Сквозь стены

— Ты шутишь, Квайет. Я уверен, мы не можем расплатиться КАРТОЧКОЙ! Это же магия, а не маггловское изобретение! — отчаянно прошептал Блэк Гарри на ухо. Гермиона, услышав его замечание, усмехнулась.

Гарри опустил руки в притворном раздражении и подмигнул девочкам. Энни не заметила этого — она была слишком занята своим мороженым, но Гермиона подмигнула в ответ. Гарри улыбнулся радостнее, отметив безмятежное выражение лица девушки — в первый раз с момента смерти родителей на ее лице не было выражения боли и потерянности.

— Не могу поверить, что ты до сих пор не понял, Сириус, — вздохнул Гарри. — Я же говорил тебе, что у этого автомата постоянный телефонный контакт…

— Стоп! — Блэк покачал головой. — Мне не нужны очередные скучные объяснения насчет маггловской… техники, — он бросил косой взгляд на женщину, что стояла рядом и удивленно разглядывала их.

— Можно мне еще мороженого, Сириус? — спросила Энни. Блэк взглянул на нее и замер в шоке. Гарри проследил за его взглядом и хихикнул. Все лицо и одежда Энни были в шоколадных разводах.

— Господи всемогущий, — пробормотал Блэк и стал обшаривать карманы в поисках платка, но Гермиона оказалась быстрее. Она вытерла коричневые разводы с лица Энни своим собственным платком и слегка помотала головой Блэку, когда тот хотел разрешить девочке взять еще сладостей.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — сказала она и Блэк быстро согласился:

— Да, Гермиона права, Энни.

— Почему? — большие карие глаза Энни умоляюще смотрели на взрослого. — Я…

— Мы поедем домой на автобусе, Энни. Я не думаю, что туда пускают с тающим и капающим мороженым, — ответила ей Гермиона и Блэк согласно кивнул.

Гарри улыбнулся, глядя на них. Эта сцена была ему хорошо знакома — она повторялась каждый раз, когда они отправлялись по магазинам, с тех пор, как он и Гермиона вернулись из Хогвартса.

«Изучение магглов» — называла это Гермиона. Однако Гарри это напоминало тренировочный курс на тему «Как быть хорошим мужем» или «Как должны себя вести родители». Гермиона постоянно упрекала Сириуса за его снисходительное поведение с Энни и каждый раз с момента приезда старалась поправлять его упущения.

Глядя на слегка беспомощное выражение лица Блэка, женщина, стоящая за ними в очереди, понимающе улыбнулась ему:

— С детьми всегда нелегко, не так ли?

Гермиона выпрямилась и бросила на нее негодующий взгляд, но Блэк был просто шокирован этими словами. Гарри, напротив, наслаждался ситуацией.

— Я не ребенок! — оскорблено сказала Гермиона.

— Конечно, нет, — ответил Блэк. Гарри снова тихонько хихикнул. Женщина закатила глаза.

— Подростки, — понимающе сказала она, обращаясь к Сириусу. — У меня их двое.

Теперь Блэк был определенно испуган:

— Э…

Гарри едва удалось подавить смешок. Он поперхнулся. Гермиона повернулась к нему и на ее лице появилось понимание.

— О… — она слегка покраснела.

— Они не мои, — удалось, наконец, пробормотать Блэку. Женщина взглянула на него пристальнее, но Гарри не мог понять — удивленно или подозрительно.

— Он наш опекун, — торопливо добавил мальчик. В самом деле, Блэк всегда ведет себя так глупо! Почему он просто не может сказать как есть?

— Да, точно, они сироты, — поспешно подтвердил Сириус.

Выражение лица женщины смягчилось.

— Благородная задача, — она торжественно кивнула. — Растить этих бедняжек….

Блэк неуверенно кивнул. Гермиона вспыхнула.

— Идем, Сириус. Мы следующие, — прошептал Гарри и кивнул в сторону банкомата. — И не забудь: зеленая кнопка, твой пин-код и снова зеленая кнопка.

Блэк был чрезвычайно доволен собой, когда они отошли от автомата.

— Это как будто снова использовать магию, — объяснил он Гарри и они направились к автобусной остановке.

— Вот увидишь, в маггловском мире много волшебных штучек, — сказала Гермиона. — На следующей неделе в твоем доме установят телефон и проведут электричество.

— И он станет типично маггловским домом, — грустно буркнул Блэк.

— Это будет не так уж плохо, Сириус, — вдруг сказала Энни. — Мы сможем включать и выключать свет без помощи Квайета или Гермионы, или чьей-то еще. И мы сможем позвонить дедушке.

Дамблдор обнаружил, что дед девочки был жив, но слишком болен и стар, чтобы заботиться о ней. Энни и Сириус уже побывали у него в больнице и пообещали звонить, и навещать его регулярно. Старик был потрясен, узнав, что его внучка жива — он считал себя единственным выжившим из всей семьи. Его жена умерла, не вынеся смерти их дочери (матери Энни) и это же совершенно подорвало его собственное здоровье.

Дедушка Энни в больнице вдруг заставил Гарри вспомнить о Северусе. Даже мысль о папе (сейчас для Гарри было ужасно странно думать о Северусе, как о «папе») опечалила его. Состояние Северуса было совсем не обнадеживающим. Гарри уже две недели не разрешали видеть его: когда бы он ни пришел в Св. Мунго, целители отлавливали его и отсылали обратно, в Имение Блэков. Ему не позволяли даже взглянуть.

— Когда? — всегда спрашивал Гарри.

— В свое время, — следовал ответ.

— Почему?

— Ему нужно время, чтобы прийти в себя, — говорили они и провожали мальчика к ближайшему камину, вручая пригрошню дымолетного порошка.

Каждый раз, слыша эти слова, Гарри чувствовал, будто холодная рука сжимает его горло.

— Квайет? Ты в порядке? — теплое прикосновение к руке выдернуло его из оцепенения.

— Да. Нормально, — прошептал он.

Они уже сидели в автобусе, направлявшемся к дому Блэка. Гарри поднял глаза — Гермиона смотрела на него заботливо и немного обеспокоенно.

— Это Северус, да? — тихо спросила она.

Гарри перевел взгляд на Сириуса и Энни, погруженных в разговор о каком-то Майке, который, как сообщила ему Энни несколько дней назад, был ее школьным приятелем. Гарри снова повернулся к Гермионе.

–Я не думаю, что он сможет восстановить память, — так же тихо сказал он.

Гермиона кивнула:

— Да, ты уже говорил. Ты уверен?

— Да.

Гермиона ободряюще сжала руку юноши:

— Все будет в порядке, вот увидишь.

Гарри покачал головой:

— Я не знаю.

Но участие Гермионы почему-то облегчило его печаль.

С тех пор, как они прибыли в Имение Блэков, их дружба стала намного крепче. Это началось с первой ночи в Имении, когда ужасный ночной кошмар разбудил Гарри. После пробуждения он даже не пытался снова заснуть, хорошо зная, что ему не удастся. Вместо этого он поднялся и побрел на кухню, выпить кружку горячего шоколада или чая, прежде, чем снова засядет за чтение. Чтение стало его постоянной привычкой с тех пор, как он покинул их с Северусом апартаменты и был вынужден противостоять монстрам из своих кошмаров в одиночку.

Проходя мимо гостиной, по пути на кухню, он услышал приглушеные всхлипы. Там, свернувшись клубочком в уголке кушетки, плакала Гермиона. Плакала без слез. Это было так знакомо Гарри — он сразу вспомнил молчаливые страдания Северуса. Он не раздумывая сел рядом, немного напуганный, не зная, что делать. Ему совершенно не хотелось разговаривать, по крайней мере, не сию минуту и он знал только один способ успокоить горюющего, помочь, — он тихонько обнял девушку за плечи и через секунду она уткнулась ему в плечо, приняв его поддержку, прижалась к нему. Гарри захлестнула тошнота от такого тесного физического контакта, но он заставил себя продолжать поддерживать горюющую подругу, обнял ее еще крепче, и ужасное ощущение пропало.

— Я больше не хочу жить, — сказала Гермиона, дрожа и уткнувшись ему в грудь. — Жизнь отвратительна.

Гарри пробормотал в ответ какую-то успокоительную ерунду и, наконец, Гермиона всхлипнула и зарыдала. Она плакала и плакала, много минут, может, много часов, пижама Гарри насквозь промокла от ее слез. Они сидели так, пока девушка не уснула, изнуренная плачем. А на следующий день она призналась, что в первый раз позволила себе горевать.

После они провели в гостиной много похожих часов, беседуя, читая — только чтобы не оставаться одним в своих спальнях. Обычно Гермиона засыпала на кушетке и Гарри левитировал ее в ее комнату (он мог использовать магию в Имении, потому что там располагался штаб Ордена и защитные чары, наложенные на здание, были слишком сильными, чтобы Министерство могло уловить даже слабый след волшебства), и сам отправлялся спать.

Их разговоры были только о Гермионе — Гарри пока был не готов говорить о Северусе.

До этого момента.

— Я скучаю по нему, — прошептал Гарри и Гермиона наклонилась к нему, крепче сжав его руку.

— Он вернется, — ее глаза блестели. — Он снова научится любить тебя.

— Мне приходится лгать ему. Дамблдор заставляет меня. Я думаю, как только он узнает правду, то тут же откажется от меня — раз и навсегда. Он поверит, что я его предал.

— Ты уверен?

— Я знаю его, — ответ Гарри был слишком определенным, чтобы продолжать спор.

Позже они вернулись в Имение, пообедали с несколькими людьми из Ордена и Гарри отправился в госпиталь, как делал каждый день.

Сегодня, однако, Главный Целитель поймала его первая.

— Мистер Снейп, прошу вас, на два слова, — сказала она тихо, но строго, так что Гарри даже не пытался протестовать. Он послушно последовал за женщиной в ее кабинет. — Присаживайтесь.

Гарри сел, но не отваживался понять глаза, пока она не села напротив него за свой стол и он не почувствовал на себе ее пристальный взгляд.

— Что-то не так? — спросил он слабым, испуганным голосом, молясь об ободряющем ответе.

— Э… Нет, не совсем. Твой отец, в общем, в порядке, но… Знаешь, Квайетус, — ее тон вдруг смягчился и стал более теплым, официальность исчезла. — Альбус сказал мне, что вы будете жить вместе с отцом с первого августа…

— Подождите! — воскликнул Гарри. Это было что-то новое. — Я смогу… Мы будем… Он…

Ведьма улыбнулась ему:

— Да, мы выпишем его к тому времени, — сказала она, но Гарри снова перебил ее:

— Это значит, что он выздоровеет и восстановит свои воспоминания к тому времени?

Улыбка исчезла с доброго лица ведьмы, и вместо нее Гарри увидел усталость и печаль:

— Нет, не думаю… Именно поэтому я хочу поговорить с тобой. Но! — она запрещающе подняла руку, так как Гарри снова хотел ее перебить. — Сначала я прошу тебя внимательно меня выслушать и потом, если ты что-то не поймешь, я объясню это еще раз. Хорошо?

Гарри просто кивнул и облокотился на спинку кресла. Целительница глубоко вздохнула, вытащила палочку и наложила несколько запирающих, противоподслушивающих и заглушающих заклинаний. Встав из-за стола, она погасила огонь в камине и повернулась к юноше:

— Чтобы способствовать выздоровлению Северуса, Альбус рассказал мне все, что по его мнению я должна знать о нем и, конечно же, о тебе. Он также открыл мне кто ты на самом деле, попросив быть крайне осторожной.

— Почему он доверяет вам? — вырвался у Гарри вопрос. Женщина неодобрительно посмотрела на него, но неодобрение тут же исчезло.

— Ну… это понятно, что ты никому не доверяешь, но знаешь, приятель, мы с Альбусом знакомы лет пятьдесят или больше, так что я лечу здесь людей с момента выпуска из Хогвартса восемьдесят лет назад.

— Но вам не дашь больше сорока! — воскликнул удивленно Гарри. Женщина снова улыбнулась.

— Мне девяносто шесть, юноша. И спасибо за комплимент.

Смущенный Гарри бухнулся обратно в кресло, пробормотав:

— Извините.

— Ничего, — ее улыбка мелькнула и исчезла. — Так, с чего я начала? — она на секунду задумалась и продолжала говорить:

— Я лечу Северуса не в первый раз. Он был моим пациентом почти шестнадцать лет назад, когда Альбус привез его из Азкабана, так что я много знаю о нем. Я знаю о его семье, его брате, его прошлом как Пожирателя Смерти и как шпиона Альбуса и даже о его проблемах со школьными коллегами, потому что все это было и есть его худшие воспоминания, которые он проживал снова и снова в тюрьме. Альбус не так уж много смог рассказать мне о нем — только о последнем годе, о котором я не знала ничего, потому что раньше он вел очень спокойную жизнь в школе, посвятив себя профессии. Но важно не это.

Она присела в другое кресло, напротив Гарри.

— Как ты знаешь, он наложил на себя очень сложное заклятье забвения. Оно коснулось только двух вещей: он забыл весь последний год и, чтоб не выдать что-то важное своим тюремщикам, все воспоминания о своем брате. Восстановить воспоминания о событиях последнего года не так сложно при определенных обстоятельствах. Даже если их невозможно восстановить, это похоже на обычную амнезию. Ты знаешь, что это такое? — когда Гарри кивнул, она продолжила:

— Намного серьезнее другое — слишком много вещей и событий в жизни и в воспоминаниях Северуса связано с его братом. Квайетус, твой биологический отец, всегда был для него самым главным человеком, занимая чрезвычайно важное место в его жизни. Едва ли есть воспоминания, так или иначе не связанные с ним. Это значит, что все эмоции, которые Северус переживал в своей жизни, пострадали. Его детские воспоминания смешались, — он помнит родителей, но лишь как образы, картинки, безо всякого намека на их отношения, потому что в детстве Квайетус всегда был с ним. Он не знает что чувствовал по отношению к родителям — ребенком он их уважал, затем уважение превратилось в ненависть, но и то, и другое — только отдельные фрагменты его жизни, в которой было слишком много связано с Квайетусом, чьи чувства чрезвычайно сильно влияли на собственные чувства Северуса. Он почти забыл причины своих прошлых действий. Он едва понимает себя. Он много знает о себе, но не понимает, почему поступает так, а не иначе.

— Но… это же не значит, что он сойдет с ума, ведь нет? — выдавил Гарри. В горле вдруг пересохло, он отчаянно вцепился в подлокотники кресла.

— Нет, не думаю. Он очень сильный человек и сейчас ему нужно некоторое время, чтобы он смог обрести контроль над собой, но кроме этого он почти в порядке.

— Он был …. безумен? Поэтому мне не разрешали навещать его?

— Нет, — строго сказала женщина. — Он не был безумен никоим образом. Он был подавлен и не хотел никого видеть. Потом он был слишком раздражен и я не разрешала тебе его навещать, потому что он мог невольно ранить тебя — эмоционально, конечно же. Он повздорил с Альбусом и со мной, и стоило немалых трудов убедить его в необходимости дальнейшего лечения. Наконец он согласился, но все еще не спрашивал ничего о тебе. В конце концов Альбус предложил привлечь тебя и я согласилась с ним.

— Он не хотел видеть меня, — Гарри закрыл глаза, чувствуя, как они наполняются слезами. Северус снова превратился в его врага вместо…. кого? Отца? Друга?

— Он не знает тебя, Квайетус, он…

— Но это же не моя вина, черт возьми! — воскликнул Гарри. Целительница только согласно кивнула:

— Я знаю. Я понимаю, это слишком несправедливо по отношению к тебе, но едва ли мы можем что-то поделать. Тебе придется снова заслужить его доверие. Летом ты будешь частью его восстановительного процесса и весь август вы проведете вместе — у тебя будет шанс.

— Как он воспринял то, что я буду участвовать в этом?

— На удивление хорошо. Он было начал ворчать насчет юных безмозглых мальчишек, но Альбус сообщил ему, что ты лучший студент в своей параллели и это заставило его задуматься. И наконец, он не был против, чтобы ты навестил его сегодня — я знала, что ты придешь, как приходил все время.

— Так… я могу навестить его, — непонятно, был ли это вопрос или утверждение.

— Да, ты можешь навестить его. Только запомни одно, Квайетус, — сказала ему женщина, поднимаясь. — Ты не можешь рассказывать ему ничего о прошлом.

— Ничего? — неверяще переспросил Гарри. — Но тогда… Почему?

— Твои рассказы могут помешать восстановлению собственных воспоминаний Северуса и эти препятствия могут быть настолько серьезны, что его память будет невозможно восстановить. Любое воспоминание тесно связано с остальными, так что это может вызвать среди них эффект домино.

— Может вызвать или обязательно вызовет? — быстро уточнил Гарри.

— Это возможно, юноша, но никогда нельзя быть уверенным, что может произвести на него такой эффект.

Внезапно она показалась Гарри старше — он увидел несомненные следы возраста в ее глазах и морщинках.

— Значит, мне нельзя говорить с ним, — безнадежно сказал мальчик. — Я могу сидеть с ним молча, наслаждаясь вспышками его темперамента, или как?

— Не нужно огрызаться, мистер Снейп, — мягкий тон стал холоднее. — Вы можете разговаривать о многих вещах, не связанных с его воспоминаниями. Вы можете говорить о фактах, например, но не о событиях.

Гарри смутился.

— Я не понимаю, мадам, — чуть вежливее сказал он.

— Вы можете сообщать ему просто факты, без разъяснений, если предмет разговора касается непосредственно его воспоминаний или ситуаций с его участием. Но вы также можете рассказывать ему все, что не было связано непосредственно с ним.

— Я понял. Мне нельзя давать ему мысленные образы, чтобы не помешать восстановлению его собственных.

— Именно. И нельзя намекать ему о его чувствах в прошлом. Лучше будет вообще не говорить о его прошлых чувствах и переживаниях.

Гарри помассировал виски и потер ноющие глаза.

— Это будет чертовски трудно. Почти невозможно.

— Альбус считает, ты достаточно умен, чтобы сделать это.

— Ну… есть какие-нибудь советы на этот случай?

— Считай до десяти, прежде чем задать вопрос.

— О! Наконец сын вспомнил, что у него есть отец! — Снейп поднял голову и усмехнулся. Слышать от него «сын» было как удар. Гарри замер в дверях и попытался проглотить комок в горле:

— Я приходил каждый день. Целители не позволяли мне видеть тебя, — его голос был чуть громче шепота.

— К счастью, — ухмыльнулся Снейп. — Ну, что ты здесь делаешь?

Гарри вдруг почувствовал себя очень глупо. Действительно, что?

— Я просто хотел увидеть тебя, — проскрипел он, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты увидел. Теперь можешь идти, — в словах мужчины звучал ядовитый сарказм.

— Нет, — Гарри вошел и закрыл дверь. — Мы снова будем жить вместе, начиная с августа. И до того я хочу, чтобы ты привык видеть меня рядом.

— Почему я должен жить вместе с тобой в мое свободное время? — Снейп пожал плечами. — Тебе есть где жить, разве нет? Ты можешь оставаться там и в августе.

— Да, но ты мой официальный опекун, Северус, — Гарри надеялся, что не сказал ничего угрожающего лечебному процессу.

— Северус? Кто позволил тебе называть меня по имени?

Теперь Снейп выглядел возмущенным. Гарри глубоко вздохнул:

— Ты мой отец. Как еще мне тебя называть? — этот вопрос прозвучал достаточно нейтрально.

— О, снова эти отцовские штучки! Кто сказал, что я твой отец?

Ну и как на это отвечать? Мысли Гарри смешались.

— Посмотри на меня, — наконец сказал он с хорошо отрепетированной насупленностью, которой научился у Северуса.

Тот посмотрел на мальчика долгим, испытующим взглядом и его напряжение ослабло:

— Ну, судя по твоей внешности, ты действительно мой сын. Тем не менее, я совершенно уверен, что никогда не производил ребенка.

— Но я здесь и я, несомненно, Снейп, — возразил Гарри.

— Внешность может легко сбить с толку, мальчик, — спокойно произнес Снейп.

Услышав холод в знакомом голосе, Гарри внезапно почувствовал себя смертельно уставшим.

— Ты всегда можешь попросить сделать проверку крови, — предложил он, наконец. — Ты можешь даже сварить зелье, чтобы идентифицировать меня, или наложить на меня Идентификационное заклинание.

«В конце концов ты узнаешь, что я сын твоего брата и мне не придется больше лгать» — подумал он.

— Идентификационные заклинания имеют право накладывать только работники Министерства, — сказал Снейп, ухмыляясь. — А зелье или проверка крови могут установить возможное отцовство, но их достоверность не абсолютна.

Гарри пожал плечами:

— Я никому не скажу, если ты захочешь использовать что-нибудь из этого. Или ты можешь ознакомиться с документами, хранящимися в Министерстве, если не веришь мне.

— А ты не так умен, как говорил Альбус, — мужчина скрестил руки на груди.

— Почему? — Гарри постарался говорить ровно. — Потому что сказал, что ты можешь наложить на меня заклинание? Я знаю, что его использование запрещено и даже работникам Министерства разрешено накладывать его только на мертвое тело, потому что…

— Стоп. — Снейп предупреждающе поднял руку. Гарри замолчал и снова пожал плечами. — Мне нужна проверка крови и я сам ее проведу. Не спорь.

Мальчик не стал спорить.

— Она покажет, что я твой сын, — безропотно предсказал он.

«И ты поверишь, что ложь — это правда» — грустно сказал он про себя.

Северус встал и махнул Гарри:

— Идем.

Тот послушно последовал за ним, удивляясь, как хорошо мужчина знает госпиталь. Он повел мальчика к лестницам, совершенно не выказывая неуверенности.

— Откуда ты знаешь, где в госпитале находятся лаборатории? — полюбопытствовал Гарри, когда они дошли до подвала.

— Ты не собираешься стать Мастером Зелий, не так ли? — высокомерно спросил тот.

— Я еще не знаю, — честно ответил Гарри. — А что?

— Лаборатории всегда располагаются в подвале, — снова хмыкнул Северус.

Гарри злорадно ухмыльнулся в ответ:

— Ясно. Если что-то стрясется в подземелье, все здание немедленно будет уничтожено, так что не придется возиться с его восстановлением и ремонтом.

— К счастью, в профессиональных лабораториях нет Лонгботоммов, — холодно возразил Снейп.

— Пока нет, но все может измениться, — Гарри едва удалось подавить смех. Мужчина повернулся к нему:

— Что ты имеешь в виду?

— Если не ошибаюсь, Невилл Лонгботтом будет в твоем классе по продвинутым Зельям уровня Т.Р.И.Т.О.Н. уже в сентябре, — сказал Гарри так дерзко, как мог. Они пошли дальше.

— Невозможно, — строго сказал Снейп через несколько шагов. — Я не думаю, что он прошел даже уровень С.О.В. по Зельям, но даже если и так, в мой класс попадают только с отметками «Великолепно», — он хмыкнул. — В уровне Т.Р.И.Т.О.Н. слишком много опасных зелий и я совсем не хочу, чтобы Хогвартс был разрушен до основания.

— Поглядим, — таинственно улыбнулся Гарри.

— А как насчет тебя? — Снейп внезапно сменил тему и постучал в дверь лаборатории.

— Ты имеешь в виду меня и Зелья? — спросил Гарри. Когда Снейп кивнул, он ухмыльнулся. — Я не знаю. Еще не получил мои результаты С.О.В.

— А что ты предполагаешь? — мужчина казался заинтересованным.

— Ты не избавишься от меня так просто, — сказал ему Гарри.

Дверь внезапно открылась и они увидели большую угрожающую фигуру ведьмы, стоящей на пороге.

— Что надо? Читать не умеете? — рявкнула она и ткнула пальцем в клочок бумаги на двери, на котором было нацарапано: «Стучать запрещено».

— Отойди, Ламар, — рявкнул Снейп. — Мне нужна лаборатория на час.

— Профессор Снейп, — угрожающая фигура съежилась и стала почти кроткой. — Конечно, но я должна проинформировать…

— Так иди и скажи, — Снейп вошел в лабораторию с Гарри, следующим за ним по пятам.

— Но сюда нельзя приводить…

— Он мой сын, — сказал тот ядовито.

— О, я не знала…

— Как и я.

Гарри внезапно очень захотелось хихикнуть. Он ненавидел такого Северуса — бесцеремонного, типичного мерзавца, но поведение миссис (или мисс?) Ламар было достаточно раздражающим, чтобы вызвать у Северуса отвращение.

— Ты можешь пользоваться их лабораторией?

— Как Мастер Зелий этого заведения, конечно, могу.

— Но ты… — Гарри тряхнул головой. Очевидно, было много того, чего он не успел узнать о Северусе за последний год, что они провели вместе.

— Я не работаю здесь, — тот закончил свое предложение. — Но я работаю на них. И они используют многие из моих зелий.

Пока говорил, он зашел в кладовку и вынес оттуда пузырек с официальной печатью, внутри которого плескалась прозрачная оранжевая жидкость. На наклейке была надпись: «Проясняющее зелье». Северус откупорил пузырек, вылил его содержимое в маленький котел и поставил на огонь.

— Ты не знал этого, так?

Гарри уставился на него, размышляя над подходящим ответом.

— Думаю, есть много вещей, которых я не знаю о тебе, — наконец сказал он. — Того года, что мы провели вместе, очевидно, было недостаточно, чтобы узнать все друг о друге. И ты не болтун…

Снейп скривился.

— Естественно! — недовольно сказал он. — Итак, давай посмотрим, — он склонился над дымящимся содержимым котла. — Достаточно, — сказал он и вылил жидкость в два маленьких стаканчика. — Дай свой палец.

Гарри протянул руку и Снейп уколол его палец аккуратно продезинфицированной иглой. Чуть сжав палец мальчика, он позволил одной капле крови упасть в один из стаканчиков. Затем проделал то же самое со своей рукой.

— Что дальше? — спросил Гарри, чувствуя усиливающуюся нервозность. Северус и он всегда принимали факт, что он сын Квайетуса, но сейчас он чувствовал себя немного взволнованным. Благодаря прошлому году он знал, что заклинание принятия в семью, которое использовал Северус после его фальшивых похорон, сработало бы даже если бы он не был его настоящим племянником — так же, как заклинание Джеймса Поттера прекрасно работало все пятнадцать лет, — но теперь его охватили сомнения.

— Теперь мы подождем несколько минут. Думаю, пяти будет достаточно, — ответил Северус. Его голос был полон скрытого любопытства.

Гарри кивнул и попытался подумать о палочке, которую они сделали вместе, или о палочке Квайетуса, его дневнике, рассказе Дамблдора, но все вдруг показалось сомнительным и неправдоподобным. Что, если он не был племянником Северуса? Тот Северус, которого он знал по Поместью Кошмаров, принял бы его как сына даже если бы результат теста крови был отрицательным. Но этот человек не был тем Северусом. Он был Снейпом, которого Гарри знал все первые четыре года: хмурым, угрожающим и довольно … противным. Мерзавцем. Гарри крепко зажмурился.

— Нервничаем, а? — дразнящий тон заставил мальчика содрогнуться от отвращения.

«Возвращение Мерзавца» — подумал он. Ему опять придется начинать все сначала. У него опять не было ощущения какой-либо определенности — опять вверх-вниз, туда-сюда, вечная гонка.

— Вовсе нет, — ответил он, чуть погодя. — Я просто не знаю, как реагировать на твое новое Я.

Гарри поднял голову и увидел, как неприятная усмешка исчезает с лица мужчины, сменяясь беспокойством. Северус, очевидно, думал, что его сын никогда не сталкивался с этой его стороной. В конце концов, Снейп отвел глаза и начал яростно искать что-то в ящиках. Найдя то, что искал, он снова ухмыльнулся. Затем поднял стаканчики и поднес их к свету, сравнивая цвета. Гарри немного расслабился. Он не видел разницы в оттенках нежно-голубой жидкости в стаканчиках.

— Тебе нужно проверить их сходство контрольной бумагой, да? — спросил он.

Он знал о ней из своих прошлогодних экспериментов. Это была обычная практика работы с зельями: когда нужно было сравнить два, на первый взгляд одинаковых зелья, использовали эти маленькие полоски бумаги. Однажды даже Снейп использовал ее для сопоставления состава зелья одного из учеников и своего собственного. Полоску бумаги надо было на одну минуту опустить в зелье, которое считалось правильно сваренным, — на ней появлялась отметка 100%, а затем ее опускали в другое зелье и ждали, сколько процентов она покажет на этот раз. Если результат был 95 % или больше, зелья считались идентичными, при результате более 90 % — почти идентичными (и во многих случаях этого было достаточно), при результате более 80 % — похожими, между 70 и 80 % — сходными.

— Должно быть около 70, да?

Северус покачал головой:

— 70 % показывает просто родственную близость крови. В нашем случае, чтобы отцовство могло считаться доказанным, должно быть не менее 83, — он аккуратно опустил полоску бумаги в свой стаканчик. — Наилучший результат — почти идентичны, потому что количество крови в зелье слишком мало.

Он проверил мокрую полоску. Она показывала 100 %. Он кивнул и аккуратно опустил ее в стаканчик, куда ранее добавил кровь Гарри.

— Поглядим, во что ты и Дамблдор хотите заставить меня поверить, — Снейп позволил себе удовлетворенно улыбнуться. — Ну, что ты мне расскажешь?

Гарри внезапно захотелось окунуть голову Снейпа в еще дымящийся котел и оставить так. С другой стороны, он мог понять его подозрения. Он, Гарри или Квайетус Гарольд Снейп, не был сыном Северуса. В какой-то момент мальчик захотел, чтобы полоска показала меньше 83 % и он смог перестать лгать, но тут…

— О! — услышал он удивленный возглас Снейпа. Гарри даже не посмотрел на влажную бумажку. Судя по тому, что он услышал, результат был больше 90 %.

— 94 %! — воскликнул тот удивленно. — Но Альбус сказал, твоя мать была магглорожденной.

Гарри слегка содрогнулся от отвращения. Грязнокровки! Замечательно!

— Хуже, — мстительно сказал он. — Она не была грязнокровкой, отец. Она сама была куском дерьма, простой магглой! — последние слова он выкрикнул изо всей силы своих легких, повернулся и умчался, захлопнув за собой дверь.

* * *

Вернувшись домой, Гарри думал, что ничего хуже уже не может произойти. Он ошибся. У него было чрезвычайно болезненное и долгое видение — он наблюдал удовлетворенного и безумно хохочущего Темного Лорда, и долгие часы физических истязаний. Гарри терпел боль и старался собрать как можно больше информации, когда ему пришлось столкнуться с двумя невыносимыми вещами. Одной было первое убийство Леи и ее инициация, за которой появился Эйвери… Гарри попытался выдержать пытку, но после первой вспышки лезвия вся его кожа взорвалась болью и к тому времени, как Сириус и Гермиона разбудили его, вся пижама и простыни были в крови.

— Гарри, — как в тумане он слышал два встревоженных, испуганных голоса и чувствовал руки, обнявшие и крепко державшие его.

— Он весь в крови, Сириус, — услышал он голос Гермионы. — Он весь в крови!

— Не кричи, — прохрипел он. — Мы не глухие.

Но прижался к ней, как привык доверчиво прижиматься к Северусу после своих ночных кошмаров.

— Что случилось? — голос Сириуса прозвучал откуда-то сверху.

— Эйвери и его лезвие, — ответил Гарри, подозревая, что они совершенно его не поняли.

Тишина.

— Это бывало раньше? — неуверенно прошептала Гермиона.

Когда Гарри выдохнул «Да», она спросила:

— Что делал профессор Снейп в этих случаях?

— Кровеостанавливающее зелье с теплой ванной и несколько других зелий чтобы расслабить мускулы и вылечить порезы, но их у меня нет. Но, — он открыл глаза, — Сириус, большая бутылка кровеостанавливающего зелья стоит в третьем шкафу, — ты увидишь, оно пурпурное, пожалуйста.

Он сел и взял бутыль из рук Сириуса.

— Ты часто им пользуешься? — спросил Сириус, глядя на Гарри, глотающего зелье.

— Нет, — ответил Гарри, вытирая рот рукавом пижамы. — Только когда порезы снова открываются. Это был третий раз.

— А когда были первые два? — снова спросил Сириус, но ему ответила Гермиона:

— Первый раз это случилось в сентябре или октябре, за четыре недели до второй проверки авроров. Второй раз — во время нападения Рона.

Гарри вздохнул:

— Я получил эти шрамы в Поместье Кошмаров. Это сделал Эйвери. Я почти умер там от потери крови, — он закрыл глаза и отчаянно захотел, чтобы Северус вернулся к нему сейчас же. — Я думаю, это стало поворотным моментом для меня и Северуса. Он был в ужасе от того, что я могу умереть. Он… он… — Гарри не мог продолжать.

Он почувствовал ужасный холод где-то внутри и вину, оттого что бросил сегодня Северуса в лаборатории, просто потому…

Ох. Ему нужна теплая ванна, чтобы прийти в себя. Отец всегда… Но открыв глаза он увидел Сириуса — тот наклонился, поднял его и отнес в постель, чистую, — конечно, это постаралась Гермиона, и кто-то вручил ему кружку с горячем чаем. Гермиона села рядом с ним и закутала их в одно одеяло, Сириус опустился в кресло напротив кровати и оба они, Сириус с Гермионой, уставились на него в ожидании. И внезапно Гарри понял, что говорит, рассказывает им все, что они еще не знали о его, их счастливых днях в аду, о Северусе, их разговорах, чувствах, и наконец, их открытиях; о палочке, что они сделали вместе, о побеге, о Петтигрю, о ночи, когда Северус принял его обратно в семью Снейпов, о его внешности днем позже, об Уизли, о Ноблестоунах, о Кровавом Бароне и коротких и несчастливых отношениях с Леей, — он говорил, казалось ему, бесконечно. И когда он дошел до момента, когда Северус поднял палочку и наложил на себя заклятье забвения, он услышал всхлип Гермионы и отрывистый вздох Сириуса. И тогда он почувствовал ужас и невосполнимость своей потери, его сердце зашлось от боли, и он понял, что Северус никогда не станет прежним.

Никогда.

Он был уверен. Он был уверен, потому что возвращаясь к событиям последнего года, понял, что все их общие события и переживания, их чувства совершенно изменили его жизнь, сделали его таким, каким он стал теперь, а Северус не помнил ничего из этого, у него не осталось никаких воспоминаний о том, что с ними произошло.

Это будет очень долгий и полный боли год, Гарри был уверен.

И он совсем не ждал его наступления.

* * *

На следующий день в гаррино окно постучалась большая коричневая сова. Он не видел ее раньше и сначала даже не узнал почерк на конверте. Распечатав письмо, он взглянул на подпись.

Арес.

Квайет,

Я не знаю, что делать. Мама отослала меня к дяде, потому что Министерство следит за нашим домом и здесь полно ПС (ты понял, о ком я), и мама заставляет меня оставить школу, потому что через две недели я получу результаты С.О.В. и смогу присоединиться к «нашему кругу» (это ее слова).

Я боюсь. Я не хочу делать этого. Я помню о твоих словах, но не знаю, как мне удастся этого избежать. Не думаю, что у меня осталось много времени на раздумья.

Я не знаю, что мне делать.

Напиши, если у тебя есть какие-то идеи на этот счет.

Только быстрее.

Арес.

Гарри невидяще таращился в окно. У него на коленях лежал большой коричневый том, заменяющий ему стол, пальцы теребили перо. Он не знал, что делать. Он читал и перечитывал письмо Ареса, но не представлял, что может посоветовать своему другу. Иногда он бросал взгляд на почти чистый пергамент на коленях. Пока там было написано только:

Арес,

И он не знал, что еще может написать. Он слишком устал, чтобы мыслить ясно. События предыдущего дня, включая грубости Северуса и его видение с Эйвери в главной роли высосали все его силы и сейчас он чувствовал себя опустошенным и изможденным. Поведение Сириуса и Гермионы после его рассказа прошлой ночью также не радовало — во время позднего завтрака они обращались с ним как с умирающим или серьезно больным: разговаривали тихо и смотрели сочувствующе. Так что Гарри вдруг почувствовал, что с него хватит и ускользнул в свою комнату, чтоб написать ответ Аресу.

В какой-то момент он подумал, что можно спросить совета у Северуса, но после непродолжительных размышлений отверг эту идею. Пока их взаимоотношения были не те, что раньше, а Северус и тогда не доверял Аресу. Он бы точно счел это письмо ловушкой, но если и так, то это была ловушка для Ареса, а не для Гарри.

У Гарри сжалось сердце, когда он представил, в какой ситуации сейчас был Арес. Каждый раз, размышляя об этом, он чувствовал странное облегчение — ему никогда не приходилось выбирать между Волдемортом и … и чем? Конечно, семья Ареса никогда не отдаст его Волдеморту, как это сделали родители его отца — его собственные предки! Конечно, нет!

Гарри закрыл лицо руками. Он не мог быть в этом уверен. Он не знал семью Ареса, а тот много раз намекал, что подозревает свою мать в том, что она, как и его отец, Пожиратель Смерти. Родители Северуса были достаточно жестоки, чтобы подвергнуть пыткам своих сыновей и наложить на младшего Убийственное Проклятье. И сам тон письма Ареса очень напугал Гарри. Тот был в ужасе: он все время повторял: «Я не знаю, что делать», строчки письма были неровными, как если бы его руки тряслись, пока он писал, его признание в собственных опасениях — все говорило о том, что друг Гарри находится в смятении и глубоко несчастен.

Гарри просто не мог оставить его. Арес был на его стороне даже после появления старшего Малфоя, даже после его распределения в Гриффиндор, всегда был рядом, по-своему — тихий, но готовый поддержать. У Гарри были серьезные подозрения, что Малфой со своей бандой избили его, по крайней мере, однажды, но Арес прекрасно скрыл все следы.

Так что же ему написать?

Он вздохнул и опустил перо.

Арес, — писал он, — боюсь, я не могу дать тебе хороший совет насчет того, что тебе делать. Но если ситуация станет опасной, думаю, ты можешь приехать сюда. Ты знаешь, где я нахожусь и камин почти всегда работает. Будь осторожен, не рискуй зря. К.

Он свернул пергамент и привязал его к ноге совы, которая принесла письмо. Птица ухнула, вылетела в открытое окно и через несколько минут исчезла в хмурых небесах. Как раз вовремя. Тихий стук заставил Гарри вздрогнуть, пока он, задумавшись, глядел вслед сове.

— Войдите, — сказал он и отвернулся от окна. Сириус просунул голову в открытую дверь.

— Я тебя не побеспокоил? — спросил он и Гарри покачал головой в ответ:

— Нет.

Сириус вошел и закрыл дверь.

— Я… я хотел бы поговорить с тобой, — осторожно сказал он. Гарри указал на кресло:

— Садись, — и сам уселся в кресле напротив. — Так как-то проще.

Блэк сел, но Гарри видел, что тот чувствует себя неуютно. Он мялся и не поднимал глаз от пола.

— Итак? — нетерпеливо спросил мальчик.

— Насколько серьезна … амнезия Северуса? — буркнул Сириус, все еще глядя в пол.

— Достаточно, — ответил Гарри. — Он не помнит весь прошлый год и своего брата.

— Ты выглядел расстроенным вчера, когда вернулся из госпиталя…

— Ну, — Гарри не собирался давать Сириусу повод злиться на Северуса. — Мы увиделись первый раз за много недель и он не хотел верить истории Директора о том, что я его сын.

— Но ты НЕ его сын! — воскликнул Блэк, посмотрев, наконец, на Гарри. Тот занервничал:

— Да, я знаю, что биологически я не его сын. Не нужно напоминать мне это, — он огрызнулся, но в следующий момент уже успокоился. — В любом случае, я попросил Дамблдора не лгать Северусу, но он не согласился. Он думает, что эта ложь поможет сохранить мою историю в тайне. Директор уверен, что Северус не примет меня, если узнает правду о моем усыновлении. Я думаю, он не прав, но я точно уверен, что сейчас мы не можем сказать Северусу кто я на самом деле.

— Почему? — вопрос Блэка поверг Гарри в недоумение.

— Господи, Сириус! Северус Снейп НЕНАВИДИТ Гарри Поттера! — воскликнул он нетерпеливо.

— Но он пытался спасти тебя в той проклятой тюрьме! И ты говорил, что он спас тебя тогда, на первом курсе.

— Да, потому что моя мама вынудила его стать моим клятвенным защитником, — сказал Гарри устало. — Она заставила его поклясться именем его брата, что он будет защищать меня. Но для него в его нынешнем состоянии его брат никогда не существовал, как и любовь к нему. Только вынужденная клятва, из-за которой, он сам признался мне там, он ненавидел меня еще больше.

— Этот проклятый грязный…

— СИРИУС! — предупреждающе рявкнул Гарри. — Что бы ни произошло, он все еще тот человек, которого я люблю как отца!

— Но почему?

— Ты что, не слышал, что я говорил ночью?! Мы узнали и научились уважать друг друга. Мы были заперты в одной камере две недели. Нас мучили и почти убили там. Мы…

— Но сейчас все по-другому, — перебил его Блэк. — И я … Знаешь, Гарри, я не думаю, что он примет тебя без…

— Да, я знаю, — гнев Гарри испарился, сменившись внезапной усталостью. — Я знаю. И я также знаю, что он обязательно обнаружит, что я Гарри Поттер, потому что он не так глуп. Я лишь надеюсь, что к тому времени я смогу пробиться сквозь его стены… как-то…

Его голос затих.

— Если он тебя тронет, клянусь, я… — начал Сириус, но Гарри перебил его:

— Он волшебник, а ты сейчас сквиб, Сириус. Ты ничего не сможешь ему сделать. С другой стороны, я могу справиться с ним. Я знаю его, даже если он не знает меня. И… Сириус, я не ребенок, я могу защитить себя.

— Тебе нет и шестнадцати, — слегка улыбнулся Блэк. — Хотя, в твоем возрасте я тоже считал себя взрослым, но позже…

— Сириус, ты не встречался лицом к лицу с Волдемортом, когда был в моем возрасте. Тебе не приходилось проживать двухнедельную пытку, быть свидетелем смертей, играть роль месяцами, оставлять своих друзей… А Северус все это время был со мной.

— Это не моя вина, что я не мог! — огрызнулся Сириус.

— Я знаю. И не моя. Это просто произошло и мы не можем ничего изменить, — голос Гарри был полон смирения. Стало тихо.

— Гарри? — неуверенно спросил Сириус несколько минут спустя.

— Хмм?

— Я сожалею.

— Я тоже сожалею, Сириус.

* * *

Снейп лежал на кровати и читал последний выпуск Вестника Зельеделия. Гарри узнал его сразу, как только вошел в комнату. Это был тот самый выпуск, в котором была опубликована статья Снейпа о модифицированном Волчьелычном зелье — ее напечатали, когда Северус лежал в коме. Гарри читал журнал своего дяди и был чрезвычайно удивлен, что понимает почти все. Ему пришлось предпринять небольшое научное исследование в библиотеке, чтобы понять некоторые трудные места, но в целом все было ясно.

— Я вижу, что ты уже просмотрел это, — сказал вдруг Снейп и закрыл журнал.

— О! — улыбнулся Гарри, — Ты прочел мои заметки на полях.

Он отметил те места, которые хотел обсудить с Северусом.

— Мне нравится, как ты задаешь вопросы, — Мастер Зелий указал Гарри на кресло и снова открыл журнал. — Вот этот, например, — и он пустился в объяснения.

За каждым его утверждением следовала долгая дискуссия и следующие полчаса пролетели так быстро, что ни один из них не знал сколько времени, когда они закончили. Когда сестра зашла предупредить их о приближающемся ужине, они были окружены кусочками пергамента, Гарри, стоя коленками в кресле, склонился над столом, рассматривая картинки, что рисовал Снейп, поясняя свои слова. Они были так погружены в беседу, что не заметили женщину, которая, улыбнувшись, оставила их одних.

— Эй, Северус, тебе лучше поправляться быстрее, потому что я не думаю, что Гермиона и я сможем правильно сварить его для Ре… упс, — Гарри замолчал, увидев шок на лице мужчины. На несколько минут он совершенно забыл о его состоянии и теперь подозревал, что сболтнул что-то лишнее.

Мастер Зелий, активно жестикулировавший в течение всего разговора, скрестил руки на груди и сжал губы в тонюсенькую линию. Невероятно длинную минуту стояла полная тишина. Воздух замер.

— Ты имеешь в виду мисс Грейнджер? — и когда Гарри кивнул, Северус спросил. — А что вы делаете вместе летом?

— Дамблдор не сказал тебе, где я живу сейчас? — спросил Гарри с надеждой.

— Нет, — последовала знакомая ухмылка. — Он лишь заверил меня, что ты в безопасности.

— Ну тогда, — Гарри вздохнул и попытался приготовиться к худшему, что могло произойти. — Но тебе это не понравится.

— Выкладывай, — рявкнул Снейп.

— Тебе придется узнать, что произошло в конце последнего семестра.

— Я знаю, что Люциус был директором и убил профессора по Защите от Темных Искусств, — Снейп скривил губы в грязной ухмылке. — Эта работа действительно проклята. Итак? Что произошло?

— Произошли нападения на маггловские семьи, в которых есть дети-волшебники. Родители Гермионы — мисс Грейнджер, если тебе так больше нравится, были убиты и она осталась совсем одна, у нее нет других родственников. Ты был без сознания, так что… — Гарри запнулся перед еще одной маленькой ложью. — Дамблдор разрешил нам переехать в штаб Ордена вместе с Сириусом Блэком и его приемной дочерью.

— Что?! — лицо Северуса вспыхнуло неописуемой яростью. — Ты живешь с этим убийцей? Дамблдор что, совсем обезумел? Я…

— Замолчи! — воскликнул Гарри, но его реакция взбесила Снейпа еще больше.

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне, мальчишка!

— Но ты… — так же взбешенно начал Гарри, но остановился. — Хорошо, — сказал он намного спокойнее и скрестил руки на груди. — Можешь декламировать дальше.

— Нет, мальчик, — прошипел Снейп. — Или ты будешь вести себя прилично, или убирайся, я не возражаю! Я не позволю так разговаривать со мной!

Гарри только пожал плечами и приложил все силы, чтобы не выпалить в ответ что-нибудь ужасное. В какой-то момент он даже попытался улыбнуться и досчитать до десяти — наверняка Целительница имела в виду и такие ситуации, когда давала такой совет.

— Очевидно, ты разобрался, кто есть кто. Дамблдор совсем обезумел, Блэк — убийца, моя мать — кусок дерьма, а я должен следить за своим тоном, чтоб заслужить твое драгоценное внимание, не так ли? — сказал, наконец, Гарри и хотя он сказал это спокойным тоном, его намерения были далеки от мирных.

Снова тишина.

— То, что я сказал о твоей матери… — начал Снейп и внезапно показался неуверенным, но Гарри не дал ему закончить:

— Ничего. Мы оба знаем, что директор всегда будет умнее и мудрее нас, что Блэк не убийца, хотя Мудрейх все равно лишил его магии и приговорил к пожизненному заключению в Либерти — он не получил поцелуя дементора только потому, что дементоры присоединились к Волдеморту прошлым летом, и теперь он не больше, чем простой сквиб. А что до моей матери…

— Она не маггла, верно? — спросил Снейп, явно не прислушиваясь к остальным словам мальчика. — Она не может быть — результаты теста…

В его словах было столько надежды, что Гарри едва не пнул его в гневе:

— Слушай, мне все равно, что там показали эти результаты, я… — но вдруг он понял, что говорит не с отвратительным мерзавцем, которого помнил по урокам Зельеделия.

Северус был болен, он потерял свои воспоминания и чувства, и сейчас был неспособен принимать, выражать и даже чувствовать настоящие эмоции. Эта мысль успокоила Гарри достаточно, чтобы он мог продолжать более спокойно:

— Я не могу говорить об этом, Северус. Ты был эмоционально вовлечен в эти события и я не знаю как рассказать тебе о них без того, чтобы случайно не нанести вред твоей памяти — Целительница предупредила меня об этом. Тебе лучше спросить об этом Директора. А насчет того, что я, Гермиона и Блэк живем вместе — Директор считает, что мы в безопасности в Поместье Блэков, потому что сейчас там штаб Ордена. С другой стороны, Гермиона и я были воспитаны магглами и сейчас мы учим Блэка, как справляться в маггловском мире. Мы и весь Орден под заклятьем Фиделиус.

— Но вам не угрожает опасность, — саркастически отмахнулся Снейп. — Вам не обязательно быть «в безопасности».

— Если это твое «вы» относится ко мне, то должен тебе сказать, что я действительно в опасности. Не знаю, почему Дамблдор не сказал тебе, но Волдеморт знает, что ты действовал в интересах Дамблдора и поэтому ты уже не шпион, а предатель, и ты знаешь, какое наказание у него полагается членам семьи предателей.

Снейп внезапно побледнел и выражение его лица потеряло свою остроту.

— Он говорил мне, но я … — прошептал он. — То, что произошло в Министерстве насчет моего участия в деятельности Пожирателей Смерти как-то связано с тобой?

— Да. Волдеморт похитил меня и собирался убить. Ты пришел за мной. Нам едва удалось выжить.

Гарри надеялся, что не упомянул ничего опасного, только факты.

— Как он смог добраться до тебя? Ты же был в Хогвартсе, правда? — еще один подозрительный взгляд.

— Портключ, — коротко ответил Гарри. Определенно, Северус подозревал даже собственного сына в нарушении школьных правил.

— А! Старые штучки. Как с Поттером, — глаза мужчины были устремлены в потолок. — Кстати, о Поттере. Что ты думаешь о нем? Ты должен быть на том же курсе, что и этот маленький испорченный идиот.

— Нет, не на том, — сердце Гарри забилось быстрее, ладони вспотели. Взгляд Снейпа остановился на его лице.

— Но ты на пятом курсе, как Поттер! Ты должен знать его!

— Он умер, Северус, — голос мальчика задрожал. На лице Снейпа при этом откровении появилось такое самодовольство, что Гарри едва смог дышать от эмоциональной боли.

— Так значит, желания иногда сбываются, ну-ну…

Гарри почувствовал тошноту и слабость. Однако это не было чем-то неожиданным.

«— Вы действительно ненавидели меня?

— Должен признаться, что … да».

Снейп признался в этом ТАМ, в волдемортовом аду. Гарри все понимал, но это ранило все равно. Это ранило чертовски больно, больнее, чем что бы то ни было за всю его жизнь. Внезапно ему захотелось оказаться одному. Он вскочил и ринулся к двери.

— Куда ты? — бросил Снейп ему в спину.

— Подальше от тебя. Достаточно тебя на сегодня.

Не оглядываясь, он открыл дверь и вышел. Но, прежде чем захлопнуть ее, он просунул голову внутрь и презрительно посмотрел на Северуса:

— Волдеморт две недели пытал Поттера в Поместье Кошмаров и, наконец, Питер Петтигрю, да, он, а не Сириус Блэк! — наложил на него Убийственное Проклятье, — он поглядел на слегка шокированного мужчину. — Прощай.

БУМ!

Гарри не помнил, когда еще получал такое удовольствие от того, что просто хлопнул дверью.

Их отношения не казались ему замечательными.

* * *

— Квайетус, постой! — знакомый голос остановил его безрассудную гонку.

— Что… Невилл! — удивленно воскликнул он. — Как… Что ты тут делаешь?

Гарри тут же понял, что его вопрос был по крайней мере, невежливым, потому что Невилл смущенно вспыхнул и отвел взгляд.

— То же, что и ты, я думаю, — пробормотал он и Гарри почувствовал себя так же неуютно, как и его круглолицый друг.

Несколько долгих минут никто из них не решался заговорить.

— Извини, — начал Невилл. — Ты не знал…

— Я знал, — признался Гарри. Он не хотел скрывать от Невилла больше, чем было необходимо. — Северус рассказал мне давно, когда я спросил его, почему он так отвратительно ведет себя с тобой…

Невилл поднял голову и Гарри увидел, что он улыбается. И улыбнулся еще шире, увидев что-то за спиной у Гарри.

— Профессор Снейп! Вы очнулись! — воскликнул Невилл.

Желудок Гарри подпрыгнул к горлу, когда его друг обрадовался выздоровлению еще недавно ненавистного профессора. Он медленно повернул голову в сторону Северуса, чувствуя, будто его тело окаменело. Абсолютный ужас на лице Северуса сделал его беспокойство еще тяжелее.

— Невилл, он… — как-то удалось выдавить ему.

— Мистер Лонгботтом, что Вы здесь делаете? — холодно спросил Снейп, придя в себя.

Неуверенность растеклась по лицу Невилла.

— Э… — он не мог придумать подходящий ответ.

— Общественный визит, — быстро сказал Гарри.

На короткий момент шок вернулся на лицо Мастера Зелий, но почти сразу исчез. Только чтобы смениться отвратительной самодовольной улыбкой, которую Гарри имел несчастье наблюдать несколько минут назад.

— Понятно, — он скривился. Уже не в первый раз за этот день Гарри почувствовал желание пнуть его.

Кажется, Невилл понял, что к чему. Он повернулся к Гарри с вопросительным выражением лица. Гарри просто кивнул.

— Я лучше пойду, — Невилл протянул Гарри руку. — Увидимся позже, приятель.

Они пожали руки и Невилл испарился. Хмурый Снейп, однако, остался. Он выглядел очень сердитым. Наверное, он и был, подумал Гарри.

Снейп схватил мальчика за руку и затолкал обратно в комнату. Захлопнув дверь, он повернулся к нему:

— Что это было? — хмуро спросил он.

— Невилл Лонгботтом, один из твоих студентов, который получил «Сверх ожиданий» на среднегодовом экзамене по зельям. — Гарри знал, что упоминание экзаменационных результатов Невилла не улучшит ситуацию, но не мог отказать себе в удовольствии. — И он также мой друг.

— Друг, — легкое сомнение закралось в холодный голос Снейпа.

— Точно, как и Гермиона Грейнджер, и Арес Нотт, — Гарри скрестил руки и гордо поднял голову.

— Но они гриффиндорцы! Как ты можешь дружить с чертовыми гриффиндорцами?

— Арес слизеринец. И еще: Дамблдор и ты решили не распределять меня, и Макгонагол поставила мне занятия вместе с гриффиндорцами-пятикурсниками.

Тут он замолчал. Пока он не был готов рассказать Северусу о своем распределении.

В первый раз за два последних разговора Гарри уловил что-то в выражении лица Северуса. Что-то похожее на усталость и смущение — и это немедленно прогнало его гнев и подавленность.

— Позволь мне рассказать тебе, — мягко сказал он и подошел ближе к строгому мужчине. — Позволь мне помочь.

Неуверенность снова появилась на лице Снейпа:

— Я не думаю, что это будет мудро. По крайней мере, не сейчас. Кассия, Главная Целительница, считает, что это может подождать. Дамблдор также не все мне рассказал. Я понимаю их, но… — он внезапно понял, что говорит, и замолчал. Гарри снова почувствовал гнев, но на этот раз он был направлен на тех двоих взрослых.

— Они не запрещали мне разговаривать с тобой, наоборот. Целительница только сказала, чтоб я не давал тебе суждений, а только рассказывал факты, — юноша почти чувствовал сомнения мужчины.

— Это, должно быть, очередной замечательный план Дамблдора, — прошептал тот вдруг. — Он хочет, чтобы мы поговорили и узнали друг друга.

Этот Северус был так похож на того, кого Гарри научился любить, что он вскричал, не успев подумать:

— Но мы знаем друг друга! — и уже в следующий момент понял, какую глупость совершил. — Извини, — добавил он немедленно, — Я забыл посчитать.

— Посчитать?

— До десяти, прежде чем говорить.

Северус только кивнул и забрался в постель:

— Хорошо. Давай рассмотрим факты. Я знал тебя до прошлого лета?

Дыхание Гарри на секунду замерло и он пожелал, чтобы Дамблдор был здесь и помог ему решить, как ответить.

— Нет, — наконец сказал он. — Ты вызвал меня после побега от Волдеморта.

— Побега?

— Да, ты был его пленником.

— Я… Как он обнаружил, что я шпион?

— Ты пытался спасти Поттера, — Гарри сказал это настолько нейтрально, как мог.

— Я. Спасти. Поттера. Мой бог, это не может быть правдой!

Гарри захотелось выругаться:

— Думаю, тебе тоже стоит начать считать, прежде чем говорить. Ты действительно имел в виду то, что сказал?

Бледное лицо Северуса неуверенно скривилось.

Прошло много времени, прежде чем он снова заговорил:

— Это один из тех затруднительных эмоциональных пробелов, как их называет Кассия, — глубоко задумавшись, сказал он. — Я ЗНАЮ, что я мог бы спасти Поттера в той ситуации, но не думаю, что поступил бы так сейчас.

— Но … почему? — неуверенно спросил Гарри. Ответ последовал немедленно:

— Потому что он просто глупый, безответственный, раздражающий, дерзкий, нахальный и самонадеянный мальчишка, точная копия своего отца, который… — поток слов замер. Гарри вздохнул, но промолчал. — Здесь есть что-то, что я не могу вспомнить. Джеймс Поттер сделал что-то, что я не могу припомнить, вместе с этим уб… с Блэком.

Гарри слегка воспрял духом, отметив, что Северусу удалось удержаться от оскорблений Сириуса. — Тогда они почти убили меня.

— Да, инцидент с оборотнем, — кивнул Гарри.

— Так ты знаешь.

— Ты мне рассказал.

— Есть ли что-то, что я не рассказал тебе?

Гарри решил сесть. Он пододвинул кресло так, чтоб видеть Северуса и устроился в нем.

— Ты рассказал мне много всего, Северус.

Тишина.

— Ты не мой сын, верно? — вдруг спросил Мастер Зелий.

— Вспомни проверку крови.

— Я помню, но все еще не могу поверить. Я должен помнить тебя! Я не стирал тебя из памяти! Зачем мне было делать это?

— Чтобы защитить меня от Министерства, — расстроено прошептал Гарри.

— Но… зачем тебя надо было защищать? Что ты сделал?

— Прости, Северус, — шепот Гарри был едва слышен, — Этого я не могу тебе сказать. Не сейчас. Пока не могу.

* * *

В последующие дни их отношения стали намного более спокойными и тихими. Они почти не разговаривали о прошлом — Снейп уклонялся от подобных разговоров и зная его, Гарри подозревал, что тот чувствует себя смущенным или даже стыдится моментов своей невольной открытости перед ним. Это было ему знакомо: Гарри хорошо помнил их разговор в Рождество о прошлом отца в качестве Пожирателя Смерти и последующие дни неловкого молчания. И хотя нынешняя тема не была такой деликатной, даже сам факт, что Гарри знает больше о Снейпе или о прошлогодних событиях, был достаточно неприятен. Не говоря уже о пробелах в его воспоминаниях.

Так что они проводили время за игрой в шахматы или обсуждали статьи по зельеделию. Их отношения оставались прохладными: Снейп даже не произносил имя «Квайетус», ни о чем его не спрашивал и не выказывал ни малейшего желания узнать мальчика получше.

Гарри был бесконечно опечален этим. Но всякий раз, когда Сириус пытался успокоить его, отвергал поддержку. Он не хотел, чтобы Сириус злословил о Северусе, обвинял его или злился, нет. Сириус никак не хотел понять, насколько это ранит крестника. Так что Гарри как мог избегал разговоров с ним. Вместо этого он предпочитал с благодарностью принимать открытую и понимающую поддержку Гермионы — она никогда не обсуждала отношения Гарри и Северуса, но всегда выслушивала его внимательно и непредубежденно.

Через несколько дней Сириус оставил Гарри в покое, отгородившись молчанием. Он чувствовал себя обиженным. Когда Гермиона попыталась их помирить, крестный отказался пойти навстречу и Гарри пришлось признать, что он ничего не может с этим поделать, но что именно Сириус ведет себя в этой ситуации как ребенок.

— Я не веду себя по-детски! — кричал тот. — Это ты вечно возвращаешься из госпиталя напряженный и сердитый, ты защищаешь мерзавца, который понятия не имеет о тебе, ты …

— Замолчи! — вскочил Гарри. — Ты ничего не понимаешь!

— Я прекрасно понимаю! — Сириус скрестил руки. — Он стер себе память! Это означает, что он не тот человек, что раньше, Гарри! Он не хочет видеть тебя! Ты ему даже не нравишься! И если его память не вернется, он никогда не станет прежним!

— Нет! Ты ошибаешься! Не воспоминания делают человека таким, какой он есть!

— Именно они!

Когда Гермиона вошла в комнату, она увидела двух человек, яростно уставившихся друг на друга.

— Квайет! Сириус! Чем, по-вашему, вы занимаетесь? — нервно спросила она. — Ваши глупые препирательства слышно во всем доме! И, Сириус, — она повернулась к мужчине, — НИКОГДА не называй Квайетуса никаким именем кроме этого. Мы не одни в имении. Здесь Энни и другие члены Ордена. Своим безответственным поведением ты подвергаешь его опасности, хотя предполагается, что ты взрослый!

Сириус изо всех сил сжал кулаки и не сказав ни слова, выскочил из комнаты, захлопнув дверь. Гарри повернулся к лестнице, собираясь вернуться к себе, но Гермиона коснулась его плеча, остановив:

— Квайетус, постой.

Его нога остановилась на полпути к ступенькам, плечи поникли:

— Что?

Гермиона подошла ближе.

— Сириус отчасти прав, ты знаешь, — неуверенно сказала она.

— Нет, — Гарри мотнул головой, но через секунду добавил. — Или не совсем. По крайней мере, не насчет Северуса, — он немного подумал. — Ты знаешь, я много думал об этом и понял, что его характер уже сформировался, когда это произошло. Любовь, которую он чувствовал в прошлом, влияет на него, даже если он не помнит о ней сейчас. Он просто запутался и … Мне кажется, он чувствует себя еще и немного униженным.

Гарри посмотрел прямо на девушку: — Ему нужен кто-то, понимаешь? Директор и главная Целительница думают, что я справлюсь с этой ситуацией. По крайней мере, я его предполагаемый сын, а не незнакомец. Даже если он не верит, что я его сын — и в этом он абсолютно прав, — горестная морщинка появилась в уголке его рта.

— Ты говорил с Дамблдором?

— Нет. Я разговаривал с Целительницей. Это она мне рассказала.

После этого разговора Гарри старался проводить больше времени в своей комнате. Он был благодарен, что Гермиона прервала его стычку с Сириусом, потому что не хотел разочароваться в нем. А при таком безответственном отношении, которое продемонстрировал крестный, это было слишком легко. Так что Гарри решил держаться от него подальше, насколько возможно.

В последующие дни атмосфера не стала теплее: ни один из них не пытался начать разговор, даже на нейтральные темы и Гермионе приходилось разговаривать с ними по очереди о каких-нибудь отвлеченных вопросах.

Ей повезло: произошло два неожиданных события, которые можно было обсуждать. Временный Министр назначил дату официальных выборов — 30 августа. Сразу после этого волшебное сообщество пришло к согласию, которое стало еще крепче после начала суда над Малфоем-старшим.

Оба эти события интересовали Гарри. И кандидатура следующего министра, и результат суда над Малфоем играли определенную роль в их с Северусом дальнейшей жизни, не говоря уже об их важности в ситуации открытой войны.

Летом произошло много нападений Пожирателей Смерти. Большинство было неожиданными для Дамблдора и Патила — теперь, когда ни у Министерства, ни у Дамблдора не было шпиона во внутреннем круге сторонников Волдеморта после раскрытия Северуса. А Гарри, из-за постоянной боли, сопровождающей его видения, мог уловить лишь обрывки полезной информации. Так что пока потери светлой стороны были велики: число жертв, включая магглов, превысило две сотни.

Однако Волдеморт не беспокоил своих возможных последователей — не пострадал никто из членов чистокровных семей — только смешанные. После его нападения в мае на маггловские семьи, в которых были дети-волшебники, Министерство оказало помощь уцелевшим и переселило потенциальных жертв (в основном, в Америку), одновременно охраняя оставшихся, так что в череде нападений был почти двухмесячный перерыв. Но сразу после объявления о выборах атаки темных волшебников возобновились, очевидно, чтобы показать слабость официального правительства. Очевидно — потому что можно было с уверенностью сказать, что именно Аркус Патил будет новым Министром.

По-другому обстояло дело с судом над Малфоем. Его уважали и боялись достаточно, чтобы признать невиновным в тех ужасах, в которых его обвиняло Министерство. Гарри был шокирован этим, когда прочел о подобной возможности в Пророке, сидя у Северуса в госпитале. Когда он показал статью мужчине, тот лишь пожал плечами:

— Просто слишком много денег и связей. Он чистокровный и всегда занимался благотворительностью, он был директором Хогвартса четыре месяца… Это слишком много, чтобы его можно было признать виновным быстро, — усталым голосом объяснил Снейп, но теперь Гарри был достаточно внимателен, чтобы за ложной усталостью уловить несомненную заинтересованность.

Сириус, наоборот, скептически объявил все это глупостями и показал явное нежелание обсуждать эту тему.

Гарри поймал себя на мысли, что страстно ждет наступления августа, когда он будет подальше от Сириуса и его раздражающего отношения. Северуса, даже в его нынешнем состоянии, было намного легче выносить, чем Сириуса в его лучшей форме. Гарри даже засмеялся, когда осознал это.

Может быть, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО был Снейпом.

* * *

Гермиона беспокоилась. Квайетус (Гарри — она больше не могла думать о нем как о Гарри, потому что юноша, с которым она познакомилась в прошлом году, был … не похожим на того Гарри, которого она знала все предыдущие годы) за последние недели снова похудел (по ее мнению, он потерял не меньше стоуна (16 кг)), его лицо уже было даже не бледным, а землистым, как у профессора Снейпа, у него постоянно были синяки под глазами, а выражение глаз крайне редко бывало бодрым. Все время, когда он не был в госпитале, он потерянно слонялся по дому.

Долгое время Гермиона подозревала, что причиной всему Снейп и старалась ничем не выдать свои подозрения, чтобы не сделать ситуацию еще хуже. Она хорошо знала, как Квайетус реагирует на подобные замечания Сириуса и отчего их отношения превратились в уважение на расстоянии, вместо дружбы, как было раньше. Гермиона приходила в ужас, что Квайетус может остаться совсем один в такое тяжелое для него время, и поэтому старалась ничем его не провоцировать, но разделять его опасения, чувства и боль. Это случалось нечасто. Наоборот — она чаще обращалась к нему за поддержкой, когда горе одолевало ее, и всегда получала чуткого слушателя и полное принятие.

Но она ошибалась. Точнее, она ошибалась отчасти, потому что состояние профессора Снейпа действительно нисколько не улучшало настроения Гарри, но главная причина была не в этом.

А в постоянном, каждодневном переживании пыток Волдеморта. Гарри спал едва ли несколько часов каждую ночь. Она обнаружила это совершенно случайно.

Однажды Гарри забыл (или не захотел) левитировать ее обратно в ее комнату из гостиной и она проснулась среди ночи на довольно неудобной кушетке. По дороге в спальню, Гермиона заметила свет, пробивающийся из-под двери комнаты Гарри. Она осторожно заглянула внутрь, стараясь не разбудить спящего, но Гарри не спал. Он читал. И был настолько уставшим, что даже не заметил ее, стоящую в дверях.

Из любопытства Гермиона проследила за ним следующей ночью.

И следующей.

И следующей.

И каждую ночь Гарри читал, вместо того, чтобы спать.

Гермиона раздумывала, что делать. Она не спала только три ночи подряд, пока следила за Гарри, и изнемогала от усталости и недостатка сна настолько, что едва могла пережить день. Она не стала делиться своими открытиями с Сириусом — на этой стадии их отношений с Гарри это был бы наименее мудрый поступок. Гарри был бы в бешенстве, Сириус был бы в бешенстве из-за его скрытности и в конце концов они бы совершенно разругались. Ей очень хотелось отправиться в госпиталь и посоветоваться с профессором Снейпом, но вряд ли в этой ситуации он мог сделать что-то полезное.

Она не знала, что ей делать. Поэтому, просто ради их дружеских отношений с Гарри, она проверяла — спит ли он, но не желая потревожить его, не входила в комнату, а просто сидела час или два напротив его двери. Очевидно, она не была такой стойкой, как Гарри, потому что несколько раз просто засыпала от усталости прямо на полу.

На восьмую ночь ее добровольной вахты она услышала бормотание, доносящееся из-за его двери. Без раздумий Гермиона зашла в затененную, но не темную комнату и заметила Гарри, свернувшегося в клубочек. На лице мальчика застыла боль, но все его состояние выражало стойкость перед пыткой: кулаки были сжаты так крепко, что костяшки пальцев побелели, он весь вспотел, зубы были крепко сжаты, но он лежал, не шевелясь. Иногда легкие судороги пробегали по напряженному телу, и он тихо стонал. Все поведение Гарри показывало такую степень самоконтроля… и Гермионе не понадобилось много времени, чтобы понять причину.

Гарри позволял себе страдать, чтобы получить информацию для светлой стороны.

Почти в беспамятстве, она села рядом с ним и положила руку ему на лоб, медленно и осторожно убрала влажные волосы с его лица. Внезапно все его тело напряглось еще больше, и слезы просочились из-под век.

— Северус… — он свернулся в руках Гермионы, все еще во власти сна. — Так больно… — пробормотал он и уткнулся головой ей в плечо. Девушка в отчаяньи крепче обняла его. Гарри глубоко вздохнул. Очевидно, его видение прекратилось, но он не проснулся. Гермиона чувствовала, что вся его пижама влажная от пота. Он все еще потел. Так что она подтянула одеяло повыше, закутала Гарри по самую шею и закуталась сама. Она уснула, прислонившись головой к спинке кровати.

* * *

Когда Гарри проснулся в теплом коконе, его первой мыслью было, что Северус опять его нашел и вернул в постель, как это часто бывало раньше. Но тело рядом с ним было меньше и каким-то … другим. Даже запах был непохож. Оно было каким-то … женским.

Он взглянул наверх и чуть не закричал, шокированный. Его держала Гермиона, сидя, облокотившись на спинку кровати, держала возможно, не один час.

Гарри отодвинулся, медленно и осторожно, и увидел облегчение на лице девушки, когда тяжесть исчезла с ее ног. Она вздохнула и повернулась набок.

Еще бережнее Гарри уложил ее и накрыл их общим, еще теплым одеялом. Затем осторожно лег на другой стороне кровати, призвал другое одеяло и провалился в сон снова.

Только услышав хриплый рев Блэка со стороны двери несколько часов спустя, он понял, что было не слишком разумно оставлять спящую Гермиону в своей постели.

Он все еще практически спал, когда тот выдернул его из-под одеяла, вытащил из его спальни и пригвоздил к стене в своей комнате:

— Чем, по-твоему, ты занимаешься в моем доме?

Гарри с трудом открыл глаза и зевнул:

— Чего?

— Ты — и Гермиона — в одной постели! — лицо Сириуса от гнева стало таким же багровым, как в свое время у дяди Вернона.

— Ничего не значит, — пробормотал мальчик и снова зевнул, скрючившись.

— Не смеши меня! — вскричал Сириус. — Тебе еще даже нет шестнадцати!

— Я знаю, — Гарри сполз вниз.

— И?

— И что? Слушай, Сириус, дай мне поспать. Я хочу спать…

У Сириуса, однако, были другие планы относительно мальчика. Он поднял его перед собой так, чтоб у него был отличный шанс кричать прямо тому в лицо:

— Если я еще хоть раз поймаю тебя на этом, паршивец, я выбью это из тебя!

Тут Гарри начал понимать, что происходит:

— Мы ничего не делали! У меня был кошмар и она…

— У тебя кошмары слишком часто! — рявкнул Сириус.

— Да. Это так, — тихий голос Гарри заставил бушующего мужчину сбавить тон.

— Что вы делали? — чуть спокойнее спросил он.

— Спали. Просто спали, Сириус. Мы даже не встречаемся. Она мой друг, а не подружка! — Гарри потряс головой. — Вообще-то я сейчас не ищу романтических отношений. Последняя … девушка, которой я симпатизировал, оказалась немного злой. Этого оказалось достаточно, я полагаю, — сказал он и снова зевнул. — Пожалуйста, можно я теперь пойду и посплю еще немного?

Сириус бросил на него последний подозрительный взгляд и махнул на свою кровать:

— Спи на моей. Твоя занята.

— Спасибо, Сириус, — буркнул Гарри и нырнул под одеяла.

— Я спрошу Гермиону тоже, как только она проснется.

— Я не возражаю, — Гарри пожал плечами, уже в полусне.

— И я скажу Снейпу…

Сон был моментально забыт.

— НЕТ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ! — Гарри выпрыгнул из постели. — Даже если я знаю, что ты неправ, и между мной и Гермионой ничего нет, из-за простого факта о нас в одной постели он разозлится на меня! Ты не можешь быть таким жестоким! Скажи Дамблдору, если хочешь, я не возражаю, но не Северусу, пожалуйста, Сириус, не Северусу! — Едва вымолвив последние слова, он подумал, что Сириус не может быть настолько безжалостным! Полными страха глазами он смотрел на крестного.

— Извини, Га… Квайетус, — вспыхнул тот, — Я не скажу ему, не волнуйся.

Гарри облегченно рухнул обратно на кровать:

— Так можно я посплю?

— Конечно, — и мужчина вышел, закрыв за собой дверь с легким щелчком.

— Значит, ты знаешь о Бароне.

Северус и Гарри были в больничной лаборатории: после многочисленных просьб мальчика, Мастер Зелий решил помочь ему сварить модифицированное Волчьелычное Зелье для Люпина. Совместная работа в лаборатории привела к неожиданным последствиям, раскрыв перед ними новые возможности для общения. Пока они размешивал, нарезали, растирали и толкли ингредиенты, Северус забыл о своем обете молчания и сделал незначительное замечание ни о чем, потом еще и еще… После первого проведенного вместе часа, он внезапно обнаружил их обсуждающими различные темы: сейчас они говорили о Кровавом Бароне.

— Конечно, я знаю о нем. Первое, что ты сделал прошлым летом, когда мы прибыли в Хогвартс — представил меня ему, — Гарри улыбнулся, вспомнив свою первую встречу с призраком. — Он не нравился мне и когда я обнаружил, что он наш предок… Это был настоящий шок.

Северус бросил на него подозрительный взгляд.

— Ты знал его раньше?

Гарри перестал резать:

— Что?

— Ты сказал, что он тебе не нравился.

Мальчик глубоко вздохнул и пожал плечами:

— Ну, когда я увидел его в первый раз, стоящим в темном холле в ожидании тебя, я почти испугался. А потом ты нас представил…

— И потому ты с первого взгляда понял, что он тебе не нравится.

Гарри безнадежно покачал головой. Разговаривать со страдающим паранойей экс-шпионом было нелегко, не говоря уже о том, чтобы лгать ему.

— Да. Сожалею, но, … да, — он усмехнулся. — И ты сказал, что … Северус, что ты помнишь сейчас? Те заклинания обнаружения воспоминаний как-то помогли твоей памяти?

Мужчина нахмурился и горько усмехнулся:

— Конечно, нет. Я ничего не вспомнил с тех пор, как очнулся месяц назад, — усмешка исчезла. — По крайней мере, это психологическое лечение помогает справляться с пробелами в памяти.

— Они сообщили тебе причину?..

Северус принялся яростно мешать зелье:

— Они много чего говорят. Кассия подозревает, что я неправильно наложил заклятье, так что его невозможно преодолеть.

Гарри вздрогнул и почувствовал комок в горле:

— Ясно… — это были плохие новости. Очень, очень плохие.

Минут десять они работали в тишине. Потом Гарри почувствовал себя неуютно и решил вернуться к предыдущему разговору:

— Так вот, Барон сказал, — продолжал он спокойно, — что он разочаровался в тебе, потому что несколько недель назад узнал, что ты предал Волдеморта.

Услышав имя Темного Лорда, Снейп бросил острый взгляд на мальчика:

— Волдеморт? — спросил он раздраженно, — А как насчет «Вы-Знаете-Кого»?

— Перестань, Северус, — воскликнул Гарри, — я рос среди магглов и узнал его имя только в шестнадцать. Магглы не боятся имен!

— Магглы глупцы.

— Магглы нормальные, — отрезал Гарри и быстро спросил: — Ты не возражаешь, что я рассказываю тебе это? Ты узнаешь некоторые вещи … о своем прошлом.

— О, вот так радость, узнавать о своем прошлом от какого-то мальчишки… — Снейп усмехнулся и посмотрел на Гарри.

— Северус! Это не твоя вина, что ты не помнишь важных вещей. Это …

— Тогда чья это вина?

Гарри пожал плечами:

— Моя, я полагаю.

— Твоя, — прозвучало вопросительно.

— Да, моя, — мальчик вздохнул. — Ты наложил на себя заклятье забвения, чтобы защитить меня от Министерства. Я должен тебе некоторые … объяснения.

— Ты должен, — голос Северуса был полон сарказма. Гарри кивнул. — В таком случае, пожалуйста, скажи мне правду о твоей матери.

Ох, опять о матери. Гарри лихорадочно искал выход из этой ситуации.

— Ты ненавидишь магглов, — сказал он.

— Ты уходишь от ответа.

Пути назад не было. Гарри поднял голову и поглядел Северусу в глаза:

— Она была магглорожденной ведьмой.

Вздох облегчения.

— Слава Мерлину, она не была магглой, — пробурчал Снейп.

Гарри задумчиво нахмурился:

— Так ты не был уверен в результатах теста крови?

— Был, — мужчина снова обратил внимание на котел и добавил туда еще несколько капель крови крапа. — Но я говорил тебе, что проверка крови лишь свидетельствует о родстве, но не устанавливает его степень. Это магическая процедура и если один из родителей не волшебник, то результат почти всегда менее 90%. Я думал, вы не хотите говорить мне правду о матери, так что я решил…

— Это Дамблдор, а не я, — мрачно вставил Гарри.

— Я думаю, ты знаешь, что «вы» может обозначать и одного человека. Так что, я …

— Не думаю, что у меня и у Дамблдора одна мать, — нервно ухмыляясь, перебил его юноша.

— Ты, — Северус повысил голос, но запнулся и улыбнулся в ответ, — прав. Так что там насчет нашей беседы с Саевусом?

Гарри улыбнулся. Он не знал почему вдруг мужчина смягчился по отношению к нему — из-за совместной работы над зельем или потому что они провели вместе достаточно времени, но он был рад даже небольшим изменениям.

— Он упрекнул тебя в смене сторон, но ты объяснил ему свои мотивы и он принял их.

Северус быстро и удивленно взглянул на мальчика, но внимание того было приковано к дымящемуся котлу.

— Главное событие моего дня, — мягко сказал он. — С того самого времени, как я пришел в себя, я размышлял — что заставило меня оставить Темного Лорда. Учитывая, что сказал Альбус, можно сделать довольно… интересное заключение, — он покосился на Гарри, — но я все же не понимаю, почему я сменил стороны, — он продолжил помешивать зелье.

Рука мальчика дрогнула и нож упал на пол. Он нагнулся поднять его.

— Ты говорил мне, что не знаешь, почему сначала выбрал Волдеморта, — сказал Гарри, выпрямляясь. Лицо Северуса потемнело:

— Ты…

— ТЫ рассказал мне все, что я знаю о тебе, Северус.

Долгий подозрительный взгляд.

— Ладно, итак, почему я сменил стороны?

— Потому что ваши родители хотели заставить твоего брата служить Волдеморту. Квайетус не хотел этого. Они захватили его и доставили к Волдеморту, который замучил его до смерти. Ты присутствовал при этом. Но ты отказался пытать его и поэтому пытали тебя. После его смерти ты принес его тело в Хогвартс и признался Дамблдору, что ты — Пожиратель Смерти. Ты просил его передать тебя в руки Министерства, но он отказался и тогда ты предложил, что будешь шпионить за Волдемортом.

— Волдеморт… убил моего брата, — глаза Северуса смотрели в никуда. — Мои родители и я были его слугами и, несмотря на это, он убил моего брата.

— Это ваш отец наложил на него Убийственное Проклятье, — прошептал Гарри, — А Волдеморт оставил тебя жить, когда отец предложил убить и тебя тоже.

Оставив котел, Северус нашарил рядом кресло и опустился в него. Гарри занял его место и продолжал помешивать зелье. После долгого молчания мужчина спросил:

— Я любил родителей?

— Ты был…. — Гарри остановился. «Тебе нельзя никак намекать о его прошлых чувствах. Лучше даже не разговаривать с ним о том, что он чувствовал раньше» — эхо слов Целительницы отозвалось у Гарри в голове.

— Я не думаю, что могу рассказать тебе об этом. Мне нельзя говорить о том, что ты чувствовал. Это может привести к необратимым последствиям для твоей памяти.

— Да, они сказали мне.

Снова тишина.

— Что ты знаешь о моем брате?

Гарри слегка пожал плечами:

— Несколько вещей, которые рассказали мне ты и Дамблдор. Он был лучшим учеником этого столетия, величайшим светлым магом. Директор хотел, чтобы он стал его преемником. Он учился в Равенкло и, — Гарри ухмыльнулся, — был похож на нас: высокий, темные волосы, лицо Ноблестоунов и черные глаза, как у тебя.

— Что ты сказал про Ноблестоунов? — любопытно переспросил Северус. — Откуда ты знаешь о них?

— Ты показывал мне фотографию своей матери, последней представительницы рода Ноблестоунов, Северус. Я также знаю, что мы связаны с Малфоями, потому что моя бабушка была сестрой бабушки Драко Малфоя.

— А что насчет тебя и Драко? Вы друзья? — спросил Северус, поднимаясь.

Гарри яростно помотал головой:

— О нет! — на его лице было написано отвращение. — Он возненавидел меня с первой минуты. Он знает, что ты на стороне Дамблдора и думает, что моя мать была магглой…

— ЧТО? — Снейп схватил Гарри за плечо с такой силой, что мальчик зашипел от боли. — Они думают, что я и … маггла, что я делал это с магглой.

Он вспыхнул и затрясся от гнева и отвращения.

— Ты и Дамблдор придумали это, чтобы защитить меня.

— ТЫ! — Снейп стукнул по столу так, что почти все зелье выплеснулось из котла. — Всегда ты и твоя защита! Кто ты такой?! Почему так необходимо защищать тебя? Чего хочет от тебя Министерство? — он яростно тряс Гарри.

Юноша попытался отцепить пальцы Снейпа от своего плеча:

— Обычно отцы защищают своих сыновей, Северус. И не Министерство охотится за мной, а твой бывший хозяин. Хотя, у него были свои люди в Министерстве — Люциус Малфой, например…

— Постой, — Северус вдруг ослабил хватку. — Кажется, я понял. Из-за моего предательства Волдеморт захотел истребить мою семью, то есть тебя, твою мать и ее родителей, — он выжидающе поглядел на Гарри, который не мог вымолвить ни слова — умозаключение Северуса было блестящим — но это снова была ложь.

Должен ли он снова лгать?

Он помассировал плечо, болезненно скривившись.

Что он может сделать, чтобы не нужно было лгать? Ничего. Значит, надо кивнуть. Гарри кивнул.

— Кто твоя мать? И где она? — мягко спросил Северус.

— Я не могу тебе сказать, Северус. Я никогда ее не видел. Она умерла, когда я был совсем маленьким.

* * *

Когда мальчик ушел и Северус остался один в пустой, скучной комнате, он позволил своей обычной маске исчезнуть с лица и растянулся на кровати совершенно истощенный. Мальчишка, конечно, не знал, что каждая встреча с ним вытягивала из Северуса силы, он был так уверен в важности своего присутствия… А Альбус, конечно же, соглашался с ним, а не с Северусом.

Мастер Зелий переплел пальцы рук под головой и уставился в потолок, погрузившись в раздумья — как делал каждый раз после ухода проклятого подростка. Он пытался понять свои собственные чувства — попытки заботиться и замешательство от такого ЗНАКОМОГО поведения мальчишки.

Потому что его поведение было слишком знакомым. Оно напоминало Северусу кого-то еще, но он не мог точно сказать, кого.

Чертова амнезия!

Он часто чувствовал, когда позволял мыслям течь свободно, что важные вещи совсем близко, но как только пытался сосредоточиться на них, все исчезало, прежде чем он мог уловить и исследовать эти ощущения. Это касалось и мальчишки. Такое знакомое чувство... По правде говоря, Северус был уверен, что ответ хранится в части мозга, которая не подверглась действию заклятья. Он знал этого мальчика, но не помнил откуда и как давно.

И, конечно же, он не был сыном Северуса.

Северус не был дураком. Чтобы появились дети, необходимы некоторые обстоятельства. Сексуальные взаимоотношения, например. Он не мог зачать этого ребенка, потому что в тот период времени не занимался сексом. Альбус не знал о нем всего и это было серьезной ошибкой: после того ужасного, отвратительного вечера, когда его заклеймили Знаком Мрака, после убийства Гальвани, он просто потерял интерес к сексу. Насилие над женщинами его никогда не привлекало — любая форма насилия, как и убийство, а тем вечером ему пришлось насиловать, пытать и убивать, и даже сейчас от одного воспоминания об этом ему становилось плохо, не говоря уже о том, что сексуальные взаимоотношения просто стали невозможны. Вина надежно заморозила Северуса, даже если бы он захотел спать с кем-то. Но он бы и не захотел. И это случилось в 1976-м. А мальчишка сказал, что родился в 1979-м.

Стало быть, это не был его сын. Это было так просто.

Тогда почему он и Альбус твердили обратное? Во что они хотели заставить его поверить? Почему кто-то мог пожелать стать его сыном?

Кем был этот мальчик?

Что значит результат проверки крови?

Северус начал медленно, очень медленно верить, что у него действительно был брат.

Все указывало на это. Его воспоминания и эмоциональные пробелы, рассказы Дамблдора и мальчишки, и даже Кассия однажды сказала ему, что встречала Квайетуса Снейпа здесь, в госпитале.

Северус чувствовал неудобство, вспоминая это имя. Квайетус Снейп. Каждый раз, слыша или произнося про себя эти слова, он чувствовал внезапную и острую боль, проносящуюся в голове — последствия заклятья.

«По каким-то неизвестным мне причинам ты наложил на себя настолько сильное заклятье забвения, что оно работает до сих пор, — а это совсем не похоже на подобные заклятья. Или … что-то произошло во время колдовства».

Северус опасался последнего. Лечение не давало результатов — он не вспомнил ничего и, возможно, не вспомнит. Вскоре он заключил, что ему придется принять этот факт и научиться жить с ним. Ему снова надо научиться чувствовать, относиться ко всему заново. Но Кассия и Альбус были так уверены в успехе, и мальчишка — Квайетус Снейп…

Мальчишка, должно быть, был сыном его брата. И к счастью, его брат женился не на маггле, а на магглорожденной ведьме… СТОП.

Пророчество. То проклятое пророчество о ребенке сильного светлого колдуна и магглорожденной ведьмы.

Его чистокровный брат женился на магглорожденной ведьме, значит, этот мальчишка был … новым любимчиком Альбуса, новым спасителем, после смерти Поттера.

Очевидно, он обречен защищать Золотых Мальчишек Альбуса. Хотя, в этом случае ему повезло больше. Этот мальчик был… ну, он был подростком и, в основном, вел себя соответствующе, но он был намного более разумным и зрелым, чем Поттер. Но так или иначе, это не значит, что Снейп хочет снова заниматься этим. Мальчишка и Альбус лгали ему. У Северуса были плохие предчувствия насчет будущих открытий.

И по правде говоря, что-то глубоко внутри заставляло его сомневаться. Что, если…? Что, если мальчишка БЫЛ ЕГО? Это было не так уж вероятно, но так могло быть.

Потому что…

Потому что была одна вещь, относительно которой Северус не был уверен. В его памяти было много пробелов до 1980 года. Много. Фактически, у него не было воспоминаний о том времени.

А мальчишка живет сейчас с проклятым псом.

С Блэком. Сириусом Блэком. Братом-близнецом Энни.

Энни.

Да, Северус не мог представить, что спал с кем-то в то время, но Энни для него всегда была … особенной. Что, если мальчишка действительно сын его и Энни?

В первый раз Северус позволил себе подумать об этом. Просто принять факты. Он никогда не женился на Энни, он был уверен, на этот счет память была совершенно определенной, но что если Энни простила его перед смертью и он стер себе память, чтобы защитить мальчика — их сына?

Эта мысль внезапно оказалась слишком болезненной. Сердце быстро застучало в груди, а комната показалась слишком узкой и душной.

Энни действительно простила его?

У него действительно есть сын?

В таком случае, мальчик никакой не спаситель, а просто ребенок, но …

Были эти чертовы «но».

Было много важных вещей, касающихся прошлого лета, которые Альбус и мальчик не рассказывали ему. Как он узнал, что у него есть сын?

И почему мальчик сказал, что его мать была магглорожденной ведьмой?

Северус почти физически ощущал, что тонет в море лжи.

Кто бы ни был мальчик, он был неискренен. Они с директором пытались обмануть его.

Он не мог никому доверять. Он был одинок.

Он вздохнул. Каждый вечер, после ухода мальчика, он размышлял об одном и том же. И результат всегда был один.

Он не мог никому доверять. Он был одинок.

* * *

— … и я не хочу бессильно смотреть, как он губит все, что мне дорого! — кричал Сириус. Гарри крепче сжал кулаки.

— Он не губит меня! — закричал он в ответ.

— Ты возвращаешься домой все больше и больше расстроенным, так что не говори, что это не из-за него!

— Из-за него, но это не он… — Гарри не закончил, потому что торжествующий Сириус снова перебил его:

— Видишь, он любил тебя только как часть его семьи. Теперь он не так уверен насчет этого и потому обращается с тобой так же, как со всеми остальными вокруг — со злобой и предубеждением. Он мерзавец, Га… Квайетус.

— К счастью, через неделю мне уже не придется жить с тобой в одном доме, Сириус, — выпалил Гарри. — Это твоя вина, что все так обернулось! Если бы тебе не пришло в голову приходить к Дамблдору со своими подозрениями, что Квайетус Снейп обманщик…

— Я не говорил ему подобную ерунду! Я пришел рассказать об Энни и маггловской школе, в которую она ходила!

— Ты мог послать Ремуса, — крикнул мальчик. — Меня чуть не прикончили, пока Малфой был директором! Северус ничего не помнит по той же причине! — Гарри повернулся и вылетел из комнаты.

— Дамблдор будет здесь в 8. Он хочет поговорить с тобой, — заорал Сириус ему вслед. Гарри не обернулся. Сейчас он мог бы накричать даже на директора, не думая о последствиях. Он захлопнул дверь с такой силой, что кусочки штукатурки посыпались ему на голову.

ИДИОТЫ!

Ступеньки поскрипывали под ногами, пока он поднимался в комнату, тихо чертыхаясь. Он почти вошел к себе, когда мягкий голос Гермионы остановил его:

— Квайетус, я хочу поговорить с тобой.

На секунду Гарри захотелось ответить злобным замечанием об их совместном пребывании в одной постели, но он загнал это поглубже и лишь устало спросил:

— Да?

— Это кое-что … важное, — неуверенно пробормотала Гермиона. — Можно войти? — она махнула в сторону гарриной комнаты. — Не хочу обсуждать это здесь.

— Конечно. Заходи. — Гарри вздохнул. Просто прекрасно. Когда прибудет директор, их обнаружат в одной комнате — наедине. Эта мысль заставила его пристальнее взглянуть на девушку. Он не мог решить — была ли Гермиона красивой или нет. Она была … нормальной. Она нравилась Гарри и он даже любил ее, но не больше. Он не был влюблен в нее. Или был? Что, если он влюблен в Гермиону? Юноша изо всех сил попытался заставить себя быть серьезнее, даже яростно помотал головой, как будто это могло помочь.

— Что с тобой, Квайет? Ты чего мотаешь головой? — спросила девушка.

— Я не влюблен в тебя, — тонким голосом произнес Гарри, не зная, причинят ли ей боль эти слова. Глаза девушки удивленно раскрылись:

— Разумеется. Мы друзья, — улыбнулась она.

Гарри выдохнул в первый раз после того, как вошел вслед за ней в комнату и улыбнулся ей в ответ:

— Прости, если причинил тебе боль.

— Ну что ты, — сказала она и села на его кровать. — Ладно. То, что я хотела сказать, касается Энни.

— Энни? — Гарри стало интересно.

— Да. Мы с ней играем в шахматы после обеда и разговариваем о разных вещах — о том, как она жила с родителями и о девочке, что жила по соседству…

— Да, кажется… Эрика? — Гарри зевнул.

— Да, о ней. Я думаю, это именно та девочка, за которой охотится Ты-Знаешь… — под пристальным взглядом мальчика она поправила себя, — Волдеморт.

Усталость Гарри внезапно испарилась.

— Что? Почему ты так думаешь?

— Давай рассмотрим факты. Я думаю, Эрика действительно ведьма. Она делала многие забавные, по мнению Энни, вещи, для которых я не могу придумать других объяснений. Она также жила на той же улице, что и Энни — Дубовая Аллея. И у меня есть еще доказательство. Профессор Люпин сказал, что Краббе и Гойл похитили всю семью Энни. Думаю, они такие же тупые, как их сыновья. Смотри, Энни с родителями жила по адресу Дубовая Аллея 6, а Эрика с бабушкой и дедушкой жила на Дубовой Аллее 9. И номерок на доме Энни все время переворачивался, потому что держался на одном гвоздике…

Гарри побледнел.

— Ты думаешь… ты думаешь, что ее семью уничтожили только из-за неправильно повернутого номерка? — едва сумел выдавить он из внезапно пересохшего горла. Гермиона просто кивнула.

— Так вот зачем Волдеморт послал двух своих людей в Америку — найти девочку, которая вернулась туда после летних каникул.

Некоторое время они просто сидели, шокированные.

— Мы должны рассказать Дамблдору, — юноша поднялся. — Он будет здесь через десять минут. Мы… мы можем только надеяться, что еще не слишком поздно.

Дамблдор опаздывал. Он не прибыл в Поместье Блэков ни в 8, ни в 9. Некоторые члены Ордена уже пришли к ужину. Гарри насчитал десять человек — довольно много. Он знал только Флетчера и Люпина, но однажды он встречался также с Доном и Эндрюсом, когда Дамблдор представил их в прошлом году — они были среди тех, кто пытался спасти их с Северусом из Поместья Кошмаров.

Они все так же ждали Дамблдора и, коротая время, трансфигурировали разные вещи, чтобы позабавить Энни: супница стала крепостью, приборы — крошечными армиями, тарелки — разнообразными орудиями и на столе разгорелось сражение. Энни радостно повизгивала, Сириус расположился на кушетке с бутылкой вина, Люпин и Гермиона были погружены в разговор на невообразимо серьезные темы (конечно же, что-то глубоко научное), а Гарри наслаждался мастерством Флетчера. Тот был превосходен в трансфигурации и мог легко преобразовать что угодно во что угодно, в то время как все остальные могли производить менее серьезные и мелкие изменения. Так что через час Гарри и Флетчер выигрывали.

— Твоя трансфигурация потрясающа! — воскликнул Гарри после остроумного преобразования куска скатерти в ров с водой, в котором утонула часть неприятельской армии.

— Я Мастер Трансфигурации, так же как твой отец — Мастер Зелий, — гордо улыбнулся Флетчер.

— Почему же ты не учишь этому? — полюбопытствовал Гарри.

— Степень Мастера подходит не только для преподавания. До войны я работал на компанию, производящую мебель из всяких бесполезных материалов. Я был главным контролером — проверял каждую вещь — было ли преобразование полным и завершенным или остались какие-то признаки предыдущей вещи. Это тяжелая работа, требующая не только умения трансфигурировать, но и хорошей физической формы. Я любил свою работу и хотел вернуться туда после войны. — Флетчер помрачнел, — с Арабеллой…— печальное выражение тут же исчезло. — Но все равно, профессор Макгонагал прекрасный специалист и хороший учитель. Я не хочу на ее место. — Гарри кивнул и война продолжалась. Но полному разгрому войск противника помешало прибытие Дамблдора.

Он выглядел постаревшим и усталым.

— Альбус! — воскликнул Флетчер. — Что случилось?

Дамблдор рухнул в кресло и коротко глянул на Блэка. Тот схватил Энни и исчез.

— У Аркуса был свой человек среди людей Волдеморта. Сегодня его убили, как и его семью. У него не было жены и детей, но убили его родителей и сестру.

— Кто? — тихо спросил Дон.

— Немус Флитвик.

Задушенный всхлип.

— Это был родственник профессора Флитвика? — спросила Гермиона.

— Это была семья его брата. Немус был его племянником, — сумрачно кивнул Дамблдор. — Я навестил его сразу, как только узнал. Он раздавлен. У него больше нет никого. До сих пор он не хотел участвовать во всем этом, но сейчас попросил меня принять его в Орден. Он хочет бороться.

— Месть опасная вещь, Альбус, — ровно произнес Флетчер.

— Да, я знаю, — многозначительно кивнул тот. — Но я так долго просил его присоединиться к нам…

Флетчер кивнул. Гарри стало страшно.

— Профессор Флитвик в опасности? — вдруг спросил он. — Как член семьи предателя?

Гермиона понимающе посмотрела на него, но Дамблдор только вздохнул:

— Я попросил его оставаться в Хогвартсе, даже летом. Сначала он был против, но мне удалось убедить его… Это было нелегко.

Внезапно его глаза снова оживились:

— Но есть и другие вести, господа. Последнее, что мы узнали от Немуса, что Волдеморт запланировал что-то на сегодня. Нападение на маггловский район, но точно нам ничего не известно.

Гермиона коротко вскрикнула. Гарри удивленно поглядел на нее и внезапно понял:

— Эрика! — воскликнули они в унисон и, когда все в комнате недоуменно обернулись к ним, рассказали о своих подозрениях.

Дамблдор внимательно слушал, поглаживая бороду кончиками пальцев и согласно кивая:

— Вероятно, все правильно. Третью девочку, о которой я упоминал, рассказывая тебе о пророчестве, Квайетус, звали Эрика Найт.

— Дочь Роджера, — вдруг сказал Эндрюс. Дамблдор кивнул:

— Да. Очевидно, они использовали заклинание ненаходимости последние несколько лет и призвали Хранителя Секрета, так что Волдеморт не смог обнаружить их в Америке. Я полагаю, это те же чары, что я наложил на них пятнадцать лет назад… Но они не поняли, что чары не действуют на дом бабушки с дедушкой, где девочка все еще в опасности.

Дамблдор вскочил:

— Мы должны немедленно отправляться туда. Даже если не Эрика Найт является целью Волдеморта, нужно побыстрее доставить ее в безопасное место. Мундунгус, ты остаешься здесь…

— Почему? — решительно спросил Флетчер.

— Мне нужен опытный волшебник здесь, с детьми и Сириусом.

Гарри нахмурился. С детьми?

— Я официально взрослый! — возразил он. Согласно его ложной жизни ему было семнадцать. И даже по-настоящему ему было почти шестнадцать, уже будет через неделю!

— Официально, но не на самом деле, — сказал Дамблдор и остальные согласились. Директор подошел к Гарри:

— Я не могу оставить тебя здесь без поддержки профессионала. Если Северус узнает об этом, он убьет меня.

— Я не настолько нравлюсь ему, директор, — тоска появилась в глазах мальчика. — И не думаю, что понравлюсь когда-нибудь.

— Надежда дает силы, — тихо ответил старик. В глазах мальчика появились слезы.

— Отец тоже написал так, — борясь с появившимися слезами, он использовал слово «отец» в прямом, биологическом смысле. — Но надежда подвела его, директор.

Он повернулся и вышел из комнаты.

Печаль. Печаль сжала его грудь.

* * *

Сразу после отбытия взрослых, Гарри отправился в постель, надеясь поспать немного перед своими обычными ночными видениями и кошмарами, но уже через час, незадолго до полуночи, его разбудил громкий шум внизу и суматоха, производимая вернувшимися людьми. Несколько секунд юноша не мог подняться с кровати — сердце билось так сильно, что он не мог нормально дышать. Лежа, он прислушался к треску и смятению внизу. Кто-то кричал, кто-то громогласно что-то объяснял, громко хлопали двери, кто-то уронил бутылку и она разбилась вдребезги (уронил или бросил? Гарри не знал.)

— Поппи, Поппи, быстрее!

— Я не знаю где Дон.

— … он умрет…

— Я велел тебе не оставаться в саду, это было опасно!

— … мою палочку нельзя починить…

— Черт, принеси другое одеяло, это все в крови!

— Где обезболивающее зелье?

— … позаботься о ней…

— Альбус, ты не можешь!

— Вот, выпей.

— … какие-нибудь успокоительные зелья…

Затем всхлипывания, отчаянные и явно женские. Гарри не узнал голос.

— Дедушка, дедушка, не умирай…

— ОТОЙДИ, придурок!

— Он умирает!

Снова громкий хлопок.

— Нам нужно доставить его в Св. Мунго!

— Он не выдержит поездки…

И так без конца. Но когда Гарри вошел в гостиную, хаос оказался даже больше, чем он представлял. Повсюду была кровь, пожилой маггл, судя по его одежде, умирал на кушетке. Рядом с ним была мадам Помфри. Другой человек, член Ордена, лежал на носилках с открытыми глазами, его зрачки были расширены от боли и … кто-то лежал в углу, накрытый с головой длинной темной мантией… Гарри похолодел. Кто-то умер.

Их с Гермионой заключение оказалось верным — Волдеморт напал на Дубовую Аллею именно сегодня, и там произошла серьезная стычка между Пожирателями Смерти и Орденом.

По коротким обрывкам речей и замечаниям Гарри понял, что произошло: когда на Дубовую Аллею прибыли Дамблдор и девять его людей, Пожиратели Смерти уже были там. Они готовились напасть на дом (на этот раз правильный, потому что Краббе и Гойла среди них не было), но громкие хлопки от аппарирования насторожили их, так что Дон смог проникнуть в дом и предупредить обитателей. Он вытащил девочку и старика, потому что они могли передвигаться самостоятельно, и старался увести старую леди, но тут Пожиратели опомнились и напали, и с того момента никто не видел ни Дона, ни старушку. Эрика и ее дед были ранены, но девочка смогла защититься слабым щитовым заклинанием, поэтому ее ранения были легкими. Но старик умирал — заклятьем его отшвырнуло к стене и он серьезно пострадал. Гарри видел отчаянье на лице мадам Помфри. Она знала, что того не удастся спасти.

В конце концов Гермиона увела рыдающую в истерике девочку в ванную, подальше от ее умирающего родственника. Через некоторое время старик перестал дышать. Гарри снял покрывало с ближайшего кресла и передал медсестре, та дрожащими руками накрыла тело.

— Не могу поверить, что мне снова приходится делать это, — тихо пробормотала она. Гарри помог ей встать. Человек на носилках потерял сознание.

— Он тоже умрет? — тихо спросил Гарри.

Мадам Помфри покачала головой:

— Нет. У него болезненные повреждения, но ему не грозит смерть. Вы не принесете мне чашку чая, молодой человек?

Гарри кивнул и отправился на кухню. Там он застал Люпина, Флетчера и Дамблдора, глубоко погруженных в беседу.

— … и уже треть членов Ордена мертва, — слабо прошептал Люпин, остальные двое только кивнули. — Этерни, Арабелла, МакДугал, Дон, сестры Грей, Сириус сквиб, Северус бесполезен…

— А Пожирателей Смерти прибывает с каждым днем, — горько буркнул Флетчер. — Множество уволенных авроров отправилось прямиком к Волдеморту… кроме тех, что еще в Либерти. Я говорил, что нельзя увольнять их так сразу.

— Они виновны в издевательствах над людьми, Мундунгус, — кашлянул Люпин и поставил кружку.

— В Ордене будут новые люди. Я планировал представить их завтра, — сказал Дамблдор и неожиданно повернулся к двери, где стоял Гарри. — Входи, Квайетус. Чаю?

— Да, но сначала я отнесу его мадам Помфри, — вспыхнул Гарри, налил чай и вышел.

— … близнецы Уизли, Чарли вернется из Трансильвании помочь нам, Барни Боунс с женой, Кассия снова предложила любую медицинскую помощь. Она сказала, что Северус идет на поправку, хотя его память еще не восстановилась, но он также присоединится к нам уже в августе. Его умения нисколько не пострадали от заклятья, так что он все еще тот специалист, который нам нужен …

— Это почти двадцать человек, — сказал Флетчер.

— Девятнадцать, — поправил Дамблдор, — плюс Кассия.

— Нам придется открыть тот большой камин у Поппи, чтобы переправлять раненых из Хогвартса в Св. Мунго. Мы не можем использовать официальные портключи — в том году было слишком много подделок. Я уверен, у Волдеморта есть свой человек в департаменте каминных сетей.

— Каминная сеть также небезопасна, — возразил Люпин, — и никогда не была.

— То каминное соединение не включено в общую сеть, Ремус, — объяснил Дамблдор. — Это независимая линия. Гарольд предложил построить ее, а Квайетус помог ему.

— Гарольд? — переспросил Люпин.

— Гарольд Поттер, отец Джеймса, я полагаю, — сказал Флетчер и потянулся. — И Квайетус, брат Северуса. Они составляли неповторимый дуэт, — улыбнулся он.

— Я не знал, — ответил Люпин. — Я вступил в Орден только год назад. Джеймс тоже был в Ордене?

— Да, он вступил сразу после смерти родителей. Через год за ним последовала Лили, после смерти Квайетуса, в декабре. Они были очень близкими друзьями. Его смерть потрясла Лили, — объяснил Флетчер.

Люпин серьезно кивнул. Конечно, они были близкими друзьями! Последствие этой «дружбы» в ожидании стояло в дверях.

— Я могу вступить в Орден? — вдруг спросил Гарри.

Трое взрослых удивленно посмотрели на него.

— Входи, мой мальчик, — улыбнулся Дамблдор. — Чаю?

— Да, спасибо, — ответил Гарри, но не позволил отвлечь себя. — Так я могу стать членом Ордена?

— Только после окончания школы, — нахмурился Флетчер.

— Почему? Я хочу сражаться сейчас! — возбужденно ответил Гарри. — Я готов…

— Сначала ты должен закончить школу, Квайетус, — спокойно сказал Дамблдор. — Мы не посылаем на войну детей.

— Я не ребенок! — теперь Гарри по-настоящему разозлился. Второй раз за день Дамблдор называет его ребенком. — Почему вы так обращаетесь со мной?

Флетчер открыл рот, чтоб ответить на это замечание, но Дамблдор взмахом руки остановил его.

— Мы знаем это, Квайетус. Но мы не хотим приносить тебя в жертву…

— Вам придется, — тихо ответил Гарри. Флетчер непонимающе хмыкнул, а Люпин удивленно поднял брови.

— Квайетус, это толкование пророчества может быть неправильным. Я надеюсь, что нам не придется жертвовать тобой. Я надеюсь, что есть другой путь снова победить.

— Это толкование точно описало то, что уже произошло. Я не понимаю, почему оно не окажется верным и в будущем.

— Потому что будущее — это не что-то определенное и заранее заданное. Это всегда возможности, разнообразные решения и всегда можно вместо одного выбрать другое. Пророчества могут предупреждать нас, помогать нам, но не могут определить нашу судьбу.

— Я не согласен, — горячо сказал Гарри. — Я считаю, что если пророчество верно, то есть только один путь и нельзя изменить будущее. Любые попытки приведут к краху, как случается в греческих трагедиях, когда персонажи сталкиваются со своей судьбой потому, что любой ценой старались этого избежать.

— Это литература, Квайетус. Жизнь не такая, — покачал головой Дамблдор.

— Да, не такая. Намного хуже и злее, — согласился Гарри, сел рядом с мужчиной и отхлебнул глоток.

— Не будь фаталистом, Квайетус. Ты увидишь — у жизни свои порядки. Она необъяснима.

Гарри опустил взгляд в кружку.

— Я скучаю по Северусу, — прошептал он. Дамблдор положил руку поверх его, но когда юноша вздрогнул, сразу же убрал.

— Ты не можешь быть членом Ордена, но можешь помогать Северусу с зельями.

Люпин кашлянул снова:

— Пойду поищу Поппи. Кажется, мне нужно перцовое зелье от простуды.

Он поднялся и вышел. Флетчер сразу последовал за ним.

— Я не хочу больше лгать ему, сэр. Когда он обнаружит, что я обманываю его, мне никогда больше не удастся заслужить его доверие. Пожалуйста, — добавил Гарри, увидев решимость на лице директора.

— Когда он вернется из госпиталя, ты сможешь рассказать ему что захочешь. Но ты не должен говорить, кто ты на самом деле.

— Я знаю, — ответил Гарри. — Но он все равно узнает. За неделю.

— Ты играл эту роль целый год.

— Но он был единственным, кого Волдеморт не смог разоблачить, до того, как …

— Я знаю.

Тишина затопила кухню.

— Я думаю, то заклятье было наложено неправильно, — сказал Гарри. — Это необратимо.

— Кассия думает так же.

— И Северус.

Они вздохнули.

— Что нам теперь делать? — наконец спросил Гарри.

Дамблдор поглядел на него грустно и искренне:

— Я не знаю, Гарри. Я не знаю.

Следующим утром Гарри проснулся с ужасающей головной болью. Он едва мог видеть, глаза вылазили наружу и в голове болезненно отдавался стук сердца. Он добрел до ванной и встал под холодный душ, но это никак не помогло унять убийственную боль. Гарри с грустью обнаружил, что после недели постоянно повторяющихся кошмаров, болеутоляющего зелья больше не осталось. Он точно знал, что еще недостаточно подготовлен, чтобы сварить его самому, но если он попросит Северуса помочь, тот обязательно спросит, зачем Гарри это зелье, а мальчик совсем не хотел признаваться в своей «вовлеченности» в деятельность Волдеморта и его прислужников.

С другой стороны, он чувствовал себя ужасно уставшим. Ночные события, прибытие Эрики, смерть старика и разговор с Дамблдором иссушили его жизненные силы, тело и разум. Но он не мог просто сдаться и позволить всему проходить мимо. Сегодня ему надо познакомиться с новой девочкой, увидеться с Сириусом (Гарри знал, что все будет как всегда) и с Северусом (и его переменчивым настроением), но он не чувствовал себя готовым ко всему этому. И определенно, не с такой головной болью.

Он рухнул обратно в постель, надеясь урвать еще несколько спокойных минут, и закрыл глаза, но тут стук со стороны окна заставил его вздрогнуть.

На подоконнике сидела большая коричневая сова. К ее ноге был привязан официального вида конверт. Гарри заставил себя встать и дотащиться до окна, потирая затылок и чувствуя, что его зрение снова мутнеет.

Проклятая боль!

— Что ты принесла, подружка? — спросил он сову, которая вытянула лапку с привязанным к ней конвертом. Видимо, мальчик не понравился птице, поскольку она хукнула и улетела сразу же, как только конверт был отвязан.

Гарри добрел обратно и рухнул обратно на кровать, бросив конверт на ночной столик рядом и прижав пальцы к вискам. В его нынешнем состоянии даже результаты С.О.В. казались неважными. Они могут подождать. Мальчик застонал и почувствовал себя беспомощным.

Вдруг открылась дверь.

— Квайет! Квайет, я получила 13 С.О.В. и у меня общая оценка 93%!

Вместо ответа Гарри схватил подушку и накрыл ею голову.

— Не кричи, Гермиона! У меня голова сейчас взорвется! — пожаловался он, но Гермиона не обратила внимания:

— Давай! Посмотри свои результаты!

— Мне не интересно! Лучше принеси немного обезболивающего, — простонал Гарри.

— Квайет, пожалуйста! — умоляюще произнесла Гермиона. Он махнул:

— Хорошо, но при одном условии. Не кричи!

Она кивнула (чего он, разумеется, не видел) и открыла его письмо, изнемогая от любопытства.

— О! — выдавила девушка. Гарри что-то буркнул. — У тебя тоже 13 С.О.В., как и у меня, но общая оценка просто потрясающая!

Гарри пожал плечами, зная, что его незаинтересованность не помешает ей обсуждать результаты.

— 98, 3%!

Гарри снова пожал плечами, но мысль о том, как он расскажет Северусу о своих оценках, согрела его изнутри. Тот будет гордиться им.

Теперь Гермиона, наконец, заметила, что мальчику действительно плохо. Она выбежала из комнаты и почти сразу вернулась с маленьким пузырьком.

— Думаю, мадам Помфри сегодня даст Эрике еще. Пей, — сказала она, отбирая у Гарри подушку.

Он послушно выпил и через несколько минут результаты экзаменов показались ему уже интереснее. Зрение прояснилось и голова не вспыхивала болью при каждом ударе сердца.

— Спасибо, — он посмотрел на Гермиону. — Это было ужасно.

Она улыбнулась и потянула его с кровати:

— Идем завтракать. Она тоже там будет.

— Она? — Гарри недоуменно моргнул.

— Эрика, дурачок.

— Ясно, — несчастно пробормотал Гарри, не уверенный, счастлив ли он оттого, что теперь в доме уже три девочки. К его огромному облегчению, Сириуса или кого-нибудь из Ордена не было нигде видно (Сириус уехал учиться водить машину) и за столом сидели только двое болтающих девочек — Энни и новенькая. Даже слепому было ясно, что они подружки.

— Привет, — улыбнулся Гарри.

— Привет, Квайет! Представь, это Эрика, помнишь, я тебе говорила о ней? — Энни подпрыгнула, обняла Гарри за шею, чмокнула в щеку и подвела ближе к сидящей девочке. юноша покраснел и Гермиона хихикнула.

— Предательница, — пробормотал Гарри и заставил свои губы сложиться в чем-то наподобие вежливой улыбки.

— Я Квайетус Снейп. Приятно познакомиться, — сказал он, протянув девочке руку.

Она поглядела на него снизу вверх и на какой-то момент Гарри показалось, что он уже видел что-то подобное: он был уверен, что видел это лицо раньше — темно-карие, почти черные глаза, блестящие черные волосы, светлая кожа, лицо сердечком. Время остановилось на секунду, когда она пожала его руку:

— Эрика Найт. Мое почтение.

Гарри показалось или она действительно задержала его руку в своей чуть дольше, чем было необходимо?

— Ты не родственник Северуса Снейпа? — внезапно спросила она.

— Вроде того, а что? — удивился он.

— Мой учебник по Зельям написан каким-то Северусом Снейпом и, услышав твое имя, мне стало интересно, родственники вы или нет.

— Так вышло, что Квайетус его сын, — ответила Гермиона, когда Гарри ничего не сказал. Ее слова обратили внимание Эрики на присутствие Гермионы в комнате. До этого момента, она, казалось, не замечает девушку. Гарри нахмурился, пытаясь понять, что за проблемы у новенькой могли быть по поводу Гермионы.

— О, — Эрика широко ему улыбнулась и он недоуменно на нее уставился. Она уж слишком игриво, по мнению Гарри, подмигнула и отвернулась. Удивленный Гарри повернулся к Гермионе, обнаружив, что та тихонько хихикает. Мальчик вытаращил глаза. Значит ли это, что новенькая девочка с ним флиртует? Ему стало плохо при одной мысли.

Он точно знал, что не был таким уж привлекательным, скорее наоборот: худой, бледный, с короткими сальными волосами, высокими выпирающими скулами, большим носом (не таким крючковатым, как у Северуса, но его нос просто никогда не ломали). Когда он пытался запихнуть в себя кусочек тоста, то внезапно вспомнил о Лее и остатки аппетита немедленно испарились.

Лея… Как он мог быть таким идиотом и думать, что нравится ей? Даже больше — что нравится ей больше остальных. Ни Северус, ни Квайетус не были красавцами, а он был так похож на них… Он был дураком, полагая, что такая красивая девушка, как Лея, считала его хотя бы отдаленно привлекательным! Это было очевидно с самого начала!

А теперь… эта новенькая (Гарри не мог называть ее Эрикой даже про себя) флиртует с ним, или что-то вроде того… Это может означать только одно: ловушку. Или… она хочет просто покрасоваться перед ним, потому что он сын автора книги по зельям… Последняя мысль была явно глупой, внезапно понял мальчик и кашлянул. Обе девочки уставились на него. Гарри недовольно скривился и встал:

— Думаю, я … — но ему не дали закончить.

— Ой, перестань, Квайетус. Нет причин для бегства! — Гарри не мог поверить, что Гермиона прилагает усилия, чтобы он остался. Рядом с этой глупой девчонкой, которая … снова ему улыбнулась. Его желудок скрутила тошнота.

— Не могу, Гермиона, извини, — сказал он и улизнул.

Он определенно не хотел никаких «подружек» и всего этого. Ему вполне хватало Гермионы — его подруги (а вовсе не подружки!). И он даже мог спать с ней, если хотел! При этой мысли он улыбнулся. Особенно когда вспомнил взбешенного Сириуса.

Ну, он любит Сириуса, но тот ведет себя довольно раздражающе.

Он не мог дождаться выписки Северуса.

* * *

Северус нашел весьма приятным, что мальчишка пришел раньше, чем обычно, но не показал вида. Вместо этого он нахмурился (слегка, ничего угрожающего) и вздохнул в притворном раздражении.

— Итак, ты решил и дальше надоедать мне своим присутствием, — проворчал он и, к его удивлению, мальчишка улыбнулся. Возможно, он действительно знает его — подумал мужчина.

— Сегодня я получил результаты С.О.В., — сказал Гарри и вытащил коричневый хогвартсовский конверт. Снейп поднял бровь и уставился на мальчика долгим испытующим взглядом. Тот тяжело вздохнул:

— Думаю, ты должен взглянуть, — пробормотал он.

— Должен ли? — Северус поднял другую бровь. Мальчик скривился:

— Ну, это не обязательно. Но я хотел, чтобы ты сам это увидел. Если я правильно помню, ты получил 13 С.О.В. и общий результат 95%. Надеюсь, я не слишком сильно подорвал репутацию Снейпов…

Что-то в движениях мальчишки было таким знакомым… Может, они были похожи на движения Энни? Северус задумался и вздохнул.

Он все еще не знал, во что верить.

Ему хотелось верить, что мальчик (Квайетус — он пытался называть его по имени, но каждый раз это вызывало острую боль в голове) действительно был его — и Энни. Эти небольшие знакомые жесты, кажется, подтверждали его желание. Но он столько раз обманывался в жизни, что не хотел позволять своим скрытым чувствам затуманить мысли и действия. Более собранно Северус дотянулся до конверта и медленно открыл его.

— О! — все, что он смог сказать. Результаты действительно впечатляли. — Я никогда не видел такого высокого общего балла, — тише добавил он, но мальчишка лишь пожал плечами.

— У твоего брата были еще выше. Он получил максимум…

— Невозможно, — отрезал Северус, но на подростка это не произвело впечатления.

— Да ладно, Северус! Зачем мне говорить тебе об этом, если этого не было?

В самом деле, зачем? Да, мальчишка упоминал позавчера, что Ква… ох… его предполагаемый брат учился в Равенкло и был вероятным преемником Дамблдора.

— Я ненавижу то, что ты, кажется, знаешь о моей жизни больше меня, — мрачно пробормотал он.

— Я помогу тебе заполнить эти … пробелы, если ты позволишь мне, — Северус посмотрел на собеседника и только сейчас заметил, что у мальчишки ярко-зеленые глаза.

Зеленые глаза.

У Энни были прекрасные карие глаза. У него черные. Значит, мальчишка не его… Грудь Северуса внезапно сдавило. Но… Стоп! У проклятого Блэка зеленые глаза, если он не ошибается. Или у отца Энни? Возможно. Он облегченно вздохнул.

Но почему тогда мальчишка сказал, что его мать была магглорожденной?

— Северус? — он увидел обеспокоенное лицо. — Что-то не так?

— У тебя зеленые глаза, — задумчиво ответил мужчина.

Неужели в них промелькнула тень страха?

— Конечно, — ответил Гарри, — я унаследовал их с материнской стороны.

Значит, он сын Энни. Давление на сердце ослабло.

— Я получил еще конверт сегодня утром, — услышал Северус. В замешательстве он посмотрел в эти яркие глаза снова. — Из школы.

Мужчина взял другой конверт и открыл. Оба замерли в абсолютной тишине.

— Ну, это не так уж неожиданно, — удалось выдавить Северусу.

— Да уж, — поежившись, сказал мальчик.

— В основном, Лучшего Ученика и Ученицу выбирают из семикурсников.

— Я знаю. Но… мне будет семнадцать завтра, — мальчик улыбнулся. — А послезавтра тебя, наконец-то, выпишут.

— И ты переедешь ко мне, — Северус усмехнулся, но не слишком сердечно.

— Только если ты мне позволишь…

В глазах мальчика было ожидание и неуверенность. К своему удивлению, Северус хотел, чтобы тот жил с ним.

— Я твой официальный опекун, если я правильно помню слова Дамблдора. Это означает, что ты будешь жить со мной. И поскольку я не хочу жить в Поместье Блэков, тебе придется переехать в мое. Сожалею.

— Сожалеешь? О чем?

— Мы с Блэком не друзья.

Глаза мальчика весело блеснули.

— Какое понимание, Северус! — но он тут же успокоился, — Но вы помирились прошлым летом и с тех пор нормально общаетесь.

Это, должно быть, из-за Энни, подумал мужчина. К сожалению, во внешности мальчика было слишком много от Ноблестоунов, чтобы уловить ее черты… но по крайней мере было ясно, что это Снейп.

В первый раз после того, как он пришел в сознание в госпитале, Северус внимательно посмотрел на мальчика. Черные волосы, короткая стрижка, но почему-то тот носил челку, закрывающую лоб. Зеленые глаза, высокие скулы, большой нос, но губы не такие тонкие, как у него. Все черты лица были более мягкими, а само лицо более круглым. Но, несомненно, он был Снейпом.

— Ты похож на меня, — при этих словах мальчик, который тем временем изучал статью в Ежедневном Пророке, вздрогнул. Он поднял глаза и улыбнулся:

— Последний раз, когда я сказал тебе то же самое, ты ответил, что я похож на свою бабушку.

А! Его мать. Северус мог вспомнить ее лицо, но чувства, которые оно вызывало, были неопределенными и раздражающе спутанными.

— Что ты читаешь? — он сменил тему.

— В этой статье говорится, что суд над Люциусом Малфоем начнется через неделю, — в глазах мальчика появилось беспокойство. — Очень возможно, что меня вызовут давать показания.

Настроение Северуса внезапно испортилось.

— Ты не пойдешь, — сказал он.

— Мне придется. Я буду совершеннолетним, и я был там, когда он убил миссис Фигг…

— Ты можешь отказаться свидетельствовать…

— Но я не хочу.

Температура в комнате поднялась.

— Ты. Не. Пойдешь, — отчеканил Северус.

Мальчик вздохнул:

— Северус, я знаю, что его приговорят к пожизненному заключению и без моих показаний. И я знаю, что ты думаешь, что ты такой же, как он. НЕТ! — он предупреждающе поднял руку, когда мужчина хотел перебить его. — Я сказал «ты думаешь», потому что ты не помнишь некоторых вещей, — теперь его голос был не слышнее шепота. — Прошлым летом он был одним из тех, кто пытал тебя. Он… он…, — мальчик сглотнул, — размозжил твои руки. Мадам Помфри несколько часов восстанавливала их.

Северус перевел взгляд на руки. Мальчик лгал… или нет? Это была любимая игра Люциуса с жертвами… Но Северус никогда не был его жертвой! Они были друзьями! Он был крестным Драко! Люциус никогда не поступил бы так с ним! Но, исследуя свои руки, он припомнил легкую болезненность, которая возникала всякий раз, когда работа в больничной лаборатории требовала аккуратности и точности. Неужели это было?.. Все повреждения, что причиняли Пожиратели Смерти, нельзя было исцелить до конца, потому что злые намерения, что их побуждали, были как Непростительные проклятья, их эффект нельзя было полностью преодолеть, они проникали глубоко в подсознание жертв.

Северус сухо улыбнулся. Да, он не помнил последних событий, но он хорошо знал саму процедуру.

— В конце концов, это не был Эйвери, — пробурчал он с фальшивым воодушевлением.

— Эйвери пытал Га… Поттера, — внезапно сказал мальчик странным, тонким голосом.

Северус содрогнулся.

— Значит, ему повезло, что он умер, — ухмыльнулся он.

Мальчик заметно вздрогнул:

— Почему?

— Темная магия, — не раздумывая ответил мужчина. — Каждое ее применение оставляет воспоминания настолько сильные, что все шрамы открываются снова, даже если порезать палец ножом…

— Надолго? Ведь память тускнеет со временем… — вставил мальчик.

Северус скривил губы:

— О, нет. Это постоянное темное воздействие. Это нельзя исцелить или облегчить.

Но почему мальчик так побледнел?

— Что до Малфоя, — внезапно продолжил он, — в качестве директора он сыграл свою роль в моем похищении. Если бы не ты и не мои друзья, меня бы убили на глазах всех Пожирателей Смерти, в качестве примера. Медленно и мучительно.

Что-то застыло в груди Северуса при этой мысли. Он точно знал, о чем говорит мальчик. Но даже мысль о том, что его СЫН мог быть убит так…

— Что я сделал? — прошептал он.

— Ты оглушил Малфоя и замаскировался под него с помощью Всеэссенции. Но сначала ты попытался связаться с Дамблдором, но Орден не мог тебе помочь — незадолго до моего похищения произошли нападения на маггловские семьи, имеющие детей-волшебников. Дамблдор знал их всех, так что Орден отправился им на помощь. Ты предупредил Люпина, который отправился вслед за тобой вместе с некоторыми гриффиндорцами. Но вы смогли лишь рассеять внимание Пожирателей. Все казалось довольно безнадежным, но тут прибыли авроры…

— Как они узнали куда идти?

— Прошлым летом Люпин и Блэк обнаружили Темное Поместье, пока искали нас. Люпин предположил, что это и есть новое место встреч сил Волдеморта. Он оказался прав. Перед тем, как уйти следом за тобой, он попросил Гермиону передать Макгонагал куда они отправились.

— Когда они искали нас? — перебил его Северус.

На секунду мальчик замер и нахмурил брови. Затем пожал плечами:

— Ой, да ладно, я ошибся. Они искали тебя, конечно же.

Северус подозрительно уставился на мальчика и тут ужасное чувство остановило его дыхание:

— Тебя там не было, ведь так? — конечно же, Волдеморт никогда не пытал его сына.

— Нет, — резко ответил мальчик, — я просто ошибся.

Северус медленно выдохнул и даже его бешено стучащее сердце успокоилось.

— Слава Богу, — тихо буркнул он и ощутил в груди совершенно новое чувство: беспокойство за своего сына и, как следствие, сильнейшую ненависть к Волдеморту и ясное понимание своего решения оставить темную сторону. Если в прошлом его чувства к брату хотя бы отдаленно напоминали то, что он чувствовал сейчас, было совсем неудивительно, что его убийство изменило жизнь Северуса раз и навсегда.

* * *

Когда Гарри вернулся домой, он все еще ужасно дрожал. Дурацкий язык! Он почти обнаружил себя! Но Северус… вел себя так странно. Сегодня он не был привычным подозрительным типом. Он вел себя как его Северус — казался обеспокоенным и даже заботливым.

Что могло вызвать такие перемены? Он привык к мысли, что Гарри его сын? Гарри содрогнулся. Это была бы катастрофа. Если однажды он обнаружит, кто Гарри на самом деле после того, как месяцами будет считать его сыном… О, нет.

Он должен сказать Северусу правду. Даже если Дамблдор не согласен. Гарри не мог рисковать и потерять его навсегда.

— Привет, Квайет, — Гермиона улыбнулась ему с дивана. Она сидела, подтянув ноги к груди, читала. — Что-то не так?

— Я почти разоблачил себя, — мрачно буркнул Гарри и сел рядом с ней. — Где твоя новая подружка?

— Эрика? — девушка покачала головой, — Она не моя подружка. Она и ее родители беседуют с профессором Дамблдором. Как профессор Снейп?

— Почему? — Гарри проигнорировал вопрос.

Гермиона посмотрела на него, как на идиота:

— Сам подумай. Вчера она потеряла дедушки и бабушку. На нее напали. Естественно, ее родители хотят знать, что произошло и почему.

— Думаю, они знают, почему. Из-за этого они уехали из Британии.

— А, да, — Гермиона кивнула. — Как твой отец?

— Не понимаю, — буркнул Гарри. — Он вел себя так … сочувствующе… — мальчик хотел рассказать, что произошло, но громкий крик прервал его.

— НЕТ, АЛЬБУС! Я ПОДЧИНИЛСЯ ТЕБЕ ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД, НО ТЕПЕРЬ Я ХОЧУ ДРАТЬСЯ! НЕ ЗАСТАВЛЯЙ МЕНЯ ВОЗВРАЩАТЬСЯ ДОМОЙ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ОНИ УНИЧТОЖИЛИ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ!

Гарри и Гермиона обменялись ошеломленными взглядами. После короткой паузы последовало:

— ХОГВАРТС БЫЛ ДОСТАТОЧНО БЕЗОПАСЕН, ЧТОБЫ ЗАЩИЩАТЬ ДАЖЕ ГАРРИ ПОТТЕРА!

Снова молчание.

— НЕТ!

Молчание.

— ЕГО УБИЛИ ЛЕТОМ! МЫ ОСТАЕМСЯ ЗДЕСЬ! МЫ ВЗРОСЛЫЕ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРИКАЗЫВАТЬ НАМ ПРИЕЗЖАТЬ И УЕЗЖАТЬ ПО ТВОЕМУ ЖЕЛАНИЮ! Я САМ БУДУ ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЯ!

Гермиона выдавила смущенную улыбку. Гарри пробормотал:

— Я согласен…

Через несколько минут в комнату ворвалась чрезвычайно возбужденная Эрика. Она была настолько вне себя, что даже не попыталась флиртовать с Гарри, а драматично рухнула в кресло и сказала:

— Мы остаемся в Британии.

— Да, — кивнула Гермиона, — мы слышали.

— Папа немного нервничает, — быстро объяснила Эрика. Она явно почувствовала себя лучше, поскольку скрестила ноги и откинула голову назад, позволив волосам упасть на лицо. Предполагалось, что это будет привлекательно, подумал Гарри, но у него это вызвало лишь разочарованный смешок.

Конечно, зачем бы э-э-э…. симпатичной девушке обращать внимание на такого неприятного типа, как он? Не говоря уже о том, что поведение Эрики отталкивало лучше любой другой причины.

Гарри испытал неимоверное облегчение, когда ее родители покинули Имение, забрав дочь с собой. Он ухватился за предоставленную возможность и пристал к Дамблдору:

— Сэр, Северуса выпишут послезавтра. Я не хочу больше лгать ему, сегодня я чуть не прокололся…

— Квайетус, ты должен.

— Не понимаю почему. Если даже он не любит Гарри Поттера, он достаточно хороший актер, чтобы умело играть свою роль. Теперь в Хогвартсе я живу не с ним, а в гриффиндорской башне, я уже не так бездарен в зельях, думаю, мне удастся заслужить его уважение как самому себе. И я все еще его племянник.

— Нет, Квайетус. Мы не можем рисковать разоблачением.

— ЭТО НЕ РИСК! — вспылил Гарри, но заставил себя успокоиться. — Все знают, что он стер себе память. Это может быть хорошим объяснением, почему он изменился по отношению ко мне…

— Гарри, послушай, — лицо директора было очень серьезным: — По некоторым необъяснимым причинам Северус ненавидел Гарри Поттера чрезвычайно сильно. В действительности, если бы вы не были родственниками, я не думаю, чтобы он принял тебя.

— Он принял меня задолго до того, как мы узнали о нашем родстве!

— Да, в абсолютно экстремальной ситуации, Гарри. Но сейчас у нас нет шансов создать даже похожую.

— Мы сможем объяснить ему…

— Он слишком эмоционален и подвержен предубеждениям, чтобы принять подобный факт.

— Он не такой!

— Гарри! — нетерпеливо воскликнул Дамблдор. — Подумай немного! Он ненавидел тебя из-за родителей. Он был так настроен против тебя, что ничего из того, что ты делал, не могло его переубедить! Я много раз пытался поговорить с ним о тебе. Он не слушал. Он противился даже возможности просто поговорить с тобой. Он выделил тебя когда тебе было одиннадцать. Да, он защищал тебя, потому что твоя мать была достаточно проницательна, чтоб заставить его поклясться в этом именем его брата…

— Вы хотите сказать, что он нехороший человек? — рыкнул Гарри.

— Нет. Я говорю тебе, что он не рациональный человек. Ты не можешь ничего объяснить ему. Ты не можешь просветить его. Ну, если он любит тебя, то у тебя получится, но чтобы объяснить ему что-то или заставить действовать, нужно использовать эмоциональные аргументы.

Гарри уже открыл рот, чтобы возразить, но правда в словах Дамблдора остановила его. Черт, он знал все это о Северусе! В этом он был похож на Сириуса — неудивительно, что они не выносили друг друга.

Но…

Было слишком много «но».

— Он узнает, Директор, — наконец сказал Гарри: — Он узнает, случайно, и это навсегда разрушит наши отношения. Может, он и не рациональный человек, когда это касается других, но это не значит, что он идиот. Он сложит два и два, и обнаружит правду в самый неподходящий момент, вот увидите… — он замолчал и на какой-то момент, казалось, Дамблдор согласится с ним.

— Значит, ты должен быть очень осторожен, Гарри, — сказал тот, наконец. — Это война и я хочу, чтобы ты был под его защитой. Он умелый и сильный волшебник, если бы не он, сейчас ты был бы мертв.

— Я знаю, — вздохнул Гарри, — но…

— Нет, мистер Снейп, — внезапная официальность в голосе мужчины показала бесполезность дальнейших споров. — Вы будете вести себя как его сын. Никаких возражений. Я должен идти.

Он встал и Гарри последовал за ним.

— Будь осторожен. Все будет хорошо.

Только когда Дамблдор исчез в пламени, Гарри мрачно буркнул:

— Я не согласен.

* * *

Той ночью Гарри и Гермиона снова сидели в гостиной без сна. Гермиона невидяще уставилась в камин, наблюдая за танцующими язычками пламени. Гарри с умеренным интересом читал «Темные войны в 20 столетии». Время от времени он прочитывал некоторые параграфы о наиболее интересных событиях, держа в голове, что меньше чем через час ему исполнится шестнадцать. Это была мирная ночь и Гарри был уверен, что день рожденья также будет самым лучшим (исключением был, разве что, тот день рожденья, когда он узнал от Хагрида, что он волшебник, в той хлипкой хижине посреди моря). Иногда он даже проверял часы на стене, чтобы быть уверенным, что не пропустит этот момент, и когда понял, что Гермиона заметила его периодические взгляды, извиняющеся улыбнулся.

Гермиона пожала плечами.

В следующий момент камин взорвался разноцветными искрами, которые разлетелись по всей комнате, когда кто-то возник в пламени и, выбравшись из камина, упал на коврик возле дивана. Гермиона вскрикнула, Гарри вскочил на ноги и, вытащив палочку, направил ее на нежданного гостя.

Тот, однако, никак не показал, что намерен на кого-то напасть. Он вообще не двигался.

Гарри опустил палочку (к этому времени Гермиона тоже достала свою) и подошел к неподвижному телу. Когда он наклонился, то побледнел:

— Это Арес. — Гарри перевернул друга на спину. — Он без сознания.

— Это чертовски очевидно, — буркнула Гермиона, ошеломив Гарри. Гермиона ругается?

Девушка передернула плечами и положила палочку на кофейный столик.

— Гермиона, кто сегодня дежурит? — спросил мальчик, рассматривая синяки на лице и шее Ареса.

— Флетчер, как всегда, — вздохнула она и направилась к двери. — Я приведу его.

Гарри кивнул. Его внимание было поглощено Аресом, который был в очень плохой форме. Гарри видел на нем не так уж много синяков, но остаточные эффекты разных проклятий для него были очевидны. Они все еще сотрясали тело мальчика, так что по реакции мускулов Гарри узнал, что это была, в основном, Тормента, но вовсе не учебного уровня, — грустно отметил он про себя.

Арес дрожал и друг закутал его в еще теплое одеяло Гермионы, пока ждал Флетчера. Ему не пришлось ждать долго.

— Он жив?— был первый вопрос Мундунгуса. Войдя в комнату, он быстро потушил огонь в камине.

— Да. Его прокляли несколько раз, но завтра он придет в себя. На него не накладывали Непростительных.

— Поглядим, — Флетчер встал на колени рядом с мальчиком и внимательно просканировал его палочкой. — Ни Непростительных, ни Империуса, слава Мерлину.

— Его несколько раз подвергли Проклятью Кнута, — вздохнул Гарри, следя за палочкой Флетчера.

— Откуда ты знаешь? — спросил тот и снял с Ареса футболку.

— По реакции кожи. Его не били на самом деле, поэтому кожа не повреждена, но все эти синяки на нем, — Гарри показал, — могут быть только от этого. Некоторые из них уже недельной давности, — грустно заметил он.

— Ему не нужна профессиональная помощь, но я сообщу директору. Не знаю, как он сюда попал…, — Флетчер замолчал.

— Я сказал, что он может прийти сюда в случае крайней необходимости, — ответил Гарри.

Лицо Флетчера потемнело от гнева:

— Дамблдор не будет рад. И я тоже. Это было крайне безответственно.

— А что мне надо было сказать ему? — огрызнулся Гарри. — Его родители — Пожиратели Смерти. Его мать хотела сделать из него такого же. Я должен был согласиться с ней? Арес даже предлагал мне, чтобы его заклеймили и он мог собирать информацию для Ордена. Мне пришлось убеждать его не делать этого.

Он серьезно посмотрел Флетчеру в глаза:

— Я думаю, Орден должен пристальнее наблюдать за детьми из Слизерина. Вы не подготовлены к подобным проблемам. Я знаю, было глупо предлагать ему укрыться здесь, но я не мог придумать ничего больше. Здесь он защищен…

— Но его мать и люди Ты-Знаешь-Кого в министерстве легко проследят за ним. Каминная сеть не безопасна.

— Но мы не можем аппарировать. Портключи редки и их можно использовать только раз, и то с разрешения Министерства. И, насколько можно судить по его состоянию, это действительно была крайняя необходимость.

Флетчер, в конце концов, оставил спор и ушел поговорить с директором. Ребята левитировали Ареса в комнату Гарри и положили на его постель.

Дамблдор нашел их там. Он не выглядел счастливым. Он был очень усталым, его лицо было изборождено морщинами и досадой.

— В следующий раз, когда ты захочешь сделать что-то подобное, Квайетус, предупреди нас, — сказал он, проверив состояние Ареса.

— Я только хотел помочь ему.

— Ты подверг опасности всех остальных своей безответственностью!

— Мы под действием Фиделиуса. Никто не найдет нас, даже если танцевать перед домом! — огрызнулся Гарри.

— Они не могут найти нас, но найдут штаб Ор…

— Надеюсь, что нет, директор, — слабый голос перебил его. — Я запутал следы.

Арес попытался сесть и Гермиона помогла ему. Устроенный поудобнее, он продолжал:

— Сначала я попал в Дырявый Котел, там подождал двадцать минут и прыгнул в Св. Мунго. Сюда я пришел через госпиталь.

— Кто сделал это с тобой? — спросил Гарри, указав на сходящие синяки. Арес вспыхнул.

— Мой дядя. Я оглушил его и сбежал, — сухо пробормотал он. Затем он посмотрел на Дамблдора. — Я не хочу присоединяться к Вы-Знаете-Кому. Мать сказала, что теперь я должен занять место, которого достоин, среди его слуг… Я сопротивлялся. Поэтому она пригласила брата моего отца, чтобы убедить меня. Сегодня они хотели отвести меня прямо к … Вы-Знаете-Кому. Думаю, меня бы убили за мое сопротивление.

Он вздохнул.

— Простите, директор, что вызвал такую ситуацию. Я не знал.

— Вы не должны извиняться, юноша, — Дамблдор тоже вздохнул и его взгляд снова нашел Гарри. — Мистер Снейп, с другой стороны, должен был поговорить со мной, прежде чем принимать такое опасное решение, затрагивающее других людей…

— А что мне было делать? — Гарри не смог сдержаться и снова огрызнулся. — Ему нужна была помощь и защита. Только потому, что он не… — он на секунду замер, — Квайетус Снейп, его нужно защитить…

— Довольно! — теперь Дамблдор был рассержен. — Я не говорил, что ты не можешь помогать друзьям, но ты не сказал никому из взрослых об этом решении…

— Я НЕНАВИЖУ, что все, кроме меня, могут принимать решения самостоятельно, — закричал Гарри в ответ. — Или принимать решения относительно меня!

Арес и Гермиона оцепенело смотрели на двух волшебников. Те стояли лицом к лицу и хотя ни у одного из них не было палочки, и ни один не шевельнулся, в воздухе отчетливо ощущалась враждебность. Оба излучали такую внутреннюю мощь, их воля схлестнулась с такой силой, что комната едва не тряслась.

— Молодой человек, ведите себя прилично, — сказал Дамблдор спокойно.

— Я не мой отец, сэр, — процедил Гарри сквозь зубы. — Я выполню то, что предназначено мне судьбой, но до тех пор, — он нахмурился и в окнах задрожали стекла, — я хочу жить своей жизнью. СВОЕЙ жизнью.

— Слишком многие жизни стоят на кону, Квайетус. Тебе необходимо было оценить опасность, прежде чем принять решение.

— А кто принимает в расчет МОЮ жизнь? Мне всегда приходится принимать и уважать остальных. Но кто будет уважать МЕНЯ?

— Я уважаю тебя, Северус, уважает тебя…

— Нет! — снова закричал Гарри. — Я никогда не смогу снова заслужить его уважение и любовь, до самой моей смерти!

— Самопожертвование не значит смерть, Квайетус.

Внезапно напряжение ушло и плечи Гарри поникли:

— Не лгите мне, сэр. Я не вынесу больше лжи, — он медленно повернулся и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Ни Гермиона, ни Арес не отваживались взглянуть на директора. Вся ситуация выглядела слишком странно. Они не знали, что сказать и как реагировать. Некоторое время ни один из них не шевелился. В конце концов, первым шевельнулся директор, нарушив оцепенение. Гермиона вздохнула. Арес сполз с подушек и снова улегся.

Но неудобная ситуация не закончилась. В следующий момент дверь распахнулась и вошел Сириус, таща Гарри за плечо.

— Извиняйся! Немедленно! — рыкнул он.

Гарри упрямо сжал губы.

— Сириус, отпусти его, — спокойно сказал Дамблдор.

— Но…

— Отпусти его,— повторил Дамблдор. — И принеси Веритасерум.

Блэк подчинился, но перед уходом он бросил последний яростный взгляд на Гарри.

— Я верю Аресу, — внезапно сказал тот и помассировал поврежденное плечо. — Вам не нужно проверять его.

— Ты так же доверял Лее, — тихо сказал Гермиона.

— И я не возражаю, — добавил Арес. — Я хочу, чтобы меня проверили.

Гарри взглянул на людей в комнате и пожал плечами:

— Хорошо, — сказал он непреклонно и вышел.

После минутного колебания Гермиона последовала за ним и поймала его на кухне.

— Гарри, что, по-твоему, ты делаешь?

— Не называй меня так, — он зашипел на нее, — и это не твое дело!

Она неуверенно моргнула:

— Но … ты всегда был таким тихим…

Гарри выдавил горький смешок:

— Я начинаю ненавидеть, что все пытаются контролировать мою жизнь больше, чем я сам, — просто сказал он, — и я уже не ребенок. Я хочу сам принимать решения, даже если все они будут неправильными и глупыми.

Гермиона подошла и дотронулась до его руки:

— В этом случае Дамблдор был прав. Ты должен был сказать кому-нибудь…

— Я знаю, — воскликнул Гарри и стряхнул ее руку, — но случилось слишком много всего, и я совершенно забыл!

Гермиона облегченно вздохнула.

— Значит ли это, что ты извинишься перед директором? — с надеждой спросила она.

— Нет, — рявкнул Гарри — Я по горло сыт им и его манипуля…

— Квайетус!

— Оставьте меня в покое! — Гарри впечатал кулак в стол. — Я сделаю все, что он хочет от меня, но не жди, что я буду извиняться! — он упал в кресло, уперся локтями в стол и спрятал лицо в ладонях.

— Я ненавижу, что всегда должен быть сильным, всегда должен понимать других, что у меня никогда не было шанса жить своей жизнью…

Гермиона села рядом.

— Не думай, что ты одинок в этом, — начала она. — Нам всем приходится уживаться и принимать других людей. У всех свои трудности, всем приходится страдать от чего-то, что случается в жизни, — она остановилась. — А у Дамблдора, как у директора и главы Ордена, намного больше ответственности, чем у тебя или меня. Он не может позволить себе сконцентрироваться только на одной вещи. Кажется, что он слишком жесток с тобой, но ему приходится учитывать больше вещей, чем мы можем представить, чтобы принимать каждое решение. Ты был таким внимательным до сих пор. А сейчас ты как капризный маленький ребенок не желаешь взглянуть дальше своей собственной жизни.

Гарри слышал, как она ушла и он остался на кухне один.

— С днем рожденья меня, — пробормотал он и закрыл глаза.

— Блэк.

— Снейп.

Двое мужчин уставились друг на друга со смешанными эмоциями: гневом, неприязнью, смущением и тихим сдержанным принятием.

Гарри понимал поведение Сириуса в этой ситуации, но действия Северуса были полной неожиданностью. Тот ненавидел Сириуса и был вне себя, узнав, что Гарри живет с ним в одном доме… Он даже обзывался на него, а сейчас протягивал ему руку для рукопожатия, явно против желания, но вежливо и даже любезно.

Очевидно, это потрясло не только Гарри: Сириус по-идиотски уставился на Снейпа и был так растерян, что едва смог принять предложенную руку. Снейп, естественно, заметил его ненормальное молчание.

— В чем проблема, Бл… Сириус? — спросил он и попытался улыбнуться, но это было больше похоже на гримасу, чем на нормальную улыбку. Его попытка быть дружелюбным шокировала Блэка еще больше. Он испуганно взглянул на Гарри, который лишь пожал плечами, показывая, что также, как и Сириус, ничего не понимает.

Северус проследил за взглядом Блэка и Гарри выдавил кривую улыбку своему дяде, которая, в свою очередь, смутила Северуса. Гарри был уверен, что только он заметил это. Несмотря на то, что Северус стер себе память, в чем-то он остался таким же, что и раньше.

Гарри кашлянул, Блэк нервно вздрогнул и отошел подальше. Северус стер с лица принудительную улыбку. Внезапно Блэк осознал, что ему задали вопрос.

— Н-нет ничего, Сней… Северус, — он вздрогнул, — просто ты… ты…

Гарри стало жаль крестного. Северус, конечно же, потряс того своим красноречием. Но, к его немалому удивлению, он все еще оставался вежливым. Это была вынужденная вежливость — это было совершенно ясно, но все же вежливость.

— Да, Блэк? — черты лица Мастера Зелий изобразили некоторый интерес.

Тут испугались и Гарри, и Блэк. Гарри не знал, что крестный думает о таком поведении Северуса, но был совершенно уверен, что Целители дали тому слишком большую дозу успокаивающего и веселящего зелий. Или последняя лечебная процедура оказала какое-то необратимое воздействие на его разум. Северус никогда не пытался быть более чем сдержанно-вежливым с Сириусом, даже до заклятья.

Северус заметил, как двое обменялись обеспокоенными взглядами.

— Что такое? — буркнул он Гарри, смутившись.

Мальчик энергично помотал головой:

— Просто… ты так ведешь себя… Ты и Сириус не были … друзьями. Никогда.

После откровенного заявления Гарри, Снейп замолчал на несколько долгих минут. Сириус не отваживался вымолвить ни слова: он не хотел раздражать бывшего темного мага, у которого явно были не все дома и чья палочка покоилась у него в кармане, в то время как Сириус был простым сквибом.

— В самом деле, — сказал, наконец, Северус, но ни Гарри, ни Сириус не поняли, что он имел в виду.

— Это немного … пугает, знаешь, — полушепотом сказал мальчик. — Перед тем, как ты стер память, ты … скажем так, он тебе не нравился.

Северус хмыкнул:

— Он все еще мне не нравится.

— Ох, — Гарри почувствовал себя очень глупо. — Тогда почему ты так… так…

— Я пытаюсь уважать ваши отношения, — просто ответил тот и у Гарри с Сириусом пропал дар речи. Блэк побледнел и почувствовал себя еще уязвимее, когда не смог нащупать свою отсутствующую палочку. Гарри был почти в обмороке.

Северус знал! Но как? Откуда?

— Не надо так бояться Блэк, я не собираюсь набрасываться на тебя, обещаю. Мальчик, — он кивнул на Гарри, — рассказал, что тебя лишили магии. Мне жаль.

Блэк содрогнулся, но как-то сумел открыть рот и ответить:

— Почему ты не зовешь Квайетуса по имени?

Вопрос застал Северуса врасплох, но он резко ответил:

— Я наложил такое сильное заклятье забвения, что все еще не могу даже думать об этом имени, не говоря уже о том, чтобы произносить вслух. Но я постараюсь привыкнуть снова называть его. У меня есть целый месяц. Теперь мы можем идти? — он повернулся к Гарри — Я не хочу оставаться здесь дольше, чем необходимо и, полагаю, твой … — он неуверенно взглянул на Блэка, — э-э Бл.. Сириус согласится.

Блэк напряженно кивнул и обеспокоенно посмотрел на Гарри.

— Так… ты уверен, что хочешь пойти с этим … Сн.. Северусом? — выдавил он.

Гарри понимал, что крестный разволновался из-за такого неожиданного поведения Северуса, но подумал, что, кажется, понимает его причины. Это, должно быть, Энни, сестра Сириуса… По каким-то необъяснимым причинам Северус считал его сыном Энни, а Блэка — его дядей и своим шурином. К счастью, Сириус слишком медленно соображал, чтобы додуматься до этого, потому что … Гарри даже вообразить не мог, что произойдет, если Сириус вдруг узнает об этой странной идее.

Но все это лишь сильнее побуждало Гарри рассказать Северусу хотя бы часть правды. По крайней мере, о своем биологическом отце. Гарри решил это после стычки с Дамблдором, упрямо игнорируя запреты старика. Теперь, когда он увидел попытку Северуса принять кого-то исходя из ошибочных представлений, потому что тот считал его, Гарри, сыном своей давней возлюбленной, это только укрепило его решение.

Он не мог оставить Северуса в такой деликатной ситуации. Черт, было бы действительно здорово, если бы его дядя и крестный, наконец, помирились, но Гарри не хотел, чтобы ложь была причиной этого.

Как мог Дамблдор верить, что в данном случае цель оправдывает средства? Они были на светлой стороне, как же можно здесь действовать, исходя из темных и нечестных намерений для достижения цели?

Гарри слишком много лгал в жизни. И ему приходилось лгать до сих пор.

Он был абсолютно уверен, что Северус поймет его, что он будет благодарен и они смогут восстановить добрые отношения до начала занятий в сентябре.

— Да, — ответил он Блэку, — я надеюсь тебе, Энни, Гермионе и Аресу будет лучше без меня, — он тихо вздохнул.

— Мы разберемся с мистером Ноттом позже, — строго сказал Северус. — Я уже говорил о нем с Дамблдором. Думаю, он сможет переехать к нам через несколько дней.

— Слизеринцы, — тихо пробормотал Блэк.

— Прошу прощения? — холодно переспросил Снейп.

Блэк отмахнулся и, быстро обняв Гарри, вышел.

— Что с ним такое? — Северус вздохнул.

— Пойдем домой, — Гарри махнул в сторону камина, — я не хочу здесь больше оставаться.

Северус вопросительно посмотрел на него.

— У нас было несколько стычек, — вздохнул Гарри. — Он считает, я вел себя неправильно… Я не относился к директору с должным уважением и он… ой, да ничего особенного. Я не хочу больше говорить об этом. По крайней мере, не здесь.

Несколько минут спустя они стояли в гостиной Имения Снейпов и отряхивались от пепла.

— Я ненавижу так передвигаться, — простонал Гарри, его голова все еще кружилась.

— Мы не можем аппарировать. Директор сказал, ты еще не умеешь.

— Нет, мне пришлось заниматься другими делами.

Северус кивнул и коротким взмахом палочки отправил сундуки вверх по лестнице.

— Ты говорил, что жил здесь прошлым летом. Где были твои комнаты?

Упс! Непредусмотренная ситуация. Что бы ответить? Если он скажет, что они жили в одной комнате, Северус спросит о причине. И нельзя было соврать — все его вещи остались в той комнате, все вещи и кровать. Что бы такое ответить… Стоп! У Гарри появилась идея.

— Мы с тобой жили в одной комнате. В твоем особняке в то время располагалась штаб-квартира Ордена, пока Блэка не поймали в офисе Дамблдора и … — он не договорил. Северус стремительно обернулся к нему, его мантия взметнулась:

— Ты жил со мной? В одной комнате?

К удивлению Гарри, в голосе мужчины не было ни малейшего признака злобы, только изумление. Когда он кивнул в ответ, тот повернулся и умчался так быстро, что мальчик прирос к месту. Когда через несколько минут Северус вернулся, Гарри стоял все там же.

— Теперь я вижу, что ты действительно мой сын, — серьезно сказал мужчина и сел прямо на лестницу, лицом к Гарри.

— Почему? — пробормотал тот. У него вдруг не осталось сил на вопросы, только на бессмысленное бормотание.

— Я бы никогда не позволил никому жить и, более того, спать со мной в одном помещении, с момента окончания моей учебы в Хогвартсе. Во время службы на Волдеморта я стал слишком подозрителен, чтобы делить с кем-то комнату, так что я полагаю… — но Гарри, собрав все силы, перебил его.

— Нет, Северус, — устало произнес он и прислонился к стене. — Ты не мой отец.

Все краски исчезли с лица мужчины.

— Но весь прошлый год ты притворялся, что это так.

Гарри медленно сполз вниз по стене и, сидя, крепко обнял себя за плечи, приготовившись к вспышке гнева Северуса. Этого не произошло. Последовал только тихий, смущенный вопрос:

— Почему? — тот же, что Гарри пробормотал несколько минут назад.

— Я сын твоего брата, Северус. Сын Квайетуса. Твой племянник, — он поднял глаза и немигающе уставился на мужчину.

Сомнение затуманило его глаза.

— Ты лгал мне.

— Дамблдор заставил меня.

Тишина была настолько оглушающей, что уши Гарри почти разрывались от шума крови в венах.

— Понятно.

— Я много раз просил его перестать.

— И?

— Он строго запретил мне говорить тебе правду.

Это была странная картина — они сидели на не слишком чистой лестнице, в полутьме, обмениваясь короткими фразами.

— Почему?

— Он боялся твоей реакции. Боялся, что ты откажешься от меня и я окажусь беззащитным и беспомощным в волшебном мире.

— Почему он думал, что я откажусь от тебя?

— Потому что ты не помнишь Ква… своего брата. Ты не помнишь свою любовь к нему. Он боялся, ты слишком подозрителен, чтоб принять меня.

— Ясно.

Тишина.

— Тогда почему ты сказал мне? Ты мог продолжать лгать. Я почти убедил себя, что ты мой сын.

Гарри покачал головой и почувствовал, что слезы жгут глаза:

— Я не хотел, чтобы ты полюбил меня из-за лжи. Я хотел твоего … расположения, как раньше. Ты любил меня из-за меня самого… — он закрыл глаза. — И я не хотел, чтобы ты жил ложью. Ты бы обнаружил это, рано или поздно. И никогда не простил бы меня после этого…

— Действительно, — произнес тот, но совсем не таким холодным тоном, который ожидал Гарри после своего признания.

— И я не хотел, чтобы ты … верил, что я сын Энни.

Северус поднял голову.

— Откуда ты знаешь о ней? — неприязненно спросил он.

— Ты рассказывал мне.

— Я. Рассказывал. Тебе. Не смеши меня, мальчик.

Гарри отчаянно помотал головой:

— Нет, ты говорил, что любил ее. Что она была сестрой-близняшкой Сириуса и Волдеморт убил ее вместе со всей семьей. Но в то время она уже оставила тебя, потому что узнала, что ты стал Пожирателем Смерти.

Глаза Северуса смотрели в никуда.

— Точно, — отсутствующе прошептал он.

— Моя мама была магглорожденной ведьмой. Я не знал ее. Она умерла, когда я был маленьким. Меня вырастили ее родственники-магглы. В прошлом году, когда ты раскрыл себя и не мог больше быть шпионом, Дамблдор рассказал тебе обо мне и попросил принять под свою опеку и представить меня волшебному сообществу. Ты согласился называться моим отцом и поклялся защищать меня. Официально я твой сын и, как ты видел, наше родство подтверждает даже точная проверка крови. Я думаю, потому что вы с братом были очень похожи, как близнецы. Или, — он вздрогнул, — я не знаю почему.

Снейп наклонился назад и облокотился на предыдущие ступеньки:

— Значит, мы родственники.

— Да, — ответил Гарри с затаенным страхом.

Мужчина уловил это в его голосе, потому что резко ответил:

— Тебе не нужно беспокоиться. Даже если я не помню деталей наших отношений, я не выкину тебя вон.

— Спасибо, — пробормотал Гарри.

— В конце концов, я не совсем идиот, — Снейп выдавил неуверенную улыбку.

— Почему?

— Я чувствовал себя так глупо, пытаясь склеить кусочки воспоминаний и не находя тебя. Нигде. Никогда. В конце концов, я подумал, что забыл больше, чем думал.

— Я сожалею, что обманывал тебя так долго, — голос Гарри был ясным и четким.

Северус спокойно посмотрел на него:

— Извинения приняты. Кто была твоя мать, кстати?

Гарри крепко зажмурился и постарался ответить так искренне, как мог:

— Я не знал ее. Мои родственники всегда отказывались говорить о ней. Она и твой брат не были женаты. Так что я практически был, и есть — незаконнорожденный. Нежеланный ребенок. Так они со мной и обращались. Я ненавидел жить с ними. Ты был первым, кто принял меня таким, какой я есть… — его голос затих.

Северус неуверенно кашлянул.

— Ну, — он поднялся, — думаю, мы можем организовать небольшой ланч, если это тебя заинтересует.

— Да, было бы неплохо, — оживленно согласился мальчик и последовал за ним. — Но сначала надо организовать наше … упс, я не знаю где теперь жить. Теперь нас здесь двое и куча свободных комнат.

Северус ободряюще кивнул ему и повел на второй этаж:

— Так давай подберем тебе подходящую комнату.

— Спасибо.

* * *

Следующие дни прошли в уютной тишине, пока они снова привыкали жить вместе. Гарри вскоре предложил свою помощь в лаборатории и Северус, уже знакомый с его способностями, принял ее. Они проводили вечера за чтением или шахматами, но спали в разных спальнях и Гарри установил вокруг своей сильные заглушающие чары — чтобы до Северуса не доносились никакие звуки, сопровождающие его ночные кошмары и видения, и молясь каждую ночь, чтоб не увидеть снова Эйвери с его любимой бритвой.

Северус обращался с ним намного теплее, чем Гарри мог вообразить. Но его все еще мучили мысли о том, что они с Дамблдором лгали ему, пока он был в госпитале. Гарри становилось стыдно каждый раз, когда он думал о том, сколько еще он скрывает от него.

Искренность мальчика тронула Северуса, но и сделала его более осторожным. Гарри много раз замечал задумчивые взгляды Северуса, направленные на него и испытующие, сопровождавшие каждое его движение. Просто прекрасно! Ему приходилось жить со шпионом, притворяясь кем-то другим. Иногда он забавлялся мыслью — а не рассказать ли Северусу всю правду, но любые краткие упоминания Гарри Поттера в разговорах убедили его, что мужчина все еще яростно ненавидит уже мертвого мальчика. Когда Гарри, набравшись смелости, спросил о причинах такой ненависти, полнота ответа Северуса совершенно разубедила его в возможности признания:

— Знаешь, Поттер был глупым, наглым, вредным оболтусом. Возможно, я не должен ненавидеть его так сильно, раз уж он мертв, но я не могу сдержать эти чувства, они являются следствием нашего с ним общения и моих потерянных воспоминаний, которые, вероятно, как-то связаны с его отцом, совершенным, отвратительным Джеймсом Поттером и его приятелем Блэком, который, слава Мерлину, не твой родственник… И Поттер никогда не делал ничего, что убедило бы меня в том, что он достоин признания. Ему всегда все позволяли, даже директор одобрительно смотрел на его глупые выходки и это по его вине я прекратил мою шпионскую работу… И знаешь, он умер ни за что, и все, кто верил в него, теперь бессильны и напуганы. Идиот. Он всегда был лишь избалованным идиотом, вот и все.

Гарри пережил несколько неприятных моментов, сдерживаясь, чтобы не ударить Северуса или не закричать на него, пока слушал эту глупую речь. Но в конце концов, ему удалось страдать молча, яростно растирая сушеную шкуру бумсланга.

С тех пор он изо всех сил старался не возбудить ни малейшего подозрения, старался не болтать много и избегал скользких тем. Но он ничего не мог поделать с повторяющимися каждую ночь видениями и смертельной усталостью после них.

Первые несколько дней он пил зелье для сна без сновидений, но ему пришлось прекратить принимать его, чтобы не вызвать передозировку и привыкание. И вскоре его жизнь с Северусом превратилась в бесконечный тихий кошмар: ночи без сна и дни под постоянным испытующим взглядом.

Гарри не знал что делать. Он был на грани. Ему хотелось выбраться, остановиться и вздремнуть где-нибудь, где за ним не будут следить.

Но вскоре случилось нечто, что разрешило его проблемы совсем не таким образом, как он себе это представлял.

Был тихий вечер пятницы, когда Дамблдор собрал Орден, чтобы представить новых людей. Мастер Зелий также присутствовал на встрече и Гарри был счастлив, поскольку это означало, что Северуса не будет дома, по крайней мере, часов пять. Так что, как только тот ушел, Гарри забрался в постель и заснул — чтобы с криком проснуться три часа спустя.

Волдеморт напал на Имение Блэков.

* * *

Когда Гарри спустился в гостиную, там уже были Арес, Энни, Гермиона, Сириус и Флетчер. Энни плакала, Арес трясся, бледная Гермиона стояла у окна, а Сириус ругался с Флетчером сквозь зубы. Взрослые не заметили его, но Гермиона увидела его отражение в оконном стекле, подбежала и крепко обняла.

— Ты-Знаешь-Кто напал на Имение Блэков, — прошептала она ему на ухо.

— Я знаю. Фред умер, — без выражения ответил Гарри.

— Видение? — спросила Гермиона. Гарри просто кивнул.

— У Сириуса был аварийный портключ. Нас спасла скорость — его и Флетчера.

— Вы были под действием Фиделиус. Вы были в безопасности там. Все, кроме Ареса, — Гарри отступил назад, чтобы освободиться от объятий Гермионы.

— Прости, — пробормотала девушка. — Я так испугалась…

— Это была моя вина, — сказал Гарри и содрогнулся. — Моя чертова вина…

— Нет, — Гермиона покачала головой. — У нас было больше недели, чтобы перебраться в другое место. Орден должен был переехать сразу же.

— Я… — Гарри не дали закончить. Сириус, который в это время прекратил спорить с Флетчером, заметил его.

— ТЫ! — закричал он. Все посмотрели на Гарри и в комнате наступили тишина. В пять шагов Сириус оказался перед мальчиком.

— ТЫ! — повторил он и поднял руку.

— Нет! — воскликнула Гермиона.

— Остановись, Сириус! — закричал Флетчер.

Но было поздно. Две сильных, резких пощечины обожгли лицо Гарри, одна за другой и от удара он впечатался спиной в стену. В следующий момент у него в руке была палочка и:

— Экспеллиармус! — три палочки влетели в его руку — Ареса, Гермионы и Флетчера.

— Сириус прав. Это была моя вина. Фред умер и я…

— НО АРЕС ЖИВ, ТЫ, ИДИОТ! — вне себя закричала Гермиона и встала между Блэком и Гарри, с отвращением глядя на мужчину. — Никогда не прикасайся к нему снова! Это была не его вина! У Ордена было больше недели, чтоб переехать!

— Они узнали о нас только из-за его глупости, — процедил Сириус.

— Может, он и ошибся, но он защищал друга! — Гермиона не шевельнулась.

Гарри, придя в себя, осторожно тронул девушку за плечо:

— Гермиона, пожалуйста… — он не договорил. Вдруг открылась дверь и комнату заполнили ведьмы и колдуны, левитирующие бессознательные тела и прикрывающие ранения.

— Что случилось? — спросил Флетчер у первого вошедшего волшебника.

— Дамблдор снял заклятье Фиделиус с Ордена, чтобы защитить новеньких, которые не попадали под его действие. Мы сражались. В конце концов, Пожиратели отступили. Мы потеряли троих. Дамблдор и Снейп остались там ждать министерских, — устало рассказал мужчина. — Снейп сказал, что у него в лаборатории есть лекарственные зелья. Он сказал, что его сын поможет нам с ними…

Флетчер кивнул и попытался найти Гарри в наступившей суматохе, но того нигде не было видно. Блэк тоже исчез. Флетчер выругался про себя и пообещал себе отловить анимага и преподать тому урок о личных конфликтах в экстремальных ситуа… Но появление мальчика прервало его сердитые размышления: у того в руках были разнообразные бутылочки и пузырьки с зельями. За ним следовал злющий Блэк, с пузырьками в руках и крайним раздражением на лице.

Блэк поставил зелья на стол и вышел за одеялами. Гарри отдал Флетчеру его палочку и тот трансфигурировал несколько половичков в кресла и кровати. Хаос стал спадать.

Гарри страшился прибытия Дамблдора. И Северуса. При этой мысли болезненные спазмы сжимали его желудок. Он знал, что все случившиеся было его виной. Он вел себя безответственно и по-детски. Фред умер из-за его глупости. Фред… картина из его видения, когда его друг умирал, снова и снова вставала у мальчика перед глазами. Он тихонько скрючился у стены, чувствуя холодный пот по всему телу.

Резкие крики вырвали его из оцепенения. Это были Сириус, Гермиона и … Дамблдор. Кровь Гарри застыла в жилах. Ему не спрятаться от справедливого гнева. Он не мог дышать, вспоминая свои несправедливые упреки и крик неделю назад. Гермиона была права. Дамблдор был прав. Это он практически убил Фреда и тех двоих, о ком сказал мужчина.

— … мы не можем обвинять его, Сириус, — Гарри услышал голос Дамблдора. — Мы должны были немедленно сменить место. Меня подвела мысль, что мы надежно защищены чарами Фиделиус. Я должен был подумать об Аресе и новых членах Ордена. Мне нужно было сразу призвать Хранителя Секрета и наложить чары и на них тоже. Но случилось много другого, о чем пришлось побеспокоиться и я забыл. Это скорее была моя вина, чем Га… его.

Гарри посмотрел на директора сумасшедшим взглядом. Тот почти раскрыл его! К счастью, никто не заметил оговорки, но сердце мальчика зашлось в сумасшедшем ритме и он весь вспотел.

— Я сказала Сириусу то же самое, — ответила Гермиона, — Но он … он ударил Га.. его.

В этот момент Снейп поднял взгляд, прикованный доселе к полу, и вопросительно посмотрел на них. Сириус побледнел, но, к счастью, ситуация была на их стороне.

— Я… я просто разозлился. Я говорил ему, что… — промямлил он, притворяясь, что напуган упоминанием пощечин.

— Квайетус, подойди сюда, — строго сказал Дамблдор.

Гарри заставил себя встать и подойти к ним. Он чувствовал на лице горящие следы от пощечин и соленый привкус слез во рту. Директор взял его за плечо и увел маленькую группку подальше в кабинет. Как только за ними закрылась дверь, Гарри опустил голову:

— Это была моя вина, директор.

— Нет, — ответил ему знакомый старый голос, — нет, Квайетус, это не так.

Морщинистая, старая рука легла ему на плечо и Гарри больше не смог сдерживаться. Он почти упал вперед, сотрясаясь в рыданиях.

— Я должен был знать. Вы предупреждали меня. Гермиона предупреждала меня. Фред спас меня в прошлом году. Я убил его. Я убиваю всех вокруг себя. У меня нет сил. Я видел его, отдающего приказания своим слугам и я должен был знать, что это значит… — рыдал он, уткнувшись в мантию Дамблдора.

— Северус, — поглядел тот на Мастера Зелий. — Пожалуйста, принеси успокаивающее зелье. Сейчас.

Северус, который неуютно съежился за Гермионой, бросил последний изучающий взгляд на своего племянника и ушел в сторону лаборатории.

— Ты должен собраться, Квайетус, — тихо сказал старик. — Ты не можешь отвечать за то, что произошло. Скоро вернется Северус и ты не можешь болтать нечто подобное, иначе он поймет…

— Директор, я думаю, его проблема в том, что он совсем не спит по ночам. У него видения каждую ночь, недели напролет, — внезапно сказала Гермиона. — Он истощен ими. Профессор Снейп поймет это рано или поздно. Квайетус был прав. Он должен сказать правду.

— Нет, — резко ответил Дамблдор.

— Я уже рассказал ему, что я его племянник, — слабо прошептал Гарри. — Но я не могу сказать ему кто я такой на самом деле, Гермиона. Я не хочу потерять его.

— О ком вы говорите? — подозрительный голос прервал их. Они замерли. Первым пришел в себя Дамблдор.

— О тебе, конечно же, — как бы между прочим ответил он. — Твой юный племянник, — он подчеркнул последнее слово, — боится потерять тебя.

— Почему, — голос Снейпа прозвучал безразлично.

— Он винит себя в том, что произошло сегодня. Он боится, что ты отвергнешь его.

Слова Дамблдора так подходили к ситуации, что убедили даже Блэка и Гермиону.

— Мой юный племянник, — передразнил Дамблдора Снейп, — честнее, чем вы. А что до тебя, Блэк, — он повернулся к бывшему врагу. — Никогда не дотрагивайся до него больше.

Он положил руку Гарри на плечо.

— Идем, мальчик. Уже поздно, — сказал он и повернулся к остальным. — Я скоро вернусь и мы всем найдем место.

* * *

Северус не был дураком. Что-то происходило, он был уверен, но даже его обостренные чувства не могли точно подсказать, что именно. Что-то с его племянником. С его… блестящим, серьезным, добрым и необъяснимо знакомым мальчиком.

Была ли эта знакомость напоминанием о прошедшем годе, о чем-то, что не стерло заклятье? Или о чем-то еще? Он снова и снова спрашивал себя об этом всю последнюю неделю.

Он также чувствовал постоянное напряжение в мальчике. И усиливающуюся день ото дня усталость. Как если бы тот никогда не спал. Иногда ему казалось, что он видит последствия пыточных проклятий, сотрясающие тело мальчика: мускульные реакции были такими недвусмысленными… Особенно от Круциатуса.

Но.

Но.

Всегда оставались «но». Кто мог пытать его среди ночи в Поместье Снейпов, не входя в дом и комнату? Он проверил каминное соединение, охрану, даже наложил защитные заклинания на комнату племянника, которые разбудили бы его, если бы кто-то нарушил их.

Но никто и ничто не проникало туда. Тем не менее, мальчик становился все более и более изможденным. Да, Северус не видел этого на лице, но в движениях это было очевидно.

Скрывающие чары. Чертов ребенок накладывал на себя какие-то скрывающие чары, чтобы спрятать что-то.

Северус никогда не был доверчивым. За последние двадцать лет он стал почти параноиком и знал это. Но этот мальчик ДЕЙСТВИТЕЛЬНО скрывал от него что-то. Почему? Ответа не было.

Иногда он почти хотел наложить Ревело на глупого ребенка, но всегда останавливал себя. Почему-то ему хотелось, чтобы мальчик сам открылся ему. Так же, как рассказал ему правду об их отношениях. Без нажима, принуждения, криков и обвинений. И — против воли Дамблдора. А это кое-что значило!

Странные отношения мальчика с Дамблдором тоже были непонятны. Северус никогда не видел, чтобы кто-нибудь, кроме Волдеморта и его слуг, открыто сопротивлялся старику. А этот малыш делал это. И не раз. Он вспомнил одну из их стычек в госпитале. И потом было несколько таких же. Даже Дамблдор признавал их разногласия.

Странно… Мальчику было семнадцать, ведь так? Но тогда… кто он такой, чтобы сопротивляться Дамблдору? Кем был его брат, чтобы произвести такого упрямого ребенка?

Когда последний вопрос в первый раз пришел ему в голову, Северус перерыл семейные архивы и имущество, чтобы разузнать больше о собственной плоти и крови. Он нашел не так уж много: свидетельства о рождении и смерти (последнее подтверждало рассказ мальчика об обстоятельствах смерти его брата. Там говорилось, что Квайетус Снейп был подвергнут действию многочисленных проклятий и умер от действия Круциатуса.).

Ни фотографий, ни других документов, ничего. Ему надо спросить Дамблдора или этого странного мальчика, если он хочет узнать больше.

Но зато он нашел на камине несколько фотографий его самого и этого малыша. На одной фотографии они сидели рядом на диване, рука Северуса обнимала мальчика за плечи, а тот сидел, уютно прислонившись к нему… Но было в этой фотографии кое-что странное — мальчик был младше, но ужасно, почти болезненно худой. Его скулы выпирали, а под глазами были явственные темные круги. Он был в настолько плохой форме, что его нынешнее жалкое состояние можно было считать почти нормальным.

Может быть, малыш страдал от каких-то неизлечимых заболеваний? Возможно, Дамблдор решил связать его с мальчиком только чтобы он сумел найти лечение? Но тогда почему никто не сказал ему, в чем проблема?

Пока дни шли, сменяя друг друга, случились упомянутые события, которые окончились смертью Фредерика Уизли, и Орден переехал в Имение Снейпов, к его изрядному неудовольствию.

У мальчика случился нервный срыв той ночью и Северус проводил его в комнату. Он в первый раз вошел туда с момента переезда и сразу почувствовал какие-то чары… На комнату были наложены заглушающие чары. Ему ужасно захотелось схватить племянника и расспросить о них, но странный ребенок едва держался на ногах, так что Северус уложил его спать и пристал к Дамблдору.

— Альбус, я хочу спросить тебя, — начал он, как только они остались одни. К тому времени все нашли место, где можно было провести ночь, — о мальчике.

— Не сейчас, Северус, — отрицательно помотал головой тот. — Я должен связаться с Кассией и Поппи. Мне также нужно поговорить с Уизли. Завтра собрание школьных попечителей, затем вынесение приговора Малфою — после обеда и послезавтра. Мне нужно рассказать Аркусу о новых смертях и обсудить школьные правила. Ты не помнишь, но Люциус, пока был директором, изменил некоторые из них и нам надо переделать их снова… Прости, мой дорогой мальчик, но если ты хочешь что-то узнать, спроси у племянника.

— Нет, Альбус, я не хочу давить на него. Я уверен, ты знаешь ответы на мои вопросы и …

— Нет, — резко прервал его Дамблдор. — И поверь, если мы не говорим тебе чего-то, значит, тебе нельзя это знать.

— Ты перекладываешь ответственность на ребенка, Альбус. Ты несправедлив к нему. — Северус глубоко вздохнул. — Хорошо. Предлагаю сделку. Ты отвечаешь мне на один вопрос и я не ухожу из Ордена.

— Северус, не угрожай мне, — устало сказал Дамблдор. — У меня нет времени для этих игр.

— Как и у меня, — холодно ответил тот.

Они молча смотрели друг на друга. Наконец Дамблдор вздохнул:

— Один вопрос, Северус.

— Мальчик болен, Альбус?

Директор, к удивлению Северуса, закрыл глаза и устало помассировал виски.

— На этот вопрос ответить нелегко, Северус. Технически, он не болен. Он не страдает от каких-либо заболеваний или чего-то подобного.

— Но?

— Но у него глубокие внутренние травмы. С ним очень плохо обращались в детстве. Это отразилось и на его физическом состоянии.

— Ты хочешь сказать, его пытали, Альбус? — быстро переспросил Снейп.

— Это уже второй вопрос, Северус, я не могу…

— ЕГО ПЫТАЛИ? СКАЖИ МНЕ, АЛЬБУС, РАДИ БОГА! — закричал тот и схватил старика за руку. — ОТВЕТЬ МНЕ, ответь, пожалуйста! — последние слова прозвучали умоляюще.

— Да, Северус, — бессильно прошептал тот. — Но, пожалуйста, не спрашивай его об этом. Он сам расскажет тебе все, как только почувствует, что снова может тебе доверять.

Проклятье. Проклятье, проклятье, — повторял себе Северус, уже лежа в постели. Его племянник был полон загадок, его пытали и ему, Северусу, надо было притворяться его отцом. Идеальное основание хороших взаимоотношений, подумал он. Ему придется заслужить доверие ребенка, которого пытали — ребенка, который был, возможно, более подозрительным, чем он, Северус Снейп. Он понятия не имел, с чего начать.

* * *

Дверь тихонько скрипнула, когда кто-то вошел в лабораторию.

— Могу я тебе помочь?

Северус поднял глаза. Мальчик выглядел более здоровым, чем вчера: хороший ночной сон оказался бесценным средством. Он изучил знакомые черты: все еще были видны следы истощения и боли. Годы ужаса нельзя было исцелить одной мирной ночью. И его глаза были пустыми и угрюмыми. Бедняга.

— Если хочешь, — Снейп пожал плечами.

Мальчик на цыпочках подошел ближе и заглянул в котел.

— Модифицированное Волчьелычное зелье? — он взглянул на Северуса поверх котла.

— Не мог устоять перед искушением приготовить его самостоятельно, — Мастер Зелий позволил маленькой улыбке прокрасться на лицо.

— Это ты создал его, — улыбнулся в ответ племянник и наклонился над столом, проверяя ингредиенты.

— В статье говорится, ты много помогал мне.

Мальчик поднял на него глаза. В этот момент свет упал на его худое лицо и Северус заметил голубоватые синяки. Почти в оцепенении, он вытянул руку и дотронулся до опухолей.

— Что это?

Тот осторожно ощупал лицо.

— Ох, — его улыбка исчезла, — Сириус ударил меня вчера. Потому что…

— Я знаю, — сказал Северус и почувствовал внезапный приступ гнева. Мальчик съежился, услышав резкий тон. Мужчина осторожно погладил его по плечу: — Я сержусь не на тебя. Я зол на Блэка. Он не имел права бить тебя.

— Но я…

— Нет. Я слышал всю историю от мисс Грейнджер и директора. Сегодня утром я говорил и с мистером Ноттом. Ты сделал то, что посчитал правильным. Это было неразумно, но нападение произошло не по твоей вине.

— Фред был моим другом, — вдруг сказал мальчик. Северус здорово испугался. Он не был готов к ситуации вроде этой: горюющие мальчики… — Он и Джордж первыми приняли меня в школе, даже несмотря на то, что считали тебя моим отцом. А теперь он мертв… И я никогда не благодарил его за то, что он пытался спасти нас, — мальчик скрючился и прижался лбом к крышке стола. Северус чувствовал себя совершенно по-идиотски.

Что он должен был делать с всхлипывающим ребенком? Что делают родители в похожих ситуациях? Если бы тот был младше… но ему семнадцать! Мастер Зелий не мог вспомнить, чтобы он плакал в таком возрасте…

Нет. Был ОДИН раз. Когда он узнал о смерти Энни. Внезапно Северус вспомнил тот полдень очень отчетливо. Он был в своей квартире, в Лондоне. Несколько минут назад вернулся с работы и взял номер Пророка, чтобы почитать за чашкой чая. Взглянув на заголовки, он подумал, что это ошибка.

«Знак Мрака над Имением Блэков» — была озаглавлена статья на первой странице. И картинка со снующими туда-сюда аврорами и неподвижными жертвами.

Энни.

И другое воспоминание: его первое убийство. Дети и взрослые… Чувство, что он сделал что-то непоправимое, что-то настолько ужасное, что никогда не может быть прощено…

Этот мальчик сейчас винит себя в смерти друга.

Медленно, неуверенно он обошел стол, осторожно, как к дикому животному, приблизился к мальчику и присел рядом с ним.

— Это не твоя вина, Квайетус, — в первый раз, насколько он мог припомнить, он назвал мальчика по имени. — Это была просто несчастливая ошибка. Ты старался спасти мистера Нотта. Ты не сделал ничего неправильного.

Мальчик зарыдал взахлеб. Северус чувствовал, что его сердце бьется где-то в глотке. Что он сделал не так? Он видел, как ногти племянника оставляют царапины на твердой поверхности стола, затем тот сжал кулаки так, что побелели костяшки, и из всех сил стукнул по крышке.

— Я должен был быть более внимательным. Я просто безответственный идиот… — мальчик закашлялся.

— Нет, — растерялся Северус. Он не был хорош во всяких утешениях. — Ты не безответственный. Ты не идиот. Ты не виноват, — ради Бога, сколько раз ему придется повторить это, чтобы успокоить малыша?

— Я не хочу больше жить, — выдавил тот сквозь слезы.

Сердце Северуса остановилось. Это было его собственное чувство. Сколько раз он испытывал это, когда вспоминал свои собственные грехи, ошибки и вину?

Но…

Но…

Снова эти чертовы «но». У мальчика не было грехов, подобных его! Почему он в таком отчаянии?

Сжав губы, Северус схватил его руки и почти отодрал от стола, заставляя ребенка посмотреть на него.

— Посмотри на меня, — попросил он, подавив сомнения. — Посмотри мне в глаза.

Медленно-медленно мальчик поднял к Северуса залитое слезами лицо, тяжело дыша и икая.

— Это. Не. Твоя. Вина, — повторил Северус, подчеркивая каждое слово. — Пойми. Это война. Война не обходится без жертв. Иногда приходится терять близких.

Короткий взгляд и преданый вид малыша внезапно заставили Мастера Зелий осознать, что сейчас он считает его, Северуса, таким потерянным человеком. Руки в его хватке стали безвольными и плечи поникли.

— Я знаю, — ответил слабый голос. — Но я не хочу привыкать к этому.

— Ты не должен.

— Теперь все будет по-другому, — прошептал мальчик.

— Жизнь всегда такая, — пробормотал мужчина.

— Я знаю, — мальчик опустил голову.

Его плечи дрогнули и он прижался к Северусу. Тот замер от удивления, но устоял перед желанием отшатнуться. Это было что-то, чего он никогда не делал раньше. Он не был успокаивающим типом, так что никто никогда ни искал у него поддержки. Но… это не было так уж отвратительно. Наоборот, это было приятное чувство. Он похлопал мальчика по спине, по его представлениям, ободряюще и позволил ему поплакать. Как только тот почувствовал это, он обвил Снейпа руками и обнял.

— Спасибо, Северус, — сказал он и вытер слезы рукавом. — Но, мне кажется, надо проверить твое зелье. Оно воняет.

Северус, к своему глубочайшему удивлению, не хотел так быстро отпускать его. Но зелье действительно воняло. Он поднялся на ноги.

— С ним все нормально, — он улыбнулся и протянул руку, помогая племяннику встать. — Но нам надо поторопиться. Через несколько минут начнется вторая фаза.

— Конечно.

Они быстро работали в уютной тишине. Только когда зелье мирно булькало на огне и все было готово к третьему этапу, они ненадолго присели. Когда взгляд Северуса снова наткнулся на синяки на лице мальчика, он вдруг вскочил и достал из шкафчика напротив целебный лосьон. Подойдя к окну он поманил племянника:

— Иди сюда.

Тот послушался.

Нахмурившись, Северус осторожно протер синяки лосьоном. Мальчик чуть-чуть напрягся, но сразу расслабился от мягких прикосновений.

— Здорово, — он улыбнулся с закрытыми глазами. — Спасибо.

— Всегда пожалуйста.

В Норе стояла гробовая тишина, когда Северус и Гарри прибыли на похороны. У Гарри в мыслях Нора и счастье были почти идентичными понятиями, здесь он впервые почувствовал настоящие радость и счастье — а теперь тут царила неподвижная тихая дремота, как если бы все, даже самые маленькие кусочки счастья навсегда покинули это место. Окна были закрыты, как горюющие глаза и даже гномы не шевелились в саду.

Снейп не выглядел тронутым, но он не бывал здесь прежде — подумал Гарри, но сам он страшно нервничал и боялся встречаться с Уизли. Да, ему много раз говорили, что смерть Фреда не его вина, что он хотел помочь Аресу, но сам он не мог себя простить.

Фред принял его как Квайетуса Снейпа и никогда не был предубежден против сына Мастера Зелий, в отличие от многих гриффиндорцев и его брата, от которого Фред даже защищал его. Он и Джордж всегда были заодно с ним во время выходных в Хогвартсе, Фред был среди тех, кто пытался спасти его и Северуса из плена Волдеморта, а теперь он мертв.

И еще вспомнилось — когда он был еще Гарри Поттером, близнецы помогали ему бессчетное количество раз: много раз их помощью была просто шутка или глупая забава, но они всегда поднимали Гарри настроение — даже на втором курсе, когда все отвернулись от него, считая Наследником Слизерина… Ну, в каком-то странном смысле он и был наследником — не самого Слизерина, но темных колдунов, хотя его родители не были темными.

А теперь Фред лежал мертвый и ничто не могло вернуть его.

Гарри вдруг понял, что был бы ужасно благодарен, если бы мог на кого-нибудь опереться, в очень конкретном смысле слова. Единственной доступной персоной был Северус, но их отношения еще не были настолько близкими, чтобы Гарри отважился это сделать. Поэтому он вздохнул и попытался подготовить себя к тому, что ждало их внутри.

Северус вежливо постучал, вместо того, чтобы врываться внутрь, как он обычно это делал и им открыл Билл. Старая коричневая дверь скрипнула, отворяясь.

— Профессор Снейп, Квайетус, — слабо улыбнулся Билл и указал им в сторону кухни. — Я боюсь, сейчас слишком много народу… — он извинился с отсутствующим видом и исчез, предположительно, чтобы сообщить об их прибытии.

Они не пошли внутрь. Снейп ненавидел переполненные помещения и Гарри был рад этому. Его сильнейшая нелюбовь к прикосновениям исчезла, но это не значило, что ему понравится быть окруженным и сжатым толпящимися людьми. Гарри не знал, вынесет ли он это, даже если никогда раньше ему не доводилось попадать в такие ситуации.

Пока ничего не происходило, Снейп остановился в небольшой прихожей, но Гарри прошел к кухонной двери и вошел внутрь. Вопреки своей неловкости, ему стало интересно кто там. Теперь он был намного выше, чем раньше, когда бывал здесь и мог ясно всех видеть. Там были все члены Ордена и все Уизли — кроме Перси. Гарри был напуган и зол одновременно. Да, у Перси и его родных были разные взгляды на этику и политику, но был убит его брат. А он не пришел, хотя не был в тюрьме, как многие другие авроры. Гарри не знал больше ничего о самонадеянном, узколобом мерзавце — ни где он работает, ни что он делает, — только то, что его уволили почти сразу, как Патил стал Министром. Их последняя встреча заставила Гарри пожелать свести дальнейшие возможности столкнуться с Перси к минимуму. Так что теперь он не был разочарован, ему было грустно за других членов семьи.

Гермиона, которая разговаривала с Джинни, внезапно заметила высокую фигуру Гарри в дверях. Она помахала ему, улыбаясь. Джинни проследила за ее взглядом и также выдавила улыбку. Гермиона провела здесь уже три дня, помогая миссис Уизли с похоронами и тихо поддерживая семью. Сейчас она оставила подругу и проложила себе путь к Гарри сквозь переполненную комнату.

— Привет, Квайет, — улыбнулась она и крепко обняла его. — Они не винят тебя, совсем наоборот, не волнуйся, — прошептала она так, что только Гарри мог слышать. — Это не твоя вина. Не делай их еще более печальными, обвиняя себя, пожалуйста.

От слов Гермионы ему стало легче, но он все еще не знал, как встретиться с Роном после того, как несколько раз отверг его извинения в прошлом году.

— А то, что сделал Рон, не имеет ничего общего с этой ситуацией, — прошептала девушка, словно читая его мысли. — Ты не сделал ничего плохого.

— Мисс Грейнджер, пожалуйста, — прервал их холодный голос Снейпа. — Можно мне получить сына обратно или вы намерены виснуть на нем все время?

Гермиона отпустила Гарри и он заметил вспыхнувший на ее щеках румянец.

— Простите, профессор, — пробормотала она.

— Тебе не за что извиняться, — просто сказал Гарри. — И спасибо.

Они улыбнулись друг другу и Гермиона оставила их, чтобы они смогли выразить свои соболезнования скорбящей семье.

— Так она просто друг? — услышал Гарри тихий голос Северуса. Даже не глядя, он знал, что тот ухмыляется.

— Да, — он поднял голову и посмотрел прямо мужчине в глаза. — Но не просто друг. А настоящий. Самый благородный и помогающий из всех.

Он не мог сдержаться и начал злиться. Гермиона была его другом, самым лучшим другом: она одна знала почти все о нем и, с другой стороны, ему не нужны были никакие подружки. Тех двух, которые нравились ему раньше, было вполне достаточно.

Втайне Гарри всегда винил себя в смерти Седрика и считал, что позволил Седрику умереть, чтобы увести у него подружку. А что до Леи… новой последовательницы Волдеморта… О ней лучше было вообще не думать. Иногда, когда он видел ее в видениях, он просыпался в слезах, дрожа и чувствуя пустоту в груди. Девушка все еще была прекрасна и казалась такой невинной… Он не знал, что думать, и поэтому старался не думать о ней вовсе.

И над всем этим было пророчество Трелони. Гарри прекрасно помнил его толкование, о котором прочел в дневнике отца месяцы назад:

«И… еще одно. Вчера Лили показала мне книгу о пророчествах. Она ищет толкование моего пророчества с сентября и теперь я могу поделиться с тобой результатом.

Вот как оно звучит: После смерти твоя любовь породит жизнь. Тот, кого ты любил, повергнет Волдеморта. Но он восстанет, когда его время придет. И твоему потомку придется столкнуться со смертью, чтобы уничтожить его и остаться.

Лили объяснила, что я умру. Ну, я всегда это подозревал. Она сказала, что моя смерть, вероятно, поможет кому-то выжить, но эта часть непонятна даже ей. Это будет Лили, кто уничтожит Волдеморта, но лишь на время — это ясно из второй части. У нас будет ребенок — ты, но твоя судьба не так определенна, как наша. Ты сможешь выбирать — уничтожить его или нет. Если ты выберешь первое, чтобы спасти мир от власти монстра, тебе придется умереть. Я знаю, что единственная возможность противостоять Убийственному Проклятью — самопожертвование. Это касается не только Авада Кедавра, но и любого подобного намерения. Только добровольная жертва может спасти и защитить наш мир. Видимо, это ТВОЯ добровольная жертва.

Что значит «остаться» в пророчестве — это интересная тема.

Я думаю, ты можешь начать вести свой дневник… если понимаешь, о чем я …»

Он столько раз читал это, что выучил наизусть. Это проклятое пророчество предрекало его раннюю смерть и Гарри не собирался оставлять после себя кого-то горюющего, не говоря уже о детях, на которых намекал его отец в последнем предложении. Но… он жаждал любви и принятия, и других, более конкретных вещей, но всегда игнорировал эти мысли, принимая взамен простые и доступные вещи: дружескую заботу Гермионы, неохотное внимание Северуса, глупую любовь Сириуса (потому что Сириус любил его, Гарри хорошо знал это, но очень по-своему, что не совсем совпадало с гарриным представлением о любви) и своих друзей, расположение Ареса и Невилла.

И давным-давно были Фред и Джордж.

— Северус, Квайетус, — миссис Уизли прервала его размышления. Она как-то выбралась с кухни, чтобы поприветствовать их. Гарри был готов увидеть ее плачущей или стенающей, но ее глаза были сухими, хотя и очень красными, темные круги обрамляли их. Она была намного худее, чем раньше, но строгая и стойкая, как скала. И Гарри внезапно понял, что его прошлое впечатление о ней было обманчивым. Она не была слабой, вовсе нет. Ей все еще надо было присматривать за семьей, вырастить двух детей и поддерживать мужа и других детей, которые собирались на войну, и она не могла позволить себе горевать долго. Сейчас она пожала им руки и провела в комнату, чтобы они встретились с другими членами семьи.

— Джордж, — Гарри не мог сдержать дрожь, глядя на него. Если миссис Уизли была в плохом состоянии, то Джордж выглядел так, будто он умирает. Его лицо было серым, взгляд пустым, губы сжаты в незнакомой гримасе. Он просто кивнул Гарри, но, увидев своего бывшего учителя, чуть оживился:

— Рад видеть вас, профессор, — пробормотал он почти шепотом. — Я хочу поблагодарить вас за помощь…

— Вам не за что меня благодарить, мистер Уизли, — ответил тот в своей обычной манере, но чуть мягче, чем обычно. Гарри знал, что они говорили о той схватке, потому что видел почти все в своем видении. Это Снейп пытался спасти Фреда, но действовать под чарами Фиделиус было сложно и медленно. Но он спас Джорджа.

Только теперь, после слов Северуса, Джордж повернулся к Гарри и крепко обнял его на несколько секунд:

— Гермиона сказала, ты винишь себя. Прекрати. Это вина Волдеморта, а не твоя.

Рон подошел к нему:

— Джордж прав, Квайетус, — сказал он спокойно и протянул руку. Гарри принял ее и пожал. — Профессор, — Рон кивнул Снейпу с легкой неприязнью в глазах.

Если Северус и был удивлен такими хорошими отношениями своего предполагаемого сына с гриффиндорцами, то он ничем это не показал. Он просто стоял там со скрещенными на груди руками, глядя на директора, подходящего к ним. Лицо Дамблдора было изможденным и потрепанным, морщины были глубже, чем раньше, а взгляд усталым и тусклым. Даже его движения стали медленнее и неувереннее, потеряв обычную решительность и остроту.

— Осталось десять минут, — его ясный голос разнесся среди общего бормотания. — Я предлагаю всем, кто не член семьи, двигаться в сторону кладбища. Мундунгус покажет дорогу.

Толпа двигалась тихо и медленно, и через некоторое время Гарри обнаружил себя между Гермионой и Северусом. Последний бросал на девушку быстрые взгляды, как будто осуждая. Гарри совсем не нравились эти взгляды, но место для их обсуждения было неподходящим, так что он просто перестал обращать на них внимание.

Похороны были долгими и тяжелыми. Особенно когда — к удивлению многих — появился Перси и встал рядом с остальной семьей, оставаясь там до конца службы. Миссис Уизли, которая до сих пор держала себя в руках, сломалась и ее потерянный, и вновь обретенный сын поддерживал ее.

Гарри не мог плакать. У него не осталось слез. Он просто безучастно смотрел, как гроб опускают в могилу и когда сухие комья земли застучали по крышке, стиснул зубы и приказал себе не плакать. Он был так погружен в свои мысли и воспоминания, что только свистящий шепот Северуса смог отвлечь его:

— Держи ее!

Гарри только моргнул. Следующим, немыслимо быстрым движением, Северус обогнул юношу и подхватил падающую Гермиону. Он поднял ее на руки и понес к ближайшей тени. Гарри последовал за ним.

— Мама, мама, — услышал он ее тихое бормотание.

— Гермиона? — неуверенно произнес юноша.

Девушка подняла глаза, когда Северус положил ее на скамейку.

— Жизнь отвратительна.

Гарри присел рядом.

— Ты уже говорила это.

— Я знаю. Она все еще отвратительна.

— Да, я знаю, — прошептал Гарри.

Они посмотрели друг на друга, не замечая испытующего, но понимающего взгляда, каким темный высокий мужчина смотрел на них.

* * *

К счастью, мальчику не пришлось свидетельствовать на суде над Малфоем, думал Северус спустя несколько дней после похорон. Он представить не мог, чего тому могло стоить еще одно испытание. Другой чрезвычайно радостной вестью было то, что в последнюю неделю летних каникул им предстояло отбыть в Хогвартс. Дамблдор предупредил, что камин в их апартаментах будет заблокирован и им придется перемещаться через директорский кабинет, но это было неважно.

Через несколько минут вся эта суматоха останется позади и ему больше не нужно будет беспокоиться о Блэке, его приемной дочери, двух студентах и всем Ордене вдобавок. Он хотел, чтобы все оставили его в покое, кроме мальчика. Его общество было на удивление терпимым и даже доставляло удовольствие.

Нда… похороны Фредерика Уизли заставили Северуса понять несколько важных вещей о его племяннике. Во-первых, мальчик очень заботился о своих друзьях. Северус даже подозревал и чуть не обвинил того, что между ним и этой Грейнджер что-то происходит… Просто их дружба была чем-то большим, чем могла быть дружба в понимании Северуса. Но в чем заключалось это «большее» он не мог понять. Это не была любовь, скорее общее чувство покинутости и одиночества, сиротства, отсутствия опоры и поддержки. Оба потеряли свои семьи этой весной: семья Грейнджер была убита в ту же ночь, когда он стер себе память, война была в самом разгаре и никто не знал, как долго это продлится.

— Я готов, Северус, — мальчик вошел в комнату. — Мы можем отправляться.

— Ты можешь вернуться в любой момент, если захочешь, — коротко ответил тот и опять взглянул на племянника. Ну, он был Снейпом — эта мысль всегда согревала его изнутри. И сказать по правде, не только согревала, — простое присутствие мальчика оказывало на Северуса сильное и непонятное действие. В первый раз после того заклятья он почувствовал что-то вроде чувства общности, причастности. Даже обязанность присматривать за мальчиком была, определенно, приятной ношей.

— О, Северус, Квайетус, приятно видеть вас снова, — встряхнул его голос Дамблдора и он внезапно осознал, что они уже в директорском кабинете. Он взглянул на старого человека, сидящего за столом, заваленным документами, очки висели у того на кончике носа.

— Я вижу, ты занят, Альбус, — вздохнул Снейп, подумав о собственных документах и раздраженно тряхнул головой.

— Да, немного, — Дамблдор встал и потянулся. — Но мне все же надо поговорить с Квайетусом, — он повернулся к мальчику. — Я знаю, это было неожиданностью для тебя, обнаружить, что ты избран Лучшим Учеником, хотя ты никогда не был старостой. Поэтому я связался с Минервой и …

— Стоп! — голос Северуса прервал мягкий поток слов. — Какое отношение имеет Минерва к обязанностям Кваейтуса?

Дамблдор казался немного удивленным, когда посмотрел на мальчика поверх очков. Тот отрицательно мотнул головой. Директор вздохнул и обернулся к Северусу, спокойно произнеся:

— Он гриффиндорец, Северус.

Мастер Зелий видел, что оба они приготовились к его реакции, но ее не последовало. В конце концов, это не было неожиданностью. Единственный друг его племянника не-гриффиндорец — Арес Нотт — был исключением из слизеринцев, остальные же были гриффиндорцами — Грейнджер, Уизли, даже Невилл…

— Могу представить удивление студентов, когда они узнали, что мой сын, — он саркастично подчеркнул последнее слово, — на самом деле гриффиндорец. Мне наиболее любопытно, как отреагировали слизеринцы.

Дамблдор неуверенно пожал плечами и кивнул на мальчика:

— Это не моя история, Северус, меня здесь не было. Все это произошло, пока директором был Люциус.

Странный ребенок раздосадовано улыбнулся:

— Они не знали, что подумать. Кажется, это было что-то вроде тяжелого шока. Но большинство не возражало против моей принадлежности к какому-то факультету, — ответил он.

— Опять стоп, — запутавшись, сказал Северус. — Что это за история о Люциусе и твоем распределении?

Короткое молчание.

— Знаешь, Квайетус не был распределен в начале года, — начал директор.

— Но Альбус! Это против школьных правил!

— Двадцать баллов с Гриффиндора, — тихо добавил мальчик.

Оба мужчины недоуменно уставились на него.

— За нарушение директором школьных правил, — объяснил он. — Он когда-то учился в Гриффиндоре, так что я решил, будет справедливо снять баллы с Гриффиндора.

Директор впервые за много недель улыбнулся по-настоящему и знакомый блеск снова появился в его глазах. Даже Северус слегка кивнул:

— В этом я солидарен с мальчиком, — он посмотрел на своего старого друга. — Но я хочу знать причину, по которой он не был сортирован.

Хорошее настроение Дамблдора испарилось.

— Мы не хотели, чтобы Кваейтус жил отдельно от тебя, Северус, — спокойно объяснил он. — Отчасти из-за твоего желания защитить его от возможных последователей Волдеморта среди студентов…

— Понятно, — Северус действительно понял причины некоторых своих действий в прошлом. Но все, связанное с мальчиком, казалось слишком странным, слишком завязанным на эмоциях. А он вовсе не считал, что им могут управлять эмоции. Он все еще размышлял о своих прошлых мотивах, когда знакомая фигура появилась перед ним в подземельях.

— Приятно видеть вас снова, Северус, Квайетус.

— Сэр, — мальчик коротко, но очень вежливо поклонился призраку.

— Саевус, — последовал его примеру Снейп.

— Твой сын все больше и больше похож на тебя и твоего брата, Северус. Ты можешь гордиться им. Он вежлив, как ты и умен, как был Квайетус.

У Северуса снова возникло это странное ощущение, которое всегда появлялось при упоминании его умершего брата: неуверенность, пустота, тоска и почему-то — боль.

Поэтому он просто кивнул Кровавому Барону, подошел к своей двери и вошел внутрь.

Быстрым взмахом палочки он зажег огонь в факелах и камине.

И тут будто что-то ударило его.

Что-то неожиданное.

Часы. Часы на стене.

Внезапно его горло сжалось в панике, но он не знал, почему.

Часы были совершенно новой вещью в комнате. У них были две стрелки, которые сейчас указывали: «ДОМА».

Квайетус. Северус. Дома.

Но не это потрясло его.

На какие-то секунды он увидел другое положение стрелок. Северус — «Дома». Квайетус — «ВУ».

Он прекрасно знал, что могло означать «ВУ».

Великий Ублюдок. Волдеморт.

Он поглядел на мальчика, но тот уже исчез на кухне. По мягкому звяканью Мастер Зелий понял, что мальчик готовит чай. Северус опустил их коробки на пол и подошел к камину, потому что заметил кое-что еще.

Фотографии. На каминной полке стояли фотографии. Северус замер. Множество фотографий мальчика и их двоих вместе. И на этих фотографиях Северус улыбался так, как, он был абсолютно уверен, не мог бы улыбаться никогда в жизни: счастливо, улыбались даже его глаза…

Застыв, Северус глядел на свое собственное изображение, которое помахало и улыбнулось ему, а затем обняло за плечи мальчика, который тоже выглядел очень счастливым. Внезапно Северус вспомнил свой первый разговор с ним, когда он пришел в себя в госпитале:

«— Как много я упустил?

— Что ты имеешь в виду?

— У нас хорошие отношения?

— Очень хорошие, сказать по правде.»

Это случилось вскоре после того, как жизнь вернулась в его тело. Кто-то купал его. А, это снова был мальчик.

Северус подошел к своему столу. Еще одно фото — он и мальчик играют в шахматы. Это что-то значило для него, раз он поставил это фото на стол. Протянув руку к фотографии, он задел кучку бумаг, которые рассыпались и медленно упали на пол, как огромные хлопья снега. Тесты и эссе по зельям. Проверенные и непроверенные работы были свалены вместе.

Он забыл о фото и нагнулся поднять пергаменты.

Первый был Невилла Лонгботтома. Тест. Прекрасно написанный тест.

— Северус? — раздался позади обеспокоенный голос.

Он поднялся из-под стола и серьезно спросил:

— Да?

— Твой чай, — облегченно произнес мальчик и поставил чашку на стол.

Северус просто кивнул и открыл верхний ящик стола. Вот он. Его журнал успеваемости студентов. Было немного странно видеть даты, которых он абсолютно не помнил. Он посмотрел раздел пятикурсников. Все было знакомо, кроме пары изменений: не было фамилии Поттера и в последней строчке было дописано имя Квайетуса. Рядом стояла отметка — «Великолепно». Это было неудивительно. В госпитале он узнал о способностях и знаниях мальчика в этой области. Но рядом с именем Лонгботтома… невероятно, но там было написано его собственной рукой: «Сверх ожиданий». Лонгботтом. Сверх. Ожиданий. Смешно.

Он быстро пробежал глазами по всем оценкам в поисках других шокирующих изменений, но их не было.

Только Лонгботтом.

Внезапно он вскочил и выбежал из апартаментов, направившись в свою лабораторию. Она выглядела нетронутой, все работы были проверены и все документы в порядке лежали на столе. Результаты выпускных экзаменов, С.О.В., Т.Р.И.Т.О.Н. Слегка трясущимися руками он перелистал пачку результатов С.О.В. до буквы «Л». «Лонгботтом» — почти сразу нашел он — «Сверх ожиданий», снова. И письменный тест: «Великолепно». Великолепно? Как такое может быть?

Он рухнул в кресло. Что произошло в прошлом году? Где он оставил свои мозги? Неуклюжий Лонгботтом варит зелья? Он сгреб все документы и понес их домой. Когда он вернулся, мальчик не выглядел удивленным:

— Это Невилл, да? — спросил он, широко улыбаясь.

Северус буркнул что-то неопределенное и вывалил все на стол, создав полнейший беспорядок.

Остаток дня они провели в приятной тишине. Он узнавал имена своих прошлогодних первокурсников, проверяя их работы, и составлял списки студентов для классов Т.Р.И.Т.О.Н. по Зельям: было не так уж много студентов, чьи оценки соответствовали его требованиям. Снейп, Лонгботтом, Грейнджер, Патил, Малфой, Нотт, Бычешейдер из слизеринцев и гриффиндорцев, и еще пять: Бут, Брокльхерст, Эббот, Перкс и опять Патил. Ну, будет интересно снова учить близнецов в классах Т.Р.И.Т.О.Н., хотя он знал, что девочки не так талантливы, как были близнецы Уизли.

Кстати, об Уизли… Вдруг Северус вспомнил: он и двое мальчишек Уизли варят что-то подозрительное среди ночи, сразу после того, как он застукал их. И Фред, широко улыбающийся, когда они, наконец, закончили. Вдруг у Северуса перехватило дыхание от боли. Фред Уизли ушел навсегда.

Все изменилось вокруг него. Он устало поднялся и отправился в постель. К его удивлению, мальчик уснул прямо на диване, его голова покоилась на открытой книге и страницы шевелились от дыхания. Северус не мог сдержать улыбку. Он осторожно убрал книгу и призвал одеяло. И задумался — а где мальчик спал, когда жил здесь с ним? Войдя в спальню, он узнал ответ. Вздохнув, он вернулся в гостиную и взмахом палочки левитировал мальчика в кровать, которая казалась его.

Вернувшись из ванной, он погасил все факелы, но почему-то это показалось неправильным, поэтому он снова зажег один, рядом с кроватью мальчика. А потом тихое сопение другого спящего не давало ему заснуть. Тут ему в голову пришла удачная мысль — он поставил вокруг своей кровати заглушающие чары.

Сразу стало лучше.

Он уснул.

* * *

— …говорю тебе, Северус, мальчику будет лучше в Равенкло, чем в Гриффиндоре, он наш лучший студент, — завел Флитвик свой бесконечный спор.

Завтрак окончился и они сидели в учительской, ожидая прибытия Дамблдора с его новой жертвой — преподавателем Защиты от Темных Искусств.

— Дамблдор никогда не согласится, Филиус. — зевнул Снейп, — И мне кажется, мальчик вполне доволен тем, что есть.

— Но его таланты…

— У тебя занятия с ним. Ты можешь научить его всему, чему хочешь.

— Я не думаю, что в окружении гриффиндорцев он сможет развить свой потенциал, Северус. Его оценки стали ниже, когда он попал туда.

— Неужели? — удивился Северус. — Когда я поподробнее поглядел на его результаты С.О.В., мне чуть дурно не стало. Он все сдал почти идеально, хотя то время было для него совсем нелегким. Я умирал в госпитале, его друзья горевали, он едва выжил у Волдеморта… Я думаю, надо принимать это во внимание, Филиус.

Крошечный профессор улыбнулся:

— Я не знал, что ты поддерживаешь Гриффиндор, Северус.

— Разумеется, я не делаю этого! — нетерпеливо воскликнул тот.

— Пока твой сын там, ты поможешь им выиграть Кубок Школы также и в этом году.

Ох, он уже несколько раз слышал от Минервы, что в том году Кубок оказался у ее факультета.

— Филиус, — ему захотелось прекратить этот бессмысленный разговор, — если бы я мог спорить с Альбусом, я бы попросил его направить мальчика на мой факультет, ты не думаешь?

Его коллега вспыхнул.

— Да, думаю, ты прав, — промямлил он. — Но я просто…— но ему не дали закончить. Дамблдор и его новая жертва прибыли. Общее настроение в комнате немедленно поднялось. Новым учителем оказалась приятная молодая женщина, чуть старше тридцати, с каштановыми волосами, карими глазами и очень милой улыбкой.

Северус поглядел на нее с умеренным интересом. Первая привлекательно выглядящая особа после всех этих страшных и/или бесталанных учителей. Если даже она не слишком умелая, на нее хоть приятно посмотреть. Северус даже раздумывал, не поделиться ли этой мыслью с племянником, но быстренько передумал. Это было не по-родительски. Хотя, может, родители и разговаривают с мальчиками такого возраста о подобных вещах, но профессора с учениками точно нет.

— Армена Нуар, — представил ее Дамблдор.

Северусу девушка показалась едва знакомой, но он заметил, что его коллеги узнали ее немедленно.

— Первоклассный аврор, некоторое время она работала на Министерство, но после жалоб на методы допроса, используемые ее коллегами, Министр уволил ее.

«О, еще один Рыцарь Истины! — саркастично подумал Северус — Где были такие, как она, когда я находился там?»

— С тех пор она работала консультантом по безопасности в отделениях Гринготтса во Франции и Швейцарии. Наш новый Министр одолжил ее нам на год, пожелав ей удачи, что делаем и мы — после стольких лет несчастливых инцидентов.

Говоря по правде, было приятно, наконец, получить действительно компетентного преподавателя. Хотя в прошлом году, как он узнал от мальчика, этот предмет вела Арабелла Фигг, что также было неплохим выбором. Жаль, что Малфой убил ее, в конце концов. Очевидно, проклятье Гарольда Поттера все еще висело на этой должности. Снейп попытался представить, что может случиться с его новой коллегой в конце года. Переживет ли она этот год?

Пока он размышлял, девушка села рядом с ним. Он замер в нерешительности. Ему не настолько нравились женщины, чтобы получать удовольствие от ее близости или разговоров с ней. Поэтому он отвернулся и собрался спросить что-то у Минервы, но та о чем-то горячо спорила с Флитвиком. Вероятно, о его племяннике.

А новенькой не терпелось представиться.

— Вы Северус Снейп? — спросила она.

Он застонал и повернулся к ней.

— Да, это я, — холодно ответил он. Его тон не предполагал ответный энтузиазм.

— Я знала вашего брата, — дружелюбно сказала она. — Он учился на четвертом курсе, когда я поступила на первый. Я была в Равенкло, как и он.

Северус внезапно оживился. Он наконец-то сможет узнать что-то об отце мальчика и о своем брате. Он попытался изобразить на лице улыбку.

— Неужели? — спросил он, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком невежливо.

— Да. И я так счастлива, что Аркус стал Министром! Вы, конечно же, знаете, что он и ваш брат были лучшими друзьями, — Северус ничего не ответил, лишь кивнул. — Хотя потом Квайетус стал проводить больше времени со старым Поттером, и их дружба ослабла…

— Что? — потрясенно спросил Северус. Он правильно расслышал? Его брат и Поттер?

Его коллега рассмеялась:

— О, я вижу, вы до сих пор не разделяете его предпочтений. Очевидно, вы совсем не изменились.

Северус быстро заставил себя успокоиться. Настало время использовать свои навыки шпиона. Он придал лицу нейтральное выражение:

— Нет. Этим летом со мной произошел инцидент с заклятьем забвения и у меня до сих пор возникают проблемы с припоминанием некоторых людей и событий, — и добавил, как бы между прочим, — Поттеров, например.

— Я понимаю, — серьезно ответила женщина. — Значит, вы не помните отношения вашего брата и Поттеров.

— Да, — так же серьезно ответил он.

Глубоко внутри ему было любопытно — знал ли мальчик об этих отношениях и решил не говорить ему, или был так же неосведомлен, как и сам Северус. Тем временем, женщина рассказывала:

— Это было вроде секрета в общежитии Равенкло, что ваш брат не любит бывать дома. Как я слышала, он никогда не ездил домой, только на летние каникулы. После его четвертого курса Дамблдор велел ему заниматься Защитой дополнительно, под руководством Гарольда Поттера. Вы знаете, что эта должность уже была проклята, когда мы учились, поэтому у нас вместо учителей были некомпетентные идиоты, — оба улыбнулись, — поэтому ваш брат дополнительно занимался вместе со стариком… Я уверена, что это Гарольд Поттер проклял эту должность.

Северус удивился:

— Если вы знаете, что это место проклято, то почему согласились занять его?

Женщина пожала плечами:

— Я предупредила, что буду преподавать здесь только один год — столько в среднем продержался каждый предыдущий профессор и, надеюсь, выживу.

Она добавила тихонько:

— И еще я надеюсь тем временем найти контрзаклятье.

Они не закончили разговор, потому что Дамблдор начал планерку и три долгих часа они разбирали расписания, классы, студентов и учебники. После этого Северус не мог думать ни о чем кроме теплого душа и хорошей книги, которую можно почитать в тишине. Он покинул учительскую и вернулся к себе.

* * *

Мудрейх приговорил Люциуса Малфоя к лишению магии и пожизненному заключению в тюрьме Либерти, к глубочайшему облегчению Гарри. И ему не пришлось присутствовать на долгих заседаниях, давая показания и подтверждая вину этого ублюдка в убийстве Арабеллы Фигг. Тем не менее, за «быстроту и сообразительность», как сказал Патил, его рекомендовали к присвоению Ордена Мерлина второй степени, за спасение жалкой жизни предыдущего министра. Гарри показал это письмо Северусу — не зная, будет ли тот недоволен или горд за него.

И, конечно, Северус не сделал ни того, ни другого. Он казался совершенно незаинтересованным и небрежно махнул рукой:

— Эти награды — полная ерунда. Ты можешь прекрасно обойтись и без них… — и Гарри не мог не вспомнить вечер, когда они с Гермионой освободили Сириуса и Снейп, в гневе, что он упустил свою награду, разорялся на все больничное крыло.

— Ты лучше тщательнее нарезай эту мандрагору, чем концентрируйся на таких бессмысленных вещах… — гневно фыркнул мужчина и Гарри улыбнулся, опустив голову.

Их отношения стали нормальными, похожими на семейные, хотя близость, к которой привык Гарри, не вернулась. Они играли в шахматы, варили зелья и ходили вместе в Хогсмид, но не разговаривали по-настоящему, и Гарри не знал, что думать.

Иногда он заставал Северуса за разговором с новенькой учительницей и не мог понять причины. Она ему нравилась? Вроде бы нет, но Гарри никогда не видел Северуса увлеченным кем-то и не мог быть уверен. Однажды ему показалось, что он уловил имя «Поттер» в их разговорах и имя его отца. Он ощутил тяжесть в животе: если Северус узнает о прошлом, он обнаружит правду, рано или поздно. И Гарри был уверен, что это будет, вероятно, «рано».

Он не понимал, как Северусу удается не замечать его повторяющихся видений, потому что, хотя он и старался терпеть в тишине, знал, что иногда довольно громко вскрикивает, но мужчина ни разу не проснулся. А сон у Северуса был очень легким. Это было загадкой.

И Гарри страшился того дня, когда тот узнает его секрет.

Но Северус оставался в неведении.

До последней ночи, проведенной вместе.

* * *

Это случилось спустя два дня после собрания, когда учителя наложили защитные чары и охрану для защиты Хогвартс-Экспресса. Как Северус рассказал Гарри в прошлом году, каждый год использовалась новая защитная система, чтобы избежать нападений в будущем, если кто-нибудь разгадает ее.

Гарри не видел знакомой фигуры в капюшоне среди Пожирателей, поэтому сначала почувствовал облегчение, что Волдеморт не узнает о школьных мероприятиях. Но последующее было совсем не легким. Волдеморт был чрезвычайно зол, что не получил такой важной информации, поэтому сурово наказал двух новых членов Внутреннего круга за что-то, что не было сделано, хотя они лишь вопили, что старались встретиться со своим агентом в школе, но не смогли обнаружить его (или ее) местонахождения. Один из них даже предположил, что Дамблдор раскрыл его (они всегда говорили о нем «агент в школе»). От таких глупых предположений Волдеморт вконец обезумел (Гарри понял это сразу же, когда они только начали оправдываться) и приказал начать их пытку, «чтобы немного повеселиться».

Гарри заставил себя терпеть первые вспышки боли, но он знал, что не сможет молчать. Он будет стонать или даже кричать, и в то время как сила заклятий росла, таяла его способность сдерживаться.

Сейчас он тихо молился про себя, чтобы не появился Эйвери и никто не использовал Проклятье Ножа, но когда Гойл наложил заклятье, разбивающее кости, выдержка оставила его.

Гарри кричал, когда его кости раскалывались, и холодный пот выступил по всему телу. Он знал, что этой ночью уже не услышит никакой новой информации и старался прервать видение, но, как и много раз до этого, ему не удалось.

Новая волна боли вспыхнула в его груди — как если бы на него уселся великан — ему казалось, ребра трескаются, как соляные палочки в руках ребенка.

Он застонал. И тут кто-то вытряхнул его из видения.

Он знал, что это был Северус.

Он открыл глаза и заставил себя дышать. Его невидящий взгляд встретился с взволнованным взглядом мужчины.

— Что это было? — мягко спросил тот. Но Гарри несколько минут не мог ответить — он не мог набрать в легкие достаточно воздуха.

— Кошмар, — наконец, выдохнул он.

— Ты весь вспотел, — Северус дотронулся до его лица.

— Я знаю, — он сел, перед тем как пойти в ванную и принять душ.

Северус нахмурился, глядя на мокрую пижаму, облепившую худое тело.

Когда Гарри вернулся, Северус уже сменил его мокрые простыни. Мальчик благодарно глянул на него и забрался под теплое одеяло.

— Ты поставил заглушающие чары вокруг своей комнаты в Поместье, чтобы я не узнал о твоих кошмарах?

Гарри не знал что ответить и просто кивнул.

— Почему?

Он снова не ответил, уставившись на свое одеяло.

— Тебе всегда снятся кошмары о пытках? — когда Гарри не ответил и на этот раз, Северус спросил. — Они всегда такие сильные?

Гарри попытался глубже зарыться в матрас.

— Ответь мне! — рявкнул Снейп и мальчик резко вздрогнул.

Легкий вздох рядом с ним.

— Извини, — его плечо тихонько погладили. Так дотрагивался до него Северус. Но сейчас это был не его Северус. Гарри начал дрожать.

— Пожалуйста, расскажи мне, — услышал он тихий голос, но просто не мог ответить, а только тихонько застонал в подушку.

— Что я делал раньше, когда будил тебя?

— Ты обнимал меня, — Гарри было все равно, услышит он или нет. Он знал, что Северус больше никогда не обнимет его. Никогда. Никогда больше.

Но тут руки обхватили его, подняли и повернули лицом к Северусу. И те же руки неуверенно и осторожно обняли его, так, что его лицо прижалось к плечу его бывшего папы. И тут напряжение оставило его, он больше не думал о перемене Северуса, об их новых отношениях, ни о чем, кроме добрых рук, которые обнимали его, как раньше. И Гарри позволил себе заплакать.

— СЮДА! — закричал кто-то в темноте. — Сюда! Бегите!

В воздухе раздавались взрывы и грохот, треск разбивающихся стекол и летящих проклятий, стоны и вскрики боли и ужаса.

Гарри не понимал где он. Минуту назад он был в купе Хогвартс-Экспресса, болтал с Аресом, Гермионой, Симусом, Невиллом и, самое удивительное, с Роном. Там же была эта новенькая, Эрика (Гермиона и Симус — старосты и Гарри — Лучший Ученик оставили свои купе, чтобы поболтать с друзьями); они мирно беседовали, поедали сладости и пересказывали последние летние события, как вдруг поезд остановился с резким толчком, а глухой стук и удары сказали, что багаж вывалился с полок. Затем без предупреждения погасли все светильники и они оказались в полной темноте. Но только на минуту — когда их глаза привыкли к тьме, выглянув в окно, они увидели размытые фигуры, окружившие поезд.

На тех людях были длинные темные мантии и их белые лица блеснули в нескольких «Люмосах». Это были не лица, а маски. Которые означали только одно: Пожирателей Смерти.

Когда студенты поняли, кем были нападавшие, они запаниковали. А когда первым заклинанием вышибло дверь вагона, паника стала невообразимой.

Первой мыслью Гарри было, что они заперты в поезде, как в ловушке. Им некуда было бежать или прятаться, тактически они были в худшем положении.

— Эй, люди, — прошептал он, надеясь, что друзья услышат его. — Мы должны выбраться отсюда. Здесь мы в ловушке.

— Поезд окружен Пожирателями Смерти. Мы не сможем выбраться! — возразил Симус.

— Внутри у нас ни единого шанса на сопротивление, — ответил Гарри. — И сколько здесь еще совсем беззащитных детей…

— Первогодки! — испуганно воскликнула Гермиона. — Они совершенно …

— Мы не сможем их защитить, — перебил ее Гарри. — Но нам придется создать ситуацию, чтобы они могли скрыться.

— Разобьем окна! — предложил Рон.

— Нет! Окна слишком высоко от земли. Малыши не смогут выбраться через них, — возразила Гермиона, нервно заламывая руки. — Нам надо удалить стену вагона.

— И держать оглушающие заклинания, пока ее не будет, чтобы дети могли убежать, — добавил Невилл.

— Точно, — Гарри вскочил. — Пошли. Времени нет.

Разговор длился не больше одной минуты. Они выскользнули в коридор, полный испуганных детей и осторожно выглянули в окна, проверив противоположную сторону вагона. Гарри громко сказал, перекрывая шум:

— Сейчас стена вагона исчезнет на одну минуту! Подождите наших оглушающих проклятий и бегите так быстро, как сможете! Попытайтесь спрятаться!

— НЕТ, Снейп! — раздался недовольный вскрик Малфоя. — Если вы уберете стену, мы окажемся беззащитны!

— Мы в ловушке! — закричал Гарри в ответ. — Нам нельзя здесь оставаться! Мы должны выбраться!

— Подожди! — присоединился к ним новый голос. — Мы поможем, но нас здесь только трое.

— Янус? — спросил Гарри в темноту. — Это ты?

— Да, и еще пара семикурсников из Слизерина.

— И еще несколько шестикурсников из Равенкло, — голос Терри Бута был тихим, но уверенным. — Мы можем помочь с оглушающими заклинаниями…

— БЫСТРЕЙ! — закричала Гермиона. — У нас нет времени! Кто хочет что-то делать — делайте это сейчас! Колдуйте! Раз-два-три…

— Эванеско! — раздались двадцать голосов и свежий, холодный сентябрьский ветер подул в их лица. Стена коридора растворилась в воздухе.

— Оглушающие заклинания! — прошептал Гарри во внезапно наступившей тишине. В других вагонах не было так тихо, он это слышал. — Раз-два-три…

— Ступефай! — в этот раз голосов было почти тридцать и яркие вспышки заклятий пересекли пространство перед ними. Кто-то застонал и отовсюду послышались удивленные вскрики.

— Еще раз! — закричал Гарри.

— Ступефай! — повторили они пять раз подряд и, наконец, Гермиона закричала:

— Бегите!

Воспользовавшись замешательством врагов, дети понеслись в темноте как можно быстрее. Гарри держался позади них и слышал дыхание Ареса за собой.

— Я хочу сражаться, — вдруг сказал Арес. — Другие ученики все еще в опасности…

К удивлению Гарри, вокруг он услышал голоса друзей, которые говорили о том же.

Очевидно, он был не единственным, кто хотел помочь остальным. Но в этом хаосе не мог придумать как это сделать. Они улеглись на животах за внезапно опустевшим вагоном.

— Сюда! — услышал он голос Януса, и через мгновение стена соседнего вагона также исчезла.

— Бежим! — воскликнул кто-то.

— Министерство скоро пришлет кого-нибудь, — прошептала Гермиона. — Нам надо продержаться до их прибытия.

Тем временем хаос вокруг рос.

— Персонам Ревело! — прогремел взрослый голос и раздался испуганный девичий вскрик.

— Это не та девчонка!

— Они ищут кого-то, — испуганно прошептал Арес. — Они используют идентификационные заклятья…

— Они ищут девочку, — ответила Гермиона.

— Эрику, — вдруг понял Гарри. — Им нужна Эри.. — воскликнул он, но его внезапно перебил женский голос:

— Я здесь. Не надо орать.

— Ох, — выдохнул Гарри. Он не знал, было это хорошо или нет.

— Думаю, их другая мишень все еще ты, — вдруг сказал Невилл.

— ЗДЕСЬ! — вдруг раздался крик рядом с ними. — Здесь несколько человек!

— Ступефай!

— Экспеллиармус!

— Силенсио!

Конечно, это Гермиона догадалась использовать заглушающие чары, хотя было уже поздно.

— Они идут, — в ужасе прошептал Рон.

— Под поезд! — воскликнул Невилл, схватив Эрику за руку и потащив за собой. По протестующим выкрикам Гермионы Гарри понял, что Рон сделал то же самое с ней. Яростно отбиваясь, Гермиона выбила у Гарри из рук палочку. Поэтому он, уже собравшийся последовать за ними, остановился и начал обшаривать землю вокруг себя. Палочка не находилась.

Гарри начал нервничать. Он потерял палочку посреди сражения из-за глупого недоразумения. Прекрасно!

— Что ты делаешь? — он услышал рядом голос Ареса.

— Палочка. Я не могу найти мою палочку, — торопливо объяснил он.

— Что?

Гарри открыл рот, чтобы повторить, но не смог. Внезапно на него обрушился холод. Это было так знакомо — холод охватывал его целиком, проникал внутрь… Знакомый холод отчаянья, одиночества, боли, страха и пустоты. Дементоры.

Дементоры — и у него нет его палочки.

В отчаяньи он начал закатывать штанину брюк и нашарил другую, его собственную палочку, но было слишком поздно. Дементоры подошли слишком близко и все исчезло в болезненном смешении ужасающих воспоминаний.

Кто-то кричал, крик раздавался у него в голове… его мать… голос, который он слышал так давно.

«— Не Гарри, не Гарри, пожалуйста, не Гарри!

— Отойди. Отойди, глупая девчонка… сейчас же…

— Не Гарри, нет, пожалуйста! Убей меня вместо него!...»

Боль охватила все тело юноши, но он все еще оставался в сознании. Ужасные воспоминания продолжались. Еще один крик агонии — Гарри немедленно узнал его — так кричал Северус в Поместье Кошмаров, когда их разделили и Малфой… Малфой размозжил ему руки.

«— ГАРРИ! НЕЕЕЕЕТ!» — отчаянный вопль Северуса, когда Петтигрю послал в него Убийственное Проклятье.

«— Ну ладно, мальчишка, я прокляну тебя, если ты не ответишь на мои вопросы» — голос аврора перед тем, как тот несколько раз послал в Гарри Тормента в прошлом году.

И наконец:

«— Обливиате» — слово, которое раскололо его обманчиво-безопасный мир на крошечные кусочки. В этот момент он, наконец, схватил палочку и направил ее на сумрачные фигуры, сосредоточившись из всех сил на предыдущей ночи, на уюте и заботе.

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Кончик его палочки почти взорвался, когда великолепный олень, анимагический образ его приемного отца, прыгнул вперед, к своим целям.

Туман начал исчезать из головы Гарри. Фигуры дементоров, заколебавшись, убрались прочь. Гарри вздохнул и повалился вниз.

Затем осторожно, почти испуганно, кто-то дотронулся до его руки и прошептал:

— Поттер…

Гарри замер. Хватка стала крепче, испуганный голос превратился в ужасный шепот:

— Ты Поттер, — но в голосе Ареса был скорее вопрос, чем уверенность.

— Нам надо идти, Арес, — прошептал он в ответ и двинулся в сторону, куда убежали его друзья, но Арес крепко держал его за руку.

— Нет.

— Мы ДОЛЖНЫ! — Гарри хотелось кричать.

К счастью, или наоборот, нападавшие снова оказались рядом. Это убедило Ареса убраться оттуда подальше. Но прежде чем они смогли присоединиться к остальным под поездом, в общем шуме раздались громкие хлопки. У Гарри не заняло много времени узнать значки Министерства на мантиях вновь прибывших.

— Авроры Министерства, — облегченно выдохнул он.

Сумятица стала невообразимой, но вдруг Пожиратели Смерти дезаппарировали и звуки паники сменились возгласами облегчения. Гарри спрятал лицо в ладонях и глубоко вздохнул, но вспомнив о потерянной палочке, быстро призвал ее. Снова сжав отцовскую палочку в руках, он вернулся на свое место и поглядел на ожидающего Ареса.

— Я не могу ничего объяснить, — расстроенно пробормотал он.

Арес подозрительно посмотрел на него:

— Ясно. Но я знаю кто ты. Этот Патронус…

Он не закончил. Гарри точно знал, что он имел в виду.

— Я не могу сказать тебе, — прошептал он. — Прости.

* * *

Этот Патил удачливый парень, думал Северус за завтраком в Большом Зале. За три дня до выборов ему удалось убедить волшебное сообщество, что он умеет быстро действовать в опасных обстоятельствах: сначала на суде над Малфоем, и теперь быстро среагировав на нападение на Хогвартс-Экспресс. Силы Министерства прибыли к месту нападения через десять минут и оттеснили Пожирателей Смерти, обойдясь без потерь. Были мелкие ранения и множество напуганных детей, но все обошлось благополучно и — для Патила — вовремя. Северус был уверен, что британское волшебное сообщество проголосует за него, но не завидовал. Патил будет хорошим Министром и быстрая реакция авроров была его заслугой, несомненно, а не их самих. Это его новые правила сделали такое реагирование возможным.

Хотя предыдущим вечером мысли Северуса не были такими холодными и ясными. Когда до школы дошли первые известия о нападении, он внезапно почувствовал что-то … незнакомое. Очень, очень неуютную, душащую, холодную хватку в груди и остановившееся дыхание, и это было так незнакомо, что сначала он даже не понял, что это означает. Только когда он заметил высокую фигуру мальчика среди прибывших студентов, холодная хватка ослабла и ему стало ясно, что он беспокоился о своем племяннике. О да, и во время долгого ожидания он винил себя, что позволил мальчику уехать и встретиться со своими дурацкими друзьями в Лондоне, но все это он понял лишь когда Квайетус с приятелями вошел в Центральный Холл.

Северус немедленно поспешил к нему и расспросил о самочувствии, заслужив в ответ широкую, ясную улыбку, которая почему-то оказала на него волшебное воздействие — почему? Он не знал как, но эта улыбка стерла все следы его страха без остатка и даже обычная приветственная речь Альбуса показалась более терпимой, чем обычно.

Было ли это оттого, что предыдущей ночью он долгие часы обнимал беспокойного мальчика? Северус не мог решить. Той ночью… Если бы мальчик был чуть младше, он бы почувствовал себя родителем, настоящим родителем: обнимать больного или обеспокоенного ребенка — это была обязанность родителя. Но его племянник не был ребенком — ему было семнадцать — почти взрослый. Но все же… мальчик был так благодарен, Северус был абсолютно уверен. Благодарность.

Не в первый раз за прошедшие месяцы он понял: мальчик любит его. Но.

Всегда оставалось «но». Что-то в мальчике очень беспокоило, странное чувство знакомости было у Северуса относительно него. Его заклятье забвения было прекрасным — Северус не помнил абсолютно ничего о своем брате, и все же что-то в этом мальчике было таким знакомым! Почему? Где-то глубоко внутри Мастер Зелий знал ответ и иногда даже сознание ловило его отголоски — в основном, в снах.

И Северус прекрасно знал, что этот ответ никак не связан с его мертвым братом или стертыми воспоминаниями. Это было что-то другое, и оно просто ждало своего часа.

Последний кусочек его мысленной головоломки встал на место последним мирным и тихим вечером, когда Северус зашел в библиотеку за книгами по совместимым с человеческой кровью ингредиентам для обезболивающего зелья и прошел мимо мадам Пинс, которая махнула ему в сторону секции арабского мистицизма.

— Меня интересуют Зелья, а не Предсказания, — недовольно хмыкнул он.

— Ну, дорогой, там тоже есть книги о человеческой крови, но ты прав, они не о зельях. Но из них тоже можно узнать много интересного. И, конечно, они не в секции арабского мистицизма, а вон на тех верхних полках. Но большинство из них на арабском.

— Прекрасно, — пробормотал Северус, который не говорил по-арабски, и направился к указанным полкам.

— Это также любимое место твоего сына, — счастливо щебетала мадам Пинс. — Он всегда занимается здесь со своими друзьями.

Северус, конечно же, не интересовался учебными привычками своего «сына», но просто не мог остановить ее болтовню.

— Но, главным образом, с этой очаровательной мисс Грейнджер. Они так похожи на твоего брата и мисс Эванс, когда занимаются, что мне интересно — будут ли они вместе, как были те двое, или нет… — голос женщины смолк и Северус прирос к месту.

Его брат и мисс Эванс? Та маленькая магглорожденная девчонка, которая потом вышла замуж за Джеймса Поттера?

Он совершенно забыл о своих зельях. Он прислонился к полкам, ища что-нибудь твердое и устойчивое. Надо было переосмыслить происхождение его племянника и его отцовство.

Во-первых: мальчик был Снейпом. Не приемным ребенком, а настоящим Снейпом — зелье, сваренное в больничной лаборатории, ясно говорило об этом. Он также был сыном его брата, так как зелье показало, что они близкие родственники.

Но, судя по происхождению мальчика, его брат предпочитал магглокровок, когда стал старше.

Тут это случилось. Что-то встало на место, но Северус, как ни пытался, не мог уловить мысль ясно, она как будто играла в кошки-мышки с его сознанием, не позволяя ухватить себя. Ему это не нравилось.

Но он все же не мог ее ухватить.

Это раздражающее ощущение не оставляло его и за завтраком, а теперь ему вдобавок придется встретиться с аврорами, которых Патил отрядил для рутинной проверки студентов в начале года.

Северусу не нравилась эта практика, но он смирился с ее необходимостью и надеялся, что новые авроры не будут слишком предубеждены против его факультета. Патил предупредил, что среди персонала также будут проверки из-за нападения на поезд и у Северуса были очень нехорошие предчувствия на этот счет, памятуя, что у него на предплечье все еще горел Знак Мрака. Он прекрасно знал, кто будет главным подозреваемым.

Из-за аврорского расследования уроки отменили и, естественно, к концу дня они ничего не выяснили. К глубокому удивлению Северуса, его не арестовали и не заподозрили ни в чем, наоборот, с ним обращались очень уважительно и вежливо. После обеда, однако, раздался стук в дверь.

— Можно войти? — спросил незнакомый голос.

Северус открыл дверь. За нею в коридоре стоял глава группы авроров. Северус ухмыльнулся.

— Я должен был догадаться, — злорадно пробурчал он, но позволил тому войти.

— Итак? — спросил он, когда оба сели. — Еще вопросы о моей метке? Или моей преданности?

— Нет, — покачал головой аврор. — Это касается вашего сына, профессор Снейп.

— О, — на короткий момент кровь Северуса застыла. Его сын не был Пожирателем Смерти, ведь так? Но перед тем как паника переполнила его, аврор сказал:

— Это не связано с нашим расследованием… Я пришел к вам как отец к отцу.

Северус немедленно смутился.

— Я не понимаю… — недоуменно пробормотал он.

Мужчина вздохнул и потер шею в растерянности.

— Мистер Снейп, вы знаете, что ваш сын накладывает на себя скрывающие чары? — спросил он, наконец.

Северус проглотил комок в горле и неуверенно кивнул.

— Я подозревал, — выдавил он и побледнел. Может, теперь он узнает, что мальчик скрывает от него.

Аврор поерзал в кресле и Северус заметил, что тот прямо-таки заставил себя посмотреть на Мастера Зелий:

— Я слышал о проблемах вашего сына с аврорами в прошлом году.

«Счастливчик — подумал Северус. — Я о них понятия не имею».

— И решил присутствовать на его проверке, чтобы проследить за честностью процедуры, — взгляд аврора был устремлен в пол, но он встряхнул головой и посмотрел прямо Северусу в глаза:

— Вы знаете, что он раньше — и, возможно, все еще — режет себя?

Северус разинул рот. Что? Режет? Мальчик? Ему удалось закрыть рот и он спрятал лицо в ладонях.

— О, мой бог, — простонал он. — Я не знал.

— Я не знал, — пробормотал он сам себе.

— У него множество шрамов на руках. На обеих руках, и большинство из них свежие — не более двух-трех месяцев, — голос аврора был мягким. — Я некоторое время работал с детьми с суицидальными наклонностями и он совсем не похож на них. Он не хочет убить себя, он просто… наносит себе эти раны. В наказание? Для разрядки? Я не знаю, но думаю, вы должны поговорить с ним и, возможно, отвести его к специалисту. Вы понимаете, они слишком глубокие…

Северус в отчаяньи покачал головой:

— Я не знал, — снова повторил он. — Вы уверены?

— Да, — кивнул аврор после короткой паузы. — Я работал с проблемными детьми. Я написал работу об истоках самоповреждения. Я видел много шрамов.

Северус прошел в кухню и налил стакан воды. От шока у него пересохло в горле. Когда он вернулся, аврор поднялся.

— Простите за… беспокойство, — сказал он и протянул руку для рукопожатия. — Но я подумал, что должен рассказать вам, профессор Снейп. Доброй ночи.

— Доброй ночи.

Когда дверь закрылась, Мастер Зелий рухнул в кресло и попытался понять свои собственные чувства и уложить эту информацию в свою внутреннюю мозаику, посвященную мальчику. Аврор сказал правду, Северус был уверен. Он сказал, что шрамам мальчика два месяца. Он нанес себе эти раны, когда Северус лежал в коме в госпитале? Может, это такой странный вид горя? Или он поранил себя после смерти молодого Уизли? В наказание?

Северус знал, что мальчик винит себя в смерти друга. И также знал, что аврор не исследовал шрамы тщательно, чтобы не напугать ребенка, так что они могли быть совсем недавними…

Северус растерялся. Он знал об этих …тенденциях раньше? И вел ли мальчик так себя раньше? Или это началось уже после заклятья забвения? Он не знал, но у него снова возникло чувство, что он упускает что-то важное, что-то, что было так очевидно! Но ему не удалось понять, что именно.

Он лег спать изможденным и не смог уснуть, а после краткого забытья и быстрого завтрака утром, остановил мальчика на выходе из Зала:

— Мне надо поговорить с тобой, — сказал он. — Приходи в мой офис после…

— А почему так формально? — улыбнулись ему зеленые глаза. — Я зайду и выпью с тобой чаю после Арифмантики. В два.

— Ладно, — Северус бросил на него испытующий взгляд и заметил у него в глазах следы усталости, хотя лицо было свежим и спокойным. — У тебя были еще кошмары?

— Как ты?… — мальчик удивленно посмотрел на него.

Северус не ответил, а состроил загадочное выражение лица и повернулся, чтоб уйти.

— Стой, — мальчик поймал его за рукав. — Не будь таким самодовольным. Я знаю, ты что-то скрываешь.

— Да ну? — переспросил Северус и ухмыльнулся. — Встретимся в два. Не опаздывай.

* * *

У Гарри были нехорошие предчувствия насчет разговора с Северусом, но он не мог дождаться пока закончится продвинутая арифмантика, чтобы они смогли, наконец, поговорить. Не говоря уже о том, что Арес непрерывно сверлил его взглядом так, что чуть не прожег дырки в его мантии. Естественно, Арес что-то подозревал, естественно, он все понял, потому что в прошлом году на уроках защиты они узнали: 1. Патронусы были как отпечатки пальцев — у каждого был свой, неповторимый, непохожий ни на чей больше. 2. Единственным студентом, которому удавалось создать полноценного Патронуса, был Гарри Поттер. 3. Он, Квайетус, скрывал свои способности по созданию Патронуса весь прошлый год.

И Арес был совсем не так глуп, чтоб не суметь сложить два и два, и прийти к единственно возможному заключению — тот, кто выполнил это заклинание во время нападения, должен был быть Гарри Поттером, значит, Квайетус Снейп — это Гарри Поттер. Блестяще.

Гарри понимал, что рано или поздно ему придется встретиться с Аресом и объяснить ему … что? Мальчик представить не мог, что сказать. Правду? Он не знал, и решил как можно скорее встретиться с директором, возможно даже сегодня.

Когда урок закончился, мальчик запихал свои книги в сумку и заметил, что все студенты, посещающие этот класс, носят с собой кучу учебников, хотя те, кто посещал продвинутую Гербологию, не носили учебники вовсе. Кроме того, на Гербологии занимались почти все гриффиндорцы и хаффлпафцы, в то время как на продвинутые Зелья и Арифмантику ходили немногие, кому удалось получить высокие оценки С.О.В., поэтому классы были довольно смешанными, со студентами со всех факультетов.

— Квайетус, нам надо поговорить, — Арес остановил его в дверях.

— Арес, — свирепо поглядел на него Гарри — Нам не о чем…

— Не ври мне, — прошипел тот, нахмурившись. — Я видел…

— Замолчи! — перебил его Гарри. — У меня было достаточно проблем из-за тебя летом! Пожалуйста, избавь меня от новых!

Арес удивленно посмотрел на него. Он никогда не видел Квайетуса таким злым. Даже больше — он вообще никогда не видел его злым.

— Я просто…

— Нет, — отрезал Гарри. — Это не предмет дружеской беседы. Я не хочу и не могу говорить о чем-либо, связанном с … тем, что ты видел. Ты понял? — выражение его лица напоминало выражение Северуса.

Лицо Ареса вытянулось:

— Ты мне не отец, чтобы указывать!

— Да, точно. И ты мне тоже.

— Когда я тебе указывал?

— Когда сказал, что мы должны поговорить. Я ни о чем и ни с кем не должен разговаривать. Я могу поговорить с тобой, когда сочту это возможным.

Они напряженно уставились друг на друга, затем Арес пожал плечами и удалился.

— Что это было? — подошла Гермиона.

— Он видел моего Патронуса, — сказал Гарри так тихо, чтобы услышала только Гермиона. — И понял.

— Ох, — лицо девушки стало задумчивым. — И что ты собираешься делать теперь?

Гарри пожал плечами:

— Сейчас мне надо поговорить с Северусом, а потом …. думаю, навещу директора.

— О, это хорошая идея.

— Как всегда, — ответил Гарри и повернулся к девушке. — А как Рон?

— Рон? — та смутилась.

— Ты не хочешь пересмотреть свой … прошлогодний отказ?

— Ах, это, — она опустила голову. — Нет, Квайетус. Вряд ли я когда-нибудь передумаю. Ты не видел себя той ночью. Я думала, ты умрешь, я была совершенно напугана и… даже воспоминание о его жестокости делает абсолютно невозможным, чтобы я и Рон …

— А как насчет дружбы? — задумчиво спросил Гарри.

— Я не знаю. Пока, — вздохнула она. — А ты? Как ты думаешь, ты сможешь стать ему другом?

Гарри тоже вздохнул.

— Я не уверен. Я пытался и ты знаешь, он извинялся много раз. Но я не смог и, возможно, все еще не могу простить его. Он знал, что у меня эти шрамы. Он знал, Перси сказал ему, и он использовал это свое знание, и специальное заклятье против меня, так жестоко, как только возможно.

Они постояли в тишине несколько минут и Гарри попрощался — пришло время навестить Северуса.

Путь в подземелья оказался недолгим и вскоре Гарри уже стоял перед дверью в их апартаменты, прижимая палец к белому пятну возле двери. Дверь тихо открылась.

— Привет, Северус! — он поприветствовал мужчину, сидящего в своем любимом кресле и бездумно смотревшего в пустой камин.

Тот просто кивнул — Гарри знал, что ему все еще трудно называть его по имени. Он небрежно бросил сумку и сел напротив.

— Ты хотел поговорить со мной, — он выжидающе посмотрел на Северуса и заметил следы усталости и беспокойства у него на лице.

— Да, — глубоко вздохнул тот и быстрым взмахом палочки организовал чай. Когда чашки появились на столе, он сжал одну из них в руках, как будто хотел согреть озябшие пальцы. Гарри сделал то же самое и несколько долгих минут они сидели молча.

— Вчера у меня был посетитель.

Гарри не знал как на это отреагировать, поэтому кивком сделал знак продолжать.

— И он рассказал мне кое-что, … о чем я хотел бы узнать.

— Кто это был?

— Старший из авроров.

Гарри закрыл глаза, почувствовав головокружение.

— Ты в порядке? — услышал он обеспокоенный голос Северуса и кивнул. Он был в порядке, разве нет?

— Что ты хотел узнать? — слабо спросил он.

— Он упомянул, что у тебя были … проблемы с аврорами в прошлом году. Ты можешь просветить меня об этих… проблемах?

Гарри почувствовал волну облегчения и открыл глаза:

— Ну, в общем, не о чем говорить, — он пожал плечами. — Им нужны были доказательства, что я Пожиратель Смерти и когда они ничего не обнаружили, то попытались напоить меня Веритасерумом. Я сопротивлялся и они несколько раз прокляли меня, так что мне пришлось провести несколько часов в лазарете. Ты и Дамблдор подали официальную жалобу в Министерство и после этого они от меня отстали.

— Какое проклятье они применили?

— Тормента. Да, и еще было применение физической силы, но ничего серьезного.

— Физической силы, — голос Северуса стал резким и холодным. — И ты говоришь, что ничего серьезного.

— Ну, — Гарри проглотил комок в горле. — Проклятие было намного хуже… — его голос затих.

— Почему они хотели дать тебе Веритасерум?

Гарри почувствовал нервное першение в глотке. Вопрос был слишком скользким. Ему придется солгать снова.

— Потому что они знали, что ты мой отец и знали о твоем прошлом,… вот они и решили, что каков отец, таков и сын, — ну, это была почти правда.

— Ублюдки! — буркнул Северус и сжал челюсти. — Это так типично для них — проклятья, избиения, Веритасерум…

— Мой отец тоже был аврором, — Гарри решил повернуть разговор в менее опасное русло. — Но он уволился после первого же месяца. Он также не поддерживал их агрессию.

— Понятно, — Северус явно не слышал последнего предложения. Это было плохим знаком. — Но вчера я услышал еще об одном, Квайетус.

Услышав свое имя, Гарри понял, что пропал. Он приготовился к худшему и посмотрел прямо на мужчину.

— Да? — даже спросил он.

— Я знаю, что ты используешь скрывающие чары, Квайетус. Я понял это давно. Но вчера аврор снял их с помощью Ревело.

— И увидел мои шрамы, и рассказал о них тебе, — закончил Гарри. Когда Северус кивнул, он вздохнул. — И теперь ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о них.

— Именно.

— Это был несчастный случай, — начал Гарри, но Северус прервал его:

— Когда?

— Прошлым летом.

— Я хочу взглянуть на них.

— Нет, — испугался мальчик и вскочил на ноги. — Нет.

— Стой, — в следующий момент Северус стоял, крепко держа его за руку. — Ты не убежишь. Я хочу видеть эти шрамы.

— Зачем? — закричал Гарри и попытался вырваться из сильной хватки.

— Аврор сказал, что ты режешь себя.

— Чушь! — воскликнул мальчик и попытался освободиться снова.

— И он сказал, что твоим шрамам не больше двух месяцев.

— Он ошибся, — пыхтел Гарри, но тут Северус направил на него палочку. У мальчика сжалось горло, но он выдавил:

— Если ты используешь сейчас какое-нибудь заклинание, я никогда больше близко к тебе не подойду. Никогда!

— Квайетус, послушай…

— У тебя нет прав, чтобы заставлять меня!

— Я просто хочу помочь!

— Мне не нужна помощь! Я не режу себя! Мне нечего тебе показывать! — закричал Гарри изо всех сил. — Отпусти меня! Пусти! — последним рывком он вырвал руку, опрокинул кресло и подбежал к двери. Северус за ним. Гарри распахнул дверь, но Северус снова схватил его за руку.

— Стой!

— Пусти меня! Мои шрамы это не твое дело! — воскликнул Гарри и попытался отпихнуть Северуса, но тот был сильнее. Он схватил мальчика и затащил внутрь, заперев дверь быстрым заклинанием. Тут паника переполнила Гарри. Он почувствовал болезненный спазм в глотке, упал на колени и его вырвало.

Сильная хватка куда-то испарилась и слабый, испуганный голос позади спросил его:

— Что случилось?

— Меня вырвало, — сухо ответил Гарри. — Думаю, это очевидно.

Не ответив, Северус вышел. Быстро вернувшись, он убрал рвоту, встал на колени рядом с Гарри и вытер ему лицо теплым влажным полотенцем.

— Что случилось? — снова спросил он.

— Думаю, я просто запаниковал. Тебе не о чем волноваться, — ответил мальчик. Его голос дрожал.

— Прости, что набросился на тебя, — прошептал Северус. — Я только хотел помочь.

Они молчали, пока дрожь Гарри не прекратилась.

— Северус, — мальчик поднял глаза. — Я клянусь, что я не режу себя. Просто… я не могу говорить об этом, — он тряхнул головой. — И Дамблдор знает о моих шрамах. Ты можешь спросить его.

Северус снова испытующе посмотрел на него.

— Что-то происходит, я чувствую. Ты что-то планируешь. Точнее, ты что-то скрываешь от меня. Верно?

Гарри не ответил, а поднялся:

— Теперь позволь мне уйти.

Он видел, что Северус хочет спросить или сказать что-то еще, но в конце концов тот лишь кивнул и снял запирающее дверь заклинание. Он все еще стоял на коленях, когда Гарри вышел.

Мальчик закрыл за собой дверь, глубоко вздохнул и прислонился к стене.

— О каких это шрамах вы болтали, Снейп? — раздался возбужденный голос.

Гарри глянул вверх. Малфой. Черт возьми. Единственный, кого он совершенно не хотел видеть.

— Не твое дело, Малфой. Отвали!

— Следи за своей речью, Квайет! — Малфой передразнил Северуса. В следующую секунду палочка Гарри упиралась ему в горло.

— Слушай, Малфой. Мне плевать — родственники мы или нет, но если ты не прекратишь шнырять вокруг, я прокляну тебя!

— Слова… — ухмыльнулся тот.

— Веселишься, Малфой? — спросил Гарри и ему в голову пришла интересная мысль.

— Можно и так сказать, — ответил блондин и ухмыльнулся, когда почувствовал, что палочка собеседника дрожит, как он думал, от неуверенности.

— Глассмус, — пробормотал Гарри и глаза Малфоя вылезли на лоб от боли, когда он зашелся в приступе неконтролируемого смеха.

Гарри стоял рядом, невозмутимо наблюдая за ним несколько минут. Но он помнил слова Северуса о последствиях этого заклинания, поэтому, уходя, освободил хохочущего юношу Фините Инкантатем.

— Подожди, я доберусь до тебя, Снейп! — услышал он отдающиеся эхом слова Малфоя.

Он не ответил.

* * *

На следующий день первое занятие по продвинутым Зельям началось, как обычно: дверь грохнула, открываясь, Северус ворвался внутрь, полы мантии развевались, голос гремел. Гарри стоял рядом с Гермионой, потому что Невилл в этом году предпочел заниматься с Парватти и у Гарри были вполне определенные подозрения на его счет. Близнецы Патил изменились за лето: они стали еще симпатичней и как-то взрослее. Гарри видел, что в гостиной Парватти чаще разговаривает с Гермионой, а не с Лавандой, хотя год назад они были неразлучными подружками. Лаванда осталась все той же хихикающей и шушукающейся дурочкой, какой и была всегда. Парватти стала более серьезной и менее болтливой, и ее поведение действительно нравилось Гарри и, очевидно, Невиллу.

Гарри поглядел на Гермиону, усаживаясь рядом с ней, и она подмигнула ему — оба улыбнулись. Невилл прекрасно подходил Парватти — за лето он вытянулся, лицо утратило детскую округлость, черты заострились. Несколько раз в ванной Гарри заставал Невилла бреющемся — и немного завидовал. Ему пока не нужно было бриться.

— А Невилл симпатичный, — прошептала Гермиона и Гарри снова почувствовал приступ зависти. Он прекрасно знал, что Гермиона права — Невилл становился привлекательным мужчиной, а он все еще был безобразным подростком со слегка сальными волосами и большим носом, не меньше, чем у Северуса, разве что, немного прямее. Единственным человеком, который находил его привлекательным, была Лея… А, нет, то была всего лишь игра, глупая игра с ним — он вспомнил, как Лея смотрела на него и он был уверен, что нравится ей. На мгновение его сердце сжалось и дыхание замерло.

— Что такое? — он услышал обеспокоенный голос Гермионы и посмотрел на нее.

— Ничего… — пробормотал он. — Просто… Лея…

Понимание появилось на лице девушки и она кивнула.

— Ты скучаешь по ней? — спросила она.

— Я… — он не смог закончить.

— Мистер Снейп, мисс Грейнджер, вы можете прекратить вашу праздную болтовню? Урок уже начался.

Оба вспыхнули, глядя на Мастера Зелий.

— И пять баллов с Гриффиндора за невнимание в классе.

Гарри почувствовал легкий гнев, но постарался не показать этого, а повернулся к дяде.

— Наконец-то, — ухмыльнулся тот. Малфой прыснул и Гарри внезапно захотелось послать в него еще один Глассмус.

Северус даже не глянул на Малфоя — он начал объяснять, что необходимо знать для подготовки продвинутых зелий, которые им предстояло варить в этом году. Через некоторое время все яростно строчили.

Позже они начали готовить одно из взрывающихся зелий, о которых рассказал Северус. Ингредиенты и само зелье были чрезвычайно взрывоопасными, поэтому Мастер Зельеварения велел быть очень осторожными и Гарри видел, что при этом он поглядел на Невилла. Невилл не вздрогнул и не отвел взгляд, а посмотрел на профессора прямо и бесстрашно.

Северус почувствовал себя неуютно. Гарри видел, как он взял драконий зуб и начал крошить его, пока Гермиона разжигала огонь под котлом.

Они почти закончили готовить зелье, когда Малфой решил, что пришло время мести. Когда Снейп склонился над котлом Парватти и Невилла, Малфой быстро поджег Флибустьерскую петарду. Ракета начала дымить, свистеть и вращаться. Зная, что у него всего одна секунда, Малфой прицелился и подкинул ее вверх. Она упала прямо в котел Гарри и Гермионы, который немедленно начал угрожающе дрожать. Гарри видел, как ракета падает в их зелье, он выхватил палочку и воскликнул:

— Эванеско! — и лечебное зелье исчезло вместе с ракетой, к его огромному облегчению.

Северус повернулся к ним, но палочка Гарри уже снова была прижата к горлу Малфоя.

— Я предупреждал тебя, Малфой… — процедил он, но тут тихий и совершенно смятенный голос разбил его мир на кусочки:

— Поттер…

Северус не хотел произносить этого вслух, но не смог ничего поделать. Когда он увидел мальчика, поворачивающегося к однокласснику, то уловил такое знакомое выражение на его лице и само движение… и вдруг все, что он узнал за последние дни, взорвалось у него в голове и встало на места.

— Поттер… — прошептал он, и мальчик очень медленно опустил палочку и повернулся к нему.

Никто не произнес ни слова, но пока Северус смотрел в знакомые зеленые глаза, его последние сомнения исчезли. Мальчик был Поттером.

Он не знал что делать.

— Ревело! — услышал Северус заклинание из-за спины мальчика. Он знал, что его произнес Малфой, но все еще был в шоке. Поттер.

Он ждал, что после заклинания увидит давно знакомое лицо Поттера и шрам, но появился только шрам. Шрам, на несомненно Снейповском лице. И еще — красные линии на шее, которые, вероятно, продолжались и под одеждой, но Снейп все еще не мог пошевелиться.

— Поттер, — сказал Малфой и мальчик повернулся к нему.

Класс молчал. Грейнджер ужасно побледнела. Значит, она знала, подумал Северус.

— Гарри? — спросил Лонгботтом.

— Поттер? — почему-то Нотт не был удивлен…

Поттер не сказал ни слова. Медленно, очень медленно он повернулся и подошел к двери. Но прежде чем закрыть ее за собой, он оглянулся.

— Представление окончено, — сказал он и закрыл дверь.

Северус не мог пошевелиться.

Северусу потребовалось много времени, чтобы восстановить присутствие духа.

— Урок окончен. Соберите вещи и вон отсюда, — рыкнул он на студентов, которые начали торопливо собираться.

— И двадцать баллов со Слизерина, мистер Малфой, — холодно добавил он.

Малфой пискнул:

— Двадцать? За что? Я не использовал запрещенных заклинаний!

Северус повернулся и подошел к слегка напуганному юноше:

— Согласно школьным правилам, использование разоблачающих заклинаний против студентов ЗАПРЕЩЕНО, — прошипел он и Малфой отпрянул.

— Я не использовал Разоблачающее заклинание, сэр, — сказал он. — Только Ре…

— Довольно! Еще десять баллов со Слизерина, мистер Малфой, за вашу наглость и взыскание сегодня вечером с мистером Филчем, — удивленные возгласы раздались вокруг.

— И позвольте просветить вас, мистер Малфой, что запрет на использование разоблачающих заклинаний существует, чтобы сохранить приватность людей от грубого вторжения. А заклинание, что вы послали, не что иное, как грубое вторжение.

Северус внезапно осознал, что все смотрят на него.

— Что касается всех в этой школе.

Это возымело свое действие — через минуту класс опустел, за исключением… за исключением вещей Поттера, которые сиротливо лежали на его столе.

Вещи Поттера. Мир вдруг закружился и Северус облокотился на стол.

Поттер.

Мысли заполонили его разум и чувства сдавили грудь: множество противоречивых мыслей и чувств. Первым ощущением был шок, затем пришла боль — боль от предательства. Мальчик предал его: его доверие, его признание… И вспышка вины — он не имел права открывать личность мальчика на виду у всех. Но он сделал это невольно, просто не смог сдержаться… И потом отвращение и негодование — он дотрагивался до проклятого Поттера, он успокаивал его, обнимал его и помогал ему… Поттер… Сын его заклятого врага, отвратительного и совершенного Джеймса Поттера и его маленькой магглорожденной жены — как типично для них!

И Альбус! Альбус обманул его, его вина была больше, чем вина Поттера, потому что это он всегда манипулировал глупым мальчишкой!

Проклятый старик! И проклятый мальчишка! Во внезапной вспышке гнева Северус стукнул по столу, пнул кресло так, что оно отлетело к стеллажам у противоположной стены и рассыпалось, разбитые пузырьки с зельями посыпались с полок, но Северусу было все равно. Он рвал и метал, и через пять минут классная комната выглядела так, будто там бушевало стадо бешеных гиппогриффов. Единственный стол, который не задел Северус, был Поттера. Он не хотел даже смотреть на него. Только когда его гнев утих, он позвал домашнего эльфа и велел ему отнести пожитки этого паршивца в его комнату. И добавил вдогонку:

— И уберите его вещи из моих апартаментов, пожалуйста.

Эльф кивнул и исчез с легким хлопком.

Теперь комната была очищена от отвратительных вещей маленького ублюдка. И она будет оставаться такой! Северуса не интересовало, кем и чьим отродьем был Поттер, но тот никогда больше не войдет в этот класс! НИКОГДА!

Новая волна гнева затопила его разум и Северус на какой-то момент не смог думать.

Этот чертов, проклятый ублюдок! И Альбус! Они использовали его, как пешку в своей игре или кусочек головоломки, как что-то неодушевленное — бесчувственно и расчетливо!

Он уже был готов запустить какое-нибудь проклятье в мебель, но тут открылась дверь и вошел Альбус.

— КАК ТЫ ПОСМЕЛ? — взревел Северус вместо приветствия. — КАК ТЫ ПОСМЕЛ?

— Северус, пожалуйста, — успокаивающим голосом произнес тот, но это взбесило Мастера Зелий еще больше.

— МНЕ НЕ НУЖНЫ ТВОИ ИЗВИНЕНИЯ! УБИРАЙСЯ! СЕЙЧАС ЖЕ! — заорал он и угрожающе двинулся на бывшего друга.

— Северус! — на этот раз голос директора был строже и громче, но Снейп проигнорировал его.

— Нет, Альбус! Я не хочу больше слушать твои россказни! — рявкнул он и стукнул кулаком по столу. — И я не хочу больше видеть это отродье!

— Северус, успокойся.

— НЕТ! — вдруг на его лицо вернулось обычное безучастное выражение. — Нет, Альбус. Я отказываюсь допускать мистера Поттера в мой класс по продвинутым Зельям и отказываюсь заботиться о нем дальше. Я уже велел домовому эльфу убрать все его вещи из моих комнат. Как только я уйду отсюда, я сменю пароль для входа в мои апартаменты и мой кабинет.

— Ты не можешь это сделать, Северус, — вздохнул старик.

— Конечно же могу, директор! — он подошел и поглядел на старика. — И я СДЕЛАЮ это! Немедленно! — он повернулся, чтобы уйти.

— Северус, стой! — это был приказ, но Снейп не желал повиноваться. Уже возле двери он добавил:

— Если хочешь уволить меня, Альбус, сделай это, — он повернулся. — И с этой минуты я больше не член твоего Ордена. Вы можете использовать мое Поместье, пока я здесь.

Он хотел уйти, но сердито заметил, что не может пошевелиться — его ноги приросли к месту. Следующим заклинанием Дамблдор заглушил его:

— Достаточно, Северус. Во-первых: ты не можешь запретить Квайетусу посещать твои занятия. У него подходящие оценки. Во-вторых: ты не можешь выкинуть его из своей жизни. Он все еще твой племянник и он нуждается в тебе. В-третьих: ты не можешь уйти из Ордена. Ты нам нужен — твои умения и острый ум. Твоя помощь, — взмахом палочки он освободил мужчину от действия заклинаний.

Тот неприязненно посмотрел на него:

— Я знаю свое место, директор. Я всего лишь убийца, который обязан делать, что прикажут. Так вы думали?

— Нет, Северус, — лицо старика исказила боль. — Нет.

— Нет? Ладно. Но я НЕ ПРИМУ Поттера ни в коем случае. И я не буду работать на Орден никак иначе, кроме как варя зелья для мадам Помфри и обучая учеников. Я обязуюсь сохранить все об Ордене в секрете. И знаешь что, Альбус? Я не верю тебе больше. Прощай.

Северус вернулся к себе и встал перед дверью. Взмахнув палочкой и прижав указательный палец к белому пятну возле двери, пробормотал новые запирающие заклятья. Войдя, он проверил, все ли пожитки Поттера убрали эльфы. К его немедленному облегчению, он не увидел ничего, принадлежащего этому паршивцу, исчезли даже фотографии. Только вторая кровать в спальне напоминала, что здесь жил кто-то еще, но Северус заставил ее исчезнуть быстрым Эванеско.

Закончив у себя, он вернулся в разгромленную классную комнату и с помощью нескольких восстанавливающих заклинаний подготовил ее к следующему уроку.

Второй курс, Равенкло–Хаффлпаф. Они, очевидно, не слышали, что произошло на предыдущем занятии и Северус был очень рад. Возможно, это будет самый спокойный урок на этой неделе. Единственным раздражающим элементом было то, что он не помнил этих студентов.

Но продвинутые Зелья у семикурсников оказались намного сложнее. Северус видел по их лицам, что они знают об утреннем открытии, но никто не отваживался спросить. Он усмехнулся, когда заметил гнев на лице одной из гриффиндорок — мисс Белл почти кипела от гнева и, к его удивлению, она не была одинока — мистер Мун, один из слизеринцев, выглядел взволнованным.

Было интересно, насколько умело чертов Поттер использовал факт своего родства с Северусом. Это только еще больше подогрело его гнев.

К концу занятий он снова был в ярости. Его гнев не исчез, когда он поднимался в Большой Зал на обед и чувствовал, что внимание всей школы приковано к нему. Он подошел к столу, сел и уткнулся в тарелку, не оглядываясь по сторонам.

Никто не сказал ему ни слова.

Когда он почувствовал, что их внимание начало спадать, то быстро огляделся.

Мальчишка отсутствовал.

Отвратительная ухмылка появилась на его губах.

* * *

Самоконтроль оставил Гарри сразу, как только он закрыл дверь кабинета зельеделия. В горле поднялась желчь, паника промчалась по венам, ноги отказались повиноваться и понесли его к кабинету директора. Но он знал, что даже у Дамблдора нет решения для его проблемы.

Северус откажется от него. Это было кристально ясно. И теперь они не будут заперты вместе, чтобы преодолеть свою неприязнь и противоречия. И честно говоря, у Гарри просто не осталось неприязни к Мастеру Зелий.

Гарри не знал новый пароль, поэтому он просто встал перед горгульей и устало прислонился лбом к холодному камню, пытаясь представить возможные последствия утреннего открытия для своей жизни и отношений с Северусом. Но он не успел их обдумать, потому что статуя внезапно отпрыгнула и за ней появился Дамблдор.

— Я почувствовал твое присутствие, Квайетус, — улыбнулся он мальчику, но помрачнел, увидев полное боли лицо Гарри.

— Можете называть меня Гарри, директор, — горько улыбнулся тот. — Думаю, через полчаса весь волшебный мир будет знать, что Мальчик-Который-Выжил выжил снова.

— Что случилось?

— Северус как-то понял — и Малфой наложил на меня Ревело … — он замолчал и тронул знаменитый шрам. — Думаю, он будет очень зол на нас, но особенно — на меня.

— Не волнуйся. Я пойду и поговорю с ним. Все будет хорошо, — попытался успокоить его директор, но Гарри покачал головой:

— Мы должны были сказать ему. А теперь слишком поздно.

— Я так не думаю…

— Я знаю его лучше, чем вы. Он слишком эмоциональный. Мы потеряли его доверие. И не знаю — сможем ли как-нибудь заслужить его снова.

Дамблдор ободряюще улыбнулся ему и повторил:

— Все будет хорошо.

— А моя маскировка? — спросил Гарри. — Теперь у Волдеморта масса причин, чтобы убить меня!

— Мы позаботимся об этом позже. Сначала я должен поговорить с Северусом. Встретимся после обеда.

Гарри кивнул, и они разошлись.

Мальчик не знал, как добрался до гриффиндорской башни, он не помнил дорогу от горгульи до своей постели и теперь сидел там, забравшись на нее с ногами, прижав колени к груди и уткнувшись в них лицом, чувствуя ужасную пустоту внутри…

Вдруг с хлопком появился домовый эльф и с улыбкой положил на постель его сумку, вещи, котел — все, что он оставил в классе.

— Мастер Снейп велел отнести вещи Квайетуса Снейпа в его комнату, — счастливо скрипнуло создание и исчезло.

Минуту Гарри не знал, что думать об этом поступке. Было ли это знаком заботы Северуса? Или наоборот? Он не знал, но заметил пятна от разных зелий на своем совершенно новом учебнике. Гарри нахмурился, задумавшись. Что произошло в подземельях после его ухода? Он протянул руку к учебнику, но тут раздались новые хлопки — пять эльфов появились перед его кроватью и начали распаковывать вещи.

— Стойте! — закричал на них Гарри. — Что вы делаете?

Эльф повернулся к нему и Гарри узнал его. Винки.

— Мастер Снейп приказал нам очистить его комнаты от ваших вещей, сэр, — ответила она. — Он был очень зол.

Кровь отлила от лица Гарри.

— Но…стойте! Это неправильно! Вы не можете переносить мои вещи!

— Хозяин апартаментов Мастер Снейп, а не Квайетус Снейп, — вздохнула Винки. — И он старший. Мы должны повиноваться ему.

— Но… — Гарри задохнулся и не мог вымолвить ни слова.

«Это неправильно!» — вопило что-то внутри него, пока эльфы раскладывали его одежду, книги и — фотографии. Фотографии Северуса, его Северуса. Сердце Гарри остановилось и ему пришлось сосредоточиться на дыхании, чтобы в самом деле не задохнуться.

Он вытянул ноги и сел на край кровати. Ему нужно было в туалет. Он не хотел жить. Думать. Говорить. Дышать. Любить. Чувствовать. Прикасаться. Он больше не хотел эту жизнь, больше никогда.

Прежде чем смог сделать шаг, он упал на колени и его снова вырвало, как прошлой ночью. Но теперь он чувствовал теплые слезы на лице и видел, как они падают в его рвоту. Ему пришлось опереться на руки, чтобы тоже не упасть.

— Квайетусу Снейпу, сэр, нужна помощь? — услышал он обеспокоенный голосок Винки.

После нескольких глубоких вздохов ему удалось прокашлять:

— Пожалуйста, Винки, позови Добби. Скажи ему, что он нужен Гарри Поттеру.

— Да, сэр. Понятно, сэр, — и Винки исчезла.

Все еще дрожа, Гарри поднялся, но тело не слушалось его и желудок опять взбунтовался. Он снова упал на четвереньки рядом со своей рвотой, дрожа, как безумный. Просто прекрасно — подумал он и снова разрыдался.

Он хватал ртом воздух, но в этот раз не смог дышать. Всхлипы и икота перекрыли ему дыхание и после долгих минут борьбы, мир погрузился в черноту.

* * *

Первое, что он увидел, открыв глаза, была пара огромных глаз, смотревших прямо на него.

— Гарри Поттер пришел в себя! — радостно воскликнул Добби и широко улыбнулся. — Гарри Поттер вернулся в Хогвартс, вернулся к своим друзьям, вернулся к Добби!

Гарри закрыл глаза и печально отметил, что у него ужасно болит голова, а от воплей Добби она просто раскалывалась.

— Пожалуйста, Добби, не кричи, — прошептал он и эльф замер в воздухе.

— Добби причинил вред Гарри Поттеру, сэр! — простонал он в ужасе. — Плохой Добби! Плохой Добби!

У Гарри не было сил дотянуться до скрипящего эльфа, поэтому он просто накрыл голову подушкой и скрючился, как зародыш.

Увидев его таким больным, эльф притих и Гарри услышал, как тот тихонько раскладывает его вещи и убирает в комнате. После этого Добби сел рядом и тихо спросил:

— Это правда, что Мастер Снейп отец Гарри Поттера?

Гарри вздохнул и убрал подушку с головы.

— Нет, Добби. Он не мой отец. Он старший брат моего отца, — спокойно объяснил мальчик.

— А где отец Гарри Поттера, сэр? Добби пойдет и приведет его к Гарри Поттеру!

На этот раз боль была намного сильнее. Привести его отца? Какого отца? Джеймса Поттера или Квайетуса Снейпа? Боль в груди была похожа на острый нож.

— Ты не сможешь привести его, Добби. Он мертв.

Гарри зарылся лицом в подушку и слышал лишь свой голос сквозь нее: — Он мертв.

Темно… Везде была темнота и он тихо стонал и всхлипывал в подушку. Он, Гарри Поттер, шестнадцатилетний юноша, плачет как ребенок. Надежда волшебного мира, сын величайшего светлого волшебника столетия, самый главный враг Темного Лорда — был слабым, бесполезным куском плоти и все ранило, ранило его слишком сильно.

Добби пододвинулся ближе, натянул одеяло на дрожащего мальчика и наложил на него согревающее заклинание. Через секунду он исчез и появился снова с кружкой горячего шоколада и печеньем. Когда Гарри поднял голову, эльф вытер ему лицо мягкой тряпочкой и помог сесть. Он почти улыбнулся, когда Гарри потянулся к тумбочке, но вместо кружки мальчик взял единственную фотографию в рамке, стоящую на ней: Гарри и Северус, играющие в шахматы. Плач снова поднялся к горлу.

Тут с громким стуком открылась дверь комнаты — Гермиона подбежала к нему и обняла.

— Понадобилось некоторое время, чтобы прорваться через анти-девчачий барьер вокруг ваших спален, — объяснила она, ласково обнимая Гарри. — Но я все равно как-то это сделала.

— Северус ненавидит меня. Он вышвырнул меня из своей жизни, — сказал Гарри глухо, сжимая в руке фотографию.

— Он придет в себя, — Гермиона обняла его крепче и Гарри почувствовал, как слезы подступили к глазам.

— Я не знаю… — прошептал он. — Я так не думаю…

— Поплачь, Гарри. Мы одни здесь. Никто тебя не увидит… — шепнула девушка и стала медленно-медленно укачивать его. Гарри почувствовал как печаль, наполняющая тело, исчезает, снова взглянул на фото и не смог удержаться… Это было отвратительно — слабо и отвратительно — сидеть здесь и рыдать, как ребенок, но он чувствовал себя таким потерянным…

— Почему я? — прокашлял он. — Почему всегда я?

— Потому что ты сильнее нас, — шепнула в ответ Гермиона.

— Я слабее тебя, — запротестовал он.

— Ты горюешь, Квайет, ты не слаб. Поплачь и тебе станет легче.

Ласковые слова разрушили его защиту, но у него не осталось слез, чтобы плакать, поэтому он позволил Гермионе баюкать себя, ожидая, когда прекратится икота.

Внезапная мысль поразила Гарри.

— А где остальные? И что я им скажу? — испуганно спросил он.

— Все на обеде. Они в Большом Зале. Я думаю, Дамблдор сделает объявление. И ты, наконец, сможешь рассказать всем правду.

— Включая отвержение Северуса в конце, да? — ответил он безнадежно.

— Это еще не конец истории, Квайет. Давай, выпей свой шоколад. Я заколдовала его подогревающим заклинанием.

Гарри выпил напиток и поднялся. Странно. После горячего питья ему стало еще холоднее. Что-то внутри было как… кусок льда. Может, это его желудок?

— Мне надо увидеться с директором. Пойдешь со мной? — спросил он, но не успел закончить — острая боль пронзила его живот — он прижал ладонь ко рту, чтоб остановить рвоту и согнулся.

— О, нет, — прошептала Гермиона, заставила его встать и осторожно подтолкнула к ванной. Но не успела она открыть туда дверь, как мальчик упал на колени и его снова вырвало. Прямо на нее. Это продлилось совсем недолго — у него в желудке был только шоколад.

— Прости, — пробормотал он и посмотрел на нее.

К его удивлению, Гермиона сидела перед ним и ее плечи вздрагивали от смеха. Когда он это увидел, ужасное настроение почему-то исчезло. Гермиона захохотала так, что у нее слезы выступили на глазах, и через минуту Гарри захохотал вместе с ней. Это не был счастливый смех, нет — лишь способ избавиться от трагического напряжения, охватившего их. Наконец, девушка успокоилась и поднялась.

— Я пойду переоденусь. Подожди меня в гостиной. Я пойду с тобой к директору.

— Ладно, — вздохнул Гарри и подумал, что, наверное, у него хватит сил дойти от гриффиндорской башни до горгульи.

* * *

Ухмылка исчезла с лица Северуса, когда Дамблдор поднялся. Мастер Зелий внезапно понял, что за этим последует, но было слишком рискованным уходить прямо сейчас — его могли счесть трусом — поэтому он остался на месте и поднял голову, посмотрев на студентов бесстрашно и без угрызений совести.

— Как вы знаете, сегодня утром во время занятий произошел инцидент в классе по Зельям. Я уверен, слухи об этом уже распространились. Я не буду рассказывать вам всю историю — вы сможете узнать ее у своего товарища. Расскажу лишь некоторые вещи, которые вы должны знать. Действительно, ваш друг Квайетус Снейп — это тот же самый мальчик, которого вы знали как Гарри Поттера. И это неправда, что профессор Снейп его отец. Отцом Квайетуса был младший брат профессора. Он умер 16 лет назад, до рождения сына. Чуть позже Джеймс Поттер усыновил мальчика и растил как собственного ребенка. Прошлым летом, после бегства из плена Волдеморта, профессор Снейп принял его обратно в семью Снейпов. Это все, что вам надо знать. И еще одно — не досаждайте Гарри вопросами. Ему через многое пришлось пройти за последние месяцы. Благодарю вас.

Директор сел и Северус покинул зал, силой удерживая на лице вежливое выражение и игнорируя удивленные голоса студентов.

Да, объявление директора подтвердило множество его подозрений, но не усмирило его недовольства по отношению к Альбусу и мальчишке. Что, если бы они дурачили его еще два года? Поттер не мог быть его племянником. Просто не мог. Да, проверка крови подтвердила их родство, но если им как-то удалось подменить кровь мальчишки? Или проверочную бумагу? Или что-то еще?

Как много раз его память была стерта? Было ли правдой то, что он сам стер память, или опять ложью? Он гневно тряхнул головой.

Он больше никогда не будет доверять Альбусу. Он не хочет ему доверять. Он чувствовал себя преданным, обманутым, осмеянным, отвергнутым и использованным.

Черт-черт-черт! Хватит! Он больше не будет ничьей пешкой! Он, видимо, действительно спас шею Поттера от хватки Волдеморта и этого достаточно. Если ЭТО было правдой. Только сам Великий Ублюдок мог подтвердить это.

Нет, Северус решил не думать об Альбусе и мальчишке, хотя бы несколько дней. Ему нужен воздух, свобода, чтобы поразмыслить.

И, совершенно очевидно, он не хочет мальчишку назад. Чертов несчастный идиот! Он думал, ему удастся провести Северуса? Он думал получить прощение за всю эту ложь?

Нет, определенно, нет.

Нет прощенья.

Пусть все отправляются в ад. Включая его.

* * *

— Итак, он не хочет видеть меня в своем классе, — удалось сказать Гарри.

— Да, — вздохнул Дамблдор. — Я пытался заставить его.

Гарри покачал головой.

Тяжелая тишина затопила комнату и Гарри вдруг понял, что плохие новости еще не закончились. Он взял себя в руки и поднял голову:

— Да сэр?

Гермиона удивленно посмотрела на него. Она не поняла, к чему был этот вопрос. Дамблдор, напротив, прекрасно понял.

— Два дня назад я приводил в порядок свои документы и позвал домовых эльфов, чтобы они сделали уборку — его глаза затуманились, — И они нашли палочку Северуса.

— Но его палочка у него! — недоверчиво воскликнул Гарри.

— Да, потому что я заказал ее для него, когда он лежал в госпитале. После освобождения из-под ареста все его вещи остались в Министерстве, как улики против Люциуса Малфоя — и палочка тоже, потому что это была палочка Малфоя, а не Северуса.

Тяжелая пауза. Гарри снова тяжело вздохнул.

Ох, нет. Нет-нет-нет-нет. Он вздрогнул.

Гермиона недоуменно прищурилась:

— И?

— Думаю, профессор Снейп оставил ее здесь, когда отправился спасать Гарри.

Гермиона обычно соображала быстро и правильно, но на этот раз она просто не понимала о чем речь.

— Это значит, Гермиона, что он использовал для заклятья забвения палочку Малфоя. Чужую палочку, — резко ответил Гарри. — Это значит, что его воспоминания нельзя восстановить.

— Но наверняка…

— Квайет… то есть Гарри прав, мисс Грейнджер. Снять заклятье забвения тяжело, но снять заклятье, наложенное чужой…

— Это было твоей темой в прошлом году, — Гермиона повернулась к Гарри, — темой эссе по Чарам, по обращению заклятий забвения?

— Да, — кивнул Гарри и поднялся. — Ну, очевидно, все всегда может стать еще хуже, — пробормотал он, но сил плакать уже не было. — Это означает, что у меня снова есть мой старый профессор, который ненавидит меня и отказывается допускать в свой класс и в свою жизнь.

— Да, — опустил голову Дамблдор.

— Хорошо, — Гарри повернулся, чтобы уйти. — Тогда мне это не нужно.

— Квайет, я думаю, это пригодится тебе в будущем. У тебя талант, ты не можешь просто бросить это!

— Я не буду бороться с ним, — просто сказал Гарри. — Я могу заниматься по книгам в библиотеке, если захочу. Я не возражаю против этого. У меня шесть усложненных предметов в этом году. Этого достаточно. У многих шестикурсников только три или четыре, — добавил он.

Гермиона неуверенно кивнула:

— Тебе виднее, Квайет.

— Гарри, я думаю, завтра нам придется посетить Министерство, чтобы заполнить бумаги о твоем происхождении, истинном возрасте, будущем имени и, я думаю, мы должны выбрать тебе официального опекуна.

Плечи Гарри поникли еще больше.

— Да, — слабо проговорил он. — Не думаю, что нам удастся убедить Северуса стать им.

— Мы можем назначить временного опекуна, если Северус…

Мальчик пожал плечами:

— Я думаю, это безнадежно. Он не примет эту ответственность. А Сириус охотно пойдет на это. Это точно, — мальчик грустно улыбнулся. — Мы кое в чем с ним расходимся, но я думаю, он не откажется.

— Хорошо, Гарри. Думаю, теперь тебе надо сходить к мадам Помфри и взять у нее немного успокаивающего зелья.

— Да, сэр, — мальчик повернулся к дверям.

— И, Гарри, — окликнул его Дамблдор. Тот повернулся и посмотрел на него.

— Это моя вина. Мне очень жаль, мой мальчик.

Гарри на секунду закрыл глаза:

— Бесполезно обсуждать это, директор. Ситуация такова и неважно, кто ее создал. Это не только ваша вина — и я, и Северус тоже совершили свои ошибки. Я не виню вас, сэр.

Это было правдой. Гарри не винил Дамблдора. Хотя он не соглашался с ним, позднее он понял, что за другими заботами тот просто неправильно оценил ситуацию.

— Может, если бы я проводил с ним больше времени, он бы снова привязался ко мне, — задумчиво добавил мальчик. — Но я не сделал этого. И я не нравлюсь ему. Вчера мы чуть не подрались из-за моих шрамов. Если бы я знал, — он обреченно махнул. — Но я не знал.

— Гарри, дай ему время, — слабо прошептал Дамблдор.

— Я постараюсь, директор.

* * *

Гостиная Гриффиндора была переполнена, как будто там находился каждый гриффиндорец. Вероятно, так и было, решил Гарри, когда они с Гермионой пробрались внутрь через дыру за портретом Полной Леди.

В следующий момент он понял, что Рона нигде не видно.

После долгой паузы заговорил Невилл.

— Так ты Гарри, — осторожно спросил он.

Гарри поднял челку со лба. Знаменитый шрам ярко горел на бледной коже. Его вид произвел что-то вроде легкого электрошока на его товарищей.

— Так это правда…

— Невероятно…

— Гарри жив…

— Он снова победил Сами-Знаете-Кого…

Гарри скрестил руки на груди и огляделся.

— И? — он посмотрел на них.

— И ты… ты… на самом деле Сн… то есть, родственник профессора Снейпа? — выпалил Дин и Гарри видел, что этот вопрос интересовал очень многих.

Дамблдор рассказал о своем объявлении после обеда.

— Да, я его племянник, — спокойно ответил он.

— Значит ты… ты на самом деле так выглядишь? — Дин указал на него и мальчик улыбнулся в ответ:

— Я разрешаю наложить на меня любые разоблачающие чары, какие хотите, если вам нужны доказательства. Это моя настоящая внешность.

— Но ты выглядишь как он! — воскликнула Лаванда. Кто-то засмеялся и даже Гарри улыбнулся шире.

— Конечно. Он и я унаследовали такую внешность от моей бабушки. А его брат тоже был похож на него.

— Ты когда-нибудь встречался со своим настоящим отцом? — спросил Колин, но его приятели шикнули на него:

— Дамблдор сказал, что его отец умер до его рождения, идиот!

— Ага, — пробурчал Колин. — Но тогда… зачем было нужно рассказывать ему о его отце? Я имею в виду, у него уже был мертвый отец…

Колин идиот, но он уловил суть, отметил Гарри и ответил мальчику, прежде чем остальные накричали на того:

— Никто не говорил мне о нем. Я был в плену у Волдеморта с Сев… профессором Снейпом и мы просто как-то это обнаружили.

— Он не знал? — Колин удивленно вытаращил глаза.

— Нет, не знал. Это был секрет моей матери. «И Дамблдора» — добавил он про себя.

— Почему?

Гарри немного покраснел:

— Она была беременна, когда моего отца убили. Она не хотела скандала. Один из ее друзей — Джеймс Поттер — предложил ей выйти за него замуж.

— Твой отец был убит? — жадно спросил Симус. — Кто убил его?

— Волдеморт, — просто сказал Гарри.

— О мой бог, — прошептал кто-то.

— А почему ты был похож на Джеймса Поттера, если он не был твоим настоящим отцом? — Невилл частично пришел в себя после предыдущего шока.

— Из-за заклинания усыновления, — объяснила ему Гермиона.

— И кто ты теперь? — спросила Лаванда.

— Прости, не понял? — Гарри удивленно посмотрел на нее.

— Как твое имя?

— А, — он снова улыбнулся, — Гарольд Квайетус Снейп. Приятно познакомиться.

Кто-то засмеялся.

— А как ты хочешь, чтобы мы тебя называли? — не унималась Лаванда.

Мальчик пожал плечами:

— Квайетус или Гарри… это не имеет значения. Я отзываюсь на оба имени.

Напряжение в комнате начало спадать. Возобновился обычный шум разговоров. Гарри ответил еще на несколько вопросов и сбежал, поднявшись в спальню мальчиков. Встретиться с Роном.

В спальне было темно и на секунду Гарри решил, что Рона там нет, но тихий скрип кровати подсказал, что Рон прячется именно там.

— Рон? — спокойно спросил он. — Ты там?

— Почему ты рассказал Гермионе? Почему не рассказал мне? — услышал он тихий обвиняющий голос с той стороны. Он слегка разозлился:

— Я не говорил ей. Она сама догадалась.

— Неужели? — голос Рона прозвучал горше и циничнее.

— Да, — резко ответил Гарри. — Сразу после того, как ты едва не убил меня, — он повернулся, чтобы уйти, но его остановил умоляющий голос.

— Э… Гарри, постой! — Рон выглянул из-за драпировок кровати. — Я… я…

— Я все еще родственник Северуса, Рон. Этот факт не изменился, даже если теперь открылось кто я. Я все еще наследник темного рода, я связан с бывшим Пожирателем Смерти и я тот же мальчик, которого ты знал в прошлом году, — сказал он и серьезно посмотрел на Рона. — Я пришел сюда не затем, чтобы сказать тебе, что все будет по–прежнему. Все изменилось, Рон.

— Почему ты не сказал мне? Я бы не причинил тебе вреда…

— Ты не должен был причинять мне вред, даже не зная, кто я.

— Ты вел себя так подозрительно. Я не знал, что это был ты. Ты был сыном слизеринца, но пытался подружиться с нами…

— Но я никогда не пытался причинить вам вред.

— Верно, — Рон вздохнул. — Я был настоящим мерзавцем по отношению к тебе.

— Да, был, — кивнул Гарри.

— Прости, Гарри, — и Рон снова исчез за занавесями.

Гарри посмотрел на задернутый полог и отвернулся.

Все равно было время обеда.

* * *

Большой Зал был раздражающе ярким и светлым, в противовес настроению Гарри. Присутствие духа снова начало покидать его, но Гермиона оставалась рядом, поддерживая его своим присутствием. Гарри сначала направился к своему обычному месту, игнорируя удивленные и любопытные взгляды, устремленные на него, но вдруг передумал, поймав вопросительный взгляд Ареса. Вместо того чтоб подойти к гриффиндорскому столу, он подошел к приятелю и остановился рядом с ним, возле слизеринского стола. Большая часть сидящих за столом в шоке уставилась на него, будто он был двухголовым пришельцем, но Янус и Арес быстро подвинулись и освободили ему место.

— Так я был прав, — ухмыльнулся Арес.

Гарри закатил глаза в притворном раздражении:

— Да, был. Теперь счастлив?

— Абсолютно, — теперь тот улыбнулся по-настоящему. — Не думай, что я пожалею о своем решении дружить с тобой, только потому, что ты теперь Чертов-Гарри-Поттер!

— Я не Гарри Поттер, Арес. Я все еще Гарри, или Квайетус — как тебе больше нравится, но я определенно не Поттер.

Арес посмотрел на него:

— Да, точно. Ты не он. Совершенно определенно, — он засмеялся.

Малфой и его банда с отвращением отвернулись от них, но многие другие слизеринцы постарались оказаться поближе: они не хотели пропустить что-нибудь интересное.

Разговор со слизеринцами был совершенно не похож на разговор с гриффиндорцами. Их больше интересовали подробности его заключения и испытаний, чем подробности взаимоотношений и Гарри было легче рассказывать об этом. Хотя и здесь были свои сложности.

— Это правда, что у тебя остались неизлечимые шрамы? — спросил какой-то пятикурсник.

— Как ты узнал об этом? — Гарри удивленно посмотрел на него.

— Все это подозревали, — мальчик пожал плечами. — После нападения Уизли.

— А, ясно, — Гарри глубоко вздохнул. Он не хотел говорить о своих шрамах. Он ненавидел их и хотел, чтобы они исчезли.

— Они пытали тебя?

— Да, — неохотно признался он.

— А как вы бежали? — спросил Янус.

— А, это более интересно, — Гарри улыбнулся и его настроение чуть поднялось. — Это было одним из следствий нашей родственной связи… — он начал вспоминать прошлогодние события и удивленно отметил про себя, что раньше ему в голову не могла прийти мысль, что он будет рассказывать все это, сидя за слизеринским столом! Он видел обращенные к нему лица и взгляды, даже из группы приятелей Малфоя, и чувствовал, что большинство ребят симпатизирует ему намного больше, чем Волдеморту. Он чувствовал исходящую от них тихую поддержку надежды и жизни, и отвращение, неприятие действий и пыток Темного Лорда.

Его рассказ был очень долгим, его много раз переспрашивали и перебивали, и потому он задержался после окончания обеда. Все больше студентов подтягивались ближе от других столов, чтобы послушать — ему приходилось начинать рассказывать все снова, по крайней мере, раз пять.

Потом он понял, что его слушают деканы факультетов, директор и несколько других учителей.

Даже Малфой остался.

Единственным, кто не подошел к столу, был Северус. Он ушел сразу после окончания обеда.

Сердце Гарри на секунду остановилось. Снова.

Северус не мог представить, что такого интересного рассказывал мальчишка, что весь слизеринский стол — ради Бога! — слушал его так, как они никого не слушали раньше. У него были некоторые подозрения насчет этого рассказа, но он не хотел его слышать. Ему не нужны были новые небылицы, ложь и полуправда. Мальчишка мог дурить голову кому угодно в Хогвартсе, но Северус не собирался в это вникать. Совершенно!

Даже не делая вид, что слушает Альбуса, он поднялся и двинулся к выходу. На секунду он поймал взгляд мальчишки — Северус не мог понять, что тот думает — и вышел.

Позже, вечером, к нему зашла Минерва.

Северус даже не пригласил ее войти.

Она скрестила руки и заявила, что не уйдет, пока не поговорит с ним. Он сжал зубы, но посторонился.

— Ты не можешь запретить ему посещать твои занятия, Северус, — сказала она. — Он один из лучших студентов, которые когда-либо учились здесь, лучше, чем ты, лучше, чем был Альбус. И у него талант к зельеварению. Ты разрушишь его будущее из-за своей узколобой самовлюбленности.

— Они обманули меня, Минерва.

— И? Они обманывали и меня, и значительно дольше, чем тебя. И ты был одним из них, — лицо Макгонагал было очень серьезным. — Северус, не веди себя как ребенок! Альбус только хотел защитить Квайетуса…

— Не называй его так!

— Это его имя, Северус!

— НЕТ! — возразил он. От гнева его лицо стало безобразного кирпично-красного цвета. — Квайетус — это имя моего брата, а не ЕГО!

— Твой брат был его отцом! Он имеет право носить его имя!

— Так ты все еще веришь сказочкам Альбуса, — горько воскликнул Северус. — Я не верю ему больше. Мне не интересны он, мальчишка и их глупые россказни. Я уже сказал Альбусу — я ухожу из Ордена и после окончания этого года уйду из Хогвартса тоже.

— Северус! Постарайся вести себя как взрослый!

— Я веду себя как взрослый, Минерва! — раздраженно вспыхнул он.

— О, нет, Северус. Ты ведешь себя как семилетний ребенок! Мальчик все еще твой племянник, ты ответственен за него и не можешь притворяться, что…

— ЧТО? Ты говоришь мне об ответственности? Ушам не верю! Знаешь, Минерва, у мальчишки есть Блэк в качестве опекуна, Альбус, в качестве дедушки, если ему угодно и ты, как … не знаю, не важно, но больше не рассчитывайте на меня!

— Ты дурак, Северус, — сказала Макгонагал, ее глаза были острыми, как лезвия. — Возможно, то заклятье забвения стерло больше, чем некоторые воспоминания. Возможно, оно стерло в тебе человека. Доброй ночи.

Северус сердито посмотрел на закрытую дверь.

Чертов Альбус! Чертова Минерва! И чертов мальчишка, из-за которого старые друзья возненавидели его!

Когда Дамблдор и Гарри появились у входа в Министерство, они увидели по меньшей мере дюжину репортеров — конечно, Рита Скитер была одной из них, даже больше — она оттеснила остальных и перекрыла мальчику и старику доступ к старой телефонной будке, в которой располагался вход.

Гарри побледнел, Дамблдор улыбнулся, но Гарри видел, что это не настоящая улыбка — на этот раз даже Дамблдор немного нервничал. Он притянул Гарри ближе к себе и огляделся.

— Итак, Гарри Поттер — это мальчик-который-действительно-выжил, — ужасная женщина подступила к ним и Гарри отвернулся, чтобы скрыть гримасу отвращения.

— Думаю, я не могу… — открыл рот Дамблдор, но она его тут же перебила:

— Это правда, что Северус Снейп брат отца мальчика?

— Да, но…, — снова попытался сказать Дамблдор, а Гарри постарался прикрыть лицо мантией, потому что фотографам удалось, наконец, пробиться сквозь репортеров и мальчика ослепили вспышки фотоаппаратов.

— Как долго вы знаете о том, кто он? — возник новый вопрос.

— Около года, но …

— Это правда, что Лили Эванс его мать?

— Да, но …

— Это вы ввели Министерство в заблуждение в прошлом году, подсунув фальшивое тело?

— Все не так просто, и …

— Это правда, что случай помог обнаружить, кто мальчик на самом деле?

— Да, но …

— Северус Снейп знал о том, кем был мальчик, когда принимал его обратно в семью?

— Да, и …

— Это правда, что заклятье забвения было таким сильным, что Снейп не помнит собственного племянника?

— Да, потому что …

— Останется ли Снейп опекуном мальчика?

— Нет, он …

— Почему его нет с вами, раз он его дядя?

— У него есть другие заботы. Сейчас школьное время …

— Это правда, что он отказался от мальчика, когда правда вышла наружу?

— Это уже слишком. Он просто … — попытался ответить Дамблдор, но на этот раз его прервал Гарри:

— Директор, я не думаю, что стоит отвечать на их вопросы. Они все равно все переврут. Давайте лучше попробуем войти… — но тут чья-то рука схватила его и оттащила от Дамблдора. Снова несколько вспышек.

— Отцепитесь от меня! — сердито воскликнул Гарри, вырываясь из чужой хватки. — Не трогайте меня!

— Это правда, что после пыток Волдеморта ты не выносишь прикосновений?

— Нет! — отчаянно закричал Гарри. — Я просто терпеть не могу, когда меня хватают и толкают!

— Это правда, что у тебя шрамы по всему телу?

Гарри побелел от ярости:

— Это не ваше чертово дело!

— Как теперь твое имя? Гарри Поттер или Квайетус Снейп?

Гарри стиснул зубы и промолчал.

— Джентльмены, позвольте нам войти, — Дамблдор начал терять терпение.

— Это правда, что его результаты С.О.В. были лучше, чем ваши, директор? — спросила Рита и Дамблдор сразу же ответил:

— Нет. Но они были лучше, чем у кого бы то ни было еще.

И на этот раз он схватил мальчика за руку и двинулся в сторону входа. Но это оказалось невыполнимой задачей.

— Это значит, что наследник Снейпов не полу-маггл?

— Лили Эванс была ведьмой, — прогремел по-настоящему рассерженный Дамблдор.

— Как вы думаете, этот факт способствует признанию мальчика большинством чистокровных семей?

— Безусловно, — саркастично ответил Дамблдор.

— Он официальный наследник Снейпов?

— Спросите профессора Снейпа, — несчастно пробормотал Гарри себе под нос.

К счастью, вход в Министерство открылся и появилась большая группа авроров. Они быстро оттеснили репортеров от входа, чтобы двое могли пройти беспрепятственно.

— Наконец-то, — проворчал Дамблдор и они поспешили войти, пока вспышки мелькали вокруг, подобно молниям.

— Я не уверен, что мне будет любопытно узнать, что они понапишут обо мне… — Гарри дрожал от напряжения. — Могу представить себе заголовки: Гарри Снейп — новая знаменитость в благородных чистокровных фамилиях! Обратите внимание, у кого есть дочери на выданье.

Дамблдор поднял бровь и кашлянул:

— Я вижу, что им не удалось разрушить твое чувство юмора, Квай… Гарри.

— Можете называть меня Квайетус, директор. Это мое имя.

— Правда? — полюбопытствовал тот. Тем временем они добрались до лифта. Вспышки почти прекратились, только звуки толпы были еще слышны с улицы.

— Да. Прошлым летом, когда Северус был… был… — Гарри вздохнул. — Когда он еще помнил меня, мы договорились, что моим официальным именем, когда все закончится, будет Квайетус Снейп, но моим первым именем будет Гарольд — все равно я отзываюсь на оба.

— Понятно.

— Джентльмены, — поприветствовал их седовласый мужчина, когда двери лифта открылись. — Альбус, рад видеть тебя. Мистер Поттер, — он повернулся к Гарри и протянул руку. — Терри Бут. Рад вас видеть. Мой сын много рассказывал о вас. Думаю, не будет преувеличением, если я скажу, что он весьма высокого мнения о вас.

— Терри Бут? — недоверчиво воскликнул Гарри и внезапно вспомнил вечер в Хогсмиде, когда он оглушил Терри из-за… из-за того, что отец Невилла пытал его… — Ой.. но я… я…

— Да, я знаю, он рассказал мне. Вы правильно поступили тогда, мистер… о, как мне называть вас, дорогой мальчик?

— Квайетус Гарольд Снейп, сэр. И приятно познакомиться.

— Итак, могу вас заверить, мистер Снейп, что мой сын ничего не имеет против вас. Даже больше — он уважает вас.

Гарри просто кивнул: у него не было слов.

— Входите. Я приготовил все необходимые документы, которые ты просил, Альбус. Официальный Идентификатор Министерства скоро прибудет. Мне очень жаль, но на этот раз нам придется наложить на вас идентификационное заклинание, мистер Снейп, — он снова повернулся к Гарри. — Вы знаете, обычно не разрешается…

— … применять его к живым людям, да, я знаю, — вздохнул мальчик.

— Я вижу, вы слышали об этом.

— Довольно много, — пробормотал тот.

— И нам придется снять с вас все чары, заклинания или проклятия, — продолжал мистер Бут.

— Хорошо. Я использую только скрывающие чары, и я не ел и не пил никаких зелий за последние 42 часа.

— Прекрасно, — кивнул мужчина. — Могу я снять скрывающие чары?

Гарри пожал плечами:

— Конечно. Думаю, вы все равно уже знаете о моих шрамах.

— Да, — вздохнул тот. — Думаю, об этом знают все в Министерстве после вашего прошлогоднего происшествия с аврорами.

— Гарри, ты знаешь, почему идентификационные заклинания запрещено использовать всем, кроме сертифицированных специалистов? — вдруг спросил Дамблдор.

— Конечно, директор, — ответил мальчик. — Это довольно болезненно. И опасно.

— Мне жаль, но это придется сделать… вопросы о твоей личности…

— Я знаю, — Гарри серьезно посмотрел на служащего. — И я рад, что эти игры, наконец, закончатся.

Они сидели в тишине, пока не пришла молодая женщина — министерский Идентификатор. Она улыбнулась им:

— Привет, Терри. Я вижу, мне выпала честь вернуть волшебному миру его надежду в эти неспокойные времена.

Она повернулась к Гарри:

— И я действительно счастлива видеть вас, мистер Поттер. Мы все верим, что ваше присутствие может вернуть нам надежду, что мы, возможно, выиграем эту войну.

Она улыбалась, но ее слова были очень серьезны.

— Мне понадобился весь относительный покой прошлого года, чтобы исцелиться, — тихо ответил Гарри.

Все в комнате замолчали. В конце концов девушка вздохнула и грустно улыбнулась Гарри:

— Сожалею, мне придется причинить вам боль. На вас есть какие-либо заклинания?

— Ревело, — пробормотал он, направив на себя палочку. — Уже нет. Я могу сесть?

— Конечно. И приготовьтесь. Это будет довольно долго и болезненно. Вы можете кричать, не стесняйтесь, комната звуконепроницаема.

Юноша кивнул и уселся в ближайшее кресло, крепко сжав руками подлокотники.

— Джустифай!

Гарри закусил губу, чтобы не закричать от боли. Заклинание действительно было очень болезненным. Ему казалось, что его разрывают на мелкие кусочки, но не только тело, даже самую маленькую частичку его будто раздирали невидимые руки — это причиняло ужасную боль, ранило везде и мальчику казалось, что он не может не обливаться кровью. Его тело застыло в пытке и кто-то будто взорвал его разум, продираясь сквозь воспоминания, сквозь образ его Я, его мысли о себе, его сущность. И все это время страшная боль не прекращалась. Заклинание рыскало по всему телу, по всей сути, которая составляла его, по его плоти, по его генам, по его разуму, по его душе…

Почему эта пытка никак не закончится? Неужели этого недостаточно? Гарри закашлялся, его пальцы побелели, вцепившись в ручки кресла.

Пусть это закончится, молился он про себя, пусть это закончится, пусть боль оставит его, это ранит, ранит, как Тормента, как заклятье разбитых костей, как Круциатус… Пусть это закончится.

Его голова начала пульсировать, глаза горели в глазницах.

Когда это прекратится? Разум Гарри вопил.

Как кипящий, жидкий металл, новая волна боли затопила тело. Он крепче сжал зубы и почувствовал знакомый металлический привкус во рту — он прокусил губу.

И вдруг все закончилось.

Мальчик осел в кресле. Его глаза были зажмурены, тело тряслось от болевого шока. Потом он почувствовал, что кто-то ласково обнял его и начал укачивать, тихо говоря поверх его головы:

— Пиши, Терри. Его биологический отец Квайетус Салазар Снейп, сын Северуса Салазара Снейпа и Квирки Афины Ноблестоун, их ИД можно найти в твоих бумагах. Его мать Лили Эванс, дочь Томаса Эванса и Ирис Маколи, они оба магглы, но, думаю, их ИД также будут где-то в документах. Я почувствовала также очень сильное усыновляющее заклинание, которое делает мальчика единственным наследником семьи Поттеров. Его приемный отец — Джеймс Альфред Поттер, сын Гарольда Уинстона Поттера и Армены Хелен Найт, их ИД находятся в досье Поттеров, тебе придется найти те документы. Он роился 31 июля 1980 года. Я также почувствовала на нем следы Непростительных проклятий: против него дважды использовали Убийственное Проклятье, один раз — Империус и Круциатус — 92 раза… о, мой бог… — ее голос сорвался, пока она рассказывала о главных событиях недолгой жизни Гарри.

Она обняла его крепче, но продолжала диктовать:

— Его ближайшие кровные родственники, которые могут засвидетельствовать его как члена семьи и заявить опекунство — это Петуния Эванс, дочь Томаса Эванса и Ирис Маколи, сестра его матери, и Северус Нобилус Снейп, сын Северуса Салазара Снейпа и Квирки Афины Ноблестоун. Другой член семьи, только по крещению: Сириус Италикус Блэк, сын Сириуса Брутуса Блэка и Италы Лилиан Нотт…

— Сириус не может быть моим опекуном? — перебил ее Гарри, — Почему?

— Только если ваши кровные родственники откажутся от вас, — серьезно ответила она. — Но это долгая процедура, мистер Снейп и я не думаю, что это понадобится.

Гарри, забыв о боли, выдавил горькую усмешку:

— Неужели?

Дамблдор ответил на невысказанный вопрос женщины:

— Вероятно, его кровные родственники откажутся от него, — грустно сказал он. — Но пока это точно неизвестно, его временным опекуном будет мистер Блэк. Я обратился к нему вчера и он выразил свое согласие. Он вскоре прибудет, чтобы подписать необходимые документы.

— Мне понадобится разрешение кровных родственников мальчика, директор Дамблдор, — выражение лица женщины выдало ее глубочайшее смятение.

— Вот, возьмите, — Дамблдор вынул из кармана два — ДВА! — свернутых пергамента. Внезапно все силы оставили тело и душу Гарри.

— Они… они… — он задохнулся. — Они знают и… оба — и Дурсли, и Севе… профессор Снейп? — его сердце замерло.

Дамблдор лишь кивнул, не глядя на него.

— Они… они отказались от меня? — горло Гарри так сжалось, что он не мог говорить нормально — голос был тонким и дрожал. — Северус … отказался от меня?

— Квайетус, это лишь временно… Дай Северусу время и … — начал Дамблдор, но Гарри перебил его.

— Могу я посмотреть этот документ? — спросил он на грани слез. Он ХОТЕЛ увидеть ясный знак предательства Северуса. Ему НУЖНО было это увидеть.

Дамблдор протянул ему пергамент.

— Вот.

Руки мальчика дрожали, когда он разворачивал его. И это было там, написано ясным и четким почерком Северуса:

«Настоящим я, Северус Нобилус Снейп (ИД: 03958912111) заявляю, что не имею желания заявлять опекунство над моим предположительным племянником, Квайетусом Снейпом (ранее известным как Гарри Поттер) и разрешаю Министерству предложить для него любую приемлемую кандидатуру временного опекуна, до официальной процедуры отказа. Я осведомлен, что мой отказ не повлияет на возможный статус наследника упомянутого мальчика, в случае, если его принадлежность к фамилии Снейпов будет доказана.

Искренне Ваш,

Северус Нобилус Снейп

Мастер Зелий Школы Волшебства и Ведьминских Искусств Хогвартс»

— Мне не нужны его деньги! — сердито воскликнул Гарри. — Я не…

— Мистер Снейп, — остановил его голос Бута. — Ваше право на наследство совершенно официально, это не благотворительность с его стороны. И на настоящий момент вы единственный наследник семьи Снейпов, хотя пока ваш дядя жив, вы можете распоряжаться только долей вашего отца. С другой стороны, вы также единственный наследник Поттеров, что означает, что вы унаследовали Коттедж Поттеров в Уэльсе, половину Волшебных Раковин Интернешнл — а это одна из величайших мировых волшебных компаний, сейф семьи Поттеров в Гринготтсе, дом в Лощине Годрика, а также хранилище Поттера-Эванс в Гринготтсе…

Гарри побледнел:

— Но это… это…

— Это довольно много, — закончил его заикающееся предложение Бут. — После вашего совершеннолетия вы будете одним из самых богатых чистокровных наследников Британии. И пока мистер Блэк не женится и не обзаведется собственными детьми, вы и мисс Энни Блэк являетесь также единственными наследниками семьи Блэков.

Гарри пришлось закрыть глаза — у него закружилась голова. Он был богат, очень, очень богат. У него было намного больше денег, чем у Дурслей и, вероятно, больше, чем у Малфоев.

У него никогда не было столько денег. И никогда он так ясно не понимал, что в мире есть вещи, которые невозможно купить за деньги.

* * *

Северус ненавидел всю эту суету, создаваемую вокруг Поттера. Он ненавидел разочарованного Дамблдора, тихий шок студентов и больше всего — газетные гимны этому идиоту, восхваления и слезливые истории, которые они публиковали. Так много статей было посвящено так называемому «воскрешению» Поттера, что официальные выборы министра казались каким-то абсолютно неважным событием. Хотя Патил их выиграл, Северус не заметил ни одной газеты с его фотографией — везде был только Поттер.

Он конфисковал не меньше 17 газет и журналов за утро и снял не меньше 200 баллов в общей сложности, даже со Слизерина. Он прочитал только одну из статей и впал в такую ярость, что чуть не проклял Минерву, которая снова пришла с ним поговорить.

Нет, он читал не репортаж проклятой Риты Скитер, но даже в свежем номере Современного Волшебника — любимом журнале чистокровных семей была статья, которая вскипятила его кровь: «Квайетус Снейп — больше не полукровка». Конечно, нет. Выходило, что его мать была ведьмой, а не магглой.

И тон остальной статьи был тот же: «отвергнутый дядей», «богатейший сирота волшебного мира» и одна слезоточивая статейка о его заключении в Поместье Кошмаров, его побеге, его героизме, самопожертвовании, выдающихся С.О.В.ах, его представлении к награде за спасение Фаджа и так далее, бесконечно. И фото, фото, фото: ублюдок и Альбус у входа в Министерство, ублюдок, прячущийся за Альбуса, ублюдок, таращащийся в объектив, исчезающий в здании Министерства, появляющийся в холле, со своим шрамом, ясно видным на лбу.

Поттер, помпезный паршивец, самонадеянный идиот, спаситель — всегда он! Северус в гневе сжал кулаки. Поттер вернулся, и все ведут себя так, будто они уже выиграли войну! Глупые надежды! Мальчишка был никем иным, как безответственным ребенком. Если они доверяют ему, можно считать, война уже проиграна!

Северус был так зол, пока шел в Большой Зал на обед, что снял сорок баллов со своего собственного факультета за то, что двое студентов врезались в него на углу. Сначала он хотел пообедать у себя в комнатах, но затем передумал — он не хотел, чтобы его считали трусом. Он может видеть мальчишку! Это не его вина, что все так произошло. Это не он обманывал остальных. Это не он обманул их доверие. Почему он должен стыдиться?

Как только он вошел, напряжение в зале стало почти ощутимым. Он мысленно пожал плечами, не обращая внимание на обычные волны ненависти и презрения. Он никогда и не был ничьим любимчиком. Тем не менее, холодное молчание коллег было немного раздражающим. Но это было не их чертово дело.

Тем не менее, было довольно трудно дождаться окончания этого обеда.

И как только он вернулся в подземелья, первым, кого он встретил, был другой гриффиндорский Золотой Мальчик — сквиб Блэк, который пришел орать на него, как он подумал, как только увидел бывшего анимага.

— Снейп. Надо поговорить, — сказал тот, не озаботившись такой малостью, как приветствие.

— Не надо, — ответил он и открыл дверь кабинета. Но Блэк оказался настойчив.

— Ты был опекуном мальчика целый год. Теперь я стал им. Мы должны поговорить.

Да, у Блэка была причина.

— Чего ты хочешь? — недовольно рявкнул Северус.

— Сказать тебе кое-что, задать несколько вопросов и уйти.

— Прекрасно. У тебя пятнадцать минут.

— Достаточно, — кивнул Блэк. Северус подтолкнул его в кабинет.

Они уставились друг на друга и, к удивлению Северуса, Блэк открыл рот и цивилизованно начал:

— Я могу представить, что ты зол, Снейп. Я знаю, что ты считаешь себя преданым. Но ты должен понимать, что не Квайетус предал тебя. Он всегда хотел рассказать тебе правду, с того момента, как ты очнулся в госпитале…

— У тебя нет доказательств, Блэк, но продолжай, — вставил Северус.

Блэк побледнел и постарался воздержаться от грубых замечаний.

— Ладно. У меня нет доказательств. И у меня нет доказательств ваших прежних отношений, не считая моего опыта, но даже ты не можешь отрицать, что с тех пор, как ты очнулся от комы, мальчик всегда был на твоей стороне. Он помогал тебе, он заботился о тебе. Он любит тебя, а ты отверг его как… как… — Блэк растерялся и Северус воспользовался моментом, чтобы вставить:

— У тебя снова нет доказательств, Блэк. Откуда я знаю, что он заботился обо мне, а не хотел защитить себя таким образом? Или, может, у них с Альбусом было что-то другое на уме — откуда я могу это знать? Мне не нужна больше ложь и мне не нужен также этот противный Поттер, даже если это ублюдок моего брата…

— Ты… ты… — Блэк побагровел и поднялся, возвышаясь над Снейпом. — Ты только что назвал его ублюдком…

— А что? Он такой и есть, разве нет? Мой брат не женился на этой Эванс. Это был Джеймс Святой Поттер, кто спас бедную девочку от… — он не договорил. Тяжелый кулак обрушился на его скулу и он перевернулся вместе с креслом. Когда Северус вытащил палочку и поднялся, чтобы напасть на своего заклятого врага, кабинет был пуст. Сквиб улизнул.

* * *

— Я не просил тебя говорить с ним! — огрызнулся Гарри на крестного. — Зачем ты это сделал? Ты знал, что это только ухудшит ситуацию еще больше!

— Кв… Гарри, я только хотел помочь!

— Мне не нужна ничья помощь! Мне прекрасно и одному! — вспылил Гарри и выскочил из пустой классной комнаты, где встречался со своим уже официальным опекуном.

Он никогда раньше не хотел, чтобы его жизнь окончилась, так сильно, как сейчас. Это просто было слишком много. Всего слишком много.

Он понял, что не был взрослым. Или даже взрослые чувствуют боль? Отчаянье? Страх? Печаль? Он тряхнул головой. Ему всего шестнадцать! И последние несколько дней были слишком долгими. Репортеры, Министерство, боль заклинания и он в первый раз услышал имя матери своей матери! Никто не говорил ему, как звали его бабушку! И эти два заявления об отказе. Они просто разбили его сердце. Он никому не нужен — его родители, родители его родителей, его приемный отец — все были мертвы, а двух его единственных родственников он нисколько не интересовал и, особенно, Северуса… Северус, который обнимал его после кошмара всего три дня назад, отказался от него и теперь вел себя так, как будто Гарри не существует, и написал то ужасное письмо... Почему? Почему? Почему?

Да, Дамблдор и Гарри обманули его доверие, но месть за это была намного более жестока, чем само деяние и Гарри одному пришлось испытать ее, Дамблдора она миновала, хотя все это было его идеей!

Гарри действительно верил, что у него не осталось слез после двух дней истерик и рыданий, но его взгляд снова расплылся и глаза стали влажными, колени задрожали, силы исчезли. Чего целый мир хочет от него? Он был всего лишь слабым мальчишкой, а не спасителем или героем, и теперь он снова плачет, как маленький. Он ненавидел себя.

— Что такое, Снейп? Папочка бросил тебя? — позади него раздался холодный саркастичный голос. Он не хотел, чтобы Малфой видел его заплаканное лицо и красные глаза. Он предпочитал иметь дело с собственной слабостью наедине.

— Мой отец умер, Малфой, шестнадцать лет назад, — спокойно ответил Гарри, слишком усталый для препирательств.

— Ты знаешь, о чем я говорю, — Малфоя не насторожил спокойный ответ. — О твоем обожаемом Северусе. Ты называл его папочкой, ведь так?

— Да, называл, — ответил Гарри. — Но, кажется, это было годы назад, — его голос будто исходил из темной, глубокой дыры.

— Соскучился, да? — продолжались злобные насмешки.

— Нет. Просто грустно. А сейчас, если ты будешь так любезен… Оставь меня, Малфой.

— Не думаю, что твой дорогой профессор Снейп признает тебя снова. Зачем ему?

— Зачем? — повторил Гарри, но его мысли были где-то далеко. Он горько усмехнулся. — Да, зачем? А почему меня это должно волновать? — он развернулся и посмотрел прямо Малфою в глаза, не волнуясь — увидит тот его слезы или нет. — Почему я должен беспокоиться о ком-то? Почему я должен беситься из-за твоих насмешек? — он развел руками. — Не знаю, но я как-то привязан к этому миру и мне не все равно, что люди думают и говорят обо мне. Это нелегко, Малфой. И я ненавижу это, — Гарри обогнул слегка оглушенного слизеринца и помахал на прощанье.

— Увидимся завтра на Арифмантике, — притворно-вежливо сказал он и ушел.

Не так уж далеко — через несколько поворотов его остановил мягкий голос:

— Мистер Снейп, на одно слово.

Гарри устало взглянул на декана своего факультета. Он не чувствовал себя готовым к еще одному разговору.

— Да, профессор?

Она пригласила его войти и через минуту он с удивлением понял, что находится в личных комнатах Макгонагал. Юноша с любопытством огляделся. Комнаты не были отделаны в цвета факультета. Основными в отделке были темно-зеленый и голубой, немного темно-красного, почти коричневого. Профессор указала на кресло возле камина и Гарри послушно сел. Строгая ведьма села напротив и заговорила:

— Гарри, я… я… — челюсть Гарри упала. Он никогда не видел, чтобы у профессора по Трансфигурации пропадал дар речи. Не говоря уже о том, что она никогда раньше не звала его по имени.

— Да? — выдавил он.

— Я только хотела сказать, что мне жаль, что все так обернулось…

— Это не ваша вина, профессор, — Гарри грустно улыбнулся.

— Знаешь, Гарри, я говорила с Северусом тем вечером. Нет, — она повысила голос, заметив, что мальчик хочет перебить ее. — Это не насчет твоего опекунства. Я пыталась уговорить его допустить тебя до занятий по Зельям. Он отказался.

— Да, я знаю.

— Я знаю, тебе нравится зельеделие, — Гарри только пожал плечами. Единственным оставшимся у него чувством была зияющая пустота. — И я хотела попросить тебя, чтобы ты не бросал заниматься зельями. Я уверена, мисс Грейнджер поможет тебе, или мистер Лонгботтом, если ты их попросишь… и, может быть, потом, когда Северус придет в себя, он допустит тебя обратно и ты не отстанешь.

Гарри удалось кивнуть.

— Ты должен знать, что мы, твои учителя, поможем тебе, если ты будешь нуждаться в помощи. Не стесняйся просить. Мы все знаем, что это очень тяжелое время для тебя. Тяжелее, чем когда бы то ни было, хотя ты всегда сталкивался с непростыми ситуациями…

Гарри кивнул. Он не мог ничего сказать. Он чувствовал себя как в вакууме. В ужасной пустоте. Ничто пугало его, но у него не было сил, чтобы противостоять этому.

Почти в беспамятстве он позволил Макгонагал проводить себя до его комнаты. Он чувствовал — не без смущения и стыда — как заботливые руки переодели его в пижаму и укрыли одеялом, как это делал Северус… Он почувствовал зелье на губах… скучечервь… а, зелье сна без сновидений… но оно вызывает привыкание, вспомнил юноша, но он не принимал его месяцы…

— Жизнь отвратительна, — были его последние слова и, к его удивлению, заплаканный голос, такой непохожий на строгий голос Макгонагал, ответил:

— Да, точно.

* * *

Следующие дни прошли, как в тумане и Гарри был очень благодарен, что Макгонагал и Дамблдор сделали его Лучшим Учеником, и у него была своя комната. Ему не надо было оставаться в общей спальне под давлением испытующего взгляда Рона, сочувствующего дружелюбия Невилла и любопытства Дина и Симуса. В своей комнате он мог быть один после занятий и не надо было идти заниматься в библиотеку, где он в любой момент мог встретить Северуса.

Он не хотел пересекаться с ним. Не хотел встречаться и даже видеть его. Гарри не хотел видеть холод и отвержение в знакомых черных глазах, не хотел язвительных замечаний и ядовитого сарказма — по этой причине он даже не пытался спорить о занятиях продвинутыми зельями. О, нет. Ему было нелегко и без уроков, где его единственного выделяли бы и высмеивали, он не думал, что хочет этого вдобавок к своим раненым чувствам.

И даже теперь он не понимал поведения своего дяди. Но не хотел задавать вопросы.

К выходным удивленный Гарри заметил, что он нигде не видел Северуса.

Общие обеды, завтраки и ужины были наиболее трудны для его избегания. Здесь Гарри помогала Гермиона, хотя и невольно — они входили в зал вместе и Гарри всегда был достаточно осторожен, чтобы находиться справа от нее, так, чтобы она была между ним и преподавательским столом. А он заставлял себя не смотреть туда. Он не возражал, если Северус сочтет его трусом.

Субботним утром получилось по-другому. Гермионы нигде не было видно и Гарри пришлось идти в Большой Зал одному. Там сидело всего несколько человек и никто из них не был его другом или одноклассником, поэтому он сел один на свое обычное место, заметив краем глаза, что Северус тоже был в Зале. Аппетит Гарри испарился, но он заставил себя выпить стакан тыквенного сока и собрался уходить.

Ему это почти удалось. Почти. Но голос Директора остановил его:

— Квайетус, пожалуйста.

Он остановился и каждый мускул в его теле напрягся. Если он сейчас повернется к директору, то увидит и Северуса. Тыквенный сок тяжело колыхнулся в желудке и Гарри попытался проглотить комок в горле, чтобы избежать унижения посреди зала. Он сделал ничего не выражающее лицо и обернулся.

— Да, директор.

— Пожалуйста, будь в моем кабинете в 10.00. Это важно.

— Да, директор, — и его глаза невольно остановились на высоком темноволосом мужчине рядом с Дамблдором. Мужчина не смотрел на него. Гарри вздохнул и вышел.

— Квайетус, подожди! — услышал он другой оклик, сразу же выйдя из Зала.

Это была Эрика, новая студентка старого доброго факультета Слизерин. Вторая, за кем охотился Волдеморт. Но теперь, когда правда о том, что Гарри остался в живых, стала общественным достоянием, Эрика была в большей безопасности, чем когда-либо в жизни. Теперь было ясно, что именно сын Квайетуса Снейпа (который должен был стать преемником Дамблдора, — Гермиона показала Гарри статью, где была даже эта информация) был настоящим противником Темного Лорда, одним-единственным, кто мог сразиться с ним и победить. Да, это было совершенно очевидно для Темного Лорда, Гарри видел это, чувствовал гнев и ярость, которые переполняли змееподобное тело, видел красные глаза, пылающие яростью и бешенством, и терпел проклятия, которые тот накладывал на своих последователей.

Гарри вздохнул и повернул голову.

— Да? — устало спросил он.

Девушка остановилась рядом с ним:

— Я… я просто хотела сказать, что ты не должен избегать всех, как делаешь это в последнее время. Что… что ты должен попытаться…

Гарри раздраженно вскинул голову:

— Почему? Мне нужно время, чтоб привыкнуть к ситуации снова. И я не слишком социальная персона.

— Но ты в каждой газете! — недоверчиво воскликнула девушка.

— Это не мой выбор, — огрызнулся он. — Я не просил публичности!

— О…ясно, — она посмотрела на него и заговорила о другом. — Я слышала, ты не будешь заниматься продвинутыми Зельями. Это правда?

Гарри едва кивнул. Эрика продолжала:

— Он… принял меня в этот класс, но я не знаю, справлюсь ли — в моей старой школе у нас была другая программа и я хотела спросить тебя, может, ты смог бы…

— Что? — спросил Гарри после короткой паузы.

— Помочь мне и показать, что вы делали в прошлом году…

Гарри нахмурился:

— Почему я? Там занимаются Арес и Миллисент с твоего факультета. Или Пенси…

Эрика слегка улыбнулась:

— Я не знаю их, но знаю тебя.

— Правда? — Гарри не верил своим ушам. — Мы встречались прежде всего один раз!

— Да, но ты самый лучший в зельях… и ты знаешь продвинутый курс, ты работал с профессором Снейпом в прошлом году…

Гарри мрачно кивнул:

— Да, но это не значит, что я лучший из помощников.

— Хорошо, — сдалась девушка. — Ладно, я прошу объяснить мне только одну вещь — чтоб проверить мой уровень.

— Одну? — переспросил Гарри, зная, что вот-вот попадется в ловушку.

— Одну, — кивнула она.

— Ладно, — юноша обреченно кивнул. — Тогда завтра, после ужина в библиотеке. Секция Арабского Мистицизма. Приноси свои учебники по зельям.

— Конечно, — она сверкнула ему улыбкой и ушла.

Мальчик облегченно вздохнул. Если бы она знала, что он согласился из-за одной-единственной причины, то рассердилась бы. Но причина того стоила — у Эрики Найт была та же фамилия, что и у Армены Хелен Найт, жены Гарольда Уинстона Поттера!

* * *

— Гарри? — осторожный голос.

— Это правда ты? — другой.

— Мой дорогой мальчик, — шепот.

— Если бы мы знали…

Сдержанные всхлипы и обнадеженные взгляды встретили Гарри в кабинете Дамблдора.

Снова Уизли. Но на этот раз никто не отваживался тронуть его, они просто смотрели — миссис Уизли на грани слез, мистер Уизли — неуверенно улыбаясь, Джордж — с натянутым спокойствием на лице, Билл — потрясенно, Чарли — с огоньками в глазах, Перси — ярко покраснев, Джинни — счастливо, Рон — ну, у Рона на лице были почти такие же красные пятна, как и у Перси.

Отсутствовал только Фред — и теперь всегда будет отсутствовать — подумал Гарри и вздрогнул. Фреда не было. Это была его вина.

— Ты вернулся, — прошептала миссис Уизли.

— Он никогда не уходил, мам, — сказал Джордж, глядя на двух покрасневших братьев. — Он всегда был здесь. Это было так очевидно… — он замолчал, как будто ждал, что его близнец закончит предложение, но больше некому было это сделать.

— Так вы?... — неуверенно посмотрел на него Гарри и Джордж кивнул.

— Мы знали это с нашей первой встречи у Завитуша и Клякца.

— Вы… как? — запинаясь спросил Гарри.

— Просто. Это был ты. Изменилась только твоя внешность, но личность за новым лицом осталась прежней. Фред хотел сказать Рону, но сначала мы не были уверены, А потом… Рон был таким…

— Мерзавцем, — буркнул Рон и Джордж легко улыбнулся.

— Точно, мерзавцем. И мы решили не говорить. Мы не хотели подвергать опасности тебя или профессора Снейпа, — его улыбка стала горькой. — Но, как я слышал, ему в итоге удалось подвергнуть тебя опасности…

Гарри вдруг уставился в пол и дернул плечами.

— Я рад, что правда вышла наружу, — он снова поднял голову. — Я ненавидел эту ложь, полуправду, секреты, постоянные объяснения. Теперь я снова могу быть собой.

— Ты всегда был собой, Квайетус, — сказал Джордж.

Короткая пауза.

— Тебе всегда рады в нашем доме, — наконец добавил мистер Уизли. — Когда бы тебе ни понадобилась семья.

Гарри скривился.

— У меня есть Сириус, — пробормотал он и закрыл глаза. — Но все равно, спасибо.

— Нет, Гарри, тебе не за что благодарить, — миссис Уизли больше не могла терпеть, она подошла и крепко обняла его. — Ты нам как сын. Ничего не изменилось.

«Все изменилось» — подумал Гарри, но на этот раз заставил себя не падать в обморок. Он больше не хотел никак показывать свою слабость.

Перси подошел ближе:

— Гарри…

Гарри невольно отпрянул. Его неприязнь к Перси не уменьшилась ни капельки. Он все еще не доверял ему настолько, чтобы простить вещи, случившиеся в полутемном классе.

Он скрестил руки на груди и холодно взглянул на высокого юношу:

— Я не хочу возмездия, Перси, — сказал он ледяным тоном. — Но это не значит, что я забыл твою враждебность и ненависть к простому мальчику. И теперь совершенно неважно, что тем мальчиком оказался я.

— Я просто хотел извиниться, — голос Перси умолял.

— Но я все еще не готов простить.

— Но Рон…

— Нет. Случай с Роном — это другой разговор, между мной и ним, — что-то в глазах Рона смягчилось от этих слов.

— Но то, что я сделал с тобой ничем не лучше, чем поступок Перси… — серьезно сказал ему бывший друг.

— Нет, — Гарри покачал головой.— Это нельзя сравнивать, Рон. То, что ты сделал, было жестоко, это так, но мы стояли лицом к лицу, друг против друга и ты не использовал служебное положение, чтобы издеваться надо мной — потому что у тебя его попросту нет. Это было больше похоже на дуэль и я должен был быть более осторожен. Но случай с Перси — это другое дело. Как аврор Министерства и взрослый, он был в особом положении. А я был абсолютно беспомощен — у меня не было палочки, и я не мог уйти.

Рон кивнул, а Перси покраснел еще больше.

Тема, которая всплыла позже, была гораздо менее неудобной.

* * *

Когда мадам Пинс сболтнула, что мальчишки не было в библиотеке целую неделю, Северус решил, наконец, достать те книги по зельям из арабской секции. Этот болван Лучший Ученик, наверное, у себя комнате или слоняется со своими обожателями — среди которых слишком много слизеринцев — практически невозможно будет встретиться с ним в библиотеке воскресным вечером.

Нет, Северус совершенно определенно не боялся встретиться с мальчишкой. Он просто пытался избегать его: Поттер с лицом Снейпа. Скандал!

Но на самом деле он не мог объяснить себе, почему так яростно ненавидит его. Это было необъяснимое, но сильное и глубокое чувство, а ощущение предательства усиливало его еще больше. Возможно, Минерва была права и то дурацкое заклятье забвения действительно что-то повредило у него в голове — если это он наложил его, а не Альбус и не мальчишка.

К счастью, секция Арабского Мистицизма была пуста и он мог свободно рыскать среди полок. Северус улыбнулся, вытащив толстый том с верхней полки, и как раз собирался сесть почитать, когда библиотечную тишину нарушили голоса. Женский и мужской. Северус ухмыльнулся и положил книгу на место. Возможно, он снимет несколько баллов перед работой, если застанет парочку в сомнительной ситуации. Он выскользнул из арабской секции и остановился за соседним рядом полок: казалось логичным, что парочка ищет некоторой интимности, выбрав упомянутую секцию.

— Что теперь? — спросил женский голос. Он был незнаком Северусу, — это, должно быть, его новая студентка, девчонка Найт.

— Ты принесла свои учебники по зельям? — сердце Северуса остановилось — паршивец Поттер!

— Конечно, ты же мне сказал, — ответила девушка и Северус усмехнулся. Она явно пыталась флиртовать со школьной знаменитостью!

— Окей. Я принес свой учебник за прошлый год и заметки, которые делал в классе. Давай посмотрим…

Ничего интересного: шорох бумаги, легкий шум, будто кто-то сел в кресле поудобнее.

— Арес сказал, что ты лучший в Зельях, — проворковала девушка. Северус закатил глаза.

— Я. Был, — медленно ответил Поттер и зашуршал другой книгой. — Я больше не посещаю этот класс.

— Почему же ты не попросишь профессора, — она не договорила, Поттер перебил ее:

— Это не твое дело. Мы пришли проверить твою программу по зельям, а не обсуждать последние изменения в моей жизни, — очевидно, он не был осведомлен о ее намерениях.

— Так это правда?

— Что? — рыкнул Поттер.

О, злимся?

— Что пишут в газетах.

— Что именно ты имеешь в виду? — притворно-вежливо переспросил он. — Они пишут множество вещей.

Северус почти засмеялся. Поттер не понял, что его вовлекают в разговор, которого он пытается избежать любой ценой.

— Те вещи о тебе и профессоре Снейпе.

Охо-хо. Поттер не реагировал, и девушка продолжала.

— Что он отказался от тебя.

— Что? — недоверчиво воскликнул тот. — Чепуха! Он не отказывался от меня, я не его собственность, — возразил Поттер.

Браво, мисс Найт! Прекрасная ловушка!

— Он отказался быть моим опекуном, вот и все, — должно быть, Поттер выразительно поглядел на девушку, потому что на несколько долгих минут наступила тишина.

Потом он начал объяснять девчонке прошлогоднюю программу — видимо, те разделы, которые она не изучала. Северусу пришлось признаться себе, что мальчишка действительно был очень хорош в Зельях. Но это вовсе не означало, что он позволит ему посещать свои занятия.

Через некоторое время профессор заскучал и собрался уходить, но тут девушка задала еще вопрос, понизив голос:

— А… это правда, что Снейп…

— Для тебя — профессор Снейп, — громко перебил Поттер. Он, видимо, не хотел секретничать.

— …что профессор Снейп, — продолжала она тихо, — Пожиратель Смерти?

Наступила тишина и Северус подумал, что девчонка могла бы быть прекрасным репортером, даже лучше проклятой Риты Скитер.

— Как ты смеешь? — вдруг процедил Поттер. — Как ты смеешь?

— Ч— что? — начала запинаться она.

— Как ты смеешь обвинять его в этом? — голос Поттера был близок к свистящему шепоту. — Как ты смеешь распространять эту газетную ложь? Ты знаешь ответы. Ты можешь прочесть их где угодно.

— Но ты жил с ним целый год. Ты знаешь его лучше.

— Убирайся с моих глаз, — вдруг спокойно сказал Поттер.

— Но…

— Я сказал — убирайся! Занятие окончено. Ищи другого парня, чтоб с ним флиртовать. Меня ты не интересуешь.

Охо-хо, снова. А Поттер не такой дурак, каким кажется.

— Ты пожалеешь об этом, Гарри, — голос девушки звучал обиженно.

— Не думаю, что пожалею, если ты немедленно уберешься. Но если нет, то я сделаю что-нибудь, о чем точно пожалею!

После ухода девчонки Поттер долго не шевелился.

Когда Северус выскользнул из своего укрытия, он увидел худую фигуру мальчика, склонившуюся над столом. Лицо было спрятано в ладони, и только вздрагивающие плечи выдавали, что он плачет. Северус замер и впервые за последние дни легкое смущение начало смягчать огромную ненависть, которую он чувствовал.

Гарри прибыл как обычно: упал лицом вниз, пытаясь выбраться из камина. Кто-то схватил его за руку и помог подняться.

— Альбус предупредил меня, что ты придешь, — глубокий спокойный голос как-то успокоил довольно раздерганное настроение мальчика. Подняв голову, он посмотрел прямо в обеспокоенное лицо главной Целительницы:

— Я должен поговорить с вами, — выпалил он через пересохшее горло. — Я должен знать… я…что…

— Я знаю, молодой человек, — женщина указала ему на кресло и прислонилась к камину, как обычно. — Альбус рассказал мне о палочке. И если я правильно помню, вы знаете достаточно о заклятьях забвения и опасности их использования.

— Да, — пробормотал Гарри. Сердце бешено забилось в груди. — Но… я должен быть уверен. Я… — он не мог продолжать. Его голос затих, будто потерялся где-то на полпути. — Он всегда будет меня ненавидеть? — вдруг воскликнул Гарри.

Женщина вздохнула и закрыла глаза:

— Ты помнишь, что мы говорили о состоянии Северуса перед твоим первым визитом к нему? — тихо спросила она.

— Да, — ответил Гарри.

— Ты можешь сказать, что запомнил из того разговора?

Гарри попытался сконцентрироваться и вспомнить слова разговора двухмесячной давности:

— Вы сказали, что его эмоции серьезно пострадали, потому что он удалил все воспоминания о своем брате и что он почти совершенно забыл причины своих прошлых поступков. И запутался, — добавил он. — Но это было два месяца назад!

— Молодой человек, ситуация не так проста, как вы представляете. Двух месяцев недостаточно для исцеления и, особенно, для эмоционального исцеления.

Гарри замер при этих словах. Если кто и знал, как трудно преодолеть эмоциональный шок, так это он. У него ушел почти год на преодоление последствий их заключения и он все еще не исцелился полностью: у него все еще были кошмары по ночам и обострения, как приступ паники несколько дней назад, у него все еще были пищевые расстройства и эмоциональные всплески: обилие плача за последние дни было устрашающим.

Так что он просто кивнул.

— С другой стороны, для Северуса те дни твоего четвертого курса случились всего два с половиной месяца назад. Его неприязнь к Гарри Поттеру жива, как и раньше. Твое скрытное поведение с ним только ухудшило ситуацию. Он не выносит тебя, потому что ты Гарри Поттер и …

— Но я не тот Гарри Поттер, которого он знал в позапрошлом году! — вклинился Гарри. — Я его племянник и я старался рассказать ему так много, как мог, иногда против воли Дамблдора.

— Да, но ты не рассказал ему о самых важных вещах …

— ПОТОМУ ЧТО ДАМБЛДОР ЗАПРЕТИЛ МНЕ ДЕЛАТЬ ЭТО! — слезы выступили на глазах мальчика, но на этот раз это были слезы гнева, а не печали или депрессии. — Почему он не понимает?

— Я не думаю, что он когда-нибудь пытался понять Гарри Поттера — а ты для него сейчас скорее Гарри Поттер, чем его племянник. Но есть кое-что хуже: он чувствует себя — и он остается — очень уязвимым, в отличие от многих людей, подвергшихся действию заклятья забвения. В основном эти заклятья затрагивают небольшую часть разума, грустные воспоминания, неуловимые вещи и потому люди даже не догадываются, что они что-то забыли. Но на этот раз заклятье было таким мощным и сильным, что он бы понял это, даже если бы ему не сказали. Поэтому он очень хорошо осведомлен о своей слабости: что его память полна значительных пробелов и дыр, которые он не может заполнить, ему нужны другие люди, которые расскажут ему, что произошло, люди, которым можно верить, которые не воспользуются его слабостью. И я думаю, Альбус давно должен был рассказать ему намного больше правды, но он не хотел рисковать его преданностью.

— Что значит, рисковать его преданностью? — прошипел Гарри.

— Я, думаю, это была главная причина всей этой секретности Альбуса. Он больше не был уверен в преданности Северуса, основанной на смерти его брата. Поэтому ему понадобился другой способ привязать его к Ордену и сохранить от Ты-Знаешь-Кого, и он использовал тебя, его предполагаемого сына.

— Ясно. Мне он сказал, что сделал это ради моей безопасности.

— Вероятно и то, и другое, — поспешила согласиться Целительница.

Гарри снова поднял голову:

— Значит, ситуация такова. Но есть ли надежда для Северуса восстановить свои воспоминания, или часть их? Я знаю, что нет, но хочу услышать это от кого-то, у кого есть многолетний опыт работы в этой области.

Женщина грустно улыбнулась.

— Вероятно, я одна из наиболее опытных целителей, молодой человек, но это вовсе не означает, что я с абсолютной уверенностью могу сделать заключение о возможном умственном состоянии Северуса в будущем.

— Вы уходите от ответа, — мрачно сказал Гарри. — Пожалуйста, скажите мне правду. Я хочу… я должен знать!

Двое долго смотрели друг на друга. Первой сдалась Целительница.

— Хорошо, — тяжело сказала она, — мой ответ: нет. Для него нет особой надежды на восстановление.

— Почему?

Женщина заставила себя объяснить более подробно:

— Правильно выполненное заклятье забвения не меняет содержимого разума, оно лишь устанавливает стены и ворота между определенными областями, воспоминаниями, образами. Наша работа в этом случае заключается в том, чтобы убрать эти стены и вернуть потерянные воспоминания обратно пациенту. Это довольно долгий процесс и мы действовали так, потому что полагали, что Северус правильно исполнил заклятье. И ты видел: это оказалось совершенно бесполезно. Состояние Северуса ничуть не изменилось, потому что его заклятье было вовсе не правильным. Это значит, что оно, вместо того, чтобы выстроить стены, наиболее вероятно, стерло его воспоминания или необратимо повредило их, — Целительница подошла к креслу и села. — За всю мою практику у меня было всего пятеро таких пациентов, как Северус. И никто из них не выздоровел.

Она ненадолго замолчала.

— Альбус рассказал мне, как Северус обращается с тобой сейчас. Это отчасти из-за неправильного заклятья. Не только из-за его прошлой неприязни.

— Это означает что…?

— Я не знаю, молодой человек, — прошептала она растерянно.

* * *

После возвращения из госпиталя, Гарри совершенно перестал участвовать во всем, что планировали его друзья. Он оставался у себя в комнате и проводил большую часть дня слоняясь и предпринимая жалкие попытки заниматься. Но все занятия стали ему неинтересны. И совсем не по вине учителей — они очень старались.

Новая учительница по Защите, профессор Нуар, была очень мила с ним и очень старалась помочь — она предложила дополнительно заниматься с ним дуэльными практиками, но Гарри немедленно отказался, хотя и знал, что такие занятия ему необходимы. Но его это не волновало.

Макгонагал, к его облегчению, не изменила своей обычной манеры обращения с ним. Она оставалась той же строгой, суровой ведьмой, какой он ее знал раньше, что делало его положение более терпимым, но… Гарри чувствовал ее симпатию, иногда он ловил на себе короткий обеспокоенный взгляд и ненавидел это. Ему не нужно было ничье беспокойство или жалость.

Профессор по Арифмантике загружала его заданиями и домашней работой, как и профессор Флитвик, даже Биннс заметил, что что-то происходит с его любимым учеником, потому что пригласил Гарри в свои личные апартаменты (Гарри удивился — зачем привидению личные апартаменты) и одолжил ему несколько книг, которые оказались на удивление интересными.

Шестым усложненным предметом для Т.Р.И.Т.О.Н. Гарри выбрал Гербологию, которая ничем не отличалась от предыдущего года: он даже посещал эти занятия с теми же студентами, что и в прошлом году. Очевидно, у всех оказались достаточно высокие оценки по Гербологии, чтобы продолжать обучение.

Так Гарри переходил с урока на урок и заставлял себя заниматься, есть, спать, ходить и жить, но совершенно безучастно. Он возвращался к разговору с целительницей снова и снова, споря с собой, отчаянно ища какое-нибудь решение, но время шло, и спустя несколько недель ему, наконец, пришлось признать факт, что Северус никогда не станет прежним. И ему, Гарри, придется жить с этим. Но он вовсе не собирался сдаваться в отношении Северуса. Вовсе нет. Ему в голову пришла другая идея.

Он додумался до этого на занятиях по Защите, в последнюю неделю сентября, когда они, наконец, закончили разбирать программу С.О.В. и профессор рассказывала им о необходимых умениях для Т.Р.И.Т.О.Н. в следующем году. Гарри смертельно скучал. Он уже прочел все книги, рекомендованные для этого курса, и не думал, что услышит что-нибудь важное. Он позволил разуму пассивно течь, так что его шокировали слова, которые он случайно уловил из длинной речи профессора.

— … и вы должны понять, что нет совершенной защиты или преград. Каждый щит можно пробить, сквозь каждую защиту можно пройти. Ваша задача — обнаружить как. Если попытка окажется тщетной — пробуйте другой путь. В этом году мы узнаем об альтернативных способах проходить сквозь защиту, преграды и личные системы безопасности … — она говорила еще что-то, но Гарри снова отвлекся

— … нет совершенных преград и защит…

— Сквозь любой щит можно проникнуть, сквозь каждую защиту можно пройти.

Сердце Гарри забилось быстрее.

— Сквозь любой щит можно проникнуть, сквозь каждую защиту можно пройти, — он повторял это предложение в уме снова и снова.

Что, если Целительница ошибалась? Что, если какие-то части воспоминаний Северуса остались нетронутыми и ему надо просто найти их? Что, если эти области памяти не были совершенно уничтожены, если это лишь предположения и догадки? Что, если там были просто стены и преграды вокруг тех воспоминаний, только сильнее и крепче обычных?

Гарри пришел в такое возбуждение, что едва смог дождаться конца урока. В этот день у него не было больше занятий, только обед, но он не собирался отвлекаться на такие глупости, как обед. Услышав, как учитель отпустила их, он побросал учебники в сумку и понесся в библиотеку.

— Сквозь любой щит можно проникнуть, сквозь каждую защиту можно пройти. Ваша задача — обнаружить как.

Он найдет путь сквозь стены Северуса. Это была его задача и он не ошибется.

* * *

Северус все еще кипел от гнева, когда вошел в класс, где его ждали шестикурсники, посещающие занятия по усложненным Зельям. Этим утром он получил последний номер Вестника Зельеделия и чуть не лишился чувств, когда заметил фото проклятого мальчишки на обложке.

Как?

Как Поттер мог быть везде? Это был не Ведьмовский Еженедельник, или Ежедневный Пророк, до сих пор это был серьезный научный журнал и там не было места знаменитостям и самонадеянным болванам, вроде Поттера, не говоря уже об обложке!

– Да о чем они думают … — буркнул он и вскочил на ноги, опрокинув кресло.

Дамблдор с любопытством посмотрел на него, но Северус лишь передернул плечами и торопливо вышел из Большого Зала. В любом случае, его аппетит был испорчен.

Он хотел написать письмо главному редактору, протестуя против очевидного развращения издания совершенно незаслуженной славой мальчишки, но сначала он должен прочитать статью, если хочет, чтобы письмо было соответствующим. Итак, он уселся в свое любимое кресло и открыл журнал.

С Северусом чуть не случился припадок, когда он прочел заголовок: «Гарольд Квайетус Снейп — заброшенный гений?» Он закашлялся и выплюнул чай, который пил.

С тех пор, как правда вышла наружу, это была первая статья, которая действительно винила его за его поведение. Другие просто представляли его бессердечным мерзавцем, но в этом не было ничего нового, они все описывали его как бывшего Пожирателя Смерти, никак не связывая с их драгоценным Мальчиком-Который-Выжил.

Но эта статья была совершенно иной. Ее автор — МакРи — вы подумайте! — нападал на него из-за его отвержения мальчишки. «Мне выпала честь учить этого мальчика несколько недель и должен сказать, что у меня никогда не было такого внимательного, разумного и творческого ученика, как молодой мистер Снейп, который теперь, благодаря решению своего дяди, лишен возможности дальнейшего изучения тонкого искусства приготовления зелий, у кого теперь нет надежды на получение приличной подготовки, чтобы он смог занять достойное его место среди Мастеров Зелий.»

Северус ахнул, но у статьи было, что сказать еще: «Мы все знакомы с публикацией двоих Снейпов об их экспериментах с Волчьелычным Зельем и мы все знаем, насколько большую роль сыграл юноша в создании его модифицированного варианта. Это практически невыносимо, что профессор Снейп, узнав, что его племянник не кто иной, как Гарольд Поттер, отказался обучать его …» и так далее, без конца.

Самым раздражающим в этой статье было то, что мальчишка действительно был талантлив, признался себе Северус. Он прекрасно помнил, как они работали вместе, точные движения, интерес, внимание и последнее, но не менее важное, его желание учиться и понимать.

Работать с ним было … ну … доставляло удовольствие. Он был превосходным ассистентом.

Но он все равно был Поттером и Северус ненавидел его.

Так что он был довольно зол, когда вошел в класс. Лицезрение мисс Грейнджер и мистера Лонгботомма не улучшило дело. Как и наблюдения за попытками класса продраться сквозь процесс приготовления зелья. В основном потому, что Северус знал — мальчишка мог бы сварить это зелье легко и превосходно — он уже видел, как тот делает это.

Поэтому к концу урока Мастер Зелий был очень сердит.

— Мисс Грейнджер. Останьтесь, — пролаял он девушке. Она выглядела испуганной, но терпеливо дождалась, пока ее товарищи покинут комнату.

— Да, сэр? — она подошла к преподавательскому столу в конце комнаты.

— Я хочу поговорить с Поттером, сегодня, в восемь, в моем кабинете.

Внезапно открытое выражение лица девушки превратилось в напряженное и подозрительное.

— Зачем?

— Это не ваше дело, — холодно ответил Северус и поднялся. — Теперь идите.

— Нет.

Северус замер на полдороги. Он никогда, НИКОГДА не слышал, чтобы Грейнджер перечила учителям. Медленно, он повернулся к ней.

— Нет? — переспросил он угрожающе.

— Нет, — прошептала она и Северус заметил, что она пытается сохранить присутствие духа. И она снова повторила. — Нет.

— Что нет? — наконец поднялся он и подошел к напуганной девушке.

— Я не скажу ему, сэр, — она сглотнула. — Я не хочу, чтобы ему снова причинили боль. Только потому, что вы прочли эту статью…

— Откуда ты знаешь, девчонка? — прогремел он и встал лицом к лицу с дрожащей студенткой.

— Квайет получил свой экземпляр и я увидела … его на обложке, — она проглотила комок в горле, — и прочла статью… — она замолчала и отвернулась от угрожающего лица Северуса.

— Мне все равно, что вы думаете, мисс Грейнджер. Я все еще хочу поговорить с Поттером сегодня вечером.

— Я не знаю никакого Поттера, сэр, — ответила девушка и отошла назад. — Я не могу передать ваше сообщение.

— Десять баллов с Гриффиндора за ваше нахальство, мисс Грейнджер.

Девушка посмотрела на него и к своему удивлению, он увидел лишь печаль в ее глазах.

— Да, сэр, — ответила она и ушла.

Только когда она закрыла за собой дверь, Северус понял, что ему придется найти кого-то другого, чтобы передать его послание.

* * *

— Арес сказал, вы хотели поговорить со мной, сэр.

Северус взглянул поверх эссе, которое проверял, затем посмотрел на часы. Было ровно восемь.

— Закрой дверь, — сказал он и опустил перо. Он видел, как мальчишка закрыл коричневую деревянную дверь, повернулся и ожидающе посмотрел на него.

Северус помассировал виски в изнеможении и удивленно заметил, что мальчишка слегка улыбнулся при этом. Это разозлило его, уже не в первый раз за день.

— Поттер!

Улыбка исчезла.

— Мое имя Снейп, сэр, — нагло ответил мальчишка. Северус в гневе сжал кулаки.

— Ты читал статью, — продолжал Северус, умышленно игнорируя замечание мальчишки.

— Какую статью? — удивленно моргнул тот.

— В «Вестнике Зельеделия», — прошипел Северус.

— Нет, сэр, — покачал головой мальчишка, — я отдал мой экземпляр Гермионе.

— Почему?

Пожатие плечами.

— Она заметила там что-то и захотела прочитать. Она сказала, что отдаст мне журнал завтра.

Спокойствие мальчишки почему-то еще больше раздразнило Северуса. Он опять что-то замышляет?

— Не думай, что из-за этой статьи я допущу тебя в мой класс.

— Что? — Поттер выглядел удивленным. — Я никогда не просился обратно.

Это было правдой и потому разгневало Северуса еще больше.

— Но ты хочешь вернуться, — прошипел он.

Поттер снова пожал плечами:

— Нет. На самом деле, нет.

— Нет? — переспросил Снейп с притворным интересом. — Я недостаточно хорош для нашей местной знаменитости, Поттер?

Мальчишка вздрогнул и посмотрел прямо ему в глаза.

— Мое имя Снейп, сэр, — сказал он снова.

— Отвечай на вопрос! — закричал на него Северус.

— Зачем? — ответил тот. — Вы не возьмете меня обратно. Я не прошусь. Не думаю, что в этих условиях мое мнение имеет значение.

Он снова был прав. Северус ненавидел его.

— Десять баллов с Гриффиндора, Поттер.

Мальчишка вздрогнул и медленно произнес:

— Я. Не. Поттер. И вы не можете снимать баллы только потому, что я вам не нравлюсь. Я не сделал ничего, заслуживающего наказания.

— Ничего? — Северус внезапно взорвался. — А ложь? Полуправда? Использование моего неведенья?

Неожиданно мальчишка опустил голову:

— Я хотел сказать тебе с самого первого дня, — прошептал он. — Но директор боялся твоей реакции.

— Ты хотел сказать мне? — сарказм сочился сквозь слова Мастера Зелий. — Снова ложь.

— Нет, — мальчишка неистово замотал головой. — Я действительно хотел. Сразу же, как смог, я рассказал тебе, что я не твой сын. Я хотел сказать тебе кто я, просто … я … я боялся потерять тебя… — последние слова были совсем тихими.

— Тебе удалось, — холодно ответил Северус. Выражение лица мальчишки будто захлопнулось и Северус увидел следы усталости на юном лице. Но не только усталости. Внезапно он разглядел в нем себя, шестнадцатилетнего себя и что-то еще, он не знал точно, что. Что-то далекое и щемящее, что-то, что глубоко, очень глубоко тронуло его, так что у него перехватило дыхание.

Они стояли и смотрели друг на друга.

Мальчишка не был Поттером. Он действительно был Снейпом, признался себе Северус. Или он сошел с ума.

— Теперь убирайся, — пробормотал он, прежде чем смущение смогло пробить его нейтральное выражение лица. — И не думай, что у тебя будет шанс.

Снова это выражение.

— Да, сэр, — мальчишка кивнул и вышел.

Но смущение осталось.

* * *

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил Рон, когда Гарри выбрался из-за книжных полок.

— Читаю, — ответил тот саркастически и положил книги, которые нес в руках, на стол. — Это библиотека, Рон.

Рон изумленно оглядел его книги:

— Зачем ты читаешь это? — он поднял толстый том, лежащий сверху стопки. — «Разделенные воспоминания — практическое руководство», — громко прочел он, — «Вспомнивсели» — был другой заголовок.

— Рон, пожалуйста, — мягко сказал Гарри. — Это не твое дело.

Рон сел и серьезно поглядел на него:

— Ты делаешь это для Снейпа, верно?

— Поздравляю, — издевательски ответил Гарри. — Один балл Гриффиндору за такое разумное заключение.

— Но … почему? — спросил его бывший друг.

Гарри вздохнул и ответил не сразу. Они с Роном все еще не были друзьями. Они общались довольно нейтрально и редко говорили друг другу больше, чем просто приветствия, и Гарри знал, что это главным образом вина Рона сделала их отношения почти невыносимыми. Рон был шокирован, когда полгода назад понял, что чуть не убил кого-то. И его шок стал еще больше, когда он узнал, что этим кем-то был Гарри.

— Попробуй догадаться, — выпалил он сардонически.

— О … — Рон кашлянул. — Но … он отказался от тебя…

Конечно, детали не были широко известны. Гарри рассказал все только Гермионе, но остальные могли просто проследить за событиями последних месяцев. Конец четвертого курса — Снейп — его сын — просветленное настроение — более легкие занятия по Зельям — Малфой — исчезновение Квайетуса — Волдеморт (или Вы-Знаете-Кто) — Обливиате (эту часть многие не знали) — много времени в госпитале — напряженность между Снейпом и его сыном — затем снова хорошие отношения — внезапное слово в классе по Зельеделию — полное отвержение — невыносимые занятия по Зельеделию. Снова.

Гарри вздохнул и решил не реагировать. Но на этот раз Рон был настойчив:

— Знаешь, Гарри, я пришел поговорить с тобой.

— Правда? — Гарри поднял бровь, не отрывая глаз от книги, которую открыл секунду назад.

— В конце прошлого года мы разговаривали и ты … ты сказал, что хотел подружиться со мной. А потом … я думал о тебе и внезапно обнаружилось, что ты это ты и я …— он остановился и воскликнул: — Гарри, я почувствовал себя так ужасно! После того, как я набросился на тебя в Хогсмиде, мне хотелось исчезнуть. Мне было стыдно за себя. Я … ты ... — Рон снова понизил голос. — А когда я узнал правду … Гарри, я знаю, что это ужасно — то, что я сделал, но … это значит, что … мы не сможем больше быть друзьями?

На этот раз Гарри услышал страдание и искренность в голосе экс-друга, поэтому он опустил книгу и медленно, задумчиво потер виски. Внезапно он вспомнил, что это была одна из привычек Северуса и слегка улыбнулся.

— Я не знаю, Рон, — честно ответил он. — Это не так просто, как ты думаешь…

— Почему нет? — нахмурился тот. — То, что я сделал, я сделал из-за тебя!

— Но ты сделал это со мной, Рон! — прошептал Гарри в ответ.

— Ты должен был рассказать мне! — Рон стукнул кулаком по столу. — Я был твоим лучшим другом. Я думал, ты умер. Это было ужасно. Ужасно, — он встряхнул головой. — Ты представить не можешь. А потом …

Гарри вдруг не смог больше его слушать. Он вскочил, схватил несколько книг, лежащих перед ним и выскочил из библиотеки так быстро, как мог. Но на мгновение он остановился у двери.

— Я кое-что знаю о том, каково быть несчастным, Рон, — сказал он.

Позже, у себя в комнате, он продолжил свое изучение дубльдумов. Эта идея пришла ему в голову, когда он думал о состоянии Северуса после мрачного откровения Дамблдора о его палочке.

Если воспоминания Северуса невозможно восстановить, значит, Гарри даст ему свои собственные воспоминания, так много, как сможет. Хотя, были кое-какие проблемы. Во-первых, у него не было дубльдума, во-вторых, он не знал, как им пользоваться. Не говоря уже, что он не хотел расставаться со своими воспоминаниями. Он хотел поделиться ими, значит, ему нужно научиться отправлять воспоминания в дубльдум и в то же время оставлять их в голове.

Купить дубльдум оказалось нетрудно. Судя по его текущему экономическому состоянию, он мог купить сотни дубльдумов, хотя они были довольно дорогими. И все же юноша испытал некоторый шок, когда, наконец, заказал один: компания прислала его бесплатно. Когда Гарри спросил почему — они просто указали, что он является одним из владельцев компании — потому что это было дочернее предприятие Волшебных Раковин Интернешнл.

Гарри дотронулся до края маленькой каменной чаши и улыбнулся. Это даст Северусу нечто более драгоценное, чем деньги и богатства. Это вернет ему что-то, что однажды принадлежало ему, но исчезло в пустоте.

Но он еще не был готов. Ему нужно было испробовать все, о чем он прочел и чему научился. И этот короткий спор с Роном подал ему хорошую идею.

Сначала он испытает свои дубльдумные способности на Роне.

* * *

Гарри так нервничал, что его чуть удар не хватил. Эрика снова заловила его и он просто не мог от нее отделаться. Он знал, что все еще был довольно безобразным и вспыльчивым, но это не останавливало девушку от охоты на него. Гарри снова почувствовал себя несчастным. Он хотел все вернуть, хотел снова стать сыном Северуса — не только из-за него, но потому что тогда он считался полу-магглом, противным мальчишкой и никто не хотел подружиться с ним из-за его славы, богатства или благородного происхождения. Даже быть Гарри Поттером было лучше, чем сейчас. Будучи Поттером он был хотя бы симпатичным, а теперь … И он не был слепым. Он прекрасно видел, что не нравится Эрике. Ей нравились все эти дурацкие вещи, которые Гарри ненавидел: слава, богатство и происхождение.

И сейчас она болтала с ним, как ни в чем ни бывало, улыбаясь и слегка флиртуя, играя волосами, покусывая губы, видимо, думая, что все это делает ее ужасно привлекательной, но все это так раздражало Гарри, что он едва сдерживался, чтоб не послать ее к черту.

— … и профессор Снейп дал нам это задание, и я подумала, что смогу попросить тебя, Гарри, раз уж ты … — счастливо щебетала она, но к гарриной удаче, к ним подошел Симус и увел мальчика от нее.

Когда они отошли достаточно далеко, чтобы Эрика не могла их услышать, Гарри облегченно вздохнул:

— Спасибо, приятель.

— Она ужасающа, — покачал головой Симус. — И я думаю, ты должен быть более строгим и послать ее подальше. Твоя явная неуверенность позволяет ей думать, что ты можешь назначить ей свидание или что-то в этом роде…

— Ох, я знаю, — Гарри закатил глаза. — Но я обычно просто не успеваю даже рта открыть.

Симус подмигнул ему:

— А ты попробуй вести себя в стиле твоего от… то есть, профессора Снейпа. Ты можешь, я видел в прошлом году. Ну, возможно твой смертельный оскал не так хорош, но он достаточно зловещ, чтобы напугать ее так, чтобы она обходила тебя за милю.

Гарри коротко, почти счастливо засмеялся.

— Я скажу тебе кое-что, — прошептал он, наклонившись к Симусу. — Когда-то я долго практиковался в этой ухмылке перед зеркалом.

Симус засмеялся и недоверчиво покачал головой:

— Ты такой серьезный. Я не могу представить тебя стоящим перед зеркалом и репетирующим «оскал смерти».

— Ну так попробуй. Я делал это много раз.

Симус снова покачал головой:

— Ладно. Но я утащил тебя от той девчонки не затем, чтоб обсуждать твои снейповские ухмылки, Ква… Гарри. Я просто … ну … ты знаешь, в этом году я капитан квиддичной команды, а ты … ты лучший ловец, который у нас был и знаешь, приятель, мы подумали, что ты мог бы снова летать.

Гарри развернулся и посмотрел на него.

— Симус! — сказал он серьезно и схватил друга за плечо. — Нет.

Симус смущенно и удивленно моргнул:

— Но почему?

— Я не займу твое место. Ты ловец и …

— Слушай, Гарри. С тех пор как ушли Джордж, Фред, Ангелина и Кэти, в команде остались только мы с Роном и я не уверен, что так уж хочу быть ловцом. Я бы лучше попробовал быть охотником и все равно остаются пустые места еще двух охотников и двух отбивал, — выразительно сказал Симус. — Ты нужен нам в команде.

— Симус, я не знаю, — Гарри поскреб шею. — У меня много классов Т.Р.И.Т.О.Н. и я бы хотел сконцентрироваться на них, вместо ежедневных тренировок …

Лицо Симуса вытянулось:

— Да, я знаю, что тебе нелегко, но ты нам нужен и ты чертовски хорош. И я думаю, мы сможем так организовать тренировки, чтобы тебе не пришлось участвовать в каждой. Пожалуйста, Гарри!

Гарри почти простонал от раздражения:

— Я не думаю, что мне этого хочется, Симус.

— Ты любишь летать, Гарри. И сейчас у тебя есть шанс летать снова! — Симус выложил козырный туз, упомянув единственное, что Гарри не мог игнорировать.

Тот скривился на секунду и медленно, напряженно кивнул, обезоруженно ответив:

— Хорошо, я постараюсь.

Он действительно любил летать.

* * *

Чтобы подготовить пробный дубльдум для Рона, понадобилась почти неделя, но Гарри совершенно не представлял, как заставить бывшего друга заглянуть в него. Каждый раз, когда он оказывался рядом с рыжеволосым мальчиком, его всегда что-то останавливало, хотя он не понимал, что и почему. Неужели ему не хотелось, чтобы Рон увидел, понял, что он сделал?

Да, он хотел, — ответил он себе, но были кое-какие проблемы. Показать Рону эти воспоминания, было бы актом доверия, принятием риска открыться перед кем-то, кто издевался и унижал его раньше, даже если и не знал, что это был Гарри. Было все еще трудно решиться доверить ему секреты, скрытые в дубльдуме, который лежал на тумбочке возле гарриной кровати. Гарри неуверенно вздохнул.

Может, еще не настало время показать Рону эти воспоминания. Пока еще не настало. Может быть, ему надо еще немного подождать. Может быть, он никогда ничего ему не покажет. Дубльдум был полностью готов, Гарри знал, он проверял его несколько раз в процессе подготовки. Ему удалось разделить воспоминания и убрать все моменты, которые он хотел сохранить в секрете от Рона. Это было нелегко: много раз он замечал, что каждое воспоминание связано с множеством других и тащит их с собой в чашу. Гарри приходилось стирать их снова и снова, пока оставался лишь нужный кусочек.

Чтобы подготовить это, понадобилась почти неделя. Но сейчас он не был уверен, что хочет поделиться ими. Там было слишком много вещей о Северусе, их прошлых отношениях и, возможно, слишком много воспоминаний о его боли и страхах …

Что ж. Он не станет показывать их Рону, принял решение Гарри, потушил почти все факелы и нырнул в постель.

Но его работа была не бесполезна: она вызвала множество неожиданных открытий и заключений о том, как работает человеческий разум — и теперь Гарри намного лучше понимал слова Целительницы о потерях Северуса. У него не было отдельных воспоминаний. Его память была сложной сетью, вплетенной в разум, и каждое воспоминание было тесно увязано в эту сеть. Уже не в первый раз Гарри удивился, как Северусу удалось остаться в здравом уме после такой невообразимой потери.

Северус …

Гарри закрыл глаза и принялся планировать, какую сеть воспоминаний он сплетет для Северуса.

Там будет память о прошедшем годе, это было ясно. Память о совместных приключениях и опыте, воспоминания об игре в шахматы и долгих разговорах, воспоминания о боли и уюте, как в Поместье Кошмаров. Волдеморте, Пожирателях Смерти, унижениях, голоде, первой попытке общения, неуверенном перемирии, последующем мире, еще дальше о дружбе и о поворотных моментах, вызванных общей болью и пытками …

Блеск лезвия, Тормента, Круциатус, пинки, удары, ох …

Гарри внезапно почувствовал, как все это ожило у него в голове: Пожиратели Смерти, черные мантии движутся в неверном свете факелов, громкий безумный выкрик Волдеморта. Великий Ублюдок был разочарован.

— Крусио! — заклятье сильно ударило Гарри и он не смог сдержать крик. — Я не потерплю больше ошибок, Червехвост. Я был очень, очень терпелив с тобой, ты знаешь, — монстр взмахнул палочкой и боль Круциатуса снова пронзила Гарри. — Я вытерпел твой провал и побег Снейпа, — снова взмах палочки. — Я снес и его второй побег, — Червехвост уже вопил изо всех сил от невыносимой боли. — Я стерпел провал в Поместье Блэков и потом, в Хогвартс-Экспрессе, — новый взмах и новые крики. — Но это известие, что Поттер жив — это твоя вина, только твоя! Ты послал в него Убийственное Проклятье! Ты должен был сказать мне, что у тебя перед ним долг жизни! — внезапно он опустил палочку и Гарри задрожал. Он знал, что сейчас случится, но не хотел видеть это, нет, нет, нет!

— Ты бежал в страхе, Червехвост, когда узнал новости, — прошипело змееподобное создание в безумной ярости. — Ты действительно думал, я не найду тебя? — он склонился над толстым мужчиной. — Ты действительно надеялся выжить?

— НЕТ! — воскликнул Гарри. — Нет! Не надо!.. — но никто не слышал его.

— Авада Кедавра.

Слова Волдеморта были тихими, но они поразили Гарри сильнее, чем все предыдущее. Он почувствовал, как что-то взорвалось в груди, больнее любого Круциатуса и он кричал и кричал, пока не наступила темнота и не закутала его чувства в мягкий бархат беспамятства.

* * *

— Парватти, иди приведи профессора Макгонагал, — сказала Гермиона дрожащим голосом. — Рон, Симус, Дин, Колин, Невилл помогите мне пробиться сквозь его дверь.

Еще один полный боли вскрик эхом отдался в гостиной. Услышав первый болезненный крик, прорезавший мирную тишину гостиной, Гермиона поняла, что происходит что-то ужасное. Она сидела в гостиной, занимаясь в одиночестве, когда услышала это и немедленно попыталась войти к Гарри, но ей не удалось. Его дверь была плотно закрыта комбинацией запирающих заклинаний и противодевчачьей защитой, поэтому ей пришлось позвать на помощь. Она ворвалась в спальню к шестикурсникам и разбудила сердитых мальчишек, схватив Невилла за руку:

— Гарри плохо. Помоги, пожалуйста! — всхлипнула она и Невилл позволил приволочь себя в гостиную. Остальные поплелись за ними.

К этому времени уже почти все проснулись.

— Как ты хочешь войти? Нам надо подождать профессора! — возразил Симус.

— Можно послать заклинание всем вместе, — вдруг сказал Невилл, но громкое «НЕТ!» из комнаты приморозило их к месту. Это продолжалось несколько секунд.

— О мой бог, — прошептал Дин, а Рон побледнел.

— Квайет! — закричала Гермиона и забарабанила кулаками по двери. — Квайет, проснись! Пожалуйста, проснись! Это сон, Квайет! Квайет … — всхлипы заглушили ее, когда она упала на колени. — Квайет, — плакала она перед закрытой дверью.

Рон присел рядом и обнял ее за плечи:

— Пойдем, Гермиона, дадим другим открыть дверь. Ты прямо на дороге, — Гермиона кивнула, но не сдвинулась с места. Рон аккуратно оттащил ее в сторону.

Вскрики в закрытой комнате вдруг прекратились и в гостиной наступила ужасная тишина, в которой был слышен только тихий плач Гермионы.

Громкий стук потряс мертвую тишину.

— Отойти! — прозвучал строгий голос Макгонагал от портрета Полной Леди. Профессор устремилась к двери комнаты Гарри и направила на нее свою палочку:

— Профессор Минерва Макгонагал, хозяйка школы, приказывает немедленно открыться! — воскликнула она и ткнула палочкой в дверь.

В следующую секунду они были внутри, Гермиона сразу за профессором.

— Кваейт! — воскликнула она, заметив свернувшуюся фигуру на кровати. — Квайет, как ты? — она опустилась на колени рядом с ним.

— Будьте осторожны, мисс Грейнджер, — слова Макгонагал пугали. — Мы не знаем, что с ним произошло.

Гермиона кивнула:

— Надо доставить его в лазарет.

Взмахом палочки Макгонагал наколдовала носилки и левитировала на них бесчувственное тело Гарри.

— Мисс Грейнджер, вы идете со мной. Вы, мальчики, обратно в спальню. Мистер Снейп будет в полном порядке завтра, — она быстро распустила толпу у комнаты Гарри. С легким шепотом студенты разошлись, исчезнув с глаз Рона.

Он не пошел с ними.

Как только он заметил дубльдум Гарри, он понял, что не пойдет спать. Он должен взглянуть туда. Да, он знал, что это не слишком благородно, но он хотел понять, принять, снова получить место в жизни друга любой ценой. Быстро, как только все вышли, он закрыл дверь и подошел к чаше.

Он никогда не дотрагивался до дубльдумов раньше. Гарри впервые рассказал ему о них, когда посмотрел в дубльдум Дамблдора, на четвертом курсе.

Ему не нужно ничего делать, только посмотреть в серебристый туман внутри.

Он глубоко вдохнул и склонился над чашей.

Сначала туман не показывал никаких признаков жизни или движения и Рон нагнулся ближе. Что-то подхватило его, мягко крутануло и через секунду, он обнаружил себя далеко от безопасности Хогвартса — в другом времени, в другом месте, телом и душой.

* * *

Рон находился в темной, едва освещенной комнате и глядел на три фигуры, сидящие напротив камина. Когда он подошел ближе, вид просто ошеломил его.

Это были Гарри Поттер, Северус Снейп и Дамблдор, но Гарри … все еще выглядел как Гарри, а не как … Квайетус, которого Рон узнал в прошлом году. И Снейп был таким странным — на его бледном лице не было обычной холодной маски, глаза были красными и на щеках были ясно видны следы слез.

Рон услышал, как говорит Дамблдор:

— Именно. Фадж находится под влиянием Люциуса Малфоя, который очень хочет стать директором Хогвартса.

— Но … это будет катастрофой! — в ужасе воскликнул Гарри-воспоминание.

Вдруг Дамблдор посмотрел прямо на Рона. Тот почти подпрыгнул в шоке.

— Да, это так, — кивнул Дамблдор-воспоминание. — И с другой стороны, если я позволю им узнать, что ты жив, они захотят допросить тебя в Министерстве, а после того, как Северус …

— Я уже рассказал ему о методах министерских расследований. И о моих показаниях вам тоже. Поэтому можете продолжать, — Снейп был таким странным. Таким человечным …

— Ну … скажем так: я не хочу передавать им тебя, чтобы они могли расследовать это дело. Но если они как-то обнаружат, что ты жив … — и Рон очень хорошо знал, какие способы дознаний используются в Министерстве. Теперь он понял, что события, которые он видит, происходили перед началом учебного года, потому что Гарри все еще был Гарри, но уже после их заключения, потому что они со Снейпом … сидели так дружно, рядышком друг с другом, под одним одеялом. И у обоих были свежие кровоподтеки на лицах, руках и шеях. Змеящиеся шрамы на шее у Гарри были ярко-красными. Рон содрогнулся.

— Это значит … значит, что я не смогу больше быть собой … — вдруг пробормотал Гарри. — Волдеморт хочет убить меня, Министерство хочет пытать меня … — Рон снова вздрогнул, поняв, что знает, что произойдет несколькими месяцами позже. — Я должен спрятаться или замаскироваться … Почему я вообще выжил? Я только хотел нормальной жизни, без страха и угроз, я не хочу скрываться или делать что-то вроде этого…

Рон подошел ближе, чтобы предложить помощь или чтобы сказать что-нибудь, что успокоит Гарри, но тут Снейп-воспоминание положил руку на плечо мальчика.

— Гарри, Гарри, успокойся. Я уверен, директор уже что-то придумал. Ты выслушаешь его и мы вместе решим, что делать, хорошо? Итак, Альбус?

Рон повернулся к директору, но он уже точно знал, что тот скажет.

— Я уже сделал некоторые приготовления, Северус. Если ты примешь Гарри в свою семью, заклинание усыновления Джеймса будет разрушено и он станет выглядеть так, как выглядел бы без усыновления.

— То есть, я буду выглядеть как мой отец? — Гарри-воспоминание был совершенно напуган этой идеей. Рону внезапно стало стыдно. Вся эта сцена была такой … странной. Когда он думал об этом решении Гарри, то никогда не представлял, в какой ситуации тот находился. Он никогда не думал, что изменения были шокирующими для его друга. Тем временем Дамблдор продолжал:

— … Только мы будем знать правду. Только мы втроем. Больше никто. И я не хочу, чтобы еще кто-то узнал об этом.

— Но … но … как насчет Рона и Гермионы?.. — Гарри выглядел совершенно подавленным. — Они мои друзья. Они должны знать!

Челюсть Рона упала. Гарри хотел, чтобы они знали! Он вдруг почувствовал себя дураком. Он был таким эгоистом! Гарри пытали и чуть не убили, а он, Рон, вел себя как пятилетний малыш! Теперь все было таким очевидным. Это был секрет, очень опасный секрет — и он вовсе не показал себя достойным знать такие секреты.

— Гарри, я знаю, что это прозвучит жестоко, но ты не можешь сказать им. Это будет слишком опасно для всех, — да, на этот раз Рон был согласен с Дамблдором. И с каждым словом, что тот сказал еще:

— Это знание будет очень опасно для них… Простой факт, что вы друзья, уже будет очень подозрителен. Ты знаешь, Гарри, не так уж невероятно, что их будут допрашивать о тебе и о твоей смерти Министерство или Волдеморт, только потому, что они твои друзья…

— О мой бог… Я не подумал об этом… — прошептал Гарри. — Но это значит, что мне придется все начинать сначала.

— Ты снова можешь подружиться с ними, — сказал Снейп.

— Да, Рон, безусловно, будет счастлив подружиться с ТВОИМ сыном, — огрызнулся Гарри, — У него слишком много предубеждений против тебя. Я потеряю его…

Гарри знал… Рона тошнило от собственной глупости. И Гарри серьезно недооценил ситуацию. Он не просто потерял его, Рон стал его врагом.

В следующих сценах это стало очевидным. Их первая встреча в «Завитках и Клякцах»… Первое занятие по Трансфигурации, когда Гарри старался быть дружелюбным… Ответные насмешки Рона — там было много подобного, падение Рона с метлы — с гарриной метлы! Затем вся история в Хогсмиде — его жестокость, беспомощное состояние Гарри… Теперь Рон видел растущую панику Гарри, безнадежность в его глазах, страх, слезы унижения. Он хотел закричать на себя-воспоминание, остановить, сделать что-то, но не мог сделать ничего, совсем ничего и вдруг он обнаружил себя в маленькой пыточной камере, лицом к лицу с Волдемортом.

На секунду сердце Рона перестало биться. Он хотел убежать, выбраться из этого кусочка воспоминаний, но не мог. Он был заперт там. Он отчаянно хотел вырваться на свободу, поискал дверь или окно, чтобы не видеть сцену пыток, но ничего не нашел. Тихие стоны Гарри и резкие замечания Темного Лорда эхом отдавались у него в ушах. Рон задрожал и упал на пол.

Кто-то шевельнулся рядом и он снова услышал голос Волдеморта:

— Я счастлив, что ты получаешь удовольствие от этого, — рядом с ним стоял Снейп, но не тот Снейп, которого он помнил по занятиям зельями. Это был избитый, окровавленный, грязный, измученный человек, стонущий, глядя на что-то — Рон проследил за его взглядом и заметил тело Гарри, и больше не смог сдерживаться.

— Гарри, Гарри, — всхлипнул он и хотел подойти к другу, как если бы мог помочь. Но он был беспомощен, абсолютно бесполезен, а пытка продолжалась и продолжалась, и спустя долгое время, которое показалось Рону днями, Гарри упал на землю и тут же коленопреклоненный Снейп оказался рядом с ним. Он осторожно поднял истерзанное тело на руки, положил голову Гарри себе на плечо, завернул его в свою одежду и понес в камеру. Рон последовал за ним. Профессор сел в углу камеры, держа мальчика на руках, плача, не скрываясь. Рон смотрел, как мужчина накрыл их очень грязной мантией, погладил волосы мальчика, бесконечно повторяя:

— Все будет хорошо, Гарри, все будет хорошо… — и по голосу Рон понял, что надежда оставила его, что он ужасно боится за Гарри, но как мог он, Рон, быть таким жестоким? Как он мог поступать так по-детски?

— Гарри? — Рон услышал мягкий голос Снейпа.

— Так больно, — Гарри дрожал и Рон тоже задрожал вместе с ним. — Все горит… Все тело … кожа…

Тут Снейп сделал нечто удивительное: он начал баюкать Гарри, как мать баюкает малыша:

— Шшш. Попробуй немного отдохнуть.

— Профессор, думаю, я умру ... Извините…

— Все будет хорошо, Гарри. Просто отдохни немного. Нет, Гарри, все будет хорошо. Поверь мне.

— Извините… Я оставлю вас здесь одного, извините меня за это…

— Нет, Гарри, — теперь Снейп действительно рыдал и при этом сердце Рона сжалось от боли. Он сел рядом с ним и заплакал, как Снейп, беззвучно, глубоко, горюя над своими ошибками и грехами, которые безвозвратно отделили от него Гарри, возможно, раз и навсегда.

И у него возникло другое чувство: крошечная тень надежды. Надежды, что Снейп увидит эти воспоминания и поймет, и примет Гарри снова, потому что человек, сидящий рядом с ним, заслуживал любви, любви Гарри и Гарри нуждался в том, что мог дать ему только этот человек, потому что эти дни в аду Волдеморта связали их друг с другом…

Первое, что сделала Макгонагал после гарриного постыдного кошмара — изменила защиту вокруг его комнаты так, чтоб у Гермионы всегда был свободный доступ.

Первое, что сделал Гарри после возвращения из лазарета — создал вокруг комнаты новую защиту, чтобы сохранить свой покой и наложил сильные заглушающие чары. Он действовал мудро: кошмары и видения не прекращались, и он не хотел, чтобы о них знали его товарищи. Они ничего не могли поделать, чтобы прекратить их, у мадам Помфри не было ничего, что могло их предотвратить, Северусу было все равно и Гарри не хотел, чтобы кто-нибудь суетился над ним. Тем не менее, почти каждое утро он шел к директору и рассказывал все, что узнал о планах Волдеморта из своих видений. Кошмары были его собственной проблемой, он никогда ни с кем не говорил о них, только Гермиона знала об их существовании.

О, и Северус, но его это не заботило. Больше нет.

Время шло, сентябрь сменился октябрем и Гарри чувствовал себя все более и более усталым. Ему едва удавалось выспаться, он постоянно был перегружен домашними заданиями и над всем этим еще были квиддичные тренировки, которые он вынужден был посещать, несмотря на обещания Симуса. И никто не замечал его состояния, кроме Гермионы, но… Была маленькая проблема. У них с Гермионой случилось несколько неприятных сцен, когда он вернулся из лазарета.

— Ты не должна была позволять, чтобы все узнали, какая я размазня! — кричал он на нее. — Я ненавижу, что я постоянно в центре внимания, а теперь они все, вдобавок, будут меня жалеть… Я ненавижу это! Зачем ты это сделала? Почему вы просто не оставите меня в покое?

— Но Квайет.. ты кричал и тебе было плохо… Я так испугалась… — вздрогнула Гермиона.

— Мне все равно! — закричал в ответ Гарри. — Я ненавижу, что все думают, что у них есть право вмешиваться в мою жизнь! НЕТ! Моя жизнь — это мое дело и держитесь подальше от нее!

— Но…

— Никаких «но»! Оставьте меня в покое! — сказал Гарри и оставил Гермиону приросшей к месту возле входа в класс Трансфигурации.

Это была только первая стычка, за которой последовали еще несколько похожих, и в конце концов Гарри удалось серьезно обидеть Гермиону. С тех пор он был прекрасно оставлен в покое.

Да, Гарри прекрасно знал, что девушка хочет помочь ему. Но факт, что почти каждый студент в школе смотрит на него с жалостью, бесконечно раздражал его. Он не был слабаком! Ему не нужна ничья жалость! Но усталость оставалась и вскоре он понял, что не справляется с занятиями. Первый тревожный знак он получил, когда заснул на Истории Магии. А поскольку продвинутую Историю Магии посещало всего пять человек, даже профессор Биннс не мог не заметить его спящим на столе.

— Мисс Гарньер, пожалуйста, разбудите мистера Снейпа, — сказал Гермионе профессор и подошел ближе к Гарри. — И проводите его в лазарет.

Для профессора Биннза то, что Гарри заснул на его занятиях, ясно свидетельствовало, что тот болен. Гарри проснулся сразу же, когда Гермиона потрясла его за плечо, но был таким уставшим, что просто поплелся за ней. Только оказавшись в лазарете, он заспорил, и в конце концов они вернулись на урок Истории вместе. Неловкость ситуации была достаточно велика, чтобы не позволить ему заснуть снова, но к концу следующего урока по Чарам он понял, что придется найти какое-то решение, потому что не смог вспомнить, чем они там занимались.

За обедом Гарри сел рядом с Аресом.

— Ты ужасно выглядишь, — прокомментировал тот. — Что случилось? Еще кошмар?

— Нет, — соврал мальчик и склонился над супом. — Занятия.

— А, — кивнул Арес. — Ясно. Но тогда, может, бросить некоторые из них? Историю или Гербологию?

— С этими никаких проблем, — пробормотал Гарри в ответ, — а остальные слишком важны, чтобы их бросать.

Арес опустил вилку:

— И что происходит у вас с Гермионой? Она как будто избегает тебя.

— Это тебя не касается, — не смог сдержаться Гарри. — Спроси ее, — добавил он и вскочил, покинув Зал посреди обеда.

Через несколько минут он понял, как глупо повел себя, но не чувствовал достаточно сил, чтоб вернуться в Зал и аппетита все равно не было.

В гневе он стукнул кулаком по стене.

— Черт, — его пальцы ощутили твердый камень, — черт, — слезы внезапной боли и раздражения обожгли его глаза.

— Гарри? — раздался осторожный голос сзади. Он вздохнул.

— Да, Рон?

Его бывший друг неуютно поежился.

— Я видел, что ты убежал из Зала. Я только хотел спросить, могу ли чем-нибудь помочь?

— Нет, не можешь, — холодно ответил Гарри, не оборачиваясь.

— Ладно, — ответил Рон и звук его удаляющихся шагов сказал Гарри, что он ушел. На какой-то момент он подумал, что Рон обиделся, но в его голосе не было и намека на обиду. Голос Рона был спокойным и понимающим, абсолютно не похожим на обычный и Гарри почувствовал себя захваченным врасплох.

Неужели Рон начал расти? — размышлял Гарри про себя. Действительно, его поведение в последние дни было более зрелым, чем раньше. В отличие от их товарищей он всегда позволял Гарри просто быть, не задавал глупых вопросов, не смотрел обеспокоено. Он в первый раз предложил свою помощь и не стал настаивать, почувствовав сопротивление. В первый раз за много месяцев Гарри почувствовал, что, возможно, он примет его извинения. Он был должен Фреду и, может быть, принятие руки помощи от Рона будет хорошим способом расплатиться с ним.

Что могло привести к такому внезапному изменению? Может, тот чертов инцидент с видением? Или смерть Фреда? Нет, они разговаривали и после похорон, и тогда Рон еще не был таким понимающим. Гарри сдался. Рон изменился и это было важно само по себе.

Желая проверить новоприобретенное понимание Рона, Гарри решил сесть рядом с ним на Трансфигурации, поскольку Гермиона все еще была обижена на него, а Невилл отдавал явное предпочтение Парватти. Рон удивленно поднял бровь, когда мальчик бухнулся рядом с ним, но не стал спорить.

— Привет, Рон, — выдохнул Гарри, — не возражаешь, если я сяду здесь?

— Конечно, нет, — спокойно ответил тот. — Это честь для меня.

— Ты смеешься надо мной! — Гарри выдавил улыбку.

— Нет, — совершенно серьезно ответил мальчик. — Я рад, Квайетус. — он подчеркнул последнее слово.

— Квайетус? — удивленно поглядел Гарри.

— Квайетус, — коротко кивнул Рон.

Они долго смотрели друг на друга, молча. Только вошедшая профессор Макгонагал пробудила их от странного транса.

— Что ж, мы, наконец, закончили изучать обычные трансфигурирующие заклинания и я хочу, чтобы вы серьезно подготовились к будущим занятиям. Заклинания, которые мы будем использовать, очень истощают, как физически, так и умственно. Те, кто здесь находятся, — она серьезно посмотрела на студентов, — конечно же, помнят программу прошлого года, включающую много теории о магических и немагических способах превращения людей. В этом году мы будем учиться использовать эти заклинания. Но, — ее лицо стало еще более серьезным, — эта работа требует хорошего физического и умственного состояния. Хорошего, — повторила она и посмотрела прямо на Гарри. — Поэтому я предлагаю всем быть в хорошей форме к первой неделе ноября, когда начнется настоящая практическая работа.

Гарри вздохнул. Он прекрасно понял намек профессора… Но с этим были проблемы. Он не мог спать и у него не было аппетита. И он знал, что его физическое состояние было очень далеким от хорошего.

Он все еще размышлял над этим, когда профессор остановила его после занятия:

— Мистер Снейп, на минутку.

Гарри опустил голову и задержался. Он должен был догадаться…

— Да, профессор?

— Мне очень жаль, мистер Снейп, но я не думаю, что вы в подходящей физической форме для …

— Нет! — перебил ее Гарри. — Я буду к ноябрю, я обещаю! Я не хочу бросать еще один класс, пожалуйста…

Макгонагал вздохнула и покачала головой.

— Я не имела в виду уроки.

Любопытство Гарри пересилило его стыд и он посмотрел ей в глаза.

— Тогда что?

— Я не думаю, что это мудро с твоей стороны — играть в квиддич.

Гарри покачал головой:

— Это был не совсем мой выбор, профессор, — несчастно сказал он. — Но я думаю, что команда нуждается во мне. Я не хочу оставлять их. Почти все в команде новенькие. Рон — единственный, кто остался на своем месте, Симус теперь Охотник и ему довольно непривычно на этом месте, Отбивалы довольно неплохие, но на земле чувствуют себя более уверенно, чем на метлах, трое Охотников совершенно не могут синхронизировать свои действия, наш капитан играет в квиддич всего год, как и Рон… И наша первая игра с Равенкло через десять дней, — Гарри глубоко вздохнул и нахмурился. — Я не могу уйти. Не сейчас и, возможно, не в этом году. Я обязан им. Я согласился играть, профессор.

Лицо Макгонагол было грустным. Грустным и очень, очень усталым.

— Вы говорите так, как будто не хотите играть, мистер Снейп, — сказала она чуть погодя.

— Потому что я действительно не хочу, — просто ответил Гарри. — Я все еще не понимаю, почему я согласился играть снова…

— А что с метлой? Если я правильно помню, вашей старой метлой пользуется мистер Уизли. Вы не планируете забрать ее?

— Вы шутите, профессор? — Гарри был ошеломлен. — Я один из чертовых совладельцев Волшебных Раковин Интернешнл, наследник Поттеров и так далее! — резко сказал он. Он ненавидел быть богатым. Ненавидел, потому что была вещь, которую невозможно было купить за деньги: любовь. Точнее: любовь Северуса.

— Следите за речью, мистер Снейп, — Макгонагал погрозила ему пальцем, но ее глаза улыбались. — Так что там с вашей метлой?

Гарри пожал плечами:

— Я получу ее завтра. Нимбус 2100.

— Нимбус? Почему вы не выбрали Всполох?

— Это будет несправедливо по отношению к остальным игрокам, — спокойно ответил Гарри.

— Но мистер Уизли…

— В его случае скорость не играет большой роли. В этом случае это не несправедливо.

— Понятно, — Макгонагал выдавила улыбку, но снова помрачнела: — Но мистер Снейп, это не значит, что вам не надо лучше готовиться к будущим занятиям Трансфигурацией. Вам нужно больше есть и спать.

— Я знаю! — сердито воскликнул Гарри. — Но как?!

— Естественно, зелье сна без сновиде…

— Мне давно пришлось перестать принимать его, — перебил ее Гарри. — У меня почти появилась зависимость от него.

— Тогда как вам удалось справиться в прошлом году?

Гарри почти открыл рот, чтобы ответить, но слова застряли у него в горле. Он не мог сказать: «Я спал с Северусом.» Даже мысль о том, чтобы произнести эти слова заставила его щеки пылать. Он не знал — плакать ему или смеяться.

— Северус помогал мне, — как-то выдавил он.

К счастью, профессор приняла покрасневшие щеки за знак печали и положила руку Гарри на плечо.

— Я знаю, что очень трудно быть разлученным с ним, но ты должен найти собственный способ справиться с этим …

— Я пытаюсь, — прошептал Гарри, — но это так трудно…

Молча, они шли в большой зал.

Этой ночью у Гарри снова было видение.

Оно началось с обычных пыток и боли: Волдеморт все больше и больше был уверен, что кто-то выдает его секреты, он подозревал шпиона среди своих последователей и Северус был прав: старый параноик не верил в Веритасерум, только в боль. Гарри ужаснулся, когда понял, что патологический страх Волдеморта перед зельем правды принесет ему больше боли, чем он мог представить. После более чем двух часов физических пыток и одного Убийственного Проклятья, Волдеморт остановил расследование и распустил общее собрание, оставив только Внутренний Круг, его наиболее доверенных миньонов.

— Теперь, когда мы свободны от врагов и шпионов, и никто не может предупредить Министерство, мы пойдем и освободим моего самого умелого слугу из Либерти, — Волдеморт почти выплюнул последнее слово и впервые в жизни Гарри согласился с ним. Что за безумная идея называть тюрьму именем свободы? Но у него не было времени медитировать над словами и намерениями: гнев Темного Лорда стал спадать и его связь с Гарри ослабла, так что через минуту мальчик обнаружил себя лежащим на кровати, его пижама пропиталась холодным потом, все мышцы болели, тело содрогалось от последствий заклятий.

Но у него не было времени сомневаться или ждать пока боль пройдет. Он заставил себя встать, надеть свитер и собрал всю силу воли, чтобы отправиться к кабинету директора.

Гостиная была пустой и темной, только сердитые всполохи в камине давали какой-то свет. Гарри вздрогнул, когда холодный воздух большого помещения пробрался под его влажную пижаму. Он выбрался за портрет Полной Дамы и остановился, чтобы отдышаться. Все болело. Глубоко вздохнув, он заставил себя идти вперед. Шатаясь, он миновал гриффиндорскую башню и класс Трансфигурации, когда ему снова пришлось остановиться. Он не был уверен, что сможет сделать хоть еще один шаг на своих трясущихся ногах. Прислонившись к стене, он проклинал свою слабость, дрожь изнеможения, боль и холод, когда еще более холодный голос прозвучал позади него:

— Гуляем после отбоя, мистер Поттер?

«Черт, — подумал Гарри — как раз вовремя, обновленный мерзавец поймал меня».

— Я должен увидеть директора, — процедил он сквозь зубы.

— Ты должен вернуться в общежитие, Потт…

— Я не Поттер и я должен найти директора сейчас же! — немного слишком выразительно сказал мальчик и оттолкнулся от стены.

— Двадцать баллов с Гриффиндора и … — Северус не договорил. Ноги Гарри не выдержали и он упал, застонав от боли.

— Встань, мальчишка!

— Встал бы, если бы мог… — огрызнулся он.

— Поттер! — сердито воскликнул Северус.

— Все еще Снейп!

— Что здесь происходит? — послышался женский голос. Гарри облегченно вздохнул. Они были перед личными апартаментами Макгонагал.

— Поттер … — начал Северус, но Гарри игнорировал его — у него было стратегическое преимущество: как только декан заметила его, дрожащего на полу, она поспешно подошла и присела рядом.

— Сегодня ночью Волдеморт собирается освободить Малфоя из Либерти, — сказал он и закашлялся, — не знаю, пойдет ли он сам, но если нет, то там будет только Внутренний Круг, около двадцати человек. Надо предупредить Министерство.

Макгонагал кивнула и поднялась:

— Северус, проводи мисте… — она посмотрела на них, — своего племянника в лазарет и скажи Поппи, чтоб была готова. Я должна найти директора.

— Но, — возразил Северус, но Макгонагал была быстрее и уже исчезла за поворотом. Мастер Зелий вздохнул:

— Поднимайся, мальчишка.

Гарри не ответил, только коротко хмыкнул. Он пытался встать на ноги уже несколько минут и Северус не понял этого!

— Я сказал, поднимайся! — воскликнул тот и схватил мальчика за руку. Гарри вскрикнул, когда пальцы Северуса сомкнулись на его поврежденных мышцах.

— Отпусти мою руку! — и попытался вырваться из крепкой хватки. — Ты делаешь мне больно!

— Так вставай!

— Я не могу, ты не видишь? — но железная рука подняла его на ноги. Гарри захотелось кричать от боли. — Пусти меня!

Северус не ответил, а потащил его в сторону лазарета.

— ОТПУСТИ МОЮ РУКУ! — закричал Гарри изо всех сил.

— НЕТ! — рявкнул Северус в ответ.

— Почему? — голос Гарри был слабым и тихим. — Ты делаешь мне больно.

— Не хнычь, мальчишка, — усмехнулся Северус.

— Ублюдок, — прошипел Гарри. В следующую секунду Снейп прижал его к стене и наклонился к нему:

— Тридцать баллов с Гриффиндора, Поттер, и …

— Хочешь ударить меня? Давай! — спокойно сказал Гарри, — я не возражаю. Только отпусти мою руку, ты, садистичный ублюдок.

Гарри знал, что его слова были неприемлемыми и грубыми. Но у него перед глазами прыгали красные круги и холодный огонь пылал под пальцами Северуса, что впились в его предплечье. Он не смог сдержаться. Ему было очень больно и он был в отчаяньи. Рука Северуса осталась на его предплечье. Хватка стала еще сильнее. Гарри вскрикнул и не смог сдержать слез.

— Ублюдок, ублюдок, ублюдок, — повторял он будто в трансе, пока мужчина тащил его в больничное крыло. Он совершенно заледенел, слезы на лице казались горячими. Они прожигали его вспотевшую плоть. Путь казался бесконечным, мир затуманился вокруг. Он был почти без сознания, когда его толкнули на кровать, кто-то воскликнул: «Поппи, подойди!» и уютная тьма сомкнулась над ним.

* * *

— Гарри, ты в порядке?

Сначала Гарри подумал, что слышит Гермиону, но когда таинственный кто-то повторил вопрос, он узнал голос Эрики. Он застонал от злости и разочарования.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он с закрытыми глазами.

— Я хотела убедиться все ли с тобой в порядке.

— Все. Ты убедилась. Теперь уходи.

— Не будь таким грубым, Гарри!

— Почему? — он открыл глаза и поглядел на Эрику, склонившуюся над ним. — Я ужасно себя чувствую. А тебя сюда не приглашали…

— Я беспокоилась о тебе, — сказала девушка.

— Беспокоилась? — Гарри гневно нахмурился. — Тебе не нужно обо мне беспокоиться. Мы не так близки, чтобы ты беспокоилась.

— О, Гарри, — Эрика улыбнулась, — разве ты не видишь, что я забочусь о тебе?

Гарри вдруг сел.

— Нет, — рявкнул он. — Я вижу, что ты преследуешь меня и хочешь показаться со мной на людях, хотя не понимаю почему, но знаешь, ты меня не интересуешь.

— Но… — ее улыбка исчезла.

— Никаких «но». Мне неинтересно.

— Ну ладно, — Эрика вскочила. — Но ты ошибаешься, если думаешь, что та магглокровка будет твоей подружкой. Она…

— Заткнись! — закричал на нее Гарри. — И никогда, НИКОГДА не смей произносить «магглокровка» в моем присутствии!

Лицо Эрики вспыхнуло:

— Но ты чистокровный!

— Как и ты, идиотка! — Гарри вдруг захотелось ее ударить. — Моя мать была магглорожденной, как и твоя!

— Чт— что? — девушка начала заикаться. — Откуда…?

— Ты дурочка, — Гарри бухнулся обратно в постель. — Волдеморт охотился за тобой из-за пророчества о наследнике магглорожденной ведьмы и сильного чистокровного колдуна. Это значит, что твоя мать была магглорожденной, как и моя. Я прав?

Эрика не ответила, только отвела взгляд.

— Значит, прав. Значит, ты еще глупее, чем я думал. Ты хотела привлечь меня всей этой чистокровной ерундой?

Пожатие плеч.

— Ну, раз тебе не интересно, — сказала девушка холодно, — тогда я ухожу.

— Сделай это, — ухмыльнулся Гарри и наблюдал за ее отбытием из больничного крыла. Он покачал головой. Такая овечья тупость!

Его размышления прервала мадам Помфри. Медсестра остановилась возле его кровати и уклонилась над ним:

— Вам лучше, мистер Снейп?

— Да, спасибо, — ответил Гарри, — я в порядке…

— Ну, я хочу проверить ваши шрамы, — сказала она.

— Не думаю, что это важно, — Гарри быстро перебил ее. — С ними все в порядке.

Женщина уперла руки в бока:

— Это мне решать, все с ними в порядке или нет, юноша. Поэтому, снимайте верх пижамы, я должна посмотреть внимательно.

Гарри вздохнул, но послушался. Смысла сопротивляться не было — она все равно знала о его шрамах.

— Опять скрывающие чары, дорогой? — женщина покачала головой, глядя на его чистую кожу.

— Я ненавижу, когда они видны, — недовольно пробормотал он.

Медсестра кивнула и отправила в него разоблачающее заклинание.

— О, — сказала она через минуту, — с ними действительно все в порядке, — она передразнила его, — но вот эти ужасные кровоподтеки на твоей руке. Дай взглянуть… — она осторожно дотронулась до раненой плоти и Гарри зашипел. — Больно?

Кивок.

Мадам Помфри задумчиво посмотрела на него:

— Кто это был? — спросила она тихо.

— Это неважно, — Гарри посмотрел в сторону, — ничего.

— Твои мышцы серьезно повреждены.

— Ну, я немного подрался, но я не…

— Когда? — перебила его медсестра.

— Вчера вечером.

— Перед видением?

Гарри снова кивнул.

— Кого ты встретил после видения?

— Профессора Снейпа и профессора Макгонагал. А что?

— Кто привел тебя сюда? Это был Северус, да? — мадам Помфри медленно закипала. Гарри видел красные пятна на ее щеках и прищуренные глаза.

— Да, — пробормотал он.

— Так это он, верно?

— Кто? — ответил Гарри вопросом на вопрос, прекрасно понимая, о чем говорит медсестра.

— Северус сделал это, — она указала на гаррину руку, — с тобой.

Гарри не сказал ни слова, только опустил глаза. Он слышал, как она вышла и вернулась с мазью. Аккуратно смазав синяки, она сказала:

— Несколько дней будет больно. Сильное сжатие повредило травмированные мышцы, поэтому постарайся не напрягать их какое-то время, хорошо?

Гарри напряженно кивнул и натянул пижамную куртку.

— Теперь я могу идти?

Медсестра поджала губы, но коротко махнув рукой в направлении двери, отпустила мальчика.

— Можешь.

* * *

Когда Северус пришел, кабинет директора был пуст. Мастер Зелий недовольно сморщился и сел в одно из расставленных кресел перед массивным рабочим столом, загроможденным документами, файлами, чернильницами с разноцветными чернилами, перьями и маленькими серебряными штучками, которые так любил директор. Сидя в кресле, Северус внезапно понял, что никогда не был в этом кабинете один, точнее, у него не было воспоминаний о том, что он оставался там один… Что было довольно странно, учитывая, что он преподавал в этой школе почти двадцать лет. Этот факт как-то укрепил его подозрения, что он не был доверенным лицом для Дамблдора, не говоря уже о дружбе… Теперь это чувство разозлило его, хотя раньше он чувствовал только грусть, осознавая этот факт.

Он никогда не был достаточно достоин доверия, чтобы посвятить его в секрет Поттера, ему всегда давали указания, как плаксивому ребенку: сделай это, сделай то, защити его, иди, если ты готов, если ты подготовился… Подготовился! Это было почти чудо, что Волдеморт не убил его на месте, когда он прибыл той судьбоносной ночью… и потом, когда его снова позвали убивать, подтверждать его истинную преданность…

Возможно, ему стоит быть благодарным Поттеру, что тот сделал невозможным его дальнейшее вынюхивание? О, конечно, он никогда не узнает, был ли правдой тот рассказ об их совместном заключении и бегстве. Его воспоминания утрачены навсегда, теперь он точно знал это, но подозревать начал еще в госпитале — после долгих и бесполезных попыток Кассии восстановить стертые фрагменты его памяти.

Вдруг камин взорвался разноцветными искрами, так что Северус на мгновение ослеп. В следующий момент он обнаружил, что стоит лицом к лицу с очень сердитым Дамблдором. Выражение лица старика напугало Снейпа, но он никогда не признался бы в этом.

— Северус, — голос директора был неожиданно холоден и низок, — что ты сделал с Гарри прошлой ночью?

— Я отвел это отродье в лазарет, как приказала Минерва, — холод в его голосе не уступал директорскому.

— Не думаю, что Минерва велела тебе ранить мальчика, и так страдающего от боли, еще больше.

Северус поглядел на старика — глубокие голубые глаза того были холодны, как северный полюс.

— Твоя маленькая золотая пешка жаловалась на мое обращение, Альбус?

— Северус! — гнев Дамблдора вдруг наполнил комнату и заморозил кровь Снейпа. Теперь он ясно понял, почему Темный Лорд так боится его. — Нет, Гарри не жаловался. Но ты, — старик подошел ближе и в этот момент Северус испугался его больше, чем когда-либо боялся Волдеморта, — ты причинил ему боль.

— Ерунда, Альбус, — выдавил он, без своей обычной уверенности.

— Ерунда? — глаза Дамблдора метали молнии. — Мальчик страдал от пост-эффектов разных проклятий, в основном, Круциатуса, все его мышцы были в шоке и напряжении, а твое нежное прикосновение повредило ему руку так, что Поппи пришлось лечить ее — и Гарри будет больно еще несколько дней! Что, по-твоему, ты делал?

Вопрос повис в воздухе и наступила полная тишина. Первым сказал Дамблдор:

— Что бы ты ни думал, я назначаю тебе дисциплинарное взыскание.

Северус нахмурился:

— Вы хотите уволить меня, директор? — холодно спросил он.

Голос старика снова стал ледяным:

— Я действительно хотел бы сделать это, профессор. Но, боюсь, в таких обстоятельствах это было бы просто отсроченным убийством. Вместо этого я установлю для вас несколько правил и если я когда-нибудь узнаю, что вы их нарушили, вы будете уволены, неважно, закончится это убийством или нет.

— Я слушаю, — голос Мастера Зелий был ровным и ничего не выражающим.

— Первое: никогда не подходить к Гарри. Если ты хоть пальцем его тронешь…, — он не договорил, но Северус вздрогнул. Он никогда не слышал, чтоб Дамблдор кому-нибудь угрожал. — Второе: ты будешь менее груб со студентами. В основном, с молодым мистером Лонгботтомом. Он не несет ответственности за действия своего отца против тебя. Третье: ты временно отстраняешься с должности декана факультета Слизерин.

— Но, Альбус, — последнее предложение обезоружило Северуса.

— Нет. Очевидно, ты недостаточно ответственен, чтобы присматривать за детьми. Твоя предубежденность и безответственное поведение послужили причиной серьезной физической травмы студента. Я не могу допустить этого в школе. И твой оклад будет урезан на 30%. Окончательное решение твоего дела вынесет Совет.

— Альбус, я … — Северус старался выдавить какие-нибудь извинения или объяснения, но директор поднял руку, останавливая его:

— Вы свободны, профессор.

Северус чувствовал, как мир вращается вокруг него. Свободен? Отстранен? Но … почему? Да, он был немного резок с этим болваном Поттером вчера, но … о, ладно. Директор предпочел мальчишку ему. Ничего неожиданного. Золотой Мальчик Альбуса, драгоценный гриффиндорец!

Когда он покинул офис, его шок медленно превращался в ярость, так что, когда он добрался к себе, то был готов взорваться.

Снова!

Значит, он был достаточно хорош, чтобы присматривать за этим паршивцем, пока его дурачили, он был достаточно хорош, чтобы шпионить, работать на Орден, рисковать жизнью, учить, варить зелья, для … мысли вертелись у него в голове.

Будь прокляты все в этой школе! Будь проклят Волдеморт, который не может просто исчезнуть! Будь проклято его решение присоединиться к этому монстру! Будь проклята вся его жизнь, которую приходилось вести!

Он остановился на кухне и вытащил из холодильника бутылку Огневиски. Взял стакан из буфета и, наполнив его до краев, выпил одним большим глотком. Алкоголь немедленно распространился по организму, воспламенив его чувства. И его гнев еще больше.

Опять мальчишка! Он разрушил всю жизнь и репутацию Северуса! Что скажут его коллеги, узнав о дисциплинарном взыскании? Что скажут студенты, узнав о его отстранении? Что сделает Министерство, узнав о его «травмирующем поведении»? Он едва избежал пожизненного заключения в Азкабане! Они снова отправят его в тюрьму?

Отчаянье и гнев смешались в голове.

И все из-за проклятого ублюдочного мальчишки его таинственного брата!

Будь он проклят!

Он опрокинул в рот следующую порцию виски и метнул стакан в стену, где тот разбился на миллион крошечных кусочков. Схватив бутылку, Северус промаршировал в гостиную. Чувствуя, как алкоголь буйствует в его организме, он сделал еще один длинный глоток.

И тут кто-то постучал в его дверь.

* * *

Гарри был очень возбужден. Дубльдум наконец был готов. Гарри точно не знал, что хочет, чтобы тот показал Северусу, но в его сердце была надежда, надежда, что Северус заглянет в него и сможет понять, и поверить в его искренность, в его любовь.

Возможно, даже если их отношения никогда не станут прежними, тот примет его и будет звать по имени.

И может быть — но это была очень, очень слабая надежда — он сможет вспомнить все вещи, которые они пережили вместе.

Он поставил дубльдум в коробку и осторожно запечатал ее, прежде чем взять и пройти таким знакомым путем в подземелья. Северус был очень груб с ним вчера. Теперь Гарри надеялся, что чувство вины поможет ему принять дубльдум, заглянуть внутрь…

Поэтому он шел.

Он крепко прижимал коробку к груди левой рукой, правая все еще пульсировала тупой болью. Конечно, Северус не знал, что он делает вчерашней ночью. Он не знал, что Гарри страдает от перенесенных грязных проклятий. И он был расстроен. Гарри знал, он все еще винит его и Дамблдора, и чувствует себя обманутым.

Но, может быть, сейчас…

Он остановился напротив двери — он даже не пытался прижать палец к белому пятну, зная, что не сможет открыть ее — и вежливо постучал.

* * *

Подавив сильное желание проклясть кого-нибудь, Северус поставил бутылку на кофейный столик, подлетел к двери и быстрым и мощным движением распахнул ее.

Мальчишка.

* * *

Когда потом Гарри пытался вспомнить, что произошло после того, как Снейп открыл дверь, он обнаружил, что не может вспомнить точно. Первое было ясно: мужчина схватил его за мантию и втащил внутрь, закрыл дверь и наложил на нее заглушающие чары — все случилось за одну секунду. Гарри даже не удалось открыть рот, а Северус наклонился над ним и проорал что-то об отстранении и дисциплинарном расследовании, о безответственном поведении и дерзких идиотах-подростках — Гарри просто не понял ни слова.

Но он почувствовал запах виски от Северуса и это ужаснуло его.

Северус не был таким.

Или, возможно, был.

Однако мужчина не дотронулся до него.

Через десять минут неистового ора, его дядя, наконец, спросил его:

— И если мне можно поинтересоваться, что, по-твоему, ты здесь делаешь?

Гарри, не говоря ни слова, протянул ему коробку. Это ненадолго заставило того замолчать. Он открыл ее, заглянул внутрь и вытащил дубльдум. В следующую секунду тяжелая каменная чаша полетела в стену с такой силой, какой Гарри никогда не видел.

— Во что, по-твоему, ты играешь, мальчишка? Почему, ты думал, я поверю новому способу манипулировать мной? Разделять со мной твою ложь! — кричал мужчина, но Гарри не слышал его больше: как в замедленной съемке он видел, как чаша ударилась о стену и раскололась на кусочки, как ее содержимое жидким туманом стекает по стене и начинает испаряться, пока ничего не остается, ничего, абсолютно ничего, как от их отношений, которые теперь казались не более чем далекой мечтой. И Гарри снова ощутил, как что-то внутри него задрожало и разбилось, снова, и вдруг ничего, абсолютно ничего не осталось в его сердце, ничего, относящегося к Северусу, ничего хорошего, лишь память о несправедливости, старые раны и боль, что он получал, — прошлое изверглось с такой силой, что почти задушило юношу.

Он поднял взгляд от осколков чаши и посмотрел на мужчину рядом с собой.

— Я ненавижу тебя, — просто сказал он.

И ушел.

Почему-то после их противостояния его слабость ушла, испарилась, как воспоминания и он даже не ощутил желания заплакать. Он чувствовал себя намного лучше, чем недели назад, будто какая-то часть его жизни завершилась навсегда, будто давно откладываемое решение, наконец, было принято.

Их отношения закончились.

Перед ужином Дамблдор отозвал его:

— Гарри, пожалуйста, на два слова.

— Что случилось? Нападение было успешным?

— Нет, — Дамблдор слабо улыбнулся. — Нам удалось их блокировать. Сейчас Люциус Малфой лишен магии и не думаю, что он когда-нибудь сможет быть полезен Волдеморту.

— Ох, — Гарри почувствовал облегчение. — Я рад это слышать.

— Но я не о нем хотел сказать.

Гарри остановился и посмотрел на пожилого человека:

— Что же тогда?

— Это о Северусе…

— Нет, — отрезал Гарри. — Мне не интересно.

— Сначала скажу я.

— Не нужно, директор. Он … — Гарри задумался на минуту, — он больше ничего не значит для меня. Больше нет.

Было это его воображение или лицо Дамблдора стало отстраненным? Он точно не знал, но со старого лица исчезли все признаки радости и счастья, оставив только печаль и серьезность.

— Что произошло? — мягко спросил он.

— Ничего — мальчик покачал головой. — Просто… этого было достаточно, я думаю. Абсолютно, совершенно достаточно. Мадам Кассия сказала мне, что она не видит надежды для Се… для него восстановить его воспоминания. И он … изменился. Теперь он меня ненавидит. Я понял, что не смогу вернуть его. Поэтому я решил оставить его в покое. Я больше не хочу унижений, осмеяний… этого было достаточно.

— Это из-за агрессии Северуса …? — Дамблдор указал на раненую руку Гарри.

Тот кивнул:

— Да.

И это действительно было причиной. Одной из них.

— Гарри, ты должен знать, что это не твоя вина, вовсе нет…

Гарри пожал плечами:

— Это неважно. Теперь он другой человек и останется таким. Я не хочу, чтобы мое присутствие навязывалось ему и еще больше я не хочу, чтобы он находился рядом со мной, даже если это и не его вина. Хотя, я не согласен. Он взрослый. Он должен быть более зрелым.

— Ты знаешь, что заклятье забвения повредило его эмо…

— …ции, конечно, знаю! — сердито огрызнулся Гарри — Но взрослые обычно знают, как полагается вести себя, даже если они эмоционально вовлечены во что-то. У него было больше месяца, чтобы привыкнуть к мысли, что я, Гарри Поттер, или кто там еще, его родственник! Но он решил игнорировать это, никогда не пытался смириться и все его поведение говорит мне, что вы были правы, когда решили не рассказывать ему правду. Я пытался объяснить. Я извинялся. Но я больше ничего не сделаю, чтобы приблизиться к нему. Мне больше неинтересно.

Его холодность испарилась и он почувствовал гнев.

— Теперь извините меня, директор, — он не мог больше говорить о Северусе. Дамблдор кивнул и Гарри ушел.

Но спустя немного времени после расставания с директором, он почувствовал, как кто-то схватил его за руку, все еще болевшую, и потянул в темный коридор с такой силой, что он упал на колени. Ему пришлось бороться со слезами, чтоб не показать свою слабость — настолько мучительной была боль в руке.

Над ним возвышался Малфой, палочка в его вытянутой руке была направлена на Гарри.

— Что бы ни говорил твой драгоценный дядя, Снейп, ты действительно мой кузен. Я не могу убить тебя. Я даже не могу ранить тебя так сильно, как хотел бы, — он наклонился ближе, так что Гарри чувствовал его дыхание на своем лице. — Но я найду способ отомстить за отца. Я знаю, Темный Лорд знает, что ты шпионишь за ним и поверь мне, наше маленькое открытие не останется тобой не замечено.

— О чем ты болтаешь? — злобно огрызнулся Гарри, но хватка Малфоя удержала его от агрессивных движений.

— Я убью тебя, поверь мне, я найду способ. Но пока я этого не сделал… Ты узнаешь, что такое настоящая боль!

— Идиот, — Гарри высвободил руку и глубоко вздохнул. — Я знаю, что такое боль. Твое маленькое представление не впечатлило меня! Ты не сможешь ничего сделать!

На этот раз Малфой не просто улыбнулся, а захохотал:

— Нет? А как насчет твоих маленьких снов?

И пока Гарри собирался ответить, Драко вышел из темного холла. Гарри еще долго, очень долго сидел там, прижимая пульсирующую руку к груди. Он вдруг понял, что ему больше не хочется жить.

Следующим утром Дамблдор объявил, что Драко Малфой больше не является студентом Хогвартса. Он ушел.

А еще несколько дней спустя Гарри пришлось увидеть, как очень целеустремленный молодой человек совершил свое первое убийство и протянул руку, чтобы получить Знак, от которого он никогда не избавится.

Гарри был все еще в шоке от слов директора. Малфоя не было. Он ушел. Он никогда не вернется учиться здесь.

Да, Гарри не нравился Малфой, никогда, совершенно никогда, ни на минуту, но он чувствовал тяжесть этого решения и то, что оно подразумевало. Малфой ушел, чтобы занять место отца в круге Волдеморта, Гарри знал точно, даже если это было прикрыто историей о том, что блондинчик просто сменил школу и отправился завершать образование в Ирландии.

Угрозы Малфоя не были ложью, подумал Гарри и почти пропустил вторую часть речи Дамблдора.

— … и я должен объявить, что профессор Снейп больше не является деканом факультета Слизерин, поэтому прошу вас, слизеринцы, теперь обращаться со своими вопросами к профессору Вектор, — директор указал на строгую ведьму, сидевшую рядом с Макгонагал.

Челюсть Гарри упала. Дамблдор не сказал ничего определенного, но мальчик был уверен, что эти … перемены были как-то связаны с ним, что именно это старик пытался сказать ему вчера. А он не стал слушать. Гарри поднял глаза на учительский стол и посмотрел на Северуса. Щеки того покраснели от унижения, когда он с ненавистью поглядел на мальчика в ответ, его взгляд почти просверлил Гарри череп, рот скривился в отвратительной ухмылке.

Юноша невольно левой рукой прижал раненую правую к груди и отвел взгляд. Следующее, что он услышал, был громкий стук опрокинутого кресла, звук открывающейся и захлопнувшейся двери в конце зала. Ему не нужно было смотреть туда, чтоб понять что произошло. Северус покинул комнату.

Новости шокировали всех. Вслед за выходкой Северуса, разговоры разорвали тишину:

— Это возможно?…

— Вы слышали про отца Малфоя? …

— Они были друзьями…

— Дамблдор хочет уволить Снейпа…

— Вы знаете, что произошло?

— Говорят, его отстранили, а теперь его старый друг Малфой больше не член правления…

— … в прошлом году он был таким вежливым, а сейчас…

— … это как-то связано с Поттером?

И так далее. Гарри снова не мог есть. Новости уничтожили его и без того плохой аппетит, поэтому он отодвинул тарелку и встал.

— Гарри? — Гермиона тронула его за руку. — Что случилось?

— Ничего, — прошептал он и покачал головой. — Я не знаю…

— Должна быть причина…

— Я не знаю, — отрезал Гарри. — Спроси Дамблдора.

Он не знал, почему так холоден и строг с ней. Она просто хотела помочь, Гарри знал, но он не хотел, чтоб ему помогали, ему не нужна была ничья помощь… Шипя от боли, он поднял сумку и закинул ее за спину. — Я ухожу.

— Погоди, — Гермиона встала. — Я с тобой.

— Тебе не нужно… — начал он, но девушка не обратила внимания.

— У нас обоих сейчас Арифмантика, ты забыл?

Гарри застонал от отчаянья, но подождал ее. Он также приготовился к возможным вопросам, но ожидаемых вопросов не последовало.

— Что ты думаешь о тех дважды закодированных волшебных текстах, которые профессор показывала нам на прошлом занятии?

Гарри удивленно посмотрел на нее и пожал плечами:

— Я не успел подумать над ними, — честно ответил он.

— Твои оценки стали хуже, — ответила Гермиона. — Тебе нужно больше заниматься.

Гнев колыхнулся в его груди при словах девушки:

— Не дави на меня, — прошипел он.

— Я не давлю на тебя, — Гермиона вздохнула. — Мне просто … страшно смотреть, как…

— Оставь меня в покое! — огрызнулся Гарри. — Мои оценки это мое дело, а не твое!

— Я знаю, но…

— НЕТ! — Гарри повернулся к ней лицом к лицу. — Я не хочу, чтобы ты суетилась вокруг меня! Это раздражает, неужели не ясно? Я знаю, что делаю и мне не нужны твои мудрые советы.

Гермиона вспыхнула и прищурилась:

— Я просто хотела помочь! — нетерпеливо воскликнула она. — Почему ты не слушаешь?

— Что? — рявкнул Гарри. — Мне не нужна твоя помощь. И я не маленький, чтобы за мной присматривали!

— Я не говорила этого! — Гермиона теряла остатки терпения. — Упрямый болван!

– Глупая стерва! — огрызнулся он.

Гермиона побледнела.

— Возьми эти слова назад, — прошипела она и подошла ближе. — Возьми их назад, или…

— Или что? — Гарри саркастично ухмыльнулся. — Что ты сделаешь, глупая девчонка…

ХЛОП! Пощечина была сильной и неожиданной. Гарри почти в беспамятстве поднял руку и дотронулся до щеки, которую ударила Гермиона.

— Ты… — начал он, но девушка уже была в нескольких футах впереди.

— Не смей так со мной разговаривать! — сказала она, не оборачиваясь. — И не подходи ко мне, пока не вобьешь в свою толстую башку, кто твои друзья, а кто враги!

Качая головой, Гарри вошел вслед за ней в классную комнату. Он хотел сесть на свое обычное место, рядом с Аресом, но к его удивлению, там уже сидела Гермиона, и никто из его друзей не смотрел на него. Он остановился у двери и огляделся. Было два свободных места: старое место Гермионы, рядом с Падмой Патил и старое место Малфоя, но Гарри не хотелось сидеть на стуле своего заклятого врага. Глубоко вздохнув, он подошел к Падме и выдавил извиняющуюся улыбку:

— Эээ… можно я здесь сяду?

– Конечно, — ответила она, улыбнувшись.

Гарри слегка вздрогнул. Ему не понравилась эта улыбка. Она была чем-то похожа на улыбку Эрики, и в ней было что-то неуловимо хищное, отчего он едва не отпрянул. Вспомнив об Эрике, Гарри переключился на другие мысли: утром он видел, как она вошла в Большой Зал вместе с группой слизеринцев, которые были ему особенно противны: Пенси, Краббе, Гойл и Забини. Эрика шла рука об руку с крысоподобным Блейзом, бывшим рабом Малфоя, и его бандой. Когда Гарри непонимающе взглянул в их сторону, она высокомерно хмыкнула и наклонилась к Забини, шепча что-то ему на ухо. Слизеринец ухмыльнулся и поднял бровь, посмотрев на Гарри. Воспоминание разозлило юношу даже сейчас, поэтому он вытащил учебники из сумки и сел.

— Что сделал Снейп, что Дамблдор отстранил его? — наклонилась к нему Патил. — Это правда, что он причинил вред студенту?

Лицо Гарри помрачнело, но он постарался говорить тихо:

— Я не знаю, — ответил он своим лучшим безразличным тоном. — И я не думаю, что тебя это должно волновать.

— А, — девушка выдавила короткую стесненную улыбку. — Да… ты, вероятно, прав, — и начала листать учебник.

Гарри облегченно вздохнул и пробормотал ей:

— Знаешь, я не хотел быть таким грубым…

Падма закрыла книгу и кивнула. Она почти открыла рот, чтобы сказать что-то, но тут появилась профессор Вектор и урок начался. Гарри ужасно чувствовал себя все занятие: они получили результаты последнего теста.

«П». Он получил «П» по Арифмантике. Волшебное «П» (Плохо). И он точно знал, что единственной причиной, что оценка не была хуже, было его хорошее знание прошлогоднего материала, по которому в этом тесте было несколько вопросов.

Профессор попросила его задержаться после урока. Их разговор был коротким и неприятным: Гарри не хотел снова слышать речи о своих снижающихся оценках, а профессор чувствовала себя виноватой из-за своего нового положения декана Слизерина.

И Гарри не знал, что это был лишь первый из таких коротких разговоров.

* * *

Гарри поморщился, пытаясь быстро повернуться на своей метле. Чтобы не упасть, ему пришлось изо всех сил вцепиться в древко и раненая рука вспыхнула болью. Это вымотало его. С той ночи прошло десять дней, а рука все еще оставалась абсолютно бесполезной. Боль отвлекла его от игры и он пропустил свисток начала матча. Только просвистевший мимо бладжер заставил его понять, что игра началась.

Юноша дважды быстро облетел поле, но снитча не было видно, поэтому он позволил своему взгляду пробежаться по трибунам. Гриффиндорцы стояли у своих мест, перво— и второкурсники прыгали, многие размахивали самодельными флагами и все были одеты в цвета факультета. Большинство хаффлпафцев поддерживало Равенкло, но к удивлению Гарри, довольно много слизеринцев — слизеринцев, ради бога! — стояли под простыней, на которой зеленым и красным было написано «ВПЕРЕД, СНЕЙП!». Гарри усмехнулся, зная, что ему посвящена лишь половина лозунга, остальное было протестом против отстранения Мастера Зелий, но ему было все равно. Янус, его товарищи и несколько младших слизеринцев яростно махали ему из-под надписи. Гарри махнул в ответ, почувствовав, как у него сжалось сердце.

Он не видел Ареса. А Арес любил квиддич и точно не поддерживал команду их противников … ведь так?

Забыв о снитче, Гарри начал яростно прочесывать трибуны взглядом. Факультет Слизерин: стоящий Янус, улыбающиеся лица рядом с ним, дальше секция молодых Пожирателей Смерти, как называл их Гарри, хотя они выглядели как-то потерянно без своего предводителя и Миллисент стояла в стороне от них… интересно. Эрика выглядела чрезвычайно самодовольной, когда Забини приобнял ее за талию. Видимо, даже магглорожденному Забини стало легче после ухода Малфоя… Северуса, конечно же, не было. Гарри не удивился — чего еще можно было ожидать после того, что между ними произошло? И, напомнил он себе, надо прекратить чувствовать что-либо в отношении Северуса. Верно? И почему-то ощутил горечь во рту…

И факультет Равенкло: Падма пристально следит за его движениями, рядом с ней Терри открыто приветствует его, подняв большой палец. Хаффлпафцы вели себя немного отстраненно с тех пор, как стало известно кто он, но и среди них была небольшая группа, поддерживающая его команду.

И снова Гриффиндор. О, Невилл и Парватти, рука в руке, Лаванда хихикает с четверокурсницами, ничего удивительного, но Ареса нигде нет — и Гермионы … ее тоже не было.

Гарри вдруг стало ужасно стыдно. Это из-за него его друзья — мог ли он все еще считаться их другом — решили пропустить этот матч!

Он вздрогнул и решил сосредоточиться на игре. Будет ничем не лучше, если они еще и проиграют — а это было очень вероятно.

Новый комментатор, четверокурсник Стивен, из Хаффлпафа, только что объявил третий гол Равенкло.

Это было нехорошо.

Гарри подозревал, что это может случиться: в команде было слишком много новичков. Младший Криви, Деннис, был потрясающим охотником, а его коллеги — Симус и Эндрю Кирк были довольно умелыми, но они совершенно не могли согласовать свои действия и часто теряли Кваффл, отдавая его соперникам. Двое отбивал, девушки, Джинни и Натали, были неплохи, но им было далеко до мастерства близнецов Уизли.

Но тут краем глаза Гарри заметил золотой отблеск у входа на поле. Внезапно нырнув вниз, чуть не свалившись от острой боли в руке, он устремился за снитчем. Его полет был быстр, но недостаточно, чтобы окружающее стало неразличимым и он не смог увидеть что-то, что заставило его забыть о снитче. Две фигуры подходили к квиддичному полю рука об руку, как Невилл и Парватти: Гермиона и Арес.

Сердце Гарри остановилось. Снитч исчез, пока он ошеломленно смотрел на них и когда он попытался взять себя в руки, то первой, кого увидел, была Чу, глядевшая на него с любопытством в глазах.

Это было слишком. Гарри медленно начал снижаться. Достигнув земли, он упал, его колени подогнулись. В следующую секунду рядом приземлился Рон.

— Ты в порядке, Квайетус? — осторожно спросил он, пока комментатор объявлял тайм-аут. Гарри просто кивнул, но он не чувствовал себя в порядке. Он не понимал почему, но отношения Ареса и Гермионы оказались чем-то вроде удара — вдобавок к стрессам последних недель и бессонным ночам.

— Я не могу продолжать, Рон, — выдохнул он.

— Ты должен! — подбежал Симус. — Мы ужасно проигрываем. Наша единственная надежда, что ты поймаешь снитч, пока перевес Равенкло не стал слишком велик! Гарри, поднимайся!

— Оставь его в покое! — шикнул Рон на приятеля. — Ты не видишь, он слишком измучен, чтобы продолжать…

— Но он не может уйти сейчас! — нетерпеливо закричал Симус.

Двое мальчишек уставились друг на друга, сжав кулаки.

— Рон, все в порядке. Мне уже лучше, — выдавил Гарри, не желая, чтобы его друзья подрались. — Я просто немного … расклеился. Теперь все нормально, Симус. Возвращаемся.

– Ты уверен? — Рон серьезно посмотрел на него.

Гарри просто дернул плечом:

— Да, давай назад.

В следующей части игры Гарри сосредоточился только на снитче. И когда он снова заметил мячик, счет был уже 100–20 в пользу Равенкло. Но теперь Чу держалась слева от него и Гарри пожалел, что его Всполох у Рона, потому что Нимбус не мог перегнать новую метлу девушки. Гарри наклонился вперед и вытянул правую руку к мячику.

Он не увидел бладжер, но прекрасно почувствовал его. Своей правой рукой.

Внезапная боль была невыносима и он закричал. Руку будто охватил огонь, он не мог шевельнуть пальцами.

И он упустил снитч.

Тошнота снова. Боль и слабость всегда приходят вместе. Как Арес и Гермиона…

Но теперь-то Чу точно поймала снитч, верно?

Нет, не поймала. Она беспокойно смотрела на него.

— Ты в порядке? — ее голос дрожал.

Гарри не ответил. Он не был в порядке и девушка упустила снитч только из-за него. Не глядя на нее, он вернулся к своей задаче.

Конец игры был довольно скучным. Счет был 170–20, когда Гарри, наконец, поймал снитч и спас свой факультет от сокрушительного поражения. Ничья была лучше, чем проигрыш.

* * *

Все следующие дни Гарри чувствовал себя более изолированным и одиноким, чем за всю прошлую жизнь. Это было даже хуже, чем в детстве, потому что тогда он хотя бы не знал, что теряет, но теперь знал точно. Арес и Гермиона были абсолютно поглощены друг другом, как и Невилл с Парватти, даже Рон начал встречаться с Ханной Эббот, хотя и старался проводить с Гарри как можно больше времени. Но это было не то. Гарри чувствовал себя бесполезным и отвергнутым.

Он продирался сквозь занятия с ужасными оценками, но ему было все равно.

И тогда Чу, наконец, решила поговорить с ним. Гарри видел по ее поведению, что она собирается что-то предпринять, но старался ее избегать. Смерть Седрика все еще угнетала его и он винил себя, даже зная, что виноват был не он, а Волдеморт.

— Тебе не нужно меня избегать, ты знаешь это? — было первым, что сказала Чу. Немного странно, но оба почувствовали себя неловко.

— Я не… — Гарри запротестовал, но остановился на полуслове.

— Ты да, — вздохнула Чу, — почему?

Внезапно весь воздух вокруг Гарри исчез.

— Седрик, — прошептал он, не смея поднять голову.

— Седрик? — абсолютно неверяще посмотрела на него Чу. — Но это случилось полтора года назад и не по твоей вине!

— Да и нет, — заерзал Гарри и уперся взглядом в землю. — Может, это и не моя вина, но мне пришлось видеть это.

Чу не ответила, но ее резкий вздох сказал Гарри, что она слышала его.

— Давай прогуляемся, — предложила она и мальчик согласился.

На улице было довольно холодно, северный ветер был сильным и морозным, но они не замечали этого. Они медленно шли рядом.

— Я не обвиняю тебя, — она положила руку на ладонь Гарри. — И никогда не обвиняла. Я была ужасно расстроена, когда узнала о твоей смерти. Это было … слишком.

— Почему? — поднял голову Гарри.

— Я не могла не думать, что ты хотел отомстить за его смерть… или слишком глубоко погряз в своей вине, чтобы сопротивляться Ты-Знаешь-Кому…

— Я никогда не желал мстить, — вздрогнул Гарри. — Когда я увидел его, то хотел лишь выжить. Или умереть.

— Ты простил ему смерть Седрика? — немного резко спросила Чу.

— Человек, убивший Седрика, мертв. Он умер три недели назад, — серьезно сказал Гарри. — И я не простил Волдеморту смерть Седрика. Просто … я не хочу мстить.

— На твоем месте я бы хотела! — горячо сказала Чу. — Ты должен быть более жестким!

Гарри приподнял бровь:

— Но ты не на моем месте, Чу. И я не хочу мстить. Я просто хочу, чтобы это все закончилось.

— Но Седрик…

— Волдеморт убил моего отца, мою мать, моего приемного отца, всех Поттеров и Блэков, разрушил жизнь моего крестного и моего дяди… Если бы я решил отомстить, у меня было бы множество причин для этого, — Гарри покачал головой. — Но я не ищу мести. Я не хочу убивать, даже его, и более всего, я не хочу убивать из мести и ненависти.

— Но ты должен убить его! — воскликнула Чу.

— Я не знаю, что именно я должен сделать и не знаю, как я это сделаю, Чу, — Гарри почувствовал себя обессиленным. — Я просто шестнадцатилетний мальчишка, не больше, ничего особенного.

Повисла долгая тишина.

— Ты особенный, Гарри, — сказала Чу немного погодя. — Ты лучше нас всех.

Гарри печально и устало улыбнулся:

— Я просто через многое прошел в жизни и знаком с последствиями мести и ненависти. Я все еще страдаю от них, — нахмурился он. — И я слишком часто сталкивался со смертью. Я много раз терял надежду. Я скорее сломан, чем хорош.

Чу остановилась и вопросительно глянула на него:

— Ты не думаешь, что все это… как-то выковало тебя? Сделало тебя чище, лучше?

Гарри горько усмехнулся:

— Чище? Лучше? — он едва сдерживал слезы. — Я чувствую себя грязным и слабым. Использованным и отвергнутым. Сломанным. Бесполезным. Но не чистым. И, совершенно определенно, не хорошим. Я жесток, саркастичен и почти постоянно зол.

Чу вдруг засмеялась:

–Ты говоришь о себе или о профессоре Снейпе?

Гарри не мог не усмехнуться:

— Черт, я не знаю! — но тут же снова погрустнел. — Но я не хочу говорить о нем.

И это было так.

Он снова почувствовал ненависть.

Он ненавидел Северуса.

* * *

Спустя некоторое время после ухода Малфоя, кошмары Гарри начали изменяться. Если раньше у него были видения один-два раза в неделю, теперь это превратилось в еженощный кошмар, который медленно, но верно губил его здоровье и способности.

Он не мог спать по ночам. Он всегда был уставшим. Это совершенно уничтожило его аппетит и он потерял вес, набранный после заключения. Его заключения — думал Гарри, потому что этот Северус не был частью прошлого, а отвергнув предложение Гарри, он и не захотел становиться частью чего-либо, связанного с мальчиком.

Отвержение Северуса разъедало его изнутри, как кислота и каждый раз, при виде него это ужасное чувство обжигало сердце снова и снова, и Гарри не мог остановить это. Он старался не ненавидеть мужчину. Он старался понять и объяснить его поведение, найти оправдания. Но он так устал. А Северусу было все равно.

Дамблдор, с другой стороны, проявлял слишком много заботы.

— Гарри, я боюсь, твоя информация бесполезна для нас, — сказал он однажды, пригласив Гарри поговорить.

— Что вы имеете в виду, сэр? — сглотнул Гарри.

— Твои видения и информация кажется, …. фальшивые.

Тишина.

— Фальшивые?

Тишина.

— Фальшивые.

Отрывистый вздох.

— О, нет, — простонал юноша. — О, нет, — повторил он и закрыл лицо ладонями. — Вы уверены? — пробормотал он сквозь пальцы.

— Нет, но … некоторые знаки указывают, что твои видения … направленные.

— Итак, после того, как он пытал мое тело, он решил пытать мой разум, — заключил Гарри и сам вздрогнул от пустоты в собственном голосе.

Дамблдор не ответил, только посмотрел на мальчика.

— Малфой, — процедил тот.

— Что ты имеешь в виду?

— Малфой знал, что у меня бывают видения. Он мог рассказать об этом Волдеморту.

— Как мог мистер Малфой знать об этом? — спросил Дамблдор.

— Это маленькое достижение Гермионы и Макгонагал…

— Профессора Макгонагал…

— Ага. Все узнали, что у меня бывают странные припадки.

— Это случилось лишь однажды. Это не доказательство.

— Тогда кто? — растерялся Гарри.

— Кто-то из учителей.

Мальчик покачал головой:

— В прошлом году у нас уже были такие подозрения. Но в конце концов оказалось, что это старший Малфой. Я думаю, с учителями все в порядке.

— Не забывай нападение на Хогвартс-Экспресс.

Гарри сдался:

— Должно быть другое объяснение, директор. Персонал школы много раз доказывал свою невиновность. Не подозревайте их, они заслуживают лучшего отношения. Многие из них работают с вами больше двадцати лет!

— Не забывай о своих видениях в прошлом году.

— Они относились к Малфою и Лее, — возразил Гарри.

— Когда у тебя было первое из таких видений, Люциуса Малфоя еще не было в школе.

Они спорили еще час, но Гарри не удалось переубедить старика.

Он просто не хотел верить, что один из его учителей предатель — и если Северус был прав, когда они обсуждали это в тюрьме Волдеморта, этот предатель находился здесь, по крайней мере, шестнадцать лет.

* * *

— Мистер Снейп, останьтесь, — голос учительницы по защите был решительным. Гарри вздохнул и не последовал за одноклассниками к выходу.

Женщина подошла ближе и мальчик невольно подался назад. Он не хотел, чтобы ему задавали вопросы, чтобы его жалели или давали советы. За последние недели почти каждый преподаватель глядел на него обеспокоенными глазами, спрашивал о его проблемах и предлагал помощь, так что Гарри уже был сыт по горло.

— Я попросила вас остаться не затем, чтобы поговорить с вами об оценках, — строго сказала инструктор по Защите. Гарри посмотрел на нее и осторожным кивком дал понять, что внимательно слушает. — Директор проинформировал преподавателей о ваших проблемах со сном и я решила привлечь ваше внимание к тому, что мы обсуждали в конце сентября, если вы припоминаете…

Дыхание Гарри успокоилось и он снова кивнул:

— Да, если вы о том, что все защиты и преграды несовершенны… — его голос затих, когда другая мысль пришла ему в голову. — Но какое отношение это имеет ко мне? — он слегка испугался. — Очевидно, Волдеморт нашел эти прорехи в моей защитной системе…

— Нет, мистер Снейп, — она повысила голос. — Дуэль не заканчивается, когда один из противников берет верх над другим. Она заканчивается, когда кто-нибудь побеждает. Поэтому настало время следующего хода.

— Следующего хода? — Гарри нахмурился и в раздумьях присел на стол. — Вы имеете в виду, что теперь моя очередь?

— Именно, — как бы между прочим ответила ведьма.

На какой-то момент усталость охватила мальчика, но это длилось совсем недолго и он взял себя в руки. Значит, профессор предлагает сопротивляться. Или даже больше: она считает, что Гарри должен начать ответные действия. Но как? Он не знал ни одного способа блокировать свои видения, кроме зелья сна без сновидений, но хорошо помнил предупреждение Северуса — его Северуса — об угрозе привыкания и это удерживало мальчика от использования зелья. Но тогда что он мог сделать?

— Я не вижу никаких шансов сопротивляться, профессор, — наконец сказал он.

Она усмехнулась.

— Ох-ох. Знаменитый Гарри Поттер решил сдаться в самом начале? — поддразнила она и Гарри не смог удержаться, чтоб не огрызнуться:

— Я не Поттер, профессор и это, совершенно точно, НЕ начало, — его глаза вспыхнули и он вскочил. — Поверьте, если бы я мог что-то сделать, то сделал бы!

— В самом деле? — насмешка испарилась и Гарри глядел в абсолютно серьезное лицо.

— В самом деле.

— Тогда скажите мне, когда появляются эти видения? В любое время дня?

— Нет, — ответил мальчик и начал раздражаться. Что происходит? — Они приходят во сне.

— А когда вы отправляетесь спать?

— Когда и все, — он нервничал, не понимая, куда клонит учительница.

Профессор Нуар вздохнула и тоже уселась на один из столов.

— Мистер Снейп, — сказала она, сделав ударение на имени. — Я спрашиваю это, потому что подозреваю, что Волдеморт, — при упоминании этого имени Гарри вскинул на нее взгляд, — атакует вас всегда в одно и то же время. Я права?

Понимание охватило разум мальчика.

— О, — он моргнул. — Я такой дурак…

— Итак? Я права? — ведьма заставляла его ответить.

— Да, конечно, — он внимательно посмотрел на нее.

— Вижу, у вас появилась идея, — она улыбнулась и он тоже.

— Я должен пересмотреть свой график сна.

Профессор потрепала его по плечу и махнула:

— Теперь можете идти.

Гарри поймал ее руку и благодарно пожал:

— Спасибо, профессор.

— Идите, а то пропустите обед, — был ответ, но Гарри остановился у двери и внимательно посмотрел на женщину.

Она была моложе, чем Северус, около тридцати пяти или еще младше. У нее были длинные каштановые волосы и шоколадного цвета глаза, в общем, ничего выдающегося, но в ней было что-то… Гарри вдруг почувствовал бабочек у себя в желудке и покраснел.

О, нет.

Он втрескался в своего профессора.

Мальчик был так шокирован, что не мог шевельнуться, поэтому он просто бессмысленно таращился на нее. Она была симпатичной и двигалась очень грациозно, приводя в порядок бумаги на столе, подходя к шкафу и доставая оттуда мантию, надевая ее на плечи.

— Вы еще здесь, мистер Снейп? — спросила она, повернувшись к двери, чтобы последовать за студентами в Большой Зал.

— О… я… я просто…— промямлил Гарри в полнейшем смущении и повернулся, чтобы уйти.

— Тогда подождите, — позвала его женщина, — пойдем вместе.

— Э-э… да… — выдавил он и остановился, пока профессор не присоединилась к нему.

Юноша был настолько не в себе, что не мог вспомнить ничего из их разговора по пути в Большой Зал. Он автоматически отвечал на вопросы, но разум был далеко: краешком глаза он старался глядеть на нее, на ее руки (красивые, благородной формы руки с длинными пальцами и нежной кожей), ее профиль (носик чуть длинноват, но ровный, в отличие от его, полные губы, округлые скулы и щеки, может, немного густоватые брови), ее мантию (развевающуюся вокруг нее как оранжевый шторм) и слушать ее глубокий бархатный голос, пока она говорила о разных вещах. Когда они дошли до Большого Зала, Гарри понял, что пропал.

* * *

Северус снова был смущен. А он ненавидел быть смущенным. Очевидно, Обливиате превратило его в эмоционального инвалида. С того судьбоносного вечера — или это была ночь? Он не помнил точно из-за значительного количества алкоголя, что выпил тогда — он чувствовал так много. Множество разнообразнейших эмоций и чувств разрывали его на миллион кусочков. И НИ ОДНО из них не было связано с его отстранением от должности декана или урезанной зарплатой. Когда прошел первый шок от наказания, он понял гнев директора, а увидев в большом зале, как Пот… мальчишка ест левой рукой, он не мог не почувствовать стыд.

Не говоря уже о его абсолютно идиотском поведении, когда мальчишка предложил ему дубльдум, а он разбил его.

И последние слова мальчишки… Эти слова ранили его до сих пор, он не понимал почему. Он не хотел, чтобы мальчишка ненавидел его. И он не хотел больше ненавидеть мальчишку.

Но Мастер Зелий был слишком горд. И много раз застарелая ненависть просто останавливала его, когда он, наконец, решил поговорить с мальчиком и извиниться.

Он разбил тот чертов дубльдум… единственную возможность получить хоть какие-то из своих воспоминаний назад. Он был идиотом, подозревая мальчика во лжи. Тот просто не мог солгать дубльдуму. Туда нельзя было поместить мечты, грезы, желания, планы или идеи, и не взорваться, потому что они никогда не были так же детальны, как настоящие воспоминания, они были слишком нечеткими и любой мог отличить их от настоящих воспоминаний.

Он был чертовым идиотом.

И вид мальчика, слабеющего от истощения и беспомощности, делал все только хуже. Совесть побуждала его сделать первый шаг, но он просто не мог. Он глупо смотрел, как шансы помириться утекают прочь вместе с жизнью мальчика.

Он чувствовал себя беспомощным. Но тут что-то произошло. Как он узнал позже, их новая знаменитость по Защите дала мальчику какой-то полезный совет насчет его видений — и это сработало. Ну, он все еще не выглядел сильным и здоровым, но его лицо стало немного менее призрачным и он стал есть. Северус не знал, что это был за совет, но он оказался мудрым. И он хотел сказать мальчику, что счастлив за него… но просто не мог.

Трус!

Северус закрыл за собой дверь квартиры и заставил себя подумать о других вещах, например об эссе и тестах, которые надо было проверить.

Эссе шестикурсников об использовании обезболивающей сыворотки при лечении ожогов… Грейнджер, снова слишком длинное… несколько хороших замечаний о различных ингредиентах и использовании готовых настоев… это «Х», почти «О», но только почти… Нотт «Х»… Нотт сейчас встречается с этой гриффиндоркой. И никто из них больше не разговаривает с мальчиком, по крайней мере, так кажется… Но нет, он не будет снова думать о нем. Дальше. Патил «П», Бут «Х», Лонгботтом «Х»… Все еще небольшой шок. Лонгботтом — в его классе по продвинутым Зельям! Бычешейдер «У». Ох, с тех пор, как она начала встречаться с тем парнем из Равенкло, она ни на чем не может сосредоточиться и теперь Северус не может ей помочь… может, надо сказать Вектор, чтобы обратила внимание на больше и больше становящуюся похожей на девушку студентку. Такие отношения точно удержат ее вдали от Волдеморта… А Вектор много раз бывает просто слепа, чтобы замечать такие очевидные факты!

Чертов Альбус убрал его с его должности, когда он там так нужен!

Найт «П». Это очевидное последствие ее сближения с кружком юных Пожирателей Смерти. Встречаться с этим безмозглым Забини… только чтобы отомстить мальчику! Он правильно сделал, что вышвырнул ее! — подумал Снейп и улыбнулся. Он хотел придвинуть еще стопку тестов, когда странный металлический звук остановил его движение.

В следующий момент он лежал на животе под столом, с палочкой в руке, глубоко сконцентрировавшись. Он не мог определить, откуда этот звук шел. Точно, он никогда не слышал его прежде и он раздался из гостиной. Минуты шли, но ничего не происходило. Северус осторожно оглянулся. Тишина. Он медленно поднялся. Дверь — закрыта. Книжные полки — ничего особенного. Диван, кресла — пусто. Камин — ленивые красные всполохи, недостаточно, чтобы включилась Каминная Сеть. Каминная полка — пусто.

И тут он увидел.

Паника переполнила его и голова закружилась. Волшебные часы на стене. Единственная вещь, которая осталась, когда он вышвырнул мальчишку долой.

«Квайетус» — показывали они — «В СМЕРТЕЛЬНОЙ ОПАСНОСТИ». Северус хотел пошевелиться, но он не знал, куда бежать.

Подскочив к двери, он распахнул ее и позвал:

— Саевус! — но это был больше жалобный вой, чем крик.

Ему не пришлось долго ждать. Как потомок Барона, он был связан с тем особыми узами, которые позволяли призвать его, когда нужно. Сейчас было нужно. И причиной был другой потомок Барона.

— Да, Северус? — призрак не выглядел довольным, но, по правде говоря, он был недоволен Северусом с тех пор, как тот разорвал отношения с мальчиком. Северус знал, что мальчик нравится Саевусу, поэтому он был вежлив:

— Квайетус в опасности. Ты можешь помочь мне найти его? — спросил он, умышленно называя мальчика по имени.

— Почему я должен тебе верить? — подозрительно спросил призрак. — Я не хочу, чтобы ты причинил ему еще больше боли.

Северус не ответил, а пригласил недоверчивого Барона внутрь и указал ему на часы. Тот исчез без дальнейших объяснений и Северус почувствовал себя бессильным. Ему нужно дождаться возвращения призрака, чтобы не упустить его, но ожидание сжигало его нервы. Осененный идеей, он поспешил к личному хранилищу, чтобы достать какие-нибудь полезные зелья.

Но перед дверью маленького хранилища ему пришло в голову, что он не заходил сюда … слишком долго. Годы. Может, у него не осталось ничего полезного. Чертыхаясь про себя, он открыл маленькую дверь и замер, пораженный.

Хранилище было наполнено зельями: целительный настой, кровоостанавливающие зелья (множество), обезболивающие и охлаждающие, зелья против различных пост-эффектов пыточных проклятий. До … до этого Северус не использовал так много зелий, у него были только перечный настой, немного обезболивающих и несколько пузырьков для пост-круциатуса. А сейчас количество было абсолютно шокирующим.

Северус вдруг осознал, что после … отбытия мальчика остались не только часы. Движимый инстинктом, он взял несколько пузырьков с кровоостанавливающими, обезболивающими зельями и пост-круциатусом и тут он снова не смог не вздрогнуть от стыда.

Он знал, что мальчик страдал от последствий Круциатуса, он знал это той ночью, когда тащил его, полубесчувственного, в лазарет, потому что обнаружил его секрет, здесь, в Хогвартсе, ночью перед началом учебного года…

— Северус, я нашел его, — голос призрака вырвал его из мешанины мыслей. — Он в библиотеке, в арабской секции.

«Неудивительно» — подумал Северус, пробегая через холл и по скрытым лестницам.

— Он в очень плохой форме, — продолжал призрак, паря рядом с ним. — Его одежда в крови и когда я оставил его, он был без сознания.

— Что он там делает?

— Очевидно, он занимался. Теперь половина его книг на полу и все вокруг в крови — ковры, книги…

— Его кровотечение так сильно? — удивился Северус. — Но почему?

— Не знаю, я не смотрел сквозь одежду. А вокруг было слишком темно и все в крови.

Северусу казалось, что они идут уже целую вечность. Он было наступил на одну из исчезающих ступенек, но Саевус взмахнул рукой и она стала крепкой и твердой, как и остальные. Это было интересно, но обсуждать мистическую власть призрака над школой не было времени — они пришли.

В библиотеке было темно, поэтому Северус быстро зажег факелы. Ему нужно было видеть состояние мальчика. Секунду спустя он пожалел, что сделал это. Мальчик был похож на кровавое месиво, полусползшее с кресла, его волосы были влажными от пота и крови, и свежие красные струйки стекали по его шее.

Северус не колебался. После короткого осмотра, быстрым взмахом палочки он заставил исчезнуть одежду мальчика.

Господи всемогущий! Бледная кожа, выпирающие ребра и разрезы, шрамы и еще разрезы, и еще шрамы по всему телу, кроме лица. Эйвери. Это работа Эйвери. Но как этот ублюдок пробрался в школу? — удивился Северус, осторожно укладывая тело на пол. А когда он полез в карман за кровеостанавливающим зельем, он понял. Эйвери не было в школе. Гарри был полностью одет. И зелья в его хранилище. И пожилой аврор, который хотел поговорить о суицидальных тенденциях мальчика… Все встало на свои места.

Подняв голову Квайетуса, чтобы влить ему в рот зелье (слишком рискованно с бессознательным пациентом), Северус захотел защитить его как-нибудь…

— Энервейт, — прошептал он и подождал, пока мальчик откроет рот.

— Больно, — простонал тот и у Северуса появилось чувство, что он видел все это раньше.

— Я знаю, — сказал он тихо, — выпей это, — он поднес пузырек к губам мальчика. Тот послушно выпил.

— Я замерз.

Северус завернул его в свою мантию.

— Я отнесу тебя в лазарет, — прошептал он, но ответа не было: мальчик снова потерял сознание. Мужчина вздохнул и поднял ребенка на руки.

— Саевус, пожалуйста, предупреди директора и мадам Помфри.

Призрак снова исчез и Северус поднялся со своей ношей. Но она вовсе не была тяжелой. Наоборот. Он мог нести ее без малейших усилий.

Дорога в больничное крыло была короткой и быстрой, но медсестра уже ждала их. Как только Северус уложил мальчика на кровать, она начала внимательно осматривать его.

— Ты дал ему что-нибудь?

— Кровеостанавливающее зелье, — вздохнул тот. — Больше ничего.

Она пробурчала что-то одобрительное.

— Поппи, — вдруг сказал мужчина, — сколько раз это случалось раньше?..

Отвечая, сестра не смотрела на него:

— Я помню три раза. Но вы двое всегда скрывали его состояние, поэтому могло быть и чаще.

— Ясно, — Северус чувствовал себя не в своей тарелке.

Он не знал, что должен чувствовать. Он не был уверен, что знает мальчика, лежащего перед ним. И снова это чувство… Было ли это связано с их кровным родством?

Мастер Зелий помассировал пульсирующие виски. Его ситуация была сложной.

Поттер не был Поттером.

А Северус всегда ненавидел Поттеров.

Но он не мог ненавидеть этого мальчика, потому что тот не был Поттером.

Более того, он был Снейпом. Последним из Снейпов.

И Ноблестоуном, конечно же.

Он слишком долго вел себя безответственно. Северус заставил себя посмотреть на мальчика, не на шрам на лбу, но на мальчика, — его лицо, комплекция, все, все было ясным свидетельством его глупости! Этот мальчик не был Гарри Поттером, более того: тот Гарри Поттер, которого воображал Северус, никогда не существовал. А о лжи… Он знал, он всегда знал, что это была затея Альбуса, а не мальчика…

СТОП! У мальчика было имя.

Квайетус. Он будет использовать это имя, даже если это причиняет очень, очень реальную боль его разуму.

И Квайетус рассказал ему о своем происхождении вопреки воле Альбуса. Он старался быть честным.

Это был его мальчик. Северус не любил его, но мальчик был его.

И он ИЗВИНИТСЯ, как только ма— Квайетус придет в сознание.

Может, еще не слишком поздно.

Темнота вокруг него постепенно начала светлеть. Боль почему-то утихла, что-то мягкое и пушистое обернулось вокруг его чувствительной кожи. Он не открывал глаза, чтобы яркий свет комнаты не ранил их.

Где он?

Последнее, что он помнил, это …

Что он помнил?

Он начал вспоминать. Вчера после обеда у него было занятие дуэльными практиками с профессором Нуар — про себя он называл ее Арменой — затем его послеобеденный сон, поздний ужин в полночь и … да. Потом он пошел в библиотеку, сделать исследование для эссе, которое задала ему Макгонагал, а потом он что-то читал о каких-то скучных овощах. В этом-то и была проблема. Тема была такой ужасающе скучной, что он заснул, попав прямо в кошмарное видение с Эйвери в главной роли — и он знал, что Волдеморт запланировал это: убить его с помощью этих видений. Ублюдок! Чуть погодя он потерял сознание и был абсолютно уверен, что умрет. Но нет, он все еще жив, хоть и немного болен, но определенно жив. Значит, кто-то нашел его.

Кто-то… Как во сне, он видел Северуса, дающего ему какое-то зелье… но нет. Это невозможно. Тот Северус, который давал ему зелья, был мертв. Этот Северус не позаботился бы спасти его. Это, должно быть, был сон.

Вдруг он услышал свистящий звук справа от кровати, зашелестела одежда и тихий женский голос позвал его:

— Мистер Снейп? Вы проснулись?

О, мадам Помфри.

— Агхххх, — промычал он и попробовал открыть глаза. Как он и ожидал, свет почти ослепил его. Он быстро закрыл глаза. Сестра что-то пробормотала и Гарри ощутил осторожное прикосновение к векам.

— Теперь можешь открывать глаза, — сказала мадам Помфри.

Гарри послушался и огляделся. Снова лазарет. Он вздохнул.

— Предлагаю тебе переехать сюда, — он услышал улыбку в ее голосе. — Ты все равно проводишь здесь половину времени.

Гарри нахмурился и недовольно застонал.

— Ну уж нет, — озвучил он свои чувства.

Сестра кивнула и быстрым движением сдернула с него одеяло:

— Сними рубашку, я осмотрю твои шрамы.

Гарри не жаловался. Это было так знакомо. Он вздохнул и снял пижамную куртку. Следуя за взглядом медсестры, он изучал свои грудь и руки, рассматривая множество шрамов. Кожа вокруг них была опухшей и покрасневшей, и сами шрамы были свежими и красными, подернутыми тонкой корочкой. Его кожа была абсолютно уничтожена. Невозможно было найти живое место и Гарри слишком хорошо знал, что с ногами дело обстоит не лучше. Он был отвратителен. Его черты лица были ужасающими, а все тело — отвратительным. Урод. Теперь он действительно был уродом.

Он вспыхнул от смущения и был очень благодарен медсестре, что она не просила его снимать пижамные штаны. Но его благодарность немедленно испарилась, когда она попросила его больше не заколдовывать тело скрывающими чарами.

— Это магические повреждения, мистер Снейп, — объяснила она. — Любые скрывающие чары замедляют лечебный процесс.

— Но я не хочу, чтобы они были видны, — чуть не захныкал Гарри. — Я не хочу, чтобы остальные видели их…

— Носи свитера с высоким горлом, — просто ответила медсестра. — Ты всегда носишь рубашки с длинными рукавами. Если ты оденешь свитер с высоким воротником, никто не заметит твои раны.

«Но они все равно заметят мое лицо» — саркастически добавил он про себя. Но заколдовывать лицо не было смысла. Все знали как он выглядит. «Безобразнейший мальчик Хогвартса». Однажды, несколько недель назад, Гермиона сказала ему, что он сильно изменился за последние годы и больше не выглядит длинноруким и длинноногим неуклюжим подростком, но каждый день глядя на себя в зеркало, Гарри не мог согласиться с ней. Взять хотя бы Северуса. Хотя… ну, однажды, в прошлом году, Гермиона назвала Северуса привлекательным. И его отец на фотографиях … ну, он не был красавцем, но и уродом тоже.

— Тебе придется остаться здесь до завтра. Постарайся немного поспать, мистер Снейп, — сказала медсестра и оставила его.

Но он недолго наслаждался тишиной.

— Гарри, как ты? — голос директора был беспокойным и полным тепла.

Гарри пожал плечами:

— Лучше, я полагаю. Кто принес меня сюда? — спросил он.

— Северус.

— Ох, — значит, он был прав.

— Он казался взволнованным.

Гарри выдавил саркастичную улыбку:

— Взволнованным? Никогда не слышал, что заклинание Ноблестоунов предполагает такие чувства, как взволнованность.

— Заклинание Ноблестоунов? — Дамблдор казался по–настоящему изумленным.

Гарри закатил глаза:

— Вы же не думаете, что он принес меня сюда из лучших побуждений и доброго сердца? — он не мог сдержать резкие и горькие слова. — Тогда мне жаль сообщить вам, что наш Мастер Зелий, Северус Снейп действовал так исключительно из-за заклинания, которое заставило его спасти мою жизнь. Даже если он сам об этом не знает.

— Гарри, я не понимаю тебя.

Гарри убрал с лица ухмылку.

— Я прочел об этом в дневнике отца. Он написал, что существует заклинание, действующее на членов семьи Ноблестоун. Связанные кровью, они не могут причинить друг другу вред.

— Не причинять вред это не то же самое, что спасти, Гарри.

— Зная Саевуса, я уверен, что там больше о спасении, чем о непричинении вреда.

Глаза Дамблдора блеснули:

— Так ты думаешь, это заклинание связано с Саевусом?

— Нет, — мальчик покачал головой. — Может, это не он создал его, но он умер, защищая свою семью. А защита это много больше, чем просто непричинение вреда, директор.

— Я понимаю твою точку зрения, Гарри. Но что, если Саевус защищал свою семью просто потому, что любил их?

На секунду Гарри растерялся:

— Вы имеете в виду, что я ему нравлюсь?

— Ты? — Дамблдор нахмурился. — Гарри, иногда мне кажется, что мы говорим на разных языках.

Гарри кашлянул:

— В прошлом году Саевус помог нескольким людям спасти меня — Ремусу и ребятам из Гриффиндора. Вы думаете, Кровавый Барон очарован мной настолько, чтобы спасти мою шею не из-за заклинания Ноблестоунов?

Дамблдор улыбнулся в бороду:

— Спроси его сам. Но мне кажется, ты просто нравишься ему, как нравился твой отец и Северус…

— Но я не нравлюсь Северусу, — возразил Гарри. — Значит, это заклинание заставило его спасти меня.

— Возможно. Я не знаю. Тебе придется спросить также и его. Он планировал заглянуть сегодня.

Гарри ужаснулся:

— Нет. Я не хочу его видеть.

— Ты должен, Гарри, — старик сочувственно посмотрел на него. — Даже если это трудно.

— Я не согласен, что должен, директор, — ответил Гарри без выражения. — Это не я разорвал все узы между нами…

— Но сейчас именно ты не хочешь исправить это.

Юноша не ответил, а только отвернулся, показывая, что не хочет больше говорить об этом. Директор понял его безмолвное возражение и сменил тему.

* * *

— Гарри? — в дверях лазарета стояла Падма. — Можно мне войти?

Гарри неуверенно кивнул, застеснявшись своих голых рук и шеи: у его пижамы не было ни длинных рукавов, ни высокого воротника, и постарался как можно быстрее нырнуть под одеяло. Девушка осторожно зашла внутрь.

— Я принесла тебе домашнее задание и мои заметки, — сказала она

— Спасибо, — смущенно брякнул Гарри, не зная что еще сказать. — Ну… как сегодняшние занятия?

— Неплохо, — ответила она, — как обычно.

Они немного посидели в тишине.

— Макгонагал задала новую тему для эссе, — внезапно выпалила девушка и вытащила пергамент из сумки, — вот, смотри.

Они склонились над пергаментом.

— И она еще раз сказала, что все, кто не в соответствующей физической форме, не смогут продолжать продвинутую трансфигурацию, — Падма грустно поглядела на Гарри. — Думаю, она имела в виду тебя.

Гарри закрыл глаза и кивнул:

— Да, она уже предупреждала меня… Но я все равно буду ходить на занятия, — решительно сказал он.

— Если они тебе позволят, — поправила его девушка и мальчик огрызнулся:

— Я не буду спрашивать их, а пойду сразу к директору.

Они уставились друг на друга — Гарри рассерженно, Падма раздраженно и напряжение между ними стало ощутимо расти, но тут распахнулась дверь и они, вздрогнув, посмотрели в сторону входа.

— Гарри! — Гермиона подбежала к кровати и обняла его, прежде чем он шевельнулся. — О, Гарри, мне так жаль, — прошептала она ему в волосы.

Мальчик вспыхнул и заметил, как смутилась Падма, увидев такое проявление нежности Гермионы.

— Все нормально, — он попытался высвободиться из объятий, но не получилось. — Отпусти, Гермиона, мне больно.

— Ой, прости, — испуганная девушка немедленно отпустила его. — Я так испугалась, когда узнала, что произошло…

— Кто тебе сказал? — мрачно спросил Гарри.

— Почти Безголовый Ник. Он сказал, что Кровавый Барон нашел тебя в библиотеке и ты был…

— Стоп, — Гарри накрыл ее руку своей. — Я не хочу об этом говорить.

Только сейчас Гермиона заметила, что он не один. Девушки смущенно посмотрели друг на друга.

— Ой, привет, Падма, — тихо поприветствовала ее Гермиона.

— Здравствуй, — прохладно ответила та. Гарри представить не мог, что могло бы между ними произойти, но, к счастью, прибытие других посетителей решило проблему. Арес, Рон и Невилл пришли в лазарет.

В следующий момент больница стала напоминать переполненную платформу 9 и ¾, а не медицинское крыло и пока время шло, эффект болеутоляющего стал спадать.

Гарри не помнил, был ли он когда-нибудь так же счастлив видеть медсестру, как в этот раз. Суровой женщине удалось несколькими резкими словами отправить всех посетителей подальше из лазарета, но потом она исчезла в своем кабинете и юноше не хотелось кричать и просить ее о болеутоляющем. Он мог справиться с болью. Он замедлил дыхание, глубоко вдыхал и медленно выдыхал, сосредоточившись только на дыхании, ни на чем другом. Но боль не проходила. Наоборот, все его тело начало вздрагивать в такт сердцебиению. Все мышцы напряглись и спина изогнулась от боли. Теперь он уже не замечал ничего вокруг, окруженный только болью.

Тут успокаивающая рука легла ему на лоб, мягко скользнула на затылок, приподняла ему голову и он почувствовал на губах прикосновение чего-то маленького и холодного: пузырек с зельем. Он послушно открыл рот и проглотил жидкость. Почти сразу болезненный туман исчез из его головы и взгляд прояснился.

Это Северус все еще держал его голову. Только когда мужчина увидел, что Гарри открыл глаза, он аккуратно опустил голову мальчика обратно на подушку.

– Спасибо, — пробормотал тот.

Северус не ответил, только уперся взглядом в пол.

— Я пришел извиниться, — выпалил он, напугав мальчика, который без раздумий ответил:

— За что?

— Я причинил тебе боль. Твоя рука…

— Спасибо, уже все хорошо, — быстро сказал мальчик.

— Я должен был быть более осторожен.

— Но ты не был, — ответ Гарри был резким и холодным.

— Не был, — мужчина чувствовал себя неуютно, но племянник не собирался ему помогать.

— Почему ты пришел и извинился? — спросил он вместо этого.

— Я… — Северус глубоко вздохнул, будто собирался произнести длинную фразу, но не произнес. — Я не знаю, — пробормотал он.

— Почему ты спас меня вчера? — продолжал спрашивать юноша.

Этот вопрос ошеломил мужчину еще больше:

— Часы показали, что ты в смертельной опасности…

— И? — Гарри старался, чтобы его голос оставался холодным и неэмоциональным. Вот доказательство причины действий Северуса. Чертово заклинание, ничего больше.

— Я попросил о помощи Саевуса, потому что ты ему нравишься, — Дамблдор оказался прав хотя бы в этом, — подумал Гарри. — И я увидел тебя, умирающего…

— Я не умирал, — голос мальчика был едва слышен. — Я уже пережил эту пытку не раз.

— Да, Поппи сказала мне, — мужчина кивнул, и их глаза встретились.

— Понятно, — Гарри не знал, что сказать, поэтому замолчал. Если Северус что-то хочет, пусть откроет рот и скажет.

Мужчина первым отвел взгляд:

— Я также хотел извиниться за дубльдум.

Гарри вздрогнул при упоминании чаши. Потом пожал плечами:

— Не стоит. Это все равно был подарок от моей корпорации, — его не волновало, прозвучало ли это как у избалованной знаменитости. Воспоминание о той ночи все еще подогревало его кровь достаточно, чтобы чувствовать ненависть к мужчине.

— И я хотел спросить, могу ли я … — Северус замолчал.

— Можешь что? — язвительно спросил мальчик.

— Есть ли у меня еще шанс заглянуть в твои воспоминания.

Гарри побледнел от гнева:

— Так ВОТ почему ты здесь. ВОТ почему ты посчитал нужным извиниться! — сердито воскликнул он.

— Нет, я…

— СТОП! — Гарри повысил голос, но заставил себя успокоиться. — Нет, профессор, — он решительно покачал головой. — У вас никогда не будет шанса заглянуть в мои воспоминания, — он поднял руку, чтобы остановить возражения мужчины. — Но я кое-что скажу вам, чтобы не оставлять в неведении о такой важной вещи. Вы знаете, почему спасли меня? Только из-за глупого заклинания, которым кто-то из Ноблестоунов заколдовал всю семью и вынудил защищать друг друга! Вы знаете, что это не вы защищали меня вчера, а заклинание! Поэтому мне не за что вас благодарить и я больше ничего от вас не хочу. Вы разыграли все свои карты недели назад, а я вовсе не вечно всепрощающий тип, вы поняли меня?

Легкая неуверенность на миг появилась на лице Мастера Зелий, но тут же сменилась гневом, таким же, как у Гарри.

— Да кто ты такой? — вскричал он. — У тебя нет права разговаривать со мной в таком тоне и ты понятия не имеешь о моих причинах!

— Я знать о них ничего не желаю! — закричал Гарри в ответ. — Оставь меня в покое!

— Как пожелаешь, — прошипел Северус и умчался из комнаты в развевающейся мантии.

Гарри смотрел ему вслед абсолютно взбешенный.

— Мерзавец, — прошептал он и рухнул обратно на подушку.

* * *

После трех дней, проведенных в больничном крыле, Гарри чувствовал себя абсолютно выздоровевшим и отдохнувшим, главным образом благодаря зелью сна без сновидений, которым медсестра поила его под строгим надзором. Эта мысль не оставляла его и как только больничная дверь закрылась за ним, мальчик рванул в библиотеку. Медицинские зелья. Очень толстая, тяжелая книга, в ней наверняка должно быть все, что нужно. Ему не пришлось долго искать.

«Зелье Сна Без Сновидений» — говорилось там.

Ингредиенты: скучечервь, шкурка пиявки, бла-бла-бла…

Метод приготовления, — давай, Гарри — подумал он.

Применение и предупреждения, вот оно!

«… очень важно отметить, что зелье необходимо принимать под строгим контролем опытного лекаря или целителя, чтобы избежать возникновения зависимости…» Снова всякая ерунда, и потом: «…первая стадия зависимости не кажется опасной. Единственный неприятный симптом состоит в том, что засыпать без зелья становится невозможно. Эта стадия длится от трех до четырех месяцев. В последующие месяцы симптомы зависимости становятся очевидными для посторонних: внезапные перемены настроения в начале, почти неконтролируемые вспышки эмоций позже и медленная потеря способности логически мыслить в конце. Последняя стадия является неизлечимой, хотя в течение первой и второй стадии возможно излечение менее чем в 5% случаев».

Гарри вздрогнул. Меньше 5%. Рискованно, очень рискованно. Но ему необходимо найти окончательное решение и он все равно не переживет восемнадцатый день рожденья, и не доживет до потери способности логически мыслить.

Он поежился. Почему-то смерть казалась более предпочтительной, чем постепенное сползание в безумие, но что еще ему оставалось? Он должен спать, если хочет заниматься продвинутой Трансфигурацией, если хочет оставаться в квиддичной команде, если хочет жить — так долго, как сможет и не только для того, чтобы просто выжить. Снова вздрогнув, он придвинул книгу ближе и переписал рецепт.

Вот так. И он не будет пить зелье каждый день. Нет уж. Только иногда, когда недосыпание станет невыносимым.

* * *

— Я счастлива видеть, что твои оценки снова улучшились, — Гермиона улыбнулась Гарри несколько недель спустя, после урока Арифмантики, глядя на его последний тест.

— «Великолепно», как в старые добрые времена. — Как тебе это удалось? Я имею в виду это … выздоровление.

Гарри вздрогнул и попробовал не выглядеть виноватым.

— Профессор Нуар дала мне хороший совет, — ответил он и быстренько сменил тему. — Можно мне взглянуть на твой тест?

— Конечно, — девушка вытащила пергамент из учебника по Арифмантике, — вот, смотри.

Гарри почти поперхнулся от удивления, увидев отметку наверху пергамента. «Хорошо».

— Только «Хорошо»? — он покачал головой и посмотрел прямо на девушку. — Твои оценки ухудшились, дорогуша.

— Да ладно, Гарри, — улыбнулась она, но Гарри видел натянутость в этой улыбке. Она тоже не была счастлива. Вспомнив свои чувства, когда все ужасались его оценкам, он запихнул обратно готовые вырваться насмешки. Не вспоминая уже о двух неделях мухлежа со снотворным зельем.

— Если хочешь, можем снова заниматься вместе в библиотеке.

Гермиона в замешательстве ответила:

— Не думаю, что это хорошая идея, Квайет.

— Почему? — Гарри был озадачен.

— Я не хочу ранить Ареса, — тихо сказала девушка. — Когда я … обняла тебя в лазарете, он очень расстроился. Он ничего не сказал, но я уверена, он считает, что я встречаюсь с ним потому, что ты не хочешь встречаться со мной…

— Что? — Гарри не смог подавить нервный смешок. — Но Гермиона, я не влюблен в тебя! Ты можешь сказать ему и …

— Ты что, не понял, Квайет? — отчаявшись спросила Гермиона. — Он не думает, что ты влюблен в меня! Он думает, что я влюблена в тебя!

— Но ты нет, — Гарри замотал головой, чувствуя себя на редкость глупо.

— Да ладно, Квайет! — Гермиона выдавила улыбку. — Сколько раз ты заявлял, что не будешь со мной встречаться, даже если я буду единственной девушкой на земле?

— Дай вспомнить, — улыбнулся он, все еще озадаченный. — Раз десять, точно.

— Видишь. А не так глупа, чтоб после десяти отказов мне бы захотелось встречаться с тобой!

Улыбка Гарри стала шире.

— Так значит, ты все-таки хотела встречаться со мной! — триумфально заключил он.

— Идиот, — Гермиона закатила глаза.

— Глупая девчонка, — поддразнил ее Гарри. — Так что? Занимаемся вместе?

— Нет.

— Я поговорю с Аресом.

— Я убью тебя, если ты сделаешь это.

Гарри сдался:

— Ну ладно, — он чувствовал себя брошенным.

На самом деле он несколько дней планировал попросить Гермиону вместе заниматься, тест был просто предлогом, и теперь даже она отказалась … проводить с ним время. Всего два человека выражали желание быть рядом с ним, один из них Рон — он много раз оставлял свою подружку, только чтобы побыть с Гарри. Часто они просто возникали у его стола в библиотеке — к очевидному неудовольствию Ханны. Гарри точно знал, что это неудовольствие и отвращение были связаны с предательством Леи и смертью Седрика, двумя ужасными событиями, случившимися с Хаффлпафом, и многие тамошние студенты винили в этом его. А Ханна вдобавок еще и дружила с Леей, что не улучшало ситуацию. Гарри пытался спорить с Роном, заставляя того проводить больше времени с подружкой, чем с ним, убеждая, что ему хорошо и одному, но Рон не слушал.

И Гарри не знал, радоваться этому или огорчаться, потому что все еще не знал, что думать и чувствовать к своему другу.

Его другим товарищем стала Падма, совершенно непохожая на Эрику и превосходный партнер для совместных занятий. Но ее неприкрытое внимание к нему пугало и отталкивало. Более того, в ее случае он не видел тех эгоистичных мотивов, какие двигали Эрикой. Ее отец был Министром, так? Ей не нужно было еще больше денег и славы, верно?

Гарри ненавидел быть подростком и часто он страстно желал быть уже взрослым, женатым, иметь детей, чтобы не нужно было выбирать и решать… Но потом он вспоминал, что никогда не станет взрослым.

А еще была профессор Нуар… И ее новая идея помочь Гарри, который, к удивлению и облегчению Дамблдора и Макгонагал, принял ее помощь. Теперь дважды в неделю они занимались дуэльной защитной практикой. В ходе этих занятий профессор научила Гарри преодолевать различные щиты (из-за высокой опасности этих заклинаний их работа была в основном теоретической с небольшими практическими занятиями) и отвечать, если кто-нибудь пробьется сквозь его личную защиту.

В действительности Гарри сомневался, что ему доведется использовать все эти техники. Он знал, что не сможет уничтожить Волдеморта в ходе дуэли Убийственным Проклятьем, если не хочет сам стать темным, как Том Риддл, но возможно, эти техники помогут ему добраться до Волдеморта и, главным образом, ему просто хотелось работать с профессором. Ему нравилось в ней все: ее быстрые реакции и острый ум, и он любил их разговоры после занятий, когда они обсуждали предыдущий час, попивая чай. В разговорах они никогда не касались ничего личного и за это Гарри был очень благодарен. Уж слишком много людей пытались решить его личные проблемы.

— Профессор, я бы хотел попросить об одолжении, — сказал он после обычной тренировочной сессии, когда они уже присели выпить чаю.

— Да, мистер Снейп? Если вы думаете об использовании Непростительных на …

— Нет, — торопливо перебил ее мальчик. — Это другое. Я … — он замер. Он не был уверен, что профессор разрешит ему. — Мне нужно подписанное профессором разрешение для проведения некоторых исследований в Запретной Секции.

На лице женщины вдруг вместо расслабленного появилось встревоженное — испуганное? — выражение:

— Зачем вам это разрешение, мистер Снейп? Не думаю, что вам нужно знать больше о Темных Искусствах, чем вы уже знаете.

— Это не о Темных Искусствах, профессор, — помотал головой Гарри. — Ничего о Темных Искусствах из той секции, я обещаю, что не притронусь ни к одной подобной книге.

— Тогда что вы хотите исследовать?

Гарри сглотнул:

– Э–э… мне нужны работы о человеческой душе, мадам, — ответил он и приготовился к последующему «Зачем?», хотя не знал, как на него ответить.

Но оно не появилось.

— Это все еще для Се… то есть, для профессора Снейпа, да? — спросила она тихо и так сочувственно, что боль сжала сердце мальчика. Профессор заботилась о нем, а он должен солгать ей, потому что он хотел исследовать это не из-за Северуса.

— Да, — кивнул он, возненавидев себя.

Он хотел избавиться от Волдеморта. Как можно скорее, пока первые признаки зависимости от снотворного зелья не стали заметны. Да, зависимости — сейчас Гарри был уверен, что находится уже на первой стадии: он все еще не принимал зелье каждую ночь, лишь время от времени, два-три (-четыре) раза в неделю, но теперь, после трех недель такого сна, засыпать без зелья стало довольно трудно. Не вспоминая о том, что он никогда не предпочитал послеобеденный сон и каждый раз, когда он не принимал зелье, ему приходилось бодрствовать в самые опасные для него ночные часы. И это был лишь вопрос времени, когда Волдеморт обнаружит его новый метод сна и атакует его в какое-нибудь другое время.

А зачем было это исследование человеческой души?

Потому что Волдеморт был практически бессмертным. А Гарри совсем не хотел, чтоб тот жил вечно, даже если ему удастся пожертвовать собой и защитить от этого монстра волшебный мир. «Вечно» было слишком долго даже для бессильного Волдеморта. И Гарри решил для себя: если ему суждено умереть, он умрет не один. Он заберет Великого Ублюдка с собой.

* * *

Северус не знал, что с ним такое, но у него было чувство, что он забыл или пропустил что-то… важное. Или пропускал? Шел второй день декабря и Северусу было так беспокойно… Он уже закончил занятия и у него было много времени … для чего?

Он ненавидел это ощущение, но оно было таким знакомым. Это опять как-то связано с его памятью. Он вздохнул и вытащил уличную мантию из гардероба. Он пойдет прогуляться: погода солнечная и ясная, хотя и немного холодная, но денек хорош для прогулки вокруг замка.

Видимо, многие студенты думали также, потому что дети были повсюду: играли, смеялись, кричали… Для Северуса это было неприемлемо. Смеяться — в этот день? Он сердито скривился и внезапно повернул к Хогсмиду. Даже если это не слишком безопасно. Он хотел… он не знал, чего хочет. Он позволил ногам нести его, находясь в странном оцепенении, размышляя о мальчике, Квайетусе, его холодности и отстраненности. Это было правдой, что мальчик не нравился Северусу, но его отвержение все равно было болезненным, а подозрения, что Северус спас его только из-за глупого семейного заклинания — совершенно смехотворными. Или мальчик был прав? Этот вопрос не оставлял Северуса неделями. Может, это были странные мысли для мерзавца вроде него, но ему не нравилась идея, что он спас шкуру мальчишки только из-за заклинания, заставившего его сделать это.

И работа Эйвери по всему худому телу… и знакомое чувство, когда он поднял мальчика на руки… его слова прозвучали так знакомо… Северус не мог по-настоящему сердится на него после этого. Да, у них случилась эта глупая ссора в больничном крыле на следующий день, но где-то глубоко в душе Северус знал, что мальчик был прав.

Он замедлил шаги и позволил себе вспомнить. Первый взгляд на мальчика в Св. Мунго — Квайетус купал его и навестил сразу же, как позволили Целители. Никогда не жаловался на его обращение, даже предложил Северусу заколдовать его идентификационным заклятьем и тут Северус понял, что мальчик тогда хотел, чтоб он узнал… И его доверие потом, Квайетус всегда доверял ему, даже зная, что Северус был Пожирателем Смерти…

А с того несчастного занятия по Зельям… мужчина почувствовал, что его кровь заледенела. Почему он не подумал о предыдущих неделях работы и житья вместе? Почему его первым чувством была ненависть? Только потому, что это был Поттер? Хорошо, не первым чувством, потому что сначала он просто был в шоке, но у него были недели! Чтобы все обдумать, вникнуть — и вспомнить этого же мальчика в госпитале, дома, в лаборатории, в апартаментах…

Он не заметил, когда его ноги остановились.

Подняв глаза, он не знал, как ему удалось избежать сердечного приступа.

Он стоял перед старым, облупившемся могильным камнем.

«Квайетус Снейп»

Он упал на колени и его охватила паника.

Мальчик?

Он не мог дышать. Не мог думать.

Ему понадобилось более десяти минут, чтоб прийти в себя и прочесть следующую строчку.

«1960 — 1979»

Он стоял на коленях перед могилой брата.

* * *

На следующий день он все еще был в шоке. Он просто не помнил, что делал на занятиях, он был настолько ошеломлен, что Минерве пришлось напомнить ему о вечернем собрании. У него все еще было это странное, абсолютно незнакомое ощущение: как будто кто-то обнимал его, он чувствовал внутри теплоту, что-то далекое, удушающее и болезненное, да, болезненное, потому что он понимал, что это чувство связывает его с кем-то, кто давно умер.

Никто на самом деле не рассказывал ему о его брате и их отношениях, только Дамблдор намекал, что они были очень близки, но до вчерашнего вечера это казалось просто утверждением или семейным преданием: он, близок с кем-то? Но сразу по возвращении с кладбища Мастер Зелий нашел старую коробку с фотографиями. И впервые, с тех пор, как он пришел в себя в госпитале, Северус открыл ее.

И там были все, кого он не мог вспомнить: его мать, его отец и он. Северус не помнил его, но сразу узнал. Его руки тряслись, когда он доставал фотографию за фотографией… потом еще, которые он не помнил: Квайетус и Джеймс Поттер, Квайетус и семья Поттеров, Квайетус и Лили Эванс и, наконец, Квайетус и он, смеются, сидя на берегу озера.

И их родители отдали его брата Волдеморту и все надежды, счастье, беззаботный смех сгинули в пустоте. Осталось лишь одно: старый потрескавшийся могильный камень и глупая надпись с двумя датами.

Боль и горечь скользнули по его сердцу, его мыслям и хотя Северус все еще ничего не помнил о брате, он знал, что тот скрывается где-то среди его затененных воспоминаний. И он был знакомым, шокирующее и абсолютно знакомым.

Квайетус Снейп. Теперь только кости в холодной земле. И он никогда не встретится с ним снова.

— … я не могу согласиться с другими коллегами. Эта часть библиотеки закрыта по серьезным причинам. Я не вижу, почему мы должны позволять студенту получить свободный доступ в ту секцию. Это очень, очень опасно, — Мадам Пинс громко фыркнула.

— Гарри не хочет изучать Темные Искусства, — немного раздраженно объяснила Армена. — Я вам говорила. И если хотите, мы можем заколдовать эти книги так, что он не сможет использовать их.

– Не все опасное расценивается как темное, профессор, — слова профессора Спраут всех удивили.

Северус попытался вспомнить, когда еще она высказывала свое мнение при всех, но такого не случалось годами. — И по этой причине там оказались все эти книги.

— Я присмотрю за ним.

— Свободный доступ сделает присмотр довольно трудным, дорогая, — сердито огрызнулась мадам Пинс.

— Я думаю, мы можем доверять мистеру Снейпу, — еще сюрприз: профессор Биннз решил присоединиться к спору. — Он весьма заслуживающий уважения студент, умный и прилежный.

Короткая тишина. Всем понадобилось время, чтобы прийти в себя от шока, произведенного старым призраком: во-первых, тем, что он заговорил, во-вторых, тем, что он знал о ком идет речь. Дамблдор улыбнулся, а Макгонагал тихонько закашлялась в ладонь.

— Дело не в доверии, — внезапно сказала профессор Синистра. — Мы не можем дать ему свободный доступ, это будет несправедливо по отношению к другим студентам…

— Он наш лучший студент, Сильвия, — Макгонагал наконец закончила кашлять, чтобы не согласиться с коллегой. — Он Лучший Ученик и я думаю, он заслуживает любую помощь, какую мы в состоянии дать ему.

Хагрид и профессор Вектор кивнули при этих словах, но Флитвик вскочил с кресла:

— Мне жаль противостоять тебе, Минерва, но я не согласен. Я не думаю, что мистер Снейп не достоин доверия, или свободный доступ для него обидит его коллег, но я вижу, что он уже перегружен своими занятиями в продвинутых классах и его оценки…

— Его оценки исправились за последний месяц, Филиус, — перебила его Макгонагал и профессор Нуар яростно закивала.

— Ну, это внезапное изменение беспокоит меня, — Флитвик скрестил руки на груди.

— Что вы имеете в виду? — спросила молодая женщина.

— Это неестественно. Он что-то затеял, потому что хочет соответствовать вашим ожиданиям. Он…

— Это смешно! — профессор по Защите вскочила и наклонилась над Флитвиком. — Я посоветовала ему поменять распорядок сна, вот и все!

Лицо Дамблдора помрачнело, а Макгонагал вздрогнула. Но тут заговорил Северус:

— Я согласен с Филиусом, Сильвией и остальными. Мы не можем позволить ему пользоваться запретной секцией. Зная его историю…

— Его историю, Северус? — рыкнула Макгонагал. — Какую историю?

— Ты знаешь, о чем я говорю, Минерва. Мальчик всегда влипает в неприятности. Он постоянно оказывается замешан в подозрительные истории с подозрительными людьми… — он замолчал. Его остановила внезапная тишина в комнате.

— Что? — осторожно переспросил он.

Дамблдор вздохнул.

— Того мальчика больше нет, Северус, — он посмотрел на коллег. — И я ставлю вопрос на голосование. Можем мы разрешить Квайетусу Снейпу свободный доступ в Запретную Секцию или нет? Кто за?

Дамблдор, Нуар, Вектор, Хагрид, Макгонагал и Биннс подняли руки.

— Шесть голосов. Против?

Северус, Синистра, Флитвик, Спраут, Пинс.

— Пять. Воздержались?

Трелани и профессор по маггловедению.

— Тогда вопрос решен, — заключил Дамблдор. — Квайетус Снейп может пользоваться Запретной Секцией и …

— Как ближайший родственник мальчика, я хочу наложить вето на это решение, — встал Северус.

— У вас нет прав на мальчика, — профессор по защите также встала. Ее голос был похож на нервный шепот. — Вы отказались от него. Официально он вам не родственник.

— Армена права, Северус. Сядь, — слова директора были тяжелыми и резкими.

— Но я…

— Ты официально отказался от него. У тебя нет права накладывать вето на наше решение.

— Тогда я потревожу Блэка, — усмехнулся Северус.

— Ты можешь. Но сейчас сядь, — приказной тон узнавался безошибочно. Северус уселся в кресло и закрыл лицо ладонями. Только когда его коллеги начали покидать комнату, он опустил их.

Он не знал, как долго сидел там. Наконец перед ним появилась чашка с дымящимся чаем и прервала его размышления.

— Северус, — тихо сказал Дамблдор.

Тот поднял голову.

— Почему вы все хотите, чтобы он умер? — вдруг спросил он старика.

Дамблдор удивленно переспросил:

— Что ты имеешь в виду, Северус?

— Этим решением вы усиливаете его убежденность, что он должен спасти весь волшебный мир, что он ответственен за устранение Волдеморта.

— Я не думаю, что наше решение подтолкнет его в эту сторону.

— Нет? Почему, по-твоему, ему понадобился этот допуск? Я не знаю точно, что он задумал, но уверен, что он что-то планирует.

— Но почему это тебя волнует, Северус?

— Я не знаю. Но я не хочу, чтобы он умер. Семейное заклинание это или нет, я не знаю, но я не хочу, чтобы он умирал.

Долгое понимающее молчание повисло в комнате. Они отхлебывали из чашек время от времени, но ни один не хотел нарушать тишину. Только когда появился домовый эльф и предложил бисквиты, разговор продолжился.

— Где ты был вчера, Северус?

Слабая улыбка появилась на лице мужчины:

— Я был на кладбище в Хогсмиде. Я не собирался туда идти, просто бродил, и в конце концов обнаружил себя на могиле брата. Это было так странно… как будто мое тело знало, куда идти. А когда я стоял там, я почувствовал, словно он был там со мной…

— Вчера была годовщина смерти твоего брата, Северус. Ты навещаешь его могилу каждый год в этот день.

— Видимо, не все мои воспоминания уничтожены окончательно… — печально пробормотал Мастер Зелий. — Ты говорил, мы с братом были близки? Значит это правда?

— Да, — кивнул директор. — Ты любил его больше, чем кого бы то ни было в жизни. Кроме Гарри, потом.

Северус неловко поежился.

— Гарри… — тихо произнес он. — Не понимаю, почему я чувствовал к нему такую ненависть…

— Ты чувствовал? — любопытно наклонился к нему старик. — Это значит, что ты не ненавидишь его теперь?

— Нет, я не могу ненавидеть его, Альбус. Хотя не понимаю причины.

Чашечка клацнула о блюдце, когда Дамблдор поставил ее.

— Думаю, я могу ответить на твой вопрос, — вдруг сказал он.

— Какой вопрос? — безразлично ответил Северус.

— О твоей ненависти к Гарри, — он посмотрел на мужчину, кивнувшего с умеренным интересом. — Это началось с драк между тобой, Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком на вашем первом и втором курсах. Когда Квайетус поступил в школу, вы были на третьем курсе и они решили отомстить тебе, воспользовавшись им. Он был юн и совершенно неосведомлен о происходящем. Они сыграли с ним нехорошую шутку с мандрагорой, что чуть не убило его. С тех пор ты возненавидел их и то, что Джеймс Поттер спас тебе жизнь только все усугубило…

— Он спасал шкуру своего дружка! — сердито рявкнул Северус. — Он не заботился о моей жизни, Альбус!

— Я это знаю, Северус. И когда Гарри прибыл сюда, он был так похож на Джеймса…

Дамблдор не продолжал. Он позволил Северусу домыслить остальное.

— Я ненавидел мальчика из-за Джеймса Поттера. Я ненавидел Джеймса Поттера из-за его шутки над моим братом, которого любил. А потом мальчик оказался моим племянником, сыном человека, который был для меня дороже всех… — вдруг его глаза остановились. — Я был идиотом, ненавидя мальчика из-за его отца. И я был идиотом, потому что любил его тоже из-за его отца! — воскликнул Снейп и стукнул кулаком по колену.

— Северус, ты любил мальчика не из-за его отца. Сначала ты научился любить его как Гарри Поттера. И уже потом открылось, что он твой племянник. Ты принял его обратно в семью…

— Но я не люблю его больше! Да, я не ненавижу его, но я не могу любить его! Я даже не знаю его, и кажется, мне удалось отдалить его от себя так далеко, как только возможно. Теперь пути назад нет, Альбус.

— Ты уверен? — к удивлению Северуса глаза Дамблдора не блестели. Он казался старым и уставшим.

— Я говорил с ним. Мы поругались, но я понял одну вещь. Единственный путь для меня вернуть его — это … мое расположение. Но единственное, что я чувствую по отношению к нему — вина — неудачное основание для взаимоотношений!

— Постарайся узнать его, Северус.

Мастер Зелий горько усмехнулся:

— И как, ты думаешь, я смогу сделать это, Альбус?

— Прими его обратно в свой класс и предложи ему дополнительные занятия за пропущенные три месяца.

План Дамблдора выглядел интересно. Северус встал и потянулся.

— Я постараюсь, Альбус, — сказал он, подходя к двери. — Доброй ночи.

— Еще раз, мистер Уизли.

— Темпифай Моментум! — воскликнул Рон и нервно взмахнул палочкой над книгой. Она не исчезла, как должна была, если бы заклинание было выполнено правильно. Он отчаянно тряхнул головой, заметив краешком глаза, как легко, грациозным движением Гермиона выполнила заклинание.

Профессор Флитвик недовольно фыркнул:

— Мистер Уизли, еще раз. Сконцентрируйтесь на намерении и попытайтесь сказать заклинание правильно.

— Я пытаюсь, — процедил Рон сквозь зубы. — Но не могу.

Гарри почувствовал симпатию, наблюдая за его стараниями. Они уже вторую неделю занимались Временными Чарами и даже у него были некоторые трудности с правильным выполнением заклинания. И хотя на этот раз у него все получилось, это была просто удача, Гарри был уверен. А Рон просто был менее удачлив.

Временные Чары были одними из самых забавных: они заставляли вещь исчезать и появляться позже на том же месте. Это колдовство могло надуть не только магглов, но и волшебников. И оно было главной забавой для шутников-волшебников, любящих подшутить над магглами: они заколдовывали какой-нибудь предмет временными чарами и он исчезал с глаз хозяина, к его глубокому неудовольствию, пока никто не обращал внимания, и появлялся некоторое время спустя, доводя магглов до безумия, потому что они винили себя в невнимательности и думали, что эта вещь была у них под носом все время…

Сейчас они тренировались в использовании краткосрочных временных чар на своих учебниках. Книги должны были исчезнуть на несколько секунд.

— Темпифай Моментум! — сердито закричал Рон и стукнул по книге палочкой. С громким «бум» книга испарилась — совершенно. Весь класс в ожидании вытаращился на стол Рона, но учебник не появлялся. Наконец Джастин засмеялся.

— Где, к чертям, твой учебник, приятель? — выдавил он между приступами смеха.

Рон нервно пожал плечами и неуверенно посмотрел на профессора.

— Возможно, именно там, мистер Финч-Флетчли, — сказал чуть погодя маленький профессор и посмотрел на Рона. — Вы думали о каком-нибудь месте, когда колдовали?

Рон снова пожал плечами и натянуто улыбнулся.

— Нет, вроде нет… — пробормотал он и немного покраснел.

— Вы уверены, мистер Уизли? Или ваш друг прав и вы хотели, чтоб ваша книга отправилась в ад? — профессор Флитвик моргнул. Рон покраснел еще больше.

— Э-э… может быть, я не знаю.

Гарри еле удалось сдержать смех.

— Так… его книга теперь в аду? — широко улыбнулся Джастин и несколько девочек хихикнули.

Профессор задумчиво поскреб подбородок:

— Ну, лично я не думаю, что ад существует, и даже если бы существовал, я не думаю, что это какое-то конкретное место… Поэтому точное местонахождение книги мистера Уизли неустановимо… но…

— Но? — Невилл придвинулся ближе. — Ее нет здесь, значит, она должна быть где-то!

Многие согласно кивнули и волшебник вздохнул:

— Да, вы верно поняли, мистер Лонгботтом, но на этот вопрос нелегко ответить. Лично я думаю, что книга в каком-то месте, которое мистер Уизли воспринимает как «ад». Но так же возможно, что он просто послал книгу далеко в будущее, которое ему представляется «адом», поэтому точное время также неустановимо.

— Понятно, — выдавил Невилл и Рон хитро на него глянул.

— Как бы там ни было, я прошу вас, мистер Уизли, купить новый учебник по Чарам, — сказал Флитвик. — Я не думаю, что этот найдется к следующему уроку. Да, и я хочу, чтобы вы написали эссе в два свитка, как изменить месторасположение заколдованного во времени объекта,… но … не так, как нам продемонстрировал мистер Уизли…

Гарри все еще улыбался, когда вышел из класса и отправился в Большой Зал на обед. Единственным, что омрачало его хорошее настроение, были два свитка эссе… но его можно было написать на выходных, так что он не позволит домашнему заданию испортить беззаботное настроение. Он напишет его хорошо, у него достаточно времени.

Рон поймал его у входа и они сели рядом за гриффиндорский стол.

— Я поверить не могу, что послал свой учебник в ад, — пробормотал рыжеволосый мальчик, но в его голосе не было гнева, а только веселье.

— Представь удивление демонов, когда перед ними появится школьная книга заклинаний, — ухмыльнулся Гарри. — Может это подскажет им новые способы мучений проклятых душ.

— О, да, — Рон вдруг засмеялся. — Гарри, слушай, как ты думаешь, что говорят демоны, когда они злятся на кого-нибудь?

Гарри удивленно вытаращил глаза. Рон в первый раз назвал его предыдущим именем — и в первый раз он вел себя так беззаботно в его присутствии. Он покачал головой и удивленно поглядел на приятеля:

— Не знаю.

— Отправляйся на небеса.

— Чего?

— Они точно говорят: оставь меня в покое, отправляйся на небеса! — смеялся тот. — И представь демона с моими колдовскими умениями… как он случайно отправляет несчастную душу на небеса от раздражения…

— Неуправляемые чары, — хмыкнул Гарри. — Возможно, ты станешь спасителем подземного мира…

Они уже съели половину обеда, когда Гарри заметил, что Гермионы нет. Он быстренько глянул на стол слизеринцев, но не увидел ее сидящей рядом с Аресом, потому что тот тоже отсутствовал. Гарри сначала хотел пойти поискать их, но передумал и остался на месте. Это наверняка было их личное дело, в которое ему не хотелось встревать. Вместо этого он посмотрел на Падму за столом Равенкло и вздохнул. У него были свои «личные» проблемы, хотя он не знал, что за отношения были у него с девушкой из Равенкло. Единственное, что он знал, — он не был влюблен в нее, хотя она ему нравилась: она была хорошенькая и умная, но все, что они делали вместе, — учились (иногда с Роном и его мятежной подружкой).

Гарри не был уверен, что его поведение не обижает девушку, но ничего не мог поделать. Единственной персоной женского пола, к которой он был неравнодушен, была профессор Нуар и никто другой. Но это увлечение было абсолютно безопасно: она никогда не узнает, а он никогда не завяжет серьезных отношений только чтоб не оставлять после себя горюющую подругу. Потому что теперь он был уверен больше чем всегда — должно было случиться что-то ужасное, неправильное и страшное.

Волдеморт атаковал его яростнее, чем раньше, и видения чаще появлялись во время его послеобеденного сна, так что вариации со спальным графиком больше не помогали. Ему как-то удавалось избегать видений с Эйвери (вероятно, тот в это время был занят на нормальной работе и с семьей, и не мог проводить каждый вечер на службе у хозяина), но когда видения стали постоянно вторгаться в послеобеденный сон, Гарри сдался. Он вернулся к обычному способу жизни и спал по ночам, приняв снотворное зелье. Он не рассказал Дамблдору о несчастливом повороте событий — это было бессмысленно. Директор ничего не смог бы с этим поделать. Единственным «плюсом» было то, что теперь было ясно, что Дамблдор был прав — среди персонала школы был шпион, который знал о попытках Гарри избежать видений. То, что шпион именно среди персонала, стало очевидным, когда профессор Нуар рассказала Гарри, как нечаянно проговорилась на собрании о том, что ему посоветовала.

— Как? — Гарри был напуган.

— Мы обсуждали твой допуск в Запретную Секцию, — объяснила она, чувствуя себя явно неловко.

— А вашего разрешения недостаточно? — удивился Гарри. — Я думал, учителя могут сами решать разрешить ли студентам такие вещи.

— Да, — она поерзала в кресле. — Но не в случае неограниченного доступа, как в этот раз.

— Ясно, — кивнул Гарри. — Полагаю, профессор Снейп был против?

На строгом лице было ясно видно смущение.

– Э-э-э…

Гарри не нужно было другого доказательства: это было ясно.

Это было ясно даже сейчас. Мерзавец!

Воспоминание так разозлило его, что он не закончил обед. Внезапно он вскочил и пошел к выходу из зала. Рон смотрел на него в полнейшем удивлении. Он не мог понять, какую глупость сболтнул на этот раз. Рон покачал головой и закрыл лицо ладонями. Когда кто-то дотронулся до его плеча, он посмотрел вверх.

— Я не думаю, что это ты, — сказал Невилл и сел рядом. — Я думаю, что-то вдруг пришло ему в голову и он захотел побыть один.

Напряжение Рона немного ослабло.

— Не знаю, — прошептал он. — Я думаю, я не знаю его больше. Он не такой, как был…

— Он через многое прошел, Рон.

Грустная усмешка перечеркнула лицо мальчика.

— Я знаю, — саркастично ответил он. — Он прошел и через мои издевательства тоже.

Невилл сильно схватил его за руку:

— Рон, не все, что с ним случилось, связано с тобой. Его плен, его шрамы, его отношения с профессором Снейпом и его потери: Фред и Снейп. Ты знаешь, они с профессором были очень близки, — Рон кивнул. Он знал, конечно, он знал! Он все еще видел перед собой залитое слезами лицо профессора, когда тот держал бессознательного Гарри на руках в том ужасном месте. — Как отец и сын. Я видел их вместе много раз. И знаешь, я завидовал их отношениям. А теперь… — Невилл обреченно махнул, — ты видишь.

Рон снова закрыл лицо ладонями:

— Он снова один.

Хватка Невилла не исчезала.

— Он старается держать нас подальше от себя.

— Мы должны помочь ему как-то, — слабо прошептал Рон. — Я не хочу снова причинить ему боль.

* * *

Когда Северус увидел, как мальчик — нет, не мальчик, Квайетус, поправил он себя, — покидает зал, он внезапно решился. Теперь или никогда! Коротко извинившись, он встал из-за стола и поспешил за Квайетусом.

Выйдя из зала, тот бросился бежать, но голос Северуса остановил его.

— СТОЙ! — крикнул Мастер Зелий ему в спину. Он неохотно остановился и повернулся.

— Да, сэр? — он издевательски ухмыльнулся. — Хотите снять баллы за бег в холле? Десяти баллов будет достаточно?

От его тона кровь Северуса вскипела, но он сдержался.

— Нет, — выразительно сказал он и добавил. — И не разговаривай со мной в таком тоне.

Гарри дерзко пожал плечами и притворно послушно сказал:

— Да, сэр. Как пожелаете…

Северус сжал и разжал кулаки, но промолчал. Он глубоко вздохнул и на секунду закрыл глаза.

— Я хотел поговорить с тобой, — выпалил он.

— Нам не о чем говорить, — ответил мальчик и повернулся, чтобы уйти.

— Я тебя не отпускал, — рявкнул Северус, — еще, — добавил он спокойнее.

Мальчик не повернулся, лишь остановился.

— Я просто, — Мастер Зелий проглотил комок в горле, — хотел сказать, что ты можешь посещать класс продвинутых Зелий, если захочешь…

Реакция мальчика была такой быстрой, что Северус отпрянул.

— Что? — Квайетус повернулся и подошел к нему. Юное лицо пылало гневом. — Оставьте меня в покое, профессор. Если хотите оскорблять кого-то на своих уроках, там есть Невилл, Гермиона, или даже Парватти. Вам же нравится запугивать их. Этого недостаточно? Вам нужен я, чтобы высмеивать, унижать снова, как вы делали это все время? «Поттер, ты некомпетентный идиот! Предатель! Самонадеянная знаменитость!» — он ядовито передразнил Северуса. — И вы сказали, что у меня никогда не будет шанса. А мне не нужен ни этот шанс, ни вы! — он выкрикнул последние слова.

Когда Северус решил поговорить с мальчиком, он знал, что разговор не будет легким. Но раньше мальчик казался таким спокойным и добрым… Он прислонился к стене.

— Нет, — ему удалось вставить единственное слово. Это, наконец, остановило бессвязные речи племянника. — Нет, — продолжал он более самоуверенно. — Я говорил серьезно. И я предлагаю заниматься с тобой на каникулах…

Тут бессвязности понеслись снова, с той же силой.

— Я. Не. Нуждаюсь. В тебе! — чеканил Гарри каждое слово. — Мне не нужны твои глупые дополнительные занятия, мне не нужен твой глупый класс по Зельям и мне больше не нужен ты в моей жизни! Ты можешь понять? Ты мне не нужен и ты для меня ничего не значишь!

— Я только хочу помочь!

Мальчик в гневе стукнул кулаком по бедру:

— Помочь? — его глаза горели. — О, я слышал о твоем помогающем поведении на собрании!

— Я просто не хотел, чтобы ты снова ввязался во что-нибудь глупое, опасное и героическое! — сердито ответил Северус.

— Я знаю! Это твоя обычная «ты не такая уж знаменитость, Поттер!» речь, разве нет? — почти выплюнул мальчик.

— Нет! — Северус начал терять терпение. — Это была «я не хочу, чтобы ты пострадал» речь!

Он не знал, что именно в их разговоре так разозлило мальчика, но сейчас обычно спокойное, доброе лицо пылало от ярости.

— Ты отказался от меня, гад! Я видел, я читал документ, в котором ты заявил, что не родственник мне больше, по крайней мере, официально, что я только твой предполагаемый наследник, ты официально заявил, что отказываешься от меня. Я больше не твой родственник, не твой племянник, не твоя ответственность, поэтому, если ты хочешь действовать, как велит тебе это проклятое заклинание, иди и защищай твоего драгоценного, маленького, грязного Пожирателя Смерти — своего крестника и оставь меня в покое! — он повернулся и собрался уходить, но вдруг снова остановился, по собственной воле, и прошипел через плечо. — И я не остаюсь здесь на каникулы. Я отправляюсь к своей семье, — он подчеркнул последнее слово и ушел.

Северус остался один в холодном и темном холле. Произошло что-то ужасно неправильное. И он не знал точно, что именно. Ему удалось не потерять терпение, он не кричал на мальчика, даже не использовал свой обычный сарказм. Он хотел только быть искренним, а Квайетус, который раньше был таким спокойным, уравновешенным и добрым мальчиком, кричал на него в такой ярости, которая напоминала вспышки самого Северуса.

И он не знал почему, но что-то в груди сжималось от боли. Было ли это сердце?

Мальчик отказался посещать занятия по продвинутым Зельям. Он отказался от дополнительных занятий. Он проведет праздники с Блэком (Северус был уверен, что «семья» для мальчика значит этот сквиб, а не Мастер Зелий), и у него не будет времени чтобы узнать его, полюбить, принять его снова, и теперь, когда ситуация казалась такой безнадежной и окончательной, он вдруг не захотел потерять этого мальчика, быть вышвырнутым из его жизни.

Северус не знал, что ему теперь чувствовать. Все было таким хаотичным… Когда бы он ни думал о своем брате, он чувствовал чистую и несомненную теплоту, и что-то еще, как будто поврежденные воспоминания просились наружу из своей тюрьмы. Ничего определенного и ясного, только эмоции и чувства, в основном ночью, во сне…

За последние недели ему много раз снилось, что он сидит в сыром и холодном месте, ему больно, и вдруг кто-то подбирается к нему и надевает на него теплый свитер и что-то еще, укутывая, как одеялом. Таинственная фигура садится рядом и крепко его обнимает. И он слышит тихие всхлипы, кто-то бормочет что-то — и тут он просыпался. Или другой сон, который был яснее: он стоит у маленькой могилы, наблюдая, как гроб медленно опускается вниз, напротив него стоит дрожащий Блэк, все его лицо в слезах, грудь Северуса пылает от боли… И еще картинки, и вспышки чувств, как эти, но первые, с теплой одеждой и объятьями, были самыми потрясающими: Северус чувствовал эти руки вокруг своей груди уже после пробуждения …

И много раз, замечая мальчика где-нибудь в замке, он чувствовал такую радость и расположение, как никогда раньше. И много раз в Большом Зале он хотел подойти к нему и сказать, чтоб тот ел больше, потому что он опять худел. И он чувствовал гордость, когда коллеги упоминали, что Квайетус Снейп получил «Отлично» по Арифмантике, Трансфигурации, Чарам и эти вещи были такими пугающими… Эти чувства были одновременно его и не его, они были знакомыми, но странными и иногда они делали его смятение невыносимым.

Но стоя в холодном холле, он понял, что есть только одна вещь, которая может показать мальчику его … что? Признание? Принятие? он не знал, но хотел показать Квайетусу, что заботится о нем. Он должен отозвать свой отказ из Министерства — но сначала он должен попросить их позволить Квайетусу выбрать, с кем он хочет остаться. Он не будет заявлять опекунство — он предложит его. И даже если мальчик отвергнет его, он поймет, что Северус был искренен.

* * *

Если бы Северус знал, что Гарри сидит на полу через два поворота от него, прислонившись спиной к холодной стене, он бы пошел к нему и успокоил его — но он не знал. А Гарри чувствовал себя одиноко — очень одиноко, как было в детстве, когда его запирали в шкафу под лестницей, и у него не было ни друзей, ни кого-нибудь, с кем можно было поговорить. Он сидел, подтянув колени к груди, и медленно раскачивался взад-вперед, сильно дрожа.

— Мерзавец, мерзавец, мерзавец, — повторял он себе, как мантру. Он ненавидел Мастера Зелий. А теперь еще эта его последняя попытка успокоить свою совесть или помучить Гарри еще больше — он не мог решить. Может, и то и другое.

Ему нужно было время прийти в себя, но он поднялся и забросил сумку за спину. Юноша пошел в библиотеку: он знал себя достаточно, чтобы понимать, что чтение и занятия помогут отвлечься от предыдущего разговора. По пути к своему обычному месту, Гарри вытащил с полки несколько книг, которые могли пригодиться для эссе по Чарам, вежливо поприветствовал мадам Пинс и прошел к последним рядам полок.

Но его стол не был пуст. К его удивлению, там сидела Гермиона, погруженная в учебу, и по меньшей мере десяток книг по Чарам возвышался перед ней.

— Я удивился, куда делись лучшие книги по Чарам, — сказал Гарри, выкладывая на стол то, что удалось найти на полках, — но я вижу, что ты уже их прибрала.

Гермиона взглянула на него и улыбнулась:

— Конечно, я не хочу заниматься Чарами на каникулах. Поэтому решила написать это эссе пока я здесь, — она заметила красные глаза Гарри и обеспокоенно спросила. — Что случилось?

— Не спрашивай, — ответил он недовольно. — Северус поймал меня в холле и мы поругались…

— Чего он хотел?

— Он хотел пригласить меня в свой класс…

— Вау, Квайет! Это прекрасно! — воскликнула Гермиона, но выражение лица Гарри оставалось горьким.

— Я отказался.

Молчание.

— Но … почему?

И вдруг, как будто ничего не происходило между ними, Гарри сел рядом, посмотрел ей в глаза и начал рассказывать все, что было похоронено глубоко в его сердце за последние месяцы: ссоры, его визиты к Целительнице, жестокость Северуса, дубльдум, Эйвери, госпиталь… Гермиона обвила его руками, и Гарри показалось, что тяжелый груз упал с его плеч, дышать стало легче и будущее стало светлее, чем казалось раньше.

— … и я думаю, я простил Рона, — было его последнее предложение. Гермиона кивнула.

После короткого молчания Гарри добавил:

— И еще я вижу, что твои глаза тоже красные.

Девушка напряглась и отодвинулась от него:

— Арес и я решили быть друзьями. Просто друзьями.

Гарри вопросительно посмотрел на нее:

— Вы расстались?

Гермиона кивнула.

— Это из-за меня? — рискнул спросить Гарри.

— Нет. Мы просто поняли, что …несовместимы, — ответила Гермиона. — И я думаю, Арес хотел вернуться к Лизе, девушке из Равенкло, с которой он занимался в том году…

— Он обманывал тебя? — вскочил Гарри. — Этот чертов…

— Остановись, Квайет! — Гермиона схватила его за руку и снова усадила. — Это было наше общее решение. Мы пытались. Не получилось, и мы решили спокойно разойтись, без представлений и ссор. Я не хочу, чтобы ты злился на Ареса, он прекрасный человек, хотя чувствует себя виноватым перед тобой…

— Почему?

— Из-за летних событий. Он видел, что Сириус и профессор Снейп винили тебя в смерти Фреда…

– Северус не винил меня, — честно сказал Гарри.

Гермиона слегка пожала плечами:

— Арес думает, что винил. Он чувствует себя виноватым и говорит, что все это из-за него, а не из-за тебя.

Гарри закрыл глаза:

— Вот почему он не разговаривает со мной. Он был таким отстраненным весь семестр, а я не замечал…

— Вы оба слишком погрязли в своих проблемах. Я думаю, тебе надо поговорить с ним — не обо мне и наших отношениях, это тебя не касается, а о вас двоих, вашей вине и о том, что случилось летом.

— Ага, — пробормотал Гарри, думая о своем друге из Слизерина. — Кажется, я отшвырнул от себя всех, а не только Ареса.

— Еще не слишком поздно, Квайет. Я знаю, что Невилл тоже хочет поговорить с тобой и, может, Рон станет счастливее, если ты скажешь ему, что прощаешь его, а не мне…

Легкое покашливанье прервало ее. Они подняли глаза и обнаружили прямо перед собой Рона и Невилла.

— Дьявола помянешь… — бормотнул Гарри, но улыбнулся. Невилл улыбнулся в ответ, но Рон только нервно скривил губы. — Давай, садись. Гермиона собрала все книги, которые нужны для нашей домашней работы.

— Э-э.. Гермиона, а ты не одолжишь мне свои записи?

— Что? — девушка помотала головой. — Рон Уизли, если ты хочешь написать это эссе, тебе придется использовать твои собственные записи!

— Гермиона, пожалуйста! — Гарри присоединился к мольбе Рона.

— Как в старые, добрые времена, — сказал Невилл и его слова поразили Гарри в самое сердце.

— Ничего не будет как раньше, Невилл, — сказал он и повернулся к Рону. Тот внезапно побледнел. — Но это не значит, что я не простил, Рон.

– Ты имеешь в виду… мы можем снова быть друзьями? — осторожно спросил тот. Гарри кивнул:

– Я думаю, мы уже снова друзья, Рон. Но… это не та дружба. Мы оба сильно изменились, и я льщу себя надеждой, что мы выросли.

Чтобы разрядить напряженную обстановку, Невилл сказал:

— Гарри… я видел, как профессор Снейп вышел за тобой из зала. Это значит… что у вас снова все в порядке?

Невинное замечание приятеля поразило Гарри так сильно, что он не мог говорить, а только покачал головой:

— Нет. Наоборот.

— Ох. — Невилл нервно усмехнулся. — Видимо, сегодня мне удалось сказать самые глупые вещи в своей жизни.

— Да ладно, Невилл. Квайет немного раздражительный сегодня, но тебе не за что извиняться, — Гермиона подтолкнула Гарри. — Я права?

Гарри закатил глаза в притворном раздражении:

— Как всегда, Гермиона.

– Почему ты называешь его «Квайет»? — вдруг спросил Рон.

Гарри вздохнул:

— Невилл, у тебя есть компаньон по глупости.

— Квайет! — прикрикнула на него Гермиона. — Слушай, ты не можешь огрызаться на каждый вопрос! Мы не хотим ранить тебя, мы хотим только узнать тебя лучше, и если ты действительно решил поговорить с нами, ты не можешь обижаться каждый раз! — она повернулась к Невиллу. — Я называю его Квайетом, потому что в прошлом году профессор Снейп называл его так, и я подумала, что это ему подходит. Может, ты понимаешь, почему …

— Ага, — виновато буркнул Рон и опустил голову.

— А когда я узнала кто он, — она не стала вспоминать происшествие в Хогсмиде, чего Гарри почти испугался, — мне пришлось притворяться, что все по-прежнему. И я привыкла.

— Для меня Квайетус и Гарри как два разных человека, — вдруг сказал Невилл. — Ты действительно изменился, Ква— Гарри. И многие из нас не знают как говорить с тобой, как называть тебя. Все было нормально, пока ты был Гарри. Потом все было нормально, когда ты был Квайетусом. Но эти открытия… Я думаю, мы просто не знали, что сказать, а твоя история, что ты рассказал в Большом Зале, напугала нас.

Невилл задумчиво посмотрел на него:

— Я думаю, тогда мы поняли, что ты вырос, а мы только дети.

После ужина Гарри поймал Ареса и извинился за долгое молчание между ними:

— Прости, Арес. Я был таким резким с тобой.

— Ты с ума сошел. Это также и моя вина, — карие глаза Ареса печально улыбались. — Ты хотел поговорить о Гермионе, да?

— Нет, — Гарри коротко мотнул головой. — Это касается только вас двоих. Но Гермиона сказала, что ты обвиняешь себя за то, что случилось летом. Я тоже.

Их разговор был долгим и много раз вспоминался после.

Но ночью, когда Гарри наконец отправился в постель, он почувствовал мир с собой и с остальными — кроме, разве что, Северуса, конечно.

* * *

Рождественские каникулы оказались на удивление счастливыми — в очень удивительном месте: после нападения на Имение Блэков Дамблдор решил перевезти Сириуса и Энни в старый дом миссис Фигг в Литтл Уиннинге, неподалеку от Бирючиновой Аллеи. Гарри не знал почему, но этот факт поднял ему настроение. Это было похоже на игру — ходить по знакомым улицам и проездам, и немного было похоже на возвращение домой: все было таким знакомым и одновременно другим. Самым большим отличием было то, что обитатели дома №4 по Бирючиновой Аллее не смотрели на него с таким особым выражением, как всегда: страха, смешанного с любопытством (как мы смотрим на зверей в зоопарке), но обращались с ним как с крестником своего нового соседа, мистера Блэка, превосходного джентльмена, немного странного иногда, чья дочь, к изумлению миссис Дурсль, ходила в ту же школу, что и ее сын давным-давно.

Сириус сказал Гарри, что когда он впервые застал Энни разговаривающей с миссис Дурсль (которой, естественно, надо было все разузнать об их новом соседе), он едва удержался, чтобы повести себя совершенно не по-джентельменски:

— Если бы у меня была моя палочка и моя магия, я бы проклял ее до беспамятства, — горячился он. — Я помню, как они с тобой обращались и помню, как они стояли возле твоей могилы на похоронах — без слез и эмоций… А потом они отказались от тебя…

— Не принимай это так близко к сердцу, Сириус, — Гарри пожал плечами. — Я рад, что оказался им не нужен. А теперь, когда они не узнают меня, это кажется мне даже забавным.

Гарри был немного ошеломлен, когда увидел Дадли с его бандой: его кузен не был таким толстым, каким он его помнил. Хотя у него все еще не было шеи и он был огромным, видимо, даже он начал расти.

Одна вещь казалась ему странной: он снова жил в маггловском доме и, заходя в спальню (опять самую маленькую — большую занимали девочки: Гермиона снова была с ними, а вторая спальня была Сириуса), ему приходилось открывать окно, чтобы не задохнуться. Этот факт изумлял его: после десяти лет в чулане это должно было быть легко, но, видимо, после двух недель в плену у Волдеморта все еще оставались некоторые умственные шрамы: он ощущал то же болезненное чувство в глотке, которое возникало у него много раз после побега. Возможно, он никогда не освободится от этих пут. Также, как никогда не пробьется сквозь стены Северуса — в основном потому, что больше не хочет этого. Он перенес слишком много изменений в жизни… Потеря Северуса была только одним из них, очень болезненным, но только одним.

Но все же это было счастливое Рождество с множеством подарков для всех, с крекерами и апельсинами, маггловскими крекерами и типично маггловское Рождество, но Сириус казался намного счастливее, чем в прошлом году, особенно когда прибыл Люпин со множеством коробок.

Гарри видел, что маггловский способ праздновать Рождество не доставлял Ремусу особого удовольствия, но он остался с ними на несколько дней.

Но когда Сириус пригласил его также и на сочельник, Люпин вежливо отказался:

— Состоится небольшая встреча в штаб-квартире и весь Орден будет наготове — ты знаешь, как Пожиратели Смерти любят отмечать Новый Год.

— Да, — пробурчал Сириус, — с убийствами и пытками.

— Вы должны быть очень осторожны. Не покидайте Литтл Уиннинг. Здесь, под чарами Фиделиус, вы в безопасности…

— Ремус, будь очень осторожен. Как наш Хранитель Секрета…

— Вот почему я останусь в Имении Снейпов с Дамблдором. Мы не пойдем в рейды. Мы будем направлять оттуда…

— Кто ваш Хранитель Секрета?

— Я не знаю. Дамблдор знает — и, конечно, сам хранитель. И, может, Минерва…

Сириус покачал головой:

— Я ненавижу эту секретность. Это хорошим не кончится.

— Ты параноик.

* * *

Телепрограмма была скучной, поэтому Гарри в полусне лежал на диване перед экраном, пока Сириус и Гермиона спорили о чем-то — наверное, опять об Энни. Каждый раз, как дело касалось Энни, эти двое вскоре обнаруживали себя спорящими — и хотя Гарри никогда не вмешивался, он был согласен с Гермионой: Сириус слишком баловал девочку. Мужчина и Энни были абсолютно одурманены друг другом, но это приводило к тому, что Сириус просто не мог сказать девочке «нет». К счастью, они вышли из гостиной, так что их разговор не был таким громким и Гарри смог вздремнуть.

Он не спал, а бродил где-то между сном и бодрствованием, но когда яростная боль пронзила его шрам на лбу, понял, что это не было мудрой идеей.

Гарри почувствовал, что упал с дивана, прижав руки ко лбу, но это длилось недолго: вскоре гостиная, диван, телевизор, разговор на кухне растворились и юноша обнаружил себя в гостиной Имения Снейпов. И еще не успев ничего подумать, он уже знал, что Сириус был прав. Проблема снова была в Хранителе Секрета.

Волдеморт и, по крайней мере, двадцать его лучших Пожирателей Смерти стояли в гостиной, окружив три бледные фигуры: одна, с белыми волосами и бородой — Дамблдор, другая с седыми прядями в волосах и ореховыми глазами — Ремус, и ведьма с длинными каштановыми волосами и карими глазами — профессор Нуар. Трое людей, очень дорогих Гарри, которых он любил… И хотя мальчик знал, что Дамблдор был действительно великим волшебником, он также знал, что у них не было никаких шансов. Ни шанса выжить, ни шанса спастись.

— Нет! — отчаянно закричал он. — Нет! — он всхлипнул. — Ремус! Директор! Профессор! Нет!

В следующий момент комната взорвалась от проклятий, полетевших в стоящие фигуры. Волдеморт был достаточно умен, чтоб не вступать в диалог со своим злейшим врагом. Он напал на них со своими лакеями, Внутренним Кругом, Гарри хорошо знал их по своим предыдущим видениям. Ремус был первым, в кого ударило заклятье. Он упал на колени, но не опустил палочку.

— Ремус, нет! — крикнул ему Дамблдор. — Уходи! Тебе нельзя здесь оставаться! — он не смог больше ничего сказать, только поставил щит вокруг упавшего человека. — Используй портключ!

— Крусио! — завопил кто-то и профессор Нуар упала на землю, корчась от боли.

— Фините инкантатем! — Люпин взмахнул палочкой и поднялся. Его лицо было почти зеленым. Заклятье ударило его в живот. — Армена!

Женщина посмотрела на него и увидела, что в ее сторону летит маленький объект.

— Передай им, что мне очень жаль, — сказал Люпин, когда она схватила портключ. Через секунду она исчезла.

— Люпин, оглянись! — снова закричал Дамблдор. — Торакс!

Но его попытка защитить Люпина не удалась: непростительное проклятье ударило того в грудь:

— Крусио!

— Крусио!

— Крусио!

— Крусио! — бесконечные, одинаковые крики казались песней безумца в повторяющемся ритме.

Люпин больше не мог стоять. Он катался по земле и кричал.

— Крусио! — крикнул Эйвери.

— Крусио! — крикнул Драко Малфой

— Крусио! — крикнул Макнейр.

Гарри вскрикивал вместе со стонущим и вспотевшим от бесконечной боли оборотнем, его другом.

— Ремус, Ремус, вернись домой, — он не мог больше ничего сказать, но тут под натиском атаки упал на колени Дамблдор.

– НЕЕЕЕЕТ! — Гарри не мог в это поверить.

Дамблдор не мог умереть. Он был величайшим волшебником столетия. Он был его наставником, его якорем в этой войне, его капитаном…

— Крусио! — закричал Волдеморт и старик согнулся от боли.

— Крусио! — закричал Малфой и Ремус не смог больше кричать.

— Крусио!

— Крусио!

— Крусио!

— Крусио! — ничего больше, только одно слово, десять, сотни раз, тысячи раз — и сначала вскрики, потом стоны. Потом тишина.

— А теперь смотри, старик, как твой последний спутник умрет прежде тебя, — сказал Волдеморт и подошел к Люпину. — Энервейт.

Ремус открыл глаза, но не смог шевельнуться.

— Смотри, старик, какова будет судьба твоей жалкой организации, — Волдеморт схватил Люпина за волосы и поднял его так, чтобы Дамблдор видел.

— Нет проблем, Альбус, это была хорошая битва, — сказал Люпин и Гарри увидел следы слез на его изможденном лице. Вдруг Волдеморт вздернул его голову и прижал палочку к шее под подбородком.

— Пока, маленький оборотень. Авада Кедавра.

— РЕМУС! — воскликнул Гарри от ужасной физической и эмоциональной боли, и смотрел, как безжизненное тело упало на землю. — Ремус, Ремус…

— Это конец, старик.

— Ты не можешь победить, Том, — тихо прохрипел Дамблдор и даже не дрогнул, когда вражеская палочка прижалась к его лбу.

— Авада Кедавра.

Гарри почувствовал, будто земля встретила его, упавшего с Астрономической Башни. Его голова и грудь вспыхнули невыносимой болью и он провалился во тьму.

* * *

— Гарри?

— Сириус? — затуманенный разум мальчика как-то узнал голос крестного. — Воды…

Холодное стекло дотронулось до его губ и он открыл рот. Один глоток, другой… хватит.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Простые слова.

— Ремус мертв, — сказал Гарри.

— Я знаю.

— Директор тоже, — слабо добавил он.

— Мы нашли их после нападения.

— Их было больше.

— Армена сказала мне.

— Люпин сказал директору, что это была хорошая битва.

Молчание.

— А директор сказал, что Волдеморт не победит.

Слабая дрожь с краешка кровати.

— Я не верю ему, Сириус.

Туман вернулся.

Дверь скрипнула. Раздались быстрые шаги.

— Он в порядке, Блэк?

— Нет.

— Что произошло?

— Он все видел. У него было видение.

Кто-то подошел к кровати. Матрас прогнулся, когда кто-то сел рядом.

Плач. Будто сквозь ватный кокон Гарри слышал, как кто-то тихо плачет.

Потом кто-то поднял его и крепко обнял, прижав к содрогающейся груди, и он ощутил, как горячие слезы капают ему на волосы.

Потом, спустя несколько часов или дней, туман начал медленно исчезать. Он ощутил рядом с собой теплое тело.

— Северус?

— Я Энни, — ответил голос и его обняли две маленькие ручонки. — Мы здесь, с тобой.

В следующий раз была Гермиона, потом снова Сириус.

И его перенесли в другое место, потому что предыдущее было слишком шумным, он слышал сквозь стены как множество людей ходит туда-сюда, приходит и уходит.

— Очень, очень тяжелый физический и эмоциональный шок, — однажды услышал он голос главной Целительницы. — Я не знаю, станет ли он прежним когда-нибудь. После того лета и после всех последующих событий… А теперь еще и это…

Еще объятие и тихая мольба Гермионы:

— Квайет, Квайет, проснись… — но он не мог, просто не мог. Он знал, что время от времени ему давали зелье сна без сновидений, он узнал его вкус.

— Ты отравишь его! — спорил Северус с мадам Помфри, но медсестра осадила сердитого профессора:

— Мне приходится делать это, Северус. Мы не можем позволить, чтобы у него случилось еще одно видение. Это просто убьет его.

— Зелье убьет его точно также. Не давай ему больше.

— Нам нужно время, Северус. Пожалуйста, пойми меня.

Потом его снова перенесли. В тот день он почувствовал, что может открыть глаза.

Он был в лазарете. Может, ему действительно стоит переехать сюда, как мадам Помфри предлагала несколько недель назад.

— Гарри?

Рядом с кроватью сидела Гермиона.

— Можешь дать мне воды?

Он выпил. Простая вода показалась ему вкуснее всего, что он когда-то пил.

— Как долго? — спросил он. Ему не нужно было объяснять, Гермиона поняла его.

— Восемь дней.

Гарри кивнул.

— Предатель — член Ордена, — вдруг сказал он. — Предатель убил директора и Ремуса. Не Волдеморт. Ты знаешь, кто это был?

— Нет, — ответила девушка. — Никто не знает.

Тишина.

— Где Сириус?

— В квартире профессора Нуар, с Энни.

— Кто принес меня сюда?

— Флетчер, — на этот раз Гермиона решила рассказать подробнее. — Портключ, который дал профессору Люпин, доставил ее в наш дом. Это был специальный портключ, предназначенный для Хранителя Секрета. Мы вошли в гостиную как раз когда она появилась. Ты катался по полу и кричал, как сумасшедший. Мы старались разбудить тебя, но не могли. Целительница сказала, это потому, что ты не хотел оставлять их там одних.

Гарри кивнул:

— Я хотел помочь им, — хрипло сказал он.

— Через несколько минут прибежал Флетчер. Он пытался связаться с директором через камин, но тот был блокирован. Тогда он решил проверить нас. У нас была полнейшая неразбериха. Ты кричал и обливался кровью у Сириуса на руках, он старался удержать тебя, чтобы ты не поранился, я держала Энни, она была в шоке, профессор Нуар просто дрожала и не могла вымолвить ни слова… Пожиратели Смерти пытали их, по крайней мере, сорок минут — потому что ты потерял сознание через сорок минут. Я счастлива, что ты пришел в себя. Мы боялись, что такой продолжительный Круциатус сведет тебя с ума.

— Что за громкий шум был несколько дней назад?

— Похороны Ремуса и Дамблдора.

Гарри вдруг закрыл глаза, взмолившись, чтобы туман вернулся.

Но этого не произошло. Жизнь продолжалась.

Гарри чувствовал себя слабым. И больным. И ужасно оцепеневшим. Как будто из него высосали все силы. Вся его жизнь казалась такой ненастоящей, другой… Он старался притворяться, что все окей, но, конечно, никто не верил ему. Всюду, куда он приходил, беспокойные взгляды преследовали каждый его шаг и это так нервировало…

Он приступил к занятиям через несколько дней после остальных, но не мог найти себе места. Не мог сконцентрироваться. Дамблдора не было нигде. И его отсутствие было для Гарри невыносимо. Он чувствовал огромную дыру внутри, будто все вдруг стало бессмысленным — и может быть, в самом деле, все становилось бессмысленным. Какая надежда оставалась у них? Какую помощь они смогут найти? Как мог старик просто умереть? Предполагалось, что он величайший волшебник эпохи! Предполагалось, что он мог устоять даже против армии Пожирателей Смерти! И даже более, он должен был победить их!

Но он… он просто умер. Страдая. Без настоящей борьбы, настоящего сопротивления. И он даже позволил Ремусу умереть вместе с ним. Как он мог…?

Даже после всех смертей, которые Гарри видел из-за своей связи с Волдемортом, он не привык видеть, как люди умирают. А убийство Ремуса Люпина и Альбуса Дамблдора тяжким грузом легло на его плечи и на душу.

Он хотел, чтобы они жили. Были здесь, для всех тех, кто любил их, кто нуждался в них.

Гарри заметил, что он больше не может смотреть на преподавательский стол в Большом Зале, хотя кресло Дамблдора не пустовало. Профессор Макгонагал, как заместитель директора, вскоре заняла его место, слишком скоро, по мнению Гарри, но Гермиона была согласна с профессором: жизнь должна продолжаться.

— Уже прошло более двух недель, как мы похоронили профессора Дамблдора, — сказала она однажды Гарри, когда они сидели вместе в библиотеке. — Студентам и всей школе нужен кто-то, кто возглавит их.

И Гарри точно знал, что она была права, но не мог избавиться от негативных чувств к профессору Трансфигурации. Хотя она не осталась их учителем надолго: совет попечителей собирался назначить ее Директрисой Хогвартской Школы Волшебства и Ведьминских Искусств.

Гарри совершенно потерялся в мыслях. Если правление назначит Макгонагал, то им понадобится новый профессор по Трансфигурации, а мальчик не чувствовал готовности встретиться с новым человеком, который не знал его, снова столкнуться с его или ее предубеждениями и ожиданиями… Он не любил перемен. Он хотел, чтобы все шло по–прежнему, как и раньше, но понимал, что ничего не будет как раньше, никогда…

Возбужденные вопросы одноклассников прервали его размышления.

— Что могло произойти? — Парватти спрашивала Невилла, даже не пытаясь понизить голос. — Урок начался больше десяти минут назад, а профессора Нуар все еще нет!

Это действительно было странно. Обычно их преподаватель Защиты была так же пунктуальна, как и Макгонагал, если не больше. Она никогда не опаздывала, ни на одну минуту, не говоря уже о десяти!

Дурное предчувствие сжало его горло. Гарри подозревал, что это было как-то связано со смертью Дамблдора.

Но тут дверь открылась с громким стуком и в комнату вошел Северус, в отвратительном настроении.

— Откройте учебники на странице 122. Записывайте, — рявкнул он. На его лице был ясно виден гнев.

После секундного замешательства и шока все послушно кинулись выполнять указание своего наименее любимого профессора, чтобы не раздражать его еще больше. Только Гарри не шевельнулся.

— Что случилось с профессором Нуар? — спросил он спокойно, но все услышали.

Как только вопрос прозвучал, он отметил всю странность ситуации. Это напомнило ему другое занятие по Защите, когда отсутствовал Люпин (как только он подумал о Ремусе Люпине, у него защемило сердце и защипало в глазах) и он тоже спросил Снейпа — Северуса Снейпа, поправил он себя — о местонахождении их любимого профессора. Тогда его вопрос стоил ему много потерянных баллов и грубых слов. Теперь ситуация была несколько иной.

Мастер Зелий повернулся к нему с явным потрясением.

— Ты здесь! — полувопросительно сказал он, но тут понимание появилось у него на лице:

— А! Ты в классе по продвинутой Защите…

В классе стало очень тихо. Все с любопытством смотрели на них. Что Снейп сделает с Гарри?

Вопреки ожиданиям, Снейп не сделал ничего, а лишь вздохнул.

— Она не придет, — ответил он и даже не снял баллы.

— Почему? — сухо спросил Гарри. Он не был впечатлен спокойным поведением Мастера Зелий.

— Официальные дела, — все еще спокойно ответил Северус. — А сейчас, записывай.

— Это из-за Министерства? — настаивал Гарри.

— Мистер Снейп, — из уст их преподавателя по Зельям это прозвучало более чем странно, — это урок. Откройте книгу и делайте записи.

Они смотрели друг на друга в тишине. А затем Северус опустил взгляд и сказал очень, очень мягко:

— Пожалуйста.

Услышав умоляющие нотки в его голосе, Гарри больше не сопротивлялся. Он открыл учебник и пробежал глазами по строчкам, даже не замечая слов: его мысли были далеко.

Что-то произошло. Что-то ужасное и непоправимое, он нутром это чувствовал. И Северус был таким странным… таким тихим и осторожным. И его резкость, с которой он вошел в класс, немедленно испарилась, как только он осознал присутствие Гарри. Мальчик не знал, что думать. Он осторожно посмотрел на дядю, стараясь уловить какой-нибудь знак, чтобы понять его, но мужчина сидел за учительским столом, просматривая заметки своей коллеги в абсолютной тишине. Это заставило Гарри нервничать еще больше. Значение поведения Северуса было очевидным. Он изучал заметки своей коллеги, потому что она не вернется. Гарри ощутил дрожь в руках.

После окончания занятия он остался в классе. Подождав, пока все остальные уйдут, юноша осторожно подошел к преподавательскому столу.

— Сэр? — вежливо спросил он.

Мужчина казался заметно ошарашенным его вежливостью.

— Да? — устало ответил он.

— Что случилось с профессором Нуар?

— Ее арестовало Министерство. По обвинению в предательстве директора и Люпина.

Гарри чуть не упал:

— Но… это была не она! Если бы Ремус не отдал ей свой портключ, она бы умерла вместе с директором!

Они стояли у противоположных сторон стола, лицом к лицу, без почти обычной неприязни между ними. Ни Гарри, ни Северус не выказывали враждебности друг к другу, они просто стояли какое-то время в почти приветливом молчании. Наконец Северус сказал:

— Я знаю. Но у нас нет никаких доказательств. А политическое давление было слишком сильным. Патилу пришлось что-то делать.

— Ясно, — голос Гарри стих.

Северус обогнул стол и подошел к мальчику.

— Ты в порядке? — спросил он. В его голосе слышалось беспокойство. Гарри отошел.

— Конечно, — холодность вернулась в его тон. — Отлично, — добавил он и быстро вышел.

* * *

Гарри был растерян… Министерство арестовало профессора Нуар и он действительно понимал их мотивы. Он должен сделать что-то, чтобы успокоить волшебное сообщество. Смерть Дамблдора оказалась для всех невообразимым шоком: многие нечистокровные семьи решили оставить страну, хаос рос и Патил, естественно, не хотел, чтобы Министерство считали бессильным. Он должен был что-то сделать, и он арестовал профессора Нуар — в этой ситуации она была главной подозреваемой. Но она не могла быть предателем — ее не было ни в школе, ни в Ордене в прошлом году, а они с Северусом и даже Дамблдор знали, что шпион уже был среди них в то время. И хотя Нуар могла быть другим шпионом, Гарри просто не верил в это. Она была в Ордене всего несколько месяцев, невозможно, чтобы Дамблдор сделал ее Хранителем Секрета.

В самом деле, Хранитель Секрета. Иногда Гарри тоже ненавидел секретность, но он понимал ее необходимость. В их организации был шпион и Дамблдор не знал, кому можно доверять. По этой причине он держал в тайне личности Хранителей Секрета. Это был кто-то, кому директор доверял без сомнений, но в таком случае подозрительных лиц среди членов Ордена было слишком много, на гаррин вкус. И он просто не мог решить, кого подозревать. Профессор Макгонагал? Она слишком долго была другом Дамблдора, как и профессора Флитвик и Спраут. Трелани была слишком глупа для этой роли — и по правде говоря, Гарри не знал точно, кто из преподавателей является членом Ордена. И возможно, не было необходимости, чтобы Хранитель Секрета состоял в Ордене.

Гарри так погряз в мыслях, что забывал есть. Рон таскал его в Большой Зал, а Гермиона приводила к кабинетам для занятий. Но к концу дня у него был готов план: он свяжется со следователями и предложит дать показания под Веритасерумом, так что им придется оставить Нуар в покое, или, по крайней мере, у них будет достаточно доказательств, чтоб освободить ее из-под ареста. Решив, что делать, он больше не сомневался и перед тем, как отправится в постель, сел и написал письмо лично Министру, в котором предложил свою помощь в освобождении профессора Нуар от обвинений. Когда все было готово, он сходил в совятню и вручил письмо Артуру (Гарри не стал требовать Хедвигу обратно, когда обнаружилось кто он, потому что белоснежная сова явно привязалась к Гермионе и юноша решил оставить все как есть). Большой филин ухнул, заметив мальчика и предвкушающее протянул лапку.

— Артур, отнеси это письмо лично Министру. Ответ ждать не нужно.

Сова снова ухнула и умчалась. Глядя на него, Гарри не мог не вспомнить прошлое Рождество в Имении Снейпов, его лучшее Рождество, с Сириусом, Ремусом и Северусом. Он вспомнил разрешение Северуса звать его папой, но с тех пор все изменилось…

Гермиона потеряла родителей, Уизли потеряли Фреда, Сириус больше не волшебник, Ремус умер, а Северус потерял воспоминания… Война не пощадила никого, но Гарри часто казалось, что с ним она обошлась особенно жестоко. А теперь женщина, которая ему нравилась, была в опасности и он мог только надеяться, что его письмо как-то поможет.

Именно в этот момент Гарри решил закончить эту войну как можно скорее. Да, он не хотел умирать, но его сомнения каждый день приводили к новым жертвам. И если ему так или иначе придется умереть, не было смысла это оттягивать. У него все еще было то разрешение на посещение Запретной Секции библиотеки и ему надо спешить. Время было не на его стороне. Но не сегодня вечером. Он слишком устал заниматься и исследовать. Медленно он вернулся к себе и лег. Снотворное зелье стояло на тумбочке возле кровати, как будто в ожидании него. Гарри сел на постели и уставился на маленькую бутылочку.

Это была еженощная битва.

Эту битву он проигрывал каждую ночь, придя в себя после комы, вызванной смертью Дамблдора и Люпина. Была вторая половина января. Он принимал зелье уже больше месяца. Но Гарри не был уверен, что он все еще на первой стадии зависимости. Его пальцы неторопливо погладили пузырек. Он не хотел принимать зелье.

Но… он не был уверен, что сможет не выпить его.

И более всего он не был уверен, что снова готов встретиться с Волдемортом в своих снах.

* * *

— Квайет! Квайет! Ты читал это? — голос Гермионы был таким громким и внезапным, что Гарри подпрыгнул от удивления.

Гермиона никогда не кричала, и они были в библиотеке. Должно было случиться что-то очень нехорошее или важное, чтобы она кричала так отчаянно. Он поднял глаза от эссе, которое готовил для Макгонагал — или, точнее сказать, для ее преемника, потому что она, как директриса, не будет больше преподавать — и посмотрел на Гермиону.

– Что случилось? — спросил он и зевнул.

Гермиона не ответила, а протянула ему специальный выпуск Ежедневного Пророка.

— О, нет, — простонал Гарри, еще даже не открыв его. — Скажи, что это не Рита Скитер, пожалуйста.

— Это она, — коротко буркнула Гермиона.

Гарри отодвинул учебники и глянул на первую страницу. «КТО НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ?» — было написано заглавными буквами и сразу под ними располагалось фото погребальной церемонии.

— Это Волдеморт, — процедил Гарри сквозь зубы.

— Извини?

Гарри повернулся к ней:

— Я сказал, Волдеморт. Потому что это он несет ответственность, если эта сумасшедшая женщина хочет получить точный ответ на свой вопрос.

— Ну, у нее другие предположения, — проворчала Гермиона и плюхнулась в кресло рядом с гарриным. — Читай. Просто прочти, и ты увидишь, — ее руки сильно дрожали.

Гарри вернул взгляд к газете и скоро понял гнев Гермионы. Пустые обвинения, преувеличения, однобокие мнения, как всегда. Но цель автора была очевидна: подорвать доверие к министру. К концу статьи Гарри также кипел от гнева.

— Я не знаю, что думать, — сказал он, закончив. — Но я чувствую, что она не сама написала это. Кто-то заставил ее, или вынудил, я не знаю, но… это очень непохоже на нее. Нападать на Министра магии…

— Я подумала также, — мрачно кивнула Гермиона. — И это очень непохоже на Ежедневный Пророк — делать специальный выпуск, ЧТОБЫ нападать на Министра магии…

Оба сидели молча.

— У меня нехорошие предчувствия, — вдруг выпалила Гермиона. — Не знаю, какова будет реакция Патила на их обвинения, но я боюсь, он уйдет в отставку…

— Ой, да ладно, Гермиона, это просто статья, — попытался поднять ей настроение Гарри, но безуспешно.

— Его наиболее возможный преемник — Амос Диггори, — сказала она спокойно. Слишком спокойно.

При упоминании этого имени Гарри вздрогнул.

— Отец Седрика… — пробормотал он.

— И также глава многочисленной партии, которая хочет более действенного противостояния Волдеморту и его последователям. Они обвиняют Патила в слабости и сомнениях, в чрезмерной осторожности и они говорят, что Министерство должно быть более агрессивно. Им нужен кто-то более сильный, кто будет действовать без сомнений…

— Значит, им нужен диктатор… — тихо сказал Гарри.

— … и они хотят, чтобы это был Амос Диггори, — закончила она свое предложение.

— Великолепно. Диктатура, как было во времена последней войны.

— Точно. Говорят, что волшебному миру нужен твердый, решительный лидер, как в те дни.

Гарри вздохнул:

— Кто был тогда Министром, кстати?

— Меркури Макгонагал, — быстро ответила Гермиона.

Гарри удивленно раскрыл глаза:

— Это был отец профессора?

— О, нет, — Гермиона выдавила полуулыбку. — Это был ее муж.

— Боже мой… — Гарри был так ошеломлен, что не мог поверить. — А … что с ним случилось?

— Он подал в отставку незадолго до того, как ты уничтожил Волдеморта в первый раз. Он сказал, что война наконец закончена и он больше не нужен. И он не был популярным политиком. Он ввел те общие суды, которые отправили сотни волшебников в тюрьму безосновательно и затем многие из них были оправданы, как Сириус и отец Терри Бута… Позже он попытался извиниться за свои действия, он сказал, что была война и его единственной целью было защитить волшебный мир, и все в таком духе…

Гарри молча кивнул. Несколько минут спустя другая мысль пришла ему в голову:

— Он еще жив?

Гермиона пожала плечами:

— Я не читала о его смерти, так что…

— Он последователь Партии Действия Диггори, — появление Рона было внезапным. Гарри и Гермиона удивленно повернулись в его сторону. — Папа думает, что на самом деле он лидер этой партии, а Амос Диггори просто кукла в его руках. Но из-за своей репутации он не хочет публичности.

— А что насчет профессора Макгонагал? — вдруг спросила Гермиона. — Она не кажется мне такой… агрессивной.

Рон широко ухмыльнулся:

— Я спросил папу о том же. Он сказал, что они развелись, когда она начала работать в Хогвартсе. В то время Дамблдор был его главным политическим оппонентом…

Гарри больше не слушал Рона. Его мысли крутились вокруг новых фактов. Его профессор стала работать в Хогвартсе, когда ее муж был Министром магии. Теперь профессор станет директрисой школы, заняв второе по значимости место после Министра, а ее муж, точнее, бывший муж, снова станет Министром… Было ли это совпадением?

Этот вопрос не оставлял его до конца недели и даже последующие, не менее важные события, не смогли отвлечь его от этого. Хотя произошло довольно много неожиданных вещей. Одной из них было назначение нового преподавателя по Трансфигурации — Гарри чуть не запрыгал от радости, увидев Флетчера, сидящего на старом месте Флитвика. Крошечный профессор передвинулся ближе к директрисе, как новый ее заместитель. Личность другого нового преподавателя — лектора, как резко поправила его Гермиона, — оказалась еще более неожиданной.

— И я хочу поприветствовать Джорджа Уизли, который будет помогать профессору Снейпу в будущем, так как профессор Снейп будет вести занятия по Защите от Темных Искусств до возвращения профессора Нуар… — зал взорвался аплодисментами, заставив директрису замолчать. Позже в тот день Гарри узнал, что Джордж был новым Хранителем Секрета для Сириуса и Энни.

— Правда? — спросил он серьезного юношу, точнее, уже мужчину. — Но почему? Я имею в виду, почему ты?

Джордж пожал плечами:

— Потому что я в безопасности здесь, в Хогвартсе, а Сириусу с девочкой нужна безопасность. А когда Снейп рекомендовал меня попечителям — ты знаешь, Фред и я всегда были хороши в зельях — и они приняли меня как его ассистента, директриса решила, что будет лучше, если я стану новым Хранителем Секрета. Я согласился. Вот почему.

Внезапно два различных чувства охватили Гарри. Первым был страх: Макгонагал знала, что Джордж был Хранителем Секрета, даже больше, она предложила это. Второе чувство было эгоистичным: это была ревность. Гарри ревновал к Джорджу, потому что Северус рекомендовал его, он признал его публично, в то время как он, Гарри, оставался отвергнутым и публично, и официально…

Он не мог сдержать дрожь разочарования и ушел так быстро, как мог.

Он хотел побыть один.

* * *

Северус был основательно напуган и паниковал:

— Но Минерва! Мы должны что-то сделать!

— Северус, пожалуйста, постарайся успокоиться. Я думаю, они освободят Гарри сегодня или, возможно, завтра, но сейчас мы ничего не можем поделать…

— Минерва, ты это не серьезно! Ты знаешь Амоса, ты знаешь Меркури! Амос винит Гарри за смерть сына, а Меркури ненавидит все, связанное с тобой или со мной! — воскликнул Северус, его волосы развевались, пока он расхаживал перед камином. — Посмотри, что произошло за последние две недели с тех пор, как они заняли Министерство! Они признали Армену виновной и лишили ее магии, как и Блэка, а теперь еще и посадили ее в Либерти! Ее суд был просто фарсом! А когда Гарри захотел защитить ее, они назвали его ее сообщником и немедленно арестовали…

Макгонагал от напряжения закрыла глаза:

— Это было ошибкой с его стороны, высказывать свое мнение в газете…

— Патил сказал мне, что мальчик сначала написал ему. Только после того, как он подал в отставку, Гарри послал то чертово письмо в Ежедневный Пророк!

— Я не знаю, что мы можем сделать, Северус. Я не знаю, собираются ли они судить его и если да, то когда…

— Но они приняли обратно много авроров! Тех авроров, кого уволил Аркус, когда был Министром! Тех УБЛЮДКОВ, Минерва!

— Северус! Успокойся, пожалуйста! Я не думаю, что они причинят вред Гарри. А крик на меня не помогает в этой ситуации. Сейчас мы ничего не можем поделать. Ты это знаешь.

Северус почти рухнул на диван:

— Я не хочу этого знать, Минерва.

Он не хотел соглашаться. Он хотел делать что-то, идти, кричать, драться, если нужно. Мастер Зелий не хотел, чтобы мальчик находился в том месте. Он сам провел там больше четырех месяцев. Четыре месяца физических и умственных пыток, боли, страха… А теперь мальчик был поставлен под удар этих ублюдков, как и Северус раньше, но по гораздо менее значимым причинам.

Он, Северус, несомненно, был виновен в тех ужасных вещах, в которых его обвиняли, но Гарри был невиновен. Мужчина спрятал лицо в ладонях.

— Ты хочешь, чтобы он вернулся, — мягко сказала женщина.

— Ты была права, Минерва, ты знаешь, — пробормотал он сквозь пальцы, — когда назвала меня дураком. Я был дураком, когда вышвырнул мальчика. Я уже пожалел об этом, давным-давно. Но он не хочет меня простить и я понимаю его. А теперь я не могу помочь ему.

Он почувствовал легкое прикосновение к плечу:

— Ты любишь его, Северус?

Мастер Зелий закрыл глаза:

— Не знаю, Минерва. Я беспокоюсь. Я в ужасе. Я хочу, чтобы он был здесь, был дерзким и противным, но был здесь, где я могу видеть его, где я могу знать, что он в безопасности…

Молчание.

— Сириус сказал мне, что ты навещал Гарри в лазарете. Что ты предложил заботиться о нем, пока готовили похороны.

Северус поднял голову:

— Он не мог оставаться в лазарете, Минерва. Морг…

— Я знаю, — она кивнула. — Но Гарри было бы хорошо с Сириусом.

— Да уж, — Снейп снова зарылся в ладони. Он не хотел, чтобы женщина видела его слабость.

— Я ужасно боялся, что он никогда не придет в себя… Так много Круциатуса…

— Тебе он небезразличен, Северус.

Но Северусу не нужны были слова директрисы. Когда он снова представил бессознательное тело мальчика, лежащее на постели в лазарете и потом на его постели в подземельях, и его сердце сжалось от страха и волнения, он знал. Мальчик был ему глубоко небезразличен.

Чувство было совершенно новым и одновременно очень знакомым.

Он хотел Гарри назад. Назад, во всех смыслах слова: назад в школу, назад в его жизнь, в его квартиру, в его семью… Назад. Оберегать и присматривать за ним. Помогать ему расти, быть рядом, когда он остепенится, помогать всегда, когда бы тому ни понадобилась рука помощи… Это чувство было внезапным, или просто его осознание было таким резким?

Он вошел в свой кабинет, задумавшись. Он был так ошеломлен, что не сразу понял, что там находился Джордж. Только чуть не споткнувшись о его вытянутые ноги, Северус понял, что он не один.

— Ой, простите, сэр, — извиняющеся улыбнулся рыжеволосый юноша и поставил ноги нормально.

— Просто Северус, — тихо сказал тот. — Я сам виноват. Я не заметил, что ты здесь.

— Проверяю эссе первокурсников, — Джордж махнул на стопку пергаментов на диване.

— Все нормально. Тебе не нужно объяснять почему ты здесь. Это также и твой кабинет, — Северус уселся в кресло и пододвинул к себе такую же стопку пергаментов, как и у Джорджа. Работа всегда успокаивала его.

— Что теперь будет с Гарри? — мягко спросил Джордж.

— Минерва в замешательстве. Я тоже. Я не знаю, что мы можем сделать.

Джордж облокотился на спинку и посмотрел на коллегу:

— Возможно, вам нужен хороший адвокат.

— Согласен, — вздохнул Северус. — Думаю, я должен связаться с Эндрюсом.

Джордж вопросительно поднял бровь.

— Мой троюродный брат, — объяснил Северус. — Он адвокат, живет в Австралии. Но я думаю, если я попрошу, он приедет.

* * *

Первые день и ночь в тюрьме показались Гарри довольно скучными. С ним ничего не делали, только посадили в камеру и оставили одного. Ну, камера была маленькой, холодной и влажной, но в ней было что-то вроде постели в углу. Гарри довольно быстро обнаружил, что ему нельзя садиться без разрешения. Сидение на постели считалось нарушением и надзиратель вскоре просветил его, что нарушения имеют болезненные последствия, поэтому Гарри встал и прислонился к стене.

В девять вечера ему наконец разрешили лечь, но он не мог спать. «… зависимость на первой стадии не кажется опасной. Единственным негативным проявлением является то, что спать без приема зелья становится невозможно» — он помнил замечание насчет снотворного зелья, но не был по-настоящему обеспокоен. Не спать значило не видеть снов и видений, так что его это устраивало. Он просто лежал, всю ночь уставившись в потолок и пытался представить, что может произойти.

Второй день был еще скучнее, а стояние казалось более истощающим, чем квиддичная тренировка. Конечно, отсутствие сна ночью оказало негативное влияние на состояние Гарри, но он подозревал, что это скорее от скуки, чем от постоянного бодрствования.

Затем наступила вторая ночь и Гарри был уже смертельно уставшим. Но он не смог заснуть, даже на минуту. Он в полубессознательном состоянии лежал на полке, изображающей постель и проклинал себя за слишком долгое использование снотворного зелья. К утру он был так измучен, что едва смог встать и незнакомый гнев бурлил в нем.

С семи до десяти ему как-то удавалось стоять более-менее прямо, но время шло и мальчику пришлось сесть — не на кровать, это было запрещено, а на пол, прислонившись к стене. Его мускулы болели, голова кружилась и глупый гнев кипел внутри.

Он не получил обед, потому что сидение также было запрещено, но ему было все равно. Сидеть было лучше, чем стоять.

А в семь вечера пришли они и начался допрос.

Они не били его, ни кулаками, ни заклинаниями. Они просто привязали его к стулу и влили ему в горло Веритасерум.

— Как ваше имя? — спросил знакомый голос.

Гарри вздрогнул. Это был старый аврор, которого он помнил с прошлого года. Бамберг, его имя было Бамберг, вдруг вспомнил Гарри.

— Я не скажу вам, — ответил он и его спина выгнулась от боли. — Я не скажу, — повторил он и закусил губы, давая выход своему гневу, сопротивляясь мужчине, которого ненавидел.

Кто-то схватил его голову и грубо открыл рот. Еще доза веритасерума скользнула в горло.

— Как ваше имя? — еще раз спросил Бамберг.

Гарри не ответил. Сопротивление Веритасеруму походило на сопротивление Империусу, хотя Империус вызывал некую эйфорию, а Веритасерум мутил его разум и побуждал сознание скользнуть в черноту, апатию и больше не беспокоиться насчет слов и истин. И сопротивление ему было намного болезненней.

— НЕТ! — как-то прохрипел Гарри и отключился от невыносимой боли.

Когда позже он пришел в себя, то почувствовал, что его сопротивление оставалось крепким, даже когда он был без сознания. Авроры, окружающие его, кипели от ярости. Еще одна доза сыворотки правды скользнула ему в горло и он проглотил ее.

После получаса сопротивления он снова потерял сознание. А потом снова. И снова.

Когда они притащили его в камеру и он упал на пол, полубессознательный, то подумал, что никогда не слышал раньше о такой вещи. Сопротивление Веритасеруму было неслыханно. А Гарри делал это, добавляя нечто новенькое к своему уродству.

Хотя он не смог преодолеть последствия приема такого количества сыворотки правды — его рвало весь следующий день.

Следующий вечер прошел так же, но все было немного короче. Очевидно, авроры решили, что в первый день что-то было не так с зельем и заказали новое у другого Мастера Зелий. Увидев, что это не сработало, они просто бросили его обратно в камеру.

Еще день без еды, воды (у него в желудке ничего не задерживалось) и сна.

На следующий день очень знакомый мужчина появился у двери его камеры.

— Северус? — спросил он в полубреду.

— Нет, — ответил тот. — Мое имя Эндрюс. Я троюродный брат Северуса.

* * *

— Я не заметил признаков физических истязаний, Северус. Хотя Гарри сказал, что ему давали Веритасерум и сопротивление было очень болезненным, — закончил свою речь высокий кареглазый мужчина с каштановыми волосами и скрестил руки на груди. — Но это не физические пытки.

Его брат стукнул кулаком по столу:

— Мы должны вытащить его любой ценой! Он не может там оставаться, они убьют его!

Адвокат наклонился вперед, ближе к кузену и тихо спросил:

— Как долго Гарри принимал снотворное зелье?

Сжатые кулаки Северуса вдруг разжались и Мастер Зелий показался ослабевшим и усталым.

— Что? — скрипнул он.

— Я заметил у него симптомы ломки, Северус. Он пробыл в тюрьме пять дней, но у него все симптомы этой проклятой… — он замолчал.

Они сидели молча.

— Симптомы? — переспросил Северус тонким голосом.

Когда его кузен кивнул, он вздохнул:

— Тогда, по меньшей мере, два месяца.

— Он не спит. У него внезапные перемены настроения. Он немедленно извергает все, что съел или выпил. А ты хорошо знаешь, что сопротивление Веритасеруму — самый верный симптом.

— Но это значит, что Гарри уже на третьей стадии этой чертовой зависимости! — закричал Северус в отчаяньи.

— Это не точно, Северус. Гарри сказал мне, что он может также противостоять и Империусу…

— Да, — пробормотал тот и его лицо немного прояснилось. — Это значит, что?...

— Да, — Эндрюс потер шею. — Я думаю, он только в начале второй стадии зависимости. Но, Северус, наша первоочередная задача — вытащить Гарри оттуда. Когда он выйдет, ты сможешь позаботиться о нем и его проблеме. А пока должен сказать, что не вижу способа легально освободить его в такой ситуации. Ваш новый Министр расшатал всю систему законности своими новыми декретами.

— Что мы можем сделать теперь?

— Играй в те же игры, что и они. Свяжись с газетами или Волшебными Радиопрограммами. И расскажи о вашем заключении в тюрьме Ты-Знаешь-Кого. Будь трогательным и взволнованным. Не рациональным. Людям не нужны рациональные слова. Им нужны трогательные истории. Дай им их.

— Я не тот тип, Эндрюс. И я не помню наше заключение. Совсем. Совсем ничего.

— Ты любишь его, Северус? — Эндрюс поднялся и посмотрел на кузена. Когда тот легко кивнул «Да», он закончил. — Тогда сделай это для него.

* * *

Сидение в камере имело одно большое преимущество: у Гарри было достаточно времени, чтобы поразмышлять о разных вещах. Как он узнал от Эндрюса, его обвиняли в убийстве Седрика и в соучастии в убийствах Фреда, Ремуса и Дамблдора. И что бы ни говорил Эндрюс, глубоко внутри Гарри чувствовал вину за некоторые из этих преступлений.

Это из-за его беззаботности был убит Седрик, но теперь, почти два года спустя, он чувствовал, что его ответственность за это намного меньше, чем в случае с Фредом. Но у него были оправдания, конечно. И даже Дамблдор велел ему не винить себя. Гарри просто хотел защитить Ареса. Но он сделал это неправильно. Он не мог не думать о возможных последствиях его позволения Аресу прийти. Он был глупым и безответственным. Две вещи, на которые всегда указывал Северус в своих «Поттеровских речах».

Он не был своим отцом. Он не был таким чистым и блестящим, каким был Квайетус. В нем было намного больше ненависти и отвращения, и он даже стал зависим от этого чертова зелья, что, как объяснил ему Эндрюс, помогло ему блокировать Веритасерум, но цена за такую защиту оказалась слишком высока. Его темперамент становился все более необузданным. Однажды во время допроса он так грубо обозвал Бамберга, что заработал суровое наказание: его больше двадцати минут держали под действием Тормента.

Силы начали оставлять его. Хотя он, наконец, смог есть и пить маленькие порции, не извергая их, но этого было явно недостаточно. Но Гарри не мог умереть здесь. Его жизнь была слишком важна, чтобы угаснуть здесь. Он должен встретить свою судьбу и остановить все эти убийства, спасти своих друзей и даже тех людей, которых никогда не знал, которые были мишенями Волдеморта.

Он не мог умереть здесь.

Гарри был опустошен, когда услышал о судьбе профессора Нуар (снова от Эндрюса) и не мог не почувствовать вину еще и за это. Он должен был быть быстрее в своей схватке с Великим Ублюдком. Это была гаррина ответственность — уничтожить его. Глупое пророчество назначило ему эту задачу, так почему он так долго сомневался? Его жизнь все равно была бессмысленной. Северус, его старый Северус исчез в пустоте, новый совершал все только из-за глупого семейного заклинания и доброго имени семьи — но в этом случае Гарри был не согласен с ним. Имя его отца тоже было Снейп и он был достоин носить незапятнанное имя. Ну, Эндрюс много раз намекал ему о заботе Северуса, но Гарри не верил этому больше. Так же, как ему не нужна была грубость Мастера Зелий, не нужна была и его жалость. Юноше надо было выдержать слишком много и без его жалости.

Пока дни шли, ему даже удавалось немного поспать. Не слишком много: минуты и короткие промежутки, но все же это был сон. И ему много раз снился Северус, их счастливые дни в аду. Было ли это из-за камеры? Из-за пыток? Темноты? Более и более знакомого присутствия Эндрюса каждый день? Он не знал, но приветствовал эти сны, знаки любви, признания и расположения в его короткой и мрачной жизни. У него были замечательные времена. Он знал любовь и признание, а в мире было много людей, которые никогда не чувствовали этого. Он мог считать себя счастливчиком.

— Мистер Снейп! — голос надзирателя выдернул его из размышлений. — Встать и пройти в центр!

Еще допрос посреди ночи? Это было довольно странно, но Гарри подчинился. Сопротивление в данных обстоятельствах было бесполезно. Двое уже знакомых авроров вошли в камеру и схватили его с двух сторон. Они казались весьма рассерженными, больше, чем обычно, поэтому Гарри приготовился еще к одному долгому и болезненному допросу, но сопровождающие вели его не к знакомому коридору: они направлялись к выходу. Это было слишком странно.

— Меня освобождают? — спросил он у одного из авроров.

Тот грубо толкнул его.

— Не задавай вопросов, — пролаял он и потащил Гарри в уже знакомую комнату: там у него забрали все личные вещи, такие, как деньги (на следующий день после интервью он планировал пойти с Гермионой в Хогсмид) и отцовскую палочку (его палочка была под воздействием модифицированных Временных Чар, когда его арестовали и сейчас лежала на его тумбочке).

— Подпиши здесь! — кто-то подсунул ему лист пергамента и Гарри послушно подписал. Он бы сделал что угодно, чтобы получить свободу. Офицер выложил его вещи на стол и юноша быстро закутался в мантию. Она была чистой, а от него воняло после десяти дней в грязной камере, но он не обратил внимания. Он наложил скрывающие чары на свои руки и лоб, так что его знаменитый шрам и работа Эйвери скрылись под обманчивой гладкостью и, не оглядываясь назад, рванул дверь и вышел наружу. Другой аврор проводил его из здания. Когда он, наконец, дошел до ворот, прошла целая жизнь.

В следующий момент Гарри стоял на абсолютно незнакомой лондонской улице в темноте, его мантия была слишком тонкой и совсем никто не ждал его. Но это было неважно: он снова был свободен!

Через секунду палочка была в его руке и он возбужденно взмахнул ею. После короткой поездки он будет в Хогсмиде, а затем… о, да, Гарри не собирался бежать сразу в Хогвартс. Он не хотел дружеских расспросов, жалости Северуса, беспокойства преподавателей, чего угодно… Ему нужно было место, чтобы подумать. Не изолированное место, а довольно людное, с людьми и теплом… но не Три Метлы. Это слишком много напоминало о предательстве Рона.

Ему не пришлось долго ждать автобус и к счастью Стэн Стражер не узнал Гарри Снейпа или Поттера в немного вонючем сальноволосом незнакомце, который оплатил дорогу до Хогсмида и сразу отправился в постель.

Они прибыли туда около двух часов ночи и когда Гарри вышел, то почти потерялся в глубокой тишине. Но он не колебался долго, а направился сразу к Башке Борова.

Маленький грязный бар все еще был открыт. Никто не удивился, когда Гарри вошел (с поднятым капюшоном) и заказал огневиски. По правде говоря, он хотел заказать усладэль, но быстро поглядев вокруг, понял, что здесь это непопулярный напиток, так что, чтобы не привлекать ненужного внимания, он заказал виски.

Напиток оказался крепким и чуть не оглушил его, но после первой порции он почувствовал, как силы возвращаются в его измученное тело, а значительная часть вины и печали исчезает с плеч, поэтому он попросил еще.

Он не помнил, когда стало слишком много, он не почувствовал перехода от умеренности к перебору, но в определенный момент мог точно сказать, что напился сильнее, чем когда-либо в жизни.

Но виски было таким скользким и так согревало его замерзшие душу и сердце…

Он так напился, что не удивился, когда откуда ни возьмись появилась Гермиона и утащила его прочь. Холодный воздух на улице немного освежил его, но он не мог идти достаточно уверенно, чтобы дойти до замка к рассвету, а чуть погодя обнаружил под собой носилки, которые летели за Гермионой в холодной и тихой февральской ночи.

Гарри не помнил как они добрались до замка и как Гермиона уложила его в постель, все было таким похожим на сон, легким и неопределенным… И он схватил девушку за руку, чтобы она не уходила, а осталась с ним, он потянул ее в кровать, не слыша ее протестов и дрожащего голоса, когда она умоляла его отпустить ее, не замечая легких всхлипов, сотрясавших ее тело, закрытые глаза, сжатые зубы, ее неверящий взгляд. Его забытье было таким сильным и приятным, что Гарри захотел никогда не просыпаться…

Утро было отвратительным, особенно по сравнению с предыдущей ночью, — это была его первая мысль, когда он выбрался из постели. Голова болела, желудок напоминал мусорную корзину, мышцы ныли. У Гарри никогда не было похмелья, но он немедленно узнал симптомы.

Как можно быстрее он отправился в ванную и встал под душ. Теплая вода согрела и очистила его, а холодная разбудила и унесла болезненность и остатки тумана из головы, и через полчаса он снова почувствовал себя нормально — настолько нормально, как можно после десяти дней в министерской тюрьме.

Но когда он вернулся в комнату и посмотрел на постель, картина предыдущей ночи обрушилась на него с такой силой, что он схватился за стену.

Гермиона…

Гермиона и он…

Мольба Гермионы…

Слезы Гермионы…

Ее закрытые глаза…

Предательство…

Что он наделал?

Его кровь застыла. Что он наделал? И почему? Было ли это виски? Но зачем он пошел в бар? Почему он не вернулся в Хогвартс, так быстро, как смог? Как же его решение не тратить жизнь впустую? Это был еще один безответственный и глупый поступок. А после того, что он сделал с Гермионой… Это было непростительно.

Все еще дрожа от шока, он вышел из комнаты. Гостиная была почти полной: было утро субботы и почти все уже вернулись с завтрака.

— Гарри! — воскликнул Рон, заметив его. — Ты здесь!

Все вскочили и через секунду Гарри был окружен радостными дружескими лицами. Но нигде не было видно Гермионы.

— Где Гермиона? — спросил он Рона, не замечая остальных. — Она здесь?

— Нет, — крикнул Рон, стараясь перекричать остальных. — Она пошла рассказать директрисе о тебе…

— Мне надо идти! — воскликнул Гарри и пробился к дыре за портретом. — Мне надо найти ее! — и выскочил из комнаты.

Ему не понадобилось долго искать. Завернув за угол, он врезался в нее. Она выглядела ужасно.

— Гермиона…— заговорил он, но ее взгляд и отвращение на лице заставили его замолчать.

— Я ничего не рассказала директрисе, — сказала она. Ее голос был холодным и отстраненным. — Я сказала, что нашла тебя в Хогсмиде. Она сняла сто баллов с Гриффиндора за то, что я была за пределами Хогвартса ночью. Этого достаточно.

— Послушай, Гермиона, то, что я сделал…

В следующий момент он был прижат к стене и она прошипела ему в ухо:

— Мне все равно. Мне неинтересны твои глупые оправдания о том, что ты был пьян, или в ломке от снотворного зелья. Какова бы ни была причина, то, что ты сделал, настолько отвратительно, что я больше не хочу видеть тебя рядом. Так что оставь меня в покое. И если ты хотя бы упомянешь, что произошло, обещаю, я прокляну тебя. Мерзавец. Я ненавижу тебя.

И она ушла.

Гарри не знал, как долго он стоял там, глядя в пустоту. Гермиона была права. Это была его вина, все началось с его глупости, когда он позволил себе стать зависимым от этого зелья, и это уничтожило все. Северус предупреждал его много раз. Если бы он не принимал… но это уже было неважно. Вред был нанесен. Непоправимый.

Вдруг знакомый голос позвал его:

— Гарри?

Это был Северус.

— Ты был прав, — выпалил Гарри. — Ты был прав, я не более чем глупый, безответственный идиот…

— Если ты говоришь о зависимости от зелья, то еще не слишком поздно…

Гарри поднял взгляд и посмотрел Северусу в глаза:

— Уже поздно. Я все испортил.

— Я бы хотел помочь, если ты мне позволишь… — осторожно прозвучал голос его дяди.

Гарри опустил голову от стыда. В глазах Северуса, в его лице он не видел жалости. Или холодности. В его черных глазах блестело что-то, что напомнило Гарри его Северуса и в этот момент сердце юноши заболело и сжалось, он почувствовал, что не стоит этой заботы и принятия. Он не был достоин их. Больше нет.

— Мне уже нельзя помочь, — сказал он и поднял голову. — Мне очень жаль.

Печаль скользнула по лицу мужчины:

— Тогда увидимся на занятиях по Защите, — хрипло сказал он и в следующий момент его уже не было видно.

Гарри больше не хотелось жить. Сильнее, чем когда бы то ни было. Он был согласен с Гермионой. Он был отвратительным мерзавцем и никем больше. У него не было оправданий. Он не заслуживал жизни. Те слова эхом отдавались в его голове, куда бы он ни пошел, что бы ни делал. У него не было оправданий, ему не было прощения.

Все еще под влиянием последних разговоров, юноша не мог сдвинуться с места, когда Северус оставил его: он так и стоял в пустом коридоре, прислонившись к стене.

Ничего не было как прежде — это чувство стиснуло грудь Гарри. Дамблдор умер. Ремус тоже. А он… холод сдавил его горло. Постепенно он начал понимать разницу между ответственностью за смерть Седрика и Фреда, и ответственностью за события предыдущей ночи. Последние были совершенно, абсолютно и полностью его виной. Все было другим. В первый раз за всю жизнь он чувствовал себя потерянным. Это было хуже, чем мог бы быть поцелуй дементора. Он предал того, кто доверял ему и любил его, кто всегда был рядом, когда ему нужна была поддержка.

Что произошло? И почему? Почему он набросился на нее?

Не в первый раз за день он попытался воссоздать мозаику тех часов, чтобы понять, чтобы увидеть… Но это было слишком трудно, все казалось слишком туманным и изменчивым, не было ничего определенного, только разрозненные картинки.

Он знал только одну вещь: прошлой ночью ему нужно было, чтобы кто-нибудь был с ним, обнял его, он боялся ожидающей его ночи, бессонницы и коротких дремот, наполненных кошмарами, но он не хотел принуждать девушку остаться!

А теперь она не хочет разговаривать с ним и он прекрасно ее понимает.

Даже больше, он, наконец, смог понять Северуса. Он вспомнил их последнее Рождество, проведенное вместе, полный боли рассказ дяди о том, как тот был Пожирателем Смерти и его резкие слова, когда Гарри предложил называть его отцом: «Я не заслуживаю!…» Сколько раз мужчина повторял это?

«Я не заслуживаю того, чтобы жить…» «Я не заслуживаю быть твоим отцом…» «Я не заслуживаю быть любимым…» и так без конца. Гарри всегда думал, что он понимает Северуса. Но только теперь он понял, что понимать можно по-разному.

Он тоже не заслуживал жизни. Он был ничуть не лучше чем те, кого он презирал: Малфой и его приятели-Пожиратели Смерти, или те люди, которые мучили его прошлым летом. И превыше всего была необратимость содеянного.

Что произошло?

Было бы легче, если бы он смог хотя бы вспомнить, что случилось. Поведение Гермионы позволяло ему кое-что предположить — самый худший из возможных сценариев, а его воспоминания, кажется, подтверждали ужасные подозрения. И мысль о нем, сделавшем это с Гермионой, вдруг так потрясла юношу, что он упал.

Так его и нашел Арес: стоящим на коленях над собственной рвотой, его плечи вздрагивали от рыданий.

— Квайетус? — мальчик осторожно подошел ближе и присел рядом.

Кто-то мягко притронулся к его плечу и Гарри почувствовал, что его тихонько поднимают.

— Пойдем. Я отведу тебя в твою комнату.

Гарри был так слаб, что не мог протестовать, рыдания сдавливали его горло, так что он смог выдавить только короткие фразы:

— Оставь… одного… заслуживаю…

Но Арес только крепче держал его и после коротких размышлений о состоянии Гарри, он помог другу добрести до пустой классной комнаты.

— Филч не будет счастлив из-за тебя… — сказал он, шутя, думая о грязи, которую они оставили в коридоре. Но увидев гаррину скорбь, он стал серьезным.

— Что случилось?

Гарри сполз вниз по стене и притянул колени к груди.

— Оставь меня одного, пожалуйста, — просипел он через пересохшее горло. — Я не заслуживаю твоей заботы.

— Ерунда, — пробормотал Арес и сел рядом с ним. — Мы до смерти переволновались из-за тебя, ты в курсе?

Гарри понял, что Арес не уйдет и сменил тему:

— Что произошло, почему меня освободили в такой спешке?

— Много чего, — улыбнулся Арес. — Сначала газеты написали, что ты был в сговоре с профессором Нуар. На следующий день стало известно, что профессор Снейп снова официально заявил права на опекунство над тобой и получил их. Это было довольно невовремя, учитывая его прошлое… Министерство хотело арестовать его тоже, но Джордж отправился туда и дал показания о том, что профессор Снейп спас его и пытался спасти Фреда во время нападения, когда Фреда убили. Экс-министр, Патил, подтвердил достоверность показаний профессора, которые он дал после вашего побега от Ты-Знешь-Кого прошлым летом. Но, естественно, все эти новости были опубликованы дня через два… Затем появился кузен профессора и попытался освободить тебя как-нибудь — кстати, этот Эндрюс намного дружелюбнее, чем твой дядя — и у них с Джорджем появилась идея использовать прессу против партии Диггори. Поэтому через три дня Правдобор опубликовал интервью с профессором, где он рассказывал о вашем заключении в Поместье Кошмаров, его заключении в Министерстве и о пытках авроров. А потом, ко всеобщему удивлению, все понеслось в тартарары…

Арес улыбнулся и Гарри не смог сдержать любопытство:

— Что случилось?

Его друг усмехнулся:

— Внезапно множество людей выступили с такими же рассказами, что и профессор и через три дня Министерство было похоже на форт в осаде. Даже в Пророке начали осуждать их методы допросов и вдруг все озаботились твоим благополучием. Кто-то высказал идею, что твое заключение — это просто личная месть Министра тебе и — это самое удивительное во всей истории — кто-то предложил допросить Малфоя. А Малфой, очевидно, в ярости на своих бывших дружков, которые не спасли его от превращения в сквиба и заключения в Либерти, дал показания против них. Он рассказал суду, что Седрик был убит Питером Петтигрю и что ты всегда был врагом номер один для Ты-Знаешь-Кого, а не его союзником, и все такое. Видя признание своего друга, … мой отец сделал то же самое.

Арес опустил голову. Гарри вздохнул и тронул его за руку:

— Еще так больно?

Мальчик просто кивнул:

— Эта война превратила слишком многих из нас, детей, в бездомных.

Слова Ареса снова напомнили Гарри о Гермионе и легкое облегчение, которое возникло, пока он слушал друга, исчезло. Он снова ощутил тошноту и головокружение. Это ранило. Это ранило слишком сильно, чтоб можно было вынести.

И короткий рассказ Ареса не помог. Узнав, как много людей пытались вытащить его, считая, что он стоит этого, беспокоясь о его благополучии… Что Северус объявил себя его опекуном и рассказал прессе об их заключении… Но Северус не помнит этого! Как тогда он смог рассказать об этом? Гарри вдруг ощутил гнев, но тут же подавил его. Он не имеет права сердиться на своего дядю. Он не имеет права сердиться на кого бы то ни было, кроме себя.

— Как я хочу, чтобы все это закончилось, — вдруг пробормотал он.

Арес проводил его обратно в гостиную. Только когда они расстались, Гарри вспомнил, что так и не узнал, как Гермиона нашла его в Хогсмиде прошлой ночью. Но он не отваживался спросить ее. Он боялся, что Гермиона подумает, что он пытается избежать ответственности за то, что сделал. Нет. Он ничего не мог сделать, чтобы помириться с ней, но дать ей время казалось хорошей идеей.

Потому что он не хотел умирать, не извинившись. Он не хотел умирать, зная, что Гермиона ненавидит его.

Гермиона… Каждый раз, думая о ней, он ощущал тоску и боль, физическую боль там, где находилось сердце. До этого момента Гарри считал сердечную боль просто метафорой. Теперь он знал лучше.

На следующий день его пригласила к себе Макгонагал.

— Мистер Снейп, я разочарована в вас. Прошлой ночью, когда вас освободили из Министерства и никто вас не встретил, вы должны были связаться с нами, а не исчезать, как вы сделали. Министерство известило нас о вашем освобождении на два часа позже, вероятно, потому, что они хотели избежать лишнего внимания. И мы нигде не могли вас найти! Северус отправился на Диагон-Аллею, Артур Уизли искал в здании Министерства, они даже проверили Ночной Рыцарь, но к тому времени вы пропали без следа! Что, по-вашему, вы делали, зная, что Волдеморт охотится за вами повсюду? Если бы он поймал вас, вы были бы уже мертвы!

«И это было бы намного лучше» — добавил про себя Гарри. Но не вымолвил ни слова.

— Мисс Грейнджер сказала мне, что нашла вас в Хогсмиде и вы вернулись вместе. Но это было около четырех утра! Что вы там делали все это время?

Гарри вздохнул. Он жаждал рассказать все, но Гермиона запретила ему.

— Она нашла меня в «Башке Борова». Я был пьян. У нее заняло много времени доставить меня обратно в школу, — сказал он и это была почти правда.

— Что? — директриса вскинула голову.

— Это была не ее вина, директриса. Она только хотела помочь…

— Вы были пьяны? — перебила она его.

— Да, — от стыда Гарри потупился.

Макгонагал безмолвно села. Юноша не смел шевельнуться.

— Что они делали с вами? — наконец спросила она.

— Ничего… просто задавали вопросы, — пожал плечами Гарри.

– Веритасерум? — последовал вопрос. Мальчик кивнул.

– Тормента?

После коротких сомнений он снова кивнул и быстро добавил:

— Это было только раз и это случилось из-за меня. Я оскорбил их.

— Вам нужно сходить к мадам Помфри.

— Да, мадам, — послушно ответил Гарри, но ему было неуютно от направления, которое принял их разговор. Он смущенно поерзал. Вдруг в пламени камина появилась голова профессора Флитвика.

— Минерва, пожалуйста, подойди на секунду. Это срочно, — сказал он и исчез из виду.

— Мистер Снейп, я скоро вернусь. Пожалуйста, дождитесь меня.

– Да, мадам, — ответил мальчик и облокотился на спинку.

У него появилось время придумать какие-нибудь оправдания для директрисы и медсестры, чтобы они не узнали о его зависимости. Гарри подозревал, что об этом знал Эндрюс и, возможно, он поделился этим с кузеном, но было ясно, что Северус не будет беспокоить Гарри насчет этого. Юноша хотел решить проблему зависимости самостоятельно. Он был виноват в этом, значит, сам должен и исправить — насколько это можно было исправить.

Но идеи в голову не приходили, как не возвращалась и директриса, и взгляд мальчика блуждал по кабинету.

Все казалось прежним, только нигде не было видно Фоукса. Но маленькие серебристые штучки все еще лязгали на столе, а сам стол был намного опрятнее, чем во времена Дамблдора. Гарри горько, с тоской, улыбнулся. Если бы Дамблдор не умер, все было бы по-другому. Он не стал бы зависимым от зелья (потому что последним шагом к зависимости стали те дни в коме, что он провел под присмотром мадам Помфри, но она не знала о его методах сна, поэтому нельзя было винить ее за это), Патил оставался бы Министром и не возбуждал бы дело против Гарри (и против профессора Нуар), Гарри не пришлось бы провести в министерской тюрьме одиннадцать дней и то, что случилось предыдущей ночью, никогда бы не произошло.

Юноша вздрогнул, когда боль острым ножом пронзила его сердце. Это была война, на самом деле, очень реальная война, с настоящими жертвами, но Гарри больше не считал себя жертвой. Он не был жертвой. Он был слабым, он позволил слабости проникнуть в свою жизнь, он не боролся против нее. Это была его вина. Его руки дрожали и он безуспешно пытался проглотить комок в горле. Горькая как кислота желчь наполнила его рот.

— Гарри? — окликнул его очень знакомый голос. Гарри замер. Это было невозможно. Он… он был мертв, ведь так? Как тогда он может звать его? Но голос прозвучал снова:

— Гарри?

Медленно, не осмеливаясь поверить своим ушам, мальчик повернулся.

Напротив стола висел новый потрет.

Дамблдор.

Гарри встал, но споткнулся о кофейный столик и упал на колени.

— Директор? — полувсхлипнул-прохрипел он. — Директор… — он облокотился о маленький столик и прижался лбом к его холодной поверхности.

— Подойди ближе, Гарри, — мягкий далекий голос позвал его и Гарри послушался, пошатываясь. Мир кружился вокруг.

Мальчику было очень неуютно. Он хотел подойти к старику и обнять его как можно крепче, но как обнять портрет? Поэтому он обхватил себя за плечи, как бы обнимая, и посмотрел на картину. По его щекам текли слезы и капали на пол.

Портрет тоже был в слезах.

Гарри никогда в жизни не чувствовал себя так незаслуженно. Незаслуживающим печали, жалости, сострадания. Но вопрос, который сорвался с его губ, был не об этом.

— Почему вы позволили ему убить вас, сэр? Почему? — он не договорил. Было бы слишком эгоистично спрашивать «Почему вы оставили меня одного?», поэтому он опустил это.

— Для всего есть причина, Гарри, но иногда тебе нельзя знать ее. Я позволил ему, потому что мое время пришло. В этот момент я должен был принять решение и я решил уйти. Позже ты поймешь.

Гарри отчаянно помотал головой.

— Нет, — прохрипел он. — Ваша смерть разрушила все… — ему пришлось согнуться от огромной боли в груди. — Я все разрушил…

— Каждый из нас совершает ошибки, Гарри, — успокаивающе сказал Дамблдор. — Никто не совершенен. Мы люди…

– Я НЕ ЧЕЛОВЕК! — воскликнул мальчик и сильнее содрогнулся от рыданий. — Я лишь отвратительный мерзавец, который… который заставил свою подругу… — он не смог продолжать.

Он не смог признаться Дамблдору в том, что совершил. И в чем он мог бы признаться? Он не мог вспомнить ту ночь, только короткие ее отрывки.

– Дай ей время, — вдруг сказал старик.

Но Гарри только покачал головой.

— Дело не во времени, директор! — он ударил кулаком по бедру.

— Что ты сделал, Гарри? — вопрос прозвучал странно. Гарри мог поклясться, что директор знает ответ. Но тот все равно спрашивал.

— Я напился. Гермиона нашла меня, хотя я не знаю, как она узнала, где я был… — задумался он.

— Я сказал ей, — просто ответил Дамблдор.

Гарри недоверчиво поднял голову:

— Вы?

— Она пришла спросить меня о тебе, когда тебя арестовали.

— Вас? — повторил Гарри и вздрогнул. Это прозвучало довольно глупо.

— После моей смерти мои портреты развесили повсюду. Я знаю много вещей, которые случились уже потом, и не только в Хогвартсе. А портреты довольно разговорчивы, если ты находишь для них время.

— Вы! — повторил Гарри, но это прозвучало как обвинение. — Они… то есть, вы знали все, что происходит в школе, из-за портретов…

— И не только в школе, — легко кашлянул Дамблдор. — И по этой причине большинство волшебников не размещает картины в личных апартаментах. По крайней мере, волшебные.

Но тут мысли Гарри вернулись к Гермионе:

— Но откуда Гермиона узнала?..

— Она очень умная девушка, Гарри. Она довольно быстро поняла, что мой портрет точно будет в Министерстве магии. И она была права, конечно же. Мой портрет висит там в главном холле. Поэтому вчера я видел, как ты уходил. А она так беспокоилась о тебе, что не могла спать и проводила ночи в гостиной.

Гарри зажмурился. Гермиона беспокоилась о нем.

— Вот почему я позвал ее, когда увидел, что ты ушел. Через Маргарет.

— Маргарет? — нахмурился Гарри.

Дамблдор снова кашлянул:

— Вы называете ее Полной Леди, но, Гарри, ты же не думал, что это ее имя…

— О, — мальчик кивнул. — Я знаю, что у Северуса в квартире нет никаких картин. И его дверь тоже не картина…

— И то же самое с другими преподавателями. Им не нравится, когда за ними наблюдают…

Гарри не смог сдержать улыбку:

— Северус никогда не говорил мне…

— Нам, учителям и родителям, время от времени бывают нужны их сведения…

Гарри снова заставил себя вернуться к болезненной теме Гермионы:

— Значит, вы сказали ей, что я покинул Министерство.

— Да. Она предупредила профессора Макгонагал … и ждала. Но потом разволновалась и решила отправиться за тобой. Я не мог ее остановить. И не мог сказать коллегам. Они все были снаружи, искали тебя, или у Минервы, где нет картин. Поэтому я сказал Гермионе, что ты в «Башке Борова». И она не пошла предупредить Минерву…

Гарри побледнел:

— Она знала, что я был пьян. И решила не дать профессору узнать об этом. Она хотела защитить меня… — он вдруг прижал ладони к ушам. Этот разговор становился все более и более болезненным. Находя все больше подтверждений заботы и беспокойства Гермионы, скорбь Гарри становилась все глубже.

— Я заставил ее спать со мной, директор, — прошептал он хрипло.

— Дай ей время рассказать тебе, что произошло, Гарри.

— Дело не во времени, директор, — возразил мальчик. — Дело в жестокости.

— Ты хотел принуждать ее?

Гарри покачал головой:

— Никогда, — поняв, что сказал, он поправил себя. — По крайней мере, я думал, что никогда…

— Что, в таком случае, ты хотел сделать с ней? — спросил Дамблдор и Гарри снова почувствовал, что старик знает ответ. Это было странно, потому что он, Гарри, его не знал.

— Я не знаю… — пробормотал он. — Я хотел, чтобы кто-нибудь обнял меня, немного… расположения… я хотел теплоты… чего-нибудь, что показало бы, что я еще жив…

Он не договорил. Огонь в камине зашипел и оттуда вышла Макгонагал. Гарри растерянно повернулся, готовясь к разговору со строгой ведьмой, но снова услышал мягкий шепот Дамблдора:

— Дай ей время, Гарри…

* * *

Несколько следующих дней стали кошмаром. Все ходили вокруг Гарри на цыпочках, кроме Гермионы, которая совершенно игнорировала его и избегала всех его попыток поговорить. Из-за этого ужасный булыжник боли появился у юноши в желудке и его физическое состояние снова достигло критической точки, так что Флетчер, новый преподаватель Трансфигурации и новый декан Гарри, отказался преподавать ему практическую Трансфигурацию и дал теоретическое задание, как в прошлом году произошло с Защитой. Сначала Гарри сопротивлялся и тогда Флетчер предложил ему сделать простейшее превращение, которое проходят на первом курсе. И когда мальчик почти упал в обморок на глазах всего класса (все беспокойно смотрели на него, кроме Гермионы), ему пришлось согласиться с учителем.

Чары были в этом отношении намного приятнее. Они требовали не физических, а умственных способностей и Гарри считал почти отдыхом игры с разными видами Временных Чар. В действительности его планы относительно Волдеморта основывались именно на использовании Временных Чар, но не тех, которые они изучали в классе, а более сложных и преобразованных.

После многих бесполезных попыток Гарри удалось соединить Временные и Пространственные Чары, что означало, что он мог послать любой объект к определенному моменту в будущее, в конкретное место. Но этого было недостаточно. Ему было нужно что-то еще, что-то совершенно другое. Он хотел, чтобы палочка появлялась в его правой руке после произнесения кодового слова. Почему-то пространственная часть получалась легче: его рука была достаточно определенным «местом», достаточным, чтобы перо (сначала он не хотел экспериментировать с палочкой) появлялось в ней в назначенное время. Но система кодирования словом пока не срабатывала. Таким образом он заставил бесследно исчезнуть тринадцать перьев и подозревал, что они оказались в том же месте, где и учебник Рона по Чарам — где-то нигде.

Другими занятиями, которые ему пришлось оставить, была Гербология. Он просто физически не мог работать в теплицах, а поскольку приближалась весна, тяжелой работы там только прибавлялось.

Другой трудностью могли бы стать занятия по Защите, но Северус оставил Гарри в покое, время от времени задавая ему дополнительные задания для проработки. Их взаимоотношения на данный момент казались осторожными и очень нейтральными, хотя Гарри часто ловил на себе обеспокоенные взгляды мужчины. Он был абсолютно растерян. Северус заботился о нем? Или вся эта суета с возвращением опекунства была следствием дурацкого заклинания? А как же его беспокойство в первый день после гарриного возвращения? Все казалось таким чертовски сложным, но самоненавистничество из-за Гермионы удерживало юношу от поиска ответов.

Что если Северус хотел его обратно? Гарри не заслуживал такого принятия со стороны дяди. Он не заслуживал заботы, после того, что сделал и мысль, что у Гермионы не было никого, на кого она могла бы опереться, делала его еще более решительным в избегании компании Северуса. Это был довольно замысловатый способ самонаказания, но Гарри считал его единственно правильным.

Он не заслуживал заботы, беспокойства или любви. Он заслуживал смерти, выполнив как можно скорее это чертово пророчество. Он должен был умереть вместе с этой рептилией, Волдемортом, кто, так или иначе, был причиной всех мук в жизни Гарри.

С Арифмантикой и Историей Магии не было никаких проблем, но это были очень маленькие классы и рядом с Гермионой время для юноши превращалось в ад.

Рон был ужасно напуган, увидев открытую враждебность Гарри и Гермионы. Он сделал несколько робких попыток посмеяться над их размолвкой, но его собственные отношения с девушкой были все еще слишком хрупкими.

— Девчонки, — сказал он однажды после очередного неудавшегося эксперимента, закатив глаза. — Они сами не знают, чего хотят. Однажды они восхищаются тобой и ты не можешь от них отделаться, а в следующую минуту они уже ненавидят тебя, из-за чертовой ерунды и приходится снова искать их расположения, чтобы вновь получить благосклонность…

Гарри не ответил, а только проглотил комок в горле и почувствовал волны ненависти к себе, взметнувшиеся в его сердце.

И много раз он ловил себя шпионящим за Гермионой, наблюдающим за нею краем глаза, восхищаясь ее спокойствием, вежливым выражением, ее грациозными движениями и думал, что однажды эта девушка была его лучшим другом… Этот превосходный человек, эта добрая, светлая и ласковая умница, которая обнимала его столько раз, которая была открыта для него, которая всегда беспокоилась о нем…

Гермиона…

Падма почти дрожала от радости, увидев, что они отдалились друг от друга. Но холодное поведение Гарри оттолкнуло и ее, и вскоре она стала встречаться с каким-то хаффлпафцем.

Перемена Гермионы по отношению к Гарри имела и еще одно последствие. В классе по Истории Магии было всего шесть человек, поэтому, когда она перестала сидеть рядом с ним, Гарри испугался, увидев, что ее место заняла Эрика.

Но к его глубочайшему удивлению, она не пыталась флиртовать с ним или бросать многозначительные взгляды. Она вела себя вежливо. Безукоризненно вежливо. А когда после занятия ему не удалось достаточно быстро запихать книги в сумку, Эрика заговорила с ним:

— Я хочу извиниться, Гарри. Я была невероятно глупой. Идиоткой. И я надеюсь, что мы сможем быть друг с другом вежливы в будущем. Ничего больше. Просто вежливы.

Гарри подозрительно взглянул на нее.

— Во что ты играешь на этот раз?

Эрика опустила голову.

— Ни во что. Правда. Я просто…

— Забини наконец порвал с тобой? — не смог удержаться Гарри.

На секунду казалось, что Эрика разозлится, но она сдержалась и достаточно пришла в себя, чтобы спокойно ответить:

— Нет. Я порвала с ним. Я не хочу становиться Пожирателем Смерти. Ты-Знаешь-Кто преследовал мою семью с самого моего рождения. Он убил моих бабушку и дедушку. Он много раз пытался убить тебя…

— А откуда такая внезапная перемена? — саркастично буркнул Гарри. — Ты читала газеты? Твое сердечко екнуло, когда ты узнала, что плохие парни сделали со мной?

Девушка медленно покачала головой и когда она посмотрела Гарри в глаза, он увидел в них стыд.

— Нет, — хрипло сказала она. — Они… Забини, Краббе и Гойл читали это вслух в гостиной Слизерина. Они смеялись и глумились над тобой и профессором Снейпом, и приветствовали возможность, что Ты-Знаешь-Кто победит, а вы умрете… И тут я поняла, что Миллисент пыталась сделать несколько месяцев. Она хотела уйти от них. И я тоже этого хочу.

–Ясно, — прошептал Гарри и выдавил полуулыбку:

— Ты в курсе, что мы состоим в родстве?

Ее лицо посветлело, а глаза загорелись:

— В самом деле?

— Не на самом деле, — таинственно ответил мальчик, — а только официально.

— Что ты имеешь в виду? — она непонимающе нахмурилась.

— Я приемный сын Джеймса Поттера. Его родителями были Гарольд Уинстон Поттер и Армена Хелен Найт.

— Ты думаешь, что…

— Да, я думаю. В волшебном мире все в каком-то родстве со всеми. Просто спроси своего отца.

— Это не такое уж близкое родство, — она улыбнулась и подмигнула. — Мой дедушка был братом матери человека, который усыновил тебя…

— Да, это довольно долго выговаривать…

Оба чуть улыбнулись.

— Я спрошу папу, — сказала она и закинула сумку за спину. — Ладно, у меня сейчас Древние Руны. Увидимся, Гарри.

— Увидимся, Эрика.

* * *

Гарри ненавидел долгие бессонные ночи, но его решение было твердым: он больше никогда не сделает ни глотка этого смертельного зелья. Оно произвело достаточно проблем в его жизни. Поэтому ночами он читал и подремывал. Точно как в тюрьме. Время шло и становилось все проще и проще выносить вторичные симптомы ломки: депрессию и внезапные перемены настроения. Главной проблемой были бессонница и общая слабость, возникающая от недостатка сна. Единственным временем, когда он спал, была та ночь, когда Гермиона обняла его… Но нет, ему нельзя вспоминать, это убьет его, задушит и умножит число демонов, которые набрасывались на него каждый раз, когда он пытался заснуть.

С конца декабря у Гарри не было видений. Ни снотворное зелье, ни его короткие дремы не давали Волдеморту достаточно времени, чтобы атаковать его разум. Юноша был очень благодарен за такое нечаянное преимущество: столкновение с яростным и злющим монстром в придачу ко всем другим проблемам, попросту убило бы его.

Юноша придвинул книгу ближе и потер пылающие глаза. Он так устал… Он бы все отдал за целую ночь сна. Книга выпала из рук. Сила вдруг ушла из его тела. Слишком долгое изнеможение перебороло симптомы ломки. Гарри свернулся калачиком и обнял подушку, прижав ее к груди. И комната медленно исчезла из его сознания.

Он не знал, сколько часов ему удалось поспать, но чувствовал себя еще более усталым, чем раньше.

И он больше не был в своей комнате.

Еще один пугающий каменный зал с развевающимися мантиями и болезненно белыми масками… На секунду он замер. Они схватили его! Но тут же понял, что это видение. Снова. Мальчик застонал от усталости и отчаянья.

— … мой слуга в Хогвартсе доставит мне мальчишку, Министерство и авроры будут делать то, что я им велю и война будет окончена, и я буду править волшебным миром!

Громкие крики и возгласы последовали за речью монстра. Они были такими громкими, что Гарри удивленно вздрогнул. А когда он поднял глаза, его дыхание остановилось. Он вспомнил предыдущий раз, когда видел общее собрание пожирателей. Там были сотни последователей Волдеморта. Но на этот раз… Толпа была слишком большой, чтобы назвать точную цифру, по подсчетам мальчика там собралось тысячи полторы… или больше… А в Ордене теперь оставалось десять или одиннадцать человек? Министерских авроров было менее двухсот, и если Волдеморт сказал правду несколько минут назад, они будут сражаться против Ордена… Но Диггори… Волдеморт убил его сына! А его правая рука, Меркури Макгонагал — и его жена… «Мой слуга в Хогвартсе»… и старые подозрения Северуса…

— Нет, — прошептал сам себе юноша. Это не может быть правдой, он не хочет, чтобы это было правдой!

Волдеморт готовился к последней атаке.

И если Гарри вскоре не сделает чего-нибудь, ничего не останется от волшебного мира, который он научился любить…

— Нет! — крикнул он в агонии.

А безумный праздник только начинался. Проклятья и снова проклятья, и Волдеморт злорадно повернулся к мужчине по правую руку от него:

— Мальчишка снова будет твоим напоследок, Церес.

Мужчина кивнул и Гарри с ужасом узнал его. Это был Эйвери. Эйвери, стоящий рядом с явно беременной женщиной, его рука обнимала ее за плечи.

— Вы не будете разочарованы, милорд, — ответил он.

На минуту Гарри подумал, что отсутствие Эйвери в его видениях в ноябре было связано с его … женой или кем там она была, но тут его настиг еще один Круциатус и он потерял сознание.

В слабости тоже были свои преимущества.

* * *

Когда он проснулся утром, его первым чувством было отчаянье. Абсолютное, глубочайшее отчаянье. Он больше не знал, кому может доверять. Он знал, что должен рассказать кому-нибудь о своем видении, но был беспомощен.

Самой подозрительной персоной была его бывшая декан.

И единственным, кто точно не являлся предателем, был Северус.

Это больше не было вопросом заслуженности или принятия. Это был вопрос победы или поражения в войне, поэтому Гарри отставил в сторону ненависть к себе и все, что он имел против своего дяди, и решил поговорить с ним.

Однако решить было гораздо проще, чем сделать. Но он все равно сделает это. Мальчик натянул мантию и направился в подземелья.

Стоя напротив такой знакомой двери, он вдруг почувствовал испуг, глубоко скрытый под верой. В последний раз, когда он был здесь, когда он был в подземельях, Северус разбил его дубльдум и вышвырнул Гарри прочь. От горьких воспоминаний он вздрогнул. Потом поднял руку и постучал.

Через минуту дверь открылась.

Северус стоял возле двери, неподвижный и ошеломленный. Он побледнел и Гарри заметил, что его руки дрожат.

— Квайетус? — испуганно спросил мужчина.

Гарри проглотил комок в горле.

– Мне нужно поговорить с тобой, — сказал он, переминаясь и оглянувшись вокруг.

Северус немедленно отступил в сторону и позволил ему войти.

Когда дверь закрылась за ним, Гарри был почти в панике. Он чувствовал себя в ловушке в этом месте, месте, которое однажды было его домом… Но это был другой разговор, у него не было времени на такую глупость, как его чувства. Крепко обхватив себя руками, юноша выпалил:

— У меня было видение сегодня ночью.

Северус кивнул, повернулся и быстро вышел из комнаты. Гарри застыл от удивления. Но он не успел обдумать странное поведение Северуса, потому что тот сразу вернулся с маленьким пузырьком в руке.

— Проходи, сядь, — он указал мальчику на диван и поставил пузырек на кофейный столик. — Для пост-эффектов, — махнул он на маленькую бутылочку.

Гарри кивнул, но не взял ее. Он не заслужил ничего, что могло бы облегчить его физическую боль. Северус выглядел опечаленным:

— Я не отравил его, — пробормотал он.

— Я знаю, — сказал Гарри. — Но я пришел не за зельем. Я … я снова видел Волдеморта в своем видении.

— Но ты все равно должен выпить зелье, — сказал Северус, пропустив мимо ушей слова Гарри о Волдеморте.

– Дай мне рассказать тебе об этом дурацком видении и я сразу уйду, — слова мальчика были грубыми и мужчина вздрогнул.

Юноша почувствовал себя виноватым. Северус просто хотел помочь. И Гарри не имеет права так дерзко с ним разговаривать. Он не в том положении, чтобы дерзить кому-либо.

— Извини, — выдохнул он. — Я не хотел быть таким грубым…

Северус покачал головой:

— Нет… ты имеешь право быть грубым.

Шах. Долгое молчание. Северус нарушил затянувшуюся паузу: взмахом палочки он заказал завтрак на двоих.

— О чем было видение? — спросил он, намазывая джем на гаррин тост. Мальчик не мог шевельнуться. — Ну? — Северус поглядел на него.

— Во— Волдеморт готовится к последней битве. Он набрал больше тысячи слуг. Он планирует снова похитить меня, и он сказал, что Министерство будет на его стороне…

Северус побледнел и выронил тост:

— Похитить тебя?

Гарри слегка пожал плечами:

— Как в прошлом году. Или не знаю как. У него есть слуга в школе, как ты всегда и подозревал, и он хочет, чтобы этот человек привел меня к нему.

Северус вскочил:

— Нет! Я не позволю, чтобы это случилось!

Его внезапный эмоциональный порыв застал Гарри врасплох:

— Но я хочу этого. Я хочу, чтобы все это закончилось. И когда я исчезну, ты будешь знать, что последняя битва вот-вот начнется, — сказал он почти умоляюще.

— Но он хочет убить тебя!

Гарри горько улыбнулся, глядя, как Северус нервно расхаживает перед камином:

— О, я знаю это. Он убьет меня, но не переживет.

— Бред! — выпалил мужчина.

— Я верю в пророчество, которое сделали моему отцу. До сих пор все было правдой. Я единственный, кто должен противостоять Волдеморту. И нет надежды, что я выживу. И я не хочу выжить, — последнее предложение он прошептал.

Лицо Северуса исказилось от гнева:

— Бред! — яростно закричал он. — Не сходи с ума! А что насчет Министерства? Что сказал Волдеморт? Когда они планируют нападение?

— Мне жаль, но я не знаю. Когда я понял, что это видение, Волдеморт уже закончил свою речь. Я ухватил только последние предложения, о продажности Министерства и обо мне. Если я его не остановлю, он победит!

Северус подошел ближе и Гарри испугался, увидев, насколько тот был разозлен.

— Так, Квайетус. Во-первых, ты выпьешь зелье. НЕМЕДЛЕННО! — он сунул пузырек ему в ладонь. — Или я перейду к физическим мерам, — угрожающе прошипел он.

Новая, неожиданная перемена в настроении Северуса заставила Гарри выпить зелье без дальнейших протестов. Мужчина ухмыльнулся и кивнул:

— Вот так. И сегодня вечером я хочу видеть тебя здесь. Нам надо кое-что обсудить.

— Ты не можешь отдавать мне распоряжения! — огрызнулся Гарри.

— Ты страдаешь от ломки после чертова зелья, Квайетус, — яростно громыхнул Северус. — Я вижу, как ты гибнешь. Если мы что-нибудь не придумаем, ты просто не проживешь достаточно долго, чтобы встретиться с Волдемортом лицом к лицу, чего ты так жаждешь!

Юноша открыл рот, чтобы не согласиться, и закрыл. Протесты были бессмысленны. Северус был прав. Гарри было нужно хоть немного собраться с силами, потому что он должен быть в сознании, чтобы абсолютно, бесповоротно уничтожить этого ублюдка. Он посмотрел в черные глаза Северуса, снова излучавшие заботу.

— Я буду здесь.

* * *

Надвигающаяся угроза финальной атаки заставила Гарри еще упорнее работать над модифицированными Временными Чарами. Но пока он, запинаясь, переходил с урока на урок и боролся с тошнотворным грузом вины, каждый раз видя Гермиону, он более чем немного смущался в ожидании вечера.

Что Северус сделает с ним? Что он планирует?

Его смятение росло с каждым часом.

К концу дня оно стало удушающим. Из-за своей нервозности мальчик не мог есть. Он даже не пошел в Большой Зал. Его место было слишком близко от Гермионы. Он лежал на кровати и старался успокоиться. Северус ничего не замышляет против него. Северус просто хочет помочь.

Но Гарри не заслужил никакой помощи.

Он ненавидел себя. Он ненавидел безобразного, отвратительного мальчишку, которым стал. Нет, не только внешне. Он весь был отвратителен. Возможно, он уже даже не был достоин умереть за волшебный мир. Потому что он был ничем не лучше Волдеморта. Он был злым. Он был…

Нет! Он не будет плакать! Он не покажет свою слабость Северусу! Он не заслужил сострадания или заботы, а следы слез вызовут симпатию.

Юноша сделал лицо ничего не выражающим, когда Северус позже впустил его.

Паника снова затопила его, когда тот закрыл дверь.

— Ты будешь спать здесь, — решительно сказал мужчина.

Гарри побледнел:

— Нет.

— И ты поужинаешь. Со мной, — Мастер Зелий усадил мальчика на диван и вложил тарелку ему в руки. — Ква— Гарри, тебе нужно есть. И я хочу, чтобы ты провел здесь ночь, потому что тебе также нужно спать. Ты на грани изнеможения. Последняя битва приближается. И где бы ты ни был, когда она наступит, тебе понадобятся силы.

Аргументы Северуса были совершенны, Гарри не мог найти в них ни единого изъяна. Но это казалось неправильным. Казалось, что Северус заботится о нем, а он не заслуживал заботы.

Поэтому он отрицательно покачал головой и прошептал:

— Я не могу этого сделать.

— Гарри, пожалуйста…

— Почему я вдруг стал Гарри? — выпалил он, второй раз за немыслимо долгое время услышав свое имя из уст Северуса.

— Я хочу извиниться, Гарри. За все, что я сделал тебе, начиная с лета. Я был жесток. Я не подумал…

— Почему, — перебил его шепот Гарри. — Почему? — простонал юноша с болью в голосе.

— Я не знаю, Гарри, — голос Северуса был не громче его собственного. — Много раз у меня были странные чувства, я видел сны обо мне и ком-то еще в темном, холодном месте, полном боли и страха, и после всех этих странных образов всегда был ты — не твой образ, а чувства… беспокойство… забота, — его голос охрип. — Не знаю почему, но я очень хочу заботиться о тебе. И глядя, как ты борешься, глядя на твое упорство,… и твои оценки всегда заставляют меня гордиться тобой… и…

Плечи Гарри поникли:

— Не нужно гордиться мной. Я не такой человек, как вы думаете, сэр.

— Нет, Гарри, — глаза Северуса были грустными. — Ты тот же человек, какого я узнал летом. Храбрый, добрый, заботливый…

— Нет, — вздрогнул мальчик. — Я не такой. Я не такой, — повторял он и боль стала слишком сильной. — Я НЕ ТАКОЙ! — крикнул он и спрятал лицо в ладонях. — Я хочу покончить с этим. Я хочу вернуться домой… Я хочу умереть…

Руки Северуса обхватили его и крепко обняли.

— Ты здесь дома, Гарри. Ты здесь, тебе не нужно умирать, пожалуйста, не умирай…

— Мама… — вдруг пробормотал Гарри такое незнакомое слово. — Мам, я не справился… Я не заслужил быть твоим сыном…

Руки принялись укачивать его, и ладонь Северуса тихонько погладила мальчика по спине:

— Ш-ш-ш, Гарри…

— Пожалуйста, отпусти меня, — всхлипнул тот в его мантию. — Я не заслуживаю твоей доброты…

— Что произошло, Гарри? — голос Северуса был таким тонким и взволнованным…

— Я предатель… Отвратительный мерзавец… Я не достоин жить, — вдруг он обхватил Северуса руками и простонал. — Почему я не могу вернуть время назад?

Ответа не было, только объятье Северуса стало крепче.

Его подняли.

— Ты слишком худой, — пробормотал голос, но Гарри было все равно. Его тело было безвольным, но он все еще всхлипывал:

— Почему я не могу просто умереть? Я не хочу продолжать, я боюсь, я не хочу больше чувствовать боль, но я заслужил это, я предатель, мерзавец, отвратительный предатель, но я так боюсь… Он снова будет пытать меня, он растерзает мое тело, он снова отдаст меня Эйвери и я умру от боли, но я боюсь. Я не храбрый, я не добрый, я не заботливый. Я предал друга, я стал грязным наркоманом, я поломал свою жизнь и мне нельзя умереть. Я должен страдать, но я боюсь, я не хочу этого, но я это заслужил и Эйвери снова изрежет меня и раскроет мои порезы, он будет играть со мной и я превращусь просто в жалкого червяка… — бормотание Гарри казалось бесконечным, как и его слезы.

Он страшился всего этого. Но знал, что должен встретить свою судьбу и наказание, которое заслужил.

И было так хорошо рассказать все Северусу, даже если тот не понимал, что именно Гарри хочет сказать. Это было неважно. Кто-то, наконец, обнимал и баюкал его, и плач потихоньку прекратился, и дыхание стало ровным.

* * *

Северус притянул спящего мальчика ближе к себе. Он боялся за него. За Гарри. Его племянника. Этого мальчика.

Но пока он обнимал его и чувствовал, как сердцебиение ребенка успокаивается, ужасное предчувствие сдавило ему горло.

Он может потерять его. Гарри хотел умереть и он умрет.

Северус почувствовал, будто вся вселенная обрушилась на него.

Пробуждение было странным.

Прежде всего, Гарри чувствовал себя отдохнувшим. В теле не было надоевшей болезненности, в голове — тумана, дышалось легко, а одеяло вокруг него было мягким и теплым.

Гарри не хотелось открывать глаза. Он был на небесах или, по крайней мере, чувствовал себя так, поэтому позволил себе понежиться. Потом открыл глаза. Он был не в своей постели. Он был в постели Северуса, в его кровати — и в его пижаме. Безобразной, большой, серой пижаме. Гарри заворчал в притворном раздражении, хотя Северуса не было в пределах слышимости.

Впервые за последние месяцы он чувствовал себя хорошо. Чувствовал себя дома.

Дома… Он ощутил, как воспоминания о предыдущих днях стараются прорваться в его разум, но не позволил им овладеть собой. Вместо этого юноша отправился в ванную и принял долгий, освежающий душ. Воспользовался пушистым полотенцем, приготовленным для него, — он был уверен, что это для него, потому что оно лежало сверху стопки его одежды, аккуратно сложенной и чистой — и вытерся. Коротким заклинанием, которому его научил Северус, он укоротил волосы и высушил их тоже.

Когда Гарри, наконец, вышел из ванной, то выглядел почти другим человеком. Его лицо было спокойным, волосы короткими и больше не сальными, и даже его движения стали легче. У Северуса перехватило дыхание от удивления, когда он вошел в гостиную. Потом он слегка улыбнулся:

— Ты выглядишь как твой … отец. Я имею в виду Квайетуса, — мягко сказал он.

Гарри удивился:

— Откуда ты знаешь?

— Фотографии, — коротко ответил Северус и указал на диван. — Выпей чаю и съешь тост. Ты слишком худой.

Гарри на секунду замер.

– Ты сказал мне то же самое вчера, — прошептал он.

Оба уставились в тарелки и Гарри потянулся за кусочком тоста. Он не удивился, когда его желудок заурчал от голода. Северус, увидел он, улыбнулся.

Гарри позволил себе насладиться утром и не разрешил печальным мыслям проскользнуть в разум. Они ели в тишине, пока Северус вдруг не сказал:

— Минерва согласилась, чтобы ты переехал ко мне.

Вилка выпала из руки Гарри:

— Что? — он поднял взгляд.

— У нас было собрание вчера вечером. Все преподаватели беспокоятся о тебе. Мадам Помфри хочет положить тебя в лазарет на несколько недель, пока ты не будешь в лучшей форме. Она сказала, что это было — и есть — срочно. Когда она осматривала тебя после возвращения из Министерства три недели назад и ты отказался от ее помощи, она надеялась, что ты сможешь справиться сам. Но, очевидно, ты не смог. Она даже предупредила нас, что ты можешь оказаться в Св. Мунго, если мы не вмешаемся вовремя. Тогда я предложил присмотреть за тобой, пока тебе не станет лучше.

— Я не… — начал возражать Гарри, но Северус не дал ему договорить.

— У тебя есть две возможности. Ты переезжаешь сюда на несколько недель и позволяешь мне помочь тебе. Или ты переезжаешь в лазарет, и там Поппи не даст тебе пощады, — он произнес последнюю часть предложения шутливо, но это не сбило мальчика с толку. Северус был абсолютно серьезен.

Гарри закрыл глаза и, наконец, позволил неуютным мыслям проникнуть в его разум. Он не знал, что делать. Он не хотел принимать предложение Северуса о том, чтобы тот присматривал за ним, но остаться в лазарете было бы еще хуже. Его главной проблемой была бессонница, а мадам Помфри точно будет использовать снотворное зелье — для его же пользы, разумеется, — и это станет катастрофой. Больше никаких глупых микстур. Вскоре ему придется умереть, он знал, Волдеморт готовится к последней битве, но Гарри хотел умереть как достойный человек. Или, по крайней мере, в своем уме. А не слабаком-наркоманом. Даже если он был ничем не лучше.

С другой стороны, совершенно очевидно, что Северус будет добр к нему. А Гарри не заслужил доброты. Он не заслужил принятия. Но как можно просить Северуса возненавидеть его снова? Такая просьба будет невероятно смехотворна. Он не сможет объяснить, почему хочет, чтобы все держались от него подальше. А холодное поведение с Северусом причинит тому боль. Но мужчина точно не заслужил такой боли.

Юноша вздохнул. Проблема не выглядела легко разрешимой.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Но я не маленький, чтобы со мной нянчились и сюсюкали.

Северус улыбнулся. Это сделало его таким похожим на гарриного Северуса, которого он знал раньше, что сердце мальчика забилось быстрее.

— О, мы теперь взрослые, не так ли?

Гарри не смог сдержаться и скорчил гримасу:

– Мне исполнится семнадцать летом.

«Теоретически» — добавил он про себя.

— Действительно, — сказал Северус и поднялся. — Ну, пора на занятия. А поскольку твой первый урок сегодня Защита со мной, то мы можем пойти вместе.

— Я оставил учебники в своей комнате, — Гарри поставил чашку на столик. — Мне надо сходить за ними.

– Не надо, — мужчина показал на свой экземпляр, лежащий на столе. — Можешь воспользоваться моим, мне он не нужен. А после занятий пойдешь и заберешь свои вещи. Мундунгус сказал, что тебе не надо посещать Трансфигурацию, пока твое физическое состояние не улучшится. А теперь идем, — он вывел мальчика за дверь. — Прижми указательный палец к пятну, — велел он.

Когда Гарри послушался, Северус пробормотал заклинание. Юноша коротко вздохнул. Его впустили в квартиру Северуса — нет, не Северуса, а их квартиру, снова. Мужчина заметил выражение его лица.

— Добро пожаловать назад, Гарри, — он ободряюще положил руку ему на плечо и осторожно пожал его. — И еще раз, прости.

Они снова посмотрели друг на друга. К удивлению Гарри, их глаза были почти на одном уровне, он был лишь на два дюйма ниже дяди. Он грустно улыбнулся:

— Все нормально.

Пока они шли к кабинету Защиты, Северус начал тихий диалог:

— Ночью у тебя было два видения, или кошмара, я не знаю точно.

Гарри озадаченно посмотрел на него:

— Я не помню.

— Я будил тебя. Но ты засыпал сразу же, оба раза.

Гарри остановился:

— Это значит, что ты бодрствовал всю ночь.

Северус подтолкнул его, чтоб он не останавливался:

— Не останавливайся, я не хочу опаздывать. И нет, я не бодрствовал. Я спал достаточно.

Гарри поворчал, но не ответил. Вместо этого он поменял тему:

— Почему Джордж?

— Прошу прощения? — Северус смотрел непонимающе. Гарри ухмыльнулся.

— Почему ты выбрал Джорджа себе в э-э … ассистенты?

Северус пожал плечами:

— Это не была полностью моя идея. После ареста Армены Минерве понадобился кто-то заслуживающий доверия, чтобы вести ее занятия, пока она оставалась в тюрьме. Но никто не казался ей достаточно надежным, поэтому она попросила меня взять классы по Защите. Я говорил ей, что у меня плотное расписание и нет ни времени, ни сил, чтобы вести два предмета. Тогда Альбус предложил спросить Джорджа, — он вздохнул при упоминании имени директора. — Ты знаешь, он и его брат были блестящи в Зельях. И Альбус сказал, что мальчик угасает со времени смерти брата. Он показался Минерве достаточно надежным. Артур был счастлив, когда я связался с ним.

Внезапно Гарри озарила идея:

— Вы спрашивали директора, кто был его Хранителем Секрета? — возбужденно спросил он. — Мы должны спросить его!

Они уже стояли у двери кабинета, но Северус не открывал ее. Он повернулся и грустно посмотрел на Гарри.

— Волшебные портреты содержат суть изображенной персоны, но не обладают всеми ее воспоминаниями, только некоторыми. Изображенный человек помнит только то, что помнил до того, как портрет был создан.

— Но, — пробормотал Гарри. — Но я думал он был…он знал меня! Он любил меня!

Северус вздохнул и опечалился еще больше:

— Директор любил тебя, Гарри. Ты был для него как сын или как внук. И поэтому, когда в прошлом году портрет был написан и на нем была сделана магическая подпись Дамблдора, в нем осталось много связанного с тобой: его чувства к тебе, его забота… Но он не помнит тебя, как помнят живые люди…

— Значит, он как ты, — прошептал Гарри и последние воспоминания об утренней беззаботности испарились.

— Как я, — согласился Северус и открыл дверь.

* * *

Поскольку Северус был строг, чтобы Гарри присутствовал в Большом Зале во время еды и ел, мальчик решил снова сидеть за слизеринским столом, на своем старом месте, потому что лицезрение Гермионы убивало его аппетит. Он чувствовал себя виноватым каждый раз, глядя на нее и даже думая о ней, поэтому старался избегать любых ситуаций, напоминающих о девушке.

Он прекратил заниматься в библиотеке и ходил туда только взять необходимые книги, и снова возвращался к ним в квартиру, которая пустовала до вечера, пока Северус не возвращался с уроков или отработок. Их отношения не были такими же, как до заклятья забвения, не были такими близкими и открытыми, но были намного лучше, чем в августе и Гарри много раз чувствовал себя виноватым из-за этого. Гермионе все еще не на кого было опереться.

Это тяжким грузом лежало у него на душе.

Зависимость от зелья также напоминала о себе отвратительными симптомами. У Гарри были проблемы с удержанием пищи в желудке, его часто тошнило и он чувствовал себя больным. Юноша подозревал, что вина усугубляла это. Но старался скрыть эти маленькие недомогания от Северуса. У него все еще случались резкие изменения настроения, но он старался контролировать их, хотя взгляды Северуса в его направлении в эти моменты говорили ему, что тот знает, что происходит с Гарри. И последнее, но не менее важное: Гарри не мог скрыть от него бессонницу или кошмары, которые приходили, когда ему удавалось заснуть.

К облегчению мальчика, профессор не давал ему снотворного или других зелий, чтобы улучшить его состояние. Вместо этого Северус отправил его снова играть в квиддич, который мальчик бросил после рождественских каникул. Сначала Гарри сопротивлялся, но мужчина был строг, и в конце концов, регулярные нагрузки вернули его аппетит и спасли от бессонницы, потому что он ужасно уставал на тренировках.

– Я счастлив, что профессор Снейп помогает тебе, — сказал однажды Рон после тренировки, когда они вышли из раздевалки и устало тащились к замку.

Гарри улыбнулся, услышав, как осторожно и вежливо Рон говорит о Северусе. Год назад это был просто «отвратительный мерзавец» или просто «Снейп». Он весело ухмыльнулся:

— «Профессор Снейп», да?

Рон вспыхнул и опустил голову:

— Знаешь, я… я хочу сказать тебе кое-что. Я… я не был с тобой честен.

Они остановились и Рон посмотрел Гарри в глаза.

— Что случилось? — нахмурился Гарри. Он не хотел еще одной размолвки с Роном.

— Я должен признаться тебе кое в чем, Га— Квайетус…

— Ты можешь звать меня Гарри, это все равно мое имя. И ты уже называл меня Гарри раньше.

— Я только хотел показать тебе, что… что я хочу быть твоим другом не только потому, что ты — Гарри…

— Я знаю, — кивнул тот. — Я не дурак.

Рон вспыхнул.

— Конечно, нет, — буркнул он и глубоко вздохнул. — Гарри, когда у тебя было то ужасное видение и твои шрамы… Я имею в виду… когда мы ворвались в твою комнату, я … я заглянул в твой дубльдум, — Рон закрыл глаза. — Я хотел сказать тебе раньше, но не хотел потерять твою дружбу…

Гарри разинул рот:

— Ты — что?

Рон на секунду отвел глаза:

— Я заглянул в твой дубльдум. И я видел, что случилось с тобой и профессором Снейпом, … и мной, — он добавил последнее слово так тихо, что голос был не слышнее шепота. — Я не хотел шпионить за тобой. Я просто… хотел понять тебя. Я испугался, когда профессор Макгонагал и Гермиона унесли тебя, все было в крови и я вспомнил, как я … проклял тебя в Хогсмиде и увидел дубльдум, — Рон весь дрожал. — Пожалуйста, прости меня, я… я… — он не мог продолжать.

Гарри видел, как Рон дрожит все сильнее, и мука его друга тронула юношу так глубоко, что он не мог вымолвить ни слова. Но он хотел успокоить его, утешить, поэтому подошел и крепко обнял рыжеволосого мальчика. У того вырвался странный звук и через несколько минут Гарри понял, что Рон плачет.

— Я не сержусь на тебя, Рон, — пробормотал он. — Я сделал этот дубльдум для тебя. Я хотел, чтобы ты понял…

Голос Рона ужасно дрожал:

— Гарри, то, что я сделал, непростительно. Ты мог умереть. А я не понимал этого так долго… Я был идиотом, чертовым идиотом, я был жесток, хуже чем Ты-Знешь-Кто.

— Теперь все нормально, Рон, — прошептал Гарри. — Это закончилось, все закончилось, я больше не в тюрьме у Волдеморта, я пережил твою глупость, мы снова друзья, правда?

— Правда? — пробормотал Рон.

— Конечно, глупый болван. Мы друзья, — Гарри отпустил его и улыбнулся. — И я счастлив оттого, что ты видел эти воспоминания.

— Когда я увидел их, то не мог понять, почему ты простил меня. Ты намного лучше, чем я смогу стать когда-нибудь…

Улыбка Гарри стала печальной:

— Ох, не думай так. Рон. Я вовсе не светлый спаситель, как ты думаешь. Я тоже совершаю непростительные вещи, — его голос ослаб.

Рон покачал головой:

— Я так не думаю. Ты всегда винишь себя за то, чего никогда не делал. Ты должен прекратить это.

— Нет! — раздраженно воскликнул Гарри. — Если ты не знаешь об этих вещах, это не значит, что их не существует!

Рона ошеломил этот взрыв эмоций, но он согласно кивнул:

– Хорошо. Тебе виднее… — сомневающимся тоном произнес он.

Гарри решил оставить эту тему и побрел дальше. Рон последовал за ним.

— Ты выглядел просто ужасно, когда вернулся из Министерства. А после тех трех недель… Это ваш разрыв с Гермионой так измучил тебя?

— Че— чего? — у Гарри упала челюсть. — Я никогда не встречался с Гермионой!

Пораженный Рон остановился:

— Ты — нет? Но… но все думают, что вы встречались! И весь факультет все еще зол на Гермиону, потому что все думали, что она порвала с тобой сразу, как ты вернулся из Министерства!

Гарри побледнел:

— Нет… у нас была … ссора и я… я был очень жесток с ней, и она сказала больше никогда не подходить к ней, — его лицо исказилось от отчаянья. — И она права, Рон. То, что я… что я сказал ей, это нельзя простить, но… мы не встречались. Почему ты так думал?

Рон слегка пожал плечами:

— Вы всегда были так поглощены друг другом… Я думал, ты любишь ее.

— Я… — Гарри открыл рот, но не смог договорить. Он просто не знал, что сказать.

* * *

К концу марта Гарри усовершенствовал Чары, которые хотел наложить на свою палочку. После десяти успешных попыток с пером, найденным в совятне, он взял свою старую палочку и, указав на отцовскую, палочку, которой он обычно пользовался, пробормотал созданное им заклинание:

– Локодефай «отец»! — и почувствовал, что горло сдавило от напряжения, когда палочка исчезла.

Мальчик горячо надеялся, что не отправил ее вслед за учебником Рона и своими пробными перьями. Он вытянул правую руку и прошептал кодовое слово, «отец», и вдруг палочка оказалась в его руке.

Огромное облегчение охватило Гарри. Он сделал это. ОН СДЕЛАЛ ЭТО!

И теперь, вместе со знанием о магии души (основанном на книгах из Запретной Секции), он был готов.

Он был готов встретиться с Волдемортом и избавиться от него.

И он был готов умереть.

И, может быть, последнее, что он сделает, убив монстра, позволит ему найти прощение за то, что он сделал с Гермионой.

Гермиона… Гарри крепко закрыл глаза, борясь с подступившими слезами. Гермиона…

Внезапно он снова схватил отцовскую палочку и указал ею на свою старую:

– Локодефай «Грейнджер»! — прошептал он.

Палочка исчезла, но Гарри не стал призывать ее обратно. Она появится лишь один раз и этого будет достаточно.

Он вздохнул и пошел на тренировку. Они снова разбили команду Слизерина неделю назад, благодаря гарриной быстроте и Симус стал строже с ними. Гарри заметил, что его одноклассник все больше и больше походит на Оливера.

После тренировки у него была назначена встреча с Флетчером, который согласился с Северусом допустить Гарри назад на свои занятия, но сначала он хотел испытать силу мальчика, прежде чем принимать окончательное решение.

И на завтра была назначена еще встреча с профессором Флитвиком. Гарри улыбнулся. Профессор выглядел очень таинственно, когда просил Гарри присоединиться к нему, но мальчик был уверен, что это как-то связано с первым апреля и не возражал против хорошей шутки перед… Перед этим. Гарри встряхнулся и сосредоточился на тренировке.

— Я все еще не знаю, кто может быть предателем, — сказал ему Северус позже, когда они уже лежали в постелях. — Я говорил с Минервой и мы пробежались по именам учителей, но у нас нет абсолютно никаких зацепок. Но она сказала, что предупредила своих людей в Министерстве. И она не думает, что Министр на стороне Волдеморта. Даже Мерк… мистер Макгонагал на ее стороне.

Гарри был благодарен за полутьму в комнате. При упоминании имени директрисы холодная дрожь пробежала по его телу. Просто прекрасно. Главная приятельница Северуса — самая подозрительная персона. Но он не хотел больше спорить. Они уже довольно много спорили о ее роли в общем состоянии дел и Северус всегда настаивал на ее невиновности:

— Не суди никого по его обстоятельствам. Только то, что ее муж несет ответственность за твой арест и допросы, не значит, что Минерва согласна с ним или является его союзником в этой ситуации. Я знаю ее почти двадцать пять лет. Она всегда решительно выступала против агрессии, всегда олицетворяла гриффиндорскую храбрость, преданность и заботу. И она всегда была лучшим другом Альбуса. Если бы она захотела, то могла бы предать его гораздо раньше.

У Гарри не было аргументов, которые можно было бы этому противопоставить, но это не уменьшало его подозрения. Поэтому он просто старался держаться от Макгонагал как можно дальше, не привлекая к этому внимания Северуса.

— О, и я говорил с Мундунгусом после вашей встречи, — вдруг продолжил Северус. — Он сказал, что ты в гораздо лучшей форме, чем раньше, но он все еще считает, что сейчас для тебя рано возвращаться к Трансфигурации, потому что это перегрузит твое все еще хрупкое здоровье.

Гарри вздохнул:

— Значит, его ответ «нет».

— Да, — Северус посмотрел на него поверх книги. — И я с ним согласен. Ты немного набрал вес, но все еще остаешься недокормленным и квиддичные тренировки достаточно тяжелы.

Гарри издал недовольный стон, но не стал спорить. Это было бессмысленно: у него были более серьезные дела, о которых надо было побеспокоиться, например, Волдеморт или его собственная смерть. Зачем занимать себя Трансфигурацией?

Северус казался удивленным гарриной сговорчивостью, но не стал этого озвучивать.

Скоро оба отошли ко сну.

* * *

Следующее утро оба встретили измученными. У Гарри было ужасное видение ночью и в отличие от остальных, это было совершенно безумным, полным злобного хохота, пыток и крови, целого моря крови… Северус долго не мог добудиться его, так глубоко Гарри погрузился в это видение, которое длилось несколько часов.

— Я хочу, чтобы это закончилось, — сказал мальчик утром и мужчина беспокойно глянул на него.

Все остальные в школе были совершенно в противоположном настроении, весь день был наполнен шутками, забавами и надувательствами, но время шло и у Гарри крепло предчувствие чего-то нехорошего. Что-то должно было случиться.

Но до… до этого он хотел сделать одну вещь. Он хотел поговорить с Гермионой. Может быть, последний раз в жизни. Он хотел извиниться. Не потому, что искал прощения или принятия. Он не заслужил ни того, ни другого. Гарри просто не хотел умирать, не сказав ей, что сожалеет. И заботится о ней.

Но Гермиона ускользала от каждой его попытки и он внезапно понял, что почти наступило время ужина и уже надо торопиться на встречу с Флитвиком.

Значит, может быть, после.

Юноша подошел к кабинету профессора, но, к его удивлению, тот был пуст, когда он заглянул туда: дверь была полуоткрыта.

Гарри, не зная, что делать, подошел ближе к камину, где весело играло пламя. Тут открылась другая дверь, в дальнем конце кабинета и крошечный профессор заторопился через весь кабинет.

— А, мистер Снейп! — он сердечно улыбнулся. — Вы здесь!

Гарри кивнул. Это было очевидно.

Дверь кабинета закрылась, когда профессор быстро зачаровал ее.

– Итак, я пригласил вас сюда, потому что у меня есть небольшой сюрприз для преподавателей. И я хотел, чтобы вы помогли мне, — он подмигнул и широко улыбнулся.

Гарри улыбнулся в ответ:

— Чем я могу помочь, профессор?

Маленький человечек указал на кресла:

— Присаживайтесь. Чай? Кофе?

Гарри быстро подумал.

— Чай, пожалуйста.

Когда сервиз с чаем появился на столике перед камином, оба взяли ближайшую к каждому чашку и отхлебнули.

Мир вокруг Гарри подернулся туманом. И он внезапно понял, что Северус был прав.

Предателем была не Макгонагал. Им был профессор Флитвик.

* * *

Что было, то будет;

что было сделано, будет сделано снова;

ничего не меняется под солнцем.

Экклезиаст 1.9.

Гарри снова был там. Ему не надо было сильно напрягаться, чтобы немедленно узнать ТУ камеру.

Она была чище, чем в последний раз, когда он видел ее: коричневая дубовая дверь была крепко врезана в стены и нигде не осталось и следа обломков. Факелы уныло моргали, не в состоянии рассеять тьму, и большой кувшин с водой стоял у двери.

Волдеморт сделал все, что мог, чтобы восстановить здание и завершить то, что долго планировал: убить Гарри в своем любимом месте. В Поместье Кошмаров.

Казалось, прошло сто лет с тех пор, как Гарри был здесь в последний раз. Тогда он был просто напуганным ребенком, жаждавшим немного человеческого сострадания. Теперь он превратился в целеустремленного юношу, жаждущего смерти. Но прежде ему надо было выполнить важную работу: уничтожить человека, виновного в каждой боли в его жизни, который начинал свою жизнь так похоже на Гарри…

Юноша сел, потому что ледяные камни покусывали его кожу. Из одежды на нем были только трусы и, посмотрев на свое тело, он увидел все свои шрамы. Его скрывающие чары были сняты и, вероятно, его осторожно и внимательно обыскали. Он вздохнул. Они все равно не могли найти палочку — потому что ее не было с ним, по крайней мере, они не могли ее засечь. Они не знали, что он не был неподготовлен. Он был готов.

Он побрел в угол — в их угол, снова, — и сел, обняв колени, подтянув их к груди. Камера была холодной. Все еще.

Мальчик закрыл глаза и постарался успокоиться. Покой был неполным: такой нужный разговор с Гермионой так и не состоялся и теперь он никогда не сможет сказать ей, что… Что?

Чувствуя, что приближается конец, Гарри позволил мыслям течь свободно. Что бы он сказал девушке, если бы мог?

Сначала он бы сказал, что никогда не хотел причинить ей боль. Никоим образом. Ни эмоционально, ни физически. Но ему удалось сделать и то, и другое. Он вздрогнул от стыда. Он просто хотел, чтобы его обняли и не просто кто-то, а она, как в Имении Блэков, как Гермиона всегда обнимала его после видений и кошмаров. Он просто хотел уютно устроиться рядом, обнять ее, зарыться лицом в ее мантию, почувствовать ее, ощутить ее тепло, ее сердцебиение, ее теплое дыхание, щекочущее его волосы… Он лишь хотел дотронуться до нее, свернуться маленьким комочком у нее на груди, чтоб ее руки обняли его. Услышать ее мягкое, бессмысленное, успокаивающее бормотание, что все будет хорошо, каждый кошмар закончится, что война не будет длиться вечно, что он не одинок… И все это он хотел от Гермионы. Не от Рона, Ареса или Невилла, его лучших друзей, не от Северуса, которого он любил больше всех, — он хотел этого от Гермионы, потому что… Теперь ответ был так очевиден! Почему он не понял этого раньше?

Горечь сдавила горло.

Рон думал, что Гарри влюблен в Гермиону. Все думали, что они встречаются. А Гермиона… Она волновалась за него все лето, она не спала несколько ночей вместе с ним, иногда спала у его дверей, беспокоясь. И не только летом. До этого. Она порвала с Роном только из-за него. И если Гарри хочет быть честным с собой, то он должен признать, что с Аресом она порвала тоже из-за него.

А как он отреагировал, впервые увидев Гермиону и Ареса вместе? Что это было за холодное и далекое тоскливое чувство в груди и в сердце?

А его облегчение, когда он снова увидел ее сидящей за библиотечным столом в арабской секции? Он почти видел это сейчас: ее улыбку, когда она смотрела на него, ее приглашение присоединиться, его желание этого; и сердце Гарри заболело — но на этот раз от жгучего желания. Желания снова увидеть ее, сказать ей, признаться ей после всех совершенных глупостей, что он не просто сожалеет, но что он любит ее — любит уже давно.

Его тело дрожало, но не от холода. Он был идиотом, неправдоподобным тупицей и даже не знал, почему был так слеп! Если бы он мог рассказать ей о своих чувствах! Или послать ей сообщение, что он любит ее — хотя после этого он мог бы показаться ей еще более отвратительным, успокоил себя Гарри.

Он любил Гермиону, он был влюблен в нее уже давно и теперь унесет этот секрет в могилу. Может быть, так будет лучше для всех.

Он закрыл глаза и подумал о ней снова. О ее улыбке, ее заботе о нем, как ее лицо светлело, когда она смотрела на него… Его лучшая подруга.

Нет, сейчас Гарри не хотел думать, как он ее предал. Он хотел умереть, вспоминая ее улыбающееся лицо и голос, когда она говорила «Квайет» и улыбалась, улыбалась, улыбалась…

Он больше никогда ее не увидит.

Гарри поднял голову, услышав голоса в коридоре. Итак, они пришли за ним. Он поднялся. Он не будет сопротивляться. Он умрет с достоинством, даже если не смог так жить.

Но когда дверь открылась и он шагнул вперед, в камеру вдруг вошла высокая фигура.

Северус.

С громким стуком дверь закрылась за ним.

Они снова были в аду, вместе.

Гарри упал на пол и истерично захохотал.

* * *

Северус ненавидел первое апреля и был по горло сыт дурацкими шутками и забавами, которыми наслаждались студенты. Идиоты!

Он промаршировал в свой кабинет и облегченно вздохнул, не застав там своего ассистента. Ему хотелось немного побыть одному, а потом пойти домой и ничего не делать — может быть, вместе с Гарри. Он улыбнулся себе — «Ты изменился, Северус». Да, он изменился. По крайней мере, его чувства к мальчику изменились.

Гарри Поттер. Гарольд Квайетус Снейп. Это все еще звучало глупо.

Он быстро сдернул тяжелую уличную мантию и повесил ее на дверь: в кабинете было не так холодно, как в коридорах. Когда он повернулся, его глаза отметили что-то необычное. Ну, в последнее время он находил довольно много необычных вещей в кабинете: Уизли часто оставлял там то мантию, то книгу, то стопку эссе или рецептов зелий. Но Мастер Зелий часто повторял юноше не оставлять ничего на его столе. И главное, ничего не трогать.

Но, видимо, Уизли был ничуть не лучше идиотов, которых он учил. Как он посмел оставить эту глупую газетенку Ежедневный Пророк на его столе? Северус ненавидел эту газету и читал ее только если случалось что-то важное.

Ну, возможно, опять что-то случилось, подумал он и от этой мысли его прошиб холодный пот. Предложения, которые начинались с «Что-то случилось» обычно заканчивались так: «с Гарри».

Он обошел стол, чтобы прочитать заголовки, но не притронулся к газете. Он слишком долго был шпионом. Но тут он заметил в углу страницы фотографию мужчины с каштановыми волосами, который, очевидно, был мертв. «Немус Флитвик и его семья вчера были найдены мертвыми в их доме…» — гласил текст. Северус нахмурился.

Немус Флитвик? Но это случилось несколько месяцев назад. Он бросил взгляд на дату под заголовком. 22 июля 1996 года. Прошлое лето.

Лето, когда все встало с ног на голову. Лето, когда начались многие болезненные вещи… Медленное сближение с Гарри, затем атака на Орден и смерть Фреда Уизли, потому что Гарри разрешил мистеру Нотту приехать в штаб-квартиру… О! Но мистер Нотт потом рассказал, что он запутал след, прежде чем прибыл в Имение Блэков. Он менял направление дважды: в Дырявом Котле и госпитале Св. Мунго. Оба места довольно людные. А камин госпиталя очень хорошо защищен. Северус вспомнил, что был очень удивлен, узнав, что глупые прихвостни Волдеморта смогли проследить за мальчиком. Но потом… Нападение на Хогвартс-Экспресс… Опять шпион среди сотрудников школы. И смерть Дамблдора.

Охо.

Охо-хо.

Как он мог быть таким идиотом? Шпион был среди преподавателей — Дамблдор и Северус всегда предполагали это. Но в Ордене не было шпионов. А этим летом стало ясно, что шпион также появился и в Ордене, это был человек, которому полностью доверяли. Действительно. И этот же человек потом стал Хранителем Секрета. Он должен был быть старым другом Альбуса. Дамблдор, возможно, был не таким параноиком, как Северус, но он бы не выбрал нового члена Ордена Хранителем Секрета, если только… Если только он не знал этого человека очень давно.

И только один подходил под все эти условия. Филиус Флитвик, который присоединился к Ордену сразу после смерти племянника прошлым летом.

Это было возможно?

Северус покачал головой и схватил газету, чтобы показать ее Минерве. Но, почувствовав знакомый рывок у пупка, понял, что был дураком. Потому что только один человек мог положить эту специальную газету на его стол.

* * *

– Гарри, Гарри, успокойся, — Северус стоял возле мальчика на коленях и тряс его за плечи.

В следующую секунду тот напустился на него. Он сильно дрожал.

— Что ты здесь делаешь? — прошептал он в ухо Северусу, запинаясь.

— Портключ, — прошептал тот в ответ и Гарри издал сумасшедший смешок. — А ты?

— Какое-то наркотическое зелье. Но я принял его не по собственной воле, — быстро добавил он. — Флитвик дал мне чашку чая. Я выпил и потерял сознание.

— О, Гарри, — пробормотал мужчина. Его голос дрожал так же, как у мальчика. — Ты здесь… о, мой…ты здесь… — его голос охрип. Он выпустил Гарри из объятий. — Ты почти голый.

— Они раздели меня. Не хотят больше сюрпризов, — поспешно сказал мальчик.

— А твоя вторая палочка? — пустым голосом спросил Северус. Он знал ответ.

Гарри покачал головой. Конечно, Северус знал о ней, Гарри сам рассказал ему летом. Но он не хотел говорить дяде правду. Тот стал бы настаивать, что они должны выбраться, но юноша не хотел этого. Ему нужно было выполнить задачу. Он хотел закончить войну. Он не мог спастись. Больше нет.

— Они обыскали меня и наложили кучу разоблачающих заклятий, — он нырнул обратно в объятья Северуса. Я всегда использовал гламурные чары из-за моих шрамов…

Северус отстранил мальчика и быстро снял свой свитер:

— Надень. Я не хочу, чтобы ты замерз.

Несколько секунд Гарри недоверчиво смотрел на него и снова зашелся в истерическом хохоте:

— Северус, я не успею простыть. Он убьет меня сегодня, прежде чем я простыну или заболею гриппом!

Мужчина вздрогнул:

— Тогда я хочу, чтобы твои последние минуты или часы были приятны, насколько это возможно, учитывая обстоятельства, — сказал он и пихнул одежду Гарри в руки. — Одевай. Пожалуйста.

Гарри кивнул и взял свитер. Его руки так тряслись, что если бы Северус не помог ему, он бы не смог одеться.

— Спасибо.

На этот раз свитер Северуса оказался мальчику впору. Он вспомнил, как тот в первый раз отдал ему свой свитер. Тогда это была для Гарри почти мантия.

— В этой камере мы провели две недели, — вдруг сказал он.

Лицо мужчины исказила мука:

— Я не помню, — хрипло сказал он. — Я хочу вспомнить, но не могу, — он протянул дрожащую руку и погладил Гарри по плечу. — Я умру, так и не вспомнив, что ты значил для меня, Гарри, — паника звучала в его голосе. — Я никогда не вспомню тебя…

Гарри сжал его руку:

— Это уже не важно, Северус.

— Важно.

Они сели на землю, рядом.

Только теперь Гарри понял, что дрожат оба.

— Я хочу, чтобы это закончилось, — сказал Гарри и схватил Северуса за плечо. — Я боюсь, Северус, — добавил он, когда тот посмотрел на него. — Я боюсь пыток. Волдеморт обещал Эйвери, что отдаст меня ему.

Руки Северуса крепче сжали мальчика:

— Я не хочу потерять тебя, Гарри.

— Тебе придется смотреть на все это, ты знаешь. Предатель…

— Гарри, пожалуйста…

— Ты должен быть сильным, Северус. Не умоляй их оставить меня в покое. Они не сделают этого…

— Гарри, пожалуйста…

— Обещай мне, что будешь там со мной… будешь поддерживать меня…

— Гарри…

— Обещай мне, Северус.

Они обнимали друг друга так сильно, что костяшки рук побелели.

— Я сделал что-то, что нельзя простить, Северус, — вдруг сказал Гарри.

— Нет, Гарри. Сейчас не время…

— Так надо, Северус, пожалуйста… — голос мальчика сорвался. — Я должен рассказать кому-нибудь, прежде чем умру.

Мастер Зелий прижался лицом к взъерошенным волосам мальчика:

— Тогда расскажи это, — он легко поцеловал Гарри в макушку.

– Я изнасиловал Гермиону, — прошептал тот, ожидая, что объятья Северуса исчезнут.

Но руки мужчины только крепче обняли его, утешая.

— Я … я не хотел делать это с ней. Я только хотел немного близости, тепла, — по щекам мальчика текли слезы. — Я не знаю, что я сделал, почему, но, пожалуйста, Северус… — рыдания прервали его слова.

Северус снова поцеловал волосы мальчика. Гарри переборол себя и продолжал:

— Если ты выживешь, пожалуйста, скажи Гермионе… скажи, что я любил ее. Что я всегда буду любить ее. Скажи ей, что… что я никогда не прощу себе того, что сделал с ней, но я не хотел этого. Я никогда не хотел ранить ее. Я просто… я просто…

— Ш-ш…— Северус начал медленно-медленно укачивать его. — Я здесь, я тебя слышу, я обещаю, что скажу ей…

— Спасибо… — Гарри поднял лицо и посмотрел Северусу в глаза. — Я постараюсь сделать все, что смогу, чтобы спасти тебя. Только не оставляй меня одного… — на этот раз лицо Северуса было старым, любимым лицом человека, которого Гарри научился любить как отца.

— Я буду там, Гарри

— Я знаю, это причинит тебе боль, но, пожалуйста, не закрывай глаза… — голос юноши был таким хриплым, что едва можно было разобрать слова.

— Я не закрою, — мужчина посмотрел на него. — Я буду там до конца.

Напряжение оставило Гарри и он обмяк в руках Северуса, как кукла:

— Спасибо, папа.

Что-то соленое пролилось Гарри в глаза, обжигая их.

На секунду он подумал, что это пот.

Но почувствовав тихие рыдания, сотрясавшие тело мужчины и ощутив что-то теплое на макушке, он понял, что это слезы Северуса обожгли его глаза. Теплые, соленые слезы, как слезы феникса, исцеляющие его разум, его душу.

Он был готов.

Гарри был таким тихим… Северус слушал его ровное дыхание и знал, что тот заснул последним, мирным сном. Он крепче обнял юношу и закрыл глаза.

Он был напуган. Он был так напуган, что едва мог ясно мыслить.

Это был конец. Они умрут, возможно, прежде, чем коллеги заметят их отсутствие.

На этот раз Северус не видел путей для бегства.

И он не был готов умереть.

С приближением смерти он вдруг отчаянно захотел жить, жить с Гарри, помочь ему помириться с Гермионой, помочь Гермионе справиться с шоком, который причинил ей Гарри, помочь им в их хрупких, юных жизнях найти выход из их ситуации, но было слишком поздно. Он не смог сдержать дрожь и подступившую тошноту, скрутившую желудок.

Почему все в его жизни кончается опустошением? Почему он теряет всех, кого любит? Это он совершал непростительные вещи. Это он заслужил смерть.

Не его таинственный брат.

Не Альбус.

Не Ремус Люпин.

И более всего, не Гарри. Гарри — никогда.

— Я не знаю почему я люблю тебя, но я люблю, — пробормотал он, подавляя волны подступающей слабости. — Я не помню, кем мы были друг для друга, но я хочу еще один шанс…

Снова и снова он пытался вспомнить. Он отчаянно хотел вернуть те потерянные воспоминания. Он хотел понять и ответить на чувства мальчика, хотел, чтобы они были семьей, без постоянно присутствующей угрозы Волдеморта, без боли и страха. Без заклятья забвения, борьбы, гнева и ненависти. Он хотел семью. Любовь. Детей.

Как однажды, давным-давно, пожелал для него Квайетус.

Квайетус?

Его дыхание сбилось.

Откуда пришла эта мысль? Северус тщетно пытался вспомнить больше. Но больше не было ни воспоминаний, ни удивительных мыслей.

Он умрет, как незнакомец, для Гарри и для себя.

Нет, не незнакомец. Гарри назвал его «папа». Никто не называет незнакомца папой, верно?

– Я люблю тебя, сын, — испробовал Северус незнакомое предложение.

Оно прозвучало правильно и он повторил:

— Я люблю тебя, сынок.

Руки Гарри стиснули его крепче, но Северус не боялся, что его услышат. Было не время для стыда и секретов.

— Ты проснулся? — мягко спросил он.

— Да, — выдохнул тот. — Они идут.

Да, теперь Северус услышал приближающиеся шаги. Он отпустил мальчика и поднялся:

— Давай покажем им, как умирать с достоинством.

— Достоинство до конца, — сказал Гарри и последовал за ним. — Ты сказал мне то же самое, когда мы были здесь последний раз, — он немного помолчал. — Думаю, мне стоит поблагодарить Бога за то, что он дал мне еще два года. Не время плакать. Больше нет.

Они посмотрели друг на друга и обнялись в последний раз.

Когда дверь открылась, они стояли прямо, рядом друг с другом.

Северус не узнал Пожирателей Смерти. Они носили свои обычные маски и в камере было недостаточно светло. Но это было неважно. Это не изменит их судьбу.

Коридор пуст и тих. Дорога была короткой: лестница, еще коридор и Главный Зал. Почти пустой Главный Зал. Там находилось около двадцати Пожирателей, только Внутренний Круг и никого больше.

Мастер Зелий почувствовал, как у него подгибаются колени. Кто-то схватил его за руку и остановил.

— Не слишком стремишься к смерти, а, Северус? — голос Волдеморта был ледяным.

Северус посмотрел на Гарри. Юное лицо излучало решимость. Двое Пожирателей, которые сопровождали Северуса, подвели его к стене и умело привязали заклинаниями, так, что его руки были распахнуты, будто он хотел кого-то обнять.

Когда он огляделся, Гарри уже стоял рядом с ним, в центре полукруга угрожающих фигур.

— Ты сейчас умрешь, юный Снейп. Как умер твой отец, — рот Волдеморта скривился в безобразной ухмылке. — Как умерли многие до тебя.

Гарри не ответил. Он стоял прямо, его лицо было серьезным, без малейших признаков страха. Внезапно в голове у Северуса появился образ. Образ другого юноши в темно-синей мантии… Его сердце пропустило удар.

— Только один круг, — сказал монстр и сел на свой трон.

Первый Пожиратель поднял палочку.

Это был Эйвери.

— Крусио, — прошипел он с ненавистью и Северус не мог понять его. Почему? Почему он ненавидит кого-то, кого даже не знает?

Гарри упал на пол и прикусил губу. Его раздирала боль, но он молчал. Северус почувствовал, будто проклятье попало в него, но не смел отвести глаз от Гарри. Он обещал. Он обещал.

Второй выступил вперед.

У Северуса в голове появился еще один образ. Гарри поднял голову и их глаза встретились. Черные и зеленые глаза. И вдруг Северус увидел черные глаза, глядящие на него, готовые умереть.

— Квайетус? — прохрипел он.

Еще проклятье и еще образ.

Северус трясся, как безумный. Будто проклятья ударяли в него. Не в его тело, но в его разум. И под сильнейшим умственным напором стена вокруг его потерянных воспоминаний начала рушиться.

— Квайетус? — прохрипел он снова.

Проклятье, Гарри корчится, другой образ. Квайетус и он дома. Квайетус и он в школе.

Квайетус под теми же проклятьями.

Квайетус, умоляющий его глазами:

— Прокляни меня, СЕЙЧАС ЖЕ!

Северус вздрогнул, будто его ударили в живот.

— НЕТ! — хотелось закричать ему, но он не издал ни звука, а лишь хватал ртом воздух.

Нетнетнетнет! Квайетус, Гарри, нет, пожалуйста, нет!

И безжизненное тело его брата после пытки. Он был так похож на мальчика, на его сына, на Гарри… Или наоборот, Гарри был похож на своего отца, на Квайетуса…

— Я все испортил…— выдохнул он и попытался освободиться. Это было бесполезно, волшебные узы крепко держали его у стены.

Проклятье игры с костями. На этот раз Гарри не смог смолчать. Его полный боли стон прозвучал в ушах Северуса как мольба «Дайте мне умереть!».

«Не умирай!» — хотел сказать мужчина, но голоса не было.

Гарри безжизненно замер. Северус в отчаяньи смотрел на него. Он знал. Гарри был слишком слаб для пыток. Он был слишком слаб даже для учебы в классе Трансфигурации. Как он мог выдержать пыточную сессию? Но зелье и Энервейт привели юношу в сознание.

Северус помертвел. Он узнал это зелье. Он создал его. Он сварил его. Неусыпное зелье. Мастер Зелий содрогнулся от стыда.

Неусыпное зелье… Другое воспоминание — на этот раз о нем. Малфой — раздробивший его руки. Гарри — надевающий на него свитер. Поппи — качает головой, осматривая истерзанные конечности.

И круг завершился.

Гарри подняли на ноги. Двое Пожирателей держали его с каждой стороны.

Эйвери медленно, с удобством, снял плащ, потом маску.

Гарри замер.

Северус замер.

И тут огромной волной его воспоминания хлынули назад. Память вернулась.

* * *

Гермиона больше так не могла. Она знала, что должна поговорить с Гарри. Она не могла это больше откладывать. Ее гнев и стыд отступили и она была готова. Настолько готова, как не была никогда в жизни. И она заметила, что Гарри отчаянно старался поговорить с ней весь день.

Теперь, когда в голове прояснилось и эмоции были под контролем, она знала, что должна это сделать.

Это заняло довольно много времени, но она достаточно успокоилась, чтобы снова думать нормально. Да, на это ушел почти месяц, но к началу марта ей удалось усмирить свою гордость — только чтобы обнаружить, что Гарри вернулся к профессору Снейпу и абсолютно не желает говорить или контактировать с ней.

Гарри избегал ее настолько, что ей не удавалось застать его даже в библиотеке. Он ел за слизеринским столом, во время общих занятий он сидел с Найт или с Падмой, иногда с Роном, а если они случайно оказывались в одной комнате наедине, юноша всегда отворачивался и его щеки краснели от гнева или разочарования, — Гермиона не знала точно, от чего.

Она была в совершенном замешательстве.

Да, это была ее вина. Это она набросилась на него после той ночи, угрожая ему за малейшее упоминание кому-либо того, что произошло между ними, ведь так?

Что Гарри должен был подумать о ней? Вероятно, она вызывала у него отвращение. Своим желанием отправиться с ним в постель после нескольких слабых протестов и притворств и потом с ее истерикой… Она вспомнила смущенное лицо Гарри, пьяное и уставшее…

Именно в тот момент ей стало ясно, что все, что произошло между ними, не могло быть на самом деле. Это был просто алкоголь и пост-эффекты ломки. Гарри никогда не стал бы спать с ней в здравом уме.

И в этот момент она возненавидела Гарри. Она ненавидела его, потому что он оказался достаточно слаб, чтобы воспользоваться ее желанием, как любой другой мальчишка на его месте, он был не лучше их! А его сбивчивые оправдания потом! Она отвернулась от него, и он показался ей отвратительным.

Через месяц она стала подозревать, что была неправа. Даже после того, как профессор Снейп забрал Гарри к себе, юноша не вернулся в класс по Трансфигурации, что означало, что он все еще недостаточно силен, чтобы колдовать (после целого месяца!). И Гарри был в тюрьме (почти две недели), несколько месяцев он был в ужасном напряжении, у него были симптомы этой зависимости и ломки — как она могла ожидать от него, что он откажется от того, что предлагают с таким пылом?

И он был так нежен, как будто она действительно была ему небезразлична. Он казался совершенно расслабившимся (был ли это алкоголь?) и достаточно воодушевленным, чтобы ласкать, быть нежным, обнимать и принимать ласки…

Гермиона покраснела, вспомнив его нежность. Кто мог предположить, что он такой ласковый любовник? Она покачала головой. Через несколько минут она увидит его. Ему не нужно видеть ее… расположение. Это все равно не улучшит ситуацию. Гарри наверняка обнаружил что-то насчет Волдеморта и хотел, чтобы она помогла ему. И она была готова помочь. Она бы сделала что угодно, лишь бы быть снова рядом с ним. Быть его другом было лучше, чем ничего.

Друзья… Сердце Гермионы подпрыгнуло. Она не была уверена, что Гарри снова захочет дружить с ней.

А если бы он знал, что Гермиона хочет большего… много больше… Но нет, он никогда не узнает. Гарри много раз говорил это, верно? Он никогда не станет встречаться с ней.

Гермиона вздрогнула от тоски и постучала в дверь апартаментов профессора Снейпа.

Ничего.

Странно. В это время дня они обычно бывали дома. Она постучала снова.

Снова ничего.

Гермиона вздохнула и повернула к кабинету зельеделия, но встретила там только темноту. Напоследок она постучала в кабинет профессора Снейпа. Дверь открыл Джордж.

— О, привет, Гермиона, — он широко улыбнулся. — Чем я могу тебе помочь?

— Э-э… — она поежилась. — Я ищу Гарри….

Джордж удивленно нахмурился:

— Его здесь нет. Посмотри у них дома.

— Я там уже была. Там никого нет.

— Странно, — Джордж покачал головой. — Гарри должен быть дома. Северус запретил ему выходить после девяти. Они даже несколько раз ужасно ругались из-за этого, — он подмигнул ей.

Девушка побледнела:

— Джордж… что, если Гарри там, но с ним что-то произошло и он не может открыть дверь?

Джордж в раздумьях прикусил губу.

— Идем, спросим директрису, — он пригласил Гермиону войти и подошел к камину.

Девушка закрыла дверь. Джордж бросил в камин щепотку дымолетного порошка.

— Директриса Макгонагал! — прокричал он.

Через короткое время строгая женщина появилась в пламени.

— Что случилось, мистер Уизли? Только быстро, мне надо побеспокоиться о других вещах!

Джордж слегка пожал плечами:

— Мисс Грейнджер не может найти Гарри, мадам…

В следующую секунду он повалился назад, потому что директриса шагнула прямо в комнату, ее лицо побелело, как мел.

— Идемте, — сказала она и, обойдя Джорджа, вышла из кабинета. Удивленная парочка последовала за ней. Женщина направлялась к апартаментам, где Гермиона побывала несколько минут назад.

– Открыться! — скомандовала директриса и дверь распахнулась. Внутри было темно. — Инсендио! — была следующая команда.

Она вошла, когда вспыхнули факелы, но в следующий момент отшатнулась назад. Ее лицо было серым.

— О боже мой…

Гермиона, почувствовав, что ее кровь леденеет, заглянула ей через плечо. Они стояли перед камином. Камином с волшебными часами над ним.

«Квайетус, Северус» — «ВУ», указывали стрелки.

ВУ значило Великий Ублюдок.

– Нет… — прошептала девушка.

Она опоздала… она опоздала так безнадежно, как никогда в жизни. Гарри хотел поговорить с ней весь день. Она откладывала их разговор. И теперь, вероятно, они больше никогда не поговорят.

— Я должна была знать, — директриса вдруг пришла в себя и посмотрела на Джорджа. — Свяжись с Мундунгусом. Скажи ему прийти в мой кабинет, немедленно. Я позову Филиуса…

— Не надо. Я здесь, — позади них раздался голос маленького профессора. Джордж кивнул и удалился.

— Мисс Грейнджер, приведите мадам Помфри. Быстро, — повернулась к ней директриса. Гермиона бросилась бежать. — Филиус, Меркури связался со мной несколько минут назад. В разных частях страны произошли нападения Пожирателей Смерти. Он просил помощи Ордена…

— Если мы будем обсуждать дела Ордена, пойдем к тебе или ко мне, — заговорил Флитвик. — Я не доверяю этим портретам…

Макгонагал задумчиво посмотрела на него.

— Возможно, ты прав, Филиус… Тогда ко мне, — сказала она и быстрым взмахом призвала домашнего эльфа. — Отправляйся в мой кабинет, Добби и скажи профессору Флетчеру и мадам Помфри, чтобы они пришли ко мне домой.

— Я понял, мадам, — быстро ответил Добби и исчез с легким хлопком.

— Надеюсь, мы успеем, — вздохнул Флитвик. Макгонагал лишь кивнула.

* * *

Когда воспоминания затопили разум Северуса, этот момент казался дольше столетий.

— О, нет, нет, нет, — простонал он и задрожал. — Нет, не Гарри, опять…

Эйвери злобно улыбнулся и вынул бритву. Даже со своего места Северус видел, как Гарри побледнел от ужаса. Мальчик, который был таким стойким с самого начала, казалось, теперь мог проиграть войну против своего страха. Его колени дрогнули, и если бы двое Пожирателей не держали его, он бы упал.

— Квайет! — закричал Северус. — Квайет, посмотри на меня!

Голова Гарри удивленно дернулась в его сторону.

– Северус?.. — спросил он осторожно и Северус прекрасно понял, что он имеет в виду.

Никто не называл Гарри Квайетом кроме Гермионы и Северуса — но Северус звал мальчика так только до того, как заклятье стерло его память.

— Да, Квайет, — он ободряюще улыбнулся мальчику. — Мы снова пробились сквозь стены.

Гарри широко раскрыл глаза, но в этот раз не от страха, а от удивления и счастья:

— Ты… помнишь…

Мужчина кивнул:

— Я буду здесь…

Эйвери подошел ближе и двумя быстрыми взмахами срезал свитер с Гарри. Но юноша не повернул головы от Северуса:

— Папа?

— Я здесь, сынок, — Северус не смотрел на Эйвери. Вместо этого он смотрел Гарри в глаза. — Я здесь…

Двое Пожирателей, которые держали Гарри, отошли подальше, так что он оказался растянутым между ними, будто распятым. Но мальчик также не смотрел на своего мучителя. Его глаза были прикованы к Северусу.

Лезвие вдруг побежало по старому шраму. Гарри вздрогнули его взгляд затуманила боль:

— Больно…

Кто-то засмеялся и один из Пожирателей в круге стиснул свою палочку так, что она треснула. Взгляд Мастера Зелий метнулся к нему.

Это был Драко.

Лицо Северуса потемнело от боли.

Итак, Гарри был прав. Драко, его кузен, крестный сын Северуса был одним из их убийц. Мальчик, который вырос на его глазах и стал умным юношей, наконец, выбрал свой путь. Путь своего отца.

Это не должно быть так болезненно, подумал Северус, но это было. Все, кем он дорожил, были на пути к преждевременной гибели.

Но нет, у него нет времени на сентиментальные мысли. Гарри нуждается в нем. Северус решительно вернул взгляд к сыну. И когда встретился с ним глазами, напряжение мальчика исчезло. Во взгляде Гарри были лишь забота, любовь и принятие. Принятие его, Северуса Снейпа и принятие всего, что с ними происходило. Пыток, смерти. В глазах Гарри был мир.

— Я люблю тебя, папа, — произнес он. Резкая пощечина обожгла его лицо, но он не отвел взгляд от Северуса.

— Я тоже люблю тебя, сынок, — ответил тот.

Оба улыбнулись.

Еще удар последовал за пощечиной и Гарри закрыл глаза.

Северус боролся со слезами. Он должен быть сильным. Для Гарри. Все для Гарри.

— Держись, сынок, — прошептал он. — Я буду с тобой до конца…

Гарри вскрикнул, когда лезвие снова коснулось его кожи.

* * *

Не в первый раз в этот день Гермиона не знала, что ей делать. Макгонагал велела ей уйти, но девушка не могла. Жизнь Гарри висела на волоске, она не могла просто уйти, как будто ничего не происходит.

К счастью для нее, после того, как директриса велела ей удалиться, никто не смотрел в ее сторону. Она быстро нырнула за уличную мантию директрисы, которая висела за дверью и быстрым заклинанием закрыла дверь.

— Гарри и Северус пропали, — вдруг заговорила Макгонагал. — А Меркури связался со мной и попросил помощи Ордена.

Гермиона выглянула одним глазком. Это было странно. Она думала, что все преподаватели были членами Ордена, но в комнате находилось только пять человек: Джордж, директриса, мадам Помфри и два профессора: Флитвик и Флетчер. Беспокойные предчувствия охватили Гермиону. Гарри и профессор Снейп были похищены. Это было ясно. Но тот, кто их похитил, должен находиться в этой комнате. Это должен быть тот же человек, который был Хранителем Секрета Ордена. А Макгонагал, очевидно, не обращала достаточно внимания на такое простое заключение, она была слишком встревожена. Гермиона вытащила палочку и крепко ее сжала.

— Я еще не предупредила остальных, — продолжала директриса. — Хотела спросить ваше мнение.

— Пошлите их туда, — сказал Флитвик и, одновременно с ним, Флетчер произнес:

— Позовите их сюда.

Макгонагал нервно улыбнулась:

— Это и есть моя дилемма.

Флитвик вскочил:

— Аврорам нужна помощь! У нас в Ордене все еще почти двадцать человек!

Флетчер покачал головой:

— Двадцать человек не помогут им в таком большом рейде, как этот. Но нам нужна вся возможная помощь, которую можно собрать, чтобы защитить доверенных нам детей.

— Волдеморт не сможет пробиться через системы школьной охраны, — ответил Флитвик. — Мы здесь в безопасности.

Макгонагал устало покачала головой.

— Только до тех пор, пока я и Гарри живы.

Гермиона тряхнула головой. Это не имело смысла. Неужели Макгонагал не видит, что делится важнейшей информацией с возможным шпионом! Но кто это может быть? Не она и не Джордж, это было ясно. Тогда кто? Она задумалась.

Однажды в прошлом году Гарри сказал ей, что они с Северусом подозревают, что шпионом был кто-то из персонала школы. Но это было в прошлом году и здесь еще не было Флетчера, так что с ним тоже все в порядке. Насчет самой директрисы Гермиона не сомневалась. Дамблдор просто не мог сделать такую большую ошибку в выборе преемника… Девушке пришлось поверить в это. Так что, оставалось двое: медсестра и профессор по Чарам.

Но у мадам Помфри было слишком много возможностей убить Гарри раньше или передать его кому угодно… И Гарри слишком нравился профессору Флитвику, чтобы тот мог предать его. Она вспомнила, что маленький профессор всегда хотел, чтобы Квайетуса распределили в Равенкло, он почти сражался за него…

Она посмотрела на своего профессора, который взмахом палочки заказал чай, и чуть не выпала из-под мантии.

Движения палочки профессора были не похожи на те, какими учителя обычно заказывали еду с кухни. Это больше напомнило ей Временные Чары, или что-то вроде них.

Директриса отсутствующе потянулась за чашкой…

— Нет! — выскочила Гермиона. — Экспеллиармус!

Чашка почти выпала из руки Макгонагал, когда палочка Флитвика пролетела у нее над головой.

— Мисс Грейнджер! Что вы делаете…

— Не пейте чай! — сказала девушка и подошла ближе, но в этот момент палочки Флетчера и мадам Помфри указывали на нее. — Это не с кухни… — добавила она, немного неуверенно.

Флетчер среагировал немедленно.

— Лего! — указал он на Флитвика.

— Мундунгус! — негодующе воскликнула Макгонагал.

— Девочка права, Минерва! Мы были чертовыми идиотами! — мужчина вскочил и склонился над Флитвиком. — Как долго ты работаешь на Волдеморта, предатель? — его голос источал кислоту.

— Я не предатель, Мундунгус, — спокойно ответил Флитвик.

— Подождите, — вдруг сказал Джордж и повернулся к Макгонагал. — Вы можете заказать чашку чая с кухни, мадам?

Пока строгая ведьма кивнула и призвала другую чашку, Джордж пошарил по карманам и вытащил маленькую полоску бумаги.

— Проверочная бумага? — с любопытством спросила Гермиона. Джордж кивнул.

– Северус приказал мне всегда иметь ее при себе, — объяснил он и добавил. — Если две чашки с чаем будут идентичны или почти идентичны, нам придется извиниться, — сказал он и опустил полоску бумаги во вторую чашку.

Через несколько секунд он вынул бумагу и опустил ее в первую чашку, которую Макгонагал все еще держала в руке.

– Но если нет, тогда, — он вытащил бумажку и поднял глаза, — профессору Флитвику придется ответить на очень, очень серьезные вопросы некоторым очень, — он опустил руку с бумажкой и договорил очень медленно, — очень сердитым коллегам.

Молодой человек бросил бумажку на столик и, вытащив палочку, направил ее на преподавателя Чар:

— Что вы с ними сделали?

Флитвик побледнел.

Макгонагал трясущейся рукой поставила чашку на столик.

— Филиус… — беспомощно прошептала она. — Филиус, это был ты …Все эти годы… — она встала и присоединилась к остальным, вытащив палочку. — Ты убил Ремуса… Ты убил Альбуса!

Тишина затопила комнату.

– Мы доверяли тебе, — голос директрисы стал тонким и печальным.

Но рука Флетчера остановила ее:

— Подожди, Минерва. Сейчас не время призывать его к ответу, — он повернулся к бывшему коллеге. — Какой у тебя был план? Говори!

Флитвик вдруг улыбнулся и пожал плечами:

— Ну, было бы легче, если бы Минерва умерла, но, — он облокотился на спинку, — мой хозяин думает, что смерти мальчишки будет достаточно.

— Достаточно для чего? — Флетчер прижал кончик палочки к его горлу.

— Чтобы занять Хогвартс, конечно.

— Почему Гарри? — вдруг спросила Гермиона.

Флитвик широко улыбнулся:

— А что, мисс Грейнджер? Вы были так холодны с ним несколько часов назад!

— Почему Гарри? — повторил Джордж и Флетчер крепче надавил палочкой на горло Флитвику.

— Он преемник Дамблдора, разве нет? Неужели вы думали, что Альбус умер просто так?

— НЕ НАЗЫВАЙ его так! — воскликнула Макгонагал и Джордж покачал головой:

— Давайте попробуем по-другому, мадам, — он подошел к Флитвику.

— Профессор, вы знаете, что из-за вашего предательства был убит мой брат. Мы были близнецами и это значит, что у меня есть право мстить за его смерть безо всяких официальных или магических последствий. Я могу сделать с вами что угодно. Все, что угодно, — Джордж вытащил маленький пузырек.

— Мистер Уизли, нет! — строго сказала Макгонагал.

— У меня есть право, профессор, — ответил он.

Она замолчала. И тогда Флитвик вздрогнул:

— Хорошо. Тебе не понадобятся зелья, чтобы пытать меня, мальчишка. Я скажу тебе, — он снова улыбнулся, — что замок окружен. Другие нападения просто отвлекали внимание. Вы здесь беззащитны. Как только мальчишка Поттер-Снейп умрет, атака начнется…

— Но я жива! — сказала Макгонагал.

— Вы — два краеугольных камня защиты. Если умрет один из вас… — он нахмурился, — хотя первоначально план предполагал, что умрете вы оба…

— Как вы узнаете, когда Гарри умрет? — спросила Гермиона срывающимся голосом.

— Мой хозяин прибудет сюда через портключ. Он даст сигнал к атаке.

— И что это будет за сигнал?

— Знак Мрака над Хогвартсом.

* * *

Несмотря на неусыпное зелье, Гарри был почти без сознания. Пелена застилала его взгляд, туман клубился в голове. Но он знал, что должен держаться. Он был так близко!

Он открыл глаза и увидел, что Северус все еще был там, неотрывно глядя на него, давая ему молчаливую поддержку, в которой Гарри нуждался.

Мальчик выдавил слабую улыбку. Даже если ему придется умереть, он не нарушил обещание.

Он пробился, они пробились сквозь стены Северуса. Они снова были семьей. Настоящей семьей. Отцом и сыном.

Время от времени глаза Северуса устремлялись на Пожирателя Смерти, стоящего справа от Гарри. Это был Малфой, Гарри узнал его сразу же, как они вошли. Почти белые волосы нельзя было не узнать. Юноша понимал Северуса. Тот терял не только его, Гарри, но и своего крестника. Да, он терял Драко Малфоя, даже если тот не собирался умирать этой ночью. Но Гарри не сомневался, кому достанется честь убить предателя в конце — даже если Малфою придется бороться с семейным заклинанием. Что будет не так уж сложно.

Потому что это заклинание было иллюзией.

Это пришло юноше в голову в течение первого круга пыток, когда Северус произнес имя его отца, Квайетуса.

Квайетуса, преданного собственной семьей. Который был отдан на смерть добровольно, своей собственной матерью Ноблестоун.

Так что, у Драко Малфоя будет возможность сделать это, чтоб удовлетворить своего Лорда.

Юноша вздохнул и повернул голову к Малфою. Тот казался напряженным… Его пальцы так сдавили палочку, что костяшки побелели. Почему Малфой его так ненавидит?

Гарри отвернулся от блондина. Он не хотел перед смертью чувствовать ненависть. Его глаза снова нашли Северуса.

В этот момент Эйвери завершил свою работу.

Гарри облегченно вздохнул. Прошло не так много времени. Его бросили на пол. Он упал на свитер Северуса, который сняли с него в самом начале, и юноша просунул правую руку под ткань. Все оборачивалось лучше, чем он планировал.

— И это действительно будет конец, Северус, ты смотришь? Ты не находишь эту ситуацию слишком знакомой?

«Ублюдок!» — подумал Гарри — «Оставь его в покое! Убей меня и это все закончится!»

Лицо Северуса исказилось от горя.

– Грейнджер, — прошептал Гарри так тихо, что никто не услышал.

Его дыхание стало ровнее, когда он ощутил гладкое дерево в ладони. Он знал, что теперь ему не надо бояться Приори Инкантатем. Заклинание, которое он собирался послать в Волдеморта, не было защитным или боевым. Это было нечто совершенно другое.

— Теперь я собираюсь убить тебя, — Волдеморт поднял палочку.

– Я знаю, — ответил Гарри и посмотрел на него очень сосредоточенно.

Ему нельзя торопиться, потому что если он скажет заклинание слишком рано, Волдеморт остановится.

— Авада Ке…

Гарри открыл рот, чтобы сказать свое заклинание, но тут кто-то встал перед ним. Волдеморт не успел остановить проклятье.

– … давра, — договорил он и чье-то тяжелое тело рухнуло на Гарри.

Через секунду кто-то схватил его и гневно отбросил в сторону. Мальчик поднял голову, его рука все еще сжимала палочку.

— Драко, — услышал он вдруг стон Северуса.

Эйвери сдернул маску с мертвого Пожирателя Смерти.

Гарри смотрел на знакомое, залитое слезами юное лицо.

Драко Малфой был мертв.

* * *

— Волдеморт переместится сюда? — побледнел Джордж.

Макгонагал покачала головой:

— Мы должны их опередить. Мы должны спровоцировать их нападение до того, как я или Гарри умрем. Тогда защита остановит их, — она подошла к камину и взяла пригрошню порошка, — и министерским аврорам будет легче.

Она бросила порошок в огонь:

— Министерство Магии, Меркури Макгонагал!

Бестелесная голова появилась в огне:

— А, здравствуй, Минерва, я ждал твоего сигнала…

— Нет, Меркури. Хогвартс окружен. Сегодня мы главная цель. Остальные нападения ложные. Нам нужно, чтобы ваши силы атаковали окруживших нас, как только над Хогвартсом появится Знак Мрака.

— Чт… ты сошла с ума, Минерва…

— Меркури, я когда-нибудь лгала тебе? Нам нужна ваша помощь. Пожалуйста. Именно здесь решится наше будущее.

Гермиона никогда не слышала, чтобы Макгонагал говорила так серьезно. Видимо, не только она, потому что голова в камине медленно кивнула:

— Но если это окажется фальшивкой…

— … тогда я подам в отставку и отвечу за последствия.

— Хорошо. Я…

— Стойте! — закричал Флетчер и повернулся к Флитвику. — Где Гарри и Северус?

— Не думайте, что я расскажу вам все! — холодно ответил тот.

Пламя в камине взревело и заставило Гермиону отпрыгнуть назад. В следующую секунду Меркури Макгонагал шагнул к ним.

— Не расскажешь? — переспросил он с садистским выражением на лице. — Ты уверен?

Все отошли назад, а Флитвик задрожал.

— Меркури! — воскликнула Макгонагал.

— Он всего лишь Пожиратель Смерти, Минерва. Торменто!

— Я скажу вам! — воскликнул Флитвик. — Они в Поместье Кошмаров!

Макгонагал опустил свою палочку.

— Намного лучше, — он кивнул директрисе. — Увидимся позже, Минерва!

Когда он исчез в пламени, Гермиона посмотрела на директрису. Ее лицо было печальным и отстраненным.

— Меркури, ты такой ублюдок…— пробормотала она и покачала головой, но тут же взяла себя в руки. — Я думаю, министерские авроры будут здесь меньше, чем через двадцать минут. Мы должны действовать как можно быстрее. Надо эвакуировать всех в подземелья. Я хочу, чтобы шести— и семикурсники были наготове возле Большого Зала, но остальные дети должны укрыться в подземельях. Мисс Грейнджер, предупредите Гриффиндор, Джордж, отправляйся за Равенкло, Поппи — за Хаффлпаффом а ты, Мундунгус, иди к слизеринцам. Аварийные порты появятся в гостиных через пять минут. Они доставят всех в подземелья. Идите! Я предупрежу наших коллег. Встречаемся в Большом Зале! Я буду на Астрономической Башне.

Гермиона побежала. Она была словно заморожена внутри, но бежала. Она не может спасти Гарри, но должна спасти остальных.

Она не знала, что по ее щекам текут слезы.

* * *

— Еще жертва, чтобы спасти твою жалкую жизнь, мистер Снейп. Или мне звать тебя «мистер Поттер»? — Волдеморт не ждал ответа. — Гойл, сходи за дементором. На этот раз я не собираюсь рисковать своей силой только из-за того, что глупый ребенок решил поиграть в мученика ради него.

Гарри передвинул руку под головой и посмотрел на Северуса. Тот, все еще в шоке, смотрел на Драко Малфоя.

Гарри вздохнул. Это был совершенно неожиданный поворот событий. Жаль, что на этот раз он не сможет им воспользоваться. Он должен закончить это представление раз и навсегда, а отправить Воледморта дожидаться очередного возрождения не было подходящим решением.

Юноша стиснул палочку и постарался не думать о смерти. Это будет не так уж плохо. Всего несколько минут и все будет кончено. Все будет кончено и он, наконец, сможет отдохнуть.

Но как только дементор вошел в Главный Зал, Гарри вдруг почувствовал, что это намного хуже, чем быть убитым простым Убийственным Проклятьем. А всплывающие ужасные воспоминания не помогали оставаться в сознании.

Он увидел, как круг расступился, и все как можно быстрее убрались с дороги дементора.

Лицо Северуса стало зеленоватого цвета. Гарри не знал, что чувствует мужчина: его собственных воспоминаний было достаточно.

Его мать кричит…

Северус стирает себе память…

Язвительный голос Рона…

Садистский смех Эйвери…

Слова Волдеморта…

Лицо Гермионы перекошено от отвращения…

Нет, ему надо сосредоточиться!

Он открыл глаза и вдруг встретился взглядом с Северусом.

— Я здесь, сынок, — сказал тот сквозь ужас. — Ты не один…

* * *

— Волдеморт схватил Гарри, — сказала Рону Гермиона.

— О, нет, опять… — прошептал тот, когда они стояли рядом с палочками наготове. — Где профессор Снейп?

Гермиона закрыла глаза:

— С ним.

Рон положил руку на плечо Гермионы:

— Он освободит его, вот увидишь!

Гермиона покачала головой:

— Его тоже похитили. Он не отправлялся туда, чтобы спасти Гарри.

— Но… но профессор Флитвик…

Гермиона кивнула.

— Это значит… это значит, что Гарри умрет? — спросил Рон после долгого молчания.

— Я не знаю. Он всегда выживал. Он выживет, — она вздрогнула. — Я надеюсь.

Вдруг сильная дрожь сотрясла замок.

— Смотрите! — закричал кто-то и показал на зачарованный потолок.

Там висел Знак Мрака, мерцая, как их надвигающаяся судьба.

— Они идут, Рон, — голос Гермионы дрожал и Рон ободряюще сжал ее плечо:

— Тогда мы сразимся с ними. И мы победим.

Но никто не пришел. И через пять минут Знак Мрака исчез.

Над ними ярко сияли звезды.

* * *

Гарри отвел глаза от Северуса и закрыл их, чтобы сконцентрироваться.

Воздух вокруг него был холодным, таким холодным…

Больше не было счастья. Только его задача. Его главная задача. И он не провалит ее.

Он почувствовал, как безликий страх наклонился над ним. Было близко, так близко…

Гарри лежал на спине, рука с палочкой была под головой, под свитером. Он передвинул палочку так, чтоб она указывала на Волдеморта, и прежде чем холодные губы тронули его, прошептал:

— Анимам лего, — и его тело расслабилось.

Он сделал свою работу. Он привязал душу Волдеморта к своей и когда дементор поцелует его, не только гаррина душа покинет этот мир.

* * *

Ужас переполнил Северуса, когда дементор склонился над Гарри.

Мальчик передвинул руку под головой, но больше ничего не сделал.

Затем тонкий голубой лучик вырвался из складок свитера, лежащего под его головой и ударил Волдеморта в грудь.

— Гарри! Гарри! — в ужасе закричал Северус.

Вдруг Волдеморт рухнул на землю.

Дементор выпрямился.

Мир содрогнулся вокруг него.

И все случилось так быстро…

Повсюду появились авроры и Пожиратели Смерти были оглушены, прежде чем поняли, что происходит вокруг них.

Кто-то освободил Северуса. В следующую секунду мужчина стоял на коленях возле Гарри. Он видел, что тот дышит.

— Гарри? — спросил он, пряча в голосе надежду.

Но Гарри не открыл глаза. Когда Северус поднял ему веко, он увидел причину. Холодная боль захлестнула его тело и у него вырвался животный крик. Он взял палочку из ослабевшей руки мальчика и поднялся. Четыре шага и он был возле Волдеморта, его еще дышащего тела.

— Авада Кедавра, — процедил Мастер Зелий со всей ненавистью, что жила в душе к этому созданию. Созданию, которое разрушило его жизнь и жизни всех, кто был ему дорог. Он пнул безжизненное тело и отвернулся.

— Что случилось? — мягко спросил аврор.

Северус лишь покачал головой и сел возле Гарри. Он зарылся лицом в потные волосы мальчика и заплакал, не стыдясь. Авроры ходили вокруг них на цыпочках, а он плакал, оплакивая мальчика, их потерянное будущее, свое собственное одинокое будущее, в темноте, снова.

И на этот раз не было Дамблдора, чтобы обнять его, утешить и успокоить.

Внезапно он оказался более одинок, чем когда-либо в своей жизни.

— Северус, говорю тебе, что нет смысла лечить его тело, — голос мадам Помфри был мягким и успокаивающим. — Он больше не живет. Просто существует. Дай ему уйти.

Северус не смог ответить, а только помотал головой: «нет». Медсестра подошла и присела рядом с ним, погладив его по спине.

— Северус, ты просто мучаешь себя.

— Мне все равно, — послышался шепот. — Я не могу потерять его снова. Я не могу снова похоронить его. Нет, Поппи. Одного раза достаточно. Пока он дышит, я могу притвориться, что он еще здесь…

Поппи вздохнула и кивнула.

— По крайней мере, иди прими душ и переоденься. Я обещаю, что ничего не буду делать с Гарри, — она помогла мужчине подняться. — И Минерва все равно хотела переговорить с тобой…

— Дай ему целебных зелий, Поппи, — гримаса исказила лицо Северуса. — Даже если он не жив, он сохранял достоинство до конца. Не забирай у него это сейчас. Ты знаешь, как и я, что он ненавидел, когда кто-нибудь видел его тело таким…

Он указал на мальчика и оба печально вздрогнули. Ужасно худое тело было изрезано так жестоко, что не было видно ни клочка целой кожи. Ребра все еще выпирали под бледной окровавленной кожей. На лице юноши виднелись следы слез и пота, а его черные волосы грязно топорщились.

— Исцели его, как сможешь. Когда я вернусь, то искупаю и переодену его. Не позволяй никому видеть его таким.

— Его друзья здесь… — неуверенно пробормотала медсестра.

— Даже им,— голос Северуса был строг. — Дай ему достоинство, которое он заслуживает.

Как только дверь лазарета закрылась за ним, Северуса атаковали встревоженные подростки.

– Что случилось? — спросил кто-то.

Северус повернулся на голос. Это был Невилл Лонгботтом.

В коридоре наступила тишина, когда дети — нет, уже не дети, поправил себя Северус — в страхе посмотрели на него.

— Война окончена, — тихо сказал он. — Гарри уничтожил Волдеморта.

Не было ни радостных вскриков, ни счастливых возгласов, только тревожное молчание…

— С ним все в порядке? — Рон Уизли.

Северус вздрогнул, но не знал — от усталости или от холода в коридоре: на нем была только белая рубашка (теперь испачканная потом, кровью и грязью) и черные брюки.

– Профессор, наденьте это, — теплая мантия закутала его плечи. Арес Нотт.

Северус закрыл глаза и открыл снова. Ничего не изменилось: испуганные лица все еще были там, ожидая его ответа.

— Нет, — выдохнул он, — с ним не все в порядке.

Он повернулся, чтобы уйти, но оказался слишком слаб: его колени подогнулись и пришлось облокотиться на стену.

– Северус, я искал тебя, — новый голос. Мундунгуса Флетчера.

В следующий момент мужчина уже стоял рядом с Северусом, поддерживая его под руку. Профессор Трансфигурации посмотрел на детей:

— Немедленно отправляйтесь в свои общежития. Сегодня никому нельзя навещать Гарри, — он посмотрел на Северуса. — Кассия будет здесь так скоро, как сможет. У нее есть несколько срочных пациентов… после сегодняшних нападений… Госпиталь полон магглов с умственными повреждениями…

Северус кивнул, его горло сжалось. Случай Гарри не был срочным. Почему бы ему быть?

— Отведи меня в мою квартиру, Мундунгус, — пробормотал он. — Я хочу принять душ.

— Минерва ждет тебя у себя в кабинете через двадцать минут. Я провожу тебя, — они вышли из больничного коридора. — Ты плохо выглядишь. Они пытали тебя?

Северус глубоко вздохнул, прежде чем ответить:

— Нет. Они не пытали меня. Они пытали Гарри, только Гарри, у меня на глазах, потому что я предатель, а ты знаешь судьбу предателей…

— Ш-ш, Северус…

— Гарри поцеловал дементор, — прошептал тот. — Он уничтожил Волдеморта…

Северус уже не понимал, говорит он еще или нет. Образы предыдущих ужасных часов превратились в бесконечный кошмар наяву:

— Это было хуже, чем в прошлый раз… Намного хуже…

Флетчер удивленно взглянул на него:

— Ты вспомнил?

Северус горько усмехнулся:

— О, разумеется, вспомнил. Даже слишком хорошо.

— Как? — спросил Мундунгус и засопел, пытаясь удержать все более и более вялое тело коллеги от падения на пол, как сдутый шарик.

– Сильный эмоциональный шок, я думаю… а, мы наконец пришли, — он прижал палец к пятну на двери и они вошли.

Флетчер довел его до двери в ванную и спросил:

— Ты сможешь помыться сам, Северус?

— Конечно, — ответил тот и передернул плечами, освобождаясь от поддержки Флетчера — только чтобы покачнуться и бесцеремонно упасть на пол ванной прямо на ягодицы.

Оба не смогли сдержать усмешки.

— Это было… довольно убедительно, — иронично пробормотал Флетчер.

— Это и было моей целью, — ухмыльнулся Северус и встал. — Иди. Если я не выйду через десять минут, можешь войти. Постучав, конечно.

Флетчер покачал головой, но не стал спорить.

Когда через десять минут Северус вышел, на кофейном столике его ждала маленькая шеренга пузырьков. Успокаивающие, освежающие и другие зелья для пост-эффектов.

— Зачем возиться с зельями? Наколдуй Энервейт и все, — ухмыльнулся он, но взял освежающее зелье.

Остальные были ему не нужны: против него не использовали заклятий, а первое, что сделала Поппи после их прибытия — дала ему сверхдозу успокаивающего. Северус подозревал, что его проблемы с передвижениями появились именно от передозировки.

— Пошли, — пробормотал он затем и дошел до двери без помощи. — Кажется, я могу справиться сам, — Мастер Зелий облегченно вздохнул.

Они больше ничего не говорили, пока не пришли в кабинет директрисы. Там их ждала не только Минерва: там был весь Орден: все Уизли, Найты, семья Боунсов, Кассия, Патил, Диггори и даже Меркури. Но несмотря на то, что в комнате было почти двадцать человек, там стояла мертвая тишина.

Кто-то пододвинул ему кресло, а через секунду у него в руках появилась дымящаяся чашка.

Северус посмотрел вокруг. Они победили, война окончена, но… все выглядели так, будто проиграли.

— Северус восстановил свои воспоминания, — заговорил Флетчер. За его заявлением последовали удивленные вздохи.

— Шок, — мягко сказала Кассия.

На этот раз молчание было еще глубже. Кассия подошла к креслу Северуса, встала на колени и взяла его руку в свои ладони:

— Ты можешь рассказать нам, что произошло? Авроры уже сказали нам, что нашли вас в Поместье, Гарри был без сознания, а ты убил Волдеморта…

— Нет, — покачал головой Северус. — Нет, это был не я. Гарри… Гарри прикончил его. Он уничтожил душу Волдеморта. Я… я просто убил тело.

— Что произошло? — ласково спросила Кассия.

Северус закрыл глаза:

— Прошлым вечером, когда я пришел в кабинет, на моем столе лежала газета… — он вдруг вскинул голову и гневно спросил. — Где Флитвик?

— В тюрьме, Снейп, — ответил ровный голос Меркури Макгонагала. — Можешь продолжать?

Северус выдохнул:

– Это был портключ. Я обнаружил себя в Поместье Кошмаров и прежде, чем сумел что-нибудь сделать, меня разоружили и посадили в камеру. Гарри уже был там, раздетый до трусов. Они не хотели сюрпризов. У нас было около двух часов, чтобы приготовиться к тому, что они хотели с нами сделать… — он снова закрыл глаза.

А когда он их открыл, кстати?

— Они отвели нас в Главный Зал и я был привязан к стене, пока они пытали Гарри. Затем Волдеморт послал в него Убийственное Проклятье, но Драко закрыл его своим телом и умер на месте.

Снова удивленные возгласы и вздохи.

— Драко Малфой? — спросил Джордж.

— Да, он, — прошептал Северус. — Глупый ребенок… Ноблестоунов больше нет…

На несколько мгновений Мастер Зелий потерялся в мыслях.

— Что случилось с Гарри? — голос Джорджа был переполнен паникой.

Страшный вопрос выдернул Северуса из его короткого забытья:

— Волдеморт не отважился рисковать с еще одним Убийственным Проклятьем, поэтому он приказал привести дементора и тот поцеловал Гарри, — воздух в комнате заледенел, но Северус продолжал. — Но перед смертью Гарри заклинанием связал душу Волдеморта со своей, поэтому, когда его душа была оторвана от тела, то же произошло с ублюдком, — он вздрогнул и поднял голову, прищурившись, — и поделом.

— Но…— выдавила миссис Уизли, — нам сказали, что он жив!

— Я видела, что он дышал, когда вы аппарировали сюда, Северус, — быстро сказала Макгонагал. — Я подумала…

Северус встал.

— Я возвращаюсь к нему, — устало сказал он. — И спросите Поппи, если вам нужна еще информация. Или Пожирателей Смерти, которых там обнаружили.

Коридор к лазарету был темным и пустым, как и все больничное крыло. Мадам Помфри нигде не было видно, только Гарри лежал на постели, ровно дыша, лишь легкий кашель сотрясал его тело время от времени. Юноша не был таким растерзанным, каким Северус оставил его час назад: он был накрыт легким одеялом, подоткнутым по бокам.

Северус откинул одеяло и отнес Гарри в ванную. Рядом с ванной он увидел чистую пижаму в кресле и большое полотенце. Ванна была наполнена теплой водой. Северус снял смятое белье и нежно, осторожно, опустил мальчика в воду. Одной рукой он обхватил его за плечи, поддерживая в полуобьятьи, и прислонил голову сына к своему подбородку, встав на колени возле ванной.

— Я позабочусь о тебе, Гарри, — прошептал он. — Я обещал, что всегда буду здесь. Я здесь, с тобой, сынок… — Северус без движения стоял на коленях, пока ноги совершенно не онемели. Только потом он вытащил мальчика из воды, одел и отнес обратно в кровать. Лег рядом, крепко обнял его и закрыл глаза.

— Все в порядке, — солгал он себе и поцеловал сына в макушку. Тепло живого тела рядом с ним, ровное дыхание и тихое сердцебиение убаюкали его, и он провалился в глубокий сон.

* * *

К концу следующего дня Северус узнал все, что происходило в волшебном мире, пока они находились в Поместье Кошмаров.

Постепенно последнее видение Гарри обретало смысл.

Министерство не было на стороне Волдеморта: они были всего лишь направлены по ложному пути, потому что главной мишенью Волдеморта был Хогвартс.

Хогвартс, самое могущественное место Британских островов.

Хогвартс, который всегда был последним оплотом света.

Хогвартс, который нельзя было оккупировать, потому что его защита была сильнее, чем раньше.

Хогвартс, который был защищен самопожертвованием величайшего светлого мага столетия: Альбуса Дамблдора. Да, Дамблдор пожертвовал жизнью не ради Гарри (не только ради него), как подозревал Волдеморт. Он умер ради школы, которую любил, и детей, о которых должен был заботиться.

Северус узнал, что защита вокруг школы была так крепка, что даже объединенная атака более пятисот темных магов не причинила ни малейшего вреда. Наоборот, размагичивающие заклинания отражались от защитных стен и множество Пожирателей Смерти, которые были недостаточно быстры, чтобы уклониться от отраженных заклинаний, остались без магии менее чем через две секунды после начала атаки. Это стало приятным сюрпризом для министерских авроров, чья численность вдруг оказалась достаточной, чтобы успешно сражаться с вражескими силами.

Пожиратели Смерти не смогли даже достигнуть земель Хогвартса.

Но Северус не мог присоединиться к благодарному персоналу. Он не был благодарен Дамблдору. Альбус должен был отдать жизнь за Гарри, а не за школу, мрачно думал он. Может, тогда Гарри бы выжил…

Он знал, что эти мысли были детскими и эгоистичными.

Но в то утро, когда он проснулся рядом с обманчиво-живым Гарри и осознал, что это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО будет конец, а не трюк Альбуса с телом и веселые огоньки в глазах — Северусу вдруг захотелось умереть. Одного раза было достаточно. Он уже проходил через это однажды и не собирался делать это во второй раз. Похороны и горе — но в этот раз горе будет дольше, потому что не будет Гарри, чтобы постучать в его дверь и сказать «Я жив, Северус», а совсем наоборот, никто больше не постучит в его дверь…

Он так много потерял в этой войне. Он потерял невинность, потом своего брата, потом родителей, он потерял пятнадцать лет, не зная Гарри, потом потерял Гарри — и нашел его снова, потерял воспоминания и Гарри вместе с ними, потерял своего лучшего друга и опять — Гарри, раз и навсегда.

Он рыдал, когда этот проклятый бывший анимаг нашел его. К его удивлению, Блэк не сказал ни слова, а лишь стиснул его в объятиях и они рыдали вместе, прекрасная парочка идиотов, стоящая на коленях возле больничной кровати, плачущих друг у друга на руках… Но Северусу было слишком все равно, чтобы чувствовать смущение, он принимал утешения Блэка, в его состоянии он бы принял чьи угодно утешения. Только потом, когда Поппи затащила их в свой кабинет, ближайшим друзьям Гарри разрешили навестить его. Потом Северус узнал, что это были Нотт, Уизли и Лонгботтом. Он был более чем удивлен отсутствию мисс Грейнджер.

— Идентификатор из Министерства будет здесь в семь, — чуть позже сказала им Макгонагал.

Оба мужчины съежились. Это будет настоящий конец. «Милосердная смерть» — так в волшебном мире называлось заклинание, позволяющее умереть тем, кого поцеловал дементор. Это было короткое, легкое заклинание, ничего особенного, абсолютно безболезненное для людей, потерявших души: оно могло убить только тех, у кого уже не было души. Так умер Сгорбс три года назад. И так умрет Гарри.

Северус горько улыбнулся себе. Может, ему испытать это заклинание также и на себе? Может, так закончится его жизнь, бессмысленная и пустая жизнь, которая была ничуть не лучше гарриной: только оболочка.

У него ничего не осталось в жизни.

— Я был там сегодня, когда Минерва разговаривала с Флитвиком, в Министерстве, — вдруг сказал Блэк.

— Почему ты там был? — устало поглядел на него Северус.

Блэк покраснел.

— Из-за Армены, — пробормотал он. — Минерва сказала, что ее выпустят сегодня утром. Я отправился за ней.

Он поднял голову и посмотрел Северусу в глаза:

— Она теперь как я. Сквиб. Абсолютно бесполезный, глупый сквиб…

Северус вздохнул.

— Да ладно, Блэк, не будь идиотом,— пробормотал он так тихо, что только Сириус мог слышать его слова. — Ты не бесполезный. Ты можешь помочь Армене, и Гарри говорил, что ты прекрасный отец для Энни…

— Гарри?.. — Сириус посмотрел на него.

— Последние недели мы жили вместе. Я старался помочь ему… — он просто не мог больше говорить. Слезы были не только в глазах, но и в горле.

Вдруг Сириус решил дорассказать свою историю:

— Итак, я был сегодня в Министерстве. Флитвик во всем признался. Волдеморт обещал ему, что тот будет директором Хогвартса после «окончательной победы», — Блэк ухмыльнулся. — Он просто завидовал Альбусу. Когда тот в 1972 стал директором вместо него, Флитвик отправился прямиком к Волдеморту. С тех пор он шпионил за Дамблдором. Когда тебя разоблачили, он предложил послать шпионить своего кузена, а Волдеморту предложил принять того в круг Пожирателей Смерти, — Сириус побледнел от гнева. — Они оба знали, что Министерство и Дамблдор попытаются снова внедрить туда своего человека, поэтому сделали первый шаг и предложили Немусу присоединиться к ним. Они с самого начала знали, что Немус работает на Министерство. Немус доверял дяде и не знал, что тот союзник Волдеморта. Мальчишка всегда передавал сообщения Флитвика Волдеморту. Для Флитвика это была очень опасная игра, но ему удалось убедить племянника, что его информация подготовлена Дамблдором, чтобы ввести Волдеморта в заблуждение. Немусу было сказано ничего не рассказывать в Министерстве об этих «семейных связях», потому что Дамбдор подозревал, что там полно шпионов Волдеморта. Но после похищения Гарри бедный мальчишка стал подозревать кое-что…

Северус закрыл глаза.

— Немус… это был высокий человек с каштановыми волосами, да?

— Да.

Северус пожал плечами:

— Ты знаешь, если бы я тогда не стер себе память, я бы, возможно, заподозрил Флитвика намного раньше.

— Почему?

— Гарри рассказывал мне о высоком мужчине с каштановыми волосами в своих видениях. Он даже видел его лицо. Возможно… Но это неважно. Я стер себе память и мы выиграли эту проклятую войну, потому что Гарри и Альбус пожертвовали собой…

Сириус вдруг резко поднял голову:

— Северус?

— Гмм?

— Ты знаешь, наш дом всегда открыт для тебя.

— Что?

Двое мужчин уставились друг на друга.

— Ты потерял всех в этой войне, Северус, — прошептал Сириус, — но я хочу, чтобы ты знал, что у тебя были не только потери… Ты спас остальных… И ты можешь жить с нами, если захочешь…

Но Мастер Зелий покачал головой:

— У тебя есть Армена и Энни, чтобы присматривать за ними, Сириус. А у меня есть моя собственная жизнь, — он поднялся и подошел ко второму мужчине. — Но все равно, спасибо. Ты знаешь, — ему пришлось перебороть себя, чтобы договорить. — Если бы Гарри выжил, я был бы счастлив принять твое предложение.

— Счастлив, Северус? — слегка удивился Блэк.

— Ну, не слишком потрясен, но и не слишком раздражен.

Улыбка, которой они обменялись, была слабой, но это была настоящая мирная улыбка.

— Ты вырос, глупый пес, — сказал Северус.

— Ты стал человеком, о могучий Глава Слизерина, — ответил Сириус.

— Я не глава Слизерина, Блэк. Это Вектор.

У Сириуса упала челюсть:

— Я думал, Минерва…

— Она хотела, чтобы я снова стал деканом, но я решил не делать этого. У меня было достаточно проблем с преподаванием Защиты и Зелий, и помощью Гарри. С другой стороны, Вектор очень хорошо справляется с ребятами… Может, даже лучше, чем я.

Сириус долго не отвечал, а просто смотрел на него.

— Ты изменился, — сказал он наконец. — Должно быть, это из-за Гарри.

— Так и есть, — кивнул Северус и добавил голосом, полным скорби. — Было.

* * *

Блэк исчез через некоторое время: ему надо было проверить Энни и Армену, но он обещал вернуться к шести.

Северусу было безразлично. Он был счастлив остаться с Гарри наедине.

Он ничего не делал, просто сидел, держа мальчика за руку, и смотрел в пустоту. Тело Гарри было хорошо вылечено, заметил он, и его лицо со знаменитым шрамом было таким спокойным… Шрам почему-то бледнел. Гарри был бы так счастлив увидеть, что он исчезает…

Как и его рука, внезапно подумал Северус. Он заметил это предыдущей ночью, принимая душ.

Знак Мрака пропал. Совершенно. К величайшему разочарованию Министерства — теперь им надо будет найти другой способ распознавать последователей Волдеморта. Но по крайней мере, Северусу не придется жить с вечным напоминанием о своей подростковой глупости.

Если он вообще будет жить. У него не было цели или смысла оставаться живым.

Поэтому он просто сидел там и поглаживал вялую руку сына.

Оставалось четыре часа.

Но это не имело значения. Гарри не будет более мертв после заклинания Идентификатора, чем он был сейчас. Только тело.

Северус съежился, подумав о душе мальчика. Будет ли она связана с душой Волдеморта вечно? Придется ли ему быть связанным с этим монстром даже после смерти? Слезы снова потекли по его щекам. Гарри привязал себя к Волдеморту, чтобы спасти их всех. Северус мог лишь надеяться, что это заклинание не действует за порогом смерти.

Вдруг дверь лазарета тихонько скрипнула и открылась. Северус повернул голову.

— Мисс Грейнджер, что вы здесь делаете? — спросил он, но в голосе был лишь интерес.

— Я… я пришла попрощаться с Гарри, сэр, — прошептала она. — И мне нужно поговорить с вами, наедине.

Северус кивнул:

— Хорошо, мне тоже надо кое-что вам сказать.

Девушка подошла ближе и схватилась за спинку гарриной кровати.

— Ему пришлось много страдать, прежде чем?...

Северус осторожно положил руку мальчика на одеяло, подошел к другому концу кровати и пододвинул кресло:

— Садитесь, мисс Грейнджер.

Его голос больше не был печальным. И тон, и голос были серьезными. Гермиона, почувствовав эту перемену, быстро послушалась и села, выжидающе посмотрев на него.

— У нас с Гарри было немного времени перед казнью, чтобы поговорить, — начал он и вздрогнул, вспоминая. Так, теперь ему надо передать ей извинения Гарри и его признание. — Он рассказал мне, что сделал с вами.

— Со мной? — Гермиона удивленно раскрыла глаза.

— Он признался мне, что он… заставил вас спать с ним, хотя сам он выразился более конкретно.

— Но… — Гермиона вскочила. — Но он не заставлял меня!

Они молча уставились друг на друга. Северус первым пришел в себя:

— Я не знаю, мисс Грейнджер. Он сказал мне, что изнасиловал вас после того, как его выпустили из тюрьмы Министерства…

— О, нет… — пробормотала Гермиона и рухнула обратно в кресло. — О, нет, нет, пожалуйста, нет, нет, нет…

— Мисс Грейнджер?.. — Северус наклонился к ней и положил руку на плечо. — Мисс Грейнджер?

Но девушка не могла говорить: рыдания совершенно задушили ее. Она медленно сползла с кресла на пол, но Северус подхватил ее и присел рядом.

— Ш-ш-ш, — прошептал он и помог ей сесть обратно.

Но девушка не успокаивалась. Ее рыдания становились все неистовей. Северус растерялся. Что ему делать? Может, сходить к медсестре за успокаивающими зельями? Нет, слезы нужны, чтобы выплеснуть горе. Но Северус был не лучшим компаньоном, чтобы разделять скорбь… Но Гарри любил эту девушку… И у нее не осталось никого, кто мог бы ее поддержать, после гибели родителей в прошлом году…

Северус вытянул руку и медленно, осторожно, обнял девушку за плечи. Она прильнула к успокаивающему объятию и Северус обхватил ее худую спину руками. Она сдалась и уткнулась ему в грудь, зарывшись лицом в мантию. Северус тихонько погладил ее по спине:

— Он сказал, что любил вас и никогда не хотел причинить вам боль. Он сказал, что всегда будет любить вас…

— Не-е-е-т, — раздался стон.

Девушка почти выла, уткнувшись ему в грудь. Он закрыл рот. Он не хотел еще ухудшить ситуацию неосторожно сказанными словами.

Через какое-то время ее рыдания стали стихать, но она не поднимала лицо. Ее трясло.

— Я думала, он ненавидит меня.

— Почему он должен был вас ненавидеть? — Северус заставил свой голос звучать спокойно и ровно.

— После того, как я спала с ним, я наговорила ему много жестоких слов, потому что думала, что он спал со мной только потому, что был пьян. Я чувствовала себя такой униженной. Такой грязной. Он был совершенно пьян. Я видела удивление не его лице после… после этого. Я… я заплакала. Мне не хотелось, чтобы он спал со мной только потому, что напился. Я хотела, чтобы он любил меня, но думала, что он не любит, а теперь вы говорите, что он любил меня и я… я вела себя с ним по-идиотски и он… умер, думая, что изнасиловал меня, потому что видел, как я плакала и из-за того, что я сказала ему потом… — Северус начал успокаивать девушку, которая снова зарыдала.

Подростки со своими обычными проблемами. Но они были так уязвимы, а ситуация, в которой оказались эти двое, превратилась в настоящую трагедию.

— Я никогда себе не прощу… — пробормотала она и Северус вздохнул.

— Он тоже так сказал, мисс Грейнджер. Но знаете, нам надо научиться прощать — даже себя. Гарри любил вас. Гарри желал бы вам самого лучшего. И я не думаю, что он был бы счастлив, если бы вы винили себя за что-то вроде этого. Его смерть не ваша вина, поэтому то, что вы не можете уладить это, не ваша вина также.

— Вчера, когда я видела, что он хочет поговорить со мной, я избегала этого. Только потом… я пошла искать его. Если бы я была быстрее…

— Не вините себя. Это не ваша вина.

— Я не знаю. Мне так страшно, — она задрожала сильнее.

— Давайте, поднимайтесь. Мы присядем на кровать и вы сможете взять его за руку, — Северус поднялся. — Я знаю, он был бы счастлив…

— Я не знаю, что я должна делать, — девушка так дрожала, что Северус не мог поднять ее.

— Ну же, — прошептал он ободряюще.

Через некоторое время она присела на краешек кровати, где лежал Гарри. Она все еще дрожала, но слезы прекратились.

— Он был самым любящим человеком, какого я встречала, — прошептала она, глядя на Гарри. Вдруг она протянула руку и погладила его по лицу. — Самым храбрым, самым великим…

— Да, он был, — пробормотал Северус, только чтобы показать девушке, что она не одна.

— Я была влюблена в него больше года, — внезапно сказала она и слабо улыбнулась. — Но он всегда повторял, что не станет со мной встречаться…

— Даже у лучших людей бывают глупые идеи.

Они улыбнулись друг другу. Но лицо девушки снова стало обеспокоенным:

— Сэр, я сказала, что хочу поговорить с вами наедине, — после кивка Северуса она продолжала, — потому что есть кое-что, … касающееся вас… и мне больше не к кому обратиться.

У Северуса внутри все замерло:

— Да?

— Когда мы… я спала с Гарри, мы не использовали контрацептивы…

Вдруг мир закружился вокруг Северуса.

— Вы хотите…— он не осмеливался договорить.

— Я беременна ребенком Гарри.

Северусу показалось, что если бы на него обрушился потолок лазарета, то это было бы легче выдержать. Внезапно все пришло в фокус, но не так, как ему бы хотелось. Все в встало на место и головоломка превратилась в образ — образ Квайетуса и Лили стал виден сквозь все посторонние факты… Малыш должен был столкнуться со смертью, чтобы остаться — и даже Гарри подозревал, что его отец, Квайетус, был прав, говоря о потомке.

Руки Северуса сжались в кулаки. Это проклятое пророчество! Ему хотелось рвать и метать, но он не хотел напугать девушку — девушку, которая ждала ребенка Гарри. Тут ему в голову пришла мысль.

— Вы собираетесь оставить его? — спросил он тихо.

— Я бы хотела, — прошептала она и покраснела. — Но у меня нет семьи, чтобы они поддержали меня и я так боюсь…

Северус вдруг обнял ее за плечи:

— Послушайте, решите вы оставить его или нет, я буду рядом. Даже если вы решите оставить ребенка, можете рассчитывать на мою поддержку, не только во время беременности и родов, но так долго, сколько вам нужна будет моя помощь. Но я пойму, если вы решите не иметь этого ребенка.

Пока она собиралась заговорить, он добавил:

— Вам не надо решать прямо сейчас. Но я хочу, чтобы вы знали, что я всегда буду рядом, чтобы помочь вам. Вам не надо бояться. Не этого.

Девушка снова заплакала.

Северус поднялся:

— Я пойду к себе. Если я понадоблюсь, позовите через камин, хорошо?

Она выглядела достаточно спокойной, чтобы остаться одной. Чтобы последний раз в жизни остаться наедине с отцом своего ребенка. Мысль выглядела абсурдной. Северус вздрогнул. Даже если он ненавидел это, прежние мысли о самоубийстве стали невозможны. Даже если Гарри умрет, Северус будет кому-то нужен, будет нужна его помощь, его поддержка.

Когда позже он вернулся в лазарет, то нашел девушку лежащей рядом с Гарри. Ее голова покоилась на его плече, она уснула, ослабев от изнеможения. Было почти шесть. Надо было разбудить ее. Заказав немного еды и две чашки крепкого чая с кухни, Северус легонько потряс ее за плечо и позвал:

— Мисс Грейнджер.

Проснувшись, девушка сразу вспомнила, где она и почему. Она поднялась и с помощью Северуса перебралась в кресло. Они пили чай в дружелюбной тишине.

— Я хочу этого ребенка, сэр, — сказала она, поставив чашку на стол. — Но я не хочу вынуждать вас…

— Это не будет принуждением, — вздохнул он и сделал еще глоток. — Я бы хотел помочь, если смогу быть полезным. Но я не хочу подталкивать вас к этому решению.

— Я бы сохранила этого ребенка даже если бы Гарри был жив, — тихо ответила она. — Если бы он захотел…

Оба поднесли чашки к губам.

Через несколько минут прибыл Сириус с Арменой и Энни. Малышка была в таком шоке, что просто вяло держалась за шею приемного отца. Они не разговаривали, только всхлипы девочки нарушали тишину время от времени.

Потом появился Рональд Уизли, поддерживаемый старшим братом. Потом заплаканный Арес Нотт. Лонгботтом и Парватти Патил прибыли немного позже. Все Уизли. Флетчер. Вектор.

Затем Янус Мун, потрясенный больше всех остальных. Северус знал причину: когда он ушел, чтобы Гермиона попрощалась с Гарри, то встретил плачущего мальчика в холле. Его сестра умерла за день до нападений Пожирателей Смерти. Ее и двух стажеров послали убить маггловскую семью с тремя детьми.

Лея Мун не колебалась долго. Она убила своих коллег, а затем себя. В ее мантии авроры обнаружили письмо к семье, с извинениями.

«Я не могу повернуть обратно, — прочел Северус в письме. — Я совершила слишком много грехов, чтобы их можно было простить даже за сто лет. Но я хочу сказать, что все еще люблю вас всех и, пожалуйста, не надо ненавидеть меня слишком сильно».

Северус не знал, что сказать. Ему было знакомо это чувство: он все-таки долгие годы был Пожирателем Смерти.

Так много детей… Гарри, Фред, Драко, мисс Мун… и мисс Грейнджер: хотя она была жива, в ее душе было слишком много шрамов.

Значит, это был конец.

Флетчер сказал ему, что по всей стране проходили празднования, как пятнадцать лет назад, когда они в первый раз освободились от Волдеморта — не задумываясь над ценой этой свободы. И теперь они опять праздновали, а их спаситель умирал на больничной койке.

Иногда Северус думал — достоин ли был волшебный мир и мир вообще — спасения.

Терри Бут, шестиклассник из Равенкло, вошел в комнату вместе со своим отцом. Из Министеркой Службы Регистрации. Северус замер.

Нет. Это было слишком рано.

Он поставил чашку и сел на постель, рядом с Гарри. Но старший Бут не подошел ближе.

Затем прибыла директриса с Аркусом Патилом. Затем — к удивлению Северуса — Эндрюс. Он приехал из Австралии только чтобы попрощаться с племянником, которого знал всего пару месяцев.

Затем пришел Хагрид со своей собакой. Через несколько минут пришли одноклассники Гарри, другая девочка Патил, Падма и Эрика Найт. В комнате стало довольно тесно.

Северус не видел притворной печали и сделанных лиц. Все эти люди любили Гарри.

Потому что Гарри был лучшим, самым добрым, самым любящим. Было невозможно не любить его. Даже он, Северус Снейп, дважды провалился в своих попытках не любить его.

Мальчик пробился даже сквозь его стены.

Дверь снова скрипнула, открываясь. Лицо Северуса помертвело.

На этот раз в дверях стоял Идентификатор. Молодая, испуганная женщина. Как только она появилась, мистер Бут встал рядом с ней. Они подошли в полном молчании.

Северус вздрогнул и поднял Гарри на руки. Гермиона подошла ближе и он освободил ей место рядом. Они в ужасе посмотрели вверх, на чиновников.

Те что-то сказали. Северус не понял, но это было неважно. Если было, Минерва напомнит ему.

Идентификатор, почти извиняясь, вытащила палочку.

Северус крепче обнял Гарри и взмолился, чтобы это закончилось.

Когда она подняла палочку, Северус закрыл глаза.

Он не знал, что слезы струятся по его лицу, его мантии, по Гарри, по одеялу.

Он не знал, что плачет.

— Гарри…

— Сев! Пожа-а-а-алуйста! — маленькая девочка нетерпеливо постукивала ножкой и бросала умоляющие взгляды на мужчину и мальчика, стоящих рядом с ней. — Де-е-е-е-душка, мы пропустим поезд! — она слегка подтолкнула свою тележку, скрестила руки на груди и нетерпеливо топнула ногой.

Мальчик лишь закатил глаза и не ответил, но высокий мужчина бросил на нее осуждающий взгляд.

— Кви, веди себя прилично!

Девочка крепче обхватила себя руками и сжала губы в тоненькую ниточку. Ее изумрудно-зеленые глаза ме-тали молнии. Двое ее спутников склонились над коробкой, в которой плакал от боли маленький грызун.

— Его нога сломана вот здесь, посмотри, — взволнованно сказал мальчик, когда мужчина вытащил маленько-го опоссума из дорожной клетки. Левая передняя лапка животного казалась поврежденной. Черноволосый мужчина быстро осмотрелся вокруг и, увидев, что никто не смотрит в их сторону, вынул из кармана палочку.

— Ферула, — сказал он и когда повязка появилась на лапке животного, опустил того обратно в клетку. — Я возьму его с собой. К тому времени, как поезд прибудет, с его лапкой все будет хорошо.

— Если мы не пропустим этот поезд, — подчеркнула девочка и ухмыльнулась.

— У нас еще больше двадцати минут и мы уже на вокзале. Мы не пропустим его, — огрызнулся на сестру мальчик. — Перестань быть такой врединой. Если бы что-то случилось с Попрыгуном, ты бы тоже захотела его вылечить.

Девочка отвернулась и не ответила. Мужчина подошел к ней и положил руку ей на плечо:

— Сев прав, ты знаешь, Кви.

— Ты всегда за него заступаешься, — выпалила она обиженно.

— Не всегда, а только когда он прав, — голос мужчины был серьезен и девочка не ответила. — А теперь идем, пока мы действительно не пропустили этот поезд.

Плохое настроение девочки немедленно испарилось. Прежнее воодушевление вернулось и она толкнула те-лежку вперед. Мужчина улыбнулся ей в спину с явным расположением, глядя на кенгуру на спине ее футболки. «Я из Австралии» — было там написано. — «А ты?» Футболка его второго внука была просто голубая, как и его джинсы. У обоих детей были короткие черные волосы, но глаза мальчика были шоколадного цвета, как у мате-ри.

Когда они подошли к барьеру, разделявшему платформы девять и десять, то обнаружили перед перегород-кой маленького худого мальчика, который сидел на своем сундуке и плакал, загораживая им дорогу.

Девочка, которую называли Кви, без колебаний остановила тележку и остановилась сама.

— Что случилось? — присела она рядом с мальчиком.

Тот поднял голову и в его глазах засветилась неуверенность.

— Думаю, я потерялся, — прошептал он и побледнел, заметив подходящего к ним высокого мужчину.

— Где твои родители? — спросил мужчина, наклонившись к нему.

— У меня нет родителей… — ответил мальчик и постарался съежиться, чтоб стать как можно меньше.

Через секунду к ним присоединился второй мальчик, Сев.

— Ты тоже едешь в Хогвартс? — спросил он, не услышав предыдущий разговор.

Внезапно страх маленького мальчика сменился облегчением:

— Вы тоже волшебники?

Трое обменялись взглядами и улыбнулись.

— А что? Мы так выглядим? — шутливо спросила девочка.

— Э-э, — взгляд мальчика перебегал с одного на другого. Они выглядели как магглы, совершенно определен-но, носили джинсы и футболки. Хотя эти сундуки на их тележках… — Нзнаю, — пробормотал он.

— Мы они и есть, — ухмыльнулся мужчина и оттащил сундук с мальчиком вправо. — Но позволь нам пройти, а то вы пропустите поезд, и директриса убьет меня. Надо пройти сквозь перегородку и мы будем там.

Через минуту они стояли на платформе, полной людей, сундуков, тележек и разных животных. Большой яр-ко-красный паровоз Хогвартс-Экспресса уже выпускал пары, разогреваясь. Мужчина направил детей к хвосту поезда, явно желая избежать внимания. Ему не повезло. Когда они остановились и он начал загружать сундуки с тележек в поезд, внезапно сзади от него раздался голос:

— Снейп? Это ты?

Мужчина не отреагировал. Только запихав в поезд сундук маленького мальчика, он обернулся.

— Мистер Диггори, — произнес он вежливо и протянул руку.

Мужчины обменялись рукопожатием.

— Твои внуки, я полагаю, — человек по имени Диггори указал на троих детей.

Северус улыбнулся.

— Не совсем. Только двое черноволосых. Северус, Квирке, подойдите, — он подозвал внуков. — Это Амос Диггори.

Девочка застенчиво улыбнулась, а мальчик пожал мужчине руку.

— Вы были Министром магии, да? — серьезно спросил он.

— Это было больше восьми лет назад, юноша, — тот весело улыбнулся. — Северус, позволь представить тебе мою дочь Джудит…

— Рад с вами познакомиться…

— Этот человек будет вашим профессором Зельеделия, если я не ошибаюсь.

Северус весело покачал головой:

— Минерва хотела сохранить это в секрете до пира. Я предполагаю, она не хотела напугать родителей…

— Да ладно, Северус, почему такая информация может кого-то напугать?

Ухмылка Северуса стала шире:

— Не забывай, я учил родителей этого поколения...

Диггори отмахнулся и поставил сундук дочери в вагон:

— Теперь беги…

Северус поцеловал Квирке в лоб, но младший Северус был слишком серьезен и застенчив для таких откро-венных проявлений чувств и вместо этого он протянул дедушке руку.

— Увидимся позже, — сказал он и вошел в вагон.

— Увидимся позже.

Мальчики помогли девочкам затащить сундуки в пустое купе и, наконец, четверо детей уселись, когда вагон отправился от станции.

— Значит, твой отец… — начала Джудит, но Северус огрызнулся на нее:

— Ой, замолчи. И ответ на твой вопрос: да.

Девочка покраснела и не стала продолжать разговор.

— Как тебя зовут? — Кви придвинулась к маленькому мальчику в углу.

— Я… Томас Уоррен, но зови меня Том, — сказал он робко. — А вас?

— Квирке Снейп. А это мой брат, Северус Снейп.

— Я мог бы сказать это сам, — мрачно пробормотал мальчик. — Но спасибо.

Он повернулся к Тому:

— Ты не из волшебной семьи, да?

— Э-э… — тот нервно прикусил губу. — Мне сказали, что мои родители были волшебниками, но я не знал их. Они умерли, когда я был маленьким, и меня отправили в приют.

Трое детей поглядели на него с ужасом.

— Ты живешь в приюте? — спросила Джудит. — Но это же…

— У меня не осталось живых родственников. Мужчина, который привез меня, высокий, с каштановыми во-лосами, он назвался Флетчером, сказал, что все члены моей семьи убиты во время войны, как и мои родители…

Северус понимающе кивнул:

— Очень много людей погибло в той войне…

Том посмотрел на него:

— Ты знаешь об этом?

Квирке хихикнула и ее брат бросил на нее ядовитый взгляд.

— Он прочел все книги, которые нашел дома…

— Заткнись, Кви…

— Почему? Разве не ты стащил мамины книги по истории, чтобы прочесть их и изводил ее, пока она тебе все не рассказала?

Джудит заговорила:

— Это правда, что ваша мама будет новым профессором по Истории?

Кви закатила глаза:

— О, да… А дедушка будет профессором по Зельям и нам придет конец…

— Кви! — сердито воскликнул Северус.

— Что? — она повернулась к брату. — Тебя, может, распределят в Равенкло, но я надеюсь, что Шляпа отправит меня в Гриффиндор, вот так, — она улыбнулась Тому, удивленно смотревшему на них.

— Шляпа?

Северус, наконец, принял решение, вытащил из сундука книгу и больше не обращал внимания на разговоры вокруг.

Когда к купе подошла ведьма с тележкой сладостей, обе девочки наперегонки рассказывали потрясенному Тому, который едва осмеливался дышать от благоговения, истории про Хогвартс. Ради сладостей Северус опустил книгу и купил три конфеты, сунув третью в ладонь Тому.

— Я не могу взять это, — мальчик вздрогнул.

Северус пожал плечами:

— Это не мои деньги, а моих родителей. Тоже мне, большое дело, — и он прекратил все дальнейшие споры, погрузившись обратно в книгу.

— Он всегда такой? — шепотом спросила Джудит.

— Ага,— ответила Кви. — Он всегда ведет себя так, будто он мне старший брат, хотя на самом деле мы близ-нецы.

— А почему на вас маггловская одежда?

Кви пожала плечами:

— Мы почти всегда ее носим. Мы ходили в маггловскую начальную школу. Было бы немного подозрительно, если бы мы ходили туда в мантиях и шляпах…

— Маггловскую школу? — Джудит удивленно раскрыла глаза. — Но вы Снейпы и вы чистокровные…

— Не начинай этот бред, — Кви нахмурилась. — Во-первых, мама магглорожденная, а во-вторых, она не хочет, чтобы мы чем-то выделялись среди других студентов. Она сказала, что нам надо расти среди других детей. Я думаю, она была права, но у них с дедушкой было довольно много скандалов насчет этого.

Голос Тома прервал девочек:

— Джудит, а ты раньше не ходила в школу?

— Нет, — девочка помотала головой. — У меня были частные учителя и они…

Дверь купе открылась. В дверях стояли двое мальчишек, старше, чем четверо первогодок. Один из них был большим и неуклюжим, с щетинистыми волосами, медленно жующий что-то и Кви он не показался слишком умным. Второй был высоким и выглядел до отвращения самоуверенно. Оба носили слизеринские значки на груди. Они обежали взглядом купе.

— Так вот эти Снейпы, о которых все говорят, — сказал высокий и взглянул на Джудит, — и маленькая дочка экс-Министра. А ты кто?

Том испугался, когда большой мальчишка поглядел на него.

— Я… Я Том Уоррен.

На самоуверенном лице мальчишки появился шок.

— Том Уоррен-Эйвери, ты хочешь сказать, не так ли? — он подошел ближе, приподнял лицо Тома за подбо-родок и посмотрел ему в глаза.

Северус опустил книгу, а его сестра вскочила:

— Оставь его в покое!

Второй мальчишка вошел в купе и загородил Кви дорогу к маленькому мальчику в углу.

— Это не твое собачье дело, — пробасил он, все еще жуя что-то.

— Я Рабастан Макнейр, Том, а это мой друг Фиделиус Гойл, — сказал высокий мальчишка, махнув на своего неуклюжего дружка и протянул руку для рукопожатия.

Том рывком освободил голову и стиснул зубы.

— Оставьте меня в покое, — испуганно пробормотал он.

— Ты будешь студентом нашего факультета, малыш. Не надо стесняться. Мы на одной стороне…

Том вздрогнул и постарался отодвинуться подальше от него:

— Я не понимаю…

— О, тогда я расскажу тебе. Твой отец…

— Силенсио! — заклинание ударило в слизеринца так, что его развернуло. Позади стоял Северус с поднятой палочкой:

— Ты ничего ему не расскажешь. Ни сейчас, ни потом, если не хочешь нарваться на дуэль со мной. И я пре-дупреждаю тебя: мой дедушка, который научил меня драться на дуэли, всегда был в этом лучше твоего отца. Теперь проваливай и оставь Тома в покое.

В следующую секунду оба слизеринца лежали снаружи купе.

Кви в ужасе посмотрела на брата:

— Дедушка убьет тебя…

Северус убрал палочку и сел обратно:

— Нет, если ты будешь держать свой большой рот закрытым.

Кви уперла руки в бока и подошла ближе.

— Я…— но вдруг она остановилась. — Что это была за речь насчет отцов и дедушки?

— Ничего, — ответил Северус и поднял книгу.

— НЕТ! — Кви схватила книгу и заставила брата снова посмотреть на себя. — Это нечестно, что ты знаешь, а мы нет…

— Тебе надо больше читать, — он снова поднял книгу, но на этот раз его остановил просящий голос Тома:

— Я ничего не знаю о моих родителях, Северус…

Северус пораженно вздохнул и опустил книгу:

— Знаешь, это не счастливая история. Это о войне, в которой погибла твоя семья.

Кви при слове «погибла» закатила глаза. Том, наоборот, кажется, не заметил взрослого слова и поведения Северуса:

— Мне все равно. Рано или поздно я узнаю это, но лучше, если ты мне расскажешь…

— Пожалуйста, Сев, — его сестра присоединилась к Тому и даже Джудит смотрела с ожиданием.

Северус сдался:

— Хорошо, но в нескольких словах, потому что потом нам надо будет переодеваться в школьную одежду, — он подождал, пока остальные кивнут. — В этой войне, когда твоя семья погибла, Том, твой отец, мать и другие родственники были на той же стороне, что и семьи Макнейра с Гойлом, — он кивнул в сторону коридора, — и это была сторона, выступавшая против нашей семьи и семьи Джудит. Но это не значит, что тебе надо быть в одной компании с этими громилами. Родители нашего деда тоже были на той стороне, и он сражался против них. Война всегда такая. Тебе надо принимать свои собственные решения, — он твердо поглядел на Тома.

Том чуть вздрогнул и уперся глазами в пол:

— Значит ли это, что они были злыми?

Неодобрение пробежало по лицу Северуса.

— Я не знаю, Том, — наконец сказал он. — Они были последователями злого человека и возможно, это по-влияло на них, но я никогда не знал их лично.

Том кивнул.

— Что здесь случилось? — в купе заглянул высокий мальчик с крючковатым носом, яркими голубыми глазами и русыми волосами. — Кто-то сказал мне, что вы дрались. Это правда?

Северус встал:

— Только я. И это не было дракой, я просто помог кое-кому выйти. Они досаждали моему спутнику, — он вышел вперед и протянул руку. — Северус Снейп.

Мальчик улыбнулся.

— Снейп, а? — он вздернул подбородок и засмеялся. — По крайней мере, я буду не единственным, кто носит слишком знаменитую фамилию, — он схватил руку мальчика и потряс:

— Арес… Арес Харрикус Дамблдор.

— Вау! — воскликнула Кви. — Ты внук Альбуса Дамблдора?

Русоволосый мальчик покачал головой:

— О, нет. Я не такой везучий. Мой безумный дедушка — Аберфорс. У Альбуса Дамблдора было пять дочерей, но не сыновья, которые могли бы передать его фамилию… А вы? — он посмотрел на остальных.

— Моя сестра Квирке, это Джудит Диггори и Том Уоррен.

— Вы все будете на первом курсе? — они кивнули. — Тогда добро пожаловать. И постарайтесь попасть в Гриффиндор: это и мой факультет. Я пятикурсник и староста. А теперь переодевайтесь! Мы уже подъезжаем!

Северус облегченно вздохнул, когда собрание персонала закончилось. Он никогда их не любил, хотя при-знался себе, что благодаря тихим остроумным замечаниям, которые Гермиона шептала ему на ухо, все оказа-лось намного терпимее.

Состав, в общем, не изменился. Директрисой все еще была Минерва, деканом Гриффиндора был Флетчер, деканами Хаффлпафа и Слизерина были все еще Спраут и Вектор. Синистра, Трелани и Хагрид были на своих местах, так же, как и Филч, Поппи, Вилма (мадам Пинс) и мадам Хуч. О, был еще он, Северус, но это не счита-ется — он пропустил одиннадцать лет и теперь был вроде новичка.

Новыми преподавателями были: Гермиона — по Истории Магии, МакДугал — по Чарам, он же возглавлял факультет Равенкло (хотя он не был новеньким, а преподавал уже десять лет) и учитель по Защите — Эрика Найт.

— Ты не боишься проклятья? — спросила ее Гермиона после собрания.

— А чего мне бояться? — усмехнулась та. — Я преподаю это уже четыре года — видимо, родство с Гарольдом Поттером помогло справиться с этим глупым проклятьем.

Она повернулась к Северусу:

— Вы знаете, почему Джордж решил уйти из Хогвартса? Это произошло так быстро…

Северус улыбнулся:

— Он женился этим летом и сейчас они ждут первенца. Он хочет быть с семьей.

Эрика понимающе кивнула:

— А почему вы вернулись?

— Я тоже хотел быть со своей семьей.

Эрика засмеялась:

— Так это правда, что в этом году нам придется иметь дело с четырьмя Снейпами?

Северус удивленно поднял бровь:

— Четырьмя?

— Вы, Гермиона и двое детей.

— О, Гермиона… — Северус ухмыльнулся. — Да, если вы думаете о ней как о Снейпе, то да.

— Очень жаль, что нынешние студенты не помнят вас и вашу репутацию, Северус. Это уменьшит впечатле-ние от объявления Минервы. В наши дни имя Снейпов воспринимается намного лучше.

Северус зевнул и поднялся:

— Идем в Большой Зал. Скоро прибудут маленькие монстры.

— Возбужден, как я погляжу…

Северус одел свою бутылочно-зеленую мантию и его мысли унеслись прочь. В последние годы он едва ли носил мантии. Они жили в маггловской среде и Гермиона была строга. Так что ему пришлось привыкнуть к маггловской одежде, в основном, джинсам, футболкам и спортивным свитерам. Ему почти не приходилось но-сить пальто: в той части Австралии, где они жили, было довольно тепло даже зимой.

Сначала Северус возненавидел маггловскую одежду, но ему пришлось согласиться с Гермионой (для себя, прежде всего), что детей будет лучше растить в нормальном окружении, а не в волшебном сообществе, где сла-ва отца выделит и избалует их.

Поэтому теперь, в костюме и мантии, Северус чувствовал себя более чем немного неуютно.

Когда они вошли в Большой Зал, на него обрушилось понимание, как он соскучился по Хогвартсу. Мирному Хогвартсу. По красоте Большого Зала, тысячам мигающих факелов, зачарованному потолку, шуму ото всех нервирующих детей, господи, как он скучал по этому! Но он снова был здесь, на этот раз, ожидая, когда поя-вятся его собственные внуки и будут распределены (хотя у него не было никаких иллюзий относительно ре-зультата: Северус попадет в Равенкло, а Квирке в Гриффиндор, несмотря на то, что Северус был достаточно храбр и предан, чтобы также попасть в Гриффиндор), это было странно…Он чувствовал, будто наконец вер-нулся домой.

Он сел между директрисой и Гермионой (это было его место, как нового заместителя) и не смог подавить усмешку, когда Минерва наклонилась к нему:

— Боже мой, Северус, с короткими волосами и в этой зеленой мантии ты разобьешь сердца студенток. И, может быть, не только студенток.

— Это была идея Гермионы, иди и обвиняй ее, — прошептал он в ответ.

— Я определенно не стану ее обвинять. Я так счастлива, что ты здесь, Северус, что ты, наконец, решил вер-нуться в Англию…

— Ты знаешь, что мы не планировали возвращаться. Работа позвала нас сюда…

Мягкий лязг отвлек директрису и она посмотрела на коллегу:

— Иди, поприветствуй первогодок. Они прибыли.

Да, они действительно прибыли. Десять из них были абсолютно промокшими (это означало, что по крайней мере, две лодки перевернулись на озере), но каждый выглядел немного испуганно, кроме Северуса, который был спокоен и собран, как всегда.

— Первогодки, профессор Снейп, — возле испуганных детей стоял полугигант, его рука лежала на плече у Квирке.

— Спасибо, Хагрид, — серьезно сказал он, но заметив, как Квирке возбужденно машет ему, не смог сдержать легкую улыбку. — Следуйте за мной, — он повернулся и направился к маленькой комнате, где дети ожидали рас-пределения.

Их напряжение росло и все в ожидании глядели на него.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — сказал Северус, когда все вошли.

Он немного рассказал о факультетах и распределении, но в конце добавил:

— У каждого факультета есть свои достоинства и недостатки. И с каждого факультета уходят светлые и тем-ные волшебники. Важен не факультет, а ваши решения, как прожить свою жизнь.

Северус заметил, что маленький мальчик, которого он видел на станции, немигающее уставился на него.

— Не позволяйте глупым словам или предрассудкам ввести вас в заблуждение. На какой бы факультет вы ни попали, это ничего не гарантирует. Распределение лишь помогает вам лучше узнать себя.

Гудение голосов сотен студентов, проходящих к Большому Залу, постепенно стихло. Время настало.

В этом году распределение было долгим, потому что было много первогодок. Объяснялось это просто: этот год был одиннадцатым после падения Волдеморта. Сколько из этих детей было зачато в тот судьбоносный день, одиннадцать лет назад?

А следующие годы будут еще обильнее. Ремус и Армена Блэк, дети Сириуса и Армены Блэк, Наталия, Альфред и Алекс Уизли, дети Билла Уизли, Арчибальд Уизли, сын Персиваля Уизли, Кристиан Диггори, младший сын Амоса; и совсем молодое поколение: Хелен Мун, дочь Януса, Виолетта и Эндрю Киркпатрик, дети Пенси Паркинсон и Эндрю Киркпатрика, Билл, Стивен и Лилиан Уизли, дети Рона и Падмы Уизли, Клара Лонгботтом, дочь Невилла и Парватти, Терри Бут-четвертый и так много других…

Тем временем Северус старался запомнить как можно больше имен. В течение недели он встретится с целой школой студентов, имен, лиц… Это будет нелегко.

Джудит Диггори распределили в Хаффлпаф.

Северус посмотрел на слизеринский стол. Это было так странно… он даже не знал их, а однажды, давным-давно, он был их деканом… А теперь он ждал, когда распределят его внуков — и был уверен, что никто из них не попадет на этот факультет.

— Снейп, Квирке Мередит! — прочел он следующее имя и улыбнулся нервничающей девочке. Она была так возбуждена, что забыла ухмыльнуться при своем втором имени. Ей не нравилось имя Мередит, но Гермиона хотела назвать ее в честь своей матери, и Северус посчитал хорошей идеей, чтобы у детей были также и маггловские имена.

По залу пробежали шепотки:

— Снейп? Он сказал Снейп?

— Это те самые Снейпы? Знаменитые?

— Дурак, НЕТ никаких других Снейпов…

— О боже мой, — сказал кто-то. — Мы ничего не читали о них в новостях! Совсем ничего!

«Вот поэтому мы и уехали в Австралию» — довольно подумал Северус.

— Гриффиндор! — выкрикнула шляпа и гриффиндорский стол взорвался ликованием.

На секунду Северус вспомнил о родителях. Если бы они знали…Он ухмыльнулся. Его брат, Квайетус, мог бы стать гриффиндорцем, если бы хотел расстроить родителей…

Кви вскочила с табурета и пихнула шляпу Северусу в руки:

— Спасибо, дедуля, — сказала она и унеслась, как ураган.

Северус только покачал головой. Сколько раз он повторял ей, что в школе его надо называть «профессор Снейп» или «сэр», а точно не «дедуля». Он глубоко вздохнул и вернулся к списку.

— Снейп Северус Уинстон! — имя старого Поттера.

Снова шепот и бормотание. Юный Северус оставался спокойным в течение всей церемонии.

— Равенкло! — воскликнула шляпа и радостные возгласы на этот раз были громче, чем гриффиндорские.

— ДА! — воскликнул пухленький мальчик за столом Равенкло.

Слизеринский стол хранил ледяное молчание.

Распределение продолжалось.

И, наконец:

— Уоррен-Эйвери, Томас! — голос Северуса почти сорвался, когда он прочел имя.

Невозможно. Ублюдок Эйвери был жив и поступил в Хогвартс одновременно с его внуками. Его лицо пом-рачнело.

Перед ним стоял маленький мальчик. Сын Эйвери.

Но это был всего лишь мальчик. И Северус не совершит ту же ошибку дважды. Однажды, давным-давно, он судил о мальчике по его отцу — и это оказалось самой большой ошибкой в его жизни.

Том. Мальчика звали Том, вероятно, в честь рептилиеобразного монстра.

Но он также был сиротой. Он не был высокомерным чистокровкой, которым мог бы стать, если бы его ро-дители остались живы. Это был всего лишь напуганный ребенок, ждущий его, ждущий, когда шляпа распреде-лит его.

Северус, наконец, вздохнул и приглашающе махнул рукой.

Мальчик сел на табурет. Краем глаза Северус заметил побледневшее лицо Гермионы.

— Гриффиндор! — воскликнула Шляпа и Северус услышал торжествующий крик Кви:

— Сюда, Том!

И распределение закончилось.

Когда Северус отнес шляпу и табурет, и вернулся на свое место рядом с Минервой, она поднялась:

— Всего лишь несколько слов. Лес возле школы является Запретным для всех студентов, — она посмотрела прямо на гриффиндорский стол, где русоволосый мальчик широко ухмыльнулся и кивнул. — Без исключений. Нельзя пользоваться магией в коридорах, в перерывах между занятиями, как нельзя играть в волшебные игры или есть заколдованные сладости. И наконец, я бы хотела представить вам наших новых преподавателей: про-фессора Гермиону Снейп, которая будет вести Историю Магии, поскольку профессор Биннс подал в отставку… — Гермиона кивнула, когда волна радостных криков прокатилась по залу. Видимо, старый призрак не стал со временем популярнее. — Она шесть лет преподавала Историю в Хопсандской Академии Магии в Австралии. И, как вы видите, профессор Уизли также отсутствует. Этим летом он женился и поменял работу. Нашим новым и одновременно старым Мастером Зелий будет профессор Северус Снейп, который раньше занимал эту долж-ность в Хогвартсе в течение семнадцати лет. Также Совет попечителей избрал его новым Заместителем дирек-тора Хогвартса, поскольку профессор Вектор решила уйти с этой должности.

Вежливые хлопки, не такие радостные, какими приветствовали Гермиону, но это было понятно: Джордж действительно был популярен. Северус склонил голову и нахмурился.

Они с Гермионой оглядывали четыре стола, пока дети набросились на внезапно появившуюся еду.

— Я так счастлива, Северус, — прошептала она ему на ухо. — Но ты знаешь, я не была бы менее счастлива, ес-ли бы кто-нибудь из них попал в Слизерин…

— Я знаю, — ответил он. — И я рад, что этот… Эйвери не оказался на моем старом факультете. Ему будет лучше в Гриффиндоре.

Лицо Гермионы помрачнело. Имя Эйвери было запрещено в их доме по очевидным причинам. Но в конце концов она пожала плечами.

— Он явно понравился Квирке, — она посмотрела на двух первокурсников.

Вдруг ее глаза остановились на высоком мальчике, сидящем рядом с ними.

— Погляди туда, Северус! Тебе не кажется, что тот мальчик, высокий, через два места от Квирке… он не вы-глядит знакомо?

Сердце Северуса замерло, когда он посмотрел на мальчика. Мягкое прикосновение к руке показало, что Минерва хочет что-то ему сказать.

— Да, Минерва? — спросил он, не в силах оторвать взгляд от высокого мальчика.

— Это внук Аберфорса, Северус.

— Он похож на Альбуса, — пробормотал тот.

— Я знаю. Но это не он. Может быть, позже… — она наклонилась ближе. — Сейчас он больше напоминает близнецов Уизли в их лучшие дни в Хогвартсе. Он был любимчиком Джорджа, кстати.

— Похоже на Аберфорса, — усмехнулся Северус, вспомнив странного старикана.

— Не думай так, Северус, — ответила Минерва. — Он намного серьезнее и он — наш лучший студент…

— Можешь использовать прошедшее время, Минерва, — перебил ее Северус. — Не забывай, прибыл юный Се-верус Снейп и, скажу тебе, он талантливее, чем был Квайетус.

— Хотя его животное — Фоукс, — вдруг продолжила директриса. — Альбус оставил ему. Так что…

— Так что через сто тридцать лет у нас будет еще один Альбус… Как его зовут?

— Арес.

— Значит, он не Альбус, — голос Северуса прозвучал смиренно.

— Ты все еще тоскуешь по нему? — заботливо посмотрела на него женщина.

Северус пожал плечами:

— Не знаю. Часто у меня просто не хватает времени скучать по кому-нибудь… Жизнь менялась чаще, чем я мог ожидать…

— Я слышала о твоем новом зелье…

— Оно не совсем новое и я создал его не в одиночку, как ты знаешь.

— Популяция оборотней в стране невероятно благодарна тебе.

— Я намного больше горжусь своим новым снотворным зельем.

— Я слышала и об этом. Поппи не устает благословлять тебя. И если я правильно поняла, благодаря этим от-крытиям, ты стал довольно богат…

— Да ладно, Минерва! С тех пор, как Поттеры завещали свое имущество Гарри, мы достаточно богаты, что-бы купить Хогвартс, если захотим…

— Тогда зачем ты вернулся, Северус? — на этот раз ее лицо было серьезным.

— Потому что понял, что мне нравится учить. А теперь, когда некому помогать мне в экспериментах, я на-шел бессмысленным оставаться в Австралии одному.

— Я действительно счастлива, что ты здесь. Я скучала по тебе, Северус. И твой факультет тоже скучал…

— Я не глава Слизерина…

— Вектор будет счастлива передать тебе эту ответственность…

— Я подумаю об этом, Минерва.

— Спасибо. И когда у тебя будет время, пожалуйста, заходи ко мне выпить чаю. Будет приятно поговорить со старым другом.

— С удовольствием…

Их новая квартира была на втором этаже. Большая, с двумя спальнями, двумя ванными комнатами, гостиной и кухней. Гермиона, которая уже провела в школе две недели, прекрасно обставила ее, пока Северус оставался в Имении с детьми.

— Твои ингредиенты и прочие вещи в коробках, в твоем старом кабинете. Я не хотела распаковывать их без тебя.

— Хорошо. Все равно я хотел сам это сделать.

— Я приготовила чай, — сказала Гермиона. — У нас будут гости минут через десять, если я не ошибаюсь…

Дверь хлопнула и открылась.

— Ты ошиблась. Хватило одной минуты, — улыбнулся ей Северус и повернулся к близнецам. — Что вы здесь делаете?

— Я пришел за Помми, а Кви составила мне компанию. — Кви кивнула, но ни один из них не пошел за опос-сумом.

Они уселись на диван рядом с Северусом и взяли по чашке. Гермиона села в кресло напротив и улыбнулась, глядя на них. Они в ожидании уставились на часы на стене, семейные часы с несколькими стрелками.

С пятью стрелками, если быть точным.

Четыре из них указывали: «ДОМА».

Пятая показывала: «НА РАБОТЕ», но недолго. Вскоре она перескочила на: «В ДОРОГЕ» и огонь в камине взревел, выпуская высокую фигуру.

— ПАПА! — воскликнула Квирке, и повисла у человека на шее. — Сортировочная Шляпа отправила меня в Гриффиндор, как тебя и маму!

Гарри посмотрел на нее, нахмурив брови:

— Что вы здесь делаете? Вы должны быть у себя в общежитиях!

— Па-а-а-а-п, — Кви не обратила внимания на его неудовольствие. — А Сев в Равенкло!

— Слезай с моей шеи, Кви. Если я правильно помню, мы договорились встретиться на выходных…

— Все нормально, Гарри. Они просто хотели рассказать тебе хорошие новости, — успокаивающе улыбнулась Гермиона.

— И Помми сломал ногу, а дедуля вылечил его и мы пришли его забрать…

— И я провожу их до общежитий, — спокойно добавила Гермиона.

Гарри ласково поцеловал дочь в лоб и опустил на пол.

— Поздравляю, — наконец сказал он. Обернувшись к сыну, он обнял его. — Я горжусь тобой, сынок.

— Спасибо, папа.

Северус взглянул на внука и увидел любовь и восхищение, которые мальчик чувствовал к отцу. Они были очень близки, Гарри и Сев, а Кви, в основном, выбирала его, Северуса, для дел, которые она не могла обсудить с матерью.

— Теперь идите в свои общежития. Сегодня первый день и вам нужно познакомиться с одноклассниками… Увидимся в субботу. Арес и Рон приедут поприветствовать вас в Англии.

Он вздрогнул, вспомнив о трех детях Рона, но, по крайней мере, у Ареса пока никого не было. Его друг все еще не хотел остепениться. Рон, ко всеобщему удивлению, после выпуска женился на Падме Патил. И вскоре они с Невиллом стали шуринами.

Все Уизли уже были женаты и с детьми. Это был только вопрос времени, когда Хогвартс снова заполонит новое поколение Уизли. Первый появится в следующем году: старшая дочь Билла.

Гарри подошел к Гермионе и поцеловал ее в шейку:

— Я буду у Северуса в кабинете, милая. Помогу ему все распаковать.

— Не думаю, что дождусь тебя, Гарри. Завтра занятия, ты знаешь…

— Нет проблем.

Когда Гермиона ушла с детьми и опоссумом, он рухнул рядом с Северусом и простонал:

— Привет, пап.

— Тяжелая работа?...

— Нет, — Гарри зевнул. — Слишком много новых лиц. Единственная, кого я знаю — Кассия. О, и Невилл рабо-тает в больничных теплицах и лаборатории, — они оба улыбнулись, вспомнив старый разговор о лабораториях и Лонгботтомах. — Другие Целители и медсестры совершенно незнакомые. Ох, и они в основном просто таращи-лись на меня. Думаю, я слишком привык к нормальной человеческой жизни в Австралии. Это внимание… Че-ловек-Который-Убил-Вы-Знаете-Кого… Я не слышал этот бред годами… — он устало помассировал шею.

Северус посмотрел на голую кожу на шее сына и заметил белые линии шрамов.

— Ты забыл заколдовать их скрывающими чарами, — мягко сказал он.

— Нет, — Гарри пожал плечами. — Они все равно узнают, рано или поздно. А мне нечего прятать.

Шрамы напомнили Северусу еще одну вещь, которую он хотел рассказать Гарри.

— Сын Эйвери здесь, в Хогвартсе.

По лицу Гарри скользнуло легкое недовольство, но тут же исчезло.

— Бедняга. Он вырос в приюте, я полагаю?

Северус кивнул:

— Шляпа отправила его в Гриффиндор.

Взгляд Гарри стал отсутствующим. Он заговорил немного погодя.

— Я рад это слышать. Не хочу, чтобы история повторялась.

Северус встал и потянулся.

— Пошли в мой кабинет. Гермиона сказала, что не стала там все распаковывать.

— О, — Гарри вскинул голову. — У тебя там есть Зелье Памяти?

— Только ингредиенты. А что?

— Я хочу попробовать сварить противоядие и модифицировать его так, чтобы оно помогало в случаях серь-езной амнезии. Если мы добавим немного растертых крыльев летучей мыши и иглы дикобраза…

Энтузиазм Гарри заразил и Северуса, потому что тот оживленно закивал:

— Точно, давай попробуем!

Позже, уже начав готовить зелье, они продолжили прерванный разговор.

— Я рад, что взялся за работу Целителя, — сказал Гарри и дважды помешал зелье против часовой стрелки.

— Я думаю, что твои исследования памяти и человеческой души исключительны, — Северус добавил немного сушеного асфоделя.

— Кассия сказала то же самое, — Гарри наложил подогревающее заклинание на следующие ингредиенты, прежде чем добавить их. — Хотя мне до сих пор кажется чудом, что ты восстановил свою память. Ты единст-венный, о ком я знаю. Мои исследования и эксперты говорят, что это невозможно…

— Не будь смешным. Я вспомнил и все, — оба улыбнулись. — И если хочешь знать, мне все еще кажется чу-дом, что ты пережил поцелуй дементора. Ты единственный, о ком я знаю.

Гарри взял у отца сушеный асфодель и медленно всыпал его в зелье.

— Ты все еще думаешь, что это произошло из-за клятвы Малфоя?

— А что еще мне думать? — голос Северуса был слегка сердитым.

— О любви, твоей и Гермионы, например,— тихо сказал Гарри. — Я помню, что был нигде и знал, что где-то вы ждете меня…

Северус не смог ответить. Он сел и закрыл лицо ладонями. Он вспомнил.

ВОЗВРАЩАЯСЬ В ПРОШЛОЕ

Когда заклинание Идентификатора грубо прозвучало в тишине комнаты, тело Гарри обмякло в его руках. Северус не смотрел вверх, он опустил голову и уткнулся лицом в плечо мальчика.

Вокруг послышались тихий шум, шаги и негромкие разговоры. Гермиона облокотилась на него, почти упав.

— Гарри, — прошептала она сквозь слезы, — Пожалуйста, не уходи…

Северус развернулся, чтобы положить тело мальчика на кровать, внезапно почувствовав, что ему нужно ус-покоить девушку. Но едва он начал поворачиваться со своей ношей, слабое покашливание и болезненный стон остановили его.

— Не двигайся, пожалуйста, — прошептал сухой и хриплый голос. — Больно.

Северус был так шокирован, что его руки внезапно ослабли и выпустили мальчика, который просто свалил-ся на пол.

Все в комнате замолчали и повернулись к ним.

Гарри издал еще один полный боли стон.

— Гарри! — закричала Гермиона и упала рядом с ним на колени. Но Северус оказался так же быстр, как и она. Он схватил мальчика на руки и поднял на кровать.

— Гарри? — слабо спросил он.

— Все закончилось, — прошептал Гарри.

— Что? О чем ты? — испуганно спросил Северус.

— Холод. Ничто. Я умер?

— Нет, — с другой стороны кровати раздался голос Сириуса. Посмотрев туда, Северус увидел, что все стол-пились вокруг. — Ты в лазарете, в Хогвартсе.

— Сириус? — Гарри открыл глаза, но сразу же закрыл. — Здесь слишком светло…

— Как ты себя чувствуешь? — необычайно озабоченно спросила мадам Помфри.

— Мои шрамы… горят, — пробормотал Гарри и снова открыл глаза, но в этот раз он был осторожен и не рас-крывал их широко. — И… я хочу пить …

— Конечно, — мадам Помфри вспомнила о своих обычных манерах, оглянувшись вокруг:

— Теперь, когда он жив, вы сможете навестить его позже. А сейчас вон отсюда!

Северус не понял, как ей удалось быть настолько эффективной, но через пять минут в лазарете осталось только пять человек: он сам, Гермиона, Сириус, Армена и Энни. Поппи было открыла рот и собиралась возра-зить, но смертельный взгляд Северуса заставил ее промолчать.

Гарри постарался сесть и Северус помог ему. Первый момент был просто душераздирающим. Гарри сму-щенно посмотрел на них:

— Я думал, что никогда не увижу вас снова. Я должен был быть мертв, — вдруг он замолчал и повернулся к Северусу. — Он… он мертв? — испуганно прошептал мальчик.

— Да, мертв. Абсолютно. Он никогда не вернется, — твердо ответил мужчина и обнял его.

Напряжение Гарри исчезло.

— О…

Но тут он заметил Гермиону, стоявшую за Северусом. Перемена была резкой: кровь отлила у него от лица, зрачки расширились:

— Гермиона?

В этот момент Северус решил оставить их наедине: он выпроводил остальных в коридор и закрыл дверь ла-зарета. Как только они вышли, он повернулся к Блэку, чтобы объяснить, но, посмотрев тому в глаза, понял, что Блэк знает. К ним подошел Эндрюс.

— Что произошло? Почему вы вышли?

«Семейное воссоединение» — подумал про себя Северус, но вслух сказал:

— Идем в мой кабинет. Мне нужно кое-что вам сказать…

— Мне тоже… — пробормотал Эндрюс и вытащил из кармана конверт. — Официальное письмо из Министер-ства Магии, Департамента Магических Обещаний и Клятв. Мистер Бут отдал его мне, как официальному пред-ставителю Гарри.

Сириус оглянулся. Коридор все еще был переполнен.

— Тогда идем. Не думаю, что это касается всех…

— Думаю, мы можем начать с письма, Эндрюс, — сказал Северус, когда они расселись вокруг маленького столика в кабинете. Они были втроем: Армена с Энни решили прогуляться вокруг замка.

— Я уже прочел его. Это письмо Драко Малфоя к Гарри…

— Что? — вскочил Северус.

— Сядь. Не надо прыгать, Северус. Я знаю, вы были связаны, но…

— Драко хотел спасти Гарри… — голос Северуса был тонким от переполнявших его эмоций, но скептическое хмыканье Сириуса и ухмылка Эндрюса говорили о другом.

— Я так не думаю, Северус, но ты лучше сам прочти, — он вручил ему письмо.

Сириус поднялся и подошел сзади, чтобы читать через его плечо.

31 марта 1997

Поттер,

настоящим я информирую тебя, что приношу клятву, именем моей матери, оказать тебе поддержку в убийстве Тома Марволо Риддла. Этой клятвой я связываю себя с тобой и остаюсь связанным, пока ты его не уничтожишь.

Я все еще ненавижу тебя, но прошлой ночью Том Риддл пытал и убил мою мать, потому что она отказа-лась служить ему и зная, что ты один из тех, кто может убить монстра, я решил сделать что угодно, что-бы помочь твоей борьбе с ним, даже если ты сын грязнокровной ведьмы и чистокровного глупца. Мы также родственники (к моему глубокому отвращению, должен добавить) и это идиотское заклинание Ноблестоунов вынуждает меня оставить тебя в покое — и сейчас я обещаю забыть о моей враждебности к тебе, если ты убьешь монстра. Полукровного монстра, кстати — даже ты лучше, чем он.

Итак, Поттер, с момента этой клятвы (несмотря на то, что она сделана в твое отсутствие) я обязуюсь поддерживать тебя в уничтожении этой твари. Эта же клятва в случае необходимости заставит тебя отомстить за мою смерть.

Я верю в твое идиотское гриффиндорское благородство, в то, что ты не злоупотребишь этой связью и используешь ее только для уничтожения Тома Марволо Риддла.

Мстительно ваш,

Дракон Фортес Малфой.

— Он хотел отомстить…— теперь все поведение Драко обрело для Северуса смысл. Заплаканное лицо, само-пожертвование… Нет, там не шла речь о расположении к Гарри или к Северусу, а было лишь желание отом-стить за смерть матери — это было так похоже на изменившее всю жизнь решение Северуса, когда он принес клятву Альбусу… Отомстить за брата… и больше ничего.

— Типичный Малфой, — пробормотал Блэк у Северуса за спиной и ему пришлось согласиться.

— Я думаю, эта связь Гарри с Малфоем помогла Гарри не провалиться во тьму и не остаться без души, — го-лос Эндрюса был ровным и спокойным. Сириус кивнул:

— Это довольно вероятно.

— Мальчик-который-выжил, — благоговейно пробормотал Северус. Но попытался отвлечься от этого: — У меня есть другие новости…

— Хорошие или плохие? — нахмурился Сириус.

— Это как посмотреть, — ответил Северус, но продолжать не стал.

— Выкладывай, — сказал Сириус и сел в кресло напротив.

— У мисс Грэнжер родится ребенок от Гарри в октябре или ноябре.

Когда Северус посмотрел на собеседников, Эндрюс остался абсолютно спокоен. Ну, он не был близок к Гарри. Лицо Сириуса, напротив, приобрело ужасный серо-зеленый оттенок.

— Ох… — все, что он смог сказать. И добавил через десять минут полной тишины:

— Мы должны что-то сделать. Если пресса узнает…

Северус повернулся к кузену:

— Гарри могут обвинить в том,… что он спал с ней?

— Это зависит от того, сколько лет ей было, когда это произошло, — ответил тот, как бы между прочим.

— Шестнадцать, я полагаю.

— Тогда все в порядке. Но Сириус прав. Если не хотите, чтобы вашу жизнь перевернули вверх тормашками, вам лучше оставить Англию на какое-то время…

Эндрюс предложил им переехать в Австралию. Они согласились и купили дом неподалеку от Мельбурна. В следующем году Гарри закончил обучение в Хопсандской Академии Магии, а Гермиона через год после него. Северус побуждал их обоих продолжать образование, так что Гарри, наконец, начал учиться на Целителя, по-лучая задания через сов, оставаясь дома с детьми и Северусом. Вскоре изобретенные ими зелья стали всемирно известны. Было довольно смешно, когда Гарри получил степень Мастера по Зельеделию быстрее, чем по Цели-тельским Искусствам, хотя именно последнее было его основной специализацией. Гермиона изучала историю в маггловском университете Сиднея и после получения степени Мастера ее пригласили преподавать в Хопсанд-скую Академию Магии.

Но время шло и они все больше и больше хотели вернуться, пока Гарри не пришло приглашение из Св. Мунго занять должность Целителя. К тому времени они с Северусом были на последней стадии исследований их модифицированного зелья сна без сновидений, а близнецам было только по девять, так что они решили за-держаться еще на пару лет.

Когда Минерва узнала, что они планируют возвращаться, она немедленно предложила Гермионе должность преподавателя Истории Магии, а из лаборатории Св. Мунго Северусу пришло приглашение стать Главным Мастером Зелий. Ему даже предложили его старую должность — Главного Мастера Зелий в Институте Исследо-вания Целебных Зелий.

Но этим летом, когда Минерва прислала сообщение, что пост Мастера Зелий в Хогвартсе ждет его, если он заинтересован, он без дальнейших сомнений выбрал последнее.

Почему?

Это было так просто: он любил учить.

ПРОШЛОЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ

— Идем домой, завтра мне надо идти на работу, а тебе — запугивать детей… — шутливый голос Гарри вырвал его из воспоминаний.

— Не думаю, что мне удастся, — улыбнулся Северус. — С Кви и Севом среди них …

— Годы смягчили тебя, Северус…

— Годы? Какие годы? — удивился он. — Мне всего пятьдесят. Это вы превратили меня в дедушку так быстро. Мне осталось жить по крайней мере лет сто, если я переживу семь лет с вашими детьми здесь… — пробормотал он с притворным раздражением. — И мы не можем сейчас уйти. Нам надо подождать, пока это твое глупое зелье немного остынет.

— Оно прекрасно может остывать и без нас, пап. Завтра мы можем начать готовить противоядие. Идем.

Северус хмыкнул, но прекратил сопротивляться.

— Итак, ты решил, что скажешь студентам на первом занятии? Старую речь? «Вы здесь, чтобы научиться тонкому искусству приготовления зелий. Тут не будет глупых размахиваний палочкой и многие из вас вряд ли сочтут это магией…»

— Эй! — воскликнул Северус, но Гарри не обратил внимания:

— … я не ожидаю, что вы сможете оценить волшебную красоту тихо кипящего котла и мерцающих над ним испарений, осторожную силу зелий, крадущихся по венам, затуманивающих разум, порабощающих чувства…

— Перестань, — угрожающе зарычал Северус, но Гарри снова его проигнорировал:

— … я научу вас, как разлить по бутылкам славу, сварить доблесть, даже остановить смерть — если вы не на-столько тупы, как большинство тех, кого мне обычно приходится учить… О, близнецы Снейп — наши новые знаменитости…

— Заткнись!

— … и конечно я, еще одна знаменитость, — продолжал Гарри, но нахмурился. — Нет, последнее предложение больше похоже на речь Локонса, а не на твою. Кстати, Локонс один из моих пациентов, поэтому, если ты не будешь хорошо себя вести, я восстановлю ему память и отправлю назад в Хогвартс…

— Гарри!

— Да ладно, пап! Я надеюсь, что мои дети увидят своего дедушку, стоящего перед всем классом и шипящего слова «тихо кипящий котел и мерцающие над ним испарения».

— Ты невозможен, — Северус, наконец, рассмеялся.

— Не больше, чем ты, — ухмыльнулся Гарри.

Северус открыл рот, чтобы ответить, но душераздирающий зевок остановил его.

— Ты был прав,— сказал он. — Идем, а то я не смогу завтра произнести эту дурацкую речь…

— Так ты скажешь это?

— Конечно. А чего еще ты ожидал?

— Ничего кроме этого, — Гарри улыбнулся и покачал головой. — Это будет прекрасно.

Северус шутливо стукнул сына по спине. Гарри кашлянул, покачал головой и обнял его за плечи, пока они шли к двери. Выйдя из кабинета, они выглядели как отец и сын и, глядя на них, никто бы не подумал иначе.

Дверь тихо лязгнула, закрывшись за их удаляющимися спинами.

КОНЕЦ