Маятник

Ему было больно, это чувство — боль утраты — день за днем, шаг за шагом и все о нем… О Сириусе… О ком еще оно могло бы быть? Гарри чувствовал, что сходит с ума… Слишком много боли для одного парня, которому едва стукнуло шестнадцать. Слишком хриплым стал его голос, потому что каждую ночь он просыпался от собственного крика. Слишком пусто стало на душе… Потому что его существование в ракурсе завтрашнего дня стало необоснованным. Нереальным… Ненужным…

…Дурсли? Наверное, это был первый год, когда ему не хотелось от них уезжать. Они кормили его и не замечали… Совсем… Словно он был духом умершего, которым принято в некоторых религиях оставлять подношение в виде еды… Может, угрозы членов Ордена подействовали, а может, потому, что ему тоже нечего было им сказать, все играли в игру «в этом доме нет никакого Гарри», и она устраивала их в той же степени, что и его самого. Как, оказалось, легко было жить с ними в мире. Просто запараллелить два измерения и запретить им пересекаться… Навсегда… Да, так было приемлемо…

Он почти не покидал стен своей захламленной сломанными вещами комнаты, иногда сам чувствуя себя сломанной вещью. Странно… Он искал причину поломки… Казалось, она должна была быть в словах Дамблдора о пророчестве… Но нет, дело было в Сириусе… Единственном, что связывало его с родителями… Что такое крестный? Меньше чем отец, но больше чем друг? Нет, для Гарри он был большим… Сириус был символом того, что все еще кончится хорошо, и он в итоге будет тем, кем должен быть, счастливым и беззаботным парнем с симпатичной подружкой и веселым жизнерадостным опекуном, домом. Да, в его мечтах дом был главным, чем-то невероятно особенным… Не таким ухоженным, как у Дурслей, он, этот самый желанный дом, всегда будет скорее напоминать «хлев», с гиппогрифом на чердаке и летающим мотоциклом в сарае, и, конечно, в саду будут водиться гномы, а на часах, как у Уизли, будет столько стрелок с именами друзей и приятелей, что за ними станет трудно разглядеть циферблат… И Воландеморт будет мертв, и они построят мир его, Гарри, мечты… Нет, дело было в смерти Сириуса. Без него его мечта становилось нелепой. Слова — ветер, не так уж многое они изменили… Простой факт, что Волдеморт не просто злится на то, что он случайно отправил его в небытие на много лет. Нет, открыт сезон охоты на Гарри Поттера, и она может закончиться только смертью одного из них — дичи или охотника. Ну и что… Ему было бы все не все равно, если бы он хотел выжить ради чудесного будущего… А оно больше не казалось чудесным даже в мечтах…

Первые несколько дней он не мог унять ярость… У его ненависти было лицо и имя. Оно смотрело на него с листка бумаги, прикрепленного к старой треснувшей мишени для дартса. Отнюдь не змееподобное лицо с красными глазами… Грубый набросок олицетворял худого мужчину с непропорциональным носом и сосульками грязных волос, чтобы в завершенности тяги Гарри к разрушению собственного врага не было сомнений, рисунок был подписан «Северус Снейп». Впалым щекам досталось всего несколько уколов, он быстро научился быть метким, и теперь на месте где, когда-то были нарисованы большие черные глаза с хищным прищуром, сквозь разорванную бумагу проглядывало многократно исколотое дерево. Он ненавидел почему-то именно этот взгляд… Так Снейп смотрел на Сириуса, обвиняя его в трусости. Именно так он смотрел на Гарри в день отъезда из школы, за такой взгляд хотелось убить… Но…

Скоро его гнев остыл… Наверное, этот мерзавец, всегда обвинявший Гарри в скудоумии, удивился бы, узнай, как быстро он понял причину гибели Сириуса и перестал его винить. Понадобилось всего две недели вяло текущего нервного срыва и непрекращающегося потока воспоминаний о событиях прошлого года, чтобы понять… Виноваты трое… Он со своей порывистостью, Сириус со своей бесшабашной неоправданной смелостью, которую он демонстрировал, начиная с той первой поездки на вокзал… они бы оба кинулись спасать друг друга, со Снейпом или без… И Волдеморт, конечно…

И все же… Что-то не складывалось. Гарри чувствовал какую то фальшь, и чем чаще думал о тех событиях, вспоминая каждый факт, каждую предпосылку, тем реже причина сходилась со следствием. И все эти неправильные мысли по-прежнему крутились вокруг ненавистного Снейпа… Почему Дамблдор поручил Мастеру Зелий учить его Окклюменции? Это было странно… Зная о его отношениях со Снейпом, это был самый верный способ сделать так, чтобы он возненавидел предмет. И директор не мог этого не знать… Так почему? Даже если учесть, что сам Дамблдор не мог позволить ему случайно заглянуть в свою голову, а Снейп очень хорош в этом… Они же не единственные, есть же еще кто-то? Почему, зная об их взаимоотношениях… Нет, Гарри не мог понять, ему казалось, что с любым другим учителем, даже занимаясь исключительно на каникулах, у него бы вышло лучше. Ответа на эти вопросы Гарри не находил… Он злился, что эти занятия не помогли ему защитить Сириуса и отравили то представление об отце, что у него когда-то было. Хотя это не они… Это он сам со своим идиотским любопытством и… Все же…

Он вообще много думал… Одинокая прохлада его комнаты не способствовала другим занятиям, да он к ним и не стремился. Но именно в тот момент, когда пребывание в Доме Дурслей стало почти желанным, он не провел в нем ни одного лишнего дня сверх того месяца, что требовала защита крови. На этот раз его без лишнего пафоса и предосторожностей забрала Тонкс, приехавшая на простом магловском такси в сопровождении Ремуса Люпина в роли таксиста. Война началась… Гарри понял это из их разговора, она каждый день обрастала новыми жертвами, и маги не нашли способы переправить его надежнее, чем маскируясь под маглов. Он был рад видеть Люпина, и в то же время это было почти болезненно… Ремус остался последним из Мародеров, не живым, нет, не стоило забывать о Петтигрю… Но последним теплом, что связывало его с воспоминанием о родителях. Только он и Хагрид по-прежнему оставались кусочками той идиллической мозаики, что была им создана для себя. Что помогала выжить, не чувствовать себя сиротой не быть брошенным. Мозаики, которая сильно потускнела за последний год…

* * *

У Ордена был новый штаб. Тот старый проклятый дом перешел по наследству Нарциссе Малфой, он надеялся, она им подавится. Этот штаб — всего лишь небольшой особняк на несколько квартир, — его они сняли у маглов. Наложили все нужные чары и въехали. Тут было очень мало от привычного мира… До отвратительного мало… Мертвая мебель из стекла и метала без налета времени, почти стерильная чистота… Никаких боггартов и докси, только постоянное ворчание Молли Уизли, которой вместо привычного очага пришлось осваивать современную электроплиту.

Даже встреча с друзьями…

…Нет, все было отлично, и объятья вымахавшего еще больше Рона, и поцелуй в щеку от похорошевшей Гермионы, только вот… Теперь они были не только его приятелями… Они были парой. Что, в общем-то, казалось предсказуемым, вот только он так и не решился спросить: «Когда только успели?». Они ведь последний месяц прожили, это он каждое лето на некоторое время выпадал из жизни. Даже из полосы бесконечного выживания, в которую она складывалась.

Как там говорится? Третий лишний? Да нет, не лишний, все не так остро… Собственно, этот третий просто нелепый и неуместный, его ничем не обделяют, для него всегда находят время, просто от этого он не перестает чувствовать себя облагодетельствованным вниманием, а не просто одаренным им в силу того, что он есть, и что-то еще значит. Приз за прошлые заслуги… Не менее… Но ведь и не более?

Теперь они были почти взрослыми… Почти полноправными членами «Ордена Феникса». И этим можно было гордиться… Вот только Гарри не хотелось, а может, просто не получалось. Депрессия, казалось, оставившая его, вернулась с новой силой. Просто потому, что он снова столкнулся с тем, что ему в любом случае нечего ждать от окончания этой войны…

Смерть или… Это «или» было таким пустым и безмолвным. Он больше не мог мечтать даже о глупом волшебном доме с гномами в саду и вонью бензина от летающего мотоцикла… Он понимал, зачем эта война Рону и Гермионе. Они окончат школу, поженятся… Она всегда будет умницей и быстренько загонит под каблук своего смешливого мужа — заядлого болельщика квидича. У них, наверное, родятся дети… Они живут ради перспективы, они за не борются, и это правильно, а он ради чего живет? Ради кого… Ради них? Они того, конечно, стоили, заслуживали, но было что-то несправедливо болезненное в том, чтобы до конца своих дней оставаться добрым другом, одиноким дядюшкой Гарри, который приходит на чай по воскресеньям.

Люди отнюдь не слепы… Их нельзя недооценивать. Гермиона заметила первая, но промолчала. Рон был менее тактичен.

— Что-то ты загрустил, приятель.

Он вымученно улыбнулся. Такая улыбка уже сделалась привычной.

— Да все в порядке.

Он видел, как Гермиона дернула его рыжего друга за рукав и одними губами произнесла «Сириус».

Он позволял им всем так думать, видеть в нем человека, который никак не перешагнет через свою боль. Иногда ему было стыдно, казалось, маска страдальца удобно прилегала к лицу, и за ней было уютно прятать свою неуверенность и баюкать истинные сомненья… Ему и правда было стыдно, но даже с этим он свыкся и как то жил пока… Ну да даже в дерьмовый и ущербный рай могут прокрасться знакомые демоны…

Была пятница, и было собрание… Ничего нового. Его, Рона, Гермиону и Джинни отправили в предоставленные им комнаты в квартире на верхнем этаже. Все они послушно ушли… Потому что были уже не маленькими… потому что игры кончились и началась война, да что перечислять, причин были сотни… И все — блеф для молодости… Она была более чем прозаична. Рон и Гермиона при первом же выдуманном предлоге уединилась, Джинни отправилась в свою комнату писать письмо Дину, а он привычно сидел, уставившись в одну точку, нет, не жалея, просто сожалея о себе. А это при всем желании разные вещи… Очень разные…

* * *

Интуиция… Нет, наверное, нет… В общем, ни тогда, ни много позже Гарри так и не подобрал названия тому чувству, что погнало его вниз тем вечером. Не то чтобы слова: «Что-то, что спасло твою задницу» совсем не подходили, просто задница в тот вечер была чужой, не в меру костлявой, и спасать именно ее не хотелось в принципе, но как-то уж все пересеклось… Жизнь обрела краски… Тона были мерзкими и неэстетичными… Но все же… И все же…

Он как раз спускался в плаще-невидимке по лестнице, думая незамеченным прошмыгнуть через большой холл и скрыться в квартире первого этажа, которая считалась общей подсобкой. Там располагалось царство Молли и ее котлов… Не то что бы ему очень хотелось есть… Хотелось что-то делать, в безмолвном сидении, глядя в одну точку, есть один минус. Однажды эта точка начинает поглощать тебя… И это не зарождающаяся философия, а просто прогрессирующее вялотекущее безумие. И он сбежал от этой точки… Вот и вся логика. Почти спустился в холл, когда дверь открылась, и он привычным движением вжался в стену, несмотря на скрывающий его плащ. Рефлекс, выработанный годами, как и мелькнувшая ехидная мысль: «Принесла нелегкая».

Нелегкая была тут не при чем, потребовалась бы какая-то другая, куда более могущественная сила, чтобы удерживать в вертикальном положении и двигать то, что, по сути, больше всего напоминало труп, причем не первой свежести. Закрыв за собой дверь, Снейп привалился к ней спиной, быстро вытерев об мантию перепачканные в крови руки. Что ж, по крайней мере, теперь Гарри знал оправданную практичность цвета его одежд, на черном не разглядеть следов преступлений… На нем все становится невнятным. Его захлестнула удивительная волна злости, хотелось спуститься вниз и гадливо поинтересоваться: «Что так не аккуратно, сэр? Сегодня не удалось обстряпать свои грязные делишки чужими руками?». Впрочем… приступ ярости испарился так же быстро, как возник. Тяжело дыша, Снейп с трудом оттолкнулся от двери, сделал несколько шагов и вцепился дрожащий рукой в стеклянный столик, чтобы не упасть, как-то неловко достал палочку и взмахнул ею в направлении двери.

Гарри в какой то совершенной прострации наблюдал, как исчезали кровавые потеки со светлого дерева… Это было почти откровением… Этот ублюдок, мерзавец, злобный урод — живой человек, и ему тоже может быть больно… И, наверное, на его коже остаются не только следы от темных меток и прочей противоестественной пакости, но и от банальных синяков, царапин… Ожогов и укусов… Не демон, вовсе нет… Мужчина с мерзким характером, просто человек, и это его кровь, и этот человек страдает…

Наверное, в нем действовал вместо того, чтобы думать, не только гриффиндорец, но просто хороший мальчик с Тисовой улицы, который очень рано узнал, как оно бывает, когда все хреново. И этот мальчик сбежал по лестнице и вцепился Снейпу в плечо, удерживая его на ногах. Своим неловким движением он спровоцировал что-то очень похожее на смесь стона и сдавленного воя…

Резкое ответное движение — худые пальцы ухватились за плащ-невидимку и резко дернули вниз.

— Поттер… — Наверное, за этим должно было последовать еще что-то, как обычно, оскорбительное, но Снейп пошатнулся, наваливаясь на него всем телом. Стараясь удержать, Гарри невольно обхватил его руками, ткань под его ладонями была мокрой и липкой.

— Вы ранены, надо позвать кого-то…

— Нет, не смейте, — Снейп попытался вырваться из его рук, но если бы не Гарри, рухнул назад, чем спровоцировал бы безвременную кончину стеклянного столика. Очень, между прочим, симпатичного… Было бы жаль, наверно…

Поняв, что терять опору в лице Поттера сейчас не в его интересах, профессор вяло его отталкивал одной рукой, но скорее для виду, второй рукой намертво вцепившись в рубашку Гарри, как утопающий хватается за спасательный круг.

— Наверное, я немного не в форме, чтобы присутствовать на собрании. — Вынужден был признать он. — Тут есть камин?

«Немного не форме?» Поттер не смог удержать смешок, по отношению к себе Снейп был более чем деликатен.

— Подключенный к каминной сети? Есть один. На третьем этаже, но я не уверен, что смогу вас до него дотащить, сэр. — Высказывание вышло довольно грубым, Снейп уже открыл было рот, чтобы по обычаю снять баллы, но потом до него, видимо, дошло, что не то место и не то время. И рот захлопнулся, сжавшись в одну тонкую линию.

Это, конечно, плохо — злорадствовать над больными и убогими, но Гарри не удержался от смешка… «Угу, ты доживи сначала до осени, а потом можешь делать все, чтобы Гриффиндор из-за моего высказывания сейчас оказался в аутсайдерах».

— Что же делать? Я вряд ли смогу второй раз аппарировать. — Снейп задал вопрос очень тихо и скорее себе, чем Гарри, но ответить на него не успел никто. Послышались приближающиеся голоса, свидетельствующие, что заседание Ордена подошло к концу.

Дальше, по мнению Поттера, все произошло в долю секунды и более чем неожиданно. Как умирающий, если верить его глазам, Снейп сгруппировался, отшвырнул его в темный угол холла, а затем прижал своим костлявым телом к стене, зажимая рот рукой, он не знал… В этом было что-то сюрреалистическое…

— Молчите.

Скорее в состоянии удивления или шока, чем по другим причинам Гарри согласно кивнул, отстраненно наблюдая, как профессор закрыл их обоих его плащом-невидимкой и взмахнул палочкой произнес еще пару каких то заклинаний, которые Гарри никогда не слышал. Звучало как напевная тарабарщина, очень в духе момента.

Распластанный по стене весом Снейпа Гарри, привстав на цыпочки, нахально устроил свой подбородок на плече у профессора, чтобы было удобнее следить за происходящим в холле, тот издал какое-то сдавленное шипение, но больше никак не выразил своего протеста. Да Гарри было на него, в общем-то, плевать, после того, как его так неуважительно шарахнули об стену холла, он не собирался церемониться с обидчиком.

Какого черта понадобилась вся эта конспирация, он так и не понял, обычный вечер, ничем не отличающийся от остальных. Члены Ордена Феникса расходились по своим делам… Кто-то сразу ушёл, Молли Уизли спешила на кухню, чтобы накормить тех, кто остается ужинать. Тонкс и Люпин, переглянувшись, якобы никем не замеченные скрылись на верхних этажах. Фред и Джордж о чем-то пошептались и смылись, насыпав что-то непонятное в оставленные кем-то у двери калоши. Люди… Суета…

Последними в уже опустевшем холле появились Дамблдор и Хмури, причем старый аврор, взяв директора под локоть, потащил именно в тот темный угол, где скрывались они со Снейпом. Гарри, вспомнив, что волшебный глаз видит сквозь мантию-невидимку, уже готовился быть обнаруженным… Но нет, сканирующее око прошлось прямо по ним и равнодушно скользнуло дальше. Дамблдор, судя по всему, тоже ничего не заподозрил, видимо, сработали заклятья, наложенные параноиком Снейпом.

— Аластор, к чему такая спешка? Да еще в таком месте…

Директор был явно недоволен и быстро огляделся по сторонам.

— Успокойся, тут никого нет, а на чары прослушки я сам проверял дом еще этим утром. Вопрос, по-моему, стал безотлагательным. Твой шпион не явился…

— Он не в первый раз пропускает собрания, но ты прав, вечно эта ситуация длиться не может. Воландеморт в последнее время взялся за Северуса всерьез, рано или поздно он его сломает, и тогда…

— Вот именно, он слишком много знает, Снейп на постоянном подозрении, информация, которую ему удается собрать если не у лорда, то в его окружении, безусловно, ценна и очень нам помогает, но, как подумаю, что будет, если Воландеморту станет известно об истинной сути пророчества, мне становится плохо. Может, Снейпу пора открыто выступить на нашей стороне? Хватит посылать его в пекло?

Дамблдор грустно покачал головой.

— Ты не понимаешь Аластор, пока Волдеморт неуверен в предательстве Северуса, он может быть ему полезен, а потому он трясет его не в полную силу. Как только доказательства измены будут у него на руках, его ничто не остановит, даже если мы запрем Снейпа в школе, рано или поздно до него доберутся.

Старый аврор задумался.

— Может, стереть ему память?

Директор с досадой покачал головой.

— Ты хоть представляешь, что скажут об этом остальные члены Ордена? Мне хватило проблем с Блэком… Помнишь, какой он закатил скандал, требуя, чтобы мы позволили ему тайно увезти Гарри в Америку, пока он не подрастет... Представь, если бы он поделился этими идеями с теми, кто не в курсе пророчества. Его поддержали бы все Уизли и еще куча людей, которые пока думают, что я оставляю мальчика в Англии, потому что так ему безопаснее. Мне удалось тогда обмануть Сириуса всеми этими разговорами о защите крови и прочей ерунде, но он все равно после нападения на Гарри дементоров понял, что это ложь, и почти год готовил побег. Хорошо, что Ремус, не понимая, что творится с его другом, вовремя обратился ко мне за советом, что делать с его депрессией, и мы сумели обнаружить следы готовящегося побега. Северус не такой дурак, ты заметил, как он насторожен в последнее время? Пытается скрывать то, что лорд почти загнал его в угол. Он знает наши методы слишком хорошо, чтобы питать какие-то иллюзии. Нет, так просто эту ситуацию не решить.

— Что ты предлагаешь?

Дамблдор внимательно посмотрел на Хмури.

— С этим упрямым педиком Блэком у тебя хорошо вышло… Очень качественное Империо, никто ничего не заподозрил. То, как он подставился под проклятье и упал в арку… Было разыграно великолепно.

Гарри почувствовал, как по его спине побежали холодные струйки пота. Каждая клеточка его тела готова была кричать от боли, но… Холодные, снова липкие от крови пальцы Снейпа накрыли его рот. И это было правильным, вкус был правильным — одна сплошная соль от смеси безмолвных слез и крови, он дрожал, как в лихорадке, перед глазами стояло лицо Сириуса, его синие, как море, глаза, смех, улыбка… « Я пойму, если ты не захочешь… Жить вместе…». Дом с гномами в саду, запахом бензина от летающего мотоцикла, Клюворылом на чердаке и часами, на которых столько стрелок с именами друзей, что не разглядеть циферблата… Не будет… Никогда… Его растоптали, убили, обрушили грудой бесполезных кирпичей Гарри на голову… Можно ли убить дом… надежду… веру? Он выяснил — можно… Это было даже хуже, чем тогда в министерстве, потому что казалось уже пережитым, потому что было окрашено предательством людей, которым он доверял… А не того, кого… Кого Гарри винил… Его легко было обвинять… Того, в чьих неправильно жестких объятьях он сейчас молча выплакивал свою душу… Это нужно было сделать давно… Просто раньше он не мог, а сейчас не имело значения, чьей кровью он запивает свои слезы.

— Снейп не Блэк, — мрачно ответил Хмури.

— Поэтому я не предлагаю тебе интригу. — Директор достал из кармана коробочку и привычным жестом сунул в рот конфету. — Раз он не появился здесь, то, скорее всего, направится прямиком в Хогвартс. Возьми пару самых надежных из своих парней, которые не задают лишних вопросов, и устройте засаду.

— Альбус…

— Это пришлось бы сделать рано или поздно. Постарайтесь обставить так, будто он вообще не возвращался. Минерва последнее время что-то подозревает, и Кингсли, похоже, тоже, а так мы спишем все на Воландеморта…Пусть все думают, что Северуса раскрыли. И если не уверен в своих людях, зачисть их потом.

— Альбус… Ну что мы делаем… — Хмури выглядел очень печальным.

— Выигрываем время. Нам бы протянуть еще пару лет… Дать мальчику нормально вырасти. Он очень неплохо показал себя в министерстве. Пусть пока Темный лорд гоняется за Гарри Поттером. Даже если он убьет его и уверится в своей непобедимости, начнет совершать ошибки… Все это нам только на руку.

— Жаль мальчишку, родители у него такие хорошие были, и сам парень живучий оказался…

— Да и пусть останется таким впредь, пока Невилл не вырастет достаточно. Я не желаю Гарри зла и очень надеюсь, что он так и останется знаменем нашей борьбы, людям нужны герои... Так я могу рассчитывать на тебя? Проблемы с Северусом больше не существует?

— Не существует, — устало кивнул Хмури. — И все же, Альбус… Иногда мне кажется, что эта война того не стоит.

— Нет средств, которые плохи, если в конечном итоге они принесут нам победу.

Гарри не знал, сколько они простояли там, в холле, после того, как Хмури скрылся на кухне, а директор покинул дом. Минуты, часы, ничто не могло вырвать его из оцепенения, ничто, кроме…

— Ну, я, пожалуй, пойду, — голос Снейпа звучал слабо. — Вам стереть память или так поживете?

Это стало последней каплей.

— Идите на хрен. Ненавижу, как же я всех вас ненавижу.

Это было отвратительно, но иначе он просто не мог: от первого удара кулаком в грудь Снейп как-то задавленно вздохнул, от второго, который угодил в живот, зажал себе рот рукой, чтобы не шуметь и плавно опустился на пол. Это отрезвило Гарри, он никогда прежде не видел, чтобы в обморок падали так сосредоточенно. Мелькнувшая мысль была совершенно дикой. Этот человек хотел жить? Стало так странно… К чему ему эта жизнь, уже немолодому, некрасивому, насквозь пропитанному собственным ядом… Как он может этого хотеть даже сейчас, когда Гарри в отчаянье, когда не видит смысла в своем дальнейшем существовании, а ведь он еще так молод? Понять это было ему необходимо. Может, тогда появиться что-то, хотя бы цель…

Решение было спонтанным, но казалось очень правильным. Накрыв Снейпа мантией-невидимкой, он бросился наверх, в свою комнату, и набросал короткую записку.

«Рон и Гермиона,

Я вас очень люблю, пожалуйста, не ищите меня и как можно дольше не поднимайте панику по поводу моего исчезновения, я найду способ связаться с вами и все объяснить. Не показывайте эту записку никому, просто скажите, что я исчез, и вы ничего не знаете. Рон, если Гермиона будет настаивать, убеди ее ради меня.

Гарри.»

Решив не связываться с чемоданом, он сгреб в наволочку самые необходимые вещи… Подошел к клетке с совой.

— Хедвиг, я сейчас выпущу тебя, но, пожалуйста, не ищи меня несколько дней.

Это было первым случаем, когда его сова просто взглянула на Гарри своими круглыми мудрыми глазами и не стала проявлять характер, покорно выбравшись из клетки и ухнув напоследок, скрылась в окне. Он был благодарен ей за эту поддержку.

Дальше было непростое решение: прихватив свою «Молнию», он зашел в часто пустующую в последние дни комнату Гермионы, оставил там письмо и свою метлу с еще одной запиской — он надеялся, что подруга его поймет. Он знал, что родители подарили ей на день рождения приличную сумму, к которой она добавила и все свои сбережения. Следующим летом она мечтала съездить на несколько дней в Париж. Все ее богатства хранились в маленькой шкатулке и исчислялись, что было самым важным, в фунтах. Положив деньги в карман, он заменил их еще одной запиской.

«Герми, продай мою «Молнию», это должно покрыть тебе то, что я позаимствовал. Прости.

Гарри».

Вообще-то он понимал, что поступает нечестно по отношению к ним, что они будут волноваться, но и иначе просто не мог. При мысли о том, что Сириус погиб только для того, чтобы он оставался приманкой для Волдеморта, его начинало тошнить… А дальше что? Убьют Снейпа? Он, конечно, ублюдок, но даже ублюдки вправе решать, стоит им так бездарно погибать или нет. Маятник жизни Гарри резко качнулся из одной крайности в другую.

— Хрен вам, — тихо шептал он себе под нос, взваливая ни плечи неимоверно тяжелого, как выяснилось, Снейпа и почти волоком вытаскивая его из дома, стараясь при этом, чтобы мантия-невидимка не сползла, и прислушиваясь к доносившимся с кухни голосам. — Мои родители, Сириус, Седрик… Я отказываюсь играть в ваши чертовы игры по вашим же долбаным правилам!

То, что он делал сейчас, казалось ему единственно возможной формой протеста. Никто больше из-за него не умрет, с него довольно смертей.

Протащить Снейпа на себе удалось только пару кварталов.

— Вы же вроде худой, так какого Мерлина столько весите? — Недовольно пробурчал Гарри и, стянув с них мантию-невидимку, принялся ловить такси.

Три машины проехали мимо, четвертая остановилась, шофер — пожилой индус — подозрительно оглядел Гарри, его ношу, вещи в наволочке и категорично заявил.

— Нет, парень, проблем мне не надо.

— Да какие проблемы, — Поттер сам удивился, как складно у него выходило лгать. — Отец вот опять напился, и мачеха выставила нас из дома, слава богу, хоть какие-то вещи собрать успел.

Старик усмехнулся.

— Мачеха, говоришь? Ладно, грузи своего папашу, только учти, если его вырвет в салоне, я возьму с тебя тройную плату.

— Спасибо, сэр, — он с трудом запихнул Снейпа на заднее сидение и сел рядом.

— Ну, и куда тебе?

Гарри задумался.

А действительно, куда? Не к Дурслям же с таким вот подарочком. К тому же, там его наверняка будут искать.

— В отель, наверное.

Шофер скептически на него посмотрел.

— А документы у тебя или твоего отца есть?

Документов не было, по крайней мере, у Гарри, а обыскивать сейчас Снейпа не хотелось, хорошо, что на улице моросил мелкий дождик и в темноте его мокрая от крови и воды мантия не бросалась в глаза. На черной коже сидений все было тоже незаметно, но если он испачкает руки, это может привлечь внимание шофера.

— Вот черт, забыл.

— Парень, может, тебе все-таки вернуться домой?

Гарри покачал головой.

— К этой фурии, нет уж, благодарю покорно, она меньше чем за неделю теперь не перебесится. А вы не знаете место для ночлега, где у нас не спросят документы?

— Знаю, — кивнул шофер, — но тебе там вряд ли понравиться.

— Мне все равно, — устало сказал Гарри. — Везите.

* * *

Что ему не все равно, Гарри понял, едва машина остановилась, он вообще редко бывал в Лондоне и уж точно никогда в этой его части. Серые дома, расписанные невообразимым граффити не самого приличного содержания, на слабо освещенной улице, толпы каких то фриков, размалеванных девиц в минимуме одежды и не менее размалеванных парней, на которых ее было еще меньше.

Махнув рукой в сторону невзрачного здания, у входа в которое курила, прислонившись к стене, девочка на вид лет пятнадцати, род деятельности которой не оставлял сомнений даже у неискушенного в таких вопросах Гарри, шофер сказал:

— Это отель «Небеса», на нижних этажах номера на час, наверху десятка два квартир, если планируешь задержаться здесь на пару дней, лучше договорись насчет квартиры. Скажешь, если что, портье, что ты от Хасифа.

— Спасибо, — Гарри безропотно заплатил явно завышенную сумму, выгрузил Снейпа из машины и потащил к отелю; за десять метров, что ему пришлось миновать, он стал красный как помидор от двух десятков неприличных предложений лично ему и одного одолжить за десятку на часок бесчувственного Снейпа.

В холле царил полумрак, который рассеивала пара красноватых торшеров, можно было предположить, что это сделано специально, чтобы скрыть следы потертости на плюше диванной обивки и грязные разводы на обоях, тетю Петунью в этом заведении инфаркт хватил бы еще на пороге, решил Гарри. Весь в пирсинге и татуировках накачанный парень за стойкой, явно совмещавший функции и портье, и охранника, смотрел телевизор, появление Гарри не вызвало ни малейшего интереса ни у него, ни у парочки девиц, сидящих на диванах.

— Здравствуйте, — усадив Снейпа в одно из ближайших к стойке кресел, обратился к портье Гарри. — Хасиф сказал, вы сдаете квартиры.

Парень скользнул по Гарри ленивым взглядом.

— Документы есть.

— Нет.

Следующий взгляд достался Снейпу.

— Клиент?

Гарри покраснел и покачал головой.

— Нет, это мой отец, — уже привычно соврал он.

— И у него тоже нет документов?

— Нет.

Парень взглянул на Снейпа повнимательнее.

— Пьяный или обдолбанный?

— Что, простите? — не понял Гарри.

— Спрашиваю, твой папаша бухает или торчит на чем-то, если на кокаине, траве или еще какой мути, — бог с ним, его проблемы, а вот с героинщиками я дел не имею, мне тут шприцы в коридорах и трупаки после передоза не нужны.

Гарри решил, что непременно расскажет Снейпу, что его приняли за наркомана, но как-нибудь потом… Если тот выживет для разговора.

— Нет, что вы, он просто пьяный…

— Ладно, тогда так, платишь за неделю и все время вперед, задержишь платеж хоть на полдня, ищи себе другое место. Работать будешь?

— Работать?

— Так, — парень не на минуту не утратил своего безразличного выражения лица. — С каждого клиента отстегиваешь Джо по пятерке, Джо — это я… Второго парня, что тут работает, зовут Ден, если вкалываешь в его смену, платишь ему, что скажет по этому поводу твой сутенер, нас не интересует, таковы правила, в «Небесах» не бывает облав, мы дружим с копами, так что считай это платой за отсутствие проблем. Если клиент начнет на тебя наезжать, в каждой квартире есть кнопка вызова портье, но, прежде чем нажать на нее, хорошенько подумай, за такой вызов мы берем по полтиннику, хотя иногда собственная шкура стоит дороже. Все усек?

— Нет, что вы, я не буду работать.

— Все вы так говорите, но правила я тебе объяснил, так что, чуть что, лучше плати сам. Устраивает?

— Да.

Гарри безропотно заплатил за квартиру на неделю вперед, получил ключ от шестой и потащил профессора к старому лифту, он, слава богу, хоть и скрипел, но работал, тащить Снейпа вверх по лестнице Гарри был не в состоянии, но до дверей квартиры на пятом этаже дотянул.

Она оказалась именно такой, как и следовало ожидать от подобного заведения: почти все пространство небольшой комнаты занимала кровать, белье на ней было не слишком свежим… Две тумбочки, на которых стояли лампы, столик с телевизором, два кресла, платяной шкаф. Опустив Снейпа на кровать, Гарри обследовал еще ванну и крохотную кухню, все было таким же убогим, даже его комната в доме Дурслей выглядела прилично по сравнению с этой дырой. Но сейчас ему было не до обстановки, куда больше волновало состояние Снейпа, который, похоже, потерял много крови. Как и портье Джо, он не хотел иметь дело с трупом. А для этого надо было определить характер повреждений. Он снял со Снейпа ботинки и мантию, стараясь действовать как можно аккуратнее, с сотней мелких пуговиц на сюртуке пришлось повозиться, но когда он был, наконец, снят, Гарри невольно вздрогнул. Белая рубашка Снейпа была вся в красных разводах, понимая, что ее, скорее всего, уже не отстирать, Гарри принес из кухни замеченный среди скудного ассортимента имеющейся посуды нож и разрезал ткань…

Гриффиндорцы часто шутили на тему того, как Снейп может выглядеть без одежды. Предложения выдвигались разные — от наличия копыт до чешуйчатой кожи. Ничего такого не было: тело как тело, бледное, без волос на груди, со впалым животом, намного выступающими позвонками и ребрами — ничего отвратительного, все даже вполне подтянуто и прилично для мужчины его возраста, вот только это обычное и вполне человеческое тело было испещрено десятками глубоких кровоточащих рубцов, да и темно-лиловые кровоподтеки на животе и ребрах выглядели не лучшим образом.

От соприкосновения открытых ран с грубой тканью простыней Снейп застонал и на мгновенье пришел в себя, хотя взгляд его оставался расфокусированным.

— Где я?

«Удивительно, — подумал Гарри, услышав слабый голос, в котором звучали повелительные интонации. — Этот тип, что, даже из гроба будет командовать собственными похоронами?»

— Мы в отеле, — Гарри достал палочку. — Я знаю одно простое кровоостанавливающее заклинание, постарайтесь минутку не двигаться.

— Нет, — Снейп перехватил его руку. — Не колдуйте, Поттер, они нас найдут. Поезжайте обратно в штаб немедленно, не делайте глупостей, притворитесь, что ничего не знаете, вам пока чертовски везло, сделайте это традицией.

— Именно поэтому я здесь.

— Одумайтесь, упрямый мальчишка, это не выход! Вон отсюда…

— Обойдетесь.

Видимо, эта гневная тирада отняла у Снейпа последние силы, потому что он снова потерял сознание.

Не колдовать… Гарри растерялся, не зная, что делать, — в квартире не было ни аптечки, ни телефона, а если нельзя использовать магию, Снейпу нужен хотя бы магловский доктор… Решив позвонить от портье, он вышел в коридор и запер квартиру. Как раз этот момент дверь соседней открылась, и из нее торопливо вышел мужчина, девушка в алом белье и чулках сеточках выглянула вслед за ним.

— Эй, приятель, ты был великолепен, как надумаешь, заходи еще, — внешне она напоминала латиноамериканку и была бы довольно красива, если бы не немного поплывший макияж.

Мужчина что-то буркнул и поспешил к лифтам. Внимание девушки переключилось на Гарри.

— Привет, новый сосед?

Он кивнул. Оно протянула руку с кроваво-красным маникюром.

— Я Лола.

Он пожал ее ладонь.

— Очень приятно, мисс, я Гарри.

— Мисс? — Она усмехнулась. — Ну-ну… — Потом рывком притянула его к себе и жарко зашептала в ухо. — Перепехнуться не хочешь, Гарри, для жильцов у меня скидка.

От очередной порции смущения его спасло только то, что тихо звякнули двери лифта, впуская клиента Лолы и выпуская девушку с большим бумажным пакетом, из которого торчал французский батон. Она выглядела приветливой, хотя, судя по вызывающему наряду, была коллегой новой знакомой, только неяркие и какие-то теплые черты лица невольно располагали к себе. Она оказалась соседкой из квартиры слева. Бегло оглядев сцену в коридоре, девушка с пакетом улыбнулась.

— Лола, ты совсем совесть потеряла, таскаешь к себе мальчиков из приходского хора?

Латиноамериканка выпустила ладонь Гарри.

— Вовсе нет, это наш новый сосед, Джейн, но, похоже, он предпочитает взрослых дяденек с тугими кошельками и вялыми членами.

Вот теперь он точно стал малиновым и поспешил к лифту, но та, которую назвали Джейн, внимательно оглядела Гарри и поймала за руку.

— Эй, парень, не слушай ее. Подержи, пожалуйста, пакет, пока я дверь открою, — и прежде чем он успел что-то ответить, ее покупки оказались у него в руках. — У тебя кровь на рукаве рубашки, ты знаешь?

Гарри проследил за ее взглядом — действительно, на светло-серой ткани были отчетливо видны бурые пятна.

— Знаю… Мой отец, — он попытался сообразить, на что больше всего похожи раны Снейпа. — Его порезали какие то придурки, я хотел спуститься вниз и вызвать скорую.

Джейн кивнула.

— Хорошо, когда есть страховка, — можешь позвонить от меня.

«Страховка!» Нет, она у Снейпа была вряд ли, и как он об этом сразу не подумал?

— А если ее нет, вы не знаете, какого-нибудь врача, который примет наличные и не станет задавать лишних вопросов?

Латиноамериканка фыркнула.

— Ну, вот опять какие-то типы с неприятностями, хоть бы раз кого нормального подселили. Лучше бы он был проституткой, чем типом с порезанным отцом. Ну, на фиг, я пошла к себе. И тебе советую, Джей, не лезь в неприятности.

Она развернулась и скрылась в своей квартире, как только за ней захлопнулась дверь, Джейн открыла свою и взяла у Гарри пакет.

— Она права, парень, тут живут люди, которые очень не любят проблемы, особенно, если они могут быть связанны с полицией. Мой тебе совет, не будь так откровенен с незнакомцами и не говори Джо, что с твоим отцом, а то вылетите отсюда в два счета. Аптека на соседней улице, прости, но больше я тебе ничем помочь не могу.

— Спасибо. — Как будто он еще от кого-то в этом мире ждал помощи… — Гарри поплелся к лифту, размышляя что же делать, если он не найдет врача — Снейп со своим упрямством и запретом колдовать элементарно умрет от потери крови. Хмури даже стараться не придется, — зло подумал Гарри. — Эта мысль заставила его особенно разозлиться. — Все было напрасно… — Прошептал он, обхватив себя руками, чтобы унять озноб. Нужно было собраться и постараться сделать еще хоть что ни будь.

— Стой, — он обернулся и понял, что все это время девушка с пакетом наблюдала за ним. — Все так плохо?

Гарри кивнул.

— Что я делаю? — Сама у себя спросила Джейн.

Дверь в квартиру латиноамериканки распахнулась.

— Вот и я тебя спрашиваю, кончай корчить из себя мать Терезу, мало у тебя своих проблем?

— Лола, ну посмотри на него, парень явно не из этого района, ни черта не знает, представляешь, во что он может влипнуть, если сейчас отправится искать врача?

— Тебе-то что?

— Жалко мне его, — пожала плечами Джейн.

— Тебе всех жалко, а потом…

— Слушай, кончай ныть, лучше переоденься, поможешь мне. Лола не злая, — пояснила она Гарри, — только очень вредная.

Он недоуменно на нее посмотрел.

— Вы найдете мне врача?

— Считай, что тебе повезло, парень, ты его только что нашел, если, конечно, не станешь спрашивать у меня лицензию на медицинскую практику.

— Вы доктор?

Джейн пожала плечами.

— Полгода недоучилась, но обитателям «Небес» моих скромных способностей обычно хватает.

— Спасибо вам огромное.

— Ну, благодарить меня пока рано, я сейчас кое-то захвачу, и мы осмотрим твоего больного. Лола, ты со мной?

— А куда ж я денусь, вот только халат накину. Как же мне это все не нравится!

— Не повторяйся, — шикнула на нее Джейн. — Как тебя хоть звать-то, парень?

— Гарри.

— Ты только не расстраивайся, Гарри, безвыходных ситуаций не бывает.

Три часа спустя лежащий на постели Снейп больше всего напоминал мумию, у которой не забинтованными оставались только голова, ступни и ладони. Все время, пока девушки суетились вокруг зельвара, Гарри тихонечко сидел в углу, ожидая их вердикта. Ран было куда больше, чем он ожидал, они покрывали ноги профессора, и один порез обнаружился даже на заднице, что Лола прокомментировала следующим образом:

— А тот, что потрудился над твоим папашей, затейник. Мне один раз тоже попался клиент-садист, бр-р, вспомнить страшно.

— Тихо, — прикрикнула на нее Джейн, и они вернулись к работе.

Когда все было закончено, несостоявшаяся доктор протянула ему, Гарри, список.

— Значит, так, ему повезло, что раны не слишком глубокие, несколько порезов я зашила, остальные сами срастутся, выглядеть будет не очень эстетично, но, похоже, твоему отцу не привыкать. Я сделала ему укол обезболивающего и снотворного, до завтра его лучше не будить, купишь в аптеке вот эти лекарства, антибиотики, чтобы не начался воспалительный процесс, еще обезболивающие, витамины и заживляющую мазь. Повязки будешь менять два раза в день, завтра я покажу тебе, как это делать. Он потерял много крови, проснется — я поставлю ему капельницу, и постарайся хорошо его кормить, побольше мяса и овощей, лучше пока все вареное, немного красного вина тоже можно. Все понял?

Гарри кивнул.

— А эти лекарства, они дорогие?

Джейн пожала плечами.

— Да нет, не очень, но учти, твоему отцу лучше неделю-две соблюдать постельный режим.

— Спасибо огромное. Я вам что-то должен?

— Было бы неплохо, — встряла Лола, — она ведь свои лекарства тратила.

— Конечно, — Гарри достал деньги. — Скажите, сколько?

Джейн скептически взглянула на его богатства.

— Это все, что у тебя есть? — Он кивнул. — Тогда ты мне отработаешь, тебе и так предстоят расходы. Готовить умеешь?

Он кивнул снова.

— Да.

— Пойдем, соорудишь мне поздний ужин, а то я с ног валюсь от усталости. Лола, ты с нами?

— Еще чего, я из-за твоей доброты, Джей, и так кучу времени потеряла, сейчас переоденусь и пойду на улицу, может, удастся сегодня еще кого-то подцепить. И вообще, взяла бы ты с него лучше деньги.

— Ну, с этим я как-нибудь сама разберусь. Пошли, парень, твой отец в худшем случае проспит до утра.

* * *

Квартира Джейн или просто Джей, как она просила себя называть, выглядела странно, но уютно. Спальня вполне соответствовала ее основной профессии, но и она носила отпечаток какого то почти домашнего уюта. Огромная кровать была застелена свежим бельем, шелковым, но приятного персикового оттенка. Приглушенный свет, картинки на стенах несомненно эротического характера, но скорее сюрреалистичные, чем пошлые. На маленькой идеально чистой кухне вкусно пахло, забавные банки для круп и специй соседствовали со смешными фарфоровыми статуэтками и начищенной до блеска посудой. Вполне девичья кухня…

— Нравится? — Спросила Джейн, доставая из пакета продукты.

— У вас очень мило, — честно ответил Гарри.

— Я уже год тут живу, даже «Небеса» при желании могут стать домом. — Пожала плечами Джей. — Ты сам-то ужинал?

Гарри прислушался к своим ощущениям. Теперь, когда шок от пережитого и страх за Снейпа немного поутихли, желудок многозначительно заурчал.

— Нет, — вынужден был признать он под пытливым блеском серых глаз Джей. — Но вам не стоит беспокоиться, завтра я все куплю.

Она улыбнулась.

— Ну, от трех яиц и пары сосисок я не обеднею, так что сейчас будим ужинать. Ты и правда готовить умеешь?

Он кивнул.

— Да, конечно.

— Тогда хозяйничай — еда в пакете, а я пока приму душ и переоденусь.

С этими словами она ушла в комнату, а Гарри, желая отблагодарить свою спасительницу, принялся за дело. Он как раз раскладывал еду по тарелкам, когда она вернулась. В линялой домашней майку и коротких джинсовых шортах Джей совсем не походила на жрицу продажной любви. Просто усталая молодая женщина с мокрыми после душа волосами, немного старше, чем ему показалось на первый взгляд.

— Пахнет замечательно, — она сразу направилась к холодильнику. — А вот я, к моему величайшему стыду, абсолютно не умею готовить. Тебе, кстати, сколько лет, Гарри?

Удивленный вопросом, он честно ответил:

— Шестнадцать.

Джейн достала две маленькие бутылки пива.

— Ну, тогда одну я тебе разрешаю, оно легкое, только крепче спать будешь. — Она открыла пиво и села за стол. — А теперь рассказывай, как такой хороший мальчик попал в неприятности. И кто тебе тот человек.

Гарри смутился.

— Я же сказал…

Джей серьезно на него взглянула.

— Сказочку про отца можешь оставить для кого-то вроде Лолы. Между вами нет ничего общего, кроме цвета волос и того, что вы оба худые, как щепки. К тому же, снимая с него штаны, я обнаружила вполне знакомый мне предмет. — Она подняла майку и достала из-за пояса шорт волшебную палочку Снейпа. — Я убрала, чтобы у Лолы вопросов не возникло но, наверное, стоит ее тебе вернуть.

— Вы знаете о существовании волшебников? — Удивился Гарри, забирая палочку.

Джей кивнула.

— Да, но не слишком много. В детстве у меня была подружка, так ее отправили в какую-то частную школу, когда она оттуда приехала, стала рассказывать про разные чудеса, я не могла ей не верить, потому что она показала мне кучу странных штуковин, в том числе и палочку вроде этой. Но вскоре ее семья переехала в другой город, и я больше не видела Сару и никогда ничего не слышала о магах. Даже не думала, что еще когда-нибудь столкнусь с кем-то из вас.

— Пожалуйста, никому ничего не говорите.

Джей пожала плечами.

— Да знаю я, Сара тоже просила все держать в тайне. Гарри, не бойся, я никому не проговорюсь, не хочешь, можешь ничего мне не рассказывать.

Он смутился.

— А вы не обидитесь?

— Нет, конечно, — Джей откусила кусочек поджаренной сосиски и запила холодным пивом. — Вкуснятина, попробуй… «Небеса» вообще не то место, где принято откровенничать. Так что спиши мои расспросы на женское любопытство и, не стесняясь, пошли к черту.

Он попробовал холодное пиво и сосиску, было действительно очень вкусно.

— Вы мне так помогли, я не хотел бы вас обидеть.

— Брось, я просто живу по такому принципу, что, как бы жизнь тебя ни ломала, надо всегда оставаться человеком. Замечать боль и страдания других людей и помогать им по мере возможностей, ибо за каждое причиненное зло ты рано или поздно получишь в ответ такое же зло, а добро всем нам зачтется. Наверное, во мне еще жива психология врача.

— А как так получилось, что вы… — Гарри тут же смутился. — Простите, я не имел права спрашивать.

— Да чего уж там, — пожала плечами Джей. — Весьма банальная история. Родилась в маленьком провинциальном городке, всегда мечтала стать певицей, у меня неплохой голос. Мои родители были врачами, по трагической случайности они умерли как раз тогда, когда я должна была выбирать себе дорогу в жизни. Продав их дом, я выполнила последнюю волю отца, уехала в Йорк, сняла маленькую квартирку и поступила в медицинский колледж, потом был университет, и когда я должна была его вот-вот закончить, встретила его… — Джейн тяжело вздохнула. — Я немного подрабатывала, пела по вечерам в маленьком клубе. Он представился лондонским продюсером, дарил цветы и подарки и однажды уговорил уехать с ним в столицу. Мол, он все устроит, и тут я смогу закончить образование, одновременно записывая собственный альбом. Ну, что сказать, я была полной дурой. Поверила ему. Забрала документы, превратила все, что могла, в деньги, и мы уехали… А дальше все банально — в первый же день в Лондоне он исчез вместе с моими сбережениями и своими дорогими подарками. Я оказалась на улице и без гроша в кармане, а он, наверное, сейчас ищет где-то новую дурочку. Я заявила в полицию, но не добилась ровным счетом никакого результата. Устроилась официанткой в кафе, на третий день хозяин мне красноречиво намекнул, что неплохо было бы… Впрочем, тебе лучше не знать, я отказала, но через три дня он вечером затащил меня в подсобку и… В общем, я снова пошла в полицию, на этот раз все вышло еще хуже. Весь персонал засвидетельствовал его алиби, он подал на меня встречный иск за клевету, и, поскольку в качестве штрафа взять с меня было нечего, то на три месяца я угодила в тюрьму. Там познакомилась с Лолой, она сидела за то, что избила клиента, который ей не заплатил. Так получилось, что вышли мы вместе, и поскольку мне некуда было идти, она привела меня сюда и позволила жить с ней, научила азам профессии. Лола очень хорошая, просто жизнь сделала ее жестокой и расчетливой, по ее мнению, а на самом деле она добрая, она только много ворчит, словно оправдывая своё безрассудное проявление милосердия… Вот увидишь, она, придя с работы, непременно принесет тебе что-нибудь… Обхамит, обматерит, но непременно сделает… Нам с ней трудно было работать в одной квартирке, поэтому, заработав первые деньги, я сняла свою, сначала было мерзко, а потом… Мы, люди, странные создания, ко всему способны привыкнуть. Позже я залатала какого то приятеля Джо — нашего портье — после очередной поножовщины. Он ко мне проникся доверием и теперь поставляет клиентов. Хорошая практика, вот коплю деньги, надеюсь однажды все же закончить образование. Я понимаю, что звучит банально и все шлюхи говорят — мы тут ненадолго, но я стараюсь. Мой тебе совет мальчик, не привыкай к «Небесам» и такой жизни, чем раньше ты сбежишь отсюда, тем лучше.

Гарри кивнул, допивая свое пиво. Такой вот взрослый получился разговор. Он почувствовал странную дисгармонию. Словно судьба когда-то давно решила, что ему нет места в мире обычных людей и, изгнав из мира избранных, привела в этот приют падших ангелов. И… Ему тут было неплохо, даже уютно. Он действительно мог бы привыкнуть и к теплой домашней Джей, и к эксцентричной Лоле. Их мир… Их «Небеса». Это было куда честнее, чем многое из того, что он знал раньше.

— Мне очень повезло с соседями, — честно признал он.

Джей отчего-то смутилась.

— Да ладно тебе. Просто мне тоже когда-то было нужно, чтобы кто-то мне помог, и я встретила Лолу, ты — меня… Закон жизни, просто… — Она улыбнулась. — Однажды сам помоги кому-то такому же растерянному и считай, что мы в расчете. Но … — Она взялась за вторую сосиску. — Еще от парочки ужинов я бы не отказалась.

Он кивнул.

— Я все время буду для вас готовить, пока Снейп не поправиться.

— Снейп? — Она полезла в холодильник и достала еще пива, на этот раз только одну бутылку. — Может, все-таки скажешь, кто он тебе?

Гарри честно ответил:

— Самый нелюбимый учитель.

Джей улыбнулась.

— Учитель, да еще и нелюбимый… Сюда не подошьешь даже романтичную историю про побег с любовником из закрытой школы для мальчиков.

Гарри уже в который раз за вечер смутился, а потом и разозлился.

— Да как вы могли подумать!

Джей примирительно улыбнулась.

— Да ладно тебе, это была шутка. Давай-ка доедай и отправляйся спать. Я сегодня вымоталась, завтра после покупки продуктов и лекарств оцени свои финансовые возможности, если неделю не протянешь, надо найти тебе работу. Хорошую зарплату не гарантирую, но попробуем подобрать занятие поприличней.

* * *

Спать не хотелось, Гарри был сыт и слишком много пережил за один вечер, чтобы просто отдохнуть. С кровати доносилось ровное дыхание Снейпа. Но даже это не смущало, некоторая расслабленность после бутылки пива убеждала его в том, что он наконец-то абсолютно свободен… Не должен никому и ничего. Его мир рухнул в пропасть, но именно в ней он, казалось, получил возможность, наконец, обрести себя. Не мальчик, выросший в чулане, не растиражированный герой, не статист и не марионетка. Теперь он просто парень со своими проблемами, которые нужно решать и учиться жить. Не ради кого-то, Снейп при всем желании не тянул на причину, ради себя. И это будет очень трудно. Профессор, как только встанет на ноги, может убираться ко всем чертям, а он не будет сдаваться… Наверное, именно этого хотел Сириус, мечтая увезти его в Америку. Чтобы он рос, искал свое место в жизни, и он найдет. Как-нибудь справиться. Джей поможет с работой, он подкопит деньги, раздобудет документы на другое имя, затем, наверное, поступит в колледж. И никакой больше войны. Никаких смертей.

Сириус… Дом… Думать об этом было слишком больно. Дамблдор? Он чувствовал ненависть, острую боль предательства, но запрещал себе эти чувства. Они упали на пол вместе с зажавшим себе рот, чтобы не кричать, Снейпом. Они остались в прошлом… В том мире… Откуда он не спешил забирать ненависть, прихватив только любовь и горечь… Рона, Гермиону, без вины виновного в смерти друга Ремуса, Хагрида и, конечно, Сириуса. Из той жизни только Снейп был прокаженным довеском, впрочем, Гарри не сомневался, что они поспешат избавиться от общества друг друга при первой же возможности.

Мысли, несмотря ни на что, выходили грустными. Пытаясь как-то отвлечься, Гарри включил телевизор и тут же выяснил неприятную подробность. Не то чтобы совсем неприятную, это как посмотреть, и все же… В «Небесах» было только три канала, и каждый из них показывал весьма откровенное порно… Гарри напрасно целомудренно пощелкал пультом и попробовал включить настройку. Антенна у телевизора отсутствовала… Все было бесполезно. Гриффиндорское любопытство, усугубленное пивом, победило. Опасливо покосившись на спящего Снейпа, он сел на край кровати и уставился на невиданное раньше зрелище. Естественно, в доме Дурслей он ни разу не сталкивался с порно, конечно, некоторое представление о сексе и кино такого рода у него все же сложилось из трепа в общей спальне Симуса и Дина, а так же намеков Рона, повествующего о движущихся картинках в журнале «Шаловливая ведьма». В вопросах взаимоотношений полов сам Гарри был настолько скудно подкованным теоретиком, что не мог поддержать подобные разговоры. А, следовательно, стремился их избежать. И вот теперь завеса тайны не просто приоткрылась, кто-то безжалостно сдернул ее.

После пятиминутного просмотра первого из имеющихся в его распоряжении каналов у него сложилось впечатление, что сексом он никогда не захочет заниматься. Пышная матрона, обтянутые чулками ноги которой наводили на мысли о только что съеденных сосисках, яростно выкрикивая что-то на немецком, скакала на члене какого-то худого джентльмена в очках, на лице которого плохо сочеталось выражение блаженства и взгляд человека, на которого наехал каток для укладки асфальта. Второй еще более непривлекательный господин в носках и галстуке выполнял поступательные движения своей эрекцией в рот пышнотелой дамы. Причем перемазанный ее кроваво-красной помадой член выглядел несколько поврежденным, и Гарри поспешил избавить себя от леденящего душу зрелища, переключив канал. На втором дела обстояли несколько лучше, две абсолютно идентичные блондинки медленно ласкали друг друга на глазах у мужчины, который в одной руке сжимал бокал мартини, а во второй свой член. Это зрелище его немного увлекло, пока минут через пятнадцать понятие «медленно ласкать» не сменилось на слово «вяло» и Гарри не заметил в глазах мужчины какой-то вселенской тоски. «Как я тебя понимаю, приятель», — посочувствовал он незадачливому наблюдателю, снова переключил канал и тут же захотел выключить телевизор вообще, но гриффиндорское любопытство пересилило… Конечно, парни говорили и об этом, всегда с некоторыми презрительными интонациями в голосе… Да еще сегодня Дамблдор назвал Сириуса педиком, значит ли, что он тоже делал «Это»?.. Конечно, значит. Тогда нужно попытаться понять… Картинке на экране нельзя было отказать в привлекательности: хрупкий блондин с белой кожей сладко стонал, извивался, подаваясь навстречу сильным толчкам своего загорелого и накачанного партнера… Гарри невольно наклонился поближе к экрану, стараясь все хорошенько разглядеть. Резкие движения бедер его гипнотизировали, нежный, почти интимный жест, каким загорелый убрал прилипшие от пота ко лбу партнера светлые прядки, как он затем склонился над ним, прикусив розовый сосок, все это…

Гарри понял, что кое-что происходит неправильно, когда более громкий, чем остальные, стон вывел его из состояния горячего транса, и он с ужасом понял, что это стонет уже он сам, сидя на кровати в двух шагах от Снейпа. И более того, бесстыже гладит свой член, расстегнув неизвестно когда штаны и нырнув рукою под резинку трусов… И ему все происходящее, судя по сильнейшей эрекции, очень нравится… И он вот-вот… Гарри затравленно оглянулся на профессора и… Сдавленно пискнул потому что прямо на него немного удивленно взирали большие черные глаза… Вариантов было два: сдохнуть на месте от стыда или кончить. Гарри выбрал вариант «сдохнуть», но тело его выбор не поддержало — он зажмурился, судорожно вдохнул и брызнул спермой себе же на колени, чуть не повалившись на кровать от взрыва очень противоречивых чувств… Когда мысли хоть немного пришли в норму, и он, решив, что двум смертям не бывать, немного приоткрыл один глаз, оказалось, что Снейп как спал, так и спит, неподвижно, все в той же позе и ровно спокойно дышит.

«Показалось», — Гарри готов был смеяться от облегчения, но вместо этого выключил телевизор и поспешил скрыться в ванной и уничтожить следы преступления. Быстро постирав брюки и трусы при помощи единственного куска туалетного мыла, который ему удалось обнаружить, он набрал ванну, лег в теплую воду и задумался.

Вспоминая все, что ему доводилась слышать об однополом сексе, Гарри размышлял: то, что произошло только что — это уже диагноз или еще лечится? Его немного утешало, что в свое время он был очень увлечен Чоу, и ее поцелуй был ему очень приятен. Значит, все не так плохо? Ему просто не понравились те девушки по телевизору? С другой строны, Симус, которого вся гриффиндорская спальня мальчиков пятого курса считала экспертом в вопросах секса, утверждал, что есть такие люди, которым нравятся представители обоих полов — бисексуалы. Может, он такой? Тогда, если верить рассуждением того же Симуса, главное — понять, какую роль ты предпочитаешь. Если чтобы трахнули тебя — это уже проблема, если чтобы ты — еще есть шанс вернуться к нормальной ориентации… Правда, Гермиона, которая как-то услышала кусок подобного разговора, только покраснела, хмыкнула и посоветовала им прочитать хоть одну книгу о сексе. Но где сейчас та книга и та Гермиона? А разобраться нужно. Итак…

Гарри отбросил все посторонние мысли и представил себя медленно склоняющимся над симпатичным блондином из кино. Мысли злорадно пропели «Тудум» на манер похоронного марша, картинка вышла отнюдь не неприятная, но вот и реакций в организме не вызывала. Мужественно решив продолжить, Гарри представил, что на этот раз уже над ним склоняется загорелый брюнет, медленно разводит в стороны его ноги, целует соски… «Тудум» на этот раз прозвучало еще более обреченно, поскольку эрекция незамедлительно возникла. Ну и черт с ним, решил Гарри, скользнув рукой по груди и медленно опуская ее вниз. Ему шестнадцать и он, судя по всему, хочет, чтобы его отымел симпатичный парень, живут же люди с этим как-то? И он выживет, рука сама плавно обхватила член, скользнула вниз, оттягивая кожу и обнажая головку, Гарри коснулся ее пальцами другой руки, слегка царапнув ногтем особенно чувствительное местечко. Перед глазами тут же заплясали сотни неприличных картинок. Вот его выдуманный любовник прижимает его к кровати своим телом, его кожа такая же прохладная, как эта вода, и это его пальцы сильно и нежно сжимают член Гарри, ласкают яички, и они смотрят друг на друга, да, именно так, медленно, глаза в глаза — зеленые и черные, холодные, требовательные…

«Черные?» Гарри вылетел из ванной так, словно ее наполнили кипятком. «Это что еще значит? Какие такие черные глаза? У парня в кино он вообще цвет глаз не разглядел, только их форму и вуаль длинных неровных ресниц…». Эрекция настоятельно требовала продолжения чувственного пиршества, сознание ее поддержало, взбунтовалось и снова прокрутило пару пошлых картинок, добавив к цвету глаз еще бледные впалые щеки и орлиный профиль. Гарри отдернул руки от собственного паха и зло попытался сам себя убедить, что от таких мыслей его непременно должно тошнить. Не вышло, и он прибег к методу экзекуции — натянул пижамные штаны и самую широкую из имеющихся футболок, почистил зубы и, несмотря на то, что возбуждение все еще давало о себе знать, вернулся в спальню.

Снейп спокойно спал и понятия не имел, что его персона только что испортила Гарри не только попытку постичь собственные предпочтения, но и сеанс приятных эротических фантазий.

— Гад, вы профессор, — тихо сообщил Поттер своему мучителю. — Сволочь слизеринская.

Профессор по понятным причинам промолчал. Гарри тяжело вздохнул. Кровать выглядела огромной и вполне пригодной для сна, но мысль о том, чтобы разделить ее со Снейпом, он отмел как в данный момент абсурдную и неуместную, а потому, сдвинув два кресла, попробовал свить себе в них гнездышко из подушки и одеяла. Вышло чертовски неудобно, но Гриффиндор никогда не пасовал перед трудностями.

Сон к нему не шел, но это не совсем напоминало бессонницу, которая мучила его после смерти Сириуса. От грязных мыслишек избавиться удалось довольно легко, а вот с мыслями о предательстве Дамблдора выходило хуже… Но он совершенно не знал, что с этим делать. Уже сам факт побега казался ему маленькой местью, но абсолютно недостаточной, чтобы унять боль в груди. Получалось, что из одного поганого мира он попал в другой и вот теперь очутился в третьем. Когда же маятнику его жизни надоест качаться из стороны в сторону, переставляя местами добро и зло, и произойдет ли это вообще когда-нибудь? Он не надеялся, что ж, да он вообще перестал надеяться. Так было проще.

После первого падения на пол со своего импровизированного ложа Гарри только сдержанно ругнулся, после второго решил, что нет абсолютно никаких причин, чтобы он мучался, пока Снейп в одиночестве наслаждается комфортом, а если они и были, то он, Гарри, в данной ситуации предпочел о них забыть.

Свернувшись клубочком на постели, чтобы не дай бог не задеть профессора, он вскоре заснул, сказалась, наверное, усталость минувшего дня. Снов Гарри, к счастью, не видел, только пробуждение вышло странным, было уютно и очень необычно. С трудом открыв глаза, он взглянул на серый утренний свет, вспоминая, где он и как, собственно, оказался в этом месте. Вставать не хотелось категорически, что он забыл в этом неприветливом дне? В постели же было, наоборот, удивительно хорошо, вот как чувствует себя человек, когда просыпается не один, в чьих-то горячих объятиях.

«Стоп! Объятиях…» Гарри уже хотел вскочить с постели, но вместо этого неподвижно застыл. Во-первых, встать, не потревожив Снейпа, во сне перевернувшегося на бок и притянувшего его руками к себе, не представлялось возможным, а во-вторых, слишком уж горячими были эти объятья. Осторожно прижав ладонь ко лбу профессора, Гарри определил, что у него довольно сильный жар. А значит, надо было осторожно выбираться из постели и идти в аптеку.

Медленно убрав руку, он немного отодвинулся, но в этот момент Снейп что-то невнятно проворчал и снова притянул его к себе, причем на этот раз горячая ладонь профессора скользнула ему под майку.

— Нахал, — беззлобно заметил Гарри.

Разрешить ситуацию помог стук в дверь. Не заботясь дольше об удобстве Снейпа, Поттер отпихнул его от себя и, вскочив с кровати, поспешил открывать.

На пороге стояла Лола, без макияжа, в толстом махровом халате, растрепанная и заспанная, она, как ни странно, понравилась Гарри куда больше, чем вчера вечером.

Не дожидаясь его вопроса, девушка сунула Гарри в руки пакет с сандвичами и пачку чая.

— Учти, это в долг, — строго заметила она. — Разбогатеешь — отдашь.

— Спасибо, — растерянно сказал он. — Я все верну.

— Смотри мне, и насчет работы, я говорила с Джей, в клубе «Тайфун» в двух квартала отсюда нужен подсобный работник на кухню. Три фунта в час, документы у тебя не спросят, надумаешь, зайди ко мне часов в восемь вечера — отведу тебя к хозяину.

— Еще раз огромное спасибо, — поблагодарил он.

— Ладно тебе. — Проворчала Лола. — Спать пойду, устала.

Закрыв дверь, Гарри прошмыгнул на кухню и, заваривая чай, откусил кусок вкусного сандвича с курицей. Все-таки кто-то там, наверху, любит его. Ему очень повезло с соседями.

«Добро пожаловать в твой персональный ад, Гарри Поттер, и не смей надеяться на снисхождение, поскольку дьявол, наконец, соизволил выйти из комы».

Примерно так думал Гарри, вынужденный на протяжении получаса выслушивать гневные вопли Снейпа на тему, каким надо было быть дебилом, чтобы уйти, даже не оставив записки, бросив почтенного профессора в полном неведении, да еще и в запертой квартире, и это когда этот достойный человек даже не в состоянии воспользоваться своей магией. А он-то и отлучился всего на полчаса в аптеку и ближайший супермаркет… По счастью, долгая тирада так вымотала Снейпа, что он перестал трясти его за плечи и скорее рухнул, чем сел на кровать. Именно в этот момент Гарри выронил из рук пакет, из которого посыпались лекарства и продукты. Затем стал свидетелем небывалого зрелища: взглянув на то, что он принес, Снейп смутился! Черт побери, на протяжении пары секунд он точно выглядел виноватым, а затем быстро взял себя в руки, нацепил привычную маску «гада всех времен и народов, грозы гриффиндорцев, а особенно близоруких» и спросил:

— Откуда у вас деньги?

Гарри наклонился, собирая лекарства, и пожал плечами.

— Продал свою метлу Гермионе.

Снейп напрягся.

— Вы сообщили о своем безрассудном побеге мисс Грейнджер? Не верю, что она вас не остановила.

— Никому я ничего не сообщал, просто оставил ей метлу с запиской, что она может ее продать, и забрал ее сбережения. Не так много там и было. А после оплаты жилья и вашего лечения вообще остается только на еду, на пару дней и заплатить за квартиру через неделю. — Собрав покупки, Гарри скрылся на кухне, до него долетел недовольный голос Снейпа.

— Я считаю, что вы немедленно должны вернуться, Поттер.

— Этот вопрос не обсуждается, сэр. — Он взял оставшиеся сандвичи, налил в стакан купленный сок и, вернувшись в комнату, поставил все на тумбочку у кровати. — Ешьте. Вы потеряли много крови и вам нужно хорошо питаться. Позже я приготовлю что-нибудь посущественнее, но пока есть только это. Приятного аппетита.

Снейп посмотрел на него как на умалишенного.

— Поттер, вы не понимаете всю сложность ситуации! Я даже не знаю, кого из нас будут искать больше, но то, что этим займутся и Темный лорд, и Дамблдор, не вызывает у меня не малейших сомнений. Поймите, несмотря на все то, что вы узнали, вам будет куда безопаснее под защитой Ордена. Хватит, наконец, корчить из себя упрямого кретина!

Гарри ухмыльнулся.

— А вы, профессор Снейп, сэр… Мелочный убогий садист со скверным характером, для которого причинить кому-то боль — все равно, что отметить Рождество дважды. И не смотрите на меня так возмущенно, я всегда хотел вам это сказать. И мне плевать на вашу ругань, а баллы вы с меня уже никогда не снимите, если еще не заметили, я бросил школу.

— Поттер, — прошипел Снейп, Гарри поразился, как странно тот выглядел, жар заставил его щеки вспыхнуть румянцем, обычно бесцветные губы покраснели и непонятно от чего больше блестели глаза — от гнева или температуры. «Наверное, именно так он выглядит, когда занимается сексом», — мелькнула у Поттера глупая мысль, впрочем он тут же мысленно наорал на себя за то, что ему вообще пришло в голову объединить такие противоположные вещи, как «Снейп» и «секс». И вообще… За последний день у него в голове возникло такое количество мыслей эротического характера, сколько не было за всю минувшую сознательную жизнь. Наверное, так сказывалось место пребывания. Снейп тем временем продолжил. — Вы думаете только о себе, неужели не ясно, какая паника поднимется в связи с вашим исчезновением в Магическом мире? Долго скрывать такое от общественности они не смогут, и тогда…

— А мне плевать, — запальчиво перебил Гарри. — Кому на хрен нужен такой мир, где все с легкостью играют жизнями друг друга?

— Кому он нужен? — Так же гневно переспросил Снейп. — Вашим друзьям, Поттер. Грейнджер, Уизли, Люпину, Хагриду — думаете, они одобрили бы ваше решение? Или на них вам тоже плевать?

Гарри смутился.

— Нет, на них нет, но… У них же есть настоящий спаситель.

Снейп хмыкнул.

— Так вот в чем дело. Переживаете, что кончился ангажемент на роль Золотого мальчика? Или не можете простить, что кто-то пристрелил вашу бешеную собаку?

— Да как вы, — в этот раз Снейп был готов к нападению: быстро подался вперед, и его руки сжали запястья парня раньше, чем кулаки достигли цели. На белых бинтах выступила кровь, и это немного отрезвило Гарри. — Отпустите. — Снейп ослабил хватку. — Совсем отпустите. Вам больше не удастся меня разозлить, я принял решение, и его ничто не изменит. Поправляйтесь и идите своей дорогой, а я свою наконец-то выбираю сам. У меня отобрали детство, мне испоганили юность, меня предавали и продавали на этой войне. Но теперь она наконец-то закончилась, пусть только для меня. Довольно, слышите, хватит… и даже если они придут за мной… Что ж, я проживу только для себя столько, сколько смогу, и в этом есть смысл. Мне даже жаль вас, что вы его не видите. А теперь извините, я схожу за Джей, она должна показать мне, как делать вам перевязки.

Снейп неожиданно промолчал, отпустил его руки и недовольно спросил.

— Что еще за Джей?

Гарри пожал плечами.

— Ваш лечащий врач — единственный, которого я смог найти. И будьте с ней повежливее, она, в конце концов, делает это бесплатно, по доброте душевной, хотя вы вряд ли знаете, что это такое. Кстати, я сказал соседям, что вы мой отец, так что не сочтите за труд притвориться, я не хочу терять это жилье.

С этими словами он вышел из комнаты, хлопнув дверью.

* * *

Повлияли ли на Снейпа его внушения или так сложились обстоятельства, что именно в этот момент вымерли все акромантулы в Запретном лесу, а дементоры, взявшись за руки, стали водить хороводы, но с Джей профессор вел себя очень сдержанно. Он стоически перенес уколы, перевязку, даже капельницу, только подробно расспрашивал девушку о каждом ее действии и его смысле. Кажется, ее ответы его убеждали, и Поттер уже решил было, что Снейп не станет причиной его конфликтов с соседями, когда появилась Лола, которая вообще-то заявила, что пришла за Джей, но тут же села в одно из кресел и поинтересовалось у профессора:

— Чем занимаетесь, мистер?

Снейп бросил на нее фирменный взгляд, расшифровать который можно было двумя способами «Последнее предупреждение перед Авадой» или «Сто баллов с Гриффиндора исключительно по вашей вине, мистер Поттер», и вкрадчиво поинтересовался:

— Есть какая то причина, мисс, по которой я должен перед вами отчитываться?

Ответ Лолу озадачил, но ненадолго.

— Угу, близкое соседство. Вдруг вы маньяк-извращенец? Очень похоже, кстати.

Гарри, который в этот момент готовил на кухне рагу, решил, что он обожает Лолу и очень переживает за ее жизнь.

— Мисс…?

— Можно просто Лола.

Снейп кивнул.

— Хорошо, мисс «Просто Лола», будь я маньяком или извращенцем, по логике вещей информировать об этом окружающих было бы не в моих интересах, а потому я, пожалуй, промолчу о роде своей деятельности. Но вы, разумеется, можете домыслить все, что сочтете нужным.

Гарри решил, что пронесло и скандала не будет, но Лола задумалась и огласила свой вердикт.

— Джей, вот увидишь, он киллер. Говорила, не связывайся, он потом убьет нас, потому что мы видели его лицо.

— Да, а заодно Джо и пару девочек, что дежурили в холле в день его приезда. Лола, не говори ерунды. — Джей, наконец, закончила перевязку. — Все, мистер Снейп, вечером я сделаю вам еще пару уколов — часов в восемь, потом мне нужно будет на работу.

— «Мистер», — фыркнула в кресле Лола. — Какой он тебе «мистер». Так, наркоторговец какой-то.

— Может, ты все-таки определишься, кто он, Лол? Не обращайте на нее внимания, мистер Снейп, до вечера.

— Спасибо вам, Джей, и до вечера, — спокойно поблагодарил профессор.

Лола встала из кресла и бросила на Снейпа раздраженный взгляд.

— Тоже мне, джентльмен нашелся, — свои слова она подкрепила каким-то витиеватым испанским ругательством.

Профессор ухмыльнулся и ответил ей какой-то не менее эмоциональной фразой. Гарри поймал свою челюсть уже в районе пола, потому что Лола ослепительно улыбнулась, села теперь уже на край кровати Снейпа и что-то, судя по интонации, спросила, он ответил, и у них завязалась довольно непринужденная беседа. Джей заглянула к Гарри на кухню.

— Так, это, судя по всему, надолго. Я пошла к себе, постарайся пару часов поспать днем, если тебя возьмут в «Тайфун», возможно, придется сразу приступить в ночную смену.

— Спасибо, Джей, я постараюсь.

Когда обед был готов, он вышел из кухни. Лола все еще общалась со Снейпом, только она уже с ногами забралась на кровать рядом с ним и сопровождала свой рассказ смехом и бурной жестикуляцией.

— Я обед приготовил, вы будете с нами есть, Лола?

Девушка и профессор взглянули на него двумя парами черных глаз совершенно одинаково: как на нелепое недоразумение. Затем она что-то спросила у Снейпа, тот кивнул, девушка подмигнула Гарри и вышла из квартиры.

— Она будет, — перевел профессор.

— Я догадался, — буркнул Гарри.

* * *

Обед ему жутко не понравился, потому что он чувствовал себя приведением. Лола отчего-то переоделась в миленькое, но очень короткое платьице, слегка подкрасилась, да еще и притащила с собой бутылку вина. Снейп, видимо, в силу отсутствия одежды соблаговолил принимать пищу в постели, а они разместились в креслах у небольшого столика, хотя сам Гарри мог с тем же успехом поесть на кухне. Его присутствие ровным счетом никого не интересовало. Разговор происходил исключительно на испанском, и собеседники были слишком увлечены друг другом, чтобы обращать на него внимание.

Когда все поели, он помыл посуду, решив напомнить о себе, дабы последовать совету Джей.

— Я рад, что вам так интересно друг с другом, но, видите ли, если мне придется уже сегодня приступать к работе, хотелось бы немного поспать.

Снейп досадливо поморщился, но Лола достала из кармана ключ и протянула Гарри.

— Какие проблемы, парень? Вот, держи, можешь отдохнуть у меня, а я пока составлю компанию Северусу. Только ничего там не лапай, — грозно добавила она.

Гарри схватил ключ и во второй раз за этот день хлопнул дверью.

— Уже Северус, — сообщил он стене в коридоре. — Мило, правда? Надеюсь, они не поженятся, потому что детей этой парочки убоялся бы сам Слизерин, что уж говорить о каком-то Волдеморте.

Стена промолчала. Гарри, не найдя у нее поддержки, пожал плечами и открыл дверь в квартиру Лолы. У нее было тоже не так уж плохо: правда, застеленная черным покрывалом огромная кровать с железной спинкой наводила на мысли об оргиях с применением кнутов, наручников и прочей дребедени. Дин как-то рассказывал про один такой фильм, который смотрел с приятелем на каникулах, и они долго все вместе смеялись, когда Рон предположил, что его название было «Личная жизнь Драко Малфоя». Но где теперь был тот Малфой, — самое большое извращение природы после создания утконоса? А поспать было нужно.

Устроившись на огромной кровати, Гарри размышлял о превратностях своей судьбы, о том, как сильно он скучает по друзьям и как ему одиноко. Нет, не только без них, последнее время в компании Рона, Гермионы и Джинни он чувствовал себя не менее покинутым. Может, это было взрослением? Нет, скорее всего, не только… Просто в его жизни не осталось ничего по-настоящему радостного. Восторги маленького мальчика перед лицом большего чуда понемногу улеглись. Эйфория ребенка, вырвавшегося из клетки, канула в Лету… Пока Сириус был жив, у него была надежда на что-то. На мир, в котором у него будет близкий человек, которого он сможет считать своей семьей, с ним его не разведут в разные стороны ни года, ни перемены в судьбе. А теперь ничего нет, и остается просто… Наверно, такова его доля, судьба Мальчика-Который-Выжил и никак не может начать просто жить. Как бы ни качался маятник, всегда один итог… Но он не хотел так. Ему нужно было больше, иначе почему бы просто не пойти и не сброситься с ближайшего моста? Это, наверное, просто, но не выход. Ведь даже Снейп зачем-то хотел жить, значит, должно было быть что-то большее? Что-то, что окупит все неприятности, заставит дышать полной грудью и ценить каждое мгновение? Состояние полета? Оставив Гермионе «Молнию», он лишний раз доказал себе, что это для него не так уж важно. Любовь? Гарри усмехнулся, он оказался не в том месте, где можно было ее идеализировать, и все же… Он попробует просто пожить и разобраться в себе. Только это чертовски страшно — снова возводить фундамент для дома своей мечты, который в любой момент может быть разрушен, и все же не попытаться будет предательством по отношению к памяти Сириуса и самому себе.

Гарри сам не заметил, как уснул, разбудил его стук в дверь. Недовольная Лола бросила на заспанного Гарри сердитый взгляд.

— Ну ты и соня! Через полчаса нам уходить, иди быстренько съешь что-нибудь, а я пока переоденусь.

Он кивнул и поспешил к себе. Снейп на этот раз прибывал в обществе Джей, которая заканчивала перевязку, на постели рядом с ним лежала стопка книг. «Хорошо устроился, — подумал Гарри. — Окружен заботой и женским вниманием».

— Ну, я пошла, — улыбнувшись, Джей встала с кровати. — Я, если честно, поражена, как быстро у вас спал жар — такими темпами вам не долго болеть.

— Очень на это надеюсь. Спасибо за книги.

— Да ладно. Я, кстати, по субботам хожу в библиотеку. Могу взять вам почитать что-то конкретное, если захотите.

— Спасибо. Буду очень обязан.

Джей ушла, и Снейп, наконец, соизволил обратить внимание на Гарри.

— Эта работа, Поттер. Вам не нужно туда идти, вернитесь в штаб.

— Я уже сказал, что это не ваше дело.

— Поттер, не будьте идиотом.

Гарри это надоело. Теперь, когда у него уже не было необходимости терпеть извечное хамство Снейпа, мириться с этим он не собирался.

— Хотите вернуться к прерванному разговору, профессор? Отлично. Я идиот, кретин и просто дурак, но то, как я собираюсь жить, абсолютно не ваше дело. Поправляйтесь и отправляйтесь, куда вам будет угодно. Все оскорбления, которые вы могли сказать в мой адрес, вы уже высказали, можете, конечно, выдумать новые, скажем, на испанском, но даже их я больше выслушивать не намерен, так что заткнитесь и не лезьте в мою жизнь, вы мне никто и не вправе указывать, что мне делать.

— Тогда какого Мерлина вы решили проявить заботу о моей персоне, Поттер?

Он пожал плечами.

— Каждый человек вправе решать, за что стоит умереть, а за что нет, даже такой лицемер. Вы не лучше Дамблдора и остальных, вы знали о пророчестве, знали, что я подделка, но вам нравилось травить меня, как вы продолжили бы это делать, только в ином направлении, выяснись правда. Вы ненавидите меня, презираете так сильно, что даже не находите нужным быть элементарно вежливым по отношению к человеку, который не бросил вас умирать. А знаете, что самое занятное? Мне на фиг не нужна ваша благодарность и плевать, ненавидите ли вы меня за то, что я сын Джеймса Поттера, или есть еще сотня другая причин. Все, что мне нужно, — это чтобы вы насовсем убрались из моей жизни и если до этого благословенного момента мне придется терпеть ваше соседство, то, сделайте одолжение, давайте будем игнорировать присутствие друг друга, сегодня днем вам это прекрасно удавалось, может, превратим в традицию?

Снейп холодно посмотрел на разгневанного Гарри.

— Вы все сказали?

— Да.

— Отлично, тогда я проясню несколько моментов. Презираю? Слишком сильно сказано, но пока ваши поступки и неумение использовать по назначению свои мозги вызывают у меня что-то схожее с этим чувством. Ненависть? В этом мире только два человека в полной мере заслужили это мое чувство. И ни вы, ни ваш отец в этот список не входите. Вы для меня не больше, чем вздорный мальчишка, который безмерно раздражает тем, как глупо рискует своей жизнью и бездумно расходует немалые способности. Вы хотите продолжать делать это? Ваше право. Не беспокойтесь, я возмещу вам понесенные по моему лечению расходы и избавлю от своего присутствия, как только это станет возможным, до той поры вы желаете, чтобы я вас игнорировал? Отлично, это будет тем легче, что никакой потребности в общении с упрямым, не способным принимать верные решения подростком я не испытываю.

— Замечательно, — Гарри взял из шкафа, в который повесил утром свои вещи, джинсы и свежую футболку и направился в ванну. — Ужин на кухне. Наслаждайтесь приятным вечером с книгой.

— Именно это я намерен делать, тем более, что местное магловское телевиденье меня, в отличие от вас, не привлекает.

Гарри почувствовал, что краснеет, и поспешно ретировался. Значит, ночью ему не показалось, и Снейп действительно стал свидетелем его маленьких шалостей. Да что же у этого гада за способность такая — всегда оставлять последнее слово за собой и заставлять собеседника чувствовать себя так, словно ему дали хорошего пинка под зад?! Гарри умылся холодной водой и задумчиво прошептал своему отражению:

— Ну и чего я переживаю? Как будто он может дать объявление в газеты «Гарри Поттер любит заниматься онанизмом под гей-порно».

Отражение покачало головой. «Но ты будешь знать, что он знает».

— Ну и что, а мне наплевать на мнение Снейпа. Пусть говорит, что хочет.

Отражение ухмыльнулась. «А он не будет говорить — у вас, как ты помнишь пакт о том, чтобы не замечать друг друга».

— Тем лучше, — Гарри отвернулся от зеркала: диалоги с самим собой — верный признак сумасшествия, а в психбольницу, тем более, в магловскую, пока не хотелось.

Переодевшись, он быстро прошмыгнул через комнату, Снейп, уткнувшийся носом в книжку, даже не удостоил его взглядом, и это было просто отлично.

Лола уже ждала его, одетая в рабочую экипировку: крохотные черные шортики из кожи, такой же лиф, чулки и кофта в одинаково крупную сетку и сапоги на запредельной шпильке. Гарри с удивлением ее разглядывал, недоумевая, как в таком виде вообще можно на улицу выходить.

— Ну, что уставился? Потопали, отведу тебя к Берри и на работу. Только учти, ты там особо не вякай, слушай умную Лолу и делай, как она говорит.

— Хорошо, — покладисто согласился Гарри.

— Ну вот и ладушки, вперед, у меня время — деньги.

Будущее место работы произвело на Гарри сильное, но противоречивое впечатление. «Тайфун» был одним из самых больший гей-клубов в районе, куда, как сообщила Лола, заглядывали иногда даже богачи, а не только искатели развлечений и туристы, считавшие заведения модным и экзотичным. Любой мальчик-проститутка с улицы или из клуба попроще мечтал попасть в «Тайфун». Это было как билет в лучший мир — похотливые киношники и театралы, просто бизнесмены в поисках хорошеньких содержантов, которым можно снять уютное гнездышко и не шляться по борделям. Попасть на глаза Берри уже считалось неимоверной удачей, ибо тот олицетворял собой вершину профессии: от мальчика из подворотни до владельца заоблачно крутого по меркам района и даже модного во всем Лондоне в определенных кругах клуба. Эту информацию Лола успела донести до него по пути. И Гарри уже засомневался, так ли уж нужна ему эта работа, но Лол на него ругнулась «Ничего приличнее ты не найдешь».

Внешне здание выглядело неярко и презентабельно, строгие контуры фасада, на крохотных полочках горели настоящие свечи, складываясь в название. Толпа и два мощных охранника перед дверями…

То немногое, что Гарри успел разглядеть, пока Лола черных ходом вела его в кабинет управляющего, поражало почти стерильной чистотой и неплохим дизайном. Молодые парни-официанты, все в свободных серебристых брюках и с голым торсом, казались улыбчивыми и приветливыми. Многие из них здоровались с его спутницей и интересовались: «Что это за милый цыпленочек?», заставляя Гарри краснеть.

Офис владельца и по совместительству управляющего клубом Берри со стенами, обшитыми темным деревом, огромным письменным столом и несколькими картинами в жанре импрессионизма наводил на мысли, что дела в заведении идут отлично и его хозяин обладает хорошим вкусом.

Сам Берри заслуживал еще больше внимания, чем интерьер. Не считая себя специалистом в мужской привлекательности и искренне пологая, что до этого никого симпатичнее Билла Уизли он в своей жизни не встречал, Гарри вынужден был мгновенно пересмотреть свое мнение и теперь первую строчку в его хит-параде самых привлекательных внешне мужчин занял хозяин клуба «Тайфун». Берри был высоким стройным брюнетом. Его волосы, на первый взгляд черные, отливали на свету темным золотом, превращаясь в каштановые… Цвет его глаз полностью дублировал этот феномен … Бледная, но теплого молочного тона кожа — все это было просто отлично, но дальше начинались мелкие неприятности в виде надменных манер, иронично вскинутой левой брови и сжатых в тонкую линию красиво очертанных губ. Ах да, ну и нос, конечно… Правильной формы, но с заметной горбинкой.

«Та-а-ак, — размышлял Гарри, — берем половину Снейпа и такую же часть Люциуса Малфоя, смешиваем все это в шейкере и получаем моего будущего работодателя. Смотреть приятно, но как с этим сотрудничать?»

Видимо, Берри думал о чем-то похожем.

— Лола, — едва широкоплечий охранник закрыл за ними дверь, начал он. — У меня место подсобного работника на кухне мечтают занять пятнадцать человек — и все они, в отличие от этого ребенка, совершеннолетние, не думал, что, говоря о том, что у тебя есть достойный кандидат на примете, ты станешь попусту тратить мое время.

Гарри ожидал, что после этого они просто уйдут, но Лола не сдалась.

— Да, только все твои пятнадцать человек мечтают не о том, чтобы мыть тарелки, драить полы или разгружать машины с продуктами, все их мысли направлены на то, как бы поскорее пробиться в официанты или вильнуть своей крепкой задницей перед тугим кошельком, а Гарри нужна просто работа. Ну, так как?

Берри перевел на Поттера тяжелый взгляд.

— Это правда — то, что она сказала?

Он поспешно кивнул.

— Да, сэр.

— Ладно, Лола, я попробую и исключительно потому, что кое-чем по мелочи тебе обязан. Но на этом ты исчерпала кредит моих услуг, это ясно?

Девушка, по мнению Гарри, кивнула с сожалением.

— Да, заметано.

Глаза-хамелеоны с золотистыми искорками снова взглянули на него.

— Значит так, парень. Есть определенные правила: ты подчиняешься дежурному шеф-повару и менеджеру, за каждый час, что ты работаешь, получаешь три фунта, убедишь меня платить тебе больше — получишь прибавку. Когда и во сколько приходить — тебе говорит менеджер, он же отмечает часы работы и рассчитывается по дням, пропустишь смену хоть раз — ты уволен. И еще, клиенты имеют склонность делать предложения определенного характера любым понравившимся служащим, что встречаются на их пути…— Берри взял портсигар и закурил, — дальше правило только одно: в «Тайфуне» каждый имеет право на «нет» и, пока ты не согласился на предложение клиента, это право за тобой, сделай это вежливо и тебя не уволят, более того, на твоей стороне и охранники, и менеджер, но если ты говоришь «да», то должен осознавать, на что идешь. Это уже твой выбор, и любой в клубе будет уже на стороне клиента.

— Я никогда не скажу «да». — Гарри уже начинало раздражать, что в этом мире на все есть свои правила.

Берри пожал плечами.

— Большие деньги — это большое искушение, ребенок, тут порой тратят на мальчика по десять штук за ночь и не каждый в состоянии перед этим устоять, — это высказывание почему-то особенно оскорбило Гарри. — Я просто хочу, что бы у тебя не осталось иллюзий.

— Их нет.

Берри сухо кивнул.

— Тогда за работу.

* * *

В ближайшие три дня новая жизнь Гарри приобрела размеренность. Шеф-повара — Слай, высокий жизнерадостный толстяк — глава семейства, по численности превосходящего Уизли, и Сэм, худой нигериец, относились к нему с доверием. В отличие от остальных парней, подрабатывающих на кухне, Гарри не спешил за ночь еще и обаять пару клиентов клуба, качественно делал свою работу и не торопился домой, помогая убирать зал и комнаты привата после весьма насыщенных ночей. На третий день он перестал краснеть, когда заглядывающие на кухню симпатичные официанты шлепали его по заду, и начал шлепать их в ответ, что поставило точку на их отношении к нему как к невинному младенцу, растлить которого в кратчайшие сроки каждый второй в клубе, похоже, считал своим долгом.

На самом деле Гарри никогда не спешил домой по двум причинам: первая и, пожалуй, самая существенная заключалась в холодной войне со Снейпом. Надо было быть наивным дураком, чтобы решить, что простая система игнорирования сработает. Даже молчаливый профессор всем своим видом и каждым действием стремился доказать свое превосходство: вернувшись утром после первого рабочего дня домой, он обнаружил, что Снейп приготовил еду — рядом с кастрюлькой с пастой красовалась записка.

« С этого дня, Поттер, готовить буду я, вы только переводите продукты.

С.Снейп.»

Гарри хмыкнул и дописал ниже.

«Если вы еще решите, что я не умею стирать и убирать, буду премного благодарен.

Гарри».

После чего он с удовольствием накинулся на плоды кулинарных талантов Снейпа и пошел отсыпаться на свою половину кровати, мысленно дав себе обещание, что, если Снейп решит и в этот раз решит распустить руки в бессознательном состоянии, получит коленом по неповрежденным пока частям тела.

Когда в пять часов он проснулся, Снейп был в ванной, на кухне аппетитно пах суп, рядом красовалась горка гренок, а в записке появилось очередное дополнение.

«Ну что вы, на ваши лавры непревзойденной Золушки никто не покушается.

С. Снейп.»

Гарри хмыкнул и порвал записку, еще не хватало вступать в длительную переписку со Снейпом, который вообще начал его чертовски раздражать, расхаживая по квартире исключительно в простыне, обернутой вокруг бедер и бинтах. Эта весьма скудная одежда, впрочем, абсолютно не смущавшая Лолу, которая зачастила с ежечасными визитами, начала его раздражать — и на второй вечер перед работой он не выдержал.

— Почему бы вам ради приличия не надеть штаны?

Снейп удивленно на него посмотрел.

— Если вы не поняли, Поттер, у меня довольно узкие брюки и влезть в них с бинтами не представляется возможным. Не думайте, что мне доставляет удовольствия ходить в таком в высшей степени неприличном виде перед человеком вашей ориентации.

В отместку за такую наглость Гарри тем же вечером на заработанные за пару дней деньги купил Снейпу дешевую трикотажную пижаму — розовую с надписью «миром правит фаллос» на заднице.

Профессор подарок проигнорировал, и на следующий день в его гардеробе появился темно-синий халат, стоило винить в этом Джей или Лолу, Гарри так и не узнал.

Вторая причина, по которой Гарри не спешил домой, была куда приятнее — он, кажется, немножко влюбился. Высокого загорелого блондина с кошачьей грацией звали Клайф. В богатой откровенным стриптизом шоу-программе «Тайфуна» его номер с фокусами смотрелся почти целомудренно, но это было неважно — клиенты просто тащились от одного вида этого красавчика. Из болтовни персонала Гарри знал, что Клайф редко соглашался на интим, но на приватный танец с ним можно договориться. И он спал со своим партнером по номеру — худеньким симпатичным японцем по имени Айя, так что Поттеру ничего не светило.

Их знакомство состоялось на третий день работы Гарри в клубе. Менеджер попросил его отнести смотрителю уборных Хенку мыло и свежие полотенца. Возвращаясь, в коридоре он столкнулся с одним из клиентов. Мужчина, больше всего напоминавший свежевыбритую гориллу, просканировал его оценивающим взглядом и, схватив за локоть, поинтересовался.

— Куда спешит эта симпатичная попка?

Гарри, помня, что нужно быть вежливым, попытался освободиться.

— Отпустите, сэр.

Здоровяк хмыкнул.

— Ну, зачем же так вырываться, моя прелесть? Назови цену, я люблю таких хорошеньких свеженьких мальчиков.

— В таком случае вам лучше поискать их в зале.

— А, по-моему, я все уже нашел. Не дергайся, зайка.

Мужчина был настроен решительно, Гарри как раз примирился с мыслью, что сейчас он ему врежет и наверняка будет уволен, когда…

— Сэр, ну зачем же так настаивать? Может, нам стоит позвать менеджера, и он объяснит вам, что в «Тайфуне» все происходит исключительно по взаимному согласию, а мальчик, похоже, предпочитает более долгие и менее навязчивые ухаживания. За приставание к персоналу без его на то согласия можно отсюда быстро выйти и больше никогда не войти. — Стройный блондин стоял, облокотившись на стену, в черных кожаных штанах и такого же цвета шелковой рубашке он был совершенно неотразим и, похоже, прекрасно об этом знал.

Здоровяк отпустил Гарри.

— Ладно, мой котеночек, впредь я буду нежнее, — и с ухмылкой удалился.

Так состоялось знакомство. Гарри, приходя на работу, старался теперь выполнять все возложенные на него обязанности так, чтобы урвать двадцать минут свободного времени и посмотреть из коридора черного хода выступление Клайва. В ауре пусть фальшивого, но все-таки волшебства было что-то удивительно родное… А поддельный волшебник завораживал, ловко отвлекая внимание зрителей своей грацией, молодостью и красотой от техники творимого чуда.

На пятый день работы Гарри повезло, он шел выбрасывать мусор, когда на улице у черного хода услышал голоса и замер, но, когда узнал интонации Клайфа, любопытство пересилило, и он стал подслушивать.

— Не устраивай сцен, Айя, нам через полчаса на сцену.

— Да пошел ты! Меня достали твои заморочки, Клайф, я не твоя собственность и могу делать, что хочу.

— Раньше ты не жаловался.

— Раньше у меня не было выбора, а теперь есть — Эрик любит меня, и я еду с ним в Ливерпуль.

— А что будет, когда ты надоешь своему богатому любовнику, Айя? Снова окажешься на улице?

— Лучше на улице, чем в твоей постели.

— Черт с тобой, но отработай шоу — за полчаса я не найду тебе замену.

— Пошел ты на хрен со своим выступлением!

Дверь распахнулась, и мимо Гарри пролетел миниатюрный Айя, боясь, как бы его не заподозрили в подслушивании, он поспешно вышел на улицу с мусорными мешками. Клайф стоял, прислонившись к стене, и курил. Спустившись по лестнице, Поттер выкинул в баки мусор и пошел обратно.

— Гарри, да?

Клайф оценивающе на него смотрел.

— Да.

— Ты ведь ходишь смотреть на мое представление, любишь фокусы?

— Люблю.

— Знаешь, что обычно делал Айя?

Он кивнул.

— Ну, более или менее.

— Ты много работаешь, я видел, по пятнадцать часов никто больше из мальчиков с кухни не вкалывает. Нужны деньги?

Гарри пожал плечами, не понимая, к чему ведет этот допрос.

— А кому они не нужны?

— Предлагаю тебе двадцатку за каждое выступление.

— То есть, быть твоим ассистентом?

— Ну да, работа неплохая — сможешь меньше вкалывать, а то, похоже, ты скоро загнешься от такой жизни. Я сам поговорю с Берри. Согласен?

Гарри задумался.

— Почему нет?

* * *

Так он через полчаса оказался на сцене в крохотных золотых шортиках, такого же цвета парике, весь обсыпанный блестками и с накладными ресницами, очки пришлось снять, но Клайф заставил какого-то официанта сбегать в ночную аптеку за линзами. Судя по реакции зала, публике Гарри понравился, даже несмотря на то, что, в отличие от Айи, не вилял задницей и не посылал в толпу соблазнительные улыбки. Позже в маленькую гримерку ему пришли две записки с предложением уединиться в приватных комнатах и букет из девяти роз, бутон каждой из которых бал обернут банкнотой в десять фунтов.

— Верните все, пожалуйста, — попросил он принесшего их официанта.

Тот понимающе кивнул.

— Играем в невинность? Твоя школа, Клайф?

Блондин пожал плечами.

— Нет, он сам такая умница. Все правильно, Гарри, люди ценят только то, что могут купить за большие деньги, нечего размениваться на мелочи.

— Я вообще не размениваюсь. — Ответил он, стирая грим.

— Твое право, — пожал плечами Клайф. — Пойдем в бар, стоит отметить твой дебют.

— Мне работать надо. — Возразил Гарри.

— Ничего, сегодня можешь и отдохнуть, я переговорю с менеджером.

Он сдался, в конце концов, ему подвернулась возможность не только сотрудничать, но и просто поговорить с парнем, который ему очень нравился.

* * *

— От того господина, — официант принес бутылку шампанского в ведерке, наполненном банкнотами, и кивнул в сторону недавнего гориллообразного поклонника Гарри, который сидел за столиком в компании пары приятелей.

— Отнесите обратно.

Парень кивнул и ушел.

— Да, запал ты в душу нашему магнату. — Затянувшись, прокомментировал Клайф. — Похоже, он всерьез намерен за тобой ухаживать.

— Кому? — Переспросил Гарри.

— Куриц, несущих золотые яйца, надо знать в лицо. Этого господина зовут Леннард Макклаен–Бероуз, раз в год он приезжает в Лондон покутить, отдохнуть от своей техасской семьи и потратить доходы со своих техасских скважин. Вообще-то сам он англичанин и даже граф — удачно женился, продав свой титул и связи перезревшей наследнице пахнущих нефтью миллионов. Некрасив, груб, но не скуп. В прошлый приезд он потратил на одного парня сорок тысяч. Все наши мальчики не прочь в этом году раскрутить его на большее, но, увы, ему нравятся детишки вроде тебя.

— Сам ты «детишки». — Огрызнулся Гарри.

— Давай без обид, — Клайф примирительно погладил его по колену и приказал бармену «два виски». Когда подали заказ, он провозгласил: — За твой успех, Гарри.

* * *

Поднимаясь на лифте, Гарри пьяно улыбался, как дурак… Отличная ночь выдалась. Он, конечно, с непривычки немного перебрал, но милый Клайф предложил ему развеяться: они катались на такси по ночному Лондону и целовались… И это не имело ничего общего с невинным поцелуем Чоу, язык Клайфа вытворял у Гарри во рту совершенно невероятные вещи, руки путешествовали под рубашкой, ныряли под ремень свободных джинсов, доставшихся от Дадли, и сжимали ягодицы. Когда они подъехали к «Небесам», Клайф, выйдя из такси вслед за Гарри, снова поцеловал его, прижимая свом телом к стене и позволяя оценить весь размер произведенного на него сумасбродным мальчишкой впечатления, а потом честно спросил:

— Ты меня пригласишь зайти на чашечку кофе с продолжением?

— Нет, — Гарри решил, что прозвучало слишком резко, и поспешил объяснить. — Я бы хотел, просто у меня там отец, а характер у него тот еще.

Клайф улыбнулся.

— Ну, так давай снимем номер, у меня есть деньги.

Не то чтобы Гарри мечтал лишиться девственности в дешевом номере с почасовой оплатой на первом свидании.

— Давай немного подождем, а я же тебя совсем не знаю.

— Ну, давай мой хороший, — Клайф снова поцеловал его. — Тогда до завтра.

— До завра.

Настроение было отличным, быть немножко влюбленным, как оказалось, чертовски приятно, а быть влюбленным в такого замечательного парня как Клайф — приятно вдвойне. Выйдя из лифта, он застал в коридоре следующую картину: какой-то чернокожий парень прижал Лолу к стене, схватив за горло.

— Где мои деньги, девка?

— Джимми, я сказала, что отдам, у меня сегодня нет. Завтра…

— Я и так жду уже неделю, так что, либо гони деньги, либо я так разукрашу твое личико, что мало не покажется. Месяц работать не сможешь!

— Но у меня нет…

Гарри как раз собирался вмешаться, когда дверь их квартиры открылась, чернокожего невежливо оторвали от Лолы и швырнули в сторону лифтов.

— Дама, кажется, сказала "завтра".

Как Снейпу удавалось грозно выглядеть в одном халате, Гарри не знал, но решил, что этому трюку стоит научиться. В жизни всякое может пригодиться.

— Ты кто такой7 — парень с трудом поднялся с пола.

— Человек, который не переносит, когда бьют женщин, если, конечно, бьет не он сам и не за дело.

— Прекрасно, — парень достал нож. — Сдохнешь безымянным. Нам все шлюхи платят, и эта будет.

Снейп пожал плечами.

— Подумай два раза, если ты на меня кинешься, я гарантирую, что сломаю тебе шею, а если нет, то завтра она принесет долг в двойном размере — и все, что сверху, пойдет тебе за моральный ущерб.

На лице парня отразились мучительные размышления, потом он кивнул.

— Хорошо, но смотри, Лола, если не заплатишь, можешь не появляться на улице.

— Она заплатит, — строго сказал Снейп.

Парень прошел к лифтам, обогнул Гарри и нажал на кнопку первого этажа, как только двери закрылись, Снейп обратился к Лоле, на этот раз на английском:

— Ну, что это было?

Девушка пожала плечами.

— Мелкая шваль из банды, что собирает дань с уличных проституток.

Снейп удовлетворенно кивнул.

— Значит, я был прав, решив, что вы задолжали сумму скромнее миллиона фунтов.

— Куда скромнее, — усмехнулась Лола. — Всего триста, но у меня и того нет, не говоря уже о шестистах, а их мне за день заработать нереально. Разве что случится чудо. и меня снимет принц Альберт.

— Я дам вам денег.

Лола хмыкнула.

— Где же раньше вы прятали свои миллионы, мистер Гейтс?

Снейп шутку, может, и не понял, но виду не подал.

— А у меня их пока нет, но будут, если вы найдете мне приличную одежду, двадцатку и адрес ближайшего заведения, где можно сыграть в покер на деньги.

— Так вы игрок! — улыбнулась Лола. — Отлично, обожаю игроков! Дайте мне полчаса, и все будет.

— Это в ваших же интересах.

— В моих, — девушка шагнула к профессору, обняла за шею и поцеловала в губы. — Это бы меня тоже очень заинтересовало, Северус.

После того, как она скрылась в своей квартире, Снейп наконец-то обратил внимание на Гарри.

— Все, Поттер, представление закончено, повторения по заявкам зрителей не будет. Марш домой.

Что значит «Марш домой»? Нет, именно туда Гарри в итоге и отправился, но до чего же в скверном настроении! Вечер обещал быть таким приятным, а тут Снейп корчит из себя рыцаря на белом коне и в сверкающих латах, да и даму сердца себе подобрал подстать. Стерва, каких поискать, и чего он поверил Джей, что она хорошая? Хорошие женщины на Снейпа по определению западать не могут. Он почему-то испытывал невероятное желание закатить профессору скандал, просто никак не мог подобрать достойную причину. Зато ее нашел сам Снейп.

Войдя в квартиру следом за Гарри, он на секунду остановился рядом с Поттером, немного озадаченно его оглядел, а затем провел пальцем по шее парня. От неожиданности Гарри шарахнулся в сторону, но вскоре понял смысл поступка профессора — на пальце осталась россыпь золотых блестков.

— Я вижу, вы решили сменить профессию. Очень мудрое, зрелое и взвешенное решение, Поттер. А чем вас так роль мальчика на побегушках не устраивала?

— А вот это абсолютно не ваше дело. Я же не вмешиваюсь в ваш выбор способа заработать, решили облапошить при помощи магии пару простаков? Очень благородное занятие.

Снейп сел в кресло.

— Колдовать, если вы еще не заметили, не в моих интересах. Что до способа, то, да, вы правы, ничего благородного в нем нет, но, увы, магловских навыков у меня не слишком много, и другого способа в данной ситуации быстро достать деньги я не вижу, но согласитесь, это все-таки достойнее, чем торговать собой.

— Торговать собой? — Вот теперь Гарри был просто в бешенстве. — Да пошли вы к черту со своими домыслами! Я, между прочим, работаю помощником фокусника…

— Надеюсь, вы не колдовали? — поспешно спросил Снейп.

— Нет!

— Отлично. Я рад, Поттер, что вы нашли себе поддельную магию. Это она оставила вам такой след на шее?

Гарри удивился. Сходив в ванную, обнаружил характерный синяк. Симус вот уже два года обязательно возвращался с каникул с парочкой именно таких, похоже, Клайф немного перестарался. Он вернулся в комнату и продолжил ругань.

— А вы мне не отец, слава Мерлину, и вообще не лезьте в мою личную жизнь! Я же вашу не комментирую.

— Иногда, Поттер, мне действительно хотелось бы быть вашим отцом, — Гарри шокировано уставился на профессора, но тот поспешил добавить: — Получи я эти полномочия хоть на пять минут, вы бы сесть не смогли на свою задницу, не то, что ею работать! Хорошая порка в вашем случае, кажется, просто необходима!

— Да как вы смеете! И такие претензии мне высказывает человек, который за несколько дней, проведенных в «Небесах», уже ухитрился закрутить роман с проституткой. Как вас только с таким моральным обликом допустили к преподаванию!

— Мои отношения с кем бы то ни было вас не касаются. Отчитываться перед вами я не намерен, как и отбиваться от симпатичной молодой женщины, у которой возникло желание меня поцеловать только для того, Поттер, чтобы подтвердить или опровергнуть ваше обо мне представление.

Гарри кивнул.

— Отлично, Снейп, развлекайтесь, перетрахайте всех шлюх в округе (он мысленно все же извинился перед Лолой за то, что вдруг стал придавать такое значение ее профессии) — мне без разницы, но и я не желаю слушать ваши комментарии по поводу моей личной жизни!

— Думайте, что говорите Поттер, — прошипел Снейп.

— А мне плевать, как вы относитесь к тому, что я говорю. Не нравится — идите жить к своей подружке!

— Не волнуйтесь, Поттер, как только я достану деньги, вы меня больше не увидите. — Холодно бросил Снейп.

— Очень на это рассчитываю! — кивнул он, хлопнув дверью в ванну. Как-то по-детски вышло, но он ничего не мог с собой поделать.

Нет, ну правда, Снейп — ублюдок и кретин, как он мог решить, что Гарри занялся проституцией?! А с другой стороны, что еще он мог подумать? Как будто Поттер был вправе ожидать от него другого. Ну, бог с ним, с профессором, Гарри больше беспокоило другое: с чего это он так взъелся из-за того, что Лола поцеловала Снейпа? Нет бы пожать плечами… Пусть профессор наслаждается своими маленькими радостями. Небось, в обычной ситуации девушки на нем не виснут… Поверить, что он переживает за Лолу, Гарри тоже не мог. Не знает она, какая Снейп сволочь? Ну, так ей, наверное, и похлеще встречались, и если ее все устраивает, ему остается только с должным безразличием воспринять ситуацию. Не такой же он законченный придурок, чтобы злиться просто потому, что Снейпу тут хорошо и, похоже, станет еще лучше. Или все-таки именно такой? Дилемма вырисовывалась нешуточная, и решить эту задачу вот так, с ходу, Гарри не мог. Вывод был один: его начинало тошнить при мысли о том, что Снейп будет с кем-то заниматься сексом. По идее, это был правильный вывод, который должен был означать, что его, Гарри, просто тошнит то самого Снейпа, но как-то концы с концами не сходились…

Быстро почистив зубы, приняв душ и переодевшись в пижаму, он вернулся в комнату.

Ну конечно, там уже торчала Лола! Когда только успела? При появлении Гарри она засуетилась.

— Ну, все, Северус, надеюсь, вещи подойдут, я взяла их в долг у нашего соседа снизу — вы вроде одной комплекции. Переодевайся, я тоже приведу себя в порядок, и идем, сегодня игроки как раз собираются в одном подпольном заведении.

Снейп кивнул, взял у нее пакет и скрылся в ванной.

Лола посмотрела на Гарри.

— Нравится он мне, — честно призналась она.

— Вы его плохо знаете, — буркнул он.

Нахалка улыбнулась.

— Ну, это поправимо, — она подмигнула Гарри и выскользнула в коридор.

Поттер поплелся на кухню, терзаемый стойким желанием кого-нибудь прикончить. О завтраке Снейп не забыл позаботиться, и, горестно уплетая оладьи, Гарри размышлял: ну отчего же ему все-таки так хреново на душе?

— Я ухожу.

Он поднял глаза — Снейп, тот стоял в дверях, в черных джинсах и рубашке темно-серого цвета с красивым синим отливом, волосы он собрал в хвост и выглядел, надо сказать, очень даже неплохо.

— Меня ваши дела не волнуют.

Профессор пожал плечами.

— Поттер, я вас информирую не из желания нарваться на грубость, просто я не знаю, когда вернусь, так что извольте, уходя на работу, оставить ключ у портье.

— Изволю, — буркнул Гарри.

— Это все, что меня интересовало, — профессор, развернувшись, вышел.

«Нет, ну какая скотина, — подумал Гарри, глядя ему в спину. — И как же я его все-таки ненавижу!»

* * *

Поганое настроение длилось до вечера, он плохо спал, на работу собирался вялый и усталый, уже в холле у Гарри мелькнула злобная мысль забыть оставить Снейпу ключ… Но потом он решил, что профессор не сильно расстроится и просто проведет ночь у Лолы; это почему-то решило дело в пользу ключа оставленного.

В клубе народу было мало, видимо, от нечего делать на кухню заглянул хозяин и обратил на Гарри внимание.

— Что-то случилось? Ты какой-то бледный, не заболел, парень?

— Нет, сэр, все в порядке.

— Он хороший мальчик, мистер Берри, — влез в разговор шеф повар Сэм. — Только вот сегодня что-то хандрит.

— Ну, значит, нечего ему ошиваться на кухне, когда так мало заказов. Пусть пойдет, поможет в баре.

Гарри кивнул.

* * *

Он как раз домывал стаканы, когда появился Клайф и, наклонившись через стойку, поцеловал Гарри в губы.

— Привет, вот ты где! А я искал на кухне, но Сэм сказал, что у тебя хандра и шеф решил лечить ее трудотерапией в баре. И как, повеселее?

— Да так… Ну, по крайней мере, могу посмотреть шоу и не слушать, как Сэм по мобильнику восьмой раз звонит своей мамочке, а Родерик рыдает, потому что Кен увел у него кого-то французского фабриканта и уехал с ним в Марсель.

Клайф улыбнулся.

— Да уж, мы тут все замечательные ребята, только немного чокнутые. Кстати, ты свою Годзиллу видел?

— Кого?

— Ну, нефть техасскую, говорят, он пообещал Берри штуку, если тот сможет склонить тебя принять его предложение.

Гарри напрягся.

— Нет, не видел. И что сказал шеф?

— Сказал, что он тебе не сутенер, так что придется Техасу самому тебя обхаживать. Он с горя, говорят, потащил в приватные комнаты сразу двух официантов.

— Ну, вот и славненько, пусть развлекается и забудет обо мне.

Клайф улыбнулся.

— Мне тоже о тебе забыть? — его рука накрыла ладонь Гарри.

Он смутился и покачал головой.

— Нет, тут я совсем не против.

— Ну, вот и замечательно, поработай до шоу, а потом мы с тобой устроим себе развлечение. Народу все равно немного, так что менеджер отпустит тебя без проблем, а я приглашаю тебя кутить. Тут неподалеку милый ресторанчик. Как тебе идея?

— Звучит замечательно.

— Ну, тогда я пока отчаливаю, но ты обещай обо мне думать.

Гарри улыбнулся.

— Это будет несложно, Клайф.

— На это я и рассчитываю.

* * *

Это было действительно несложно: просто, приятно, восхитительно… Гарри чувствовал себя если не на седьмом небе, то всего-то этажом пониже. Ну кто знал, что побег привнесет в жизнь столько приятных моментов, причиной каждого из которых будет Клайф?

Пить они начали еще в гримерке, после выступления, затем продолжили в маленьком индийском ресторанчике и закончили все на крыше какого-то здания с бутылкой недорогого шампанского.

Поттер был пьян, таял от поцелуев, глупо хихикал над шутками блондина и летел… летел… Легкость, с которой он готов был нырнуть в этот спонтанный роман, поражала Гарри, и когда Клайф снова предложил его проводить, он уже не хотел отказываться от его общества этой ночью. Снейп ведь сказал, что, как только у него появятся деньги, он уберется из его жизни? А они, скорее всего, появились… Так зачем задумываться о чувствах человека, который не сегодня-завтра навсегда исчезнет, оставив после себя только воспоминания, да и те не слишком приятные? От этих мыслей становилось почему-то грустно, и он теснее прижимался к теплому, понятному красивому Клайфу.

— Ну вот, — сказал тот, проводив Гарри до «Небес». — Иди домой… Кстати, твой папаша мне лицо не испортит за то, что его сын так набирается второй вечер подряд?

Гарри покачнулся, стараясь удержаться за него.

— Да пошел он, — его поразила злость в собственном голосе. — Что он возомнил о себе! Я вправе жить, как хочу!

Клайф улыбнулся.

— Это да, малыш, но иногда проще жить как надо.

Гарри пьяно покачал головой.

— Ни черта не проще. — Он обнял блондина за шею. — Клайф, ты меня хочешь?

Тот ласково погладил его щеку.

— Ну конечно, Гарри.

И какой бес в него вселился?

— Тогда пошли.

— А как же?..

— Без разницы, в конце концов, я оплачиваю эту квартиру, и он может часок провести у своей Лолы. И еще… Нам может повезти, и его не окажется дома.

Им не повезло… Портье Джо сказал, что его отец забрал ключ три часа назад, но пьяного и отчего-то больше раздраженного, чем возбужденного гриффиндорца уже ничто не могло остановить. Схватив Клайфа за руку, он потащил его к лифту.

— Гарри, — блондин нежно обнял его в кабине. — Ты чего больше хочешь — меня или разозлить своего отца?

— Тебя, конечно! А позлить его — это так, дополнительный бонус, — и, не давая потенциальному любовнику одуматься, Поттер, покачиваясь из стороны в сторону, поспешил к двери в квартиру, едва лифт остановился, и забарабанил в нее кулаками.

Снейп выглядел раздраженным, когда открыл, в руке он держал книгу и был одет в черную свободную пижаму, напоминавшую одежду китайцев, наглухо застегнутую на все многочисленные пуговки вплоть до воротника-стойки. Почему-то факт наличия пижамы привел Гарри в совершенейшее бешенство. Было как-то неприятно думать, что, разжившись деньгами, Снейп поспешил понадежнее спрятать от извращенца вроде него свои бледные телеса. Как будто они кого-то интересовали! Гарри сейчас не пожелал вспоминать, что он сам высказывал Снейпу по поводу приличной одежды.

— Э-э… отец, это Клайф, Клайф, это мой отец.

И как у него язык от такой лжи не отвалился?

— Ну и? — На лице Снейпа не отразилась ни тени интереса к новому знакомому.

— Нам квартира нужна на пару часов, так что будь так добр, папа, сходи в гости к соседям.

Вот теперь Снейп взглянул на Клайфа и строгим учительским тоном поинтересовался:

— Полагаю, это вы напоили его до такого состояния?

Блондин, уловив характер их «семейных» отношений, нагловато поинтересовался:

— А что, если да?

— Это значит, что мой сын потрясающе умеет заводить друзей. А теперь убирайтесь, этому ребенку сейчас необходим только сон.

Это Гарри добило.

— Да как вы… — Он вспомнил, что говорит с «фальшивым» отцом. — …ты смеешь так обращаться с моими друзьями! Это моя квартира, моя жизнь, и я буду делать все, что мне заблагорассудится. И это ты уйдешь, потому что я так хочу и…

Дальше он договорить не успел, Снейп с каким-то равнодушием дал ему пощечину. Гарри замер от удивления, а профессор, взглянув на него так, как мог бы смотреть на свои ботинки, если бы наступил ими в дерьмо, кивнул.

— Развлекайся, делай что хочешь. Ты всего лишь пьяный, распущенный, ошалевший от вседозволенности мальчишка, и мне не должно быть до тебя никакого дела. Одна просьба, когда будешь падать так, что потом не сможешь подняться, не вспоминай ни обо мне, ни о том, что я сказал. Вещи я заберу завтра.

Снейп прошел в комнату, забрал с тумбочки бумажник, обойдя все еще прибывавшего в некотором ступоре Гарри и наблюдающим за всем происходящим Клайфа, постучал в дверь Лолы. Разуметься ему открыли…

* * *

— Не переживай так, помиритесь! Просто родители иногда не в состоянии принять выбор своих детей. Нам будет весело, там полный холодильник, я взял бутылку вина, будешь?

Гарри кивнул, и, взяв протянутый Клайфом стакан, сделал глоток.

— Да нет, не помиримся, но так даже лучше.

Он сам себе не верил. Все было неправильно: ни ощущения свободы, ни чувства триумфа, только какая-то странная, почти щемящая горечь. Она возникала всякий раз, когда он обращал внимание на перемены, которые Снейп внес в интерьер их маленькой квартирки. Профессор оставался педантом во всем. Новая посуда на кухне была вся из одного комплекта. Шторы полностью повторяли текстуру ткани и рисунок темно-зеленого покрывала, бледно-фисташковые простыни были того же оттенка, что и подушки на креслах… Мелочи, но от их появления стало так уютно… При мысли, что все это выбирала Лола, Гарри начинал непонятно почему злиться и успокаивался, думая, что вряд ли у нее такой строгий и сдержанный, очень мужской вкус. Но это было не главное, заглянув в шкаф, он среди коллекции новых черных рубашек и брюк обнаружил вещи для себя. Снейп не отставил без внимания таких мелочей, как упаковки носовых платков, носки и даже белье. При мысли, что профессор выбирал ему трусы, Гарри делалось одновременно весело и грустно. Нет, ну что за непостижимый человек: говорит одно, делает другое — и никак невозможно его понять, неужели все это для того, чтобы показать, что он хочет о нем позаботиться? О нем ведь никто никогда не заботился, кроме семьи Уизли… Не готовил еду, не покупал красивые вещи по размеру… Что за извращение судьбы, почему первым, кто подумал о нем как о человеке, со своими запросами, нуждающемся не только в дорогих подарках на Рождество, но и в самом необходимом, элементарном комфорте и приличной одежде, стал Снейп?!

И казалось почти святотатством, что он лежит на купленных профессором простынях, пьет его вино и целуется с Клайфом. Это было прекрасно и очень приятно, чувствовать, как его руки гладят тело Гарри, с которого стянули майку, позволять делать с собой что угодно… Действительно хорошо, но тогда почему так хочется закрыть глаза и представить, что это происходит не с ним? Или происходит, но в другом составе исполнителей… И эти ладони, что сейчас играют с его сосками, вызывая дрожь, уже, пальцы тоньше и на них несколько желтоватых въевшихся пятнышек от зелий…

Гарри в ужасе отпрянул от Клайфа.

— Что? Что не так?

— Все, — честно признал он.

Конец света все-таки наступил, он хочет не этого красивого, уверенного в себе парня, а непривлекательного злого учителя, которого еще недавно с такой страстью ненавидел, который бесит его даже сейчас. И он лично толкнул Снейпа в щедрые объятья проститутки, которой он очень нравится, и они, возможно, в это самое время… Гарри совершенно не понимал, что и зачем делает, но уже вскочил к кровати.

— Клайф умоляю, прости меня, пожалуйста, я не могу…

Блондин нахмурился.

— Гарри, солнышко, что на тебя нашло?

— Я… я не знаю, просто… Пожалуйста, уйди.

— Если ты боишься…

— Я не боюсь, я… Давай поговорим об этом завтра, потому что сейчас я даже сам не могу себя понять.

Клайф кивнул и поднялся.

— Ну, как знаешь. — Он поцеловал Гарри в губы. — Только учти, больше играть с собой я тебе не позволю.

— Я не играю я просто… Прости.

— Хорошо, но ты должен мне одно объяснение, надеюсь, оно будет убедительным.

Наверное, блондин на него обиделся, но Гарри сейчас было абсолютно все равно… Как только за Клайфом закрылись двери лифта, он бросился к квартире Лолы и постучал, почему-то сейчас ему казалось, что если он застанет что-то интимное, то кого-нибудь убьет, например, себя… или Лолу, Снейпа тоже попробует, но тут не факт, что получится.

— Гарри, что ты вытворяешь? — Усталая девушка в халате и мокрыми волосами открыла дверь, он весьма невежливо оттолкнул ее и бросился в комнату, Снейп сидел в кресле со своей книжкой, рядом дымилась чашка кофе. При его появлении он недоуменно оторвал взгляд от страниц и посмотрел на Поттера.

— Пойдемте, — Гарри бросился к нему и схватил за руку. — Пожалуйста, пойдемте домой.

— Поттер, какого черта? Сначала вам взбрело в голову выставить меня за дверь, и что, теперь передумали? До следующего раза, как вам захочется притащить нового любовника? Благодарю покорно, мне и здесь неплохо.

— Вы не должны тут оставаться,— заплетающимся языком сказал Гарри.

— Это еще почему? — Бровь Снейпа удивленно взлетела вверх.

— Я вам все объясню, честно… Ну пойдемте.

Профессор выглядел обеспокоенным.

— Что-то случилось?

— Да, — сказал Гарри, про себя добавив: «Я сошел с ума окончательно и бесповоротно, и у меня неконтролируемый приступ ревности и желания по отношению к вам, сэр, чтоб вы провалились!»

Снейп встал.

— Ладно, пойдемте, — он позволил Гарри протащить его за руку мимо удивленной Лолы, но, едва они оказались в собственной квартире, вырвал свою ладонь из цепкого захвата Поттера и спросил: — Ну, так что произошло?

Гарри казалось очень важным задать один вопрос.

— Вы знали, что Дамблдор планирует убить Сириуса?

Видимо, слегка ошалевший от всего происходящего Снейп честно ответил:

— Нет, для меня это было таким же откровением, как и для вас, Поттер.

— Тогда все в порядке, — сказал Гарри, пьяно улыбнулся и поцеловал профессора Снейпа.

— Что значит в порядке? — Гарри было больно, от резкого толчка в грудь он отлетел к стене и съехал по ней вниз. Подъем казался делом непосильным, и в итоге он так и остался стоять на четвереньках и обиженно смотрел снизу вверх на Снейпа, который нависал над ним и шипел не хуже, чем сто гадюк слегка порозовевшими от поцелуя губами. — Какого черта вы творите, Поттер, вас послал ваш бойфренд, и вы решили, что я подходящая кандидатура для решения ваших проблем с эрекцией? Вы в своем уме?

— Нет, — честно признался Гарри. — Никто меня не бросал. Я сказал Клайфу, чтобы он уходил, потому что понял, что вас я хочу больше.

Снейп посмотрел на него с подозрением.

— И что заставило вас подумать, что меня эта новость осчастливит? Вы головой в последнее время серьезно не ударялись? Заклятие умопомрачения на вас никто не накладывал?

Гарри постарался вспомнить и отрицательно покачал объектом, которым Снейп так живо заинтересовался. Голова такого отношения к себе не оценила и сотворила что-то со зрением: теперь на него подозрительно уставились уже два Снейпа.

— Вроде нет, — сказал он, с трудом сфокусировав их до одного. — И вообще, — запальчиво продолжил юный гриффиндорец, — не думайте, что я в восторге от ситуации — это худшее, что могло случиться со мной в жизни.

— Поттер, — голос профессора стал подозрительно вкрадчивым. — Я правильно вас понял: вы сказали, что хотите меня, потом заявили, что это худшее, что случилось с вами в жизни, и после этого вы продолжаете рассчитывать, что я захочу заняться с вами сексом?

Гарри кивнул.

— А почему нет, я вроде симпатичный?.. Ну, по крайней мере, Клайфу я нравлюсь и тому техасцу тоже…

— Нет, Поттер, — попытался как-то печально разуверить его Снейп. — Вы не симпатичный, вы отвратительный, и это самое непристойное в своей бессмысленности предложение, которое я слышал.

Гарри уныло на него посмотрел.

— Значит, нет? Жаль, завтра я все равно захочу покончить жизнь самоубийством, приятнее было бы, если б я раскаивался в том, что сделал, а не только в том, что сказал.

— Поттер, у вас все шансы попасть в мой персональный рейтинг врагов. Волдеморта с Дамблдором вы все равно не обойдете, но, если не прекратите нести чушь и оскорблять мой слух, я заведу в нем специально для вас третью строчку. А теперь будьте любезны пойти почистить зубы и лечь спать.

— Слушаюсь, папочка.

Гарри попытался подняться, но единственной подходящей опорой счел ногу Снейпа, за нее-то он и ухватился. Профессор возмущенно зашипел и отпихнул его упомянутой конечностью, после чего схватил за шкирку, поставил на ноги и, протащив пару метров, втолкнул в ванную, следом за Гарри в дверь полетела пижама, после чего ее, наконец, захлопнули.

Стало так обидно… Гарри посмотрел в зеркало, на свое лицо.

— А я ведь и правда симпатичный, — подумал он, — хотя каким надо было быть идиотом, чтобы хоть на секунду поверить, что Снейпу будет какое-то дело до его прелестей!

Глупо… Глупо… Глупо… Как же все по-идиотски вышло… И что на него нашло? Просто череда нелепых поступков. Зачем он притащил Клайфа, какого Мерлина его прогнал и кинулся целовать Снейпа, а потом еще и заявил, что его желание огорчает его самого? Он представил, что такое кто-то говорит ему. Тот же Малфой, например… «Поттер, я хочу с тобой переспать, но меня тошнит от собственных намерений». Как бы он отреагировал? Послал его к черту, однозначно, еще бы, наверное, и наложил парочку чар поотвратительнее, а то бы и просто в ухо дал, так что Снейпом еще можно гордиться — он отреагировал довольно спокойно. И вообще надо просто выбросить все случавшееся из головы, списать все на алкоголь, острый приступ сумасшествия, забыть и жить дальше… Только вот что-то внутри сопротивлялось, прокручивая неуместное сейчас воспоминание об одном утреннем пробуждении. От них становилось так тепло…

Гарри испытывал острый стыд одновременно за тысячу вещей: за то, что обидел Снейпа, за то, что так по-глупому его приревновал. В конце концов, если бы не профессор, он до сих пор бы оставался в штабе Ордена, являясь покорной пешкой человека, который убил Сириуса. И профессор не так уж раздражал его в последние дни, он готовил для Гарри еду, он купил ему вещи, он помог Лоле. И, кстати о Лоле, почему он вообще решил, что Снейп гей? Что заставляло предположить, что он со своими противоречивыми чувствами способен предложить ему больше, чем девушка, которой профессор искренне нравится, которая не будет делать заявлений вроде «Я вас хочу, но от мысли об этом мне становится дурно». Что-то подсказывало, что эти слова Снейп не простит ему никогда. Нет, нельзя же быть таким придурком!

Гарри почистил зубы и, переодевшись, вернулся в комнату. Снейп уже лежал в постели и читал при свете единственной включенной лампы. Что ж, по крайней мере, он не ушел. Гарри лег на свою половину кровати.

— Простите меня, сэр.

Профессор на него даже не взглянул.

— Отвяжитесь, Поттер, с вашим кретинизмом я уже давно свыкся, немного больше его или немного меньше — сути это все равно не меняет. — Снейп захлопнул книжку и потушил свет. — Спите.

Несколько минут Гарри полежал в темноте и сказал.

— Я знаю, что дурак.

— Похвально, похоже, вы не безнадежны. А теперь заткнитесь, Поттер, сделайте одолжение, мне не нужно ваше покаяние, я спать хочу.

— А мне нужно, не хочу, чтобы вы на меня злились.

— Снова думаете только о себе? Это очень скверная привычка.

— Да знаю я! Давайте все забудем, ладно?

— Это уже не имеет значения, — тихо сказал Снейп. — Вы мечтали от меня избавиться, Поттер, и завтра ночью ваша мечта осуществится. Я уезжаю.

— Уже? Вы же еще не совсем здоровы.

— Это не имеет значения. Оставаться дальше в Лондоне опасно. Думаю, Дамблдор ожидал, что я попытаюсь выбраться из страны, но поскольку в последние несколько дней этого не произошло, то теперь авроры начнут прочесывать большие города — от них можно бегать до бесконечности, если не сидеть на одном месте или сидеть, но это место должно быть хорошо защищено.

— Но как? Без денег, без документов? Куда вы поедете?

— Денег действительно немного, я хорошо выиграл, но почти все уйдет на организацию отъезда, что до документов, то они будут ночью, именно это заставляет меня терять еще день.

Гарри вдруг захотелось попросить: «Возьмите меня с собой», но свой лимит глупостей он на сегодня уже исчерпал. Столько дней кричать Снейпу, чтобы он убирался из его жизни, и только для того, чтобы теперь отчаянно желать не расставаться с ним? Абсурд.

— Желаю вам удачи.

— Оставьте ее себе, Поттер, вам она больше понадобится.

Значит, это все, он снова остается один, по сути, в этом нет ничего нового, он был одинок до поступления в школу, он был одинок почти каждое лето и он таким и останется… Совсем как после смерти Сириуса, это хорошо, конечно, что Снейп не умирает, но… В чем, собственно, разница, если он уезжает, вот так просто и навсегда, и не будет больше язвительных комментариев, оскорблений его родителей, так что радоваться надо… Тогда почему он… Ну да, черт возьми, плачет. Даже не знает, из-за кого больше, Сириуса, Снейпа или своего гнетущего одиночества? А может, из-за всего сразу? Просто как-то возникло море горечи, в котором тонул нетрезвый мальчик… И хорошо, что нетрезвый, пусть это всего лишь пьяные слезы, но он впервые по-настоящему плакал после смерти Сириуса.

— Поттер, вы что рыдаете?

— Нет, — всхлипнул Гарри.

В темноте прохладные пальцы Снейпа коснулись его мокрой щеки.

— Врете, а почему вы плачете? Только не говорите, что вас так расстраивает мой запланированный отъезд.

— Нет, не скажу… Это так вообще… Во всем виновато виски пополам с шампанским.

— Тогда вы рано начали истерику. Дождитесь завтрашнего похмелья.

Гарри тихонько хмыкнул.

— Нет, ну какой же вы все-таки гад.

— Вы начали огрызаться, значит, жить будете, а теперь спите, Поттер.

И он уснул, где-то зарождался новый день, но Гарри сейчас было не до него… Он не хотел этого дня, ему нужен был только покой и ровное дыхание Снейпа рядом, в этом было что-то, способное отсрочить на неопределенный срок любые кошмары. Оно таилось и пряталось в застывшем профиле, в белой, как мел, коже, в бросавших тень на впалые щеки длинных ресницах. Гарри как-то слышал такое выражение — «красота в глазах смотрящего», кажется, он наконец-то начал понимать его смысл, научился видеть…

* * *

Голова болела дико. Он с трудом открыл глаза — на тумбочке перед ним стоял стакан воды, рядом с которым лежало две таблетки и записка. Инстинктивно он сначала потянулся к ней. Листок казался неприятного, слишком ярко-белого цвета буквы плясали перед глазами, с трудом складываясь в слова.

«Таблетки — средство от похмелья. Джей сказала, что они должны вам помочь. У меня дела, и я не знаю, когда вернусь, так что оставьте ключ у портье. И на всякий случай: если мы уже не увидимся, прощайте, Поттер, постарайтесь не быть идиотом.

С. Снейп.»

Ну вот и все, Гарри отложил в сторону записку, послушно принял таблетки и запил их водой. Ему было бы все равно, окажись они ядом. Он ничего не чувствовал, даже стыда за свои вчерашние выходки — на него навалилась какая-то совершенная апатия.

Ну и что, что Снейп уезжает, все бросают его рано или поздно, а профессор всего лишь человек который не питает к нему ни капли добрых чувств и шесть лет отравлял его существование, было бы о ком сожалеть… Но тогда почему так больно?

Все шло не так… Он пошел на кухню заварить чай и снял с полки две чашки, потом убрал одну подальше в шкаф, не уверенный, что она скоро понадобится. В ванной стало еще хуже. Две зубные щетки в стаканчике, бритвенный станок, воспоминание о том, как Снейп в первый день, поднявшись с кровати, ругался, осваивая магловский способ бритья, вызвало полную горечи улыбку. Не будет… Ничего не будет: ни книг на тумбочках, ни синего халата, брошенного на кресло. Джей говорила, что даже «Небеса» могут стать домом, она не ошиблась — могут, если ты не один. Маятник снова качнулся, оставалась смириться с этим.

До вечера Гарри бледной тенью слонялся по квартире, не в силах даже есть, мелькнула глупая мысль не пойти на работу, дождаться Снейпа и попытаться уговорить его остаться или напроситься с ним, но что бы это изменило?

— Надо учиться жить, Гарри, тебе не привыкать быть одному, — убеждал он сам себя. Получалось плохо, но на работу он все-таки пошел, Берри четко дал понять — пропустишь день, и ты уволен, а существовать на что-то надо.

* * *

Через час после начала его смены на кухню заглянул Клайф и, отведя Гарри в сторонку, нежно поцеловал в губы. Было так странно… Еще вчера он был в восторге от внимания этого парня, и оно ему безумно льстило, сейчас же он испытал что-то похожее на раздражение и поспешил отстраниться. Это не укрылось от Клайфа, но расстроенным он не казался — наоборот, обнял Гарри за плечи.

— Значит, нашему роману не быть?

Гарри покачал головой.

— Прости, я сам уже ни черта не понимаю, чего хочу от жизни.

— Не переживай, — ласково сказал блондин. — В нашем мире друзья — большая редкость, чем любовники, давай будем приятелями, а, Гарри?

Он был благодарен Клайфу за понимание.

— Давай.

— Ты чего такой кислый, так и не помирился с отцом?

Гарри пожал плечами.

— Не то что бы мы когда-то могли мирно сосуществовать, просто обидно, что так вышло сейчас, когда он уезжает.

— М-да… Суровый он у тебя мужик. И надолго он отчаливает?

— Думаю, навсегда.

Клайф улыбнулся.

— Не печалься, ты умный мальчик, прорвемся, если тебе понадобится помощь — можешь на меня смело рассчитывать.

— Спасибо, — решение пришло неожиданно. — Клайф, насчет шоу… Понимаешь, красоваться на сцене — все это не для меня.

— Хочешь вот так отказаться?

— Нет, я поработаю, пока ты не найдешь нового партнера, а потом буду все время на кухне.

Клайф кивнул.

— Что ж, как знаешь, хотя не буду скрывать, что мне жаль, у тебя бы могло многое получиться.

Гари упрямо смотрел в пол, он не хотел падать, не хотел легких денег, Снейп, черт бы его побрал, во многом был прав, роль мальчика на побегушках должна его устроить — она позволяет, по крайней мере, себя уважать.

— Мне так будет лучше.

Клайф кивнул.

— Хорошо, я потороплюсь с поисками замены. Не думаю, что это займет больше пары дней, но сегодня как обычно.

Гарри кивнул.

— Да, конечно.

* * *

Как обычно не получилось, Клайф зачем-то попросил менеджера немного передвинуть его номер в графике выступлений, у него возникли какие то неотложные дела, Гарри, все еще плохо себя чувствующий из-за выпитого вчера, порядком подустал, в клубе случился наплыв посетителей, а потому работы было хоть отбавляй. Он заскочил в гримерку в последней момент.

— Опаздываем, — пока он переодевался, Клайф ухитрился быстро напялить на него парик и обсыпать всего блестками, сунув в руку чашку с кофе. — Пей, а то ты двигаешься, как сомнамбула, еще со сцены свалишься.

Гарри решил, что кофе — это хорошая мысль, ему еще до утра работать, а он уже устал, поэтому выпил всю чашку, несмотря на то, что оно ему не понравилось, было слишком крепким и горьким.

Ему было плохо, на сцене закружилась голова, стало невыносимо жарко, хотя он был практически раздет. Колени подгибались, и он, кажется, то и дело что-то ронял. К тому же начались странные галлюцинации, он готов был поверить, что видел в зале Снейпа, хотя такого ведь не могло быть? Что профессору делать в таком заведении? Не пришел же он посмотреть на шоу, в котором выступает Гарри?

— Что с тобой? — спросил Клайф, когда они спустились со сцены.

— Не знаю, — честно признался он. — Голова кружится.

— Приятель, да у тебя жар, — констатировал блондин, прижав ладонь к его лбу. — Иди в душ, а я пока поговорю с Берри, ты сегодня, похоже, больше не работник.

Гарри потрогал свой лоб — кожа был очень мокрой от испарины, но сам он не чувствовал температуры, хотя собственные ладони казались ему раскаленными.

— Да, наверное, ты прав.

Он быстро обмылся в крохотном душе для артистов шоу, прохладная вода немного успокоила огонь, который, казалось, полыхал внутри него, но абсолютно не прояснила туман, который расплывался в голове.

Выйдя, он не обнаружил в гримерке своей одежды, только все те же крохотные шортики, в которых он выступал в шоу.

Клайф пояснил:

-Я отнес твои вещи в одну из приват-комнат, Берри сказал, что ты можешь отдохнуть пару часов, пока не придешь в себя, уже потом отправишься домой, переоденешься там, а то сюда сейчас парни из стриптиза припрутся. Пойдем, я тебя провожу и схожу куплю аспирин.

Предложение не вызвало протеста — служащие часто по очереди отдыхали в порою пустующих комнатах привата.

— Спасибо, — Гарри вложил свою ладонь в протянутую руку Клайфа и, пошатываясь, поплелся за ним. Он действительно чувствовал себя странно.

* * *

Приватные комнаты располагались в широком коридоре, ведущем из зала, двери в них никогда в целях безопасности не закрывались, мало ли какие придурки встречались среди клиентов — Берри стремился обезопасить своих мальчиков. В коридоре постоянно дежурил охранник, огромный шкаф без малейших признаков интеллекта на лице — о занятости некоторых номеров свидетельствовала только перевернутая табличка на двери. Именно к одной из таких Клайф его подвел, Гарри только успел удивиться, зачем же она перевернута, если он еще не внутри, когда блондин уже втолкнул его в комнату.

Все произошло слишком быстро, чтобы Гарри успел как-то среагировать. Ему зажали рот и завели за спину руки, он попробовал ударить наподдающего ногой, но его подняли в воздух и уронили на кровать, сверху навалилось тяжелое тело, от которого разило виски.

— Гаред, давай сюда скотч.

— Эй, поаккуратнее, — голос принадлежал Клайфу. — Не покалечьте мальчишку, мне не нужны проблемы.

— Не волнуйся, все будет в порядке, ты же меня знаешь.

Гарри почувствовал, как ему смотали скотчем руки, затем мужчина, что лежал на нем, отодвинулся немного в сторону — это был тот самый граф из Техаса. Свободной теперь рукой, что раньше удерживала запястья, он зажал Гарри нос. Когда мальчик стал задыхаться, здоровяк резко убрал обе руки. Гарри попытался набрать в легкие воздух для крика, но в этот момент ему насильно сжали челюсти и быстро заклеили рот, похоже, этот громила проделывал такое не впервые, настолько быстро и профессионально все было сделано.

— Ну что, котеночек, думаю, теперь ты доставишь дяде удовольствие?

Гарри сдавленно замычал в ответ, пытаясь дать понять, что он думает в целом об этом господине и его удовольствиях.

Помимо Годзиллы и Клайфа в комнате было еще двое мужчин, те самые, которых он видел раньше в компании графа. На их покрасневших от выпитого лицах читалось такое желание, что он испугался и забился сильнее.

— Ну-ну, сладенький, не противься, мы не хотим быть грубыми с таким милым мальчиком с нерастраханной пока попкой. Ты ведь еще не с кем этим не занимался, Клайф нам сказал… — мужчина лизнул его щеку. — Вот увидишь, тебе понравится, на такого цыпленочка мне никаких денег не жалко. — Толстые пальцы скользнули в его шортики и больно сжали ягодицы. — Не ломайся, деточка, и я буду с тобой очень щедрым.

Одна рука мужчины переместилась вперед и сжала его член, Гарри с ужасом и отвращением понял, что возбужден — это было так мерзко противно, просто отвратительно, но горячо и ярко — такие сильные ощущения… Ненормальные, напоминавшие бред.

— Сколько ты ему влил? — спросил Годзилла у Клайфа.

— Достаточно, чтобы через полчаса он умолял вас трахнуть его посильнее. Думаю, ты еще пожалеешь, Гарри, что отказал мне, эти господа предпочитают куда более грубый стиль. Неплохо, кстати, было бы мне заплатить.

— Гаред, отдай ему деньги, — велел громила, продолжая дрочить член мальчика. — Ты снова отлично поработал, Клайф, я знал, что на тебя всегда можно рассчитывать, если приглянулась какая-то строптивая игрушка.

— Рад буду и впредь помогать вам, Леннард.

— Проблем не будет?

— Никаких, я скажу Берри, что этот сам согласился пойти с вами. Кому, спрашивается, он поверит — этому новичку или мне, который уже не первый год в клубе?

— Ты говорил что-то насчет того, что у этого пупсика есть отец. Дело не кончится полицией?

— Этот тип, похоже, уехал, сэр, так что мальчишка полностью в вашем распоряжении.

— Как это замечательно, да, мой славный? — Толстый палец скользнул в ложбинку между ягодиц и слегка царапнул ногтем анус Гарри. — Давай, ты будешь ласковым мальчиком, и тогда Леннард никому больше не позволит тебя трахать? Я заберу тебя с собой в Штаты, куплю уютный домик, хочешь в Штаты, моя зайка?.. Боже… — влажный рот прижался в его уху. — Ты меня с ума сводишь — такой милый, такой невинный…

Гарри забился, странно, страха не было — только боль, жгучая ненависть и унижение. На глазах выступили злые слезы. Маятник на этот раз качнулся слишком резко и, казалось, врезался в его живую плоть, возбуждение пополам с отчаяньем и ненавистью сводили с ума. Впрочем, себя он ненавидел куда сильнее, чем всех присутствующих в комнате. За наивность, за глупость, за веру в хороших людей, которые корчились сейчас в агонии и умирали.

— Это ведь нам больше не нужно, — руки мужчины тем временем стягивали с него шорты. — Плохо? — участливо спросил он, заметив слезы Гарри. — Ничего, сейчас ты будишь плакать еще сильнее, киска… — Годзилла тяжело дышал, — сейчас я загоню тебе по самые яйца…

От запаха виски и сигарет Гарри замутило. Именно в этот момент краем еще вменяемого сознания он понял, что в коридоре что-то происходит. Раздавались возмущенные возгласы, слышался какай-то шум…

— Что там, черт возьми, творится? — Клайф направился к двери. — Вы не отвлекайтесь, я разберусь.

Разобраться он не успел, дверь распахнулась, и Гарри в какой-то прострации услышал «Ступефай». Клайф отлетел к противоположной стене, следом прозвучало три «Петрификус тоталуса», и тело застывшего громилы навалилась на Гарри, но через секунду его отшвырнули в сторону.

Поттер не знал, чего ему хочется сильнее: плакать от счастья или умереть от стыда — в спущенных до колен шортах с сильнейшей эрекцией он представлял собой то еще зрелище… Не зря склонившийся над ним Снейп скривился от презрения, сдирая со рта скотч.

— Может, я зря прервал вашу вечеринку? — Не дожидаясь ответа, он грубо перевернул Гарри на живот, освобождая его руки. — А теперь бежим, Поттер, так, словно за нами черти гонятся, что, впрочем, почти соответствует действительности, потому что через три минуты в этом заведении будет полно авроров!

«Бежать» у Гарри выходило плохо. Он натянул шорты на свой колом стоящий член. Голова кружилась дико, с трудом сползая с кровати, он вынужден был вцепиться в Снейпа, чтобы не упасть.

— Мерлин, ну почему из всех возможных зол ты в качестве дополнительной кары всучил мне именно «это»?!

Поскольку с такими словами профессор подхватил Гарри на руки, то гриффиндорец решил, что Мерлин был, в общем-то, милым волшебником, и обнял Снейпа за шею. Так было надежнее и приятнее и… В общем, Гарри пребывал в полной растерянности, некоторой подавленности и все еще сильнейшем возбуждении…

Профессор со своей ношей — непривычно молчаливой и покорной — быстро преодолел коридор с застывшим в нем охранником и вышел в зал.

— Где здесь черный ход?

Гарри в ответ махнул рукой в сторону неприметной арки рядом с баром, пробравшись через танцующую толпу, отпускавшую массу непристойных комментариев им вслед, они, наконец, оказались в узком коридоре.

— Поттер, почему вы не устроились работать в зоопарк? — возмущался Снейп. — Там было бы, наверное, куда меньше животных.

— Да, но это сложно без документов, в смысле, найти приличную работу.

— И поэтому вы — с истинно гриффиндорским рвением — взялись за неприличную?

— Так получилось. Сюда, — Гарри махнул рукой в сторону двери кухни. — Тут выход ближе.

Снейп последовал его совету.

— Какого… — начал худой шеф-повар Сэм. — Гарри… Что происходит?

— Некогда объяснять, Сэм. Похоже, я увольняюсь.

Ничего добавить он не успел. Снейп вытащил его в коридорчик, через который с кухни выносили мусор и принимали ящики с продуктами, но едва они оказались на улице, недалеко раздались несколько знакомых хлопков; спрыгнув со ступенек невысокой лестницы, профессор поставил Гарри на ноги, прижал к стене своим телом и поцеловал.

Эта часть улицы была слабо освещена фонарем, но все равно их фигуры можно было разглядеть достаточно хорошо. Парочки, совокупляющиеся в темных переулках, не были редкостью в этом районе, а короткий тупик, который вел к черному ходу «Тайфуна», и вовсе был ими облюбован… Вот и сейчас какая-то уличная проститутка в двух шагах от них отрабатывала свою двадцатку за оральный секс с неприхотливым клиентом. На фоне этого зрелища они со Снейпом выглядели почти невинно, тем более что, к величайшему сожалению Гарри, поцелуй был ненастоящим: профессор едва коснулся плотно сжатыми губами его губ.

Наверное, дело было не только в той гадости, которую Клайф добавил в его кофе, потому что даже грубые откровенные ласки техасца не завели Гарри так, как эта имитация поцелуя. Он горел изнутри, невольно подаваясь вперед, вжимаясь своим возбужденным до предела членом в бедро Снейпа, неловко скользя языком по плотно сомкнутым губам… Блуждая руками по его спине, обвивая ногами… Это казалось безумием… Чем-то жутко неправильным. Все равно, что желать мраморную статую, согревать ее своим теплом, тереться, ласкаться, искать контакта и постанывать не от страсти, а от безысходности. Наверное, у Гарри не было ни малейших задатков Пигмалиона или Снейп оказался очень строптивой и несговорчивой Галатеей. Как бы там ни было, камню не дано было ожить, он так и остался бесчувственным изваянием, равнодушным к ласкам Гарри.

Рядом кто-то присвистнул.

— Везет же людям, они вот развлекаются, а нам работать.

— Нечего пялиться, — второй голос прозвучал грубо. — Быстро в клуб: они там.

Мельком Гарри разглядел, как мимо них проскользнули в сторону лестницы два человека в мантиях и c палочками на изготовку. Снейп отстранился от него, пряча лицо в тени.

— Что-то тут людно, детка, — его голос звучал как у пьяного, язык заплетался. — Пошли, я, так и быть, раскошелюсь на мотель.

Один из авроров — тот, что позавидовал их досугу, хмыкнул и вошел в «Тайфун» вслед за напарником. Профессор не стал снова брать его на руки, пошатываясь, он обнял Гарри за талию и неторопливо пошел к выходу из тупика. Они оказались на улице, где в явно деморализованной наплывом непонятных людей в мантиях толпе перед клубом началась паника, и на них никто не обратил внимания. Какое всем было дело до мальчика-шлюхи в крохотных шортиках, который, как казалось со стороны, волок куда-то пьяного клиента, что-то напевающего себе под нос? Такое тут каждый день увидишь. Людей зачастую интересуют свежие, неизбитые шоу, а его появляющиеся словно из воздуха один за другим авроры обеспечили всем желающим в полном объеме. Профессор провел его мимо пары зданий, а затем затащил в какой-то темный подъезд, тот оказался проходным, и они вышли на соседнюю улицу, на которой стоял… Ну да, именно мотоцикл, рядом с ним нервно переминалась с ноги на ногу Джей и вальяжно прохаживалась Лола.

— Только не говорите мне, что вы умеете на нем ездить… — взмолился Гарри, — такого потрясения я не переживу.

— Не скажу, Поттер, а то вы от такого количества стрессовых ситуаций растеряете последние мозги.

— Ну, как все прошло? — спросила Лола у Снейпа.

— Шумно, — недовольно проворчал профессор. — Нам нужно сматываться. Вы все сделали, как я сказал? Нас будут искать, в клубе знают, где Поттер живет, а мне хотелось бы, чтобы те, кто нас ищут, допросили вас как можно позже.

— Не волнуйтесь, — вступила в разговор Джей. — Наши вещи уже в камере хранения на автовокзале. Тех денег, что вы дали Лоле, нам хватит, чтобы месяц отдохнуть где-нибудь у моря. Этого времени вам будет достаточно?

— Да, вполне… Дамы, я вам очень обязан за помощь.

— Ну что вы, — Джей ласково потрепала Гарри по волосам. — Берегите его.

— Гм, не навязывайте мне невыполнимых миссий. Поттер, вы в состоянии удержаться на мотоцикле? — спросил Снейп, седлая не новый, но довольно крутой, по мнению гриффиндорца, байк.

Гарри пребывал в некоторой прострации от всего происходящего, его бедное сознание, замутненное действием возбуждающих средств, пасовало перед необычностью ситуации.

— Вы водите мотоцикл? — еще раз ошалело повторил он.

— Да, Поттер, и если вы не поторопитесь на него сесть, никогда не узнаете, хорошо я это делаю или плохо.

— Да, конечно, — он сел сзади Снейпа, обхватив его руками. Запах кожи… бензина… Его возбуждение сделало новый кульбит, став уж совсем неконтролируемым.

— Дамы, приятно было познакомиться, прощайте.

— Удачи, Сев! — Профессору достался поцелуй от Лолы. Гарри это так не понравилось, что он, кажется, даже зашипел от негодования, но в реве заводимого мотора этого никто не заметил. — Береги себя и звони, если неприятности закончатся, — она сунула Снейпу бумажку, которую профессор спрятал в карман. — Это номер моей мамы, я бываю у нее по субботам.

Снейп покачал головой.

— Я не позвоню, мои проблемы, скорее всего, только возрастут…

— Да ладно тебе… Можешь связаться и лет через десять — если я к тому времени все еще буду свободна, сходим на свидание.

— Договорились. Ну, Поттер, держитесь крепче.

— Джей, — Гарри вцепился в Снейпа. — Закончи медицинский — из тебя выйдет лучший в мире доктор!

— Спасибо, Гарри, прощай.

— Готовы? — уточнил Снейп.

— На все, — честно ответил Гарри.

И они полетели…

* * *

Это действительно больше всего напоминало полет сквозь тьму ночных улиц, рассеянную неоновым светом рекламных огней. Сквозь ветер, от которого обнаженная кожа Гарри покрылась мурашками, и он сильнее прижимался к Снейпу, безумный и ошалевший от ощущения свободы. Тело пело — совершенно не отдавая себе в этом отчет, Гарри нетерпеливо ерзал, терся своим членом о сидящего впереди мужчину, руки скользили по его груди, а глаза, устремленные в небо, искали особый смысл в рассыпавшихся бриллиантовыми крошками по небу звездах… И ничего было не надо, ему хотелось только одного: чтобы это ощущение длилось и длилось… Жизнь прекрасна, но… Наверное, он просто забыл, с кем делит эту прекрасную жизнь.

Минут через десять езды Снейп остановился на безлюдной улочке и резко встал с мотоцикла, Гарри, не понимая происходящего, как-то ошалело наблюдал, как профессор обернулся к нему, на лице Снейпа читалось выражение крайней досады. Протянув руку, не отрывая глаз от лица Гарри, он положил ладонь на его ноющий от желания член. Гриффиндорец задохнулся от прокатившейся волны наслаждения, потонул в черных, как небо, глазах, в которых не было звезд, но и дна тоже не было, и он падал… куда-то вниз, пока пальцы, сначала сжавшие его возбужденный член через ткань, резко скользнули внутрь, обхватили горячую, подрагивающую от нетерпения плоть и резко провели сверху вниз. Этого оказалась достаточно, чтобы мир Гарри взорвался. Он кричал, от навалившегося облегчения оргазм казался бесконечным, он брызгал спермой себе на живот, на твердую ладонь, которая освободила его от сладкой муки, наверное, он бы упал, если бы второй рукой Снейп не счел нужным его поддержать.

Через три минуты, когда он начал немного приходить в себя, его переполняла целая гамма чувств — нежность, смущение, благодарность, хотелось ласки, хотелось, чтобы его обняли и согрели, прогоняя ночную прохладу, чтобы его любили…

Снейп медленно убрал с его опадающего члена перемазанную спермой руку, достал носовой платок, вытер ее, потом живот Гарри. Огляделся, увидел в двух шагах мусорную корзину и кинул туда платок.

— Все? — спросил он.

— Что «все»? — не понял Гарри.

Профессор пожал плечами.

— Этого достаточно, чтобы вы перестали вести себя как сучка, у которой в данный момент течка, или я буду вынужден повторить?

«Лучше бы он меня ударил», — подумал Гарри. Все чувства застыли, треснули, осыпались ненужной шелухой, он хотел слезть с мотоцикла и идти, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого монстра, в котором не осталось ничего человеческого. Его первый разделенный с кем-то оргазм оказался чем-то грязным, пошлым и отвратительным. От злости хотелось плакать и кусаться, только вот он не знал, чего больше, наверное, все-таки кусаться… А потом… Потом его взгляд случайно упал на ширинку Снейпа. Не то чтобы узкие джинсы способны были скрыть многое, они и не скрывали…

— Пока достаточно, сэр, — злорадно сообщил он и тут же спросил: — А вам? Мне оказать ответную любезность или так обойдетесь?

Это было блаженством, это искупало почти все. Снейп его хотел! И это было… Он смотрел в широко распахнутые черные глаза, растерянность в которых быстро сменил гнев… «Что, не привыкли, когда вас бьют в ответ?» Хотели оскорбить меня? Разозлить? Или это — ваша защитная реакция, чтобы спрятаться от чужого внимания к собственным несовершенствам?» Конечно, он не решился задать ни один из этих вопросов, просто улыбнулся…

— Что вы себе позволяете, вы, маленький…

— Не такой уж и маленький, — Гарри продолжал улыбаться. Если Снейп не нашелся какую гадость сказать в ответ и перешел на оскорбления, это была уже победа — пусть маленькая, но очень приятная.

— Вы…

— Ну и кто из нас извращенец, а, Снейп? Я, по крайней мере, сегодня, могу списать все на дрянь, которой меня опоили, а у вас какие оправдания? Неужели мне удалось вас завести? Странно, я же, кажется, мальчик, да еще и отвратительный...

Внутренний голос скомандовал: «Заткнись, идиот!» Но было, похоже, поздно. Профессор полностью вернул себе контроль над ситуацией и пожал плечами.

— Не хочу, чтобы вы питали иллюзии, Поттер, у меня довольно давно не было секса. Наверное, не стоило отказываться от удовольствия более тесного общения с такой симпатичной молодой женщиной, как Лола, но, увы, и времени было мало и обстоятельства — в вашем лице — всячески этому препятствовали... Даже не знаю, почему… Трудно устоять, когда вы так щедро себя предлагаете каждому встречному.

Два-один в пользу Снейпа.

— Не каждому, — буркнул Гарри.

— Ну, то, что мне посчастливилось стать избранным, не очень-то радует. А теперь заткнитесь, Поттер, я хочу до рассвета покинуть город.

И Гарри заткнулся.

* * *

Они ехали много часов подряд и остановились только раз, на заправке, когда Гарри снова почувствовал лихорадочное возбуждение. Увы, на помощь Снейпа рассчитывать больше не приходилось. Тот молча достал из специальной сумки для мотоцикла его майку, джинсы и ботинки, протянул все это Гарри, и тот поплелся в туалет, где довел себя до совершенно безрадостного оргазма, кое-как вымылся в раковине, вытерся бумажным полотенцем и, переодевшись, снова сел на мотоцикл позади профессора.

Несмотря на то, что они выехали из Лондона, Снейп не останавливался до полудня, направляясь куда-то на север. Была ли у их путешествия конечная цель или они просто бежали, Гарри не знал, у него была сотня вопросов к профессору, но задавать их в пути он не хотел. Когда голод дал о себе знать, они наконец-то остановились в маленькой, но вполне приличной гостинице. С непривычки от долгой езды болели мышцы. Пошатываясь, Поттер кое-как дотащил сумки до номера и упал на одну из двух разделенных тумбочкой кроватей, не в силах даже пошевелиться. Вскоре пришел Снейп в сопровождении служащего гостиницы с завтраком. Гарри накинулся на еду, только немного насытившись и дав Снейпу спокойно поесть, а служащему — убрать пустые тарелки, он перешел к интересующим его вопросам, едва они остались наедине.

— Как вы оказались в «Тайфуне»?

Профессор сидел в кресле, вытянув свои длинные ноги, шевелиться ему, видимо, было лень, поэтому он кивнул в сторону сумок.

— Там есть магловская газета.

Гарри быстро ее нашел, с первой же страницы на него смотрел собственный портрет. Эту фотографию сделал Колин, кажется, он подарил ее мистеру Уизли, который обожал всякие магловские штучки и был просто заворожен неподвижными снимками. Рядом было маленькое фото Снейпа, довольно размытое, скорее всего, переснятое с колдографии в одном из школьных альбомов и немного увеличенное. Заголовок гласил: «Преступник похитил школьника и удерживает его в заложниках». Гарри пробежал глазами статью, он была довольно красочной, и он даже усмехнулся, решив, что ее заказали кому-то вроде Скитер. Про Снейпа писали, что он вооружен, очень опасен, совершил ограбление банка в Лондоне и при этом взял в заложники школьника Гарольда Джеймса Поттера, которого его семья (дальше следовала фотография отчего-то очень счастливых Дурслей) мечтает вернуть ребенка и готова выплатить щедрое вознаграждение любому, кто сообщит хоть какую-то информацию о преступнике или пропавшем мальчике.

— Какой бред. — Гарри отшвырнул в сторону газету.

— Вовсе нет, если подумать, — устало пожал плечами Снейп. — Какую еще версию для членов Ордена мог придумать Дамблдор? Мы с вами исчезли одновременно. Если у него были опасения на тот счет, что я похитил вас с целью передачи Волдеморту, то к этому моменту они, скорее всего, развеялись. Будь вы в руках Лорда и перейди в категорию хладных трупов, он бы уже перешел в наступление, а так… Версию о том, что вы сбежали сами, ничего не подтверждает…

— Но я же оставил записку Рону и Гермионе! Правда, я просил их молчать об этом...

Снейп кивнул.

— Значит, ваши друзья вняли вашей просьбе. И, надо думать, правильно сделали. Правда — о том, что герой Магического мира самовольно покинул лагерь Светлых сил — никому не нужна. А вот я вполне подхожу на роль злобного похитителя. Так что, по сути, Поттер, вы теперь — единственное живое доказательство моей невиновности.

— Но записка…

— Скажут, что я заставил вас написать ее под Империо… Не волнуйтесь, они найдут, что сказать…

Гарри нахмурился.

— Поэтому вы просили меня вернуться? Одного бы вас меньше искали?

— В том числе и поэтому. У меня было бы больше шансов, а теперь нас ищут все, кому не лень, и, думаю, у авроров есть все полномочия не скупиться на Аваду для меня при задержании, что до Пожирателей смерти, то те и вовсе не будут ни с одним из нас церемониться.

Гарри стало чертовски стыдно. Ну почему люди рядом с ним всегда подвергают себя такой опасности?

— Хотите, я вернусь и скажу, что бежал сам?

Снейп усмехнулся.

— И вам сотрут память — нечаянно, разумеется… Или убедят, что я сам это подстроил, и все, что вы видели и слышали, всего лишь мои чары. Дамблдор прекрасно владеет внушением, даже лучше Лорда, а вы были крайне плохи на уроках Окклюмеции. Нет, Поттер, уверен, Альбус думает, что я затеял с ним сложную игру за право на жизнь и прихватил вас в качестве крапленого козыря. Давайте пока не будем его в этом разубеждать.

Стало грустно, и Гарри признался:

— Знаете, мне было очень хорошо в «Небесах», наверное, потому что я на секунду поверил, что смогу остаться там надолго и что никто больше из-за меня не умрет.

— Поттер, — голос Снейпа прозвучал жестко. — Люди умирают не из-за вас. Они гибнут на войне, грязной, бессмысленной, кровавой войне, в ней виновны двое: Волдеморт — который все это начал, потому что иначе просто не мог, и Дамблдор — который еще со времен Гриндевальда привык безжалостно играть по правилам своего противника. Вы — королева, у которой есть все шансы погибнуть и быть замененной пешкой, которую один из игроков защищает другими фигурами и упрямо двигает к финальной черте, пока вы отражаете основные удары. Но никто не отнимал у вас права играть осторожно, обдуманно и в итоге выжить, обманув надежды тех, кто верит, что мат должна поставить новая королева.

— И все же…

Снейп посмотрел ему в глаза, впервые они говорили так спокойно, без взаимных обид и оскорблений.

— Ваше место — на игральной доске, Поттер, и вы не можете ее покинуть, пока партия не закончена. Мы оба это знаем, просто вам не нравится правда, и вы от нее бежите… Мы оба знаем: выбора ни у вас, ни у меня, по большому счету, нет.

— А кто вы?

— Я? — Снейп горько усмехнулся. — Моя проблема в том, Поттер, что я помеха. Я не принадлежу этой игре, это все равно, что бросить на шахматную доску пикового короля: и лежит бессмысленно, и убрать лень — вдруг пригодится.

— Я вас не понимаю.

Снейп нахмурился.

— Хорошо, Поттер, специально для вас я проведу первый и последний урок Истории Магии. Как вы думаете, почему мы, волшебники, скрываем свое существование от маглов?

— Их больше? Мы боимся «охоты на ведьм»?

— Бред. Почему бы нам не выдавать себя за них? Подумайте сами, мы бы, при желании, стали серыми кардиналами их общества, правили королями и президентами…

— Но это же все уже было, просто у магов много амбиций и каждый, что стоит за троном очередного монарха, преследует свои цели...

Снейп кивнул.

— А вы не так глупы, Поттер, и не всегда спите на уроках. Главная проблема — это могущество, дарованное не за достоинства или заслуги, а врожденное. Даже магловское общество постепенно отторгло аристократию, она выжила лишь там, где, помимо незаслуженных привилегий, имела и достоинства — манеры, образованность, военные навыки, но и там она стала экзотичным декором, не подкрепленным реальной властью, если не начинала работать над собой. Дань традиции и не более того. А теперь представьте самого обычного мага, кем он чувствует себя в толпе маглов? Избранным? Королем? И, заметьте, он ничем не заслужил этот статус, он был ему просто безоговорочно дан от рождения. Те, кто решил, что наше общество должно быть изолировано от маглов, просто прекрасно понимали, что человечество погибнет, если каждый волшебник станет манипулировать судьбами. Они не знали, как учить усмирять гордыню, а просто не дали большинству себе подобных захлебнуться в крови и амбициях, заметьте: чужой крови и своих амбициях — это было почти благородно. Но… стабильность пожирает наше общество, мы не можем спокойно сосуществовать рядом со слабым, сопротивляясь желанию его понять и покорить. Взять из недавних примеров того же Гриндевальда. Всего один амбициозный волшебник — и грянула Вторая мировая война. Это было откровением, оказалось, даже аппарируя в безопасные места перед обстрелами, которые предсказывали наши провидцы, мы все же вынуждены были потом возвращаться в уничтоженные дома…

— К чему вы все это мне говорите?

Снейп пожал плечами.

— Пытаюсь дать понять, что стабильность возможна для обоих наших миров, только если один забудет о другом или засунет куда подальше свои амбиции… Увы, последнее сделать очень сложно в силу все той же неоправданной и незаслуженной одаренности… Избранности, если хотите, или зависти к ней — которую часто испытывают узнавшие о нас маглы…. Магом нужно родиться, а не пройти долгий путь, чтобы им стать… Даже не обучаясь, вы были способны на многое. Что уж говорить об обученном хотя бы азам магии волшебнике? Никто не хотел повторения трагедии. Не думайте, что Дамблдор играет против Темного Лорда. Он, как и его предшественники, играет против Системы… Волдеморт — ее порождение, более того, он выпестован ею и талантливо перенаправлен, потому что в его задачу входила агрессия внутри мира магов, выплескивающаяся за его пределы постольку-поскольку… Поттер, хоть на минуту включите голову и обдумайте мои слова. Вам не кажется, что Том Риддл — просто идеальная кандидатура на роль Вселенского Зла? Неужели вы хоть на секунду можете представить, что Альбус не знал, что мальчик — потомок Салазара, не знал, как его отец обошелся с его матерью, не подозревал, что означает для него магловский приют? Неужели он так просто позволил Диппету обвинить Хагрида, а после этого боролся до последнего, чтобы оставить его лесничим при школе? Нет, Поттер, чего бы стоило ему проявить тогда хоть каплю понимания... Том не был рожден подонком — его таким сделали, выпестовали. Вот вы тоже не знали хорошего обращения до одиннадцати лет, но нашли в новом мире поддержку, что стало бы с вами, будь все наоборот — распредели Шляпа нищего сироту в Слизерин? Подумайте об этом, вот все, что от вас требуется… И не найди вы поддержки даже у учителей? Его толкали к новым знаниям, толкали к гордости хотя бы тем, что

это было в его распоряжении — чтобы выжить и стать сильнее.

— Я понимаю, — совершенно честно сказал Гарри. — И все же он убийца.

Снейп кивнул.

— Выбор есть у каждого, и я не стану этого отрицать… Более того, я знаю, как сложно бороться с распределением однажды назначенных ролей.

— О чем вы?

— После школы Том Риддл долго не давал о себе знать, а маги продолжали все больше интересоваться своими соседями по планете. Их укладом жизни, возможностью влиять на него... и кто-то решил, что пора пестовать нового Темного Властелина, раз уж прежняя кандидатура пока не оправдывала возложенных на нее надежд.

Сказать, что Гарри был потрясен этими откровениями, значило ничего не сказать. Его бил озноб от стойкого отвращения…

— И вы…

Снейп кивнул.

— И я… Жалко было бы расходовать себя на посредственность, так что считайте, что я получил своего рода признание. Еще один нищий чистокровный волшебник в Слизерине. Не думайте, что тогда я был уж очень рассудителен и понимал причины, просто трудно быть ребенком, который не может постичь, отчего направленная на него обычная травля более удачливых, но куда менее достойных приобретает всеобщую поддержку. Я старался стать лучше в собственном понимании. Вы были удивлены, что я вожу мотоцикл, — Снейп усмехнулся. — Разве я мог позволить моим врагам уметь что-то, чего не умею я? За их счастливыми лицами, за молчаливым одобрением учителей я не видел сути, не мог понять, что именно я делаю не так, потому что был умнее, послушнее… — Профессор выглядел таким печальным. — Поттер, вашу жизнь когда-нибудь оценивали в месяц отработок? То, что я не ненавижу вашего отца… Разве это сложно, учитывая, что он был такой же марионеткой, созданной и выдрессированной исключительно для того, чтобы достаточно меня озлобить? Потом все стало по-другому. Первый статист вернулся на сцену и стал блестяще играть свою роль, я был больше не нужен. Как и ваш отец. Нас бы списали обоих, если бы не потратили столько времени на создание образов. Я стал неожиданно любим и обласкан, меня подталкивали на тот, прежний, путь, но при этом давали понять, что в любой момент ждут обратно… Это сложно объяснить… Я презирал вас за то, что вы покорно приняли роль Спасителя. Чем вы ее заслужили, Поттер, тем, что вашим родителям позволили умереть во имя ее? Ответьте мне…

Это ломало. Гарри понял, что уже некоторое время смотрит в пустые глаза Снейпа. Голос профессора был ровным, лишенным эмоций, но столько правды единовременно на него еще никто не взваливал. Что-то ломалось? Глупо. Гарри, наконец-то, почувствовал освобождение.

— И имя мне никто, и звать меня никем, — подытожил он.

— Так будет, если вы этого хотите, но все можно переиграть, я — тому лучшее доказательство… Я, ваш Люпин, даже Петтигрю и Малфои — мы все, скорее, из запасной колоды, но, тем не менее, мы живы.

— А оно того стоит — жить?

Снейп пожал плечами.

— Это решать только вам.

Гарри не мог уснуть, хотя Снейп и велел ему выспаться — ночью они должны были продолжить свою поездку. Куда, он не спрашивал, и так получил слишком много информации для размышлений… Только вот не хотелось думать об услышанном. О войнах, человеческом коварстве и выверенных закономерностях развития магического общества, об истории и политике. У него не получалось так сухо, как у Снейпа, оперировать фактами. Для него за каждым из них стояли живые люди. История складывалась из их слез улыбок, и в ней не оставалось ни логики, ни доблести, ни чести.

Он лежал на кровати, закутавшись в два одеяла, и никак не мог согреться, и винить этом, наверное, можно было не только поездку в полуголом виде на мотоцикле и последовавшую я этим простуду. Было что-то еще… Внутренний озноб. Стало тоскливо и пусто, и хотелось, чтобы кто-то ободрил, утешил, но Снейп явно не принадлежал к числу людей, способных проявить нежность к Гарольду Джеймсу Поттеру.

Профессор поспал немного прямо в кресле, потом ушел, а когда вернулся, на тумбочке появилась чашка с каким-то горячим питьем, скорее всего, из аптеки, потому что, помимо заманчивого аромата яблок и корицы, оно пахло какими то медикаментами.

— Пейте, Поттер. Я не уверен в эффективности этого зелья, но девушка в аптеке уверяла, что оно послужит хорошей профилактикой простудных заболеваний и поможет вам заснуть. У нас всего пара часов, а потом мне будет нужна ваша помощь.

Гарри был так удивлен этим заявлением, что покорно выпил лекарство и спросил:

— Зачем?

Снейп полез в сумку и извлек кучу документов.

— Тут все, вплоть до страховки и на меня, и на вас, вы фигурируете как мой сын, но, останови нас с этими документами сегодня ночью, в их подлинность бы никто не поверил, несмотря на то, что Джей, которая достала их для меня, уверяла, что они пройдут любой контроль.

— Но как же так? Звучит не очень логично.

Снейп раздраженно пожал плечами.

— Не спрашивайте, как они это делают, я только просил, что бы изменения было легко сделать, ну и… Короче, смотрите сами. — Снейп кинул ему права. Гарри взглянул на фотографию на них и невольно захихикал. — Что? — бровь профессора возмущенно взлетела вверх. — Мне сказали, что это можно без проблем сделать.

— Можно-то можно, — Гарри все еще не мог справиться с хохотом. — Но как представлю…

— Учтите, вы якобы мой сын и должны быть на меня похожи…

* * *

Несколько часов спустя, в течение которых Гарри ухитрился поспать, сходить со Снейпом по магазинам и поучаствовать в целом ряде манипуляций со внешностями своей и профессора, они оба стояли у зеркала и выглядели крайне несчастными. Утешало Поттера только одно — как бы ни выглядел он сам, Снейп смотрелся еще более впечатляюще.

— Что ж, — профессор первым нашел в себе силы принять истину. — Из нас вышла отвратительная карикатура на Малфоев.

Гарри вынужден был согласиться с тем, что это правда.

— Ага, и в этом виноваты только вы, я же предлагал оттенок пшеницы, а вам понадобилась платина!

— А кто в место синих контактных линз купил фиалковые? Никогда не видел такого мерзкого и неестественного оттенка!

— Синих линз не было.

— Взяли бы серые.

— На фото у вас синие глаза.

— Но не фиалковые же!

— А знаете, на кого вы похоже даже больше, чем на Малфоя?

— Нет, Поттер, и предпочитаю не знать.

— А я вам все-таки скажу. Вы похожи на древнего эльфа, только не хватает заостренных ушек.

Снейп улыбнулся, и это была уже настоящая улыбка, а не та обычная гримаса, что всегда служила её имитацией на этом лице.

— Тогда, похоже, слухи об их красоте сильно преувеличенны, вы не находите?

— Вы только что пошутили?

На лицо профессора мгновенно вернулось строгое выражение.

— Ладно, Поттер, повеселились и хватит, давайте собираться. Чем скорее я снова смогу выглядеть нормально, тем лучше, нам пора ехать.

Насчет лучше Гарри решил, что это как сказать: не то чтобы Снейпу больше шло быть блондином, просто так в его облике оставалось меньше суровости. Немного подсушенные краской светлые волосы до плеч казались уже не жирными, а просто стали блестящими и тяжелыми, черные брови и длинные ресницы, которые он категорически отказался красить, как нельзя больше подходили к фиолетовым глазам, и даже нос и тонкие, сжатые в линию губы уже не смотрелись так резко.

Себя в новом облике Гарри счел и вовсе смазливым красавчиком… Это ему не понравилось ужасно. Складывалось такое впечатление, что именно сейчас ему было просто необходимо собрать вещи, вернуться в Лондон и заняться выступлением в шоу — в таком облике в нем никто не заподозрил бы не только натурала, но и просто приличного скромного мальчика. Даже от новых очков, таких же круглых, как раньше, но в тоненькой серебристой оправе веяло кокетством, и это его неимоверно раздражало… Несмотря на это, Гарри чувствовал, что медленно, но верно начинает проникаться каким-то авантюрным духом этого приключения. Если вдуматься, то было даже весело, разумеется, не вспоминая о причинах, по которым они со Снейпом оказались вдвоем в мире маглов.

— Поттер, но чего вы все время хихикаете? — не выдержал Снейп, когда они садились на мотоцикл.

Он улыбнулся. Даже спина профессора выражала недовольство.

— Да так, мне пришла в голову мысль, что Малфоями не рождаются, в них красятся.

— Это самое абсурдное понимание того, как именно имидж влияет на восприятие характера человека, из всех, которые мне приходилось слышать.

— Поэтому вы всегда стремитесь выглядеть как темный маг, чтобы ни у кого не оставалось сомнений?

— Чтобы не отвечать на бессмысленные вопросы, как именно я предпочитаю проводить свой досуг!

— И как же? — поинтересовался Гарри.

— Вот вы и определите, раз стали таким экспертам по имиджам.

— Э-э… — Гарри решил, что раз уж назвал Снейпа пару раз ублюдком, то дальше проявлять тактичность не стоит. — Оргии, жертвоприношения девственниц, темные мессы, убийства маглов?

Профессор хмыкнул.

— Да нет, что вы, я слушаю Шопена, вышиваю крестиком и совращаю симпатичных студенток.

Гарри чуть не упал от удивления с мотоцикла.

— Пра-авда?

— Нет, Поттер, впрочем, ваш вариант не лучше, так что заткнитесь, пока я не решил, что пешие прогулки пойдут на пользу вашим мозгам!

И Гарри последовал его совету. Мотоцикл был удобен тем, что позволял совершенно легально обнимать Снейпа. И ему это нравилось, даже несмотря на ссору, которую спровоцировали эти самые объятья, и непривычно белоснежную шевелюру последнего.

* * *

— Куда мы едем, если не секрет?

Этот вопрос он, наконец, решился задать в маленьком придорожном кафе, уплетая бифштекс с жареной картошкой и глядя на страдающего над своей овсянкой Снейпа — профессор заверил, что любую другую пищу он употребить в этом заведении не рискнет.

— Ну почему секрет, мы едем в окрестности Хогвартса.

Гарри подавился, прокашлялся и поинтересовался:

— И какие у вас причины для суицидальных настроений?

— Ваше общество вы считаете недостаточно веским доводом в пользу самоубийства?

— Ну, как вам сказать…

— Честно.

— Нет, не считаю. Я думаю наоборот: мы должны держаться как можно дальше от школы и наслаждаться обществом друг друга.

Настала очередь Снейпа подавиться.

— Поттер, — профессор с трудом откашлялся. — Меньше, чем в компании с вами, я желал бы оказаться только в обществе Дамблдора и Волдеморта.

— Старайтесь искать позитив во всем, сэр. Радуйтесь, что я не они. Может, все же вы поясните, на хрена мы, рискуя своими задницами, едем в Хогвартс?

— Поттер, — Снейп угрожающе зыкнул фиалковыми глазищами, но это вышло неубедительно. — Я рад, что, работая в борделе, который отчего-то гордо именовал себя клубом, вы приобрели такую милую манеру выражатся, но вы не могли бы сделать мне одолжение и разговаривать так, как и подобает школьнику!

Гарри хмыкнул, вспомнив Дадли.

— Слышали бы вы, как выражаются некоторые магловские школьники… Любой парень из борделя обзавидовался бы. Но это не снимает с повестки дня вопрос, почему мы спешим прямо в щедрые, аж удушающие, настолько они крепкие, объятья Дамблдора.

Снейп кивнул.

— Не снимает, но, во-первых, мы спешим отнюдь не в его объятья, а во— вторых, чем ближе к директору, тем дальше от лорда, а в этом есть определенная логика. Немного севернее Хогсмида есть маленький магловский городок. Очень давно, когда мои дела были немногим лучше, чем сейчас, я купил на его окраине дом. Старая развалюха, на которую наложены чары, скрывающие ее от маглов, не зарегистрированные в Министерстве. Их наложил еще много веков назад прежний хозяин, колдун-отшельник, никогда не покидавший своего жилища. Запаса еды, который я там оставил под соответствующими чарами, одному волшебнику хватит на десять лет, вдвоем, при вашей прожорливости, нам хватит года на четыре. За это время о нас если и не забудут, то спадет ажиотаж поисков, и вы сможете уехать куда-нибудь заграницу.

— А вы? — Почему-то Гарри казалось жизненно важным знать ответ на этот вопрос, если уж в ближайших перспективах на будущее вырисовывалось быть запертым на много лет в одной клетке с этим вот диковинным представителем магического сообщества. Потенциальным Темным лордом, нынешним собратом по несчастью.

— Вы когда-нибудь видели парк, усаженный вязами, осенью в лучах заката? Когда деревья кажутся медными, в красноватом зареве, а под ногами шуршат шелком опавшие листья?

— Нет.

Снейп выглядел почти мечтательно.

— Поверьте, есть мало вещей красивее… Разве что диск полной луны, застывший на глянцевой глади пруда, вода которого подобна зеркалу и лишь иногда, повинуясь скольжению черных лебедей, она оживает рябью…

— И как называется это чарующее место?

— Гвен-холл, маленькое поместье, названное в честь моей далекой пра-…-бабки. Я там был всего три раза. Мой отец когда-то давно поссорился с моим же дедом, и я был лишен этой красоты, пока дед не умер, завещав поместье, вопреки праву наследования, мне. Отец не успел оспорить его завещание в суде. Он умер год спустя, и тогда я впервые приехал в Гвен, наконец, поняв, что значит быть дома. Там даже тишина ласкает слух, и стены, пропитанные временем, видевшие и радость, и печаль, они часть этого «гнезда», иного определения и не подберешь… Там даже в одиночестве и тишине чувствуешь себя неодиноким и сопричастным к тайне бытия. Там невозможно быть одиноким… Я дал себе слово, что умру в Гвен, не в Азкабане, не на этой войне, а именно там, в своей постели, осенью, когда в окно будет светить закатное солнце, и моя могила будет не просто очередным камнем на фамильном кладбище, она станет точкой, завершением… Так что, Поттер, я никуда не намерен уезжать, — эти слова были произнесены уже другим, более сухим и черствым тоном.

Как странно, — думал Гарри, — они со Снейпом — такие разные люди, по сути — мечтали об одном и том же — доме. Вот только Гарри было, в общем-то, плевать, где в этом мире он отыщет свое место, а у Снейпа оно уже было, ему оставалась только выжить и обрести… Не рай, нет, но где-то рядом. Гарри почувствовал непреодолимое желание если не помочь ему в этом, то, по крайней мере, не мешать.

— Я буду делать все, что вы скажете. Мы непременно выпутаемся.

Снейп хмыкнул.

— Я не слишком-то доверяю вашим обещаниям, но раз уж вы предложили, то в ближайшем городе нам придется поискать какое-то игорное заведение, ну, или, в крайнем случае, бильярдную. Документы, отъезд наших соседок, мотоцикл — все это стоило денег, и после оплаты этой нашей трапезы и очередной заправки у меня не останется даже на ночлег. Не хотите спать на улице — придется что-то придумывать.

Гарри нахмурился.

— Ну, я тоже кое-что могу.

— Да? Попридержите свои способности до больших городов. Тут вам вряд ли удастся организовать свой феерический выход на панель.

— Я, между прочим, еще и в дартс неплохо играю, — злорадно сообщил Гарри. — Натренировался за лето на вашем портрете.

Снейп, впрочем, остался невозмутим.

— Ну, это уже кое-что, я о том, что вы еще и художник.

Гарри подавил желание метнуть в него солонку.

* * *

Притон в небольшом городке, в который они приехали, назывался «Святой Патрик», содержался он одноименным ирландцем, от которого, впрочем, разило пивом, а не святостью. В сем чинном захолустье это было единственное место, в котором, по мнению Снейпа, можно было быстро добыть деньги. Публика в этом вертепе, мнящем себя пабом, была колоритной: дальнобойщики, дешевые жрицы продажной любви и такая дымовая завеса табака, что сквозь нее с трудом можно было разглядеть пару покосившихся бильярдных столов. Снейп направился прямо к одному из них, где подвыпившая компания пыталась катать шары. Один из них, здоровяк в клетчатой рубашке, похоже, делал это мастерски. Гарри покорно потрусил следом. Минуту, понаблюдав за игрой, которая всякий раз шла на десятку, профессор вмешался.

— На семь фунтов сыграете?

Здоровяк презрительно оглядел его с ног до головы.

— Валил бы ты отсюда, блондинчик, — пара его приятелей и раскрашенная девица, повисшая на его локте, радостно загоготали. — Не видишь, тут настоящие мужики развлекаются. Нам вас, лондонских педиков, — он презрительно оглядел довольно стильные черные джинсы и рубашку Снейпа, — да еще и без бабок, не надо.

Глаз у Снейпа задергался еще на слове блондинчик. Гарри уже приготовился нырнуть за стойку с криком «Всем лежать, грядет большая Авада», когда тот неожиданно улыбнулся.

— Педики, говоришь? — Профессор обошел стол и галантно поцеловал ручку подружке здоровяка, та от такого обращения растерянно икнула и даже, кажется, покраснела. — Очень может быть. Не объяснишь мне, какая разница при оральном сексе?

— Ты че? — не понял парень. Снейп пожал плечами.

— А все довольно просто. Ты, разумеется, прав, и насчет Лондона, и насчет того, что у меня только семь фунтов. Есть, конечно, байк, но у тебя вряд ли наберется достойная сумма, чтобы поставить на кон против него, а ни в одну из моих рубашек ты, боюсь, не влезешь. Но вот этот парень, — последовал небрежный жест в сторону Гарри, — обычно делает за двадцатку такой минет, которой твоей подружке и за год практики не освоить. Ну что, играем?

— Да ты… — начал кипятиться здоровяк.

— Да вы… — вторил ему возмущенный Гарри.

— А че, — хихикнул кто-то из толпы, — в рот, натуре, без разницы. Соглашайся, Джо. Потом расскажешь, как оно!

Снейп подошел к Гарри и зашептал на ухо.

— Вы же обещали во всем со мной соглашаться. Так сделайте личико посимпатичнее, клиент колеблется.

Играя скорее для самого Снейпа, чем для толпы, Гарри, подражая мальчикам из шоу, медленно провел руками по бедрам и облизнул губы. Что-то полыхнуло в неестественно фиалковых глазах в ответ, подсказывая, что не так уж неприятно могут сложиться его годы вынужденного заточения наедине с профессором.

— Милый, — мурлыкнул он, обнимая Снейпа за шею и, пользуясь вседозволенностью, обоснованной ситуацией, хмыкнул. — Надеюсь, в игре на бильярде ты так же роскошен, как во всем остальном, иначе мне придется этим вечером радовать не тебя, а этого большего симпатягу.

— Поттер, вы за это ответите, — злобно прошипел Снейп, когда Гарри принялся целовать его в ухо. — Я всерьез подумываю вас проиграть!

— Только попробуйте… И я буду петь на каждом углу, что вы меня не только похитили, но и совратили!

Иногда так приятно быть гадом. Снейп смотрел на него почти зачарованно, а потом ухмыльнулся:

— Пребывайте в имидже достаточно долго, и мы разорим этот город, Поттер!

Эти слова успели обжечь горячим дыханием ухо, прежде чем профессор обернулся к потенциальному противнику с вопросом:

— Ну так как?

* * *

Раскинув руки навстречу ветру, он кричал:

— Я король мира!

— Нет, Поттер, вы просто пьяны, сядьте, иначе упадете с мотоцикла!

— Угу, я пьяный король мира, — юноша опустился на сидение, ехали они, впрочем, не слишком быстро. В конце концов, Снейп тоже вынужден был, по его словам, вылакать бутылку бурды, которую кто-то по ошибке назвал виски… — Вернее, если судить по последним событиям, я королева мира.

— И что же навело вас на такую мысль?

— Девочки в пабе. Они мне, знаете ли, даже позавидовали и спросили, как я, не имея ни груди, ни форм, отхватил себе такого мужика. Я отвечал, что только благодаря потрясающему, так разрекламированному вами минету. У меня, кстати, пара синяков на заднице. Ущипнули, пока я отлучался в туалет. Вот вам и притон гомофобов.

— Поттер, в свете проснувшейся у вас тяги к кокетству, смею заметить, что ваше нежелание возвращаться в школу меня сильно утешает. Боюсь, вы в своей погоне за плотскими удовольствиями произвели бы еще большей фурор, чем в свое время ваш крестный.

Гарри не мог упустить возможность расспросить о Сириусе:

— А вы знали, что он был геем?

Снейп усмехнулся.

— Спросите, кто этого не знал. Лет в семнадцать, сменив предпочтения, ваш крестный принялся преследовать всех симпатичных мальчиков с тем же рвением, с каким до этого бегал за каждой мало-мальски привлекательной девочкой.

Гарри хихикнул.

— Он что, и вас не обделил своим вниманием?

— Мерлин миловал, — ухмыльнулся профессор.

— А зря, — уверенно сказал Поттер. — Знал бы он, как вы целуетесь…

Снейп пробурчал что-то о маленьких похотливых гриффиндорцах. Гарри улыбнулся и только покрепче прижался к его спине. В том, что, обыграв на бильярде всех желающих, Снейп, дабы не провоцировать скандал, поставил присутствующим выпивку, были свои плюсы. Во-первых, он не мог контролировать количество потребляемого Гарри пива, а во-вторых, не смог сам отказаться от потребления спиртного. В итоге, они поцеловались… Конечно, у такого поступка была своя причина. Ну, или Снейпу, наверное, нравилось думать, что она есть. Винить в произошедшем только Гарри он не мог, в конце концов, профессор сам распределил роли, и то, что Поттер так хорошо сыграл свою… Что ж, не только Слизерин славился актерскими дарованиями. Войдя в образ юного соблазнителя, он вообще-то расходовал весь свой шарм исключительно на Снейпа, но для окружающих тоже не остался незамеченным, а итоге, когда парочка типов в пабе стала настойчиво предлагать Гарри уединиться все за ту же двадцатку, профессор заявил, что лот снят с продажи, притянул его к себе и поцеловал. И то, что этот поцелуй, наконец, не был имитацией, наверное, стало заслугой не только виски… По крайней мере, Гарри предпочитал на это надеяться.

Если у Поттера были сомнения насчет своей вменяемости в свете проблемы «Я хочу Снейпа», то они окончательно рассеялись, и он поблагодарил каждый свой бушующий гормон в отдельности, а заодно и интуицию, которая направила всю его сексуальность в правильное русло. Небогатый, но весьма разносторонний опыт, приобретенный в объятьях Клайфа, показывал, что существуют несколько разновидностей поцелуев: нежные и страстные, медленные и торопливые, призванные разжечь огонь, и те, что заставляют его пылать во всю силу… Но…

…Поцелуй Снейпа… Это особая классификация. Сравнить не с чем. Даже вспоминая о нем, хотелось поинтересоваться у профессора, не было ли у него в роду дементоров и вейл, и если были, то это позволило бы прояснить многие моменты… Что же до других возникших вопросов: по каким критериям Дамблдор записал его в заштатные Темные лорды, и, случись ему получить главную роль на подмостках тьмы, каким способом отмечал бы он своих сторонников?

Гарри никогда раньше не задумывался, что секс — это власть, и его можно использовать, чтобы поработить. Он чувствовал себя наркоманом, которого, не спрашивая его согласия, подсадили на редкий наркотик, поиски замены которому заранее обречены на провал. И это было сладко… Так приятно, что отказаться было невозможно, несмотря на то, что губы, прохладные, гладкие и невероятно властные, без зазрения совести пили его душу, стирали любые воспоминания о предыдущих поцелуях. Он не оторвался бы от них за все золото Гринготса и состояние Малфоев в придачу.

Поцелуй-тавро. Метка, навсегда оставшаяся на его обласканном медленными прикосновениями чужого языка небе. Клеймо, осознанное каждым вкусовым и осязательным рецептором, записанное, осмысленное и навсегда сохраненное в памяти как что-то неуловимое, между виски и солеными орешками проскользнувшая индивидуальность. Других поцелуев в его жизни может быть еще много, наверно, будут и такие, от которых станет жарко, а сознание отпихнет за рамки восприятия по причине ненужности весь окружающий мир, будь то маленький грязный паб или что-то другое. Будет… Наверное… Может быть… Но Гарри чувствовал себя отмеченным, потому что понимал: теперь, через пару лет, когда его кто-то спросит о первом поцелуе, логика услужливо предложит и Чоу, и Клайфа, но что-то другое, сильнее, могущественнее, оно не оставит ему выбора, и он вспомнит именно эти властные губы, потому что Северус Снейп навсегда занял место человека, который заставил его почувствовать больше, чем желание. Он дал повод жить дальше. Он стал причиной. Раздражающей, загадочной, но важной причиной. С ним хотелось есть, пить и, что греха таить, даже спать. С ним вообще много чего хотелось из тех вещей, что казались раньше незначительными. Хотелось дышать, ругаться и петь, хотя последнего Гарри не умел, но хотелось… А еще он решил, что, раз уж профессору удалость стать его наваждением, глупо останавливаться на полпути. Не по-гриффиндорски.

Из паба они выехали, едва рассвело. Через пару часов остановились в довольно приличной гостинице. Всю дорогу Гарри искренне старался думать о чем угодно, кроме желания затащить Снейпа в постель, — не получалось. Едва за ними закрылась дверь в номер, он решил, что интриги никогда не были его сильной стороной, тогда как честность порою сильно облегчала жизнь. К сарказму профессора у него последнее время начал вырабатываться иммунитет, более того, он чувствовал способность дать отпор, а потому предстоящий разговор его не пугал. Пока он думал, с чего начать, Снейп молча сходил в душ и устроился на одной из двух кроватей с явным намерением выспаться. Гарри последовал его примеру, преследуя куда менее невинные цели. И все же, когда он вышел из ванны, все планы, даже какая-то мальчишеская бравада вдруг показались ему неуместными, глупыми, бутафорскими чувствами. Кое-как нарисованными декорациями для куда более масштабной постановки, сценарий которой не был написан, и играть что-то другое, просто чтобы не простаивали, не хотелось. Странные мысли… Он боялся получувств и боялся ощутить их в полной мере. Откуда такая нерешительность? Может, все потому, что Снейп спал?..

Спящие люди… Ну да, они бывают разными. Кто-то, как Невилл, свернувшись во сне в клубок, выглядит милым и трогательным, кто-то, подобно Рону, мужественно ведет ночами бои с подушкой и воинственен, как гоблины в период восстания Скверногрыза Второго. Кто-то, подобно Гермионе, кажется, и не спит вовсе, всегда готовый вскочить и кинуться дописывать очередные столбцы расчетов по арифмантике, навеянные, видимо, как Менделееву его таблица. Не то чтобы Гарри помнил, кто такой Менделеев… так слышал от той же Герми, что он имеет какое-то отношение к алхимии, или это была химия? Неважно.

Снейп спал удивительно умиротворенно, слегка разметавшись по кровати. Во сне с него спали все маски дня, и он был собой… Немолодым, некрасивым, несчастливым, и это немного горькое, застывшее в своей грусти лицо рождало в Гарри прилив ничем не обоснованной щемящей нежности. И становилось понятно, что одного хорошего секса будет мало и ему хочется еще сотни вещей. Чтобы улыбнулись эти слегка приоткрытые губы… Они это умели, теперь он знал. Чтобы между бровями разгладилась глубокая морщинка и… Желаний оказалось так много.

Он сел на край кровати и провел кончиками пальцев по щеке Снейпа. Очень медленно… Щека была гладко выбритой и прохладной, чарующе мягкой, хотелось повторить путь пальцев языком. Почему нет? Он наклонился, пробуя кожу Снейпа на вкус, ничего необычного, никаких личных запахов, чистота, свежесть, немного горьковатый вкус мыла… Но почему же так приятно? В чем прячется волшебство? Откуда такая уверенность, что лучше ему ни с кем в этом мире не будет? Может, она необъяснима, как и то, отчего, резко, удивленно распахнув глаза, Снейп ничего не сказал ему. Только запустил руку в его волосы, не отстраняя, но и не привлекая ближе, фиксируя его намерение, но оставляя что-то невысказанным…

«Он снял линзы». Почему-то именно это показалась Гарри невероятно важным, ведь он свои тоже снял. Наверное, в этом было что-то символичное, они оба не хотели видеть мир чужими глазами… И что-то сказать было нужно, необходимо… Они намеренно молчали, они издевались друг над другом и каждый над самим собой, но кто-то должен был поставить точку.

— Я вас люблю.

Неправильные слова? Необдуманные? Не такие, как следовало бы? Наверное, но ничего честнее он не нашел. И если Снейп не был к ним готов, то для Гарри, наверное, это было еще большей неожиданностью, он отшатнулся сам, первый, пока его не оттолкнули, бросился на свою постель и, завернувшись в одеяло, отвернулся к стене. Ему было понятно недоумение Снейпа, потому что он сам недоумевал. Нет, «недоумевал» неправильное слово, он был потрясен, шокирован, обнажен не телом, но душой, и эта душа не нашла ничего лучшего, чем начать кровоточить. Самым страшным в этом коктейле ярких острых чувств было счастье. Наверное, еще вчера он испугался бы боли потерь, счел бы, что любить Снейпа — это проклятие, но сейчас… Сейчас он был просто тихо счастлив. Эта такая радость — быть живым… чувствовать и любить даже среди подлости и предательства. Все равно, что найти бриллиант в навозной куче, и это прекрасное, светлое, теплое нужно сохранить в себе во что бы то ни стало.

Тяжелая ладонь легла ему на плечо, слегка погладила. Снейп молчал, и Гарри был ему за это несказанно благодарен. Наверное, такое понимание делало его чувства только ценнее, недавно он думал, что желать Снейпа — проклятье, тогда почему было таким простым и замечательным было его любить? Он не знал, сколько лежал так, отвернувшись к стене, просто переполненный чувствами и с пустой от мыслей головой, а ладонь нежно скользила по его плечу, и это было то, что нужно…

Но, увы, как бы мы ни кричали: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!», маятник времени неумолим. Он безжалостно крушит этот застывший миг счастья, превращает его в секунду, ее — в минуту, и вот уже что-то довлеет, тяготеет, требуя разрешить ситуацию. Иногда действие — самое сложное, что требуется, но маятник никого не щадит, и каждое его колебание противопоставляет себя вечности, утверждает: «Ничто не может длиться бесконечно».

Гарри обернулся. Он сам не знал, чего ищет на лице Снейпа… Странно, ему было бы неплохо, заметь он гнев, его он бы пережил. Гнев — это даже хорошо, логично, честно. К чему Гарри готов не был, так это к пониманию.

— Я сказал то, что думал. — Это прозвучало почти вызовом.

— Ладно.

Не «хорошо», не «плохо», просто «ладно». И не то что бы стало обидно… Просто он лишний раз убедился, что для того, чтобы любить, объект любви совершенно не обязательно понимать.

— Больше тебе сказать нечего? Черт, ругайся, наори на меня, но только не молчи!

Ему было прощено даже это «ты».

— Все очень неправильно. — Снейп попытался встать, но Гарри удержал его за руку, и профессор смирился. — Так не должно было случиться. — Его рука скользнула по лбу гриффиндорца почти отеческим жестом. — Блажь… Обстоятельства, это должно пройти и пройдет.

— Я не хочу этого!

— Гарри…

Снейп был удивительным, он никогда не видел его таким грустным… Он никогда не любил его так сильно… Он вообще никогда раньше его не любил… И в это чувство надо было заставить верить… Его, себя, весь мир.

— Верь мне, просто поверь: я рад, что все так…

— Все не так, ты обманываешься, все сложно, я не могу объяснить…

— Так не усложняй и не объясняй! Я хочу быть обманутым. У меня есть это право, обмануться. Пусть будет ложь, если она так прекрасна. Во лжи тоже есть смысл, если она способна принести радость.

Его тело, похоже, сейчас действовало куда разумнее, чем все остальное, и оно знало, что нужно сделать… Гарри еще не успел ничего обдумать, а уже целовал Снейпа. Жадно, порывисто, предлагая всего себя без остатка и ничего не требуя взамен, и ему уступили… С колебаниями, в замешательстве, но губы Снейпа… Нет, Северуса, теперь, конечно, Северуса приоткрылись навстречу, и он не смог надолго сохранять инициативу. Ее отняли.

Он, как и все, иногда размышлял о своем первом разе, не считая того, что в большинстве планов это происходило с девушкой, он предполагал что-то нежное и романтичное, но никогда ничего столь голодного и безумного… Человек предполагает, а чувства зачастую располагают к совершенно иному.

Это было горячо, бешено, он открывался, подавался навстречу любой ласке, шипел от нетерпения, отрывая пуговицы на этой «чертовой монашеской шмотке», глотая поцелуями смех Северуса, пока Гарри яростно сражался с этим элементом его одежды, и нетерпеливо постанывал, когда получил увесистый шлепок по ягодицам за попытку отгрызть пару особенно упрямых пуговиц, которые не желали ни расстегиваться, ни отрываться. Наверное, ими обоими двигал страх: Гарри боялся, что Северус может передумать, и это заставляло его быть нетерпеливым, профессор, похоже, страшился, что он не передумает, и это наполняло его движения томной грацией, немного резковатой, призванной не очаровать, но шокировать, и от этого Гарри заводился еще больше. Когда верх от пижамы Северуса наконец-то упал на пол, он застонал как раненое животное. Красные, плохо зажившие рубцы, осквернявшие белую кожу. Черные глаза смотрели на него с вызовом, и он его принял, рванувшись вперед, прижимаясь к ним губами. В шипящем вздохе Северуса было больше удивления и боли, чем удовольствия, но это было именно то, что сейчас нужно.

— Я убью их всех, убью каждого, кто посмел причинить тебе боль… Верь мне…

Снейп усмехнулся:

— Какие мы стали кровожадные, о!.. — этот тихий стон свидетельствовал о том, что Гарри в очередной раз нашел в споре верную тактику. На этот раз весомым аргументом послужил чувствительный укус маленького, расположенного прямо под очередной обласканной его языком отметиной соска.

Он тут же поспешил закрепить достигнутый результат, повторив укус, пробежавшись по крошечной, напрягшейся от удовольствия бусинке языком, и был вознагражден тем, что Северус резко оторвал его от себя, буквально швырнув на подушки. Гарри сам помог ему снять себя штаны, постанывая от возбуждения, наверное, даже перевозбуждения, его член блестел каплей выделенной смазки, и он закричал, искренне сочувствуя их соседям за стеной, когда Северус наклонился и резко, до самого конца взял его в рот, пропуская в гладкое, влажное, божественное горло. На войне как на войне, и проигрыш более опытному противнику не такой уж позор, Гарри кончил, едва пальцы Северуса сжали его яички. Но ему этого было мало, он чувствовал себя в раю, и никто бы даже пинками не смог вытолкать его обратно на землю.

Едва его любовник отстранился, он уже жадно целовал его, пробуя свой собственный вкус, он очень шел губам Северуса, покрасневшим, мягким, солоноватым. Гарри хотел отплатить тем же и больше, много больше, использовать все возможности своего тела.

— Трахни меня! — выдохнул он, едва почувствовав новую волну возбуждения.

— Глядите-ка, командуем, — профессор резко перевернул его на живот, подкладывая подушку.

Гарри это нравилось: говорить пошлости, устраивать перебранку даже в постели — из его маленького закомплексованного нутра вырвалось жадное до огня и пожара страстей нечто, оно сметало все барьеры, топтало собственную невинность и очень хотело жить, как никогда околдованное дурманом настоящего.

Прохладные пальцы развили в стороны его ягодицы, почувствовав прикосновение влажного языка к своему анусу, он громко и с чувством чертыхнулся, в этом было что-то невероятно непристойное… Какие-то комплексы, воспитанные в нем Дурслями и даже Хогвартсом еще пытались протестовать, но куда им было спорить с Северусом, с его любовью и порожденным ею бесстыдством… Не было ни граней, ни запретов. Он хотел этого, хотел отдать всего себя, настоящего, без фальшивого жеманства и запретов. Он терял голову от этого мужчины, его тело не просто отзывалось на его ласки, оно их жаждало и не стеснялась просить. Да, он был безумен, целиком и полностью, бесповоротно, но ничего лучшего с ним пока не случалось… Ну, до того времени, пока этот язык не скользнул внутрь.

«Пытаясь не кричать о своей любви к нему, я почти съел простыню»… Странное будет у этого первого раза описание, если Гарри когда-нибудь осмелится поделиться с кем-то впечатлениями. Но это было так… он уже не мог стонать, это было не выразить даже стоном… Сдерживаться, но потом зубы сами собой вцепились в простынь, руки комкали ее… Наверное, никак иначе он прореагировать не мог, не зная, что его ожидает, предвкушая…

— Открой рот. — Он повиновался, зубы Северуса теперь терзали его шею, его возбужденный член, все еще скрытый тканью брюк, терся между ягодиц, и так хотелось его почувствовать…

Три пальца. Гарри старался, облизывал, посасывал, вымещая на них все свое желание, и когда их отняли, выместил свое негодование на злосчастной простыне.

— Будет больно…

Наверное, он хотел сказать, что ему плевать, что он хочет, даже если это его убьет, только, пожалуйста, скорее, но получилось куда правильнее и короче…

— Люблю тебя…

Сначала дискомфорт, не более, один палец, два, три — все это как-то смазалось, жаркое дыхание Северуса на его шее, и слова…

…«Сладкая песня прелюдии» чарующим голосом. Его голосом о том, какой он, Гарри, тесный, гладкий, горячий внутри, и с каким удовольствием он, Северус, все это возьмет, потому что Гарри сам напросился тем, как он подается назад, насаживаясь на пальцы, даже если ощущение необычное и не слишком приятное, потому что хочет больше… Хочет чувствовать его внутри себя…

Это было даже забавно: то, что Снейп, в принципе, ухитрялся оставаться джентльменом даже в постели. Это возбуждало Гарри куда больше, чем грязные словечки, срывавшиеся с его собственного языка, они были такими разными, им было так хорошо вместе…

Это было больно… Несмотря на то, что он был растянут пальцами, все горело. Он не мог не плакать, слезы были необоснованными, неуправляемыми, потому что, несмотря ни на что, он хотел продолжать. И едва Северус останавливался, чтобы дать ему привыкнуть к новым ощущениям, он сам подавался назад, насаживаясь на его член, так было нужно. Ему и никому больше, он чувствовал себя… Нет, описать это было невозможным… Но он попробовал, и единственное, что смог подобрать, — он был целым. Его любовник… Нет, любимый, он ценил… и его нежность, и терпение, и прерывистое дыхание, когда он старался щадить его — все это было важным, но ненужным. Гарри не знал, сколько ночей у них впереди, и стремился сделать эту своей личной Меккой. Святыней… А разве стоит бояться святости? Что боль в сравнении с обладанием? Разум? Нет, он отринул разумность… И правильно сделал: боль никуда не делась, но то, что примешивалось к ней, оно все искупало. Даже не оргазм… Неважно… Он кончил дважды, пока Северус его трахал… Или это Гарри трахал Северуса? Куда-то нахрен дружным строем пошли все рассуждения Симуса о геях пассивных и активных. Кто кого желал больше, кто был в ком, если они в итоге оставались друг с другом… Друг в друге, неважно… Все неважно, Гарри усвоил одно: в любви нет стыда и запретов, если это истинная любовь. А то, что она была таковой…

Неважно, что было вчера. Не так уж имеет значение то, что будет завтра. Маятник, он ведь движется постоянно, а не просто фиксируется в определенных точках отчета. И где-то в таком скольжении Гарри полюбил Северуса, и где-то в ответном ходе Северус ответил Гарри взаимностью, и его это сломало…

* * *

Вода в ванной пахла хмелем и ромашкой, она была теплой и, ну да, мягкой, уютной, совершенной… Северус лежал на спине, закрыв глаза, это значило больше, чем секс… Такие минуты. Они ехали после их первой ночи три дня, по два-три часа в сутки. Изменилось все и толком ничего, но Гарри научился ценить каждое мгновение. Он лежал на своем любимом, медленно, как губка с мыльной пеной, скользя по его телу, наслаждаясь покоем… Это один в один повторяло их ванну после первой совместно проведенной ночи. Почти ритуал… Ну да, почти… Что-то постоянное, если три дня — это срок для отношений. Впрочем, в их случае Гарри счел бы неделю вечностью. От ненависти до любви один шаг? Возможно, но это был самый трудный шаг в его жизни, и сделать его было недостаточно… С последствиями этого шага еще нужно было научиться жить.

Все влюбленные слепы? Да нет… Просто они иначе смотрят на мир. Все тот же Снейп, но раздражительность вдруг стала темпераментом, сарказм — чувством юмора, худоба теперь гордо именовала себя стройностью, что до носа… Что ж, Гарри искренне гордился таким наглядным доказательством… Ну, в смысле, он-то помнил поговорку про мужчин с большими носами и мог засвидетельствовать всем и каждому, что она истинна. Лучшем доказательством служили не слишком приятные ощущения, которые испытывала его задница от езды на мотоцикле после очередной бурной ночи. И все же… Иногда Гарри путался в обращениях, попеременно именуя профессора, то Северусом то Снейпом, злился на себя за это… А в остальном, он говорил себе, что является счастливейшим человеком. Только это было ложью.

Когда человек влюблен, для него высшей формой понятия «счастье» является радость любимого человека. А Снейп рад не был. Он был терпим, позволяя Гарри все, за что раньше, наверное, сжил бы его со свету. Он стойко переносил его нежность, потребность в ласке, он не отказывался от секса, но никогда сам не проявлял инициативу, он не говорил об их отношениях, вообще всячески уклоняясь от ответов на вопросы. Иногда Гарри начинало казаться, что он вообще остался один. Эта замкнутость начиналась, едва они покидали постель, иногда она была приятной, как во время совместных ванн, порою чертовски раздражала.

Гарри терялся, секс был действительно замечательным, потом они обычно долго нежись в воде. Вместе спали, вместе ели, но…

— Я тебе хотя бы нравлюсь?

— Я не имею привычки заниматься сексом с людьми, которые мне отвратительны.

— Это должно меня радовать?

— Это должно тебя убеждать что я, по крайней мере, не спал с Волдемортом.

— А что, у Дамблдора были шансы?

— Ну, в свете моего последнего выбора любовника… Не то что бы я ожидал однажды проснуться рядом с тобой, так что кто знает?..

— Извращенец.

— Я тоже так думаю, дай мне карту.

Ни одного разговора у них не получилось. А ведь Гарри старался… Он никогда не пасовал перед трудностями и не боялся задавать вопросы, прямо глядя в глаза Северуса, он интересовался.

— Кто я для тебя?

— А кем бы ты хотел быть?

— Любимым человеком.

— Ну, так будь, или я тебе чем-то мешаю?

Переиграть Северуса было невозможно, он не хотел ничего обсуждать, загоняя Гарри своими ответами в рамки полной неопределенности. Его даже на ссору было невозможно спровоцировать.

— Если ты переживаешь по поводу того, что я твой бывший студент и все такое…

— А что, похоже, что я переживаю?

— Нет, но…

— Мне бы стоило?

— Нет, но…

— Тогда я предпочту страдать из-за инцеста, ведь по документам ты мой сын.

— Северус, я серьезно!

— Я тоже…

Это было невыносимо, и Гарри сдался. Он понятие не имел, что между ними есть сейчас и что будет завтра. Он любил… Возможно, это было юношеским максимализмом или просто самоуверенностью, но он не видел в Северусе отрицания тому, что его чувство может быть взаимно. Подтверждений, впрочем, тоже не было. Было пусто. Было тихо. Много вопросов, никаких ответов. Сдаться? Ну уж нет… На такое Гарри был не способен, именно поэтому он сейчас медленно скользил по гладкой коже своего любовника ладонями, покрытыми гелем для душа, — это успокаивало, это придавало уверенности. Такие минуты помогали бороться с одолевающей его уже сутки мигренью. Голова болела дико, но он не позволял себе думать об этом, а тем более жаловаться. У Гарри были темы для разговора поинтереснее.

— Какие планы на завтра помимо дороги?

Снейп пожал плечами, слегка поглаживая его пальцами по спине.

— Попробуем найти еще какое-то заведение и запастись небольшим количеством наличных, нам остался всего день пути, если поторопимся…

— А нам могут понадобиться деньги в этом твоем убежище?

— Нет, но думаю, стоит подстраховаться. Вдруг придется бежать и оттуда.

Гарри хихикнул.

— Как подумаю, что буду на несколько лет заперт с тобой в четырех стенах…

— Боишься сдохнуть со скуки?

— Скорее быть затраханным до смерти.

— Следи за языком. Ему нужно найти лучшее применение, чем сквернословие.

Поскольку за этим последовал поцелуй, он не стал спорить. И все же… Было странным, что Снейп так безразличен к событиям, которые могут крупно изменить их жизнь. Жить вместе, не день, не два… Разве это будет просто? Разве не надо что-то обсудить, как-то притереться к совместному существованию… К новой форме взаимоотношений. В дороге, когда большую часть дня они проводили молча, в непрекращающейся езде… Но в том доме, о котором говорил Северус, у них, похоже, будет даже слишком много времени для общения. К чему это приведет? Не похож его профессор на человека, который любит решать проблемы по мере их поступления. Это он, а не Гарри должен пытаться что-то решить. Головная боль становилась невыносимой.

— Северус, почему мы не можем нормально обсудить наши отношения.

— А что тут обсуждать? Сколько раз и сколько поз?

Гарри разозлился. Это уже начинало раздражать. Он вылез из ванной и, замотавшись в полотенце, ругнувшись, вышел в комнату и забрался с ногами на подоконник. «Сколько раз и сколько поз!». Он любит Снейпа? Ха. Он его ненавидит. Значит, вот что для него их отношения — просто секс! Чем больше он злился, тем сильнее раскалывалась голова, он повернулся к окну. Странно, откуда в нем такое внимание к деталям. Название улицы, номера домов, лица редких прохожих, и ненависть… Много, много ненависти… Ко всему этому номеру, этому миру и, конечно, Снейпу…

— Гарри! — Он резко обернулся: профессор стоял, прислонившись к косяку, его лицо было искажено мукой, метка на белой коже казалась, почернела, как угли, она уже не была частью тела, а чем-то самобытным, темным, пугающим, притягивающим взгляд. — Вышвырни его из своей головы. Немедленно.

Черт, какой же он кретин! Гарри попытался очистить свои мысли… Удавалось плохо, но… Северус, он подставил Северуса, подставил их обоих. Он не думал, что мантра: «Пошел на хер из моей головы, красноглазый придурок!» сработает. Странно, видимо, Лорд был немного шокирован подобным обращением, потому что Гарри удалось выпихнуть его из своего сознания, но это было уже не важным… Северус закричал и, вцепившись в свою метку так, словно хотел с мясом вырвать ее из руки, медленно осел на пол.

— Что я наделал? — Спросил себя Гарри, пытаясь бороться с истерикой. Что ж, ответа не было, ущерб был еще впереди, он бросился к любимому.

Ему еще никогда не было так страшно. Тем более, что Снейп говорил о каких-то совершенно безумных вещах.

— Возьми со столика лампу и дай мне по голове, немедленно! Пока я в сознании, он может почувствовать, где я нахожусь, и настроить аппарацию остальных Пожирателей смерти на мою метку.

— Но…

— Просто сделай, а потом беги.

— Северус, я…

Тонкие пальцы с такой силой вцепились ему в плечо, что Гарри чуть не закричал.

— Не пытайся думать, просто делай, как я говорю…

— Хорошо же… — В том, что он огрел Северуса тяжелой настольной лампой, было даже какое-то мстительное удовольствие. Странная штука — любовь, она не предполагает того, что объект любви нельзя называть «упрямым ублюдком».

Ему было страшно, наверное, впервые в жизни, страшно не за мир, не за себя, не за друзей. Это был другой страх — непродуктивный, от него сильно разило отчаяньем. Он не собирался бросать Северуса, как бы ни сложились обстоятельства. Либо они спасутся, либо… А что, у него есть возможность хотя бы умереть рядом с тем человеком, который ему бесконечно дорог. Даже если для профессора их отношения — это «сколько раз и сколько поз», он не вправе запретить Гарри чувствовать иначе. Никто не вправе.

Черт, он забыл, какой Снейп тяжелый, дотащить его удалось только до кровати, когда Поттер услышал крик и бросился к окну.

Их было не слишком много, всего человек двадцать. Впрочем, вполне достаточно, чтобы оцепить крошечную гостиницу. Они появлялись прямо из воздуха, окутанные тьмой, визгливо на одной ноте вопила какая-то старушка, выгуливавшая в свете фонарей собаку. Сверкнула зеленая молния, и она больше не кричала, только горестно и уныло, отбежав в сторону, завыл ее старый пес. В это песне слышалось какое-то мрачное, торжествующие приветствие смерти. Гарри стало очень грустно. Что делать? Спрятать Снейпа в шкафу и попытаться сбежать? Не выход. Их все равно найдут, а он устал бегать. Даже выживать, наверное, устал. Среди нападавших не было Волдеморта. Он бы почувствовал… Да какая, собственно, разница, от чьей руки погибать. Это у Невилла все предрешено. Стало даже скучно. Он вернулся к постели, поудобнее устроил Снейпа на подушках и лег рядом, положив ему голову на плечо. Хотелось вот так уснуть и не проснуться. Было тепло, приятно, ему было плевать на шаги, крики, беготню по коридорам и голоса.

— Я проверю те номера, что слева, ты обыщи правые, — кто это может быть? Интересно, у него получится угадать? Голос женский, не слишком знакомый, но эти интонации королевы, обнаружившей, что наступила в кучу дерьма… Леди Малфой, несомненно.

— Хорошо. — А вот это уже юный лорд Драко. Что, уже призвали на военную службу в ряды темных сил? Мило. Вспомнился отчего-то магловский фильм про авиацию. Там, кажется, у летчиков были позывные. Гарри почувствовал себя безумным, представив, как Малфой активирует метку и произносит: «Хорек вызывает Темного Властелина, Хорек вызывает Темного Властелина».

Он глупо захихикал, придет же такая дурь в голову. Вроде перед смертью надо думать о чем-то более возвышенном. О возвышенном не получалось. Куда уж тут размышлять о судьбах мира, когда он лежит, обнимая Северуса, на котором не надето ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг бедер, да и то съехало при транспортировке с пола на постель, сам в точно таком же наряде, и это гладкое теплое плечо, от которого пахнет ромашкой и хмелем… Нет, думать об этом еще хуже, чем о Малфое. Не хватало только геройски погибнуть с эрекцией. То-то Волдеморт позабавится, когда ему доставят их трупы. От хаоса, царившего в его голове, Гарри как-то не сразу среагировал на открывшуюся дверь. Только когда раздалось удивленное «О!», он немного повернул голову — а тело всё жило своей жизнью, и, похоже, страх, удивление, терзания по поводу предстоящий кончины были ему по боку. Тело устало, ему было тепло и оно зевнуло.

Дальше все происходящее напоминало сцену в немом кино. Пожиратель смерти, который не являлся женщиной и, следовательно, был Драко Малфоем, сделал пару шагов к кровати, нацелив на них палочку. В маске определенно есть свои преимущества, она позволяет скрыть все эмоции… И все же… Воистину глаза зеркало души, и это серебристое, как ртуть, зеркало в узких прорезях покрылось рябью шокированного изумления.

Гарри не было до него никакого дела, он вернул свою голову на ее законное место на плече Северуса, и второй зевок уже прикрыл ладонью — определенные манеры тете Петунье все же удалось ему привить. Малфой медленно обошел постель, вглядываясь в Снейпа, опустил палочку, провел кончиками пальцев по его высветленным, уже темнеющим у корней волосам. Гарри предостерегающе зашипел. Никто не в праве трогать его Северуса. Малфой снова на него взглянул, молча поставил ногу в ботинке прямо на край кровати. Закатал штанину, достал из чего-то вроде обхватывающих узкую голень ножен еще одну волшебную палочку и швырнул ее Гарри. Тело снова сработало вопреки логике, как и подобает хорошему ловцу, он ее поймал.

Той волшебной палочкой, что была у него в руке, Драко дважды швырнул в стену Аваду и быстрым шагом, не оборачиваясь, направился к двери.

— Ну, что там? — донесся из коридора голос его матери.

— Какие-то маглы. Настолько пьяные, что даже не проснулись. Я их убил, проверил все комнаты. Никого. — Голос Малфоя звучал удивительно ровно и спокойно, все-таки есть у этих слизеринцев какой-то особый ген, позволяющий лгать куда увереннее, чем говорить правду.

— У меня тоже только маглы, — Гарри даже представил, как презрительно скривилась лицо Нарциссы. — Спускаемся вниз, может, Белле и остальным повезло больше.

Когда их шаги стихли, Гарри вдруг понял, что, похоже, он теперь обязан Драко Малфою жизнью. Не то чтобы это его обрадовало. Пожалуй, теперь он понимал отношение Снейпа к его отцу. Это не просто принять добро от человека, с которым ты никогда не хотел бы иметь ничего общего. Проявив доброе отношение, к которому очень сложно сохранить все по-прежнему, невозможно в силу невидимых нитей навсегда сковавших вас обязательств.

* * *

Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем шум в гостинице стих и оживилась улица… Резко, полными страха криками. Он заставил себя встать с постели, покинув теплое убежище в объятьях с Северуса, и, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, выглянул в окно. Уже собиралась бледная от ужаса толпа, все смотрели вверх, кто-то даже указующе поднял руку. Он готов был поклясться, что знает, что они там видят. Череп с выползающий изо рта змеей, знак мрака, отметина, печать в свидетельстве о прерванных жизнях. Где-то недалеко выли полицейские серены… Значит, с минуты на минуту нагрянут авроры. Палочка Малфоя жгла руку, но она же была спасением. Подойдя к постели, он направил ее на Северуса и прошептал:

— Энервейт, — черные глаза удивленно распахнулись, но тут же по лицу пробежала судорога боли. Гарри не теряя времени, прочел коротенькое обезболивающее заклинание, которому научила его Гермиона.

— Какого черта ты колдуешь? — У него выхватили палочку.

Гарри ведь не ожидал благодарности, не так ли?

— Потому что она не моя и не твоя, это палочка Драко Малфоя. Запасная. Он почему-то решил, что твоя драгоценная персона стоит того, чтобы сохранить жизнь нам обоим.

Снейп соображал быстро.

— Хоть штаны надень, — приказал он, следуя своим рекомендациям и поднявшись с постели натягивая узкие джинсы на голое тело. Гарри послушался. — Ты говоришь, Драко был здесь, видел нас и не выдал?..

— Да.

— Это хорошо. — В голосе Снейпа звучало такое неподдельное удовольствие, что Поттер ощутил укол ревности, сильный, болезненный с внутренний руганью вроде: «Хрен ты у меня, хорек, его получишь, я тебе жизнь должен, а не любовника».

— Ты его хочешь.

Северус на секунду удивленно замер.

— Кого?

— Малфоя.

— А я должен?

— Прекрати! Заткнись, ненавижу, твои чертовы игры, мне нужен простой ответ: да или нет.

Снейп раскрыл ему объятья.

— Нужно аппарировать.

— Я с места не сдвинусь, пока ты мне не ответишь. — Что-то в Гарри взорвалось и бушевало от гнева. — Ты его хочешь?

— Нет.

— А он тебя?

— Это уже второй вопрос.

— А мне плевать, он тебя хочет?

— Если я скажу, мы, наконец, уберемся отсюда?

— Конечно.

— Он меня любит, ты доволен? Предполагает ли это физическое влечение? Я не знаю, никогда не считал нужным задаваться этим вопросом, но его чувства вызывают у меня куда больше доверия, чем твои, потому что он не закатывает скандалов в самый неподходящий момент, попусту рискуя моей жизнью.

Стыдно, больно, он покорно, как баран на закланье, шагнул в объятья Снейпа, они были холодными и злыми. В них больше не было тепла, оставалось надеяться, что на мгновение, а не навсегда… Очень хотелось надеяться.

Прижав его к себе, профессор аппарировал.

* * *

«Гвен»? Да, наверное, оно самое, только деревья пока с зеленой листвой, и пруд в свете дня не столь загадочен… Еще не осень, еще не волшебно, хотелось сказать: «Красиво у вас тут, вот только вряд ли надется место для гномов в саду, гиппогрифа на чердаке и магических часов, на которых столько стрелок с именами друзей, что за ними не разглядеть циферблат». Да, вот так прямо и сказать, а потом размашисто съездить по морде обладателю этого великолепного дома, найти тихий сухой угол, забиться в него и повыть.

А все потому, что на него смотрели прозрачные голубые глаза, полные обманчивого тепла и не менее лживого сочувствия, и Северус, глядя в эти глаза, не бросил в них проклятья, нет, вместо этого он, босой, в полузастегнутых джинсах, кивнул со своим обычным выражением лица. Такое бывает у человека с больным зубом, который предпочитает мужественно сносить боль, вместо того чтобы совершить визит к стоматологу.

— Как все прошло?

— По плану. Я вас оставлю, Альбус, мне надо привести себя в должный вид. Вы подождете с отчетом?

— Да, Северус, конечно, а я пока поговорю с Гарри, он, по всей видимости, нуждается в объяснениях.

Снейп кивнул и вышел, даже не взглянув в его сторону. Странно, желание выть пропало, захотелось смеяться, до хрипоты, а потом еще выпить тыквенного сока со льдом, так, чтобы совсем пропал голос… Но вместо этого он просто спросил:

— С чего вы взяли, что мне нужны объяснения? Возможно, я просто жажду крови, преимущественно вашей, директор, но если где-то рядом ходит Хмури, от его гемоглобина тоже не откажусь.

Директор сел за стол в маленьком кабинете и внимательно на него посмотрел.

— Нет, Аластора здесь нет, и поверь, он очень расстроится, услышав твои слова. Ему не так просто далась его роль, хотя ты, конечно, можешь мне не верить.

— Могу, — он кивнул и сел в кресло напротив, облокотившись на стол. — Роль? Роли? Давайте, у вас наверняка найдется для меня еще одна ложь или хотя бы полуправда… Не стесняйтесь. Я весь во внимании.

Дамблдор покачал головой.

— Ты изменился, Гарри, но это к лучшему. Все мы рано или поздно взрослеем. Ты сам этого хотел, я желал только дать тебе возможность подольше побыть ребенком. Но ведь ты настаивал. Желал знать, каково это: не быть от рождения обремененным долгом перед целым миром. Искал не веры в людей, а недоверия к ним, считал, что наша война — это грязь, а методы… Ты ничего не знал о методах, но если и не понимал, то осуждал, я дал тебе возможность все увидеть, все прочувствовать. Если для этого понадобилась ложь, что ж, я ни на секунду в ней не раскаиваюсь.

— Значит, насчет Сириуса…

— Ты веришь, что мы стали бы обсуждать такие вопросы в холле? Ты же пытался убедить себя, что повзрослел, Гарри, утратил наивность. Ложь порою бывает страшной, и поверь, Волдеморт в этом куда более искусный манипулятор. Если ты так просто проиграл мне, то для того, чтобы противостоять ему, нужно что-то большее, чем сожаления о себе и своей жизни. Нужно учиться главному правилу войны — правил нет. Любую правду можно видоизменить в ложь. Никто не виноват в смерти твоего крестного, но при желании этот ярлык вины можно навесить на кого угодно. На меня, Северуса Снейпа, даже Ремуса Люпина… Правды мало, Гарри, она у каждого своя, но только твоей суждено в итоге стать истиной в последней инстанции, потому что, когда придет момент решающий схватки с Волдемортом, ты не будешь иметь право на сомнения.

Сердце просто онемело. Оно билось, качало кровь, помогая мозгу функционировать, но ничего не чувствовало, почти ничего…

— Вот черт, — он рассмеялся. — Знаете, сгрузить все на Невилла было даже мило. И мне, в общем-то, плевать, чего вы добивались, достичь вам удалось только одного, я перестал верить кому-либо, вам в том числе. Вы не убивали Сириуса? Что ж, мне предстоит это проверить, но ведь это не все? Не просто очередной урок выживания для потерявшего себя героя. Были иные причины. Была игра и война, в чем суть… — Он ухмыльнулся. — Хотя позвольте, я догадаюсь. Вербовка Драко Малфоя. После его поступка наш марафон утратил всякий смысл?

Дамблдор кивнул.

— Никто не говорит, что нам нравится то, что мы делаем, мальчик мой, — за такое обращение Гарри пожелал влепить ему пощечину, но сдержался. — Все не так поверхностно, как кажется. Когда Северус предупредил Орден Феникса о том, что ты отправился в Министерство якобы спасать Сириуса, и мы все своевременно оказались там… Волдеморт не дурак. Он догадался, откуда пошла информация, и дальше использовать Снейпа как шпиона мы не могли… Нужен был новый, последнее, что нам удалось узнать, что Драко Малфой займет в рядах Пожирателей смерти пока пустующее место своего отца... Что ж, мы были к этому готовы, оставалось просто спровоцировать его на первый шаг против его Лорда. А для этого…

Ты должен был верить, что побег, правда, должен был привести Драко к определенному выбору, он никогда не предпочел бы Волдеморту меня или Орден…

— Но он мог сделать выбор в пользу своего декана, в пользу человека, от которого он знал только поддержку. Которого он… — Гарри не договорил… Говорить о любви с Дамблдором отчего-то казалась святотатством. — Всегда уважал.

Ну, вот так просто. Он, Гарри Поттер, стал лгать. И, наверное, этот старик напротив знает, что он лжет, но это ничего не изменит, они и дальше будут притворяться.

— Что теперь со мною будет?

— Вернешься в Штаб. Потом в школу. Теперь ты знаешь, что представляет собой наша война. Вряд ли у тебя остались иллюзии.

— Давайте убьем последние. Ранения Снейпа?

Директор пожал плечами, его затуманенный взгляд, эта фальшивая грусть — Гарри затошнило.

— Все должно было выглядеть правдоподобно.

— Те маглы в гостинице?

— Гарри, ты должен понять, никто не ожидал…

«Ложь». Вслух он сказал.

— Да, конечно, я понимаю. — Сухо, с достоинством, как и положено повзрослевшему за час мальчику. — Что дальше будет со Снейпом?

— Для него же безопаснее в данный момент находиться на нелегальном положении. Мы поместим пару статей про то, как ты бежал от своего похитителя, Волдеморт снова усомнится в его нелояльности и, возможно, попробует опять завербовать… Разумеется, он будет и дальше работать по Малфою.

— Всеми возможными методами? — Он проклял себя, задавая этот вопрос… или нет, он был проклят ответом…

— Несомненно. Гарри, пойми, нам нужна помощь Драко, как бы ты ни относился к нему и профессору Снейпу…

Гарри Поттер с разбегу впечатался лицом в маятник своей жизни, целуя самую острую из его граней. И плевать на в кровь разбитые или искусанные губы. Этот старый, сгнивший до корней волос своей бороды волшебник чего-то не знал… Важное, глобальное… Он не знал о его чувствах, ни черта в них не понимал, и Северус говорил правду — все обман, все куда сложнее, но он не получал распоряжение любить или даже просто трахать Гарольда Джеймса Поттера. Его уготовили кому-то другому в качестве взятки. Готовили долго, возможно, годами писали сценарий, но он провалился, Северус был с ним, с Гарри, неправильно, без правды, с болью, но он был! И этот голубоглазый игрок судьбами с плутовской улыбкой не знал об этом. Эта странная, больная любовь не отразится в отчетах, не ляжет черными чернилами на пожелтевшие пергаменты летописей…

— При всем моем отношении мы, кажется, нашли некоторое взаимопонимание. Могу я с ним проститься?

— Гарри, в этом нет необходимости.

Он был непоколебим.

— Я настаиваю, директор.

Дамблдор кивнул.

— Я понимаю, но не более пяти минут — наше присутствие здесь не должно быть длительным. Я позову эльфов, чтобы тебя проводили.

Он кивнул. Это было нужно ему — просто точка. Конца или начала отсчета — не важно…

Черные брюки черная рубашка, блестящие начищенные туфли. Он, разумеется, уже вернул себе прежний цвет волос. «Прощай, Северус, здравствуйте, профессор Снейп», нет, не выйдет, не хватает мантии.

— Ты не сможешь спрятаться от меня за этими тряпками. — Фирменный взгляд, скрещенные на груди руки — Гарри уже и забыл, как оно бывает. — Собираешь вещи?

— Да, я не могу оставаться здесь надолго.

— Еще не время для «Гвен»?

— Я не уверен, что это время когда-нибудь наступит.

Гарри кивнул, он тоже не был ни в чем уверен.

— Значит, снова в бега?

— Да.

Он спросил просто так, заранее зная ответ. Просто не спросить не мог.

— Попутчики не нужны?

— Нет. Таких распоряжений не поступало.

Этот ответ его взбесил.

— Распоряжений?

— Эта война, Поттер, я солдат, который следует приказам.

Снова Поттер. Что ж, этого следовало ожидать. Этот менторский тон можно было предвидеть. У него есть все шансы стать лучшим учеником профессора Трелони.

— А спасть со мной — это тоже было условием нашего совместного пребывания или ты импровизировал по ходу действия?

Снейп смотрел на него долго, пристально.

— Тогда, в штабе, перед тем, как вы начали смотреть разыгранное для вас шоу, я наложил чары, которые не имели никакого отношение к маскировке. Довольно простенькое заклятье — оно позволяет не тратить время на налаживание хороших отношений с человеком. Вообще-то оно запрещено, но мне не хотелось расходовать свое время на ваши истерики и депрессию.

— Что оно делает?

— Скажем так, понижает негативное отношение одного человека к другому.

— Но вы наложили эти чары на нас обоих!

— Иначе я сошел бы с ума от вашего постоянного присутствия рядом. Думаю, на этом мы можем поставить точку в разговоре о том, что между нами произошло. Все искусственно, все не нужно ни вам, ни мне.

«Ха!» Недоверие… Этому он успел научиться, это он мог.

— Эти чары… Тогда, полагаю, их нужно снять.

Снейп нахмурился.

— Я это уже сделал.

— Когда?

— Вам это принципиально важно?

— Более чем. — Профессор не хотел говорить, он видел это и поспешил добавить: — Не лгите мне. Хотя бы сейчас.

— Не буду. Я снял их в ту ночь, когда вы вломились к Лоле. Довольны?

— Более чем. Приятно осознавать, что я спал с тобой по любви. Утешает… — Он шагнул к Северусу и обнял его за талию. Конечно, Гарри попытались оттолкнуть, не могли не попытаться, но он вцепился в профессора мертвой хваткой.

— Поттер! — прозвучало возмущенно… Но… не то чтобы убедительно. Вовсе нет.

— Гарри, — напомнил он. — Твой Гарри, с которым у тебя не так уж мало общего, мечты — это очень много… И, в конце концов, просто хороший секс, что тоже кое-что значит.

— Поттер…

— Гарри, — он не собирался отступать. — То, что ты говорил о волшебниках и их войнах — не думай, что я не слушал, не думай, что не услышал.

— На войне нет места чувствам, — это было сказано почти с горечью, Снейп больше не противился его объятьям.

— Верь мне, эта война не будет бесконечна. А для мира, который придет ей на смену, мы сами напишем правила.

— Гарри, все не так…

— Я знаю. Но помнишь, у меня есть право обмануться — пока я хочу быть обманутым. Пусть ты моя ложь самому себе, но ложь очень нужная…

Он не успел договорить. Стук в дверь, они отодвинулись друг от друга с излишней поспешностью, вернее, это Северус отодвинулся, а Гарри не стал удерживать. Время взрослых решений.

Домовой эльф просунул свою сморщенную мордочку в проем.

— Директор ждет в холле Гарри Поттера.

Он сухо кивнул.

— Передайте, что я уже иду.

Эльф кивнул и ретировался под грозным взглядом своего хозяина.

Гарри посмотрел на Северуса, запоминая, впитывая в себя каждую его черточку… Он не мог оторвать взгляда от этих черных глаз, беспощадных, злых, мудрых, бесконечно любимых, и знал, что его собственные отныне и навеки станут такими же.

— Поцелуй меня…

— Это лишнее.

— Я знаю, но поцелуй.

Губы Северуса, прохладные, гладкие, руки, сильные, с теплыми узкими ладонями… Особый код прикосновений, навсегда впитавшийся в небо вкус. Он сохранит, он пронесет через эту войну, он выживет, чтобы жить, чтобы…

— Я люблю тебя, Северус.

Снейп ничего сказал в ответ, да это было и не нужно, просто последний раз провел кончиками пальцев по его щеке и отвернулся к окну.

— Уходи.

Гарри кивнул.

— До встречи.

— Да… Уходи…

Он вышел из комнаты, унося с собою странное ощущение того, что он не будет один. Никогда больше…

* * *

Дамблдор ждал его в холле, он выгладил как всегда немного суетливым Сантой, который за каким-то Мерлином забыл убраться после минувшего Рождества в свою Лапландию. Интересно, Гарри теперь всегда будет холодно в его присутствии?

— Пойдем, аппарируем с лужайки, нас уже, наверное, заждались….

— Да, конечно.

Выходя следом за директором из старого, удивительно красивого дома, Гарри обернулся, в одном из окон второго этажа резко колыхнулась штора. Он замер. «До встречи… Это не прощай, это не навсегда».

— О чем ты задумался, Гарри?

Он улыбнулся…

— Удивительно красивое поместье, да, директор?

— Конечно.

— А как вы думаете, в этой части Англии водятся садовые гномы?

Дамблдор если и был удивлен его вопросом, вида не подал.

— Кажется, да.

Гарри удовлетворенно кивнул. Он присмотрел в холле над камином отличное место для часов. Не так много усилий потребуется, чтобы «Гвен» стало тем самым местом. Совсем немного, только бы дожить… А ради чего жить теперь есть, и он объявит войну всему миру, если понадобится, но достигнет конечной точки, в которой маятнику позволено будет застыть. Он сможет.

— Аппарируем, Гарри?

Иногда надо уйти, чтобы вернуться.

— Да.