Звуки эха

Плач маленького ребенка эхом отдавался в коридорах.

Где-то год назад студенты с удивлением оборачивались бы на этот звук, но сейчас уже все привыкли. Они знали, кто это плачет, и знали также, что ребенок скоро прекратит плакать — сразу же, как отец возьмет его на руки. Поэтому студенты продолжали прогуливаться, беззаботно болтая друг с другом. Никто даже не поднимал взгляд, когда мимо проходил Мастер Зелий Северус Снейп с ребенком на руках.

* * *

Минерва МакГонагалл.

Я могу припомнить, когда у него появились первые признаки беременности. Тогда он не знал о своем состоянии, по крайней мере, я не верю, что знал. Никто из нас не мог даже предположить — в конце концов, ведь Северус мужчина. Мы живем в магическом мире, но, если поразмышлять, частенько поступаем как магглы.

Это было сразу после падения Волдеморта.

Я должна начать со следующего тезиса: никто из нас — ни преподаватели, ни студенты — никогда не верил, что Северус когда-либо был счастлив. Когда Волдеморт пал, мы не думали, что Снейп внезапно начнет улыбаться студентам или же перестанет покровительствовать слизеринцам (вот этого я больше всего боялась). Но мы думали, что хуже быть не может.

Как мы были неправы.

Анализируя прошлое, я думаю, насколько же очевидно было то, что его перепады настроения — признак беременности. Но мне тогда даже и не снилось, что существует такая вещь — мужская беременность.

Отчетливее всего помню тот момент, когда меня впервые посетила мысль о его беременности.

У нас был педсовет — по крайней мере, мы так называли эти встречи. Ну и, конечно же, Альбус был в своем репертуаре — он отказался начинать, пока не соберется весь преподавательский состав. И Северус опоздал — впервые с того дня, когда начал преподавать в Хогвартсе.

Когда он, наконец, вошел в комнату, его мантия как всегда развевалась, но выглядел Снейп бледным и довольно больным. Никто из нас никогда не пытался позаботиться о Северусе, но в тот момент мне захотелось это сделать. Естественно, он заставил нас немедленно забыть эту идею.

— На что это вы уставились? — резко сказал Снейп, сверля нас взглядом.

— Сядь, Северус, — сказал директор тихим, но жизнерадостным голосом. Я не думала, что это возможно, но блеск в его глазах стал еще ярче, когда он посмотрел на Мастера Зелий.

Взгляд Северуса остановился на мне. Я только подняла бровь в ответ. Я давно привыкла к его манерам, думаю, что другие тоже притерпелись. Вот Хуч никогда не боялась Снейпа. Но, например, пришедший к нам в этом году преподаватель Защиты от Темных Искусств Дерей Гэнит сжимался и трясся как осиновый лист, и был больше похож на студента, а не на бравого профессора.

Северус продолжал смотреть на нас, пока мы вновь не обернулись к директору. Я не могу вспомнить, о чем мы тогда говорили — таких заседаний было бесчисленное множество за время моей карьеры в Хогвартсе.

Тем не менее, я помню, что постоянно на него смотрела. Он выглядел странно. Мне очень хотелось спросить, что с ним происходит, но я благоразумно промолчала. Если бы я спросила, то получила бы в ответ только язвительное замечание, и наше заседание прервалось бы.

Впрочем, как выяснилось позже, оно все равно бы прервалось, ну да ладно.

Северус внезапно вскочил с кресла, его лицо стало белым, как снег (Снейп изначально был бледным, но сейчас он просто походил на смерть). Профессор Зелий пробормотал “извините меня” и выскочил из комнаты по направлению к ванной.

Директор отменил педсовет, сказав, что мы увидимся вечером. По его тону все поняли, что мы не должны спрашивать, что происходит. Мы узнаем об этом только тогда, когда придет время.

Или не узнаем вообще.

* * *

— Тише.

Ни один человек, знавший Мастера Зелий, не предположил бы, что тот может говорить так мягко. Но за стенами своих подземелий Северус мог говорить так, как ему нравилось. Если он хотел успокоить свою дочь, то должен был быть ласковым с нею. Северус очень многому научился за девять с лишним месяцев жизни с ней.

Она очень быстро перестала плакать. Сандра никогда не плакала слишком долго, по крайней мере, когда ее отец был с ней.

“Один из ее отцов”, — свирепо подумал Мастер Зелий.

Малышка заснула у него на руках, утомленная днем, проведенным вместе с ним в классе. Снейп не мог оставлять ее одну в подземельях на целый день. Иногда за Сандрой присматривала школьная медсестра мадам Помфри, иногда ее на время брали Минерва или Хуч, но обычно ей просто приходилось отправляться в класс с отцом. Чаще всего девочка вела себя тихо, но если начинала шуметь, Северус заставлял класс читать или приступать к приготовлению зелья, которое они изучали. Малышка шумела не часто — поняла, что отцу это не нравится.

Сандра Мирари Снейп.

Его дочь.

Как это произошло? Он не знал — то есть, знал, каким образом это случилось. Но у него было много других вопросов. Почему? И как? Почему результатом одной-единственной ночи стало это маленькое чудо, лежащее перед ним?

Он положил ее в колыбель. Она нашла свой большой палец и стала жадно его сосать.

* * *

Гермиона Грейнджер.

Я помню, когда впервые обнаружила, что Снейп — беременный. Я видела признаки беременности неделями, наверное, даже месяцами — но просто не хотела замечать их. Как и вся остальная школа, я была слепа к очевидным вещам.

Он набирал вес. Наверное, это должно было стать первым сигналом, что происходит что-то странное. Но поражение Волдеморта еще владело нашими умами, и мы ни на что другое не обращали внимания. Возможно, Снейп просто начал лучше питаться, потому что он не стал толстым, а просто немного пополнел. Не такая желтая кожа, лицо приобрело цвет... кажется, стало более здоровым.

Профессор всегда носил мантии: большие, развевающиеся мантии. Они стали таким же фирменным знаком Снейпа, как и его знаменитый взгляд. Мантии очень хорошо скрывают все, что угодно, — будь это волшебная палочка или ваше изменившееся тело. Понятно, что именно последнее и скрывал Снейп, но никто из студентов не мог этого увидеть. Предполагаю, что он использовал какие-то заклинания — возможно, наложил на живот заклинание неприметности или же просто маскирующее заклинание. Надо будет поискать в справочнике... Это может быть интересным...

И все равно никто не заметил.

Помнится, в то время по школе ходили странные слухи о том, что профессор болен. Он внезапно бледнел и отпускал класс с урока раньше. Прежде Снейп никогда никого не отпускал “до звонка”, конечно, если это не были слизеринцы.

Я не верила этим слухам. У меня не было причины верить. По крайней мере, до того памятного урока...

Это было в середине апреля. Везде было по-весеннему солнечно, только не в подземельях. Снейп учил нас, как приготовить зелье, от которого волосы становятся рыжими, а на коже появляются веснушки.

— Его не нужно давать Уизли, — хихикнул Драко Малфой, когда услышал, какое зелье нам предстоит приготовить. Гарри и Рон злобно поглядели на него. Я положила руку на плечо Рона, успокаивая его, а затем снова стала внимательно слушать профессора.

Он ходил кругами по классу, когда мы начали готовить зелье. Снейп напоминал нам своим обычным хлестким тоном, чтобы мы не забыли положить листья плюща, прежде чем добавить волосы из гривы гнедого коня. Я была в паре с Невиллом Лонгботтомом, а Гарри и Рон работали вместе.

— Поттер! — Снейп произнес это имя тем неприятным тоном, которым всегда разговаривал с Мальчиком-Который-Убил-Волдеморта. — Ты думаешь, что всю жизнь сможешь обходиться без самых простых знаний по зельям только потому, что ты — знаменитость?

Я увидела, что Гарри стиснул зубы, но ответил:

— Нет, сэр!

— Тогда почему ты добавляешь листья, предварительно не размельчив их?

— Я... — начал Гарри, но благоразумно замолчал.

— Двадцать баллов с Гриффиндора, Поттер, и позаботьтесь о том, чтобы все остальное было сделано правильно, иначе потеряете еще пятьдесят, — прорычал Снейп и продолжил путь по проходу между партами.

Если бы такое было возможно, профессор вел бы себя еще более отвратительно по отношению к Гарри после смерти Волдеморта. Он не мог взглянуть на Гарри, не отпустив какое-либо язвительное замечание. Я глубоко задумалась на минуту — а этого ни в коем случае нельзя делать, если работаешь в паре с Невиллом. И опомнилась, только услышав вскрик Снейпа:

— Нет, не добавляйте это! — а потом прогремел взрыв. Красно-зеленые огни пламени взметнулись на три-четыре фута из котла Невилла, и я метнулась прочь, прежде чем котел взорвался. Всюду разлетелись куски глины, и все, что я успела сделать, — упасть на пол, увлекая за собой профессора Снейпа, который как раз оказался рядом.

Мы приземлились с воплем:

— Уф!

Когда я поднялась, комната была заполнена зеленым дымом. Профессор лежал совершенно неподвижно. На какой-то миг я испугалась, что он умер. Но затем услышала его стон.

Я повернулась к своим шокированным одноклассникам — совсем не понимаю, почему они все еще удивлялись, ведь такие взрывы происходили постоянно.

— С ним... с ним все в порядке? — спросил Невилл. Он был покрыт красно-зеленой копотью

— Думаю, да, — ответила я. — Но все равно нужно сбегать в Больничное крыло и сообщить об этом мадам Помфри.

Невилл кивнул и убежал. Я повернулась к остальной части класса и сказала им, что они могут быть свободны. Малфой сначала уставился на меня, но потом пожал плечами и тоже ушел, два его здоровяка-телохранителя последовали за ним. Позднее я узнала, что он уже был в курсе того, что мне еще предстояло обнаружить. Слизеринец сказал мне, что если бы остался, другие могли что-нибудь заподозрить. Кроме того, Крэбб и Гойл ничего не знали, и сейчас не знают, по крайней мере, насколько я в курсе.

Рон и Гарри остались рядом со мной, как я и рассчитывала. Профессор пытался подняться с пола, но выглядел как бы немного не в себе. Он ощупывал руками свой живот и что-то бормотал про себя. Помнится, я подумала — может, Снейп ударился головой и получил сотрясение мозга?

Я присела рядом с ним и спросила:

— Профессор?

Казалось, Снейп не услышал меня. Он только бормотал:

— Он не двигается... Его здесь нет... Я не чувствую его... Он не двигается... — профессор произносил это еле уловимым шепотом, и я услышала его только потому, что находилась очень близко. Гарри и Рон стояли надо мной застывшими знаками вопроса.

— Что с ним? — спросил Рон, но я едва услышала его.

Внезапно все части головоломки встали на свои места, и я поняла, что было не так с нашим преподавателем Зелий. Все ответы были получены, естественно, кроме ответа на вопрос “как?”, но в тот момент это волновало меня меньше всего.

Снейп говорил мне, что больше не чувствует ребенка.

— Возможно, он ударился головой, — сказала я Рону. Не знаю, почему солгала ему первый раз в жизни, но я это сделала. Что-то подсказывало мне, что Снейп не хочет говорить кому-либо о своей беременности. И мне не хотелось быть тем человеком, который оповестит об этом всю школу — и неизбежно весь колдовской мир.

— Мы можем что-нибудь сделать? — спросил меня Гарри. В его голосе была нотка беспокойства.

— Я послала Невилла в Больничное крыло за мадам Помфри, — ответила я ему. — Она должна появиться... — внезапно раздался хлопок, и медсестра вышла из огня, — ...в любую минуту.

Мадам Помфри наколдовала носилки и уложила на них полубессознательного учителя.

— Я говорила ему, что случится нечто подобное, — невнятно пробормотала она. — Но разве он послушается? Северусу понадобилось продолжать преподавание...

Она уже собиралась уйти тем же путем, что и пришла, но внезапно обернулась ко мне.

— Мисс Грейнджер, пожалуйста, придите в Больничное крыло как можно быстрее, — она взглянула на двух моих лучших друзей, — одна.

— Да, мадам Помфри, — согласилась я.

Через десять минут я была в лазарете. Я бы пришла раньше, но Гарри и Рон настаивали на том, чтобы пойти со мной. Они хотели сказать мадам Помфри, что не только я ответственна за случившееся. Я пообещала им, что все будет в порядке. Я не думала, что мадам Помфри пригласила меня для того, чтобы взвалить ответственность за взрыв.

Я была права.

Директор Дамблдор также был в лазарете. Он отозвал меня в одну из маленьких уединенных комнат. А мадам Помфри все еще ухаживала за профессором Снейпом.

— Мисс Грейнджер, сядьте, пожалуйста, — обратился ко мне Дамблдор.

Я села.

— Думаю, вы уже знаете, — продолжил директор. Я всегда удивлялась, каким образом его голос может звучать одновременно так серьезно и так счастливо.

— Если вы говорите о том, что профессор Снейп беременный, тогда да, я пришла к этому выводу еще в классе, — сказала я, надеясь, что мое предположение было правильным. Если я ошиблась, директор неплохо бы надо мной посмеялся.

Профессор Дамблдор не смеялся. Он только медленно мне кивнул.

— Могу ли я быть уверен, что вы сохраните это в тайне?

Я кивнула. Теперь я знала, что правильно поступила, солгав Рону и Гарри.

— Да, сэр, — сказала я.

— Хорошо, — откликнулся Дамблдор. — Теперь вы можете вернуться в класс.

— Профессор, — позвала я. — Можно узнать — с ребенком все в порядке?

Директор улыбнулся, и его глаза озарились фирменным сиянием Дамблдора.

— С ребенком все замечательно, — ответил он. Я улыбнулась и пошла из Больничного крыла.

Я остановилась рядом с комнатой, куда они поместили Снейпа, любопытство завладело мной. Дверь была открыта, но мадам Помфри стояла спиной к входу, а Снейп, кажется, спал. Заклятия, не позволяющие никому видеть его беременность, были сняты, и я увидела круглый живот впечатляющих размеров.

“Он выглядит так, будто готов лопнуть”, — подумала я, прежде чем двинуться дальше.

На следующее утро Сандра Мирари Снейп сидела на коленях отца и завтракала. Вернее, изо всех сил пыталась позавтракать сама. Правда, еда попадала куда угодно, только не в рот девочки. Северус позволил ей продолжать эти попытки. Он собирался накормить ее по-настоящему после того, как позавтракает сам.

Когда студентам Хогвартса впервые показали малышку, они отреагировали на нее по-разному. Многие из них стали агакать и угукать над Сандрой, а другие были раздражены ее криками. Тех, кто попробовал ворчать по поводу плача малышки, Северус награждал своим фирменным взглядом. Этого обычно хватало, чтобы ропот прекратился.

До него доходили слухи о том, откуда взялась Сандра и почему он о ней заботится. Предположения варьировались от того, что ребенок просто был украден, до того, что это потомок Волдеморта, который поручил Снейпу заботу о нем. Каждый новый домысел был невероятнее предыдущего.

Но ни один из них не был правильным.

Если бы они только знали правду…

Общепринятой была версия о том, что Сандра — дочь Северуса, от которой отказалась собственная мать.

— Папа, — сказала Сандра, протягивая ему ложку, чтобы он попробовал еду. Тот очнулся от размышлений.

— Нет, спасибо, любовь моя, — ответил Северус, взял салфетку и начал вытирать ее лицо. Она громко запротестовала и попыталась отодвинуться от неприятного куска ткани.

Вытерев девочке лицо, он дал ей бутылочку с молоком. Она радостно схватила ее.

Сандра доставляла мало беспокойства. Она почти всегда была счастлива и, в отличие от своего отца, завоевала любовь почти всей школы. Даже те, кто сначала жаловались на ее крики, потом полюбили ее всем сердцем. Рональд Уизли больше всего удивил Снейпа. Однажды Сандра начала громко плакать в классе. Ей было всего несколько недель от роду, и это был конец учебного года. Северус еще не научился справляться с ней и не мог уговорить ее перестать плакать, что бы он ни делал. В конце концов, самый молодой из братьев Уизли спросил его, может ли он попытаться успокоить ее.

Северус в то время был на грани срыва — его голова раскалывалась от криков, он жутко устал от недосыпания. И сказал Рону:

— Ты можешь сделать с ней все, что хочешь, Уизли.

Уизли подошел и взял вопящего младенца из его рук. Он начал нежно поглаживать ее спину и что-то мягко приговаривать. Вскоре вопли переросли в редкие всхлипывания, а потом Сандра заснула.

Уизли положил ее обратно в колыбель и поспешил на свое место. Через некоторое время Северус обнаружил, что переводит ошеломленный взгляд со своей спящей дочери на Уизли и обратно. После урока он заставил себя спросить у Уизли, что тот сделал с ребенком. Рыжий объяснил ему простую процедуру поглаживания спины Сандры. Северус нехотя признался самому себе, что испытал невольное уважение по отношению к юному ученику.

* * *

Драко Малфой.

Северус Снейп был другом нашей семьи с самого моего рождения. Он ходил в школу вместе с моим отцом. Они все делали вместе: жульничали на тестах, прикалывались над учителями, доставали других студентов и одновременно стали Упивающимися Смертью. Несмотря на то, что их отношения зашли очень далеко, дальнейший жизненный путь Сева очень отличался от папиного.

Мой отец делал карьеру среди Упивающихся Смертью, пока не стал одним из самых доверенных лиц Волдеморта. А Сев стал шпионом на стороне Света. Я, конечно, тогда этого не знал, так же как мой отец и Волдеморт. Если бы кто-нибудь из них узнал, Сева сегодня не было бы в живых.

А он сейчас очень даже жив и вдобавок обзавелся дочерью.

Когда я поступил в Хогвартс, он стал моим любимым учителем сразу по нескольким причинам: Северус был старым другом нашей семьи, самым близким мне человеком, а так же — главой нашего факультета, и не любил Гарри-Чертова-Поттера. Сейчас многое изменилось. Круто изменилось. Можно было предположить, что мои чувства к нему изменятся, ведь в частности из-за него мой отец загремел в Азкабан. Однако этого не случилось. Он все еще тот дядя, которого у меня никогда не было. Он — мой дядя Сев, хотя я никогда, наверное, не осмелюсь назвать его так в лицо.

Я должен признать — Сандра восхитительна. Она унаследовала черные волосы Снейпа, но ее кожа выглядит гораздо более здоровой, чем у него. Он всегда смахивал на вампира. Думаю, это из-за долгого пребывания в подземельях. Ему нужно больше бывать на свежем воздухе.

Я был в полной прострации, когда моих родителей приговорили к пожизненному заключению в Азкабане. Я внезапно оказался единственным мистером Малфоем, который сам должен заботиться обо всем. Я совсем не был к этому готов. К тому же, магический мир был очень подозрителен по отношению ко мне, сыну двух убежденных Упивающихся Смертью (да, моя мать тоже была УС). Хочу сразу же сказать — я никогда не был Упивающимся Смертью. У меня просто не было возможности им стать (Темный Лорд никогда не принимал в ряды Упивающихся тех, кто еще не закончил школу). Но даже если у меня была бы возможность, я ни за что бы ей не воспользовался. Я совсем не хотел целовать землю, на которой стоял этот урод. Я Малфой, а Малфои готовы ручаться только за самих себя.

Я все еще горевал.

Однажды поздно вечером я пошел в комнаты Сева, чтобы поговорить. Он всегда был внимательным слушателем, хотя кто-то может подумать иначе. По крайней мере, меня Снейп слушал.

Я постучал в дверь его комнат, и он пригласил меня войти.

Сев сидел у огня в своем любимом кресле, рядом с ним стояла чашка чая, на коленях лежала книга. Он все еще был в мантии, несмотря на поздний час.

— Добрый вечер, Драко, — сказал Снейп, жестом приглашая меня сесть.

— Добрый вечер, Сев, — ответил я. Я никак не мог сообразить, как мне следует его называть. Как я говорил раньше, он бы убил меня, назови я его в лицо «дядей Севом». В то же время «профессор Снейп» звучало слишком официально, ведь я знал его с самого рождения. Но я не отваживался называть его «Сев» или «Северус», когда мы были в школе. Так я звал его дома, когда мы были в Поместье Малфоев.

— Ты что-то хочешь обсудить? — спросил он.

— Я просто… — начал я, но не договорил, уставясь на Сева. Или, скорее, на его тело. Его мантия хорошо скрывала его, и я заметил разницу только потому, что отлично знал, каким тощим на самом деле был Сев. Там была выпуклость.

Северус проследил за моим взглядом, и его глаза слегка расширились.

— О, — сказал он, — видимо, пришло время тебе узнать.

Его голос не был злым, в нем вообще не было никаких чувств, кроме, пожалуй, усталости.

— Вы беременны?

Вопрос повис в воздухе, и на какой-то момент я удивился, зачем спросил. Я смотрел на него. Он вздохнул.

— Да, Драко, я беременный, — сказал Сев.

— Но как? Когда? Кто? — я спрашивал по мере того, как мой мозг перерабатывал информацию.

— Уже шесть месяцев, — ответил Сев. Его губы сложились в подобие улыбки. — И ты отлично знаешь, что я не собираюсь отвечать на остальные вопросы.

Я уставился на него, приоткрыв рот. Наверное, я выглядел действительно глупо, но мне было по фигу.

— Это мальчик или девочка? — спросил я.

— Я не знаю, — ответил он тихим голосом. — Узнаю через три месяца.

Его улыбка стала немного шире, и на меня снизошло понимание.

— Ты — счастливчик! — восторженно воскликнул я.

Сев глядел в огонь, но после моего восклицания пристально посмотрел на меня:

— Да, — согласился он.

И тогда я сделал то, чего не делал с пяти лет. Я подошел и обнял его.

— Поздравляю, — сказал я. И я был действительно, искренне счастлив за него.

* * *

Северус посадил дочь в маленький манеж, который был установлен прямо в классе. В манеже было полно пушистых игрушек-зверюшек самых разных размеров и цветов. Они должны были занять ее на несколько часов.

Класс вошел в кабинет. Это были сдвоенные зелья у седьмого курса Гриффиндора и Слизерина. И это означало, что Гарри был в классе.

— Садитесь, — произнес Снейп, как только прозвенел звонок к началу урока. Тон его голоса был мягче, чем до рождения Сандры. И не потому, что он чувствовал вину перед студентами, а потому что девочка пугалась, когда отец кричал и рычал на класс.

Он раздал классу текст контрольной. Некоторые побледнели, увидев его. Другие студенты, вроде Гермионы Грейнджер, взяли тест и сразу же начали строчить. Проучившись семь лет в Хогвартсе, девушка все так же жаждала знаний, как и на первом курсе.

Гарри взял тест и немного покусал губу, прежде чем начать писать. Рон Уизли просто уставился на предложенный листок пергамента, словно вопросы могли ответить на самих себя, если на них глядеть слишком долго. Возможно, Рон надеялся, что листок исчезнет.

В течение пятнадцати минут единственными звуками в кабинете были скрежет перьев по пергаменту и счастливые повизгивания Сандры.

— Сдавайте работы, — сказал Северус, когда время истекло.

Все студенты пошли к его столу, складывая свои работы в аккуратную стопку. В это самое время Сандра решила, что она может попытаться встать и по бортику обойти манеж кругом. Но попытка не удалась — девочка упала назад, ударилась головой и заплакала.

Гарри Поттер, который стоял к упавшему ребенку ближе всех, взял ее в свои немного неуклюжие, но надежные руки.

— Шшш, милая, не плачь, — сказал он, покачивая ее.

Гарри не был одним из тех студентов, которые постоянно роились вокруг Сандры. Когда девочку показали ему, он держался от нее на расстоянии, как будто боялся прикоснуться к ней. Но сейчас Гарри, наконец, держал ее на руках. Северус не мог не подумать, что вместе они выглядели просто прекрасно. Оба черноволосые и розовощекие. К счастью для Северуса, глаза Сандры были темнее, чем гаррины. Иначе было бы слишком очевидно, кто был ее вторым отцом.

И вдруг краешком глаза Снейп увидел, как Грейнджер в изумлении вздохнула. Озарение снизошло на нее, и она пристально посмотрела на преподавателя. Северус встретился с ней глазами. Он надеялся, что девушка будет молчать о своем открытии, как она в свое время молчала о беременности Северуса.

* * *

Сириус Блэк.

Профессор Дамблдор рассказал обо всем мне и Ремусу, когда Снейп был на последних месяцах беременности. Мы тогда жили, да и сейчас еще живем, если это имеет значение, в Хогсмиде. После того, как Волдеморт был побежден, а Червехвост схвачен, я стал свободным человеком и мог делать все, что захочу. Я решил, что хочу быть ближе к Гарри. Реми решил, что он хочет быть ближе ко мне.

Когда Дамблдор позвал нас, я подумал, что это он сделал просто из вежливости, не более. Поэтому я совершенно не был готов выслушать рассказанную историю.

Снейп был на сносях.

А кроме того, мой крестник был отцом его ребенка.

Если бы Ремуса со мной не было, не знаю, что бы я сделал. Но они с Дамблдором объяснили мне, что я не могу ни убить Снейпа, ни накричать на Гарри. Причина последнего запрета была проста — Гарри не знал.

Это сообщение вызвало у меня еще одну вспышку ярости, на этот раз направленную на самого директора.

— Он не знает? — орал я на него. — Как он может не знать?

— Потому что мы наложили на него Заклятие памяти, — сказал Дамблдор. — Вернее, Северус сделал это.

— Почему? — вскричал я.

— Потому что так будет лучше для Гарри, — сказал директор. — Или, по крайней мере, так думает Северус.

Опустившись обратно в свое кресло, я спросил:

— Когда это случилось?

-В сентябре, — сказал Дамблдор. — Через несколько недель после падения Волдеморта.

Я продолжал задавать вопросы. Я не мог поверить, что мой крестник пошел к этой… этой… этой змее. Только не по своей собственной воле.

В конце концов, они убедили меня, что это должно остаться секретом. Но я знал, что все тайное становится явным именно тогда, когда этого меньше всего ожидаешь.

— Как, ко всем чертям, ты умудряешься скрывать это от него? — кричала на Снейпа Гермиона.

— Следите за языком, мисс Грейнджер, или я сниму с вас баллы, — сказал Северус, хотя на самом деле не собирался делать этого. Она могла в тот момент шантажом заставить его сделать что угодно. Поэтому не нужно было злить ее еще больше, дабы не рисковать.

Сандра у него на руках начала кричать.

— И, пожалуйста, — добавил Северус, — говори потише. Она не любит громких голосов.

Гермиона злобно взглянула на него, но потом решила, что он прав. Она дотронулась рукой до щечки малышки:

— Я извиняюсь, дорогая.

Она снова обратила свой пристальный взгляд на Северуса:

— Вы должны сказать ему.

Бессознательно Снейп крепче прижал к себе дочь:

— Как я могу?… От этого не будет никакой пользы.

— Она — его дочь, — сказала Гермиона, теперь ее голос звучал мягко. — Вот какую пользу это принесет.

Думая о том, как бы не сорваться перед собственной студенткой, Северус сказал не своим голосом:

— Он меня возненавидит.

Если Гермиона и была удивлена проявлению его слабости, она не показала этого:

— Он не будет вас ненавидеть. Вы же знаете, что не будет. На самом деле он вас лю…

— Не произносите этого, мисс Грейнджер, — прервал ее Северус, восстанавливая утраченный самоконтроль.

Гермиона смотрела на него некоторое время, прежде чем сказать:

— Ну хорошо. Но вы все равно знаете, что это правда.

Затем она повернулась на каблуках и вышла из комнаты, звук ее шагов эхом раздавался в коридоре.

Северус посмотрел на дочь, которая безмятежно встретила его взгляд.

— Ты создала кое-какие проблемы, любовь моя, — сказал он ей, вздохнув. — На самом деле, ты ни в одной из них не виновата… Твой отец — одна из этих проблем. Кажется, я все делаю неправильно. Может быть, я должен рассказать ему…

Сандра посмотрела на него и улыбнулась.

— Дааа — согласилась она.

* * *

Рональд Уизли.

Однажды ночью мы с Гарри гуляли по Хогвартсу в мантии-невидимке, когда внезапно услышали, что кто-то идет. Помнится, это было незадолго до Рождества, потому что весь замок был украшен в красные цвета. Не помню, почему мы с Гарри шлялись по замку. Наверное, из-за бессонницы. У Гарри несколько месяцев были проблемы со сном. Он продолжал видеть какие-то сны, из-за которых Гарри просыпался и позже не хотел о них говорить. Иногда я тоже просыпался из-за него, и мы шли гулять. Совсем как той ночью.

Когда мы услышали, что кто-то приближается, то постарались слиться со стеной и перестать дышать.

Ну конечно, учитывая наше везение, мы должны были наткнуться или на Филча, или на Снейпа. Это оказался последний из них.

Он тяжело дышал, и это показалось мне странным. Я взглянул на Гарри, но он как будто отсутствовал в этой Вселенной, уставившись на Снейпа.

Профессор прошел совсем рядом с нами. Когда он отошел футов на десять, он вдруг подбежал к стене и оперся об нее. Затем все содержимое его желудка оказалось на полу. Отвратительно. На самом деле отвратительно.

С помощью заклинания Снейп убрал все и пошел дальше. Как только он ушел, и его шаги замерли вдали, я повернулся к Гарри.

— Ты видел это? — спросил я его, скривившись.

Гарри не ответил. Он выглядел странно, как будто не понимал, где находится.

— Гарри? — позвал я.

Мой друг потряс головой.

— Извини. Кажется, я устал, — сказал он. — Наверное, мы должны были помочь ему.

— Ага, — медленно произнес я. — Возможно, должны были.

На следующее утро, когда мы проснулись, Гарри вообще едва вспомнил, что мы выходили прогуляться. По крайней мере, так он сказал.

* * *

Три дня спустя слова Гермионы все еще висели дамокловым мечом над головой Северуса. Его настроение снова ухудшилось, и это сразу же заметила его дочь. Она плакала чаще, чем обычно. Особенно ночью, в результате чего Северус почти не спал, а его злость и досада возросли еще больше. Образовался замкнутый круг. Все стало бы еще хуже, если бы Гермиона не пришла на помощь.

Девушка здорово нервничала, когда направлялась к подземельям профессора. Но потом она услышала хорошо запомнившийся за последние три дня плач и пришла к выводу, что задумала правильную вещь.

Ее рука слегка дрожала, когда она постучала в дверь.

Дверь распахнулась, и преподаватель Зелий застыл в дверях. Его волосы были еще более сальными, чем обычно, темные тени залегли под глазами, на руках он держал разъяренную малютку.

— Что вы хотите, Грейнджер? — зашипел Снейп на нее. Он пытался успокоить малышку, но только еще больше расстроил ее, поскольку разговаривал с Гермионой далеко не дружелюбным тоном.

— Ммм… Я хотела спросить… — начала девушка, расширившимися глазами наблюдая, как профессор злится на Сандру все больше и больше.

— Говорите громче! — рявкнул Снейп.

— Я хотела спросить, не могла бы я посидеть сегодня с Сандрой, — что ж, она произнесла это. Дело было за профессором.

Его глаза превратились в щелки, когда он взглянул на нее, но борьба с кричащим младенцем свела на нет эффект от его взгляда.

— Почему вы хотите сделать это? — спросил Снейп подозрительно.

Гермиона положила руки на бедра и уверенно встретила его взгляд:

— Во-первых, она сможет провести некоторое время с Гарри, если я заберу ее вечером, во-вторых, ей нужно хоть иногда бывать на свежем воздухе, в-третьих, вам нужен отдых.

Он продолжал испепелять ее взглядом:

— Почему это вас так волнует?

— Профессор, я вас очень уважаю, — вздохнула Гермиона. — Но в данном случае больше забочусь не о вас. Я хочу, чтобы Гарри немного побыл со своей дочерью. К тому же, вам необходимо отдохнуть от Сандры. Это правда, сэр.

Снейп пристально смотрел на нее. В конце концов он сказал:

— Отлично, — и протянул ей кричащего ребенка. — Возьмите ее.

Гермиона взяла Сандру на руки и прижала к себе:

— Тихо, дорогая, не плачь, — прошептала она, укачивая ребенка.

Раньше Гермиона никогда не присматривала за маленькими детьми, поскольку была единственным ребенком в семье. Когда она росла, то предпочитала компанию более старших детей. Тем не менее, Сандра чувствовала себя удобно на руках у Гермионы, хотя все еще ворочалась, барахталась и кричала.

Снейп отлучился ненадолго и вернулся со всем необходимым. Он коротко объяснил, как ухаживать за Сандрой.

— Можно, я верну ее завтра утром? — Гермионе казалось, что она спрашивает о библиотечной книге, а не о живом человечке.

— Если с ней будет все в порядке, тогда можно, — ответил Снейп. Его голос звучал очень устало.

— Хорошо, — сказала Гермиона. — Тогда увидимся завтра. До свидания, профессор.

— До свидания, мисс Грейнджер.

Гермиона улыбнулась про себя, поднимаясь вверх по лестнице. Сандра ворочалась и плакала у нее на руках, а рюкзак с вещами малышки колотил ей по плечам. Что ж, теперь Гарри придется провести некоторое время со своей дочерью, уж Гермиона позаботиться об этом.

* * *

Минерва МакГонагалл.

Когда Снейп был на последних месяцах беременности, преподаватели кусали губы, чтобы не проболтаться об этом. Студенты не должны были знать. Даже в нашем педагогическом коллективе не все были посвящены в этот секрет. Директор знал, что было бы ошибкой доверить информацию, например, Рубеусу Хагриду. У него золотое сердце, но он бы не сохранил даже секрет, от которого зависит его жизнь. Нужно принимать во внимание также Трелони, нашу дорогую преподавательницу предсказаний. Она разболтает о любой тайне, как только подвернется подходящий шанс.

Поппи Помфри, естественно, знала. Она постоянно осматривала Снейпа. Мы не могли доверить секрет профессора Зелий кому-либо вне Хогвартса, поэтому Помфри была единственной, кто мог заботиться о будущем ребенке. Профессор Спраут также была в курсе событий — она выращивала растения, необходимые для рождения малыша. Флитвик знал, ведь именно он помогал Снейпу накладывать скрывающие чары. Если бы студенты увидели огромный живот, выросший у Северуса к восьмому месяцу, они бы не задавались вопросом, что не так с их профессором Зелий.

Итак, я обо всем знала, и, понятное дело, директор тоже знал. Мне кажется, Альбус узнал обо всем даже раньше, чем сам Снейп. Во всяком случае, мне припоминается один ужин… мы все ели, а Северус просто гонял еду по тарелке. Кстати, происходило это в ноябре, когда слухи о болезни Снейпа летали по школе с безумной скоростью. Альбус посмотрел на него и сказал:

-Тебе нужно поесть, Северус.

Не могу вспомнить, когда он еще напоминал профессору Зелий о необходимости принимать пищу. Этого никто никогда не мог сделать, особенно директор.

Северус поднял бровь:

— С каких это пор вы стали моей матерью? — спросил он язвительно.

Никто, за исключением Северуса, так не разговаривал с Альбусом. Я никогда не могла понять их взаимоотношений… они были похожи на отношения отца и сына. Хотя Альбус мог простить Северусу гораздо больше, чем простил бы собственный отец Снейпа.

— О, — сказал директор, — я более чем уверен, что не стану вашей матерью. Мне придется оставить материнские обязанности кое-кому другому.

Его глаза сверкнули, и он улыбнулся Северусу. Я заморгала, потому что попыталась уловить скрытое значение слов Дамблдора. Но, кажется, никому, кроме самого Альбуса, их не удалось понять. Я вернулась к своему ужину, а Северус встал и вышел из обеденного зала.

* * *

Гермиона вошла в гостиную Гриффиндора. Пока она шла через замок, Сандра у нее на руках притихла. Только дорожки от слез на ее щеках и часто вздымающаяся грудь были свидетельством бесконечных часов рыданий.

-Эй, малышка, — проворковала Гермиона над ребенком, — тебе уже лучше?

Сандра взглянула на нее большими удивленными глазами. Гермиона улыбнулась. Ребенок понаблюдал за ней и улыбнулся в ответ в порядке эксперимента.

— Знаешь, с кем ты будешь сегодня играть? — спросила девушка.

— Дада, — сказала Сандра.

— Абсолютно правильно, — улыбнулась Гермиона. — Ты будешь играть со своим папочкой.

Гостиная была по большей части пуста. Было три часа дня. Хотя уроки уже закончились, ученики предпочитали проводить время на улице, наслаждаясь прохладной февральской погодой. Только несколько перво— и второкурсников сидели кружком, делая домашнюю работу. Гарри и Рон сидели на полу, между ними была шахматная доска. Гарри, как всегда, проигрывал.

Он поднял глаза и посмотрел на Гермиону. Его глаза расширились, едва Гарри узнал ребенка на ее руках. Рон тоже обернулся и пораженно уставился на девушку. Оба вскочили и подошли к ней.

— Ты украла ее? — спросил Рон.

Если бы Гермиона не держала на руках Сандру, она бы двинула ему по голове.

— Нет, — сказала она, сопровождая слова презрительным взглядом. — Я спросила, не могу ли я понянчиться с малышкой сегодня. Кажется, профессор Снейп нуждается в отдыхе.

— С каких это пор тебя волнует отдых Снейпа? — спросил Рон.

— С этого дня, — парировала Гермиона. Сандра с интересом следила за разговором, но как только голоса стали недружелюбными, нижняя губа девочки начала подрагивать. Слезы снова потекли по ее щекам, и она громко разрыдалась.

— Тш, Сандра, не плачь, — прошептала Гермиона ребенку на ухо, — не плачь.

— Можно мне подержать ее? — внезапно спросил Гарри. Он сам удивился, почему задал такой вопрос, но потом просто пожал плечами.

Гермиона взглянула на него и внутренне улыбнулась.

— Хорошо, — согласилась она и протянула плачущую малышку Гарри.

Ребенок вцепился в мантию Гарри, продолжая хныкать. Парень держал ее так же неуклюже, как и три дня назад в классе. Хотя, кажется, Сандра этого не замечала, она зарылась с головой в складки его одежды. Гарри нежно гладил ее по спине и мурлыкал тихие, успокаивающие словечки.

Рон наблюдал, так же, как и внутренне радующаяся Гермиона, как Гарри подошел к одному из диванов и сел на него, глядя только на Сандру. Малышка вскоре затихла и уснула у Гарри на руках.

Поппи Помфри.

Северус был уже на пятом месяце беременности, когда впервые пришел ко мне. К тому времени недомогания по утрам уже почти не мучили его, ну а его живот начал расти. К тому же, он начал чувствовать, как ребенок пинается внутри него. Это жутко пугало его, хотя Северус никогда в этом не признается.

Профессор Дамблдор днем раньше рассказал мне обо всем. Он сказал:

— Поппи, мне нужно кое о чем тебе поведать.

— Хорошо, — ответила я и продолжила расставлять по полкам антигриппозные зелья, которые Снейп только что приготовил для нас.

— Северус ждет ребенка.

Я взглянула ему в лицо.

— Что ж, мужчины не вчера начали беременеть, — сказала я медленно. — Кто второй отец?

Но Альбус отказался сообщить мне, кто был вторым ответственным за рождение малыша. Более того, он запретил мне накладывать на Северуса любые заклинания с целью прояснить этот факт.

Позже Альбус заставил Снейпа прийти ко мне.

— Поппи, — сказал он, войдя в лазарет.

— Северус, — ответила я таким же холодным тоном. Меня никогда не страшил его мрачный внешний вид, и я не собиралась начинать пугаться.

— Я слышал, что директор рассказал тебе обо мне, — сказал Северус. — Он никогда не мог держать рот закрытым.

Я попросила его лечь на стол для обследования. Что он и сделал без пререканий, чем немало меня удивил.

— Альбус сказал мне, что у тебя срок беременности около пяти месяцев, — произнесла я, расстегивая его мантию и распахивая ее. И не смогла удержаться от изумленного вздоха, увидев увеличившийся живот. Одно дело — услышать об этом от кого-то, другое — увидеть своими глазами. Это довольно неожиданно.

— Я собираюсь применить несколько заклинаний, чтобы убедиться, что все идет так, как следует, — сказала я. Северус пробормотал что-то типа: “Ничего не идет так, как следует, — я беременный!”. Я проигнорировала эту фразу. Пришлось применить четыре разных заклинания, чтобы убедиться, что с ребенком и отцом все в порядке.

Обследование заняло минут 15, потом Снейпу было позволено сесть и надеть свою мантию.

— Ребенок полностью здоров, — сообщила я папаше. — А вот твои дела могли бы идти лучше. Ты правильно питаешься?

— Не твое дело, — проворчал он.

— Это совершенно необходимо в течение следующих четырех месяцев, — я уперла руки в бока и постаралась выглядеть как можно непреклоннее. — Если ты не будешь правильно питаться и вести здоровый образ жизни, это может навредить ребенку.

Северус попытался убить меня взглядом. Затем еле слышно вздохнул и сказал:

— Ну хорошо. Что я должен делать?

— Ну, для начала — больше никакого алкоголя.

Он уставился на меня. Я знаю, что Северус любил пропустить стаканчик-другой, читая на ночь хорошую книгу.

— Прекрасно, — прорычал Снейп. Внезапно я почувствовала, что он готов сделать что угодно ради здоровья своего не рожденного малыша. Это удивило меня. — Что еще?

— Тебе нужно больше есть, — сказала я. — Во-первых, полноценный завтрак, между уроками — фрукты, ланч, слегка перекусить днем, обед и еще раз слегка перекусить на ночь. Кофе за завтрак не считается.

Он полыхнул взглядом, угольно-черные глаза безуспешно пытались заставить меня взять свои слова обратно. Я этого не сделала.

— Далее, я не хочу, чтобы ты ночами напролет готовил зелья или читал. Чем больше будет срок, тем больше будет уставать твое тело, и тебе потребуется отдых. Уверена, ты уже заметил, что спишь дольше, чем раньше.

Снейп медленно кивнул, как будто очень не хотел признаваться в этом.

— И наконец, тебе нужно каждые две недели являться сюда для обследований. Но если произойдет что-то необычное, или ты почувствуешь, что с тобой что-то не так, немедленно иди ко мне. Понял?

— Да, Поппи, — отрывисто произнес Северус. — Теперь мне можно идти?

Я кивнула. Он быстро наложил на себя заклинание, скрывающее растущий живот, прежде чем быстрым шагом удалиться из Больничного крыла. Я наблюдала, как он уходит. Внутри меня боролись волнение, удивление и желание рассмеяться.

* * *

Сон Сандры был довольно коротким — менее часа. Все это время Гарри держал ее на руках, почти влюбленно глядя на малышку. Когда девочка проснулась, Гермиона предложила немного поиграть с ней на улице. Это предложение было встречено одобрительным гульканием Сандры.

Гермиона вытащила из рюкзака, который ей дал Снейп, теплую курточку, ботиночки, шапку и перчатки. Вся одежда была серебряно-зеленых цветов, как заметила с усмешкой Гермиона. Снейп явно хотел, чтобы его дочь стала слизеринкой.

— Ты просто восхитительно выглядишь, — проворковала Грейнджер над малышкой, когда та уже была одета.

Гарри снова взял Сандру на руки и понес ее наружу, сопровождаемый Роном и Гермионой.

Солнце уже клонилось к закату, и скоро оно должно было зайти полностью. Но Гарри и Рон все равно расстелили одеяло на земле, а Гермиона достала из рюкзака несколько игрушек для Сандры. Затем все трое стали играть с малышкой. Рон чаще остальных имел дело с детьми — во-первых, у него было много собственных братьев и сестренка, во-вторых, его старший брат Билл с женой уже обзавелись двумя малышами — одному было два года, второму — всего несколько месяцев.

Сандра счастливо мурлыкала, играя с синим плюшевым мишкой. “Гага”, — провозгласила она, тыкая пальчиком в зверюшку.

Гарри лежал на боку и следил за ребенком. Хотя его глаза сопровождали каждое движение Сандры, казалось, что сам он был где-то далеко, на расстоянии тысячи миль. Гермиона с любопытством наблюдала за ним. И вопрос, каким образом Северус сделал так, что Гарри совершенно не подозревает о том, что Сандра — его дочь, тревожил ее все сильнее. Гермиона быстро взглянула на Рона, но он, видимо, совершенно не замечал странного поведения своего друга.

Когда солнце окончательно скрылось за вершинами гор, Гарри сел и встряхнул головой. Когда он встал, Сандра потянулась к нему, прося, чтобы он ее взял на руки. Гарри так и сделал. Когда они вчетвером возвращались в замок, Поттер прижимал малышку к своей груди, и на его лице было какое-то печальное выражение…

* * *

Сириус Блэк.

После того, как Альбус рассказал нам эту занимательную историю, я начал убеждать его, что он должен разрешить нам нанести визит Снейпу. Я хотел узнать, почему моего крестника держат в неведении. Обдумав эту идею в течение нескольких секунд, Дамблдор улыбнулся нам:

— Что ж, думаю, это не повредит.

Пятью минутами позже мы уже спускались в подземелья. Уроки уже закончились, а Снейп, как сказал Альбус, в последнее время редко обедал в общей столовой, значит, он точно был в своих апартаментах.

— Успокойся, — сказал мне Реми. — Ты здесь не для того, чтобы убить его. Ты пришел, чтобы поговорить с ним.

Я поразился:

— Как ты можешь быть таким спокойным?

— Потому что я уверен — всему случившемуся есть причина, — ответил он, и в его голосе странным образом сочетались мягкость и суровость. Рем поднял руку и постучал в дверь.

Мы услышали движение, и вскоре дверь открылась. На пороге стоял Снейп с кислым выражением на лице. Не могу припомнить, чтобы он когда-нибудь выглядел иначе. Понятия не имею, что Гарри мог в нем найти.

— Люпин, Блэк, — произнес Снейп с бесстрастным лицом. — Чему я обязан такой честью?

Мне жутко хотелось схватить его руками за шею и придушить.

— Привет, Северус. Можно войти?

Я вовек не пойму, как Рему удается оставаться таким хладнокровным? Наверное, он дает волю чувствам во время полнолуния.

Северус подозрительно оглядел нас, особенно меня. Я вернул ему презрительный взгляд. Наконец, он распахнул перед нами дверь, позволяя войти. Не дожидаясь, пока мы снимем плащи, Снейп пошел в гостиную.

Вернее сказать, проковылял.

Я почти согнулся вдвое от смеха. Снейп ковылял как утка! Я не смог удержаться от глупого хихиканья. Реми обжег меня взглядом, но это тоже не помогло. Я просто расхохотался.

Снейп обернулся, его щеки заполыхали, а глаза превратились в щелки, когда он понял, над чем я смеюсь. Затем Снейп снова отвернулся и сел в одно из кресел, пытаясь вернуть утраченное достоиство.

Я все еще хихикал, когда мы с Реми сели в кресла. Снейп уставился на нас, не произнося ни слова. Мои глаза переместились с лица слизеринского декана на его талию. Впрочем, какая талия — его уже весьма большой живот не скрывала даже мантия.

— Дамблдор рассказал нам, — в конце концов произнес Реми, поняв, что только он один может нарушить эту тишину.

— Как я понимаю, — резко сказал Снейп, — единственной целью вашего визита было дать Блэку как следует посмеяться?

Я перестал хихикать.

— На самом деле, — мой голос был мрачен, — мы здесь потому, что директор сообщил нам, будто бы отцом этого младенца является мой крестник.

— Ну и что вы хотите от меня?

— Значит, это правда? — спросил Реми. — Гарри — второй отец?

Снейп устало вздохнул, глядя на оборотня:

— Да. Но он не знает. И не узнает.

— Почему не узнает? — я должен был задать этот вопрос.

— Потому что, Блэк, — голос Снейпа вдруг сорвался, — если он узнает, то решит, что должен заботиться об этом ребенке и, возможно, даже жениться на мне. Он гриффиндорец, о чем тут думать… Магический мир вряд ли будет счастлив, что Гарри из всех людей выбрал бывшего Упивающегося смертью. Он заслуживает лучшего.

— С каких это пор тебя волнует, чего заслуживает Гарри? — злобно спросил я. — От него я слышал только о том, как сильно ты его ненавидишь.

— Я не собираюсь вдаваться в детали случившегося! — сказал Снейп низким, угрожающим голосом. — Я вообще не собираюсь вам ни о чем рассказывать. И вы тоже будете обо всем молчать, потому что Гарри заслуживает жизни, жизни с тем, кто…

Внезапно он замолчал. Не знаю, почему, наверное, понял, что сказал слишком много. Надо признать, Снейп всегда был очень скрытным. И вот в нескольких предложениях он обнажил свою душу больше, чем когда-либо раньше. И сделал это перед людьми, которых ненавидел.

Он решительно уставился в пламя камина. Мы с Реми обменялись взглядами, не зная, что сказать. Наконец, Рем произнес: “Думаю, мы пойдем”.

Бросив последний взгляд на Снейпа, который все еще игнорировал нас, мы покинули подземелья.

* * *

За обедом Сандра сидела на коленях Гарри, который усиленно пытался накормить ее. Он множество раз наблюдал за этим же процессом в исполнении Снейпа — это было постоянным предметом развлечения для гриффиндорского стола. Обычно для Снейпа это оканчивалось тем, что его волосы, лицо и одежда были перемазаны едой.

— Сандра, нет, — сказал твердо Гарри, когда девочка попыталась есть картофельное пюре руками.

Она посмотрела на него большими невинными глазами.

— Веди себя хорошо, — сказал Гарри.

Сандра захихикала и повернулась обратно к еде, продолжая есть сама. В конце концов, Гарри устал от этого. Он взял салфетку и быстро вытер ладошки малышки, несмотря на ее громкие протесты. Затем парень опустил ручки Сандры, чтобы накормить ее самому.

На этот раз обед отнял у них много времени.

Гермиона с другой стороны стола с интересом наблюдала за этой парой. Она не могла поверить, как была слепа — и как слепы до сих пор были ее одноклассники. Сандра была так похожа на Гарри, что это даже пугало. Девочка унаследовала больше черт Гарри, чем Снейпа. Маленький носик, большие глаза, небольшой круглый ротик и розовая кожа. А вот цвет волос и глаз был комбинацией, полученной от обоих родителей, размышляла Гермиона.

Когда Гарри вошел в Главный холл с ребенком на руках, к нему подсели Лаванда Браун и Парвати Патил.

— Она просто восхитительна! — по привычке закудахтали они. Даже через девять месяцев после рождения девочка не перестала быть популярной.

— Почему ты с ней нянчишься? — спросила Парвати.

— На самом деле за ней присматривает Гермиона, — пояснил Гарри, продолжая свои попытки накормить Сандру. — Я только взял ее на время.

— На время, — Гермиона фыркнула про себя. Гарри изъял у нее ребенка через пять минут после того, как девушка вошла в общую гостиную. Гермионе едва было позволено коснуться малышки.

Хотя она не возражала. Наоборот, это было как раз то, что она задумывала.

Гермиона посмотрела на преподавательский стол, где сидел Снейп. Он почувствовал ее взгляд и тоже взглянул на нее. Гермиона подумала, что по его глазам ничего невозможно прочесть, но все равно слегка улыбнулась профессору. Затем Снейп продолжил делать то, чем занимался до этого момента, — наблюдать, как Гарри общается с их дочерью.

Рональд Уизли.

Я знал, что Миона что-то скрывает от меня и Гарри. Я даже знал, что это было связано со Снейпом. Каждый раз, когда она смотрела на него, у нее на лице было написано беспокойство. Гермиона не знала, что я заметил.

Одно время я думал, что она испытывает какое-то ненормальное влечение к этому грязному ублюдку. Когда я напрямик спросил Миону об этом, она громко расхохоталась. Но ничего не сказала мне.

Я понял, что единственный путь узнать, что же происходит, — наблюдать за Снейпом так же пристально, как это делает Миона. И обнаружилось несколько странных вещей.

Прежде всего, я вспомнил слухи о том, что Снейп болен. Они некоторое время ходили по школе, а потом все забылось. Или Снейп выздоровел, или эти слухи изначально были только слухами. Принимая во внимание действия Гермионы, я подумал, что справедливо в данном случае последнее.

Я также обратил внимание на то, что Снейп прибавил в весе. Думаю, не намного, но я все же заметил это, потому что с недавних пор очень пристально следил за профессором. Кажется, он… пополнел. Когда Снейп начал набирать вес, я стал интересоваться, чем он питается. Раньше-то я совершенно плевал на то, что предпочитает есть Мастер Зелий. Поэтому не могу сказать, как изменились его привычки. Но он стал есть очень много.

Не исключено, что это были последствия какого-то неизвестного проклятия. Если живешь в магическом мире, возможно все. Хотя вряд ли моя догадка была правильной, потому что Снейп бОльшую часть времени чувствовал себя прекрасно. Хм, насколько этот ублюдок вообще может чувствовать себя прекрасно. Слово “прекрасно” у меня с трудом ассоциируется со Снейпом.

А в начале мая я, наконец, обнаружил, что так тщательно скрывали Снейп и Миона. Профессор буквально в один присест избавился от дополнительных килограммов и два дня не вел уроки.

Неделю спустя появилась Сандра, и все встало на свои места. В конце концов, как я уже говорил, мы живем в магическом мире.

* * *

Вечером Гермиона сказала Гарри, что Сандра может заночевать в спальне мальчиков, если остальные не будут возражать.

— Ну, ведь это же всего на одну ночь… К тому же, если что, я могу просто наложить на нее заклинание тишины… В общем, я совсем не против, — сказал Симус.

А вот Невилл, казалось, испугался ребенка. Малышка была родственницей Снейпа, учителя, которого Лонгботтом боялся больше всего на свете. Но он все равно кивнул в знак согласия. Дин же просто пожал плечами: “Буду только рад”.

Рон был единственным, кто мог поменять Сандре подгузник. Он засмеялся, глядя на выражения лиц остальных мальчишек. Цвет их кожи варьировался от зеленого до белого и малинового.

— Думаю, мне сейчас будет плохо, — пробормотал Невилл и исчез.

Гарри бережно положил Сандру на кровать, а она извивалась, пытаясь освободиться. Ей совсем не хотелось оказаться в пеленке. Когда Рон закончил менять подгузник, Гарри приподнял ее и надел на нее пижаму. К его удивлению, пижама оказалась ярко-красного цвета, а не зеленого с серебром, как другая одежда.

Остальные парни, и Рон в их числе, спустились вниз. Ну а Гарри остался решать задачу: как же ему уложить спать Сандру.

Он чувствовал себя совершенно естественно, ощущая на руках легкий вес ребенка. Сандра была маленькой, хрупкой и изящной. Ее кожа была на вид как фарфор, а на ощупь — как шелк. Ее черные волосы под его рукой были такими мягкими…

Как волосы Сева…

Эта мысль пришла в голову Гарри внезапно, и он ошеломленно распахнул глаза. Мерлин, откуда он это взял?

Кажется, Сандра почувствовала испуг парня, потому что подняла свою усталую голову с его плеча и посмотрела на Гарри как-то странно.

— Ничего, ничего, милая, — соврал ей Гарри.

“Почему мне кажется, что я забыл о чем-то? Почему она чувствует себя так спокойно на моих руках?”

Некоторое время Сандра внимательно смотрела на Гарри. Потом, видимо, малышка решила, что слишком устала, чтобы обращать на кого-то внимание. Она откинулась назад, опустив голову Гарри на плечо. Парень продолжил мягко поглаживать ей спину.

Когда ребенок заснул, Гарри положил девочку в колыбель, наколдованную Гермионой, и вышел из комнаты. Тем не менее, в его голове роились тысячи вопросов, когда он спускался вниз по лестнице, чтобы присоединиться к своим друзьям. Гарри чувствовал себя так, будто что-то упустил… забыл о чем-то важном.

* * *

Драко Малфой.

Должен признаться, что чувствую невольное уважение к Гермионе Грейнджер. Она выяснила, что произошло с Севом, через два месяца после того, как это обнаружил я. И никому ничего не сказала. Хотя, бьюсь об заклад, “Ежедневный пророк” заплатил бы кучу денег за подобную новость. Но Грейнджер так и не сказала ни слова — ни Поттеру, ни Уизли.

Затем нас попросили до конца беременности Сева помочь сохранить все в тайне. Например, мы должны были отвлекать внимание сокурсников от слишком частых визитов профессора в ванную комнату. Кроме того, нас попросили помочь мадам Помфри понаблюдать за Севом. Он никогда не горел желанием посещать Больничное крыло — ни для того, чтобы восстановиться после Круциатуса Волдеморта, ни для того, чтобы удостовериться в здоровье еще не родившегося ребенка.

Тем не менее, Снейп очень внимательно следовал рекомендациям Помфри, что ему можно есть и как себя вести. Он полюбил Сандру прежде, чем она родилась. После того, как профессор совладал с бушующими гормонами, он стал более… умиротворенным. Да, думаю, я подобрал хорошее слово — умиротворенный. Впрочем, никто из гриффиндорцев, кроме Грейнджер, этого не заметил… Сева никто не мог назвать счастливым человеком. Но во время последних месяцев беременности и после родов он пребывал в самом хорошем настроении, чем когда-либо раньше.

Но я все еще гадал, кто же второй отец Сандры.

Это случилось в мае. Снейпу повезло, что он вел урок у нас с Гермионой.

Сев как всегда кружил по классу, отпуская язвительные замечания в адрес гриффиндорцев. Я сидел и хихикал. Сев очень смешно отозвался о глупости Лонгботтома. В тот день у нас было повторение пройденного: мы готовили три очень простых зелья, каждый мог их сварить даже во сне. Каждый, но не Лонгботтом. Я уже выполнил свое задание, и мы с Грегори Гойлом, который был со мной в паре, просто сидели и наблюдали за остальными.

Краешком глаза я вдруг увидел, как лицо Сева исказила гримаса. Оглянувшись, я понял, что никто этого больше не заметил.

Поскольку последние полчаса Сев выглядел прекрасно, я не придал этому значения. Но затем снова услышал его судорожный вздох. Я оглянулся и был потрясен — профессор смотрел на меня испуганными глазами.

Грейнджер поймала мой взгляд, и мы поняли друг друга без слов. До конца урока оставался еще час. И мы должны были завершить его немедленно, не привлекая внимания к Севу. Чтобы распустить класс, нужно устроить какое-нибудь ЧП. Грейнджер быстро сообразила это. Я видел, как она обдумывает, что бы такое добавить в зелье, чтобы взрыв причинил как можно меньше разрушений. В конце концов, она слегка улыбнулась и вырвала с головы собственный волос. Затем она незаметно разжала пальцы, позволяя волоску скользнуть в котел. Мысленно я ей поаплодировал.

Сев стоял у своего стола. Он был очень далеко от котла, когда в нем начало что-то шипеть. Зелье приобрело странный синий оттенок, а затем раздался небольшой взрыв. Немного зелья попало на Грейнджер, но в остальном все было в порядке.

Я посмотрел на Сева, и тот понял, что сотворила Грейнджер и зачем.

— Кто сделал это? — промычал он, продолжая нашу игру.

— Извините, профессор, — слабым голосом сказала Грейнджер. Я знаю, она ненавидит делать что-то неправильно, даже если так запланировано.

Сев повернулся к классу.

— Вы можете быть свободны, — прокричал он, а затем ледяным тоном обратился к Грейнджер. — А вам придется пройти со мной в Больничное крыло.

Она послушно кивнула. К ней подошли Рон и Гарри. Она что-то пробормотала им, вероятно, убеждала их уйти и обещала, что все будет в порядке. То же самое я сказал Винсенту и Грегори. Они подчинились без вопросов.

Итак, Грейнджер, Сев и я остались в комнате.

— Давайте пойдем в Больничное крыло, — сказал я. — Ведь мое предположение правильно, не так ли? У вас начались роды?

Испуганное выражение снова вернулось в глаза Сева: —

Я так полагаю.

* * *

Ночь прошла спокойно. Сандра все время спала, впрочем, она проснулась в полшестого утра. Гарри дал ей бутылочку с теплым молоком, и девочка радостно ее схватила. Он лег вместе с ней на свою кровать, сонно наблюдая за малышкой. Что-то в ней было…

За завтраком попытка накормить Сандру прошла у Гарри гораздо успешнее, чем накануне вечером. Домашние эльфы уже знали, что нужно самому маленькому обитателю Хогвартса — молоко, овсянка и кусочек сыра. Молоко было в специальной чашке с крышкой, чтобы Сандра могла пить сама, не облив всех вокруг.

— Гарри, не мог бы ты вернуть малышку профессору Снейпу перед уроками? — рассеянно спросила Гермиона. — Я забыла одну книгу, мне нужно за ней вернуться. Ну что, сможешь?

Гарри немного нахмурился, а затем пожал плечами:

— Конечно.

Он подумал, что Гермиона была чересчур уж счастлива услышать его ответ, но списал это на счет странных происшествий, которые случались рядом с ним постоянно.

— Дада, — сказала Сандра, протягивая Гарри сыр.

— Нет, спасибо, это твой завтрак, а не мой, — отказался Гарри.

— Гаа, — согласилась Сандра и положила сыр в рот. Гарри рассмеялся. У девочки был гордый вид из-за того, что она стала причиной его веселья.

— Знаешь, — сказал ему Рон, — для родственницы Снейпа она чрезвычайно мила.

Гарри засмеялся еще раз.

* * *

Ремус Люпин.

Одним прекрасным майским днем Альбус вызвал нас по каминной связи и сказал, что время пришло. Сири и я поспешили в Хогвартс. Мы пообещали, что будем там, когда Северус родит ребенка. Сири должен был остаться за дверью. А меня Северус попросил быть с ним рядом… оказать ему эмоциональную поддержку. Когда он в первый раз обратился ко мне с этой просьбой, я удивился, но быстро сообразил, что ему больше не к кому обратиться. Конечно, Альбус собирался быть с ним. Но его отеческая забота была не совсем тем, в чем нуждался Северус.

Альбус связал наш камин прямо с лазаретом, чтобы мы смогли добраться туда быстрее.

Когда мы прибыли в Больничное крыло, там царил организованный хаос. Гермиона Грейнджер и Драко Малфой уже стояли по обе стороны от Северуса. Дамблдор о чем-то говорил с Поппи, которая носилась по комнате, готовя все к операции. Она собиралась сделать Северусу кесарево сечение.

Я подошел к кровати, на которой лежал Северус. Внешне он казался спокойным. Но когда я заглянул в его глаза, то понял, что спокойным его можно было назвать в самую последнюю очередь.

— Здравствуй, Северус, — произнес я.

— Ремус, — успел ответить он, прежде чем задохнулся от боли — очередная схватка пронзила его тело.

Гермиона и Драко выглядели взволнованными. Я знал, что они сами все выяснили о беременности Северуса. Драко — двумя месяцами раньше нас, а Гермиона — неделей позже. И так же, как я и Сири, они поклялись хранить все в тайне. Так захотел Северус.

Я навещал Снейпа три раза с тех пор, как узнал, что у него будет ребенок. Мы просто сидели рядом, иногда разговаривали, иногда — нет. Мы поняли: то, что случилось много лет назад, — не причина ненавидеть друг друга до конца наших дней.

Северус сказал мне, что не хотел афишировать свою беременность, потому что не желал, чтобы магический мир смеялся над ним. Мужчины беременели только раз в пару столетий, и это всегда считалось ненормальным. Он не хотел, чтобы его ребенка воспринимали как уродца.

Я принял его объяснение и с уважением отнесся к его желанию. Но все равно мне бы хотелось, чтобы Северус рассказал обо всем Гарри.

Поппи перевезла Сева в одну из маленьких отдельных комнат. Мы не хотели, чтобы какой-нибудь студент, пришедший вылечить ушиб на коленке, случайно открыл секрет, который мы умудрялись хранить так долго. Помфри также велела выйти из комнаты Драко и Гермионе. Хотя им было разрешено остаться в Больничном крыле — все равно они вряд ли смогли бы сконцентрироваться на уроках.

Поппи заставила Северуса встать и пройти в ту комнатку.

— Подготовка к кесареву сечению займет у меня час или даже больше, — объявила она. — Мы не рассчитывали, что ты соберешься рожать сегодня!

Там была душевая кабинка, и Северусу предложили принять душ. Видимо, теплая вода могла немного облегчить боль. Мне велели оставаться рядом с ним, на случай, если произойдет что-то непредвиденное.

— Мне не нужна нянька, — усмехнулся Северус. Боль сделала его настроение хуже, чем обычно.

— Пока нет, — поддразнил я его, не в силах устоять перед искушением.

Схватки происходили все чаще и чаще, и Поппи неожиданно поняла, что эти роды будут проходить быстрее обычных. Она не хотела, чтобы ребенок сломал себе шею, пытаясь протиснуться через несуществующий родовой канал. А значит, ей придется сделать кесарево сечение раньше, чем она думала.

Северус лег на кровать. Его лицо исказилось от боли, когда тело пронзила очередная схватка. Едва его отпустило, он бессильно откинулся на подушку. Лицо Северуса было бледным и покрыто бисеринками пота. Я взял со стола рядом с постелью мокрое полотенце и вытер им его лоб.

Поппи, наконец, сложила все свои инструменты и приготовилась начать операцию. Я стоял рядом с Северусом. Он схватил мою руку, когда началась очередная схватка, и закричал. Я помню, как он кричал после наложения Круциатуса… Даже тогда он не вопил так сильно.

Поппи дала ему наркоз и укрыла большой зеленой простыней. Она закрыла все его тело, кроме лица и огромного живота.

Затем она начала резать. Я не мог смотреть. Все вокруг пахло кровью. Оборотень внутри меня сразу заявил о себе. Я начал раздумывать, стоило ли мне соглашаться присутствовать здесь. Но затем Северус сжал мою руку так, что я подумал — перелома не избежать. И тогда я понял, что принял правильное решение.

Кесарево сечение было сделано быстро, и внезапно мы все услышали восхитительный звук — плач новорожденного младенца.

-Поздравляю, — сказала Поппи Северусу. — У тебя девочка.

С рюкзаком за плечами и ребенком на руках Гарри спустился в подземелья. У него было 20 минут до начала урока по Защите от Темных Искусств.

Сандра счастливо замурлыкала в его руках, и Гарри улыбнулся ей. Это было странно — с момента, когда он взял девочку на руки, он улыбался чаще, чем за весь прошлый год.

Чего-то не хватает…

Гарри не знал, чего именно. Но чувство, что он что-то забыл, становилось все сильнее, особенно при взгляде на Сандру. Нежная кожа, черно-зеленые глаза, черные волосы… Гарри понимал, что это абсолютно нелепо, но… он находил в девочке сходство с собой. Она была похожа на отца: у Сандры были глаза Снейпа, волосы она тоже унаследовала от него. А вот от матери, кто бы она ни была, девочке достались кожа и черты лица.

Гарри постучал в дверь, и Снейп открыл ему.

— Грейнджер, вы… — он остановился на полуслове. — Гарри.

Мальчик-Который-Выжил удивился, с каких это пор Мастер Зелий называет его “Гарри”, а не “Поттер”?

— Миона была немного занята, — поспешил объяснить студент. — И она попросила меня отнести вам Сандру. Я… я надеюсь, что ничего страшного не произошло…

Снейп вопросительно поднял бровь.

— Дада! — радостно завизжала Сандра, увидев его, и протянула к отцу руки. Снейп взял на руки свою маленькую дочь и прижал к себе. Ночью без нее было очень одиноко.

— Ты была хорошей девочкой? — спросил малышку профессор.

— Гааа, — сказала Сандра и обняла его в ответ.

— Она ела?

— Она ела овсянку, немного сыра и молока на завтрак, сэр, — ответил Гарри и не удержался от комментария. — Впрочем, овсянка, в основном, оказалась у меня в волосах.

Снейп издал звук, похожий на фырканье. Гарри подумал, что профессор не может вообще издавать подобные звуки, и приписал услышанное своему воображению.

— У нее есть такая тенденция — быть маленькой… неряхой, — произнес Снейп, его явно это забавляло.

Воцарилась тишина. Гарри чувствовал, что Снейп смотрит на него, но боялся встречаться с ним взглядом. Все это было очень странно. Странно, но… правильно?

Как волосы Сева…

Гарри опять удивился, почему у него возникла та же мысль, что и прошлой ночью.

Они молчали, пока Гарри не собрался с духом и не сказал:

— Ну, мне пора идти на урок. Все было… в общем, если вам еще раз понадобится нянька — я буду рад… буду рад посидеть с Сандрой.

Парень посмотрел на Снейпа, который наблюдал за ним с нечитаемым выражением на лице. На секунду, пока они смотрели друг другу в глаза, Гарри почувствовал себя так… будто все было на своих местах. Парню хотелось отвернуться и пуститься бегом прочь, когда он услышал слова Снейпа.

— Гарри, — произнес медленно профессор. Казалось, что вся его смелость была потрачена на произнесение этого имени. — Зайди, пожалуйста.

* * *

Гермиона Грейнджер.

Было очень странно увидеть первый раз профессора Снейпа с ребенком на руках. У меня был почти месяц, чтобы привыкнуть к этой мысли, и все равно это выглядело необычно. Раньше я питала отвращение к Снейпу так же, как и подавляющее большинство хогвартских учеников. У него были любимчики, он был противен почти каждому, он мог относиться очень жестоко к таким студентам, как Невилл.

И этот ублюдок (как назвал бы его Рон) баюкал ребенка на своей груди так, как будто это была самая драгоценная вещь на земле… Очень странно.

Мне и Малфою разрешили войти в комнату после того, как мадам Помфри привела в порядок Снейпа и вымыла ребенка.

Я не собираюсь говорить, что девочка была самым милым существом на планете, потому что это было не так. Новорожденные младенцы не бывают милыми. Они все сморщенные, как столетние старики, у них красная кожа, покрытая какими-то пятнами. И все равно, я готова признать, что ребенок, лежавший передо мной, был чудом. Профессор Снейп, наш преподаватель зелий, выносил ребенка почти полный срок (Сандра родилась на две недели раньше).

Малфой смотрел на ребенка в полном благоговении. Интересно, скольких малышей он видел в своей жизни, — наверное, так же мало, как и я.

Профессор выглядел измученным, его кожа была даже еще бледнее обычного, а вокруг глаз легли темные круги. Тем не менее, Снейп казался счастливым, а на его губах заиграла легкая улыбка, когда он увидел ребенка. Малышка сосала молоко из бутылочки, которую держал Ремус.

— Как вы собираетесь назвать ее? — спросил Малфой, пытаясь поближе разглядеть маленький сверток.

— Сандра, — ответил Снейп. — Сандра Мирари Снейп.

— Здорово, — сказал Малфой и прикоснулся к Сандре. Его руки тряслись, когда он впервые потрогал ее пальчик. — Она такая крохотная.

— Да, — сказал Ремус. — Но она абсолютно здорова. Десять пальцев на ногах, десять на руках, два глаза…

— Милый маленький носик, который совершенно не похож на ваш, — сказал Малфой и подмигнул Снейпу. Новоиспеченный отец зарычал на него. Малфой повернулся ко мне:

— Грейнджер, подойди, взгляни.

Пораженная, я подошла к нему. Малфой, который хорошо ко мне относится? Воистину, рождение этой малышки многое изменило.

— О, не смотри на меня так, — протянул Малфой. — обещаю, что не буду с тобой таким милым на публике.

Я закатила глаза. Нет, ничего не изменилось.

* * *

Северус закрыл дверь за Гарри и на мгновение прикрыл глаза — на то время, пока Гарри был спиной к нему. Его сердце старалось пробить дыру в груди. Профессор снова задумался над тем, что же он собрался сделать.

Он посадил Сандру на мягкий ковер и дал ей несколько пушистых игрушечных зверьков. Она сразу же начала играть, забыв о взрослых, находившихся в той же комнате.

— Вы хотите со мной о чем-то поговорить? — спросил Гарри, на лице которого явно читалось смущение.

Северус внезапно обнаружил, что язык отказывается ему повиноваться, а ведь подобное происходило с ним крайне редко. Профессор гадал, с чего ему начать. Он хотел так много рассказать, так много объяснить… И было так много причин, по которым Гарри никогда не захочет с ним разговаривать после этой беседы.

— Сэр?

Гарри снова сбил его с мыслей.

— Гарри, — начал Снейп, решив, что таким образом может уменьшить шансы завоевать ненависть Гарри. Если он не расскажет мальчику, это сделает Гермиона, и тогда все будет намного хуже. — Я должен тебе кое-что рассказать.

Мальчик-Который-Выжил казался обеспокоенным. Северус заинтересовался — его взволновали сказанные слова или тон, которым он их произнес? Профессор никогда не называл Гарри по имени, он всегда обращался к нему “Поттер”.

— Это по поводу Сандры? — спросил Гарри.

Северус взглянул на него, слегка нахмурившись. Он всегда тщательно сохранял мрачное выражение на лице, но сейчас ему не хотелось, чтобы Гарри решил, будто он зол. Профессор подумал: может быть, ему бы помогло сейчас, если бы он выглядел получше… Впрочем, придется удовлетвориться тем, что есть в наличии.

— Почти, — ответил он. — Во всяком случае, ее это тоже касается.

— Между мной и Сандрой что-то есть, — медленно сказал Гарри. — Я не знаю, как это назвать, но… Она заставляет меня почувствовать… что-то… — собственные чувства приводили Гарри в смятение.

Северус знал: пришло время рассказать ему все, поскольку чары памяти, наложенные на Гарри, уже готовы были исчезнуть. Он мучительно думал, как же дать понять обо всем Гарри… И понял, что лучше решить все проблемы сразу.

— Она твоя дочь, — в конце концов сказал он.

“Слишком резко! — завопил его рассудок. — Слишком прямолинейно, нужно было начать с чего-то другого, нельзя было действовать таким образом…”

Снейп осознал, что Гарри пристально смотрит на него. Затем его взгляд переместился на Сандру.

— Она моя… кто? — спросил парень. Заикаясь, он продолжил. — Но… нет, это невозможно… Ты… и я никогда…

Он стал ярко-пунцовым и уставился на ковер.

-Гарри, пожалуйста, сядь, — попросил его Северус. Гарри подчинился, и Северус направил на него палочку:

— Finite Incantatum.

* * *

Гарри Поттер.

Свирепствовала война, и вокруг меня гибли люди. Пока не умер никто из моих друзей, но это было только делом времени. Мы все знали это. К некоторым моим одноклассникам уже прилетали черные совы, приносившие известия о смерти родственников или друзей семьи.

Это случилось в сентябре, одной субботней ночью. В гриффиндорской гостиной было полно людей, поскольку нам запретили выходить наружу, мы могли только посещать уроки. Такие же правила вводили, когда я был на втором курсе: разрешалось передвигаться только в сопровождении старост или учителей.

Тем вечером откуда-то вдруг появилось сливочное пиво. Понятия не имею, откуда его достали. Правила ясно гласили: никаких выходных в Хогсмиде, пока не минует угроза нападения Волдеморта. Впрочем — и я это знал лучше других — было вполне реально добраться до Хогсмида так, чтобы тебя никто не заметил.

Когда мне предложили стакан этого пойла, я с радостью согласился.

Я устал. Я боролся с Волдемортом с первого года обучения в Хогвартсе, а война началась, когда перешел на пятый курс. Тогда, в сентябре, я был на шестом.

Я надеялся, что сливочное пиво поможет мне сбежать от реальности, которой я не хотел глядеть в лицо. Не знаю, сколько стаканов пива я прикончил в тот вечер… наверное, немало.

Было около полуночи, когда меня посетила великолепная мысль — надеть мантию-невидимку и сбежать из гриффиндорской башни. На этом курсе я еще ни разу не гулял ночью, к тому же, я был очень пьян. Короче, мне показалось, что все будет вполне безопасно.

Я ухитрился прокрасться в свою комнату за мантией-невидимкой, не привлекая к себе внимания. Помог и тот факт, что в гриффиндорской гостиной все были такими же пьяными, как и я.

Я не могу вспомнить, как прошел через замок. Той ночью мне, видимо, здорово везло, потому что я не наткнулся ни на одного из учителей, ни на Аргуса Филча. Обычно меня выносило хоть на одного из них. Возможно, учителя тоже стали более осторожными.

И у меня была цель — подземелья Снейпа.

Я влюбился в своего преподавателя Зелий, когда был на пятом курсе. На шестом мои чувства стали только сильнее. Но когда я был трезвым, то не пытался выразить эти чувства. Я не осмеливался. По крайней мере, алкоголь действовал на меня положительно в этом плане: все мои сомнения оказывались очень далеко, и я не мог понять, чего же, собственно, я боялся. Именно это и произошло тогда, именно поэтому я и обнаружил, что стою прямо у дверей комнаты Снейпа.

Я постучал, даже не задумываясь о том, что Снейп скорее всего исключит меня из школы за ночные прогулки, а не примет с распростертыми объятиями.

Дверь открылась — за ней стоял сонный Снейп. На нем были только боксеры. У меня, накачанного алкоголем, возникла лишь одна мысль: “Ого”.

Я проскользнул в комнату, скрытый мантией-невидимкой. Снейп закрыл дверь. Его бледная кожа как будто светилась под лунным сиянием. Он вернулся в постель, снова укрылся простыней. Я подошел к кровати и подождал, пока он опять не заснет. Тогда я скользнул рядом с ним и поцеловал его.

У него был вкус специй и немного — алкоголя… Впрочем, может быть, алкоголем разило от меня.

И он вернул мне поцелуй.

Несмотря на то, что был здорово пьян, я вдруг испугался, что он сейчас вырвется, уставится на меня и обзовет придурком. Поэтому я поцеловал его еще крепче. Он обнял меня за талию, его руки начали путешествовать по моему телу. Я простонал под его прикосновениями.

— Северус… — выдохнул я.

Снейп замер.

— Поттер? — спросил он, открывая глаза.

Я лежал абсолютно беззвучно в его объятиях, пока он рассматривал меня черными омутами, которые считались его глазами.

— Да? — пискнул я.

— Что ты делаешь в моей постели?

Мне показалось странным, что его голос прозвучал совсем не зло.

— Ммм… — пробурчал я. Мне хотелось вернуться к тому, чем мы только что занимались. Его руки блуждали по моему телу… Результат этих прикосновений уже чувствовался… Поскольку я был пьян, то решил, что единственный способ продолжать прерванное — поцеловать Северуса снова. Так я и сделал.

Он прижался ближе, его тонкое тело соединилось с моим. Стон сорвался с губ Северуса, едва я начал изучать его рот своим языком.

— Нет, Поттер, мы не должны, — сказал он внезапно севшим от возбуждения голосом.

— Нет, должны, — сказал я и продолжил свое изучение.

Это была лучшая ночь в моей жизни, но когда настало утро, я забыл о ней.

— Ты стер мою память? — Гарри воззрился на Мастера зелий. — Почему???

— Гарри, ты был пьян, — сказал Северус, вспоминая запах алкоголя, которым разило от Гарри той ночью. — Ты не знал, что делаешь.

Гарри продолжал смотреть на него:

— Я был влюблен в тебя с пятого курса, — сказал он, когда воспоминания внезапно вернулись к нему. Заклинание Снейпа вернуло ему не только память, но и все его чувства. — Ты хотел, чтобы я ненавидел тебя, — воспоминания словно душили его.

— Я только хотел, чтобы все было так, как прежде! — воскликнул Снейп, вставая. — Война подходила к концу! Я не мог позволить тебе сломаться из-за одной глупой ошибки, совершенной в состоянии опьянения! Тебе лучше было не вспоминать об этом!

Гарри тоже встал и в свою очередь закричал на Снейпа:

— И ты решил просто стереть все хорошие чувства, которые я к тебе испытывал?!

Сандра, сидящая на полу, начала плакать, когда услышала голоса ссорящихся взрослых.

Северус остановился и снова сел в кресло.

— Извини, Гарри, — сказал он мягко.

— Твое извинение не сможет все моментально исправить, — резко ответил Гарри.

И пулей вылетел из комнаты.

* * *

Альбус Дамблдор.

Люди думают, что я знаю все на свете. Это не так, клянусь. Я просто выкраиваю время, чтобы спокойно посидеть и понаблюдать за другими людьми. Вы можете многое узнать из наблюдений.

Я видел, как росло увлечение Гарри Северусом. Я не думаю, что даже Гарри знал, откуда взялись его чувства. Любовь может расти на бесплодной почве.

Я не знал, что они в конце концов оказались вместе. Я просто сложил два и два, когда увидел Северуса в еще более мрачном настроении, чем обычно, в то время как Гарри казался совершенно сконфуженным. Я увидел в мальчике все признаки человека, которому изменили память.

Затем у Северуса началось то, что он посчитал гриппом. Понятное дело, грипп, от которого он страдал, все продолжался и продолжался, и это обеспокоило и меня, и всех преподавателей. Впрочем, я вскоре понял, что Северус не заболел, а забеременел. Это было логично — только два очень могущественных волшебника могут вместе зачать ребенка, а Гарри и Северус весьма сильные маги. Когда я сообщил Северусу о его беременности, он не был слишком уж сильно удивлен. Такая мысль уже приходила ему в голову.

Я не был полностью согласен с решением Северуса держать Гарри в неведении. Гарри мог бы стать для ребенка любящим отцом, но, очевидно, Северус так не думал. У него были свои причины не рассказывать Гарри обо всем, поэтому я начал свою игру.

К счастью, есть люди вроде мисс Грейнджер, которые видели, как Гарри вел себя последние полтора года, когда находился под воздействием чар памяти. Мы — то есть, все население магического мира — считали, что он будет счастлив после падения Волдеморта. Однако что-то счастья не было заметно. Газеты приписывали это скромности Гарри, преподаватели и студенты Хогвартса — его подавленности. Только самые близкие друзья, такие как мистер Уизли и мисс Грейнджер, волновались о нем.

И так продолжалось до последнего времени, пока мисс Грейнджер не сложила в единое целое Северуса, Гарри и ребенка. Это лучшее, что могло случиться. У меня возникло чувство, что наконец-то будут исправлены все ошибки двух предыдущих лет.

* * *

Гарри проигнорировал тихий стук в дверь, закрыв голову подушкой. Он лежал на кровати и надеялся, что никто не войдет. Ему не хотелось никого видеть. Они никогда не смогут понять…

Хотя Гарри не приглашал войти, дверь открылась.

— Гарри? — голос Гермионы звучал неуверенно и взволнованно.

— Оставь меня, Миона, — попросил Гарри. — Я хочу побыть один.

Она проигнорировала просьбу и села на его кровать:

— Что сказал профессор Снейп?

Гарри лежал лицом к стене, но при ее словах перевернулся и бросил быстрый взгляд на Гермиону. Он собрался было что-то сказать, но сообразил, что она не сможет понять, в чем его проблема, и произнес лишь:

— Ничего.

Гермиона понимающе приподняла одну бровь, но затем выражение ее лица смягчилось:

— Гарри, я знаю, что он сказал тебе.

Его глаза расширились:

— Что ты знаешь? — спросил он неверящим тоном.

— Я знаю, что он сказал тебе, — повторила Гермиона. — Я знаю, что Сандра — твоя дочь. Также как и Снейпа.

— Откуда, черт, ты знаешь? — сухо и сердито спросил Гарри. — Давно? Почему ты мне не сказала?

— Я знаю, потому что видела тебя и Сандру вместе, — так же резко ответила Гермиона, понимая, что заставить Гарри слушать можно было, только разговаривая с ним таким же тоном. — Вы так похожи, что это просто поражает. Как давно? Я узнала три дня назад. А не говорила я тебе потому, что думала — Снейп сам должен сообщить тебе такую важную вещь.

— Вот почему ты разрешила мне заботиться о Сандре? Посмотреть, справлюсь ли я с ролью отца? Вот почему я, а не ты, понес ее обратно Снейпу? — быстро выкрикиваемые вопросы были похожи на обвинения.

— Я хотела, чтобы ты немного пообщался с дочерью. Может быть, если бы ты ее полюбил, тебе потом было бы проще воспринимать ее как дочь! — в ответ прокричала Гермиона. — Я хотела заставить Снейпа рассказать все тебе! Поэтому я сделала так, чтобы ты отнес девочку в подземелья!

Когда Гермиона замолчала, в комнате внезапно стало очень тихо. Грудь Гарри вздымалась от гнева, щеки пылали, он сверлил взглядом Гермиону. Она же только смотрела на него, выражение ее лица было очень ласковым.

— Она просто чудо, Гарри, — сказала девушка мягко. — Я читала о мужской беременности. Это может случиться, только если оба волшебника очень могущественны. И если они любят друг друга.

Между ними повисла тяжелая тишина.

— Почему он изменил мою память? — несчастным голосом спросил Гарри. Парень опустил глаза, как будто собирался заплакать. — Почему он заставил меня думать, что я все еще ненавижу его? Я перестал ненавидеть его на пятом курсе, Миона.

Гермиона подошла к Гарри и прикоснулась к его щеке.

— Я знаю, — сказала она, хотя на самом деле представления не имела об этом факте. — Он думал, что так будет лучше. Он считал, что та ночь была ошибкой. Что ты был пьян и позже будешь жалеть о том, что сделал. Он не хотел, чтобы ты о чем-то жалел. Он любит тебя, Гарри.

Слеза скатилась по щеке Гарри.

— Я на самом деле такой глупый? — спросил он. — Взял и просто сбежал от него.

— На самом деле, Снейп — единственный глупец в этом деле, — Гермиона продолжала гладить Гарри по щеке. — Но это все можно исправить. Иди к нему. Он будет рад тебя видеть.

Гарри решительно улыбнулся.

— Да, я так и собираюсь сделать, — сказал он. Парень встал с кровати и подошел к двери. Взявшись за дверную ручку, он обернулся к своей лучшей подруге, — о, Миона, окажи мне еще одну услугу…

— Конечно, — сказала Гермиона.

— Не говори пока Рону.

Они обменялись усмешками.

* * *

Северус Снейп.

Мысль о том, что я забеременел, посетила меня, когда я был уже на третьем месяце. Несколько недель меня тошнило по утрам. Я чувствовал себя очень странно, а мое настроение — и все вокруг это заметили — было даже хуже, чем обычно.

Я знал, что это может означать. Я могущественный волшебник, и Гарри Поттер, несомненно, тоже очень силен.

Странно, но эта мысль не встревожила меня так, как должна была бы. Вместо этого я успокоился: если даже у меня больше никогда не будет самого Гарри, у меня будет малыш, часть Гарри. Сандра стала чудом — ее второе имя, Мирари, как раз это и обозначает. Miracle. Чудо.

Все девять месяцев, в течение которых я вынашивал ребенка, мне было очень хорошо с ней. Раньше я никогда не делился с кем-либо своими мыслями. А ребенок внутри меня не относился к “кем-либо”. По вечерам, особенно в конце семестра, я садился и разговаривал с ней. Когда малышка родилась, я сразу же полюбил ее. Даже моя любовь к Гарри не может состязаться с тем чувством, которое я испытываю каждый раз, когда смотрю на Сандру. Она — мое солнышко. Каждый день я удивляюсь, как мог жить без нее.

Я знаю, что выгляжу размазней. Клянусь, я никогда таким не стану… Но я просто ничего не могу поделать с собой.

Моя любовь к Гарри развивалась совсем по-другому. Она проникала в меня по дюйму. В конце гарриного четвертого курса я испытал легкую гордость за Поттера, когда ему в очередной раз удалось ускользнуть от Волдеморта живым. Клянусь, у этого мальчишки больше жизней, чем у любой кошки.

Во время его пятого года обучения началась настоящая война. Каждый день я видел, как он сражался — и при этом справлялся со школьными заданиями, общался с друзьями и отлично поддерживал свой имидж героя. Я назначал ему кучу отработок, и во время одной из них мы первый раз нормально поговорили. Цивилизованно пообщались. После этого мое восхищение подростком возросло. Но все равно я позволял себе только платоническое обожание.

Так продолжалось до той самой ночи.

Ночи, когда Гарри пришел ко мне, прокрался в мою кровать и перевернул всю мою жизнь.

Ночи, когда была зачата Сандра.

Утром я проснулся рано. Гарри все еще спал, обняв меня так, будто не собирался отпускать. Я понимал, что Гарри был пьян, когда пошел в мои подземелья. И если он проснется в одной постели со мной, то будет испытывать отвращение к самому себе и возненавидит меня. Я не хотел для него такой участи. Поэтому я наложил на мальчика чары памяти, надел мантию-невидимку и отнес его в гриффиндорскую башню. Когда мы подошли к портрету, через него как раз проходил какой-то первокурсник, и я незаметно проскользнул вслед за ним прежде, чем проход закрылся. Я положил Гарри на кушетку в гостиной. Он все еще спал. И должен был спать, по крайней мере, не меньше часа.

Перед тем как уйти, я последний раз поцеловал его в знаменитый лоб.

А сейчас Гарри стоит передо мной, и все, что я могу сказать себе, — каким идиотом я был!

* * *

Северус выглядел испуганным. Это насмешило Гарри, ведь он раньше никогда не видел, чтобы Мастер Зелий чего-то боялся. На его лице всегда было одно и то же хмурое выражение. Но сейчас глаза Снейпа метались от Сандры, сидящей на полу, к стоящему перед ним Гарри.

— Разве ты не должен быть на уроке? — осмелился он задать вопрос Гарри.

— Да, должен, — просто ответил Гарри. — Я говорил с Гермионой.

Северус внутренне простонал и не удержался от комментария:

— И почему я не удивлен?

— Она знала обо всем, — Гарри двинулся к Сандре. — И она заставила тебя рассказать мне об этом. — Мальчик сделал паузу и встретился взглядом с Северусом. — Это правда?

— Гермиона сказала мне, что я должен признаться тебе, — вздохнул Северус. Внезапно он почувствовал себя таким уставшим. — Она пригрозила, что иначе все равно тебе расскажет.

— Итак, ты бы вообще мне ничего не рассказал, если бы не Миона? — спросил парень.

— Я не хотел, чтобы тебе было стыдно, Гарри.

Гарри наклонил голову и произнес:

— Ты сказал, что читал о мужской беременности. Миона тоже. Может быть, вы оба узнали одинаковые факты?

Северус смотрел на него и пытался понять, о чем он говорит.

— Она обнаружила, — начал Гарри, — что для того, чтобы мужчина зачал ребенка, необходимо два могущественных мага. Мы таковыми являемся. Однако нужна еще одна вещь, — он сделал паузу. — Эти два волшебника должны любить друг друга.

Услышав эти слова, Северус не удержался от изумленного вздоха, его глаза расширились.

— Разве ты не слышал, как я сказал, что увлекся тобой на пятом курсе? — спросил Гарри, покачивая головой. — Но это не было простым увлечением. По крайней мере, потом это чувство выросло в нечто большее. Я полюбил тебя. — Он особо подчеркнул последние слова.

— Я был идиотом, да? — вздохнул Северус.

— Да! — воскликнул Гарри. — Полным, абсолютным идиотом! И знаешь что?

— Что? — спросил Северус, жутко боясь ответа Гарри.

— Я все еще люблю тебя!

Решив послать нафиг свою скромность, Гарри шагнул к Северусу и накрыл его рот обжигающим поцелуем. Это было куда лучше, чем полтора года назад. Их языки играли, боролись за превосходство и тщательно изучали друг друга. Руки в это время притягивали партнера ближе в объятия.

Когда пара разомкнула объятия, оба мужчины тяжело дышали.

— Сейчас ты должен мне сказать всего одну вещь, — произнес Гарри.

— Что я тебя люблю? — спросил Северус.

— Нет, — застенчиво сказал Гарри. — Как скоро мы сможем нанять няньку…

На этот раз по коридорам Хогвартса эхо разнесло другой звук — Сандра Мирари Снейп захлопала в ладоши и засмеялась над своими родителями.