Короткая рокировка

«Обдумывая все это, дорогой Адсон, я никак

«Имя розы»

Вряд ли кто-либо догадывался, о чем размышлял Альбус Дамблдор в тот день. Старый волшебник разглядывал учеников, близоруко щурясь, словно очки ничуть не улучшали его зрение, и рассеянно улыбался, наблюдая, как первокурсники занимают свои места за столами факультетов. Новое поколение студентов было столь же шумным, как и их предшественники, несмотря на то, что прошел почти целый учебный год с последней церемонии распределения, и они вроде бы должны были привыкнуть к Хогвартсу. Однако на их лицах еще читалось восхищение, когда взгляд невольно обращался под своды Большого зала, и тогда ученики затихали, словно прикоснулись к настоящему волшебству, не идущему ни в какое сравнение с унылой зубрежкой истории магии или трансфигурации…

Директор вздохнул и перевел взгляд на профессора МакГонагалл, которая, встретившись с Дамблдором глазами, понимающе кивнула и отвернулась. Все верно. Многое осталось по-прежнему, но изменилось тоже многое. И мало кто мог поверить, что Дамблдора, стоявшего сейчас перед не самым легким выбором, терзали самые обыкновенные человеческие сомнения. Он не был жесток, но не был и чересчур добродушен, как полагали люди, недостаточно хорошо его знающие. Он многое повидал за свои дни, и назвать его излишне уступчивым значило очень сильно ошибиться, хоть, признаться, иногда он и предпочитал не замечать мелочей, проявляя снисходительность. Однако в сложившейся ситуации снисходительности места не было: очень уж велики оказались ставки. И Дамблдор как никогда чувствовал свою вину за то, что снова выступает в роли манипулятора чужими судьбами, но, Мерлин свидетель, не к этому он стремился…

* * *

— Гарри, ты куда это направился?! — Гермиона Грейнджер, лучшая студентка курса и примерная ученица мчалась вдоль коридора, расталкивая с дороги первокурсников, едва успевших опомниться, и не обращая внимания на ужас в глазах детишек. — Я что тебе говорила?! Немедленно! Сию минуту извинись!

Задыхаясь скорее от гнева, чем от продолжительного бега, она остановилась рядом с юношей и схватила его за полу мантии, заставив развернуться:

— Ты слышал меня?! — в голосе Гермионы звучал металл, а в глазах плескалась ярость. — Ты можешь сколько угодно злиться, но это не дает тебе повода оскорблять однокурсников!

— Герми, ты понимаешь, о ком говоришь? — Гарри, казалось, опешил. — Это же Малфой!

— А мне плевать! Ты сам хоть понимаешь, как это смотрелось со стороны? Он и без того уничтожен! А ты прилюдно смешал его с грязью! Ты сам поступил так, как он поступал с тобой когда-то, но это жалкое зрелище!

Послышался громкий топот и Гермиона обернулась, заметив догнавшего ее, наконец, Рона:

— Что, пришел выразить восхищение?! — вскинулась она. — Вы оба… вы… просто негодяи!

— Да подожди ты! — остановил ее Гарри, еще не понимая толком, из-за чего, собственно, весь скандал. — Что я такого сделал?

— Зачем ты обозвал его предателем? То, что его отец — Упивающийся, еще ничего не значит. Люциус в Азкабане и никто не несет ответственность за его подлость. И уж тем более — не Драко!

— С каких это пор он для тебя не просто Малфой? — внес свою лепту Рон, едва успел перевести дыхание. — Если ты у нас главный защитник обиженных и обездоленных, найди себе другого подопечного! Тут еще куча эльфов осталась — не хочешь повторить акцию защиты?

— Я вообще не с тобой разговариваю, — отрезала девушка и обернулась к Гарри. — Ты должен извиниться перед ним! Он на нашей стороне и не заслужил подобного отношения! Пора бы забыть детские обиды и понять, что сейчас все гораздо серьезнее.

Гарри поморщился, но все же ответил:

— Он первый ко мне полез, а ты хочешь, чтобы я молчал? С меня хватит! То, что ты носишься с ним, как курица с яйцом, еще не значит, что остальные должны делать то же самое. Можешь сколько угодно ругаться, но вытирать сопли своему слизеринцу ты будешь в одиночестве.

— Он — не «мой слизеринец»! — возмутилась Гермиона, покраснев. — Я просто… я надеялась, что хоть теперь вы перестанете задирать друг друга, но, видно, ошиблась. Вы оба так и не повзрослели!

— Герми, неужели ты не знаешь этого хорька? — опомнился Рон. — Думаешь, он весь из себя полон раскаяния? Да он специально прицепился к Гарри, а то, что его послали — так он же сам виноват! Спорю, он специально дождался момента, когда тебя не было. Потому что иначе ты бы ни за что не стала защищать этого гаденыша!

— Перестань, Рон. Ты просто ревнуешь, в этом все дело.

— Давайте, вы разберетесь без меня? — Гарри не чаял, как бы поскорее убраться из коридора, особенно принимая во внимание то, что вокруг них начал собираться народ, привлеченный шумом. Даже малолетки навострили уши, оказавшись участниками столь занятного выяснения отношений, учитывая, что для них все дела старшекурсников были тайной за семью печатями и потому привлекали гораздо сильнее, чем иные Темные Искусства.

— Нет уж! Ты поговоришь с Драко, и ни один из вас больше не станет вести себя так… мерзко! Ты должен…

— Я никому ничего не должен, особенно — этому слизеринскому хорьку! — рявкнул Гарри, оторопев от подобной наглости.

— Точно! — не остался в долгу Рон. — Если он тебе так дорог, можешь погладить его по головке, спеть колыбельную и передать, что Гарри очень сожалеет… что не двинул ему как следует!

— Вы оба — отвратительны! Видеть вас не хочу!

— Ну и не надо, — пробурчал Рон, глядя вслед Гермионе, быстрым шагом удаляющейся в противоположном направлении. — Не очень-то и хотелось.

— По-моему, я и в самом деле погорячился… — Гарри устало потер переносицу, так что очки съехали набок, и еще несколько секунд он возвращал их в прежнее положение.

— Ты что?! Да Малфой только и мечтает о том, чтобы выставить тебя идиотом!

— Я не про Малфоя. Не нужно было так разговаривать с Герми. Она не виновата, что верит, будто Малфой может измениться…

— Еще как виновата! Если у нас и будут неприятности, то только потому, что она такая наивная.

Рон поправил мантию, сбившуюся от быстрого бега, и пожал плечами:

— Я уже ничему не удивляюсь. Если Гермиона защищает Малфоя — не за горами конец света…

* * *

На следующий день Гермиона так и не заговорила с ним, а Гарри не очень-то и расстроился. Жизнь шла своим чередом, к тому же на носу были зелья, и в предвкушении выпускных экзаменов Снейп зверствовал особенно сильно. Гарри на пару с Роном пытался состряпать что-то более-менее приемлемое, даже не обращая внимания на довольную усмешку Малфоя, периодически посылавшего Гермионе очаровательные, на его малфоевский взгляд, улыбки, отчего девушка краснела, но улыбалась в ответ. Когда Рон наконец заметил уловки слизеринца, то смог только тихо выругаться, потому что в этот момент растирал в ступке засушенные паучьи лапки, дрожа от отвращения, и ему было не до сантиментов.

— Не обращай внимания, — посоветовал другу Гарри. — Он это назло делает. Хочет, чтобы Снейп с нас последние баллы поснимал.

— Точно. Как был хорьком, так и остался, даром, что шкуру сменил, — проворчал Рон.

Гарри согласно кивнул, и насторожился: на уроках Зельеделия в классе царила практически абсолютная тишина, но в эту минуту даже тишина стала слишком… напряженной. Не было слышно стука пестиков в ступках, шелеста тетрадей и, кажется, даже котлы стали побулькивать значительно тише. Он приподнял голову и поспешно отвел взгляд: препираться со Снейпом было себе дороже, так что придирки профессора Зельеделия с течением времени он стал воспринимать как нечто само собой разумеющееся и не имеющее отношения к реальному положению дел. Как неизбежна молния во время грозы, так неизбежны были комментарии профессора во время урока, на котором присутствовал Гарри Поттер. Нет, Гарри не сомневался, что у других факультетов Снейп с точно таким же удовольствием снимает баллы и назначает взыскания, но от этого легче ему не становилось.

— Итак, что у нас тут? — насмешливо поинтересовался профессор, взирая на жестоко изувеченного Роном паука, унылое посмертное существование которого должно было окончиться в котле с сомнительным варевом студентов.

— Вы и в самом деле полагаете, что эта каша может называться зельем? — Снейп вскинул бровь и посмотрел почему-то на Гарри, хоть нарезкой компонентов занимался Рон. — Оно должно быть зеленого… повторяю — зеленого цвета. И заметно отличающейся консистенции.

— Но… сэр, оно зеленое, — попытался оправдаться Гарри, хоть под пристальным взглядом Снейпа сделать это было не так-то легко.

— В самом деле? — губы профессора скривились в подобии усмешки, и плечи Гарри поникли: для того, чтобы понять, что последует за этой ухмылкой, не нужно иметь квалификацию Трелони. — Возможно, вам следует заглянуть к мадам Помфри и проверить — не страдаете ли вы дальтонизмом?

Гарри обреченно проследил взглядом за направлением, в котором указывал профессор и вздохнул: на поверхности зелья плавали ошметки паучьих лапок, а само варево имело густо-синий цвет.

— Так что же вы видите? — продолжал издеваться Снейп, словно смешков в классе, на которые он в кои-то веки не обращал внимания, ему было мало.

— Оно не зеленое, сэр, — сокрушенно пробормотал Гарри.

— Неужели? И какого же оно цвета?

— Синее, сэр, — Гарри чувствовал себя так, словно это его самого, вместо многострадального паука, препарировал Рон.

— И что это означает?

Гарри промолчал, заметив, как над соседней партой взметнулась рука. Чертова Гермиона! Он уже был готов ее возненавидеть до конца жизни. Хотя бы за то, что выезжать на неудачах друзей — откровенное свинство. Так нет! Она готова и таким образом выделиться. То, что Гермиона пытается заработать баллы для его же факультета, Гарри не трогало: он в который раз был готов провалиться сквозь землю, и потому винил первого попавшегося, даже того, кто не был причастен к глупой ситуации, в которой он снова оказался. Сгодилась и Герми, хотя бы потому, что ей-то уж точно ничего не грозило: Снейп просто не обратил на нее внимания.

— Ну же, мистер Поттер. Полагаю, вы хоть чем-то занимались на прошлых уроках, чтобы запомнить очевидное. Или я ошибаюсь?

Сказано это было таким тоном, что заподозрить Снейпа в способности ошибаться не пожелал бы никто. Конечно, если этому кому-то еще хотелось жить. Или, по крайней мере, сберечь баллы собственного факультета. А Гарри очень не хотелось подставлять Рона, который, неизвестно зачем, начал крошить эти проклятые паучьи лапки на полчаса раньше, чем положено. И это учитывая, что к паукам, даже дохлым, заставить его прикоснуться практически невозможно. И что, Мерлин побери, на него нашло?

— Это паучьи лапки, сэр, — едва слышно проговорил Гарри, поминая про себя недобрым словом Малфоя, Гермиону и Снейпа — за компанию.

— Я еще способен замечать очевидное, мистер Поттер, — прошипел профессор, так что Гарри сбился на десятом по счету ругательстве. — Но я смею рассчитывать, вы объясните окружающим, чего им в следующий раз не стоит делать с паучьими лапками?

— Да сэр…

Студенты отвлеклись окончательно, наблюдая за развернувшимся представлением, но шепотки, казалось, ничуть не беспокоили Снейпа. Ведь направлены они были в адрес бестолкового Гарри Поттера, который в очередной раз облажался. Гарри скривился не хуже Снейпа, ругая себя, что за столько лет не научился игнорировать его нападки:

— Их следовало добавить за четверть часа до готовности зелья, сэр, — сообщил он.

— Ну, надо же! Что меня поражает, Поттер, так это ваше неумение применять собственные знания, — с напускным сожалением заметил Снейп. — Вы, видимо, полагаете, что разум дан человеку, чтобы гоняться за снитчем?

— Нет, сэр.

— Утешительное заявление. Но я даже не рассчитываю, что вы запомните сказанное вами минуту назад. Это было бы слишком, зная ваше нежелание учиться чему-либо. Да, минус десять баллов за вашу тупость. Возможно, в следующий раз это послужит вам стимулом тренировать память…

Снейп направился дальше, и шевеление в классе прекратилось столь же внезапно, как и началось, а Гарри глядел на безнадежно испорченное зелье, и его руки окончательно опустились: исправить работу до конца занятия было невозможно, а жалкие попытки Рона извлечь черпаком из варева пресловутые ингредиенты были равны нулю.

— Гарри, я так сожалею, — пытался оправдаться Уизли, но толку с его извинений было немного.

— Ладно, Рон, проехали, — пробормотал Гарри. — Он все равно нашел бы к чему придраться.

После занятия Гермиона вновь проигнорировала его, впрочем, у Гарри и не возникло желания с ней встречаться, особенно после того, как Снейп лишил Гриффиндор еще десяти баллов, но уже за то, что Поттер не повторил попытку приготовить нормальное зелье. То, что он в любом случае не успел бы, не послужило для Снейпа аргументом.

Задержавшись в классе, в то время как остальные студенты расторопно покинули аудиторию, Гарри приблизился к учительскому столу и, не дожидаясь, когда профессор обратит на него внимание, поинтересовался:

— Объясните, почему вы с такой настойчивостью пытаетесь выставить меня идиотом? То, что я сварил неудачное зелье, было чистой случайностью, но для вас даже случайность может послужить отличным поводом!

— Не утруждайте себя рассуждениями, Поттер, если не хотите наговорить такого, за что мне придется лишить Ваш факультет еще двух десятков баллов, — Снейп поднял голову от работ, которые бегло просматривал, разделяя на две стопки, и скривился:

— Мне нет дела до неудач, которыми вы столь успешно прикрываете отсутствие знаний, и уж тем более, до нелепых претензий.

— Они не нелепые! — возмутился юноша, чувствуя, что начинает закипать. — Вы специально цепляетесь ко мне, хоть ошибиться мог каждый!

— Совершенно верно, — Снейп отложил листы в сторону и взглянул на Гарри с нескрываемым презрением: — Вот только не каждый ошибается со столь занудным постоянством, — раздраженно заметил он. — Так что я смею предположить, ваша проблема не в невезении, а в откровенном пренебрежении занятиями. И если вы полагаете, что я третирую вас, можете пожаловаться директору, который, несомненно, вытрет сопли герою Волшебного мира и накормит лимонными дольками. Идите к Дамблдору, мистер Поттер, и не отнимайте мое время.

Отправь его Снейп восвояси, Гарри воспринял бы это как нечто само собой разумеющееся, однако профессор осадил его почти такой же фразой, как та, что Гарри недавно высказал в адрес Малфоя, и это окончательно вывело парня из себя:

— Я не младенец, чтобы мне утирали сопли и утешали! — крикнул он, не сдержавшись. — Мне плевать, что вы там обо мне думаете, но я не нуждаюсь в утешении! Я хочу справедливости, но от вас мне ее не дождаться, кто бы сомневался!

Снейп резко поднялся, оказавшись нос к носу с Гарри, и яростно прошипел:

— Вы полагаете, что справедливость выражается в извечных поблажках? Возможно, для вас это и так, но я не собираюсь потакать вашему самолюбию. Именно это вас и злит, мистер Поттер? Так вот, послушайте меня: еще одно слово и вы рискуете проводить оставшиеся до окончания курса дни, оттирая пол в Трофейном зале, так что впредь следите за своим языком, иначе мне придется его укоротить!

Гарри поперхнулся и резко отшатнулся:

— Вы мне угрожаете?

— Ну что вы, мистер Поттер! Кто я, чтобы угрожать Золотому мальчику? Так, кажется, вас именуют в прессе? Поэтому я ни в коем случае не угрожаю. Я… предупреждаю. Еще одна выходка и вы вылетите с моего курса прямо перед экзаменом, с такой скоростью, что даже снитч отстанет!

— Если бы не Дамблдор, вы отделались бы от меня при первом же удобном случае, так ведь? — обронил Гарри.

— Какая проницательность! Только вы себя недооцениваете: будь моя воля, я предпочел бы, чтобы в моей памяти вообще не фигурировало ваше имя! Убирайтесь! И минус десять баллов на наглость. Надеюсь, это поумерит вашу жажду справедливости…

— Не надейтесь! — отозвался Гарри, желая, чтобы в этом безнадежном споре последнее слово все-таки осталось за ним.

— Еще пять баллов с Гриффиндора и… Поттер, мое терпение не безгранично.

Гарри с трудом заставил себя замолчать. Хоть у него имелось еще много слов в запасе, и не все из них можно было сказать в приличном обществе, он уже лишил свой факультет чертовой уймы баллов. Хорошо бы на этом остановиться.

— Да, сэр. Но у вас не всегда будет возможность заткнуть мне рот угрозой снятия баллов.

— Сдавшийся, но не сломленный? — фыркнул профессор. — Как патетично! Идите вон, Поттер.

Ответных слов юноша не нашел, потому последним аргументом была хлопнувшая за его спиной дверь. Впрочем, и это смотрелось жалко, учитывая, с каким упоением Снейп вытирал об него ноги, а он не смог придумать ничего достойного. И какого дьявола его угораздило затеять эти препирательства? Гарри скривился, сетуя на собственную наивность. Можно подумать, он не знает сволочного характера Снейпа! Очевидно, тот решил наверстать упущенное и за последний месяц вогнать Гриффиндор в ноль баллов, черт бы его побрал!

* * *

Время словно обрело крылья и мчалось вперед, игнорируя передышки. Так всегда казалось в конце учебного года, когда все свободные часы уходили на подготовку к экзаменам. Каждый вечер Гарри систематически забивался в угол, листая учебники по зельям, вознамерившись утереть нос Снейпу на следующем зачете, и внутренне злорадствовал, памятуя украдкой подсмотренные в мыслесливе воспоминания профессора: «ну, ничего! Мы еще посмотрим, чья возьмет, Сопливус!» Обидное прозвище никак не могло компенсировать оскорблений, вдоволь слышанных от Снейпа, но приносило некое моральное удовлетворение. Гарри знал, что, как ни занимайся, а профессор найдет, к чему придраться, но в азарте подготовки не обращал на это внимания.

Тем вечером Гарри отвлек Рон. Он тихонько подсел на соседнее кресло и потряс друга за плечо, хоть первую минуту Поттер и не реагировал на попытки вернуть его к реальности. Когда же Гарри очнулся, то поразился угрюмой физиономии Уизли:

— Эй, приятель! Что стряслось? — вырвалось у него.

— Гарри… Гермиона пропала! — шепот Рона был наполнен трагизмом и от этого звучал скорее смешно, нежели по-настоящему жутко.

— Да брось, — отмахнулся он. — Ты смотрел в библиотеке?

— Я только что оттуда. Наверное, она шатается с этим… белобрысым. И только Мерлин знает, какого черта!

— Спокойно, — Гарри захлопнул учебник и отложил в сторону. — Чего ты паникуешь? Она могла задержаться и вернется с минуты на минуту.

— Скажи это кому-нибудь другому!

— Да ладно тебе! Неужели ты и в самом деле ревнуешь?

— Вот еще! Хочешь сказать, что ты не знаешь Малфоя? Да он только и думает, как бы устроить какую-нибудь каверзу! Спорю, он и с Герми начал общаться только для того, чтобы нам досадить, а она, добрая душа, решила, что хорек и впрямь исправился! Видел, как он с ней перемигивался тогда на зельях? И на трансфигурации записки ей писал!

— Только не говори, что ты за ней следишь! — фыркнул Гарри.

— Да ну тебя! Она и не скрывает, что предпочитает проводить свободное время с Малфоем. А мы, значит, побоку?!

— Мы или ты?

— Ну, хорошо. Я, видно, переживаю за Герми куда больше тебя. Доволен? Только это не причина сидеть, сложа руки!

— Да не ори ты так! — шикнул Гарри. — Наши еще не спят.

— Не буду. Только и ты перестань философствовать, — не остался в долгу Рон. — Подумай, если с Герми что-то случится, разве ты не помчишься ее спасать? А Сам-Знаешь-Кому того и надо! Может, Малфой уже давно получил метку и теперь работает на него, а мы тут рассиживаемся, пока Гермиона…

— Пока Герми целуется с Малфоем на Астрономической башне. Ты это хотел сказать? — съязвил Гарри.

— Да иди ты… — скис Рон. — Может и так. А может, она сейчас в плену у упивающихся! Она не настолько взбалмошная, чтобы торчать в такую темень на ветру, даже ради Малфоя!

— Короче, Рон. Чего ты хочешь от меня? Чтобы я бегал по Хогвартсу, вырывая на голове волосы и стеная, как Плакса Миртл? А потом меня поймает Филч, сообщит Дамблдору или, хуже, Снейпу, меня отправят на отработку, а Гермиона, вернувшись, прочитает нам обоим нотацию?

— Не ожидал, что ты стал таким циником. Когда только успел?

— Я не циник, Рон. Я реалист. Вот скажи мне, чего ты добиваешься, тогда и решим.

— Ну… — Рон замялся, но беспокойство взяло свое. — У тебя же есть плащ-невидимка…

— И?

— Ты мог бы заглянуть на Астрономическую башню и посмотреть, нет ли там Герми.

— Слушай, это бред! Может, она давно у себя в спальне.

— Да я у девчонок спрашивал! — взвился Уизли. — Не видели ее. Надо мной уже и сестра родная смеется. Хочешь присоединиться?

— Постой ты! — Гарри схватил Рона, уже собравшегося было подняться, за руку, и усадил обратно. — Хоть это и ерунда, но мы же друзья, так?

— Ну, так…

— Ладно. Я схожу. Но только до Астрономической башни.

— Идет! — Рон радостно хлопнул в ладоши, и на его веснущатой физиономии расцвела улыбка: — Прости, что я так сорвался, но… Гарри, если бы ты знал, как я беспокоюсь!

— Да представляю уж. Только вот кто эссе за меня допишет?

— Хочешь…

— Нет! — опомнился Гарри. — Вернусь и доделаю. Тебе еще нумерологию учить.

— Точно, — сдался Уизли.

— Ладно, не паникуй. Я быстро.

— Удачи! — крикнул Рон вслед удаляющемуся другу.

* * *

В коридорах царила тишина, как и всегда после отбоя. Гарри осторожно шел вдоль стены, придерживаясь за нее рукой, спотыкаясь на стыках каменных плит, и ругал Рона почем зря. Хотя, честно говоря, он тоже не верил, что Гермиона могла задержаться допоздна по собственной воле. Даже если представить, будто у нее с Малфоем роман (чего представлять совсем не хотелось, но кто виноват, что всё о том говорит?), она еще не растеряла свой здравый смысл, чтобы вести себя подобным образом. Впрочем, обоснованность подозрений Рона тоже была сомнительной, но Гарри ничего не оставалось, как брести в полутьме, на ощупь ища путь до Астрономической башни. К счастью, в ночное время лестницы вели себя прилично и не пытались завести в самые отдаленные и опасные переходы замка: видно, в это время бродили только Филч и Снейп, а связываться с ними даже лестницам опасно…

Гарри усмехнулся этой мысли и направился дальше. Преодолев последние ступени, он оказался перед дверью, за которой явственно завывал ветер, и толкнул тяжелую створку. Поток свежего ночного воздуха всколыхнул мантию и только теперь Гарри пожалел, что обещал вернуться как можно быстрее: слишком давно он не отправлялся на ночные прогулки по Хогвартсу и уже забыл, каково это — безнаказанно блуждать по пустынным коридорам и в одиночестве любоваться звездами на Астрономической башне.

На площадке не было ни души. Ветер беспрепятственно гулял на открытом пространстве: резкий, порывистый, он трепал волосы, радостно приветствуя ночного гостя, но, как ни хотелось поддаться его уговорам и остаться под усеянным звездами весенним небом, Гарри заставил себя прикрыть дверь и начал спускаться вниз. Ступеньки поскрипывали под ногами, но это можно было списать на происки привидений, которыми кишел старый замок, или на рассохшееся дерево. В любом случае, это были естественные звуки в тишине ночного Хогвартса, которую не нарушали ничьи голоса. А впрочем…

Гарри замер. С нижнего пролета винтовой лестницы, уходящей во мрак, явственно доносились отголоски беседы, и это не могли быть привидения, ибо один из голосов Гарри был слишком хорошо знаком, а его обладатель пока еще не был бесплотным. Но что понадобилось Альбусу Дамблдору, старому директору, рассеянному сладкоежке, в столь позднее время на пути в Астрономическую башню? Неужто решил вспомнить молодость?

Юноша поперхнулся смешком, так явственно представилось ему, как Директор ведет упирающуюся МакГонагалл любоваться звездами, а та сетует, что в такую погоду можно подхватить насморк, и напоминает, что у нее остались непроверенные контрольные работы по трансфигурации. Он выждал некоторое время, но разговор не затихал, скорее наоборот — становился оживленнее. Пару минут спустя Гарри различил еще один голос, вот только он и представить не мог, что его обладатель в ближайшее время окажется в Хогвартсе. Аластор Хмури был нечастым гостем Школы Магии, но уж если он решил заглянуть на огонек, намечалось что-то интересное, и Гарри никак не мог пропустить подобное событие. Он помедлил, а потом начал спускаться дальше, надеясь расслышать, о чем директор может говорить со старым аврором, и даже сомнительность этого поступка никак не сказалась на стремительности, с которой юноша оказался внизу.

Голоса доносились из ближайшего коридора, и Гарри двинулся на звук, стараясь дышать как можно тише и ощупывая ногой плиты пола, прежде чем сделать шаг: меньше всего ему хотелось попасться на месте преступления. Но когда до его слуха донесся голос Гермионы, Гарри едва не оступился, хоть и успел в последний момент прижаться к стене и застыть, подобно изваянию. Уж ее-то он точно не рассчитывал здесь встретить. И если у Герми завелись какие-то секреты с этими двумя, дело явно того стоило.

Еще несколько секунд юноша боролся с одолевающими его сомнениями, но любопытство победило. Он приблизился к беседующим на максимально возможное расстояние… и опешил. Потому что никогда, даже во сне, он представить не мог, что Гермиона будет отчитывать Дамблдора, но именно это и происходило:

— Мы не можем позволить этому случиться, сэр! Иначе у Гарри не останется никаких шансов! — прозвенел под темными сводами коридора голос девушки.

— Ну же, мисс Грейнджер, это всего лишь военная кампания и, как знать, возможно, такая предосторожность нам не понадобится! — Хмури казался раздосадованным и Гарри непроизвольно представил, как очумело вращается его искусственный глаз, выражая обуревающие отставного аврора эмоции. — Вы должны понимать, что ставки слишком велики. Иногда, чтобы выиграть партию, необходимо пожертвовать пешкой.

— Вы правы, мистер Хмури, я никогда этого не пойму, потому что у нас нет никаких гарантий, что мы не лишимся шанса спасти Гарри жизнь в критический момент.

— То есть вы предлагаете оставить этот план ради мифического спасения? — судя по интонациям, Дамблдор размышлял над создавшейся ситуацией, но в его голосе звучала непривычная сталь. — Это не выход. Неужели вы думаете, что Гарри останется без защиты? Утечка информации была спланирована и теперь следует только завершить начатое. Я, знаете ли, рассчитывал на вас, и теперь мне очень грустно осознавать, что великолепный план может провалиться из-за вашей сентиментальности.

— Нет! Я ни в коем случае не против, но необходимо сообщить об этом Гарри. Он должен знать, что до его битвы осталось не так много времени.

— Нет! — взревел Хмури, и только предостерегающий жест Дамблдора, который Гарри различил в отсветах настенного факела, заставил его понизить голос. — Гарри ни о чем не должен догадываться, иначе он будет измотан беспокойством и не сможет сыграть свою роль. Вам ли не знать, каково это — чувствовать над собой дамоклов меч?

— Возможно, вы и правы. Но какой с этого будет толк?

— Мисс Грейнджер, все не так просто, как вам кажется. Мне бы хотелось, чтобы это был мат в три хода, но жизнь гораздо сложнее шахмат…

В голосе Дамблдора слышалось сожаление, однако от этих интонаций Гарри пробрала дрожь. Он так и не понял о чем речь, разве что осознал, что дело касается, как всегда, его персоны. Только понимание очевидного не давало ответов на тысячу вопросов, возникших у него в голове…

— Хорошо, пусть так. Я смогу убедить Гарри пойти в выходные в Хогсмид, но меня интересует другое: если профессор Снейп сообщит эту информацию Лорду, мы получим засаду Упивающихся, но никак не Сами-Знаете-Кого!

— Именно. Для того чтобы выманить Лорда из его норы, нужно что-то посущественнее. Нужен всплеск эмоций, ажиотаж вокруг события! Шпион должен быть раскрыт. Только данные, полученные у заведомого предателя под Империусом или Круцио, убедят Лорда, что это не ловушка. К несчастью, мы должны пожертвовать одним человеком, но результат будет оправдан. Другого выхода у нас нет: я не представляю, сколько будет длиться это противостояние и как оно скажется на психике Гарри. Он живет в постоянном напряжении, и если мы не воспользуемся случаем, может статься, следующая партия состоится по правилам Лорда, и мы проиграем, потому что Гарри не будет готов…

— Но оправдан ли риск?

— Несомненно! — голос Хмури был наполнен уверенностью и решимостью. — Лучшие авроры будут патрулировать Хогсмид. Опасения беспочвенны. Сами-Знаете-Кого ждет неслыханная встреча!

— Да-да, все именно так, — добавил Дамблдор. — Я предупредил профессора Снейпа, где именно будет находиться Гарри в нужный час. Лорд получит всю необходимую информацию, думая, что открыл для себя истину.

— Но как вы убедите профессора Снейпа совершить нечто, способное выдать его Лорду?

— Мисс Грейнджер, утечка информации, которую вы организовали через Малфоя, даст себя знать. Драко унижен, лишен всего, с чем привык жить: наследства, большинства владений, его отец в Азкабане… Для магического мира он потерян, но не для Лорда. Наши осведомители подтверждают, что он связан с Упивающимися, и сыгранная вами роль дала свои плоды. Лорд знает, что профессор Снейп — шпион. Его попытаются схватить, и он воспользуется портключом…

— И когда портал не сработает, — радостно подхватил Хмури, — это послужит подтверждением предательства. Одно то, что он хотел бежать, будет главным свидетельством для Лорда!

На несколько секунд воцарилось молчание, хоть Гарри мог поклясться, что стук его зубов должен разорвать эту тишину в клочья. Все услышанное было настолько жутко, настолько… неправильно, что юноша едва не открыл свое присутствие, чтобы сказать участникам беседы все, что думал о них в тот момент. К счастью он сдержался, иначе все могло закончиться куда плачевнее, и стертые воспоминания — наименьшее из того, что его ждало. В любом случае, чего ждать от ТАКОГО Дамблдора он не знал.

— Хорошо, — наконец согласилась Гермиона непривычно холодным голосом. — Но вы должны обещать, что Гарри будет в безопасности, и я продолжу игру с Малфоем. Не обещаю, что это продлится долго…

— Много времени и не потребуется. Потерпите один день и можете считать Вашу миссию выполненной, — согласился директор. — Поверьте, это огромная заслуга, и даже орден Мерлина не сможет оплатить ее по достоинству!

* * *

Он не представлял, как можно оставаться спокойным после услышанного, после того, как люди, которых он привык считать близкими, оказались… нет, не предателями. Гарри до сих пор не мог понять, почему считает предательством план Дамблдора. Директор, как и Хмури, стремился помочь ему, Гарри, победить Волдеморта, но цена… А что — цена?

Юноша сжал зубами костяшку указательного пальца, чтобы сдержаться. Что ему до Снейпа? Что ему до злобного профессора, который третировал его при каждом удобном случае? Пусть этот гнусный ублюдок окажется в лапах Лорда и заплатит за все… Гарри зажмурился, поразившись тому, что в его голову вообще могли прийти такие мысли. Тогда, на кладбище, наблюдая возрождение Темного Лорда, на собственной шкуре осознав, что такое — Круцио, пережив отчаяние и безысходность, он изменился. Он мог ненавидеть, но знать, что кто-то, пусть и Снейп, предстанет перед Волдемортом без возможности спастись, брошенный на произвол судьбы, оказавшись проигранной пешкой, было отвратительно. И если он победит Лорда, как после этого сможет смотреть в глаза людям? А вспомнит ли кто-то из них, что по его вине погиб человек? Вспомнят ли, кто именно отдал свою жизнь ради этой победы? Вот так, бездарно, оказавшись без поддержки и зная, что его предали?

Гарри чувствовал почти физическую боль от охватившей его ненависти. Ненависти к окружающим: к Дамблдору, к Хмури, к Гермионе, к Рону, который послужил причиной этой чертовой ночной прогулки, к Снейпу, потому что сейчас все мысли юноши занимал именно он. Гарри представлял, с каким стоицизмом профессор примет эту весть. Возможно, даже попытается сражаться, понимая, что его отдали на откуп. Но поможет ли это? Вряд ли он продержится больше минуты, даже с его знанием Черной магии.

Понимание в очередной раз не принесло ничего, кроме разочарования. Нужно было действовать, но как? Сказать Снейпу, что Дамблдор собирается его подставить? Профессор только посмеется над ним. Он не поверит. Или хуже: сообщит Директору. И тогда… Случится непоправимое, Гарри знал это. Случится то, за что он не сможет расплатиться до конца своих дней, если только Волдеморт не убьет его раньше. Значит, нужно сделать так, чтобы Снейп не попал к Лорду. Но что может заставить его не отозваться на зов метки? Это ведь тоже будет предательством. Вернее — подтверждением предательства, о котором, наверняка, Волдеморта уже известили. Что ж, тем лучше. Если Дамблдор решил играть по своим правилам, то остается подчиниться. Вот только сделать перестановку сил и посмотреть, что ответит директор…

Гарри не сразу расслышал удаляющиеся шаги, а когда понял, что собеседники начали расходиться, подобрался, готовясь к марш-броску до подземелий. Если он опоздает, можно сразу ставить крест на всем плане. Ему уже ничего не поможет, а время уходит, как вода сквозь пальцы, и если Снейп еще не покинул свои комнаты, то может сделать это в любую минуту.

Юноша сорвался с места, забыв о том, что теперь его шаги гулким эхом отзывались под сводами, и помчался вдоль коридора. Сердце бешеным стуком отсчитывало секунды, и Гарри казалось, что он уже опоздал, но он продолжал бежать, спотыкаясь и натыкаясь на темные углы, вновь выбираясь из наполненных сумраком закоулков и каким-то шестым чувством отыскивая нужную дорогу в подземелья. Самую короткую, чтобы в последний момент не оказаться перед запертой дверью и не обнаружить, что все кончено.

Когда ему преградили путь, Гарри не успел опомниться: слишком велика была спешка. Признаться, он даже не думал о перспективе встречи с Филчем, стремясь как можно скорее добраться до цели, поэтому силуэт, возникший на пути, привел его в ужас. Гарри едва успел притормозить, чтобы не столкнуться с человеком, но порыв ветра взметнул мантию-невидимку и Аластор Хмури, еще несколькими минутами ранее услышавший громкий топот, и успевший выхватить палочку, был несказанно удивлен, обнаружив в паре футов от себя возникшего из воздуха Гарри Поттера.

— Парень! Я чуть не запустил в тебя чем-нибудь непростительным, — рявкнул он, и Гарри отшатнулся, прижавшись к стене и непослушными пальцами стискивая соскользнувшую мантию-невидимку.

— Простите, сэр. Я торопился в свою спальню: уже очень поздно…

— Да ну? Когда это тебя беспокоил распорядок дня в Хогвартсе? — на этот раз в голосе отставного аврора прозвучала грубоватая подначка, и Гарри перевел дыхание: кажется, Хмури ни о чем не догадывается. Но вскоре стало ясно, что это не сильно облегчит ему жизнь:

— Хорошо, что ты решил прогуляться, Гарри. Дамблдор хотел было перекинуться с тобой парой словечек, да только переживал, что придется беспокоить тебя на ночь глядя. Но, раз ты все равно не спишь, так и быть. Пойдем-ка, порадуем старика, заодно узнаешь много интересного. Ну, чего застыл?

А Гарри продолжал комкать в руках мантию-невидимку и не представлял, что ему делать. Минуты утекали безвозвратно. В тишине, наполнившей коридор, можно было расслышать их стремительное скольжение, замаскированное под шелест сквозняков, и по спине юноши пробежал озноб.

— Я, правда, не могу, — пробормотал он. — Гермиона будет расстроена. Я обещал, что не задержусь долго…

— Вздор, парень! Мы не в игрушки играем: раз уж подвизался быть героем, так послушай, что тебе говорит старый Хмури: марш к директору, а то сам потом жаловаться станешь, что без тебя все самое интересное случилось! Побольше ответственности, Гарри. Дело касается Сам-Знаешь-Кого, так что соберись и иди за мной.

— Хорошо, — сдался он. — Но можно я сначала загляну в гриффиндорскую башню и сразу же пойду к Дамблдору?

— Позже, Гарри. Время не терпит. Пошевеливайся-ка, сейчас нанесем визит Дамблдору, а потом можешь мчаться на свою свиданку.

— Мистер Хмури, это очень важно! — юноша сглотнул комок, ни с того ни с сего возникший в горле, и отступил на шаг, продвинувшись вдоль стены.

— Что может быть важнее нашей победы?! — грозно возмутился аврор и Гарри понял, что влип окончательно. — Я тебя не узнаю! Это безразличие тебе не свойственно. Не помню, чтобы ты пытался улизнуть от ответственности!

— Я не пытаюсь, но…

— Никаких «но», Гарри! Дело есть дело! Или ты струсил?

Хмури вскинул палочку, пробормотал заклинание, и вокруг них вспыхнул свет. Гарри зажмурился от внезапной яркости, а когда снова смог видеть, понял, что Аластор основательно взбешен: его глаз вращался с ужасающей скоростью, выдавая досаду, охватившую старого аврора, а щека, исполосованная шрамами, заметно подергивалась от напряжения. Юноша еще ни разу не видел Хмури в таком состоянии и то, что он осознал, ему не понравилось: от Хмури тоже можно было ждать чего угодно. Если вся авантюра Дамблдора была рассчитана на беспрекословное подчинение, если в своей жажде справедливости они готовы идти на любые жертвы, что же ждет отступника, которым Гарри в данный момент себя чувствовал? Об этом он предпочитал не размышлять. Страх и без того сковал все внутренности: иррациональный, неописуемый, в какой-то мере параноидальный. Казалось бы, нужно опасаться Дамблдора, который узнает все, едва взглянет Гарри в глаза, бояться, что в последней битве его бросят на откуп Лорду, но юноша мог думать только о сущей мелочи по сравнению с остальным: главное — не лишиться воспоминания об услышанном разговоре. Не позволить стереть себе память и превратить в довольную жизнью марионетку, в качестве которой он и существовал все последнее время. Теперь, когда у него открылись глаза на истинную натуру Дамблдора, он не мог позволить себе снова ослепнуть и продолжать жить в качестве пешки, тыкаясь во все углы на плоскости отведенной ему клетки.

— Конечно, нет, мистер Хмури, — отозвался Гарри, предприняв невероятное усилие и оторвавшись от стены, служившей ему надежной опорой. — Если все так серьезно, думаю, ребята меня подождут. Верно?

Он говорил намеренно легкомысленно и Хмури поверил. Еще некоторое время он сверлил Гарри взглядом, а потом усмехнулся, так что шрамы, которыми было испещрено его лицо, сделали его похожим на горгулью, охранявшую вход в покои Директора.

— Вот и молодец. Даже если ты боишься, нужно побороть свои страхи, только так мы сможем победить!

— Да, сэр.

Гарри выпрямился и выдал ответную улыбку:

— Надеюсь, в этот раз лестницы будут вести себя прилично, а то я уже два раза попадал в какие-то закоулки, — посетовал он. — Потому и бродил так долго.

— Не трусь, герой. Я никогда не ошибаюсь в этих лабиринтах! Еще и не такое видали! Главное — не отставай, и будем у Директора так скоро, что ты и опомниться не успеешь!

Хмури хлопнул Гарри по плечу и уверенно двинулся вперед, не придав значения незаметному жесту юноши, когда рука скользнула в карман джинсов, извлекая волшебную палочку. Времени было в обрез: уже через пару секунд, не услышав позади шагов, аврор остановился и резко развернулся, не скрывая досады, но было слишком поздно:

— Что ты…

— Ступефай!

Аластор Хмури, не успев даже сообразить, в чем дело, рухнул на каменные плиты пола и остался без движения, а Гарри вытер дрожащей рукой пот со лба и сделал шаг к обездвиженному аврору:

— Простите, сэр… Так было надо.

Он спрятал палочку обратно в карман, склонился над аврором и, подхватив его под мышки, поволок к нише в стене:

— Вас найдут уже через несколько часов. Может, еще раньше Филч наткнется. Я не предатель, но и позволить вам то, что вы задумали, я не могу, — лихорадочно шептал Гарри, зная, что Хмури должен его слышать. — Это подло, а я не собираюсь позволить вам поступить так со Снейпом. Это подло, да Вы и сами знаете, поэтому я найду выход и сумею победить Лорда, но не такой ценой…

Гарри стиснул кулаки, надеясь, что дрожь в руках утихнет, и выпрямился.

— Поверьте, я не хотел. Если бы можно было как-то иначе, я бы никогда не направил на вас заклятье. Простите…

Резко выдохнув, он отступил на пару шагов, набросил на плечи плащ-невидимку и метнулся в темноту коридора.

На громкий стук в дверь никто не отозвался. Гарри еще несколько раз саданул кулаком по дубовой панели, а потом медленно опустил руку, понимая, что ничего этим не добьется. Чертов Хмури урвал у него последние секунды, на которые он делал ставку. Как теперь быть, Гарри не знал. Пока он был занят безумной гонкой, то не задумывался, что может опоздать, и теперь, когда его страхи стали реальностью, мир рухнул, оставив вместо себя пустоту. Придется сдаться. Придется раскаяться перед Дамблдором, признать поражение и уже осмысленно принять навязанные правила, и знать, что ответить за это будет некому.

Горечь предательства была так сильна, что юноша с досадой врезал кулаком по двери, стараясь болью заглушить отчаяние. Костяшки пальцев тут же засаднили, он прислонился к двери и стиснул кулак ладонью неповрежденной руки, едва не завыв в голос, так глупо все получилось. А уже в следующий момент чуть не потерял равновесие, когда под его весом дверь подалась внутрь:

— Какого черта, Поттер? — послышался полный ярости голос, и Гарри задохнулся от счастья, пополам с облегчением и вернувшейся надеждой.

— Успел, — выдохнул он и, бесцеремонно отодвинув Снейпа с дороги, ввалился в покои профессора, даже не испытав удовлетворения от ошеломленного выражения, застывшего на лице Снейпа.

— Что вы себе позволяете? — к Снейпу с неслыханной скоростью возвращалось прежнее раздражение, но для Гарри это уже не значило ровным счетом ничего:

— Мне нужно поговорить с вами!

— Поттер, ваши выходки с каждым годом становятся все омерзительнее! — Снейп схватил юношу за ворот мантии и хорошенько встряхнул, но даже искаженное злобой лицо профессора не заставило Гарри опомниться. Его охватила эйфория, близкая к истерике, и сейчас он был готов обнять Снейпа, повиснуть у него на шее и смеяться во весь голос, а, возможно, расплакаться — он еще сам не определился. Ясно было только одно: мир вдруг приобрел невероятную четкость, все эмоции были ясны, только юноша еще не сообразил, держать ли себя в руках или поддаться нахлынувшим чувствам.

— Поттер, Вы в порядке? — в голосе Снейпа послышалось недоумение, на некоторое время пересилившее гнев, и именно это привело Гарри в чувства.

— Да, сэр, со мной все нормально. Только…

— В таком случае убирайтесь к себе, если не хотите сообщить, что крыша Хогвартса рухнула, директор попал в Святого Мунго, а его место заняла миссис Норрис. Судя по вашему состоянию, так оно и есть…

— Сэр, мне нужно сказать вам нечто важное! Вы не понимаете…

— Я все прекрасно понимаю, Поттер! — рявкнул Снейп, отшвырнув Гарри прочь, так что юноше пришлось уцепиться за кресло, очень кстати подвернувшееся на его пути. — Со своими проблемами вы можете явиться завтра, и, заметьте, не ко мне, а к профессору МакГонагалл или Дамблдору!

— Нет, постойте!

— У меня есть дела поважнее, чем выслушивать бредни подвыпившего гриффиндорца! Судя по вашему состоянию, вы знатно набрались, Поттер, если позволяете себе подобное поведение! Да, и минус тридцать баллов с Гриффиндора за непотребное поведение и нарушение правил!

— Да хоть сто! — Гарри резко выпрямился и поправил очки, сползшие с переносицы. — Вы хоть раз способны выслушать меня?

— Нет, Поттер, потому что ваши мудрствования кого угодно сведут в могилу! У меня есть дела и помимо душеспасительных бесед с зарвавшимися спасителями мира!

— Совет у Лорда, верно? — глаза Гарри сверкнули торжеством, и он ухмыльнулся, словно действительно был пьян. Впрочем, так оно и было: он был пьян собственной удачей. — Я все знаю. А еще сегодня директор обмолвился о моем походе в Хогсмид, и дал вам портключ!

— Вы в своем уме? — ошеломленно поинтересовался профессор.

— Более чем когда-либо! Это ложь! Все — ложь! — крикнул Гарри, продолжая цепляться за потертую обивку кресла. — Вы не должны туда ходить! Лорд знает, что вы на стороне Дамблдора. Вас схватят, чтобы, узнав от вас всю информацию, Волдеморт попался в ловушку и явился завтра в Хогсмид. Там будут авроры! Много авроров! И война закончится!

— Так с чего бы вам переживать на этот счет, мистер Поттер? — с наигранным спокойствием поинтересовался Снейп. — Для вас все должно сложиться исключительно удачно…

— Они же отдают вас Лорду и никто… никто не сказал ни слова против! Вы идете в западню!

— Успокойтесь, Поттер. Вы, как всегда, все неверно поняли. Полагаю, из обрывков сведений вы собрали идиотскую идею заговора, так и не удосужившись вникнуть в подробности. Идите к себе и не попадайтесь мне на глаза чаще, чем это необходимо, иначе, боюсь, мне придется сообщить о ваших выходках директору и он не будет столь лоялен, как прежде!

— Профессор, Малфой — предатель! А ваш портключ — не более чем болванка! Он не будет работать ни в критический момент, ни в какой-либо другой! Хоть раз послушайте меня!

Гарри злился, понимая, что самое неприятное только началось: вся гонка, которую он пережил, страхи и сомнения были лишь началом. Снейп, естественно, не поверит ему, не схватится за голову и не станет осыпать благодарностями.

— Не ожидал, что вы окажетесь еще большим идиотом, чем я! — воскликнул Гарри. — Мне это позволительно: купился на заботу и поблажки! Вы ведь именно так мне все расписали? Но вы… вы же знаете Дамблдора гораздо дольше! Вот и подумайте, способен ли он на такое! И если сомневаетесь, я отвечу: да, способен! Я слышал его слова и могу подписаться под каждым!

— Вы бредите!

Понимая, что другого пути нет, Гарри снова выхватил палочку и направил ее на Снейпа:

— Вы туда не пойдете! Вы нужны мне, потому что кроме вас мне никто не поверит, а если вы умрете, то и подтвердить это будет некому!

— Ты не посмеешь, мальчишка! — лицо профессора исказила ярость, но в кои-то веки это не произвело на Гарри впечатления. Он только почувствовал, как задрожали пальцы, когда в руке Снейпа тоже появилась палочка, и снова он поставил на карту все:

— Вы. Туда. Не. Пойдете! — крикнул он.

Заклятья сорвались одновременно. «Ступефай» и «Экспеллиармус» слились в одно, Гарри отлетел к стене, больно ударившись о камень, а затем сполз на пол, почувствовав во рту солоноватый привкус крови, потекшей из прокушенной губы. Он был цел, хоть и потрепан, и, признаться, изрядно напуган, а вот профессор, в отличие от него, распростерся на полу без всякого движения. Гарри неловко поднялся, едва не застонав, подобрал свою палочку и, пройдя несколько шагов, опустился на ковер рядом со Снейпом:

— Я должен был это сделать, — хрипло пробормотал он. — Послушайте… мне прекрасно известно, что вы меня слышите, а шею вы мне и потом свернуть можете…

Гарри потер поясницу, очень надеясь, что кости все-таки целы, и, дождавшись, когда дыхание выровняется, продолжил:

— Это правда. Знаете, что мне пришлось сделать четверть часа назад? Я напал на Хмури, который хотел помешать мне прийти сюда. Сейчас он лежит в коридоре вот так же обездвиженный, и его могут найти в любой момент. Как вы считаете, стал бы я делать это, не будь у меня повода?

Он замолчал, подбирая слова, но они, как назло, не хотели складываться в осмысленное повествование.

— Нет, я знаю, что вы думаете. Такой идиот как я может вытворить что угодно, но на самом деле все гораздо хуже. Я не хочу отвечать за вашу смерть. Наверное, я должен испытывать радость, что вы наконец-то оставите меня в покое. Я столько мечтал об этом… Но мне и в голову не приходило, что это может осуществиться такой ценой. Я не убийца. Да, я ненавижу вас, но я не хочу вашей смерти. Поэтому вы никуда не пойдете. Я обязательно сниму заклятье, но тогда, когда уже наверняка будет поздно являться к Лорду, поэтому просто подождите, хорошо? А потом вы взглянете на портключ, который дал Дамблдор, и поймете, что я был прав. Разве он стал бы вручать вам неисправный артефакт? Нет. Этого свидетельства будет достаточно?

Гарри опустил голову, уткнувшись лицом в ладони, и почувствовал, что его руки дрожат. Понимать, что привычный мир разлетелся на куски, было слишком горько. Безысходность, заполнившая душу, могла быть изгнана только словами, и он говорил, чтобы слышать собственный голос, разгоняющий тишину, а вместе с ней и тени страха:

— Я тоже не хотел верить. Скажи мне это кто-нибудь, я только рассмеялся бы, но знаете, вот сейчас мне почему-то не до смеха. Мне хотелось бы надеяться, что я ошибся, и даже если после этого вы убьете меня за все, что я натворил, это будет не так жутко, как если я окажусь прав. Потому что я сам этого не хочу…

Слова закончились, и тишина навалилась на него с удвоенной силой, грозя раздавить, уничтожить, сломить окончательно. Оставалось только одно — ждать. Ждать столько, сколько потребуется, но Мерлин свидетель, как же это было трудно! Если раньше минуты уносились прочь, словно подхваченные вихрем, то теперь они тянулись слишком медленно и Гарри начал уставать. Он пересел удобнее, продолжая сжимать в руке палочку, и взглянул на песочные часы, стоявшие на каминной полке. Песок в них давно пересыпался и юноша не мог определить, сколько времени провел здесь. Возможно, Хмури уже нашли и тогда в скором времени следует ожидать гостей. Что сделает Дамблдор, узнав, что его план сорвали? Об этом Гарри пытался не думать. Наконец, его терпение окончательно истощилось. Он неуверенно поднялся, пошатнувшись, когда затекшие ноги отказались слушаться, и направил палочку на Снейпа:

— Сейчас я расколдую вас… — проговорил он устало. — Вы можете сделать что угодно, но я очень надеюсь, что сначала вы проверите портключ. Просто, чтобы убедиться. Наверное, Лорд ждал достаточно, чтобы понять, что вы не явитесь, так что мчаться туда нет смысла. Пожалуйста, я рассказал все. И я очень надеюсь, что вы поверите. Иначе все, что я сделал, не имеет смысла, а натворил я достаточно… «Фините Инкантатем»!

Гарри ожидал чего угодно: проклятий, ругани, снова проклятий и не только маггловских: со Снейпа станется подвергнуть его Круцио за то унижение, которое пришлось пережить профессору, но вместо этого Снейп, едва было прервано действие заклинания, перекатился на бок, сжав ладонью предплечье левой руки, и застонал сквозь зубы. Юноша опешил, чуть не выронив палочку, а потом бросился к профессору, схватив его за плечи и пытаясь заглянуть в лицо:

— Метка, да? — вырвалось у него.

— Идите к черту, Поттер! — Снейп мог бы сказать еще многое в адрес мальчишки, но ему помешал очередной стон, который он не сумел сдержать. Зато Гарри явственно расслышал, как профессор скрипнул зубами от сдерживаемой боли, а потом вдруг все прекратилось. Снейп замер и Гарри отшатнулся, понимая, что именно сейчас все должно решиться.

— Полагаю, вы очень довольны собой, Поттер, — проговорил Снейп срывающимся голосом, однако угроза в его словах была почти физически ощутима. — Вы добились, чего хотели? Или этого не достаточно? В любом случае, предупреждаю, что это вам так просто с рук не сойдет!

— Черт возьми, вы должны были слышать! Это заклятье позволяет…

— Я в курсе, идиот! — Снейп осторожно пошевелился и приподнялся на локте, а потом вдруг резко поднялся и, шагнув к Гарри, не ожидавшему такой прыти от едва пришедшего в себя Снейпа, схватил его за мантию, рывком притянув к себе. — Мне бы следовало удивиться, но почему-то я вовсе не удивлен. Вы, как всегда, сунули нос не в свое дело…

— То есть вы знали? — Ужаснулся Гарри.

— Нет, — рявкнул профессор. — Довольны? Но ваш имидж спасителя рода людского не оправдывает бездумных поступков!

Юноша отшатнулся и непроизвольно поморщился от боли в спине: видно, он все-таки здорово ударился и теперь останется громадный синяк после его эффектного столкновения со стеной.

— Даже зная, что затеял Дамблдор, вы готовы поддержать его?!

— Что, по-вашему, я делал все эти годы, а, Поттер? — Снейпу удалось с такой легкостью вернуть себе презрительную манеру обращения, словно мгновение назад он не лежал на полу, отходя от действия заклятья, но Гарри заметил, что по виску профессора стекла капля пота: видимо, зов метки было не так просто преодолеть и это стоило больших усилий. Скорее всего, эту боль Снейп испытывал и будучи обездвиженным, но не мог ничего сделать, только терпеть. Гарри даже испытал что-то сродни сочувствию, но оно быстро отступило перед мощью испытываемой им досады.

— Я спасал вашу шкуру по его же поручению, — угрожающе-ледяным тоном продолжил профессор, — и вы — последний, кто мог упрекнуть его в этом!

— Я уже сказал, что такая цена меня не устраивает!

— Ваше мнение здесь никого не интересует! — Снейп наконец позволил вырваться эмоциям и его голос безжалостным эхом отозвался от стен. — Вы сорвали работу, которую я вел многие годы, и теперь имеете наглость рассчитывать на благодарность?

Он шагнул к Гарри, и тонкие сильные пальцы впились в плечо юноши, а лицо профессора оказалось в дюйме от его лица:

— Вы — слабоумный идиот, — прошипел он, — если решили, что у вас есть право управлять чужой жизнью! Сопляк! Чертов мальчишка, до отказа набитый дурацкими принципами!

Договорив, Снейп резко отшвырнул Гарри прочь и тот, не удержавшись на ногах, растянулся на полу, снизу вверх глядя на Снейпа глазами, полными непонимания и боли, но профессора это не разжалобило:

— Маленький ублюдок! Ты все меряешь по себе, заботишься о своем благополучии, надеясь, что до конца жизни проведешь в блаженном неведении! То, что каждый день в мире убивают и причиняют страдания — для тебя отстраненная реальность, к которой ты не хочешь иметь отношения, — продолжал орать профессор.

— Неправда! Мои родители…

— Они умерли, защищая твою никчемную жизнь! — Снейп навис над Гарри, уже не сдерживая ярость. — За все в этой жизни нужно платить! Не бывает победы без жертв, но этого твоя пустая голова не в силах вместить!

Гарри молчал, не желая еще сильнее злить и так взбешенного Снейпа, а тот вдруг отступил и, не сказав больше ни слова, извлек из складок мантии небольшой оловянный ключ. Юноша наблюдал за действиями профессора с нескрываемым изумлением, а тот вдруг сжал ключ в пальцах и резко разломил его пополам. Ничего не случилось. С минуту Снейп молчал, а потом, отбросил обломки прочь, подошел к креслу и устало опустился в него, уронив руки на подлокотники:

— Вы удовлетворены? — наконец поинтересовался он без всяких эмоций.

Гарри опомнился и приподнялся на локтях, надеясь разглядеть выражение лица профессора, но в комнате было темно: угли в камине не давали достаточно света, создавая ощущение уюта, невольно успокаивая, чем придавали ситуации еще большую абсурдность. Окружающее спокойствие настолько дисгармонировало с внутренним накалом участников сцены, что ситуация скорее напоминала театральное действо, нежели реальность.

— Это был портключ?

— Поразительная догадливость, мистер Поттер…

— И что теперь делать?

— Разве не вы спланировали эту чудесную акцию по срыву зловещего плана Дамблдора? — язвительно усмехнулся Снейп, не глядя на юношу. — В таком случае, я смею рассчитывать, что вы продумали действия чуть более основательно. Или я ошибаюсь?

Воспользовавшись молчанием, Гарри поднялся на ноги и отряхнул мантию:

— Я ничего не продумывал. Я не хотел, чтобы вы погибли, и все…

— То есть, теперь вы предлагаете мне расхлебывать ту кашу, которую заварили?

— Можете не беспокоиться: я не пытался переложить на вас ответственность и вполне могу справиться сам, — сухо отозвался Гарри. В голове прояснилось и до него наконец-то дошло, что никакой помощи, а, тем более, благодарности он не получит.

— Вот как? В таком случае я сейчас отправлюсь к Дамблдору и сообщу ему, что с вашей стороны имел место откровенный саботаж, подорвавший действия Ордена, и у вас будет возможность лично объясниться с директором.

— Но…

— Что — «но», Поттер? — угрожающе поинтересовался Снейп. — Ваша беда в том, что вы подчиняетесь мимолетным желаниям и не заботитесь о последствиях! Я очень сомневаюсь, что вы сможете победить Лорда, если вас не будут к этому подталкивать тем или иным способом, что и пытался сделать Дамблдор.

— Мне не нужны такие одолжения, — зло огрызнулся Гарри. — Я справлюсь сам, даже если придется пойти против Дамблдора!

— Мне даже страшно представить, каким образом вы собираетесь действовать. Надеюсь, в результате от магического мира останется хоть что-то? Впрочем, зная глобальный размах ваших мероприятий, мне в это верится с трудом.

— Хорошо! Делайте то, что считаете нужным! Нас обоих лишат памяти, и все повторится. Днем раньше, днем позже — какая разница? Вы сдадитесь под пытками Волдеморта, я с чистой совестью выполню то, что мне предназначено. Лорда уничтожат авроры, под бравый клич «Авада», которым мне разрешат огласить окрестности, дабы соблюсти пророчество, и все будут счастливы. Возможно, пешки тоже получают награды в виде орденов, так что мне будет чем гордиться. К тому же я и не вспомню, что эта победа замешана на крови!

— Остыньте, Поттер. От вашего гриффиндорского пафоса у меня болит голова.

— Простите, — опомнился Гарри, сообразив, что злить Снейпа, пока еще не решившего, чью сторону принять в этой авантюре, неразумно.

— У вас есть рациональные идеи?

— Сомневаюсь. У меня, знаете ли, не было времени, чтобы спланировать все наперед. Но я не хочу, чтобы Дамблдор посылал на смерть людей ради глупой идеи, и управлять собой не позволю.

— А если я сам решу стереть ваши воспоминания?

— Вы не сделаете этого! — Гарри испуганно отступил, но Снейп всего лишь равнодушно разглядывал его, и понять, какие мысли блуждали в это время в голове слизеринского декана, Гарри было не под силу.

— Не сделаю. Но не потому, что проникся вашими речами.

— Тогда почему?

— Знаете ли, я тоже не особенно люблю быть пешкой. И не стремлюсь к смерти. Я ценю свою жизнь и эта борьба, как вы, возможно, подумали, не является для меня смыслом существования. Остальное не должно иметь для вас значения. Итак?

— Я не останусь в Хогвартсе.

— Вы понимаете, чем это может закончиться?

— Я знаю, что будет, когда Дамблдор узнает о нападении на Хмури и о том, что я подслушал их разговор. Другого шанса у меня не будет. Я справлюсь.

— Сомневаюсь.

— Хотите остановить меня? — вскинулся Гарри и рефлекторно потянулся к палочке.

— Не будьте идиотом.

— Тогда что?

— Всего лишь хочу не позволить совершить еще больше глупостей. Я отправляюсь с вами.

Гарри растерялся, едва слова, сказанные Снейпом, собрались в его голове в единое целое.

— Зачем?

— Затем, болван, что вы не знаете магического мира дальше Хогсмида, Косого переулка и захолустья, населенного Уизли. Полагаете, вы долго останетесь неузнанным? Уже этим утром газеты будут пестреть заголовками о безвременной кончине надежды Волшебного мира, в Хогвартсе будет объявлен траур, а Дамблдор, смахнув скупую слезу, даст добро Министерству и Фадж наконец-то пошлет отряд авроров, которые не оставят от Лорда мокрого места. И в этой сказке, заметьте, места вам не будет.

— Опять вы все замешиваете на моей славе! Если бы я добивался ее, я плюнул бы на вас и завтра с чистым сердцем уничтожил Волдеморта!

— Слава? Нет, мистер Поттер. Вашей славы еще нет. Есть молва, а это разные вещи. Вот когда вы победите — будет слава. И запомните на будущее: если наши беседы будут протекать в подобном тоне, мне, в свою очередь, придется обездвижить вас. Ровно настолько, чтобы не позволить Вам делать глупости и действовать мне на нервы.

— Вы не посмеете! Я спас вас! Я предупредил…

— И теперь с чистым сердцем полагаете, будто я преисполнюсь восхищения и буду ждать ваших решений? — насмешливая язвительность, наконец-то вернувшаяся к Снейпу, спустила Гарри с небес на землю. — Боюсь, к тому времени, как в вашу голову забредет дельная мысль, даже ад успеет замерзнуть. А теперь сядьте и не мешайте, иначе я сам отведу вас к Дамблдору, потому что лучше умереть от руки Лорда, чем терпеть ваши попытки продемонстрировать собственную значимость. Замечу, на пустом месте, ибо из себя вы представляете не много.

Поднявшись, Снейп оглядел комнату и двинулся к скрытой в тени двери, которую Гарри приметил не сразу. Приоткрыв ее, профессор еще раз бросил на юношу настороженный взгляд, но Гарри, подчинившийся приказу и занявший пустующее кресло, не шелохнулся, только теребил в руках волшебную палочку, и Снейп, кажется, решился. После того, как он скрылся в соседней комнате, Гарри еще некоторое время не слышал ровным счетом ничего, а потом различил звук открываемого шкафа, звон стекла, малопонятный шорох и снова воцарилась тишина. Он ждал, и был готов прождать еще столько, сколько потребуется, но не прошло и четверти часа, как Снейп вернулся. Он сменил свою мантию на длинный маггловский плащ, на плече у него висела сумка, и Гарри только сейчас сообразил, что все происходит на самом деле: они действительно покидают Хогвартс.

— Вы… вы серьезно решили уйти со мной? — выдавил он.

— Уйти? Вовсе нет, Поттер. Если вы заметили, мы никуда не уходим. Мы бежим, как крысы с тонущего корабля. Если такое определение вас утраивает, то — да, именно это я и собираюсь сделать. И не столько ради вашего благополучия, сколько в силу нежелания давать объяснения Дамблдору, куда подевался особо ценный гриффиндорец. Шевелитесь же. И трансфигурируйте, наконец, свою мантию во что-нибудь более естественное, если не хотите, чтобы в городе на вас пялились все без исключения!

— Да, сэр… — Гарри вскочил, пробормотал заклинание, чувствуя, как мантия меняет форму, превращаясь в осеннее пальто, и неуверенно посмотрел на Снейпа:

— И что теперь? У меня нет при себе никаких вещей. Все осталось в башне…

— Очнулись? Доброе утро, Поттер. Об этом нужно было позаботиться заранее.

Гарри как-то упустил из вида, что в его плане оказалось слишком много неувязок, которые внезапно проявились во всей красе. Он не знал, куда они идут, не знал, чего ждать от завтрашнего дня, а, главное, не представлял, сколько продлится их бегство. Точно так же он не имел понятия о цели, которую преследовал. Все, чего хотел юноша не так давно, — оказаться подальше от Дамблдора с его подлыми махинациями, от предательства друзей и навязанной игры, но понимать, что изгнание, к которому он себя приговорил, затянется надолго, было жутко.

— Мы ведь не сможем прятаться вечно…

— Прятаться, мистер Поттер? — Снейп зло усмехнулся. — Вовсе нет. Я уже не удивляюсь, что вы не удосужились спланировать свою безумную акцию, поэтому теперь заниматься стратегией буду я. Вы получите своего Лорда на блюдечке, уничтожите его, как и следует из пророчества, и мир вздохнет с облегчением. Довольны?

— А Вы оставите Дамблдора в дураках? — не сдержался Гарри.

— Почему бы нет? Я не гонюсь за дешевой побрякушкой вроде ордена Мерлина какой-то там степени, — резко отозвался профессор. — С меня хватит и небольшого реванша. Особенно учитывая то, что другого выхода у меня нет. Вы отняли его у меня несколько часов назад. А теперь заткнитесь и наденьте плащ-невидимку.

Гарри послушно выполнил указание, и они покинули комнату, растворившись в темноте коридоров Хогвартского подземелья.

— Сэр, может быть, вы скажете, куда мы направляемся? — Гарри едва успевал за Снейпом, но тот не обращал на спутника решительно никакого внимания. С течением времени Гарри начало казаться, что профессор вообще забыл о том, что рядом с ним кто-то есть, а уж тем более — Гарри Поттер. Возможно, обусловлено это было тем, что оного Гарри Поттера сейчас и видно-то не было, зато он усиленно подавал признаки жизни раздраженным сопением, которое было слышно даже из-под мантии-невидимки.

Снейп остановился так резко, что Гарри налетел на него и тут же оказался прижат к стенке:

— Поттер, вы хоть понимаете, во что меня втравили? Если нет, то будьте благоразумны и ведите себя соответственно.

— Я все отлично понимаю, и не нужно попрекать меня на каждом шагу! — голова юноши показалось из-под мантии-невидимки, и Снейп раздраженно одернул капюшон, снова скрывая Гарри от возможных любопытных глаз:

— Сомневаюсь. Будь это так, сейчас вы бились бы головой о стену, в ужасе представляя последствия. Но я счастлив, что вы тупы настолько, чтобы не осознавать очевидное, а потому пользуйтесь моментом и наслаждайтесь ситуацией. Вы хотели развлечений? Скоро их у вас будет достаточно, — выплюнув эти слова, Снейп резко развернулся и пошел вперед, зная, что Гарри придется тащиться следом.

Огромные двери замка запирались на ночь, но это не значило, что из Хогвартса не существовало других выходов, о чем Гарри был прекрасно осведомлен, и Снейп, как выяснилось, тоже, ибо наружу они выбрались по незнакомому, усеянному осколками камня и осыпавшейся известью коридору, берущему начало в подземельях. Только оказавшись за пределами замка, юноша понял, как все это время на него давил страх: Гарри остановился, едва за ними захлопнулась неприметная дверца, моментально растаявшая на фоне старой кирпичной кладки, и свежий весенний воздух показался ему удивительно сладким после затхлых подземелий, но профессор безжалостно вернул юношу к реальности:

— Быстрее же, Поттер!

Пришлось очнуться: скинув плащ-невидимку и повесив ее на локоть, Гарри бросился к Снейпу, успевшему заметно уйти вперед, и, догнав, пошел рядом, приспосабливаясь к быстрому шагу профессора. Теперь они двигались в сторону озера, больше не останавливаясь и не размениваясь на препирательства, чему юноша был несказанно рад.

Позже Гарри почти ничего не смог бы рассказать об этом бегстве: воспоминания были отрывочными, хранящими отголоски напряжения, страха и тупой безысходности. На берегу озера Снейп остановился, подозвал Гарри, который в кои-то веки подчинился без возражений, и торопливо проговорил, словно выполняя пустую формальность:

— Еще не поздно передумать, Поттер.

— Нет, — отрывисто ответил юноша, так что стало понятно — своего решения он не изменит.

— Отлично.

Гарри даже не успел опомниться, когда Снейп шагнул к нему, обхватил рукой за плечи, прижимая к себе, и юноша почувствовал терпкий запах сухой полыни, перебивающий даже въевшиеся в одежду профессора запахи зелий. Казалось, ими пропиталась вся одежда Снейпа, и маггловский плащ, накинутый поверх сюртука, в который Гарри уткнулся носом, не был исключением. Юноша еще не успел опомниться от шока и даже не сделал попытки освободиться, а они уже аппарировали, причем Гарри с ужасом осознал, что с ним стало бы, вздумай он вырваться в последний момент, когда аппарационное поле уже сформировалось, а Снейп, как водится, об этом даже не предупредил. «Чертов ублюдок!» — выругался про себя юноша, едва завихрения магии вокруг них успокоились, и резко шагнул в сторону, вывернувшись из-под руки профессора.

— Стойте, где стоите, Поттер, — приказал Снейп, почувствовав, что юноша собирается возмутиться, и банально ухватил его за шиворот, словно едва научившегося ходить младенца. — Вздумаете делать глупости — сильно пожалеете.

Гарри стиснул зубы, но смолчал. Они находились в темном тупике, окруженном стенами кирпичных домов, откуда-то слышалась приглушенная музыка, прошелестел подгоняемый ветром газетный лист, где-то просигналил автомобиль, и все стихло. Только тогда Снейп выпустил Гарри и направился к выходу из тупика, туда, где на асфальт падал бледно-желтый свет единственного фонаря.

Опасности не ощущалось, однако Гарри почему-то почувствовал себя чуждым в естественном для него маггловском мире. Они шли достаточно быстро и вскоре миновали несколько кварталов, но на этот раз все было не так, как во время прогулок по Лондону с друзьями: молчание спутника, шум автомобилей, красочные витрины и мерцающие вывески, встречные люди — все казалось неестественным в ярком освещении ночного города. И дом, к которому они вышли, по сравнению с этой пестротой показался Гарри мрачным и безликим, но юноша предпочел не выражать неудовольствия: он был не в том положении, чтобы критиковать выбор профессора. Нереальность происходящего давила на него, он устал и хотел только одного — хоть немного вздремнуть, а проснувшись утром, понять, что все привидевшееся было кошмаром.

Снейп быстро взбежал по ступенькам, достал палочку, пробормотал несколько заклятий и, распахнув дверь, буквально втащил Гарри внутрь, по-прежнему не говоря ни слова. Отрывисто прозвучал «Люмос», вспыхнул свет, и Гарри зажмурился от рези в глазах:

— Они явятся сюда через несколько часов, — сухо заметил профессор. — В Хогвартсе уже должен был подняться переполох.

Он прошел через холл, скупо обставленный старой мебелью с потрескавшейся местами полировкой, но по лестнице подниматься не стал, а остановился возле полки с каким-то хламом, щетками для одежды и старыми газетами.

— Что это за дом? — наконец отважился подать голос Гарри.

— Просто дом, Поттер. Как раз для такого случая. Не отвлекайте меня, если не хотите быть главным действующим лицом на приеме для всех авроров Министерства.

Юноша принялся наблюдать за действиями Снейпа, хоть и не понимал, к чему такая спешка, если их все равно рано или поздно обнаружат. Однако профессор, видимо, считал иначе. Он взял с полки темную резную шкатулку, открыл ее и, выхватив что-то, бесцеремонно швырнул шкатулку обратно.

— Идите сюда.

Гарри приблизился и увидел в руке Снейпа маленький, пожелтевший от времени конверт:

— Держите.

Гарри неуверенно коснулся пальцами плотной бумаги, заметив, что профессор конверта не выпустил, а потом услышал:

— Рвите.

Он неуверенно потянул конверт на себя, понимая, что лучше подчиниться, даже если приказ и показался достаточно странным, но Снейп оказался проворнее: он резко рванул бумагу, и когда Гарри недоумевающе воззрился на него, надеясь выяснить, зачем потребовался этот бессмысленный поступок, мир снова завертелся вокруг и он оказался в совершенно другом помещении.

— Прибыли, Поттер. Можете располагаться, где вам вздумается, и исчезнуть с моих глаз, — сухо проговорил профессор, будто ничего необычного не случилось.

— Где мы? — Гарри снова огляделся по сторонам, но на этот раз вспыхнувшие светильники озарили совсем иную обстановку: гостиная, в которой он оказался, была просторной, на полу лежал ковер, у камина стояла пара кресел, в углу примостился диван, рядом с которым стоял кофейный столик. Шторы на единственном окне были опущены, но по их высоте Гарри догадался, что окно было не маленьким.

— Идите наверх, занимайте любую комнату и отдыхайте, — Снейп бесцеремонно бросил сумку в кресло и, не расслышав даже намека на движение, развернулся, вперившись в Гарри пронизывающим взглядом:

— Я недостаточно громко сказал?

— Нет, сэр… — отозвался юноша, все еще пребывая в состоянии ступора.

— Тогда в чем дело?

Они стояли друг напротив друга почти минуту, не нарушая тишину ни словом, пока у Гарри не вырвалось:

— Спасибо, сэр…

— Пожалуйста, мистер Поттер. Надеюсь, на этом ваши излияния закончатся?

— Вы даже не спросили — за что.

— За то, Поттер, что в одиночестве вы не ушли бы дальше Хогсмида, за то, что мои представления о месте, в котором мы должны будем обосноваться на достаточно продолжительный срок, оказались значительно лучше, чем вы полагали, и я не оставил вас в том захолустье, из которого нас вынес портключ, за то, что я не сообщил о вашем поступке Дамблдору и за то, что в данный момент я предоставляю вам возможность прийти в себя и отправиться спать, как и подобает в это время суток. Я все перечислил?

— Поразительно, какой же вы все-таки циник! — процедил юноша, направляясь к лестнице.

— Не без этого, Поттер.

Полдень застал Гарри в постели. Юноше редко удавалось выспаться вволю, и этот день не был исключением: он несколько раз просыпался среди ночи, не понимая, где находится, потом, сев на кровати, вспоминал собственное бегство и снова засыпал, откинувшись на подушки, не желая ни о чем думать. Ночью юноша даже не обратил внимания на обстановку спальни, да и нашел ее скорее случайно: открыв первую попавшуюся дверь и обнаружив за ней кровать, Гарри просто стянул одежду, забрался под одеяло и, едва опустив голову на подушку, моментально заснул, поэтому пробуждение оказалось для него на редкость странным.

В полосе света, пробившейся в щель между тяжелыми портьерами, кружились пылинки, медленно оседая на ковре, в доме царила абсолютная тишина, непривычная для юноши, обычно продиравшего глаза под гомон однокурсников или ругань тети Петунии. Но отдых не прошел даром: Гарри больше не испытывал паники, впервые за долгое время почувствовав себя в безопасности. Он выпрямился, наощупь нашел очки, оказавшиеся на тумбочке в изголовье, и, надев их, огляделся еще раз. Лишнего в комнате не было: комод, письменный стол и кресло с высокой спинкой. Удостоверившись, что ничего не пропустил, Гарри прикинул, что все это его вполне устраивает. И устаивало бы еще больше, не знай он, что на неопределенный срок оказался под одной крышей со Снейпом. Однако вместе со спокойствием к юноше вернулась и рассудительность, подсказавшая, что без вмешательства профессора он вряд ли очутился бы здесь. Вместо этого он имел все шансы провести ночь в каком-нибудь парке или подворотне, потому что в его карманах не завалялось ни сикля, а уж тем более, не было маггловских денег, чтобы снять комнату и в самой захудалой ночлежке. И Снейп знал это, когда не позволил ему сбежать.

— Черт, — Гарри отбросил одеяло, сел, опершись руками о колени, и принялся уныло разглядывать рисунок на ковре под ногами. Несколько минут он сидел неподвижно, прикидывая, как далеко могла его завести глупость, но и это ему надоело. Надо смотреть правде в глаза: в конце концов, все сложилось не так уж и плохо, хоть могло быть гораздо хуже. У него есть временное прибежище и Снейп, судя по всему, не собирается выгонять его на улицу, окончить Хогвартс ему, видно, не удастся никогда, с этим придется смириться, Дамблдор оказался старым ублюдком, Гермиона — мерзкая двуличная дрянь, один бедолага Рон — наивный добряк, если, конечно, не подыгрывал этой стерве. А он, вместо того, чтобы послушаться умного директора, уничтожить Лорда и наконец-то оправдать надежды волшебного мира, напал на Хмури и теперь в бегах, словно преступник, хоть и не замышлял ничего дурного. Снейп был прав. Побиться головой о стену хотелось. Даже очень. Но какой смысл плакать по разлитому молоку?

— Черт, — тупо повторил Гарри и тряхнул головой, отгоняя назойливые мысли. Остается узнать, что задумал Снейп, чтобы окончательно убедиться: его шансы равны нулю. Золотой гриффиндорец канет в лету, если еще раньше его не найдет Волдеморт. Прекрасно. Превосходно! А раз такое дело — неплохо бы перекусить. На сытый желудок мир видится не таким отвратительным. А еще лучше — выпить чего-нибудь покрепче сливочного пива. Тогда, возможно, жизнь снова обретет краски, хоть на время, пока из головы не выветрится хмель…

Гарри спустился в гостиную, когда настенные часы показывали половину второго. Угрызений совести по этому поводу он не испытывал: сомнительно было предполагать, будто Снейпа заботит его распорядок дня. Вдобавок, самого профессора он не обнаружил, зато, покружив по пустому дому, нашел кухню. Дом оказался маггловским: домашних эльфов здесь не водилось, но имелись холодильник и плита. Из окна открывался вид на лужайку, окруженную зарослями кустарника, а дальше начинался то ли парк, то ли лес — юноша так и не понял. Зато в кои-то веки Гарри порадовался, что у Дурслей ему приходилось готовить, иначе он так и остался бы голодным, а в холодильнике, к счастью, были яйца и бекон. Позавтракав, он уже собирался вымыть посуду, когда громко хлопнула входная дверь, и юноша едва не выронил кружку, успев схватить ее уже на лету, и перевел дыхание: сердце колотилось так, что готово было вот-вот выпрыгнуть. Впрочем, судя по тому, что больше никакого шума из холла не донеслось, это не могли быть авроры во главе с Дамблдором. Быстро домыв посуду, Гарри вытер руки и направился в гостиную.

Как он и ожидал, в гостиной он наткнулся на Снейпа. Профессор стоял у окна, кутаясь в мантию, из чего Гарри заключил, что Снейп явно провел время не на прогулке в центре Лондона, и ему вдруг нестерпимо захотелось заговорить с мужчиной, но подать голос первым Гарри не решался, впрочем, этого и не потребовалось:

— Предупреждаю, что отходить далеко от дома не рекомендуется, если вы не хотите найти себе очередных неприятностей.

— Я и не собирался…

— Вот теперь я уверен, что и не соберетесь, — Снейп развернулся, и у юноши по спине пробежал холодок: профессор выглядел бледным и измотанным, его глаза выдавали холодную решимость, даже злобу, но на этот раз ярость Снейпа была обращена не на него. К счастью.

— Все настолько плохо? — вырвалось у Гарри.

— Хуже некуда, Поттер. Но если будете выполнять мои требования, можете считать себя в безопасности. Временно.

— И сколько это продлится?

— Продлится что, Поттер? — сухо поинтересовался Снейп, продолжая изучать Гарри с отстраненным безразличием.

— Сколько времени мы здесь проведем и что собираемся предпринять? — ему удалось выдержать не менее равнодушный тон, хоть внутри и начало закипать раздражение, вызванное высокомерием профессора.

— Я уже предпринял все необходимое. А вы будете находиться здесь столько, сколько потребуется. И не будете задавать лишних вопросов, если не хотите оказаться на улице, предоставленный самому себе.

— Вы, кажется, не считаете, что мы угодили в неприятности в равной мере, — парировал Гарри. — Заметьте, проблемы не только у меня!

— Сомневаюсь, — процедил Снейп, снова отворачиваясь, и Гарри расслабился, получив передышку: препираться с профессором, одновременно чувствуя на себе его взгляд, было практически невозможно.

— Хорошо. Поставим вопрос иначе. Что я могу делать?

— Все, что заблагорассудится, но в пределах этого дома. Газет здесь нет, потому что ни одна сова не преодолеет магический барьер, и гостей я тоже не жду. Хотелось бы, чтобы и впредь ситуация не менялась. А для начала можете пойти в библиотеку и выбрать себе пару книг, чтобы окончательно не отупеть от безделья. Там есть все издания, необходимые для сдачи экзаменов.

— А смысл, профессор? — Гарри скривился, как от зубной боли. — Мне не вернуться в Хогвартс, так зачем все это нужно?

— Вы знали бы ответ, если бы слушали то, что я говорю, — огрызнулся Снейп. — Чтобы не отупеть, Поттер, чтобы не лишиться последних мозгов и расшевелить вашу единственную извилину, которая от бездействия рискует покрыться пылью! Мы здесь надолго. Привыкните к этой мысли и к тому, что без моего разрешения вы и носа наружу не высунете! А теперь идите к черту!

— Я уже начинаю жалеть, что предупредил вас о планах директора! — сквозь зубы проговорил Гарри.

— Превосходно. Если вы способны учиться на собственных ошибках, еще не все потеряно.

Юноша выждал пару минут, но продолжения разговора не последовало. Резко развернувшись, он пошел к выходу из гостиной, с досадой отметив, что Снейп так и не посмотрел в его сторону, словно его внимание было приковано к чему-то необычному за окном. Черт возьми! Черт! Видимо, на ближайшее время это ругательство станет его мантрой…

Впрочем, за несколько дней Гарри успел убедиться, что ничего необычного ни в доме, ни в окрестностях происходить не может. Хоть в пределах видимости и располагались маггловские коттеджи, дом, в котором они находились, был скрыт надежными заклятьями от чужого любопытства, создавая иллюзию запустения. Совы сюда и вправду не долетали, и когда Гарри уже устал интересоваться, с чем это связано и напрямую потребовал ответа, Снейп в нескольких словах обрисовал картину, не особенно лестно высказавшись об интеллекте юноши, и счел свою задачу выполненной. Гарри не оскорбился: он и сам мог бы догадаться, что сова, будучи отправлена на поиски, рано или поздно найдет адресата, даже если хозяин не известил ее, куда лететь. И вслед за птицей явятся те самые гости, которых они так не желали видеть. Да, профессор позаботился обо всем. Даже о том, чтобы Гарри имел возможность колдовать, не будучи выявлен Министерскими магами или Дамблдором. Портключ превратился в пепел, едва выполнил свое предназначение, не оставив после себя магического следа, и теперь они находились в полной изоляции. В кладовке, как обнаружил Гарри, был значительный запас еды, которого хватило бы на случай продолжительной осады, все продукты были запечатаны магией от порчи и вполне отвечали его скромным запросам. Вот только когда обедает Снейп, Гарри засечь не мог. Создавалось впечатление, что тот питается одним умопомрачительно крепким кофе, впрочем, судя по его осунувшемуся лицу, так и было. С Гарри он не разговаривал, мог исчезнуть на полдня, даже не предупредив, и никогда не рассказывал, где был. Юноша старательно игнорировал профессора, методично пролистывал взятые наугад книги, не заостряя внимания на содержании, ужинал, отправлялся спать, а наутро все начиналось по новой. А потом его прорвало.

— Я хочу уйти, — сообщил он вечером следующего дня, едва переступил порог гостиной. Он готовился к этой речи последние три часа, взвешивая все «за» и «против», и когда понял, что готов сообщить это Снейпу, предпочел не медлить.

Профессор сидел в кресле, глядя на прогорающие в камине поленья, его рука лежала на подлокотнике, а пальцы сжимали бокал со скотчем. Бутылка стояла на столике рядом, и по количеству содержимого было ясно, что этот бокал уже далеко не первый. Выждав несколько минут, Гарри переступил с ноги на ногу, ожидая ответа, но Снейп молчал. Он медленно поднес бокал к губам, сделал глоток и снова опустил руку, словно в комнате кроме него никого не было.

— Вы слышали? Я сказал, что собираюсь уйти, — повторил Гарри значительно громче, стараясь не злиться. Он так долго принимал это решение, что встретиться с профессорским безразличием оказалось более чем неприятно.

— Да ну? — хмыкнул Снейп, ничуть не удивленный.

Юноша нахмурился, не понимая, что это может означать, но профессор прервал ход его мыслей:

— И куда же? Куда вы отправитесь, мистер Поттер, на ночь глядя, с аврорами на хвосте, а их внимание, можете мне поверить, вам гарантировано…

— В Хогвартс.

— Отлично. Проваливайте. Идите через сад к калитке, там можно аппарировать.

Гарри опешил. Такой реакции он от Снейпа не ожидал.

— И вы позволите мне уйти?

— Почему бы нет? Полагаю, если вы все для себя решили, то способны нести ответственность за свои поступки. Дамблдор, несомненно, примет вас с распростертыми объятьями, как раскаявшегося блудного сына, незаметно сотрет память, и все станет как прежде. Я вообще не понимаю, с чего вы предпочли бежать, вместо того, чтобы пойти к нему на поклон сразу же после инцидента с Хмури…

— Я… мне нужно было предупредить вас.

— И зачем, позвольте спросить? — Снейп чуть повернул голову и вскинул бровь, глядя на Поттера с насмешливым высокомерием. — Если вы привыкли ради собственного каприза ставить на карту все, я уже не удивляюсь, что Альбусу удобнее манипулировать вами, чем пытаться вдолбить в пустую голову азы тактики и рационального мышления. С вами это займет столько времени, что мир трижды успеет рухнуть. И я не хочу совершить такую же ошибку, поэтому можете проваливать. Мне с самого начала нужно было позволить вам поступать так, как вздумается, а не обременять себя возней с недоумком!

— Я и не сомневался, что вы — неблагодарный ублюдок! — мигом вспыхнул Гарри, едва речь зашла о его бегстве. — Да уж, учитывая, что здесь я торчу по вашей вине, терять мне нечего: глупость я сделал только один раз, когда побеспокоился о вас, и теперь за это расплачиваюсь, хотя гораздо проще было бы не вмешиваться и позволить директору завершить начатое!

— Похвально, Поттер, — протянул Снейп, ничуть не удивленный яростью мальчишки. — Теперь мне ясно, чего стоит гриффиндорское благородство! Лицемерная трусость — вот его основа. Идите, Поттер, я, как видите, вас не держу. Или вы пытаетесь разозлить меня, чтобы я сам выкинул вас за ворота, тем самым облегчив отступление? Так вот, этого не будет. Я предпочитаю сполна насладиться вашим малодушием и не служить оправданием слабости сопляка-недоучки!

Гарри уже трясло от гнева, но он понимал, что если даст волю эмоциям, будет только хуже. Спорить со Снейпом, находясь в таком состоянии, значит заведомо обречь себя на поражение.

— Я давно не мальчишка и умею отвечать за свои действия, а если вы не хотите этого признавать, то мне тем более нечего здесь делать!

— О, мы дошли до самого интересного… вам необходимо участие, жалость, сочувствие? Тогда это и в самом деле не ко мне, Поттер. Вы должны были уяснить сразу, что я не стану потакать капризам и разубеждать вас в идиотизме совершенных поступков.

— Нет, профессор, — Гарри вскинул голову и сделал несколько шагов вперед, остановившись рядом с креслом. — Конечно, нет! Вам доставляет удовольствие чужое несчастье, а зная, как вы меня ненавидите, я могу только представить, какую радость вам доставляет вся эта ситуация. Но теперь-то вы должны быть довольны: из-за вас я потерял все, что у меня было, и торчал в этой дыре, пока вы плели свои интриги, где-то пропадали, ни слова мне не говоря! Я рассчитывал, что, оказавшись в одной лодке, мы будем действовать, а не сидеть, сложа руки, и ждать неизвестно чего! Но я ошибся: вас устраивает, что я оказался в ловушке, в равном с вами положении, и теперь нет нужды попрекать меня моей известностью! Вы ничем не отличаетесь от Дамблдора: я так и остался марионеткой, только теперь отдаете приказы и дергаете за веревочки вы! Чудесно, неправда ли? Но если я и должен подчиняться чьим-то приказам, пусть уж лучше это будет Дамблдор, чем беглый Упивающийся, способный в любой момент продать меня Лорду за возможность опровергнуть обвинение в предательстве!

Выплюнув последнюю фразу, Гарри резко развернулся и пошел к двери. Его колотило изнутри, но останавливаться он не собирался. Как ему сразу в голову не пришло, что Снейп может предпочесть лояльность Волдеморту сомнительному покровительству Дамблдора, учитывая, что это покровительство сейчас уже не имело никакой силы? Каким дураком он был! И дважды дураком, потому что сказал это…

Входная дверь медленно распахнулось, скрипнула верхняя петля, проржавевшая от времени, в лицо ударил прохладный вечерний воздух, и Гарри облегченно осознал, что переступил ту черту, которая так его пугала, и Снейп не остановит его. Наверное, он не расслышал последних слов, потому что это был единственный выход — выбрать, наконец, сторону, которая гарантирует победу, и он, Гарри Поттер, сам подтолкнул чертова Упивающегося к этой мысли. А потом все смешалось, словно в маггловском кино, когда механик, перепутавший кнопки, запускает пленку с удвоенной скоростью, и юноша оказался оттащен от двери и прижат к стене, а Снейп нависал над ним, хищно усмехаясь, и что-то говорил, но Гарри не сразу разобрал слова. А когда понял, о чем речь, содрогнулся от ужаса:

— Да, Поттер, мозги всегда были вашим слабым местом! Мне следовало еще раньше понять, что только вы способны совершить такую глупость, но я вас прощаю за столь великолепную идею, которую мне щедро преподнесли!

— Мерзавец, — выкрикнул юноша, но профессор с такой силой стиснул ворот его рубашки, что дыхание у Гарри перехватило, но он все же ухитрился прошипеть:

— Предатель! Ненавижу!

— Раньше нужно было думать, Поттер, — рявкнул Снейп. Его перекошенное от ярости лицо на миг приблизилось к лицу юноши, и профессор едва слышно добавил:

— Ваша бесценная персона сможет послужить мне неплохим оправданием. После того, как Лорд узнает, кто к нему пожаловал, мне не придется терпеть поучения старого хогвартского маразматика и строить из себя шпиона! Полагаете, Лорд такой идиот, чтобы за многие годы не догадаться, кто может предать его в первую очередь? Нет, Поттер! Все это время вы слишком легко выкручивались из любых передряг, в которые попадали по собственной дурости, и вообразили, будто Лорд — нечто вроде шута, существующий лишь для того, чтобы на его фоне ваша слава гремела не смолкая! И благодаря Вам я могу раз и навсегда поставить точку в этом противостоянии. Соблазнительно, неправда ли?

Гарри закашлялся, вцепившись рукой в пальцы Снейпа, стараясь разжать их, но шансы были равны нулю. Поняв это, он вмиг обмяк, прекратив всякое сопротивление. У него еще была при себе палочка, нужно было только дотянуться…

— Без глупостей, Поттер, — рука профессора бесцеремонно скользнула за спину юноши и в следующую секунду волшебная палочка уже была у него, а Гарри закусил губу, содрогнувшись от гадкого ощущения, когда пальцы Снейпа коснулись его бедра, нащупывая палочку, спрятанную в кармане джинсов.

— Вам это все равно не поможет, — выдохнул он, понимая, что сопротивление бесполезно, но не в силах заставить себя промолчать. К тому же отвратительная липкая дрожь так и не отпустила его. — Лорд не знает благодарности и не пощадит никого, даже если ему преподнесут столь щедрый подарок!

— Ну, надо же! Сколько храбрости в одном безмозглом гриффиндорце, — усмехнулся Снейп и поднял руку, коснувшись указательным пальцем щеки Гарри:

— Такой беспомощный, что смотреть противно, но не сдавшийся… Занятное зрелище! На одном гоноре далеко не уедете, мистер Поттер, не вам ли это знать?

Он медленно провел пальцем по щеке юноши, остановившись у подбородка, и когда Гарри дернулся, стараясь оказаться как можно дальше, презрительно скривился, резко выпустив мальчишку, так что тот едва не сполз по стене вниз — у него просто подкосились ноги.

— Что же вы медлите? Порадуйте Волдеморта такой добычей! Но знайте, что я не собираюсь легко сдаться!

— Ты даже не представляешь, что тебя ждет, чтобы разбрасываться подобными обещаниями. На меня они не произведут впечатления, а вот Лорд вволю посмеется…

— Дамблдор был прав — я жалею только об одном, что помешал ему, но…

— Это вы мне скажете потом. Когда придумаете очередную гневную речь, — оборвал его Снейп. — Идите за мной, и постарайтесь сделать так, чтобы мне не пришлось накладывать на вас Империус!

Гарри не двинулся с места, прожигая Снейпа ненавидящим взглядом, и профессор, не дождавшись реакции, схватил его за плечо и поволок к лестнице. Юноша толком не понимал, чего от него требуют, но из всех сил сопротивлялся. С молчаливой яростью он всю дорогу пытался освободиться от хватки Снейпа, однако профессор продолжал тащить его вперед, безжалостно стиснув плечо, и к тому времени, как они оказались на втором этаже, у Гарри почти отнялась рука, но он не издал ни звука, только успел удивиться, что они остановились перед дверью в его спальню, потому что ни портключа, ни чего-либо подобного там быть не могло, да и аппарировать оттуда нельзя. А мгновение спустя он вспомнил, каким взглядом на него смотрел Снейп после того, как отобрал палочку, заново ощутил прикосновение к щеке и… испугался по-настоящему. Если Снейп не собирается сию минуту отдать его Волдеморту, если он не убил его на месте сам, что ему могло потребоваться в пустой спальне, чтобы волочь туда беспомощного пленника? Мигом всплыли все жуткие истории о пристрастиях Упивающихся, которые Рон подслушал, когда его отец разговаривал с кем-то из авроров, вернувшихся с рейда, и пересказывал после отбоя глухим шепотом. Память услужливо подбирала особенно удачные картины, и уже на пороге погруженной во мрак спальни Гарри вцепился в дверной косяк, рванувшись изо всех сил, так что Снейпу пришлось его выпустить, но мгновение свободы было столь быстротечно, что он не успел сделать и шага, а сильные пальцы уже вновь сдавили плечо, еще более жестко, чем прежде.

— Ублюдок! Чертов Упивающийся! Я сам убью тебя при первой же возможности, ты…

Гарри отнюдь не казался слабым, и мальчишкой его назвать было трудно: без малого восемнадцатилетний парень, он лишь немного уступал Снейпу в росте, но нанести удар ему так и не удалось. Целясь кулаком в лицо Снейпа, Гарри не успел самую малость: зельевар с поразительной легкостью перехватил его запястье, вырвав стон боли и досады. Сыпля сдавленными ругательствами, пока его тащили через комнату, Гарри бился, как птица, попавшая в силок, а потом вдруг оказался свободен, и резкий толчок в спину отбросил его к кровати, на которой он и растянулся. Мгновенно развернувшись, юноша стиснул кулаки, но Снейп даже не посмотрел на него:

— Придите в себя, Поттер, и хватит дешевых спектаклей. Я не собираюсь отдавать вас Лорду, но и этот дом вы не покинете.

Профессор взмахнул палочкой, прошептав «люмос», и направился к столу под пристальным взглядом Гарри, еще не пришедшего в себя и не понимающего, что происходит. Едва слышно произнеся очередное заклинание, Снейп выдвинул один из ящиков, с которым Гарри бился несколько дней, не в силах убедить тот открыться, и извлек стопку бумаг:

— Ваша палочка пока будет у меня, — сухо проговорил он, будто несколько минут назад не грозил Гарри неминуемой расправой, — ваш идиотизм мне опротивел и, надеюсь, вы осознали, что доверять первому встречному достаточно опасно, чтобы на этом успокоиться.

Казалось, Гарри не воспринял ни слова из сказанного: шоковое состояние, в котором он пребывал, еще не миновало, и единственное, что он проговорил, казалось весьма странным в царящей атмосфере взаимной настороженности:

— Какого черта? Это моя комната, вы…

— Нет, Поттер, — моментально вскинулся Снейп, — это МОЯ комната, которую вы, почему-то, предпочли из всех остальных! Это, Мерлин подери, мой стол, и я собираюсь забрать отсюда свои вещи, чтобы вы не совали в МОИ бумаги свой нос!

— Я…

Гарри хотел сказать, что он не специально и у него все равно ничего бы не получилось, но профессор уже запер ящик и направился к выходу:

— Еще одна глупость с вашей стороны, вроде той, что вы пытались учинить сегодня, — пригрозил он, остановившись в дверях, — и оставшиеся дни проведете обездвиженным. Ясно, мистер Поттер?

Гарри плотно сжал губы, надеясь, что с его лица уже сошла бледность и он не выглядит испуганным, но Снейпу этого было мало:

— Не слышу ответа, Поттер!

— Да…

— Да — что?

— Да, сэр, я не стану пытаться выбраться из тюрьмы, в которую вы так любезно меня упекли!

Вопреки его ожиданиям, профессор ничего не сказал. Свет потух, и дверь за Снейпом захлопнулась, а юноша остался лежать на постели, не справляясь с дрожью и проклиная тот день, когда он предупредил ублюдка о грозящей опасности, а заодно — собственные мысли, сыгравшие с ним злую шутку. Ему было стыдно признать, что он по-настоящему испугался. Испугался, будто Снейп вздумает… что? Гарри несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая неровно бьющееся сердце и вспоминая случайные прикосновения, позволившие предположить, что он может заинтересовать Снейпа не только как приманка для Волдеморта.

— Мерлин, — прошептал Гарри, перевернувшись, и уткнувшись теперь почему-то пылающим лицом в прохладную подушку. — О чем я вообще думаю? Но мне же не померещилось!

Впрочем, что ему могло померещиться, Гарри так и не сформулировал. Он предпочел не облекать в слова испытанные эмоции, а уж тем более, не подбирать определение для того взгляда, которым окинул его Снейп, прежде чем потащить в спальню и оставить приходить в себя. Все это не могло быть ничем иным, как игрой больного воображения, бросившегося во все тяжкие от страха. Удивительно, что ему еще летающие скучечерви не примерещились, а ведь могли бы…

Юноша заворочался, выбираясь из одежды и надеясь провалиться в сон быстрее, чем успеет довести себя беспокойством до полного изнеможения, но не тут-то было. Сон не шел к нему, а вместо этого перед глазами раз за разом прокручивалась сцена, которую он мечтал забыть. Почему Снейп не отпустил его? Только ли потому, что это могло выдать их укрытие и профессору пришлось бы срочно искать другое прибежище, или он действительно на стороне Лорда? Впрочем, это подозрение Гарри отмел как несущественное. Окажись Снейп сторонником Волдеморта, сейчас они находился бы в совершенно ином месте. Вдобавок Снейп не стал бы разубеждать его относительно своих намерений. Тут Гарри снова почувствовал, что краснеет, и постарался мыслить о случившемся инциденте в другом ключе, что ему удалось не особенно хорошо. Только окончательно измотав себя глупыми догадками и предположениями, юноша смог заснуть, завернувшись в одеяло, как в кокон, словно это могло защитить его сон от назойливых образов.

* * *

Утром Гарри не спешил покидать спальню: он уже оделся, расчесал спутавшуюся шевелюру, убрал постель, еще раз причесался, а потом принялся расхаживать по комнате, откровенно боясь спускаться на кухню. После вчерашнего скандала со Снейпом юноша никак не мог разобраться в собственных эмоциях, однако было ясно одно — из почти недельного ступора эта разборка вывела его раз и навсегда. Получив мощную встряску, разум заработал как никогда, однако четкое осознание собственного зыбкого положения не имело никакого отношения к храбрости, требующейся для того, чтобы встретиться со Снейпом и взглянуть ему в глаза.

Дом пустовал. Профессора не было нигде, и когда Гарри понял это, то вздохнул с несказанным облегчением. Он наскоро сварил кофе, позавтракал и решил обследовать жилище еще раз, учитывая, что теперь он воспринимал свое пребывание здесь сродни бессрочному заключению. Это почему-то не угнетало, но гриффиндорский характер требовал свободы, и юноша собрался любым способом выбраться на свободу, хоть и сомневался, воспользуется ли подвернувшимся шансом. Его положение было столь шатко, что на необдуманные решения он не имел права.

Гарри обошел весь второй этаж, наткнулся на запертую дверь, сообразил, что это может быть только спальня Снейпа, и отступил: без палочки взломать заклятья, которыми, он мог поспорить на что угодно, защищена комната, ему было не под силу. Ничего интересного он не нашел, но на первом этаже, в гостиной, наткнулся на объемную шкатулку, стоявшую на каминной полке. Она была заперта, однако в Гарри уже взыграл дух авантюризма и он решился: сняв шкатулку с полки, юноша уселся в кресло, отцепил от ворота рубашки булавку, приколотую на всякий случай, и принялся ковырять в замке. Он не ожидал, что шкатулка поддастся: скорее, это была возможность предпринять хоть что-то, потакая жажде деятельности, но четверть часа спустя упорный труд принес свои плоды: замок щелкнул, крышка приподнялась, и Гарри разочарованно скривился. Газеты. Все, что было в шкатулке, могло с легкостью послужить растопкой для камина. А впрочем… Он пригляделся внимательнее и понял, что даты, проставленные на первых листах, вполне могут оправдать затраченные усилия. Газеты были свежими. Вернее, относительно свежими, но для юноши, запертого без возможности узнать о событиях, происходящих во внешнем мире, даже газеты недельной давности были полны самых горячих новостей.

Решив действовать последовательно, он вытащил самую нижнюю подшивку, пробежал глазами по первой полосе, перевернул лист и вздрогнул. Газета была датирована числом, когда он сбежал из Хогвартса, и сообщение на первой полосе, которое он чуть было не пропустил, заставило сердце Гарри ухнуть куда-то вниз. Нет, там не было сказано о побеге потенциального победителя Лорда. То, что юноша увидел, было гораздо страшнее: «Пятница, как известно, самый любимый день недели у граждан Волшебного Мира, за которым приходят долгожданные выходные, — прочел он, — но для бывшего аврора, заслуженного героя многих сражений и обладателя непревзойденного интеллекта Аластора Хмури этот день оказался последним. Бездыханное тело мистера Хмури обнаружили в одном из коридоров школы магии и волшебства Хогвартс, и колдомедики сообщили свой диагноз: прославленный аврор умер от кровоизлияния в мозг в результате удара головой о твердую поверхность. Как выяснилось, перед этим он был обездвижен. Еще несколько часов он был в сознании, однако полная парализация не позволила ему позвать на помощь, хотя это могло стать решающим моментом: жизнь Аластора Хмури висела на волоске, но, не дождавшись поддержки, он принял смерть с присущим ему стоицизмом. Мы все скорбим о безвременно ушедшем из жизни маге, превосходном авроре и надежном товарище. В данный момент ведется расследование, однако Альбус Дамблдор, директор Хогвартса, не смог сказать ничего по поводу столь трагичного происшествия. Мы, в свою очередь, надеемся, что преступник будет найден и предстанет перед судом!».

Гарри медленно поставил шкатулку на пол и застыл, глядя в пространство. Понимание настигло его безжалостно: он убийца. Все это время он полагал, будто Хмури помогает Дамблдору в поисках, но это было не так. Дамблдор знал, кто сделал это. С самого начала он знал убийцу и до сих пор молчал. Почему? Потому, что прикрыть преступника, особенно, если он — Гарри Поттер, важнее, чем выдать его правосудию? Да, это в духе директора. Сперва пешка должна выполнить свой долг. Потом спишется все. Спишутся смерти, люди из «убитых» превратятся в «жертв войны» и окажутся составляющей статистики, но никто, Мерлин, никто не смоет эту кровь с его рук!

Откинувшись на спинку кресла, Гарри стиснул пальцами подлокотники: избежать судьбы ему не удавалось никогда, и это было очередным примером. Он спас одну жизнь, но погубил другую. Неужели, смерть одного была так важна, что вместо избежавшего уготованной участи Снейпа погиб Хмури? И почему в этом снова его вина? Может, Дамблдор прав, и он — то самое орудие судьбы, которое не может управлять собственными поступками? Но тогда почему платят окружающие?

Гарри закрыл лицо руками, подавшись вперед, сжавшись в дрожащий комок и чувствуя, как по щекам потекли слезы. Он плакал тихо, без всхлипов и рыданий, а боль все не уходила. Затаившись в груди, она грызла изнутри, мешая дышать, а когда слезы закончились, вместе с ними утекли и последние крохи надежды. Ему не вернуться. Никогда. Даже смерть Волдеморта не сможет компенсировать того, что он натворил. Даже странно, что Снейп не ткнул его носом в эти газеты. Профессор порадовался бы, глядя на его терзания, но, как видно, у Снейпа были свои планы, и эта информация должна послужить чему-то еще. Кто знает, как все обернулось бы, не узнай он сейчас, что стал убийцей? Скорее всего, ему и так не пришло бы в голову вернуться в Хогвартс, так почему Снейп не рассказал? Это была великолепная возможность удержать его здесь. Но понять, что затеял бывший Упивающийся, Гарри было не под силу. Оставалось только гадать, а в гадании он никогда не был силен.

Медленно поднявшись, словно сам недавно отошел от заклятия обездвиживания, юноша направился к серванту, в котором стояла ополовиненная бутылка скотча. Трясущимися руками он достал бокал, прихватил бутыль и поплелся обратно. Усевшись в кресло, Гарри несколько минут сидел неподвижно, а потом поставил стакан на столик, открыл бутылку, приподнял ее в издевательском жесте, будто чокаясь с кем-то, и, пробормотав:

— Мистер Хмури, я и в самом деле это не хотел, — отхлебнул из горла.

Крепкий напиток обжег рот, но именно к этому Гарри и стремился: ощутить будущее опьянение на вкус и как можно скорее прийти к состоянию, когда для него не будет иметь значения, в чем еще он повинен. Второй глоток дался куда легче. К привкусу скотча Гарри привык быстро — в сущности, он был не так плох, как могло показаться в первый момент. Гораздо хуже сливочного пива, но эффект того стоил.

Через час бутылка опустела, а сам юноша, развалившись в кресле, рассеянно созерцал холодный камин. За окнами темнело: сумерки надвигались с суровой беспощадностью, и Гарри предпочитал не думать, что ему сулит возвращение Снейпа. Шкатулка так и стояла на полу у его ног, но прятать ее юноша не спешил. К чему таинственность, если теперь он знает все?

Послышался звук открываемой двери, но Гарри не шевельнулся. Даже когда профессор переступил порог гостиной — юноша четко расслышал тяжелые шаги, затихшие в дверях, — он не подал ни звука. Молчание длилось несколько минут, в течение которых Гарри продолжал сжимать пустую бутылку, а зельевар — молча созерцать открывшуюся картину. Наконец Снейп опомнился и приблизился, остановившись над шкатулкой:

— Ну что, полегчало, Поттер? Вы всегда отличались неуемным любопытством, надеюсь, это послужит хорошим уроком.

Гарри молчал, жалея, что выпивки больше не осталось и нечем протолкнуть тот комок, который застрял у него в горле.

— В мои планы не входило вызывать у вас чувство вины. Это может отрицательно сказаться на ваших способностях, — проинформировал его профессор, поднимая с пола шкатулку и переставляя ее на каминную полку.

— Моя вина тут ни при чем, — пробормотал Гарри, не встречаясь взглядом со Снейпом, — Вы не хотели, чтобы я понял, что из-за вас убил человека.

Снейп ничего не ответил, а Гарри вдруг выпрямился, отшвырнул прочь пустую бутылку, и она откатилась к дальней стене, глухо звякнув.

— Если бы не вы… если бы… сейчас Хмури был бы жив! Жив, а Волдеморт…

— Не смей произносить это имя, — прикрикнул на него мужчина.

— Буду произносить! И плевать мне, что у вас от него поджилки трясутся! Сейчас Волдеморт был бы повержен, и магический мир…

— И магический мир чествовал бы своего героя, так, Поттер? — Снейп приподнял бровь, насмешливо глядя на Гарри, никак не отреагировав на его жест отчаяния, и юноша не нашелся, что ответить.

Он и не сомневался, что Снейп ухитрится перевернуть все с ног на голову, но это было меньшее из зол. Профессор оказался прав: счет сравнялся. Все вернулось к отправной точке, потому что выбор изначально был невелик. Смерть Хмури или Снейпа. И Гарри не был уверен, что бы он предпочел, потому что на чашу весов еще не успела опуститься последняя гирька: предательство. Хмури поддержал директора и хотел, чтобы Снейп погиб, а вместо этого умер сам. Так в чем же разница? Профессор мог третировать его, мог унижать и открыто выражать свое презрение, но он не пытался сделать из него игрушку. И снова, как и в первый раз, перевесило то, чего Гарри никак не мог принять: подлость. Только осознать, что, выдайся ему повторный шанс, он поступил бы точно так же, было тошно.

— Я не хотел этого, — прошептал он. — Я только обездвижил его! Только обездвижил, слышите вы?! Там не было крови! Если бы я увидел, что он ранен, я позвал бы мадам Помфри…

— Вы не виноваты, Поттер. Хмури не повезло: он наткнулся на вас в тот момент, когда вы были готовы на все, чтобы прийти к цели. Он не понял этого, поэтому сейчас мертв.

— Бездушное чудовище, — Гарри вскочил с кресла и оказался лицом к лицу со Снейпом. — Вам безразличны люди! Для вас не имеет значения, что я чувствую! Вы сами привыкли убивать, потому что Упивающиеся не гнушаются ничем, и Дамблдор это знает! Даже когда вы перешли на его сторону, все равно продолжали убивать и убивать, но не все такие, как вы! Я не хочу, чтобы на моих руках была кровь! Я не хочу, слышите?!

Гарри давно перешел на крик, его кулаки сжались, ногти впивались в ладони. Ярость рвалась наружу, выплескиваясь обвинениями, перемежающимися проклятьями, но боль не уходила, и тогда Гарри заплакал.

— Вам не нужно было столько пить, — сообщил Снейп, шагнув к нему, но Гарри отшатнулся, обхватив руками плечи:

— Не прикасайтесь ко мне! Вы — такой же убийца и я не хочу… не хочу, не хочу…

Чего именно он не хочет, юноша не успел сообщить: Снейп схватил его за плечи и как следует встряхнул, так что у Гарри клацнули зубы и он едва не прикусил язык.

— Я всегда был против того, чтобы Альбус так носился с вами! Посмотрите, что с вами стало, Поттер! Вы жалки!

— Я не хочу убивать! Не хочу крови, не хочу в Азкабан, — твердил он, окончательно осознав последствия собственного поступка.

— Не будет никакого Азкабана, — рявкнул Снейп. — Если вы победите Лорда, об этом забудут, как и о многом другом!

— Но я не забуду!

— Полно! Куда вы денетесь? Вы не виноваты ни в чем. Разве что в неуемной жажде справедливости. Но за это в Азкабан не попадают.

— Вы никогда не поймете…

Гарри стоял, покачиваясь из стороны в сторону, словно рассудок его покинул. Он так рассчитывал, что опьянение поможет справиться с чувством вины и страхом, но все надежды обратились в прах. Он устал кричать, устал доказывать собственную невиновность, потому что Снейпу до этого не было дела, а доказать что-либо самому себе гораздо труднее, чем кому-то еще. Хотелось выть от боли, крушить все вокруг, или забиться под одеяло, уснуть и никогда больше не просыпаться.

— Вы не виноваты, Поттер. Никто не в праве вас обвинять. Вы не хотели его гибели и это докажет любой адвокат. Невозможно управлять случайностью, и вы — не исключение, — сухо проговорил Снейп.

— Почему Вы не сказали мне об этом раньше? — Гарри снова всхлипнул, а потом вдруг вцепился в мантию профессора. — Почему не сказали? Я должен был знать!

Снейп вздрогнул, но не отстранился:

— Это не то, что я стал бы вам рассказывать.

— Почему? Ну почему же, черт возьми?! Почему Вы так со мной поступили?!

Снейп промолчал. Гарри почувствовал прикосновение к волосам и снова всхлипнул, понимая, что профессор пытается его успокоить — неуверенно, неловко, потому что, наверняка, ему редко приходилось утешать кого-либо. Говорить было бессмысленно, но простое прикосновение сделало то, что не могли сделать никакие увещевания: страх отпускал. Несколько минут юноша просто стоял, опустив голову на плечо Снейпа, а затем его пальцы разжались, выпуская мантию профессора, и Гарри неуклюже обнял его, прижавшись теснее и чувствуя, что боль уходит. Ему казалось, что стоит лишиться этой сомнительной поддержки, и страх вернется с новой силой. Он уже не задумывался о том, как профессор может воспринять его действия. Долгожданный покой был гораздо заманчивее, чем недовольство зельевара.

— Что мне теперь делать? — голос Гарри звучал глухо, но Снейп услышал его.

— Перестаньте себя винить. Вы справитесь. Никто и не обещал, что будет просто.

— Я знаю.

— Тогда прекратите заливать слезами мою мантию и отправляйтесь к себе.

Слова Снейпа, сказанные спокойным, без намека на издевку, голосом, вернули Гарри к действительности. Он отступил назад, понимая, что большего от Снейпа ждать не придется, постоял, привыкая обходиться без опоры, и на нетвердых ногах двинулся к двери.

— Да вы совсем пьяны, мистер Поттер, — констатировал профессор. — Отвратительное зрелище!

— Тогда не смотрите, — юноша скривился и продолжил свой путь, однако Снейп оказался проворнее: нагнав Гарри в дверях, профессор обхватил его за талию, поддержав, и направил в нужную сторону:

— Держитесь, Поттер. Будет жаль, если вы свернете себе шею на лестнице, так и не удостоившись лавров победителя!

— Прекратите издеваться надо мной, мне и без того плохо!

— Нет, Поттер. Вы даже не представляете, что такое «плохо», уж поверьте мне…

Пока они поднимались наверх, Гарри окончательно убедился, что, хоть ноги у него и заплетаются, мыслит он, как ни странно, до противного ясно. Складывалось впечатление, будто скотч не возымел на него никакого действия за исключением полного приведения в негодность вестибулярного аппарата.

В спальне он потратил несколько минут только на то, чтобы снять ботинки, и даже освещение ему помогло мало. Снейп с ухмылкой наблюдал за его жалкими потугами, но не комментировал, видимо, полагая, что юноша вряд ли воспримет его слова.

Свалившись на кровать, Гарри перевернулся на спину, раскинув руки, и комната вдруг куда-то поплыла:

— О, Мерлин, — юноша зажмурился, но стало только хуже.

— Что, скверно? — Снейп сложил на груди руки и окинул Поттера пренебрежительным взглядом. — Надеюсь, это отучит вас топить горе в выпивке.

— Погасите свет… пожалуйста…

Снейп тихо выругался, но заклинание освещения отозвал. Юноше осталось лишь поморщиться, выражая неудовольствие собственным самочувствием, и предпринять попытку выпутаться из рубашки, однако его усилия не увенчались успехом. Возился он достаточно долго, но после того, как последняя пуговица едва не была вырвана вместе с куском материи, сдался, решив передохнуть и повторить попытку чуть позже. Молчаливое неодобрение Снейпа раздражало, и Гарри охватила досада:

— Вы сами вчера были не в лучшем состоянии. Думаете, я не видел? — обличающе возвестил он, рассчитывая, что это напоминание сгодится в качестве оправдания.

— Объяснение просто до банальности, Поттер. Вы меня достали. Своими выходками, своей тупостью и гонором, — раздраженно отметил профессор и развернулся, собираясь уходить.

— Куда вы? — мигом встрепенулся Гарри.

— За антипохмельным зельем, Поттер. Меня не прельщает слушать с утра ваши стенания.

Зельевар скрылся за дверью, а Гарри, решив больше не мучиться с одеждой, укрылся одеялом и уставился в потолок. Одиночество и тишина оказались благодатной почвой для вернувшихся угрызений совести и страха. Юноша понял, что еще несколько часов одиночества, и он попросту рехнется, поэтому, когда на пороге вновь показался Снейп, Гарри облегченно вздохнул: лучше слышать упреки профессора, чем метаться в полной тишине, отбиваясь от навязчивых кошмаров.

— Выпьете это утром, — Снейп подошел к кровати и поставил на тумбочку стакан. В темноте Гарри не разглядел содержимого, но этого и не требовалось: вряд ли профессор станет подсовывать ему какую-нибудь гадость. Зато он с удвоенным вниманием наблюдал за мужчиной и когда тот собрался покинуть спальню, ухватил его за рукав мантии:

— Вы можете остаться? — спросил он дрожащим голосом.

— Полагаете, мое присутствие столь необходимо, чтобы вы заснули?

— Я просто… мне…

Он сбился, нужные слова никак не желали находиться, а то, что он едва не ляпнул, выглядело настолько жалким, что и произносить не хотелось. Снейп ждал, и Гарри медленно разжал пальцы, понимая, что ничего убедительного придумать не сможет. Просить Снейпа о чем-то было верхом самонадеянности.

— Вы давно не ребенок, так что могли бы справиться с собой, — проворчал зельевар.

Чуть дольше минуты он стоял рядом с кроватью, а потом склонился, сдернув с Гарри одеяло:

— Поднимитесь! Вы еще в состоянии шевелиться или превратились в кисель?

Юноша непонимающе воззрился на Снейпа, стараясь сфокусировать зрение в темноте, да еще и сквозь стекла покосившихся очков, и профессор, похоже, догадался, что ждать от Поттера разумных действий не придется. Не особо церемонясь, он забрал у Гарри очки, приподнял юношу за плечи, стянул рубашку и потянулся к пряжке ремня, но тут Гарри опомнился:

— Я сам…

— Сами вы сейчас едва способны с места сдвинуться, так что не будьте идиотом!

Ремень ослаб и Гарри покраснел, когда руки Снейпа коснулись его бедер, освобождая от одежды:

— Я мог бы протрезвить вас, Поттер, но, боюсь, тогда вы возобновите потоки слез и жалоб на судьбу, — сообщил зельевар. — Мне и без того не доставляет удовольствия возиться с пьяным в стельку сопляком, страдающим комплексом вины перед человечеством!

Гарри проигнорировал эту тираду. Все внимание его одуревшего от выпивки сознания уходило на то, чтобы контролировать собственные эмоции: расслабленное алкоголем тело реагировало на любое касание довольно странно. Юноша попытался сообразить, насколько ему неприятно столь близкое присутствие Снейпа, и неприятно ли вообще, но ничего определенного решить не смог. Случайное прикосновение пальцев профессора к его животу, когда Снейп набрасывал одеяло, всего лишь вызвало легкую дрожь. Даже если это было признаком отвращения, зельевар уже оставил его в покое, вот только напряжение никак не желало отступать, несмотря на то, что мужчина давно отошел от кровати и, сложив вещи на стул, уселся в кресло, практически слившись с темнотой, только силуэт выделялся на фоне окна.

В голове Гарри метались неутешительные мысли. С чего он вообще взял, будто Снейп должен ощущать к нему… влечение? Разве тот жест, когда профессор притронулся к его щеке, можно назвать лаской? Нет! Снейп был зол! Он был в бешенстве и хотел ему досадить! Вдобавок, все остальное, что Гарри напридумывал, оказалось чистой воды бредом и паника беспочвенна. Предположение, что профессор намеренно касался его так часто, пока освобождал от одежды, вызывало отвращение. И куда менее утешительным оказался тот факт, что он наконец-то определился с собственной реакцией. Ему было… приятно.

Гарри ужаснулся. Наверное, он спятил, если близость Снейпа могла произвести на него такое впечатление. Мерлин подери, это же Снейп! Кошмар всех студентов Хогвартса, да и сам по себе он просто отвратителен. Впрочем, всему могло быть объяснение, и юноша его нашел довольно быстро. Наверное, ему просто требовалась ласка и сочувствие, а то, что тело отреагировало по-своему, еще ничего не означает. Рон так вообще от одного дружеского рукопожатия Гермионы едва на ногах стоял, а здесь было похуже, чем рукопожатие… Гарри мысленно выругался и заворочался, перевернувшись на бок и сжавшись в комок. Сравнение никуда не годилось. Всем известно, что Рон с Герми крутят любовь, будь эта чертова интриганка неладна!

— Вы собираетесь спать, Поттер, или для полного спокойствия вам требуется что-то еще? — подал голос Снейп, услышав его шевеление.

Юноша снова завозился, устраиваясь удобнее и почти физически ощущая излучаемую профессором досаду. Это принесло нежданное облегчение: по крайней мере, Снейпу не доставляет особого удовольствия торчать в его спальне:

— Извините, — пробормотал он куда-то в подушку.

На большее его не хватило: от резкого движения мир перед глазами снова поплыл, и Гарри предпочел больше не подавать признаков жизни, чтобы это не повторилось.

Сон к нему не шел, вдобавок он прекрасно осознавал, что Снейп не сводит с него глаз, и это настораживало. Чтобы хоть как-то отвлечься, Гарри принялся считать до тысячи. Примерно на второй сотне ему пришло в голову, что он так и не спросил самого важного и вопрос вырвался быстрее, чем он успел опомниться:

— Вы вернете мне палочку? — неуверенно поинтересовался Гарри, тщательно выговаривая слова: язык повиновался плохо, но он рассчитывал, что Снейп этого не заметит.

— Завтра, Поттер. Как я понимаю, ситуация вам предельно ясна и больше нет необходимости оставлять вас без магии. Вы и так никуда не уйдете.

— Не уйду, — согласился он. — Только вы все равно должны были рассказать…

Гарри замолчал, подбирая слова, но в голову лез сущий бред, поэтому ответ Снейпа он услышал раньше, чем сумел до конца сформулировать беспокоившую его мысль.

— Лично вам я ничего не должен. Заткнитесь и спите, пока я не наложил заклятье. Ваша пьяная болтовня меня несказанно раздражает.

— Вы не сделали этого, потому что не хотели, чтобы я беспокоился, но ни за что в этом не признаетесь, — обвиняющим тоном сообщил Гарри.

Скрипнуло кресло, темный силуэт скользнул во мраке комнаты и юноша почувствовал легкое движение воздуха, когда профессор приблизился к его постели:

— Предупреждаю в последний раз, — прошипел Снейп, склонившись над Гарри, — тот факт, что вы не соображаете, что говорите, ни в коей мере не служит оправданием, а потому — еще одно слово и я выполню свою угрозу: оставшееся время в этом доме вы проведете в качестве мебели.

Теперь, когда Снейп снова оказался слишком близко, злить его не было никакого желания. Уходить профессор, как выяснилось, не собирался, и Гарри, уже было испугавшись, что переборщил с откровениями, угомонился. Через минуту он услышал усталый вздох и почувствовал, как зельевар присел на край кровати:

— Поттер, скажите сразу: как долго вы собираетесь морочить мне голову?

Гарри промолчал, боясь ляпнуть очередную глупость: даже сквозь одеяло он чувствовал тепло, исходящее от Снейпа, и не хотел его лишиться, вызвав недовольство зельевара. В течение нескольких минут юноша ждал, что профессор вернется в кресло, но тот продолжал сидеть неподвижно, и Гарри незаметно придвинулся, закрыв глаза, едва убедился, что не останется в одиночестве. А через несколько минут он уже спал, обхватив руками подушку и тесно прижавшись боком к бедру Снейпа.

Сидя на подоконнике, Гарри рассеянно покачивал ногой и созерцал собственноручно отдраенную кухню, прикидывая, когда появится Снейп, полный праведного негодования. Юноша давно пришел в себя после отвратительного пробуждения, убедив память смилостивиться и не воскрешать бред, который он нес накануне, так что с собственной совестью он, кажется, договорился. Осталось договориться с профессором, который явно не будет столь же лоялен.

Со Снейпом он еще не виделся. Едва проснувшись, Гарри обнаружил на тумбочке стакан с антипохмельным зельем, за которое без разговоров был готов отдать несколько лет жизни, а рядом с ним — свою волшебную палочку. Впрочем, то, что Снейп сдержал обещание, еще не означало, будто удастся избежать нотаций, поэтому, когда профессор показался в дверях кухни, Гарри внутренне содрогнулся и приготовился к худшему.

— Пришли в себя, мистер Поттер? — с порога поинтересовался Снейп, не оставив ему времени даже на то, чтобы скорчить сожалеющую мину. — В таком случае соизвольте явиться в гостиную, мне нужно с вами серьезно побеседовать. И прекратите изображать мученика — ваше лживое раскаяние вряд ли кого-то обманет!

Гарри собрался было ответить, что у него имелся повод напиться, но профессор не стал дожидаться, пока опровержения будут сформулированы. Едва Гарри открыл рот, Снейп развернулся и демонстративно удалился, шелестя полами мантии, оставив юношу созерцать пустой дверной проем.

В гостиную он шел как на плаху: за столько лет можно было привыкнуть к разносам, которые по любому поводу учинял Снейп, в этот же раз ему действительно было стыдно. За что — Гарри большей частью не помнил, но это настораживало еще сильнее.

Профессор восседал в кресле, сосредоточенно изучая свиток с остатками сургучной печати на нижней кромке, и бросать свое занятие не спешил, словно вовсе позабыл о предстоящей беседе. Остановившись, Гарри окинул гостиную цепким взглядом, но угрожающих перемен в обстановке не обнаружил. Разве что на низком кофейном столике, придвинутом к самому подлокотнику, лежала стопка писем, наличию которых Гарри ничуть не удивился: то, что сюда не долетают совы, еще не означало, будто Снейп не способен изыскать способ получать корреспонденцию. Только в этот раз профессор не счел нужным утаивать этот факт.

— Сэр, вы меня звали, — напомнил он, когда терпение истощилось окончательно.

— Садитесь, Поттер, — Снейп отложил пергамент, тут же скрутившийся в рулончик, и указал на второе кресло.

Гарри подчинился, стараясь держаться раскованнее, но, едва опустившись на сиденье, выпрямился и нервно сцепил пальцы:

— Сэр, я…

— Можете не утруждаться: меня не интересуют ваши оправдания, — оборвал его так и не начавшуюся речь зельевар. — Когда мне потребуются объяснения, вы узнаете об этом первым.

— Тогда в чем дело? — Гарри дерзко вздернул подбородок, устыдившись минутного малодушия, однако на профессора это не произвело впечатления:

— Помнится, вы очень переживали, что слишком много времени проводите без дела. Так вот, спешу вас обнадежить: спокойная жизнь для вас закончилась.

— А для вас?

— Моя спокойная жизнь, Поттер, закончилась в тот самый момент, когда я оказался с вами под одной крышей, — отрезал профессор. — Еще раз вздумаете перебить, и можете отправляться на все четыре стороны без всякой поддержки с моей стороны!

Гарри притих, а Снейп поправил ворот мантии и, сложив на груди руки, откинулся на спинку кресла, глядя мимо Поттера, словно того вовсе не было в комнате.

— Безделье провоцирует вас на самые отвратительные поступки, но искать вам занятие по душе было как-то недосуг, хоть вы, вероятно, и думали иначе. Надеюсь, теперь у вас не останется времени на глупости. Я не собираюсь утешать вас или убеждать в незначительности происходящего: лицемерные заверения подобного сорта оставьте Дамблдору. Игры закончились, нравится вам это или нет, поэтому сделайте одолжение и постарайтесь воспринять то, что я вам сообщу.

Слова Снейпа заставили Гарри насторожиться, но он подавил готовый сорваться вопрос, сообразив, что молчанием больше шансов подтолкнуть зельевара к объяснению причин. Он оказался прав. Снейп поморщился, не найдя достойного повода одернуть Гарри, и, будто нехотя, продолжил:

— У меня достаточно данных, чтобы сделать определенные выводы, и могу сказать одно: они ни в коей мере не утешительны. Хмури мертв. О вашем исчезновении нет информации ни в одном источнике. Помимо прочего, из переписки с… определенными людьми, имена которых вам все равно ни о чем не скажут, у меня сложилось впечатление, что в известных вам кругах я еще не сброшен со счетов…

Как ни старался Гарри держать себя в руках, промолчать в этот раз оказалось непосильной задачей:

— Вы говорите об Упивающихся? — уточнил он, мигом подобравшись.

— Да, Поттер, — подтвердил его опасения профессор, не скрывая раздражения оттого, что его снова перебили. — Это может быть ловушка, а может и нет. Я склоняюсь в сторону первого, учитывая, что вы рассказали перед нашим… отступлением из Хогвартса.

Гарри кивнул, переборов желание вставить пару слов. Само признание Снейпа, что они, вообще-то, заодно, подкупало. То, как он произнес «наше отступление», говоря о побеге, компенсировало неделю одиночества и страха оказаться отверженным, вызвав целый всплеск эмоций, но юноша продолжал помалкивать, рассчитывая, что Снейп это оценит.

— Я не склонен верить бредням кого бы то ни было, а, тем более, отдельно взятого гриффиндорца, которого в данный момент я имею несчастье лицезреть. Это я сообщаю на случай, если вы вознамеритесь заподозрить меня в излишней доверчивости. Я имею привычку тщательно проверять поступающую информацию и могу вас порадовать: отголоски памятных событий подтверждают вашу правоту, — Снейп неприятно усмехнулся. — Несомненно, я предпочел бы иметь дело с неуравновешенным подростком, страдающим галлюцинациями, но факты говорят в вашу пользу. К несчастью.

Профессор шевельнулся, плотнее запахивая полы мантии, и прикрыл глаза, но Гарри видел, что мужчина наблюдает за ним из-под ресниц.

— Медлить бессмысленно, Поттер. Ожидание может затянуться на недели, месяцы, а то и годы. Вам, как и мне, это ни к чему. Я рассчитываю, что вы достаточно повзрослели и в состоянии нести ответственность за свои поступки, а также способны без истерик выслушать то, что я собираюсь предложить. Это не значит, что вы обязаны подчиняться моим прихотям или следовать за мной сломя голову, как вы привыкли. Это всего лишь предложение, которое вы можете отвергнуть, и мы оба застрянем здесь на довольно продолжительный срок…

Гарри отрывисто кивнул, зная, что Снейп все равно заметит его движение.

— Хорошо, — продолжил профессор. — А теперь сделайте над собой усилие и попытайтесь вникнуть в мои слова.

Пауза затянулась. Гарри ждал, стараясь ничем не выдать своей заинтересованности, и зельевар сдался:

— Малфой действительно поддерживает Лорда, — обронил он. — Весть о моем предательстве, скорее всего, уже донесена: Малфой не стал бы утаивать эту сомнительную новость, если ваша бесценная Грейнджер успела изложить ему факты, а, опираясь на ваши сведения, могу поручиться, что задание она выполнила качественно. Еще один проигнорированный вызов и не поможет ничего, даже если я приволоку ему двух Гарри Поттеров на выбор, — Снейп досадливо скривился в подобии усмешки.

Сердце Гарри заколотилось с удвоенной силой: он предполагал, что все это время профессор стоял перед весьма нелегким выбором, но не ожидал, что окажется настолько близок к истине.

— Когда был последний вызов? — осмелился спросить он.

— Вчера, Поттер. И я снова не явился.

— И что это означает?

— Только то, что времени на раздумья больше нет, — профессор поднял голову и прищурился, окинув Гарри оценивающим взглядом, от которого юношу передернуло. — И другого шанса тоже не будет. Оказаться приманкой достаточно неприятно, но если вы хорошо сыграете свою роль, мы останемся живы. Если нет… не нужно объяснять, что случится. Или я ошибаюсь?

— Я и сам прекрасно представляю. Так в чем подвох?

— В случае вашего согласия мы отправимся в резиденцию Лорда.

Гарри глубоко вздохнул, выкраивая время, чтобы привести мысли в порядок:

— А если я откажусь?

— Все останется по-прежнему. С той лишь разницей, что охота развернется по-настоящему. Он знает, что в Хогвартсе вас нет. Как и меня. Я потеряю возможность получать информацию, мы будем заперты здесь на неопределенный срок, пока не закончатся продукты или нас не обнаружат. Возможно, удастся скрыться среди магглов, но на это я не стал бы рассчитывать.

— Почему?

— Потому что, Поттер, рано или поздно вас настигнут и там. Если только вы не собираетесь провести остаток жизни в бегах. Поэтому решайте, наконец, и закончим этот фарс.

— Я согласен, — нетвердым голосом отозвался юноша.

Во взгляде Снейпа промелькнуло удивление, почти сразу же сменившееся привычным равнодушием.

— Вы понимаете, что в таких условиях я потребую от вас безграничного повиновения? Вы сможете заставить себя хоть раз в жизни сделать так, как я скажу и не задавать дурацких вопросов?

— Да, сэр.

— Надеюсь, эта мысль закрепится у вас в голове и не вылетит оттуда в самый ответственный момент.

— По вашему мнению, у меня вообще всего одна извилина, так что единственной мысли как раз будет за что уцепиться, — раздраженно отметил Гарри, но Снейп не обратил внимания на его сарказм.

— У вас есть вопросы?

— Да. Когда мы отправляемся?

— Сегодня.

Гарри покрылся холодным потом. Он был уверен, что в запасе есть еще хотя бы сутки, но Снейп уже принял решение, и мнение Гарри в его планах занимало последнее место.

— Пусть сегодня. Это уже не важно, — признал юноша пару минут спустя. — Но… у вас ведь есть какие-то идеи? Мы не можем просто вломиться, и…

— Мерлин мой, какой же вы болван, Поттер, — зельевар закрыл глаза, намеренно избегая смотреть на Гарри. — Объясните мне, почему вы так быстро поддаетесь на любую авантюру? Почему даже не пытаетесь утруждать себя размышлениями? Как вы дожили до своих лет с совершенно пустой головой на плечах?!

— Но вы сами сказали, что я должен вам верить…

— Да, черт возьми, — вскинулся Снейп, — но я не понимаю… будь оно все проклято, не понимаю, почему вы это делаете!

— А если я так хочу? Если мне надоела затянувшаяся агония, и я хочу действий!

— Вы их получите, Поттер. Столько, что мало не покажется…

— Но вы так и не ответили на мой вопрос. Я хочу…

— Конечно, Поттер, у меня есть идеи, — грубо оборвал его Снейп, — только вы способны делать глупости, не подумав о последствиях!

— Это утешает.

— Естественно, учитывая вашу полную непригодность к продуманным действиям.

Снейп встал и прошелся по комнате, до камина и обратно, остановившись напротив Гарри:

— Итак, мистер Поттер, все, что у нас имеется, это полторы головы на двоих, и, заметьте, я безбожно вам польстил: сомневаюсь, что у вас задействована хотя бы та извилина, о которой вы упоминали. Помимо логики и сообразительности мы обладаем достаточным запасом зелий, портключом, который будет у вас и в экстренном случае вернет сюда. Далее сможете аппарировать куда заблагорассудится. Более того, есть мантия-невидимка и волшебные палочки. Этого хватит.

Гарри подавился собственными возражениями: профессор явно смотрел на ситуацию излишне оптимистично. С подобным арсеналом юноша не рискнул бы столкнуться и с парой Упивающихся, не говоря о Волдеморте:

— Вы уверены, что… всего перечисленного достаточно?

— Нет, Поттер, но отряд авроров в качестве подкрепления я все равно не смогу вам обеспечить, поэтому придется довольствоваться малым.

— А как же… Почему портключа нет у вас?

— Потому что в нем нет необходимости, — отрезал Снейп. — Еще вопросы будут?

— Нет, сэр.

Гарри поднялся и шагнул навстречу профессору:

— Я никуда не пойду, если вы не возьмете для себя портключ! Это самоубийство!

— Безмозглый мальчишка! — Снейп явно находился на грани бешенства, и отступление Поттера в последнюю минуту только подстегнуло его, — ты пойдешь, потому что другого пути нет! И если ты забыл, что несколько минут назад заверял меня в полном повиновении, то я тебе напомню!

Профессор нависал над ним, выкрикивая каждое слово, и Гарри испуганно попятился, но через пару шагов остановился, придя в себя от шквала обрушившейся на него ярости:

— Если вы останетесь без портключа, все предприятие потерпит крах. Вы сами говорили, что нужно задумываться о последствиях! Что будет, если портключ получит Лорд? У нас вообще не останется шансов!

— Не глупите, Поттер. Я смогу выбраться, в отличие от вас!

— Нет, профессор! Без второго портключа я никуда не пойду, даже если мне придется сидеть в этом захолустье до конца жизни!

— Мать вашу, Поттер! Еще слово, и ваша жизнь окончится сейчас, — Снейп шагнул к нему, схватил за ворот рубашки и хорошенько встряхнул. — Вы слышали, что я сказал?!

— Я. Никуда. Не. Пойду, — клацнув зубами на последнем слове, выдавил юноша.

Профессор сдался. Выпустив Гарри, он отступил и привычно сложил на груди руки.

— Вы пойдете, Поттер, — проговорил он едва слышно, с хорошо знакомыми вкрадчиво-угрожающими интонациями.

— С чего Вы взяли? — вызывающе поинтересовался юноша, пообещав себе во что бы то ни стало выйти победителем из спора.

— Вы пойдете, потому что второго портключа у нас нет.

Несколько минут Гарри стоял неподвижно, а потом приблизился к Снейпу, остановившись в каком-то футе от профессора:

— Но его можно сделать, — неуверенно сообщил он.

— Так займитесь этим, — огрызнулся мужчина. — Чтобы зачаровать предмет, способный перенести из хорошо защищенного магией места, вроде Хогвартса, требуется достаточно времени и сил. Это может оказаться пустяком для Дамблдора, который сам принимал участие в возведении охранных заклятий Школы, но не для остальных. И я не уверен, что Альбус смог бы за одну минуту создать портключ, перемещающий из поместья Лорда. Иначе не имеет смысла защищать территорию подобным образом. У меня хватило времени только на один, и это все, что вам необходимо знать.

Гарри сник.

— Хорошо, вы правы. Пусть даже так. Я не отказываюсь от своих слов. Но я не собираюсь сбегать, оставив вас там. Я не сделаю этого.

— Сделаете, Поттер. Или я придушу вас и с чистой совестью отдам Лорду. Даже ваш труп на что-нибудь да сгодится.

— Посмотрим, — дерзко усмехнулся юноша.

— Посмотрим, — сухо отозвался Снейп, и в гостиной воцарилось молчание.

— Что я должен делать? — наконец поинтересовался Гарри, сообразив, что об этом-то еще и не спросил.

— Строить из себя жертву. Вам это на редкость хорошо удается.

— И все?

— Все. Пока вокруг не останется как можно меньше магов. На крайний случай я трансфигурировал копию вашей палочки, если потребуется ее продемонстрировать, чтобы Лорд был убежден в вашей беспомощности. Она будет у меня. Запомните, если она попадет в руки к Лорду, он сразу вычислит подделку. Вы должны успеть раньше.

— Успеть — что?

— Убить его, Поттер, — устало проговорил Снейп. — Надеюсь, у вас хватит на это мужества. А я позабочусь, чтобы в вас не попало случайного заклятья.

Гарри не ответил. Наверное, он должен был запаниковать, поняв, что через пару часов ему нужно будет совершить убийство, но приступа ужаса, который он пережил, узнав о смерти Хмури, не повторилось. Возможно, он не считал Волдеморта человеком, и только оказавшись с ним лицом к лицу, должен был выяснить границы собственной жестокости, но пока думать об этом не хотелось.

— Я смогу, — произнес Гарри. — Ничего другого ведь не остается. Хоть я и не знаю, почему вы помогаете мне.

— Вам? Увольте! Когда с Лордом будет покончено, спишутся не только ваши проступки, Поттер, учтите это.

Гарри понимающе кивнул. Говорить больше было не о чем.

— Собирайтесь. И приведите в порядок свою мантию. Должно создаваться впечатление, что еще несколько минут назад вы были в окрестностях Хогвартса.

— Да, сэр.

Юноша постоял еще минуту и, поняв, что новых поучений не предвидится, покинул гостиную.

Сборы не заняли много времени. Впрочем, собирать ему было нечего: волшебная палочка и плащ-невидимка, вот и все, не считая одежды, что было у него при себе во время бегства из Хогвартса. И точно с таким же набором вещей он должен направиться к Волдеморту. Наверное, это должно быть смешно. Особенно Лорду.

Снейп уже ждал его, нетерпеливо меряя шагами холл. Заметив юношу, профессор остановился и развернулся:

— Вот, возьмите, — в его ладони тускло блеснула тонкая серебряная цепочка. — Это портключ. Когда потребуется, дернете так сильно, чтобы разошлись звенья. Вещь, практически незаметная и на первый взгляд бесполезная. Наличие магии почти неопределимо, если не знать, что ищешь.

— Спасибо, — юноша взял цепочку и надел на шею. — Мы идем?

— Да, Поттер. Плащ-невидимка при вас?

— Конечно!

— Надеюсь, вы додумались ее уменьшить?

— Да, сэр, — оскорбленно отозвался Гарри.

Он на всякий случай проверил наличие едва ощутимого свертка в кармане и добавил:

— Я не так безнадежен, как вы думаете…

Снейп вскинул бровь, позволяя себе усомниться.

На улице светило солнце, пахло весенней листвой и свежестью. На дорожке из ровных плиток остались лужи: ночью прошел дождь.

— Вы заснули, Поттер? — поинтересовался Снейп, когда юноша остановился, не дойдя до калитки несколько шагов.

Опомнившись, Гарри поспешно догнал профессора: признаваться в том, что уверенность его подводит, было слишком стыдно.

— Рано прощаться с миром, — язвительно прокомментировал его задержку зельевар. — Еще успеете. И не один раз. Готовы?

— Нет, сэр, — выдохнул он, остановившись рядом со Снейпом. — Естественно, я не готов, Мерлин побери, отдать концы в семнадцать лет!

Договорив, Гарри запнулся, сдавленно хмыкнул и рассмеялся: он не планировал столь патетичного высказывания. А в душе медленно нарастала эйфория, вызванная пониманием, что отступать по большому счету некуда. Так мышь, загнанная в угол, начинает бросаться на здорового кота, обуреваемого охотничьим азартом. В тот момент Гарри напоминал себе именно такую, ополоумевшую от страха, мышь.

— Скажете, когда закончится истерика, Поттер, — предупредил его профессор. — Надеюсь, вы понимаете, что делаете. Не хватало еще, чтобы я приволок к Лорду обезумевшего от страха мальчишку вместо ожидаемого героя.

— Я не вызывался геройствовать, сэр, — отсмеявшись, сообщил Гарри. — Просто… Знаете, если со мной все-таки что-то случится…

— С вами ничего не случится, — отрезал зельевар.

— Пожалуйста, выслушайте, — прервал его юноша, щурясь от нестерпимой яркости солнечного света и сочной зелени листвы. — Хоть один раз дайте мне сказать, потому что второй раз вы от меня этого не услышите, могу поспорить на что угодно.

Снейп молча вскинул бровь, ожидая продолжения, и Гарри быстро договорил:

— В общем, я не хочу, чтобы вы думали, будто я считаю вас предателем и негодяем. Вы, конечно, совершенно невыносимый, надменный, эгоистичный чертов сукин сын, но, как ни странно, из всех, кого я знаю, я поверил именно вам… В любом случае, либо я был прав, и вы не такой мерзавец, каким хотите казаться, либо я ошибался, и тогда я в самом деле вполне оправдываю ваше мнение о моих умственных способностях. Вот, собственно, и все.

— Исповедь можно считать состоявшейся? — невозмутимо поинтересовался профессор.

— Черт! Вам всегда удается сделать из меня идиота! Даже сейчас.

— Своими поступками вы просто провоцируете это, Поттер. Итак?

— Наверное, можно считать, что я готов…

Снейп привлек его к себе, готовясь аппарировать, но Гарри уже не пытался отстраниться, осознавая, что Снейп просто тянет время, давая ему последний шанс на отступление.

— Я не передумаю, сэр, — пробормотал он, зажмурившись в ожидании неизбежного.

— Я несказанно счастлив, — заметил зельевар.

А потом мир вокруг потускнел, чтобы через доли секунды взорваться новыми ощущениями и звуками. Гулкие шаги, эхо голосов, всплеск паники — Гарри не сразу понял, что все уже случилось, поправил очки, сползшие на переносицу, и тут же плечо свело от жесткой хватки, когда в него впились пальцы профессора:

— Партия началась, Поттер. Первый ход у пешки, — с жестокой насмешливостью констатировал Снейп и юноша, не успев прийти в себя, оказался протащен по наружной галерее к высоким дверям, путаясь в заплетающихся ногах.

Все происходило слишком быстро. Яркий свет мешал разглядеть фасад особняка, каменная кладка стен плясала перед глазами, полностью дезориентируя, а паника, которой еще мгновение назад Гарри не испытывал, парализовала способность к самостоятельному передвижению. Он видел размытые лица, услышал речь в отдалении, затем раздался короткий приказ, и массивные створки дверей распахнулись. Дальше было хуже: полумрак, расступающиеся люди, которых оказалось очень много, продвижение, словно в полусне, и тогда Гарри начал вырываться, поняв с ужасающей отчетливостью, что если их затея раскроется, все это будет по-настоящему. Кричать он не решался, боясь переиграть, но яростно выкручиваться из стальной хватки вполне мог, к тому же Снейп удерживал его действительно безжалостно, не церемонясь и не делая поблажек. Два раза Гарри падал, но зельевар поднимал его за ворот трещавшей по швам мантии, одновременно выкручивая руку так, что юноша мог только стонать сквозь зубы, проклиная чертову реалистичность, с которой Снейп действовал.

За спиной слышались торопливые шаги: кажется, у них появилось сопровождение. Кто-то проскользнул вперед, наверное, торопясь с докладом, еще один человек оказался по другую руку, насмешливо предложив помощь, и Гарри почувствовал, как его схватили за волосы, заставив запрокинуть голову, так что он уже не видел пути, только каменные стены и сводчатый потолок.

Он не сразу сообразил, что обстановка изменилась. Только когда своды, к которым был устремлен взгляд, раздались вширь, юноша догадался, что они оказались в довольно большом помещении. Пальцы Снейпа разжались, а маг, что шел слева, толкнул его вперед и Гарри, пролетев несколько футов, растянулся на полу.

Медленно приподнявшись на руках, он нащупал очки, чудом не разбившиеся, непослушной рукой нацепил их на нос и попытался встать. В следующую секунду Гарри испытал полный спектр эмоций, от ужаса до обреченности: выскользнув при падении, его палочка отлетела к дальней стене и осталась лежать, укрытая от чужих глаз массивным креслом. Руки задрожали. До этого момента Гарри не задавался вопросом, что будет, если его миссия провалится. С ужасающей скоростью перед глазами замелькали картины собственной гибели, парализуя любую попытку к действию, и только присутствие цепочки-портключа не позволило шальной отваге испариться окончательно.

Шрам резануло болью, отдавшейся тяжелой пульсацией в висках. Если бы к тому времени Гарри не успел подняться, он являл бы собой предельно жалкую картину, скорчившись на полу, а так всего лишь пошатнулся, прижав ко лбу ладонь и диковато оглядываясь. Снейп с равнодушным видом наблюдал за его попытками удержаться на ногах, но бледность зельевара не ускользнула от Гарри. Профессор тоже заметил потерю. Оставалось надеяться, что остальные в это время наслаждались видом пленного героя.

Лихорадочно оглядев залу, Гарри отметил, что магов здесь собралось не так уж много: не больше десятка. Они стояли у дверей, не шевелясь, и лица, все как у одного, выражали торжество. В масках не было необходимости: отпускать живым его не собирались. Стоило же юноше развернуться, как остатки выдержки испарились, оставив вместо себя парализующий ужас. В нескольких футах от него, возле высокого стрельчатого окна, открывавшего вид на парковую лужайку, стоял Лорд. В черной мантии, из рукавов которой выглядывали тонкие кисти рук с длинными когтистыми пальцами, со снисходительной усмешкой на узких губах, напоминавших скорее змеиную пасть, и отсутствующим выражением красноватых глаз, по которым невозможно было прочесть эмоции. Спокойствие Волдеморта ужасало едва ли не больше, чем облик.

— Гарри Поттер, — шепот разнесся по залу, отозвавшись под сводами, и юноше показалось, что голос Лорда облепил его со всех сторон. — Наконец-то герой почтил меня своим присутствием. Признаться, я начал опасаться, что дальнейшие наши встречи будут столь же мимолетны, как и предыдущие, однако иногда несбывшиеся ожидания приносят куда больше удовольствия…

Гарри молчал, старательно закрывая сознание и выпуская на поверхность страх, который даже не требовалось имитировать.

— Молчишь? — губы Лорда растянулись в насмешливой улыбке, и юноша похолодел. — Ну что ж, у нас еще будет время побеседовать. А пока я хотел бы сообщить, что недоволен. Очень недоволен некоторыми весьма способными магами, тратящими годы на то, чтобы схватить мальчишку, доставить которого ко мне оказалось легче легкого!

Лорд выхватил палочку и Гарри с ужасом понял, что смотрит он в сторону Снейпа. Зельевар не шевельнулся, и когда раздалось «Круцио», стоявший рядом с ним мужчина, тот, что толкнул Гарри под ноги Волдеморту, рухнул на пол, забившись в конвульсиях, истошно крича и царапая ногтями каменные плиты. Снейп брезгливо отступил в сторону, а Гарри едва не бросился прочь, понимая, что окажется следующим. Он был уверен, что еще раз подобного не вынесет.

Крик прекратился вместе с действием пыточного проклятья, и юноша, наконец, вспомнил, что нужно дышать.

— Северус, мое мнение о тебе несказанно возросло, — не размениваясь на предисловие, сообщил Волдеморт. — Такой подарок достоин награды. Его палочка у тебя?

Гарри понял, что их гибель — лишь вопрос времени, но Снейп отрицательно покачал головой, ни одним жестом не выдав беспокойства, и поклонился:

— Нет, мой Лорд. Палочки у Поттера при себе не было, но я знаю, где она может находиться, и доставлю ее сразу же, как только вы распорядитесь.

— Плохо, Северус, — холодно произнес Лорд, однако проклятья, как опасался Гарри, не последовало. — Я ОЧЕНЬ надеюсь, что в скором времени она окажется у меня. Но пока мне довольно и нашего гостя. И я не отказываюсь от своих слов: проделанная работа заслуживает награды, не так ли?

— Мне достаточно того, что я выполнил ваше поручение, мой Лорд, — Снейп снова поклонился и, выпрямившись, встретился взглядом с Волдемортом.

Юноша стиснул кулаки, но тут маг, лежавший на полу, пошевелился, нарушив воцарившуюся тишину, и остановившееся было время потекло с прежней скоростью.

— Вышвырните его вон, — коротко приказал Волдеморт.

Двое магов поспешно приблизились и, подхватив едва пришедшего в себя мужчину под руки, поволокли прочь. Однако Лорд уже отвлекся, обратив все свое внимание на Поттера:

— Мальчик, кажется, заскучал, — небрежно обронил он, — это неправильно. Как негостеприимно с моей стороны отказать почетному гостю во внимании…

Шаги гулко отдавались под сводами, когда Волдеморт шел к нему, сопровождаемый шелестом мантии, и Гарри почувствовал себя актером в третьесортном маггловском фильме ужасов: тишина, висевшая в зале, уверенное спокойствие в голосе Лорда, молчание Снейпа, — все слишком напоминало фарс. Если бы Волдеморт оказался полон ярости, если бы он прямо сейчас выкрикнул непростительное проклятье, желая уничтожить пленника, подчинить, сломить, это Гарри смог бы принять, но происходившее явно уходило за грань его понимания.

— Молчание, как известно, — золото, но иногда серебро ценится дороже, мой мальчик, — тихо проговорил Лорд. — Не поверю, что тебе нечего сказать в такую торжественную минуту…

Волдеморт наслаждался, наблюдая за реакцией пленника, и Гарри разлепил пересохшие губы, выдав ответную ухмылку:

— Я должен просить пощады, бросаться обвинениями и угрозами, которые все равно не возымеют действия, и звать на помощь?

Непослушными руками юноша стряхнул пыль с мантии, демонстрируя полное равнодушие, хоть и знал, что Лорда это не обманет.

— Мне нечего сказать, — пожал он плечами.

Голова раскалывалась от боли, но к ней можно было притерпеться. Оказывается, это вовсе не так страшно, как казалось на первый взгляд. Вполне можно вынести взгляд Лорда и не кривиться.

— Мальчик повзрослел, — лицо Волдеморта исказила гримаса, должная символизировать довольную улыбку, но у юноши это вызвало лишь сильнейший приступ брезгливости.

— Приятно, когда твоим врагом является не мальчишка, а сильный маг, способный на решительные действия. Это привносит приятный элемент неожиданности, но об этом мы еще успеем поговорить. Надеюсь, ты поумнел настолько, что сможешь переосмыслить некоторые постулаты, вбитые тебе в голову с младенчества…

— Вряд ли, — не согласился Гарри. Опасный диалог давал ему время обуздать панику, отдаляя момент расправы. — Меня не прельщает должность прихвостня, которую ты мне уже предлагал. Это, знаешь ли, не по мне.

— Не торопись, Гарри. У тебя будет время обдумать мое предложение. Поспешность еще никого не доводила до добра…

Лорд шагнул к нему и взял юношу за подбородок, заставив поднять голову:

— Удивительно, как такой сопляк может что-то из себя представлять? Без палочки герой оказался совсем никудышным, и очень приятно, что ты, Гарри это осознаешь. Но мне действительно… любопытно, что особенного можно найти в смазливом щенке, чтобы потерять из-за него голову?

Юноша похолодел, не понимая, о чем говорит Волдеморт, и тот многозначительно ухмыльнулся:

— Я чувствую твой страх, — Лорд провел пальцем по щеке юноши, ощутимо царапнув кожу, и Гарри едва не поморщился от омерзения. На краю протестующего сознания пульсировал животный страх, но сдвинуться с места Гарри не мог, зато смог уразуметь, что жестоко заблуждался. О, нет! Когда к нему прикасался Снейп, это ни в коей мере не походило на отвращение, ибо по сравнению с тем, что Гарри испытал сейчас, жест профессора и в самом деле казался нежной лаской.

Требовать прекратить издевательство означало проявить слабость, а терпеть, пока Лорд соизволит прервать тягостное прикосновение, не было сил. Юношу замутило, дрожь отвращения сотрясла тело, и в тот же момент Лорд отпустил его:

— Мне исключительно жаль, Гарри, что ты так переживаешь по столь незначительному поводу, — шутливо утешил его Волдеморт, — но я не люблю нарушать обещания. Особенно, когда награда заслужена.

Обернувшись к Снейпу, Лорд добавил:

— Северус, пожалуй, я сделаю тебе одолжение… Наш бедный герой так соскучился по ласке, а мне отлично известно, что ты с удовольствием утешил бы его. Воспользуйся случаем: сегодня я неслыханно щедр!

Гарри побледнел, сообразив, что речь идет о нем, но вопиющее подтверждение собственных опасений вогнало юношу в ступор. На непроницаемом лице Снейпа появилась неприятная усмешка, он угрожающе медленно приблизился к Гарри и окинул оценивающим взглядом:

— Ваша щедрость не знает границ, мой Лорд, — признал он.

— Отнюдь. Только пока наш юный друг не передумает относительно своих намерений и нежелания общаться в более непринужденной обстановке. Мне не нужно повиновение под заклятьем. Наше сотрудничество может стать гораздо плодотворнее, и мне будет жаль, если он выберет участь игрушки одного из моих слуг…

— Даже Империо меня не заставит тебе подчиняться, — хрипло выдохнул Гарри.

Он перехватил взгляд Снейпа и понял, что нужно тянуть время. Столько, сколько потребуется. Мерлин, но ведь он не собирается… Гарри не успел закончить мысль: Снейп резко притянул его к себе, продолжая хищно ухмыляться, и заметил:

— У тебя еще будет время передумать, Поттер…

Гарри потерял дар речи, увидев в глазах профессора отблеск эмоции, которой не желал давать определение, но она все же облеклась в слова, и самым щадящим было — вожделение. «Он просто играет роль», — уцепился за единственно возможное объяснение Гарри, хоть и понимал, что это уже довольно далеко от истины. Снейп хотел его и позволил вырваться своему желанию, а юноша и не подумал сопротивляться:

— Вы не посмеете, — возмущенно начал он, только договорить Гарри не позволили: Снейп сжал его волосы, потянув назад и вынуждая запрокинуть голову, и в тот же момент твердые губы впились в его рот. Гарри едва не задохнулся от неожиданности, но зельевар прижал его к себе, так что вырваться не было никакой возможности. Он не чувствовал ровным счетом ничего, воспринимая случившееся с философским стоицизмом, и мысль, посетившая его, была неожиданно проста: «Мерлин, пусть лучше это будет Снейп, это, хотя бы, не так омерзительно»…

А мгновение спустя Снейп прихватил его губу, скользнул по ней языком, откровенно изучая сладкий изгиб, и глаза Гарри распахнулись: больше всего происходящее напоминало бред. Вместо того чтобы жестоко удерживать, пальцы профессора ласкали его волосы, осторожно пресекая попытку высвободиться, а поцелуй был полон невысказанного сожаления. Юноша отрывисто вздохнул, зная, что сопротивление бесполезно, как знал и то, что должен протестовать, иначе Лорд заподозрит неладное, но нежданная ласка сбила его с толку. Не понимая, что делает, Гарри неуверенно приоткрыл губы в немом приглашении, и это не ускользнуло от профессора:

— Сопротивляйся, Поттер, мать твою, — беззвучно прошептали его губы, но юноша уже мало что соображал: ладонь Снейпа спустилась к его ягодицам, Гарри оказался прижат к зельевару так плотно, что их бедра соприкасались, а в голове царил полный кавардак. Его еще никто так не целовал. Поцелуй с Чжоу вообще можно не брать в расчет: он был не настоящим, это юноша понял только теперь. От нежданной близости все ощущения обострились, он уже не отдавал себе отчета, где находится, и едва не застонал, таким приятным оказалось соприкосновение губ. Словно почувствовав состояние юноши, Снейп мгновенно углубил поцелуй, скользнув языком в его рот и заглушая готовый вырваться стон, а через миг Гарри испытал резкую боль, мигом приведшую его в себя. Укушенная губа засаднила, во рту появился солоноватый привкус крови, Гарри вскрикнул и рванулся назад, оттолкнув Снейпа, тут же разжавшего хватку:

— Мерзавец, — совершенно искренне выкрикнул он, забыв, где находится, и что его собственная жизнь висит на волоске. Он даже не сообразил, на что больше злится: на то, что Снейп воспользовался случаем, и силой поцеловал его, или на болезненный укус, вернувший его к действительности.

— Сколько пафоса, Поттер, — насмешливо отозвался Снейп, и Гарри резко вскинул руку, проведя пальцами по губам, словно желая стереть следы странной ласки. Видимо, такой реакции и ждал от него Лорд, потому что на отвратительном лице Волдеморта заиграла самодовольная ухмылка:

— О, наш друг пришел в себя, — резюмировал он, но Гарри не успел пополнить список уже совершенных глупостей: его взгляд, бессмысленно блуждающий по залу, выхватил из череды ненавистных лиц знакомое, и вся ярость юноши сконцентрировалась на одном-единственном человеке: в дверях стоял Драко Малфой.

— Мразь, — прошипел он, стискивая кулаки и оказавшись на той самой грани, за которой начинается неконтролируемая истерика. — Мразь! Выродок!

Гарри задыхался от досады и стыда, поняв, что свидетелем его жалкого положения оказался именно слизеринский гаденыш, но голос Лорда поумерил его пыл:

— Юный Малфой? И снова без существенного повода? — холодно произнес Волдеморт, словно и не было никакого спектакля с участием Гарри Поттера в роли униженной жертвы, а события развивались по заранее намеченному сценарию.

Поняв, что его заметили, Малфой сделал шаг вперед, не скрывая охватившей его радости, и подобострастно поклонился:

— Простите, мой Лорд, что нарушил ваше уединение, — слова слизеринца отдавали злорадством, но проявить свою радость во всей красе он не решался. — Я лишь мечтал увидеть минуту вашего торжества!

— Умный мальчик, верно подбираешь оправдания своему неуместному появлению… — Волдеморт покровительственно улыбнулся и шевельнул рукой, подзывая Малфоя:

— Прекрасный образец повиновения, — добавил он, едва юноша приблизился. — Но не тогда, когда нужно.

— Я сожалею, мой Лорд… — на лице Малфоя промелькнуло опасение, но сам он держался неплохо, даже понимая, что ситуация явно вышла из-под контроля.

— Твое высокомерие невероятно раздражает. Полагаю, Люциус слишком мало времени уделял воспитанию своего отпрыска.

Лорд медленно достал палочку, и Гарри понял, что Малфой все-таки ухитрился навлечь на себя гнев Волдеморта.

— Господин, я не виноват! — с лица Малфоя мигом слетела маска высокомерия, как и выражение триумфа, словно заслуга в поражении Гарри Поттера принадлежала непосредственно ему. Слизеринец сжался, расширившимися от страха глазами наблюдая за движением руки Лорда, сжимавшей палочку, и вдруг упал на колени:

— Я не виноват, — забормотал он, — мне передали, что вы желали меня видеть, и я не осмелился заставлять вас ждать! Все, что я сделал, это исполнил ваше повеление, мой Лорд!

Малфой был так жалок, что Гарри скривился в презрении, затмившем даже испытываемую ярость.

— И кто же передал тебе приказ, которого я не отдавал? — палочка Волдеморта была нацелена на Малфоя, и Гарри впервые в жизни пожелал, чтобы сейчас Лорд произнес пыточное проклятье. Он все еще дрожал после пережитого, гнев мешался со смущением и досадой на самого себя, и в результате юноша оказался во власти гремучего коктейля из этих эмоций. Гарри и не предполагал, что видеть, как один ненавистный враг унижает другого, будет так приятно, и не собирался испытывать по этому поводу угрызений совести.

Малфой панически огляделся и вдруг вскинул дрожащую руку, указывая на ближайшего мага, не без удовольствия наблюдавшего за происходящим:

— Он! Он передал мне ваше повеление, — истеричным голосом завопил Малфой.

Лорд обернулся так быстро, что Гарри не уловил его движения, а потом события стали разворачиваться с пугающей скоростью, позволяя отмечать лишь короткие эпизоды. Упивающийся, оказавшийся под прицелом палочки Лорда, побледнел, отрицательно замотав головой и отшатнувшись, Малфой зачем-то сорвал с пальца перстень, до крови рассадив кожу на указательном пальце, и швырнул кольцо в Поттера, Снейп, кажется, разобравшийся в происходящем быстрее остальных, метнулся наперерез, ладонь Гарри, непроизвольно выставленная перед собой, защищая лицо от летящего в него предмета, почти коснулась перстня, но яркий луч, вырвавшийся из палочки Лорда, разнес кольцо на мелкие осколки. Гарри едва успел заслониться, Малфой вскочил, но «круцио» Волдеморта отбросило его обратно на пол. Слизеринец забился, хрипя сквозь сжатые зубы, Снейп, белый, как полотно, незаметно оттеснил ничего не соображающего Поттера в сторону, но Лорду не было не до них дела:

— Жалкий предатель, — прошипел он, когда заклятье перестало действовать. — Трусливый недоумок! Даже портключ не смог использовать по назначению, малфоевский выродок!

Новое проклятье вырвало душераздирающий крик у едва пришедшего в себя Малфоя, он выгнулся в агонии, в кровь кусая губы, и от этого вопля у Гарри волосы едва не встали дыбом. Юноша полными ужаса глазами наблюдал за мучениями слизеринца, а тот мог лишь беззвучно скалиться, потому что дыхание перехватило от боли, и в его мертвенно-бледном лице не было ни кровинки. Страшнее же всего было то, что происходящее больше не нарушал ни один звук, кроме хрипов Малфоя: если бы Лорд позволил своим приспешникам вдоволь поглумиться, наслаждаясь муками беспомощной жертвы, наверное, это было бы не так страшно. Но Волдеморт не позволял себе выглядеть жалко и делал то, что считал нужным: предатель получал по заслугам без излишнего пафоса и надежды на сострадание.

— Поттера в подземелье, — отчетливо проговорил Лорд в воцарившейся тишине. — Глаз с него не спускать! Я буду говорить с Малфоем.

Гарри беспомощно посмотрел на Снейпа, но тот никак не отреагировал на молчаливую просьбу о помощи. Сжав его плечо, зельевар толкнул юношу по направлению к дверям, но был остановлен Лордом:

— Нет, Северус. Ты останешься здесь. Мне нужен помощник. Тот, кому я могу доверять, в отличие от остального отребья!

Он кивнул магу, на которого пару минут назад указывал Малфой, и тот, отделившись от остальных стражей, двинулся к Гарри. Даже не думая сопротивляться, юноша позволил провести себя через всю залу, чувствуя, как рука Упивающегося подрагивает, сжимая его предплечье: видно, мужчине тоже было не по себе. У самых дверей Гарри обернулся, однако разглядеть толком ничего не успел — его бесцеремонно вытолкнули за порог, и он сдался. Все, о чем Гарри мог думать, пока его волокли по длинному темному коридору, это необходимость казаться напуганным и беспомощным, чтобы тюремщик не наложил на него заклятья, оставив хоть какую-то свободу действий. Абсурд происходящего спутал мысли, превратив их в свору неуловимых пикси, мечущихся в черепной коробке. Только когда его втолкнули в темную камеру, наполненную запахом сырости и тлена, Гарри понял, что влип по-настоящему. Едва утвердившись на ногах, он резко развернулся, ориентируясь на дверной проем, но заклятье не заставило себя ждать, отозвавшись гулким эхом под сводами уже после того, как Гарри рухнул на пол, лишенный возможности пошевелиться.

— Так будет надежнее, — донесся резкий голос.

Послышались неторопливые шаги, скрежет песка под каблуками сапог, и снова — тишина. Несколько секунд ничего не происходило, а потом довольно ощутимый пинок под ребра вызвал спазм в легких, но тело не смогло отреагировать даже стоном. Гарри покрылся холодным потом, борясь с медленно затихающей болью, и почувствовал, как что-то коснулось ворота его мантии. К несчастью, чувствовать он еще мог.

— Мне не нравится то, что происходит, — процедил маг, неторопливо расстегивая пуговицы на мантии юноши, — все слишком просто. Тебе так не кажется, юный герой?

Гарри ощутил, как чужие руки распахнули его мантию и принялись ощупывать тело. Он хотел рвануться, паника переросла в истерический ужас, но власть парализующего заклинания не позволила ему даже открыть глаза. Он больше не думал о том, как отвратительны случайные прикосновения, потому что на границе между жизнью и смертью это волновало его куда меньше, зато понимание, что чертов упивающийся рано или поздно наткнется на плащ-невидимку, заставило сердце заколотиться с удвоенной скоростью.

— Сначала — неизвестно куда исчезнувшая палочка, потом — Малфоевский выродок с портключом… Это наводит на подозрения, — мужчина резко перевернул Гарри, так что тот стукнулся безвольно поникшей головой о пол и пропахал щекой по шершавому камню. Очки отлетели в сторону, полученные царапины тут же засаднили, а Упивающийся, едва проведя ладонями по спине юноши, замер. Смех, неприятно резанувший слух, подтвердил худшие опасения:

— Мантия-невидимка? Неплохо! Заметить действительно трудно: ткань почти неощутима. Почти…

Будь у него хоть какая-то свобода действий, он мог бы стиснуть кулаки, мог бы потушить отчаяние болью, но его лишили даже этого.

— Какие еще сюрпризы принес с собой наш герой?

Вопрос был риторическим: даже при всем желании Гарри не смог бы проронить ни звука, но маг этого и не ждал. Перевернув Гарри на спину, он молча осмотрел пальцы юноши, видно ища перстни или магические знаки, неторопливо закатал рукава его рубашки, на что ушло несколько минут — Упивающийся явно не спешил, как и не желал останавливаться на достигнутом, но для Гарри эти минуты слились в вечность. Понимание, что он обречен, давалось с трудом. Когда обнаружится цепочка-портключ, Лорду не доставит труда определить, кто ее зачаровал. Тогда и его, и Снейпа ждет смерть. Без всякой надежды на спасение. И еще неизвестно, кому придется хуже.

Резкий рывок, треск ткани — Гарри едва не задохнулся, когда ворот рубашки впился ему в шею, но через миг одежда обвисла клочьями, предоставив возможность ощутить холод подземелья, пропитанный сквозняками. Он хотел закричать, вырваться, однако все попытки были тщетны: ни один мускул не реагировал на панические сигналы мозга.

— Что у нас здесь? — пальцы мужчины бесцеремонно скользнули по груди юноши, и замерли возле ключицы.

— Это я тоже заберу, если ты, мой мальчик, не будешь против. А ведь ты не станешь возмущаться, верно? — в голосе Упивающегося сквозило самодовольство и издевка, однако маг не торопился действовать. Гарри понадеялся, что мужчина сорвет с него цепочку и тогда заклятье придет в действие: возможно, открывшийся портал унесет проклятого приспешника Лорда прочь и его исчезновение подарит несколько минут, за которые может случиться многое. Гарри старался не думать о том, что и его самого может зацепить пограничная зона портала, и тогда он тоже переместится, но, увы, частично. Впрочем, эти размышления были напрасны: мужчина аккуратно снял цепочку, и Гарри едва не заплакал от бессилия.

— Полагаю, это не все, верно? Мальчик-Который-Выжил не отправится на решающую битву с таким скудным арсеналом, — мантия мага зашелестела, когда он придвинулся чуть ближе, но Гарри уже не было до Упивающегося никакого дела. Он растерял последнее самообладание и ждал. Чего именно — Гарри не представлял, в голове было абсолютно пусто, только кровь гулко стучала в висках.

— Я мог бы отозвать заклинание и позволить тебе самому рассказать о магических штучках, которые дал тебе в дорогу Дамблдор. Или это Фадж постарался? Нет, сомневаюсь. Он слишком туп для того, чтобы лезть в подобные дела. Тогда может быть… Снейп? Почему ему только сегодня пришло в голову приволочь такую ценную добычу, хотя он мог сделать это гораздо раньше? Нет, Гарри. Этот спектакль изначально был провальным. Но ты сам поведаешь Лорду всю историю — мне довольно и того, что я узнал. Гораздо приятнее видеть, как беспомощный герой едва не давится соплями от страха. Что ты предпочтешь — плакать от бессилия или угрожать? К сожалению, проверить это я не смогу. Но я догадываюсь, что ты испытываешь, а у нас достаточно времени, чтобы ты смог прочувствовать собственное жалкое положение, и лучше потратить это время с толком. Продолжим, мой юный герой? Может быть, и волшебная палочка вовсе не потерялась по дороге? Как ты полагаешь?

Руки Упивающегося скользнули по обнаженной груди Гарри и спустились к бокам. Резко приподняв безвольное тело, маг провел ладонями вдоль его спины, стягивая рубашку, и почти сразу же выпустил, так что юноша снова стукнулся головой об пол. Холод, исходящий от плит, обжег кожу, и он не сразу почувствовал, что Упивающийся переместил ладони на бедра, словно удерживая, хоть жертва при всем желании не могла шевельнуться:

— Неприятно? — насмешливо поинтересовался он. — Ничего, придется потерпеть. Не могу сказать, что я получаю большое удовольствие от возможности приласкать такого героя, хотя…

Резко дернув ремень на джинсах Гарри, мужчина стянул их вниз и неторопливо провел руками по обнажившемуся животу:

— Так или иначе, мне придется убедиться, что при тебе нет ничего стоящего, кроме побрякушки и старой тряпки, но это можно сделать гораздо более приятно, не находишь?

Гарри хотел забиться, вырываясь изо всех сил, едва до него дошло, о чем говорил маг. Он был готов к тому, что Упивающийся, обнаружив портключ и мантию-невидимку, может избить его до бессознательного состояния, вдоволь поглумиться и донести Волдеморту, но бояться следовало другого. Сердце колотилось от страха и отвращения так громко, что этот стук отдавался болью в висках, и Гарри не выдержал: по щеке скатилась одинокая слезинка, выглядевшая дико на застывшем, лишенном всяких эмоций лице.

— Об этом ты не подумал, верно? — маг рассмеялся, продолжая поглаживать живот пленника, спускаясь вниз, лаская обнаженное бедро, а потом юноша почувствовал, как его лишают остатков одежды.

— Ну что ж, волшебную палочку ты действительно не прихватил, — констатировал мужчина с глумливым смешком. — Возможно, Снейп и в самом деле не солгал. Надеюсь, он не сильно расстроится, если кто-то попользуется его подарком без его ведома…

Гарри почувствовал дыхание на своей щеке, и последней мыслью было — не стошнит ли его прямо сейчас, несмотря на парализующее заклятье.

— А знаешь, почему я это сделаю, Гарри? Когда я уйду отсюда, ты будешь ненавидеть себя, потому что тебе понравится. Было бы гораздо проще, если бы я переломал тебе пару костей, так ведь? Но это сделают и без меня. Я хочу посмотреть, как Мальчик-Который-Выжил будет просить его трахнуть — ради этого я сниму заклятье, когда ты будешь готов. Может быть, даже услышу, как ты будешь умолять повторить…

Гарри задыхался, во рту пересохло, тело покрылось липким потом: почему он не подумал о том, что пережить унижение и насилие куда страшнее, чем боль пыточного проклятья? Он был готов отдать все за возможность потерять сознание прямо сейчас — возможно, тогда его оставят, и ничего не случится, но рассудок на удивление упрямо цеплялся за реальность.

Пальцы мага сжали его бедро, скользнули выше, не причиняя боли, но Гарри трясло как в лихорадке: даже парализованное заклинанием, тело мелко дрожало. Наверное, он бы кричал, пока мужчина безнаказанно ощупывал его, но в тот момент, когда разум уже был близок к помутнению, прозвучало короткое «Алохомора», щелкнул дверной засов и Упивающийся резко отшатнулся. Гарри не мог видеть происходящего, зато грохот отворившейся двери не остался незамеченным. Смертельное проклятье, последовавшее секундой позже, раздалось слишком отчетливо, короткий вопль, звук падающего тела, быстрые шаги, и снова чьи-то руки на плечах, но на это раз его довольно грубо укутывали в его же собственную мантию:

— Поттер! Поттер, очнись, — отрывистый, властный голос донесся сквозь шум в ушах, только этого все же было недостаточно. — Опомнись, Мерлин тебя побери!

Голос произносил что-то еще, в нем звучала тихая ярость, и Гарри не мог сообразить, на кого она направлена. Только когда прозвучало «Фините Инкантатем», его прорвало: юноша изогнулся в судороге, из пересохшего горла вырвался хрип, тело снова обмякло, но он уже распахнул глаза, и мир вокруг поплыл — выщербленные стены, единственный факел, вбитый в каменную кладку и горящий тускло-желтым светом, пятна копоти на потолке — все вмиг оказалось до предела размытым. Лишенный очков, он и раньше вряд ли отчетливо разглядел бы обстановку камеры, но на этот раз виноваты были слезы: Гарри зарыдал, вцепившись в мантию Снейпа, опустившегося рядом с ним на колени, в то время как его безостановочно колотил озноб.

— Вставай, Поттер! У нас нет времени, — профессор встряхнул его, приводя в чувства, однако это изначально не имело смысла: Гарри мог только всхлипывать, содрогаясь всем телом.

— Сию минуту прекратите истерику! У меня нет нюхательной соли, поэтому в противном случае придется ограничиться пощечинами!

Угрозы не помогли: на смену ужасу пришло омерзение, а потом добавилась и горечь: Гарри не знал, чего именно он ожидал, но явно не этого. Даже Снейпу не было дела до того, что ему пришлось пережить. Холод пропитывал все вокруг, заползал в душу, пустота растекалась внутри по мере того, как слезы заканчивались, но стыд все же оказался сильнее, и Гарри попытался высвободиться из хватки Снейпа, чтобы иметь возможность хотя бы прикрыться мантией. Предстать в таком виде перед профессором, зная, что тот прекрасно понимает, что здесь происходило, было позорно, а зельевар и не подумал остановить его:

— Поттер, — резкий голос заставил Гарри дернуться: Снейп цедил слова сквозь зубы, и руки юноши дрогнули, снова выпустив полу мантии, — ты жалок! Немедленно приведи себя в порядок и встань, черт тебя побери! Вставай!

Профессор резко отстранился, но Гарри, опомнившись, вцепился в него мертвой хваткой. Глядя обезумевшими глазами на собственного спасителя, он надеялся, что вот сейчас, именно сейчас вспышка ярости пройдет, и Снейп, наконец, осознает, что с ним, с Гарри, могло случиться что-то ужасное, но в глазах профессора было лишь раздражение. Зельевар оставался безучастным, словно камень. Последнее усилие отвратить неизбежное было обречено на провал с самого начала, но Гарри попытался. Зная, что выглядит жалко, что отвратителен в своей слабости, он отрывисто прижался к профессору, уткнулся ему в плечо и зашептал:

— Пожалуйста, не отпускайте меня, я не хочу больше… Не бросайте меня…

Он снова всхлипнул, но уже едва слышно, а потом почувствовал, как Снейп безжалостно вырвался из его объятий и поднялся, нависая над ним, словно олицетворение беспощадности:

— Ну же, Поттер! Знай я, что тебя так легко сломить, то и не заикнулся бы об этом походе! Куда тебе сражаться, если ты на ноги встать не можешь?! Твое место в Хогвартсе, возле нянек, которых там достаточно! Вставай, или я сам вышвырну тебя отсюда, в чем есть, чтобы ты, сопляк, понял, что солнце не вращается вокруг тебя одного! Потом будешь оплакивать свою участь, а сейчас ты у меня пошевелишься!

Лицо профессора исказила ярость, он схватил Гарри за плечо, вздернув на ноги, и юноша вцепился в свою мантию, соскользнувшую с плеча:

— Я не пойду! Вы же не хотите, чтобы они снова…

— Пойдешь! И будешь делать то, что я скажу! Ты с самого начала знал, что от тебя требуется, так приучись не только пожинать лавры! За славу нужно платить, мальчишка, и это — только первый взнос.

— Ненавижу, — сдавленно прошептал Гарри, осознав, наконец, что Снейп отлично знает, что здесь случилось и не собирается проявить ни капли сострадания, — жестокая мразь! Ты тоже не побрезговал бы пленником, да? Ублюдок!

— Заткнись и делай, что сказано!

Снейп оттолкнул Гарри, подобрал его вещи и, сунув в руки едва не обезумевшему от пережитого парню, выпрямился:

— Одевайтесь, Поттер. У меня ваша палочка. Если через две минуты вы не выйдете отсюда на собственных, отнюдь не трясущихся, ногах, можете заказывать панихиду. И то, что случилось, покажется вам детской сказкой!

— Вы — чудовище, — прошептал Гарри. — Лицемерный сукин сын! Ненавижу! Не-на-ви-жу!

Последнюю фразу юноша прокричал во весь голос, но Снейпа почему-то не тревожил поднятый шум:

— Давайте, Поттер! Нечего сдерживаться, — скривив губы в надменной ухмылке, посоветовал профессор, — скажите все что наболело, и заткнитесь, наконец. Вы живы, и считайте это за счастье. Передвигаться вы способны, отмоетесь и все забудете.

Гарри задохнулся от ярости под снисходительным взглядом Снейпа, и его кулаки сжались, так что ногти впились в ладони. Несколько секунд он не двигался, пока мышцы не окаменели от напряжения. Могло показаться, что он сейчас бросится на Снейпа, а потом словно что-то оборвалось: пустота заполнила его до краев, и стук сердца потонул в ней. Болезненно кольнуло в груди, но тут же прошло, и Гарри выпрямился. Два равнодушных взгляда скрестились, только теперь зеленые глаза смотрели не менее безучастно:

— Не дождетесь, — процедил юноша, пристально глядя на Снейпа.

— Вы все же решили взять себя в руки? Несомненно, для вас это значительный прогресс. В таком случае, соблаговолите одеться, у нас нет впереди вечности.

Гарри молча натянул джинсы, обулся, криво застегнул рубашку на две оставшиеся пуговицы, набросил мантию, но Снейп уже пробормотал заклинание, приведя его одежду в порядок, и юноше пришлось заправлять рубашку заново.

— Ваша палочка, Поттер, — проговорил Снейп, едва Гарри справился с застежками на мантии и подобрал очки.

Молча забрав у Снейпа палочку, он так же спокойно взял портключ и мантию-невидимку, но потом отшвырнул ее прочь:

— Она мне не понадобится, — сухо сообщил Гарри, даже не взглянув на Снейпа.

— Вы глупец, Поттер, но в этом я и не сомневался.

— Хоть в чем-то вы оказались правы, сэр.

Юноша двинулся к двери, переставляя негнущиеся ноги, но Снейп окликнул его, не позволив пройти и нескольких шагов. Гарри остановился возле тела убитого Упивающегося и невозмутимо обернулся.

— Лорд знает о затее Дамблдора, — произнес Снейп, так и не двинувшись с места. — Ему известно все, что знал Малфой, но до сих пор не знаем мы. Возможно, даже больше. Он желал видеть меня и, полагаю, собирается выяснить истину радикальными методами. Впрочем, в сознании Малфоя было лишь то, что сообщил ему директор, а для Лорда это не является неоспоримым фактом, так что шансы еще есть, Поттер.

— Это имеет для меня какое-то значение?

— Да. Потому что я остаюсь здесь, а вы идете к Лорду. Он не ожидает, что вы вооружены: я подобрал палочку прежде, чем ее обнаружили. Но даже с ней вы не пройдете и десятка шагов. Впрочем, мантия-невидимка, которую вы так великодушно выбросили, тоже не спасла бы вас.

— Значит, Лорд победит. Полагаю, это должно вас обрадовать, — Гарри скривился, но Снейп не отреагировал на его цинизм.

— Нет, Поттер. Подойдите сюда.

Гарри не шевельнулся и тогда Снейп сам приблизился к нему, в считанные секунды преодолев разделяющее их расстояние. В ладони профессор сжимал небольшой флакон, в котором плескалась мутная жидкость:

— Выпейте, — приказал он.

— Обойдусь. Я собираюсь быть в своем уме, встретившись с Лордом, так что лучше сэкономьте ваше пойло для следующего раза.

— Следующего раза не будет, Поттер.

Снейп резко взметнул руку и ухватил Гарри за плечо, развернув юношу к себе:

— Вы выпьете это, или я волью в вас зелье силой. Выбирайте, Поттер: время идет…

— Нет, — яростно прошипел Гарри.

В пустой камере его голос отозвался эхом, словно мячик, отскакивающим от всех стен поочередно, и затих, превратившись в угрожающий шелест.

— Вы не поняли, Поттер, — резюмировал Снейп, — это приказ.

Профессор перехватил его кисть, безжалостно заломив руку юноши за спину, и прижал флакон к его губам:

— Пейте, Поттер, или я сломаю вам руку, — процедил он.

Их глаза встретились, и Гарри стиснул зубы, зная, что будет держаться до последнего. Он не собирался подчиняться, а тем более, принимать что-либо из рук ненавистного предателя, но Снейп оказался сильнее. Сжав пальцы, он вывернул кисть Гарри под совершенно неестественным углом и надавил:

— Пейте, Поттер! Я могу лично вас изувечить, потом залатать и изувечить снова, так что поберегите выдержку. Вам все равно придется сдаться, так проявите здравомыслие.

Снейп говорил ровно, растягивая слова, явно наслаждаясь ситуацией, и Гарри закусил губу до крови, лишь бы не застонать.

— Вы всегда были идиотом, но я не думал, что настолько. Я собираюсь помочь, но если вы сами противитесь помощи…

Профессор резко потянул руку Гарри вверх, и юноша вскрикнул от неожиданности: боль была не резкой, а тянуще-тупой, с каждой секундой нарастая:

— Я не приму от вас никакой помощи, — прошипел он, но на лице Снейпа не дрогнул ни один мускул:

— Примете, Поттер.

Еще одно движение и Гарри застонал, но едва губы разомкнулись, в рот потекла вязкая жидкость из флакона, а юноша закашлялся, давясь едким отваром. Тотчас же Снейп выпустил его, но лишь для того, чтобы зажать ему рот и нос, не позволяя дышать. Гарри держался с полминуты, одновременно стараясь отпихнуть профессора, но одной рукой это сделать было невозможно, а другая не слушалась. Лишь когда перед глазами поплыли круги, он попытался вдохнуть, однако сначала пришлось проглотить зелье.

— С этого и следовало начинать, — ухмыльнулся профессор, отходя на шаг и наблюдая за прерывисто дышащим юношей, здоровой рукой придерживающим ноющее запястье.

— Что… чем вы меня напоили? — прохрипел он.

— Оборотное зелье, Поттер, — сухо сообщил Снейп. — Но по мне, так лучше бы это был яд: проблем у меня резко поубавилось бы…

— Черт, — выдохнул Гарри, зажимая рот ладонью. — Кем… в кого я превращусь?

— В того, кого в данный момент ожидает Лорд.

Снейп протянул руку, но едва его пальцы прикоснулись к застежкам мантии Гарри, юноша рванулся прочь:

— Не смейте!

— Попрошу без истерик, Поттер. Я уже видел вас в достаточно откровенном виде, и если полагаете, что я собираюсь воспользоваться вами после того, как вас почтил своим вниманием кто-то из слуг Лорда, то сильно заблуждаетесь. Я не люблю второсортный товар…

Гарри окаменел от сказанного, и этих секунд Снейп хватило, чтобы расстегнуть мантию юноши, стянуть ее и бросить на пол.

— Я… вы… что вы хотите…

— Не будьте тупицей, Поттер.

Мужчина скривился и принялся за застежки собственной одежды. Гарри мог только наблюдать за действиями профессора, глотая воздух, будто рыба, выброшенная на берег, но Снейп за это время успел снять мантию и начал расстегивать сюртук:

— Сейчас Вы возьмете мою одежду и отправитесь к Лорду, — прокомментировал он собственные действия, пользуясь молчанием юноши, — надеюсь, у вас хватило мозгов, чтобы понять, что в собственном обличье вы к нему попадете только под конвоем…

Гарри не ответил, но когда Снейп протянул ему свой сюртук, невольно взял его и принялся неуклюже облачаться в чужую одежду. Они были почти одного роста, но плечи у Снейпа явно были шире, однако, пока Гарри трясущимися руками застегивал многочисленные пуговицы, все как-то успело встать на свои места. Он посмотрел на профессора, досадливо поправляющего ворот белой рубашки, и перевел взгляд на собственные руки. Зелье подействовало: юноша дернулся, но сдержал ругательство, осознав, что тело больше не принадлежит ему. Стараясь скрыть досаду, он выхватил у Снейпа мантию и тот, недовольно скривился:

— Снимите очки, Поттер. Это выглядит предельно убого, если вы понимаете, о чем я говорю.

Юноша вскинул руку, сдергивая очки с быстротой молнии, и вовсе не потому, что не желал слушать комментарии профессора. Он и в самом деле не хотел выглядеть смешно, пусть в данный момент и не был похож на себя. Пальцы коснулись непривычно длинных волос, Гарри плотно сжал губы, чувствуя себя на редкость глупо, однако гадливости, как он ожидал, не испытал.

— Насколько я…

— Насколько вы изменились? — Снейп усмехнулся. — Достаточно, Поттер.

Гарри не двигался, переживая услышанное. Как ни странно, теперь он мог неплохо видеть без очков, в который раз поразившись странности оборотных чар. Жаль, что это ненадолго. Стоп! О чем он вообще думает? Остаться навеки в облике сальноволосого мерзавца? Юноша вздрогнул, но не мог не признать, что пока он снимал очки, волосы, которых он коснулся, «волосы Снейпа» — напомнил он себе — показались ему не такими уж и грязными. Сам он после близкого знакомства с полом камеры выглядел, должно быть, не в пример хуже.

Убрав очки в карман мантии, юноша передернул плечами, чувствуя себя на редкость скверно. Тогда, на втором курсе, когда они с Роном и Гермионой варили оборотное зелье, его не занимал вопрос, как, оказывается, странно оказаться в чужой шкуре. Он просто действовал и все. Теперь же он боялся даже шевельнуться.

— Пришли в себя, Поттер? Если вздумаете освободиться от содержимого желудка, лучше отойдите в сторону. Места здесь предостаточно.

— Не спорю. Если вас тошнит от самого себя, вам лучше знать…

Интонации были слишком знакомыми, и Гарри снова передернул плечами, не ожидая, что он способен говорить так. Вот уж точно, Снейп не прикладывает никаких усилий, чтобы вложить в слова достаточно язвительности.

Гарри постарался успокоиться, но Снейп не дал ему времени:

— Идите. Через час действие зелья закончится. У вас ровно шестьдесят минут на то, чтобы избавить мир от Лорда. Сейчас — направо, два лестничных пролета вверх, снова направо, а дальше не ошибетесь…

— Что он может предпринять? — Гарри непроизвольно сложил на груди руки, выпрямившись, и поразился тому, что этот жест защиты показался естественным. Неужели надменность профессора скрывает под собой…

Юноша не успел закончить мысль: Снейп отвернулся, словно понял, о чем подумал Гарри, и резко ответил:

— Что угодно. Если это будет Круцио, не вздумайте орать. Терпите до последнего, Лорд ненавидит слабость. Я никогда… — он запнулся, но Гарри понял все и без объяснений.

— Что он хочет узнать?

— Правду, Поттер. Закройте сознание, как я вас учил. Думайте о Малфое, которого вы ненавидите, даже после его глупой попытки спасти некоего Поттера, о Хогвартсе. Да о чем угодно, только чтобы у Лорда не оказалось причин заподозрить подвох. Не факт, что он сразу же полезет в ваши мысли. Рано или поздно он это сделает, но не так скоро. За это время вы должны успеть…

— Убить?

— Именно. Сможете?

— Думаю, да.

Гарри усмехнулся, поняв, что действительно сможет. Случившееся что-то надорвало в душе, и жалости там больше не было. Он молча развернулся, нащупал свою палочку, минуту назад переложенную в карман мантии, и шагнул к двери.

— Возьмите плащ-невидимку, Поттер, — проговорил Снейп.

— Оставьте себе. Мне это не поможет, но кто знает, вдруг вы сочтете необходимым ею воспользоваться?

— Мне повторить? Это не просьба, Поттер, так что не обольщайтесь.

— Я хочу, чтобы она оставалась у вас.

— Поттер, — зло прошипел Снейп, но Гарри обернулся, и профессор вдруг замолчал. Гарри внутренне усмехнулся: наверное, страшно увидеть себя со стороны с таким-то взглядом… Хоть юноша и не стремился придать выражению собственных глаз какое-то особое значение, он прекрасно представлял, что сейчас читается на его лице. На лице Снейпа.

Профессор молчал и Гарри заговорил первым:

— Мне достаточно портключа. Все справедливо. Может статься, вам здесь придется еще похуже, чем мне у Волдеморта, вот и решите, нужна ли она вам…

Он уже шагнул за порог, когда его остановила внезапная мысль:

— Кстати, я так и не спросил, почему вы остаетесь…

— Как вы думаете, Поттер?

Молчание было профессору ответом, и он раздраженно продолжил:

— Что подумают слуги Лорда, явившись сюда и не застав пленника?

— Вы собираетесь…

— Да. Как это ни прискорбно, но ближайший час мне придется провести в вашей шкуре. И, поверьте, это не самое лучшее развлечение на моей памяти…

Гарри запнулся, а Снейп, видимо, счел, что разговор окончен. Он отошел к дальней стене, опустился на пол и достал из поясной сумки, которую Гарри только что заметил, еще один флакон. Отвинтив крышку, профессор залпом выпил содержимое и закрыл глаза:

— Пошел вон, Поттер, — ровно проговорил он.

— А как же труп?

— Это мое дело.

Гарри молча развернулся и вышел из камеры, притворив за собой дверь. В последний момент он промедлил, засов скрипнул, но не закрылся: юноша придержал его рукой, снова поразившись тому, как странно себя ощущает. Вроде бы это был он, но в то же время все чувства подсказывали, что совершаемые движения не принадлежат ему. Гарри прижался лбом к двери и замер, справляясь с вновь нахлынувшими воспоминаниями. Лучше всего они изгонялись яростью, только запал исчез, оставив после себя муторную горечь, и когда до него донесся приглушенный стон, Гарри не сразу понял, где он прозвучал. Волосы непривычно спадали на лоб, мешая незаметно оглядеться по сторонам, но в этом не было необходимости: приоткрытая дверь позволяла видеть угол темницы, в поле зрения попала рука мертвого Упивающегося, освещенная мигавшим факелом, а мгновение спустя ровный голос произнес:

— Круцио!

Гарри дернулся, не узнав голос Снейпа в этом приглушенном рыке, но ничего не произошло. Еще немного приоткрыв дверь, так, чтобы видеть профессора, он переместился левее, но картина, открывшаяся его взгляду, не обнадеживала. В первый момент Гарри решил, что Снейп сошел с ума — кто в здравом рассудке станет оттачивать мастерство владения непростительными проклятиями на трупе? Но профессора это, похоже, не беспокоило. Застывшее выражение лица и побелевшие губы выдавали с трудом контролируемое бешенство, рука зельевара была вытянута вперед, волшебная палочка направлена на труп Упивающегося, и глухой голос произнес следующее «Круцио». Тот, естественно, не шевельнулся — мозг был мертв, и нервные окончания не могли реагировать на боль, однако Снейпа это не останавливало. Гарри в холодном поту наблюдал за действиями профессора, начав сомневаться, уж не спятил ли тот, в самом деле, или ему просто доставляет удовольствие развлекаться подобным образом. Зная Снейпа, Гарри был готов поверить во что угодно, но тупой жестокости профессор не демонстрировал никогда, потому жуткий спектакль, который юноша наблюдал в данный момент, пугал своей бессмысленностью. Пугал до тех пор, пока Гарри не услышал вместо очередного проклятья осмысленные слова:

— Почему ты сдох, Беркли, — глухо поинтересовался профессор, опуская палочку. — Почему, Мерлин подери, я тебя убил так быстро и ты не способен чувствовать? Я мог бы убивать тебя гораздо медленнее за то, что ты сделал. Я бы вытянул у тебя кишки через горло, если бы ты был жив, паскуда…

Гарри задержал дыхание, и пальцы впились в ледяной металл тяжелой задвижки. Снейп прикрыл глаза, а потом вдруг резко вскинул руку, пробормотал незнакомые слова — такого заклятья Гарри точно не знал, — и тело Упивающегося рассыпалось в мелкий прах:

— Ты не заслужил такой легкой смерти, — прошептал Снейп, и Гарри увидел, как его рука бессильно упала на колено, продолжая сжимать палочку.

Зелье начинало действовать: Гарри заметил, как меняется лицо профессора, но почти сразу же закрыл глаза и прижался щекой к шершавой двери. Он не желал знать, как выглядит со стороны, не хотел видеть обреченности на собственном лице — ему вдоволь хватило того, что он наблюдал минуту назад. Не хотел видеть себя, отчаянно стискивающим кулаки в бессильной ярости, и понимать, что боль на его лице и в самом деле может смотреться жалко. Ему хватило того, что он осознал мгновение назад.

Бесшумно притворив дверь, Гарри медленно задвинул засов и прислонился к стене спиной. Озноб возобновился, но теперь виной тому был не гнев или страх. Это была горечь обманутой ненависти. Снейп не хотел причинить ему боль. Он и в самом деле пришел ему на помощь, и все, что говорил профессор, было сказано лишь для того, чтобы он, Гарри Поттер, поднялся и, поддерживаемый волной гнева, совершил то, что от него требовалось. Пусть даже стимулом послужила бы ненависть к Снейпу. Зельевар сделал все возможное, чтобы вызвать ее у Гарри, но о собственных эмоциях он, видно, не догадался позаботиться…

Им в очередной раз играли. Делали ставку на его чувства. Но теперь Гарри почему-то не испытывал досады. Профессор был прав: сам он не поднялся бы. Прояви Снейп сострадание, и он раскис бы, потонул в жалости к себе, потеряв желание биться. Только зельевар ошибся в одном: то, что чувствовал Гарри сейчас, было намного сильнее ярости, вызванной пренебрежением профессора. Гораздо сильнее. И с этим чувством можно было идти даже против Лорда. Знание, что есть человек, которому не безразлична его жизнь, человек, способный в приступе неистовства швырять «Круцио» в тело поверженного врага, чужого врага, жалея о том, что не смог отомстить ранее, заставляло поверить: он кому-то нужен. Пускай этот «кто-то» оказался мелочным, язвительным, склочным, черт подери, профессором зелий — не имеет значения. Даже то, что Снейп испытывал к нему… влечение — Гарри не смог охарактеризовать иначе эмоции, продемонстрированные профессором на глазах у многочисленных слуг Лорда, — не имело значения. Уже не имело. Пусть лучше это, чем холодное безразличие. По своей воле Снейп ведь не делал ничего, что могло бы заставить Гарри усомниться в его поддержке. Профессор ни разу не воспользовался его слабостью в своих целях, хоть и мог. А остальное не важно.

Оторвавшись от стены, Гарри втянул в легкие воздух, весь подобрался и двинулся вперед. Откуда-то взялись новые силы, и он торопился, чтобы успеть выполнить предсказанное прежде, чем его охватят новые сомнения. Снейп не прав. Иногда не думать очень даже полезно. Особенно — не думать о смерти, боли и опасности.

Только выйдя из каменной ниши, в которой таилась дверь темницы, Гарри понял, почему Снейп не заткнул его сразу же, едва он поднял крик. Опасаться было некого: в узком ответвлении коридора валялись тела, и не виднелось ни одной живой души. Юноша остановился, переводя взгляд от одного убитого к другому — один, два, три… Шесть Упивающихся. Прижав ладонь к губам, Гарри постарался сдержать позыв к рвоте: ему уже померещился запах разложения, хоть было еще слишком рано, но он чувствовал себя так, словно ненароком забрел в свежий склеп. Это были просто слуги Лорда, или стража? А может, конвой самого профессора? И почему Снейп не уничтожил их тела, как сделал с останками того Упивающегося в камере? Кажется, он называл его Беркли. Слишком спешил или не подумал об этом? Вряд ли. Скорее, у него действительно не было времени.

Юноша сглотнул, чувствуя, как в горле поднимается ком, и придушенно закашлялся, заталкивая его обратно. Не хватало еще, чтобы его стошнило. Чувствуя, что сам провоцирует собственное тело, юноша отвернулся и, стараясь не смотреть на трупы, извлек волшебную палочку. Отлевитировав все тела по очереди в соседнюю нишу, он, не оглядываясь, поспешил прочь: дышать здесь стало невозможно, будто вместе с воздухом в его легкие проникал приторный запах смерти.

Он шел по инерции — даже столкнувшись на лестнице с Упивающимся из свиты Лорда, чье лицо было смутно знакомо, Гарри равнодушно прошествовал мимо, надеясь, что не попытался сгорбиться и стать менее заметным. Снейп всегда ходил прямо, словно кол проглотил… Черт! Нужно следить за собой. Почему он не удосужился полюбопытствовать, как выглядит? Хоть знал бы, что в данный момент выражает его лицо, а нацепить нужную маску он сможет всегда: за семь лет он выучил наизусть все гримасы Снейпа.

Его не заподозрили: мужчина прошел мимо и свернул в ближайший коридор, даже не посмотрев в его сторону. Поднявшись наверх, Гарри еще раз свернул направо и оказался в небольшой устланной ковром ротонде, с одним-единственным окном, простирающимся до самого потолка и пропускающим столько солнечного света, что глаза начали слезиться от непривычной яркости. Юноша остановился перед единственной дверью, в шаге от славы или смерти. Ему было так страшно, что на спине выступил пот: слишком спокойно, слишком просто, слишком по-настоящему все происходило. Через несколько минут должна произойти та самая битва, о которой столько говорили и писали. Он встретится с Волдемортом в поединке и предсказание свершится. Может быть свершится. Только почему он не чувствует душевного подъема? Почему, Мерлин подери, он не ощущает значимости момента? Почему за приоткрытым окном орут мерзкие птицы, а с нижнего этажа доносится смех людей? Не зловещий хохот Упивающихся, а сдерживаемые смешки и размеренные голоса? Здесь должна быть смерть и запустение, боль и ненависть. А боли он боится. Мерлин свидетель, как он боится пережить еще одно Круцио, если бы кто-нибудь знал!

Голоса внизу затихли, собеседники удалялись прочь, и Гарри поднял руку. Сжатый кулак застыл в дюйме от двери, а потом юноша резко толкнул створку, не задумываясь, стоило ли стучать. В любом случае, уже поздно.

В комнате было светло. Снова светло, будто такая яркость ничуть не раздражала Лорда. Зато она мешала Гарри. Он окинул взглядом кабинет, стараясь не щуриться, и скривился: рядом с массивным креслом, в котором восседал Лорд, стоял Петтигрю, подобострастно склонившись и внимательно слушая Волдеморта. Тот даже не повернул головы, и Гарри широким шагом вошел в комнату, притворив за собой дверь. Питер дернулся, запаниковал, но отступить не посмел:

— Ступай, — закончив речь, уже громче проговорил Лорд, давая понять вошедшему, что через несколько мгновений все внимание Повелителя будет уделено ему.

— Да, господин! Слушаюсь, господин…

Петтигрю, все так же скорчившись, начал пятиться к двери, на последнем шаге споткнулся и выскочил из кабинета, едва Гарри отступил в сторону. Поттер проводил его пристальным взглядом, приложив изрядное усилие, чтобы ненависть не отразилась на его лице, и медленно обернулся к Волдеморту. Тот растянул губы в усмешке, словно знал о чувствах вошедшего, и Гарри воспользовался этим, дав себе волю: «презренный трус, — пронеслось в его голове, — отродье, жалкий червь»! Об этом думать было можно, это отвлекало и целиком соответствовало его эмоциям. Более того, очевидно, Снейп именно так и относился к Петтигрю, и Лорд знал это. Ярость уже не полыхала в нем, уменьшившись до вполне контролируемого пренебрежения, и Гарри коротко поклонился — так, как это делал Снейп у него на глазах:

— Вы желали видеть меня, мой Лорд?

— Да, Северус, — шепот пронизывал до костей, а взгляд пустых глаз без зрачков мог парализовать, словно он смотрел на кобру, готовящуюся к прыжку.

— Жду Ваших распоряжений, господин…

«Пустота… В голове полная пустота. Петтигрю — ничтожный трус, он всегда был жалок. Как можно верить предателю?» Гарри и в самом деле занимала эта мысль — как угораздило Лорда купиться на жалкую помощь Петтигрю. Конечно же, он не полагается на этого выродка. Лорд слишком умен, чтобы доверять такому ничтожеству.

Наверное, Волдеморт все же читал его мысли: Гарри не ощущал инородного присутствия в сознании, но слишком уж понимающим был взгляд Лорда: любопытство исчезло, и Гарри поразился тому, что все же сумел различить эту эмоцию.

— Я не доверяю никому, Северус, ты должен бы это знать. И тебе в том числе. Но ты не раз доказывал мне свою преданность, пусть и пытался служить двум хозяевам одновременно…

Гарри похолодел, но его лицо оставалось непроницаемым, только мышцы спины свело от напряжения. Знал ли Снейп, что Волдеморту известно о его работе на Орден? Может быть. А, возможно, и нет. Что делать? Мерлин мой, что же делать? Он решил молчать и позволить говорить Волдеморту.

— Это разумный подход. Мне всегда нравился твой рационализм, в отличие от того же Люциуса, мыслящего крайне однобоко.

Волдеморт поднялся, его мантия зашелестела, когтистые пальцы сдавили подлокотники кресла, оставив вмятины на обивке, и Лорд выпрямился. Гарри не шевелился, и Волдеморт повернулся к нему спиной, направляясь к окну, а юноша сжал пальцы в кулак, не зная, следует ли хвататься за палочку и не обернется ли Лорд, услышав шорох одежды. Волдеморт не обернулся. Гарри почувствовал стук крови в висках, его ладонь плавно скользнула поверх мантии и снова замерла: он не сможет. Мерлин! Он не сможет ударить в спину… Господи, почему он такой идиот? Почему? Пальцы дрогнули, и сердце заколотилось с удвоенной силой. Нельзя. Нельзя бить в спину, даже Волдеморту. Его так учили. Чертов Дамблдор! Чертова честь и все понятия о благородстве, которых он нахватался в Гриффиндоре! Снейп бы не сомневался. Ни одной секунды. Он выхватил бы палочку и убил, не задаваясь вопросом о том, правильно ли это…

— Кто из вас двоих лжет, как ты полагаешь, Северус? — поинтересовался вдруг Лорд, продолжая глядеть в окно.

— Малфой не мог обманывать, мой Лорд, — слова, срывающиеся с пересохших губ, были не менее сухими. «Мерлин! Я имею право на поединок! Я имею право рассчитывать, что это хотя бы будет честно»… — Он слишком слаб, чтобы противостоять Вашей воле. Но то, что я сообщал Вам, не противоречит сведениям Малфоя.

Гарри говорил неторопливо, пытаясь тянуть время, и не думая о том, что именно мог знать Малфой и как долго он работает на Дамблдора. Чем меньше мыслей сейчас будет в его голове, тем больше шансов, что он останется жив.

— Будь его акция спланирована, я знал бы об этом, но, скорее всего, спасение Поттера было его личной инициативой…

Юноша едва не поперхнулся, выговаривая собственную фамилию. Как же она отвратительно звучит, произнесенная голосом Снейпа…

— Ты помешан на этом мальчишке. Я не удивлен, что ты так долго тянул, вместо того чтобы доставить его ко мне при первом же удобном случае. Но это не столь важно. Гораздо сильнее мне хотелось бы узнать, что поручил Дамблдор именно тебе…

— Он не доверяет мне, мой Лорд. Возможно, кое-что из сведений, которые я считал нужным сообщать ему, чтобы продемонстрировать свою лояльность, пригодились Министерству, но ничего нового он не узнал. — Гарри решил идти ва-банк и не прогадал:

— Я знаю, — сообщил Лорд довольным голосом. — И мне нравится, что ты не пытаешься лгать мне. Но ты не счел нужным известить о своих действиях, и впредь этого не должно случаться. Я хочу знать все, Северус. Мне будет жаль лишиться столь полезного слуги, но я пойду на такие жертвы, если почувствую, что это необходимо. Ты никогда не был полностью предан мне, но та польза, что ты приносишь, компенсирует этот недостаток. Неправда ли, гораздо приятнее играть честно, ты не находишь?

Гарри молчал, а Волдеморт вдруг развернулся, и их глаза встретились. Юноша не успел собраться с мыслями, но этого и не требовалось:

— Ты умеешь контролировать эмоции. Такая сильная воля — редкость. Но ты знаешь, как я не люблю предателей…

Он не успел опомниться, а в руке Лорда уже появилась палочка:

— Круцио!

Гарри дернулся, в его глазах появился ужас, но лишь на миг, и его сразу же сменила мука. Тело сковал паралич, Гарри содрогнулся, давясь хрипом, и каждая клеточка вспыхнула болью, разрывающей на куски. Все страдание, которое только мог перенести живой человек, обрушилось на него, разрывая на части, не оставляя без внимания ни одного участка тела. Словно гигантская мясорубка, боль дробила кости и вытягивала сухожилия, корежила и сжимала тисками, и Гарри не выдержал. Он упал на колени, потом распластался на полу, царапая ногтями пол, но молчал. По подбородку стекло несколько капель крови из ранки на губе, он не чувствовал, как прокусил ее: другая боль была страшнее, и на ее фоне все остальное терялось. Ему могли ломать кости, и он не заметил бы, потому что это было более милосердно…

Чужое сознание ворвалось в его разум слишком легко: все блоки рухнули, когда силы были брошены на подавление крика и попытку пережить боль. Лорд знал это. Он знал, что «Круцио» позволит ему без усилий проникнуть в чужой мозг, когда жертва перестает думать о чем-либо, кроме испытываемого мучения. «Как Снейп мог держаться? Мерлин, как?!»

Всего несколько секунд и Гарри уже кричал, извиваясь на полу, срывая голос и давясь хрипами. Наверное, прошла вечность, потому что когда все закончилось, он не мог понять — жив он, или уже умер. Но умерший не должен ощущать боли, а он чувствовал, что она поселилась в его теле и не собирается стихать.

— Чудесный спектакль, Гарри, — насмешливо проговорил Лорд, опуская палочку, словно ничуть не был удивлен подменой. — Я почти поверил. Нет, я действительно поверил… Великолепная выдержка. Но, боюсь, до настоящего мага тебе еще далеко.

Юноша застонал, пытаясь шевельнуть рукой, чтобы достать палочку, но даже пальцы его не слушались.

— Не пытайся, Гарри. Это бессмысленно. Я не хочу, чтобы ты умер сейчас, не рассчитав своих сил: они тебе еще понадобятся.

Волдеморт подошел вплотную к распростертому у его ног человеку и снова поднял руку, но Гарри даже не вздрогнул. Он знал, что еще одного «Круцио» не перенесет.

— Акцио волшебная палочка, — невозмутимо произнес Лорд и юноша почувствовал, как пола мантии шевельнулась, когда палочка, подчиняясь призыву, устремилась к Волдеморту.

— Не думай, что я жесток. Я многое видел в твоем сознании и понимаю, как тяжело даются подобные решения. Ты боишься и ненавидишь, но боишься ты не меня, Гарри. Ты боишься того фантома, который придумал сам.

В голосе Волдеморта было непривычное сожаление и сквозь пелену тумана, застилающего разум, эти слова показались Гарри очень человечными, сказанными усталым и много повидавшим на своем веку магом.

— Я хочу оставить тебе шанс, Гарри. Очень хочу, но у меня не всегда будет эта возможность. Ты горд и ненавидишь слабость, и я прекрасно тебя понимаю. Ты не терпишь подчинения, но разве этого я требую? Нет, Гарри. Союз равных, вот что я могу предложить тебе. Даже Дамблдор не согласится на это и не поможет тебе довести твои способности до совершенства, я же готов помочь. Ни один маг не сможет достичь такой мощи. Ты не любишь убивать, но тебе не придется этого делать. Ты станешь спасителем для всего магического мира и принесешь ему процветание. Разве не этого ты хочешь?

Гарри с трудом разлепил спекшиеся губы и выдавил:

— Ты — убийца. Я никогда…

— Ты винишь меня в смерти своих родителей, и это справедливо. Но разве ты сам не желал моей смерти? Ты готов стать убийцей только потому, что это предсказано, но разве люди не сильнее глупых предначертаний? Посмотри, я сумел преодолеть власть судьбы и не хочу твоей гибели. Неужели, ты готов подчиняться воле рока, вместо того, чтобы побороть его? Именно это — настоящая сила. Потуши ненависть и шагни вперед. Докажи, что ты выше сил, которые пытались управлять тобой, или до конца жизни останешься марионеткой!

Гарри содрогнулся, словно получил удар под дых. Нет. Волдеморт знает его мысли, именно поэтому он говорит то, что от него хотят слышать. Он играет чувствами с такой же легкостью, как и Дамблдор, только потому, что ему нужен сильный слуга…

— Неужели ты считаешь, что остальные — ровня тебе, Гарри? — Голос Лорда приобрел странные интонации — капля иронии в зачаровывающем настое из утешения и понимания. — Нет, мой мальчик. Ты никогда не будешь слугой. Даже поверженный, ты сможешь подняться и распахнуть крылья. Тебе суждено летать, Гарри, а не влачить жалкое существование. Ты свободен и доказываешь это каждый раз, когда совершаешь свой собственный выбор, не обращая внимания на указы тех, кто по своей наивности полагает, будто может подчинить тебя…

— Тебе не сделать из меня предателя!

— Конечно, нет, Гарри. Именно поэтому я хочу видеть тебя союзником, а не пешкой в чужой игре. Предательство низко, но разве справедливо с тобой поступали, когда на протяжении долгих лет готовили из тебя убийцу? Маленький мальчик, пришедший в Хогвартс, чтобы найти друзей, что нашел ты? Уже тогда ты знал, что когда-нибудь на твои руки прольется кровь. Они не имели права так поступать с тобой.

Юноша содрогнулся всем телом и из его горла вырвался всхлип. Он не хотел убивать. Он и сейчас не хотел, но ему так часто повторяли о долге, что он смирился. С того самого дня, когда ему сообщили о предсказании, он ощущал его словно дамоклов меч…

— Я не хочу…

— Тебе никогда не придется убивать, Гарри, — прошептал Лорд, опускаясь на одно колено рядом с распростертым на полу Поттером. — Чужое обличье не мешает мне видеть твою боль, для этого не нужно быть магом. Тебе больше не придется делать такой жестокий выбор. Ты прекратишь войну и принесешь мир. Мир, которого столько лет ждут, развеешь страхи и защитишь тех, кто тебе дорог…

— Ложь, — выдохнул Гарри, закрыв глаза и стараясь не смотреть на Волдеморта. — Ты лжешь! Тебе нужна моя сила, но ты ее не получишь!

— Если мне нужна лишь твоя сила, почему я не убиваю тебя? Это так легко — ты совсем беспомощен. Ты не можешь сражаться, ведь твоя палочка у меня. Так почему я медлю, объясни мне, Гарри?

— Я не верю тебе, что бы ты ни говорил. Я никогда не встану на твою сторону, и не нужно тратить слов. Убей меня, но мою душу ты не получишь!

— Все дело в том, что я не хочу, Гарри, — произнес Волдеморт. — Мне больно видеть, как сильный маг, юный, полный жизни, обрекает себя на гибель. Почему ты не желаешь разбить свой плен?

Гарри молчал, охваченный сомнением и горечью. Даже сейчас, будучи беспомощным, он способен остановить войну, а если он погибнет… ужас продолжится.

Словно читая его мысли, Волдеморт вздохнул и произнес:

— Будут смерти, Гарри. Много смертей, пока кто-то не прекратит это. Стань этим человеком, мой мальчик, и через несколько лет магический мир забудет об ужасах войны. Я не хотел ее, но разве меня слушали? Посмотри на меня! Они ненавидят меня лишь за то, что моя сила слишком велика, и я пожертвовал собой ради знаний. Отчуждение, Гарри, вот что я получил взамен. Ненависть и страх. Тебе это знакомо, не так ли? Слишком тяжело быть непохожим на остальных… Суметь встать тогда, когда от тебя ожидают покорности, не позволить сломить себя, вопреки ожиданиям завистников…

Юноша тяжело дышал, изгоняя воспоминания о собственной уязвимости, когда на него смотрели, словно на чудовище. Он оказался змееустом, и его подозревали в нападениях на студентов, его разум был связан с Волдемортом, и его стали бояться, будто проклятого, хоть он не сделал ничего дурного. Кем только его не называли: сумасшедшим, лжецом, черным магом… А он просто хотел жить! Он хотел быть таким, как все, но даже этого ему не позволили, навесив на него ответственность за предсказание многолетней давности, сделанное фальшивой провидицей!

— Ты никогда не станешь похожим на других, Гарри. Но без тебя они обречены. Не кори их за злобу — перешагни через свою боль и ненависть, это будет их прощением…

— Я хочу прекратить убийства!

— Никто больше не умрет, Гарри. Ты поднимешься, и никто не станет судить о тебе по слухам и гнусным поклепам. Только поступки, Гарри. Они скажут за тебя.

Гарри приподнял голову и беспомощно посмотрел на Лорда, лицо которого теперь не казалось ему бездушной маской. Уродство больше не пугало его, и потому он разглядел в ответном взгляде Лорда участие и поддержку. А еще — горечь. Горечь, которую уже не было смысла скрывать.

— Мне нужно обещание, что никто… теперь никто не пострадает!

— Мое слово, Гарри, что-то для тебя значит? Тогда у тебя есть это обещание.

— Я останусь заложником?

— Нет, мой мальчик, — грустно улыбнулся Лорд, почему-то напомнив юноше Дамблдора. — Я хочу, чтобы ты стал свободным. Отпустил себя на волю, стряхнув груз, который гнетет твою душу…

— А взамен? Моя сила?

— Я мог бы взять ее, если бы убил тебя, но этого не будет.

— Я не верю.

— Магическая клятва, Гарри. Этого достаточно?

Юноша вздрогнул, непонимающе глядя на Лорда. Все происходящее было невероятно: неужели так просто можно остановить войну? Без потерь и кровопролития? И Волдеморт сам хотел этого? Ложь! Но клятва…

— Я согласен.

— Я всегда был уверен, что ты желаешь людям только добра, мой мальчик. И я счастлив, что слава не сожгла твою душу. Это верное решение, но если ты сомневаешься…

— Нет, — он начал медленно подниматься, однако поддержка пришла оттуда, откуда он не ожидал: Лорд подал ему руку и Гарри оперся на нее, выпрямляясь.

— Я смогу… вернуть свою палочку?

— Конечно, Гарри. Ведь я не лгал тебе.

Юноша протянул дрожащую руку, все еще ожидая подвоха, нового проклятья или гнусного смеха Лорда, решившего, что забавляться над доверчивым пленником ему наскучило, но вместо этого Волдеморт вручил Гарри его волшебную палочку и юноша сжал ее побелевшими от напряжения пальцами. Мерлин! Неужели все так просто?

— Я не знаю слов, — прошептал он.

— Не спеши, Гарри. Просто повтори, что не желаешь убивать и не намерен причинить мне вред. Я верю тебе, но таковы правила…

— А вторая часть клятвы?

— Я клянусь, что никто не погибнет от моей руки…

Гарри сглотнул — в голове царила пустота, осознание, что он и в самом деле способен предотвратить войну, захватило его, принося непередаваемое облегчение. Предсказание было ложью. Он сможет прекратить противостояние и для этого не придется убивать…

— Клянусь, что не причиню Вам вреда…

Гарри медленно поднял палочку, повторяя движения руки Лорда, чертящей в воздухе магические знаки, а их взгляды снова встретились. Еще несколько движений — и все закончится, только бы успеть, только бы это не оказалось обманом, и тогда…

Огненная вязь складывалась в символы, палочки порхали в руках магов, воздух звенел от наполнившей его силы, и Гарри почувствовал, как в него хлынули чужеродные мысли. Они не были враждебны, просто он ощущал их, как свои собственные, поражаясь, что в них не было гнева и неприязни. Размытые образы заполняли его, и он знал, что в эту минуту его мысли так же открыты для Лорда, но больше не боялся этого. Незнакомое сознание захватывало, увлекая все глубже, но Гарри не заметил этого. Не заметил, что поддался манящему водовороту, приглашающему, обещающему знание и свободу, не чувствуя, что уже не следует приглашению, а бесцеремонно ломает барьеры, подчиняясь зову. Мыли все туманнее, глубже, воздух гудит от напряжения и становится темнее. Вместо открытости — боль, вместо приглашения — отторжение. Стены, стены, снова стены, непонимание, почему в обмен на его искренность — все новые ловушки, а потом… Смерти. Много смертей в прошлом и будущем. Новые метки на руках: верные слуги идут исполнять приказ, люди корчатся в муках, и новые Упивающиеся. Ни один не погибнет от руки Лорда. Но не от рук его приспешников. И он не сможет… ничего не сможет сделать, потому что его клятва будет удерживать его. Лорд останется неприкосновенен.

Гарри завыл от безысходности, желая остановить движение руки, но магия захватывала, не позволяя прервать заклинание, а понимание, что он поддался обману, пришло слишком поздно. Дамблдор, сдавшийся под разрушительной мощью Авады, Рон, Гермиона, вопящие от боли, другие люди, которых он никогда не знал, а волшебная палочка все выводит обжигающие символы, замыкая круг, делая невозможным отступление. Тонкс, Люпин, задыхающиеся в огне, тело Снейпа, изувеченное до неузнаваемости, мука, застывшая в черных глазах, и снова — Упивающиеся…

— Не-е-ет!!!

Крик разрывает легкие, рвется наружу. Слишком поздно. Не остановить. Дикая судорога, непонимающий взгляд Лорда становится испуганным, два дюйма до завершающей линии, и палочка срывается в сторону, но силе нужно другое применение. Она уже призвана и не может уйти бесследно. Только будучи направлена в другое русло…

— Авада Кедавра! — крик, сопровождаемый вспышкой, боль во всем теле и рев, полный ярости, а потом — звенящая тишина и болезненный удар тела об пол, когда ноги отказываются его держать.

Палочка по-прежнему зажата в затекших пальцах — чужих, но это не имеет значения. И облегчение. Невероятно мощное, перекрывающее даже ужас от содеянного, потому что на самом деле сожаления нет. Он медленно подполз к телу Лорда, ощупью нашел валявшуюся в футе от него волшебную палочку и, крепко сжав ее, переломил надвое.

Когда он выходил из комнаты, тишина казалась физически ощутимой. Уши заложило — то ли от крика, то ли от напряжения, и некоторое время Гарри вполне серьезно полагал, что оглох, но собственные шаги он мог расслышать, значит, только показалось. В ротонде его ждали двое. Петтигрю, пытавшийся спрятаться за спину высокорослого Упивающегося, умер вторым только потому, что Гарри не охотился за ним специально. Еще один Упивающийся, попавшийся на лестнице, не успел даже выхватить палочку, встретившись взглядом с пустыми глазами победителя Волдеморта. Дальше Гарри не помнил. Он шел, не замечая ничего вокруг, не обращая внимания на крики и топот ног, доносящийся снизу. Кого-то он обездвиживал, чтобы позже авроры могли подобрать беспомощных сподвижников Волдеморта, если ему сопротивлялись — бил на поражение, не считая произносимых проклятий. Частые хлопки аппараций не тревожили его, завеса магии, установленная над прибежищем Лорда, должна была рухнуть в момент его смерти, больше не защищая ставшее ненужным убежище, и слуги Лорда разбегались, как тараканы. Пускай…

У двери камеры Гарри остановился, быстро произнес отпирающее заклятье и переступил порог, боясь, что увиденное в сознании Лорда окажется правдой. Следующий его шаг оказался последним: Гарри замер, и его ноги снова подкосились. Он упал на колени и закрыл лицо дрожащими руками. Жив. Мерлин всемогущий! Жив…

Видеть со стороны, как собственное отражение бросается к тебе, пытаясь поддержать, было слишком. Он дернулся, едва почувствовав прикосновение к плечам, и глупо хихикнул, а уже через секунду хохотал во все горло, не боясь, что Снейп примет его за сумасшедшего.

— Поттер! Поттер, вы целы?

— Я… — Он втянул воздух, кажущийся шершавым, будто наждак, и сумел взять себя в руки: — Я убил его. И Петтигрю. И… кого-то еще.

— Все хорошо, держитесь, мы уходим!

— Нет, — он опомнился так быстро, что Снейп вздрогнул, и юноша в очередной раз рассмеялся:

— Кажется, это безумие — разговаривать с собой, как будто…

— Это зелье, Поттер! Вы хоть что-то помните? — Резкие слова, отдающие паникой, казались неестественными, когда их произносил его голос, но Гарри только кивнул:

— Да, сэр. Я в порядке.

— Сомневаюсь.

— Я правда…

— Заткнитесь. Держитесь за меня и воспользуйтесь портключом. Он при вас?

— Да. Но мы не должны…

— Не дурите, Поттер!

— Сэр, Малфой все еще здесь! Нужно…

— Ничего не нужно. Скоро явятся авроры — он признался, что отправил сову Дамблдору, прежде чем ворваться к Лорду.

— Они могут опоздать, — Гарри попробовал вырваться, но был еще слишком слаб, и пришлось оставить всякие попытки к сопротивлению, вместо этого пытаясь объяснить:

— Малфой хотел помочь, нельзя его бросить, это…

— Он может быть мертв, Поттер! Вы не видели, в каком состоянии он был, а я видел, поэтому заткнитесь и делайте, что я говорю!

— Нет!

Гарри рванулся, стараясь не смотреть в сторону своего двойника, имеющего наглость что-то ему приказывать, но Снейп не собирался терять время. Сунув Гарри под нос какой-то флакон, он велел:

— Пейте, Поттер. Я не хочу, чтобы вы рехнулись!

Гарри безропотно сделал глоток из узкого горлышка, прохладное питье было терпким на вкус и отдавало плесенью, но сознание начало проясняться. Он опустил голову, чувствуя, что его больше не удерживают, и сглотнул. Четкость мыслей возвращалась медленно, но истерика явно сходила на нет — он только сейчас сообразил, что последние четверть часа не был способен контролировать себя, отдавшись чужеродной воле, пытавшейся подчинить его.

— Это всего лишь последствия стресса, Поттер. И примененных Лордом ментальных приемов. Сейчас все пройдет.

— Мне уже лучше.

— Вам не лучше, Поттер, поверьте, — раздраженно отозвался Снейп. — Чтобы восстановиться, потребуется несколько дней, но контролировать себя вы можете, а большего я и не ждал.

— В какой камере Малфой? — наконец поинтересовался Гарри, когда дыхание выровнялось.

— Выкиньте его из головы, Мерлин побери! Его и без вас найдут! — Снейп был в ярости, но Гарри это ничуть не беспокоило.

— Я иду за ним. Если хотите, можете аппарировать — многие так и сделали…

Он тяжело поднялся и шагнул к двери, но Снейп удержал его, неожиданно оказавшись рядом и подставив плечо:

— Держитесь же, тупица! Я не собираюсь приводить вас в сознание по второму разу. Впрочем, я не уверен, что это вообще кому-то удастся: ваш идиотизм неизлечим!

Когда они добрались до нужного ответвления коридора, Гарри уже мог идти самостоятельно. Тяжесть в голове улетучивалась, он начинал реагировать на окружающий мир, но видел его как во сне.

— Пришли, Поттер, — Снейп поднял палочку, отпирающее заклинание прозвучало неразборчивым речитативом, но замок щелкнул и дверь приоткрылась. — Будьте готовы к тому, что мы опоздали.

— Не считайте меня таким уж слабым, профессор. Я видел и кое-что похуже…

Он не стал вдаваться в подробности, что открыло ему сознание Лорда, вместо этого Гарри шагнул в дверной проем и остановился. Темнота казалась непроглядной, пока не послышался «Люмос», и он увидел Малфоя. Вернее — ком тряпья, завернутый в обрывки мантии.

— Мерлин…

— Ну же, Поттер! Шевелитесь, если пришли…

Вопреки сказанному, Снейп первый бросился к раненому и, встав на колени, коснулся его шеи, приподняв запрокинутую голову со спутанными посеревшими волосами.

— Жив, — через несколько секунд последовал вердикт.

— Хорошо, — облегченно признал Гарри. За последний час его отношение к Малфою изменилось не сильно, но он не хотел, чтобы еще и его давнишний недруг канул в этой войне.

— Эннервейт! — пробормотал Снейп, но Малфой не шевельнулся и Гарри подошел ближе, опустившись рядом:

— Почему он не приходит в себя?

— Потому что, Поттер, то, что он пережил, вам и в кошмаре не могло присниться, — рявкнул зельевар, со злостью глядя на Гарри, и тот потрясенно замолчал, не веря, что такую ярость может выражать его собственное лицо:

— Не кричите на меня, — пробормотал он. — Вы вообще не хотели идти за ним, так что неизвестно, кому из нас он обязан сильнее!

Снейп не ответил. Он отвернулся, извлек из поясной сумки очередной пузырек, смочил пальцы в прозрачной жидкости и протер Малфою виски. Потом на свет появился еще один флакон, несколько капель из которого упали в приоткрытый рот, и Снейп принялся ждать. Через пару минут Малфой пошевелился, и тут же его бледное лицо исказила гримаса боли, но он не проронил ни звука.

«Мерлин, я что — слабее чертова Малфоя!» — промелькнуло в голове Гарри. Сам он не мог держаться ТАК, а проклятый слизеринец вдобавок ко всему еще и скорчил пренебрежительную гримасу, видно, не сразу определив, кто рядом с ним.

— Не трогайте его, — приказал Снейп. — Скоро явятся авроры, а дальше им займутся колдомедики.

— Не скоро… — Малфой соображал довольно быстро и его ответ, вернее, шепот, был тому подтверждением. — Сову перехватили... вторую только ранили… но она не долетит…

— Не имеет значения, мистер Малфой. Лорд мертв, так что наши шансы уйти живыми значительно возросли.

Слизеринец приподнял голову, непонимающе глядя на Снейпа, и пробормотал:

— Что, совсем с катушек слетел, Поттер? — обращение Снейпа явно не соответствовало ожиданиям Малфоя.

Гарри фыркнул, вспомнив, что оборотное зелье еще действует. Сам он как-то притерпелся, да у него и не было времени разбираться, кто в чьем облике пребывает, однако Снейпа сей факт, видимо, раздражал гораздо сильнее:

— Не злите меня, Малфой! — рявкнул он.

— Может, мы все-таки заберем его отсюда, пока ваш ненаглядный Драко не склеил ласты? — вызывающе поинтересовался Гарри.

— Нужно время, чтобы он пришел в себя, иначе он загнется на полпути, идиот!

— Естественно! Теперь, когда я вынудил вас тащиться за мной, вы полны сострадания, если вам оно вообще знакомо! Еще несколько минут назад собирались бросить его здесь, а теперь — такая забота! — Гарри начинал злиться. Его неимоверно раздражало, что Снейп носится с Малфоем, словно это не он, Гарри, а проклятый слизеринец уничтожил Лорда. Профессор не выказал ни грамма сочувствия, когда победитель Темного Лорда, едва передвигая ноги, приполз в подземелье. И не к кому-нибудь, а к нему, к Снейпу, сожри его мантикраб с потрохами! А на Малфоя он и дышать боится? Сволочь!

— Молчать, — прошипел Снейп. — Вы никогда не были в состоянии расхлебать то, что заварили! Этим вечно приходится заниматься мне, так что заткнитесь и не лезьте под руку!

— О, да! Куда уж мне!

Гарри даже порадовался, что в данный момент обладает внешностью Снейпа: такую мерзкую ухмылку, как та, что он выдал, на собственном лице при всем желании не удалось бы продемонстрировать.

Профессор плотно сжал губы, повернулся к Поттеру, и их взгляды скрестились:

— Безмозглый недоумок, — процедил он.

— Лицемер, — не остался в долгу Гарри.

Повисло молчание, а потом они, не сговариваясь, посмотрели на Малфоя. Даже испытываемая боль не могла исказить безупречные черты слизеринца так, как это сделало недоумение: Малфой переводил взгляд с Поттера на Снейпа, его глаза едва не вылезали из орбит, а приоткрытый рот выдавал недюжинное изумление. Увидев своего злейшего врага в подобном состоянии, Гарри не удержался от смешка, но тут же заткнулся, почувствовав себя виноватым. Кажется, это оказалось последней каплей:

— Я в Мунго? — нерешительно поинтересовался Малфой, пытаясь отползти в сторону и явно запаниковав.

— Не надейтесь, мистер Малфой, — разочаровал его Снейп. — Вижу, вы в состоянии шевелиться, а значит, передвигать ноги для вас будет не столь обременительно. Приподнимитесь, я помогу вам встать.

Слизеринец замотал головой, скривился от боли, но больше никак не выдал своего нежелания следовать указанию Снейпа.

— Помогите же, Поттер, черт бы вас побрал, — выругался профессор.

— Поттер? — Малфой уставился на Гарри, его взгляд приобрел осмысленность, и он облегченно вздохнул.

— Именно, хорек! — пробурчал юноша, поднимаясь чтобы обойти раненого.

Они подхватили Малфоя с двух сторон под руки, но слизеринец вдруг застонал сквозь зубы, и пришлось опустить его обратно:

— В чем дело? — раздраженно поинтересовался Снейп.

— Рука. Сломана. И ноги, кажется, тоже.

— Черт! Ладно, держитесь. Сейчас я транспортирую вас к выходу.

— Можно, я немного передохну? — просительно проговорил Малфой, и Гарри заметил, насколько трудно далась слизеринцу просьба.

— Я, кажется, не говорил, что у нас много времени.

— Только минуту…

На некоторое время повисло молчание, но нарушил его, как ни странно, сам Малфой:

— Как долго действует обезболивающее?

— Достаточно долго, — сухо отозвался профессор.

Он отошел к стене и сел на пол, запрокинув голову и прикрыв глаза, словно не желая видеть тех, с кем в данный момент находился в столь ограниченном пространстве.

— Я хотел сказать…

— Нужно начать с того, мистер Малфой, что вы хотели передохнуть. Если вы желаете говорить, следует ли это расценивать как согласие на дальнейшие действия?

— Нет, сэр.

— В таком случае извольте молчать.

Гарри едва заметно усмехнулся: было приятно наблюдать, как досталось Малфою. Пускай это низко — слизеринец все-таки ранен, но ничего поделать с собой Гарри не мог.

— Я не верил Дамблдору, — вдруг сообщил Малфой свистящим шепотом. Воздух из его легких вырывался странными всхлипами, но слизеринец не обращал на это внимания. — Я думал, его затея провалится. Мне показалось, вы в самом деле хотите отдать Поттера Лорду…

— Вы что, решили исповедаться? — язвительно поинтересовался Снейп.

Тишина окружала их как кокон, непроизвольно вызывая на откровенность, и Гарри понял это, но профессору, видимо, был неприятен подобный эффект.

— Нет. Я… хотел сказать, что сожалею…

Снейп промолчал, а вот Гарри не сдержался:

— Зачем нужно было дурить всем головы, а, Малфой? — пробормотал он. — Сказал бы директору, что хочешь принести пользу, если от тебя вообще может быть что-то кроме вреда, и не было бы ничего этого…

— Ты дурак, Поттер, — выдохнул блондин и попытался привстать, но тут же оставил свою затею. Его лицо искривила судорога, он опустился на плиты пола. — Директор знал.

Гарри очумело посмотрел на Малфоя, губы которого сложились в самодовольную ухмылку, и заметил, что Снейп тоже не смог проигнорировать подобное заявление:

— Не думал, что десяток «Круцио» все-таки скажутся на ваших мозгах, Малфой, — нервно сообщил он.

Гарри почувствовал что-то необычное в его голосе и пригляделся к профессору пристальнее. Так и есть — действие зелья прекращается. Кажется, скоро все вернется на свои места. Ну слава Мерлину.

— Это правда, сэр, — как-то слишком равнодушно отметил Малфой, и Гарри встрепенулся:

— Похоже, ты спятил, Малфой, — заметил он, придвигаясь ближе, так, чтобы видеть лицо слизеринца. — Я сам слышал…

— Ну да. Слышал. Купиться на такое мог только тупой гриффиндорец! — с неподдельной злостью отозвался тот. — Кто же думал, что ты наворотишь таких дел, что всем тошно станет?

— Мистер Малфой, если то, о чем вы говорите, имеет хоть какое-то отношение к реальности, советовал бы выражаться яснее, — угрожающе произнес Снейп.

— Поттер не должен был до вас добраться. Директор думал, что ему нужен стимул. Хорошая встряска… — Малфой перевел дыхание и продолжил: — Когда Уизли просил его найти Грейнджер, все уже было готово. Его ждали на лестнице. Конечно, он не мог пройти мимо и услышал все, что нужно. Оставалось не позволить ему дойти в подземелья, но тут случилась неувязка: Хмури подставился, и план сорвался.

— Зачем, Малфой? — ошеломленно спросил Гарри.

— Мать твою, Поттер, да без хорошего пинка ты и летать не способен! Ты должен был поверить, что тобой управляли, что друзья оказались бесчувственными негодяями, что Дамблдор готов жертвовать своими людьми направо и налево, что… — тут Малфой замялся, но все же договорил: — что профессор Снейп схвачен Упивающимися по их вине, и озвереть. А что, не так вышло? Ты убил бы Лорда не раздумывая, а прежде я сообщил бы ему, где тебя искать. Никакой угрозы, куча авроров, полная гарантия. А вместо этого… Чертов Хмури! Хорошо, что Дамблдор решил подстраховаться с этим портключом. Если бы не фальшивка…

— Ублюдок, — зло выругался Гарри. — Из-за вас… из-за вас умер Хмури…

— Да жив он, — тихо пробормотал Малфой.

Видимо, парень выдохся, потому что дальнейших реплик не последовало, но тут вмешался Снейп:

— Советую вам продолжить, мистер Малфой, иначе за ваше благополучие я не поручусь…

Угроза прозвучала столь отчетливо, что Гарри сжался: за час с небольшим он успел забыть, как может звучать настоящий голос Снейпа, наполненный ядом.

— Директор решил, что если вы бежали, то должны завершить начатое… — неохотно признался Малфой. — Известие о смерти Хмури отрезало пути к отступлению, вот и все. И он, вообще-то, оказался прав…

Гарри переглянулся со Снейпом, на лице которого — слава Мерлину, уже настоящем лице — читалось тихое бешенство. Юноша решил, было, что причиной тому послужил он, но профессор не подтвердил его опасений. Отвернувшись, Снейп посмотрел на Малфоя, и Гарри порадовался, что тот ранен: будь слизеринец цел, ему не поздоровилось бы.

— Мы еще поговорим об этом, мистер Малфой, — проговорил он, и парень побледнел. Вернее — посерел сквозь слой пыли, покрывавший его обескровленное лицо.

Не дожидаясь ответа, Снейп резко поднялся, выхватил палочку, и глаза Малфоя расширились от ужаса, словно он ждал проклятья. Даже Гарри дернулся, но зельевар всего лишь собрался транспортировать Малфоя из камеры.

— Я не… — начал слизеринец, но Снейп безжалостно перебил его:

— У вас будет время рассказать все в подробностях, — угрожающе прошипел он, и Малфой не осмелился перечить.

— Аппарировать вы, естественно, не можете, — пробормотал Снейп, опуская Малфоя на нагретый солнцем пол нижней галереи, прямо возле дверей, едва они выбрались на свежий воздух.

Тот отрицательно покачал головой, и профессор поморщился, а Гарри отвернулся, не желая видеть слизеринца, опасаясь, что не посмотрит на тяжелое состояние Малфоя и свернет ему шею, а потому первым заметил несколько точек в воздухе. Метлы виднелись достаточно отчетливо.

Юноша выхватил из кармана мантии очки, нацепил на нос и прищурился: солнечный свет бил в глаза, зеленая поросль отсвечивала разными оттенками изумруда, а зрение не хотело сфокусироваться, но в том, что это авроры, он уже не сомневался и разозлился по настоящему. Когда Малфой рассказывал о кознях Дамблдора, это казалось издевкой, но сейчас Гарри подвернулось единственно верное определение: бесчеловечная жестокость. Он стиснул зубы, обернулся в сторону Снейпа и увидел, что профессор не менее внимательно наблюдает за незваными гостями. Лицо профессора застыло, лишь глаза полыхали. Гарри невольно усмехнулся. Зацепило! Еще как зацепило. Что, профессор, не нравится? Только вот высказать директору все наболевшее вряд ли выйдет: плевать против ветра и то эффективнее, чем возмущаться поступком Дамблдора.

— Ну, Поттер, вы довольны? — сквозь зубы проговорил Снейп. — Я всегда знал, что ваш идиотизм не имеет границ, но вам удалось и меня выставить болваном. Подозреваю, теперь вы исключительно гордитесь, что сумели заставить меня поверить в ваши бредни!

Профессор развернулся к Гарри, и его щека дернулась, выдавая неконтролируемую ярость:

— Вы еще пожалеете, что дошли до моих подземелий в тот день! — рявкнул он. — Никакой Орден Мерлина не спасет!

Злость Снейпа передалась Гарри с поразительной быстротой. Он еще не понял, что делает, а уже орал на профессора, словно именно Снейп был виноват в его доверчивости:

— Если вы заметили, я тоже выгляжу не в лучшем свете! Перед вами вряд ли кто стал бы разыгрывать этот спектакль, а меня еще и заставили поверить в него! Думаете, мне легче? Нас обоих выставили идиотами, а виноват опять я? Да знай я, никакое чертово благородство не заставило бы меня потащиться к вам!

Несколько секунд они прожигали друг друга ненавидящими взглядами, так что едва не вспыхнул воздух, но Гарри опомнился первым. Тщательно взлелеянные угрозы, которым, он знал, не суждено воплотиться, отступили на задний план, появилось нечто лучшее: жажда реванша.

— Что с вами, Поттер? — раздраженно оборвал Снейп ход его мыслей, но Гарри уже сложил головоломку. — Бежим, — схватив профессора за рукав мантии, выдохнул он.

— Вы в своем уме, Поттер? От кого? От авроров? — Снейп явно заподозрил его в сумасшествии и даже не повысил голоса, зато Гарри мог гордиться: в кои-то веки он вызвал у Снейпа искреннее недоумение вместо неистовства.

— Именно. Хотите оставить все, как есть? Он даже не поймет! Спорю на что угодно, никаких угрызений совести Дамблдор не испытывает!

— И что вы предлагаете? — Снейп стряхнул его руку, давая понять, что без объяснений не сдвинется с места, но гнева во взгляде поубавилось, и парень понял, что он на верном пути.

— Пусть изводится так же, как заставил нас! Пусть эта победа у него поперек горла встанет, — на одном дыхании выдал он, обнаружив, что Снейп разделяет его чувства. Черт, в кои-то веки нашли общий язык, и то потому, что оба оказались в дураках.

— Выражайтесь яснее, — потребовал профессор, и Гарри довольно ухмыльнулся:

— Здесь есть лаборатория?

— Не думаю, что вы сможете применить то, что там найдете. Мерлин задери, Поттер! Что. Вы. Задумали, мать вашу?

Они смотрели друг на друга, и их глаза сверкали одинаковым остервенением.

— Главное, чтобы все это могло гореть, — едва слышно проговорил Гарри, чтобы Малфой, пребывавший в сознании, но не демонстрировавший признаков жизни, не услышал лишнего. — Вы не думали, что можно уйти красиво? Мы должны погибнуть… на время, — он усмехнулся, — пока Дамблдору не осточертеет давать объяснения, почему у нас не было подкрепления и пока Скиттер не надоест искать виноватых.

— Это называется месть, Поттер, — заметил Снейп.

— Ну да!

Профессор ничего не сказал, а потом вдруг сорвался с места и потащил Поттера за собой; тот не сопротивлялся, зная, что времени в обрез.

— Вы же не хотите взорвать здесь все, — на бегу проговорил Снейп, когда они миновали коридор и оказались возле лестницы, ведущей вниз.

— Нет, только половину, — зло отозвался юноша.

Замок на преградившей путь двери Снейп снес заклинанием, и они кинулись дальше. Лаборатория со столами, заставленными ретортами и перегонными кубами, и шкафами, забитыми банками с неизвестным содержимым, была цела. Справа послышался шум, Снейп развернулся, вскидывая палочку, но Поттер успел первым:

— Авада Кедавра, — крикнул он. Зеленая вспышка — и мертвый слуга мертвого Лорда рухнул на пол, взметнув облачко пыли.

Снейп дернулся, как от удара, Гарри перехватил его взгляд и стиснул зубы:

— Я уже наговорил проклятий на пожизненное заключение в Азкабане, — пояснил он, прерывисто дыша. — Одним больше, одним меньше…

Профессор шагнул к нему и схватил за плечи, безжалостно встряхнув:

— Что вы делаете, Поттер?! Вы не убийца!

Искаженное лицо Снейпа не испугало Гарри:

— Я чуть не стал им! Я чуть не принес магическую клятву, что буду служить Лорду! Вы это хотели знать?! Я хуже, чем убийца, я предатель! И все — из-за Дамблдора…

— Без истерик, Поттер! Вы искали уединенное место, чтобы снова себя жалеть, или все-таки собираетесь действовать?!

Гарри тряхнул головой, поправил съехавшие очки и проговорил:

— Нужно взорвать все к Мерлину, прежде чем сюда доберутся авроры! Малфой наверняка скажет, где мы!

— Я еще пожалею об этом, Поттер, — проворчал Снейп, но тем не менее направился к ближайшему шкафу и вынул несколько флаконов. На вид они были абсолютно одинаковыми, непонятно, как зельевар их различил. Но размышлять оказалось некогда: тот по очереди швырнул склянки об стену, так что осколки брызнули в разные стороны, а на каменной кладке остались густые потеки. Еще несколько пузырьков — на сей раз содержимое оказалось красного цвета, а потом все полыхнуло. Языки пламени взметнулись до потолка, сопровождаясь клубами удушливого дыма.

— Этого достаточно? — скептически полюбопытствовал Снейп, оборачиваясь, но Гарри покачал головой и распахнул створку соседнего шкафа. Выхватив одну из крепко запечатанных бутылей, он прочел название и развернулся к Снейпу:

— Оно ведь взрывается, верно? Если добавить кровь мантикоры… — Гарри запнулся, но профессор оборвал его:

— Если добавить кровь мантикоры, Поттер, здесь начнется Армагеддон местного масштаба, — заорал он, — вы этого хотите? Никто не выживет, мы в том числе, а Дамблдор получит все шансы почувствовать себя виновным, но уже вполне оправданно!

Гарри сжал колбу в руке, но не отступил:

— Его можно локализовать…

— Хорошо. Но будете делать то, что я скажу. Портключ, надеюсь, при вас?

— Да.

— Это значит, что наши шансы повышаются, — бросил профессор, — примерно до десяти процентов, если вы не сведете их к нулю своей глупостью.

Снейп резко развернулся к шкафу, одним движением смел в сторону флаконы и банки. Что-то зашипело, справа раздался небольшой взрыв и у стола, на котором стояли пузатые реторты, подломилась ножка. Снова повалил дым, но Снейп уже держал в руке высокую пробирку, наполненную густой оранжевой жидкостью. Шагнув на середину комнаты, поморщился и подозвал Гарри кивком головы:

— Вылейте содержимое, — указал он на склянку с кровью мантикоры. Гриффиндорец, вынул пробку, плеснул на пол мутно-белое зелье, после чего отбросил прочь опустевший флакон.

— Это ограничит зону взрыва, — профессор продемонстрировал баночку, наполненную кристаллическим порошком, и тут же убрал, едва Гарри протянул руку:

— Нет, Поттер. И не надейтесь, что я доверю вам собственную жизнь. Своей можете распоряжаться как угодно, но без меня.

На лестнице раздался шум, а пламя подобралось ближе. Гарри закашлялся, придвинувшись к профессору, и тот передернул плечами:

— Поттер, Вы не хотите вернуть мне мою одежду? — поинтересовался он. — Если уж мне выпала сомнительная честь окончить свои дни в вашей компании, предпочитаю собственные вещи.

Гарри нервно рассмеялся, стянул мантию, передал ее Снейпу и принялся расстегивать застежки сюртука, одолженного профессором. За дверью послышались крики, он понял, что не успеет, резко рванул застежки и тут же услышал над ухом шипение Снейпа:

— Я убью вас, Поттер!

— Охотно верю.

Сунув профессору сюртук, он криво напялил собственную мантию, протянул руку, дождавшись, пока профессор вложит в нее пробирку с кровью — и дверь распахнулась. Всего одно заклятье, произнесенное Снейпом, и количество дыма удвоилось, авроры замерли, а Гарри выхватил волшебную палочку, направив ее на дверь, едва удержавшись, чтобы не зайтись в кашле. Звон лопающегося от жара стекла заставил его подобраться, откуда-то появился сизый туман, обжигающий глаза и горло, из глаз потекли слезы. Но Снейп рассыпал вокруг порошок из бесценной посудины, и на мгновение дышать стало легче.

— Они здесь, — кто-то поперхнулся дымом, силуэты возле дверей заметались неровными тенями, Гарри шагнул вперед, но почувствовал, как его грубо оттаскивают обратно.

— Стойте, где стоите, Поттер, — угрожающе проговорил Снейп.

В отличие от Гарри, он был собран, и юноша только сейчас окончательно поверил, что зельевар действительно мог, не издав ни звука, перенести «Круциатус». В отличие от него самого.

В футе перед ним полыхнуло, Гарри обдало жаром, однако он ощутил ледяной озноб: за пеленой тумана появился Дамблдор, пробирающийся в кабинет, расталкивая с дороги авроров, пока те пытались тушить пламя заклятьями.

— Гарри, мальчик мой, — громко позвал директор. — Сейчас мы поможем тебе!

— Не подходите, — направив на Дамблдора палочку, закричал Гарри.

Истерические интонации не пришлось имитировать: стена огня вокруг, грохот рушащихся перекрытий, треск горящего дерева — все это не способствовало хладнокровию, но позади стоял Снейп, и Гарри ощущал его поддержку. По крайней мере, он знал, что профессор не оставит его.

— Я не собираюсь иметь с вами ничего общего! Вы — не лучше Лорда! Для вас ничего не стоит отправлять людей на смерть…

Гарри втянул горячий воздух, согнулся в приступе кашля и почувствовал, как Снейп схватил его за руку:

— Довольно, Поттер! Бросайте колбу!

Слова потонули в окружающем шуме, и Гарри пропустил их мимо ушей. К тому же он был уверен, что есть еще несколько секунд:

— Вы отдали меня на откуп, как и остальных, а теперь хотите, чтобы я вернулся? Нет!

— Гарри, ты все поймешь! Это ошибка! — голос Дамблдора звучал так громко, словно директор использовал «Сонорус».

— Я не хочу ничего понимать! Вы сделали меня убийцей!

Он не успел договорить: наверху заскрипело, потолочная балка накренилась, грозя обрушиться, и крик Снейпа вернул его к действительности:

— Не стой столбом, идиот!

Гарри медленно, как во сне, опустил палочку, глядя вверх, зато вскинул руку Дамблдор, останавливая падение перекладины. Один конец балки сорвался с обгорелого крепления, пальцы юноши разжались, склянка выскользнула, шею сдавило, словно кто-то перетянул ее тонким шнурком, впившимся в кожу. Перед глазами полыхнуло в последний раз, все закружилось, он оказался вплотную прижатым к Снейпу… а потом мир вокруг померк, оставив где-то позади грохот, крики и вонь горелого дерева.

Он пришел в себя, но не сразу понял, где находится. Спине было холодно, горло саднило внутри, шея — снаружи, будто его пытались придушить немногим ранее, но в целом все было не так уж и плохо. Если это не ад, что вряд ли, значит, он жив.

Приоткрыв глаза, юноша увидел Снейпа, склонившегося над ним, свет мешал сосредоточиться и Гарри подумал, что это уже навязчивая идея: еще немного, и он сам попросится в подземелья… В этот момент губы ощутили прохладу стекла, в рот потекла кислая жидкость с сильным ароматом Аира, и он, едва не задохнувшись, поднял голову, глотая зелье.

— Дурак, — на редкость безразлично констатировал Снейп, — еще немного и вы, мистер Поттер, оказались бы под завалом, а ваши останки превратились бы в пепел. Надеюсь, вы понимаете, что это не входило в мои планы?

— Это вы активировали портключ?

— Только заметили, Поттер? — язвительно поинтересовался профессор, убирая флакон с зельем.

— Скорее — почувствовал… — Гарри неловко пошевелил рукой, дотронулся до шеи и поморщился: Снейп с такой яростью рванул цепочку-портключ, что кожа до сих пор болезненно реагировала на любые прикосновения.

Профессор поднялся, протянул Гарри очки, и выжидающе замер над ним:

— Если не собираетесь здесь оставаться, я посоветовал бы вам пройти в дом, иначе окрестные птицы решат, что я приволок пугало…

— Вы же сами сказали, что здесь нет ни одной живой души, — прохрипел Гарри, неловко поднимаясь с такой мягкой, но все же сырой травы, — заклинания не пропускают даже сов.

Снейп скривился.

— Ваше счастье, Поттер, иначе они не преминули бы выразить свое… отвращение к Вашему облику единственным доступным для птиц образом…

Челюсть Гарри отвисла: это что, новый вид профессорского юмора, или Снейп и в самом деле сообщил ему, что даже птицы обгадятся от одного его вида? Не пережив подобного умственного напряжения сразу после эмоциональной встряски, он просто фыркнул. В ответ профессор окинул его презрительным взглядом и направился к дому. Облегчения Гарри не испытал. Впрочем, чувство вины тоже не донимало его. В голове царила звенящая пустота, кожу вдоль спины покалывало — то ли от травы, на которой он не так давно валялся, то ли его знобило. Все чего он хотел — отмыться и уснуть. Остальное — позже.

А позже начался кошмар. Гарри едва не заснул в ванной, но ледяная вода, которую он сам же включил, быстро привела в чувство. Выглядел он, действительно, не лучшим образом: щека расцарапана, глаза красные: видно, полопались капилляры после болевого проклятья. Похож на Лорда, мир его праху, вдобавок все тело в синяках, а на шее красный след, оставшийся от цепочки, когда Снейп сорвал ее. Впрочем, если учесть, в каком виде он вошел в ванную, это был не худший вариант. Упав на кровать, Гарри даже не позаботился о том, чтобы укрыться одеялом и провалился в сон, едва его голова коснулась подушки.

Проснулся он от собственного крика. В комнате было темно, лишь полоса лунного света пересекала пол. Гарри судорожно втянул воздух и только тогда понял: кричал он во сне. На самом же деле его горло славила судорога, и он при всем желании не мог издать ни звука. Он видел их всех. Мерлин, когда он произносил непростительное проклятье, он даже не вглядывался в лица, а теперь они откуда-то всплыли, оказавшись такими четкими, какими не были в реальности.

Гарри упал на подушку, влажными от пота пальцами потянулся к тумбочке, на которой лежала его волшебная палочка, и, схватив ее, произнес заглушающее заклинание. Не хватало еще, чтобы Снейп услышал его вопли. Жалкая же картина ему откроется…

Он просыпался еще несколько раз: кошмары не прекращались, зато становились разнообразнее. Иногда оказывалось, что он не успел прервать магическую клятву и Лорд хохотал, скаля раззявленный череп. Почему — череп, Гарри понять не мог, и от этого становилось неизмеримо страшнее. Казалось, что даже мертвый, весь пропитанный запахом тлена, Волдеморт пытается дотянуться до него: мерзкая ухмылка, когтистая рука, протянутая в желании ухватить и уволочь с собой. Гарри кричал, извиваясь и отползая, и просыпался окончательно.

Потом кошмары сменились. Он видел мертвого Снейпа, так, как видел его в мыслях Лорда, и уже давился не криком, а хрипами, но снова наступало пробуждение, а потом все начиналось сначала. Сознание цеплялось за самые отвратительные моменты, и среди них нашелся один-единственный, заставлявший юношу испытывать достаточное омерзение, чтобы стонать сквозь стиснутые зубы, даже во сне сжимая кулаки с такой силой, что на ладонях оставались кровоподтеки от впившихся ногтей.

Гарри снова не мог видеть, как и тогда, будучи обездвиженным, заново переживая тошнотворные прикосновения Упивающегося. Он хрипел, тело били конвульсии, а к горлу подступала тошнота, но кошмар не прекращался. Когда он пришел в себя, по щекам текли невыплаканные слезы, а тело словно окаменело. Сорвавшись с кровати, Гарри бросился в ванную, включил ледяную воду и встал под душ, отчаянно начав оттирать кожу мочалкой. На теле оставались красные следы, так яростно он старался счистить гадкие ощущения, но они будто намертво прилипли к нему. Не выдержав, Гарри опустился на колени и заплакал. Вода стекала ручейками по лицу, капая с подбородка, но легче не становилось.

После повторения кошмара он больше не смыкал глаз. Лежал бревном, согревая заледеневшее после очередной попытки смыть грязь тело, и смотрел в потолок. Когда рассвело, он выбрался из постели, оделся в свежевычищенную заклинанием одежду и поплелся вниз, четко осознавая, что еще одной подобной ночи не переживет.

День прошел словно стороной. Гарри провел его в гостиной, в кресле перед холодным камином, даже не выглянув на улицу. На коленях лежала книга по усложненному курсу Трансфигурации, раскрытая на середине, и он лениво перелистывал страницы, только потому, что Снейп иногда выходил из своего кабинета, спускался вниз и снисходил до пары взглядов в его сторону. Тогда Гарри переворачивал лист и смотрел на расплывающиеся перед глазами строки, делая вид, что читает. Когда профессор уходил, он снова поднимал голову и глядел в камин пустыми глазами. Час за часом. Еще одной такой ночи он точно не переживет. Он рехнется раньше.

Снейп не позволил ему проигнорировать ужин, хоть Гарри и не ожидал от него подобного рвения. Профессор без объяснений отвел его в столовую, усадил в кресло и поставил перед носом тарелку с бутербродами и стакан молока. Юноша неуверенно посмотрел на Снейпа, но тот сложил на груди руки и остался стоять рядом, будто надсмотрщик.

— Морить себя голодом — не лучшая из ваших идей, Поттер, — процедил Снейп, когда прошло четверть часа, а Гарри так и не притронулся к еде.

— Я не голоден.

— Ваше дело. Тогда ночевать будете на этом стуле.

Юноша подумал, было, что это не такая уж и плохая идея. По крайней мере, тут он вряд ли заснет и не придется опасаться кошмаров, но знать, что все это время Снейп не будет спускать с него глаз, угнетала. Он все же съел один бутерброд, не чувствуя вкуса, залпом выпил молоко и поднялся:

— Я могу идти?

— Идите, Поттер, — кивнул Снейп.

На этот раз дело обстояло еще хуже. Он был готов к тому, что снова придется смотреть в пустые глаза ожившего Лорда, что за него будут цепляться руки мертвых Упивающихся, но сознание предоставило очередную возможность насладиться всеми оттенками беспомощности и отвращения. Он опять не чувствовал своего тела, не мог открыть глаз и кричать, заново переживая муторные прикосновения влажных ладоней, вожделенно исследовавших его тело.

Проснувшись, Гарри привычно поплелся в душ, чтобы смыть липкий пот, и ужаснулся, увидев в зеркале собственное отражение. Под глазами залегли тени, лицо осунулось, искусанные губы потрескались, а руки мелко дрожали. Он снова четверть часа простоял под ледяной водой, прикинув, что еще неделя кошмаров, и он свалится с пневмонией, но не сдвинулся с места, а выждал, пока мышцы не начнет сводить от холода.

Вернувшись в кровать, он закутался в одеяло, и уставился вверх, изучая тени на потолке. Он не выдержит, с этого следовало начать. Нужно было взять у Снейпа сонное зелье, тогда он наверняка был бы избавлен от кошмаров хоть на одну ночь. А дальше? Снова зелье? А через сколько ночей он привыкнет и снотворное перестанет действовать?

Гарри застонал, снова прикусив губу, и зажмурился. «Лучше бы это был Снейп», — пронеслось у него в голове. Когда профессор его целовал, это было не так отвратительно. А, смотря правде в глаза, это было совсем не… Юноша распахнул глаза и тяжело вздохнул. Нет, он не должен об этом думать. Но ведь тот Упивающийся даже не целовал его, а он был готов извергнуть содержимое желудка при одном воспоминании. Почему, черт возьми? Неужели к Снейпу он испытывает что-то сродни… влечению?

Гарри старался избегать высокопарных слов, характеризуя собственные эмоции, но истина от этого не становилась приятнее. Возможно, он не презирает Снейпа потому, что профессор вовсе не хотел его целовать. Лорд отдал ему пленника, вот и все. Нужно было играть роль. Только почему, Мерлин побери, ему было… действительно приятно?

— О, нет, — Гарри распластался на постели, раскинув в стороны руки, и замер. Глаза горели, словно в них насыпали песка, но позволить себе задремать он не мог. Он точно знал, что последует за этим. Новый ужас, новое пробуждение в поту и очередная порция ледяной воды, ненадолго приводящей в себя и заставляющей тело чувствовать хоть что-то помимо омерзения. А ведь Снейп хотел его. Профессор и не отрицал этого, и удивительно, как вообще не стер ему память.

Гарри передернул плечами, на миг перед глазами снова возникли ставшие до боли знакомыми стены темницы, и сон как рукой сняло. Он рывком сел на постели и обхватил руками колени. Иррациональность происходящего подтачивала выдержку, вынуждая медленно, но неотвратимо подвергать сомнениям здравость собственного рассудка. Действительность начинала казаться плодом галлюцинаций с повторяющимся сценарием, и вынырнуть из них не было никакой возможности, разве что сменить на нечто другое, столь же малореальное. Другие прикосновения, другие… он не мог назвать это словом ласки и предпочел не подбирать подходящих эпитетов. Пускай это будет хотя бы Снейп. Он не так уж и отвратителен, если вдуматься. К тому же профессор уже целовал его, и в этом не было ничего страшного. Просто… странно, и все. Не больше.

Гарри нахмурился, понимая, что на подобные размышления его подвигло не что иное, как полная беспомощность и отупляющая бессонница, но идея показалась привлекательной. Настолько, насколько его вообще могла привлекать перспектива обрести Снейпа в качестве… Эту мысль юноша тоже оставил незавершенной. Медленно поднявшись, он надел очки и набросил на плечи халат, пожертвованный ему тем же профессором еще в первый день пребывания здесь. Пройдя в ванную, он включил свет и окинул придирчивым взглядом собственное отражение. Вид был не из лучших. Синяки под глазами, бледный, как смерть, во взгляде явная невменяемость, осунувшийся, с расцарапанной физиономией… Юноша криво усмехнулся. Подумать только, он прикидывает, достаточно ли хорош, чтобы пойти соблазнять Снейпа. Ну и что он скажет? «Я знаю, что вы меня хотите, так, может быть, вы соизволите трахнуть знаменитого Гарри Поттера, чтобы он окончательно не съехал с катушек, потому что его пытался изнасиловать какой-то Упивающийся»? В таком-то виде?

— Мерлин, до чего я докатился, — Гарри скривился, и его отражение досконально продублировало эту гримасу, — соображаю, хорош ли я, чтобы оказаться в постели сальноволосого ублюдка…

Хотя, если не грешить против истины, Снейп отнюдь не урод. Не красавец, конечно, но что-то в нем есть. Что-то притягивающее внимание. Властность, гордость, бескомпромиссность, которую Гарри долго путал с беспринципностью, и невероятное чувство долга. Да и обозвал его так Гарри даже не по привычке, а чтобы оценить, способен ли он принять как данность, что Снейп, тот Снейп, из самых худших его воспоминаний — склочный, язвительный, циничный, совсем не привлекательный со своим крючковатым носом и грязными волосами, станет его касаться. Везде, где сочтет нужным… Поразмыслив, Гарри понял, что это его уже не беспокоит. Да и воспринять образ профессора таким, каким он его нарисовал в воображении, почему-то удавалось с трудом. Мерзкий характер — это да, но в остальном... Люциус Малфой со своей холеной внешностью оказался куда большей скотиной. Вдобавок Снейп ни разу не сделал Гарри ничего дурного. Подумаешь, систематические выволочки! Так остальным тоже круто доставалось. Выходит, что не все так страшно. А если прибавить, что профессор вызывает у него куда меньшее отвращение, чем тот Упивающийся, получается, он действительно хочет, чтобы Снейп… Хватит. Гарри тряхнул головой, отбрасывая со лба непослушные волосы, и направился к двери, оставив очки на тумбочке: все равно толком ему ничего разглядывать не нужно, заодно не будет дурацки выглядеть.

Говоря по правде, Гарри не слишком хорошо представлял, что с ним может сделать Снейп. Нет, он знал, как это происходит, но применительно к себе представить не мог. Наверное, поэтому, стоило ему подойти к двери, ведущей в комнату зельевара, ноги у него затряслись мелкой дрожью. Плотнее завернувшись в халат, юноша поднял руку и постучал, прикидывая, как объяснит профессору свое появление посреди ночи, но ничего путного придумать не успел: дверь распахнулась, и перед ним возник Снейп.

Он был полностью одет, словно спать так и не ложился, и Гарри заметил, что на письменном столе, возле занавешенного окна, горит светильник. Небольшая комната тонула в приятном полумраке, от которого юноше почему-то полегчало. По крайней мере, Снейп не заметит, как он будет краснеть.

— Что вам нужно, Поттер? — сухо поинтересовался профессор, не пуская ночного гостя дальше порога.

— Сэр, я… — Гарри запнулся, сообразив вдруг, что если Снейп его и не высмеет сразу же, то уж выставит взашей — это точно.

— Дальше, Поттер. Того, что вы сказали, слишком мало для объяснения столь позднего визита.

— Я хотел поговорить с вами.

— Ну так говорите, — Снейп оперся о дверной косяк и выжидающе замер.

— Можно я войду? — неуверенно спросил юноша, чувствуя, что ноги начинают замерзать. Он так торопился, боясь передумать, что умудрился выскочить босиком…

Профессор окинул его изучающим взглядом, недовольно поджал губы и отступил с дороги, позволяя проскользнуть в комнату. Притворив дверь, Снейп вернулся на свое место, опустился в кресло, где сидел минуту назад, и отодвинул в сторону листы пергамента, исписанные убористым почерком:

— Теперь все условия соблюдены?

— Сэр, я… — Гарри запнулся, но отступать было некуда. — Я знаю, что вы…

«Мерлин, что же дальше?!»

— Что вы испытываете ко мне… влечение…

— И поэтому вы вламываетесь ко мне во втором часу ночи, чтобы сообщить это изумительное наблюдение? — гнева в голосе профессора не слышалось, зато четко различалась насмешка. — Позвольте поинтересоваться, мистер Поттер, какое значение это имеет лично для вас? Я как-то не так на вас посмотрел? Возможно, вы решили, что именно сегодня ночью я собираюсь вас навестить, и решили забаррикадироваться, но не нашли подходящего шкафа?

— Сэр, просто скажите… это правда? — вымученно прошептал юноша, стискивая пальцами полы халата.

— Убирайтесь вон, Поттер, — громко произнес Снейп, складывая на груди руки.

— Сэр, пожалуйста. Я только…

— Вон! Я не желаю слушать ваши бредни. Покиньте мою комнату, или я самолично спущу вас с лестницы!

— Хорошо, — слишком быстро согласился Гарри.

Будь он в более-менее нормальном состоянии, то развернулся бы и ушел, но деваться было некуда. Возвращение в пустую постель, где его поджидают очередные изуверские пытки подсознания, было гораздо страшнее ярости Снейпа.

— Я подумал, что если вы действительно… хотите меня, то…

Дальше Гарри предпочел не говорить: слова кончились, а горло предательски сдавило, и вместо ожидаемой речи в свое оправдание он подрагивающими пальцами развязал халат и стянул его, позволив упасть на пол. Юноша был бы достаточно сильно удивлен, если бы в этот момент мог видеть лицо Снейпа, но он смотрел вниз, опасаясь поднять голову, и потому пропустил занятное зрелище. Однако ошеломление властвовало над профессором не долго. Он выждал несколько секунд, а потом невозмутимо поинтересовался:

— И что же прикажете с вами делать?

Гарри закусил губу, понимая, что Снейп откровенно издевается, но ничего другого не оставалось:

— Что хотите, — едва слышно проговорил он.

Снейп молчал и Гарри, глянув из-под ресниц, заметил, что профессор внимательно смотрит на него. Не разглядывает тело, а пытается поймать взгляд:

— Вы в порядке, Поттер? Посмотрите на меня, — наконец приказал он.

Гарри дернулся, но все же отважился поднять голову.

— Немедленно оденьтесь и объясните мне, что подвигло вас на подобную… выходку!

Юноша молчал, и тогда поднялся Снейп. Он подошел к Гарри, и, взяв его за подбородок, заставил посмотреть в глаза:

— Успокойтесь, Поттер. Объясните мне, зачем явились сюда и, возможно, мы сумеем с этим разобраться.

— Я уже ответил, сэр.

— То есть вы вообразили, что я с радостью на вас наброшусь? И именно потому у вас зуб на зуб не попадает?

Гарри молчал, но Снейп действовал исключительно безжалостно:

— Я жду ответа, Поттер.

Осознав, что в ближайшее время ничего не изменится, Гарри запаниковал и сделал единственное, что пришло ему в голову: шагнул к профессору и прижался к нему всем телом, надеясь, что мужчина хоть как-то на это отреагирует. Не дождавшись ответной реакции, он поднял руки, провел ладонями по груди Снейпа, ощущая тонкую ткань рубашки, но профессор только вздрогнул, не предпринимая никаких действий в ответ:

— Поттер, я последний раз спрашиваю, зачем вы это делаете? Мне прекрасно известно, что, будь вы в нормальном состоянии, ноги вашей тут не было бы, но, учитывая недавние события, я могу поверить, что вам плохо и вы боитесь одиночества. Для этого не нужно являться ко мне в подобном виде и пытаться залезть ко мне в постель. Если вы хотите поговорить, я вас выслушаю…

— Нет, — замотал головой Гарри, чувствуя, что еще немного и выдержка ему откажет. — Я хочу, чтобы вы…

Он не знал, как это сказать и едва не проговорил: «занялись со мной любовью», но это было слишком.

— Не заставляйте меня, вы ведь все прекрасно понимаете…

— Я понимаю, чего именно вы хотите, но вы не ответили, почему. Боюсь, вы и сами этого не знаете, так что сейчас заберете свои вещи и исчезните из моей комнаты. Немедленно.

— Я… — юноша передернул плечами, но стоять неподвижно было так холодно, а от Снейпа исходило тепло, и он прижался плотнее:

— Я не хочу вспоминать того, что было в камере. Мне плохо. Я не могу спать. Если вы прогоните меня, я рехнусь. Мне ведь было совсем не противно, когда вы меня поцеловали, и я подумал…

— Вы подумали, что сможете вытеснить один кошмар другим, и с поразительной наглостью решили, что я возьмусь избавить вас от воспоминания об изнасиловании, сделав примерно то же самое?!

— Он не… он ничего не сделал, только…

— Что — только, Поттер? — Снейп резко отстранил его и Гарри почувствовал, что его щеки пылают. Почему-то все время, пока он стоял, совершенно обнаженный, так стыдно ему не было.

— Только трогал и…

Пальцы Снейпа сильнее сжали его плечи, а потом профессор вдруг резко выпустил его и кивнул в сторону кровати:

— Ложитесь, Поттер, и перестаньте трястись.

Гарри вздрогнул, но надежда, что его все-таки не прогонят, мешалась с горьким осознанием: Снейп просто собирается воспользоваться им. Равнодушно, бесчувственно, исключительно потому, что он сам попросил. Но разве не этого он хотел? Пусть так, зато он не будет больше чувствовать на себе рук проклятого Упивающегося.

Юноша двинулся к постели, неуверенно откинул покрывало и нервно сглотнул, оглянувшись на Снейпа. Профессор будто забыл о нем: отошел к столу, педантично сложил бумаги, и Гарри, сообразив, что на него не смотрят, быстро забрался на кровать, улегшись на живот, и уткнувшись лицом в подушку, чувствуя напряжение во всем теле. Когда совсем близко раздались шаги, он замер, тщетно заставляя себя успокоиться. Настолько, насколько это вообще было возможно.

Снейп опустился рядом — кровать слегка скрипнула, простыня натянулась, а затем что-то звякнуло, и Гарри дернулся, когда на его спину полилась прохладная жидкость. По комнате распространился терпкий травяной запах, и почти сразу же Гарри ощутил уверенное прикосновение: руки Снейпа легли ему на плечи, принявшись медленно массировать скованные до боли мышцы.

— Расслабьтесь, Поттер, — ровно проговорил профессор, — я не собираюсь ничего с вами делать. Сейчас придете в себя и все забудете.

Гарри не сразу понял, о чем говорит Снейп, но даже когда смысл сказанного дошел до него, тревога не исчезла. Потребовалось несколько минут, в течение которых юноша внимательно прислушивался к себе, улавливая малейшие изменения в собственном восприятии, пока не убедился, что действия профессора не вызваны похотью. Это было странно, но, тем не менее, утешало.

Пальцы Снейпа продолжали равномерно разминать спину Гарри, неторопливо продвигаясь вниз, не пропуская ни одного участка. Оказывается, у него ныло все тело, просто до этого момента физическая боль демонстративно оставлялась без внимания, как не идущая ни в какое сравнение с душевной.

Через четверть часа он уже млел, полностью отдавшись во власть приятным ощущениям. Даже когда Снейп чуть передвинулся, а его ладони переместились на бедра юноши, тот не шевельнулся, только довольно вздохнул, крепче обхватив подушку. Профессор осторожно массировал его тело, и Гарри полностью расслабился, доверившись умелым рукам. Было настолько хорошо, что хотелось провести так целую вечность: чувствовать, как каждая мышца отзывается на касания Снейпа, как его руки скользят по бедрам, спускаясь ниже, потом — снова вверх, к пояснице, разминая, поглаживая и повторяя все с начала. Гарри не заметил, когда стал постанывать от удовольствия. По телу разливалось тепло, оно обволакивало, завораживало, делая кожу слишком чувствительной к прикосновениям. Движения Снейпа уже не усыпляли, теперь они напоминали неспешные ласки, вызывающие легкую дрожь возбуждения. Ладони скользнули по бокам, снова переместились на спину, напряжение, сконцентрировавшееся в паху, усилилось, и юноша едва не выгнулся, подчиняясь желанию устремиться навстречу терпеливым рукам.

— Перевернитесь, Поттер, если вы еще не заснули, — невозмутимо произнес Снейп, не дав ему времени опомниться.

Гарри мигом забыл о том, что еще несколько минут назад был полностью раскрепощен, и сжался, отчетливо осознав, что у него есть все шансы опозориться. Его завели даже не настоящие ласки, а обыкновенные прикосновения, которые и возбуждающими-то назвать было трудно. Он сильнее вцепился в подушку, но профессор не обратил внимания на этот панический жест:

— Долго мне еще ждать?

Гарри глубоко вздохнул, успокаивая неровное сердцебиение, стараясь не шевельнуться лишний раз. Как он и опасался, медлить Снейп не стал: через миг юноша оказался безвольно лежащим на спине, зажмурившись и чувствуя, что снова начинает краснеть. Его затвердевший член заметно приподнялся, и профессор не мог этого не видеть, но не сказал ни слова, только вновь вылил немного маслянистой жидкости на кожу Гарри и принялся растирать ее по груди, начав с ключиц и постепенно спускаясь ниже. Когда юноша подумал, что задохнется от наслаждения, Снейп невозмутимо переместил ладони ему на плечи и продолжил массировать, не особенно осторожничая, видя, как закаменели мышцы:

— Вы слышали, что я сказал, Поттер? Расслабьтесь, иначе никакого толку не будет, — проворчал он, — хотите завтра проснуться совершенно разбитым?

Гарри попытался последовать совету, но организм напрочь отказывался подчиняться. Зато нарастало предательское возбуждение. Все было не так плохо, пока Снейп массировал ему плечи, но когда ладони профессора легли ему на грудь, неторопливо скользя по горячей коже, Гарри пришлось прикусить губу, чтобы не застонать. Руки Снейпа обжигали, поглаживания вызывали невероятно приятные ощущения. Мимолетное прикосновение к соскам, и он втянул воздух сквозь зубы:

— Вам доставляет удовольствие надо мной издеваться, — приглушенно прошептал Гарри, уже понимая, что Снейп прекрасно осведомлен о его реакции.

— Я сделал вам больно? — невозмутимо поинтересовался профессор. — Сомневаюсь.

Парень сжал челюсти и зажмурился еще сильнее. Чертов Снейп! Он делает это специально! Решил отомстить таким образом? Вот гад!

— А-а-ах… — вспышка удовольствия оказалась такой яркой, что Гарри не успел опомниться. Не слыша собственного стона, он запрокинул голову, не желая видеть, как руки профессора замирают на его бедрах. Он не хотел, чтобы тело так легко отзывалось на движения Снейпа, но не мог не признать, что это слишком… хорошо. Все, о чем Гарри думал, складывалось в одну противоречивую фразу: «какого черта он так близко, почему только дразнит?».

Он дышал тихо, чуть прерывисто, проклиная минуту, когда его посетила идея вломиться к Снейпу. Нет, он знал, зачем идет, но тогда все было до предельного ясно, а в данный момент… Гарри абсолютно не понимал, испытывает ли профессор хоть какое-то возбуждение, глядя на него. Движения оставались по-прежнему неторопливыми, можно сказать — вдумчивыми, ритм ни разу не нарушился, теперь пальцы осторожно массировали бедра, постепенно спускаясь вниз, и Гарри вцепился в простыню. Член был болезненно напряжен, и оттого, что Снейп видел его состояние, желание только нарастало, а что с ним делать юноша не представлял. Окажись он в одиночестве, то быстро с этим покончил бы, но Снейп, кажется, вовсе не задумывался о столь интимной подоплеке дела.

Профессор не позволял себе лишнего и Гарри уже много раз пожалел об этом, особенно, когда прикосновения Снейпа казались такими многообещающими и в то же время вполне невинными, как сейчас. Если бы мужчина действительно ласкал его, можно было бы не сдерживаться. Но если ласки и были, то они оказались довольно грубо завуалированы: Снейп всегда мог сказать, что не вкладывал в собственные действия никакой двусмысленности. Господи! Да один его взгляд — сплошная двусмысленность! «Мерлин, я не выдержу», — подумал он, и тут же почувствовал, как ладони профессора направились вверх, от его лодыжек к коленям, потом — еще выше, по внутренней стороне бедер, и сдался, выгнувшись и громко застонав.

Руки Снейпа снова замерли, и Гарри затих, не открывая глаз, учащенно дыша, гадая, какую гадость скажет профессор. Он не ошибся:

— К Вашему сведению, масло, которое я использовал, имеет успокаивающий эффект, но вы, мистер Поттер, с такой настойчивостью демонстрируете свою исключительность, что даже зелья начинают приобретать обратный эффект, — с издевательской иронией заметил он, — Что уж говорить, если даже «Авада» вас не взяла!

— Сэр, я… — голос звучал хрипло, губы пересохли, и Гарри непроизвольно провел по ним языком, но Снейп бесцеремонно перебил его:

— Я должен был предположить, что ваше тело отреагирует подобным образом после пережитого напряжения, — профессор отстранился, и юноша разочарованно всхлипнул: все это время он чувствовал его близость, а теперь вдруг оказался наедине с нестерпимым желанием. Это было несправедливо!

— Успокойтесь, Поттер. Ничего особенного не случилось, — безучастно проговорил Снейп, — где ванная вы знаете. Или предпочитаете зелье?

— Нет, — Гарри замотал головой, сгорая от стыда, но так и не сделал попытки подняться.

Ну почему, почему именно Снейп довел его до подобного состояния?! Тело превратилось в желе, жар внутри не утихал:

— Я не хочу так. Пожалуйста, сделайте что-нибудь… — ничего не соображая, сдавленно простонал он.

— Посмотрите на меня, Поттер, — приказал Снейп.

Гарри приподнял отяжелевшие веки, бесцельно блуждающий взгляд замер на фигуре профессора, чуть подавшегося вперед, и пересохшие губы приоткрылись:

— Я обещаю… я никому… о-о-ох…

Наверное, Снейп прочел в его взгляде нечто, понятное лишь ему, потому что после нескольких секунд промедления рука профессора вернулась на прежнее место, и Гарри, ожидавший чего угодно, в том числе — продолжения медленной пытки, едва не вскрикнул: пальцы Снейпа коснулись его члена, охватив плотно, проследовав по всей длине. Юноша дернулся, рефлекторно приподняв бедра, усиливая соприкосновение, и оказался прижат к постели, а через пару мгновений застонал в голос, не в силах молча выдержать обрушившееся наслаждение, до которого наконец-то дорвался. Ласкающие движения изводили своей медлительностью, не позволяя отдаться во власть наслаждения, будто Снейп изучал его реакцию, вызывая едва заметным изменением ритма новые вздохи и стоны. Гарри чувствовал себя пленником, полностью оказавшимся в чужой власти, но телу это было безразлично. Оно хотело еще и еще, отзываясь отчаянно, распутно предлагая себя. Ни одного слова — только ощущения, только частое дыхание и хриплые стоны сквозь зубы в полной тишине. Запрокинув голову до боли в шее, Гарри не сразу заметил, что Снейп склонился над ним, и жалобно всхлипнул, когда другой рукой мужчина чувственно провел по его груди. Движение повторилось, и твердые, немного шершавые, но очень осторожные пальцы сжали сосок, вызывая новые волны нестерпимого блаженства.

Так остро Гарри не чувствовал наслаждение никогда. Ласкать себя, в надежде сбросить возбуждение, было приятно, но позволять делать это кому-то другому, твердо, уверенно, дотрагиваясь там, где он хотел ощутить прикосновение, такое было с ним впервые. Снейп ласкал его член неторопливо, то чуть сильнее, то — наоборот, почти неощутимо, проводя пальцем по увлажнившейся головке, а Гарри метался, хрипло дыша. Он уже давно потерял представление о том, что срывается с его губ: кажется, это были стоны, вперемешку с просьбами не останавливаться. Тогда движения стали резче, и на этом пике ощущений влажное прикосновение к соску едва не сорвало его в пропасть. Юноша забился, его рука скользнула туда, где жар ощущался сильнее всего, ладонь накрыла пальцы Снейпа, двигающиеся вдоль его вздыбленного члена, а другая рука легла на плечо профессора, склонившегося над ним и дразнящего языком ставший болезненно чувствительным сосок.

Воздух обжигал, напряжение сконцентрировалось внизу живота, и тело юноши выгнулось дугой: пальцы конвульсивно сжались, впившись в плечо Снейпа, стягивая в сторону рубашку, член запульсировал, но за мгновение до блаженного освобождения рот Гарри оказался заткнут поцелуем. Снейп подался вперед и поймал губами его стон, прежде чем юноша забился в сладкой судороге, прежде чем белесые капли брызнули на живот, упав на пальцы Снейпа и его собственные. Мгновение нестерпимого напряжения, сковавшего мышцы, протест потонул в поцелуе, и Гарри затих, безвольно упав на постель, испытывая неимоверную слабость и легкость.

Все закончилось, но Снейп почему-то не отстранялся. Он провел языком между приоткрытых губ Гарри, чуть прихватил зубами нижнюю, скорее не решаясь позволить себе более глубокую ласку, чем дразня, и юноша распахнул глаза. Снейп был совсем близко, его волосы щекотали щеку Гарри, бледная кожа казалась желтоватой в скудном свете маленького светильника, тени заострили и без того резкие черты лица, но он был рядом и это единственное, что имело значение. От него пахло бергамотом, книжной пылью и возбуждением.

Ответное движение оказалось неуверенно-торопливым, их языки едва успели соприкоснуться, еще один короткий поцелуй и только тогда мужчина отодвинулся, заметив, что Поттер смотрит на него. В воцарившейся тишине он достал палочку, проговорил очищающее заклинание и потянулся за одеялом, лежавшим с другой стороны от Гарри. Юноша неуверенно подвинулся, следя за движениями профессора, но Снейп лишь невозмутимо укрыл его и сразу же поднялся:

— Спите, Поттер, — равнодушно посоветовал он. — Если снова приснится кошмар, позовите меня: я дам вам сонное зелье.

Вернувшись к своему столу, профессор опустился в кресло, направил палочку на светильник, уменьшая его яркость, и придвинул стопку пергамента, будто ничего и не случилось. Будто минуту назад не он довел Гарри до полного сумасшествия, не он бесцеремонно целовал его, пробуя на вкус податливые губы, и Гарри совершенно потерял ощущение реальности. Глаза слипались, он был так утомлен, что сон больше не пугал его. Незаметно проведя языком по нижней губе, он слизнул оставшийся от поцелуя вкус, и ему показалось, что это ощущение останется с ним навсегда. Наверное, это был первый настоящий поцелуй в его жизни. С Чанг он целовался иначе, в тот раз все больше походило на шутку, у Лорда же, под взглядами его слуг, испуганный, он даже не ответил Снейпу. А сейчас — одно соприкосновение, неуверенный отклик, и юноша был готов признаться себе, что именно такой поцелуй был настоящим. Странным, оборвавшимся в самом начале, но настоящим. Потому что они оба желали его. И это имело гораздо большее значение, чем то, что он позволил Снейпу дотрагиваться до себя в самых сокровенных местах, потому что в его поцелуе не было необходимости. Неподдельная нежность вместо потакания примитивным инстинктам. Невольный подарок. Недолговечное свидетельство мимолетной слабости.

Он не видел, как Снейп отложил перо, оперся локтями о столешницу и опустил голову на сомкнутые кисти рук, безучастно глядя на исписанный лист, на котором за последние полчаса не прибавилось ни единой строчки.

Гарри помнил все. Так отчетливо, что сомневаться в случившемся не приходилось. Он не спешил шевелиться, уютно устроившись под одеялом и прислушиваясь, но в комнате было тихо. Слишком тихо. Тогда Гарри приподнял веки и огляделся. Спальня была пуста, как он и полагал, на спинке кресла висел его халат, о котором он вчера даже не вспомнил, между портьер просачивался скудный свет, и Гарри подумал, что снаружи, наверное, пасмурно. Он обеспокоенно заерзал, стараясь укрыться плотнее, не представляя, как сумеет выдержать взгляд Снейпа, но предчувствие ему подсказывало, что профессор не станет вспоминать о сомнительном инциденте. Наверное, Снейп решил, что он был не в себе, и, вообще-то, профессор оказался не так уж далек от истины. Теперь же, прислушиваясь к собственным ощущениям, Гарри обнаружил, что не испытывает ничего, даже отдаленно напоминающего стыд. Он вообще ничего не чувствовал, словно их вчерашняя близость, оборвавшая череду ужасных событий, была самым естественным событием на свете, и это настораживало.

Рывком поднявшись, он откинул одеяло и сел на кровати, близоруко щурясь. Спать Снейп явно не ложился: Гарри почувствовал бы, окажись они ночью в одной постели. Профессор поступил проще. Он, не мудрствуя, бросил его в одиночестве, не желая поутру оказаться перед дилеммой: делать вид, будто ничего не произошло, или прикинуться, что случившееся не имеет решительно никакого значения. И, похоже, это был единственно верный ход. По крайней мере, когда Гарри добрался до своей спальни, оделся и привел себя в порядок, он думал именно так.

В гостиной Снейпа не оказалось. Гарри постоял с минуту на пороге, испытывая вполне понятное облегчение, а потом отправился на кухню, намереваясь позавтракать. Признаться, ему было гораздо спокойнее, когда профессора по близости не наблюдалось. Прожевывая чуть подгоревшую яичницу, юноша планировал, чем займется в отсутствие Снейпа, но, перекусив, все же решил убедиться в собственной правоте и проверить остальные комнаты. Он начал со второго этажа, в действительности не совсем представляя, к чему эти поиски, но и там его встретила тишина. Возможно, Снейп хотел выяснить обстановку в волшебном мире, уже осведомленном о гибели Лорда, а может, решил, что в одном доме с Поттером ему делать нечего, ясно одно — он снова смылся. Эта мысль так плотно засела в голове Гарри, что когда он распахнул дверь в библиотеку и обнаружил там профессора, размеренно снимавшего с полки книги и складывающего их ровной стопкой на овальном столе, он едва не вскрикнул от неожиданности. Профессор круто развернулся, так что полы мантии, которую он снова на себя нацепил, словно официальный вид имел для кого-то здесь значение, живописно взметнулись. Окинув Гарри внимательным взглядом, Снейп, помедлил и сухо поинтересовался:

— Вы в порядке, Поттер?

Вопрос казался довольно двусмысленным, и что ответить, Гарри нашелся не сразу, а потом было поздно. Снейп неприятно усмехнулся, как умел только он, и язвительно добавил:

— Судя по отражению мыслительного процесса на вашем лице, вы вполне пришли в себя. Надеюсь, это действительно так, потому что сегодня мы возвращаемся в Хогвартс, и я хочу сдать вас Дамблдору во вменяемом состоянии.

Гарри не был готов к столь резким переменам, но кивнул в ответ, чтобы не злить профессора. Что ж, игра и в самом деле затянулась. Юноша прекрасно понимал, что их отшельничество долго не продлится, но известие о возвращении навело его на мысль не о спланированном действии, а о поспешной капитуляции.

— Что-то случилось? — отважился спросить он, едва вернулся дар речи, и нервно поправил очки. Под взглядом Снейпа Гарри чувствовал себя провинившимся первокурсником. — Вы ничего не говорили…

— Теперь говорю, мистер Поттер, — раздраженно отозвался мужчина, — а ваше дело не задавать бестолковых вопросов.

На лицо профессора легла тень досады, и он поджал губы, не скрывая раздражения.

— Да, сэр, — кивнул юноша.

— Это все? В таком случае, убирайтесь. Найдите себе какое-нибудь занятие подальше отсюда: вы мне мешаете.

Резкость, с которой Снейп выставлял его вон, была привычной, но обидной. Гарри сам не знал, чего ожидал, но явно не этого. И дело было не в их поцелуе, и даже не в сумасшедшем наслаждении, когда его тело плавилось от блаженства под руками Снейпа. Ему было обидно за мимолетное единство, возникшее между ними, пока они оба считали себя изгнанниками, исчезнувшее с пугающей быстротой, едва Снейп принял решение о возвращении в Хогвартс, и заранее возненавидел минуту, когда перешагнет порог школы. Протестовать было бессмысленно. Гарри прекрасно знал, что за этим последует, а устраивать очередное выяснение отношений в половине десятого утра, возможно, и имело бы смысл, если бы в результате изменилось хоть что-то, но профессор не имел привычки отказываться от своих решений.

Сообразив, что все еще смотрит на молчаливо выжидающего Снейпа, Гарри развернулся и двинулся к выходу. Лишних вещей у него при себе не было, а это означало, что ему придется убивать время, дожидаясь профессора, большую часть скарба которого, судя по всему, составляли книги. Нет, подумать только, еще неделю назад они фактически отправлялись в бега, а единственное, что он потащил с собой — тяжеленные фолианты и запас зелий!

Юноша торопливо миновал холл и пинком распахнул дверь на улицу, позволяя вырваться досаде. Хмурое утро полностью соответствовало его настроению. Солнце скрывали тяжелые тучи, вдобавок моросил дождь, а между деревьями в саду клубился туман. Усевшись на верхнюю ступеньку, местами оставшуюся сухой, Гарри обхватил колени руками и устремил взгляд на луг за оградой.

Время шло, дождь давно прекратился, а мысли лениво крутились вокруг возвращения в Хогвартс и, как понял юноша, эта идея его совсем не привлекала. Вовсе не потому, что он был зол на Дамблдора и друзей за удавшуюся попытку манипулировать им, а из-за ощущения, будто у него из-под ног снова выбивают почву. Чувство, будто он болтается между небом и землей, несказанно сбивало с толку, вот только определить, что в его понимании является устойчивой поверхностью, к которой он так стремился, никак не удавалось.

Из задумчивости его вывел резкий удар двери, пришедшийся как раз на правое плечо. Гарри совсем забыл, что дверь открывается наружу, и едва не скатился со ступенек.

— Поттер, — его вовремя ухватили на ворот мантии и вздернули на ноги, не дав опомниться, — я, кажется, велел вам ждать, а не устраивать прогулки!

Гарри зло уставился на профессора, нависавшего над ним, словно ястреб над законной добычей, и Снейп, видя, что парень не собирается вырываться, притянул его ближе:

— Не думаете же вы, будто я и впредь собираюсь быть вам нянькой, мистер Поттер? — угрожающе поинтересовался он. — Я рассчитывал, что вы достаточно повзрослели, чтобы понимать: победа еще не дает права на глупости. Смерть Лорда отнюдь не гарантия вашей безопасности…

— Насколько я помню, мне не запрещалось проводить время за пределами дома, — Гарри повел плечом, все еще ощущая силу удара, и невольно поморщился, — или вы не уверены в собственных заклятьях? Учитывая, что нас не нашел Дамблдор, сомневаюсь, что здесь появятся слуги Лорда, желающие отомстить. Если, конечно, вы не оставили им портключа…

Его размышления оказались так грубо прерваны, что это не могло не вызвать досаду. К тому же Снейп снова стал совершенно невыносимым: даже когда Гарри оказался под домашним арестом, профессор не контролировал его передвижения до такой степени. Впрочем, тогда у Гарри не было волшебной палочки, но не думал же Снейп, что он собирается удрать сейчас?

Профессор выпустил его и слегка повел головой, отбрасывая упавшие ему на лицо волосы:

— Меня не интересуют ваши домыслы, — процедил он, — зато исключительно угнетает мысль, что мне придется провести в вашем обществе даже на минуту дольше, чем я планировал.

— Вы так хотите избавиться от меня, что это становится навязчивой идеей, — обронил Гарри и тут же пожалел об этом.

Снейп развернул его к себе, так что юноша чуть окончательно не навернулся с лестницы, и прошипел ему в лицо, едва не брызжа слюной:

— Если бы у меня была такая возможность, Поттер, вы не вышли бы от Лорда, и советую помнить об этом! Вы мой должник по гроб жизни, так не заставляйте меня жалеть о том, что все это время продержались только благодаря мне!

Гарри онемел от подобного самодовольства, хватая ртом воздух, но профессор и не ждал от него ответа. Он просто поволок юношу за собой по садовой дорожке и лишь у калитки Гарри опомнился:

— Вы не смеете так говорить! Я…

— Вы герой, Поттер. Успокойтесь и заткнитесь, наконец, — презрительно прокомментировал его возмущение Снейп, — через несколько минут вы убедитесь, что весь Волшебный Мир с вами полностью солидарен, но от этого мозгов у вас вряд ли прибавится. Впрочем, если вы не будете так часто открывать рот, ваш идиотизм вполне может остаться незамеченным. Так что вам за дело до моего личного мнения?

— Сомневаюсь, что от вас можно ожидать восторгов по поводу моего подвига, — выкрикнул Гарри. Ему, наконец, удалось высвободиться, и он встал напротив Снейпа, яростно глядя ему в лицо:

— Именно, профессор! Я действительно, черт возьми, совершил подвиг, и это подтвердит кто угодно! Никчемный Гарри Поттер оказался не таким уж бестолковым, и это вас несказанно бесит! Вам нестерпимо знать, что наконец-то я имею право собой гордиться!

Снейп издевательски хмыкнул, и вскинул бровь:

— Неужели, мистер Поттер? Иногда мне кажется, что вам даже не пришлось применять «Аваду»: Лорда убило отвращение, едва вы затянули свою пафосную речь!

Гарри сжал кулаки, его губы задрожали, но слова, которые так и вертелись на языке, остались невысказанными. Несколько секунд они в молчании смотрели друг на друга, и Гарри постепенно начал понимать:

— Вы ищите повод, — неверяще проговорил он. — Трудно ненавидеть без причины, правда? Вы так заботились о том, чтобы предоставить эти причины мне, что ничего не оставили для себя…

Снейп вздрогнул, удивление так четко отразилось на его лице, что юноша предпочел отвернуться. Почему-то он знал, что профессор ему не ответит. Происходи разговор в Хогвартсе… о, да! Снейп нашел бы подходящие слова, чтобы Гарри почувствовал себя жалким червем и поспешил укрыться в гриффиндорской гостиной, в надежде как можно дольше не попадаться на глаза злобному профессору. Но они были не в Хогвартсе, и что-то неуловимо изменилось, словно необходимость в противостоянии отпала за неимением зрителей и судей, а сами они еще не привыкли к мысли, что делить им, в сущности, нечего.

— Страшное дело — привычка, не так ли, профессор Снейп? — тихо поинтересовался Гарри, заново прислушиваясь к обращению, к которому так привык за семь лет в Хогвартсе. Последнюю неделю он говорил либо «сэр», либо просто «профессор» и тот ни разу его не поправил, словно официальность потеряла смысл. Да для них все так и было.

— Мне следовало больше внимания уделять вашим манерам, — сухо отозвался Снейп, — но кто же знал, что вам и на этот раз удастся выкрутиться, мистер Поттер?

Гарри тихонько фыркнул: слова профессора в кои-то веки не ранили его. Наверное, потому, что не смогли обмануть. Он услышал именно то, что Снейп никогда не произнес бы по доброй воле: «НАМ удалось выкрутиться, сэр, — поправил он про себя, — как бы отвратительно вам ни было в этом сознаться»…

Снейп не позволил Гарри действовать самостоятельно. Возможно потому, что предпочитал до последнего держать ситуацию под контролем. Юноша невозмутимо приблизился к зельевару, позволил тому привлечь себя ближе, чувствуя властную хватку, когда профессор сжал его плечи, и они аппарировали. Молча.

Едва оказавшись возле Запретного Леса, Снейп с такой злостью оттолкнул Гарри, что тот чудом устоял на ногах, но даже не возмутился. Кошмар закончился. Начиналась сказка, о которой он, признаться, мечтал. Особенно во время каникул, запертый Дамблдором в доме Дурслей, чувствующий свою ненужность и отверженность. Как было приятно представлять себя победителем! Закрыв глаза, переноситься в мир, где его больше не станут попрекать неоправданной славой, где признание окажется неподдельным, а восхищение истинным. И этот новый мир, в котором Гарри мог быть собой, теперь принадлежал ему, только почему-то юноша больше не испытывал в нем прежней необходимости.

Их ждали. Едва они приблизились к воротам Хогвартса, множество лиц, внезапная волна голосов, жужжание фотокамер — все это ринулось к нему, хоть Гарри и представить не мог, каким образом такое количество людей оповестили о его прибытии. Дамблдор пытался освободить пространство вокруг воскресшего героя, но старания директора не увенчались успехом. Гермиона оказалась возле Гарри первой и через минуту, оглушенный, опешивший и немного испуганный, юноша понял, что она рыдает у него на плече, что-то сбивчиво повторяя и размазывая по лицу слезы. Рон подойти так и не решился. Кто-то торопился задавать вопросы, кто-то кричал «слава!», и пока юноша добрался до лестницы, у него начала болеть голова от этого многоголосья.

Дамблдор, оценив его состояние, отгородил Гарри от толпы, в которой юноша наконец-то начал узнавать однокурсников, и пропустил вперед. Уже возле самой двери Гарри обернулся, но сборище было столь безлико, что разглядеть участников столпотворения стало еще труднее, и, по мере того, как студенты и репортеры наседали, сгрудившись возле ступеней, мельтешение в глазах лишь усиливалось. Различить он смог только одного человека, да и то потому, что он стоял в отдалении, словно не имел к происходящему ни малейшего отношения. Профессор Снейп равнодушно взирал на скопище людей и, хоть Гарри не мог четко видеть с такого расстояния, он был готов поклясться, что во взгляде профессора присутствует нескрываемое отвращение. Наверное, ему полагалось бы оскорбиться, но вместо этого юноша еще раз обвел глазами собравшихся людей и отвернулся, скрывая невеселую усмешку.

Несколько дней прошло как в тумане. Гарри не мог прийти в себя от резкой смены обстановки, да и суета вокруг его персоны никоим образом этому не способствовала. Занятия отменили, вместо учебы ему пришлось посетить порядка полудюжины пресс-конференций в Министерстве Магии, отвечать на однообразные вопросы, а потом пережить собственное награждение Орденом Мерлина первой степени за… убийство. Возможно, он слишком устал от бесконечных церемоний, от неискренних заверений в преданности и восхищении, но во время торжественной речи министра едва не расхохотался прямо на помосте, стоя возле украшенной венками трибуны. Его действительно награждали за убийство. И не только Лорда. К счастью, Гарри вовремя прикусил язык, так что церемония прошла без эксцессов.

Он не удивился, что Снейп тоже оказался вовлечен в эту кутерьму, но воспринимал ее с исключительным равнодушием, и даже во время вручения ему медали не нашлось тех, кто рискнул бы затянуть хвалебную речь. Уже на третьем предложении профессор раздраженно заметил, что он в курсе собственных заслуг и сделал все возможное, чтобы облегчить задачу «мистеру Поттеру», после чего спешно покинул праздное сборище.

А потом вдруг все успокоилось. Ажиотаж сошел на нет, на первой странице «Ежедневного Пророка» вместо фотографии Гарри Поттера появилось лицо заместителя министра по связям с общественностью, сообщавшего о предотвращении нападения группы Упивающихся на магглорожденного испанского консула, и страсти закипели вокруг чудом миновавшего международного скандала. Гарри наконец-то вздохнул с облегчением.

С Дамблдором они говорили всего один раз, сразу по возвращении, но и этой беседы Гарри хватило. Он не сорвался только чудом, начав накручивать себя уже на пути к кабинету директора, чему способствовало молчание спутника: за весь путь Дамблдор не проронил ни слова. Молчал он и тогда, когда Гарри уселся в глубокое кресло, положил руки на подлокотники и вызывающе вздернул подбородок. Чай, принесенный домовым эльфом, остывал в цветастой фарфоровой чашке, а директор прохаживался мимо стола, подобрав рукава мантии, старчески покашливая, но начинать разговор не спешил. Злость достигла пика и растворилась, не найдя выхода. Осталось опустошение и чувство, что этого Дамблдор и добивался, предпочитая не торопить события.

— Гарри, — директор остановился в нескольких шагах от юноши, и вздохнул. — Это было жестоко, Гарри. Но ты должен понять…

— Я понимаю, — согласился он.

Дамблдор запнулся, непроизвольно потер сухощавое запястье ладонью другой руки, оглянулся на приоткрытое окно, потянулся за палочкой, но передумал и, подойдя вплотную, притворил его без помощи магии. Сильный сквозняк, ощущаемый Гарри на протяжении нескольких минут, исчез, но портьера продолжала тихонько колыхаться, видно в старой раме были щели.

— Ты огорчен, растерян, тебе может показаться, что у тебя не осталось друзей, но это не так, — словно уговаривая ребенка перестать капризничать, произнес директор, медленно развернувшись к Гарри. — Если бы я знал, где ты нашел пристанище, я смог бы поддержать тебя — все мы поддержали бы, пусть незаметно, но…

Альбус снова вздохнул и пригладил бороду, что-то бормоча себе под нос. Гарри молчал, только сильнее стиснул подлокотники.

— Вас искали. Действительно искали, Гарри. Да, я допустил ошибку. Да, нужно было оставить тебе прикрытие, но найти ничем не примечательный дом среди сотен маггловских коттеджей не так-то просто. Даже для лучших магов. Всего каких-то пару дней помедлить — и у тебя было бы подкрепление, лучшие авроры последовали бы за тобой. Да, я опоздал. Это моя вина. Я повинен в том, что теперь ты потерял веру в людей!

Слушать Дамблдора, ударившегося в патетическое самобичевание, было тоскливо.

— Пока не пришло сообщение от профессора Снейпа, все полагали, что ты погиб. В Министерстве готовились объявить траур, и это было ужасно! Но я не мог, не имел права открыть истину! Я знал, что последствия будут необратимы, и я пойму, если ты откажешься простить меня, мой мальчик, но я желал тебе только добра…

Гарри скривился, словно вместо чая ему подсунули свежевыжатый лимонный сок. Сколько раз он слышал эту фразу? Пять? Десять?

— Сэр, я все понимаю, — повторил он. — Можно мне идти?

— Гарри! Не позволяй себе разочароваться в людях только потому, что я оказался глупцом и недооценил тебя, — воскликнул Дамблдор. — Это моя вина…

— Профессор, — Гарри поднял голову, щурясь, чтобы разглядеть директора, застывшего на фоне оконного проема, — я немного устал. У меня был… не самый легкий день. Может быть, вы позволите…

— Все, что хочешь, Гарри, — встрепенулся директор, даже поблекшие было глаза сверкнули из-за привычных очков-половинок. — Что тебе нужно? Я велю домовым эльфам…

— Я спать хочу, — сообщил юноша. — Очень хочу спать…

Он поднялся и, не глядя на Альбуса, направился к выходу.

— Как скажешь, Гарри… как скажешь, — донеслось ему вслед, но Гарри уже закрыл за собой дверь. Злиться на Дамблдора он не мог. Злость сгорела вместе с лабораторией в поместье Лорда, да и не было смысла ее воскрешать. Все, чего Гарри хотел — забыть о случившемся и начать жить сначала. С чистого листа. Не оглядываясь.

Жить, не оглядываясь в прошлое, не получалось. Рон избегал его, пытаясь не попадаться на глаза. Даже за обедом садился в отдалении, словно ждал неминуемой расправы. Гарри недоумевал — он ведь ничего не говорил Рону, не упрекал и не сыпал обвинениями. Дело спасла Гермиона. Через два дня после награждения, дождавшись, пока гриффиндорская гостиная опустеет и студенты разойдутся по своим спальням, она схватила за руку норовившего улизнуть Рона, бесцеремонно сгребла за шиворот Гарри, толкнула их обоих к креслам и, усевшись рядом, пробормотала увеличивающее заклинание и поставила на стол бутылку скотча, явно из запасов мадам Розмерты.

— Вот что, братцы, — сообщила она, переводя взгляд с Рона на Гарри, — сдается мне, нам надо поговорить.

Следом на столе появились три стакана, девушка вскрыла бутылку под ошеломленное молчание парней, плеснула в каждый на три пальца янтарной жидкости и, взяв ближайший бокал, хорошенько отхлебнула. Честно говоря, такого Гарри не ожидал. По крайней мере, от Гермионы-зазнайки, Гермионы-Правильной-Во-Всех-Отношениях. Рон, кажется, тоже.

Девушка поморщилась, зажала рот ладонью, будто снова, как на втором курсе, глотнула оборотное зелье, и отерла выступившие на глазах слезы.

— Герми, ты знаешь, что нарушаешь правила? — поинтересовался Гарри, подняв свой бокал.

Девушка криво усмехнулась, прокашлялась и пожала плечами:

— И что мне прикажешь делать? Я, конечно, могу пойти и доложить МакГонагалл о собственном поведении, но сделаю я это только после того, как мы поговорим. Надеюсь, без жертв…

Рон скорчил испуганную физиономию, но сделал глоток и тоже скривился. Кажется, никто из них до сих пор не пил ничего, кроме сливочного пива. Эх, и хорошо же им будет завтра…

Гарри отпил из своего стакана и молча вернул его на место. Терпкий обжигающий привкус заставил сердце сжаться. Не то чтобы воспоминание было болезненным. Скорее — отдавало такой же горчинкой, как и жидкость в бокале. У скотча оказался вкус обреченности и отчаяния. И поцелуя. Черт побери! Гарри потер виски пальцами и зажмурился. Кажется, перед тем, как ему вломиться в спальню Снейпа с весьма неоднозначными намерениями, профессор банально пытался напиться. Гарри понял это только сейчас: тогда ему было не до восприятия окружающего мира…

— Гарри, ты в порядке? — в голосе Гермионы слышалась обеспокоенность. Рон по-прежнему молчал.

— Более чем, — отозвался юноша. — Ну, что ты намеревалась сказать? Как сожалеешь о том, что вы натворили?

Уизли дернулся, Гермиона сжала кулачки, а потом расслабилась и потянулась к бутылке. Плеснув каждому еще скотча, она вздохнула и поднесла стакан к губам:

— Какая же гадость, — заметила она, принюхиваясь. — Вот что, мальчики… Пьем до дна, а потом… посмотрим по обстоятельствам.

— Герми, ты уверена, что надо… ну, что это — достойное поведение? — неуверенно поинтересовался Рон.

— Да, черт возьми, — рявкнула девушка, и ее пальцы побелели, сжимая стекло.

Такой Гермиону Гарри еще не видел. На его памяти это была самая траурная пьянка из всех, что когда-либо закатывали однокурсники. Да что там говорить, причина тоже была не из веселых.

Он допил скотч, даже не поморщившись, и откинулся на спинку кресла. На душе потеплело. Это, конечно, был не тот скотч, что он позаимствовал у Снейпа, желая хорошенько набраться после известия о смерти Хмури, но действовал как надо. О, Мерлин! Если Гермиона начнет просить прощения и оправдываться, его стошнит.

Девушка оправдываться не стала. Она отставила в бокал сторону, снова посмотрела на друзей и вздохнула:

— Что ж, учитывая, что ни у кого из вас не хватает мужества начать первым, скажу я. Гарри, ты знаешь, что я сожалею. Ты знаешь, что наша дружба для меня это нечто большее, чем просто учеба на одном курсе, на одном факультете. Мы семь лет стояли друг за друга горой, и то, что я сделала, можно назвать только подлостью и никак иначе. Хотя… возможно, слово предательство тут подходит больше.

В воцарившемся молчании снова послышался звук льющегося скотча, но на этот раз Гермиона наполнила только свой бокал и сделала всего один глоток.

— Я знаю, что тебе мои извинения нужны, как саламандре зажигалка, но…

— Зажигалка? — недоумевающе переспросил Рон и покраснел, понимая, что все-таки ляпнул глупость. Видно, спиртное на него действовало быстрее, чем на остальных.

— Потом объясню, Рон, — вздохнула Гермиона.

Уизли явно нарушил ход ее мыслей, и девушке понадобилось еще около минуты, чтобы продолжить:

— Гарри, я приношу свои извинения, но если ты думаешь, что я сожалею… Ты прав, я испытываю сожаление, но только за то, что я… подставила тебя. Все это нужно было сделать открыто. Нужно было предупредить, придумать какой-то другой выход, но… Гарри, времени не оставалось. Поверь. Мы были на грани. Ты, наверное, не знаешь, что Снейп находился под подозрением у Волдеморта…

Девушка запнулась, выговаривая имя. Ей никогда не приходилось себя сдерживать, чтобы произнести его: Гермиона не воспитывалась на страшных легендах о Лорде, до прибытия в Хогвартс не знала о развернувшемся противостоянии и была далека от подобных суеверий, но теперь почему-то осеклась.

— Малфой сказал об этом только мне, когда я отказалась участвовать в затее Дамблдора, — продолжила она минуту спустя. — Тот визит Снейпа к Лорду действительно мог оказаться последним, и мы потеряли бы еще одного сторонника.

Гарри вздрогнул, однако не проронил ни слова, хоть Гермионе это и не понадобилось, чтобы заметить его напряжение, но она не остановилась:

— Снейп не должен был попасть на собрание. Я пыталась увести Хмури, чтобы он не остановил тебя, и дать тебе шанс предупредить профессора, но у меня не вышло. Я хотела, чтобы ты дошел до подземелий, хоть Малфой и обещал, что в крайнем случае сможет прикрыть Снейпа…

— Да уж, — не выдержал Гарри. — Так прикрыл бы, что мокрого места не осталось…

— Подожди, Гарри. Сейчас я договорю, и можешь поливать нас грязью, сколько заблагорассудится. Просто знай, что я этого не хотела. Я не хотела никого подставлять, хоть директор и считал, что профессору ничего не грозит. Мы… я и Малфой хотели его обойти, но нам не повезло, и тогда Драко пришлось идти к Лорду и просить о метке. Никак иначе оказаться хоть на сколько-то официальном положении у него не вышло бы.

— То есть, он… не хотел?

— Что не хотел, Гарри?

— Получать метку?

— Мать твою, да ты хоть думаешь, о чем говоришь? Он был на стороне Дамблдора, он сам пришел к директору, но если ты считаешь, что эта интрига доставляла ему удовольствие, ты сильно заблуждаешься. Он увяз в ней только потому, что хотел знать, чего добивается Дамблдор. Мы все могли отказаться, но как тогда мы смогли бы помочь тебе? Вся эта затея была отвратительна!

— Разве Малфой действовал не по приказу Дамблдора?

— Нет. Еще до того, как все было спланировано, он через Кребба и Гойла связался с их отцами и получил возможность попасть к Волдеморту. А уже после вашего побега выразил желание присягнуть Лорду на верность, чтобы появляться на собраниях. Мы сделали портключ — на всякий случай. Возились больше суток, это оказалось очень сложно. Дамблдор ни о чем не знал. Вас искали, но даже директор не мог ничего сделать. Авроры отследили ваш путь только до какого-то дома в маггловской части Лондона, а потом все следы обрывались. Вас мог подстраховать только Малфой. Он говорил, что в течение недели Снейп связывался с кем-то из Упивающихся, но те и сами не знали, где он. Было известно только то, что вскоре Лорд может получить весьма интересный подарок, и мы едва с ума не сошли: он ведь говорил о тебе, Гарри… Мы не знали, что думать. Если Снейп собирался совершить предательство, то все наши действия теряли смысл. Малфой подделал вызов из поместья, что ему, якобы, необходимо неотлучно находиться при больной матери, и почти все время проводил у Волдеморта.

Гарри почувствовал, что может не выдержать этих откровений. Под удивленным взглядом Гермионы он сам потянулся к бутылке и наполнил свой стакан:

— Что я могу сказать? — пробормотал он. — Малфой даже портключ не смог использовать с толком. И слава Мерлину. Что еще?

— Тебе мало?

Гарри пожал плечами. Услышанное, конечно, не могло в один миг примирить его с поступком друзей, но то, что он узнал, хоть отчасти сняло тяжкий груз с души.

— Твоя очередь, Рон, — девушка перевела взгляд на Уизли, и тот поежился:

— Ну, я… Я только должен был сделать так, чтобы ты пошел искать Гермиону. Я даже про всю эту затею не знал — это уже потом Герми мне рассказала. Она решила, что…

Рон замолчал, обиженно сопя, и за него закончила Грейнджер:

— Я решила, что если Рон будет в курсе происходящего, он не сумеет сыграть как нужно. Поэтому на него можешь не сердиться, Гарри. Рон тут действительно практически не при чем.

В полном молчании они потягивали скотч, но наслаждался его вкусом, кажется, только Гарри. Остальные, скорее, подражали ему, испытывая отвращение к крепкому напитку и просто желая достичь нужной степени опьянения, чтобы разрушить рамки отчуждения, в которые сами себя загнали. А Гарри не мог не признать, что иногда чувствовать терпкий привкус скотча на языке, обжигающего горло и согревающего, весьма приятно.

— Я понимаю, — наконец сообщил он. — И знаете, что? На самом деле я вам обоим благодарен.

Гермиона резко вскинула голову, недоуменно глядя на Гарри, а Рон вообще чуть не захлебнулся, но Гарри лишь ухмыльнулся и пояснил:

— Хоть кому-то удалось обмануть Дамблдора. Несмотря на то, что без Малфоя мы вполне могли обойтись… Кстати, он там жив еще? Когда я видел его в последний раз, чертов хорек выглядел довольно хреново…

Плечи Гермионы поникли:

— Из больницы его выпустили, но не думаю, что он сможет передвигаться как прежде. По крайней мере, о квиддиче ему придется забыть. Говорят, его едва не по костям собирали…

— И ты по этому поводу так переживаешь? — взвился Рон, забыв о том, что собирался сидеть тише воды ниже травы.

— Да, Рон. А теперь можешь пойти и утопиться в туалете у Плаксы Миртл.

Уизли сник, но Гермиона была непоколебима, и Гарри засомневался: уж не связывает ли ее со слизеринцем нечто большее, чем эта авантюра, но свои предположения оставил при себе.

Некоторое время они сидели молча, но враждебности больше не ощущалось. Бутылка катастрофически пустела, Гарри чувствовал, что его начинает клонить в сон, и он, наверное, задремал бы прямо в кресле, если бы Гермиона не нарушила тишину:

— Ты не хочешь рассказать, что произошло за все это время? — поинтересовалась она.

Гарри вздрогнул, поднял голову и заметил, что друзья выжидающе смотрят на него. Говорить ему не хотелось. Почему-то именно сейчас вспомнились все интервью, которые он давал, и еще одна порция сухих фактов, требуемых изложить Гермионой, вызывала приступ тошноты. Гарри знал, что, сумей он рассказать все, ему наверняка стало бы легче, но это было невозможно. Он уже открыл рот, чтобы, подчиняясь просьбе, в сотый раз затянуть избитую историю, но его остановил жест Грейнджер. Девушка подняла руку, заставляя его замолчать, и проговорила:

— Нет, Гарри. Расскажи, как все было на самом деле.

Юноша запнулся, его удивленный взгляд встретился с взглядом Гермионы, в котором была невероятная твердость, и потребовалось всего несколько секунд, чтобы он сдался:

— Тебе это нужно?

Он обращался только к Гермионе, игнорируя Рона, навострившего уши.

— Да. И тебе — тоже, — уверенно отозвалась девушка.

Гарри посмотрел на практически опустевшую бутылку, потянулся к ней и вылил остатки скотча в свой бокал. Никто не запротестовал. Сделав изрядный глоток, он с громким стуком поставил стакан на столешницу, а потом откинулся в кресле:

— Хорошо.

Сначала говорить было трудно, но по мере развития событий подбирать слова оказывалось все легче. Рассказ звучал сухо, без душещипательных подробностей, и лишь дойдя до того момента, как оказался перед Лордом, Гарри неуверенно замолчал. Заново переживать все случившееся оказалось трудно, но гораздо хуже было понимать, что ему действительно необходимо поведать ВСЕ. От этого становилось легче. От этого к нему возвращалось ощущение реальности, ускользавшее последние несколько дней.

— А дальше?

В голосе Рона слышалась отвратительная заинтересованность. Уизли был зачарован рассказом, он воспринимал его, словно страшную сказку, восхищался мужеством Гарри, как сам признался уже дважды, но это было лишним. Гарри не хотел восхищения. Он хотел освободиться от власти воспоминаний, а не вызвать у слушателей вздохи восторга.

— Гарри, — Гермиона подалась вперед, заглядывая ему в глаза, — не держи это в себе. Поверь, тебе станет легче. Я же вижу, как ты себя изводишь. Я все пойму, что бы ни случилось. Я догадываюсь, как это может быть ужасно, и, что бы ты ни сделал, никогда от тебя не отвернусь, и вовсе не потому, что ты сам так не поступил с нами!

Юноша молчал, решая для себя, готов ли он к тому, о чем просила его Гермиона, а потом поднял голову и проговорил:

— Пусть Рон уйдет…

На Уизли было жалко смотреть. На его лице отразилась такая обида, словно на Рождество вся многочисленная родня оставила его без подарков, но длилось это недолго. Видно, к Рону все же вернулся здравый смысл и тогда обида сменилась ужасом:

— Гарри…

Гермиона вскинула руку, заставляя его замолчать, и, не отрывая взгляда от Гарри, словно обращалась к малолетнему ребенку, ласково проговорила:

— Хорошо, как скажешь. Рон, пожалуйста…

Уизли поднялся, пошатнулся и на нетвердых ногах направился в спальню, даже не обернувшись. Гарри знал, что друг жестоко обиделся, однако сейчас его это мало занимало. Дождавшись, когда Рон исчезнет из поля зрения, юноша облизнул пересохшие губы, и, взяв со стола бокал, одним глотком прикончил скотч, который там оставался.

— Поставь заглушающее заклинание. Я сам, кажется, уже не в состоянии, — попросил он.

Не задавая вопросов, Гермиона выполнила просьбу, и только тогда юноша снова заговорил. Рассказ оказался скомканным, отдельные моменты наотрез отказывались всплывать в памяти, и Гарри перестал обращать внимание на сумбурность собственного повествования. Он говорил так, как будто кроме него здесь не было слушателей, и отчего-то действительно становилось легче.

Наконец слова закончились. В горле першило, часы показывали половину четвертого утра. Гермиона плакала. Гарри потел пальцами виски, прогоняя тупую боль — для похмелья вроде рановато. Он чувствовал себя так, словно сбросил как минимум центнер кирпичей, которые до этого тащил на плечах. А еще он вдруг понял, что хочет вернуться. Вернуться в уединенный дом, находящийся Мерлин знает где, забиться под одеяло, и заснуть, зная, что в соседней комнате находится человек, которому он может довериться и который, даже продолжая ненавидеть, не бросит его и под угрозой Авады. А еще лучше, если этот человек будет не в соседней комнате, а совсем близко, обнимая его, прижимая к себе, позволяя вцепиться в черную, пропитавшуюся запахом зелий и бергамота, мантию, и плакать. Плакать, как могла Гермиона, но почему-то не мог он…

Закончив всхлипывать, Гермиона взмахнула палочкой, устраняя заглушающее заклинание, и направилась прочь из гостиной. Гарри не стал ей мешать. Ему казалось, что она обязательно вернется, и юноша не ошибся.

Гермиона появилась несколько минут спустя, и в ее руках был небольшой сверток, завернутый в обыкновенную упаковочную бумагу. Опустившись в кресло, девушка вытерла тыльной стороной ладони последние слезы и протянула пакет Гарри:

— Держи. Я бы еще вчера тебе передала, но как-то не сложилось…

Гарри взял сверток, теряясь в догадках, что может быть внутри, а мгновение спустя его руки задрожали. Рванув бумагу, он увидел знакомую материю, помедлил и уже неторопливо извлек на свет мантию-невидимку. Несколько секунд он смотрел на нее, пробегая пальцами по гладкому шелку, а потом прижал к себе, уткнувшись лицом в мягкую ткань и ощущая тот самый запах: резкий, чуть оттененный бергамотом.

— Вот черт, — только и сумел пробормотать он. — Вот черт…

* * *

Экзамены приближались с неотвратимостью возмездия. К Гарри вернулась жажда деятельности, дни напролет он проводил в библиотеке в компании Гермионы, а иногда, повинуясь требованиям Грейнджер, к ним присоединялся и Рон. Уизли не обижался за недослушанный рассказ, как предполагал Гарри поначалу. Почему он не участвует в библиотечных посиделках, юноша выяснил гораздо позднее: Рон попросту готовил тонны шпаргалок, а потом отсыпался. Гермиона ругалась, но на Рона это не производило впечатления. Он был убежден, что провалит если не все экзамены, то половину — наверняка, и, невзирая на требования Гермионы, предпочитал подстраховаться.

Когда ужас миновал и на стенде в Главном Зале вывесили списки с оценками, радости Рона не было предела. Что касается Гарри, то ЗОТИ не вызывало опасений с самого начала, остальное его беспокоило чуть сильнее, но ни с Трансфигурацией, ни с Историей Магии, Заклинаниями, Предсказаниями и прочим особых проблем не возникло. А как он сдавал Зелья, Гарри вообще не помнил.

Начать следовало с того, что, едва Снейп вошел в кабинет, Гарри уронил лоток с пробирками. Гермиона, игнорируя панический шепот Рона, бросилась помогать собирать осколки и юноша был счастлив, что она не проронила ни слова, только напоследок крепко сжала его плечо, словно обещая поддержку. Взыскания и отработки назначать было уже бессмысленно, и профессор проигнорировал происшествие, чем немало удивил не только слизеринцев, но и гриффиндорцев.

Гарри протрясся в течение всего отведенного на выполнение задания времени. Едва огнеупорное зелье, которое ему досталось готовить, приобрело положенный вид, он вылетел из кабинета, оставив мензурку с сомнительным варевом на профессорском столе и положив рядом письменное задание.

Больше он со Снейпом не встречался вплоть до выдачи дипломов, но тогда большую часть времени разглагольствовал Дамблдор, и только когда профессора пожимали выпускникам руки, прощаясь с покидающими Хогвартс студентами, сердце Гарри едва не остановилось. Он не слышал, что говорил директор, не запомнил ни слова из речи профессора Флитвика, без внимания остались напутствия МакГонагалл и профессора Синистры, мадам Хуч и профессора Спраут. Гарри помнил только, как Снейп окинул его равнодушным взглядом, как их руки соприкоснулись, осознал, что рукопожатие продлилось чуть дольше, чем следовало бы, и профессор, наконец, соизволил заговорить:

— Поздравляю, мистер Поттер, — произнес он и вернулся на свое место, больше не удостоив Гарри вниманием.

Выпускной бал прошел отвратительно. Рон ныл, Гермиона проигнорировала все увеселения, проведя с Малфоем целый вечер вдалеке от суеты: слизеринец еще ходил с тростью и о танцах мог даже не мечтать. Сам же Гарри подыхал со скуки, мечтая отправиться в спальню, что он и сделал, едва улучил момент, когда на него перестали обращать внимание.

А на следующий день ворота Хогвартса захлопнулись за ним, и, наверное, он был единственным из всех студентов, кто воспринимал этот момент не как долгожданное освобождение после многолетней каторги, а как изгнание. Его никто не пытался задержать, Дамблдор предоставил герою полную свободу действий, известив лишь о том, что его с удовольствием примут в аврорате и что Хогвартс по-прежнему его дом, куда он может вернуться в любой момент. Гарри ждал совсем не этого, но серьезного разговора с директором вновь не получилось. Возможно, он сам не был готов к этому. И когда Хогвартс-экспресс отошел от станции, юноша даже не высунулся в окно, как делали остальные, чтобы в последний раз бросить взгляд на башни замка, освещенные полуденным солнцем.

Еще до прибытия в Лондон Рон несколько раз предложил Гарри остановиться в Норе, но юноша отказался. Так же он отказался и от помощи Гермионы, решив, что сумеет справиться самостоятельно. Планов на будущее не было, зато было желание найти спокойный угол, где он сможет обустроиться и начать жить заново.

Первую ночь он провел в Дырявом Котле, сняв недорогой номер, а уже на следующий день перевез вещи в небольшой домик почти в центре Лондона, договорившись об аренде за умеренную плату и пообещав хозяйке, что не станет устраивать шумных вечеринок. Почему-то престарелую леди это беспокоило сильнее всего. Жизнь, кажется, налаживалась, и можно было подумать о будущем, но принимать серьезные решения Гарри не спешил.

Каким-то образом его адрес узнали журналисты из «Пророка», потом стали приходить письма от представителей квиддичных команд с предложениями подписать контракт, официальные извещения из Министерства и разнообразные рекламные сообщения, будто ему больше нечего делать, как участвовать в презентации новой модели «Нимбуса» или присутствовать на открытии очередной благотворительной больницы.

Убедившись, что его почтовый ящик напоминает помойку, Гарри перестал вдаваться в подробности и, не разбирая, швырял всю корреспонденцию в камин, с необъяснимым злорадством наблюдая, как сворачиваются и вспыхивают конверты. Он не пристрастился к развлечениям, не нашел работу, не обзавелся модной одеждой, зато, благодаря частым прогулкам, знал Лондон несравненно лучше, чем месяц назад, и приобрел одну единственную привычку — два раза в неделю завтракать в открытом кафе на Диагон-Аллее, пролистывая «Пророк» и разглядывая спешащих по своим делам волшебников. Это придавало его жизни хотя бы иллюзию стабильности, в которой он так нуждался, не признаваясь даже самому себе.

Потом нагрянули журналисты. Гарри не знал, какого тролля они вообще вспомнили о его существовании, и тем не менее каждое утро он замечал из окна, как вдоль улицы прогуливаются минимум двое вольных корреспондентов из различных газет, включая даже такие, как «Ведьмополитен» и «Вестник Министерства». Места работы этих бездельников он выяснял, едва показывался на улице, по воплям: «Мистер Поттер, пару слов для…» и так далее. Настроение портилось с каждым днем.

Теперь ему приходилось аппарировать прямо из дома, а возвращаясь, прокрадываться к себе, словно вор. Соседи начали выказывать беспокойство, особенно после того, как некая полоумная ведьмочка попыталась забраться в окно, чтобы стребовать с него автограф. Пришлось объясняться с полицейскими, доказывая, что девица ошиблась домом, но юная особа с таким остервенением вцепилась в рубашку Гарри, при этом не затыкаясь ни на минуту, словно последние пять лет провела в полном молчании, что ему, естественно, не поверили. Полицейские ушли, даже не пряча многозначительных улыбок, вдобавок именно тогда один из репортеров успел сделать снимки и на следующий день Гарри снова увидел себя на первой странице очередной желтой газетенки. Экземпляр ему доставили за счет издательства, будто ожидали благодарности в письменной форме. Прочитав прилагающуюся статью, парень порвал газету на мелкие клочки и спустил в унитаз, подозревая, что огонь — слишком щедро для такой похабщины. А еще через два дня он сдался. Побросав свои немногочисленные пожитки в сумку, Гарри аппарировал в Хогвартс.

Дамблдор встретил его с распростертыми объятиями, и даже затянувшееся чаепитие с неизменными лимонными дольками не произвело на Гарри удручающего впечатления. МакГонагалл, которая, собственно, и проводила юношу к директору, уходить не торопилась, и еще с полчаса они обменивались незначительными новостями, причем его бывший декан была искренне рада столь внезапному визиту. Гарри оттаял. Почему-то возвращение в Хогвартс у него неизменно ассоциировалось с выяснением отношений с директором, взаимными упреками и объяснениями, но Дамблдор не затрагивал тему его противостояния Лорду и юноша был ему за это благодарен.

Наконец МакГонагалл удалилась, но Гарри прекрасно запомнил ее счастливую улыбку. Мерлин подери, ему действительно здесь были рады…

Дождавшись, когда за деканом Гриффиндора закроется дверь, директор усмехнулся в бороду:

— Ты ведь не просто так пришел, Гарри, — заметил он, глядя на юношу и пододвигая к нему вазочку с леденцами с таким умильным выражением на старческом лице, будто последние несколько недель Гарри голодал без сладкого и теперь Дамблдор, как добрый дедушка, собирался это исправить. — Полагаю, у тебя были более веские причины, чем желание навестить старого директора, особенно если вспомнить, что еще и месяца не прошло с того дня, как ты покинул Хогвартс. Рановато для ностальгии, ты не находишь, мой мальчик?

— Вы правы, сэр, — сознался Гарри. — Я хотел спросить…

Он замялся, однако Дамблдор пришел ему на помощь:

— Спрашивай, Гарри. Ты знаешь, я сделаю все, что в моих силах.

— Возможно, вы позволите мне некоторое время пожить в Замке? Сейчас каникулы, здесь только профессорский состав и я не думаю, что буду кому-то мешать. Я мог бы занять гостевые покои неподалеку от гриффиндорской башни…

— Полно, Гарри, — возмутился Дамблдор. — Я же говорил, что Хогвартс — твой дом, и ты можешь вернуться сюда в любое время. К тому же у меня есть для тебя хорошая новость. Я сообщил бы ее тебе чуть раньше, но решил, что тебе нужно насладиться свободой и пожить в свое удовольствие.

— И что за новость? — настороженно поинтересовался Гарри, готовясь к подвоху, однако Дамблдор не оправдал его опасений:

— У нас снова нет преподавателя по ЗОТИ, а я рассчитывал, что ты, Гарри, не откажешь старику и согласишься на эту должность…

— Сэр, я… — Гарри запнулся от неожиданности и невольно улыбнулся. — Я польщен. Нет, честно. Только я еще не решил, чем собираюсь заняться. Возможно, если бы вы дали мне неделю на раздумья…

— Конечно, мой мальчик. У тебя впереди целый месяц. В крайнем случае, у меня есть на примете кандидат, но этот молодой человек еще хуже Локхарта. Уж лучше первое время занятия будет вести профессор Снейп, если согласится взять на себя дополнительную нагрузку…

— Профессор Снейп? — голос Гарри невольно дрогнул. — Я его не видел, пока шел к Вам. Честно говоря, я заглянул в подземелья, но там, кажется, абсолютно безлюдно…

Гарри покривил душой. Признаться Дамблдору в том, что он добрых четверть часа простоял возле двери в покои Снейпа, даже не решаясь постучать, было стыдно. И проторчал бы там еще столько же, не наткнись на него МакГонагалл…

— О! Ты хотел его навестить, верно? Я счастлив, что вы наконец-то забыли свои разногласия, — радостно улыбнулся директор. — К сожалению, профессор Снейп в отъезде. Он наконец-то счел возможным отлучиться из Хогвартса на каникулы, хоть раньше не мог себе этого позволить ввиду известных тебе событий. Но к началу учебного года он, конечно же, вернется.

— Ясно, — пробормотал Гарри.

— Но что же подвигло тебя, мой мальчик, так резко покинуть свой дом? Я слышал, ты неплохо обустроился…

— Да, сэр. Все было в порядке, пока меня не разыскали журналисты. Думаю, задержись я там еще немного, и одной полоумной девицей дело не обошлось бы…

— Что ты говоришь, Гарри? Это ужасно! Сейчас у людей совершенно не те представления о порядочности, что были в мое время. Впрочем, твоя известность — не менее тяжкий груз, чем долг, с которым ты жил на протяжении многих лет. Я сказал бы, что рад за тебя и что такой храбрый молодой человек должен наслаждаться, пожиная плоды своих благородный дел, но я ведь знаю, Гарри, что слава для тебя — пустой звук…

— Именно, директор, — уныло кивнул Гарри. — Я просто хотел, чтобы меня оставили в покое. Хотел почувствовать себя обычным человеком, а в результате…

— Понимаю, Гарри. Я очень хорошо тебя понимаю. Но в Хогвартсе тебе не удастся избавиться от избыточного внимания.

— Думаете, я должен уехать?

— Совсем ненадолго. Тебе нужен отдых, покой и возможность оказаться подальше от этих бесцеремонных бумагомарателей. Знаешь, скажу тебе по секрету, — Дамблдор подался вперед, так что его борода едва не окунулась в чашку с чаем, — я видел их статейки. И очень расстроен тем, что в них пишут.

— А я-то как расстроен, — проворчал Гарри.

— Вот я и подумал, почему бы мне ни помочь нашему герою? И оказалось, что я вполне смогу это сделать. Ну что ж, думаю, хуже не будет, верно, Гарри? — Дамблдор подмигнул юноше, встал и направился к старому секретеру:

— Так, что у нас здесь? Это тебе не нужно, это пора выкинуть… нет, пожалуй, еще пригодится. Так, а где же… ах, вот он!

Директор развернулся, и на его лице засияла довольная улыбка:

— Вот, Гарри. Но учти, этот портключ хранится у меня на самый экстренный случай. Хотя… твой случай вполне может таковым считаться?

Гарри насторожился, с повышенным вниманием оглядев протянутый ему клочок бумаги. Он не верил, что Дамблдор желает ему зла, однако помощь директора могла носить специфический характер, это Гарри уже понял.

— И где я окажусь? — натянуто поинтересовался он, не спеша забирать портключ.

— Хм… Там, где тебя не найдут журналисты и поклонники. Чудесная природа, я полагаю, тишина, ежедневные прогулки…

— А точнее?

— Гарри! — Дамблдор едва не всплеснул руками, всем своим видом выражая отчаяние. — Да, однажды я подвел тебя, но мне больно видеть, с каким недоверием ты относишься к моей помощи! Мальчик мой, мне хотелось бы загладить свою вину, но если ты видишь этом лишь повод для недоверия…

Раскаяние Дамблдора было столь искренним, что Гарри устыдился. Он не хотел огорчать старика, а директор выглядел слишком расстроенным, чтобы можно было заподозрить его в подвохе, и Гарри сдался:

— Спасибо, сэр, — он поднялся, протянув руку, в которую директор вложил маленькую бумажную карточку.

— Не благодари, Гарри, — глаза Дамблдора вмиг потеплели, он улыбнулся, покровительственно потрепав юношу по плечу. — Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать! Я рад, что ты принял правильное решение…

Гарри не ответил. Ему в который раз показалось, что решение принимал за него кто-то другой, но в этот раз хотя бы не так навязчиво, как прежде. Впрочем, если Дамблдор хочет на время удалить его от магического мира, то их желания полностью совпадают, и вряд ли следует ждать откровенного подвоха, хотя и расслабляться раньше времени не стоит.

Он еще раз поблагодарил Дамблдора и только потом потянулся за своей сумкой. Повесив ее на плечо, Гарри бросил на директора тревожный взгляд, выдавил кислую улыбку и надорвал клочок бумаги, отданный ему Альбусом.

Мир привычно завертелся вокруг, сворачиваясь в тугую спираль, а через доли секунды улыбка покинула его лицо, сменившись гримасой ужаса. Гарри стоял на узкой дорожке из ровных плиток и нервно теребил ремень сумки, пытаясь отцепить его от задвижки на калитке, между делом озираясь по сторонам. Несомненно, он уже был здесь. Несомненно, он знал этот сад, этот двухэтажный особнячок, эту чертову калитку и все остальное! И проклятый Дамблдор, естественно, был об этом осведомлен, учитывая, что Снейп оставил ему портключ. Гарри застонал от бессилия. Выругавшись, он с такой силой рванул сумку, что засов жалобно скрипнул, но ремень отцепился.

— Чертов Дамблдор, — повторил он уже вслух, но деваться было некуда, и с видом унылой обреченности Гарри поплелся к дому.

Поправив ремень сумки, врезавшийся в плечо, он поднялся по ступенькам и робко постучал. Никто не отозвался. Гарри постучал сильнее, а через минуту с досады хватил кулаком так, что заныли пальцы, дверь распахнулась, и юноша получил возможность лицезреть весь спектр эмоций — от гнева до полного недоумения, в один миг промелькнувших на обычно надменном лице профессора.

— Поттер?! — вернув, наконец, дар речи, произнес Снейп и Гарри заметил, как дрогнула его рука, словно профессор собирался захлопнуть дверь прямо перед носом незваного гостя.

— Сэр, я…

Гарри остановил взгляд где-то в районе воротничка профессорской рубашки и сглотнул:

— Дамблдор дал мне портключ…

— Я заметил, Поттер, — резко отозвался Снейп. — Только это не объясняет причин вашего появления здесь. Я ясно выражаюсь?

— Мне нужно где-то пожить до начала занятий. Потом я, возможно, перееду в Хогвартс: директор предложил мне должность преподавателя ЗОТИ…

Только закончив фразу, юноша сообразил, что ляпнул, и приготовился к худшему. Теперь-то Снейп наверняка спустит его с лестницы, ибо профессор имел куда больше прав претендовать на эту должность, чем некий Гарри Поттер, славный лишь тем, что чудом выжил в схватке с Волдемортом.

— Что, Поттер, слава оказалась куда менее приятной, чем вы рассчитывали? — язвительно прокомментировал его реплику Снейп, явно пересилив ярость, без помех читавшуюся у него на лице.

Гарри молчал.

— Черт возьми, Поттер! Похоже, мне никогда от вас не избавиться, но я еще поговорю об этом с Альбусом! Если вы полагаете, будто решение директора дает вам право мешаться у меня под ногами, то сильно заблуждаетесь!

— Да, сэр…

— Если я только замечу, что вы суете свой нос в мои дела, вы вылетите отсюда, и даже Дамблдор не заставит меня терпеть ваше присутствие!

— Да, сэр.

— Одно слово, Поттер, и…

— Да, сэр, — в очередной раз кивнул Гарри, но так и не понял, что именно доконало Снейпа.

Профессор схватил юношу за ворот мантии, втащил в дом и прижал к захлопнувшейся двери:

— Если вы ставили перед собой цель достать меня, вы этого с успехом добились, — прошипел он в лицо Гарри. — Еще одно слово, Поттер, только одно, и мое терпение истощится…

Гарри вовремя удержался, и очередное «да, сэр» осталось непроизнесенным.

К демонстрируемой Поттером сговорчивости Снейп явно отнесся с недоверием, потому что еще некоторое время неотрывно смотрел на него, ожидая подвоха, и только когда парень нервно сглотнул, незаметно пытаясь отодвинуться, выпустил его:

— Исчезните с глаз моих, — приказал профессор, отступив назад и складывая на груди руки, всем своим видом олицетворяя высокомерное пренебрежение. — Где спальня, вы в курсе. Надеюсь, вам не придет в голову лишний раз испытывать мое терпение своими выходками, иначе для вас это кончится весьма плачевно!

Гарри согласно кивнул, неуверенно обошел профессора, будто намеренно преградившего ему путь и вовсе не торопившегося отходить в сторону, и потащился к лестнице, ругая Дамблдора на чем свет стоит. Тишина, свежий воздух, ежедневные прогулки… и Снейп в пределах досягаемости. Это было слишком. Снейп, который его хочет, но скорее сдохнет, чем в этом признается, и к которому его тянет, как преступника к месту преступления. Курорт, мать его так!

Гарри добрался до спальни, бросил сумку в кресло и уселся на кровать, прикидывая, как долго протянет в подобной обстановке. Мерлин! Он мечтал оказаться здесь, желал, чтобы хоть один день все было как прежде. И теперь Дамблдор устроил ему такую возможность. Однако разница между желаемым и действительным была достаточно велика. В мыслях, посещавших юношу, Снейп не стал бы выгонять его, и они смогли бы найти общий язык. Нет, это вряд ли. Ну, ладно, могли хотя бы попытаться! Только профессор воспринял его появление как вторжение в личную жизнь, и теперь вряд ли удастся даже частично восстановить сносные отношения. Чертов Дамблдор!

Не желая действовать на нервы и без того взбешенному Снейпу, Гарри, как и надеялся профессор, до самого вечера не высовывал носа из спальни. Он валялся на кровати, прикидывая, как выкрутиться из сомнительной ситуации, в которую его загнал директор, но в голову ничего не приходило. Неудивительно, что особого энтузиазма текущее положение дел не вызывало. Как он вообще должен себя ощущать, оказавшись в доме с человеком, с которым у него… почти что-то было, но при этом они оба продолжали делать вид, будто ничего особенного не случилось?!

В гостиную он спустился в четверть двенадцатого. Оглядевшись, Гарри прошмыгнул на кухню, открыл холодильник, но ничего стоящего не обнаружил. Пришлось ограничиться торопливо нарезанными бутербродами и кружкой чая. Сложив еду на тарелку, Гарри направился к себе. Он надеялся перекусить в относительном спокойствии, а заодно прикинуть, как заново приучить себя существовать под одной крышей с готовым в любой момент сорваться Снейпом. Однако тайной его вылазка оставалась недолго: уже на лестнице Гарри чуть не столкнулся с профессором, вылетевшим ему навстречу с привычной стремительностью, и они едва успели разминуться, причем Гарри только чудом не выпустил свой импровизированный поднос, вовремя успев отскочить.

Снейп остановился, поджал губы, окинув юношу уничижительным взглядом, и продолжил свой путь, не сказав ни слова. Гарри перевел дух и стал подниматься дальше, проклиная трясущиеся ноги. По крайней мере, профессор удержался от замечаний, а ведь мог отвесить пару комментариев, и юноша не был уверен, что сумел бы промолчать и в этот раз.

На следующий день Гарри банально сбежал. Он убедил себя, что уж если Дамблдор так вдохновенно расписывал прелести уединенной жизни, к его советам следует прислушаться, и отправился на прогулку. Возвращаться в Хогвартс, чтобы предстать перед директором и объяснять, почему он так быстро «отдохнул», желания не было, но сдаваться Гарри не собирался. В конце концов, в прошлый раз потребовалась целая неделя, чтобы они со Снейпом смогли смотреть друг на друга без попыток испепелить оппонента взглядами, значит, и в этот раз утрясется.

К несчастью, по возвращении все его радужные мечты относительно мирного сосуществования развеялись в прах:

— Поттер, — прошипел Снейп, едва Гарри перешагнул порог, — вы действительно полагаете, будто ваше положение в этом доме дает право вести себя с подобной бесцеремонностью?

— Сэр, — Гарри прокашлялся, давая себе время опомниться.

Увидеть взбешенного Снейпа, едва отворив дверь, оказалось для юноши полной неожиданностью, а фраза, брошенная профессором, и вовсе повергла его в недоумение. Признаться, Гарри едва не подскочил от неожиданности, внутренне сжавшись и ожидая классического: «минус сколько-там-мне-захотелось баллов с Гриффиндора». На профессоре снова была его рабочая мантия, и это невольно вызывало ассоциации с Хогвартсом.

— Сэр, — вторая попытка удалась лучше, — я что-то не так сделал?

— То, что вы не обучены правилам приличия, мне давно известно, — с отвращением отметил зельевар, — но это не оправдание.

Снейп не повышал голос, но весь его вид говорил о том, что он в любой момент готов это исправить. Впрочем, нотации профессора, произносимые вкрадчиво-язвительным тоном, во все времена действовали на студентов гораздо лучше крика. А Гарри Поттера они просто вгоняли в ступор.

— Впредь, мистер Поттер, я попросил бы вас предупреждать о столь длительном отсутствии…

Профессор выдержал паузу, и его молчание куда красноречивее передавало угрозу, чем любые слова.

— Или мне придется накладывать на вас следящие чары, — безжалостно закончил он. — Полагаю, вы этого не хотите. Или я ошибаюсь?

Гарри недоуменно уставился на Снейпа, соображая, издевается тот, или говорит серьезно. Какого черта? Он что, под арестом?

— Вы не ошибаетесь, сэр, — более резко, чем хотел, сообщил юноша.

Мало того, что Снейп продолжал указывать ему, что делать, но следить за ним — это уже чересчур! Вновь чувствовать себя провинившимся малолеткой было унизительно. Но еще унизительнее было знать, что ему наверняка придется извиняться за неведомую провинность, лишь бы Снейп отцепился.

— Я здесь не под стражей, и имею полное право поступать так, как сочту нужным! Отчитываться перед вами я не намерен!

Гарри вскинул голову, бесстрашно встретив изучающий взгляд Снейпа, и в который раз с досадой отметил, что профессор ухитряется смотреть на него так, будто Гарри по-прежнему первокурсник, едва дотягивающий зельевару до плеча. Да и то, если хорошенько подпрыгнуть.

— Мистер Поттер, — шепот, достойный разъяренной кобры, вызвал у Гарри дрожь по всему телу, но глаза он не опустил.

— Возможно, вы решили, что я всю жизнь мечтал оказаться с вами в одном доме, делить свое пространство с мальчишкой, который будет лезть везде, где сочтет нужным, на каждом шагу демонстрировать свой отвратительный гонор и беспочвенную заносчивость, и, между делом, мешаться у меня под ногами? В таком случае, мне доставляет необычайное удовольствие сообщить вам, что вы заблуждаетесь!

На последнем слове Снейп сделал ударение, и Гарри непроизвольно дернулся.

— Я не намерен терпеть подобное поведение. Если вас не устраивают мои условия, можете выметаться прямо сейчас. Ваше присутствие мне исключительно неприятно и утомительно. Вам, как я заметил, мое общество также не доставляет удовольствия. Посему мы можем раз и навсегда решить эту проблему. Вы так не считаете?

— Вы меня выгоняете? — опешил Гарри.

До этого момента ему не приходило в голову, что Снейп может запросто отправить его восвояси, и почему он не сделал этого сразу — оставалось загадкой.

— Я даю вам возможность сохранить и мою, и вашу нервную систему.

— Я никуда не уйду, — вызывающе заявил Гарри и в подтверждение собственных слов отстранил Снейпа с дороги, пытаясь пройти к лестнице. Это было его ошибкой. Профессор с тихой яростью ухватил юношу за плечо, развернул к себе и, подавшись вперед, почти коснулся губами его уха:

— Ваше мнение здесь никого не интересует, мистер Поттер, — сквозь зубы проговорил он. — Есть только две возможности. Первая — вы собираете свои пожитки и убираетесь из моего дома…

— А вторая? — вырвалось у Гарри, когда продолжения не последовало.

— Вы делаете то, что скажу я. А я желаю, чтобы вы изволили отчитываться: куда и как надолго исчезаете.

— Какого черта?! — мигом взвился юноша.

— И никаких дурацких вопросов, — добавил Снейп. — Если условия вас не устраивают –

дверь находится прямо у вас за спиной.

В голосе Снейпа не было гнева, скорее — досада, и Гарри встревожился. Если бы профессор орал на него, он имел бы полное право наорать в ответ: теперь они находились в равном положении, и оба были об этом осведомлены. Но Снейп лишил его даже такой возможности.

— Я жду… Поттер.

— Да, сэр, — сдался юноша, и профессор отстранился, словно только этого и ждал:

— Советую не забывать об этом… мистер Поттер.

Развернувшись, мужчина пошел прочь, а Гарри передернул плечами: развивающиеся полы профессорской мантии так странно контрастировали с обстановкой дома… Сдается, Снейпу все же удалось сбить его с толку. Черт! Ну как у него это выходит?! Никаких усилий, а победитель Волдеморта уже обливается холодным потом…

Гарри перевел дыхание, а потом нахмурился. Только сейчас до него дошло, что, судя по одеянию, Снейп и сам недавно вошел в дом. Очевидно, был у Дамблдора и выяснял, с какой целью директор снова подбросил ему развлечение в виде осточертевшего гриффиндорца. Теперь было понятно, почему профессор так взбеленился. Дамблдор наверняка расписал несчастную судьбу сбежавшего от славы героя, взывая к отсутствующей совести Снейпа, и тот, не сумев противостоять директору, смирился, но решил превратить жизнь своего бывшего студента в ад, надеясь, что тот сбежит сам. Только ничего не выйдет! Уж если им предстоит обитать под одной крышей еще как минимум месяц, он не собирается давать повод Снейпу выставить его вон.

— Профессор Снейп, — Гарри сорвался с места и в считанные секунды догнал мужчину, забежав вперед и преградив ему путь:

— Я не хотел досаждать вам, сэр, — решился он.

— Вот как? — зельевар приподнял бровь, изображая изумление. — А что же вы, по вашему мнению, делаете сейчас?

— Вы сказали, что я мешаю, и я всего лишь не хотел попадаться вам на глаза лишний раз.

— Я растроган вашей чуткостью, мистер Поттер.

Плечи юноши поникли. Ничего другого он от Снейпа и не ожидал, но услышать сарказм в ответ на жест примирения оказалось по-прежнему неприятно. Гарри медленно развернулся, уже собираясь идти к себе, смирившись с неудачей, но профессор неожиданно заговорил вновь:

— Подозреваю, вы не в курсе, что три часа назад в Хогсмиде был убит аврор. Тело смогли опознать только по прибытии колдомедиков, — сухо сообщил он.

Гарри споткнулся на первом же шаге. Справившись с накатившей волной паники, зная, что единственный шанс заставить профессора продолжить речь, это соблюдать абсолютное молчание, Гарри замер и весь превратился в слух.

— Надеюсь, вы понимаете, что смерть Волдеморта, — мужчина запнулся, выговаривая ненавистное имя, — еще не гарантия вашей безопасности. Метки исчезли. Выявить бывших Упивающихся практически невозможно. Полагаю, ЭТО заставит вас задуматься?

Гарри обернулся, наконец-то посмотрев на Снейпа, и обнаружил, что зельевар снова застыл в своей излюбленной позе: руки сложены на груди, а губы кривятся в подобии усмешки, хоть иронии в его словах не было ни на йоту.

— Вы там были? — отважился спросить он.

— Да. И еще полтора часа — в министерстве на допросе.

Гарри едва не открыл рот от удивления:

— Зачем? — искренне недоумевая, спросил он.

— А как Вы думаете, Поттер? — интонации Снейпа были какими угодно, но не язвительными. В словах сквозила горечь.

— Они решили, что вы имеете к этому отношение? — Гарри шагнул к Снейпу и только потом опомнился. — Но вы же… вы помогали Дамблдору! Вас оправдали, у вас есть Орден Мерлина, в конце концов!

— И еще у меня была метка, Поттер, — бросил Снейп.

Выплюнув эту фразу, профессор не стал ждать реакции Гарри и, сорвавшись с места, торопливо пошел дальше по коридору, но юноша оказался проворнее. Снейп даже не успел его миновать, а Гарри уже схватил профессора за рукав мантии, не боясь последствий собственной бесцеремонности, и отрывисто заговорил:

— А если бы… если бы я был здесь? Они не стали бы…

— Полно, Поттер! Если думаете, что я собираюсь держать вас при себе, чтобы, в крайнем случае, вы подтвердили мое алиби, можете не беспокоиться: вас я попрошу об одолжении в последнюю очередь.

Снейп ушел, а Гарри так и остался стоять, глядя в пустоту. «Чертов Дамблдор!» — вертелось в голове. Старый интриган намеренно отправил его сюда. Он знал, что такое может случиться. Знал, что от Снейпа не отстанут!

Прошло еще несколько минут, и Гарри услышал собственный нервный смех. Очнувшись, он привалился плечом к стене и расхохотался в полный голос: директор в очередной раз его разыграл. Твою мать! Ну как можно быть таким идиотом? Нет, все-таки, Снейп прав: мозги у него в голове и не ночевали…

Гарри мог сколько угодно злиться на профессора за резкость, но вместо этого испытывал угнетающее чувство вины, и, спускаясь вечером в гостиную, старательно делал вид, будто смотрит куда угодно, но не в сторону кресла, которое так любил занимать Снейп. Его усилия пропали втуне: гостиная пустовала, что было удивительно. Насколько Гарри помнил, вечерами профессор предпочитал сидеть возле камина с чашкой чая и газетой, на крайний случай — с бокалом виски. Около получаса он просматривал газету, периодически хмыкая и насмешливо вскидывая бровь, когда в статье попадалась очередная нелепица, а потом уходил к себе. Данный ритуал Снейп соблюдал неукоснительно, даже когда они еще находились под угрозой смерти, скрываясь от Лорда, Дамблдора и авроров. Наверное, это создавало иллюзию спокойствия и постоянства, в котором они оба так нуждались, но сегодня Снейп изменил своей привычке.

Некоторое время Гарри стоял возле лестницы, разрываясь между удивлением и облегчением, что случай позволил ему избежать свидания с профессором, но собственное малодушие заставило его устыдиться. Он ведь и в гостиную спустился лишь затем, чтобы иметь возможность поговорить со Снейпом, но, как оказалось, профессор не намеревался натыкаться на него лишний раз, делая все возможное, чтобы свести их общение к минимуму, и это задевало Гарри еще сильнее.

Сложившаяся ситуация тяготила и злила одновременно. Гарри подозревал, что в такой обстановке сумеет продержаться не более пары дней, а уходить он не собирался, как не собирался и отступать от задуманного. Зажмурившись, юноша втянул воздух сквозь сжатые зубы, досчитал до десяти и, сочтя, что остыл достаточно, чтобы не запустить в Снейпа «Круциатусом» при встрече, пошел обратно.

Стук в дверь был достаточно громким, однако ему не открыли. Юноша постучал еще раз, выждал пару минут и, поняв, что приглашения не дождется, толкнул дверь. Он не ошибся: профессор даже не думал выходить ему навстречу, полностью игнорируя производимый шум. Почувствовав себя увереннее, Гарри перешагнул порог и демонстративно громко хлопнул дверью, вынуждая склонившегося над свитками Снейпа поднять голову:

— Мистер Поттер, — констатировал очевидное профессор, окинув Гарри равнодушным взглядом, будто ничего особенного в поведении юноши не было. Медленно отложив перо, он чуть придвинул небольшой светильник: почему-то Снейп не пользовался верхним светом, и Гарри предположил, что ему непривычно маггловское освещение.

— Что случилось на этот раз? — осведомился он, откинувшись на спинку кресла и постукивая пальцами по подлокотнику.

— Мне нужно с вами поговорить.

Раздражение продолжало нарастать, что в присутствии профессора было чистой воды самоубийством. Снейп слишком хорошо умел пользоваться слабостью противника, а Гарри не сомневался, что намечалось именно противостояние.

— Неужели? — в голосе Снейпа слышалось нескрываемое злорадство. — Снова кошмары?

Его взгляд многозначительно скользнул по фигуре юноши, и Гарри вздрогнул, мгновенно покраснев. До этого момента он и не вспоминал, что именно с такой же репликой вломился к профессору в прошлый раз, когда… «Когда — что?!» — одернул он себя, но подсознание на редкость не вовремя сочло нужным напомнить, что именно случилось той ночью. «Когда было… так хорошо!» — пронеслось в голове. О, Мерлин! Снейп подумал, что он… Господи!

— Куда же подевалась ваша хваленая гриффиндорская отвага, Поттер? — протянул Снейп, наслаждаясь замешательством юноши. — Или язык от страха проглотили?

— Нет, сэр, — пытаясь придать голосу безразличие, которого не испытывал на самом деле, отозвался Гарри. — Я могу присесть?

Он окинул комнату взглядом, но кресло здесь было только одно, и профессор, заметив растерянность юноши, скривил губы в издевательской ухмылке:

— Естественно, мистер Поттер! Как же я могу отказать в гостеприимстве такой известной личности?

Гарри проклял ту минуту, когда ему пришла в голову мысль наведаться к зельевару. Деваться было некуда: оставаться на месте было еще хуже, чем принять приглашение, вытянутое им же. Быстро, чтобы не успеть передумать, юноша направился к кровати, устроился на самом краешке и замер.

— Я слушаю, Мистер Поттер, — напомнил Снейп. — Вы до сих пор так и не объяснили причину своего появления. Прикажете мне угадывать?

Гарри едва не покрылся холодным потом, но напомнил себе, что стоит выказать слабость, как Снейп начнет медленно и вдумчиво доводить его до белого каления своим годами отточенным сарказмом.

— Профессор…

— Я уже не ваш профессор, мистер Поттер, так что можете не заискивать: на меня это не действует. Итак?

— Сэр, — исправился Гарри, целиком сосредоточившись на цели своего визита, чтобы не позволить Снейпу сбить себя с толку. — Так получилось, что я… что мы вынуждены находиться под одной крышей и, поверьте, я совсем не хотел этого. Дамблдор не спрашивал моего согласия: он дал мне портключ и…

— И вы, естественно, не спросили, куда он собирается вас зашвырнуть, — согласился зельевар, воспользовавшись заминкой юноши. — Охотно верю. Действовать, не задумываясь, — ваш коронный стиль…

— Наверное. Вам лучше знать, — вздохнул Гарри. — В любом случае, я сожалею, что нарушил ваше уединение, но мне действительно было некуда идти.

— Неужели? Юному герою отказали в помощи его многочисленные друзья, Магический Мир отвернулся от своего спасителя, и теперь он вынужден терпеть общество бывшего Упивающегося, смирившись с неизбежным? Я растроган вашей печальной историей, мистер Поттер!

Голос Снейпа сочился ядом, и у Гарри заныли зубы, когда он стиснул челюсти, чтобы не высказаться в соответствующем ключе.

— Сэр, я понимаю, что это звучит смешно, — повторил он попытку, тщательно подбирая слова, — но все, о чем я просил Дамблдора, это тихое место, где меня не найдут репортеры и где мне не придется изображать из себя героя. Я не хотел возвращаться сюда. Если бы директор предупредил меня о пункте назначения, я бы отказался. Я всегда раздражал вас, мне это отлично известно, и не хочу, чтобы вы решили, будто я делаю это специально. Тем не менее, вы позволили мне остаться, и я подумал, что, возможно…

Вопреки его ожиданиям, или опасениям — Гарри уже сам не мог определиться, профессор промолчал, и пришлось договорить:

— Может быть, вы наконец перестанете избегать меня?

— Мистер Поттер, вы, должно быть, ошиблись адресом, — издевательски предположил Снейп. — Я никогда не входил в число ваших поклонников. Если вы страдаете от недостатка внимания, обратитесь в «Пророк»…

— Сэр, вам известно, что я говорю не о признании собственных заслуг, — ему наконец-то удалось выдержать взгляд профессора, устремленный в его сторону. — Но ведь глупо находиться в одном доме и продолжать делать вид, что мы терпеть друг друга не можем!

— Насколько мне известно, на протяжении последних семи лет вас это не беспокоило, — сухо напомнил Снейп. — А я не столь великодушен, чтобы тратить свое бесценное время на скучающего героя.

Гарри перевел дыхание, убаюкивая готовый вновь пробудиться гнев. Снейп просто пытается вывести его из себя, и если профессору это удастся, о нормальной жизни можно забыть на месяц вперед.

— Мы могли бы сделать вид, что не так уж и ненавидим друг друга. Хотя бы на эти четыре недели, сэр.

— Мистер Поттер, — протянул Снейп, удерживая на губах ядовитую усмешку, — ненависть — слишком сильное чувство, чтобы расходовать ее на вас. Не льстите себя надеждой, что мое к вам отношение имеет столь яркую окраску. Придется вас огорчить: все намного банальнее. Вы мне не интересны и глубоко безразличны. Не считая того, что ваше поведение вызывает у меня стойкое отвращение. Полагаю, это — достаточная причина, чтобы сократить наше общение до минимума?

Слова Снейпа походили на правду. Более того, Гарри наверняка поверил бы им, случись этот разговор парой месяцев раньше. Но не теперь. Уж каким-каким, а равнодушным Снейп не казался. Скорее Гарри склонялся к мысли, что профессор и в самом деле люто его ненавидит. И желает. А скорее, и то, и другое одновременно. И сам он ничего не имел против подобного хода вещей. Боже!

— Тогда почему вы потребовали с меня то обещание? — не выдержал Гарри. — Какое вам дело, где я нахожусь и что со мной будет? Или Дамблдор решил, что мне снова нужна нянька? И вам — заодно? Удобное решение, ничего не скажешь!

— Мне нет до вас абсолютно никакого дела, — резко оборвал его Снейп. — Более того, вы можете свернуть себе шею в любой точке Магического Мира, но я хочу знать, где именно, чтобы с чистой совестью иметь возможность сообщить, что находился в другом месте!

— Хорошо, — сдался Гарри, поднимая руки, словно защищаясь от едких слов. — Хорошо, Мерлин подери! Это я уже знаю! Я — ничтожество, безмозглый мальчишка с самомнением Локхарта! Я — худшая напасть, чем Трелони в вашей лаборатории…

Юноша замолчал, увидев, как бровь Снейпа удивленно вскинулась, и профессор поджал губы. Гарри опешил. За недовольством профессор пытался скрыть обыкновенную ухмылку.

— Я оценил вашу пламенную речь, как и приступ самобичевания, мистер Поттер, — проговорил Снейп, уловив замешательство юноши. — Только смысла в этом монологе пока не наблюдается. Чего вы хотите?

Гарри молчал.

— У вас ровно десять секунд, Поттер. Потом я буду вынужден выставить вас за дверь.

— Мы могли бы хоть изредка беседовать, — выпалил он, ужасаясь тому, что срывается с его собственного языка. — На нейтральные темы. Или здороваться утром…

— Поттер, вам давно пора понять, что я не общаюсь с неинтересными мне людьми на не бессмысленные темы. Купите себе магическое зеркало: у вас появится возможность вести с ним, несомненно, высокоинтеллектуальные беседы о погоде и квиддиче, не считая ублажения собственного раздутого самомнения.

Гарри сжал кулак, стараясь удержать себя в руках и не сорваться.

— До того, как я победил Лорда, мы находили, о чем говорить!

— Неужели? Вы имеете в виду тот эпизод, когда вы устроили отвратительную истерику? Или, возможно, говорите о ваших пьяных рыданиях?

Снейп чуть склонил голову, изучая выражение лица Гарри, и откровенно наслаждаясь вызванной реакцией. Юноша нервно облизнул пересохшие губы. В какой-то мере профессор был прав. Их отношения и тогда складывались не лучшим образом, не считая отдельно взятых моментов, наиболее ярко зафиксированных памятью. Весьма… пикантных моментов. О, Мерлин! То есть он практически явился к Снейпу, требуя, чтобы их отношения и дальше складывались в подобном ключе?

Гарри побледнел, покрылся испариной и наверняка начал бы краснеть, если бы Снейп не вернул его к действительности:

— Вы еще долго собираетесь отнимать у меня время? — раздраженно поинтересовался он. — Кажется, ответ вы получили. Или у вас появились новые аргументы, способные меня… убедить?

Слова прозвучали настолько двусмысленно, что Гарри опешил. Скорее всего, профессор не имел в виду ничего особенного, однако парню этого хватило. Он понял, что если не уберется сейчас же, продолжение разговора приведет его лишь к очередному позору.

— Нет, сэр, — ответил он, проклиная неуверенный голос.

— И, тем не менее, вы еще здесь? Я вас не держу, Поттер, можете не надеяться.

Гарри пожал плечами и заставил себя встать. Поддаваться на провокации профессора он не собирался:

— Ну что ж, по крайней мере, я попытался, — сообщил он, стараясь до конца выдержать уверенный тон.

Минута прошла в томительной тишине. Гарри ждал хоть какого-то ответа и, убедившись, что его не последует, едва слышно добавил:

— Доброй ночи, профессор.

После чего направился к выходу, ощущая на себе тяжелый взгляд Снейпа.

— Не пытайтесь изображать доброжелательность, Поттер, — пальцы Гарри замерли на ручке двери, но холодное напутствие зельевара не казалось угрожающим. — У вас это отвратительно получается. Поверьте, есть много других людей, которые оценят ваши потуги значительно выше.

Губы юноши сложились в горькую усмешку:

— Конечно, сэр. Но живу-то я не с ними, — пробормотал он и, не дожидаясь язвительного комментария, который не замедлил бы последовать, покинул комнату, аккуратно притворив за собой дверь.

Смятение не оставляло Гарри. Он вернулся в свою комнату, расстелил постель, переоделся в пижаму и забился под одеяло, рассчитывая заснуть мертвым сном, однако ничего не вышло. Промаявшись с полчаса, он понял, что так дело не пойдет. Неприятный осадок, оставшийся после разговора, никак не хотел рассеиваться, вдобавок откуда-то взялось гнетущее чувство одиночества. За время, проведенное в собственном, абсолютно пустом, доме, где он мог свободно распоряжаться личным пространством, Гарри ни разу не испытывал его, а ведь должен был. Теперь же юноша страдал из-за вынужденного отчуждения, словно оказался на краю света в окружении сплошного льда и давящей пустоты, и если бы это хоть немного соответствовало действительности! Рядом был Снейп. Гарри каждой клеточкой тела чувствовал его присутствие, но когда профессор оказывался поблизости, одиночество всегда усиливалось.

Помимо прочих неприятностей, в комнате было душно. Слишком душно. Гарри откинул одеяло, вытянувшись на постели, но даже воздух казался горячим. По шее неприятно стекла капелька пота, и он не выдержал. Выругавшись, Гарри нацепил очки, встал с постели и прошлепал к окну. Створки распахнулись с едва слышным скрипом, зато теперь можно было высунуться наружу и вдохнуть прохладный воздух. Ночной сад казался почти черным, деревья угадывались лишь по контурам, на одной ноте стрекотали кузнечики, здоровый мотылек упорно бился о стекло, норовя пробраться в комнату.

Несмотря на обманчивое спокойствие, досада нарастала. Гарри злился и на Снейпа, и на себя самого, и никакие доводы разума не могли его успокоить. Здесь ему было хорошо. Слишком хорошо, чтобы не замечать этого. Слишком хорошо, чтобы позволить взаимным обвинениям и раздражению испортить воспоминания, которыми он жил несколько недель. А обвинения будут. Будут презрительные взгляды и издевки, будет унижение от понимания, что Снейпу прекрасно известно, какую картину невольно рисует воображение Гарри при виде его. Наверное, Снейп теперь жалеет, что позволил ему остаться той ночью. Гарри не жалел. Нет. Это был единственный раз, когда профессор не пытался его оскорбить, высмеять, когда все происходящее казалось более естественным, чем дыхание. И, наверное, гораздо лучше, если все это прекратится. Можно собрать вещи и аппарировать в Хогвартс. Сказать Дамблдору, что… нет. Директору лучше ничего не говорить. Вернуться к себе домой, и просидеть там до конца каникул.

Гарри прижался виском к холодному стеклу, чуть прикрыв глаза. А если будет новое нападение? Снейп снова окажется в Министерстве, будет вынужден высокомерно отрицать свою причастность, и вряд ли кто-то обратит внимание на испытываемую им горечь. Гарри тоже этого не заметил бы, не сдай у Снейпа нервы. Раньше профессор присматривал за ним, теперь, похоже, пришло время расплачиваться. Уйди он, и кто сможет подтвердить, что Снейп не замешан в нападениях? А в том, что нападения повторятся, юноша был убежден. Возможно, потому, что сам не верил в окончание противостояния. Но в этот раз к нему не должно быть претензий. Свое дело он сделал. Дальше пусть работают авроры, а с него хватит…

Оторвавшись от окна, Гарри обернулся в поисках одежды и обнаружил ее на кресле, сваленную кучей в полнейшем беспорядке. Он чувствовал себя так скверно, когда вернулся от Снейпа, что даже не удосужился сложить вещи как полагается. Вытянув мантию, оказавшуюся в самом низу, Гарри накинул ее поверх пижамы и тихо вышел в коридор. Он двигался осторожно, чтобы не скрипнули половицы под босыми ногами, и тем не менее помедлил возле спальни Снейпа, рискуя попасться с поличным. Под дверью профессорской комнаты виднелась полоска света: зельевар тоже не спал.

На улице было прохладно. Гарри зажмурился, снова глубоко вдыхая ночной воздух, всем телом принимая свежесть, пахнущую влажной травой и ветром, доносившим издалека шорохи и шелест листвы. Жара ему хватало и так. Внутри все кипело — то ли от злости, то ли от понимания, что сегодня он снова оказался беззащитным перед Снейпом. Сидел на его постели, краснея, словно девица на выданье, а вдобавок едва не наговорил такого, за что зельевар с него спустил бы шкуру в два счета.

Сойдя с дорожки и неторопливо ступая по траве, щекочущей босые ступни, Гарри прикидывал, не сделать ли гадость и не вернуться ли, дабы сообщить профессору, что он отправился прогуляться вокруг дома и, весьма вероятно, вернется через пару часов. Снейп будет счастлив. Так счастлив, что убьет его на месте. Хотя… он же сам требовал докладывать о каждом шаге. Гарри хмыкнул. Это сразу решит проблему: уже через четверть часа он окажется в кабинете Дамблдора, без шанса на возвращение и необходимости впредь докладывать кому-либо, куда его понесла нелегкая…

Продравшись сквозь кустарник, цветущий мелкими белыми цветами, довольно резко пахнущими после заката, Гарри вышел к старой яблоне и, обойдя ее, уселся на сырую траву, прислонившись к стволу. Из-за густой листвы неба видно не было, зато открывался превосходный вид на единственное освещенное окно второго этажа. Гарри поморщился. Он не ставил целью устраивать засаду под окном Снейпа и, тем не менее, вышел именно к нему. Мало того, еще и уселся так, что, пожелай профессор высунуть нос наружу, он непременно заметит темный силуэт под одиноко растущим деревом.

Гарри тут же захотелось вскочить и убраться подальше, но он остался сидеть, поджав ноги и упершись ступнями в травяную кочку. Свет, льющийся из окна, завораживал. Приглушенный тяжелыми шторами, он казался мягким и таким домашним, что сжималось сердце. Он успокаивал, как успокаивала убежденность, что, случись что-нибудь страшное, и Гарри всегда может войти в комнату, где его бывший профессор склонился над своими бесчисленными пергаментами, и вражда будет забыта. На время. До тех пор, пока все не встанет на свои места.

Отвести взгляд от оконного проема оказалось трудно. Так трудно, что Гарри поддался наваждению, не ощущая, как постепенно начинают затекать мышцы от неподвижного сидения. Он плотнее обхватил колени руками и опустил на них подбородок, подобрав полы мантии. Сколько времени прошло — он не считал. Угол дома, обвитый плющом, начал заливать лунный свет, птицы затихли, даже мошкара угомонилась. В голове было абсолютно пусто, ни одной мысли. Только глаза неотрывно смотрели в окно, но взгляд уходил значительно дальше, прорывая жалкую оборону стекла и портьер.

Он вполне мог не заметить рассвета, зато сразу же опомнился, едва на фоне шторы мрачным пятном обозначилась фигура Снейпа. Гарри насторожился, но профессор всего лишь поднялся со своего места и теперь остановился, чуть склонившись, видно, разбирал бумаги на столе. А потом свет погас.

Стало холодно. Гарри выждал еще несколько минут, убеждая себя, что выбрался на улицу именно с целью остыть и прийти в себя, но это не помогало. Темный провал окна больше не грел, ветер из прохладного превратился в пронизывающий, вдобавок откуда-то снова налетели проклятые комары. Поежившись, юноша поднялся, потянулся, разминая уставшую от неподвижности спину, и, завернувшись в мантию, побрел обратно. Спать по-прежнему не хотелось.

Впервые за все многочисленные утра Гарри радовало отсутствие газет. Честно говоря, ему не было дела до того, что происходило в магическом мире, и он собирался придерживаться этого взгляда и далее. Солнце только начало подниматься, но кухня, где он уплетал свой завтрак, уже осветилась первыми лучами, тайком прокравшимися в приоткрытое окно и теперь отражавшимися разноцветными бликами в стеклянной посуде. Юноша был в столь умиротворенном настроении, что даже не выругался, случайно плеснув себе на пальцы горячий кофе, пока наливал его в кружку. Усевшись за стол, он принялся намазывать тост джемом, прикидывая, чем себя занять, а в следующее мгновение едва не выронил хлеб от неожиданности.

Дверь распахнулась, и Северус Снейп, на этот раз без мантии, но в безупречно отглаженных черных брюках и рубашке, прошествовал мимо него с невозмутимо-гордым видом. Гарри пожал плечами, возобновив свое занятие. Если профессор его не замечает, навязываться он не намерен. С него хватило вчерашнего унижения. Снейп молча достал из серванта чашку, поджав губы, налил себе приготовленный Гарри кофе и двинулся обратно. Гарри скривился. Его столь демонстративно игнорировали, что хотелось совершить нечто, способное вывести Снейпа из себя. На размышления не было времени, и юноша сделал первое, что пришло в голову, дабы хоть как-то обозначить свое присутствие в этих стенах:

— Доброе утро, профессор Снейп, — проговорил он, заметив, как мужчина дернулся, услышав его голос.

Но Снейп остановился, а это было главное.

— Я приготовил тосты, не хотите ко мне присоединиться?

Профессор оборачивался медленно, а Гарри был готов поклясться, что сейчас увидит перекошенное от злости лицо. Он не ошибся:

— К вам, мистер Поттер? Увольте, — процедил зельевар. — Не испытываю никакого желания. Особенно от осознания того факта, что вы имеете наглость хозяйничать в моем доме.

Снейп вышел, так и не дождавшись ответа, и Гарри приуныл. Кажется, ничего не изменится, даже если он будет сама вежливость. Разве что профессор рассвирепеет окончательно, решив, что он издевается. Юноша посмотрел на ровный слой джема, распределенный по тосту, и с вздохом отложил еду на блюдце. Аппетит пропал.

У Гарри были все возможности убедиться, что Дамблдор прав. Прогулки действительно успокаивали нервы. Особенно если учесть, что эти нервы ему трепал никто иной, как Снейп, не один год на этом специализировавшийся. Каждый раз перед уходом юноша находил профессора и, кляня его в душе на чем свет стоит, сообщал, куда намерен отправиться и во сколько рассчитывает вернуться. Снейп выслушивал его с неизменной снисходительностью, но Гарри понимал: профессор испытывает ни с чем не сравнимое самодовольство, наслаждаясь тем, что перед ним отчитывается герой волшебного мира. Юноша зверел, однако соблюдал данное самому себе обещание не связываться со злобным мастером зелий. Настроение с каждым днем все ухудшалось. Если раньше Гарри мог хоть как-то оправдывать поступки Снейпа, вспоминая, что тот, вообще-то, спас ему жизнь и не выдал Лорду, то теперь все добрые чувства исчезли, оставив лишь насущную необходимость проторчать здесь еще три недели и ни днем больше.

В воскресенье Гарри плюнул на разрешение Снейпа, пошел в библиотеку и взял одну из книг по Защите, которых у профессора было едва ли меньше, чем всяких «справочников зельевара» и пособий из серии «отрави ближнего своего» — как с досады окрестил многочисленные тома Гарри. Он хотел пролистать начальный курс, наконец-то вспомнив об обещании, данном директору и, довольный, разместился в гостиной, заняв кресло возле не растопленного ввиду летней духоты камина. В кресле Снейпа.

Профессор уже достаточно давно не спускался вниз, предпочитая проводить вечера в одиночестве, впрочем, как и все остальное время. Гарри был уверен, что и в этот раз он не изменит заведенному порядку, каково же было его изумление, когда в полдесятого вечера на лестнице послышались шаги. Гарри вскинул голову, моментально пожалев, что не успеет убраться с глаз долой, и по лицу Снейпа понял, что его посетила примерно такая же мысль, только наоборот. Похоже, мужчина был исключительно счастлив, что некий Поттер ему подвернулся, ибо Снейп был зол. А если не кривить душой, он был не просто зол: Снейп был в ярости.

— Как Вы полагаете, мистер Поттер, — начал он вкрадчивым, не предвещающим ничего хорошего голосом, — что мне следует сделать с человеком, ворующим чужие книги?

В последний раз Гарри слышал такой тон в его исполнении, когда профессор требовал исключить его из Хогвартса…

— Сэр, я только хотел почитать, — Гарри мгновенно выпрямился в кресле: пребывать в расслабленном состоянии, когда в комнате находился Снейп, казалось противоестественным. Одно присутствие профессора заставляло мышцы каменеть. Гарри подумал было подняться, но сумел побороть рефлекс, оставшийся со школьных времен. Он ни в чем не провинился, и получить взыскание ему не грозит, к этому тоже нужно привыкать.

— Неужели? — Снейп приблизился к креслу и остановился на таком расстоянии, чтобы разглядеть название книги, лежавшей у юноши на коленях. Он бросил взгляд на обложку, высоко держа голову, так что в каждом движении проскальзывало набившее оскомину высокомерие, и его губы сжались в тонкую полоску:

— Верните книгу на место, мистер Поттер. Я не давал вам позволения брать что-либо из библиотеки.

— Сэр, но…

— Вы слышали, что я сказал, мистер Поттер. Соблаговолите подчиниться.

Это оказалось последней каплей:

— Вы говорите так потому, что Дамблдор предложил мне эту должность?! — выкрикнул Гарри, захлопнув книгу с такой силой, что со страниц взметнулись пылинки, и несколько секунд он потратил на то, чтобы перебороть насущное желание чихнуть. Это было бы уж совсем глупо…

— Отчего же? Школе всегда не везло с преподавателями ЗОТИ. Полагаю, этот год не станет исключением.

Юноша опешил от подобной наглости, но подниматься не спешил. Он всегда проигрывал в дуэли взглядов со Снейпом, однако этот раз решил сделать исключением:

— Я всегда считал вас злобным и бесчувственным, — проговорил Гарри, глядя профессору в глаза и едва сдерживаясь, чтобы не зашипеть, как сам Снейп минуту назад, — но никогда не предполагал, что вы еще и мелочны!

— Убирайтесь вон, Поттер, — процедил мужчина, буравя его ненавидящим взглядом. — И освободите мое кресло. Вы не имеете совершенно никакого права здесь находиться!

— Не вижу причины, почему бы мне тихим вечером не посидеть у камина, — усмехнулся Гарри, подражая Снейпу. — Я уже окончил Хогвартс, вдобавок здесь нет отбоя, и я могу находиться там, где сочту нужным, и так долго, как захочу!

— Маленький ублюдок! — Снейп склонился так резко, что его волосы мазнули по щеке Гарри, а потом профессор просто выдернул его из кресла, поставив на ноги и наплевав на упавшую книгу:

— Вы не у себя дома, Поттер! Советую это запомнить!

— Я догадался, сэр! Вы мне это сообщаете уже в который раз. Неужели считаете, что у меня НАСТОЛЬКО плохая память? — говорить, когда пальцы Снейпа сжимают ворот его рубашки, было трудно, но он справился.

— Полагаю, она еще хуже. Иначе сейчас вы соизволили бы вернуть книгу туда, где она стояла, и исчезнуть с моих глаз. С меня хватит того, что я вынужден ежедневно мириться с вашим обременительным присутствием. Если вам так необходимо торчать в гостиной, трансфигурируйте себе личное кресло и не смейте занимать мое!

Гарри опешил. Такого поворота событий он никак не ожидал. Он, естественно, был в курсе, что Снейп чересчур болезненно относится к своему личному пространству, но чтобы взбелениться из-за такой ерунды?

— Я снова посягнул на вашу территорию? — выдохнул Гарри, пытаясь отшагнуть назад, но Снейп сам выпустил его, так что Гарри рухнул обратно в кресло и затих, предчувствуя надвигающуюся бурю.

— Вы всегда норовите перешагнуть порог допустимого, мистер Поттер, — отчеканил Снейп. — Я не стану напоминать вам о каждом проступке, но с меня хватит и того, что вы заполнили мой дом своим никчемным присутствием, заняли мою спальню и теперь норовите обосноваться здесь!

— Вы могли вернуться в свою комнату после того, как покинули Хогвартс, — пробормотал Гарри. — Дамблдор прислал меня сюда значительно позже…

Он и в самом деле не понимал, почему Снейп остался в комнате, которая, по всей видимости, его чем-то сильно не устраивала, позволив незваному гостю обосноваться в знакомой спальне. И то, что Гарри воспринимал ее как «свою», вряд ли могло улучшить их отношения.

— Один факт, что вы там обитали, действует на меня угнетающе, — раздраженно отозвался профессор.

— Да, но свою кровать вы, как я заметил, не выбросили, — съязвил Гарри и моментально запнулся. Краска прилила к щекам, когда он понял что сказал, но было слишком поздно. Снейп побледнел, и юноша заметил, как дернулась его щека. Кажется, это было слишком. Кажется, он совершенно точно перегнул палку, вспомнив о том, о чем они оба упорно молчали. Кажется… его сейчас и в самом деле убьют, судя по тому, как пальцы профессора сжались в кулак.

Не дожидаясь последствий, Гарри вскочил с кресла, подхватил с пола книгу и, не оглядываясь, пошел к выходу, надеясь добраться до библиотеки прежде, чем Снейп опомнится. Всю дорогу до двери он ждал окрика, но его не последовало, и юноша вылетел в коридор, словно за ним неслась стая дементоров.

Уже в библиотеке, прислонившись спиной к книжному шкафу, Гарри дрожащей рукой вытер со лба выступивший пот и зажмурился. Вот только этого ему и не хватало. Чтобы Снейп вспомнил, как некий герой едва не приполз к нему на коленях, умоляя… трахнуть его, черт возьми. Нужно называть вещи своими именами.

Он был готов выть от стыда и бессилия, но это не помогло бы вернуть брошенные в гневе слова. Господи, вот теперь он точно опозорился, дальше некуда. Раньше эти воспоминания удавалось подавить. С тех пор, как он вернулся в Хогвартс, после памятного разговора с Гермионой, окончившегося жестокой головной болью и самым ужасным на его памяти похмельем, Гарри не вспоминал о том, что фактически… переспал со Снейпом. Нет, конечно же, это нельзя назвать сексом. Он просто возбудился, а Снейп, вместо того, чтобы вышвырнуть вон, подарил ему такое блаженство, о котором Гарри и помыслить не мог. Эта ночь оборвала что-то, ушла в прошлое вместе со всеми кошмарами, терзавшими его, а теперь он сам извлек из памяти болезненный для собственной гордости эпизод. И Снейп не скажет ему за это спасибо. Наверное, ему тоже отвратительно осознавать, что он поддался сиюминутному желанию. Хотя он-то как раз и не поддался.

Гарри закусил губу и сполз на пол, привалившись к шкафу, не обращая внимания, что сидит в полной темноте. Так было даже лучше. В библиотеке оказалось слишком много застекленных стеллажей, а теперь он не решился бы даже собственному отражению в глаза посмотреть…

— Идиот! Я полный идиот! — прошептал он в темноту.

Гарри с силой запрокинул голову, больно стукнувшись затылком о створку шкафа, и на короткое мгновение боль отрезвила его. К сожалению, чтобы избавиться от стыда этого было недостаточно. Сколько ни бейся головой о стены, а легче не будет.

Это было сумасшествие, — убеждал себя Гарри, сжимая в руках книгу, не замечая, что пальцы свело от напряжения. Просто сумасшествие, которому он поддался. Легкие прикосновения, губы, безжалостно терзающие его сосок, сладкая дрожь от осознания недозволенности происходящего и тянущее напряжение в паху — внезапно все это вспомнилось с такой отчетливостью, будто снова происходило с ним наяву.

Мерлин подери, да с той ночи прошло столько времени, а он ни разу не притрагивался к себе, даже не чувствовал потребности, думая лишь о том, как бы с наименьшими потерями пережить последствия собственной победы. И последний, кто к нему так прикасался, был именно Снейп. О, господи!

Смутное желание оказалось вовсе не плодом воспоминаний. Оно вполне отчетливо давало о себе знать по мере того, как во всех подробностях всплывали события той ночи. Это было унизительно — чувствовать себя во власти животной похоти, но так сладко подчиняться ритму, ведущему к самому пику, так восхитительно ловить губами дыхание с легким привкусом виски, стонать в этот рот, каким-то невообразимым образом еще успевая целовать твердые губы, повинуясь самым низменным инстинктам… Целовать мужчину.

— О, боже, — наверное, в сотый раз повторил Гарри, но на этот раз вслух. — Только не это!

Он думал о Снейпе. Боже, его даже не беспокоило, что причиной возбуждения были воспоминания о мужских ласках. Тот факт, что образ бывшего профессора вряд ли подходит для эротических грез, подсознание тоже оставило без внимания. Более того, его это вполне устраивало, потому что отрывочные картины, сменявшиеся перед глазами, с каждой минутой приобретали все более непристойный характер. Гарри тонул в них, уже не в состоянии отбиваться от возникающих образов, бесстыдных и оттого еще более притягательных. Вот он, совершенно обнаженный, стоит перед Снейпом, и равнодушный взгляд профессора скользит по его телу. Несколько мгновений и он уже прижимается к мужчине, одежда Снейпа царапает кожу, и не понять, возбужден тот или нет. Чувствовал ли Снейп хоть что-то, прикасаясь к нему? Когда дотрагивался до его члена, когда Гарри кончал, вцепившись в него, умоляя не останавливаться?

Участившееся дыхание едва ли было следствием пробежки до библиотеки, а напрягшийся член подтверждал, что пережитое однажды наслаждение до сих пор имеет над ним власть. Гарри застонал и сдался: книга упала на пол, а рука переместилась на джинсы, туда, где возникла вполне ощутимая выпуклость. Снова прикусив губу, чтобы не сорвался нечаянный стон, юноша сжал свой член сквозь плотную ткань, запрокинув голову и полузакрыв глаза. Он уже пал так низко, что держаться каких-то дурацких принципов не имело смысла. Он его хочет. Хочет Снейпа! По-настоящему, а не так, как было в прошлый раз. Отдаться его власти, плавиться под чувственными прикосновениями, наслаждаться откровенными ласками и снова стонать в приоткрытые для поцелуя губы. Он не любит его. Не может любить, потому что любовь — это что-то другое. Это ласка, нежность, взаимность… А не извивающееся от желания тело на влажных простынях, не жадные губы, терзающие плоть, не возбуждающая противоестественность запретного удовольствия. Он хочет Снейпа. Ох, лучше бы это был кто-то другой. Кто угодно…

Возбуждение только усиливалось, пока пальцы боролись с молнией на джинсах. Гарри вытянул ногу, открывая доступ к напряженной плоти, и, едва его пальцы сжали затвердевший член, судорожно вздохнул. Как приятно! Почти так же, как тогда, когда пальцы, ласкавшие его, были пальцами Снейпа.

Ладонь скользила по всей длине, большой палец покружил по увлажнившейся головке, и снова — привычный ритм, отрывистые движения, и как вспышка перед глазами: ладонь Снейпа, охватившая его член, воздух холодит влажный после поцелуя сосок, черные волосы разметались по его груди… Это было слишком. Жалобный стон сорвался с губ юноши, перед закрытыми глазами восстановилась вся картина его падения: собственное извивающееся от желания тело, жалкие просьбы продолжать, не останавливаться, еще и еще, смятая простыня и запах возбуждения.

— Да… о боже, да… — возглас вырвался против воли, но Гарри уже не слышал себя.

Бедра приподнялись, рука задвигалась быстрее, как и в тот раз, доведя до пика за считанные мгновения, волна дрожи, прокатившаяся по всему телу, и липкая влага на пальцах. Приятная истома, превратившая все мышцы в желе, и четкое осознание, что он безнадежно погиб.

Дрожащей рукой Гарри потянулся за палочкой, чтобы наложить очищающее заклинание, и с заметным опозданием обнаружил, что его ладонь блестит от капель спермы.

— Господи, я жалок, — пробормотал он.

Доставать палочку левой рукой было не удобно, но ему удалось извернуться и, едва заклинание прозвучало, Гарри торопливо застегнул джинсы и поднялся, чувствуя, что ноги его еле держат. Спрятав палочку в карман, он подобрал книгу, отброшенную несколькими минутами раньше, положил ее на полку и нетвердым шагом вышел из библиотеки. Наверное, если бы сейчас он наткнулся на Снейпа, то не испытал бы абсолютно никаких эмоций. На сегодняшний день с него хватит. Если Снейп захочет, пусть выгоняет его завтра, потому что сегодня он никуда не уйдет. Он просто не в состоянии.

Гарри проснулся с четким осознанием, что его ждут неприятности. Почему он был в этом так уверен, юноша сообразил не сразу. В кои-то веки он выспался, на часах было четверть двенадцатого, в окно светило солнце, и его переполняла жажда деятельности. Когда же он пробудился окончательно и вспомнил события предыдущего дня, первой мыслью было не высовываться из своей комнаты. Вообще. До последнего дня пребывания здесь.

Сказанное Снейпу само по себе могло привести к вполне предсказуемым последствиям, а, восстановив ход событий до конца, он и вовсе со стоном рухнул обратно на подушку. Нет, ужасно было не то, что он поддался слабости. Хуже другое. Что, если Снейп опомнился, осатанев от злости, бросился за ним, и застал… в весьма недвусмысленной ситуации? Гарри закрыл лицо руками и замотал головой, не желая даже представлять, как теперь посмотрит в глаза профессору. Твою мать, да он вообще глаз поднять не сможет!

На кухню он спускался в самом скверном расположении духа. Время близилось к обеду, организм требовал нормальной еды, но у Гарри все валилось из рук. Начать следовало с того, что он безнадежно загубил мясной пирог, с которым провозился достаточно долго, чтобы узреть обуглившиеся останки предполагаемого обеда было достаточно обидно. Пришлось снова обойтись бутербродами. Из того, что осталось в кладовке, он планировал приготовить ужин, а потом аппарировать в Хогсмид. Если Снейп питается одним кофе, это его дело. Сам Гарри голодать не собирался. Вдобавок он поранил палец, пока нарезал бекон, разбил чашку и залил джинсы чаем. День явно не задался.

Появление на кухне Снейпа даже не удивило Гарри. Он был охвачен унынием, меланхолично помешивал вторую порцию чая в восстановленной чашке и старался не поднимать головы, чтобы, упаси Мерлин, не встретиться взглядом с профессором. Когда же Снейп заговорил, Гарри приготовился к худшему.

— Доброе утро, мистер Поттер, — Снейп возвышался над ним, словно воплощение ночного кошмара, и юноша нервно сглотнул.

— Доброе утро, профессор, — едва слышно отозвался он, заранее предчувствуя, как губы Снейпа скривятся в презрительной усмешке.

Снова взявшись за ложку, он вдруг вспомнил, что забыл положить сахар. Кажется, это предел.

— Надеюсь, вы хорошо выспались, — заметил Снейп, присаживаясь на соседний стул и невозмутимо наливая себе чай.

Гарри перестал дышать. Профессор откровенно издевался, иначе и быть не могло.

— Да, сэр, спасибо, — пробормотал он.

— Вы ждете, пока вместе с сахаром растворится и чашка? В таком случае, придется вас разочаровать: это случится не скоро. Впрочем, гриффиндорское упорство вошло в легенды…

Юноша остановился, послушно вынул ложку из чашки и сделал глоток. Как он и предполагал, чай был несладким. Губы обожгло, он поморщился, вернул чашку на место и посмотрел из-под ресниц на профессора. Снейп был по-прежнему невозмутим. Он отработанным движением развернул принесенную с собой газету, дав возможность Гарри разглядеть название, и погрузился в чтение. Это оказался «Пророк». Снейп читал газету. На кухне. В компании ненавистного Гарри Поттера. И пил чай. Гарри растерялся. Идиотизм ситуации доходил до него медленно но, тем не менее, у него были все основания предполагать, что он сошел с ума. Очень жаль. Дамблдор расстроится…

— С вами все в порядке, мистер Поттер? — сухо спросил Снейп, не отрываясь от приглянувшейся статьи.

— Да, сэр, — выдавил юноша.

— Очень сомневаюсь. Подобное состояние не характерно даже для вас…

Гарри передернул плечами. Что-то явно шло не так. Наверное, он все еще спит, и вот-вот должен проснуться.

— Что вас так удивляет, Поттер? — соизволил поинтересоваться профессор, уловив напряженное молчание вместо ожидаемого ответа. И Гарри решился. В конце концов, если он спит, то ничего страшного не случится:

— Сэр, вы раньше никогда не оставались здесь.

— Яснее формулируйте вашу мысль, Поттер.

— То есть, до сегодняшнего дня. Что-то случилось?

— Я, как вы изволили выразиться, не оставался здесь, потому что предпочитаю обедать в столовой. Насколько мне известно, вы не берете в расчет, что для приема пищи имеется более достойное место, чем кухня.

— А сегодня? — не сдавался Гарри.

— Сегодня, мистер Поттер, я одолжил у Дамблдора пару домовых эльфов, и они меняют там шторы. Но если вам нравится дышать пылью, можете доставить себе такое удовольствие, а заодно избавить меня от вашего общества.

Юноша догадался промолчать. Снейп был по-прежнему не в духе, однако предъявлять претензии, как видно, не собирался, и давать ему повод Гарри не желал.

Оставшееся время они провели в тишине. Профессор допил свой чай, с особой тщательностью вымыл чашку, словно это была одна из его колб, и удалился, не забыв прихватить газету. Сидя в одиночестве над кружкой с остывшим чаем, Гарри приходил в себя. Снейп мог отправиться в гостиную, так какого черта? Это знал разве что сам профессор, но Гарри предпочел не интересоваться ответом: он был слишком счастлив, что его миновало очередное разбирательство.

Поход в Хогсмид Гарри решил отложить. Перед ним стояла насущная проблема, решение которой, как выяснилось, имело гораздо большее значение, нежели забота о провизии. Виной тому была книга по Защите, позаимствованная у Снейпа днем раньше. Гарри уже склонялся к мысли согласиться на должность, предложенную Дамблдором, и хотел быть уверен, что не подведет старика, но Снейп, как обычно, оказался в своем репертуаре. Говорить с ним не имело смысла: сомнительно, что профессор станет способствовать кому-либо в получении должности, на которую сам претендовал в течение стольких лет. Он будет счастлив провалу ненавистного гриффиндорца, а юноша не хотел так быстро сдаваться, и дело было вовсе не в занятном трактате. Вернее, не только в нем. Отступив однажды, во второй раз ему будет гораздо сложнее выстоять под напором гнетущей авторитарности Снейпа, а в третий профессор попросту не услышит его доводов. Естественно, в таких условиях рассчитывать даже на формальное уважение со стороны зельевара, когда Гарри вступит на должность преподавателя ЗОТИ, смешно.

Он лелеял надежду хоть мельком проглядеть книгу, пока профессора не будет по близости, даже неоднократно подходил к дверям библиотеки, но, заглянув внутрь, неизменно обнаруживал там Снейпа, восседавшего в кресле и обложившегося многочисленными фолиантами, так что рабочий стол начал напоминать прилавок книжного магазина. За весь день ни одна попытка так и не увенчалась успехом. Создавалось впечатление, что профессор специально узурпировал помещение, предугадав намерения Гарри, и юноше пришлось временно отступить.

Гарри изнывал от тоски, и если бы не упадническое настроение в комплексе с уязвленным самолюбием, вряд ли пришел бы в гостиную, чтобы скоротать время. Но сегодня он должен был там появиться. Хотя бы для того, чтобы доказать самому себе, что вчерашняя беседа ничего не изменила.

С памятью у Гарри было не так плохо, как полагал Снейп, поэтому он предусмотрительно расположился подальше от профессорского кресла, не рискуя раздражать зельевара, если тому вздумается объявиться, что было маловероятно. Растянувшись на диване, Гарри скинул ботинки и водрузил ноги на подлокотник: «ложе» оказался коротковато. На кофейном столике, стоявшем в футе от дивана, неровной стопкой были свалены журналы, и Гарри выудил первый попавшийся. Это оказался «Вестник Алхимии» недельной давности. Поморщившись, он клятвенно пообещал себе в следующий визит в Хогсмид купить что-нибудь более… занимательное, но делать было нечего, и юноша принялся неторопливо перелистывать страницы, не особо вчитываясь в содержание. Статьи были настолько скучны, что его начало клонить в сон, к тому же Гарри ровным счетом ничего не понимал в приводимых формулах и при всем желании не мог оценить восхищения некоего Джереми Гарднера, расписывающего многоцелевое использование рога Нарвала в синтезе противоядий.

Когда на пороге гостиной появился Снейп, Гарри даже не шелохнулся, хоть и был изрядно удивлен. Увидев юношу, профессор привычно поджал губы, выражая неудовольствие, и высокомерно прошествовал к своему креслу. Усевшись, зельевар извлек палочку, пробормотал заклинание левитации, и столик, который Гарри предусмотрительно придвинул поближе к себе, устремился прочь. Юноша дернулся, но смолчал. В конце концов, он не обязан демонстрировать свое недовольство на радость Снейпу.

В гостиной было слишком тихо, и только благодаря этому Гарри отчетливо расслышал стук опускаемой на столик чашки. Несколько минут он боролся с любопытством, а потом все же бросил на Снейпа короткий взгляд из-под ресниц, почти сразу же пустив глаза. Профессор сидел к нему вполоборота, откинувшись на спинку кресла, вытянув ноги, и равнодушно изучал газету, всем своим видом демонстрируя безразличие к окружающему миру.

Четверть часа Гарри как-то протянул, но вскоре понял, что окончательно потерял нить рассуждений, приводимых в статье. Его неудержимо тянуло проверить, не сверлит ли профессор его взглядом: уж очень странным казалось ощущение, сконцентрировавшееся где-то в районе солнечного сплетения. Гарри занервничал. Не удержавшись, он снова посмотрел на Снейпа, и убедился, что тот вовсе не собирается углубляться в чтение. Отложив газету, профессор внимательно наблюдал за Гарри, и, сообразив, что попался, как последний болван, юноша не придумал ничего лучше, как сделать вид, будто целиком поглощен в сомнительное чтиво.

Бровь мужчины чуть приподнялась, выражая насмешливое удивление, и лишь пару секунд спустя Гарри понял, что заинтересовало Снейпа. Это было уже слишком. Профессорская мелочность начала его доставать. Выругавшись про себя, Гарри досчитал до десяти, успокаивая колотящееся сердце, и вызывающе поинтересовался:

— Я снова сделал что-то не так? Ваш журнал мне тоже не следовало брать? Или я посягнул на фамильный диван?

Гарри хотел осведомиться, не следует ли ему спрашивать разрешения, прежде чем дышать воздухом в этом доме, но удержался. Это было бы уже открытой конфронтацией, а очередной склоки ему было не нужно. С него хватило и всех предыдущих.

— Что вы, мистер Поттер, — саркастически протянул Снейп. — Я отнюдь вас не виню. Полагаю, увидев на обложке абсолютно незнакомые слова, вам стало любопытно, и меня это ни коим образом не удивляет: Зелья всегда были для вас китайской грамотой.

Гарри вздохнул. Все начиналось сначала. Лучше бы он промолчал…

— Сэр, если я не совершил ничего предосудительного, можно мне продолжить чтение?

Снейп чуть склонил голову набок, и в его взгляде появилась заинтересованность. Он изучал реакцию юноши, словно тот был неизвестным препаратом, способным произвести как неконтролируемые разрушения при неверном обращении, так и оказаться ни на что не годным просроченным варевом.

— И что же привлекло ваше внимание в столь недостойном издании? Помнится, там даже нет иллюстраций, на изучение которых вы могли бы потратить столько времени.

Гарри постарался придать голосу равнодушные интонации, несмотря на то, что снисходительный тон профессора вызывал желание нахамить в ответ:

— Я читал про использование рога Нарвала. Но если бы вы предупредили, что устроите опрос по пройденному материалу, я составил бы конспект, — резко отозвался он.

Юноша был напряжен, даже свободная поза не могла этого скрыть, и он знал, что Снейп это чувствует. Как хищник чувствует страх жертвы. А это означало, что в покое его оставят не скоро.

— Полагаете, я поверю, что вас это интересует? — профессор скривился, словно у него разом заныли все зубы.

— Нет, сэр.

Гарри закрыл журнал, поискал глазами, куда бы его отложить, но не обнаружил достойной поверхности, за исключением пола. Снейп не стерпел бы подобного пренебрежения, а Гарри не хотел давать ему повод к дальнейшим нападкам. Он приподнялся, подтянул ноги, испытывая неловкость от своей слишком фривольной позы, оперся на подлокотник и развернулся к профессору:

— Мне неинтересно то, что пишут в этом журнале, — раздраженно заметил он. — Меня клонит в сон от одного упоминания о реакциях и вытяжках, перегонных кубах и влиянии Переступня Двудомного на устойчивость структуры зелий, но вы ведь все равно не позволяете мне брать книги, которые я хотел изучить. Так почему вас беспокоит, что мне приходится читать всякий бред? Лучше знать Зелья я все равно не буду, а если вас раздражает мой зубовный скрежет, я могу наложить заглушающее заклинание и продолжить знакомство с «синтезом противоядий».

Выдав это на одном дыхании, Гарри демонстративно развернул журнал на первой попавшейся странице, закрываясь от профессора, и снова наткнулся на чертов рог Нарвала.

— Насколько мне известно, я не запрещал вам пользоваться библиотекой, — холодно сообщил Снейп. — Но это не означает, что вы можете бесцеремонно таскать книги, не предупредив меня. Я не горю желанием отскребать ваши останки от стен в результате неудачного эксперимента.

Окончание фразы Гарри пропустил мимо ушей. Осознание, что Снейп банально продемонстрировал собственное превосходство, вынуждая незваного гостя понять, что он зависит от сиюминутного желания хозяина, было унизительно, но это не помешало закрасться в душу неприятному сомнению, а еще через пару минут Гарри едва не взвыл от собственной недогадливости, уразумев, что в очередной раз свалял дурака. Можно было и не сомневаться, что Снейп разозлится. Он снова нарушил правила, о которых ему ничего не говорили. Опять посягнул на личное пространство профессора, хоть и знал, что Снейп относится к этому очень болезненно.

Истина оказалась банальной. Все это время Снейп воспринимал его действия, как вторжение на свою территорию, а он вел себя будто полный идиот. Одно появление чего стоило: притащился, как к себе домой, объявил, что поселяется здесь на месяц, нарушил привычный ход вещей, а, вдобавок, залез в библиотеку — святая святых, судя по тому, как отреагировал Снейп. Великолепный пример налаживания добрососедских отношений, ничего не скажешь. И после этого он еще требовал от профессора, чтобы тот относился к нему с подобающей чуткостью, когда сам вел себя, как последняя скотина. Оставалось только поражаться профессорской выдержке и клясть себя, на чем свет стоит.

Снова зашуршала газета, Гарри поднял голову, наблюдая, как Снейп перелистывает страницы вовсе не интересующего его «Вестника Министерства». Судя по отвращению, читаемому на лице профессора, ситуация доставляла ему мало удовольствия. Точно так же, как и утреннее чаепитие. И, тем не менее, Снейп не уходил.

— Простите, сэр, — едва слышно произнес Гарри, понимая, что если сию минуту не извинится, его сожрет собственная совесть.

Не видя никакой реакции со стороны профессора, юноша кашлянул, привлекая внимание, и повторил:

— Профессор Снейп, я поступил, как полный дурак. Я… мне действительно жаль.

— Я счастлив, что до вас это наконец-то дошло, мистер Поттер.

Гарри перевел дыхание, услышав ответ, вместо раздражения испытав облегчение. Он и в самом деле оказался прав.

— Сэр, я…

Юноша помедлил, прикидывая, не решит ли Снейп, что он принес извинения лишь из меркантильных соображений, но все же продолжил:

— Я могу взять книгу по Защите?

— Естественно, мистер Поттер, — кивнул профессор. — Если хотя бы после этого вы соизволите отцепиться от журнала, с которым, кажется, успели сродниться.

Гарри зажмурился, горя желанием провалиться сквозь землю. Пока он придумывал подходящий ответ, в гостиной царило напряженное молчание, но приносить очередные извинения было глупо. Такими темпами он мог извиняться каждые пять минут. Но кто виноват, что Снейп предпочел уткнуться в дурацкий «Вестник» вместо того, чтобы потребовать вернуть свою «Алхимию»? Черт! Если бы он мог понять Снейпа, все стало бы значительно проще.

Он поднялся, торопливо обулся, подошел к креслу профессора и покорно положил на столик многострадальное издание. Снейп даже не взглянул в его сторону, и только когда Гарри направился к выходу из гостиной, проговорил:

— Если вы полагаете, что эта книга в чем-то вам поможет, придется вас разочаровать, мистер Поттер, — соизволил сообщить он равнодушным тоном.

Гарри остановился и обернулся так резко, что едва не потерял очки. То, что профессор считал его безнадежным идиотом, не являлось для Гарри секретом, но что-то в голосе мужчины заставило его усомниться в значении сказанного.

— Почему вы так считаете, сэр? — спросил он, заранее готовясь к ответу, смысл которого должен был заключаться в том, что такую бездарность, как «мистер Поттер» уже ничто не спасет.

— Если вы заметили, это издание довольно старое, — надменно пояснил Снейп, не отрываясь от газеты, и Гарри скривился: менторские интонации раздражали его до умопомрачения, особенно теперь, когда он уже не был студентом Снейпа. — Теоретическая база никуда не годится. Полагаю, для профессора Люпина она и подошла бы, но не более того.

Отзыв явно был нелестным для Люпина и Гарри успел пожалеть, что задал свой вопрос. Он не собирался слушать дальше, если Снейп вздумает оскорблять Римуса, однако профессор не стал вдаваться в подробности. Ему хватило простой констатации факта, и юноша решил, что это вполне можно пропустить мимо ушей, хоть слова и оставили в душе неприятный осадок.

— Ваши же знания, насколько я могу судить, носят скорее практический характер, — продолжил Снейп. — Подозреваю, что такие слова, как план занятий, вам неизвестны, а директор, естественно, не позаботился предупредить о том, что вас ждет. Не сомневаюсь, что «Отряд Дамблдора», как вы соизволили высокопарно поименовать несанкционированное объединение студенческой общественности на пятом курсе, принес свои плоды, однако теперь вам придется работать, мистер Поттер, как это ни прискорбно. Займитесь делом и изучите учебную программу. Иначе никакой титул Победителя Лорда не избавит вас от кромешного позора.

Гарри нахмурился. Он так и не успел до конца осознать, какую ответственность на него взвалил директор. Теперь же ему стало неуютно: юноша не совсем представлял, что от него может потребоваться. Вдобавок он имел весьма смутное представление об учебной программе, но это поправимо. Хотя, говоря откровенно, об этом он тоже должен был позаботиться гораздо раньше.

— Спасибо, сэр, — проговорил он, растерянно глядя на Снейпа. Ожидать от профессора поддержки было тем более странно, что речь шла о должности, которую тот сам с удовольствием занял бы. — Но, в таком случае…

Гарри запнулся, подбирая слова, и проклиная внезапный приступ косноязычия.

— Продолжайте, — снисходительно кивнул Снейп.

— Что вы посоветовали бы? — наконец отважился спросить он.

Мужчина медленно повернул голову, и юноша приготовился к худшему, однако зельевар всего лишь окинул его пренебрежительным взглядом. Убедившись, что собеседник осознал всю степень собственного идиотизма, Снейп проговорил:

— Мистер Поттер, вам никогда не приходило в голову задуматься, для чего существуют учебники?

Гарри молчал, смирившись с тем, что сперва ему придется выслушать унизительную лекцию, и профессор едва заметно усмехнулся, оценив его выдержку:

— Вот с них и начните. Это будет полезно, учитывая, что большую часть времени, отведенного на обучение, вы провели, спасая человечество.

Гарри сник. Он подозревал, что еще пожалеет о согласии, данном Дамблдору, но в кои-то веки был готов признать, что Снейп прав. На протяжении всего обучения им клинически не везло с профессорами по Защите, и если бы не Люпин, не дуэльный клуб и, что толку лгать, — Барти Крауч, под личиной Хмури натаскавший их по непростительным проклятьям, можно было бы сказать, что этот предмет по уровню невежества стоял наравне с Прорицанием. На пятом курсе они и в самом деле тренировались, но лишь потому, что возникла угроза нападения. Теперь же, когда противостояние условно окончено, выясняется, что его знания не ушли дальше боггартов, а нынешним студентам будет без разницы, что их преподаватель собаку съел на постижении способов выживания и великолепно подкован в области проклятий. Придется изучать дементоров, корнуэльских пикси, оборотней, вампиров и прочую скучную пакость. Черт! Кажется, он все-таки погорячился, принимая на себя такую ответственность…

— Неужели вы расстроены, мистер Поттер? Все оказалось далеко не так забавно, как рассчитывали поначалу? — подал голос Снейп, и Гарри фыркнул, расслышав в нем нескрываемое самодовольство.

— Нет, сэр, — отозвался он, бесстрашно встретившись с профессором взглядом.

В глазах Снейпа промелькнуло разочарование, но в его причину юноша не стал вдаваться, сосредоточившись на том, чтобы не рассмеяться над собственной наивностью:

— Все гораздо хуже, — хмыкнул он. — Удачного вечера, сэр. Я пошел изучать корнуэльских пикси…

Уже покидая гостиную, Гарри понял, что отдал бы многое, чтобы еще раз увидеть на лице Снейпа такое же ошеломленное выражение.

Скажи кто-нибудь Гарри, что он будет проводить все свободное время в библиотеке в компании Снейпа, он посмотрел бы на этого человека как на умалишенного. И, тем не менее, именно так все и обстояло. Примерно в шесть часов вечера Снейп появлялся на пороге библиотеки, кивком здоровался с Гарри, доставал свои книги и занимал привычное место за столом. Сам юноша предпочитал кресло, и первые пару дней чувствовал себя довольно неловко под предосудительными взглядами профессора, явно считавшего, что для занятий есть более подходящее место. Гарри усиленно делал вид, что не замечает его недовольства, и еще основательнее закапывался в книги.

По прошествии четверти часа он так увлекался, поглощенный нескончаемым потоком информации, необходимостью то и дело оставлять короткие заметки на клочках пергамента и ежеминутно сверяться с учебниками, разложенными в открытом виде на подлокотнике и коленях, что переставал замечать присутствие Снейпа. В это время Гарри отпускало ощущение, что он без толку переводит чернила, переписывая то, что по-хорошему, должен был знать из курса школьной программы, и юноша полностью погружался в мифы, статьи и шаткие теории, сдобренные не выдерживающими никакой критики обоснованиями. Так было до последнего дня.

Снейп стремительно вошел в библиотеку, не озаботившись прикрыть за собой дверь, и Гарри подобрался: длинная мантия заставляла профессора казаться выше, он выглядел еще более мрачным, а поджатые губы выдавали недовольство. Гарри надеялся, что не он послужил тому виной.

Проходя мимо, мужчина остановился, глянул на проделанную юношей работу, выражавшуюся в разрозненных обрывках текста, переписанных из учебника, и швырнул ему на колени свернутый, перевязанный шнурком пергамент:

— Дамблдор просил передать вам это, — кисло пояснил он, словно директор вручил ему пакет лимонных долек с просьбой передать их Гарри в качестве гостинца.

Гарри потянулся к пергаменту, стянул шнурок, развернул пачку листов, и у него вырвался возглас удивления:

— Программа обучения?!

— Да, мистер Поттер. Программа на этот год, утвержденная попечительским советом и Министерством. Как обычно.

Снейп скривился, словно одно упоминание об участии в учебном процессе министерских чиновников вызывало у него отвращение.

— И я советовал бы вам, наконец, заняться делом и написать просьбу о зачислении в штат преподавателей, пока Дамблдор еще держит это место. Не думаю, что попечительский совет позволит должности пустовать, пока вы изволите размышлять.

— Да, сэр, — кивнул Гарри, осторожно сворачивая пергамент.

— И составьте учебный план, пока осталось время. Четвертый курс в этом году отстает от программы, поэтому придется ввести дополнительные занятия. Свяжитесь с Дамблдором по поводу пособий: их будут заказывать для школы через неделю. И определитесь с рекомендуемым изданием, по которому будете вести уроки: на этот счет Министерство предоставляет вам свободу выбора.

Гарри едва не выругался. В таком аспекте он еще не рассматривал свою деятельность.

— Вас что-то смущает, мистер Поттер? — протянул Снейп, сложив на груди руки и глумливо усмехаясь. Для профессора вряд ли были тайной сомнения, одолевавшие юношу, и он не собирался этого скрывать.

— Похоже на то, — уныло согласился Гарри. — А директор не собирается передумать?

— Нет, мистер Поттер. В любом случае, вам не следует возлагать особые надежды на сиюминутность его решения.

— Вам это не особенно приятно, — констатировал Гарри, посмотрев на Снейпа.

Тонкие губы профессора сложились в привычную ухмылку, выражающую то ли надменность, то ли снисходительность, и Снейп пожал плечами:

— Это не должно вас беспокоить. Но я могу сообщить вам, что мне весьма любопытен эксперимент подобного плана.

Юноша поправил очки, сползшие на переносицу. Он нервничал. В течение последних дней им приходилось беседовать довольно часто, но в основном общение вращалось вокруг выбираемых Гарри книг и ограничивалось короткими советами. Не считая пожеланий «доброго утра» и «доброй ночи». Свою возможную преподавательскую деятельность Гарри пытался не упоминать, не желая вызывать у Снейпа раздражение, и тот факт, что сейчас профессор сам поднял наболевший вопрос, удивил его.

— Почему же?

Снейп повел головой, легко отбрасывая назад прядь волос, упавшую ему на щеку, и хмыкнул:

— Хочу посмотреть, надолго ли вас хватит, мистер Поттер.

— И сколько лет мне нужно продержаться, чтобы вы сочли, что я гожусь на эту должность?

— Хм… думаю, если протянете до Рождественских каникул, я буду приятно удивлен, — насмешливо сообщил он.

Гарри онемел, а Снейп, насладившись видом сбитого с толку противника, направился к своему столу.

* * *

Гарри все-таки собрался с духом, написал прошение о зачислении на должность преподавателя ЗОТИ и самолично отнес его Дамблдору. Прибытие Гарри в Хогвартс привело директора в восторг, юноша же не испытывал прежнего душевного подъема, относясь к радости Дамблдора с известной долей настороженности. Задерживаться в замке он не стал: его ждали дела. Гарри собирался отправить письма Гермионе и Рону, а для этого нужно было найти в совятне Хедвиг и избежать встречи с другими профессорами, оставшимися в Хогвартсе на каникулы. Поддерживать утомительные разговоры ни о чем Гарри был не настроен.

Домой он вернулся с чувством выполненного долга и уже на пороге поразился двум вещам. Во-первых, он аппарировал к коттеджу и даже не промахнулся с непривычки, как вышло в прошлый раз, когда он оказался возле собственного дома в маггловской части Лондона. А во-вторых, Гарри осознал, что впервые, сообщая Дамблдору, куда намерен отправиться, ответил: «домой».

Медленно закрыв за собой дверь, Гарри снял мантию, повесил ее на деревянную вешалку у входа и огляделся. В углу стоял его зонт, прислоненный к стене, которым он так ни разу и не воспользовался по причине на редкость засушливого лета. Возле зеркала лежали меняющие цвет солнцезащитные очки, рождественский подарок Рона, которые Снейп уже неоднократно грозился выкинуть, если Гарри не унесет их в свою комнату, а юноша систематически забывал об этом. Правда, стекла очков были без диоптрий, и он ровным счетом ничего в них не видел. Помимо прочего на антресоли в дорогущем футляре хранилась его метла и сверток с квиддичной формой, это если не считать остального хлама, зачем-то вывезенного Гарри из лондонского дома.

Юноша закусил губу, надеясь, что в следующее посещение Хогвартса не забудет спросить у Дамблдора, когда можно будет занять отведенные ему комнаты, чтобы перетащить вещи, прежде чем Снейп обнаружит, что его пространство постепенно узурпируется. Он и в самом деле слишком свободно себя чувствовал здесь, что не могло не злить профессора.

— Мистер Поттер, так как вы все же изволили явиться, сделайте одолжение и принесите хоть какую-то пользу. Я жду вас в лаборатории. Немедленно. И извольте не бросать мантию на перила!

Гарри вздрогнул. Он был уверен, что зельевар заперся в кабинете и не скоро выберется оттуда, поэтому изрядно удивился, когда из глубины дома донесся приглушенный голос профессора.

— Да, сэр, — крикнул юноша, торопливо отстегивая от ремня поясную сумку, в которой таскал деньги и мелочь, вроде ключей от лондонского дома. Швырнув ее на полку возле зеркала, он удостоверился, что мантия висит на положенном ей месте, и бросился на зов, не желая выслушивать упреки в опоздании.

О том, что в доме есть лаборатория, юноша знал, но исключительно благодаря нелепой случайности. Профессор с толком использовал подвальное помещение, разместив там свои многочисленные запасы компонентов и алхимической посуды, но всегда тщательно зачаровывал дверь, пока Гарри не столкнулся с ним нос к носу, изрядно струхнув, когда на фоне абсолютно ровной стены под лестницей обозначился дверной проем. Он еще помнил раздосадованное лицо Снейпа, но профессор не снизошел до выволочки или объяснений, лишь недовольно скривился. Утаивать вход в лабораторию больше не имело смысла, однако зельевар каждый раз зачаровывал ее с такой тщательностью, что проходя мимо Гарри чувствовал, как у него все волоски на теле встают дыбом от количества примененных Снейпом защитных заклятий.

Возле приоткрытой двери, ведущей в подвал, он остановился, неуверенно потоптался на пороге, а затем начал медленно спускаться вниз. Лестница оказалась слишком узкой, ступени поскрипывали, освещение было скудным, и ему пришлось придерживаться рукой за шершавую, с осыпающейся побелкой стену. Небольшое помещение было лишено окон, наполнено запахом сырости и освещалось лишь парой масляных ламп, висящих на крючьях, вбитых в потолок. Сам профессор в рабочей мантии стоял посреди комнаты, держа в поднятой руке пузатую реторту с прозрачной жидкостью, и изучал содержимое. Даже не взглянув на юношу, он тут же указал на котел, установленный на овальном столе:

— Черпак там. Мешать четверть часа по часовой стрелке и столько же — против. Часы у вас, надеюсь, есть?

Гарри кивнул. Снейп поморщился, не услышав четкого ответа, оторвался от созерцания реторты и, метнув на Гарри недоверчивый взгляд, приблизился к столу. Водрузив стеклянную посудину на столешницу, он склонился над котлом, чуть передвинул подставку, проверяя, не слишком ли сильным огнем горит спиртовка под ним, выпрямился и снова вперился взглядом в Гарри:

— Что вы застыли, Поттер? Я недоступно объяснил?

— Уже нужно мешать?

— Нет, я позвал вас сюда лишь потому, что мне исключительно не хватало вашего общества, — проворчал он. — Да, Мерлин подери, Поттер! Запас моего времени не безграничен!

Гарри быстро преодолел разделявшее их расстояние, взял черпак с длинной ручкой, и, окунув его в мутно-сизую жидкость, скривился: запах от варева шел не самый приятный. Несколько секунд Снейп наблюдал за его действиями, а потом стремительно развернулся, так что пола мантии задела ногу Гарри, и направился к лестнице.

— Сэр, а если вы задержитесь? — опомнился Гарри, неуверенно посмотрев вслед Снейпу, но черпак в его руке даже не дрогнул, продолжая размеренно перемешивать вязкую жидкость, как велел профессор.

— Повторите все по второму разу, Поттер, — отозвался зельевар уже с верхней ступеньки лестницы. — И ради Мерлина, если вы бросите в котел какую-нибудь дрянь, соизвольте хотя бы запомнить, что это окажется: так мне будет гораздо легче устранить последствия вашего идиотизма!

Дверь захлопнулась, и юноша фыркнул. Со Снейпом оказалось весьма непросто ладить, но если не обращать внимания на его выпады, перспектива сносных взаимоотношений переходила из категории «невозможно» в раздел «труднодостижимо», а это гораздо лучше, чем он мог рассчитывать. Профессор доверял ему. Пустил в свою лабораторию, оставил в одиночестве, поручил, судя по всему, важное задание. Это было приятно. Теперь Гарри подвернулась замечательная возможность рассмотреть обстановку лаборатории вблизи, вот только отойти от котла он все равно не мог. Снейп был превосходно осведомлен об этом, так что за безопасность своих запасов мог не беспокоиться. Да и финальное напутствие казалось скорее данью скверному характеру зельевара, чем необходимым предупреждением. Когда Снейп был раздражен, Гарри тут же становился для него «мистером Поттером», пребывая же в сносном расположении духа, профессор звал его по фамилии и последний разговор не был исключением. На этом снисходительность Снейпа заканчивалась. Испорть Гарри зелье, и профессор с него шкуру спустит, в этом юноша был убежден. Если раньше дом не превратится в руины: черт его знает, с чем на этот раз экспериментировал Снейп.

Рука устала, и Гарри начал все чаще поглядывать на часы. Он даже засек положение секундной стрелки, чтобы профессору было не к чему придраться. Когда время вышло, он с облегчением сменил руку и принялся помешивать зелье против часовой стрелки. Медленно, но неотвратимо отвар менял цветность. Сперва юноша наблюдал за пятнами света от лампы, скользящими по маслянистой поверхности, потом насторожился. Снейп не предупредил, должно ли зелье видоизменяться, повод для волнения был налицо, а минут пять спустя Гарри начал беспокоиться по-настоящему. Содержимое котла приобрело четкий бордовый оттенок и вовсю разило черемухой, настоянной на камфарном масле. Сочетание было бы убийственным даже для Снейпа, не говоря уж о человеке, далеком от зельеделия. Гарри выругался. Кажется, он начал понимать, зачем профессор его позвал: похоже, решил, что будет гораздо лучше, если жертвой эксперимента окажется бывший студент, чем пострадает его собственное обоняние.

Когда отвар забурлил, выпуская на поверхность крупные пузыри, лопающиеся с глухим чавканьем, Гарри едва не отскочил, проверяя, не попали ли на него брызги.

— Черт, — пробормотал он, нервно глянув на часы.

Оставалось еще пять минут, но за это время могло случиться что угодно. Снейп не говорил, нужно ли убавлять огонь, как не предупредил о том, каким должен оказаться результат, а сам юноша не решался строить предположения, имея плачевный опыт общения с профессорскими зельями. Еще некоторое время он внимательно наблюдал за изменениями вещества, кипящего в котле, но теперь варево вело себя прилично, и Гарри расслабился, вновь взявшись за работу. В таком состоянии он и пребывал, пока наверху не хлопнула дверь. Юноша едва не утопил в зелье черпак, лихорадочно развернулся, но, увидев знакомый силуэт, перевел дух.

— Сэр, я туда ничего не добавлял, — на всякий случай сообщил он, как только Снейп спустился вниз, — но эта пакость, кажется, поменяла цвет. Так и должно быть?

— Да, Поттер. Рад, что вы это вообще заметили.

Профессор приблизился, держа в руках объемный фолиант, поглотивший все его внимание, и сосредоточенно нахмурился, не отрывая глаз от текста.

— Вы свободны, Поттер, — обронил он, протягивая руку, чтобы забрать у Гарри черпак.

Движение оказалось неожиданным. Настолько быстрым, что Гарри не успел сообразить, что от него требуется, а Снейп — заподозрить неладное. Его ладонь накрыла пальцы юноши, высвобождая деревянную ручку, шершавые от постоянной работы с едкими зельями пальцы скользнули по ладони Гарри, ласково разжимая хватку. Забывшись, он чуть сильнее сжал руку юноши, рассеянно погладив большим пальцем напрягшееся запястье, Гарри ошеломленно поддался, и черпак с громким стуком упал на дощатый пол.

Профессор стремительно обернулся. Недоуменно вскинув бровь, он смерил юношу удивленным взглядом и тот нервно сглотнул. Их руки все еще соприкасались. Почти нежно. Почти интимно. И во взгляде Снейпа промелькнула паника. Он отдернул руку, словно обжегшись, а затем с преувеличенной небрежностью указал на пол:

— Если бы я знал, что вы так неуклюжи, Поттер, ноги вашей не было бы в моей лаборатории.

Гарри торопливо отступил, пропуская Снейпа к котлу, неловко поднял с пола черпак и положил на стол. Его колотило. Он все еще чувствовал прикосновение, словно на тыльной стороне ладони выжгли клеймо, а Снейп молчал. Профессор положил книгу на стол, склонился над ней, опершись руками о столешницу, и принялся сосредоточенно изучать текст, в то время как Гарри был полон ужаса, и никого это, похоже не заботило.

Один-единственный жест, и он готов забыть о собственноручно выстроенной стене между ними. Жест, вызвавший желание сжать в ответ руку Снейпа, неторопливо переплести пальцы, приникнуть к профессору и ощутить крепкое объятие. Жест, дававший ответ на изматывающий вопрос: почему он до сих пор находится здесь, когда сорок раз мог бросить все, собрать вещи и исчезнуть. Вернуться в Лондон, в Хогвартс, куда угодно. Его много где ждали. А он терпел нападки Снейпа, как мог, создавал себе приемлемые условия для существования и при этом чувствовал себя почти хорошо. Почти — потому что этого было недостаточно.

Гарри не хотел признаваться, что найденный компромисс в отношениях не устраивает его. Да, это было лучше, чем беспрестанные выяснения отношений, но снисходительность никогда не заменит участие. Не заменит поддержку и нежность, отражение которой он однажды видел на суровом лице зельевара. Тогда Гарри казалось, что Снейп выглядит почти красивым. Настолько, насколько вообще может быть привлекательным человек, которого он привык презирать. Человек, у которого на протяжении многих лет он выискивал пороки и недостатки, который спасал его с занудной периодичностью и настойчиво убивал всякое желание благодарить его, источая яд даже тогда, когда юноша уже был готов признать свою неправоту.

Откровение обернулось безысходностью. Гарри понял, что момент, запавший в его душу, не повторится. Никогда. Как бы профессор ни желал его, он не перешагнет черту, которую провел для себя сам. Было ли это данью принципам, известным лишь самому Снейпу, или последствиями взлелеянной ненависти, с которой он не желал расставаться, суть от этого не менялась. А признаться Снейпу, насколько остро нуждается в нем, Гарри не мог. Не мог объяснить, как необходима его жесткая критика, ирония, насмешливая снисходительность, оборачивающаяся поддержкой тогда, когда рассчитывать на нее не приходится, ощущение плеча, на которое можно опереться и выпрямиться в полный рост. Господи, как глупо! Сходить с ума от одиночества, будучи окруженным почитателями, и глупо улыбаться, вспоминая самую первую, услышанную им от Снейпа, фразу: «Мистер Поттер, наша новая знаменитость»…

Тогда он не различил иронии, не проникся чарующей плавностью интонаций и саркастическим изгибом губ. Он был слишком мал, чтобы понять всю прелесть этого голоса, живого, елейно-ядовитого, проникающего под кожу и отравляющего кровь, наполняющего вены ядом, парализующим волю.

На стенах плясали желтоватые блики, темнота затаилась по углам, выглядывая оттуда каждый раз, когда светильники мигали, потрескивая, но обстановка не казалась гнетущей, как не тяготила и тишина. Гарри отвернулся. Он не хотел, чтобы Снейп видел его лицо. Нет, профессор не стал бы насмехаться над ним. В последнее время Снейп вел себя на редкость миролюбиво, если подобное слово применимо к его манере общения. Он демонстративно игнорировал двусмысленные фразы, сомнительные выпады и слишком вольные замечания. Гарри был благодарен ему за это. Только становиться жертвой снисходительности не желал.

Он не имел никакого права находиться здесь и видеть, как профессор неторопливо перелистывает страницы книги, выпрямляется, тянется к нужной склянке, крайней слева в ряду разнокалиберных посудин. Как, вынув пробку, тщательно отмеряет на аптечных весах нужное количество содержимого, оказавшегося мелким порошком желтоватого цвета, и высыпает его в котел. Его не должно быть здесь. Тогда какого черта Снейп его не прогонит, как делал неоднократно?

Зелье зашипело, вспенилось и сразу же опало, распространив по комнате запах свежескошенной травы. Аромат оказался слишком резким. Гарри держался несколько секунд, но в итоге все-таки чихнул, тут же зажав рот ладонью.

— Вы еще здесь, Поттер? — отстраненно поинтересовался Снейп.

— Да, сэр.

— Вам что-то нужно?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

Звякнула очередная склянка, зашуршала переворачиваемая страница, и профессор повернулся к юноше, всем своим видом требуя вразумительного ответа.

— Мне уйти? — спросил Гарри, испытывая неловкость оттого, что не может объяснить, какого дьявола вообще задержался в лаборатории.

— Если вы так хотите.

Ответ поражал своей необычностью. Снейп не имел привычки оставлять за оппонентом право выбора в подобных обстоятельствах. Либо да, либо — нет.

— Тогда я хотел бы остаться, — собрав остатки наглости, проговорил Гарри.

— Отлично, Поттер. В таком случае достаньте корни папоротника и измельчите пять унций.

Юноша помедлил, осмысливая услышанное, а потом полез в шкаф, щурясь, выискивая в полумраке банку с соответствующей надписью. Высыпав в ступку часть содержимого и найдя, наконец, пестик, он принялся за работу, заняв дальнюю от Снейпа часть стола. Несколько минут прошло в молчании. Профессор продолжал трудиться над зельем, изредка сверялся с книгой, делая на полях пометки, а потом и вовсе достал из ящика стола пергамент, левитировал стул и уселся, держась так прямо, что у Гарри, наблюдавшего за ним, от передавшегося напряжения заныла спина.

Игнорируя пузырящееся варево, Снейп повертел в тонких пальцах перо и склонился над листом. Сначала неуверенно, а потом все быстрее ровные строчки ложились на пергамент, почерк, так знакомый по разгромным комментариям, оставляемым Снейпом в работах студентов, вызывал ассоциации с руническими знаками, витиевато переплетающимися между собой. Юноша завороженно следил за движущимся пером, погружаясь в подобие гипнотического транса, видя за каждым штрихом эмоцию, за каждым завитком — проделанную работу, отражение чувств и результат размышлений. Перо скрипнуло, линия вышла чуть толще, Снейп поджал губы, выводя очередное слово, и снова — летящая строка, уводящая в таинственные дебри формул и гипотез.

От корней давно остался мелкий порошок, кисть затекла, стол мелко подрагивал в такт движениям пестика в ступке, и чернильница, в которую Снейп окунал перо, покачивалась.

— Поттер, не могли бы вы действовать аккуратнее, — не выдержал профессор.

— Да, сэр, — ответил Гарри отработанной до автоматизма фразой.

Остановившись, он неуверенно выпустил пестик, поправил очки, пересыпал порошок на чашечку весов и потянулся за следующей порцией.

Больше ни один из них не проронил ни слова.

Добившись от корней условно порошкообразного состояния, юноша отодвинул ступку и поднял голову. Снейп закончил с записями и теперь полностью сконцентрировался на тексте книги. Его рука взметнулась, тонкие пальцы коснулись лба, зарылись в волосы, но хмуриться профессор не перестал. Его лицо казалось болезненно бледным в обрамлении черных, потускневших волос. Мужчина выглядел настолько усталым, что Гарри почувствовал себя неловко, понимая, что его присутствие здесь явно лишнее.

— Освободились, Поттер? Можете отправляться по своим делам, если вдруг таковые у вас имеются.

Гарри вздрогнул, поймав себя на том, что уже несколько минут неотрывно смотрит на Снейпа, и его внимание не было для профессора тайной. Гарри смутился.

Зельевар неторопливо поднялся со стула, приблизился к котлу, но юноша опередил его, обойдя стол и взяв с подставки черпак:

— Сэр, я вполне способен помешать зелье, — он кивнул в сторону книги, словно поясняя, что профессор мог бы не отрываться от чтения, прерывать которое, судя по недовольному выражению лица, Снейп вовсе не горел желанием.

— Мистер Поттер, — в одно мгновение профессор вернул голосу высокомерные интонации, и впечатление, сложившееся у Гарри минутой раньше, оказалось разбито вдребезги: Снейп вовсе не казался утомленным, скорее — раздраженным.

— Если я сказал, что вам надлежит отправиться по своим делам, это следует понимать, как требование убраться вон. Если вы не способны к цивилизованному общению, мне придется вернуться к более привычному для вас изложению мыслей: покиньте мою лабораторию. Немедленно.

Гарри выругал себя за неуемный энтузиазм. Чего он хотел доказать? Что может оказаться полезным? Вряд ли Снейпа это интересовало.

— Да, сэр, — кивнул он, протягивая черпак профессору.

Снейп не шевельнулся. В черных глазах невозможно было разглядеть никаких эмоций, и Гарри не выдержал очередного поединка. Когда Снейп смотрел на него так, юноша мог поклясться, что его переживания не являются для профессора секретом. Даже те, о существовании которых не подозревал сам Гарри. Это пугало.

Отвернувшись, он положил черпак на стол, и засунул руки в карманы джинсов, чтобы хоть куда-то их деть. На этот раз молчание ощущалось как давящая плита. Снейп слишком давно не говорил с ним в таком тоне. Вернуться к прежней высокомерно-презрительной манере общения было слишком легко. Это не требовало никакого труда в отличие от усилий, затрачиваемых на создание зыбкой иллюзии единства.

— Сэр, вы придете сегодня в гостиную? — спросил он, надеясь сгладить неловкость.

— Вряд ли, мистер Поттер.

— Жаль, — тихо проговорил Гарри. — Я… хотел задать вам пару вопросов.

— Задавайте сейчас.

Снейп перевел взгляд на песочные часы, стоявшие на полке:

— Еще пару минут я смогу вам уделить.

Он сложил на груди руки, и Гарри снова пришло в голову, что такой жест хорош для защиты, но никак не для демонстрации высокомерия.

— Это не к спеху, сэр, — признался юноша. — Я хотел поговорить о… об учебном плане.

— Не ожидал, что вы настолько неподготовлены, чтобы все еще нуждаться в помощи.

— Мне больше не к кому обратиться, сэр, — неохотно признал Гарри.

— Даже если дело обстоит именно так, в чем я сильно сомневаюсь, я не обязан помогать вам с элементарными вопросами. Подключите мозги, Поттер. Время от времени это необходимо делать, чтобы они окончательно не заплесневели.

Слова были обидными, но Гарри лишь пожал плечами, дав Снейпу понять, что упрек его не задел. Профессор снова обратился к нему, назвав по фамилии, значит, раздражение его оставило. Гарри никогда не мог понять, почему в устах зельевара уважительное обращение принимает оскорбительный оттенок, словно профессор, не имея другой возможности отыграться, намеренно оборачивал учтивость против того, кому она адресована. В этом был весь Снейп, способный низвести вежливость до универсального оскорбления, на которое и ответить-то толком нельзя.

Разговор зашел в тупик. Нужных слов не находилось, а достойно язвить в ответ он так и не научился. Лучшим выходом было уйти, что он и сделал. Ступени поскрипывали под ногами, когда Гарри поднимался наверх, и в тишине звук шагов казался довольно громким. Перед дверью юноша остановился, выждал ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы собраться с духом и, не оборачиваясь, спросил:

— Но вы придете?

— Возможно, — Снейп ответил не сразу, однако услышанного Гарри хватило.

Он поспешил покинуть лабораторию прежде, чем услышит вдогонку очередное нелицеприятное замечание, и, перешагнув порог, осторожно притворил за собой дверь.

Этот разговор Гарри вспоминал и несколько часов спустя, сидя в гостиной в полном одиночестве, и следующим утром, злой и не выспавшийся. Вечер прошел бездарно. Он прождал Снейпа, пока не стемнело, и ушел, когда маленькая стрелка часов миновала цифру два. Вставать пришлось рано: в одиннадцать его ждали друзья, а опаздывать Гарри не хотел. Они и без того потратили кучу времени, договариваясь о встрече. Выкроить свободные часы всем троим оказалось очень нелегко.

Юноша наскоро принял душ, оделся и направился к Снейпу. Не имея ни малейшего представления, где может находиться профессор, Гарри для начала намеревался заглянуть в его комнату. Как он и предполагал, спальня оказалась заперта, а на его стук никто не отозвался. Не теряя времени, он поспешил в библиотеку, на ходу вспоминая, куда дел письмо от Гермионы, в котором девушка сообщала о месте встречи. Осмотрев все карманы, едва не навернувшись на лестнице, зацепившись полой мантии за перила, Гарри влетел в библиотеку и остановился.

Снейп, на этот раз пренебрегший мантией, одетый лишь в брюки и черную рубашку, застегнутую на все пуговицы, методично разбирал книги. Юноша поправил очки, стараясь не выдать волнения. В последний раз, когда он застал профессора за этим занятием, они поспешно покинули дом.

— В чем дело, Поттер? — Снейп и не подумал обернуться, чтобы посмотреть, кто вошел. Кроме Гарри поднять такой шум было некому.

— Я зашел предупредить вас, сэр, — сообщил юноша, старательно отводя взгляд от профессора, державшегося так прямо, будто все мышцы его спины напряжены до предела. — Я собираюсь в Хогсмид, вернусь часам к четырем.

Снейп переместил очередную книгу, вклинив ее между двумя объемными томами, небрежно смахнул несуществующие пылинки с корешка и лишь тогда развернулся:

— Отлично. В таком случае принесите пользу и захватите двадцать унций Наперстянки и пару унций китайской Мирры.

— Но… о, то есть да, конечно.

Гарри прикинул, сколько времени у него остается, и решил, что вполне успеет забежать в пару лавок, прежде чем идти в «Три метлы». При воспоминании о месте встречи он поморщился. Паб его не устраивал, но Гермиону переубедить не удалось. Будь его воля, Гарри выбрал бы совсем другое заведение, например открытое кафе: стояла жара, вовсе не располагающая к посиделкам в душном помещении, хотелось свободы, возможности прошвырнуться по окрестностям Хогсмида, и только воспоминание о вездесущих журналистах останавливало юношу от категоричного отказа. Нет уж. Лучше в «Три Метлы».

— Так я пойду, сэр, — он мельком взглянул на часы и Снейп недовольно скривился:

— Поттер, хоть раз в жизни вы можете проявить терпение?

Гарри непонимающе воззрился на профессора, но тот лишь раздосадованно покачал головой, принимая как данность, что процесс мышления его бывшего студента явно отстает от действий вестибулярного аппарата:

— Подождите здесь, — приказал он и вышел из гостиной, оставив на столе непривычный беспорядок. В основном это были книги, лежавшие вперемешку со свитками, старыми газетными подшивками и прочим бумажным мусором.

Юноша потоптался на месте, еще раз посмотрел на часы, понимая, что время поджимает, и принялся мерить шагами комнату. Когда Снейп вернулся, Гарри был уже на взводе: опаздывать он не любил.

— Возьмите, Поттер, — профессор протянул ему пергамент, сложенный вчетверо, и несколько галлеонов. — Этого хватит.

— У меня есть деньги, сэр, — заметил Гарри, чувствуя себя довольно неловко.

— Не сомневаюсь, Поттер, но я настаиваю, чтобы МОИ ингредиенты были куплены на МОИ деньги, — сухо отметил Снейп.

Юноша пожал плечами, взял галлеоны, развернул листок и пробежал глазами текст:

— Вы полагаете, что у меня совсем плохо с памятью? — обиделся он, глядя на профессора исподлобья.

— Нет, Поттер, но я не хочу, чтобы вместо искомых препаратов вам подсунули какую-нибудь дрянь. И не вздумайте брать Мирру в порошке. Истолченная она у них просто отвратительна.

Гарри кивнул, торопливо спрятал листок в карман, положил туда же деньги и, помедлив, добавил:

— Я скоро вернусь.

— Будьте уж так любезны.

Юноша удивленно посмотрел на профессора, не заметив в его словах привычного сарказма.

— Что-то не так, Поттер?

— Нет, сэр, — пробормотал Гарри, и ему показалось, что уголки губ Снейпа чуть заметно приподнялись в усмешке.

В «Три Метлы» он ввалился, нагруженный изрядным количеством свертков. Там было кое-что из еды, пара пакетиков сладостей, тетради для записей, компоненты, заказанные Снейпом, и несколько журналов. Разглядев в толпе рыжую шевелюру Рона, Гарри направился к дальнему столику, за которым обосновались друзья и, протиснувшись между стульями, водрузил свои пакеты на стол, заполнив ими почти все свободное пространство. К несчастью, его появление заметили не только Рон и Гермиона.

— Мистер Поттер, — ошеломленно охнула черноволосая ведьма средних лет, занимавшая место за соседним столиком. — Какая честь! Салли, посмотри, это же Гарри Поттер!

Юноша смутился, обнаружив, что на него пялится уже добрая половина посетителей, и поспешил поскорее сесть, чтобы не возвышаться над толпой. На выручку пришла Гермиона:

— Гарри, ну наконец-то! — девушка деловито помогла ему расставить свертки на свободные стулья, а Рон от радости так огрел приятеля промеж лопаток, что Гарри едва не потерял очки.

— Рон, ну дай же ему прийти в себя, — попыталась урезонить приятеля Гермиона.

— Вот еще! — Уизли уселся обратно, завертелся на стуле, стараясь устроиться так, чтобы оказаться поближе к девушке и в то же время не потерять из виду Гарри. — Мы же тысячу лет не виделись!

— Ладно тебе преувеличивать, — фыркнул Гарри, осматриваясь по сторонам. — Всего-то месяц…

За соседними столиками вдруг стало резко не хватать стульев, где-то сбоку полыхнула вспышка фотоаппарата. В зале шумели, он слышал свое имя, довольно громким шепотом передаваемое из уст в уста, и был готов провалиться сквозь землю. За предыдущих два часа Гарри нагулялся по магазинам так, что этого должно было хватить на неделю вперед, и никак не рассчитывал вместо заслуженного отдыха оказаться в центре внимания.

— Полтора, — сообщила педантичная Гермиона, придвигая к себе кружку с пивом и делая вид, что окружающая суматоха ее ни в коей мере не касается. А вот Рон заметно нервничал.

— Я и говорю — вечность! — Рон неуверенно улыбнулся, и Гарри почувствовал себя виноватым за возникшую вокруг его персоны суету.

— Мистер Поттер, это правда, что вы предпочли добровольное отшельничество среди магглов должности в Министерстве?

Корреспондент, вынырнувший из-за его плеча с внезапностью урагана, вынудил Гарри отшатнуться. Черт. Черт, черт, черт!

— Без комментариев, — проговорил он, выровняв сбившееся от неожиданности дыхание и поймав сочувствующий взгляд Гермионы.

Журналист, оказавшийся магом лет двадцати, явно очумевший от собственной удачи, ничуть не расстроился, что его вопрос проигнорировали. За него вовсю старалось самопишущее перо, а парень никак не мог остановиться:

— Какие отношения вас связывают с мисс Грейнджер? Это правда, что во время обучения в Хогвартсе у вас был роман?

Рон поперхнулся пивом, а Гарри постарался сохранить отсутствующее выражение лица. Он на собственной шкуре знал, что стоит проронить хоть слово, и за него возьмутся по-настоящему.

— Без комментариев, — процедил он навязшую в зубах фразу.

— Что вы…

— Интервью не будет, — чувствуя, что еще немного, и сорвется, тихо проговорил юноша.

— Мистер Поттер, как вы прокомментируете…

— Рекомендую вам удалиться. Хотя бы из чувства самосохранения, — Гарри неторопливо извлек из складок мантии палочку, выждал некоторое время и, обернувшись, обнаружил, что репортера как ветром сдуло. За соседними столиками воцарилась тишина. Он скривился и пробормотал заглушающее заклинание.

— И часто так? — поинтересовался Рон, еще не до конца отойдя от шока.

— Постоянно.

Юноша вздохнул и постарался разрядить обстановку:

— Герми, ты же не любишь пиво, — слишком удивленно, чтобы это можно было принять за чистую монету, проговорил он, глядя на кружку, в которую вцепилась девушка. — Или на тебя так повлиял наш несостоявшийся роман?

Гермиона прыснула, а Рон едва не захлебнулся пивом во второй раз.

— Мы закончили Хогвартс, так что можно воспользоваться некоторыми преимуществами, — потупилась она.

— Ладно, замнем этот вопрос, — улыбнулся Гарри. — А теперь выкладывайте, что у вас нового.

— Вообще-то я думал, что рассказывать будешь ты, — нахально заявил Рон, делая глоток из кружки. — Носишься, как угорелый, похож на домохозяйку, разве что французский батон из пакета не торчит. Репортеры на хвосте, пропал невесть куда, письма до тебя не доходят. Как это называется?

— Если честно, — Гарри помялся, но все же продолжил фразу, — по всему выходит, что я банально прячусь.

Рон опешил, Гермиона насторожилась, а сам юноша едва не рассмеялся, наблюдая за реакцией друзей.

— Гарри, что-то случилось? — подала голос девушка.

В пабе было шумно, ее слова, произнесенные шепотом, Гарри пришлось читать по губам.

— Нет, ничего особенного, — он оглядел стол, заметил еще одну кружку, но Рон его опередил:

— Я решил, что ты не откажешься от пива, так что эта — твоя.

— Спасибо, — Гарри потянулся к кружке, взял ее обеими руками, наслаждаясь исходящей от нее прохладой, и сделал несколько глотков. — Вообще-то, я действительно прячусь. От журналистов. Никогда не думал, что меня так достанут!

— Понимаю, — протянул Рон. — Видел, как удрал этот писака? Только пятки сверкали. Здорово ты его! А я уж подумал…

— Да, Гарри, ты так внезапно исчез, что мы начали беспокоиться, — добавила Гермиона.

— Тишины захотелось, — пояснил он. — Надоело все. А тут еще Дамблдор предложил мне должность в Хогвартсе, и приходится здорово напрягаться…

— Вот это да! — Рон едва не огрел Гарри по плечу еще раз, и юноша предусмотрительно вернул кружку на стол, не желая расплескать пиво. Уизли смутился, застеснявшись собственной экспрессивности, а Гермиона фыркнула:

— Я и не сомневалась. Ты ведь будешь преподавать Защиту?

— Именно, — кивнул Гарри. — А у тебя какие планы?

— Я поступила в Магический Университет, — не без гордости сообщила девушка.

— И на какой факультет?

— Ну…

— Гарри, зря ты это, — вклинился Рон. — Теперь мы до конца дня будем слушать о перспективах, которые перед ней открываются. Дело в том, что Герми еще не определилась…

— Неправда, Рон, — вспылила девушка. — Я прошла по баллам и на кафедру Естественных наук, и на Практическую магию, но не знаю, как теперь быть…

— А в чем разница? — в голосе Рона явно слышалась подначка.

— Рон, как ты можешь?! Естественные науки, это Арифмантика, Алхимия…

— Спаси меня Мерлин! Тебе что, в Хогвартсе мало было?

Гарри усмехнулся, увидев, как в глазах Гермионы вспыхивает фанатичный блеск. Похоже, спор на эту тему велся уже не в первый раз.

— Все! Хватит, хватит, — замахал он руками, надеясь, что хоть это приведет Гермиону в себя. — Рон, ты лучше скажи, куда тебя нелегкая занесла?

Уизли замялся, и с гораздо меньшей уверенностью, чем атаковал девушку, признался:

— Я сейчас работаю в Министерстве, но когда окончу курсы авроров, буду распределен в подразделение. Оказывается, я очень неплохо разбираюсь во всяких магических штуках, так что могу рассчитывать на отдел быстрого реагирования, им нужны специалисты по артефактам. Гермиона, правда, уговаривает продолжать обучение в Университете, но что-то меня туда не тянет.

— Здорово! — искренне восхитился Гарри.

Сам он не горел желанием попасть в аврорат, особенно после того, как собственными глазами убедился, что красочность и благородство этой профессии изрядно преувеличены. Вновь окунаться в атмосферу темной магии, преступлений и смертей он не захотел бы даже за тысячу галлеонов, а авроры получали много меньше.

— Вот и я думаю, что не так уж и плохо. Правда?

— Истинная правда, Рон, — поддержала его Гермиона. — Честно говоря, я не ожидала от тебя такой усидчивости.

— Ну, я старался…

Гарри допил свое пиво и откинулся на спинку стула, наслаждаясь обстановкой. Все было как раньше. Почти. Казалось, что этот выходной — один из многих, когда они выбирались в Хогсмид во время учебы, и теперь его ждет приятное возвращение домой. Впрочем, в школу он вернется через пару недель, а сегодня его и в самом деле ждал дом. Юноша довольно улыбнулся. Отодвинув стопку журналов по квиддичу, которые накупил впрок, чтобы иметь под рукой легкое чтиво, Гарри, оглядел друзей и заметил:

— Знаете, я чертовски рад, что мы встретились!

Гермиона улыбнулась, поправляя непослушную прядь, упавшую ей на лоб. Она была не менее довольна встречей. Девушка раскраснелась — видно, они с Роном выпили гораздо больше, чем по одной кружке, и теперь рука Уизли лежала подозрительно близко с рукой Гермионы. Они почти соприкасались ладонями, и девушка не торопилась отодвинуться. Гарри стало интересно, что же тогда связывало Герми с Малфоем, если все его наблюдения подтверждали заведомо известный факт: к Рону девушка испытывала достаточно теплые чувства. А еще он вспомнил, как точно так же его ладони касались пальцы Снейпа.

— Эй, Гарри, ты в порядке? — Рон подался вперед, вглядываясь в лицо друга, но парень лишь отмахнулся:

— Забудь. У меня грядущее назначение из головы не выходит. Представления не имею, что буду делать с оравой студентов, когда сам едва окончил школу.

— Тебя это не должно беспокоить, — сообщила Гермиона. — Гораздо важнее то, что ты прекрасно знаешь свой предмет.

— Мне тут дали понять, что не так уж хорошо я его и знаю, — хмыкнул Гарри. — И, кажется, это правда.

— Это кто такой умный нашелся? — возмутился Рон. — А то, что ты победил Лорда, уже ничего не значит?

— Ну, Лорда-то больше нет, а вот Локхарт, помнится, так и не сообщил нам, как справиться с корнуэльскими пикси.

— Гарри прав, — неохотно признала Гермиона. — Мы очень многое пропустили.

— И что ты теперь будешь делать?

— Я уже проштудировал пару книг, — довольно сообщил Гарри, — но мне придется вести занятия у всех курсов, а это значит, что оставшийся месяц вряд ли удастся выбраться из библиотеки…

— Об этом я как-то не подумал, — заметил Рон. — А тебе не приходило в голову преподавать квиддич?

— Ну уж нет. Квиддича с меня хватило.

— Я заметил, — Уизли кивнул в сторону стопки журналов и выхватил самый верхний. — Ух ты! Это же последний номер. Я его еще не видел!

— Рон, положи обратно, — резко одернул его Гарри, обнаружив, что из стопки выглянул журнал, который он купил совершенно случайно. «Алхимический еженедельник» не являлся его любимым изданием, но стоя в лавке Гарри заметил последний выпуск, и ему пришло в голову, что Снейпу будет приятно его почитать.

— Сейчас. Подожди, — Рон быстро перелистывал страницы, Гарри потянулся, чтобы незаметно поправить перекосившуюся стопку, и встретился взглядом с Гермионой.

— Гарри? — она вопросительно приподняла бровь, глядя на затесавшееся среди разнообразных спортивных обозрений издание, и прикусила губу, о чем-то догадавшись.

— Да? — юноша сложил руки перед собой и посмотрел на подругу.

— Я правильно поняла? — тихо поинтересовалась она. — Ты вернулся… ну, ты понимаешь…

— А если и так? — не менее напряженно отозвался Гарри.

— Куда? — Рон мгновенно вскинул голову, выхватив из разговора последнюю фразу и заинтересованно глядя на Гарри.

— Что? — хором спросили Гарри и Гермиона.

— Ну, Герми сказала, ты куда-то вернулся, — неуверенно пояснил Рон.

— Пока еще нет, но собираюсь. Меня ждут не раньше, чем через пару часов, — выкрутился юноша, скрыв за витиеватым ответом истинную суть.

— Ты не один живешь? — поразился Уизли.

— Не то чтобы…

— Рон, прекрати, — одернула его девушка. — И вообще…

— Погоди-ка! Что тут за секреты? Я опять ничего не знаю? — Рон переводил взгляд с Гарри на Гермиону, и в его глазах сквозила обида. — А еще друг называется!

— Это не имеет отношения к каким-то тайнам, — поспешил успокоить приятеля Гарри. — Мне просто нужно прийти вовремя.

Несколько секунд Рон соображал, а потом его физиономия осветилась радостной улыбкой:

— И чего ты скрывал? Мог бы сразу сказать, что у тебя завелась личная жизнь! Рад за тебя, приятель!

— Ты не о том подумал, — Гарри почувствовал, что краснеет.

— А о чем же? Гарри, ты хоть знаешь, что сейчас красный, как рак?!

— Рон, перестань, ради Мерлина, — опомнившись, вмешалась Гермиона, но Уизли не сдавался:

— Теперь понятно, почему ты бегаешь от журналистов! Я бы тоже скрывался, особенно почитав то, что они о тебе писали! То-то я смотрю, у тебя целая куча всякого барахла с собой!

Рон бесцеремонно сунул нос в ближайший пакет, Гарри ошеломленно застыл, а Гермиона возвела глаза к потолку:

— Рон, ты невоспитанный, неотесанный любопытный мальчишка! Прекрати немедленно паясничать!

— Ого! Бекон, спагетти, яблочный пирог, — с упоением перечислял он обнаруженные припасы. — Тебя что, не кормят?

— Вряд ли я протяну на одном кофе с тостами, — проворчал Гарри, отодвигая от Рона стул, на который сложил часть пакетов.

— М-да, не повезло, — заключил Уизли.

Гермиона фыркнула. Гарри почувствовал себя полным идиотом.

— Ну, все. Хватит, — заключил он. — Не знаю, что ты там себе навыдумывал, но моя жизнь это мое дело, так что…

Рон недоумевающе посмотрел на Гарри и, сообразив, в чем проблема, скорчил виноватую физиономию:

— Ох, Гарри, я не думал, что… Ну, в общем, извини. Я не хотел лезть, честное слово.

— Вот и славно, — оборвала его излияния Гермиона. — Все всё поняли.

Они проболтали еще около часа, обмениваясь новостями и впечатлениями обо всем подряд, как в старые добрые времена. Пропустили по второй кружке пива, и Гарри засобирался домой. Во-первых, он обещал прийти поскорее, а во-вторых, он и в самом деле хотел оказаться дома. В пабе была такая жара, что никакие охлаждающие заклинания не спасали. Его рубашка под мантией взмокла, неприятно прилипнув к телу, и одна мысль о том, что сейчас ему придется выбираться на солнцепек, хотя бы для того, чтобы аппарировать, внушала ужас.

Только перед самым уходом, когда друзья прощались на пороге паба, Гарри вспомнил, о чем хотел спросить Рона:

— Слушай, а что за инцидент произошел здесь несколько недель назад? Говорят, аврора убили? — поинтересовался он, едва по близости не оказалось любопытствующих посетителей.

Рон едва не врезался в дверь от неожиданности и удивленно посмотрел на Гарри. Гермиона, тоже была заинтересована. По крайней мере, демонстрировала это всем своим видом.

— Ты о том самом убийстве? — тихо переспросил Рон.

— Именно. А что, тут каждые выходные кого-то непростительными проклятьями прикладывают?

— Было такое, — неохотно признался Уизли и помрачнел. — А откуда ты знаешь, что именно проклятьем?

Они отошли на порядочное расстояние от «Трех метел», но Гарри не считал нужным повышать голос, учитывая сомнительную тему беседы:

— Вряд ли на аврора будут охотиться с маггловским оружием. Ты не находишь? — сказал он, дождавшись, когда престарелый маг в темно-синей мантии, оказавшийся слишком близко, не скроется в дверях ближайшей лавки.

— Да уж. Вряд ли, — согласился Рон, запуская пальцы во взлохмаченную шевелюру. — Это была «Авада», а еще раньше на него наложили пару круциатусов. А ты в курсе, кто ошивался по близости?

— Кто?

— Снейп.

Гермиона вздрогнула и посмотрела на Гарри, но юноша лишь равнодушно пожал плечами:

— Об этом мне известно. Но он тут ни при чем.

— С чего ты взял?

— Дамблдор сказал, — солгал Гарри. — Разве в Министерстве не проверяли его палочку? Они бы установили, если бы Снейп использовал проклятье. К тому же это полный бред. Он сражался против Лорда и получил Орден.

— Да, но он там был, — натянуто проговорил Рон.

— Слушай, не пытайся выехать за его счет, — раздраженно заметил Гарри, останавливаясь и перекладывая пакеты в другую руку.

— С каких это пор ты подался в защитники? — вспылил Уизли.

— Перестаньте, — вмешалась Гермиона, потрясенно глядя на Рона. — Это и в самом деле глупо.

— Лично я вообще не должен об этом говорить, так что…

— Понимаю, — согласился Гарри. — Повышенная секретность?

— Нет. Но расследование еще не закончено, а я как раз веду бумаги по этому делу. Так что…

— Забудь, — отмахнулся юноша. — Только, может, по старой дружбе, пошлешь сову, если всплывет что-то, касающееся меня?

— Ну, разве что касающееся тебя…

Рон явно нервничал. Гарри было неприятно осознать, что закончились те времена, когда они могли беспрепятственно общаться на любые темы. Похоже, Рон и в самом деле боялся потерять свою должность, хоть особой ценности она и не представляла. Разве что как способ протянуть до окончания аврорских курсов.

— Только как я узнаю, где тебя искать?

— Пошли письмо Дамблдору, он мне передаст.

— Ладно. Там посмотрим, — с видимой неохотой согласился Рон.

— Ну, вот и хорошо. Мы пойдем, — Гермиона взяла Рона под руку, помахав Гарри на прощанье, и юноша ответил тем же. Они неторопливо удалялись вверх по улице, Гермиона что-то яростно втолковывала Рону, крепко держа его за руку. Гарри усмехнулся. Он уже собирался аппарировать, но именно в этот момент Рон остановился и, высвободившись из хватки девушки, окликнул его:

— Гарри!

— Да?

— Это, конечно, мои личные подозрения, но на твоем месте в Хогвартсе я был бы осторожнее…

— Спасибо, — обронил юноша, крепче сжав свертки.

Он вернулся с ощущением, будто что-то пошло не так, но в чем проблема — понять не мог. Рон его огорчил. Гарри не хотел признаваться в том, что полномочия друга его пугали. Уизли вполне мог затаить зло на Снейпа и не станет закрывать глаза на сомнительные моменты. Нет, Рон не таков, как Перси, чтобы тупо выполнять приказания, невзирая на подоплеку дела, но если он и в самом деле каким-то боком имеет отношение к ведущемуся расследованию, убедить его, что он несправедлив в своих обвинениях, будет ох как непросто. Утешало одно: ни Рон, ни Гермиона не спрашивали, как он себя чувствует после победы. К этой теме он не хотел возвращаться даже теперь, когда после сражения миновало много недель. Он мог начать новую жизнь, он имел на нее полное право, а что частенько причиной его пробуждения становятся не птицы, кричащие за окном и не солнечный свет, бьющий в глаза, а чувство, что на его горле сжимаются костлявые пальцы — это его личное дело. Достаточно того, что, проснувшись, он больше не слышал криков и проклятий. По крайней мере, с этим ему удалось справиться. Более того, он даже начал верить, что когда-нибудь сможет принять себя тем, кем стал, победив в этой войне. В любом случае, ударяться в сожаления и воспоминания он не собирался. Смысла в подобном времяпрепровождении было едва ли больше, чем в рыданиях по пролитому молоку.

Гарри прошел на кухню, сложил на стол пакеты, вытащил сверток с зельями и «Алхимический Еженедельник», надкусил слойку с повидлом, купленную в булочной, и направился в комнату Снейпа. На этот раз он угадал. Профессор был у себя и даже собственнолично открыл ему дверь, когда Гарри только собирался постучать. Видно, услышал шаги в коридоре.

— Я вернулся, сэр, — прокомментировал очевидное Гарри, протягивая профессору его склянки и журнал.

— Что это, Поттер? — Снейп воззрился на издание, не торопясь взять его в руки.

— Я решил, что вам будет интересно, — пояснил юноша, испытав вдруг приступ неловкости. В конце концов, Снейп не поручал ему покупать прессу.

Мужчина поднял глаза на Гарри, несколько секунд они смотрели друг на друга, и Гарри занервничал.

— Спасибо, мистер Поттер, — сухо проговорил профессор и юноша облегченно вздохнул, когда Снейп забрал у него журнал. — Но это было лишним.

— Извините, — пробормотал он и поторопился покинуть комнату. Дверь позади тихо закрылась, щелкнув замком. Других пояснений не требовалось.

Общение в который раз не сложилось, но Гарри не огорчился. Он зарекся, что этот вечер испортить себе не позволит, но и в книги зарываться не торопился. Пока он неторопливо прибрался в комнате, намеренно убивая время, прошло порядка полутора часов. Спешить было некуда: он как никогда хорошо осознавал, что сегодня выходной и можно расслабиться. Это был первый выходной с момента окончания Хогвартса, отличавшийся от прочих дней, и Гарри не собирался лишаться ощущения свободы.

Как выяснилось, развлекаться он разучился. Любые забавы в одиночестве теряли привлекательность. Купание в пруду, обнаруженном за лугом, возле самой кромки леса, было приятным, и только. Идея полетов на метле являлась сомнительной: вряд ли его могли заметить магглы, но рисковать не хотелось. Дело окончилось тем, что Гарри забрел в ранее облюбованную часть сада, рассчитывая, что там его не будет донимать мысль об отлынивании от занятий. Все-таки бездельничать он и в самом деле отвык. Вдобавок, если Снейпу потребуется помощь, искать его не придется. Так уж получилось, что тень от яблони под профессорским окном оказалась самой густой, чем Гарри не преминул воспользоваться. Добровольно идти к Снейпу за поручением и напрашиваться на неприятности второй раз не хотелось. Может быть, обнаружив его бездарно убивающим время, зельевар сам снизойдет до его ненавистной персоны и поручит какое-нибудь стоящее занятие. Когда окончательно осатанеет от вида бывшего студента, бьющего баклуши.

Травяные пятна с рубашки не выводятся даже магией, это Гарри выяснил вечером, после того как принял душ и попытался привести в порядок одежду. Затею пришлось оставить до лучших времен. Возиться было лень и, порывшись в шкафу, он выкопал старую, когда-то темно-синюю, изрядно выгоревшую на солнце футболку без рукавов. Облачившись в нее, Гарри критически осмотрел себя в зеркале и пришел к выводу, что на пресс-конференцию его в таком виде точно не пустили бы, что не могло не радовать. Официальности с него на сегодня хватило.

Снейп уже был в гостиной, но на этот раз вместо чашки на столике рядом с ним стоял бокал виски.

— Добрый вечер, сэр, — поздоровался Гарри, привычно занимая свое место на диване. Не без удивления он отметил, что кресло профессора чуть развернуто в его сторону: теперь Снейпу не приходилось поворачивать голову, желая испробовать на юноше очередной взгляд из своей богатой коллекции. Гарри воспринял это как добрый знак.

— Вы и в самом деле полагаете, что он добрый? — фыркнул Снейп, но юноша не обратил на профессорский сарказм внимания. Так начиналось большинство их бесед.

— Возможно, — не стал спорить он.

— Что слышно в Хогсмиде?

— Новостей никаких, за исключением того, что туда уже нагрянули репортеры.

— Неужели ради запоздалой возможности лицезреть Вас?

— Вполне вероятно, как это ни отвратительно звучит.

Снейп повернул голову в его сторону и Гарри пожал плечами, рассеянно заметив:

— Мне самому это неприятно. Что бы я ни говорил, статьи, которые выходят из-под их пера, способны заставить заикаться даже миссис Норрис, — он хмыкнул, заметив, как удивление профессора сменилось сдерживаемой улыбкой.

Такие разговоры в последнее время становились все чаще. На некоторое время они оба забывали о сомнительной необходимости держать дистанцию, вот только раньше на переход к более легкому общению уходило не меньше часа.

— Вы каждый раз садитесь у камина, — заметил Гарри, — но никогда его не разжигаете. Зачем?

— Поттер, даже вы с вашей невнимательностью способны заметить, что сейчас лето. Если вам настолько холодно, примите горячую ванну.

Снейп взял со столика бокал, неторопливо поднес его к губам, но не сделал ни глотка. Гарри наблюдал за действиями профессора, не уверенный, что когда-либо еще увидит на его лице выражение спокойной задумчивости, так ему несвойственное. Коснувшись губами края бокала, Снейп помедлил, потом отпил самую малость и неспешно опустил руку на подлокотник, продолжая удерживать бокал в тонких пальцах.

Сообразив, что неприлично так пялиться на собеседника, Гарри поспешил отвернуться и его взгляд остановился на закрытом окне. Снаружи уже сгущались сумерки, но в гостиной горел лишь один светильник, установленный Снейпом на каминной полке и льющий ровный свет со своего пьедестала. Похоже, профессор принес его из лаборатории, потому что еще вчера полка была пуста, но Гарри не имел ничего против. После Хогвартса он сам с трудом привыкал к маггловскому электричеству и, даже живя в своем лондонском доме, предпочитал пользоваться настольными лампами вместо верхнего света.

Улучив возможность сделать хоть что-то, он поднялся, подошел к окну, повозился со шпингалетом и распахнул створку, позволяя потоку прохладного воздуха ворваться в комнату.

— Первая здравая мысль, Поттер, — прокомментировал его действия Снейп.

— Надо же, — отозвался Гарри, высовываясь наружу и глядя на темнеющее закатное небо, — оказывается, и вам не чужды простые человеческие слабости. Хотя если бы мне пришлось столько времени проводить в подземельях, я бы сейчас вообще расплавился с непривычки.

— Не сомневаюсь. Возможно, именно этот факт и был решающим при вашем распределении в Гриффиндор.

Гарри обернулся, уловив иронию, но профессор не смотрел в его сторону. Мужчина не сводил взгляда со своего бокала, будто надеялся увидеть на гладкой поверхности стекла ответы на незаданные вопросы. Столь же тщетно, как и сам Гарри на уроке Предсказаний. Юноша улыбнулся. Что-то общее у них было: Снейпа тоже ждал нулевой результат.

— Можно к вам присоединиться? — он дождался, пока профессор удостоит его вниманием, и указал на бокал.

— Насколько мне известно, где виски вы знаете.

Пройдя к серванту, Гарри достал бутылку, взял с полки бокал, наполнил его на одну треть и двинулся обратно, сделав по дороге небольшой глоток.

— Решили набраться, Поттер? — поинтересовался Снейп.

— Не сегодня.

Он скинул ботинки, забрался с ногами на диван и оперся о подлокотник.

— Почему вы не сказали, что Рон теперь в Министерстве?

— С каких это пор, мистер Поттер, я обязан докладывать вам об успехах мистера Уизли?

— Я не о том. Он ведь занимается бумагами по расследованию убийства.

— И что?

— По-моему, он настроен довольно скептически.

— Не сомневаюсь. Вас это удивляет?

— Меня это раздражает. Скажите честно, вы действительно оказались единственным, кто был рядом с телом?

— Поттер, это не ваше дело, — нервно отозвался Снейп. — Если вас так беспокоит, не подвергаетесь ли вы опасности в моем доме, обо всех подробностях вы можете узнать у мистера Уизли.

Гарри поморщился. Взгляд профессора излучал враждебность, но помимо прочего юноша снова различил в глазах Снейпа горечь.

— Я неправильно выразился, — проговорил он, понимая, что ступил на скользкую почву, однако допускать, чтобы Снейп вновь замкнулся, не собирался. — Я не считаю, что это справедливо. Он может быть настроен предубежденно и, судя по тому, что я услышал, так оно и есть.

— И вас это несказанно огорчает? — саркастически поинтересовался Снейп.

— Да, — кивнул Гарри.

— С каких это пор?

Гарри не ответил. Он повертел в руках бокал, поднес его к губам, заметив, что неосознанно повторяет недавнее движение Снейпа, но гладкое прикосновение стекла было удивительно приятным. На миг юноше захотелось, чтобы это был бокал Снейпа.

— Может быть с тех самых, когда вы спасли мне жизнь, или когда я понял, что, примите вы другую сторону, и вас ждало бы куда меньше неприятностей.

Профессор вскинул бровь, не скрывая удивления. Гарри усмехнулся.

— Не ожидали, что мне такое придет в голову? Если бы вы отдали меня Лорду, ваша лояльность больше никогда не подверглась бы сомнению. Кроме того, вы могли бы рассчитывать на награду и…

Гарри запнулся. Ему сразу же вспомнилась, что оную награду Снейп все-таки получил. Проклятье! Ну почему он через слово ухитряется выражаться двусмысленностями, ведь ничего подобного у него и в голове не было!

— Вы понимаете, о чем я, — быстро исправил он ошибку, но выражение глаз профессора подтверждало, что Снейп прекрасно понял, какое воспоминание не позволило юноше закончить фразу.

— Дамблдор как-то сказал, что вы — самый молодой зельевар, достигший подобного уровня знаний, — Гарри чуть не усмехнулся подобной формулировке. Хотя… профессору не было еще и сорока. Учитывая, что говорил директор, остальные специалисты его класса были ровесниками самого Дамблдора.

Юноша незаметно окинул Снейпа взглядом и снова опустил глаза, предпочитая смотреть в собственный бокал.

— У вас было бы огромное влияние в определенных кругах. А что теперь? У вас есть Орден, но эти тупицы из Министерства продолжают припоминать прошлое, потому что так проще.

— Не думал, что когда-нибудь услышу от вас подобного рода рассуждения о справедливости.

— Я тоже, — скривился юноша. — Когда я учился на пятом курсе, меня считали сумасшедшим только потому, что я утверждал, что Волдеморт возродился. Теперь они готовы напялить на меня лавровый венок, но лишь потому, что я оказался прав. Когда я ошибусь в следующий раз, все повторится по новой, и так — до бесконечности. Отвратительно!

Он одним глотком допил виски и огляделся в поисках места, куда бы пристроить бокал, но столик уже предусмотрительно переместил к себе Снейп.

— Поттер, это виски, а не сливочное пиво, — одернул его Снейп.

— Я заметил, — Гарри невозмутимо поставил бокал на пол, вытянулся на диване и закинул руки за голову, уставившись в потолок. — Знаете, профессор, я, кажется, зол.

— Похоже, вы так и не поумнели. Чего вы ожидали?

— Не знаю. Честное слово — не знаю. Наверное, чтобы меня оставили в покое. Чтобы у моего дома не ошивались журналисты, чтобы полоумные девицы не лезли в окна, чтобы все было как раньше.

— Как раньше не будет, Поттер.

— Это я уже понял.

Гарри из-под ресниц наблюдал за Снейпом, и тот прекрасно это знал, но не подавал вида. Юноша вздохнул. Кажется, Снейп прав. Он невероятно приспособлен к выживанию в критических ситуациях, а вот жить в мире, лишенном угрозы в виде Лорда, его так и не научили.

— Не представляю, что когда-нибудь ко мне будут обращаться «профессор Поттер», — уныло протянул Гарри.

— Аналогично, — кисло заметил Снейп. — Дамблдор может сколько угодно развивать в вас самомнение и гонор, но этого слишком мало, чтобы чего-то добиться.

— То есть? — Гарри даже приподнялся на локте, чтобы видеть Снейпа, и тот самодовольно ухмыльнулся:

— Ваши знания стремятся к нулю.

— Неправда! Я изучил чертову уйму книг!

— И?

— И я многое узнал.

— Этого мало. Если бы вас и в самом деле интересовал выбранный предмет, вы поняли бы, что уничтожить Лорда — недостаточно. Через несколько лет об этом забудут, и что останется от вас? Имя, которое почему-то вспоминают ежегодно в День Победы, и должность преподавателя. Вы ЭТОГО хотите?

— Мне без разницы, — недовольно отозвался Гарри.

— Не сомневаюсь.

Разговор прервался, Гарри нервно заерзал на своем ложе, снова приподнялся и воззрился на Снейпа:

— И что же вы предлагаете?

— А с чего вы взяли, будто я что-то предлагаю?

— Иначе вы не заговорили бы о моих знаниях. Мне и без того известно, что они далеки от нужного уровня.

— Вот и позаботьтесь о том, чтобы его достичь.

— Но вы сами отказываетесь со мной заниматься!

— О, Мерлин! Поттер, я, кажется, переоценил ваши способности. Получите, черт возьми, образование, пока ваше имя еще на слуху и вам готовы сделать грандиозную скидку при поступлении в любой магический университет. Пара лет промедления и вас не возьмут даже в квиддич!

Гарри поперхнулся воздухом.

— Но я уже обещал Дамблдору…

— Мисс Грейнджер это не остановило бы. Думаю, она все же оказывала на вас положительное влияние. В ее присутствии у вас хотя бы просыпалась способность думать.

— Не знаю, хватит ли у меня времени…

— С вашим умением тратить его на всякие глупости, вроде валяния на траве? Конечно, нет.

Гарри удивленно посмотрел на Снейпа, но профессор проигнорировал его внимание. Он откинулся на спинку кресла, чуть прикрыв глаза, демонстрируя полное равнодушие. Юноша скривился.

— Извините, что нарушил привычный пейзаж, — пробормотал он.

— Ну что вы, Поттер, пейзаж меня вполне устраивал.

Гарри зажмурился. Черт возьми, ну почему у него никогда не выходит язвить? После каждой попытки ему не только приходится соображать, не остался ли он в дураках, но еще и испытывать неловкость. Как сейчас.

— Я решил устроить себе выходной.

— Вы передо мной отчитываетесь?

— Похоже, что так, — рассмеялся он, сообразив, как его фраза должна восприниматься со стороны.

— В этом совершенно нет необходимости.

— Знаю. Но не могу удержаться.

Снейп не ответил, позволяя юноше оставить за собой последнее слово. Гарри все чаще приходило в голову, что их беседы напоминают короткие споры, в которых должен остаться победитель. Это было довольно странно. Каждую фразу Снейп воспринимал как вызов и мог мгновенно ощетиниться. А Гарри не нравилось спорить. Особенно тогда, когда он чувствовал себя таким расслабленным, как сейчас. Вызвать профессора на откровенность было довольно трудно. Практически невозможно. Он закрывался, едва чувствовал, что собеседник пересекает какую-то грань, и ощущалось это как никогда отчетливо. Снейп не пускал в свою жизнь никого и Гарри не был исключением.

— Когда мы вернемся в Хогвартс, вы также будете меня шпынять на потеху студентам? — рассеянно поинтересовался он.

— Вряд ли это хорошо скажется на вашем статусе, — отозвался профессор. — Если вы ничему не научились за столько лет, рассчитывать, что в вас внезапно проявится стремление к организованности тем более глупо.

— Может быть лет через десять…

— Сомневаюсь.

— Вас это раздражает, правда?

— Несказанно.

Гарри коротко глянул на Снейпа, но раздраженным профессор не выглядел, что бы ни говорил. Опущенные веки едва заметно подрагивали, между бровей залегла морщинка, уголки губ чуть опустились, придавая лицу недовольное выражение, но к этому Гарри привык. Злился Снейп иначе, уж это юноша знал на собственном опыте. Похоже, разговор просто утомил его. Рука профессора расслабленно покоилась на подлокотнике, пальцы продолжали удерживать почти опустевший бокал, и можно было решить, что Снейп задремал.

Юноша подпер щеку ладонью. В сердце закрадывалась непонятная нежность, справиться с которой было все сложнее. Он совершенно не знал этого человека, не представлял, чем он руководствуется в своих действиях, не умел найти с ним общий язык, сколько ни пытался, и, тем не менее, не мог оставаться равнодушным. Это было страшно. Принять собственное желание оказалось гораздо легче. Учитывая, что Снейп был единственным, кто вызвал в нем подобные эмоции, это не могло не оставить следа в душе. И то, что Гарри жаждал повторения, хоть и стыдился собственных желаний, было естественно. Он знал, что этого не случится больше никогда и лучше, если он забудет о том, что между ними произошло, однако придерживаться подобной стратегии оказалось не так-то легко. Когда Снейп говорил, что победа многое спишет, Гарри не задумывался, что именно попадет в этот список. Многочисленные смерти, обреченность, отвращение к себе, постыдная беспомощность действительно канули в небытие, в этом он оказался прав. Только вместе с ними Снейп отправил в прошлое и единственную ночь, которая была для Гарри большим, нежели жалкой попыткой освободиться от кошмара. Он забыл, а Гарри не смог.

Гарри шевельнулся, ощутив, что плечо начинает затекать, и выпрямился, спустив ноги на ковер. Светильник на каминной полке мигнул несколько раз, потревоженный сквозняком, юноша взглянул на часы, прищурился, поправил очки и торопливо обулся. Он двигался тихо, не желая тревожить профессора, выглядящего сейчас слишком уязвимо. Кажется, Снейп и в самом деле задремал. Таким Гарри его еще не видел. Он не казался более привлекательным, но черты лица смягчились, только морщинки возле губ казались глубже из-за неровно падающего света. Юноша покосился на бокал, стоявший на подлокотнике в весьма шатком положении, готовый вот-вот выпасть из пальцев Снейпа. Поднявшись, он подошел к креслу, стараясь не шуметь и, неловко разжав слабую хватку, забрал бокал, переставив его на столик. Теперь можно было уйти, но Гарри остался стоять, неотрывно глядя на лицо своего бывшего профессора. Он так привык видеть Снейпа надменным, уверенным, презрительным и безжалостным, привык к язвительной манере речи, сарказму и насмешкам, иногда не веря, что зельевар способен испытывать другие чувства. Снейп никогда не жалел его, потому что жалость может сломить. И к себе он тоже жесток. Возможно, даже более чем к остальным.

Проглотив комок в горле, Гарри медленно поднял руку. Пальцы тронули черные волосы, отводя в сторону прядь, упавшую на лоб Снейпа, скользнули по щеке, дотрагиваясь легко, почти невесомо. Ощущения были до боли знакомы, и сердце пропустило несколько ударов. Он медленно очертил указательным пальцем плотно сжатые губы, чувствуя, как поднимается волна предвкушения, разливаясь истомой по телу. Мгновение и губы профессора дрогнули:

— Вы хоть иногда думаете, Поттер, что делаете? — спокойный голос Снейпа для Гарри был равносилен оглушительному взрыву.

Он отдернул руку, отшатнулся и с ужасом уставился на профессора, ожидая неминуемой расправы. Будет ли это гнев или оскорбления, значения не имело: он не был готов ни к тому, ни к другому, и тем более не знал, что сделать, чтобы не сгореть со стыда. Разве что забиться куда-нибудь, провалиться сквозь землю, исчезнуть и никогда больше не показываться Снейпу на глаза. Что натворил, Гарри осознал позже. Когда мужчина окинул его равнодушным взглядом, решительно поднялся, педантично поправил манжеты черной рубашки, застегнутой на все пуговицы, вздернул подбородок и сухо заметил, что уже довольно поздно.

— Сэр, я, — выдавил Гарри, принуждая двигаться непослушные губы, и обнаружил, что его речь направлена спине профессора, спешившего прочь. — Подождите!

— В чем дело, мистер Поттер? — Снейп порывисто развернулся, пронзив юношу уничижительным взглядом.

— Я не хотел…

— Придите в себя, Поттер. Я не понимаю, о чем вы.

Пока Гарри подбирал слова, мужчина успел скрыться в темноте коридора, и через некоторое время с лестницы донеслись его шаги. Выругавшись, юноша бросился следом.

Он догнал Снейпа на втором этаже, схватил за руку, рывком разворачивая мужчину к себе, и сам испугался охватившего его исступления:

— Сэр, я знаю, я не должен был, я…

Он еще не успел придумать должного количества оправданий, а они уже вылетели из головы, невзирая на то, что именно сейчас были жизненно необходимы.

— Поттер, когда вы, наконец, определитесь, что именно собираетесь сказать, дайте мне знать.

Профессор вырвался из его хватки и шагнул в сторону, но Гарри опередил его, преградив путь:

— Я прошу прощения! Черт возьми, что вам еще нужно?

— Разве я требовал извинений? Поттер, для меня всегда оставался тайной ваш мыслительный процесс. Если, конечно, таковой имеет место быть.

— Вы понимаете, о чем я, — он многое отдал бы за возможность видеть лицо Снейпа, но в коридоре было слишком темно и единственное, что смог Гарри, это различить досаду в голосе профессора:

— Нет, Поттер. Я не имею представления. И не желаю, чтобы вы вдавались в подробности.

Снейп протянул руку, намереваясь отстранить юношу с дороги, но едва расстояние между ними сократилось, Гарри судорожно вцепился в его рубашку, понимая, что это последний шанс удержать профессора и заставить его выслушать:

— Я не хотел вас оскорбить, просто забрал ваш бокал и…

Пальцы Снейпа сомкнулись на его плечах, стискивая до боли. Короткий рывок, Гарри оказался притянутым к разгневанному профессору, задохнувшись от неожиданности, но едва угрожающе-вкрадчивый голос коснулся его слуха, юноша понял, что это не самое страшное.

— Поттер, если вы сию минуту не дадите мне пройти…

Снейп говорил что-то еще, почти касаясь губами уха Гарри, но тот не слышал. Его пальцы сильнее сжали плотную ткань профессорской рубашки, Гарри зажмурился, позволяя голосу Снейпа отзываться в теле будоражащей дрожью, понимая, что профессор тоже чувствует охвативший его трепет, и оттого возбуждаясь еще сильнее. Он пропал. Окончательно и бесповоротно. Это было ужасно, это нужно было прекратить, бежать прочь, пока не опозорился окончательно, но ноги отказывались повиноваться. Вместо этого Гарри поднял голову, ощущая отрывистое дыхание профессора на своей щеке, обнаружив, что гневный монолог прервался. Причем давно. Они стояли молча, Гарри старался успокоить часто бьющееся сердце, но все попытки терпели крах. Тогда он нервно сглотнул и отважился открыть глаза.

Снейп смотрел на него. Темнота могла скрывать от Гарри лицо профессора, но этот взгляд он чувствовал физически, так же явно, как скользящее прикосновение волос Снейпа, задевавших его шею. Мужчина сжимал его плечи, но больше не отталкивал. Просто смотрел, а Гарри сотрясала мелкая дрожь от четкого осознания: Снейпу прекрасно известно, что он сейчас испытывает. Их бедра соприкасались слишком тесно, чтобы профессор не заметил возбуждения, имеющего весьма определенный характер.

— Поттер, вы совершаете очень большую ошибку, — вкрадчивый голос окутывал, проникал в кровь, завораживал и лишал способности к сопротивлению. Гарри не совсем понимал смысл сказанного, зато чувствовал теплое дыхание на своих губах и боялся шевельнуться, зная, что одно неловкое движение оборвет спонтанно возникшую близость.

— Сэр, я… — каким чудом ему удалось выдавить пару слов, Гарри не представлял.

— Идите к себе, Поттер, — торопливо оборвал его фразу Снейп.

— Да, сэр…

— Вы слышали, что я сказал?

Гарри облизнул пересохшие от частого дыхания губы и медленно кивнул. Он никогда не думал, что повелительные слова могут вызвать желание до умопомрачения зацеловать произнесший их рот. Мысль, что единственный настоящий поцелуй, запомнившийся ему, никогда больше не повторится, а если и повторится, то целовать его будет не Снейп, застряла занозой в сознании и заставляла сердце болезненно сжиматься от горечи потери. Гарри не хотел, чтобы его целовал кто-то еще. Это должен быть Снейп и точка. И он был так близко, что невозможность осуществить желаемое отдавала мазохизмом.

Пальцы Гарри разжались, Снейп тихо выдохнул, словно капитуляция юноши принесла ему облегчение, и заметно расслабился. Гарри знал, что профессор простит его. А если не простит, то притворится, будто ничего не было. Как в прошлый раз. Потому что так проще им обоим. Он был согласен, но сначала хотел вспомнить, что именно заставляло его сходить с ума.

Потребовалось всего одно движение, чтобы губы скользнули по губам, Гарри чуть прихватил нижнюю, провел языком по верхней и почувствовал, как упрямый рот приоткрылся, словно мужчина не сдержал удивленного вздоха. Но не оттолкнул. Снова. В груди разливалось предательское тепло, оттого, какими нежными оказались эти губы, как дрогнули под его прикосновением, как сладко, оказалось, скользнуть между ними языком, бережно целуя каждую.

Несколько секунд трепетного блаженства изменили всё. Дыхание смешалось, и Снейп отозвался, неуверенно приняв поцелуй, словно давая время передумать. Не выдержав нахлынувших эмоций, Гарри всем телом приник к нему, порывисто обнял за талию и запрокинул голову, отдаваясь долгой, мучительно неторопливой ласке. Язык Снейпа то проникал в его рот, то пробегал по губам и Гарри отвечал тем же, впитывая знакомый вкус с оттенком виски, и знал, что его дыхание имеет такой же привкус. Страсти не было. Была неутолимая потребность заново узнавать, пробовать влажную плоть, проникая друг в друга, соприкасаясь языками и нарушая тишину срывающимися отрывистыми вздохами.

В этом безмолвии слабый стон прозвучал слишком громко, жестоко возвращая к действительности. Поцелуй оборвался, Гарри выгнулся, теснее прижимаясь бедрами к Снейпу, не замечая, что его пальцы впиваются в спину мужчины, но понимая, что все кончено. Он и без того получил больше, чем мог рассчитывать, только тело отказывалось соглашаться. Напряженный член реагировал на малейшее давление, сладкие спазмы схватывали все внутри, когда его бедра подавались вперед, усиливая тесный контакт между телами. Это было нестерпимо… хорошо. Что он будет делать, когда Снейп выпустит его, Гарри не знал. Он не мог думать об этом.

Гарри был готов к чему угодно, но не к тому, что сильные руки поддержат его, а губы, с которых он пил дыхание мгновение назад, коснутся его шеи. Юноша недоверчиво замер, но ласка оказалась отнюдь не мимолетной. Каждый последующий поцелуй, неспешный, оставляющий ощущение покалывания и влажный след, вызывал трепет, горячее дыхание обжигало, Гарри почувствовал, как зубы легко прихватывают кожу, и не сдержал жалобного стона, благодарно поглаживая спину мужчины. Чувственная ласка сломала последний барьер. Он потянулся к Снейпу, подтверждая действиями свое нежелание останавливаться, возбуждение становилось неуправляемым, подчиняющим сильнее, чем в прошлый раз. Он не заметил, как руки Снейпа оказались под его футболкой, только глубоко вздохнул, когда волна дрожи прокатилась вдоль позвоночника вслед за движением ладоней. Фантазии стали явью. Немного пугающей, но гораздо сильнее — волнующей.

Профессор отступил назад, вынуждая Гарри последовать за ним. Возобновившийся поцелуй не стал неожиданностью, как и более настойчивые прикосновения, крепкое объятие и уверенность, с которой рука Снейпа, забравшаяся под ремень его штанов, начала поглаживать бедро Гарри. То, что они приблизились к двери в его спальню, юношу не удивило. Он не удивился бы даже отряду авроров в прихожей, не говоря уж о том, что, похоже, сейчас имел все шансы оказаться в постели со Снейпом, и его это ничуть не смущало. И как завтра он будет смотреть в глаза профессору, Гарри не знал. Все, о чем он мог думать, это руки Снейпа, ласкающие его, и томительное давление в паху, нарастающее и делающееся болезненным от невозможности сейчас же получить долгожданное освобождение.

Снейп толкнул плечом дверь, они неловко ввалились в комнату, Гарри едва удержался на ногах, отчаянно цепляясь за профессора, и оказался прижат к захлопнувшейся двери спиной. Задыхаясь, он подставлял губы, тщетно пытаясь поймать поцелуи, которыми Снейп осыпал его лицо, горящие щеки, лоб, подбородок, пока уверенные пальцы не зарылись в его волосы, поддерживая запрокинутую голову, иначе Гарри уже давно стукнулся бы о дверной косяк.

Ладони настойчиво блуждали по груди мужчины, выдавая желание коснуться кожи, прижаться теснее, но проклятая одежда не позволяла. Снейп отстранился, Гарри протестующе застонал, но через мгновение стон сменился одобрительным возгласом: футболку потянули вверх, и Гарри вскинул руки, помогая высвободить его из одежды. Прохладный воздух коснулся кожи, он блаженно потянулся, отрывисто вздохнув, когда ткань профессорской рубашки царапнула соски. Член напрягся, юноша повел бедрами, непроизвольно подаваясь вперед, и руки Снейпа опустились на его талию, стоило мужчине ощутить это требовательное движение.

Пряжка ремня не поддавалась, Гарри бессильно уронил голову на плечо профессору, вдыхая знакомый запах, возбуждающий ничуть не хуже любовного зелья. Частое дыхание вырывалось из приоткрытых губ, волосы Снейпа щекотали щеку, и, не сдержавшись, Гарри приник губами к его шее, прихватывая зубами кожу, посасывая, повторяя то, что делал с ним профессор некоторое время назад. Наверное, у него получилось неплохо, потому что Снейп отрывисто вздохнул, его пальцы торопливо ослабили ремень, звук расстегиваемой молнии резанул слух, ладони скользнули по бедрам Гарри, резко стягивая джинсы вместе трусами, и юноша охнул, когда его член вырвался на свободу.

Прикосновение было легким, слишком неторопливым, чтобы его оказалось достаточно. Деревянная поверхность, к которой прижимался Гарри, царапала спину, но это не имело значения по сравнению с тем, что его член оказался в плену уверенных пальцев, плотно охватывающих, скользящих по всей длине, заставляя подаваться вперед, навстречу наслаждению, накатывающему тяжелой волной. Гарри выгнулся, желая в полной мере ощутить нестерпимое блаженство, и протестующе застонал, когда мужчина выпустил его. Сильные ладони сжали ягодицы, притягивая ближе, новый поцелуй заглушил всхлип разочарования, Гарри приоткрыл губы, привычно впуская требовательный язык, позволяя возбужденному члену тереться о бедро Снейпа, и снова застонал, но на этот раз от неожиданности: поглаживания сменились настойчивой лаской, пальцы раздвинули его ягодицы, беззастенчиво проникая в жаркую ложбинку, касаясь тесного входа.

— Нет… — собственный голос вернул к действительности быстрее страха.

Пока тишину не нарушал ни один звук кроме шелеста одежды, прерывистого дыхания и поцелуев, все казалось естественным, а теперь обернулось жуткой неловкостью. Обнаженный, Гарри прижимался к Снейпу всем телом, вздыбленный член подтверждал, что все происходящее вовсе не заставляет его испытывать отвращение, и было бы удивительно, если бы Снейп поверил его протесту.

— Тише, — стайка мурашек пробежала по спине от одного единственного слова.

Юноша задрожал, чувствуя, как палец медленно надавливает на тугое кольцо ануса, лаская уязвимое местечко круговыми движениями, и жалобно всхлипнул, судорожно вцепившись в плечи Снейпа. Это было приятно, мучительно стыдно и страшно одновременно. Гарри запаниковал. Он не предполагал, что зайдет так далеко. Он хотел еще раз пережить ту ночь, но не думал, что все может случиться по-настоящему. Ох, Мерлин, а если Снейп не захочет остановиться? Гарри сжался, попытавшись оттолкнуть мужчину, желание никуда не пропало, оно стало подлинно неконтролируемым, но испуг пересилил:

— Нет! Не надо, — зашептал он непослушными, припухшими от жадных поцелуев губами, — пожалуйста, я… не надо…

Снейп медленно направил руки выше, поглаживая его спину, и непривычно хриплый голос отозвался в теле Гарри трепетом:

— Молчи. Ничего не говори.

Губы снова приникли к его шее, юноша сглотнул, все еще чувствуя сильное напряжение, не в состоянии расслабиться, но ласковые прикосновения рассеивали опасения. Снейп отступил назад, увлекая Гарри за собой, юноша споткнулся, запутавшись в собственных джинсах, снова оказался тесно прижат к профессору, ухитрившись между поцелуями скинуть ботинки, и одной рукой помогая себе стянуть остатки одежды. По крайней мере, оказаться совсем голым было не более стыдно, чем стоять со спущенными штанами. Он не желал думать, что его действие может быть расценено как согласие на то, чего от него требовал Снейп, ведь мужчина больше не касался его так… интимно. Вряд ли Гарри мог похвастаться осмысленностью собственных поступков, едва все стало как прежде, вернулись знакомые ласковые прикосновения и поцелуи.

Мягкий ковер щекотал ступни, прохладный воздух льнул к пылающей коже, ничуть не остужая желание. Еще несколько шагов, полоса лунного света выхватила из полумрака их тела, Гарри пошатнулся, наткнувшись на кровать, но сильные руки не дали ему упасть, плавно опустив на покрывало. Он потянул Снейпа за собой, однако мужчина решительно высвободился из объятий, и Гарри снова запаниковал. Неуверенность и страх, что все случившееся может оказаться насмешкой, заставили его до боли закусить губу. Он нащупал край покрывала, надеясь прикрыться хоть немного, чтобы Снейп не видел его таким жалким, до неприличия возбужденным и беспомощным.

— Не нужно, — всего два слова заставили его замереть под изучающим взглядом.

Снейп присел на край постели, неспешно снял с Гарри очки и положил их на тумбочку. Осознав, что от него не отказываются, юноша неуверенно подался навстречу, но профессор с неожиданной силой перехватил его руки, завел за голову и прижал запястья к подушке. Гарри дернулся, вспышка наслаждения пронзила тело, и Снейп усмехнулся. Темнота больше не скрывала Гарри, не утаивала румянец на щеках, след от жадного поцелуя, оставшийся возле ключицы, бесстыдно торчащий член, дрогнувший, когда мужчина перевел взгляд на его живот. Жажда, которую он увидел в глазах Снейпа, почему-то не пугала. Она возбуждала так, что Гарри опасался растерять последние крупицы самообладания.

Хватка ослабла, Снейп медленно провел ладонями вдоль его рук, погладил плечи, очерчивая контуры напряженных мышц, словно стараясь запечатлеть в памяти мимолетное мгновение. Почувствовав свободу, юноша снова потянулся к нему, намереваясь избавить от рубашки и наконец-то получить возможность прижаться к обнаженному телу, но Снейп остановил его, мягко уложив обратно, пресекая любые попытки возобновить близость:

— Нет, — решительный отказ не смягчил даже поцелуй, которым мужчина заглушил разочарованный всхлип, вырвавшийся у Гарри.

— Почему?

Необходимость подчиниться приказанию к его собственному стыду распаляла еще сильнее. Снейп не ответил. Вместо этого он склонился, волосы мазнули по груди Гарри, губы тронули сосок и тут же уступили место языку.

— Ох… — вздох сорвался сам собой, волна тепла прокатилась вдоль позвоночника, отзываясь искрами острого наслаждения по всему телу.

Юноша дернулся, не имея возможности податься навстречу, чувствуя, как губы безжалостно терзают сосок, зубы слегка смыкаются, и острое блаженство растекается под кожей. Ласка оборвалась, мгновение мучительного промедления и другой сосок оказался в плену твердых губ и влажных прикосновений играющего с ним языка. Гарри постанывал, не видя ничего вокруг, живя ожиданием новой вспышки наслаждения. Язык покружил вокруг соска, зубы, дразня, царапнули кожу, и Гарри отрывисто вздохнул, запрокинув голову, изнемогая оттого, что не способен попросить дотронуться до него там, где это так необходимо. Стоило ему попытаться высвободить руку, зубы Снейпа сомкнулись чуть сильнее, острое, почти болезненное удовольствие отозвалось в каждой клеточке тела, бедра приподнялись, и Гарри жалобно всхлипнул:

— Пожалуйста…

Гордость превращалась в пустой звук, когда Снейп прикасался к нему. Мужчина понимал это, безжалостно доводя его до того предела, за которым, Гарри знал, он уже не сможет себя контролировать, и будет готов на все.

— Пожалуйста, — повторил он, зажмурившись, чтобы не поймать ответный взгляд, чувствуя себя жалким донельзя.

Медлительный поцелуй между ключиц едва не свел Гарри с ума. Следующий оказался чуть ниже, а потом еще и еще. Дорожка из поцелуев закончилась на животе, язык неторопливо обвел пупок, юноша напрягся, хрипло застонав, и ласка оборвалась. Скрипнула постель, Снейп отодвинулся, но запротестовать Гарри не успел: неожиданное прикосновение волос к бедру, горячее дыхание на коже внизу живота, дразнящие движения языка, и он беспомощно стиснул кулаки. Член дернулся, когда губы Снейпа замерли возле самого основания, Гарри вцепился в покрывало, и рука мужчины переместилась на его бедро, чувственно поглаживая внутреннюю поверхность, не торопясь коснуться мучительно возбужденной плоти. Юноша выгнулся, не справляясь с телом, нуждающимся в большем, чем распаляющие ласки. Он был возбужден до предела, желая только одного — почувствовать, как уверенные пальцы сомкнутся на его члене, двигаясь в знакомом ритме, резко, отрывисто, приводя к неизбежному финалу. Образ, возникший перед глазами, оказался до такой степени реалистичным, что Гарри не сразу ощутил вожделенное прикосновение. Вскрикнув, он подался навстречу, утопая в горячей влажной ласке, теряя голову от нежного давления, так непохожего на то, что ему доводилось испытать. Осознание происходящего породило вспышку неимоверного наслаждения, нестерпимо яркого, заглушившего смятение и стыд. Даже в самых нескромных мечтах он не представлял, что губы Снейпа будут скользить вдоль его члена, охватывая так плотно, позволяя вторгаться в жаркую глубину принимавшего его рта. Это было неправильно, порочно, это было… восхитительно.

— Не надо, — короткий стон и снова — прерывистое дыхание, и слова, которые необходимо сказать, но вместо них лишь судорожные всхлипы:

— Пожалуйста, я… сейчас… я не выдержу…

Снейп придержал его, не останавливаясь ни на мгновение, вбирая член Гарри почти до основания, посасывая, уже не дразня, а откровенно направляя к финалу. Юноша кусал губы, но хриплые стоны было не остановить, как и ритмично вскидывающиеся бедра. Он почувствовал пальцы Снейпа, проникшие между его ног, намеренно покружившие возле тесного входа, и протест потонул в крике, вырвавшемся из груди. Гарри вцепился в плечи мужчины, член запульсировал в плену влажных губ, пальцы надавили сильнее, раздвигая, вызывая шквал невероятных ощущений. Он забился, стискивая плечи Снейпа, направляя его вниз, не соображая, что наверняка оставит синяки, вынуждая вобрать глубже, сильнее, нестерпимое удовольствие пронзило выгнувшееся тело, и Гарри рухнул на постель, глотая ртом воздух.

Легкое влажное прикосновение к поникшему члену, словно слизнули оставшуюся капельку спермы, мужчина выпрямился, а Гарри бессильно уронил руки на покрывало, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд на Снейпе. Мерлин! Он же позволял ему делать с собой такое, о чем и помыслить боялся. Он же… господи, он кончил ему в рот. Юноша обреченно застонал и рука Снейпа, лежавшая на его бедре, дрогнула. Профессор напрягся, но Гарри опередил его, резко приподнявшись, запоздало ощутив слабость во всем теле. Она не была пугающей, только очень приятной, гораздо приятнее, чем привычное облегчение, испытываемое после того, как он достигал разрядки, лаская себя сам.

Снейп отстранился, едва они снова оказались вплотную друг к другу, но Гарри не мог позволить ему уйти. Решительно обняв мужчину, он потянулся к его губам, подчиняясь непонятному желанию узнать их вкус теперь. Поцелуй был легким, отдающим пряной горечью, невыносимо порочным, но жизненно необходимым. Не дав Гарри опомниться, Снейп прижал его к себе, скользнув языком глубже, и юноша отозвался, позволяя терпеливо исследовать его рот. Подчиняясь повелительному напору, он медленно опустился на кровать, поглаживая спину Снейпа, медленно продвигаясь вверх, зарываясь пальцами в волосы, надеясь хоть так удержать. Губы соприкоснулись в последний раз, звук прерванного поцелуя показался слишком громким, и мужчина резко поднялся.

Гарри не успел ничего сказать. Ошеломленный, окончательно запутавшийся, он смог только проводить взглядом темную фигуру, пересекающую комнату, и лишь когда дверь за Снейпом захлопнулась, откинулся на подушку, закрыв лицо руками. Мерлин, то, что он сделал, было невыносимо. Невероятно постыдно, унизительно и... умопомрачительно сладко. Перекатившись на живот, юноша уткнулся лицом в подушку, не желая видеть разбросанные по полу вещи, и по его телу пробежала волна дрожи, на этот раз от легкого сквозняка, коснувшегося разгоряченного тела. Возможно, если бы Снейп не вел себя с ним так… холодно, сейчас ему было бы легче.

Профессор ясно дал понять, что не зайдет дальше, и сам Гарри не был уверен, что хочет этого. Но он нуждался в Снейпе. Не в отстраненном потакании собственной слабости, за которое тот пытался выдать случившееся между ними, не в жалости, будто Снейп вовсе не испытывал к нему влечения, а снизошел до удовлетворения его желания и посчитал, что этого достаточно. Гарри знал, что, не запротестуй он тогда, в самом начале, то сейчас… возможно, сейчас Снейп обнимал бы его, лежа рядом, они заснули бы в одной постели, и Гарри мог бы прижиматься к нему, чувствовать близость, в которой ему отказали.

Как получилось, что он готов стать любовником Снейпа, своего бывшего профессора, да любовником мужчины наконец, и не испытывает ужаса при одной мысли об этом? Неужели он готов стелиться под кого угодно за возможность почувствовать себя нужным?

— О, Мерлин, я пал так низко, что дальше некуда, — пробормотал он в подушку. — И я все еще его хочу… Я чертов извращенец, придется с этим смириться.

Гарри зашевелился, вытянул из-под себя смятое покрывало, отбросил его на пустую половину кровати и, забравшись под тонкое летнее одеяло, подтянул ноги, сжавшись в комок. Он чувствовал себя утомленным, жалким, а с того мгновения, как Снейп покинул его спальню — безмерно одиноким, и с каждой минутой это чувство лишь усиливалось, заставляя слезы наворачиваться на глаза.

Первое, что Гарри обнаружил утром, потянувшись и приподнявшись на локте, чтобы нащупать на тумбочке очки, была его одежда, разбросанная по полу. Делать вид, будто ничего не случилось, было глупо. По крайней мере, себя он не смог бы этим обмануть, да и не собирался. Гарри спустил ноги с кровати и взъерошил волосы, зарывшись пальцами в шевелюру. Скривившись, он еще раз обозрел пространство, поморщился от яркого солнечного света, бившего в окно, несмотря на раннее утро, и поднялся. Подобрать вещи было делом одной минуты, но испытываемая неловкость мешала делать это размеренно. Осознание собственной наготы впервые смущало его, хоть помимо него в спальне не было ни души, зато воспоминание, как Снейп прижимал его к двери, осыпая поцелуями, дотрагиваясь везде, где только можно, породило очередной приступ смятения.

Швырнув одежду на кресло, Гарри поплелся в ванную. Зеркало не собиралось щадить его самолюбие. Застонав, юноша опустил голову, опершись руками о раковину, и простоял так несколько минут, пока босые ноги не начали замерзать от соприкосновения с холодным кафелем. Когда он снова поднял глаза, смотря из-под упавшей челки на собственное отражение, картина не изменилась. Над его ключицей по-прежнему виднелся след от поцелуя — «засос, — поправил себя Гарри, — он поставил мне засос… о, Мерлин!», губы до сих пор казались слишком яркими, нещадно зацелованными, а на бедре красовался синяк, и оттого, что Гарри прекрасно помнил, как он там мог появиться, лучше ему не становилось. А самое удивительное, что он был доволен. И синяком, напоминавшем о том, с какой страстью Снейп сжимал его бедра, и проклятым засосом, словно мужчина намеренно оставил на нем свою отметку. Гарри не устраивало только одно. Как и в прошлый раз, Снейп не подаст вида, что их отношения изменились. Будто ночью можно позволить себе отпустить на волю тщательно подавляемые желания, а потом вычеркнуть это из памяти, как досадную оплошность. Гарри выругался, тряхнул головой и включил, наконец, воду, желая не столько принять душ, сколько охладить досаду.

Невозмутимость Снейпа он оценил значительно позже, когда профессор, столкнувшись с ним в коридоре, равнодушно пожелал доброго утра, сообщил, что до вечера его не будет, но по возвращении он надеется застать нечто большее, чем руины. Гарри проводил его взглядом, не успев подобрать вразумительный ответ, и пожал плечами. Создавалось впечатление, что Снейп решил сбежать. Как в прошлый раз, когда они поспешно сорвались с места и вернулись в Хогвартс, хоть для этого и не было крайней необходимости. Но сегодня Гарри был уверен, что профессор вернется и у них еще будет время для разговора, несмотря на то, что холодность, прозвучавшая в словах зельевара, острым осколком засела в груди.

За несколько часов он разобрал свои конспекты, разложил планы занятий на первый семестр по курсам, дочитал книгу о классификации проклятий в средние века и вспомнил, какой сегодня день. В первый момент Гарри скорчил удивленную физиономию, потом рассмеялся и откинулся на спинку кресла, захлопнув надоевший фолиант. В конце концов, в свой день рождения человек имеет право на безделье. То, что бездельничать он будет второй день кряду, Гарри не смущало: он достаточно потрудился на поприще развития собственных знаний, так что в голове царила каша из лекций, которым было необходимо улечься, дабы он не чувствовал себя студентом во время экзаменов.

Вдобавок Гарри пришло в голову, что отлынивать от изучения нечисти и нежити тоже можно с толком. Например, заглянуть к Дамблдору, поинтересоваться, принято ли его прошение о должности преподавателя Защиты, и когда можно рассчитывать перебраться в Хогвартс, а затем наведаться в маленькую лавку на Диагон-Аллее, где, несмотря на видимую скромность помещения, продавались лучшие вина. Уж бутылку хорошего вина на свое восемнадцатилетие он заслужил.

Расставив книги по местам, зная, как Снейп педантично относится к принадлежащим ему вещам, Гарри быстро переоделся, накинул мантию и, выбравшись на улицу, аппарировал в Хогсмид. Он мог выбрать место и поближе к школе, но погода была великолепной, его новая мантия, которую Гарри купил еще в то время, когда снимал дом в Лондоне, нуждалась в проветривании, к тому же юноше как никогда хотелось оказаться втянутым в поток жизни, всегда бурлящей в деревеньке.

На этот раз к его великому облегчению обошлось без журналистов. Гарри неторопливо прошелся по лавкам, заглянул в «Сладкое королевство» и провел кучу времени в магазине квиддичных товаров, где так ничего и не купил, зато вдоволь нагляделся на новую форму ловца и разнообразные снитчи всех моделей и скоростей, включая снитч для новичков, который можно было поймать даже с закрытыми глазами, ориентируясь только на звук, так медленно он перемещался в пространстве. Магазинчик вызвал неудержимую ностальгию. Гарри попытался заглушить ее, открыв пакетик с всевкусными орешками, отвлекающими в силу того, что, доставая каждый, приходилось гадать, какой вкус тебе подвернется, чтобы не начать плеваться. Обнаружив, что очередной орешек имеет стойкий привкус болотной тины, Гарри фыркнул, и еще раз оглянулся на лавку «Все для квиддича», клятвенно пообещав себе, что завтра же достанет метлу и спросит у Дамблдора разрешения полетать на поле возле Хогвартса, чтобы окончательно не растерять форму.

Мысли плавно перетекли на необходимость подготовиться к неминуемому переселению в замок. Попытка вспомнить, какие вещи он оставил в лондонском доме, не увенчалась успехом и Гарри понадеялся, что Снейп не обнаружил, насколько захламлено его жилище. В конце концов, он сдался, понимая, что предметом его размышлений рано или поздно становится Снейп, как случилось в этот раз. Задумавшись, он едва не налетел на какого-то волшебника, ответил на радостное приветствие, хоть и не смог вспомнить задорного лица старичка, радостно поздравившего его с чем-то. Маг довольно сильно напоминал Дамблдора веселым блеском глаз и длинной бородой, на этом сходство и заканчивалось. По пути он еще несколько раз здоровался с магами, одна ведьмочка, похоже, третьекурсница, смущаясь, попросила автограф, и радостно убежала, сжимая в руке клочок пергамента. Факт собственной известности Гарри давно принял как данность, но в этот раз не хотел служить олицетворением героя и постарался убраться с оживленной улицы, свернув в переулок и выбравшись на дорогу, ведущую к Хогвартсу.

Дамблдора он не застал, зато, едва оказавшись во внутреннем дворике школы, столкнулся с Минервой МакГонагалл. Ее сопровождала профессор Спраут, с которой они еще минуту назад вели оживленную беседу, но появление Гарри заставило их прерваться:

— Директор ждал вас утром, мистер Поттер, — сразу же после приветствия сухо сообщила МакГонагалл, перед которой Гарри всегда робел, а теперь и вовсе смутился, пряча в карман липкий пакетик из-под всевкусных орешков, и чувствуя себя первокурсником, уличенным в чем-то непозволительном. — Но он оставил распоряжения, на случай, если вы решите заглянуть в школу. Подождите пару минут, я провожу вас в его кабинет.

— Гарри, как хорошо, что ты заглянул, — вмешалась профессор Спраут, в отличие от МакГонагалл, излучающая добродушие всем своим видом, — Дамблдор говорил о должности преподавателя, и это справедливо, что ты займешь ее.

Она взглянула на Минерву, прямую, как трость, со своим извечным пучком и деловитым выражением лица, и улыбнулась:

— Не буду отвлекать, о ремонте оранжереи мы можем поговорить и потом, а вот юноша ждет, несмотря на то, что в его возрасте непривычно столько времени стоять на месте, а не мчаться по своим делам сломя голову, не так ли, Гарри?

— Ну, я не особенно спешу. Если вы заняты, я могу побродить поблизости, — Гарри выжидающе посмотрел на МакГонагалл, и профессор трансфигурации фыркнула:

— Пожалуй, теплицы и в самом деле могут подождать. Идемте, мистер Поттер, побеседуем о вашем назначении.

Она кивнула Спраут и направилась к ступенькам, давая знак Гарри следовать за ней.

Горгулья на входе в кабинет дремала, сунув уродливую голову под крыло, и очнулась только после того, как МакГонагалл едва не прокричала пароль ей на ухо. Гарри с трудом удержался от смеха, но профессор трансфигурации тут же бросила на него уничижительный взгляд и прошествовала в открывшийся дверной проем. Судя по всему, она, как и Гарри, чувствовала себя неловко. Неопределенность его нынешнего статуса мешала толком разобраться в отношениях, которые с неизбежностью должны были перерасти из раздела студент — преподаватель в раздел «коллеги». Для себя Гарри решил по-прежнему именовать МакГонагалл профессором, а что на этот счет думала сама декан Гриффиндора, оставалось загадкой.

В кабинете Дамблдора было как обычно уютно. Редкие пылинки, кружась в воздухе, медленно оседали на многочисленные книги, стоявшие на полках, портреты не подавали признаков жизни, и Гарри в очередной раз подивился временному запустению школы. Казалось, даже привидения взяли себе отпуск.

— Вот документы, — подойдя к столу, МакГонагалл взяла объемную папку и протянула ее Гарри. — Здесь все, что необходимо. На досуге изучите, поставьте свою подпись, и магический контракт вступит в действие. Если в чем-то сомневаетесь, с кем посоветоваться у вас найдется, или обратитесь к Дамблдору после его возвращения.

— Спасибо, — Гарри бережно взял папку и окинул ее любопытным взглядом.

— Не за что, мистер Поттер, — МакГонагалл скупо улыбнулась, поправив очки выверенным за годы жестом. — Я испытала бы разочарование, не примите вы предложение Альбуса, хоть и понимаю, что вам пришлось делать нелегкий выбор. Преподаватель в Хогвартсе это гораздо меньше, чем вы заслужили.

— Вряд ли. Министерство не для меня, а до Высшей лиги в квиддиче я вряд ли дотяну, — признался он. — Возможно, для студента я был и неплохим ловцом, но до профессионала мне далеко.

— Это хорошо, что вы здраво оцениваете свои способности. Ну что ж, пожалуй, теперь мы можем отправляться по своим делам, но если у вас еще есть время, я хотела бы показать комнаты, которые предоставляются преподавателю Защиты. Дамблдор говорил, что вас это может заинтересовать.

— О, это было бы здорово, — обрадовался Гарри, сообразив, что в очередной раз забыл упомянуть о наболевшем вопросе. — Когда я смогу переехать в Хогвартс?

МакГонагалл направилась к двери, торопливо поправляя длинные рукава мантии и напомнив Гарри тщательно вычищающую перья птицу. Юноша прекрасно знал, что анимагическая форма профессора Трансфигурации имеет явную кошачью природу, но избавиться от ассоциации это не помогало.

— Хоть сегодня, мистер Поттер, — бросила она на ходу. — Дамблдор полагал, что вы перевезете вещи через две недели, но я не думаю, что более ранний переезд что-либо изменит. Надеюсь, у вас не возникло никаких дополнительных проблем?

Она резко развернулась на пороге, дожидаясь следовавшего за ней Гарри, и выразительно посмотрела на юношу.

— Нет, никаких, — отозвался Гарри, останавливаясь рядом. — Все вполне сносно, не считая репортеров, но к ним тоже можно привыкнуть.

Юноша постарался, чтобы его голос звучал легкомысленно, одновременно соображая, знает ли МакГонагалл, какой отпуск устроил ему директор и, главное, в чьей компании. Похоже, профессор Трансфигурации была прекрасно осведомлена об этом, но предпочитала не подавать вида, что не могло не радовать.

— В таком случае, следуйте за мной.

Они спустились по винтовой лестнице, горгулья недовольно заворчала и дверь закрылась, едва Гарри, отставший от МакГонагалл, миновал последнюю ступеньку. Эхо разнесло звук шагов далеко по коридору, и лишь остановившись, Гарри сообразил, что это не целиком их заслуга. Обернувшись следом за женщиной, он удивленно присвистнул, обнаружив, что к ним поспешно приближается Рон Уизли собственной персоной. Рон торопился и не сразу разглядел Гарри:

— Профессор МакГонагалл, рад вас видеть, не подскажете… ох, Мерлин! Гарри!

— Привет, Рон, — Гарри протянул руку, но вместо того, чтобы пожать ее, Рон хлопнул друга по плечу, расплывшись в довольной улыбке:

— Вот это встреча… простите, профессор, — он виновато глянул на МакГонагалл, — я просто… ну… не ожидал, что ли?

— Я заметила, мистер Уизли, — величественно кивнула профессор Трансфигурации. — Вы направлялись к директору?

— Да, мне нужно передать письмо…

— И вы пожалели сову…

Рон покраснел, сообразив, что относить послание собственноручно, когда есть возможность отправить сову, довольно странно. Гарри показалось, что эти слова приятель воспринял как упрек в несостоятельности, хоть теперь он вполне мог пользоваться министерской совятней, да и дела у него пошли значительно лучше с тех пор, как Рон начал получать жалование. По крайней мере, с совами у семейства Уизли проблем никогда не возникало.

— Его нельзя было доставить иначе. Это очень важно.

— Сожалею, но Дамблдор ненадолго отлучился. Я могла бы вам помочь?

— Наверное, — нахмурился Рон. — Но это письмо не для директора. Оно для…

МакГонагалл ждала несколько секунд и, поняв, что Рон не продолжит, недовольно заметила:

— Если вы не хотите называть адресата, я лично передам его Дамблдору, который, по-видимому, в курсе происходящего. Такой вариант вас устроит, мистер Уизли?

— Да, конечно. Просто это для профессора Снейпа, и…

— О, в таком случае, все гораздо проще. Полагаю, мистер Поттер согласится доставить письмо?

МакГонагалл посмотрела на Гарри, и юноша в очередной раз смутился:

— Разумеется, — пробормотал он, стараясь не встречаться взглядом с изумленным Роном, и не засыпать друга вопросами о том, какого черта Министерству понадобилось от Снейпа.

— Превосходно. Мистер Поттер, вы все еще желаете осмотреть комнаты?

— Э… да, — Гарри протянул руку за письмом, взял конверт и невольно скривился, обнаружив на нем печать аврората.

— Хотя… я мог бы сделать это чуть позже, — он поднял глаза на МакГонагалл, и женщина кивнула:

— Понимаю, мистер Поттер. Думаю, вы желаете пообщаться с мистером Уизли, так что предоставлю вас обществу друг друга.

Попрощавшись, МакГонагалл торопливо направилась прочь и, едва женщина скрылась за поворотом коридора, Рон не выдержал:

— Что это значит? Ты что, нанимался к Снейпу на побегушки? Никто в Министерстве не знает, в какой дыре он прячется, а тебе и напрягаться не приходится? Мог бы сказать, там бы уже давно авроры дежурили, и не нужно было бы мотаться каждый раз в Хогвартс!

— Ты спятил, Рон, — огрызнулся Гарри, убирая письмо в карман. — Я вообще не понимаю, какого черта вы к нему прицепились! То, что один единственный раз Снейп оказался поблизости от убитого аврора, еще ничего не доказывает. Или в Магическом мире отменили презумпцию невиновности?

— Какая, к черту, невиновность? — Рон недоумевающе хлопал глазами, глядя на друга, цедящего слова сквозь зубы и не скрывающего раздражение. — Он мог присоединиться к Дамблдору, когда понял, что Лорд проиграет. Сложись все иначе, и он с удовольствием отдал бы тебя Упивающимся!

— Рон, заткнись, а?

— Гарри, я не понимаю, что с тобой случилось после победы, — Уизли прислонился к стене и уставился в пространство, словно не замечая приятеля, стоявшего в шаге от него. — Гермиона говорит, чтобы я тебя не трогал, чтобы не лез в твои дела, но мы ведь столько лет друзья, так какого хрена?

Гарри вздохнул, плотнее сжимая врученную МакГонагалл папку с бумагами.

— Друзья, — подтвердил он, — но ты с таким упорством не замечаешь очевидного, что мне тошно делается.

— Может и так. Только когда ты рассказывал Гермионе о своих приключениях, меня, как помнишь, выставили!

— Приключениях?! — взвился Гарри, едва не выронив папку. — Мать твою, Рон! Я чуть не сдох там, а для тебя это всегда будет приключением!

— Черт, — опомнился Уизли, вскидывая руки, защищаясь от гнева друга. — Черт, черт! Я не то хотел сказать. Прости, ладно? Думаешь, я не переживал из-за всего этого? Я думал, что ты нас с Герми до конца жизни ненавидеть будешь, но все уладилось, хоть я до сих пор не понимаю, как оказался впутан в эту историю. Но я не думал, что в своем всепрощении, о котором уже легенды слагают, ты и Снейпа станешь защищать!

— Он спас мою шкуру. Причем не один раз.

— И ты ему веришь? Безоговорочно?

— Да.

— Дурак, — удрученно констатировал Рон. — Он подставит тебя при первом же удобном случае. Лучше оставь письмо Дамблдору и не суйся к этому предателю.

— Рон, это глупо, ты не находишь?

— Не нахожу, — буркнул Уизли.

— Что в письме?

— Откуда я знаю? Мне не докладываются.

Они помолчали. Рон не выдержал первым:

— Как ты собираешься его передать?

— Приду и передам. Или ты ожидаешь чего-то другого?

— Каким образом ты узнал, где он прячется?

— А где я, по-твоему, прятался, когда сбежал из Хогвартса?

Рон медленно повернул голову, уставившись на Гарри в немом изумлении. Несколько минут он соображал, и только потом придушенно сообщил:

— Это то, о чем говорила Герми? Ты вернулся туда?

— Какое это имеет значение?

— Большое, — на веснущатом лице Рона открыто читалось возмущение. — Ты отказался поехать к Герми, не согласился жить в Норе, а потащился к этому сальному уроду? Тебе что, жить надоело?!

— Рон, с меня хватит! Твои вопли походят на квохтанье наседки, и я бы на твоем месте хорошо подумал, когда Снейпа в следующий раз потащат на очередное разбирательство в Министерство, потому что после него к вашим бумагомарателям явлюсь я, — крикнул Гарри, яростно сжав кулак. — Если эта победа мне что-то и дала, то я собираюсь воспользоваться своим правом и не позволить обленившимся аврорам отыгрываться на человеке, который получил чертов Орден Мерлина, который рисковал своей шкурой и не дал мне сдохнуть! Он виноват только в том, что выбрал не ту сторону! Я вообще удивляюсь, как он остался с Дамблдором, когда директора окружали такие идиоты!

— Я уже сомневаюсь, не спятил ли ты, Гарри, — выдохнул Рон. — Если бы мы говорили о ком-то еще, я бы мог подумать, что…

— Что? Продолжай, Рон!

— Что ты к нему неровно дышишь! — Рон усмехнулся. — Защищаешь, как…

Гарри ухмыльнулся в ответ, и минуты вынужденной тишины хватило, чтобы Уизли растерял прежнюю уверенность.

— Что ты тогда рассказал Гермионе? Это касалось Снейпа? — спохватился он.

— Только то, что считал нужным. И если ты думаешь, будто сможешь воспользоваться моими словами для того, чтобы хоть так досадить ему, ты сильно заблуждаешься. Скорее хуже будет мне: все случившееся весьма нелестно характеризовало большей частью мое поведение и ситуацию в целом. Такой ответ тебя устроит?

— Говоришь так, будто даешь интервью, — пробормотал Рон.

— Ты спрашиваешь немногим лучше.

— Гарри, я не знаю, что происходит, но мне это не нравится.

— А кто тебе сказал, что чужая жизнь должна тебе нравиться?

— Раньше ты не был таким высокомерным. Иногда мне кажется, что твоя победа сделала из тебя надменного болвана!

Гарри выронил папку и, резко развернувшись к Рону, схватил его за ворот мантии:

— Да что ты вообще знаешь? Может, мне следует до конца жизни оставаться инфантильным недоумком? Так тебе будет проще? Я жить хочу, Рон! Я, мать их так, семь лет жил, как Мальчик-Который-Съехал-С-Катушек, или Мальчик-Который-Возможно-Убьет-Сам-Знаешь-Кого… и так далее! Мне надоело! Я совершил то, что от меня требовали, а теперь собираюсь поступать так, как захочу я! Скажешь, я не имею на это права?!

Рон дернулся, отцепив от мантии пальцы Гарри, и яростно тряхнул головой, едва не стукнувшись затылком о стену:

— Да делай, что угодно! Как будто я когда-нибудь тебе мешал. Только не говори потом, что тебя не предупреждали!

Он вывернулся, и пошел прочь, не оглядываясь на Гарри, застывшего со сжатыми кулаками и провожавшего Рона пристальным взглядом. Придя в себя, юноша одернул мантию, сунул руку в карман, проверяя, на месте ли проклятое письмо, подобрал папку с бумагами и пошел в другую сторону. Этот путь тоже вел к выходу. Идти одной дорогой с Роном Гарри не хотел.

На Диагон-Аллею Гарри явился не в самом радужном расположении духа. Перепалка с Роном дорого ему далась, да и разговор с МакГонагалл вышел неестественно напряженным, словно женщина чувствовала себя как на иголках, пребывая на грани утомительного официоза и радости от встречи с бывшим студентом. Во всем сквозила скрытая нервозность, или он сам был на взводе, не важно. Как бы ни обстояли дела на самом деле, спокойствия Гарри это не прибавляло.

Визит в лавку не затянулся. Юноша выбрал вино по вкусу, расплатился, уже на выходе сообразив, что взял сухое красное, а не полусладкое, как планировал. Назойливый продавец заболтал его, расхваливая разнообразные сорта, и попросту сбил с толку. Именно этой версии Гарри решил придерживаться, так как признать, что он намеренно сделал выбор в пользу вкусов Снейпа, было нелегко.

Большие часы на башенке соседнего дома показывали четверть седьмого. Гарри удобнее перехватил пакет, прикинув, не будет ли лучше его уменьшить, но не стал применять магию. Чувствовать тяжесть праздничной ноши было приятно. Гораздо приятнее, чем идти с пустыми руками, словно он — бездельник, убивающий время в шатаниях по престижному кварталу. Людей кругом сновало непривычно много, но здесь на него обращали не в пример меньше внимания, чем в Хогсмиде. Возможно, причина была в том, что на Диагон Аллее можно было встретить и министерского служащего, и министра, члена Визенгамота и крупного землевладельца. Никто из них не был бы счастлив суете вокруг собственной персоны, так что случайные прохожие, узнав Гарри Поттера, ограничивались вежливым кивком или приветствием, если находились поблизости.

Аппарировать посреди улицы было попросту неприлично, не говоря уж о том, что подобное поведение нарушало все мыслимые правила безопасности. Гарри отошел на обочину, остановился возле отполированной до зеркального блеска витрины магазина, плотнее прижал к себе пакет с покупками и почувствовал знакомый вихрь магии, сопровождающий возникновение аппарационного барьера. Рассеянный взгляд скользнул по столикам открытого кафе на противоположенной стороне улицы, и юноша едва успел сконцентрироваться, придя в себя уже возле знакомой калитки. Машинально стиснув пальцы, чтобы не выронить бумажный пакет, Гарри привалился к хлипкому заборчику, переводя дыхание. Увиденное можно было списать на галлюцинацию, за собственное зрение юноша также не мог поручиться, однако не узнать Снейпа, восседавшего за крайним столиком, было невозможно. Чего стоил один недовольный вид, носатый профиль и поджатые губы, не говоря уж о застегнутой под горло черной мантии.

Гарри нахмурился, убеждая себя, что его не должно заботить, как проводит свободное время Снейп, и наверняка преуспел бы в этом, если бы не одно «но». Юноша мог поклясться, что профессор был там не один. Он вел весьма оживленный диалог с темноволосым магом в синей мантии, занимавшим место напротив, и, хоть разглядеть его в подробностях Гарри не успел, он не мог не отметить, что выглядел волшебник достаточно молодо.

Дождавшись, когда уймется колотящееся сердце, Гарри выпрямился, плотнее обхватил пакет и пошел к дому, избегая думать о том, что отсутствие должной концентрации едва не стоило ему жизни. Аппарировать по частям — не самый приятный способ самоубийства. К счастью, в этот раз все обошлось, но опыта в подобных перемещениях у него было не слишком много, и юноша лелеял надежду, что сможет накопить его прежде, чем очередная ошибка будет стоить ему жизни.

Поднявшись по ступеням, Гарри нашарил в кармане палочку, направил ее на замочную скважину и проговорил отпирающее заклятье. Замок щелкнул, подчиняясь воле мага, юноша перешагнул порог, отступил в сторону и, поддев дверь ногой, вздрогнул, когда она громко захлопнулась за спиной. Замерев, Гарри прислушался, а потом уверенно расправил плечи, вспомнив, что Снейпа дома нет, а значит, очередная нотация ему не грозит. Почему-то профессор довольно болезненно относился к подобного рода шуму, и Гарри фыркнул, представив, каково было бы Снейпу, окажись он в гриффиндорской башне, где тишина возводилась студентами в ранг понятия весьма и весьма относительного.

Оставив пакет на кухне, Гарри поднялся к себе, положил на стол папку с документами, скинул мантию и скривился: в кармане все еще покоилось письмо, о содержании которого даже Рон не смог сказать ничего путного. Достав конверт, он уселся на кровать, поджал одну ногу и принялся изучать желтоватую бумагу с печатью аврората. Кроме адресата и номера отдела на письме не было никаких обозначений. Гарри закусил губу, борясь с искушением вскрыть конверт и убедиться, что это не очередной вызов на допрос, но удержался. Рано или поздно извещение придется отдать, а профессор не скажет ему спасибо за проявленное любопытство, даже если в оправдание Гарри использует все свое скудное красноречие. Выругавшись, юноша бросил письмо на тумбочку, помедлил, прожигая его взглядом, словно надеясь, что бумажный прямоугольник сам собой воспламенится и, не дождавшись, накрыл книгой. Подальше от искушения.

Остаток вечера он провел за разбором квиддичных принадлежностей, извлеченных с антресоли. В картонной коробке с перчатками к его немалому удивлению обнаружился фотоальбом. Повертев его в руках, Гарри уселся на пол, скрестил для удобства ноги и невольно улыбнулся, открывая страницу наугад. С фотографии на него радостно взирал Рон Уизли в квиддичной форме, поддерживаемый под руку Гермионой и несказанно довольный. Тот матч, после которого делалась фотография, тоже выиграл Гриффиндор, хоть Рону и пришлось тяжко. Сразу после съемки он отправился в больничное крыло лечить трещину лучезапястного сустава, но по его сияющему лицу нельзя было сказать, что парень напуган. Гарри кивнул друзьям, Гермиона на фотографии укоризненно покачала головой, а Рон замахал здоровой рукой в ответ. Это было так давно, что казалось сном. Юноша трепетно расправил загнувшийся уголок фотографии, еще раз провел по листу ладонью, словно смахивал несуществующие пылинки, и перевернул страницу. Квиддич, на этот раз общий снимок. Дальше — сам Гарри под рождественской гирляндой, и снова — Рон с Гермионой. Просмотрев альбом до конца, Гарри заметил одну тенденцию. Здесь не было ни единой фотографии, сделанной после его возвращения из логова Волдеморта. Даже с выпускного. Как не было и фотографий Снейпа, хоть остальные профессора периодически попадали в кадр.

Юноша захлопнул альбом, прислонился к стене и вытянул ноги, наткнувшись коленом на коробку со старыми конспектами, ненароком затесавшуюся среди спортивного барахла. Зашипев сквозь зубы, он рассеянно потер ушиб и уставился в потолок. В альбоме каждого слизеринца наверняка присутствовала фотография их декана. Гарри не мог представить, с каким выражением Снейп смотрел бы на него: скривился бы по привычке, ухмыльнулся или проигнорировал, но очень хотел это узнать. Почему-то мало кого из сокурсников интересовал вопрос, отражает ли снимок чувства, владевшие человеком на тот момент, когда он видел перед собой объектив фотокамеры, или эмоции меняются со временем.

Еще некоторое время Гарри потратил на устранение учиненного беспорядка, изредка поглядывая на массивные часы в резной деревянной раме, висевшие на стене и, убедившись, что все вещи вернулись на свои места, направился на кухню. Пирог, купленный пару часов назад, источал аромат яблок и корицы. Юноша развернул упаковку, борясь с искушением попробовать взбитые сливки, достал из пакета футляр с праздничными свечами, уселся на табурет и принялся сосредоточенно устанавливать свечи, пока все восемнадцать не оказались в пироге. Полюбовавшись на результат своей деятельности, он поставил локти на стол, рассеянно поправил очки и опустил подбородок на сомкнутые ладони. Часы пробили девять. Гарри чувствовал, что поспешил, но почему-то его не задевал тот факт, что вернувшийся профессор может застать его за столь идиллическим занятием, как созерцание праздничного пирога. Не отдавая себе в этом отчета, юноша прислушивался к щелканью секундной стрелки, перепрыгивающей с деления на деление, и радовался постепенно сгущающейся темноте за окном.

В половине одиннадцатого он открыл бутылку вина, достал из серванта бокалы и, помедлив, убрал обратно. Ставить один означало, что он собирается праздновать в одиночестве, а выставлять два — признавать, что рассчитывает на присутствие Снейпа. И то, и другое выглядело глупо.

В четверть двенадцатого Гарри забеспокоился. По его мнению, вечер давно наступил и Снейп должен был вернуться с минуты на минуту. Он сидел не шевелясь, надеясь не пропустить звук открываемой двери, но в доме царила тишина. Без пятнадцати полночь он пошел в гостиную. Зажег светильник, сделал несколько кругов по комнате, поймав себя на том, что через каждые пару минут сверяется с часами, а около полуночи не выдержал и вышел на улицу. Распахнув дверь, Гарри остановился в полосе света, льющегося из прихожей, и, прищурившись, вперился в темноту. На дорожке никого не было.

Когда Гарри вернулся на кухню, все оставалось по-прежнему. С запоздалым огорчением он отметил, что его день рождения наступил, а свечи еще не горят. Исправлять ситуацию желания не было. Усевшись на подоконник, Гарри закусил губу, почти с ненавистью глядя на праздничный пирог, и поймал себя на том, что его состояние перевалило отметку «раздражение», приближаясь к шкале «паника». Снейп обещал вернуться вечером, этим все сказано. На дворе была ночь.

Еще полчаса Гарри как-то протянул. Перед глазами возникали картины — одна хуже другой. Очень некстати вспомнился маг, сидевший вместе с профессором в кафе, и сердце пропустило пару ударов, а потом заколотилось с удвоенной силой, так что Гарри бросило в жар. Осознать, что у Снейпа вполне может быть личная жизнь, в которой ему нет места, оказалось по-настоящему больно. Что, если Снейп, которого он практически оттолкнул прошлой ночью, попросту отправился к… Гарри не мог произнести слово «любовник», но именно такие мысли бродили у него в голове. Стиснув зубы, он поднялся с подоконника, дрогнувшей рукой достал из серванта бокал и до половины наполнил вином. Сделал глоток, но приятный вкус остался незамеченным. Напитку не хватало градусов, и Гарри пожалел, что не взял виски.

Жалкая, наивная надежда, что Снейп не забыл своего обещания, еще теплилась в душе. Профессор вряд ли проявлял бы подобное презрение к близкому человеку, так что, возможно, он ошибся, предположив, будто между Снейпом и его собеседником существуют более тесные отношения. Но и это не казалось достойным оправданием. На Гарри профессор смотрел немногим лучше, а ведь Снейп был с ним вчера…

Юноша приблизился к столу, с громким стуком поставил бокал на столешницу и окинул кухню тоскливым взглядом. Не нужно было изучать предсказания, чтобы догадаться: Снейп сегодня не вернется. Поспешность, с которой профессор покинул дом, слишком напоминала отступление в прошлый раз. Только тогда они вернулись в Хогвартс, а куда Снейп направился теперь? Гарри застонал, сжав виски ладонями. Он боялся закрывать глаза, заранее догадываясь, что увидит мысленным взором. Снейп, целующий податливый рот, чужие руки, снимающие с него одежду, медленно соскальзывающая на пол черная мантия, сплетенные в страстном объятии тела…Все то, в чем отказал Снейпу он сам. А Гарри ждал его здесь. Ждал, как полный идиот! Чего уж теперь скрывать?

Плечи юноши поникли, он сгорбился, не справляясь с горечью полного поражения. Для Снейпа он не значил ровным счетом ничего. Гарри допил вино, едва сдержавшись, чтобы не швырнуть бокал об стену, но пересилил себя и медленно вернул его на место. Мысль, что в то время как он меряет шагами пустую кухню, Снейп наслаждается чужими ласками, сводила с ума.

Часы пробили один раз. Гарри посмотрел на циферблат, перевел взгляд на пирог с отвратительными в своей неуместности свечами и пошел прочь. Хотелось забиться под одеяло, свернуться, чтобы занимать как можно меньше места, и заснуть. Забыться, а завтра проснуться и посмеяться над собственной наивностью. Завтра это будет легко. Гораздо легче, чем сейчас. Но ноги вели его в противоположенную от лестницы сторону, и юноша подчинился, остановившись только на ступенях крыльца. Дверь захлопнулась за спиной, не позволив рою мошкары устремиться на свет, Гарри рассеянно отмахнулся от ночного мотылька, метавшегося перед лицом, и опустился на верхнюю ступеньку, обхватив руками колени. Какого черта собирается здесь делать, он не представлял.

Небо постепенно затягивалось облаками, звезды тускнели, над деревьями показался краешек луны, окруженной мутным желтоватым свечением. Гарри точно знал, что еще полчаса, и она заглянет в окно спальни. Тоска стала нестерпимой. Чуть склонив голову, он сосредоточенно прислушивался к каждому звуку, но кроме звона цикад и отрывистого лая собак, доносившегося из поселка, ничего стоящего расслышать не удавалось.

Ветер окончательно растрепал и без того взлохмаченные волосы, забрался под рубашку, вызвав легкий озноб, и Гарри поежился. Подниматься в свою комнату за мантией совершенно не хотелось. Там, на тумбочке возле самого изголовья, ждало письмо из аврората, и юноша справедливо опасался, что не удержится и вскроет его, а Снейп этого не простит, особенно если конверт хранит в себе оскорбительные требования или извещение о судебном разбирательстве.

Гарри сильнее сцепил пальцы, его губы безмолвно шевельнулись и вновь плотно сжались, оставив ругательство не озвученным. Возникло настойчивое ощущение, что он свалял дурака. Неприятности находили профессора почти с таким же постоянством, что и самого Гарри, вдобавок они имели тенденцию отличаться масштабностью. Сперва — метка, потом многолетняя игра на два лагеря по правилам, в которых смутно разбирался даже Дамблдор, теперь — ожидание, когда оставшимся на свободе Упивающимся придет в голову вспомнить о мести предателю. И зная это, самым простым объяснением отсутствия профессора он выбрал именно любовную интрижку. На Снейпа могло быть совершено нападение, его могли арестовать авроры, он… Черт! Гарри нервно сглотнул, облизнул губы, не имея сил признаться, что поддался ослепляющей… ревности? Мерлин! Он не может ревновать Снейпа. Это… глупо, унизительно, странно, в конце концов. Что у них было? Ничего. У них ведь даже ничего не было! Разве что жалкая снисходительность, с которой Снейп позволил ему получить удовольствие и бросил. Именно бросил. Оставил терзаться недосказанностью и стыдом.

Гарри вскочил, сбежал по ступенькам и остановился, понимая, что не сможет сделать ничего, даже если в его опасениях есть доля истины. С четверть часа он вышагивал вдоль узкой дорожки из старых, местами потрескавшихся плиток, рассеивая тишину звуком собственных шагов. Страх разрастался, как растет плесень на сырых стенах, как расползается полотно ряски, затягивая поверхность пруда, мешая дышать полной грудью. Слова, способные рассеять сомнения, не находились. За все время, что Гарри имел несчастье общаться со Снейпом, юноша убедился в одном: он не имеет привычки нарушать обещания. Должно случиться нечто значительное, чтобы профессор пренебрег данным словом. Слишком значительное. Настолько, что одна мысль об этом приводила в отчаяние.

Возникло желание завыть от тоски, как недавно выли псы в деревне. Надрывно, тупо, безысходно. Образы всплывали с неотвратимой неспешностью, предсказывая возвращение к Дамблдору после многодневного ожидания, после того, как будет поставлен на уши аврорат, и ни одна сволочь не пошевельнет и пальцем, чтобы начать поиски. После того, как Рон не сможет сообщить ничего ценного, потому что сам не знает, насколько далеко зашло дело. И Дамблдор посетует на обстоятельства, с понимающим взглядом предложит чертовы лимонные дольки, а потом отдаст указания, чтобы в экстренном порядке нашли нового преподавателя Зельеварения. Шевельнется ли кто-нибудь кроме него? Пока шла война, директор стоял за Снейпа горой. Профессор был нужен Дамблдору. Но ведь ему он нужен больше…

— Ты не имеешь права так поступать со мной, — зло прошипел Гарри. — Черт подери! Ты просто не имеешь права!

Юноша стиснул зубы, моля всех богов, чтобы опасения оказались ошибкой. Пусть случится что угодно, но не то, о чем он подумал. Пускай виной опоздания будет тот маг. Пускай все окажется до банальности незамысловато, и в действительности Снейп сейчас спит в чужой постели, обнимая любовника. Пускай. Только утром он должен вернуться сюда, к нему.

Гарри расправил плечи, понимая, что паниковать в его ситуации совершенно неуместно. Он не имеет на это никакого права. Все, что он может сделать, это найти Рона, вытряхнуть его из теплой постельки и, пригрозив свернуть ему шею, вынудить сгонять в аврорат и выяснить последние события. Правда же была в том, что где искать Уизли Гарри не знал. Они с Гермионой сняли квартиру (на какие шиши — вот вопрос? — цинично спросил у самого себя юноша), но адрес сообщить забыли, или не сочли нужным, а Гарри не спрашивал. Дом Снейпа к каминной сети не подключен.

— Мерлин! — Гарри вернулся к крыльцу, упал на верхнюю ступеньку и закрыл лицо руками.

Он не собирался думать об исчезновении Снейпа в подобном ключе. Объяснение, конечно же, найдется. Просто нужно ждать, а ждать он умел. Не в таком состоянии, когда каждая мышца напряжена, когда внутренности конвульсивно сжимаются, сопротивляясь вынужденной неподвижности, требуя вскочить и сделать хоть что-то, но все же умел.

Пальцы дрожали. То ли от холода, то ли нервы окончательно сдали. Гарри сжал кулаки, и дрожь перекинулась на все тело, разве что зубы не стучали. Он замерз. Просто, черт возьми, замерз.

Хлопок, сопровождающий аппарацию, вынудил его вскинуть голову. К горлу подкатил комок, но Гарри не шевельнулся, не обронил ни звука, молча наблюдая, как черный силуэт, выделяющийся даже на фоне окружающей темноты, шествует по дорожке к дому.

Снейп остановился возле ступеней, недоуменно вскинул бровь, и Гарри медленно поднялся.

— Добрый вечер, сэр, — сдавленным голосом проговорил он, и кашлянул, прочищая горло, сообразив, что слова прозвучали хриплым карканьем.

— Вы не собираетесь спать, Поттер? — поинтересовался мужчина, окинув Гарри внимательным взглядом. — Надеюсь, вам известно, который час?

— Два тридцать шесть, — автоматически отозвался юноша.

Смотреть на циферблат необходимости не было: последние полчаса он слишком тщательно отсчитывал минуты, чтобы теперь ошибиться. Поймав себя на том, что так и не смог прервать это занятие, Гарри досчитал до шестидесяти, успокаивая отрывистое дыхание. Два тридцать семь…

Снейп не ответил. Он поднялся по ступеням, распахнул дверь и скрылся в доме, оставив юношу стоять, обхватив плечи руками. Облегчение обернулось слабостью, Гарри привалился к деревянному столбу, поддерживающему козырек над крыльцом, и почувствовал отрезвляющую боль от впившейся в бок острой щепки.

Справа от входа куст можжевельника осветился тусклым желтоватым светом, когда в гостиной зажгли лампу. Гарри отвернулся. Снейп не спешил идти к себе, а юноша не собирался попадаться ему на глаза, зная, что профессор легко прочтет в его взгляде то, что ему не предназначалось. Снейп имеет полное право на собственную жизнь. Они ничем не обязаны друг другу, и хорошо бы, чтобы так оставалось и впредь. Второй такой ночи ему не нужно. Интересно только, когда они были вместе, Снейп отдавал себе отчет в том, что делает, или представлял на его месте своего любовника?

Гарри горько усмехнулся, повел плечами, приводя в движение затекшие мышцы, и выпрямился. Свет в гостиной погас. Он выждал еще некоторое время, глубоко вздохнул, нацепил на лицо равнодушное выражение и уверенно направился к двери. Пирог можно выкинуть прямо сейчас. А вот бутылку… Бутылку хорошо бы прихватить с собой.

Он заметил Снейпа, когда поворачивать назад было уже поздно. Мужчина стоял посреди кухни, сложив на груди руки, и отстраненно созерцал пустой бокал, оставленный на столе. Услышав шаги, он поднял голову и Гарри застыл, не успев переступить порог, захваченный врасплох вопросительным взглядом профессора. Драгоценные секунды текли как вода сквозь пальцы, оседая в прошлом, делая невозможным отступление. Затравленно озираясь, Гарри искал путь к бегству и не находил. Проявить малодушие и уйти было слишком заманчивым решением. Уйти, не сказав ни слова, выставить на посмешище свою уязвленную гордость, подтвердив, что разочарование далось ему слишком дорого. Несомненно, он так и поступил бы, если бы не самолюбие.

В гнетущей тишине было слышно, как снаружи бьется в стекло ночной мотылек. Свет коротко мигнул, тени на полу дрогнули.

— Вы кого-то ждали? — сомнение в голосе Снейпа звучало непривычно, словно он предчувствовал ответ, но не был в нем полностью уверен, и Гарри отважился посмотреть на профессора, убеждая себя, что сумеет справиться, если за вопросом последует пространная речь о том, как глупо он себя повел, проявив неуместную сентиментальность.

— Вы сказали, что придете вечером, — едва слышно произнес он.

В глазах Снейпа промелькнуло удивление, смешанное с недоверием. Профессор потянулся рукой к воротничку мантии, поправляя его хорошо знакомым Гарри движением, словно отдалял момент, когда придется задать очередной вопрос.

— Вы ждали меня?

Недоумение, готовое в любой момент превратиться в сарказм, было способно разрушить любые иллюзии. Уловив мгновенную перемену в настроении профессора, Гарри едва не застонал от досады. Нельзя было этого говорить. Нельзя. Мужчина нахмурился, истолковав его молчание по-своему, между бровей появилась вертикальная морщинка, и Гарри закрыл лицо руками, не желая видеть, как губы Снейпа изогнутся в ухмылке. Он и так дал профессору прекрасный повод в очередной раз растоптать гордость героя волшебного мира.

— Не надо, — умоляюще попросил он, зажмурившись, сжимая виски ладонями. — Ничего не говорите. Я не хотел лезть в вашу жизнь. Просто… знаете, у меня сегодня вроде бы день рождения, — Гарри глухо рассмеялся, не поднимая головы. — Вот я и подумал, что… простите. Я ошибся. Больше этого не повторится.

Раздались неторопливые шаги, он понадеялся, что Снейп пройдет мимо, не размениваясь на презрительные замечания, но профессор остановился рядом. Юноша вздрогнул, почувствовав прикосновение к плечам, мышцы будто закаменели, не позволяя выпрямиться, и Гарри не сразу осознал, что Снейп обнял его, привлекая к себе. Напряжение усилилось, юноша попытался отступить, вместо этого оказавшись прижатым к профессору еще теснее. Руки осторожно поглаживали его спину, удерживая ненавязчиво, но и не позволяя высвободиться.

— Поттер, прекратите, — устало проговорил Снейп.

Гарри не ответил. Он ждал, когда профессору наскучит проявлять сомнительное участие, но ничего не менялось, и, перестав бороться с собой, он обнял мужчину в ответ, притягивая ближе, сжимая в объятиях так крепко, как мог.

— Поттер, — Снейп не делал попытки отодвинуться, а Гарри больше не боялся, что профессор почувствует глухие удары его сердца: это было ничем по сравнению с возможностью вдыхать такой привычный запах. Запах его лаборатории, его зелий, запах хвойного мыла и бергамота, запах его тела, незамутненный чужими прикосновениями. Если бы Снейп был с кем-то так же близок, как они днем раньше, он бы это заметил.

Пальцы Гарри зарылись в волосы профессора, не позволяя тому отвернуться, юноша поднял голову, заметив недоумение, промелькнувшее во взгляде Снейпа, но ему было нужно подтверждение. Одно единственное подтверждение, чтобы поверить — Снейп принадлежит только ему и никому больше. Подавшись вперед, Гарри отчаянно впился губами в его губы, неподатливые, твердые, сцеловывая знакомый вкус, убеждаясь, что ошибся, что не было никаких других поцелуев. Даже когда мужчина отстранился, Гарри не смутился. Облизнув губы, он легко провел пальцем по щеке мужчины, почувствовав, как тот вздрогнул, и уткнулся профессору в плечо. Спокойствие, о существовании которого Гарри успел забыть за последние часы, сметало любые опасения.

— Что случилось?

Настороженный голос Снейпа не произвел на Гарри должного впечатления. Юноша обнял его за талию и вздохнул:

— Ничего, — прошептал он, пряча глаза. — Ничего…

— Врать вы так и не научились, мистер Поттер.

Гарри лишь улыбнулся, хоть и понимал, что Снейп раздражен, но ничего не мог с собой поделать. Находиться в кольце его рук было так приятно, так спокойно и правильно, что думать о чем-то еще казалось кощунством. Наверное, это могло показаться глупым: стоять, прижавшись к нему, неторопливо скользить ладонями по напряженной спине, и понимать, что любое неловкое движение или случайно брошенное слово могут оборвать тонкую нить, связавшую их. Гарри молчал, надеясь отдалить неизбежное, и Снейп, кажется, понимал это. Профессор медлил так долго, как было возможно, пока ощущение недосказанности не стало угнетающим:

— Я действительно рассчитывал вернуться раньше, — неохотно заметил он. — И я сожалею, что вам пришлось… беспокоиться. Если именно это вы хотели услышать.

Гарри медленно выпрямился и посмотрел на Снейпа, смутно осознавая, что несколько секунд назад профессор пытался перед ним извиниться. В своем сухом стиле, но извиниться. Нужно было ответить, сказать хоть что-то, только объяснить свои действия Гарри не мог. Не мог признаться, что видел его в компании какого-то мага, что едва не рехнулся, думая, что это может означать, что был готов сорваться на поиски, и только чудом у него хватило благоразумия этого не делать. Снейп ждал ответа, а у Гарри его не было.

— Поттер, — тихий голос вернул к действительности, хоть Гарри и сопротивлялся всеми силами, — я хочу знать, что произошло. Ваше состояние не вызывает у меня доверия.

Юноша молчал, и пальцы профессора сильнее сжали его плечи:

— Я узнаю все, даже если мне придется вытягивать из вас каждое слово клещами, — пригрозил Снейп. — Меня не устраивает то, что я наблюдаю сейчас, и в ваших интересах объяснить причину этой бестолковой истерики.

— Вам это не понравится, — заметил Гарри, надеясь отдалить момент, когда придется сдаться. Достойно противостоять Снейпу он не мог никогда, в этом и заключалась его беда.

— Позвольте мне самому об этом судить.

Насмешка в голосе Снейпа была настолько очевидной, что юноша едва сдержал готовые сорваться резкие слова. Профессор с такой легкостью выводил его из себя, заставлял усомниться в собственных способностях, с нестерпимым постоянством испытывать чувство неловкости, граничащее с унижением. На протяжении нескольких лет это было его проклятьем. Кажется, с тех пор прошла вечность. Гарри усмехнулся и его руки, едва не оттолкнувшие Снейпа, расслабились, ладони принялись поглаживать грудь профессора, скользя по суровой ткани черной мантии.

— Поттер?

Перед ним стоял мужчина, которого он почти не знал, но хотел узнать. Мужчина, с которым его связывало не только прошлое.

— Вы не можете мне приказывать, — сообщил он. — Вы больше не мой профессор.

И растерялся, поняв, что Снейп, вместо того, чтобы высказать свое личное мнение по этому поводу, усмехается:

— Надо же, мистер Поттер, вы все-таки это заметили, — едко прокомментировал он. — Итак, все оказалось серьезнее.

Снейп приподнял голову Гарри за подбородок, заставляя смотреть на него, и рот мужчины скривился в ухмылке:

— Гораздо серьезнее, чем поначалу, не так ли? Предпочитаете откровенность? Превосходно. Я больше не обязан соблюдать правила, которые были необходимы, пока вы, мистер Поттер, считались моим студентом. Я полагал, что это позволит нам в какой-то мере найти общий язык, а для вас будет возможностью продемонстрировать, что ваши умственные способности превосходят уровень первокурсника-хаффлпафца. Но у вас на все есть собственное мнение, не так ли?

Мужчина провел указательным пальцем по нижней губе Гарри, и юноша нервно сглотнул, продолжая смотреть Снейпу в глаза, завороженный глубоким бархатистым голосом.

— Попытка залезть в постель к своему бывшему профессору больше не выглядит хорошей идеей? Действительно, теперь мне ничего не мешает поддержать такое многообещающее начинание. А ведь я предоставил вам возможность забыть об этом инциденте. Полагаю, теперь, когда до вас дошло, что не следует переступать определенную черту, это будет хорошим уроком, потому что в следующий раз я могу и не оказаться настолько сговорчивым.

— Нет.

Снейп вскинул бровь, и Гарри воспользовался минутным молчанием, чтобы добраться до ворота его мантии, расстегнуть пару застежек и коснуться обнажившейся шеи, притронувшись пальцами к следу от поцелуя, оставленному им ночью.

— Нет, — повторил он, заметив, как дрогнул кадык мужчины. — Не думайте, что я перепугаюсь до смерти, подхвачу свои пожитки и избавлю вас от своего присутствия.

— В таком случае мне хотелось бы узнать последовательность причин, приведших к столь… плачевному зрелищу, которое мне пришлось наблюдать.

— Я был на Диагон-Аллее, — неуверенно проговорил юноша.

— Вот как?

Гарри перевел дыхание, понимая, что почти смог сказать самое главное. Говорить теперь, когда очередная преграда рухнула, оказалось очень легко.

— Я видел вас с каким-то магом. Потом вы не вернулись. Я подумал, что…

Он замолчал, но Снейп не торопил его и Гарри сумел закончить фразу:

— Я решил, что вы остались с ним.

— Великолепно, Поттер. Моя репутация становится все лучше и лучше. Теперь можно подумать, что у меня имеется в запасе как минимум десяток любовников. Если это пример гриффиндорской логики, я начинаю сомневаться, существует ли она вообще.

— Хорошо, я погорячился.

— Теперь это так называется?

— Ох, хватит, — Гарри понял, что краснеет, но ничего не мог поделать с пылающими щеками. — Дело не только в этом. Мне передали письмо из аврората…

Снейп ни одним движением не выдал беспокойства. Даже его голос звучал ровно, как прежде, но Гарри был уверен, что эта новость значит для профессора гораздо больше, чем он пытается показать.

— Оно все еще у вас?

— Да. Я оставил конверт в спальне.

— Что в письме?

— Не знаю. Я не вскрывал. Хоть и жалею об этом. Если это снова из-за убийства, я мог бы…

— Нет.

— Почему? — Гарри отступил назад и упрямо вздернул подбородок. — Почему вы не хотите признать, что вам может потребоваться моя помощь?

— Потому что она мне не потребуется. И закончим на этом. Я хочу увидеть письмо.

Юноша стиснул зубы. Гордость Снейпа была сравнима разве что с его собственным упорством.

— Сейчас принесу.

— Будет лучше, если я поднимусь с вами.

— Опасаетесь за его сохранность?

— Вполне возможно.

Гарри с напускным безразличием пожал плечами и пошел к выходу, слыша позади уверенные шаги Снейпа.

В спальне было темно, но ему не требовалось освещение, чтобы найти злосчастный конверт. Нащупав книгу, под которую запрятал письмо, юноша извлек послание и развернулся, протягивая его Снейпу. Профессор молча взял конверт и покинул комнату, не сказав ни слова. Дождавшись, когда дверь за ним закроется, Гарри опустился на кровать и выругался. За окном светало. Он потер виски пальцами, пытаясь собраться с мыслями, но это было безнадежно. Все случившееся казалось настолько странным, что не укладывалось в уме. Начиная от долгого ожидания и заканчивая разговором, окончательно сбившим Гарри с толку. Снейп не был зол на него. Более того, профессор отреагировал гораздо спокойнее, чем в тот момент, когда решил, будто причиной его паники было понимание, что их отношения зашли слишком далеко. Он был не прав. Гарри не испытывал страха, просто… это тоже было странно.

Потребности во сне не ощущалось, но Гарри все равно переоделся в пижаму, забрался под одеяло и постарался успокоиться, зная, что всему виной напряжение, под гнетом которого он находился несколько часов. Ничего не получалось. Он ворочался, стараясь не думать, что Снейп уже вскрыл конверт, и требования авроров перестали быть тайной хотя бы для него. Неприятный осадок, оставшийся после того, как Гарри отдал письмо, не покидал юношу. Промучившись еще некоторое время, он рывком откинул одеяло, встал с постели и, набросив халат и нацепив очки, вышел в коридор.

Остановившись возле комнаты Снейпа, он не стал стучать, просто чуть приоткрыл дверь и убедился, что у профессора с нервной системой дела обстоят гораздо лучше, чем у него самого. По крайней мере, в данный момент Снейп не мучился бессонницей. Он просто лежал на постели поверх покрывала, закинув руки за голову, даже не раздевшись, только скинув ботинки и мантию, и, судя по всему, спал.

Гарри перешагнул порог, осторожно притворил за собой дверь и приблизился к кровати. Письмо лежало на столе, белея на фоне темного дерева столешницы, но Гарри лишь мельком посмотрел на него, тут же вернувшись взглядом к Снейпу. Поддаться искушению прочесть послание было легко, но Гарри больше не чувствовал в этом необходимости. Он наблюдал за спящим, отмечая, как хмурятся брови профессора, как между ними появляется морщинка, которую хочется разгладить губами, и не мог сдвинуться с места. Прийти сюда тоже было ошибкой. Как и многое другое, что он совершил сегодня. Некая определенность, прояснившая было то, что происходит между ними, улетучилась как туман, унесенный ветром. Ведь Снейп не позвал его. Понимал, что он не отказывается от всего, что было, и не позвал.

Гарри нервно поправил полы халата, закутываясь плотнее, словно в комнату вдруг проник сквозняк, вызвавший озноб. Он должен был уйти. Он хотел уйти. И остаться — тоже. Чтобы наблюдать, как размеренно поднимается и опускается грудь мужчины, как подрагивают ресницы, понять, почему эта морщинка между бровей вызывает у него тревогу и нестерпимую нежность. Склонившись, Гарри отвел прядь черных волос со щеки Снейпа, и скорее почувствовал, чем услышал, как замедлилось его дыхание, словно профессор не хотел выдать своего бодрствования.

Выпрямившись, Гарри обхватил плечи руками:

— Вы не спите, — обронил он, чувствуя себя виноватым. Снова.

Как говорить со Снейпом сейчас, он не знал. Минуты откровенности канули в лету, и все должно было вернуться на свои места.

— Вас это огорчает? — Снейп так и не открыл глаза, но его голос отнюдь не звучал сонно. Скорее — наоборот. — Что вас остановило, Поттер? — поинтересовался он.

— Я не понимаю, — Гарри неуверенно закусил губу, не представляя, о чем говорит профессор. О том, что он убрал руку или…

— Письмо, Поттер, — развеял его сомнения зельевар. — Вы ведь пришли сюда именно за ним.

— Я не читаю то, что адресовано не мне, — резко отозвался Гарри. — Я хотел спросить, но вы спали…

Он запнулся, не зная, разозлиться или не обращать внимания на слова Снейпа. Профессор с самого начала знал, что он вошел в спальню, знал — зачем, и не сказал ни слова. Хотел, чтобы он прочел сообщение из аврората или проверял, хватит ли у него смелости сделать это тайком?

— Теперь я могу узнать? — тихо проговорил он.

— Пожалуй.

Большего Гарри не удалось добиться. Он ждал несколько минут, но продолжать Снейп не собирался.

— Чего они хотят?

— Они сожалеют о произошедшем недоразумении, — с внезапной злостью отозвался профессор, открыв, наконец, глаза и вперившись в Гарри пристальным взглядом. Его губы сжались в тонкую черту, и юноша напрягся. Что-то случилось. Что-то скверное. Вот только знать причину он совершенно не хотел.

— Я не имею представления, чья это заслуга. Ваша или Альбуса, но на протяжении полутора листов меня засыпали извинениями и лицемерными просьбами не придавать инциденту значения.

Снейп резко приподнялся, прислонился к спинке кровати и сложил на груди руки, ухитряясь даже сейчас выглядеть угрожающе.

— Вы ничего не хотите мне сказать по этому поводу?

— Вас огорчило, что в аврорате поняли свою ошибку? — настороженно поинтересовался Гарри, чувствуя, что где-то должен быть подвох, но не понимая — где.

— Нет, Поттер! Меня не устраивает, что кто-то имеет наглость вмешиваться в мою жизнь, пользуясь весьма сомнительным статусом временного жильца в моем доме.

Гарри стиснул зубы.

— Я не вмешивался.

— Вы встречались с Уизли.

— Рон не имеет влияния на ход расследования.

— Я не знаю, как вы это сделали, Поттер, и не хочу знать. Убирайтесь вон. Мне не нужны подачки подобного рода! — прошипел он.

Юноша глубоко вздохнул, смиряя нарастающую ярость:

— Черт возьми! Да, я поставил бы на уши их долбаный аврорат, я собирался это сделать, но вы не имеете права обвинять меня в том, к чему я не имею отношения!

Он шагнул вперед, оперся коленом о кровать, и схватил мужчину за плечи, наклонившись к нему, так что их лица оказались совсем близко:

— Вы все еще не можете поверить, что ваша помощь Дамблдору может перевесить чашу весов без постороннего вмешательства? — зло проговорил он. — Кому-то из этих недоумков надавали по мозгам, и все встало на свои места. Это просто справедливость.

Снейп бесцеремонно отпихнул Гарри, так что тот не удержал равновесия и упал на кровать, в последний момент успев опереться на руку. Он все еще прерывисто дышал, не справляясь с обидой, но мужчина лишь усмехнулся:

— Справедливости не существует, Поттер. Пора бы это понять.

— Тебе так проще, правда?

— Не будь идиотом. Метка пропала, но это не значит, что моя жизнь превратилась в чистый лист.

Они помолчали. Гарри неуверенно пошевелился, подогнув ногу и устраиваясь удобнее. Снейп не обратил на его возню никакого внимания.

— Я не делал этого, — наконец, сообщил он.

— Знаю, — мужчина запрокинул голову, глядя в потолок.

Маленькие настольные часы показывали четверть пятого.

— Тебе нужно отдохнуть, — примирительно проговорил Гарри.

— Я не нуждаюсь в твоей жалости.

— Когда я соберусь тебя жалеть, я предупрежу, — раздраженно отозвался юноша.

Он придвинулся, принявшись расстегивать пуговицы на рубашке Снейпа. Справившись с поставленной задачей, Гарри провел руками по обнажившейся груди, улыбнувшись, когда в голову пришла совершенно неуместная мысль, что именно об этом он мечтал так давно. Всего лишь коснуться горячей кожи, почувствовать подушечками пальцев щекочущую поросль жестких волос, прижаться щекой и вдохнуть запах его тела.

— Поттер, прекрати, — утомленно урезонил его Снейп.

Вместо ответа Гарри стянул рубашку с плеч мужчины и начал осторожно разминать напряженные мышцы:

— Ты устал, — тихо заметил он.

— И ты делаешь все, чтобы это усугубить.

— Сомневаюсь.

Ладони переместились ближе к шее, скользнули по груди, снова вернулись к плечам, повторив все с начала, массируя, пока мужчина не позволил себе расслабиться под неторопливыми прикосновениями. Гарри продолжал свое занятие, наблюдая из-под ресниц, как на лице Снейпа появляется отрешенное выражение. Довольный вздох, сорвавшийся с его губ, компенсировал все старания.

— Все, Поттер. Убирайся, — рассеянно оборонил профессор минуту спустя.

— Ты же не собираешься спать в таком виде?

— Не собираюсь. Можешь считать, что в должной мере проявил гриффиндорское благородство, а теперь выметайся.

Снейп выпрямился, легко отведя его руки, дождался, когда Гарри отодвинется, и встал с постели. Достав из-под покрывала пижаму, он выразительно посмотрел на юношу, и тот отвел взгляд:

— Я хочу остаться.

— У меня совершенно нет желания объяснять, почему этого не хочу я.

Профессор окинул его недовольным взглядом и направился в ванную, на ходу швырнув рубашку в кресло. Вспыхнул яркий свет, ударивший по глазам, дверь закрылась, и через минуту послышался звук льющейся из крана воды. Некоторое время Гарри прислушивался, а потом опустил голову, уставившись в пол. Возвращаться в пустую холодную постель не было никакого желания. Он не испытывал возбуждения, не думал о наслаждении, которое приносили ласки Снейпа. Он, черт возьми, просто хотел спать. Не один.

Выйдя из ванной, профессор так и застал его сидящим на краю постели.

— Поттер…

— Пожалуйста, — прошептал Гарри, не поднимая глаз и чувствуя, что как никогда близок к тому, чтобы оказаться вышвырнутым в коридор. — Только сегодня…

— Это глупо. Нет никакой разницы, где спать.

Юноша не ответил.

— К твоему сведению, я привык спать один.

Гарри решил не сообщать, что ему вообще не с чем сравнивать, чтобы решить, как больше ему нравится. Он никогда не делил с кем-то свою постель.

Кровать скрипнула, Гарри чуть приподнял голову, заметив, как мужчина, облаченный в темно-зеленую пижаму, молча укладывается на другой половине, и решив, что ему дали позволение остаться, принялся стягивать халат. Ступая почти неслышно, он отнес его на кресло, вернулся, положил очки на тумбочку в изголовье и скользнул под одеяло, стараясь оставаться как можно более незаметным.

За окном почти рассвело. Гарри уткнулся в подушку, панически боясь, что не сможет заснуть и будет раздражать Снейпа, ворочаясь с боку на бок, но пялиться в стену тоже не было резона. Несколько минут он не двигался, опасаясь дышать, пока не почувствовал, что Снейп развернулся к нему, придвинулся и обнял, притягивая ближе. Тепло, уверенное объятие, дыхание, касавшееся кожи, тревожащее короткие волоски на шее: все было так, как он хотел. Почти. Если бы он самую малость подался назад, то смог бы прижаться к Снейпу всем телом, но не был уверен, что стоит это делать. Мужчина поглаживал его грудь, скользя ладонью по ткани пижамной рубашки, и Гарри почти расслабился. Настолько, чтобы, собравшись с духом, перекатиться на другой бок, уткнувшись в плечо Снейпа, так, как ему было по-настоящему удобно. Пальцы профессора тронули его волосы, ласково перебирая пряди, юноша неуверенно поднял голову, надеясь, что все делает правильно, и твердые губы нашли его рот. Легкое прикосновение, язык скользнул по губам, уговаривая их приоткрыться, и Гарри послушно позволил углубить поцелуй, обняв Снейпа в ответ, наслаждаясь неторопливой лаской, закрыв глаза. Дыхание смешалось, тепло разливалось в груди, и даже когда поцелуй оборвался, он все еще чувствовал щемящую нежность, едва не заставившую слезы навернуться на глаза.

— Спи, — тон не был приказным, но Гарри послушался.

Он теснее прижался к профессору, положив голову ему на плечо, и через несколько минут уже спал, даже во сне не разжимая объятий.

Открывать глаза Гарри не хотел. Он не был уверен, что знает причину, но на границе между сном и явью смутно осознавал, что делать этого пока не стоит. Во сне он чувствовал себя в безопасности. Это было необычно, потому что еще не так давно приближение ночи вызывало у него панику: сначала были навязчивые кошмары, потом, после победы, они сменились жуткими воспоминаниями, находящими выход в тревожных сновидениях. Окончив Хогвартс, он как-то научился с ними справляться и перестал пугаться неизбежного, тогда наступило затишье, и юноша ловил себя на том, что вообще не может вспомнить, что же ему виделось ночью. В этот раз все было иначе. Выныривать из полудремотного состояния не было никакого желания, хоть Гарри и подозревал, что время близится к полудню. Закрываясь от света, он натянул на голову одеяло, поджал ноги, оказавшиеся снаружи, но прохладный воздух уже проник в его укрытие. Недовольно завозившись, Гарри потянулся и окончательно проснулся.

Разлепив веки, юноша приподнял голову, близоруко осматриваясь. С минуту он соображал, где оказался, пока не вспомнил, как пришел к Снейпу посреди ночи. Перекатившись на пустующую половину кровати, Гарри потянулся к тумбочке, схватил очки и, нацепив их, огляделся еще раз. Ему не приснилось. В спальне профессора не было, но Гарри точно знал, что еще не так давно они делили одну постель. На сердце потеплело.

Снаружи было пасмурно, в этом он убедился, едва вылез из-под одеяла, чтобы найти свой халат. Из приоткрытого окна доносился шум дождя, монотонный, усыпляющий шелест капель, стекающих по листве, но поддаваться ему Гарри не собирался. Одевшись, он заправил постель, чувствуя себя довольно странно, хозяйничая в чужой комнате, и при первой же возможности поспешил на кухню, подгоняемый запахом кофе, доносившимся оттуда.

Снейп сидел за столом, просматривая записи в потрепанном блокноте. Даже без мантии и своего излюбленного старомодного сюртука, в обычных черных брюках и белой рубашке с воротничком-стойкой, не новой, но тщательно отглаженной, профессор выглядел непривычно в окружении маггловских вещей. Рядом стояла чернильница, в которую он обмакивал перо, делая новые пометки.

— Поттер, кофе дожидается тебя уже полчаса, — мужчина еще не взглянул на него, а Гарри уже испытал неловкость за собственный вид.

— Я, кажется, проспал, — он неуверенно улыбнулся, чувствуя, что профессор с утра не в духе и не собирается этого скрывать. — Доброе утро.

Заняв место напротив, Гарри потянулся к кружке и едва не обжег пальцы: она оказалась вовсе не холодной. Похоже, Снейп позаботился о том, чтобы подогреть кофе к его приходу. Юноша взял кружку двумя руками, из-под ресниц наблюдая за профессором, но Снейп заметил проявленный к собственной персоне интерес и еще плотнее сжал губы, углубившись в подсчеты. Признаться, Гарри рассчитывал, что теперь между ними не должно быть недомолвок, однако, как выяснилось, он глубоко заблуждался. Впускать в свою жизнь кого бы то ни было Снейп не привык и, едва возникала такая возможность, делал все, чтобы отбить у любого, дерзнувшего сунуть нос не в свое дело, желание проявлять настойчивость. Видимо, Гарри это касалось в первую очередь, но срабатывало гораздо хуже, чем с остальными.

Кофе и в самом деле был вкусным. Обнаружив, что зверски голоден, Гарри сделал себе гигантский сэндвич с сыром и, пользуясь возможностью, подвернувшейся, когда он привстал с табурета, потянувшись за маслом, сунул нос в блокнот Снейпа. Лист оказался исписан столбиками цифр, больше напоминающих список расходов.

— Ты собираешься что-то покупать? — поинтересовался Гарри, прожевав кусок и сосредоточенно поправляя сползший с сэндвича сыр, едва удержавшись от желания посмотреть в сторону профессора.

— Нет, — раздраженно отозвался мужчина. — Я собираюсь урезать расходы. Чертов Хэмфри сообщил, что гонорар за мою статью для "Алхимии" будет только через месяц, после выхода номера в печать, а это значит, что приобретение новых компонентов придется отложить.

Забыв, что не собирается глазеть на Снейпа, Гарри поднял голову:

— Хэмфри? Кто это? Я его знаю?

— Если я скажу, что он — главный редактор, тебе это вряд ли поможет. Впрочем, ты имел несчастье его видеть не далее, как вчера, — профессор фыркнул, заметив недоумение в глазах Гарри.

Удивление длилось недолго. Ему на смену пришло смущение, когда юноша сообразил, кого профессор имеет в виду. Наверное, Снейпу было забавно наблюдать, как на щеках Гарри вспыхнул румянец при одном воспоминании о необоснованных подозрениях. Минуту спустя, уже не зная, куда себя деть и чувствуя, что все лицо пылает, он отвернулся, надеясь, что профессор перестанет прожигать его насмешливым взглядом.

— А как же денежная премия, прилагавшаяся к Ордену Мерлина? — пробормотал он.

— Я не собираюсь пускать ее на ветер, — сухо отозвался зельевар. — Ты уже известил Альбуса о рекомендуемых пособиях для студентов?

Снейп так легко переключился на другую тему, что Гарри не сразу сообразил, о чем речь, но едва осознал, что дело касается Хогвартса, воспрянул духом: это было привычно. Обсуждая вопросы подготовки к новому учебному году, он чувствовал себя достаточно свободно и не опасался ударить в грязь лицом.

— Пока нет, но на днях определюсь.

— Поторопись, время поджимает. Скоро будут рассылать письма со списком учебников. На чем ты остановился?

Гарри подпер голову кулаком и уставился в пространство, забыв о недоеденном сэндвиче:

— Ну, книга Стивенса неплоха, но для старшекурсников нужно что-то поосновательнее. Думаю, начиная с пятого курса не обойтись без дополнительного материала. Наверное, вдобавок к Стивенсу придется взять Арчера.

— Не боишься перегнуть палку?

— Переживут, — отмахнулся юноша.

Снейп удивленно вскинул бровь и усмехнулся, а Гарри от удивления едва не столкнул на пол кружку.

— Я сказал что-то смешное? — недовольно поинтересовался он.

— О да, Поттер, — иронично согласился Снейп. — Гриффиндорская целеустремленность дорого обойдется выпуску этого года...

Гарри в ответ лишь хмыкнул, не опровергая замечание, но и не соглашаясь.

День прошел плодотворно, если так можно охарактеризовать тщательное изучение прав и обязанностей преподавателя. До вечера он провозился с контрактом, взятым у МакГонагалл, и был готов потратить еще пару часов, если бы ему не помешал Снейп:

— Поттер, будь так любезен, пошевелись, наконец!

Слова сопровождались выразительным стуком, ручка двери дернулась и замерла. Гарри вскочил с кровати, на которой валялся, обложившись листами пергамента, и метнулся к двери, смутно припоминая, запирал ли он ее. Кажется, нет, но абсолютной уверенности он не испытывал. Уже на пороге, с излишним усердием распахнув дверь и едва не налетев на Снейпа, юноша сообразил, что этот визит сам по себе необычен. Профессор выглядел напряженным, а резкость его слов пробуждала беспокойство.

— Если твои бесценные бумаги могут подождать, я предпочел бы, чтобы ты пошел со мной. Нам необходимо поговорить.

Гарри нервно кивнул, не представляя, в чем причина раздражения Снейпа. Лихорадочно перебирая в уме все свои действия, он пытался прикинуть, что именно могло вызвать неудовольствие профессора, но потерпел полное поражение.

— Ты так и собираешься отнимать у меня время, или все же сдвинешься с места? — недовольство в голосе Снейпа стало настолько явным, что Гарри предпочел поторопиться:

— Да, я иду. А...

Он хотел спросить, в чем, собственно, дело, но зельевар, проигнорировав его реплику, направился вдоль коридора к собственной спальне, и Гарри ничего не оставалось, как последовать за ним, на ходу придумывая повод, вынудивший Снейпа на столь решительные действия.

В комнате все было так же, как помнил Гарри. Он не оставил за собой беспорядка, не сделал ничего, способного вывести из себя педантичного профессора, и юноша забеспокоился по-настоящему. Не дойдя пару шагов до письменного стола, возле которого остановился Снейп, он еще раз окинул спальню взглядом, не сразу заметив, когда зельевар развернулся к нему. В руках профессор держал небольшой сверток прямоугольной формы, завернутый в однотонную подарочную бумагу серебристого оттенка:

— Я должен был отдать его вчера, но... обстоятельства сложились иначе.

Минута промедления, и на лице профессора отразилась досада:

— Ну же, Поттер, прикажешь мне стоять так целую вечность?

Преодолев неуверенность, Гарри взял сверток, повертел в руках, не зная, с какой стороны к нему подступиться, хотел сорвать упаковку, но остановился, робко взглянув на Снейпа:

— Можно?

— Естественно, — пожал плечами мужчина.

Заставляя себя не торопиться, Гарри развернул слой бумаги и медленно открыл обыкновенный картонный футляр, скрывавшийся под ней:

— Полагаю, это послужит стимулом продолжать занятия, — прокомментировал Снейп, прежде чем юноша успел сообразить, что именно держит в руках.

Блестящая табличка на плоском основании вспыхнула искусно выгравированной надписью: "Профессор Г. Дж. Поттер", и Гарри плотнее сжал ее в пальцах, испугавшись, что может выронить от неожиданности:

— Спасибо, — еле слышно проговорил он, не отрывая глаз от надписи. — Я...

Он хотел сказать, что не может выразить всех нахлынувших эмоций, но даже этого оказался не способен произнести.

— Пустое, Поттер. Такие есть у всех преподавателей, — отмахнулся Снейп, однако голос его неуловимо потеплел. — Впрочем, ты об этом, естественно, не соизволил позаботиться, так что я не удивлен. Вдобавок, звание нужно еще заслужить.

Немногим ранее сказанное профессором показалось бы Гарри явной нападкой, а сейчас он едва не рассмеялся, услышав тщательно скрываемое за сарказмом удовлетворение. Он не мог не заметить, каких усилий Снейпу стоило отдать ему эту вещь. То, как профессор нервно расправил манжет рукава рубашки, как скрестил на груди руки, с каким равнодушием всучил ему подарок, говорило лучше любых слов.

— Спасибо, — повторил он, уже более осмысленно, и улыбнулся.

Снейп явно не ожидал проявления бурных эмоций и даже не шевельнулся, когда Гарри шагнул навстречу и обнял его так крепко, как мог. За последние годы Гарри привык к подаркам. К тому, что вместо обносков и ни на что не годного мусора под оберточной бумагой могут скрываться по настоящему чудесные вещи, но ни одна из них еще не казалась ему настолько ценной. И пускай профессор говорит что угодно, но это — самый чудесный подарок, который ему когда-либо дарили. Причин было слишком много, чтобы упомянуть каждую. Гарри сам в них запутался. Было приятно, тепло на душе и радостно, но помимо прочего теперь он знал — Снейп признает его способным занять эту должность, и только сейчас сознался себе в том, насколько подавляло его опасение, что из-за протекции Дамблдора профессор затаит на него злобу.

— Перестань, — Снейп попытался оттолкнуть Гарри, но юноша не позволил ему:

— Нет. Подожди. Я хочу сказать, что это... это самый лучший подарок. Правда. Могу поклясться чем угодно.

— У меня есть причины сомневаться, но я предполагал, что...

— Что? — Гарри поднял голову, с надеждой ожидая ответа.

— Что эта вещь тебе пригодится. По крайней мере, часы, которые я потратил, ожидая, когда мой заказ выполнят, не пропали даром.

Гарри растерялся и Снейп беспрепятственно высвободился из его объятий.

— Поэтому ты задержался? — выпалил юноша.

— Отчасти, — неохотно признал профессор.

— Я...

— Поттер, мне уже известно, что твой словарный запас насчитывает сотни вариаций извинений и благодарностей. Не нужно убеждать меня в этом лишний раз.

Гарри кивнул, но избавиться от дурацкой улыбки не смог, как ни старался. Снейп явно испытывал неловкость от ситуации и прилагал неимоверные усилия, дабы ее не усугублять. Молчание затянулось. Юноша переступил с ноги на ногу, понимая, что пора возвращаться к себе, но просто так оставить Снейпа, не сказав ни слова, не мог.

— Поттер...

Гарри встрепенулся, ожидая продолжения, однако профессор так и не закончил фразу.

— Мне уйти? — не выдержав тишины, спросил юноша, уже заранее зная ответ.

— Так будет лучше.

— А если…

— Нет, — оборвал его Снейп.

— Почему?

— Потому что я этого не хочу.

— Но вчера…

— Вчера закончилось, Поттер.

Снейп вернулся к столу, зачем-то начав перекладывать листы пергамента, и без того находящиеся в идеальном порядке. Гарри наблюдал за тем, как руки мужчины скользят над поцарапанной и потускневшей от времени поверхностью с чернильным пятном на углу, и не находил сил, чтобы отвести взгляд. Тонкие пальцы дрогнули, страницы рассыпались, демонстрируя бесконечные строчки, заковыристые формулы и исправления, внесенные убористым почерком Снейпа.

Не выдержав, Гарри приблизился, положил свой подарок на потрепанный фолиант в потертой кожаной обложке, лежавший с краю, и принялся неспешно собирать бумаги. Профессор не помогал ему. Стоял рядом, так близко, что их локти соприкасались, судорожно сжимая в руке один-единственный лист, подхваченный до того, как остальные разлетелись в живописном беспорядке. Мелкие буквы разбегались перед глазами, плотные желтоватые листы ускользали, и он складывал их по новой, пока Снейп не перехватил его запястье:

— Не нужно, — профессор заставил его разжать пальцы и бросил на стол помятый пергамент. — Иди. Я еще в состоянии прибраться сам.

Снейп отступил в сторону, освобождая дорогу, но Гарри не двинулся с места:

— Я уйду. Только…

— Только?

— Поцелуй меня еще раз, — неожиданно для самого себя попросил он.

Мужчина молчал, и Гарри успел проклясть себя за то, что эта фраза не осталась невысказанной, за то, что была озвучена прежде, чем он подумал о последствиях. Наверное, Снейп с самого начала знал, почему он остался. Почему медлил, ухватившись за возможность задержаться на пару лишних минут. Гарри никогда особо не умел скрывать свои мысли. А от профессора зелий — тем более.

— Один раз, Поттер.

— Да…

Он сам шагнул навстречу и обнял Снейпа, доверчиво подставляя губы. Ответное объятие было предсказуемым, но оттого не менее желанным, а поцелуй — намеренно неторопливым. Гарри отрывисто вздохнул, прижимаясь теснее. Пальцы профессора зарылись в его волосы, поддерживая голову, юноша приоткрыл рот, впуская язык, дразнящий его короткими касаниями. Отчаянно откликнувшись на ласку, прикрыв глаза от удовольствия, он рывком притянул Снейпа ближе, прихватил зубами его нижнюю губу, воспользовавшись тем, что мужчина не ожидал подобного напора, и уверенно скользнул языком глубже, размыкая неподатливые, но такие сладкие губы. Осознание, что еще никогда он не целовал Снейпа так, не погружался в это влажное тепло, впитывая неповторимый, возбуждающий вкус, обернулось вспышкой удовольствия и последовавшим за ней гортанным стоном. Дрожь, охватившая Снейпа, передалась Гарри, вынудив ворваться в желанный рот, жадно завладевая недоступным прежде пространством. Он почувствовал, как мужчина сжал его волосы, потянув назад, заставляя запрокинуть голову, рука профессора, до этого легко придерживавшая его за талию, каким-то образом оказалась значительно ниже, стиснув бедро, а рот Снейпа творил с его губами что-то невероятное. Он позволял Гарри беззастенчиво углублять поцелуй, но, даже сдавшись алчному напору, вел свою игру. Встречное движение, немое разрешение продолжать, неожиданная капитуляция, и снова соприкасающиеся в чувственном танце языки — это сводило с ума. Уже задыхаясь, Гарри оторвался от зацелованных губ и взгляд черных, полных невысказанного желания, глаз Снейпа был ему ответом на все незаданные вопросы.

— Чертов лицемер, — выдохнул Гарри, ошеломленно уставившись на мужчину, едва не зацеловавшего его до смерти.

— Ты обещал, Поттер, — хрипловатый, но оттого еще более завораживающий голос проникал в сознание, разливаясь по телу жаркой истомой. Гарри сотрясала мелкая дрожь, и он передернул плечами, сражаясь с предательской реакцией изголодавшегося по ласке тела.

— Да, — он судорожно нащупал коробку с подарком, схватил ее, шагнул в сторону, наткнулся на Снейпа, по иронии отступившего в том же направлении, обошел профессора, стараясь больше не смотреть на него, и двинулся к выходу. В дверях он так и не обернулся, хотя знал, что Снейп провожает его взглядом.

Последующие дни оказались более насыщенными, чем Гарри мог рассчитывать. У него не находилось времени даже на изучение собственных конспектов, не говоря уж о том, чтобы изводить себя бесконечными сомнениями, и он изо всех сил старался не провоцировать себя, отмахиваясь от мыслей о будущем. От тех мыслей, что касались Снейпа. Ни один из них не пытался нарушить установленную дистанцию, а Гарри было довольно того, что между ними возникло нечто вроде понимания и молчаливой договоренности избегать вопросов, касающихся двусмысленных тем. В конце концов, у него была должность, о которой можно лишь мечтать, поддержка Альбуса и чертова уйма дел. И пустая постель ночью.

Контракт оказался меньшим из зол. Помимо прочего пришлось оформлять заказы на учебный материал, выбивать у Попечительского Совета средства на дополнительные расходы и договариваться о поставке новых пособий. Дамблдор со свойственной ему предусмотрительностью переложил заботу об этом на плечи Гарри, объяснив свой поступок тем, что новому профессору будет сподручнее лично заниматься вопросами, непосредственно затрагивающими его будущую деятельность. Юноша не отказывался. Ему нужно было занять свободное время, и он пользовался любой возможностью, надеясь измотать себя до такого состояния, когда думать о Снейпе будет не в силах. В такие минуты ему все чаще вспоминалась любимая присказка дяди Вернона, надеявшегося выбить из племянника его магические замашки: «дурь выходит только потом». К несчастью согласиться с этим Гарри не мог. Он старался. Очень старался занять голову делами и выкинуть ненужные мысли, но стоило ему немного расслабиться, как все возвращалось на круги своя.

Многочасовое общение с поставщиками, оформление кредитов в Гринготтсе и попытки отбиться от репортеров, вновь почуявших добычу, не способствовали улучшению настроения. Домой Гарри возвращался усталый, злой и раздражительный. Единственный, кого не беспокоило его состояние, был Снейп. Профессор равнодушно выслушивал его ругань в адрес банкиров, хоть Гарри мог поклясться, что мужчина едва сдерживает усмешку во время его монологов, после чего оставлял свои бумаги, заниматься которыми в присутствии Гарри все равно не было никакой возможности, и они перебирались в гостиную, где юноша привычно растягивался на облюбованном диване, а Снейп занимал свое кресло.

Вечерами все менялось. Почему-то именно тогда Гарри чувствовал себя более раскованно, более открыто, и забывал о том, что с утра начнется новая гонка, в которой ему придется участвовать. Он рассказывал о событиях в Хогвартсе, о том, как на Филча упала пыльная портьера в Трофейном Зале, о тщетных попытках МакГонагалл призвать к порядку Пивза, о том, что Безголовый Ник устроил вечеринку и на двое суток замок превратился в сущий бедлам, и готов был продолжать до бесконечности, потому что Снейп слушал его, изредка вставляя едкие замечания, но иногда можно было заметить, как на его губах появляется улыбка. В такие моменты Гарри хотелось сорваться с места, припечатать профессора к креслу и впиться ртом в его улыбающиеся губы. Именно ради этих минут он, со слипающимися, покрасневшими от напряжения глазами, каждый вечер высиживал до полуночи, пока Снейп не уходил к себе, и лишь тогда поднимался, чтобы дотащить измученное тело до кровати и отключиться.

Пятница должна была пройти по сходному сценарию. Закончив дела в Хогвартсе, Гарри попрощался с Дамблдором, пропустив мимо ушей его сетования на нежелание гостя завершить день традиционным чаепитием, и попросту сбежал из кабинета, чувствуя себя дезертиром под укоризненным взглядом пронзительных директорских глаз. Уже закрывая дверь, он заметил, как Альбус подмигивает Фоуксу, дремлющему на своем насесте, и достает из ящика стола пакетик леденцов.

Возле библиотеки Гарри задержался. Ему было известно, что книгохранилище закрывают на летние каникулы, но тем более странным показался явственно донесшийся изнутри звук отодвигаемого стула и шаги. Юноша подкрался к двери, прижался ухом к шероховатой поверхности, однако шум не повторился, и он толкнул тяжелую створку, заглядывая в помещение. В библиотеке было пустынно. В высокие окна лились лучи заходящего солнца, успевшего наполовину скрыться за одной из башен, в полосах света, протянувшихся через весь зал, танцевали пылинки, оседая на потертые от времени, покрытые царапинами и пятнами чернил деревянные столы. Пахло книгами.

Гарри перешагнул порог, тихонько притворил за собой дверь и остановился. Возле дальнего стеллажа, сосредоточенно хмурясь, стояла Гермиона, удерживая в руках кипу толстых томов, доходившую ей до шеи, и примеряясь, как бы прихватить еще парочку. Огорченно вздохнув, она прижала подбородком стопку книг, и Гарри рассмеялся себе под нос, наблюдая, как девушка мелко семенит к столу.

Наблюдать за ней со стороны было странно. Словно в одно мгновение все вернулось на свои места: не было выпускного бала, сражения, победы, не было интриг Дамблдора и поцелуев Снейпа, награждения Орденом Мерлина и толп журналистов. Реальность стала зыбкой, будто кто-то невидимый вращал хроноворот. Май месяц, подготовка к выпускным экзаменам, Гермиона, зарывшаяся в учебники, готовая в любой момент устроить ему разнос за безделье — видение оказалось настолько реальным, что юноша сам шагнул ему навстречу, приоткрывая тонкую завесу из солнечных лучей и кружащих пылинок.

— Гарри? — девушка резко обернулась, заметив нежданного гостя, и видение торопливо растаяло, потревоженное ее радостным возгласом.

— Ты чуть меня не напугал, — укоризненно сообщила она, отряхивая мантию.

— «Чуть» — не считается, — поддразнил ее юноша.

Уже не таясь, он проследовал к столу и плюхнулся на один из множества свободных стульев, придвигая соседний Гермионе.

— Мне показалось, это Филч. Знаешь, я до сих пор его боюсь, — она уселась рядом, потянулась и поставила локти на стол, подперев кулачками подбородок, словно ничего необычного не было в том, что будущий преподаватель застиг бывшую студентку в библиотеке, находиться в которой ей, по большому счету, было не положено.

— Вряд ли Филч станет патрулировать пустые кабинеты во время каникул, — отозвался Гарри, не без любопытства разглядывая Гермиону, выглядевшую непривычно рассеянной. — А ты не боишься, что тебя МакГонагалл застукает?

— Мне Дамблдор разрешил. В Университете занятия еще не начались и в библиотеку меня не пускают, несмотря на то, что я давно сдала экзамены, — Гермиона насупилась, недовольно поджав губы. — Глупо! Как они могут рассчитывать на хорошую успеваемость студентов, если сами перекрывают желающим путь к знаниям?!

— Ну, это ты хватила. По-моему, кроме тебя вряд ли кто жаждет тратить каникулы на изучение занудных трактатов.

— Ты не понимаешь, — девушка мечтательно возвела глаза к потолку и улыбнулась. — Наверное, даже если бы мне удалось добиться пропуска в Университетскую библиотеку, я все равно попросила бы у Дамблдора разрешения приходить сюда. Тут спокойно. Дело не только в книгах. Кажется, я начинаю понимать, почему ты принял его приглашение. Тут… уже как будто дом. И окна эти, и столы, и книги… Столько книг, Гарри! Когда я в первый раз пришла сюда семь лет назад, мне казалось, что к окончанию школы я должна буду прочитать их все, и от этого было немножко… страшно. Даже какое-то благоговение на меня находило. А оказалось, что я не узнала даже тысячной доли того, что здесь сохранено. Удивительно, правда? Нас отпустили на все четыре стороны, а ведь осталось столько неизведанного!

Гарри последовал ее примеру и оперся локтями о столешницу. Обстановка навевала лирические мысли, отмахиваться от которых совсем не хотелось. Он даже не был озадачен тем, что именно сейчас, совершенно случайно нашел в одной из многочисленных комнат Хогвартса Гермиону, не поражался тишине и покою, царившему в этих стенах. Само помещение располагало к тихой, вдумчивой беседе, не приемля резких звуков и отвергая посторонний шум, кроме перешептывания и шелеста страниц.

— А кто-нибудь еще возвращался в Хогвартс? — спросил он, продолжая наблюдать, как солнечные лучи медленно скользят по округлому каменному боку остроконечной башни, виднеющейся за окном.

— Нет, не думаю. Я часто здесь бываю, но никого не встречала.

— Меня ты тоже не встречала.

— Неправда. Я видела тебя из окна и слышала, как ты носишься по коридорам. Кроме тебя тут больше никто не бегает. Профессор Спраут все больше проводит время в теплицах, МакГонагалл ходит чинно, и у нее стучат каблуки, Дамблдор смешно шаркает по полу, а Снейп проносится почти бесшумно…

— Снейп? Он здесь появляется?

— Угу, — Гермиона склонила голову на бок, в свою очередь, окидывая Гарри пристальным взглядом. — А ты не знал?

— Нет. Он не говорил. Но я ведь и дома почти не бываю…

Юноша сник, поняв, что это — чистейшая правда. Через неделю ему придется окончательно переселиться в Хогвартс, и тогда он еще реже будет видеть профессора, пока не начнутся занятия. А как отразятся грядущие перемены на их отношениях, один Мерлин знает. Сам же Гарри опасался строить догадки.

— Я слышала, как он ругался с Дамблдором, — тихо сказала девушка.

— Из-за чего? — Гарри мигом подобрался, но Гермиона, заметив его заинтересованность, спасовала:

— Не думай, я не подслушивала! Просто они остановились возле двери, а Снейп не счел нужным понижать голос, вот и все. Кажется, он очень злился, потому и говорил слишком громко, думая, что его не услышит никто посторонний.

— Он упоминал об аврорате? — юноша мигом сложил части головоломки, сообразив, что профессор мог посчитать Дамблдора ответственным за вмешательство в ход расследования, так ударившее по его самолюбию.

— Аврорат? Нет…

Гермиона нахмурилась, нервно поправляя упавший на щеку локон.

— Ну же, Герми! Я должен знать!

— Но это нечестно, Гарри. Получается, что я и в самом деле… излишне внимательно прислушивалась к чужому разговору.

— Пожалуйста, — юноша умоляюще посмотрел на подругу, и та сдалась:

— Это из-за тебя. Он злился, что директор слишком загружает тебя делами. Сказал, что ты забросил занятия и едва доползаешь до постели. Требовал от Дамблдора, чтобы он хоть раз в день соизволил предоставить тебе нормальный обед, исключающий чаепитие со сладостями.

Гермиона тихонько рассмеялась, а Гарри потупился и едва не покраснел. Слышать это было приятно. Он не ожидал, что Снейп станет за него беспокоиться, но, тем не менее, профессор отправился к Дамблдору. Как обычно, не сказал ни слова, будто открытое проявление внимания могло его каким-то образом скомпрометировать, сделал все по-своему, но… Мерлин, как же тепло от этого становилось!

— Гарри?

— Да? — он вскинул голову, не сразу избавившись от мечтательности, затуманившей взгляд.

— Ты в порядке?

— Да. Я… просто я не ожидал такого. От него.

— Это хорошо. Я боялась, что ты огорчишься. Раньше ты так болезненно воспринимал, когда кто-то пытался тебе помочь. Даже если это были мы с Роном.

— Знаю. Только…

— Только дело в том, что это Снейп, да? — девушка пододвинула стопку книг и обхватила их руками, словно разомлевший дракон драгоценное сокровище. — Мне кажется, ты предпочитаешь проводить в его обществе гораздо больше времени, чем это необходимо. Все зашло так далеко?

Юноша не ожидал столь откровенного вопроса, однако Гермиона всегда отличалась умением анализировать чужие действия, хоть иногда это и заводило в тупик. Как сейчас.

— И да, и нет, — Гарри вздохнул. — Наверное, я просто боюсь перемен, иначе все действительно зашло бы гораздо дальше.

— А тебе не приходило в голову, что иногда любовь легко спутать с крепкой дружбой. Или… благодарностью. Только не сердись, — спохватилась она, резко выпрямляясь. — Я не хотела принижать значение твоих чувств, но….

— Похоже, ты знаешь, о чем говоришь, — невесело прокомментировал Гарри. — Это из-за Рона?

Гермиона кивнула:

— Я пыталась. Действительно пыталась, Гарри, но Рон и я… это было безнадежно с самого начала. А когда-то мне казалось…

— Он знает?

— Да.

— Но… Есть кто-то еще?

— Есть. Только… Я ведь знаю, что ничего не получится. Я никогда не стану любовницей или содержанкой при богатом чистокровном маге, а на большее я, как магглорожденная, вряд ли могу рассчитывать.

— Малфой? — Гарри нахмурился.

— Тут и догадки строить нечего, — Гермиона грустно улыбнулась.

— Он предлагал тебе что-то подобное? — вопрос прозвучал излишне резко, и девушка поспешила предупредить неизбежную вспышку негодования:

— Нет, Гарри. Нет. Он не стал бы. Но мы ведь оба все прекрасно понимаем.

— А как же, — юноша замялся. — Ты ведь снимаешь квартиру вместе с Роном.

— Это еще ни о чем не говорит. У нас две комнаты, каждый занимается своими делами, к тому же вскладчину платить за жилье гораздо легче. Когда находится время, выбираемся куда-нибудь вместе. А вчера даже в кино ходили. Ты не представляешь! Мы решили пригласить с собой мистера Уизли, и в кинозале пришлось потихоньку накладывать заглушающее заклинание: он так громко радовался, что соседи начали возмущаться…

Гермиона рассмеялась, но смех ее показался Гарри безрадостным.

— Вот я и подумала, что, если… Гарри, ты, главное, не ошибись. Если все так, как ты сказал, я за тебя рада, но всегда остается вероятность перепутать сильное чувство с признательностью и глубокой привязанностью. Ты ведь ни с кем не встречался, только с Чжоу, но это было как бы в шутку. А теперь война закончилась, и все будет иначе. Новые надежды, новая жизнь… Может статься, ты немножко поспешил, ты не думал?

— Ты так говоришь из-за того, что я выбрал…

— Глупости! Он действительно заботится о тебе, и доказывал это много раз, только никогда не выставлял свои поступки на всеобщее обозрение. Вдобавок, не думаю, что ему было бы приятно услышать твою благодарность, процеженную сквозь зубы, да и не очень-то он в ней и нуждался. Но ты стал другим. Можешь верить мне, можешь сказать, что от торчания в библиотеке у меня последние мозги ссохлись, только все те вещи, которые произошли после вашего ухода из Хогвартса, не могли пройти бесследно. Ты говорил, между вами что-то было, а что, если ты принял первое чувство за нечто большее? Одиночество достаточно страшная штука, чтобы согласиться пойти с ним на компромисс. Ты ведь не знаешь, что случилось бы, окажись на месте Снейпа кто-то другой. Тебе не с чем сравнивать.

— Нет, Герми, — Гарри устало потер виски ладонями, щурясь от яркого света: последний солнечный луч отразился от витража и теперь бил прямо в глаза. — Если ты права, после того Упивающегося я вообще должен был шарахаться от каждого мужчины, завести себе кучу подружек, реанимируя израненную гордость, и наслаждаться жизнью. Только почему-то я пошел к нему. Может, окончательно умом тронулся, может — наоборот. Но ведь потом это чувство не пропало. Да и раньше… Нет. Не могу сказать, что это любовь, но он мне нужен. Я даже не думал, что кто-то может быть нужен до такой степени.

— Он не изменится…

— Не изменится. И мне это нравится, — Гарри рассмеялся, повергнув подругу в легкий шок.

— Тебя всегда привлекали непреодолимые препятствия. Только обычно это заканчивалось скверно, — с легким укором заметила она.

— Не спорю. Но свой лимит неприятностей я уже израсходовал. И, кажется, моя жизнь стала немножко более упорядоченной. Против этого я тоже ничего не имею.

— Слишком упорядоченной, ты не находишь? А как насчет привнести в нее немного хаоса?

— Ты о чем? — подозрительно покосился на Грейнджер Гарри.

— Завтра мы с Роном собираемся в Нору. Не хочешь присоединиться?

Он поморщился и покачал головой:

— Нет. Это лишнее. Думаю, Рон будет не очень рад меня видеть…

— Неправда. Он хотел извиниться. Правда, хотел. Но извиняться в письме — последнее дело, а застать тебя на месте так же трудно, как поймать ветер.

Гарри неверяще взглянул на Гермиону, и та покровительственно похлопала его по плечу:

— Забудь. Просто забудь, как вы забыли о ссоре тогда, на четвертом курсе. Он не хотел оскорбить тебя. Рон решил, что ты отвернулся от нас, и ему на самом деле горько. Горько и обидно. Он всегда болезненно воспринимал твои тайны, но только потому, что слишком беспокоился.

— Ты знаешь, что некоторые вещи я не смогу ему рассказать. Даже после стольких лет дружбы.

— Некоторые — да. Но кое-что он уже понял. Например, то, что ты доверяешь Снейпу гораздо больше, чем когда-то. Он не в обиде. Он знает, как тяжело тебе пришлось. И ты не представляешь, насколько Рон сожалеет о своих словах.

— Герми, я все равно не смогу делать вид, будто все осталось как раньше.

— Не делай. Мы все изменились. Сделались немного, но старше. Не из-за возраста, а потому что начали свою жизнь. Это ведь многое значит. Попробуйте подружиться заново. Принять друг друга такими, какими вы стали.

— Я попробую.

— Вот и хорошо. Так тебя ждать?

— Во сколько?

— Завтра часа в три можешь приходить. Мы с Джинни как раз успеем испечь пирог. Если… у тебя не обнаружится других планов, рассчитывай остаться на ночь: Фрэд с Джорджем вернулись из Испании, так что намечается веселье. Ну так что? Идет?

Гарри задумался. Последний раз он видел Джинни во время бала в честь Победы, не считая посадки на Хогвартс-экспресс. Они даже протанцевали пару вальсов, но Гарри не особенно хорошо помнил эти минуты. Веселье его угнетало. Если для всех приглашенных праздник был освобождением, то для него — напоминанием о том, чего стоила его победа. Джинни веселилась, сыпала шутками, открыто флиртовала, а он даже во время танца постоянно искал глазами Снейпа, черной тенью застывшего в углу. Тогда для студентов сделали исключение: старшекурсникам разрешалось пить вино, преподаватели налегали на пунш, а Снейп пил скотч. Гарри знал, что это именно скотч. Он не перепутал бы ни с чем цвет напитка, наполнявшего бокал, замерший в пальцах профессора зелий. Но эти воспоминания больше не вызывали ощущения безысходности, тупой тоски и горечи.

— Идет! — Гарри встал, собираясь было пожать Гермионе на прощание руку, а потом наклонился и чмокнул девушку в щеку:

— Обещаю не опаздывать. И… спасибо.

— Не за что. Все, а теперь не отвлекай меня. Иначе придется просить директора, чтобы он позволил мне остаться на ночь, а перед завтрашним сумасшествием я рассчитывала нормально выспаться…

Гарри вернулся раньше обычного, и, прикинув, где следует искать Снейпа, направился в лабораторию. Дверь оказалась приоткрыта, подтверждая, что он не ошибся. Спустившись по шаткой лестнице, юноша остановился на самой нижней ступеньке и прислонился плечом к стене, забыв о том, что на мантии останутся следы от осыпающейся побелки. Профессор не обернулся, хоть был прекрасно осведомлен о нарушении границ его территории. Каждый раз, приходя сюда, Гарри поражался тому, что, как бы тихо он ни ступал, обманывая скрипящие при любом удобном случае ступени, Снейп узнавал о его присутствии быстрее, чем он оказывался внизу. Наверное, на двери стояло опознающее заклятье.

— Я был в Хогвартсе, — сообщил Гарри, наблюдая, как мужчина, одетый в свою рабочую мантию, покрытую следами зелий и порядком потрепанную, переливает густое темное варево из маленького котелка в стеклянную реторту.

— Поздравляю, — не особенно любезно отозвался Снейп. — Старый хрыч еще не лишился последних зубов, поедая свои леденцы?

— Ему это не грозит, — Гарри прищурился, привыкая к полумраку лаборатории. Профессор приложил много усилий, чтобы создать и здесь привычные условия, граничащие с аскетизмом его подземелий в замке. — Подозреваю, Дамблдор знает парочку заклятий на этот счет, иначе ему давно грозила бы вставная челюсть.

Он подождал, пока Снейп закончит возиться с очередным малопривлекательным снадобьем, и, подойдя к столу, уселся на свободный угол:

— Помочь чем-нибудь?

— Только своим отсутствием, — буркнул Снейп, отодвигая котелок и оборачиваясь к юноше. — Поттер, ты прекрасно осведомлен, что меня раздражают бездельники, мешающие мне работать.

— Потому я и предложил помощь. Не хочу, чтобы ты меня выставил, как в прошлый раз.

Профессор вскинул бровь, нехорошо ухмыльнулся и указал в сторону банки с заспиртованными слизнями:

— Нарежь десять штук, — мстительно предложил он.

Гарри обреченно вздохнул, сполз со стола и придвинул доску для нарезки ингредиентов. Некоторое время он работал молча, но вскоре ему это надоело. Сбросив малопривлекательные последствия своей деятельности в подставленную Снейпом миску, Гарри достал палочку и пробормотал очищающее заклинание, не желая ощущать на руках остатки скользкой массы, в которую превратились и без того малоаппетитные слизни.

— Завтра я собираюсь к Рону, — сообщил он, продолжая наблюдать, как Снейп уверенно измельчает какие-то корешки в ступке. — Наверное, задержусь до утра. Ты… не против?

— С какой стати, Поттер, я должен быть против? — мужчина продолжал свое занятие, изредка бросая короткие взгляды на котелок побольше, кипящий на медленном огне.

— Не знаю. Вдруг у тебя были какие-то планы.

— Вряд ли.

— А почему?

Рука профессора замерла, и Снейп выпрямился, удивленно посмотрев на Гарри:

— Твоя логика, Потер, вернее — ее отсутствие, для меня не новость, но не мог бы ты объяснить, что подразумевал под своим дурацким вопросом?

Гарри потянулся к наполненной вязкой зеленой жидкостью колбе, за что тут же получил по рукам, и виновато закусил губу под не обещающим поблажек взглядом Снейпа.

— Ты никуда не выходишь, запираешься в библиотеке или проводишь все время в лаборатории. Может, это пора исправить?

— Поттер, если ты такой болван, поясню специально для бестолковых гриффиндорцев: я приехал сюда для того, чтобы работать.

— М-м-м… А если ты устроишь выходной? — Гарри невозмутимо выхватил из-под носа профессора кусочек не попавшего в ступку корешка, принюхался, повертел в пальцах, почти сразу же опознав в нем Солодку, и бросил в банку с такими же корешками.

— Поттер, ты в курсе, что неизмеримо меня раздражаешь?

— В самом деле? А я-то все эти годы думал, почему ты так болезненно на меня реагируешь!

— Подойди сюда, — приказал Снейп, продолжая возиться с порошком в ступке, и юноша приблизился, ожидая очередного задания, которое профессор, наверняка, ему даст в надежде отвязаться. — Ближе, Поттер.

Послушавшись, Гарри подступил почти вплотную, тогда Снейп наклонил голову и на короткое мгновение запечатал его рот поцелуем:

— Заткнись, будь так добр, — велел он.

Гарри опомнился не сразу, недоверчиво провел пальцами по губам, и, наконец, усмехнулся:

— Единственно верный способ, правда? — констатировал он, даже не пытаясь сообразить, почему именно сейчас, а не днем, не неделей раньше Снейп позволил себе такую вольность.

— «Силенцио» было бы надежнее, но это чересчур радикально.

— А все же?

— Что, Поттер?! — уже с досадой поинтересовался профессор.

— Ты не хочешь выбраться отсюда? Между прочим, ты мне кое-что должен…

— Вот как? Во время учебы ты натворил что-то, за что я не успел снять баллы? Я задолжал тебе подзатыльник?

— Мой день рождения.

— И?

— Ты опоздал на мой день рождения.

— Ты все-таки ждал…

Снейп вздохнул, оставив, наконец, свою ступку, и развернулся к юноше:

— Поттер, это глупо.

— Для меня — нет. Давай сходим куда-нибудь! Ты должен хоть изредка высовывать нос из дома!

— Я никому ничего не должен!

— Хорошо. Ты никому ничего не должен. И мне — тоже. Но мы можем выбраться хоть в «Три Метлы»?

— Нет.

— Почему?

Снейп отвернулся, полностью сосредоточившись на котелке, жидкость в котором уже начала пузыриться.

— Почему… Северус?

Мужчина вздрогнул, а Гарри неожиданно смутился. Отношения, которые их связывали, были достаточно странными, но Снейп никогда не говорил, что хочет подобной фамильярности. Гарри никогда не называл его по имени, они предпочитали замять этот вопрос и, хоть Снейп не звал его иначе, как «Поттер», Гарри не мог назвать Снейпа по фамилии, а обращаться к нему «профессор» было глупо. Иногда, в шутку, у него вырывалось «сэр», но это не значило ровным счетом ничего.

— Ты не задумывался, как отреагируют окружающие, увидев тебя в моем обществе? — сухо поинтересовался мужчина.

— Нет, — искренне ответил Гарри. — Какая разница? Почему мы не можем просто выпить вина в пабе? Всем известно, что ты помогал мне, что без твоей поддержки я не смог бы победить Лорда, так почему…

— Журналисты, Поттер. Газеты. Сплетни. Любопытствующие. Этого довольно?

Юноша вздохнул.

— Ты сегодня излишне сентиментален, — проворчал Снейп, видя, как сник Гарри.

— Наверное.

Он не стал говорить, что прекрасно осведомлен о разговоре профессора с Дамблдором, о том, как оказалось приятно ощутить заботу, на которую не рассчитывал, просто коснулся руки профессора, заставил его выпустить ступку, и поднес ладонь к лицу, прижавшись щекой:

— А если я попрошу? Хоть в какую-нибудь маггловскую забегаловку. Хоть к Альбусу на чай…

— Поттер, отцепись. Тебе не приходит в голову, что от зелий, с которыми я работаю, ты пойдешь пятнами и покроешься чешуей?! — язвительно поинтересовался Снейп. — Отпусти мою руку.

Гарри хмыкнул, отстранился, достал палочку и, проведя ей по ладони мужчины, произнес очищающее заклинание:

— Так — лучше? — спросил он, прижавшись губами к тонкой, но обнадеживающе длинной линии жизни. — Я ведь почти ни о чем тебя не просил…

— Да, — чуть хрипловатым голосом отозвался Снейп. — Не считая просьбы о том, чтобы остаться у меня в доме, не считая возможности таскать мои книги, беспокоить меня по пустякам, хранить свое квиддичное барахло там, где я рассчитывал разместить лабораторную посуду, переводить мой скотч… продолжать?

Гарри рассмеялся, но тот факт, что Снейп так и не отнял руку, давал надежду на его согласие.

— Но ты ведь не отказался.

— А теперь оказываюсь.

— Северус…

Мужчина напрягся, но Гарри уже понял, что собственное имя, произнесенное просящим голосом, действует на него похлеще «Империуса».

— Возможно. Но не сегодня.

— Обещаешь?

— Нет.

— Не пойдет.

Гарри снова поцеловал теплую ладонь и поднял голову, глядя в глаза Снейпу:

— Пообещай.

— Если ты сейчас исчезнешь, то можешь считать, что я согласился.

— Хорошо, — юноша чуть прикусил кожу возле большого пальца, и рассмеялся, когда профессор резко отдернул руку:

— Что с тобой происходит, Поттер? Ты набрался вместе со своими несносными приятелями?

— Ты бы заметил, если бы это было так, — нахально заявил он. — Я абсолютно трезв.

— Это подтверждает мое подозрение. С головой у тебя явно не в порядке.

— Ты правда не против, если я погощу у Рона?

— Он, конечно, болван, каких мало, но устраивать попойку гриффиндорских выпускников в его доме — гораздо лучше, чем разносить по кирпичу Хогвартс или устраивать буйство здесь.

Гарри уставился на Снейпа, не сдержав удивления:

— А ты…

— Никогда, Поттер! Никогда ни один Уизли не перешагнет этот порог!

Юноша едва поборол усмешку при виде нескрываемого отвращения на лице зельевара:

— Думаю, Рон предпочтет заранее покончить с собой, чем оказаться здесь.

— В таком случае, я мог бы согласиться. С условием, что сам приготовлю для него яд.

— Ты — чудовище.

— Отнюдь. Теперь ты доволен?

— Вполне. А…

— Десять часов, Поттер. Тогда ты сможешь выложить все отвратительные подробности своего ужасного дня. Но не раньше. Если ты посмотришь на часы, то обнаружишь, что сейчас лишь четверть девятого. Пойди и найди себе какое-нибудь дело. Сходи на пруд, наконец. Вздумаешь утонуть — возвращаться не советую. В понедельник мне понадобится твоя помощь. Не говоря уж о том, что Уизли решит, будто я намеренно тебя уморил. Все. Убирайся.

Вернуться в Нору для Гарри оказалось куда большим испытанием, чем он мог предположить. Мистер и миссис Уизли были так рады его визиту, что едва не затискали в объятиях, несмотря на то, что юноша уже давно не напоминал того невысокого, взъерошенного паренька, которым был когда-то. Впрочем, взъерошенным он и остался, но ростом перемахнул мистера Уизли, ничуть не удивившегося этому факту.

Вопреки опасениям, Рон не был настроен враждебно, как не выглядел и смущенным: видно, Гермиона рассказала ему об их беседе. Он просто отвел Гарри в сторону и, скорчив виноватую физиономию, попытался извиниться, но был остановлен, когда начал объяснять причину своего поведения. Слышать о его отношении к Снейпу Гарри не желал даже в виде оправдания. Возможно, благодаря этому день прошел неплохо. После обеда, избавившись от опеки миссис Уизли, Гарри оказался в самой гуще событий: близнецы, заперев дверь в столовую, которую они узурпировали с позволения Молли, достали несколько бутылок огневиски, и дальнейшее вспоминалось юноше весьма смутно. Кажется, Фрэд нечаянно подпалил старую портьеру, демонстрируя какую-то хлопушку, Рон пытался потушить пожар, но вместо того, чтобы погаснуть, пламя разгорелось сильнее, Гермиона наколдовала ведро воды, в результате которого мокрыми оказались не только стены, но и участники мероприятия по пожаротушению, однако это никого не смутило.

Джинни сперва держалась скованно, как бывало всегда, когда они встречались, но после первого стакана огневиски раскраснелась, взгляд девушки расфокусировался, она забыла о застенчивости, напропалую подкалывая Гарри и игнорируя укоризненные взгляды Гермионы.

— А правда, что ты отказался от контракта со сборной Англии? — собравшись с духом, выпалила она, когда разговор перекинулся на обсуждение тактики нынешнего ловца сборной по квиддичу, и Джинни почувствовала себя не у дел.

— Отказался, — признал Гарри, проигнорировав возмущенный возглас Рона. — Но к тому времени Дамблдор уже предложил мне должность в Хогвартсе, так что у меня были причины.

— Ты прогадал, приятель, — ухмыльнулся Фрэд, подливая огневиски в его опустевший стакан. — Зачахнешь в этом вашем Хогвартсе!

— Точно! — подключился Джордж, подмигивая брату. — Мы вот тут подумали… а что, если ты согласишься рекламировать наши товары? Прикинь? Тайна века раскрыта: Гарри Поттер уничтожил Лорда бомбой-вонючкой производства Уизли&Уизли!

— Да ну вас к Мерлину, — Гарри фыркнул, по его лицу пробежала тень досады, и Рон это заметил:

— Заткнитесь, что ли! Мы тут, вообще-то, празднуем, а не…

— Да ладно! — одернул его Фрэд. — Что скажешь?

— Нет уж. Не с руки мне как-то на всеобщее обозрение выставляться. И так от журналистов нет отбоя, — кисло отмахнулся Гарри.

— В самом деле! — возмутилась Джинни. — Гарри столько перенес! Прекратите! Это вовсе даже не смешно!

— Да мы так… Чисто по-дружески, — сдался Джордж.

— Вот и молчите… по-дружески, — осадила их Джинни.

— Все, уже заткнулись, — замахал руками в притворной защите Фрэд. — Кстати, за победу тоже нужно выпить!

Пьянка пошла на новый виток, и Гарри уже не разбирал, кто наполняет его бокал. Поначалу Гермиона пыталась как-то контролировать расход алкоголя, но потом захмелела и даже принялась рассказывать, как на шестом курсе на спор заколдовала миссис Норрис, так что бедная кошка приобрела серебристо-зеленый оттенок, и Филч после этого еще долго таил злобу на слизеринцев, надеясь выяснить, кто поиздевался над его любимицей.

— Гарри, а помнишь, как на балу в честь Победы ты набрался, и мы с тобой чуть не упали? — расхохоталась Джинни, едва не опрокинув бутылку и поправляя вырез до неприличия открытого платья. — Хотя я бы тоже упала, если бы на меня Снейп так смотрел. Но все равно это было здорово! Знаешь, я рада, что ты меня тогда пригласил. Все девчонки чуть с ума не сошли!

— Брось, Джин, — вклинился Фрэд. — Гарри наверняка с тех пор не страдал без женского внимания, правда, приятель? А вот теперь он станет преподавателем — и все. Кончились твои счастливые деньки. Он вам покажет, где раки зимуют!

Гарри улыбнулся, скрывая смущение, но Джинни это заметила:

— Теперь у тебя куча поклонниц, верно?

— Хватит, а? — попытался урезонить сестру Рон, но Джинни не отреагировала на его выпад. Она смотрела на Гарри, ожидая ответа, а тот чувствовал себя исключительно неловко, понимая, что взгляды близнецов тоже остановились на нем.

— Ну, мне пришлось как-то выпроваживать одну ведьмочку, решившую стребовать с меня автограф. А так…

— А сейчас? Ты ведь живешь не в Хогвартсе, — не унималась Джинни.

— Все! Прекратите его тормошить, — вступилась Гермиона, понимая, что разговор зашел слишком далеко.

— А почему нет? — ухмыльнулся Джордж. — Джин, тут тебе ничего не светит! Прикинь, сколько желающих обратить на себя внимание нашего парня? А ты уж сидела бы, рыжая!

— Кто бы говорил, — возмутилась девушка, глядя на брата разъяренной тигрицей. — И ничего я не… я вообще просто спросила!

Рон молчал, за что Гарри был ему исключительно благодарен. Впервые за последнее время.

— Давай, скажи что-нибудь в свое оправдание, — настаивал Фрэд, чуя предстоящую забаву.

— Это не ваше дело, — возмутился юноша, чуя, что так просто от него не отделаются. За последние несколько минут он уже десять раз пожалел, что принял приглашение и явился в Нору, а также проклинал количество выпитого огневиски, притупляющего бдительность.

— У тебя есть девушка, правда? — грустно констатировала Джинни, и сделала изрядный глоток из собственного стакана, даже не скрывая огорчения. — Я так и знала!

— Естественно, — поддел ее Джордж. — Думаешь, он будет ждать, пока ты наберешься ума и закончишь Хогвартс? А что, Гарри у нас видный малый, тут у кого угодно крышу снесет. Так что ты у нас не исключение, малышка!

Джинни едва не плакала, осознав, что оказалась под прицелом острот близнецов, а Гарри не знал, куда себя деть, ощущая на себе пристальный взгляд Рона. Шутки были вполне невинными, если бы не четкое ощущение, что еще немного, и он будет способен ляпнуть глупость. То, что Джинни испытывает к нему более чем дружеские чувства, Гарри знал, и оттого, каким искренним было ее огорчение, становилось не по себе.

— Ладно, парни, ну что вы, в самом деле… — попытался вмешаться он, переводя взгляд с Фрэда на Джорджа и обратно, хоть и знал, что вряд ли сумеет пробудить в них совесть.

— А что мы? — возмутился за двоих Фрэд. — Ты бы еще сказал, что это не так! У тебя такая довольная рожа, что только идиот будет сомневаться! Ничего, Джин, вот образумится, вкусит плоды своей знаменитости и будет весь твой!

— Фрэд! — Гарри не выдержал, и резко поставил стакан на стол, так что все вздрогнули. — Хватит. Это, действительно, переходит всякие границы. Моя жизнь никого не касается.

— Это ты репортерам скажи! Все уже давно знают, у кого ты прячешься и что за всем этим стоит…

Юноша побледнел, чувствуя, что вот-вот опрокинет бокал, несмотря на то, что держал его мертвой хваткой. Он пристально посмотрел на Гермиону, которая ответила ему испуганным взглядом и отрицательно замотала головой, и перевел взгляд на Рона. Уизли молчал, залившись краской. Если он чего-то и не понимал, то должен был догадаться. Мерлин всемогущий! Гарри сглотнул, понимая, что уже слишком давно не пролистывал «Пророк», и если хоть слово из того, что сказал Фрэд, было правдой, ему грозит… Что ему грозит, Гарри предпочел не думать. Снейп прогонит его. Он так беспокоился за собственную репутацию, а тут… Господи, где он мог ошибиться? Что упустил?!

— Дай мне газету. Немедленно!

— Да что ты так дергаешься? — протянул Джордж, подмигивая брату. — Ну, поженитесь с этой Тетчер, будет куча детишек, если, конечно, ты не вздумаешь найти кого-нибудь поприличнее…

— К-какая Тетчер? — голос Гарри дрогнул.

— Ну, с которой тебя сфотографировали тогда возле твоего дома. Что, забыл уже? Или есть кто-то еще?

Юноша перевел дыхание, отпил огневиски и расхохотался. Господи, так не пугался он уже давно.

— Что, устарелые данные? — ошеломленно поинтересовался Фрэд, словно брал себе на заметку исправить это упущение.

— Отвали, — ухмыльнулся Гарри.

— Гарри? — Рон глядел на него во все глаза, и юноша понял, что может случиться непоправимое. — Это…

— Это была хорошая шутка, Рон. Ты же знаешь наших писак. Одно слово и…

— Черт, Гарри, но…

— Рон! — Гермиона, нервно вцепившаяся в скатерть, выглядела так, словно в любой момент готова применить заклятье немоты, но повторять дважды не пришлось:

— Ты знала? — выдохнул Уизли.

— Рон… — повторила она голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Ты знала?! — Рон встал, пошатнувшись, и оперся на стол.

— Перестань, — процедил Гарри, глядя на Рона снизу вверх. — Не устраивай комедию.

— Ты… Мерлин, как ты мог?!

— Я мог. Доволен?! И покончим с этим. Впрочем, если тебе неприятно мое присутствие…

Гарри потянулся за мантией, висевшей на спинке стула, но Рон опомнился быстрее:

— Погоди! Гарри, слушай, я…

— Ты в ужасе?

— Я… — Рон запнулся. Разум, затуманенный алкоголем, явно пасовал перед сложной дилеммой, которую долговязый Уизли пытался решить. Невольные свидетели сцены молчали, пауза затягивалась, и Рон сдался. Покачнувшись, он упал обратно на стул, так что тот жалобно скрипнул, и выдавил: — я в шоке, если именно это ты хотел услышать.

Фрэд присвистнул:

— Кажется, нас обошли. История-то попахивает чем-то серьезным.

— И не говори, — присоединился к нему Джордж.

Джинни во все глаза смотрела на Рона, надеясь понять хоть слово из бессмысленного диалога, но ее постигла неудача.

— Ну все, все, — Гермиона нахмурилась, привстала, забирая из-под носа у близнецов бутылку и переставляя ее на дальний конец стола. — Либо вы сейчас заткнетесь, либо отправляетесь праздновать на кухню! Все ясно?

— Зануда, — протянул Джордж, переглянувшись с братом.

— Точно, — подтвердил тот.

— Гарри, если ты ждешь, что я стану вопить, как дракон с прищемленными яйцами, ты сильно заблуждаешься. Ох, прости, Джинни, — спохватился Рон, скорчив виноватую физиономию.

— Эй, ты там потише, — возмутилась Гермиона.

— Мастер-класс по воплям ты уже устроил, — раздраженно бросил Гарри. — Может, теперь еще спросишь, почему я не сказал раньше?

— Ну… немного раньше это меня добило бы. К тому же сейчас я пьян в стельку… — ошалев от собственного великодушия, признался Уизли.

Воспользовавшись моментом, Джинни потянулась за своим стаканом, но Гермиона остановила ее, заставив вернуть стакан на место:

— По-моему, кое-кто из будущих преподавателей совсем забыл о своих обязанностях, — укоризненно посмотрев на Гарри, заметила она.

— Не напоминай! Кажется, в скором времени я крупно пожалею, что ввязался в эту авантюру.

— Джин, тебе уже хватит, — опомнился Рон.

— Рон, ты опять за свое? И без того мне кажется, что у нас в доме два Перси!

— Ронни заботится о благовоспитанности сестренки, — пропел Фрэд, за что получил от Рона тычок под ребра:

— Цыц! Станешь возмущаться, скажу, чтоб лишили торговой лицензии!

Близнецы заржали: видимо, это было дежурной шуткой, но обстановка разрядилась. Напряжение отпускало по мере того, как Гарри понял, что в данный момент приставать с расспросами к нему не станут. На лице Рона была написана пугающая решимость продолжить разговор, но он сдерживался, усиленно имитируя бурную деятельность, вклиниваясь в любой спор, и всячески доказывая, что увлечен исключительно болтовней, а потом постепенно притих и только слушал, изредка кивая. Судя по всему, его мысли были далеки от квиддича, пиротехники, драконов и анекдотов о слизеринцах. От всего, о чем говорили присутствующие за столом.

Они засиделись заполночь, пока Джинни не предложила выйти на воздух. Рон отправил сестру за мантией, хоть она поначалу и сопротивлялась, а остальные высыпали во двор, прихватив мешок фейерверков, запасенных Фрэдом и Джорджем. На грохот, сопутствующий пиротехническим эффектам, из окна высунулась миссис Уизли, покачала головой, но ничего не сказала, только проводила взглядом очередную петарду и плотнее захлопнула створку, так что звякнуло стекло в раме.

Отойдя подальше от близнецов, повздоривших из-за ракетницы, что само по себе было опасно для окружающих, Гарри уселся на покосившуюся скамью возле хилого куста рябины, но побыть в одиночестве ему удалось недолго. В зареве очередного фейерверка он заметил приближающегося Рона и нахмурился, видя целеустремленность, с которой друг обходил по синусоиде препятствия в виде кочек и пучков травы. Понимая, что сбежать не успеет, Гарри молча подвинулся, освободив место рядом, и Уизли плюхнулся на скамью, вытянув длинные ноги:

— Ну что, приятель, валяй. Рассказывай.

— Иди ты к Мерлину, — беззлобно посоветовал Гарри, проследив взглядом за полетом очередной петарды. — Всего месяц работаешь, а министерские замашки налицо!

Рон скривился:

— Да брось ты. Мне Герми уже сказала, чтобы я от тебя отстал, только…

— Только ты хочешь проверить, достаточно ли я набрался, чтобы разоткровенничаться?

— Ну…

— Слушай, вот только не надо беспардонно совать нос в мою жизнь.

— Проклятье, Гарри, да я ничего о твоей жизни не знаю! — взвился Рон. — У тебя на все случаи единственная отговорка: мое дело. Башкой стену проламывать и то больше толку, чем вытягивать из тебя правду. И если ты что-то…

Уизли замялся, потряс головой, видимо надеясь, что мозги прояснятся и нужные слова подберутся сами собой, но это не сработало.

— Я ведь правильно понял? У тебя и…

Рон снова замолчал и Гарри поспешил отвернуться. За что он был благодарен Гермионе, так это за умение объясняться, не произнося главных слов. Внимательная слушательница, наблюдательная от природы, она легко угадывала подтекст и ограничивалась намеками. Ожидать этого от Рона было бессмысленно.

— Ты даже имени его произнести не можешь? — усмехнулся Гарри. — Вот и не надо. Так обойдемся.

Он привстал, собираясь уйти, но Уизли потянул его за полу мантии, и юноша упал обратно, взмахнув руками, чтобы удержать равновесие. Все-таки он набрался. Причем знатно. На ясности мышления это пока не сказалось, а вот вестибулярный аппарат подкачал…

— Да погоди ты! — Рон выпустил его и обеими руками уцепился за край лавки. Парня явно повело в сторону, но равновесие он удержал:

— Я только… Гарри, я не дурак! И все понимаю. Но какого…

— Не знаю.

— Не перебере… тьфу! Не перебивай! И так хреново.

Новый взрыв фейерверка заглушил его слова и в озарившей двор ярко-малиновой вспышке Гарри различил силуэт Гермионы. Девушка увлекала в сторону Джинни, собиравшуюся было присоединиться к ним. Проклятье!

— Ты же никогда… То есть, ты же только с Чанг, так с чего…

— Рон, отстань, — Гарри начал закипать. Объяснять пьяному приятелю причины своих поступков, в которых он сам едва разбирался, не входило в число его любимых занятий.

— Так ты и в самом деле…

— Да.

— Спишь со Снейпом, — Рон ошарашенно закончил фразу, прерванную на полуслове. — Это из-за того, что он тебя спас?

— Думай, что говоришь! — Гарри резко развернулся к другу, испепеляя его взглядом, но темнота свела на нет весь эффект: Рон так и не заметил праведного гнева. — Хорошего же ты обо мне мнения, если решил, что я таким образом долги отдаю! Может, я и тебе чего задолжал? Придурок! Я же не лезу к вам с Герми, вот и ты ко мне не лезь!

— А если он тебя использует? Спорю, ему нравится, что ты стелишься перед ним! — прошипел Рон.

— Ты обещал! Я, может, и напился, но кое-что еще помню.

— Да, Мерлин задери! Обещал. Только мне подумать тошно, что он с тобой делает!

— А ты не думай!

— Я видел, как он на тебя смотрит, — с отвращением проговорил Рон. — Я бы не догадался, если бы своими глазами не видел, как он пялится на твою задницу! Хренов извращенец!

— А я тогда кто? — неестественно ровным голосом осведомился Гарри.

— Черт, я не то хотел сказать… Но он же тебя… у тебя выхода не было, пока вы скрывались, а он только этого и ждал, скажешь — нет?

— Если бы я не пришел сам, он и пальцем бы меня не коснулся.

— Гарри…

— Он игнорировал меня и продолжал бы в том же духе. Доволен?

— Оказывается, у ублюдка еще осталась какая-то порядочность, — зло пробормотал Рон. — Только ненадолго его хватило. Но он… он точно не требовал…

— Нет, Рон.

Уизли шумно втянул воздух сквозь зубы:

— Потому что… Гарри, мы же друзья, да? Делай что хочешь, но если окажется, что все это вранье, я ему яйца откручу!

— Остынь, а?

— Да остыл уже. Куда деваться-то?

Они молчали, пока не утих треск и свист запущенной близнецами очередной петарды.

— Ты осторожней там, — посоветовал Рон уныло. — Еще не хватало, чтобы журналюги пронюхали. Ты и в Хогвартсе с ним собираешься…

— Не знаю.

— Ох, приятель… Вечно ты по уши в дерьме! Как будто жить спокойно не можешь…

Гарри поднял голову, следя за новой вспышкой, рассыпавшейся в небе снопом ярко-зеленых звездочек, и повернулся к Рону, с трагическим лицом наблюдавшему за ним:

— Могу, Рон. Только все никак не получается...

Когда Гарри дополз до кровати, предоставленной ему в комнате, в свое время принадлежавшей Чарли, он едва стоял на ногах и все еще смеялся, вспоминая попытку Рона аппарировать на второй этаж. Дважды Рон оказывался на кухне, потому что, как сам признался некоторое время спустя, думал о припрятанных матушкой пирожках, один раз угодил в чулан, откуда вышел, оплетенный паутиной, а напоследок очутился в комнате Гермионы. Об этом узнали сразу же по негодующему воплю и тому, как следом за Роном из комнаты вылетела подушка.

Швырнув на шаткий стул мантию, Гарри принялся раздеваться, едва не вырвал пару пуговиц, расстегивая рубашку, запутался в джинсах, слишком поздно обнаружив, что не удосужился снять обувь, а потом комнату огласил стук ударившегося о стену ботинка. Вздрогнув от учиненного грохота, Гарри на всякий случай огляделся, и второй ботинок снял осторожно, зная, какие тонкие стены в доме Уизли. Перебудить всех обитателей в его планы не входило.

В голове шумело, большей частью от огневиски, чем от фейерверков. Сообразив, что у него нет пижамы, он разделся до трусов, поежился и поскорее нырнул под одеяло, закутавшись едва не с головой. Повертелся, устраиваясь на непривычно жесткой подушке, вспомнил, что забыл снять очки, оттого так неудобно оказалось лежать на боку, и с трудом приподнял отяжелевшую голову, осматриваясь. Тумбочки под боком не оказалось. Выразив недовольство нечленораздельным бормотанием, Гарри сунул очки под подушку и упал обратно, зная, что все равно их не забудет: без очков он видел настолько скверно, что не заметить их отсутствие было трудно.

Через четверть часа Гарри начало мутить и он смог признаться себе, что все-таки перебрал. Реакция на крепкие напитки у него вообще была странной: в тот день, когда они уговорили на троих бутылку огневиски, он почти не опьянел, а сейчас… Застонав, юноша перевернулся на другой бок и зажмурился, дабы не видеть, как плывет окружающий мир. Стало только хуже. Смирившись с неизбежным, Гарри сел, спустил ноги с постели, поджав пальцы, едва ступни коснулись холодного пола, схватил со стула мантию и принялся нащупывать карманы. Мерлин, кто бы знал, как он был благодарен за то, что кое-кто смог предугадать последствия…

Извлекая пару флаконов, Гарри блаженно улыбался: второй ему точно не пригодится. Если в данный момент он избавится от всех последствий выпитого часом ранее, похмелье его уже не настигнет. Откупорив бутылочку, юноша проглотил содержимое, настороженно ожидая реакции организма и надеясь, что Снейп не подсунул какую-нибудь гадость в надежде отравить воспоминание о пьянке в доме Уизли. Через минуту его скрутило, так что захотелось броситься в уборную и обнять емкость, предназначенную для отправления естественных нужд, и он уже собирался сдаться, как все прекратилось. Сознание прояснилось, но вместе с тем Гарри легко вспомнил и оценил всю чушь, которую нес на протяжении вечеринки, после того, как они с Роном прикончили остатки огневиски. Скривившись, он понадеялся, что остальные участники веселья забудут, как он отплясывал с Герми нечто несусветное посреди огорода под радостный рев близнецов, и как объяснял Джинни, что она исключительно красивая девушка, но не в его вкусе, и вовсе не потому, что у нее рыжие волосы. Впрочем, мысль, что его товарищи по несчастью с утра будут чувствовать себя немногим лучше, успокоила. Все-таки, протрезвляющее зелье — незаменимая вещь…

Разум, освобожденный от действия алкоголя, радостно уцепился за возможность передохнуть, и Гарри отключился, едва ощутил под головой подушку. Мантия, неосторожно брошенная на стул, медленно сползала на пол, а он безмятежно спал, довольно посапывая, чуть приоткрыв рот, разметавшись на кровати и откинув в сторону одеяло.

Гарри снились прикосновения. Прикосновения ласковых рук, скользящих по коже, приятная тяжесть тела, прижимающего его к постели, жаркий поцелуй, обжигающий губы, и истома, охватывающая при одной мысли, что это может значить. Гарри глубоко вздохнул, не до конца вынырнув из сновидения, и застонал, поняв, что с уходом из мира грез ласки не исчезли. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы он окончательно пришел в себя и распахнул глаза. Четкий девичий силуэт, рассыпавшиеся по плечам длинные волосы, ладони, поглаживающие его грудь — это было слишком даже для самого откровенного эротического сна. Особенно учитывая, что обычно ему снился… совсем другой человек.

Гарри приподнялся, опершись на локти, и девушка, оседлавшая его бедра, подалась вперед, испуганно зашептав:

— Гарри, это я! Тише, пожалуйста…

— Джинни? Какого…

— Не надо…

Она склонилась над ним и новый поцелуй, неловкий, неуверенный, оборвал возглас возмущения. Ошалев от происходящего, Гарри упал на подушку, проклиная не заставившую себя ждать реакцию: возбужденный бесстыдным сновидением член затвердел и Джинни не могла этого не чувствовать сквозь тонкую ткань его трусов. Поцелуй оказался коротким. Прикоснувшись к его губам, девушка выжидающе замерла, словно требуя от него проявления инициативы, но Гарри схватил ее за плечи, вынуждая отодвинуться:

— Что ты творишь? Ты в своем уме?!

— Абсолютно. Гарри…

— Нет. Прекрати. Иди к себе. Ты…

— Я знаю. Я знаю, что у тебя кто-то есть. Это не важно. Пожалуйста, только не прогоняй меня…

— О, Мерлин! — он сглотнул, осознав, что каждое движение девушки вовсе не способствует сохранению его самообладания.

— Ты ведь хочешь меня. Я чувствую. Гарри… только один раз. Я пойму, если потом ты на меня и не взглянешь. Но ты ведь…

Юноша зажмурился, с ужасом осознав, что именно эти слова срывались у него с губ, когда он пришел к Снейпу. Мерлин всемогущий, как же жалко это звучало! Неужели Снейп тоже всего лишь поддался инстинкту? Ведь то, что сейчас происходило, невозможно было назвать любовью. Он не чувствовал ничего, кроме вожделения, заставившего положить руки на бедра Джинни, чтобы почувствовать, как это — прикасаться к хрупкому девическому телу, горячему, полному нерастраченного желания.

Джинни застонала, выгнулась, являя очертания упругой груди с призывно торчащими сосками, и Гарри едва сдержался, чтобы не чертыхнуться: член болезненно напрягся, требуя более тесного контакта. Если бы Гарри был пьян, он наверняка последовал бы желанию, но…

— Джинни, мы не можем, — хрипло пробормотал он. — Это обман, понимаешь? Ты обманываешь себя и меня.

— Мне все равно, — она двинула бедрами, так что юноше пришлось прикусить губу. — Я хочу, чтобы ты был у меня первым. Гарри…

Горячие руки скользнули по его груди, ноготки царапнули соски, вырвав короткий стон, и он крепче сжал бедра девушки, томно рассмеявшейся в ответ на его действие. Если бы не это, Гарри окончательно потерял бы контроль над собой, но мысль, что Джинни подозревала о его реакции, вернула к действительности. Она была готова к этому. Понимала, что он не сможет противиться, что одного ее присутствия хватит, чтобы заставить его делать то, что требует тело. Это было отвратительно.

— Хочешь, чтобы я тебя трахнул? — Гарри рассмеялся, чувствуя нарастающую досаду. — Только это? Сейчас буду я, а кто потом?

Девушка вздрогнула, но ему уже было без разницы, насколько безжалостно прозвучали его слова.

— Гарри, но…

— Что? — юноша расслабился, понимая, что этот раунд выиграл. Его руки поднялись выше, накрыв полушария грудей Джинни, пальцы безошибочно нашли соски, лаская их круговыми движениями, и еще один стон нарушил тишину.

Чувствовать податливое тело было восхитительно приятно, ощущение, что он впервые касается девушки, впервые наслаждается видом обнаженной фигуры, совершенной, предназначенной для мужских ласк, вызывало дрожь в теле.

— Да, Гарри, да…

— А если я захочу, чтобы ты стала моей подружкой, буду пользоваться тобой, когда мне придет в голову — это тоже будет тебе приятно?

Джинни всхлипнула, но ее тело, сотрясаемое дрожью, отвечало честнее. Она наклонилась, прижавшись губами к его губам, будто ожидая, что на этот раз его выдержка рухнет окончательно. Он рассмеялся. Просто рассмеялся, уронив руки, чувствуя, что еще немного и сорвется: схватит девчонку за волосы и в чем есть притащит к Рону.

Неловкий поцелуй оставил возле рта влажный отпечаток, который хотелось стереть, что он и сделал, проведя тыльной стороной ладони по губам. Жест выглядел преотвратно. По крайней мере, для него самого. Когда его целовал Снейп… Мерлин, ему хотелось впитать вкус, оставшийся на губах, облизать их и потребовать еще. Безумие.

— Гарри, что случилось? Я… что-то не так сделала?

— Твои чертовы духи, Джинни… — он был готов расхохотаться и расплакаться одновременно. — Я их ненавижу…

— Но… я подумала…

— Афродизиак? Патентованное средство для стимуляции эрекции? — не выдержав, Гарри закрыл лицо руками. — Господи, эта дрянь… Он же почувствует! Чертова идиотка! Он узнает! Узнает и выгонит меня к дьяволу, и больше никогда…

Никогда — что? Не позовет в свою постель? Не ответит на поцелуй? Если бы между ними было что-то, помимо вожделения, так и случилось бы. Если. Беспощадное слово.

Он обреченно застонал, не видя, как застыла Джинни, прижав руки к груди.

— Убирайся. Убирайся куда хочешь, только не попадайся мне на глаза!

— Ты…

— Я не собираюсь с тобой спать, если именно это тебя интересует.

— Но я же…

Гарри не ответил. Стискивая зубы, он пытался избавиться от ощущения, что все происходящее ему до боли знакомо. Ничтожная попытка соблазнения, неловкие поцелуи в темноте — зеркальное отображение его недавнего прошлого. Точно такие же эмоции, как он испытывал сейчас, он сам мог вызывать у Снейпа. Жалость и ничего больше. Досада, раздражение. Это не мешало желанию властвовать над разумом, почему-то усиливая похоть, доводя вожделение до критической отметки, но не заставляло терять последние крохи здравомыслия. Именно поэтому Снейп никогда… никогда не позволял ему дотрагиваться до себя. Дарил сумасшедшие ласки, зная, что нужно изголодавшемуся по страсти телу, и уходил, чтобы не видеть, чтобы отвязаться, забыть и больше не вспоминать до следующего раза.

— Ненавижу, — повторил Гарри, без тени эмоций глядя на Джинни.

Он почувствовал, как девушка приподнимается, неловко дергает ногой, запутавшейся в скомканной простыне, опирается рукой о постель в непосредственной близости от его бока, и почти сползает на пол, потянув за собой край одеяла, но ничего не сказал. Только отстраненно наблюдал, пока она подбирала с пола коротенький халатик, куталась в него трясущимися руками, и шла к двери.

Часы на стене громко тикали, отсчитывая минуты в полной тишине, но за прошедшее с ухода Джинни время Гарри ни разу не пошевелился. Пытаться уснуть было бессмысленно. Он не смог бы, даже измотавшись до крайней степени, даже если бы перед этим сутки напролет летал на метле или ругался с гоблинами в Гринготтсе, выбивая очередной кредит для Альбуса. И оставаться здесь он больше не хотел. Не хотел чувствовать наполнивший комнату приторно-сладкий запах духов, густой, словно патока, в которой так легко вязнут мухи. Он и был такой мухой. Увязшей с головой.

Усевшись на постели, Гарри извлек из-под подушки очки, нащупал джинсы, брошенные на стул, и принялся одеваться. Возвращаться в дом, к которому привык, который почти считал своим, было тошно, но задерживаться здесь — еще хуже. В спешке рубашка оказалась надета кое-как, однако проверять, почему количество петель не совпадает с количеством пуговиц, Гарри не собирался. Зашнуровав ботинки, он накинул мантию и вышел в коридор, проигнорировав всхлипы, доносящиеся из комнаты Джинни.

Аппарировал он успешно, хоть и мечтал, чтобы в процессе его разорвало на сотню мелких кусочков. Тогда не пришлось бы мириться с тем, что неустойчивый фундамент из иллюзий, на котором он начал строить новую жизнь, рассыпается по камешку у него на глазах. Но вопиющая несправедливость заключалась в ином: как ни старался он принять свою ошибку, по-прежнему оставалось нечто, вынудившее его вернуться именно в этот дом, когда в его распоряжении имелось пустующее лондонское жилье, и он чувствовал себя ущербным вдвойне, тайком пробираясь в свою комнату.

Неслышно притворив за собой дверь спальни, Гарри привалился к ней спиной, постоял, успокаивая колотящееся сердце, резко выдохнул и принялся срывать одежду. Хотелось раз и навсегда смыть прилипший к телу запах, а уже потом предаваться самоуничижению, если в этом останется необходимость.

Забравшись в ванну, уже задернув легкую шторку, он в последний момент вспомнил, что так и не снял очки. Пристроив их на ближайшей полке, Гарри потянулся к крану, но тот никак не хотел поворачиваться и юноша крутанул его со всей силы, едва не сорвав резьбу. Вода, хлынувшая из душа, показалась слишком горячей. Отшатнувшись, он убавил напор, и дыхание перехватило от холода. Решив оставить все, как есть, Гарри опустился на колени, обхватил плечи руками и замер под ледяными струями. Кожа неотвратимо покрывалась мурашками, волосы прилипли к лицу, но лучше не становилось, наоборот, собственное поведение казалось верхом идиотизма, и с каждой минутой злость только усиливалась.

Промерзнув едва не до костей, он вряд ли заметил бы легкий сквозняк, проникший в его убежище, однако звук открываемой двери легко разрушил оцепенение. Вскинув голову, Гарри закашлялся, отплевываясь, когда вода залила лицо, и попытался разлепить ресницы. Полупрозрачная занавеска, отделявшая его от остального мира, отлетела в сторону, на пол посыпались брызги, послышалось приглушенное ругательство, и холодный поток исчез, оставив после себя одинокие капли, размеренно падающие из душа.

— Поттер, какого черта? Что за выходки?!

Прежде чем Гарри опомнился, его схватили под мышки, силой вынуждая подняться, словно безвольную куклу. С неожиданным ожесточением он оттолкнул удерживающие его руки, поскользнулся, потеряв равновесие, и едва успел в последний момент уцепиться за бортик ванны:

— Пусти! Пусти меня, или я не знаю, что сделаю! — прошипел он сквозь зубы.

— Идиот! — не заботясь о промокшей мантии, наспех наброшенной поверх пижамы, Снейп выволок вяло сопротивляющегося парня из ванны, схватил с полки банное полотенце и принялся нещадно растирать его плечи.

Кожа горела, с волос стекала вода, капая на пол, жесткое полотенце причиняло боль занемевшему телу, вдобавок саднила коленка, которой он приложился о раковину, но злость оказалась сильнее:

— Ты должен был сказать! Должен был послать меня сразу же, вместо того, чтобы делать вид, будто…

— Если соизволишь пошевелить извилинами, то вспомнишь, что именно так все и было, Поттер.

— Ты… — Гарри запнулся от охватившего его негодования, большей частью вызванного тем, что профессор и на этот раз был прав.

— Не представляю, что творится в твоей пустой голове, и не собираюсь строить гипотезы, — бросил Снейп, бесцеремонно развернув его боком, ни на секунду не прерывая своего занятия. — Просто сделай одолжение: заткнись.

— Ты мог не молчать, — выговорил Гарри. — Мог сказать, что я тебе не нужен, вместо того чтобы милостиво снизойти до меня. Хоть раз в жизни не поступать со мной по-скотски и сказать, что я смешон!

Выхватив у мужчины полотенце, он отступил назад, намереваясь прикрыть наготу и хоть немного согреться. Снейп не остановил его.

— Полагаешь, я проявил неуместную жалость? — вкрадчиво уточнил профессор, наблюдая, как Гарри лихорадочно кутается в насквозь мокрое полотенце, не соображая, что отсыревшая ткань не принесет ему тепла. — Полагаешь, я готов терпеть в своей постели недоумка, мучающегося виной перед самим собой, только затем, чтобы он перестал изображать страдальца? Так, Поттер?

Снейп схватил его за плечи, припечатав к стене, но вразумительного ответа не добился. Юноша прерывисто дышал, его ноздри раздувались, выдавая с трудом сдерживаемую ярость:

— А знаешь, — хрипло рассмеялся Гарри. — Я хотел ее. Я бы переспал с ней просто потому, что у меня на нее встало. Когда я так же притащился к тебе, ты ведь едва удержался, а я чем хуже? Только одного понять не могу: что тебя остановило? Мне-то противно стало, когда я со стороны на себя посмотрел, а ты?

— Может, то, что герой-любовник стучал зубами от страха? — Снейп навис над ним, выплевывая слова в лицо. — Может, я не хотел, чтобы наутро один безмозглый герой пошел и наложил на себя «Аваду»? Какой вариант тебя устраивает?

— Тебе стало меня жалко! Не смог отвязаться другим способом? Лучше бы ты меня трахнул, так было бы честнее! — собственный крик резанул уши, так же, как последовавший за ним ядовитый смех:

— Захотелось большего, Поттер? Я могу это устроить.

Гарри не ожидал, что хватка Снейпа может оказаться по-настоящему сильной. Вспоминая о том, как они сцепились в первый раз, он убеждал себя, что его безоговорочное повиновение было причиной шока, что, случись все еще раз, он нашел бы способ вырваться, но внезапность сыграла свою роль. Профессор был худым, скорее жилистым, чем мускулистым, а у Гарри за плечами был опыт квиддичных тренировок, были навыки, полученные в дуэльном клубе… вот только палочка осталась среди разбросанной по всей спальне одежды, а Снейп действовал слишком целеустремленно.

Гарри опомнился уже посреди комнаты, уперся ногами в пол, мешая волочь его дальше, извернулся, почти освободившись, и почувствовал, как плечо скрутила тянущая боль, когда руку заломили за спину. Зашипев, он резко втянул воздух сквозь зубы, но стон подавить успел:

— Ты этого не сделаешь!

— Отчего же? — прерывистый голос прозвучал возле самого уха.

Гарри дернулся, полотенце свалилось на пол, зато ему удалось высвободить запястье. Выругавшись, Снейп перехватил его за локоть, развернул спиной к себе и с силой толкнул вперед. Потеряв равновесие, толком не видя без очков, он тщетно попытался выставить руки, чтобы смягчить неминуемое падение, и рухнул на постель, придавленный Снейпом, уткнувшись лицом в покрывало, едва не взвыв от досады и беспомощности.

— Ты об этом говорил? — дыхание щекотало шею, он еще раз дернулся, в надежде сбросить с себя мужчину, и обмяк. — Ну же?

Между бедер втиснулось колено, вынуждая развести ноги. Снейп не торопился: его ладонь коснулась бока Гарри, постепенно спускаясь ниже, и юноша закусил губу. Каждая попытка пошевелить заведенными за спину руками оканчивалась резкой болью в плечах, предупреждающей о нежелательности подобных действий. Видимо, Снейп был прекрасно осведомлен о том пределе, до которого можно выкрутить суставы, чтобы отбить у жертвы всякое желание добровольно доводить дело до неизбежного вывиха.

— Думаешь, я куплюсь на это дурацкое представление? — тяжело дыша, проговорил Гарри. — Ты меня не хочешь…

— Откуда тебе знать, мальчишка, чего я хочу? — Снейп выразительно пошевелил коленом, юноша попытался сдвинуть ноги, и почувствовал, как неприятно царапает кожу жесткая профессорская мантия.

— Ты не посмеешь, — в голосе Гарри отчетливо прозвучали истеричные нотки. Рванувшись, он отчаянно выгнулся, упираясь коленями в постель, но вместо того, чтобы получить хоть немного свободы, оказался прижат еще сильнее, сообразив, что добровольно обеспечил полный доступ к своему телу.

— Неужели? — Снейп чуть переместился в сторону, и юноша вздрогнул, ощутив, как рука принялась поглаживать его ягодицы.

— Не смей, — в панике прошептал он, боясь шевельнуться.

Мускулы невольно напряглись, Гарри услышал глухой смешок, а потом ладонь скользнула между ног, проникая в горячую ложбинку, беззастенчиво раздвигая ягодицы, и он едва не всхлипнул. Поверить во внезапную вспышку страсти юноша не мог. Жажда унизить и взять реванш, пользуясь его неспособностью оказать сопротивление — да. Но не влечение, с которым он смог бы смириться.

— Не надо…

— Не слышу, Поттер, — вкрадчивый, чуть хрипловатый голос был полон издевки.

— Не надо… так, — сдавленно повторил он, проклиная себя за то, что приходится просить.

— Снова что-то не устраивает? Думаешь, жалость, это когда вышвыривают из постели, вместо того, чтобы хорошенько оттрахать?

По телу Гарри пробежала дрожь. Мысли о сопротивлении вылетели из головы: любое движение могло спровоцировать Снейпа, приближая неизбежное, вынуждая смириться с тем, что все будет совсем не так, как он хотел, как представлял себе. Прикосновение стало настойчивее, пальцы двигались по-прежнему осторожно, кружа возле ануса, давление на плотно сомкнувшееся кольцо мышц усилилось, тревожа нежную плоть, и не оставляя сомнений в намерениях мужчины. Догадываясь, что должно за этим последовать, каким болезненным будет вторжение, пускай сперва это будет всего лишь пара пальцев, которые вот-вот окажутся у него внутри, Гарри сжался еще сильнее, едва справляясь с накатившим ужасом:

— Там… в тумбочке… крем, — хрипло пробормотал он, надеясь, что никогда не вспомнит умоляющие интонации, сквозившие в собственном голосе. — Пожалуйста…

— Что?

— Ты же не собираешься пытать меня, черт возьми! Просто сделай все как надо, если уж…

Снейп вздрогнул и теперь к ужасу, испытываемому Гарри, добавилось желание умереть от стыда за собственную просьбу. Хватка ослабла внезапно. Так же внезапно он осознал, что больше не ощущает пугающих прикосновений, остался лишь отголосок чувственной ласки. Приподнявшись, мужчина скатился с него, и замер, распростершись на постели, уставившись в потолок, а Гарри наконец-то смог вздохнуть, не опасаясь, что движение отзовется болью в плечах. Полная свобода оказалась неожиданностью. Он дождался, пока окончательно утихнет дрожь в теле, и пошевелился. Стараясь не вспоминать, как выглядел все это время, распластанный кверху задницей, с раздвинутыми ногами, Гарри оперся на локти и принялся растирать ноющее запястье. В голове не задерживалось ни одной мысли, лишь стойкое ощущение, что чувствовать себя более гадко вряд ли возможно.

— Прости, — он не был уверен, что правильно расслышал слова, но все же повернул голову. Снейп не смотрел на него.

Гарри сглотнул, однако избавиться от кома в горле оказалось не так-то просто.

— Ненавижу, — хрипло пробормотал он, даже не пытаясь отодвинуться. — Доволен? Что теперь? Кажется, я сделал все, как ты хотел: упрашивал, унижался, позволил в очередной раз смешать себя с грязью… Так какого черта ты все еще здесь?!

Снейп скривился. В темноте он выглядел еще более бледным, волосы неаккуратно свисали по обеим сторонам лица, ворот мантии расстегнулся, обнажая горло с отчетливо выдающимся кадыком:

— Я не хотел этого.

— Тогда зачем… так? — горечь собственных слов ранила гордость куда сильнее, чем пережитое унижение, выдавая уязвимость.

— Это Грейнджер? — отстраненно осведомился зельевар.

Если он хотел сбить Гарри с толку, то ему это удалось. Забыв, что еще несколько минут назад был готов уничтожить Снейпа на месте, юноша резко развернулся, перекатившись на бок, даже не пытаясь скрыть досаду:

— Причем тут Гермиона?!

— Я читаю газеты, Поттер. Ко всему прочему у меня было время понаблюдать за вашим нашумевшим романом. Я прекрасно видел, как она вешалась тебе на шею после твоего триумфального возвращения с победой.

— Подожди, — попытался остановить его Гарри, но потерпел неудачу:

— Перестань, — отмахнулся Снейп. — Ей надоел чертов Уизли, а тут подвернулась великолепная возможность разнообразить обстановку, не так ли? Или виной галлоны выпивки? Может статься, тебе удалось убедить ее, что победитель Лорда будет выглядеть в роли ее приятеля гораздо лучше, чем этот кретин?

Речь оборвалась столь же внезапно, как и началась, но Гарри мог лишь глотать ртом воздух. Такой вопиющей несправедливости он не ожидал даже после издевательской попытки проучить его. То, что Снейп впадет в бешенство, было вполне закономерно — ангельским терпением он никогда не отличался, особенно выслушивая пространные претензии в свой адрес. Но сорвался он именно после слов о несостоявшейся интрижке. Если бы Гарри не знал его так хорошо, то мог бы предположить, что профессор…

— Ты ревнуешь? — ошеломленно выдохнул он.

— Мне нет дела до того, с кем ты проводишь время. Наши отношения…

— А у нас есть какие-то отношения? — мигом вспылил юноша, выпрямляясь и садясь на постели, наплевав на то, что надето на нем столько же, сколько было в день появления на свет. — Ты шарахаешься от меня, как… как…

Не находя слов, он с досадой ударил кулаком по постели:

— Будь я тебе нужен, ты не стал бы отталкивать меня! — закончил он, поняв, что подходящее сравнение все равно не отыщется.

— По второму кругу, Поттер? — зло прервал его излияния Снейп. — Определись, наконец, чего ты хочешь.

— Я?! А это имеет значение? Думаешь, я полный дурак, и не понимаю, что ты будешь избегать меня, пока я не позволю попользоваться своей задницей?!

— Ты и в самом деле дурак. Но, тем не менее, ты притащился сюда, вместо того, чтобы благополучно досыпать в жалком захолустье, оккупированном Уизли, — насмешливо констатировал профессор. — Порадовал бы соплячку и вернулся с утра, как ни в чем не бывало. Насколько мне известно, там твоей заднице ничего не грозило.

— А потом объяснять Рону, какого черта его сестра делала в моей постели, а главное — почему я не собираюсь радостно вести ее под венец?! Не сомневаюсь, тебе это доставило бы несравнимое удовольствие, не говоря уж о поводе наконец-то от меня избавиться!

— Надо же! Так это младшая Уизли решила не терять времени даром?

— Хватит! Ты не смеешь говорить так после… после… — он задохнулся от ярости, и Снейп воспользовался секундной заминкой:

— После того, как дал тебе понять, что ты вовсе не нуждаешься в том, чего так настойчиво от меня требуешь? — презрительно закончил он.

— Я не говорил, что хочу еще раз почувствовать, каково это, оказаться подстилкой! Удивительно, почему ты сразу меня не обездвижил для полного сходства!

Немедленно обернувшись на шорох, Гарри увидел, как Снейп потянулся к вороту мантии, замер, не завершив движение, и уронил руку на покрывало, впившись пальцами в плотную ткань:

— Я не сделал бы этого.

Мстительная радость при виде эмоций, наконец-то отразившихся на лице профессора, всколыхнулась в душе, но злорадство длилось недолго:

— Знаю, — отрешенно признал он. — Мог бы сразу догадаться, только думать в тот момент было затруднительно, знаешь ли. Ну, по крайней мере, ты убедился, как немного надо, чтобы сбить с меня спесь…

Криво усмехнувшись, юноша потер ноющее запястье. Снейп шевельнулся, но оборачиваться на этот раз не было необходимости: Гарри и так знал, что профессор смотрит прямо на него.

— Поттер, ты…

— Я идиот? Болван? У меня мозги скучечервя, а интеллект устрицы? Ты это хотел сказать? — невесело продолжил он, передернув плечами.

— Ты замерз, — проговорил Снейп, нарушив затянувшееся молчание. — Куда ты дел свой халат?

Опешив от неожиданности, Гарри кивнул в сторону шкафа. Мужчина поднялся, кутаясь в заметно перекосившуюся мантию, пересек комнату, некоторое время изучал содержимое полок, явно отыскивая в полумраке нужную вещь, и столь же неторопливо вернулся обратно. Остановившись возле кровати, он накинул халат на плечи Гарри, не двигаясь с места, пока тот не оделся, со второго раза попав в рукава.

— Пойдем.

— Куда? — вопрос вырвался спонтанно, прозвучав до обидного нерешительно.

— Ко мне. Посмотрю, что с твоей рукой.

— Я в порядке.

— Мне лучше знать, Мерлин подери, — вспылил Снейп, но за его раздражением Гарри с изумлением различил едва ли не большую горечь.

Почему подчинился приказу, он так и не понял. Выйдя в коридор, Гарри плотнее запахнул полы халата, стараясь не отставать от профессора, запоздало обнаружив, что оставил очки в ванной, а без них он чувствовал себя совершенно беспомощным. По пути он дважды споткнулся и Снейп был вынужден помедлить, однако от комментариев воздержался, что было совершенно не в его духе.

Переступив порог спальни, Гарри услышал, как захлопнулась за спиной дверь и, близоруко сощурившись, различил отрывистое движение Снейпа, когда тот указал на постель:

— Садись.

Добравшись до кровати и послушно усевшись на самый край, он помедлил, ощущая себя довольно неуютно, а потом отбросил приличия и устроился основательнее, заняв достаточно места и подогнув под себя ногу. Снейп проигнорировал его возню. На письменном столе вспыхнула масляная лампа, послышался звук выдвигаемого ящика, и профессор извлек на свет ничем не примечательную баночку, одну из тех, в которых обычно хранил мази. Из-под упавшей на лоб челки Гарри внимательно наблюдал, как тонкие пальцы вынимают пробку, как профессор принюхивается к содержимому, сверяется с этикеткой, но едва мужчина посмотрел в его сторону, отвернулся, желая скрыть заинтересованность. К счастью, выражение лица Снейпа ему было не разглядеть. Делая вид, что полностью занят своей одеждой, Гарри принялся стягивать халат, невольно прислушиваясь к приближающимся шагам. Профессор остановился рядом, не говоря ни слова, дождался, пока юноша выпутается из рукавов, зачерпнул мазь и начал распределять ее по плечу Гарри. Густой, с отчетливым запахом камфары состав холодил кожу. Мышцы невольно напряглись, реагируя на неожиданное прикосновение, и этого оказалось достаточно, чтобы рука тут же отдернулась:

— Полагаю, ты справишься сам, — сухо заметил Снейп, протягивая ему склянку.

Гарри отрицательно покачал головой:

— Лучше ты.

— Не заставляй себя терпеть, если…

— Мне не противно, — уткнувшись взглядом в пол, пробормотал он.

— Тогда что?

— Немного неприятно. В смысле… больно, — нехотя признался Гарри, выразительно шевельнув плечом, давая понять, что можно продолжать.

Профессор дотянулся до тумбочки, поставил свою склянку рядом с лежавшей там книгой и уселся на постель.

— Мазь подействует через четверть часа, — пообещал он. — Развернись, мне неудобно.

Придержав халат на талии, Гарри отодвинулся, усаживаясь спиной к профессору, и едва не зашипел, когда обе руки вернулись на его плечи.

— Мерлин побери, Поттер, это не так больно, как ты пытаешься показать! Всего несколько минут терпения.

— Хотелось бы верить, — опустив голову, чтобы влажные после душа волосы не холодили шею, отозвался Гарри. Он предпочел не уточнять, по чьей вине в данный момент «наслаждается» всем спектром болезненных ощущений, но Снейп, кажется, понял его без слов.

— Гарри…

Удержаться и не обернуться на голос стоило больших трудов. Только в последний момент, не будучи полностью уверен, что действительно расслышал свое имя, он сумел взять себя в руки и сохранить неподвижность.

— Прости, — тихо, но достаточно отчетливо произнес профессор.

После вспышки раздражения усталые интонации в его голосе показались неестественными. Просить прощения Снейп не умел, это Гарри понял достаточно давно, и причиной тому была не столько болезненная гордость зельевара, сколько полное равнодушие к пострадавшим от его несправедливости. На сей раз профессор решил сделать исключение, и далось ему это нелегко. Извиняться искренне Снейп действительно не умел, просто профессор вдруг назвал его «Гарри», в этом было все дело. Юноша закусил губу: собственное имя, произнесенное привычным к язвительности и высокомерию голосом, сейчас понизившимся почти до шепота, творило с ним черт знает что, превращая в размазню, заставляя забыть о пострадавшей гордости.

— Это было жестоко, — сухо признал Снейп, даже не делая вид, что собирается оправдываться. — Я должен был сдержаться.

Ладони продолжали массировать плечи Гарри, не позволяя сосредоточиться на главном. Тянущее ощущение в мышцах постепенно исчезало, хотелось полностью расслабиться, и это тоже не способствовало здравому мышлению.

— Я спровоцировал тебя, — наконец признался юноша, запрокидывая назад голову и выгибаясь, следуя за движениями рук, неспешно спускавшихся к лопаткам.

— И чего ты добивался, позволь поинтересоваться?

— Нет, не в том смысле, — мигом исправился он, чувствуя, что краснеет. — Я не думал, что… Наверное, я просто хотел убедиться… ох…

— Слишком сильно? — Снейп остановился, но вместо ответа Гарри протестующе замотал головой:

— Нет. Хорошо… — он довольно потянулся и оперся рукой о постель. — Хотел убедиться, что я прав, и ты терпишь меня только из жалости. Чтобы ты сам это признал, а не…

— Мы уже говорили об этом, Поттер.

— Почему ты не можешь всегда называть меня по имени?

— Это отвратительно на тебе сказывается, — мужчина провел ладонью по его позвоночнику и принялся разминать поясницу, сместив халат чуть ниже. Гарри был уверен, что в этом нет необходимости, но протестовать не собирался. — Ты наглеешь на глазах.

— Не замечал. М-м-м… можно посильнее, не рассыплюсь.

— Пять минут назад у тебя на этот счет было совершенно иное мнение, — юноша расслышал, как Снейп фыркнул.

— Я передумал, — он вздохнул, поддаваясь успокаивающему воздействию заботливых рук. — Я был не прав. Я сорвался, хоть должен был не на тебя злиться, а… ах… Мерлин мой, как хорошо! Если бы я знал, что ты собираешься так извиняться…

— Заткнись, Поттер.

— Хорошо, ты не извиняешься. Ты снизошел до моих мучений и… черт, больно же!

Ладони незаметно вернулись на плечи, принявшись массировать основательнее:

— Судя по твоей болтовне, ты в порядке, так что соизволь потерпеть. Нужно втереть мазь, пока мышцы разогреты.

— Ладно. Переживу.

Гарри замолчал, но соблюдать тишину ему удалось недолго:

— Я ненавидел ее, — тихо проговорил он. — За то, что она напомнила мне себя, когда я пришел к тебе, а ты меня не выгнал. Я был таким же идиотом.

— Не припомню, чтобы требовал у тебя объяснений.

— Ты и не требовал, но…

— Прекрати. Ты был напуган, тебя изводили кошмары, — Снейп нетерпеливо отвел в сторону прядь его волос, попавшую под руку, — ты находился на грани, Поттер, и срыв был лишь делом времени. Сомневаюсь, что для безмозглой Уизли хоть одно из этих слов является чем-то большим, нежели банальное сотрясание воздуха.

— Значит, ты действительно решил таким образом привести меня в чувство?

— Поттер, мне кажется, или когда ты предъявлял свои претензии, ты уже знал, что у тебя есть повод быть уверенным в моей заинтересованности твоим… предложением? — раздосадованно поинтересовался мужчина.

Гарри не ответил. Вспомнить, когда ему перестало хватать простого влечения, а потребовалось нечто большее, чем страсть, было затруднительно. Он знал одно: почему-то именно теперь желание перестало быть достойным аргументом, и это пугало.

Заметив, что Снейп больше не прикасается к нему, Гарри подождал и принялся натягивать халат:

— Я пойду, — обронил он, сообразив, что профессор не собирается его удерживать. — Хочу хоть немного поспать этой ночью.

— Постой.

Снейп резко поднялся, и Гарри развернулся, удивленно глядя на него.

— Нужно очищающее заклятье, иначе ни один домовой эльф не возьмется отстирать одежду от этой пакости. Палочка у меня в кармане.

Подобрав свесившийся до пола рукав халата, юноша потянулся к Снейпу, неуверенно отвел в сторону полу расстегнутой мантии, нащупал внутренний карман и извлек волшебную палочку, чувствуя себя довольно неловко. Ни один маг не доверял такую ценную вещь кому-то еще, а сам Гарри, лишившись палочки, испытывал страшный дискомфорт, сравнимый разве что с полной наготой.

Тонкая рукоять, украшенная резьбой, удобно лежала в пальцах, создавая иллюзию защищенности. Гарри перевел взгляд на профессора, замершего в ожидании, протянув руки ладонями вверх, и напряжение, сквозившее в этом жесте, словно мужчина лишь мгновение назад осознал, что ему позволил, мигом вернуло его к действительности. Не мешкая, Гарри проговорил заклинание и поспешно вернул палочку Снейпу, с видимым облегчением забравшему ее. Снова послышались слова на латыни и с кожи Гарри исчезли остатки резко пахнущей мази.

— Спасибо, — еле слышно произнес он, предпринимая очередную попытку одеться. На этот раз Снейп его не остановил.

— Предупреди Уизли, иначе тебя хватятся с утра, — сухо напомнил он.

— Вряд ли, — юноша встал, оказавшись лицом к лицу с профессором, отступил в сторону и машинально одернул рукав перекосившегося халата. — Решат, что я проснулся раньше и не стал их будить.

— Гарри…

— Поверь, шумиху никто не устроит. Рон даже не…

— Останься.

Гарри проглотил окончание фразы, в один миг потерявшей актуальность, и медленно развернулся, ошеломленно глядя на Снейпа:

— Ты…

— Мне кажется, я сказал достаточно громко.

— Ты позволяешь, потому что…

— Я. Не. Позволяю, — мужчина говорил отчетливо, делая ударение на каждом слове. — Я ХОЧУ, чтобы ты остался.

— Но…

— Перестань! Если тебе неприятно мое присутствие, достаточно одного слова.

— Нет, — Гарри нервно прикусил нижнюю губу, лихорадочно подбирая нужные слова. — Но ты действительно…

— Останься.

Повременив, юноша согласно кивнул, совершенно не представляя, что же делать дальше. Он слишком устал, слишком запутался, чтобы так легко вникнуть в смысл, вложенный Снейпом в эту просьбу.

— Ты хочешь… — голос неожиданно сел, но Гарри был только рад этому, лишившись необходимости договаривать до конца.

Он не особенно рассчитывал на ответ, учитывая, что вопрос, как таковой, не был задан, поэтому даже не успел удивиться, когда Снейп шагнул ему навстречу и обнял, ненавязчиво притягивая ближе:

— Мы просто будем спать в одной постели. Ничего больше, если ты сам не захочешь. Я не собираюсь ставить тебе условия, а ты не должен идти с собой на компромисс.

— Дело зашло слишком далеко, правда? — Гарри уткнулся ему в плечо, потерся лбом о суровую ткань мантии и вздохнул. — Но я совсем не против, если между нами что-то будет, только…

— Только ты уснешь прежде, чем дойдешь до постели, — Снейп усмехнулся.

— И ты все равно хочешь, чтобы я остался?

— Да.

— А потом? Завтра ты снова сделаешь вид, что ничего особенного не случилось?

— Не будь идиотом. Ложись, я сейчас приду.

Профессор отстранил его, и этого хватило, чтобы Гарри вновь начал испытывать неуверенность. Говорить разного рода глупости, каковыми он считал собственные признания, было гораздо легче, находясь в объятиях Снейпа, а не стоя посреди чужой спальни, переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда себя деть. Пока он собирался с мыслями, зельевар подошел к письменному столу, погасил светильник, и Гарри с удивлением обнаружил, что в комнате не так уж темно. Ночная мгла отступала, изгнанная предрассветной серостью, лучше всяких часов напоминающей о времени.

Приблизившись к кровати, он откинул покрывало, гадая, нужно ли идти за своей пижамой или можно остаться как есть, оглянулся на Снейпа, убиравшего банку с зельем в стол, и уселся на постель. Ноги замерзли, и Гарри запоздало сообразил, что все это время расхаживал босиком. Если бы не ковер на полу, он заметил бы свою оплошность гораздо раньше, но теперь идти за обувью было попросту смешно и, торопливо отряхнув ступни, юноша забрался под одеяло, стараясь производить как можно меньше шума. Глядя в потолок, он прислушивался к шагам Снейпа, то приближающимся, то вновь удаляющимся, услышал скрип задвигаемого ящика, шелест снимаемой мантии, снова шаги, едва различимый стук положенной на тумбочку в изголовье волшебной палочки, а потом постель скрипнула, и мужчина лег рядом. Гарри завозился, пристраивая голову у него на плече, подождал, пока Снейп укроет их обоих одеялом, и положил руку профессору на грудь.

Старенькие часы, висевшие на стене возле двери, громко тикали, отсчитывая секунды. В прошлый раз, оставшись у Снейпа, Гарри не обратил на них внимания, а теперь прислушивался к размеренным звукам, издаваемым перескакивающей с деления на деление стрелкой. Как назло, именно сейчас, когда полагалось ухватиться за предоставленную возможность нормально отдохнуть, сон отшибло подчистую. Тишина усиливала напряжение, заставляя концентрировать внимание на том, на чем совершенно не следовало. Например, на ровном дыхании Снейпа и на собственном, заметно участившемся, хоть Гарри прилагал все силы, делая продолжительные паузы между вдохами, создавая иллюзию покоя. Толку с этого оказалось мало. Возможно, профессора ему и удалось обмануть, но от недостатка воздуха сердце начало биться так часто, что он мог поклясться: выдержки хватит ненадолго.

— Как ты узнал, что я вернулся? — спросил он, чтобы не молчать.

— На двери опознающее заклятье, — приглушенно пояснил мужчина, касаясь губами его макушки.

Гарри зажмурился. Его колотило изнутри, и не заметить это было невозможно.

— Меня абсолютно не вдохновляет перспектива встречи с неизвестными визитерами, ты об этом прекрасно осведомлен, — Снейп шевельнулся, разворачиваясь к юноше, провел рукой вдоль его бока, и целенаправленно скользнул под халат.

Скрывать свою реакцию больше не имело смысла. Гарри вытянулся на постели, приникнув к мужчине всем телом. Пальцы сжались, сминая ткань профессорской пижамы, и Снейп обнял его крепче, начав поглаживать напряженную спину:

— Так — лучше? — глубокий голос был обманчиво спокоен.

— Да…

Не открывая глаз, Гарри выгнулся, блаженствуя от чувственной неспешности вполне невинных прикосновений. Снейп не скрывал собственных намерений, и это обнадеживало и пугало одновременно. Ласки, которые прежде предназначались Гарри, не подразумевали ответных действий, вынуждая гадать, испытывает ли профессор возбуждение, прикасаясь к нему, но теперь все было иначе. Свободная одежда не мешала юноше чувствовать, как упирается ему в живот упругий член Снейпа, зажатый между их телами. Вдоль позвоночника пробежали мурашки. Он не был готов к такому повороту дела, но хотел, очень хотел снова пережить восхитительные ощущения, о которых не мог забыть с того дня, как Снейп впервые прикоснулся к нему.

— На тебе слишком много одежды, Поттер, ты не находишь? — шепот возле уха мог сравниться с самым интимным прикосновением.

Уткнувшись в шею профессора, Гарри заставил себя выговорить:

— Ты хочешь, чтобы я…

— Разденься…

Он облизнул пересохшие губы и кивнул, начав торопливо выпутываться из халата, распахнувшегося, но по-прежнему стесняющего движения. Член, бесстыдно торчащий, при каждом движении задевал бедро Снейпа, а рука профессора, находящаяся в непосредственной близости от напряженной плоти, ни в коей мере не способствовала сдержанности. Запутавшись в рукаве, юноша нетерпеливо дернулся и едва не застонал от досады на собственную неуклюжесть. Сжалившись, Снейп привлек Гарри ближе, медленно стягивая халат с его плеч, и прижался губами к обнаженной шее, вызвав приглушенный вздох:

— Как хорошо…

Халат полетел на пол вместе с одеялом, а Гарри запрокинул голову, подставляя горло под жадные поцелуи. Ответное желание заставляло кровь бежать быстрее, руки потянулись к застежкам на пижаме Снейпа, но непослушные пальцы отказывались справляться с пуговицами. Он резко дернул, послышался треск рвущейся материи и насмешливый голос прокомментировал:

— Как всегда нетерпеливы, мистер Поттер?

— Позволь мне… — Гарри осекся, собираясь с духом.

Под ладонями наконец-то была горячая кожа, до которой он так хотел дотронуться, к которой мечтал прижаться губами и целовать, целовать, пока окончательно не потеряет голову.

— Я хочу… мне нужно почувствовать. Я не могу больше так…

Как именно — он не сумел объяснить, но Снейп прекрасно понял, осторожно отвел его руки и сам расстегнул оставшиеся пуговицы. Приподнявшись на локте, Гарри с восхищением наблюдал, как обнажается вожделенное тело. Едва дождавшись, когда профессор стянет пижамную куртку, он подался вперед, заставляя мужчину лечь на спину, и склонился, проведя ладонью по его груди, ощущая щекочущее прикосновение жестких волосков. Не удержавшись, он повторил движение и украдкой глянул на Снейпа, затаившего усмешку в уголках губ. Оторвать от них взгляд оказалось делом безнадежным. Гарри не мог понять, с чего он взял, будто этот рот может лишь презрительно кривиться — более чувственного изгиба ему видеть не доводилось. Профессор соблазнял его, причем не прилагая ни малейших усилий: Гарри вполне хватало его кривой ухмылки, понимающего взгляда и бархатного голоса:

— Иди ко мне…

Завороженно потянувшись навстречу, юноша робко коснулся губами его рта и Снейп порывисто обнял его, вовлекая в поцелуй. Он беспрепятственно впустил язык Гарри, с готовностью отвечая на нетерпеливые ласки, оставляя ему полную свободу действий. Дыхание смешалось, юноша застонал, полузакрыв глаза, увлеченно изучая влажное жаркое пространство. Поцелуй стал жадным, распаляя желание, языки соприкасались, теперь уже во рту у Гарри, не успевшего понять, когда же Снейп перехватил у него инициативу, да и не задававшегося этим вопросом. Ладони профессора блуждали по его спине, вдоль позвоночника, к ягодицам и обратно, сжимая крепкое тело, следуя вдоль изгибов и очерчивая напрягшиеся мышцы.

Не сдержавшись, юноша обвил ногой бедра Снейпа, передав отголосок дрожи, прокатившейся по телу. Поцелуй оборвался. Часто дыша, Гарри уронил голову на грудь профессора, ощущая напряжение, с которым Снейп прижимал его к себе, чувствуя, как колотится сердце мужчины, как дрогнули его бедра, когда Гарри поерзал, плотнее приникая к нему, и задел напряженный член.

— Чего ты хочешь? — низкий хрипловатый голос.

— Я не знаю, — неубедительность собственных слов была очевидна, и юноша замолчал.

— Мы не станем делать того, что тебе неприятно. Я остановлюсь тогда, когда ты скажешь. Подумай… — Снейп тронул подбородок Гарри, вынуждая его приподнять голову. — Не обязательно идти до конца.

Гарри почувствовал, что краснеет. Он отвел взгляд, продолжая сосредоточенно водить ладонью по груди мужчины, стараясь не думать, куда ведет узкая дорожка темных волос, скрывающаяся под пижамными штанами.

— Ты сможешь мне довериться? — Снейп обнял его крепче и Гарри кивнул, заметно расслабляясь. — Так чего ты хочешь?

— Чтобы на тебе не было одежды. Совсем, — почти неслышно произнес он, прижимаясь щекой к плечу профессора и целуя горячую кожу. — Чтобы я мог до тебя дотронуться… везде. И тебе тоже было хорошо. Я могу…

Гарри замялся. Называть вещи своими именами ему удавалось с большим трудом. Сказать, что он не только согласен, но и хочет повторить все то, что делал с ним Снейп прежде, на этот раз — для него, оказалось слишком трудно. Плавно опустив руку ниже, Гарри запустил ладонь под резинку штанов и накрыл твердую выпуклость между ног мужчины, объясняя с помощью прикосновения то, что не мог обличить в слова. Дотрагиваться до возбужденного члена, дрогнувшего, реагируя на неуверенную ласку, оказалось неожиданно приятно.

— Я могу взять у тебя в рот, — нерешительно предложил он. — Только я… никогда…

— Чертов мальчишка, ты намеренно решил меня с ума свести?! — Снейп перехватил его руку, поглаживающую вздыбленный член.

— Я хочу, чтобы тебе понравилось со мной, — Гарри сглотнул, высвободил запястье и отодвинулся, усевшись на постели, возвращая руку на живот мужчины.

Снейп не остановил его. Даже когда Гарри принялся избавлять его от остатков одежды, и пижамные штаны оказались спущены чуть ниже бедер. Юноша замер, глядя на обнажившуюся плоть, а потом стянул их до конца, отбросив прочь, не слыша вздоха, сорвавшегося с губ Снейпа:

— Прекрати, Поттер, ты не знаешь, что творишь…

Гарри не ответил. Он завороженно провел пальцем вдоль напряженного ствола и застонал: собственное действие отозвалось сладким спазмом внутри. Запретное удовольствие оказалось дьявольски волнующим. Поддавшись внезапному побуждению, Гарри склонился и потерся щекой о член мужчины, такой гладкий, горячий, что его хотелось попробовать губами. Подобного он от себя не ожидал, как не ожидал почувствовать ответную дрожь, сотрясшую тело любовника. Резко приподнявшись, Снейп обхватил юношу за талию, опрокидывая на постель, и перекатился, подмяв его под себя, вжав в матрас, затыкая рот жадным поцелуем.

Испугаться Гарри не успел, попросту не сообразив, что давно потерял контроль над происходящим. Он отчаянно обнял профессора, отвечая нетерпеливо, яростно, единственно доступным способом подтверждая, что не имеет ничего против подобных действий. Колено Снейпа вклинилось между его бедер, вынуждая развести ноги, Гарри подчинился, и ладонь плотно охватила его член, медленно скользнув по всей длине.

Предрассветную тишину, наполнявшую спальню, нарушало лишь частое дыхание, шелест простыней и сдавленные всхлипы, переросшие в один протяжный стон, потонувший в глубоком поцелуе. Гарри выгнулся, изнемогая от тщательно распаляемого желания. Возбуждение становилось нестерпимым, юноша уже не замечал, что беззастенчиво обвивает талию любовника ногами, пока тот покрывал его грудь беспорядочными поцелуями. Язык играл с соском, оставляя влажный след, зубы царапнули чувствительный бугорок, легко прикусывая, и Гарри отрывисто вздохнул, запрокинув голову, судорожно вцепившись в плечи Снейпа. Второй сосок подвергся столь же тщательному исследованию, волна наслаждения прокатилась вдоль позвоночника, усилив тянущее напряжение в промежности, где изнывал без внимания болезненно возбужденный член:

— Пожалуйста, — на большее чем умоляющий шепот Гарри не хватило и он выразительно приподнял бедра, едва не всхлипнув, когда мужчина намеренно отодвинулся, не позволяя ему прижаться. — Сделай что-нибудь…

Еще один поцелуй возле пупка оставил ощущение приятного покалывания под кожей. Снейп высвободился, но Гарри даже не возмутился, лишь потянулся следом, ища расфокусированным взглядом фигуру любовника:

— Что…

— Все хорошо, — профессор провел ладонью по его ноге вниз и снова — вверх, погладив внутреннюю поверхность бедра. — Не спеши.

Он поднялся, явно не испытывая неловкости от собственной наготы, а Гарри откинулся на подушку, закрыв глаза и стараясь выровнять дыхание, не совсем понимая, что понадобилось Снейпу в другой части комнаты, куда он направился. Желание вовсе не собиралось исчезать, оно все так же пульсировало в крови, мучительная неудовлетворенность становилась нестерпимой. Юноша был готов сдаться: его рука шевельнулась, устремившись к члену, он даже не расслышал приближающиеся шаги и вздрогнул, когда Снейп опустился рядом:

— Не сейчас, — мужчина отвел его руку в сторону и Гарри вцепился в простыню:

— Ты ведь не…

— Расслабься. Просто расслабься, — профессор мягко поцеловал его, Гарри нетерпеливо ответил, притягивая любовника к себе, и почувствовал ладонь, уверенно проникшую меж бедер.

Что-то было непривычно, но что именно — Гарри осознал, когда пальцы уже коснулись его входа, пробравшись в ложбинку между ягодиц и оставляя влажный след.

— Не надо, — испуганно прошептал он.

— Тише, — новый поцелуй остановил поток готовых сорваться слов, язык очертил приоткрытые губы, пока пальцы настойчиво ласкали потаенное местечко, кружа возле тесно сомкнувшегося отверстия. — Я буду очень осторожен…

— Северус, пожалуйста, — паника мешалась с возбуждением, юноша почувствовал себя в ловушке, не зная, чего он хочет больше: чтобы Снейп остановился, или чтобы продолжал.

Прикосновение стало настойчивее, Гарри задержал дыхание, вцепившись в плечи любовника, ощущая, как постепенно преодолевается его сопротивление, и кольцо мышц раздвигается, впуская палец внутрь.

— Не делай этого, не надо, — он тщетно пытался справиться с паникой, вызванной абсолютной беспомощностью перед происходящим. — Я не хочу… ты обещал! Ох…

Гарри закусил губу, поняв, что все уже случилось и теперь остается только ждать, когда Снейп сочтет, что достаточно подготовил его, чтобы…

— Я не собираюсь воспользоваться тобой, болван, — вопреки опасению, глубокий голос звучал нежно, мужчина приник губами к его шее, отвлекая, прокладывая дорожку из поцелуев, чувственно прихватывая кожу. — Доверься мне. По крайней мере, один из нас знает что делает, и это явно не ты…

— Обещай, что остановишься, если…

Гарри не договорил. Движение внутри стало неожиданностью, хоть болезненным его юноша и не назвал бы. Это было неправильно, наверное, даже унизительно, понимать, что Снейп бесцеремонно дотрагивается до него в самой глубине, он чувствовал себя открытым, абсолютно беззащитным, но привыкнуть к этому было можно. Ему наверняка удалось бы, если бы палец не двинулся наружу, создавая иллюзию освобождения, а затем — сразу, без предупреждения — снова внутрь, начав массировать его, растягивая эластичные ткани. Протестующе застонав, Гарри попытался оттолкнуть Снейпа, но в следующий момент чужеродное присутствие исчезло, сменившись дразнящими прикосновениями возле ануса.

Ласка была приятной, даже слишком. Смазки оказалось достаточно, чтобы юноша почувствовал, как скользко стало между ягодиц, но повторное проникновение все равно оказалось неожиданным и вовсе не таким незаметным, как в первый раз. Он дернулся, распахнув глаза, и обнаружил, что мужчина внимательно наблюдает за ним. Наверное, Гарри покраснел, потому что щеки вдруг начали пылать:

— Не надо больше… — прошептал он, почувствовав, как пальцы внутри шевельнулись, раздвигаясь. — Нет, перестань!

— Потерпи, — Снейп успокаивающе поцеловал его возле ключицы, не прекращая осторожных манипуляций, вызывающих смутное волнение, — больше ничего не будет.

Гарри судорожно втянул воздух, продолжая цепляться за профессора. Тревожные ощущения усилились, а потом явное неудобство обернулось удовольствием, вспыхнувшим так же неожиданно, как и исчезнувшим, оставив после себя томительную незавершенность.

— А-а-ах, — он выгнулся, разводя ноги шире, сгибая их в коленях, и пальцы внутри двинулись еще раз, вызвав очередной стон.

Член, чуть опавший, снова поднялся, юноша всхлипнул, не контролируя собственное тело, бесстыдно устремившееся навстречу нестерпимо медлительным ласкам:

— Еще… Сильнее!

Движения стали резче, срывая стоны с губ, и Гарри уже не замечал, что сам насаживается на скользящие в узком проходе пальцы. Снейп приподнялся, больше не удерживая его. Лишившись опоры, юноша уронил руки на постель и стиснул простыню, уже не думая о том, что любовник увидит его таким: раскрасневшимся, с призывно раздвинутыми ногами. Член вздрагивал, реагируя на сладкие спазмы между бедер, напряжение стало почти болезненным, но этого все равно было мало, и когда головку охватило влажное тепло, Гарри едва не задохнулся:

— Да! Да, так… — взметнув руку, он схватился за волосы Снейпа, притягивая ближе, не в силах контролировать себя, желая лишь, чтобы это не прекращалось. — Только не останавливайся!

Губы двигались вдоль его ствола, охватывая плотно, даря ни с чем не сравнимые ощущения. Пальцы внутри то дразнили, то ласкали с уверенной настойчивостью, задевая простату. Гарри постанывал, ритмично погружаясь в принимающий его рот, освобождение было мучительно близко, всплески наслаждения сливались в тяжелую волну, грозящую поглотить его, и когда она обрушилась с оглушающей стремительностью, юноша вскрикнул, содрогаясь всем телом. Член запульсировал, бедра вскинулись еще раз и губы сильнее сомкнулись вокруг его плоти, вытягивая последние капли брызнувшей спермы. Спазм сотряс выгнувшееся тело, гортанный возглас перешел в стон, и Гарри упал на кровать, прерывисто дыша.

Напряжение схлынуло, сменившись истомой. Безвольно разметавшись на постели, он из-под ресниц наблюдал за Снейпом, пока тот произносил очищающее заклинание, устраняя следы любриканта. Ягодицы непроизвольно сжались, однако усилившееся неудобство было приятным, словно он продолжал ощущать осторожные прикосновения. Именно прикосновений ему сейчас так не хватало. Не возбуждающе-интимных, а самых обыкновенных, приносящих умиротворение своей непринужденностью. Пускай это будет объятие, случайная ласка, что угодно, лишь бы нарушить сковывающую неподвижность. Но Снейп больше не касался его, а Гарри, в свою очередь, совершенно не знал, как себя вести. Испытывая нарастающее беспокойство, он заставил себя пошевелиться и неловко приподнялся, опершись на локти:

— Северус…

— Все в порядке… — не отрывая от любовника взгляда, Снейп вернул палочку на место, придвинулся и лег рядом, а потом вдруг порывисто прижал его к себе.

Неторопливый поцелуй, которого Гарри так ждал, имел его собственный привкус, распробованный в первое же мгновение и принесший несказанное удовлетворение. Обняв профессора в ответ, юноша приоткрыл губы, но Снейп не поддался на очевидную провокацию, хоть Гарри мог поклясться, что он с трудом сдерживает возбуждение. Тогда Гарри сам завладел его ртом, поглаживая спину любовника, легко царапнул кожу и, едва касаясь, провел ногтями вдоль позвоночника вниз, насладившись ощущением мгновенно напрягшихся мышц.

— Поттер…

— Да? — дыхание смешивалось, губы касались губ, и ничего более естественного он не мог себе представить.

— Нет, продолжай…

— Тебе нравится… — довольно прошептал Гарри.

Не дождавшись ответа, он прижался губами к шее мужчины, целуя медленно, вдыхая пьянящий запах тела, улавливая малейшую реакцию на собственные действия. Снейп глубоко вздохнул, зарываясь пальцами в его волосы:

— Более чем…

Запечатлев очередной поцелуй, Гарри не удержался: дотронулся языком до горячей кожи, очерчивая ямку между ключиц. Приглушенный стон любовника, прозвучавший в полной тишине, оказался лучше всяких слов. Нестерпимая нежность, всколыхнувшаяся в душе, не позволяла торопиться, заставляя снова и снова прихватывать губами чувствительную кожу, дарить неумелые ласки в попытке объяснить, что он не собирается останавливаться, что бы ни случилось. Снейп запрокинул голову, резко втянув воздух, когда зубы Гарри задели выступающий кадык. Рука, поглаживающая затылок юноши, дрогнула, но профессор не предпринял ни единой попытки поторопить его, словно давал позволение на любые действия.

Мягко уложив любовника на спину, Гарри оседлал его бедра и жадно припал губами к обнаженной коже, продолжив дорожку из поцелуев с того самого места, где был вынужден прерваться. Ладони легли на плечи Снейпа, убеждая подождать, не торопить, двинулись ниже, спускаясь к талии, скользнули по бокам и снова устремились вверх, пользуясь открывшейся возможностью изучить и запомнить каждый изгиб тела. Губы наконец-то добрались до соска, прихватывая, всасывая вожделенный бугорок плоти, Снейп подался навстречу, отрывисто вздохнув, а Гарри… Гарри так давно мечтал об этом, что был готов смаковать каждое прикосновение, с неосознанной чувственностью даря новые и новые ласки. Зубы чуть сомкнулись, дразнящий укус был совсем легким, но его оказалось достаточно, чтобы профессор дернулся, застонав. Руки, обнимавшие юношу, лихорадочно метнулись к ягодицам, стискивая упругие полушария, прижимая бедра к бедрам. Осознание, что именно его близость заставляет Снейпа терять хваленый самоконтроль, неумолимо приближало неизбежную реакцию, и Гарри совершенно не удивился знакомому тянущему напряжению внизу живота:

— Подожди, — севшим голосом попросил он. — Я все сделаю… все, что хочешь, только подожди немного…

— Поттер…

— Пожалуйста, — он уперся ладонями в грудь Снейпа, выгибаясь, сводя на нет все усилия, приложенные любовником в попытке управлять ситуацией.

— Гарри…

— Сейчас, — вывернувшись, он соскользнул ниже, целуя плоский живот, подбираясь все ближе к возбужденному члену любовника, едва не задевая его щекой, — я правда…

— Ты правда собирался сделать что-то более… существенное… — фраза оборвалась, профессор перевел дыхание и Гарри заметил, как дрогнул кадык, когда он сглотнул. — Только черт бы побрал твою рассеянность, Поттер!

— Я… ох, Мерлин, ты такой… красивый… — Гарри окинул любовника замутненным взглядом, продолжая поглаживать его бедра, пока ладонь Снейпа не накрыла руку, прижимая сильнее, подталкивая к поросли темных волос у основания напряженного ствола:

— Просто подержи его… вот так…

Твердая плоть дрогнула под пальцами, Гарри медленно провел по всей длине, ощущая напряжение гладкого, горячего члена, подчиняясь направляющей его руке. Мурашки пробежали вдоль позвоночника, заставив напрячься ягодицы, а бедра податься вперед, как раз настолько, чтобы он смог потереться о ногу любовника.

Это было также приятно, как ласкать самого себя, также возмутительно порочно и возбуждающе. Гарри поднял голову и обнаружил, что Снейп больше не смотрит на него — профессор откинулся на подушку, его грудь вздымалась в такт частому дыханию, спутавшиеся волосы, выглядевшие еще более неухоженными, слипшиеся от пота, лезли в лицо, но он не замечал этого. Гарри бросило в жар. Облизнув губы, он склонился к налитому члену и поцеловал бархатистую головку, почти сразу же вобрав ее в рот, чтобы не успеть передумать.

Пальцы, удерживающие его руку, сжались сильнее, приглушенный стон отозвался сладким трепетом и Гарри повел бедрами, отвечая требованию собственного тела оказаться как можно ближе к источнику приятных ощущений. Удовлетворившись найденным положением, он повторил попытку, на этот раз сосредоточенно облизнув увлажнившийся член, прежде чем впустить в рот, и почувствовал, как ладонь легла на его затылок, зарываясь в растрепанные волосы:

— Да… все хорошо… все правильно…

Ощущения обострились, подстегнутые всего несколькими словами. Он глухо застонал, не прекращая скользить губами вдоль члена, облизывая, посасывая, понимая, что не сможет вобрать его глубоко, так, как наверняка хотелось бы Снейпу, компенсируя недостаток опыта усердием. Дыхание срывалось, Гарри чувствовал, как напряглись бедра мужчины, как двинулись вверх, и сомкнул губы плотнее, готовясь почувствовать вкус спермы на языке.

— Хватит, не нужно… — пальцы сжали его волосы, потянув назад.

Проигнорировав протест, он мотнул головой, хлюпающий звук выскользнувшей из влажного плена плоти заставил его отчаянно покраснеть, но острое наслаждение вытеснило из головы все мысли о приличиях. Губы снова охватили подрагивающий член, позволяя ему погружаться все глубже и глубже, Снейп больше не удерживал Гарри, казалось, он едва справляется с собой, чтобы не подтащить его ближе. Бедра неконтролируемо вскинулись несколько раз подряд, профессор застонал, выгибаясь, и одновременно с его коротким вскриком юноша почувствовал, как рот наполнила терпкая вязкая жидкость, попытался сглотнуть, закашлялся, задохнувшись, резко приподнялся и, наконец, проглотил большую часть, со стыдом ощущая влажный след на подбородке и в уголке губ.

— Гарри, — он не успел вытереть рот, только вскинул руку, и тут же оказался притянут Снейпом, распластавшись на нем, упираясь ему в бок мучительно твердым членом, окончательно сбитый с толку, возбужденный и пристыженный. — Посмотри на меня…

Ему казалось, что у него покраснели даже уши, но профессора это явно не тревожило, и через мгновение Гарри уже всхлипывал, толкаясь в сомкнувшуюся вокруг его члена ладонь, прижатый к любовнику, бесцеремонно заткнувшему ему рот поцелуем. Всего несколько движений и он забился, глухо застонав в рот Снейпу, и обмяк у него на руках, прерывисто дыша. Гарри чувствовал, как мужчина укладывает его на постель, но мог только беспрекословно подчиниться, позволяя любовнику в очередной раз использовать очищающее заклинание, и лишь когда Снейп снова обнял его, пошевелился, устраиваясь у него на плече.

Тишина больше не казалась напряженной. Возможно потому, что не являлась абсолютной. Ровное дыхание, шелест поправляемой простыни, звук легкого поцелуя и скольжение ладони по обнаженной коже — всего этого было достаточно, чтобы прогнать любое беспокойство. Гарри молчал, закрыв глаза и поглаживая грудь Снейпа, прислушиваясь к биению сердца любовника, рассеянно перебирающего пряди его волос. Отлевитированное с пола одеяло, скомканное, лежало в ногах, ожидая своего часа, но разгоряченные тела пока не нуждались ни в чем, кроме друг друга. Потянувшись, Гарри плотнее приник к Снейпу, потерся носом о его шею и удовлетворенно промычал что-то нечленораздельное.

— Поттер, как ты полагаешь, который сейчас час? — на редкость благодушно осведомился Снейп.

— М-м-м… Четыре? Пять?

— Половина шестого, — профессор глубоко вздохнул и бесцеремонно сбросил с себя Гарри, откатившегося на свою половину кровати и удивленно уставившегося на Снейпа:

— Куда ты?

Профессор фыркнул, подтянул к себе одеяло, раскинул его так, чтобы хватило на обоих, и улегся, заведя руки за голову:

— Я собираюсь спать. Если это приемлемый вариант… — он кивнул на свободное место рядом с собой и Гарри недовольно нахмурился:

— Какого черта ты так обращаешься со мной? Какого…

— Поттер, — Гарри замолчал, но с места не сдвинулся.

— Гарри, — мягко повторил Снейп, — нам обоим нужен отдых. Ты собираешься спорить?

— Ты… — юноша запнулся, сообразив, что профессор не оценит его претензий, но все же закончил фразу. — Достаточно было сказать.

Ответом послужило молчание. Гарри отвернулся, укладываясь под своим клочком одеяла, и затих. Несколько минут ничего не происходило, потом рядом заворочались, юноша почувствовал, как примялась подушка, и Снейп прижался сзади, обхватив его рукой за талию:

— Я не отталкивал тебя, — проговорил он в затылок юноши. — Ты должен понять, что мне довольно трудно привыкнуть к твоему присутствию в моей постели.

— Ты сам хотел, чтобы я остался…

— И сейчас хочу. И, полагаю, завтра я тоже не буду иметь ничего против…

Снейп прижался губами к его виску, бережно целуя, успокаивая, а Гарри был готов презирать себя за то, что поддался этой расчетливой, но такой подкупающей нежности. Завозившись, он высвободил руку, накрыл ладонью пальцы профессора, почувствовал ответное пожатие и вздохнул:

— Будет непросто, правда?

— Я этого не говорил.

— Но ты так думаешь.

— Тебе еще не по силам знать, что я думаю.

— Меня это вполне устраивает…

— Хватит препираться.

Гарри улыбнулся, зная, что Снейп все равно этого не увидит, запрокинул голову, упершись ему в плечо, и невнятно пробормотал:

— Не уходи утром. Сразу.

— Если ты не намерен валяться до полудня…

— Тогда разбуди меня.

Мужчина обнял его крепче, но обещания Гарри так и не дождался.

Гарри вяло цеплялся за ускользающее одеяло, вознамерившись не расставаться с ним до последнего. Потом недовольно пробормотал нечто невразумительное, теснее приник к единственному источнику тепла, неожиданно пошевелившемуся, и мигом проснулся. Солнце светило прямо в глаза. Близоруко сощурившись, он приподнялся, привычно потянулся к тумбочке в поисках очков и лишь тогда обнаружил, что абсолютно обнажен. Смутившись, Гарри попытался укрыться, но наблюдавший за ним Снейп лишь снисходительно улыбнулся. Удобно расположившись на боку, подперев голову рукой, он беззастенчиво разглядывал Гарри, заставляя того испытывать все большую и большую неловкость. Взгляд спустился ниже, задержавшись на едва прикрытых бедрах, и юноша не выдержал:

— Не смотри на меня… так, — выдавил он. — Я… мне…

— И зачем, спрашивается, было просить меня остаться? Чтобы потом лишить возможности на тебя смотреть? — лениво поинтересовался Снейп.

Приподнявшись на локте, он обхватил Гарри за талию и потянул на себя. Не успев опомниться, юноша оказался сверху, почувствовал, что сползает обратно на постель, и рефлекторно сжал ногами бедра Снейпа. Поза, в которой он оказался, заставила Гарри покраснеть. При свете дня это казалось… неправильным, но Снейп никак не прокомментировал его нервозность, хоть Гарри и боялся, что профессор не преминет воспользоваться моментом.

— Мне нравится то, что я вижу, и тебе придется с этим смириться, Поттер. — откинувшись, на подушку, Снейп расслабленно провел ладонями по бокам юноши. — Здесь нет ничего постыдного.

Ничуть не убежденный, Гарри прижался щекой к груди мужчины, старательно пряча пылающее лицо. Ладони поглаживали его обнаженную спину, ягодицы, бедра, не встречая преград на своем пути, но ощущение стыда не становилось сильнее. Понимание, что здесь и сейчас, когда можно не церемониться, а быстро разойтись по своим делам, как делают случайные любовники, Снейп проявляет к нему внимание, позволяло надеяться, что прошедшая ночь для него что-то да значит.

— Какие у тебя планы на сегодня? — Гарри, не ожидавший столь прозаичного вопроса в самый, казалось бы, неподходящий момент, недоуменно пожал плечами. Жесткие волоски, покрывавшие грудь Снейпа, ощущались кожей как легкое покалывание. Было немного щекотно, и юноша негромко рассмеялся, постепенно избавляясь от скованности. Такая близость была понятнее, чем желание, охватившее его ночью. По крайней мере, объяснить ее было куда легче.

— Не знаю, — признался он, сложив руки на груди Северуса и опустив подбородок на сцепленные пальцы. Глаза мужчины были полузакрыты, резкие черты лица смягчились, делая его моложе, только морщинки в уголках губ остались неизменными.

Судя по всему, профессор испытывал не менее приятные эмоции от неторопливого пробуждения, чем сам Гарри. Лежать в постели, обнимая друг друга, было так хорошо, так правильно, что даже Снейп, с его вечным цинизмом и язвительностью, не стал бы лицемерить, отрицая это.

— А почему ты спросил? — рассеянно осведомился Гарри. — Есть какие-то идеи?

— Ты помнишь про Уизли? — Снейп провел ладонью по его волосам, расправляя спутавшиеся пряди. — Полагаю, к ним стоит наведаться, иначе тебя и в самом деле хватятся.

— Думаешь, мне нужно вернуться? — Гарри нехотя приподнял голову.

— Предпочитаешь, чтобы все их многочисленное семейство отправилось на поиски? Несомненно, это поспособствует очередной шумихе вокруг твоей персоны, но было бы гораздо лучше, чтобы их неуемный энтузиазм нашел себе другое применение.

— Ты всегда относился к Рону предвзято, — пробормотал Гарри, недовольно скривившись.

— И оказывался прав.

— Черт! Я не хочу…

— Поттер, не вынуждай меня вытряхивать тебя из постели, — пригрозил Снейп. — Этот вопрос не обсуждается.

— А если послать сову?

— Ты видишь хоть одну поблизости?

Гарри удрученно вздохнул. Подниматься не хотелось. Хотелось исподтишка рассматривать Снейпа, предаваясь неспешным размышлениям о том, почему из всех людей выбрал именно его. Худой, в чем Гарри имел возможность убедиться и ночью, и сейчас, прижимаясь к нему всем телом, болезненно-бледный, с неухоженными волосами — не самая приятная внешность. Тонкие губы изогнуты в усмешке, непроницаемо-черные глаза понимающе прищурены, словно мысли Гарри не представляют для него тайны. Но все это оказывалось ничем по сравнению со спокойствием, которое Гарри испытывал в его объятиях.

— Хорошо, я загляну к Рону, — сдался он, — но вряд ли меня быстро отпустят из Норы.

— Поттер, ты способен кому угодно отравить существование, так хоть один раз испробуй свои силы на Уизли. И слезь с меня, наконец!

Сказать, что Рон выглядел плохо — значило невероятно ему польстить. Он молча сидел на высоком табурете, облокотившись на стол, и сжимал в трясущихся руках стакан то ли с молоком, то ли с кефиром — с порога Гарри разглядеть не успел. Зато успел оценить недовольное выражение лица миссис Уизли, хлопотавшей возле раковины, подкладывая под самостоятельно трудящуюся щетку очередную стопку грязных тарелок. Впрочем, раздражение Молли всегда довольно быстро исчезало. Так случилось и в этот раз, стоило ей заметить Гарри:

— Гарри! Ну слава Мерлину! И куда ты запропастился? Этот-то, — она кивнула на Рона, угрюмо созерцающего содержимое стакана, — час как проснулся, а тебя все не видно. Ну-ка, садись!

Вытерев руки о пестрый передник, женщина придвинула для Гарри стул с покосившейся спинкой и торопливо водрузила на вылинявшую от времени и частых стирок скатерть свежевымытую тарелку.

— Спасибо, — смущенно отозвался Гарри и принялся тихонько пробираться к столу.

— Смотри, лоботряс, — Молли вновь развернулась к Рону, уперев руки в бока, — Гарри не напивался до бессознательного состояния! В отличие от некоторых он способен здраво оценивать свои возможности! Ешь, Гарри. Тосты на блюде, джем… Рон, отдай джем немедленно! Тебя это все равно не спасет. Пей свой кефир!

— Мам, ну что тебе стоит? — Рон скривился, продолжая сидеть с низко опущенной головой. — Ну пожалуйста…

— Никакого антипохмельного зелья! Ты знаешь, сколько оно стоит? Само пройдет, глядишь, умнее станешь!

— Ну мам…

Гарри уселся рядом и сочувствующе кивнул Рону. Уизли вздохнул.

— Вот так всегда… Этим двоим — хоть бы что, а мне…

— Цыц! Пускай только Фрэд с Джорджем попадутся, с ними будет отдельный разговор!

— Можно подумать, мне от этого легче, — буркнул Рон.

— Не смей перечить! Отец вернется, сам ему будешь объяснять, откуда на тыквенной грядке яма, и не вздумай сваливать на гномов! Увижу еще хоть одну петарду, неделю будешь огород полоть без всякой магии, оболтус! Гарри, почему ты не ешь? Рон, немедленно подвинь блюдо с тостами! И джем, джем не забудь!

— Спасибо, миссис Уизли, — Гарри потянулся к блюду, понимая, что помощи от Рона не дождется.

Молли продолжала сердито ворчать себе под нос, и юноша воспользовался моментом, легонько толкнув приятеля локтем:

— Эй, Рон, а Герми где?

— Снаружи. Наверное. Решила воздухом подышать. Я думал, вы вместе ушли…

— Похоже, разминулись, — Гарри принялся намазывать тост джемом, сообразив, что у него наконец-то появилась возможность нормально позавтракать. Чашку кофе, выпитую второпях часом раньше, он решил в расчет не брать. — А остальные?

— Смотались. Вот гады! — Рон с отвращением допил кефир и поставил стакан на стол. — Как веселиться, так в первых рядах, а как отвечать — мне одному…

Он медленно поднял голову и недоверчиво посмотрел на Гарри:

— Слушай, а почему ты в норме?

— Ну… — юноша замялся.

— Все-таки достал зелье? — в глазах Рона промелькнула затаенная надежда.

— Почти. Подожди-ка, сейчас гляну, может, осталось немного…

Юноша потянулся к карману мантии, нащупывая содержимое, и убедился, что если пузырек с антипохмельным зельем там когда-то и был, то, скорее всего, выпал, когда он раздевался.

— Прости, Рон. Кажется, тебе не повезло, — виновато сообщил Гарри.

— Черт, — выругался Рон и сжал виски ладонями. — Ладно, переживу. Ты мне вот что скажи… Мне ведь не приснилось насчет тебя и…

— Рон, — зашипел Гарри, оглядываясь на миссис Уизли, но женщина была поглощена своими делами, не обратив внимания на перешептывания за столом.

— Все. Заткнулся. Хотя… лучше бы приснилось.

Они замолчали. Рон тяжело вздыхал, явно надеясь разжалобить Молли, а Гарри наконец-то взялся за свой тост.

— Доброе утро, — появление Гермионы застало обоих в полном унынии.

Миссис Уизли снова захлопотала, освобождая для нее место, поставила перед всеми по кружке кофе, в очередной раз потребовала у Рона расстаться, наконец, с баночкой джема, которую парень деловито придвинул поближе, и удалилась, удовлетворенная наведенным порядком.

Дождавшись, когда суета утихнет, Гермиона уселась за стол, неодобрительно оглядела друзей, поморщилась, поправила мантию и сложила перед собой руки, словно примерная ученица. К кофе она так и не притронулась.

— Ну, Рон? Получил по заслугам?

Уизли скис окончательно.

— А ведь я предупреждала!

— А в чем дело? — Гарри недоумевающе посмотрел на подругу.

Гермиона выглядела невыспавшейся, растрепанной, но ее воинственности это не уменьшало:

— Вчера Рон удосужился обрушить всю утварь в чулане, выпустить в курятник пару петард и…

— Герми! — умоляюще простонал Уизли. — Ну не надо по новой, а?

Грейнджер фыркнула, однако продолжать уничижительную речь не стала. На кухне воцарилась тишина. Было слышно лишь звяканье моющейся в раковине посуды, да тиканье стареньких ходиков. Не обращая внимания на притихших друзей, девушка потянулась к блюду с тостами, взяла самый верхний и принялась намазывать джемом. Каждое ее движение было выверенным и неторопливым, что внушало определенные опасения. Обычно подобная методичность не обещала окружающим ничего хорошего. Закончив, Гермиона отложила тост, словно он был лишь поводом протянуть время, и поинтересовалась:

— Гарри, ты ничего не хочешь мне сказать?

Гарри поперхнулся, быстро проглотил кусок, застрявший в горле, и неуверенно осведомился:

— Нет, а должен?

— Мне кажется, да. Ты не возражаешь против прогулки?

— Эй, а как же я? — возмутился Рон, мигом придя в себя, словно еще пару минут назад не страдал жутким похмельем.

— Мы скоро вернемся.

— Нет, так дело не пойдет!

— Угомонись, — осадила его Гермиона. — Если бы я собиралась сказать что-то, имеющее отношение к тебе …

— Подожди! Если вы о… ну, ты понимаешь… — Рон замялся, — то я в курсе. Мне Гарри сказал.

— Вот и хорошо, — Гермиона демонстративно поднялась и направилась к двери, а Гарри ничего не оставалось, как последовать за ней. На пороге он обернулся, пожал плечами, давая знать Рону, что не подозревает, о чем должна идти речь, но Уизли лишь махнул рукой — он как никто иной знал, каково это — выслушивать нотации от Гермионы.

Девушка шла быстро, на ходу кутаясь в мантию. Едва дом скрылся за деревьями, она свернула на тропинку, ведущую к старому пруду, затянутому ряской, и замедлила шаг, словно не была до конца уверена в выбранном направлении. Или, что показалось Гарри более вероятным, намеренно отдаляла момент, когда придется объясняться. Возле кряжистого дерева, каким-то чудом цепляющегося наполовину вывернутыми из земли корнями за осыпающийся берег они остановились. Гарри молчал, решив дождаться, когда Гермиона заговорит, и не ошибся:

— Гарри, — она набрала в грудь воздуха, будто готовилась к продолжительному монологу, однако вопрос оказался на удивление коротким:

— Ты уже виделся с Джинни?

— Нет, — он нахмурился. — Что-то случилось?

Гермиона промолчала, но Гарри не собирался помогать ей и задавать наводящие вопросы. Нелепая таинственность начала его раздражать.

— Она… она проплакала все утро, — глядя на запылившиеся мыски собственных ботинок, сообщила девушка. — И я знаю, что ночью… я слышала разговор в твоей комнате. Гарри, ты не должен был допустить…

— Не допустить чего? — он недоумевающе взглянул на Грейнджер, судорожно теребящую рукав мантии. Уверенность, чуть раньше звучавшая в ее голосе, в одно мгновение испарилась, да Гермиона и не скрывала охватившей ее неловкости.

— Гарри, я все понимаю, мы слишком много выпили и… Рон обязан был присматривать за ней, но он тоже находился не в лучшем состоянии. А теперь… Ты мог бы с ней поговорить, потому что…

— Что?

— То, что ты… что вы…

— Герми… Герми, подожди! — прервал ее Гарри, начиная понимать, о чем речь. — Ты думаешь, что… Нет! Я… она… Черт!

— Просто пойди и поговори с ней! Будь же, наконец, мужчиной!

— Хватит! Ты сама не понимаешь, что несешь. Если считаешь, будто между нами что-то было, то…

Гермиона покраснела и отвела взгляд. Гарри выругался.

— Отлично. Превосходно! — зло бросил он. — И ты не придумала ничего другого, как обвинить меня? Почему, черт возьми? Какого дьявола?

— Гарри, не надо, — девушка вскинула руки, закрываясь от его гнева.

— Почему бы тебе сперва не поинтересоваться у нее, как все случилось на самом деле, и только потом сыпать обвинениями?!

— Да пойми ты: никого я не виню! Джинни ничего не говорит. Ничего! Я спрашивала, но она…

— Тогда я скажу, но ты сильно разочаруешься, — Гарри шагнул вперед, возвышаясь над Гермионой, едва сдерживаясь, чтобы не встряхнуть ее как следует, потому что девушка в очередной раз отвела взгляд, и от этого ему делалось тошно, и сил, чтобы справиться с собой, едва хватало.

— Не было никакой интрижки, — крикнул он. — Не-бы-ло! Я ее выгнал. И аппарировал. А если тебя интересует, где я провел ночь, то могу сообщить, что находился совершенно в другой постели и надеюсь, тебе не надо объяснять — в чьей именно!

— Гарри…

— Достаточно! Мне надоело, что все, кому не лень, суют нос в мою жизнь, что за каждый свой поступок я вынужден отчитываться!

— Гарри, — Гермиона закрыла лицо руками. — Прости меня! Я…

— Ты решила, что хоть я и сплю с ним, это не помешает мне затащить в постель сестру своего друга? Так?

— Я виновата…

— Нет, Герм. Это я виноват. Потому что позволил. Потому что есть вещи, в которых нельзя разрешать копаться даже друзьям!

— Но это — совсем другое!

— Не для меня.

Развернувшись, он пошел прочь, держась узкой тропинки, уводящей в сторону покосившейся ограды, делая вид, что не слышит торопливых шагов позади. Гермиона догнала в считанные секунды, с удивительной для хрупкой девушки силой схватив за руку, однако Гарри был готов к этому:

— Герми, не нужно, — выдавил он, смутно осознавая, что перегнул палку, но дурацкие подозрения и ощущение, что его личный мир постепенно становится всеобщим достоянием, лишь усиливали раздражение.

— Постой! Я знаю, что вела себя отвратительно, — опомнившись, Грейнджер отступила, обхватив себя за плечи, словно ее внезапно начал колотить озноб. — Пойми ты, я не хочу с тобой ссориться! Не теперь! Да, мы все повели себя глупо, но это еще можно исправить, а если ты уйдешь… все станет гораздо сложнее.

— Ты не понимаешь, — горько произнес юноша. — Это не из-за Джинни. Это…

— Я все понимаю. И в твою жизнь я больше не стану лезть. И Рону скажу…

— Вот и начни прямо сейчас.

— Но ты все равно уйдешь, да?

— А у тебя есть другие предложения? Подождать, пока Рон опомнится и начнет задавать вопросы? Или остаться, чтобы любоваться на зареванную Джин?

— Не злись. Ну пожалуйста!

-Я. Не. Злюсь. Я хочу вернуться домой.

— К нему, да? — Гермиона потупилась.

Девушку было жалко. Себя — тоже. Гарри испытывал вину за то, что накричал на нее, но не мог избавиться от мысли, что прав.

— Да. Скажи Рону… — он помедлил, но ни одной достойной причины, способной вынудить его так быстро покинуть Нору, в голову не пришло. — Ну придумай что-нибудь.

— А тебе… можно будет послать сову?

— На следующей неделе, когда перееду в Хогвартс.

— Хорошо, — неожиданно согласилась Гермиона. — Да, думаю, это будет правильно. Ты отдохнешь, все устроится и…

— Именно, — перебил ее Гарри. — Все устроится.

* * *

Вопреки собственным словам, домой Гарри не спешил. Он не хотел возвращаться к Снейпу раздраженным, а отправляться в Хогвартс, чтобы Дамблдор, воспользовавшись подвернувшимся шансом, переложил на его плечи уйму неотложных дел, тоже желания не было. Потому своей целью Гарри выбрал Хогсмид, где и окунулся в обыденную суету, затесавшись среди волшебников, спешащих по делам. Он блуждал по переулкам, разглядывал витрины, переходя из лавки в лавку, надеясь таким образом отвлечься и избавиться, наконец, от неприятного осадка, оставшегося после разговора с Гермионой. В «Квиддичных товарах» едва удержался, чтобы не купить снитч, заманчиво поблескивающий золотистым боком под стеклом прилавка, но передумал. Карьера ловца накрылась для него в тот момент, когда он принял предложение Альбуса. К тому же мадам Хуч убедила Гарри, что он в любой момент сможет воспользоваться школьным инвентарем, а потому тратить деньги не было никакой необходимости. В качестве компромисса он приобрел иллюстрированный альбом «Звезды квиддича», решив пролистать на досуге, и, уткнувшись носом в пеструю обложку, направился к выходу, где на полном ходу и налетел на какого-то мага. Пребольно стукнувшись локтем об косяк, Гарри отшатнулся, намереваясь извиниться, но тут же проглотил заготовленную речь. Едва не сбитый им с ног зельевар, оборвав на полуслове ругательство, выглядел так, словно прикидывал, стоит ли прямо здесь высказать все, что он думает о рассеянных героях, не удосуживающихся глядеть, куда идут, или прижать к двери и… Чем именно он мог привлечь Снейпа в данный момент — взъерошенный, опешивший и все еще раздраженный, Гарри не представлял, но внезапно почувствовал, что краснеет.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом на лице Снейпа отразилась досада, он резко отступил назад, и Гарри сообразил, что на них уже пялятся не только посетители лавки, но и мальчишки, толпившиеся снаружи возле витрины. Несомненно, прелести квиддичного обмундирования вмиг потеряли для них всякую ценность, и теперь малолетние волшебники, толкая друг друга локтями и едва не показывая пальцем, ожидали дальнейшего развития событий, о которых потом смогут рассказать приятелям, безбожно приукрашивая подробности.

— Что за представление, Поттер, — прошипел Снейп, угрожающе глянув на ближайшего мага, уставившегося на них так, словно ничего более занятного до сих пор не видел.

— Я вас не заметил, — оправдываясь, пробормотал Гарри.

Он проследил за взглядом Снейпа и добавил:

— Сэр.

Снейп медленно выдохнул и юноша решил, что если профессор и зол, то не на него, а на нелепые обстоятельства.

— И что же вы здесь забыли, мистер Поттер? Помнится, вы должны находиться совсем в другом месте.

Гарри пожал плечами, лихорадочно соображая, что ответить. Стоило ему встретиться со Снейпом на людях, как он мигом растерялся. Общаться с ним один на один было гораздо легче, чем делать вид, будто все, что у них есть общего — это семь лет, проведенных в Хогвартсе, и последнее сражение…

— Покупал журнал, — признался он минуту спустя.

На улице начали собираться люди, желающие попасть в лавку и вынужденные ждать, пока двое, загородившие проход, наконец-то решат, в какую сторону отступать, но ни Снейп, ни Гарри не торопились.

— А вы, сэр?

— Что — я? — Снейп нахмурился.

— Вы не любите квиддич, — пояснил Гарри.

— Это не новость.

— И что же вы здесь делали?

Профессор плотно сжал губы, вздернул подбородок и Гарри сообразил, что задал совсем не тот вопрос, который Снейп желал бы услышать.

— Собирался купить «Квиддичное Обозрение». Помнится, вы потратились на «Вестник Алхимии»…

— Сегодня воскресенье, а новый номер будет только на следующей неделе.

— Вот как? Не имею представления, по каким дням выходит это бесполезное издание.

Гарри предпочел обойтись без комментариев. Снейп высокомерно огляделся по сторонам и юноша предположил, что если он увидит хоть у кого-то на лице улыбку, то осатанеет окончательно. Протиснувшись на улицу, Гарри осторожно тронул плечо профессора, мгновенно развернувшегося в его сторону, и нерешительно предложил:

— Если нового выпуска все равно нет, может, пойдем?

Снейп не запротестовал. Похоже, профессор был готов согласиться на самое идиотское предложение, лишь бы оказаться подальше от лавки и от внимания, привлеченного к их персонам. А внимания оказалось предостаточно, особенно если учесть, что в первый и последний раз их видели вместе только на церемонии награждения.

— Да, пожалуй.

Гарри был уверен, что сложись все иначе, Снейп попросту схватил бы его за руку, вынуждая пошевелиться, но позволить себе такой вольности профессор не мог, поэтому гордо устремился прочь, убедившись, что спутник от него не отстал.

— Так что ты здесь делал? — поинтересовался Снейп, когда они удалились от лавки на достаточное, по мнению зельевара, расстояние и смогли замедлить шаг.

— Я же сказал, — Гарри продемонстрировал купленный несколькими минутами ранее альбомом и фыркнул, когда мужчина презрительно скривился.

— Я не о том, Поттер. Ты был у Уизли?

— Был.

— Но не особенно задержался, — констатировал профессор, останавливаясь и выразительно глядя на юношу.

— Там… возникли кое-какие проблемы, — напряженно признался Гарри. — Наверное, лучше бы мне не приходить, а послать сову из Хогсмида. Или из Хогвартса.

— Малодушие, Поттер?

— Малодушие. Но… это ведь не тебе пришлось выслушивать нотации!

— Успокойся. Ты взвинчен.

— Наверное, — Гарри сник. — Я не хотел, чтобы так случилось. Черт, мне вести у Джинни Защиту. Целый год. Не знаю, как смогу смотреть ей в глаза.

— Как ни в чем не бывало, Поттер.

Гарри невесело усмехнулся:

— Ты знаешь, о чем говоришь… Ладно, все кончено. Да это и не важно. Может… — он взглянул на двери кофейни, неподалеку от которой они оказались, и с надеждой обернулся к Снейпу. — Все равно мы поблизости, может, зайдем?

— Уверен, что это необходимо?

— А что особенного? Мы просто выпьем кофе, — подвернувшаяся возможность выглядела в глазах Гарри довольно привлекательно. Куда более привлекательно, чем обсуждение минувших событий в Норе.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Снейп. — Но ненадолго. У меня дела, знаешь ли.

— У тебя всегда дела, — признал Гарри, тщательно скрывая улыбку.

В кофейне, единственной на весь Хогсмид, было уютно и, к счастью, не особенно оживленно. Гарри заходил сюда всего пару раз: в обычное время студенты отдавали предпочтение «Трем Метлам», где можно весело провести время, а не уподобляться, по словам Рона, малолетним детишкам, согласным променять атмосферу паба на заведение, предлагающее бисквиты и мороженое.

Снейп выбрал дальний столик, сделал заказ, пока Гарри, усевшийся напротив, бормотал уменьшающее заклинание и прятал в карман свежеприобретенный альбом, а потом откинулся на спинку стула. Молча. Несколько минут Гарри терпеливо ждал, но профессор не проявлял ни малейшего желания начинать беседу. К тому времени, как перед ними поставили чашки с ароматным кофе и тарелку бисквитов, юноша успел изучить в подробностях круглый полированный столик, белоснежные салфетки, маленькую сахарницу и переключиться на окружающую обстановку, выдержанную в неброском консервативном стиле. Снейп бисквиты проигнорировал. Потянувшись к своей чашке, профессор придвинул ее чуть ближе, но этим и ограничился.

Гарри чувствовал себя все хуже и хуже. Молчание угнетало, несмотря на то, что тишина была весьма относительной: от углового столика доносились приглушенные женские голоса — там беседовали две волшебницы. Отпив кофе, он вернул чашку на место и в очередной раз проклял тот день, когда идея пойти куда-нибудь вместе с Северусом посетила его впервые. Следовало признать, что надежды, которые он возлагал на это мероприятие, себя не оправдали. День не задался с самого начала, а ведь с утра… Вспомнив утро, юноша почувствовал, что краснеет. Молчание становилось невыносимым, и Гарри сдался:

— Ужасно, правда? — выдавил он, стараясь не смотреть на Снейпа.

— Не могу не согласиться, — отозвался профессор.

Гарри отважился поднять голову и обнаружил, что мужчина пристально изучает его, однако теперь во взгляде Снейпа можно было различить торжество. Профессор был несказанно удовлетворен тем фактом, что не он один испытывает неловкость.

— Наверное, не нужно было сюда приходить, — уныло констатировал Гарри.

— Вздор. Ты собирался пить кофе — так в чем дело?

Он не ответил, поймав себя на том, что бесцельно теребит салфетку, не решаясь притронуться к чашке.

— Поттер? — ладонь Снейпа накрыла его пальцы, заставляя угомониться, и Гарри вздрогнул от неожиданности, испуганно отдернув руку.

— Полагаю, идея действительно была не из лучших, — профессор выпрямился и окинул высокомерным взглядом практически пустой зал. Тонкие губы изогнулись в презрительной усмешке.

— Подожди, — опомнился Гарри. — Я не хотел! Я просто… чувствую себя глупо, — признался он. — Мне кажется, что все на нас смотрят…

— И как, по-твоему, мне следует отреагировать на это признание? Может быть, объявить во всеуслышание, что мы всего лишь пьем кофе и любые подозрения о более близком знакомстве бывшего Упивающегося и овеянного славой героя — бред больного воображения невольных свидетелей?

— Не делай вид, будто для тебя это не имеет значения, — вспыхнул Гарри, задетый за живое.

— Не нужно убеждать в этом меня, Поттер, — пренебрежительно бросил Снейп.

От столь очевидной нелепости Гарри едва не онемел. Он воззрился на профессора, донельзя раздраженный его понимающей усмешкой, и спросил, с трудом подбирая слова:

— А кого же?! Хочешь сказать, что я беспокоюсь о собственной репутации больше, чем ты?

— О, так мне показалось? — словно чувствуя, что может за этим последовать, Снейп извлек палочку и быстро произнес заглушающее заклятье. Как оказалось, действие было весьма своевременным.

— Ты сам шарахаешься от меня, а теперь хочешь сказать, что я стыжусь твоего общества? — Гарри не позволил сбить с себя с толку. Поднявшись, он оперся ладонями о столешницу, и весь подался вперед: — А может, ты с превеликим удовольствием прочитал бы пару статеек, в которых вездесущие писаки расскажут подробности? И тогда, наконец, найдется повод, чтобы обвинить в этом меня?! Если бы я и в самом деле боялся огласки, то не предложил бы сюда зайти! Я…

— Поттер, следует начать с того, что я вообще не понимаю, зачем тебе это понадобилось.

— Я думал… Я просто хотел побыть с тобой, потому что при первой же возможности ты запираешься в своем кабинете или дни напролет сидишь в лаборатории!

— Сядь!

Гарри перевел дыхание, осмотрелся исподлобья, чувствуя на себе взгляды обеих волшебниц, занимавших дальний столик, но к счастью неспособных что-либо расслышать, и вернулся на место, проклиная себя за несдержанность.

— В чем дело, Поттер?

— Черт! Перестань, я всего лишь хотел сказать…

— Ты хотел сказать, что не желаешь обнаружить свое имя упомянутым в сомнительных статейках и, следует заметить, я полностью разделяю подобный взгляд на вещи, — отозвался профессор, пренебрежительно усмехнувшись. — Не вижу проблемы. Что-то еще?

— Да. Мне плевать, кто и что обо мне напишет, и если тебе хочется видеть во мне зарвавшегося героя, для которого главное в жизни — поэффектнее выставить себя перед фотокамерой, ты сильно заблуждаешься! Еще пару лет назад меня вообще собирались отправить в тираж! По их словам по мне Клиника Мунго горячими слезами рыдала! Думаешь, теперь я удивлюсь, если скажут, будто я, будто…

Гарри запнулся и нервно облизнул губы, стушевавшись под взглядом Снейпа. Они никогда раньше не появлялись где-либо вместе без уважительной причины, и задумываться о последствиях ему не приходилось, наивно полагая, что весь его мир — это уютный дом под магической защитой. А что появится в газетах, Гарри прекрасно представлял, вот только полноценно сформулировать смог лишь мгновением раньше. Напишут, что он в очередной раз шокировал общественность, что он — любовник Упивающегося, пускай и оправданного, что он… гей? Так, кажется, у магглов говорят, если взять цензурную формулировку…

— Поттер, — Снейп не шевельнулся, но Гарри нервно вскинул руку в предупреждающем жесте:

— Не надо… не трогай меня. Я…

Единственное, в чем он до недавнего времени был абсолютно уверен — это собственная нормальность хотя бы в плане девушек. Когда-то ему нравилась Чанг. Очень нравилась! Хорошо, это можно списать на первую влюбленность, но Джинни! Черт, сложись все иначе, и он ни за что не прогнал бы ее. Наплевал бы и на то, что она — сестра Рона, и на последствия вечеринки. Сложись все иначе. В этом-то все и дело. Другие мужчины его не привлекали. Да, было дело, он засматривался на Вуда в душевой после тренировок, но ничего необычного при этом не чувствовал. И то, что у него было со Снейпом, можно не принимать всерьез. Ведь они не занимались сексом по-настоящему, обычные ласки не в счет, а значит, он нормален. Он совершенно нормален. Просто тело не вовремя напомнило о собственных желаниях. Возможно, Гермиона была права, только ему не хватало времени задуматься над собственными поступками. Можно спутать желание с… Ну да, с привязанностью, как она и говорила. С привязанностью? Смешно.

— Я не люблю тебя, — внезапно сообщил он.

— Не сомневаюсь.

— Я тебя терпеть не могу, — убежденно добавил Гарри, не дождавшись соответствующей реакции.

— Это не новость.

— Я… о, черт! — Уронив голову на руки, Гарри сглотнул и попытался придать голосу хотя бы видимость твердости. — Это не имеет значения. Стоит пронюхать газетчикам, и грязи хватит на всех. Я не хочу, чтобы в этом ты винил меня. Если решишь от меня избавиться — найди другой повод, но этого я тебе не дам.

— Поттер…

Гарри промолчал. На душе было муторно.

— Твой кофе остывает, — сухо напомнил Снейп. — Выпей его, наконец.

Собравшись с духом, он посмотрел на профессора. Лицо Снейпа не выражало ни досады, ни раздражения. Зельевар был спокоен как никогда.

Запах кофе уже не казался столь привлекательным как прежде, но Гарри пересилил себя и взял чашку. Вкус угадывался с трудом, поэтому он выпил содержимое залпом, чтобы не тянуть время.

— Это не тот вопрос, который следует обсуждать здесь и сейчас, — заметил Снейп.

— Я не дурак, Северус, — Гарри усмехнулся, отстраненно разглядывая тонкий золотистый ободок на кромке чашки. Идеально ровный, полностью соответствующий изысканной форме небольшой кофейной чашки, опустевшей, но еще теплой. — Дело не в газетах, верно? Не в сплетнях, не… Вопрос в другом. Как долго…

— О чем ты? — профессор нахмурился, его пальцы заметно сильнее сжали тонкий фарфор. Гарри показалось, что еще немного и хрупкая чашка лопнет под нажимом пальцев, но Снейп был бы скверным зельеваром, если бы позволил себе столь небрежно обойтись с любой посудиной — будь то фарфоровая чашка или одна из его бесценных реторт.

— Я спросил — как долго? — повторил он, понизив голос до шепота. — Неделя? Месяц? Год? Хотя, не имеет значения. Это же не всерьез. Ты можешь молчать, я могу молчать, это не трудно. Я ни разу не спрашивал, есть ли у тебя любовник, ты ни разу не говорил, что между нами что-то особенное. И я не знаю… не знаю, черт возьми, как можно назвать то, что происходит. Я даже не знаю, считать ли еще себя девственником, учитывая, что мы не… мы…

Гарри замолчал, покусывая нижнюю губу. Говорить об этом он не собирался, да и не заговорил бы, если бы не одно «но»:

— Незачем компрометировать себя, если все закончится через несколько дней, я прав? Потому что иначе подробности все равно всплывут, и ты это знаешь. Мы оба знаем. Но я не рассчитываю, что ты будешь возиться со мной до скончания времен. Я только хочу знать — как долго!

— Поттер, — резко отозвался профессор, — я уже сказал, что…

— Да, не место и не время, — согласился Гарри. — Но я не хочу выглядеть идиотом со своими нелепыми претензиями, когда мы вернемся в Хогвартс. Это, знаешь ли, может скверно сказаться на твоей репутации.

— Полагаешь, ей еще можно навредить? — Снейп хмыкнул. — Любая сплетня будет лишь логическим продолжением моей биографии. В отличие от тебя… Гарри. Тот факт, что ты — известнейшая личность в магическом мире, не избавляет тебя от необходимости жить, соблюдая правила оного мира. Так что будь любезен… соответствовать. Ты вернешься в Хогвартс и будешь преподавать, как и планировал. Министерские чиновники будут тебя поддерживать, как и предполагалось. Это все, что тебя должно беспокоить.

— Но…

— Я могу надеяться, что инцидент исчерпан? Нужно снять заглушающее заклятье: это невежливо по отношению к окружающим.

Гарри отвел взгляд и кивнул. Похоже, Снейп попросту позволил ему сорваться, а он не преминул воспользоваться подвернувшейся возможностью, за что теперь расплачивался стыдом. Как и за все, что наговорил в порыве досады.

— Прости, — севшим голосом попросил он. — Я не хотел… я не…

— Поттер, запомни раз и навсегда: все, что происходит за стенами школы, все, что касается ее обитателей — частная жизнь, оповещать о которой посторонних нет никакой необходимости.

— Северус…

— Тише.

— Я не…

— Знаю, — Снейп сжал его ладонь, и на этот раз Гарри не вырвался. Только быстро огляделся, чтобы убедиться, что в их сторону никто не смотрит. Ни увлеченные разговором волшебницы, ни официантка, протирающая стойку с многочисленными вазочками, ни прохожие, мельтешащие за окном. Он сжал руку Снейпа в ответ, испытывая глупое желание прижаться губами к его ладони, чтобы хоть так выразить свое сожаление. Чтобы стало ясно: все сказанное — ничего не стоящая глупость, и он, Гарри, на самом деле так не думает. Извиниться за то, что хотел сделать больно, уязвить, оскорбить. Пусть и неудачно, но — хотел.

Нельзя. Потому что не только за стенами Хогвартса есть тайны. Маленькие тайны, благодаря которым можно безнаказанно переплетать пальцы, глядя на любовника из-под полуопущенных ресниц, и чувствовать, как дрожат губы от сдерживаемой благодарной улыбки. Есть поступки, которых нельзя совершать, но правила обойти можно.

— Идем, — голос Снейпа рассеял зыбкое видение, возвращая Гарри к реальности. Они по-прежнему находились за столиком кафе, и жизнь шла своим чередом невзирая ни на что.

— Куда? — он еще чувствовал умиротворяющее поглаживание сильных пальцев, чуть сильнее сжавших его ладонь, прежде чем выпустить, а профессор уже поднялся, словно ничего не случилось.

— Домой, Поттер, — обронил он, вытаскивая из кармана горсть монет и, отсчитав несколько, положил на столешницу. — Ты со мной?

— Да, — Гарри спохватился, торопливо поднялся, задев угол стола, так что жалобно звякнули чашки, но Снейп не спешил. Дождавшись, пока юноша протиснется между тесно стоявшими стульями, он направился к выходу, в дверях помедлил, пропуская Гарри вперед, и невзначай заметил:

— Пока еще возможно, поразмысли, сколько времени тебе потребуется, чтобы собрать вещи. Включая и тот хлам, которым ты наполнил мой дом, вроде квиддичной утвари…В чем дело, Поттер?

Едва не врезавшийся в дверной косяк второй раз за день, Гарри являл собой жалкое зрелище. Потрясенный, он не проронил ни слова, пока они не оказались на улице, а сформулировав вопрос, так и не успел его озвучить. Снейп хозяйским жестом притянул его к себе, аппарационное поле сгустилось, Гарри почувствовал рывок, словно его выдергивают из собственного тела, и когда выровнял дыхание, они уже стояли возле калитки, на дорожке, усыпанной мелким гравием. На смену хогсмидской суете пришла тишина, но ненадолго:

— Вещи? — переспросил Гарри, ошеломленно глядя на Снейпа.

— Именно, — подтвердил тот, отстраняясь. — Вещи. Надеюсь, хотя бы о собственном багаже ты в состоянии позаботиться?

— Ты… — юноша кашлянул, прочищая горло, но фраза все равно прозвучала хрипло. — Ты вот так просто собираешься меня выставить? Именно теперь? Из-за того, что я наговорил?

— Что за вздор?

— Тогда почему?

— Поттер…

— Почему? — с нажимом повторил Гарри.

— Мне придется ненадолго уехать. Это не означает, что ты не можешь остаться здесь, но было бы гораздо лучше, если бы я сдал тебя с рук на руки Альбусу.

Переведя дыхание, юноша некоторое время молчал, а потом нервно рассмеялся:

— У тебя странные способы сообщать новости.

— Какие есть, Поттер, — резко отозвался профессор, но тут же взял себя в руки. — Сборы займут весь вечер, я не хотел, чтобы тебе взбрело в голову обзавестись маловразумительными планами, от которых все равно пришлось бы отказаться.

— А если я решу остаться? — Гарри склонил голову на бок, изучая Снейпа внимательным взглядом.

— Это нежелательно.

— Но ты сам сказал…

— Я не хочу, чтобы ты оставался без присмотра в пустом доме.

— Ты считаешь меня настолько неспособным о себе позаботиться? — осторожно уточнил он.

— Нет. Но я уже предупредил Альбуса, так что было бы неразумно отказываться в последний момент.

— Опасаешься, что я решу закатить вечеринку в твое отсутствие?

— Это я в состоянии предотвратить, поверь, — убедительно проговорил Снейп, нетерпеливо глянув в сторону дома. Стоять на солнцепеке, в непосредственной близости от веющей прохладой тени, было утомительно, но Гарри не поддался. Зная Снейпа, он имел полное право предполагать, что, не получив ответа сейчас, рискует не получить его никогда.

— Тогда чего ты опасаешься?

— Последствий, на которые тебя способна подвигнуть скука.

— И только?

— Поттер, юноше твоего возраста не стоит стремиться к одиночеству. Ты и сам это вскоре поймешь.

— Я целый месяц жил один в лондонском доме, и ничего страшного не произошло. Я справлюсь.

— Гарри, — он вздрогнул, услышав свое имя. — Я вынужден настаивать.

— Нет.

— Ты в курсе, что кричишь во сне? — осведомился Снейп, заставив спорщика проглотить заготовленную фразу. — Полагаешь, это нормально?

— Я не...

— Кого ты пытаешься обмануть?

Гарри стиснул кулак, вложив все эмоции в одно усилие, чтобы они не отразились на лице.

— Это не всегда, — попытался оправдаться он. — Прости, если напугал…

Снейп пренебрежительно отмахнулся, словно одна мысль о том, что подобная мелочь способна вывести его из равновесия, была смешна, но от Гарри не скрылась тревога в его глазах.

— Ты мог разбудить меня, — укоризненно проговорил юноша и отвернулся, представив реакцию Снейпа, обнаружившего в постели рядом с собой мечущегося едва не в конвульсиях любовника. Тошнотворно жалкая картина…

— Не в этот раз, — пояснил профессор, поняв, о чем в первую очередь мог подумать Гарри. — Но заглушающие заклятья ты больше не ставишь.

Осознав, что Снейп не был свидетелем его слабости, Гарри заметно расслабился, однако общей картины это не меняло.

— Мне казалось, все прошло, — нехотя сообщил он. — Я даже не просыпаюсь, когда это случается, иначе я бы запомнил. Да и утром…

— Достаточно, чтобы задуматься о последствиях, не так ли?

— Значит, только из-за этого? Думаешь, в Хогвартсе все прекратится?

— Сомневаюсь. Но там ты будешь не один.

Гарри согласно кивнул и, помедлив, все-таки спросил:

— Но я точно не… все было нормально, когда…

— Ты спал как убитый, — невозмутимо отозвался Снейп, демонстративно игнорируя его неловкие попытки сформулировать проблему. — Оба раза, что оставался у меня.

— Похоже, просто чертовки устал, — юноша натянуто улыбнулся.

— Три месяца — слишком мало, Гарри, — Снейп намеренно понизил голос, что не помешало расслышать сказанное. Гарри отвел взгляд. Профессор никогда не говорил об этом. Он вообще не вспоминал о том, как именно Гарри подтвердил свое право зваться героем. Систематически высмеивал его спесь, ранил гордость, используя весьма обтекаемые формулировки, но никогда не детализировал. Зная Снейпа, это было весьма… человечно с его стороны.

— Наверное, — согласился он.

— Ты рассказывал кому-нибудь?

— Гермионе. Неделю спустя после возвращения. И кое-что — аврорам.

— Твою палочку проверяли?

— Да. Признали, что это была… самозащита. Я убил людей, а они сказали — самозащита. Смешно.

Он невесело усмехнулся.

— Хватит, — Снейп нахмурился. — Пойдем в дом. Здесь слишком жарко, чтобы предаваться самоуничижению. Побереги мозги, Поттер: в расплавленном виде они тебе ни к чему.

На этот раз смех получился куда более искренним:

— Спасибо. Иногда твой яд весьма полезен, — признал Гарри. — В терапевтических дозах…

В кои-то веки повесив мантию на вешалку вместо того, чтобы привычно швырнуть на перила или прихватить с собой, Гарри потоптался в прихожей, провожая взглядом торопливо удаляющегося Снейпа, и уже собирался подняться к себе, когда сообразил, что профессор снова его провел. Очевидно, жара и в самом деле скверно сказывалась на интеллекте…

Выругавшись, он устремился следом, но настигнуть Снейпа удалось только в библиотеке. Остановившись в дверях, Гарри еще успел заметить, как профессор вернул нормальный размер ранее уменьшенному пакету, принесенному с собой из Хогсмида. Воспользовавшись моментом, пока зельевар выкладывал на стол покупки, среди которых оказалась пачка пергамента, связка перьев и дешевая чернильница, он подозрительно осведомился:

— Не скажешь, отчего такая спешка?

Прервав осмотр приобретений, профессор отодвинул опустевший пакет на край массивного стола и резко выпрямился:

— Поттер, ты всегда предполагаешь худшее?

— Только когда речь идет о тебе, — не остался в долгу Гарри.

— Ваша наглость, мистер Поттер, войдет в легенды.

— Как и ваша изворотливость, сэр.

— Конференция.

— Что?

— Конференция в Эдинбурге состоится неделей раньше, а узнал я об этом только сегодня.

— Ты ничего не говорил о конференции…

— Останься все по-прежнему, ты бы уже благополучно пребывал под сводами Хогвартса, а не задавался подобными вопросами.

— И когда ты вернешься? — пропустив сарказм мимо ушей, Гарри приблизился к Снейпу и оперся на край стола. Вертикальная морщинка пересекла лоб профессора, когда тот нахмурился, но неудовольствия настойчивостью бывшего студента не выразил.

— Через пять дней, полагаю, — прикинув что-то в уме, ответил он. — Если планы не изменятся.

— А сегодня?

— Что — сегодня, Поттер?

— Ты сказал… — Гарри запнулся, так и не договорив.

Снейп внимательно разглядывал его, пока юноша не почувствовал себя достаточно неуютно, а потом поднял руку и тщательно расправил воротничок его рубашки, невзначай пройдясь пальцами вдоль шеи:

— Я сказал, что ничего не имею против, если ты окажешься в моей постели. А ты никогда особо не нуждался в моем позволении.

— И тебя это раздражает, — отметил Гарри, глядя мужчине в глаза.

— Нет. Скорее меня раздражает тот факт, что я готов предпочесть твое общество неотложным делам, — придержав его подбородок, Снейп наклонился и поцеловал Гарри в плотно сомкнутые губы, отстранившись прежде, чем тот сумел опомниться. — Убирайся с глаз моих, Поттер, — тихо, но отчетливо проговорил он, не отрывая взгляда от влажного рта юноши. — И займись, наконец, делом.

— Это значит — да?

— Это значит, я буду ждать. Остальное зависит от тебя.

Переваривая услышанное, Гарри упустил момент, когда Снейп убрал покупки в ящик стола и покинул библиотеку. Он так и не сумел понять, что сильнее сбивало с толку: то, что Снейп поцеловал его без всякого повода, как обычно целуют, чтобы приласкать, а не отвязаться от надоедливого любовника, или завуалированное признание, до которого снизошел профессор. И то, и другое было странно. Странно и приятно. До щемящего спазма в груди, вынудившего задержать дыхание и облизнуть губы, хранившие след неожиданного поцелуя.

* * *

Вещей, как и предполагал Гарри, было немного. Он планомерно перенес свои пожитки в спальню, свалил их на кровать и принялся упаковывать в коробки, взятые в кладовке. Пара мантий, две пары джинсов, немногочисленные футболки, маггловский плащ, несколько рубашек — вот и все, чем он успел обзавестись. По сравнению с одеждой квиддичные принадлежности и конспекты занимали куда больше места. Закончив упаковывать метлу, Гарри в который раз пожалел, что не успел отправить свое имущество в Хогвартс раньше, однако гораздо больше неприятностей ему доставили не столько сборы, сколько поиски мелочей вроде пера, подаренного Гермионой, тетрадей, в которых он вел записи, и журнала о квиддиче. Перевернув спальню разве что не вверх дном, он принялся обшаривать дом, в столовой наткнулся на купленный не так давно учебник Арчера вместо ожидаемого «Квиддичного обозрения», перо обнаружилось в библиотеке, а пресловутый журнал — в спальне под кроватью, куда Гарри сунулся в самый последний момент, уже не рассчитывая на удачу. К его великому удивлению помимо журнала там же оказалась пара носков и пуговица от мантии. Он чувствовал себя измотанным, но был готов поклясться, что забыл нечто важное, без чего обойтись совершенно невозможно. Прочесав дом по второму разу, Гарри нашел зонт и солнцезащитные очки. Потом вспомнил, что убрал в самую дальнюю коробку зубную щетку, мысленно выругался, окинул взглядом спальню, пустые полки в распахнутом настежь шкафу, смятое покрывало, и пришел к выводу, что хуже экстренного переезда может быть только наводнение вкупе с землетрясением, да и то после катаклизма урон будет не столь заметен.

Сильнее же всего Гарри раздражало, что за время, потраченное на бесцельные метания, он так и не наткнулся на Снейпа и не знал, как профессор отреагирует, если нарушить его уединение, а нарушить хотелось. Мысль, что сегодня он будет ночевать в спальне Снейпа, отнюдь не способствовала сосредоточению, а предметы и без того валились из рук, усиливая царящий кругом хаос.

Даже закончив приготовления к отъезду, стоя в душе и смывая накопившуюся за день усталость, Гарри никак не мог заставить себя успокоиться. Он сделал все необходимое, успел привести в порядок комнату и теперь имел полное право наслаждаться покоем, а между тем тревога усиливалась. Он устал думать за двоих. Устал предполагать, как может отреагировать Снейп на тот или иной его поступок, фразу, жест. Устал прикидывать, что профессор предпримет, если он позволит себе очередную вольность. Прежде, когда все происходило спонтанно и ни один из них — по крайней мере, хотелось верить, что ни один — не планировал ничего подобного, Гарри не испытывал такого напряжения. Теперь же даже сущая бессмыслица, вроде того, стоит ли надевать пижаму или можно ограничиться одним халатом, была способна вывести его из равновесия. Он точно знал, зачем придет к Снейпу и, тем не менее, столь вызывающе продемонстрировать собственные намерения оказывался не в силах. А лицемерить, напяливая на себя всю одежду, словно стеснительная девица в брачную ночь, казалось верхом глупости. Черт, было бы гораздо проще, вломись к нему Снейп прямо сейчас, как вломился посреди ночи, когда он только вернулся из Норы. Половина вопросов точно была бы решена. Но Снейп не явится. Даже если поймет, что он не придет. Будь он неладен со своей дурацкой привычкой предоставлять выбор! Мог бы хоть однажды решить сам и не ждать. Ему, в конце концов, должно быть лучше известно, как ведут себя в таких случаях!

Не думать о том, что совсем скоро будет ощущать прикосновения сильных рук, ловить губами поцелуи, прижимаясь к Снейпу, Гарри не мог. Приятие собственных желаний пугало и возбуждало одновременно. Он не был готов к подобной откровенности даже перед самим собой, и тем сильнее возбуждали картины, появляющиеся перед глазами, пока он блаженствовал под струями теплой воды.

Ладонь скользнула по животу вниз, стирая капли, взамен которым набегали новые, пальцы привычно огладили чуть напрягшийся член, коснулись яичек, и Гарри, отрывисто вздохнув, прислонился спиной к прохладной, отделанной мраморной плиткой стене. Отказать себе в удовольствии прямо сейчас представить, как Снейп прикасается к нему, было настоящей пыткой. Гарри закусил губу, зная, что уже не остановится. Все равно потом будет лучше. Намного лучше, а пока — плотно охватившая ладонь, двигающаяся по всей длине влажного, окончательно поднявшегося и затвердевшего члена, собственное участившееся дыхание и перед глазами — Северус, прижимающий его к постели, трахающий до изнеможения, Северус, произносящий его имя… Гарри вскинул руку, сжав зубами костяшки пальцев. Очень вовремя, потому что всхлип, перешедший в стон, когда он кончил, прозвучал громче, чем он сам ожидал.

Часто дыша, Гарри запрокинул голову, подставляя шею струям воды. Он хотел этого. Хотел, чтобы было именно так, потому что уже завтра не останется никаких шансов. А если, вернувшись в Хогвартс, Снейп не пожелает терпеть его рядом — он точно рехнется. Или проклянет Снейпа так, что у того не встанет ни на кого, кроме некоего Гарри Поттера. По крайней мере, тогда можно будет не опасаться конкурентов.

Дождавшись, когда сможет твердо стоять на ногах, Гарри выбрался из ванной и все-таки облачился в пижаму, хоть за окном едва стемнело. Снейп ничего не говорил о времени, как не говорил и о том, во сколько освободится. Мерлин всемогущий, куда легче было, когда он не задумывался об этом. Когда мог прийти к Снейпу, самым бесстыдным образом предлагая себя, и не беспокоиться, как профессор отреагирует на подобное поведение. Когда был уверен, что утром они оба сделают вид, будто ничего не случилось. Что можно будет говорить о сущей безделице вроде газетных статей, погоды на восточном побережье, о том, сколько времени потребуется, чтобы подняться на Эйфелеву башню, не пользуясь магией или лифтом, как отличить принявшего самый кошмарный облик боггарта от истинного кошмара без помощи заклинания, как…

Отрывистый стук в дверь прервал цепочку размышлений. Гарри бросился к постели, на которой оставил халат, закутался в него, но дверь уже распахнулась, напомнив, что ее хоть изредка надо бы запирать.

— Поттер, объясни мне, какого дьявола твои книги разбросаны по всему дому? — Снейп, донельзя раздосадованный, Снейп, сжимающий в руке «Энциклопедию магических существ» Саммерсета, Снейп, в полном одеянии, включая рабочую мантию, остановившийся на пороге, разглядывал Гарри так, словно вмиг забыл о цели своего визита.

— Извини. Я искал ее и, кажется, проглядел… — Гарри шагнул вперед, забирая из рук профессора увесистый том в потрепанной обложке. Отойти ему Снейп не позволил, несильно, но ощутимо сжав плечо цепкими пальцами:

— Что на этот раз?

Удивленно посмотрев на зельевара сквозь мутные стекла очков, которые так и не успел протереть, юноша пожал плечами:

— Все в порядке.

Снейп терпеливо ждал продолжения и не разочаровался:

— Но если тебя интересует, то в данный момент я чувствую себя идиотом еще больше, чем обычно, — не выдержал Гарри.

— И почему же, позволь поинтересоваться?

— Ты действительно хочешь знать?

— Да. Причем немедленно. Боюсь представить, что могло завестись в твоей пустой голове за время моего отсутствия.

— Хорошо, — невозмутимо поведя плечом, Гарри легко вывернулся из его хватки, подозревая, что Снейп просто не стал ему препятствовать. Он вернулся к кровати, осторожно положил книгу, словно та была бесценным сокровищем, обращаться с которым нужно предельно бережно, и резко развернулся. — Я не знаю, как себя вести с тобой, — сообщил он. — А теперь — и подавно. Я не понимаю, что изменилось и изменилось ли вообще. Не знаю, могу ли подойти к тебе и обнять, и не посчитаешь ли ты это оскорблением. Не представляю, что нужно сделать, чтобы поцеловать тебя и не получить подзатыльник, словно я и в самом деле провинившийся мальчишка. И какого черта я тебе сдался? Иногда мне кажется, что не приди я к тебе сам, ничего бы не было. Ты не позволил бы себе даже посмотреть в мою сторону. Я не знаю, что ты думаешь обо всем этом на самом деле, потому что более скрытного сукина сына я в жизни не видел!

— Это все, Поттер? — вопреки опасениям, Снейп не развернулся и не хлопнул дверью, оставив его метаться по комнате, а прислонился к косяку и хмыкнул, привычно скривив тонкие губы в подобии усмешки.

— Нет. У тебя на редкость хорошо выходят паскудные ухмылки, и они меня доводят до бешенства, потому что вместо того, чтобы нахамить в ответ я почему-то хочу тебя поцеловать. Вот теперь — все. И… убирайся к черту! Еще слишком рано, так я приду позже. Ты ведь не намерен трахать бестолкового мальчишку, пока не разберешься со своими делами?

— Сомневаюсь, Поттер, что меня заинтересовал бы мальчишка, но в твоем исполнении это смотрится великолепно. Второго такого болвана еще поискать. Иди сюда, пока у меня и в самом деле не появилось желание отвесить тебе подзатыльник.

— Издеваешься?

— Нет, иронизирую. Между этими понятиями есть, знаешь ли, разница.

Приблизившись к Снейпу, Гарри остановился напротив, помедлил, а потом сделал последний шаг, прижавшись к профессору, крепко обнявшему его в ответ:

— Я не могу уделять тебе достаточно времени, — проговорил зельевар, мягко целуя его в висок, не обращая внимания на взъерошенную, мокрую после душа шевелюру, — но прежде ты сам находил возможность при первом же удобном случае выразить неудовольствие, что неоднократно доказывал. Да, меня раздражает твоя порывистость, но еще сильнее раздражает неуверенность во всем, что касается твоих собственных желаний.

— Я знаю, чего хочу, — резко заметил Гарри.

— Возможно. Но я не намерен облегчать тебе жизнь, принимая решения за тебя. С этим придется смириться. И — да, я не прикоснулся бы к тебе, не сложись обстоятельства иначе. И не потому, что ты — мой бывший студент.

— Тогда почему? — Гарри встревоженно поднял голову, но Снейп удержал его, не желая лишиться возможности отчитать вспыльчивого гриффиндорца.

— Не самый лучший способ устроить собственную жизнь, связавшись с мужчиной вдвое старше тебя, — проговорил он, касаясь губами уха Гарри. — С твоим бывшим профессором, с которым у тебя изначально было слишком мало общего и слишком много разногласий, чтобы это не оставило следа. Ты не задумываешься о жизни вне стен Хогвартса, и сегодня доказал это в очередной раз…

— Неправда!

— Заткнись, будь так любезен, — снисходительно посоветовал Снейп. — И не перебивай меня впредь.

— Хочешь сказать, что предпочел бы, чтобы я вдоволь нагулялся, а потом заявился к тебе? — уточнил Гарри, проигнорировав требование профессора.

— Именно так и следовало поступить. И я крайне сомневаюсь, что у тебя возникло бы желание куда бы то ни было возвращаться.

— Ты плохо меня знаешь!

— Я знаю тебя достаточно.

Гарри хотел запротестовать, но это означало продолжить бессмысленные препирательства, способные рано или поздно вывести Снейпа из себя, а злить профессора он не хотел. Особенно сейчас. Вместо этого он потерся щекой о плечо мужчины и с преувеличенной заинтересованностью, выдававшей желание уйти от неприятной темы, спросил:

— Где ты нашел мою книгу?

— В библиотеке. Ты оставил ее на столе.

— Я торопился.

— Ты всегда торопишься, — в голосе Снейпа отчетливо прозвучали ворчливые интонации.

— Ты тоже. Очередное зелье? Какая-нибудь пакость, из-за которой ты несколько часов просидел в лаборатории?

— Откуда такие данные?

— Ты примчался в рабочей мантии. И пахнет от нее какой-то… каким-то мерзким варевом, — Гарри рассмеялся, но, вопреки собственным словам, не отстранился. — И не пытайся меня заткнуть. Мне нравится говорить с тобой о всякой ерунде. Даже о твоих зельях. Это… успокаивает.

— Учту, Поттер.

Они замолчали. Гарри не двигался, нежась в объятиях, пока Снейп неторопливо целовал его лоб, переносицу, щеку, едва касаясь губами. Снова, как всегда в такие моменты, проблемы показались ничего не стоящей бессмыслицей, и это было неправильно, притупляло бдительность, делая совершенно беззащитным перед окружающим миром.

— Пойдем ко мне, — проговорил Снейп между поцелуями. — Найдем тебе какое-нибудь занятие. Рассортируешь свитки. И только попробуй что-нибудь испортить.

— Не испорчу. Не хочу, чтобы ты опять нелестно отзывался о моих умственных способностях…

— Вот как? Я знаю только одного аккуратного гриффиндорца, да и тот — магглорожденная Грейнджер, — Снейп отступил назад, хоть Гарри и пытался его удержать. — Идем. Мне еще нужно принять душ, иначе этот мерзкий запах окончательно въестся в волосы.

— Ха! Даже ты признаешь, что твои зелья мерзко пахнут! — не преминул сообщить Гарри, прежде чем профессор подтолкнул его к двери.

По сравнению с его собственной спальней комната Снейпа пребывала в идеальном порядке. Только стол завален листами, исписанными от руки. Сидя в профессорском кресле, Гарри по третьему разу перебирал свитки, дабы убедиться, что не ошибся, отделив пронумерованные листы от черновиков, сложенных отдельной стопкой. Светильник рассеивал мягкий желтоватый свет, освещая столешницу, тени, спрятавшиеся по углам, подрагивали, вытягиваясь, когда магический огонек мерцал, чтобы вновь спрятаться, когда тот вспыхивал с удвоенной силой, и Гарри отвлекся, наблюдая за игрой пламени, заключенного в хрупкую стеклянную форму.

Снейп появился практически бесшумно. Гарри не услышал бы его шагов, если бы не скрипнула половица. Он окинул взглядом профессора, завязывающего на ходу пояс темно-синего халата, и вернулся к своему занятию, рассеянно заметив:

— Я почти закончил, но ты ведь все равно не успокоишься, пока не перепроверишь. Что-нибудь еще?

— Уймись, — Снейп обошел кресло и встал позади Гарри, подавшись вперед и положив руки ему на плечи. — Вряд ли я доверил бы тебе заведомо невыполнимое задание.

Отложив последний свиток, юноша накрыл его пальцы ладонью и запрокинул голову, чтобы видеть лицо профессора, бегло осматривающего ровные стопки бумаг:

— Все правильно?

— Вполне.

Не глядя на него, Снейп переместил руку ниже, скользнув под халат Гарри, пробравшись под ворот пижамной куртки и начав поглаживать ключицы:

— Там было два листа: номер пять и пять дробь два. Ты их не перепутал?

— Нет, — сдержав отрывистый вздох, Гарри потянулся к стопке, намереваясь удостовериться, что не ошибся. Рука дрогнула, задев верхний лист, и Снейп сильнее сжал его плечо, убеждая повременить:

— Завтра. Я сам проверю.

— Ладно, — Гарри откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза, чувствуя, как неизбежно ослабляется пояс его халата. Волосы, пахнущие хвоей, еще немного влажные, задели щеку, твердые губы накрыли рот, бережно целуя, пока Снейп расправлялся с застежками его пижамной куртки.

Прикосновение к соскам вызвало приятное волнение, Гарри вздрогнул, сильнее запрокидывая голову, надеясь продлить поцелуй, но профессор удержал его:

— В постели будет гораздо удобнее.

Облизнув губы, Гарри согласно кивнул, но попытки подняться не предпринял. Вместо этого он бросил взгляд на светильник и снова посмотрел на Снейпа:

— Ты не погасишь его?

— Зачем? — мужчина насмешливо вскинул бровь.

— Северус…

— Погашу. Чуть позже.

Отойдя в сторону, он протянул Гарри руку, за которую тот ухватился и тут же оказался на ногах, чудом не стукнувшись об угол стола и едва не рассыпав бумаги, собранные с таким трудом:

— Свитки, — запоздало спохватился он, приникнув к Снейпу и беспокойно оглянувшись на стол.

— Что я слышу? В тебе проснулась ответственность?

— Я на них час потратил… ох…

Его член оказался прижат к бедру Снейпа, даже штаны не могли скрыть, что еще пара минут и бумаги будут последним, что станет беспокоить Гарри. Он уже сейчас не мог с точностью сказать, в какой момент лишился халата, а пижамная куртка скорее мешала, чем достойно справлялась с ролью одежды. Он сам высвободился из нее, бросил, не глядя, на кресло и удовлетворенно вздохнул, когда руки Снейпа легли на его плечи, скользнув вниз по обнаженной спине. Ладони задержались на ягодицах, ощутимо сжав их, вынуждая Гарри податься вперед. Он чувствовал ответное возбуждение, не мог не заметить, как изменились прикосновения, начавшиеся как случайные ласки, а теперь ставшие собственническими, словно Снейп, изучив его тело, желал подчинить, присвоить по праву обладателя, и это сводило с ума сильнее всякого афродизиака. Не сдержавшись, Гарри сам впился в его губы, целуя каждую, настойчиво уговаривая приоткрыться, и застонал, безотчетно углубляя поцелуй, отбирая инициативу, которую чуть раньше перехватил любовник.

Штаны оказались сдернуты с его бедер, но, выпутавшись из них, Гарри только испытал облегчение, обнаружив, что одежда его больше не стесняет. Запрокинув голову, он подставлял под поцелуи шею, не справляясь с дрожью, когда зубы чувственно прихватывали кожу, и постанывая, когда укусы сменялись прикосновениями языка. Пальцы тщетно нащупывали пояс на халате Снейпа, путаясь в складках ткани, в то время как его собственный член изнемогал от отсутствия внимания, а любовник только дразнил, избегая прикасаться к самым чувствительным местам.

— Северус… — Гарри сжал его плечи, единственно доступным способом сообщая, что готов к большему.

Долгий поцелуй возле ключицы, обещающий поутру обернуться красочным засосом, сменился легким покусыванием, еще один поцелуй, на который кожа тут же отозвалась стайкой мурашек, устремившихся от затылка вниз, вдоль позвоночника, и он перехватил ладонь, направляя ее к затвердевшему члену.

— Не сейчас, — Снейп поцеловал его еще раз и отстранился, не позволив Гарри последовать за ним. — Я хочу посмотреть на тебя.

Гарри передернул плечами, не столько от холода, сколько от осознания, что Снейп видит его возбуждение, видит его торчащий член и наслаждается зрелищем. Северус провел ладонью по его груди, намеренно задев сосок, спустился ниже, к поросли жестких полос внизу живота. Он задержал дыхание, но Снейп безжалостно убрал руку и принялся распутывать узел на поясе своего халата, а Гарри едва мог дышать, наблюдая, как мужчина избавляется от одежды. Смотреть на него, не ласкать в полной темноте, а смотреть при свете тусклого ночника — было самым восхитительным, что Гарри только мог представить. Он сам потянулся навстречу, обнял, приник губами к маленькой родинке над левым соском, которую не сумел заметить раньше, и услышал короткий вздох, вырвавшийся у Снейпа.

Приподняв его голову за подбородок, так что Гарри не мог отвернуться, профессор провел пальцем по нижней губе и поинтересовался:

— Погасить светильник?

— Не надо, — Гарри лизнул дразнящий его палец, легко прихватил зубами и выпустил, едва удержавшись, чтобы не повторить это еще раз.

Поцелуй не оказался неожиданностью. Меньше чем через минуту они оказались возле кровати, на столе остались лежать его очки, во внутреннем кармане халата, брошенного в кресле, — волшебная палочка, но он не вспомнил ни о том, ни о другом. Упав на постель, Гарри глубоко вздохнул, в предвкушении проведя ладонями по груди, животу, не удержавшись, огладил член и взглянул на Северуса. Снейп наблюдал за ним, не отрывая глаз от руки, медленно двигающейся вдоль члена. Гарри прикусил губу, безотчетно разводя бедра шире, и услышал отрывистый вздох.

— Мне нравится смотреть, как ты себя ласкаешь, — опустившись рядом, Снейп накрыл его ладонь своей, сдерживая ускорившийся ритм, и приник к губам Гарри, пока тот, обхватив любовника одной рукой за плечи, постанывая ему в рот, продолжал поглаживать собственный член, подчиняясь направляющим движениям Снейпа.

— Я хочу, чтобы ты видел, — в перерыве между поцелуями пробормотал Гарри. — О, боже, это так…

— Возбуждает?

— Да!

— Продолжай, — мужчина переместился ниже, принявшись покрывать поцелуями его грудь, а Гарри задыхался, впитывая каждую ласку, вздрагивая, когда губы прихватывали сосок, прежде чем следовать дальше. Прикосновения отзывались сладкими спазмами внутри, вынуждая приподнимать бедра, губы коснулись живота уже в непосредственной близости от упруго стоявшего члена, и Гарри закрыл глаза, зная, что от Снейпа не ускользает ни одно его движение. Он несколько раз провел большим пальцем по головке, растворяясь в ощущениях, намеренно привлекая внимание к гладкой плоти, почувствовал, как перехватывают запястье, отводя руку в сторону, и влажная теснота, охватившая его, оказалась самым естественным из всего, о чем Гарри мог помыслить. Застонав, он сжал плечи Снейпа, медленно погружаясь в его рот, прерывисто вздыхая, когда язык любовника принимался кружить вокруг чувствительной головки, и разочарованно всхлипнул, стоило мужчине отстраниться:

— Еще…

Он послушно развел ноги, позволяя пальцам пробраться между ягодицами. Массирующие движения сменились выразительным намеком на проникновение, мышцы сжались, препятствуя вторжению, возбуждающему тем сильнее, чем неторопливее были движения.

— О, боже… — Гарри вскинул бедра, не в силах больше ждать. — Давай же!

— Так? — низкий голос прозвучал чуть раньше, чем палец надавил на кольцо мышц, проникнув едва ли больше, чем на треть, подразнив туго сомкнувшийся вход, и Гарри подался навстречу, хрипло застонав.

— Не спеши, — проигнорировав возглас протеста, Снейп потянулся к тумбочке, выдвинул верхний ящик, и в его руке оказался флакон с маслянистой жидкостью. Гарри прикрыл глаза, осознав, что если продолжит наблюдать, то совершенно точно рехнется от возбуждения, и через несколько секунд услышал, как склянку вернули на место. Однако Снейп не торопился продолжить прерванное занятие. Вместо этого он поцеловал Гарри в приоткрытые губы и прошептал:

— Ложись на живот.

Гарри вздрогнул, но возбуждение пересилило страх:

— Ты хочешь…

— Только если ты так решишь.

Не открывая глаз, он перевернулся, снова испытав сковывающую неуверенность, будто впервые оказался перед Снейпом без одежды. Губы тронули шею, тревожа дыханием короткие волоски. Гарри затрепетал, но следующий поцелуй оказался не менее приятным: волна дрожи прокатилась вдоль позвоночника, он прерывисто вздохнул и расслышал короткий смешок, прежде чем губы переместились еще ниже, запечатлев поцелуй между лопатками. Неизвестность, оборачивающаяся очередной лаской, возбуждала. Одновременно с новым поцелуем он почувствовал, как раздвинувшие его ягодицы пальцы нашли анус, оставляя влажный след, щедро смазывая ложбинку, и два из них скользнули внутрь прежде, чем Гарри опомнился. Задохнувшись от неожиданности, от томительного ощущения медленно растягиваемой плоти, от прикосновения в самой глубине, он вцепился в подушку. Мужчина прижался к нему всем телом, движения внутри стали ритмичнее, пальцы раздвинулись, растягивая, и Гарри вскрикнул, приподняв бедра. Рука метнулась к члену, но Снейп остановил его, перехватив запястье:

— Не надо.

— Сделай что-нибудь, — окончательно потерявшись в ощущениях, Гарри был готов на все, лишь бы движение внутри еще раз отозвалось долгожданным удовольствием. — Сильнее! О-о-ох, нет!

Приятная заполненность исчезла, член терся о простыню, усиливая и без того неконтролируемое желание. Гарри не запротестовал, когда Снейп накрыл его своим телом, вдавливая в постель, только приподнялся на локтях, приникая теснее, отреагировав жалобным стоном на легкое надавливание между ягодиц. Вмиг отрезвляющее ощущение члена, упирающегося в сомкнувшийся вход ровно настолько, чтобы это было дразнящей лаской, а не началом проникновения, оказалось слишком неожиданным.

— Тише, — Северус обнял его крепче, целуя шею, пока Гарри пытался выровнять дыхание.

Влажный член медленно скользил в его ложбинке в такт движению бедер Снейпа, распаляя еще сильнее своей недоступностью, порочностью удовольствия, получаемого от плотного соприкосновения. Всхлипнув, Гарри повел бедрами, но этого все равно было недостаточно:

— Сделай это, — попросил он.

— Гарри?…

— Сделай… это…

— Уверен? — требовательность, прозвучавшая в низком бархатистом голосе, обволакивающем, проникающем под кожу, словно медленный яд, слишком походила на нетерпение. Гарри ощутил себя во власти возбужденного любовника, способного взять его прямо сейчас, даже если ответ будет «нет», и эта возможность оказалась пугающе привлекательной.

— Да! Мне нужно… сейчас… тебя, внутри…

— Ты еще хоть что-нибудь соображаешь?

Вместо ответа Гарри выгнулся, безотчетно выискивая положение, чтобы твердая головка снова надавила на его вход, и услышал судорожный вздох Снейпа. Поцелуй между лопаток оставил ощущение приятного покалывания, а потом Гарри закусил губу: нажатие усилилось, и он втянул воздух сквозь зубы, когда член начал проталкиваться внутрь. Это оказалось совсем не так, как он предполагал: он был растянут до предела, и едва мышцы напряглись, неудобство стало нестерпимым, гранича с болью. Снейп застонал, по его телу прокатилась волна дрожи, и он крепче стиснул Гарри, целуя его затылок, шепча в спутанные волосы:

— Расслабься… не двигайся, просто расслабься.

Гарри зажмурился, опасаясь шевельнуться, нащупал руку Снейпа и сжал изо всех сил:

— Давай же!

— Потерпи немного.

— Мне… ох, это чертовски… неудобно!

— Сейчас, Гарри. Сейчас пройдет…

Юноша мелко дрожал, не справляясь с собой, и тогда Снейп подался назад, медленно освобождая его. Саднящее ощущение постепенно ослабевало, но передышка была слишком короткой, и в следующее мгновение у него все-таки вырвался стон. Второй раз впустить в себя крупный член оказалось больнее, а Снейп снова погружался в него и не собирался останавливаться, пока Гарри не вскрикнул:

— Подожди...

Мужчина прижался губами к виску Гарри, покрытому бисеринками пота:

— Всего несколько раз, потом будет хорошо, — пообещал он.

— О боже… только не сразу…

— Мы сделаем это медленно. Очень медленно, как ты хочешь…

Поддавшись успокаивающему шепоту, Гарри почувствовал, как постепенно проникает в него член, как выходит наружу, и снова внутрь, растягивая ставший болезненно чувствительным анус. Это было не так ужасно, как он опасался. Терпимо настолько, что Гарри наконец-то смог осознать: он все-таки позволил этому случиться. От подобной мысли, от ощущения двигающегося в его заднице члена, тянущее напряжение, до этого казавшееся мучительным, приобрело отголосок наслаждения с примесью возбуждающего дискомфорта.

— Да… так… — приподняв бедра, Гарри сжал мышцы и расслышал приглушенный стон. Повторив это уже намеренно, он все-таки заставил Снейпа двинуться резче и вскрикнул, поймав всплеск удовольствия, оставивший томительную неудовлетворенность:

— Еще, — выдохнул он, шире разводя ноги.

— Гарри… Гарри, не нужно…

Юноша охнул, подавшись назад: движения были слишком медленными, доводящими до изнеможения, и ускорять ритм Снейп не собирался.

— Сильнее, — мольба осталась не услышанной, любовник не торопился, выходя до конца, дразня податливый вход перед тем, как протолкнуться вглубь, пока Гарри не начал извиваться, путаясь в словах, срываясь на бессмысленные просьбы. Резкий толчок, и жалобный стон не заглушила даже подушка.

— Трахни меня, — сдавшись, потребовал он. — Черт возьми, трахни, иначе я… о-о-ох… пожалуйста, все, что хочешь, только… о, боже, сильнее!

Поток просьб и ругательств прервался на полуслове. Хватая ртом воздух, он подавался назад, приподнявшись настолько, насколько позволял ему Снейп:

— Боже, сейчас…

— Нет, — прерывистый шепот возле уха. — Рано…

Долгожданное освобождение по-прежнему оставалось недосягаемым, но Снейп уже не сдерживался, вторгаясь в него резко, ритмично ударяясь бедрами. Юноша всхлипывал, балансируя на грани: острое, болезненное наслаждение стало нестерпимым, и он сжал мышцы, надеясь хотя бы так приблизить финал. Толчки стали чаще, в какой-то момент рука Снейпа оказалась именно там, где нужно, охватив его, проследовав по всей длине твердого, скользкого от любриканта члена, от увлажнившейся головки до самого основания, еще раз и еще, как и хотел Гарри, как ласкал бы себя сам, чувствуя приближение оргазма. Застонав, он выгнулся и захлебнулся криком, кончая в ладонь Снейпа. Сквозь шум в ушах послышался сдавленный возглас, мужчина задрожал, стиснув его крепче, и обмяк за мгновение до того, как они упали на смятую постель, разгоряченные, вымотанные и покрытые потом.

Распластавшись на животе, Гарри медленно приходил в себя и был абсолютно уверен, что пошевелиться его не заставит даже угроза Авады. Уверенность исчезла, когда Снейп придвинулся к нему, погладив по спине:

— Иди ко мне, — потребовал профессор, едва дыхание выровнялось.

Промычав что-то нечленораздельное, Гарри перекатился на бок, уткнулся в шею любовнику, обвив ногой его талию, и довольно вздохнул. Слова казались бессмыслицей по сравнению с полной расслабленностью, озвучивать вялотекущие мысли не было никакого желания, но один-единственный вопрос не давал ему покоя:

— Ты знал? — неразборчиво пробормотал Гарри, касаясь губами горячей кожи Снейпа.

— О чем? — мужчина провел пальцем по его щеке, придержал подбородок, вынудив поднять голову, и прижался ртом к пересохшим губам, поцеловав каждую, возвращая им влажный блеск. Гарри неторопливо ответил, а потом лениво потянулся в его объятиях, заново ощущая свое тело, и неожиданно поморщился, когда движение отозвалось неудобством внутри.

— Ну, мы все-таки… — он замолчал, отводя взгляд, но Снейп не усмехнулся, только крепче прижал его к себе:

— Нет. Ты доволен, Поттер? Я не планировал лишать тебя остатков невинности, если именно это тебя интересует.

— Пожалуй, да.

Лежать рядом со Снейпом, опустив голову ему на грудь и прислушиваясь к биению сердца, было слишком хорошо. Настолько хорошо, что сдержать протест, когда мужчина пошевелился, Гарри не сумел. Профессор удовлетворенно усмехнулся, словно ждал именно такой реакции. Приподнявшись на локте, он прервал недовольный возглас поцелуем, куда более откровенным, чем несколько минут назад, и Гарри приоткрыл рот, приглашая продолжить начатое. Северус не удержался, пробуя его на вкус, но чувственная ласка завершилась неожиданно мягким, почти невинным соприкосновением губ. Юноша услышал, как профессор наощупь выдвигает ящик тумбочки, разобрал слова очищающего заклинания и благодарно потерся щекой о его плечо. У самого Гарри вряд ли нашлись бы силы и желание, чтобы плестись в ванную смывать любрикант, которого Снейп не пожалел, как и собственную сперму, перепачкавшую живот. Но когда Северус вернул палочку на место, Гарри обнаружил, что в руках профессор держит очередную склянку.

— Что это? — с подозрением осведомился он, откидываясь на подушку и непроизвольно щурясь, чтобы вернуть зрению четкость.

— Зелье, — насмешливо пояснил Снейп. — Перевернись.

— Что ты собираешься…

— Единственное, чего я хочу, это дать тебе возможность завтра нормально сидеть. Переворачивайся, пока я не передумал.

— Я могу и сам, — Гарри умоляюще посмотрел на зельевара, но разжалобить того не было никакой надежды.

— Тебе я не доверю даже твою собственную задницу.

Обреченно подчинившись, Гарри зарылся лицом в подушку, надеясь, что это хоть отчасти избавит его от унижения, но на Снейпа его смущение впечатления не произвело.

Прикосновение было прохладным, оставляющим ощущение быстро исчезающего покалывания, и очень бережным. Гарри еще не успел окончательно залиться краской, осознав, что на какое-то мгновение палец скользнул внутрь, как все закончилось. Снейп провел ладонью по его бедру, что было совершенно лишним, но очень приятным, и отстранился, а Гарри наконец-то отважился посмотреть в его сторону:

— Ты мог бы этого и не делать, — сконфуженно заметил он. — Мне было не так уж и…

— Я заметил, — вернув флакон на место, Снейп улегся рядом и укрыл их обоих одеялом. Послышалось тихое «Нокс», в комнате стало темно.

Гарри завозился, устраиваясь у него под боком, и Снейп не воспротивился, когда юноша принялся неторопливо водить ладонью по его груди, только фыркнул, ненавязчиво придержав запястье. Непривычная, слишком явная нежность, которую Снейп обычно предпочитал не демонстрировать, выглядела слишком странно даже после их близости. Он не язвил, не возмущался настойчивостью Гарри, не убеждал его воспользоваться возможностью и поспать перед отъездом. Просто поглаживал его пальцы, другой рукой прижимая юношу к себе, и молчал.

— Северус?

— Да?

— Ты ведь останешься в Хогвартсе? — напряженно спросил юноша, высвободив руку и проведя указательным пальцем по губам любовника, словно уговаривая их разомкнуться.

— По-твоему, мне может что-то помешать? — профессор едва слышно усмехнулся.

— И все будет по-прежнему? — не успокаивался Гарри, требовательно глядя на Снейпа.

— Да.

— И…

— Перестань, Поттер. Это смешно.

— Просто скажи.

— Что ты хочешь услышать?

— Что ты не передумаешь.

— Зависит от тебя. — Снейп пошевелился, но не отодвинулся, как опасался Гарри, а всего лишь поправил одеяло, сползшее с плеча юноши. — Пять дней — это достаточно долго.

— Глупости!

— Отнюдь.

— Я подожду…

— Посмотрим, — примирительно отозвался Снейп.

— Ты ведь сможешь аппарировать со своей конференции? Хотя бы на пару часов?

— Нет.

— Потому что не будет времени, или…

— Я хочу, чтобы ты все взвесил и не делал поспешных выводов.

Гарри попытался сказать что-то еще, но профессор прижал палец к его губам, повторив недавний жест юноши, только прикосновение Снейпа убеждало повременить:

— Пять дней, Гарри, — напомнил он. — И никаких обещаний с твоей стороны, о которых ты потом можешь пожалеть.

Тихо тикали часы, отсчитывая секунды, Гарри уже начал засыпать, укрывшись одеялом едва не с головой, а Снейп по-прежнему обнимал его, свободной рукой рассеянно перебирая пряди растрепанных волос, погруженный в собственные мысли.

Хогвартс встретил Гарри тишиной коридоров, перешептыванием портретов и немым укором в глазах миссис Норрис, восседавшей на верхней ступеньке главной лестницы. Добравшись до своих покоев, он первым делом запер дверь, вернул нормальный размер уменьшенным вещам и водрузил на платяной шкаф метлу.

Расставив на полке учебники, Гарри привычно поискал глазами часы, но так и не обнаружил. Пришлось дать себе обещание как можно скорее ими обзавестись: в последнее время он привык к тому, что дела нуждаются в планировании. Ему так и не удалось составить четкий распорядок дня, но в Хогвартс Гарри всегда являлся в одно и то же время и покидал школу не позже девяти часов. Теперь необходимость возвращаться куда бы то ни было отпала…

Заметив, что бесцельно вертит в руках книгу, он критически оглядел ее, нахмурился и отложил потрепанный том на письменный стол с поцарапанной столешницей, явно знававшей лучшие дни. Впрочем, сетовать на скудную меблировку не приходилось. Здесь имелось все необходимое, вот только полок не помешало бы побольше. И обязательно — часы. Чтобы мерно тикали на каминной полке. Оставалась сущая безделица — придать комнатам жилой вид.

Занятие было необременительным, но весьма однообразным. Кроме того, все кому не лень пытались его отвлекать. Сразу же после приезда наведался Дамблдор: по-стариковски покашливая, он долго и витиевато поздравлял Гарри с обретением нового дома, пока хитрый взгляд директора исследовал обстановку, оценивая беспорядок. Заглянула Минерва, напомнив, что он еще в прошлый раз собирался обезвредить боггарта, оккупировавшего кабинет Чар и до сих пор пребывавшего в неведении относительно своей незавидной участи только потому, что Гарри медлил, планируя использовать его в качестве пособия на занятиях. Заходила профессор Спраут, в надежде выяснить, где профессор МакГонагалл. Объявился Филч, вознамерившийся проинструктировать Гарри на случай буйства Пивза. Но когда Гарри осатанел окончательно, обнаружив, что его комнаты превращаются в проходной двор, визитеры закончились.

А ночью он понял, что не может заснуть. Ворочаясь в широкой постели на пахнущих лавандой простынях, Гарри мучился больше часа, пока не вспомнил, что есть куда лучший способ избавиться от бессонницы. Выбравшись из-под одеяла, он накинул мантию прямо поверх пижамы и обулся. Шаги приглушил старый ковер. Скрипнула дверь спальни, потом — входная, в конце рабочего кабинета, совмещенного с гостиной. Сквозняк повел краем портьеры на приоткрытом окне и стих.

Теперь не было нужды скрываться под плащом-невидимкой, все-таки должность преподавателя имела свои плюсы. Особенно во время каникул, когда школа пустовала, и ничто не мешало вслушиваться в тишину коридоров, нарушаемую лишь звуком собственных шагов, притрагиваться к старинной каменной кладке, проникаясь древностью сооружения, проходить мимо спящих портретов в потускневших золоченых рамах, и чувствовать себя единовластным господином ночного Хогвартса.

Как ни странно, единственным спутником, которого Гарри обрел в своих прогулках, оказалась миссис Норрис. На протяжении трех следующих ночей кошка Филча бродила за ним по пятам, словно ожидая от бывшего студента какой-нибудь пакости, однако Гарри не оправдал ее опасений. Может быть, это и расстраивало миссис Норрис, но виду она не подавала, неотступно следуя за ним бесшумной тенью и сверкая в темноте глазами, когда Гарри оборачивался, обнаружив ее присутствие.

Из отпуска вернулся профессор Флитвик. Привез с собой колдографии с видом ацтекских пирамид, пестрое сомбреро и неистребимый испанский акцент, из-за которого над Филиусом потешались все без исключения, но только Дамблдор подкалывал его за ужином в открытую. Флитвик не обижался, тут же принимаясь читать импровизированную лекцию о мексиканской культуре и вкладе их шаманов в историю мировой магии. Минерва начинала морщиться, профессор Спраут откровенно зевала, а Флитвик блаженствовал, обретя, наконец, долгожданную аудиторию.

От Рона пришло письмо, в котором приятель допытывался, как у него дела, и сообщал, что намерен заглянуть в Хогвартс при первом же удобном случае. Дальше следовала череда объяснений, сводящихся к тому, почему на Гермиону не нужно сердиться, и завершающихся неожиданным предложением полетать в первый же погожий денек, но сперва попросив мадам Хуч позволить им воспользоваться квиддичным инвентарем. Гарри прикинул, что это будет неплохим развлечением. Даже обещал попытаться уломать Роланду, чтобы та пустила их к священному сундуку.

Жизнь вошла в нормальное русло. Прибыли заказанные пособия, в Большом Зале сменили гардины, МакГонагалл приступила к рассылке писем с перечнем пособий, домовые эльфы чистили ковры и гобелены под надзором Филча. Все были заняты. Гарри же замечал, что все сильнее погружается в обыденную суету, ограничившую его мир стенами Хогвартса и мелкими заботами в преддверии учебного года. Даже былой трепет перед профессорами уступил место формальной вежливости, принятой между коллегами. Гарри начало казаться, что он вовсе не покидал Хогвартс, что время, проведенное со Снейпом, ему привиделось и какие-либо отношения между ними по сути своей невозможны. Потому что стоит Снейпу, профессору Северусу Снейпу, преподавателю Зельеварения школы магии и волшебства Хогвартс, переступить порог оной школы, как сразу же станет ясно, что этот презрительный педант просто не в состоянии произнести ничего, кроме «минус сколько-там-положено баллов с Гриффиндора». И скорее выпьет варево Невилла, чем назовет его Гарри.

Он сам уже не был уверен во многих вещах, сказанных Снейпу. Не был уверен, что Снейп так необходим ему, как казалось в день прибытия в Хогвартс, не тосковал, не ощущал потребности в его присутствии и не ждал возвращения, довольствуясь тем, что жизнь, наконец, стала спокойной, не обремененной лишними треволнениями и неожиданностями.

Гарри впал в уныние. Мадам Помфри сетовала, что он слишком мало времени проводит на воздухе, Дамблдор при каждом удобном случае пытался накормить его лимонными дольками, омерзительными лимонными дольками, от которых Гарри бежал, как бес от ладана, а профессор МакГонагалл настаивала, чтобы он немедленно прекратил хандру, недостойную гриффиндорца. Только миссис Норрис ничего от него не требовала, шипела, едва завидев, и всячески выражала свое отвращение. На душе делалось теплее.

Предаваясь размышлениям о бесцельности собственного существования, он не был уверен, что хочет видеть даже Рона, а потому оказался скорее раздосадован, чем удивлен, когда Уизли, ворвавшись в кабинет, в личное пространство, тщательно оберегаемое от сердобольных преподавателей, чуть ли не силой вытянул его из-за стола. Гарри не знал наверняка, каких идей Рон нахватался в аврорате, но тот факт, что тщательно возведенные охранные заклинания были сняты за пару минут, сыграл против Уизли.

— Какого черта ты творишь, Рон? — возопил он, едва оказался на ногах. — В чем дело, соплохвост тебя раздери?!

— Спокойно, — Рон по-свойски уселся на стол и, болтая одной ногой, принялся объяснять, оживленно жестикулируя: — Сегодня у меня ночное дежурство — это раз. Так что в данный момент я совершенно свободен. И два, если ты посмотришь на часы, то сообразишь… кстати, тут вообще есть часы? А, черт с ними. Так вот… — Рон невозмутимо разглагольствовал, не замечая, как Гарри постепенно звереет, — сейчас семь, а это значит, до темноты у нас уйма времени, чтобы полетать. Я прихватил метлу, а если Хуч расщедрится, будет и снитч…

— Рон!

— Как думаешь, она нас пустит к сундуку? Хотя если не пустит, поле все равно наше…

— РОН! Ты спятил?!

— Чего? — Уизли опомнился не сразу, но на всякий случай сполз со стола, наощупь расправив пергамент, на котором до этого сидел.

Гарри сложил на груди руки и укоризненно посмотрел на друга:

— Ты мог меня предупредить! Через неделю начинаются занятия, у меня готовы только две первых лекции, да и то не считая выпускного курса…

Глаза Рона округлились, парень попытался придать лицу осмысленное выражение, но потерпел полное фиаско:

— Гарри, ты здоров? — трагическим шепотом поинтересовался он.

— Я здоров, Рон, — рявкнул Гарри, и резко втянул воздух. — Я абсолютно здоров. В отличие от некоторых.

— То есть ты хочешь сказать, что сидишь здесь только потому, что не знаешь, чем занять кучку студентов?

— Нет. Потому, что не хочу пустить вурдалаку под хвост весь учебный план.

— Отлично, — Рон пожал плечами. — Так… я, кажется, понял. Похоже, я не по адресу. Я вообще-то искал Гарри Поттера, у которого нет сдвига на почве должностных обязательств. Кстати, я еще не говорил, профессор Поттер, что вы хреново выглядите?

— У меня все отлично, Рон.

— Угу. Верю. Просто превосходно. А теперь шевелись, иначе я отлевитирую тебя на поле и брошу в самую грязную лужу, какую найду. Говорят, это здорово сбивает спесь…

— Черт! Рон, это уже ни в какие ворота не лезет, — Гарри запустил пальцы в шевелюру, привычно взлохматив и без того торчащие в беспорядке волосы. — Что скажет Альбус?

— Что твоя физиономия, приятель, по цвету приближается к слизеринскому гербу, — подмигнул Уизли. — Пошевеливайся.

Гарри бросил отчаянный взгляд на конспекты, но Рон предугадал его действие и вовремя схватил за ворот мантии, потянув к выходу:

— Свежий воздух, Гарри, это то, что тебе необходимо, — бубнил он голосом взаправдашней наседки. — Солнышко, птички поют, две бутылки усладэля внизу дожидаются…

— Рон, я больше…

— Я тоже больше не пью, — Уизли с трудом вытянул его в коридор и облегченно вздохнул, захлопнув дверь. — Вот что, приятель, либо ты идешь по-хорошему, либо…

— Что?

Целеустремленность Рона сменилась недоумением. Судя по всему, о втором варианте Уизли не задумывался, и Гарри фыркнул.

— Ладно, идем, — сжалился он. — Все равно ведь не отстанешь!

— Вот это точно, — встрепенулся Рон, избавленный от необходимости на ходу сочинять угрозы. — Сам еще мне спасибо скажешь!

Добравшись до поля, Гарри сообразил, что забыл метлу. На предложение Рона призвать ее он только отмахнулся:

— Все равно летать не хочу.

— Да ты совсем расклеился, как я погляжу… — Уизли сплюнул и полез на трибуну, отказавшись от новых попыток расшевелить приятеля. Усевшись во втором ряду, он вытянул ноги, водрузив их на нижнюю скамью, бросил рядом сумку и вытащил бутылку усладэля, помахав ею в попытке привлечь внимание Гарри. — Залезай, не торчи столбом. Можно подумать, ты вместе с профессорской должностью получил в наследство ревматизм…

— Слушай, Рон… — Гарри огляделся по сторонам, щурясь от яркого света. Солнце опустилось к кромке Запретного Леса, окрасив облака в розоватый оттенок, перед лицом вилась мошкара, тянуло дымком, на одном из голевых колец истошно надрывалась галка. — Это все хорошо, но…

— Нет, это ТЫ слушай, — Уизли сполз еще ниже и запрокинул голову, глядя в небо. — Когда мы с тобой последний раз виделись, ты был в своем уме. Правда, на этот счет у меня тоже есть сомнения, но сегодня ты хватил через край!

Гарри поморщился, но на трибуну полез. Усевшись рядом с Роном, нарочно толкнул его локтем, делая вид, что запахивает полы мантии, и услышал недовольное сопение:

— Мелочная мстительность — удел слизеринцев…

— Да, гриффиндорцы мстят по-крупному, — согласился Гарри, выхватывая у Уизли бутылку. — Давай сюда.

Рон опешил. Повернувшись, он недоуменно уставился на Гарри, увлеченно отхлебывающего усладэль:

— С тобой теперь вообще можно нормально разговаривать? Нет, я все понимаю, у самого нервы ни к черту, но чтобы так… Слушай, ты уверен, что не рехнешься здесь?

— Ммм… — Гарри сделал еще глоток и привычным жестом поправил очки, наблюдая за перемещениями неспособной угомониться галки с кольца на кольцо. — Скоро студенты приедут, станет лучше.

Рон подтянул ноги, усевшись как положено, и достал вторую бутылку, сделав вид, будто полностью увлечен рисунком на крышке:

— Ну, не так уж сильно все изменится, — прокомментировал он. — Просто мы здесь больше не учимся, верно?

Гарри промолчал.

— Было здорово, но…

— Только не говори, что пытаешься сманить меня в аврорат.

— А что? У нас хорошо, — встрепенулся Рон. — После Победы стало потише, да и в остальном…

— Нет.

— Собираешься здесь плесенью покрываться?

— Ты не понимаешь…

— Ну да, я вообще ни хрена в этой жизни не понимаю, — съязвил Рон. — Недели не прошло, а ты похож на чучело.

— Мне здесь нравится.

— Нравится или нравилось?

— Рон, не цепляйся к словам!

— Нет, никуда это не годится, — Уизли вздохнул. Крышка, наконец, поддалась, и он отхлебнул усладэля, уменьшив содержимое бутылки едва не на треть. — Правда, что ли, пошел бы в аврорат. Дался тебе этот Хогвартс!

— Не хочу, — раздраженно отозвался Гарри. — Вот после Победы как раз и не хочу. Хватит с меня.

— Ладно, — быстро согласился Рон. — А квиддич?

— Не такой уж я и хороший ловец…

— Гонишь!

— Не-а, — Гарри сделал еще глоток из бутылки. Галка улетела, пришлось выискивать другую цель для пристального изучения.

— Ладно. А…

— А что я вообще умею, Рон?

— Ну… ты здорово знаешь Защиту.

— Вот и я о том же.

— Погоди. Ты мог бы стать колдомедиком. Невилл, например, очень доволен…

— Ты меня представляешь в роли колдомедика? — Гарри фыркнул. — Убивать меня натаскали, а вот лечить…

— Знаешь, как это называется?

— Ну?

— Пожалейте-меня-я-такой-никчемный! Вот как.

— А ты не жалей. Я вроде и не напрашивался.

— Двинуть бы тебе как следует, — задумчиво протянул Рон. — По-дружески. Чтоб мозги на место встали. Ну хочешь, я с Чарли поговорю? Изучал бы драконов, прошвырнулся бы, мир посмотрел…

— Слишком далеко.

Уизли скорчил удивленную мину, а потом понимающе кивнул:

— От Хогвартса или…

Гарри не ответил.

— Ты и предложение Дамблдора принял, потому что…

— Мне деваться было некуда, Рон.

— Понятно.

— Ничего тебе не понятно! — в сердцах бросил Гарри.

— Ты от него отойти боишься. Думаешь, сбежит? Вот бросит все и сбежит?

— Нет. Но… мне так спокойнее.

— Что-то непохоже, — Рон критически оглядел приятеля.

— Ну… — Гарри опять нервно поправил очки и уставился на дощатый пол трибуны. — Он еще не вернулся.

— То есть отправил тебя сюда, а сам…

— У него конференция. В Эдинбурге. А я здесь… черт!

Уизли скривился.

— Приедет только завтра, а я не знаю… я… что, если ему это не нужно? Я подойду, а…

— Вот пускай и катится в свои подземелья, — раздраженно буркнул Рон, собравшись с духом. — Нашел из-за чего переживать!

— Да не переживаю я!

— А что ты делаешь?

— Вдруг я ошибся? — Гарри поднял голову, тревожно глядя на приятеля.

— Сам-то ты что думаешь?

— Если б я знал!

Они замолчали. Рон вертел в руках ополовиненную бутылку усладэля, стараясь не смотреть на Гарри, но окутавшая их тишина не таила отчужденности. Порыв теплого ветра закружил песок на кромке поля, сверху донесся пронзительный крик птицы, ей ответила другая, а потом все стихло. Обстановка располагала к откровенности, и Рон этим воспользовался:

— Слушай, — неуверенно начал он. — А ты с ним… ну… действительно?

Гарри фыркнул. Чего-то подобного он от Рона и ожидал. Гермиона точно не стала бы задавать таких вопросов, а вот Уизли…

— Да.

— И…

— Что — и? — передразнил его Гарри.

Рон заметно покраснел, чуть не выронил бутылку, но вовремя удержал, сжав еще сильнее.

— И как?

— Тебе в подробностях? — уточнил юноша, усмехнувшись.

— Нет уж, уволь, — опомнился Уизли. — Я так… спросить… Ну, наверное, это… просто ужасно! — наконец выговорил он.

Гарри поставил бутылку рядом и откинулся на спинку скамьи, блаженно прикрыв глаза.

— Это… — он попытался подобрать слова, но ничего подходящего вспомнить не смог. — Это хорошо. Очень.

Рон окончательно покраснел, едва не сравнявшись цветом с гриффиндорским гербом.

— Мерлинова борода, что я здесь делаю? — ошеломленно пробормотал он. — Пью усладэль со своим другом, который спит с бывшим профессором, притом, что еще не так давно считал его скользким ублюдком…

— Ты сам спросил, — напомнил Гарри.

— Вот-вот. Никогда себе этого не прощу. Он ведь… ты прости, может, Снейп, конечно, и не распоследняя скотина, но представить… даже подумать… нет, лучше не думать.

В ответ он услышал сдавленный смешок Гарри.

— Но если все так, как ты сказал, — Рон набрал в грудь воздуха и продолжил: — если он в своем уме, то никуда не денется. Я бы на твоем месте боялся, что не удастся от него отвязаться.

— Это меня беспокоит куда меньше.

— Знаешь, гораздо приятнее было видеть твою кислую физиономию. Похоже, ты и в самом деле немного умом тронулся, приятель. Но на счет драконов ты подумай, потому что Чарли нужен помощник, а…

— Нет, — Гарри отрицательно покачал головой. — Не теперь. Не желаю аппарировать в Хогвартс на пару часов, чтобы потом снова куда-то срываться. Хочу… пожить спокойно.

— Спокойно? В Хогвартсе?

— Ну хорошо, просто пожить. Так, как мне хочется.

— Смотри, я предложил. Потом не говори, что тебя не предупреждали.

Рон аппарировал час спустя, пообещав заглядывать, как только появится свободное время. Гарри этот факт уже не расстраивал. Ощущение тупой безысходности, сдобренное нежеланием видеть кого бы то ни было, себя исчерпало, оставив лишь легкое беспокойство. Его причину Гарри прекрасно понимал, хоть устранить по-прежнему не имел возможности: до логического финала оставалось чуть больше суток и с этим приходилось мириться.

Вернувшись в кабинет, он первым делом зачаровал дверь, постоял возле письменного стола, глядя на рассыпанные бумаги, над которыми в полосе закатного солнца кружились пылинки, да так и оставил. Работать расхотелось. Зато появилось желание подойти к окну, прижаться лбом к стеклу и смотреть, как сверкают шпили в золотистых лучах, как алеет горизонт, наблюдать за мелькающими высоко в небе ласточками, чьи гнезда уже не одно десятилетие украшали кладку округлых замковых башен. Иногда вернуться домой бывает непросто, особенно, когда дома как такового и нет. Но еще сложнее, когда их вдруг оказывается целых два…

Ожидание больше не казалось томительным, приобретя оттенок предвкушения. Гарри был уверен, что способен протянуть оставшиеся сутки хотя бы для того, чтобы сказать Снейпу, как тот ошибался: пять дней меняют не многое. Возможно, их достаточно, чтобы из памяти начали стираться кое-какие эпизоды, но он не испытывал особого сожаления, лишившись их. Хватало воспоминаний о поцелуях, о неторопливых разговорах возле камина. О том, что при всем желании он не сможет забыть, как не забудет прощальное объятие на пороге, шершавые пальцы, дотронувшиеся до его щеки, привкус кофе на губах профессора.

Темнело. Гарри расхаживал по комнате, неторопливо расставляя книги и возвращая на места свитки, пока столешница не опустела. В спальню он заглянул всего один раз. Поставил на тумбочку потускневшую от времени лампу, окинул взглядом постель под тяжелым балдахином и вернулся в кабинет. Для сна слишком рано. Зато для неспешной прогулки — в самый раз.

В коридорах царила тишина, от которой, как он знал, через неделю не останется и следа. Звук шагов гулким эхом отражался от стен, то затихая, то возобновляясь, факелы тревожно мерцали, колеблемые сквозняками, над головой промелькнула тень — одинокая сова бесшумно скрылась за поворотом галереи. Гарри спустился на несколько лестничных пролетов, гадая, куда же подевалась миссис Норрис, но кошка, видно, убедилась в безвредности его шатаний и успокоилась.

Возле массивных дверей, ведущих в Большой Зал, Гарри задержался. На короткое мгновение он ощутил себя первокурсником, перед которым они распахнутся впервые, но дубовые створки были плотно закрыты, и юноша знал, что за ними не происходит ничего необычного. Столы факультетов, скрывающие царапины от столовых приборов под слоем свежей полироли, пустуют. Поскрипывают потолочные балки. Кресла преподавателей дремлют на возвышении, а звездное небо под сводами по-прежнему молчаливо.

В этой тишине стук закрывающейся двери показался, по меньшей мере, предвестником землетрясения. Гарри вздрогнул, крадучись приблизился к лестнице и перегнулся через перила, глядя вниз, откуда донесся странный звук. Ступени уходили в темноту, скрывающую нарушителя спокойствия, зато шаги выдавали его с головой. Им мог оказаться Альбус, или Филч, а мог и кто-нибудь еще. Любопытство пересилило. Оторвавшись от перил, юноша начал спускаться, сосредоточенно глядя под ноги, но звук становился все тише, теряясь в закоулках коридоров.

Он сократил путь, свернув в очередную галерею, миновал зияющие чернотой провалы ниш с рыцарскими доспехами и сбежал по винтовой лестнице, касаясь рукой стены, чтобы очередной поворот не оказался неожиданностью. Здесь шаги слышались отчетливее. Гарри остановился в тени арочного проема, куда не добирались отблески чадящего факела, и затаился, прислушиваясь. Скрываться не было необходимости, но напугать неожиданным появлением коллегу он тоже не хотел. Только посмотреть — кто именно решил составить ему компанию в блужданиях по ночному Хогвартсу. Потом можно сказать Минерве, что не только его бессонница выманивает из уютных комнат, и она вряд ли найдет, что возразить…

К стуку каблуков по каменным плитам добавился шелест мантии, из полумрака возник темный силуэт, и Гарри медленно повернул голову, провожая взглядом миновавшего его укрытие человека. Вечность дала трещину, время повернуло вспять, выбрасывая на поверхность канувшие в небытие дни. Он впился пальцами в шероховатый камень, убеждая себя, что если выйдет на свет, профессор Снейп не лишит Гриффиндор последних баллов и не назначит взыскания, а потом переборол оцепенение и сделал шаг. Снейп остановился, не дойдя до поворота какого-то десятка футов. Похоже, он вздрогнул, а может, это дрогнула его тень, когда затрещало и забилось пламя факела, потревоженное порывом воздуха.

— Мистер Поттер? — уточнил профессор, медленно разворачиваясь.

Выражение его глаз Гарри различить не мог, как не мог поручиться, что уголок губ мужчины действительно приподнялся в ироничной усмешке. Возможно, скудное освещение просто сыграло с ним шутку, смягчив резкие черты лица Снейпа.

— Северус, — Гарри запнулся, не зная, может ли теперь позволить себе называть Снейпа по имени, но отступать было поздно. — Что ты здесь делаешь?

— Возвращаюсь в свои подземелья.

— Тебя ждали завтра к вечеру.

— Планы изменились.

— Так неожиданно?

— Ты разочарован?

— Нет! — искренне возмутился Гарри, забыв о том, что ему полагалось бы держаться более сдержанно. — Не думай, что я… что мне…

— Поттер, твой лепет напрочь лишен смысловой нагрузки.

— Знаешь, речи я не готовил, — он нервно рассмеялся. — И, кажется, зря…

— Полагаешь, в этом есть необходимость? — Снейп с видимой неохотой приблизился, остановился напротив и протянул руку, смахнув с плеча Гарри лоскут паутины, повисший на мантии. — Почему не спишь?

— Не хочется, — машинально ответил он, прислушиваясь к эху собственного голоса. Нужные слова были сказаны. Не безликие формулы вопросов-ответов, а нечто большее и, собравшись с духом, он шагнул навстречу профессору, обняв его. Крепко. Так крепко, что Снейп вздрогнул.

— Откуда столько рвения, Поттер?

— Только не говори, что ты собирался сбежать…

— Помилуй, куда мне деться в этом захолустье?

— Я уже собирался соблазнять тебя заново, а у меня, представь себе, совершенно нет желания плестись в одной мантии через пол-Хогвартса…

— Не болтай чепухи, — мужчина обнял его в ответ и привычно прижался губами к виску, задев подбородком дужку покосившихся очков.

— Это не чепуха. Где твои вещи?

— Оставил в доме. Завтра привезу.

— А сейчас? — Гарри потерся щекой о плечо Снейпа, вдыхая странный, непривычный запах чужих помещений, пропитавший его одежду. — В подземельях даже камины не успели почистить, — сообщил он, избегая смотреть на профессора. — И там должно быть сыро.

— Вздор.

— Или пыльно. Эльфы так и не привели в порядок нижние этажи…

— Им в любом случае нечего делать в моих комнатах.

— Хорошо. А если я скажу, что у меня огромная кровать?

— Поттер, я намерен выспаться, и не представляю, какую ценность мое общество может представлять для тебя в данный момент, — отозвался зельевар.

— Может, я просто отвык спать один?

— Я собираюсь встать рано.

— Тогда пойдем? — Гарри отстранился, поправляя сползшие с переносицы очки.

— Куда?

— Ко мне.

— Будет гораздо лучше…

— Нет, — Гарри отрицательно замотал головой, не позволив мужчине продолжить. — Там затхло и пусто, я знаю, что говорю. Завтра начнется уборка, домовые эльфы разбудят ни свет, ни заря…

— Ты наверняка выбрал самые отвратительные комнаты.

— Им, конечно, не сравниться с твоими подземельями, — согласился юноша, подавив смешок, — но там не так уж и плохо. Идем.

Он обнял Снейпа за талию, увлекая в нужном направлении, но тот быстро высвободился и пошел рядом. Обратный путь показался короче, хоть они молчали всю дорогу. Только перешагнув порог и дождавшись, когда Гарри закроет дверь, Снейп досадливо прокомментировал ситуацию:

— Никогда не предполагал, что мне придется ночевать в комнатах гриффиндорца.

— Бывшего гриффиндорца, — поправил его Гарри, направляясь в спальню.

— Гриффиндор — это как зараза, Поттер, от нее не избавиться, — профессор последовал за ним, на ходу снимая мантию, и одобрительно кивнул, когда юноша зажег светильник, окутавший спальню теплым желтоватым светом.

— А ты ведь так мне и не ответил, — Гарри развернулся к Снейпу, наблюдая за его действиями. Невозмутимости профессора можно было только позавидовать.

— Возможно, — согласился он, повесив мантию на спинку кресла и принявшись расстегивать сюртук. — Зависит от того, как ты спросил.

— Ты вернулся раньше. Почему? — Гарри обошел кровать и остановился напротив мужчины, мягко придержав его запястья.

— Мэттьюс любезно согласился уступить мне очередь и перенести свой доклад на завтрашний день. После того, как проиграл подряд три партии в шахматы, — Снейп усмехнулся, позволив Гарри самому расправляться с многочисленными пуговицами на сюртуке.

— И ты все еще утверждаешь, что конференция носила исключительно научный характер? — осведомился юноша, не прерывая своего занятия.

— Не считая бесконечных фуршетов, отвратительных презентаций и бездарных выступлений — да, — согласился профессор. — Хватит возиться, Поттер. Мы рискуем простоять так до утра.

— Я почти закончил. То есть ты попросту сбежал?

— Воспользовался открывшейся возможностью. Это разные вещи.

— Типично слизеринский подход, — не остался в долгу Гарри.

— В шахматах это называется рокировкой, Поттер. Ты собираешься ложиться?

— Да, сейчас, — юноша вернулся к кровати, уселся с краю и сбросил ботинки, за которыми последовали носки, а он наконец-то смог ощутить жесткий ворс ковра, щекочущий босые ступни. — Знаешь, кажется, мне нечего тебе предложить из одежды. У меня всего одна пижама, — смущенно заметил он.

— Я предполагал нечто в этом роде, — ворчливо отозвался Снейп, складывая рубашку. — Трансфигурируй, если еще не забыл, чему тебя учила Минерва…

— Здесь не так уж холодно, — неуверенно начал Гарри. Профессор в ответ скептически хмыкнул. Раздевшись, он прошествовал к кровати, занял свою половину и бесцеремонно вытянул из-под Гарри одеяло, тщательно укрываясь. Юноша почувствовал, как пружинит матрас, шелестят простыни, но пока он возился, торопливо выпутываясь из джинсов, пока складывал вещи, искал место для очков, задувал светильник и устраивался возле Снейпа, тот не проронил ни слова. Лишь дождавшись, пока Гарри затихнет, соизволил предостеречь:

— Если через пять минут не согреешься, отправишься за пижамой.

— У меня только ноги холодные, — виновато сообщил юноша, поджимая пальцы.

— Болван, — Снейп привлек его ближе, давая возможность прижаться всем телом и разделить тепло.

Довольно вздохнув, Гарри потянулся и обхватил ногой бедра любовника.

— Ты расскажешь, как прошла конференция? — спустя минуту спросил он.

— Завтра.

— Ты читал доклад?

— Да.

— О чем?

— Мерлин! — пробормотал Снейп, устало вздохнув. — Ты можешь хоть несколько минут не говорить?

Гарри прикусил язык, поняв, что профессор явно не настроен рассказывать о чем бы то ни было. Некоторое время он молчал, сопя в шею Снейпу, пока тот не повел плечом, раздраженный щекочущим прикосновением.

— Было отвратительно, — примирительно сообщил зельевар. — Организация никуда не годится, выступления однотипные до омерзения, мой доклад был единственным исключением, так что грант на продолжение исследований удалось выбить без потерь.

— Значит, ты победил?

— Поттер, не путай конференцию с квиддичным матчем.

— Тогда что?

— Мои изыскания заинтересовали организаторов, в чем я и не сомневался.

— Хорошо, — Гарри довольно улыбнулся, незаметно поцеловав Снейпа возле ключицы. — И что это значит?

— Это значит, что я смогу внести оплату за аренду дома, приобрести недостающие ингредиенты, — принялся перечислять он, — и…

— Изготовить очередное жуткое варево, — продолжил юноша.

— И мы сможем ужинать в выходные на Диагон-Аллее.

— Ты серьезно? — Гарри приподнялся, но Снейп бесцеремонно уложил его обратно, пренебрежительно фыркнув:

— Абсолютно. Спи.

— Северус, — шепотом позвал юноша, когда понял, что продолжения не последует.

— М-м-м?

— Нет, ничего. Я просто…

— Поттер, будь любезен, когда вспомнишь, что именно хотел спросить, запиши вопрос на пергаменте, — недовольно пробормотал профессор. — Утром мы разберемся со всем списком разом.

— Я хотел сказать — спокойной ночи…

Снейп издал приглушенный звук, похожий на смешок.

— Спи, — отрезал он, и Гарри послушно закрыл глаза.

Его разбудил то ли скрип, то ли скрежет, а может, и то и другое вместе. Гарри поморщился, хрипло вздохнул спросонок, не понимая, почему за окном такая темень, если уже утро, но настойчивый стук в стекло заставил его пробудиться окончательно. Привстав, он близоруко сощурился и упал обратно, замотав головой. Стук повторился. Не выдержав, юноша осторожно выбрался из объятий Снейпа, собственнически прижимавшего его к себе даже во сне, нацепил очки и огляделся еще раз. За окном маячила тень, очертаниями напоминавшая сову, но какого черта кому-то понадобилось отправлять письма посреди ночи, Гарри не представлял.

Поднявшись как можно тише, он прошлепал к окну, бесшумно приоткрыл створку, впуская птицу, и показал кулак, когда сова царапнула когтями подоконник, вызвав тот самый мерзкий звук, который его разбудил. Оцепив от ее лапы перевязанный шнурком свиток, Гарри потянулся к тумбочке, схватил палочку и, отведя в сторону край портьеры, чтобы приглушить свет, пробормотал «Люмос».

Письмо было от Рона. Недоумевающе уставившись на кривые, расползающиеся перед глазами строчки, написанные явно второпях, он перечитал текст еще раз и зажмурился, почувствовав, как на спине выступил липкий пот. Внутри что-то сжалось, потом отпустило, и Гарри наконец-то смог нормально вздохнуть. Сон как рукой сняло. «Отправляюсь в Эдинбург, — сухие, лаконичные фразы в исполнении Рона казались неестественными. Перед глазами возник образ друга, торопливо набрасывающего предложения, опершись коленом о стул, то и дело бросающего взгляды на дверной проем, где его ждет напарник. — Четыре часа назад обрушился этаж над конференц-залом. Есть пострадавшие. Все, кого нашли, отправлены в Мунго. Причины выясняются. Говорят, виной какие-то маггловские работы, но еще неизвестно. Кажется, просел фундамент, Упивающиеся не замешаны. Сообщить раньше не мог».

Гарри положил письмо на подоконник, передернул плечами, ощущая озноб, но все же приоткрыл окно, выпуская сову, оскорбленную отсутствием угощения.

— Пошла вон, — зашипел он на птицу. Та щелкнула клювом, однако вылетела наружу, бесшумно растворившись в ночи.

Задернув штору, юноша пробормотал «Нокс» и вернулся к кровати. Положил очки на тумбочку, убрал палочку в ящик, задвинув его дрожащей рукой, и торопливо забрался под одеяло, чувствуя, что его все еще трясет мелкой дрожью. Прижавшись к Снейпу, Гарри уткнулся лицом ему в грудь и зажмурился, крепко обняв. Ответное объятие должно было оказаться неожиданностью, но он почему-то не удивился.

— От кого письмо? — тихо спросил профессор, успокаивающе проведя ладонью вдоль спины юноши.

— Какое? — неразборчиво поинтересовался тот.

— Я не глухой, Поттер.

— Мне показалось, ты спишь…

— При том шуме, который устроила эта чертова птица?

Вместо ответа Гарри поднял голову, запустил пальцы в волосы Снейпа, не позволяя отстраниться, и принялся покрывать беспорядочными поцелуями его лицо, боясь, что мужчина оттолкнет его прежде, чем удастся запомнить каждую черточку. Профессор не возмутился, только придержал за плечи, убеждая поумерить пыл, и перехватил губами очередной поцелуй, начав намеренно неторопливо ласкать рот Гарри. Под чуткими прикосновениями напряжение отступало. Когда дышать стало нечем, юноша запрокинул голову, судорожно вздохнул, но глаза так и не открыл.

— От кого письмо? — повторил Снейп, отводя с его лба растрепавшиеся волосы.

— Ерунда, — Гарри сглотнул и натянуто улыбнулся, зная, что любовник все равно этого не увидит, зато голос прозвучал почти естественно. — Рон перестраховался. Почему-то решил, что мне нужно знать о каждом их рейде.

— Упивающиеся?

— Нет.

— Поттер…— профессор приподнялся, опершись на локоть, и Гарри торопливо прижал ладонь к его груди, убеждая лечь обратно.

— Все хорошо. Но в следующий раз я поеду с тобой, — жесткие волоски покалывали чувствительные подушечки пальцев, и он невольно улыбнулся, пристраиваясь рядом.

— Ты понимаешь, что это означает? — настороженно уточнил профессор, придержав его запястье и не позволив убрать руку. — Ты не имеешь отношения к зельеварению. Люди будет доискиваться причин и в конечном итоге найдут. Ты в своем уме?

— Абсолютно.

— Тогда в чем дело?

— Ни в чем, — прошептал Гарри. — Я подумал, что… ладно, черт с ним. Давай лучше спать.

Их пальцы переплелись, и юноша закрыл глаза, наслаждаясь невинной лаской.

— Гарри? — приглушенный голос, произнесший его имя, грозил лишить выдержки окончательно и бесповоротно. — Ты должен доверять мне, иначе все это не имеет смысла.

Твердые губы коснулись виска поцелуем, на удивление бережным. Гарри крепче сжал руку Снейпа, но устоять против подкупающей нежности не смог, как ни старался.

— Я не хочу тебя потерять, — сдавшись, проговорил он. — Не теперь…

— Выброси из головы глупости, — новый поцелуй, и объятие стало крепче.

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

— Я никуда не ухожу.

— Ни сейчас, ни завтра…

— Гарри…

— Ты никогда не говорил, но… — юноша запнулся. — Это не важно, просто я хочу знать…

— Да. Ты мне нужен.

Конец.

15.02.06