймс, совсем память потерял?

— Сириус, может, ты его всё-таки слишком сильно, того... битой?

Джеймс, сощурившись, посмотрел на Ремуса.

— Спокойно, Поттер, спокойно, — Сириус, вроде, говорил серьезно, но в голосе всё равно слышались издевательские нотки. — Ну так, что там с зельем, Лунатик?

— Я же говорил, что рецепт сложный и готовится оно довольно долго, что впрочем, неудивительно, если учитывать, что оно из книги, которую нам, по идее, даже читать нельзя. Ещё недели две, и оно будет готово, — добавил он, заметив требовательный взгляд Сириуса.

Джеймс, услышав ответ, вернулся к игре и в данный момент подозрительно смотрел на доску. Он поджал губы и посмотрел на невинно ухмыляющегося Сириуса.

— Бродяга.

— Да, Сохатый?

— Мне почему-то кажется, что эта фигурка, — он указал пальцем на своего коня, — стояла несколько в ином месте.

Ремус отвлёкся от работы и посмотрел на друзей. Интересно, как выкрутится Блэк на этот раз?

Какое-то время в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь посапыванием Питера.

Сириус удивлённо округлил глаза.

— Сохатый, ты что, хочешь сказать, что я мошенничаю?!

Джеймс утвердительно кивнул.

Сириус «обиделся».

— Джеймс, да как ты можешь? А ведь ещё друг называется...

Несмотря на то, что Ремус лично видел, как тот переставил коня на другую клетку, он на мгновение поверил ему. Но только на мгновение, потому что затем Сириус улыбнулся и, широко ухмыляясь, произнёс:

— Это, Джеймс, всего лишь ловкость рук, и заметь — никакого мошенничества! Но так как никто из нас не помнит, где именно стоял этот конь, предлагаю начать игру заново!

Джеймс вздохнул и, улыбаясь, покачал головой. В этот момент он был абсолютно согласен с Ремусом: Сириус безнадёжен. Теперь понятно, почему за все предыдущие партии ему ни разу не удалось выиграть.

Северус Снейп мрачно шагал по не менее мрачному коридору Хогвартса. День не задался с самого утра — это он понял сразу. Сначала не удалось найти его сочинение для старухи МакГонагалл, которое скорей всего просто стыбрил кто-нибудь из однокурсников, а потом побоялся вернуть на место. Затем был сдвоенный урок Зельеварения у Гриффиндора и Слизерина, на котором Поттер и его придурошный приятель Блэк решили повеселиться и запустили в его котёл одну хлопушку из своего арсенала, из-за чего почти что готовое зелье окатило его с головы до ног. А так как его зелье было сварено правильно, в отличие от остальных, то он мгновенно покрылся почему-то фиолетовыми пупырышками, после чего был вынужден покинуть класс и пойти к мадам Помфри, от которой он сейчас и шёл.

Северус в миллионный раз поклялся, что отомстит Поттеру и Блэку. Он ещё не знал как, но не сомневался, что отомстит.

Урок еще не закончился, и потому коридор был пуст, а так как возвращаться в класс было уже незачем, то Северус направился в библиотеку, чтобы провести оставшееся до обеда время хоть с какой-нибудь пользой. Просидев там около получаса, он, отложив книгу в сторону и аккуратно загнув край листа, дабы по возвращении продолжить чтение, быстро вышел из библиотеки.

Северус уже давно привык наблюдать за своими врагами, чтобы они не смогли напасть на него внезапно, а потому он сразу же заметил появление в Большом Зале самой большой ошибки природы — уже ставших легендарными Мародёров — и, конечно же, подозрительное отсутствие Джеймса Поттера. Святая Гриффиндорская Четвёрка — Снейп презрительно фыркнул — всегда приходила на обед в полном составе. Но не в этот раз.

Северус так внимательно следил за прошедшими к своему столу Люпином, Блэком и Петтигрю, что даже не заметил, как из пустоты на мгновение возник небольшой флакончик, из которого упало несколько синих капель, быстро растворившихся в его кубке с тыквенным соком. Презрительно фыркнув в ответ на насмешливую ухмылку Блэка, Северус вернулся к еде, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд, которым тот продолжал сверлить его спину. К счастью для Мародёров и к несчастью для Снейпа, вкус ненавистного Северусу тыквенного сока перебил горечь подлитого ему зелья. Поморщившись, слизеринец одним глотком осушил кубок, когда в Зал, наконец, вошёл Джеймс Поттер и, бросив на него странный взгляд, заговорщицки подмигнул Блэку.

Пообедав, Северус встал из-за стола и в полном одиночестве быстро покинул Зал, не желая дольше необходимого находиться в одном помещении с тупоголовыми Мародёрами. Сразу после его ухода Джеймс негромко, но торжествующе оповестил друзей:

— Он выпил!

Несколько человек удивлённо обернулись на его голос. Люпин неодобрительно покачал головой:

— Не нравится мне ваша затея, Сохатый. Это может плохо кончиться, такого Снейп вам никогда не простит.

На лице Джеймса отразился испуг.

— Рем! Что ж ты раньше этого не сказал?!

Сириус покачал головой:

— А он, кажется, говорил. Раз...

— ...или два... — тут же подхватил Джеймс.

— ...или твердил с самого начала, — закончил за него Бродяга, и они, довольно ухмыляясь, переглянулись.

Люпин закатил глаза. «Это они так одинаково мыслят, или у них один мозг на двоих?» Он тоже ухмыльнулся, прежде чем продолжить спор…

Лили сидела неподалеку от Мародёров и с улыбкой наблюдала за их дружеской перепалкой. Как хорошо, что у нее такой любящий парень и такие верные друзья!

* * *

Северус был в ярости. Он перерыл уже чуть ли не всю гостиную и был уверен, что здесь не осталось ни одного места, куда бы он ещё не заглянул. Но эссе по Трансфигурации для МакГонагалл так и не нашлось.

Он глухо выругался. Последние сомнения, что это дело рук Поттера и Блэка, растаяли как дым. Вот только как эти гриффиндорские выродки узнали пароль и пробрались в гостиную Слизерина?

Северус злобно взглянул на часы, еле сдерживаясь, чтобы не выплеснуть обуревавшую его злость на продолжавших уверенно отсчитывать минуты часах, и, снова витиевато выругавшись, схватил сумку. Не хватало ещё на урок опоздать! Эта старая кошка и так даст дополнительное задание из-за отсутствия эссе! И сколько ни тверди, что его стыбрили местные знаменитости — Поттер and Блэк, ни за что не поверит! Ну да, это же студенты ЕЁ факультета — любимчики всей школы.

Да их убить мало!

С этой мыслью он, запыхавшись, подлетел к кабинету, в котором студенты шестого курса Слизерина и Гриффиндора ВМЕСТЕ изучали Трансфигурацию. Судя по всему, МакГонагалл ещё не пришла, и ученики беспорядочно толпились у закрытой двери. Северус, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце, облокотился о стену подальше от остальных и снова надел маску презрительного равнодушия.

Он скорее почувствовал, чем увидел, что-то обеспокоившее его и принялся встревоженно оглядываться. Ага. Вот оно. Мародёры. Вернее, лишь трое из них, разве что в этот раз отсутствует Блэк, а не Поттер. Северус мысленно порадовался, что встал спиной к стене — с этих гриффиндорских выскочек вполне станется напасть на него сзади.

* * *

— Джеймс, а где Сириус? — спросил Люпин друга, то и дело поглядывающего на стоявшего неподалеку слизеринца.

— Не знаю. А что?

— Да нет, ничего.

«Ох, что-то не нравится мне всё это. Ох, не нравится. Думается мне, что вы что-то задумали, господа Сохатый и Бродяга, но мне рассказывать не стали. А значит, мне это что-то ОЧЕНЬ не понравится. Что же будет...»

* * *

Сириус, не особо торопясь, шёл в слизеринские подземелья, едва ли не каждые пять минут останавливаясь и посматривая в небольшое зеркальце, которое он на время одолжил у Лили.

Он уже весь дрожал от предвкушения. Свою порцию зелья Сириус выпил незадолго до обеда, но так, чтобы Ремус этого не увидел. Если бы тот узнал, ЧТО они с Джеймсом задумали, то пришлось бы позаботиться о гробе и белых тапочках, потому что следующее полнолуние они бы не пережили. Хотя это у них ещё впереди…

Сириус почувствовал легкое головокружение и тяжело облокотился о стену. Похоже, зелье начинало действовать, оставалось надеяться, что Ремус сварил его правильно и никаких побочных эффектов не будет. Подождав пару минут, пока приступ не кончится, он снова достал зеркальце и зловеще ухмыльнулся. Северус Снейп, смотревший на него оттуда, так же зловеще ухмыльнулся в ответ.

«Да-а, Нюниус, этот год запомнится тебе на всю жизнь», — Сириус назвал накануне разведанный Питером пароль и решительно перешагнул порог гостиной Слизерина. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что народу достаточно много, он коснулся палочкой своего горла и прошептал «Sonorus» , а затем вскочил на стоявший в центре комнаты стол.

— ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ! — раздался в гостиной его, усиленный заклинанием, голос. — ТОЛЬКО СЕГОДНЯ И ТОЛЬКО СЕЙЧАС! СТРИПТИЗ ОТ СЕВЕРУСА СНЕЙПА!

Заметив обращённые на него внимательные и ошарашенные взгляды, Сириус элегантно сбросил мантию прямо на сидевшего неподалёку второкурсника и начал не спеша расстёгивать рубашку.

«Да, определенно, этот год будет полон впечатлений. Особенно у слизеринцев».

* * *

Наконец, МакГонагалл соизволила явиться, «с пятиминутным опозданием» , — ехидно отметил про себя Снейп, заходя в класс и садясь за парту, стоявшую в самом дальнем углу класса. Он не любил излишнего внимания к своей персоне и потому сидел в самом конце класса, предпочитая видеть всех, но так, что его видно не было никому. И эта привычка не раз его выручала.

Остальные слизеринцы и гриффиндорцы уже расселись по парам, и только стул рядом с ним пустовал — он всегда сидел один, и никто не решался рискнуть и сесть рядом с мрачным Северусом Снейпом, которого побаивались даже собственные однокурсники. И потому представьте, каково было его удивление, когда кто-то со всего размаха швырнул свою сумку на ЕГО парту. Северус поднял глаза на этого камикадзе и временно онемел от подобной наглости.

Джеймс Поттер, не обращая внимания на выражение лица своего недруга, вольготно развалился на стуле.

Северус судорожно вцепился пальцами в края парты, пытаясь справиться с внезапным приступом головокружения, а когда он прошёл, угрожающе зашипел:

— Ты совсем сдурел, Поттер? Жить надоело?

Но чертов Гриффиндорец вместо того, чтобы убраться с его парты куда подальше, окинул его ДОВОЛЬНЫМ взглядом и отвернулся, с преувеличенным вниманием слушая то, что говорила профессор.

Такого он точно не ожидал, и еще пять минут ушли на то, чтобы взять себя в руки. Мало того, что этот гриффиндорский кретин, у которого мозги размером со снитч, уселся, опять же, за ЕГО парту, так он его ещё и игнорирует! Наконец, обретя хотя бы видимость былого спокойствия, Северус вкрадчиво поинтересовался:

— Поттер, ты что, перепутал меня со своей подружкой? Вон твоя грязнокровка сидит, к ней и иди, — указал он пальцем на девушку Джеймса.

Если бы сейчас его услышал кто-нибудь из слизеринцев, то он поспешил бы убраться подальше. Снейпа опасались даже собственные однокурсники, чего уж там о других... Но Джеймс на это никак не отреагировал, не ответил, не заколдовал, а просто продолжил внимательно слушать лекцию.

Северус злобно сощурился.

— Поттер, если ты сейчас же...

— Мистер Поттер, мистер Блэк, будьте так любезны, сосредоточьтесь на моем голосе, а не на друг друге. Минус пять баллов Гриффиндору, — не дала ему договорить МакГонагалл. Класс обернулся, чтобы посмотреть на них.

Внутри зашевелилось подозрение. «Как она меня назвала?»

— Профессор, но я не Сириус Блэк! — попытался возмутиться Северус, но изо рта не вырвалось ни звука. Он с яростью посмотрел на гриффиндорца и только теперь заметил, что тот незаметно для всех держал под партой палочку. Палочку, направленную на него.

— Извините, профессор, такое больше не повторится! Мы с Сириусом внимательно вас слушаем, — широко улыбаясь и посматривая на Снейпа в облике Блэка, произнёс Джеймс.

Минут пять Северус просто бессильно открывал и закрывал рот, пытаясь перебороть заклинание, не отводя полного ненависти взгляда от сидевшего рядом и мило ему улыбающегося Джеймса Поттера.

«Ненавижу».

* * *

Алекс устало вздохнул и откинулся на спинку стула, разминая затёкшую шею. За все годы своей учёбы в Хогвартсе он не прочёл столько книг, сколько за последние две недели, что он провёл в этом времени, пытаясь выяснить ответ на один крайне важный для него вопрос.

Ведь если Гарри видел самого себя, когда с помощью Маховика Времени Гермионы отправился в прошлое, чтобы спасти его и гиппогрифа Хагрида, то по всем законам времени, и сам Сир… чёрт, Алекс тоже должен был помнить, как он преподавал у самого себя в этом году? Но проблема была в том, что он не помнил ничего подобного. В памяти сохранилось смутное воспоминание о том, что ЗоТИ у них вёл некий профессор Эварс — невысокий старик, до этого работавший в Министерстве Магии.

Алекс нахмурился. А если в его воспоминаниях не было ни следа присутствия некоего Алекса Уайта, значит, он не должен был попасть в собственное прошлое, и уже только своим появлением здесь невольно изменил будущее.

Хотя вполне возможно, всё это произошло из-за того, что он переместился на двадцать лет назад не с помощью Маховика Времени, а с помощью Арки Смерти, как её ошибочно называют.

Да, скорей всего именно так всё и было. Другого объяснения у Алекса не было, так что за неимением лучшего приходилось обойтись малым.

Теперь непонятным оставалось только одно: Дамблдор говорил, что, кроме него, ещё несколько человек вошли в Арку, правда, в отличие от него они сделали это добровольно. Что с ними стало? Тоже переместились на двадцать лет назад? Или, как дал понять директор, это удалось только ему?

Алекс отодвинул подальше уже опостылевшую ему книгу и притянул карту Мародёров. После первой проделки Мародёров, за которой почему-то до сих пор ничего не последовало, он частенько наблюдал за их передвижениями. Алекс вгляделся в карту, отыскивая чёрные точки с именами Мародёров, и от изумления уронил челюсть (БУМ!). Джеймс и остальные, как и положено, сидели в кабинете Трансфигурации, а вот он сам — точнее, Сириус Блэк — почему-то находился в гостиной Слизерина вместе с несколькими слизеринцами.

«Что он там забыл?» — подумал Алекс, молнией выбегая из кабинета.

К счастью, большинство студентов были на уроках, и в коридорах никого не было, поэтому никто не видел, как по каменному полу мчался Грим, которого профессор О’Нилл с завидным упорством так часто видела в чашке Сириуса Блэка.

Добежав до каменной стены, за которой и находился вход в гостиную Слизерина, Алекс назвал пароль и влетел внутрь. Тотчас по чувствительным ушам анимага ударила музыка и крики учеников. Алекс ошалело огляделся по сторонам и второй раз за день уронил челюсть (БАМ!).

Он успел как раз к тому моменту, когда Северус Снейп — он же Сириус Блэк — весело приплясывая в такт музыке, начал стаскивать с себя штаны. Алекс подобрал челюсть и, заклинанием вырубив музыку, ехидным голосом произнёс:

— Мистер Б... эээ... Снейп, вообще-то лично я предпочитаю женский стриптиз и уж точно не в вашем исполнении, так что будьте любезны, слезьте со стола.

Блэк-Снейп медленно повернулся к нему лицом, на миг отразившим испытываемую им досаду и растерянность, которая, впрочем, быстро сменилась надменным выражением типа «ну-и-что-вы-мне-сделаете?».

— Мистер Снейп, немедленно одевайтесь и следуйте за мной, — Алекс окинул взглядом притихших слизеринцев, начавших возвращаться к брошенным занятиям.

Лже-Снейп одевался нарочито медленно, всем своим видом демонстрируя, что его бы воля, и он всё ещё продолжал бы свое «чёрное» дело. Алекс с усмешкой следил за его действиями. То, что однажды они сотворили со Снейпом, явив всем его подштанники, и в подметки не годилось тому, что Блэк вытворял в этот раз. Но главная проблема заключалась в том, что сам Алекс не только никогда этого не делал, но даже и не помнил ничего подобного, а значит — это тоже было результатом его пассивного вмешательства.

И тут он заметил, что всегда сальные волосы ненавистного слизеринца у его лже-копии вновь начинают приобретать свой естественный вид, постепенно достигая блэковской длины.

— Мистер Снейп, следуйте за мной! Живо! — твёрдо скомандовал он, тем самым не давая Сириусу возможности тянуть время.

Алекс пропустил Блэка–Снейпа вперёд, велел оставшимся слизеринцам заняться своими делами и быстро вышел вслед за гриффиндорцем. Некоторое время они шли молча. Сириус судорожно — со всей скоростью, на которую он был способен — обдумывал, как ему смыться, прежде чем зелье перестанет действовать окончательно. Алекс же решал, стоит ли говорить, что ему известно, кто НА САМОМ деле танцевал стриптиз в гостиной Слизерина в облике Северуса Снейпа.

— Надеюсь, вы простите мне моё любопытство, мистер Блэк, но я бы хотел знать: как часто мне придётся спасать вас от позора и неминуемого исключения?

Сириус, словно наткнувшись на невидимую стену, резко остановился, так что шедший чуть позади него Алекс не успел затормозить и налетел на него. Сириус обернулся.

— Как вы узнали…?

«Я просто втихомолку стыбрил у вас Карту Мародёров».

Алекс заговорщицки ухмыльнулся:

— Видите ли, мистер Блэк, я очень наблюдателен, и потому мне не составило труда заметить, как несколько минут назад ваши волосы перестали быть такими же, эээ...

— ... такими же грязными, немытыми и сальными, как у Снейпа, — с готовностью помог ему Блэк, начиная понимающе ухмыляться.

«По идее, как профессор, я не должен так говорить... но это же правда?! К тому же я этого и не говорил».

— Да, примерно такими, — подтвердил Алекс, — так что если бы вы ещё хоть на минуту задержались в гостиной, всем стало бы известно, какая знаменитость на самом деле танцевала для них стриптиз. Я не стану рассказывать об этом инциденте ни директору, ни вашему декану. «Ну не наговаривать же на самого себя?!» Но я ЛИЧНО провожу вас до кабинета Трансфигурации и прослежу, чтобы вы вошли внутрь.

Сириус едва заметно вздохнул. Всё равно, несмотря на то, что этот человек — профессор ЗоТИ — по какой-то, только ему самому известной причине спас его, он по-прежнему ему не нравился.

Двое, шестикурсник Гриффиндора Сириус Блэк и профессор Защиты от Тёмных Искусств Алекс Уайт, молча уходили прочь из подземелий Слизерина.

* * *

Урок не удался. Минерва уже почти успела привыкнуть к тому, что на каждом занятии Поттер и Блэк устраивают соревнования — кто быстрее и лучше справится с заданием, и вечно мешают другим, и потому подсознательно ждала какой-нибудь выходки. Однако всё время было подозрительно тихо, и она всего один раз сняла с них баллы за болтовню.

Урок не удался. Заклинание было довольно сложным, и почти никому из всего класса не удалось выполнить требуемое — преобразовать головастика в уже взрослую лягушку, даже Поттеру и Блэку. За прошедшее с начала урока время только Ремус Люпин сумел правильно произнести заклинание, и теперь на его парте весьма раздражающе квакала довольно крупная болотно-зелёная лягушка.

— Мистер Люпин…

Ремус понимающе кивнул и, направив на в очередной раз квакнувшую лягушку волшебную палочку, тихо прошептал заклинание. Лягушка снова раздулась, но звука, столь раздражавшего декана Гриффиндора, так и не последовало. Женщина улыбнулась.

— Десять баллов Гриффиндору, мистер Люпин.

Слизеринцы недовольно скривились.

Минерва уже во второй раз детально объясняла менее способным ученикам, что им нужно сделать для достижения нужного результата, когда до неё донесся чей-то негромкий стон. Ну вот, дождалась. Блэк и Поттер. Суровый декан Гриффиндора уже было собиралась отчитать их, сняв ещё как минимум пять баллов, когда до неё донёсся еще один стон.

Профессор повернулась и с ужасом увидела искажённое лицо и подозрительно блестящие (от гнева) глаза Блэка. Встревожено нахмурившись, МакГонагалл спросила:

— Что с вами, мистер Блэк? Вам плохо?

Тот энергично закивал головой, но промолчал. Вместо него ответил Джеймс.

— У него живот болит, профессор.

«Сириус» бросил на друга жуткий взгляд и отрицательно помотал головой. Профессор удивлённо приподняла бровь.

— Вот видите, профессор, он уже не понимает, что ему говорят. Можно я отведу его к мадам Помфри?

Профессор МакГонагалл подозрительно смотрела то на одного, то на другого, но, глядя на бледное лицо Блэка, кивнула.

Джеймс заботливо подхватил «друга» за локоть и быстро вытащил его из кабинета, несмотря на оказанное сопротивление. Ремус и Питер посмотрели им вслед, и оборотень неодобрительно покачал головой.

Едва дверь в кабинет захлопнулась, Джеймс, видя, как начал изменяться лже-Блэк ( «причём не в лучшую сторону» , — язвительно подумал он), с облегчением вздохнул, поняв, что чудом успел вывести Снейпа из кабинета прежде, чем тот начал возвращаться к своему настоящему облику. Все были бы в шоке, если бы посреди урока его лучший друг вдруг ни с того, ни с сего превратился в Снейпа. Джеймс позволил себе немного расслабиться, и слизеринец с лёгкостью вырвался из его захвата.

В следующую секунду он стоял, крепко прижатый к стене без возможности вырваться, а Северус Снейп грозно нависал над ним.

— Что это было, Поттер? — злобно прошипел он. Серые глаза Сириуса, чёрные от ненависти, матово сверкали на лице Снейпа. «Жуткое зрелище», — как-то отстранённо отметил Джеймс. В глазах «друга» он прочёл свой смертный приговор. Скорый и неизбежный.

— Не знаю, что вы задумали, Поттер, но сейчас ты мне за всё заплатишь. За всё. Твоих дружков здесь нет, так что тебе никто не поможет. Sectumsem…

— Мистер Снейп!

Оба, слизеринец и гриффиндорец, не сговариваясь, повернули головы на голос. Из-за угла показались преподаватель ЗоТИ профессор Уайт и мрачно глядевший на них Сириус Блэк.

— Ну и что ЗДЕСЬ происходит? — вопросительно протянул Алекс, мысленно отметив, что начинает разговаривать, как старый-добрый Люциус Малфой. «Можно и не объяснять: Снейп понял, что Мародёры что-то задумали, и ему это явно очень сильно не понравилось. Терпи, Нюниус, терпи, то ли ещё будет...»

Снейп с явной неохотой отпустил Джеймса, наградив его напоследок своим коронным взглядом №1 из коллекции «убийственных».

— Ничего особенного, профессор. Мы с Северусом просто разговаривали, — ответил Джеймс, панибратски приобняв того за плечо. Снейп одарил его целой пулемётной очередью «убийственных» взглядов, но всё равно согласно кивнул. Сириус скривился.

— Да? Тогда извините, я не хотел вам помешать, — по лицу профессора было видно, что он не верит им ни на кнат и даже более того — развлекается этой ситуацией. — Однако мне почему-то кажется, что сейчас вы должны быть на уроке, — продолжил он.

— А мне стало плохо, и я иду к мадам Помфри, — Снейп, ухмыляясь, взглянул на Джеймса и Сириуса и гордо прошествовал мимо них по коридору.

— Ну, а у вас что?

Джеймс и Сириус переглянулись — мгновенный обмен взглядами и мыслями.

— А у Сириуса заболел живот — профессор МакГонагалл его отпустила, — честно ответил Джеймс. Ну, почти честно.

— Да? — Алекс приподнял бровь и задумчиво продолжил. — А я-то всю жизнь был уверен, что Больничное крыло находится совсем не в подземельях Слизерина. Что ж, видимо, я ошибался.

Алекс постучался и тут же распахнул дверь, пропуская вперёд Сириуса и Джеймса. Вопросительно поглядевшей на него МакГонагалл он ответил, что встретил Поттера и Блэка и решил убедиться, что они дойдут до класса и «случайно» не свернут в другую сторону.

Закрыв за собой дверь, Алекс направился в свой класс: следующим у него был урок у первого курса Хаффлпаффа, а к этому надо было морально подготовиться. Внезапно он остановился и прислушался: оглушительный крик, раздавшийся из слизеринских подземелий, наверное, был слышен даже на самом верху астрономической башни.

— ПОТТЕР!!!!!

Северус чёрной молнией нёсся по коридору с твёрдым намерением прихлопнуть этих чёртовых выскочек. Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю, будь они прокляты во веки веков!!!!

В том что инициаторами всей этой идиотской затеи были Поттер и Блэк он не испытывал ни капли сомнений, а Люпин просто как всегда предпочёл остаться в стороне. Как всегда. Петтигрю же Снейп уже давно перестал принимать в расчёт, самое большее, на что был способен этот тюфяк, так это напасть со спины, в то время как его дружки — Поттер and Блэк — будут пытаться одолеть его, навалившись скопом.

Остальные ученики недоумённо смотрели ему вслед, старательно зажимая себе рты, сдерживая рвущийся наружу смех. Он бы и сам с радостью посмеялся, если бы на его месте был Поттер или Блэк. Любой. На выбор.

Обычно чёрные, сальные волосы Снейпа сверкали всеми цветами радуги: синие, красные, зелёные пряди перемешались друг с другом. В общем, зрелище было ещё то. Мало того, что Поттер заставил его ЦЕЛЫХ пол-урока провести в облике Блэка — Северуса передернуло — так ещё, когда он спустился в гостиную, оказалось, что пока сам он сидел на уроке в облике Сириуса Блэка, тот, само собой в облике самого Северуса, ТАНЦЕВАЛ стриптиз более чем перед пятнадцатью слизеринцами!

Ну, по-крайней мере, с этим он успел разобраться, наложив на тех, кто это видел, заклинание забвения, так что никаких слухов, как рассчитывали проклятые гриффиндорцы, не будет. Но им и этого было мало — полчаса назад он обнаружил, что его волосы такие же разноцветные, как и плащ циркового фокусника.

Северус мчался по коридору, от всего сердца молясь, чтобы на его пути оказался какой-нибудь незадачливый гриффиндорец. Однако коридор, словно в насмешку над ним, был пуст.

— Эй, Снейп!

Слизеринец резко повернулся, и на его лице заиграла улыбка садиста, у которого сбылась мечта всей его жизни.

Окликнувший его, видимо, понял, что сейчас его ждёт, и испуганно завопил:

— Снейп! ПОДОЖДИ!

Но Северус само собой не стал ни слушать, ни тем более ждать. Рука с палочкой резко взметнулась вверх, а слова заклинания сами собой сорвались с языка.

— Levicorpus!!!

— Ну же, Питер, где твои приятели? — издевательски протянул парень, с издёвкой наблюдая за попытками гриффиндорца освободиться от заклинания.

— Их здесь нет! Я искал тебя один, чтобы поговорить! — хрипло прокричал тот. Кровь прилила к голове, и перед глазами замелькали разноцветные пятна. — Это насчёт Поттера и Блэка! Я хочу помочь!

— Да? — теперь глаза Снейпа просто полыхали гневом. Питер судорожно сглотнул. — Может, ты хотел рассказать мне что-то, чего я ещё не знаю? А может, тебя послали убедиться насчет этого? — он указал на свои всё ещё цветные волосы. — Уж извини, Петтигрю, но я тебе не верю, — продолжал издеваться Снейп. — Та-ак. А это у нас что такое? — он наклонился, чтобы подобрать клочок пергамента, выпавший из кармана Питера, который, стоило Снейпу отвлечься, с неприятным звуком грохнулся на пол. Снейп с небывалым удивлением прочитал:

— «Ненависть Врагов». Петтигрю, ты понимаешь, что за это тебя могут как минимум исключить? Ведь это же... — на некрасивом лице слизеринца читалось искреннее удивление и шок. Питер поднялся и обеспокоено посмотрел на него.

— Но ты ведь никому не скажешь? — он и сам в это не верил, но спросить стоило.

Снейп презрительно фыркнул.

— О! Не беспокойся! На тебя мне наплевать, вот если бы на твоем месте были Поттер и Блэк, или хотя бы Люпи-и-ин... — слизеринец мечтательно прищёлкнул языком. — Ты же ничтожество, Петтигрю, пустое место. Я готов на всё ради того, чтобы они вылетели из школы, а на тебя я никогда не стал бы тратить ни сил, ни времени. Хотя... — он окинул Питера задумчивым взглядом, — твои приятели вряд ли обрадуются, когда тебя исключат за нарушение правил. Читать одну из самых тёмных книг, хранящихся в Запретной Секции, и носиться по школе с рецептом одного из самых опасных зелий... Да, думаю, этого будет достаточно для исключения...

Питер вздрогнул, очевидно, отчётливо представив, что скажут ему родители, если его выгонят из школы.

— А откуда ты знаешь, что эта книга из Запретной Секции? — медленно спросил он. Снейп удивлённо приподнял бровь. Насколько ему было известно, а о Мародёрах ему было известно довольно много, в конце концов, не зря же он потратил кучу времени, следя за проклятыми гриффиндорцами?! — никто ни разу не слышал, чтобы Петтигрю разговаривал ТАКИМ тоном. Слишком холодным и слишком расчётливым.

— Что ты сказал? — переспросил слизеринец, насмешливо улыбаясь.

«Посмотрим, будешь ли ты сейчас у меня улыбаться».

Питер улыбнулся, но не той заискивающей улыбкой, которой он всегда улыбался, а улыбкой, которая давала понять, что Снейп попался.

— Я спросил: откуда тебе известно, что этот лист из книги, хранящейся в Запретной Секции?

Северус злобно сощурился и прошипел:

— А какое тебе дело до этого?! В любом случае, ТЕБЯ это не касается!

— Оооо! А я так не думаю, — заговорщицки улыбнулся Питер. — Если тебе известно об этой книге, значит, ты был в Запретной Секции и ТОЖЕ читал её. Так что, если директор или преподаватели «случайно» узнают о том, что я имею хоть какое-то отношение к Запретной Секции и к этой книжке… можешь не сомневаться, ты уйдешь из Хогвартса вместе со мной... — Питер помолчал для усиления эффекта. — Но если ты мне поможешь, то об этом никто не узнает...

Пока Петтигрю что-то говорил, Северус размышлял со скоростью света. Надо признать, он был ОЧЕНЬ сильно удивлён, поняв, что Петтигрю собирается шантажировать его. И это гриффиндорец! — он усмехнулся и вслушался в слова Питера.

— ...я далеко не так хорош в зельях, как ты...

— И не только в зельях, — саркастично заметил Северус, не удержавшись от колкости в адрес гриффиндорца.

— ...к тому же это зелье до жути сложное, и сварить его сможешь только ты.

«Он что, просит у меня помощи?! Нет, не просит — требует».

— А с чего ты взял, что я стану тебе помогать? — он насмешливо усмехнулся, стараясь выглядеть как можно более уверенным в своих силах. Что, в принципе, было совсем нетрудно.

— Как я уже сказал, в противном случае Дамблдор и остальные узнают о том, что ученик шестого курса Северус Снейп по ночам лазит в Запретную Секцию и изучает книги по Тёмной магии. Думаешь, этого недостаточно? — Питер в ожидании ответа вопросительно уставился на слизеринца.

Тот снова усмехнулся. «Как можно быть таким самоуверенным?»

— Петтигрю, а ты не подумал, что мне ничего не стоит наложить на тебя Obliviate и стереть память. Не беспокойся, я не сделаю тебя пускающим слюни тупоголовым гриффиндорцем, не помнящим даже своего имени. Ты просто забудешь этот разговор... И уж точно я не пойду к Дамблдору признаваться в содеянном.

Питер сразу как-то сдулся. Вся его наглость и напористость улетучились без следа. Теперь перед Снейпом стоял дрожащий от подобной перспективы невысокий гриффиндорец с редкими пепельно-русыми волосами, умеющий только пресмыкаться и подлизываться. По-крайней мере, именно таким раньше его видел Северус, но теперь он понял, что допустил одну из самых распространённых ошибок — недооценил противника. Но, с другой стороны, кому могло придти в голову, что Петтигрю станет его шантажировать?! Северус ухмыльнулся, с удовольствием наблюдая, как тот испуганно сжался под его холодной улыбкой.

«Не на того напал, кретин. Не тебе со мной тягаться».

— А теперь ТЫ ответишь на МОИ вопросы, Петтигрю. Зачем тебе понадобилось это зелье? — спросил он.

Питер поднял голову. На мгновение в серо-голубых глазах мелькнул гнев, но он быстро погасил его.

— Это зелье... тебе ведь известны его свойства? — глупый вопрос. Это он понял по тому, каким взглядом его одарил слизеринец. Ну ещё бы, он же, начиная с первого курса, был лучшим в зельях! — Я разузнал о нём всё, что смог найти в библиотеке. Тот, кто его выпьет, будет воспринимать всё абсолютно по-другому. Добро — злом, и наоборот...

Питер не успел договорить, так как Снейп взмахом руки велел ему заткнуться.

— Ты действительно такой кретин, каким кажешься, Петтигрю? — на лице слизеринца явственно читалось презрение, и Питер предпочёл благоразумно промолчать. — Можешь не отвечать, вопрос был риторическим. Это что, всё, что ты узнал? Во-первых, восприятие окружающего мира остается прежним. Во-вторых, зелье действует только на эмоции, которые испытывает человек, выпивший его. Все светлые чувства полностью изменяются на противоположные. Любовь — ненавистью и презрением, симпатия — отвращением и так далее в том же духе. В-третьих, я спрашивал тебя не о его свойствах, а зачем оно тебе понадобилось?

Питер немного помолчал, обдумывая только что услышанную им информацию. Всё это он уже давно знал, но раскрывать все карты сразу он не собирался. В сотрудничестве со Снейпом козыри никогда не будут лишними.

— Знаешь, Снейп, а у нас есть кое-то общее...

— Это что, оскорбление? И что общего у нас, по-твоему, может быть?

— Враги, — тихо произнес Питер, глядя прямо в чёрные глаза Снейпа. — Враги...

Тот приподнял бровь.

— Да? И кто же это? Что-то я не помню, чтобы у нас был один и тот же враг. Просвети меня — кто он, этот таинственный незнакомец?

Питер ухмыльнулся, но улыбка быстро исчезла под пристальным взглядом Снейпа.

— Блэк, — медленно произнес он, наблюдая за реакцией слизеринца. Как и ожидалось, тот мигом скривился так, словно ему под нос сунули пузырек с антигрибковым зельем, которое они недавно варили на уроке Зельеварения. Питер снова ухмыльнулся. Возможно, еще не все потеряно. — И Поттер.

— Прекрати нести чушь, я не такой идиот, чтобы в это поверить. Ты всюду ходишь следом за своими так называемыми приятелями, и делаешь всё, что они тебе скажут. А теперь хочешь убедить меня, что у нас одни и те же враги, и заявляешь, что это Поттер и Блэк. И ты, правда, думаешь, что я в это поверю? — Снейп презрительно скривился.

Питер с интересом смотрел на него. Сейчас черноволосый слизеринец до ужаса был похож на Сириуса — тот точно так же кривился, когда Питер попадался ему на глаза.

— Это действительно правда. Меня достало, что Блэк постоянно меня гоняет, если ему лень сходить самому! Достало, что они считают себя лучше меня! Меня достало, что они ни во что меня не ставят. Считают меня ни на что не способным! Они все считают само собой разумеющимся, что я должен делать всё, чего бы они ни попросили! Ремус никогда этого не делает. Джеймс еще ладно, но Блэк...! Я ненавижу его! Ненавижу!

Северус с мрачным удовлетворением наблюдал за гневной вспышкой гриффиндорца. Ему и в голову не приходило, что Петтигрю так тяготится своим положением при Мародёрах. «Кто бы мог подумать?» Что ж, это можно было использовать в своих целях. Например... А почему бы и нет?

— И поэтому ты решил напоить его этим зельем? — спросил он, прерывая продолжавшего негодовать Петтигрю.

— Да... — хрипло ответил тот. — Я хотел, чтобы они перестали быть лучшими друзьями. Если бы это произошло, то они бы заметили меня и поняли, что я способен на большее, чем кажется на первый взгляд. Но Блэк…

Северус задумался. Это действительно хорошая возможность отомстить тем, кто изводил его, начиная с первого курса. Осуществить то, о чём он мечтал столько лет.

— Я помогу тебе, — решительно произнёс он. — Я сварю это зелье. Но сначала... ты поклянёшься, поклянёшься Нерушимой клятвой, что никому никогда не станет об этом известно. Я не желаю попасть в Азкабан из-за этого зелья.

— Но ведь... — Питер попытался было возразить, но умолк под не терпящим возражений взглядом.

— Ты поклянёшься, — Северус угрожающе сузил глаза. Он не собирался рисковать. Этот гриффиндорец, которому самое место в Хаффлпаффе, мог проболтаться и даже не заметить этого. — Итак... — Северус огляделся по сторонам. Им нужен Связующий — тот, кто объединит их клятву. Он крепко схватил Питера и потащил за собой, не особо обращая внимание на слабые попытки того освободиться из его хватки. К счастью, искать долго не пришлось. Стоило выйти за поворот, как Северус увидел, что им навстречу идёт какой-то второкурсник с Хаффлпаффа, которого Северус не знал. Хотя не знал он многих. Хаффлпафф. Что ж, это не так уж плохо. Даже наоборот, совсем неплохо.

— Эй! — он замахал руками, подзывая того поближе. Хаффлпаффец встревожено нахмурился и огляделся по сторонам. Но, кроме них, в коридоре никого не было, а значит, обращались именно к нему.

Конечно, он знал, кто такой этот высокий, мрачный парень. Слизеринец. Северус Снейп. Личный враг Мародёров.

Джереми, а именно так звали хаффлпаффца, обеспокоено напрягся и подошёл ближе. Слизеринца боялись и не любили, и он вполне мог с легкостью заколдовать его и без зазрения совести бросить в этом же коридоре.

Немного успокоило Джереми то, что рядом с ним стоял Питер Петтигрю. Четвёртый из Мародёров. Друг Джеймса Поттера и Сириуса Блэка. Он приблизился и, опасливо покосившись на Снейпа, спросил:

— В чём дело?

— Нам нужна твоя помощь, — мягко прошелестел Северус. Если он хотел, то его голос мог звучать отнюдь не угрожающе. Сейчас же ему требовалось, чтобы этот идиот помог им добровольно. Северус заметил, как хаффлпаффец испуганно посмотрел на Питера. — Просто направь свою палочку на наши руки и всё.

— И всё? — на лице парня явно читалось удивление. Он-то ожидал, что его сейчас как минимум заколдуют.

— Всё, — отрезал Снейп и снова повернулся лицом к дрожавшему гриффиндорцу. — О, не трусь, Петтигрю, это совсем не больно. Просто повторяй за мной.

Питер медленно кивнул.

— Ты клянешься, что никто не узнает о том, что я читал книги по Тёмной магии?

— Да.

Из направленной на них палочки вырвался зелёный язык пламени и жгутом обвился вокруг их рук. Питер сжался в ожидании боли, но её не последовало.

— Ты клянешься, что никто никогда не узнает о том, что это я сварил зелье?

— Да.

— Что ж, этого, думаю, достаточно. Советую тебе не нарушать этой клятвы, Петтигрю. В противном случае смерть будет мучительной. Очень мучительной, — добавил Северус, наблюдая за тем, как на лице гриффиндорца проступает ужас и шок. Он перевёл взгляд на хаффлпаффца. Парень стоял и широко открытыми глазами смотрел на то, как зелёные языки пламени впитываются в кожу, связывая их Нерушимой Клятвой.

— Что это было? — шокировано спросил он.

«Ну да, откуда тебе знать?»

— Ничего особенно, — зловеще улыбаясь, ответил Северус. — Ничего не было. Obliviate!

Глаза хаффлпаффца подернулись дымкой. Северус не стал ждать, пока тот очухается, и, быстро схватив Питера за рукав, скрылся за следующим поворотом.

— А теперь слушай меня внимательно, Петтигрю. Мы связаны Нерушимой Клятвой, и не советую тебе её нарушать. Ничего хорошего из этого всё равно не получится. Это раз. Два: для зелья мне нужны волосы Блэка и Поттера. Кровь, конечно, лучше, но сойдёт и волос. Достанёшь их послезавтра. Как раз будет матч, в суматохе легко будет отхватить по пряди волос этих идиотов, — сказав это, Снейп резко развернулся и, схватив сумку, исчез за углом.

Питер, охваченный страхом, смотрел ему вслед. Только теперь он начал понимать, что же натворил. Да, Снейп прав, ничем хорошим это для него не закончится.

— Джеймс, пора вставать... Рог зовёт, — раздался над ухом чей-то тихий голос.

Мама... Стоп, а что она делает в Хогвартсе?!

По лицу пробежало что-то мягкое и пушистое. Хвост...?!

— Поттер, вставай!

«Ну зачем же так орать? И вообще отвалите от меня. Я спать хочу, и вообще, если кто не в курсе, я спросонья злой и голодный, лягаюсь и кусаюсь».

Джеймс мысленно послал всех к чёрту и перевернулся на другой бок. Но не прошло и минуты, как пушистое нечто вернулось.

«Ну зачем, зачем меня будить?! Садисты несовершеннолетние! Будильник-то ещё не звонил, а значит, ещё рано. А если ещё рано, то я имею законное право ещё немного поспать».

И тут, как назло, его прервал оглушительный звон вышеупомянутого будильника. Джеймс машинально дотянулся до тумбочки и хлопнул по нему рукой, но будильник был такой же наглый и беспринципный, как и тот, кто ему его подарил, а потому упрямо продолжил звонить.

— Джеймс, да выключи ты его! — страдальчески простонал с соседней кровати Люпин, — а еще лучше выбрось, уничтожь, расплавь, утопи...

Джеймс, как верный друг и товарищ, не преминул воспользоваться советами друга и, схватив непокорный будильник, изо всех сил отправил его в полёт, после чего вновь зарылся лицом в подушку. Судя по звуку удара и резко прервавшемуся звону, будильник врезался в стену. И Джеймс всеми фибрами своей широкой гриффиндорской души надеялся, что умолк он навечно.

— Эй, это же мой подарок! — раздался над ним возмущённый голос.

«Упс».

— Ну всё, Поттер, теперь ты влип по-крупному.

Джеймс как наяву представил, как на лице Сириуса появляется гаденькая улыбочка, которой он всегда улыбался, когда предоставлялся случай испортить жизнь парочке-другой слизеринцев. Однако в этот раз роль слизеринцев, похоже, предстояло сыграть Джеймсу. Мгновенно сообразив, что сейчас его ждёт, он, откинув одеяло, быстро вскочил с кровати, надеясь всё же опередить предприимчивого Блэка. Но не успел. На этот раз холодный душ обрушился уже на него. Джеймс взвыл и яростно уставился на стоявшего напротив него друга. Тот, сложив руки на груди и довольно ухмыляясь, смотрел на него.

— О да, месть действительно сладка... — протянул Сириус.

— ЗА ЧТО?!

— За это, — Блэк указал на разбитый вдребезги будильник. — Между прочим, Поттер, если ты забыл, я подарил тебе его на Рождество.

Вопреки словам Сириуса, Джеймс этого не забыл. Наоборот, он до сих пор хорошо помнил, как на прошлое рождество тот подарил ему будильник в форме оленя, в рогах которого застрял циферблат. Оба хорошо повеселились, когда увидели подарки друг друга: Джеймс подарил Сириусу точно такой же будильник, только в форме чёрной собаки. Правда, Джеймс, в отличие от друга, не поленился и раскошелился ещё и на небольшую гравировку: «Бродяге от Сохатого».

— Ой! Да кто бы говорил, Бродяга! — раздался негромкий голос проснувшегося, наконец, Хвоста. — Твой-то вообще уже с год, наверное, как не работает, — Питер слишком увлёкся и не заметил, как Сириус предостерегающе повернулся к нему.

Серые глаза неприязненно сощурились, словно предупреждая: «Скажешь ещё слово, и тебя ждет нечто худшее, чем холодный душ во сне», но Питер не заметил этого или просто впервые в жизни набрался храбрости и проигнорировал слишком много о себе возомнившего Блэка.

— Ещё бы! После того, как ты его оживлял заклинанием и заставлял гоняться за будильником Сохатого, когда думал, что никто не видит, — Питер едва заметно ухмыльнулся.

«Чего?!»

— Это он о чём, Бродяга? — вопросительно повернулся к другу Джеймс.

— Понятия не имею, Сохатый, — невозмутимо пожал плечами Сириус, одарив Питера ещё одним гневным взглядом. — Я тут вот что хотел у тебя спросить: ты помнишь, КАКОЙ сегодня день?

Джеймс уставился на друга, прекрасно понимая, что тот просто пытается уйти от ответа. Странно, но тот не только проснулся раньше всех, что на его памяти произошло впервые, но и успел одеться. Судя по всему, от Сириуса не укрылось, каким взглядом окинул его Джеймс, и, доставая что-то из своей тумбочки, заметил:

— Н-да, Сохатый. Похоже, мы вчера действительно переборщили с выпивкой. Пора завязывать... Сегодня суббота, а в субботу у нас... Вот, держи, это антипохмельное зелье: выпей, полегчает.

— Спасибо, Бродяга! ЧЁРТ! Сегодня же квиддич!

— Сохатый, заткнись, дай поспать, — простонал, уткнувшись в подушку, Ремус.

Трое бодрствующих Мародёров переглянулись.

— Похоже, мы вчера действительно ОЧЕНЬ СИЛЬНО переборщили, — пробормотал Питер, напяливая на себя рубашку и пытаясь отыскать в царившем здесь бардаке свой галстук.

— Ещё бы! Помните, как мы в Лунатика огневиски на спор вливали? Ему сейчас стопроцентно хуже, чем нам!

— Рем, вставай. Ты Трансфигурацию проспал, — склонился над другом Джеймс.

— Врёшь, у нас сегодня нет уроков МакГонагалл, — разлепил тот правый глаз. Даже в минуты сильного похмелья Люпин сохранял ясность мысли.

— Рем, вставай. Ты же не хочешь пропустить игру своих лучших друзей?! Если ты забыл, то я напоминаю: у нас сегодня матч Гриффиндор против Слизерина.

— Садисты, вот вы кто, — недовольно пробурчал Люпин, с неохотой выбираясь из-под одеяла. — Ненавижу вас.

— А ты что думал? В сказку попал? Держи антипохмелку, — Джеймс протянул ему небольшой пузырек, на дне которого что-то подозрительно булькало.

— Ладно, всё, пойдемте. Джеймсу надо ещё предматчевую речь толкнуть, — фыркнул Сириус, когда все собрались.

— Вы идите, а я вас попозже догоню. Я обещал Стэну отдать сегодня его работу по Астрономии... — робко произнёс Питер.

— По Астрономии? Так взял бы списать у Сириуса! Он же у нас в ней спец!

— Ну... я всё равно уже всё списал.

— Ну тогда ладно, — Джеймс направился к двери, где его с нетерпением поджидал Блэк. — Тебя подождать?

Хвост покачал головой и, как только дверь захлопнулась за спиной Лунатика, резво кинулся к кровати Джеймса и откинул покрывало.

Тщательно всё осмотрев и не найдя искомого, он вздохнул и проделал то же самое с подушкой Сириуса. К счастью (для Питера), в этот раз ему повезло. Хвост торжествующе сжал пальцами несколько длинных чёрных волосков.

— Что, линяешь, мой четвероногий блохастый друг? — язвительно поинтересовался он у волосков, но те по вполне понятным причинам хранили молчание.

Полдела было сделано, теперь оставалось раздобыть только пару волосков Джеймса. А уж остальное — это проблема Снейпа. Так как сам Питер в Зельях полный ноль, то было вполне очевидным, что этим займется слизеринец.

Гриффиндорец быстро выбрался из пустой гостиной — все уже ушли на квиддичное поле. Когда проём в стене закрылся, Полная Дама вопросительно посмотрела на него:

— А что это ты сегодня совсем один? Поссорились, что ли?

Питер не стал отвечать, а вместо этого быстро пошёл по коридору в поисках Снейпа. Как жаль, что Джеймс умудрился посеять Карту! Хотя, насколько ему было известно, Снейп никогда не ходил на квиддич. Ещё бы! кому приятно смотреть, как проигрывает твоя команда?! А команда Слизерина проигрывала уже пять лет подряд, начиная с тех пор, как Джеймс и Сириус стали играть за Гриффиндор. И именно с тех пор у команды Слизерина началась чёрная полоса неудач.

Повинуясь какому-то тихому голосу, нашептывающему, что единственное место, где следует искать Снейпа — библиотека, Питер направился в самое нелюбимое место Сириуса. И точно, он сразу же заметил Снейпа, склонившегося над какой-то книгой. Хвост даже и не сомневался, что она о Тёмной Магии или даже более того — из Запретной Секции. Стоило ему войти в библиотеку и сделать несколько шагов в сторону слизеринца, как тот тут же встал и тенью скрылся за шкафами. На несколько секунд Питер замер в недоумении — неужели Снейп его избегает? Но потом понял, что тот просто не хотел, чтобы их видели вместе. Проходя мимо стола, за которым незадолго до этого сидел слизеринец, он бросил взгляд на книгу в тёмно-зелёной обложке и с удивлением прочёл: «Лекарственные растения и их свойства». Хм, значит, Снейп читает не только о ядах и Тёмных Искусствах. Надо запомнить, это может пригодиться.

Стоило гриффиндорцу свернуть за шкафы, скрываясь от бдительного и неусыпного ока мадам Пинс, как его резко схватили за рукав мантии, дёрнув в другую сторону, и Снейп по-змеиному прошипел:

— Какого чёрта ты притащился сюда? Хочешь, чтобы вся школа узнала о твоей миленькой затее?

— Я просто хотел сказать, что раздобыл волосы Блэка, — Питер попытался вырваться из хватки Снейпа.

— А Поттер?

— Ещё нет. Попробую после матча.

Снейп отпустил Питера и отстранился от него.

— Значит, ты твёрдо решил выполнить наш договор? Ты действительно так их ненавидишь, что хочешь разрушить их дружбу? — глаза Снейпа странно блестели в тени, отбрасываемой книжными шкафами.

— Да, — Питер решительно протянул зажатые в руке волосы «друга». Снейп вытащил из кармана небольшой пакет и аккуратно поместил их внутрь.

— Не забывай, если хоть кто-нибудь узнает о моей причастности к этому, Нерушимая Клятва быстро даст о себе знать, — решил на всякий случай ещё раз напомнить слизеринец.

— Я знаю, — коротко ответил Питер и, поняв, что Снейп не собирается ему больше ничего говорить, быстро смылся из библиотеки.

Северус некоторое время неподвижно стоял, молча смотря вслед уходившему гриффиндорцу, решившему так отплатить своим «друзьям» за их доверие и дружбу. Если бы сейчас его видел кто-нибудь из слизеринцев или ученик остальных факультетов, то он бы не поверил своим глазам. Вряд ли кто-либо видел у Северуса Снейпа такое выражение лица. В нём ясно читались тоска, презрение и печаль одновременно.

— Какой же ты идиот, Петтигрю...

Снейп отвернулся и пошёл мимо шкафов, внимательно разглядывая корешки книг...

* * *

— Итак, теперь все собрались? — Джеймс окинул стоявших перед ним гриффиндорцев внимательным взглядом прирождённого ловца и капитана. Не дожидаясь ответа на свой, в общем-то, риторический вопрос, он продолжил:

— Для некоторых из нас это первый матч, — он выразительно посмотрел на Дерека — их нового вратаря, нервно кусавшего бледные губы и сжимавшего рукоять метлы. — Я знаю, что мы лучшие. Вы знаете, что мы лучшие. Осталось только доказать это. Если сегодня мы будем играть так же, как и на тренировках, то Кубок наш. Мы от слизеринцев и мокрого места не оставим. Я знаю, что вы сейчас жутко нервничаете, надо признаться, я тоже, — Джеймс взлохматил и без того взъерошенные волосы и только теперь заметил стоявшего позади всех Сириуса Блэка, что-то тихо шептавшего Бриджит Моро — ещё одной новенькой загонщице, которой предстояло играть в паре с ним. Джеймс нахмурился: то, что Сириус и Бриджит успели хорошо сработаться, очень даже неплохо, но вот кратковременные интрижки в команде надо пресечь на корню. Как раз в этот момент Сириус поднял голову и лукаво ухмыльнулся, заметив, что Джеймс смотрит на него.

Да, определённо, надо будет с ним об этом поговорить. Но только после матча. К тому же, вряд ли Бродяга сильно расстроится. Перед ним теперь такие перспективы открылись… Весь Хогвартс мечтает встречаться с Сириусом Блэком! Хотя нет, не весь. Только его женская половина. Хотя, может, найдется и пара парней, но вот эта новость как раз вряд ли его обрадует.

Джеймс прислушался к словам комментатора, который в данный момент представлял команду Слизерина. Значит, уже скоро их черёд.

Джеймс подошёл к Дереку и негромко, чтобы не было слышно остальным, спросил:

— Сильно нервничаешь?

Тот только кивнул и ещё крепче сжал метлу.

— Послушай, это твой первый, но далеко не последний матч. Во все последующие разы до выхода на поле ты всегда будешь жутко нервничать, но после начала игры ты должен собраться и забыть свой страх. Оставить его на земле. Понимаешь меня?

— Кажется, — Дерек неуверенно посмотрел на своего капитана. — Спасибо, Джеймс. Я вас не подведу, — он слегка улыбнулся.

Поттер весело подмигнул в ответ и отошёл в сторону. Воистину, нервничающий вратарь на поле — это катастрофа для команды. По его сигналу гриффиндорцы сели на метлы. Джеймс вздрогнул от неожиданности, когда стоявший позади него Сириус спросил:

— Ну что, боишься, друг мой рогатый?

— С какой это стати? Я уже считай пять лет как ловец.

— Ну, так ведь там же и Лили будет…

Джеймс не успел ответить, так как мадам Хуч подала знак, и команда Гриффиндора вылетела на поле под оглушительный шум аплодисментов.

Сначала ему показалось, что его барабанные перепонки сейчас не выдержат: пока комментатор называл их фамилии, ученики Гриффиндора, Хаффлпаффа и Равенкло криками, свистом и аплодисментами приветствовали гриффиндорскую команду. Джеймс сразу же взмыл вверх, держась подальше от суетившихся игроков и высматривая... нет, не снитч, а огненно-рыжие волосы Лили. Ага, вот она, машет ему рукой. А рядом, как и следовало ожидать, Ремус и Питер.

Джеймс так засмотрелся на девушку, что почти позабыл об идущей несколькими метрами ниже игре.

— А ну уйди с дороги, кретин! — вернул его к реальности чей-то крик.

Джеймс быстро обернулся и тут же отпрянул в сторону от несшегося прямо на него бладжера. Следовавший за ним с битой наперевес Сириус Блэк чуть сбросил скорость, пролетая мимо друга, и громко прокричал:

— Поттер! Кончай пялиться на рыжую! Быстро ищи снитч, а не то нас размажут в лепёшку!!

Проорав эти добрые ласковые слова, он пронёсся дальше, оставив Джеймса с открытым ртом смотреть ему в спину. В следующий миг бладжер, направленный мощным ударом Блэка, уже нёсся в сторону слизеринцев.

«А он прав, Сохатый», — пронеслось в голове у Джеймса, и он принялся лихорадочно высматривать снитч.

На мгновение ему показалось, что он видит блеск солнца на блестящей поверхности крылатого мячика, но оказалось, что это всего лишь чьи-то очки. Джеймс прислушался к словам комментатора — 60-70 в пользу Слизерина. Ну, всё не так уж и плохо, как можно было судить из слов Сириуса. Видимо, Дерек так и не успокоился.

Он бросил взгляд на слизеринцев и сразу же заметил, как Эрик Зор вошёл в пике. Снитч! Джеймс мгновенно сорвался с места, всё больше и больше увеличивая скорость в отчаянной попытке опередить слизеринца.

— Ну же!!! Давай, милая, ты сможешь! — умолял он метлу так, словно та была живая.

Он уже почти нагнал соперника, когда снитч резко вильнул вправо, снова избегая возможности быть пойманным Эриком, и молниеносно понёсся вниз к земле. Оба ловца, не сговариваясь, наравне последовали за ним. Джеймс протянул руку, стараясь схватить снитч раньше слизеринца. Серебряные крылышки трепыхались в воздухе всего в нескольких сантиметрах от его руки.

— Быстрее! Ну же!!!

Земля стремительно приближалась. Гриффиндорец бросил взгляд на соперника, и в тот же миг его пальцы сомкнулись на мячике. Джеймс резко выровнял метлу и победно вскинул руку со сжатым в ней снитчем.

— И ВОТ, ПОСЛЕ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОЙ БОРЬБЫ ДЖЕЙМС ПОТТЕР ЛОВИТ СНИТЧ!!! СЧЁТ 210:80. ПОБЕДА ЗА ГРИФФИНДОРОМ!!!!!

Слова комментатора и крики болельщиков оглушили Джеймса. Только сейчас он понял, что последние несколько минут напряжённой погони он абсолютно ничего не слышал.

Он плавно опустился на землю, и его тут же обступили остальные члены команды. Кто-то хлопнул его по плечу, и Джеймс быстро обернулся, чтобы увидеть счастливое лицо Сириуса.

— Молодец, Сохатый! Я в тебе и не сомневался!

Скептическое выражение лица победителя явственно говорило о том, что он не особо в это верит.

— Ты назвал меня кретином? — он уже собирался высказать Сириусу всё, что о нём думает, когда внезапно налетевший на него рыжеволосый вихрь заслонил обзор.

— Джеймс! Это было великолепно!

Изумрудно-зелёные глаза радостно сверкали на лице Лили. Джеймс нежно обнял девушку, и тут же победные крики сменились дразнящим улюлюканьем. Он бросил раздражённый взгляд на кривлявшихся членов команды, мысленно пообещав себе припомнить им всё это на тренировках. Но стоило Лили поцеловать его, как всё это мгновенно отступило на второй план...

Никто не обратил внимания на Питера, незаметно зашедшего Джеймсу за спину. Протянув руку, четвёртый Мародёр аккуратно отхватил от лохматой шевелюры друга небольшую прядь, но, к его ужасу, безболезненно проделать эту операцию не удалось. Джеймс резко дёрнулся в сторону, почувствовав мгновенную боль в затылке.

— Й-а-я! Питер, ты что?! Больно же!!!

Тот открыл рот, чтобы ответить, но появившийся как чёрт из табакерки Сириус сделал это за него:

— А ты что, не видишь, Сохатый? Он решил отхватить у тебя пару волосков для ритуала... как его там? О, вуду, точно! — Сириус состроил страшное лицо, а Питер задержал дыхание, пытаясь справиться с внезапно охватившей дрожью. — Или он хочет оставить эти волоски себе на память: положить в какой-нибудь медальончик и по ночам любоваться на них. Ну, ты же знаешь, что Хвост просто в восторге от тебя! — выпалив всё это, он снова исчез, вернувшись к мгновенно окружившим его поклонницам.

— Очень смешно, — буркнул ему вслед Питер. — Вообще-то я просто хотел убрать какую-то закорючку, застрявшую у тебя в волосах, — пояснил он Джеймсу. — Но она так сильно запуталась, что незаметно вытащить не получилось. Нужны мне твои волосы... — фыркнул Питер, поясняя этим всю абсурдность предположения Сириуса.

— Ну, тогда спасибо, — улыбнулся Поттер. — Идёмте в замок, что ли?..

— Ну что, Мародёры? Отметим по-мародёрски победу над Слизерином? — нагнал их на полпути к замку Сириус. — Кто-нибудь знает, где сейчас Снейп?

— В библиотеке, где ещё ему быть? — мгновенно ответил Ремус и тут же подозрительно сощурился. — А что? Ты опять что-то задумал? Не надоело ещё?

— Спокойно, Луни. Я просто спросил.

— Да ну?

— Ну да!

Так они и продолжали препираться, пока не дошли до замка, и никто не видел, как одинокая тёмная фигура быстро исчезла с Астрономической Башни.

* * *

Алекс с азартной улыбкой наблюдал за ходом игры. Он уже успел позабыть, как хорошо Джеймс играл в квиддич. Да, Гарри — истинный сын своего отца!

Он нервно вздрогнул, когда Джеймс чудом увернулся от нёсшегося в его сторону бладжера, следом за которым мчался один из загонщиков — Сириус Блэк. Алекс заметил, что тот слегка притормозил, пролетая мимо Поттера, очевидно бросил ему пару фраз, вроде: «Прекращай пялиться на Эванс, Поттер. Ищи снитч». Дельный совет, кстати говоря.

Алекс ухмыльнулся: а Сириус, ну то есть он сам, действительно очень даже неплохо летает. Может, не так хорошо, как Джеймс, но определённо лучше остальных. Мужчина вздохнул. Захотелось снова подняться в небо, ощутить, как холодный ветер развевает длинные волосы, снова помчаться наперегонки с Джеймсом.

Алекс обернулся через плечо и посмотрел на остальных профессоров. Он специально сел несколькими рядами ниже, чтобы молча, ни о чём не беспокоясь следить за игрой лучшего друга, а в окружении его бывших преподавателей и в настоящем — коллег ему это вряд ли бы удалось. Алекс посмотрел на Дамблдора и тут же недоумённо нахмурился: у него галлюцинации, или старик в самом деле подмигнул ему?

Алекс вздохнул и чисто машинально поймал взгляд сидевшей неподалёку от него слизеринки. Он невольно ухмыльнулся, и щёки девушки моментально заалели.

«Я что, флиртую со студенткой?! Меня же в Азкабан за это отправят как минимум лет на десять», — от одной только мысли о знаменитой тюрьме Алекс побледнел и нервно огляделся, мимоходом поймав на себе ещё несколько взглядов.

«Может, всё-таки стоит прекратить мыть голову?» — обречённо подумал он, но тут же отверг эту идею.

Алекс перевел взгляд на шедшую в небе игру как раз, чтобы успеть увидеть, как Джеймс, обогнав ловца Слизерина, поймал снитч, принеся тем самым победу Гриффиндору.

— С победой тебя, Сохатый, — тихо прошептал он и медленно направился к замку. Его ухода никто не заметил, кроме Дамблдора, лукаво посмотревшего ему вслед.

* * *

Северус, чуть сощурившись, внимательно наблюдал за игрой с самого верха Астрономической Башни. Вопреки всем ходившим про него слухам, он просто обожал летать и не меньше книг по Зельям и Тёмным Искусствам он любил квиддич.

Ещё в детстве, когда отец уезжал в другой город в длительные командировки, Эйлин брала его с собой, и они аппарировали на какую-то большую поляну вдали от магглов, где он неистово носился на метле.

Северус невесело ухмыльнулся: каким же он был тогда наивным! Ещё семь лет назад он верил, что когда он будет учиться в Хогвартсе, у него будет куча друзей. Надо ли говорить, что в первый же день все его мечты и надежды рассыпались в прах?

Слизеринец уже несколько отстранённо наблюдал за тем, как стремительно погнался за снитчем Джеймс Поттер, и как Джессика Брайан успела забить в кольца ещё один квоффл.

Безучастно уставившись на квиддичное поле, он вспоминал тот день, с которого начала рушиться вся его жизнь. День, когда умерла его мать.

В свои девять лет Северус уже хорошо понимал, кого следует винить в смерти матери. Если бы отец не забрал у неё палочку и не запретил колдовать, разве бы Эйлин умерла от банального воспаления лёгких?

Маленький Северус никогда не любил отца, а с тех пор он проникся к нему жгучей ненавистью. На похоронах Тобиас не сказал ни слова о своей покойной жене. Почему-то из её родственников никого не было, только немногочисленные друзья, на которых отец смотрел как на прокажённых. Сразу после похорон Тобиас выкинул из дома всё, что напоминало об Эйлин и имело хоть какое-то отношение к магии. Северусу с огромным трудом удалось спасти старый мамин учебник по Зельеварению и пару её фотографий.

После этого он заперся и несколько дней не выходил из своей комнаты, сквозь слёзы наблюдая, как мама улыбается ему с маггловской фотокарточки. А когда он, наконец, вышел, оказалось, что отец уехал в очередную командировку. Из которой он так и не вернулся. Потом газеты долго пестрели заголовками о страшной автокатастрофе на восточном шоссе.

Ни на похоронах, ни когда-либо ещё Северус больше не плакал. Несмотря на то, что ему было всего девять лет, он ничуть не сожалел о смерти последнего известного ему родственника. А потом, в доме для сирот, куда его отправили, появился этот страшный старик.

Нерон Принц, отец его матери. Коротко переговорив о чём-то с директором, старик велел ему быстро собрать все свои вещи, и вскоре Северус с одной сумкой в руке стоял в холле родового замка семьи Принцев.

Как он чуть позже узнал от хозяина замка, Эйлин была чистокровной волшебницей, тогда как сам Северус был грязнокровкой — сыном ведьмы и маггла. И почему-то этот факт выводил Нерона из себя. Конечно, до мальчика ему не было абсолютно никакого дела, так что Северус был волен бродить, где ему вздумается. Из приюта Нерон забрал его лишь потому, что не желал, чтобы единственный наследник древнейшего рода Принцев рос среди магглов.

Два года Нерон не уделял ему никакого внимания. В замке, кроме самого хозяина и Северуса, никто не жил, не считая нескольких домовых эльфов. Мальчик мог делать, что ему вздумается, пока за несколько месяцев до его одиннадцатилетия Нерон не заявил Северусу, что собирается обучать его магии. Как он сказал: «Я не желаю, чтобы наследник одного из самых древних и чистокровных родов был полным кретином в магии».

С тех пор они ежедневно по нескольку часов занимались колдовством. Северус был необычайно умным ребенком и поэтому уже через пару недель прекрасно знал программу всего первого курса, но останавливаться на достигнутом он не собирался. Несмотря на то, что Нерон был плохим и жестоким учителем, ему нравилось учиться. Мальчик мог часами просиживать в библиотеке за очередным учебником и не раз забывал об ужине, если ему не напоминал об этом один из обитавших в замке эльфов.

Северус вспомнил, как он был счастлив, когда большая серая сипуха принесла долгожданое письмо из Хогвартса. Но то, что сказал ему тогда дед, быстро уменьшило его радость. «Только посмей попасть куда-нибудь, кроме Слизерина, и сюда можешь не возвращаться. Можно подумать, мне мало того, что тот, кому после моей смерти перейдет всё состояние Принцев — грязнокровка. Запомни мальчик, если ты попадёшь в Хаффлпафф, Гриффиндор или Равенкло, я лично заберу тебя из Хогвартса, и тогда ты пожалеешь, что вообще появился на свет».

По тому, КАК Нерон сказал эти слова, Северус даже и не усомнился в его угрозе и поэтому, сидя в самом центре Большого зала на трехногой табуретке, он отчаянно упорствовал, твердя Распределительной Шляпе, что хочет в Слизерин. И только когда та, сдавшись, наконец, вынесла свой вердикт, Северус позволил себе расслабиться. На самом деле он хотел учиться в Гриффиндоре или Равенкло, где когда-то училась его мама, но в таком случае старик Нерон Принц выполнил бы свою угрозу.

Уже в первый же день он окончательно убедился, что друзей в школе у него не будет. Ученики остальных трех факультетов не любили слизеринцев, а среди своих он был изгоем, грязнокровкой.

Северус вздрогнул. Холодный порыв ветра донёс до него победные крики гриффиндорцев. Слизеринец скривился. Что было, то было, и он не в силах этого изменить. Главное — он сумел доказать, что и грязнокровка может достигнуть многого. К счастью, все слизеринцы молчали о том, что один из их однокурсников — нечистокровный. Ещё бы! Ведь это могло испортить репутацию факультета, на котором испокон веков учились лишь чистокровные волшебники.

Он изогнул тонкие губы в презрительной усмешке.

Здесь, на Астрономической Башне, когда никто не мог его видеть, Северус Тобиас Снейп на короткое время становился самим собой, после чего снова надевал привычную маску и возвращался к школьной жизни. Слизеринец резко повернулся на каблуках и направился к уходящей вниз витой лестнице. Раз все студенты уверены, что он дни и ночи проводит в библиотеке, то зачем их разочаровывать?

— Бродяга, ты уверен, что тебе необходимо возвращаться туда? Может, проведёшь эти каникулы у нас? — Джеймс обеспокоено наблюдал за тем, как Сириус упрямо пытается запихнуть свои вещи в чемодан. — Родители будут тебе рады. Мама постоянно твердит, что хочет познакомиться с тобой.

Сириус оторвался от своего занятия и удивлённо приподнял брови.

— Да ну? И это после всех наших совместных отработок, потерянных баллов и гневных писем от МакГонагалл? Сохатый, не вешай мне лапшу на уши. Она невкусная.

— Нет, я серьёзно! Они оба свято уверены, что все эти проделки — моя затея, а ты всего лишь, как сказала мама, поощряешь и помогаешь мне в этих идиотских выходках.

— Она действительно так сказала?! — судя по лицу, Блэк был в шоке.

— Да! Представляешь, она о тебе лучшего мнения, чем обо мне?! Своём единственном сыне!!!

— Да уж, кошмар, — Сириус сел на чемодан и быстро надавил на защёлку. — Что ж ты не разубедил её в этом?

— А зачем? — Джеймс лукаво ухмыльнулся и, развалившись на тщательно застеленной домовыми эльфами кровати, пояснил: — Мне ж это только на руку! Пока она свято убеждена, что вы с Ремом этакие пай-мальчики, мне же лучше!

— Ну, насчёт Лунатика это недалеко от истины. То, что он оборотень, не считается. А вот я...

— У-у-у! Бродяга, какой же ты иногда зануда! Жалко, что ли?! — возмутился Джеймс, чуть приподнявшись на локтях. Сириус по-прежнему сидел на своем чемодане и как-то не очень весело улыбался.

— Всё-таки едешь, да?

Тот кивнул.

— Мне надо выяснить, что происходит. Я уже несколько раз видел, как Регулус, Руд и иже с ними направлялись куда-то за территорию школы. Ночью. Что-то случилось, и я ДОЛЖЕН знать что именно. Понимаешь? Должен! Он же мой младший брат!

— А нам ты почему не сказал? — не собирался отступать Джеймс.

— Сохатый, это семейное дело, — Сириус поморщился, поражаясь собственным словам. — Хочу я того или нет, но они мои родственники. Ты мне как брат, пусть не по крови, но по духу. Ты, Ремус и Питер — вот моя настоящая семья, но я всё равно должен понять...

— Ладно, не оправдывайся. А то когда ты так говоришь, становишься похож на кого угодно, но только не на того Сириуса Блэка, которого мы все знаем!

Некоторое время они молча смотрели друг на друга без тени веселья в глазах. Затем Джеймс вздохнул и медленно произнёс:

— Хорошо, я всё понимаю. Но и ты пойми, Бродяга. Мы все беспокоимся за тебя. Ты же возвращаешься в дом, где тебя ненавидят и презирают, ты сам так говорил.

— Я прекрасно помню, что я говорил. Спасибо, Джеймс, но на память я пока не жалуюсь, — саркастично протянул Сириус. — Всё будет в порядке...

Дверь в комнату резко распахнулась.

— Эй! Вы идёте? Кареты скоро отправляются! — резкий оклик Питера заставил всех вздрогнуть. Сириус ухмыльнулся.

— Да. Сейчас. Хвост, а ты ничего с собой взять не забыл? А то опять будешь стонать в поезде!

— Да нет, вроде, — протянул тот, но без особой уверенности.

— Ладно, идемте, а то останемся в Хогвартсе. Договорим в поезде, — решил за всех Джеймс, про себя подумав, что лучше бы они на эти дни застряли в замке, чем Сириус ехал к себе домой.

Но договорить в поезде им не удалось: Сириус наотрез отказался обсуждать своё возвращение на Гриммо 12, отговорившись, что не хочет даже и думать о предстоящих днях в преисподней. Единственное, что Джеймсу удалось вытребовать у него, так это обещание, что он будет писать друзьям каждый день.

— Ой! Да ладно тебе, Джеймс! Не драматизируй! Всё не так уж и страшно! Можно подумать, я еду не домой, а в гости к Волан-де-Морту! — весело издевался над ним Сириус, когда поезд начал сбавлять скорость, подъезжая к перрону. — Ты говоришь так, словно видишь меня в последний раз. Ну что, по-твоему, они мне сделают? Мать, как обычно, будет орать, что я попрал честь благороднейшего и древнейшего семейства Блэков, отец снова заявит, что я разочаровал его и что он лишит меня наследства. Больно оно мне нужно! В этот раз там, кроме Беллы и Регулуса, будут ещё Нарцисса с этим га... хм, Малфоем. Так что каникулы у меня будут ещё те! Лишь бы Андромеда тоже приехала, будет хотя бы с кем поговорить по-человечески…

Сириус на мгновение высунулся в окно и, зажмурившись, улыбнулся тому, как стремительные потоки ветра нежно ласкают кожу. Он чуть сощурился, внимательно разглядывая встречающих, и практически сразу заметил высокую статную фигуру Вальбурги Блэк. Его мать выделялась даже среди таких же волшебников, как она. На красивом точёном лице застыло выражение глубочайшей брезгливости, ещё бы! Она, Вальбурга Ирма Блэк, находится на вокзале в окружении грязнокровок! Хуже просто быть не может!

— Ух ты, да меня встречают, — пробормотал её старший сын Сириус Блэк и втянулся обратно в купе.

Джеймс возбуждённо о чём-то рассказывал Питеру, а тот, позабыв обо всём на свете, самозабвенно его слушал. Сириус скривился: он наблюдал это зрелище уже несколько лет подряд, а так и не смог привыкнуть к слепому обожанию Питера. Он вздохнул. Жаль, что Лунатик не поехал с ними. Как назло, полнолуние было за сутки до отъезда из Хогвартса, и Ремус уехал домой раньше остальных учеников.

От нечего делать Сириус принялся разглядывать встречающих. Вон промелькнули рыжие волосы кого-то из семейства Прюиттов, о которых весьма нелестно отзывалась его мать. А вон, чуть поодаль от остальных волшебников, неловко топчется чей-то домовой эльф. Сириус пригляделся к гербу на тунике домовика и скривился. Его мамаша хотя бы соизволила придти лично, Лестрейнджи же прислали за сыном эльфа.

Наконец поезд полностью остановился, и Джеймс мгновенно вскочил.

— Ну вот мы и приехали. Пойдемте, я познакомлю вас с родителями, — он схватил чемодан и первым выбрался из купе.

— Джеймс! Джеймс!! — с трудом пробиваясь через толпу соскучившихся родителей, к ним мчалась высокая черноволосая женщина с такими же взъерошенными, как у Джеймса, волосами.

— Мама, — пояснил друзьям Джеймс, наблюдая за тем, как вышеупомянутая миссис Поттер быстро приближается к ним.

— Ну ладно, я, наверное, пойду, — засобирался Питер.

— Куда? — непонимающе вылупился на него Сириус. Выражение лица Джеймса говорило, что он удивлён не меньше Блэка.

— Но, Питер, а как же... разве ты не хочешь познакомиться с моими родителями? — попытался возразить он.

Хвост неловко улыбнулся.

— Если ты не против, то я могу приехать к вам на каникулах. Тогда и познакомлюсь с твоими родителями, — ответил он, краем глаза наблюдая за приближающейся матерью Джеймса.

— Ну ладно, — растерянно протянул Джеймс. — Тогда пока...

— Пока, Хвостик! Встретимся у Джеймса через пару дней! — радостно попрощался Сириус: у него явно было хорошее настроение.

— Какой-то он странный в последнее время... Ты ничего такого не замечал, а, Бродяга? — спросил Джеймс, глядя вслед Питеру.

— Да нет, вроде. Он вообще по жизни странный. Взять хотя бы то, какими глазами он на тебя смотрит. Ты же для него прямо как бог.

Джеймс закатил глаза.

— Да ладно тебе, Бродяга. Я-то думал, что мы уже закрыли эту тему. Я никак не могу понять, что плохого ты в этом нашёл?

— Да ничего. Просто это странно... и противно, — ответил тот, чуть приподнявшись на носках и высматривая среди учеников и их родителей кого-нибудь из Блэков. Пока все его попытки закончились ничем.

— Джеймс!! Милый! — наконец пробившаяся к двум друзьям, миссис Поттер радостно заключила сына в объятия. Тот попытался вырваться, но, на взгляд Сириуса, не слишком настойчиво.

— Ну здравствуй, Джеймс, — спокойно улыбнулся незнакомый Сириусу мужчина, когда миссис Поттер отошла в сторону, уступив место мужу. Чарлус Поттер сдержанно пожал протянутую руку сына, после чего последовал примеру жены и обнял его за плечи.

Сириус ухмыльнулся и отвел взгляд в сторону. Уже в который раз он поймал себя на том, что элементарно завидует Джеймсу. Завидует его обычному человеческому счастью.

Блэк бросил взгляд на обнимавшихся отца и сына. Как раз в этот момент мистер Поттер взлохматил и без того взъерошенные волосы Джеймса, а тот весело захохотал. Сириус печально вздохнул. У него было всё: красивая внешность, девушки, популярность, верные друзья, готовые отдать за него жизнь. Всё, кроме семьи. Иногда ему до слёз хотелось, чтобы его мать подошла и просто ласково обняла вместо очередных упрёков. Но разумом Сириус прекрасно понимал, что это никогда не произойдёт.

— Сириус? Эй, Сириус, прием! Вернись в наш мир грешный!

Блэк удивлённо приподнял брови. Оказывается, он так сильно задумался, что даже и не заметил того момента, когда всеобщее внимание переключилось на его «скромную» персону.

— Значит, ты и есть Сириус Блэк? — с любопытством посмотрела на него миссис Поттер. — Мы много о тебе слышали.

Сириус задорно улыбнулся, переглянувшись с Джеймсом. Тот весело подмигнул.

— О, не сомневаюсь, что в основном из писем профессора МакГонагалл относительно наших очередных проделок. Очень приятно познакомиться, миссис Поттер, — он элегантно поклонился.

Глаза женщины весело вспыхнули.

— И правильно делаешь, что не сомневаешься, Сириус, — улыбнулась она. — Профессор МакГонагалл была крайне недовольна вами, о чём неоднократно сообщала нам в письменном виде.

Чарлус и Дориа Поттер, в девичестве Блэк, весело переглянулись, и Сириус понял, что тема их с Джеймсом поведения в последнее время поднималась особенно часто. Джеймс ухмыльнулся, видимо, тоже заметив этот жест родителей, и обречённо закатил глаза, словно говоря: я этого ещё наслушаюсь.

Чарлус Поттер улыбнулся и протянул руку для рукопожатия.

— Что ж, мистер Сириус Блэк, приятно узнать, что ещё остались люди, которые не делают различий между чистокровными и магглорожденными волшебниками. Я рад, что у моего сына такой друг.

Сириус благодарно улыбнулся и с радостью пожал протянутую ему руку. Сказать, что он был польщен, — значит не сказать ничего. Сириус знал до ужаса мало людей, которым было наплевать на его принадлежность к семейству Блэков. К счастью, оказалось, что Поттеры одни из таких людей.

Он был бы рад до посинения торчать на платформе 9 и 3/4 и болтать с Поттерами. Сириус не мог не отметить, что семья Джеймса разительно отличается от его семьи, начиная хотя бы с того, что им не было никакого дела до чистоты крови.

Так некстати вспомнив о своей собственной семье, Сириус снова отвлекся от разговора и огляделся по сторонам. Теперь, когда платформа почти опустела и больше не представляла собой настоящий муравейник, он даже с высоты своего роста никак не мог найти Регулуса, не говоря уже о матери, которая исчезла без следа. Начиная нервничать, Сириус торопливо извинился перед родителями Джеймса и уже собрался было приступить к обшариванию перрона и прилегающих к нему территорий, когда громкий голос друга остановил его.

— Сириус! Слушай, может, заедешь сначала к нам, а оттуда уже через камин попадёшь к себе? Не думаю, что поездку в компании с твоими родичами можно назвать приятным развлечением, — Джеймс демонстративно скривился, объясняя, ЧТО он думает о решении Сириуса. Он больше не пытался отговорить друга от дурацкой, на его взгляд, затеи, но по выражению лица Джеймса нетрудно было догадаться, что он по-прежнему надеется на то, что тот передумает.

На мгновение Джеймсу показалось, что Сириус все же согласится, но нет. Тот отрицательно покачал головой.

— Ну что ж... значит... тогда до встречи, Бродяга?

Тот весело ухмыльнулся, изо всех сил стараясь скрыть от Джеймса свое беспокойство.

— Ну да! А ты что, надеешься, что я не вернусь? Да как ты мог?! А еще друг называется! Ты поразил меня в самое сердце! — он театрально закатил глаза, сделав вид, что сейчас грохнется в обморок. — Да ладно тебе психовать, Поттер. Выше нос, а не то рога обвалятся! А без рогов какой же из тебя будет Сохатый?

Против своей воли Джеймс улыбнулся.

— Я бы дал тебе подкову на удачу, но, к сожалению, я олень не подкованный.

Сириус взял чемодан в другую руку и поправил сползшую на глаза шапку.

— Ну ничего. Вот вы с Эванс поженитесь, она тебя быстро подкует. И будешь ты у нас олень окольцованный и подкованный. Не беспокойся, Сохатый, подковы — дело наживное!

Джеймс невесело ухмыльнулся. Даже упоминание о Лили и их возможной свадьбе не подняло ему настроения. Где-то внутри него, обжигая леденящим холодом, засел зверь беспокойства. И даже несмотря на видимую беспечность Сириуса, Джеймс видел, что тому не лучше. Он закусил губу, пытаясь придумать довод получше, но еще раз посмотрев в упрямые глаза друга, обреченно вздохнул. В серых глазах Блэка светилась решимость довести дело до конца.

— Удачи тебе, Бродяга, — пожелал он, отчаянно стараясь не обращать внимания на внезапно охватившее его беспокойство. — Не забывай писать. А не то приеду и отбодаю, — Джеймс попытался улыбнуться, но, судя по выражению лица Сириуса, попытка не удалась.

— Я же уже пообещал! Мне что, поклясться Нерушимой Клятвой?! — шутливо вскинул руки Сириус, а затем, видя, что Джеймс все равно не улыбается, посерьезнел. — Успокойся, Сохатый. Все будет в полном порядке. Мы же встретимся всего через неделю. Ладно, я пошел. Мне ещё мамашу и остальных найти надо.

— Пока, Бродяга. До встречи.

Тот кивнул, и Джеймс пошел обратно к родителям, ожидавшим их неподалеку от барьера. Не пройдя и десяти шагов, он снова обернулся. Сириус по-прежнему стоял на том же месте и тяжело смотрел ему вслед, но, заметив взгляд Джеймса, вымученно улыбнулся.

Молча пройдя через барьер и мысленно поблагодарив родителей за то, что они ни о чем не спрашивали, Джеймс снова попытался разобраться в своих ощущениях. Несмотря на то, что он был одет вполне тепло, Джеймс чувствовал леденящий холод, и причина была не в двадцатиградусном морозе.

Страх, охвативший его во время прощания с лучшим другом, перерос в панику. С пугающей ясностью Джеймс вдруг понял, что Сириуса он больше не увидит.

* * *

— Кто там?

— Немедленно открой эту чертову дверь! — глухо прозвучал чей-то голос.

Эльф испуганно дернул ушами и, не осмеливаясь ослушаться прямого приказа, распахнул дверь. И тут же отскочил в сторону, так как на то место, где он только что стоял, грохнулся тяжеленный чемодан.

— Где все? — все так же глухо спросил новоприбывший, и эльф склонился в почтительном поклоне.

— Хозяин и хозяйка изволили ужинать, господин Сириус, — Твинки с обожанием уставилась на молодого хозяина в ожидании нового приказа. Остальные эльфы, во главе которых стоял Кикимер — любимчик госпожи Розалии, не особо любили ее сына Сириуса за то, что тот был не таким, как остальные Блэки. Все. Кроме Твинки. Старая эльфийка любила молодого хозяина больше других и втайне ото всех надеялась, что придет день, и он освободит ее.

— Хозяин желает еще чего-нибудь?

Сириус бросил на неё раздражённый взгляд и лениво отмахнулся.

— Нет. Можешь идти.

Эльфийка благодарно поклонилась и уже собралась было исчезнуть, как его следующие слова остановили её.

— Постой. Отнеси вещи в мою комнату. Она там же, где и была?

— Да, господин Сириус. Хозяйка не стала ничего менять.

Юный Блэк рассеянно кивнул, и эльфийка с глухим щелчком исчезла, прихватив с собой чемодан.

Сириус и не заметил, что остался в одиночестве, он по-прежнему невидяще смотрел в конец коридора, туда, где находилась столовая и где собралось все семейство Блэков. За исключением его.

Сириус с ненавистью смотрел на портреты матери и отца. Орион Блэк презрительно кривил тонкие губы, глядя на своего отпрыска. Вальбурга равнодушно оглядела сына с головы до ног и иронично покосилась на мужа, словно говоря: это твоя вина.

Сириус решительно подошел к двери гостиной и, затаив дыхание, прислушался. Тишина. Несмотря на то, что за этой дверью отмечала Рождество целая семья, оттуда не доносилось ни звука. Он в бессильной ярости сжал кулаки. Даже магглы встречают Рождество веселее, а он встретил его на занесённой грязным снегом улице, по колено утопая в сугробах. Ну почему он не послушал Джеймса? Сдался ему этот дом на Гриммо 12!!

За спиной раздалось чье-то деликатное покашливание, и Сириус резко развернулся на каблуках, чтобы встретиться с пронзительным взглядом своего предка — самого непопулярного директора Хогвартса Филеаса Найджелуса Блэка. Тот подозрительно поглядывал на своего пра-пра-правнука, то и дело вопросительно приподнимая брови.

Да и было чему удивляться! Наследник чистокровного рода Блэков представлял собой весьма странную картину. Сириус был одет в маггловские чёрные брюки, до колен заляпанные грязью, а с кроссовок уже успела натечь целая лужа талого снега.

Он тихо выругался. Сириус, так же как и остальные Мародёры, прекрасно знал, как выглядит изнутри кабинет директора, и он прекрасно помнил, что там так же висел портрет его пра-пра-пра-деда. И он не сомневался, что меньше чем через пять минут директору будет известно, что один из самых проблемных учеников прибыл в отчий дом с непозволительным опозданием.

Сириус недобро сощурился и, отвернувшись от портретов предков, пинком распахнул дверь. Вместо приветствия, которого, надо сказать, он и не ждал, на него молча уставились шесть пар глаз. Вальбурга Блэк вопросительно приподняла бровь, выражая то ли удивление внешним видом старшего сына, то ли недовольство его появлением на Гриммо 12. Она уже открыла рот, чтобы потребовать объяснения от непокорного отпрыска, но Сириус её опередил.

— Ну здравствуйте, мама, — холодно произнес он и, медленно пройдя к столу, остановился прямо напротив глав семейства. — Вы даже и не представляете, КАК я рад вас видеть.

Два серых глаза холодно блеснули.

* * *

— Ну и что это, по-твоему, означает?

Ремус обеспокоено наблюдал за тем, как его друг носится по комнате, лихорадочно размахивая только что полученным письмом.

— Вот скажи, — подлетел он к Ремусу, — что это означает? Он что, совсем спятил?

Ремус попытался прочесть написанное, но Джеймс снова выхватил пергамент из его рук и унесся в противоположную сторону. Оборотень обреченно вздохнул и закатил глаза. Джеймс продолжал психовать уже минут двадцать, время от времени начиная размахивать уже изрядно потрепанным письмом. А все началось с того, что они с Джеймсом заметили в свете фонарей тёмный силуэт Блэра — совы Сириуса.

Наконец тот выдохся и, обессилено опустившись на край кровати рядом с Люпином, молча протянул ему измятый клочок бумаги.

Ремус нахмурился, вчитываясь в написанное, по мере прочтения его лицо становилось все более и более удивлённым.

— Он действительно именно это имел в виду? — вопросительно посмотрел он на Джеймса, но тот лишь пожал плечами. Ремус задумчиво нахмурился.

«Дорогие Джеймс и Ремус!

Оборотень недоумевающе нахмурился.

Что за...?

Пишу вам обоим в одном письме потому, что прекрасно помню, как вы в поезде договаривались провести эти каникулы у Джеймса.

Ремус посмотрел на друга. Тот молча перечитывал письмо через его плечо. О чем это вообще пишет Сириус? Может, Джеймс прав, и Бродяга спятил на нервной почве? Ведь уж кто-кто, а он прекрасно знает, что Ремуса не было и не могло быть в поезде.

Пишу вам для того, чтобы сообщить, что я не смогу приехать. Так что извините, ребята, но в этот раз я останусь дома. Встретимся в поезде через неделю.

P.S. Знаешь что, Джеймс, твои подковы мне бы очень пригодились».

Ремус вздохнул и закрыл глаза, пытаясь осмыслить прочитанное. Что-то в этом письме было не так. И он даже знал, что именно.

— Не нравится мне все это, — произнёс рядом с ним Джеймс, и Ремус резко открыл глаза.

— Мне тоже, — согласился он. — Вот скажи, Сохатый, почему мне кажется, что Бродяга снова во что-то влип? И, похоже, влип по-крупному.

— Ну вот почему он меня не послушал? Я же его предупреждал, и не раз! Так не-ет, ему, видите ли, погеройствовать захотелось!!

— Джеймс?

— Что?! — несколько грубо спросил тот.

— А про какие это подковы он пишет? — полюбопытствовал Рем.

Джеймс ухмыльнулся.

— А, это... Я просто пошутил тогда на перроне. Сказал, что отдал бы ему подкову на удачу, если бы она у меня была. А он, похоже, запомнил, вот и всё.

Джеймс подошел к окну и аккуратно провел пальцами по блестящим чёрным перьям совы Блэка. Та благодарно ухнула и перелетела на шкаф.

— Лунатик, мне кажется, Сириус в беде. Он никогда бы не написал такое письмо, по крайней мере, добровольно.

— Согласен, — невесело хмыкнул оборотень. — Это не в его стиле. Он просто не в состоянии написать столь официальное письмо, так аккуратно и без всяких мародерских приколов.

— Рем, я думаю, что этим он пытался сказать, что он в беде. Или что он не может писать в открытую, что в принципе одно и тоже.

Люпин ничего не ответил, но в этом и не было нужды. Они оба понимали, что Джеймс прав от начала и до конца. Сириус в беде, и кто знает, что могло с ним случиться?

Несколько минут прошло в полной тишине, каждый пытался придумать, что делать. Наконец, Джеймс первым нарушил тишину:

— У меня есть идея. Но тебе она не понравится.

Ремус недовольно нахмурился. Начало ему уже не нравилось. Джеймс, похоже, это понял, потому что быстро продолжил, словно опасаясь, что тот его перебьёт.

— Нам нужно лететь за ним, — решительно выпалил он.

Ремус с тревогой наблюдал за Джеймсом. Конечно, он тоже беспокоился за Сириуса. Но не до такой же степени! Вполне возможно, что Бродяга просто решил так пошутить, с него станется! Но то, что он увидел в глазах Джеймса, заставило Люпина ощутимо занервничать. Там был страх. Джеймс Поттер панически боялся за друга, и этот страх успел передаться и ему.

— Джеймс, ты был прав, — тот в шоке уставился на друга. — Эта твоя идея мне совсем не нравится, но ведь других вариантов нет, верно?

Не дождавшись ответа, он продолжил:

— Значит, сделаем так...

Через пятнадцать минут из окна дома 28 по улице ###### вылетели два черных силуэта. Если бы кто-нибудь из соседей Поттеров выглянул в этот момент в окно, то он был бы крайне удивлён, узнав в этих двоих единственного сына Чарлуса и Дориа Поттеров и одного из его друзей.

Джеймс Поттер и Ремус Люпин летели на помощь другу.

* * *

— Знаешь, Джеймс, если вначале твоя идея мне просто не понравилась, то теперь она мне кажется самоубийственной, — с сарказмом протянул Ремус, наблюдая за тем, как Джеймс с видом покорителя Эвереста осматривает дом Блэков.

— Полдела сделано, мы на месте. Осталось проникнуть внутрь. Всего — ничего, — продолжил он. — Вот скажи, как мы проберемся в дом, оснащенный самой современной магоохранной системой?

— Проще простого, — наконец ответил тот, отворачиваясь от дома. — Через окно. Я заберусь внутрь на метле и...

Скептическое выражение лица оборотня помешало ему продолжить.

— Да? А откуда ты знаешь, в какое окно надо забираться? Что-то я не припоминаю, чтобы Сириус говорил о планировке комнат. Или я чего-то не знаю?

Джеймс сконфуженно промолчал. Он не мог не признать, что в словах оборотня есть доля истины.

— Допустим, что тебе удалось попасть внутрь. А что будет, если ты окажешься, например, в комнате Беллы? Она не станет разбираться, кто ты и зачем пробрался в ее комнату. Просто шарахнет Avada Kedavra и всё, нету Джеймса Поттера. А что я потом твоим родителям скажу, ты подумал?

— Скажи, что я погиб в неравном бою с Гримом, — Ремус не мог разглядеть в темноте лица Джеймса, но он не сомневался, что тот улыбается, несмотря на тревогу за Сириуса. — Ладно, Лунатик, ты прав. Нужно сначала все обмозговать, а потом уже лезть внутрь.

— Вот именно! Наконец-то я достучался хоть до чьего-то здравого смысла! А то кроме меня самого, меня больше никто не слушает.

— Может, хватит уже, а, Рем? Я и так знаю, что ты у нас самый умный, осторожный, ответственный и так далее и тому подобное. Давай сразу к делу, — Джеймс не хотел больше ждать. Они более трех часов летели до Лондона по жуткому холоду, и он не собирался отступать перед каким-то там домом. Ведь он был Мародером, но в первую очередь он был другом. А друзья ведь и существуют для того, чтобы помогать друг другу, верно?

Через пару минут недолгих споров и подробного инструктажа, Джеймс, наконец, оттолкнулся от земли и взлетел, а Ремус остался стоять на стреме, пристально вглядываясь в огромные пустые окна.

Со стороны казалось, что дом попросту вымер, но Ремус знал, что это не так. В этом, небольшом с виду здании жила одна из самых известных семей волшебного мира — семья Сириуса. Блэки.

Ремус раздражённо поглядел вверх, туда, где скрылся Джеймс. И где его, спрашивается, носит? Не так уж и много времени надо, чтобы осмотреть все окна.

Он достал палочку и использовал согревающее заклинание. Как хорошо, что они находятся рядом с домом Блэков и Министерство не может засечь его колдовство! Ремус довольно потёр руки.

Вдруг где-то позади него раздался какой-то звук. Громко треснула ветка, и Ремус резко повернулся, чтобы увидеть, как из-за голых ветвей какого-то кустарника на него смотрят два горящих серых глаза.

— Lumos!!!

Мгновенно вспыхнувший на кончике палочки огонёк выхватил из темноты чёрный силуэт большой собаки, которая сразу же отступила обратно под покров ночи.

Несмотря на то, что все его обостренные чувства кричали об опасности, Ремус решил посмотреть, кто там. Опустив палочку так, чтобы тонкий лучик света освещал землю, он сделал несколько шагов вперед и в ужасе уставился на несколько красных капель на грязном снегу. Кровь...

Сердце сжалось в остром приступе страха. Ремус неуверенно позвал:

— Бродяга? Это ты?

— РЕМ!!!!

Спрыгнувший с метлы Джеймс показался ему даром небес.

— Сохатый! Ну, где тебя носило? Мне кажется, я видел...

— Потом, Лунатик, — как всегда бесцеремонно перебил его Джеймс. — Я нашёл его.

Ремус понял, что не совсем въезжает в происходящее. Сердце до сих пор стучало в бешеном темпе, отдаваясь постепенно затихающей болью в районе груди.

— Кого?

Теперь пришёл черёд Джеймса непонимающе пялиться на него. Он поплотнее закутался в куртку и пояснил:

— Кого-кого. Сириуса. Кого же ещё?

— Сириуса... — задумчиво прошептал Ремус и обернулся туда, где всего каких-то пару минут назад он видел столь знакомого ему по ночным прогулкам пса. — Сириуса...

Он так глубоко погрузился в свои размышления, что даже не сразу понял, что Джеймс его зовёт.

— Эй, Люпин! Приём, Сохатый на связи! Есть кто дома? — Поттер попытался постучать по русой голове товарища, но тот ловко увернулся.

— Хватит прикалываться! Я просто задумался, — отмахнулся от него оборотень, нагибаясь, чтобы подобрать метлу.

— О да, мысли Вашего Зубастого Величества вознеслись на такую непостижимую высоту, что мои слова были услышаны лишь с третьего раза, — ехидно съязвил Джеймс и мгновенно взлетел вверх.

— Сохатый, я тебя всё-таки покусаю! — мстительно прокричал ему вслед Лунатик, так же стремительно отрываясь от земли. Он бросил взгляд вниз, но даже зоркий взгляд оборотня не уловил никакого движения. Улица была пуста.

Пёс, как две капли воды похожий на Сириуса в его анимагическом обличье, бесследно исчез. В такую ерунду, как Прорицания, Ремус не верил, а потому даже и не стал рассматривать ещё один возможный вариант. Это мог быть Грим. Чёрный предвестник неизбежной смерти.

Ремус летел чуть позади Джеймса, не обращая внимания на дувший в лицо холодный ветер. Его мысли все время возвращались к тому псу, которого он увидел во время краткой вспышки света. Псу, казавшемуся зеркальным отражением Бродяги.

Лунатик почти не сомневался, что Джеймс ошибся и Сириуса нет в комнате, а сам Бродяга все еще поджидает незадачливых спасителей на улице. То-то смеху будет!

Другого объяснения у него просто не было. Ремус усиленно убеждал себя, что он вполне мог ошибиться. Мало ли в Лондоне чёрных собак размером с волкодава?!..

Но то, какими глазами на него смотрел пёс... А в том, что он именно смотрел, у Рема не было никаких сомнений. Теперь ему казалось, что он довольно давно почувствовал на себе чей-то взгляд, и только неосторожное движение выдало чужое присутствие. Он видел пса какие-то пару секунд, но серые глаза, слишком человеческие для обычного животного, он успел запомнить. Слишком человеческие и слишком разумные.

Да, это было единственное логическое объяснение. Это мог быть только Сириус.

Джеймс подлетел к окну и завис в воздухе, напряженно вглядываясь в темную комнату. Ремус последовал его примеру и подлетел поближе.

Это было единственное логическое объяснение, но вся проблема заключалась в том, что вышеупомянутый Сириус Блэк находился в своей комнате, а именно — спал.

Джеймс негромко постучал по стеклу.

— Сириус!

* * *

Сириус Орион Блэк, гриффиндорец, старший сын и наследник своего рода, а ныне находящийся в опале «предатель», «изменник крови» и «ублюдок» преспокойно, никому не мешая, спал.

Шёл всего третий день его принудительного заключения, а Сириус уже чуть ли не выл от бессилия. Он вымотал себя бесполезными попытками выбраться из комнаты, но без палочки, которую у него отобрали, выбраться было невозможно. «Старая грымза, помешанная на разведении домовых эльфов», как он прилюдно обозвал мать, всё предусмотрела. Так что все его попытки выбить стекло или выломать дверь окончились ничем, разве что отец наложил на комнату ещё и звукоизолирующее заклинание.

Деятельному и темпераментному Сириусу было невыносимо скучно безвылазно сидеть в четырёх стенах и надеяться на чудо. Его единственным шансом выбраться отсюда было письмо, которое он написал Джеймсу под пристальным взглядом матери. Так что всё, что ему теперь оставалось — это сидеть и ждать, надеясь, что Джеймс и Ремус сумеют прочесть между строк его крик о помощи.

— Сириус... — Тук-тук-тук-тук.

Он перевернулся на другой бок и натянул одеяло на голову. Этот стук преследовал его уже целых пять минут, раздражающе действуя на его привыкший к тишине слух.

— Сириус, мать твою, Блэк!! Вставай, тебе говорят! Мы тут, блин, психуем, летим его спасать, а он себе преспокойно нежится в кровати!!

Сириус распахнул глаза и тут же отбросил в сторону ставшее вдруг ненужным одеяло. Либо у него со скуки галлюцинации начались, либо...

— Джеймс! Ремус!

Сириус радостно улыбнулся и прильнул к стеклу. Верные друзья не подвели и пришли на помощь. С другой стороны окна ему облегчённо улыбались парившие в воздухе Мародёры.

— Ну надо же, не прошло и года! А я уже думал, что состарюсь здесь! — не удержался он от сарказма.

Джеймс и Ремус переглянулись.

— Ты слышал, что он сказал?

— Нет. Наверное, на комнате заклинание, которое поглощает весь шум. И скорей всего не одно, иначе спасать нам было бы некого, — улыбнулся Ремус, доставая из кармана палочку и снимая наложенное Орионом Блэком заклинание.

— Ну как ты, Бродяга? — с преувеличенной заботой спросил Джеймс, когда тот отодвинул защёлку и наконец впустил их внутрь.

— Джеймс, вот уж не думал, что когда-нибудь буду ТАК рад тебя видеть! И тебя тоже, Рем! — Сириус чуть ли не прыгал от радости. Ещё бы! У него появилась возможность вырваться из этой клетки! — Я перед вами в неоплатном долгу!

— Осторожнее, Бродяга! — рассмеялся Ремус. — Откуда тебе знать, а вдруг мы с Сохатым поймает тебя на слове? И будешь ты в итоге отплясывать канкан на столе Слизерина...

— О нет! Даже ты не настолько жесток, Лунатик! Не посмеешь! Тебе совесть не позволит.

— Хочешь проверить?

— Может, хватит? — наконец осведомился Джеймс. — Если я правильно помню, то мы сюда тебя спасать приехали, а не разговаривать с твоими милыми родственничками. Давай собирай вещи, и валим отсюда.

Сириус посмотрел на друга с плохой скрытой насмешкой, и тот стиснул зубы, сдерживая ругательство. Иногда в поведении Бродяги ярко проявлялись манеры, привитые ему Блэками еще в раннем детстве.

Сириус повернулся к друзьям спиной и, нагнувшись, вытащил из-под кровати вместительный чемодан. Чуть улыбнувшись, он пояснил:

— Я знал, что вы придёте, и всё приготовил в тот же день, когда отправил тебе письмо.

— Ну ты прямо О’Нилл...

— Но-но-но! Попрошу без оскорблений! — картинно возмутился Сириус.

Теперь пришёл черёд Ремуса останавливать зарождавшуюся перепалку.

— Слушайте, вам ещё не надоело? — чуть ли не с тоской спросил он, не особо рассчитывая на положительный ответ. Он уже и не помнил такого дня, чтобы Джеймс и Сириус не начинали очередной спор. — Бродяга, Грим ты наш ручной, ты нас в могилу когда-нибудь вгонишь. Пойдёмте уже отсюда.

— Не выйдет. У меня нет палочки, — пояснил Сириус. — И метлы. Мамаша всё отобрала, и я не знаю, куда она их запрятала.

— Сэр Сириус!!

Тот резко повернулся, чтобы увидеть перед собой маленькое скрюченное существо в наволочке с гербом Блэков и большими, размером с теннисный мяч, глазами.

— Твинки? Что ты здесь делаешь? — требовательно спросил он, пытаясь придумать, как можно помешать эльфийке поднять тревогу.

— У сэра Сириуса нет палочки. Твинки может помочь молодому хозяину. Твинки может принести его палочку. Но тогда сэр Сириус должен освободить Твинки.

Трое ребят в шоке посмотрели на эльфийку. Никто из них прежде не слышал, чтобы домовик сам! добровольно! просил освободить его.

Сириус не стал долго раздумывать: он готов был на всё, чтобы удрать из ненавистного дома.

— Хорошо, Твинки. Принеси мою палочку, и потом ты получишь одежду.

Как только домовик исчез, Сириус посмотрел на друзей.

— Ну и что вы об этом думаете?

— А что? — пожал плечами Ремус. — Дай ей одежду. Не так уж у вас и мало домовиков, чтобы трястись из-за потери одного.

— Н-да... странные у вас тут домовики, — протянул Джеймс.

— Ты ещё с Кикимером не общался. Твинки по сравнению с ним просто ангел с крылышками, — отмахнулся Сириус, с беспокойством ожидая возвращения эльфийки.

— Сэр Сириус!!

С тихим хлопком Твинки переместилась из кабинета мистера Блэка в комнату его старшего сына. Парни вздрогнули от неожиданности. Всем им было одинаково не по себе и все одинаково хотели побыстрее убраться отсюда.

Сириус, от волнения позабыв о необходимости дышать, протянул руку за палочкой и, лишь снова ощутив тепло ивовой коры, почувствовал себя в безопасности.

— Твинки, зачем тебе свобода? Куда ты теперь пойдёшь? — спросил он, не сводя взгляда с палочки. — Ведь свободный домовик никому не нужен.

— Твинки всё понимает, и Твинки очень гордится тем, что молодой хозяин беспокоится о ней. Но Твинки хочет умереть свободной.

Сириус вздрогнул и невольно поежился, вспомнив коллекцию голов домовых эльфов своей матери. Он был вынужден согласиться со старой эльфийкой: лучше умереть свободной и не здесь.

Пока Сириус ковырялся в чемодане в поисках одежды для Твинки, Джеймс с любопытством смотрел по сторонам. Он никогда раньше не был в гостях у Сириуса, да тот и не приглашал, по вполне всем понятной причине.

Вопреки ожиданиям, ничто не говорило о том, что здесь живет чистокровный волшебник, скорее наоборот. Вся комната была выполнена в сдержанных коричневых тонах, но то тут, то там попадались зеленые оттенки — дань факультету, на котором испокон веков учились потомки Слизерина.

— Не надо на меня так смотреть, Сохатый, — заметил тот выражение его лица. — Это все дело рук Кикимера. Знает же, гадёныш, что я ненавижу зелёный цвет и увлечение родителей Тёмными Искусствами, так ведь специально старается. Ну а я в меру своих скромных возможностей мешаю ему. Рем, ты в окно уже минут двадцать пялишься! Что-то интересное? — окликнул он Люпина, молча смотревшего на темную улицу.

— Что? А, нет, ничего интересного, — Ремус перевел взгляд на ярко освещенную комнату, немного задержавшись на Сириусе. Даже спросонья волосы Блэка не выглядели такими же взъерошенными, как у Джеймса. Серые глаза жизнерадостно блестели: судя по всему, ему в голову пришла очередная “гениальная” идея. И впрямь, следующие слова Сириуса подтвердили опасения Ремуса.

— Ребята, у меня идея. Джеймс, вам же нужен домовик, верно? Вот пусть Твинки и будет работать у вас. Само собой при условии, что с ней будут хорошо обращаться, — быстро добавил Сириус, бросив взгляд на радостную эльфийку, прижимавшую к груди одну из его футболок.

— А что, хорошая мысль, — протянул Поттер.

— Первая за долгое-долгое время, — вставил Ремус, весело улыбаясь, видя, как нахмурился Бродяга.

— Очень смешно.

— Мама наверняка будет просто счастлива. А то она все время ворчит, что мы ей не помогаем. Твинки, ну так что, ты хочешь работать у нас в доме?

— О да! Твинки будет счастлива работать у друга хозяина Сириуса!

Сириус хотел было заметить, что он ей больше не хозяин, но решил пока промолчать. Пока Джеймс давал Твинки инструкции, он подошел к Люпину, все это время молча наблюдавшему за его действиями.

— Рем, что с тобой такое? Ты весь вечер какой-то странный. Что-то случилось?

Оборотень так пристально посмотрел на Сириуса, что тому стало не по себе.

— Бродяга, у тебя когда-нибудь было такое ощущение, словно ты приблизился к разгадке чего-то очень важного, но не знаешь чего именно?

— Эээ, нет. А что?

— Да нет, ничего, — Ремус снова отвернулся. — Джеймс, ты там еще долго?

— Да щас, подождите еще немного. Я только объясню Твинки, где я живу, и всё!

— Ну ладно, — вздохнул Ремус. — Это надолго.

Сириус только хмыкнул, полностью соглашаясь с товарищем. Весь вечер его упрямо не покидало ощущение присутствия кого-то чужого. Он настороженно покосился на улицу, но снаружи все было спокойно. Еще молодой, недавно народившийся месяц равнодушно взирал на них с темного неба, на котором, выделяясь среди мерцавших звезд, ярко блестела звезда созвездия Большого Пса.

Никто не знал, что в этот момент, подняв голову к ночному небу, этой звездой любовались двое человек — Сириус Блэк и Алекс Уайт.

Сириус облокотился о подоконник, молча наслаждаясь мгновениями тишины, а Алекс устало оперся о стену, зажимая кровоточащую рану в плече.

— Ну, вот и все, можно лететь домой! — голос Джеймса, в прямом смысле этого слова, вернул Сириуса на землю.

— Прогресс. Чудо свершилось, — прокомментировал Ремус, заклинанием прикрепляя чемодан к метле Сириуса.

— Ну, вот и всё, — улыбнулся Джеймс. — Давай прощайся, Бродяга. До следующего лета ты сюда больше не вернёшься.

Сириус посмотрел на друзей и, наконец, произнес вслух то, о чем он принял решение в тот день, когда мать заперла его в комнате.

— А я и не собираюсь, — медленно произнёс он.

— То есть как? — не понял Ремус. — Только не говори мне, что ты решил уйти из дома!

— А если и так?! — неожиданно для самого себя взорвался Сириус. — Ты НИЧЕГО не знаешь о том, каково это — быть членом семьи Блэков. Так что молчи и радуйся, Рем! Это не мой дом и Блэки мне не семья! Я не желаю иметь ничего общего с Пожирателями Смерти!

В комнате воцарилась гробовая тишина. Ремус и Джеймс потрясённо взирали на своего друга. Сириус взял себя в руки и уже спокойнее продолжил:

— Каждый раз, когда люди узнают мою фамилию, они начинают опасаться удара в спину. А теперь, с нависшей над миром угрозой Волан-де-Морта, станет ещё хуже. Мне надоело, что когда я приезжаю из Хогвартса, мне всё время твердят, какое я ничтожество. Я хочу доказать всему миру, что я не такой, как мои родители. Именно поэтому я хочу стать аврором. И я им стану чего бы мне это ни стоило!

— Но Сириус, где же ты будешь жить? — попытался образумить друга Ремус. Хотя разумом уже понял: не в этот раз. Сириус принял решение, и его уже не изменить.

— Пока не знаю. Попрошу у Дамблдора разрешения остаться в Хогвартсе и на летние каникулы, а потом подзаработаю денег и сниму комнату. Не важно где, лишь бы не здесь.

— Ты что, Сириус?! Да ты же там со скуки сдохнешь! Представь только: два с половиной месяца в компании одних только учителей! К тому же, кто тебя отпустит?

Сириус натянуто рассмеялся.

— Да кому я здесь нужен, Сохатый? Да мамаша только рада будет моему отсутствию.

— Нам. Ты нужен нам, — просто ответил Джеймс, глядя прямо в глаза другу. — Не сомневайся, мои родители будут совершенно не против, если ты поживешь у нас.

— Джеймс... ты что, хочешь, чтобы я... жил у тебя? — нерешительно спросил Сириус, но в глазах на мгновение вспыхнул огонек надежды.

— Ну да. А ты что, думал, что мы бросим тебя на произвол судьбы? — ухмыляясь, ответил Джеймс. — Ты же сам говорил мне, что мы — твоя настоящая семья. А члены семьи не бросают друг друга в беде.

Сириус грустно улыбнулся.

— Мародёры навсегда?

— Именно!!

— Ну что ж, Мародёры. Может, наконец, свалим отсюда? — Ремус, улыбаясь, подал им метлы.

— Щас, погодите-ка ещё чуть-чуть, — Сириус ухмыльнулся и, пристально сощурившись, произнёс заклинание, выученное ещё на втором курсе. Мгновение — и стены комнаты заиграли новыми красками. Джеймс и Ремус прикрыли глаза: настолько ярким и пёстрым показался им новый облик комнаты.

— Жаль, что я не увижу лица моей дорогой мамочки, когда она откроет дверь, — Сириус довольным взглядом окинул дело своих рук. Ярко-красные стены в полной мере отражали цвета факультета Годрика Гриффиндора.

— Вот теперь можно лететь, — Сириус подмигнул Джеймсу и вылетел в окно с чувством исполненного долга.

Джеймс взмахом палочки выключил свет.

Когда три тёмных фигуры скрылись за крышами домов, Алекс позволил себе расслабиться и вышел из-за угла. Плечо по-прежнему сильно кровоточило, и его немного шатало от потери крови. Оставалось только надеяться, что Ремус не догадается, КТО следил за ними из темноты.

Он посмотрел на дом номер 12. Дом, который он никогда не считал своим, и ещё раз бросив взгляд в ту сторону, куда улетели Мародёры, аппарировал.

Алекс с тоской смотрел в ярко полыхавший камин. Все эти бесчисленные совещания в учительской нагоняли на него скуку. Каждую неделю, раз за разом на них обсуждались одни и те же вопросы и, само собой, главной проблемой дня, как и все последние шесть лет, были Мародёры — тайная гордость Минервы МакГонагалл. Только теперь, побывав на этих совещаниях, Алекс, наконец, понял, почему, несмотря на все их многочисленные выкрутасы, — взять хотя бы ночные полёты наперегонки вокруг Астрономической башни! — их так и не исключили из школы. Если бы не постоянная защита декана Гриффиндора, вполне возможно, что они вылетели бы из Хогвартса еще на четвёртом курсе, если не раньше.

В данный момент заместитель директора увлечённо обсуждала «отвратительное и недостойное» поведение слизеринцев с их деканом Горацием Слагхорном, преподававшим очень тонкую, сложную и невыносимо скучную науку Зельеварения. Время от времени до скучающего Алекса долетали приглушённые обрывки их яростного разговора.

— Гораций, ты же их декан, в конце-то концов!! Ты просто обязан что-то с этим сделать!! Ты хоть знаешь, что устроили твои слизеринцы на перемене неподалёку от моего кабинета?!

— Минерва, у меня к тебе аналогичная просьба насчёт твоих ГРИФФИНДОРЦЕВ!!! Ты знаешь, что устроили эти Мародёры?! Они снова напали на студента моего факультета!! После чего его пришлось отвести в больничное крыло! И теперь ТЫ говоришь МНЕ о поведении СЛИЗЕРИНЦЕВ?! Да по сравнению с твоими подопечными мои парни просто ангелы!

— Твой студент спровоцировал их! — тут же бросилась защищать своих студентов МакГонагалл.

— Значит, они полные дураки, раз позволили себя спровоцировать!

— Да как ты смеешь?!!

— А вот так!!

Деканы смерили друг друга яростными взглядами. Остальные преподаватели разумно решили воздержаться от комментариев, позволяя себе лишь тихонько хихикать в кулак, когда этого не видят вышеназванные деканы вечно противоборствующих факультетов. Алексу вдруг стало смешно. Отчего-то стало крайне интересно, позволял ли себе Снейп таким же образом спорить с МакГонагалл, и как хорошо ему это удавалось?

Неизвестно, как долго продолжалась бы эта перепалка и чем бы она закончилась на этот раз, если бы в этот момент из камина со вспышкой ярко-зелёного пламени в комнату не шагнул Альбус Дамблдор. Брошенный им взгляд в сторону деканов двух самых проблемных факультетов ясно говорил, что он в курсе того, что происходило здесь за несколько секунд до его появления.

Минерва смущённо откашлялась. Дамблдор прошёл к своему креслу и, устроившись в нём поудобнее, начал:

— Итак, мы собрались здесь для того, чтобы...

Алекс вздохнул. Каждое совещание всегда начиналось с речи директора, после чего слово обычно брала МакГонагалл. Судя по всему, сегодняшнее собрание ничем не отличалось от предыдущих.

Он возблагодарил небо за то, что в этот раз Кассандра О’Нилл, преподававшая Прорицание, не стала изменять своим привычкам и не пришла на совещание. Алекс с детства презирал преподаваемый ею предмет и не собирался пересматривать свои взгляды, но то, КАК порой смотрела на него старуха, и те несколько слов, которые он расслышал благодаря лишь превосходному слуху анимага, пробрали его до дрожи.

«... Он вернулся... Пёс снова ступает по коридорам Хогвартса...»

От скуки Алекс попросил у сидевшей рядом с ним профессора Синистры последний номер «Ежедневного Пророка». Памятуя о том, что «Пророк» был одной из первых газет, назвавших его убийцей, Алекс ни за что не стал бы доверять такой газете, как эта, но и в их статьи порой проскальзывала правдивая информация. Так что теперь он читал «Пророк» лишь для того, чтобы узнать о тех акциях возмездия, которые он не смог или не успел предотвратить.

В глаза сразу же бросился жирный заголовок на первой странице.

«Очередное нападение Пожирателей Смерти на маггловский поселок!!!

Согласно сведениям, предоставленным нашим осведомителем из Аврората, количество жертв достигло рекордной отметки. Возможно, это связано с провалом последних вылазок Пожирателей, о которых в Аврорате стало известно незадолго до нападений благодаря неизвестному, скрывавшему свое лицо под капюшоном... (подробнее см. стр. 14)»

Алекс перелистнул страницы, краем уха следя за ходом разговора. Он не мог не признать, что окончание статьи заинтриговало его. Интересно... Алекс ехидно хмыкнул и мысленно пожелал пронырливым журналистам удачи, но стоило ему прочесть первые строки статьи, посвященной «таинственному источнику информации Аврората», как всё его напускное спокойствие разом испарилось.

Слава Мерлину, большинство профессоров были целиком заняты беседой, и никто не обратил внимания на шок на лице преподавателя Защиты от Тёмных Искусств.

Как, откуда и, главное, каким образом они всё это узнали?!

— Алекс, с вами всё в порядке?

Синистра. Привыкшая на всё происходящее смотреть через телескоп, профессор Астрономии так некстати заметила, что с её «объектом воздыхания» что-то не так. ЧЁРТ!!!

— Да. Не беспокойтесь. Всё хорошо, — вежливо ответил Алекс, скрипя зубами. Её постоянный флирт и недвусмысленные намёки уже порядком его достали. Он ничего не имел против преподавательницы, но встречаться с женщиной, когда-то обучавшей его Астрономии... почему-то эта мысль вызывала тошноту.

Алекс попытался сесть поудобнее, чтобы не слишком сильно беспокоить только начавшую заживать рану на ноге. Полученная во время сражения с Пожирателями пару дней назад, она всё ещё болела, так что Алекс старался ходить как можно меньше, опасаясь, что хромота выдаст его Дамблдору. Показаться мадам Помфри он тоже не мог, так что приходилось обходиться подручными средствами.

Алекс болезненно скривился и вернулся к газете. Страница № 14 гласила: «Один из наших сотрудников стал свидетелем весьма любопытного разговора между главой департамента Магического Правопорядка (Аврората) Аластора Грюма и неизвестным мужчиной, старательно скрывавшим свое лицо под капюшоном. Нам удалось узнать причину, по которой аврорам в последнее время удавалось значительно опередить и даже предугадать действия Того-кого-нельзя-называть. И эта причина заключается в том самом «мистере Х», а точнее в той информации, которую он любезно предоставил Аврорату в лице Аластора Грюма, скандально известного всему магическому миру по делу Джереми Уильямса (см. «Ежедневный Пророк» №17, 1969 г.). Напоминаем, что в тот раз мистер Грюм был обвинен в чрезмерном превышении полномочий...»

Алекс оторвался от газеты. Так-так-так... Что-то это напоминает. Он нехорошо улыбнулся. Неужели?..

Алекс слегка прищурился, вглядываясь в строки и припоминая памятный разговор, произошедший между ним и Аластором Грюмом чуть больше недели назад…

— Stupefy!! — первое, что произнёс Аластор Грюм, увидев за СВОИМ столом, в СВОЁМ кресле незнакомого человека в чёрной мантии.

И никто, ни Грюм, ни его заместитель, ни даже «мистер икс», как через пару дней Алекса окрестили в газетах, не заметили небольшого зелёного жучка, притаившегося на каминной полке...

Алекс аккуратно сложил газету и довольно ухмыльнулся.

Это многое объясняло. Например, то, как этому сотруднику «Пророка» удалось незамеченным проскользнуть мимо него в кабинет Грюма.

Мисс Прытко Пишущее Перо, чьё острие проткнуло немало напыщенных репутаций. В том, что скоро в «Пророке» появится подающая большие надежды журналистка, он даже не сомневался. Мисс Рита Скитер.

— Ну, слава Мерлину, наконец-то! — негромко пробормотал сидящий рядом с ним Ричард Дэверо. Потомственный аристократ, Дэверо, тем не менее, выбрал далеко не престижную профессию преподавателя Маггловедения. Алекс не очень хорошо знал его: сам он посещал эти лекции только на пятом курсе, когда Джеймс вслед за Лили прицепом потащил его туда.

Алекс невольно усмехнулся, медленно вставая из кресла, но голос Дамблдора заставил его окаменеть.

— Мистер Уайт, задержитесь, пожалуйста. Мне нужно с вами поговорить.

Алекс замер, постаравшись перенести основной вес на здоровую ногу. От пристального взгляда голубых глаз не укрылось, как на мгновение обеспокоено нахмурился мужчина.

Алекс, немного нервничая, уселся обратно в кресло и в свою очередь принялся разглядывать директора. Стоящего перед ним человека с трудом можно было назвать великим волшебником, но Алекс ещё прекрасно помнил, как выглядел Дамблдор в тот день, когда его схватили. Директор Хогвартса и руководитель Ордена Феникса лично прибыл убедиться, что предателя и убийцу Поттеров арестовали. Он больше никогда не видел Дамблдора в такой ярости и искренне надеялся, что подобное зрелище никогда не повторится.

Алекс опасливо поёжился, что также не ускользнуло от внимательного взгляда пожилого волшебника.

— О чём вы хотели поговорить со мной, сэр?

— Не стоит этого делать, Алекс, — укоризненно покачал головой Дамблдор, когда дверь захлопнулась за последним из преподавателей. Ричард успел ободряюще подмигнуть молодому коллеге, чему профессор ЗоТИ был весьма благодарен. — Может плохо кончиться.

Комната погрузилась в тишину.

— Что вы имеете в виду? — затаив дыхание, хрипло выдавил из себя он.

— Не стоит напиваться в одиночку, Алекс. Если вы не можете заснуть, то лучше попросите зелье Сна без сновидений у мадам Помфри. Оно отлично успокаивает нервы и не вызывает кошмаров.

Алекс вздрогнул. Казалось, сердце пропустило один удар.

— Откуда вы?.. Хотя, что это я... вы всегда всё знаете.

Голубые глаза спокойно смотрели на него из-за очков, требуя ответа. Алекс устало вздохнул.

— Зелье не поможет, профессор. В прошлом... то есть в будущем у меня возникнут небольшие проблемы со сном, так что... Вы об этом и хотели поговорить? Сказать, чтобы я бросал пить? — с неожиданной злобой резко оборвал он себя.

— И для этого тоже. Но вообще-то я хотел вас поздравить, — ответил директор, не обратив внимания на грубость подчинённого.

— И с чем же? — настороженно протянул Алекс.

— Вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями, хотя, как я понял из нашего первого разговора, до этого у вас не было возможности преподавать.

— Ну... да-а, — нерешительно согласился Алекс. Его упрямо не желало покидать ощущение, что из него аккуратно вытягивают необходимую информацию. Лукавая улыбка Дамблдора только подтверждала это.

— И тем не менее, за столь короткий срок вы стали одним из самых популярных учителей школы. И могу смело сказать, не без причины.

— О, да! Мой преподавательский секрет — я не задаю домашнего задания. Почти, — рассмеялся Алекс. Напряжение постепенно отпускало, и он позволил себе расслабиться.

Алекс сделал глоток горячего чая, предложенного директором, и почувствовал, как внутри разливается благословенное тепло. Успокаивающий голос Дамблдора, треск дров в камине и тихий бой часов сделали своё дело. Впервые за последние несколько недель Алекс полностью расслабился. Сейчас он чувствовал лишь тёплый воздух да мягкость кресла. Даже рана ненадолго перестала болеть. Алекс блаженно улыбнулся. Давненько ему не было так хорошо. Сейчас ничего не имело значения: ни участившиеся атаки Пожирателей, ни Волан-де-Морт, ни своё собственное мрачное будущее.

— ...Алекс?..

Мужчина резко поднял голову и удивлённо заморгал. Оказывается, его так разморило, что он даже не расслышал последних слов директора. Алекс бросил взгляд на часы. Пол-первого. Это значит, что они с директором сидят уже около часа.

Алекс медленно встал, незаметно поморщившись от боли в ноге.

— Я, наверное, пойду, директор. Уже поздно.

— Да, конечно. Спокойной ночи, профессор, — пожелал тот.

Стараясь не хромать, Алекс прошёл к двери. Он уже собирался выйти в коридор, когда тихий голос Дамблдора остановил его.

— И, Алекс?..

Он обернулся.

— Вы ничего не хотите мне сказать?

Алекс почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Понимающий взгляд директора, казалось, проникал в самую душу, отчего он чувствовал себя, мягко говоря, неуютно.

Что он хочет сказать?

Спасите?

Помогите?

Алекс подавил вздох.

— Нет. Нет, профессор, ничего.

Дамблдор рассеянно кивнул, смотря куда-то в сторону.

Как только дверь захлопнулась за его спиной, Алекс бессильно облокотился о стену. Сегодняшний день был одним из лучших, но последний вопрос директора заставил его вновь вспомнить все свои самые худшие предчувствия.

С трудом заставив себя распрямиться, Алекс зашагал в сторону своего кабинета.

Воспоминание о бутылочке огневиски, надёжно спрятанной в столе, приятно грело душу.

* * *

Северус с тоской смотрел на кипящее в котле варево. Это была уже вторая попытка сварить чёртову «Ненависть», будь она неладна!

Впервые в жизни приготовление столь сложного зелья, как «Ненависть врагов», не доставляло ему удовольствия.

Причиной этому было «поздравительное» письмо «любимого» дедушки Нерона, сообщавшего единственному, но далеко не любимому внуку, что он надеется, что и в этом году Северус останется на каникулы в Хогвартсе. Конечно, он и сам не рвался возвращаться в полупустой родовой замок к презиравшему его деду и лебезящим домовым эльфам. Но всё равно острое чувство обиды червём грызло сердце. К горлу подступил ком, и Северус судорожно сглотнул. Слизеринцы не плачут, а он был истинным слизеринцем, пусть и против своей воли.

Северус склонился над страницей с рецептом, отобранным у Петтигрю. Мысли о гриффиндорце также вызывали неприятные воспоминания, и он постарался полностью сосредоточиться на рецепте зелья. В конце концов, сто тридцать четыре ингредиента — это вам не шутка!

— Так, ещё три щепотки тёртого рога дракона, и можно немного отдохнуть.

Северус склонился над котлом, предварительно собрав волосы в хвост: не дай Мерлин в зелье попадет волос не того человека. Поттера и Блэка конечно не жалко, но если станет известно, что он причастен к тому, что произойдёт, когда они выпьют «Ненависть врагов»... за это ему, по меньшей мере, светит исключение из школы — не спасут даже деньги и подкупы деда! А в былые времена за использование подобных зелий совершеннолетних волшебников отправляли в лапы к дементорам!

Северус поёжился.

В свои шестнадцать лет он уже хорошо разбирался в Тёмных искусствах и, благодаря книгам из библиотеки Нерона Принца и Запретной Секции Хогвартса, примерно знал, что представляют собой эти твари. И именно поэтому совсем не стремился к более близкому знакомству с ними.

Он со стоном разогнулся — проведя два часа в полусогнутом состоянии, спина страшно болела. Северус осторожно выпрямился, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в пояснице. Сейчас нельзя было отвлекаться, иначе и это зелье могло пойти насмарку.

До конца каникул оставалось всего ничего, а он к тому времени уже должен был всё закончить. Вообще-то «Ненависть» готовилась гораздо дольше, но он рискнул заменить кое-какие ингредиенты и после нескольких расплавившихся и взорвавшихся котлов, наконец, сумел сократить период его приготовления почти вдвое.

Так. Теперь оставалось просто поддерживать оптимальную температуру и ждать времени добавления следующего ингредиента. Северус достал из кармана мантии небольшой пакетик с одним из самых опасных веществ, входивших в состав этого зелья. Лунный сахар встречался в природе крайне редко, и почти все зелья, в которых он использовался, были запрещены Министерством.

Он мрачно усмехнулся. И кто бы мог подумать, что это наиопаснейшее растение можно достать в Хогвартсе, а если точно, в совсем безопасной на первый взгляд Выручай-комнате?

Северус устало опустился на потрёпанный диван в углу комнаты.

И кто бы мог подумать, что Эйвери сделает такое открытие?! И что первым делом он придёт к нему — грязному полукровке, попавшему на факультет чистокровных волшебников лишь благодаря страху перед дедом?! Правда, Эйвери пришёл к нему только за очередной порцией зелья, но всё же не удержался и гордо похвастался своим открытием. О котором, впрочем, мгновенно позабыл после безукоризненно исполненного Obliviate. Так что теперь никто, кроме самого Северуса, не знал о том, что Выручай-комнату можно использовать не только для развлечений. И он собирался использовать это знание по полной. С тех пор эта комната была для него постоянным поставщиком бесценных и крайне редких ингредиентов для зелий.

Ещё раз на всякий случай проверив температуру магического огня под котлом, Северус выскользнул в коридор. Нервно оглядевшись по сторонам, дабы убедиться, что за ним никто не следит, Северус аккуратно запер дверь, наложив на неё с десяток охранных заклинаний. Не хватало ещё, чтобы сюда проникла парочка первокурсников, оставшихся на каникулы в замке. Ещё раз оглядевшись по сторонам, Северус зашагал по направлению в подземелья Слизерина.

Было уже довольно поздно, и он искренне порадовался, что учителя не патрулируют коридоры на каникулах. Не хватало ещё на Дамблдора нарваться или на МакГонагалл. Северус по праву считал себя очень умным человеком, но всё равно не был уверен, что сумеет обмануть старика. Может, другие студенты и считали директора Хогвартса немного... чокнутым, но сам Северус так не думал. Он давно понял, что не стоит недооценивать противника, как бы глупо он себя не вёл, каким бы слабым ни казался. Поступок Петтигрю был ярким тому примером.

Северус презрительно скривился. Честно говоря, предательство Петтигрю заставило его пересмотреть некоторые свои взгляды. До этого он считал, что хитрость, предательство, изворотливость — всё это прерогатива слизеринцев, теперь же он вынужден был признать, что и гриффиндорец способен на предательство.

Внезапно Северус замер. Шаги. Кто-то шёл в его сторону. Слизеринец лихорадочно огляделся и тут же нырнул в спасительную темноту ниши. Благодаря плохому освещению это было идеальное место, чтобы скрыться от враждебных студентов или рыщущих по замку преподавателей.

Он задержал дыхание, когда высокая фигура в чёрном плаще поравнялась с ним. Северус удивлённо проводил её взглядом, размышляя, зачем профессору Алексу Уайту понадобилось выйти из замка.

* * *

Алекс рассеянно проследил взглядом за исчезнувшей в темноте совой, уносившей с собой письмо для Аластора Грюма, в котором он сообщал об очередном нападении Пожирателей Смерти.

Мрачное предчувствие, преследовавшее его уже несколько дней после разговора с Дамблдором, несколько поутихло, но теперь, за несколько часов до схватки, вернулось с удвоенной силой.

Мужчина провёл рукой по тщательно вычищенной домовыми эльфами поверхности стола, ощущая все неровности и шероховатости старого дерева. Простояв так ещё пару минут, он вздохнул и, подойдя к совершенно пустой стене, снял охранные чары. Открыв таким образом свой тайник, Алекс аккуратно достал оттуда небольшой флакончик с какой-то желтоватой жидкостью и... волшебную палочку. Он купил её ещё пару недель назад на чёрном рынке волшебного мира. Торговец заломил за неё цену, как минимум втрое превышающую истинную стоимость палочки, но так как сделка была незаконна, Алекс не стал возражать и без колебаний отдал требуемую сумму.

Свою настоящую палочку с кровью феникса, купленную в начале года в магазинчике Оливандера, он на всякий случай спрятал в рукаве. Если что-то пойдёт не так, он сумеет прихватить с собой парочку Пожирателей. По-крайней мере, живым он не достанется ни им, ни аврорам.

Алекс накинул на себя непроницаемо-чёрную мантию и, заперев за собой дверь, бесшумно вышел из кабинета. Он настолько глубоко погрузился в свои далеко не радужные мысли, что даже и не заметил высокой фигуры, быстро скрывшейся в тени коридора.

Вполне благополучно выбравшись из замка, он решительно направился к границе антиаппарационной зоны. Не удержавшись, Алекс рискнул оглянуться на замок, столько лет служивший ему домом.

Он вспомнил, как несколько лет назад, после побега из Азкабана, точно так же стоял и любовался замком, мечтая о том времени, когда сможет войти в него свободным человеком. Какая ирония судьбы... ему удалось это сделать, но только в другом времени, задолго до «свершенного им преступления».

Даже сейчас, в темноте, освещённый холодным лунным светом, Хогвартс поражал воображение. Многочисленные башни и башенки стрелой указывали в ночное небо. Алекс с улыбкой посмотрел на столь любимую учениками Астрономическую башню. Сколько свиданий влюблённых перевидала та... и сколько раз он сам приходил туда полюбоваться на сверкающее далёкими и недостижимыми звездами небо вместе со своими многочисленными подружками. Впрочем, не только полюбоваться.

Сейчас замок казался совсем неживым и заброшенным. Ни в одном окне не горел свет, все уже давно спали. Тонкий серп умирающей луны освещал замок, и Хогвартс казался призраком, явившимся ему через глубину веков.

Алекс потряс головой, прогоняя наваждение.

Было уже далеко за полночь. Тёмные верхушки деревьев Запретного леса угрожающе сгибались под порывами холодного зимнего ветра.

Алекс проверил, легко ли выхватывается палочка и, сосредоточившись, аппарировал. Глухой хлопок взрывом прозвучал в угнетающей тишине Запретного леса.

В кабинете директора ярко вспыхнул свет.

* * *

Через несколько секунд в центральном парке Лондона буквально из ниоткуда возник человек. Пьяно хохотавшая компания совсем молодых парней и девушек, слишком увлечённых друг другом, не обратила ровным счетом никакого внимания на неизвестного мужчину в странном чёрном плаще.

Настороженно оглядевшись, и поморщившись при звуке пьяного смеха, Алекс быстро зашагал по главной дороге центрального парка, старательно избегая освещённых участков аллеи. Пронзительный зимний ветер нагло трепал полы мантии, и Алекс то и дело недовольно ёжился от пробиравшего до костей холода.

Наконец, он выбрался на улицу и пошёл вдоль ряда совершенно одинаковых домов. Было уже довольно поздно, и большинство жителей давно спали. Спали, не зная, что через несколько минут в одном из домов произойдет жестокое убийство целой семьи. Семьи Эрики Лэндшер — магглорожденной студентки Равенкло. Бывшей девушки Сириуса Блэка.

Алекс замер прямо перед дверью. В окнах мерцал тусклый голубоватый свет — видимо, здесь ещё не спали. Он откупорил флакончик и, скривившись от отвращения, быстро проглотил его содержимое. Если бы какой-нибудь маггл сейчас выглянул в окно, то он бы не поверил своим глазам, увидев как вместо высокого черноволосого мужчины из ниоткуда возник коренастый молодой парень.

Алекс прислонился к стене, справляясь с головокружением, вызванным оборотным зельем. Кожу неприятно покалывало, и он мысленно порадовался, что неизвестный маггл оказался одного с ним размера. Жалко было бы ещё совсем новые и довольно дорогие ботинки.

— Alohomora.

Дверь приоткрылась с тихим щелчком, и Алекс, держа палочку наготове, бесшумно перешагнул порог. Мистер и миссис Лэндшер спокойно смотрели что-то кричащий телевизор, не замечая присутствия постороннего. Неслышно подойдя поближе, Алекс уверенно направил палочку на две склоненные друг к другу головы и, не испытывая никаких сомнений по поводу того, что он сейчас намеревался сделать, тихо, едва шевеля губами, произнёс:

— Imperio…

— Что вы здесь делаете?

От неожиданности он резко дернулся, и заклинание ушло в сторону. Мистер и миссис Лэндшер одновременно вскочили с дивана. В руке мужчины возник пистолет.

— Кто вы? Что вам надо в нашем доме? — повелительно спросил Роберт Лэндшер, направляя на него оружие.

Покосившись себе за спину, Алекс строго произнёс:

— Мисс Лэндшер, опустите палочку. Вам запрещено использовать магию на каникулах, конечно, если вы не хотите иметь дело с Отделом по незаконному применению магии.

Немного поколебавшись, из-за стены вышла довольно высокая девушка с длинными, заплетёнными в косу каштановыми волосами. Она быстро встала рядом с отцом, но палочку не опустила.

— Снимите капюшон, — велел Роберт. — Я хочу видеть ваше лицо.

Алекс беспрекословно подчинился, подозрительно поглядывая на оружие в руках маггла. Он понятия не имел, что ЭТО такое, а потому решил действовать осмотрительнее. Капюшон упал на спину, открыв ещё совсем юное лицо, на котором, в отличие от его собственного, не было никаких следов Азкабана.

— Господи! Да он же ещё совсем ребенок! Роберт, немедленно убери пистолет! — потребовала миссис Лэндшер у своего мужа, но тот не подчинился, хотя было видно, что молодость вторгшегося в их дом человека его шокировала.

— Вы из этих... как их там, Пожирателей? — спросил он и, видя, как удивлённо расширились глаза стоявшего перед ним парня, пояснил. — Мы выписываем «Ежедневный Пророк» и, в какой-то мере, находимся в курсе событий вашего мира.

— Нет, я не...

Алекс не закончил, так как раздавшийся негромкий хлопок аппарации и появление в коридоре высокого мужчины в маске Пожирателя Смерти не дали ему договорить.

Какое-то время они удивлённо смотрели друг на друга, очевидно, Пожиратели не ожидали встретить здесь кого-то, кроме Лэндшеров, а затем… Алекс среагировал первым.

— Stupefy!

Пожиратель отлетел в сторону, сильно ударившись о стену, но практически сразу же вскочил на ноги.

— НА ПОЛ!!!!

Изо всех сил толкнув Роберта, Алекс повалил его и сам упал рядом. Пролетевшее всего в нескольких сантиметрах от них, смертельное заклинание ушло в пустоту.

— Где же эти авроры, когда они так нужны? — пробормотал он.

Одним взмахом палочки Алекс перевернул до этого никому не мешавший диван и быстро спрятался за ним, втащив за собой остальных. Резко побледневшая миссис Лэндшер прижалась к мужу. Эрика испуганно посмотрела на неожиданного спасителя.

— Я не Пожиратель, мистер Лэндшер, а вот он — ДА, — почти весело закончил Алекс свою прерванную не вовремя вторгшимся врагом речь. Быстро вытащив немного трясущимися от напряжения руками небольшую статуэтку, он начал объяснять.

— Это порт-ключ. Серьезного сопротивления они не ждали, поэтому антиаппарационного поля вокруг дома нет. Когда я скажу «три», все вместе дотроньтесь до ключа. Он перенесёт вас в окрестности Хогсмида. Там бегите к Дамблдору, он поможет вам скрыться...

Мистер Лэндшер крепко сжал его руку.

— А как же ты, сынок?

Алекс сглотнул и попытался успокаивающе улыбнуться. Как же давно о нём вот так искренне беспокоились, даже не зная, кто он на самом деле?..

— Со мной всё будет в порядке, — хрипло ответил он. — Ты всё поняла, Эрика? — девушка кивнула. Алекс вдруг протянул руку и, проведя по щеке девушки, нежно заправил за ухо выбившиеся из причёски каштановые пряди. Та удивлённо моргнула. — Хорошо. Раз. Два. Три!..

Девушка успела бросить прощальный взгляд на быстро выскочившего из-за дивана парня, прежде чем неведомая сила подхватила её и потащила куда-то прочь из дома...

Как только порт-ключ сработал, и Лэндшеры исчезли, Алекс резко бросился в сторону из-за своего укрытия. И вовремя — диван вспыхнул неестественно зелёным светом.

— Impedimenta!

— Protego! Incendio!

— Relaskio!

— Petrificus Totalus!

Если бы сейчас Алекс был в своём собственном облике, и его увидел кто-нибудь из людей, знавших его в молодости, то он непременно был бы узнан. Даже сквозь незнакомое, невзрачное лицо маггловского парня, в чьём облике он сейчас находился, проступали черты, характерные только для одного человека. Сириуса Ориона Блэка. В светло-голубых глазах горел огонь, светлые волосы растрепались и падали на глаза, мешая видеть, но сейчас он был гораздо более живым, чем когда преподавал ЗоТИ студентам Хогвартса.

— Avada Kedavra!

Чудом увернувшись и налетев на стоявший в центре комнаты столик, Алекс упал, чувствуя, как осколки впиваются в тело. И без того плохо слушавшуюся его ногу пронзила резкая боль. Перед глазами, казалось, взорвался настоящий маггловский фейерверк.

— Crusio!

— Stupefy! — преодолев раздиравшую его боль, он кинулся прочь. — Seko!!!

Раздался полный боли крик, перешедший в приглушенное клокотанье.

Он уже собирался высунуться из своего укрытия, когда плечо обожгло страшной болью. Сквозь застилавший глаза красноватый туман Алекс с трудом разглядел впившиеся в левое плечо стальные крючья. Против воли из горла вырвался крик.

Сквозь громкий, почти оглушительный, словно взрыв бомбы, стук своего сердца Алекс краем уха услышал крадущиеся шаги второго Пожирателя. Он крепко сжал в руке чуть было не выпавшую из неё палочку.

Хруст разбитых стеклянных осколков выдавал приближение врага. Увидев нависшую над ним тень, Алекс поднял палочку, и...

— Avada Kedavra!!! — два крика слились в один, а затем Пожиратель замертво упал прямо на Алекса. От навалившейся на него тяжести тот не выдержал и потерял сознание, погрузившись в красно-чёрный океан боли...

* * *

— ...магглов нет...

— ...чёрт...

Сквозь непроницаемый туман до него доносились какие-то слова, фразы, но смысл почему-то всё время ускользал прочь. Болело всё тело, и Алекс как-то отстраненно отметил, что всё ещё жив. К лучшему это или нет, сказать было сложно. Он попытался пошевелиться, но когда плечо снова резко обожгло, словно пронзили раскалённой добела иглой, он не выдержал и тихо застонал.

— ...Тихо. Вы слышали?..

— Чёрт! Этот живой! Немедленно зовите целителя!!!!

Алекс почувствовал, как его аккуратно переворачивают на спину. Перед глазами всё поплыло, и только ценой невероятных усилий ему удалось снова не потерять сознание.

Наконец, пытка закончилась. Кто-то сдавленно выругался при виде его раны. Алекс скосил глаза на плечо, но ничего не увидел, видимо, кто-то из более опытных авроров успел чем-то прикрыть рану.

— Спокойно, сынок, всё будет в порядке... — успокаивающе произнёс над ним чей-то смутно знакомый голос.

— Где же этот целитель, чёрт бы его побрал?! — пробормотал стоявший рядом аврор, с тревогой глядя на окровавленного, ещё совсем молодого парня с ошалевшим взглядом. Тот явно находился в шоке и не совсем понимал происходящее.

Алекс сощурился, пытаясь разглядеть комнату, но застилавший глаза туман никуда не делся, в голове всё смешалось, и всё, что он мог сейчас сделать — бездумно пялиться в покрытый трещинами потолок.

— Ну, что тут у вас?

Аврор резко обернулся, рука автоматически потянулась за палочкой, но, увидев стоявшего перед ним человека, аврор успокоился.

— Взгляните сами, сэр.

Цепкий взгляд профессионального аврора заметил всё: и разбитые осколки на полу, и большую лужу крови, и два мёртвых тела Пожирателей.

— Известно, кто он такой? — кивок в сторону парня, не сводившего пустого взгляда с потолка.

— Нет, сэр. Но я думаю, что он родственник Лэндшеров, их самих в доме нет.

— Хорошо, — Аластор Грюм задумчиво поглядел на парня. Он терпеть не мог, когда всё шло кувырком, а в этот раз именно так всё и было. Грюм нахмурился. — Зачистить здесь всё. Проверьте магглов, кто-то из них мог что-то увидеть или услышать. Выполняйте!

Аврор кивнул и отошёл в сторону, продолжая раздавать приказы начальника. Несколько молодых специалистов по стиранию памяти мгновенно выскользнули из дома.

Грюм присел на корточки рядом с потерявшим сознание парнем.

— Так. Всё, я на месте... Мерлин!..

Грюм мгновенно вскочил на ноги, и невысокий седой волшебник резко отшатнулся в сторону, когда палочка начальника Аврората уткнулась ему в основание шеи.

— Аластор?..

— Фейнус... — Грюм с облегчением вздохнул, подпуская пожилого волшебника к раненому. — Просил же, никогда не подходи ко мне сзади... Я ж так и убить могу.

Тот не ответил, целиком сосредоточившись на изучении раны. Аластор с отвращением скривился, когда целитель обнажил покалеченное плечо. Надо сказать, зрелище было довольно неприятное.

Проклятие Стальных Когтей не входило в раздел Непростительных, по мнению Аластора, только по большой ошибке Министерства. За годы службы в Аврорате он не раз видел, как Пожиратели использовали это проклятие. Но каждый раз, глядя, как стальные крючья впиваются в живое тело... он начинал яростно проклинать того, кто его создал.

Наконец оторвавшись от своего исследования, Фейнус тяжело вздохнул и быстрым движением открыл свой чемоданчик с всевозможными зельями.

— Ну? Как он? Жить будет?

Целитель снова вздохнул.

— Он потерял очень много крови...

— Я спрашивал про другое. Жить. Он. Будет?

Фейнус устало посмотрел на друга.

— А куда ж он денется. Я его быстро подлатаю. Ещё танцевать…

— Приведи его в сознание.

— ...будет. ЧТО?!

— Приведи его в сознание. Я должен знать, что тут произошло и куда делись Лэндшеры. Он единственный, кто может нам об этом рассказать.

Целитель практически с отвращением и ужасом уставился на аврора.

— Аластор. Это же убьёт его... — прошептал он. Грюм не ответил, и волшебник тяжело вздохнул. Достав из чемоданчика сразу несколько зелий, он ледяным голосом произнёс:

— Я не дам ему умереть. Иди сюда, будешь держать его, когда я волью зелье. Ты меня понял, Аластор?

Грюм молча кивнул и опустился на колени рядом с целителем.

— Готов? Enervate!

Алекс резко втянул в себя воздух, почувствовав, что его грубо выталкивает из океана небытия.

— Открой ему рот. Быстро! Теперь держи!

Быстро откупорив фляжку с каким-то зельем, — Аластору не удалось определить с каким, — Фейнус быстро влил его в рот очнувшемуся парню. Пару секунд ничего не происходило, а затем тот внезапно вырвался из крепких рук аврора и выгнулся дугой.

— Я тебе что сказал, кретин?! Держи его!!

Не обратив внимания на ругательство со стороны целителя, аврор только ещё сильнее навалился на бившегося в судорогах парня, стараясь ненароком не задеть крючья. Тем временем целитель по очереди влил в него ещё два зелья и устало опустил руки.

— Всё. Можешь отпустить. Сейчас он окончательно придёт в себя...

Алекс чувствовал, как его аккуратно выталкивает на поверхность океана, в котором он пребывал. Боль не ушла, он чувствовал её на краю сознания, но она притупилась и по-крайней мере уже не сводила у ума.

С трудом открыв глаза, Алекс с удивлением увидел двух склонившихся над ним людей. Одним из них был какой-то старик, а вот другой... Он мысленно выругался. Вторым был Аластор Грюм.

Грюм внимательно следил за пришедшим в себя парнем. И то, каким взглядом тот одарил его, едва открыв глаза, аврору совсем не понравилось.

Алекс пошевелился, пытаясь принять более удобную позу, но левая рука странно онемела и не слушалась. Он покосился на свое плечо и не смог сдержать тихого стона. В свете маггловских лампочек тускло поблескивали семь впившихся в плечо когтей.

Это заклинание, применённое убитым им Пожирателем, было ему хорошо известно, благодаря как книгам Ориона Блэка, так и годам службы в Аврорате. Либо благодаря его невероятному везению, либо потрясающей увёртливости, свойственной всем, кто когда-либо играл в квиддич (сам Алекс полагал, что и тому, и другому), но это проклятие ни разу не попало в него. А теперь вот... Алекса замутило.

Он посмотрел на старика, догадавшись, что тот и есть целитель.

— Вы можете вытащить ЭТО? — прохрипел он, кивком указывая на когти.

Фейрус и Грюм переглянулись.

— Это слишком опасно, вы можете умереть! — отрицательно покачал головой медик.

— Вытащите ЭТО из моего плеча, — холодно повторил Алекс.

Аластор удивлённо посмотрел на семнадцатилетнего мальчишку, ледяным голосом приказавшего целителю вытащить из плеча застрявшие в нём крючья. Грюм сглотнул, он по собственному опыту знал, что концы у них зазубренные и острые. ОЧЕНЬ острые.

В душу закралось нехорошее предчувствие. Ну не мог, никак не мог обычный мальчишка, пусть даже и волшебник, разговаривать ТАКИМ тоном.

Алекс не сводил взгляда с целителя и позволил себе расслабиться, только когда тот сдался, не выдержав пристального взгляда чужих светло-голубых глаз.

— Хорошо. Аластор, будешь держать его. КРЕПКО. У Проклятия Стальных Когтей нет обратной формулы, и Finite Incantatem здесь не поможет, так что придется действовать маггловским способом. А это ОЧЕНЬ больно, — Фейрус посмотрел на мальчишку и, не заметив никакой реакции, продолжил описывать свои действия. — Я дам вам сильное обезболивающее, но оно не сможет полностью обезболить рану. Возможно, вам повезёт, и вы потеряете сознание, а возможно, и нет. Лучше это сделать в Мунго, там гораздо более...

— Нет, — оборвал его Алекс. — Сейчас.

Фейрус обречённо вздохнул. Его совсем не радовала перспектива делать сложнейшую операцию прямо на окровавленном полу. Но спорить он не стал и жестом велел Грюму приготовиться.

— Теперь расслабьтесь, — посоветовал Алексу целитель, и осторожно взялся рукой за то место, в котором соединялись все Когти.

Алекс сглотнул и закрыл глаза, а затем... всё его существо пронзила адская боль.

Фейрус вдавил Когти в тело, освобождая мелкие крючки на их концах от плоти. К этому времени парень уже потерял сознание, и он изо всех сил дернул Когти на себя...

К несчастью для Алекса, целитель ошибся, и он не потерял сознание, а потому каждой клеточкой своего истёрзанного тела ощущал, как зазубренные лезвия рвут на части его плечо. Сил кричать уже не было. Почувствовав, что снова падает в красный туман забвения, он крепко сжал кулаки так, что ногти больно впились в кожу. И только это помогло ему удержаться на поверхности...

Грюм с ужасом смотрел на Фейруса, медленно вытаскивавшего покрытые практически чёрной кровью когти. И с не меньшим ужасом он заметил, как судорожно сжались в кулаки руки мальчишки. Он всё чувствовал. О, Мерлин! Он всё чувствовал и осознавал!

Наконец, Когти поддались, и Фейрус облегчённо вздохнул, с отвращением отбрасывая их в сторону. Аластор не удержался и проследил взглядом за его движением. Чувствуя подступивший к горлу ком, он быстро отвернулся, но картина вырванных кусков плоти, налипших на окровавленные крючья, по-прежнему стояла перед глазами.

— Аластор, всё. Можешь отпустить его. Достань из моего чемодана зелья. Зелье, Останавливающее и Восстанавливающее Кровь, Сращивающее мышцы и Исцеляющее...

Дав эти инструкции, целитель склонился над пациентом и принялся быстро бормотать исцеляющие заклинания.

Алекс облегчённо вздохнул, чувствуя, как боль начинает отступать под уверенным напором целителя. Он судорожно закашлялся, когда обжигающе-ледяное зелье проникло в пересохшее горло.

Открыв глаза и увидев склонённое над ним встревоженное лицо целителя, он тихо, почти неслышно, прошептал:

— Спасибо. Всё в порядке.

Фейрус облегчённо вздохнул. Непонятно почему, но судьба этого мальчишки, явно представлявшего собой нечто большее, чем казалось на первый взгляд, волновала его.

— Фейрус, ты не мог бы... думаю, раз твой пациент больше не собирается помирать, то я могу допросить его, — решительно произнёс наблюдавший за ним Грюм.

Целитель бросил на аврора недовольный взгляд, говоривший, что потом он выскажет ему всё, что о нём думает, но всё же подчинился. В конце концов, Аластор Грюм был не только его старым другом, но и непосредственным начальником.

Алекс неосознанно поёжился. При упоминании допросов перед глазами отчетливо пронеслись картины пыток. Он попытался усмехнуться, но, судя по всему, вышло не очень удачно.

— И о чём же вы хотели меня допросить, МИСТЕР ГРЮМ?

Аластор вздрогнул. Что-то в словах парня, то, КАК они были произнесены, заставило его насторожиться. На мгновение посетившее его, чувство deja vu ему совсем не понравилось.

— Я думаю, вам об этом прекрасно известно, юноша. Простите, как ваше имя?

По губам парня скользнула совсем не детская усмешка.

— Я и не знал, что вы страдаете склерозом, мистер Грюм. Помнится, в прошлый раз мы договорились, что вы будете звать меня так, как вам заблагорассудится. Конечно, если вы передумали, то можете меня звать «мистер Z» или «мистер Y», на выбор. Как вам больше нравится.

Аврор отшатнулся. Взмахом палочки он установил вокруг них звуконепроницаемый барьер и только потом прошипел:

— ВЫ?!

— Я, — вежливо согласился с ним Алекс. — А вы кого ожидали встретить? Волан-де-Морта? Уж извините, но сегодня он не придёт.

— А когда придёт? — мгновенно спросил Грюм, жёстко глядя на своего информатора. По молодому окровавленному лицу пробежала гримаса боли, когда тот попытался приподняться, чтобы не смотреть на аврора снизу вверх. Он понимал, что ответа на этот вопрос не было, да и не могло быть.

Алекс удивлённо уставился на протянутую руку. Целое мгновение он не сводил взгляда с непроницаемого лица аврора. Своего будущего начальника и даже, в какой-то степени, друга. Человека, схватившего его и отправившего в Азкабан, но так ни разу и не пришедшего, чтобы полюбоваться или принять участие в пытках.

По лицу «мистера X», скрывавшего свое собственное под чужой маской, пробежала тень боли... или воспоминаний, как через секунду догадался Грюм. В серо-зелёных глазах, из-за плохого освещения казавшихся почти чёрными, промелькнула такая тоска, что даже начальнику Аврората, успевшему многое повидать на своем веку, стало жутко.

— Что с Лэндшерами? — охрипшим голосом задал он очередной вопрос, не обращая внимания на встревоженные и любопытные взгляды своих подчинённых, находящихся по ту сторону барьера.

— Я отправил их в Хогсмид и велел идти к Дамблдору. Сейчас они в безопасности, — Алекс резко вскинул голову, словно вспомнив что-то важное. — Вы опоздали! Если бы я не аппарировал сюда чуть раньше срока, здесь были бы три трупа и Чёрная метка над домом!

— Мы аппарировали в дом точно в то время, которое ВЫ указали в своём письме! — гневно возразил аврор. Вся эта ситуация начинала его раздражать.

Алекс встревожено нахмурился. Если люди Грюма не опоздали, то это значит, что Пожиратели пришли раньше. Всего на несколько минут, но всё же раньше... и это не означало ничего хорошего.

— Сколько у вас времени? — прервал его размышления голос Грюма.

— Простите, что? — не сразу понял он.

— Оборотное зелье. Как давно вы его выпили? — пояснил Грюм.

Алекс быстро огляделся по сторонам. Каким-то образом уцелевшие во время сражения часы показывали половину третьего.

— У меня осталось пятнадцать минут, — честно ответил он, не сводя глаз с аврора.

— Что ж... — тот заговорщицки прищурился. — В таком случае, думаю, вам пора.

В незнакомых ни Алексу, ни Грюму серо-зелёных глазах пронеслась тень удивления, недоверия... признательности?..

— Только один вопрос: почему?

— Что, почему? — пришёл черёд Грюма переспрашивать.

— Почему вы меня отпускаете? В прошлую нашу встречу вы не сомневались, что я слуга Волан-де-Морта.

— А вы и в самом деле ещё ребенок, — неожиданно улыбнулся Аластор. — Как я могу отправить в Азкабан человека, благодаря которому мы за какую-то неделю поймали в два раза больше Пожирателей, чем за последние два года. Даже будь вы действительно одним из них, я бы не отправил вас в Азкабан. Хотя это весьма маловероятно... перевоспитавшийся Пожиратель Смерти... — Грюм хмыкнул, тем самым показывая, что он об этом думает.

Алекс улыбнулся.

— Спасибо вам, Аластор. За всё.

— Это вам спасибо, мистер X. Я буду ждать следующего сеанса связи.

— Он будет, — Алекс сощурился. — Не сомневайтесь. И будет уже скоро.

Он внимательно огляделся по сторонам. Остальные авроры продолжали с любопытством наблюдать за беседой начальника с единственным живым свидетелем происшедшего.

— Антиаппарационное поле есть?

— Сняли, когда поняли, что Пожирателей в доме нет. По-крайней мере, живых. Да, кстати, — вдруг спохватился Грюм. — Ваша палочка.

С немалым удивлением Алекс принял из рук аврора свою вторую палочку и с трудом преодолел желание нагнуться и проверить, всё ли в порядке с первой.

— Думаю, мне не стоит спрашивать, где вы её купили. Определенно не у Оливандера, — чуть улыбнулся уголком губ аврор.

— Определённо, — в очередной раз согласился с ним Алекс. — Спасибо ещё раз, Аластор. Прощайте.

Сделав несколько шагов в сторону, он еще раз улыбнулся и аппарировал.

Сняв звуконепроницаемый барьер, Аластор невозмутимо подошёл к своим людям. Те молча смотрели на начальника, понимая, что объяснений не будет. Аврор пристальным взглядам вгляделся в лица людей, готовых следовать за ним и в огонь и в воду. Им не нужно было ничего объяснять, они и так всё прекрасно понимали.

— Вы ничего не видели. Немедленно аппарируем в Хогсмид. Лэндшеры там.

Через несколько минут в доме больше никого из авроров не осталось, и потому никто не видел, как один из «чистильщиков», как их называли в Аврорате, незаметно вернулся в дом и, склонившись над чернеющей на полу лужей крови, быстро собрал в небольшую склянку несколько густых капель.

Ярко-зелёные глаза торжествующе блеснули.

— Что ж, теперь посмотрим, кто вы такой на самом деле, мистер X... — в тихом голосе, взрывом раздавшемся в пустом маггловском доме, прозвучало нескрываемое любопытство. — Тёмный Лорд будет доволен.

Чуть покачнувшись, тускло блеснула золотом свившаяся змейка.

* * *

Алекс открыл глаза и удивлённо огляделся по сторонам. Уж что-что, а это место он узнал бы в любое время суток. И это был не Хогсмид и не Запретный лес. Он во все глаза уставился на возникший перед ним дом. Гриммо, 12. Его дом.

— Кроме меня самого, меня больше никто не слушает...

— Может, хватит уже, а, Рем? Я и так знаю, что ты у нас самый умный, осторожный, ответственный и так далее и тому подобное, — раздался неподалеку до боли знакомый голос.

Алекс вздрогнул. Нет, ТАКИХ совпадений просто не бывает. А в судьбу он никогда не верил.

В тусклом свете неполной луны он проследил взглядом за тёмным силуэтом Джеймса Поттера, скрывшегося за мрачным, казавшимся пустым домом Блэков. Ярко вспыхнувший синий огонёк выхватил из темноты знакомое и столь родное лицо Ремуса Люпина.

К несчастью, рана, наскоро залеченная аврорским целителем, во время аппарации снова разошлась и теперь тупо ныла. По собственному опыту Алекс знал, что в облике собаки человеческие раны переносятся гораздо легче, и потому по занесённой грязным снегом улице уже через секунду бесшумно крался гигантский чёрный пёс, кажущийся практически невидимым в темноте ночи. Спрятавшись в колючих кустах, он принялся с любопытством наблюдать за чуть пританцовывающим в попытке согреться Ремусом.

Пёс сделал пару шагов, чтобы подкрасться поближе, но чуткий слух оборотня мгновенно уловил едва слышный треск ветки, переломившейся под его лапой.

— Lumos! — на конце волшебной палочки вспыхнул яркий огонек, осветивший всё на несколько метров вокруг.

Пёс мгновенно отскочил в сторону, успев заметить отсветы страха, промелькнувшего в карих глазах оборотня.

— Бродяга? Это ты?

— РЕМ!!!

Алекс поспешно отбежал подальше: не хватало еще, чтобы его увидел Джеймс. Пёс залег неподалеку от мусорных баков. Сладковатый запах гнили неприятно раздражал чувствительные ноздри, но он старался не обращать на это внимания. Слава Мерлину, не привыкать, бывало и хуже.

— Сохатый! Ну где тебя носило? Мне кажется, я видел...

— Потом, Лунатик, — перебил Люпина голос Джеймса. — Я нашёл его.

Молчание.

— Кого?

— Кого-кого. Сириуса. Кого же ещё?

— Сириуса... Сириуса...

Алекс окаменел. Теперь ему было понятно, чем объяснялось столь неожиданное появление двух Мародёров на Гриммо 12. Они прилетели за ним. За Сириусом.

Даже несмотря на тёплую шерсть, он почувствовал ледяной холод, пробравший его до костей.

Он сделал это. Он сумел добиться того, что любому другому волшебнику показалось бы безумием. Он изменил будущее. Время сдало свои позиции, но вместо того, чтобы уступить ему лавры победителя — ускорило обороты...

Явившиеся раньше времени в дом Лэндшеров Пожиратели Смерти и прилетевшие спасать своего друга Мародёры стали первыми предвестниками того, что Время — великое и непоколебимое — начало свою игру. Игру, в которой должен был выиграть ОН.

Пёс вскочил на лапы и стряхнул крупинки налипшего на угольно-чёрную шерсть снега. По земле пронеслись две человеческие тени. Бродяга поднял умную морду вверх, проследив за тем, куда скрылись Джеймс и Ремус.

— Сириус! — донёсся до него неслышный для человеческого уха шёпот.

— Сириус, мать твою, Блэк!! Вставай тебе говорят! Мы тут, блин, психуем, летим его спасать, а он себе преспокойно нежится в кровати!!!

В одном из окон дома № 12 на площади Гриммо ярко вспыхнул свет.

Пёс вытянул лапы и улегся поудобнее. Он не собирался возвращаться в Хогвартс, пока не убедится, что Джеймс, Ремус и Сириус покинули дом незамеченными.

Бродяга положил морду на лапы и закрыл глаза.

В его памяти этот день, день, когда он окончательно разорвал узы, связывающие его с теми, в ком, как и в нем, текла проклятая кровь Блэков, отложился несколько иначе...

Тоскливо застонал ветер, шаловливо взметнув горсти снега, но неподвижно лежавший в углу дома пёс не обратил на него никакого внимания. Он вспоминал.

* * *

— Ну попадись мне только чёртов эльф! Чтоб тебе голову поотрубали и вместе с остальными в коридоре повесили! — вне себя от злости обругал Кикимера Сириус, с отвращением осматривая лежавший перед ним костюм. Тщательно выглаженная тёмно-зелёная мантия поверх идеально чёрных брюк и тёмно-серой, с опять же зеленоватым отливом, рубашки.

Сохатый».

Сириус счастливо улыбнулся и, быстро схватив со стола новый пергамент, принялся за ответ.

«Сохатый!

Бродяга».

Максимально превысив отведённый Вальбургой Блэк лимит времени, он, наконец, спустился в гостиную, с удовлетворением отметив, что, судя по всему, ждали только его. В гостиной особняка, принадлежавшего одному из самых древних и благородных семейств волшебного мира, чтобы отпраздновать помолвку Нарциссы Блэк и Люциуса Малфоя, собрался чуть ли не весь высший свет Англии. Само собой приглашены были только самые влиятельные и чистокровные волшебники. Сириус скривился. Ему вдруг отчетливо показалось, что весь воздух, в котором витал удушливый запах самых разнообразных духов, пропитан ложью и лицемерием.

Он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, облегчая доступ воздуха: не хватало еще грохнуться в обморок, как какая-то истеричная девица из Хаффлпаффа.

Монотонный бубнёж раздражающе действовал на его нервную систему, и Сириус мгновенно пожалел, что не может сейчас превратиться в собаку и сбежать вон из проклятого дома. Он встряхнулся и помотал головой, прогоняя подступившую чуть ближе дрему.

Волшебники негромко обсуждали новую политику Министерства, финансовые проблемы и, само собой, проблему Волан-де-Морта. Хотя ни для кого из присутствующих он проблемой не являлся. Как настоящие чистокровные волшебники, большинство присутствующих, если и не открыто, — как делали его родители, официально объявившие, что полностью согласны с взглядами Темного Лорда, — но поддерживали Того-кого-нельзя-называть.

Сириус прислушался и едва сдержал стон: речь шла о том, как могут все эти нападения Пожирателей на магглорожденных повлиять на их финансовые доходы. А ведь теперь ему, как семнадцатилетнему, придется принимать участие в этих «увлекательных» беседах или хотя бы делать вид...

Он отошёл подальше от группы волшебников, дабы не привлечь их внимание: не хватало еще быть насильно втянутым во все эти разглагольствования. Скрывшись в тени дорогих бархатных портьер, украшавших стены гостиной, он позволил себе расслабиться и спокойно понаблюдать за гостями. В конце концов, он ведь приехал домой не для того чтобы веселиться, а за тем, чтобы выяснить «что от него так тщательно скрывает Регулус, и куда уходили из замка Рудольфус, Регулус и ещё несколько слизеринцев», как он сказал Джеймсу и Ремусу. Но на самом деле это было не совсем так. Он прекрасно понимал, в чем причина этих таинственных исчезновений брата и кузины. В замке Пожиратели Смерти, и они — одни из них.

Но Сириус понимал так же и то, что он должен сообщить об этом в Министерство или хотя бы Дамблдору, но... ведь они тоже Блэки, они — его родственники. Он не мог так поступить, предав собственного брата.

Он никому этого не говорил — тем более Джеймсу и Ремусу, но то, что сказал однажды тот слизеринец — Джейсон Корвин: «Запомни мои слова, Блэк. Пока Темный Лорд только набирает силы, но когда это произойдет... первыми умрут грязнокровки, вторыми — их друзья, а предатели... предатели будут последними. Так что ты успеешь увидеть, как умрут твои дружки. Запомни, Блэк, ты предал свою семью, а когда-нибудь предашь и этих...» — напугало его.

Порой Сириус панически боялся, что все то, что он так тщательно скрывал от посторонних, найдет дорогу и вырвется на волю. Того, что однажды его истинная натура возьмет верх, и он погубит все, чего сумел добиться за все эти годы. Дружбу Джеймса и Ремуса. Людей, ставших ему ближе и дороже всего на свете. Людей, заменивших ему семью.

Он огляделся по сторонам. Малфои, Лестрейнджи, МакНейры, Флинты, Крэббы, Гойлы. О!!! И Корвины здесь! Судьба действительно к нему сегодня благоволит. Сириус прищурился и злорадно улыбнулся. Вечер только начинается, самое интересное ещё впереди. Он перевел взгляд на виновников торжества.

Нарцисса вовсю обсуждала с подругами свою будущую свадьбу. В своём нежно-зелёном платье она походила на русалку или Ангела Слизерина, как её называли, когда она ещё училась в Хогвартсе.

На мгновение ощутив укол зависти к Малфою, Сириус отвернулся от очаровательной невесты ненавистного слизеринца и тут же встретился взглядом с торжествующими глазами Беллатрикс.

— Тебе очень идёт этот цвет, Сириус. Жаль, что ты не носишь его и в школе, — саркастично прокомментировала она его наряд.

— А на мой взгляд, это только к счастью, — холодно ответил гриффиндорец, пронзив девушку презрительным взглядом. — Позволь откланяться, кузина, я только спустился и ещё не успел поприветствовать счастливого жениха.

И, насмешливо склонив голову, что далеко не соответствовало ни его словам, ни этикету, поспешно скрылся среди гостей.

Беллатрикс обеспокоено нахмурилась. Она слишком хорошо знала своего кузена, чтобы не понять, что тот что-то задумал. Она чуть приподнялась на каблуках, высматривая поверх голов пришедших на помолвку волшебников знакомые белые волосы. Она должна найти Люциуса раньше, чем это сделает Сириус. Должна.

— Люциус! Мой скользкий недруг! Сколько лет, сколько зим! Давно не виделись! — прозвучал за спиной знакомый голос.

Малфой страдальчески скривился и, уже поворачиваясь, ответил:

— Было бы просто прекрасно, если бы так продолжалось и дальше, Блэк.

Стоявший перед ним и нагло усмехающийся Сириус Блэк был последним из тех, с кем он «жаждал» встретиться.

— В таком случае, решив жениться на Нарциссе, ты сделал бо-ольшую ошибку: видишь ли, мы с ней родственники, а это означает, что мы с тобой будем ОЧЕНЬ часто видеться. Еще не передумал? — издевательски поинтересовался тот, наблюдая за равнодушным лицом Малфоя. Впрочем, он знал, что это всего лишь маска — в серебристо-серых глазах плескались волны ярости, грозя обрушиться на посмевшего потревожить их наглеца.

Сириус улыбнулся.

— Не дождёшься, щенок, — высокомерно ответил Люциус, взяв себя в руки и отодвинув желание придушить мальчишку на второй план.

Услышав последние слова Малфоя, Сириус не сдержал смешка.

— Я не щенок, Люциус, а волкодав. И таких белых крыс, как ты, я десятками давил в Запретном лесу.

Тот угрожающе сощурился и, наклонившись к нему, негромко прошептал:

— Если бы, кроме нас, здесь никого не было, ты бы познал на себе все прелести по-крайней мере двух Непростительных.

Сириус улыбнулся и приподнялся на носках, к вящей радости Малфоя, отметившего, что он всё-таки выше несносного гриффиндорца. «Пока выше», — добавил внутренний голос. Зная Ориона Блэка, Люциус мог с уверенностью сказать, что старший сын пошёл в отца, а, следовательно, в ближайшем будущем угрожал вырасти в высокого и красивого мужчину.

— А для меня и вся эта куча сброда не является препятствием, — прошептал Сириус, краем глаза наблюдая, как к ним быстро приближается Беллатрикс вместе с его матерью. — Что ж, мистер Малфой, — уже нормальным тоном произнёс он, — позвольте поздравить вас с помолвкой. Но учтите, на все званые вечера я буду приходить с друзьями. А гриффиндорцы вряд ли впишутся в вашу тусовку...

— Не беспокойся Сириус, я уверена, что Люциус научит тебя, КАК НАДО завязывать выгодные знакомства.

— Ну здравствуйте, мама, — сейчас в его голосе ощутимо чувствовались крупицы льда. — Вы даже и не представляете, КАК я рад вас видеть.

Два серых глаза холодно блеснули, встретившись с непроницаемым взглядом таких же серых глаз Вальбурги Блэк.

— Веди себя прилично, Сириус Орион Блэк, — не терпящим возражения голосом произнесла миссис Блэк. — Не путай меня со своими гриффиндорскими шлюхами. Я не потреплю такого обращения.

Сириус побледнел от ярости. Если бы на месте матери была Белла, он бы просто усмехнулся и отвесил какое-нибудь язвительное замечание насчёт Слизерина. Но эта женщина... ее он ненавидел всеми фибрами своей души. Даже ненависть и презрение к Нюниусу казались тлеющим угольком по сравнению с тем, что он испытывал к матери.

Джеймс и Ремус никак не могли понять, как можно до такой степени ненавидеть собственную мать? Женщину, подарившую ему жизнь?.. Было время, когда он был готов на всё, лишь бы заслужить ее одобрение и нежный поцелуй, но все его попытки добиться этого встречали лишь презрительный взгляд и чуть приподнявшийся в холодной усмешке край губ.

Уже потом, поняв, что нельзя добиться любви от женщины, которая просто не в состоянии испытывать какие-либо человеческие чувства, на презрительный взгляд матери он стал отвечать пламенеющей ненавистью.

Для всего магического мира Блэки были идеальной семьей волшебников с кристально чистой и благородной кровью, тогда как на самом деле это была лишь жалкая, неудавшаяся пародия на семью.

Сириус до боли сжал кулаки так, что ногти чуть ли не до крови впились в кожу.

— Ну что вы, мама, — тихо ответил он, не отводя взгляда. — Я и не думал сравнивать вас с гриффиндорцами. Вы ведь и в Слизерине неплохо справлялись с этими обязанностями. — Не обращая внимания ни на сжавшиеся в тонкую полоску губы, ни на опасные огоньки, вспыхнувшие в серых глазах Вальбурги Блэк, он продолжил:

— Вот скажите, мама, вы уверены, что Люциус не ваш сын? Если бы он не был так похож на Кипридию Малфой, я бы поставил под сомнение тот факт, что он мне всего лишь троюродный кузен, а не брат.

— Люциус, думаю, тебе стоит пойти к невесте. Нарцисса тебя уже заждалась, — поспешила вмешаться Беллатрикс, видя, что Люциус уже потянулся за палочкой и готов устроить дуэль, чего, впрочем, и добивался все это время Сириус. Последний с нескрываемым сожалением проследил за удалявшейся спиной Малфоя, а затем снова перевел взгляд на мать. Вальбурга пронзительно смотрела на столь ненавистное ей лицо. Лицо её старшего сына. Лицо Ориона, её мужа.

Рука чуть дрогнула, приподнявшись, словно желая ударить это красивое лицо. Желая увидеть искры страха и боли в серых глазах. В глазах, столь похожих на её собственные. Пожалуй, глаза — это всё, что отличало Сириуса от его отца.

Вальбурга едва сдержала этот порыв, и на секунду вспыхнувшая ярость сменилась уже ставшим привычным презрением.

— Я была бы только рада, если бы Люциус был моим сыном, — холодно произнесла она, пристально наблюдая за Сириусом. — В отличие от тебя, он мог бы стать настоящим Блэком и никогда не опозорил бы текущую в его жилах благородную кровь волшебников, равных по чистоте крови самому Салазару Слизерину.

Ей показалось или она увидела выражение обиды? Нет, это лишь отражение ее ненависти...

— Судя по вашим словам, МАМА, — донесся до неё язвительный голос сына. — Мы, наконец, пришли к выводу, что я не достоин сомнительной ЧЕСТИ быть сыном и наследником благороднейшего и древнейшего семейства Блэков. Тогда что я здесь делаю? Почему я торчу среди всех этих подобострастных кретинов и Пожирателей Смерти, преклоняющихся перед каким-то полукровкой, и послушно исполняю роль примерного сына?

Ты ведь тоже понимаешь это, мама, и ты, Белла. Мне здесь не место. Как говорят в Хогвартсе, льву не место среди змей. Так что, МАМА, не подскажешь, где моё место?

Высказав все это, он замолк, вопросительно уставившись на мать, но та по-прежнему продолжала молчать и не мигая смотреть на сына.

— Возможно, ты и прав, Сириус, — наконец изрекла Вальбурга. — Здесь тебе не место. Видит Мерлин, мы с Орионом приложили все усилия, чтобы сделать из тебя настоящего Блэка, и не наша вина, что у нас ничего не получилось. Видимо, ты уже родился с гнильцой. Пусть в тебе и есть кровь Блэков, но ты не Блэк. Убирайся отсюда, отныне это не твой дом. Иди к своим друзьям грязнокровкам. Я больше не желаю тебя видеть. Никогда. — Вальбурга резко развернулась и пошла к своему мужу, унося с собой образ ошеломленного и столь ненавистного лица старшего сына.

Сириус перевел взгляд на Беллатрикс. Та уже, в отличие от него, успела справиться с шоком и теперь высокомерно улыбалась.

— Что ж, не могу не сказать, что я полностью согласна с твоей матерью, Сириус, — довольно улыбаясь, произнесла она. — Тебе здесь не место. Прощай. Надеюсь, мы больше не увидимся.

Серебряные серьги в виде змей с зелеными изумрудными глазами торжествующе сверкнули, когда она, развернувшись, пошла к гостям.

Сириус тяжело облокотился о стену. Мысли смешались и никак не желали выстраиваться по порядку. В голове упрямо звучали слова Вальбурги Блэк: «...ты не Блэк. Убирайся отсюда...»

Почему те слова, что он на протяжении последних несколько лет говорил себе чуть ли не каждый вечер, так больно было услышать от матери? И почему все плывет перед глазами и так болит сердце?

— Эй, парень, с тобой все в порядке? Может, позвать кого? — как сквозь пелену тумана донесся до него чей-то обеспокоенный голос.

Он еле поднял голову и остановил пустой взгляд на говорившем.

Финеас Найджелус. Мужчина, изображенный на портрете, недовольно нахмурился, оглядывая своего потомка.

— Ну так что, парень, с тобой все в порядке? — еще раз переспросил он, так и не дождавшись ответа.

«...ты не Блэк. Убирайся отсюда, отныне это не твой дом...»

Медленно отведя взгляд в сторону, так ничего и не ответив, Сириус поднялся вверх по лестнице в свою комнату, не обращая внимания на вопросительный оклик бывшего директора Хогвартса. Постепенно на смену полному равнодушию к происходящему пришла ярость. Перед глазами заплясали черные точки. Сириус произнес заклинание, и вырвавшаяся из палочки материализованная ярость сорвала дверь с петель, отшвырнув ее к самому окну.

— Mobilicorpus! — отчетливо произнес он, указывая палочкой на так и не разобранный после возвращения из Хогвартса, чемодан.

Побросав все свои остальные вещи в сумку и закинув ее на плечо, Сириус спустился вниз, провожаемый удивленными взглядами обитателей портретов. Чемодан послушно следовал за ним. Высунувшийся было из комнаты Кикимер тут же юркнул обратно, опасаясь гнева хозяина.

— Сириус!

Тот остановился, наблюдая, как к нему быстро бежит Регулус Блэк.

— Чего тебе? — грубо спросил он.

— Белла мне все рассказала. Ну... что мама выгнала тебя, — Регулус опасливо посмотрел на палочку, крепко сжатую в руке старшего брата. — Сириус, не уходи. Пожалуйста.

Сириус почувствовал, как внутри него что-то дрогнуло. Он и думать забыл о своем младшем брате. Каково ему здесь будет без него?

«Да лучше всех, — вмешался внутренний голос, иногда до дрожи напоминающий голос Снейпа. — Ты, может, и забыл, но после тебя Регулус наследует все состояние Блэков. В отличие от тебя, он — примерный сын и истинный Блэк, как по крови, так и по духу».

— Отойди, Регулус. Дай пройти.

— Сириус, не уходи, — карие глаза умоляюще глядели в непроницаемые серые, начинающие быстро темнеть от ярости.

— Уйди с дороги, Регулус, — процедил сквозь зубы Сириус. — Или я пройду сам. Может, Белла тебе не все рассказала? Хотя странно, что она не поведала тебе об этом. Мамаша меня ВЫГНАЛА, заявив, что я больше не член семьи. Я не останусь в этом доме больше ни на секунду.

Видно, Регулус всё-таки понял, что удержать брата у него не получится, и молча отошел в сторону, давая ему пройти.

Спускаясь по лестнице, Сириус пытался привести мысли в порядок. В голове по-прежнему царила неразбериха, и он с трудом уцепился за спасительную мысль. Джеймс. Ему нужно к Джеймсу.

Сириус упрямо шел напролом к единственному камину, не обращая ровным счетом никакого внимания на удивленные взгляды гостей.

Он уже было потянулся за летучим порохом, когда ему в голову пришла гениальная идея. Все они — и Белла, и Вальбурга — опасаются, что он может испортить вечер и тем самым покрыть позором имя Блэков.

Он издевательски поклонился гостям, изумленно поглядывающим то на самого Сириуса, то на его чемодан.

— Леди и джентльмены, — начал он и тут же заметил, как встревожено вспыхнули глаза быстро пробирающейся к нему Беллы. — Во-первых, позвольте поздравить жениха и невесту от имени всех Блэков, когда-либо учившихся в Гриффиндоре, то есть от меня одного. А во-вторых... мама, отец, — такой же издевательский кивок в сторону родителей. — Мама, вот вы сегодня сказали, что я не Блэк, и я полностью согласен с вами. Я бы никогда не смог пресмыкаться перед каким-то жалким полукровкой Волан-де-Мортом, как это делает, без сомнения, большинство присутствующих. И потому я ухожу, и клянусь, что отныне моя нога никогда не переступит порог этого дома.

Подняв палочку, он быстро произнес выученное еще несколько лет назад заклинание.

Вспышка ослепительно-яркого света, заставившая всех присутствующих зажмуриться — и вся комната заиграла совсем другими красками. Тёмно-зелёные, чёрные, синие мантии весьма странно смотрелись на фоне огненно-красных стен.

Взяв из инкрустированного изумрудами горшочка горсть летучего пороха и напоследок оглянувшись на дело своих рук, он шагнул в камин и со словами «Дом Поттеров!» исчез во вспышке зеленого пламени...

— Сириус?!..

— Джеймс…

* * *

Пёс медленно поднялся на лапы, стараясь не заскулить от резкой боли, пронзившей левое плечо.

Всё это время наблюдавший за ним ветер радостно заколыхал ветви деревьев, надеясь, что теперь-то этот странный зверь поиграет с ним.

Пёс, размером с особо крупного волкодава и глазами загнанного в угол и потому смертельно опасного животного, всего лишь отряхнул шерсть от налипшего на нее снега. Ветер разочарованно взвыл.

Он прилетел сюда с севера и принес с собой пробирающий до костей холод, а теперь от нечего делать однообразно гонял полные снега тучи. Ветер видел все: и спешащую к себе домой женщину в тонком пальто, и трех мальчишек, негромко спорящих о чём-то в тепле и уюте дома, и странного мужчину стоявшего на коленях и не сводящего взгляда ледяных ярко-зелёных глаз с высившейся перед ним мрачной фигуры того, кого смертные именовали Тёмным Лордом.

Ветер прислушался...

— Все будет исполнено, мой Лорд...

— Да...

Мужчина, вызвавший у ветра ассоциации со смертельно опасной гадюкой, легко поднялся с колен. Ветер отлетел подальше, не отводя от него взгляда тысяч глаз.

— Я не подведу вас, мой Лорд.

Ярко-зелёные глаза холодно блеснули.

Глухой хлопок — и мужчина исчез. Человек, когда-то звавшийся Томом Нарволо Ридлом, а теперь носящий имя Волан-де-Морт, остался на поляне один. Узкие красные глаза еще больше сузились, когда он прошипел:

— Не подведи меня, мой преданный слуга...

Ветер подлетел поближе, но человек уже исчез, и он решил вернуться к заинтересовавшему его псу в нескольких километрах от места, где он подслушал этот непонятный разговор.

Если бы ветер знал, КАК важно было то, что он слышал. Если бы он мог рассказать об этом смертным. Если бы он мог помочь... Как много этих «если»... Но ветер не знал, не мог... и он полетел дальше.

Вернувшись на пустынную улицу и убедившись, что странный пёс всё ещё там, ветер облегчённо вздохнул. Старые деревья нагнулись к земле, согнутые сильным порывом северного ветра.

Внезапно пёс начал плавно изменяться, и через мгновение на месте чёрной собаки, устало облокотившись о стену, стоял высокий мужчина.

Ветер заинтересовано взвизгнул и подлетел поближе, чтобы рассмотреть странное существо. Всё-таки не зря он обратил внимание на этого смертного. Ветер легонько подул так, чтобы иссиня-чёрные волосы с редкой проседью не закрывали изможденное лицо. Из-под чёрных бровей на него угрюмо уставились равнодушные серые глаза.

Ветер сочувствующе застонал, ощутив как физическую, так и эмоциональную боль мужчины. Он попытался приобнять его, но мужчина вздрогнул от холода, и ветер поспешил убраться подальше.

Вдруг мужчина резко поднял голову, словно собака, идущая по следу, но ветер уже и сам почувствовал, как из окна дома вылетели трое парней. Ветер потянулся к ним руками-потоками, но те только весело смеялись, наслаждаясь ощущением безграничной свободы, и не обратили внимания на завывание ветра в ушах.

Пару секунд он мчался наравне с ними, то вырываясь вперед, то просто паря рядом, но потом снова решил вернуться к человеко-зверю. Тот по-прежнему молча смотрел на казавшийся совсем пустым дом Блэков. Ветер закружил вокруг него, вздымая горы снега.

Мужчина, ещё совсем недавно бывший чёрной собакой, вдруг обернулся и посмотрел туда, где ещё виднелись три чёрные точки, почти скрывшиеся за горизонтом, а затем... просто исчез. Растворился в воздухе, так же как и те двое с поляны в центре леса.

Но ветер знал: рано или поздно, но он снова увидит этого странного мужчину с серыми глазами загнанного в угол и потому смертельно опасного зверя. Хищника, беспощадного и жаждущего возмездия.

— Ну что ж, с возвращением вас, Господа Мародёры, — поздравил друзей Джеймс, разыскивая в шумной толпе учеников знакомые лица.

— Ага. Добро пожаловать в Азкабан для несовершеннолетних, — пробормотал Сириус, голодным взглядом осматривая ломившийся от разнообразных яств стол.

— Значит, после совершеннолетия ты оставишь нас и переедешь в Азкабан? — вкрадчиво осведомился незаметно подошедший к ним Снейп. — Слава Мерлину! Я всегда говорил, что тебе там самое место!

Сириус обернулся так резко, что слизеринец едва успел отскочить в сторону, мгновенно выхватив палочку и направив её на гриффиндорца.

— Только при одном условии, Нюниус. Твоя камера будет напротив моей. Хотя нет... перспектива видеть твою немытую рожу каждый день будет пострашнее дементоров...

Северус побледнел от ярости. Конечно, он сам подошёл к гриффиндорцам, тем самым явно напрашиваясь на оскорбление, но терпеть этого он не собирался. Быть может их и четверо на одного, зато он один стоит четверых.

— Stu…

— МИСТЕР СНЕЙП!!!

Северус незаметно скривился и так быстро убрал палочку в рукав мантии, что у Джеймса создалось впечатление, будто он её и не доставал. Слизеринец невозмутимо повернулся к профессору МакГонагалл, спешившей к месту назревающей драки.

— Что здесь происходит? — строго спросила декан Гриффиндора, подозрительно посматривая то на своих подопечных, то на рядом стоявшего слизеринца.

— Ооо, ничего страшного, профессор. Мы с Блэком просто обсуждали, что он будет делать после школы, — сдержанно улыбнулся Снейп и, не дождавшись никаких возражений со стороны гриффиндорцев, пошёл к своему столу.

МакГонагалл подозрительно посмотрела вслед слизеринцу, а затем решительно повернулась к застывшим гриффиндорцам.

— Я очень надеюсь что ВЫ, мистер Поттер, и ВЫ, мистер Блэк, в этом семестре будете вести себя достойно студентов шестого курса.

Окинув своих подопечных суровым взглядом, она вернулась к столу преподавателей.

— Можете даже и не сомневаться в этом, профессор, — пробормотал Сириус. Подозрительный, требующий объяснения взгляд Ремуса не произвёл на него никакого впечатления.

Питер рассеянно кивал в такт словам Джеймса. То, что сказал ненавистный Мародёрам слизеринец, дало ему понять: зелье готово. Целый котел концентрированной Ненависти. И вскоре эта Ненависть уничтожит казалось бы вечную дружбу Джеймса Поттера и Сириуса Блэка.

Слизеринец выполнил свою часть сделки, теперь пришёл его черёд.

Питер улыбнулся.

* * *

— Завтра начинаются занятия... Зелья, Защита, две пары Прорицаний... За что?!

— Сириус, может, хватит уже жаловаться на жизнь? — несколько раздражённо осведомился Ремус. Несколько часов тряски в поезде и выслушивание практически непрекращающихся стенаний Блэка могут испортить настроение кому угодно!

— Но, Рем! Завтра же занятия!

— И после этого вы называете меня занудой? — ни к кому не обращаясь, негромко произнёс Ремус. — Кстати, ты не знаешь, куда делись Джеймс и Питер?

— Понятия не имею. Свалили куда-то. Без нас! — снова тоскливо простонал Блэк.

— Не нравится мне всё это, — нахмурился Люпин. — У меня плохое предчувствие.

Сириус не обратил на слова друга внимания: от нечего делать он гонял по полу увеличенного заклинанием таракана.

Ремус пристально посмотрел на друга. После того как они помогли Бродяге сбежать из собственного дома, тот вёл себя так, словно ничего не произошло, но всё же, время от времени, Ремус замечал, как в серых глазах нет-нет, а промелькнет тень тоски по дому.

— Хватит уже, О’Нилл-2! Ты последние несколько дней это твердишь! Ясновидец чёртов! — проворчал Блэк.

Ремус недовольно прищурился.

— Язва.

— А ты думал?!

Оба вздрогнули от неожиданности, когда дверь с грохотом распахнулась, при этом здорово треснувшись об стену, и в комнату с шумом влетел звезда квиддича Джеймс Поттер.

— А вот и я! Проснись и пой! Праздник начинается! — он демонстративно потряс бутылками сливочного пива. — Хвост сейчас придёт, он ещё тащит.

Сириус мгновенно вскочил на ноги, чтобы помочь другу и облегчить его ношу.

— Отлично! Это как раз то, что нам сейчас надо!

Рассевшись на кроватях, они стали ждать Питера.

— Ты так и не сказал, где вас носило так долго? — не вытерпел Сириус.

— Ну знаешь... пока то да сё... Пока забрали бутылки из тайника, пока дошли до гостиной.

— Дай-ка я угадаю, — встрял в разговор Люпин. — А в гостиной ты встретил Лили.

— Какой ты умный, Рем! Тебе бы в пророки пойти!.. — съехидничал Джеймс, недовольный, что его так легко раскрыли.

— Не, в пророки не надо, нам и одного шарлатана хватает, — возразил Сириус. — Это просто очевидно: с такой дурацкой улыбочкой на лице ты ходишь только после встреч с рыженькой.

— Какие же вы оба наблюдательные, — мрачно произнёс Джеймс. — И ничего-то от вас не скроешь. Сириус, отпусти бедного таракана, ты что с ним делаешь?!

Тот как раз в этот момент взмахнул палочкой, и таракан невозможно изогнулся, отплясывая тарантеллу.

— Ничего особенного. Просто немного колдую, но ведь это не запрещено законом? — не отрываясь от своего занятия, ответил Блэк.

— Хватит. Finite Incantatem!

— Эй! Ты что наделал?! — возмутился Сириус, глядя, как получивший свободу таракан мгновенно скрылся от своего мучителя в щели под его кроватью.

— Спасибо, Рем, — поблагодарил Джеймс Люпина, убиравшего палочку обратно в карман мантии.

Сириус, недовольно прищурившись, посмотрел на друзей, но спорить не стал. В кои-то веки ему не хотелось затевать очередную глупую ссору. Тем более что переспорить Ремуса дело крайне сложное и неблагодарное.

— Только не надо дуться, — чуть улыбаясь, предупредил его тот.

— А я и не дуюсь! Ещё чего! И вообще, Сохатый, где Хвост?

— Я же сказал, щас придёт... — раздавшийся стук в дверь не дал ему договорить, и Джеймс, быстро вскочив с кровати, бросился открывать. Как оказалось, за дверью стоял Питер, с трудом удерживая в руках ещё несколько бутылок пива и...

— Огневиски! — радостно завопил Сириус, чуть ли не выхватывая из рук приятеля вожделенную бутылку.

— Даже и не думай, — поспешил предупредить его Ремус. — У нас завтра первый день занятий, алкоголик хренов, а антипохмельного зелья я тебе дать не смогу по причине его отсутствия.

— Сам ты алкоголик, — тут же обиделся Сириус, но огневиски убрал подальше в шкаф, что впрочем, не мешало ему ежеминутно бросать в его сторону алчные взгляды.

— Пит, ну вот скажи, зачем ты огневиски-то притащил? — страдальчески простонал Ремус. — Знаешь же, что Сириус без него жить не может. Теперь будет всё время на него коситься.

Блэк возмущённо посмотрел на друга, старательно делая вид, что это не он сейчас со звериной жадностью смотрел именно туда, где он спрятал огневиски, тщательно замаскировав его под одеждой.

Питер пожал плечами.

— Я подумал, что оно может пригодиться, — беззаботно ответил он, и уже обращаясь к Джеймсу, спросил:

— О чем беседовали, пока меня не было?

— Да так... обо всём, — не уточняя, ответил Джеймс. — Сидели, тебя ждали.

— Ага. А точнее пиво, — хохотнул Сириус, не заметив или просто не обратив внимания на взгляд, которым наградил его Питер.

— Кстати о пиве, — медленно произнёс он. — Давайте я открою, а то чего сидим...

— Ммм, — блаженно улыбаясь, Сириус сделал первый глоток и тут же нахмурился. — Странно, когда я пробовал сливочное пиво в последний раз, у него был несколько иной вкус.

Джеймс посмотрел на друга и осторожно отпил из своей бутылки.

— А ты прав, Бродяга. Рем?

Тот молча пожал плечами.

— Да нет, по мне каким был таким и остался.

— Может, у него срок годности кончился? — затаив дыхание и стараясь не выдать своего страха, предположил Питер. Взгляд, которым его наградил Сириус, ясно говорил, что он предположил глупость.

— Не тупи, Хвост. Это же не маггловское пиво. — Сделав ещё один глоток, Сириус несколько неуверенно пробормотал: — Да нет, наверное, просто показалось, — а затем, подражая Джеймсу, взлохматил свои волосы и весело произнёс: — Массовые галлюцинации на почве нервного истощения!

— Н-да... звучит почти как диагноз, — ухмыльнулся Ремус, побалтывая бутылкой и прислушиваясь к бульканью пива. — Хотя в твоем случае, Бродяга, так и есть. Истосковался по огневиски, бедный ты наш, несчастный.

— Кончай издеваться!!!!

Джеймс поспешил вмешаться, чтобы не дать разразиться ссоре. Когда ссорились Ремус и Сириус — это было страшно. Оба начинали издеваться друг над другом. Сириус был МАСТЕРОМ по части язвительности, чем он явно гордился, а Ремусу ничего не стоило завалить его ТАКИМ количеством научных терминов, что Бродяга потом долго отходил от такого экскурса в историю науки.

— Я тут подумал, — начал он, — парни, что-то давненько мы не устраивали никаких славных шалостей. Ведём себя как мыши, без обид, Хвост.

Сириус перевёл взгляд на Джеймса.

— Сохатый, а ты прав. МакГонагалл на нас уже нервно смотрит: ещё бы, мы предоставили Хогвартсу целых ТРИ месяца спокойствия и тишины. Она уже, наверное, морально готовится к нашей следующей проделке.

— А она будет? — с надеждой спросил Питер, чем тут же вызвал неодобрение Ремуса, всё ещё надеявшегося убедить товарищей провести хотя бы этот год, не влипая в неприятности. А сейчас эта надежда стремительно таяла прямо на глазах.

— А может, всё-таки не стоит?.. — неуверенно начал он.

— Стоит, Лунатик. Стоит, — «успокоил» друга Сириус. — Только что мы будет творить на этот раз? У меня есть три варианта: давайте устроим какую-нибудь пакость Уайту. Или можно над Снейпом коры помочить. А если над обоими сразу, то это уже выше всех моих мечтаний.

— А может, четвёртый вариант? — спросил Ремус. Остальные Мародёры удивлённо уставились на него. Наверное, случилось что-то невероятное, если уж самый ответственный из Мародёров вдруг САМ предложил какую-то идею!! Поняв, что его внимательнейшим образом слушают, он продолжил: — Лично мне этот вариант нравится гораздо больше. Оставим их всех в покое, давайте лучше по лесу пошастаем, а?..

— Ну, по лесу мы в любом случае пошастаем. В полнолуние. Всего-то пару недель осталось, — беззаботно ответил Джеймс.

— Кстати о полнолуниях, — медленно произнёс Сириус. — Что-то мне не нравится, как Снейп на нас косится в последнее время. Мне кажется, он что-то подозревает о тебе, Лунатик.

— Да нет, не думаю. Как бы он узнал? Дамблдор проболтался, что ли? Скорей всего он просто хочет отомстить за вашу прошлую выходку, — беззаботно отозвался Ремус, чувствуя, что начинает пьянеть.

— Да... — Джеймс закрыл глаза, припоминая. — Славная вышла шалость.

— Значит, вывод очевиден, — Сириус с умным видом поднял указательный палец к потолку, — надо повторить.

— Тогда, наверное, над профессором, — Джеймс был уже весь в предвкушении. — Снейп уже был, так что сейчас очередь Уайта. Пора отомстить за наш позор, господа Мародёры.

— Вообще-то это был твой позор, но... не будем о грустном! Господин Бродяга полностью поддерживает мистера Сохатого! — они весело переглянулись.

— Господин Лунатик как всегда против, но как всегда, это никого не волнует, — прокомментировал Ремус, тем самым вызвав ещё одну бурю смеха. Питер открыл было рот, чтобы высказать свое мнение, но смеющийся голос Сириуса не дал ему вставить ни слова.

— Ну а Хвост как всегда заранее со всем согласен! Ууу, чёрт!.. — Сириус болезненно поморщился.

— Бродяга? Ты чего? Голова болит, что ли? — обеспокоенно нахмурился Джеймс.

— Ага. Ёёёё... ощущение такое, словно меня сейчас разорвет на сотню маленьких Сириусов Блэков, — парень скривился, прикладывая ко лбу ещё холодную бутылку.

— Может, тебе стоит сходить к мадам Помфри? А то мало ли... — предложил Ремус.

— Что? И первую же ночь провести в Больничном крыле? Чтобы потом над этим потешался весь Слизерин?! Оу... может, ты и прав.

— Сам дойдешь или проводить?

— Сам дошагаю. Я пока ещё не при смерти, Джеймс.

— Это только пока. Будешь Снейпа доставать, с жизнью быстро распрощаешься. С него станется отравить тебя в отместку, — сурово произнёс Ремус, нервно глядя на бледное, покрытое испариной лицо Сириуса. Лихорадочно горящие серые глаза перебегали с одного на другого не в силах зацепиться за что-нибудь, что напугало Ремуса чуть ли не до смерти.

— Так. Пошли в Больничное крыло. Сам ты сейчас попросту не дойдешь, — решительно произнёс он. — Джеймс? Поможешь?

— Само собой! Давай, Бродяга, вставай, — тот мягко потянул друга с кровати.

Сириус широко раскрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Он слышал, как Джеймс спрашивает его о чём-то, но не понимал о чём. Он прекрасно видел, как обеспокоенно нагнулся над ним Ремус, но сил ответить просто не было.

Все чувства неестественно обострились: едва уловимый запах пива неприятно щекотал ноздри, и Сириус болезненно поморщился, вдыхая аромат собственного парфюма. Ему казалось, что сейчас он слышит даже плеск воды в подземельях Слизерина. Внезапно зрительные границы раздвинулись до невозможности: каменные стены отступили в сторону, позволяя ему увидеть то, что раньше было недоступно взору человека.

Он не чувствовал, как Джеймс, Ремус и Питер тащат его по коридору в Больничное крыло, не видел, какими испуганными взглядами то и дело косились на него друзья. Сейчас ему было все равно. Только доверительно подмигивали холодные нежно-голубые звезды, согревающие его своим ледяным бесконечно далеким светом...

Внезапно Джеймс резко остановился, и не ожидавший этого Ремус выпустил из рук безвольное тело друга. Сириус медленно сполз по стене, бессмысленно уставившись на висевший перед ним гобелен.

Ремус бросился к Джеймсу, жестом попросив Питера позаботиться о Сириусе.

— Джеймс?.. Ты чего?! Джеймс?!

Питер не мог дышать от ужаса, видя, как Ремус изо всех сил трясёт Джеймса, пытаясь привести того в сознание, но всё было бесполезно.

Снейп, конечно, предупреждал его, что действие зелья невозможно предугадать и что у каждого человека реакция на него совершенно различная, но чтобы настолько... пугающе пустые глаза Сириуса мешали ему сосредоточиться. Трясущимися руками он достал палочку.

— Enervate!

Никакой реакции. О том, что Сириус был все ещё жив, говорили лишь крупные бисеринки пота, выступившего на мертвенно-бледном лице, да учащенное хриплое дыхание, с трудом вырывавшееся из пересохших губ.

— Ремус! Ремус, помоги!!

Но тот не отвечал, с не меньшим ужасом наблюдая за таким же бледным, как и Сириус, Джеймсом.

— Очнись! Ну же! Давай, пожалуйста, очнись! — отчаянно умолял он. — Пожалуйста, Джеймс, очнись! Давай, Сохатый!

Словно сквозь толстые непоколебимые стены, до Джеймса доносились полные тревоги и ужаса слова Ремуса. Голова раскалывалась на части, словно по ней изо всех сил долбили гигантским молотом с шипами, но несмотря на это он чудесным образом сохранял ясность мысли. Джеймс попытался двинуть рукой и с ужасом понял, что не может — всё тело, казалось, налилось свинцом.

«Я парализован?» — мелькнула ужасающая мысль, но он постарался загнать её как можно дальше в глубины подсознания. Он не будет сейчас паниковать.

Ремус с ужасом уставился на сведенные судорогой пальцы Джеймса, скребущие по каменному полу.

— ПИТЕР! ПОДНИМАЙ СИРИУСА, ОТНЕСЁМ ИХ К МАДАМ ПОМФРИ! — обычно чуть хрипловатый, голос оборотня звенел от ужаса и напряжения.

Сделав нечеловеческое усилие, Джеймс облизнул пересохшие губы и с трудом выдавил из себя несколько слов:

— Р...мус к... как... риус?

— Джеймс?! Слава Мерлину! Ты как? — Ремус с надеждой склонился над другом.

— К... ак ....риус?

— Сириус? Не знаю. Он без сознания. Идти сможешь?

Джеймс попытался покачать головой, но это отозвалось такой болью, что сквозь крепко сжатые зубы вырвался болезненный стон.

— Значит, нет, — Ремус обернулся на всё ещё пытавшегося привести Сириуса в себя Питера. — Хвост. Нужно доставить их в Больничное крыло.

Дрожащими от напряжения руками он направил на Джеймса палочку.

— Mobilicorpus!

Джеймс несколько отстранённо с удивлением почувствовал, как его тело медленно поднялось в воздух. Ощущение было весьма странное: одно дело летать на метле и совсем другое — парить в воздухе, зная, что тебя ничего не удерживает, кроме тонкой деревянной палочки, сделанной из коры лиственницы и волоса дикого единорога. Краем уха он услышал, как Питер прошептал то же самое заклинание.

Ремус быстро шёл по коридору, следя, чтобы Джеймс случайно не ударился обо что-нибудь. Питер шагал рядом, точно так же левитируя тело Сириуса.

Джеймс старательно скосил взгляд на лицо лучшего друга, когда он поравнялся рядом с ним, и ужаснулся, увидев жуткую полубезумную улыбку и пустые глаза, в которых отражался каменный потолок.

— Си...риус, — прохрипел он.

Сириус прекрасно слышал, как где-то неподалеку его зовёт Джеймс, сейчас он слышал даже звук шагов в противоположном крыле замка, слышал тихий треск опавшей листвы в Запретном лесу. Он слышал и видел ВСЁ: видел, как чистит огненно-красные перья в кабинете директора волшебный феникс, видел, как, вздрагивая при каждом движении, разматывает окровавленные бинты в своем кабинете профессор ЗоТИ Алекс Уайт.

Он был всем и ничем. Он видел и слышал всё, но ничего не мог сделать, да, впрочем, и не хотел. Ещё никогда ему не было так хорошо и спокойно.

Ремус пинком распахнул дверь в Больничное крыло и, увидев удивлённо распахнутые глаза быстро вскочившей мадам Помфри, мысленно возблагодарил Бога, Мерлина, весь мир за то, что ведьма оказалась на месте.

— Мистер Люпин? Что?.. Мерлин!..

Уложив Джеймса и Сириуса на кровать, ведьма, сосредоточившись, забормотала заклинания. Ремус, до боли сжав кулаки, напряжённо следил за действиями целительницы. Страх за друзей постепенно отступал.

— Мадам Помфри, с ними всё будет в порядке? — с трудом расслышал он тихий голос Питера. — Они выживут?

«Конечно выживут, это же Джеймс Поттер и Сириус Блэк! Сохатый и Бродяга! Они просто не могут умереть!» — возмущённо подумал Ремус.

«Или?..»

Наконец, через несколько минут, которые обоим гриффиндорцам показались целой вечностью, ведьма устало распрямилась, вытирая рукавом выступивший на лбу пот.

— Всё. Пока я больше ничего не могу сделать. Вы успели вовремя, мистер Люпин, — ведьма пронзительно посмотрела на оборотня, — ещё немного, и возможно, даже я уже ничем не могла бы им помочь.

Ведьма встревоженно посмотрела на парней.

— А с вами-то всё в порядке? Уж больно вы бледные оба.

Питер поспешил её заверить в том, что они оба прекрасно себя чувствуют и что помощь нужна не им, а Сириусу и Джеймсу.

— Мне нужно знать, что вы сегодня ели. Быть может, это всего лишь отравление... — произнесла Помфри, расставляя перед собой на столике несколько склянок с зельями.

— Ну... несколько шоколадных лягушек в поезде, ветчину, тыквенный сок и пару пирожных на ужине, — загибая пальцы, начал перечислять Питер. — И ещё пара бутылок сливочного пива, — чуть поколебавшись, добавил он, и в ответ на укоризненный взгляд ведьмы, поспешно уточнил, неловко улыбаясь: — Мы отмечали начало занятий.

Мадам Помфри склонилась над Сириусом и попыталась заставить его выпить какое-то зелье, но сделать это ей удалось лишь с третьей попытки. Когда жидкость попала не в то горло и Сириус, не приходя в сознание, оглушительно закашлялся, ведьма обеспокоенно нахмурилась и снова склонилась над ним.

Через несколько минут напряженного ожидания, пока целительница колдовала над Сириусом и Джеймсом, она, наконец, обратила внимание на Питера и Ремуса.

— Мистер Люпин, мистер Петтигрю, вы всё ещё здесь? Идите в свою гостиную, ваши друзья сейчас спят, и от вашей трогательной заботы им лучше не станет. Спокойной ночи.

Выпроводив мешавших ей гриффиндорцев, Помфри облегчённо вздохнула, на секунду позволив себе расслабиться, а затем, взяв себя в руки, бросилась к камину.

— Альбус Дамблдор!!

«Лишь бы он уже вернулся со слушанья», — мысленно повторяла она. Впервые за долгие годы работы целительницей она не знала что делать. И что-то ей подсказывало, что никто не знал. Кроме Альбуса Дамблдора.

— Поппи?!

Сказать, что Альбус Дамблдор был удивлён, увидев в своём камине растрёпанную голову главной и единственной целительницы Хогвартса, значит не сказать ничего. Он бросил взгляд на спокойно тикавшие над каминной полкой часы. Пол-второго. В такой час Помфри не стала бы его беспокоить из-за пустяка.

— Что случилось? — мгновенно сориентировался он, откладывая перо в сторону.

— Альбус, буди Минерву. Срочно. Это касается её учеников — Блэка и Поттера.

Стоило Дамблдору услышать фамилии двух самых проблемных студентов за все годы его работы в Хогвартсе, как он сразу понял: случилось что-то страшное. Сириус Блэк и Джеймс Поттер, оба чистокровные маги, лучшие ученики школы и вечная головная боль учителей.

Как только встревоженная целительница исчезла, Альбус бросил в камин горсть летучего пороха и позвал:

— Минерва МакГонагалл!..

* * *

Минерва устало опустилась в кресло и поближе пододвинулась к ярко полыхавшему камину, наполнявшему ее кабинет благодатным теплом. Закутавшись в шаль из верблюжьей шерсти, она с наслаждением вдохнула приятный запах, который почему-то ассоциировался с подогретым молоком.

Тонкий аромат, исходящий от чашки с горячим шоколадом, заботливо поставленной домовым эльфом рядом с креслом, щекотал ноздри.

Минерва протянула руку и, сделав первый глоток, лаженно закрыла глаза.

Великолепно.

Если бы так можно было провести всю жизнь... Но нет, завтра уже снова начнутся занятия. Гриффиндор, Слизерин, Равенкло, Хаффлпафф. Снова вездесущие, сующие свой нос куда попало, Мародёры. Снова проверка домашних заданий и баллы, баллы, баллы...

Волшебница улыбнулась. Но ведь без всего этого ее жизнь была бы совсем не интересной. Свою работу она любила и не представляла себе жизни без Хогвартса, коллег-преподавателей и учеников. Даже проделки Поттера и Блэка ее уже не столько злили, сколько забавляли. Какое-то время она ещё надеялась, что Люпину удастся повлиять на своих неугомонных друзей, но... надежда довольно давно угасла. Из всей четверки Мародёров она, несомненно, больше всех симпатизировала именно Люпину. Хотя когда шесть лет назад Дамблдор сказал ей, что в школе будет учиться оборотень, она, как и многие другие преподаватели, поначалу пришла в ужас, но потом, присмотревшись к невысокому для своих одиннадцати лет мальчику, полностью одобрила решение директора и всеми силами незаметно помогала ребёнку.

Надо сказать, что несмотря на всю свою наблюдательность, она никак не могла понять, как сумели подружиться такие разные люди как Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Питер Петтигрю и Ремус Люпин?..

Ответа на этот вопрос у нее не было, да вряд ли бы на него сумели ответить и сами Мародёры. Они просто дружили, не задумываясь о причинах. Такая простая дружба... дружба, которую ничто и никогда не может разрушить.

Отхлебнув уже начавшего остывать шоколада, она перевела взгляд на часы: без пятнадцати два. Не удержавшись, она широко зевнула, и тут...

— Минерва МакГонагалл!!

От неожиданности женщина вздрогнула, и остатки шоколада тут же оказались на сорочке. Взмахом палочки быстро убрав пятно, она вопросительно посмотрела на голову директора Хогвартса. Рука непроизвольно потянулась к распущенным волосам, но замерла на полпути. Звериным чутьем анимага Минерва вдруг почувствовала: что-то случилось. Что-то важное. И раз Дамблдор вызывает ее по каминной связи, значит, к этому на 90 % причастны студенты ее факультета.

Минерва обеспокоенно нахмурилась, мгновенно превратившись в строгого декана Гриффиндора.

— Альбус. В чем дело?

Директор Хогвартса был встревожен, это она почувствовала сразу.

— Меня вызвала Поппи. Судя по всему, опять что-то насчет Блэка и Поттера.

Едва услышав имена Мародёров, Минерва обреченно вздохнула. Похоже, это ее судьба — разгребать то, что успевают натворить эти двое.

— Неужели они уже воплотили в жизнь какую-то из своих выдумок? Вот это фантазия... её бы да в правильное русло. Семестр же начался всего несколько часов назад...

Дамблдор пожал плечами и исчез из камина. Призвав мантию и наскоро одевшись, заместитель директора последовала за ним.

* * *

Стоило дверям Больничного крыла захлопнуться за их спинами, как Ремус, мгновенно развернувшись на каблуках, приник к замочной скважине.

Питер успел дойти до поворота, прежде чем понял, что звук шагов, который он слышит — его собственный, а Ремус остался далеко позади.

— Рем, ты что делаешь? Нам же сказали...

Ремус прошипел:

— Тссс. Я не собираюсь никуда уходить. Мадам Помфри чего-то недоговаривает, и я намерен узнать что именно.

— Да с чего ты взял?! Она же четко и ясно сказала: все будет нормально.

— Тихо, Питер!

Хвост обиженно надулся и отошел в сторону.

— Не буду тебе мешать, — сухо ответил он.

Ремус приложил ухо к двери. Будь он обычным человеком, то он ничего бы не услышал, но сейчас острый слух оборотня сыграл свою роль.

Ремус встревоженно нахмурился: судя по количеству голосов, мадам Помфри позвала ещё кого-то. Но зачем, если с Сириусом и Джеймсом все в порядке?.. Он прислушался.

— …что ты хочешь этим сказать, Поппи?

Люпин отодвинулся от двери. Дамблдор! Она позвала Дамблдора! Но зачем?

— …Что с ними?..

И МакГонагалл здесь! Да что вообще случилось, черт возьми?!

Снова прислонившись к двери, Ремус закрыл глаза. Что с ними происходит?..

* * *

— Альбус! Минерва! Слава Мерлину, вы пришли!

— Поппи! Что случилось? К чему такая спешка? — недовольно спросила МакГонагалл, старательно смахивая с мантии частицы золы, но целительница вместо ответа просто кивнула на два тела, распростертые на больничных койках.

— Мерлин! Что с ними? — заместитель директора в ужасе посмотрела на бледные лица своих студентов.

— С мистером Поттером все в порядке, сейчас он просто спит. Я дала ему зелья Сна без Сновидений, так что он проспит ещё пару дней. А вот Блэк… На первый взгляд с ним то же самое, что и с Поттером, но это не так. Пока я ждала вас, я сделала пару анализов. Альбус, они оба АБСОЛЮТНО здоровы! Но ведь этого просто не может быть!

Дамблдор нахмурился.

— Что ты имеешь в виду, Поппи?

— Что я имею в виду?! Да ничего хорошего!

— Поппи, успокойся и объясни по-человечески, что с ними, — устало попросила МакГонагалл. — Ты уже десять минут что-то говоришь и пока толком ничего не объяснила.

— Что с Поттером и Блэком? — переспросила Помфри. — С Поттером все в порядке, я же сказала — он СПИТ. А Блэк… он в коме. И я не представляю, как его из нее вывести. Все органы функционируют нормально, но как долго он будет находиться в таком состоянии, я сказать не могу.

МакГонагалл обреченно закрыла глаза. Непонятное, а потому тревожащее, мрачное предчувствие стальной иглой вонзилось в сердце, холодя текущую по жилам кровь. Вглядевшись в бледное лицо Сириуса Блэка, она внезапно поняла, что только что потеряла одного из своих лучших студентов…

— Значит, надежды нет? — хрипло спросила она.

— Возможно, в св. Мунго что-нибудь и смогут сделать, но Я ничем не могу ему помочь, разве что продолжить вводить ему в кровь зелья и надеяться, что они помогут.

Минерва поспешила успокоить ее. Над своими ощущениями она подумает потом.

— Все в порядке, Поппи. Я уверена, что они оба скоро очнутся и снова начнут портить нам жизнь.

— Я сделаю все, что смогу, — твердо произнесла мадам Помфри и тут же умчалась куда-то за очередной порцией очередного зелья.

МакГонагалл повернулась к неподвижно сидящему и не сводящего взгляда голубых глаз с распростертого на койке тела Сириуса Блэка Дамблдору.

— Альбус, я думаю, надо сообщить об их состоянии их друзьям и родителям.

— Хорошо. Но это завтра, — ответил директор, не отводя взгляда от лица гриффиндорца.

Что-то тут было не так. Дамблдор встревоженно нахмурился, пытаясь понять что именно.

И без того аристократически бледное лицо Блэка осунулось и приобрело какой-то болезненный желтоватый оттенок, чёрные волосы разметались по подушке, а серые глаза равнодушно уставились вверх, словно им было доступно то, чего не видели другие смертные.

Дамблдор покачал головой. Возможно, так оно и было. Поддавшись внезапному порыву, он низко склонился над лежавшим без сознания студентом и впился взглядом в черные зрачки.

Ничего. Блок настолько мощный, что с первого раза не удалось пробить даже ему. Интересно, кто мог научить мальчишку так защищать свое сознание?..

Дамблдор сосредоточился и ударил изо всех сил. Упругий толчок, и барьер остался позади…

Спустя несколько секунд он медленно открыл глаза и с трудом оторвал ладонь от горячего лба.

— Альбус?.. — МакГонагалл мгновенно оказалась рядом, готовая поддержать его. — Что ты видел?

Директор поднял на нее глаза.

— Ничего, — он перевёл взгляд на Сириуса. — Ничего.

* * *

Ремус медленно брел по холодному и пустому коридору Хогвартса вслед за Питером, ничего не видя перед собой. Слова мадам Помфри, которые он подслушал через дверь, никак не желали идти из головы, продолжая похоронным маршем раздаваться в ушах.

«…просто спит… в коме… не могу помочь…»

— Джеймс… Сириус. Что же с нами будет? — произнес он, облокотившись об стену.

Питер обернулся и, подойдя к другу, успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Все будет в порядке, Рем. Я знаю. С ними все будет в порядке. Иначе просто и быть не может.

Ремус кивнул и хрипло выдавил из себя.

— Да. Все будет в порядке.

В гнетущей тишине коридора его голос прозвучал как-то неубедительно.

Ремус вздрогнул. Обостренное чувство интуиции оборотня вопило о подступающей опасности, уже нависшей над их головами и грозящей обрушиться и похоронить их под собой.

И что было самым страшным — он понимал, что не в его силах остановить или хотя бы замедлить надвигавшуюся на них лавину. Он НИЧЕГО не мог сделать. НИЧЕГО.

— Все будет в порядке, — медленно повторил он все ещё смотревшему прямо на него Питеру. Тот недоверчиво моргнул, но, прекрасно понимая состояние друга, промолчал.

Ремус улыбнулся и, никуда не торопясь, медленно пошел по коридору. У него было много времени, чтобы подумать.

Джеймс должен был очнуться через несколько дней, а Сириус был в коме.

* * *

Северус с отвращением посмотрел на немногочисленную группу второкурсников, громко обсуждавших то, как они провели каникулы, и быстро отвернулся. Ещё не хватало, чтобы они заметили, что он на них смотрит.

Северус вздохнул и уставился на полыхавший в камине огонь. Раздавшееся из соседнего кресла презрительное хмыканье заставило его оторвать взгляд от пламени и посмотреть на соседа. Тот вопросительно склонил голову набок, заметив, что Северус внимательно его разглядывает, но он оставил молчаливый вопрос без внимания.

Слизеринец снова хмыкнул и вновь уставился в книгу, которую читал до этого, мгновенно позабыв о назойливом и совершенно ему не нужном внимании полукровки.

Северус чуть прищурился, пытаясь разглядеть название книги, но обложка была предусмотрительно обтянута черным пергаментом, а значит, книга явно была не из безобидных. Он окинул взглядом расслабленную фигуру слизеринца. Северус не интересовался делами своих однокурсников, а потому не мог со стопроцентной уверенностью сказать, на каком курсе учится его так называемый собеседник. Короткие, неровно подрезанные черные волосы спадали на лоб, не давая хорошенько разглядеть лицо, но Северус все равно сумел заметить свежую царапину над левой бровью.

Видимо, тому, в конце концов, надоело это бесцеремонное разглядывание, потому что парень раздражённо захлопнул книгу и, бросив её на стол, холодно глядя на Северуса, спросил:

— Тебе что-то надо, Снейп?

Северус скептически приподнял правую бровь.

— Если мне что-то и надо, то ты, Блэр, этого мне дать не сможешь.

Тот злобно сощурился, и без того узкие глаза превратились в щелочки.

— Следи за тем, что ты говоришь, Снейп. Не думаю, что тебе нужны лишние неприятности, помимо этих гриффиндорцев, — третьекурсник встал и, не забыв прихватить с собой книгу, направился в спальню.

Северус беззлобно посмотрел ему вслед. Если со всеми остальными слизеринцами он общался только при крайней необходимости, то эти далеко не дружеские словесные пикировки с Блэром, столь похожим на него самого, доставляли удовольствие если и не им обоим, то уж ему точно.

Северус встал и направился в комнату, последовав примеру своего недруга.

Войдя в спальню, он на мгновение замер, позволяя глазам привыкнуть к царившей здесь полумгле. Не зажигая света, Северус уселся на свою кровать и огляделся по сторонам.

Розье беспокойно всхрапнул и перевернулся на живот, подложив под него правую руку. Северус ухмыльнулся. Если бы он мог рассказать об этом, то авторитет Розье среди других слизеринцев сильно бы пошатнулся. Но рассказывать об этом он не собирался. И не потому, что боялся, а потому что всё, что происходило в спальнях, было негласным табу.

Северус молчал о некоторых постыдных проступках Розье, а они никому не рассказывали о его частых отсутствиях в спальне по ночам и о том, что он кричит во сне, видя очередной кошмар из собственного прошлого.

Подойдя к умывальнику в ванной и быстро умывшись ледяной водой, он равнодушно уставился на собственное отражение. К счастью, зеркало было не из болтливых, а точнее сам Северус быстро отучил стекляшку критиковать его внешний вид. Теперь оно только изредка позволяло себе презрительно фыркнуть.

Но сейчас Северус не обратил внимания на эту вольность, мысленно согласившись с мнением зеркала, без прикрас показывающего ему тощего подростка с бледным осунувшимся лицом и чёрными волосами, неровными прядями спадавшими на плечи. Северус фыркнул. Сейчас он выглядел либо как оживший труп, либо как человек, не спавший несколько дней подряд. На самом деле второй вариант был правдивей, но и от первого он был не так уж и далёк. Даже странно, что учителя ещё не обратили на это внимание, хотя он сталкивался с ними только в Большом Зале во время еды.

Северус закрыл глаза. Обычно звук льющейся воды успокаивал его, но не сегодня. Что-то было не так. По спине пробежал холодок опасности, разлившись по плечам и заставив его задрожать от непонятного страха. Северус явственно ощущал чьё-то присутствие, но знал: стоит ему обернуться и всё тут же исчезнет.

На мгновение в зеркале позади него промелькнула размывчатый силуэт, очертаниями напоминающий фигуру человека. Северус прильнул к гладкой поверхности зеркала, изо всех сил вглядываясь в отражение ванной. Но нет, безумное видение, если оно было на самом деле, исчезло без следа. В том, что это было видение, Северус не сомневался: вряд ли кому-нибудь удалось бы подкрасться к нему незамеченным.

Раздевшись и быстро забравшись под одеяло, он сжался в комочек, пытаясь согреться. Сна не было ни в одном глазу, после увиденного Северус не сомневался, что если этой ночью ему и удастся заснуть, то проснётся он, захлебываясь криком от очередного кошмара.

А после того, что он сегодня сделал, к его персональной коллекции добавится ещё один милый кошмарик. Будь прокляты все эти Мародёры, Питеры Петтигрю и «Ненависть Врагов»!

Быстро вытащив из-под одеяла руку, он достал из тумбочки бережно хранимое зелье Сна без Сновидений. Он знал, что у него остался лишь один, последний флакончик, но в эту ночь он собирался спать спокойно.

Северус запрокинул голову и проглотил остававшееся на донышке зелье. На сегодня этого должно было хватить.

Накрывшись с головой одеялом, он не удержался и широко зевнул.

Завтра… завтра он придумает, как побыстрее раздобыть ещё этого зелья. И завтра он узнает, что понадобилось Сириусу Блэку в его зеркале.

* * *

Сириус удивлённо огляделся по сторонам, пытаясь понять, что он делает в этом мрачном и тёмном коридоре. Он куда-то быстро шёл, бесшумно ступая по каменному полу.

Почему-то жутко болело плечо, словно в него впились десятки острых зубов. Так плохо ему было только один раз в жизни: когда во время прогулки по Запретному лесу в полнолуние Лунатик вдруг без причины бросился на него. К счастью, на следующий день Ремус не помнил отчаянной и кровавой драки двух зверей: дикого, неконтролируемого в своей ярости волка и столь же дикого и опасного чёрного пса. А все остальные Мародёры сделали все возможное, чтобы скрыть от Люпина ранение Сириуса.

Тогда он два с половиной месяца не мог держать в руке палочку. Плечо было серьезно покалечено, а он, как назло, даже не мог обратиться за помощью к мадам Помфри. Уж кто-кто, а она легко бы узнала глубокий след укуса от зубов волка на его плече.

Воспоминания о прошлом заняли не больше доли секунды, а затем и мысли о плече и сама боль отступили куда-то на задворки сознания.

Он остановился перед какой-то дверью, которая, как он знал, открывала вход в личные комнаты преподавателя Защиты от Темных Искусств.

Незнакомый, чуть хрипловатый голос негромко назвал пароль, и дверь послушно отворилась перед Сириусом.

Пылавший в огромном каменном камине огонь наполнял комнату приятным теплом. Он улыбнулся и, на ходу сбрасывая мантию, прошёл в ванную. Чего ему хотелось сейчас больше всего, так это принять обжигающе-горячий душ и смыть с себя всю грязь, все страхи и тревоги этого дня. Но, едва ступив на порог, он шокировано уставился на висевшее напротив него огромное, в полный рост, зеркало.

Необычайно длинные чёрные с редкой сединой волосы. Знакомое лицо, но только не аристократически бледное, а какое-то серое от усталости и недостатка сна. Синие круги под запавшими тёмно-серыми глазами.

Сириус дрожащей рукой дотронулся до резких морщин на высоком лбу. Отражение послушно повторило его жест. Не выдержав, Сириус закрыл глаза и обессиленно опустился на пол. Чужое, и в то же время его собственное, отражение сделало это вслед за ним.

Сириус поднял голову и пристально вгляделся в серые глаза смотревшего на него из зеркала Алекса Уайта. Его глаза.

«Глюки», — с надеждой подумал он и, пытаясь найти подтверждение своим мыслям, посмотрел на свою руку, после чего с облегчением вздохнул. Это была ЕГО рука, уж точно не имевшая никакого отношения к вышеупомянутому профессору.

Длинные пальцы с не аристократически коротко обрезанными ногтями. На среднем пальце как всегда красуется чёрно-золотое фамильное кольцо Блэков, перешедшее к нему от отца.

Сириус не мог не замечать, что мрачная завораживающая красота кольца иногда заставляет людей делать то, что нужно ему. После того как Орион лично надел перстень ему на палец, Сириус неоднократно тайком пытался его снять, но либо кольцо вросло в кожу, что было вполне вероятно, либо на него было наложено какое-то заклинание, но сделать этого ему так и не удалось.

Сириус задумчиво покрутил на пальце тускло сверкнувшее кольцо с фамильным девизом на внутреннем ободке.

Когда Джеймс предложил попробовать распилить перстень заклинанием, он поспешно отказался, но не потому что боялся, что вместе с перстнем лишится и пальца, как он весело ответил Джеймсу, а потому что опасался, что на пальце могут остаться вдавленные в кожу слова. «Чистота крови навек…»

Сириус вздохнул и решительно посмотрел в зеркало. Галлюцинация не прошла, но уже не так сильно его волновала.

Встав, он вышел из ванной. Желание помыться было позабыто. Пройдя в спальню, он принялся раздеваться, стараясь как можно аккуратнее действовать покалеченной в сражении рукой.

«В сражении? В каком сражении? Я что, опять со Снейпом подрался?» — на мгновение вспыхнул и погас тлеющий огонек мысли.

Самым странным было то, что Сириуса совсем не удивляло, что он находится в личных комнатах профессора. Наоборот, это казалось таким… естественным, таким… правильным.

Завалившись на кровать, он устало закрыл глаза. Спать совсем не хотелось.

Сириус широко зевнул и натянул одеяло на голову. Камин почти погас, и в комнате стремительно похолодало, но выбираться из тёплой кровати было лень, и Сириус просто поплотнее укутался одеялом.

Наложенная на плечо повязка не давала ему нормально действовать правой рукой; боль всё ещё ощущалась, но так, словно был ранен не он, а кто-то другой.

После того как дрова догорели и огонь окончательно потух, комната погрузилась в полную темноту…

* * *

Ослепительно яркая зелёная вспышка.

Ещё сильнее, ещё отчаянней вжимать педаль газа, заставляя летучий мотоцикл мчаться далеко за пределом максимальной скорости. Ветер свистит в ушах и развевает угольно-чёрные волосы, силясь сбросить непокорного смертного на землю, но тот упорно продолжает двигаться вперед.

Полубезумный взгляд не отрывается от видневшегося вдалеке дома. Разум подсказывает, что уже поздно и ничего не исправить, но сердце продолжает надеяться, и он заставляет мотоцикл гнать ещё быстрее. Побелевшие губы двигаются, но из них не вырывается ни звука.

— Лишь бы успеть… лишь бы успеть…

Яркая зелёная вспышка… Ещё одна, а за ней — оглушительный взрыв, и даже по-собачьи верное сердце замирает, понимая, что теперь не на что надеяться даже ему. Но мужчина продолжает отчаянно, безнадёжно вжимать педаль газа в пол.

Он не сумел. Не успел предупредить.

Когда до земли оставалось около двух метров, он, совершив невероятный прыжок, спрыгнул на землю, явно балансируя на грани между человеком и животным. Мотоцикл, почувствовав отсутствие хозяина, тут же сбросил скорость и, словно послушное животное, опустился рядом.

Мужчина в ужасе огляделся по сторонам, чувствуя, как в горле зарождается готовый вырваться наружу отчаянный собачий вой…

Сириус с любопытством огляделся по сторонам, после того как сон сменился в очередной раз. Надо сказать, этот бесконечный калейдоскоп кошмаров уже успел ему порядочно надоесть, но все равно какая-то его часть продолжала судорожно сжиматься при виде этих непонятных ему картин.

Голые холодные стены, выложенные из крупных, кое-где поросших мхом, камней. Стены, от которых так и тянет отчаянием, заставляя сердце тоскливо сжиматься. Но что эти стены по сравнению с тем, КТО стоит за дверью?..

Сириус не понимал, почему одна только мысль о загадочном, чего-то ждущем за дверью существе, наводит на него такой всепоглощающий ужас. Он не привык бояться и всегда с гордостью говорил об этом, но этот сон… этот кошмар… теперь Сириус знал, чего он боится больше всего на свете. Он боялся страха и неизвестности.

Пустые стены и один-единственный лучик солнца, проникавший внутрь через небольшое, под самым потолком, окошко, внезапно сменились ощущением полной, безграничной свободы, оглушительным свистом ветра в ушах и чьими-то руками, крепко обнимавшими его за талию.

Не сдержав ликования, Сириус закричал, и ветер, послушно подхватив этот крик, разнес его на мелкие осколки над Хогвартсом. Сверху замок казался настоящей сказкой, да он ею и был…

— Давай, ты же можешь лучше!

Эти слова, также как и голос, и тон, которым они произнесены, заставляют пальцы ещё крепче сжимать палочку и с ещё большим безрассудством кидаться в бой, уворачиваясь и блокируя летевшие прямо в него заклинания.

Краем глаза Сириус видит, как к нему сквозь ряды сражающихся пытается пробиться незнакомый русоволосый мужчина с встревоженными голубыми глазами и длинным полузажившим шрамом на левой щеке.

Он слышит его крик, перекрывающий даже шум сражения:

— Бродяга!!!

«Лунатик…»

Сириус не понимал, откуда и почему он знает этого мужчину, но на ум почему-то пришло именно старое прозвище друга детства.

Оглушив заклинанием ещё одного противника в черном плаще и маске, напоминавшей скалящийся в злобной усмешке череп, тот продолжал упрямо прокладывать себе дорогу к Сириусу.

Увернувшись от очередного проклятья Беллатрикс, Сириус вдруг заметил, как один из нападавших направил палочку прямо в спину «Лунатику», но тот не видел этого.

Не жалея легких Сириус закричал:

— Рем! СЗАДИ!!!

Мужчина резко обернулся и тут же упал на пол, спасаясь от летевшего в него проклятия. Зеленый луч пролетел мимо и, ударившись об стену, рассыпался сотней разноцветных искр. Быстро вскочив на ноги, мужчина атаковал напавшего на него Пожирателя.

Продолжая обороняться, Сириус сумел заметить, как какой-то мальчишка, ловко увертываясь от носившихся в воздухе проклятий, начал быстро продвигаться к выходу, таща за собой ещё какого-то парня. Неподалеку от них Сириус увидел мелькнувшие белые волосы и с удивлением узнал Люциуса Малфоя. «Вот уж кто совсем не изменился, — пронеслось в голове. — Хотя Малфои не меняются, они изменяют мир под себя…»

— Stupefy!

— Protego!

Блокировав заклинание Беллатрикс, Сириус отскочил назад и чуть не упал, пошатнувшись на каменной ступени. Шоу пора было заканчивать. Отвыкшее от тяжелой и утомительной работы аврором, тело уже начинало уставать, и Сириус чувствовал, что ещё немного, и ему не удастся вовремя отразить проклятия Беллы. А умирать в его планы пока не входило.

— Ну что же ты, кузен?! Покажи на что ты способен! Говорят, в Аврорате ты был одним из лучших, или это только когда у тебя за спиной стоит парочка дружков?! Тогда мне определенно повезло, что здесь нет Джеймса Поттера! Ах, ну да, чуть не забыла! Он же мертв! — продолжала ехидно издеваться Белла, прекрасно зная, что каждое из ее слов жалит в самое сердце.

Сириус крепче сжал палочку. Слова Беллатрикс о Джеймсе словно взорвали пороховую бочку.

— Заткни свою грязную пасть, ты!..

Белла отразила его заклинание, и уже Сириусу пришлось отчаянно уворачиваться от полетевшего в него проклятия Avada Kedavra.

— Сириус, Сириус, — Беллатрикс укоряющее посмотрела на него, и Сириус мгновенно вспомнил, что точно такой же взгляд она бросила на него, когда ее, закованную в цепи, двое дементоров провели мимо его камеры. — Вроде бы уже взрослый, а ведешь себя как неуравновешенный подросток. Чувствует мое сердце: сегодня твоя вспыльчивость тебя погубит…

— Да ну?! А у тебя есть сердце?! — в свою очередь выкрикнул он. — Petrificus Totalus!!!

— Protego! А почему тебя это так удивляет? Может, я и Пожиратель Смерти, но я тоже человек! Crusio! Stupefy!

— Protego!! Да ну?! Я как-то этого не заметил! Прости! — язвительно прокричал в ответ Сириус. — Avada…

— Ой-ой-ой! Можешь не стараться, дорогой кузен! Может, ты когда-то и был аврором, но убивать не умел никогда! А сейчас ты такой же беглый преступник, как и я. Правда, в отличие от тебя, дорогой кузен, я действительно совершила все те убийства, в которых меня обвиняют. Я бы замолвила за тебя словечко, родственничек, но сам понимаешь, мне бы никто не поверил.

— И правильно сделали бы, Белла. И я тебе не верю.

— Что ж, тебе же хуже! Crusio!

— Petrificus Totalus!!! Crusio!

Ловко увернувшись от пыточного проклятия, Белла продолжила:

— Ответь мне на один вопрос, Сириус! Чего ты боишься больше всего?!

Сириус побледнел, начиная понимать, к чему клонит Беллатрикс.

— Заткнись! Avada Kedavra!!!

С неожиданной для своего возраста ловкостью увернувшись от ярко-зеленого луча, пролетевшего всего в нескольких сантиметрах от резко взметнувшегося во время прыжка края черной мантии, Беллатрикс приземлилась на каменный пол.

— Скажи, Сириус, что ты видел, когда к тебе в камеру приходили дементоры? Отчего ты так кричал?!

Изо всех сил стараясь вытеснить внезапно возникшее перед глазами видение: распростертое на земле мертвое тело Джеймса и тусклые рыжие волосы Лили, Сириус, отступая, прокричал в ответ:

— А что видишь ты, а, Белла? Что-то я не слышал твоих криков! Хотя да! Дементоры же высасывают у людей самые счастливые воспоминания, а у тебя что? Вступление в ряды Пожирателей?! Первое убийство?!

— Знаешь, Сириус, я всё-таки убью тебя сегодня. Avada Kedavra!

— И тебе того же, кузина! Ну, раз ты намереваешься прикончить меня сегодня, может, ответишь на мой вопрос?! Что ты видела в присутствии дементоров?!

Лестрейндж на мгновение опустила палочку, но Сириус, прекрасно зная характер урожденной Блэк, не последовал ее примеру. Бросив взгляд по сторонам и мгновенно оценив сложившуюся ситуацию, он победно улыбнулся. Большинство Пожирателей уже были повержены, на стороне Ордена Феникса было явное преимущество.

«Ордена чего?» — неожиданно пронеслось в голове, и Сириус недоумевающе нахмурился.

— Ты хочешь знать, что я вижу? — тихо спросила Белла, но острый слух анимага позволил Сириусу уловить этот шепот. — Я вижу лица всех тех волшебников, магглов и грязнокровок, которых я убила. Не думай, кузен, я не раскаиваюсь и уж тем более ни о чем не жалею. Я верно служу нашему Лорду! И верю, что грязнокровки достойны лишь того, чтобы быть слугами у нас, чистокровных волшебников!

— Ааа… Типа наших домовых эльфов? — поинтересовался Сириус.

— Crusio! Кретин!!!

Сириус только весело рассмеялся, отразив проклятие.

— А ты и им будешь головы отрубать, как это делала моя мамаша? Не советую, а то какой-нибудь маггл тебя топором приласкает!

— Crusio! Выродок! Ублюдок! Гад! — продолжала распаляться Беллатрикс.

— Protego! — быстро отскочив в сторону, Сириус неудачно наступил на ногу и чуть не взвыл от пронзившей ее боли. — Petrificus Totalus!

— Protego! Щенок! Вшивая дворняга! Думаешь, я не знаю, отчего ты так кричал в своей камере в Азкабане?! Спорим, что ты не рассказывал об этом своему дружку-оборотню?! Тебе ведь до сих пор снятся кошмары, не так ли?! С Поттером?!

Сириус похолодел.

— К-как ты узнала?! Откуда?!

— Нет, пожалуйста, нет. Джеймс… Сохатый, очнись. Ты не можешь… Только не ты! Не умирай! Не бросай меня одного, Джеймс! — простонала Белла, со злорадной усмешкой наблюдая, как серые глаза кузена становятся черными от ярости.

— Сука, — злобно прошипел он. — Дрянь. Avada Kedavra!

Белла только рассмеялась в ответ.

— Теперь пора умирать, Сириус! Но сначала… Crusio!

Сириус попытался увернуться, и ему бы это удалось, если бы не раненая нога.

— Чёрт! — выругался он, с трудом удержавшись на ступеньке. Подняв голову, он встретился с торжествующим взглядом Беллатрикс.

Серые глаза удивлённо расширились, когда ярко-красный луч ударил его в грудь, вызвав мгновенную вспышку боли. Пошатнувшись на раненой ноге, Сириус отчаянно взмахнул руками, пытаясь зацепиться за что-нибудь. Но, не сумев удержаться, рухнул спиной в Арку Смерти. Только всколыхнулись поднятые внезапным потоком ветра серые занавески, отмечая момент, когда Сириус Блэк исчез из судеб этого мира.

— СИРИУС!!!

Отчаянный крик зеленоглазого мальчишки, как две капли воды похожего на давно умершего Джеймса Поттера, и обречённый взгляд смертельно раненого волка у русоволосого мужчины в старой потрёпанной мантии…

Как только сон снова сменился, Сириус очутился на каком-то холме среди деревянных обломков. С холма открывался чудесный вид на небольшую деревушку в паре километров отсюда. Но сейчас не это привлекло его внимание: в ночном небе прямо на него со скоростью ветра несся какой-то предмет.

Зависнув в нескольких метрах над землей, длинноволосый мужчина спрыгнул с мотоцикла. Сириус с любопытством проследил за ним взглядом.

Сделав несколько шагов, тот замер и медленно опустился на колени рядом с распростертым среди деревянных обломков телом.

Сириусу было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что тот давно мертв. Незнакомец бережно обнял его за плечи и дрожащими руками аккуратно перевернул на спину.

Сириус зажал себе рот, пытаясь сдержать рвущийся наружу крик, когда на него равнодушно уставились пустые карие глаза. Карие глаза лучшего друга.

Незнакомец прижимал к себе мертвое тело Джеймса Поттера.

Сириус буквально рухнул на колени рядом с телом. Он даже не обратил внимания на боль от врезавшихся и распоровших кожу до крови острых камней.

— Нет, пожалуйста, нет. Джеймс… Сохатый, очнись. Ты не можешь… Только не ты! Не умирай! Не бросай меня одного, Джеймс!

Тот не отвечал, продолжая безмолвно взирать на звездное небо. Сириус не слышал того, что шептал сидевший рядом с ним мужчина, но каким-то шестым чувством он знал, что из его губ вырываются те же слова.

— Нет. Ничего этого нет. Это всего лишь сон. Всего лишь ещё один кошмар, — не очень уверенно произнес он, но внутренний голос тревожно прошептал:

«А вдруг нет?»

Сириус поднял голову и посмотрел на незнакомца, сжимавшего в крепких объятиях тело Джеймса. Перед ним, раскачиваясь на коленях, сидел тот самый мужчина, которого он видел и которым он был во всех предыдущих кошмарах. Только сейчас он был ещё совсем молод — лет двадцать пять, не больше, без шрамов и загнанного выражения в… знакомых серых глазах. Сейчас в них была лишь бесконечная грусть по погибшему… другу и осознание того, что случилось нечто ужасное.

Сириус опустил взгляд вниз и обомлел: на среднем пальце левой руки тускло посверкивало в лунном свете до боли, до ужаса знакомое чёрно-золотое кольцо. Фамильное кольцо Блэков. Его кольцо.

Сириус отшатнулся.

Мерлин…

Глаза…

Губы…

Нос…

Волосы…

Вглядываясь в искажённое горем лицо, он все больше и больше находил знакомых, столь часто видимых им в зеркале, черт.

В этот момент мужчина поднял голову, и Сириус настороженно замер, готовясь защищаться, но судя по тому, что мужчина никак не отреагировал на его присутствие, он не мог увидеть его.

Аккуратно опустив безжизненное тело на землю, мужчина встал и, пошатываясь, прошел прямо сквозь Сириуса, но ни один из них не почувствовал этого. Сириус во все глаза смотрел на валявшиеся на земле немного погнутые очки. Очки Джеймса. Сохатого. Лучшего из их четвёрки. Из Мародёров.

Без своих старых очков Джеймс выглядел как-то не по-поттеровски… мертвым. Сириус нагнулся, чтобы водрузить очки на их законное место, но рука прошла сквозь них, даже не зацепившись. Сириус обреченно уставился в пустые карие глаза мертвого друга, в которых то и дело вспыхивали маленькие огоньки бесконечно далеких звезд. Холодным и равнодушным, им не было никакого дела до мира людей и волшебников, им было все равно, что сегодня он потерял лучшего друга…

Оглянувшись на свой более взрослый прототип, Сириус увидел, что тот, напрягаясь изо всех сил, отчаянно пытается сдвинуть с места огромную деревянную балку, а под ней…

— Нет!!!

Сириус бросился вперед, уже понимая, что не сможет ничем помочь, но он просто должен, обязан был убедиться в том, что он ошибся. Но нет.

Из-под балки, разметавшись по грязной земле, виднелся знакомый рыжий локон.

— Лили… нет. Только не ты. Не надо, пожалуйста… — горячо шептал он, в глубине души понимая, что его мольбы уже ничего не исправят. Быть может, это был и сон, но страшнее его уже ничего не могло быть. Теперь Сириус знал, ЧЕГО он боится НА САМОМ ДЕЛЕ. Он боялся потерять друзей. Единственных, кем он дорожил в этой жизни. Джеймса и Лили. Ремуса и Питера.

Сириус устало наблюдал за тем, как, с трудом отшвырнув балку в сторону, мужчина нерешительно опустился на колени рядом с холодным трупом Лили Эванс. Всегда полыхавшие буйным, неконтролируемым пламенем огненно-рыжие волосы безжизненно разметались по земле. Мужчина бережно смахнул с бледного лба серую пыль и дрожащей рукой закрыл навсегда опустевшие тускло-зеленые глаза. Глаза, когда-то покорившие сердце его лучшего друга, Джеймса Поттера, лежавшего всего в нескольких метрах от жены.

— Простите меня…

Сириус резко поднял голову, когда до него донесся еле слышный шёепот.

— Простите, простите, простите… Джеймс… Лили… это все моя вина. Я предал вас… я всех вас предал… Если бы ты не согласился со мной тогда, Джеймс… Если бы ты не послушал меня… Вы оба были бы живы… Я и есть предатель. Это я во всем виноват. Это я должен был умереть! Я, А НЕ ВЫ!!!!!!

Сириус отшатнулся.

Нет. Этого не могло быть! Он никогда бы не предал лучших друзей! НИКОГДА!!!

Неожиданно Сириус почувствовал, что задыхается. Что-то изо всех сил навалилось на грудь, ломая и круша ребра. Сознание быстро затухало под напором невыносимой, нечеловеческой боли… Последнее, что запомнил Сириус: одинокий мужчина на фоне огромного чёрно-синего неба, с которого на него равнодушно взирают холодные и бесконечно далекие звёзды…

* * *

— Ну, слава Мерлину… теперь все будет в порядке. Кризис миновал, через несколько часов он очнется. Спасибо, Альбус…

— Ничего, Поппи. Это целиком твоя заслуга.

С трудом пробиваясь сквозь вязкий туман, до него донеслись приглушенные голоса. Сириус попытался открыть глаза, но веки, казалось, налились свинцом, и он понял, что снова засыпает под действием Сна без Сновидений.

Он не знал, что ему снилось до этого. В голове царила полная неразбериха, казалось, что все его мысли, чувства, воспоминания вытащили, перетасовали, а затем в препарированном виде вернули на место.

Сириус не помнил, что он видел, пока спал, но он твердо знал, что не хочет этого помнить…

Сознание, наконец, сдалось, уступая под действием зелья Сна без Сновидений.

Сириус глубоко вздохнул.

В том сне он был черноволосым мужчиной с серыми глазами. Мужчиной, предавшим и убившим лучшего друга. Он был собой.

Но Сириус уже спал, и последняя искорка вспыхнула и быстро потухла в объявшей его темноте.

Несколькими этажами выше, вздрогнув, проснулся от очередного кошмара профессор ЗоТИ Алекс Уайт.

* * *

Первое, что, проснувшись и раскрыв глаза, увидел Ремус, была занесенная над его головой подушка.

— Сохатый, кончай прикалываться, — глухо произнес он хриплым ото сна голосом. — Лучше начинай будить Сириуса.

Подушка мгновенно исчезла, и на Люпина уставилось виноватое лицо Питера.

Ремус резко сел и, увидев пустующие кровати Джеймса и Сириуса, мгновенно всё вспомнил.

— Извини, Рем. Я… я не подумал, — произнёс Питер.

— Ничего страшного, Хвост, — выбираясь из-под теплого одеяла, ответил Ремус.

Впервые за все году учебы в Хогвартсе ему не хотелось идти на уроки. А идти было надо.

— Собирайся, Питер. Занятия начнутся через двадцать минут, а нам ещё и позавтракать желательно.

— А разве мы не пойдем в Больничное крыло, навестить Джеймса и Сириуса? — непонимающе спросил Питер.

— Пойдем, конечно. Но не сейчас. Мадам Помфри права: наше присутствие им ничем не поможет…

— А значит, надо найти то, что поможет, — быстро уловил мысль Ремуса Питер.

Оборотень чуть улыбнулся. Как хорошо, что хотя бы с Питером всё в порядке.

— Именно.

* * *

Несмотря на все старания и скорость, с которой они мчались по коридору, успеть на занятия им не удалось. Весьма недовольный их опозданием, профессор Слагхорн снял с Гриффиндора целых двадцать баллов, чем вызвал возмущенные возгласы со стороны этого факультета и презрительное фырканье со стороны их соперников — слизеринцев.

Поставив котел на огонь и наскоро покрошив все необходимые ингредиенты, Ремус, наконец, смог перевести дух и оглядеть класс. Большинство гриффиндорцев обреченно склонились над своими котлами, а некоторые с надеждой поглядывали по сторонам в поисках подсказки.

Слизеринцы же, никуда не торопясь, спокойно варили заданное зелье. Причем с такой легкостью, словно были предупреждены о нем заранее. Впрочем, это было бы не удивительно, ведь Слагхорн был их деканом и, следовательно, всячески помогал и поощрял своих студентов.

В нескольких метрах от себя Ремус заметил самого ненавистного Мародёрам слизеринца. Тот, низко склонившись над разделочной доской, самозабвенно нарезал и тут же кидал в котел лапки скарабеев. Несколько минут Ремус заворожено наблюдал за действиями Северуса Снейпа. По идее, лапки скарабея не входили в рецепт зелья, но без сомнения, талантливый Слизеринец вполне мог варить что-нибудь иное или же попросту усовершенствовать старый способ приготовления этого зелья.

Тяжело вздохнув, Ремус вернулся к их с Питером котлу.

Пришедшую ему в голову идею он обдумает чуть позже, когда не будет угрозы взрыва неудавшегося зелья.

* * *

Северус с облегчением вышел из кабинета Зельеварения, ещё никогда урок не казался ему таким длинным: попробуй сосредоточиться, когда тебе в спину битых полтора часа пялится чересчур умный дружок Мародёров.

Он свернул в одно из ответвлений центрального коридора, с мрачным неудовольствием отмечая, что тот свернул вслед за ним. Резко остановившись так, что преследовавший его гриффиндорец не успел вовремя затормозить и чуть не упал на него, Северус повернулся.

— Чего тебе от меня надо, Люпин? — грубо спросил он, холодно наблюдая за гриффиндорским старостой.

Как жаль, что он не может снять с него баллы за какой-нибудь проступок… или просто так…

— Надо поговорить, Снейп, — медленно произнёс Ремус, в свою очередь пристально наблюдая за непроницаемо-равнодушным лицом своего собеседника.

— А что мы, по-твоему, делаем, а, Люпин? Мы раз-го-ва-ри-ва-ем, — по слогам, явно издеваясь, протянул Северус, стараясь вывести из себя решительно настроенного гриффиндорца. Но не тут-то было.

— Вот скажи, Снейп, ты ведь смог бы отравить человека и сделать это так, чтобы никто даже и не заподозрил этого? — спокойно спросил Ремус, расслаблено облокотившись об стену.

Но Северус не зря шесть с половиной лет проучился в Слизерине: он явственно видел, что под показной расслабленностью скрывается дикое напряжение, и от него не укрылось, как правая рука гриффиндорца незаметно скользнула в карман за палочкой.

Северус улыбнулся.

* * *

Ремус, чуть пошатываясь, шел по коридору, левой рукой держась за ноющее плечо. Сегодня Снейп сполна отомстил Мародёрам за их многочисленные издевательства, наглядно продемонстрировав Люпину, НА ЧТО он способен, если на него не нападают со спины Джеймс Поттер и Сириус Блэк.

Ремус поморщился от боли в спине — и кто бы мог подумать, что элементарный Expelliarmus способен отшвырнуть человека на несколько метров об стенку?..

Что ж, — он мстительно усмехнулся, надеясь, что след от единственного заклинания, которое Снейп не успел блокировать, пройдет ещё не скоро.

— Эй! Ремус! Подожди!

Остановившись, он оглянулся назад.

— Фух… ну ты и мчался. За тобой просто не угонишься, — чуть запыхавшись от бега, к нему подошла невысокая коренастая девушка с рыжеватыми волосами — студентка Хаффлпаффа, последняя подружка Сириуса, с которой тот расстался незадолго до каникул.

— Что?

— Ты не знаешь, где Сириус? Я его уже целый час ищу, а вы, вроде как, друзья… — словно и не заметив явного нежелания Ремуса разговаривать с ней, продолжила хаффлпаффка.

Люпин нахмурился: мало ему проблем, так тут ещё и бывшие девушки его друга, мечтающие вернуть «одного из самых завидных женихов волшебного мира Англии». Точнее, Сириус, согласно результатам опроса журнала «Магических новостей», был всего лишь на четырнадцатом месте, значительно отстав от Люциуса Малфоя, но так как тот недавно обручился с Нарциссой Блэк, Сириус автоматически становился тринадцатым, хотя среди студенток Хогвартса он наверняка был САМЫМ желанным парнем, что частенько доставляло ему массу неприятностей.

— Слушай, Стэна, я не почтовая сова и не собираюсь доставлять ему твои любовные послания. Так что лучше найди его и сама все скажи, — резко ответил он, отворачиваясь от растерянной девушки.

На мгновение ему стало стыдно, как никак ни с того ни с сего взял и нагрубил ни в чем не повинной девушке. Впрочем, желание извиниться сразу же угасло, стоило ему взглянуть на часы.

Определенно, для Мародёров настало черное время: Сириус и Джеймс все ещё были в Больничном крыле, а мадам Помфри бдительно дежурила у дверей, не пуская их с Питером к друзьям — это раз. «Разговор» со Снейпом ничего не прояснил, только ещё больше запутал.

Последние слова слизеринца, произнесенные тем прежде чем скрыться за поворотом, все ещё продолжали звучать у него в голове: «Никто из слизеринцев не мог ничего подсыпать твоим дружкам, — тут обязательная презрительная ухмылка. — Ищи предателя среди тех, кто стоит к тебе ближе остальных».

«Среди кого? Гриффиндорцев? Что за бред? Никто из Гриффиндора никогда и ни за что не отравил бы Джеймса и Сириуса!» — с такими мыслями Ремус быстро влетел в кабинет ЗоТИ и тут же замер, словно налетев на невидимый барьер.

В воздухе витал странный, чуть солоноватый запах. Он принюхался.

Где-то в глубине души внезапно встрепенулось сознание оборотня, но до полнолуния было ещё далеко, и Ремус без труда загнал зверя обратно. Острое чутье хищника никогда не ошибалось, и теперь Ремус не сомневался, что за запах он учуял. Это был запах человеческой крови.

Ремус старательно огляделся по сторонам.

— Мистер Люпин, вы ещё долго собираетесь стоять на пороге? Урок, между прочим, уже начался, — недовольно произнес профессор Уайт, наблюдая за как-то странно принюхивавшимся Люпином.

— Простите за опоздание, профессор. Меня задержали. Можно пройти?

Дождавшись разрешающего кивка преподавателя, Ремус быстро сел рядом с Питером.

— Ты где был? — тихо прошептал тот.

— Потом расскажу, — так же тихо ответил Ремус, чуть нахмурившись, глядя на преподавателя.

Неужели?..

Запах крови был ещё совсем свежий.

* * *

Алекс критически оглядел класс. Теперь, когда последний из опоздавших занял свое место, можно было начинать урок. Все, и гриффиндорцы и слизеринцы, тихо переговариваясь, сидели за партами, с любопытством поглядывая на преподавателя в ожидании того, что он приготовил им на этот раз.

Алекс вздохнул и незаметно облокотился о стоявший позади него стол. Он бы и сам с радостью провел урок, показывая студентам новые заклинания, но пока он был просто не в состоянии колдовать в полную силу.

— Откройте учебники на 294 странице. Мы все ещё продолжаем изучать драконов, так что сегодня изучите раздел про разновидность Новозеландского опалового глаза. В конце я соберу ваши конспекты. Выполняйте.

Студенты недовольно забормотали, но подчинились, с видимой неохотой доставая из сумок свои учебники по Защите.

Убедившись, что все студенты принялись за работу, Алекс устало прошел к своему столу и взялся за журнал.

— Аарон, Уильям, — начал он перекличку, отмечая присутствующих.

— Здесь, — поднял руку высокий парень с короткими светлыми волосами, видимо, находящийся в близком родстве с семейством Малфоев.

— Блэк, Сириус, — назвал он следующую фамилию и тут же поднял голову, встретившись взглядом с чуть прищуренными глазами Ремуса Люпина.

Блэка и Поттера не было в классе. До сих пор.

Алекс встревоженно нахмурился. Он не был на завтраке, так как в это время пытался наложить на рану свежую повязку, но все же, проходя мимо оживленно болтающих групп студентов или студенток, сумел расслышать, что знаменитой четверки Мародёров также не было на завтраке.

Алекс вздохнул и поставил напротив своей собственной фамилии жирный минус. Наконец закончив, он с облегчением отложил перо в сторону и, откинувшись на спинку трансфигурированного им кресла, принялся наблюдать за студентами.

К своему удивлению Алекс заметил, что Люпин ничего не делает, а, не отводя глаз и практически не мигая, смотрит… прямо на него.

Алекс нахмурился. В последнее время поведение Ремуса начинало его настораживать. Мало ему проблем с Пожирателями, что-то подозревающим Дамблдором, так тут ещё и Ремус со Снейпом. И если поведение Люпина он ещё мог как-то истолковать, то непонятные косые взгляды, которые слизеринец кидал то на него, то на Мародёров, действовали ему на нервы.

— Мистер Люпин, может, вы все же возь…

Договорить ему помешал оглушительный грохот в коридоре и знакомый издевательский смех.

Пивз.

Алекс сжал зубы. Чертов полтергейст. Чтоб ему пусто было, чтоб его…

Студенты с любопытством смотрели на профессора, который, едва заметно прихрамывая, шел к двери.

— Сидите тихо, я буду за дверью, — повернув ручку, Алекс вышел из кабинета и подозрительно огляделся по сторонам.

Все было до странности спокойно, словно ничего и не произошло. Общую картину портили только сваленные в кучу старинные рыцарские доспехи.

Почувствовав легкое прикосновение к своей голове, Алекс посмотрел наверх и тут же метнулся в сторону, но… ледяной поток воды, вылившейся на него из парившего под потолком ведра, остановил его.

— ПИВЗ!!!!

Студенты, с легкостью позабыв о незаконченных конспектах, с интересом прислушивались к ругательствам, доносившимся из-за двери. Некоторые гриффиндорцы даже пытались записывать, дабы не забыть все те эпитеты, которыми Алекс награждал школьного полтергейста.

— Ну же, Пивз. Я знаю, что ты здесь и что ты меня слышишь! Иди сюда, школьная достопримечательность, или я тебя без всякого Дамблдора из Хогвартса вышибу! — Алекс постепенно зверел. У него болело плечо, он устал и теперь, благодаря стараниям Пивза, ДИКО замерз.

— Не вышибешь! — довольно хихикая и позвякивая колокольчиками, из соседнего кабинета вылетел неугомонный полтергейст.

— Да ну? И с чего же ты сделал такой вывод? — язвительно поинтересовался Алекс, слыша, как позади него тихо скрипнула дверь. — Я сказал вам СИДИТЕ тихо! — рявкнул он, и дверь быстро закрылась.

Ремус тяжело вздохнул и, прижавшись к двери, прислушался.

— Потому что я кое-что знаю! Плохой профессор! Блохастый профессор! Вшивый профессор! — Пивз рассмеялся громким сумасшедшим смехом, а затем неожиданно… залаял.

Алекс побледнел от ярости. Мало того, что этот чертов полтергейст видел его анимагическую форму, так он теперь ещё и издевается! Над ним! Сириусом Орионом Блэком!! Тьфу, пропасть, Алексом Уайтом!

Он злобно нахмурился, незаметно вытаскивая из кармана палочку.

— Это мы ещё посмотрим!

— Вам помочь, профессор? — раздался вдруг замогильный голос, от которого так и веяло холодом смерти, и прямо посреди коридора из пустоты соткался полупрозрачный силуэт привидения Слизерина.

— Буду весьма Вам признателен, Барон, — почтительно склонил голову Алекс. Ещё никогда он не был так рад появлению молчаливого призрака, столь редко являвшемуся обитавшим в замке волшебникам. Если Пивз и опасался вмешательства Дамблдора, вполне способного изгнать досаждающего полтергейста из замка, то Кровавого Барона он боялся просто панически.

Алекс оглянулся на перезвон колокольчиков. Стоило Барону только появиться, и Пивз, тут же бросив свое развлечение, улепетывал прочь.

— Спасибо, Барон, — искренне поблагодарил он, так как на самом деле просто понятия не имел, каким образом он намеревался справиться с полтергейстом. В молодости они с Джеймсом скорее помогали Пивзу, чем пытались его остановить. Наверное, именно поэтому тот столь хорошо относился к четырем Мародёрам, что загодя предупреждал о своих проказах или даже отвлекал на себя внимание Филча и миссис Норрис.

Кровавый Барон, видимо, посчитав свой долг выполненным, молча улетел в противоположную сторону.

Алекс впервые за весь день удовлетворенно улыбнулся и тут же вздрогнул, почувствовав резкую боль, снова пронзившую ещё не зажившее полностью плечо. Чуть распахнув мантию, он с ужасом увидел, как по рубашке постепенно расползается чёрно-красное пятно.

— Evanesco.

Портившее рубашку пятно мгновенно исчезло, но разошедшаяся рана всё равно продолжала кровоточить. Высушив волосы и поплотнее запахнувшись в мантию, он медленно, стараясь двигаться как можно меньше, вошёл в класс.

— Надеюсь, вы уже закончили, — как ни в чем не бывало произнёс он, — потому что ваше время истекло. Конспекты мне на стол. И никаких возражений, — мгновенно пресек он все попытки студентов выпросить ещё пару минут. — Мистер Люпин, задержитесь ещё ненадолго, мне надо с вами поговорить.

Тот молча кивнул.

Алекс расслабленно откинулся на спинку кресла, по привычке начав раскачиваться на нем и наблюдать за лицами студентов, по очереди подходившими к его столу и складывающими свои работы. Красота…

Ремус дождался, пока кабинет не опустеет, и только тогда встал из-за парты. Питер обещал подождать его за дверью.

— Мистер Люпин, мне показалось, или вы не сдали свой конспект? — поинтересовался Алекс.

— Вот он, профессор, — Ремус послушно протянул свернутый пергамент, не отводя взгляда от мертвенно-серого лица преподавателя. В кабинете, кроме них, больше никого не было, но запах крови не только никуда не делся, а наоборот, стал гораздо отчетливее.

Ремус встревоженно нахмурился и скривился; до полнолуния было ещё довольно далеко, но этот запах будил воспоминания живущего в нем хищника: бег по Запретному лесу и кровавую охоту на его обитателей. Он на всю жизнь запомнил, как однажды Джеймс и Сириус не смогли его удержать, и оборотень задрал молодого оленя, так некстати подвернувшегося ему в ту ночь. Бродяга тогда тоже не устоял и поддался инстинктам собаки. В итоге на следующий день Хагрид обнаружил неподалёку от своей хижины обгрызенный до самых костей труп.

После того события Сириуса несколько дней подряд тошнило, а на мясо он до сих пор смотрел с отвращением.

— Определённо, краткость не всегда сестра таланта, мистер Люпин, в чём я убедился на примере вашего конспекта, — ехидно прокомментировал Алекс, демонстративно развернув пергамент Ремуса. — Вы где витали весь урок? И где носит ваших товарищей? — наконец решился задать он наиболее волновавший его вопрос.

— Они в Больничном крыле, профессор. Джеймсу и Сириусу ночью стало плохо, и мы с Питером отвели их к мадам Помфри.

Ремус опустил голову, продолжая исподтишка наблюдать за Уайтом. Тот нахмурился, задумавшись о чём-то.

— Профессор Уайт, извините, я могу… — начал он, но негромкий треск и шипение, раздавшееся из камина, заглушили его голос.

Алекс удивлённо привстал с кресла.

— Директор?..

Голова Альбуса Дамблдора несколько секунд молча смотрела на преподавателя ЗоТИ и студента Гриффиндора, а затем директор задумчиво прищурился и — Алекс готов был в этом поклясться — довольно улыбнулся в бороду.

— Вы уже вернулись, профессор? Как прошло совещание? — вежливо поинтересовался Алекс, выходя из-за стола. В конце концов, ему действительно было интересно, чем закончилось слушание Визенгамота по делу одного из Пожирателей, которого он лично сдал аврорам.

— Не так хорошо, как хотелось бы. Алекс, я бы хотел, чтобы вы зашли ненадолго ко мне в кабинет. Желательно до начала занятий.

Алекс согласно кивнул, постаравшись скрыть от проницательного взгляда директора Хогвартса мгновенно охватившее его беспокойство.

Дамблдор удовлетворённо улыбнулся и тут же исчез. Алекс устало облокотился о каминную полку.

— Вот влип, — тихо прокомментировал он и, вспомнив, что он не один, резко обернулся. Люпин стоял неподалеку и старательно делал вид, что его тут нет, не было, и что он вообще ничего не слышал.

Алекс ухмыльнулся, настолько поведение Ремуса напомнило ему самого себя в тех случаях, когда Филчу или кому-нибудь из других учителей удавалось поймать Мародёров на месте преступления.

— Профессор, я могу идти? У меня сейчас ещё Руны, — с каким-то странным спокойствием произнес Люпин.

— Да, конечно, — нахмурившись, ответил Алекс. — Ремус, заберите свой так называемый конспект. Настоятельно рекомендую его переделать.

Внимательно наблюдавший за преподавателем из-под полуопущенных ресниц, Ремус мгновенно заметил секундную гримасу боли, исказившую красивое, ещё вполне молодое и… такое знакомое лицо. Лицо, которое он видел чуть ли не целые сутки на протяжении последних шести лет.

С внезапно сотрясшей его дрожью, Ремус понял, ПОЧЕМУ Алекс Уайт с самого своего необычного появления в школе отчаянно напоминал ему кого-то. И теперь Ремус знал КОГО.

Он, широко распахнув в немом изумлении глаза, смотрел на протягивающего ему пергамент преподавателя и мысленно сравнивал взрослое лицо Алекса Уайта со стоявшим перед глазами широко улыбающимся образом Бродяги. Сириуса Блэка.

Одинаково длинные чёрные волосы, разве что появилось немного седины…

Одинаковые тёмно-серые глаза, пусть теперь в них плещётся пока непонятная ему тоска, потушившая когда-то горевшее в них необузданное пламя…

Даже улыбка, и та полностью совпадает с нахальной улыбкой Сириуса. Что с того, что теперь она так редко и так… неумело появляется на этом повзрослевшем лице!

Ремус, находясь в какой-то прострации от сделанного им открытия, медленно перевёл взгляд на руку, в которой профессор протягивал ему полупустой пергамент. Тускло сверкнул черно-золотой огонек. Кольцо Блэков. Ремус моргнул, но когда он снова открыл глаза — перстень уже исчез.

«Маскирующие чары… очень умно… Сириус».

— Мистер Люпин, с вами ТОЧНО все в порядке? — выразительно спросил Алекс, и Ремус вздрогнул, словно только сейчас впервые услышал этот голос.

Алекс нахмурился.

Даже голос напоминал голос Сириуса. Такой же звучный и выразительный, но гораздо более хриплый — словно его обладателю довелось изведать много горя, провести немало дней, срывая голос полными безнадежности и отчаяния криками…

Ремус потряс головой.

— Да, профессор. Конечно. Спасибо. До свидания, — он попятился к двери, словно боясь повернуться к СИРИУСУ спиной. Бред…

Ремус вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь, но вместо того чтобы уйти, немедленно приник ухом к замочной скважине. Через пару минут приглушённый голос профессора и треск камина оповестил его, что кабинет опустел.

Ремус подождал ещё немного, а затем, внимательно оглядевшись по сторонам и убедившись, что его никто не видит, стараясь не шуметь, приоткрыл дверь. К счастью для него, профессор явно спешил и попросту забыл наложить на вход запирающее заклинание.

Сириус…

Почему?..

* * *

Оглушительно хлопнула входная дверь, и девушка нервно вздрогнула.

— Успокойся, Нарцисса, — спокойно произнес её собеседник, неторопливо откладывая книгу в сторону и посматривая на дверь в ожидании хозяина дома.

Тот не заставил себя ждать.

У Люциуса Малфоя было преотвратительнейшее настроение. Сначала отец наотрез отказался помочь ему в его «махинациях» и скептически прокомментировал желание единственного сына вступить в ряды Пожирателей «какого-то жалкого грязнокровки», а затем этот самый «грязнокровка» велел ему во всем помогать этому… этому чёртовому выродку!..

Раздражённо хлопнув дверью, он швырнул склонившемуся в поклоне домовому эльфу свою меховую мантию.

— Докладывай, — коротко велел он.

— Хозяин-лорд Люциус, Дринки не виновата, она помнит приказ лорда Люциуса. Но хозяйка-леди Нарцисса велела Дринки впустить молодого лорда. Дринки ни в чём не виновата, — тут же запричитала эльфийка, испуганно глядя на Малфоя. Тот опасно прищурился, и она сжалась в комочек.

— Где он?

— Госпожа-леди Нарцисса проводила молодого лорда в библиотеку.

— Хорошо. Можешь идти, — Люциус резко развернулся на каблуках и, разгладив складки на голубой с серебром рубашке, распахнул дверь.

На него тут же уставились две пары глаз: встревоженные голубые его жены и ярко-зелёные его врага.

— Ты?!

— Я, — послушно согласился с ним мужчина, но Люциус не был бы Малфоем, если бы не услышал вложенную в одно это слово ядовитую насмешку.

— Что ты здесь делаешь? Вместе с моей невестой? — холодно спросил он, не сводя глаз с явно испуганной Нарциссы.

— Ты будешь поражён, Люциус, но я сижу в ТВОЕЙ библиотеке, читаю ТВОЮ книгу и любезно беседую с ТВОЕЙ, как ты только что милостиво соизволил заметить, невестой. Оказывается, Нарцисса превосходно разбирается в восточной и греческой философии. Тебе повезло, мой дорогой недруг, тебе достался настоящий брильянт в поистине шикарной оправе, — мужчина вежливо улыбнулся зардевшейся от комплимента девушке. Та смущённо улыбнулась в ответ, чем окончательно вывела Люциуса из себя.

— Ты мне не ответил, Блэр, — прошипел Люциус, ещё крепче сжимая в руке изящную трость из резной слоновой кости. — Что ты делаешь в МОЕМ доме?

— Люциус! — насмешливо прищурился тот, но Малфой всё же успел заметить, как в зелёных глазах на мгновение промелькнула тень настороженности. Да и вся фигура Блэра, вольготно развалившегося в ЕГО кресле, сейчас уже не казалась такой расслабленной, как прежде. — Ты что, всё-таки решил ещё разок попытать счастья? Помнится, после нашей последней дуэли ты несколько дней дома отлёживался, так что лучше не стоит. По-крайней мере пока. К тому же сейчас у меня нет ни времени, ни настроения. Личный приказ Лорда, знаешь ли.

Люциус яростно уставился на соперника. Личный приказ Лорда… теперь ясно, зачем Блэр явился к нему.

— Оставь нас, — коротко велел он невесте. Та легко поднялась с дивана, бросив на жениха недовольный взгляд.

Блэр поспешно последовал её примеру и, сделав несколько шагов, почтительно склонился в поклоне.

— Благодарю вас за чудесно проведённое время, мадмуазель Блэк, — произнес он и, бросив взгляд на Люциуса, прильнул к изящной руке с длинными пальцами, унизанными драгоценными перстнями.

Люциус стиснул зубы, но вмешиваться не стал. Поцелуй не выходил за рамки этикета. К сожалению, Блэр превосходно разбирался во всех тонкостях жизни светского общества, но даже самый изящный комплимент умудрялся превратить в сочащуюся ядом насмешку.

Люциус задумчиво проводил взглядом вышедшую из библиотеки Нарциссу.

— Что ж, — медленно произнёс Блэр, усевшись обратно в кресло, когда дверь захлопнулась за спиной Нарциссы, — раз уж мы, наконец, остались одни и нас никто не может подслушать, начнём. Как говорится, приступим, — иронично улыбнулся он, холодно глядя на Малфоя. — У меня есть к тебе просьба.

Люциус поёжился.

* * *

— Наконец-то и вы решили заглянуть навестить старика-директора, — лукаво прищурившись, улыбнулся Дамблдор, наблюдая, как вылезший из камина Алекс Уайт старательно отряхивает золу на дорогой ковер.

— Вообще-то это вы велели мне придти сюда. Но это так, мелочи жизни, — иронично ответил Алекс, поудобнее устраиваясь в кресле напротив.

— Действительно, — сверкнул очками Дамблдор. — Чаю?

«А он ещё и издевается», — мрачно подумал Алекс, когда перед ним, повинуясь взмаху палочки директора, возникла чашка дымящегося зелёного чая.

— Ваше здоровье, — улыбнулся директор и, немного подув на чай, с наслаждением отпил глоток.

«Определенно издевается», — Алекс покорно последовал примеру Дамблдора.

Сидевший на жердочке неподалеку от стола, феникс забавно склонил голову, с интересом разглядывая чёрными блестящими глазами двух взрослых волшебников, напряженно прихлебывающих чай.

Алекс вздрогнул от неожиданности, когда Фоукс, громко захлопав крыльями, перелетел ему на плечо, и по комнате полилась божественная мелодия, успокаивающая душу и врачующая раны. Он умиротворенно улыбнулся и с наслаждением вытянул ноги. Звуки песни феникса пробуждали в человеке все светлые, чистые воспоминания и помыслы, тогда как дементоры их высасывали.

Алекс закрыл глаза, наслаждаясь этими краткими минутами блаженного покоя и не видя мгновенно напрягшегося лица Альбуса Дамблдора…

Громадный чёрный волкодав быстрее ветра мчится среди деревьев Запретного леса, не обращая внимания на хлещущие по морде ветви, но все равно никак не может догнать мелькавшего далеко впереди оленя. Почему-то, несмотря на всю свою силу в анимагическом обличье, Сириусу никогда не удавалось опередить Джеймса. Тот всегда был быстрее…

Бушующее море, одинокая лодка и холодные серые стены, словно дамоклов меч нависшие над головой будущего узника тюрьмы Азкабан…

Алекс вздрогнул и резко открыл глаза. Песня феникса постепенно стихала, достигнув высочайшей ноты, а сам Фоукс сидел на плече директора и грустно разглядывал его, склонив украшенную красным хохолком голову набок.

Алекс чуть улыбнулся и аккуратно поставил чашку на стол.

— Вкусный чай. Спасибо, профессор.

— Ну раз он вам так понравился, можете заглядывать ко мне в гости почаще. Я всегда рад видеть бывших учеников Хогвартса, — лукаво улыбнулся Дамблдор.

Алекс озадаченно нахмурившись, уставился на директора.

— Что ж, перейдём к делу, — спокойно произнес директор, неожиданно выпрямившись и впившись взглядом в Алекса. — Я же предупреждал вас, профессор: не стоит этого делать.

— Вы о чём? — дерзко посмотрел на него в ответ Алекс. В том, что директору всё известно, он догадывался уже довольно давно, но до сегодняшнего дня тот ничего не предпринимал. Вопрос в том: почему?..

— Да всё о том же, — строго произнес Дамблдор, недовольно покачав головой. — Снимайте мантию. Учишь их, учишь…

— Зачем? — от неожиданности поперхнулся чаем Алекс. — Простите, конечно, директор, но я вообще-то предпочитаю особ противоположного пола, — грубо ответил он.

Дамблдор нахмурился.

— Рад видеть, что с годами вы не растеряли своего юмора и не имеющей предела наглости, мистер Блэк, — сухо ответил он. — Уж кто-кто, а вы должны понимать, что без должностной медицинской помощи вы умрёте. А труп одного из хогвартских профессоров мне в кабинете не нужен.

Алекс смущённо потупился. Шорох ткани дал ему понять, что директор встал с кресла и вышел из-за стола.

— Ну что ж вы прямо как маленький, Сириус. Вроде бы уже тридцать шесть — чай не мальчик, а ведёте себя как неуравновешенный подросток. Из-за вашего безрассудства можете пострадать не только вы, но и другие люди.

Алекс улыбнулся.

— Знаете, профессор, кажется, я только сейчас понял, от кого Ремус понабрался всех этих укоряющих речей, которые он охотно читал, когда ему нужно было воздействовать на мою, спящую беспробудным сном, совесть.

Не без помощи директора аккуратно сняв окровавленную мантию, Алекс, наконец, позволил себе расслабиться.

— Как давно вы узнали, кто я на самом деле? — поинтересовался он, пока директор шептал над ним заклинания и втирал в плечо какую-то дурнопахнущую мазь.

— Да практически с самого начала, — через некоторое время ответил тот, внимательно осматривая плечо Алекса. — На первом занятии у шестого курса Слизерина и Гриффиндора вы обмолвились о некоем друге-оборотне, учившемся вместе с вами. Но уж кому как не мне знать, что Ремус Люпин — единственный оборотень, учившийся в Хогвартсе за всю историю его существования.

Сириус нахмурился.

— Да, что-то такое припоминаю. Но всё же, с чего вы взяли, что я — Сириус Блэк, а не кто-нибудь ещё?

Дамблдор улыбнулся, лукаво сверкнув очками.

— Ну вы же не станете утверждать, что вы — Джеймс Поттер?

Взглянув на Блэка-Уайта, он был неприятно поражён, увидев ничем не прикрытую тоску во внезапно расширившихся серых глазах.

— Нет. Не буду, — хрипло ответил Алекс, до боли вонзив ногти в ладони. — В моём времени Джеймс Поттер мёртв более четырнадцати лет.

Дамблдор медленно опустился в кресло, чувствуя разливавшийся по жилам холод.

— Мерлин…

Как же тяжело, наверное, знать, ЧТО ждёт этого бесшабашного и не в меру любопытного мальчика, и не иметь права помочь… Джеймс Поттер… Альбус устало прикрыл глаза рукой. Что же такого могло произойти, что один из его лучших учеников погиб, а другой, давно потеряв свои надежды на счастье, сидит у него в кабинете?.. Чем больше он думал об этом, тем яснее понимал, что, несмотря на всю опасность, не сможет помешать Блэку изменить его решение. Да и не захочет…

— Мистер Блэк... Сириус, а какую роль во всем этом сыграл мистер Петтигрю? — спросил он, памятуя об инциденте, случившемся в тот день, когда в школе появился новый профессор ЗоТИ Алекс Уайт.

Бледное лицо скривилось в гримасе ярости, отвращения и ненависти. В тёмно-серых глазах снова вспыхнул огонь, иногда так сильно пугавший Джеймса и Ремуса.

— Крыса! Предатель! — выплюнул Сириус, в ярости уставившись на феникса. Словно почувствовав обуревавшую Блэка злость, Фоукс нервно взмахнул крыльями и перебрался на шкаф.

Алекс закрыл глаза.

— Я хочу знать ВСЁ, — успокаивающе произнёс Дамблдор, не сводя глаз с Блэка. Тот ещё раз вздохнул и начал рассказ о предательстве Питера, убийстве Джеймса и Лили и гибели Волан-де-Морта.

* * *

Оно было всем и ничем. Альфой и Омегой. Началом и Концом всего сущего. Оно было Временем. И сейчас оно готовилось нанести последний, самый сокрушительный удар.

Оно было всем и ничем. Альфой и Омегой. Началом и Концом всего сущего. Оно было Временем.

За те доли долей секунды, что существовала эта Вселенная и эта система, Оно никогда не было так разъярено. Хотя нет. Оно не чувствовало ни ярости, ни гнева, ни недовольства — Оно просто не знало, что это такое. Оно было Временем, но если бы Оно могло испытывать эмоции, свойственные обычным смертным, Оно бы чувствовало именно это.

Сразу двое посмели вмешаться в плавный бег секунд, превращающихся в минуты, в свою очередь складывающихся в часы, сутки, недели, месяцы, годы, века…

Ещё никто и никогда не осмеливался зайти настолько далеко в очередной бесплодной попытке изменить свое собственное мрачное будущее. Время — как замкнутый круг, Оно не любит отходить от однажды заданного курса, но эти двое своими действиями вынудили Его, поправ свои собственные законы, вмешаться в жизнь смертных.

Оно было всем и ничем. Альфой и Омегой. Началом и Концом всего сущего. Оно было Временем. И сейчас Оно готовилось нанести последний, самый сокрушительный удар.

* * *

— Рем, ну Рем, будь другом! Это что, так сложно? Не надорвёшься же!

Ремус устало закатил глаза. Джеймс без остановки нудел с тех пор как очнулся, чуть ли не на коленях умоляя его поговорить с Лили.

— Рем, ну пожалуйста! — продолжал Джеймс. — Лили со мной даже разговаривать не желает из-за того, что мы напились.

— Будь я на её месте, я бы тоже с тобой не разговаривал. Раньше думать надо было. Хотя да, чуть не забыл, тебе нечем, — съязвил в ответ Ремус.

— Рем!!

Люпин предупреждающе зашипел на него, но было поздно.

— Мистер Поттер, здесь вам не поле для квиддича и не очередной матч, а Больничное крыло, — недовольно произнесла пришедшая на шум мадам Помфри. — Так что, уж будьте любезны, убавьте громкость, в конце концов, кроме вас, здесь есть ещё пациенты, — она обеспокоенно посмотрела на спящего Блэка.

— Конечно, мадам Помфри, этого больше не повторится, — поспешил её успокоить Джеймс, опасаясь, что друзей выгонят отсюда, и он останется наедине с белыми стенами и лекарствами.

Помфри пристально взглянула на Джеймса, а затем перевела взгляд на чуть улыбавшегося Ремуса.

— Под вашу ответственность, мистер Люпин, — строго произнесла она, и всё трое облегчённо вздохнули. — И помните: ни звука, — добавила ведьма, снова скрывшись за ширмой.

— Уф, кажись, пронесло, — довольно улыбнулся Питер, поудобнее устраиваясь на жёстком стуле.

— Что ж, — лукаво улыбнулся Джеймс, привычно взлохмачивая и без того растрёпанные волосы. — В таком случае, продолжим. Ре-ем!

Ремус вздохнул и покосился на лицо их четвертого друга.

Прошло уже два дня, а в состоянии Сириуса не было никаких изменений.

— Рем!!!

* * *

— И после этого ты ещё называешь себя моим другом? — донёсся до него возмущённый голос… Джеймса. Да, точно, Джеймса. Джеймса Поттера.

Сириус сделал над собой усилие и попытался открыть глаза. Обступавший его со всех сторон туман чуть рассеялся, и он с нескрываемой радостью увидел над собой девственно белый потолок Больничного крыла.

— Поттер, заткнись, а? Сделай милость? Не хочу помереть под твои жалобы, — сквозь зубы выдавил Сириус. Собственный хриплый голос показался до странности чужим и неприятно оглушил его. В ушах снова застучали барабаны.

Ремус неверяще обернулся на грубые слова, без сомнения, произнесённые хриплым с непривычки голосом Бродяги, и удивлённо уставился на всё ещё очень бледного, щурившегося от яркого света Блэка.

Несколько секунд понадобилось, чтобы поверить в реальность происходящего.

— Сириус… — прошептал он, глупо улыбаясь.

— Ремус, я конечно тоже очень рад, что ты, наконец, после шести лет знакомства выучил мое имя, но право же не стоит ТАК улыбаться, не то я поседею раньше времени, — устало съехидничал Сириус, чем окончательно убедил друзей, что с ним всё в порядке и что четвёртый Мародер снова вернулся в строй.

— Бродяга в своем репертуаре, — ухмыльнулся в ответ Люпин. — Раз язвишь, значит, жить будешь.

— Не факт, — Сириус приподнялся на локтях, оглядываясь по сторонам. Да, действительно Больничное крыло. — Я чувствую себя так, словно меня размазали по стенке Avada Kedavra, — он провёл рукой по волосам, пытаясь придать им божеский вид. — Давно я тут?

— Уже двое суток, — ответил Ремус. — Мы боялись, что ты не очнёшься. Совсем, — честно признался он.

— Ха, — насмешливо фыркнул Сириус. — Не дождётесь. От меня не так уж легко избавиться, я же Блэк как никак! Значит, говоришь, два дня… — задумчиво протянул он. Что-то в глубине души настойчиво твердило, что он забыл нечто важное. Сириус нахмурился.

— Ага. Только меня, в отличие от некоторых, сегодня уже выпускают, — широко ухмыляясь, проинформировал друга Джеймс. — Спорим, что мадам Помфри тебя ещё с неделю здесь продержит, чтобы убедиться, что «рецидива не будет»? По крайней мере, именно так она объяснила то, что я всё ещё здесь, но, по-моему, причина в том, что мы — её единственные пациенты на данный момент. Так что, пока я буду гулять на воле, ты сполна ощутишь на себе все прелести пребывания в Больничном крыле под пристальным оком мадам Помфри. Закрой глаза и ощути её… чувствуешь?.. Это она — чё-ёрная зависть, — Джеймс весело улыбнулся, и Сириус растянулся в широкой улыбке.

— С какой это стати я должен тебе завидовать?! Вот увидишь, уже сегодня я свалю отсюда! — возмутился он, медленно опуская босые ноги на холодный пол.

— Ну-ну, — ехидно усмехнулся Джеймс. — Удачи тебе в этом нелёгком деле.

Ремус с улыбкой наблюдал за шутливыми препирательствами двух друзей. «Мародёры снова в полном составе», — подумал он.

Слава Мерлину, всё кончилось хорошо. Джеймс жив, здоров, да и Сириус цветет и пахнет, в прямом смысле слова — от Блэка так и несло лекарствами, которыми мадам Помфри пичкала его двое суток.

Всё заканчивалось хорошо, и не имело совершенно никакого значения, что всего несколькими этажами выше в кабинете ЗоТИ проводил очередной урок профессор Алекс Уайт, носящий на левой руке фамильное кольцо Блэков, как раз в этот момент красующееся на левой руке Сириуса.

* * *

Питер задумчиво смотрел на весело хохочущих Блэка и Поттера и никак не мог отделаться от мысли, что он счастлив, что в кои-то веки Снейп не справился с зельем. И не потому что это был повод позлорадствовать над слизеринцем, нет, он не самоубийца, чтобы отважиться на подобное, — а потому что зелье Ненависти не сработало.

Он самым тщательнейшим образом наблюдал за поведением Джеймса и Сириуса, с тех пор как они очнулись, и пока не заметил никаких изменений.

Единственным, кто вёл себя странно, был Ремус. Он постоянно о чём-то думал, иногда настолько увлекаясь собственными размышлениями, что его приходилось звать по нескольку раз. Вот и сейчас…

— Эй, Рем! — резкий голос Сириуса. — Вернись к нам, грешным!..

— Ты что-то сказал? — удивлённо нахмурился Ремус, заметив устремлённые на него внимательные и любопытные взгляды трёх гриффиндорцев.

Сириус закатил глаза.

— Великий и могучий Ремус Люпин погрузился в размышления, недоступные нам — простым смертным. Может, поделишься выводами, к которым ты пришёл?

— Тссс, Сириус, не мешай, — встрял Джеймс, с наигранным выражением ужаса и восторга одновременно прошептав: — Неужели ты не видишь, он ДУМАЕТ!!!

Ремус недовольно посмотрел на друзей, в свою очередь глядевших на него с самым серьёзным видом, на какой они только были способны. «Определённо, в лице Джеймса Поттера театр потерял великого актера», — раздражённо подумал Ремус и тут же фыркнул, представив Джеймса, одетого в ярко-зелёное трико, с пафосом произносящего «Быть иль не быть, вот в чем вопрос».

«В случае Джеймса и Сириуса это скорее будет: пить иль не пить», — он чуть улыбнулся собственным мыслям, как вдруг до него донёсся тихий звук шагов.

— Вы ничего не слышите? — поинтересовался он у друзей, и те тут же затихли. Воцарилась тишина.

Питер покачал головой.

— Нет, вроде. А что?

— По-моему, сюда идёт мадам Помфри. И скорей всего она идёт сюда из-за того, что ты очнулся, Бродяга, — оповестил всех Ремус.

— В смысле?! Я что, и в ЭТОМ виноват?! Простите великодушно, не хотел, — “покаялся” Сириус.

— Да ну тебе, Бродяга, — отмахнулся от него Джеймс. — Ремус хотел сказать, что, скорее всего, на твою кровать или на тебя было наложено заклинание, которое регистрировало улучшение или ухудшение твоего состояния, а когда ты очухался, оно отправило какой-нибудь сигнал мадам Помфри, и именно поэтому она идёт сюда.

Второй раз за последние десять минут в комнате повисло молчание. Ремус и Питер удивлённо уставились на Джеймса, и только Сириус сумел выразить то, о чём они в этот момент подумали.

— Сохатый. А ты меня пугаешь.

Джеймс усмехнулся, но как раз в этот момент дверь распахнулась и в Больничное крыло ворвалась мадам Помфри. Поглядев в сторону Мародёров, она с изумлением уставилась на улыбающегося Джеймса и весело болтающего ногами Сириуса.

— Мистер Блэк! Немедленно ложитесь обратно! — велела она, справившись с первоначальным изумлением.

Сириус обворожительно улыбнулся.

Джеймс, Ремус и Питер устроились поудобнее, приготовившись наблюдать решающую битву между Сириусом Блэком и главной целительницей Хогвартса.

К немалому изумлению Сириуса, его улыбка не произвела на ведьму должного впечатления, наоборот, она повернулась к Джеймсу и велела ему освободить койку, раз он совершенно здоров и не желает и далее находиться в Больничном крыле.

Джеймс сочувствующе посмотрел на Сириуса, но всё же поспешил убраться подальше от целительницы. Ремус и Питер последовали за ним.

Дверь захлопнулась, отрезав Мародёров друг от друга.

— Я же здоров!!! — донесся до них возмущённый вопль Сириуса и строгий голос мадам Помфри, велевшей ему лечь обратно в кровать.

Джеймс усмехнулся.

* * *

Прошла уже целая неделя с тех пор, как Джеймс и Сириус попали в Больничное крыло, и четыре дня с тех пор, как мадам Помфри смилостивилась и “выпустила” Сириуса на свободу, а Ремус не узнавал своих друзей. После той шутливой перепалки в Больничном крыле ссоры следовали одна за другой, причём поводом служила любая придирка, любое слово со стороны Джеймса или Сириуса.

Хотя Ремус не мог не признать, что в основном инициатором этих ссор был Джеймс. Сириус чаще всего лишь защищался, причем делал это весьма изощрённо. Единственным облегчением для Ремуса было то, что дело всё ещё не дошло до драки или — не дай Мерлин — до дуэли!

Ремус вздохнул и попытался сосредоточиться. Шёл урок Трансфигурации, а профессор МакГонагалл была бы далеко не в восторге, увидев, что он до сих пор не выполнил задания. Впрочем, утешало то, что среди студентов Гриффиндора и Слизерина он был не одним таким.

— Профессор МакГонагалл, у меня получилось! — воскликнула Лили, и остальные менее везучие или менее талантливые студенты с невольной завистью посмотрели в её сторону, но Лили не обратила на это внимания, с гордостью любуясь своим творением.

— Пятнадцать баллов Гриффиндору, — громко огласила профессор.

Северус закатил глаза. Он тоже давным-давно выполнил задание, но он же не торопится оповестить об этом всех присутствующих!

Продолжая рассеянно вращать палочку, он принялся незаметно оглядываться по сторонам. Остальные слизеринцы, впрочем, не особо утруждая себя, ещё пытались трансфигурировать неподвижно лежавшие перед ними перья в птицу, которой они прежде принадлежали.

Чисто автоматически, по привычке, Северус принялся высматривать своих персональных врагов, кои обнаружились довольно далеко, сидящими в нескольких метрах друг от друга.

Северус довольно усмехнулся, отворачиваясь от них, и тут же встретился с умоляющим взглядом Эйвери.

Северус устало закатил глаза. В кабинете Трансфигурации было не очень много мест, а потому ему пришлось отступиться от собственных принципов. Так как кандидатура гриффиндорцев отпадала сразу же, то пришлось сесть рядом с Эйвери. Что он и сделал, прекрасно понимая, что в ближайшем будущем пожалеет об этом.

Но в данный момент его ничуть не заботило то, что опять придется объяснять Эйвери азы очередного заклинания, главное, что зелье работало.

* * *

Джеймс едва сдерживался, чтобы не броситься бежать, но медленно шагавшая рядом Лили невольно сдерживала его порыв. Ещё никогда урок любимой Трансфигурации не казался ему таким скучным и бесполезным, и ещё никогда совесть не напоминала ему о собственном существовании столь оглушительно громко.

— Джеймс, да куда ты так торопишься?! — не выдержала девушка. — Не беспокойся, обед от тебя никуда не убежит.

Шедший позади них, Ремус чуть усмехнулся, услышав слова Лили. Уж он-то понимал, КУДА и ЗАЧЕМ так торопится Джеймс. С утра пораньше они с Сириусом успели поругаться, а сейчас, согласно своеобразной логике, должны были помириться.

Ремус вздохнул и вслед за Джеймсом вошёл в Большой Зал и, бросив взгляд на друга, тут же заметил, как тот приуныл. Сириуса не было в Зале.

«Мерлин, как же с ними сложно».

* * *

Питер внимательно огляделся по сторонам, но кроме длинных рядов книжных шкафов, ничего не заметил. Большая часть студентов уже покинула библиотеку, торопясь на обед, но Питер не сомневался, что одного конкретного слизеринца не досчитаются за обеденным столом в Большом Зале.

Пройдя мимо тихо болтавших над учебником хаффлпаффцев, он решительно направился в самую отдалённую часть библиотеки. Питер нахмурился. Ему показалось, или в конце ряда мелькнула высокая тёмная фигура?

— Ага! Попался! — раздался позади него громкий злорадствующий голос. Питер резко обернулся, доставая из кармана мантии волшебную палочку, и тут же встретился взглядом со смеющимися глазами Сириуса Блэка.

— Я поймал тебя за самым страшным преступлением века, — наклонившись, зашептал ему на ухо Блэк, — и теперь просто обязан доложить об этом директору и аврорам во избежание повторного инцидента. Ты нарушил одно из самых главных правил истинного Мародера: ни шагу в библиотеку без крайней на то необходимости.

Сириус весело улыбнулся.

— Хвост, ты бы видел сейчас своё лицо! Обхохочешься. Словно боггарта увидел, а не меня!

— А ты чего хотел?! — возмутился Питер. — Нечего было подкрадываться ко мне сзади! Знаешь же, что я этого не переношу!

— Прости, — на лице Блэка появилась самая виноватая улыбка, на которую он только был способен, и даже Питер, знавший Сириуса много лет, на мгновение подумал, что тому действительно стыдно. Ага, как же, Блэк и совесть два совершенно несовместимых понятия.

Словно в подтверждение этого, Сириус отступил на два шага в сторону и лукаво улыбнулся, проведя рукой по волосам. Этот жест тут же напомнил Питеру о Джеймсе, о чём он не преминул сообщить Блэку.

Едва услышав имя лучшего друга, Сириус помрачнел.

— Ничего подобного, — пренебрежительно фыркнул он. — Как тебе такое могло придти в голову? И вообще, почему ты не на обеде?

Питер улыбнулся и только сейчас с удивлением заметил, что продолжает сжимать палочку в руке.

— Я могу задать тебе тот же вопрос...

Сириус предупреждающе сощурился.

— Но, так и быть, я не стану этого делать, — продолжил Питер, спокойно улыбаясь. Сейчас он чувствовал себя на высоте, так как прекрасно знал, что в данный момент испытывал Сириус.

Слизеринец подробнейшим образом расписал ему действие зелья, когда он поделился с ним своими опасениями. Ненависть искажала само восприятие окружающего мира. Джеймс и Сириус изо всех сил пытались смотреть на всё по-прежнему, но зелье переворачивало всё с ног на голову. Как потом добавил Снейп, Поттер и Блэк сейчас нуждались лишь в небольшом камне, который разбудит лавину, а затем они сами уничтожат собственную дружбу и собственную судьбу.

* * *

Сириус на мгновение замер, нерешительно остановившись перед входом в Большой Зал, но затем, упрямо сощурившись, гордо прошествовал к столу Гриффиндора.

От него не укрылись ни полный облегчения вздох Ремуса, ни раздраженный взгляд Джеймса.

— Где тебя так долго носило? — вместо приветствия выпалил Джеймс, чем изрядно удивил Ремуса и Лили.

— И тебе привет, — коротко произнес Сириус, принимаясь за еду.

Ремус укоризненно покачал головой и посмотрел на стол преподавателей. Профессор ЗоТИ о чем-то тихо беседовал с профессором МакГонагалл, время от времени пристально посматривая на обедающих студентов. Ремус чуть прищурился, но всё равно ничего не сумел разглядеть. Кольца не было.

— Бродяга, ты так и не ответил на мой вопрос, — повторил Джеймс, наблюдая, как Сириус с жадностью и тоской смотрит на мясо, но вместо желаемого снова берет уже давно опостылевший ему салат.

— А тебе какая разница? Где был — там сейчас нет, — отмахнулся от него Сириус. — И вообще, Сохатый, дай человеку нормально поесть, а не то я с голодухи всех травоядных в округе перегрызу. Честное мародёрское.

Лили улыбнулась, краем уха слушая перепалку Сириуса и Джеймса. Теперь, когда она была посвящена в Самый Секретный Секрет Мародёров, девушка с легкостью понимала большинство их шуток. И намёк Сириуса больше не был для неё такой загадочной ерундой, как раньше.

— О Мерлин! — донесся до неё страдальческий возглас Блэка. — Как друга прошу, Поттер, уймись! Тебе что, твои принципы покоя не дают?! Ну в библиотеке я был, в библиотеке! Не веришь — спроси у Хвоста! Тебе-то до этого какое дело?!

— Большое, — коротко ответил Джеймс, чувствуя поднимавшуюся в нём ярость.

Сириус оторвался от еды и, полностью игнорируя обеспокоенный взгляд Ремуса, спокойно посмотрел на друга. Никто, даже сам Сириус, вряд ли бы смог рассказать, что он увидел, но Блэк с не меньшей яростью вдруг медленно процедил:

— Ах, вот оно что, — издевательски протянул он. — В мистере Поттере внезапно заговорила забота о ближнем. Или ты, наконец, решил, что вправе мной командовать? — угрожающе прошипел он.

Тёмно-серые глаза стремительно чернели от охватившей его ярости. Сириус с трудом сдержал желание выхватить палочку, и по тому, как задрожала рука Джеймса, он понял, что тот борется с таким же искушением.

«Нет, пожалуйста, нет, Джеймс… Сохатый, очнись. Ты не можешь… Только не ты! Не умирай! Не бросай меня одного, Джеймс!»

Сириус вздрогнул и стремительно обернулся. Но на мгновение охвативший его ледяной ужас уже схлынул, оставив после себя лишь холодную ярость.

— Запомни раз и навсегда, если всё ещё не уяснил, Джеймс: я никогда не слушал того, что велели мне мать и отец, так с чего же ты решил, что Я стану слушать тебя?! И вообще, с каких это пор ты взял на себя обязанности лидера?! Насколько Я помню, у нас равноправие!

Ремус быстро огляделся по сторонам: громкий голос Сириуса уже начинал привлекать к себе внимание, студенты, сидевшие близко к столу и слышавшие слова Джеймса и Сириуса, недоумевающе косились на Мародёров. Ещё бы! Обычно Сохатый и Бродяга не ссорились на людях, оставаясь для посторонних лучшими друзьями, а сейчас…

Джеймс вскочил из-за стола.

— Да мне плевать, равноправие у нас или нет! Ты хоть раз задумывался о том, что мы можем элементарно беспокоиться?! Вряд ли, ведь великий и ужасный Сириус Блэк, наследник своего рода, — Сириус судорожно схватился за мерцавшее на его руке кольцо, но Джеймс запальчиво продолжал, будто не заметив этого движения, — в первую очередь думает о самом себе! Скажешь, что я ошибаюсь? — гневно продолжил Джеймс, чувствуя, как первоначальное желание извиниться перед… другом?.. постепенно уступает место слепой и неконтролируемой ярости.

Сириус закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Обычно это помогало во время их глупых ссор, но не теперь. Впервые за свои неполные восемнадцать лет жизни он чувствовал такую ненависть. Причем Ненависть, направленную на человека, бывшего его лучшим другом уже много лет. А ненавидеть он умел, мать хорошо обучила его всем тонкостям этого искусства. Да и Беллатрикс тоже внесла свою лепту. И сейчас вместо Сохатого — вечного друга и компаньона по ночным прогулкам — он видел Врага, который не остановится ни перед чем, чтобы добиться своей цели.

Сириус сжал палочку.

* * *

Северус улыбнулся и с удовольствием допил какао. Волшебный напиток поднял и без того прекрасное настроение. Как раз в этот момент Блэк перегнулся через стол и что-то негромко сказал Поттеру. К своему немалому сожалению, Северус не расслышал, что именно, но по лицу очкастого гриффиндорца понял, что ничего хорошего.

— Запомните этот великий день, друзья мои, — надменно произнес сидевший рядом с ним Лестрейндж. — Возможно, именно сегодня мы удостоены великой чести наблюдать последние минуты знаменитой четвёрки.

Северус незаметно ухмыльнулся. Лестрейндж сказал это просто так, надеясь ещё больше распалить двух гриффиндорцев и спровоцировать их на драку, но те были слишком “увлечены” друг другом, чтобы обратить внимание на слова слизеринца.

Северус положил на тарелку ещё спаржи и, более не обращая внимания на стол Гриффиндора, принялся за еду. Лестрейндж даже и не предполагал, насколько он близок к истине. Именно сегодня Мародёрам было суждено прекратить свое существование.

* * *

Алекс изо всех сил сжал в руке вилку, старательно не обращая внимания на обеспокоенный, требующий объяснения взгляд Альбуса Дамблдора.

После того памятного разговора директор стал ещё внимательнее к действиям своего молодого коллеги, либо беспокоясь за него, либо в чем-то подозревая. Алексу не нравились оба варианта, особенно учитывая, что он действительно кое-что утаил от директора. То, как именно Питеру удалось обвести его вокруг пальца и незамеченным смыться с места преступления, и то, как ему самому удалось сбежать из Азкабана. То, что самые выдающиеся студенты Гриффиндора являются незарегистрированными анимагами, Дамблдору знать пока не стоило. По крайней мере, пока.

Алекс закрыл глаза и медленно вздохнул. В последние несколько дней припадки странного неконтролируемого гнева стали повторяться все чаще и чаще. Алекс скорее почувствовал, чем увидел, как запылало на его руке, незримое для всех, кроме него, фамильное кольцо Блэков. Но в этот раз гнев не исчез, как это происходило раньше, а затаился где-то в глубине души, словно улей рассерженных пчел, готовых вонзить свое жало в тело обидчика.

Алекс огляделся по сторонам, но, заметив пристальный взгляд Люпина, поспешно вернулся к прерванному разговору с МакГонагалл. Декан Гриффиндора встревоженно поглядывала на своих подопечных, но пока что вмешиваться не спешила.

— С вами всё в порядке, Алекс? — раздался слева от него несколько неуверенный голос профессора Астрономии.

— Всё прекрасно, не стоит беспокоиться, Синистра, — процедил он, стараясь не сорваться на ни в чём не повинной преподавательнице.

«Может, стоит поговорить с Дамблдором или, на крайний случай, с мадам Помфри о внезапно воспылавшей ко мне нежными чувствами Синистре?» — поинтересовался он у самого себя.

Внутренний голос предательски промолчал, зато Дамблдор этого делать не стал.

— Вообще-то я хотел задать вам тот же вопрос, профессор, но Синистра меня опередила, — негромко произнёс он.

— А читать мысли нечестно, — возмущённо пробормотал Алекс, не отрывая взгляда от разгоравшейся за столом Гриффиндора ссоры. И почему никто не вмешается?..

— А я и не читаю, Алекс, — лукаво улыбнулся Дамблдор, сверкнув съехавшими на переносицу очками-полумесяцами. — Просто вы изменились гораздо меньше, чем думаете или хотите думать. Не забывайте, тот мальчик, которым вы когда-то были, рос на моих глазах.

— О чём это вы? — озадаченно нахмурилась слышавшая весь их разговор декан Гриффиндора.

— Да вот обсуждаем с профессором Дамблдором дни давно минувшей молодости, — «мило» ухмыльнулся Алекс. Он искренне уважал своего бывшего декана, но никак не мог удержаться, чтобы не съехидничать в ответ. — Не желаете присоединиться к разговору, профессор?

МакГонагалл поджала губы, явно намереваясь прочесть своему молодому и менее опытному коллеге целую лекцию о правилах этикета, но, не выдержав смеющегося взгляда серых глаз, сдалась и улыбнулась.

— О, ну что вы, профессор. Думаю, директор сможет вам рассказать ГОРАЗДО БОЛЬШЕ, чем я, — елейно протянула она, и Алекс, как раз в этот момент допивавший свой кофе, фыркнул, старательно пытаясь не расхохотаться на весь Зал. И кто бы мог подумать, что ужасно строгая даже к своим студентам декан Гриффиндора может разговаривать ТАКИМ тоном?

Дамблдор и МакГонагалл незаметно переглянулись, и директор одобрительно кивнул.

— Что ж, профессор, 1:1. Пока ничья.

— Я не привык проигрывать, — тут же подхватил Алекс.

— Аналогично, мистер Уайт, — улыбнулась Минерва. Лукавая улыбка директора — а то, что Дамблдор довольно улыбался, было несомненно — была для нее лучшей наградой.

Негромкое покашливание заставило ее оторваться от созерцания деревянной поверхности стола.

— Мистер Блэк?..

* * *

— Что ты этим хотел сказать, Джеймс? — настороженно прищурился Сириус. На мгновение Джеймсу стало страшно: настольно опасным сейчас выглядел гриффиндорец.

Непрерывно мигавшее, словно сигнализация, кольцо Блэков неприятно давило на сознание, вынуждая сдаться… уступить своему истинному хозяину…

Джеймс встряхнулся, прогоняя наваждение.

— А разве ты не понял, что я сказал, Блэк? Ай-ай-яй, это очень плохо — глухота в столь раннем возрасте! — с деланной грустью и беспокойством издевательски произнес он. — Или мне лучше называть тебя ЛОРД Блэк?

Сириус прикусил губу, сдерживая рвущийся наружу грубый ответ, который вполне мог окончательно разрушить истончавшийся с огромной скоростью мостик дружбы, все ещё связывающей их с Джеймсом.

— Знаете, ЛОРД Блэк, я тут сижу и гадаю, каким же образом ты вообще попал в Гриффиндор. Решил проявить эксцентричность и пойти наперекор воле любимых родителей? Блэк в Гриффиндоре — такая экзотика… Слушай, Блэк, а может, ты просто Шляпу заколдовал, чтобы она тебя к нам отправила? — все больше и больше распалялся Джеймс, прекрасно видя, что достаточно пары оскорблений — и темпераментный Блэк взорвется, словно пороховая бочка.

Лили и Ремус в ужасе смотрели на двух лучший друзей, непрерывно осыпавших друг друга обидными насмешками.

— Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело?.. — начала было Лили, но Ремус предупреждающе схватил ее за локоть.

— Не стоит, — покачал он головой. — Будет только хуже. Они сейчас помирятся, — добавил он, но неуверенность, прозвучавшая в его голосе, передалась и Лили.

Все гриффиндорцы, слышавшие ссору двух мародеров, испуганно вздрогнули, когда Джеймс резко встал из-за стола и негромко, но так, чтобы это было слышно всему Гриффиндору, чётко произнёс:

— Знаешь, что Я думаю по этому поводу, Блэк? Тебе здесь не место. Слагхорн с самого первого курса зазывает тебя на свой факультет, так и шел бы ты к нему.

— Джеймс, ты что несешь? — удивленно спросил Ремус, наконец, решив вмешаться в принимавший нежелательный оборот разговор. — Совсем спятил?!

— Не стоит, Лунатик, — раздался слева от него тихий голос Сириуса. — Он уже сказал, что обо мне думает, а я услышал. И знаешь, ЧТО думаю Я, Джеймс? — обратился он к лохматому однокурснику. — Я думаю, что ты ещё хуже меня и всех слизеринцев вместе взятых. Чего ты хотел добиться, все эти годы притворяясь моим другом? Как там: держи друга близко, а врага ещё ближе, верно?

На мгновение Джеймс пожалел о невольно сказанных словах, но было уже поздно. Слово не воробей.

Сириус резко распрямился, чувствуя вставший в горле ком обиды.

— Что ж, думаю, на сегодня было сказано более чем достаточно. Ты полностью высказался, «дружище»? — с плохо скрываемым презрением спросил он у теперь без сомнения бывшего друга.

— Полностью, Блэк. И уж поверь, никто и ничто не заставит меня взять эти слова обратно, — с не меньшим презрением ответил Джеймс, не мигая впившись взглядом в холодные серые глаза.

— С этим уже поздно. Я все слышал, — резко произнес тот и, словно решившись на что-то важное, бросил: — И я думаю, что ты прав, СОХАТЫЙ, — услышав собственное мародерское прозвище из уст Блэка, Джеймс вздрогнул и передернулся, — мне действительно не место на факультете, в котором учатся такие, как ты!

Закончив говорить, он повернулся и быстрым шагом направился к столу преподавателей. Ремус, знавший Блэка так же хорошо, как и Джеймс, ясно видел, что тот принял какое-то жизненно-важное для него решение и теперь боится передумать. Он встревожено нахмурился, когда Сириус замер в нескольких шагах от преподавательского стола прямо напротив директора школы.

* * *

Северус обеспокоенно напрягся, когда Блэк, громко заявив, что не желает иметь ничего общего с Джеймсом Поттером, внезапно встал из-за стола и стрелой пронесся через весь Зал, остановившись лишь в нескольких метрах от обедавших преподавателей.

— Представляешь, Талл, мне пришло приглашение! На бал по случаю свадьбы Малфоя! Самого Люциуса Малфоя! До сих пор не могу в это поверить! Во всех газетах пишут, что там будут только самые знатные волшебники Англии! — раздался справа от него восторженный голос семикурсницы-слизеринки, спешившей поделиться впечатлениями со всеми окружающими.

— Подумаешь, — равнодушно протянула явно скучавшая слизеринка. — Мне это приглашение пришло с неделю назад, ну и что? Начинай взрослеть, Беллинда, а то ведешь себя хуже гриффиндорцев. Это недостойно.

Северус фыркнул и отвернулся. Интересно, о чём Блэк разговаривает с Дамблдором?..

* * *

— Мистер Блэк? — удивлённо произнесла профессор МакГонагалл, обратившая внимание на своего студента только после того, как он решительно напомнил ей о своем существовании.

— Профессор МакГонагалл, профессор Уайт, директор, — поприветствовал преподавателей Сириус.

— Вы что-то хотели, мистер Блэк? — отставив кубок в сторону, поинтересовался Дамблдор. Парившие в воздухе свечи ярко освещали зал, и казалось, что в знаменитых очках-половинках разом вспыхнули сотни маленьких огоньков. Сириус мигнул. Это всё освещёние, или директор подмигнул ему, словно десятилетний мальчишка?

— Да, профессор. Я бы хотел с вами поговорить. Сейчас, — быстро произнёс Сириус, нервно передёрнув плечами. Любопытные взгляды десяток пар глаз, направленные ему в спину, раздражали, вызывая жгучее желание повернуться и наорать на назойливых студентов, чтобы его, наконец, оставили в покое.

Сириус обворожительно улыбнулся встревоженно смотревшей на него МакГонагалл и, намеренно скопировав жест Джеймса, взлохматил волосы, чем тут же вызвал ухмылку у сидевшего рядом с ней профессора Уайта.

— С вами всё в порядке, мистер Блэк? — внезапно нахмурился Дамблдор, пристально наблюдая за ним поверх очков.

Сириус невольно поёжился. Не зря студенты поговаривали, что у директора отличное зрение, а очки он носит лишь для достижения наилучшего эффекта при беседе с нерадивыми учениками. С трудом сдержав язвительный ответ — «ну что вы, профессор! Конечно со мной всё в порядке! Я просто так, от нечего делать стою перед вами на глазах у всей школы. Не стоит беспокоиться…» — он продолжил:

— Видите ли, профессор. У меня с одним из студентов Гриффиндора произошли некоторые разногласия, заставившие меня пересмотреть свои взгляды относительно обучения на этом факультете. И в связи с этим у меня есть к вам небольшая Просьба.

Наблюдавший за всем издалека, Ремус заметил, как недоумевающе нахмурился после этих слов Дамблдор и как встревоженно переглянулись Уайт и МакГонагалл. Даже флегматично допивавший свой кофе Слагхорн заинтересованно уставился на гриффиндорца.

Ремус прислушался.

— Мистер Блэк, вы хорошо понимаете, ЧТО говорите? — наконец, после продолжительного молчания, во время которого Сириус успел проклясть всё на свете, спросил Дамблдор. — Вы хоть понимаете, что обратного пути после произнесения Ритуала уже не будет? И что я могу потребовать в ответ всё, что захочу? Абсолютно ВСЁ. Вы осознаете, ЧТО делаете?

Сириус коротко кивнул.

— Альбус, вы же не собираетесь… — начал было Алекс, но взгляд Дамблдора и тихий голос, внезапно прозвучавший у него в голове, заставили его замолчать.

«По-вашему, у меня есть выбор? Мы ведь оба это понимаем…»

Алекс вздохнул, с силой вонзив ногти в ладони. Какого чёрта здесь происходит?!! Что же он наделал?! И что будет дальше?..

Он поднял голову вверх. На зачарованном потолке сгущались тучи.

Сириус резко вскинул голову. Злость на Джеймса и на его слова почти ушла, оставив после себя лишь горький осадок, а внезапно проснувшийся голос разума чётко и ясно заявил, что он ещё сильно пожалеет об этом своем поступке. И Сириус уже был готов согласиться с ним.

— Я, Сириус Орион Блэк, — решительно начал он, буквально кожей ощущая, как после его слов внезапно начала сгущаться витавшая в воздухе магическая энергия, — по праву крови и рождения старший наследник рода Блэков, Прошу и Требую у Альбуса Дамблдора Права на Просьбу. Клянусь кровью и магией, текущей во мне, исполнить всё, что будет Потребовано от меня, если это не причинит вреда ни мне, ни моему роду.

По мере того, как он говорил, Сириус через мантию ощущал, как вибрирует в кармане палочка. Жжение внутри становилось все сильнее, и Сириус прикусил губу, чтобы сдержать рвущийся наружу стон. Произнесённый им Ритуал намертво впечатывался в текущую по его жилам кровь, и теперь Сириус полностью осознал, ПОЧЕМУ Ритуал Права Просьбы, или Присяги, как его иначе называли, был такой редкостью среди чистокровных волшебников.

Когда бушевавший в нём жар утих, Сириус облегчённо распрямился, чувствуя полную опустошённость. Максимум, на что он сейчас был способен, так это сотворить слабенький Lumos.

— Я, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, — тихий голос директора, в свою очередь начавшего произносить Ритуал, доносился до Сириуса словно через толстый слой ваты. — … по праву крови и рождения... клянусь исполнить то, что попросит у меня Требующий… не причинит вреда ни мне, ни тем, в ком течёт моя кровь… Также я Прошу Сириуса Ориона Блэка, когда придёт время, исполнить то, что Потребую я.

Сириус опустил взгляд на свои руки и с содроганием увидел, как охвативший их тускло-серый дым впитывается в кожу, оставив на ней практически невидимую отметку, которая должна была исчезнуть лишь после того, как обе стороны Контракта будут выполнены. Он быстро спустил рукав до запястья.

«Сириус Орион Блэк, ты — полный идиот», — самокритично подумал он.

«Не могу с этим не согласиться», — прозвучал в голове чей-то голос, и Сириус недоумевающе нахмурился, в точности повторив выражение лица профессора Уайта.

Сириус нерешительно оглянулся назад в сторону стола Гриффиндорцев. Первое, что бросилось в глаза — это презрительно наблюдавший за его действиями Джеймс и удивлённые взгляды остальных однокурсников. Похоже, полностью понимали происходящее только студенты Слизерина, поголовно являющиеся выходцами из чистокровных семей волшебного мира Англии.

«Значит, мне здесь не место, Джеймс? Что ж, посмотрим…»

— Профессор Дамблдор, — решительно начал он, — по Праву я прошу вас провести Повторное Распределение. У некоторых присутствующих, — презрительный взгляд на Джеймса, — имеются сомнения насчёт моего обучения в Гриффиндоре. И я бы хотел их развеять.

Декан Гриффиндора не выдержала.

— Мистер Блэк, вы что, совсем с ума сошли?!

«Вполне возможно», — снова встрял незнакомый голос, заставив Сириуса ненадолго согласиться с последними словами МакГонагалл.

— Ну что вы, профессор! Как вы могли такое обо мне подумать?! — не совсем искренне возмутился он, упрямо избегая строгого взгляда декана.

МакГонагалл раскрыла рот, явно собираясь подвергнуть своего студента настоящему допросу, и судя по выражению лица профессора ЗоТИ, тот с готовностью присоединился бы к ней, но короткий взмах руки директора заставил обоих проглотить свои возражения. Алекс раздражённо пробормотал что-то себе под нос, и судя по взгляду, которым одарила его профессор Трансфигурации и по совместительству декан Гриффиндора Минерва МакГонагалл, она полностью была с этим согласна.

Дамблдор, от которого не укрылся молчаливый протест подчиненных, только усмехнулся себе в бороду.

— Повторите ещё раз, мистер Блэк. Боюсь, я плохо вас понял.

— Старость не радость, — негромко пробормотал Алекс, вызвав невольную улыбку у декана Гриффиндора.

«Старость не радость», — язвительно прокомментировал слова директора незнакомый голос, но Сириус его благополучно проигнорировал.

— Я прошу вас ещё раз провести церемонию Распределения и позволить мне надеть Шляпу.

* * *

Ремус недоумевающе посмотрел по сторонам. Сириус сказал ЧТО?!

Джеймс презрительно фыркнул.

Северус поперхнулся и оглушительно закашлялся, нарушив воцарившееся за столом Слизерина шокированное молчание.

— Скажите, что мне послышалось, — изумлённо попросил Дерек. — О ЧЁМ сейчас Попросил Блэк?

С минуту ему никто не отвечал.

— Нет, Гойл, тебе не послышалось, — медленно произнес Долиш, не отводя взгляда от высокой фигуры гриффиндорца, решительно замершего перед преподавательским столом.

— Аргус, пожалуйста, — Дамблдор посмотрел на школьного завхоза, сидевшего у края стола. Тот кивнул и тут же вышел через заднюю дверь.

Лили продолжала упорно пихать Ремуса локтем под бок, пока тот, наконец, не обратил на неё внимания.

— Либо ты объяснишь мне, что здесь происходит, либо я тебя заколдую, — раздражённо заявила она Люпину. Ещё бы! Попробуй тут не злиться, когда половина студентов Хогвартса в курсе происходящего, а ты — нет!

— Я бы и сам хотел это знать, — пробормотал он, но, услышав сдавленное рычание, снова посмотрел на девушку.

Ремус вздохнул. По тому взгляду, которым наградила его Лили, оборотень понял, что просто так она от него не отстанет.

— А, ну да, ты же не знаешь…

— Чего не знаю? — тут же прищурилась Лили.

— Читать надо больше… — недовольно проворчал он и, заметив, как Лили оскорблённо открыла рот, готовясь до последней капли крови отрицать его последнее обидное для неё заявление, быстро добавил: — Ладно-ладно! Извини, я не подумал. Вряд ли у нас в Хогвартсе есть эта книга. Короче говоря, во времена Средневековья среди чистокровной знати было распространено множество обрядов, берущих начало из ещё более древних времен. То, что мы сейчас слышали — это один из тех обрядов. Ритуал Права Просьбы. Или Присяги, как его ещё называют. В чём-то он сродни Нерушимой Клятве. Его нельзя ни нарушить, ни отменить. Пока Ритуал не будет исполнен обеими сторонами, те, кто его произнес, будут связаны магическими узами. Когда-то этот Ритуал был использован для уничтожения целого рода чистокровных волшебников, и с тех пор в него внесли некоторые изменения, а позже практически запретили. Однако среди чистокровных семей он всё ещё используется, правда, ОЧЕНЬ редко. Насколько мне известно, такие вещи не афишируются и о них не пишут в газетах, — Ремус коротко улыбнулся, отмечая, что его слушает чуть ли не весь стол Гриффиндора. — Да, и ещё, если в Ритуале будет участвовать магглорожденный волшебник, то либо погибнет он один, либо сразу оба мага.

Ремус замолчал.

Лили, чуть нахмурившись, задумчиво переваривала услышанное.

— Сириус Блэк, что же ты, чёрт побери, задумал? — пробормотала она. — Мародёр, чтоб тебя…

Питер незаметно усмехнулся.

«Все-таки Снейп — гений, — довольно подумал он. — Но ведь и я не дурак».

* * *

Сириус с содроганием посмотрел на старую остроконечную Шляпу, которую аккуратно нёс в руке Филч.

— Что ж, присаживайтесь, мистер Блэк, — Дамблдор взмахнул палочкой, и перед Сириусом послушно появился деревянный и, судя по всему, не очень удобный стул. Сириус вздохнул и осторожно присел.

Филч, повинуясь словам директора, медленно опустил на черноволосую голову гриффиндорца Распределительную Шляпу.

«Интересно, это ж сколько веков её не стирали?» — возникла в голове не очень вежливая по отношению к Шляпе мысль.

Сириус поёрзал, устраиваясь поудобнее на твёрдом стуле. Ещё спасибо, что хотя бы без заноз.

«Так-так-так, и снова Блэк, и при том тот самый, которого я уже отправляла в Гриффиндор несколько лет назад», — прозвучал в ушах знакомый тихий голос.

«И тебе снова здравствуй, Годриково безобразие», — беззлобно подумал Сириус.

«Гриффиндор. Определённо Гриффиндор, — довольно прошептала Шляпа. — Посмотрим, что такого должно было случиться, чтобы студент, чье имя я столь часто слышала от других учителей наравне с именем Джеймса Поттера, вдруг захотел бы перевестись на другой факультет. Ты ведь этого хочешь, верно? Я же вижу…»

Сириус сжал зубы. Несмотря на то, что он уже давно не был маленьким одиннадцатилетним мальчиком, Шляпа по-прежнему падала на глаза, скрывая обзор.

«Потому что мозгов мало», — ехидно прокомментировал внутренний голос.

Сириус раздражённо дернул плечом. Может, он и не мог видеть уставившихся на него студентов и преподавателей, но даже сквозь мантию кожей ощущал устремлённые на него взгляды. И один из этих взглядов принадлежал Джеймсу…

«Но сколько же в тебе ненависти, гнева, ярости… — поражённо прошептала Шляпа, продолжая копаться в его мыслях. — Ты по праву принадлежишь к факультету Годрика Гриффиндора. В тебе есть храбрость и отвага, ты многим готов пожертвовать ради тех, кто тебе дорог, но в тебе много и качеств, которыми славится факультет Салазара Слизерина. Хитрость, способность ударить со спины и, главное, — если ты кого-то ненавидишь, то ненавидишь всей душой. Быть может, шесть лет назад я совершила ошибку… теперь пора её исправить».

Сириус закрыл глаза, понимая, что сейчас произойдёт.

«Нет… пожалуйста, нет… не надо…»

Шляпа открыла рот…

— СЛИЗЕРИН!!! — прокатился по всему Залу оглушительно громкий голос Распределяющей Шляпы.

Сириус медленно снял потрёпанный головной убор Годрика Гриффиндора и в полном молчании прошествовал к столу, за которым ему теперь предстояло завтракать, обедать и ужинать последующие полтора года.

Хлопков не было. Совсем. Единственным звуком, который слышал Сириус, было его собственное прерывистое дыхание. Дойдя до стола, за которым восседали шокированные выбором (или приговором?..) Шляпы слизеринцы, Сириус нерешительно замер, только сейчас начиная понимать, что же он натворил.

Слизеринцы, пусть и пребывавшие в крайнем удивлении, впрочем как и все остальные студенты и учителя, все же успели сориентироваться и сесть так, чтобы Сириусу просто не осталось места.

Новоявленный слизеринец, прищурившись, оглядел своих бывших (???) врагов и однокурсников, выискивая место, где можно было бы продолжить обедать.

Сириус нахмурился, но тут...

— Эй, Блэк! Чего встал? Иди, садись! — раздался громкий знакомый голос... Снейпа. Слизеринец подвинулся, освобождая место для своего вечного врага, и почти все возмущённые его предательством слизеринцы дружно умолкли под пристальным взглядом непроницаемо чёрных глаз.

— Снейп, ты что творишь? — удивлённо спросил Эйвери, намеренно игнорируя предупреждающий взгляд полукровки, которого Дамблдор, словно в насмешку над гораздо более чистокровными и достойными студентами, сделал старостой, тем самым поставив того во главе слизеринцев.

Неожиданно, по крайней мере для Сириуса, наблюдавшего внутренние разборки слизеринцев в первый раз, Северус улыбнулся.

— Минус двадцать баллов, Эйвери. Ещё есть возражения, или ты решил опозорить нас перед всем Хогвартсом?

Это помогло. Тот сразу же умолк, а Северус, довольно ухмыльнувшись, перевёл взгляд на всё ещё стоявшего в нерешительности Сириуса.

— Я тебе что сказал? Хватит изображать из себя истукана, Блэк. Садись.

Сириус нервно оглянулся на стол Гриффиндора. Первым, что бросилось в глаза — это непонимание и ужас Ремуса и холодная насмешка в глазах Джеймса.

— Я же говорил, что ему тут не место... — донёсся до него намеренно громкий голос луч... бывшего друга. Сириус закусил губу и сел за стол, оказавшись между Снейпом и какой-то слизеринкой, которая тут же постаралась отодвинуться как можно дальше от него. Можно подумать, Гриффиндор — это заразно...

Сириус пустым взглядом уставился на возникшую перед ним тарелку.

— Ешь, — раздался у него над ухом ненавистный шипящий голос.

— Отвали, Снейп, и без тебя хреново, — отрезал Сириус, но тот упорствовал.

— Запомни, Блэк. Теперь ты, хочешь не хочешь — один из нас, слизеринец. А у слизеринцев ВСЕГДА все хорошо. Так что, ЕШЬ.

Сириус внимательно поглядел на врага.

— А по тебе, НЮНИУС, не скажешь, что у тебя всё хорошо, — презрительно скривился он. — И вообще, чего ты лезешь ко мне со своими советами? Заканчивай изображать из себя заботливую мамашу, это не твоё амплуа.

Кто-то фыркнул.

Снейп резко встал и, нависнув над Сириусом, прошипел:

— Это тебе не Гриффиндор, Блэк. Здесь каждый сам за себя, и помогать тебе никто не станет. Как ты сам только что весьма справедливо заметил, я тебе не заботливая мамаша, — выплюнул он и, развернувшись, покинул зал.

* * *

Алекс в ужасе смотрел, как Сириус медленно, но верно бредёт к столу Слизерина.

Что же он натворил?.. За что?..

Слизерин... не Гриффиндор... Слизерин. Блэк в Слизерине...

Он перевёл взгляд на не менее мрачного и шокированного словами Шляпы Дамблдора.

— А вот и первые отголоски, — едва слышно пробормотал тот. — Доигрались, допрыгались...

Алекс отвёл взгляд в сторону. Вот оно что. Вот о чём когда-то предупреждал его директор. Любое, даже самое незначительное изменение во времени ведёт к другим изменениям. И кто может предугадать, какими будут их последствия?..

«Доигрался? — так некстати возник внутренний голос. — Вообразил себя великим волшебником, которому ничего не стоит сделать то, перед чем спасовали гораздо более умные и сильные маги? Дерзнул изменить само Время, опрометчиво решив, что тебе уже нечего терять? Раз потерял друзей в будущем, то почему бы и не исправить это? Чуток откорректировать сбившуюся не в ту сторону ось Времени? А о том, что можешь потерять их иначе, ты даже и не подумал?! Или подумал, но не стал зацикливаться?! В этом весь ты, Блэк! Если что-то не нравится — к чёрту!

И чего ты теперь добился, «мистер икс»? Потерял не только друзей, но и собственноручно уничтожил собственное будущее! Собственную жизнь, своё прошлое... Глупец. Кретин. Идиот».

Увлечённый самобичеванием, Алекс даже и не заметил, как вышел из-за стола подгоняемый МакГонагалл Слагхорн.

— Теперь он на твоем факультете, Гораций. Так что удачи, флаг тебе в руки, иди и разбирайся с ним сам, — резко произнесла декан Гриффиндора, до сих пор пребывавшая в ступоре.

Остальные, уже более-менее оправившиеся преподаватели прекрасно понимали её состояние и как могли пытались успокоить, но после первых неудавшихся попыток было решено оставить заместителя директора в покое.

МакГонагалл поджала губы и отвернулась.

— Альбус, какого дья... что здесь, чёрт подери, происходит? — срывающимся от волнения голосом спросила она, но тот только покачал головой.

— На этот вопрос должен ответить не я, — произнес директор, печально смотря то на нового студента Слизерина, то на профессора ЗоТИ, как раз в этот момент покидавшего Большой Зал.

* * *

Если бы Сириус мог читать будущее с той же лёгкостью, что и книги — кто знает, выбрал бы он именно этот путь? Но он не умел... в отличие от невысокой девочки, которая с плохо скрываемой печалью наблюдала за ним из-за стола Равенкло. Если бы кто-нибудь из однокурсников сейчас обратил на нее внимание и смог бы прочесть выражение её лица, то возможно он задумался бы, что могло так ужаснуть и огорчить третьекурсницу. Но вряд ли это кому-нибудь удалось бы: большие круглые с толстыми линзами очки, из-за которых практически бесцветные глаза казались просто огромными, препятствовали этому.

Сибилла проводила взглядом удалявшуюся от неё спину бывшего гриффиндорца и задумчиво уставилась в свою тарелку. В отличие от Сириуса, она прекрасно знала своё будущее. Через несколько лет она будет преподавать в Хогвартсе Прорицания и предскажет падение и гибель Тёмного Лорда.

* * *

Алекс быстро шёл по пустому коридору. Одинокий звук шагов бил по ушам словно бой барабанов.

«Ну и что теперь? Неужели бесстрашный Сириус Блэк всё-таки чего-то боится? Что, Блэк, струсил и решил отступиться перед тем, из-за чего всё это и случилось? Чёрт с ними со всеми, да? Чёрт с ним, с будущим, прошлым, настоящим? Лишь бы самому быть в тепле и уюте, так? А как же ты потом будешь смотреть в глаза Дамблдору и самому себе? Перестанешь выходить из комнаты и не будешь заглядывать в зеркало? А самому-то противно не будет?»

Алекс передернулся. Внутренний голос проснувшейся и сразу перешедшей к делу совести не давал ему покоя. И вообще, с каких это пор совесть говорит голосом Джеймса с непередаваемыми интонациями Лили?!

«Быть может, с момента их гибели?» — тихо спросил внутренний голос.

Алекс замер.

Быть может.

А быть может, и после застенок Азкабана.

А вообще, какого чёрта он как сумасшедший мчится по коридору?! Ну, Слизерин, и что? Подумаешь... Слизерин. Бывало и хуже. Разве Слизерин сравнится с двенадцатью годами заключения в Азкабане?! Мелочь...

Он всё решил уже давно, ещё когда только попал сюда, в собственное прошлое. Второго шанса изменить будущее и спасти друзей у него больше не будет. Какая разница, что будет с ним самим? Ведь главное, из-за чего стоит умереть — это друзья.

* * *

Сириус, погрузившись в далеко не радужные мысли, брёл по коридору. Не желая ни с кем разговаривать, и в первую очередь с Ремусом — взгляд оборотня жёг спину, словно раскалённое добела железо, — он покинул обеденный Зал практически сразу после Снейпа. Правда, когда он вышел, слизеринца уже и след простыл.

— Ну и что ты здесь делаешь? — остановил его громкий и весьма недовольный голос.

Сириус оторвал глаза от пола и удивлённо нахмурился. Он шёл куда глаза глядят, а ноги по привычке привели его в башню Гриффиндора. К которому он больше не принадлежал.

— Храброе сердце и слёзы феникса, — наверное, Лили придумывала пароль после свидания с Джей... Поттером.

— Прости, Сириус, но я не могу пропустить тебя.

— Но почему?! — возмутился он. — Я же здесь сплю!

— Уже нет, — Полная Дама покачала головой. — В спальнях Гриффиндора спят только те, кого Шляпа отправила в Гриффиндор. А ты, Сириус, теперь слизеринец, — в ответ на его удивлённый взгляд она пояснила. — Такие новости быстро разносятся по замку. Тебе нужно в подземелья Слизерина.

— А как же мои вещи? — попытался еще раз Сириус, но Полная Дама на портрете, закрывавшем вход в Гриффиндорскую гостиную, снова покачала головой.

— Их заберут домовые эльфы. Уходи, Сириус. Жаль, что так получилось, мне будет не хватать ваших с Джеймсом проказ, — печально добавила Дама.

— Жаль, — рассеянно согласился Сириус, краем уха прислушиваясь к приближающимся голосам. Как и ожидалось, главной темой дня было произошедшее за обедом. Сириус не сомневался, что вскоре эта история обрастет самыми невероятными подробностями.

Стараясь ступать как можно тише, он осторожно попятился в противоположную той, откуда приближались гриффиндорцы, сторону.

— Так и думал, что найду тебя здесь, — от стены отделилась высокая фигура, в которой Сириус не без удивления узнал Фрэнка Лонгботтома, который в этом году оканчивал школу.

— Я с вами поседею раньше времени, — раздражённо заявил парень. — Вы что, сговорились все сегодня? Сначала Джеймс, теперь ты!

— Блэк в своем репертуаре, — улыбнулся семикурсник. — Вежливость так и хлещет.

Сириус закатил глаза. Вежливость и соблюдение всех норм этикета была одним из «пунктиков» Лонгботтома: Фрэнк просто не переносил грубости в любом её проявлении.

— Извини, Фрэнк, — Сириус заставил себя улыбнуться. — Сам знаешь, у меня сегодня не очень удачный день.

— Да уж, — тот фыркнул. — Скажи, Сириус, и как ты умудряешься каждый раз влипать в неприятности пуще прежних? Пожалуй, перещеголять тебя в этом удается пока только Джеймсу, да и то не без усилий.

— А это, Фрэнк, называется врождённым талантом, — ухмыльнулся Сириус. — Где Алису-то потерять умудрился?

— А я её и не терял! — с видом оскорбленной невинности возмутился Фрэнк. — Она с девчонками в Большом зале осталась. Должен же кто-то замять случившееся. Хотя такое не скоро забудется. Весь Гриффиндор на ушах стоит.

— Мой тебе совет, Блэк, не ходи один, пока все не уляжется, — вдруг резко посерьезнел Фрэнк. — Теперь всё изменится, Сириус. Не рассчитывай, что к тебе-слизеринцу будут относиться так же, как к тебе-гриффиндорцу. Послушай моего совета: хоть в кои-то веки будь осторожен.

— Да за кого ты меня принимаешь?! — вдруг, сам не понимая почему, вспыхнул Сириус. — Я не трус, чтобы бегать от неприятностей!

Фрэнк примирительно поднял руки.

— Сириус, успокойся! Никто и не обвиняет тебя в трусости!— громко заверил он Блэка и меньше чем через секунду обнаружил, что палочка Сириуса направлена прямо на него, а из его горла не вылетает ни звука.

Возмущённый взгляд — и спокойная улыбка в ответ.

— Извини, Фрэнк, просто ты так громко орал, а мне совсем не хочется, чтобы сюда сбежался весь Гриффиндор.

По-прежнему возмущённый взгляд начинавшего звереть Лонгботтома.

— Ой, ну ладно тебе, Фрэнк! — усмехнулся Сириус. — Finite Incantatem.

— Ты что, совсем спятил?! — тут же взорвался тот, игнорируя предупреждающий взгляд прищуренных тёмно-серых глаз.

— Фрэ-энк... — начал Сириус.

— А ведь ты бежишь, — неожиданно спокойно произнёс семикурсник. — Бежишь и от себя, и от друзей. Не стоит этого делать, Сириус. Будет только хуже. И тебе, и им.

— Не лезь не в свое дело, Фрэнк, — процедил Сириус. — Тебя это не касается. И вообще, оставь меня в покое!

Развернувшись на каблуках, он быстро зашагал прочь по коридору по направлению к подземельям Слизерина, старательно не обращая внимания на молчаливый взгляд оставшегося стоять позади гриффиндорца.

— Эй, Фрэнк! — раздался вдруг громкий девичий голос. — Ты что там делаешь?! Неужели свидание кому назначил?!

— Алиса! — парень, широко улыбаясь, подошел к невысокой русоволосой семикурснице-гриффиндорке с голубыми лучащимися весельем глазами. — Алиса... Ты же знаешь, я верен только тебе!

— Храброе сердце и слёзы феникса, — назвала пароль девушка, и портрет послушно отъехал в сторону, открывая проход в гостиную Гриффиндора.

Бросив взгляд в сторону ярко полыхавшего камина, Фрэнк сразу же обратил внимание на молча сидевших Мародёров. Точнее, бывших Мародёров, так как с того момента, как Сириус Блэк был определён Шляпой в Слизерин, Мародёры прекратили своё существование.

— Удачи тебе, Сириус, — негромко пожелал Фрэнк, с наслаждением целуя девушку, которой в скором будущем было суждено стать его женой.

* * *

— Сириус, подожди!

Приподнятые в удивлении тонкие тёмные брови над радостно вспыхнувшими глазами.

— Регулус? Ты что здесь делаешь? Насколько мне известно, подземелья Слизерина находятся не в башне Гриффиндора.

— Я и не сомневался, что ты прекрасно знаешь дорогу в НАШИ подземелья, — ехидно ответил ему невысокий парень, выходя на освещенное пространство. С первого же взгляда было ясно, что эти двое — близкие родственники, настолько похожими они были. И дело было не столько во внешности — Регулус, в отличие от брата, являвшего собой практически точную копию Ориона Блэка, пошёл в мать, — сколько в манере держать себя, заложенной в них с колыбели.

Регулус привычным движением поправил растянувшуюся резинку, стягивающую такие же тёмные как у старшего брата волосы в короткий хвост.

Сириус раздражённо отбросил назад особенно длинную прядь, так и норовившую попасть в глаза.

— Может, тебе стоит постричься налысо? — радостно улыбаясь брату, чуть ехидно поинтересовался Регулус.

— Ага. Счас. Уже бегу, — иронично сощурился Сириус и гордо скрестил руки на груди. — А что ТЫ здесь делаешь, а, Регулус?

— Тебя ищу, — просто ответил тот, в точности копируя позу старшего брата. Сириус улыбнулся про себя, сделав вид, что не заметил этого жеста.

— И зачем же это я тебе вдруг понадобился? — поинтересовался он.

— Ну... — Регулус сделал вид, что глубоко задумался, а сам из-под опущенных ресниц продолжил наблюдать за братом. Как же он изменился за то время, что прошло после его побега из дома! В тёмно-серых глазах, которые всегда с плохо скрываемым весельем и издевкой смотрели на младшего брата, сейчас появилось какое-то новое странное выражение... Наверное, так смотрела Вальбурга на своего старшего непокорного отпрыска... Регулус невольно поёжился и тут же снова радостно улыбнулся. Всё это больше не важно, ведь теперь они с Сириусом снова вместе, как и должно быть. Теперь они снова — Семья.

— Регу-ул-ус... — протянул старший Блэк. Загадочное молчание брата уже начинало надоедать, а он и без того никогда не отличался особым терпением. — Не буди во мне зверя!

— А я хомячков не боюсь, — немедленно отозвался Регулус и, увидев, как шокировано уставился на него брат, испуганно спросил: — Я что, что-то не так сказал?

— Откуда ты знаешь эту фразу? — придя в себя, спросил Сириус. Последняя и единственная надежда родителей, Регулус ну никак не мог болтаться среди магглов или магглорожденных волшебников, чтобы нахвататься у них маггловских фраз.

— Просто как-то услышал от Снейпа, вот мне и понравилось, — облегчённо улыбнулся Регулус. — А что?

Сириус нахмурился. Завладевшая им мысль никак не желала оставить его в покое.

— А Снейп её откуда знает?

Вот уж кто-кто, а этот вечно немытый слизеринец меньше всего походил на человека, имеющего хоть какое-то отношение к магглам, настолько он ненавидел всё маггловское. Его отношение к Лили служило неопровержимым доказательством.

Регулус неожиданно смутился и поспешно отвёл взгляд в сторону.

— А Снейп вообще много чего знает. Но об этом спроси кого-нибудь другого. Сейчас лучше пойдём.

— Куда? — вдруг подозрительно спросил Сириус. Столь резкая перемена в поведении брата ему совсем не понравилась. А то, что она как-то связана со Снейпом, не понравилось ему ещё больше.

— В гостиную Слизерина, — пожал плечами Регулус. — Куда же ещё? Может, ты и знаешь, где находятся наши подземелья, но вряд ли ты со своими дружками успел разузнать наш новый пароль, братец.

Сириус грустно ухмыльнулся.

— Мы собирались заняться этим на будущей неделе, но... не успели. Братец, — чуть подумав, добавил он и тут же увидел, как радостно просиял Регулус.

— Тогда пошли. А по дороге я расскажу тебе главные правила, которые ты должен будешь соблюдать, учась в Слизерине.

— Я Сириус Блэк! — он, дурачась, гордо вскинул голову. — Для меня не существует правил!

Оба брата улыбнулись и весело расхохотались, глядя друг на друга.

«В конце концов, — думал Сириус, следуя по коридору за что-то болтавшим Регулусом, — чёрт с ним, с Джеймсом Поттером. Быть может, и в пребывании в Слизерине можно найти свои плюсы. Мы с Регулусом снова вместе. Так, как когда-то и мечтали».

* * *

— О-па! Смотрите, каких гостей к нам привёл Регулус! — первым обратил внимание на замерших в проходе Блэков Эйвери. Остальные слизеринцы как по команде подняли головы.

— Чёрт, — глухо выругался Нотт, с презрением глядя на старшего Блэка. — Знай я, куда пошёл Регулус, я бы его под Imperio всё время держал. Пока не одумается.

Сириус нагло улыбнулся, взирая на весьма недовольных его появлением слизеринцев. Картина «Нас не ждали — мы припёрлись».

— Ну, в любом случае с Imperio ты опоздал, — нахальная улыбка, ответом на которую послужил яростный взгляд. — Я уже здесь.

— Лучше б тебя здесь не было, — холодно произнесла какая-то девушка и гордо покинула гостиную, оставив Сириуса с десятком слизеринцев, которые отнюдь не жаждали общения со старшим отпрыском Блэков, а то, какими взглядами они время от времени посматривали на Регулуса, яснее ясного говорило, что и его ждёт неминуемая расправа.

Краем уха Сириус расслышал, как нервно сглотнул позади Регулус, поймав на себе один из таких взглядов.

Медленно поднялся сидевший на полу слизеринец, и Сириус мгновенно узнал в нём Джейсона Корвина. Того самого, которому он пару месяцев назад одним ударом кулака сломал нос. Сейчас конечно не осталось и следа от того памятного перелома, но судя по тому, с какой ненавистью на него смотрел слизеринец, та драка в его памяти отложилась надолго.

Сириус достал палочку и быстрым взглядом окинул собравшихся. Быть может, его и не любили здесь, но вставать на сторону товарища никто из слизеринцев явно не собирался. Они просто сидели и равнодушно наблюдали за разворачивающейся перед ними сценой.

— Знаешь, Блэк, — с холодной насмешкой медленно процедил Корвин. — Вряд ли ты помнишь, конечно, мои слова, что я сказал тебе в нашу последнюю встречу: обычно в гриффиндорских мозгах информация не задерживается более чем на пару часов.

— Да пошёл ты! — до этого непроницаемо спокойное лицо Сириуса исказилось от гнева, наконец вырвавшегося на волю. Но Джейсон, лишь презрительно усмехнувшись в ответ, продолжил:

— Помнишь, Блэк, я сказал тебе тогда, что придёт час, когда ты предашь своих драгоценных дружков-Мародёров. Этого Поттера, Люпина и Петтигрю. И кто бы мог подумать, что я окажусь прав?.. Ты предатель, Блэк, предателем и останешься.

Регулус, молча стоявший позади брата, явственно видел, как вдруг вздрогнули, словно от невидимого удара, плечи Сириуса.

«Простите... это моя вина... я предал вас, Джеймс, Лили. Я вас предал».

— А вот это ты зря сказал, — тихо произнёс Сириус, и в следующее мгновение красный луч, вырвавшийся из его палочки, надёжно парализовал тело не успевшего увернуться Корвина. Тот с глухим стуком упал на покрытый ковром пол.

Сириус, ничуть не опасаясь стоявших рядом слизеринцев (так как не сомневался, что в случае опасности Регулус не подведёт и успеет предупредить его), безбоязненно склонился над поверженным соперником.

— Я тебя предупреждал, Корвин, — доверительно сообщил он. — Но так как ты сейчас не в состоянии продолжить наш спор, то, думаю, ты не будешь возражать, если я откланяюсь, — язвительно закончил он и, бросив вопросительный взгляд на брата, направился в указанную им сторону.

Регулус, вдруг оставшийся наедине с отнюдь не доброжелательно настроенными слизеринцами, поспешно ретировался, бросившись вслед за Сириусом, уже скрывшемся в коридоре, ведущем в спальни для мальчиков.

* * *

— А где поселили этого психа? — вдруг спросил Дерек, и несколько слизеринцев встревожено переглянулись.

— А ведь действительно... — протянул Долиш. — Где? Кто-нибудь в курсе? Руд?..

Высокий слизеринец с насмешливыми голубыми глазами пренебрежительно оглядел затаивших дыхание студентов.

— Скажем так, Блэка и нашего грязнокровного приятеля ждет весьма неприятный сюрприз, — он коротко усмехнулся.

— Да мне же с ними в одной комнате жить!!! — вскочил на ноги Розье, не обращая внимания на громкий взрыв смеха. Он уже собирался мчаться к себе, но крепко схвативший его за плечо Руквуд вовремя удержал его.

— Не стоит, — ухмыляясь, покачал он головой. — Если Лестрейндж прав, то там сейчас будет целое сражение не на жизнь, а на смерть.

Розье, быстро обдумав слова однокурсника, согласно кивнул головой. Опускаясь обратно на диван между Мирандой Эйтери и Дереком Гойлом, он довольно заметил:

— Всё-таки Дамблдор полный псих. Кому ещё могло взбрести в голову поселить Блэка и Снейпа в одной комнате?

Согласные смешки слизеринцев были ему ответом.

* * *

Сириус пинком распахнул дверь своей новой комнаты и скривился. Тусклый свет, едва проникавший сюда из коридора, не мог развеять царившей внутри полумглы.

— Где тут у них, интересно, свет? — неслышно пробормотал он себе под нос, но так и не найдя искомого выключателя, прошептал:

— Lumos!

Вспыхнувший на кончике палочки, свет мгновенно озарил довольно большую, — гораздо больше его комнаты в гриффиндорской башне, — комнату с тремя кроватями. Как предполагалось и ожидалось, спальня Слизерина была выполнена в ненавистных каждому истинному гриффиндорцу тонах. Зелёное с серебром, как же иначе, — невесело усмехнулся Сириус.

Холодные каменные стены были закрыты тёплыми ворсистыми коврами, такой же ковер был и на полу.

Сириус конечно и так был настроен пессимистически, но всё же надеялся на лучшее. Как говорится у магглов — не судьба. Он обречённо вздохнул.

И тут...

— Опусти палочку, погаси свет и закрой за собой дверь. Желательно с другой стороны, — прозвучал чей-то непреклонный язвительный голос, перекрывший даже громкий смех оставшихся в гостиной слизеринцев.

Весьма знакомый голос.

Сириус осклабился и приподнял палочку повыше.

На самой отдалённой от двери кровати, отдернув зелёный полог в сторону и свесив ноги на пол, сидела весьма знакомая ему личность. И судя по следующей реплике, эта самая личность была «рада» встрече так же, как и сам Сириус.

— Блэк?! Какого дьявола ты делаешь в моей комнате?!

* * *

Наконец разглядев лицо столь бесцеремонно ворвавшегося на ЕГО территорию человека, слизеринец резко вскочил на ноги. Палочка, которую он даже во сне крепко сжимал под подушкой, тотчас мелькнула в его руке.

Два слизеринца неподвижно, словно статуи, замерли напротив друг друга.

— Ну на-адо же! Снейп! — протянул Сириус. Если бы Северус знал Блэка так же хорошо, как его знали бывшие Мародёры, то даже он сейчас поостерёгся бы затевать с ним очередную ссору. В практически чёрных тёмно-серых глазах, столь похожих и непохожих на глаза Вальбурги Блэк, вдруг вспыхнули пугающе злобные огоньки.

Северус напрягся.

Сириус растянулся в улыбке.

Из гостиной до них донёсся новый взрыв хохота, и оба соперника вздрогнули от неожиданности. Первым не выдержал молчаливого противостояния Северус. И куда, спрашивается, делась вся хвалёная выдержка будущего зельевара и шпиона?..

— Expelliarmus!!

— Protego!

Ловко увернувшись от последовавшего за этим Stupefy, выжегшего в настенном ковре несколько небольших дыр, Сириус взмахнул палочкой.

— Petrificus Totalus!!!

С лёгкостью блокируя обрушивавшиеся на него заклинания бывшего Мародёра и гриффиндорца, Северус в свою очередь с охотой продемонстрировал тому свои более чем немалые знания в области «светлых» заклятий и заклинаний. В голове бесконечно длинным строем вставали выученные им в Запретной Секции проклятья, и Северус с трудом сдерживал так и рвущиеся с языка слова. Crusio, Avada, Imperio и другие проклятья, о которых многие современные волшебники давно позабыли.

Ненависть к стоявшему напротив него парню, очутившемуся здесь, кстати, по его вине, о чем поспешно и чуть ли не радостно напомнил внутренний голос, постепенно затмевала всё. Осталось только желание отомстить если не Поттеру, то ХОТЯ БЫ Блэку за шесть лет беспрерывных насмешек и издевательств.

— Sectumsemp... — он осёкся. Придуманное им полтора года назад заклинание так и осталось непроизнесённым. Перед глазами как наяву проносились весьма пренеприятные картины того, что с ним стало бы, примени он все то же проклятие на Блэке.

Разочарованное и разгневанное лицо директора, теперь просто вынужденного объявить об исключении одного из самых одарённых учеников. Торжествующие лица студентов Равенкло, Хаффлпаффа, Гриффиндора и Слизерина. Прибытие в фамильный замок и... Нерон.

Рука с палочкой замерла.

Всё это заняло не больше секунды, но за эту секунду Сириус успел произнести собственное заклинание.

— Descendo! (прим. автора: все заклинания, использованные в фике взяты из канона. Descendo, кажется, было использовано Винсентом Крэббом в 7-ой книге ГП и РМ).

Из палочки Блэка, являвшей собой экспериментальную версию и содержавшую в себе волос вейлы, вырвался светло-синий луч, и Северуса ударной волной отбросило в сторону.

«Как всегда», — успела мелькнуть обречённая мысль, прежде чем сознание окончательно угасло от удара о кровать.

Сириус настороженно замер с палочкой наизготовку, но прошло время, а поверженный противник не шевелился.

— Нюниус, — осторожно позвал он, подходя чуть поближе.

Тишина. Слизеринец даже не дернулся при звуке обидного прозвища.

— Эй, Снейп! Ты чего?!

Молчание.

Сириус подошёл ещё поближе и, опустив палочку, брезгливо положил руку на, казалось бы, безвольное и безжизненное плечо своего врага.

Что произошло дальше, он толком и не понял, но в следующее мгновение его собственная палочка отлетела в противоположный конец комнаты, а палочка Снейпа замерла всего в нескольких миллиметрах от его горла.

— Запомни мои слова, Блэк, — непроницаемо чёрные глаза слизеринца торжествующе издевались над ним. — Ты теперь в Слизерине, а здесь, если не могут взять силой — берут хитростью. Это правило № 2.

— А правило № 1? — дерзко переспросил Сириус, не отводя взгляда. Страха не было, да судя по тому, что он до сих пор не лежал на полу бесформенной и обросшей щупальцами кучей, не было и опасности.

— А правило № 1 ты уже слышал, — насмешливо бросил ему в лицо слизеринец. — Сам вспоминай.

— У слизеринцев всегда всё хорошо? — тут же утвердительно спросил Сириус.

— Ну на-адо же какой умный мальчик! — делано умилился Снейп. — Ведь можешь, если хочешь!

Неизвестно сколько они могли бы вот так простоять, но дверь снова распахнулась, и в проеме появилась массивная фигура их третьего соседа по комнате.

* * *

Просидев в гостиной более получаса, Розье, наконец, не выдержав снедавшего его беспокойства за судьбу ЕГО комнаты, всё же решил подняться. И что же он увидел?..

В ЕГО комнате царит полнейший беспорядок, а Блэк и Снейп стоят и МИРНО беседуют. Так что его удивление и стремительно уехавшую на встречу с полом челюсть можно назвать вполне адекватной реакцией.

— Вы ещё живы? — протянул он, наконец, справившись с первоначальным удивлением.

Сириус видел, как растянулись в язвительной улыбке тонкие бледные губы стоявшего рядом с ними слизеринца.

— Ну-у, если ты, конечно, не страдаешь галлюцинациями или ненароком не выпил какого-нибудь ЗЕЛЬЯ, — Северус сделал акцент на последнем слове, — то скорей всего да, мы ВСЁ ЕЩЁ живы. Я понимаю, Розье, ты разочарован, но придётся тебе и остальным смириться с этим удручающим фактом.

Сириус затаил дыхание, чтобы получше расслышать ответ Розье: судя по всему, дуэли среди слизеринцев были довольно распространены, что просто не могло его не радовать.

— Это никогда не поздно исправить.

Палочка Снейпа всё ещё была у его горла, но Сириус ясно чувствовал, что её владелец готов направить её против своего однокурсника. Он поднял взгляд на бледное лицо высокого слизеринца и вдруг с внезапной чёткостью понял, что тот нечеловечески измождён. Чёрные глаза ввалились и тускло блестят из-под чёрных бровей, скулы стали выдаваться еще сильнее, чем обычно, а благодаря своему крючковатому носу Снейп как никогда походил на смертельно уставшего и оголодавшего ястреба, вылетевшего на свою последнюю охоту.

Только сейчас, стоя в непосредственной близости от своего врага, он заметил, что от всей фигуры слизеринца, с явным трудом левой рукой опиравшегося о деревянный столбик кровати, так и веет нечеловеческой усталостью, а по правому виску медленно стекает тонкий ручеек крови — похоже, он действительно сильно ушибся при ударе.

Сириус вздрогнул. Быть может, Снейп и еле держался на ногах, но взгляд чёрных глаз от этого не потерял ни властности, ни... чего-то ещё. И сейчас эти глаза смотрели прямо на него, казалось, проникая в самую суть бывшего гриффиндорца, пытаясь найти…

Никогда ещё непроницаемо чёрные глаза прежде отвратительного, сальноволосого, уродливого НЮНИУСА не казались ему такими завораживающими. Казалось — поддайся, и тотчас с головой утонешь в их бесконечной глубине...

Перед мысленным взором медленно, словно против его воли, начали разворачиваться картины недавнего прошлого.

Роковое Распределение в Слизерин....

Ссора с Джеймсом...

И вдруг....

«— Давай, ты же можешь лучше!

А вслед за этим резкая боль, от которой выворачиваются сами кости. И падение. Падение в пустоту, которой, казалось, нет и не будет конца...»

Сириус резко выдохнул и отшатнулся. Словно через вату до него донёсся что-то кричавший голос Снейпа, а затем... тишина. Голова раскалывалась.

«И кто говорил, что зелёные человечки появляются только после десятой бутылки огневиски? — Сириус мысленно усмехнулся. — Определённо не я».

— Давай уже, Блэк. Кончай придуриваться, — раздался над ухом резкий голос... Снейпа.

Левую щёку внезапно обожгло и перед глазами, наконец, начало проясняться. Как оказалось, лучше бы и не прояснялось.

— Ещё раз дотронешься до меня своими грязными лапами, Снейп, и даже Дамблдор не сможет отскрести от стенки то, что от тебя останется, — угрожающе прошипел он.

Снейп фыркнул, тем самым явно выразив свое отношение к падким на обмороки гриффиндорцам, и, пересев на свою кровать, принялся хладнокровно наблюдать за попытками Блэка встать с пола.

Наконец это ему удалось, и Сириус с явным трудом выпрямился на подкашивающихся ногах.

— Я тебя предупредил, НЮНИУС. Не дай Мерлин тебе даже приблизиться ко мне. Иначе всё, что мы с Джеймсом сделали с тобой за всё это время, покажется тебе просто мелочью по сравнению с тем, что сделаю с тобой Я.

Бросив на неотрывно смотревшего на него слизеринца яростный взгляд, Сириус, по двум чемоданам вычислив свою новую кровать, забрался на неё с ногами и взмахом палочки быстро задёрнул полог. И только после этого позволил себе расслабиться.

Вырванные неизвестной силой воспоминания, о которых он давно позабыл или о которых его ЗАСТАВИЛИ позабыть, по-прежнему стояли перед глазами, словно это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО с ним было.

Мёртвая Лили...

Мёртвый Джеймс....

И Азкабан...

Теперь, когда старый сон всплыл из глубин подсознания, Сириус не сомневался, что те холодные серые стены, от которых даже во сне веет непонятным, сжигающим душу ужасом — это стены печально известной тюрьмы для преступников волшебного мира. Азкабан.

Сириус вздохнул и, повернувшись на спину, уставился в чернеющий потолок.

Слизерин... Быть может, Фрэнк прав, и стоит быть осторожнее? Реакция слизеринцев была вполне... показательной, хоть и ожидаемой.

Сириус затаил дыхание, услышав тихий звук шагов по ворсистому ковру. Открылась и закрылась дверь. Блэк презрительно фыркнул. Видимо, Снейп решил, что спать в одной комнате с гриффиндорцем, пусть и бывшим, ниже его достоинства. Подумаешь, какая цаца! Можно подумать, что он сам об этом просил!

Сириус перевернулся на бок.

И всё же... Нет, скорей всего Фрэнк всё просто преувеличил. В конце концов, ведь он — Сириус Блэк! Любимец всей школы! У него есть друзья в Гриффиндоре, Равенкло и даже Хаффлпаффе, а Слизерин...

Сириус вдруг почувствовал небывалый холод. Словно по жилам бежит не горячая кровь, но ледяная вода. Кожа мгновенно покрылась мурашками.

А Слизерин — это гадюшник. Скопище будущих тёмных магов, большинство из которых вскоре примкнут, если уже не примкнули к Волан-де-Морту. Он сам так говорил.

Слизерин — это не выбор. Это приговор.

Этого никто не видел и не слышал, но впервые за много лет Сириус Орион Блэк — старший сын и наследник всего состояния благороднейшего и древнейшего семейства Блэков, горько плакал, осознав свою потерю.

Солёные слёзы орошали зелёную подушку.

* * *

Как только гриффиндорец, — черт бы его побрал! — задёрнул полог, презрение, явственно читавшееся на лице слизеринца, исчезло, оставив после себя лишь старую усталость.

Северус тяжело вздохнул и посмотрел на свои ладони. Всё ещё дрожат. Нервы уже совсем ни к чёрту с этими гриффиндорцами, чтоб им пусто было! Никакого Успокаивающего зелья не хватит!

Мысли текли привычно плавно и размеренно, а случившееся тем не менее выходило за рамки даже его понимания, что уже само по себе говорило о невероятности происшедшего.

После того как Блэк неожиданно упал (к счастью, ковер смягчил удар) и между ним и Розье не осталось никаких препятствий, он метким попаданием в цель (а иначе массивную фигуру Розье, загородившего собой весь проход, назвать было довольно сложно) заклинанием парализовал противника, более не представлявшего ни для кого угрозы. После чего попытался привести в сознание уже порядочно надоевшего ему Блэка.

Даже и не подумав применить Enervate, Северус привёл его в чувство элементарной и довольно-таки сильной пощёчиной.

«Как по-маггловски», — мелькнула в голове весёлая мысль, прежде чем тёмно-серые глаза распахнулись и с отвращением уставились прямо на него.

— Ещё раз дотронешься до меня своими грязными лапами, Снейп, и даже Дамблдор не сможет отскрести от стенки то, что от тебя останется, — процедил очухавшийся Блэк.

Северус презрительно фыркнул и отошёл в сторону, всем своим видом демонстрируя, что ему нет ровным счётом никакого дела (а ему действительно не было дела до этого кретина, так что играть даже не пришлось) до поступков обморочных гриффиндорцев.

По подозрению, ясно читавшемуся в глазах Блэка, Северус понял, что тот не сомневается в том, что о его сегодняшнем обмороке в ближайшем будущем станет известно всему Слизерину.

«Не стоит пока его разубеждать и рассказывать о правиле № 3», — злорадно усмехнулся Северус.

— Я тебя предупредил, НЮНИУС. Не дай Мерлин тебе даже приблизиться ко мне. Иначе всё, что мы с Джеймсом сделали с тобой за всё это время, покажется тебе просто мелочью по сравнению с тем, что сделаю с тобой Я, — Блэк посчитал, что последнее слово должно обязательно остаться за ним. Северус понимающе усмехнулся.

Заклинанием задёрнув за собой полог, тот скрылся за тяжелой завесой зелёной ткани.

Северус забрался с ногами на кровать. Эван, всё ещё не в силах пошевелиться, яростно вращая глазами, лежал на кровати напротив.

— Лежи, лежи, — «ласково» проворчал Северус. — Подумай заодно, тебе полезно.

Сомнений в том, что рано или поздно Розье попытается отомстить своему обидчику, не было, так же как не было сомнений и в том, что он сумеет за себя постоять.

Северус закрыл глаза.

Сейчас не это волновало его и не об этом стоило думать. Особого внимания заслуживало то, что произошло за секунду до того, как Блэк упал в обморок. Северус не сомневался, что те размывчатые картины, что, сменяя друг друга, проносились у него перед глазами, принадлежали именно Блэку.

Парень сжал зубы и принялся массировать виски. Казалось, что голова вот-вот разлетится на миллионы звенящих осколков, как та древняя китайская ваза, что он разбил дома несколько лет назад... тогда Нерон ему продемонстрировал своё великолепное владение Непростительными проклятьями...

«-Давай, ты же можешь лучше!

— Crusio!»

Он бы мог подумать, что эта черноволосая женщина — Северус мог поклясться, что уже где-то видел её, и даже больше — хорошо знает! — пытает самого Блэка, если бы не видел, что красный луч пыточного проклятья угодил совсем в другого мужчину. Мужчину, как две капли воды похожего на человека, который теперь преподавал у них ЗоТИ. На профессора Алекса Уайта.

Северус покосился в сторону кровати Блэка. За те несколько мгновений, что продолжался их «контакт», Северус успел разглядеть чёрные мантии и странные маски в виде скалящихся черепов, в которые были облачены нападающие. А из «Ежедневного пророка», который он никогда не выписывал, но всегда читал, Северус знал, что именно под такими масками скрывали свои лица Пожиратели Смерти...

А раз Блэк всё это видел...

Северус поражённо выдохнул.

А раз Блэк всё это видел, значит, он там был, и уж точно не в роли пострадавшего или аврора!

Интересно, что сказали бы Поттер и Люпин, знай они, что их приятель — Пожиратель Смерти?..

Да нет, быть того не может, — тотчас отверг он эту безумную мысль. — Гриффиндорец — и вдруг Пожиратель Смерти? Это так же невероятно, как то, что мы с Блэком перестанем при каждом удобном случае палить друг в дружку заклинаниями.

Хотя, если посмотреть на это с другой стороны... Петтигрю ведь тоже в Гриффиндоре, но ему хватило духу предать тех, кто ему верит. А раз смог он, то почему бы не смог и Блэк?

Ладно, — Северус залпом опустошил флакончик с зельем от головной боли, правда, без особой надежды на то, что оно поможет. — Если с Блэком ещё можно что-то сделать, то появление лица профессора ЗоТИ среди тех образов, что он «вытянул» из воспоминаний Блэка, ставило его в тупик.

В том, что Уайт сражался ПРОТИВ Пожирателей, у него сомнений не было, но тогда оставался вопрос: почему он это скрывает? И кто он? Аврор под прикрытием? В таком случае, что он делает в школе? Разве что...

Мерлин!..

Разве что ему известно, что среди студентов Хогвартса есть Пожиратели Смерти!

Северус резко спустил босые ноги на пол и попытался на ощупь найти тапки. Нужно было немедленно сообщить остальным.

А хотя... — Северус замешкался, — в любом случае, ЛИЧНО ЕМУ нет никакого дела до проблем Лестрейнджа и тех слизеринцев, которые уже успели получить МЕТКУ. Наверное, стоит сначала понаблюдать, а уж потом, если все его подозрения подтвердятся, предпринимать соответствующие действия. К тому же было бы крайне неприятно, если бы он рассказал о своих подозрениях однокурсникам, а потом выяснилось, что это не так. ПОЗОР.

Северус брезгливо поморщился и, бросив бесплодные попытки найти тапки, снова забрался на кровать.

Больше всего на свете он боялся, нет, не Нерона! А ПОЗОРА и насмешек. Когда на тебя со всех сторон показывают пальцем десятки, сотни смеющихся лиц. И именно этим заканчивались практически все его стычки с Мародёрами.

Северус злорадно ухмыльнулся.

Что ж, теперь Блэк на собственной шкуре ощутит все прелести жизни слизеринца. Хотя, если немного поразмыслить, то Блэку будет даже ещё хуже, чем ему самому. Ведь для гриффиндорцев он теперь слизеринец, а для слизеринцев — он как был, так и остался гриффиндорцем.

Снейп прислушался к легкому поскрипыванию со стороны Блэка. Видимо, тому тоже не спалось.

Северус закрыл уставшие за день глаза. Может, остальные правы, и стоит поменьше читать на ночь? И так в библиотеке почти не осталось книг, которые он ещё ни разу не прочёл за годы учебы в Хогвартсе.

Северус, стараясь не шуметь — «общения» с таким психически неуравновешенным типом, как Блэк, ему хватило на десять следующих жизней, попытался на ощупь добраться до тумбочки, в которой он хранил необходимое ему зелье Сна без Сновидений.

Закрыв глаза — всё равно в темноте ничего не видно! — слизеринец попытался нащупать желанный флакончик. Пергамент, перо, чернильница — фух... к счастью закрытая, ещё одно перо. Ага, вот он! С негромким вздохом облегчения Северус выудил из недр тумбочки искомую склянку... в которой почему-то ничего не плескалось.

Подозрительно нахмурившись, он встряхнул флакон, всеми фибрами души надеясь услышать знакомое бульканье. Не судьба.

— Ах ты гад! — выругался он, подразумевая лежавшего неподалёку Розье. — Отомстил-таки. И когда ж ты успел, придурок?

Вопрос остался без ответа. Видимо, с заклинанием я всё же перестарался, — мелькнула в голове мысль, но знакомый храп, огласивший комнату в следующее мгновение, успокоил его.

— Ну на-адо же, — изумлённо протянул Северус, невольно улыбаясь. — Он уже дрыхнет. А я не могу, — уже на пессимистической ноте закончил он.

Сваренного им в конце каникул зелья должно было хватить на две недели спокойного сна как минимум. А теперь… — Северус обречённо вздохнул и встал с кровати.

— Accio тапки!

А теперь, видимо, придется бодрствовать ещё одну ночь.

Весьма маловероятно, что Блэк, будучи переведён в Слизерин, решит проявить гриффиндорское благородство и промолчать о снедавших его кошмарах. Весьма и весьма маловероятно.

Зелье Сна без Сновидений готовится шесть часов. Что ж, по-крайней мере, завтра он, наконец, сможет отдохнуть и в кои-то веки поспать. А пока...

Вытащив из тумбочки сильно потрёпанный учебник, чьи лучшие времена уже давно миновали, Снейп тихо вышел из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь. Оставалось надеяться, что все уже разошлись и в гостиной никого не окажется. Тогда можно будет устроиться в уютном кресле у ещё не погасшего камина и продолжить спокойно, не опасаясь враждебных и любопытных взглядов, заняться любимым делом.

К счастью, в этот раз Судьба была к нему благосклонна, и ничто не мешало ему провести здесь всю ночь.

Северус положил книгу на колени. На потрёпанной обложке с трудом можно было прочесть полустёршееся название, но по тому, с какой аккуратностью и любовью подросток держал эту невзрачную книгу, можно было понять, что он очень дорожит ею. Пролистав несколько страниц и попутно повторив и так давно выученные рецепты, он, наконец, остановился. Практически все страницы учебника были исписаны мелким неразборчивым почерком, что крайне не одобрила бы заведующая библиотекой мадам Пинс.

— Accio перо и чернила!

Неловко схватив чуть не опрокинувшуюся ему на колени чернильницу, Северус обмакнул прилетевшее вслед за ней перо в чернила и, задумчиво почесав кончиком пера подбородок, напротив сделанной им давным-давно надписи «Sectumsempra» аккуратно приписал: «Для врагов».

На самом последнем листе книги красовались три слова, в которых он, будучи ещё первокурсником, выплеснул всю горечь собственного происхождения. «Собственность Принца-полукровки».

— Давай, Блэк, вставай. Шевели конечностями, — раздался над ухом громкий голос, и Сириус, пробормотав что-то недовольное под нос, перевернулся на другой бок.

— Нет, вы это видели?! — возмутился кто-то. — Мало того, что от него и так одни сплошные проблемы, так он ещё и в наглую дрыхнет. Вставай, гадёныш, не то удавлю!

— Сохатый, отвали. Дай человеку поспать! — простонал в подушку Сириус, пытаясь не проснуться и натянуть одеяло на голову.

— Блэк, надеюсь, что ты сейчас просто не осознавал, что говорил, потому что в противном случае ты нанёс мне несмываемое оскорбление. Это ж надо, назвать МЕНЯ Джеймсом Поттером!!! Вставай, к тебе обращаюсь!! — кто-то бесцеремонно сдернул с него одеяло, но Сириус благополучно наплевал на это и продолжил спать.

— Иди к чёрту.

— Ну всё, Блэк. Ты сам напросился. Не хочешь по-хорошему — значит, будем по-плохому.

Сириус с трудом разлепил правый глаз и, разглядев стоявшего перед ним человека, вскочил так, словно это не его пытались разбудить уже десять минут подряд.

— Снейп?! Какого черта ты делаешь в... — он осёкся.

В спальне Слизерина?..

Судя по гадкой улыбке, с которой тот смотрел на всё ещё взъерошенного после сна Блэка, Снейп всё прекрасно понял.

— Знаешь, Блэк, я очень надеюсь, что мне не придётся будить тебя каждое утро. У тебя есть пятнадцать минут — на завтрак уже можешь не идти, но не дай Мерлин тебе опоздать на занятия.

— Если из-за тебя со Слизерина снимут баллы, Блэк, — подал голос сидевший на своей кровати Розье, — то можешь мне поверить: лучше бы ты оставался в Гриффиндоре.

— Розье, — хриплым спросонья голосом начал Сириус, — если ты действительно думаешь, что попасть в Слизерин было пределом моих мечтаний, то ты ещё больший идиот, чем кажешься.

Продолжительное молчание.

— Мы тебя предупредили, Блэк, — наконец произнес тот и спокойно вышел из комнаты. Последовавший за ним Снейп неожиданно остановился и, прежде чем скрыться за дверью, бросил на него какой-то странный взгляд.

Когда дверь захлопнулась, Сириус потянулся, разминая затёкшие мышцы, и подошёл к зеркалу.

Снейп сказал, что у него в запасе пятнадцать минут, а значит, впереди ещё куча времени, чтобы оповестить «любимых» родственничков.

Сириус достал чернила и пергамент.

* * *

— Дорогой, пожалуйста, открой окно. Иначе эта чёртова птица разбудит Нимфадору, — раздался из детской приглушённый голос жены.

Плотный рыжеволосый мужчина притворно тяжело вздохнул и, отложив газету, на первой странице которой красовался жирный заголовок “LONDON-TIMES”, в сторону, покорно открыл окно.

— Андромеда! — негромко, чтобы не разбудить только что заснувшую дочь, позвал он. — Ну сколько можно? Я же просил тебе передать подругам, чтобы они не отправляли письма с совами! На что, по-твоему, существуют почтальоны?!

— А я тебе уже тысячу раз говорила, что большинство из них даже понятия не имеют, что это такое, — ласково улыбаясь возмущенному мужу, в кухню вошла высокая молодая женщина с длинными, чуть вьющимися тёмно-каштановыми волосами и смеющимися голубыми глазами, которые удивлённо расширились при виде большой чёрной совы, деловито чистившей перья, сидя на столе.

— Блэр! — не удержавшись, воскликнула она, чем вызвала недовольную улыбку мужчины.

— Это тебе, — протянул он конверт, с боем отобранный у кровожадной птицы. На запястье красовались ещё кровоточащие следы когтей. — От Сириуса.

Пока жена порывисто вскрывала конверт, он исподтишка наблюдал за ней поверх газеты. Видел, как медленно шевелятся губы и как неожиданно бледнеет не по-аристократически загорелое лицо Андромеды Тонкс, урождённой Блэк.

Наконец она подняла на мужа шокированный взгляд, даже не заметив, как выскользнул из враз ослабевших пальцев небольшой клочок пергамента, на котором в явной спешке рукой Сириуса было накарябано несколько слов.

— Тэд... — одними губами прошептала она, но тот уже всё понял, тотчас бросившись к жене. — Тэд... Сириус... он...

Не вполне разобрав бессвязный лепет жены, он быстро схватил с пола злополучное письмо.

«Я в Слизерине. Прости.

Сириус Орион Блэк».

Мужчина тяжело вздохнул. Он прекрасно помнил того высокого весёлого юношу, которому он открыл дверь около полугода назад. Ещё бы, такого не забудешь, даже если очень захочешь! Безукоризненные манеры, задорная улыбка, громкий беззаботный смех и неуёмное любопытство по отношению к самому Тэду и маггловским вещам, которыми был обставлен весь дом. Больше всего Сириуса заинтересовал, конечно же, телевизор, но в настоящий восторг он пришёл, когда Тэд показал стоявший в гараже новенький мотоцикл. Сириус провел у них в доме всего две недели, но за это короткое время он успел полюбиться всем его обитателям. Даже маленькая Нимфадора, к удивлению обоих родителей, радостно смеялась, позволяя своему «двоюродному дяде» — как с гордостью заявил Сириус, играть с нею в куклы. А когда тот принял решение вернуться на Гриммо 12, дом неожиданно опустел, словно лишившись частички своей души.

— Я понимаю, — успокаивающе произнес он. — Тебе надо ехать.

Андромеда кивнула.

— Да, но...

— Не беспокойся о нас с Нимфадорой, — перебил её Тэд. — Ты же знаешь, миссис Перкинс с радостью присмотрит за малышкой.

— Тэд, ты просто прелесть! — улыбнулась она. Тот напыщенно выпрямился.

— Можно подумать, что раньше ты этого не замечала! — «обиделся» Тэд и тут же весело улыбнулся. — Поезжай, а заодно передай Сириусу, чтобы он больше не присылал ЭТУ птицу. Неужели так трудно приручить голубя или хотя бы воробья?! Посмотри, что со мной сделала эта зверюга!

Андромеда аккуратно провела тонкими пальцами по довольно-таки глубоким царапинам.

— Всё-таки не зря говорят, что животное в чём-то похоже на своего хозяина...

— Тогда меня, наверное, должно крайне радовать, что Сириус не кусается, — пробурчал Тэд, чем вызвал тихий смешок жены, которая тут же нахмурилась и перевела взгляд на сверкавшего глазами Блэра.

— Ещё раз, и я запеку тебя в духовке вместо рождественского гуся! Ты меня понял?!

Сова недовольно ухнула и перелетела на холодильник подальше от рассерженной домохозяйки.

— Значит, понял, — удовлетворенно улыбнулась Андромеда.

Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь тиканьем больших настенных часов да шелестом крыльев. Тэд завороженно смотрел, как следы когтей медленно бледнеют и исчезают под ласковыми поглаживаниями жены. Что тут ещё скажешь? Ведьма... ведьмочка... любимая.

Тэд обнял жену, и та устало опустила голову на крепкое плечо мужа. Ведь даже могущественным ведьмам иногда так нужна опора...

* * *

Сириус, чуть прищурившись от яркого света, следил за отдалявшимся чёрным силуэтом. Блэр уже давно скрылся, унося с собой письмо Андромеде, послание же на Гриммо 12 он отправил с обычной хогвартской сипухой. Вот радости-то будет у счастливых родителей...

Бросив короткий взгляд на часы, он быстро подхватил полупустую сумку и быстрым шагом направился обратно в замок.

«Котлы, зловонная жижа, Слагхорн и крайне раздражённые гриффиндорцы... — какая прелесть! Хуже просто быть не может», — на такой оптимистической ноте Сириус подошёл к двери кабинета Зельеварения. Но стоило ему перешагнуть порог, как он тут же понял, что ошибся. Сириус давно привык к повышенному вниманию к собственной персоне, но даже ему стало не по себе от такого количества устремлённых на него недоброжелательных взглядов.

Сириус гордо вскинул подбородок и тут же заметил ободряющую улыбку сидевшего рядом с Питером Ремуса.

— Мистер Блэк, вы так и будете стоять в проходе или всё же займёте свое место? — прозвучал приглушённый голос преподавателя, и Сириус с досадой понял, что опередить декана ему не удалось.

— И ещё, мистер Блэк, я искренне надеюсь, что впредь вы будете приходить на занятия вовремя, — пронзительно глядя на своего нового и далеко не самого примерного студента, добавил Слагхорн.

Нарочито медленно дойдя до своей парты, Сириус громко швырнул сумку на стол. Декан промолчал, только недовольно поджав губы.

«А как же минус пять баллов, мистер Блэк? — раздражённо подумал Сириус, доставая из сумки так и не законченное им задание. — Будь я в Гриффиндоре, то снял бы обязательно. Так ещё и на отработку с Филчем отправил бы. Гад».

Впервые на памяти Сириуса урок пролетел быстро и незаметно, и Сириус, наступив на горло собственной гордости, неохотно признал, что теперь, когда Джеймс не сидит рядом и не нашёптывает на ухо пошлые и довольно забавные маггловские анекдоты, то, что объясняет Слагхорн, кажется гораздо проще.

Сириус ухмыльнулся, неожиданно для себя поняв, что, похоже, в кои-то веки он сделает домашнюю работу сам, а не спишет у Ремуса или у Джеймса, который в свою очередь спишет всё у того же Ремуса.

— Сириус!

Он быстро обернулся при звуках знакомого голоса. Наверное, ещё никогда он не был так рад увидеть его обладателя.

— Ремус, — чуть улыбнулся он и тут же добавил: — Не боишься, что нас увидит кто-нибудь из гриффиндорцев и ты прославишься на весь Хогвартс как «блэковский прихлебатель» или «магглоненавистник»? С них станется.

— Бродяга... — от укоризненного взгляда устремлённых на него карих глаз захотелось провалиться на пару этажей вниз. В знаменитые хогвартские подземелья, куда так и не удалось проникнуть даже им, вездесущим Мародёрам.

Прошло совсем немного времени, но Сириусу показалось, что миновала целая вечность. Хотелось сказать так много и о столь многом рассказать, объяснить, попросить прощения... но никто не решался заговорить первым, боясь разрушить минутную иллюзию прежней дружбы.

Сириус уже не знал куда деть глаза: он успел во всех подробностях изучить стену за спиной Люпина и знал в ней наверное каждый камень. Гордость и упрямо не покидавшая его мысль, что так он будет выглядеть смущённым и виноватым — вот единственная причина, по которой он не опустил взгляд на свои лакированные и кое-где заляпанные уличной грязью туфли.

— Не хочешь спросить, как дела у Джеймса? — спокойно поинтересовался Ремус, пристально смотря на друга. Ещё не прошло и суток с тех пор, как Сириус оказался в Слизерине, а уже сейчас невооруженным глазом были видны произошедшие с ним перемены. Тонкие губы сжались в практически невидимую линию, а в глубине серых глаз тускло блестела крупица холодной стали.

Ремусу вдруг стало не по себе. Отчаянно захотелось, чтобы вечно неунывающий Бродяга улыбнулся, панибратски хлопнул по плечу и мигом развеял обуревавшие его сомнения. Но нет, Блэк неподвижно стоял на месте и смотрел куда угодно, только не на Ремуса, словно боялся встретиться с ним взглядом.

— Нет! — резко выплюнул Сириус и тут же попытался смягчить собственную грубость: — Но ты ведь всё равно мне расскажешь, верно? — он невозмутимо пожал плечами.

— Ему тебя не хватает, Сириус. И не только ему. Всем нам. Весь наш курс ходит как в воду опущенный, неужели ты этого не видишь?

Сириус вдруг невесело рассмеялся.

— Разве? А вот я вчера слышал весьма занимательный разговорчик... и узнал о себе та-ак много нового, что хоть иди к озеру топись!

Ремус поёжился. В смехе Бродяги было нечто столь пугающее, что Люпин отступил на пару шагов назад. Ощущение было такое, словно сейчас он разговаривал не с самым безбашенным из Мародёров, а с полубезумным стариком.

— Сириус, ты же его знаешь не хуже меня. Джеймс такой же упрямый, как ты! — Сириус ухмыльнулся. — Он скорее переломится, чем признается в собственной глупости!!

— И не он один, — скептически хмыкнул Сириус.

— Вот именно, — резко ответил Ремус, не отводя глаз от нарочито расслабленно улыбающегося Блэка. — Ну хоть ты-то не будь идиотом, Бродяга! Поговори с ним! Неужели ты хочешь, чтобы все годы нашей дружбы были потрачены впустую?! Чтобы всё закончилось вот так?!

Сириус поморщился. Голос Люпина подобно набату оглушительно ударял по барабанным перепонкам и нудной болью отдавался в висках.

Ремус внезапно осёкся, увидев, как на бледном, красивом лице отчётливо проступило так хорошо ему знакомое выражение. Скука. И неизбежность.

Именно так Блэк смотрел, выслушивая какую-нибудь незначительную (по крайней мере, на его взгляд) чепуху от своей очередной подружки, с которой сразу же расставался, стоило незадачливой, но непременно красивой студентке иметь несчастье наскучить ему. А надоедали они ему с такой поразительной быстротой, что Ремус частенько задумывался: а остались ли в Хогвартсе девушки, ещё не побывавшие в роли второй половинки Сириуса Блэка?..

Джеймс просто обожал доводить Сириуса, с нарочито серьёзным видом рассуждая, что если дело и дальше пойдет такими темпами, то Сириусу придется начать встречаться с парнями за неимением свободных и ещё не побывавших в его (Сириуса) объятиях особ женского пола.

Сириус, никогда не отличавшийся таким положительным качеством, как терпение, тут же заводился и в свою очередь весьма язвительно заявлял, что даже если бы произошёл какой-нибудь невообразимый катаклизм и во всем замке не осталось никого, кроме него самого, Джеймса и Нюниуса, он бы предпочел последнего. После чего Сохатый хохотал до колик, видимо, пытаясь представить Снейпа и Сириуса в... крайне любопытном положении, а Блэк начинал кокетливо строить глазки Питеру, моментально заливавшемуся смущённым румянцем.

— Нет... — шевельнулись практически бескровные губы, но страшные, готовые вот-вот сорваться с них слова так и не были произнесены. Пока.

Сириус, почувствовав, что его не услышали, откашлялся, усилённо загоняя голос разума обратно в черепную коробку. Прежде чем окончательно затихнуть, тот обречённо, словно проклиная, прошептал «ты об этом ещё пожалеешь...» И Сириус не мог с ним не согласиться. Но пожалеет он как-нибудь в другой раз, не сегодня и тем более не сейчас.

— Наверное, я всё-таки такой же идиот, как и Джеймс, Лунатик, потому что я тоже не собираюсь мириться. — Ремус открыл рот, но Сириус, не дав ему заговорить, быстро продолжил:

— И не перебивай меня, Рем! Ты сам начал этот разговор, так что теперь будь добр, выслушай мое мнение на этот счёт! Я не собираюсь извиняться, а ему не нужны мои извинения.

Ты ведь тоже был там вчера и тоже слышал весь наш «премилый» разговорчик. Неужели ты всё ещё считаешь, что всё может быть как прежде? — вначале громкий голос Сириуса становился всё тише и тише, и последние слова Блэк уже почти шептал.

Они замолчали, не зная, что ещё можно сказать и как разрушить стремительно строившуюся между ними стену.

Наконец Сириус не выдержал.

— Ну... я, наверное, пойду... у меня сейчас... — он на мгновение нахмурился. — Прорицания.

— Да... — рассеянно кивнул Люпин. — А у меня Руны.

Ремус поправил лямку сумки, больно врезавшуюся в плечо, и медленно прошёл мимо друга, но тот даже не пошевелился. Он успел сделать несколько шагов, прежде чем его остановил негромкий оклик Сириуса.

— Ремус.

Он медленно обернулся, чтобы увидеть напряжённую спину Блэка. Тот так и остался стоять, не предпринимая никаких попыток сдвинуться с места.

— Не думаю, что смогу придти в это полнолуние. Да впрочем, и в следующее, так что передай Джеймсу, что справляться с мохнатой зверушкой ему придётся самому.

— Сир...

Ремус осёкся, расширившимися от ужаса и непонимания глазами наблюдая, как медленно отдаляется от него Блэк.

Этого не было сказано, но он всё услышал и всё понял.

Сириус только что сам положил конец их дружбе. Мародёров больше не существовало. Остались только три гриффиндорца и один слизеринец. Уже не друзья, но пока и не враги.

Пока.

* * *

Первым, что бросилось в глаза, была угольно-чёрная сова, высокомерно расхаживающая по столу рядом с его тарелкой. Несмотря на долгий перелёт, крылатый почтальон явно не утратил своей врождённой кровожадности, и некоторые слизеринцы, которым не посчастливилось сидеть рядом с ним, опасливо поглядывали на Блэра, видимо, уже успев познакомиться с клювом и когтями блэковского любимца.

— Эй, Блэк! — окликнул его какой-то третьекурсник. — Убери отсюда эту зверюгу! Иначе эта чёртова птица здесь никого в живых не оставит!

— Слушай, хорошая идея! И как это я раньше не додумался?! — съязвил Сириус, усаживаясь на свое место и не без злорадства отмечая, что придравшийся к нему слизеринец держит нож левой рукой, бережно прижимая к груди исцарапанную Блэром правую.

— Хорошая птичка, — одобрительно пробормотал Сириус, аккуратно отбирая у совы тёмно-зелёный конверт с фамильной гербовой печатью.

«Отец...»

Ни секунды не раздумывая, он дрожащими (к его крайнему недовольству) от волнения руками быстро взломал печать. Письмо действительно было от Ориона Блэка, и уже только это служило достаточным поводом если не для тревоги, то для беспокойства точно.

На белоснежном пергаменте красовались идеально ровные строчки, написанные мелким почерком отца. Орион Блэк был очень умным и практичным человеком, что сказывалось даже на его манере письма. Не было никаких возвышенных вступлений типа «сын мой!» и так далее в том же духе. Орион был весьма краток, но Сириусу прочитанных трёх слов было достаточно с лихвой.

«Я тобой горжусь».

Всего три сдержанных слова вполне в духе отца. Всего три слова...

Сириус улыбнулся.

Как мало нам, оказывается, надо, чтобы почувствовать себя нужными и любимыми...

Он перевёл взгляд на короткую и столь же содержательную приписку в конце пергамента. В отличие от спокойного и уверенного в себе Ориона Блэка, Вальбурга не была так сдержана в изъявлении своих эмоций.

«Я бесконечно рада, что ты в кои-то веки взялся за ум, и очень жаль, что это произошло так поздно, — в своей обычной язвительной манере писала она. — Надо сказать, я думала, что меня уже нельзя удивить, но ты, Сириус, побил все мыслимые и немыслимые рекорды! Это ж надо было додуматься?! Ритуал! Уж лучше бы ты оставался в Гриффиндоре, чем дал Дамблдору такое преимущество над нами! Кто знает, о чем может Попросить этот магглолюб?..

Вальбурга Блэк».

Сириус, не веря своим глазам, уставился на письмо.

«Мы гордимся тобой, сын...»

— Привет, братец, — весело улыбнулся Регулус, садясь на свободное место рядом со старшим братом. — Какие новости из дома принесла на хвосте твоя птичка?

Сириус, даже не посмотрев на брата, молча протянул тому письмо, явно все ещё находясь в легком ступоре от прочитанного.

— М-да... — быстро пробежав глазами письмо Ориона и Вальбурги, удивлённо присвистнул Регулус. — Она даже мне такого не писала, когда я поступил в Слизерин! Поздравляю, Сириус!

— Спасибо, — рассеянно буркнул Блэк-старший, по-прежнему не обращая внимания на младшего брата. Тот обиженно прищурился, тем самым становясь ещё более похожим на мать.

— Сири-и-иус...

— Ну что тебе, Регулус, — раздражённо окрысился Бродяга.

— Ну для начала, прекрати смотреть на меня так, словно я — главный враг всего человечества!

— Ну, во-первых, враг всего человечества не ты, а Волан-де-Морт, — начал загибать пальцы Сириус, словно не замечая повисшей за столом Слизерина абсолютной тишины, — а во-вторых, я не смотрю на тебя как на врага всего человечества!

Он, наконец, оторвал взгляд от собственной тарелки и только сейчас обратил внимание, что практически все сидевшие за столом слизеринцы молчат и шокированно-неодобрительно смотрят прямо на него.

— Что? — он удивленно приподнял бровь, не понимая причин такого повышенного внимания со стороны недружелюбных к нему слизеринцев. — На этот-то раз в чем дело? Что ещё не так?

— Ты назвал Тёмного Лорда по имени! — почти прошептал Регулус, испуганно оглядываясь по сторонам, словно ожидая появления великого и ужасного лорда Волан-де-Морта.

— И что? — не сразу понял Сириус, но практически через секунду удивлённо возмутился: — Только не говори мне, что и ты туда же! Волан-де-Морт и ещё раз Волан-де-Морт! Ну что такого страшного может произойти, если я назову его имя?

Волан-де-Морт. Видишь, Регулус, я назвал его по имени уже три... нет, четыре раза, а Хогвартс все ещё стоит и, позволь заметить, никуда деваться не собирается!

Сириус серьёзно посмотрел на брата, невольно проводя параллель между братом и Хвостом — тот точно также боялся произнести имя самого могущественного тёмного мага, в своих злодеяниях переплюнувшего даже печально известного Гриндевальда.

— Впечатляющая речь, Блэк, — медленно произнес Эйвери, каким-то странным взглядом смотря на Сириуса, то ли изучая, то ли оценивая.

Сириус в ответ лишь нахально улыбнулся, сверкнув во всех отношениях безупречной улыбкой, а затем активно набросился на стоявшее рядом с ним блюдо с пирожными.

Чего бы там ни говорили о гриффиндорцах, а лично он прекрасно умел скрывать обуревавшие его эмоции (врождённое качество, присущее всем Блэкам), и потому на красивом лице не отразилось ничего, кроме желания поскорее набить собственный желудок. Эйвери хмыкнул и тоже вернулся к прерванному ужину.

Сириус молча поглощал пирожное, даже не чувствуя вкуса столь любимых им взбитых сливок. Он никогда не отличался особой наблюдательностью, в отличие от Ремуса, которому было достаточно пары минут, чтобы узнать о человеке всю его подноготную, но всё же он успел заметить мимолётную гримасу на лице Регулуса, когда тот внезапно схватился за левое предплечье при имени Тёмного Лорда.

Сириус вдруг резко поднял голову, почувствовав на себе чей-то взгляд, и тут же встретился с чёрными затягивающими, как водоворот, глазами Снейпа. По бледным губам скользнула неприятная усмешка, и Сириус не поверил своим глазам, когда слизеринец незаметно, всего на несколько миллиметров приподнял стакан с тыквенным соком, словно салютуя своему извечному врагу.

Сириус, сам не понимая зачем и почему он это делает, кивнул, давая понять, что понял и принял странное поздравление, но слизеринец уже отвернулся, вернувшись к прерванному разговору с сидящим рядом с ним Рабастаном Лестрейнджем.

«И что это было?» — непонимающе поинтересовался Сириус у самого себя. Откуда-то взялось ощущение, что он только что заключил мир с НЮНИУСОМ.

Несколько обескураженное выражение лица самого Снейпа только подтверждало его опасения.

— Дьявол! — прочувствованно выругался Сириус, понимая, что снова умудрился во что-то вляпаться и даже не заметить во что именно.

— Черт бы побрал всех слизеринцев!

* * *

— Кхм-кхм, — раздалось рядом чьё-то деликатное покашливание, и Ремус мгновенно поднял голову, про себя отметив, что наверное впервые в жизни не смог услышать чьё-то приближение.

Перед ним стоял широко улыбающийся, практически фосфоресцирующий Джеймс Поттер и двумя руками протягивал завернутый в красно-черную обёртку прямоугольный предмет.

— Это что? — опасливо косясь на «нечто», поинтересовался Ремус, памятуя о том, что брать неизвестно что из рук Джеймса Поттера или Сириуса Блэка иногда попросту опасно для собственного здоровья и психики окружающих.

— Как что? — продолжая улыбаться, удивился Джеймс. — Это подарок. Тебе. С днем рождения, Лунатик!

Ремус на мгновение нахмурился. Потом улыбнулся и рассмеялся. И как он мог забыть?! Хотя со всеми этим передрягами это как раз было не удивительно.

— Итак, сегодня у нас великий день! Сегодня Мародёру по прозвищу Лунатик исполняется семнадцать лет! Хоть это-то ты пока ещё помнишь? — ехидно осведомился Джеймс.

— ЭТО помню. Прощай, детство, привет, суровая правда взрослой жизни, — усмехнулся в ответ Ремус.

— Сохатый, ты вроде бы не стеклянный, так что будь другом, отойди в сторону! Ты мне обзор загораживаешь! — недовольно пробурчал Питер, выходя из-за спины друга.

Джеймс смущённо подвинулся.

— Рем! — горделиво выпятив подбородок, начал Питер. — Поздравляю тебя с днём рождения! Желаю счастья в личной жизни и так далее и тому подобное! — скомканно выпалил он, протягивая имениннику свой подарок. — Честно говоря, я совсем замучился, пока думал, что тебе подарить, — волнуясь, произнес Питер, неловко переступая с ноги на ногу и то и дело запуская пятерню в пепельно-русые волосы.

Ремус улыбнулся. Если визитной карточкой Джеймса Поттера были вечно взлохмаченные волосы, то Сириус и Питер чесались только из-за вездесущих блох, почему-то так и липнувших к этим двум анимагам. Из-за этой «чесотки» однажды даже произошла одна пренеприятная история: профессор МакГонагалл всё же заметила ужимки Сириуса при попытках дотянуться до наиболее труднодоступных чешущихся мест, и в итоге тот вместе с Питером был срочно отправлен в Больничное крыло на проверку вшей, а в спальнях Гриффиндора в таком же срочном порядке тотчас провели дезинсекцию. Надо сказать, тот случай надолго подорвал репутацию Сириуса как самого обаятельного сердцееда, и школа пару недель наслаждалась тишиной и полным отсутствием каких-либо происшествий, имеющих непосредственное отношение к Мародерам. Слава Мерлину, скоро всё вернулось в привычное русло: Сириус начал встречаться с какой-то хаффлпаффкой, а Джеймс вновь попытался заколдовать Нюниуса, и оба в очередной раз угодили в Больничное крыло.

— В общем я всё же решил подарить тебе книгу, но только она — маггловская, тебе ведь и так постоянно дарят разные учебники, — Джеймс задумчиво уставился на свой подарок, который всё ещё продолжал держать в руках, и тут же недовольно зыркнул в сторону Питера, но тот не обратил на это внимания и увлечённо продолжил:

— Ты же постоянно читаешь приключенческие рассказы, вроде «Короля Артура» и всё такое, — Питер неопределённо махнул рукой, давая друзьям понять, что как раз «всё такое» для него полная загадка. — Я купил её ещё на каникулах, но если тебе не понравится, то наверное её можно будет вернуть...

— Ха! — громко фыркнул Джеймс. — Так вот чем ты занимался, пока мы с Ремом спасали Сириуса! Умно!

Питер вконец смутился, чувствуя себя более чем неуютно под весёлыми взглядами друзей.

— Спасибо, Питер, — искренно поблагодарил товарища Ремус, не в силах отвести взгляда от глянцевой обложки. Судя по весу, книга была довольно большой, а это значит, что в ней никак не меньше шестисот страниц. Ремус предвкушающе улыбнулся. Целых шестьсот страниц — хватит как минимум на два вечера!

Он принялся аккуратно сдирать полупрозрачную обёртку, с трудом сдерживая охватившее его нетерпение.

— Ну уж нет! — тотчас возмутился Джеймс, понявший, что если Ремус всё же доберется до самой книги, то его от неё уже не оторвёшь. — У тебя сегодня день рождения, и сегодня мы будем праздновать! Завтра можешь читать сколько влезет и никто из нас мешать тебе в этом святом деле не будет! Даю слово Мародёра!

Ремус весело улыбнулся.

— Ну-у-у... если слово Мародёра... тогда ладно.

— Вот отлично! — Джеймс и Питер довольно переглянулись. — ПАРНИ, ЗАНОСИТЕ!!!!

Ремус вздохнул при виде всего того, что шести— и семикурсники-гриффиндорцы аккуратно левитировали через проход в гостиную. Судя по всему, празднование планировалось сильно затянуться. И вряд ли кто-либо из Гриффиндора будет в состоянии на следующий день идти на уроки.

В общем — Ремус усмехнулся, глядя на что-то внушавшего второкурсникам Джеймса — всё будет как обычно. За исключением Сириуса. Интересно, кто теперь вместо него будет отплясывать на столе?

* * *

Рядом раздался громкий взрыв смеха, и Лили резко подняла голову, неохотно отрываясь от незаконченного эссе по истории Магии. Она уже собиралась наброситься на неугомонных Мародёров, но, увидев настоящий источник шума, почему-то осеклась.

Двое пятикурсников, смеясь, тыкали пальцами в неподвижные рисунки на страницах маггловского журнала Playboy, притащенного в школу кем-то из магглорожденных студентов.

Лили тяжело вздохнула и, отложив эссе в сторону, решительным шагом подошла к расшумевшимся парням. Те, заметив её приближение, практически одновременно подняли головы, даже и не пытаясь спрятать журнал. Староста нахмурилась, но, бросив взгляд на тихо сидевших у камина Мародёров, против обыкновения лишь негромко, но настоятельно посоветовала парням вести себя потише. Те согласно кивнули, однако стоило ей вернуться на своё место, как их громкий смех и оживлённая болтовня вновь наполнили полупустую гостиную.

— Джеймс, ты точно уверен, что хочешь сделать этот ход? — недоверчиво хмыкнул Питер.

— Да, но если ты спросишь меня об этом хотя бы ещё один раз, то я тебя убью. Честное Мародёрское, — раздражённо прошипел Джеймс, напряжённо размышляя над следующим ходом.

Ремус на секунду оторвался от книги, рассеянно скользнув взглядом по шахматной доске. Ситуация явно складывалась не в пользу Джеймса, и он, мысленно пожелав Питеру удачи, вернулся к прерванному чтению.

Джеймс широко зевнул, оглядываясь по сторонам в отчаянных попытках найти кого или что-либо, что могло бы спасти его от неминуемого поражения. И кто бы мог подумать, что малыш Питер, всегда с таким трудом запоминающий заклинания, окажется непревзойдённым мастером в шахматы?! Уж точно не он!

Джеймс неожиданно для самого себя вдруг вспомнил, что раньше они почему-то никогда не играли вдвоём: Питер всегда наблюдал со стороны за его поединками с Сириусом или Ремусом и ни разу не обмолвился, что тоже более чем хорошо разбирается в шахматах.

Джеймс виновато взглянул на сидящего напротив друга, но тот, опустив голову, пристально изучал расстановку сил.

— Может, сходим на кухню, а, Пит? — с надеждой предложил он. Лично ему и так уже было ясно, чьему королю в ближайшем будущем грозит шах и мат, и судя по улыбке Питера, не только ему.

— Ладно, пошли, развеемся, — мгновенно согласился Питер, собирая шахматы в коробку. — Как-нибудь ещё раз сыграем. До конца.

— Да, конечно. Само собой. Обязательно, — ухмыляясь, кивнул Поттер, радуясь, что ему удалось временно отсрочить свой проигрыш.

— Эй, Лунатик? Ты идешь с нами или как?! — бесцеремонно отобрав книгу, полюбопытствовал Джеймс, полностью игнорируя возмущённый вопль Ремуса.

— Идите сами, — сердито откликнулся тот, слегка запыхавшись усаживаясь обратно в кресло с отобранной назад книгой. — Я лучше здесь посижу — почитаю. Между прочим, кое-кто вчера обещал мне не мешать!

— Но ведь это было вчера! — усмехнулся Сохатый, но, наткнувшись на недоброжелательный взгляд Люпина, тут же сдался.

— Ну как хочешь, — просто пожал плечами Джеймс, не желая тратить время впустую на бессмысленные уговоры, и быстро скрылся за портретным проёмом, присоединившись к ожидавшему его Питеру.

Ремус со странным чувством посмотрел, как портрет Полной Дамы снова встал на место, скрыв от него удаляющиеся спины Джеймса и Питера.

Мысль, что будь здесь Сириус, он бы так легко не отделался, упрямо не желала его покидать. Даже перспектива прочтения книги, мгновенно ставшей его любимой, больше не доставляла прежней радости.

Он уже собирался отложить её и снова взяться за уроки, когда хорошо знакомое имя, на которое он поначалу даже не обратил внимания, неожиданно царапнуло сознание.

«Алекс Уайт...»

Ремус почти весело улыбнулся.

Это надо же! Наверняка Бродяга вовсю развлекался, когда придумывал себе это имя! Ну кто ещё, кроме Сириуса Блэка, может быть таким беспечным, чтобы назваться Уайтом?! Чёрный — белый... Смех да и только!

Однако ж — и Ремус не мог этого не признать — ход сработал. Никто даже не заподозрил, что человека по имени Алекс Уайт не существует и никогда не существовало. Есть только Сириус Блэк.

Ремус задумчиво нахмурился, по привычке начав грызть ногти. Ведь Джеймс тоже что-то подозревал, чувствовал, что что-то не так в странном преподавателе, чуть не убившем их в начале года... Да и сам Сириус неровно дышал по отношению к Уайту, с удивившей даже Мародёров яростью и гневом отзываясь о профессоре ЗоТИ. Неужели можно так сильно ненавидеть самого себя?..

Ремус вздохнул, глядя на возвращающихся в гостиную друзей. Оба были до странности молчаливы, и тут уже не нужно было быть прорицателем, чтобы понять причины их плохого настроения.

— Сколько на этот раз? — спокойно поинтересовался он. Всё равно от его нотаций нет никакого толку.

— Десять. С каждого, — мрачно ответил Джеймс и устало плюхнулся в кресло. — Филч совсем озверел! Представляешь, Лунатик, он сказал, что...

Ремус практически мгновенно перестал обращать внимание на возмущённо жестикулирующего Джеймса, который мог ещё до-о-олгое время продолжать в том же духе, благо зрителей всегда было хоть отбавляй. А лично его не интересовали ни обстоятельства столкновения с завхозом, ни с его милой серо-розовой любимицей.

«Алекс судорожно оглянулся по сторонам, уже понимая, что выхода нет. Вперёд вела лишь одна дорога, и он, осторожно ступив на мощёную булыжниками тропу, напряжённо пошёл навстречу уже ожидавшему его бывшему врагу и нынешнему союзнику. Встреча была неизбежна.

. Взаимно...» *

* — отрывок из книги.

Ремус стоял и молча смотрел в окно. По быстро темнеющему небу мягко стлались серо-сизые облака, но даже несмотря на подгонявшие их резкие порывы холодного ветра, они всё равно были не в силах скрыть от пронзительного взгляда молодого оборотня ТО, что подобно темнейшему проклятью из Темной магии, снова нависало над его головой.

В чёрном небе, подобно круглому сверкающему шару с рождественской ёлки, заливая всё холодным белым светом, висела полная луна. Его кошмар и его Метка, с которой ему было суждено прожить всю оставшуюся жизнь и умереть, нося её глубоко в себе…

Взгляд карих глаз скользнул по крутому склону, по каменным ступеням, ведущим к домику Лесничего, по тыквенным грядкам, не заметив или попросту не обратив внимания на чёрную тень, мгновенно исчезнувшую из его поля зрения.

Ремус подавил вздох и обернулся, затылком продолжая ощущать, как немыслимой тяжестью давит на него луна.

Джеймс с тоской смотрел в окно, отчаянно борясь со сном, но пока что борьба была не в его пользу. Питер же, подсвечивая себе слабеньким люмусом, уткнулся в книгу, старательно, но безуспешно пытаясь запомнить прочитанное.

Ни у кого из Мародёров не было настроения ни для разговоров, ни тем более для прогулки по Лесу, правда, в отличие от друзей у обречённого на трансформацию оборотня выбора не было с того самого момента, как зубы Фенрира Грейбека впились его плечо.

К тому же Джеймса, не меньше самого Ремуса беспокоила перспектива остаться с оборотнем один на один — Хвост не в счёт. А в том, что он в одиночку сумеет удержать оборотня от посещёния Хогсмида, Джеймс о-очень сомневался: им и вдвоём с Сириусом иногда с трудом удавалось загнать оборотня обратно в Хижину, а теперь, когда Бродяга окончательно сжёг последние мосты, связывающие его с Мародёрами… Чёртов слизеринец! Думает только о самом себе!

— Сохатый, — тихо позвал его Ремус, и Джеймс мгновенно поднял голову.

— Нет, — сразу же ответил он, догадываясь, о чём снова пытается заговорить с ним Люпин. — Нет, Лунатик. Одного тебя мы тут не бросим.

Джеймс скрестил руки на груди, чувствуя как неуверенность, исходящая от Люпина постепенно передаётся и ему. Ремус вздохнул, набирая воздух для ещё одной попытки образумить друзей, когда тихо скрипнула, приоткрываясь входная дверь

Все находившиеся в комнате удивлённо уставились на вошедшего. Питер выронил книгу.

— Сириус?!

* * *

Ива насторожилась.

Корни, на много метров уходящие вглубь земли ощущали чьё-то приближение. Ива яростно взмахнула голой ветвью и почувствовала, как лёгкое тело незваного гостя ловко уклонилось от страшного и, казалось бы, неминуемого удара.

Ива рассвирепела. Она узнала эти шаги. Легкая крадущаяся поступь крупного и сильного зверя. Дерево вновь взмахнуло ветвями, одновременно вытаскивая из земли огромный корень и собираясь прихлопнуть наглеца, но тот снова успел вовремя увернуться от удара и в следующее мгновение Ива беспомощно замерла более не в силах пошевелиться.

Тёмный силуэт тихо проскользнул в небольшой лаз, скрытый от посторонних глаз в корнях Ивы.

Несколько минут зверь бесшумно крался по деревянным ступеням. Верный нюх подсказывал, что незадолго до него здесь прошли четверо человек, но один вскоре ушёл. Пёс нерешительно замер перед дверью, прислушавшись к звукам, доносящимся из комнаты, но так ничего и не услышав, лапой чуть отодвинул дверь и проскользнул внутрь.

Три пары глаз удивлённо уставились на громадного чёрного волкодава вошедшего в комнату и сейчас настороженно принюхивавшегося. Зверь вздрогнул от неожиданности, когда здоровенный учебник по Трансфигурации с грохотом упал на пол, вздев клубы пыли.

Первым опомнился Ремус.

— Сириус? Это ты? — не скрывая восторга, спросил он.

Пёс, высунув наружу длинный розовый язык, нахально ухмыльнулся и разлёгся на пыльном полу, поочередно разглядывая то Джеймса, то Ремуса.

Люпин улыбнулся.

— Согласен. Глупый вопрос.

Чёрный хвост утвердительно хлопнул по полу, вздымая тонкий слой пыли. Питер чихнул, тем самым, обратив на себя внимание воссоединившихся в Хижине Мародёров.

— Будь здоров, — в один голос пожелали Джеймс и Ремус, тогда как Сириус неожиданно для всех громко зарычал, обнажив острые клыки.

— Сидеть, — весело улыбаясь, скомандовал Джеймс, не замечая удивлённого взгляда, которым наградил его ничего не понимавший Ремус. Впрочем, Питер похоже понимал не больше, если уж не меньше него самого.

Никто из них не удивился когда пёс, вместо того чтобы покорно оставаться на месте, вдруг прыгнул прямо на Джеймса, с трудом удержавшегося на ногах после такого напора.

— Ну всё! Ты сам напросился! — выпалил тот, не без усилий спихивая с себя развеселившегося Бродягу, и через мгновение пёс оказался крепко пришпиленным к полу громадными рогами Сохатого.

— Может хватит? — ненавязчиво поинтересовался Ремус, ощущая как вдруг резко заболели все мышцы, начиная перестраиваться под новое тело.

Мародёры всё поняли мгновенно. Питер отложил книгу в сторону, и через секунду со стула соскользнула крупная серо-коричневая крыса. Бродяга медленно вышел вперёд, прикрывая собой оставшегося позади оленя.

— Я рад, что ты всё-таки пришёл, — выдавил из себя Ремус, прежде чем, забыв всё от сотрясшей его боли рухнуть на пол.

Пёс с ненавистью посмотрел на заглянувшую в окно полную луну.

Оборотень поднял голову и плотоядно облизнувшись, принюхался. Он был голоден.

* * *

Позади что-то глухо взорвалось, но низко склонившийся над котлом мужчина не обратил на это никакого внимания. От варившегося зелья валил густой зеленовато-серый дым, и дышать в разгромленной лаборатории становилось всё сложнее и сложнее.

— Что вам надо? — с трудом прохрипел старый волшебник, когда снова очнувшись, увидел свою уничтоженную лабораторию и валявшиеся рядом деревянные обломки — всё что осталось от его волшебной палочки.

Колдун даже не пошевелился, продолжая методично помешивать кипящее варево, видимо ничуть не опасаясь нападения со спины.

— Я спросил, что вам от меня надо?! — с ненавистью глядя на согбенную спину, выкрикнул зельевар, не в силах забыть стоявшее перед глазами видение — два практически одинаковых куска дерева и валявшиеся рядом с ними грязно-серые клочки шерсти единорога. Несмотря на обуревавший его смертельный ужас, маг никак не мог понять, КЕМ надо быть, чтобы вот так запросто, лёгким движением руки сломать ВОЛШЕБНУЮ ПАЛОЧКУ.

Мужчина медленно повернулся к нему. Равнодушно сверкнули в прорезях маски зелёные глаза. Он неторопливо поднял палочку.

— Avada Kedavra, — в молодом голосе прозвучала нескрываемая скука человека, для которого убийства были даже не развлечением или своеобразным способом выплеснуть обуревавшую им ненависть, а всего лишь нудной и необходимой обязанностью.

Ярко-зелёная вспышка, такая же холодная и смертельно опасная как глаза Пожирателя и старик-зельевар уже мёртвым повалился обратно на каменный и залитый зельями пол.

— Не стоило мне мешать, — склонившись над телом, спокойно произнёс мужчина и снова вернулся к котлу.

Сверившись с лежавшей перед ним книгой, непроницаемо-чёрная обложка которой была сделана явно не из простого пергамента, он достал из внутреннего кармана чёрной мантии небольшой флакончик и осторожно откупорил его. Первая… вторая… третья… седьмая… тягучие красные капли медленно падали в котел и растворялись в зелье, оставляя после себя кроваво-красные круги.

Покончив с последним ингредиентом, мужчина аккуратно заткнул пробкой флакон, на дне которого ещё оставалось немного жидкости, в которой можно было без малейшего труда угадать кровь, и при том кровь отнюдь не животного. Человека. Зелье вскипело, и котел мгновенно заволокло туманом. Мужчина резко подался вперед, напряжённо вглядываясь в грязно-серую завесу. Драгоценная книга упала на мокрый пол, но колдуну сейчас было не до этого.

Из мутно-серой завесы повалившего из котла тумана на него пристально смотрело хорошо знакомое всему магическому миру Англии лицо.

Маг удовлетворённо улыбнулся и тут же принялся брезгливо отряхивать местами испачкавшуюся мантию.

Без сомнений, Лорд будет ОЧЕНЬ доволен.

Предатель должен умереть. И он умрёт.

Как только зелье Истинных Видений прекратило своё действие, мужчина резко повернулся на каблуках, оставляя за собой тело мёртвого зельевара и практически полностью разрушенную лабораторию. Больше здесь его ничто не держало.

Сомнений в том кому Лорд поручит выполнить новое задание, он не испытывал.

* * *

Вековые деревья Запретного Леса угрожающе перешёптывались, недобрыми взглядами провожая медленно продиравшуюся сквозь заросли колючего кустарника четвёрку.

Необычное шествие возглавлял громадный чёрный волкодав с серыми, слишком человеческими глазами, за ним следовал не менее громадный волк, в котором обитатели Запретного Леса мгновенно учуяли оборотня и поспешили убраться подальше с дороги странной процессии. Следом за оборотнем аккуратно переставляя копыта и время от времени склоняя украшенную ветвистыми рогами голову грациозно выступал поистине благородный олень, на спине которого, крепко вцепившись в короткую шерсть довольно острыми коготками сидела серо-коричневая крыса.

Неожиданно пёс замер и, угрожающе зарычав, принюхался, но через мгновение, видимо посчитав, что чужак, запах которого он учуял не представляет для них угрозы, продолжил лишь ему одному известный путь.

Заросли чёрного кустарника чуть заметно шевельнулись, когда странные даже по меркам не менее странных и опасных обитателей Леса животные затерялись среди деревьев.

Длинная стрела с острым наконечником вернулась в колчан к своим сестрам, а лук, до этого направленный на невиданных ранее в Лесу животных был закинут обратно за спину.

Пышный хвост раздражённо хлестнул по мускулистому крупу, заодно прихлопнув несколько вконец обнаглевших кровососов.

Голубые глаза незнакомца с несвойственным для его народа любопытством проследили за процессией из укромных зарослей.

— Какие интересные люди к нам зачастили, — лукаво улыбаясь, произнес он. — Совсем страх потеряли…

Легко перепрыгнув через прогнивший ствол давно рухнувшего дерева, и чуть поморщившись, когда особенно острый камушек впился в копыто, он рысцой направился в самую глубь Леса, где жили в своё удовольствие остатки того, что когда-то было могущественным кланом кентавров — полулюдей, полулошадей.

Спокойным шагом миновав заставу, он подошёл к костру, и тут же направился в сторону поджидавших соплеменников.

— Ну наконец-то, — вместо приветствия раздражённо произнес гнедой кентавр с длинными, то и дело спадавшими на лоб волосами. — Тебя уже заждались, Фиренц. Не следует заставлять Совет ждать.

— Сегодня же полнолуние, Орэй! — рассмеялся смуглый кентавр с угольно-чёрной шерстью, покрывавшей всю «лошадиную» часть тела. — Он наверняка опять наблюдал за теми забавными зверьками!

Фиренц только раздражённо сверкнул глазами, но отрицать очевидного не стал. Его действительно интересовали те четверо парней, что в облике зверей по полнолуниям шастали по Лесу.

С тех пор как он впервые увидел их в самом сердце Леса, прошло несколько лет, но все эти годы каждое полнолуние он тайком наблюдал и присматривал за ними, взяв под негласную опеку. Хотя уж кому эта защита и требовалась, так это самим обитателям Леса, на которых порой охотился молодой, но уже довольно крупный оборотень.

Фиренц не знал кто эти люди, что оказались настолько храбры и безрассудны, что рискнули собственной жизнью ради друга-оборотня, а в том что эти четверо были друзьями не сомневались даже остальные кентавры, которые были в курсе увлечения родича.

Три незарегистрированных анимага (наверняка кто-нибудь из числа студентов шестых-седьмых курсов) и один оборотень свободно бродили по Запретному Лесу, иногда даже отваживаясь на отчаянные и весьма опасные вылазки в Хогсмид.

Однажды оборотню удалось вырваться, и лишь благодаря своевременному вмешательству собаки никто из жителей деревни не пострадал: пёс попросту опередил хищника, первым добравшись до Хогсмида и на глазах у десятков людей вцепившись зубами в ногу какого-то старика. Само собой всё внимание собравшихся на улице магов мгновенно переключилось на «взбесившееся» животное, и никто не заметил крупного оленя и пятившегося к кустам серого волка.

Фиренц улыбнулся и посмотрел на наконец-то очистившееся от туч небо.

Звёзды молчали.

Звёзды кричали.

А кентавры, заслуженно славившиеся непревзойдёнными астрономами, впервые за всю историю существования клана не могли их услышать и истолковать то, что показывали небесные светила.

Небо сошло с ума.

И всё же, несмотря на хаотичный танец спятивших звёзд и планет, кентавры сходились в одном: грядут Великие Перемены. И кто знает, что будет с миром, когда они наступят?..

Где-то вдалеке вдруг завыл волк, к которому тут же присоединился ещё один.

Приближалась война.

* * *

— Alohomora, — раздался в ночной тишине библиотеки негромкий мальчишеский голос.

Дверь медленно отворилась, и он решительно переступил порог, не боясь потревожить охранное заклинание, которое было предусмотрительно снято ещё несколько минут назад.

На мгновение тонике губы растянулись в довольной и горделивой улыбке, а затем, стараясь ступать как можно тише, парень медленно двинулся вдоль длинного ряда шкафов, плотно уставленных редкими и зачастую опасными книгами.

Тонкий лучик белого света тускло освещал дорогу, позволяя незнакомцу с трудом, но всё же рассмотреть полустёршиеся надписи на корешках книг.

Пройдя в самую глубь Запретной Секции, парень, наконец, остановился. Подняв палочку повыше, он с интересом провел пальцами по корешкам книг, ощущая неровную шероховатость обтянутых кожей книг. Судя по довольно толстому слою пыли, сюда уже довольно давно никто не заглядывал. Что к лучшему.

Парень улыбнулся, потянув на себя одну из книг но, несмотря на соблазн, открывать не стал. Кто знает, какие чары наложены на эти фолианты? Сначала нужно со всем разобраться, и лишь потом наслаждаться увлекательным чтением.

Где-то неподалёку раздалось хорошо знакомое каждому студенту шарканье, и свет тут же погас, повинуясь тихому шёпоту мальчишки. Вот уж что-что, а попасться Филчу в его планы сегодня никак не входило.

Как только шаги стихли, огонёк вспыхнул с прежней силой, на мгновение ослепив уже успевшие привыкнуть темноте глаза.

Парень недоумевающее нахмурился, заметив, что каким-то образом умудрился пропустить весьма интересную книгу. Книгу, тонкий слой пыли на которой говорил о том, что на полку она вернулась совсем недавно.

Крепко прижав к себе оба фолианта, студент заклинанием запер за собой дверь в Запретную Секцию, не забыв восстановить охранные чары. Не дай Мерлин кому-нибудь из первокурсников вздумается «почитать»! Тогда проблем не оберёшься. Кто знает, что они вычитают в книгах по Тёмной магии?

Если бы книги могли видеть и разговаривать, а некоторые из них, бесспорно, обладали этим противоестественным самой их природе свойством, то возможно они бы охотно поведали бы об эмблеме Слизерина на мантии незаконно пробравшегося в Запретную Секцию студента. Но даже если бы кому-нибудь из преподавателей и посчастливилось разглядеть в тёмном коридоре тонкую тень скрывшегося в коридоре слизеринца, то вряд ли бы им пришло в голову спросить об увиденном у книг. Да и вряд ли бы те стали делиться этим знанием с кем-либо ещё.

Книги — лучшие друзья человека, но даже у них есть свои секреты. И далеко не все из них можно прочесть на пожелтевших от времени страницах.

* * *

Необычайно крупный волкодав чёрного цвета, распластавшись на берегу озера прикрыв глаза, тайком наблюдал за играми трёх друзей.

Мелкие острые камни, которыми был усеян весь берег небольшого озерца, больно впивались в нежное брюхо, защищённое лишь тонким слоем короткой шерсти, но сил не было даже чтобы перелечь на более удобное место.

Донёсшийся до него негромкий испуганный писк заставил его поднять голову, но назревавший конфликт уже был решён без его вмешательства. Заигравшийся оборотень слишком сильно пихнул когтистой лапой Хвоста, но Сохатый без промедления отогнал его, пригрозив красовавшимися на голове рогами, которые служили ему не только украшением, но и оружием.

Вымотавшийся за время ночной прогулки и немного потрёпанный после короткой, но кровавой схватки с двумя анимагами оборотень явно не желал снова с ними связываться, а потому просто отошёл подальше от оленя с крысой и устроился рядом с лежавшим в отдалении Бродягой.

Никак не отреагировав на неожиданно присоединившегося Лунатика, пёс продолжил безразлично смотреть на озеро, думая о чём-то своем.

Очень хотелось принять прежний человеческий облик — ненасытные блохи, наверное, уже успели откачать несколько литров его крови. Бродяга резко впился зубами в собственную шерсть, пытаясь поймать особенно настырного кровососа. Почему-то когда он обращался обратно в человека все эти блохи куда-то исчезали вместе с шерстью… но кто знает как отреагирует оборотень на появление рядом с собой незнакомого мужчины?..

Пёс встал и отряхнулся, заодно выдрав из шерсти несколько крепко прицепившихся репейников, после чего улёгся обратно.

Именно с Хогвартсом, Запретным Лесом и этим озерцом были связаны самые яркие воспоминания его жизни.

В Хогвартсе он обрёл друзей и впервые узнал, что значит Настоящая Дружба.

В Запретном Лесу он осознал, что такое Безграничная Свобода — когда тебя не связывают никакие рамки и ограничения, когда тебя не держит в плену собственная плоть.

И именно к этому озеру он приполз два с половиной года назад, спасаясь от разъяренного Лунатика, окончательно потерявшего и голову, и человеческий облик. Именно здесь его нашли дементоры — пёс вздрогнул и спрятал морду под лапами — когда он, раненый и совсем обессилевший беспомощно валялся на берегу, будучи даже не в силах превратиться в собаку. И если бы не Маховик времени Гермионы и так вовремя появившийся Гарри, кто знает, где бы он сейчас был? В уже ставшем привычным Азкабане, или в палате св. Мунго для умалишённых?

Анимаг до сих пор не мог позабыть то липкое ощущение и пробиравший до самых костей холод, который он всегда чувствовал при приближении этих кошмарных существ, ведавших и воплощавших все его потаённые, запечатанные глубоко в сердце страхи. На мгновение он напрягся, готовясь наяву услышать тяжёлый надрывный хрип, когда морозный воздух втягивается в страшную воронку, прятавшуюся под капюшоном дементора. Да… мало кто мог похвастаться тем, что знает об этой воронке, так как те кто видел её уже не могли об этом рассказать. Дементоры — страх и ужас волшебного мира, через Поцелуй высасывали из человека душу, отнимая у него всё: жажду и любовь к жизни и оставляя лишь тупое равнодушие.

Он сам едва не прошёл через это.

Но сейчас всё было просто прекрасно: тёплая шкура хорошо грела, не давая замёрзнуть, а в животе раздавалось голодное урчание.

Услышав знакомый звук анимаг напрягся, готовясь к прыжку, и когда из темноты прямо на них вылетела чем-то потревоженная стая летучих мышей, с силой оттолкнувшись от земли чёрной молнией взвился в воздух.

Громко щелкнули мощные челюсти, переламывая хрупкий хребет отчаянно пытавшейся вырваться на волю твари. Кожистые крылья дернулись в последний раз… и беспомощно обвисли.

Отбросив мышь в сторону, пёс снова бросился на «охоту». Летучие мыши, перепуганные неожиданным вторжением в их воздушную среду обитания, бестолково носились над озером. Бродяга решил не менять свою первоначальную тактику и снова кинулся в самую гущу. Прыжок — и в челюстях трепещет смятое острыми зубами крыло ещё одного зверька.

Решив, что гоняться за остальными жертвами пока больше не стоит он, передними лапами прижав мёртвую мышь к земле, сосредоточенно впился зубами в ещё теплое тельце.

Рядом увлечённо хрустел костями Лунатик, время от времени бросая жадные взгляды на того зверька, что Бродяга поймал для себя.

Сохатый и Хвост естественно участия в трапезе не принимали, оставаясь сторонними наблюдателями, хотя Бродяга был очень даже не против, если бы крысёныш присоединился к ним с Лунатиком. В качестве пищи, разумеется.

Бродяга смутно догадывался, как он сейчас выглядит в их глазах: чёрный волкодав, ничуть не уступающий в размерах лежащему рядом оборотню, отчаянно вгрызается в разодранную на части тушку. Вся морда покрыта ещё не засохшей кровью… В общем, Грим собственной персоной!

Он мысленно поаплодировал себе за столь удачное сравнение, но от еды не оторвался, порой кидая нервные взгляды на темнеющие неподалёку кусты. Осторожность лишней никогда не бывает! Доказано Аластором Грюмом и проверено на собственной шкуре.

Анимаг сытно потянулся, мимоходом подумав, что на завтрак теперь можно будет не идти. Уж лучше поспать по-человечески.

Небо посветлело, и первые лучи восходящего солнца позолотили самые верхушки деревьев. Ночные, и без сомнений наиболее опасные обитатели Запретного Леса прятались обратно в свои норы, уступая территорию его дневным обитателям, которые совершенно не обращали внимания на вяло пробиравшуюся через Лес четвёрку, которую на этот раз возглавлял увенчанный ветвистыми рогами олень.

Позади всех, замыкая шествие, неслышно ступал громадный волкодав.

Мародёры возвращались.

Пробив ровно двенадцать ударов, часы послушно смолкли, и теперь тишина нарушалась лишь звуками далёкой музыки да негромким, но раздражительным тиканьем.

Скрипнула входная дверь, и в комнату, совершенно неразличимый в темноте, проскользнул облачённый в черную мантию высокий силуэт.

— Lumos, — тонкий лучик мгновенно вспыхнувшего на кончике палочки света покорно осветил мрачное помещение. Страшные тени, каждая из которых могла оказаться смертельно опасным убийцей со стальным, смазанным ядом кинжалом или волшебной палочкой в руке, мгновенно обступили вошедшего. Но мужчина, не обращая на них внимания и не проявляя ни малейших признаков беспокойства, устало сбросил с плеч мантию и с облегчением опустился в мягкое кресло, стоявшее рядом с давно потухшим камином.

Маг лениво огляделся по сторонам. Когда он был здесь в последний раз, всё выглядело несколько иначе. Мужчина усмехнулся, мысленно поправив себя: «Просто эти изменения ещё не произошли».

По странной прихоти давно умершего архитектора, по чертежам которого и было построено родовое поместье Малфоев, круглая комната была начисто лишена окон. Библиотека была поистине великолепна: вдоль круглых стен тянулись шкафы, а в них… книги по самой Тёмной и самой Светлой Магии… Несомненно, что родись известная благодаря книгам о Гарри Поттере Гермиона Грейнджер хотя бы лет на десять раньше, она бы пошла на всё, лишь бы иметь возможность хотя бы дотронуться до невероятно редких фолиантов, которые, казалось, только и ждали, когда их возьмут достойные руки. Но сейчас в библиотеке был лишь один человек, и он не проявлял никакого желания браться за это в высшей степени увлекательное чтение.

Видимо, мужчина был по-настоящему измотан, так как, уже не имея ни сил, ни желания поднять руку с палочкой, он ЗАСТАВИЛ огонь снова вспыхнуть в каменном нутре камина. Манящими чарами призвав стоявший на каминной полке графин, он некоторое время задумчиво изучал его содержимое, а потом, видимо, так ничего и не обнаружив, наполнил бокал и приготовился ждать.

Ничто и никто не мог нарушить его спокойствия, даже стремящиеся угодить «гостю» хозяина домовые эльфы, вздумайся им попытаться пробраться сюда! Личная библиотека Абраксаса Малфоя была зачарована таким образом, что наложенные на неё многочисленные охранные заклинания пропускали лишь самого хозяина и тех, кому он доверял беспрекословно, а таковых было немного. Точнее, таким АБСОЛЮТНЫМ доступом в святая святых Малфой-мэнора пользовался лишь один человек — его друг и родственник Орион Блэк.

Тот, ради кого он и пришёл сюда.

Маг устало отпил глоток сверкавшего через хрусталь кроваво-красного вина. В завораживающей пляске теней и пламени казалось, что черноволосый мужчина пьёт самую настоящую кровь. «Вампир» — в ужасе подумал бы обычный человек, осеняя себя крестным знамением. «Иллюзия» — уверенно решил бы опытный волшебник, на всякий случай нащупывая в кармане палочку. Возможно, и тот и другой ошибались, возможно, они оба были правы… Мало ли что может пригрезиться в жутковатой тишине, когда само подсознание сходит с ума, а глазам в каждой тени мерещится смертельная угроза?..

Мужчина — самый обычный человек, если не брать во внимание способности, которыми он обладал и которых был лишён обычный маггл — снова потянулся за бутылкой, но на этот раз не стал наполнять уже опустевший бокал. Вместо этого он ловким и оттого незаметным движением ногтём подцепил вычурную крышечку перстня, и в свете камина зловещё сверкнули две ждущие своего часа белые крупинки, которые уже через мгновение были уверенно всыпаны в узкое горлышко. Кроваво-красное вино беспрекословно поглотило их, надёжно скрыв все следы преступления.

Колдун прислушался к тихим звукам музыки, доносившимся из-за закрытой двери, и улыбнулся. Бутылка лучшего вина из коллекции Абраксаса Малфоя, как и прежде, стояла на каминной полке.

Яд ждал своего часа. И ждать оставалось недолго.

Тяжёлая стрелка часов снова дёрнулась с места и тут же застыла. Время приближалось.

Тихо скрипнула, приоткрываясь, дверь…

* * *

Алекс в очередной раз одёрнул рукава тёмно-серой мантии, тщетно пытаясь справиться с раздражением. Успокоиться не помогали даже многочисленные и весьма болезненные способы убийства Альбуса Дамблдора, которые он уже целых пятнадцать минут мысленно прокручивал перед глазами.

«Ну, Альбус! Ну, Дамблдор!» — уже в который раз за истекшее с его появления на балу время привычно простонал Алекс. Он до сих пор не вполне понимал, когда и, главное, КАКИМ ОБРАЗОМ он вообще умудрился согласиться на эту полубезумную затею директора Хогвартса. Ещё час назад он стоял в кабинете, гладил Фоукса по огненно-красной шее и упрямо отстаивал свою точку зрения, ни в какую не соглашаясь отправиться на бал, посвящённый свадьбе Нарциссы Блэк и Люциуса Малфоя. А сейчас он преспокойно пьёт лучшее вино на этом самом балу!!!

В общем, он снова убедился, что с Дамблдором гораздо проще не спорить, а сразу соглашаться со всем и на всё; будешь сопротивляться — и всё равно, сам не заметишь, как согласишься.

Впервые Алекс убедился в истинности этого предположения, когда Дамблдор ПОПРОСИЛ его ПОЗВОЛИТЬ Ордену Феникса на какое-то время обосноваться в родовом особняке рода Блэков на Гриммо 12. Против он не был, а потому позволил, но когда тот снова завёл разговор об этом доме, он уже подсознательно был готов к очередной ПРОСЬБЕ директора Хогвартса и главы вышеназванного Ордена Феникса. Готов-то он был, но это ещё не значило, что он собирался согласиться с этим в высшей степени возмутительным предложением! Чтобы он — Сириус Орион Блэк, единственный кому удалось сбежать из Азкабана и сохранить рассудок, стал прятаться в собственном доме!!! Он был против и точно знал, что ни за что на свете не согласится на это, и поди ж ты! Уже на следующий день он, чувствуя себя круглым дураком и распоследним трусом, стоял перед обшарпанной дверью собственного дома в сопровождении Альбуса Дамблдора и Аластора Грюма.

Впрочем, всё оказалось не так плохо, как он рассчитывал. Пусто, пыльно и ЖУТКО скучно. Короче говоря, почти как в Азкабане, только тут ему жизнь портили не дементоры, а орущий портрет покойной (слава Мерлину!) матушки и давно спятивший домовой эльф, так и норовивший устроить ему какую-нибудь мелкую пакость. Не особенно помогало даже его положение ХОЗЯИНА дома, а, следовательно, и всего, что в нём находилось.

Впрочем, сейчас Алекс был уже только рад тому, что СОГЛАСИЛСЯ на это, ведь откажись он тогда — и скорей всего он лишился бы выпавшего ему шанса изменить будущее…

Неподалеку мелькнула синяя мантия виновника его плохого настроения, и Алекс раздражённо проследил взглядом за директором Хогвартса, о чём-то разговаривающим с нынешним Министром Магии. Дамблдор лукаво улыбнулся, и Алекс тут же отвёл взгляд в сторону, возвращаясь к прерванному разговору.

— Знаете, моя леди, думаю, на этом балу вы затмите даже саму невесту, — улыбаясь, произнёс он, одновременно склоняясь в галантном поклоне перед очаровательной девушкой, которая тут же мило покраснела от радостного смущения.

— Благодарю вас, Алекс, — улыбнулась та в ответ, и он неожиданно для самого себя вспомнил, что в последний раз встречался с женщиной почти пятнадцать лет назад.

Алекс оглянулся по сторонам в поисках официанта, но, вспомнив, что на таких приёмах, как этот, еду и напитки разносят домовые эльфы, щёлкнул пальцами и повелительно приказал мгновенно явившемуся на зов домовику:

— Два мартини.

Несмотря на то очаровательное создание, которое уже одной своей улыбкой поднимало ему настроение, Алекс терпеть не мог подобные чопорные светские рауты, предпочитая маггловские бары. А от маггловских стриптиз-клубов он вообще был в полном восторге!

Алекс до сих пор с невольной ухмылкой вспоминал, как Джеймс угорал с его выражения лица, когда они впервые пришли в один местный стриптиз-бар.

Как это ни странно, но именно Джеймс, такой же чистокровный волшебник, как и он сам, показал и объяснил ему все прелести жизни среди магглов. А он — Сириус Блэк, Бродяга, Алекс Уайт — оценил и принял их, не в состоянии жить по законам семьи Блэков и остального чистокровного общества. В итоге из него получился какой-то гибрид, сформированный общими усилиями его матери, пытавшейся сделать из своего старшего непутёвого сына достойного наследника семейного состояния; Джеймса, научившего немного странного мальчишку жить сегодняшним днём, не задумываясь о последствиях, и Ремуса, с трудом, но всё-таки привившего ему полудохлые зачатки совести.

Алекс улыбнулся, подумав, что Ремус был бы чрезвычайно горд тем, что все его многолетние усилия всё же не пропали даром.

— Простите меня за мою наглость, леди Арифанта, но ваш жених не будет возражать, если этот вальс вы будете танцевать со мной?

«Браво, Сириус. Очень тонкий и, главное, оригинальный способ узнать, свободна ли понравившаяся тебе девушка! Кошмар, всю сноровку растерял…» — тут же принялся издеваться до этого мирно спавший внутренний голос.

Арифанта улыбнулась, тем самым давая понять, что раскусила его бесхитростную уловку.

— Ну что вы, Алекс! Конечно же он не будет против, учитывая его отсутствие, — весело рассмеялась девушка. Жемчужные серьги качнулись в такт движению, подчеркивая изумительную белизну ровных зубов. — Вообще-то мои родители рассчитывали обручить меня с Малфоем, но, к счастью, Люциус успел сделать предложение этой Нарциссе. Что, позвольте мне заметить, только к лучшему. Люциус Малфой — самый самолюбивый и надутый кретин из всех, что я знаю! — чуть раскрасневшись, выпалила девушка.

Алекс улыбнулся и, склонившись к изящному ушку юной дочери Ричарда МакНейра, заговорщицки прошептал:

— Знаете, Арифанта, между нами, оказывается, та-ак много общего…

Алекс разогнулся в полный рост и, ничуть не сомневаясь в ответе стоявшей перед ним красотки, громко спросил:

— Моя леди, позволите пригласить вас на танец?

Девушка улыбнулась, охотно подавая ему руку.

— С радостью, мистер Уайт.

Синие глаза ярко вспыхнули, когда его ладонь медленно скользнула ей на талию.

* * *

Комната озарилась ярко-зелёным светом, и из камина, брезгливо стряхивая золу с мантии прямо на узорчатый ковер, шагнул высокий уже немолодой мужчина. Карие глаза холодно впились во встречавшего его мага, но стоило тому улыбнуться, как в них тут же вспыхнули радостные, но малозаметные желтовато-зелёные искорки.

— Рад тебя видеть, Орион! — блондин сделал шаг вперёд, первым приветствуя уже давно ожидаемого гостя.

— И я тебя, — тоже слегка улыбаясь, ответил брюнет, охотно пожимая протянутую ему ладонь.

— Коньяк?

— Не откажусь.

Орион Арктурус Блэк был главой своего рода — некогда одной из богатейших семей волшебного мира Британских островов, и вполне мог оценить качество божественного напитка, наливаемого Малфоем из старинной, только что откупоренной бутылки.

— Хороший год, — задумчиво прокомментировал он, разглядев этикетку.

— Естественно. Других не держим, — прозрачно улыбнулся второй маг, не скрываясь разглядывая своего собеседника. Тот заметил устремлённый на него взгляд старого друга, но промолчал, лишь слегка поморщившись.

— Что, хорош?

— Безусловно, — не моргнув глазом, солгал Абраксас, отводя взгляд. Орион мрачно усмехнулся. Уж он-то прекрасно знал, как сейчас выглядит: зеркало бесхитростно продемонстрировало ему горькую правду. За последние несколько месяцев он постарел лет на десять. Густые чёрные волосы, ранее лишь чуть тронутые сединой, теперь казались тускло-серыми из-за обилия в них серебряных нитей, в уголках глаз и губ появились новые морщины, что не могло укрыться от очень внимательных взглядов. От прежнего Ориона Блэка остались лишь глаза да вечно неунывающая ухмылка, правда, теперь она появлялась на его лице всё реже и реже. И тем не менее следы былой, но уже почти увядшей красоты ещё отчётливо видны на его лице. Благородное происхождение так просто не скроешь.

— Будешь ещё? — поинтересовался Малфой, заметив, что тот наблюдает за его

манипуляциями с бутылкой, и, когда Блэк мрачно кивнул, торопливо разлил по бокалам драгоценную янтарную жидкость.

— Надеешься напоить меня до полусмерти, чтобы я ненароком не испортил тебе праздник? — угрюмо усмехнулся темноволосый колдун, тем не менее охотно принимая бокал.

— Да как ты мог такое обо мне подумать?! — картинно возмутился мужчина. — Ещё один такой намек, мистер Блэк, и я буду вынужден вызвать вас на дуэль, ибо только кровью можно смыть нанесённое мне оскорбление! Я тебе не какой-нибудь Поттер или Прюитт!

Орион продолжал молча ухмыляться, глядя на представление, устроенное его родичем. Абраксас всегда, даже наедине с самим собой, вел себя так, словно был окружён целой толпой благодарных зрителей.

— Кстати о Поттерах… — Абраксас вдруг резко перешёл на более привычный деловой тон. — Они ведь тоже приглашены.

— Что ты хочешь этим сказать? — подозрительно нахмурился Орион, отставляя бокал в сторону. — Они что, ЗДЕСЬ? Малфой, ты совсем спятил?! Если Вальбурга узнает, то этот бал из свадьбы превратится в похороны! И ей будет абсолютно всё равно, что это свадьба младшей дочери её сестры!

Пока он высказывал всё, что думает об этой дурацкой затее и её организаторе, Абраксас скромно молчал, тихо стоя в сторонке и неспешно допивая коньяк.

— Вообще-то, надо признаться, я не рассчитывал, что вы почтите мой дом своим присутствием… — как можно вежливее начал он, но Орион (теперь становится понятным, в кого пошёл его старший сыночек) не дал ему договорить.

— Абраксас, уж будь добр, говори прямо! Мы оба надеялись, что моя дражайшая супруга как обычно останется дома и не будет мешать нам развлекаться.

— Ну что ж, заметь — ты сам это сказал! — усмехнулся Малфой-старший. — И какого рожна её дернуло сюда придти? Не хочешь меня просветить?

— Можно подумать, ты ещё не знаешь! — лениво отмахнулся от друга Орион. — Мало того, что она вечно меня в чём-то подозревает — можно подумать, я изменяю ей на каждом шагу! Так теперь ещё и это! Я разорён, Абраксас. И всё, что я могу сейчас сделать — это молить небо, чтобы Вальбурга в ближайшем будущем не узнала о состоянии моего счёта в Гринготсе! Этот брак — наша последняя надежда всё исправить. Уж прости, друг, но, — тут Орион позволил себе натянуто улыбнуться, — я собираюсь за твой счёт вернуть своё состояние.

Абраксас принялся задумчиво постукивать по обитой дорогой тканью спинке кресла — точной копии того, в котором сейчас сидел взвинченный до предела Орион Блэк.

— И ради этого ты поддержал решение Сигнуса отдать Нарциссу в жёны Пожирателю смерти?! И не делай удивлённые глаза, Орион! — он с силой ударил по дереву. — Ты прекрасно знаешь, что Люциус примкнул к этому сборищу чистокровных кретинов, так же как и я прекрасно знаю, что ты меньше всего на свете жаждешь воцарения Волан-де-Морта!

Двое мужчин молча уставились друг на друга. Яростный взгляд голубых глаз бессильно разбился о непроницаемое спокойствие тёмноволосого аристократа.

— Ты как всегда прав, Абраксас, — после непродолжительного молчания согласился Орион. Он поднялся из кресла, мягко прошёлся по украшавшему гостиную толстому ковру и, сделав маленький глоток оставшегося на дне вина, негромко произнёс: — Меня совершенно не привлекает то будущее, которое так хочет создать Лорд, но пока он не трогает меня и мою семью, я сохраняю нейтралитет. И он об этом знает. А что касается Люциуса и его… хм… прихотей, то мне почему-то кажется, что Нарцисса будет совсем не против его нового украшения.

— Украшения?! — приподнял левую бровь Абраксас. — Не думаю, что остальной магический мир согласится с такой… оригинальной формулировкой.

— Ну а кого интересует мнение остального магического мира? — равнодушно поинтересовался Орион. — Ты ещё магглов упомянуть не забудь.

— Да уж, действительно, — Абраксас расслаблено откинулся в кресле. — Теперь у них будет целая куча проблем…

— И у Дамблдора. Если, конечно, этот магглолюб не решил изменить собственным принципам. Чёртов старикашка! — злобно выругался Орион.

Своих сыновей — особенно старшего, он по-настоящему любил, но будучи воспитанным в лучших традициях аристократического общества, умело скрывал свои эмоции. Сириусом, так похожим на него самого в молодости, Орион бесконечно гордился, но всё равно никак не мог забыть опрометчивый поступок старшего сына, когда тот умудрился поступить в Гриффиндор. Правда, будучи любящим, пусть и хорошо маскирующимся отцом, в этом он винил не самого Сириуса, а директора школы, каким-то образом забившего сыну голову всякой сверхблагородной чепухой.

— И у Министерства тоже, — с не меньшим злорадством охотно поддержал его Абраксас. — Представляешь, эти старые интриганы из Визенгамота посмели обвинить меня, МЕНЯ!!! в мошенничестве и хищении министерских денег в особо крупных размерах! Можно подумать, мне так нужны их пара миллионов! У меня самого этих галлеонов пруд пруди!..

Малфой-старший явно до сих пор не мог забыть громкого скандала, произошедшего два года назад. Тем летом все заголовки газет буквально кричали о судебном процессе над Абраксасом Малфоем. Тогда ему удалось выкрутиться, подкупив парочку «неподкупных» присяжных, но забыть о случившемся было уже выше его сил.

— Действительно, и как они могли так с тобой поступить? — старательно пряча улыбку, поинтересовался в пространство Орион. — Ведь ты самый законопослушный гражданин из всех, что я знаю.

— Учитывая твой более чем узкий круг знакомых, это не очень-то смахивает на комплимент! — пробурчал Абраксас.

— Действительно! — расхохотался Орион, и комнату огласил весёлый смех двух уверенных в себе и друг в друге мужчин.

— Ах, вот вы где! — воскликнула заглянувшая в комнату молодая и весьма красивая женщина, видимо, зашедшая сюда на шум. — Абраксас! Ты почему ещё здесь? Твой сын скоро женится, а ты сидишь и напиваешься? В одиночку?!

— Ну почему же в одиночку?! — тут же возмутился Малфой, не выдержав столь несправедливого обвинения. — Со мной Орион!

— Что-то я не вижу, чтобы мистер Блэк что-то пил, в отличие от некоторых! — язвительно прокомментировала увиденное женщина — очередная пассия Малфоя, явно претендовавшая на роль миссис Малфой, судя по её весьма смелому поведению с вероятным будущим мужем.

Абраксас с невероятно обречённым выражением лица повернулся к другу, и тот с трудом удержался от насмешливого комментария.

— Кстати, мистер Блэк, — будущая миссис Малфой на мгновение обернулась, прежде чем вновь вернуться к гостям. — Ваша супруга просила передать, что ей нужно срочно поговорить с вами. Приятного вечера.

— Чёрт! — глухо выругался Орион, когда дверь захлопнулась. — Даже знать не хочу, с чего ей понадобилось так срочно со мной «поговорить»! Пойду-ка я, пожалуй, и так уже порядком задержался…

— А Вальбурга?

— А что Вальбурга? — не понял Орион. — Туда она войти не сможет, что только к лучшему. Библиотека открыта?

— Разумеется, как обычно, — лениво произнёс Малфой, допивая вино.

— В таком случае, до встречи, друг, — улыбнулся Орион и, не дожидаясь ответного пожелания, быстро вышел за дверь.

— И ты прощай, друг… — медленно прошептал Абраксас, не отрываясь глядя на закрывшуюся за спиной Блэка потайную дверцу. Если бы Орион так не торопился оказаться как можно дальше от любимой супруги, возможно, он сумел бы разглядеть за показным равнодушием владельца Малфой-мэнора тщательно скрываемую тревогу… но он даже не обернулся, рассчитывая увидеться на церемонии.

— Вы сняли чары, мистер Малфой? — раздался сзади холодный голос, и Абраксас вздрогнул.

— Да, как мы и договаривались. Вы сможете пройти внутрь, — не оборачиваясь, ответил он.

— Хорошо. В таком случае до скорой встречи, мистер Малфой, — мужчина насмешливо поклонился, но Абраксас не обратил на это внимания.

— Надеюсь, она никогда не состоится, — медленно ответил он, оборачиваясь, но за спиной уже никого не было. Он остался один. Совсем.

— Прости меня, Орион, — неслышно прошептал волшебник и, собрав всю силу воли, с достоинством вышел встречать гостей. На красивом ухоженном лице не дрогнул ни один мускул, несмотря на то, что он только что лично отправил лучшего друга на верную смерть.

Абраксас вежливо кивнул, приветствуя прибывшего к началу церемонии Министра Магии вместе с Альбусом Дамблдором, тотчас представившим своего молодого коллегу.

И ему даже хватило сил не вскрикнуть от удивления при взгляде на подошедшего к ним мужчину.

Абраксас улыбнулся.

— Рад с вами познакомиться, профессор Уайт.

— Взаимно, мистер Малфой. Взаимно…

* * *

— Ну мы с тобой и влипли, приятель, — мрачно поставил в известность хмуро взирающее на него из зеркала отражение Регулус. Худой студент с гербом Слизерина на чёрной мантии молчаливо согласился. Впрочем, разве отражение может хоть чем-то ему возразить?..

Регулус тяжело вздохнул, отворачиваясь от зеркала. В гостиной Слизерина было практически пусто — почти все студенты ушли в Хогсмид, а те, кто остался, либо были на отработке, либо в библиотеке, либо от нечего делать шатались по замку.

Сириус конечно же звал его с собой, но он предпочёл остаться, не испытывая абсолютно никакого желания встречаться с любимой кузиной Сириуса — Андромедой. В конце концов, всё равно ничего хорошего из этой встречи не выйдет. В отличие от брата, Регулус не понимал его восторга перед магглами и, следовательно, ну никак не мог одобрить поступка Андромеды, вышедшей замуж за самого обыкновенного маггла и родившего ему не просто будущую волшебницу, а самого настоящего метаморфа!

К тому же матушка, узнай она об этой «встрече», будет далеко не в восторге. А гнев Вальбурги Блэк — страшнее и гораздо опаснее любого стихийного бедствия, и Регулус совсем не стремился испытать его на собственной шкуре. Это Сириус испытывал настоящее удовольствие, постоянно доводя мать до бешенства, тогда как сам Регулус мудро предпочитал во всём соглашаться с родителями, но делать по-своему… И вот результат…

Регулус отсутствующим взглядом уставился на тихо переговаривающихся студентов, продолжая нервно теребить только что полученное письмо от Люциуса Малфоя. Тот ещё тип, кстати говоря. Мало кто мог позволить обращаться к члену семьи Блэк так, как это сделал Люциус. В прежние времена за такие слова вызывали на дуэль, а он… даже не имел права возмутиться. Люциус Малфой обладал гораздо большей властью, чем он, и после Лорда и его таинственного осведомителя был наиболее могущественным и опасным магом в стане Пожирателей.

Пергамент легко вспыхнул, и вскоре, кроме небольшой горсти пепла, некрасиво разлетевшейся по ковру, и едва уловимого запаха гари, ещё продолжавшего витать в воздухе, больше ничего не напоминало об оскорбительном письме Люциуса Абраксаса Малфоя.

— Фу! — недовольно скривилась Арабелла на другом конце комнаты, подозрительно поглядывая на возлежавшего неподалёку Уильяма.

Регулус усмехнулся. Почему-то, если что-то шло не так, подозрения всегда падали именно на Уилла, и тот уже давно смирился с подобной несправедливостью судьбы, перестав обращать своё драгоценное внимание на подобную ерунду. И что самое странное и забавное — никому из школьного персонала даже в голову не могло придти, что тупоголовый громила, каковым считали Уилла большинство студентов, едва ли не со второго курса носил на левом предплечье Тёмную метку Пожирателя Смерти. Регулус до сих пор не уставал удивляться, с какой поразительной лёгкостью Уильяму удалось обвести вокруг пальца чуть ли не всю школу и заставить всех поверить, что он не способен ни на что, кроме маггловского мордобоя, в котором он действительно был профессионалом. Регулус не без основания подозревал, что настоящего Уильяма Крэбба на самом деле так никто из них и не узнал. Слишком долго и слишком тонко был проработан этот образ хитрым и коварным слизеринцем.

В отличие от брата, в чьих глазах мир делился в основном на чёрное и белое, Регулус неплохо разбирался в людях и мотивах, которыми те руководствовались, а потому с опаской относился к Повелителю, чьих мотивов он понять никак не мог, и очень ценил своего младшего друга, чьи принципы и поступки даже после трех лет знакомства всё ещё продолжали его удивлять.

Райден мало с кем общался, выделяя из общей массы студентов лишь нескольких «избранных» — самого Регулуса, первым предложившего ему свою дружбу, и Северуса Снейпа, при всей своей необычности и непохожести, имевшего что-то общее с молчаливым слизеринцем.

Кстати о Снейпе… Регулус вопросительно посмотрел на Эйвери, которому было поручено привести к Лорду нового зельевара. Тот лишь неопределённо пожал плечами, и Регулус сделал вывод, что либо Эйвери ещё не пытался поговорить с полукровкой, либо Снейп до сих пор не дал окончательного ответа, предпочитая таинственно отмалчиваться, действуя остальным на нервы. Уж в чём-чём, а в этом искусстве Снейп разбирался едва ли не лучше, чем в зельеварении, в котором ему уже сейчас не было равных. По-крайней мере среди студентов, да и Слагхорна он уже давно оставил позади…

Честно говоря, даже несмотря на то, что Снейп относился к нему немногим лучше, чем к остальным студентам, и никогда не пытался сорвать на нём злость за поступки старшего брата, Регулус был не в состоянии предсказать его ответ. О том, что думал и делал Снейп, было известно лишь самому Северусу Снейпу.

Что ж, по-крайней мере, ЭТО задание было гораздо проще того, что Лорд поручил ему.

— Нас слишком мало для полной победы, Регулус. Ты ведь понимаешь это? — ледяной голос, казалось бы, способен заморозить даже текущую по жилам кровь, и стоявший на коленях ещё совсем молодой Пожиратель невольно содрогается уже не столько от ужаса перед Повелителем, сколько от холода. Горящие красные глаза свысока взирают на почтительно склонившегося перед его величием слугу. Лорд не требует ответа, предпочитая узнавать правду гораздо более действенным способом. — Понимаешь… что ж, это уже неплохо. В таком случае ты сумеешь привлечь на нашу сторону своего брата — Сириуса. Мне стало известно, что он использовал Ритуал, а такое под силу немногим волшебникам…

— И это лишь одна из причин, по которой ты приведёшь ко мне своего брата. Вы, Блэки, такой превосходный материал, из которого я смогу выковать подходящее мне оружие, — задумчиво проводя пальцем по тонкому подбородку, произнёс Лорд. — А теперь убирайся отсюда и помни: у тебя не так много времени на это…

Регулус в очередной раз за последние несколько часов тяжело вздохнул. Да, Эйвери просто невероятно повезло.

Несмотря на то, что Сириус довольно сильно изменился за тот месяц, что прошёл с его перевода в Слизерин, настоящим слизеринцем он так и не стал. Единственным, что роднило его с остальными однокурсниками, была необъяснимая ненависть к Джеймсу Поттеру и всему, что хоть как-то было с ним связано. Однако всё это отнюдь не означало, что Сириус перестал быть и гриффиндорцем — недаром же он провел там почти шесть лет! Мародёрская наглость и характерное гриффиндорское упрямство никуда не делись — Сириус ходил по школе с таким видом, словно демонстрировал всем, что даже в одиночку он способен свернуть горы или, для примера, перевернуть Хогвартса с ног на голову. Что он в принципе и сделал.

Его время стремительно уходило, и Регулус едва ли не кожей ощущал, как неминуемо приближается момент его следующего визита к Повелителю. Полукровка-то почти наверняка согласится, подумав над теми перспективами, что откроются перед ним на службе у Лорда. А вот о чём подумал бы Сириус, задай он ему вопрос наподобие того, что задали Снейпу Лестрейндж и Эйвери, Регулус не просто догадывался, а, прекрасно зная старшего брата, мог даже заранее предсказать, в какой именно глаз тот ему засветит. Уж Сириус бы точно не стал церемониться и долго раздумывать, в отличие от Снейпа.

Даже просто представить его с чёрной меткой Пожирателя, низменно ползающим на коленях перед Хозяином — и то невозможно!!!

Сириус никогда не согласится на такое, а значит он, Регулус Орион Блэк, был обречён.

* * *

Мелодично звякнули колокольчики, и несколько человек одновременно повернулись в сторону двери.

Сириус, чуть сощурившись, огляделся по сторонам, но большинство столиков уже были заняты оживлёно болтающими студентами.

— Эй! Я здесь! — донёсся до него знакомый голос, и Сириус торопливо направился к столику, за которым, активно размахивая рукой, сидела его кузина — Андромеда Тонкс.

— Привет, — радостно улыбнулся он.

— И тебе здравствуй, Сириус, — тут же ответила Андромеда, пристально изучая подошедшего к ней кузена. К сожалению, они с Сириусом виделись довольно редко, но всё равно женщина без труда заметила произошедшие с ним перемены. Нет, внешне Сириус совсем не изменился, разве что волосы чуть отросли и теперь он стягивал их в довольно-таки длинный хвост. И тем не менее изменения были — Андромеда прекрасно видела, каким взглядом Сириус окинул галдящий трактир мадам Розмерты. Так мог смотреть лишь истинный Блэк, каковым и являлся Сириус.

Андромеда, на мгновение отвернувшись, смахнула внезапно выступившие слёзы. Видит Мерлин, как же она боялась за Сириуса все эти годы! Боялась, что исконное воспитание всё же возьмёт верх и её милый, всегда улыбающийся Сириус отступит в сторону, пропуская вперед нового и чужого ей человека. Человека, с которым она сейчас сидела в трактире «Три метлы» и молча ждала свой заказ.

— Честно говоря, я даже и не ожидал, что ты решишь приехать, — пробормотал Сириус, нарушив неловкое и тягостное для них обоих молчание.

— Я тоже не ожидала этого, — согласилась Андромеда. — Но ещё больше я не ожидала, что ты, Сириус, решишь последовать семейной традиции.

Экс-гриффиндорец мгновенно напрягся. Догадаться об истинной причине приезда миссис Тонкс было совсем не трудно, и поэтому, едва закончив читать её ответное письмо, Сириус уже знал, что столь неприятный ему разговор был неизбежен. Парень вздохнул.

— Ты приехала сюда только ради этого? Чтобы провести очередную воспитательную беседу?

— Нет, Сириус. Я приехала из-за тебя, — Андромеда зябко поёжилась, когда дверь открылась, пропуская внутрь ещё одну компанию студентов. Гриффиндор — автоматически отметила она, сразу вспомнив старую школьную привычку, от которой, оказывается, так и не удалось избавиться даже спустя несколько лет после окончания Хогвартса.

Сириус тоже обернулся посмотреть, куда с таким интересом уставилась его кузина, и тут же скривился, как от зубной боли. Среди вновь прибывших студентов мелькнула растрепанная шевелюра Джеймса Поттера.

— Ты чего?

— Да так, неважно, — Сириус поспешно отвернулся, молясь, чтобы бывший друг не успел разглядеть его среди толпы студентов, но…

— Какие люди?! Сириус! Сколько лет, сколько зим! Давно не виделись! — на одном дыхании выпалил подошедший к нему сзади Джеймс. — А это что за красотка, что скучает рядом с тобой? Очередная пассия? Она уже какая по счёту, а, Сириус?

Сириус стиснул зубы. Накатившая волной злость требовала эмоциональной разрядки, но не бросаться же в драку сломя голову? Тем более на глазах у Андромеды!

— Отвали, Сохатый, — не оборачиваясь, выдавил он. — До меня и моей кузины тебе нет никакого дела, запомни это.

— Ну почему же? — демонстративно взлохмачивая волосы, широко улыбнулся Джеймс, с размаху хлопаясь на стул рядом с Андромедой. — Наоборот, мне почему-то кажется, что мы с твоей кузиной удивительно быстро найдём общий язык!

Сириус побледнел от клокочущей в нём ярости. Джеймс же, нагло улыбаясь «другу» и его симпатичной кузине, лишь улыбнулся ещё шире. Ни один из них не собирался отступать, и несомненно — быть беде, если бы всё быстро смекнувшая Андромеда вдруг не улыбнулась бы гриффиндорцу и, повернувшись к Сириусу, не спросила бы:

— Сириус, а это и есть тот самый твой лучший друг?

— Тот самый. Только уже не лучший и не друг, — неохотно произнёс Блэк, не отрывая взгляда от Джеймса, демонстративно державшего руки на виду.

— Ух ты, да я просто звезда! — напыщенно приосанился Джеймс под одобрительные смешки некоторых гриффиндорцев.

— Действительно, звезданутый ты наш, — мгновенно отозвался Сириус, не сумев удержаться от колкости.

— Сириус! — укоризненно возмутилась Андромеда. — Какой же ты всё-таки грубый. Интеллигентные люди так себя не ведут!

— Я же Блэк, — глухо возразил Сириус, исподлобья взирая на волшебницу.

— Тем более! — резко отозвалась та, встревожено глядя на не сводивших друг с друга глаз Сириуса и Джеймса, которые уже совершено не обращали внимания ни на саму Андромеду, ни на спешившую к их столику мадам Розмерту, всегда на корню пресекавшую любые попытки студентов устроить драку у неё в таверне.

Большинство гриффиндорцев явно были на стороне Джеймса Поттера, но нашлись и те, кто, не желая вставать между двух бывших друзей, собрались и торопливо покинули бар. Несколько слизеринцев, понявших, что скорее всего потасовка опять закончится дракой двух факультетов, практически одновременно потянулись за палочками. Как бы ни относились к Сириусу в Слизерине, отступать и бросать его одного никто из слизеринцев не собирался.

Эван Розье — один из немногих шестикурсников-слизеринцев, которым взбрело в голову провести свободное время в «Трёх мётлах», быстро подозвал к себе какого-то несмышлёного первокурсника, с интересом наблюдавшего за развитием событий.

— Живо беги в «Кабанью голову», найди там Рудольфуса — он сейчас должен встречаться с братом. Скажи, что у нас здесь назревают большие неприятности, так что пусть оба тащатся в «Три метлы» как можно быстрее, — быстро скомандовал Розье, и слизеринец, никем не замеченный, ужом выскользнул на улицу.

— Знаешь что, Сириус, — Андромеда внезапно встала из-за стола, надевая на плечо сумочку. — Наверное, придти сюда было плохой идеей, и мне, правда, жаль, что всё получилось именно так. До встречи, кузен, может, ещё как-нибудь свидимся.

Мягко улыбнувшись оторопевшему Сириусу, женщина быстрым шагом вышла из таверны, полностью игнорируя обращённые на неё любопытные взгляды, и практически сразу скрылась за углом соседнего дома.

— Чтоб тебя в Запретном Лесу волки задрали! Поттер, ну почему ты не мог придти хоть немного позже?! — процедил Сириус прямо в лицо отшатнувшемуся от неожиданности Джеймсу и, бесцеремонно расталкивая столпившихся студентов, вылетел на улицу. Слизеринцы облегчённо вздохнули, смирившись, что драки с Гриффиндором сегодня всё же не предвидится.

— Ну а плеваться-то зачем? — пробормотал Джеймс, брезгливо стирая с очков и лица капельки слюны. — Придурок…

Тяжёлые свинцовые тучи беспорядочно громоздились друг на друга, закрывая всё небо мрачными серыми пластами. Северный ветер безжалостно разметал аккуратно причёсанные длинные волосы, заставив высокого парня, одиноко стоявшего на полупустой улице, передёрнуть плечами от пронизывающего даже сквозь ещё теплую зимнюю мантию холода. Сириус уже в который раз мысленно пообещал себе постричься, раздражённо заправляя чересчур длинные пряди за уши.

— Андромеда!!! — заорал он, впрочем, даже и не надеясь, что двоюродная сестра услышит его голос сквозь завывания ветра. — Андромеда, подожди!!!

Но Андромеда молчала, либо не желая ему отвечать, либо уже успев аппарировать из Хогсмида обратно в уютный маггловский дом, где её ждали заботливый и любящий муж с очаровательной малышкой. Андромеда молчала, и вместо неё ему ответило небо. Серые тучи на миг посветлели, и Сириус медленно поднял голову навстречу первым каплям проливного весеннего дождя, быстро устремившимся к далёкой от неба земле. Мантия мгновенно промокла, начав противно липнуть к телу.

— А палочка тебе на что? — тихо спросил Джеймс, останавливаясь на почтительном расстоянии от бывшего друга и зачарованно наблюдая, как на мокром лице аристократа практически мгновенно возникает уже ставшая привычной маска настороженного, но так и не загнанного в угол зверя. — Impervius.

Сириус продолжил молча смотреть прямо на него, и Джеймс, невольно начиная нервничать под холодным и… тоскливым взглядом серых глаз, спрятал палочку обратно в карман.

— Слушай, извини. Я вообще не понимаю, как всё это получилось, я и подошёл-то тогда, чтобы спасибо сказать, а потом вдруг… сорвался. Извини, Бродяга, я, правда, не хотел.

— За что спасибо-то? — после непродолжительного молчания деловито поинтересовался Сириус, пропуская мимо ушей сам факт невероятного извинения Джеймса Поттера и безразлично отмечая, что чары, наложенные тем на его мантию, оказались весьма непродолжительного действия. Хороший повод позлорадствовать, но как-то не хочется.

— За Ремуса. Если бы ты не пришёл в тот раз, мы бы так и торчали в Хижине, а там, сам знаешь, не особо много места для оборотня и двух анимагов. Так что спасибо тебе, Бродяга.

Сириус неожиданно усмехнулся.

— Не за что, Сохатый. Ведь меня не было с вами в это полнолуние, так что не стоит благодарности.

— Но как же? Ведь… — Джеймс внезапно замер на полуслове, глядя на что-то позади Сириуса. Тот медленно обернулся, автоматически доставая палочку.

— Ну и что здесь происходит НА ЭТОТ РАЗ? — холодно осведомился стоявший прямо перед ним Рудольфус Лестрейндж, раздражённо разглядывая двух студентов. Его старший брат — Рабастан Лестрейндж, окончивший Хогвартс несколькими годами ранее вместе с Люциусом Малфоем, стоял в стороне, лениво наблюдая за происходящим.

— Решили снова выяснить отношения? — голос семикурсника дрожал от едва сдерживаемой злости, и было отчётливо видно, что Рудольфус с трудом удерживал себя от применения более решительных действий. Хотя порой ему начинало казаться, что против конкретно этого Блэка даже Avada Kedavra окажется бессильной. — Я вас спрашиваю!

Оба — и слизеринец, и гриффиндорец — продолжали упорно молчать, и младший из двух братьев Лестрейндж с внезапной ясностью вдруг понял, что если он так и будет продолжать давить на них, то следующим, что последует за его словами, будет сдвоенный Stupefy. Джеймс и Сириус переглянулись и, словно сговорившись, одновременно потянулись за палочками, но как раз в этот момент, до этого не принимавший никакого участия в одностороннем разговоре, Рабастан вдруг довольно улыбнулся и, отодвинув брата в сторону, вышел вперёд.

— Я думаю, что вы, мистер Поттер, уже закончили обсуждать свои дела с моим будущим родственником. — Джеймс непонимающе уставился на внезапно заговорившего слизеринца. Лицо Сириуса выражало не меньшее удивление — видно было, что он усиленно пытается вспомнить все линии генеалогического древа Блэков, золотыми нитями вышитого на висевшем в гостиной на Гриммо 12 гобелене.

— И надеюсь, вы НЕ БУДЕТЕ ПРОТИВ, если мы с братом ненадолго похитим его у вас.

Выражение лица обоих Лестрейнджей и голос, которым это было сказано, яснее ясного говорили о том, что Джеймсу лучше быть НЕ ПРОТИВ. Гриффиндорец бросил нерешительный взгляд на Сириуса, безучастно прислушивающегося к обсуждению его персоны, и оценивающе уставился на противников, молча ожидающих его решения.

Джеймс, уже почти год бывший капитаном команды Гриффиндора по квиддичу, практически мгновенно оценил быстро накалявшуюся обстановку. В одиночку против двух громил у него не было ни малейшего шанса, а в то, что Блэк всё же выйдет из ступора, в котором тот пребывал последние минуты их разговора, верилось с большим трудом. Да даже если тот и придёт в себя, кто знает, чью сторону он займёт?

Джеймс напрягся.

— Не надо, Сохатый, — вдруг покачал головой Сириус. — Я сам с ними разберусь.

Недоверчивый взгляд более реалистично настроенного Джеймса вопросительно устремился на слизеринца, и тот неожиданно дружески улыбнулся. — Они просто хотят поговорить.

— Да ну?

— О Мерлин! — вдруг закатил глаза Сириус. — НУ не убьют же они меня, Поттер!

— Очень надеюсь, — подбоченился Джеймс, не спуская глаз с удивлённо наблюдавших за ними Лестрейнджей. — Это только моя частная привилегия.

— Рад слышать, — криво улыбнулся Сириус, но уже в следующее мгновение улыбка исчезла без следа, и он повернулся лицом к ожидавшим его братьям Лестрейнджам.

— Итак, о чём вы хотели поговорить со мной, господа? — сухо осведомился парень, но пока гриффиндорец не вернулся обратно в «Три метлы», никто из Лестрейнджей не произнёс ни слова.

Рудольфус довольно улыбнулся, одобрительно глядя на старшего брата, спокойно рассказывающего внезапно побледневшему Блэку о причинах их разговора. В конце концов, вряд ли Регулус откажется от их помощи, да и Лорд тоже будет доволен. Очень доволен.

* * *

— Немедленно прекрати крутиться перед зеркалом! Лучше помоги мне! В конце концов, чья это свадьба?! Моя или твоя? — нервно глядя на прихорашивающуюся сестру, раздражённо произнесла белокурая девушка в невероятно красивом белом платье.

— Твоя-твоя, успокойся, — незамедлительно ответила ей высокая черноволосая девушка, впрочем, продолжая увлечённо любоваться собственным отражением. Из зеркала на неё восторженно взирала самая настоящая ведьма — истинная Блэк не только по фамилии, но и по своей сути. Густые чёрные волосы искрящейся волной упали на обнажённые плечи, и Беллатрикс задумчиво закусила губу. — Но это не значит, что я должна выглядеть как какая-то грязнокровка. Нарси, посмотри, как лучше — распустить волосы или собрать их в причёску?

Белла демонстративно подобрала волосы, открыв постороннему взору длинную тонкую шею. Которую, несомненно, очень многим хотелось сломать.

— Решай сама, а то потом ещё скажешь, что это опять я виновата в малом количестве окружавших тебя кавалеров! — огрызнулась Нарцисса, бесцеремонно отталкивая сестру в сторону от высокого резного зеркала, парившего посреди комнаты прямо в воздухе и хладнокровно выдерживавшего все гримасы, которые строили ему девушки.

— Наверное, ты права, — глубокомысленно изрекла Беллатрикс, проигнорировав наглый и недостойный поступок будущей миссис Малфой. — К этому платью больше подойдёт высокая причёска… вроде этой!

Белла ловко взмахнула палочкой, и тяжёлые локоны послушно сложились в малопонятную и сложную конструкцию. Тонкие, чуть вьющиеся пряди изящно закрутились рядом с ушами, на которых сверкали длинные изумрудные серьги, разве что самую малость не достававшие до плеч.

Серебристая вышивка, украшавшая подол тёмно-синего платья, делала его обладательницу ещё элегантней, и Беллатрикс довольно улыбнулась, зная, что длинный разрез будет как магнит притягивать мужские взгляды к видневшейся через полупрозрачную ткань завораживающе бледной коже изящной ножки, обутой в туфельку на небольшом тонком каблуке.

Тонкие красные губы изогнулись в удовлетворённой улыбке, обнажив ровные зубы.

— Как всегда очаровательна, — приглушённо прошептало зеркало, и глубоко посаженые чёрные глаза радостно блеснули от заслуженной похвалы.

— Ну и кого же ты собралась очаровывать на моей свадьбе? — сухо поинтересовалась Нарцисса. — Уж не Люциуса ли?

— Да сдался мне твой Малфой! Между прочим, он не единственный красивый мужчина, что там будет. К тому же он не в моём вкусе, сама знаешь. Не люблю блондинов.

— О да! Ты любишь шатенов. И брюнетов. И рыжих… — ехидно хмыкнула младшая Блэк, наблюдая за возившейся рядом эльфийкой.

— Нарси! — возмущённо воскликнула Беллатрикс, оборачиваясь на развлекающуюся сестру.

Нарцисса виновато потупилась, старательно пряча от старшей сестры насмешливую улыбку. Беллатрикс всегда плохо понимала шутки — это давно ни для кого не было секретом.

— А Рабастан будет? — невинно поинтересовалась Нарцисса, так кстати вспомнив о старшем из сыновей Япета Лестрейнджа, совсем недавно получившим у Сигнуса — отца обоих девушек — и Ориона — главы дома Блэков — согласие на брак.

— Нет. Он сегодня, вроде бы, с братом встречается. Кажется, он снова во что-то вляпался и теперь расхлёбывает, — равнодушно пожала плечами Беллатрикс, явно не испытывая никакого желания говорить о будущем муже. — В общем, всё как обычно.

— Кстати, не знаешь, а этот… ммм… как его там… Блэр?! Будет? — вдруг неожиданно осведомилась она у Нарциссы, чуть не поперхнувшейся при упоминании этого имени. С трудом выровняв дыхание, девушка деланно бесстрастно пожала плечами.

— Не знаю, но очень надеюсь, что нет. Люциус его… ммм… не очень любит. И это, заметь, ещё мягко сказано.

— С чего бы это? — мечтательно закрыв глаза, вздохнула Беллатрикс, не обращая внимания на озабоченно нахмурившуюся сестру.

— Я же говорю: не знаю! — отрезала будущая миссис Малфой, глядя на пожилую эльфийку, суетливо возившуюся с её платьем. — Я видела его всего-то два раза, но Люциус после каждого его визита был просто вне себя от ярости!

— Что, мебель ломал? — небрежно усмехнулась черноволосая красавица, критически оглядывая своё отражение в зеркале в поисках малейшего изъяна, но так ничего и не обнаружив, всё же повернулась к сестре.

— Как ты догадалась? — удивлённо приподняла брови Нарцисса, не замечая насмешливого взгляда, которым окинула её та. — И даже хуже! Он трёх эльфов зашиб насмерть, когда те попытались убрать учинённый им беспорядок, представляешь?

— Да он просто маньяк… — протянула Белла, будучи то ли в восторге от поступка будущего родственника, то ли попросту издеваясь над младшей сестрой. — Уважаю…

Ярко-красное солнце, ещё не успевшее полностью скрыться за горизонтом, коварно заглянуло в распахнутое настежь окно, и Нарцисса испуганно ахнула, когда подвенечное платье вдруг окрасилось в кровавый цвет заходящего солнца. В памяти многих чистокровных волшебников ещё слишком свежи были средневековые традиции и суеверия. Девушка судорожно прижала руки к расшитому жемчугом лифу.

Внезапно набежавшие тучи, прилетевшие сюда вместе с холодным северным ветром, быстро скрыли от людских глаз умирающее светило, но Нарцисса, как и все Блэки, выросшая на средневековых преданиях своего рода, уже твёрдо знала: её счастье будет омрачено кровью близких ей людей.

В тщетной попытке успокоиться Нарцисса рассеяно провела унизанными многочисленными кольцами руками по атласному платью.

— Ай!!! — она резко дёрнулась, заставив эльфийку испуганно отскочить в сторону, и тут же завороженно уставилась на окрасившийся алой кровью палец. Тягучие капли медленно упали на белоснежный подол, вызвав встревоженный крик эльфийки, тотчас бросившейся устранять портившие всё ярко-алые пятна.

Беллатрикс, аккуратно подобрав подол платья, снисходительно посмотрела на сестру, потерянно наблюдавшую, как кровоточащая ранка начинает медленно затягиваться под действием целительных чар.

— Булавка… это всего лишь булавка… — не выдержав, нервно рассмеялась Нарцисса, чувствуя нарастающий в глубине души дикий крик.

— Именно, — отозвалась Беллатрикс. — и вовсе не из-за чего так паниковать. Всё будет хорошо, — девушка успокаивающе улыбнулась, но Нарцисса никак на это не отреагировала, грустно смотря на затянутое тяжёлыми тучами небо.

Первая кровь уже пролилась, и кто теперь будет следующим?..

* * *

Прогретый тёплым весенним солнцем воздух внезапно сгустился, и автомобиль резко вильнул в сторону, с трудом удержавшись от столкновения с фонарным столбом, когда посреди дороги буквально из ниоткуда соткалась фигура симпатичной молодой женщины.

Оглядевшись по сторонам, Андромеда бодро зашагала по поросшей зеленью тропинке, ведущей к небольшому деревянному дому, находившемуся всего в пяти минутах ходьбы от проезжей дороги.

— Вот дура, — выругался мужчина, но стоило женщине обернуться, как все более крепкие выражения умерли на языке, так и не успев родиться. От взгляда, которым наградила его незнакомка, вдруг захотелось оказаться за тысячу миль от этой странной женщины, страшного дома, к которому она так решительно направлялась, и от его жуткого владельца.

Андромеда весело улыбнулась, глядя вслед скрывшемуся за поворотом автомобилю, которого уже через сто… девяносто девять… девяносто восемь метров поджидал маггловский патруль авроров. Настроение стремительно улучшалось.

— Развлекаешься? — донёсся до неё спокойный и в то же время насмешливый голос. — Вот именно поэтому от меня даже в этом забытом всеми богами месте все соседи шарахаются. Нехорошо это, деточка.

Со слегка поскрипывающего крыльца, широко улыбаясь, поднялся высокий слегка полноватый мужчина с короткими каштановыми волосами.

— Дядя Альфард! — не сдержав радостного крика, Андромеда восторженно бросилась ему навстречу.

Альфард Блэк, а это был именно он, охотно обнял племянницу и практически без усилий оторвал её от земли.

— Без обид, дорогая моя миссис Тонкс, — слегка отдышавшись, фыркнул волшебник. — Но что-то вы потяжелели. Неужели у малышки Нимфадоры появится ещё и братик? Нет… А вот палочку лучше убери, моя милая. В этих краях, знаешь ли, обитает куча магглов. Ты ведь не хочешь, чтобы твоего любимого дядю сожгли за ересь и колдовство? Нет? Вот и отлично…

Мужчина, заговорщицки улыбаясь, подмигнул Андромеде, призывая сохранить его тайну, и женщина весело рассмеялась, вслед за ним переступая порог дома. Как и ожидалось, изнутри небольшой двухэтажный коттедж, служивший очередным пристанищем Альфарда Блэка, оказался гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Белые полупрозрачные занавески совершенно не препятствовали проникновению дневного света, и просторная гостиная буквально купалась в тёплых солнечных лучах.

— А тут вполне мило! — удивилась миссис Тонкс, кидая сумочку куда-то в сторону дивана.

— Естественно, я ведь здесь живу, — язвительно пояснил Альфард, немедленно удалившись в сторону кухни. Андромеда жадно принюхалась, услышав донесшийся оттуда грохот передвигаемой посуды и ощутив манящий аромат свежезаваренного кофе.

— Дядя, я тебя люблю! — торжественно оповестила полупустой дом Андромеда, когда мужчина снова вошёл в гостиную, плавно левитируя перед собой небольшой поднос.

Тот спокойно улыбнулся и, усадив гостю в кресло, по-хозяйски развалился на скрипнувшем под опустившимся на него весом диване.

— Я знаю.

Следующие несколько минут они молча наслаждались ещё не успевшим остыть кофе и загадочно переглядывались, весело фыркая в чашки с напитком. Маггловское радио радостно вопило очередную бессмыслицу, но никто не торопился вставать и идти выключать его — всё и так было просто чудесно.

Когда на дне осталась лишь вязкая жижа, Андромеда решительно отставила кружку в сторону и, собравшись с духом, спросила:

— Ты уже знаешь?

— Ты о Сириусе? — Альфард дождался кивка женщины. — Да, я в курсе. Он прислал мне письмо сразу после перевода.

— И… что ты об этом думаешь?

— А что такого? — Альфард безразлично пожал плечами. — Это его выбор, и я к нему не имею абсолютно никакого отношения.

Андромеда, внезапно успокоившись, довольно уткнулась в мускулистое плечо дяди. Несмотря на расхождение во взглядах с остальными представителями славного семейства Блэков, порой тот вёл себя, как и положено настоящему Блэку: лицемерил и говорил полностью противоположное тому, что он думал на самом деле. Вот и сейчас, пребывая в глубокой растерянности, Альфард с чистой совестью преспокойно лгал любимой племяннице.

Мужчина рассеянно улыбнулся чему-то, взлохматив копну непокорных каштановых волос — так, как он делал это с Сириусом, потом выслушивая возмущённые вопли об испорченной причёске.

Женщина про себя улыбнулась, ещё крепче прижимаясь к дяде и с удовольствием вдыхая его запах — запах человека, уверенного в своих силах. «Точно так же пахнет и Тэд», — засыпая, подумала Андромеда, плавая где-то на грани сна и реальности.

Где-то что-то хлопнуло, но никто даже не пошевелился: настолько хорошо и удобно было находиться в объятиях друг друга. Андромеда из-под ресниц тайком наблюдала, как медленно разглаживаются морщины на лбу Блэка и как уголок губ чуть приподнимается в неуверенной улыбке. Она даже не поняла, когда её голова вдруг оказалась у него на коленях, а возникший из воздуха тёплый плед из верблюжьей шерсти бережно укутал озябшие плечи.

Тихо заскрипела под ногами галька, валявшаяся на ведущей к крыльцу тропинке, и Альфард резко вскинулся, почувствовав предупреждающее покалывание охранного щита, уведомлявшего хозяина дома о приближении постороннего.

— Это так мило с твоей стороны, Альфард, — раздался с порога недовольный властный голос. — Твой щит по-прежнему не пропускает меня — приходится аппарировать в ста метрах от дома.

— Да? Странно… щит не должен подпускать дражайших родственников ближе, чем на полкилометра, так что считай, что тебе повезло, дорогая сестрица.

Андромеда резко вскочила, вместе с пледом стряхнув и последние остатки сна. Вот уж чего-чего, а встречи со старшей сестрой матери, лично выжегшей её имя с фамильного гобелена, она сейчас жаждала меньше всего на свете. Но госпоже Удаче, видимо, порядком надоело оказывать покровительство своей былой любимице — в ярко освещённую гостиную грациозно выплыла Вальбурга Ирма Блэк. Не вошла, а именно вплыла, с поистине королевским достоинством оглядевшись по сторонам и отметив, наверное, точное местоположение каждой пылинки.

Холодные серо-стальные глаза на мгновение изумлённо расширились, а затем, яростно сузившись, словно пиявки впились в напряжённо застывшую Андромеду. Та сглотнула и попыталась натянуто улыбнуться. Судя по сочувствующему взгляду дяди Альфарда и презрительной улыбке мадам Блэк, вышло не очень.

— Миссис Тонкс… какая приятная встреча…. — слащавый голос Вальбурги был полон яда. Андромеду передёрнуло, и она ещё крепче стиснула кожаный ремешок сумочки, схваченной ею впопыхах.

— Я тоже очень рада нашей встрече, миссис Блэк, — дружелюбно улыбнулась Андромеда, и Вальбурга кисло скривилась. Миссис Тонкс повернулась к дяде и, чмокнув мужчину в щёку, торопливо произнесла: — Спасибо за кофе, дядя Альфард. Очень жаль, но я вынуждена вас покинуть, у меня ещё ребёнок некормленый…

После чего быстро вышла за дверь, решительно проигнорировав насмешливое «До скорой встречи, миссис Тонкс», брошенное ей в спину торжествующей Вальбургой. Приближаясь к границе антиаппарационного поля, Андромеда от всей души надеялась, что её поспешный уход не был похож на побег, каковым он, по сути, и являлся.

Практически неслышный хлопок, сопровождаемый рёвом мотора проезжавших мимо дома машин, оповестил обоих оставшихся Блэков об отбытии миссис Тонкс.

— Ну слава Мерлину! — с облегчением вздохнула Вальбурга и, аккуратно подобрав полы бархатной мантии, из-под которой на мгновение мелькнул край тёмно-бордового платья, величественно присела на краешек старенького дивана.

— Зря ты так, — укоризненно покачал головой Альфард. — Она же твоя племянница.

— К сожалению, об этом удручающем факте не так-то легко забыть. И именно поэтому она и её дитя всё ещё живы, — холодно отрезала Вальбурга без тени улыбки на застывшем, словно фарфоровая маска, лице.

— Рад, что в тебе проснулась любовь к ближним, — огрызнулся мужчина, напряжённо следя за сестрой. Холёные руки неподвижно лежали на коленях, а по лицу, в данный момент выражавшему только брезгливое отвращение к окружавшей её обстановке, ничего нельзя было прочесть.

Радио вдруг закашлялось и замолчало, оборвав песню на полуслове. Мужчина неодобрительно дёрнул краем рта.

— Тебе ещё не надоело? Я, между прочим, его уже в пятый раз покупаю!

Вальбурга лишь безразлично пожала плечами, давая понять, что её это не касается. Альфард вздохнул. Блэк есть Блэк.

— Чему я обязан сомнительной чести лицезреть тебя, дорогая сестрица? — с притворной радостью поинтересовался он, позволив просочиться в голос испытываемому им неудовольствию.

Вальбурга неожиданно ласково улыбнулась, но в серых глазах, в минуты неконтролируемого гнева приобретавших цвет холодной стали, не было ни следа радости. Если глаза — зеркало души, то душа этой женщины была холодна как лёд.

— Видишь ли, братец, — Альфард не выдержал и скривился. — У нас появилась небольшая проблема, и я не могу её проигнорировать. И ты, кстати, тоже.

— А поконкретнее можно? — деловито поинтересовался Альфард. Будучи человеком практичным и дальновидным — благодаря чему ему в своё время удалось сколотить порядочный капитал, на данный момент хранившийся в его личном сейфе в одном из филиалов Гринготса, — он прекрасно понимал, что не будь эта «небольшая проблема» более чем серьёзной, Вальбурга ни за что в жизни не решилась бы навестить его скромное поместье в столице Чехии.

— Можно, — согласилась та. — Дело в Сириусе.

«Так и знал», — мужчина задумчиво потёр подбородок, уже начиная просчитывать все варианты дальнейшего развития разговора. Что поделаешь? Привычка.

— … и теперь, после проведения Ритуала, Дамблдор получил над нами непозволительное преимущество.

— И что с того? — рассеянно перебил сестру Альфард.

— Я не позволю, чтобы какой-то старый магглолюб имел власть над моим сыном! — угрожающе выдавила Вальбурга. — Сириус — будущий глава дома Блэков, и вскоре ему суждено занять место Ориона! Представь, что будет, если у Дамблдора появится возможность влиять на всю нашу семью!

— Но это же запрещено! — парировал Альфард, невольно начиная обдумывать и этот вариант. Будущее переставало казаться таким благоприятным, каким оно было ещё пятнадцать минут назад. О том, что его имя уже довольно давно выжжено с фамильного гобелена, он даже не подумал. В конце концов, семья — это святое. — Дамблдор не настолько глуп, чтобы попытаться использовать Сириуса в своих целях! Если об этом станет известно в Министерстве, его попросту уничтожат!

— Мы не можем этого допустить!

— Так почему бы тебе не обратиться с этим к Ориону? Это ведь он твой муж, насколько я помню. Или уже нет? — насмешливо приподнял бровь Альфард.

— Очень смешно. Считай, что я не оценила твою шутку, — закатив глаза, вяло порадовалась Вальбурга. — Просто я уже давно убедилась: если хочешь чтобы всё пошло как надо — сделай это сама. Так что чем позже Орион узнает о том, что я задумала, тем лучше для всех. И в первую очередь для самого Сириуса.

— Есть предложения, как исправить сложившуюся ситуацию? — после непродолжительного молчания коротко осведомился Альфард.

— Множество. И чтобы выбрать единственный верный, мне и нужен ты, — на этот раз улыбка затронула не только полные губы, но и глаза. До этого незаметные, морщинки с невероятной жестокостью сказали ему о возрасте сидящей напротив него женщины. Альфард печально улыбнулся, дотронувшись рукой до собственных уже подёрнутых сединой некогда тёмных волос.

Вальбурга вдруг резко подалась вперёд.

— Скажи, что ты думаешь о дочери Ричарда МакНейра? На мой взгляд, Арифанта нам чудесно подходит…

* * *

Заперев за собой дверь на ключ, Орион прошёлся по толстому ковру, украшавшему пол библиотеки Малфоев, на мгновение задержался перед недавно повешенной над камином безвкусной картиной, в полной мере отвечавшей всем требованиям современной моды, а затем неторопливо обернулся и посмотрел в тёмный угол кабинета. Огонь, пылавший в камине, не мог полностью рассеять темноту, но казалось, что мужчина ВИДИТ того, кто скрывался под её надёжным покровом.

— Рад снова вас видеть, мистер Блэк, — тихо прозвучал в тишине знакомый приглушённый голос, но он лишь безразлично пожал плечами.

— Мне жаль, но ответить вам тем же я не могу, — Орион с нарочитой медлительностью повернулся лицом к незваному гостю. Тот, закинув ногу на ногу, расслабленно сидел в кресле, видимо, специально переставленном в наиболее затемнённую часть библиотеки.

— Я так понимаю, на этот раз вы пришли не для того, чтобы побеседовать со мной? — спокойно спросил Орион, присаживаясь напротив. — Вина?

— Да, благодарю. Вы правы, Орион. Впрочем, как раз это меня не удивляет. Сегодня у меня другой приказ, — охотно ответил мужчина, с видимым наслаждением делая глоток.

Орион пристально посмотрел на безмятежно пьющего вино Блэра и лишь после того, как его бокал опустел, спокойно отпил. И потому не заметил, как на мгновение губы Пожирателя разошлись в довольной улыбке.

— Можно поинтересоваться, какой?

— Конечно, — Райден прямо излучал дружелюбие, что не могло не настораживать. — Учитывая, что отданный мне приказ имеет прямое отношение к вам, мистер Блэк. Я должен вас убить.

Орион, демонстрируя железную выдержку, немного помедлив, отставил бокал в сторону и сложил руки на груди.

— Не знаю, зачем вы это делаете, но вы лжёте. Я не нарушал своего слова, данного Тёмному Лорду, к тому же моя смерть ему не выгодна. Будем рассуждать логически: если кто-нибудь узнает, что ваш Лорд имеет хоть какое-то отношение к моей смерти, то всё аристократическое сообщество отвернётся от него раз и навсегда. И тогда ему конец.

— Не беспокойтесь, мистер Блэк, Лорд всё это прекрасно понимает, и именно поэтому никому даже в голову не придет заподозрить его. Предательство не прощают, Орион, вы должны были это знать.

— Учитывая, что я никогда не служил Тёмному Лорду, то я элементарно ну никак не мог его предать, — насмешливо улыбнулся Орион. Рука сдвинулась ещё на пару миллиметров, медленно приближаясь к подлокотнику кресла, под которым — это он знал абсолютно точно — Абраксас держал запасную палочку. Всё, что ему сейчас было нужно — это ещё несколько минут, следовательно, нужно было тянуть время сколько возможно.

Умирать Орион Блэк не собирался. Свои возможности он оценивал предельно точно — полагаться на скорость и силу в данном случае было бы неразумно, Пожиратель был гораздо моложе, а, следовательно, и быстрее его, поэтому всё, на что он сейчас мог рассчитывать — одолеть его с помощью хитрости.

Оставалось преодолеть всего пару сантиметров.

— Могли, — возразил Райден, не сводя с Блэка глаз. — Могли и предали, а предательство всегда каралось лишь одним способом — смертью.

Один… два… ЕСТЬ!!!!

Орион резко вскочил, выхватывая палочку.

— Я никого не предавал! Так и передай своему хозяину! Я никого не предавал!!

Пожиратель не то что не пошевелился, но даже не вздрогнул, продолжая улыбаясь смотреть прямо на Блэка, и Орион внезапно ощутил пробирающий до самого сердца холод, который не в силах был изгнать даже ярко пылавший в камине огонь.

Ноги подогнулись, и он, неожиданно для самого себя, упал на пол, при этом больно ударившись локтем. Палочка выпала из враз ослабевшей руки.

Райден неторопливо нагнулся под полным ужаса взглядом Блэка, чтобы подобрать её.

— Ну надо же… — удивлённо протянул он. — Оказывается, Малфой всё же пытался вас спасти, Орион! Видимо, мне всё-таки придётся ещё раз потолковать с хозяином дома…

«Абраксас…» — мелькнула в голове обречённая мысль.

— Что ты со мной сделал?! — еле ворочая языком, прохрипел Орион, чувствуя, как воздух с трудом проникает в лёгкие. Взгляд упал на ополовиненный графин. — Вино…

Блэр улыбнулся.

— Но ведь ты тоже пил! Я сам тебе наливал! — поражённо выдохнул Орион.

— И вы снова правы, мистер Блэк, как бы удручающе это не звучало, — отравитель приблизился, выйдя из тени и позволяя Ориону увидеть смертельную бледность покрытого испариной ещё совсем молодого лица. — Только в отличие от вас я успел принять противоядие.

— Тварь! — прошипел Орион, бессильно скребя ногтями по идеально чистому паркету. — Ублюдок!!

— Возможно. Кто знает?.. Mobilicorpus!

Орион медленно всплыл в воздух, не в силах сопротивляться заклинанию и, повинуясь взмаху палочки, плавно опустился в кресло.

— Мои сыновья отомстят тебе за мою смерть, — прохрипел он, отстранённо наблюдая за действиями своего убийцы.

— Значит, они тоже умрут, — безразлично пожал плечами Райден. — Но, видишь ли, в чём дело, Блэк, твой младшенький сынишка — один из нас, а скоро к нам присоединится и старшенький.

— Никогда… Сириус слишком гриффиндорец, чтобы стать таким же убийцей. Он отомстит…

Карие глаза подёрнулись пеленой, но прежде чем сердце Ориона Арктуруса Блэка окончательно перестало биться, Блэр быстро наклонился и прошептал:

— Время покажет, Орион, время покажет… нужно только найти его слабое место, а слабое место твоего старшего сына — Регулус… он слишком беспомощен, чтобы пойти против воли Лорда, а потому сделает всё, что ему прикажут…

Убийца резко разогнулся и какое-то время задумчиво смотрел на искажённое предсмертным ужасом лицо Ориона. Видимо, прежде чем покинуть этот мир, тот всё-таки успел расслышать последние слова Блэра. Услышать, осознать и понять, что он прав.

Бережно накрыв умершего мантией и потушив огонь, убийца тенью выскользнул из библиотеки и спокойным шагом направился в бальный зал, где тут же слился с толпой, неотличимый от беззаботно танцующих аристократов.

Неожиданно среди вальсирующих мелькнуло знакомое лицо, и маг резко остановился.

Взметнулся расшитый жемчугом подол небесно-голубого платья, и девушка испуганно вскрикнула, когда крепкие мужские руки с легкостью оторвали ее от пола и закружили в воздухе, но уверенная улыбка и страстный блеск в глубине серых глаз мгновенно успокоили её, и уже в следующее мгновение девушка счастливо рассмеялась.

Впервые за последние несколько месяцев Блэр не представлял что делать, а такое случалось с ним чрезвычайно редко. Он бросил опасливый взгляд в сторону библиотеки.

Хриплый лающий смех и глубокий голос:

— Вы чудесно танцуете, моя леди.

— Благодарю вас, сэр.

Блэр скрипнул зубами, понимая, что он уже ничего не понимает.

Он был АБСОЛЮТНО уверен, что Орион Блэк мёртв. Умер в библиотеке от его яда, но в то же время… именно Орион Блэк грациозно вальсировал с младшей дочерью Ричарда МакНейра. Орион Блэк, которому полагалось мёртвым валяться в кресле библиотеки!

Алекс вдруг вздрогнул, почувствовав на себе чей-то взгляд. Ненависть наблюдавшего за ним человека, в буквальном смысле слова, жгла ему спину.

Он ненавязчиво сдвинул Арифанту в сторону, тем самым увеличив себе угол обзора и получив возможность внимательнее осмотреть зал.

Малфои, Блэки, МакНейры, Лестрейнджи, Дэверо… Дамблдор… десятки знакомых и неизвестных ему лиц — вся элита высшего света магической Великобритании. Десятки взглядов устремлены на самую красивую пару вечера (разумеется, после жениха и невесты), и никак невозможно определить, чей же взгляд исполнен такой жгучей ненависти.

Алекс не мог не признать, что они с Арифантой самым чудесным образом невероятно подходят друг другу.

Он — высокий, сероглазый брюнет, без сомнения, словно магнит притягивавший женские взгляды (что не могло его не радовать).

Она — стройная, с глубокими синими глазами, восторженно взиравшими на него из-под идеально очерченных бровей.

Без сомнений, они могли бы стать превосходной парой, объединившей две чистокровные семьи и через пару лет подарившей обществу как минимум одного чистокровного и сильного волшебника или волшебницу.

Алекс вдруг вспомнил, что когда-то Вальбурга собиралась обручить его с одной из дочерей МакНейра, но тогда он заартачился, и на какое-то время мать смирилась и оставила старшего сына в покое, тут же взявшись за младшего.

Арифанта улыбнулась, и он вдруг поймал себя на мысли, что совсем не против такой жизни. Красивая и умная жена, дети и хороший, ПОСТОЯНЫЙ дом… Ведь можно остепениться и зажить собственной жизнью. Начать ЖИТЬ настоящим, а не прошлым, и оставить в покое страшные воспоминания. Наверняка нежные объятия любящей женщины смогут отогнать его кошмары.

Музыка смолкла, и Алекс склонился в благодарном поклоне.

— Благодарю вас за танец, моя леди, — он ласково улыбнулся, позволив особенно короткой чёрной пряди скользнуть на глаза, и тут же привычно изящным жестом отбросил её в сторону.

Арифанта улыбнулась в ответ, делая книксен.

— Вы великолепный танцор, Алекс, и я с радостью подарю вам ещё пару-другую танцев, — таинственно прошептала она и, придерживая подол безумно дорогого платья, не спеша направилась к стойке с напитками.

Алекс задумчиво посмотрел ей вслед и вздрогнул, когда увидел стоявшего напротив него, в другом конце зала, человека.

Зелёные глаза недоверчиво изучали молодого аристократа в тёмно-серой мантии. Очень хорошо знакомого аристократа.

Два одинаково ненавидящих и полных нескрываемой ярости взгляда тёмно-серых и зелёных глаз.

Тонкие бескровные губы вдруг растянулись в зловещёй и в то же время полной облегчения улыбке.

Резкий выдох и свистящий шёпот.

— Блэк, Сириус…

— Блэр, Райден…

Один из висевших на стене светильников вдруг мигнул и погас, погрузив весь коридор в кромешную тьму. Кто-то приглушённо выругался.

— Син... ммм... кажется, это плохая идея... — хриплый мужской голос постоянно прерывается из-за тяжёлого сбившегося дыхания.

— Значит... мне уйти? — женщина на мгновение отрывается от губ мужчины и смотрит в пронзительно чёрные от бушующей в них страсти глаза.

Мужчина — в темноте практически не видно его лица, красноречиво молчит, и женщина, коварно улыбаясь, продолжает расстёгивать ещё оставшиеся на рубашке пуговицы.

— Идея плохая... — хрипло выдыхает тот, когда губы женщины начинают медленно касаться его груди. — Но мне нравится...

Последние отголоски здравого смысла превращаются в бесконечно далёкие угольки, по сравнению с разгоревшимся в нём пламенем.

Мужчина, издав странный звук, чем-то напоминающий рычание собак, ещё крепче прижимает к себе женщину, и та охотно подчиняется властным и сильным рукам, не обращая внимания на холодящую обнажённую и мокрую от пота спину каменную стену.

Они оба зашли уже слишком далеко, чтобы обращать внимания на подобные мелочи, и ни у кого из них не было ни сил, ни желания остановиться.

Учительская мантия, безжалостно сорванная с плеч женщины, бесформенным комком летит к остальной одежде, и два полуобнажённых тела ещё ближе, ещё сильнее прижимаются друг к другу.

Женщина страстно выгибается, откидывая голову назад, когда горячее дыхание мужчины подобно раскалённому металлу обжигает её шею.

— Ал...екс...

Мужчина вдруг вздрагивает и пытается отстраниться, но женщина, уже поняв, что сделала что-то не так, схватившись за длинные чёрные пряди, приятно щекочущие её грудь, притягивает его обратно.

— Меня зовут Сир... — тихий шёпот обрывается на полуслове и оба испуганно вздрагивают, когда что-то с оглушительным металлическим звоном бряцает об пол.

— Доспехи... это всего лишь доспехи... — издаёт нервный смешок женщина и, лишь немного успокоившись, замечает, что мужчина, напряжённо выпрямившись, к чему-то внимательно прислушивается.

Она медленно проводит ладонью по покрытой шрамами обнажённой спине, и тот вздрагивает от неожиданности. Всё ещё мутные от страсти серые глаза смотрят на удивление трезво, и женщина мысленно улыбается, замечая, как в них снова разгорается пламя пожара.

— Мы, наверное, перебудили весь замок...

— Сюда идёт Филч... — хриплый голос с лёгкостью выдаёт испытываемое им желание.

— Ну и что? Мы уже давно не студенты, — она подходит ещё ближе, вновь ощущая тепло разгорячённого мужского тела.

— Всё равно... то, что известно одному — известно всем, — мужчина снова отстраняется и начинает судорожно оглядываться в поисках палочки, так и оставшейся в кармане валявшейся где-то неподалёку профессорской мантии.

Теперь уже и женщина начинает слышать быстро приближающееся шарканье и потому, быстро выхватив из рук мужчины свою одежду, стремительно накидывает на голое тело сброшенную в впопыхах мантию.

— Этой ночью я уже вряд ли смогу заснуть, — страстно шепчет она, на мгновение приникнув к мужчине в прощальном поцелуе.

— Не запирайте сегодня дверь, Синистра. Возможно, я смогу скрасить ваше одиночество, — растягивая слова, шепчет он в ответ, обжигая её щёку своим дыханием, и, отодвинув преподавательницу Астрономии в сторону, уже полностью овладев собой, направляется прямо навстречу школьному завхозу и его кошке.

— Здравствуйте, мистер Филч, — доносится до неё из-за угла его спокойный голос, и женщина, не дожидаясь ответа сквиба, чуть ли не бегом направляется к себе в башню, уже зная, что дверь в её спальню этой ночью останется распахнутой настежь.

— Профессор Уайт?! Я слышал какой-то шум, вы случайно здесь никого не видели? Наверняка опять эти Поттер и Блэк взялись за старое... Уж я им покажу — попадись они мне только! Они мигом из школы вылетят, Мародёры проклятые!!!!

* * *

— Нашёлся мне, блин, мать Тереза... — тихо ругался Сириус, бредя по коридору. И без того мрачное настроение было безнадёжно испорчено подошедшим выразить свои соболезнования Ремусом Люпином. Не то чтобы Сириус был не рад видеть старого приятеля по проказам... просто от всех этих «мне жаль» его уже разве что не выворачивало. С тех пор как остывшее тело Ориона Блэка нашли в библиотеке Малфой-мэнора, прошло уже целых три дня, и Сириус, теперь официально считавшийся не просто наследником, а главой своего рода, успел получить несколько сот писем с изъявлением сочувствий и пониманий от вдруг вспомнивших о нём родственников. Видимо, для наследника быть гриффиндорцем — это плохо, а если ты владелец несметных богатств, то это всего лишь досадное недоразумение, которое с лёгкостью можно списать на маразм Распределяющей Шляпы.

— Дьявол! — в сердцах громко выругался кто-то впереди, и Сириус замедлил шаг, настороженно прислушиваясь к происходящему.

— Priori Incantatem! — Секунда тишины, а затем звук удара и негромкий вскрик. — Сволочь!

Сириус выглянул из-за угла и тут же растянулся в улыбке, которая говорила о чём угодно, но только не о радости встречи с...

— Снейп!!!

Длинная худая фигура вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Чёрные глаза мгновение недоверчиво изучали экс-гриффиндорца, а затем, равнодушно протянув: — А... это ты, Блэк... — слизеринец вернулся к своему занятию.

— Ты чего тут торчишь, Снейп? — подходя чуть ближе, полюбопытствовал Сириус, глядя, как сальноволосый подросток что-то бубнит себе под нос и зачем-то тыкает палочкой в стену.

— Отвали, Блэк, не мешай мне! — огрызнулся в ответ тот, полностью игнорируя стоявшего за спиной Сириуса.

— Ааа... ну да, действительно. Разговаривать со стеной — это очень важное занятие, — чуть скривившись, «поддержал» его парень. — Раз ты так занят, то я не стану тебе мешать. И вообще, не стой на проходе. Мне между прочим надо в гостиную.

Неожиданно слизеринец встал с колен и охотно отошёл в сторону, освобождая дорогу. Сириус удивлённо приподнял брови при виде такой покладистости вечно хмурого недруга и соседа по комнате. Тот издевательски сложил руки на груди и теперь равнодушно созерцал удивлённую физиономию Блэка. Сириус в ответ скривился в волчьем (в собачьем не звучит) оскале, но Снейп вопреки ожиданиям лишь ВЕЖЛИВО! улыбнулся и указал рукой в сторону прохода в гостиную Слизерина.

— Прошу, — голос Снейпа так и сочился ядом. — Дамы вперёд.

Сириус почувствовал, как ногти, против его воли, болезненно впились в ладони, но это лишь заставило его, высокомерно вскинув голову, пройти мимо. «Я не буду драться со Снейпом. Я не буду драться со Снейпом. Его здесь вообще нет», — монотонно бубнил внутренний голос, и Сириус, под презрительным взглядом Снейпа, чётко произнёс пароль.

Стена даже не шелохнулась. Сириус изумлённо приоткрыл рот.

— Что за?!?!?!

— Вот и я о том же, — прервал его на полуслове язвительный голос Снейпа. — Пароль не работает.

— Значит, его сменили! Осталось найти старосту! — бодро заключил Сириус.

— Кхм... Блэк, — тот обернулся на голос и тут же наткнулся на ядовитую ухмылку слизеринца.

— Чёёёёрт...

— Ну наконец-то дошло, — «радостно» заключил Снейп, мрачно глядя то на самого Блэка, то на неподвижную стену, ни в какую не желавшую открывать проход в гостиную Слизерина. — Я так понимаю, ты вспомнил, что Я и есть староста, а значит, пароль ну никак не могли поменять без моего ведома.

— А ты... хм... пробовал сменить его ещё раз? — уныло пробормотал Сириус, поражаясь собственному идиотизму. Судя по улыбке Снейпа, тот думал примерно о том же.

— Естественно, — презрительное фырканье. — В отличие от некоторых я ещё не полный идиот, Блэк.

— Ага, только частично, — огрызнулся Сириус, мрачно оглядывая коридор. — И что нам теперь делать?

— Либо ждать, пока кто-нибудь не откроет проход изнутри, либо идти за деканом.

Судя по тону, которым это было сказано, слизеринца не прельщал ни один из названных им вариантов. Они замолчали, периодически настороженно поглядывая друг на друга и торопливо отводя глаза, ловя противника за тем же занятием. Сириус, сам того не заметив, принялся насвистывать себе под нос какую-то навязчивую мелодию, услышанную им по магическому радио.

— Блэк, сделай милость, заткнись! — наконец не выдержал до этого скрипевший зубами, но всё же молчавший слизеринец. — Я пытаюсь думать!

— Пока у тебя это не очень-то получается, — в тон ему огрызнулся Сириус, свысока взирая на неприятеля. Снейп был примерно того же роста, что и он сам, но даже самое мизерное различие доставляло парню несказанное удовольствие. Он снисходительно улыбнулся. В чёрных глазах Снейпа вспыхнули недобрые огоньки, и Сириус мгновенно напрягся, готовясь к схватке, но тот, сжав кулаки и бормоча себе под нос неразборчивые ругательства, повернулся к стене.

Ещё несколько минут Сириус старательно молчал, держа язык за зубами, а потом от скуки принялся пинать равнодушную ко всему стену. Правда смысла в этом не было никакого: уж если её не проняли заклинания и ругательства Снейпа, то от отшиваемых Сириусом пинков ей точно было ни горячо, ни холодно.

— Слушай, Снейп, а часто у вас проход так заедает? — рассеяно поинтересовался он в перерывах между проклятиями сальноволосого слизеринца, которыми тот от всей души награждал стену, проход, самого Сириуса и даже давно почившего Мерлина.

— Не особо. Лично я с этим сталкиваюсь впервые, но мне говорили, что когда старостой был Рабастан, такое пару раз случалось, — через некоторое время скупо произнёс Снейп, на мгновение оторвавшись от работы. — А что?

— А как проход открыли в тот раз?

— Отправили кого-то из первокурсников за Слагхорном, — теперь Снейп внимательно смотрел прямо на Блэка. — Это ведь ваших рук дело, верно?

— Кажется, да. Отойди, — неуверенно кивнув, он с лёгкостью оттеснил тщедушного однокурсника и принялся миллиметр за миллиметром аккуратно ощупывать камни. — Надеюсь, что я прав, иначе мы застряли тут надолго. — Пальцы нащупали нечто чужеродное, и Сириус с воодушевлением потянул непонятный предмет на себя. Что-то глухо щёлкнуло, и он, не удержав равновесия, хлопнулся на спину. Северус нахмурился и потёр переносицу, когда стена плавно отъехала в сторону, и на них уставилось несколько пар глаз удивленных и ошарашенных открывшейся им картиной слизеринцев. Он недовольно скривился и сделал то, чего от него можно было ожидать меньше всего на свете. Сириус недоверчиво прищурился, глядя на протянутую ему руку.

— Я так понимаю, тебе понравилось валяться на полу, Блэк? Входишь в роль половой тряпки? — небрежно протянул Северус, уже начиная сожалеть о собственном поступке. Он и так не пользовался популярностью среди остальных слизеринцев — а теперь ещё и оказался тем, кто ВТОРОЙ раз помогал БЛЭКУ!!! Регулус в счёт не шёл — студенты Слизерина прекрасно знали, что узы крови это не шутки — хотя это ещё не значит, что они одобряли поступок младшего Блэка. Сириус понимающе усмехнулся и, схватившись за руку, уже в следующее мгновение был уверенно вздёрнут на ноги.

— Ты мне чуть руку не оторвал! — картинно насупился он, но слизеринец явно не считал нужным выслушивать стоны «сопливых гриффиндорцев» и потому безжалостно перебил однокурсника:

— Слушай внимательно, Блэк, и запоминай: ты сейчас же объяснишь мне, что вы с твоими дружками использовали, чтобы «закупорить» проход. Если это такие чары, то их можно усовершенствовать и... — слизеринец посторонился, пропуская в гостиную какую-то девушку. Сириус с любопытством проследил за прошествовавшей мимо него симпатичной третьекурсницей, являвшейся обладательницей шикарных пепельно-русых кос. Северус презрительно фыркнул и закатил глаза, тем самым обратив на себя внимание слизеринки, которую Сириус заранее предусмотрительно занёс в список кандидатур на роль его новой девушки. Список выходил очень даже внушительным. Кокетливо стрельнув глазами в сторону Блэка, та скрылась в коридоре, ведущем в спальни для девочек.

Сириус мечтательно вздохнул, привычно проведя рукой по блестящей в ярком свете ламп длинной чёлке.

— Блэк, ты вообще слушаешь, о чём я тебе толкую?!?! — прошипел Северус, за шиворот выволакивая Блэка из мечтаний, в которых тот благополучно пребывал.

— Само собой! — злобно окрысился в ответ Сириус, не собираясь сразу признавать, что в словах противного слизеринца есть смысл.

— И?..

— Если ты сумеешь усовершенствовать его так, как только что сказал, то я лично займусь гриффиндорским портретом! — уверенно заявил Сириус не допускающим возражений тоном. — Идёт?

— По рукам!

Парни неожиданно одинаково ухмыльнулись, и крепкое рукопожатие, закрепившее совершённую ими сделку, не сулило Гриффиндору ничего хорошего. Нет сомнений, скажи кто-нибудь ещё полгода назад Северусу Снейпу или Сириусу Блэку, что однажды наступит момент, когда они, вместо того чтобы швыряться в противника заклинаниями, добровольно пожмут друг другу руки, глупец неминуемо пожалел бы о собственных словах, став счастливым обладателем ослиных ушей — Сириус порой начинал повторяться, и не менее счастливым и главное! уникальным обладателем красного в пупырышках носа — Снейп тоже предпочитал не тратить особо важные зелья на подобную мелочь.

— Итак, для начала нам понадобится некий материальный предмет, не важно какой, главное... — пустился в объяснения Сириус, стараясь говорить помедленнее, чтобы его временный союзник успевал записывать, но как выяснилось, в этом не было нужды — перо в руке Снейпа порхало над пергаментом в такт его словам.

Когда-то, спустившись в подземелья Слизерина для очередной каверзы, Сириус подумал, что для слизеринцев в целом и для Северуса Снейпа в частности этот учебный год окажется незабываемым и, как это ни удивительно — к Предсказаниям у Сириуса не было абсолютно никакой склонности — но он оказался прав. Все слизеринцы, находящиеся в этот вечер в гостиной, с нескрываемым удивлением косились в сторону скрипевших зубами и сжимающих кулаки двух извечных врагов, преувеличенно вежливо беседующих друг с другом и периодически склоняющихся над лежавшим перед ними пергаментом.

Чёрная полоса Слизерина подходила к концу.

* * *

— Альбус! — догнал его у двери напряжённый голос преподавателя ЗоТИ. Директор обернулся и, увидев спешащего к нему мужчину, остановился, ожидая, когда тот приблизится поближе.

— Альбус, мне нужно срочно с вами поговорить, — быстрый взгляд на стоявшего рядом невысокого профессора Чар. — Наедине, Филиус, извините.

Флитвик понимающе кивнул и, бросив директору несколько слов, направился к своему кабинету. Алекс весело хмыкнул, наблюдая за тем, как низенький волшебник быстро семенит по коридору.

— Альбус, — он снова повернулся к директору Хогвартса. — Скажите, а как давно были прекращены все эксперименты с Аркой?

— Вы что-то узнали?

— Альбус, просто ответьте на вопрос! — мужчина был взвинчен до предела и с трудом удерживал себя в рамках этикета. Директор не мог сказать, что за те месяцы, что Алекс Уайт провёл в Хогвартсе, преподавая ЗоТИ, он успел узнать молодого коллегу, но зато он хорошо знал Сириуса Блэка. Юный гриф... слизеринец никогда не отличался терпимостью или особой сдержанностью, наоборот, он был как пороховая бочка — поднеси к фитилю огонь и взрыв последует незамедлительно. Несмотря на разделявшие этих двоих годы, Алекс не так уж и сильно отличался от своего юного прототипа, и сейчас он в очередной раз безбоязненно демонстрировал свой характер, чуть ли не тряся директора за мантию на глазах у всего преподавательского коллектива. Видимо, что-то из этих мыслей отразилось в его глазах, потому что Алекс, опомнившись, отошёл на почтительное расстояние, тем не менее не переставая требовательно сверлить директора взглядом серо-стальных глаз.

— Хорошо, — сдался, наконец, старый волшебник, продолжая тревожно размышлять о причинах столь странного поведения «Уайта». Помнится, тот начал себя странно вести после бала в Малфой-мэноре, сбежав из поместья практически сразу после начала танцев — Дамблдор видел, как тот танцевал вальс с младшей дочерью Ричарда МакНейра. С того дня — а прошло уже более трёх суток — Алекс входил в Большой Зал, постоянно оглядываясь через плечо, будто в ожидании нападения.

— Последний эксперимент с Аркой проводился около двух лет назад, а спустя неделю лабораторию закрыли, и вся информация была немедленно засекречена. Больше мне об этом ничего не известно.

— Скажите, а там случайно никто не умер? — ни с того ни с сего неожиданно поинтересовался Алекс, на доли секунды опередив директора, как раз собиравшегося спросить коллегу о причине столь странных вопросов.

— Откуда вы знаете? Алекс, вам что-то известно? — строго спросил Дамблдор, справившись с шоком: о массовом убийстве учёных-лаборантов, работавших с Аркой, не писали в газетах. Неописуемые в тот раз поработали с особой тщательностью, и, когда Дамблдор, пытаясь выяснить хоть что-нибудь о происшедшем в Отделе Тайн, навестил жену одного из погибших, выяснилось, что у той начисто отсутствуют воспоминания о покойном муже. О существовании Джека Форда не говорило ничего, кроме того, что некогда директор лично учил этого умного и талантливого юношу.

— Можно сказать и так, — мужчина невесело усмехнулся. — Кажется, я знаю, что произошло в Отделе Тайн два года назад...

* * *

Море удовольствия, вот что он испытал при виде того, как усталые, заспанные гриффиндорцы нестройными шагами вползают в Большой Зал. Весь Слизерин чуть не обалдел, когда один из первокурсников Гриффиндора направился прямо к ним, умудрившись перепутать столы. Рудольфус с видимым удовольствием шуганул мальчишку, и тот, напоследок неумело огрызнувшись, поплёлся к своим под насмешливые комментарии оставшихся позади слизеринцев.

Сириус и Северус довольно переглянулись, и Блэк не мог не признать, что временное перемирие с Нюниусом принесло более чем просто богатые плоды.

Мимо протащился мрачный, похожий на непроспавшегося после основательной пьянки ежа Джеймс Поттер, и оба слизеринца снова улыбнулись друг другу, не в силах сдержать злорадства. Внешний вид гриффиндорца и Мародёра сполна компенсировал все неприятности, что тот успел причинить им обоим. Чёрные, явно нечёсаные волосы стоят торчком, рубашка не первой свежести неаккуратно выглядывает из-под помятой мантии, а карие глаза подслеповато щурятся, несмотря на круглые очки. Надо сказать, что Сириус почти испытал муки совести, увидев бредущих рядом Лили и Ремуса, но неблагодарное чувство стыда, которого он был благополучно лишён с самого детства, исчезло, не успев пустить корни в душе старшего из сыновей Ориона.

— Так держать, Блэк, — на плечо опустилась тяжёлая рука Рудольфуса Лестрейнджа. — Продолжай в том же духе, только не попадайся.

Сириус ухмыльнулся.

— Ну ты же знаешь, РУДИ, — слизеринца аж перекосило. — Я никогда не попадаюсь! — поучительно добавил он и отвернулся к столу, за которым восседали не менее мрачные и усталые, чем гриффиндорцы, преподаватели.

— Шалость удалась, — тихо пробормотал он себе под нос, но сидевший справа от него Снейп тем не менее всё услышал. По крайней мере, Сириус решил именно так, заметив быстрый взгляд, который на него бросил черноглазый слизеринец.

Инициатором всей этой полубезумной и практически невыполнимой затеи с проходами был именно Снейп, но Сириус не без оснований тешил себя мыслью, что в одиночку провернуть подобное у того бы ни за что не получилось. Слизеринец был гением зелий — это он знал и раньше, но то, что Снейп вытворял с тем заклинанием, которое Мародёры изобрели чисто случайно и потом частенько практиковали на дверях в классы, если им было лень идти на урок, было просто невероятно. Сириус считался лучшим в Чарах и в ЗоТИ, наравне с Джеймсом и ещё несколькими студентами, совсем не за красивые глаза, да и в Трансфигурации он был далеко не последним — в конце концов, не каждому студенту дано стать анимагом всего лишь на пятом курсе. Но после того времени, что они со Снейпом провели вместе, пытаясь усовершенствовать Мародёрское заклинание, он окончательно убедился, что в свою бытность гриффиндорцем серьёзно недооценивал странного противника. Само собой, Снейпу он этого говорить не стал. Они два вечера подряд бились над заклинанием, а на третий, незаметно ускользнув с ужина, применили его к портрету Полной Дамы, за которым и скрывалась гостиная Гриффиндора. По-видимому, они немного перестарались, потому что, судя по помятым лицам гриффиндорцев и их декана, снять чары до сих пор так никому не удалось. Впрочем, скорее всего директор ещё и не пытался...

Сириус отправил в рот кусок хорошо прожаренного бекона с яичницей и довольно причмокнул. Жизнь определённо налаживалась. Определённо.

Незаметная дверца за преподавательским столом приоткрылась, и Северус с деланным безразличием проследил взглядом за севшим на своё троноподобное кресло Альбусом Дамблдором. МакГонагалл что-то коротко спросила и, когда тот утвердительно кивнул, решительно поднялась из-за стола, привлекая к себе внимание собравшихся в Зале студентов.

— На сегодня все занятия у Гриффиндора отменяются, так что после завтрака все студенты этого факультета должны пройти в свои спальни: директору удалось открыть проход. Старостам подойти ко мне для получения нового пароля.

Пока заместительница директора делала объявление, голубые глаза самого директора внимательно оглядывали Зал. Северус поспешно отвёл взгляд — о том, что для легилименции нужен зрительный контакт, он уже успел выяснить из книг.

— Блэк! — негромко окликнул он активно уплетающего яичницу однокурсника и с силой пихнул того локтём под рёбра, в результате чего особенно аппетитный кусок шлёпнулся на грязный пол. Сероглазый брюнет с тоской проводил его взглядом.

— Чего тебе?

— Ты чью палочку использовал, когда накладывал на портрет чары? — кривя губы, прошипел слизеринец, в прямом смысле слова ощущая, как взгляд голубых глаз более пристально скользит по лицам слизеринцев и чуть дольше необходимого задерживается на нём самом.

— А чёрт его знает! Вроде бы кого-то из Гриффиндора, жаль, что не удалось стащить палочку у Джеймса... — Блэк не врал, Северус не сомневался, что ему действительно было жаль.

— А в чём дело? — подозрительно сощурился Сириус, наконец, оставляя тарелку в покое. Хорошо, что хотя бы вылизывать не стал!

— Ставлю галлеон, что преподаватели будут проверять наши палочки в поисках того, кто виноват в произошедшем. Не знаю как ты, а я не испытываю абсолютно никакого желания мыть полы в гриффиндорской гостиной. Для этого есть эльфы.

— Да брось ты! Мы с Сохатым и похлеще вытворяли — и ничего! А тут всего лишь... — Сириус нахмурился, видимо припомнив, что ещё они успели сделать с гостиной Гриффиндора, прежде чем заблокировать проход и сделать портрет недоступным для Полной Дамы. — Это была палочка Хобба. — «А это ещё кто?» — Третьекурсника из Гриффиндора, — уточнил Сириус, правильно истолковав выражение лица «подельника».

— Кстати, ты ещё не передумал? — поинтересовался он у однокурсника, но тот лишь раздражённо отмахнулся.

— Ты спрашиваешь это уже в шестой раз! — ядовито проинформировал его слизеринец.

— Ты что, считал?!

— Допустим, да... — в неуверенном голосе слизеринца послышался вызов, и Сириус самодовольно ухмыльнулся: вывести Снейпа из себя уже само по себе было большим достижением.

Он, как ему казалось, незаметно взглянул на сидящего за преподавательским столом Алекса Уайта. Две пары одинаково тёмно-серых глаз встретились, и Сириус вздрогнул, вспомнив старый, казалось бы, полузабытый сон. Когда он снова поднял голову, мужчина, уже как ни в чём не бывало широко улыбаясь, что-то объяснял преподавательнице Астрономии, которая не сводила с мужчины влюблённого взгляда. Сириус скривился. Северус благоразумно промолчал.

* * *

Джеймс Чарлус Поттер, полный непреклонного желания отомстить, в сопровождении Ремуса Люпина и Питера Петтигрю крадучись ступал по погружённому в ночную мглу пустынному хогвартскому коридору. Хотя нет, не совсем пустынному, и утерянная Карта Мародёров могла бы с поразительной точностью до сантиметра показать, что всего в нескольких поворотах от них караулит не желавших мирно спать студентов любимица завхоза Аргуса Филча миссис Норрис. Впрочем, судьба крайне переменчивая особа, и в этот раз она явно благоволила Джеймсу Поттеру и его друзьям.

Кошка вдруг присела на задние лапы и озадаченно принюхалась. Обоняние, до этого ни разу её не подводившее и всегда подсказывающее, где можно найти замыслившего очередную каверзу студента, сейчас упорно молчало, выдавая массу различных запахов, но среди них НЕ БЫЛО запаха того, кто нагло чистил свою усатую мордочку прямо перед самым носом миссис Норрис. Кошка зашипела на наглеца, но крупная серо-коричневая крыса (если бы Джеймс или Ремус её увидели, то непременно бы решили, что перед ними Питер в своём анимагическом обличье) даже усом не повёла, продолжая косить на неё блестящим наглым глазом и чистить длинный облезлый хвост. Не выдержав столь вызывающего поведения хвостатого вредителя, миссис Норрис предупреждающе зашипела и мгновенно бросилась на охоту, позорно оставив свой пост. Острые когти заскребли по полу, а длинный хвост крысы вызывающе мелькнул прямо перед её носом, скрывшись за поворотом. Кошачьи инстинкты мгновенно подсказали ей дальнейший ход действий, и миссис Норрис, позабыв о возложенной на неё обязанности, с азартом бросилась в погоню.

Сириус устало опустил палочку и отёр со лба испарину — заклинание оказалось весьма сложным и энергозатратным: он едва держался на ногах, опираясь на вдруг ставшую такой хрупкой и ненадёжной каменную стену.

— Получилось, — выдохнул он, встретившись с вопросительным взглядом Снейпа. Слизеринец удовлетворёно кивнул головой.

— Само собой, иначе просто и быть не могло, — надо сказать, более скупого признания его способностей Сириусу ещё слышать не приходилось. — Держи, съешь это.

— ???

— Да не собираюсь я тебя травить! Пока.

— Что это? — Сириус подозрительно оглядел протягиваемый ему предмет, тем самым заполучив ещё одну порцию высокомерно-презрительных взглядов.

— Шоколад. — И как можно в одно слово вложить столько ядовитой насмешки?! — Съешь. Полегчает. Если ты сейчас свалишься, обратно я тебя не потащу. А ведь мадам Помфри по тебе уже наверное соскучилась, Блэк.

Последний аргумент показался ему достаточно весомым, и Сириус, пробурчав под нос что-то нецензурное, выхватил из рук слизеринца уже успевшую подтаять шоколадку и порывисто запихнул её себе в рот.

— Другое дело! — «порадовался» за него Снейп и решительно вышел на свет. — Ну? Чего встал как памятник самому себе? Шагай!

Сириус быстро проглотил вдруг ставшую такой ненавистной сладость и, злобно глядя в удалявшуюся спину слизеринца, приглушённо выругался. То, что он измыслил для пугающе знакомого профессора ЗоТИ, было слишком сложно и жестоко для Мародёров, но в самый раз для слизеринцев. И если для того чтобы провернуть это, нужно было общаться со Снейпом... что ж, он был готов заплатить подобную цену. Без проблем.

* * *

Как уже было выше сказано, судьба — крайне переменчивая особа, а потому нет ничего удивительного в том, что едва успевшим выйти из кухни троим экс-Мародёрам пришлось в экстренном темпе удирать от взъерошенной, усталой и злой на весь студенческий коллектив миссис Норрис. Жутко разочарованная неудавшейся охотой на бесследно исчезнувшую крысу, кошка, громко мяукая, мчалась за гриффиндорской троицей, с оглушительным топотом улепётывающей по запутанным коридорам замка.

— Чёрт! Лучше бы мы в гостиной остались! Сейчас направо!

Трое парней одновременно сворачивают в одно из ответвлений основного коридора, от всей души надеясь, что никому из профессоров не придёт в голову патрулировать здесь в поисках нерадивых студентов.

— Не успеем! Надо разделиться!

— Лунатик, не глупи! Это пло... — возглас обрывается, так как русоволосый гриффиндорец уже исчезает за углом, и его друзьям лишь остаётся последовать его примеру, ибо до них уже доносятся не только вопли миссис Норрис, но и характерное шарканье старого завхоза.

Со всей скоростью, на какую он только был способен, Ремус, не разбирая ног, мчался обратно, к потрескиванию дров в родном очаге гриффиндорской гостиной. Опасность быть пойманным давно миновала, но адреналин по-прежнему бушевал в его крови, заглушая голос разума и заставляя сердце биться как сумасшедшее. Впереди послышался звук захлопывающейся двери, и Ремус, мгновенно среагировав, нырнул в ближайшую нишу, возблагодарив Основателей за эти чудесные укрытия, которых по всему замку было несметное количество, а он — слава Мерлину! — замок знал не хуже Сириуса или Джеймса.

— А потише никак нельзя? — чей-то ядовитый шёпот.

— Сам виноват! И не мешай мне, Блэк! — при звуке имени отказавшегося от него друга Ремус насторожился, направив все усилия на то, чтобы не упустить ни слова из подслушанного им разговора. Как сказал бы в таком случае Сириус, он превратился в одно сплошное УХО. А то, что подобная Трансфигурация в принципе невозможна, Блэка никогда не волновало.

— Давай быстрее. Он уже близко, — Ремус не видит лица говорившего, но даже без этого он с лёгкостью может сказать, что Сириус — а в том, что голос принадлежит именно Сириусу Блэку, сомнений у него нет — нетерпеливо притопывая ногой, нервно крутит в руках всегда до блеска отполированную палочку.

— Если не будешь мне мешать, то через десять минут мы будем вовсю дрыхнуть в спальне, — второй человек явно недоволен, и Ремус окончательно убеждается в том, что компанию экс-гриффиндорцу Сириусу Блэку составляет никто иной, как Северус Снейп собственной персоной.

— А через пять он уже будет здесь! — в голосе Блэка проскальзывают знакомые требовательные интонации.

— Всё. Валим отсюда.

Ремус ещё глубже вжимается в узенькую нишу, едва ли не сливаясь со стеной, когда двое слизеринцев проходят всего в нескольких дюймах от него, и гриффиндорец впервые благословляет тот день, когда компания вездесущих Мародёров лишилась Карты.

— Что это?

— Что именно?

— То, что ты прячешь в карман, — слизеринцы уже почти скрылись за поворотом, и даже чуткий слух оборотня с трудом разбирает доносящиеся до него слова, но зато он прекрасно слышит чьи-то приближающиеся шаги.

— Да так, обычный пергамент... — голос Сириуса, наконец, затихает как раз в тот момент, когда Алекс Уайт, освободившийся после затянувшегося совещания, подходит к двери в свои комнаты, и Ремус обречённо понимает, что здесь делали Блэк и Снейп. Ничего хорошего. Как всегда.

* * *

Как и следовало ожидать, совещание затянулось. И не просто затянулось, а длилось дольше положенного на целых два часа! Алекс мысленно негодовал на МакГонагалл, просто клещом вцепившуюся в директора и потребовавшую найти виновника того, что весь Гриффиндор, включая преподавателей, вместо того чтобы спать, маялся на лестнице, пока учителя пытались разблокировать проход неведомо куда девшейся Полной Дамы. Алекс бы охотно им в этом помог: узнать мародёрское изобретение ему не составило труда, но... Джеймс, Ремус или даже Питер ни за что не стали бы испытывать его на собственной гостиной, а значит, случившееся было делом рук совсем другого человека.

Алекс тяжело вздохнул и рывком распахнул дверь. Домовики постарались: петли не издали ни звука.

Он мог бы без зазрения совести указать на виновника ночного переполоха — благо совести он был лишён с рождения! — но не подставлять же самого себя? По крайней мере, именно так Алекс объяснял себе нежелание назвать имя студента, обрёкшего их всех на ночное бдение. Впрочем, уже за одно это его юный прототип следовало удавить в колыбели.

Алекс вдруг неожиданно замер на полпути к давно погасшему камину и чуть склонил голову к плечу. Несмотря на то, что дверь была плотно заперта на все замки, да и охранные чары никем и ничем не были потревожены, интуиция вопила об опасности, а своей интуиции он уже давно привык доверять. Однажды он уже послал к чёрту одолевавшее его дурное предчувствие и вместо того, чтобы предложить свою кандидатуру, убедил Джеймса сделать Хранителем Тайны Питера, а меньше чем через месяц...

Алекс напрягся, явно балансируя на грани между обострением всех чувств и обращением в животное — ещё одна из способностей опытного анимага, которую он освоил уже в Азкабане. Что-то было не так.

Он с трудом подавил желание обернуться, чтобы уже глазами пса убедиться, что всё в порядке. Всё и так было в порядке. Всё, кроме его паранойи. Что, впрочем, с лёгкостью объяснялось более чем странной и незапланированной встречей с якобы покойным Пожирателем Смерти из его времени. А так как теперь Тёмному Лорду, благодаря стараниям Блэра — будь он проклят! скорее всего было известно имя того, кто столь долгое время срывал все его планы, жить ему оставалось совсем недолго.

Единственное, чего Алекс никак не мог понять, так это почему от него до сих пор не избавились? Хогвартская кухня отнюдь не была неприступной, и убедить всегда доброжелательно настроенных к посетителям эльфов подложить в определённую посудину одного конкретного преподавателя определённую травку было совсем не сложно — он знал это на собственном опыте: чёртов слизеринец, над которым они с Джеймсом издевались все семь лет подряд, всегда действовал с размахом.

Если мстить — то гриффиндорцам, раз травить — то сразу всех, — единственный принцип, которому Снейп неизменно следовал при разборках с Мародёрами. Мстил-то он им четверым, вернее, если быть совсем точным, троим — Петтигрю слизеринец даже за человека не считал, и Алекс, много лет спустя, был впервые с ним согласен; а вот травил Снейп именно всех — каким-то образом его отрава порой оказывалась даже на столах ни в чём не повинных Равенкло и Хаффлпаффа, что естественно не прибавляло немытому слизеринцу ни капли любви или уважения.

Стол вздрогнул и на глазах Алекса, не прекращая дребезжать, переместился на несколько дюймов влево. Тщательно вычищенный и натёртый домовыми эльфами пол избороздили царапины.

Алекс на мгновение прикрыл глаза рукой, унимая разыгравшееся воображение, но зрение тут явно было не при чём: слух всё ещё неприятно царапал скрип и дребезжание стола по паркету. Он во все глаза уставился на разошедшуюся мебель, надеясь, что если в этой комнате кто-то и сошёл с ума, то это взбесившийся стол, а не он. Учебники, некогда стопкой лежавшие на краю стола, беспорядочно валялись по всей комнате вперемешку с ещё не проверенными сочинениями студентов Равенкло. Стол вздрогнул, и Алекс поспешно отскочил к дальней стене кабинета, не испытывая ни малейшего желания связываться со спятившим предметом обихода.

Алекс позволил себе расслабиться лишь тогда, когда стол затрясся в очередном припадке обуявшего его безумия и замер на месте, посреди устроенного им беспорядка. Мужчина с облегчением вздохнул, поняв, что действие заклинания закончилось, но тихое шуршанье отодвигаемого ящика заставило его снова насторожиться. Послышался чей-то вздох, и из-за стола показалась чья-то растрёпанная шевелюра.

Джеймс Поттер, потирая ушибленный затылок, распрямился во весь свой немалый рост.

— Ну что, не хочешь поделиться воспоминаниями, БРОДЯГА?

* * *

Как известно, любопытство сгубило не только мудрую и любящую гулять, где ей вздумается, кошку, однако в данный момент Ремуса ничуть не беспокоила судьба поплатившегося за своё любопытство животного, и он ещё крепче приник ухом к двери, за которой раздавался подозрительный шум и какие-то голоса.

— Ну что, не хочешь поделиться воспоминаниями, БРОДЯГА?

От удивления не удержавшись на ногах, Ремус упал на спину, при этом больно ударившись копчиком об пол. Джеймс. Внутри, наедине с Сириусом — называть профессора Алекса Уайта иначе он просто не мог — был Джеймс и, судя по его словам, он всё знал. Ремус понятия не имел, когда и как Сохатый понял правду о преподавателе ЗоТИ, но как бы то ни было, он всё знал и явно намеревался выбить из Сириуса всю правду — сделать то, на что не хватило духу у него самого.

Добротная деревянная дверь профессорского кабинета вдобавок ко всему была усилена целым набор заклинаний и потому почти не пропускала ни звука, и Ремус, бледнея от собственной наглости, слегка толкнул её, тут же заглянув в образовавшуюся щёлку.

— Ну так как, мой старый неверный друг? Почему ты молчишь? Неужели ты не рад меня видеть? Я ведь знаю: ты давно мечтал об этом, СИРИУС!

Мужчина, как две капли воды похожий на того Джеймса Поттера, которого Алекс видел незадолго до его гибели, продолжал настойчиво наступать, и Алексу не оставалось ничего, кроме как пятиться к выходу. Ужас, так долго преследовавший его в кошмарах, теперь стоял перед ним наяву и с неестественной, будто приклеенной, улыбкой подходил всё ближе и ближе.

— Ну что же ты, Сириус? Неужели бесстрашный Сириус Блэк чего-то боится? Мы же так давно не виделись, а ты не хочешь мне даже словечка сказать?! Давай, Сириус, расскажи мне об Азкабане! Как никак это ты, а не я провёл там двенадцать лет по обвинению в моём убийстве!!

Ремусу показалось, что он ослышался, но нет. «Джеймс», кем бы он на самом деле не был, говорил громко и чётко и, судя по враз побледневшему лицу Сириуса, он говорил правду.

— Спрашивать тебя о поцелуе бессмысленно, так что лучше расскажи мне о том, каково это: ощущать смрадное дыхание дементора? Чувствовать прикосновения их склизких рук к твоей коже?

В нос ударил резкий запах гнили и разлагающихся трупов, и Алекс мгновенно отшатнулся от оскалившего давно сгнившие зубы лже-Джеймса.

Весь облик друга вдруг на миг расплылся, и Ремус во внезапном озарении понял, что за существо сумело повергнуть Сириуса Блэка в такой ужас.

Бежать было некуда: лже-Джеймс своими разговорами загнал его в самый угол, и теперь к Алексу с неотвратимой медлительностью приближался кошмар всех последних лет его жизни. Дементор в своём неизменном чёрном балахоне казался воплощением самой смерти, да он ею и был. Алекс закрыл глаза, готовясь к тому, что должно было свершиться ещё три года назад. Желание бороться рассыпалось в прах, оставив ему лишь мелкие осколки воспоминаний, вот только по-настоящему счастливого и ничем не омрачённого среди них не было. Всю свою жизнь он всегда с кем-то боролся: с родителями, врагами, с судьбой... а сейчас не было сил даже чтобы перекинуться в собаку.

Дементор надвигался на замершего в углу человека с грациозностью неотвратимой и страшной смерти. Вот только настоящим дементором он не был. Решение созрело в один миг, и Ремус, не медля ни секунды, с палочкой наизготовку встал прямо на пути у дьявольской твари. Лже-дементор остановился, озадаченно глядя на новую жертву, и некоторое время словно бы колебался, прежде чем превратиться в то, чего Ремус боялся больше всего на свете.

Сквозь застлавшую глаза серую муть Алекс с трудом разглядел чью-то узкую спину и висящий прямо в воздухе большой серебряный шар. Стемнело.

— Riddikulus! — боггарт, так предсказуемо обернувшийся полной луной, мгновенно превратился в переливавшийся всеми цветами радуги воздушный шарик, а затем с беззвучным хлопком растворился в окружающем пространстве.

— Сириус! Сириус, зараза! Да очнись же ты!

Алекс с трудом разлепил глаза и тут болезненно сощурился. Лицо склонившегося над ним человека безбожно расплывалось, и вместо глаз на него взирали чёрные провалы.

— Сириус?! Слава Мерлину!

— Мерлин тут не при чём... — приподнимаясь на локтях, глубокомысленно выдал Алекс, прислушиваясь к собственным ощущением и раздумывая над тем, что же так напрягло его в словах незнакомца. В ушах раздался убийственно громкий и отнюдь не мелодичный стон. — Ну почему у меня всегда страдает голова?!?!

— Вероятно, это твоё самое уязвимое место, — прозвучал над ухом удивительно знакомый ироничный голос. — Давай вставай, Бродяга!

Реакция последовала незамедлительно. Ещё секунду назад шатавшийся будто с похмелья, Алекс уже стальной хваткой прижимал его к стене.

— Какого чёрта?! — с трудом просипел Ремус, не в силах даже повернуть голову, чтобы увидеть так быстро пришедшего в себя взрослого друга.

— Меня зовут Алекс Уайт, будь ты проклят! Алекс Уайт! Не Сириус Блэк! Алекс Уайт!

— Ну да, как же! — фыркать упираясь носом в стену оказалось не так забавно, как казалось раньше. Да и Сириусу эта идея похоже совсем не понравилось — Ремус понял это по тому, как мгновенно усилилась хватка мужчины. — Если ты не Сириус Блэк, то я не Ремус Люпин!

Какое-то время в комнате слышалось лишь их тяжёлое дыхание. Наконец блэковская хватка ослабла, и Ремус с непередаваемым удовольствием размял шею.

— Рем?.. — в голосе Блэка-Уайта слышались одновременно и радость, и удивление, и надежда.

— Нет, Моргана! — раздражение, страх за друга и боль в вывихнутой руке дали о себе знать.

— Лунатик? — Алекс всё никак не мог поверить в то, что перед ним стоит никто иной, как Ремус Люпин собственной персоной. Причём ЭТОТ Ремус определённо не являлся враждебно настроенным плодом его больного воображения. Кажется.

— Но это невозможно!

— Разве? — безуспешно пытаясь освободиться, пугающе спокойным голосом осведомился Ремус. — И что именно во всём этом тебе кажется невозможным? То, что я — это я, или то, что ты — это ты, Сириус Блэк.

В следующее мгновение руки, вплотную прижимавшие его к стене, исчезли, и Ремус тут же обернулся, чтобы увидеть, что происходит за его спиной.

Алекс резко отшатнулся в сторону, чуть не перелетев через стоявший позади него стул. Ощущение было таким, будто весь воздух в одно мгновение покинул сведённые судорогой лёгкие. Мысли плавно следовали одна за другой, не зацикливаясь ни на чём конкретном.

Год. Почти целый год он ждал этого момента, в то же время не прекращая надеяться, что он никогда не наступит, но... именно Ремус Люпин стоял сейчас перед ним и звал тем именем, от которого он отказался, став профессором Алексом Уайтом.

Ремус, с затаённым испугом, нерешительно шагнул вперёд. Алекс даже не пошевелился, будто не заметив плавного движения оборотня.

— Сириус?..

На лице мужчины, в котором даже за версту можно было узнать настоящего аристократа, проступило странное, неестественное тому Сириусу, которого так давно знал и любил Ремус, выражение. Будь здесь Джеймс, он бы непременно сострил, что наконец настал великий день — Сириус Блэк ДУМАЕТ! Явление редкое, а потому, безусловно, опасное как для окружающих, так и для него самого.

Взгляд серых глаз чрезвычайно медленно — как показалось Ремусу, из настороженно-враждебного постепенно сменился радостным восторгом, который, впрочем, тут же был изгнан опасливой подозрительностью.

— А где... Джеймс? Куда он делся?

Ремус изумлённо вскинул брови.

— Сириус... это был боггарт! Джеймса здесь нет и не было.

Едва Ремус произнёс последнее слова, как Алекс почувствовал, будто внутри что-то оборвалось.

— К-как боггарт? — запнулся на слове он, ошарашенно глядя на друга. — Нет! Это невозможно!

Видеть Сириуса Блэка растерянным и испуганным так же странно и неестественно, как... что могло быть неестественнее этого, Ремус не представлял, а потому был напуган вдвое больше, чем в тот раз, когда Джеймсу и Сириусу пришла в голову очередная бредовая идея. Помнится, в свою бытность студентами четвёртого курса ночная прогулка по крышам Хогвартса казалась им отличным времяпрепровождением, в отличие от самого Ремуса, уже в который раз убедившегося, что его лучшие друзья — закоренелые Мародёры и неисправимые самоубийцы, никак не желавшие оставить многострадальный Хогвартс в покое.

— Но почему? — глядя на Сириуса, поинтересовался Ремус, за что и был вознаграждён полным вызова взглядом почти прежнего Блэка.

— Потому что у меня нет и никогда не было боггарта! — с неожиданной яростью вдруг рявкнул тот, заставив Ремуса ошеломлённо отшатнуться.

* * *

...Школьная программа по ЗоТИ во все поколения была слабой и разрозненной: Алекс убедился в этом, узнав, что уже на третьем курсе Гарри изучал воздействие боггартов на людей, а на четвёртом — Непростительные Проклятья, тогда как он сам узнал о подобном лишь из чистого любопытства, основательно порывшись в отцовских книгах, а боггартов он вообще проходил аж на пятом курсе.

Дверца зеркального шкафа неторопливо распахнулась, повинуясь взмаху пожилого — с маггловской точки зрения — волшебника, и студенты скопом подались назад, подальше от того, что скрывалось в темноте за злополучными и пугающими своей неизвестностью дверцами.

Через две недели Джеймс в очередной раз (уже в силу привычки, — как говорил, не уставая подшучивать над не желавшим угомониться другом, Сириус Блэк) пригласил Лили на свидание, и в кои-то веки та согласилась, изрядно шокировав своим ответом не только самого Джеймса, но и весь Хогвартс. Спустя несколько дней Лили Эванс была официально признана девушкой Джеймса Поттера...

* * *

Двое — светловолосый юноша и взрослый мужчина — неподвижно стояли напротив друг друга и глупо улыбались своим воспоминаниям, зная, что сейчас в их головах бродят одни и те же мысли. С самого первого дня своей дружбы Джеймс и Сириус демонстрировали поразительное взаимопонимание, невольно заставляя Ремуса завидовать им, чувствуя собственную неполноценность. Тот день, когда Джеймс и Сириус вместе вошли в Зал, где завтракали остальные студенты, стал переломным в жизни всего Хогвартса, так как именно с того дня в его коридорах развернулись активные антислизеринские боевые действия будущих Мародёров. А Ремус, до этого худо-бедно общавшийся с обоими гриффиндорцами, стал третьим в их постепенно разрастающейся компании. Поначалу Ремус жутко боялся, что ни Джеймс, ни Сириус больше не захотят общаться с чересчур умным и застенчивым приятелем, однако в этот раз пословица «третий лишний» себя не оправдала: мягкосердечный Ремус самым чудесным образом уравновешивал порой взрывоопасных по своей натуре Блэка и Поттера.

— Значит, теперь он у тебя появился, — философски заметил оборотень.

— Я не трус! — попытался возмутиться Алекс, снова начиная ощущать себя нашкодившим пятнадцатилетним мальчишкой, которого святой Люпин пытается наставить на путь истинный.

— Бояться чего-либо ещё не значит быть трусом, — уверенно ответил ему Ремус. — Сириус, я знаю тебя с первого курса: ты всегда был сумасбродом, но насколько я помню, ты никогда ничего не боялся и ни перед чем не отступал.

— Ты знаешь Сириуса, но я — не он.

— То есть? — озадаченно нахмурился Ремус.

— Я учился в Гриффиндоре, Лунатик, не в Слизерине. Мы с Джеймсом всегда были друзьями, и именно поэтому он попросил меня быть шафером на их с Лили свадьбе, — Ремус улыбнулся, представив, как засияет лицо Сохатого, когда ему станет известна эта информация, — именно поэтому он сделал меня крёстным своего сына. И именно поэтому он...

— Что?

— Ничего, — покачав головой, рассеянно ответил Уайт. — Ничего.

— Сириус, — мягко позвал оборотень и, когда тот, наконец, поднял на него голову, продолжил:

— Рано или поздно, но тебе придётся рассказать всё Джеймсу и Питеру, и лучше, если они узнают об этом от тебя, а не от кого-либо другого.

— Я знаю, — чуть слышно вздохнул Алекс и с внезапно вновь вспыхнувшей надеждой вскинул глаза на грустно смотрящего на него друга.

— Ты мне поможешь?

— Я подумаю, — напустив на себя таинственный вид, ответил Ремус, получив в ответ скупую быстро исчезнувшую с лица мужчины улыбку. — Бродяга, не задавай глупых вопросов: ты ведь знаешь, что я поддержу тебя в любом начинании!

— Да? — мужчина приподнял брови и с тихим смешком невинно осведомился: — Даже если я предложу закидать слизеринцев навозными бомбами?

— А кто-то ещё говорил, что с возрастом приходит и мудрость, — в притворном раздражении картинно пробурчал Ремус.

— Не мой случай.

— Вот это-то как раз очевидно! — мстительно ухмыльнулся Люпин, и оба гриффиндорца весело расхохотались, будто и не было между ними непреодолимой разницы в возрасте. Сейчас в кабинете ЗоТИ находились не учитель и его ученик, а просто два старых приятеля. Два друга. Два Мародёра.

* * *

— Рем, может, всё-таки сначала расскажешь, куда ты меня тащишь? — попытался в очередной раз воззвать к другу Джеймс. Попытка провалилась с оглушительно громким треском — светловолосый гриффиндорец даже не обернулся на не перестававшего возмущаться друга. Впрочем, нервозность и раздражение Джеймса с легкостью объяснялись тем, что когда некоторое время спустя после их появления в гостиной выяснилось, что Ремус так и не вернулся, они с Питером провели бессонную ночь, ожидая возвращения блудного друга. А когда Люпин — неисправимый противник прогулов — так и не объявился на уроках, они обрыскали ползамка, пока оборотень не обнаружился в Большом Зале, преспокойно поглощавшим приготовленный домовыми эльфами обед.

— Так. Всё. С меня хватит, — не выдержал Джеймс. — Либо ты сейчас же объясняешь мне, что здесь происходит, либо дальше ты идёшь один. И почему ты так вёл себя с Питером? Сколько я тебя знаю, ты вообще никогда ни на кого не кричал!

Ремус, ещё в самом начале этой тирады повернувшийся лицом к разошедшемуся приятелю, на мгновение испытал острый укол стыда, однако, вспомнив длинный выматывающий душу рассказ Алекса, лишь холодно произнёс:

— Когда ты узнаешь то, что знаю я, ты ещё и не такое захочешь ему сказать.

— Лунатик!

— Джеймс! — не вытерпел, наконец, Люпин. Бессонная ночь — одна пара истории Магии, на которой вырубился даже он, не в счёт, — и лицо Алекса, рассказывающего об их будущем, сделали своё дело: Ремус сорвался и, будучи не в силах совладать с бушующими в нём эмоциями, при всех наорал на испугавшегося такого напора Питера, а теперь с трудом удерживал себя от повторения инцидента.

— Джеймс! Сделай милость, будь любезен: ЗАТКНИСЬ! И иди за мной. Желательно, чтобы ты делал это молча!

Джеймс шокированно вылупился на друга, который, обычно такой сдержанный и спокойный, сейчас чуть ли не во всю силу своих лёгких злобно на него кричал. Подобное поведение было больше в стиле Сириуса, чем Люпина, и только Блэк, не задумываясь о последствиях, мог позволить себе разговаривать с другом таким тоном. Впрочем, это ещё не означало, что Джеймс сносил всё это молча и без возражений.

— Знаешь что, Ремус? Если тебе так хочется поссориться — ПРЕКРАСНО. Когда одумаешься, возвращайся в гостиную, а я ПОШЁЛ отсюда, — с холодком в голосе решительно произнёс Джеймс, отворачиваясь от друга и тем самым давая понять, что по крайней мере с его стороны разговор окончен. Гриффиндорец неторопливо зашагал обратно, буквально кипя от бушующего в нём гнева, когда его настиг встревоженный и усталый голос Люпина.

— Джеймс...

Гнев схлынул так же быстро, как и появился. Парень заставил себя остановиться и вопросительно посмотрел на оставшегося стоять позади друга.

— Сохатый... Пожалуйста. Я всё объясню, но только чуть позже, ладно? — светло-карие с редкими желтоватыми — хищными — крапинками глаза оборотня умоляюще взирали на Джеймса, и тот, обречённо вздохнув, согласно кивнул не рассчитывающему на положительный ответ Люпину.

Стоило ему это сделать, как вмиг повеселевший Ремус — и куда девалась его показная грусть? — порывисто схватил его за руку, явно намереваясь заставить Джеймса двигать ногами со скоростью самой лучшей метлы гриффиндорской команды по квиддичу.

— Рем! Может, не стоит идти так быстро?.. Дьявол!!!

Джеймс поспешно отпрянул в сторону, осознав, что то мягкое и тёплое, во что он умудрился уткнуться носом, дабы удержать себя от позорного падения на пол, является грудью куда-то спешившей преподавательницы Астрономии.

— Мистер Поттер! Мистер Б... Люпин!

Замешательство молодой учительницы длилось доли секунды, однако и Ремус, и даже стремительно заливавшийся краской Джеймс успели заметить так и не произнесённую фамилию экс-гриффиндорца и экс-Мародёра. Несмотря на то, что роковое событие, поставившее друзей по разные стороны двух враждующих факультетов, произошло больше месяца назад, никто из учителей так и не смог привыкнуть к тому, что теперь Сириус появлялся в компании Поттера лишь на совместных — и очень редких — отработках, и оговорка Синистры только доказывала это. Джеймс и Сириус всегда всем казались частью целого — неделимой частью, и потому вдвойне странно было видеть, как они воюют друг с другом и дружат с теми, кого раньше ненавидели. Последнее относилось к Сириусу, в последнее время постоянно что-то обсуждавшего с Северусом Снейпом, которому — и этого Ремус никак не мог понять и простить — сказав всего пару слов, удалось затащить Блэка в БИБЛИОТЕКУ.

— Минус десять баллов за вашу неосмотрительность! — торопливо поправляя сбившуюся на груди — Ремус изумлённо моргнул — небесно-голубую?! мантию, раздражённо «порадовала» гриффиндорцев женщина, и Ремус с тяжёлым вздохом уже собрался было тащить всё ещё красного, как помидор, Джеймса дальше, как учительница, схватив его за рукав, будто бы невзначай поинтересовалась:

— Мистер Люпин, вы, когда шли сюда, случайно не видели профессора Уайта?

Тщательно завитый каштановый локон упал на лоб, и Синистра кокетливо заправила его за ухо.

— Нет, мы его не... — отрицательно замотал головой Джеймс, но, получив ощутимый толчок в бок от Люпина, понятливо заткнулся.

— Не уверен, но, кажется, профессора вызвал Дамблдор. Что-то срочное, — поторопился с объяснениями Ремус, чувствуя на себе подозрительный взгляд Джеймса и изо всех сил стараясь не расхохотаться в лицо расстроенной преподавательнице.

Огорчённо поблагодарив парней, та быстро затопала в обратном направлении, и лишь когда звук её шагов затих в отдалении, Ремус оглушительно рассмеялся. Ничего не понимающий, Джеймс опасливо покосился на вытирающего выступившие от смеха слезы Люпина и мягко, будто разговаривая с сумасшедшим, осведомился:

— Лунатик, может, уже хватит ржать?! В чём, чёрт подери, дело?!

— Просто представил, как Сириус будет из всего этого выкручиваться! — задыхаясь от душившего его хохота, выпалил Ремус.

— При чём тут Сириус? Она же на Уайта охотится!

Джеймс ошарашенно уставился на вдруг замолчавшего Ремуса. Смех прекратился так внезапно, что ему показалось, будто кто-то не выдержал истерики Люпина и наложил на того Silencio.

— Да, точно. Ты прав, — бледное лицо оборотня исказила неуверенная улыбка, больше всего похожая на болезненную гримасу, что окончательно убедило Джеймса в том, что и так всегда молчаливый Лунатик что-то от него скрывает. — Ладно, пойдём дальше.

Таким образом, гриффиндорцы дружно двинулись вперёд. Джеймс этого ещё не знал, но его ждал разговор, который мог кардинально изменить не только его будущее, но и будущее всего мира. Ремус в этом не сомневался.

* * *

Громадный чёрный пёс, свернувшись калачиком, беспокойно повизгивая и перебирая лапами, спал на ярко-малиновом диване. Не нужно быть собачьим психологом, чтобы понять, что снился ему отнюдь не гарем, полный очаровательных пуделих.

За то время, пока пёс спал, комната успела уже несколько раз сменить оформление: единственное, что оставалось в ней неизменным, так это безвкусный пронзительно розового цвета диван. Особенно сильно дёрнув лапами, пёс вдруг скатился к самому краю дивана и в следующее мгновение с жалобным воем рухнул вниз, однако на полу он так и не появился. Вместо него, ошалело мотая головой, на покрытом чёрной шерстью грязно-сером коврике теперь восседал уже хорошо известный всем студентам и преподавателям Хогвартса профессор Защиты от Тёмных Искусств Алекс Уайт.

Испуганно уставившись на окружавшие его стены и судорожно втянув в себя воздух, он прижался спиной к дивану, а затем, обернувшись на этот предмет мебели, весело расхохотался.

Выручай-комната, наравне с перемещающимися лестницами и исчезающими коридорами, была ещё одним неразгаданным чудом Хогвартса, преображаясь в то, что нужно было человеку больше всего на свете. И в данный момент она до клочка мха на стенах была точной копией его камеры в Азкабане, разве что стоявший в самом центре диван делал из неё элитную камеру. Алекс не знал, как выглядела камера Люциуса Малфоя, в которой тот коротал время в ожидании решения Визенгамота, но не сомневался, что условия содержания самого богатого и влиятельного последователя Волан-де-Морта были гораздо лучше тех, в которых жил он сам на протяжении двенадцати лет. Возможно, там даже был малиновый диван.

Весело рассмеявшись над собственными мыслями, он встал и принялся приводить комнату в надлежащий ей вид. Камера узника № 634 не очень подходила для встречи гостей. Каменные стены медленно, будто нехотя, скрылись за возникшими из ниоткуда шкафами, место дивана занял круглый журнальный столик со стоявшими вокруг него тремя удобными креслами, а в выдвинувшемся из стены камине заплясал живой огонь.

Алекс изумлённо приподнял брови, увидев, во что именно комната сменила свой интерьер. Личный кабинет Ориона Блэка, по сравнению со всем остальным домом, отличался особым уютом — никаких тёмных тонов и полное отсутствие столь не любимых им зеленых оттенков. Орион — а кабинет, как и дом, в первую очередь принадлежал именно ему, просто туда Вальбурге добраться так и не удалось — имел очень хороший вкус, который унаследовали и оба его сына. Хотя, — как искренне считал Алекс, — Регулус был куда лучшим сыном, чем он сам, и обожаемая матушка не устала ему это повторять не только на протяжении тех лет, что Алекс прожил на Гриммо 12, но и даже после своей собственной смерти, прочно обосновавшись на громадном и бездарно выполненном портрете.

Воспоминания о младшем брате с трудом всплывали в голове, неясными картинами проносясь перед глазами, и Алекс почувствовал острый укол стыда, поняв, что помнит лицо Регулуса лишь потому, что два раза в неделю у него в расписании есть занятия и с пятым курсом Слизерина. Зато всё, что имело хоть малейшее отношение к Джеймсу и Кo, он помнил с поразительной чёткостью. И это злило, выводило его из себя, заставляя до боли сжимать кулаки, подавляя рычание.

Последний раз, когда он видел Регулуса, был через три дня после того, как Джеймс, согласившись с предложением лучшего друга, сделал Хранителем Тайны Питера, а всем остальным — включая Регулуса и Дамблдора — сказал, что им является Блэк.

Сириус был занят страшно важным делом — он пытался смотреть маггловский, подаренный Тонксами телевизор, не обращая внимания на снедавшие его дурные предчувствия, когда в дверь настойчиво постучали. В тот вечер дождь лил как из ведра, и Регулус в своей насквозь мокрой мантии казался — БЫЛ — жутко неуместным в том тихом маггловском квартале, где обосновался Сириус, намереваясь залечь на дно и спокойно переждать пару дней, прежде чем придёт время исполнить свою миссию по отвлечению приспешников Тёмного Лорда от четы Поттеров.

Но Алекс это узнал это лишь несколько недель спустя, а тогда он почти ни минуты не сомневался, что младший брат-убийца привёл к порогу его дома как минимум дюжину отборнейших Пожирателей. Вряд ли Тёмный Лорд соизволил лично придти к тому, кто однажды уже отверг его «щедрое» предложение присоединиться к стану Пожирателей — именно так рассудил тогда Сириус. Не вполне соображая от бушующего в крови адреналина — в такие моменты он всегда терял голову, из-за чего Грюм долгое время не желал допускать его к РАБОТЕ — он в первый и последний раз в жизни по-настоящему ударил своего брата.

Возможно, если бы тогда он выслушал то, что хотел сказать ему Регулус, всё сложилось бы иначе: война окончилась, так и не начавшись, а Волан-де-Морт мирно почил от укуса собственной змеи — кто знает? Суть в том, что сумей тогда Сириус удержать себя в руках при виде скалящегося черепа, изуродовавшего левое предплечье брата, и не вышвырни его прочь из дома — и не было бы тех страшных двенадцати лет Азкабана, отчаянного и почти безнадёжного побега и последней схватки с Беллатрикс, завершившейся его падением в Арку Смерти.

О судьбе младшего брата Алекс узнал лишь несколько месяцев спустя, уже будучи заключённым № 634, а ещё шестью годами позже, во время очередной инспекции, он выяснил, что Орион Блэк был убит примерно в тот же день, что и Регулус. Алекс тешил себя мыслью, что отец отдал свою жизнь, пытаясь спасти жизнь младшего — и единственного сына. Единственного, потому что к тому времени имя Сириуса Ориона Блэка было уже давно выжжено с фамильного гобелена. Вальбурга — вдова и безутешная мать — не протянула и двух лет, и к двадцати трём годам Алекс, сидя в Азкабане, оказался обладателем особняка на Гриммо 12 и сейфа в Гринготсе, битком набитого золотыми галлеонами. Впрочем, пользы от свалившегося на него богатства не было никакого, так как выйти из Азкабана оно ему помочь не могло: зачем дементорам деньги? Новые мантии себе покупать?

Алекс сдавленно фыркнул, представив дементора в розовой мантии, подбирающего себе новый гардероб у мадам Малкин, и полуживую от страха продавщицу. Картинка получилась забавной.

— Ну знаешь ли, Лунатик... — раздался за спиной разочарованный и в то же время озлобленный голос того, кого он почти два часа ждал в Выручай-комнате. — Тебе ещё не надоело строить из себя миротворца? — продолжал распаляться голос, и Алекс с долей разочарования понял, что Джеймс, в отличие от Люпина, его не узнал. — А ты, БЛЭК, если уж так сильно хотел со мной поговорить, мог бы и сам подойти, а не заставлять меня тащиться чёрт знает куда! Или ты уже успел позабыть, где находится башня Гриффиндора?!..

* * *

Первое, на что Джеймс обратил внимание, когда Ремус насильно впихнул его в открытую дверь Выручай-комнаты, была даже не странная обстановка, а прямая, как палка, спина и длинные волосы едва видневшегося из-за дивана человека. Впрочем, Джеймс слишком хорошо знал своего бывшего лучшего друга, а потому этих двух признаков ему было вполне достаточно.

Вне себя от злости Джеймс повернулся лицом к оставшемуся стоять в дверях оборотню. Он ещё не знал, что он будет делать, но сию секунду убить Ремуса Avada Kedavra и трансфигурировать его тело в чурбан сейчас казалось весьма привлекательной идеей.

— Ну знаешь ли, Лунатик... — процедил он. — Тебе ещё не надоело строить из себя миротворца? — Получив удовлетворение при виде растерянного выражения лица Люпина, он обратил своё внимание на всё ещё продолжавшего сидеть на полу друга. — А ты, БЛЭК, если уж так сильно хотел со мной поговорить, мог бы и сам подойти, а не заставлять меня тащиться чёрт знает куда! Или ты уже успел позабыть, где находится башня Гриффиндора?!..

«Сириус» встал и неторопливо повернулся. Джеймс осёкся и незамедлительно захлопнул рот, так и не успев договорить всё то, что буквально просилось с языка в присутствии Блэка. Но сейчас в Выручай-комнате Блэка не было, вместо него, ожидая продолжения «банкета», на Джеймса смотрел...

— Профессор?!

Когда Джеймс назвал его по фамилии, он на одно-единственное мгновение поверил, что тому так же, как и Ремусу, удалось разгадать его секрет, но вырвавшееся вслед за тем сдавленное «профессор» развеяло все иллюзии.

— Не совсем... — собравшись с духом, медленно произнёс он, широко открыв глаза, глядя на Люпина. Тот кивнул. — Я действительно профессор, мистер Пот... тьфу! Джеймс. Но моё имя — НАСТОЯЩЕЕ имя — не Алекс Уайт.

Джеймс рассеянно кивнул, когда мужчина, на встречу с которым так упорно и тащил его Ремус, озвучил его давние сомнения. То, что некто Алекс Уайт совсем не тот, кем кажется, он понял довольно давно и тайком от друзей предпринял ряд мер с целью установить личность знакомого незнакомца. Однако несмотря на все его усилия, он не нашёл ничего. Абсолютно ничего. Создавалось впечатление, что человека по имени Алекс Уайт вообще не существовало в природе, но... вот же он — стоит перед ним.

Ремус, затаив дыхание, ждал следующих слов Алекса. Как он и ожидал, пока что реакция Джеймса была вполне нормальной, но как Поттер мог бы среагировать на признание Уайта, не взялся бы предсказать даже самый опытный провидец.

Алекс набрал в грудь как можно больше в воздуха и с головой бросился в затягивающий его смертельный водоворот.

— Меня зовут Сириус Блэк.

Ну вот. После стольких мучений и колебаний эти слова были произнесены. Даже Мерлину было неведомо, чего ему стоило сказать их! «Меня зовут Сириус Блэк». Алекс окаменел. Слева от Джеймса Ремус одновременно с ним обратился в каменное изваяние.

— Простите, ЧТО?

Совершив немыслимый кульбит, сердце с воем ухнуло куда-то вниз, и Алекс обречённо закрыл глаза. Именно такой реакции от Джеймса он и ждал, но так надеялся, что всё будет иначе. Он был бы рад, даже если бы тот орал, швырялся заклинаниями и громил комнату, а этот изумлённо-вежливый вопрос дал ему понять, что даже если свершится чудо и Джеймс Поттер поверит в его слова, к Алексу Уайту относиться так же, как к Сириусу Блэку, он не будет никогда.

Он склонил голову набок и, сощурившись, глядя на Джеймса, натянуто улыбнулся.

— Сохатый, у тебя ведь со слухом всё в порядке. Желаешь, чтобы я повторил? Ладно, без проблем, — направив палочку на своё же горло, Алекс спокойно прошептал заклинание, и в следующее мгновение стены Выручай-комнаты содрогнулись от сотрясшего их грохота. Все поспешно зажали уши, но слова «Я — СИРИУС БЛЭК!!!» ещё долго не желали стихать, барабанным боем отдаваясь в головах трёх волшебников.

По лицу Ремуса Алекс с сожалением понял, что в этот раз он несколько переборщил, а гудящие барабанные перепонки только подтверждали это, остро реагируя на малейший шум.

Где-то в коридоре промчался запоздавший студент, но Алексу показалось, что это протопало целое стадо слонов и, судя по болезненной гримасе, промелькнувшей на лицах Джеймса и Ремуса, им было ничуть не лучше.

Дав себе зарок обязательно извиниться (учиться никогда не поздно), он вновь выжидательно уставился на Джеймса и тут же недоумевающе нахмурился. Странно, но выражение лица очкастого гриффиндорца можно было охарактеризовать как облегчение, по крайней мере, именно так решил Алекс, пока Джеймс, рассмеявшись, не произнёс:

— Ну да, как же. Если вы Сириус Блэк, то я директор Дамблдор.

Алекс фыркнул.

— Как хочешь, но я не думаю, что тебе пойдёт борода. На всякий случай запомни, Сохатый: сладкое — вредно.

Ремус стоял и не верил своим глазам, однако если этот орган зрения его обманывал, значит, и ушам доверять не следовало, потому что то, что он сейчас слышал, до боли напоминало шутливо-серьёзные перепалки старых-добрых Джеймса Поттера и Сириуса Блэка. Ремус взглянул на профиль друга и широко улыбнулся: заготовленный им с Алексом план отменялся. Джеймс не просто сразу поверил словам Уайта: он знал. Знал или догадывался задолго до того, как голос лже-учителя произнёс роковые слова.

— Я Сириус Блэк! — говорит вам сорокалетний мужчина — ваш преподаватель, но вы-то точно знаете, что настоящему Сириусу Блэку ещё не исполнилось и семнадцати и что у него нет ни единой седой пряди в волосах, в отличие от этого самозванца. Вы это знаете, ваш друг это знает, и даже ОН — знает. Тогда что же это? Бред чокнувшегося от непомерной нагрузки профессора или?.. Или.

— Я СИРИУС БЛЭК!!! — громогласно возвещают вам стены, и вы, наконец, понимаете, что то, что вы сейчас слышите — чистая правда. Всего-то три слова, но именно они объясняют то непонятное беспокойство, которое вы — Джеймс Чарлус Поттер — испытывали на протяжении почти целого года в присутствии этого человека.

Чисто автоматически, как прежде, переругиваясь с Ал... СИРИУСОМ! Джеймс продолжает пристально вглядываться в лицо повзрослевшего — СОСТАРИВШЕГОСЯ друга, и в голове последний кусочек мозаики со звонким щелчком встаёт на своё место.

— Ты ведь из будущего, верно?

— Ну а если и так? — уходя от прямого ответа, выкрутился Алекс.

— В таком случае я рад, что из будущего пришёл именно ты, а не Ремус. Второго зануду-Лунатика я бы не выдержал!

— Эй! Я ведь тоже здесь! — уже непритворно возмутился Ремус, но, увидев, как растянулся в шаловливой мародёрской улыбке рот Джеймса и как просветлело лицо Алекса, будто с его плеч сняли непосильную ношу, поспешно заткнулся.

— Хотя, наверное, это действительно не очень разумная идея.

— Поверь, Лунатик, тебе бы это не понравилось: слушать скучнейшую лекцию о хорошем поведении в собственном исполнении! То ещё удовольствие, кстати говоря: уж поверь пострадавшему! — дружески рассмеялся Алекс, с удивлением обнаруживая, что безбашенный мальчишка-Мародёр всё ещё живёт в глубине его души.

— В таком случае тебе остаётся только посочувствовать, Бродяга! — хлопнул его по плечу Джеймс. — Кстати, а почему ты заявился сюда в одиночку? Не думаю, что с возрастом я изменился настолько, чтобы отказаться от возможности взглянуть на себя со стороны!

Алекс открыл было рот, собираясь ответить на вопрос друга, когда тот снова перебил его. Джеймса интересовало абсолютно всё: вопросы сыпались один за другим, и Алекс с всевозрастающим ужасом ждал того вопроса, на который он не сможет ответить, не солгав.

— А сколько тебе лет на самом деле? А мне? Тьфу ты, мы же ровесники! — с досадой исправился Джеймс, замолкая лишь для того, чтобы перевести дыхание, и тут же продолжал импровизированный допрос. — А мы с Лили женаты? А дети у нас есть? А...

— Потише, Сохатый! — тихо рассмеявшись при взгляде на ошарашенное лицо Уайта, попытался остановить разгорячённого приятеля Ремус. — Может, Сириусу будет проще ответить, если ты станешь задавать вопросы по порядку, а?

— Между прочим, он прав, — с облегчением вздохнул «пострадавший».

— Ладно, хорошо. Так что там с Лили? Мы женаты?

Алекс невольно ухмыльнулся, глядя, как Джеймс едва ли не подпрыгивает от возбуждения в ожидании ответа на уже давно волнующий его вопрос.

— Ммм... даже не знаю, как сказать... — намеренно тяня время, задумчиво пробормотал он, исподтишка наблюдая за выражением лица Поттера. Тот, видя, как «колеблется» друг, бледнел всё сильнее и сильнее, по цвету практически сравнявшись с белыми полосами на гербе Слизерина.

— Для мистера Поттера больше не безопасно возвращаться домой в нетрезвом состоянии, ибо дражайшая МИССИС Поттер может запросто выгнать его на улицу в чём мать родила. И тогда для несчастного и голого мистера Поттера единственным средством спасения окажется квартира его холостого лучшего друга Сириуса Блэка, — Алекс растянулся в улыбке. — Она сказала: да, Сохатый. Да.

Джеймс расплылся в мечтательной улыбке, явно уже заранее начав планировать будущую свадьбу, о которой сама невеста ещё даже не подозревала.

— А через год после этого знаменательного события у вас родится мальчик — ГАРРИ. Мой крестник.

Джеймс с недоверием уставился на мужчину: несмотря на всю свою, казалось бы, бесконечную любовь к Лили, так далеко он ещё не заглядывал, но лицо Алекса, пока тот говорил о своём крестнике, было таким умиротворённым, что Джеймс понял, почему будущий-он сделал крёстным своего сына именно Сириуса, а не Ремуса или Питера. И дело было даже не в том, что Блэк был его лучшим другом с первого курса, а в том, как тот преображался в минуты своего рассказа о будущем, но пока ещё не рожденном Гарри Джеймсе Поттере.

— Знаешь, Сохатый, не считая глаз — они у Гарри как у Лили, он просто вылитый ты. А уж как он летает... — Алекс нежно улыбнулся, вдруг вспомнив, как он в облике Бродяги тайком пробрался на трибуны, чтобы хоть глазком поглядеть на игру единственного сына своего лучшего и покойного друга. — Говорят, что Гарри — лучший ловец Гриффиндора за последние сто лет! Представляешь?!

Алекс гордо улыбнулся, взглядом призывая друзей порадоваться вместе с ним достижениям своего будущего крестника.

— Наверное, из меня вышел классный отец, — задумчиво сделал вывод Джеймс, пытаясь привыкнуть к мысли, что где-то далеко в будущем у него есть сын-гриффиндорец, который не только играет в квиддич, но вдобавок ко всему и превзошёл своего собственного отца.

— Не знаю.

— То есть как это: не знаешь?! — не понял Джеймс. — А ну-ка объясни!

— Знаешь, Бродяга, пока мы с Сохатым сюда шли, столкнулись с Синистрой... — попытался помочь другу и оттянуть кошмарный момент Ремус.

— Меня не было рядом.

— А почему?! Ты же крёстный моего сына — ты сам так сказал!

— У меня... были уважительные причины.

— Отвечай правду, Сириус! Я же тебя насквозь вижу! — взорвался Джеймс, требовательно глядя на виновато потупившегося друга и чувствуя, как начинают холодеть пальцы рук и ног в предчувствии чего-то страшного.

— Не правда ли забавно: похоже, женщины бегали и будут бегать за тобой во все времена! Эта Синистра...

— Я не знаю, какой из тебя вышел отец, потому что ты умер, Джеймс, — вдруг ожесточённо произнёс Алекс, резко вскинув голову. — Тебя и Лили убил Волан-де-Морт, а меня на двенадцать лет упекли в Азкабан за преступление, которого я не совершал.

Воцарившуюся вслед за этими словами гробовую тишину разорвал глухой стук. Это, выскользнув из пальцев Джеймса, упала на каменный пол волшебная палочка.

— Дьявол!!!

Тяжеленная дверь распахнулась прямо перед его носом, и Алекс стремительно сделал шаг назад, спасаясь от ринувшихся навстречу его физиономии торчащих из дерева ржавых гвоздей.

— Мерлин, Хагрид! Аккуратнее, так же и убить можно!

Представший перед ним полувеликан — всего-то в два раза выше обычного человека, виновато посторонился, давая волшебнику протиснуться мимо него внутрь убогой хижины школьного лесничего.

— Извините, профессор. Я как-то не подумал. Увидел, что вы идете, и решил встретить.

— Очень мило с твоей стороны, — едко пробурчал Алекс, с любопытством глядя, как за громоздким — под стать своему хозяину — креслом что-то подозрительно активно шевелится. Раздался тихий звук распарываемой ткани. Причём распарываемой… когтями.

— Что это у тебя там, Хагрид? — настороженно поинтересовался он, опасливо делая шаг назад. Мало ли кого ещё может принести к себе в дом тот, в чьих глазах и здоровенный трёхглавый пёс, и дракон, и даже — слава Мерлину! — ещё не выведенные соплохвосты были не более чем забавными домашними зверьками?

Гигант замялся. Алекс похолодел.

— Мерлин, Хагрид, пожалуйста, скажи, что это не очередная опасная тварь из Запретного Леса? — почти умоляюще простонал он, глядя на бородача со стремительно убывающей надеждой.

Из угла до них донеслось приглушённое скрежетание — будто кто-то точил когти о деревянные половицы, а вслед за этим — довольный клёкот.

Не выдержав угнетающего молчания лесничего, Алекс сделал шаг вперёд навстречу неизведанной опасности и тут же замер, во все глаза глядя на нового зверька Хагрида.

— Это же…

— Алекс, познакомься, это Клювик! — сияя, воззрился на своего питомца полувеликан. — Его родителей на днях задрал какой-то зверь: то ли оборотень, то ли что-то новое, вот я и решил пока подержать малыша у себя — не дай Мерлин, свои же затопчут!!

Прикинув на взгляд размеры «малыша» Алекс пришёл к выводу, что затоптать его будет не так уж и просто: молодой гиппогриф даже лёжа на полу доставал ему примерно до пояса.

— Клювокрыл…

Будто почувствовав устремлённые на него взгляды, гиппогриф встряхнулся, на секунду выпростав одно крыло, и вопросительно склонил голову набок. И жёлто-оранжевые глаза требовательно впились в глаза опустившегося на одно колено мага…

* * *

Никто не решался не то что пошевелиться, а даже вздохнуть. Сириус интуитивно чувствовал, как рядом напряглись оба его спасителя, но отвлечься, чтобы посмотреть на них, было слишком опасно. Казалось, все звуки вымерли — до земли было слишком далеко, однако весенний ветер по-прежнему шумел среди башен и башенок замка, холодными руками пробираясь под и без того изодранную в клочья рубашку, которой было не по силам скрыть изможденное голодом тело беглеца.

Далеко в Запретном Лесу с пугающей торжественностью взвыл оборотень.

* * *

— Джеймс? Джеймс, ты тут?! — окликнул друга Ремус, просовывая русоволосую голову в приоткрывшуюся щель.

Вопреки давним традициям, действующим с самого первого курса, Поттер не явился на ужин, и теперь Ремус на пару с Питером, поделив между собой территорию замка, безнадёжно обыскивали каждый его угол в поисках куда-то запропастившегося приятеля. На первый взгляд спальня Мародёров была пуста так же, как и полчаса назад, — даже чей-то носок неизменно валялся в самом центре, но на второй было нетрудно заметить, как пугливо шевельнулся полог на одной из кроватей, неумело скрывая за собой скорчившуюся человеческую фигуру.

— Сохатый, я знаю, что ты здесь, так что хватит прятаться: вылезай, — отрывисто бросил Ремус, запирая за собой дверь и накладывая на неё ставшее привычным звукоизолирующее заклинание. Мысли о том, что каждый — в том числе и Джеймс Поттер — имеет право на возможность побыть наедине с самим собой, сейчас волновали его меньше всего на свете.

— Ты долго, — прозвучал за спиной голос наблюдавшего за его манипуляциями Джеймса.

— Ну прости! Я, знаешь ли, обыскивал все кабинеты на втором и третьем этажах в поисках тебя! А тем временем твоя персона как ни в чём не бывало возлежала на кровати Сириуса! — даже не пытаясь скрыть владевшее им раздражение, взорвался Ремус.

— Мне просто нужно было подумать.

— Скажи лучше: пожалеть себя-любимого-ненаглядного, — жёстко и даже в какой-то степени жестоко, парировал оборотень. — Сохатый, ты уже почти целую неделю прогуливаешь Защиту, сбегаешь из-за стола даже толком не поев, стоит Алексу только зайти в Зал, чураешься нас с Питеров. Да что с тобой вообще творится?!

— О, ничего особенного. Просто узнать, что через четыре года меня и мою жену убьёт Волан-де-Морт, было несколько неожиданно. Тебе так не кажется? — процедил Джеймс и сощурился от яркого света, когда Люпин взмахом палочки отодвинул полог в сторону и присел рядом с ним.

— Только не говори таким голосом, будто у тебя рак или чума! Твой идиотизм в отличие от них прекрасно лечится!

Джеймс хмыкнул.

— Классно сказано.

— Спасибо, что оценил, — огрызнулся оборотень. — Вот ты сидишь здесь и знай себе жалеешь будущего Джеймса Поттера, почившего во цвете лет, вместо того чтобы начать действовать. Если так будет и дальше продолжаться, то лучше я лично отведу тебя к Волан-де-Морту. Чтоб не мучался четыре года — раз, и всё.

— Успокойся, Лунатик, ты же не настолько жесток!

— А на мой взгляд, это будет милосердием, — невозмутимо пояснил тот свою точку зрения.

— Гуманист чёртов… Где Питер?

— Я отправил его прочесать Астрономическую башню, так что это надолго, — коротко ответил Ремус, с сочувствием глядя на сжавшуюся в дальнем углу кровати сгорбленную фигуру друга. — Сохатый… то, что рассказал Алекс… Это ведь может и не произойти. Ты же его знаешь, он просто не допустит, чтобы такое случилось второй раз.

— Думаешь, я этого не понимаю? — наконец поднял на него глаза Джеймс. Неизменные поттеровские очки лежали сейчас далеко на тумбочке, и без них устремлённый на Ремуса взгляд казался неправдоподобно расфокусированным. — Я ведь тоже газеты читаю, могу сложить два и два и получить четыре! Все эти аресты, удачные рейды авроров, их таинственный осведомитель… Сто процентов из ста — это всё Алекс развлекался.

Джеймс на некоторое время замолчал, а затем, собравшись с духом, озвучил свои мысли:

— Я принял решение, Рем: завтра вечером я пойду к Дамблдору и попрошу разрешения вступить в Орден Феникса.

Ремус кивнул так, будто ни минуты не сомневался в том, какими будут слова друга.

— Я с тобой.

Джеймс склонил голову и напряжённо прищурился, пытаясь точнее разглядеть лицо сидевшего всего на расстоянии вытянутой руки от него оборотня.

— Почему-то я так и думал.

— А что будем делать с Питером?

— Не знаю, Лунатик, но когда я смотрю на него, то постоянно задаюсь вопросом: как такое?.. Как такой, как ОН, мог с подобной лёгкостью угробить нас всех? Меня. Лили. Сириуса. Тебя. Как?! — В голосе Джеймса слышалось неприкрытое отчаяние, и Ремус полностью понимал и разделял боль друга: в отличие от него самого Джеймс продержался почти целую неделю, прежде чем начал срываться на ничего не понимающем Питере. — Я всё время спрашиваю себя: что мы сделали не так? Почему это случилось именно с нами?

— Знаешь, Рем, а ведь Бродяга, — парень на секунду замолчал и с усмешкой торопливо добавил:

— НАШ Бродяга чувствовал это. Помнишь, как он с самого первого курса шпынял Хвоста, а тот всё равно таскался за нами? Надо было прислушаться к его словам, быть может тогда всё было бы иначе…

Ремус не сдержался и выразительно фыркнул, таким невежливым образом оборвав излияния друга.

— Что?

— Во-первых, для начал прекрати говорить о Сириусе как о покойнике, а во-вторых, он не предсказатель и не канонизированный святой-великомученик, чтобы приписывать ему знание будущего. Сириус… хм… легко возбудимый малый, а Хвост был всего лишь одним из многочисленных внешних раздражителей, которые выводили его из себя. Не больше.

— Что правда, то правда, — кивнул Джеймс, признавая не совсем приятную истину слов оборотня. — Но всё же он больше кого-либо из нас был готов к предательству Хвоста, — Поттер вдруг как-то по-блэковски ухмыльнулся. — Крыса — она и есть крыса, а единожды предатель — всегда предатель. Не знаю как ты, Рем, а я ему доверять больше не могу.

— И что теперь делать? Предлагаешь начать бегать от него как от чумы?

— Нет, — в голосе Джеймса вдруг прорезались новые — незнакомые ему стальные нотки. — Наоборот, мы станем следить за тем, чтобы Питер, — на имени друга-предателя гриффиндорец всё-таки споткнулся и отрывисто вздохнул, — не наделал «глупостей». И мы будем лгать.

Ремус мгновенно представил, как странно будет в глазах друзей и врагов выглядеть поведение Ремуса Люпина и Джеймса Поттера, след в след хвостом таскающихся за своим вечным Хвостом. Он усмехнулся получившейся тавтологии.

— И лгать придётся много.

Джеймс кивнул.

* * *

— Defodio!

— Блэк, скотина! Моё пиво!..

— Снейп! Вылезай оттуда, я всё равно тебя достану! Ты что сказал моей девушке, что она меня бросила?!?!

— Ничего особенного! Я всего лишь открыл ей глаза!

— Insendio!

— Придурки! Валите отсюда со своими разборками!

— Furunculus!

— Снейп! Чёртов грязнокровка, ты что о себе возомнил?!

— Валим отсюда! Пусть эти психи сами друг друга поубивают: нам же лучше!

— Уже достали выяснять отношения в гостиной! Третий раз на этой неделе!..

Обмениваясь подобными репликами, последние и самые отчаянные слизеринцы, прикрывая друг друга и едва ли не ползком передвигаясь по помещению, в спешке покинули гостиную Слизерина, где и развернулись боевые действия, начатые с лёгкой руки ворвавшегося внутрь крайне злобного Сириуса Блэка. Окинув прощальным взглядом развороченные и перевёрнутые кресла, за которыми и укрылись ненадолго затихшие противники, пострадавший от чар Снейпа третьекурсник торопливо последовал за товарищами, вспомнив о своём обезображенном лице.

В тишине, воцарившейся после исчезновения последних свидетелей сражения, прошло ещё несколько минут, и лишь потом из-за ближайшего к камину кресла показалась черноволосая макушка.

— Ты просто чудовище, Блэк, но актёр из тебя великолепный.

— Ты тоже был ужасен, Снейп. В смысле, восхитителен: ты так эффектно отбросил свою книженцию в камин и сиганул за кресло, что это зрелище позабудут ещё не скоро. — Из-за дымящегося кресла, опасливо оглядываясь по сторонам, высунулась взъерошенная голова второго дуэлянта, который немедленно расплылся в мстительной улыбке при виде того, как Снейп лихорадочно роется в обгоревших остатках того, что некогда было книгой из Запретной секции библиотеки.

— Не думаю: все были слишком увлечены твои появлением. Разъярённый Отелло во плоти. Поверь мне на слово, Блэк: в твоём лице театр потерял великого актёра! Моя книга… чтоб тебя на сотню кусочков разорвало, Блэк!

Снейп какой-то палкой подцепил основательно подгоревший кусочек обложки и с искренней ненависть процедил:

— Или на две… Да, так будет лучше: на две сотни.

— Что ты там сказал? — на секунду отвлёкся Сириус и не уследил, как левитируемое им на прежнее место кресло рухнуло вниз, при этом вдребезги разломав своего собрата. — Чёрт. Reparo. Mobiliarbus. Так что ты сказал, Снейп?

— Не надо ничего восстанавливать, Блэк, — за недели их совместных действий и постоянного переругивания Северус так ни разу и не назвал своего “боевого соратника” по имени: почему-то казалось, что если он это сделает, то тем самым подтвердит циркулирующие по Хогвартсу слухи: Блэк и Снейп — друзья. Новая сенсация.

Немного поразмышляв, Сириус опустил палочку, тем самым прервав действие заклинания и покалеченное кресло снова грохнулось на пол, с громким хрустом раздробив обе ручки.

— Варвар, — сделал очевидный вывод Северус. — Это было моё любимое кресло, а после твоих манипуляций над ним тут даже Reparo не поможет.

Сириус довольным взглядом оглядел то, во что они со Снейпом всего за несколько минут превратили всё-таки довольно уютную гостиную Слизерина. То тут, то там валялись какие-то обломки, и в некоторых случаях даже было практически нереально определить, чем они были в недавнем прошлом. Зола из камина осела на коврах и, проведя рукой по растрёпанным волосам, Сириус с отвращением обнаружил, что и он сам основательно покрыт этой серой грязью. Пустые портреты безмолвно взирали на двоих слизеринцев, с палочками наизготовку замерших напротив друг друга. Изображённые на картинах колдуны и колдуньи предусмотрительно дезертировали, спасаясь на портретах своих соседей и разнося по замку весть об очередной дуэли Сириуса Блэка и Северуса Снейпа.

— Что ж, может, хоть это убедит их, что мы не друзья, — с надеждой вздохнул Сириус.

— Именно.

Никому из них в это не верилось, но попытаться всё же стоило.

* * *

На то, чтобы выяснить новый пароль, у них ушло меньше пяти минут — сказывались годы практики и практически постоянные вызовы в директорский кабинет. С натужным скрипом раскинувшая широкие крылья в разные стороны, каменная горгулья медленно повернулась, открывая перед двумя гриффиндорцами спиралью уходящую вверх витую лестницу. Поднимались молча: и Ремус, и даже Джеймс были не вполне уверены как в принятом ими решении, так и в вероятном ответе главы Ордена, а потому предпочитали не терзать друг друга обуревавшими их сомнениями. И возможно именно в этом была причина того, что они расслышали доносящиеся из-за запертой двери голоса ещё задолго до того, как приблизились к ней.

— Альбус, это просто смешно!

Знакомый возмущённый голос Алекса пробивался даже через дверь, и Джеймс, жестом предупредив Ремуса, чтобы тот даже не вздумал шуметь или возмущаться, примкнул ухом к замочной скважине.

— Альбус, это просто смешно!

Алекс так выразительно поглядел на стоявшую перед ним на блюдечке белую фаянсовую чашку, что будь та в состоянии думать и двигаться, она бы без колебаний совершила акт самоубийства, брякнувшись со стола об пол. Сидевший напротив изнывавшего профессора Защиты, директор сочувствующе поглядел на несчастную чашку, которую тот продолжал гипнотизировать взглядом, и лукаво улыбнулся себе в бороду.

— Вы что, вправду думаете, что я не понимаю, для чего это затеяно?! Все эти… чаепития, эти… семейные посиделки с моим обязательным участием… вы снова повторяете свою же ошибку, пытаясь уберечь меня от опасности!

— Алекс, успокойтесь, не стоит так бушевать. Моё беспокойство вполне оправдано, учитывая, что теперь Пожирателям, возможно, известно, кто вы такой на самом деле, — голос директора звучал максимально успокаивающе, но на мужчину должного воздействия он не оказал: Алекс только ещё больше нахмурился, сведя брови в одну линию.

— Помнится, в прошлый раз вы тоже действовали из благих побуждений, заперев меня в стенах моего же собственного дома, и что в итоге?..

— Алекс, не надо. Я не должен знать будущего!

— А в итоге, Альбус, Гарри с друзьями помчался в Отдел Тайн, будучи уверенным, что меня там пытает Волан-де-Морт, натворил массу героический глупостей, а меня чуть не убила моя же чокнутая кузина!

— Беллатрикс Блэк?

— Лестрейндж! Или вы знаете о существовании ещё какой-то чокнутой моей кузины? С ней могут сравниться, наверное, только два моих родственника: обожаемая матушка и покойный предок.

О каком именно предке упомянул Алекс, Дамблдор понял с первого же раза, и оба мага, не сговариваясь, повернули головы в сторону картин.

— Я бы вас попросил, молодой человек! — пылая праведным гневом, возмутился изображённый на центральном портрете Финеас Найджелус — давно умерший основатель рода Блэков, при жизни бывший самым непопулярным директором Хогвартса и славившийся особо экстремальными методами воспитания.

Директор сдавленно фыркнул, скрыв улыбку в чашке с чаем, и в итоге кабинет огласило весёлое бульканье зелёного напитка.

Внезапно мужчина выпрямился в своём кресле, мгновенно приобретя неуловимое сходство с насторожившимся охотничьим псом.

— В чём дело, Алекс?

Тот резко мотнул головой, вновь вызвав у пожилого мага стойкие ассоциации с собакой, стряхивающей с покрытой шерстью морды капельки воды.

— Нас подслушивают.

Отрывистыми движениями перемещаясь по комнате, Алекс быстро подошёл к двери и, к чему-то принюхавшись и тут же усмехнувшись, решительно распахнул её.

Дамблдор слегка привстал с нагретого его телом кресла, чтобы разглядеть пришедших, и изумлённо приподнял кустистые брови, увидев их лица.

— Привет, Сир, — лучезарно улыбнулся Джеймс, только благодаря своевременному предупреждению Ремуса успев спасти свой лоб от столкновения с дверной ручкой.

— Привет, — ответ вырвался из него даже раньше, чем Алекс успел осознать, КАК именно назвал его гриффиндорец. То, что «Сириус» не сокращается, он вбил друзьям в голову ещё на первом курсе, когда Джеймс впервые попытался окрестить его «Сиром». Одиннадцатилетнему Блэку подобное прозвище пришлось не по душе, и он, со свойственным его семье высокомерием, заявил Джеймсу, что если он «Сир», то окружающие не должны заговаривать без его высочайшего дозволения и тем более не должны сидеть в его присутствии. С тех пор он был только Сириусом, а с пятого курса — ещё и Бродягой.

— Мистер Поттер, мистер Люпин? — Дамблдор выказал своё удивление только по поводу добровольного возникновения Мародёров под дверьми его кабинета, и профессор ЗоТИ вяло отметил, что не имеющее ничего общего с «Алексом» имя «Сир» не вызвало у того даже намёка на непонимание. Впрочем, Альбус Дамблдор не просто так имел репутацию человека, который всегда всё обо всех знает.

Алекс неохотно посторонился, давая друзьям пройти внутрь и продолжая испепелять взглядом их спины, однако единственное, что ему удалось этим добиться — якобы непонимающий взгляд обернувшегося на него Люпина.

— Здравствуйте, профессор, — Джеймс решил не тянуть время и сразу перейти к делу. Дождавшись кивка старого волшебника, он, напряжённо сложив руки на коленях, уселся в кресло, которое до этого занимал профессор ЗоТИ. В итоге, Ремусу и Алексу не хватило мест, и последний с нескрываемым раздражением демонстративно взмахнул палочкой, вычерчивая в воздухе очертания будущих изделий.

Появление двух дополнительных кресел ни у кого удивления не вызвало, и Ремус будто бы невзначай сел так, что Алексу не оставалось ничего, кроме как сесть рядом с Сохатым. И Джеймс Поттер — бесстрашный Мародёр и гроза слизеринской команды по квиддичу — вдруг боязливо вжался в обитую клетчатым ситцем спинку кресла, страшась услышать от Алекса ещё более ужасающие откровения, хотя куда уж ужаснее Ремус попросту не представлял.

Оборотень, несмотря на предстоящий им всем серьёзный разговор, с любопытством закрутил головой по сторонам: в отличие от Джеймса и Сириуса он не был постоянным посетителем директорского кабинета и потому ещё не успел досконально всё здесь изучить.

Феникс Дамблдора — Фоукс, взмахнул крыльями и под взглядами четырёх гриффиндорцев перебрался на высоченный шкаф. Лежавшая на последней полке старая-добрая Распределяющая Шляпа осветилась тёплым оранжевым светом, исходящим от оперения волшебной птицы.

Вспомнив, что именно этот «головной убор» отправил их Сириуса в Слизерин, Ремус поморщился и сосредоточил своё внимание на самом хозяине кабинета, но тот молча смотрел на Джеймса, ожидая, когда тот расскажет о причине своего визита. Джеймс молчал, Алекс молчал, Ремус молчал и Дамблдор тоже молчал: выходило, что все они играли в своеобразную «молчанку» с неизвестными им правилами. Не молчали только портреты, демонстративно оглашая кабинет своим храпом, — видимо, стремясь дать понять, что их ни капли не интересует происходящее за рамками холстов.

— Профессор, не могли бы вы рассказать нам об Ордене Феникса?

От обоих Мародёров не укрылось, как директор бросил на профессора ЗоТИ молниеносный взгляд и как тот практически незаметно качнул головой: мол, он тут не при чём.

— Зачем вам это, мистер Поттер?

— Затем, что я, — Джеймс говорил только за себя, решив, что если Ремус не передумает, то сам всё скажет, — хочу в него вступить.

Вопреки их ожиданиям Дамблдор, скрестив сморщенные старческие руки на заваленном бумагами столе, понимающе кивнул.

— Джеймс, вы понимаете, насколько серьёзно это решение? Его нельзя принимать впопыхах, поддавшись эмоциям. Орден Феникса — серьёзная организация.

Ремус и Джеймс одновременно кивнули, ожидая, что ещё им сейчас скажет глава вышеназванного Ордена, однако в дело вмешался Алекс.

— Сохатый, Лунатик, вы СПЯТИЛИ?!?!

Люпину отчего-то показалось, что мужчина не спрашивает, а утверждает.

— Вам что, совсем жить надоело?!?!

— Ну почему же? — горько улыбнулся Джеймс. — Как раз наоборот. Я хочу жить. Но раз уж мне не суждено умереть в собственной постели, то я хочу хотя бы принести как можно больше пользы, прежде чем меня убьёт Волан-де-Морт.

— Этого не произойдёт.

— Профессор, я могу вам помочь и я хочу это сделать, — твёрдо произнёс Джеймс, глядя прямо в глаза директору Хогвартса. Сердце, ранее колотившееся из последних сил где-то в районе горла, выжидающе замерло. Ремус затаил дыхание, а сам Алекс буквально окаменел, сидя в начертанном им кресле: каким-то образом он уже понял, КАКИМ будет ответ Дамблдора.

— Хорошо, мистер Поттер.

Карие глаза Джеймса сверкнули, отразив свет люстры.

— Я даже позволю вам присутствовать на совещаниях Ордена, но до окончания школы никто из вас, — волшебник обвёл двух парней строгим взглядом, — не будет участвовать в боевых действиях против Пожирателей.

Алекс с облегчением вздохнул, почувствовав снизошедший на него покой. Джеймс же, вопреки всему, не был разочарован решением директора: в любом случае своего он уже добился, пусть даже и не полностью. Как говорится, всё, что ни делается, — делается к лучшему.

— А сейчас, юноши, вам пора вернуться в башню Гриффиндора: уже поздно. И ещё, мистер Поттер, рекомендую на досуге подумать о том, как вы будете объяснять родителям своё присутствие на следующем собрании Ордена.

Джеймс сглотнул и широко распахнул глаза, надеясь, что ему послышалось.

— Упс.

Алекс растянулся в злорадствующей улыбке, быстро сопоставив тяжёлую руку Чарлуса Поттера и осведомлённость Дориа Поттер в чёрной магии с предстоящими им «радостными» новостями.

— Это надо будет видеть. Приду обязательно.

— Я труп, — печально озвучил сделанный им вывод Джеймс. — Мои родители сделают за этого Лорда всю грязную работу. Какая прелесть.

Фоукс весело курлыкнул и, обдав парней потоком тёплого воздуха, перелетел обратно на директорское плечо, в которое тут же крепко вцепился цепкими коготками.

Джеймс надул щёки и с шумом выдохнул воздух.

— Но от своих слов я всё равно отказываться не собираюсь, — он посмотрел на оборотня и, когда тот уверенно кивнул в ответ, добавил: — МЫ с Ремусом хотим вступить в Орден и, раз уж вы с этим согласились, то мы хотим знать, когда будет следующее собрание. Мне ещё нужно подготовиться к встрече с родителями.

Дамблдор скупо улыбнулся в бороду и достал из верхнего ящика своего стола небольшое круглое зеркальце.

— Николас? Оливер?

* * *

— Смотри, на какие жертвы мне приходится идти ради тебя, — прошептал Сириус на ухо наклонившему к нему голову брату. Слагхорна, вдохновенно вещавшего о будущем величии присутствующих сейчас здесь студентов — преимущественно слизеринцев, — само собой никто даже не слушал. Впрочем, зельевара это нисколько не волновало.

— А, по-моему, ты наслаждаешься, — глубокомысленно сообщил Регулус, проследив за тем, как очередная зелёная виноградина исчезла во рту старшего Блэка: в этот раз Сириус решил сделать упор на фрукты, хотя скорее всего причина была в том, что ужин закончился меньше получаса назад.

— Бери с меня пример и учись извлекать выгоду из любой ситуации, — пожав плечами, поучительно ответил тот.

В искусстве извлечения выгоды Сириус, постоянно совершенствуясь, достиг просто небывалых высот. Будучи гриффиндорцем, он был одним из популярнейших студентов Хогвартса — во многом благодаря своему званию Мародёра, но даже в новой для него роли слизеринца Сириус сумел найти свои плюсы. Во-первых, они с братом снова были вместе, во-вторых, выяснилось, что некоторые слизеринки весьма очаровательны и ничего не имеют против искушающих ухаживаний Блэка, а в-третьих, если раньше его максимальная оценка по зельям была «Выше ожидаемого», то теперь Слагхорн без зазрения совести, практически не глядя и только изредка морща нос, ставил ему «Превосходно» за кипящую в котле жижу неопределённого происхождения.

Сириус прислушался к словам Слагхорна и, убедившись, что в них нет ничего путного, окончательно перестал обращать на него внимание. Ни для кого в школе не было секретом, что декан Слизерина выбирает своих любимчиков не только из-за их способностей, но и из-за денег или из-за того, кем были родители несчастных студентов. Например, сидевшая напротив него Рианара Беркрафт была обречена ходить на собрания «Клуба Слизней» лишь потому, что её дед — некто Ольфрен Беркрафт, за несколько лет до Дамблдора был председателем Визенгамота, и кто знает, какие связи могли сохраниться у старого колуна? Слагхорн этого не знал, а потому предпочёл не рисковать, окружив себя детьми самых богатых и влиятельных волшебников и волшебниц магической Британии.

Где-то на четвёртом курсе, когда слава Мародёров уже гремела по всему Хогвартсу, а четверо гриффиндорцев только-только начали входить во вкус, Джеймс и Сириус тоже были приглашены на подобное сборище Клуба Слизней. Ремус приглашения не получил, но обижаться на преподавателя Зелий не стал: опасения, которые тот испытывал по отношению к оборотню, были, по его мнению, вполне логичны и понятны.

Получив эти самые приглашения, четырнадцатилетние Джеймс и Сириус, вплоть до начала собрания, даже ликовали, считая это признанием их заслуг перед школой. Однако с первыми же словами преподавателя обоих гриффиндорцев отчаянно потянуло спать, и в итоге весь вечер они провели, зевая от скуки и исподтишка заколдовывая не понимающих в чём дело слизеринцев. Чем всё закончилось, объяснять не нужно, достаточно сказать, что никого из них на собрания Клуба больше не приглашали, да они туда и не стремились.

После того случая Сириус несколько ночей подряд изводил себя, размышляя о том, ПОЧЕМУ вообще Слагхорн пригласил его и Джеймса к себе? Учитывая, что родители Джеймса не занимали никаких значимых постов (мать — домохозяйка, а отец — мелкий служащий в одном из отделов Министерства), то вывод напрашивался сам собой, а вот насчёт собственной персоны у Сириуса имелись определённые сомнения. На те годы пришёлся расцвет дома Блэков: на Гриммо 12 практически не смолкала музыка, а чистокровные волшебники и волшебницы без устали кружились в вальсе, звонко цокая каблуками по натёртому до блеска домовыми эльфами тёмно-коричневому дубовому паркету. Теперь же всё изменилось.

Едва вступив в права наследования и получив ключ от отцовского сейфа в Гринготсе, Сириус, к своему и матушкиному ужасу, обнаружил, что тот почти пуст. От сказочного богатства Блэков остался небольшой холмик галлеонов да пара-другая серебряных сиклей и медных кнатов: они были разорены практически дотла, и Сириус не представлял, что кроме чуда может спасти ЕГО семью от позора. Ирония судьбы: раньше он всеми силами противился тому, кто он есть, и даже поступил в Гриффиндор, чтобы доказать себе и всему миру, что он — не Блэк, он другой, а теперь все его мысли крутились вокруг одной-единственной проблемы, мешая и не давая сосредоточиться на уроках. К счастью (а может, и нет), матери пришла в голову «гениальная» идея — обратиться за помощью к Малфоям, которые — и отец, и сын — обладали просто феноменальной способностью делать деньги из ничего. В итоге Блэр, со строгим наказом цапнуть Люциуса за самое больное место и не оставлять его в покое, пока «белобрысый гад» не напишет ответ, с письмом, написанным Вальбургой и скрепя сердце подписанным Сириусом, отправился в далёкий Малфой-мэнор.

С тех пор прошло целых три дня, а Люциус даже не почесался накропать хотя бы пару строчек в адрес дерзкого родича. Сириус, не находя себе места от беспокойства, даже написал и отправил матери по-дурацки нервное письмо, ответ на которое пришёл незамедлительно в успокаивающей и абсолютно не характерной для Вальбурги Блэк манере. На памяти Сириуса она впервые повела себя не как чужая женщина, а как любящая мать, по-настоящему беспокоящаяся за своего старшего сына. В коротких, но ёмких предложениях она призывала его логично поразмыслить и понять, что:

a) Люциус довольно занятой человек, и возможно у него просто нет времени, чтобы ответить на их письмо;

b) Путь до Малфой-мэнора не близкий, и птица элементарно могла ещё не долететь до тех краёв;

c) У Люциуса, вдобавок ко всему, есть молодая жена, которой, как и всему прочему, нужно уделять внимание, так что им нужно набраться терпения и подождать ещё пару дней.

В последнем предложении содержался такой явный намёк на старый отказ Сириуса заключить брак со старшей дочерью МакНейра (разница всего два года — подумаешь!), что экс-гриффиндорец при первом прочтении на этом месте скривился как от зубной боли.

С отсутствием ответа он смирился быстро, особенно после того, как Снейп заявил, что Люциус Малфой из тех людей, которые ни за что не откажутся от дела, если оно может принести им какую-то выгоду. Успокоения Сириусу эти слова не принесли, наоборот — теперь он думал только о том, какую услугу Малфой может попросить взамен. И то, что приходило ему в голову, нравилось Сириусу даже меньше грозящего его семье банкротства: если запутать братьев Лестрейндж было сравнительно легко, то с Люциусом, согласно слухам, тоже служившим Волан-де-Морту, подобный фокус вряд ли мог прокатить.

— Сириус? О чём думаешь? — отвлёк его шёпот младшего брата, сопровождаемый братским и весьма ощутимым толчком под рёбра, и Сириус внезапно вспомнил о своей очередной, но далеко не последней претензии к чересчур умному старосте их факультета.

— Кликни Снейпа.

Выслушав тихие слова брата, Регулус кивнул и тут же отвернулся и склонил голову к уху сидящего справа от него сальноволосого слизеринца. Тот с недовольной гримасой оторвался от кипы исписанного мелким корявым почерком пергамента, разложенного на его коленях и вопросительно уставился на старшего Блэка. Регулус, выполнив просьбу брата, последовал его примеру.

— Ты чем, чёрт подери, думал, когда изобретал этот проклятый пароль? Я чуть язык не сломал, прежде чем сумел выговорить его, — предварительно убедившись, что Слагхорн по-прежнему не обращает внимания на их беседу, прошипел Сириус. — Hostes humani generic*, значит? Не мог придумать что-нибудь попроще?

— А как на мой взгляд, так пароль просто чудесным образом нам подходит. И если у тебя проблемы с произношением, то с этим вопросом обращайся не ко мне, а к тому, кто учил тебя латыни, — громкий шёпот Снейпа в полной мере отражал испытываемое тем раздражение. Ещё бы! Из-за такого пустяка его оторвали от важного дела!

— Ха! Да от него два учителя просто сбежали! Даже не взяв денег!

Регулус фыркнул и тут же сдавлено закашлялся, буквально ощутив, как со стальным лязгом скрестились на нём взгляды Снейпа и старшего Блэка.

— Неудивительно...

— Ага! Мистер Блэк!..

Сириус и Регулус, ещё не успев разобрать, к кому именно относится столь восторженный вопль декана, одновременно вжали головы в плечи, надеясь, что это поможет им стать невидимыми и избежать подробного рассказа об их славном и возвышенном будущем.

— Помоги нам Мерлин! — в отчаянии простонал Сириус, с надеждой глядя на свои часы. — Остаётся только радоваться, что он не родственник Нострадамуса.

Регулус сдержанно улыбнулся краем губ, а когда выяснилось, что в этот раз всё внимание преподавателя направлено на его старшего брата, растянулся в довольной улыбке.

— Жизнь прекрасна, — сделал он вывод, предусмотрительно отодвинувшись подальше от Сириуса, когда Слагхорн, не обращая внимания на вдруг! смутившегося! слизеринца, ушёл в описания его блестящей карьеры в Министерстве Магии.

— Я тебе потом это припомню, — не прекращая улыбаться, мстительно предупредил брата Сириус.

О том, что общение, не дружба — общение, со старшим из братьев Блэк не только выгодно, но и интересно, Северус подумал уже не в первый раз, но признал это только сейчас, глядя на то, как тот активно поддакивает словам своего нового декана.

До того как Блэк — по его вине — вдребезги рассорился со своим идиотом-дружком Поттером и перевёлся в Слизерин, Северус искренне считал, что он ведёт довольно активную жизнь: многочисленные эксперименты с зельями и постоянная беготня от безумных Мародёров не оставляли ему ни единой свободной минутки. Однако с появлением в его комнате столь беспокойного соседа, каким оказался Сириус Блэк, Северус с удивлением понял всю глубину своего заблуждения.

Мало того, что экс-гриффиндорец сам по себе был источником просто невероятных неприятностей, так он, вдобавок ко всему, ещё и ничуть не старался облегчить другим жизнь — как раз наоборот! Примерно дней через пять после заключения ими перемирия Северус вошёл к себе в комнату и в шоке обнаружил, что его сундук открыт, а сам горе-взломщик разлёгся на своей кровати, полностью погрузившись в чтение одной из снейповских тетрадок со свежеизобретёнными заклинаниями, многие из которых ещё даже не были опробованы. Северус не стал долго думать и попытался вернуть своё имущество, однако чёртов Мародёр к моменту его появления уже успел изучить около десяти страниц.

В итоге выяснилось, что использованные ими заклинания нельзя применять одновременно, и обоим пришлось дружно ковылять в Больничное крыло. Дружно — потому что Сириус, с ногами, сросшимися воедино, был просто не в состоянии добраться до вотчины мадам Помфри самостоятельно. О том, что случилось со Снейпом, ему оставалось только гадать, так как при нём слизеринец наотрез оказался говорить, с самым мрачным выражением лица попросив ведьму о разговоре наедине. Что именно он ей сказал, Сириусу не удалось расслышать, даже несмотря на свой слух, но судя по тонкой улыбке женщины, когда она начала расставлять у себя на столике различные по форме и цвету склянки с зельями, это что-то было весьма презабавным.

Слагхорн стремительно прошёл мимо него к своему столу, и один из желтоватых листов пергамента, над которым корпел Северус, слетел на пол, поднятый внезапным порывом воздуха. Глухо выругавшись и придерживая одной рукой остальные листы, он торопливо подхватил упавший пергамент, буквально на секунду опередив потянувшегося за ним Регулуса. Тот обиженно потряс ушибленной рукой, на которую пришёлся довольно ощутимый шлепок однокурсника.

От обоих братьев Блэк была куча проблем, но старший обладал просто феноменальной способностью притягивать их к собственной персоне и взваливать их решение на плечи окружающих. Именно этим объяснял Северус свои, пока что бесплодные, попытки найти компоненты, которые в правильном сочетании могли бы нейтрализовать действие зелья «Ненависти». Именно этим он сейчас и занимался, одним краем уха порой прислушиваясь к словам декана и полностью сосредоточившись на своих записях. К тому же, сварить противоядие «Ненависти» было вызовом для его способностей, и Северус, раз приняв такое решение, уже не мог от него отступиться. Слишком велик, слишком непреодолим был соблазн сделать то, что посчитали невозможным гораздо более умные и опытные зельевары современности.

Впрочем, дело оказалось даже гораздо сложнее, чем ему казалось поначалу: он уже несколько дней бестолково бился над книгами, по нескольку часов просиживая в Выручай-комнате и подбирая самые разнообразные ингредиенты.

— Что делаешь? — пихнул его под руку изнывающий от скуки Регулус, даже не побоявшись испепеляющего взгляда, который тот на него обрушил, оторвавшись от своих записей.

— А вот это тебя со-овсем не касается, Блэк, — недружелюбно процедил Снейп. Сириус вопросительно покосился на младшего брата и своего соседа по комнате, но те не обратили на него никакого внимания, слишком увлечённые «беседой».

Вечером того же дня он, предварительно убедившись, что за ним никто не подсматривает, — особенно Снейп, — аккуратно разложил на столе развёрнутый чистый пергамент со следами многочисленных сгибов, а затем вытащил из кармана палочку.

— Клянусь, что замышляю шалость и только шалость, — слова заклинания-пароля сработали как полагается, и Сириус пристальным взглядом впился в точки с именами «Ремус Люпин» и «Джеймс Поттер», по неизвестной ему причине находящиеся после отбоя в кабинете профессора Защиты Алекса Уайта.

Карта Мародёров радостно трепетала плотно прижатыми к столу листами, наконец-то вновь ощутив касание тёплой руки одного из своих прежних создателей. Она хотела угодить своему хозяину — Господину Бродяге, — но наложенные на неё чары были слишком сильны, и Карта, вопреки своему желанию, продолжала лгать. Слишком хорош был её учитель. Слишком хорош.

* * *

Тёмный Лорд был в ярости — это можно было понять, даже не подходя к дверям: эхо, рождавшееся во внутренней Зале замка, волнами разносило гневные слова Хозяина по всем ярусам поместья Япета Лестрейнджа. Отец Рабастана и Рудольфуса был одним из немногих волшебников старшего поколения, которые всецело верили в то, что говорил Лорд, и готовы были отдать абсолютно всё для свершения правого дела. Именно такая участь и постигла это поместье, ставшее новой резиденцией Повелителя.

Всего каких-то недели две назад и он сам был точно таким же, но после того как среди Пожирателей прокатился слух — не больше, — что смерть Ориона Блэка дело рук Тёмного Лорда, всё изменилось. Слух оказался правдивым — он понял это по каменному лицу отца, когда они стояли на похоронах и наблюдали за тем, как один за другим гаснут чадящие факелы и как тело покойного Блэка — кажущегося таким живым в бархатной чёрной мантии — медленно исчезает в темноте фамильного склепа.

Как и всякий Пожиратель, верно служащий своему Лорду, он убивал. И убивал не раз — зачастую, когда какой-нибудь чистокровный сопляк с головой, забитой романтическими бреднями, не мог пройти обязательную для каждого новичка проверку, это дело поручалось ему. И раньше он охотно исполнял приказ, даже получая наслаждение от предсмертных воплей магглов и грязнокровок, теперь же... К счастью, теперь гримаса отвращения, которая появлялась на его лице за миг до очередного убийства, относилась сотоварищами не к ним самим, а к сползавшему на пол дохлому магглу. Всё изменилось.

Люциус криво улыбнулся, расслышав грозный рык Тёмного Лорда «Crusio!» и глухой звук упавшего тела. То, что в этот раз гнев Повелителя обрушился не на кого-то, а на Райдена Блэра, радовало неимоверно и ради того, чтобы посмотреть, как тот будет выползать после столь мощного проклятия Хозяина, он готов был проторчать под дверьми целую вечность.

— Наслаждаешься?

Несмотря на шуршащее при каждом движении платье и высокие каблуки, Беллатрикс непостижимым образом умудрялась передвигаться, не производя при этом практически никакого шума. Люциус даже не вздрогнул при звуке её голоса — в отличие от своей наречённой топот ног Рабастана намного опережал его самого.

— Не то слово, — усмехнулся Малфой, обменявшись с бывшим однокурсником приветственным рукопожатием. Беллатрикс была удостоена сухого поцелуя в покрытую золотистыми волосками руку.

— А в чём дело? — Лестрейндж кивнул в сторону двери. — Из-за чего Лорд так разбушевался?

— Понятия не имею. Хочешь — иди выясни.

Беллатрикс хмыкнула, оценив юмор.

— Люциус, не томи! Ты ВСЕГДА в курсе дел нашего Повелителя.

— Кроме тех дел, которые он обсуждает с Блэром.

Рабастан, некогда учившийся на одном курсе с Люциусом и вместе с ним принёсший клятву верности Тёмному Лорду Волан-де-Морту, в тон другу небрежно произнёс:

— Исключения только подтверждают правило, Люциус. Рассказывай.

К счастью для Малфоя, отнюдь не горевшего желанием делиться со старыми приятелями своими сомнениями, в этот миг чёрная метка вспыхнула огнём, заставив всех троих с болезненным вскриком схватиться за левое предплечье. Деревянные створки дверей медленно распахнулись, и маги напряжёнными взглядами впились в медленно бредущую по направлению к ним тёмную фигуру.

— Люциус! Зайди ко мне!

В голосе Тёмного Лорда больше не было той всесокрушающей ярости, которая в полной мере обрушилась на не выполнившего приказ Блэра, но Люциус всё равно опасливо передёрнул плечами. В таком настроении, как это, Лорд был просто не способен выслушивать доклады своих подчиненных и даже самый разумный и логичный довод мог привести его в ярость.

Люциус Малфой, Беллатрикс Блэк и Рабастан Лестрейндж. Внутренний круг. Приближённые и одарённые самим Тёмным Лордом. Его Imperio, Crucio и Avada Kedavra. Их боялись и ненавидели, но человек, неизвестно каким ветром занесённый в Пожиратели Смерти, несмотря на сотрясавшую его тело болезненную дрожь, шёл только прямо, слепо глядя прямо на замершую у него на пути троицу.

Впрочем, даже в своём жалком состоянии Блэр был способен на многое. Среди слуг Волан-де-Морта было много сильных волшебников, но этот маг по подлости мог заткнуть за пояс даже своего хозяина. Зная, на что способен даже запытанный до полусмерти советник Тёмного Лорда, Беллатрикс и Рабастан отошли к стене, освобождая ему дорогу.

— Тебе что-то от меня надо, Люцúус? — медленно склонил голову обессиленный Пожиратель, с недоумением обнаружив у себя на пути замершего Малфоя, и тот, вместо того чтобы использовать предоставленную ему возможность отомстить Блэру за многочисленные унижения перед Лордом и его подчинёнными, вдруг отрицательно покачал головой и отступил в сторону к Белле и Рабастану.

Женщина изумлённо вскинула голову, от чего короткий чёрный завиток, не упустив своей возможности, выбился из незатейливой причёски Пожирательницы и скользнул на высокий, без единой морщинки лоб. Больше будущая миссис Лестрейндж своего удивления ничем не выдала, так же как и её будущий супруг, вообще оставшийся таким же неподвижным и молчаливым, как и стена, о которую он облокотился плечом.

Люциус и сам не понял, что заставило его проявить именно гриффиндорское благородство и на какое-то время оставить поверженного врага в покое, впрочем, немного поразмыслив на досуге, он всё же разобрался в причине своего столь необычного поведения.

Зелёные, затуманенные болью глаза Блэра, прежде всегда сверкающие фанатической преданностью делу Лорда и жёсткой, даже жестокой решимостью во что бы то ни стало выполнить отданный ему приказ, сейчас были пусты, и на подсознательном уровне Люциус вдруг ощутил, что за всё время их весьма отдалённого знакомства преданность Райдена впервые пошатнулась и дала трещину.

— Чёртов псих, — сухо пробормотала Блэк, когда тот отошёл подальше.

— Люцúус. — Блэр неожиданно обернулся, будто расслышал тихие слова Пожирательницы, и через плечо впился мутным взглядом в закутанную в чёрную мантию стройную фигуру молодого Малфоя. — Рекомендую поторопиться, Лорд не любит, когда его заставляют ждать. А сегодня он, сам видишь, — мужчина криво усмехнулся и смахнул со лба бисеринки пота, — немного не в духе.

Не став дожидаться продолжения, Люциус, внезапно ощутив зовущее жжение в метке на его предплечье, резко развернулся, вспомнив последние слова своего повелителя.

— Не советую тебе испытывать пределы его терпения! — уже у дверей донёсся до него хриплый крик Блэра, а затем они захлопнулись, отрезав его от ожидающих своей очереди Беллы и Рабастана и оставив наедине с сидящим на троне Хозяином.

Царившая внутри темнота не позволяла ничего разглядеть, — тем более очертаний лица Лорда под скрывавшим его капюшоном, — и Люциус только по памяти добрался до вёдших к трону ступенек.

— Ты не торопился, Люциус! Crucio!

Ярко-красная вспышка, вырвавшаяся из устремлённой на него палочки, повергла молодого волшебника на колени, на секунду разогнав мглу и осветив нечеловечески белые — практически серые губы, искривившиеся в злорадствующей улыбке.

* * *

Серая сова с редкими вкраплениями угольно-чёрных перьев с видимой неохотой протянула лапу за письмом. Сильные пальцы аккуратно взъерошили красивое оперение и несильно щёлкнули по крепкому загнутому клюву.

Перед тем как вылететь в раскрытое окно и скрыться среди покатых крыш домов, сова прощально ухнула и, покрепче сжав в когтистых лапах белый конверт, сорвалась с места.

После того как крылатая посланница отправилась на поиски адресата, маг ещё долго смотрел на кружащиеся в воздухе и медленно опускающиеся на землю светло-серые перья.

Несомненно, Беллатрикс в чём-то была права насчёт своего странного соратника: только сумасшедший мог рискнуть и решиться осуществить то, что задумал он. Отправить письмо своему врагу — совсем не простое решение, и попытаться сделать это мог далеко не каждый нормальный человек, даже если он являлся Пожирателем Смерти, хотя... Стоящий у открытого окна, мужчина окинул взглядом пустующий переулок и скривил губы в невесёлой усмешке: среди Пожирателей не было и быть не могло нормальных волшебников — слишком сильно было безумие Лорда.

Мужчина аккуратно закатал рукав рубашки, — мантия Пожирателя, в которой он аппарировал из поместья Лорда к себе домой, сейчас висела на спинке стула, — и мрачно посмотрел на постепенно бледнеющий, уже почти слившийся с цветом кожи отпечаток скалящегося черепа с вылезающей изо рта змеёй. Татуировка выглядела свежей, только что нанесённой, несмотря на то, что сделана она была более двадцати лет назад — ещё в том времени, когда он по праву носил имя Райдена Эдварда Блэра. В отличие от Дамблдора Волан-де-Морт не страдал муками совести и не имел никаких моральных устоев, так что многие его однокурсники были заклеймены уже в 13-14-летнем возрасте. В том числе и он сам.

Дело было давно, и Райден уже не помнил, чем руководствовался в принятии того решения: возможно, просто поддался «моде» или не захотел выделяться среди товарищей, но с тех пор как его плечо пронзила боль от прикосновения палочки Лорда, вся его жизнь изменилась. Больше не имели значения ни уроки, ни девушки — ничего, остался только страх разоблачения перед всевидящим Дамблдором, а потом прошёл и он.

Даже другие, такие же Пожиратели не могли понять беспричинной и беспощадной жестокости Блэра, а он просто не знал, чем заполнить сосущую пустоту внутри себя, и изнывал от смертельной скуки.

Он жил обычной жизнью самого обычного маггла в небольшом провинциальном городке и даже состоял в отношениях с одной милой, но невероятно скучной магглой, когда метка, наконец, спустя долгих тринадцать лет вновь налилась цветом, возвещая о возвращении Хозяина.

Несмотря на всю свою мощь и умение читать мысли людей, Лорд так и не сумел ничего узнать о той, что, трясясь от ужаса за куда-то девшегося мужа, преданно ждала и молилась о возвращении своего любимого. Райден не испытывал никаких сомнений, выслушивая приказ возродившегося Повелителя. Тело Мэган Шмидт так никогда и не нашли. О существовании миссис Блэр не узнал никто, так же как никто, кроме Лорда, не узнал о том, что якобы погибший в автокатастрофе Райден Эдвард Блэр всё ещё жив. Однако двумя месяцами позже, во время очередного задания, которое он, кстати говоря, возглавлял, на них напали. Авроры появились из ниоткуда, словно уже долго ждали их в небольшом маггловском посёлке, мгновенно взяв небольшую группу Пожирателей — всего десять человек — в плотное кольцо. Будто бы и не замечая оказанного им отчаянного сопротивления, те, не церемонясь с защищавшимися Пожирателями, в считанные минуты уложили всех на землю. Несколько молодых тёмных магов так и остались лежать неподвижно, но это было уже не важно, главное, что план работал именно так, как и было задумано. А то, что для достоверности картины несколько человек должны были умереть... неприятное заключалось в необходимости пару дней провести в одиночной камере Аврората в ожидании обязательных допросов. В то, что перед ними сидит Райден Блэр — тринадцать лет назад самый разыскиваемый преступник волшебного мира, двое авроров не могли поверить до самой смерти.

План был хорош, очень хорош, однако... Взять шар в руки действительно было невозможно — опасения Лорда оказались не напрасны, сделать это могли лишь те, о ком говорилось в пророчестве: либо уже ставший легендой Гарри Поттер — мальчик-который-выжил, либо Волан-де-Морт, придя в Отдел Тайн и тем самым развенчав миф о собственной гибели. По вполне понятным причинам последнее было крайне нежелательно: им вполне хватало проблем с Орденом Феникса, продолжавшего набирать сторонников и активно заявлять о возрождении Тёмного Лорда.

Взять шар в руки было невозможно, но аккуратно завернуть его в плотную ткань мантии убитого аврора оказалось хорошей идеей. К несчастью, охранники, совершавшие полуночный обход Залы с пророчествами, всё же заметили едва уловимое глазу движение рядом с одним из шкафов, и ему пришлось отступить, спасая свою жизнь и пророчество.

Раненый и измотанный пытками Пожиратель против четырёх полных сил авроров — это несерьёзно, Райден убедился в этом, когда один из них, всего за пар секунд преодолев его защиту, призвал Пророчество обратно, а остальные трое, объединив усилия, заставили мага отступить назад. О том, что позади что-то было, Райден понял, уже начав куда-то падать. Именно после этого происшествия члены Ордена, повинуясь приказу Дамблдора, посменно дежурили у входа в Отдел Тайн, но Райден этого уже не узнал. Его далеко не мягкое падение с ещё более не мягким приземлением закончилось за много лет до рождения Гарри Поттера в огромном помещении, полном странных учёных, которые, увидев, ОТКУДА он вывалился, тут же возжаждали провести сотни экспериментов над серьёзно раненым магом.

Из отдела экспериментальных исследований не выжил никто, а Блэр, ещё не подозревая о том, ГДЕ, а точнее КОГДА он очутился, без промедления вернулся во владения своего господина... Знать, что будет, оказалось чрезвычайно полезно, и вскоре, вновь добившись былого расположения Лорда, он стал новым советником, потеснив приближённого к трону Люциуса Малфоя, за что тот мигом возненавидел наглого выскочку, о котором не было известно абсолютно ничего, кроме того, что он был чистокровным и очень хитрым волшебником.

Знать, что будет, оказалось чрезвычайно полезно, но невероятно скучно, и почти целый год Райден помирал от тоски, пока в один прекрасный день отряд молодых Пожирателей, отправленный с заданием провести «чистку» в одном из маггловских городков, не был схвачен откуда-то взявшимися аврорами.

Непонятно каким образом очутившийся в прошлом, Сириус Блэк или Алекс Уайт — выяснить имя, под которым тот скрывался, не составило никакого труда, — решил, вопреки всему, вмешаться в происходящее и, судя по его активным действиям, изменить будущее. А он не мог допустить этого.

Люциус понял всё абсолютно верно: преданность Блэра Тёмному Лорду уже давно была лишь искусной маской, не больше, но уйти от Лорда ещё не удавалось никому, и он продолжал верно служить и исполнять отданные ему приказы. Он не испытывал мук совести из-за убитых им людей, единственное, что не давало ему покоя — это его жена-маггла, которой сейчас ещё не было и одиннадцати лет.

Блэк начал всё менять, а значит, теперь появилась ничтожная вероятность того, что молодой Райден Блэр никогда не встретится с Мэган Хиддс. И именно этого он не мог допустить.

Сова со странным именем Хартнер быстро летела, оставляя далеко внизу, несмотря на позднее время, запруженные автомобилями дороги Парижа. Впрочем, её абсолютно не интересовали странные причуды магглов, ни в чём не уступающие странностям странных волшебников. Она спешила выполнить приказ хозяина: письмо должно было быть как можно быстрее доставлено в положенное место, а до Хогвартса было ещё несколько дней лёту.

Над ночным городом возвышалась, сверкая белыми огнями, Эйфелева башня.

* Hostes humani generic (лат.) — враги рода человеческого.

Устремлённый на него взгляд жёг спину так, словно к ней приложили раскалённый, пышущий жаром уголёк.

Черноволосый четырнадцатилетний паренёк со сведёнными от напряжения плечами оторвал взгляд от книги, которую он и так уже давно не читал и внимательно огляделся по сторонам в поисках источника направленной на него злобы. Однако, чья бы ненависть не витала сейчас в воздухе, он так никого и не нашёл: сидевшие по соседству равенкловки тихо зубрили конспекты, готовясь к предстоящим экзаменам, до которых оставалось всего несколько дней.

Накануне экзаменов в библиотеке собралось едва ли не пол-Хогвартса, наполнив просторное помещение тихим шелестом страниц и гулким бормотаньем постоянно переговаривающихся студентов.

— Рай! Ра-ай!

Ощущение чужого недоброжелательного взгляда тут же исчезло, и парень, поспешно захлопнув и отложив читаемую им книгу в сторону, обернулся на голос звавшего некоего «Рая».

— Сколько раз можно говорить, что моё имя не сокращается? — с усталой раздражительностью поинтересовался он у усевшегося напротив него Регулуса. Чем больше времени младший Блэк проводил, шляясь по замку со своим старшим братом, тем больше привычек он у него перенимал. Причём привычек, в основном, вредных. — Попробуй для разнообразия обратиться так к своему братцу или к Северусу.

Регулус усмехнулся, выразительно вскинув брови домиком.

— Да Сириус мне за это голову открутит исключительно из братской любви, а Сев всегда был очень... изобретательным.

— Действительно, он открутит тебе что-нибудь другое.

Регулус усмехнулся и согласно склонил голову набок: со словами Райдена было сложно поспорить.

— Ладно, нам пора. Все уже собрались, только тебя не хватало, вот меня и послали на поиски. Радует только то, что искать долго не пришлось.

Райден вопросительно приподнял брови.

— Сразу в библиотеку?

— А куда ещё? Вы с Северусом порой просто до ужаса похожи... — Регулус вздохнул и развёл руками, всем своим скорбным видом пытаясь дать понять насколько это тяжело: общаться с двумя одинаковыми людьми.

— Не преувеличивай. И вообще, из-за чего весь сыр-бор? Почему такая срочность? На три часа раньше, чем обычно.

— Сам ничего не знаю, но Джагсон проговорился, будто пришёл приказ от Люциуса, — понизив голос, когда они проходили мимо засевших за учебники студентов, ответствовал Регулус, подстраиваясь под размашистый шаг друга. Впрочем, эта предосторожность уже была лишней, ибо никто не обратил на них внимания, а тот, кто обратил, уже успел выяснить то, что ему было нужно.

Несколькими минутами позже библиотеку покинул и Алекс Уайт.

* * *

Явно измотанная долгим перелётом, светло-серая сова, сложив крылья, обессиленно опустилась на стол, неуклюже опрокинув стоявший перед Алексом золочёный кубок с апельсиновым соком, который мгновенно исчез с поверхности стола, стоило мужчине только взмахнуть палочкой.

— Бедняжка, — ужаснувшись её внешнему виду, искренне посочувствовала птице хозяйка Больничного крыла мадам Помфри, а Алекс недовольно понял, что если он просто заберёт конверт, ничего не предприняв по отношению к сове, то весь профессорский коллектив — по крайней мере его женская половина — взбунтуется против столь жестокого обращения с несчастной зверушкой. Ричард Дэверо, приходящийся далёким родственником семейству Блэков, поняв затруднительное положение, в котором пребывал Алекс, откинул голову и весело расхохотался во весь голос, вызвав недоумевающие взгляды уже пришедших на ужин студентов.

Алекс, стараясь не сильно вертеть головой, покосился на Синистру, но даже она, несмотря на свою влюблённость в молодого профессора ЗоТИ, явно была готова разочароваться в своём кумире, а это уже, как говорится, показатель.

— Наверное, лучше отправить её на совятню? — он вопросительно повернулся к декану Гриффиндора в поисках совета и спасения. Женщина, до этого пристально глядевшая на распушившую грязные перья сову, отрицательно покачала головой, решительно отвергнув высказанное Алексом предположение.

— Арчибальд. Вы не присмотрите за птицей?

Арчибальд Кетлберн, преподававший в Хогвартсе Уход за волшебными существами, только неопределённо пожал плечами, не став ничего обещать заранее. Сбросив с плеч груз возложенной на него ответственности, а точнее попросту переложив его на плечи других, Алекс, наконец, смог добраться и до самого письма.

Вскрыв запечатанный сургучом конверт, он развернул пергамент и...

Всего одна строчка.

Одна-единственная строка, состоящая из двух коротких, ничего не значащих слов, однако же, даже сидящие практически в другом конце зала Джеймс и Ремус почувствовали, как напрягся Алекс.

«Надо встретиться».

Два слова и никакой подписи, никакого намёка на того, кто мог отправить подобное письмо, но Алекс, продолжая комкать в руках угнетающий его пергамент, уже твёрдо знал, что предназначался он не для профессора ЗоТИ Алекса Уайта. Сириус Орион Блэк — вот с кем хотел встретиться пока остававшийся неопознанным отправитель.

О том, кто он такой на самом деле, знали лишь четыре человека, и только один из них был способен отправить такое послание. Серые глаза, казавшиеся чёрными в свете паривших над столами свечей, жёстко впились в невысокую фигуру худенького парнишки, наравне с другими студентами с любопытством поглядывающего на преподавателей.

— Арчибальд, пусть сова пока побудет у вас, хорошо? Мне нужно написать ответ.

— Ладно, без проблем. Птица немного отдохнёт, а потом я отнесу её на совятню, — с неохотным вздохом пробормотал мужчина.

— Профессор Кетлберн, вообще-то мне нужна именно эта птица, — разъяснил Алекс и, задумчиво закусив губу, еле слышно добавил: — Не думаю, что другой сове удастся найти этого урода.

Мальчишка, за которым он вёл наблюдение, передёрнул плечами, снова почувствовав устремлённый на себя взгляд таинственного недоброжелателя.

Джеймс, тревожась и одновременно изнывая от любопытства, проследил за взглядом Уайта и недоумевающе нахмурился. Тот смотрел на кого-то, кто сидел за столом Слизерина, однако Джеймс при всём своём желании никак не мог понять на кого именно.

Питер, с внезапно возникшей в нём злостью, посмотрел в спину выходящим из-за стола Джеймсу и Ремусу, до сих пор продолжая надеяться, что те вспомнят о его существовании. Однако за исключением предупреждающе-угрожающего взгляда, который предварительно бросил на него Джеймс, они ничем не показали, что всё ещё помнят о нём. Горло сдавило от жуткой обиды.

Зелье подействовало точь-в-точь как было сказано в книге — неопровержимым доказательством этому служил Сириус Блэк, активно болтающий с братом за столом Слизерина, однако Джеймс, вопреки всем его надеждам и расчётам, по-прежнему практически не обращал на него внимания. Даже наоборот! Если раньше, во время уроков или по вечерам в гостиной Поттер мог часами болтать с Ремусом и Питером, в красках описывая своё последнее приключение, то теперь он почему-то начал сторониться и буквально избегать общества своего третьего друга. И ладно бы так делал только Джеймс! Но даже сверхрассудительный Ремус, ничего не делающий без важной на то причины, вдруг перестал с ним общаться и наотрез отказался помогать с домашней работой. Последнее настораживало и беспокоило едва ли не больше всего остального, потому что без конспектов Ремуса шансы Питера сдать экзамены стремительно приближались к нулю.

До ушей донёсся знакомый хриплый хохот, и Петтигрю, мгновенно позабыв, что всего несколько минут назад он сожалел о том, что подлил Зелье в пиво Джеймса и Сириуса, с прежней злобой уставился на черноволосый затылок сидевшего к нему спиной Блэка.

Питер не знал и не мог знать причин столь странного поведения Поттера и Люпина и потому подсознательно, по привычке, винил во всех своих неприятностях ненавистного ему баловня судьбы. Слизеринец, будто почувствовав устремлённый на него взгляд, передёрнул плечами и всем корпусом повернулся в сторону наблюдавшего за ним Питера. Будь на месте Хвоста Джеймс, то без сомнений, он не стал бы прятаться и отводить взгляда, но Питер Джеймсом не был и потому он трусливо опустил голову, поспешно уткнувшись в стоявшую перед ним полную тарелку.

Гриффиндорец так увлёкся созерцанием глядевших на него овощей, что чуть не сбил локтём кубок сидевшей по соседству незнакомой девчонки, когда кто-то положил руку прямо ему на плечо, таким образом призывая обернуться и обратить на себя внимание. Питер повиновался и обомлел: слегка наклонившись, перед ним стоял Сириус Блэк, с выражением тревоги — тревоги, чёрт возьми! — и любопытства, ожидая его реакции.

Питер поперхнулся и закашлялся, не поверив своим глазам, а Сириус, в лицемерной попытке помочь, хлопнул его по спине и усмехнулся, определённо оставшись довольным произведённым эффектом.

— Что надо? — Питер старался говорить как можно увереннее, но в горле жестоко першило, и вместо этого вопрос получился каким-то жалким и испуганным.

— Ничего, — Сириус пожал плечами, с искренним беспокойством глядя на друга (?). — Ты почему один сидишь? Где Ремус и этот... Джеймс?

— А тебе-то какое до этого дело? — сердито буркнул Питер, грубо сбросив лежавшую у него на плече руку. От ладони Блэка практически ощутимо несло жаром, и Питер почти чувствовал, как тлеет мантия там, где ещё секунду назад держал руку Сириус.

Столь не дружелюбное поведение само собой не остановило Блэка от продолжения беседы, и когда тот, закинув ногу на ногу, уселся на место Ремуса, Питер почувствовал слабый запах любимейшего напитка экс-гриффиндорца. Сириус был пьян.

Объяснение странного поведения Блэка, с первого дня их знакомства презиравшего Питера, а сейчас лицемерно заботящегося о его благополучии, оказалось до обидного простым.

Питер вскочил из-за стола.

— Знаешь что, Блэк? Да пошёл ты со своей заботой! Вали к своим дружкам-Пожирателям! В их компании ты уже свой!

Сначала стихли разговоры за столом Гриффиндора, вслед за ним — осознав услышанное, примолкли хаффлпаффцы и равенкловцы. За столом Слизерина, никогда не отличавшегося особой шумливостью, молчание царило с той самой минуты, когда Сириус направился в сторону бывших однокурсников. Студенты дружно молчали, жадно ловя каждый звук, и поэтому следующие слова вроде бы даже немного протрезвевшего Сириуса были слышны каждому.

— Что. Ты. Сейчас. Сказал. Хвост. Повтори.

Прежде Питер поостерёгся бы говорить с тем в таком тоне, но сегодня он был вне себя от злости на Джеймса, Ремуса — на весь мир! — и потому не обратил внимания на яростный холод слов Блэка, которые тот процедил практически не разжимая губ.

Сириус резко встал со скамьи и, схватив Петтигрю за воротник мантии, бесцеремонно притянул к себе.

— Повтори.

В серых глазах плескалась всесокрушающая ярость, но впервые в жизни это не пугало Питера. Некогда наводивший на него ужас одним лишь взглядом, Сириус Блэк вдруг превратился всего лишь в ещё одного студента Хогвартса, его ровесника. Да, студента выдающегося, но не имеющего над ним никакой власти.

— Отпусти меня, — сейчас Питер чеканил слова, ни в чём не уступая самому Сириусу, и тот, сам не понимая почему, вдруг подчинился.

Ничего не изменилось. Питер по-прежнему оставался тощим коротышкой со старательно прилизанной копной светлых волос, но в движениях откуда-то появилась непонятная уверенность, а в голосе — присущая разве что аристократам и совсем не подходящая к облику Петтигрю — властность. Водянистые голубые глаза в упор смотрели на красного от гнева Сириуса.

— Никогда больше не смей подходить ко мне, Блэк. Я не желаю тебя видеть. Ты слизеринец, так иди и общайся со слизеринцами. Здесь у тебя друзей нет.

Дожидаться реакции шокированного таким напором Сириуса он благоразумно не стал и, спокойно обойдя того стороной, неторопливо вышел из Зала.

Гриффиндорцы молчали, с любопытством ожидая действий только что прилюдно оскорблённого Блэка, а тот, вместо того чтобы, выкрикивая проклятья, ринуться за обидчиком, сморщил нос и, задумчиво почесав в затылке, заметил:

— Похоже, огневиски получился слишком крепким. Нет, всё-таки пора завязывать с экспериментами. Вот бре-е-ед...

Несколькими минутами позже Слизерин лишился пятнадцати баллов, а Сириус был отправлен деканом Гриффиндора на отработку в компании Филча.

Весть о том, что Питер Петтигрю — шестикурсник Гриффиндора, оказал достойный отпор Сириусу Блэку, облетела замок в считанные часы, и к вечеру уже все картины вовсю обсуждали произошедшее. Как и все слухи, этот с каждым пересказом обрастал всё новыми и новыми подробностями, стремительно отличавшимися от того, что было на самом деле. Неизменным в этих рассказах оставалось только одно: Сириус Блэк ничего не ответил на слова смелого гриффиндорца о Пожирателях Смерти.

* * *

Ревность — глупое и недостойное мужчины и настоящего гриффиндорца чувство. Джеймс был твёрдо в этом уверен и тем не менее он ревновал. Не к Лили — о нет, в ней он не сомневался. Джеймс Чарлус Поттер ревновал своего бывшего лучшего друга Сириуса Блэка к Нюниусу. Смешно? Ещё как!

Каждый раз видя этих двоих вместе, он чуть ли с ума не сходил (пару раз всё-таки сорвался, между прочим, и в итоге и Гриффиндор и Слизерин лишились 25 честно заработанных баллов. Честно заработанных — по крайней мере со стороны Гриффиндора). Джеймс дико ревновал Бродягу и, постоянно вспоминая их былые проделки, чёрной завистью завидовал НЮНИУСУ, с которым тот теперь был не разлей вода.

Он был бы и рад помириться — Джеймс даже готов был первым протянуть руку новоиспечённому с его подачи слизеринцу, но в голове тут же всплывали сказанные им тогда страшные слова. Слова, которые очень, ОЧЕНЬ трудно забыть. Слова, которые сверхгордый Сириус Блэк никогда и ни за что не простил бы даже лучшему другу. Тем более лучшему другу. Каковым для него теперь был Снейп. Джеймс сдавленно зарычал сквозь плотно сжатые зубы, тем самым вызвав удивлённый взгляд оторвавшегося от книги Люпина.

— Ты чего?

— Ничего. Зубри дальше, — с показной беспечностью отмахнулся от друга Джеймс. Ремус с минуту задумчиво изучал развалившегося в кресле недовольно насупившегося гриффиндорца, но придя к выводу, что по крайней мере внешне с тем всё в порядке, послушно вернулся к лежавшему у него на коленях толстенному учебнику.

Год пролетел с просто невероятной скоростью и неминуемо приближающиеся экзамены вынудили студентов побросать свои любимые занятия и разнообразия ради взяться за свои конспекты и учебники. Ни Джеймс, ни Ремус такими студентами не были. Первый — потому что даже и не собирался ничего учить, как обычно рассчитывая на помощь свыше, а второй в отличие от друга начинал учиться не в последний момент, в приступе паники хватая «счастливчиков» за рукава мантий и умоляя тех помочь с экзаменом. Именно так и было на первом курсе, когда Джеймс и Сириус — тогда ещё лучшие друзья, вдруг осознали, что несмотря на отличные оценки абсолютно ничего не помнят. Ремус усмехнулся, когда Джеймс поделился с оборотнем своими воспоминаниями.

Портрет Полной Дамы отодвинулся в сторону, пропуская внутрь возвращавшихся после обеда в свою гостиную гриффиндорцев.

— Вот вы где! — галантно пропустив вперёд засмущавшихся третьекурсниц, приветственно проорал им с порога вездесущий Фрэнк.

— Вас днём с огнём не сыщешь! Как вы так быстро добрались до гостиной!

Джеймс загадочно улыбнулся.

— Фрэнк, ты же не думаешь, что мы станем делиться с тобой нашими профессиональными секретами?

— Мерлин! Да я даже и не рассчитывал на подобное! Знаешь, Джеймс, боюсь, если у тебя и будут дети, ты и им не станешь рассказывать всего, что знаешь об этом замке! — искренне рассмеялся Фрэнк, не замечая, как застыло лицо шестикурсника при упоминании о детях.

— Ладно, старик, — отложил книгу в сторону Ремус, кинувшись спасать ситуацию. — Что такого особенного случилось за время нашего отсутствия, что сумело привести тебя в столь бурный восторг?

— Чёрт, Джеймс, с тобой всё в порядке? — нахмурил брови Лонгботтом, хлопаясь в наколдованное находчивым Люпином кресло. — Дерьмово выглядишь, дружище. Может будет лучше, если мы с Ремом отведём тебя к мадам Помфри?

— Забудь, — отмахнулся от него тот. — Давай колись, что случилось, пока нас не было?!

— Вы не поверите! — стоило Джеймсу напомнить Фрэнку о первоначальной теме разговора, как он снова оживился, забыв о мимолётно замеченной им тревоге на лице младшего друга.

— Зря вы свалили так быстро, вы ТАКО-ОЕ пропустили: просто закачаешься! Если бы я сам не видел, ни за что бы не поверил!

— Да что случилось-то?! — не выдержал, наконец, Ремус. — Ты уже битых полчаса болтаешь, а ничего толкового так и не сказал!

— А Фрэнк у нас вообще по натуре загадочный садист. Любит напускать на себя таинственный вид и мучить людей, — на полном серьёзе проинформировала друзей слегка полноватая светловолосая девушка, подойдя к тому сзади и уткнувшись носом в широкую шею семикурсника. Тот даже не обернулся, автоматически обняв гриффиндорку за талию и притянув к себе. Пришедшая вместе с Алисой, Лили забралась на кресло и, чтобы не соскользнуть с него на пол, крепко обхватила мгновенно заулыбавшегося Джеймса за плечи.

— Алиса права: мы пока шли сюда, эту историю уже раз пять слышали. Причём каждый раз она всё меньше и меньше походила на правду, — дружески рассмеялась рыженькая волшебница, когда Джеймс, победив в их короткой, но ожесточённой схватке, всё же усадил её к себе на колени. — Джеймс! Хватит, прекрати! Да отпусти же, кому говорю?!

Гриффиндорец покорно разжал руки и демонстративно сложил их на груди, однако в карих глазах всё ещё горел лукавый огонёк, яснее ясного сказавший Лили, что победила она только в битве, а война — война — ещё впереди. Джеймс растянулся в улыбке, и она, поддавшись внезапному приливу нежности, со смехом взлохматила и так стоявшие торчком непокорные вихры.

— Ладно, короче говоря, когда вы ушли, Сириус с какого-то перепуга притащился к столу Гриффиндора и, как я понял, что-то сказал Питеру. А тот вдруг вскочил и ни с того ни с сего взял и наорал на него!

Ремус недоверчиво прищурился.

— Фрэнк, а ты ничего не путаешь?

Тот секунду подумал, а затем утвердительно кивнул головой. Всё ещё прижимавшаяся к нему Алиса поддержала своего парня.

— Всё именно так и было. Как минимум полшколы видело это.

— Питер? НАШ Питер? Питер Петтигрю? — не поверил Джеймс и, ища подтверждения, поднял голову на Лили. Девушка молча кивнула.

— Быть этого не может, — уверенно сделал вывод Ремус, так же как и Джеймс ни секунды не сомневаясь в абсурдности этих слов, однако молчание Лили, категорически не переносящей ложь, если и не убедило их в обратном, то по крайней мере заставило усомниться. Разве их слабый, трусливый «друг», шесть лет назад непонятно как и почему попавший в Гриффиндор, мог на кого-то накричать? Тем более если этот кто-то Сириус Блэк?

— Лили, слезь, пожалуйста, — попросил Джеймс и, когда та встала с кресла, с наслаждением размял затёкшие ноги. — Лунатик, ты идёшь?

— Куда?

— В Больничное крыло. К Питеру. Он же наш друг, помнишь? — с нажимом на слове «друг» произнёс Джеймс, схватив оборотня за рукав.

— Зачем? — не понял Фрэнк, на долю секунды отвлёкшись от сладких объятий своей невесты. — Питера же там нет.

— То есть как? — оторопело обернулся назад Джеймс, уже занеся одну ногу над порогом. — Он же поссорился с Сириусом.

— Ну да. Но поссорился и подрался — разные вещи.

— В данном случае, это одно и то же, — рассудительно заметил Ремус.

Полная Дама, уже не один десяток лет караулящая проход в гостиную Гриффиндора, нехотя отвлеклась от беседы с заглянувшей к ней в гости соседкой со второго этажа и с любопытством прислушалась к болтовне студентов. С тех пор как её портрет повесили сюда со строгим наказом охранять проход, миновало много поколений, и все тайны, все детские секреты, что ей ненароком — совершенно случайно! — удавалось подслушать, навсегда оставались в памяти верной своему слову хранительницы. Наконец Мародёры выскользнули наружу, и проход торопливо закрылся, а Полная Дама, поправив складки на своём пышном розовом платье и согласно кивнув в такт словам подруги, строго поглядела вслед удалявшимся по коридору гриффиндорцам.

* * *

— Просто невероятно. Не могу в это поверить, — качая головой, как заведённый твердил Джеймс, уже сидя в одном из плетёных кресел в личном кабинете Алекса Уайта. Тот оторвался от своей работы и угрюмо посмотрел на шестнадцатилетнего друга.

— И ты говоришь это МНЕ?

— Я просто не могу в это поверить, понимаешь?

— Ещё как понимаю, — хлёстко ответил Алекс. — Если ты забыл, то я — это и есть он!

Вид ссорящихся преподавателя и студента наверняка вызвал бы острый интерес у обитателей портретов, но по счастью в просторном кабинете профессора ЗоТИ предусмотрительно полностью отсутствовали картины, которые могли бы без зазрения совести разнести эту новость по всему Хогвартсу.

Джеймс взъерошил волосы. Алекс откинулся на стуле.

— Надеюсь, вы оба будете чай, — полностью лишённым вопросительных интонаций голосом осведомился Ремус, левитируя перед собой поднос с тремя чашками и небольшой горкой ещё не успевших остыть булочек.

Джеймс улыбнулся другу и послушно потянулся за чашкой. То же самое, не отводя от него глаз, проделал и Алекс. Позабытое перо, которым он исправлял ошибки в косноязычных докладах третьекурсников, нетерпеливо подрагивало в ожидании продолжения.

— Моя мама любила говорить, что если у тебя есть проблема, нужно заварить чай, сесть за стол и всем вместе спокойно обсудить её, — отправив поднос обратно на место и аккуратно прихлёбывая обжигающе горячий чай, мирно продолжил Ремус. И действительно, казалось, что с каждым глотком напряжение, чувствовавшее в Алексе и Джеймсе даже из другой комнаты, постепенно тает, сходя на нет.

— Алекс, ты извини, — грея руки о стенки чашки, тихо произнёс Джеймс. — Я правда не хотел с тобой ссориться, просто в последнее время столько всего навалилось... Сначала Сириус, потом ты со своим будущим, Питер, а теперь ещё и это. Плюс экзамены.

— Ничего страшного.

Когда ответа не последовало, Алекс поднял голову на друзей и тут же озадаченно нахмурился, глядя, как крепнет улыбка на лице ещё недавно недовольного абсолютно всем на свете Джеймса Поттера.

— Что? — он подозрительно огляделся по сторонам, ища источник странного веселья лучшего друга. — Что?

— Невероятно! Ты так и не научился этого говорить! — сквозь смех простонал Джеймс, своим поведением заставив улыбнуться даже спокойного Ремуса. — Мужику почти сорок, а он не умеет извиняться!

— Во-первых, неприлично напоминать людям об их возрасте, — скрипнул зубами Алекс.

— Так ведь ты же не женщина! Или... — Джеймс не закончил, предоставив Уайту возможность самому додумать предложение.

— Придурок. А во-вторых, лично для меня извиняться и признаваться в любви практически одно и тоже. А, следовательно, невозможно.

Джеймс не ответил, всё ещё пытаясь восстановить дыхание и вытирая рукавом выступившие от смеха слёзы.

— Вдвойне придурок, — скупо бросил Алекс, вновь возвращаясь к возвышавшимся перед ним горам и холмам непроверенных свитков.

Ремус не удержался и закатил глаза — точно так же, как он делал раньше, сидя между Блэком и Поттером и слушая, как они соревнуются друг с другом в сочинении грандиозных планов мести Нюниусу.

— Дети. Что один, что другой.

— На себя посмотри, малявка, — свысока парировал Алекс. На подобное заявление Ремусу ответить было нечего, потому как по сравнению с ним они с Джеймсом действительно были малявками.

— Слушайте, я тут подумал...

— Лучше не продолжай, мне уже страшно, — сворачивая и откладывая в сторону очередной пергамент, вскользь вставил Алекс. Джеймс фыркнул и едва не подавился своим чаем, пытаясь удержать рвущийся наружу смех.

— Смешно. Очень. Ну просто обхохочешься, — насупился Ремус, глядя на весело переглянувшихся друзей. — В общем, я недавно вспомнил кое-что. Джеймс, помнишь, вы с Сириусом отравились и угодили в Больничное крыло?

— Ага.

— Так вот, я поначалу думал, что это опять Снейп подсыпал нам какую-нибудь гадость за ужином, и поэтому после уроков я нашёл его и мы... немного подрались.

В этот раз Джеймсу всё-таки не повезло. Он как раз сделал глоток, когда оборотень заканчивал предложение и, услышав его последние слова, не сумел удержать чай внутри себя, поспешно выплюнув его обратно в чашку. Алекс уронил перо и, проклиная всё на свете — включая самих Мародёров — водил палочкой над залитым чернилами пергаментом.

— Вы ЧТО сделали?!

И без того крайне взволнованный из-за своей, ещё не озвученной идеи оборотень ещё больше сконфузился, напряжённо заёрзав в своём кресле.

— Мы подрались. На палочках.

Сириус в подобных ситуациях становился даже наглее чем обычно, хотя куда уж больше... Джеймс всего парой слов обращал всё в шутку, а Ремус предпочитал говорить как есть, не заботясь о том, как сильно это может повлиять на его репутацию.

— И кто победил? — нетерпеливо кивнул мужчина. Алекс Уайт не особенно отличался от Сириуса Блэка — Ремус и Джеймс выяснили это всего за пару дней, которые они провели вместе: ругаясь, шутя и вспоминая. Правда, вспоминал в основном Алекс, а двое друзей молчали и часами слушали рассказ о двенадцати годах жизни волшебника, первого в истории магического мира кому удалось сбежать из застенок Азкабана. Так вот, Алекс мало чем отличался от Сириуса Блэка: по крайней мере в отношении к сальноволосому слизеринцу они были на удивление солидарны, и если теперь Сириус и Снейп стали друзьями, то Алекс продолжал ненавидеть Нюниуса за двоих.

— Он. Я еле ноги унёс. Но перед тем как разойтись он сказал мне, что никто из Слизерина не стал бы вас травить и что я должен искать этого человека среди своих. Тогда я не поверил, а сейчас... Что если уже тогда это был Питер? — голос оборотня слегка сбился от волнения, и Ремус, слепо глядя на пустую стену, еле слышно закончил: — Что если в том, что Сириус оказался в Слизерине, тоже виноват он?

Алекс и Джеймс ничего не сказали о подобной возможности. Ремус чуть слышно вздохнул: теперь, когда он, наконец, высказал свои сомнения, они будто обрели плоть и из эфемерных иллюзий превратились в страшную реальность. На душе у всех троих было премерзко: каждый продолжал думать над словами рассудительного оборотня, и мысль о том, что ещё мог натворить за их спиной малыш Питер, подобно червю точила сердце. Что-то хрустнуло, и Джеймс, вздрогнув, поднял глаза на источник этого звука. Алекс, ещё более бледный, чем обычно, так же, как и пять минут, назад неподвижно сидел за своим столом, а из его кулака свисал кончик вдруг безжизненно обвисшего пера.

— Сириус? — осторожно позвал он друга. Тот не пошевелился, только ещё крепче сжав бесполезное перо. Джеймс с опаской заметил, как побелели от напряжения, сжимавшие его пальцы. — Алекс?

— Я его убью, — всего лишь шёпот, всего лишь три слова, которые часто кричат в приступе злости люди во всех странах мира, но непрошибаемое спокойствие, слышавшееся в словах Алекса, даёт понять, что это не угроза и даже не обещание. Так и будет.

Вывести из себя Сириуса Блэка не составляло особого труда, а вот у Алекса было лишь два слабых места, и Джеймс, чтобы отвлечь друга от нехороших мыслей об убийстве и зная, что тем самым он всколыхнёт всё то, что Уайт изо всех сил старался забыть, не колеблясь надавил на одно из них.

— Алекс, ты что, хочешь второй раз попасть в Азкабан за убийство одного и того же человека?

Два слабых места? Азкабан и друзья.

Мужчина вздохнул и, отбросив в сторону обломок пера, устало потёр переносицу.

— Как-нибудь в другой раз.

Подобный ответ не очень успокаивал, но теперь друзья по крайней мере были уверены, что Питер переживёт эту ночь.

— Хотя, знаете, я ведь мог и ошибиться, да и Снейп вполне мог соврать, — торопливо пошёл на попятный Ремус, слишком поздно поняв, что не стоило пока делиться своими предположениями с тем, кто почти полжизни провёл в тюрьме из-за предательства «друга».

— Это он, — твёрдо ответил Алекс, серьёзно глядя на гриффиндорцев. И, несмотря на данное им обещание убивать Петтигрю, в глубине серых глаз Ремус прочёл искреннее сожаление о том, что Дамблдор не дал ему придушить Хвоста в самом начале шестого курса.

Джеймс, уже давно пересевший со своего кресла поближе к столу Алекса, без интереса рылся в уже проверенных свитках, не обращая внимания на недовольный взгляд хозяина стола, который то и дело выдёргивал из его рук аккуратно свёрнутые работы.

— О, Ремус! — торжествующе воскликнул он, отвоевав у Алекса один из пергаментов. — Поздравляю тебя с очередным «Превосходно»!

Люпин вдруг отчего-то смутился, бросив на мужчину странно виноватый взгляд, но Джеймс этого не заметил, слишком увлёкшись разбором мелкого и трудночитаемого почерка оборотня. — Лунатик, курица и та лучше тебя пишет, — прокомментировал он, споткнувшись на непонятном для него слове. Джеймс поднял глаза на Алекса. — И ты ЭТО читал?!

— Ну... — тот почему-то совсем по-мальчишечьи заёрзал в кресле. — Не совсем.

— То есть? Это как? — не понял Джеймс, оторопело уставившись на взрослого друга. — Ты преподаватель. Ты ставишь оценки. Но работы ты не читаешь. Бродяга, что ж ты раньше не сказал, я бы тоже мог что-нибудь сдать!

— Сохатый, ты не правильно нас понял, — окликнул друга красный как помидор и почему-то выглядевший жутко виноватым Ремус. — Этот свиток проверял я.

Этим вечером Джеймсу определённо не везло: сначала он чуть не захлебнулся чаем, а в этот раз шокирующие слова Люпина пришлись именно на тот момент, когда Поттер, ещё не догадываясь о последствиях, откусил кусочек последней булочки с повидлом.

— Как это ТЫ? — просипел гриффиндорец в перерывах между разрывающими грудь приступами кашля. Смачивая горло холодной водой, которую мигом принёс явившийся на зов Алекса домовой эльф, Джеймс с удовольствием наблюдал весьма странную картину.

— Понимаешь, Сохатый, — начал Ремус. — Пару дней назад я заглянул сюда после уроков, и Алекс попросил меня помочь ему с нашим домашним заданием.

— Бессовестный, — укоризненно вздохнул Поттер, со смешинкой глядя на внешне невозмутимого Уайта. — И ещё профессор, называется. Да как ты мог воспользоваться ситуацией?! Ведь ты же как никто другой должен знать, что Лунатик просто не в состоянии отказать, когда его просят о помощи! Эксплуататор — вот ты кто!

— Чокнутый, — вывел несомненный диагноз мужчина, запоздало поняв, что над ним просто издеваются, а затем вдруг расплылся в довольной улыбке. — Эксплуататор, говоришь? За-ме-ча-тельно, — в серых глазах запылал зловещий огонёк. — Скоро конец года и наш завхоз не справляется с уборкой Залов.

Джеймс, уже было открывший рот для следующей шутки, торопливо захлопнул его, поняв, к чему клонит Алекс.

— Бродяга, ты же не...

— Взыскание, Поттер! — широко улыбаясь, восторженно обрадовал всех тот, сияющими глазами глядя на недоверчиво прищурившегося друга. Ремус сидел ниже травы тише воды, быстро смекнув, что их друг-профессор ЗоТИ отнюдь не шутит.

— Алекс, ты не можешь назначить взыскание: мы ничего не сделали! — парировал Джеймс. Ремус неодобрительно прицокнул языком, оставив своё мнение при себе.

— Да ну? — опасно прищурился мужчина, выразительно покосившись на висевшие под потолком часы.

— Ну да!

— В таком случае пять... — Алекс бросил извиняющийся взгляд на Люпина, — то есть десять баллов с Гриффиндора за нахождение после отбоя в кабинете преподавателя. Плюс взыскание для вас, мистер Поттер.

— Бродяга!

— А теперь шагом марш в свою спальню, оба, — любезно улыбаясь друзьям, командным голосом произнёс Алекс, с непередаваемым удовольствием гладя на насупившегося Сохатого. — В следующий раз будешь знать, как спорить с преподавателем.

Джеймс, не смотря на злорадствующего приятеля, направился к двери, что-то тихо бормоча себе под нос. О том, что Алекс, как и Сириус, является анимагом и следовательно обладает хорошим слухом, он вспомнил, только когда сзади до него донеслось мстительное:

— И ещё пять баллов с Гриффиндора за оскорбление преподавателя!

Когда Джеймс изо всех сил захлопнул за собой ни в чём не повинную дверь, Алекс довольно откинулся на спинку стула, открыв перед собой новые горизонты воспитательной работы преподавателя. То, что Гриффиндор, по сути, из-за ничего лишился пятнадцати баллов, его не особо волновало. Он достал из потайного ящика стола спрятанную там до поры до времени уже ополовиненную бутылку огневиски и, задумчиво изучив сверкающую внутри пламенную жидкость, уверенно засунул её обратно.

— И плюс двадцать пять баллов Гриффиндору за помощь преподавателю! — подумав, сообщил он в пространство, вспомнив о Ремусе.

Джеймс самодовольно ухмыльнулся, глядя на кроваво-красные рубины, вдруг просыпавшимися в часы Гриффиндора мерцавшими на свету каплями.

— Вот так бы сразу, — проворчал он, поворачиваясь в сторону ожидавшего его Люпина. — А то сразу «минус-минус»... Всё равно же добавил.

Двое друзей, стараясь как можно тише ступать по полу, продолжили свой путь в гостиную Гриффиндора, куда и отправил их Алекс Уайт. И даже Ремус со своим нечеловечески острым слухом не сумел различить среди посторонних звуков тихий скрежет коготков бросившейся вслед за ними серо-коричневой крысы.

* * *

С приближением лета ночи становились всё теплее и теплее, но на верхушке Астрономической башни — самой высокой из башен и башенок Хогвартса, всё ещё царствовала холодная весна. Здесь северный ветер сталкивался с южным, западный набрасывался на восточный, но ни тот ни другой несмотря на всё своё усердие не могли дотянуться до невысокого худенького парнишки, неподвижно замеревшего на самом краю башни, завороженно глядя на видневшуюся далеко внизу землю. Ужас молодого волшебника перед простиравшейся у его ног пропастью выдавали только расширенные от страха светло-голубые глаза и напряжённо впившиеся в выщерблины в стене сведённые судорогой пальцы.

Питер сделал шаг назад и, чувствуя, как дрожат ноги от пережитого за эти несколько минут ужаса, с облегчением опустился на пол. В ушах всё ещё свистел свирепствовавший ветер, но теперь ему было уже не по силу столкнуть с карниза непокорного смертного. Питер сглотнул, вспомнив открывшееся перед ним зрелище, и медленно задышал, стараясь успокоить бешено колотящееся в груди сердце.

Он с самого детства боялся высоты, и до сих пор даже сама мысль о полёте на метле заставляла его паниковать, однако, несмотря на сотрясавшую его сейчас дрожь, Питер торжествовал. Он сумел! Он сделал это! Всего за один день он дважды преодолел свой страх! Питер знал, что даже преподаватели считали его слабым волшебником, и вплоть до сегодняшнего дня он думал точно так же. А теперь всё изменилось.

Раньше ему нравилось дружить с Мародёрами — быть одним из них, ведь тогда даже на него — ничем не примечательного коротышку — тоже обращали внимание и восхищались его храбростью. Но разве это почётно: принести окончательно обленившимся Джемсу и Сириусу сливочное пиво и пару пирожных, пока те разрабатывают стратегию очередной проделки? А ведь как раз в этом и состояла обязанность ни на что не годного Хвоста, хвостом таскавшегося за Сохатым, Лунатиком и Бродягой.

Когда они стали анимагами, именно Питер — не Джеймс, не Сириус, и тем более не Ремус — предложил обзавестись кличками. Именно он первым назвал щеголявшего красивыми, мощными рогами оленя Сохатым. А в благодарность Блэк, уже ставший с подачи Джеймса Бродягой, обозвал его Хвостом, не забыв пояснить, что это из-за его крысиного хвостика. Спустя несколько минут Сириус, даже не подозревая (?) об обидной стороне придуманных им кличек, окрестил Ремуса Лунатиком. Оборотень промолчал и ничем не показал своего недовольства, поэтому Питер решил последовать его примеру. В конце концов, Хвост — это не так уж и плохо, с Сириуса вполне сталось бы назвать его Крысёнышем.

Раньше он был четвёртым, ненужным Мародёром, но с сегодняшнего дня всё должно было измениться — Питер не сомневался в этом. Впервые ощутив уверенность в своих силах, сумев побороть всегда помыкавшего им Сириуса Блэка (о том, что тот же самый Блэк всегда вставал на его сторону, защищая от нападок слизеринцев, Питер предпочёл не задумываться), он больше не мог жить как прежде — серой непримечательной мышью. Точнее, крысой. Крупной серо-коричневой крысой. Ему больше не нужна была сомнительная защита Джеймса и занудная помощь Ремуса — он всё вполне мог сделать сам. Как никогда в жизни Питер в это верил.

Раз познав власть, он и помыслить не мог, что всё будет иначе. Питер встал с холодного пола и взмахом палочки очистил от пыли старенькую мантию, купленную пожилой матерью на одной из распродаж в Косом переулке.

Имеющий власть может всё, и, стоя на самом краю карниза, и без страха глядя на прозрачные стеклянные крыши теплиц, Питер думал о том, кто может дать ему такую власть. Цена была не важна.

* * *

Экзамен не был сложным, нет — Сириус повторно пробежался взглядом по лежавшим перед ним листам пергамента и, задумчиво закусив губу и покосившись на часы, показывавшие оставшееся до конца экзамена время, вернулся к выполнению задания, на котором он остановился. С трансфигурацией у него никогда не было серьёзных проблем: в крайнем случае, Джеймс, настоящий спец в этом деле, всегда готов был протянуть другу руку помощи, но описать количество взмахов и угол наклона волшебной палочки при исполнении того или иного заклинания для него было несколько затруднительно хотя бы потому, что он уже давно всё делал по наитию, понятия не имея, правильно это или нет — главное результат. Вот только экзаменаторов вряд ли бы устроил такой ответ. Сириус, используя все свои недюжинные актёрские способности и делая вид, что он крайне увлечён своей работой, принялся обкусывать кончик пера, с надеждой поглядывая по сторонам сквозь занавесь упавшей на глаза чёлки

Снейп, как и ожидалось, что-то без перерывая строчил в своём пергаменте, так низко склонившись над партой, что Сириус на секунду испугался, что он размажет все, что уже успел написать. И вправду, на длинном белом носу красовалось небольшое чернильное пятнышко, которое Сириус без труда разглядел, даже несмотря на разделявшее их расстояние.

Что творил со своим пергаментом Джеймс, Сириус не видел, так как тот сидел повернувшись к нему спиной. Он вытянул шею и прищурился, изо всех сил напрягая зрение в тщетной попытке разглядеть, что успела написать Тара, но...

— Мистер Блэк, будьте любезны вернуться к своей работе и оставить других учеников в покое, иначе будете сдавать экзамен лично мне один на один! — строгий окрик МакГонагалл, бдительно следящей, чтобы студенты не списывали друг у друга, заставил его покончить с разгильдяйством и снова взяться за перо.

К счастью, декан Гриффиндора, несмотря на разочарование, которое читалось в её взгляде каждый раз, когда она смотрела на Сириуса, ни в чём не изменила своего отношения к слизеринцу, с прежней строгостью и справедливостью начисляя и отнимая драгоценные баллы, которые с переводом старшего Блэка в Слизерин исчезали как мыльные пузыри. Впрочем, появлялись они так же стремительно. Например, незадолго до экзаменов, на Чарах они со Снейпом с подначки кого-то из гриффиндорцев, — на этот раз не Джеймса, — начали соревноваться и в итоге наколдовали столько всякого барахла, что Флитвик, видя их усердие, был просто вынужден дать обоим по 65 баллов. Однако Лили быстро уменьшила их количество уже на следующей перемене, когда он, поддавшись возникшей на пустом месте злости, буквально набросился на ляпнувшего какую-то незначительную ерунду Сохатого.

Палочка надёжно покоилась в заднем кармане брюк ,и Сириус, поленившись её оттуда достать, принялся остервенело крутить рукой, дабы вспомнить требуемый угол наклона, ответить на вопрос и, наконец, перейти к следующему.

Он задумчиво откинулся на стуле, практически прислоняясь спиной к стоявшей позади него парте и, слегка напрягая мышцы упиравшихся в пол ног, начал раскачиваться в своей излюбленной позе.

Рука уже безжалостно ныла: такое количество оборотов он успел накрутить, и Сириус почти согласился с тем, что ответить на вопрос №13 у него не получится, когда его отвлекло внезапное покалывание в той части тела, в которой, как частенько намекал раньше Джеймс, и находились остатки его мозгов.

Когда покалывание переросло в болезненное жжение, Сириус беспокойно заёрзал на стуле, пытаясь устроиться поудобнее и не понимая причины подобных ощущений, а затем произошло ЭТО.

— АААААААААААААА!!!!!!!!

Сириус так резко вскочил со стула, что тот отлетел к соседней парте, едва не придавив сидевшую за ней девушку. Та испуганно отшатнулась и широко открытыми глазами уставилась на впавшего в буйство парня.

Сириус не видел того, что происходило у него за спиной, и слава Богу, потому что в таком случае он пришёл бы в ужас, даже несмотря на пронзавшую его сейчас боль. Мантия запылала, и Сириус, пытаясь сдёрнуть её с себя, крутился на одном месте, рассыпая на пол и окружавшие его парты красные и синие искры.

Пергамент Кендры вспыхнул от упавшего на него огонька, и равенкловка торопливо захлопала по нему ладонью, спасая то, что уже успела написать, от неминуемой гибели. К счастью для неё, всё обошлось.

— Petrificus Totalus! Aguamenti!

Мгновенно окаменев, Сириус рухнул как подкошенный, не в силах больше двигаться и только продолжая безумно вращать глазами, а в следующую секунду на него обрушился ледяной поток воды, устремившейся на упавшего слизеринца из направленной на него волшебной палочки.

Испуганная не меньше своих студентов, МакГонагалл обеспокоенно склонилась над Сириусом и, выхватив из кармана изрядно подпалённых брюк искрящую и разве что не плюющуюся пламенем волшебную палочку, с облегчением вздохнула. Будучи извлеченной на свободу из тесного плена брюк, палочка мигом утихла, снова превратившись в покорную воле владевшего ею волшебника деревяшку.

Преподавательница тяжело вздохнула. Сириус всё ещё не шевелился, но из широко распахнутых от боли глаз по щекам струилось несколько солёных ручейков.

— Episkey, — она покосилась на палочку слизеринца в своих руках и снова вздохнула. — Экспериментальная серия с волосом вейлы. Ох, Сириус-Сириус.... И почему от тебя столько проблем?

Будь Сириус сейчас в состоянии что-нибудь сказать, то он бы непременно ляпнул что-нибудь особенное, так как даже несмотря на ещё не прекратившееся действие заклинания, он то и дело силился шевельнуть губами для достойного ответа.

— Finite Incantatem.

Снейп, каким-то образом внезапно оказавшийся рядом с однокурсником, с видимой — показной — неохотой подал кривившемуся от боли Блэку руку и помог тому встать с холодного пола.

Сбрендившая палочка вела себя как положено, да и полученный ожог МакГонагалл уже успела залечить, и всё равно продолжать экзамен Сириус явно не мог. Нужно было срочно доставить парня в Больничное крыло, но не переносить же экзамен из-за одного несчастного случая?

— Мистер Брэкстон! Немедленно сядьте на место! И вы тоже, мистер Хорнсби!

Несколько учеников, умело пользуясь возникшей суматохой, на реактивной скорости списывали правильные — по их мнению — ответы у своих соседок.

— Не списывайте у других их ошибки, думаю, вам вполне хватит своих собственных. Минус пять баллов Равенкло и Гриффиндор.

Мысленно отметив в памяти фамилии обоих «умников», декан Гриффиндора внимательно оглядела студентов: в целом всё было не так уж и плохо, однако, зная их не по годам развитые способности к списыванию, класс нельзя было оставить ни на минуту, а отпускать Блэка в одиночку она элементарно боялась.

— Профессор МакГонагалл, — придерживая друга за плечо, черноглазый слизеринец заправил выбившуюся прядь волос за ухо и повернулся к декану противостоящего Слизерину факультета. — Я уже ответил на все вопросы, может, лучше я отведу Сириуса к мадам Помфри?

Блэк почему-то удивлённо уставился на предложившего помощь однокурсника, однако Северус этого не заметил, сверля глазами раздумывающую над его словами волшебницу.

Не будь этот ребёнок слизеринцем и самым настоящим чудовищем, намного превосходившим всех Мародеров вместе взятых, МакГонагалл вполне могла бы счесть его чудом и даром небес: настолько своевременным оказалось его предложение.

— Вы уверены, что ответили верно абсолютно на все вопросы, мистер Снейп? — на всякий случай осведомилась профессор Трансфигурации, заранее зная, каким будет ответ слизеринца. — Может, стоит ещё раз всё проверить?

Чудо-ребёнок, чудовище и слизеринец Северус Снейп был полностью уверен в написанном и проверять всё в третий раз не собирался, о чём тут же не замедлил проинформировать обеспокоенно взиравшую на своего бывшего подопечного преподавательницу.

— Что ж, в таком случае шагом марш в Больничное крыло. И для вашего же блага будет лучше, если вы направитесь именно туда. Я проверю. А что касается вас, мистер Блэк, то, как только вас выпишут, будете заново сдавать экзамен лично мне.

И без того мрачный Сириус, судя по выражению его лица, только что понял, что чувствуют люди за мгновение до того, как их ослепляет вспышка от Avada Kedavra. Только что его ослепила как раз именно такая вспышка.

— Успокойся ты, Блэк, — фыркая и постоянно закатывая глаза, пытался воздействовать на друга Снейп. — Конечно «Превосходно» я тебе не обещаю, но на «Выше ожидаемого» можешь рассчитывать спокойно.

— В смысле? Что ты имеешь в виду? — не понял Сириус, слишком сосредоточенный на том чтобы переставлять ноги в нужном порядке. Правая-левая, левая-правая. В принципе ничего сложного, но, учитывая жуткий ожог его несчастной пятой точки, это было весьма затруднительно. А то, что до Больничного крыла было ещё топать и топать, отнюдь не повышало ему настроения.

— То самое, о чём ты только что подумал, — скривил губы в ядовитой ухмылке Снейп. — Пока ты выступал на публику, выделывая все эти па, я позволил себе добавить пару строк в твоём пергаменте.

Старый волшебник изумлённым взглядом проводил удалявшихся дальше по коридору слизеринцев, с любопытством прислушиваясь к эху их слов.

— Я перед тобой в долгу по гроб жизни, Сев.

— Ещё раз назовёшь меня «Севом», и гроб тебе понадобится прямо сейчас.

Волшебник, следовавший за парнями через портреты, увидел, как один из слизеринцев споткнулся и, откинув голову, огласил коридор весёлым смехом, почему-то напомнившем давно умершему магу лай довольно крупной собаки.

— Кстати, Снейп, — Сириус решил вернуться к прежней манере общения. — Ты ведь у нас вроде бы гений? Объясни гриффиндорскому идиоту, что там произошло с моей палочкой?

— То, что произошло там с твоей палочкой, только доказывает, насколько ты уникальный идиот, — не удержался от издёвки Снейп. — Подобные случаи бывают крайне редко, уникум.

Сириус зарычал. В прямом смысле слова.

— Заканчивай издеваться, просто объясни или... — он вдруг просиял, судя по всему додумавшись до чего-то, в высшей степени его шокировавшего. — Или ты и сам этого не знаешь?

Снейп промолчал, не отрывая глаз от показавшихся впереди дверей в Больничное крыло и целеустремлённо волоча туда приятеля. А тот, вдруг вспомнив о своей нелюбви к этому месту, шагал всё медленнее и медленнее.

— Если ты сейчас остановишься, то оставшиеся двадцать метров ты проделаешь в подвешенном состоянии, — угрожающе предупредил Блэка Северус, уже и не мечтая отделаться от «пострадавшего». Видимо, эта фраза вышла достаточно убедительной, потому что Сириус, вместо того чтобы как вкопанный замереть на месте, продолжил неохотно ползти дальше, подталкиваемый в спину злорадствующим слизеринцем.

— Урод, — гордо вздёрнув голову, свысока ответил он, на секунду замерев на пороге.

— Хочешь увидеть настоящего урода: посмотри в зеркало, — «дружелюбно» скалясь в улыбке, мстительно ответил тот.

Мадам Помфри уже давно не была так рада никого видеть, как Сириуса. Уже лёжа на животе на одной из коек и наблюдая за тем, как та суетится среди своих склянок и фиалов, слизеринец впервые в жизни подумал, что было бы намного лучше, если бы он остался на экзамене.

Гулявший по Больничному крылу ветерок приятно холодил кожу, немного ослабляя ноющие ожоги, которые, несмотря на исцеляющее заклинание МакГонагалл, не исчезли, а только слегка уменьшились в размерах.

Почувствовав примочку, шлёпнувшуюся на его пострадавшую в бою с волшебной палочкой задницу, Сириус блаженно закрыл глаза, мысленно благословив то, что мадам Помфри была единственной свидетельницей его позора. Что он сильно поторопился с благословением экс-гриффиндорец понял, только услышав тихие слова целительницы, что-то кому-то строго втолковывающей, а затем внутрь ширмы просунулась чья-то голова.

Чёрные волосы. Длинный нос. И конечно же, не сходящая с лица вечная кривая ухмылка. Снейп.

— Не-ет, только не ты, — слегка повернув голову, простонал в подушку Сириус. — Какого чёрта ты здесь забыл?

Скромно присев на самый краешек стула и внимательно оглядевшись по сторонам, тот тут же принялся в своём коронном стиле воздействовать на мозги.

— Если я скажу, что переживал за твоё здоровье, ты мне поверишь? — чуть слышно осведомился черноглазый, и если бы он при этом не усмехнулся, глядя на едва прикрытую простынёю задницу Блэка, Сириус даже мог бы в это поверить: настолько правдоподобно и встревоженно прозвучали эти слова.

— Ага, как же, — выразительно фыркнул Сириус. Разговаривать упираясь носом в подушку было совсем не удобно, но переворачиваться на бок он пока не спешил по вполне понятным причинам. — Да скорее всего ты просто приплёлся проверить, не откинул ли я копыта!

Снейп вскинул брови.

— Ты так догадлив, Блэк, что у меня просто нет слов. Естественно всё именно так и было: в конце концов, не зря же я тебя столько пролётов на себе тащил!

Процедура была совсем не сложной, но трудоёмкой, и сейчас главная целительница Хогвартса, сидя на краешке кровати, взмахами палочки левитировала склянки с зельями на свои места, краем уха прислушиваясь к доносящемуся до неё смеху. Мальчишки. Что гриффиндорцы, что слизеринцы. Одна суть. Один чёрт.

* * *

Слушать нудную тягомотину было невероятно скучно, и Северус, не сдержавшись, зевнул, едва успев прикрыть рот рукой. Немолодой нотариус — по виду ровесник Нерона, укоризненно нахмурил сросшиеся на переносице седые брови, однако слизеринец, мысленно отметив сей факт, не стал заострять на нём своего внимания и, стащив со стола какую-то пёструю рекламную листовку, принялся внимательно вчитываться в незамысловатый текст. Листовка — на первый взгляд довольно жалкое средство спасения — сработала, как и было задумано: больше желающих выразить своё сожаление «осиротевшему ребёнку» не нашлось.

— Может, уже начнём? — нетерпеливо поинтересовался он, от нечего делать начав ритмично барабанить пальцами по краю стола.

— Нужно ещё немного подождать, мистер Снейп. Мадам Гринвуд скоро будет.

Мадам Гринвуд. Ещё одна таинственная личность. Неизвестная родственница — троюродная сестра Нерона, о которой тот ни разу не упоминал в присутствии внука и имя которой вписал в своё завещание. Что в этом документе делало ещё и ЕГО имя, Северус искренне недоумевал, памятуя о не очень-то трепетном отношении Принца к грязнокровному сыну своей давно умершей единственной дочери. Однако оно там было, и именно в этом заключалась причина того, что Северус, с позволения директора школы, на следующий день после экзамена по Трансфигурации купил билет на автобус «Ночной рыцарь» и направился на встречу с нотариусом.

Позади хлопнула дверца, и по тому, как почтительно привстал со своего места старик-нотариус, Северус безошибочно догадался о долгожданном прибытии мадам Гринвуд.

— Здравствуйте, Норман, — прозвучал в кабинете звонкий женский голос, и Северус, до этого полагавший, что вышеупомянутая мадам как минимум ненамного моложе Нерона, стремительно обернулся в своём кресле. Тонкий девичий голосок, побудивший его к такому действию, вполне мог бы принадлежать какой-нибудь малолетке, однако действительный возраст обладательницы этого голоса на деле давно перевалил за семьдесят, хоть и тщательно скрывался под толстым слоем косметики.

— О! А это, должно быть, юный Северус! — певуче пропело с порога ТО, что, судя по приветственному кивку нотариуса, и было мадам Гринвуд. Чудовище, колыхая абсолютно всеми — выдающимися и не очень — частями тела, плавно проплыло мимо парня и, втиснувшись в чересчур узкое для него кресло, требовательно впилось глазами в мгновенно вытянувшуюся фигуру нотариуса.

Северус шокированно перевёл взгляд на подсунутые ему для подписи бумаги, однако ЗРЕЛИЩЕ упрямо продолжало стоять перед глазами.

— Итак, раз все в сборе, можно приступать к делу...

Не назови Нерон в завещании имени этой женщины и степень связывающего их родства, Северус в жизни не поверил бы, что Анжелика Гринвуд по материнской линии Принц: настолько непохожа она была на виденные им в замке семейные портреты. Конечно, вполне вероятно, что за определённую сумму золотых художники могли всё основательно подкорректировать, но слизеринец ни минуты не сомневался, что среди Принцев никогда не было волшебников таких поразительных размеров. Помимо цвета глаз, Северус унаследовал от трагически — ах! — погибшего отца ещё и высокий рост, но всё равно мадам Гринвуд возвышалась над ним, как колокольня над стогом сена. Но и это ещё не самое страшное. Говорят, что тёмный цвет стройнит и скрывает недостатки фигуры, но, глядя на затянутую в чёрную обтягивающую (последний писк моды!) мантию фигуру «милой» родственницы, Северус впервые задумался о том, насколько хорошо выглядит в своей мантии он сам.

Размашисто расписавшись там, где ему указал мистер Норманн Деккер — в самом низу документа, Северус покосился на женщину, которая как раз в этот момент в свою очередь склонилась над пергаментом. Наверное, новоявленная родственница тоже следила за реакцией Северуса на своё проявление, потому что она вдруг от всей души поставила в документе жирную точку и всем телом стремительно повернулась в его сторону. Необычные, как и вся сама мадам Гринвуд, желтовато-зелёные глаза изучающе пробежались по бледному лицу молодого полукровки, и волшебница, видимо оставшись довольной увиденным, слегка улыбнулась. А Северус, глядя на эту, вроде бы, милую улыбку, неожиданно для самого себя понял, что именно так и улыбаются акулы, прежде чем отхватить кусочек ноги незадачливого пловца. Он «добродушно» оскалился в ответ, практически полностью скопировав улыбочку любящей родственницы. Мистер Деккер с каменным лицом продолжал зачитывать последнюю волю покойного Принца, не замечая и не обращая внимания на поведение своих гостей.

Попытки прочесть мысли волшебницы ничего не дали, впрочем Северус и не особо на это рассчитывал: чтение мыслей взрослых людей до сих пор оставалось за пределом его возможностей. Несмотря на все свои таланты, легилименция давалась Северусу нелегко. За всё время он от силы раза три сумел проникнуть в чужой разум, да и то в основном это были неуравновешенные и эмоционально легко возбудимые личности: озлобленный на весь свет Сириус, какой-то блондинистый пятикурсник из Хаффлпаффа, расстроенный из-за «Удовлетворительно» по Зельям, и один раз даже сама МакГонагалл. Хотя как раз в последнем Северус был не вполне уверен: в конце концов декан Гриффиндора была довольно-таки сильной и вдобавок ко всему очень опытной волшебницей, и то, что она не имела способностей к легилименции, ещё не говорило о её неспособности оградить свой разум от бессовестных и любопытных студентов. Вспомнив о многочисленных талантах Сириуса к разрушению, Северус порадовался, что Блэк не только понятия не имел о легилименции, но и, к счастью, в кои-то веки был лишён чего-то, чем владел сам Северус. Только сейчас по-настоящему задумавшись над этим, слизеринец мысленно позлорадствовал, подумав о своём превосходстве над лучшим другом. То, что они с Блэком как-то незаметно друг для друга стали друзьями, никто из них больше не видел смысла отрицать. Взаимовыгодное сотрудничество, основанное на ненависти Северуса к Гриффиндору и Сириуса к Поттеру, плавно переросло в крепкую дружбу.

На память единственный прямой потомок Нерона Принца никогда не жаловался, и сказанные Ремусом Люпином ещё на втором курсе слова о том, что на самом деле они с Сириусом очень похожи, теперь не вызывали у слизеринца прежнего желания запустить в чересчур умного гриффиндорца мощным Stupefy. Будучи слизеринцами, они действительно стали очень похожи друг на друга, и дело далеко не во внешности: тут как раз не было ничего общего, скорее всего с переводом в Слизерин и благодаря общению с теми, кто был равен ему по происхождению, Сириус кардинально переменил свои прежние взгляды и привычки.

Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Мародёры. Две звезды Гриффиндора, год от года обеспечивающие своей команде по квиддичу победу во всех матчах. Оба чистокровные волшебники и даже родственники, они были равны, и ни один не мог, да и не хотел взять первенство над другим. О них говорили: настоящие гриффиндорцы. И что стало с ними теперь? А теперь даже бывшие однокурсники и друзья снова вспомнили, что Сириус в первую очередь — Блэк, а ведь Блэки испокон веков учились именно в Слизерине. Сириус Блэк — настоящий слизеринец, вот как говорили теперь.

Северус Снейп и Сириус Блэк. О них не говорили ничего, кроме неподтвержденных слухов и сплетен. Их ни разу не поймали после отбоя на месте преступления, и даже после того, как давняя проверка палочек показала, что портрет Полной Дамы был заколдован каким-то пятикурсником-гриффиндорцем, тут же начавшем всё отрицать, все знали, кто на самом деле ответственен за случившееся. Знали, но доказать не могли, ибо если Мародёры в основном импровизировали, зачастую меняя изначальный план по ходу дела, то Сириус и Северус продумывали свои действия до мелочей. И результат того стоил.

— А ты у нас, оказывается, смышлёный мальчик, — желтовато-зелёные глаза с узким, как иголка, зрачком, не мигая, глядели на бледное лицо слизеринца, и женщина снова «по-акульи» улыбнулась, заметив, как передёрнуло Северуса на слове «мальчик». — Талантливый. Весь в мать. И друзья хорошие, интересные. Умничка.

Пронаблюдав ещё один — усовершенствованный — вариант улыбки, Северус понял, что драконы (если они, конечно, умеют это делать) улыбаются точно так же.

— Итак, согласно воле покойного, изложенной на этой бумаге, Анжелика Мирабелла Гринвуд, урождённая Принц, назначается опекуном Северуса Тобиаса Снейпа.

Северус похолодел.

— Так же она, то есть вы, — нотариус поднял взгляд на невозмутимо ожидавшую продолжения женщину. — Так же вы наследуете сумму в 8.000 галлеонов, хранящуюся в одном из сейфов мистера Принца.

— Что касается вас, мистер Снейп, — Северусу достался не менее пронзительный взгляд, но он даже не обратил на это внимания, уже начиная догадываться о том, кому достанется всё остальное. — То вы получаете в наследство замок в Шотландии со всем его содержимым, поместье в Лондоне, небольшой участок земли неподалёку от

* * *

и ключ от основного сейфа в Гринготсе, содержимое которого оценивается в 280.000 галлеонов.

Деккер замолчал, видимо ожидая вопросов, но их не последовало. Парень молчал, широко распахнутыми глазами слепо глядя себе в колени. Старик-нотариус рассеянно кивнул головой, поняв состояние своего клиента: когда Нерон впервые назвал ему эту сумму, он тоже долго был в шоке и ещё дольше просто пытался представить размеры сейфа, в котором старый Принц хранил своё состояние.

— Мистер Деккер, а вы уверены, что завещание составлено верно и здесь нет ошибки? — вкрадчиво поинтересовался Северус, всё ещё слыша, как в ушах гремят слова «280.000 галлеонов».

— Всё в полном порядке, мистер Снейп, — даже не поглядев на свои бумаги, поспешно заверил его нотариус. — Ошибки нет и быть не может. Завещание составлено согласно всем нормам нашего законодательства в моём присутствии три года назад и заверено двумя свидетелями.

— Можно узнать кем именно? — вдруг подалась вперёд мадам Гринвуд, требовательно впиваясь взглядом в глаза обернувшегося на её голос мага. Северус, до этого отвлечённо переваривающий неожиданную новость о своём богатстве, заинтересованно склонил голову набок. То, что мадам Гринвуд неплохой легилимент, а быть может даже и окклюмент, для него уже не было секретом, но то, как действует эта разновидность магии, Северус видел впервые, причем, глядя на эту сцену, у него почему-то создавалось впечатление, что всё это делается только ради него.

— Значит, Абраксас Малфой и Орион Блэк? Очаровательно. Два моих любимых родственника.

«Родственника?!» — яркая паническая мысль, перекрывшая собой абсолютно всё. То, что они с Сириусом больше чем просто лучшие друзья, как и в старые-добрые прежние времена не доставляло никакой радости.

— Жаль, конечно, что с Орионом уже не удастся побеседовать — он так некстати умер, — легкомысленно рассуждая, покачала головой странная опекунша, пока нотариус медленно приходил в себя после столь неожиданного и, судя по всему, мощного вторжения в его разум. — Придётся навестить Абраксаса.

— Да как вы смеете?! — возмущённо вскочил со стула старик, едва не срываясь на позорный визг. Волшебница скривилась, а слизеринец едва подавил желание заткнуть себе уши.

— Очень просто.

Северус, поняв, насколько опасным противником является Анжелика Гринвуд, с восторгом и чуть ли не с обожанием смотрел на свою опекуншу. Мысль, что он только что нашёл идеально подходящую для себя женщину, беспрерывно стучала в и так перегруженные мозги.

— Ваши действия незаконны! Я могу подать в суд! Вы не имеете права таким образом выяснять все обстоятельства данного дела! — продолжал разоряться, брызжа слюной, красный от гнева Деккер. После того, как эти двое столь вежливо поздоровались друг с другом, Северус был уверен, что они как минимум хорошие знакомые, а сейчас, по примеру Гринвуд глядя в глаза волшебника, он почти кожей чувствовал испытываемые тем по отношению к женщине ненависть и отвращение.

Северус почувствовал, как его губы искривила презрительная усмешка, и холодно взглянул на бесновавшегося мага.

— Мистер Деккер, будьте любезны, сядьте и прекратите свою истерику, — ледяной тон его голоса не допускал возражений, и нотариус с открытым ртом молча хлопнулся обратно на свой стул. В устремлённых на него заинтересованных желтовато-зелёных глазах мелькнуло уважение, но Северус не видел этого, полностью сосредоточившись на старом волшебнике.

— Мадам Гринвуд, если вы это помните, с сегодняшнего дня является моим опекуном и, следовательно, действовала она исключительно в моих интересах. У вас ещё есть претензии?

Быстро вспомнив о внушительном состоянии, перешедшем к ещё несовершеннолетнему, но уже определённо умеющему разбираться со своими врагами грязнокровке, Норманн Деккер тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой.

— Нет? Вот и хорошо. И нам, и вам.

Женщина снова улыбнулась и провела пухлой ладонью по шее растянувшегося у неё на коленях светло-серого кота, который тут же недружелюбно зашипел на Северуса, стоило тому только обратить внимание на рыжеглазую зверюгу.

— Предатель, — также глядя на наглеца, прокомментировал поведение животного Деккер. Кошак довольно мяукнул в ответ, подставляя голову под ладонь гладящей его волшебницы. Северус приподнял брови, удивлённо глядя на откуда-то взявшееся животное. Тот нахально уставился на него в ответ, тем самым создав у слизеринца ощущение, что перед ним прикидывающийся котом анимаг. Серый нос, изломанные серые же усы, подпалёная шерсть на поджарых боках и вызывающе наглые глаза, так и подзуживающие Северуса выхватить палочку и попытаться заставить лже-кота вернуться в свой истинный облик. Волшебница заставила зверя приподнять голову и аккуратно пробежалась острыми ногтями по беззащитному горлу, а вероятный анимаг, блаженно сощурив глаза, тихо заурчал. Северус закатил глаза, мысленно насмехаясь над собственной паранойей, и к своему ужасу обнаружил, что умудрился прослушать первые слова волшебника и начала ответа мадам Гринвуд.

— ...то есть, если я правильно вас поняла, вы и не собирались ставить нас в известность относительно обстоятельств смерти моего брата?

Золото, а не женщина. Северус криво улыбнулся. Зо-ло-то. Подумаешь: страшная. Бывает и хуже. Намного.

— Норман...

Глядя на нервничающего и от того обильно потеющего мага, Северус ни капли не сомневался в том, что теперь-то тот сильно жалеет о своей дружбе с Нероном и ещё сильнее — о том, что ввязался в это дело с завещанием покойного Принца.

— А-а-а-а, так вы о приписке? Так в этом нет ничего необычного, уверяю вас.

— Даже в её содержимом? И в том, что она была сделана всего за три недели до его смерти?

— Уверяю вас...

— И уж точно нет ничего необычного в том, что в связи со всем этим авроры могут придти допросить этого несчастного юношу?

Волшебник скептически посмотрел на скривившегося, как от зубной боли, «несчастного юношу» и, судя по всему, мысленно пожелал беднягам аврорам удачи. И да поможет Господь-Бог тем глупцам, что решат со своими подозрениями придти в дом Анжелики Гринвуд. И глядя сейчас на недоброжелательно настроенную волшебницу и её нелюдимого родственника, маг как никогда ясно видел, насколько прав был Нерон, подсунув этих двоих друг другу. А старый Принц никогда ничего не делал просто так и, учитывая дальновидность покойного аристократа, Норман Деккер ни секунды не сомневался, что впереди всех их ждут бо-ольшие потрясения.

— Так. Стоп. Притормозите. С какой это стати авроры должны захотеть меня допросить? — мгновенно насторожился Северус, подозрительно глядя то на опекуншу, то на нотариуса. Серый кот ненадолго приоткрыл глаза-щёлочки, снисходительно обозрел всех собравшихся и, приняв позу поудобнее, спокойно заснул, предварительно лениво запустив когти в руку мадам Гринвуд.

— Ну?

К несчастью для себя, Норман знал Анжелику Гринвуд уже не один десяток лет и по тому, как та вдруг резко поджала губы, маг понял, что в душе она сейчас клянёт себя всеми словами за излишнюю болтливость и неумение держать язык за зубами.

— Видите ли, юноша, — на этот раз на слове «юноша» скривился не только вышеназванный юноша, но и даже кот. — Когда в нашем мире умирает такой влиятельный человек, каким был ваш дед, и если он оставляет кому бы то ни было подобную сумму денег, люди из Министерства неминуемо начинают расследование. Это в порядке вещей.

— В таком случае, я хочу знать, что не так с этой припиской, — чётко проговаривая каждое слово, сухо произнёс Северус, всем своим видом давая понять, что отступать он не намерен. Не в его правилах.

— Да всё с ней «так», — страдальчески свела брови к переносице мадам Гринвуд, не заботясь о том, что её лоб тут же покрылся сетью глубоких морщинок. — Но то, что сделана она была не так давно, обязательно насторожит наших служителей закона и порядка.

Кот пренебрежительно чихнул, сонно махнув хвостом.

Северус привык думать, что он неплохо разбирается в людях, и ни разу даже мысли не допускал, что это не так. Единственным исключением оказался Сириус Блэк, которого он ранее считал высокомерным идиотом и растяпой, напрочь лишённым даже намёка на мозги. В этом он ошибался, да, но ведь исключения только подтверждают правило! Поведение же мадам Гринвуд вообще не поддавалось анализу, и Северус, несмотря на всё своё усердие, никак не мог определить: лжёт ему двоюродная сестра Нерона Принца или всё же говорит правду. Видимо, семейное умение.

— Что ж, — бесцеремонно спихнув серого нахала с колен, женщина с трудом выпихнула себя из кресла, — думаю, мы узнали всё, что нам было нужно, и даже больше.

Деккер вымученно улыбнулся клиентам и, раздражённо захлопнув папку, успел увидеть, как живший у него в течение последних трёх недель серый кот, высоко задрав хвост, выскочил за дверь.

— Предатель...

— Мадам Гринвуд! Куда вы так торопитесь?! — едва поспевая за слишком активной — учитывая её преклонный возраст — волшебницей, окликнул её Северус и, когда та, вопреки его ожиданиям, вдруг резко остановилась, едва успел затормозить, только чудом избежав столкновения с мягкой, как пуховая подушка, спиной.

— Во-первых, юноша, так как с этого дня я ваша опекунша, прекращайте звать меня «мадам». Можете звать меня Анжеликой. А во-вторых, что касается вашего вопроса, мы торопимся к ближайшему камину: я договорилась с директором вашей школы, чтобы он разблокировал для вас камин в своём кабинете на несколько минут, так что второй раз путешествовать на «Ночном Рыцаре» вам не придётся.

Благодарить Северус не умел отродясь, даже просто сказать кому-нибудь «спасибо» было для него целой проблемой. А так как раньше говорить это самое «спасибо» ему было попросту некому, то этот навык ему выработать так и не удалось.

— Очень мило с вашей стороны, Анжелика, — ехидно улыбнувшись «золоту, а не женщине», Северус направился к широкому старому камину и, не долго думая, ступил во внутрь, только поморщившись, когда от его шагов особенно крупные хлопья сажи взвились в воздух и осели на мантии.

— И пусть кто-нибудь почистит этот камин! — сердито прокричал он хозяину бара. Тот рассеянно отмахнулся от назойливого и неприятного мальчишки, слишком увлёкшись своей милой беседой с очаровательной блондинкой.

— Кабинет директора Хогвартса!

Прежде чем исчезнуть в зелёной вспышке магического пламени, Северус успел заметить заинтересованный взгляд, который бросила на него девушка — судя по лучистому личику и длинным золотистым косам — полукровка от брака человека и вейлы. Улыбнуться ей в ответ он уже не успел.

— Ммм... «милый» мальчик, — тяня гласные, слащаво произнёс знакомый мужской голос, и Анжелика Гринвуд, туманно чему-то или кому-то улыбнувшись, неторопливо обернулась. — Ну очень милый. Даром, что грязнокровка.

— Думаю, с твоей стороны несколько непредусмотрительно называть грязнокровкой наследника 280.000 галлеонов, Абраксас. В данном случае предпочтительнее: магглорожденный.

Уже немолодой мужчина с длинными, изящно спускающимися на плечи светло-желтыми волосами, изрядно разбавленными сединой, и гладким юношеским лицом, тяжело опирался на спинку плохо сбитого стула и, прищурив глаза, с лукавой смешинкой глядел на волшебницу сквозь белёсые брови.

— Давно не виделись, МАДАМ Гринвуд, — усмехнулся хозяин Малфой-мэнора. — Не ожидал, что наша новая встреча произойдёт при таких обстоятельствах.

— Как бизнес? Как сын? — с нарочитой вежливостью поинтересовалась женщина, присаживаясь на стул, заботливо выдвинутый для неё из-под стола предусмотрительным магом.

— С бизнесом всё прекрасно, благодарю. Наверное, единственный плюс службы Люциуса Тёмному Лорду в том, что это, вдобавок ко всему, приносит и немалый доход. Но насколько я помню, подобные мелочи тебя никогда не интересовали, так что давай перейдём сразу к делу.

— Хорошо, — от слащавости улыбки мадам Гринвуд аж сводило зубы, — ты ведь все три недели жил у этого Деккера, верно, Абраксас?

— Умоляю, только не напоминай. Это было так унизительно, — совсем по-кошачьи передёрнул плечами Малфой.

— Абраксас, не тяни. Что удалось выяснить?

Мужчина щёлкнул пальцами, подзывая официанта и, когда тот умчался на кухню за его заказом, внимательно огляделся по сторонам, прежде чем последовать предложению своей собеседницы. Проходящий мимо посетитель бара показался ему достаточно подозрительным, и пока незнакомец (или незнакомка?) в чёрной мантии и с надвинутым на глаза капюшоном не прошёл мимо, ни один из них больше не сказал ни слова.

Пухлый юнец-официант, поминутно кланяясь, водрузил на стол запотевшую бутылку и два наспех вымытых и ещё мокрых стакана и, испуганно глядя на именитого посетителя, пробормотал, что хозяин заведения почтит за честь, если лорд Малфой примет от него в дар их лучший коньяк.

Лорд Малфой не стал разочаровывать старательного хозяина и величественно кивнул официанту в знак согласия: тратить слова на прислугу, по его мнению, было излишне.

— Надеюсь, ты не собираешься и в самом деле ЭТО пить?

— Ещё чего, — презрительно фыркнул светловолосый маг, глядя вслед удалявшемуся прочь от их столика перепуганному до полусмерти официанту, — в мои планы не входит умереть от отравления дешёвым коньяком. Итак, а теперь объясни мне, почему я три недели прожил в доме Деккера под видом вшивого кота, если ты всё могла выяснить при помощи легилименции? Боюсь, Люциус уже считает, что он теперь не наследник, а полноправный глава семьи.

— Это не так страшно. Уверена, что ты сможешь с лёгкостью его в этом разубедить.

Малфой прищурился и брезгливо вытер край заляпанного стола тонким батистовым платочком, после чего аккуратно положил на него руки.

— Мне бы твою уверенность, — проделав все эти операции, парировал он. — Ладно, чем быстрее со всем этим разберёмся, тем быстрее расстанемся и тем быстрее я смогу вернуться в Имение.

Как мы и думали, старик оказался умнее всех. Он, конечно же, умер, но своё состояние спас, да и МАГГЛОРОЖДЕННОГО внука прикрыл от опасности. «При любых обстоятельствах!» — нет, ну и придумал же! — восхищенно качая головой, повысил голос мужчина.

— По крайней мере теперь я уверена, что наши деньги в надёжных руках. Нерон всегда хорошо разбирался в людях и, если он оставил свои сбережения Северусу, значит, считал, что тот сумеет их сохранить. У мальчишки неплохие способности, нужно только как следует им заняться.

— Вот ты им и займёшься. Мне достаточно того, что своим наследником Принц сделал грязнокровку — хорошо хоть фамилию свою ему не отдал.

Волшебница промолчала, ни соглашаясь, ни отрицая точку зрения своего более молодого собеседника, и задумчиво пригладила уложенные в тяжёлую строгую причёску крашенные ярко-рыжие волосы. Анжелика Гринвуд никогда не была красавицей, и вряд ли у кого-нибудь повернулся бы язык назвать её милой женщиной, но цену себе она знала и за годы своей насыщенной жизни давно уже успела выяснить, как ей следует преподнести себя новым людям с наибольшим эффектом. Наверное, именно этим объяснялось то, что внешне некрасивая, даже отталкивающая женщина к своим семидесяти четырём годам была уже дважды замужем и оба мужа, пока были живы (между прочим, как показало расследование, умерли они от естественных причин), буквально боготворили и разве что на руках не носили свою вторую половину (впрочем, поднять её в воздух можно было только с помощью заклинания Mobilicorpus или Wingardium Leviosa, так как вес их благоверной уже тогда зашкаливал за грани разумного).

— Волан-де-Морт совершил большую ошибку, натравив своих псов на Ориона. Теперь старая аристократия взбунтуется. Маги не простят ему убийства главы одной из ведущих семей волшебного мира. Орион будет отомщён сполна, а Лорд дорого заплатит за его смерть.

— Я говорил с Лестрейнджем. Япет полностью поддерживает Лорда, так что нам он не поможет, но и не выдаст: Obliviate ещё никто не отменял, а вот отец и сын Эйвери согласны с тем, что Лорд и его идеи становятся опасны для чистокровных магов. Ричард МакНейр тоже с нами: он слишком опасается за жизнь своих жены и детей, после того что Лорд сделал с Орионом. Он себя пережил.

Абраксас улыбнулся, и спокойный блеск серебристых глаз, которые вместе с внешностью так удачно для себя унаследовал его сын Люциус, не сулил Тёмному Лорду ничего хорошего. Старший Малфой всё продумал и теперь готов был приступить к осуществлению своего плана. Абраксас намерен был отомстить за смерть лучшего друга и родственника Ориона Блэка. И первым, согласно этому плану, должен был умереть его убийца.

Райден Эдвард Блэр.

* * *

Для большинства студентов и школьников последний учебный день, предшествовавший началу летних каникул, всегда был равносилен празднику, но сегодня среди учеников Хогвартса находились и те, кто не радовался окончанию очередного учебного года. Пока что студенты седьмого курса, после выпускного бала и получения дипломов они должны были стать полноправными волшебниками и уже навсегда покинуть стены полюбившегося и успевшего стать вторым домом замка.

Джеймс, наконец, сумел подобрать упавшую на пол челюсть и оторвать взгляд от как никогда восхитительно прелестной Лили и посмотрел на Фрэнка, который в свою очередь с потерянной челюстью взирал на Алису. Обе девушки основательно подготовились к такому важному мероприятию, как выпускной бал, и теперь готовы были блистать среди других пар. Впрочем, парни подготовились к балу не менее тщательно. Вроде бы просторная гостиная Гриффиндорской башни была битком забита парнями и девушками в пёстрых мантиях самых разнообразных цветов и покроев. Джеймс растопыренной пятернёй пригладил почему-то казавшиеся мокрыми волосы и, не отводя глаз от спускавшейся по лестнице Лили, порадовался, что Дамблдор разрешил придти на выпускной бал не только семикурсникам, но и жаждавшим повеселиться студентам начиная с четвёртого курса.

Не удержавшись, Лили одним прыжком преодолела последние две ступеньки и, быстро вернув себе прежний величественный вид, сияя белозубой улыбкой, замерла в паре шагов от Джеймса, дабы он смог в полной мере насладиться представшим его глазам зрелищем. К сожалению, из-за странного, всё время меняющегося освещения, наколдованного кем-то из выпускников, девушка не могла разглядеть его глаз: в очках Мародёра отражалась только она сама, но выражение лица парня явственного говорило о том что, по его мнению, к нему с небес только что спустилась самая настоящая богиня. Лили озорно улыбнулась и, поправив выбившуюся после прыжка рыжую прядь, быстро чмокнула обалдевшего гриффиндорца в щёку, при этом успев нежно растрепать почему-то выглядевшие непривычно гладкими чёрные волосы.

— Джеймс...

— Ммм... а?

— Это что, гель для волос? Ты пользуешься гелем для волос?

Бесстрашный Мародёр Джеймс Поттер торопливо перехватил руку девушки, снова потянувшейся к его волосам, чтобы убедиться в реальности происходящего.

— Ну да... — смутившись, вяло пояснил он, старательно игнорируя широко улыбающихся Алису и Фрэнка и тихо фыркающего себе под нос Ремуса, удобно расположившегося на диване в ожидании своей партнёрши по танцам.

— Лили! Это он таким образом хочет шокировать выпускников, чтобы они запомнили этот день на всю оставшуюся жизнь!

Джеймс обиженно поджал губы и, предупреждающе поглядев на друга, склонил голову набок. Алиса, что-то с улыбкой сказав Лили и дружески подмигнув гриффиндорцу, направилась к выходу, не забыв потянуть за собой всё ещё тихо фыркающего в кулак Лонгботтома. Тот, проходя мимо, умудрился ободряюще хлопнуть приятеля по плечу, но когда портрет Полной Дамы встал на место за их спинами, до Джеймса донёсся их сдавленный хохот.

Школа чародейства и волшебства. Громадный замок, Хогвартс поражал воображение каждого, кто когда-либо ступал под его величественные своды, и если со временем юные волшебники привыкали к странностям и волшебной атмосфере школы, то первое впечатление оставалось в памяти магов туманным и далёким воспоминанием. И сейчас, стоя рядом со своей девушкой и вместе с ней с интересом разглядывая тёмно-коричневые стены Большого Зала с невероятными по красоте старинными архитектурными ансамблями и свисающими с потолка факультетскими эмблемами, Джеймсу почему-то вспоминалось давно позабытое ощущение восторга, которое охватило его-первокурсника, когда он с новыми друзьями в небольшой лодке переплывал озеро и во все глаза пялился на освещённые внутренним светом башни Хогвартса.

Основатели, построившие замок и создавшие первую в мире школу для волшебников, умерли более тысячи лет назад, но с тех пор никто так и не сумел построить замка, даже отдалённо похожего на их древнее детище.

Хогвартс был великолепен и таинственен, и даже Мародёры, за годы своей мародёрской работы облазившие вдоль и поперёк чуть ли не весь замок, так и не смогли разузнать все его секреты. Впрочем, всего не знал даже всевидящий, всезнающий и всеведающий Дамблдор: четверо легендарных Основателей унесли с собой в могилу древнее знание.

Джеймс нахмурился и встряхнулся, выбрасывая из головы совершенно не нужные ему мысли.

Тихая ненавязчивая музыка заколдованным эхом разносилась из угла в угол, ещё больше усиливая загадочную атмосферу, столь умело подобранную и созданную учителями и теми студентами, которые отвечали за сегодняшнее убранство замка.

— Класс, — восхищенно подал голос Джеймс и огляделся по сторонам в поисках Алисы, чтобы выразить своё уважение перед лицом одного из организаторов празднества, однако спустя секунду кое-что иное отвлекло его от этой идеи.

То, что слова Ремуса оказались пророческими, Джеймс, Лили и сам новоявленный «пророк» узнали, лишь перешагнув порог украшенного перед балом Большого Зала. Люпин ошибся только в одном: этот вечер запомнился студентам отнюдь не напомаженной причёской Джеймса Поттера.

По правде говоря, на появление гриффиндорцев практически никто и не обратил внимания: почти все заинтересованные взгляды пришедших на танцы студентов были направлены на что-то, что было скрыто от глаз Джеймса. Парень приподнялся на цыпочки, старательно вытягиваясь в струнку и пытаясь разглядеть поверх голов причину подобного столпотворения. А когда ему это удалось, в Большом Зале стало на одного шокированного до глубины души человека больше.

— Чёрт. Вот скотина, — с плохо скрываемым изумлением пробормотал Поттер. Лили, изнывая от любопытства, совсем по-девчоночьи дёрнула его за рукав мантии, призывая обратить на себя внимание.

— Джеймс, ну что там! Мне же не видно!

Джеймс с раннего детства страдал близорукостью, и сейчас из-за очков взирающие на неё карие глаза казались неправдоподобно большими.

— Там Снейп. С девушкой.

Да-да, причиной и источником захватившего чуть ли не всех студентов шока был именно Нюниус — Северус Тобиас Снейп, мало того, что впервые явившийся на бал в приличном виде, так вдобавок ко всему явившийся не один, а в компании неизвестной Джеймсу, но от того не ставшей менее милой темноволосой девушки, которую слизеринец с невозмутимым видом придерживал за локоть. И если бы Джеймс собственными глазами не видел, как та едва не сияет, глядя на своего спутника, то он бы решил, что некогда немытый сальноволосый слизеринец попросту удерживает её силой. Но нет.

Учителя, судя по всему, просто не понимали или не придавали этому большого значения, так как директор школы Альбус Дамблдор (уж кто-кто, а этот старик понимал всё едва ли не лучше всех — Джеймс в этом не сомневался) вдруг величественно поднялся со своего места и, по-отечески оглядев притихших и обернувшихся на него студентов, задумчиво пригладил растрепавшуюся седую бороду.

— Друзья мои, — медленно начал он своё обращение к выпускникам, — сегодня вы заканчиваете своё обучение в школе чародейства и волшебства Хогвартс и вступаете во взрослую и полную опасностей жизнь.

— О! А до этого момента, можно подумать, она была менее опасной! — с сарказмом заметил кто-то совсем рядом и, повернув голову направо, Джеймс едва не столкнулся с ухмыльнувшимся ему Сириусом.

— Привет, Сохатый, — слизеринец разве что не сиял, улыбаясь бывшему другу-гриффиндорцу. Блэк предупреждающе приложил палец к губам и перевёл взгляд на заканчивающего свою речь директора. — Можешь ничего не отвечать, я тоже не рад тебя видеть. Ну что, пойдём танцевать?

То, что последние слова слизеринца предназначались уже не ему, ошеломлённый Джеймс понял, только когда Блэк, и впрямь не став дожидаться ответа, аккуратно лавируя среди танцующих пар, направился куда-то в центр Зала, ведя за собой какую-то девушку. Вкус у Сириуса был отменный — Джеймс готов был это признать без зазрения совести — ведь практически все его, между прочим, весьма многочисленные пассии отличались особым очарованием. А сопровождавшая Сириуса в этот день светловолосая девушка была настоящей красавицей. Джеймс не успел разглядеть её лица, но в том, что подружка Блэка — красотка, сомнений у него не было.

— Лили, хочешь потанцевать? — он поспешно отбросил все мысли о бывшем друге и нынешнем недруге и, поправив сползшие на нос очки, склонился перед рыжей волшебницей в приглашающем поклоне. Как по заказу зазвучала неторопливая музыка, и Лили, с озорной улыбкой подобрав юбки, в свою очередь присела в немного неуклюжем из-за отсутствия опыта книксене. Короче говоря, несмотря на испорченное картиной «Снейп танцующий и его девушка» настроение, Джеймс был твёрдо намерен повеселиться на всю катушку.

Однако для полного понимания вышеописанной во всех отношениях гениальным автором ситуации нужно непременно сказать, что среди собравшихся в Большом Зале студентов находился человек, удивлённый даже больше кого бы то ни было. И вот он-то как раз совершенно ничего не понимал, однако вырвать руку из цепких коготков сопровождавшей его шатенки пока не пытался, только отрицательно качая головой на все её попытки заставить его принять участие в танцах и одновременно прочёсывая Зал глазами в поисках омерзительно знакомой физиономии. И когда сия омерзительная физиономия вдруг замаячила на горизонте, он, бесцеремонно высвободившись из хватки своей таинственной спутницы, стремительно направился туда, где в последний раз был им замечен обладатель той самой в высшей степени омерзительной физиономии. Как уже без сомнения догадались дорогие читатели, ничего не понимающим человеком был внезапно разбогатевший мистер Северус Тобиас Снейп, а носителем омерзительной физиономии, соответственно, не менее внезапно разорившийся Сириус Орион Блэк. Впрочем, история с разорением последнего уже действительно стала историей, так как под давлением молодой красавицы-жены не менее молодой Люциус Малфой не смог отказать в помощи своему близкому родственнику, хотя просто из принципа оттягивал неизбежное сколько мог.

Сириус как раз склонился к ушку своей беловолосой спутницы (наверняка состоящей в родстве с семейством Малфоев — он не спрашивал), намереваясь прошептать юной мисс Беркрафт какой-нибудь комплимент (какой именно он ещё не придумал, предпочитая импровизировать по ходу дела), когда кто-то, склонившись к ЕГО уху, обжигая висок горячим дыханием, зловеще осведомился:

— Скажи-ка, Блэк, ты случайно ничего не хочешь мне объяснить?

Сириус не хотел. Совершенно не хотел и не собирался ничего объяснять, однако, судя по непривычно милой и приветливой улыбкой стоявшего прямо перед ним и немного нервно притопывающего ногой Снейпа, отрицательный ответ не принимался. Однако Сириус, как настоящий сын своих чистокровных родителей с молоком впитавший доставшееся ему от них упрямство и противоречивость, просто не мог позволить себе сдаться без боя.

— Я обязательно обдумаю твой вопрос, — что гриффиндорки, что слизеринки — все одинаковые, и по тому, как заблестели глаза девушки, Сириус безошибочно понял, что тон он подобрал правильный, — и даже непременно на него отвечу. Потом. Со временем.

Среброволосой (между прочим, естественный цвет!) и зеленоглазой красавице Рианаре, с которой Сириус встречался уже около двух недель с того памятного собрания Клуба Слизней, его нахальное поведение определённо понравилось, а вот Снейп её восторга явно не разделял.

— Простите нас, — даже не глядя в сторону девушки и не отводя глаз от Сириуса, произнёс темноглазый слизеринец. — Давай, Блэк, прогуляемся немного.

— Прости, Северус, — намеренно коверкая имя друга, попытался мирно «откосить» от ответа Сириус, когда мисс Рианара Беркрафт осталась далеко позади, стоять у столика с едой и напитками, — но ты не настолько мне нравишься, чтобы я с тобой гулял.

— Клоун, — злобно процедил сквозь зубы Северус, резко останавливаясь и поворачиваясь к Сириусу лицом, выражение которого не сулило последнему ничего хорошего.

Сириус скривился, но говорить ничего не стал.

— Ладно, клоун, а теперь объясни мне: когда, как и вообще, каким образом оказалось, что я иду на этот долбанный бал с той дурой?!

— Тебе лучше знать. Плюс с чего ты взял, что она дура?

— Как. Ты. Это. Устроил. Мародёр. Чёртов?

— Важно не то, как я это устроил, — с умным видом покачал указательным пальцем Сириус перед длинным снейповским носом, уже начиная чувствовать постепенно нарастающее раздражение. — Важно, что там, — тут он для полной убедительности кивнул головой в сторону, где у стены подальше от танцующих пар виднелась одинокая девичья фигурка, — стоя и скучая в полном одиночестве, тебя ждёт девушка.

Чёрные глаза вслед за серыми неохотно переместились на неизвестную.

— Вот что тебе в ней не нравится, а? — чувствуя, что Снейп дал слабину, продолжил давить на него Сириус. — Не мисс Вселенная конечно, но ведь и не уродина же! Волосы тёмные, глаза голубые, фигурка тоже вполне ничего! Ты каких предпочитаешь? Блондинок?

— Умных, — без раздумий отрезал Северус.

— Ну, она очки носит, так что, наверное, тоже немало книжек прочла, — примирительно пожал плечами Сириус.

— Это не показатель.

— Да ладно тебе! — фыркнул Сириус, насильно разворачивая друга в сторону девушки и чисто по-дружески пихая его в спину для придачи ускорения. — Нашёлся мне привереда! Совсем зазнался из-за своего наследства?!

— Да пошёл ты, Блэк! Вали к… — Снейп осёкся, подбирая нужное слово, — к Дамблдору!

— Умеешь же ты, Северус, послать человека вежливо и культурно… — прокричал ему во след Сириус и, убедившись, что слизеринец направился в точности туда, куда он его отправил, торопливо кинулся к своей девушке, рядом с которой уже наблюдался малосимпатичный и неизвестный ему тип.

— Кыш отседова, сопляк. Здесь мои угодья, — спокойно проинформировал слизеринец разодетого в пух и прах студента. Праздничные мантии отличались от повседневных школьных не только цветом, и поэтому определить факультет, на котором учился юный нахал, положивший глаз на слизеринку, сейчас было немного затруднительно.

«Павлин», — с долей разочарования подумал Сириус, наконец, вспомнив название птицы, ассоциирующейся у него с трусливым щеголем, в экстренном темпе улепётывающем как можно дальше от настоящего Тёмного мага, каким очевидно представлялся в его глазах Сириус. Рианара Беркрафт томно улыбнулась, поймав на себе завистливые взгляды некоторых студенток, когда самый популярный (после Джеймса Поттера, конечно же) и самый красивый парень школы (здесь Сириус прочно занимал почётное первое место с тех пор, как Люциус Малфой закончил школу) парень Хогвартса с залихватской ухмылкой протянул ей руку, приглашая на танец.

Темнело небо зачарованного потолка, сверкали, кружась в хороводе, слепяще-белые звезды, мигали длинными хвостами кометы, изредка проносясь среди планет по волшебному небосклону, но школьники, слишком увлечённые друг другом, весело смеясь, танцевали под музыку и не поднимали лиц к постепенно затягивающемуся иллюзорными тучами потолку.

Плавно скользили по Залу Сириус и его девушка, которой он то и дело шептал на ухо что-то непонятное. Вытирая слезы, весело хохотала Лили Эванс над особенно забавными шутками Джеймса Поттера и как всегда вескими комментариями Ремуса Люпина. Неловко топтался на месте не умевший танцевать Северус Снейп, старательно прислушиваясь к ритму, который тихо отсчитывала для него вполне милая и умная Дакота. Танцевал с по уши влюбленной в него Синистрой профессор ЗоТИ Алекс Уайт, в кои-то веки решивший просто по-человечески отдохнуть и развеяться. И только глава Ордена Феникса Альбус Дамблдор не имел права на отдых. Он слишком хорошо понимал, что если этот учебный год был относительно удачным, то не стоит рассчитывать, что и в следующем всё будет точно так же. Просто сейчас наступило длительное затишье, после которого должна была разродиться настоящая буря, а Хогвартс и все, кто в нём жил и учился, могли оказаться в самом её эпицентре.

* * *

Поезд постепенно набирал скорость, и с каждой минутой поля за окном проносились всё быстрее и быстрее, так же, как и Хогвартс, оставаясь далеко позади.

— Ещё пять минут такого молчания, Блэк, и я начну нервничать, — легонько пнув его ногой, предупредил друга сидящий напротив Снейп. Сириус внял угрозе однокурсника и, отвлёкшись от живописного пейзажа, вновь обратил внимание на своих соседей по купе.

Регулус и Райден о чём-то тихо болтали, устроившись особняком от более старших товарищей. Младший Блэк, почувствовав устремленный на себя взгляд брата, лукаво подмигнул ему и вернулся к общению со своим ровесником. Ещё немного поизучав эту умильную картину, Сириус пренебрежительно фыркнул, так и не сумев понять, что такого особенного нашёл его младший брат в таком странном, напрочь лишённом чувства юмора типе, каким был Блэр. Облегчение приносило лишь то, что с семейством неприятного пятикурсника у Блэков не было ничего общего.

— А я всё ещё жду, между прочим, — ненавязчиво поторопил его голос Снейпа, и Сириус, с трудом сдерживая желание расхохотаться, невозмутимо пожал плечами, глядя на перевёрнутую верх ногами книгу, поверх которой на него глядели два чёрных снейповских глаза.

— Допустим, что я просто перевариваю новость о том, что мы с тобой родственники, — на полном серьёзе ответил он, закидывая ногу на ногу и принимаясь отряхивать испачканную Снейпом брючину. Тот в свою очередь перестал делать вид, что крайне занят своим чтивом, и отложил книгу в сторону, а Сириус, уж теперь-то сумев прочесть её название, с суеверным ужасом понял, что его черноглазый приятель смог обвести вокруг пальца мадам Пинс и забрать домой одну из книг школьной библиотеки. А такое не разрешалось даже законченному ботанику Ремусу, который всегда был на особом счету у строгой библиотекарши.

— Если тебе не даёт покоя мысль о том, что я могу претендовать на твоё наследство, то могу тебя успокоить: оно мне не нужно, — великодушно ответил Северус, торопливо уменьшив книгу до размеров спичечного коробка и запихнув её в карман под торжествующим взглядом Блэка, только что получившего материал для шантажа.

— Было бы на что претендовать, — себе под нос пробурчал снова помрачневший Сириус. Расслышавший его слова, Регулус невесело хмыкнул.

— А мы, как ближайшие родственники, можем претендовать на твоё состояние, а, Сев. Ерус? — торопливо добавил он, вовремя успев заметить предупреждающий жест Райдена.

— Попробуй. Удачи. Анжелика вас с потрохами съест и не подавится, — скептически произнёс Снейп.

— Анжелика? А это ещё кто такая? — мгновенно навострила уши вся остальная троица, вызвав недовольный стон у обречённого на строжайший допрос Снейпа.

— Похоже, наш новоявленный сэр Принц делает успехи! — дотянувшись до друга, хлопнул того по плечу основательно развеселившийся Сириус.

— Успокойтесь, господа, — поторопился разочаровать товарищей Северус, глядя, как те буквально перестали дышать в ожидании душераздирающего признания. — Мадам Анжелика Гринвуд — моя близкая родственница и опекунша, и по сравнению с ней самка венгерской хвостороги в брачный период всего лишь безобидный дождевой червь.

— Такая взрывоопасная? — недоверчиво приподнял брови Сириус.

— И страшная, — искренне ответил Северус, с содроганием вспомнив свой первоначальный ступор при виде Анжелики Гринвуд. — Но улыбочка у неё просто шикарная.

— Если сейчас ты улыбаешься как она, то эта дама просто золото, — оценил гримасу Снейпа Блэр. Сириус и Регулус, находясь в предобморочном состоянии, шокированно промолчали.

«Это точно», — мысленно согласился с зеленоглазым пятикурсником слизеринец, вспомнив, как волшебница на прощание пообещала заняться совершенствованием его навыков как в легилименции, так и в окклюменции.

Регулус оправился от шока довольно быстро, Сириус же пришёл в себя только под угрозой ещё одного сеанса улыбок.

Спустя несколько минут, когда Блэк, довольный результатом своей мести, вышел из купе, Северус, не обращая внимания на сдавленные смешки Регулуса, отвернулся к окну. Смотреть на Блэра, тщетно пытавшегося натянуть свои новообретённые уши аж до самого подбородка, ему было неинтересно, да и собственные вампирьи клыки, к счастью, уже перестали расти. В общем, затруднять себя подбором контрзаклинания он не собирался.

— Извините, кажется, я ошибся купе, — как ошпаренный вылетел в коридор Сириус, подгоняемый несущимся в спину женским визгом, и только когда дверь глухо захлопнулась, отрезая его от перепуганных неожиданным вторжением переодевающихся девчонок, слизеринец с небывалым облегчением вздохнул, проклиная свой слишком тонкий и чувствительный слух.

Дверь в следующее купе он открывал уже с большей осторожностью, так как дважды совершать одну и ту же ошибку было бы полным идиотизмом.

Первым, кто обратил внимание на просунувшуюся внутрь черноволосую голову, был Фрэнк.

— Сириус?.. — Лонгботтом удивлённо отпустил струну гитары, оборвав песню, так и не успев допеть второй куплет. — Ты что здесь делаешь?

— А ничего особенного, — махнул рукой тот, без спроса втискиваясь в и так заполненное до предела купе. — Просто проходил мимо и решил попрощаться со старыми друзьями. Это мне в Хогвартсе ещё целый год учиться, а ты теперь взрослый самостоятельный волшебник.

Фрэнк невольно приосанился: с таким уважением Сириус произнёс последние слова. Блэк выдержал торжественную паузу, чтобы все присутствующие — сплошь выпускники-гриффиндорцы — прониклись важностью момента и в красках представили ожидавшее их всех будущее. Новая идея пришла неожиданно. Серые глаза насмешливо сверкнули, и слизеринец улыбнулся, заранее предвкушая реакцию вчерашних студентов.

— Я-то буду учиться, продолжать портить всем жизнь в Хогвартсе, а вы будете, как проклятые, работать в Министерстве Магии за пару сиклей, — голос Сириуса так и сочился ядом, расписывая с каждым его словом постепенно мрачнеющим гриффиндорцам их перспективы. По мнению Сириуса перспективы у них были самые безрадостные.

— Ну ты совсем охренел, Блэк! — не вытерпел издевательства сидевший дальше всех — у самого окна — Эрик Мортон, и если бы не удержавший его на месте Фрэнк и ещё какой-то тучный парень, Сириусу пришлось бы не сладко.

— Эрик прав, Сириус, нельзя же так! Сначала говоришь, что зашёл попрощаться, а потом нарываешься на драку, — недовольно бросил в сторону слизеринца Лонгботтом, продолжая сжимать плечо Мортона. Реджинальд — Сириус вспомнил, что именно так звали гориллоподобного парня, тоже почему-то пришедшего ему на помощь, — к этому времени уже успел отобрать у жаждавшего мести друга волшебную палочку, однако эта мера предосторожности отнюдь не сделала того беспомощным младенцем.

— Сначала утихомирьте этого психа, а потом, раз ты так этого хочешь, Фрэнки, — Лонгботтом едва поборол желание дать волю никак не желавшему успокоиться Мортону, — мы так и быть попрощаемся.

Сириус облокотился о косяк и на протяжении всей своей речи нахально ухмылялся, глядя, как меняется выражение лица Фрэнка. Воистину, картина, которая стоит того, чтобы её увековечили на холсте для будущих поколений.

— О, Сириус! Привет. Каким ветром тебя занесло в это купе? — с искренним любопытством спросила так кстати вернувшаяся обратно Алиса, со смехом поглядывая на представшую её глазам кашу-малу. — Кстати, может, дашь мне пройти?

Проход был очень узким, а в коридоре и без того толпилась куча народа, так что Сириус едва не стал одним целым со стеной, пытаясь освободить достаточно свободного места для девушки, которая хоть и не занимала собой всё пространство, но и дистрофией не страдала. Впрочем, Фрэнку это, кажется, нравилось.

— Ещё раз всем привет, — обозрела всех собравшихся Алиса и нервно нахмурилась, дёрнув кончик переброшенной через плечо косы. — Фрэнк, с тобой всё в порядке? А то у тебя какой-то нездоровый красный цвет лица...

Сириус тихо фыркнул себе под нос. Заботами великого Мерлина и вернувшейся к нему госпожи Удачи, но парень, к счастью, не расслышал едкого комментария Блэка о невероятном природном феномене под названием Фрэнк Лонгботтом. Впрочем, о том, что его не замедлят об этом просветить, Сириус не сомневался, и взгляд Нила это только подтверждал.

— Ну, я, наверное, пойду: ещё переодеться надо и всё такое... — он уже собрался было закрыть за собой дверь и вернуться в своё родное купе, однако вовремя вспомнил, что так и не сделал того, ради чего вообще сюда пришёл. — Ладно, ребята, удачи вам за стенами школы. И не держите на меня зла.

Сириус на прощание сверкнул бывшим друзьям белозубой улыбкой (одна девушка по привычке томно вздохнула, схлопотав оскорблённый взгляд от своего парня) и исчез в коридоре. До шокированных его последними словами гриффиндорцев донёсся приглушённый из-за стен возмущённый крик:

«Не пихайся, придурок!»

«Смотри куда прёшь!»

А затем:

«Langlock!»

— Кажется, Сириус и с Джеймсом тоже решил попрощаться, — философски заметил Мортон.

— Не-а, это не Поттер. Голос другой.

— Да какая разница? — улыбаясь, пожала плечами та самая девушка, которая не смогла устоять перед первым красавчиком Слизерина. На своего парня она по-прежнему не глядела. — Давайте, что ли, праздновать? В конце концов, теперь уже не скоро снова соберёмся всей нашей компанией.

Пока Фрэнк и остальные трое парней доставали из своих сумок заботливо припасённое сливочное пиво, Алиса плавно выскользнула из купе, даже не вспомнив о том, что с прошлого вечера она больше не является старостой.

— Только Алису подождём, — вскользь заметила София, поняв, что та всё-таки решила сходить и проверить обстановку в коридоре.

— Святая Алиса... — выразительно закатила глаза вторая девушка, кладя голову Нилу на плечо. Тот нежно улыбнулся и закрыл глаза, прислонившись к стене.

— Кстати, Фрэнк, ты уже сделал ей предложение или ещё только собир...

— Silencio! Совсем сдурел, придурок?! — позабыв о собственной одержимости этикетом, рыкнул тот на друга и тут же с милой улыбкой обернулся на вошедшую подругу. — И что там было, милая?

— Редж оказался прав: это не Джеймс. Просто Сириусу по пути повстречался какой-то невоспитанный равенкловец, вот он и преподал ему... урок на будущее. Теперь будет тщательнее следить за своим языком. Когда его отклеят обратно: я такого контрзаклятия не знаю.

— Наш человек, — с уважением протянул Реджинальд, определённо подразумевая Сириуса. Фрэнк улыбнулся и с удовольствием отпил из бутылки глоток ещё пенящегося пива.

— Да-а, молодежь сейчас уже не та, что раньше... — начал Эрик уже изъезженную вдоль и поперёк, но крайне волнующую его тему.

— А сам-то ты кто?! Дедуля?!

— Придурок, — даже не подумал обидеться Мортон. — Не знаю как вам, а лично мне совсем не нравится, как ведут себя нынешние первокурсники. Да взять хотя бы то, как они ругаются! Я такие слова вообще только на пятом курсе, если не позже, узнал!

— А ты тот ещё консерватор, Эрик, — ухмыльнулся Нил. — Мне заранее жаль твоих будущих детей.

Гриффиндорцы — семь человек, весь последний выпуск — весело расхохотались на всё купе.

Хогвартс-экспресс как раз ехал по мосту, и Фрэнк, на секунду выглянувший в окно, уже в который раз за минувшие семь лет залюбовался несущимся далеко внизу бурным речным потоком. Сверкнула на солнце чешуя высоко подпрыгнувшей рыбины, и будущий аврор Фрэнк Лонгботтом потными от волнения пальцами ещё крепче сжал кулак. Смеющаяся вместе со всеми Алиса ещё не знала о том, что в скором времени ей суждено было стать миссис Лонгботтом. А золотое обручальное кольцо, которое Фрэнк получил от матери, когда сказал, что собирается сделать своей девушке предложение, терпеливо ожидало своего часа, лёжа в его кармане.