Освобождаясь от пут

История начинается через одну неделю после похорон.

Гарри сидел на диване с книгой о Зельях и смотрел в открытое окно (диван был поставлен напротив окна несколько дней назад, когда Гарри начал учить уроки в гостиной). Он с удобством откинулся назад и просто наслаждался жизнью. Иногда он брал кусочки фруктов со стола, стоящего рядом, и медленно ел их, пробуя на вкус, как будто впервые в жизни... Ну, в действительности, всё в его жизни казалось совершенно новым.

Его внешность, его имя, его прошлое, его родственные отношения и, возможно, даже будущее...

Его внешность... Он был сейчас намного выше, чем десять дней назад, в тот вечер, когда Северус принял его обратно в семью Снейпов. Его волосы до сих пор были абсолютно черными, но перестали непокорно торчать во все стороны и сделались гладкими и короткими (это была действительно старомодная прическа, но, по крайней мере, она скрывала его лоб от посторонних взглядов), также у него были зеленые глаза, но на этом заканчивалось сходство между ним прежним и новым. Его телосложение (он был высоким и худым, даже несколько костлявым, а кожа была абсолютно белой) было унаследовано от отца, как и некоторые черты лица: высокие скулы и брови. Но в других отношениях он походил на мать и других родственников, которых он знал только по фотографиям. Шокирующим известием стало то, что характерные снейповские черты: кожу, рост и скулы — он унаследовал не от деда, а от бабушки из семьи Ноблестоунов, старейшей благогодной чистокровной колдовской семьи в Англии. Когда Гарри смотрел на фото своей бабушки, он заметил сходство между ней и собой. Нужно сказать, что его бабушка вовсе не была красивой женщиной — указанные черты вовсе не подходили девушке или женщине. Так же, как юноше или мужчине, — думал Гарри, — но красота и миловидность не были столь важны для мужчин, как для женщин... Но, когда он впервые увидел себя в зеркале, то чуть не упал в обморок.

— Я выгляжу как ты, — пожаловался он иронично ухмылявшемуся Снейпу.

— Я бы сказал, что ты выглядишь, как твоя бабушка.

Это было просто ужасно — то, что он выглядел, как старая злая женщина. Он не был старым, злым или женщиной, и поэтому возненавидел свой внешний вид.

На самом деле, Гарри не выглядел в точности ни как его бабушка, ни как Снейп.

Его имя, прошлое и родственные отношения... Сейчас его имя было Квайетус Снейп, как и его отца, и, согласно легенде, предложенной Дамблдором, его вырастили магглы, родители его матери, которая тоже была магглой, и ему нельзя было раскрывать каких-либо деталей о них, чтобы не подвергать их опасности «в такие времена». Это было к лучшему, так как Гарри чувствовал, что хранение в памяти еще какой-то информации о своей новой жизни было бы достаточно трудной задачей, чтобы его беспокоить.

Также в его жизни был Северус, его дядя, притворявшийся отцом. Они были вынуждены вести себя как отец и сын с того самого момента, как покинули Хогвартс. Сириус Блэк жил в Поместье Снейпов, ожидая, пока выздоровеет его друг.

Это было вторым шокирующим событием в ТО утро (Гарри просто назвал его «утром с зеркалом») — то, что Сириус будет жить с ним в одном доме, и ему нельзя будет рассказать правду. По правде говоря, Дамблдор был прав, когда объяснял, что Сириуса необходимо держать в неведении относительно этого, потому что, если Министерство решит принять свидетельские показания Северуса или кого-нибудь другого о его невиновности, они будут допрашивать его с Веритасерумом, а это может оказаться опасным для Гарри...

И это если не упоминать шок от того, что между Снейпом и Блэком было не просто перемирие, а настоящий мир, который Снейп хотел разрушить с того момента, как узнал, что Гарри жив, но сейчас это, к счастью, было невозможно.

Так что у Гарри была возможность жить с ними обоими, за что он был очень благодарен. По-настоящему, он не знал никого из них. И если со Снейпом он познакомился поближе во время их совместного пребывания в плену, то Сириус был для него практически незнакомцем. Они почти не проводили время вместе после событий в Визжащей Хижине, а письма не давали настоящей возможности стать ближе друг другу. Так что, когда Гарри услышал, что он будет жить с Сириусом до первого сентября, то очень обрадовался и с нетерпением ожидал приезда в Поместье Снейпов. Сириус, однако, не был общительным или дружелюбным. Он часами сидел в своем любимом кресле, уставившись в пространство расфокусированным взглядом, и даже маленькая Энни не могла вывести его из этого состояния.

Гарри также много раз пытался сделать это. Сириус был благодарен за их заботу, но, тем не менее, он не принимал участия в ежедневной жизни Поместья Снейпов. Он вежливо приветствовал каждого, ел со всеми, но едва ли говорил пару слов или делал что-нибудь еще. Гарри было настолько больно это видеть, что он иногда пытался уговорить Снейпа рассказать Блэку секрет. Северус всегда отказывал и был прав, Гарри знал это, но было слишком трудно видеть боль, которую это вызывало каждый день...

Движение Энни вернуло его к действительности. Маленькая девочка просыпалась после обычного дневного сна. Она не любила спать одна в темной комнате (после всего, что она испытала, так похожего на мучения Гарри и Снейпа этим летом), но Сириус обычно игнорировал ее просьбу оставаться с ней, пока она спит. Так что, когда Энни узнала, что Гарри учится почти каждый день на диване в гостиной, она присоединилась к нему. Первый раз, когда она появилась со своим одеялом и попросила, чтобы Гарри побыл с ней, он довольно сильно смутился. В конце концов, он был пятнадцатилетним юношей, и не привык к девчоночьей компании, и уж точно не к компании семилетней девочки. Но, тем не менее, он разрешил ей остаться, а когда Снейп рассказал ему историю Энни, он сразу же изменил свое мнение о ней, и с тех пор старался помочь девочке всеми способами, какими мог.

— Добрый день, Энни, — тепло улыбнулся он ей. Девочка зевнула и потянулась.

— Привет, Квайет, — сонно пробормотала она, возвращая улыбку.

Квайет. Так называл его Снейп, и девочка скоро начала называть его так же. Когда Гарри впервые услышал это уменьшительно-ласкательное имя, он громко возмутился перед Снейпом.

— Тихо, быть тихим. Фу... — недовольно проворчал он.

Но это было ошибкой, что он сразу заметил. Снейпа заметно обидели слова Гарри.

— Я всегда так называл своего брата, — сказал он странным тонким голосом, и Гарри тут же взял свои слова назад. В следующий раз, когда Снейп назвал его «Квайетус», он исправил его на «Квайет», и с тех пор его называли этим именем.

Гарри не хотел причинять Снейпу боль. Поэтому он принял, что его называют Квайетом и через несколько дней привык. Они проводили много времени вместе и прилагали серьезные усилия, чтобы привыкнуть к своим новым ролям. В ответ на то, что его называют Квайетом, Гарри называл Снейпа отцом, иногда даже когда они были одни.

— Просто нужно к этому привыкнуть, — объяснил он удивленному Северусу.

И они наслаждались этой «игрой».

— Ты уже выучил это зелье, Квайет? — спросила Энни. — Дядя Северус сказал, что ты не можешь пойти с ним, пока не закончишь свою домашнюю работу...

Северус и Сириус были «дядями» для Энни, она всегда обращалась к ним официально. Она не была очень счастлива в компании двоих старых мужчин, вечно пребывавших в горьком настроении. Она хотела, чтобы Люпин вернулся, но, пока его не было, она выбрала Гарри, чтобы любить.

— Домашняя работа... — тихо пробормотал Гарри. — Сейчас летние каникулы, Энни. Но я, тем не менее, давно ее закончил. Я просто не хотел оставлять тебя одну.

Лицо девочки осветилось радостью.

— Спасибо, — она вытащила свою руку из-под одеяла и взяла яблоко со стола. — Я ненавижу оставаться одна.

Гарри кивнул. Энни нормально пережила смерть своих родителей, но он часто видел ее в слезах и с красными глазами. В такие моменты он позволял девочке обнимать его и даже прилагал усилия, чтобы успокоить ее. Она довольно быстро открылась ему и начала рассказывать Гарри о своей жизни и летних событиях.

Так Гарри узнал, что Энни была магглой, как и вся ее семья, у нее не было ни братьев, ни сестер, родители ее отца умерли до ее рождения, а родители ее матери были живы, но часто болели, и в основном находились в больнице. До тех ужасных событий ее семья жила на окраине большого города в огромном доме, где у нее была собака, которую тоже убили ТОЙ ночью. Она рассказала Гарри, что у нее было много друзей в школе, в которую она ходила, и ее жизнь была... прекрасна. Затем она закончилась. И теперь все позади. Однажды ночью группа людей в масках — теперь Энни правильно называла их Пожирателями Смерти — вломилась в дом и доставила в то Поместье, где ее нашли два дня спустя, когда Люпин спас ее.

Всего два дня... Сначала это казалось слишком мало для Гарри. Два дня... Они провели почти пятнадцать дней в таком же месте в гораздо худших условиях. Но он не потерял Северуса. А Энни осталась одна.

Одна... Это слово заставило Гарри снова задуматься. Он все еще не мог решить, был ли он доволен сложившейся ситуацией или нет. Он все еще скучал по своим друзьям, особенно по компании Рона, с которым можно было бы разделить горькие и радостные моменты этого лета — но это было просто невозможно. Даже если они снова станут друзьями, в чем Гарри очень сомневался, он не мог бы ничего ему рассказать, потому что он мог быть другом Рона только как Квайетус, а не как Гарри...

— Если ты закончил домашнюю работу, давай пойдем в сад! — Энни прервала мрачные мысли Гарри. Он вздохнул и убрал книгу с колен. Это был следующий этап в ежедневной жизни Энни: послеобеденный сон с Гарри, затем игры в саду до ужина. С ней не было проблем, она не возражала против того, чтобы быть сама по себе, и единственной причиной, по которой она хотела, чтобы Гарри был с ней, был страх остаться снова одной. Сначала ее родители, затем Люпин... Она боялась, что Гарри тоже покинет ее. Он вытащил с полки свой экземпляр книги «Квиддич сквозь века» и последовал за прыгающей девочкой в сад.

Он уселся на стул, расположенный под самым большим дубом в саду (дерево находилось почти в его центре), открыл свою книгу и продолжил размышления об изменениях в своей жизни: о Северусе, об их взаимоотношениях, о двух неделях в Поместье Кошмара. Он чувствовал, что ему нужно гораздо больше времени, чтобы справиться со всем этим, чем он думал в свой первый день на свободе. Гарри, конечно, предполагал, что ночью будет тяжело, и первая ночь в одиночестве подтвердила его худшие предположения; но он надеялся, что дни будут проходить легко, как обычно, и ошибался. Гарри не знал, почему. Было ли это потому, что Сириус горевал с тех пор, как встретил его после приезда в Поместье Снейпов? Или потому, что Снейп был мягким и дружелюбным, и ему приходилось жить в совершенно другой обстановке? Нет, не было плохо, что Снейп был дружелюбен, как раз наоборот, это было хорошо, очень хорошо и естественно, но этот факт также заставлял Гарри вспоминать их совместные дни в аду у Вольдеморта. Не говоря уже о шрамах — следах бритвы Эйвери — которые покрывали все его тело, такое худое и костлявое... Он все еще не мог нормально есть, он просто клевал, по выражению Северуса, и у него иногда сильно болел живот... Почти все напоминало ему о тех днях. И его будущее также было пугающим. Он старался не думать о будущем или прошлом, но настоящее было слишком однообразно. Он учился, играл с Энни, делал зелья с Северусом, сидел в тишине с Сириусом, пытался есть, как следует, и мечтал о ночах без кошмаров... Достаточно скучно для каникул. И его постоянно воспоминания мучили.

Если бы с ним не было Снейпа, он наверняка сошел бы с ума. Но тот всегда был рядом, когда Гарри в нем нуждался, как будто мог читать мысли, или, по крайней мере, мысли Гарри. Кто знает?

Гарри потянулся. Его окружал свет и согревал теплый воздух, давая ощущение безопасности, дома...

Мягкие шаги вернули его к действительности. Это был Сириус. Он со вздохом сел на землю. Гарри слегка ему улыбнулся.

— Привет, Сириус.

— Здравствуй, Квайетус, — ответил Блэк, и на этот раз в его голосе было больше жизни, чем обычно.

Тишина. Гарри закрыл книгу и напряженно посмотрел на Сириуса. Он отчаянно старался найти тему для разговора или хотя бы наладить отношения со своим крестным.

— Как Люпин? — наконец спросил он.

— Не очень хорошо, да ты и сам это знаешь. Снейп... э... я имею в виду, твой отец, проводит исследования, чтобы найти зелье, которое может его вылечить, но я боюсь, что он не сумеет этого сделать.

Гарри встал с кресла и сел напротив него, положив руку на плечо Блэку.

— Я уверен, что сможет. Он упорно работает и, насколько я знаю, является одним из самых опытных экспертов в этой области, — сказал юноша так убедительно, как смог. — И ты должен быть несколько более оптимистично настроен.

Блэк пожал плечами.

— Я потерял свой оптимизм десять дней назад.

Чертова ситуация! Гарри вздохнул.

— Но... но у тебя все еще есть то, ради чего стоит жить, — его голос был слаб, и ему приходилось бороться со слезами. — Есть Люпин, твой друг, а также Энни... И ты слишком молод, чтобы сдаваться.

— Я не молод. Возможно, мне только 37, но я провел слишком много времени в Азкабане, чтобы чувствовать себя молодым. И у меня никого нет. Я потерял свою семью, затем крестника, а теперь умирает мой друг...

— Он НЕ умирает, Сириус. Он болен, но он не умрет, и ты это знаешь. И ты не один. Мы здесь, чтобы помочь тебе: Энни, я, и даже мой отец, несмотря на вашу взаимную неприязнь... А так же есть Люпин, который нуждается в твоей поддержке больше, чем когда-либо прежде...

— Но у меня нет силы, чтобы помочь ему! — горечь звучала в голосе Блэка. — У меня нет сил, чтобы дальше жить, — добавил он тише.

— Сириус, ты получил шанс начать жизнь сначала. Сейчас ты свободен, тебе не нужно бежать, у тебя есть шанс найти свое место и цель в жизни. Ты должен собраться. И тебе нужно проводить больше времени с Энни, например...

— Почему? — сарказм прозвучал в голосе Блэка. — Тебе трудно за ней присматривать?

Гарри смутился и покраснел. Затем он смутился еще больше, так как прекрасно знал, как он выглядит, когда краснеет: он видел, как краснеет Снейп — он заливался краской отвратительного кирпичного цвета... Юноша содрогнулся и сердито скрестил руки.

— Нет, конечно нет. Я просто пытаюсь привлечь твое внимание к тому факту, что она только что потеряла своих родителей. Своих взрослых родителей. И я не могу быть для нее, как родитель. Возможно, как брат, если она захочет, но ей нужен кто-то, от кого можно было бы зависеть. Не я, мальчишка, а взрослый человек. С ней был Люпин, но, как ты мне только что объяснил, он болен и не может присматривать за ней. У Северуса есть своя работа: исследования и подготовка к урокам. И мы уедем в Хогвартс через неделю. Ты единственный, кто может о ней позаботиться.

— Эй, ты говоришь как мудрый старик с длинной бородой, — ухмыльнулся Сириус. — Ты знаешь, что ты говоришь как брат Снейпа... я имел в виду, твоего отца? И... почему ты назвал его Северусом? Это довольно необычно.

Гарри вздохнул и кивнул.

— Отвечаю на твой первый вопрос: да, мой отец всегда говорит, что я похож на его брата, и это причина того, что мне дали такое имя, — Гарри остановился. Дальше надо было солгать, а он ненавидел это. Сглотнув, он продолжил: — И второй ответ: я называю его Северусом, потому что я еще не привык жить с ним. Раньше я жил с моими дедушкой и бабушкой и почти не видел его. А он всегда противился тому, чтобы я называл его отцом. Чтобы избежать ненужного внимания.

— Это значит, что твое имя раньше было не Квайетус? — полюбопытствовал Блэк, и Гарри занервничал. Ему снова приходилось лгать.

— Нет, я не использую свое предыдущее имя. Он не хотел оставлять следов, которые могли бы привести к моим бабушке и дедушке, — Гарри вздохнул и решил добавить немного правды в эту историю. — Знаешь, когда я решил жить с ним, мне пришлось оставить в прошлом всю мою жизнь: имя, друзей, опекунов, и начать все сначала. Это очень трудно... — очень тихо закончил он.

Сириус внимательно посмотрел на юношу.

— Да, действительно, — кивнул он. — Но ведь ты знал об этом заранее, не так ли?

— Да, знал.

— Тогда почему ты решил так поступить?

В этот момент Гарри был очень благодарен Сириусу за то, что тот не знает их секрет, потому что на этот вопрос он мог ответить откровенно.

— Потому что я люблю его, — просто сказал он.

Это был первый раз, когда он произнес это вслух, и его мысли снова вернулись к тому, как иногда может повернуться жизнь. Месяц назад они со Снейпом презирали друг друга, профессор был озлоблен и одинок, у Гарри не было настоящей семьи, кроме крестного в бегах, которого он по-настоящему не знал. А теперь он и Северус играли роли отца и сына, и то, что они заботятся друг о друге, не было притворством. У Гарри появилась возможность узнать Снейпа получше, пусть обстоятельства этого были далеки от нормальных.

Но когда Гарри сказал вслух ту фразу, он неожиданно почувствовал вину за свои ежедневные мрачные мысли. У него сейчас были все причины быть счастливым. Решение, которое ему пришлось принять, было не легким, но не было и плохим.

Сириус снова ухмыльнулся.

— Я никогда не думал, что услышу подобное о нем... — с сарказмом произнес он, но тут же пожалел о сказанном. — Извини, я не должен был этого говорить.

Но Гарри только махнул ракой.

— Не извиняйся, — улыбнулся он. — Его очень трудно любить. Но я его сын. И, — он на мгновение остановился, чтобы решить, что сказать, — он изменился этим летом.

Сириус удивленно мигнул.

— Что... ты имеешь в виду..? — пробормотал он.

Теперь Гарри улыбался от уха до уха.

— Я его сын, но я не слепой, Сириус. Он был гораздо более холодным, жестким и трудным в общении. А теперь он как-то смягчился…

Сириус закрыл глаза.

— Гарри.

У Гарри глаза расширились от ужаса, но Сириус продолжил.

— Это, должно быть, на него повлиял Гарри...

Гарри покраснел, и был ОЧЕНЬ благодарен за то, что глаза Сириуса были закрыты. Он прокашлялся.

— Это довольно очевидно, — смущенно согласился он. Было бы слишком подозрительно возражать. Он надеялся, что Сириус скоро сменит тему: он не хотел превозносить самого себя, но иначе обидел бы Сириуса. Юноша мысленно проклял себя: это была его ошибка, что разговор пошел в таком направлении.

— Гарри был исключительно хорошим ребенком, — Сириус открыл глаза и поднялся. — Теперь, я думаю, у нас есть чем заняться сегодня днем. Ты пойдешь на Диагон-аллею со Сн... твоим отцом, а я присмотрю за Энни, — он протянул руку и помог Гарри подняться. Но прежде чем отпустить руку мальчика, он улыбнулся: — И знаешь, ты такой же хороший, как он. Твой отец может тобой гордиться. — Затем он оставил шокированного юношу одного.

Гарри несколько минут не мог сдвинуться с места.

— Он тебя обидел? — услышал он позади обеспокоенный голос Снейпа, и подпрыгнул от неожиданности.

— Нет, вовсе нет! — повернулся он и улыбнулся. — Наоборот, он сказал, что я такой же хороший, как я, то есть Гарри, — он ухмыльнулся, — и он добавил, что ты можешь гордиться мной...

— Я и горжусь, — Снейп ухмыльнулся в ответ и скрестил руки на груди в своей обычной манере. — Хотя у меня нет права гордиться тобой...

— Прекрати, Северус! — перебил его Гарри. — Я не хочу провести здесь день, слушая, как ты говоришь о своей вине и заслуженном отвращении к самому себе...

— Дерзкий невоспитанный мальчишка...

«Абсолютно верно...»

Они рассмеялись, и Снейп шутливо взъерошил Гарри волосы.

— Пошли, — Северус махнул в сторону открытой двери гостиной, где был камин. — Как ты сказал, ты не хочешь провести здесь целый день...

Но они остановились, нервничая, около камина. Эта поездка была первой возможностью, когда они появились бы перед колдовским сообществом вместе, и Снейп был совершенно уверен, что они на следующий день будут во всех выпусках новостей. Слишком велика была его печальная известность, что уж говорить о факте, что у него есть сын... Гарри время от времени приглаживал волосы на лбу, где находился его шрам, скрытый чарами Директора. Гарри, однако, не мог не прикрывать его, как будто бы первый же встречный наложит на него «Ревело», чтобы узнать, кто он такой...

Они, нервничая, посмотрели друг на друга.

— Итак? — наконец хрипло выдохнул Снейп. — Мы можем идти?

— Я не единственный, кто нервничает, отец, — усмехнулся Гарри. — Но, конечно, теперь мы можем отправляться.

«Дырявый котел» был набит битком. Это было первое, что они заметили, когда вышли (или, в случае Гарри, выпали) из камина. Снейп схватил его за плечо, спасая от падения лицом вниз. Это произошло быстро, но к тому моменту, когда он восстановил равновесие, почти все в баре с интересом смотрели на них. Даже фирменный снейповский взгляд не заставил людей отвернуться. Так что он еще крепче сжал плечо застывшего на месте Гарри и потащил его ко входу на аллею. Когда они, наконец, вышли на нее, Гарри повернулся к Снейпу.

— Что это было?

— Мой фан-клуб, — усмехнулся Снейп.

— Я думаю, что он не хуже моего, — рассмеялся Гарри и добавил. — А я-то думал, что, как твой сын, я не буду всегда в центре внимания...

— Видимо, это твоя судьба...

— Видимо... — нахмурился он. — Я уже не стремлюсь в школу.

— Я тоже.

Гарри захихикал снова.

— Могу себе представить выражение лица других профессоров, когда они узнают, что у тебя есть сын...

— Да уж, — улыбнулся Северус. — У нас будет несколько нелегких недель.

Гарри содрогнулся.

— Ну, тебе не надо делать ничего, просто быть самим собой. А вот мне...

— Ты тоже должен быть собой...

— Да, но все будут ненавидеть меня, потому что они ненавидят... — он резко оборвал себя и отвернулся от Снейпа.

— Ты можешь закончить предложение. Я осведомлен о своей репутации...

— Нет, я не закончу его. Я не хочу обидеть тебя.

— Это не обидит меня.

— Правда?

— Э... Может, мороженого? — Снейп неожиданно сменил тему.

— Нет, спасибо. И извини. Я не должен был ничего говорить, — Гарри остановился и прямо посмотрел на Снейпа.

Профессор повернулся к нему и посмотрел прямо в глаза.

— Все нормально, — вздохнул он. — Но давай не будем продолжать. Это бессмысленно...

— Хорошо. Как насчет книжного магазина?

— Отличная идея.

Когда они проходили мимо квиддичного магазина, Гарри грустно взглянул на метлы и другие квиддичные принадлежности на витрине. Снейп остановился.

— Мы можем зайти, — предложил он.

— Нет. Я не должен играть, ты ведь знаешь.

— Да, — кивнул он. — Это бы привлекло слишком много внимания.

Гарри не ответил, а просто пошел по направлению к книжному.

— Мне придется найти в себе наследственные рейвенкловские гены, — горько пробормотал он.

— Возможно, ты их никогда не найдешь, — подмигнул ему Снейп.

— Спасибо, — усмехнулся Гарри. — Ну... Говоря по правде, я согласен с тобой. Я думаю, что подошел бы любому колледжу, кроме Рейвенкло, если только они не хотят видеть негативный пример среди них.

— Ты не такой уж плохой ученик, Квайет.

— О, да. Я — просто гений. Особенно в зельях, — снова усмехнулся Гарри.

— Немножко потренироваться, и...

— О, нет... — громко застонал он.

— Ну, как сын мастера зельеварения, ты не можешь быть полностью безнадежным в зельях!

— Успокойся, я БУДУ. И я предупреждаю тебя: если ты хочешь пережить будущие уроки зелий, НИКОГДА не ставь меня вместе с Невиллом...

Их смех внезапно заполнил почти пустую улицу. Снейп обнял Гарри за плечи. Они все еще посмеивались, когда входили в книжный магазин, но смех Гарри резко оборвался, как только они вошли.

Снейп вопросительно посмотрел на него и увидел, что лицо Гарри исказилось от боли. Он проследил за его взглядом.

Там были Уизли.

Снейп хорошо знал, что Гарри не был готов к этой встрече со своим другом или, как он предполагал, бывшим другом, и они нарочно выбрали это время дня для хождения по магазинам, чтобы избежать подобных ситуаций.

Удивление Рона из-за его появления было очевидно: ненавистный учитель зельеварения входит в книжный магазин, смеясь (всего лишь через десять дней после похорон Гарри), с кем-то, кто выглядит, как его родственник. Это было шоком для него. Гарри мог видеть это в его глазах... Но в тех глазах было кое-что еще, и не только в его: в глазах всех Уизли. Что-то сродни чистой ненависти.

Нет. Не у всех: родители вели себя как обычно, но близнецы, Рон и Джинни совершенно не хотели приветствовать своего учителя зельеварения.

— Добрый вечер, профессор, — наконец выдавила Джинни, и трое парней пробормотали что-то себе под нос.

— Добрый вечер, — реакция Снейпа была столь же холодной и неохотной, как и у них, затем он взглянул на Гарри, который вежливо поздоровался с семьей.

— Ваш сын, мистер Снейп? — спросил мистер Уизли, улыбаясь. — Я слышал о нем...

Конечно. Они должны были сообщить в Министерство о Квайетусе Снейпе, а мистер Уизли работал там, так что было неудивительно, что он знал о юноше.

— Да, — ответил Снейп, на лице которого было обычное выражение, хотя ему очень хотелось усмехнуться. Но он не хотел делать ситуацию Гарри еще более трудной: она и сама по себе была нелегкой. — Квайетус, это мистер Уизли.

— Рад с Вами познакомиться, — вежливо сказал Гарри и пожал протянутую руку.

Мистер Уизли махнул своим сыновьям.

— Мальчики, он будет учиться с вами в этом году, — с улыбкой объявил он.

Они не выглядели довольными этой новостью. Абсолютно. Близнецы презрительно усмехались. — Новый слизеринец, — тихо сказал Фред Джорджу, который кивнул, а Джинни бросила на него злобный взгляд.

Гарри попытался улыбнуться, но он так нервничал, что просто не мог заставить свои губы изогнуться. Он был расстроен и дрожал. Его предположения становились реальностью. Рон никогда снова не будет его другом. Ему неожиданно захотелось развернуться и уйти, прийти к Дамблдору и попросить вернуть прежнюю внешность.

Но камеры Министерства были слишком серьезной угрозой.

Затем он почувствовал, как его крепче обнимают за плечи, и понял, что рука Снейпа все еще лежит на его плече. Он поднял глаза и встретился взглядом с Северусом. Никто не сказал ни слова, но Гарри увидел его заботу и беспокойство, и немного расслабился. Он снова посмотрел на юношей, стоящих перед ним, и шагнул вперед.

— Привет, я — Квайетус Снейп, — он почувствовал комок в горле, ему было очень тяжело говорить. Он протянул руку Фреду. Два неохотных рукопожатия: Фреда и Джорджа. Рон, однако, скрестил руки на груди и проигнорировал протянутую руку Гарри.

— Рон! — раздраженно прикрикнула на него миссис Уизли.

Теперь, когда они стояли лицом к лицу, он мог увидеть на лице друга такие же презрение и ненависть, какие он испытывал к Малфою. Гарри опустил руку.

— Я слышал, что Гарри Поттер был твоим другом. Я соболезную твоей потере, — сказал он спокойно.

На мгновение настала тишина, а затем Рон взорвался.

— Мне не нужна твоя жалость, Снейп! — крикнул он и выбежал из магазина.

Снейп хотел открыть рот, но почувствовал взгляд Гарри на своем лице.

— Пожалуйста, нет, — сказал Гарри, и тот, поняв, кивнул. Гарри не хотел отказываться от этой дружбы, и он действительно не хотел сделать ситуацию еще хуже.

Когда Гарри снова повернулся к Уизли, он увидел, что они вопросительно смотрят на него и Снейпа.

— Мне жаль, дорогой, — сказала миссис Уизли. — Ты знаешь, с тех пор, как Гарри...

— Все хорошо, мадам, — вежливо ответил он и опустил взгляд. — Я думаю, что это была моя ошибка. Пожалуйста, передайте ему мои извинения. Я не должен был упоминать его друга. Это было слишком болезненно для него.

— Да, это так, — сказала миссис Уизли. — Но это не было твоей ошибкой. И у него не было причин вести себя таким образом.

— Да, — прошептал Гарри. — Это не важно...

— Квайет, мы можем идти? — спросил Снейп после короткого молчания. Затем он добавил, посмотрев на других взрослых: — Я думаю, у нас всех есть, что делать.

Они кивнули.

— До свидания.

— Пока, приятель, — Фред шагнул к нему. — И не принимай это слишком близко к сердцу. Рон иногда ведет себя как последний мерзавец.

Гарри поднял свои глаза. Была ли это симпатия на лице Фреда? Да, действительно: теперь он успокаивающе улыбался ему. Джордж делал то же самое, и даже выражение Джинни заметно смягчилось.

После того, как семья покинула магазин, Снейп наклонился к Гарри.

— Ты в порядке? — спросил он обеспокоенно.

Гарри не мог ответить. Он все еще слегка дрожал и чувствовал оцепенение. Он только покачал головой и постарался собраться.

Снейп быстро осмотрелся и снова повернулся к мальчику.

— Гарри, посмотри на меня, — прошептал он.

Гарри вздрогнул, услышав свое имя, и вопросительно посмотрел на Снейпа.

— Я знаю, что это было очень тяжело для тебя. Но я уверен, что ты сможешь снова подружиться с мистером Уизли. Это будет нелегко, но ты сможешь. Это также не будет быстро, но у тебя есть время. Ты знаешь, ты вел себя просто чудесно, и я уверен, что даже если они ненавидят меня, ты завоевал их симпатии.

Гарри покачал головой, чтобы восстановить хладнокровие.

— Ты так думаешь? — его голос был тонким и слабым.

— Я уверен. И... как насчет Продвинутой Книги Зелий? — он резко сменил тему.

Гарри выдавил полуулыбку.

— Если ты хочешь ее для себя, то покупай. Для меня будет достаточно и обычной.

— А как насчет тех рейвенкловских генов?

— Они скрываются, — теперь Гарри улыбнулся по-настоящему. — Я бы лучше купил несколько хороших книг о квиддиче.

— Нет.

— Северус...

— Мы можем заключить сделку.

— Какую?

— Я покупаю тебе книги о квиддиче, но я покупаю тебе и столько же учебников, сколько квиддичных книг, и ты обязуешься прочитать все.

— Ты разговариваешь как родитель.

— Ну, предполагается, что я и есть он. Причем не просто родитель, а именно ТВОЙ.

— Какая радость...

— Итак?

— Хорошо.

Через полчаса они вышли из магазина с несколькими дюжинами книг. Гарри все еще не получил свое письмо, но Снейпу, как учителю, было прекрасно известно, какие книги понадобятся Гарри, так что они купили все, что нужно. Остальные походы по магазинам обошлись без приключений. Прежде чем вернуться домой, они поели мороженого у Флорана Фортескью. К тому времени уже настал вечер, и на небе появились первые звезды. Освещенная улица была так красива, что Гарри просто смотрел на фонари широко открытыми глазами, как маленький ребенок.

— Первое хорошее впечатление от ночи с ТЕХ пор, — прошептал он.

Учитель зельеварения содрогнулся. Ночь была худшим временем суток для них обоих. Он не позволял Гарри пить зелье для сна без сновидений каждую ночь, так как боялся, что появится зависимость, и поэтому ночи обычно были наполнены кошмарами. Он просыпался бессчетное количество раз из-за тихого плача Гарри или его беспокойных движений во сне, когда мальчику снились пытки. Они спали в одной комнате с зажженными светильниками, их кровати были близко расположены, но Снейп часто чувствовал необходимость лежать рядом с Гарри и успокаивать его, пока тот не затихал и не засыпал снова.

Много раз, когда они не могли заснуть, они просто лежали на кровати и говорили обо всем, старательно избегая «летней темы», как они ее называли. Он помнил, что обещал самому себе помочь Гарри пройти через все это, но иногда это казалось невыполнимой задачей. Состояние Гарри не улучшалось, хотя их взаимоотношения стили заметно более близкими. Он был счастлив из-за этого, но волновался из-за мальчика. К тому времени, как начнутся уроки в школе, им придется найти решение этой проблемы. Если Гарри не будет спать достаточно, у него будут проблемы с учебой.

Не говоря уже о том, что, когда он будет распределен, у него не будет никого, чтобы помочь ему во время кошмаров.

Северус волновался о будущем. Он не хотел, чтобы начинались занятия в школе.

Мысли Гарри витали вокруг тех же проблем.

Он боялся подумать об общей темной спальне с храпящими одноклассниками. Не имело значения, к какому колледжу он бы принадлежал, ночью он в любом случае был бы одинок. Один на один с кошмарами.

А что днем? Новые одноклассники, общая ненависть, возможно, исключая слизеринцев, его бывшие друзья... А вечером — общая душевая. Все увидят его изрезанное тело, все эти шрамы... Он содрогнулся от этой мысли.

Он не хотел, чтобы начинались занятия в школе.

И у них оставалось всего несколько дней.

Путешествие к морю было чудесным. Их было шестеро: Гарри, Энни, Сириус, Северус, Флетчер и — к удивлению — МакГонагалл, которая появилась, чтобы принести новости о Люпине и пригласить Снейпа на собрание учителей на следующей неделе. Присутствие Флетчера было уже привычным: часть Поместья использовалась определенными людьми, «орденом», как они себя называли, и Флетчер был одним из них. Он также был своего рода «защитником»: создавал стены безопасности вокруг дома и налаживал другие защитные системы, о которых никогда не говорил, хотя Гарри несколько раз его расспрашивал. Он только улыбался и заявлял, что это секрет. «Как будто он говорил с маленьким ребенком», — думал в смущении Гарри.

Сначала Флетчер старался быть невидимым и не вмешиваться в жизнь поместья, но Гарри часто задавал ему различные вопросы, а Флетчер любил объяснять. Он был превосходным рассказчиком, и его объяснения всегда были четкими и легко понятными. Сначала у него были предубеждения насчет Гарри — ведь для него это был сын Снейпа! — но доброта и любознательность мальчика смягчили его, и через неделю он стал разговаривать и со Снейпом тоже.

Предубеждения... После нескольких первых дней Гарри понял, что самая большая битва ему предстоит против предубежденности. Сначала никто не желал с ним разговаривать, но затем они были удивлены поведением Гарри и начинали относиться к нему подозрительно... Всегда в одной и той же последовательности...

— Я — не мой отец, ради Бога! — сказал он Флетчеру во время их второго разговора. И даже он изменился, разве вы не видите?

А еще были Уизли и Сириус... Ну, ему, наконец, удалось пробиться сквозь несколько стен из старых устоявшихся предубеждений, но это было нелегко, и иногда он чувствовал, что очень устал, и все бесполезно. У него были и свои демоны, с которыми приходилось сражаться, свои ночные кошмары и воспоминания, и он ненавидел, что ему приходится заново заслуживать доверие у каждого человека.

Но через две недели напряжение в атмосфере поместья спало: Флетчера пригласили за общий стол, все больше разговоров происходило не только между Гарри и Блэком или Флетчером, но и между Снейпом и этими двумя. Все больше смеялись, и Энни начала признавать других взрослых, особенно Блэка.

И теперь они вместе отправлялись в путешествие. Они гуляли и разговаривали парами: Блэк принимал свое обычное анимагическое обличье и бегал взад и вперед с Энни вдоль воды, Снейп и Флетчер обсуждали защиту поместья во время учебного года, а МакГонагалл присоединилась к нервничавшему Гарри, спрашивая его о предыдущей учебе.

Так что ему снова приходилось лгать.

— Я посещал маггловскую школу, мадам, — вежливо ответил он на первый вопрос.

— Это значит, что тебе никогда не рассказывали о магическом обществе? — она выглядела удивленной.

— Нет, конечно, нет. Мой отец всегда надеялся, что ему удастся стать моим официальным опекуном, и поэтому он обучал меня и давал книги для изучения. Однако я уверен, что я не смогу учиться на шестом курсе, так как еще не сдавал СОВ.

— О, я вспомнила! Тебе ведь шестнадцать?

— Да.

Его возраст также был ложью. Он ненавидел это. Но, по крайней мере, он выглядел как шестнадцатилетний или старше. Это была успокаивающая мысль: он не был красивым, но, по крайней мере, он больше не выглядел как ребенок.

— Я думаю, что ты будешь учиться на пятом курсе, и, если тебе потребуется, мы можем организовать для тебя дополнительные занятия...

— Нет, спасибо, — улыбнулся Гарри. — Я не думаю, что мне в будущем потребуются дополнительные уроки...

— Твой отец очень старается обучить тебя, не так ли? — глаза МакГонагалл мерцали от изумления. — Когда-то он был блестящим учеником...

— Я знаю, — в раздражении пробормотал Гарри, надеясь, что Квайетус не будет следующим, кого упомянут как лучшего студента всех времен.

Его надежды были напрасны.

— А его брат, нужно сказать, был лучшим учеником столетия, — МакГонагалл улыбнулась раздраженному Гарри. — Так что я не думаю, что у тебя будут проблемы с учебой. Снейпы всегда были одними из лучших студентов, что ты наверняка знаешь, многие из них учились в Рэйвенкло, и даже твой отец мог там быть. Я надеюсь, что ты попадешь туда после сортировки.

Гарри недовольно фыркнул. Он — в Рэйвенкло!

У МакГонагалл, к его огромному удивлению, не было предубежденности против него или его отца, по крайней мере, Гарри так думал сначала. Но теперь он мог видеть, что даже строгая профессор ожидает от него определенных вещей. Ну, это, конечно, были не предрассудки, но ожидания были ничуть не лучше. Гарри был ОЧЕНЬ благодарен, что МакГонагалл не знала о его настоящих родителях: оба из Рэйвенкло, причем один из них — уже упомянутая знаменитость столетия... Гарри содрогнулся. Его оценки не были слишком плохими, но, опять таки, он не был гением. Совсем нет. В его случае поговорка «какой отец, такой и сын» не была справедливой. Он не был выдающимся студентом и, несмотря на то, что магический мир никогда в это не поверит, он не был и сильным волшебником. Совсем не как отец.

Он пережил первую атаку Вольдеморта из-за самопожертвования своей матери, по той же причине он выдержал атаку Квиррела, он пережил нападение молодого Тома Реддля с помощью Фоукса, он выжил после возрождения Вольдеморта из-за сердцевины его палочки, и, наконец, он пережил плен с помощью Северуса и его долга жизни. Ему везло, и его охраняли остальные. Если бы он был умнее или более могущественным, возможно, все случилось бы по-другому...

— Я не думаю, что буду выдающимся студентом, как мой отец и его брат, — подытожил он свои мысли. — Я никогда не был превосходен в чем-либо в своей жизни. Я боюсь, что не смогу оправдать Ваших надежд.

МакГонагалл посмотрела не него, и Гарри поразила грусть в ее глазах.

— Я сожалею, мистер Снейп, — вздохнула она. — Я думаю, что ваша ситуация достаточно сложна и без моих ожиданий. Но, Вы знаете, это будет трудно для нас, учителей — относиться к вам по-другому. Вы выглядите как ваш дядя, и у вас то же имя...

Гарри кивнул.

— Иногда я желаю, чтобы я не принимал этого решения, — его горло было узким и сухим, а голос хриплым. Гарри знал, что Дамблдор рассказал МакГонагалл его «историю», и, несмотря на то, что его слова относились к выдуманной ситуации, они отлично подходили к настоящей, и, хотя у него не было другого выбора, иногда он сожалел о сделанном. Как сейчас.

Мак Гонаголл взяла Гарри за руку. Он постарался не вздрогнуть.

— Это будет нелегко, я знаю. Но ты должен знать, что у тебя есть отличный наставник, на которого можно положиться. Я уверена, что с его помощью ты сможешь это сделать.

Гарри был поражен. МакГонагалл похвалила Снейпа?

— Вы имеете в виду Се... моего отца? — спросил он и, когда она кивнула, добавил. — Вы первая, кто так хорошо думает о нем...

Глаза МакГонагалл были устремлены на море.

— Многие считают, что знают его, опираясь только на его внешность и поведение.

«Как и я раньше», — виновато подумал Гарри.

— И многие судят его по одному неправильному решению, которое он принял в молодости.

«Министерство, авроры... и он сам...» — согласился Гарри про себя.

— Но ты знаешь, то были трудные времена. Была война, и многие волшебники были обмануты Ты-Знаешь-Кем. Многие молодые люди. И, в основном слизеринцы, которых всегда считали темными и злыми. Однако, они просто слишком амбициозны, — МакГонагалл остановилась, и, когда Гарри сделал то же самое, она повернулась к нему и посмотрела на него со всей серьезностью.

— Ты знаешь, я очень признательна, что твой отец — декан Слизерина. Он — хороший человек. Однажды он принял неправильное решение. Он сожалел об этом и был готов понести наказание. Никто не заставлял его делать это. Он сделал это сам. И это то, чего многие не делают: несение ответственности за свои поступки. Зачастую люди даже себе не признаются, что они не правы, чтобы избежать чувства вины. Твой отец, наоборот, был готов принять соответствующее наказание и нес груз своей вины почти два десятилетия. Он смелый и заслуживающий доверия человек, но из-за своей вины он стал жестоким и одиноким, — ее взгляд стал еще более серьезным, и она продолжила. — Но сейчас, когда его роль как шпиона исчезла и ты живешь с ним, у него, возможно, есть еще один шанс жить нормальной жизнью, которую он заслуживает.

Гарри чувствовал оцепенение от шока. С ним никогда так не разговаривали... как со взрослым... его учителя, а также он никогда не видел эту сторону характера строгой профессора Трансфигурации. На самом деле, он никогда не подозревал, что ей нравится глава Слизеринского дома.

— Когда он рассказал мне свою историю, я сказал ему почти то же самое, что и вы сейчас. Но он не согласился со мной. Я думаю, что он никогда не простит себя, — сказал он, когда сумел вернуть себе голос. — Он говорит, что все его ненавидят, и это заслуженно. Когда я стараюсь убедить его, что он не прав, он всегда возражает...

Это было правдой. Гарри ясно чувствовал, что Снейп ощущает себя не в своей тарелке в сложившейся ситуации. Он был почти счастлив, и чувствовал за это вину.

— Я не заслуживаю счастья, — говорил он Гарри.

— Но ты, к счастью, не можешь выкинуть меня прочь, — был ответ Гарри, — и я заставлю тебя быть счастливым.

МакГонагалл грустно улыбнулась.

— Я полагаю, он этого не забудет. Никогда.

— Я думаю, что он считает свою работу заслуженным наказанием....

— Ну... он отличный Мастер Зелий, один из самых лучших. Но он не любит учить, и, по правде говоря, из него не вышел хороший учитель. У него не хватает терпения, и он не любит повторять...

— Но почему тогда он учит? В наказание?..

— Нет, — слегка улыбнулась МакГонагалл, — потому что директор попросил его учить, и он нужен как глава Слизерина. Однако я думаю, что это было ошибкой — отправлять его шпионить снова после всех тех лет преподавания. Его работа в Хогвартсе сделала его роль среди Пожирателей Смерти гораздо более опасной. Я думаю, что это было основной причиной того, что Ты-Знаешь-Кто раскрыл его, за что я очень благодарна, как уже сказала, но он мог погибнуть, как Гарри...

Гарри не знал, как реагировать, и поэтому просто стоял в тишине.

— Я полагаю, он рассказал тебе о нем, не так ли?

Гарри почувствовал себя неудобно.

— Э... он обычно отказывается говорить на эту тему...

МакГонагалл, к неудовольствию Гарри, была готова рассказать.

— Ты знаешь, он был в моем колледже, — она улыбнулась, вспоминая. Гарри покраснел и опустил свой взгляд на землю. — Он выглядел как отец, но отличался от него в других отношениях. Он был гораздо более серьезным, чувствительным и талантливым. Как его мать...

— Талантливым? — недоверчиво мигнул Гарри.

— Да, — ответила МакГонагалл и улыбнулась. — Он мог быть одним из лучших студентов, но был занят слишком многими вещами одновременно...

Гарри не смел поднять голову. Он был уверен, что даже его уши были ярко— красными от смущения.

— Но это не было его ошибкой, — продолжила профессор, не замечая, что Гарри покраснел. — Он участвовал в первом сражении приближающейся войны...

— Минерва, Квайет? — это был Снейп. Гарри не мог сдержать вздох облегчения. — Извините, что прерываю ваш разговор, но мы собираемся домой.

— Конечно, Северус, — МакГонагалл улыбнулась ему. — Становился поздно.

— Квайет, Квайет, посмотри, что я нашла! — очень возбужденная Энни показала Гарри свои маленькие и очень грязные ладошки. У нее была целая горсть морских раковин. — Разве они не прекрасны?

— Да, — покраснев, ответил Гарри, заметив, что двое взрослых смотрят на него и улыбаются.

— Эту я принесла тебе! — девочка не заметила испытываемый Гарри дискомфорт и дала ему самую большую раковину. — Тебе она нравится?

Гарри что— то пробормотал в ответ.

— Хорошо, — Энни кивнула и высыпала содержимое своих ладоней в карманы, а затем схватила Гарри за руку. — Дядя Северус сказал, что нам пора отправляться домой.

МакГонагалл бросила на Снейпа любопытный взгляд, отчего тот слегка покраснел и повернулся, чтобы уйти. Гарри довольно улыбнулся. Но его хорошее настроение длилось недолго. Четверо взрослых шли вместе и оставили Гарри и Энни позади. Сперва девочка весело болтала, но через некоторое время ее шаги замедлились и стали менее твердыми, и расстояние между двумя группами начало увеличиваться.

Гарри почувствовал, что у него в груди возникает что— то вроде паники. Он ненавидел оставаться позади. Он старался увеличить скорость, но Энни была слишком утомлена, чтобы идти быстрее.

— Возьмешь меня на руки? — через некоторое время остановилась она. — Я так устала...

Гарри испугался. И почувствовал себя больным.

Нет, это было не из-за девочки, а из-за него. Он прикасался к Энни, если это было необходимо, и иногда обнимал ее за плечи, но всегда был осторожен и не давал ей дотрагиваться до себя, по крайней мере, не дольше нескольких секунд.

Он физически не мог этого выносить. Он не переносил, когда до него кто-нибудь дотрагивался, и уж тем более обнимал, за исключением Северуса. Он учился, как справляться с мимолетными прикосновениями, как не вздрогнуть и не подпрыгнуть, как не кричать, протестуя против них.

Еще одно напоминание о том летнем аде.

Он понял это в первый же день, когда Энни попыталась обнять его, и он почти потерял сознание. Несколько дней спустя Сириус тронул его за плечо со спины, чтобы пригласить на обед, а он подпрыгнул, закричал от ужаса и перевернул кофейный столик. Сириус был напуган этим и никогда не трогал его снова. А позже Флетчер...

Гарри чувствовал, что у него кружится голова, а к горлу подступает тошнота.

— Я не могу... — слабо прошептал он.

— Пожалуйста, — просила она, и ее рот искривился. Гарри занервничал. Он не хотел, чтобы девочка плакала. Он притворился, что не замечает ее плохого настроения и продолжил идти, держа ее за руку. Энни не заплакала, но через несколько минут она начала засыпать прямо на ходу. Они снова остановились. Он отчаянно посмотрел на взрослых, но знал, что должен решить эту проблему один. Это было бы слишком странно, если бы он закричал, прося помощи только потому, что не хотел понести девочку...

Он вздохнул и поднял ее на руки. Она улыбнулась, обхватила своими грязными руками Гарри за шею и удовлетворенно закрыла глаза.

Гарри, однако, не был рад. Он старался не замечать руки вокруг своей шеи, тело, прижатое к его шрамам и кровоподтекам и общее отвратительное ощущение того, что к нему прикасаются. Он чувствовал себя довольно плохо. Не говоря уже о том, что он не восстановил свою прежнюю силу после долгого заключения, да и не был никогда раньше сильным юношей. Но, тем не менее, он старался.

Ему хотелось заплакать. Его тошнило. Было желание бросить девочку на землю. Но он этого не делал. Его походка была нетвердой, но он шел вперед.

Снейп был первым, кто заметил, что он остался позади. Когда он оглянулся и увидел Гарри, то испугался, и в его глазах появилась вина. Он хорошо знал о новой боязни прикосновений, которую испытывал Гарри, и знал о его общем физическом состоянии, не говоря уже о воспоминаниях о том, как тот остался позади... Не говоря ни слова, он повернулся и побежал к дрожащему мальчику. Другие взрослые с удивлением смотрели ему вслед.

К тому времени, когда он достиг Гарри, юноша был уже на грани. Снейп забрал у него спящую девочку.

— Ты в порядке? — в его глазах была тревога.

Гарри вздохнул и немедленно почувствовал себя лучше.

— Да, — ответил он. — Спасибо.

— Это была моя ошибка, — Снейп покачал головой.

Гарри просто махнул рукой.

— К чему это было? — спросил Блэк, когда они дошли до остальных.

— Этой весной Квайет сломал ногу. Я не хочу, чтобы он перенапрягался, — нейтральным голосом ответил Снейп.

Гарри был поражен, что Снейп отреагировал столь быстро и естественно. Ну, те годы шпионской деятельности... Так что Гарри кивнул Блэку, подтверждая объяснение, и они пошли дальше.

Гарри вздохнул. Он не был готов к будущему.

То же самое он сказал ночью, когда Северус вытряхнул его из очередного кошмара.

— Я не хочу в школу. Я не готов, — он сглотнул и добавил шепотом. — Я не знаю, буду ли готов когда— либо...

— Ты будешь, — Снейп сел на кровать рядом с ним.

— Но наверняка не до начала сентября...

Северус не ответил. Он думал так же, но не знал, было ли мудро говорить это Гарри или нет. Но на этот раз Гарри не остановился.

— Я серьезно, Северус. Я не могу бороться с этим. Пожалуйста, придумай что-нибудь...

— Но... Я не знаю, что было бы благоразумно... — нерешительно пробормотал Снейп.

— Я хочу остаться с тобой, — сказал Гарри, избегая встретиться с ним взглядом.

— Но это против школьных правил. Ты должен пройти сортировку и жить в комнатах твоего колледжа.

— Я не могу, Северус, разве ты не понимаешь? Даже в Гриффиндоре. Что они скажут, если заметят мои шрамы? Что они скажут, если заметят мои страхи? Что они скажут, если я буду будить их каждую ночь из-за своих кошмаров? И что я буду делать в темноте? Кричать в панике? Плакать? — Гарри покачал головой. — Я не могу. И я не хочу даже пытаться. Я останусь с тобой, или ты можешь отправлять меня в госпиталь Святого Мунго прямо сейчас, — Гарри сел, дрожа. — И я ненавижу мою проклятую слабость! — отчаянно закричал он. — Я бы хотел жить как все, но всегда есть что-то, что напоминает мне, что я не нормален, — добавил он, и по его щекам потекли слезы.

Снейп прижал его к груди и осторожно погладил по спине.

— Мы найдем решение, я обещаю, — спокойно сказал он. — Я поговорю с Альбусом, хорошо?

Гарри просто кивнул, но не сказал ни слова. Он боролся со всхлипываниями.

— Я терпеть не могу, что я так чертовски слаб... — пробормотал он сквозь сжатые зубы.

— Ты не слаб, Гарри...

— Не называй меня этим именем! — раздраженно выкрикнул Гарри. — Мы должны привыкнуть к моему новому имени, и ДА! Я чертовски слаб... — он проиграл свою внутреннюю битву, и рыдания сотрясли его тело.

— Того, через что мы прошли, было бы достаточно, чтобы свести с ума кого угодно. Ты пережил это, и справляешься со всем великолепно, правда...

— Я ненавижу себя, — Гарри схватил одеяло и сжал в кулаке так, что его пальцы побелели. — Я ненавижу, что я не могу спать всю ночь, что я не могу выдержать простого касания, что я не могу не вздрогнуть, если слышу громкий голос, что я не могу нормально есть, что у меня нет сил, что я выгляжу как урод со шрамами и ранами по всему телу, что я не могу снять футболку, если не хочу, чтобы их увидели... И я ненавижу предубеждения, с которыми мне приходится бороться каждый раз, когда я встречаю кого-то, а еще я потерял моих друзей и не хочу больше жить!

Он свернулся в клубок и прижался головой к груди Снейпа, который не ответил, а просто мягко погладил его по спине. Прошло почти полчаса, прежде чем Гарри успокоился.

— Извини, — в конце концов пробормотал он. — Но я так напуган...

— Мы найдем решение, поверь мне...

— Я замерз...

Снейп мягко отпустил его, поднялся и открыл окна. Теплый августовский воздух ворвался в комнату. Он постоял секунду, глубоко вдохнул и услышал приближающиеся шаги босого Гарри.

— Надень шлепанцы, ты простудишься.

— Хорошо, отец, — сказал Гарри, изображая покорность. Он уселся на подоконник. Без шлепанцев. Он взглянул в глаза Снейпу. — Я знаю, что говорил как глупый, маленький ребенок, но я был серьезен, Северус. Я не могу справиться с этим. Пока нет.

— Послезавтра мы отправимся в Хогвартс, чтобы подготовиться к учебному году. Я поговорю с Дамблдором. Я обещаю.

Гарри прижал ноги к груди.

— Спасибо.

* * *

— ДВА СНЕЙПА! Боже мой! — голос Пивза наполнил Большой Зал. — ПОМОГИТЕ! Сальный ублюдок решил привести свою точную копию с собой! — Он злобно улыбнулся. — Бедным студентам мало того, что наследник Слизерина, великий Гарри Поттер умер, так они еще должны встретиться с ДВУМЯ Снейпами! — полтергейст притворился, что падает в обморок.

Гарри бы смеялся до упаду над представлением Пивза, если бы полтергейст болтал не о НЕМ. Он НЕ был точной копией Северуса!

Снейп остановился, как только увидел смеющегося полтергейста, и сложил руки, угрожающе улыбаясь.

— Квайет, — подмигнул он Гарри, — ты хочешь увидеть кое— что интересное?

Гарри кивнул в предвкушении. С тех пор, как Люпин использовал свое простое заклинание с жевательной резинкой, он не видел, чтобы кто-нибудь мог прогнать полтергейста.

Снейп вытащил свою новую палочку из-за пояса и махнул в его направлении.

— Глассмус, — четко произнес он.

Неожиданно смех Пивза стал громче и, очевидно, неконтролируемым.

— Ха— ха— ха— ха— ха, Снейп ха— ха— ха... — задыхаясь от смеха, выдавил он, — прекрати это ха— ха— ха...

Но Снейп просто стоял и напряженно смотрел на него.

— Ха— ха— ха пожалуйста... ха— ха— ха.

Гарри видел, что полтергейст борется, чтобы вернуть контроль над собой, но не может.

— Это продлится как минимум четыре часа... Ты ЗНАЛ последствия, — сказал Снейп и помахал Гарри. — Пошли дальше.

— А он? — Гарри посмотрел на смеющегося полтергейста. — Чем ты его проклял?

Смейп усмехнулся.

— Это простое, но очень эффективное заклинание против него. Оно усиливает его смех до уровня припадка и длится часами... Длительность зависит от предыдущего уровня радости. Если ты нашлешь это заклинание на печального человека, то ничего не произойдет. Оно действует только на тех, кто счастлив или смеется.

— Я хочу его выучить, — Гарри улыбнулся от уха до уха.

Лицо Снейпа стало серьезным.

— Ты должен быть осторожен с этим заклинанием, Квайет. Оно может убить живого человека. Пивз, конечно, не умрет. Но ты не можешь просто использовать его на ком угодно...

— Жалко, что нельзя убить Вольдеморта этим заклинанием.

Они слегка улыбнулись.

— Ну, тебе пришлось бы ждать годами, чтобы увидеть его счастливым или смеющимся, — добавил Снейп, и они пошли дальше в подземелья.

Это, казалось, был день призраков: сначала они встретили Сэра Николаса, который поприветствовал их, качнув головой (он ничего не спросил, возможно, из-за противоборства колледжей), а в подземельях их ждал Кровавый Барон.

— Добро пожаловать, Северус, — поклонился он.

— Рад видеть тебя, Саевус, — в ответ поздоровался Снейп. — Позволь представить моего сына, Квайетуса, — Он опустил свою руку на плечо Гарри.

— Рад встретиться с вами, сэр, — застенчиво пробормотал Гарри.

— Саевус Малингус Ноблестоун, — сказал Кровавый Барон и повернулся к Снейпу. — Я рад, что линия Снейпов не заканчивается на тебе. Я очень волновался об этом. Я никогда не предполагал, что у тебя есть сын. Он похож на твоего брата, Северус.

— Действительно, Саевус, — вежливо поклонился Мастер Зелий. — Я был вынужден скрывать его существование, так как не хотел подвергнуть его опасности.

— Опасности?

— Позволить Темному Лорду добраться до него, — объяснил профессор.

— Я слышал новости о том, что ты шпионил у Темного Лорда для Дамблдора, Северус, — лицо призрака потемнело. — Я не был обрадован.

— Это моя жизнь и моя ответственность за принятие правильных решений, — Снейп улыбнулся угрожающей фигуре. — Вопрос теперь о твоей преданности.

— Я предан Слизеринскому колледжу, ты же знаешь.

— Слизеринскому колледжу, или Слизеринскому наследнику?

— Ты хочешь, чтобы я принял решение?

— Ты уже сделал это, я полагаю.

Гарри был удивлен спокойствием и вежливыми манерами Снейпа. Призрак выглядел угрожающе и казался очень злым и сильным. Он бы не посмел разговаривать с ним так, как Снейп.

— Мои потомки для меня более важны, чем слизеринские, ты знаешь. Но я все равно не рад.

— Это Наследник Слизерина убил моего брата.

— Я знаю.

— Тогда я поменял стороны.

Настало длительное молчание.

— Я понимаю, — наконец ответил призрак. — Ну, мне надо идти. Увидимся позже, Северус, Квайетус, — он кивнул им и удалился.

— Что это было? — Гарри посмотрел на Снейпа.

— Что?

— Эта речь о родословных и наследниках.

— А, это! — Снейп широко улыбнулся. — Саевус — один из моих предков по материнской линии. Моя мать была Ноблестоун.

— Чертов предок... — про себя пробормотал Гарри. — Он ведь был темным волшебником, не так ли?

— Он также и твой предок, Квайет. И, отвечая на твой вопрос: да, конечно, — улыбка Снейпа не исчезла.

— Это причина того, что его мантия в крови, не так ли? — это был вопрос, который Гарри хотел задать в тех пор, как начал учиться в Хогварце.

— Нет, — Снейп покачал головой. — Он был темным волшебником и слизеринцем, как почти каждый Ноблестоун. Но он умер, защищая свою семью от настоящего Темного Лорда того времени.

Глаза Гарри расширились в понимании.

— Так ЭТО была причина, по которой он простил тебя...

— Ему нравился Том Реддль, когда тот был здесь студентом, — добавил профессор, его глаза сверкали при этих мыслях. — Но единственная вещь, которую Саевус никогда не примет, это уничтожение его потомка.

— Что значит его имя? — наконец спросил Гарри.

— Безжалостный.

— Черт возьми...

— Выбирай выражения, Квайет.

— Хорошо, хорошо, — Гарри пожал плечами и последовал за Снейпом к его двери за слизеринскими спальнями.

Они остановились напротив нее.

— Дай мне твою руку, Квайет, — Снейп повернулся к Гарри, который с любопытством ее протянул. Снейп осторожно взял его указательный палец и прижал к двери, где было маленькое белое пятнышко, и пробормотал несколько слов. — Теперь ты можешь входить, когда захочешь, тебе просто нужно нажать на эту точку своим указательным пальцем. Попробуй!

Гарри нажал на пятно, и дверь открылась.

— Ну, — тяжело вздохнул Снейп, — я думаю, мы должны сделать некоторые приготовления для тебя.

Приготовления заняли несколько часов, и когда они наконец закончили свою работу, наступило время ужина.

— Мы будем есть в Большом Зале со всем персоналом.

Объявление Снейпа испугало Гарри.

— Ты имеешь в виду... с другими учителями? — робко спросил он.

— Именно.

— Что за чертов день...

— Га... Квайет, ты должен привыкнуть быть среди людей. Но я думаю, что сегодня вечером здесь не будет слишком много учителей...

Гарри содрогнулся.

— Тогда пошли.

— Не забудь: ты их не знаешь.

— Я помню, — сердито бросил Гарри. — Я не тупой.

— Квайет! — теперь Снейп казался раздраженным в первый раз за несколько недель. Гарри опустил голову.

— Извини, Северус, — пробормотал он. — Но я сильно нервничаю.

— Я тоже, — он слегка улыбнулся и положил свою руку на плечо Гарри. — Но не забывай: я с тобой. Хорошо?

Снейп был не прав. Весь персонал был уже в Большом Зале (конечно, кроме профессора Биннса, который не нуждался в еде, и Трелани, чей Внутренний Глаз, несомненно, забыл предупредить хозяйку о интересных новостях). Действительно все: это значило, что и новый учитель по защите тоже.

Это была женщина. Гарри мог видеть ее со спины: у нее были длинные волосы, затянутые в хвост. Она была первой, кто услышал, что они входят в Большой Зал, и первой повернулась кругом.

Гарри примерз к месту.

Это была миссис Фигг.

ТА САМАЯ миссис Фигг.

Он сделал огромное усилие, чтобы придти в себя. Он притворился слишком застенчивым и последовал в двух шагах за Снейпом.

К тому времени, как они достигли обычного снейповского кресла, их заметили все.

— Добро пожаловать, Северус! — Дамблдор поднялся в кресле. — Рад видеть тебя и Квайетуса, вы хорошо выглядите!

Гарри выдавил улыбку, не понимая замечание директора о его внешнем виде. Он не выглядел хорошо, он был все еще худым и бледным, и у него было много проблем...

— Могу я представить твоего сына, Северус? — Дамблдор повернулся к Снейпу, который кивнул, соглашаясь.

— Конечно, директор, — вежливо сказал он.

В этот момент все взгляды были обращены на них. Гарри вздрогнул и шагнул вперед, врезавшись в Снейпа.

— Из... извини, — пробормотал он. Он хотел исчезнуть или, по крайней мере, спрятаться, он ненавидел такие взгляды, полные любопытства и удивления, как будто они атаковали его. Снейп положил руку ему на плечо и обнадеживающе сжал. Гарри услышал, как кто-то вздохнул в удивлении.

— Дорогие коллеги, как вы слышали, Северус предоставил мне возможность представить вам его сына, что я и сделаю: он Квайетус Снейп, ему 16, и он жил в мире магглов до этого лета. В связи с последними событиями Северус решил получить право опеки и представить его колдовскому миру, так как Квайетус — волшебник, очень сильный и талантливый, — Он улыбнулся покрасневшему Гарри. — Минерва уже говорила с ним, и, так как он не сдавал СОВ, столь важных в нашем мире, он будет учиться на пятом курсе. И, — он бросил взгляд на коллег, — я прошу вас помочь ему найти свое место в нашем сообществе. Ему не одиннадцать, так что изменения повлияют на него сильнее, чем на маленьких детей в их первый год обучения.

Многие из учителей кивнули, и выражения их лиц превратились из любопытных в сочувствующие, отчего Гарри почувствовал огромное облегчение. Дамблдор, очевидно, закончил и пригласил Гарри и Снейпа к столу. Гарри сел между Мастером Зелий и профессором Флитвиком, который внезапно повернулся к нему.

— Я рад приветствовать вас, мистер Снейп, — он широко улыбнулся Гарри. Тот замер. Флитвик был главой колледжа Рэйвенкло, так что это начальное предложение могло перевести разговор на Квайетуса Снейпа, его отца, и его невообразимые таланты в учебе... И он снова не ошибся. — Я надеюсь, что с таким именем, мистер Снейп, — теперь он вздрогнул, — вы будете членом моего колледжа, как ваш дядя.

Вот оно.

Гарри вежливо старался поддерживать разговор, кивая и отвечая «ммм...», «действительно...» и «невероятно...», и съесть что-нибудь в то же время под внимательным взглядом Снейпа. Он был не голоден, а речь профессора Чар рассеяла и то подобие аппетита, которое у него было. Так что он снова едва ел и не был удивлен, когда услышал, как Снейп шепчет ему в ухо.

— Клюешь, а?..

Гарри кинул на него нервный взгляд и усмехнулся.

— ...и твой отец тоже, — профессор Флитвик, между тем, закончил предложение, первая часть которого была полностью неизвестна Гарри. — Не так ли?

— Да, в самом деле, сэр, — вежливо ответил он, хотя не имел представления, о чем его спрашивал профессор.

— Я был уверен.

Гарри протянул руку за своим тыквенным соком, и его желудок болезненно сжался от беспокойства. Куда он снова попал? И в этот раз он будет один: ни Рона, ни Гермионы не было с ним.

— Квайет? Я думаю, что пора идти. Сегодня был длинный день, — он услышал, как извиняется Снейп, а затем тот увел его от учительского стола. Когда они вышли в коридор, тот остановился.

— Ты в порядке?

Гарри пожал плечами.

— Тогда пошли.

Когда они, наконец, с комфортом уселись в кресла, расположенные напротив камина, Снейп продолжил.

— Ты должен что-нибудь поесть. Ты едва что-то съел за ужином, не так ли?

Гарри не ответил, он скрестил руки на груди, и его лицо потемнело.

— Что сказал Флитвик? — через некоторое время спросил Снейп.

— Обычную речь о твоей и твоего брата исключительной талантливости, и поделился со мной своими ожиданиями того, что я буду членом его колледжа. Рэйвенкло! Боже мой! — Гарри выкрикнул со злостью. Затем он опустил голову. — Быть сыном Джеймса Поттера было гораздо легче.

— В чем проблема, Га... Квайет? — Снейп был немного ошеломлен. — Он не обидел тебя, ведь нет?

— Нет.

— Тогда кто— то другой задел тебя?

— НИКТО меня не задевал! — Гарри встал, повернувшись лицом к спальне. — Я иду спать.

— Квайет, подожди, — в голосе Снейпа звучало раздражение. — Какого черта с тобой происходит?

— Ничего, — ответил Гарри и вышел из комнаты.

Он уже лежал в кровати, свернувшись в клубок, накрывшись с головой одеялом, когда почувствовал, что кто— то сел рядом.

— Оставь меня в покое, — пробормотал он.

Снейп был беспомощен. Это был первый раз со времени их заключения, когда Гарри отказывался от его помощи. И он на самом деле не мог понять, в чем была проблема. Он просто смотрел на свернувшегося в клубок тинейджера, гадая, что же делать. Он был уверен, что не может оставить его одного. Он вздохнул и стащил одеяло с мальчика.

— Оставь меня в покое, — закричал тот в раздражении и схватил его.

Снейп обнял его.

— Гарри...

— Я не маленький, чтобы меня баловали, — раздраженно запротестовал Гарри и выпрыгнул из его объятий. — Мне уже пятнадцать, слава Богу!

Гарри встал на другой стороне кровати, со скрещенными руками, и пристально посмотрел на Снейпа.

— Я знаю, Гарри. Я просто пытаюсь тебе помочь, — теперь его голос звучал тихо и осторожно.

Они смотрели друг на друга. Гарри видел на лице Снейпа раздражение и какую-то ... беспомощность, похожую на ту, что была у него на лице, когда мучили Гарри... Снова нахлынули воспоминания. Гарри опустился на колени и положил голову на кровать. В следующий момент Снейп встал на колени рядом с ним.

— Ты в порядке?

Он не осмеливался дотронуться до мальчика.

Гарри ничего не сказал, только повернулся к нему и обхватил его руками за грудь.

— Извини, — пробормотал он.

Снейп усадил его на кровати.

— Скажешь мне, в чем твоя проблема? — он сел рядом с ним.

— Моя «прежняя жизнь» была проще. Люди просто относились ко мне как к герою, и ничего больше. Но теперь... Я твой сын и... многие предубеждены против меня... а другие ожидают определенных вещей. Флитвик и другие учителя думают, что я буду таким же выдающимся студентом, как ты с твоим... моим отцом. Дамблдор ожидает, что я буду столь же силен, как был и он, я имею в виду, Квайетус, — Гарри поднял взгляд, и их глаза встретились. — Но я не настолько умен и определенно не столь силен. Я просто... обычный мальчишка. Ничего уникального.

Снейп слегка улыбнулся.

— Ты не простой мальчишка, Квайетус.

— Но...

— Однако ты такой же дерзкий, как и раньше. Я ГОВОРЮ. Не перебивай меня!

Снейп скрестил руки и бросил на него серьезный взгляд. Он наклонил голову вперед, и его сальные волосы закрыли лицо. Он был так похож на мерзкого профессора Зелий, которого Гарри знал с первых уроков, что юноша широко заухмылялся.

— Возможно, ты не такой умный, как люди ожидают. Возможно, ты не столь силен, как надеется Дамблдор. Но ты НЕ простой мальчишка.

— Почему?

— Это ты помог мне вернуться к жизни, — улыбка Снейпа стала шире, когда он увидел удивленный взгляд Гарри. — И я не думаю, что кто-нибудь другой смог бы сделать это.

В глазах Гарри загорелся огонек, и в следующий момент он прыгнул на Снейпа, повалил его на кровать и крепко прижал к ней его плечи.

— Это только слова, профессор, — он зверски ухмыльнулся улыбавшемуся мужчине. — Вы были ВПОЛНЕ живы в последние годы, если я правильно помню.

— Жизнь и существование — разные вещи...

— О... Ты говоришь так серьезно... Я думаю, что тот, кто может назначать наказания и отнимать баллы, вполне жив.

— Чего ты хочешь?

— Доказательства.

— Чего?

— Жизни. А не существования.

— Как именно?

— Не мучай студентов. Не вычитай очки. Не хмурься. Не насмехайся. Улыбайся. Будь добрым. Помогай.

— ЧТО??? — ужасный крик сотряс комнату. — МНЕ? УЛЫБАТЬСЯ? БЫТЬ ДОБРЫМ? ПОМОГАТЬ? А моя репутация?

Гарри пожал плечами в ответ.

— Меня не волнует.

— Но не меня. Лучше убей меня!

— С удовольствием...

Они разразились смехом. Когда они успокоились, Гарри улыбнулся Снейпу.

— Эй, спасибо.

— Рад помочь.

Приближалось начало семестра, и Гарри заметил, что Северус становился все более нервным. Он стал напряженным и резким, и через некоторое время Гарри решил находиться так далеко от него, как только можно, в течение дня. Не то, чтобы Северус задевал или обижал его — он всегда был дружелюбен с Гарри или, по крайней мере, пытался, но Гарри видел, что его терпение исчезает, и не намеревался искушать судьбу. Так что он обычно присоединялся к Северусу во время ужина, и они проводили вечера вместе, разговаривая, играя в шахматы, а иногда ходили в Хогсмит, чтобы выпить стаканчик сливочного пива или поесть печенья. Такими вечерами Северус, казалось, забывал о своих будущих задачах и немного расслаблялся.

Если бы Гарри не знал, что Северус не любит учить, сейчас он бы точно это почувствовал, хотя мужчина никогда не упоминал об этом. Поэтому они очень аккуратно избегали любых тем, касавшихся школы.

За последнюю неделю прошло несколько педсоветов, после которых Северус делался еще более злым и напряженным. Гарри не осмеливался спрашивать о них, а Северус всегда рассказывал ему о том, что его касалось.

— Мы заключили сделку с Альбусом, и даже преподаватели приняли ее, — объявил Северус однажды вечером, возвратившись с очень длинного собрания, после чего упал в кресло.

— Да? — Гарри поднял глаза от книги, которую читал. Это не был учебник — к удивлению Северуса — и не книга о квиддиче; это был роман, который Гарри нашел на книжной полке. Гарри и сам не знал, почему он начал ее читать, возможно, из-за того, что увидел имя «Ноблестоун» на обложке, однако он не сожалел об этом. Это была историческая книга о гоблинских восстаниях в Средние Века, но она была действительно интересна, в отличие от монотонных объяснений профессора Биннза. Ее главным персонажем был Ульрик Безобразный (Гарри никогда раньше не слышал этого имени), но Ург Немытый (лидер самого большого гоблинского восстания того столетия) также был там упомянут. Гарри с удивлением понял, что вспомнил это имя с уроков истории прошлого года. И еще там была девушка из семьи Ноблестоунов, которая была вовлечена во второе восстание... Это было так странно. Он услышал имя «Ноблестоун» всего три недели назад, но с тех пор он сталкивался с ним несколько раз.

— Я рад, что тебе понравилась эта книга, — Северус улыбнулся. — Она была одной из моих самых любимых, когда мне было пятнадцать. Она очень хорошо написана, и ее исторические ссылки очень точны, так что ты можешь многое из нее узнать.

Гарри нахмурился. Он читал книгу не для того, чтобы что-то выучить или запомнить, и замечание Северуса неожиданно сделало ее менее интересной.

— А, — неожиданно продолжил Снейп. — Насчет собрания: Альбус сумел убедить остальных, что ты можешь остаться со мной во время учебного года.

— Вау! — Гарри вскочил на ноги и обнял Северуса за шею. — Это круто! — радостно закричал он.

— Эй! Квайет! Не кричи мне в уши! — проворчал Снейп, имитируя раздражение.

(примечание переводчика: по— аглийски «тихо» звучит как «квайет»)

— Я ЗНАЛ это! — глаза Гарри горели в гневе.

— Что?

— Что ты будешь играть в идиотские игры с моим именем.

— Тогда хорошо: заткнись, — на его лице появилась усмешка.

Гарри закатил глаза и скрестил руки.

— А что с сортировкой? — через некоторое время спросил он. — В какой колледж ты хочешь, чтобы я попал? В Слизерин, чтобы просто быть рядом с тобой?

Снейп серьезно посмотрел на него.

— Это не вопрос моего желания, Квайет. Ты гриффиндорец, и всегда им будешь. Но это было бы слишком опасно — отправить тебя обратно в твой колледж.

— Почему?

— Они все слишком хорошо знают тебя и моментально распознают по твоим манерам...

Гарри неожиданно сел, так как его ноги задрожали и перехватило дыхание. Нет... Это не может быть правдой! Северус наконец отправит его в Равенкло... или еще хуже в Слизерин...

— Ты имеешь в виду, что?.. — он не осмеливался закончить вопрос.

— Я имею в виду, что ты не будешь сортирован, — просто ответил тот.

— Что? — челюсть Гарри упала, он не мог поверить в это.

— Ты слышал меня.

Северус нервничал: он напряженно смотрел на Гарри, пытаясь определить эффект сказанных слов. Мальчик закрыл глаза, задумавшись. Он не будет сортирован. Ну, это все упрощало. Ему не придется притворяться среди гриффиндорцев, что он не Гарри, что он не знает никого, ему не придется менять свой распорядок. Ему не придется видеть слизеринцев, будучи одним из них, и ему не придется проводить свободное время в тех же комнатах, что и Малфой со своими дружками. С другой стороны, ему не придется страдать в Рэйвенкло, заставляя себя достигать слишком больших для него высот. И, наконец, ему не придется быть в прежнем колледже Седрика.

— Как учителя это восприняли? — спросил он.

Северус облегченно улыбнулся.

— Это было непросто. Профессор Флитвик боролся за то, чтобы ты учился в Рэйвенкло, и даже Минерва хотела бы, чтобы ты был в ее колледже...

— Только ты и профессор Спраут молчали.

— Ну, да. Она была уверена, что потомок Снейпов не попадет в Хаффльпафф. А что касается меня... — он неожиданно показался усталым, и странное, отрешенное выражение появилось на его лице. — Я не хотел, чтобы ты был в моем колледже, зная о твоих предыдущих столкновениях с его членами. Не говоря уже о том, что там Драко и его друзья, и я действительно не знаю, как они поведут себя после летних событий.

Северус замолчал. Он вытянул ноги, отклонился на спинку кресла и закрыл глаза. Выражение его лица не изменилось, оно оставалось отрешенным и замкнутым. Гарри внимательно смотрел на него, стараясь выяснить значение такого выражения лица. Он был уверен, что видел его раньше, возможно, в Поместье Кошмара?..

— Северус, что-то случилось? — наконец спросил он.

Пара черных глаз встретилась с его.

— Директор рассказал учителям мою историю.

Гарри не понял.

— Какую историю?

— Мое пребывание с Пожирателями Смерти, Квайетус, шпионскую деятельность и мое сегодняшнее положение. Это не было приятным рассказом для меня. Я мог видеть их реакцию, и... — он не продолжил. Он не хотел говорить Гарри об отвращении, ненависти, неприятии и страхе, которые он почувствовал.

— Они... они не знали этого?.. — запинаясь, произнес Гарри.

— Конечно, нет, — бросил тот в ответ. — Кроме Минервы. Моя роль была слишком важна, чтобы рисковать, рассказывая кому-нибудь еще.

— Я не думаю, что это было очень мудро — дать им знать даже сейчас... Тебе и так будет трудно наладить отношения с твоим колледжем.

— Мне не нужно налаживать с ними отношения. Они — дети, а я — профессор. Моя личная жизнь — не их дело, и никогда не была. То, что ты знаешь меня лично, не значит, что и они тоже.

Гарри кивнул, однако у него были другие предпосылки. Поведение Мастера Зелий и фаворитизм по отношению к его колледжу заставили юношу поверить, что тот был ближе к членам своего колледжа, чем МакГонаголл к своим гриффиндорцам. Когда он, наконец, сказал это Северусу, тот слегка улыбнулся.

— Ты не заметил, что даже она благоволит по отношению к своим?

— Нет. Никогда, — искренне ответил Гарри.

— А как насчет того, что она нарушила правила, когда тебя приняли в квиддичную команду? Или некоторых других случаев, за которые ты никогда не был наказан? Летающая машина? Оглушение профессора? И что ты думаешь о своих оценках по Зельям? — Северус видел, что Гарри заерзал на месте и улыбнулся. — Но это, тем не менее, не значит, что ты близко с ней знаком. Она была профессором, а ты — учеником.

— А Малфой?

— Я никогда не позволяю быть со мной в школе накоротке. Здесь мы не называем друг друга по имени. Только во время каникул.

— Я понимаю... — Гарри кивнул и неожиданно спросил. — А какой, ты думаешь, будет реакция преподавателей на сообщение о твоем... прошлом?

Лицо Северуса снова стало отрешенным.

— Я не знаю, — прошептал он. — Я не думаю, что после этого они станут более дружелюбны по отношению ко мне. Они никогда не любили меня, но теперь...

— Но... они ведь ничего не сделают против тебя?

— Нет, — Северус покачал головой. — Они не сделают, потому что Альбус им не позволит.

Гарри смотрел на знакомое лицо, на котором отражались усталость и боль, и чувствовал сожаление по отношению к мужчине. На самом деле, Северус не забыл о своем прошлом, и этот педсовет был слишком тяжел для него. Увидеть отвращение и неприятие на лицах коллег... Хотя Северус не упоминал об этом, Гарри ЗНАЛ, какой эффект оказала на него история, рассказанная директором. Он подошел к креслу и уселся на ручку.

— Северус, — тихо начал он. — Я...

Снейп поднял голову, и легкая раздраженность появилась в его глазах.

— Что? — резко спросил он.

— Я просто хотел сказать, что я не позволю, чтобы тебя задевали. Как ты всегда помогаешь мне, так и я готов помочь тебе.

Раздражение неожиданно превратилось во что-то еще, вроде... любви? Снейп улыбнулся, хотя его улыбка была несколько печальной.

— Гарри, я могу пережить их отношение. Ты не должен беспокоиться по этому поводу. Но, тем не менее, спасибо.

— Нет, это не вопрос беспокойства. Я просто хотел сказать, что ты не один...— Гарри неожиданно почувствовал себя отвратительно. Снейп всегда мог справляться со всем сам. Ему определенно не нужна была помощь, чтобы пережить это. Юноша опустил голову и почувствовал, что его лицо слегка покраснело.

— Я знаю, Гарри. И, поверь мне, я глубоко ценю твое предложение.

— Правда? — неуверенно пробормотал Гарри.

— Конечно. Это своего рода напоминание о тех неприятных психологических фактах...

— Счастливые дни... — Гарри удивился. — Но я боюсь, что существует гораздо больше напоминаний о них... Несчастливых.

— Да, и у нас их много. Болезненные путы, которые привязывают нас к прошлому. Воспоминания и мучительные чувства, которые ограничивают нашу жизнь. Мы должны их преодолеть. Прорваться и снова стать свободными. Я уверен, что мы, и особенно ты, способны это сделать.

* * *

На следующий день, когда Гарри читал в гостиной в комнатах Северуса — он читал ту же книгу, несмотря на замечание Снейпа о ее высоком образовательном значении — мягкий стук потревожил его. Это была профессор Трансфигурации.

— Я здесь, чтобы установить Ваше расписание, мистер Снейп, — сказала она после приветствия. — Вы не могли бы пройти в мой кабинет?

— Конечно, — Гарри сглотнул. — Мне... мне также придется сдавать экзамены? — нервно спросил он.

— Ты имеешь в виду, сейчас? — когда Гарри кивнул, она обнадеживающе ему улыбнулась.

— О, нет, не бойся. У меня нет времени, чтобы проверять сейчас твои знания, — она объяснила по пути в кабинет. — Я приму твои слова и заявление твоего отца по этому поводу, хорошо?

Гарри не смог сдержаться, и широко улыбнулся в ответ.

— Какие уроки я буду посещать?

— Это зависит от того, что ты уже изучил.

Позже Гарри понял, что это было чистой удачей, что профессор не проверяла его: простая процедура расспросов о его учебе и установки расписания заняла более двух часов.

— Итак, это было по поводу обязательных предметов, — сказала МакГонаголл через два часа. То, что она не проверяла уровень знаний Гарри, не было полной правдой, но она спрашивала только основные вещи, просто чтобы проверить подготовку Гарри. В конце концов, она удовлетворенно вздохнула. — Очень хорошо. Я не думаю, что у тебя будут проблемы с уроками пятого курса. Но ты должен выбрать два дополнительных предмета. Какие ты хотел бы посещать?

Гарри пожал плечами.

— Я не знаю, что это за дополнительные занятия, мадам, — вежливо ответил он.

— Арифмантика, Уход за Магическими Существами, Предсказания, Древние Руны и Маггловедеие. Я не предлагаю последнее — это абсолютно бесполезно для тебя, так же, как и Предсказания.

— По правде говоря, мадам, я уже кое-что выучил о магических существах... — Гарри был испуган странными названиями двух других предметов. Гермиона много о них говорила, но у Гарри не было идей, чему там учили.

— Действительно? — МакГонаголл удовлетворенно улыбнулась. — Тогда тебе нужно выбрать только один предмет.

— Предсказания звучат интересно. Знание будущего довольно полезно, не так ли? — спросил Гарри.

— Я не думаю, что твой отец был бы обрадован, услышав это. Если ты так интересуешься будущим, я бы предложила Арифмантику. Это как Предсказания, но более сложный и интересный предмет, и он имеет гораздо большее значение. Я уверена, Северус поможет, если тебе будет нужно, или я смогу организовать репетиторство.

Гарри не решился возражать строгому тону, которым это было сказано. Но что такое Арифмантика, черт возьми? Он отчаянно смотрел на профессора, пока она записывала детали, иногда бросая взгляд на другие бумаги, лежащие на ее столе.

— Итак, мистер Снейп, — наконец она подняла голову. — С каким колледжем вы хотели бы посещать уроки?

— Что? — в ответ спросил Гарри. — Э... извините, мадам, но я не понимаю вопроса...

— Вы не будете сортированы, как вы наверняка знаете, — когда Гарри кивнул, она продолжила, — но в нашей школе у разных колледжей разное расписание.

— Я понимаю... — Гарри сглотнул. — Я не знаю...

Как только он сказал последнее слово, ему на ум пришла очень важная вещь.

— Но, если возможно, не Рэйвенкло, пожалуйста.

МакГонаголл вздохнула.

— Я вижу, у вас есть серьезная антипатия по отношению к Рэйвенкло. Вы можете назвать причины?

— Ничего особенного, мадам. Как я уже говорил, я недостаточно талантлив, чтобы быть там, и я думаю, что если я буду посещать уроки с ними, каждый учитель будет относиться ко мне, как к одному из них.

МакГонаголл не смогла сдержать грустную улыбку.

— Я думаю, что они ожидают, что ты будешь учиться так же прилежно, как твой отец и дядя. Но я могу понять твое желание, и, конечно, мы можем отправить тебя в другой класс... Очень хорошо. Я думаю, я отправлю тебя к гриффиндорцам-пятикурсникам, и, так как я назначена, чтобы следить за твоими успехами, это делает мою задачу проще.

Сердце Гарри почти остановилось от удивления. Но, надо сказать, он мог догадаться. Даже у хаффльпаффцев и слизеринцев были совместные уроки с Рэйвенкло. Если он не хотел быть на их уроках, он должен был быть с гриффиндорцами.

— Однако у тебя будет Арифмантика с Рэйвенкло. Мне жаль.

Гарри было все равно. Он будет со своими друзьями! У него появился шанс снова подружиться с ними! Он хотел кричать от радости.

— В любом случае, если у тебя будут проблемы с учебой или расписанием, ты знаешь, где меня найти, — с этими словами она протянула расписание Гарри.

— Конечно, мадам. Спасибо.

Когда Гарри рассказал Северусу новости, тот поздравил его.

— Однако я думаю, тебе следует есть за слизеринским столом.

— Что? — Гарри был застигнут врасплох.

— Потому что я — декан колледжа, — спокойно сказал тот, — и, раз уж ты обратил мое внимание на налаживание отношений с учениками, я предлагаю тебе то же самое. Ты не в Гриффиндоре, так что будет более естественно, если ты сядешь за слизеринский стол.

— Да, ты прав, — хорошее настроение Гарри немного ухудшилось. — Я постараюсь.

— Я не знаю, как они отреагируют, — Снейп положил руку на плечо Гарри, — но, поверь мне, они не так плохи, как о них думают. Дай им шанс.

Гарри решительно кивнул.

— Но ты знаешь, что даже мне понадобится шанс? — он повернулся к Северусу.

— Многим из нас он нужен…

* * *

Гарри словно окаменел. Он стоял рядом с первокурсниками перед Большим Залом и старался никуда не смотреть. Это было нелегко, так что он часто поднимал глаза к зачарованному потолку, который показывал прекрасный закат.

— ...и, прежде чем мы приступим к заслуженному ужину, я хочу представить вам нового студента, который пойдет не на первый курс. Он будет учиться на пятом, хотя ему 16. Я уверен, многие из вас заметили его, и, возможно, даже его происхождение. — Дамблдор широко улыбнулся, но когда Гарри бросил взгляд на Снейпа, тот был отчего-то зол, и на его губах играла обычная издевательская улыбка.

— Он новичок в волшебном мире, так что, пожалуйста, помогите ему найти свое место в школе, среди вас...

Когда Директор сказал это, Гарри занервничал так сильно, что с трудом мог что-либо видеть или слышать. Он боялся момента, когда его имя будет произнесено вслух, он боялся ненависти и отчуждения, которые это принесет, и больше всего он боялся момента, когда ему придется присоединиться к студентам за слизеринским столом: к нему прикоснутся, как минимум, для нескольких рукопожатий, и ему придется есть нормально, как любому мальчику его возраста. Он снова посмотрел на Снейпа, который заметил его нервозность и ободряюще кивнул.

Неожиданно Гарри захотел, чтобы это все поскорей закончилось, захотел посидеть в гостиной у Северуса, почитать или, еще лучше, обнять его, чтобы успокоиться — но он устыдился этой мысли. Он был почти взрослым. Он не мог вести себя как глупый маленький ребенок! Энни была сильнее, чем он!

— Его имя Квайетус Снейп, и он сын профессора Снейпа — я думаю, это было очевидно для вас. Он не будет сортирован по определенным причинам, которые НЕ ваше дело, — Директор подмигнул близнецам Уизли, которые просто улыбнулись в ответ. — И он будет жить со своим отцом. Но теперь я хочу попросить членов Слизерина позволить ему питаться за их столом.

Итак, настало худшее время за весь день. Гарри посмотрел на слизеринский стол, который неуверенно смотрел на него. В Большом Зале стояла тишина. Большинство студентов были еще под влиянием только что сказанного — новости были довольно интересными. Новый ученик — но ему не одиннадцать, он не проходил сортировку, и его отец — Снейп... Затем раздались шепотки.

— Это не может быть правдой...

— Боже мой, еще один Снейп...

— Он похож на него...

— Почему он не в Слизерине?

— Кто бы мог подумать, что у Снейпа есть ребенок?

И так далее, без конца. Только слизеринский стол хранил молчание. Все было слишком неожиданно и странно. У их декана есть ребенок — очевидно, полу-маггл, так как он не знал о магическом мире... Многие смотрели на Снейпа, но он надел свою обычную ничего не выражающую маску, как будто усмешка не была выражением лица. Его лицо немного смягчилось, когда он взглянул на спотыкающегося Гарри. Он хотел помочь мальчику, увести его из набитого Зала, он знал, что тот чувствует и как боится всего. Но он ничего не мог сделать, как будто до сих пор был в аду у Вольдеморта. Ну, ситуация вряд ли имела много общего с той, однако Снейп был уверен, что Гарри чувствовал себя не намного лучше.

Гарри остановился у конца стола, подыскивая пустое место. Он не смог увидеть ни одного. Затем он заметил возбужденное шевеление. Несколько слизеринских шестикурсников освободили для него место и замахали ему руками. Он кивнул и пошел к ним. Прежде чем сесть, он кинул последний взгляд на Снейпа, который теперь улыбнулся ему, чем вызвал несколько удивленных вздохов со стороны все еще смотрящих на него студентов. Гарри улыбнулся в ответ и сел.

Неожиданно уровень шума вернулся к своему нормальному показателю — но на этот раз темой обсуждений был он, что Гарри услышал в первую же секунду. Да, всего секунду, потому что в следующий момент ему пришлось общаться с взволнованными слизеринцами, сидевшими вокруг него.

— Привет, я Янус. Янус Мун, — была первая фраза, за которой последовало множество таких же.

В конечном итоге, Гарри не мог сказать, сколько новых имен он услышал и сколько раз повторил свое.

Но ни Малфоя, ни его приверженцев не было среди них. Более того. Из пятикурсников представился только Нотт.

— Арес Нотт, — широко улыбаясь, сказал он.

Гарри был поражен этим. Он ожидал, что только Забини сделает это: насколько Гарри знал, Забини был единственным, у кого не было родственников — Пожирателей Смерти.

Отец Нотта определенно был Пожирателем Смерти. И, тем не менее, он улыбался Гарри. Забини же, наоборот, был смущен, как только он сел рядом с ним, и устремил свой взгляд в тарелку, но его уши были красными.

— Так значит, мы не будем посещать уроки вместе, — сказал Янус, который был на шестом курсе, где и Гарри, как предполагалось, был.

— Нет, я не буду и с пятым курсом Слизерина тоже, — добавил Гарри. Глаза Януса расширились от удивления.

— Почему?

— Профессор МакГонаголл назначила мои занятия вместе с гриффиндорцами.

На мгновение Гарри почувствовал стыд. Это не было полной правдой. Но профессор не была обязана объяснять слизеринцам, в отличие от него.

— С теми тупицами? — выражение лица Януса стало шокированным.

— Тупицами? — Гарри разозлился, но постарался скрыть это чувство.

— Ну, у нас есть короткий стишок о колледжах, — юноша усмехнулся. — Это не официальное мнение, но, я скажу тебе, он даже более правдив. Он гласит:

Хаффльпафф — для идиотов, Гриффиндор — для тупых,

Рэйвенкло для большеголовых, Слизерин — для крутых.

— Я не знаю, кто написал это стихотворение, но он точно не был Шекспиром... — Гарри пожал плечами и переключил внимание на тарелку, пытаясь съесть хоть несколько кусочков. Это было нелегко.

Он заметил, что, какое бы мнение о нем не сложилось у слизеринцев, никто не решался сказать его вслух. Гарри видел неспокойное ерзанье, чувствовал несказанные слова, но он был предоставлен самому себе, за что был очень благодарен. После того, как ужин закончился, он двинулся, чувствуя облегчение, со слизеринцами по направлению к подземельям, но тут случилось несколько вещей. Первой была Лиэ Мун, пятикурсница из Хаффльпаффа.

— Эй, Ян, — она остановилась рядом с шестикурсником-слизеринцем. — Я думаю, мама упаковала мои перья в твой сундук, а они нужны мне завтра. Ты можешь принести их на завтрак?

— Да, — Янус повернулся к Гарри, который все еще стоял рядом с ним. — Это моя сестра, Лиэ, –представил он ее Гарри.

— Квайетус Снейп, приятно познакомиться, — вежливо сказал Гарри и улыбнулся.

Лиэ сильно покраснела и, пробормотав что— то, повернулась на каблуках и убежала прочь.

— Что ты сказал насчет идиотов? — Гарри повернулся к Янусу, который покраснел, как его сестра, и не мог сказать ни слова. Гарри был готов добавить к этому довольно грубое замечание, когда его взгляд упал на фигуру, стоящую напротив.

Он повернул к ней свой взгляд.

Это был Малфой. Очень злобно выглядевший Малфой с презрительной улыбкой на лице.

— Итак, ты новый член семьи Снейпов.

Гарри не ответил, а просто продолжил холодно смотреть на него, желая быть в каком угодно другом месте, кроме этого.

— Позор для чистокровной семьи...

Гарри скрестил руки.

— Что ты имеешь в виду, Малфой? — гневно прошипел он.

— О, так ты знаешь мое имя, — ответил тот. Гарри мысленно ударил себя за неосознанный поворот языка. — Я думаю, твой отец рассказал о нас...

Гарри не ответил, он просто стоял, ожидая продолжения.

— Это позор, что полукровка будет наследником в старинной, благородной чистокровной семье.

— Что ты сказал, Малфой? — Гарри наклонился вперед, к лицу блондина. — Полукровка — это позор? — прошипел он. — Что бы сказал «маленький идол» твоего отца, если бы услышал это замечание, как ты думаешь?

Страх показался на лице Малфоя, когда он отступил назад.

— Ты... ты...

— Будь осторожен, Малфой, я тебе говорю, если не хочешь умереть слишком рано...

— Как ты смеешь...

— Ты трогателен, Малфой. Ты думаешь, что я испугаюсь этого твоего маленького представления?

Их короткий разговор начал привлекать внимание других учеников, стоявших рядом. Неожиданно Малфой оглянулся на смотрящих на них людей, пожал плечами и бросил последний взгляд на Гарри.

— Не думай, что это конец...

— Я ТАК испуган, ну просто не могу сдвинуться с места, — сказал Гарри в притворном ужасе. Резкий смех раздался рядом с ним. Янус стоял и смеялся над уходящим блондином.

— Большеголовый засранец... — сказал он, когда Малфой уже не мог услышать. — Он думает, что у его семьи самая чистая кровь в Британии. И его отец так же невыносим, как и он сам. Он посещал моих родителей этим летом и вел себя, как будто был Мерлином...

— Твои родители учились в Слизерине, не так ли? — с любопытством спросил Гарри.

— Моя мама. Мой отец был в Рэйвенкло...

— А... как насчет твоей сестры?

Янус пожал плечами.

— Она сильно отличается от нас. Она застенчивая и ...ну... другая.

— Квайетус?

Снейп подошел к ним. Янус сделался серьезным, здороваясь с профессором, который просто поклонился в ответ и положил руку на плечо Гарри.

— Пошли. Вы, мистер Мун, идите в общую гостиную. Уже становился поздно.

— Да, профессор, — быстро сказал Янус и пошел за одноклассниками. — Доброй ночи.

— Доброй, — слегка улыбнулся Гарри.

— Ты в порядке? — заботливо спросил Снейп, когда они были, наконец, в гостиной.

Гарри хотел сказать «да», когда почувствовал, что его тело дрожит, а голова кружится. Когда он шагнул к дивану, мир почернел и затуманился перед его глазами. Он упал на пол.

— Гарри, Гарри, в чем проблема? — Северус встал на колени рядом с ним, обхватил его и поднял на руки.

Гарри в тот момент был слишком слаб, чтобы отвечать. Он уткнулся лицом в мантию Северуса и вздохнул в облегчении. Он чувствовал, как тот поднял его и положил на диван.

— Кто-то тебя обидел?

Он просто покачал головой. «Нет». Северус перестал задавать вопросы, просто усилил объятия, пока Гарри не перестал дрожать.

— Я думаю, это было чуть-чуть... многовато для одного раза. Объявление Директора, взгляды, шепот, слизеринцы, и, самое главное, множество людей вокруг меня... Я боялся, что кто-нибудь станет притрагиваться ко мне или узнает меня... Я не думаю, что буду завтра завтракать с ними.

— Гарри, мы...

— Квайетус, пожалуйста. Я действительно ценю, что ты называешь меня Гарри, но это слишком опасно. Пожалуйста, зови меня Квайетус, даже если у меня мои обычные проблемы...

— Хорошо, Квайет. Мы должны позавтракать в Большом Зале. По крайней мере, я должен.

— Я не буду. Я не хочу сходить с ума с самого утра.

Северус не ответил, а просто успокаивающе погладил Гарри по спине.

— Я ненавижу мою проклятую слабость...

— Ты не слаб.

— Мне не следует всегда прибегать и обнимать тебя, как маленькому ребенку.

— Я не против, Квайет.

— Но я против!

— Не будь. Никто не знает, и никто не узнает.

— Это так позорно...

— Тебе нужно больше времени, чтобы справиться со всем, что случилось этим летом. Месяцы. Не дни.

— Но уже прошел почти месяц!

— Только ОДИН месяц.

Гарри не ответил, а просто закрыл глаза. Они сидели напротив пустого камина несколько часов. Когда Северус заметил, что Гарри уснул, он отнес его в кровать, сам же лег спать позже. И когда он в третий раз проснулся из-за того, что Гарри ворочался и стонал, то взял свое одеяло и лег рядом с мальчиком. Несколько последних дней ему не приходилось делать этого, так как сон Гарри становился все более и более спокойным, но теперь было видно, что ночь первого школьного дня будет трудной.

* * *

Когда Гарри вошел в класс Трансфигурации, он неожиданно пожалел о своем решении быть с гриффиндорцами. Он чувствовал себя одновременно знакомо и странно, когда смотрел на лица других. Весь класс уставился на него, когда он остановился в дверях с учебниками в руке.

Он не знал, что это будет так трудно. Так неуютно.

— Привет, — застенчиво сказал он, ненавидя себя за это.

Никто не поздоровался в ответ. Они просто враждебно смотрели на него.

Гарри не знал, где сесть, так что просто стоял рядом с дверью и чувствовал себя невероятно глупо.

— Э... Я думаю, тебе лучше сесть, — к удивлению Гарри, это был Невилл, кто сказал первые слова в его адрес. Снейпу!

— Да, — ответил он, но не двинулся с места. Он посмотрел на свое обычное место... и Рона. Затем Гармиону. Затем Дина, Симуса, Патил. Враждебные взгляды.

— Что ты здесь делаешь, Снейп? — Рон шагнул к нему и скрестил руки. — Это НЕ пятый класс Слизерина! Ты не видишь?

Гарри посмотрел в глаза лучшего друга. Он не знал, что делать. Его голова снова кружилась, а когда Рон подошел ближе, к горлу подступила тошнота.

— У меня здесь Трансфигурация. С пятым курсом Гриффиндора, — его голос был хриплым, он старался не поддаться панике.

Его объявление вызвало несколько вздохов удивления у других учеников, находившихся в классе.

— Нет. У тебя не будет, — сказал Рон и схватил Гарри за руку. Это была худшая вещь, которую он мог сделать. В следующий момент гаррины книги упали на пол, а сам он отпрыгнул назад в панике.

— НЕ трогай меня! — сердито прошипел он удивленному юноше, когда восстановил спокойствие. Тошнота отступила, и он почувствовал себя сильным. — У тебя нет права отдавать мне приказы, Рон.

— Я не Рон для тебя, Снейп, — злобно выплюнул рыжеволосый мальчик.

— Что здесь происходит? — раздался голос МакГонаголл позади Рона.

— Ничего, мадам, — Рон отступил и, кинув последний взгляд на Гарри, вернулся на место.

Гарри нагнулся, чтобы собрать свои книги с пола.

— Что случилось, мистер Снейп? — спросила его профессор.

— Я просто уронил свои книги... — он выпрямился и спокойно взглянул на женщину. — Я не знаю, где сесть, мадам.

— Есть свободное место рядом с мистером Уизли...

— Нет! — сердито сказал Рон. — Это гаррино...

Гарри опустил голову и вздохнул.

— Тогда рядом с мистером Лонгботтомом, я полагаю.... — МакГонаголл показала Гарри на его место и серьезно посмотрела на класс. — Мистер Снейп будет посещать уроки с вами. Пожалуйста, помогите ему привыкнуть к новой обстановке...

Дальше Гарри не слушал. Привыкнуть... Это будет нелегко, как он и думал.

* * *

Арифмантика... Он не мог не содрогнуться, когда думал о ней. Все свое свободное время на последней неделе он провел, изучая проклятый предмет, чтобы быть хотя бы полуподготовленным в первый день. К его огромному удивлению, из гриффиндорских пятикурсников только Гермиона посещала этот предмет. Но там был весь пятый курс Рэйвенкло, а также Нотт и Малфой из Слизерина. Снова та же проблема: он не знал, где сесть. Пока он смущенно стоял, Нотт замахал ему.

— Эй, Квайетус! Иди сюда, — и он показал на пустое место рядом с ним.

Гарри кивнул и, пока подходил к мальчику, удивлялся, почему же никогда не говорил с ним раньше. Никогда. Однако они посещали, в основном, одни и те же уроки в течение четырех лет.

— Спасибо, Нотт...

— Не Ноттай меня, приятель. Зови меня Арес, или Ари, если тебе это нравится, — сказал он и выжидающе посмотрел на Гарри.

— Хорошо, Арес. Почему Малфой не сидит рядом с тобой?

— А почему он должен? — удивленно спросил Арес.

— Ну, вы в одном колледже...

— Это не вопрос дружбы. Я не могу переносить испорченного мерзавца с его идиотами— дружками. Ты должен был их видеть: двое толстых мальчишек...

— Да, — Гарри выдавил полуулыбку. Он вспомнил, что никогда не видел Ареса сидящим с другими слизеринцами. Тот всегда оставался в отдалении. — Они не выглядят слишком умными... — продолжил он разговор.

— Ну, они и не являются, — ответил Арес, а затем спросил: — Почему тебя не было на Чарах?

— Я был на Трансфигурации.

— Ты не посещаешь уроки со Слизерином...?

— Нет, я посещаю их с гриффиндорцами.

Арес поднял бровь.

— Странно.

Гарри просто пожал плечами.

— Да уж.

— Ну... по крайней мере, тебе не нужно постоянно быть с «чудесной пятеркой».

— Что ты имеешь в виду?

— Малфоя и его поклонников: он, два дружка и две девушки, Панси и Миллисент.

— А... Забини?

— Он предпочитает оставаться один. Как я. Но в то время как я — чистокровный, и банда Малфоя не решается меня доставать, то он — магглорожденный, и они всегда досаждают ему. Идиоты...

— Малфой пытался достать меня вчера.

— ...потому что ты — магглорожденный?

Гарри просто кивнул.

— Да, я слышал, что ты ответил ему. Они говорили об этом в спальне полночи... — его лицо стало серьезным. — Тебе бы следовало быть осторожнее со своими замечаниями. Не очень мудро делать подобные комментарии.

Гарри собирался ответить, когда профессор вошел в класс.

Это был ОЧЕНЬ длинный урок. Математика и мистицизм, тяжело, но интересно. Во время последней недели Снейп пытался объяснить ему важные части этого предмета, но Гарри сильно заскучал и стал бояться будущих уроков. Но сейчас он был впечатлен.

Его энтузиазм почему-то уменьшился, когда учитель, профессор Вектор, дал им задание написать сочинение о простых числах и их использовании в раскодировании зашифрованных текстов. У Гарри появилось предположение, что ему придется провести свое послеобеденное время в библиотеке.

После урока он пошел в Большой Зал с Аресом на обед, затем они вместе отправились к хижине Хагрида.

Гарри неожиданно почувствовал, что что-то не так. Однако он не мог сказать, что именно. Затем его взгляд упал на собаку Хагрида, храпящую у двери в хижину.

Клык. Мальчик улыбнулся. Клык не был в школе последние несколько недель, должно быть, находясь с Хагридом. Они прибыли всего два дня назад, и у Гарри не было возможности встретиться с ними.

Когда Гарри и Арес подошли ближе, пес открыл глаза и поднялся.

Гарри знал наверняка, что что-то было не так. Но что?

В следующий момент это стало понятно.

Клык прыгнул на Гарри. Тот зацепил Ареса, и они все вместе упали на землю под весом пса.

Он почувствовал что— то мокрое на лице.

Затем все потемнело.

...

...

— Эй, приятель, просыпайся! Просыпайся! — Гарри слышал отчаянный крик Ареса откуда-то сверху. Он медленно открыл глаза и увидел очень взволнованного Хагрида и немного удивленного Ареса, склонившихся над ним.

— Я в порядке, — простонал он и сел. Когда юноша увидел, что рука Хагрида приближается, чтобы взять его за плечо, то вздрогнул и отодвинулся. — Пожалуйста, не... — хрипло произнес он.

Хагрид моментально опустил руку.

— Эй, приятель, хочешь воды? — спросил Нотт, и Гарри кивнул.

— Извини за поведение Клыка... Он никогда не вел так себя с незнакомцами... Он в основном, э... довольно трусливый и застенчивый. Я не знаю, почему он напал на тебя...

— Я полагаю, он не нападал на меня, — вздохнул Гарри. — А просто поприветствовал и облизал мне лицо...

— Действительно? Странно. Я думал... — Хагрид покраснел, пробормотал что-то и поднялся. Он протянул руку Гарри, чтобы помочь подняться, но тот снова отодвинулся от него. — Я думаю, тебе следует пойти в лазарет... — сказал полугигант.

— Нет, я в порядке, — ответил Гарри. — Я просто... испугался собаки, я думаю. — Да, это была полуправда. Пес. А другой половиной правды был Нотт. Физический контакт.

Гарри встал, подошел к возбужденному псу и погладил по спине.

— Все в порядке.

— Так ты сын профессора Снейпа? — наконец произнес Хагрид.

— Да, — коротко ответил Гарри. Он был уверен, что полугигант посмотрит на него презрительно.

— Ты похож на его брата, ты знаешь? — Хагрид, однако, не казался питающим к нему отвращения. Как раз наоборот.

— Я знаю. Все это говорят. Даже наши имена совпадают, — последнее предложение Гарри добавил с сарказмом, но Хагрид этого не заметил.

— Так ты тоже Квайет?

— Квайет? Только Севе... мой отец называет меня так.

— Извини, я привык так называть его брата.

— Ты знал его? — Гарри стало любопытно.

— Да. Мы были своего рода... друзьями. Я уже работал здесь, тогда он поступил в школу. Он много раз приходил ко мне. В основном, с твоим отцом. Они любили животных, а животные отвечали им тем же... Как, очевидно, и в твоем случае.

Гарри снова вздохнул и бросил взгляд на Клыка.

Нет. Клык приветствовал его не потому, что он был как его отец или Северус. Он приветствовал его потому, что он был Гарри Поттером, и пес это знал. Гарри содрогнулся, когда подумал о своем крестном. К счастью, Сириус не был настоящей собакой. Просто анимагом.

Но мысль о Северусе, который приходил к Хагриду, была... странной. Гарри неожиданно вспомнил, что когда он был на первом курсе в Хогвартсе, и они подозревали, что Снейп охотился за философским камнем, Хагрид защищал его. Хагрид всегда защищал его. Почему-то он любил Северуса. Хотя это была странная мысль.

— Тогда пошли на урок, мистер Снейп, — наконец сказал Хагрид.

— Сэр, э... я думаю, вы могли бы называть меня Квайетом... если хотите.

Гигант улыбнулся ему.

— Не называй меня «сэр». Просто Хагрид.

— Хорошо. Спасибо.

Пока они шли к ожидающим ученикам, Гарри сумел успокоиться. Но когда они подошли ближе, он неожиданно понял, что теперь ему придется видеть Рона и Малфоя одновременно в течение двух часов...

— Тебе лучше? — Гарри услышал из-за спины голос Ареса. Он повернулся и увидел того со стаканом воды в руке.

— Да, гораздо лучше, — Гарри улыбнулся и выпил предложенную воду.

— Что-то произошло? — к ним подошел Малфой.

— Ничего такого, что бы тебя касалось. Убирайся, — повернулся к нему Гарри.

— Эй, Снейп, тебе не стоит быть таким резким... Я видел это твое представление с падением.

Его дружки заржали.

— Оставь меня в покое, Малфой.

— Ты так храбр сейчас, Снейп. Это из-за твоего отца, да? Как учитель, он защитит своего драгоценного сыночка, который с плачем прибежит к нему...

— Что еще ты хочешь сказать про моего отца, Малфой? Будь осторожен, ты сейчас не дома, — он бросил последний взгляд на него и отвернулся. Их разговор был еле слышен, и Гарри был уверен, что никто не слышал его. Уж точно не Рон, который сейчас стоял с ним лицом к лицу.

— Насколько я вижу, ты нашел свое место, Снейп. Почему ты не присоединишься к своему колледжу? Колледжу папочки?

На короткое мгновение Гарри почувствовал сильное желание широко улыбнуться. Снейп как его отец стал привычен, но относиться к нему как к «папочке»... Нет. Северус был кем угодно, но не «папочкой».

— Он не слизеринец, ты что, не слышал директора, Уизли? Он не проходил сортировку, так что ты не можешь относиться к нему как к слизеринцу, — теперь это был Арес.

— Это не твое дело, Нотт. Или ты защищаешь его как своего партнера по преступлениям?

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю о, э... — он злобно улыбнулся, — предпочтениях твоего отца...

Арес просто стоял, тупо глядя на Рона, Гарри, однако, так занервничал, что едва мог говорить.

— Как ты смеешь...

— Я видел доказательства.

Лазарет, в прошлом году... Да, но они думали, что Снейп был шпионом Директора и... Нет. Это не имеет смысла.

— Твой отец работает в Министерстве. Он наверняка рассказал тебе о... летних событиях.

— Он заслужил это. Снейп не получил ничего кроме того, что заслужил.

Неожиданно это стало слишком трудно обсуждать. Это были слова Северуса.

Гарри нервно стиснул зубы. Но Арес теперь сумел открыть рот.

— Я действительно не понимаю, о чем вы говорите. К чему все это?

— А теперь ты притворяешься, что ничего не знаешь! Не смеши меня, Нотт! — закричал Рон, и все обратили на них свое внимание. Рон покраснел и оставил их.

Гарри почувствовал, как кто-то трогает его за руку. Борясь с желанием вздрогнуть, он посмотрел на Нотта, до сих пор стоящего в изумлении.

— Эй, приятель, что это было? Что он сказал?

Гарри постарался сглотнуть, его горло пересохло и сузилось. Нотт не знал. И... почему это была ЕГО задача — просвещать его об отце? Просто сказать «Твой отец — Пожиратель Смерти»? Или что?

Он вздохнул и прошептал так тихо, как мог.

— Я думаю, он полагает, что все слизеринцы... последователи, э... Ты-Знаешь-Кого, — он почти произнес имя Вольдеморта. — Как твой отец. И мой.

— Проклятый мерзавец...

— Он просто глубоко опечален, — Гарри посмотрел на своего бывшего друга. Он был так близко физически... всего в нескольких метрах... но он был так далеко во всех других отношениях. И, возможно, у них не будет возможности воссоздать свою дружбу.

После уроков он сел рядом с Клыком на несколько минут. Он даже не заметил Гермиону, которая присела рядом с ним, пока она не заговорила.

— Пожалуйста, прости Рона за его поведение. Он просто слишком опечален, чтобы судить о вещах правильно. Я думаю, твой отец не заслужил того, что он получил от Ты-Знаешь-Кого...

— Почему ты так думаешь? — неожиданно спросил Гарри.

— Я не знаю... Я видела его на похоронах и ночью перед ними... Он не такой, каким мы, студенты, его представляем.

Итак, она что-то заметила. И неудивительно, что Рон нет.

Гарри иногда ненавидел Рона за его предубеждения и поспешные мнения.

Нет, это не было связано с Северусом. Это было связано с ним. Стена, через которую он не мог переступить.

— Я слышал, что произошло перед Уходом за магическими существами, — сказал вечером Снейп, когда Гарри сидел с ним в гостиной, дочитывая последние страницы романа.

Гарри вздохнул и уткнулся в книгу. Он не хотел смотреть в глаза Северуса, снова признаваясь в своей слабости…

— Квайет? — теперь его тон был более серьезен. — Посмотри на меня.

Гарри фыркнул и вздохнул. Затем медленно поднял голову.

— Что точно случилось?

— Откуда ты знаешь об этом? — спросил Гарри в ответ.

— Мне рассказал Хагрид.

Так это был Хагрид. Он мог догадаться после того, что Хагрид рассказал ему о Квайетусе и Северусе.

— Вы были друзьями? — внезапно задал он вопрос, который изводил его долгие часы. Другой его целью было избегнуть расспросов Северуса.

— Нет, был Квайетус. У меня были друзья только из Слизерина.

— Но… Хагрид сказал мне, что вы оба навещали его…

— Да, я много раз его навещал, но не думаю, что мы были друзьями. Я всегда интересовался магическими существами, также как и растениями, только как ингридиентами для моих зелий… Но я задал вопрос. Что случилось?

Это был конец. Он должен был отвечать.

— Клык, пес Хагрида, узнал меня и приветствовал своим обычным способом. Он прыгнул на меня, я упал на Ареса, и мы все рухнули на землю. Я… не смог справиться с чувствами.

— Физический контакт?

— Да. И я упал в обморок.

Снейп встал и стал прохаживаться перед камином.

— Мы должны найти решение этой проблемы.

— Я думаю, что время все решит…

— Возможно. А почему ты не пришел ко мне после урока?

— У меня было домашнее задание, и я пошел в библиотеку готовиться.

— Домашнее задание?

— Арифмантика, ты же знаешь. У меня с ней проблемы, — сказал Гарри и, увидев, что Северус открыл рот, чтобы что-то сказать, быстро продолжил: — Нет, Северус, не нужно меня сейчас наставлять. Я учился всю вторую половину дня.

— Ты все понимаешь?

— Ну, было упоминание об использовании простых чисел в древних предсказаниях…

— Давай посмотрим.

Гарри открыл свой учебник и развернул пергамент. Северус сел рядом с ним, и они разобрали непонятный отрывок…

В кровати они отправились почти в полночь.

— К счастью, я сказал тебе, что мне не нужен репетитор, — пробормотал Гарри в подушку. Северус усмехнулся.

— Но теперь ты понимаешь это, не так ли?

— Да, — Гарри зевнул. — Но знаешь, чего я теперь боюсь?

— Да?

— Завтра у меня сдвоенные зелья со Слизерином и профессором Снейпом… Прямо после завтрака.

— Не упоминай этого. Скользкий мерзавец.

— 5 баллов с Гриффиндора за слишком громкое дыхание Поттера. 10 баллов с Гриффиндора за мошенничество Грейнджер и 50 баллов с Гриффиндора за взрыв Невилла.

— Ты дерзок как всегда.

— О, извини…

* * *

Когда Гарри вошел в кабинет зельеварения, он снова столкнулся с обычной проблемой: где сесть. Арес обычно сидел рядом с Блейзом, и Невилл был единственным, кто сидел один.

Но сесть рядом с ним было просто слишком опасно. Так что он, ожидая, встал в дверном проеме. Это не продлилось слишком долго: несколько минут спустя дверь шумно распахнулась и Снейп наткнулся прямо на застывшего в неуверенности Гарри.

— Что ты стоишь здесь? — сердито спросил он.

— Я не знаю, где мне сесть… — пробормотал Гарри в затруднении.

Мгновение они смотрели друг на друга, и Гарри увидел, что взгляд Северуса смягчился.

— Ты можешь сесть рядом с мистером Лонгботтомом, — указал он на пустое место.

Все присутствующие в страхе уставились на них. Это был первый случай, когда они видели мастера зельеварения, ведущего себя, как любой другой человек — исчез даже его обычный хмурый вид. Гарри облегченно улыбнулся ему, кивнул и сел. Поглядев на Невилла уголком глаза, он увидел потрясенное выражение на лице мальчика. Снейп, сидящий рядом с ним? Хорошо, на других уроках он мог понять. Но на зельях?

Он повернулся к Невиллу и улыбнулся.

— Привет, Нев… э… Лонгботтом.

Невилл застыл. Он не мог вымолвить ни слова.

— Откройте ваши учебники на странице 12 и возьмите тетради. Я выпишу ингредиенты зелья на доске. Когда закончите читать, вы сможете начать его готовить.

Тон был знакомым и в то же время странным. Голос Снейпа все еще был холодным и резким, но его выражение… Без угрюмого вида, без насмешки, без обычной горечи. Гарри, однако, немного нервничал, когда обратился к тексту. Он был уверен, что его некомпетентность поставила бы Северуса в неудобное положение. Не упоминая уже о выдающихся способностях Невилла…

Когда они, наконец, начали готовить зелье, его нервозность достигла пика. Он едва мог дышать, руки дрожали. И он не имел ни малейшего представления, как добавлять ингредиенты в жидкость. Как их порезать, каков был точный порядок их добавления. Он знал только то, что цвет готовой смеси должен быть ярко-синим, но, когда прошло время, он превратился в противно-оранжевый, а не синий.

— Мы забыли положить полынь, — внезапно повернулся к нему Невилл.

— Полынь? — Гарри сдвинул брови. — Я уже добавил ее.

— Когда?

— Я не знаю, — прошептал он, и они озадаченно посмотрели друг на друга.

— Тогда… возможно, температура зелья недостаточно высока.

Гарри пожал плечами.

— Хорошо, я попробую немного подогреть, — Невилл повернулся к котлу и развел огонь.

Огонь вспыхнул, и жидкость начала двигаться.

— Я думаю, достаточно, — Гарри сглотнул, бросив на Невилла взгляд несколько минут спустя.

— Да, — тот повернулся к котлу, чтобы погасить огонь. Невилл поднял палочку и пробормотал заклинание. Огонь, однако, не погас. Скорее, он снова вспыхнул, но на этот раз более сильно.

— Невилл! — подскочил Гарри и выхватил свою палочку. — Отойди, скорее!

Но у него не было времени, чтобы пошевелить рукой или произнести хоть слово: в следующий момент котел взорвался. Гарри дотянулся до Невилла и оттащил его из опасной зоны. Они упали на пол, но на этот раз Гарри сумел уклониться от другого мальчика, так что, по крайней мере, не упал в обморок. Все-таки. Но если Северус…

— Квайетус, что случилось? — он увидел своего дядю, стоящего над ним. Рядом Невилл от страха попытался стать невидимым. Гарри посмотрел на него, потом снова на Северуса и вздохнул.

— Оно взорвалось, — сухо сказал он, его лицо было почти таким же пустым и безэмоциональным, как и у Северуса (он долгие часы перед зеркалом тренировался делать это безупречно, однако был еще далек от совершенства).

— Я вижу. Но что вы сделали? — Северус был сердит. Очень сердит. Возможно, ответ был не слишком подходящим.

— Э… — Гари не знал, что делать. Если бы он сказал Северусу о неумении Невилла создать простой огонь, тот снял бы по крайней мере десять баллов с Гриффиндора и назначил бы месяц отработок испуганному мальчику… — Я усилил огонь. Я думаю, что перестарался… — он сглотнул и не смел посмотреть на мастера зельеварения. Гарри почувствовал, как Невилл рядом вздрогнул.

— Действительно?

Он только кивнул в ответ, уставившись на свои ладони.

— Тогда десять баллов с Гриффиндора за неудачу мистера Лонгботтома, чтобы предупредить вас, и отработка для тебя с Филчем. — Он отвернулся и сказал: — И убрать беспорядок за то время, пока остальные заканчивают свои зелья. НЕМЕДЛЕННО!

Гарри вскочил от удивления и поглядел на Невилла, замершего и таращившегося то на Гарри, то на Снейпа, и, по-видимому, не знавшего, что и думать.

— Мистер Лонгботтом, я должен повторять? Уберите беспорядок НЕМЕДЛЕННО!

Гарри мог слышать хихиканье Малфоя и возбужденное бормотание Рона, когда изо всех сил пытался убрать следы взрыва со стола и стульев. Иногда он поглядывал на Невилла, который все еще был под воздействием поведения Гарри. Снейп — защищающий его. Должно быть, ему было трудно поверить.

Когда они закончили уборку, остальная часть класса закончила свои зелья, и Снейп собрал их.

— Квайетус, задержись, — сказал он Гарри, когда студенты выходили друг за другом из кабинета. Северус подошел к столу, шелестя своей черной одеждой.

— Да? — Гарри все еще не хотел рассказывать Северусу о том, что произошло. К счастью, тот не спросил его снова, и ему не пришлось врать, но на лице Снейпа было разочарование.

— Во-первых, я обговорю отработку с Филчем, а сегодня после ужина ты снова приготовишь это зелье. Понятно? — его тон был немного холоден.

— Почему с Филчем? — Гарри умоляюще поднял глаза. — Я бы предпочел отработку с тобой или Хагридом…

— Я не хочу, чтобы другие студенты считали, что я тебе покровительствую. Ты не являешься членом какого-либо факультета, так что я не могу снять баллы, так же как ни один из преподавателей. Так что будь осторожен: твои отработки будут серьезнее, чем у остальных.

Гарри закатил глаза.

— Замечательно, — пробормотал он и покинул кабинет.

Коридор, ведущий в кабинет зельеварения, был темным и пустым. На короткое мгновение Гарри остановился и мысленно вернулся в прошлое. Всякий раз, когда он приходил сюда, он был крайне возбужден, а иногда также сердит. В памяти всплыли воспоминания о старом сальном Снейпе. Снейп, кричащий на него, издевающийся над Невиллом, обижающий Гермиону и покровительствующий слизеринцам. Постоянный холод и ненавидящий взгляд… А теперь все изменилось. Снейп превратился в Северуса, ненависть — в заботу, нервозность — в тоску, а темные подземелья стали его домом.

Да, возможно, для кого-нибудь другого Северус не изменился, когда Гарри изучал его во время урока, ему пришлось согласиться с тем, что тот был почти прежним: злые замечания о работе Гриффиндора, похвальные — для слизеринцев. Единственным отличием было то, что теперь он игнорировал Гарри и даже Невилла. Да, Северус был таким же, как всегда: сальным, противным мерзавцем, ограниченным, пристрастным, полным предубеждений, все еще похожим на Сириуса и, в некотором смысле, на Рона, который…

— Ты сделал это нарочно.

… все еще полон предубеждений против своего бывшего друга и теперь ждет его в пустом коридоре, чтобы поссориться с ним. Гарри повернулся к Рону.

— Что? — смущенно спросил он.

— Ты испортил зелье только для того, чтобы Гриффиндор потерял очки.

Гарри почувствовал, как в его груди поднялся гнев.

— Испортил? Что? Я не… — начал он, но Рон его прервал.

— Тогда почему ты сказал это Снейпу? Не говори мне, что ты хотел спасти Невилла.

— А почему бы и нет? — высокомерно спросил Гарри. — А что, если я хотел? Оставь меня в покое. Это — не твое дело.

— Слушай, Снейп, — прошипел Рон сквозь сжатые зубы. — Я не знаю, кто ты. Почему ты сочувствовал мне. Почему ты вместе с нами на уроках. Почему ты пытаешься защищать Невилла. Почему пытаешься подружиться с Хагридом. Но не забудь, что я тебе не поверю. Никогда.

Гарри сглотнул. Это оказалось неожиданно трудно перенести.

— Я понимаю, — сумел прошептать он, и отвернувшийся Рон оказался перед кабинетом ЗОТИ.

Так Рон никогда не поверит ему. Никогда не даст ему шанса. Он был потерян для него. И останется потерянным.

Это было… плохо. И больно. И все это было результатом сохранения глупой тайны. Гарри остановился. Он скажет ему! Он не может больше притворяться! Он хотел вернуть Рона, его дружбу и… Но нет. Нет, не из-за опасения возможных пыток. Он действительно привязался к Снейпу, а теперь смог увидеть, что у Рона серьезная антипатия к профессору. А Рон… он уже оставлял его в гораздо более серьезной ситуации, чем эта, когда он нуждался в помощи. А теперь, если бы он позволил тому узнать, что он — Гарри Поттер… или был им? Кем он был? В его мозгу царило замешательство.

Гарри сел на ступеньку.

Он был Гарри Поттером. Но не был сыном Джеймса Поттера. Он был Снейпом. Да, он также не был сыном Северуса, но не был уверен, что Рон сможет провести различие. Если действительно сможет. Он был Снейпом, а не Поттером, и это будет достаточной причиной для ненависти.

И Гарри подумал, что лучше, что Рон ненавидит его как Квайетуса Снейпа, чем ненавидел бы его как Гарри Поттера, сына Квайетуса Снейпа и племянника Северуса Снейпа.

Это не было счастливой мыслью. Вовсе нет.

Он почувствовал, как глаза его горят от слез. Нет! Ему нельзя плакать, показывать слабость! Он расстроенно сжал кулаки и встал.

Защита от темных искусств.

Он опаздывал.

Снова отработка. Он вздрогнул.

Лучше было бы выбрать Слизерин. Или даже Рэйвенкло. Теперь он снова должен столкнуться с ненавистью Гриффиндора и выдержать последствия своего опоздания. Он сопротивлялся желанию повернуть назад и направиться в подземелья Северуса, закрыть за собой дверь и никогда не выходить. Вместо этого он поднял рюкзак и стал передвигать ноги одну за другой.

Он опоздал. Слишком поздно.

Две отработки в один день. Изумительно. Квайетус Снейп, потомок семейства Снейпов, ярких и хитрых Снейпов, неспособен приготовить зелье должным образом, неспособен вовремя добраться до кабинета. Не упоминая уже о других недостатках типа прикосновений, сна или еды. Из-за дрожащих ног он прислонился к стене. Он не хотел, чтобы этот день продолжался.

— Квайетус, ты в порядке? — прозвучал позади него обеспокоенный голос.

Это был директор.

— Я опоздаю на урок защиты, — вздохнул Гарри. — И… я не…

Дамблдор бросил на него сочувствующий взгляд.

— Я провожу тебя и извинюсь за твою задержку, хорошо?

Первое приятное событие дня.

— Спасибо, директор.

— Пожалуйста.

Они снова оказались перед кабинетом защиты.

— Как поживаешь? — нарушил тишину голос Дамблдора.

— Тяжело, — вздохнул Гарри. — Кажется, все решения, которые я принял, оказались ошибочными.

— Ты подразумеваешь?..

— Что я не сортирован, на уроках я с гриффиндорцами…

— Это не было только твоими решениями. И это только второй день учебы, Квайетус. Увидишь, будет гораздо лучше…

— Надеюсь.

Несмотря на компанию Дамблдора, прибытие в класс оказалось не слишком комфортным. Гарри заметил раздражение студентов и преподавателя из-за его опоздания и сел рядом с Невиллом так быстро, как смог. Он не смотрел на него или кого-нибудь еще, а открыл учебник, взял перо и начал списывать сведения с доски.

Все это становилось слишком неудобным. Речь миссис Фигг о щитах и щитовых заклинаниях, тактика защиты во время магических дуэлей… Та самая миссис Фигг, которую он столько раз видел готовящей чай и показывающей скучные фотографии своих любимых котов, которая заботилась о нем, когда Дурсли должны были заняться другими делами, кроме слежки, чью ногу сломал Дадли, старая, возможно, несколько дряхлая женщина, теперь объясняющая заклинания и тактику темных магов… А она в действительности не была так стара, какой казалась ему в своем доме. Все это было слишком странно, и Гарри не мог сконцентрироваться на материале. Иногда он поднимал глаза и изо всех сил старался уделить больше внимания, но не мог.

Все было так странно. Вся его жизнь.

Ему это не нравилось. Нисколько.

— … и мы также изучим этот вид заклинаний. Многие из них не включены в общую учебную программу, тем не менее, я их вам объясню. Есть два основных типа щитовых заклинаний…

Все слушали внимательно, даже Невилл, только Гарри обнаружил, что это было трудно слушать.

Заклинания, щиты… А что ты можешь сделать, если у тебя нет палочки, чтобы защититься? Когда ты окружен врагами, и ты один? Какое заклинание достаточно сильно, чтобы спасти тебя, твою жизнь?

Если бы он знал какое-нибудь щитовое заклинание перед Волдемортом… Но что можно сделать, когда ты должен выдержать проклятия беззащитным?

— Пожалуйста, мистер Томас…

Когда Гарри поднял взгляд, он увидел Дина, который встал перед профессором, сжав в руке палочку.

— Его название — Клипеус, что является названием небольшого круглого щита, применявшегося в римской армии. Оно — самое легкое для изучения и использования. Но помните, что оно защищает только от простых, легких заклинаний и проклятий, как, например, Таранталлегра. А сейчас прошу, чтобы мистер Томас послал в меня упомянутое проклятие. Хорошо?

Дин кивнул, они заняли классическую дуэльную позицию и подняли палочки.

— Таранталлегра! — закричал Дин. А миссис Фигг одновременно:

— Клипеус!

Вокруг женщины завибрировал воздух, и заклинание тот час же исчезло. Профессор кивнула Дину.

— Можете сесть, мистер Томас. Ну? Вы заметили что-нибудь важное?

Естественно, первой поднялась рука Гермионы.

— Мисс Грэйнджер?

— Щит не отразил заклинание, а поглотил его.

— Очень хорошо, мисс Грэйнджер. 5 баллов. Еще что-нибудь заметили?

Тишина. Гарри посмотрел на остальных, но никто не поднял руку. Он негромко прочистил горло и осторожно поднял руку.

Профессор повернулась к нему. У нее были карие глаза, часто яркие (когда она говорила о своих котах), но сейчас они были холодны, и Гарри ощутил в них неприязнь. Он вздрогнул.

— Мистер Снейп?

— Вы направили палочку на себя.

Женщина на мгновение уставилась на него, а затем кивнула.

— Вы можете назвать мне также и причину этого? — спросила она, но тон вопроса больше подходил для допроса в застенках испанской инквизиции, чем для Хогвартса, урока ЗОТИ.

— Я думаю, что Вы можете послать заклинание туда, куда захотите. Вы можете поставить щит вокруг другого человека, если укажете на него.

— Хорошо. 5 баллов Гриффиндору.

Гарри удивленно моргнул.

— Но… Профессор, он не из Гриффиндора! — завопил Рон с негодованием. Гарри повернулся к нему и увидел, как тот гневно сжал руки.

— Он нарушил урок своим опозданием. Я думаю, что факультет Гриффиндор можно вознаградить его очками, как компенсацией.

Лицо Гарри вспыхнуло от стыда. Он опустил взгляд на стол и не поднимал его до конца урока. Действительно ли это была та самая женщина, которую он знал по Прайвет-драйв? Приятная, добрая старая леди?

Очень хорошо. Дамблдор решил рассказать штату о прошлом Северуса, а он теперь должен переносить последствия этого, Гарри был уверен.

Ненависть. В глазах профессора была ненависть.

Он не сказал ни слова до конца урока. Он просто сидел в молчании и записывал комментарии. Когда Невилл попробовал начать диалог, Гарри взглядом заставил его замолчать и сбежал из кабинета, как только урок закончился.

Следующим уроком была гербология с Хаффлпаффом. Проклятье! А после обеда будут чары с Флитвиком.

Гарри заставил себя идти прямо в оранжереи, сопротивляясь стремлению бежать и найти Северуса где-то в подземелье. Тот тоже должен был вести уроки, он просто не мог беспокоить его глупыми проблемами. Он должен встретиться с ними. Он достаточно силен, чтобы сделать это. Он не побежит.

— Эй, Сн… э… подожди меня, пожалуйста!

Гарри остановился, услышав позади знакомый голос, и повернулся к Гермионе.

— Что?

— Видишь ли, я думаю, что миссис Фигг была очень несправедлива к тебе, — объяснила она. — Я не знаю, почему, но она поступила… странно.

Гарри пожал плечами, но внутренне он был весьма благодарен Гермионе, осмелившейся заговорить с ним, несмотря на неодобрительный взгляд Рона.

— Ты можешь называть меня Квайетусом, — взглянул он на нее. — И я не возражаю. Она не первая, кто ненавидит меня только потому, что я — сын профессора Снейпа.

Гермиона слегка покраснела.

— Да, Рон делает то же самое…

— И многие другие. Итак? Это все, что ты хотела мне сказать?

— Я… я только хотела сказать, что… Дай немного времени, и они примут тебя, я уверена.

— Они? Кого ты имеешь в виду?

— Всех. Студентов, преподавателей. Они привыкнут к мысли, что у профессора Снейпа есть сын, и что тот не похож на него.

Гарри горько засмеялся.

— Хорошо, возможно. А может, и нет. Я весьма уверен, что, например, Уизли не забудет мое происхождение, но это — не моя вина. С другой стороны, я не возражаю, если они думают, что я похож на своего отца, — последнее предложение он сказал достаточно громко, чтобы Рон мог отчетливо его расслышать. Рыжеволосы мальчик вздрогнул, уловив его.

Гермиона напряженно посмотрела на него и кивнула.

— Ты прав. Ты не возражал бы работать со мной на гербологии? — внезапно спросила она, игнорируя протестующее обернувшегося Рона.

Гарри покачал головой.

— Нет, идите и работайте с Роном. Мне нормально с Невиллом, — и добавил, когда Гермиона открыла рот: — Правда.

Он бросил последний холодный и презрительный взгляд на Рона и остановился, чтобы подождать Невилла, шедшего позади них.

— Спасибо, Квайетус, — широко улыбаясь, остановился рядом с ним Невилл.

Гари вздохнул и спросил с притворным раздражением:

— За что?

— За то, что спас меня.

— Спас? — улыбнулся Гарри. Естественно, он хорошо знал, за что благодарил Невилл. — Ты не преувеличиваешь?

— Ну, твой отец и я… скажем так: не в хороших отношениях, — бросил он серьезный взгляд на Гарри. — И он вообще ругает меня на зельях…

— Это была наша общая ошибка. Я тоже не знаю, что мы сделали неправильно, — прервал Гарри ярко-красного Невилла. — Однако я думаю, ты получил более легкое наказание…

— Ты знаешь Филча? — удивленно спросил Невилл.

— Конечно. Мы прибыли сюда две недели назад.

Когда они вошли в оранжерею, первый замеченный Гарри человек оказалась Лиэ, сестра Януса. Она разговаривала с другой хаффлпаффкой, Ханой.

— Привет, Лиэ, — улыбнулся ей Гарри. Та покраснела и отвернулась, притворившись, что исследует груду сушеного подорожника, лежащую на столе, в то время как Хана наклонилась к ней, и обе девочки глупо захихикали.

Гарри и Невилл вопросительно посмотрели друг на друга. Затем Гарри пожал плечами, и они встали за свободный стол. Через несколько минут к ним присоединились два хаффлпаффца: Эрни и Джастин. Они так увлеклись беседой, что не замечали присутствия Гарри, пока профессор Спраут не поприветствовала класс, и в особенности Квайетуса Снейпа. Но затем эффект оказался достаточно забавным: глаза Эрни расширились, а рот приоткрылся, Джастин побледнел и несколько долгих минут задыхался, как рыба, вынутая из воды.

— Привет, он — Квайетус Снейп, — представил Невилл усмехавшегося Гарри — тот не смог сдержать эмоций, наблюдая за шоком этих двоих.

— О господи, — простонал Джастин и прищурился на Невилла, который все еще улыбался. — Ты и он вместе?

Гарри был вынужден приложить усилия, чтобы подавить подступивший смех. Невилл также захихикал, что усилило шок обоих мальчиков.

— Да, да, — согласился Невилл и представил их Гарри.

— У тебя занятия с гриффиндорцами? Но… как? — спросил Эрни.

— МакГонагалл составила мое расписание, она и Севе… э… мой отец решили отправить меня туда.

— Ты называешь своего отца по имени?! — снова задохнулся Джастин.

— Я не привык называть его иначе. Мы не жили вместе до этого лета.

— Ты рос среди маглов? — к этому моменту Джастин выглядел невероятно сконфуженным, и даже Невилл поглядел на Гарри с острым интересом. Гарри бросил взгляд на профессора, которая объясняла что-то о булавовидном плауне или зюзнике и его использовании в лечении оборотней, и снова повернулся к компаньонам.

— Да, с моими бабушкой и дедушкой. Но мне не разрешили говорить о них.

— Тогда ты действительно учился в магловской школе до прошлого года!

— Конечно, — занервничал Гарри. Он ничего не знал о магловских средних школах и их предметах, так что решил закрыть тему. — Но я думаю, нам следует обратить внимание на объяснения профессора…

— Да, — оба мальчика выглядели смущенными, переведя внимание на профессора Спраут.

К огромному облегчению Гарри, профессор не собиралась проверять или пытаться узнать его получше, так что он смог спокойно работать с растениями под профессиональным руководством Невилла.

— Как же ты так… бесталанен в зельях? Ты здорово знаешь растения, а мы используем их для приготовления зелий… — спросил он застенчивого мальчишку, когда профессор Спраут отпустила класс.

Невилл пожал плечами.

— Дело не в таланте… — смущенно пробормотал он, и Гарри внезапно понял, что Невилл не будет делиться ЭТОЙ проблемой со всеми.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда увидимся на заклинаниях, — добавил он и присоединился к Аресу за слизеринским столом.

Он вздохнул, подумав о приближающемся уроке. Заклинания с профессором Флитвиком.

С тех пор, как он встретился с маленьким профессором за главным столом в первый день после их приезда в Хогвартс, он изучал заклинания (в дополнение к арифмантике, конечно), он даже изучил нынешний годовой учебный план, чтобы не опозориться перед деканом отцовского факультета. Но он все еще пугался, думая об этом. Ожидания… ожидания, касавшиеся его поведения, его личности, его знаний… И предубеждения, которые он не мог изменить без огромных усилий… Есть ли у него достаточно сил, чтобы сделать это? Или… соответствие ожиданиям означает изменение? Он должен вообще измениться?

Но он уже изменился. Он не был тем мальчиком, что четыре года назад, и даже тем, что три месяца назад. Он был гораздо более застенчив и робок, поскольку пережил две недели боли и страха и потерял веру в собственную неуязвимость. Он сознавал, что даже его могли легко убить, пытать каким угодно способом. Он уже знал, что значит быть выставленным напоказ и беззащитным, и иногда задавался вопросом, действительно ли свет может преодолеть тьму. Он больше не был уверен, и от этого также страдало его чувство собственного достоинства.

Когда урок начался, он все еще был занят этими мыслями, но, когда профессор вошел в кабинет, Гарри отложил их, сконцентрировавшись на поставленной перед ним задаче.

Он не был разочарован. Главная цель профессора на уроке состояла в том, чтобы проверить уровень знаний Гарри в заклинаниях, и он приложил все усилия, чтобы найти слабые места.

Иногда Гарри бросал короткие взгляды на Гермиону, которая перестала поднимать руку после первых же десяти минут, поняв, что у нее не будет шанса ответить ни на один из множества вопросов, которые профессор задавал Гарри. Когда тот, наконец, закончил исследование, половина класса почти уснула от скуки. Кроме троих: профессора, Гарри и Гермионы.

— Очень хорошо, мистер Снейп. Мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО жать, что Вы — не студент моего факультета… Тот же талант, что и у Вашего отца и особенно у дяди, тот же блеск…

Рон сердито всхрапнул (возможно, пробуждаясь от приятного сна), когда профессор продолжил хвалить Гарри. Тот, однако, был крайне счастлив, когда урок закончился, и тотчас же покинул кабинет. Его уши горели, и он не смел поднять голову… Гарри был уверен в одном: профессор не сделал его положение более легким. Действительно.

Он не останавливался, пока не достиг дверей их квартиры и не прижал палец к белой точке. Он закрыл за собой дверь и прислонился к стене, его сердце колотилось.

Но через некоторое время он признался себе, что не чувствовал себя плохо. Наоборот.

Да, он был смущен, но… он не чувствовал себя некомфортно. Флитвик сравнил его с Северусом и с отцом и сказал, что он похож на них. Он почувствовал гордость? Гордость за что? За свои знания? За свой «блеск»?

Он сполз вниз и сел на пол в раздумьях.

Нет.

Он не гордился своим талантом. Это был не талант, а усердие, которое помогло ему пережить урок. И он не был блестящим учеником.

Нет.

Это было что-то другое.

Гарри встал и шагнул к камину. Он осторожно взял альбом с фотографиями и, сев на диван, открыл его.

Квайетус с Северусом.

Квайетус с его матерью.

Квайетус с Джеймсом Поттером — он тепло им улыбнулся.

Квайетус с Гарольдом Поттером.

Квайетус, стоящий в одиночку, на груди — значок старости, в руке палочка…

Гарри коснулся палочки на поясе. Та же самая палочка: его собственная была слишком известна, чтобы пользоваться ей перед другими.

Картины и воспоминания. Ничего больше. Но теперь его сравнили с отцом, и словно какая-то его часть все еще была жива, что-то в его сыне, в Гарри… Может быть, он действительно не так глуп, как думал сам?.. Возможно, Северусу не придется его стыдиться.

Нет. Последняя мысль была действительно глупой. Северус никогда не стыдился бы его, даже если бы все не могли его терпеть по серьезной причине. Северус был к нему расположен, и никто не мог изменить этого. Гарри улыбнулся, пересек гостиную и вошел в кухню. Он положил в рюкзак несколько яблок, собрал учебники и пергаменты и пошел в библиотеку.

Вчера он пошел туда, чтобы заниматься; он был уверен, что там никого не будет. Он оказался неправ: он увидел, что несколько рэйвенкловцев читали и выписывали замечания из разных учебников и книг, и даже некоторые ученики с других факультетов делали свою домашнюю работу, невыполненную во время каникул. Гарри нашел отдельное место и готовился там к урокам. Теперь он пошел на то же место — оно было между последним рядом полок и стеной, и со вздохом заставил себя напрячь внимание. Он должен подготовиться до ужина, потому что после он должен будет идти готовить с Северусом это проклятое зелье.

Подготовка была рутинной и скучной. Ситуация была очень похожа на ту, когда Рон оставил его в прошлом году, и он проводил время с Гермионой — Рон, снова Рон и его «прежняя» жизнь, к которой он никогда не вернется… Теперь он должен жить как блестящий Квайетус, потребуется больше работы и учебы и меньше забав.

Он ненавидел это. Но это было гораздо лучше любых темниц и пыток. И, возможно, Рон еще НЕ потерян. Нужно только время. И Гарри собирался заплатить за это свою цену.

— Где ты был? — спросил Арес его за обедом.

— В библиотеке, — ответил он.

— Почему? Это был еще только второй день…

Гарри широко ухмыльнулся, вспомнив те же самые слова, которые он бесчисленное множество раз говорил Гермионе, но его ответ немного отличался от ее.

— Мне нравится там заниматься. Дома я должен оставаться в одиночестве, а я предпочитаю компанию.

— Почему ты не присоединился к нам?

— В слизеринской гостиной? — Гарри закатил глаза. — Ты ненормальный, Арес. Я не хочу сражаться с идиотом-Малфоем только для того, чтобы иметь возможность там посидеть. Это не стоит неприятностей. Может, позже, но не сейчас.

— Понимаю, — задумчиво кивнул Арес.

— И я не люблю быть центром внимания. Я предпочитаю подождать несколько недель или месяцев, пока все не привыкнут к моему… э… существованию, — шутливо подмигнул он коричневолосому мальчику. — Ты знаешь, в библиотеке я могу быть один и в то же время не один.

То же самое он сказал Северусу, когда тот спросил, где он был весь день.

— И я сказал Аресу то же самое, — добавил он. — Он задал мне тот же самый вопрос.

— Арес? — Северус сдвинул брови.

— Арес Нотт, один из твоих любимых пятикурсников Слизерина, — нетерпеливо ответил Гарри, начиная крошить полынь, чтобы добавить в зелье.

Снейп остановился на половине движения.

— Вы с ним друзья?

— Друзья? Северус, прошло только два дня! — воскликнул Гарри с негодованием и взял в руку жука-скарабея. — Нет. Мы только… разговариваем о разном. Он весьма одинок, и я тоже, так что… — он пожал плечами.

— Я вижу, — вздохнул Северус. — Но я думаю, что ты должен быть ОЧЕНЬ осторожен с ним. Его отец…

— Я знаю, знаю! — Гарри бросил жуков на стол. — Но скажи мне, что я могу поделать? Он — единственный слизеринец-пятикурсник, который охотно разговаривает со мной. Другие меня ненавидят или боятся из-за поведения Драко. Он, кажется, счастлив быть со мной, и я даже думаю, что он не знает, каков его отец!

— Успокойся, Квайетус. Я не хотел…

— Тогда чего ты хочешь? Конечно, я не покину территорию школы и не буду долгое время с ним один на один. Я не настолько глуп.

— Хорошо, но возьми другого скарабея, потому что ты раздавил этого в руке, — прервал его Северус.

Гарри посмотрел на жука в своей ладони.

— Скарабей?? В это зелье нужно добавить скарабея, чтобы закончить?

— Ты снова здесь?

Гарри поднял голову от учебника по Чарам, и Арес продолжил:

— Ты еще не готов все это закончить?

Гарри зевнул и посмотрел на мальчика, стоявшего рядом с ЕГО столом в библиотеке. Ему нравился этот стол, это место, скрытое в дальней части огромного читального зала, выглядевшее безопасным, этот уютный уголок в секции «Арабский мистицизм». Гарри был уверен, что никто во всей школе не интересовался ни арабским языком, ни мистицизмом, и был прав. Там он был укрыт от посторонних глаз. Там даже было окно, дававшее достаточно света, чтобы можно было читать и писать. Гарри потянулся и посмотрел на часы. Было почти время ужина. Он выглянул в окно; снаружи было темно — ничего удивительного, учитывая, что шла уже последняя неделя сентября. Он слегка улыбнулся и решительно закрыл книгу.

— Да, я думаю, на сегодня все.

Арес удивленно покачал головой.

— Ты занимался здесь с конца последнего урока?

Гарри начал засовывать свой пергамент в сумку.

— Нет. Сначала я зашел домой, чтобы взять мои книги... — он махнул рукой, и Арес ухмыльнулся.

— Конечно. Было бы очень трудно учиться без них, — он подмигнул Гарри и затем сел напротив него. — Ты всегда столько занимался?

Гарри задумчиво посмотрел на него.

— Нет. Но, так как я здесь, и все ждут, что я поддержу проклятую репутацию моей семьи, я чувствую, что у меня просто нет другого выхода. А с другой стороны... я не знаю, что мне делать в свободное время, — в конце концов признался он.

— Э... ты говоришь, что ты не смог найти ничего интересного кроме учебы?

— Это так невероятно?

— Довольно-таки да.

Гарри горько рассмеялся. Несколько недель назад он бы так же подумал.

— Тогда пошли. Мне наскучило здесь находиться.

— Правда? — Арес был удивлен.

— Конечно. Я не настолько увлечен учебой, как всем кажется, — Гарри покачал головой, выказывая недовольство. — Но, с другой стороны, что бы сказал мой отец, если бы я шатался по школе, выделывая глупые шутки, вместо того, чтобы быть лучшим студентом моего курса?

— Надо сказать, это главная причина, почему я рад, что мой отец не работает здесь, в школе...

Гарри в ответ закатил глаза. Однако на самом деле он не жалел, что Северус работал и жил в одном здании с ним. Наоборот.

И, в основном, после ТЕХ событий...

Гарри содрогнулся, когда подумал о том вечере на второй неделе обучения. Он шел в библиотеку, чтобы сделать домашнюю работу, когда Рон остановил его в пустом коридоре.

Гарри не был удивлен. Северус вел себя ужасно на уроке зельеварения и снял более пятидесяти баллов с Гриффиндора. Надо сказать, что все — с Рона. У него была достаточная причина: тот испортил собственное зелье, перевернул котел Малфоя и, в конце, запустил Филибустеровский фейерверк в котел Гарри, в котором взорвалось зелье, отправив Невилла в лазарет на несколько дней. Гарри не пострадал, потому что нагнулся, чтобы подобрать несколько упавших ингредиентов, но Невилл... Он выглядел ужасно...

Северус озверел. Его черные глаза мерцали от ярости, когда он скрупулезно снимал баллы. И затем он шокировал оба колледжа, лично проводив оглушенного Невилла в лазарет.

Итак, Рон остановил его. В тот момент Гарри заподозрил, что не произойдет ничего хорошего. Он был прав. Рон начал их разговор, обзывая Гарри (его любимыми выражениями были «слизняк» и «мерзкий слизеринец», иногда «сальный слизеринец», хотя волосы Гарри не были засаленными, в отличие от Северуса — ну, он никогда не проводил столько времени, варя зелья, сколько тот). По правде, Гарри не мог понять ход мысли Рона или логику действий. Он никогда не делал ничего против него, даже наоборот, пытался заслужить его дружбу, а после первых дней — нейтральное отношение, Гарри никогда не отвечал на его нападения и оскорбления... Даже тогда он старался игнорировать его и его резкие и болезненные замечания и остаться дружелюбным несмотря ни на что. Его усилия привели Рона еще в большую ярость. В конце концов, он стал более жестоким, чем когда— либо. Он говорил в лицо Гарри, что он был никем, кроме маленького грязного слизеринца, будущего служителя Темного Лорда, убийцы, как и его отец — и в этот момент Гарри не смог удержаться, и ударил его в лицо, сломав нос. Он моментально пожалел об этом — но дело было сделано.

Гарри мог вынести все, кроме тех случаев, когда обижали Северуса. Нет. Он не заслужил того, чтобы его задевали, называли убийцей... поэтому он сломал Рону нос. Рыжеволосый мальчик сидел на полу, зажимая кровоточащий нос рукой, со странным, застывшим выражением на лице — Гарри был готов помочь ему подняться и пойти в лазарет, но, конечно, в тот момент в пустом коридоре появилась МакГонагалл.

Гарри вздрогнул, вспоминая. МакГонагалл стояла между ними, переводя взгляд с одного на другого... Она ничего не спросила, просто помогла Рону подняться на ноги, отправив его к мадам Помфри, а затем строгая профессор отвела Гарри в кабинет к Дамблдору.

Не было ни одного свидетеля событий, только кровоточащий сломанный нос Рона говорил о том, что Гарри был монстром, прямо как его отец. Затем Дамблдор отослал МакГонагалл и начал расспрашивать его о ссоре. Гарри, однако, не сказал ни слова, просто молча стоял, уперев взгляд в пол, пока Северус не пришел и не забрал его домой.

Гарри не хотел рассказывать ему историю, но тот настаивал и жал на него, так что в конце концов Гарри сдался и, несмотря на то, что знал о последствиях своих слов, рассказал Северусу почти все. Кроме последнего замечания Рона о нем, как об убийце.

Это было ошибкой.

На следующий день Северус был так ужасен по отношению к Рону, что даже слизеринцы были испуганы его яростью. И, конечно, вся школа решила, что Гарри и Северус были одинаковы — какой отец, такой и сын. Гарри, этот монстр, сломал нос однокласснику, а его пристрастный отец наказал жертву вместо виноватого сына.

С тех пор Гарри был еще более одинок, чем обычно. Он был все еще зол на Северуса, но полностью понимал его реакцию. Северус был не хуже, чем он, сломавший Рону нос.

С тех пор его отношения с гриффиндорцами стали довольно холодными и, по большей части, формальными, даже с Невиллом, который не хотел сражаться со всей школой за Снейпа, а большинство учителей, казалось, разочаровались в нем. МакГонагалл, Флитвик, Вектор... Ненависть Фигг по отношению к нему также выросла.

Тогда Гарри уединился в библиотеке. Учеба занимала его мысли, защищая от беспокоящих болезненных воспоминаний и недавних событий; она позволяла ему войти в другой мир, в котором он чувствовал себя свободным — от ожиданий, предубеждений, ненависти и ночных кошмаров.

После той ссоры он в течение нескольких дней даже не пытался спать один. Он чувствовал себя отвратительно, когда забирался в кровать к Северусу и сворачивался в клубок рядом с ним, но не мог ничего поделать. Гарри нуждался в его помощи, в его присутствии. Он чувствовал себя таким ужасно одиноким...

Все, казалось, было неправильно, и становилось только хуже.

— Эй, приятель! — голос Ареса оторвал его от мрачных мыслей. — В чем проблема?

Гарри пожал плечами.

— В том же, что и всегда.

— Тупые гриффиндорцы?

Гарри фальшиво улыбнулся.

— Снова Уизли, не так ли? Ему что, обязательно совать свой сломанный нос в дела каждого?

— Пошли на ужин, — сменил тему Гарри. — Я умираю с голоду.

И это снова была ложь. Он и голод! Смешно. Арес вопросительно посмотрел на него.

— Квайетус, не будь дураком. Ты никогда не голоден. Что-то не так?

Это было сказано голосом взволнованного друга. Гарри посмотрел на него. Ему хотелось рассказать все, открыться ему, но нет. Это был Арес НОТТ, и его отец был одним из мучителей Гарри два месяца назад, Пожирателем Смерти — так что нельзя было дружить с ним.

Он опустил взгляд в пол и сглотнул.

— Ничего.

Гарри был уверен, что через некоторое время даже Арес оставит его. Постоянное неприятие Гарри по отношению к его волнению и дружбе наверняка оттолкнет его.

— Но... спасибо, что волнуешься за меня, — добавил Гарри, не в силах полностью его оттолкнуть.

Они вошли в Большой Зал.

— А как прошел твой день? — спросил Гарри.

— Ничего интересного. Небольшая стычка с Малфоем, который болтал что— то глупое о возвращении Ты-Знаешь-Кого и обязанностях истинных слизеринцев, — Арес пожал плечами. — То же, что и всегда. Тупой маленький идиот. Я слизеринец, а не преступник!

Гарри уставился на него в шоке. Но его отец... Нет. Это не может быть правдой. Казалось, что Арес действительно не знает о «предпочтениях» своего отца. Гарри был готов открыть рот, когда неожиданное шевеление в углу привлекло его внимание. Он махнул Аресу, и оба зашагали бесшумно. Там кто-то был. Гарри искал за поясом палочку...

Но она ему не пригодилась. Это были Рон и Гермиона. В очень... странной ситуации. Глаза Гарри расширились от удивления, он схватил Ареса за руку и поволок его прочь так быстро, как мог.

— Эй, ты это знал? — засмеялся Арес, как только они отошли на достаточное расстояние, чтобы их не услышали. — Гриффиндорская всезнайка встречается с глупым Уизли!

Гарри выдавил улыбку, но внутри он чувствовал себя... разочарованным. И еще более одиноким, чем когда-либо раньше. Однако он не понимал, почему. Он не хотел встречаться с Гермионой — и, тем не менее, завидовал. Завидовал их отношениям. И теперь он полностью замкнулся...

— Эй, Арес, я... мне нужно домой, — неожиданно сказал он.

Тот внимательно посмотрел на него.

— Тебе нравится Грейнджер? — понимающе спросил он.

Гарри покачал головой.

— Нет, просто... — Что ему сказать? — Я хочу домой, — снова сказал он и, повернувшись, оставил Ареса. Как только он отошел достаточно, чтобы его не видели, он побежал вперед с какой-то яростью. Он был очень рад, что Северус ужинал в Большом Зале вместе со всеми, а потом у него собрание с директором. Он хотел побыть один. Чтобы его оставили в покое.

Он бы так радовался за них, будучи Гарри Поттером! Но в качестве Квайетуса Снейпа он неожиданно понял, что шанс подружиться с ними снова исчез, возможно, навсегда.

С этого момента он должен был жить жизнью Квайетуса Снейпа, вместо Гарри Поттера.

Но он не хотел этого. Он хотел свою старую жизнь. Но нет. Она была окончена раз и навсегда.

Но... как он мог жить другой жизнью? Он был таким же, как и раньше, ведь так? И почему никто этого не заметил?

Или... нет. Он не был таким же. Он был тихим, странным мальчиком со своими страхами, о которых довольно хорошо знало большинство его одноклассников. Предубеждения также сделали свое дело. Он считался сыном противного Снейпа, и он им был. Не по-настоящему, просто в их воображении, но это было одно и то же.

Итак?

Кем он был? Он спрятал лицо в ладонях.

Его постоянный вопрос с тех пор, как он покинул комнаты Северуса с измененными чертами лица полтора месяца назад.

Но теперь ему нужно было найти ответ раз и навсегда.

Он погрузился в рассуждения. Неоспоримо, он был Квайетусом Снейпом. Его отцом был Квайетус Снейп, его матерью была Лили Эванс, а приемным отцом — Джеймс Поттер. Это было ясно. Он жил жизнью Гарри Поттера почти пятнадцать лет. Его прошлое было прошлым Гарри Поттера, его друзья были друзьями Поттера, и его чувства также были чувствами Поттера. Даже их общее заключение с Северусом было Гарри, а не его. У него, как Квайетуса, не было прошлого.

Но, в отличие от Поттера, у него было будущее. Теперь все было в его руках. Все, чтобы начать новую жизнь. Кроме одной вещи — его чувств. У него были чувства Гарри. И это играло гораздо более важную роль в его жизни, чем он когда-либо подозревал.

Он все еще не мог считать Квайетуса Снейпа своим отцом, хотя он уважал человека, которого много раз описывал Северус. Тот был слишком далек. Но Северус — он улыбнулся при мысли о нем. Северус изменился. Он не был таким противным и жестоким, как раньше, даже на уроках. Однако это осталось незамеченным большинством студентов. И он был для него кем-то вроде отца. Гарри никогда не говорил ему, что чувствует такое. Он не был уверен, был бы Северус счастлив услышать это или нет. Гарри хорошо знал, как сильно тот любил своего брата. Возможно, он мог бы расстроиться, услышав такое. Да, Гарри не думал о нем, как о приемном отце. Для Гарри он был почти настоящим отцом во всех смыслах слова.

Но было ли достаточным его чувство к Северусу, чтобы начать новую жизнь? Особенно если бы выяснилось, что он не его сын, а его брата... Тогда пришлось бы ему начинать новую жизнь? Гарри содрогнулся.

ЛОЖЬ!

Он ненавидел эту ложь!

Обман в виде слов и в виде молчания, как тогда, когда он сломал нос Рону. Это он не сказал ни слова против Рона, однако его наказание было бы легче... Он провел два дня, вычищая совятню без магии.

И Рон смеялся над ним, когда обнаружил это.

Гарри снова содрогнулся.

Затем он почувствовал руку на плече.

— Квайет?

Это был Северус.

— Ты должен быть на собрании, — сухо сказал Гарри.

— Я извинился, когда заметил, что тебя не было в зале.

Гарри кивнул, все еще закрывая лицо руками.

— Значит, ты не оставишь меня одного.

— Совершенно верно.

— Отлично.

Гарри отказывался взглянуть на него. Он смотрел на пламя сквозь просветы между пальцами. Северус лег рядом с ним.

— Итак?

— Ничего.

— Ты хоть что-нибудь ел?

— В обед. И несколько яблок в библиотеке.

— Ты все еще слишком худой.

— Мне все равно.

— Это был Уизли?

— Нет. И да.

— Издевался?

— Целовал.

— ЧТО?

Гарри перевернулся на спину и расхохотался.

— Не меня, о, всемогущий Мастер Зелий. Он целовал Гермиону.

Северус был захвачен врасплох.

— И затем? — наконец хрипло спросил он.

— Ничего, — пожал плечами Гарри.

— Но... это достаточная причина для того, чтобы не ужинать?

— Иногда я удивляюсь, как ты мог быть одним из лучших учеников этой школы.

— Дерзкий идиот.

— Глупый взрослый.

Северус неожиданно посмотрел на него серьезно.

— Тебе нравится Гермиона?

Гарри махнул рукой, поднялся и сел на софу. Северус сел в кресло лицом к нему.

— Боже! Вы, мальчишки, все одинаковы!

— Что?

— Арес спросил меня то же самое. Но мой ответ — нет. Я не люблю ее. Я просто понял, что я никогда не смогу стать их другом, — объяснил Гарри.

— Почему?

— Подумай головой, Северус! — нетерпеливо закричал Гарри.

— Я пытаюсь. Но я был тинейджером так давно. У меня не осталось четких воспоминаний о том времени, — Северус посмотрел на него. — Однако я уверен, что их отношения не уменьшат твоих шансов снова с ними подружиться.

— Ну, я уверен в обратном, — ответил Гарри. — И я понял, что я должен жить своей жизнью.

— Не понимаю.

— Я должен жить жизнью Квайетуса вместо жизни Гарри. Это понятно?

Северус вздохнул.

— Ничуть.

— Хорошо, тогда я попытаюсь это объяснить. Смотри. Я на самом деле Квайетус Снейп. Да, я также на самом деле был Гарри, но то время прошло, возможно, навсегда. Так что я должен изменить свою жизнь, ведь я буду жить как Квайетус Снейп. В любом случае, я никогда снова не буду ТЕМ Гарри Поттером. Это точно. Я думаю, я никогда не буду Поттером снова. Это понятно?

Мужчина кивнул. Гарри слабо улыбнулся.

— Наконец-то.

Тихий стук в дверь прервал их разговор.

— Войдите! — сказал Снейп.

— Добрый вечер! — улыбнулся им Дамблдор, но его глаза остались серьезными. — Я надеюсь, что не помешал.

— Нет, Альбус. Присаживайтесь, пожалуйста. Чаю? — когда тот кивнул, Северус взмахом палочки наколдовал чашку чаю. — Итак?

— Министерство решило сделать первые шаги в войне.

Северус наклонился вперед.

— Чего они хотят?..

— Завтра прибудет дюжина авроров, чтобы проверить студентов. И они будут повторять свои проверки каждый месяц.

Северус почти упал назад.

— О нет, — его руки сжались в кулаки. — Черт возьми...

Гарри озабоченно посмотрел на него.

— В чем проблема, Северус?

Но на его вопрос ответил не Снейп.

— Они сосредоточатся на колледже Северуса и на тебе, — голос Дамблдора был тихим и усталым.

Гарри почувствовал испуг.

— Что? — вскрикнул он. — Как они будут меня проверять?

— Они проверят твое предплечье и будут задавать вопросы, — сказал директор. — Пожалуйста, закатай свой рукав, Гарри.

— Квайетус, сэр, — тихо поправил его Гарри и закатал рукав.

На его руке не было никаких знаков, но были шрамы Эйвери. Гладкая кожа была крест-накрест изборождена ими. Они начали пропадать со временем, но более глубокие все еще краснели.

— Если они их увидят, то спросят, откуда они.

— Я скажу, что попал в катастрофу, — пожал плечами Гарри. — Например, в автомобильную.

— Правильно. А если они захотят узнать что-нибудь о твоей жизни до этого лета, ты должен отослать их к Северусу. Ты можешь сказать им только самые общие факты.

Гарри кивнул.

— И, Квайет, ты должен приготовиться к тому, что они не будут обращаться с тобой осторожно, — печально сказал Северус. — Они будут задавать множество вопросов обо мне и твоей лояльности и будут считать тебя темным волшебником, даже если ты будешь утверждать обратное...

— Потому что я твой сын, ведь так?

На этот вопрос ответил Дамблдор.

— Да и нет, Квайетус. Все слизеринцы будут тщательно проверены, да и каждый ребенок, у которого есть, э... скажем так, подозрительные родственники.

— Вы имеете в виду детей Пожирателей Смерти?

— Не только детей. Подозревают всех членов семьи...

— Идиотизм... — про себя пробормотал Гарри. — Но они знают, что Северус больше не Пожиратель Смерти...

Никто из взрослых не ответил. Когда Гарри посмотрел на Северуса, то нервно прочистил горло.

— Я так не думаю, Гарри. Если бы они мне верили, то уже бы признали Блэка невиновным.

Глаза Гарри расширились от удивления.

— Но ты сказал, что они допрашивали тебя с Веритасерумом... — в смущении пробормотал он.

Северус только махнул рукой.

— Веритасерум... они и своим зельям не верят.

— Но тогда... что если они не поверят мне? Моей истории? Они доставят меня в Министерство, чтобы...

— Нет, Квайетус. Я не позволю, чтобы тебя забрали отсюда, — успокаивающе сказал Дамблдор. — Но завтра тебе нужно быть очень, очень осторожным. Они наложат на тебя заклинание Ревело, чтобы проверить руку, и если они заметят твой знаменитый шрам..

Гарри примерз к месту.

— О, нет... — пробормотал он и прикоснулся рукой ко лбу. Его пальцы дрожали.

— И они увидят шрамы на твоей шее, — тихо добавил Северус. — Тебе нужно будет надеть свитер с воротником, если ты хочешь, чтобы их не заметили.

— Директор, вы сказали, что они будут появляться каждый месяц? — Гарри повернулся к нему.

— Возможно. Я точно не помню. Последний раз они приходили почти пятнадцать лет назад.

* * *

Гарри почувствовал, как сильные руки схватили его за плечи и потащили ко входу в школу.

— Итак, Вы все это время были здесь, мистер Поттер, — сказал аврор, очень похожий на Хмури, но он был намного моложе и безжалостней.

Гарри издал вопль боли, когда руки еще сильнее сжали его.

— Не пытайтесь сбежать, Вы не сможете, поверьте мне, — мужчина мерзко и зло усмехался, и Гарри почувствовал, как внутри поднимается волна паники.

— Но... но я ничего не сделал, — он начал заикаться от страха. — Я просто...

— Вы убили Седрика Диггори и обманули Министерство своей смертью, чтобы продолжить свою работу на Вы-Знаете-Кого с помощью вашего подлого отца... Вы даже не сын Поттера! Какой стыд! Если волшебный мир узнает правду о своем знаменитом герое и его потаскушке-матери...

— Нет... моя мама...

— И мы слышали о вашей маленькой ссоре с мистером Уизли, который подозревает вас, и о вашей агрессивной реакции на его вопросы.

— Он не задавал мне вопросов! Он обзывал меня и обидел Северуса...

— И Вы пытались ударить его, возможно, даже убить...

— Нет, я...

— Просто удача, что профессор МакГонагалл пришла и спасла жизнь мальчика от вашей атаки!

— Нет! Это не правда, он...

— Тихо, мистер Поттер — или я должен сказать мистер Снейп?

Гарри почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы страха, когда они достигли школьного холла. Скоро они выйдут, отправятся в подземелья Министерства, и его снова будут пытать...

— Нет...

Он не хотел покидать школу. Почему Дамблдор не приходит и не спасает его?

— Нет...

Большие коричневые двери открылись. Мужчина толкнул Гарри через их.

— НЕЕЕЕЕТ! — закричал он, свалившись на пол и крепко зажмурив глаза.

— Гарри, Гарри, проснись... — неожиданно он услышал сверху голос Северуса.

— Северус, не дай забрать меня в Министерство, — плакал он. — Пожалуйста, позови Дамблдора!

— Гарри, открой глаза. Ты дома. Никто не хочет забрать тебя отсюда, — Гарри чувствовал, как его крепко обнимают руки Северуса. — Шшш... ты в безопасности. Ты дома, со мной.

Гарри постепенно расслабился.

— Сколько времени? — спросил он после того, как восстановил самообладание.

— Сейчас 5 утра. Ты сегодня немного рано, — он улыбнулся Гарри, который крепко прижался к его груди.

— Я не хочу, чтобы меня допрашивали. Ты можешь быть там со мной? — пробормотал Гарри в ночную рубашку Северуса.

— Нет, Гарри. Ты должен сделать это один. Мне придется заботиться и о других детях...

— Твоих слизеринцах? — Гарри сглотнул, спросив это.

— Да. Я думаю, им потребуется моя поддержка после этого.

— Понимаю, — сказал Гарри и попытался сесть. — Теперь ты можешь отпустить меня в ванную? — сказал он, прикидываясь раздраженным. — Ты балуешь меня. Если бы другие знали, что старый добрый мастер зельеварения обнимает и успокаивает Гарри Поттера, они бы умерли от серьезных проблем с дыханием.

— Пусть они покоятся в мире. Я не позволю тебе идти до тех пор, пока ты не успокоишься.

— А как насчет моих потребностей? Я не могу успокоиться, если ты не даешь мне сходить в туалет.

— Глупый Поттер. Тогда иди.

— Я не Поттер, Снейп. И я даже не Гарри. Я — Квайет, твой сын, разве ты не помнишь, ПАПОЧКА? — было так хорошо сказать это слово, даже если это была всего лишь игра...

— Кхех... МОЙ сын... хорошо, — Северус ухмыльнулся. — Ты больше похож на меня, чем на Квайетуса...

— О, нет, — Гарри панически замотал головой. — Я не такой, как ты! — он показал Северусу язык и сбежал.

* * *

Гарри тупо смотрел в учебник по продвинутой трансфигурации, который держал в руках. Он пятый раз прочитал эту страницу, но все еще не понял ни слова.

Он вздохнул и положил книгу на стол. Это не помогло. Он все еще был слишком возбужден и нервничал, но знал, что Северус должен был помочь также и своим студентам, и ему надо было подождать до вечера или даже ночи, чтобы поделиться тем, что было с ним.

В реальности допрос оказался не так плох, как он думал раньше, однако он часто дотрагивался до лба и приглаживал волосы, чтобы скрыть шрам. Но ни один аврор не хотел посмотреть на его лоб, они проверяли только его предплечья, причем оба, и при этом, конечно заметив шрамы, даже не упомянули о них.

Вопросы были простыми и быстрыми — о его лояльности, и когда Гарри сказал им, что был воспитан маглами — бабушкой, дедушкой и матерью, они оставили эту тему и отпустили его через пять минут.

Как только Гарри вышел наружу, он вытащил свою палочку и наложил Гламорус на все свои шрамы и раны. К счастью, никто, казалось, не заметил его.

Гарри не мог понять их поведения. Почему они так легко обошлись с ним, сыном бывшего Пожирателя Смерти, Северуса Снейпа? Он боялся ответа. Возможно, у них уже были доказательства против него, и они могли забрать его, когда захотят. Эта мысль казалась немного параноидальной, но Гарри ничего не мог поделать. Ведь он БЫЛ параноиком, не так ли?

Он с усилием снова посмотрел в книгу по трансфигурации и сильно сконцентрировался.

«Чтобы трансфигурировать одно магическое животное в другое, мы должны знать точно, как работает его — их — магия. Превращение одного вида магии в другой — это одна из самых сложных частей в изучении Трансфигурации...»

И так далее.

Это было крайне скучно. И это была только первая страница. Из тех пятнадцати, которые они должны были прочесть за два дня. А еще было эссе по зельеделию на тему использования частей тела гиппогрифа в лечебных зельях и еще одно эссе по темным волшебникам девятнадцатого столетия для профессора Биннса на следующей неделе. Чем ближе становились СОВы, тем более дотошным и строгим становился каждый учитель. Даже Северус и МакГонагалл смогли усилить свои требования, однако Гарри и его одноклассники никогда не считали, что они мягкие.

Он глубоко вздохнул и начал делать записи на пергаменте, когда услышал, как кто-то подошел к столу. Он сердито поднял голову. Арес пришел в самый неудачный момент, когда он сумел наконец понять проклятую главу!

Но это был не Арес. Это была довольно смущенная Гермиона.

— Привет, Квайетус. Ты не возражаешь, если я здесь сяду? Другие столы заняты...

Гарри не смог удержаться и раздраженно хмыкнул.

— Если мое присутствие не мешает тебе, то можешь остаться, — сказал он и снова вернулся к своим записям, но слишком разнервничался, чтобы сконцентрироваться. Черт!

— Почему ты сказал это? — спросила Гермиона после того, как присела.

— Что? — сердито бросил Гарри.

— Ту глупость о твоем присутствии.

— Я сломал нос твоему драгоценному бойфренду, разве ты не помнишь? — Гарри откинулся назад и скрестил руки.

Лицо Гермионы стало ярко-красного цвета.

— Откуда ты знаешь? — охрипшим голосом спросила она.

Гарри пожал плечами.

— Я видел, как вы целовались в коридоре, — сказал он.

Цвет ее лица стал еще более красным, и она сосредоточила свое внимание на книгах в сумке. Гарри весело улыбнулся и снова взялся за перо.

— Я не обвиняю тебя, Квайетус, — услышал он голос девочки, как только снова начал писать. Он удивленно поднял голову.

— Что?

— Я не обвиняю тебя. Я слышала, что Рон говорил тебе каждый день. Возможно, я сделала бы то же самое на твоем месте...

— Я... понимаю, — Гарри сглотнул. — Однако казалось, ты была согласна с остальными гриффиндорцами в течение недель.

Гермиона снова покраснела.

— Э... я думаю, я была немного рассержена на тебя.

— О, тебе не понравилось новое лицо Рона, не так ли?

Гармиона улыбнулась и пожала плечами.

— Ты прочитал Трансфигурацию? — она неожиданно сменила тему.

Гарри кивнул.

— Я только что начал делать записи.

— Ты знаешь, я не поняла там одну часть…

* * *

Следующие недели не были полны событиями. Гарри выработал для себя дневную рутину. Она включала в себя много сидения в библиотеке, но, по крайней мере, он сидел там с Гермионой, и это определенно было свободное от Рона место. Рыжеволосый мальчик, казалось, не принимал приближающиеся экзамены близко к сердцу. Гермиона как-то призналась Гарри, что она занималась с ним каждый вечер после ужина — он проводил послеобеденное время на квиддичном поле, сначала занимаясь перед тренировками, а после того, как он был выбран в качестве защитника гриффиндорской команды, он тренировался с остальными.

Новым ловцом гриффиндорского колледжа, к огромному удивлению Гарри, стал Симус. Он никогда не подозревал, что мальчик умеет летать... Первым матчем сезона должен был быть Слизерин — Гриффиндор, на следующий день после Хеллоуина, так что Рон и другие игроки решили тренироваться так упорно, как только могли, и Гарри даже попросил Северуса быть немного помягче с ними.

— Даже с Роном? — с любопытством спросил Северус.

— Да, — пробормотал Гарри.

— Но он не заслужил этого! — заявил Северус.

— Я знаю, но, пожалуйста, сделай это ради меня! После того матча ты можешь делать с ним что угодно.

В глазах Северуса зажегся огонек.

— Что угодно?

— Ну, не убивай его. Но до тех пор оставь его в покое.

— Итак, ты хочешь, чтобы Слизерин проиграл матч, — Северус сложил руки.

— Ты можешь и с ними быть помягче, — пожал плечами Гарри.

— Нет, не могу. Я и так слишком мягок.

— О, так ты об этом знаешь!

— Конечно, знаю! — возмущенно фыркнул Северус. — Я пристрастен, и очень хорошо знаю об этом!

После этого разговора Северус, и правда, стал помягче с Роном, однако тот все еще доставал Гарри когда только мог.

Гарри старался, как мог, чтобы избежать встреч с ним. В любом случае, у него были и другие проблемы.

А именно, зелье для Люпина и уроки Защиты. После того как Северус узнал о его новой склонности к сидению в библиотеке, он дал ему задание: он должен провести исследование по оборотням. Снейп старался найти подходящее зелье для болезни Люпина, но не мог — поэтому решил разделить работу с Гарри: тот должен был просматривать книги об оборотнях, пока Северус искал в своих собственных книгах зелий.

Через неделю Гарри почувствовал, что теперь знает об оборотнях больше, чем даже сам Люпин, но все еще не нашел решения.

— Что ты делаешь? — однажды спросила Гермиона, когда он пролистывал огромный том.

— Исследование об оборотнях. Севе... мой отец попросил, — добавил он, когда увидел удивленный взгляд Гермионы.

— Почему? Это связано с профессором Люпиным? — она неожиданно остановилась. — О, ты ведь его не знаешь...

— Успокойся, я его знаю, — прервал ее Гарри. — И да, отец ищет зелье, чтобы его вылечить.

— Нда, — недоуменно пробормотала Гермиона. — Но я думала... — она не продолжила.

— Ты думала, что они ненавидят друг друга, не так ли? — и когда Гермиона согласно кивнула, Гарри, улыбаясь, добавил. — Ну, они очень сильно не любят друг друга. Но они помирились этим летом.

— Ты имеешь в виду, твой отец и профессор Люпин?

Гарри наклонился ближе к ней.

— Успокойся, Гермиона, не только отец и Люпин, но даже отец и Сириус Блэк помирились.

Ее зрачки расширились от шока.

— ЧТО?

— Ты меня слышала. И теперь он живет в Поместье Снейпов, — Гарри отклонился назад.

— Он верит Снейпу... — в страхе пробормотала Гермиона.

— Эй, Гермиона, — голос Гарри вывел ее из ступора. — Я тоже Снейп...

— О, извини. Это просто... так странно.

— Возможно, Рон не прав, — поддразнивая, добавил Гарри, но Гермиона восприняла это серьезно.

— Не возможно, а безусловно.

* * *

— Защищайся, Снейп! — голос Миссис Фигг звучал нетерпеливо. — Давай!

Но как только заклятие сорвалось с ее палочки, Гарри не смог сдвинуться с места или что-нибудь сказать. Он просто смотрел на него в состоянии, близком к панике, а в голове была пустота.

Когда проклятие ударило его, он отшатнулся назад и упал на пол.

В классе раздался смех. Гарри, покраснев, сел, у него кружилась голова из-за неудачного падения. Он потряс головой, пока поднимался, стараясь очистить ее перед следующей попыткой.

Это было в десятый раз подряд в тот день, и миссис Фигг, казалось, не замечала, что реакция Гарри становилась все хуже и хуже после каждой попытки. К этому моменту он полностью потерял уверенность в себе, и чувствовал себя так, словно был в главном зале Поместья Кошмара после нескольких кругов пытки. Он поднял палочку к лицу. Это была палочка его отца, но она не защищала его без правильных слов.

Гарри мог сказать слова, однако он не мог использовать свой мозг так, как надо. Он был в оцепенении от мысли, что на него могут наслать заклятие, и чувствовал себя беспомощным напротив своего учителя.

— Итак, мистер Снейп, если вы не можете вызвать этот щит, я преподам вам болезненный урок. Я предупреждаю вас: я собираюсь наслать на вас короткое, но болезненное проклятие, и я надеюсь, что вы его отразите. Если бы этого не сделаете, будет больно.

Гарри молча кивнул. Как чудесно! Маленькое пыточное заклинание — именно то, что ему нужно!

Он снова поднял свою палочку.

— Клипеус! — отчаянно закричал он, когда профессор выкрикнула «Торменто!» в тот же момент.

Гарри забыл о защите. В тот момент, когда он услышал название ненавистного проклятия, его воля ослабла и он опустил свою палочку, ожидая боль так храбро, как мог. Когда оно достигло его, он не открыл рта, не закричал, он остался стоять прямо, только его пальцы побелели, когда он, чувствуя боль, сильнее сжимал свою палочку. Казалось, прошла целая жизнь, прежде чем профессор, наконец, сняла с него проклятие.

Гарри видел удивленный взгляд учительницы, когда она без слов смотрела на него. Он поклонился ей, взял свою сумку и, не сказав ни слова, покинул класс.

Этого было достаточно.

Тормента. Накладывается на студентов в педагогических целях.

Нет. Больше никогда.

Он никогда не жаловался Северусу на нее, но сейчас чувствовал, что уже достаточно.

Он выдерживал пыточные заклятия слишком долго, чтобы терпеть их даже сейчас.

Но как только он вошел в их комнаты и закрыл за собой дверь, то без сознания упал на пол.

Когда Северус вышел из лазарета, он был в бешенстве. Двери с грохотом закрылись позади него, когда он прошел сквозь них и оказался перед кабинетом Дамблдора.

Он почти бежал к директору, не замечая ни студентов, которые пытались скрыться от него, ни Гермионы, которая смотрела на него, потому что хотела сообщить кое-что очень важное. Он отстранил ее, не говоря ни слова; в своей бушующей ярости он чувствовал огромное желание сначала найти Фигг, но знал, что если они окажутся в одном помещении, это будет слишком опасно. Поэтому он направился к Альбусу, чтобы тот с ней разобрался.

Он не мог не сжимать кулаки, думая о том, что произошло в последние часы. Просто совпадение, что второкурсница из Хаффлпаффа допустила ошибку в своем зелье, которое прожгло дырки в его одежде, так что он должен был сменить ее перед следующим уроком, так как не собирался идти домой до шести или семи часов. Он все еще кипел из-за глупой девчонки, когда входил в комнату, но в следующий момент обо что-то споткнулся и упал на бессознательного Гарри.

Он не знал, что точно чувствует. Он был потрясен, задаваясь вопросом, что Гарри делал дома в это время, затем испуган и, в конце концов, пришел в ужас, поскольку мальчик, казалось, в ближайшее время не придет в сознание. Он подхватил все еще слишком худое тело на руки и понес его к Поппи так быстро, как мог.

Путь к лазарету показался вечностью. Он так боялся потерять Гарри, что едва сопротивлялся растущей панике, которая полностью разрушила бы остатки его самообладания, если бы он позволил ей завладеть собой. Но он этого не сделал. Он сопротивлялся и заставлял себя думать как можно яснее. Если это было вообще возможно.

Гарри… В те минуты ужаса он вновь пережил ночь, когда он возвращался в Хогвартс из Поместья Кошмара с мертвым мальчиком — и, конечно, Квайетусом…

Гарри… он чувствовал, что его сердце разрывается пополам. Он был так небрежен. Он что-что пропустил, и, если бы Гарри умер, это была бы его вина. Нет, Гарри не мог умереть, он профессионально выживал всю свою жизнь, Гарри, Гарри…

У Поппи было несколько трудных минут, когда она пыталась забрать мальчика из объятий Северуса, и, в конце концов, ей сначала пришлось позаботиться о мужчине, дав ему сильное успокаивающее зелье. Она бормотала что-то о двойном шоке, когда Северус, наконец, отпустил мальчика, и сначала влила зелье в горло Северусу, и только потом мальчику. Но Северус не успокоился. Он сидел рядом с Гарри в течение трех долгих часов, пока тот не открыл глаза, и держал его за тонкую, костлявую руку, боясь отпустить.

Эти три часа дали ему шанс поразмыслить о жизни, его и Гарри, об их отношениях, и он признал, что больше не сможет жить без мальчика. Однажды ненавистный идиот превратился в свет его жизни, его последний шанс чувствовать, любить, он стал кем-то родным… его сыном.

Сын.

Да, совершенно определенно, его сын.

Но он никогда не сказал бы об этом Гарри. Он не собирался волновать мальчика своим глупым, болезненным желанием называть его своим сыном, но, сидя у кровати, он понял, что уже некоторое время считал Гарри сыном. Он печально улыбнулся и внезапно приревновал к Квайетусу и даже к Поттеру, которые были отцами Гарри, а он, глупый сальный идиот, абсолютно это упустил. Однако… Нет. Гарри любил его, он знал это наверняка, но тот всегда жаловался, что чувствует одиночество. В такие моменты Северус изо всех сил пытался не показывать разочарования, так как это причиняло боль. Он не заслужил быть чьим-то отцом, и больше всего — Гарри.

Итак, когда Гарри, наконец, открыл глаза и рот, и ответил на его вопрос («Что случилось?»), Северус вскочил на ноги, готовый уничтожить Фигг и всех, подобных ей, раз и навсегда.

И теперь он стоял перед горгульей, изо всех сил пытаясь вспомнить пароль. Он беспомощно смотрел на статую, и на ум ему ничего не приходило.

Северус вздохнул и вспомнил, что Дамблдор сменил пароль в тот день, когда прибыли авроры, чтобы провести расследование среди студентов. Северус был уверен, что это было что-то смешное, он даже улыбнулся тогда… Но ЧТО?

Он должен успокоиться, если хочет встретиться с Альбусом. Он несколько раз глубоко вздохнул и сконцентрировался на пароле. Это снова было название конфеты. Не обычное название, а нечто, имевшее другое значение… другое. Внезапно он улыбнулся, наклонился к статуе и прошептал ей на ухо: «Выдумка». (Прим. переводчика: по-английски «Выдумка» — это «Фадж»).

Горгулья отпрыгнула в сторону и позволила ему подняться на спиральную лестницу позади нее. Он чувствовал себя совершенно спокойным, пока не достиг входа в кабинет.

Но как только он вошел, и Альбус спросил о причине визита, его гнев снова взял верх.

— Альбус, СЕЙЧАС ЖЕ позовите сюда свою любимую Фигг! — заорал он, сердито топая ногой, чтобы подчеркнуть безотлагательность.

Однако директор, казалось, не спешил. Он изучающее взглянул на нетерпеливого и кипевшего мастера зельеварения и снова спросил:

— Северус, что случилось?

— То же самое я хочу спросить у нее, — яростно прошипел Северус.

— Но…

— Гарри находится в медицинском крыле, — добавил Северус и провел рукой по волосам. — И он упомянул очень интересный случай, произошедший на уроке защиты.

Дамблдор не ответил, на мгновение застыв, затем встал и шагнул к камину. Он взял с каминной полки баночку и бросил из нее в огонь щепоть зеленоватого порошка.

— Арабелла, я хочу поговорить с тобой, пожалуйста, — позвал он в огонь.

Через минуту из камина выбралась миссис Фигг. Она бросила на Северуса неприязненный взгляд, а потом повернулась к старику.

— Да, Альбус?

Директор проводил ее к креслу и даже сам сел между этими двумя преподавателями, вместо того, чтобы, как обычно, сидеть за столом. Когда Северус тоже опустился на диван, он повернулся к коллеге.

— Северус сказал мне, что его сын находится в лазарете, и сказал, что хочет обсудить это с тобой.

Она пожала плечами.

— Я не думаю, что есть, что обсуждать. Мальчик неспособен создать самого простого щита, который я требовала от всех, Снейп, а не только от твоего сына, и не смог блокировать проклятья, которые я в него послала, — голос Фигг звучал весьма раздраженно. — И НЕ мое дело, что он находится в медицинском крыле…

— НЕТ? — гневно заорал Северус. — А КТО ТОГДА НАЛОЖИЛ НА НЕГО ТОРМЕНТА? — Северус вскочил на ноги, шагнул к ней и прорычал ей в лицо: — Или это пережиток вашего аврорского прошлого? Мучить людей, чтобы заставить их признать все, что вы хотите? Но мой сын — не преступник! Вы не имели права мучить его этим! Если вы ненавидите меня, то наложите на меня это чертово проклятье, но оставьте моего сына в покое, если хотите пережить этот год…

— СЕВЕРУС! — услышал он рявкнувшего на него Дамблдора. — Достаточно. Арабелла, я хочу послушать твои доводы.

Лицо женщины побледнело, когда она перевела взгляд с Северуса на директора.

— Я не травмировала его, — изумленно пробормотала она. — Я не посылала в него сильные проклятья, только те, которые мы используем при обучении щитам… — она умоляюще переводила взгляд с Дамблдора на Снейпа. — Северус, он мог блокировать его с помощью Клипеус. Конечно, ты знаешь, что… — ее голос затих.

— Если вы говорите правду, тогда скажите мне, что мой сын делает в лазарете? Ему потребовалось три часа, чтобы прийти в сознание, я нашел его после вашего дурацкого урока, лежащим на полу гостиной без сознания!

Миссис Фигг рассерженно покачала головой.

— Нет… Я… Я никогда не наложила бы на ребенка такое сильное проклятье, поверь мне, Северус, — она внезапно показалась больной. Северус скрестил руки перед грудью и недоверчиво посмотрел на нее. Она шагнула к директору: — Альбус, пожалуйста, поверь мне…

Дамблдор обратил внимание на мастера зельеварения.

— Что говорит Поппи о состоянии Квайетуса?

Тот пожал плечами.

— Не знаю. Я не обратил внимания. Я думал…

Директор заставил его замолчать движением руки, и снова шагнул к камину. Бросив горсть летучего пороха в огонь, он склонился ближе.

— Поппи, пожалуйста… ты можешь сказать мне, как дела у Квайетуса? — короткое молчание. — Я понимаю. Как?.. Хорошо, да… Спасибо. — Он поднял голову и повернулся к Северусу. — У него шок, Северус. Ничего больше.

— Шок? — глаза Северуса расширились. — О нет…

Глаза Фигг удивленно раскрылись.

— Но… Альбус… это значит, что мальчик уже подвергался действию проклятия! — выражение ее лица сменилось с перепуганного на смущенное. — Но… ты, конечно, не пытал его, не так ли, Северус?

Мастер зельеварения не ответил, рухнув на стул.

— Это не ваше дело, — через некоторое время пробормотал он профессору защиты.

— Но…

— Я сказал вам. Это. Не. Ваше. Дело. И если я снова услышу, что вы используете ваше проклятое учебное Тормента на Квайетусе, я клянусь, что я…

— Северус, остановись, — прервал строгий голос Дамблдора кипящего мужчину. — Это не было виной Арабеллы, по-видимому…

— Не было? — саркастически спросил Северус. — После дюжины неудачных попыток наколдовать щит вы не можете продолжать тем же образом, только с более сильным проклятием… Она должна была подождать.

Миссис Фигг покраснела и опустила голову.

— Это правда, Арабелла? Ты знаешь, что это нехорошо…

— Я знаю, Альбус. В этом я была неправа. Я должна была отпустить его после третьей или четвертой неудачной попытки. Но он не мог наколдовать щит в течении двух недель! К настоящему времени это сделали все, даже Невилл, и единственный, кто неспособен это сделать, — твой сын, Северус!

Внезапно Северус и Дамблдор обменялись понимающими взглядами, затем директор повернулся к профессору защиты.

— Я думаю, что теперь мы можем оставить эту тему. Единственное, что я требую от тебя, Арабелла, это то, что в будущем ты не должна посылать в него ничего похожего на пыточные проклятия. Ничего вообще. Я понятно выразился?

Женщина встала.

— Вы имеете в виду, что мальчика уже пытали? — И, когда ни один из мужчин не ответил, она добавила: — Но… кто?

— Это — не ваше дело, Фигг! — сердито выплюнул Снейп.

Дамблдор вздохнул.

— Ну, возможно, Северус выразился несколько грубовато, но в главном он прав. Извини, Арабелла, но тебе лучше об этом не знать.

Но она не успокоилась.

— Это был Волдеморт… не так ли?

Северус шагнул к ней и прошипел ей в лицо:

— Не твое дело, женщина! Ничуть!

Она попятилась от угрожающей фигуры.

— Я преподаю ему защиту. Я должна знать некоторые детали, если хочу в будущем избежать подобных ситуаций…

— Поверьте, вам не нужно… — нетерпеливо опустил руки Северус, но Дамблдор кивнул.

— Мы не будем рассказывать тебе историю, Арабелла. Только одно: в своей жизни мальчик был подвергнут нескольким проклятиям. Он практически застывает, когда ему приходится с ними сталкиваться. Ты знаешь, он был беззащитен и испытал, что значит быть уязвимым. Из-за его опасений и страхов ему будет нелегко преподать те методы защиты… — теперь директор был крайне серьезен. — Но… еще одно, Арабелла. Ты не можешь никому рассказывать о том, что я сейчас тебе сказал. Никому. Ни слова из этого.

Женщина снова побледнела.

— И я не хочу, чтобы ты думала об этом или догадывалась об остальном. Ты — моя коллега, мы много раз вместе сражались. Ты знаешь, чего я от тебя прошу.

— Да, — твердо кивнула она. — Знание без понимания.

— Именно.

Северус бросил на женщину удивленный взгляд. Так это была принятая практика. Знание без понимания. Он делал то же самое, когда был одним из преданных слуг Волдеморта и хотел защитить своего брата. Он не позволил себе знать тайны своего брата, чтобы быть способным избежать возможного допроса с Веритасерумом.

Затем Фигг сделала нечто такое, чего он не ожидал.

— Мне жаль, Снейп, — извинилась она. — Я не собиралась причинить ему вред. Я хочу, чтобы ты это знал.

* * *

После того, как Северус вышел из лазарета и за ним закрылись двери, Гарри, закрыв глаза от усталости, откинулся на подушку. Он хотел бы, чтобы Северус остался, но мужчина вышел так внезапно, что ему не хватило времени отреагировать. Он чувствовал страх. Северус найдет Фигг и убьет ее без дальнейших размышлений. Но Гарри не хотел этого. Это отправило бы Северуса в Азкабан, и он остался бы один. Азкабан. Один. Два слова, которые сделали его настроение мрачнее прежнего.

— Квайетус, ты в порядке?

Гарри удивленно открыл глаза. Рядом с его кроватью стояла Гермиона.

— Да, — слабо улыбнулся он. — Но я боюсь, что Северус причинит вред Фигг.

Гермиона в ответ улыбнулась.

— Я не думаю, что он это сделает, — заверила она Гарри и села на стул, на котором раньше сидел Северус. — Когда я его видела, он направлялся к кабинету директора.

— Слава Богу, — облегченно пробормотал Гарри. — Он был совершенно ненормальным…

Гермиона кивнула.

— Расскажешь мне, что случилось?

Гарри в нескольких предложениях изложил события последних часов. Реакция на это Гермиона, однако, была неясной. Она выглядела смущенной, и некоторое время после окончания рассказа сидела молча.

— Но она послала в тебя всего лишь легкое проклятие! Это не больно по-настоящему, подобно мысленному удару, ничего больше!

— Могу я спросить, ОТКУДА ты это знаешь? — сердито рявкнул Гарри.

— Я читала об этом. Использование проклятья Тормента обычно разрешается, — просто ответила она. — Я думаю, что ты просто очень остро среагировал. Как будто ты уже… — она внезапно остановилась и бросила на Гарри задумчивый взгляд.

Гарри побледнел и посмотрел вдаль в затруднении.

— Квайетус, это твой отец?.. — осторожно спросила она, но в следующий момент Гарри взорвался.

— НЕТ! — заорал он на нее. — И не смей подозревать его больше! Он никогда не причинил бы мне боль! Никогда!

Она не казалась испуганной.

— Но, Квайетус, кто тогда причинил тебе боль?

О нет. Ложь. Он снова должен был столкнуться с ложью. Но теперь он не хотел лгать.

— Никто мне не причинял боль. И моя жизнь — не твое дело.

Или ложь была слишком слабой, или Гермиона была слишком проницательна и напориста, но она не позволила закрыть тему.

— Нет, Квайетус. Я вижу, любой может видеть, что тебя мучили. Твои реакции…

— Меня не мучили! — закричал Гарри в страхе. Она была близка к тому, чтобы обнаружить…

— Не ври мне. Я могу видеть это.

Гарри опустил голову и взмолился о возвращении Северуса. Он действительно не знал, как вести себя в этой ситуации. Гермиона наклонилась к нему поближе и спросила тихим голосом:

— Это была твоя семья?

Гарри не смел поднять глаза. По-видимому, даже Гермиона могла поспешить с заключениями, благодарно заметил он. Та вздохнула, веря его смущению, которое было стыдом.

— Извини, Квайетус. Я не собиралась совать нос в твои тайны… — Она виновато сглотнула.

Гарри, все еще уставившись на руку, лежащую на коленях, слабо прошептал: — Ничего страшного.

Гермиона, наконец, оставила тему и сменила ее на оборотней. Через несколько минут они погрузились в серьезную беседу о различных видах зелий, используемых при лечении людей, укушенных оборотнем.

Настроение у Гарри улучшилось. Через некоторое время они хихикали над некоторыми абсолютно ненормальными ингредиентами. Гермиона вытащила книгу, в которой она только что искала нужное решение, и они подробно обсудили некоторые ее части.

— Мы никогда не найдем лекарство для Люпина, — обеспокоено сдвинул брови Гарри. — Мы уже перерыли не менее двухсот книг, но не нашли ничего…

Гермиона открыла рот, чтобы ответить на замечание Гарри, когда с резким шумом снова открылась дверь.

Гарри улыбнулся и поднял глаза, ожидая возвращения Северуса.

Но это был не Северус.

Это был Рон.

Взбешенный Рон. Гарри побледнел, скользнул рукой под одеяло к поясу и крепко сжал палочку.

— О чем ты думаешь, ты одна в пустой комнате с этим грязным слизеринцем! — заорал тот на Гермиону. — Ты должна быть с ним осторожнее! Я говорил тебе, что его отец — Пожиратель Смерти…

— Вы говорите обо мне, мистер Уизли? — в дверном проеме стоял Северус, и в его глазах был огонь.

Рон повернулся на каблуках, чтобы оказаться к нему лицом.

— Да, — твердо сказал он, пытаясь сохранить храбрость перед высоким и угрожающим преподавателем.

Гермиона побледнела, а Гарри застыл от страха. Было ясно, что через мгновение эти двое вытащат палочки и сильно проклянут друг друга, а Гарри знал, что Рон потерпит неудачу против Северуса. Мастер зельеварения был действительно хорошо обученным магом в светлых и темных методах колдовства.

Гермиона, казалось, пришла к тому же заключению, потому что она прикинула возможности впившихся взглядами друг в друга людей, с силой схватила Рона за руку и вытащила его из комнаты. Северус собирался последовать за ними, но Гарри позвал его по имени.

— Северус, пожалуйста, не надо… — он выскользнул из кровати, сунул ноги в ботинки и шагнул к нему. — Он просто глупый ребенок. Ты — взрослый. Ты…

— Он хотел навредить тебе.

— Нет. А если даже и хотел, я могу себя защитить.

— Ты уверен? — голос Северуса был взволнованным.

— Нет, конечно, — ухмыльнулся Гарри. — Давай теперь пойдем домой. Я не люблю проводить здесь ночи… А также я здорово хочу есть.

Челюсть Северуса упала.

— Ты шутишь!

— Я пропустил и обед, и ужин. А завтрак был очень давно.

* * *

На следующее утро Гарри действительно гордился собой: он смог проспать всю ночь без помощи Северуса. Он был весьма уверен, что увидит кошмары, но их не было, и после пробуждения он был свежим и полностью отдохнувшим.

Это было хорошей новостью, потому что наступила суббота, и это был день первого посещения Хогсмида в этом году.

Северус разбудил его, и они вместе позавтракали в гостиной, а не в Большом Зале.

— Я рад, что ты в порядке, — сказал Северус, беря булочку. — Я несколько часов не решался заснуть — думал, что у тебя будут кошмары.

Гарри улыбнулся.

— А что насчет Фигг? — спросил он.

— Она сказала, что наложила на тебя легкое Тормента. Чтобы научить тебя ставить щит, — Северус нервно покачал головой. — Твоя реакция на это оказалась усиленной из-за твоих предыдущего опыта нахождения под проклятьем.

— Гермиона сказала то же самое. Она что-то подозревает.

— Думаешь, она знает, кто ты?

— Нет, — слабо усмехнулся Гарри. — Она подозревает, что моя семья меня мучила.

— И я тоже, не так ли?

Гарри не ответил, только сконцентрировался на тосте с джемом. Северус вздохнул, и они больше не разговаривали, пока Гарри не ушел.

— Будь осторожен, — сказал наконец Северус. — Я не хочу, чтобы ты покидал территорию Хогсмида.

Гарри кивнул и посмотрел вокруг, ища Ареса. Он не мог его нигде найти. Поход внезапно показался скучным. Одинокая прогулка не была хорошей перспективой. Гарри нерешительно стоял перед дверью школы. Может, ему не стоит идти? Он мог бы более эффективно провести время в библиотеке. Ища лекарство для Люпина, или так… Но он все еще был мальчишкой, ему хотелось каких-то забав, ему надоело все время учиться и читать. Он хотел бы пройтись вокруг небольшого городка, побывать в магазинах, возможно, что-то купить: у него были на это деньги, Северус дал ему несколько галеонов, чтобы потратить на глупости — по его словам.

— Эй, приятель, ты тоже идешь в Хогсмид? — внезапно раздался позади него голос. Гарри обернулся. Это был Фред и, конечно, Джордж.

— Да, но… Я не могу нигде найти Ареса. Я хотел идти с ним, — объяснил он.

— Если хочешь, можешь идти с нами, — широко улыбнулся Джордж. — Я торжественно клянусь, что не позволю Рону узнать об этом. Хорошо?

Гарри осторожно на них посмотрел. После его стычки с Роном он был подозрителен, и даже вчерашний инцидент, казалось, не облегчил решения.

— Вы серьезно? — спросил он наконец.

Фред пожал плечами.

— Мы не собираемся тебя бить, убивать или отдавать Рону. Лично я думаю, что он ведет себя как полный мерзавец по отношению к тебе, и он заслужил то, что получил.

— Он чокнутый, если не может сделать различий между тобой и твоим отцом, — добавил Джордж.

— Это, должно быть, из-за того, что Снейп выжил, а Гарри умер, — спокойно объяснил Фред.

— Его смерть сломала и отца тоже, — Гарри напряженно посмотрел на них. — Иногда я думаю, что он заставляет себя держаться только из-за меня.

Они обменялись понимающими взглядами и пошли к городу. Потом они оставили эту тему и провели время в разных магазинах, главным образом, в аптеке, где закупили огромное количество ингредиентов для зелий. Гарри смеялся над близнецами.

— Если бы отец знал…

— Я думаю, что он кое-что подозревает, — весело ухмыльнулся Джордж. — Однажды он даже помог нам, когда Фред взорвал склад, который мы использовали в школе, — засмеялись они.

— Это было два года назад, когда он каждую ночь патрулировал школу из-за Сириуса Блэка. Мы наложили на комнату заглушающие чары, но их оказалось недостаточно, чтобы скрыть грохот, и он нас нашел, — от смеха Джордж не смог продолжать.

— Но я попросил его помочь нам узнать, что вызвало взрыв. Мы искали до утра, но он, наконец, это определил и так гордился собой, что позволил нам уйти без наказания, — закончил рассказ Фред, и они снова засмеялись. — С тех пор он на зельях к нам терпимее.

— У нас лучшие оценки, — согласился Джордж.

Гарри весело улыбнулся и решил расспросить Северуса об этой истории. Было бы интересно послушать его версию. Через некоторое время он оставил близнецов в аптеке, и они договорились встретиться в «Трех метлах». Фред и Джордж действительно были забавной компанией, но их увлеченность ингредиентами для зелий надоела Гарри до смерти, так что он решил посетить магазин «Зонко», чтобы купить немного конфет.

Когда он вышел из аптеки и оказался перед магазином сладостей, ему пришлось поплотнее обернуть вокруг себя плащ из-за дующего на улице резкого холодного ветра. Его глаза заслезились, он отвернул голову от сильного ветра и зашагал к «Зонко». Иногда он слышал странные голоса, которые где-то плакали, но когда он изо всех сил пытался их разобрать, они исчезали. — Это, должно быть, ветер, — подумал он и успокоился. Гарри собирался войти в магазин, когда снова уловил их, но на сей раз они были яснее, и он смог даже разобрать некоторые слова, которые заставили его броситься в их сторону.

— Оставь меня в покое! — кричал кто-то, и был слышен безумный смех.

Это был Волдеморт? Гарри остановился, помертвев. Он больше не хотел встретиться с Волдемортом. Но кто-то был в опасности. Он должен ему помочь, и нет времени, чтобы привести помощь. Глубоко вздохнув, он вынул палочку и направился в сторону приглушенных голосов.

На узкой и темной улице было только две фигуры. Одна из них лежала на земле, а другая стояла над первой, и ее палочка указывала на дрожащую фигуру.

— Экспеллиармус! — громко закричал Гарри. В следующее мгновение палочка нападавшего оказалась у него в руке. Он положил ее в карман и подошел ближе. Увиденное его поразило. Невилл лежал на холодной влажной земле, а рядом с ним стоял явно разозленный мальчик. Это был Терри Бут, пятикурсник из Рэйвенкло. Гарри удивленно сглотнул. Он хорошо знал Терри, многие недели сидел рядом с ним на занятиях по арифмантике. Он не мог поверить своим глазам.

— Что ты здесь делаешь? — запинаясь, пробормотал он через несколько мгновений.

— Не твое дело, не так ли, Невилл? — пнул он лежащего мальчика, который только простонал в ответ. Гарри не размышлял.

— Ступефай! — крикнул он, и Терри отлетел к стене и рухнул на землю. Гарри, однако, не обратил на него внимания. Он встал на колени рядом с Невиллом, подсунул под него руку и осторожно поднял. — Невилл, ты в порядке?

Тот отрицательно покачал головой.

— Мне кажется, я сломал левую руку, — простонал он.

Гарри помог ему сесть и сам уселся рядом.

— Расскажешь мне, что случилось? — спросил он, когда дыхание Невилла замедлилось.

Невилл закрыл лицо ладонями и заплакал. Это потрясло Гарри до шока. Что ему теперь делать? Он почувствовал себя неудобно, и его смущение только усилилось, когда в течение следующих минут Невилл не перестал плакать. Гарри тяжело вздохнул и положил руку ему на плечо.

— Эй, приятель, в чем проблема? — Он чувствовал себя чрезвычайно глупо. Внезапно он захотел, чтобы здесь оказался Северус. Ситуация была… слишком сложной, чтобы справиться.

— Он оскорбил моих родителей, сказал, что мой отец был ублюдком, и наложил на меня несколько проклятий, — слова были едва понятны из-за икоты, но Гарри их уловил.

Опять новый поворот событий. И он все еще не знал, что делать. После всего, что ему рассказал Северус…

— Моя бабушка обычно говорила то же самое, и она говорит, что мой отец в конце концов сделал ее дочь такой же ужасной, каким был сам, и говорит, что отец заслужил свою судьбу… — он снова заплакал.

Гарри застыл и внезапно подумал, что никто из гриффиндорцев не знал Невиллла. Кто знал, какая жизнь у него была дома? Возможно, хуже, чем у Гарри с Дурслями… Он не отреагировал на слова, позволяя мальчику плакать.

— Я ненавижу, что все судят меня по моему отцу. Я — не мой отец. Я не хочу стать проклятым аврором, не хочу мучить людей. Я не… — его плач усилился.

Гарри добродушно подтолкнул его и улыбнулся, когда Невилл поднял на него глаза.

— Полагаю, я смогу это понять, Невилл.

Мальчик на мгновение сдвинул брови, затем снова улыбнулся.

— Просто замечательно, что я тебе жалуюсь, — пробормотал он и слегка покраснел. Гарри хихикнул.

— По крайней мере, я могу понять тебя, — он встал и движением руки помог подняться Невиллу. — Ты можешь идти?

— Да, но что нам делать с ним? — махнул он рукой в сторону Терри.

— Я позабочусь о нем, мистер Лонгботтом.

Внезапно раздавшийся голос поразил их, но Гарри первым восстановил самообладание.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он фигуру, возвышавшуюся перед ними.

— Я искал тебя. Я пришел присоединиться к тебе за сливочным пивом, а близнецы сказали, что ты исчез час назад, и они не знают, куда ты пошел. И… Я нашел тебя здесь.

— Час назад? — недоверчиво спросил Гарри. Ему это время показалось несколькими минутами.

Северус кивнул.

— Теперь вы должны вернуться в школу. Я думаю, мистер Лонгботтом срочно нуждается в медицинской помощи. Ты можешь ему помочь?

— Конечно, — произнес Гарри. — А… что будет с Бутом?

Губы Северуса изогнулись в неприятной улыбке.

— Мы вычтем некоторое число баллов с его факультета… — постучал он по подбородку в раздумье. — И, возможно, также назначим несколько месяцев отработок с мистером Филчем.

— Разве он не будет отчислен? — Голос Невилла был тихим. Северус с минуту смотрел на него, прежде чем ответить.

— Сожалею, но не думаю, что было бы мудро выгонять его. Мы должны дать ему еще один шанс. Раньше не было никаких проблем с его поведением. Мы не можем выгнать его за одну драку, — сказал он наконец, и Невилл понимающе кивнул. — О, и еще одно. Двадцать балов Гриффиндору за вашу храбрость, мистер Лонгботтом.

Глаза Невилла удивленно расширились.

— Но… но я не был храбрым! Это Квайетус…

Северус многозначительно ему подмигнул.

— Но вы были достаточно храбры, чтобы разговаривать с ним, не так ли? — и добавил, когда увидел, что двое мальчишек ошеломленно стоят на месте: — А теперь — в лазарет! Быстро!

* * *

После обеда, когда Гарри сидел в библиотеке за своим обычным столом, подошла Гермиона и расспросила его о случае с Невиллом.

Гарри попытался ответить на ее вопросы, опуская очень личные детали, но через некоторое время понял, что история, которую он рассказал Гермионе, была слишком далека от правды.

— Я не могу рассказать тебе обо всем, Гермиона, — наконец закончил он. — Если хочешь знать, ты должна спросить Невилла. Я не думаю, что мне можно рассказать тебе его секреты.

Гермиона бросила на него быстрый взгляд, и затем уступила.

— Хорошо, ты прав, Квайетус. Как насчет этого зелья для оборотней? — обратила она внимание на книгу, лежащую на столе.

— Подожди минутку, Гермиона. Сначала я хочу задать вопрос, — Гарри подождал, пока глаза девочки не встретились с его. — Как насчет тебя и Рона? У тебя не будет с ним проблем из-за меня?

Гермиона пожала плечами.

— Я не беспокоюсь…

— Но тебе стоит это делать, — воспротивился Гарри. — Я не назначу тебе свидание, если он тебя оставит!

Гермиона изумленно хихикнула.

— Ты не должен беспокоиться. Он не бросит меня.

— Ты уверена?

— Конечно. Ну? Мы можем продолжить наше исследование?

— Можем, — согласился Гарри.

Это была книга с большим количеством цветных картинок. Когда Гарри закончил ее просматривать, его голова была заполнена преобразующимися, убивающими и умирающими оборотнями, и он не смог избавиться от них даже ночью. Его сон был полон оборотней, они были повсюду вокруг него, лаяли и выли без перерыва. Они окружали небольшую группу людей, вероятно, маглов, взрослых и детей, перепуганных до смерти.

И… Волдеморт стоял рядом с ними и смотрел, как они убивали всех, даже маленьких детей, и все было покрыто кровью, кровью, кровью, и Гарри чувствовал острую боль во лбу, но не мог убежать… И Пожиратели Смерти достигли этого места, присоединились к оборотням, а двое из них шагнули к бесчеловечному существу, склонив голову.

— Господин, — сказал один из них. — Гарри внезапно узнал его. Это был Крэбб-старший. — Мы не смогли найти девчонку.

Гойл ничего не сказал, только кивнул.

— Идиоты! — сердито прошипел Волдеморт. — Она может стать такой же опасной, каким был младший Поттер!

— Но, господин… Он не был слишком опасен. Вы так легко его убили… — внезапно произнес Гойл, и Волдеморт еще больше рассердился.

— Идиот! Никогда, НИКОГДА не недооценивай своих врагов! — прокричал он с горящими глазами. — Круцио!

Двое мужчин упали на пол, дергаясь и крича от боли. Другие Пожиратели Смерти прервали свою забаву и недоверчиво уставились на них.

— Я не потерплю НИКАКИХ ошибок! — Теперь Волдеморт говорил с другими. — Вы понимаете? — Когда они опасливо кивнули, он повернулся к сереброволосому Пожирателю Смерти. — Это касается тебя и твоего сына, Люциус. — Пожиратель наклонил голову. — Твой сын ведет себя в школе слишком высокомерно. Он знает о твоей преданности, Люциус? — Малфой молча кивнул. — Тогда не позволяй ему себя вести так по-идиотски! Он раскроет тебя своей безответственностью! Я слышал также, что он беспокоит своего троюродного брата, — усмехнулся он застывшему Малфою.

— Троюродного брата? — с опаской хрипло спросил тот.

— Это мальчишка Снейпа. Мать твоей жены была Ноблестоун, не так ли? — Малфой не смог открыть рот, только кивнул. — Я не накажу тебя снова, Люциус, но знай, что я не забыл твой небольшой промах. Ты должен был сообщить мне о сыне Снейпа.

— Но я много раз говорил Вам, господин, что я не знал о нем до этого лета! — протестующее воскликнул Малфой.

— Северус — крестный твоего сына и твой лучший друг. Ты хочешь сказать, что он не поделился с тобой таким важным фактом своей жизни? Какой же он тогда был друг?

— Мастер… Снейп шпионил за Вами с момента смерти своего брата. Конечно, после этого он не был со мной полностью откровенен!

Волдеморт бросил на дрожащего человека задумчивый взгляд.

— Может, ты искренен. А может, нет. Я увижу. Круцио! — снова прошипел он.

— КВАЙЕТ! — голос Северуса выдернул его из кошмара.

Кошмар? Гарри прижал руку ко лбу.

— Он… болит, — с болью прошептал он.

Северус запаниковал.

— Что случилось? Ты ворочался…

— Волдеморт… — простонал Гарри. — Мы должны рассказать директору. — Он сел.

— Сейчас 2 часа ночи. Успокойся. Мы не можем разбудить его посреди ночи. Разве это не может подождать до утра?

Гарри подвинулся, чтобы Северус смог сесть на кровать рядом с ним.

— Я думаю, может, — сказал он наконец. — Волдеморт убил маглов. И наложил Круциатус на Крэбба, Гойла и Малфоя.

Северус обнял Гарри за плечи.

— Ты в порядке?

Гарри пожал плечами.

— Я ненавижу это. Уже две недели у меня не было кошмаров, а теперь у меня это проклятое видение, — с отвращением вздрогнул он. — Похоже, я никогда не смогу спать спокойно.

— К счастью, сегодня воскресенье. Можешь, если хочешь, спать до обеда.

— Как мило со стороны Тома, что он организовал первое нападение в субботу, — горько проворчал Гарри, затем наклонился к Северусу. — Надеюсь, что мне не придется быть свидетелем всех этих шоу в будущем…

— Возможно, придется… — голос Северуса был тихим. — Это было только первое нападение, и ты видел…

Гарри спрятал голову в подушку.

— Ты таааак успокаиваешь, Северус, — пробормотал он сквозь нее.

— Ну, я только хотел быть искренним…

— Мне не нужна твоя искренность. Мне прямо сейчас нужна какая-нибудь успокаивающая ложь! — он ткнул пальцем в бок Северусу.

Тот вскрикнул и вскочил с кровати.

— Что ты делаешь?

Гарри от смеха рухнул на спину.

— Ты боишься щекотки!

— Я не боюсь! Ты чуть не просверлил дырку у меня в боку! — сказал он жалостливым голосом.

— Я? Ты преувеличиваешь!

— Погоди, я тебя поймаю!..

— Северус! НЕТ!

— Ну?

— Перестань… это… ой!

— Что?

— Не…

— Что?

— … щекочи, ой… меня! ПОЖАЛУЙСТА!

— Сдаешься?

— ДА, только отпусти меня!

— Не будешь меня щекотать?

— Не буду!

— Тогда хорошо. Иди спать.

— Нет. Ты набросишься на меня.

— Не буду.

— Обещаешь?

— …

Гарри скрестил руки и бросил подозрительный взгляд на мастера зельеварения в его обычной серой пижаме, на его взъерошенные волосы и на лицо, покрасневшее от смеха.

— Ты больше не похож на себя, Северус, — оценил он наконец увиденное.

— Это твоя вина! — пожаловался Северус. — Ты заставляешь меня вести себя подобно идиоту.

— Но тебе это нравится!

— Нет!

— Лжец, — заканчивая притворную ссору, Гарри подтянул одеяло до подбородка и закрыл глаза.

— Идиот.

— Спокночи, — вздохнул он и улыбнулся.

Северус увидел на лице Гарри улыбку. Он сидел рядом с мальчиком, глядя на него, пока тот не заснул. На мальчишеском лице осталась улыбка, Гарри, конечно, хотел заверить его… в чем? Северус не знал, но это его не волновало.

Его мир изменился. Он стал… светлее. Счастливее. И это было действием Гарри. Он никогда прежде не верил в это. Он думал, что после летних событий они не смогут жить нормальной жизнью. Но, как бы то ни было… они смогли. И не просто нормальной жизнью. Они жили чем-то большим. Северус наблюдал за мальчиком, изучая его черты лица. Возможно, они не были отцом и сыном, но они были друзьями. Или даже больше. Они также были союзниками. Союзниками против ужасов Волдеморта. И, может быть, союзниками против всего мира, который сохранял против них предубеждения.

И все это было благодаря Гарри.

То же самое он сказал Альбусу в тот день после того, как Гарри покинул кабинет директора.

— Я рад слышать это, Северус, — несколько печально улыбнулся тот. — Ты знаешь, твой брат всегда хотел, чтобы ты нашел счастье в жизни, и опасался, что ты этого никогда не сделаешь. И я тоже беспокоился… в течение последних пятнадцати лет, во время которых ты, казалось, все больше погружался в одиночество и депрессию.

Северус кивнул.

— Знаешь, он тоже очень тебя любит, — добавил Дамблдор, предлагая ему лимонные дольки.

— Он никогда мне не говорил… — с мукой в голосе прошептал Северус.

— Но это так, поверь мне. Но он еще ребенок. Он не знает, как выразить свои чувства в словах. Но увидишь — он тебя любит.

— Вы уверены?

— Абсолютно, мой дорогой Северус. Немного лимонных долек?

— Да, спасибо, — улыбнулся тот и первый раз в жизни протянул руку и позволил Дамблдору дать ему этих раздражающих конфет.

Жизнь стоила того, чтобы жить.

Северус был прав, — печально заметил Гарри. Это была третья ночь за две недели, когда он просыпался из-за непрекращающихся атак Волдеморта. Пока ему везло: атак и убийств было намного больше, но он видел только те, которые сердили Волдеморта сильнее, чем обычно. Он снова начал ненавидеть ночи из-за мысли о возможных кошмарах или видениях, которые были ничуть не лучше, чем его ужаснейшие кошмары. Он не чувствовал физической боли, но эмоциональное и физическое напряжение этих ночей тяжким грузом висело на нем — как сейчас.

Он бросил быстрый взгляд на другую кровать и увидел, что Северус мирно спит. Гарри улыбнулся ему и, осторожно выскользнув из кровати, вышел из спальни. Нет, он не хотел будить Северуса, если хоть однажды мужчине повезло, и он не проснулся. В основном, именно Снейп будил мальчика во время кошмаров и видений, и к настоящему моменту он провел много часов без сна с Гарри, пока тот снова не засыпал. Поэтому он заслужил мирный сон.

Гарри растянулся на диване и открыл книгу, которую читал вечером. Он нашел ее в библиотеке, когда искал информацию о темных волшебниках для эссе по истории — это был исторический роман, снова о «Двойной войне» в Европе в середине 20 века. В ней много говорилось о магловских битвах против немецкогоо диктатора и указывалось на то, что они проходили в местах битв волшебников. Гарольд Поттер и Дамблдор играли в романе важную роль, и Гарри понял, что все еще считает Поттеров своей семьей.

Глупая ситуация.

Очевидно, я все еще не могу идентифицировать себя, — горько подумал он.

Он перевернулся на живот и плотнее обернул одеяло вокруг плеч; подземелья всегда были слишком прохладными, на его вкус. На самом деле, он ненавидел подземелья, но любил достаточно Северуса, чтобы терпеть их. И, на самом деле, апартаменты Северуса были вовсе не плохи. Гарри нравились комнаты, кухонька, ванная, раскрашенная в теплые цвета: коричневый, красный, оранжевый, коричневато-красный, черный, кое-где темно-зеленый. Она была прекрасна и казалась теплой. Но не была — просто казалась.

Взгляд Гарри остановился на камине, а затем на каминной полке, и он широко улыбнулся. Там было много фотографий: одна с Северусом и его братом (все еще было легче думать о нем таким образом), и, по крайней мере, пять с Гарри или Гарри и Северусом вместе. За последние три месяца его фотографировали больше, чем у Дурслей за 15 лет, и Северус решил размещать эти фотографии на каминной полке и на своем рабочем столе (Гарри видел две из них даже в его кабинете). Гарри заметил, что Северус был совсем как тетя Петуния со своей страстью — наполнить их дом фотографиями своего приемного сына.

Это было так странно... Северус никогда не казался сентиментальным, но был — усмехнлся Гарри. И сейчас он был одержим по отношению к Гарри. С тех пор, как Невилл признал его племянника, Снейп поменял свое отношение даже к нему. Северус перестал ругать и обижать его, и через несколько недель даже предложил позаниматься с ним, совместно с Гарри, к безмерному ужасу Невилла. Гарри засмеялся, когда подумал о выражении лица мальчика после предложения Снейпа.

-Квайетус, если ты мой настоящий друг, пожалуйста, помоги мне как-нибудь избавиться от этого... Я не хочу, чтобы со мной дополнительно занимались...

Но Гарри был беспощаден, и через неделю совместной работы Невилл успокоился, и даже его страх по отношению к Северусу немного уменьшился.

Гарри, наконец, выработал постоянную дневную рутину, которая включала периоды работы с Невиллом, Гермионой и Северусом, и он был полностью этим доволен — или почти полностью. Он все еще скучал по Рону и был очень опечален отношениями с Аресом. Северус, после нескольких серьезных споров, наконец, запретил ему дружить с мальчиком. Он был не прав, Гарри был полностью уверен, но он достаточно уважал и любил мужчину, чтобы посчитать мир между ними важнее слизеринского мальчика.

На самом деле, он не полностью игнорировал Ареса, они вместе сидели на арифмантике, и тот много раз присоединялся к ним (Гарри и Гермионе) в библиотеке. Но Арес ощущал отдаленность Гарри, и сам в ответ держался немного отчужденно. Гарри ненавидел это: не Ареса, но войну и взаимное недоверие между людьми, которое было ее прямым следствием.

Война... Гарри зевнул и вернулся к книге. Она была действительно хорошо написана, но через некоторое время его глаза начали уставать, а голова стала тяжелой. Он снова зевнул и положил голову на открытую книгу.

Когда он проснулся утром, то лежал в своей постели, и его одеяло было плотно подоткнуто. Гарри негодующе фыркнул. У Северуса не было права приносить его сюда, как маленького ребенка! Если он спал на диване, то мог оставаться там до утра. Он дымился от злости, когда вошел в гостиную, но не был зол по-настоящему. Тот факт, что Северус принес его назад в кровать, был явным знаком заботы, однако зачастую Гарри хотел, чтобы его воспринимали как взрослого (ему уже было 15, ради Бога!). Но ему нравились забота и ласка.

— Ты заслужил это, Квайет. Ты достаточно страдал в своей жизни. Я не думаю, что испорчу тебя, не волнуйся.

И Гарри не волновался.

Но Северуса не было в гостиной. Там был только листок пергамента, лежащий на столе:

После завтрака зайди в кабинет директора. Он ждет тебя. С.

Так значит, он узнал, что у него снова было видение, — ухмыльнулся Гарри. Теперь он был шпионом светлой стороны, со своими идиотскими видениями, и хотя он страдал от недостатка сна, это было намного менее опасно, чем отправлять кого-то снова в круг к Волдеморту, особенно если этот «кто-то» был Северус. Гарри забрал свою сумку со стола — он был в противоположном углу от стола Северуса, рядом с окном — и пошел в Большой Зал, чтобы позавтракать.

Там он испугался. Обычный гудящий звук отсутствовал, и все сидели в тишине. Гарри сел рядом с Аресом.

— Эй, приятель, что происходит? — прошептал он, не собираясь привлекать внимания.

— Ты-Знаешь-Кто вчера совершил нападение. Он убил всех обитателей Мерсака, маленькой деревни около Ливерпуля, — объяснил тот. — Там также жило много волшебников, и у многих студентов там были родственники.

Гарри, застыв, кивнул. Там были и волшебники! Это многое объясняло: отчаянную тяжесть сражения и количество выпущенных проклятий, которые он видел в своем видении — не только сторонники Волдеморта выпускали их, но и жители деревни, защищавшие себя.

И он, естественно, увидел только несколько сцен сражения — только те части, которые видел сам Темный Лорд. Вместо сражения он был вынужден смотреть, как группа девочек была доставлена к злому ублюдку... Он потряс головой, стараясь отбросить ужасающие картины своего ночного видения. Волдеморт все еще искал ту девочку, так же неистово, как раньше стремился добиться смерти Гарри.

Он думал об этом во время разговора с директором.

— Вы не знаете, сэр, кем может быть та девочка, о которой он всегда говорит? — в конце концов спросил он, после того, как Дамблдор закончил свои расспросы.

— Северус думает, что это маленькая Энни, и я с ним согласен из-за очевидного совпадения фактов. Но у нас нет идей, почему она так ему нужна.

Гарри, который уже собирался уйти, сел обратно, задумавшись.

— А почему, сэр, он до этого хотел убить меня? — наконец задал он вопрос, ответ на который он хотел узнать долгие годы.

Лицо Дамблдора неожиданно показалось усталым.

— Это, Гарри, э... интересная история. Это его ошибка, но... очень странная ошибка. Я расскажу тебе пример. Ты знаешь, бывают случаи, когда ты пытаешься решить математическую задачу и делаешь ошибку в счете — но все равно получаешь правильный результат, просто случайно. Таким был твой случай.

— Что вы имеете в виду, сэр? — Гарри был уверен, что не понял ни слова из сказанного.

— Существовало общеизвестное пророчество о ребенке света и магглорожденной, который уничтожит зло. «Светом» был, очевидно, твой отец, Квайетус, который, как тебе уже много раз говорили, был самым сильным светлым волшебником столетия. Твоя мать была предсказанной магглорожденной. Но Волдеморт ничего не знал о твоем отце — когда он схватил его, Квайетус не показал ему свою силу, наоборот, он показал слабость и пожертвовал собой ради брата, и, я думаю, также ради своих родителей. Так что Волдеморт ничего о нем не знал, так же как и Северус. Но он был слишком параноидальным, чтобы позволить ребенку вырасти и победить его, поэтому он систематически убивал каждого ребенка, родившегося у могучего светлого волшебника и магглорожденной ведьмы. Джеймс — как сын Гарольда Поттера — считался одним из таких. Их было немного, всего три пары с детьми, которые более или менее подходили пророчеству: это были две девочки и ты. Северус предупредил нас о плане Волдеморта, но мы были слишком медлительны, и, прежде чем мы задумались о том, как их защитить, одна из девочек уже была убита. Затем он, рискуя быть раскрытым, лично предупредил Поттеров и помог спрятать другую девочку за границей.

Гарри кивнул, погрузившись в мысли. Наконец он мог понять, почему директор хранил это в секрете долгие годы. Его отец... Квайетус был причиной. САМЫЙ сильный волшебник столетия.

Который умер, чтобы его брат нашел путь в жизни.

Гарри почувствовал волну благодарности к нему за жизнь Северуса и тепло улыбнулся. Кто-то на земле считал старого ублюдка достойным спасения — как и Гарри. Возможно, у него действительно было что-то общее с отцом. По крайней мере, забота о Северусе.

Но затем ему в голову пришла другая мысль.

— И... возможно, это значит, что один из родителей Энни был светлым волшебником, и...

— Нет, Квайетус. Родители Энни были магглами. Я дважды тщательно расспрашивал маленькую девочку, и ее ответы не оставили сомнений в том, что ее семья была абсолютно обычной маггловской семьей, как и многие другие на Британских островах.

Гарри все еще обдумывал слова Директора, когда пришел на урок Ухода за магическими существами. Он опоздал, но знал, что Дамблдор извинился за него, и Хагрид достаточно любил мальчика, чтобы не ругать за задержку. В тишине, он присоединился к классу и встал рядом с Невиллом.

— Что происходит?

— Снова новые создания. Хагрид называет их Эльфоплюями-шпороносцами.

— Что? — Гарри не мог не вскрикнуть. — Но... Такого вида животных не существует!

Невилл пожал плечами и улыбнулся.

— Должно быть, они как Взрывастые драклы. Я надеюсь, они будут менее опасными и более полезными.

Некоторые в классе рассмеялись.

— Они такими не кажутся, — сказала Парвати.

Гарри пришлось с ней согласиться. Создания выглядели как результат скрещивания дикобраза, червя и скорпиона, и они сердито плевались в любого, кто осмеливался к ним приблизиться.

— Хагрид сказал нам, что они растут очень быстро, и уход, которым мы должны их обеспечить, — это чистить их садок.

— Вот еще и новые возможности наказания, — фыркнул кто-то.

— Вместо Филча вы можете прийти и вычистить их дом.

— Почему вместо? Вы можете прийти и чистить вместе с Филчем.

В этот раз смех был громче, чем раньше. Эльфоплюи выглядели грязными и воняли. Хагрид показал, как кормить отвратительных созданий, но через некоторое время все заметили, что те ели без всяких усилий со стороны студентов. Так что они оставили животных в покое и вместо этого болтали о событиях войны. Теперь никто не смеялся. Даже обычное трио — Малфой, Крэбб и Гойл — не пересмеивались и не ухмылялись друг другу. Должно быть, это было предупреждение Вольдеморта, подумал Гарри. С тех пор, как тот наказал старшего Малфоя за поведение его сына, Драко изменился. Гарри не мог решить, было ли это последствием наказания или за этим стояли другие причины. Драко никогда не был хорошим актером, и в последние недели он вел себя почти... скромно. И Гарри также с тех пор не видел в своих видениях Люциуса Малфоя. Что случилось той ночью, после того, как Северус его разбудил?

Иногда Гарри очень хотел спросить Малфоя, но боролся с этим желанием. Нет. Это была проблема блондина. Он не должен был о ней волноваться.

Но... насколько бы он ни ненавидел эту мысль — и даже Малфоя, — они были родственниками. Его троюродный брат... Имело ли это какое-то значение?

Гарри вздохнул. Он не хотел спрашивать Северуса об этом — тот был действительно уязвлен поведением своего крестника в последние месяцы. Он заботился о мальчике, но Малфой теперь ненавидел его из-за Гарри. Если бы Гарри не существовал... Нет. Он не мог продолжать думать об этом. В последний раз, когда он сказал что-то подобное, мужчина пришел в такую ярость, что нервно кричал на Гарри полчаса о его глупости и отсутствии понимания элементарных вещей. Ну... Северус не изменился. У него все еще был мерзкий характер. Гарри широко улыбнулся.

* * *

— Гермиона, ты видела мои вычисления по Арифмантике? — Гарри просматривал беспорядок на их столе. — Я нигде не могу их найти.

— Они здесь, — указала она на пергамент. — Я просто проверила твои равенства, но я думаю, это было бессмысленно. Я могла бы и догадаться, что они будут идеальны.

— Ты преувеличиваешь, Гермиона, — Гарри слегка покраснел.

— Нет, Квайет, — Гермиона покачала головой. Она решила использовать это прозвище после того, как однажды услышала, как Северус назвал его так, и Гарри не возражал. Он уже к этому привык. — Я серьезно. Несмотря на то, что ты никогда раньше не изучал арифмантику, ты не без причины стал любимцем профессора Вектор. Ты превосходен.

— Нет, — несчастно простонал Гарри. Ему не нужно было поклонение Гармионы, а она резко сказала ему:

— О, Квайет, не будь таким глупым! Вспомни свои последние эссе и контрольные! Все на Превосходно! Он бы не оценил тебя так, если бы ты этого не заслужил!

— Я не так умен...

— Стоп! Ты действительно не так умен, если говоришь подобные вещи. Но мнение учителей о тебе очень высоко! — она опустила книгу и очень серьезно посмотрела на него.

— Они ошибаются, — пожал плечами Гарри.

— Нет!

— Послушай, Гермиона, я расскажу тебе один секрет. Я никогда не был хорошим студентом, никогда в своей жизни. Но теперь из-за моего отца и его брата учителя пристрастны по отношению ко мне, и они оценивают меня выше, чем я заслуживаю, — он печально посмотрел на нее. — Поверь мне, я не настолько хорош...

— Вы сошли с ума, мистер Снейп! — Гермиона закричала так громко, что в библиотеке на секунду наступила тишина, однако никто не мог увидеть их в скрытом углу, но Гарри был уверен, что на них смотрят сквозь полки. Она покраснела и уже тише продолжила. — Квайет, ты не прав. Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хорош и талантлив. Ты думаешь, профессор Вектор поставила бы тебе «П» за контрольные, если бы ты этого не заслужил? Что профессор МакГонагалл разрешила бы тебе практиковаться и изучать вне программы заклинания трансфигурации просто из-за твоего отца? А как насчет профессора Биннса? Я уверена, что он даже не знает, кто твой отец, но ты единственный, кого он знает по имени, за все время моего обучения здесь! Он не знает даже МОЕГО имени!

Гарри улыбнулся. Его недавно обнаруженная страсть к истории также не оказалась незамеченной смертельно скучным профессором истории. В самом деле, со времени знаменитых событий в комнате секретов Гарри был единственным, кто прерывал ход урока исправлениями и замечаниями о гоблинских восстаниях, а позже — о темных волшебниках девятнадцатого столетия.

Когда он впервые так сделал, это положило начало очень интересному разговору между ними.

Профессор Биннс перечислял имена гоблинских правителей, когда Гарри прочистил горло и поправил его.

— Это не был Ульрик Безобразный, профессор. Это был Ульрик Немытый, его племянник, — тихо, но твердо сказал он.

После этого настал напряженный момент. Кто-то фыркнул во сне. Гермиона подняла голову от своей домашней работы по зельеделию (она всегда использовала уроки истории таким образом) в сильном удивлении, а Дин негромко проворчал:

— Разве это не одно и то же, Снейп?

Профессор Биннс, однако, был так напуган, что просто открывал и закрывал рот несколько минут, прежде чем ответил.

— Ваше имя....? — он с неуверенностью глядел на Гарри.

— Квайетус Снейп, сэр, — вежливо ответил тот.

Профессор Биннс моргнул.

— Интересно, я был уверен, что вы закончили школу три года назад...

Гарри сильно покраснел от сдерживаемого смеха.

— Двадцать лет назад, сэр, и это был не я... — начал он, но профессор махнул рукой, заставляя мальчика замолчать.

— Я вижу, каков отец, таков и сын, мистер Снейп, — сказал он, заметно погрузившись в мысли. — Но вы, тем не менее, правы. Это был Ульрик Немытый, сын Годрика Проклятого.

— Он был моим дядей, а не отцом.

Глаза профессора расширились.

— Кто? Годрик Проклятый?

Расхохотался весь класс, даже Гарри, только профессор удивленно мигнул.

Но с того урока он запомнил имя Гарри, и они даже обсудили несколько интересных (и много скучных) деталей исторических событий на последующих уроках.

Гарри вынырнул из своих мыслей и посмотрел на Гермиону.

— Я понимаю твою мысль. Но я думаю, что знаю причину: я провожу все свободное время в учебе, с тобой или моим отцом... Я больше ничего не делаю. Однако...

— Здравствуй, Гермиона, привет, Квайетус, — у их стола остановился Невилл.

— Привет, — неуверенно ответил Гарри. — У нас сегодня нет дополнительных занятий по зельеделию, — добавил он.

— Я знаю, — Невилл улыбнулся. — Но сегодня мой день рождения, и я планировал маленькую вечеринку в гостиной Гриффиндора, и сейчас я хочу пригласить туда тебя и Гермиону...

Гарри неуютно поерзал и бросил взгляд сначала на Гермиону, затем на Невилла.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — наконец сказал он.

— Что? — простодушно спросил Невилл.

— Я — в общей комнате Гриффиндора, — нахмурившись, объяснил Гарри. — Я не хочу нарушать твой день рождения глупой ссорой...

Невилл пожал плечами.

— Мне все равно, что они скажут. Я хочу, чтобы ты там был, и все. Я уже спросил профессора МакГонагалл, и она согласилась...

— О нет, — Гарри покачал головой. Все оборачивалось ОЧЕНЬ плохо. — Таким образом, даже она будет знать о том беспорядке, который произойдет... Невилл, я не хочу, чтобы отец проклял половину гриффиндорцев.

— Все будет хорошо, Квайетус, вот увидишь, — обнадеживающе сказал Невилл, но ни Гарри, ни Гермиона не казались убежденными.

— Я не знаю, Невилл... — начала Гермиона, но не закончила предложение.

Лицо Невилла печально потемнело.

— Квайетус, пожалуйста...

Гарри кивнул, но у него было тяжело на сердце, когда он встал. К тому времени, когда они достигли портрета толстой леди в розовом, Гарри чувствовал на себе все последствия паники. Его сердце быстро билось, ладони были потными, горло сжалось, и он с трудом мог дышать. Он бросил отчаянный взгляд на Гермиону, которая в ответ посмотрела с таким же отчаянием в глазах.

— Я действительно не хочу этого, — пробормотал он ей, и она понимающе кивнула.

— Я это вижу по тебе.

— Это так очевидно? — Гарри попытался сглотнуть.

Гермиона не ответила, просто кивнула. Это не успокоило Гарри.

Когда они вошли, вся комната замерла. Нет, не в первый момент — всем потребовалось какое-то время, чтобы осознать присутствие СНЕЙПА в священной гриффиндорской башне — но не более секунды.

Лицо Гарри горело от смущения, его бледная кожа стала обычного, неприятного кирпично-красного цвета на щеках и горле, но он не опустил голову: он стоял прямо и гордо. Он чувствовал сильный укол боли в груди — когда-то они все были его друзьями или, по крайней мере, считали себя таковыми, но теперь... Несмотря на мнение Невилла и Гермионы и их уважение к Квайетусу Снейпу, никто другой не считал его желанным человеком около них самих. Маленькие дети не решались сказать и слова, но пяти-, шести— и семикурсники Гриффиндора пришли в ярость.

— Что ты здесь делаешь? — шагнул к нему Симус. — Ты здесь не желанный гость! Тебя хватает на уроках, большеголовый всезнайка!

Прежде чем Гарри смог открыть рот, Невилл встал между ними и ответил:

— Я пригласил его к себе на день рождения. И теперь, если ты будешь так добр... — Невилл помахал рукой.

— Нет, я не буду, — мрачно ответил Симус. — Если ты хочешь праздновать свой день рождения с этим... с этим...

— Тебе не нужно заканчивать. Я уйду, — Гарри оттолкнул Невилла в сторону и твердо посмотрел на Симуса. Затем он повернулся к неуверенному Невиллу. — Увидимся завтра, приятель...

— Нет! Ты не уйдешь! Ты не должен! — кричал он наполовину в отчаянии, наполовину в гневе.

— Невилл, пожалуйста...

— Пусть идет, Невилл. Мы не хотим, чтобы он был здесь, — Дин присоединился к Симсу.

— Нет. Я спросил профессора МакГонагалл, и она разрешила...

— Но ты не спросил нас! — новый голос добавился к возросшему шуму.

Гарри поднял глаза к лестнице, которая вела к спальням, и побледнел. Это был Рон.

Рыжеволосый мальчик скрестил руки на груди и подходил все ближе и ближе к Гарри медленными, устрашающими шагами. Этого было достаточно, еще одно нарушение правил... нет. Гарри повернулся, чтобы уйти, но Рон дошел до его бока и жестоко схватил за руку.

— Ты боишься, Снейп?

— Я не боюсь и особенно не тебя, Уизли, — прошипел Гарри сквозь сжатые зубы. — А теперь отпусти мою руку и дай мне уйти.

— Ты не боишься меня? Это слишком плохо для тебя...

— У меня были более опасные враги, и я выживал в более серьезных ситуациях, чем ты можешь себе представить, Уизли, — сказал он так тихо, что только Рон мог услышать. — Я никогда не буду бояться тебя, глупый мерзавец.

— Как ты смеешь... — тот усилил хватку на руке Гарри.

— Пусти мою руку, если не хочешь провести еще неделю в лазарете со сломанным носом... — сказал Гарри, сражаясь с боязнью прикосновений.

Лицо Гермионы побледнело, когда она смотрела на двух мальчиков, но она застыла на месте. Ее глаза, не отрываясь, смотрели на сжатую Роном руку Гарри, и Гарри понимал, что Гермиона знала о его ощущениях. Невилла трясло от нервного напряжения.

— Я не отпущу тебя так легко... — еле слышно сказал Рон.

— РОН! Отпусти его НЕМЕДЛЕННО!

Рон повернулся на каблуках в удивлении. На верху лестницы стоял Фред, и его палочка, не дрожа, указывала на брата.

— Я тебя заколдую, если ты не отпустишь его. СЕЙЧАС ЖЕ! Ты глухой, Ронникинс?

Рон дико покраснел, но выпустил руку Гарри. Тот встряхнул рукой и посмотрел на Фреда.

— Спасибо, Фред, — затем он перевел свой взгляд на своих двух друзей, все еще стоящих в оцепенении. — Я говорил тебе, Невилл... Спокойной ночи... — он просто кивнул Гермионе, не желая новой ссоры из-за него, и вышел.

Он чувствовал желание упасть прямо напротив картины, но мысль о приходящих гриффиндорцах удержала его от этого. Вместо того, он выпрямился и твердыми шагами направился в подземелья к Северусу, в свой дом... Когда он подумал о нем как о своей Семье (да, не просто семье, а именно Семье), то улыбнулся и почувствовал, что его ноша стала как-то легче, а события последних минут — менее болезненными. Он был не один.

И причиной этого был не только Северус, но и Невилл, Гермиона и близнецы — Фред, который был готов сражаться с собственным братом, чтобы защитить его... Он снова улыбнулся.

Жизнь казалась прекрасной. Или... по крайней мере, более прекрасной, чем он думал раньше. Но в тот же миг тихий голос достиг его ушей.

Плач. Кто-то плакал недалеко от него. Хорошее настроение Гарри улетучилось. Арес сидел на полу у стены зала, его ноги были прижаты к груди, голова опущена на колени, а плечи дрожали от отчаянных всхлипов.

Гарри немедленно опустился на колени рядом с ним.

— Арес, — он положил руку тому на плечо и мягко сжал. — Арес, эй, приятель, что случилось...?

Арес яростно дернулся, но не поднял головы.

— эт не твое дело... оставь меня в покое... — пробормотал он между всхлипами.

Гарри уселся на пятки и мягко положил руку на другое плечо мальчика.

— Кто-то умер? Друг, твой родственник...

— Оставь меня в покое, Квайетус! — выпалил тот. — Ты не слишком интересовался моим состоянием в последние недели, так чего сейчас хочешь? Убирайся!

— Я не уйду, — успокаивающе сказал Гарри. — И я прошу прощения за мое поведение, Арес. Оно было необоснованно. Я сожалею...

— Почему? Ты хочешь знать мои секреты, а не меня, Квайетус? Оставь меня в покое!

Гарри покачал головой и не сдвинулся с места.

— Мне не нужны твои секреты, Арес. Но позволь мне остаться с тобой, пока ты не успокоишься. Тебе не нужно ничего мне говорить. С тобой все в порядке?

Арес, все еще не поднимая головы, пробормотал что-то, что Гарри распознал как «да», и уселся рядом с одноклассником. Они просто сидели в тишине.

Через некоторое время Арес вздохнул и поднял голову.

— Ты ведь знал, не так ли? И это была причина, по которой ты не хотел быть моим другом?

Гарри испугался.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — хрипло ответил он.

— Мой отец, — сказал Арес с фальшивой улыбкой. — Мой отец — Пожиратель Смерти.

Гарри замер.

— Почему ты это спрашиваешь? — очень осторожно спросил он.

— Я узнал об этом сегодня. Министерство арестовало его сразу после вчерашних атак. Они допросили его, и он во всем сознался. Я уверен, они приговорят его к пожизненному заключению. Но я не знаю, что чувствовать и как жить дальше. Я знал, что папа интересовался черной магией, как и почти каждый слизеринец его возраста, но я никогда не подозревал, что он — верный слуга Ты-Знаешь-Кого... — его голос снова сломался, и рыдания пересилили его.

— Ты ведь этого не знал, не так ли? — Гарри снова прикоснулся к его плечу. Арес лишь покачал головой в ответ.

— Это так ужасно... — Арес теперь даже не боролся со всхлипами. Когда он говорил, огромные слезы катились по его лицу. — Он всегда был так добр... и я любил его... Я всегда хотел быть таким, как он... сильным, любящим человеком, который заботится о своей семье... но теперь, но теперь... — он не смог продолжить. Он прижал лоб к коленям и снова заплакал.

Гарри наложил на коридор звукопоглощающие чары, и обнял Ареса за плечи. Он не сказал ни слова, он просто не знал, что сказать, какие слова могли быть успокаивающими в такой ситуации — Гарри подозревал, что таких не существовало.

— Я всегда верил ему... Теперь я чувствую себя преданым... И что я могу думать о моей матери? Она наверняка знала... Она тоже Пожирательница Смерти? — он наклонился к Гарри, который обнял его сильнее. — До сегодняшнего дня все было так просто... но теперь... что я могу, что я должен делать, чувствовать?

Гарри лишь успокаивающе что-то промычал.

— И я ненавижу себя за плач... Я ненавижу тебя, я ненавижу то, что ты видишь, как я плачу, что ты видишь, что я слаб... А я не должен быть слабым, открытым к кому-нибудь, кроме моей семьи... но моя семья сегодня подходит к концу... и я теперь жалуюсь тебе, кто — ничто, никто для меня...

— Мне жаль... — несчастно прошептал Гарри. — Мне так жаль... Я не хотел тебя ранить. И... и я хочу, чтобы ты знал, что можешь рассчитывать на мою помощь, когда бы она тебе не потребовалась.

— Не делай глупых обещаний, Квайетус. И мне не нужна твоя жалость.

— Я не жалею тебя. Я просто... я просто хотел бы быть твоим другом, хорошо?

Арес поднял свое залитое слезами лицо и пристально посмотрел на Гарри.

— Время покажет. Дружба — это не дело решения.

— Наоборот, — твердо сказал Гарри.

— Нет, не только. Мы посмотрим, хорошо?

— Хорошо. Но сейчас... Мне нужно вернуться домой, если я не хочу, чтобы отец убил нас обоих за то, что мы болтаемся по школе после отбоя.

— Да, ты прав, — Арес улыбнулся Гарри, — как всегда, мистер Всезнайка.

— Не называй меня так! — сердито отреагировал Гарри.

— Какие-то проблемы?

Гарри был готов махнуть рукой, но неожиданно вспомнил свое обещание. Если он хотел быть другом Ареса, он должен открыться ему в ответ — по крайней мере, частично.

— У меня была довольно неприятная ссора в гостиной Гриффиндора с некоторыми одноклассниками.

— Почему ты туда пошел? — испуганно спросил Арес.

— Я был приглашен на день рождения Невилла. Но они быстро избавились от меня. И один из них назвал меня всезнайкой в очень... обидном смысле.

— Они били тебя? — Арес открыл рот от шока.

— Нет. Они только словесно обижали. Но, поверь мне, иногда лучше, когда тебя бьют, чем обижают на словах.

Арес кивнул.

— Я могу представить...

Была уже почти полночь, когда он пришел домой. Он немного нервничал насчет возможной реакции Северуса на его задержку, но как только он зашел в гостиную, то нашел там очень злобно выглядевшего зельевара, глаза которого горели от гнева, а нервное состояние моментально сменилось яростью.

— Привет, Северус... — он попытался улыбнуться мужчине, но тот проигнорировал его.

— ГДЕ ТЫ БЫЛ? — закричал он так громко, что Гарри почувствовал неожиданное желание наложить чары тишины и на их комнаты, если он не хотел, чтобы вся школа знала на следующий день о его наказании.

— Я был приглашен на день рождения к Невиллу, — ответил он и опустил голову.

— Тебе НЕ разрешается бродить по школе после отбоя, и определенно не в ТАКИЕ времена!

— Но Северус, что если времена всегда будут такими? — он выдавил полуулыбку.

Но в этот раз Северус не собирался терпеть его непочтительность.

— Тихо! Ты должен был связываться со мной, прежде чем принять предложение!

— Но я был там не долго! — закричал на него Гарри. Лицо Снейпа потемнело.

— Нет? — Гарри покачал головой. — Тогда я повторяю свой первый вопрос: где конкретно ты был?

— В зале, сидя рядом со стеной, — Гарри скрестил руки на груди.

— Они обижали тебя?

Внезапная смена настроения Северуса шокировала Гарри.

— Что?

— Я полагаю, ты ушел так быстро, потому что они напали на тебя...

— Да, но не это было причиной... — Гарри тяжело вздохнул. — Можно, я сяду? Я чувствую себя полностью истощенным.

Северус кивнул и подозрительно смотрел на него, пока тот шел к дивану, чтобы сесть.

— Итак? — спросил мужчина и напряженно посмотрел на Гарри.

— Я нашел Ареса в том коридоре. Нет! — закричал он, когда увидел, что Северус открывает рот. — Пожалуйста, дай мне закончить. Итак, я нашел его плачущим. Он сказал, что он сегодня узнал, что его отец — Пожиратель Смерти, потому что Министерство арестовало его и официально уведомило Ареса об этом. Он был сломан. Я не мог бросить его там.

Северус шагнул к нему и наклонился так, что их глаза были на одном уровне.

— Это был очень добрый поступок с твоей стороны, Квайет. На самом деле. Но я все же прошу не делать этого снова. Это не безопасно для тебя — быть с ним одному в пустом коридоре после отбоя. Я знаю, что ты веришь ему, но я — нет. Нет, — он повысил голос, когда Гарри попытался прервать его. — На этот раз дай мне сказать все, что я хочу, не перебивая.

Гарри кивнул.

— Я видел многое за время моей жизни, последней войны, моей шпионской деятельности. Ты не можешь быть уверен в ком-то, Квайет. И уж точно не в детях Пожирателей Смерти.

— Но Арес...

— Ты уверен, что это была случайность, что ты нашел его одного в том коридоре?

— Но он не знал о приглашении Невилла.

— Ты уверен, или просто предполагаешь?

— Ты параноик.

— Это причина, по которой я еще жив, — лицо Северуса стало мягче. — Квайет, я не хочу тебя потерять.

— Я знаю, но я не могу так жить. Я хочу дружить с детьми, которых нахожу симпатичными, и это все. Я устал от твоих бесполезных запрещений.

— Бесполезных запрещений??? — голос Северуса поднялся до невообразимых высот. — Это была единственная вещь, о которой я тебя попросил.

Гарри пожал плечами и повернулся спиной к мужчине.

— Я обещал быть его другом.

— Ты не будешь.

— Ты не можешь отдавать мне приказания, с кем я должен хотеть подружиться!

— Я могу и я буду!

— Никогда! — наконец заорал Гарри, и ушел в спальню, с громким стуком захлопнув за собой дверь.

В следующий момент Снейп стоял рядом с ним и держал его за руку.

— Квайет! — угрожающе сказал он. — Веди себя как следует!

Они смотрели друг на друга, и Гарри вытащил свою руку из хватки.

— Оставь меня в покое! — наконец сказал он.

— Следи, что говоришь!

— Отвали! — нетерпеливо закричал Гарри. — Мне не нужно твое удушающее присутствие! Я хочу жить моей жизнью! МОЕЙ жизнью!

— Но...

— Я ненавижу, когда ты хочешь сказать мне, что делать, что чувствовать. Это ты не сумел устроить свою жизнь, и все еще пытаешься наставлять меня относительно... — Гарри не продолжил. Неожиданно, но слишком поздно, он понял, что только что сказал. Он побледнел и посмотрел на Северуса, чье лицо ничего не выражало и было каким-то отдаленным.

— Северус...

— Отправляйся в постель, — прошипел ему Северус. — Сейчас же.

Когда Гарри был в кровати, он все еще был зол на мужчину. Он лежал на спине, уставившись в потолок, от злости сжимая и разжимая кулаки.

— Это моя жизнь. Я хочу решать, что делать! Мне было вполне хорошо без его советов раньше! — он кипел от злости.

Но за гневом он чувствовал вину из-за своих грубых слов. Северус не заслужил их.

Но он не оставил Гарри одного. Снейп вмешивался в его жизнь.

Как Гарри вмешивался в его.

Но Арес был достоин дружбы Гарри.

Но Северус пытался только защитить его.

Его внутренняя борьба продолжалась до тех пор, пока Северус тоже не пришел спать, намного позже.

Гарри вздохнул с облегчением. Он все еще не мог спать один.

* * *

Следующий день был просто ужасным. Северус игнорировал его, Арес избегал его, гриффиндорцы угрожающе глядели на него и обзывали, когда никто не слышал. Когда наступила вторая половина дня, они с Невиллом отправились на дополнительные занятия по зельеделию, но мастер зелий нетерпеливо прогнал их.

Гарри пожал плечами и ушел, за ним последовал очень смущенный Невилл.

— Эй, Квайетус, что случилось? — спросил он, когда их не могли услышать.

Гарри нетерпеливо фыркнул.

— У нас была своего рода... ссора вчера. Но я не хочу говорить об этом.

— Это было из-за моего дня рождения...?

— Нет. Но я все равно не хочу об этом говорить.

— Но...

— Оставь меня в покое! — бросил Гарри Невиллу и, отправившись в библиотеку, оставил его позади.

Прекрасно. К концу дня он будет в плохих отношениях со всеми, — саркастически подумал он, когда дошел до своего обычного и, к счастью, пустого стола. Гермионы здесь не было.

Он взял свой учебник по арифмантике и взмолился, чтобы Гермиона не пришла. Он не хотел так же задеть и ее, а в этот день он, очевидно, был слишком груб со всеми.

Она, естественно, пришла в обычное время, и, когда заметила, что Гарри уткнулся в книгу, то не сказала ни слова, просто начала, как обычно, просматривать книги.

Так они занимались в тишине два часа. Затем Гермиона неожиданно вскрикнула. Гарри вопросительно посмотрел на нее.

— Я думаю, я нашла! — ликующе прошептала Гермиона.

— Ингредиент зелья?

Гермиона кивнула и положила книгу перед Гарри.

— Здесь! Смотри!

Гарри посмотрел в книгу.

«Зелья для лечения различных видов укусов» — гласило название главы.

«Зелья для лечения укусов оборотней» — был первый подзаголовок.

— Ты великолепна! — улыбнулся ей Гарри. — Пошли, покажем отцу!

Гермиона положила кусок пергамента между страницами, закрыла книгу, но не двинулась с места.

— Пошли, Гермиона! Покажем ему!

Она, не двинувшись, кивнула.

Гарри подозрительно посмотрел на нее.

— Гермиона?

— Ты ведь извинишься перед Невиллом, не так ли?

Гарри поежился, чувствуя неудобство, и посмотрел в темноту за окном.

— Я ничего ему не сделал. Я просто не хотел говорить ему ничего, что было не его делом.

— Ты обидел его.

— Нет.

Гермиона вздохнула и взяла книгу.

— Пошли к твоему отцу, — наконец сказала она. — Но не думай, что ты можешь не извиняться.

Гарри сердито потряс головой.

Все это не было только его ошибкой. Он просто хотел защитить Ареса — от Северуса и от гриффиндорцев. Почему это значило, что он должен со всеми сражаться?

Ну, его слова были неспровоцированы. Даже если он был прав, у него не было права обижать других вокруг себя.

Он остановился и повернулся к Гермионе.

— Я извинюсь перед Невиллом завтра. Я обещаю.

— Хорошо.

* * *

К тому времени, когда они достигли подземелий, они практически бежали.

И столкнулись с высокой фигурой, стоявшей за углом.

— В коридорах не разрешено бегать. Никому из вас, — Северус бросил холодный взгляд на Гарри.

— Пять баллов с Гриффиндора и отработка для тебя, Квайетус.

Гарри, помертвев, остановился. Что?

— Мы принесли вам книгу, сэр, — Гермиона вытащила книгу. — Мы нашли зелье...

Северус задумчиво посмотрел на девочку.

— Очень хорошо. Тогда, десять баллов Гриффиндору.

— А я? — осторожно спросил Гарри.

— Я обговорю с мистером Филчем ваше наказание.

— Но профессор... — начала Гермиона, но Снейп ее прервал.

— Это моя задача — назначать награды и наказания, мисс Грейнджер. Я не думаю, что мне нужны ваши советы относительно этого, — прохладно сказал он. — Что же относительно тебя, Квайетус, я хочу видеть тебя дома сразу после ужина. Ты понимаешь?

Гарри ошеломленно кивнул. Он был снова зол на него.

Когда Северус ушел, они нервно посмотрели друг на друга.

— Я думаю, что знаю, почему ты оттолкнул Невилла...

Гарри горько улыбнулся.

— Я сказал Северусу вещи гораздо менее спровоцированные чем-либо, чем Невиллу... — вздохнул он. — Но... я не хотел обидеть его. Я просто... — он хлопнул себя руками по бокам. — Я просто старался объяснить ему, что Арес не столь опасен, как он думает.

Когда Гермиона сложила руки, ожидая продолжения, Гарри сдался и рассказал ей всю историю, начиная с того момента, как он покинул гриффиндорскую гостиную.

— Я думаю, ты должен слушаться его, Квайет. Он в течение долгих лет был деканом Слизерина и наверняка знает об отношениях и совпадениях намного больше, чем ты. Ты жил в магловском мире, а он всегда был волшебником. И ты действительно не знаешь...

— Я могу знать, Гермиона. Я, может быть, и глупый маггл, но я — человек, и у меня есть опыт общения с людьми. Я уверен, что Арес не лгал. Я видел это в его глазах. Я слышал это в его голове. Он был в таком отчаянии...

— Я не знаю, Квайет, кто прав, а кто — нет. Но я думаю, что ты, тем не менее, должен извиниться перед профессором Снейпом.

— Я не знаю, как, — Гарри выглядел опустошенным.

— Скажи ему: мне жаль. Это подходит в такой ситуации.

— Иногда «жаль» сказать труднее всего. Это как признание того, что ты не прав. Но я знаю, что я не был неправ относительно Ареса.

— Но ты был относительно своего отца.

Гермиона была права. Гарри, однако, не мог сказать ни слова Северусу. Они провели вечер в полной тишине, кроме того момента, когда Северус объявил ему о деталях его отработки с Филчем. Гарри пожал плечами с деланным равнодушием, но внутри он кипел от ярости.

И в ту ночь у него снова было видение.

Видение, в котором Пожиратели Смерти и Волдеморт допрашивали мужчину о местонахождении кого-то. Гарри не мог понять имя человека, которого они искали, он просто наблюдал за пыткой, сильно дрожа.

Он не знал мужчину, и через несколько минут он был уверен, что никогда не узнает его. Гарри хотел как-нибудь выбраться, но не мог. Он был заперт в своем видении и вынужден наблюдать за пыткой, которая была так похожа на то, что делали с ним.

— Нет, нет, нет, — тихо стонал он, наблюдая за пыткой.

— Где она? — временами спрашивал Волдеморт.

— Я никогда тебе не скажу, — тихо отвечал мужчина.

Гарри пытался закрыть глаза, но не мог. Идиотские видения. Где же был сейчас Северус?

— Ты скажешь, поверь мне. У нас есть много способов, чтобы убедить тебя...

— Я не скажу, — прошептал он.

Гарри был в ловушке.

Он отчаянно хотел освободиться.

Он не мог.

— Где она?

— Скажи ему, скажи ему! — в боли закричал он мужчине. — Он убьет тебя, если ты этого не сделаешь!

— Нет, — через некоторое время тот сумел сказать только одно слово. — Нет.

— Пожалуйста!

— Нет.

— Скажи ему!

— Нет.

Где же в этом аду был Северус? Он оставит его здесь? С Величайшим Ублюдком? В поместье, так похожем на Поместье Кошмара?

Пока Гарри с жалостью смотрел на мужчину, он понял, что начал чувствовать проклятия, пытки, как будто бы был там, как если бы он был пытаемым мужчиной. Его дыхание стало неровным, его сердце быстрее забилось в панике. Как это могло быть?

Он захныкал от боли и начал потеть.

Он не мог выбраться.

Это причиняло боль.

Все причиняло боль.

Он хотел никогда не чувствовать этого снова. Никогда.

Почему он, тем не менее, должен это чувствовать? Почему? Он выкрикнул этот вопрос.

Он чувствовал, как будто его разорвало надвое, когда Волдеморт применил на них Круциатус.

Но он не закричал.

Только когда пришел Эйвери.

Нет.

Его кожу обожгло огнем.

НЕТ!

Никогда больше!

Северус застыл, услышав из спальни нечеловеческий крик. Он сидел перед камином, изучая зелья в книге, найденной Гермионой, и порой задумываясь о Гарри и их вчерашней беседе.

Он не знал, как реагировать, но слова, которые произнес Гарри, слишком сильно его ранили.

Возможно, Гарри был прав, и он не имел никакого права вмешиваться в его жизнь.

Но он только хотел его защитить…

Было бы так легко возненавидеть мальчика после всего, что тот сказал. Но он не смог. Он был Квайетуса. И он был Квайетусом. Только немного более закаленным, чем он.

Он был несправедлив с отработкой. Гарри бежал к нему. Нет, не к НЕМУ, поправился он. Он искал школьного мастера зельеварения, а не Северуса. Большая разница!

Альбус ошибся, Гарри не любил его. Он его не ненавидел, но, конечно, и не любил. Сердце Северуса упало, и он почувствовал себя таким смешным. Разве это не то же самое? Почему его волнуют чувства глупого мальчишки?

Это был не глупый мальчишка. Это был Гарри. Он все еще не мог считать его никем иным, кроме сына.

Хорошо, у них была обычная семейная ссора…

Но сыновья обычно любят своих отцов, а Гарри не любил его. Хотя иногда он мог предположить, что Альбус был прав. Тогда… почему он сказал такое о его ошибках?

Он углубился в раздумья.

Но слишком знакомый крик немедленно вернул его к реальности.

Он узнал этот крик. Поместье Кошмара, разделение. Гарри один с Эйвери…

Он вскочил на ноги и почти сломал дверь, спеша к кровати Гарри.

— Гарри, Гарри, проснись! — позвал он его, тряся за плечи. — ПРОСНИСЬ!

Крик прекратился, когда Гарри открыл глаза.

— Северус! — воскликнул он и прыгнул к нему на руки. — Северус. — Он схватил мужчину за одежду и, дрожа, прижался к его груди.

Глаза Северуса в ужасе раскрылись, когда он заметил кровь на пижаме Гарри. Он подхватил Гарри на руки и осторожно погладил его по волосам. Мальчик еще сильнее прижался к нему.

— Северус, — произнес он снова. Он был спасен.

— У тебя идет кровь… — испуганно прозвучал голос его приемного отца.

— Это был Эйвери, — тихим, дрожащим голосом ответил Гарри. — И Волдеморт. Они пытали мужчину, а я чувствовал все, что они делали с ним…

— Я промою… — начал Северус, но Гарри покачал головой.

— Пожалуйста, не отпускай меня, — несчастным голосом пробормотал он. — Еще немного.

Северус кивнул и посадил Гарри к себе на колени.

Когда дрожь немного стихла, Гарри открыл глаза и посмотрел на Северуса.

— Извини, Северус. Я не хотел причинить тебе боль. Я был груб и несправедлив. Я знаю, что ты только пытался меня защитить, но я — только глупый подросток…

— Шш, Гарри. Успокойся. Сейчас не время обсуждать это.

— Но это так, — слабым голосом возразил Гарри. — Я должен тебе сказать, что я действительно благодарен за то, что ты появился там из-за меня. И я сожалею, что причинил тебе боль.

— Помолчи, — добродушно улыбнулся ему Северус.

— Но…

— Помолчи, — снова произнес он, — или я отнесу тебя прямо к мадам Помфри.

Гарри слабо улыбнулся в ответ и закрыл глаза.

— Ты не сердишься на меня? — пробормотал он.

— Нет. Но я должен вымыть тебя и сменить тебе одежду. Ты в крови.

Гарри кивнул, и Северус отнес его в ванную. Он снял с мальчика пижаму и задохнулся в ужасе. Гарри все еще был слишком худым и костлявым, он мог пересчитать все его ребра, заметно выделявшиеся под бледной кожей. Бледной и покрытой порезами, теперь полуоткрытыми, и еще сочащимися кровью.

— Ты все еще недостаточно ешь, — печально заметил он.

— Я пытаюсь, — прошептал Гарри. — Но не могу.

— Ты должен.

— Я знаю.

Гарри хотел вымыться. Он чувствовал крайнее неудобство от того, что Северус ему помогал, но он не мог сделать этого сам. Все болело, порезы мучительно горели. Он чувствовал головокружение и ужасную головную боль. Из-за этого все, что он мог сделать, — это сидеть в ванне. Его руки были слабыми, он просто не мог открыть кран или взять мыло, которое выскальзывало из ладоней. Северус, третий раз вернув ускользнувшее мыло с другого края ванной, устал от попыток Гарри самостоятельно помыться и осторожно, бережно вымыл его сам.

Гарри дрожал, когда Северус промывал порезы и смывал кровь. Наконец Гарри не смог больше сдерживать слезы, и его тело затряслось от тихих рыданий.

Северус застыл.

— Я сделал тебе больно?

Гарри отрицательно покачал головой и, запинаясь и борясь с рыданиями, пробормотал: — Это я сделал тебе больно. Я был неправ и жесток, — и крупные слезы упали на поверхность воды.

— Успокойся. Ничего страшного, — осторожно сказал Северус.

— Я знаю, я сделал тебе больно, а ты так добр ко мне. Я этого не заслуживаю…

— Ты — всего лишь глупый подросток, как ты сказал. Я не принял твои слова всерьез, — это было явной ложью, но он счел более важным успокоить Гарри, чем сказать ему правду.

Но Гарри не был убежден.

— Ты выглядел опустошенным. И если даже я смог увидеть твое отчаяние, то ты должен был быть крайне опечален.

Северус вздохнул. Похоже, он все меньше и меньше может обмануть мальчика. Возможность обмануть у них быстро исчезала по мере того, как они становились ближе и лучше узнавали друг друга. Он снова посмотрел на спину Гарри.

— Ладно, это не было приятно… — спокойно согласился он. — Возможно, я не должен был так сильно тебя любить…

Гарри не отреагировал, только виновато опустил голову еще ниже.

Северус встал, оставив Гарри в ванной, и пошел в лабораторию, чтобы взять несколько зелий для ран мальчика. Вернувшись, он осторожно очистил их и промыл, затем поднял мальчика на руки и вернул его в спальню.

— Я могу идти, Северус, — слабо возразил Гарри.

— Я не позволю тебе, — ответил тот и положил его на свою кровать. Кровать Гарри была слишком сильно залита кровью, чтобы спать в ней. — Мне жаль, но ты снова должен спать со мной. Твоя кровать не годится для сна.

— …се в порядке, — пробормотал Гарри и свернулся в клубок. Северус вздохнул и поплотнее обернул вокруг него одеяло. Потом он прошел в ванную, убрал там беспорядок и переоделся в пижаму. Когда он вернулся в спальню, Гарри уже почти заснул. Он слегка вздрагивал от боли. Северус скользнул рядом с ним и слегка погладил его по голове. Гарри придвинулся поближе и свернулся возле его бока.

— Спасибо… — пробормотал он, а затем добавил: — Я тоже тебя люблю, — ошеломленному мужчине.

Северус недоверчиво смотрел на него. Гарри, конечно, не собирался ему этого говорить. Он ведь уже спал, не так ли?

Но потом Гарри открыл глаза и расплылся в улыбке.

— Споконочи.

Слушая ровное дыхание Гарри, Северус снова задумался о двух последних днях.

Действительно ли Альбус был прав?

Внутри он чувствовал тепло и… что-то еще, чего он не мог назвать. Нет, не любовь: любовь к мальчику была для него довольно очевидна. Что-то близкое к счастью? Нет. Это было даже больше, чем счастье. Он был крайне рад. Маленький любимый и нахальный обормот как-то сумел слишком глубоко пробраться ему в сердце. Он хотел обнять Гарри, но боялся, что раздавит его от волнения. Вместо этого он время от времени проводил рукой ему по волосам и осторожно касался лба. Из-за физических повреждений у Гарри могла начаться лихорадка.

Да, сейчас он был счастлив. И он боялся будущего.

Ни разу в его жизни счастье не продолжалось долго. В самом деле. В нем начал расти страх потерять Гарри. Это не было маловероятно. Для Волдеморта он был сыном предателя, превосходным инструментом для возможного шантажа. Для одноклассников Гарри был сыном самого ненавистного профессора и Пожирателя Смерти. И, прежде всего, он все еще был Гарри Поттером, предполагаемым спасителем магического мира. Он почти мог видеть руки, протянутые, чтобы оторвать от него Гарри, требовавшие его жизнь…

Его счастье всегда было похожим на это. Смешанным с грустью, горем и виной.

— Квайетус, если ты можешь меня слышать, где бы ты ни был, пожалуйста, помоги мне поддержать его, дать ему все, чего он заслуживает. Помоги мне!

И, как ответ, пришла мысль: он отведет Гарри на кладбище и покажет ему могилы всех близких. Включая Квайетуса.

* * *

— Нет, Квайет. Ты сегодня останешься в постели. Я не позволю тебе идти на занятия. Я уже говорил об этом Альбусу, и он отпросил тебя с уроков.

Северус стоял у кровати Гарри с угрожающим видом, руки в боки, с обычной насмешкой на лице.

— Северус, пожалуйста, — Гарри сел. — У меня сдвоенный урок защиты, а я все еще не могу наколдовать самый простой щит.

— Я научу тебя этому днем. Но ты не можешь вставить с постели, кроме как в туалет, понятно?

— А… что мне делать целый день?

— Ты можешь читать или слушать музыку, если хочешь, — Северус последний раз проверил его лоб. — Я вернусь сюда, чтобы пообедать с тобой. До тех пор не переверни квартиру вверх дном, пожалуйста.

— Хорошо, папа! — шутливо отсалютовал Гарри.

— Идиот… — Северус вышел из комнаты достаточно быстро, чтобы скрыть от дерзкого мальчишки свою широкую улыбку. Но это не помогло: Гарри своим шутливым замечанием просто перевернул его день. Все еще улыбаясь, он вошел в Большой Зал.

Он сел на свой обычный стул рядом с миссис Фигг и рассеянно начал намазывать джем на свой тост, все еще размышляя над словами Гарри, в том числе и над сказанными прошлой ночью, когда внезапно почувствовал необычную тишину, упавшую на зал. Он с любопытством поднял голову и встретился взглядом с почти тремя сотнями пар широко раскрытых глаз студентов, глядящих прямо на него.

Он удивленно моргнул. Что произошло?

— Я рад видеть, что ты улыбаешься, Северус, но думаю, тебе лучше перестать, — глаза Дамблдора мерцали сильнее, чем когда-либо. — Ты до смерти потряс школьный коллектив.

Насмешливое замечание директора только усилило его веселье, но все же он попытался привести выражение своего лица к обычному равнодушному состоянию. Это было нелегко.

— Почему, Альбус? Я думаю, это подходит ему больше, чем усмешка, — добавила МакГонагалл, и Снейп от смущения ярко покраснел. Но, по крайней мере, он сумел перестать улыбаться, как дурак.

— Минерва, пожалуйста, — простонал он. — Моя репутация…

— Ах, наш раздражительный профессор возражает против человеческих чувств, — усмехнулась ему МакГонагалл и наклонилась поближе. — Но я не думаю, Северус, что случилась бы беда, если бы твоя репутация сального, злобного «мерзавца» была бы разрушена раз и навсегда.

— Минерва!

— Хорошо, хорошо, — профессор трансфигурации откинулась назад. — Усмехайся и принимай злобный вид, если это делает тебя счастливым, — пожала она плечами, завершая спор.

Вся эта беседа была слишком тихой, чтобы студенты могли услышать из нее хоть слово, но они видели короткий спор и начали строить предположения:

— Что МакГонагалл могла сказать мерзавцу такого, что он покраснел?

— Почему Снейп улыбался?

— Они с МакГонагалл поссорились?

— Наверняка он что-то планирует на урок зельеварения…

Но двое обеспокоено смотрели друг на друга.

— Где Квайетус? — спросила Гермиона Невилла, который выглядел таким же встревоженным.

— Я не знаю, — шепнул он в ответ, в пятый раз оглядев слизеринский стол. — Его здесь нет.

Их беспокойство усилилось.

Гарри тем временем скучал. Весь день оставаться в постели было глупой идеей Северуса, но он знал, что не может против этого возразить. Не сейчас, после всего того, что ему сказал.

Он задавался вопросом, сможет ли Северус простить ему необоснованные и жестокие слова. Он всегда быстро сердился и медленно забывал. Гарри вздохнул и понадеялся, что Северус не будет слишком долго на него сердиться.

* * *

Гарри смог вернуться к занятиям два дня спустя.

Невилл и Гермиона явно почувствовали облегчение, когда увидели, как он вошел в кабинет трансфигурации, в отличие от остальных гриффиндорцев, которые впились в него презрительными взглядами. Гарри не обратил на них внимания и скользнул на стул рядом с Невиллом.

— Дополнительные занятия по зельям сегодня в 6 вечера, — шепнул он гриффиндорцу.

— Вместе?

— Конечно, — Гарри бросил на него серьезный взгляд. — И я хочу извиниться, Невилл. Я не хотел причинить тебе боль.

— Ты этого не сделал. Я думаю, ты должен был решить собственную проблему, — улыбнулся ему круглолицый мальчик.

Гарри в ответ только закатил глаза, и МакГонагалл начала урок. Гарри всегда подозревал, что профессор любит его, но на сей раз она была к Гарри крайне дружелюбна. К конце урока это так разозлило Рона, что он остановил Гарри в коридоре и снова словесно ему угрожал. Гарри, однако, был не в настроении с ним ссориться, так что он только скрестил руки на груди и ждал, когда же Рон закончит говорить. Потом кивнул.

— Хорошо, Уизли. Я буду осторожен, и не буду трогать тебя и твою девушку, переходить тебе дорогу и разговаривать с тобой в будущем. Тогда, пожалуйста, я прошу тебя о том же самом, кроме этой чуши о подруге. Хорошо? Так что, пожалуйста, оставь меня в покое.

— Ты — трус, — выплюнул Рон и ушел.

Гарри был задет этим замечанием, но не показал этого. Когда Рон исчез, он пожал плечами и пошел своей дорогой.

Позднее в библиотеке он рассказал Гермионе об их короткой беседе.

— Ты уверена, что я нечаянно не испорчу ваши… отношения? — серьезно спросил он девочку.

— Я уже дала тебе ответ. Как насчет зелий?

— Книга оборотня?

— Да.

— Отец все еще ее изучает и заказал в Хогсмиде некоторые отсутствующие компоненты, — сказал Гарри, затем добавил: — О, я уйду через полчаса. Я отправлюсь заниматься зельями с Невиллом.

— О, так вы наконец помирились!

— Да, — несколько смущенно кивнул Гарри.

— Это было два дня назад, не так ли? — внезапно спросила Гермиона.

— Откуда ты знаешь? — его глаза удивленно расширились.

Гермиона типично по-женски хихикнула.

— Твой отец — довольно красивый мужчина, когда улыбается.

Челюсть Гарри упала, когда он уставился на Гермиону. Он только глазел на нее, и хихиканье Гермионы превратилось в смех, поскольку Гарри никак не мог выйти из ошеломленного состояния.

— Когда… он… улыбался? — через некоторое время, запинаясь, сумел выдавить Гарри.

— За завтраком, и все его видели. В Большом Зале воцарилась такая тишина, какой я никогда не слышала с тех пор, как поступила в Хогвартс. Потом МакГонагалл ему что-то сказала, и он покраснел.

Ту уж Гарри не смог не присоединиться к Гермионе: он просто взорвался от смеха. Северус — улыбающийся, потом краснеющий…

— Полагаю, МакГонагалл сказала ему то же, что и ты, — широко усмехнулся он. — Северус, ты так красив, когда улыбаешься, почему ты не делаешь этого чаще? — он настолько здорово спародировал тон профессора трансфигурации, что они снова засмеялись. — Я расскажу ему.

— Нет, — испугалась Гермиона такой мысли. — Он меня убьет.

— О, ладно…

Он все еще хихикал этим же вечером, добавляя ингредиенты в зелье. Невилл работал в другом конце кабинета, потому что зелье, которым они занимались, было взрывоопасным, и Северус не хотел рисковать жизнью Гарри. Обучение, однако, обошлось без происшествий, и, в конце концов, они правильно приготовили свои зелья.

— Вымойте ваши котлы и свободны, — сказал Северус после того, как они разлили смесь в бутылки.

Гарри и Невилл отнесли свои инструменты к раковине, чтобы их вымыть. Гарри закатал рукав, когда начал мыть, и не мог понять, почему Невилл не моет. На самом деле, тот даже не двигался. Когда Гарри поднял на него глаза, то увидел пристальный взгляд Невилла, устремленный на его предплечья. Гарри проследил за его взглядом и побледнел.

Порезы. Теперь выглядевшие свежими, воспаленные красные порезы. Невилл смотрел на них.

Его сердце остановилось. Он раскатал рукава и вынул котел из раковины, притворяясь, что ничего не случилось.

— Квайетус, — начал Невилл, но Гарри прервал его.

— Извини, Невилл, но я действительно не могу тебе рассказать, — умоляюще посмотрел он на друга. — Пожалуйста, не расспрашивай меня об этом.

— Но…

— Пожалуйста, — голос Гарри был тихим и хриплым. — Я не могу тебе рассказать. Не сейчас.

— Твой отец знает о них?

— Невилл, пожалуйста…

Они уставились друг на друга. Через несколько мгновений Невилл медленно кивнул и оставил комнату и Гарри.

Тот рухнул на пол.

Невилл видел их. Он забыл наложить скрывающие чары. Северус снова разозлится на него, когда узнает. Как он мог быть таким небрежным? Что о нем подумал Невилл?

Он собрался и закончил уборку. Перед уходом он все разложил. Он не знал, как сказать об этом Северусу. Он постарался прийти домой, как можно позже.

Он ничего не рассказал. Это не было так важно.

* * *

На следующий день Арес присоединился к ним в библиотеке. Он не сказал ни слова, просто сел за стол и вытащил книги. Гермиона бросила вопросительный взгляд сначала на него, потом на Гарри и, когда Гарри кивнул, пожала плечами и опять зарылась в книгу.

С этого дня они занимались втроем.

На следующей неделе он вместе с Невиллом впервые правильно приготовил зелье. В тот вечер он спросил Северуса, может ли он помочь в изучении оборотней, и тот, слегка удивленный, согласился.

Он достиг успеха в арифмантике и заклинаниях, и даже обычно строгая МакГонагалл поздравила его после успешного превращения картофеля в чипсы. В этом году они изучали основные бытовые преобразования.

Он также набрал несколько фунтов.

У него было не так много видений, а кошмар был только однажды.

Но он все еще не мог наколдовать простой щит, тогда как остальная часть класса уже работала над более сильными и сложными щитами. Ему было очень стыдно, но он ничего не мог сделать; когда миссис Фигг указывала на него палочкой, он становился полностью бессильным. Через некоторое время профессор велела ему изучить тему в библиотеке. Видимо, она не хотела привлекать внимание класса к неудачам Гарри.

Это было бы слишком подозрительно. Не то чтобы Гермиона этого не заметила. Конечно, заметила. Но она больше не разговаривала с Гарри на эту тему.

За день до Хеллоуина предстоял первый квиддичный матч. Слизерин — Гриффиндор. Гарри этого не ждал. Это подразумевало, что обычные занятия в библиотеке с Гермионой подошли к концу. У Рона будет больше времени, и она планировала проводить дни с бойфрендом, а не с Гарри и Аресом. Гарри понял ее желание, но почувствовал разочарование. В компании с Гермионой он ощущал, что все в его жизни было на своем месте, он чувствовал себя самим собой.

Да, Арес тоже был хорошим другом, но он был гораздо более молчаливым и замкнутым, чем Гермиона, и Гарри знал его не так хорошо, как девочку.

Это было прекрасное воскресенье, солнечное и более теплое, чем обычно. После завтрака студенты начали выходить наружу, и Гарри почувствовал такое разочарование и печаль, что едва смог пошевелиться.

Он любил квиддич. Любил напряжение, последние минуты перед игрой, советы Оливера — да, он уже закончил учебу, но Анжелина, новый капитан гриффиндорской команды, конечно, могла сказать несколько умных вещей перед началом… И полет — его любимое времяпровождение, то, что он умел лучше всего.

Он не хотел быть простым зрителем. Не говоря уже о том, что он не знал, где сесть: с Северусом среди слизеринцев или с Гермионой и Невиллом среди гриффиндорцев… Вздрогнув от этой мысли, он решил остаться. Когда Арес, закончив завтрак, встал, он остался сидеть.

— Ты не хочешь идти? — спросил тот.

— Скорее нет, — категорично отозвался он.

— Хочешь, я останусь с тобой? — с любопытством посмотрел на него Арес.

— Нет, Арес, ты можешь идти. Я знаю, что ты любишь квиддич. Я просто не хочу идти.

Арес вздохнул и бросил наружу долгий взгляд. У него, по-видимому, шла внутренняя борьба насчет того, что делать. Но прибытие директора разрешило его дилемму.

— Квайетус, могу я поговорить с тобой? Конфиденциально, — добавил он и улыбнулся Аресу, который кивнул и убежал на квиддичное поле.

Дамблдор сел рядом с ним за слизеринский стол. Гарри быстро посмотрел вокруг. В Зале были только они двое.

— Так плохо? — доброжелательно спросил директор, и Гарри кивнул. — Знаешь, Квайетус, мы, в основном, не можем получить то, чего очень хотим. Наоборот.

— Я знаю, сэр, — Гарри уткнулся взглядом в пустую тарелку. — Просто… это так несправедливо. Почему я? Всегда я?

— Всегда считается, что сильные несут бремя слабых.

Гарри поднял на старика глаза и внезапно понял, что никогда не видел его с такого близкого расстояния. Теперь он мог видеть на пожилом лице следы усталости и печали, мог чувствовать, какое бремя давило на его старые плечи.

— Вы никогда не подумываете… бросить все, перестать бороться и уволиться? — немного нахально спросил он. Разве это было его дело?

Возможно, было, потому что Дамблдор не отказался отвечать.

— Я подумал однажды, когда встретил твоего отца. Он был сильнее меня, и я хотел передать ему все заботы и ответственность, лежащие на мне, но он умер.

Гарри покачал головой.

— Если он был так силен, то почему позволил Волдеморту себя убить?

— Он хотел спасти Северуса. Он считал более важным привести брата к свету, чем стать лидером светлой стороны. И, — его глаза уставились на зачарованный потолок, — он всегда отказывался считаться сильным. Он никогда не считал себя сильным. Подобно мне, когда я был в его возрасте, — перевел он взгляд на Гарри, — и подобно тебе. Ты знаешь, что напоминаешь мне его?

— Не только вам, — несчастно пробормотал Гарри. — Даже профессор Биннс путает меня с ним. Не говоря уже о других преподавателях, кроме профессора Фигг и профессора Вектор, которые не преподавали здесь пятнадцать лет назад…

Дамблдор усмехнулся.

— Я слышал о твоей истории и мистером Биннсом, — сказал он. — Ты признался, что являешься родственником некого гоблина, по имени Годрик…

— О нет, — вспыхнул Гарри. — Проклятый.

— Следи за языком, Квайетус, — в учительской манере поднял указательный палец Дамблдор.

— Это была фамилия Годрика, — Гарри душил смех.

Директор присоединился к его смеху.

— А что насчет нашего общего друга? — спросил Дамблдор.

— Какого?

— Северуса. Он в последнее время кажется более счастливым.

— Действительно? — лицо Гарри осветилось. — Я думал, что это только мое воображение.

— На него не так много жалоб. Студенты сказали, что он к ним более покладист.

— Я не могу этого почувствовать, — серьезно сказал Гарри. — На моих уроках он всегда придирается к гриффиндорцам, кроме Невилла и Гермионы…

— Потому что они не принимают тебя.

— Я знаю. Но не могу увидеть разницы.

— Он обходится с тобой так же, как с другими?

Гарри задумчиво прикрыл глаза.

— Не могу об этом судить. Различие слишком большое и резкое.

— Какое различие?

Гарри усмехнулся.

— Между моим четвертым и пятым курсом. В последнее время он не хочет меня исключить и заставить пить яд во время уроков.

— Тогда он к тебе снисходителен.

— Только нормален, а не снисходителен, — поправил Гарри, и они заговорили об их с Северусом общем исследовании по лечению оборотней. Они так углубились в беседу, что даже не заметили, как кто-то остановился рядом с ними.

— Кажется, в этом году у нас такая слабая команда, что даже без знаменитого Поттера Гриффиндор легко нас победил, — кипятился Северус, занимая место рядом с ними. — О чем вы беседуете?

— О твоем исследовании, — посмотрел на него Гарри.

— НАШЕМ исследовании, — поправил его Северус и бросил на директора очень гордый взгляд. — Квайетус — отличный коллега.

— Помощник, — возразил Гарри.

— Не верьте ему, Альбус. Он просто дерзкий обормот, — гордо улыбнулся он и обнял сопротивляющегося Гарри за плечи. — Но очень талантлив в зельях.

Гарри ярко вспыхнул и в смущении попробовал сбросить с плеч руку Северуса.

— Я не талантлив, Се… отец, — исправился он, когда увидел, как входят студенты, вернувшиеся с поля. Он снова сделал попытку сбросить руку, но, поймав гордую улыбку Северуса и веселое мерцание глаз директора, почувствовал, как его осенила идея. Он оставил руку Северуса лежать на плече, но наклонился поближе к Дамблдору.

— Знаете, директор, девчонки говорят, что отец довольно красив, когда улыбается, — как бы между прочим произнес он.

Следующее мгновение было бесценным. Дамблдор так громко рассмеялся, что все в зале с любопытством повернулись к ним. Улыбка на лице Северуса застыла, а его румянец превзошел самое дикое воображение Гарри. Но ему не потребовалось много времени, чтобы восстановить самообладание, по крайней мере, частично, потому что он все еще улыбался, хотя на этот раз улыбка была несколько злой.

— Да? — с любопытством обратился к Гарри Северус. — А что они говорят о тебе? Как насчет твоего фан-клуба?

— У меня нет никакого фан-клуба, — смущенно пробормотал Гарри, снова краснея и бросая на хихикающего директора неодобрительный взгляд.

— Это только вопрос времени, и я не смогу отогнать от нашей квартиры тоскующих девушек.

Гарри вскочил на ноги.

— Погоди, я тебя сейчас поймаю! — он угрожающе махнул рукой.

— Я так вас боюсь, молодой человек, — усмехнулся знаменитый мастер зельеварения, скрестив руки в ожидании.

— Я тебя не боюсь! Что бы ты ни думал.

— Посмотрим.

* * *

После обеда Гарри пошел в библиотеку, чтобы забрать учебник по трансфигурации, оставленный там в пятницу. Направляясь в подземелья с учебником в руке, он задумался о том, что Северус заметно измененил свое отношение к нему. Не как к Гарри Поттеру, а как к его предполагаемому сыну. С начала учебы прошло два месяца, и это было первое публичное проявление эмоций со стороны Северуса. На уроках он всегда относился к Гарри нейтрально, пытаясь избежать даже разговоров с ним и, если должен был к нему обратиться, то никогда не называл его по имени, а только говорил, что хотел, и все.

Но сегодня… Северус сидел рядом с ним, почти обнял его перед всей школой, и даже хвалил его перед директором. Гарри признался себе, что, хотя он был очень смущен, это было лестно, не говоря уже о том, что Северус вел себя, как гордый отец.

Гарри улыбнулся.

Внезапно жизнь показалась ему не такой трудной.

БУХ.

Что-то упало на пол, и кто-то застонал от боли.

— Пожалуйста, отстаньте от меня, — услышал он полный боли голос.

Гарри сразу забыл о хорошем настроении. Он вытащил палочку и подошел на цыпочках поближе.

На полу, окровавленный, лежал Симус.

Симус? Что он здесь делал? Он должен быть в гриффиндорской гостиной, празднуя, как и остальные, победу над Слизерином.

— Силенцио. — прошептал незнакомый голос, и Гарри больше не слышал ни звука. Но теперь он разглядел фигуру. Она стояла в плаще, с капюшоном на голове. Это мог быть кто угодно. Теперь фигура подняла палочку и указала на бледного Симуса.

Гарри застыл. Что, если тот хотел его убить?

Его мысли метались. Что он мог сделать? Он был слишком далеко, чтобы добраться до них вовремя.

Затем что-то щелкнуло в голове. Щитовые чары!

Но он не мог выполнить даже самые простые из них! А теперь ему нужно что-то посильнее, чем дурацкий Клипеус.

Он месяц изучал щитовые чары, знал многие из них. Он знал их применение и теорию их создания. Он просто должен создать один — пожалуй, самый сильный щит. Больше он не ждал.

— Торекс! — решительно закричал он, направив палочку на лежащего Симуса.

Из конца его палочки вырвался синий свет и тотчас же окружил Симуса. Гарри побежал к ним.

Фигура в капюшоне повернулась на каблуках и исчезла в темном коридоре. Гарри не возражал. Он встал на колени рядом с плачущим Симусом.

— Эй, кто это был? — взволнованно спросил он.

— Не знаю, — простонал Симус, вытирая слезы рукавом. — Он напал на меня в темноте и послал несколько неизвестных проклятий…

Гарри проверил его повреждения.

— Ты должен идти в лазарет, — твердо сказал он и помог Симусу встать, подхватив его под руку. — Где ты был? — спросил он, когда они, шатаясь, побрели к медицинскому крылу.

— В Хогсмиде, — простонал Симус.

— За сливочным пивом для вечеринки? — покачал головой Гарри. — Я уверен, что у близнецов Уизли его достаточно. Это был совершенно ненужный риск попасться.

— Откуда ты это знаешь? — подозрительно спросил Симус.

Гарри мысленно себя стукнул. Он почти выложил свои тайны. Хорошенькое дело!

— Я в хороших отношениях с ними, — с притворным спокойствием ответил он. — Так что ты ходил не за сливочным пивом.

— Нет, — покачал головой Симус. — Я только… хотел сходить на могилу Гарри.

Гарри потребовались все его силы, чтобы удержаться на ногах. Его могила… Он не был мертв, но, тем не менее, имел в Хогсмиде могилу. Прекрасно. Он вздрогнул.

Не говоря уже о том, что он чувствовал себя все ужаснее из-за тесного физического контакта. Но лазарет был уже совсем рядом, и он мог помочь Симусу дойти. Одна минута. Только одна минута.

— Что было тем… синим светом в коридоре? — внезапно спросил Симус.

— Щитовые чары. Латы. Одни из самых сильных.

— Но ты… не мог выполнить на уроках даже самого простого! — удивленно воскликнул тот.

— Я знаю, но теперь палочка указывала не на меня, а на тебя, и я смог достаточно сконцентрироваться, чтобы его наколдовать, — тихо объяснил Гарри.

Они достигли двери лазарета.

Гарри положил Симуса на кровать и направился к кабинету мадам Помфри, но его остановил голос Симуса:

— Эй, Квайетус!

Раздраженный, он обернулся.

— Что?..

— Извини, что я был таким гадом с тобой, — спокойно сказал тот.

Гарри отмахнулся, но Симус продолжил:

— Не думаю, что я спас бы тебя в подобной ситуации, и уверен, что не потащил бы тебя в медицинское крыло, — а ты так сильно ненавидишь прикосновения…

Гарри снова вздрогнул, потом пожал плечами. Так это заметила не только Гермиона.

— Ну, извини, — наконец произнес он и снова повернулся к кабинету.

— Нет, — снова остановил его голос Симуса. — Это я должен извиняться. Я был к тебе несправедлив только из-за э… репутации твоего отца и враждебности Рона. Мне действительно жаль.

— Извинения приняты, — улыбнулся Гарри. — Но позволь мне наконец вызвать мадам Помфри. Я устал и хочу пойти домой.

— Хорошо, — улыбнулся Симус в ответ. — И спасибо.

* * *

Следующий день был полон событиями.

Симус все еще был в лазарете, но он ночью рассказал свою историю директору, который решил действовать как можно быстрее.

На первых уроках учителя забрали у студентов палочки, чтобы проверить их с помощью Приори Инкантатем, но не смогли найти ту, которой был атакован Симус, однако палочка Терри Бута отсутствовала. Он сказал, что потерял ее во время квиддича и настаивал, что не нападал на Симуса. Его же собственные однокурсники свидетельствовали против него: он вернулся в спальню только после полуночи.

В учительской была небольшой спор о том, что делать с мальчиком, но Дамблдор защитил его — невинен, пока не доказана вина — как позднее рассказал Гарри Северус. Гарри усмехнулся, вспомнив те же самые слова несколько лет назад, когда была открыта Тайная комната, и Снейп — нет, не Северус, то, совершенно определенно, был скользкий мерзавец Снейп — подозревал их. Северус, похоже, не помнил.

Северус был уверен в ответственности Терри за ночное проклятие, и теперь Гарри согласился с ним, однако не мог понять, почему оправдания Терри были такими слабыми и глупыми. Он, конечно, знал о последствиях такого поступка. Гарри не мог его понять.

— Возможно, кто-то еще использовал его палочку, — подвел он для Северуса итог внутреннего обсуждения.

Тот обратил на него задумчивый взгляд.

— Он в то время не был в общежитии!

Гарри неловко пошевелился.

— Возможно, это было простое совпадение.

— Все это слишком подозрительно, тебе не кажется?

Гарри кивнул.

— Это — моя проблема. Он не так глуп. Он из Рэйвенкло!

Северус улыбнулся.

— Это другой вид интеллекта, слизеринский.

— Так это был один из твоих слизеринцев!

— Эй, Квайет, ты делаешь необоснованные выводы!

Гарри пожал плечами и оставил тему.

На следующий день Симуса выписали из лазарета.

Он смог позавтракать с однокурсниками в Большом Зале.

Но он не сел на свое обычное место за гриффиндорским столом. Вместо этого он подошел к директору и что-то прошептал ему на ухо. Дамблдор улыбнулся и одобрительно кивнул. Симус улыбнулся.

— Попрошу вашего внимания! — усилил свой голос Дамблдор.

Большой Зал затих, и все посмотрели на директора и стоявшего рядом с ним Симуса.

— Может, они нашли преступника, — пробормотал Арес Гарри. Тот покачал головой.

— Я так не думаю. У меня другое подозрение…

Директор продолжил:

— Мистер Финниган хочет кое-что сказать, — произнес он и сел.

Симус нервно прочистил горло.

— Я только хочу… — он кашлянул и снова прочистил горло. — Я только хочу поблагодарить Квайетуса Снейпа за то, что он помог мне, — произнес он и нервно потер затылок, совершенно забыв то, что хотел сказать. — Хм… ну… спасибо, — он покраснел и поспешил на свое место.

— Какой позор! — Арес бросил на Малфоя насмешливый взгляд и продолжил притворно жаловаться. — Слизеринец защищает гриффиндорца!

— Он не слизеринец, — проскрипел Малфой.

— Мне действительно жаль твоих однокурсников, Малфой. Быть с тобой на одном факультете… действительно позор…

— Мне жаль себя, кузен. Быть с тобой в одной семье… гораздо неприятнее.

За слизеринским столом воцарилась тишина. Все уставились на них. Гарри услышал тихое «клик», когда на тарелку упал чей-то нож.

Гарри с любопытством посмотрел на Малфоя. Да, иногда он ненавидел все это высокорожденное магическое общество с его глупой эндогамией.

— Слава Богу, только троюродный брат, Малфой.

— Так ты знаешь…

Гарри пожал плечами.

— Я вижу, кто-то велел тебе вести себя со мной более доброжелательно.

Малфой впился в него взглядом, но не сказал ни слова.

— Ладно, тогда я должен идти, извините, — обернулся он к слизеринцам. — Извиняюсь, шоу закончено, — затем он наклонился к Аресу: — Увидимся на арифмантике.

Арес кивнул, и Гарри отправился на заклинания.

Когда он вошел, все одобрительно посмотрели на него.

— Привет, Квайетус, — сказал Невилл.

Гарри кивнул ему и сел на свое место.

— Эй, приятель, спасибо, — это был Дин. Парвати и Лаванда тепло ему улыбнулись.

Казалось, все его наконец приняли.

Все, кроме одного.

Рон сидел на стуле, скрестив руки, и смотрел на Гарри с такой ненавистью, какой, Гарри был уверен, тот не проявлял даже к Малфою.

Гарри почувствовал, что его победа была совершенно бесполезна.

Он никогда не сможет завоевать дружбу Рона.

Дружба… Он словно оставался в гавани, глядя, как большое судно под названием Друг с Роном на борту отчаливало, чтобы никогда не возвратиться.

Гарри бежал к гриффиндорской башне. Он должен был поговорить с Гермионой как можно скорее, и он знал, что может найти ее в гриффиндорской гостиной, занимающуюся с Роном, или — в случае Рона — притворяющегося учащимся.

Да, Рон был бы там, Гарри был уверен в этом, но ему было все равно. Он хотел сказать хорошие новости Гермионе прямо сейчас. Их работа не была напрасной, Северус нашел подходящее зелье (или лучше сказать, зелья), и во время его последнего визита в госпиталь Святого Мунго Люпину начало становиться лучше настолько быстро, что доктора собирались выписать его дня через четыре или даже раньше. Гарри прыгал от радости, когда Северус прошлой ночью вернулся из госпиталя. Тот смертельно устал от дней (и особенно ночей), проведенных за упорной работой, но она была успешной. Люпин сделал свои первые шаги к полному выздоровлению, и впервые за два месяца пришел в сознание и заговорил с Северусом.

— Амицития, — прошептал Гарри толстой леди, которая отъехала, впуская его внутрь.

Его охватило такое чувство, словно он все еще был в этом колледже... Гарри внутренне вздохнул и бросил жаждущий взгляд в сторону спален. Он и Рон — друзья...

Гарри все еще не отказался от мысли подружиться с ним. Ну, возможно, Рон сделал и сказал ему много мерзких вещей, но рыжеволосый мальчик все еще горевал, Гарри чувствовал это, и тот часто бросал полный боли взгляд на пустое место своего мертвого друга на уроках, и не пытался начать новую дружбу, исключая Гермиону — но это был другой вопрос. Гермиона была не другом, а его девушкой, и это была большая разница.

Его отвратительное поведение по отношению к Гарри даже привело к его изоляции от одноклассников, которые теперь поддерживали «Квайетуса» в их обычных спорах. Гарри никогда не хотел этого, он мог защитить себя, так что отказывался от помощи взволнованных одноклассников во время ссор.

— Привет, Квайетус, кого ты ищешь? — это был Невилл.

Гарри улыбнулся мальчику, который, очевидно, не был глубоко погружен в учебу.

— Гермиону, — сказал он и улыбнулся. — У меня есть для нее очень хорошие новости.

— Что?

Гарри сложил руки и бросил серьезный взгляд на Невилла.

— Так, так, мистер Лонгботтом! Проявляем любопытство, не так ли?

Гаррино подражание профессору Снейпу было почти идеально, кроме усмешки — он просто не мог усмехаться так профессионально, как Северус.

— Боже! Ты так похож на своего отца, Квайетус! Не пугай меня, пожалуйста! — рассмеялся Невилл, и даже Парвати подняла голову и улыбнулась. — А Гермионы здесь нет, она с Роном пошла в библиотеку за книгой двадцать минут назад.

— Пошли, найдем ее. Я не хочу рассказывать дважды.

Невилл с облегчением положил свою книгу на стол и последовал за Гарри, выбиравшимся из гостиной.

— Эй, Квайетус, почему ты не отращиваешь волосы? Тогда ты был бы еще более похож на профессора Снейпа, — неожиданно сказал Невилл. — И твоя имитация была бы намного более похожа на правду.

Гарри развернулся на месте, чтобы посмотреть на Невилла.

— Только упомяни о сальности, и я прокляну тебя! — он угрожающе поднял палочку. Невилл просто отвел ее.

— Как бы я посмел сказать подобную вещь? Я хочу дожить до выпускного! — он покачал головой. — Итак? Почему ты всегда держишь их короткими?

— Мне не нравятся длинные волосы. И, но это секрет, Невилл, — он подмигнул другу, — я думаю, отец был бы более... человечным с короткими волосами. Или меньшим мерзавцем, если тебе так больше нравится. Этот стиль прически — его трагедия.

Они широко улыбнулись друг другу.

В библиотеке была только обычная группа рэйевенкловцев и несколько слизеринцев, которые осторожно поприветствовали Гарри, но ни Гермионы, ни Рона там не было.

— Если ты ищешь Гермиону, она вышла несколько минут назад. Я думаю, она и Уизли хотели побыть одни, — Арес шагнул к Гарри и улыбнулся Невиллу, приветствуя его. Круглолицый мальчик только моргнул от удивления. Слизеринец — и ведет себя хорошо?

— О, сказал Гарри, в то время как Невилл застыл от удивления, и почувствовал, что это прозвучало довольно глупо.

— Ты можешь прийти в нашу гостиную после ужина? У меня несколько вопросов по домашней работе по арифмантике, — добавил Арес.

— Хорошо, — кивнул Гарри, и вышел вместе с Невиллом. Это не будет его первый визит в слизеринскую гостиную, но он не чувствовал себя там комфортно. Она была слишком похожа на подземелье и враждебна. Арес знал его нежелание там появляться и ценил, что тот всегда соглашался присоединиться к Аресу, когда бы тот ни попросил.

— Почему ты дружишь со слизеринцами? — Невилл задал вопрос, который мучил его с того момента, как они вышли из библиотеки. Гарри остановился, вздохнул и повернулся к товарищу.

— Невилл, мой отец — декан этого факультета. Я с ними обедаю. Я знаю их и вижу, что, несмотря на общие предрассудки и предубеждения, там тоже есть хорошие люди, так же как плохие есть во всех других колледжах.

— Мой отец был гриффиндорцем...

Неприятное молчание повисло между ними.

— Давай найдем пустой класс, и я расскажу тебе новости. Гермионе придется подождать до завтра, — наконец сказал Гарри. — Я не хочу быть убитым ее свирепым бойфрендом.

Они снова улыбнулись и уже собирались войти в кабинет арифмантики, который был рядом, когда громкий голос прервал их разговор. Он исходил из класса, в который они собирались войти.

— Разве ты не видишь, Гермиона? Как? Ты такая умная, и ТЫ этого не видишь! Черт, я не могу поверить в это!

— Ты преувеличиваешь, Рон. Квайетус...

— Квайетус! Гнусный мерзавец дал имя своего братца-подельника своему избалованному, большеголовому, отвратительному сыну-ублюдку... Нет, Гермиона, это ты не понимаешь, что происходит.

Гарри напрягся, и его руки сжались в кулаки. Рон был настолько хорош, что задел всех, кто был ему дорог, одной фразой: его далекого отца, Северуса. И даже он был оскорблен. Он не был мальчишкой, которого описывал Рон!

— Ты несправедлив к нему, — раздался голос Гермионы. Она была настоящим другом.

— Я вижу его насквозь в отличие от тебя. Он старается пролезть в наш колледж, в наш класс своим невинно выглядящим способом, застенчиво улыбаясь, защищая обиженных гриффиндорцев в пустых коридорах и на улицах, он старается завоевать наше доверие, разве ты не видишь? Почему, как ты думаешь, он это делает? Почему? — голос Рона становился все громче и громче. Последние слова были сказаны так громко, что их невозможно было не услышать, однако Гарри и Невилл все еще стояли в коридоре. — Разве ты не понимаешь, что он пытается втереться к нам в доверие, в наш круг, на нашу сторону, как его отец, этот признанный убийца, который позволил Гарри умереть и теперь учит своего сына вести себя, как Гарри! Разве ты этого не видишь? Этот отвратительный проныра ведет себя, как Гарри! Все, что он делает, так похоже на него! Его жесты, слова, поведение! А почему? Чтобы разрушить нас, украв память о Гарри, обмануть нас, заняв то, что было местом Гарри в наших жизнях! И затем убить нас, как это сделал его отец, убивший половину моей семьи!

— Рон... — голос Гермионы был едва слышим.

— Да, он это сделал! — закричал Рон. — Перси видел его дело в Министерстве! Он убил целую семью, двоих родителей и двоих детей, ДЕТЕЙ, Гермиона! И теперь он учит здесь и обучает своего скользкого отпрыска действовать против нас! А Дамблдор верит ему, и защищает его и его сына, и теперь весь Гриффиндор верит ему, а не мне, и даже ты хочешь, чтобы я принял этого скользкого, подлого ублюдка, но я этого не сделаю! Никогда! Итак, ты должна решать! Ты можешь оставить меня и остаться с ним, или ты можешь поддержать меня, но в этом случае держись подальше от него! Пожалуйста, — умоляюще добавил он. — Я уже потерял Гарри. Я не хочу терять и тебя...

В этот момент Гарри почувствовал, что не может больше терпеть. Прижав ладони к пульсирующим вискам, он повернулся, чтобы убежать подальше от этого класса. Это было нелегко. Его ноги были словно сделаны из желе, его голова сильно болела, а его взгляд был затуманен. После нескольких неуверенных шагов он почувствовал, что сейчас упадет. Он взялся рукой за стену и прислонился к ней, чтобы сохранить равновесие, когда почувствовал, что его взяли под руку.

Он принял помощь, не задумываясь, и последовал за своим уверенным проводником, крепко закрыв глаза.

Он не хотел видеть. Думать.

Слова Рона жгли его изнутри, резали его, как любимый инструмент Эйвери, но это было намного больнее — не задумываясь, Рон дважды победил его: он заметил то, что не заметил никто другой: то, что Квайетус и был Гарри, а с другой стороны, он сказал Гермионе правду о Северусе, ту самую вещь, которая душила, мучила, преследовала его приемного отца, тот факт, что он убил людей, и это было главной причиной того, что он всегда отвергал возможность быть счастливым. Он привык говорить, что не заслужил счастья. И теперь Гарри мог прекрасно понять чувства Северуса, и был одинок и испуган.

Действительно ли Северус заслужил быть несчастным, и, в конце концов, умереть? Мог ли такой грех, как у него, быть забыт и прощен в этой жизни? Не было ли пятнадцать лет одиночества, три года шпионской деятельности, десятки спасенных жизней, попытка пожертвовать собой ради Гарри, когда Волдеморт хотел убить его, двух недели унижений и болезненных пыток в Поместье Кошмара достаточно, чтобы загладить грех? Был ли он на самом деле раз и навсегда проклят?

Гарри не хотел в это верить. Он хотел верить, что Северус будет прощен и снова сможет чувствовать себя человеком, а не отвратительным куском грязи, как о нем сказал Рон — слова Рона так похожи на то, как Северус сам себя оценивал!

И теперь он узнал, что жертвы Северуса были родственниками Рона.

Все встало для Гарри на свои места. Ненависть Рона, его протесты, взгляды семьи Уизли на Северуса. Да, Гарри мог понять поведение Рона даже до подслушанного разговора, но теперь он мог принять его. Рон был прав, и, если бы он смотрел на вещи с точки зрения Рона, тот бы тоже поступал правильно. Или не правильно, но так же, как Северус по отношению к Аресу — а родители Ареса никогда не убивали никого из семьи Снейпов.

— Боже, когда ты думаешь, что хуже уже быть не может, всегда оказывается, что может, — про себя пробормотал Гарри.

— Шшш, Квайетус, — Невилл усадил его на стул в другом пустом классе.

Гарри открыл глаза и посмотрел на него.

— Почему ты не оставишь меня одного? Ты ведь слышал правду? — с сарказмом спросил он.

— Чушь, — Невилл выдавил полуулыбку. — Это не было правдой. Это только ронова версия того, что он считает правдой. У меня своя версия, — он сел рядом с Гарри.

— Какая? — Гарри не смог удержаться, и в его голосе снова прозвучал сарказм.

— Это просто. Ты и твой отец меня устраиваете.

Гарри покачал головой.

— Я не верю в это. Возможно, я могу поверить, что ты нормально относишься ко мне. Но к моему отцу... Ты слышал Рона...

— А еще я слышал свою бабушку, — Невилл вздохнул и бросил тяжелый взгляд на Гарри.

— Твою бабушку? — Гарри был удивлен. Как бабушка Невилла была вовлечена во все это?

— Она всегда рассказывает мне истории о жестокости моего отца. Когда я был маленьким, я был уверен, что она лгала. Теперь я наверняка знаю, что нет. Никогда. Ты помнишь тот день, когда ты спас меня от Терри?

— Да, — прошептал Гарри.

— В тот день Терри рассказал мне правду. Свою правду. Что мой отец пытал его мать, которая не была Пожирательницей Смерти, а просто оказалась не в том месте не в то время. Ее только подозревали. Но мой отец почти убил ее. Он был очень плохим человеком, и больше никем. Но твой отец — это другой случай. Я подозреваю, что его обвиняли в том, что он был Пожирателем Смерти, как мать Терри, и мой отец допрашивал его в своей обычной манере, и под давлением он признал все, что хотел его мучитель. Это могло бы быть причиной того, что он так страстно ненавидел меня...

Теперь руки Гарри задрожали, и он неожиданно не смог вдохнуть. Добрая воля Невилла только что сделала все еще невыносимее и запутаннее. Снова выводы. Полуправды.

А Невилл пожертвовал своими собственными чувствами, чтобы Гарри почувствовал себя лучше. Он заботился о Гарри, и тот должен был рассказать ему правду.

Но как он мог сказать Невиллу? Это было не его прошлое, не его секреты, а Северуса. Но Невилл был так открыт с ним. Он показал уверенность и серьезность по отношению к нему. Но он не мог раскрыть прошлое Снейпа. Гарри неожиданно захотел закричать от горя так громко, как только мог,

Но он этого не сделал. Вместо этого он крепко закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул.

— По крайней мере, я могу понять чувства Рона, — сказал Гарри после длительной внутренней борьбы. — Но извини, Невилл, у меня есть дела в слизеринской гостиной, и я также не хочу пропускать ужин.

— Ну, тогда иди. Увидимся завтра.

Гарри слышал намек на обман в голосе Невилла, но не мог ничего поделать.

В конце концов, он потеряет из-за глупых секретов всех своих возможных друзей. Он ненавидел секрет своей жизни. И теперь он должен был согласиться с Роном насчет его ненависти к Квайетусу, сверх всего.

Рон действовал так, как должен был.

В слизеринской гостиной он, когда вошел, смог почти физически почувствовать напряжение. Никто не говорил, но полная тишина выдавала то, что здесь проходила достаточно крупная ссора прямо перед тем, как вошел Гарри, и именно его приход ее прервал. Когда они увидели, что это был просто Гарри, шум возобновился.

— Что такое? — спросил Гарри, усаживаясь рядом с Аресом.

— Забини, — несчастно вздохнул он. — Малфой решил его немного проучить. Очевидно, он был непослушным, или что-то в этом духе.

-Непослушным? — глаза Гари расширились от шока. — Почему он должен слушаться Малфоя?

— Он и не должен, — пожал плечами Арес. — Однако он это делает. Я не знаю, почему. Я думаю, он хочет доказать им, что он достоин того, чтобы быть в Слизерине.

Гарри не нравилась ситуация, но, когда они прекратили кричать на Забини и направились по направлению к спальням, отправив очевидно замороженного мальчика вперед, он не смог даже притвориться безразличным. Арес посмотрел на него, подняв бровь.

— Это не твое дело, я полагаю, — он толкнул локтем застывшего Гарри.

— Что они собираются делать сейчас? — повернулся к нему тот.

— Я думаю, его немного побьют, — голос Ареса звучал бесцветно. Гарри чувствовал, как у него в висках стучит кровь.

— Как ты можешь быть таким безразличным? Он твой одноклассник! И... — он не смог закончить.

— ОН ВЫБРАЛ свой путь. ОН хотел быть слугой. Так что ОН должен нести ответственность.

— Нет. Я не спрашивал об этом. Я спрашиваю, как ты можешь быть таким мерзавцем, чтобы не помочь ему... — он бросил отчаянный взгляд на Ареса и поднялся.

— Подожди, Квайетус, — сказал Арес и потащил Гарри обратно к креслу. — Я принял свое решение в первый год. Это было непросто, я должен был заплатить за это, но, тем не менее, я это сделал. И здесь есть люди, такие, как я. Например, Янус. Тебе не обязательно присоединяться здесь к какой-нибудь группе. Но если ты решишь это сделать, то должен нести ответственность за свои решения.

Гарри смотрел на Ареса, обдумывая то, что услышал. Нет, определенно, это не гриффиндорская башня. Очевидно, здесь были другие правила. На короткий миг он почувствовал неуверенность. Но когда он услышал первый приглушенный крик из спальни, то больше не сомневался. Он вытащил свою палочку и бросился через дверь спальни.

— Прекратите! Сейчас же! — закричал он так, как научился от Северуса.

В затененной комнате он увидел две стоящие фигуры и третью, склонившуюся над кроватью, рассматривавшую «работу» других двух.

— Убирайся, Снейп, — бросил Малфой. — Нам не нужно твое присутствие.

— Оставь его в покое, Малфой, или я тебя прокляну.

— Это не твой факультет, и не твое дело.

— Ну, если я правильно помню, мой отец — декан факультета, так что это мое дело.

— Уверен в себе, а? — сарказм прозвучал в голосе Малфоя. — Нет, Снейп. Убирайся сейчас. Мне все равно, кто твой отец, — и он махнул рукой своим дружкам, которые повернулись к тихо стонущему Забини, чтобы продолжить свою работу.

— Ступефай! — закричал Гарри, указывая на двух идиотов.

— Как ты смеешь...? — начал Малфой и шагнул ближе к Гарри.

— Как ТЫ смеешь? — спросил Гарри в ответ, и в следующий момент его терпение лопнуло.

Очевидно, того, что случилось в этот день, было слишком много. Новости Северуса, откровения Рона, неудачная попытка Невилла его успокоить, беззаботные слова Ареса — когда он снова пришел в себя, то лежал на полу, его плечи крепко сжимал Арес. Драко сидел на кровати, прижимая огромный окровавленный носовой платок к своему лицу.

А в дверях стоял Северус.

— Что здесь происходит? — угрожающе спросил он, не заметив лежащего рядом Гарри, за что тот был очень благодарен.

— Ваш сын ударил меня по лицу, профессор, — в голосе Малфоя звучала глубокая ненависть. — Он угрожал убить меня.

— Как жаль, что я не сумел этого сделать, отвратительный мерзавец, — простонал Гарри, пытаясь освободиться от физического контакта с Аресом.

Северус только сейчас понял, что он тоже был в комнате.

— Мистер Нотт, отойдите от него, сейчас же, — отрывисто приказал он. Когда Арес отпустил плечи Гарри, тот сел. — Объясни, — Северус холодно посмотрел на него.

— Он заставлял своих дружков бить Забини. Я сказал ему прекратить. Он этого не сделал. Затем мы подрались.

— ТЫ это начал, — закричал Малфой.

— Тихо! — заорал на них Северус. — Это правда, мистер Малфой?

Блондин встал и дерзко скрестил руки на груди. Он не выглядел так угрожающе, как хотел, у него был синяк под глазом, а нос все еще кровоточил.

— Что? Что ваш сын хотел убить меня? — выплюнул он.

— Не говорите чепухи. Я спросил насчет Забини, — Северус, напротив, выглядел угрожающе.

Малфой пожал плечами.

— Он предложил работать на меня. И не справился с задачей. Я дал ему подходящее наказание.

— Рабство не разрешено ни в Хогвартсе, мистер Малфой, ни в Слизерине! — голос Снейпа был злее, чем обычно.

— Раньше вы не были настроены против этого, — ухмыльнулся ему Малфой.

— Пятьдесят баллов во Слизерина, мистер Малфой. И одна неделя отработок с мистером Филчем. Придите в мой кабинет завтра после обеда, чтобы обговорить детали, — его взгляд был холоден, когда он смотрел на блондина. — И в следующий раз, когда я услышу, что вы используете своих одноклассников в качестве рабов или слуг, вы будете исключены. И я не знаю, найдете ли вы какую-нибудь другую школу, мистер Малфой. В Дурмштранге вас не ждут, я полагаю.

Сердце Гарри начало биться чаще. Только они трое знали, о чем говорит Северус.

— Я также пошлю письмо вашему отцу. Я дам ему понять, что вы снова привлекли к себе общественное внимание дракой со своим... кузеном.

В следующий момент Малфой побледнел так, что Гарри подумал, что тот упадет в обморок. Он закусил губу и отвернулся от профессора.

Северус продолжал смотреть на него.

— Вы поняли?

— Да, — сказал Малфой, и добавил, — сэр.

Теперь Северус повернулся к Гарри.

— Что же касается тебя, я организую тебе отработку с Хагридом. Я думаю, ему нужен кто-то, чтобы помочь содержать в чистоте его... животных, — с сарказмом сказал он. — А теперь пошли.

Гарри поднялся и последовал за мужчиной в их апартаменты.

Когда они пришли, и Северус закрыл дверь, он прошел к своему любимому креслу и сел лицом к Гарри.

— Объясни.

— Что? — голос Гарри звучал устало. Ну, он действительно устал. Смертельно. И не знал, что должен сказать Северусу. Он определенно не был готов открыть что-нибудь из сегодняшних разговоров. И уж точно не замечания Рона, касавшиеся его... прошлого.

Северус смотрел на него сквозь занавесь сальных волос. Он даже хмурился от гнева.

— Ты определенно не любитель драк. Почему ты ударил Малфоя? И если ты решил атаковать его, почему не использовал проклятье или заклинание?

Гарри опустил голову.

— Ты не поверишь, — вздохнул он, — но я даже не подумал использовать мою палочку. Я потерял контроль над собой, когда увидел, как они бьют Забини.

Он поднял взгляд, и их глаза встретились.

— Ты что-то скрываешь, — сказал Северус уже гораздо спокойнее.

— Я не хочу об этом говорить, Северус. По крайней мере, не сейчас, — он добавил последние слова, как только увидел раздражение, появившееся на лице дяди. — Извини. Это слишком... личное.

— Мистер Уизли, я полагаю? — чистая ненависть звучала в его голосе.

Гарри махнул рукой.

— Я не хочу говорить об этом. Пожалуйста.

Они напряженно смотрели друг на друга, но, в конце концов, Северус сдался.

— Хорошо. Но ты знаешь, что можешь сказать мне, если что-то тебя беспокоит.

— Я знаю. И я думаю, что расскажу тебе все, но не сейчас, — кивнул Гарри и понадеялся, что сможет примириться с тем, что услышал. Со всем. Сейчас это казалось невозможным.

В ту ночь он тоже не мог спать. Каким-то образом ему удалось обмануть Северуса, который никогда не засыпал раньше Гарри, но в этот раз мальчику нужно было время, чтобы поразмыслить. Подумать и передумать.

Итак, его маскировка исчезала. По крайней мере, Рон что-то заметил. Гермиона — нет, но сейчас, когда Рон привлек ее внимание к сходству, было вполне вероятно, что она откроет правду. Но что он мог сделать? Отрицать до конца. Ничего больше.

Насчет Северуса — это была более трудная тема. Гарри очень хорошо знал его прошлое, их общее заключение заставило Северуса поделиться секретами с Гарри. Но до этого момента эти секреты и грехи были безымянными и, таким образом, в определенном смысле нейтральными. На этот раз, однако, он узнал, по крайней мере, четверых из них. Четверых. Семью. Двое взрослых и двое детей.

Черт возьми.

Он не был зол на Северуса и не был обманут. Он просто не знал, как все оценить.

Он любил мужчину. Своего дядю. Своего отца. И он простил ему те вещи, которые были грехами Северуса против него. Но как он мог простить другие вещи? На этот раз это было не его дело — прощать. И это делало все намного сложнее.

Северус желал, жаждал прощения. Гарри знал это и точно знал, что тот, прежде всего, никогда не мог простить себя сам. Даже если бы все мертвые люди, которых он убил, неожиданно воскресли и сказали ему, что прощают его, он бы себя не простил. А теперь еще Рон и... и...

Но Северус не убивал их ради удовольствия или веселья. Он убил, потому что ему приказали — была война, и им командовали. И ему нужно было время, чтобы понять, что он выбрал неправильную сторону.

Он объяснял это Северусу несколько раз, но тот всегда повторял:

— Это было мое решение — присоединиться к ублюдку.

У него было много извинений, но Северус никогда их не принимал.

— Это было мое решение.

ОДНО неправильное решение! Одно, которое он сделал, чтобы порадовать родителей. Чтобы им были довольны.

— Ты был ребенком.

— Я не был. Я был достаточно взрослым, чтобы обдумывать и принимать решения. Я сделал это и сделал неправильно.

И в этот раз, когда фигуры жертв Северуса начали обретать форму, личность в голове Гарри, он начал понимать. Для него это был вопрос этики. Для Северуса это была реальность.

И для Рона тоже.

Когда он, наконец, уснул, его сон был наполнен событиями и тяжел. Но, тем не менее, у него не было кошмаров.

Следующим днем была пятница.

Гарри боялся идти на уроки и встречаться с Роном и Гермионой, и даже с Невиллом, но, тем не менее, он это сделал. Он пытался быть незаметным и был еще тише, чем обычно, однако первым уроком была история, и профессор Биннс снова начал диалог с Гарри. Он без энтузиазма отвечал на вопросы призрака и вздохнул с облегчением, когда урок закончился.

Он хотел выскользнуть из класса сразу после окончания урока, но Гермиона поймала его и остановила в коридоре.

— Квайет?

Гарри робко повернулся и сглотнул. Он не боялся Гермионы, он боялся увидеть недоверие и неприятие в ее глазах. Но он их не увидел.

— Парвати сказала, что ты искал меня вчера.

А, вот что.

— Да, я просто хотел сказать, что отец нашел зелье для Люпина, и его выпишут из госпиталя через несколько дней. Он даже пришел в сознание, — он уперся взглядом в пол.

— О, это чудесно! Я знала, что он найдет! Все-таки, он очень хороший зельевар, не так ли?

Гарри был шокирован. Он ожидал от Гермионы чего угодно, но не этого. Она хвалила Северуса после всего, что услышала днем раньше... Неожиданно он сумел открыть рот.

— Когда я искал тебя вчера, я нечаянно услышал ваш с Роном разговор.

Гермиона заметно побледнела.

— Ты слышал?

Гарри кивнул.

— И я решил прекратить нашу дружбу. Я не хочу разрушать твои отношения. Я буду избегать тебя так, как только смогу.

— Ты этого не сделаешь, и...

— Я сделаю. С меня хватит этих подозрений и осуждения. Скажи Рону, я не буду встречаться с тобой и учиться с тобой, и скажи ему, что он прав, я действительно хотел получить его факультет и дружбу, но теперь — я просто не хочу. Мне все равно, что они обо мне думают. Или что ты думаешь обо мне, — сказал он, и практически убежал от рассердившейся девочки. Он не хотел начинать ссору и ждать, что Рон ее прекратит. Единственный человек, которого Гарри решил не избегать, был Невилл, так как видел, что был единственным, кому тот открылся. Гарри заботился о Невилле с тех пор, как услышал о его жизни в семье, и, несмотря на вынужденное хранение Гарри его секретов, они стали своего рода друзьями.

Гарри видел — он не был настолько слеп — что Гермиона пыталась поймать его весь день, к большому неудовольствию Рона, но Гарри не дал ей ни шанса поговорить. Он использовал все свои шпионские и маскировочные таланты и сумел уклониться от ее попыток.

В эти выходные должен был состояться поход в Хогсмит, но Северус сказал Гарри после ужина, что они вместо этого отправятся в госпиталь Святого Мунго и привезут Люпина в Поместье Снейпов под опеку его друга. Гарри был так рад, что даже забыл о своих бедах.

— В чем конкретно была его проблема, Северус? — теперь он задал вопрос, на который Северус знал ответ, так как они должны были быть в госпитале на следующий день.

— Его преследователи почти съели его, — ухмыльнулся он. — Если бы он был человеком, он бы умер. Если бы он был простым оборотнем, он бы умер. Но он не был простым оборотнем, потому что долгие годы пил Волчьелычье зелье, и оно изменило функции его организма. Так что он выжил, но с трудом. Он был в коме, и нам нужно было зелье, которое могло побороть эффекты Волчьелычьего зелья, так же как и эффекты укусов других оборотней. Это не простое зелье, совсем нет, и Люпин возненавидит меня, потому что он должен пить его каждые два или три дня, чтобы оставаться в сознании. Но взамен он может изменять свою форму, когда захочет.

— Вау! Это значит, что он стал анимагом!

Северус бросил на него раздосадованный взгляд.

— Не будь идиотом. Он никогда не будет просто анимагом. Он все равно будет оборотнем, и будет превращаться каждое полнолуние, как и раньше. Но его превращения будут легче, и он также сможет делать их по собственному желанию.

— Нужно ли ему будет принимать Волчьелычье зелье?

— Нет, только новое. Ну, тебе достаточно?

— Да, — Гарри улыбнулся.

Затем они обсудили ингредиенты и методы приготовления, и Гарри был удивлен, что смог понять суть слов Северуса. На самом деле, в его знании зельеделия все еще оставались пробелы, но последние месяцы непрерывного обучения имели свои результаты. Даже Северус сделал по этому поводу короткое замечание.

— Твои оценки заметно улучшились. Эти часы в библиотеке с мисс Грейнджер, — он подмигнул Гарри, который сильно покраснел.

— Это я, а не она, выучил все это и прочитал все те книги. Да, она была там, но это я выучил сам.

— О, так ты, наконец, прекратил говорить «я тупой и не талантливый» и принял тот факт, что ты очень хорошо подошел бы Рэйвенкло.

— Я не рэйвенкловец! — огрызнулся Гарри.

— Но ты мог бы им быть, — пожал плечами Северус и прекратил разговор. Они стояли около кровати Люпина.

— Привет, Люпин. Я рад снова видеть тебя в сознании.

— Так это правда? — отреагировал Люпин. Грусть и горечь звучали в его голосе.

— Что? — Северус был захвачен врасплох.

— Гарри умер.

Гарри дернулся, почувствовав себя неуютно, и опустил взгляд на край кровати.

Северус кивнул.

— И я помирился с Бл... Бродягой, — тихо добавил зельевар. Он назвал Блэка кличкой, потому что тот все еще был в бегах.

Люпин неожиданно сел, открыв от удивления рот.

— Что?

— Мы были опустошены из-за его смерти, и решили не продолжать старые ссоры и старую вражду. Он живет в моем поместье с той маленькой девочкой, которую ты спас.

— О, Энни, — Люпин широко улыбнулся. — Что сказал Бродяга, когда услышал ее имя?

— МЫ были ошеломлены, Люпин, — ответил Снейп.

— Ой, — Люпин бросил извиняющийся взгляд на высокого мужчину. — Извини, я не подумал...

— Все в порядке.

Люпин только сейчас бросил задумчивый взгляд на Гарри. Тот вежливо поприветствовал своего бывшего профессора:

— Доброе утро, сэр.

— Я полагаю, это твой сын, Северус, — когда тот кивнул, он продолжил. — Он похож на твоего брата, — он повернулся к Гарри. — Ремус Люпин.

— Квайетус Снейп, сэр.

Тот побледнел.

— Это шутка, Северус?

— Нет. Он мой сын, и я хотел назвать его в честь единственного стоящего человека в моей семье, Люпин. Сейчас он ходит в Хогвартс, но давай закончим этот разговор и отправимся домой, чтобы, наконец, встретить старых друзей.

* * *

Целый день Гарри чувствовал на себе взгляд Люпина, куда бы ни пошел. Гарри видел, что тот хотел бы поговорить с ним, и у него не было возражений против разговора, но Энни схватила его в тот момент, когда они вошли в главные ворота поместья, и после этого не оставляла его одного.

— Я посещаю здесь школу, и Сири часто сопровождает меня в виде Бродяги. Он очень милый, — Гарри только моргнул, услышав это. Сириус в виде собаки был как Грим, и вовсе не был милым. — Он даже пытался научить меня магии, но не смог. Я не ведьма, я говорила ему раньше, но он всегда говорит, что Блэк не может быть простым маглом. А ты знал, что он тоже Блэк?

Когда Гарри кивнул, она продолжила радостно щебетать. — Я говорила тебе, что у меня был пес, и он так на него похож! И он может делать много разного со своей палочкой, однажды он даже сделал мои волосы пурпурого цвета! — она захихикала. — Как однажды Эрика сделала со своим отцом, когда разозлилась на него...

— Кто это — Эрика? — Гарри как-то умудрился вставить вопрос в монолог Энни.

— О, Эрика — это девочка с той же улицы, где я жила. Она примерно твоего возраста, — она улыбнулась Гарри, — но она не такая спокойная, как ты...

— Она ведьма? — неожиданно спросил Гарри.

Энни покачала головой.

— Нет. Я думаю, она просто добавила что-то в шампунь своему отцу...

Шампунь. Упоминание Энни шампуня заставило Гарри задуматься, в то время как он слушал бесконечную речь девочки. Энни не останавливалась ни на секунду, а у Гарри не хватало духу прервать ее до самого вечера, когда Северус отправил Энни в кровать, к ее полному неудовольствию.

— Я хочу остаться с Квайетом. Он так редко бывает дома!

— Мы останемся до завтрашнего вечера, — сказал ей Гарри. — А теперь иди в постель, и будь хорошей девочкой!

Энни трагически вздохнула и вышла.

Сириус забрал Северуса к Флетчеру, чтобы внести кое-какие изменения в систему защиты поместья. Гарри остался один с любопытным Люпиным.

— Я не знал, что у Северуса есть сын, — сказал Люпин, когда они остались одни, впервые за долгий день.

— Никто не знал, сэр, — Гарри слегка пожал плечами. — Он хранил это в секрете от всех.

— Почему?

— Чтобы защитить меня.

— От Вол... Ты-Знаешь-Кого? — спросил Люпин.

— Вы можете говорить Волдеморт, сэр. Я привык к этому. И я был воспитан маглами. Так что это меня не тревожит.

— Итак, ты знаешь об отношении Северуса к Темному Лорду.

— У него нет с ним отношений, сэр, — сердито прошипел Гарри. — Особенно после этого лета.

— Я знаю, — спокойно ответил Люпин. — Я подумал о его прошлом. И его репутации.

Гарри пожал плечами.

— Мне все равно. И я скажу вам, что если бы я не знал о его репутации раньше, в первый же день в школе мне бы рассказали.

— Предубеждения?

— И выводы. И ожидания. И ненависть, в основном от поттеровских... — Гарри прервал самого себя. — Это не важно.

— Это Рональд Уизли?

Гарри кивнул.

— Ну, это не удивительно. Я подозреваю, старшие Уизли рассказали своим детям, что случилось с другой частью их семьи, и почему они хотели так много детей.

— Что? — Гарри не понял последнее предложение.

— После уничтожения семей Молли и Артура, они решили, что у них должно быть много детей, чтобы семья была большая.

Гарри устало потер лоб. Очевидно, прошлое определяло настоящее. От этого его движения Люпин стал более оживленным.

— Ты напоминаешь мне кого-то, на кого я не могу указать.

— Моего дядю? — предположил Гарри. Взрослые вокруг него почти всегда сравнивали его с отцом.

— Нет. Определенно нет. Однако, ты очень похож на него. Но твои жесты...

Очень хорошо. Гарри был благодарен, что ему не нужно оставаться с Люпиным надолго. Он был уверен, что его бывший профессор очень быстро раскроет его секрет.

— Ты учишься в Рэйвенкло, не так ли?

— Я не был сортирован, — громко ответил Гарри. «Нет. Я в Гриффиндоре», — подумал он про себя.

Люпин снова бросил на него знающий взгляд.

— Понимаю.

В тот вечер они больше не разговаривали. Гарри почему-то был уверен, что Люпин уже все узнал.

Он даже поделился с Северусом своими подозрениями.

— Он знает.

— Нет. У него только чувства и предположения, но он не знает.

Гарри снова не мог спать. Он так устал, но сон все равно не шел к нему.

— Что-то волнует тебя, — спокойно сказал Северус, после того как Гарри проворочался два часа. — У тебя был кошмар? Или что-то случилось?

Гарри не знал, что сказать. И как. И почему. Так что он просто лежал в тишине.

— То же, что и два дня назад? — прозвучал следующий вопрос.

— Да, — голос Гари был хриплым.

Тактика Северуса была очень плодотворной, когда дело доходило до его расспросов.

— Это был Рон.

— Да.

— Он обидел тебя.

— Ну, нет, на самом деле, нет. Я подслушал разговор между ним и Гермионой.

— Рон говорил обо мне, не так ли?

— Нет, — соврал Гарри. Он не был готов говорить. Еще нет. — Он сказал, что я хочу получить место Гарри и гарриных друзей, чтобы проникнуть в ряды Светлой Стороны и предать их.

Северус рассмеялся.

— Ну, ведь ты хочешь гаррино место, не так ли? Однако я не предполагал, что он первым заметит сходство между тобой и прежним Гарри.

— Ты его видишь? — с любопытством спросил мальчик

— Да, для меня ты почти такой же. Но Альбус говорит, что ты изменился. Мне трудно об этом судить. Я вижу тебя каждый день, я видел, как ты менялся и перестраивал свою жизнь, так что постепенно привык к твоим изменениям. Альбус же наоборот. Он редко видит тебя, так что для него твои изменения огромны и внезапны. Мне было трудно показать ему, что все это произошло не вдруг.

— Но я не изменился, — Гарри был ошеломлен.

— Ты изменился, Квайет. И не только твои оценки. Все твое поведение. Я думаю, ты вырос, — он улыбнулся ему. — И это хорошо. Я думаю, что это — единственная причина, по которой мисс Грейнджер еще не раскрыла, кто ты.

— Но если я действительно взрослый, почему я бегаю к тебе со своими глупыми проблемами? Почему я не могу решить их сам?

— Ты не бегаешь ко мне. Наоборот. Ты всегда стараешься решить их сам, однако, ты не должен. Я здесь, чтобы помогать тебе.

— Взрослым не нужна помощь.

Тут Северус рассмеялся. Его смех не был веселым или счастливым — он был довольно печальным.

— Как раз наоборот.

Гарри недоверчиво посмотрел на него.

— Ты меня дурачишь. Ты никогда не делишься со мной своими проблемами.

— Я не думаю, что было бы мудро так поступать. Ты.. э... мой племянник и мой приемный сын. Я не думаю, что это была бы хорошая мысль, если бы родитель делился своими проблемами с ребенком. У меня есть мои друзья, чтобы поговорить, если мне будет нужно.

Северус вздохнул. Это было близко. Он почти позволил своим чувствам проскользнуть. Наверняка, мальчик бы переволновался, если бы он сказал «мой сын». Ревность появилась в его сердце. Он ревновал к Поттеру. И к Квайетусу. Ко всем так называемым отцам Гарри. И он стыдился ревности.

Гарри сконфуженно смотрел на него. Он не знал, что хотел сказать Северус. Он был слишком мал? Он не заслужил доверия? Наверняка.

Северус не верил ему. Несмотря на свои слова, он все еще считал его глупым мальчишкой, и его патетическое объяснение о родителях и детях только все усугубило.

А тут еще слова Рона.

Он был прав, когда решил не говорить Северусу про то замечание. Он мог справиться с этим сам. Ему не нужно было, кроме всего прочего, еще и презрение Северуса. Он всегда относился к нему, как ко взрослому. Но тогда почему он не говорил Гарри о своих проблемах? Почему Северус отгораживается от него? Это снова было дело дружбы, понял Гарри, но до сих пор он всегда думал о своих приятелях таким образом: необходимо взаимное доверие. И это была самая большая проблема — он не мог рассказать слишком много, так что они не могли стать его настоящими друзьями, исключая, возможно, Невилла.

Он натянул одеяло до подбородка и покрепче в него завернулся. Он чувствовал, как в груди появляется грусть, но не разрешил себе заплакать. Взрослые не плачут. Взрослые.

Но он не был взрослым.

А Северус сказал, что Гарри был.

Его сомнения достигли предела. Он не знал, что подумать о самом себе.

И он все еще не знал, что думать о Северусе.

— Очисти загон эльфоплюев, и свободен, — улыбнулся ему Хагрид. — Можешь использовать магию, — добавил он, и оставил Гарри с ленивыми и безразличными животными.

Гарри нахмурился. Северус, как всегда, выполнил свое обещание устроить ему отработку, и он не мог пропустить ни одной из них. В этом году у него было уже четыре наказания: первое — за взрыв на уроке зельеварения, второе — за сломанный нос Рона, третье — за бег по коридору, а четвертое — за заслуженное избиение Малфоя. Гарри с удивлением понял, что теперь он чаще нарушал правила и был более агрессивным, чем прежний Гарри. Раньше он никого не избивал, а теперь за два месяца у него было уже две драки.

Эта тенденция ему не нравилась. Если он не будет достаточно осторожен, то действительно должен будет отправиться в школу Святого Брутуса, чтобы научиться самообладанию. Школа Святого Брутуса — мысль о ней заставила его подумать о Дурслях. Вероятно, он никогда не вернется на Прайвет-драйв, никогда больше не увидит семью, которая безмерно презирала его, игнорировала и считала уродом, ни на что не годным мальчишкой. Контраст между ними и Северусом был настолько сильным, что Гарри устыдился мысли, что приемный отец хотел вычеркнуть его из своей жизни. Северус никогда от него не отгораживался. Вместо этого он принимал его, любил, беспокоился о нем, беседовал с ним, покупал ему одежду, книги, принес новый набор для зельеварения (на крышке было написано: «Для продвинутых зельеваров и мастеров зельеварения», Гарри даже спросил Северуса, купил ли тот его для себя), сливочное пиво, конфеты каждый раз, когда они ходили в Хогсмид, охранял его сон, утешал после кошмаров, помогал с учебой, если тот нуждался в наставнике и, в довершение всего, гордился им перед всей школой.

Он был глуп, когда думал, что Северус собирается отстраниться от него.

Но между ними было кое-что невысказанное, и это его очень тревожило.

Закончив чистить загон, Гарри привел одежду в порядок и направился убирать двор. Воздух был чистым, но с севера дул ледяной и едкий, как кислота, холодный ветер. Шла последняя неделя ноября.

Как только он вышел из помещения, его глаза заметили тонкую фигурку, стоявшую в конце двора. Мужчина или женщина устало прислонился к забору, голова была закрыта капюшоном и прислонена к холодной древесине забора.

Гарри забыл о работе и подошел к изнуренной фигуре, осторожно прочистив горло.

— Хмм. Я могу вам помочь?

Голова поднялась с забора, и глаза теперь были направлены на Гарри. Это была Лиэ, сестра Януса. Когда они посмотрели друг на друга, Лиэ сильно покраснела и как можно быстрее отвела глаза. Гарри смутился от внезапного непонятного чувства, очень похожего на то, которое он в прошлом году ощущал каждый раз, когда видел Чу.

— Нет, спасибо, — прошептала девочка, но не двинулась.

Гарри переступал с ноги на ногу, он не знал, что сказать, как продолжить беседу и должен ли он вообще ее продолжать. Но потом Лиэ снова посмотрела на него.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она с серьезным выражением лица.

— Чищу загон эльфоплюев, — пожал плечами он. — Отработка.

На сей раз девочка тотчас же посмотрела на него, по-видимому, ошеломленная.

— Отработка? У тебя? — покачала она головой. — Кто ее назначил?

— Профессор Снейп, — усмехнулся Гарри.

Девочка была в сильном замешательстве.

— Ты шутишь.

— Нисколько, — Гарри улыбался от уха до уха. — Я побил одного из его драгоценных слизеринцев.

— О, это! — Лиэ слабо улыбнулась. — Янус сказал мне. У тебя была драка с Малфоем из-за Забини, не так ли?

— Я вижу, у тебя есть шпионы среди слизеринцев.

— Мой брат тоже имеет своего шпиона среди хаффлпаффцев, — на этот раз улыбка Лиэ была настоящей. — И у тебя есть секретные агенты в Гриффиндоре и в Слизерине.

— Не забывай про Рэйвенкло! — хихикнул Гарри.

— Почему?

— Профессор Флитвик — декан этого факультета.

— Он тоже работает на тебя?

— О да. Главная цель его жизни — убедить отца отправить меня на его факультет, — Гарри подмигнул ей и, наклонившись поближе, тихо прошептал: — Единственное, чего мне недостает, — двойной агент в Хаффлпаффе.

— Тогда я должна вам сообщить, мистер Снейп, что среди нас вы не найдете никого, кто работал бы на вас. Наш факультет известен нашей преданностью.

— Преданностью — это я понимаю. Но к кому?

— Я предана каждому, кого уважаю или люблю.

— А что ты чувствуешь к своему факультету?

— Я уважаю его традиции, — абсолютно серьезным тоном сказала Лиэ.

— Ты очень серьезна, не так ли?

— Всегда.

Гарри злорадно ухмыльнулся.

— А как насчет хихиканья в оранжерее во время уроков гербологии?

Лиэ снова покраснела, веснушки горели на бледном лице, в ее глубоких синих глазах светилась досада. Она опустила голову, и шелковистые волосы цвета красного дерева упали на лицо.

В следующее мгновение Гарри признался себе, что она красива. Минуту спустя от своих чувств ему стало так неловко, что он отстранился и начал запинаться от смущения.

— Извини, я должен закончить свою работу, — он повернулся на каблуках и оставил девочку.

Тихий звук остановил его. Посмотрев вокруг, он увидел, что Лиэ вошла во двор.

— Не возражаешь, если я тебе помогу? — спросила она, и Гарри кивнул.

* * *

Он все еще неровно дышал, когда вернулся домой. Он широко улыбался и чувствовал себя настолько возбужденным и полным сил, что хотелось прыгать, бегать или подраться с кем-нибудь, с кем угодно…

Северус, напротив, не был счастлив.

— Завтра прибудут авроры и снова проверят студентов, — тяжело произнес он. Гарри побледнел, и ощущение счастья исчезло, как будто его и не было.

— Но мистер Патил снова будет здесь, не так ли? — с надеждой спросил Гарри.

— Нет, — покачал головой Северус. — Он за границей, уехал во Францию на международную встречу.

Гарри задрожал. Это звучало очень плохо.

Когда в сентябре авроры проверяли студентов, Патил, как клерк министерства, посетил допросы всего Слизерина, включая Гарри, в основном, по настоянию Северуса. Этим все избежали неудобных ситуаций и ненужной грубости. Это и было причиной, по которой Гарри так быстро отпустили.

Гарри наткнулся на стул и рухнул на него.

— Так что мы можем рассчитывать на худшее… — вздохнул он. — И снова проблема моих порезов. Что я должен им сказать? Несчастный случай?

— Да, думаю, так было бы лучше, — устало посмотрел на его руки мастер зельеварения. — Как мы условились в прошлый раз.

— Хорошо, — напряженно посмотрел на него Гарри. — Ты нервничаешь, да?

— Конечно. Они будут донимать мой факультет, так же как и тебя. Я хочу, чтобы все это закончилось.

— И я тоже.

Ночь после плохих новостей снова была ужасной, полной страхов, потом кошмаров, а когда Гарри достаточно успокоился, чтобы нормально спать, у него было отвратительное видение. В результате и он, и Северус встали рано и чувствовали себя совершенно неотдохнувшими. Гарри едва смог одеться и даже решил пропустить завтрак из-за того, что у него дрожали руки. Первая половина дня, тем не менее, прошла как обычно. Гриффиндор должны были проверять последним, и очередь пятого курса пришла в полдень, после ухода за магическими существами. К этому времени Гарри стал спокойнее, он пообедал и поговорил с Северусом, который заверил его в относительной доброте сегодняшних авроров.

Он почти расслабился, когда пришло время. Экспертиза проходила в пустом классе на третьем этаже, рядом с кабинетом директора. Они ждали своей очереди в коридоре, болтая, и очередь быстро двигалась. По-видимому, авроры хотели закончить с этим как можно быстрее, так что они только накладывали заклинание Ревело, задавали несколько праздных вопросов, и все.

Гарри зевал и чувствовал дремоту, когда, наконец, вошел.

Два аврора сидели за столом в полутемной комнате, освещенной только факелом, который бросал тень на сидящие фигуры. Один из них аккуратно писал на куске пергамента, другой потягивал чай из чашки.

— Имя? — спросил пишущий мужчина.

— Квайетус Снейп, — послушно ответил Гарри.

Мужчина поднял взгляд от пергамента и посмотрел на него.

Их глаза встретились.

Гарри снова был вынужден столкнуться с ненавистью, чистой, явной, похожей на ненависть Рона. Да, Рона, и это не было простым совпадением.

Перед ним сидел Перси, и его рот медленно растягивался в зловещей улыбке.

— Снейп, — повторил он слова Гарри.

Другой аврор от неожиданности едва не уронил чашку. Гарри его тоже узнал — он закончил учебу за год до Перси, на седьмом курсе он был старостой Рэйвенкло, но Гарри не помнил его имени.

— Вы родственники с Северусом Снейпом? — спросил его мужчина. Глаза Перси с надеждой вспыхнули.

Гарри точно знал, что произойдет.

— Да, покорно сказал он.

— Сын нашего здешнего Пожирателя Смерти, — прошептал Перси другому парню достаточно громко, чтобы Гарри услышал.

— Мой отец — НЕ Пожиратель Смерти, — прошипел Гарри и угрожающе сузил глаза.

— Однажды Пожиратель — всегда Пожиратель, мистер Снейп, — нахмурился Перси. — Ваши рукава. Закатайте их. Немедленно.

Гарри не понравился приказной тон, но он не возразил. Это было бы бесполезно, а он хотел как можно скорее уйти из комнаты. Он с надеждой посмотрел на свои руки. Сейчас они выглядели нормальными и без изъяна, но когда их достигнет Ревело, шрамы снова станут видимыми. Гарри не видел их в течение трех недель, последний раз был, когда Северус осматривал их через неделю после видения с Эйвери. Он вздохнул и с надеждой поднял голову.

— Ревело, — произнес бывший рэйвенкловец.

На его руках медленно стали проявляться розовые линии, подобно чернильным рисункам на карте мародеров после использования надлежащего пароля. Единственным различием было то, что порезы Гарри не образовывали даже полной карты лондонского метрополитена, как известный шрам Дамблдора на его левом колене, не говоря уже о Хогвартсе. Его шрамы были напоминаниями о более важных вещах, которые Гарри постиг в Поместье Кошмара: значении достоинства, человечности, выдержки, умения забывать, традиций, любви и семьи; шрамы, которые связывали его с Волдемортом подобно другому шраму на его лбу, теперь скрытому под волосами, заставляли его помнить и не позволяли забыть…

— Откуда эти шрамы? — спросил Перси, выражение его лица было непонятным. Но его тон! Явный садизм.

— Автомобильная катастрофа. Ветровое стекло разбилось и рухнуло на меня.

Сам Гарри не был уверен, что это выглядело достаточно убедительным.

— Когда? — было следующим вопросом.

— Летом.

— Правда? Они удивительно медленно заживают!

Гарри услышал недоверие в голосе Перси. Он опустил голову и уткнулся глазами в пол.

— Меня лечили в магловской больнице.

Перси шагнул к нему.

— Дайте мне свою руку, — категорично приказал молодой аврор.

Гарри вздохнул и сделал то, что ему приказали.

— Они кажутся мне довольно свежими, — на лице Перси появилась презрительная ухмылка. — Как давно вы их нанесли?

Когда Гарри понял сказанное, его глаза расширились.

— Я не резал себя. Я не самоубийца.

— Нет? Тогда посмотрим. Вы сказали, что на вас упало ветровое стекло. Тогда, полагаю, у вас есть и другие шрамы.

Замешательство Гарри превратилось в стыд.

— Я не думаю, что это — ваше дело, — простонал он, и его горло сжалось.

— Снимите одежду! — настойчиво воскликнул Перси.

— Нет.

— САЙЧАС ЖЕ сними ее, или я применю силу.

— Вы не имеете права отдавать мне такие приказы, — сказал Гарри и задался вопросом, знал ли он раньше этого юношу по-настоящему. Да, Перси всегда был ограниченным — послушным и строгим, но Гарри не помнил, чтобы видел его агрессивным или жестоким. Возможно, потому, что раньше он не был сыном Северуса, а Перси не знал о прошлом Снейпа. Не говоря уже о том, что прежде Перси не был аврором, а министерское обучение имело силу развратить любого, кто не был достаточно гуманным, чтобы воспротивиться возможности управлять другими.

— Я здесь — представитель министерства, а ваш отец — Пожиратель Смерти. Вы находитесь под подозрением в пособничестве его деятельности, так что я могу отдавать вам приказы, если считаю это необходимым, а сейчас я так считаю.

Гарри скрестил руки на груди и, подняв голову, прямо посмотрел на Перси.

— Я не сниму одежду. Мой отец не был Пожирателем Смерти более шестнадцати лет, и вы не можете обвинять меня… — он не смог продолжить. Сильный удар по лицу отправил его на пол. Коснувшись рукой рта, он почувствовал что-то влажное. Кровь. Он со страхом поднял взгляд.

Это действительно был Перси, которого он знал много лет, чью семью он всегда считал своей?

Что произошло? Что вызвало это внезапное изменение?

Гарри потряс головой, чтобы прояснить зрение, но чувствовал головокружение.

— Ну? Вы снимете одежду или мне продолжить… — угрожающе прошипел Перси.

Гарри поднялся и отряхнул одежду. Достоинство, напомнил он себе.

— Нет. И я сообщу о вас в министерство, — спокойно произнес он.

— О, да? Я счастлив это слышать. По крайней мере, ваш случай будет полностью изучен.

Кровь отхлынула от лица Гарри. Нет. Он не нуждался в этих экспертизах.

— Так. Сейчас же снимите вашу одежду, или ее сниму я, но тогда вы больше не сможете ее носить, — сказал Перси и указал на него палочкой.

Гарри не шевельнулся, только смотрел на Перси так твердо, как только мог в этой ситуации.

— Ступефай! — сказал Перси, и проклятье поразило Гарри в живот. Он упал на колени и оцепенело почувствовал, как мужчина через голову стянул его одежду. Он задрожал. В комнате было холодно, и он стоял на коленях, беззащитный и полуголый, перед двумя любопытными и жестокими парами глаз.

Когда Перси наклонился ближе и провел рукой по длинному порезу, Гарри застонал от отвращения.

— Не трогайте меня! — прошипел он.

— Я могу делать с тобой все, что захочу, — он повернулся к другому парню. — Порезы свежие, как я и подозревал. Им не больше месяца.

Гарри был испуган. Нет, это не могло быть правдой! Его мгновенно раскроют.

— Объясни. Немедленно, — нахмурился Перси, но Гарри не ответил. Он даже не открыл рот. У него не было идей.

— Веритасерум еще остался?

— Да, но только половина пузырька. Слизерин выпил весь запас.

Теперь Гарри был в полной панике. Он чувствовал себя, как пойманное в ловушку животное, и едва мог двигаться из-за оглушающего проклятья. Он собрал всю силу воли и встал.

— Я думаю, мой допрос закончен, — сказал он и сделал шаг к двери.

— Ты ошибаешься, — теперь к нему шагнули оба парня.

Началась долгая борьба. Гарри изо всех сил старался держать рот закрытым, они же хотели его открыть и влить в горло жидкость. Гарри пинался, щипался, бил их, но они были гораздо сильнее, и через некоторое время он лежал на полу, а его плечи были больно прижаты к камням. Гарри вздрогнул, когда грязный холодный камень прижался к его голой коже, но даже на мгновение не открыл рот.

Перси опустился коленями ему на грудь, а другой парень схватил его за подбородок.

Гарри отчаянно боролся. Он чувствовал приближение своей судьбы. Пузырек был так близко… и рука на его щеках также медленно достигала своей цели. Перси приблизил бутылку к его лицу. Тогда, озаренный внезапной мыслью, Гарри мотнул головой вперед, выбив этим движением пузырек из руки ничего не подозревавшего Перси.

Пузырек упал на камень и, хотя он не разбился, его содержимое вылилось.

Скрип двери прервал неравную борьбу. Гарри с надеждой взглянул на вошедшего человека, но надежда исчезла, когда он его увидел. Это был аврор, руководивший всей процедурой.

— Что здесь происходит?

— Мистер Снейп не хотел принять Веритасерум, — выпрямился бывший рэйвенкловец. — И мы пытались его заставить. Но он разбил последний пузырек.

— Идиоты, — рявкнул старший мужчина. — Отойдите, мистер Уизли. Вы должны были оглушить его, а потом влить сыворотку в рот. На какой вопрос вы хотели получить ответ?

— Он противоречил себе, когда я спросил о его шрамах. Он сказал, что им, по крайней мере, шесть месяцев, но я считаю, что месяц, не больше.

Аврор небрежно схватил Гарри за плечо и поднял его.

Гарри прекратил сопротивление. Он закрыл глаза и плотно сжал губы.

— Дерзкий мальчишка, — сердито произнес тот. Гарри вздрогнул от внезапной эмоциональной боли. Это было любимой игрой Северуса — называть его дерзким мальчишкой или невоспитанным ребенком. Его замечание никогда не причиняло боли, оно всегда соединялось с чем-нибудь хорошим. Северус… Он, конечно, был сейчас со своими слизеринцами, с которыми плохо обращались, — подумал Гарри, — и это было правильно. Скоро он тоже сможет оказаться с ним, слушать его искренние, успокаивающие слова. — Отвечай на вопрос мистера Уизли!

Никогда, — подумал Гарри. Он скорее умрет, чем выдаст им тайну.

На его лицо обрушился удар, и Гарри покачнулся, потеряв равновесие, но это было единственной реакцией.

За первым ударом последовало еще несколько, пока аврор не заметил их бесплодность.

— Отлично, парень, я прокляну тебя, если ты не ответишь.

Гарри глубоко вдохнул, чтобы подготовиться к проклятию, но не отреагировал. Это было гораздо хуже, чем он раньше считал. Старик собирался проклясть его. Уже давно Северус сказал, что министерские способы мучения были не лучше, чем у Волдеморта.

Гарри почувствовал, как слезы покалывают его закрытые глаза. Он сделал все, чтобы избежать министерской пытки, но она наступила здесь и сейчас, и все его усилия стали напрасными. Он потерял друзей, свое имя, прошлое, чтобы сохранить себя от этого, но потерпел неудачу.

Это были его последние мысли перед проклятьем Тормента.

И через несколько долгих мгновений невероятной муки мир почернел.

Гарри без сознания упал на пол.

* * *

Невилл ерзал на стуле, поджидая, когда Квайетус выйдет из комнаты. Тот был там уже двадцать минут, и это начало его тревожить. Что происходило?

Иногда он поглядывал на Гермиону, которая казалась почти такой же взволнованной, как и он, и через некоторое время оставила своего самодовольно ухмылявшегося бойфренда и села рядом с Невиллом. Тот бросил на Рона долгий задумчивый взгляд. Не так уж много месяцев назад они были друзьями, но сейчас он почти ненавидел рыжеволосого парня. То, как он относился к Квайетусу, было скандально. Квайетус был спокойным, тихим мальчиком, подобным своему имени (прим. переводчика: по-английски «Квайетус» — означает «тихо»), который старался избежать всеобщего внимания, но всегда был готов помочь любому обратившемуся к нему за поддержкой или помощью. Кроме того, он сделал то, чего, Невилл был уверен, никто бы не смог: он смягчил мрачное и жестокое поведение злобного мастера зельеварения. Невилл все еще не любил мрачного, высокого и глумливого мужчину, но иногда замечал его человеческую сторону, главным образом, в его отношении к сыну, и изменил свое мнение о профессоре. Снейп был мерзавцем, но, тем не менее, он больше не был невыносимым.

Однажды его пригласили выпить с двумя Снейпами в Хогсмид, в «Три метлы». Он помнил свою нервозность, когда предпринял несколько попыток убедить Квайетуса в глупости того плана, но потерпел неудачу — и провел с ними довольно приятные два часа, в основном молча наблюдая и наслаждаясь их препирательствами. Они были безукоризненным примером отца и сына, заметил он, и втайне даже позавидовал их отношениям. Он всегда хотел иметь отца, но его не было, а бабушка не уставала ему повторять, каким отвратительным, жестоким существом был его отец.

Да, Снейп, насмешливый мерзавец, явно изменился, и Невилл радостно приветствовал эти изменения.

Он даже достиг согласия с мальчиком-слизеринцем, Аресом, который был вторым другом Квайетуса. Отец Ареса был Пожирателем Смерти и сейчас находился в новой министерской тюрьме, в Либерти (это был остров, близкий к Азкабану, который не использовался после того, как дементоры присоединились к Вы-Знаете-Кому), после того, как был лишен магии (это было почти такое же серьезное наказание, как поцелуй дементора). Суд приговорил его к пожизненному заключению. Невилл не знал историю Ареса, Квайетус ему ее не рассказывал, но Невилл прочитал это в «Пророке». После статьи мальчик-слизеринец, по-видимому, ожидал презрения и отвращения, но был не прав. Невиллу было все равно, кем были их отцы, его собственный тоже не был отличным человеком. Несколько дней спустя Арес присоединился к нему на уроке по уходу за магическими существами, и с тех пор они были в хороших отношениях. Невилл иногда задумывался над положением Квайетуса: у него было двое друзей, сыновья Пожирателя Смерти и аврора. Прекрасная смесь!

Но Квайетус все еще был в комнате, и, в конце концов, Гермиона спросила Невилла:

— Как ты думаешь, что они с ним делают?

Невилл, конечно, не знал, но после бабушкиных историй о работе Авроров у него было плохое предчувствие. Его нервозность стала еще сильнее, когда в комнату вошел пожилой аврор, один из старых друзей его отца.

Глаза Гермионы были широко распахнуты от страха и беспокойства за Квайетуса.

— Невилл, мы должны что-нибудь сделать, — сказала она наконец. — Я боюсь, что они… мучают его.

Невилл недоверчиво взглянул на нее.

— Почему бы им его мучить? Авроры не жестоки с детьми, кроме детей Пожирателей См…

— Квайетус — один из них, — прошептала Гермиона так тихо, чтобы это слышал только Невилл. Мальчик побледнел.

— Его отец… ты имеешь в виду… но… он профес…

— Он был почти двадцать лет назад, — поспешно объяснила Гермиона. — Больше нет, он был шпионом даже во время предыдущей войны, но люди министерства, возможно…

Невилл был не способен двигаться. Квайетус был… Снейп был… Проклятье! ЭТО было причиной постоянного хранения секрета! И подслушанная беседа Рона и Гермионы… Это имело смысл. Странное поведение Квайетуса после этого… Невилл был уверен, что даже Арес этого не знал. Он потряс головой, чтобы прояснить мысли. Но… он почувствовал себя преданным. Он делился с Квайетусом столь многим! И…

Но, кроме того, это не дело Квайетуса — рассказать тайны своего отца.

Снейп… Пожиратель Смерти. На мгновение он снова страстно возненавидел мужчину. Проклятый скользкий мерзавец! Как он смел обходиться с ним, как?..

Потом ему пришло в голову. Подозреваемый. Темницы министерства. Пытки. Его отец.

А теперь они мучили Квайетуса. Они мучили сына за грехи отца.

Это было неправильно!

В следующий момент он выскочил из коридора и помчался к горгулье, чтобы вызвать директора, но, оказавшись перед статуей, с раздражением понял, что не знает пароля.

Что ему делать?

Он должен сказать Снейпу. Но Снейп был… не важно. Это насчет его сына, а не его самого.

Он повернулся к подземельям. Коридоры были пусты, потому что шло время последнего урока, так что он мог бежать без опасности наткнуться на кого-либо, кроме Филча.

Или лучше сказать, миссис Норрис. Невилл в своем спринте не смог вовремя заметить кошку, стоящую посреди темного коридора, пока не наткнулся на нее. Кошка заорала от боли и зашипела на Невилла, но того это не заботило. Он встал и помчался к своей цели. Когда он достиг подземелий, то понял, что Филч кричал и бежал за ним.

— Эй, мальчишка! Стой или будешь отчислен еще до обеда! Как ты смел пнуть миссис Норрис! Стой! Стой, ты, наглый…

Больше он не услышал, потому что достиг двери кабинета зельеварения и распахнул ее.

Перед ним появился крайне раздраженный профессор зельеварения.

— Мистер Лонгботтом! С каких это пор… — но он не смог продолжить.

— Квайетус! — нервно воскликнул Невилл. — Он в комнате уже сорок минут…

Ему не понадобилось продолжать.

— Урок окончен, — прошипел Снейп, выскакивая из комнаты. Он отмел протесты Филча и в спешке наступил на хвост миссис Норрис. Невилл последовал за ним.

— Они вызвали его сорок минут назад, а мистер Бамберг присоединился к ним приблизительно минут двадцать назад… Я беспокоился… Они не будут его мучить?

— Мистер Лонгботтом, пожалуйста, приведите директора вместо того, чтобы болтать глупости, — рявкнул Снейп, прерывая возбужденное бормотание Невилла.

— Я пытался. Но я не знаю пароля, — сказал то жалобным голосом.

— Пароль — выдумка. Теперь быстро!

Но Невиллу не понадобилось звать директора. Они встретились как раз перед классом. Двое взрослых посмотрели друг на друга и одновременно воскликнули:

— Аперио!

— Более сильная версия Алохоморы, — объяснила Гермиона Невиллу.

Дверь с громким стуком распахнулась.

— Экспеллиармус! — было следующим посланным ими проклятьем, когда Снейп первым вбежал в комнату. Дамблдор подошел к трем аврорам. Он собирался открыть рот, когда Снейп крикнул из угла:

— Он без сознания, Альбус!

К этому времени Невилл и Гермиона стояли у двери, глядя внутрь. То, что они увидели, едва не заставило их сердца остановиться. Квайетус, полуголый, лежал на полу, его кожа была бледной, покрытой шрамами и порезами, лицо было в крови, волосы — влажны от пота. К их удивлению, Снейп сел на грязный, холодный пол и поднял мальчика к себе на колени. Его землистое лицо было бледнее, чем когда-либо, темные глаза странно блестели. Слезы? Он, казалось, не замечал ничего, кроме сына, так что Невилл, бросив на него и на директора короткий взгляд, отправился, чтобы привести мадам Помфри.

— Что случилось? — было первым вопросом медсестры. Когда Невилл рассказал, что он видел, женщина схватила несколько рулонов стерильных бинтов и бутылку успокаивающего зелья, больше ничего. Невилл был поражен этим, но не сказал ни слова, только молча последовал за ворчащей женщиной.

— Авроры, прекрасно… Три ребенка в лазарете, теперь четвертый… Хорошенькое дело!.. Испанская инквизиция…

К тому времени, как они достигли класса, Невилл узнал, что в этот день трое слизеринцев (первокурсник и два третьекурсника) оказались в лазарете с небольшим шоком, и мадам Помфри подозревает, что у Квайетуса тоже шок. Невилл сомневался в заключении медсестры, но не осмелился протестовать: учитывая частые происшествия с ним, его отношения с женщиной были напряженными и жизненно необходимыми, так что он решил с ней не спорить.

Она вошла в комнату, не глядя на трех авроров, у которых был свирепый спор с директором. Она присела рядом с мастером зельеварения и, к удивлению Невилла, влила половину бутылки в горло ошеломленного мужчины. Только когда объятия профессора ослабели, она обследовала мальчика.

— Он отказался отвечать на простой вопрос! — старый аврор был разъярен. — Он даже противоречил себе!

— О чем вы спрашивали его? — угрожающе спросил директор.

— О его шрамах. Сначала он сказал, что летом попал в автомобильную катастрофу, потом я увидел, что этим повреждениям не больше месяца! — теперь объяснил Перси, его руки нервозно сжались. Он не решался спорить с Дамблдором.

Директор повернулся к медсестре.

— Хорошо. Тогда, я думаю, мы можем спросить об этих шрамах профессионала. Поппи?

Когда медсестра подняла голову, Невилл увидел на ее лице явный шок. Ей даже понадобилось некоторое время, чтобы вернуть способность говорить.

— Его… его шрамы… — она прочистила горло. — Да, он получил их летом. Но три недели назад у него был несчастный случай на зельеварении, который заставил его порезы… шрамы снова открыться.

Глаза Невилла удивленно расширились. Три недели назад не было никакого несчастного случая!

Но Дамблдор кивнул.

— Пожалуйста, Поппи, продолжайте! В чем теперь проблема?

— Легкие физические повреждения, несколько ушибов и разбитые губы, из-за нескольких ударов, и большое нервное потрясение, вызванное, очевидно, Круциатусом или Тормента, — сказала она и подняла глаза на директора.

— Проверьте их палочки, директор, — мрачно добавила она.

— Которая из них ваша, мистер Бамберг? — тон Дамблдора был резким и холодным. Тем временем Снейп поднял Квайетуса, и в компании с Поппи направился в лазарет.

— Дубовая, — рявкнул аврор. — И не нужно ее проверять. Я наложил на мальчишку Тормента.

— Тормента? Только потому, что он стыдился своих шрамов? — крайне недоверчиво воскликнул Невилл.

— Мистер Лонгботтом, пожалуйста, — неожиданно улыбнулся ему директор, — это дело мое и этих джентльменов. Вам не нужно здесь находиться. И спасибо за помощь.

Невилл кивнул и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Они накладывают на ребенка пыточное проклятье, — покачала головой Гермиона. — Они ненормальные. Не удивительно, что мадам Помфри была так потрясена.

Невилл нервно почесал шею. Они с девочкой были одни, однако он наклонился к ней поближе.

— Гермиона, шрамы Квайетуса действительно месячной давности! Я однажды видел их, когда мы убирали кабинет зельеварения после дополнительных занятий несколько недель назад. Они были покрасневшие и свежие… Я тогда подумал, что он порезался. Но теперь я увидел, что он весь покрыт ими…

— Не знаю, Невилл, — медленно ответила Гермиона. — Возможно, ты видел их после того несчастного случая с зельями…

— Не было никакого несчастного случая!

— Откуда ты знаешь? Его отец — школьный мастер зельеварения, и в то время они экспериментировали с различными ингредиентами для зелья профессора Люпина. Может, у него тогда был десяток несчастных случаев, но ты этого не заметил!

— Но тогда… почему он сказал, что не хочет, чтобы я рассказал о них профессору Снейпу? И почему он просто не сказал мне правду?

Гермиона задумчиво прикрыла глаза.

— Мне кажется, я знаю причину, Невилл. Он беспокоится об отце. Я думаю, ребенком его мучили, и теперь он боится, что если кто-то разгадает этот несчастный случай, в нем обвинят его отца, а он должен будет вернуться в семью.

Невилл сильно побледнел.

— Его мучили…

— Помнишь его обморок на уроке защиты? Я думаю, что он был прямым следствием предыдущего мучения.

С минуту они стояли молча. Потом Гермиона вздохнула.

— Пойдем в лазарет.

Картина, ожидавшая их в лазарете, была удивительней всего, что они видели за этот день. Снейп сидел на кровати Квайетуса с сыном на коленях; он успокаивающе качал явно находящегося в сознании рыдающего мальчика, и спорил с медсестрой.

— Конечно, я отведу его домой. Я не буду здесь спать, а он больше не нуждается в вашей помощи. С ним все будет в порядке.

— Но Северус…

— Нет, Поппи. Я отведу его домой.

— Последствия проклятья…

— Я могу с ними справиться. Если я правильно помню, я готовлю вам зелья и знаю, что ему давать в таком состоянии.

— Но ваши уроки…

— Я не забыл о своих уроках. Альбус, если захочет, позаботится о них. Я хочу побыть с ним. У него был сильный эмоциональный шок. Я не оставлю его одного и, конечно, не здесь! Что вам надо? — внезапно рявкнул он на двоих, стоящих в дверном проеме.

Невилл испуганно отскочил назад.

— Мы пришли повидать Квайетуса, — ответила на ворос Гермиона.

Снейп кивнул.

— Я думаю, он заснул, — он положил мальчика на кровать и подоткнул ему одеяло. — Мы можем выйти? Я не хочу его будить.

Они молча кивнули. Когда они были уже в коридоре, Снейп повернулся к ним.

— Спасибо за вашу помощь, особенно за вашу, мистер Лонгботтом, — вздохнул он. — Однако, возможно, если бы вы действовали немного быстрее…

Невилл сглотнул и опустил голову.

— Я… Я только… Я не думал… пока Гермиона не сказала… — запинался он, но не осмеливался закончить предложение.

— Мистер Лонгботтом? — Снейп выглядел нетерпеливо. — Что она сказала?

— Я рассказала ему, что видела в прошлом году в лазарете. Я имею в виду вашу руку, — Гермиона покраснела и уставилась на носки своих туфель.

— Потом я вспомнил, что бабушка обычно говорила о моем отце, и испугался, что они причинят Квайетусу боль, — внезапно закончил Невилл.

Снейп потрясенно уставился на них.

— Так вы знаете, что я — Пожиратель Смерти, однако решили помочь Квайетусу? — Они кивнули.

— Почему? — теперь лицо Снейпа было непроницаемо.

— Он — не его отец, — пожал плечами Невилл и, поняв, что и кому он сказал, вспыхнул и закрыл рот.

Снейп, однако, только спокойно хмыкнул, не прокомментировав замечание Невилла.

— И мы выяснили, что вы были шпионом… — добавила Гермиона, но Снейп ее прервал.

— Кто?..

— Гарри, — опустила Гермиона голову. — Дамблдор сказал ему, что вы были шпионом светлой стороны.

— Ясно… — кивнул Снейп и повернулся к двери. — Еще раз спасибо. И, мистер Лонгботтом, — он подождал, пока Невилл не посмотрел на него, — я не знаю, что бабушка имела обыкновение вам говорить. Но вы — не ваш отец. Теперь я хочу попросит об одной вещи, — слегка улыбнулся мастер зельеварения. — В следующий раз, когда будете сражаться с боггартом, если можно, не одевайте меня в те невыносимые одежды старой ведьмы.

С минуту Невилл был озадачен. Снейп — улыбающийся ему и фактически шутящий? Определенно, наступил конец света. Но он тотчас же восстановил самообладание и широко улыбнулся.

— Хорошо, сэр, я думаю, что мой боггарт больше не будет принимать ваш облик. В следующий раз, думаю, я одену бабушку в вашу одежду. Хорошо?

— Согласен, мистер Лонгботтом.

* * *

Надгробный камень был старым, обветшавшим и покрытым трещинами, имя было едва читаемо, но Гарри знал, что было на нем написано.

* * *

Квайетус Снейп

1960 — 1979

* * *

— Больше ничего? — обратился он к Северусу.

— Ничего. Он не любил глупых надписей.

Они просто стояли, задумчиво глядя на надгробный камень. Резкий, холодный ветер трепал их плащи (Гарри носил плащ, похожий на плащ Северуса) и кусал лица, но они, казалось, этого не замечали.

Гарри полностью погрузился в мысли. Это была могила его отца. А он не мог почувствовать печаль, а только легкое разочарование от того, что ему не дали шанса встретиться с ним, так же как отцу не дали шанса узнать его.

Он вздохнул и наклонился к могиле. Он снял перчатки и отгреб снег от подножия надгробного камня. Затем поставил на камень свечи, заранее купленные в Хогсмиде.

— Инсендио, — зажег он их.

Когда он шагнул к Северусу, старший мужчина внезапно обнял его, обхватил руками так крепко, что на мгновение Гарри испугался, что его раздавят.

— Иногда я страшно боюсь тебя потерять, — дрожа, прошептал мужчина. — Пожалуйста, будь осторожнее. Ты до смерти меня пугаешь.

— Я постараюсь, Северус, — пробормотал Гарри сквозь одежду. Его встревожило открытое проявление чувств у Северуса. — Что-то не так?

— Нет, просто… Я смотрел на даты. Квайетус прожил только 19 лет. Тебе почти 16. Я хочу, чтобы ты похоронил меня рядом с ним, если я умру. Хорошо?

— Не умирай, пожалуйста. Я этого не переживу.

— В ближайшем будущем я не планирую умирать, я только хотел сказать, что не хочу тебя хоронить.

— Не будешь.

Через полчаса они пошли дальше, к могиле семейства Поттеров.

* * *

Гарольд Уинстон Поттер

Армена Хелен Поттер

Джеймс Альфред Поттер

Лилиан Поттер

Гарольд Джеймс Поттер

* * *

— Имена и даты. Это и есть то, что остается, когда мы умираем? — голос Гарри был дрожащим и неуверенным.

— Нет, — покачал головой Северус. — Нет. Намного больше. Есть, например, ты. Ты, который остался после их смерти: Квайетуса, Джеймса, Лили и старших Поттеров.

— Стоит ли это всех тех смертей?

— Я могу, Квайет, сказать тебе только свое мнение. Мое крайне эгоистичное мнение. Я думаю, тот факт, что ты существуешь, стоит всего.

— Ты серьезно?

— Не смей снова об этом спрашивать. Не смей насчет этого сомневаться. Ты понял?

— Я не смею понимать.

Через некоторое время они оказались перед Хогвартсом.

— Спасибо, Север.

— За что?

— За то, что показал мне. За то, что поделился со мной.

— Это твоя семья.

— А через меня и твоя тоже.

Северус кивнул.

— Никогда не поверил бы, что Поттеры будут для меня семьей.

— Не говоря о том, чтобы быть в родственных отношениях с неким мастером зельеварения…

— Это так трудно? — голос Северуса прозвучал обеспокоено.

— Ты — ненормальный. Конечно, нет. Да, и я должен тебе еще одну благодарность.

Северус выгнул бровь.

— За спасение меня от Поппи, — объяснил Гарри.

Мужчина тяжело вздохнул.

— Она знает секрет.

— Откуда ты знаешь?

— Она сказала мне сегодня. А также показать тебе могилу Поттеров.

— Но… как?

— Она видела твои раны. Я думаю, она внезапно узнала тебя, и уверен, что она даже сделала анализ крови, чтобы проверить свою теорию.

— Ты не беспокоишься?

Северус пожал плечами.

— Не очень. Лучше уж так. Она не расскажет об этом никому, и сможет оказать тебе надлежащую медицинскую помощь, если ты в ней будешь нуждаться.

— Так теперь нас четверо.

— Да, нас четверо.

— Я все еще не могу в это поверить, Квайетус! Они даже не тронули меня, хотя точно знали, кем был мой отец! Просто наложили это проклятое Ревело на меня, и все! — Арес покачал головой, не в силах поверить, устремив взгляд на Гарри.

Это был первый день, когда Гарри выпустили из кровати. Это было то же воскресенье, когда он с Северусом посетил кладбище, а следующий день должен был быть его первым учебным днем после допроса авроров. Так что Гарри предполагал, что в следующие дни ему предстоит еще несколько подобных разговоров.

Невилл заерзал и не смел поднять взгляд на своих друзей. Гарри вздохнул.

— Это было кое-что... личное. Против моего отца.

— Чушь, — Арес ударил кулаком по столу. — Я думаю, что мерзавец Уизли ненормальный, он всегда был глупым большеголовым книжным червем, но издевательства на уроках зельеделия не могли произвести на него столь плохого эффекта, чтобы он ударил тебя!

— Нет. Это не связано с уроками зельеделия. Это другое, но я не могу тебе этого сказать, — Гарри бросил на него извиняющийся взгляд. — Это...

Арес остановил Гарри легким прикосновением к руке. Гарри тревожно вздрогнул. Арес быстро убрал свою руку и отступил назад.

— Так значит то, что сказал Рональд Уизли о наших отцах, правда, не так ли?

Гарри осторожно смотрел на него.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь.

— На первом уроке по уходу за магическими существами он унизил наших отцов. Не только моего, но и твоего. Это потому что оба... — он сглотнул. — Ты знаешь, о чем я думаю.

Гарри сузил глаза.

— Северус не Пож...

— Шшш, Квайет, — обеспокоено зашипел Невилл. — Мы не одни в библиотеке? — затем он повернулся к слизеринцу. — И да, и нет. Его отец был шпионом у Ты-Знаешь-Кого, пока его не раскрыли этим летом. Но Министерство — скопище безмозглых предвзятых идиотов, и то же самое относится к аврорам. Или даже в большей степени.

Гарри ошарашено смотрел на Невилла. Он знал. Но как? В это время на лице Ареса отразилось понимание.

— Так это было причиной, по которой твой отец держал тебя подальше от меня! — он нахмурился, задумавшись. — И, возможно, у него была личная неприязнь к моему отцу после его летних испытаний. Ну, до этого момента я не понимал, как и почему он был схвачен вместе с Поттером. Он, несомненно, пытался спасти драгоценного спасителя нашего мира...

Гарри побледнел, Невилл, однако, покраснел от гнева.

— Не см-мей г-говорить о Гарри п-подобным образом! — заикаясь, произнес круглолицый мальчик, глаза которого опасно засверкали. — Это не было ч-что-то, чего бы он хотел! И он никогда так себя не вел! Только твои слизеринские предубеждения заставляют тебя так думать о нем!

К полному удивлению Гарри, Арес не стал спорить. Наоборот, он наклонился вперед и положил локти на стол.

— Хорошо, я понимаю. Не скажешь ли ты мне, каким он был?

Невилл кивнул, и Гарри захотелось исчезнуть от смущения.

— Ты ведь никогда с ним не разговаривал? — спросил Невилл.

— Я никогда им не интересовался, — усмехнулся тот и пожал плечами. — Я полагал, что он был гриффиндорским вариантом Малфоя.

Понимание со всей силы ударило Гарри. Он даже больше не слышал слов Невилла о себе. Он и Малфой — похожи? Но он никогда не был таким надменным идиотом, рабовладельцем, избалованным и жестоким мерзавцем, как Малфой!

— Почему ты думаешь, что... он был как Малфой? — спросил он, внезапно прервав рассказ Невилла. Он почти сказал «я был как Малфой».

Невилл закрыл рот и посмотрел на Ареса, который снова пожал плечами.

— Из-за его поклонников и друзей, и потому, что он всегда чертовски много думал о себе. И он был так же настроен против Слизерина, как Малфой — против Гриффиндора. Он никогда не замечал нас, нормальных слизеринцев, в классе, только Малфоя, и никогда не пытался узнать нас или хотя бы представиться.

— По правде говоря, это относится почти ко всем слизеринцам и гриффиндорцам, — тихо добавил Невилл. — Я не могу сказать, что когда-либо видел тебя разговаривающим с кем-то из нас.

— В таком случае я рад, что не был сортирован, — открыл Гарри рот, чтобы избежать возможной ссоры. — Таким образом, каждый может ненавидеть меня из-за того, кто я есть, а не из-за того, на каком я факультете.

— Или из-за того, кто твой отец, — Арес не смог сдержать усмешку.

— О, ну... Но в том, что мой отец — профессор Снейп, есть свои плюсы, — Гарри подмигнул им. — В любом случае, директор сказал, что меня больше не будут допрашивать одного. Он или отец будут со мной. Он даже сообщил о поведении авроров в Министерство, о том, что они использовали пыточное проклятье на студенте.

— Это хорошие новости! — повеселел Невилл. — Гермиона уже начала волноваться о тебе...

Лицо Гарри потемнело.

— А что насчет Уизли? Как он относится к волнению своей девушки?

Невилл бросил неуверенный взгляд на Ареса, а затем вздохнул.

— Я думаю, никто из гриффиндорцев никогда не расскажет тебе эту историю, и уж точно не Гермиона... Но в тот день после того, как мы вернулись из лазарета, в гриффиндорской гостиной произошла ссора. Очень... неприятная, должен сказать. Ее начал Рон. Он кричал на Гермиону и на меня и называл нас предателями. Тогда весь факультет присоединился к ссоре, и... — Невилл в затруднении потер виски, — Рон сказал, что твой отец — Пожиратель Смерти и предатель, и что ты — его агент в Гриффиндоре... Черт возьми. Наступила такая тишина, что я подумал, что оглох. Я тоже не мог сказать ни слова. Затем, в полной тишине, Гермиона сказала Рону, что он просто эгоистичный ребенок или что-то в этом духе, но Рон набросился на нее и заявил, что она запала на тебя, Квайетус... тогда она влепила ему пощечину и сказала, что этого было достаточно, и все кончено. Это произошло четыре дня назад. С тех пор я не видел их вместе.

Лицо Гарри стало странного, зеленоватого цвета.

— Она порвала отношения? — нетвердо спросил он.

— Кажется так...

— И теперь весь Гриффиндор знает о папе... — Гарри закрыл лицо ладонями. Его плечи дрожали. — И еще они думают, я встречаюсь с Гермионой... И она ушла от Рона из-за меня...

— Глупый мерзавец Уизел... — простонал Арес сквозь сжатые зубы.

— Успокойтесь, приятели. Я уверен, что большая часть Гриффиндора думает, что Рон преувеличивал насчет него. Все знают, как сильно он ненавидит Снейпа и тебя, — успокаивающе сказал им Невилл.

— Но даже если ты, Невилл, смог определить, что он не преувеличивает, тогда, я полагаю, все об этом знают, — не смог удержаться от резкого тона Гарри. Но Невилл не обратил внимания на тон.

— Нет. Я знал наверняка только потому, что Гермиона мне сказала, когда тебя... допрашивали и мы решили найти кого-нибудь из взрослых, чтобы помочь, — признался он. — А позже Снейп подтвердил слова Гермионы.

— Северус сознательно признался тебе, что он... — Гарри был напуган.

— Да. И попросил меня не одевать его снова в одежду моей бабушки, если я случайно столкнусь с боггартом…

* * *

— Ты стал мягче к студентам. Как насчет твоей репутации? — спросил Гарри, когда услышал, как Северус входит в комнату тем же вечером.

— Я думал, что ты уже спишь, — проворчал тот в ответ.

— Я ждал тебя.

— Ты мог зайти ко мне в лабораторию днем.

— Ты ненавидишь, когда тебя беспокоят во время работы.

— Черт, да, — громкий зевок, — но ты можешь беспокоить меня, когда захочешь. Это лучше, что ждать меня вместо сна. И что насчет того замечания о моей репутации?

— Невилл признался, что ты улыбнулся ему и даже пошутил.

— И каким будет мое наказание за это? — Северус перевернулся на живот. — Но скажи это быстро, прежде чем я усну.

Гарри не ответил, а просто вздохнул. Северус неожиданно оживился.

— Что-то случилось?

— Я боюсь завтрашних уроков, — слабо сказал Гарри. — Рон сказал всему Гриффиндору о твоем прошлом. Я не могу представить их реакцию. Я не хочу, чтобы они снова меня ненавидели. Еще я не хочу, чтобы они презирали тебя. И я не хочу снова начинать все сначала. Я устал от начинаний.

Северус потрепал Гарри по плечу.

— Тебе не надо начинать все сначала, Квайет. У тебя есть Невилл и Гермиона в Гриффиндоре, и они тебя не оставят, и, возможно, то же можно сказать о мистере Финнигане. Ты не можешь потерять Рона еще больше, а симпатия других не так необходима. Что касается меня, то мне все равно, что они думают обо мне или моей роли, так что ты не должен беспокоиться о моей репутации или признании.

— Но я хочу, чтобы они тебя принимали! — отчаянно закричал Гарри.

— Они этого не сделают. Не все, по крайней мере. Твои друзья принимают меня — разве этого не достаточно?

Гарри пробормотал что-то про себя.

— Это было «нет»? — спросил Северус, и когда Гарри не ответил, он снова подошел к кровати Гарри и шутливо ткнул его в бок.

— Да. Нет, — простонал Гарри и отодвинулся от щекочущегося пальца.

— Твой словарный запас меня поражает, — с сарказмом сказал Снейп, и снова стал серьезным. — Послушай, Квайет. Того, что меня принимаешь ты, полностью достаточно. Полностью, — он снова зевнул. — В любом случае, это гораздо больше того, что у меня было долгие годы, — раздался еще один громкий зевок. — А теперь спи. Я буду здесь, если что-то случится.

— Спокночи, папа.

В комнате воцарилась полная тишина.

* * *

Все утро Гарри старался избегать Снейпа. Он был все еще смущен тем, что сорвалось с его языка прошлой ночью, и у него не было идей, что ответить, если Северус призовет его к ответу, или просто спросит, намеренно ли он так сказал. Кроме того, весь день обещал быть одним из худших с начала сентября, понял Гарри, как только они утром вошли в Большой Зал.

Неожиданно наступила тишина, и почти все головы повернулись к ним. Гарри побледнел, а Северус надел свою обычную безэмоциональную маску. Учитель бросил ничего не выражающий взгляд на уставившихся на них студентов и сел, пока Гарри шел к Аресу. Уголком глаза мальчик видел, что некоторые взгляды последовали за ним, но намеренно их проигнорировал.

— Я убью мерзавца Уизела, я обещаю, — были первые слова Ареса, обращенные к нему.

Гарри просто пожал плечами, но внутри он почувствовал благодарность за эти слова. Когда он поднял глаза, то увидел, что несколько слизеринцев выжидающе смотрят на него, даже глаза Малфоя встретились с его на короткое время.

Он все еще не мог нормально есть, и события предыдущего дня не помогли восстановить аппетит. Как раз наоборот. Так что после нескольких кусков он сдался и почти сбежал из зала.

Он ждал до последнего момента, прежде чем пойти на Трансфигурацию. Он вошел в класс вместе с профессором и, уткнувшись взглядом в пол, поспешил на свое место рядом с Невиллом. Весь урок прошел в тишине, но когда МакГонаголл отпустила их, она махнула Гарри.

— Мистер Снейп, пожалуйста.

Гарри остановился и подошел к учительскому столу.

— Да, мадам?

— Я слышала, что произошло в гриффиндорской гостиной, и ваш отец сказал, что вы тоже об этом знаете.

Гарри просто кивнул.

— Теперь, я уверена, вы чувствуете себя неуютно с пятым курсом Гриффиндора, так что я думала, мы можем изменить ваше расписание, чтобы вы могли посещать уроки с другим факультетом, если хотите.

Гарри ответил не сразу. Будет ли хоть чуть-чуть лучше, если он решит присоединиться к Хуффльпуффу? Или Рэйвенкло? Теперь он не чувствовал себя так неуютно с рэйвенкловцами, как раньше, но было ли это необходимо? Изменить все, начать сначала? Глупость.

— Я не думаю, что будет легче, мадам. И я чувствую себя нормально с гриффиндорцами.

— Очень хорошо, мистер Снейп. Я только хотела помочь.

— Спасибо, мадам, — Гарри слегка улыбнулся и пошел за одноклассниками на следующий урок. В коридоре его ждала Гермиона.

Улыбка Гарри стала вынужденной.

— Эй, Гермиона, я сказал, что не буду встречаться с тобой, если Уизли бросит тебя, — шутливо сказал он, но его тон был горьким.

— Тебе и не нужно. Я все еще встречаюсь с Роном, — Гермиона пожала плечами и бросила обнадеживающий взгляд на Гарри. — У нас просто короткий перерыв в отношениях.

Гарри изогнул бравь.

— Действительно? — когда Гермиона кивнула, он продолжил. — Я рад это слышать. Я не хочу, чтобы ты прекращала свои отношения с Роном э... Уизли только из-за меня.

Гермиона взглянула на него, и в ее глазах сверкнул гнев.

— То, что он сделал, почти непростительно, Квайет. У него не было права говорить те слова перед всем факультетом, и если бы я решила порвать с ним, это не было бы только из-за тебя. Это представление сделало его менее заслуживающим доверия в моих глазах. Он точно знал, что твой отец был шпионом долгие годы. Только месть заставила его сказать те слова и вести себя подобно мерзавцу с тех пор, как он увидел тебя. Твоя ситуация достаточно сложна и без его глупого поддразнивания, не говоря уже о профессоре Снейпе, — Гермиона покачала головой. — И у него определенно не было права говорить что-то о вас двоих после того, что его брат со своими коллегами сделали с тобой.

Гарри закрыл глаза и тихо вздохнул. Он не хотел сейчас воскрешать те воспоминания.

— Пошли, или мы опоздаем на следующий урок, — наконец сказал он.

Следующие дни развеяли страхи Гарри. Большинство гриффиндорцев проигнорировали пристрастные замечания Рона, и почти все согласились, что если даже Снейп и был Пожирателем Смерти, его сын не заслужил такого отношения авроров. Напряжение на уроке зельеварения было выше, но, кроме Рона, никто не проявлял враждебности по отношению к Гарри. И даже Лиэ, которая краснела каждый раз, когда видела его, тем не менее, улыбалась ему.

— Она влюбилась в тебя, — заметил Невилл на гербологии, и Гарри просто пожал плечами.

— Тогда у нее ужасный вкус, — Гарри притворился безразличым, но у него в груди появилось странное теплое чувство.

Он даже решил купить что-нибудь для девушки на Рождество, когда отправился в Хогсмид в следующее воскресенье. В этот раз он хотел пойти один, но близнецы снова поймали его уходящим и присоединились к нему.

— Эй, Квайетус, мы хотим уверить тебя, что мы все еще думаем, что Рон — глупый мерзавец, — Джордж широко ухмыльнулся.

— И то же самое относится к Перси, — кивнул Фред. — Но мы надеемся, что ты не отвергнешь нас только из-за чудовищной глупости членов нашей семьи.

Гарри бросил на них серьезный взгляд.

— Вы знаете, что Рон прав насчет моего отца, — тихо ответил он. — Он и Перси имели право ненавидеть его и...

— Возможно, у них было право ненавидеть твоего отца, но ты — не твой отец, Квайетус, — прервал его Фред. — Это было очевидно с первого момента, когда мы тебя увидели. И Снейп также не такой уж плохой парень. Мы уверены, что, если бы с ним были проблемы, ни Дамблдор, ни Министерство не разрешили бы ему учить. А мама и папа даже сказали Перси, когда он сообщил семье о Снейпе летом, что то, что он прочитал в тех делах, было признано под сильным физическим и эмоциональным давлением, которое делает правдивость данных спорной, и даже если это — правда, то события произошли более 15 лет назад, и Снейп сделал после этого много благородных вещей. Он добровольно поменял стороны, он спас много жизней, а также пытался спасти Гарри.

— Да, и мама сказала, что Снейп заплатил за это сполна, — добавил Джордж. — Он потерял всю семью, своих родителей и брата, он не мог воспитывать тебя, он даже просидел шесть месяцев в Азкабане.

— Не говоря уже о том, что он провел четыре месяца в министерской тюрьме, — горько усмехнулся Фред. — Когда я думаю о том часе, который ты провел с тремя аврорами, мне становится плохо. А он был вынужден просидеть там не один месяц...

— Он сказал, что в Министерстве было хуже, чем у Волдеморта, — прошептал Гарри, опустив взгляд на землю.

Долгое время никто не говорил. Все шли в тишине.

— Ну, извините, — наконец сказал Фред, — но у меня здесь есть дела. Анжелина ждет меня в Трех Метлах...

— Тогда иди, — сказал Джордж. — Я не хочу, чтобы она переключилась с тебя на меня.

— Идиот, — улыбнулся Фред и ушел.

— Куда теперь? — наконец спросил Гарри.

— В аптеку и за подарками?

— Хорошо, — ответил Гарри. Возможно, он мог купить несколько подарков даже там. Наличие в семье зельевара означало, что он мог найти хорошие подарки даже в аптеке.

* * *

Гарри закрыл подарки в столе и удовлетворенно откинулся назад. Он, наконец, нашел отличные подарки для всех, кому он хотел что-нибудь подарить: довольно большую и полную энциклопедию по Арифмантике для Гермионы (ему пришлось бороться с желанием оставить книгу себе), большой иллюстрированный справочник по редким растениям для Невилла и зачарованный дневник для Ареса, потому что тот все еще почти не мог делиться своими мыслями и проблемами с другими, ведь Гарри и Арес не разговаривали о его семейных проблемах с той роковой ночи, когда Гарри обидел Северуса, и Гарри подумал, что он может делиться своими секретами по крайней мере с дневником, который не был похож на дневник Тома Реддла: он был психологически зачарован и помогал своему хозяину решать проблемы. Гарри купил несколько «нормальных», магловских игр и множество магических сладостей для Энни и несколько книг для Сириуса и Ремуса.

Он потратил много времени, размышляя о подарке для Северуса, и был почти готов сдаться и купить только редкие ингредиенты для зелий, но тут он заметил красивые часы в магазине. Его глаза сверкали от волнения, когда он объяснил помощнику продавца, что ему нужно, и прошло почти два часа, прежде чем он получил это, но оно стоило ожидания. Гарри улыбнулся и положил часы рядом с книгами.

Он ждал Рождества.

* * *

Впервые в жизни Гарри чувствовал себя дома — в своем доме, со своей семьей. Они сидели вокруг стола в столовой поместья Снейпов: Люпин, Блэк, Энни, Флетчер, Северус и он, они вежливо, почти дружелюбно разговаривали друг с другом. Тихое гудение разговоров окружало и кружило голову Гарри, но он не возражал. Это было лучшее состояние, которое внушало ощущение безопасности и окутывало его как объятия. У него даже появился аппетит, и он нормально поел, однако количество съеденной пищи все еще не достигало уровня, который был до заключения.

— Дядя Северус сказал, что ты — лучший студент в школе.

Гарри сидел рядом с болтающей Энни, но по-настоящему не обращал на нее внимания, он старался слушать Сириуса и Северуса, которые говорили об аврорах и их невыносимом поведении, но эта фраза заставила его взглянуть на Энни.

— Что? — широко раскрыв глаза, спросил он.

Энни широко улыбнулась.

— Вчера дядя Северус спросил меня об учебе и отметках и сказал, что ожидает, что я буду лучшей ученицей, как ты в твоей школе.

— Он говорил с тобой? — с любопытством спросил Гарри. — Как?

— У Ремми появилась идея дать мне зелье, чтобы я могла использовать магию. Не создавать, а просто использовать. Он сказал, что существует зелье, которое может это сделать, и добавил, что дядя Северус — зельевар и может сделать его для меня. Я подошла к нему, и мы поговорили. Он даже взял кровь из моего пальца, и я не заплакала! — она гордо показала Гарри свой перевязанный указательный палец.— И я сказала ему, что ему не нужно волноваться обо мне. У меня лучшие оценки по всем предметам, — она наклонилась ближе к Гарри. — Он всегда такой серьезный?

— Он учитель, Энни. Учителя, в основном, серьезные.

— Нет, — она покачала головой, а ее волосы, стянутые в хвостики, взметнулись на головой. — У меня много учителей, но они не такие строгие, как он. Я даже думала изменить цвет его волос на пурпурный или розовый, чтобы развеселить его, но Ремми сказал, что я не могу сделать этого без магии. Однако Эрика смогла...

Гарри неожиданно припомнил их разговор.

— Эрика была девочка с твоей улицы.

— Да, но она не жила там. Она сказала, что жила в Америке со своими родителями, но ее дедушка с бабушкой жили на нашей улице. Она проводила с ними только каникулы. Однако ее бабушка с дедушкой очень милые люди. Они сказали, что Эрика с родителями переехала в Америку, когда была совсем маленькой.

Гарри кивнул с отсутствующим видом. Он снова уловил несколько слов из разговора взрослых: они говорили о Гарри. Он заерзал от смущения. Он действительно не хотел, чтобы все знали о его столкновении с аврорами, но через Флетчера, чьим лучшим другом была миссис Фигг, как Гарри выяснил несколько дней назад, они уже знали об этом и спрашивали о деталях, а иногда бросали задумчивые взгляды на Гарри, который изо всех сил старался выглядеть безразличным под их внимательными взорами.

Он надеялся, что ему не придется говорить об этих событиях лично, но Люпин остановил его после того, как ужин закончился, и они каким-то образом остались одни в столовой.

— Последним человеком, которого Северус любил, по-настоящему любил до тебя, был его брат, — неожиданно сказал Люпин.

Гарри застыл. Он собирался встать, когда слова застили его врасплох. Он снова упал в кресло и посмотрел на Люпина.

— Почему вы это говорите? Я думаю, это очевидно. Я его сын.

Люпин вел себя очень странно с тех пор как выписался из госпиталя. Он что-то подозревал?

— Я просто рад, — Люпин положил локти на стол и оперся подбородком на руки, его взгляд ни на секунду не оставлял Гарри. — Он был ужасно одинок. Возможно, потому, что тоже скучал по тебе. И я думаю, что он делится с тобой гораздо большим, чем со своим братом.

Последняя фраза была слишком внезапным и неожиданным продолжением предыдущей части их разговора. Гарри теперь открыто посмотрел на него.

— То были трудные времена для него. Он был Пожирателем Смерти, но любил своего брата и не хотел подвергать его опасности. Он избегал его и его деятельности, чтобы уберечь.

— Это он тебе рассказал? — спросил Люпин.

— Частично, да. Он сказал это другими словами, которые я не могу сейчас вспомнить.

— И что ты чувствуешь насчет него? Его прошлого?

Гарри постучал по подбородку, задумавшись.

— По существу, мне все равно. Не только потому, что я люблю его, но потому, что я думаю, он дорого заплатил за это. Да, он совершил несколько грехов как Пожиратель Смерти, но также он спас много жизней. И он выбрал одиночество и сожаление вместо возвращения к нормальной жизни, — он отчаянно покачал головой. — Я не думаю, что у него когда-либо была нормальная жизнь. Счастливая жизнь.

— Нет, у него не было. Он был озлоблен и несчастен, — согласился Люпин.

— Он все еще ненавидит себя, — тихо добавил Гарри. — Он не может простить себя. Я хотел бы, чтобы он смог…

* * *

— Почему ты хочешь, чтобы я простил себя? — спросил Северус в затененной комнате. В спальне была не полная темнота, Гарри все еще не мог ее переносить и думал, что никогда не сможет.

— Ты подслушивал наш разговор с Люпином? — Гарри сел и сердито посмотрел на Северуса.

— Что-то вроде того, — ответил тот спокойно. — Я не собирался и слышал только твои последние слова о чувствах по отношению ко мне. Я был немного... шокирован, я полагаю.

— Шокирован? — голос Гарри стал тонким от недоверия. — Почему?

— Ты каждому признаешься в своей любви ко мне? — тон Северуса был странным, и Гарри неожиданно пожалел, что не может видеть его выражение лица.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил он в ответ.

— Люпин не любит меня, а ты сказал, что любишь меня и хочешь, чтобы я мог простить себя, рискуя потерять его симпатию...

— Северус! — закричал Гарри, нетерпеливо перебивая речь мужчины. — Прежде всего, я не думаю, что он тебя ненавидит или презирает. Он даже сказал, что был рад, что у тебя есть я, и ты в последнее время выглядишь счастливее. С другой стороны, мне все равно, что они подумают обо мне, если я скажу, что люблю тебя. Если они хотят, чтобы я им нравился, им придется принимать меня таким, какой я есть. И я люблю тебя, и им придется это принять, или они могут отправляться в ад!

— Ты сумасшедший, Квайет. Я не настолько важен, чтобы терять симпатию людей из-за меня...

— О, я так понимаю, мне придется вернуть тебе заверение, которое ты дал мне в ночь, когда принял меня обратно в семью Снейпов. Итак, я это сделаю, теперь слушай, — он возвысил свой голос. — Северус, ты более важен для меня, чем кто-либо другой в моей жизни.

— Квайет... — надтреснутым голосом произнес Северус.

— Ты собираешься заплакать? — теперь тон Гарри был поддразнивающим.

— Конечно, нет! — негодующе закричал Снейп. Затем он сел и тяжело вздохнул. — Когда ты назвал меня «папа» несколько дней назад, ты действительно имел это в виду?

Гарри закрыл глаза, его мысли бегали в голове. Что он должен отвечать? Правду? Как Северус на нее отреагирует? Отвергнет ли он его чувства?

Неожиданно он почувствовал желание рассмеяться. Он обдумывал ответ, как будто бы ему нужно было отвечать на вопрос девушки о его истинных чувствах. Это было нелепо, решил он.

— Конечно. Я бы не назвал тебя так, если бы не собирался, — его тон был нейтральным, но в нем чувствовались нотки веселья.

Северус снова надолго замолчал. Он откинулся на подушку и прижал ноги к груди. Гарри вытащил палочку из-под подушки и зажег еще несколько факелов. Не много, он не хотел смущать Северуса еще больше, но тьма нервировала его во время такого важного разговора.

— Гарри, я должен кое-что тебе сказать, — начал тот, и мальчик занервничал. Это был первый случай за последние два месяца или около того, когда Северус называл его настоящим именем. — Я хочу, чтобы ты понял меня, так что я прошу тебя позволить мне рассказать всю историю и не перебивать меня. Хорошо?

— Хорошо, — Гарри, нервничая, задрожал.

Северус отпустил свои колени и оперся спиной о стену, закрыв глаза.

— Возможно, ты помнишь, что случилось, когда я увидел тебя, стоящего в Большом Зале Поместья Кошмара, — его голос был далеким и холодным.

— Да, ты застыл на месте, — кивнул Гарри.

— Правильно, я застыл, я был шокирован, и я почувствовал себя больным, и не потому, что я узнал тебя в первый же момент, но потому, что я увидел ребенка, стоящего там... — Гарри видел, как его руки сжались в кулаки, когда он сказал эти слова. — Ребенка, снова. И я подумал не о Квайетусе. Он не был ребенком, когда Волдеморт схватил его, он был таким же высоким, как я. Но ребенка, настоящего ребенка — снова. Снова, потому что моей первой жертвой, как Пожирателя Смерти, был ребенок, или лучше сказать, двое детей, брат и сестра... — его голос затих, но Гарри ничего не сказал. Северус попросил его не прерывать его, и он давал ему такую возможность. Возможность открыться, очиститься через признание. Хотя он чувствовал что-то вроде паники, поднимавшееся в нем, когда он слушал Северуса.

— Ты должен знать, я не был единственным шпионом у Волдеморта в той войне, и не только у Дамблдора были шпионы. У Министерства были свои люди, работавшие в кругу Волдеморта, однако, не во внутреннем. Это был мужчина по имени Томас Гальвани. Он был слизеринцем, закончил школу на три или четыре года раньше меня и женился на гриффиндорской девушке, чье имя я не помню. Он каким-то образом был раскрыт, и Волдеморт решил предупредить нас, показательно наказав его перед всеми своими слугами. Он выкрал семью, и с внутренним кругом пытал детей Гальвани, просто чтобы сломать его и его жену, — при этих словах Северус начал дрожать, но Гарри не решился тронуть его, побеспокоить во время рассказа. — Двоих детей безжалостно пытали. Я... Я не уверен, я не хочу говорить тебе, что конкретно с ними делали. Я думаю, ты и так все очень хорошо знаешь. Родители... О, Гарри, я не могу этого сказать! — он неожиданно громко закричал. — Я был испуган до смерти и пытался объяснить самому себе, почему Волдеморт это сделал. В то время я верил ему. Гальвани был предателем. Он заслужил это, думал я. Но я не мог не жалеть его и детей. Я был в смущении. И затем Волдеморт позвал меня и спросил, хочу ли я к нему присоединиться, получить от него метку. Я сказал да, и он приказал использовать Непростительные проклятия на детях, чтобы показать мою преданность ему, — Северус закрыл лицо ладонями. — Боже, я почувствовал слабость и зашатался. Там было, по крайней мере, сто человек, ожидающе смотревших на меня, среди них мои родители, люди, к которым я всегда хотел присоединиться, и которые, как я всегда желал, будут рады за меня. Но я просто не мог больше пытать детей. Они все равно умирали. Я послал в них Смертельное Проклятие. В них обоих, — слова Северуса становились все более и более неразличимыми, в то время как он дрожал все сильнее. — Я убил их. Но Темный Лорд не был удовлетворен. Он приказал мне пытать женщину. И я сделал все, что он хотел. Все. Я послал в нее Круциатус, я бил ее и я изнасиловал ее. И я убил ее. И, наконец, после многочасовой пытки, я убил и Томаса тоже. Волдеморт дал мне метку в ту ночь. Тогда закончилась моя жизнь, — здесь Гарри не выдержал. Он залез на кровать рядом с Северусом и прикоснулся к его плечу, но мужчина вздрогнул от успокаивающего прикосновения и отодвинулся от Гарри. — Не трогай меня. Не пытайся успокаивать меня. Я не заслуживаю этого. Твой отец — Квайетус, которого я тоже пытал. Или Джеймс, которого я всегда ненавидел. Не я. Ты такой же хороший, как они. Ты не можешь быть моим. Я не могу быть твоим. Я сделаю все, чтобы помочь тебе, но я не могу быть твоим отцом. Я не могу быть ничьим отцом, — с этими словами он повернулся спиной к Гарри и свернулся в позу эмбриона, все еще сильно дрожа.

Гарри вздохнул и положил руку ему на колено.

— Я хочу, чтобы ты вспомнил наши счастливые дни, — спокойно начал он. — Ты сказал там однажды, что, если бы ты наказал себя, оставшись один, отдельно от меня, ты бы и мне причинил боль. Ситуация не изменилась, Северус. Я знаю, что мой биологический отец — Квайетус. Я знаю, что моим приемным отцом был Джеймс. Но они мертвы. В Поместье Кошмара ты также пообещал мне быть для меня, как отец. Когда Дамблдор попросил нас притвориться отцом и сыном, ты сказал, что тебе нравится мысль обо мне, как о твоем сыне. С тех пор мы живем вместе. И ты — ты был для меня, как настоящий отец. Во всех смыслах этого слова. Ты заботишься обо мне и помогаешь. Иногда я думаю, что ты действительно считаешь меня своим сыном...

— Я и считаю.

— Тогда...

— КАК ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ? Я НЕ МОГУ БЫТЬ ТВОИМ ОТЦОМ! Я — УБИЙЦА, РАДИ БОГА! ТЫ — СЫН КВАЙЕТУСА, А НЕ МОЙ! — сердито закричал Северус.

Неожиданно из коридора раздался шум. Снейп замер на долю секунды, но быстро пришел в себя. Он схватил палочку и, шагнув к двери, резко открыл ее.

Коридор был пуст.

— Возможно, домашние эльфы, — Гарри глубоко вздохнул, когда Северус повернулся к нему, без слов пожимая плечами.

— Возможно, — согласился он. Он закрыл дверь и наложил на комнату звукопоглощающие чары. — Или никто, — сказал он.

Но короткий перерыв успокоил его достаточно, чтобы извиниться.

— Я прошу прощения, Гарри, — печально прошептал он.

— Ничего страшного, — Гарри бросил на него задумчивый взгляд. — Но я думаю, это ты не понимаешь. НЕТ! — сердито закричал он, когда Северус открыл рот. — Дай мне закончить. Я очень хорошо знал о твоем прошлом. Оно закончилось. Ты достаточно страдал в последние пятнадцать лет. Как я. Наши ситуации имеют мало общего с тем, что мы заслуживаем. Ты для меня — отец. Это не возможность. Это — реальность. Я назвал тебя папой, потому что я принял это, я принял тебя. И не забывай: меня мучили несколько дней назад просто потому, что ты — мой отец. Я полагаю, мои страдания дали мне право относиться к тебе как к своему отцу, если я хочу. И я этого хочу.

— Но я... — слабо начал Северус, но в этот раз Гарри его перебил.

— Пожалуйста, не отказывайся от меня, — он сглотнул. — Пожалуйста.

— Я не могу, и я никогда не откажусь от тебя, Гарри. Я сказал это все не потому, что хочу отказаться от тебя. Я просто... я просто... — он остановился на полуслове. — Как ты не понимаешь?

— Это ты не понимаешь, Северус. Прошлое осталось позади, и даже если бы ты хотел вернуть его назад, ты не можешь. У тебя есть настоящее и будущее, чтобы жить и вырастить меня как следует. Это сейчас твоя задача. Ты не можешь остаться в прошлом.

— Насколько я вижу, тебя не нужно растить. Ты уже взрослый.

— Нет. Мне все еще нужен кто-то, на кого можно положиться, кто может мне помочь. Мне все еще нужна семья, которой у меня не было всю жизнь. Я страдал достаточно, чтобы быть твоим сыном, чтобы заслужить право быть твоим.

Наконец, Северус не сказал ни слова, просто сел рядом с Гарри и положил руку ему на плечо.

Они так и сидели в тишине в течение долгого времени, прежде чем лечь спать.

* * *

«Ты — сын Квайетуса, а не мой!» — эти слова вновь и вновь звучали в голове Блэка.

Сын Квайетуса.

Брата Северуса. Великолепного, знаменитого, сострадательного Квайетуса. Знаменитости Хогвартса, лучшего студента столетия, улыбчивого ублюдка.

Очевидно, он был таким же, как его мерзкий брат.

Он никогда не понимал, почему Лили решила выйти замуж за Джеймса. Она была девушкой Квайетуса. Но теперь все было ясно.

Ублюдок обманул ее. А этот... мальчик был доказательством его предательства. Она как-то узнала о мальчике и порвала их отношения. И, как это часто случается в подобных ситуациях, Лили побежала за помощью к Джеймсу.

Ублюдок!

А его отвратительный брат все еще прикрывает его предательство, так долго после событий. Почему? Чтобы сохранить хорошую репутацию великолепного Квайетуса Снейпа?

Ярость клокотала внутри него. Он сидел в гостиной, уставившись на огонь, не зная, что делать.

Это было в прошлом.

Он помирился со Снейпом.

Его «сын» был хорошим ребенком.

Квайетус был мертв.

Снейп любил Гарри. Он даже старался спасти его.

ГАРРИ!

Мальчик, который должен был быть Квайетуса и Лили, а был Джеймса, символ предательства, вместо настоящей любви — Лили никогда не любила Джеймса. Гарри, результат жалости Джеймса и мести Лили. Бедный ребенок.

Он жалел и ребенка Квайетуса. Он не был ответственен за предательство своего отца и теперь ему приходилось жить с отвратительным братом улыбчивого ублюдка, который отказался от него.

Блэк наклонился вперед, когда у него стало созревать решение.

Ребенок не заслужил отказа. Он заслужил отца, и если он хотел, чтобы мерзкий ублюдок был его отцом, значит, он заслужил Снейпа как отца.

Он поговорит со Снейпом.

Так скоро, как сможет.

На следующее утро Гарри проспал и не появился на завтраке. Из спальни он вышел примерно в 11 часов, поленившись сменить пижаму на нормальную одежду. После короткого спора с Северусом он передумал, переоделся и сел, чтобы сделать домашнее задание, заданное на каникулы. Он хотел закончить его как можно скорее, потому что в библиотеке поместья видел несколько книг, выглядевших интересными, и не мог дождаться, чтобы их прочитать.

Никто не прерывал его занятий. Однако за обедом Люпин сказал ему и Энни, что они втроем отправятся на следующий день в Косой переулок и в маггловский Лондон походить по магазинам: и Энни, и Гарри нужна новая одежда, а Северус отказался их сопровождать. Он пробормотал что-то насчет зелий для Люпина и некоторых других, необходимых мадам Помфри, и пошел в лабораторию, где пропадал весь день. После обеда Гарри присоединился к нему, но они не разговаривали, а просто молча работали.

Северус все еще страдал от своего признания, Гарри мог это сказать по тому, как тот смотрел на него или давал короткие инструкции, но, в общем, не мог обвинять Снейпа. Признание было трудно не только слушать, но, определенно, так же трудно вспомнить и рассказать, и Гарри был абсолютно уверен, что он был первым, кому Северус в деталях рассказал о том роковом и болезненном случае. И теперь у него была та же проблема, что и у Ареса после их беседы в пустом коридоре: он был поражен собственной откровенностью, испуган своей беззащитностью, и крайне стыдился перед Гарри.

Но Гарри старался не демонстрировать к нему никаких чувств, даже признательности, которая могла еще сильнее смутить мужчину. Вместо этого он пытался сделать вид, будто ничего важного не случилось, и ничего не изменилось — да, на самом деле, ничего и не изменилось.

Так что они проработали весь вечер в тишине.

Когда Северус, наконец, отпустил его и начал убираться, Гарри отправился принять ванну и захватил продвинутую книгу по трансфигурации, чтобы прочитать перед сном несколько страниц. Он зажег два факела у изголовья кровати и уселся поудобнее. Северус долго не приходил, и Гарри в конце концов заснул с книгой в руке, прислонившись головой к стене.

* * *

Он оказался в очень темном месте; большую комнату освещал только один факел. Волдеморт сидел на своем обычном троноподобном кресле, а худая фигура с капюшоном на голове стояла перед ним на коленях, и голос был таким хриплым и слабым, что Гарри не мог решить, был ли это он или она.

— Я желаю видеть сына предателя. Скоро, — голос Волдеморта был низким и угрожающим. В этот же момент Гарри понял, о ком шла беседа, хотя и пропустил ее первую половину. О нем. Опять он — цель темного лорда. — И тогда каждый получит надлежащее наказание. Я дам тебе право его убить, и после этого я поставлю тебе метку.

— Да, господин, — каркнула фигура.

— Теперь можешь идти, — махнул рукой Волдеморт.

— Да, господин, — тот же самый ответ, закутанный человек встал и шагнул к двери. Перед тем, как выйти, фигура глубоко поклонилась и мягко прикрыла дверь.

В этом движении было что-то тревожно знакомое, но Гарри не мог сказать, что. Он был совершенно уверен, что знает этого человека, но не узнал его или ее. Это вызвало в его животе холод и боль, он почувствовал нервную тошноту, но в этот момент из тени вышла другая фигура. Это был мужчина, но он носил обычную одежду Пожирателя Смерти, и Гарри не смог его узнать. У него были каштановые волосы и средний рост, однако, в его движениях было что-то необычное.

— Наш шпион в Хогвартсе сообщил, что сына предателя побеспокоил некий аврор из министерства. Его отец крайне волновался о его состоянии, так что я уверен, что наш план сработает в совершенстве. Захватив сына, мы сможем получить и отца.

— И ты сказал, что мальчишка доверяет нашему юному агенту, — на лице Волдеморта появилась кривая ухмылка.

— Да, мой лорд, — Гарри почувствовал, что мужчина улыбнулся, хотя и не видел его лица. — Наш шпион также сообщил, что юный Снейп собирается подружиться с нашим агентом, что также сделает легче нашу работу.

— Превосходно, — удовлетворенно улыбнулся Волдеморт. — А что насчет нашей… межконтинентальной миссии?

— Я не знаю деталей, мой лорд, но Крэбб здесь, чтобы сообщить Вам…

— Только сообщить?

Улыбка Волдеморта внезапно преобразилась в сердитую усмешку.

— Введите его.

Гарри закрыл глаза. Он подозревал, что случится в следующий момент, и оказался прав. После выкрика «Круцио!» все превратилось в раскалено-белую боль, и, слыша отчаянные крики и рыдания Крэбба, он не был уверен, что тоже не кричал и не рыдал…

Сильная рука схватила его за плечо.

— Квайетус?

Гарри внезапно смутился. Голос был не Северуса. Он был знакомый, но не его. В следующий момент он вырвался из захвата и с тихим криком спрыгнул с кровати, обхватив себя руками.

— Квайетус? — осторожно повторил голос. — Что?..

— Где Северус? — услышал Гарри свой голос, слабый и далекий. — Где он?

— Я видел его в библиотеке. Ты хочешь, чтобы я его позвал?

— Да, сэр, пожалуйста, — вздохнул Гарри и, открыв глаза, посмотрел Люпину в лицо.

— У тебя был кошмар? — спросил оборотень, когда увидел, что Гарри восстановил самообладание.

— Пожалуйста, позовите его, — повторил Гарри и опустил взгляд к полу.

Люпин вздохнул и вышел из комнаты. Несколько минут спустя он вернулся с крайне встревоженным Северусом. Мужчину не волновало, что Люпин был с ним, или что тот мог его видеть; он поспешил к ошеломленному и дрожащему Гарри и обнял его. Гарри расслабился в объятиях, даже последствия проклятья постепенно исчезли через несколько минут. Он почувствовал, как сильные руки кладут его на кровать и подтыкают вокруг него одеяло, и ощутил, как Северус сел рядом с ним на кровать.

— Что с ним случилось? — снова спросил Люпин. — Кошмары?

— Это не твое дело, Люпин, — сердито выпалил Северус.

— Он корчился, как будто был поражен Круциатусом, — вздохнул Люпин. — Это был Волдеморт?

— Выйди. Вон, — выплюнул Снейп еще более сердито, чем прежде. — Как я сказал, это — не твое дело, Люпин.

— Может, мне принести несколько болеутоляющих и расслабляющих зелий? — предложил Люпин.

— Я не хочу, чтобы у него была передозировка, Люпин. Ему не нужны никакие зелья.

— У него часто бывают эти кошмары? — спросил оборотень.

— Нет.

— Тогда почему ты боишься передозировки?

— ВЫЙДИ! — завопил Снейп, его глаза опасно блеснули.

— Северус, пожалуйста, — Гарри сел и посмотрел на двоих взрослых. — Все хорошо, сэр. Просто я попал этим летом в автомобильную катастрофу, и иногда у меня бывают кошмары об этом, — объяснил он бывшему профессору так серьезно, как мог. В то же время он надеялся, что ему больше не придется лгать.

Люпин неопределенно кивнул, но Гарри видел, что тот не был убежден предложенным объяснением. Тем не менее, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Гарри снова откинулся на кровать и устало закрыл глаза.

— Наш план провалился. Я — снова цель Волдеморта, но на сей раз он хочет меня убить, потому что я — твой сын. Сын предателя, как он сказал. У него есть агенты в школе, и я подозреваю, что один из них — в штате, — несчастно пробормотал он. — Похоже, я никогда не смогу жить нормальной жизнью. — Он повернулся к Северусу спиной и свернулся в клубок. — Ты не хочешь сообщить директору?

— Позже, Квайет, — сказал Северус и положил ладонь на плечо Гарри. — Я не думаю, что это так срочно. И я не хочу сейчас оставлять тебя одного.

— Спасибо, — пробормотал Гарри.

Но на этот раз не было обычной беседы, которая всегда следовала за видениями или кошмарами Гарри. Они снова молча сидели, как прошлой ночью, слушая ровное дыхание друг друга, пока Гарри не заснул.

* * *

Северус смотрел на котел, считая капли сока мандрагоры, добавляемого в зелье. Он проклинал себя, потому что это была третья порция, которую он испортил за это утро, хотя и не мог понять, в чем была причина неудачи. Сок мандрагоры? Полынь? Коготь крапа? Раньше он уже дважды делал это зелье, и у него не возникало никаких проблем. Он хотел, чтобы зелье стало ярко-зеленого цвета, подобно глазам Гарри, подумал он, но оно в третий раз приобрело противный коричневый цвет и завоняло. На этот раз Северус громко выругался, выливая содержимое котла.

Он шагнул к окну, открыл его, чтобы проветрить комнату от вызывающего тошноту зловония, и, прислонившись к раме, безучастно посмотрел на покрытый снегом сад. Большой дуб теперь был одинок, в отличие от лета, когда Гари проводил почти все свободное время, читая или просто сидя под ним с открытой книгой на коленях и глазами, выражающими опасение и неуверенность. Глазами, которые за первые месяцы учебы снова наполнились жизнью и доверием — теми глазами, в которых снова светился страх быть отверженным. Проклятье на мальчишку! Почему он не мог понять?

Мысли кружились в голове, и он понял, почему все утро зелья получались не так, как надо. Он не мог должным образом сконцентрироваться на работе. Время от времени на него обрушивались слова и глаза Гарри, и он снова и снова был вынужден их обдумывать и повторять.

Он не мог понять, как мальчик мог быть таким внимательным и сообразительным. Как он мог лучше его понимать многие вещи. Он чувствовал правоту его высказываний. Он много раз прежде уже слышал некоторые из них, Альбус использовал их, чтобы убедить не лелеять старую вину и боль, но он не мог не чувствовать их. Он был виноват. Просто время не может искупить его вины. Он убивал людей и никогда не мог быть прощен. Дамблдор и Гарри были неправы. Они никогда не совершали ничего достаточно серьезного, чтобы быть способными понять. Они были чисты и безупречны, в отличие от него, виновного, отвратительного, сального мастера зельеварения Хогвартса.

Они никогда не поймут.

Он не мог быть отцом мальчика. Он был слишком самоуверен, когда думал о Гарри как о своем сыне. Нет. Мальчик был сыном Квайетуса. Он ничем не был похож на Северуса Снейпа.

Он потряс головой — возможно, чтобы ее прочистить? — и вернулся к зелью. Люпин нуждался в нем, если он хотел, чтобы оборотень оставался человеком вместо того, чтобы постоянно превращаться в зверя. С тех пор, как его покусали оборотни Волдеморта, у него была тенденция постоянно превращаться в волка, а не только в полнолуние. Это тоже было его, Северуса, изобретение, печально подумал он. Он изобрел синтез оборотней, как он это назвал, который вызывал это неестественное изменение в органах оборотня, превратившее Люпина на много месяцев в оборотня, так что никто не мог его навещать. В конце сентября он нашел первое лекарство от собственного яда, но без помощи Гарри и Гермионы Грэйнджер.

Его мысли прервал стук.

— Войдите, — нервно сказал он. Сейчас он не хотел ни с кем говорить.

— Привет, Северус.

— Блэк, о нет, — покачал он головой. Он был не в настроении говорить о чем-то с проклятым псом. Посмотрев на красивое лицо, он почувствовал настоятельное стремление забыть про их мир и выкинуть его из лаборатории. Но ради Гарри он натянул на лицо безразличное выражение и проводил бывшего врага к единственному в комнате стулу.

— У меня нет времени, Блэк. Говори и уходи.

Блэк, однако, не спешил.

— Сириус. Не Блэк, — напомнил он Снейпу, ухмыляясь. — Ты, конечно, помнишь наш…

— Да, — нетерпеливо махнул Снейп. — Что ты хочешь, СИРИУС? Но говори это быстро, если хочешь, чтобы твой дружок-оборотень вовремя получил зелье.

— Ты, как всегда, вежлив, Северус, — глаза Блэка опасно засветились. — Я здесь, чтобы поговорить о твоем… сыне.

Рука Снейпа остановилась в воздухе. Он медленно перевел взгляд на Блэка, и у него появилось плохое предчувствие о дальнейшем разговоре.

— Или сыне твоего брата? — продолжил Блэк дразнящим тоном.

— Не смей! — простонал он анимагу сквозь стиснутые зубы. — Избавь его от этого!

— Юный Квайетус его сын, а не твой, не так ли? — Блэка не беспокоил гнев Снейпа.

— Как…

— Ты проорал это во всю мощь своих легких два дня назад, если я правильно помню, — на лице Блэка появилась злая усмешка.

Снейп опустил руку и, опершись на стол, повернул лицо к Блэку.

— Это не твое дело. Оставь эту тему или… — Снейп не закончил предложение; он не смог сразу придумать подходящей угрозы.

— Или что, Снейп? Тебе не нравится, что какой-то другой человек открыл небольшой секрет твоего совершенного брата? То, что он был не лучше тебя?

В следующий момент Снейп схватил Блэка за плечо и ткнул палочкой ему в шею.

— Слушай, ты, проклятый пес! Я помирился с тобой только из-за Гарри. Но если ты посмеешь еще хоть раз оскорбить моего брата, моего МЕРТВОГО брата, клянусь, Блэк, я убью тебя в тот же момент, когда ты этого заслужишь.

— Отпусти мою руку, Снейп, — угрожающе прошипел Блэк. — И не я — тот, кто оскорбил твоего драгоценного брата, Снейп. Это ты сказал мальчику… нет, не сказал. Кто прокричал ему, что не ты, а Квайетус — его отец. И я всегда думал, почему Лили вышла замуж за Джеймса, если она много лет встречалась с Квайетусом?

Снейп тотчас же понял. Блэк слышал не всю их беседу, а только часть, в действительности, очень маленькую часть, и хотя его умозаключение порядочно расстроило Северуса, это было лучше, чем правда.

Итак, Блэк поверил, что его брат изменял Лили.

Он выпустил плечо Блэка и, повернувшись на каблуках, снова подошел к открытому окну.

— Так ты пришел, Блэк, чтобы оскорбить моего брата? Чтобы насладиться знанием, что он был не лучше тебя, который пытался его убить? — он обернулся и ткнул пальцем в мужчину. — Независимо от того, что он сделал, клянусь, я не позволю тебе свободно его обзывать и оскорблять.

— О? Так ты теперь собираешься сказать, что я — убийца? Странно, очень странно, Снейп, — глаза Блэка сузились от гнева. — Ты кричал этому… этому мальчику, что ТЫ — убийца, что ТЫ не достоин быть его отцом!

Снейп шагнул к Блэку и, наклонившись к его лицу, сердито прошипел:

— Почему? Ты знал, каким я был, не так ли?

— Не до этой весны, Снейп.

— Ты знал, что я был в Азкабане.

— Знал. Я тоже был там, невиновный.

— Невиновный, — протянул Снейп и противно улыбнулся. — После двух покушений.

— Я никого не убил, Снейп!

— Но пытался. Это не твоя заслуга, что жертвы выжили, — он остановился и посмотрел на Блэка. — Я не был так удачлив, Блэк. Мои жертвы умерли. Все, — с этимм словами он опять повернулся к окну.

Что-то в голосе Снейпа остановило Блэка от того, чтобы тут же отреагировать. Что это было? Вина? Стыд? Ненависть?

Блэк закрыл лицо руками. Внезапно он почувствовал себя виноватым. Он пришел не для того, чтобы кричать, спорить со Снейпом, а чтобы так или иначе дать ему понять, что этот мальчик нуждается в нем — и после того рокового столкновения с аврорами молодой Квайетус заслужил называться сыном мерзавца, если это было то, чего он желал.

И искренность в голосе другого мужчины также подтолкнула его. Снейп признался ему в своих убийствах. В своих грехах.

«Я не был так удачлив, Блэк. Мои жертвы умерли.»

Осознание было слишком внезапным и полностью захватило Блэка.

«Я не был так удачлив.»

Что, если бы Квайетус умер?

«Удачлив.»

Что было бы тогда? Их бы исключили? Их приговорили бы к пожизненному заключению в Азкабан без шансов снова освободиться? Они бы там умерли или сошли с ума из-за вины?

Смог бы он перенести страшную тюрьму, зная, что кого-то убил? С памятью об этом? С разочарованием Дамблдора, с ненавистью Энни, с неприятием отца, просто сидя там и зная, что ему нет прощения?

«Удачлив.»

Что, если бы Снейп был убит Люпином?

Его бы не обвинили, это Люпина приговорили бы к пожизненному заключению или даже к смерти.

«Я не был так удачлив.»

Блэк встал.

— Северус. Извини меня за мои слова. Они были необоснованы… И извини за своего брата. Я… я не мог… Я не знал, просто… — его голос прервался.

Снейп крайне недоверчиво посмотрел на него.

— Ты что болтаешь, Блэк? — сердито спросил он.

— Ты прав. Я ничем не отличаюсь и ничем не лучше тебя, Сн… Северус. И… возможно, я был неправ насчет тебя и Квайетуса. Однако я должен был знать. Энни всегда любили тебя и доверяла тебе, и даже когда ты оставил ее, она была уверена, что однажды ты вернешься.

— Я не вернулся, Блэк. Я был темным с самого раннего детства. Я перешел на сторону противника, когда Квайетус был убит рукой Волдеморта. Мои родители приговорили его к смерти. Они доставили его туда, — его руки сжались в кулаки, пока он говорил. — А теперь я, если можно, хотел бы оставить эту тему. Быстро скажи, зачем ты пришел, и уходи.

Блэк вздохнул.

— Я пришел поговорить о Квайетусе. Нет, не твоем брате, — быстро добавил он, увидев, как стиснутые пальцы Северуса побелели, — а мальчике. Его сыне. Или… твоем сыне.

— У меня нет сына, Блэк. Хотя я должен притворяться его отцом по приказу Дамблдора. И для этого я хочу, чтобы ты никому НЕ говорил об этом. Даже своему другу-оборотню.

Блэк подошел к Снейпу и вслед за ним посмотрел на побелевший сад.

— Он хочет быть твоим сыном, ты это знаешь. И он заслужил право называться им, если хочет. И… ты тоже заслужил это право. Вы любите друг друга, беспокоитесь друг о друге, нуждаетесь друг в друге.

— Он слишком хорош, чтобы называться моим сыном, Блэк, — серьезно ответил Снейп, но в его тоне не было неприветливости и злобы, обычных при разговорах с анимагом. Скорее, это прозвучало просто устало.

Блэк задумчиво потер подбородок.

— Знаешь, этот ребенок напоминает мне Гарри. Может, потому, что оба выросли у магглов? Я не знаю, Северус. Но я могу увидеть, что он отчаянно тоскует по семье, по отцу, чтобы уважать и почитать… — он неуверенно махнул рукой. — Он делает все, чтобы получить твою любовь, твое уважение…

— Сириус, как ты сказал, я его люблю и уважаю, только… — Северус прервался, но Блэк не позволил ему закончить предложение.

— Да, ты делаешь это своим собственным глупым способом, Снейп, и я уверен, что ты стараешься. Но ты должен любить его ЕГО способом, как ОН любит. Прими его, его чувства, его признательность. Понимаю, ты не чувствуешь себя достойным этого, возможно, это действительно так, но дело не в этом — не в том, чего ТЫ заслуживаешь. ОН этого заслуживает. И этого достаточно.

Долгие минуты оба стояли, уставившись друг на друга. Наконец Блэк шагнул к двери и открыл ее, но прежде, чем закрыть ее за собой, он обратился к Снейпу:

— Сделай это ради Гарри, если ты действительно его любишь, — он глубоко вздохнул, чтобы набрать воздуху для следующего предложения. — И еще раз извини. Я никогда больше не оскорблю память твоего брата. Он был лучше меня. Я был несправедлив к нему — и к тебе. Извини. И… я никому об этом не скажу.

Не дожидаясь ответа, он спокойно закрыл дверь.

Северус не мог двигаться. Он только безучастно и оцепенело смотрел на закрытую дверь и, вероятно, впервые в жизни не мог найти подходящих слов, чтобы выразить свои чувства — ни к Блэку, ни к Гарри.

* * *

Гарри взволнованно ворвался в гостиную с новой совой в руках.

— Эй, Северус, гляди, что купили мне профессор Люпин и Сириус! — широко улыбнулся он. Предполагалось, что он не получит подарков до ужина, но он убедил Люпина, что ему нужна сова, чтобы отправить подарки друзьям. Наконец мужчина сдался, и Гарри смог гордо получить свою сову, только с легкой жалостью о Хедвиг, которая сейчас была совой Гермионы, с тех пор, как директор ее отдал — так же, как после похорон отдал Рону метлу Гарри. Другие, менее узнаваемые вещи, которые достались Гарри, были: сундук, сделанный А.Х.Поттер, бабушкой Гарри, Дамблдор показал ему ее подпись на дне, плащ-невидимка, к крайнему раздражению Снейпа, его карта (он, однако, еще не показывал Северусу ее тайну — Гарри не хотел, чтобы тот использовал ее против студентов, блуждающих ночью по коридорам) и его старая палочка.

После неудачной встречи с аврорами Северус приказал Гарри прятать его настоящую палочку в одежде. Он заколдовал палочку, чтобы она была невидимой — ее не способно было выявить даже заклинание Ревело — и с тех пор Гарри всегда носил при себе две палочки, которые давали ему чувство безопасности.

— Красивая сова, Квайетус, но я думаю, ты должен был получить ее вечером.

— Знаю, знаю, я только хочу послать подарки Гермионе, Невиллу, Аресу и… — Гарри внезапно покраснел и быстро добавил: — и другим.

Северус поднял бровь.

— Кто эти «другие», Квайет?

Гарри упрямо посмотрел на свои ноги и не ответил.

— Квайет! Я кое-что спросил! — Северус наклонился вперед и угрожающе упер руки в бока.

Гарри ощутил дискомфорт. Люпин и Энни с любопытством смотрел на них, а он не хотел, чтобы кто-нибудь знал о Лиэ и его чувствах к ней. Он повернулся на каблуках, сбежал из гостиной в спальню и запер за собой дверь. Он слышал голос Северуса, кричащего на лестнице ему вслед, но это его не беспокоило. Почему ему нужно знать? Это было не его дело, особенно после холодного обращения последних дней.

Он боялся, что Северус последует за ним в спальню, чтобы отчитать, но тот долго не приходил, и через десять минут Гарри достаточно успокоился, чтобы завернуть все подарки и отдать их Артуру (так звали его новую сову), который быстро исчез в наступающей вечерней темноте.

Он все еще чувствовал себя неуютно, когда пришел Люпин, чтобы позвать его на ужин. Он не хотел ни с кем спорить в рождественский вечер, и уж конечно не с Северусом. Он любил мужчину и точно знал, что его чувства взаимны, и мог понять его дискомфорт после того разговора несколько ночей назад. Так что Гарри решил изобразить хорошее настроение, даже если кто-то будет на него хмуриться или усмехаться.

Но, похоже, никто не хотел нарушать праздничное настроение ссорами или спорами, так что ужин прошел хорошо, с обычной болтовней Энни, шутками Блэка, полусердитыми замечаниями Северуса, молчаливыми улыбками Люпина и серьезными лекциями Флетчера. Потом они перешли в гостиную, где стояла и ждала их рождественская елка, и в следующий момент все были заняты маленькими коробками и пакетами, на которых были написаны их имена. Энни была самой счастливой, она частенько радостно вскрикивала, увидев новую игрушку или конфету.

Снейп выглядел слегка потрясенным подарками — Гарри был уверен, что ему много лет ничего не дарили — и через некоторое время его глаза слишком сильно заблестели. Гарри даже заметил единственную упавшую слезу, когда он открыл подарок Гарри — часы.

Часы с двумя стрелками, на которых было написано Квайетус и Северус, и с несколькими пометками: Урок, Дом, Друзья, Опасность, Умер и СБУ — означающее Самого Большого Ублюдка. Теперь их стрелки указывали на «Дом».

Северус не шевелился, только пристально смотрел на часы. Он казался немного не в себе, когда осторожно гладил поверхность, по-видимому, глубоко задумавшись.

Гарри в это время начал распаковывать собственные подарки — главным образом, книги и конфеты. Удивительно, но от Гермионы он получил тот же словарь по арифмантике, что и сам купил ей, и внезапно заволновался от мысли, что хотел его оставить себе. По крайней мере, так они оба будут счастливы с такой книгой. Подарком Невилла тоже была книга «Темные волшебники в гоблинских и трольих бунтах в средние века» — и Невилл отметил несколько мест, где Гарри мог найти упоминание имен Снейп, Ноблестоун и даже Лонгботтом. Была война, когда Ноблестоуны сражались вместе с Лонгботтомами против нескольких светлых магов, и в конце двое даже поженились, но семейство Лонгботтомов не было благородным, а только обычным чистокровным, но Гарри с удовлетворением отметил, что является родственником, хотя и дальним, не только Малфоя, но и Невилла. К сожалению, Драко Малфой был более близким родственником, чем Невилл, но он искал утешение в том, что Невилл, так или иначе, тоже его родня.

Оу! Невилл тоже был родственником Малфоя!

Ладно, Рон давно говорил, что все магические семейства родственны друг другу с тех пор, когда в мире было немного магов, и это еще более верно для чистокровных семей. Не говоря уже о том, что в средние века традиции были сильнее, чем сейчас.

Потом он полистал другую книгу от Ареса (методы самозащиты и их изучение), съел две шоколадных лягушки (вкладыши от них он отдал Энни, которая их собирала), сыграл партию в магические шахматы с Блэком (это был дополнительный, кроме совы, подарок от них двоих), разумеется, проиграл и, наконец, начал распаковывать последнюю коробку, уверенный, что она от Северуса. В ней было две вещи: огромный том «Все о заживляющих зельях» и обычно выглядевшая серая книга, которая была совершенно пуста. Гарри поднял глаза на Северуса, но он в этот момент играл с Энни в шахматы, пытаясь объяснить крайне довольной девочке различные движения и тактику.

Гарри снова обратил внимание на коробку, и его глаза заметили обычный конверт, выскользнувший из нее. Осторожно его открыв, Гарри увидел аккуратно сложенный пергамент с почерком Северуса.

Он гласил:

Дорогой Квайет,

(Папа)

С минуту Гарри был так потрясен, что не мог даже дышать. Нет, это было не из-за дневника его биологического отца.

Это была последняя строчка, одно слово между скобками, которое было добавлено к письму позднее: оттенок чернил слегка отличался от остальных частей, однако это было написано Северусом.

Папа.

Гарри не решался поднять голову. Он только пристально смотрел на это слово, не желая дать Северусу ни единого шанса забрать это единственное слово, которое было для Гарри драгоценнее любого другого полученного подарка. Это было явным признаком окончательного признания Северуса, его заботы, которая почти закрыла собой события лета и все, что случилось в первой половине учебного года. Он слишком долго был сиротой, не имея никого, кого можно было бы назвать родителем, — и теперь он, наконец, получил разрешение от человека, которого многие месяцы считал отцом.

— Ты слишком молчалив, Квайетус, — услышал он рядом обеспокоенный голос Люпина.

— Нет, — поднял он голову и посмотрел на оборотня. — Ничего. Я только задумался о том, что со мной было за последние недели.

— В отношениях между тобой и Северусом проблема?

Глаза Гарри удивленно расширились.

— Ч… Что? — пролепетал он.

— Кажется, между вами двоими в течение многих дней была некая напряженность, — объяснил Люпин.

— Да, — ответил Гарри. — Нет, не совсем. У нас была небольшая ссора о… некоторых вещах и…

— Понятно, — кивнул Люпин. — И теперь его подарок вас помирил?

— Э… да. Да, по большей части, — широко улыбнулся Гарри. — И спасибо за шахматы. Жаль, что я — ужасный игрок. Любой меня легко победит. Особенно Севе… папа, — он бросил взгляд на Северуса, который практически проиграл состязание с Энни. — Он очень любит играть и, так как я живу с ним, часто со мной играет. Мне кажется, я не так уж сильно люблю шахматы.

— Извини. Я не предполагал.

— Да, я знаю. Ничего страшного. И мне это нравится. Возможно, теперь мне придется получше изучить игру.

— Вы играли в маггловские шахматы?

Гарри пожал плечами.

— Они такие же, как и магические. Единственная разница в том, что маггловские фигуры неподвижны и не пытаются требовать от вас исполнять их желания.

Оба улыбнулись.

— У тебя часто бывают кошмары? — внезапно спросил Люпин.

Гарри бросил на него укоризненный взгляд.

— Я не буду говорить об этом, — сказал он с ноткой неприветливости в голосе.

Люпин не ответил, только спокойно улыбнулся.

— Я слышал, что ты назвал Северуса «папой». Это было впервые.

Гарри неловко пошевелился под всезнающим взглядом Люпина.

— Мы не жили вместе до этого лета, — повторил он хорошо известную ложь. — Я никогда прежде не называл его отцом или папой. Я должен был привыкнуть к этой мысли.

Люпин кивнул.

— Ладно, думаю, я готов лечь спать. Я порядочно устал, — сказал наконец Гарри, собрал книги и вышел на лестницу.

Достигнув спальни, он положил все вещи на свой стол и, после быстрого визита в ванную, переоделся в пижаму и лег спать. Он не совсем бодрствовал, когда пришел Северус, но почувствовал, когда мужчина сел на край его кровати.

— Гарри, ты должен знать, что я это серьезно имел в виду, — спокойно произнес он. — Однако я вполне уверен, что ты не знаешь, чему верить, а чему нет. Я только… — он не смог продолжить.

В следующий момент Гарри вырвался и прыгнул на Северуса, крича ему в ухо:

— Ты — никто иной, как эгоистичный, подлый мерзавец! Покупаешь на Рождество книги по зельеварению только для того, чтобы иметь квалифицированного помощника?

Смеясь, они упали на пол.

— Я не держал это в тайне, — простонал Северус из-под Гарри, который встал коленями ему на грудь.

— Ты слизеринец-рабовладелец, и никто больше, — прохрипел Гарри.

— А кто ты?

— Я — введенный в заблуждение маленький гриффиндорец, чьей слабостью злобный декан Слизерина воспользовался к собственной выгоде.

— СЛАБЫЙ гриффиндорец? Тогда что ты на мне делаешь?

— Стою на коленях.

— Прижимая меня к полу.

— Правильно.

— Пусти меня. Я хочу поговорить с тобой серьезно.

— Я ненавижу твои серьезные разговоры. После этого ты со мной много дней не разговариваешь.

— Гарри, пожалуйста. То, чем я поделился с тобой несколько дней назад, не было легко вспоминать, и я хочу, чтобы ты относился к этому более серьезно.

След боли в голосе Северуса остановил Гарри. Он встал и помог мужчине подняться с пола.

— Думаю, я просто немного увлекся, Северус. Я был так счастлив прочитать твое письмо.

— Снейп улыбнулся.

— Правда?

— Конечно. Ты помнишь мой день рождения?

Северус кивнул.

— Это был мой самый лучший день рождения. А теперь — мое самое лучшее Рождество.

— Это из-за Квайетуса?

— Нет, — прервал его Гарри. — Из-за тебя. О господи, я никогда не думал об этом раньше, но теперь признаюсь: я горжусь называться твоим сыном.

— Ты ненормальный.

— Возможно, это семейное.

— Дерзкий мальчишка.

Гарри показал Северусу язык и лег на кровать.

— Спночи, папа, — второй раз в жизни на пробу произнес он.

— Спокойной ночи, Гарри.

Гарри сердито простонал. Северус вздохнул и сдался.

— Хорошо, хорошо. Спокойной ночи, сын.

Ни один из них долгое время не мог заснуть.

Только два слова.

Но для них обоих они означали мир.

* * *

Спустя несколько минут после того, как Гарри ушел, Блэк освободил Снейпа от маленькой девочки и забрал ее в кровать. Снейп ушел, и через несколько минут откланялся и Флетчер. Люпин остался в библиотеке один. Он взмахнул палочкой и погасил большую часть факелов. В полутьме он откинулся назад и задумался о событиях последних недель.

Квайетус. Сын Северуса был странным мальчиком. Гораздо более странным, чем его отец и давно умерший дядя. Он был очень умен, но столь же осторожен, как и Люпин, однако тот не мог понять, почему. У Люпина были собственные причины быть со всеми осторожным, главной из них была его ликантропия; но почему мальчик должен был быть таким сдержанным и осторожным?

Его глаза задумчиво блуждали по комнате.

— Что-то не так? — внезапно спросил сзади Блэк.

— Ничего, — пожал он плечами. — Я просто думал.

— Вижу, — произнес Блэк и повернулся к дивану, чтобы сесть рядом с Люпином. Перед тем, как сесть, он увидел кусок пергамента, лежащий рядом с другом. Он подобрал его и отдал ему.

— Что это?

— Не твое? — спросил в ответ Блэк.

Люпин пожал плечами и развернул листок. Быстро пробежал его глазами.

— Нет, это Квайетуса, — сказал он и положил листок на кофейный столик.

— Первый человек, симпатизирующий Снейпу, которого я когда-либо видел, — резко произнес Блэк.

— Нет, — покачал головой Люпин. — Его дядя тоже был довольно хорошим парнем.

— Ты ненормальный? — с крайним недоверием посмотрел на него Блэк. — Снейп НИКОГДА не был хорошим парнем!

— Какого Снейпа ты сейчас имеешь в виду? Мы знаем троих.

— Конечно, Северуса, — прохрипел Блэк.

— Северуса? Я имел в виду Квайетуса, брата Северуса.

Блэк внезапно смутился и отвернулся от Люпина. Оборотень подозрительно на него посмотрел.

— Эй! Ты что-то держишь от меня в тайне, не так ли?

Блэк слегка вздрогнул.

— Э... в некотором смысле, да. Но… — он не продолжил. Он вскочил и поспешно вышел из комнаты.

Однако это не было необходимым. Внезапно в голове Люпина все встало на свои места.

«Его дядя был довольно хорошим парнем.» — «Снейп НИКОГДА не был хорошим парнем!»

Дневник Квайетуса — «это поможет уменьшить ту дистанцию между вами, которая тебя так тревожит.»

«Северус (Папа)»

Молодой Квайетус не был сыном Северуса. Он был сыном Квайетуса.

Но Квайетус встречался с Лили в то время, когда родился этот мальчик. Сколько ему лет? Люпин задумался над этим. Он был на том же курсе, что и Невилл, Гермиона и Арес — пятый курс — курс Гарри. Он был того же возраста, что и Гарри.

Гарри. Мальчик был ужасно похож на Гарри. Те же движения, жесты, выражение лица. Та же храбрость, то же поведение, возможно, более робкое, поскольку он пережил нечто ужасное. У него тоже были кошмары и у него были серьезные фобии, как будто его прежде мучили.

Проклятье!

Мучили — кошмары с Круциатусом (что подразумевало Волдеморта) — тот же возраст, те же жесты, Квайетус, Лили, летние события с Гарри и Волдемортом — смерть Гарри.

Проклятье.

Юноша не был сыном Северуса.

Он был сыном Квайетуса, а это означало, что он был также сыном Лили, который был того же возраста, что и Гарри. Это означало, что он был Гарри. Он не был сыном Джеймса, Джеймс только помог Лили, женившись на ней через два месяца после похорон Квайетуса.

Проклятье! Дамблдор разработал блестящую тактику, чтобы защитить Гарри — а также спасти давнего одиночку-Северуса. Он столкнул их вместе, заставив вести себя как отец и сын, что после летних событий было, вероятно, не так уж трудно.

Какой интересный поворот событий, подумал Люпин, и широко улыбнулся. У Дамблдора был крайне хитрый план, как раз и навсегда избавиться от отвратительного ублюдка — он заставил Волдеморта считать, что Гарри умер, и готовил Гарри против него, пока Волдеморт думал, что он в безопасности.

Да, Дамблдор был скрытен.

И он должен держать рот закрытым, чтобы его не предать.

Люпин продолжил свои размышления в темной комнате, и время от времени его резкий смех нарушал тишину.

31 июля 1975 г.

Привет.

Если ты читаешь эти строки, то это значит, что ты — мой сын (или дочь), и я мертв. Так странно — писать все это, но я уверен, что ты можешь понять мое волнение. Это как оставить прощальное письмо самоубийцы, а я никогда не хотел совершить самоубийство, так что никогда не писал прощальных писем. В конечном счете это значит, что у меня нет в этом опыта. Так что, пожалуйста, прости мне мое смущение и, возможно, раздражающее вступление, я пишу это, чтобы оставить что-то после себя, если мои подозрения подтвердятся.

Итак, мой дорогой потомок (о Боже, я почти не могу поверить, что написал это слово!), я надеюсь, этот дневник поможет тебе узнать и понять кое-что о себе и мне, если ты когда-нибудь прочитаешь это.

В целом я считаю себя рассудительным и серьезным мужчиной («мальчиком», возможно, было бы лучше, учитывая мой возраст) и этот дневник — самая глупая вещь, которую я когда-либо делал в своей жизни. Но с тех пор, как моя сильно недоооцениваемая профессор, миссис Трелони, сделала мне свое предсказание, я не могу перестать думать о нем снова и снова, и, имея некоторые подозрения о его (и ее) правдивости, я, наконец, решил сделать это — написать дневник.

Возможно, это глупо и я делаю это только для себя, но у меня есть неуверенное ощущение, что это лучшее решение, которое я мог сейчас принять.

Итак, я начинаю этот дневник с ее предсказания, чтобы дать тебе понять, о чем я говорю.

Это произошло на моем экзамене по Предсказаниям на четвертом курсе. Я сидел напротив нее, уставившись в стеклянный шар, и принуждал себя что-нибудь там увидеть, когда она неожиданно упала без сознания и вошла в транс. Ее голос стал медленным, глубоким и совершенно неузнаваемым, и она, казалось, была не в себе. Я никогда раньше не видел ее такой.

Она сказала (я цитирую ее слова так точно, как могу):

«Через смерть ты дашь жизнь; любовью твоя любимая победит врага. Но Темный Лорд вернется, когда придет его время, и твоему потомку придется встретить смерть, чтобы уничтожить его и остаться.»

Я не до конца понимаю, что она (или ее пророчество) предвещает мне, но у меня есть предчувствие, что оно не означает ничего хорошего. В нем слишком много смерти, и мне не нравится, что поражение Волдеморта лежит на плечах моей любимой (и моего потомка — то есть тебя). Я бы уничтожил его сам, это было бы действительно хорошо, но эти слова, по-видимому, не дают мне на это шанса.

Я подозреваю, что они говорят о моей смерти, и меня не радует эта мысль. Мне сейчас 15 с половиной, и я надеюсь, что это пророчество относится к моей старости, когда у меня будут жена и дети. Но я не верю своим мечтам. По-видимому, я умру молодым, и после меня останется вдова и, по крайней мере, один ребенок, и это пугает меня почти до смерти. Я не хочу умирать.

На случай, если мои подозрения окажутся правильными, я оставляю после себя этот дневник с письмом к Северусу (я надеюсь, он переживет мою смерть), чтобы он отдал его тебе, чтобы ты смог узнать и понять меня, мой будущий потомок. Однако я надеюсь, что смогу узнать тебя лично, и вся эта чушь с дневником станет ненужной.

Я боюсь, что это пророчество не очень радостное и для тебя, последнее слово Трелони — и я с сожалением уверен, что помню его точно — было «остаться», вместо успокоительного «жить», что подсказывает мне твою неизбежную судьбу, хотя я надеюсь, что ошибаюсь относительно этого. Я не хочу, чтобы кто-то умер, кроме самого Темного Лорда, и я страстно надеюсь, что старая летучая мышь ошиблась, и ее пророчество — неправда.

Я надеюсь. «Имеющие надежду да не устыдятся», как написано где-то в маггловской Библии.

Я не стыжусь того, что не хочу умирать. Но я попытаюсь принять это, когда придет мое время.

Северус сказал бы, что я — дурак, если бы прочитал это, и, возможно, он прав.

Я — дурак, я всегда был дураком, всю мою жизнь, чудаком в моей семье, в моем доме и на моем курсе. Сейчас я — будущий пятикурсник с факультета Рэйвенкло школы Хогвартс. У меня нет настоящих друзей в школе, исключая Лили, но она, я думаю, скорее партнер, чем друг. У меня есть старший брат Северус, сердитый и неаккуратный парень, выпускник Слизерина. У нас двое родителей, которые на самом деле не любят нас, они только хотят, чтобы мы присоединились к их Темному Лорду и шли их глупыми и злыми путями.

Я надеюсь, что твоя ситуация лучше. У тебя есть друзья и семья (твоя мать и моя жена — ох, как странно это писать!), и они обращаются с тобой лучше, чем мои родители со мной. Я уверен, что Северус обожает тебя, так как он странно, но сильно привязан ко мне. Я могу его понять, я тоже его люблю. Он чудесный, но глупый, ты всегда можешь рассчитывать на него, он всегда будет готов помочь, даже если иногда он кажется несколько недружелюбным.

Я зачаровал эту книгу так, что только мой наследник и я можем ее прочитать. Она кажется просто пустой книгой, которая показывает тебе свой секрет только тогда, когда ты открываешь ее, чтобы прочесть. Эти полезные чары я узнал от Лили. Ты должен ее знать, она великолепна в Чарах! Таким образом, никто другой не может ее прочитать, только мы двое.

Я не знаю, что еще написать. Ты узнаешь другие детали моей жизни из следующих записей, так что теперь я здесь остановлюсь.

Твой отец (это совершенно нелепо!) Квайетус.

* * *

Гарри опустил дневник. Он прочитал первую запись третий раз, но все еще чувствовал, что она до смерти его напугала, так же как и Квайетуса.

Предсказание Трелони было слишком страшным, не говоря уже о его объяснении Квайетусом. И Квайетус правильно объяснил первую часть, которая относилась к нему. Он подозревал, что умрет молодым, и был прав. Он подозревал, что оставит после себя ребенка, и был прав. Это значило, что он мог быть прав, когда предполагал, что его потомок тоже умрет.

Гарри содрогнулся.

Когда Северус в первый раз сказал ему о пророчестве в подземельях Поместья Кошмара, Гарри пришел к выводу, что его часть о «встретиться со смертью» означала их заключение и выход оттуда. Теперь у него было ужасное чувство, что он ошибался. Это «встретиться со смертью» было у него впереди.

Гарри вздохнул и закрыл дневник. Он решил, что на сегодня достаточно, и он перечитает эти записи когда-нибудь попозже и исследует значение предсказаний в библиотеке, как только найдет время. И он найдет время: это касалось его жизни и смерти, и он должен был быть настолько уверен во всем, насколько мог.

Он даже решил не говорить об этом Северусу, так как тот будет встревожен открытием, а возможно, оно полностью ложное, так что зачем беспокоить его такими глупыми предположениями, как это.

Гарри положил книгу обратно в сумку, рядом с учебниками, и вытащил домашнее эссе по зельеделию, чтобы снова его проверить. Оно было таким длинным, как просил Северус, о магическом и немагическом использовании ромашки в лечебных зельях, скучная вещь, но это помогало перестать думать о приближающейся судьбе.

Ромашка. Лечебные зелья. Зелья. Северус. Поместье Кошмара. Волдеморт.

Агент в его окружении. Агент среди его друзей.

Квайетус был, возможно, прав.

Боже! Он умрет. Возможно, раньше, чем ему исполнится 19. Раньше, чем отец.

Сконцентрироваться на эссе! — приказывал он себе. Нет никакой нужды задерживаться на туманных пророчествах, которые сделаны той несчастной летучей мышью, преподающей Прорицание!

Но ее пророчество было правдой. Это пророчество было правдой. Даже Дамблдор считал его таковым.

Рука Гарри задрожала.

Должно быть, для его отца, пятнадцатилетнего отца, было ужасно прийти к такому решению. Гарри теперь хорошо мог его понять. Он чувствовал то же самое или даже больше. Ему было 15 с половиной, как и отцу, но Гарри точно знал, с кем ему было суждено встретиться.

Красные глаза. Дьявольская усмешка. Костлявые руки, взмахивающие и отдающие приказы, тонкие белые губы, удовлетворенно бормочущие от порождающей боль работы его слуг.

Северус, скулящий и хныкающий под его проклятьями. Он сам, кричащий от страха.

Гарри не хотел видеть его снова. Он не хотел нести эту ношу. Он был просто мальчиком. Никем больше. Почему взрослые ожидали, что он выполнит эту чрезвычайно отвратительную обязанность?

Гарри закрыл лицо руками и глубоко вздохнул.

Нет, решил он. Глупые вопросы ничего не решат. Ему нужно действовать. Он должен учиться, готовить себя к тому дню, быть готовым встретиться с врагом, убийцей его родителей, и стереть его с лица земли раз и навсегда.

Даже если это было его роком, у него не было выбора, кроме как встретиться и выполнить это.

Он решительно сжал зубы и усилием воли снова вернулся к эссе. Он должен выучить так много, как сможет. Он не может знать, что и как ему пригодится.

* * *

— Квайетус, хотя я думал, что твои оценки не могут стать лучше, твои результаты в этом месяце меня поражают. Ты превосходно сдашь СОВ, я уверен.

Гарри ошеломленно повернулся к Северусу. Они сидели на слизеринской трибуне среди зрителей, ожидавших квиддичный матч Гриффиндор-Рэйвенкло. Гарри был прикован к месту, наблюдая за летающей фигурой мадам Хуч, и голос Северуса вывел его из этого состояния.

— А? — равнодушно спросил он. Это был первый квиддичный матч, который он решил увидеть, он не приходил и на квиддичные тренировки. Все это было слишком болезненно. Он любил противоборство на матче. Возбуждение, небольшой страх. Теперь он пришел только потому, что его просили одноклассники, особенно Симус, новый ловец.

Он любил все, что касалось игры, и теперь очень по этому скучал. Он скучал и по ежедневным тренировкам. Он ненавидел этот стиль жизни: сидеть и читать без всяких занятий спортом не из-за своего веса, но из-за недостатка движения. На самом деле, у него не было проблем с излишним весом, как раз наоборот, он снова терял килограммы. К счастью, Северус не заметил этого, по крайней мере, пока, и поэтому не задавал вопросов.

— Я сказал, что горжусь тобой. Твои оценки поразительны, — Северус улыбнулся ему. — Но почему ты решил сесть рядом со мной? Почему ты не сядешь с друзьями?

— Спасибо, — Гарри улыбнулся в ответ. — А насчет того, что я сел рядом с тобой: мне кажется, так безопаснее. На квиддичном матче может случиться что угодно, и я все еще не знаю, кто хочет передать меня тому, ну, ты знаешь, о ком я говорю.

Северус посмотрел на него.

— Это первый раз, когда ты называешь его Ты-Знаешь-Кем.

— Я не называл его Ты-Знаешь-Кем. Я только использовал придаточное предложение, как ты отлично знаешь, — сказал Гарри, скрестив руки на груди.

Северус поднял бровь.

— В самом деле.

Гарри покачал головой.

— Папа, ты передразниваешь профессора Снейпа!

Северус ухмыльнулся и, наклонившись вперед, прошептал на ухо Гарри:

— Я расскажу тебе секрет. Я и есть профессор Снейп.

— Я тебе не верю, — сказал Гарри. — Ты гораздо лучше его.

— Действительно? Тогда наказание тебе за неуважение к профессору, — он отклонился назад. — Завтра.

— Ты не можешь говорить серьезно.

— Я полностью серьезен.

— С Филчем? Хагридом? МакГонагалл?

— Со мной.

— С Невиллом?

— Нет, — серьезно сказал Северус. — Дополнительные занятия по зельеделию для вас двоих закончились. Теперь даже Невилл сможет удовлетворить требованиям экзаменов, так что я не вижу необходимости тратить свое свободное время на приготовление глупых зелий. Вместо этого ты поможешь мне варить зелья для мадам Помфри. Хорошо?

Гарри кивнул. И кое-что неожиданно пришло ему в голову.

— Папа?

— Хмм?

Гарри открыл рот, чтобы задать вопрос, но в следующий момент не услышал своего голоса. Игроки вышли из раздевалок к мадам Хуч, которая судила матч. Она стояла в центре поля, ожидая две команды, держа в руке метлу.

Гарри не услышал ее слов, но знал их наизусть. Она просила игроков вести честную игру и приказывала сесть на метлы. Они так и сделали.

Затем мадам Хуч громко свистнула в свой серебряный свисток, и игра началась.

Джордан снова комментировал матч, как обычно, поправляемый МакГонагалл.

Гарри просто помахал Северусу и, пытаясь перекричать толпу, закричал: «Позже!». Северус кивнул, и они перенесли свое внимание на поле.

Первой, кого заметил Гарри, была Чжо, и он почувствовал, как его сердце остановилось. Он не думал о ней месяцы, он даже не замечал ее в этом году. Неожиданно он почувствовал себя смущенным и виноватым. Это было слишком просто для него –забыть ее после того, что он причинил ей смертью Седрика. Гарри закрыл глаза и слегка задрожал. Он не слышал комментариев Джордана. Весь мир онемел для него, и он пожалел о том, что пришел смотреть матч. Он не хотел быть здесь. И он не хотел быть нигде. Это жизнь была слишком тяжела. Гарри бы хотел прижаться к Северусу ради небольшой помощи и подкрепления, но простая мысль об этом заставила его покраснеть — он, прижимающийся к Северусу в середине слизеринской толпы! Что это сделает с репутацией Северуса? Не говоря уже о репутации Гарри, или, лучше сказать, Квайетуса.

Он с усилием отрыл глаза, чтобы смотреть на матч, избегая, как только возможно, бросать взгляды на Чжо. Когда глаза наталкивались на нее, на него накатывала новая волна вины. «Убей лишнего!», и он чувствовал, что не может пошевелиться. Он ненавидел себя за свою слабость. Он открывал глаза и заставлял себя смотреть матч снова и снова.

Гриффиндорская команда была так же хороша, как и раньше. Охотники играли в полной гармонии, двое отбивал, близнецы Уизли, были быстрыми и точными, Симус искал снитч, однако Чжо не летала следом за ним, в отличие от Гарри.

И Рон — Рон летал на старой гарриной Молнии. Гарри почувствовал, как вспотели его ладони. Его чувства по отношению к Рону начали меняться. Он не был так уверен, что все еще хочет быть его другом. Была ли это вина Перси? Или самого Рона? Гарри не мог ответить на свой собственный вопрос. Он просто чувствовал горечь, когда смотрел на своего бывшего друга.

Неожиданно их глаза встретились. На короткий момент Гарри думал, что Рон помашет ему или улыбнется, их взгляды были такими напряженными. Но затем выражение лица Рона сменилось на усмешку, и Гарри почувствовал за ней чистую ненависть. Просто отлично. Рон, сидящий на ЕГО метле и усмехающийся ему. Жизнь прекрасна, не правда ли?

Гарри бросил взгляд на гриффиндорцев, вскочивших и прыгавших от возбуждения. Матч был очень напряженным и сбалансированным, Гарри видел, что ловцы определят финальный результат. Слизеринцы вокруг него кричали, громко поддерживая команду Рэйвенкло. Единственными исключениями были Арес и Северус.

Гарри все еще не мог нормально слышать. Он только смотрел матч в созданной им самим тишине, когда гриффиндорские охотники пасовали кваффл друг другу, красиво избегая бладжеров и игроков другой команды.

Бладжер атаковал Анжелину, но она увернулась от него, а Джордж подлетел и отправил его по направлению к рэйвенкловскому охотнику, который в этот момент сумел поймать кваффл и быстро повернулся. Бладжер остался немного позади. Джордж снова подлетел и ударил его изо всех сил.

Затем это произошло.

Глаза Рона были устремлены на приближающегося охотника, а взгляд — на кваффл в ее руках. Он так сильно сконцентрировался, что не заметил бладжер, несущийся к нему на полной скорости.

Джордж крикнул что-то неразборчивое, Фред закрыл глаза руками.

Анжелина закричала, Симус, не мигая, застыл в ужасе.

Все шумы замерли и время, казалось, остановилось или замедлилось — это чувство заставило Гарри вспомнить тот момент, когда Питер Петтигрю бросил в него Смертельное проклятие.

Но теперь Гарри был уже на ногах, его рука двигалась по направлению к поясу, за который была заткнута его палочка.

В следующий момент бладжер ударил Рона в висок. Внезапно его залило кровью, свежей и яркой. Болезненное выражение появилось в глазах его друга, затем они потеряли свою яркость и устало закрылись.

Это было, как во сне или как будто Гарри видел замедленный фильм. Руки Рона выпустили метлу, он потерял равновесие и начал падать, метла выскользнула из-под него.

Неожиданно все вернулось к своему нормальному состоянию и скорости.

Гарри вытащил свою волшебную палочку и, указав на падающую фигуру, закричал во все легкие:

— ВИНГАРДИУМ ЛЕВИОСА!

Это заклинание всегда первым приходило ему на ум. К счастью, тело Рона неподвижно повисло в воздухе, только капающая кровь показывала, что существует явление, называемое гравитацией.

— Ты можешь отпустить его, Квайет. Директор уже позаботился о нем, — неожиданно услышал Гарри голос Северуса и почувствовал его руку на своем плече.

Чтобы понять, что говорит Северус, потребовалась секунда, показавшаяся очень долгой. Он медленно опустил свою палочку, но только когда он увидел, что тело Рона медленно опустилось на землю, полностью убрал свой магический контроль над ним. Он упал на сиденье в шоковом состоянии.

Когда Северус обнял его за плечи, он почувствовал, что сильно дрожит.

— Ты в порядке? –снова услышал он озабоченный голос. Он только кивнул в ответ; он все еще не доверял своим голосовым связкам.

Некоторое время они сидели, не двигаясь, Северус в тишине держал Гарри. Когда же он, наконец, смог напрячься и открыть глаза, первое, что он увидел, была красная щека Северуса. Он отпустил своего приемного отца и бросил взгляд на странно притихших вокруг учеников.

Вся школа смотрела на него. Вся, без исключений. Северус, со своим обычным взглядом и усмешкой пытался — безуспешно — заставить их отвести взгляды, но это возымело какой-то эффект только на первоклашек и младших слизеринцев, остальные продолжали потрясенно смотреть на них.

— На что они смотрят? — нервно прошептал Гарри.

— На тебя. И на меня, очевидно, — в гневе прошипел Северус. Гарри был рад, что гнев Северуса не был направлен на него.

— Но почему? — сглотнул он.

Северус серьезно посмотрел на него.

— Ты был чрезвычайно, невероятно быстр, Квайет. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь действовал столь стремительно, даже директор. Мы все еще были в шоке из-за того, что случилось, когда ты уже был на ногах с палочкой в руке, останавливая падение мистера Уизли. Все произошло не больше, чем в пять-шесть секунд.

Гарри покачал головой, чтобы она прояснилась.

— Мне показалось, гораздо больше. Почти минуты. Прямо как… — Гарри не продолжил, так как заметил все еще смотрящих на него студентов и учителей. — Пошли. Я ненавижу, когда на меня так смотрят. Это делает меня больным, — и он вскочил на ноги и поспешил к выходу со стадиона. Северус последовал за ним.

Его движение стало сигналом к окончанию тишины. Громкий шум наполнил квиддичное поле и трибуны, звучали вопросы и удивленные замечания. Не только о быстрой реакции Гарри, но и об их ненавистном преподавателе зельеделия. Никто раньше не видел, чтобы он кого-то трогал, не говоря уже об объятиях! Он вел себя как человек. Как любой другой человек на земле. Некоторые студенты были до смерти испуганы. Другие были в шоке.

На самом деле только один человек, кроме профессоров, заметил скорость реакции Гарри. Но ее уже не было на квиддичном поле. Она следовала за своим бессознательным бойфрендом в больничное крыло позади Дамблдора.

* * *

— Северус!

Снейп поднял глаза на Гарри, стоявшего у другого края стола.

— Да, Квайет?

— Ты хотел мне что-то сказать. Перед матчем.

На мгновение Северус закрыл глаза, задумавшись.

— О, вспомнил. Я просто удивлялся твоим оценкам.

— Да?

— Они поразительны.

Гарри вздохнул и сел на стол, несмотря на неодобрительный взгляд Северуса.

— Ты удивляешься, почему? Я ничего не делаю, кроме учебы. Я стараюсь не проводить слишком много времени со своими так называемыми друзьями, а ты всегда работаешь. Что мне делать? Я учусь.

Северус тоже вздохнул.

— Ты пытаешься избегать друзей из-за видения?

Гарри негодующе фыркнул.

— Ты можешь и так сказать.

— Понимаю.

Они смотрели друг на друга, их печаль была почти осязаемой.

— Мне жаль, Га... Квайет.

Гарри не ответил, только взял в руки фотографию. Это была любимая фотография Северуса, она всегда находилась на его столе. На ней они были вдвоем, задумчиво играли в шахматы, и никто из них не заметил директора, входящего с фотоаппаратом. Северусу нравилась эта фотография, фигуры на ней почти не двигались, их внимание было приковано к шахматной доске. Это было так характерно для них: сильная концентрация, серьезные выражения лиц, тихие и спокойные движения. Гарри был уверен, что это было главным объяснением их почти невозмутимого и мирного сосуществования. Гарри, в основном, не беспокоил Северуса, он проводил дни в библиотеке, после ужина помогал тому экспериментах, затем читал, пока Северус проверял эссе или проверочные, и они вели длинные и серьезные беседы на серьезные темы, которые, в основном, касались учебы Гарри.

И иногда они играли в шахматы.

— Я хочу попросить тебя об одолжении, — наконец вздохнул Гарри. Северус, который уже вернулся к работе, поднял голову и удивленно ждал, пока Гарри продолжит. — Я бы хотел, чтобы ты учил меня Темным Искусствам.

Северуса как будто неожиданно сильно ударили, и он открыл рот несколько раз, прежде чем смог сказать хоть слово.

— Что?

Гарри усмехнулся.

— Ты меня слышал. Я хочу изучать Темные Искусства.

— Ты не будешь, — сказал Снейп и так сильно сжал перо, что оно сломалось у него в руке. — Я не буду учить тебя Темной Магии. Никогда. И не используй это глупое слово «искусство». Темная Магия — не искусство. Это оружие. Очень отвратительное оружие, надо сказать.

Гарри усмехнулся еще сильнее и наклонился вперед.

— Но, я думаю, мне нужно ее изучать, ты можешь называть это как угодно. Мне нужно это изучить.

— Чушь, Квайет. Тебе это не нужно, и все. Я никогда не буду учить тебя Темной Магии. И я никогда не позволю тебе сменить школу, если ты хотел предложить такую глупость.

Гарри сглотнул и еще раз продумал, что он хотел сказать, и особенно, как.

— Послушай, Северус. Я начал читать дневник Квайетуса.

Снейп неожиданно отпустил сломанное перо и посмотрел на Гарри — в ужасе?

— Как ты смог это сделать?

— Он писал его для меня.

Эффект слов Гарри был мгновенным и очень шокирующим. Челюсть Северуса упала, глаза расширились и стали выглядеть как бездонные черные дыры.

— Это невозможно, — прошептал он. — Он не знал о тебе!

Гарри кивнул.

— Точно. Он не знал, но он начал вести дневник после предсказания Трелони. Он предположил, что у него будет ребенок, и в случае своей смерти он хотел, чтобы ребенок знал его. Он написал, что дал тебе письмо с дневником.

Северус покачал головой, но долго не произносил ни слова.

— Нет, — наконец сказал он. — Он не давал мне письмо. Возможно, потому, что его смерть была слишком неожиданной, и он не знал о тебе. Я нашел это среди его книг, и я знал, что это дневник, он писал его годами, и я... — Северус громко вздохнул. — Как ты прочитал его? Буквы невидимы.

— Он зачаровал его с помощью Ли... моей мамы. Только он и я можем читать его.

— Черт возьми, — пробормотал Северус. — Как я ненавижу все эти секреты и пророчества!

Гарри внутренне кивнул. Он был полностью согласен с Северусом, пророчество, кроме всего прочего, предполагало и его собственную смерть.

— Он процитировал и пророчество. И оно говорит, что я — единственный, кто может победить Волдеморта.

— Нет, — ответ Северуса был мгновенным и строгим.

— Да. Оно говорит: «твой потомок должен уничтожить его, чтобы остаться». — Это была слегка измененная версия пророчества, так как Гарри не хотел пугать Северуса своей возможной смертью.

Снейп уронил голову на руки.

— Почему ты? Почему всегда ты? Почему у тебя не может быть немного мира, наконец?

Гарри замер, затем печально улыбнулся.

— Я — Мальчик-Который-Выжил, помнишь? Новая знаменитость Хогвартса! Сын величайшего светлого волшебника столетия! — его слова были настолько горькими, что Северус смущенно моргнул. Он никогда раньше не видел Гарри в таком отчаянии.

— Я... я сожалею, Гарри.

— Не нужно. Это не твоя ошибка. Это ошибка жизни. Ошибка моей судьбы. Я не знаю, чья именно, но определенно НЕ твоя.

Северус кивнул несколько раз.

— Так это все еще на тебе — победить его, — Снейп не ждал, пока Гарри ответит, и продолжил. — Тогда хорошо. Я буду обучать тебя Темной Магии, но не практике. Только теории. Я хочу, чтобы ты понимал ее, но ты не можешь рассчитывать, что я превращу тебя в отличного Пожирателя Смерти!

— Этого будет достаточно?

— Этого должно быть достаточно. Ты не можешь победить тьму тьмой. Ты можешь стать новым Темным Лордом, сделав так. Ты должен победить тьму светом.

— Итак, ты можешь научить меня понимать природу тьмы.

— Если ты настаиваешь.

— Я настаиваю.

— Тогда хорошо, сын. Но я не рад твоему решению.

— И я тоже. Но я не вижу другого выхода.

* * *

Лазарет был слишком ярким и слишком стерильным, на взгляд Гарри. Он страстно ненавидел это место, он каждый год проводил здесь определенное количество времени.

Он двигался медленно, чтобы не разбудить Рона, если тот спал. Он на цыпочках двигался к единственной занятой кровати, и, когда подошел ближе, увидел копну рыжих волос на подушке.

Это был Рон.

Гарри проклял себя в сотый раз за то, что пришел беспокоить Рона, но он надеялся, что они, наконец, смогут помириться, по крайней мере, частично, после неудачного падения Рона.

Гарри было точно известно, что все знали о его роли в спасении Рона, и он знал, что Гермиона сказала Рону, что произошло два дня назад на матче. (Она сказала ему, что Рэйвенкло выиграл, потому что Чжо оказалась лучшим ловцом. Гарри улыбнулся так гордо, как если бы он был бойфрендом Чжо или даже ей самой.)

Его разговор с Гермионой длился недолго, но она поблагодарила его за быструю реакцию и готовность спасти человека, который ненавидел его так же страстно, как Малфой. Гарри долго не говорил ни слова, просто вздохнул, но в конце не мог промолчать.

— Я сделал это для тебя, Гермиона, — он жестоко усмехнулся. — Я уже сказал тебе, что я не хочу встречаться с тобой. Ты не мой тип. Я предпочитаю менее умных девушек.

Реакция Гермионы заставила его усмехнуться еще сильнее. Она в гневе уперла руки в боки.

— Я бы никогда не начала встречаться с тобой, даже если бы ты был единственным мужчиной на земле!

— Это такое облегчение, моя дорогая, — Гарри поклонился ей, и они рассмеялись.

Гарри улыбнулся, когда подумал об этом разговоре. Гермиона все еще была одним из его лучших друзей.

Он осторожно подошел ближе к кровати.

Рон развернулся, возможно, он услышал мягкие шаги и повернул свою голову в направлении Гарри. Сначала он не узнал высокого темноволосого волшебника: свет был слишком ярок, и Рону нужно было время, чтобы восстановить свое зрение, но как только его глаза привыкли к освещенности комнаты, на его лице, как всегда, появилась мерзкая усмешка.

— О, я вижу, мой спаситель пришел, чтобы представить счет за проявленную храбрость, — рыжеволосый мальчик бросил ненавидящий взгляд на Гарри. — Сожалею, я не благодарен тебе, маленький Слиз. Я знаю, что обязан тебе своей жизнью, и обещаю, что постараюсь это как-то выплатить, но я не думаю, что когда-нибудь поменяю свое мнение о тебе, — он нахмурился и прошипел. — Я не знаю, что конкретно тебе нужно, но я никогда не отдам тебе гаррино место, даже если все, включая Гермиону, это сделают! Никогда! — он сердито прокричал последнее слово и лег обратно. — Ты можешь идти, грязное подобие человека. Оставь меня в покое и никогда больше не возвращайся.

Гарри застыл на месте. Он не мог пошевелиться, он не мог думать, он чувствовал, как будто его сердце стало ледяным. Он поднял руку, чтобы прервать Рона, он даже открыл рот, но совершенно не мог что-нибудь сказать или сделать.

— Мистер Снейп? Идите, пожалуйста, — это был голос МакГонагалл. Старая ведьма стояла в дверях, глядя на двух врагов. — И двадцать баллов с Гриффиндора за ваши грубые и ничем не вызванные слова, мистер Уизли. Я ожидала от вас большего.

Гарри пробормотал неуверенное «пока» Рону, но тот не отреагировал, затем он пошел вслед за развевающейся красной мантией, гадая, не научился ли Северус делать так, чтобы мантия развевалась, у старой женщины. МакГонагалл привела его к кабинету Дамблдора. Пароль все еще был «Выдумка», и чувство неудобства, испытываемое Гарри, усиливалось с каждым шагом.

Он не хотел, чтобы его называли героем за то, что он сделал, он не хотел, чтобы его спрашивали о скорости наложения заклинаний, все, чего он хотел — вернутся в подземелья к своим книгам и почитать или сварить зелье вместе с Северусом, чтобы успокоить нервы.

Но в кабинете не было того, что он ожидал. Там не было вопросов и ожиданий, но, с другой стороны, там была большая группа рыжеволосых людей, которые обнимали его и счастливо трясли руку.

Но все они были очень шокированы, заметил Гарри, глядя на их лица, как только пришел в себя. Телесный контакт был слишком неожиданным, и он потерял сознание в медвежьих объятиях миссис Уизли, и это Гермиона вытащила его из них и с помощью близнецов рассказала всем о его боязни прикосновений.

Наконец он сел и посмотрел на свою первую настоящую и любимую семью. Здесь были не все: Перси и Чарли не пришли, но Фред и Джордж были здесь и широко улыбались, мистер Уизли смотрел на него со смесью любопытства и одобрения, миссис Уизли была все еще в шоке от реакции Гарри на ее объятия, Билл осторожно поедал его глазами, а две девушки тепло улыбались.

В общем, все это не было слишком неудобно, решил Гарри и попытался улыбнуться.

— Итак, Ронникин снова оказался мерзавцем, — начал разговор Джордж. Гарри не ответил, МакГонагалл, однако, громко фыркнула.

— После того, что я услышала в лазарете несколько минут назад, я думаю, что понимаю ту драку между вами и мистером Уизли в сентябре, мистер Снейп. Он вел себя в той же манере?

Гарри просто пожал плечами.

— У нас есть разногласия, мадам, — наконец сказал он. — Это между мной и им, и я не хочу говорить об этом в его отсутствие.

МакГонагалл подняла бровь.

— Действительно? Тогда зайдите ко мне в кабинет в пятницу после обеда. Мы поговорим вместе с мистером Уизли.

Гарри нахмурился, но кивнул. Его не вдохновляла идея профессора. Этот разговор только ухудшит их отношения, он был уверен.

— Мы хотели поблагодарить тебя за твое... э... присутствие духа, — наконец произнесла миссис Уизли. — Близнецы сказали нам, что ты действовал быстро и не раздумывая. Однако насколько я слышала от них, а теперь и от профессора, вы в плохих отношениях.

Гарри выдавил короткий смешок.

— Это, миссис Уизли, преуменьшение. Однако я пытался побороть его ненависть много раз, но он не может забыть, что я Снейп, — он скрестил руки и бросил печальный взгляд на людей вокруг.

— После того, что сделал с тобой Перси, у тебя есть право ненавидеть его и Рона, я полагаю, — добавил Фред, и двое взрослых покраснели.

— Чарли передает привет, — наконец сказал Билл. — И мы оба хотим извиниться за поведение Перси и Рона.

Гарри опустил руки и положил их на колени.

— Вам не нужно. Это не ваша вина. А насчет спасения Рона — я бы сделал то же самое для любого.

— Ты уверен, что ты — Снейп? — неожиданно спросил Билл, многозначительно подмигнув.

Гарри покраснел от гнева.

— Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО Снейп, и если вы хотите сказать, что мой отец — мерзкий Пожиратель Смерти, который заслужил все мучения, которые он испытывал в своей жизни, тогда я скажу вам, что вы не правы! — Гарри вскочил на ноги, его лицо исказилось от возмущения. — Возможно, он не самый приятный человек в мире, но он не просто «мерзкое подобие человека», как ваш драгоценный братец всегда говорит о нем, да и обо мне тоже! Он даже много раз спасал жизнь Гарри Поттера, не говоря уже о людях, которых он спас, будучи шпионом! У вас нет права делать дурные намеки насчет него!

— Квайетус! — серьезный голос директора прервал тираду Гарри. — Никто не хотел задеть твоего отца.

— Действительно? — резко спросил Гарри. — Мне показалось по-другому, — но он сел на место и бросил последний презрительный взгляд на Билла.

— Извини, — пробормотал тот в смущении. — Но ты знаешь…

— Он знает, — неожиданно сказала Гермиона. Все с удивлением посмотрели на нее. — Однажды он услышал наш разговор с Роном, когда он... он сказал мне о вашей семье, — она сглотнула от волнения и замолчала.

Директор и МакГонагалл недоуменно посмотрели на них.

— Я не думаю, что отец знает, что Гальвани были вашими родственниками, — спокойно сказал Гарри. — Когда он говорил о них, то никогда не упоминал об этом.

— Не Томас Гальвани, а его жена. Она была моей сестрой, — печально сказала миссис Уизли. — Но они были Пожирателями Смерти. Оба. Томас и Нелли. Я... я не хотела говорить Рону или детям... но они... заслужили это, в каком-то смысле.

— Но твоя сестра... была гриффиндоркой! — закричала Джинни.

— На самом деле это не имеет значения, дорогая, — миссис Уизли покачала головой, а ее муж утвердительно кивнул. — У Ты-Знаешь-Кого были и есть последователи со всех факультетов.

Гарри вздохнул.

— Их убили из-за того, что они были шпионами Министерства, и Волдеморт это раскрыл.

— Мой дорогой, тебе не нужно оправдывать их, — успокаивающе сказала миссис Уизли.

— Я не оправдываю. Я просто повторяю то, что слышал от Северуса, — сказал Гарри и в нескольких словах изложил то, что услышал несколько недель назад.

Тяжелая тишина повисла в комнате, когда скрипнула дверь. Снейп вошел в кабинет.

Тишина стала еще глубже, и Северус остановился в проходе.

— Я помешал? — спросил он после долгой паузы.

Гарри шагнул к нему.

— Мы говорим о Гальвани, — сказал он и твердо встал рядом с зельеваром, показывая, что готов его защищать в возможной ссоре.

Но никто не сказал ни слова.

— Они были родственниками миссис Уизли, — наконец продолжил Гарри. — Это главная причина ненависти Рона.

Снейп просто кивнул в ответ на слова Гарри и, не мигая, посмотрел на директора, как будто бы просил помощи.

— Никто не осуждает тебя, Северус, — сказал Дамблдор, прерывая долгое молчание.

— Я осуждаю сам себя, Альбус, — прошипел Снейп, но не сдвинулся с места.

— Это было давно. Это не было твоей ошибкой. Они бы умерли в любом случае. Они выбрали этот путь, они были взрослыми и должны были знать последствия, — слова миссис Уизли были серьезны и тверды.

— Их дети были невиновны, — устало заявил Снейп.

— Они бы все равно умерли, — сказал мистер Уизли.

— Это не имеет значения. Я убил их, а не кто-то другой.

Слова падали в глубокой тишине как камни.

— Ты искупил свои ошибки, Северус, — вздохнула миссис Уизли.

— Я никогда не смогу искупить мои ГРЕХИ, миссис Уизли, — отреагировал Снейп, но он все еще не уходил. Вместо этого он повернулся к Дамблдору. — Альбус, я думаю, пришло время принять мою отставку.

Гарри почувствовал, как его сердце остановилось.

— Почему, Северус? — отчаянно закричал он на мужчину.

— Я не думаю, что мне стоит учить студентов после того, как я убил их родственников. Единственным моим извинением может быть только то, директор, что я не знал об этом, — он решительно посмотрел на Дамблдора.

Снова наступила тишина. Но на этот раз она была еще глубже и более нервирующая, чем раньше.

Дамблдор посмотрел на шокированную семью, и, наконец, мистер Уизли открыл рот.

— Я не знаю, что ты собираешься делать, Альбус, но я хочу сказать свое слово, — он посмотрел на директора, который кивнул, соглашаясь. Мистер Уизли продолжил. — Во-первых, мы все должны извиниться перед вами обоими за поведение двоих моих сыновей. То, что сделал Перси и сказал Рон, непростительно, и никто из вас не сделал ничего против них или моей семьи, однако, по моему мнению, у вас были все основания действовать. Во-вторых, ты, Северус, спас много жизней в первой войне, и я помню, что это ты предупреждал нас много раз, когда Ты-Знаешь-Кто планировал нападения на непокорные чистокровные семьи. Это твоя заслуга, что мы тогда выжили. В-третьих, мы все знаем, что ты много раз спасал жизнь Гарри, а Гарри был для нас как член семьи, как сын для меня, — он остановился и глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — В любом случае, если ты сейчас оставишь школу, ты будешь в опасности, а твой сын останется здесь один, без твоей помощи. Не говоря уже о том, что Дамблдору придется посреди учебного года искать квалифицированного зельевара, чья преданность не вызывает сомнений, и чей профессионализм достаточен не только для того, чтобы учить, но и чтобы варить необходимые зелья для лазарета и для Ордена.

Дамблдор улыбнулся мужчине и повернулся к Снейпу.

— Артур прав, Северус. Я не могу принять твою отставку. По крайней мере, не сейчас. Ты нам нужен здесь, по крайней мере, до конца войны.

Снейп усмехнулся.

— Так вы хотите, чтобы я оставался здесь до конца моих дней, директор?

Дамблдор рассмеялся, и даже некоторые Уизли улыбнулись.

— Ты не находишь, друг мой, что ты немного пессимистичен?

Северус слегка поклонился, но не улыбнулся.

— Я был серьезен, Альбус.

Гарри повернулся к нему и взял за руку.

— Мистер Уизли и директор тоже были серьезны. Ты нам нужен здесь, — сказал он, и затем неуверенно добавил, — папа?

Когда же Снейп так и не показал ни единым знаком, что он принял ситуацию, к нему шагнула миссис Уизли.

— Сейчас война. Нам нужно научиться прощать и забывать, объединяться против нашего общего врага. Ты не можешь сейчас уйти. Твое место здесь. Я, мы прощаем тебя, Северус, — сказала она и протянула свою руку для рукопожатия.

Снейп смотрел на женщину напротив него.

— Если вы настаиваете, — горько сказал он и схватил протянутую руку.

А потом произошло то, что, Гарри был уверен, он никогда не увидит: все присутствующие Уизли шагнули к зельевару и пожали ему руку.

Битва была выиграна.

— Завтра поход в Хогсмид. Пойдем вместе? — спросил Арес, намазывая масло на свой обычный утренний тост.

Гарри посмотрел на него, думая, что ответить. Могли они пойти вместе? Его глаза сузились, когда он посмотрел на коричневоволосого мальчика, сидевшего рядом.

— Папа хотел, чтобы я помог приготовить зелья для лазарета, — сказал он наконец, и это было правдой: они с Северусом действительно планировали приготовить в выходные заживляющие зелья. — Но я спрошу его, — торопливо добавил он. Ему нужно было побольше времени, чтобы решить, и это было хорошим предлогом.

— Ладно, — сказал Арес, в его голосе явственно ощущалось разочарование.

Гарри мысленно вздохнул. Арес никогда не хотел ходить в Хогсмид, а теперь он хотел бы пойти, и именно с Гарри! Он неловко поежился.

— На зимних каникулах я был дома, — спокойно добавил Арес, но Гарри в тревоге не мог поднять на него глаза.

— О, — Арес не общался с ними с тех пор, как его отца арестовали как Пожирателя Смерти. — И что? — с любопытством спросил он.

— Это долгая история, — тот откусил тост. — И я не хочу рассказывать перед всем факультетом.

Гарри огляделся и заметил, что никто не смотрел на них и не слушал.

— Никто не обращает внимания, — повернулся он к Аресу.

Тот нахмурился.

— Ты не можешь быть в этом уверен, — его лицо посуровело, и, открыв учебник по арифмантике, он спрятался за ним. Его поведение ясно сказало Гарри: «Оставь меня в покое!»

Гарри громко вздохнул.

— Послушай, я действительно... — начал он, но Арес его перебил:

— Я хочу перечитать главу перед уроком, — пробормотал он, не поднимая взгляда от книги.

Гарри почувствовал в животе сильную боль в ответ на слова Ареса. Он не хотел причинит боль или оскорбить мальчика, но умудрился это сделать. Гарри действительно не знал, как поступить. Видение предостерегло его от внезапных и опасных шагов, он не был готов оказаться перед красноглазым монстром — по крайней мере, пока. Они с Северусом даже не начали курс темной магии.

Арес не говорил ни слова весь урок арифмантики, а после его окончания поспешил к классу трансфигурации, оставив Гарри с Гермионой. Они направились в кабинет защиты.

— Я не знаю, что делать с Роном, — вздохнула Гермиона, когда они остались одни в пустом коридоре. — Он всегда ведет себя так подло по отношению к тебе. И что он сказал в воскресенье...

Гарри пожал плечами.

— Брось это. Я не возражаю. Так или иначе, сегодня я должен идти в кабинет МакГонаголл, чтобы поговорить с ней и с Роном. Поверь, я не жду этого с нетерпением. Однако я уверен, что профессор не позволит ему обзывать меня, как обычно.

— Он ведет себя с тобой как ублюдок!

— Да, — Гарри остановился и посмотрел Гермионе в глаза. — Но я не думаю, что и сотни бесед смогут его изменить. Он решил, что всегда будет меня ненавидеть. Некоторое время я думал, что могу завоевать его… по крайней мере, симпатию, если не дружбу, но он никогда не давал мне даже маленького шанса сделать это. Я для него только отвратительный мечтающий-быть-Пожирателем-Смерти Снейп, он не смог разглядеть меня сквозь мое имя и свою необоснованную ненависть. И теперь я бросил попытки с ним подружиться.

Гермиона кивнула и положила свою руку на его. Оба в страхе остановились, когда Гарри не вздрогнул, почувствовав прикосновение. Гермиона тепло улыбнулась.

— Я счастлива, что профессор Снейп не ушел в отставку. Знаешь, он сильно изменился с тех пор, как он с тобой. Он не столь пристрастен и несправедлив, как обычно был раньше.

— Он больше не шпион, Гермиона.

— Да, но… не только эти шпионские дела. Он кажется спокойнее… счастливее. Знаешь, впервые я увидела его не таким, как раньше, на похоронах Гарри. Профессор тогда был полностью сломлен.

На лице Гарри отразилась боль, и он не смог ответить. Внезапно у него в памяти всплыла картина стоящего на коленях и плачущего Северуса, и его сердце на мгновение остановилось. Что с ним сделала бы его НАСТОЯЩАЯ смерть? Пережил бы он снова потерю Гарри, но на этот раз безвозвратную и навсегда? Гарри зажмурился.

— Квайетус? — голос Гермионы был обеспокоенным. — Что-то не так?

Гарри все еще не мог открыть глаза, только покачал головой. Не «что-то» было не так. Не так было все.

Рука Гермионы на его руке слегка сжалась.

— Гарри пытали и убили, а Северус обвиняет во всем себя. Он не может себя простить за все, что сделал. Однако всю жизнь он действовал под принуждением, даже когда Поттера поймали. Вся эта ситуация была виной Поттера, а не Северуса. Поттер действовал безответственно, оставив дом дяди, и это была его вина, что их так ужасно пытали, — Гарри не смог продолжить. Его настойчиво атаковали картины предыдущих ночей. Пять дней назад кошмар Северуса впервые разбудил Гарри, и он держал и успокаивал дрожащего мужчину, находившегося в полусознательном состоянии, и с тех пор каждая ночь была наполнена кошмарами и слезами — и Гарри видел, что кошмары Северуса были, в основном, о Поместье Кошмара и их общем плену.

Гермиона внимательно разглядывали стоящего перед ней задумчивого мальчика.

Что-то в его поведении было странным, слишком личным, но Гермиона не могла понять, что именно. Как будто он обвинял себя, но он же не был там, ничего не сделал. Слезы текли из глаз мальчика, но он их не замечал, просто стоял, и плечи его дрожали. Внезапно Гермиона положила руку ему на плечо и притянула поближе, успокаивающе обняв. Гарри, потрясенный, принял дружеское прикосновение и прислонился головой к ее плечу, борясь с рыданиями, рвущимися из груди.

Он все еще не отдернулся от физического контакта. Но ни один из них этого не заметил.

— Мы должны идти, Квайет. Мы опоздаем, — пробормотала она на ухо Гарри через несколько минут.

Гарри кивнул и освободился от объятий. Его глаза все еще были красны от слез.

— Да, мы должны идти, — согласился он и наклонился, чтобы поднять рюкзак.

Когда они вошли в кабинет, миссис Фигг уже была там. Она бросила на них холодный взгляд.

— Пять баллов с Гриффиндора за ваше опоздание, мисс Грэйнджер, а для вас, мистер Снейп, отработка с мистером Филчем, — сказала она, нахмурившись.

Профессор не любила Гарри, хотя после стычки с Северусом никогда не пыталась снова на него нападать — в действительности, она полностью игнорировала его во время практических уроков, но никогда не упускала возможности назначить отработку. Гарри мысленно улыбнулся. Независимо от того, как миссис Фигг пыталась ухудшить его положение, она была в этом не так хороша, как Северус по отношению к «Поттеру» первые четыре года. Для этого у нее не было надлежащей злобы и доведенной до совершенства практики.

Он вздохнул, вежливо ей поклонился и сел на свое обычное место рядом с Невиллом. Странно, но неприветливость профессора ослабила его печаль, и он уже не чувствовал себя таким несчастным. За последние месяцы он зарабатывал себе отработки только на ее уроках, подумал он.

— Сегодня, класс, мы начинаем изучать очень сложную и трудную, но, в то же время, очень полезную магию. Как вы знаете, этим летом Тот-Кого-Нельзя-Называть снова возродился, и одним из его первых дел было убедить дементоров Азкабана присоединиться к нему. Так что в ближайшие годы нам также придется встретиться с ними, где бы мы ни оказались. Для этого мы должны изучить заклинание, которое дает нам возможность удерживать их на расстоянии и спасает жизни в чрезвычайных ситуациях. Вы знаете, о каком заклинании я говорю?

Конечно, подумал Гарри, но не поднял руку. Он решил не знать чар Патронуса. Нет, он никогда прежде о нем не слышал. Вовсе нет. И нет, он не мог его наколдовать. И нет, форма его Патронуса — не олень. Почему бы это?

Но руки Рона и Гермионы были в воздухе.

— Мистер Уизли? — наклонилась профессор к рыжеголовому мальчику.

— Заклинание Патронуса, мадам, — вежливо ответил Рон.

— Хорошо, Вы блестяще ответили на вопрос, десять баллов Гриффиндору.

— Профессор? — внезапно спросила Гермиона. — Почему мы изучаем это на уроке защиты? Это ведь чары, не так ли?

Профессор вскинула бровь.

— Очень хороший вопрос, мисс Грэйнджер. Да, это чары, и вы узнаете о них и на уроках Чар. Скоро профессор Флитвик преподаст вам теорию, и мы проведем на наших уроках практические занятия. Другие вопросы?

Гарри глубоко вздохнул и уставился на стол перед собой. Его отметки по этому предмету не были действительно плачевными, но были худшими из-за трудностей с созданием щита для собственной защиты. Гарри уже обнаружил, что у него нет никаких проблем с созданием щита для защиты других, но профессор не была удовлетворена его результатами.

А теперь заклинание Патронуса. Он не мог наколдовать даже слабого Патронуса, если не хотел раскрыть себя. Его Патронуса знали не только Рон и Гермиона, его видела почти вся школа на квиддичном матче, когда Малфой и его приятели сыграли над ним глупую шутку.

Проклятье. Гарри был уверен, что его в этом году прокляли. Не говоря уже о будущем… Ближайшем будущем в кабинете МакГонаголл.

Гарри внезапно заметил перед собой кусок пергамента. Он прочитал:

«В чем проблема?»

Гарри набросал под первой строчкой:

«Рон.»

Невилл написал следующий вопрос:

«Я вижу, тебя что-то беспокоит. Ты плакал?»

«Не твое дело,» — был грубый и смущенный ответ Гарри.

Невилл сконфуженно улыбнулся.

«Как насчет завтрашнего похода в Хогсмид?»

Гарри застыл. Сначала Арес, теперь Невилл. Ничего не делало его выбор легче.

«Еще не знаю. Оставь…»

— Мистер Снейп, — промурлыкал перед ним медленный голос. Дыхание Гарри прервалось, и он поднял голову.

— Профессор?

— Дайте мне этот пергамент, — сказала она, а когда увидела, что Гарри сидит неподвижно, нетерпеливо крикнула: — ЖИВО!

Гарри, слегка съежившись и снова опустив голову, вручил преподавательнице пергамент. С минуту он ждал реакции женщины, но ничего не случилось. Потом ее шаги отдалились. Она вернулась к столу и положила на него листок.

Гарри был рад, когда урок, наконец, закончился.

* * *

— В чем дело, Квайет? — Снейп осторожно помешивал свое зелье, пока оно не стало темно-оранжевым. Когда Гарри не ответил, Северус, все еще внимательно глядя на свое варево, добавил: — Это Рон, да?

Гарри пожал плечами и взял нож, чтобы нарезать флоббер-червей.

— Я полагаю, беседа с МакГонагалл прошла неудачно.

— Это преуменьшение, — сердито пробормотал Гарри. — Но, по крайней мере, тебе не нужно беспокоиться о победе своего факультета в конце года.

— Сколько баллов?..

— В итоге семьдесят. Однако я не сказал ни слова. Я просто сидел там, как идиот, а Рон и МакГонаголл кричали друг на друга, как будто меня там вовсе не было. Уверяю тебя, это было неприятное ощущение. Наконец я спросил профессора, необходимо ли мое присутствие, и ушел после того, как она назначила мне отработку с Филчем за мою дерзость.

Снейп вскинул бровь.

— Мои поздравления! Две отработки за один день!

— Но что за день, Северус! — внезапно широко улыбнулся Гарри. — Представь, Гермиона коснулась меня, а я не отступил. Более того, я даже не вздрогнул!

Рука Северуса остановилась, и он удивленно посмотрел на Гарри.

— Хорошие новости! — сказал он, и его лицо отразило улыбку Гарри. — Надеюсь, ты начинаешь поправляться.

— Думаю, я просто начал доверять Гермионе больше, чем кому-либо другому, конечно, кроме тебя. Она — мой единственный друг, в ком я полностью уверен.

— А как насчет остальных? — спросил Северус, снова склонившись к котлу.

Гарри отдал Северусу нарезанные растения, выбрал маленький котел и начал греть воду для битумной настойки.

— Будь осторожен, последняя настойка была немного липкой, — взглянул на него мастер зельеварения. — Мне пришлось увеличить количество других ингредиентов, чтобы правильно ее приготовить. Я почти испортил ее.

— Невилл и Арес хотят сопровождать меня завтра в Хогсмиде. Я не знаю, могу ли доверять им, — нахмурился Гарри. — Ты знаешь, что я хочу, но… Я просто параноик. Семейная черта? — подмигнул он нахмурившемуся мужчине.

— Квайетус не был параноиком.

— Ты тоже моя семья, — объяснил Гарри, словно разговаривая с маленьким ребенком. — Кроме того, Квайетус был параноиком. Он просто никому не давал об этом узнать.

Рука Северуса слегка вздрогнула.

— Ты все еще читаешь дневник?

— Да. Это очень… поучительно, — голос Гарри не звучал счастливым.

Северус, однако, не настаивал на продолжении разговора. Некоторое время они работали молча.

— Я не понимаю Рона, — сказал Гарри, гася огонь под кипящим котлом. Он рухнул в кресло и поднял глаза на Северуса. — Знаешь, я думал, что после… после воскресных событий он не будет меня ненавидеть так, как раньше, — задохнулся он.

Северус долгое время не отвечал. Он положил в настойку Гарри последние ингредиенты и смешал ее с зельем в своем котле. Затем отставил его в сторону и сел перед Гарри.

— Думаю, я могу это объяснить, — начал он, серьезно посмотрев Гарри в глаза. — Но я не знаю, хорошо ли рассказывать тебе это или нет. Я не хочу, чтобы ты думал, что я завидую или что-то…

Гарри поставил на стол локти и оперся подбородком на кулаки.

— Я не думаю, что ты хочешь меня обмануть.

Северус покачал головой.

— Нет, просто… видишь ли, об этом трудно говорить. Это то, почему я ненавидел тебя… Я ненавидел сына Джеймса Поттера, — в замешательстве он сглотнул, но лицо Гарри не исказилось от гнева или разочарования. — Когда он спас мне жизнь после выходки твоего крестного, я негодовал еще сильнее, чем раньше. Когда тебя спасает твой злейший враг, и ты обязан ему жизнью… это тошнотворное чувство. Ты чувствуешь, что лучше было бы умереть или что угодно, — закончил он, и наступила тишина.

— Но почему, Северус, почему он ненавидит меня? — отчаянно воскликнул Гарри. — Я думаю, я понимаю эту ненависть, но я не могу понять, ПОЧЕМУ он возненавидел меня, как только увидел на Диагон-аллее?

Северус усмехнулся, но Гарри знал, что это не относилось к нему.

— Он ненавидит меня, Гарри. Он ненавидит меня, потому что я выжил, а его друг — нет. Потому что я всегда был жесток к его другу — к тебе, Гарри, — и я оказался не в состоянии спасти тебя, я действительно не смог. Простая удача и другой долг жизни спасли тебя… Так что это вид мести. Мести мне за тебя.

— Да, я думал то же самое, — кивнул Гарри. — А как ты думаешь, смогу я убедить его…

— Ты не сможешь ничего сделать, Квайет, — тихо сказал Северус. — Я сожалею.

— Ты? Я сожалею, Северус, — сказал Гарри, и оба встали, чтобы продолжить свою работу.

Было довольно поздно, когда они вернулись к себе в апартаменты, но, к их удивлению, в коридоре их ждали двое: директор и Люпин.

— Привет, Северус, — усмехнулся Люпин. — Я пришел за своими зельями.

— Я в любом случае принес бы их завтра, — пробормотал Снейп, его глаза сердито блеснули, когда он открыл дверь. Коротким взмахом руки он пригласил пришедших в гостиную. — Ну? Что вы здесь делаете? — спросил он, когда гости сели.

— Мы пришли на чай, Северус, — глаза Дамблдора замерцали в свете факелов.

Гарри усмехнулся и опустился в свое любимое кресло, взяв теплую чашку. Оборотень посмотрел на него.

— Привет, Гарри, — сказал Люпин.

И Гарри, и Северус мгновенно застыли.

— Проклятье, Альбус, — выдавил, наконец, Снейп. — Почему ты ему рассказал?

— Ему не пришлось мне рассказывать, Северус, — произнес Люпин. — Я догадался сам.

— Ты не должен никому об этом говорить! — шагнул к нему Северус. — Это подвергнет его крайней опасности! — добавил он, и внезапно ему на ум пришла одна мысль: — Твой идиотский приятель-пес знает?

— Северус! — одновременно воскликнули Гарри и Дамблдор.

Люпин бросил на бывшего коллегу ледяной взгляд.

— Хотя я не думаю, что ты имеешь право хранить это в тайне от него, я ему не сказал — ради директора, Северус. Он заботится о Гарри, и все еще не смирился со своим горем, но я подумал, что у Альбуса были причины хранить это в секрете от него — и он уже объяснил мне, почему так важно не говорить Сириусу. Я, однако, хотел посмотреть на Гарри и предложить свою помощь вам обоим, в чем бы она ни состояла.

Снейп негодующе фыркнул.

— Спасибо, мне не нужна никакая помощь, Люпин. Особенно от тебя, — он с ненавистью сузил глаза. — И особенно для Квайетуса. Ты не его крестный и не родственник, так что можешь оставить его в покое.

— Северус, я все еще в комнате, — Гарри положил ладонь на руку Северуса, повернувшего голову к мальчику. — И не нужно быть таким раздражительным и грубым. Профессор Люпин много раз помогал мне раньше, и я доверяю ему.

— Он почти такой же безответственный, как и твой крестный, Квайет. Вспомни свой третий курс. Он не мог знать, что Блэк невиновен. Напротив, он был уверен в виновности своего друга, однако он не защищал тебя как следует. Я не доверяю ему, и сейчас изрядно из-за него беспокоюсь.

— Ты не имеешь права говорить обо мне так, Северус. Я хорошо помню, что ты обращался с Гарри, как с дрянью в последние годы, и...

— Да, я знаю, я был неправ, но я всегда делал все, что мог, чтобы спасти его жизнь, пока ты беспокоился о своем друге и о себе!

— Это я научил Гарри вызывать Патронуса.

— И это ты забыл принять зелье, когда решил последовать за детьми в Визжащую хижину! Ты мог убить их!

В этот момент оба вскочили на ноги, их лица покраснели от злости, и они кричали друг на друга над кофейным столиком.

— Ты едва не убил Сириуса! — крикнул Люпин так громко, что Гарри вздрогнул.

— Чтобы спасти Гарри! Я не знал о его невиновности! — глаза Северуса опасно блестели, рукой он проводил по волосам. Затем он внезапно остановился. — Но я думаю, не обязательно перечислять все эти происшествия. Ты знаешь о нашей тайне, — он тяжело перевел дыхание.

Двое мужчин обменялись взглядами, но снова кричать не стали. Гарри облегчено покачал головой.

— Спасибо, что прекратили эту глупую ссору, — посмотрел он на Северуса, а потом на Люпина. — И уверяю вас обоих, что я доверяю вам, — Гарри потер горящие глаза кулаками. — И должен согласиться с Северусом: мне не нужна помощь, по крайней мере, сейчас, и мы не можем сказать Сириусу правду. Я знаю, что он будет зол на меня, когда узнает об этом. Я понимаю ваши мотивы, профессор, но Сириус все еще должен встретиться с министерством, а я думаю, вы знаете об их методах допроса…

Люпин кивнул.

— Да. Сириус рассказал мне об этом.

Снейп опустил голову и сжал губы так, что они почти исчезли. Гарри встревожено посмотрел на него. Он хорошо помнил замечания Северуса, но затем тот посмотрел на него, и Гарри понял, что мужчина горевал из-за него и его столкновения с Перси и его компаньонами. Гарри слегка побледнел. Он не любил вспоминать те события, беспомощность, страх, боль.

— Я понимаю твою точку зрения, — прервали неприятные воспоминания слова Люпина. — Клянусь, я не скажу Сириусу. Я подожду, пока не придет время.

Когда Люпин и Дамблдор ушли, Гарри лег спать, но не смог заснуть. Он лежал, плотно завернувшись в одеяло, чтобы защититься от холодного воздуха комнаты, устремив глаза в потолок, на его хорошо знакомые линии, образующие фигуры в воображении Гарри. Одна походила на льва с открытым ртом, словно он ревел. Гарри улыбнулся, вспомнив реакцию Северуса, когда он показал ему воображаемого льва на потолке декана змеиного факультета. Мужчина протестовал несколько часов — это произошло после ужасного кошмара, когда Гарри был просто не в состоянии снова заснуть.

Гарри ненавидел спать. Он ненавидел ночи, а иногда чувствовал, что ненавидит всю свою жизнь.

В час ночи он решил, что лучше почитать, чем бессмысленно вертеться и пытаться заснуть. Он вышел из спальни и, взяв дневник отца, лег на диван.

* * *

31 июля 1976

Что за отвратительная годовщина — этот день! Не могу представить, что когда-нибудь в этот день может случиться что-то хорошее; я вижу, как готовятся осуществиться мои опасения и пророчество Трелони: я скоро умру. Северус присоединился к Волдеморту.

Господи, я всегда хотел, надеялся, молился, чтобы этот день не настал, а теперь… Я у Поттеров. Я не смог оставаться в той же квартире, где был Север — я оставил ему письмо с сообщением, что приехал сюда. Может, я должен был остаться с ним? Не знаю.

Этим утром я рано встал и пошел на кухню приготовить чаю. Я нашел Северуса спящим на диване в гостиной в его обычной темной одежде. Прошлым вечером он отправился на вечеринку, по крайней мере, сказал, что это будет вечеринка. Не знаю, когда он вернулся домой.

Он спал там, порой издавая стоны от явной боли.

Он плакал во сне. Он плакал и отчаянно просил у кого-то прощения.

Он вздрогнул и повернулся.

Я хотел помочь. Я присел рядом с ним и положил ему руку на лоб. У него была лихорадка. Я намочил носовой платок и положил ему на лоб и на запястья.

Потом… Боже, это так трудно даже написать! Первым, что я заметил, было то, что его одежда была окровавлена. Я подумал, что он ранен. Я снял его верхнюю одежду, оставив его в штанах и рубашке с коротким рукавом, и… и увидел темную метку, выжженную на его теле. Это была свежая татуировка, и было ясно, что он был этой ночью принят к Волдеморту.

Я не могу описать, что я почувствовал, как я себя чувствовал. Я не сломался тут же. Я поднялся на ноги и собрал все свои вещи так быстро, как смог. Несколько дней назад я сказал Северу, что поеду на лето к Поттерам. Я собирался поехать через несколько дней: у нас с Северусом были билеты на завтрашний концерт. Но я просто не мог там оставаться, дожидаясь, пока он придет в себя.

Я не хотел слушать его мотивы, его объяснения. Что он сделал — то сделал, я никак не могу это изменить. Я потерял свою семью, своего лучшего друга сразу и навсегда.

Гарольд заметил мою напряженность и рассеянность и предложил поговорить, но я отказался. Он не любит Северуса, и я не хотел давать ему шанса причинить боль моему брату. Он потерял, полностью потерял свой шанс на жизнь, я не хотел, чтобы Гарольд презирал его, рассказал Джеймсу, говорил об этом за едой… Нет, Северус все еще мой брат.

Ведь это так, верно?

Я надеюсь, я хочу надеяться против всякой очевидности, что он все еще любит меня.

Это ведь так?

Не думаю, что ты знаешь его. Когда ты читаешь эти строки, он, вероятно, мертв или заперт в Азкабане. Если последнее верно, пожалуйста, посети его ради меня! Он не так плох, как многие о нем говорят. Его просто обманули наши родители. Поверь мне!

Теперь я скучаю по Лили. Да, ты прав, но я все еще не говорил ей о своих чувствах. Но в этот момент я так ужасно без нее тоскую! Я хотел бы, чтобы кто-то был со мной рядом, чтобы понять, не осуждая!

О, как я ненавижу этот день! Я бы проклял его как самый худший из всех, которые когда-либо были. День предательства Северуса.

Что он теперь обо мне думает?

Что он чувствует?

Увижу ли я его когда-нибудь в жизни?

* * *

Гарри уставился на страницу. На его ресницах повисли слезы. Этот день был его днем рождения, днем, которого он всегда ждал. И, по-видимому, это был последний день жизни молодого и свободного Северуса Снейпа.

Страница была помята из-за небольшого количества жидкости. Гарри был уверен, что это — слезы Квайетуса. Гарри провел указательным пальцем по листу бумаги и почувствовал, как его плечи задрожали от тихих рыданий. Он не нуждался в этих записях, чтобы успокоиться. Он чувствовал печаль Квайетуса и знал о чувствах Северуса — мужчина однажды рассказал об этом Гарри. В тот день, проснувшись совершенно один, Снейп чувствовал беспомощность и боль, но не мог зачеркнуть события прошлой ночи — убийство Гальвани.

Северус жалел о решении, принятом той ночью. Но он не знал, что делать, как свернуть с этого пути.

Гарри почувствовал на плече его руку.

— Не можешь спать? — пробормотал усталый голос.

Гарри молча покачал головой, но не поднял глаз от страниц дневника. Северус расстроился бы, увидев его плачущим.

— Я услышал, что ты плачешь, — в тихом голосе мужчины прозвучало беспокойство. — Что-то не так?

Гарри не сказал ни слова, только вложил книгу в руку Северуса. Тот бросил на нее короткий взгляд.

— Я не могу увидеть написанное, Квайет.

Мальчик вздохнул и прочитал запись. Закончив, он опустил книгу и прямо посмотрел на Северуса.

— Поверь мне и поверь Квайетусу, Северус. Ты заслужил жизнь и счастье.

Северус не ответил, только притянул Гарри к груди и крепко обнял.

— Ты заставляешь меня жить, упрямец.

— Мне нужно, чтобы кто-то вырастил моих детей, если я умру, — пробормотал Гарри Северусу в пижаму. Он почувствовал, как тело мужчины окаменело в его объятиях.

— Что ты бормочешь, Квайет? — Северус отстранил его на длину рук, чтобы заглянуть в глаза.

— Пророчество Трелони оставляет мне не слишком много возможностей выжить.

— Какое пророчество? — сердито выпалил Северус.

— В котором она предсказала смерть твоего брата, моей мамы и мою временную победу над Волдемортом. Вторая часть — только обо мне, она гласит, что я должен умереть, чтобы уничтожить Волдеморта.

— НЕТ! — короткий, но сильный крик боли прервал Гарри. Лицо Северуса исказилось от муки, и он снова притянул Гарри ближе, едва не раздавив его. — Я не позволю тебе умереть! Я сделаю все, что могу, чтобы спасти тебя.

— Я знаю. Я не хочу умереть. Но я так боюсь…

— Я не позволю Волдеморту убить моего сына!

Гари слабо улыбнулся, когда услышал попытку Северуса утешить и успокоить его.

Но где-то глубоко внутри он почувствовал его боль, вызванную этими словами, и не осмелился представить, что Северус почувствует, когда, в конце концов, потеряет Гарри.

* * *

— Эй, Квайет! Ты выглядишь усталым, — услышал Гарри голос Гермионы, когда сражался со своей усталостью в библиотеке.

Он посмотрел на девочку, которая в этот момент заметила его покрасневшие глаза.

— Я выгляжу усталым, потому что я устал, — досадливо нахмурился Гарри. — Что ты здесь делаешь?

— Занимаюсь. В следующие выходные будет квиддичный матч против команды Хаффлпафа, и Рон опять тренируется вместо занятий. Так что я пришла сюда позаниматься с тобой. Я знала, что ты здесь один. Твои друзья не так увлечены учебой.

Гарри вздохнул.

— Ты не права. Арес учит зельям девочку-четверокурсницу, а Невилл обещал прийти сразу после того, как они с профессором Спраут закончат свою работу в теплицах.

Гермиона хихикнула.

— Арес кого-то учит?

Гарри усмехнулся и подмигнул.

— Не просто кого-то, Гермиона. Он учит Грету Ли из Гриффиндора.

— Ту белокурую девочку! Я знаю ее. Но я не знала, что ей нужны дополнительные занятия…

Гарри покачал головой, округлив глаза.

— Ты глупая, Гермиона.

Девочка снова хихикнула и открыла его учебник зелий.

— Можете поучить меня зельям, мистер Снейп? — кокетливо спросила она.

— Сумасшедшая.

— Эй, ты — сын мастера зельеварения! Я думаю, ты самая подходящая кандидатура для обучения!

В следующий момент палочка Гарри уткнулась ей в шею.

— Еще одно слово, и я прокляну тебя. Ты лучше меня в зельеварении к огромному горю Северуса! Он никогда не упускает возможности сообщить мне об этом!

Лицо Гермионы засияло.

— Правда?

Гарри откинулся назад и его усмешка превратилась в улыбку от уха до уха.

— Конечно… нет. Он думает, что я лучший студент в школе по всем предметам, включая зелья. И я думаю, он прав.

— А как насчет защиты от темных искусств? — спросила Гермиона, и, хотя Гарри видел, что она пожалела об этом тотчас же, как сказала, он все же рассердился.

— Темная магия — не искусство, Гермиона. И я лучше, чем думаешь ты или считает профессор Фигг. Я уже сталкивался с худшим, чем мои одноклассники или глупая немолодая, помешанная на кошках женщина, и я выдержал это! — выкрикнул Гарри, не подумав.

Некоторое время они пристально смотрели друг на друга. Все в библиотеке вокруг них затихли, и внезапно у края стеллажа появилась мадам Пинс с негодующим выражением на лице.

— Мистер Снейп, мисс Эв… Грэйнджер! Библиотека — не место для улаживания личных дел! Вы мешаете своим товарищам.

— Мы не улаживаем свои личные дела, мадам, — так же негодующе, как мадам Пинс, фыркнул Гарри. — Между нами было некоторое недопонимание, но, клянусь, мы с ним покончили. Извините за нарушение порядка в библиотеке, — поклонился он женщине.

Вежливые слова и жест не прошли мимо цели. Мадам Пинс вернулась к своему столу, улыбаясь учтивому поведению мальчика.

— Она едва не перепутала меня с кем-то другим, ты слышал? — повернулась Гермиона к Гарри, как только библиотекарь ушла.

Гарри пожал плечами.

— Я не заметил.

— А как насчет кошек?

— Каких кошек? — моргнул в замешательстве Гарри.

— Ты назвал профессора Фигг помешанной на кошках женщиной. Откуда ты знаешь о ее кошках?

«Личный опыт», — хотел сказать Гарри, но сумел удержать слова, прежде чем они вылетели.

— Я знаю учителей лучше тебя. И отец рассказывает о них, — справился Гарри с выражением лица.

Гермиона, прежде чем отвернуться, бросила на него долгий заинтригованный взгляд.

— Пойдешь со мной в субботу в Хогсмид? — внезапно спросила она. — Рон должен тренироваться, а я не хочу идти одна.

Гарри почувствовал облегчение. Гермиона была хорошим извинением для Невилла и Ареса. Однако он не мог решить, как отреагирует Рон, когда это услышит. Он обеспокоено посмотрел на девочку.

— Ох, — пожала плечами Гермиона. — Я уже объяснила ему, что он ведет себя с тобой, как мерзавец, и если он хочет оставаться моим парнем, то должен принять то, что ты — мой друг, — сейчас Гермиона была серьезной. — Ему это не понравилось, но после того разрыва в декабре он больше не хочет рисковать, так что он принял мой ультиматум. Я сказала ему, что если он снова причинит тебе боль, я тут же его брошу.

— Глупая девочонка, — тепло улыбнулся Гарри. — Я не могу понять, почему ты так сильно заботишься обо мне.

На лице Гермионы появился намек на неуверенность. Глаза Гарри недоверчиво расширились. Он никогда не видел Гермиону неуверенной!

— Я не знаю, Квайет. Твое присутствие так… знакомо. Я чувствую, словно знаю тебя много лет. Нет, — повысила она голос, когда увидела, что Гарри открыл рот. — Я не думаю, что ты похож на Гарри, как считает Рон, или… да, ты похож на него, но, в то же время, очень отличаешься. — Ее плечи опустились. — Я, правда, не знаю.

— Все нормально, — смущенно пробормотал Гарри. Он поднял голову, и их глаза встретились.

— Я помешал? — внезапно спросил чей-то голос. Они оба повернулись в его сторону. На том же месте, где и мадам Пинс несколько минут назад, стоял Янус Мун.

— Нет, — ответил Гарри. — Мы просто обсуждали кое-что… — неопределенно махнул он рукой.

Янус прочистил горло.

— Я вижу, — сказал он. — Э… Я просто принес тебе пакет.

Гарри покраснел от волнения.

— Спасибо, — хрипло каркнул он. Это подарок от Лиэ?

— Не за что. И еще один совет, — он наклонился над столом к лицу Гарри. — Если я еще раз увижу тебя возле своей сестры, клянусь, я тебя убью.

— Что? — Гарри почувствовал себя глупо. Он не мог понять смысла слов Януса. — В чем дело?

— Лиэ не знает, почему ты избегал ее последние недели. Хорошо, — он презрительно посмотрел на Гермиону, — она узнает. И я буду знать. Но она была так уверена в тебе. Как во мне.

— Но я не… — Гарри искал слова, чтобы извиниться, но не смог закончить фразу.

— Оставь ее в покое, Квайетус. Этот пакет — твой подарок. Она вернула его тебе, — с этими словами он встал и ушел.

Как только они остались одни, Гарри откинулся назад и закрыл глаза.

Это было больно, но он мог понять реакцию девочки. Его холодное и отталкивающее поведение после зимних каникул должно было причинить ей боль. Но он не мог ничего сделать, он только хотел быть в безопасности, защититься от Волдеморта…

— Ты встречался с ней? — услышал он вопрос Гермионы. И покачал головой. Встречался? Нет. Они только разговаривали друг с другом. Только смотрели и улыбались. Единственным признаком его чувств был этот подарок в его ладонях — но теперь она вернула его, продемонстрировав одновременно две вещи: первое — она что-то чувствовала к нему, и второе — она невиновна. А он оттолкнул ее.

Внезапно он почувствовал всплеск понимания. Он действительно становился таким же параноиком, как и Северус. Или даже больше. Он ошибочно подозревал девочку только потому, что у него было расплывчатое видение о ком-то, собиравшемся передать его Волдеморту. Он был ничуть не лучше Рона. Да, он никогда не обижал девочку и не набрасывался на нее с недружелюбными словами, но его холодное поведение должно было ранить ее сильнее слов.

У него было подозрение, и он действовал согласно ему, не заботясь о его правдивости, как и Рон по отношению к нему. Гарри не дал Лиэ ни единого шанса доказать свою честность, после своего видения он предположил, что наиболее подходящими для того, чтобы предать его, людьми были Арес, Лиэ и, возможно, Невилл, но теперь он осознал, что был в дружеских отношениях почти со всеми гриффиндорцами и многими слизеринцами, рэйвенкловцами и хаффлпафцами. Было слишком много людей, которых можно заподозрить. Но он поспешил с выводами, не исследовав их правильность.

Он не мог злиться на Рона. Он был ничем не лучше его. Нисколько.

И теперь он ужасно ранил Лиэ, возможно, непоправимо. К сожалению, он чувствовал, что хочет, чтобы девочка была рядом, хочет говорить с ней, смотреть на нее… Но теперь слишком поздно, не так ли?

Возможно, ему следовало бы попросить помощи у Северуса. Они всегда беседовали об очень серьезных вещах, таких как Волдеморт, министерство, авроры, Квайетус, пугающие пророчества, кровавое прошлое, ужасное будущее — но Гарри ничего не знал о девушках и тому подобном и, вероятно, не проживет достаточно долго, чтобы накопить собственного опыта. Он нуждался в советах Северуса.

Извинившись в нескольких словах, Гарри оставил Гермиону, чтобы вернуться в их апартаненты.

Он надеялся, что у Северуса найдется несколько мыслей об этой ситуации.

— Итак, как ты обобщишь разницу между Светлой и Темной магией?

Гарри вздохнул и попытался собрать воедино все свои мысли о том, что он читал на последней неделе. Северус дал ему много того, что нужно было прочитать и запомнить о Темной магии: две книги и несколько статей и монографий. Он потратил все свое свободное время, читая и делая записи. Но количество делало сейчас обобщение довольно трудным.

— Я думаю, есть только одна главная разница между ними, — сумел он сказать через несколько минут. — Намерение.

— Очень хорошо. Ты можешь объяснить мне это поподробнее?

— Конечно. Мы не можем говорить о Темной или Светлой форме магии, это не магия Темная и Светлая, а все зависит от ее использования.

Снейп нахмурил брови.

— Тогда как насчет Непростительных?

Гарри удивленно посмотрел на него.

— Я полностью о них забыл!

— Ну, тогда попытайся сейчас найти ответ. Я уверен, что ты много о них прочитал.

— Да, действительно... — Гарри притянул колени к груди и обнял их. Они находились в гостиной в своих апартаментах, Гарри сидел на диване, в то время как Северус занял свое любимое коричневое кресло. — Я думаю, проблема с ними в том, что ты не можешь использовать их в светлых целях. Я имею в виду, ты не можешь сделать с ними что-то хорошее. С их помощью ты можешь только вызвать боль или смерть.

— Как насчет Империус?

Гарри закрыл глаза, задумавшись.

— Империус — это тоже своего рода насилие, я полагаю. Насилие над волей, — его глаза неожиданно открылись. — Но теперь я не могу понять, почему Торменто — это светлое заклинание. С его помощью можно вызвать только боль!

— Очень хороший вопрос, Квайет, — серьезно кивнул Северус. — Ты ничего не читал о нем, не так ли?

— Нет. В книгах были только темные проклятия, и я не нашел среди них Торменто.

— Потому что Торменто — не темное проклятие.

Гарри раздраженно скрестил руки и пристально посмотрел на Снейпа.

— Я не согласен.

— Тебе не нужно соглашаться. Торменто столетиями было, или точнее, является, светлым заклинанием. Только в этом веке, во время предыдущей войны, оно стало светлым аналогом Круциатуса. Изначально оно служило педагогическим целям.

— О, теперь я могу понять мотивы Фигг, пославшей его в меня! — с сарказмом заметил Гарри.

— Квайет. Первое: в прошлом физическое наказание было важной частью образования. Второе: тренировка авроров включает систему физических испытаний, чтобы развить выносливость будущего аврора, которому необходимо терпеть боль, усталость и прочее. Торменто — простой инструмент достижения этих целей.

Гарри пожал плечами.

— Я все еще не вижу разницы между Круциатусом и Торменто.

— Отличий много. Ты знаешь, у Торменто нет физических последствий, даже в случае повторного применения, тогда как одиночный Круциатус вызывает легкие нервные и мускульные повреждения. Не говоря уже о том, что эти эффекты накапливаются, так что повторяющееся применение Круциатуса может вызвать серьезные и зачастую необратимые умственные и физические расстройства.

Гарри глядел ему в глаза.

— Это было причиной того, что ты применил его ко мне, когда...?

Снейп слегка побледнел.

— Частично, да. Но есть еще и другие отличия. Могу я продолжить?

Гарри просто кивнул, и Снейп продолжал.

— От Торменто можно защититься щитом, в то время как не существует щита, который бы выстоял против Круциатуса и других Непростительных. Ты можешь использовать щит, чтобы ослабить их, но ты не сможешь полностью их остановить.

Гарри наклонился вперед и кивнул.

— Третье: эффекты Торменто нельзя ухудшить, даже параллельным использованием пыточных инструментов или зелий. Проклятие не имеет воздействий на нервную систему или тело: после определенного количества боли подверженный ему теряет сознание. Круциатус, примененный вместе с другими проклятиями или зельями, не дает проклинаемому потерять сознание.

— Понимаю, — сказал Гарри, глубоко дыша. — А как насчет других пыточных заклинаний? Я думаю, я знаю множество их, я их лично испытал.

— Послушай. Использование пыточных заклинаний, включая Торменто, когда его накладывают не в педагогических целях, жестоко наказывается, но они не Непростительные, которые наказываются пожизненным заключением или Поцелуем Дементора. Их природа гораздо более злая, и урон, который они наносят, гораздо труднее исправить.

Гарри кивнул.

— Я думаю, на сегодня достаточно, Квайет. Я дам тебе другую книгу, чтобы почитать на следующей неделе. Это была бы первая книга, которую я бы заставил вас прочитать, если бы получил эту проклятую должность по Защите, — насмешливо пробормотал он. — Я пытался рекомендовать ее Арабелле, но у нее свои идеи...

— Она довольно хороша, — серьезно сказал Гарри. — Ну, она не любит меня, но она почти так же хороша, как был Люпин. Я никогда не подозревал этого раньше, когда сидел в ее доме с кошками, но... Она нормально учит.

Снейп фыркнул, но не прокомментировал слова Гарри. Тишина повисла между ними, Северус встал, шагнул к книжной полке и вытащил оттуда книгу. Но как раз перед тем, как он собирался ее открыть, Гарри решил задать вопрос, который вертелся на языке уже неделю.

— Северус, как можно убедить девушку, что она... что она тебе нравится?

Книга почти выпала из рук Снейпа. Он повернулся на каблуках, и его взгляд был таким испуганным, как никогда раньше. Гарри глупо улыбнулся ему и беспокойно поежился.

— Почему ты об этом спрашиваешь? — отреагировал Снейп.

— Ну, я думаю, это очевидно, — сказал Гарри и сглотнул. Его смущение росло с каждой секундой. — Есть девушка и... и я не знаю... я... — он не смог продолжить. Он полностью покраснел и отвел взгляд от мужчины.

В то же время Северус сумел восстановить самообладание и упал в любимое кресло.

— Мы не можем вместо этого продолжить с Темными Искусствами? — спросил он.

Челюсть у Гарри упала.

— Ты шутишь? — спросил Гарри в полном неверии.

— Если ты хочешь профессиональное руководство по Темной Магии, я могу тебе помочь. Но не думаю, что я — подходящий человек, чтобы ответить на твой предыдущий вопрос о девушках.

— Тебе нравятся мужчины? — Гарри ухмыльнулся.

— Не дерзи, Квайет. Мне никто не нравится. Долгие годы.

В голосе Снейпа было что-то, что остановило Гарри от дальнейшего его поддразнивания.

— Извини, — пробормотал он. — У меня просто... у меня просто есть проблемы, и я думал, что ты мог бы дать мне совет.

— Относительно чего?

— Относительно девушки, которую я умудрился оттолкнуть своим поведением.

— Что ты сделал?

— Я был подозрителен, — печально сказал Гарри. — После моего видения я стал так параноидален, что оттолкнул ее. Я всегда скрывался от нее, избегал ее, и, наконец, она заскучала и послала обратно мой рождественский подарок через своего брата.

Северус поднял бровь.

— Так это она была теми мистическими «другими», которым ты хотел послать подарок со своей новой совой!

— Точно. Но я не хочу... терять ее.

— Ты встречался с ней?

— Нет. Мы просто... ты знаешь. Просто улыбались и типа того.

Снейп жестоко усмехнулся.

— Это могло бы быть интересными отношениями...

Лицо Гарри потемнело.

— Это не смешно! Или не больше, чем твое безбрачие! — сказал он и повернулся к огню.

— Квайетус!

Гарри просто пожал плечами.

— Это не легко — признать, что я никогда не встречался ни с кем, и ты смеешься надо мной!

Теперь была очередь Снейпа вздыхать.

— Ну, извини. Я не хотел обидеть тебя.

Гарри посмотрел на него.

— Я тоже хочу извиниться.

— Принято, — сказал Северус, — и кто же эта девушка, которую ты хочешь завоевать?

— Лиэ Мун, пятикурсница из Хаффлпаффа.

— Да, я знаю ее. Она довольно неуклюжа на зельеделии.

— Изумительно. Ты всегда основываешь свое мнение о человеке на том, как он себя покажет на этом твоем проклятом уроке?

— Нет, — усмехнулся Северус. — Иногда я делаю исключения, в основном, если у меня есть возможность увидеть его где-то еще.

— Хорошо. Итак, твой совет: забудь эту девушку, она ужасна в зельеделии. Я никогда не дам своего благословения на такие отношения.

— Ты сумасшедший. Ты можешь встречаться с ней, если захочешь.

— Но ОНА не хочет!

— О, ну... — Северус, задумавшись, постучал по подбородку. — Ты должен как-то поговорить с ней.

— Янус сказал, что убьет меня, если я подойду к его сестре.

— Ах, Янус!

— Не говори мне, что он превосходен в зельеделии и поэтому полностью прав!

— Ты лучше, чем он, так что я принимаю твою сторону, — глаза Северуса сверкали весельем. — Как насчет общего наказания с ней? Чистки парт и котлов?

— Это будет романтическая ситуация, — простонал Гарри. — Есть идея получше?

— Эй, я не намерен давать бессчетное число наказаний двоим влюбленным подросткам! Я просто думаю, это может оказаться хорошей возможностью поговорить с ней, решить проблему.

— Северус. Моей самой главной проблемой является то, что я не знаю, что ей сказать. «Извини, но я думал, что ты — агент Волдеморта, и поэтому избегал тебя?» или что еще?

— Ты можешь возложить вину на поведение Рона...

— Сказать: «Эй, я был так расстроен из-за Рона, что не мог не избегать тебя?» Не слишком хорошо. И Янус верит, что я встречаюсь с Гермионой.

— Ну, она...

— Я знаю! Она великолепна в зельеделии, она была бы лучше, чем Лиэ! — отчаянно закричал Гарри.

— Нет. Я думал, что ты можешь спросить ее, — просто ответил Снейп. Лицо Гарри просветлело.

— Это хорошая идея.

— И когда ты определишь, что сказать, я дам вам наказание. Хорошо?

Гарри улыбнулся с облегчением.

— Отлично.

* * *

Гарри с громким стуком захлопнул книгу. Она называлась «Глядя в Темноту». Это была книга, которую ему рекомендовал Северус. Гарри, закончив вторую главу, начал чувствовать сожаление, что тот не получил должность по Защите. Книга была великолепна, она отвечала на множество вопросов — и порождала новые. Но у него все еще оставалось немного домашних заданий, чтобы поработать: прежде всего, эссе по Чарам об изменяющих память заклинаниях.

Неожиданно ему на ум пришел Локхарт. Это был бы превосходный пример эффектов заклинания «Обливиэйт». К сожалению, он, Квайетус Снейп, никогда не встречал мужчину и не видел, как тот проклял себя из-за сломанной палочки Рона. Гарри вздохнул и ухмыльнулся, и на ум ему пришел еще один непечатный пример. Это было короткое замечание Северуса о частом употреблении огневиски. И другое предупреждение зельевара о сексе и забвении, но ни одно из них не подходило для эссе по Чарам, горько подумал Гарри.

Но затем ему на ум пришел другой разговор, который они с Северусом вели в Поместье Кошмара об инверсии эффектов чар, воздействующих на память. Он содрогнулся от мысли о серьезных словах мужчины о том, что Северус пожертвовал бы своей памятью ради Гарри... Это была ужасная возможность. Гарри поднялся и прошел к секции Чар в библиотеке. Там было много книг, и много о чарах, изменяющих память, но Гарри не видел ни одной о восстановлении. Он пробегал своим указательным пальцем по корешкам, читая названия, но после двух долгих часов поиска все еще ничего не нашел. Он вздохнул и подошел со своей проблемой к мадам Пинс.

— Я полагаю, вы можете найти их среди медицинских книг или среди книг по психологии — и вы не должны пропускать маггловские книги по психологии, в основном те, которые имеют дело с амнезией, — и так далее, без конца. Меньше, чем за десять минут у Гарри было почти пятьдесят названий, и мадам Пинс ради его отца разрешила ему взять три очень редкие книги.

Через несколько минут после того, как он сел с книгами в руках, из теплиц пришел Невилл.

— Эссе по Чарам? — недоверчиво спросил он. — Но у нас почти две недели, чтобы его написать!

— Ну, я нашел тему, которая мне интересна, — сказал Гарри и пригласил Невилла на стул рядом с ним. — Как твоя домашняя работа?

— Отлично, — сказал Невилл. — Кроме кого проклятия Патронуса.

— Это чары, — автоматически поправил его Гарри.

— Ты говоришь как Гермиона, — пожаловался Невилл. — Где она? — неожиданно добавил он.

— Не знаю. Вопреки популярному мнению, я не встречаюсь с ней, — сердито сказал Гарри.

— Я знаю, — бросил Невилл. — Но ты вел себя как мерзавец в последние две недели. Какие-то проблемы?

Гарри бросил извиняющийся взгляд на Невилла.

— Извини. Плохие новости, ничего больше.

Невилл кивнул.

— Скажешь мне?

— Не сейчас. Я знаю, я вел себя отвратительно в последние недели, но... но, послушай, Невилл, я не могу тебе сказать. Может, позже. Я не знаю.

— Я понимаю, Квайетус, — успокаивающе сказал Невилл. — Я не думаю, что твое положение легкое, тебе нужно принимать во внимание множество вещей, ты не можешь все рассказать нам. Но это не значит, что ты должен нас избегать! Я думаю, Арес нуждается в тебе, он всегда ищет шанса с тобой поговорить, но ты не даешь ему такой возможности!

— Я... я... — заикаясь, произнес Гарри, но он не знал, что сказать.

— Ты все еще не уверен в нем?

Гарри опустил голову.

— Я не завидую твоей ситуации, — наконец сказал Невилл. — Но я все еще не думаю, что это хорошая идея — избегать нас. Это выглядит, как будто ты играешь с нами.

— Я ненавижу эту ситуацию так же, как и ты, — бросил Гарри. — Но решить нелегко. Я боюсь, что Волдеморт охотится за Северусом, и... — он посмотрел на широко раскрывшего глаза Невилла. — Что?

— Ты... ты сказал его имя!

— Отец и директор тоже произносят его, и я был воспитан маглами, которые не боялись называть вещи своими именами!

Невилл поднялся.

— Очень хорошо. Если ты хочешь говорить с нами в будущем...

— Эй, Невилл, сядь. Не уходи. Мы можем, если хочешь, вместе написать это эссе по Чарам.

Они несколько минут напряженно смотрели друг на друга, и, в конце концов, Невилл сел назад.

— Хорошо. У меня сейчас куча свободного времени. Ну, и я все еще не закончил то эссе по зельеделию о целебных свойствах аконита.

— Я могу порекомендовать тебе хорошую книгу, если хочешь, — Гарри развернул свой пергамент.

— Не надо. У меня много книг. Мне просто было лень его заканчивать.

* * *

В тот день в Трех Метлах было полно народу, но Гарри не видел никого из школы, за исключением Хагрида в темном углу, погруженного в разговор с незнакомцем.

— Я надеюсь, не еще одно яйцо дракона, — пробормотала Гермиона. Гарри улыбнулся, подумав о Норберте, Норвежском Хвостороге. У Хагрида все еще была привычка дружиться с незнакомцами и собирать невозможных животных. Он поднял свое сливочное пиво к губам и сделал маленький глоток.

— Я думаю, ты можешь сказать ей, что не хотел подвергать ее опасности, — Гермиона неожиданно продолжила их разговор. — Это наиболее убедительная причина.

— Но я не хочу говорить с ней о таких серьезных вещах. Я сказал тебе и никому больше. Если бы я сказал ей, что Вол... э... Ты-Знаешь-Кто охотится за моим отцом, и Дамблдор думает, что наиболее вероятно, что он использует меня, чтобы шантажировать Северуса...

— Но почему ты сказал мне? Почему ты веришь мне больше, чем ей?

Это был совершенно неожиданный вопрос, так что Гарри некоторое время не мог открыть рот. Гермиона была права, у него, как Квайетуса Снейпа, не было причин верить ей больше, чем Лиэ, но...

— Поттер верил тебе, Северус мне сказал.

— Он мог ошибаться...

Глаза Гарри были печальными, когда он поднял их на девочку.

— Это слишком тяжело — никому не верить, — тихо сказал он. Гермиона не ответила, а просто кивнула.

— Да уж. Но... извини, мне надо выйти, — она мотнула головой по направлению к туалету.

— Конечно, иди. Я подожду тебя, — сказал он.

Он смотрел вслед Гермионе, исчезающей в толпе, когда неожиданный голос вывел его из задумчивости.

— Снейп, нам надо поговорить. Но не здесь.

Это был Рон. У Гарри появилось нехорошее предчувствие.

— Мне нечего тебе сказать, — сказал он и повернул свой взгляд обратно к толпе.

— Но мне есть. Наедине. Ты выйдешь, или мы будем кричать прямо здесь?

Гарри мгновение сомневался, затем встал.

— Хорошо. У тебя пять минут.

— Этого достаточно, — Рон повернулся и пошел к выходу. Гарри последовал за ним. Когда они вышли из бара, Гарри остановился.

— Говори.

— Не у входа, — махнул рукой Рон.

Неожиданно дверь открылась, и группа полупьяных волшебников неверной походкой вышла наружу, почти сбив Гарри с ног. Гарри покачал головой и нерешительно шагнул в сторону. Через секунду он обнаружил, что стоит в темном переулке лицом к лицу с очень злым Роном.

— Итак, это твой последний удар! — прошипел Рон ему в лицо. Гарри отодвинулся назад, и его лицо приняло недоуменное выражение.

— О чем ты говоришь?

— Ты хочешь получить все, что когда-то принадлежало мне! Моего друга, мой факультет, мою семью, а теперь и мою девушку!

— Я не...

— Не ври мне! — сердито кричал Рон. — Я видел вас вместе.

— Мы просто говорили. Ничего больше.

— НИЧЕГО БОЛЬШЕ? Как насчет объятий и поцелуев с ней после Арифмантики?

— ПОЦЕЛУЕВ? — Гарри не верил своим ушам. — Я никогда не целовал ее, и более того: я никогда не хотел этого сделать!

— Прекрати лгать, Снейп. Этому есть свидетели! Вы так обвили друг друга руками, что даже не заметили, что были не одни!

— Эй, Уизли. Ты противоречишь сам себе. Так мы целовались или обнимались? — он усмехнулся рыжеволосому мальчику. — Это не одно и то же!

В следующий момент палочка так агрессивно уткнулась ему в шею, что он с трудом мог дышать.

— Так ты это признаешь!

— Я не должен ничего признавать!

Рон шагнул назад, но все еще держал палочку в руке.

— Тогда хорошо. Ты отрицаешь это. Но я не верю тебе. Я никогда тебе не поверю. Терри видел вас двоих, и после этого вы опоздали на Защиту.

Гарри сглотнул, неожиданно вспомнив. Боже! Кто бы предположил последствия простого дружеского действия? Но он не мог ничего сказать. Было бы слишком долго объяснять это злому и предвзятому противнику. Он скрестил руки и бросил презрительный взгляд на Рона.

— Я не влюбился в твою девушку. Мы просто друзья.

— Мерзкий Слизень, — пальцы Рона побелели, пока он сжимал палочку.

Гарри потянулся за своей палочкой, но его пальцы схватили пустоту.

У Рона в кулаке была зажата ЕГО палочка. Он побледнел.

— Верни мою палочку, Уизли.

— Зачем, маленький Слиз? Ты хочешь заколдовать меня? Пытать меня? Убить меня после того, как украл у меня все?

— Я никогда тебя не задевал! — нетерпеливо закричал Гарри. — Отдай мою палочку!

— А мой нос? — поддразнил его Рон с жестокой ухмылкой.

— Ты спровоцировал меня!

— Так же, как ты спровоцировал меня! Ты не делал в этом году ничего, кроме как постоянно провоцировал меня!— бросил ему Рон и шагнул ближе. Гарри хотел наклониться, чтобы схватить свою другую палочку, которая была засунута в ботинок, но не мог. Он посмотрел в безумные глаза бывшего друга и внутренне сжался. — Но знаешь, к счастью, есть люди, которые тебе не верят. Которые видят тебя насквозь.

— Кто...

— Перси рассказал о тебе интересную подробность, — ухмылка Рона стала шире, в то время как его глаза опасно сузились. Гарри начал паниковать. — О твоих маленьких шрамах по всему телу.

Он ткнул в грудь Гарри палочкой и провел ей по направлению к плечам. Гарри не мог шевельнуться от охватившей его паники, внутри его появилось отвратительное чувство. Рон ткнул в его плечи и руки.

Пошел снег. Несколько снежинок пощекотали лицо. Гарри содрогнулся.

— О, тебе это не нравится! — усмехнулся Рон и наклонился к гарриному лицу. — Ты знаешь, я могу сделать больше, чем просто ткнуть...

Гарри побледнел и в ужасе закрыл глаза. Он почувствовал себя так, словно был в камере пыток, беззащитный и униженный, и абсолютно беспомощный.

— Оставь меня в покое, — пробормотал он, но был уверен, что Рон не отпустит его без...

— Нет, я этого не сделаю.

Снегопад усилился. Он длился уже пять дней, так что снег покрывал все, он доходил Гарри до колен. Когда он отшатнулся назад, то провалился по пояс. Он почувствовал, как снег попал в ботинки.

— Меня не волнует этот долг жизни, Слиз, — сказал Рон, проведя палочкой по шее Гарри, откидывая его шарф. Ветер вцепился в незащищенную шею Гарри.

— Оставь меня в покое, — повторил Гарри, ненавидя себя за проклятую слабость.

— Ты не такой храбрый сейчас, не так ли? Твоего драгоценного отца здесь нет, чтобы спасти тебя!

Более сильный порыв швырнул большое количество снега в шею Гарри.

— Ревело, — садистским голосом пробормотал Рон, и Гарри был рад, что шапка была надвинута на глаза, скрывая шрам на лбу. Но Рона не интересовал его лоб. Он изучал красные линии, появившиеся на шее Гарри.

— Отличные шрамы, Слиз.

Теперь палочка следовала за рисунком шрамов. У Гарри застыла кровь. Он даже не мог больше открыть рот.

— Знаешь, существует прекрасное проклятие, которое отлично взаимодействует с твоими шрамами. Хочешь его попробовать? — спросил Рон, глядя в расширенные зрачки Гарри.

Гарри яростно замотал головой.

— Перси рассказал мне о нем. Но я думаю, что хочу увидеть его на практике.

Плечи Гарри опустились. Рон снова наклонился и прошептал, как будто хотел сказать что-то секретное:

— Калтер.

Ножевое проклятие. Гарри помнил его, однако он испытывал его только один раз, от руки Северуса.

Это было ужасно, но в то время у него не было шрамов по всему телу, которые на этот раз заболели, и Гарри упал на колени, чувствуя внезапную и почти непереносимую боль.

Но он не дал Рону насладиться криками. Он крепко сжал зубы и открыл глаза. Снег под ним был закапан кровью. Его шрамы снова открылись.

И Рон все еще не хотел прекращать действие проклятия. Гарри, в полусознательном состоянии и весь горящий от боли, собрал всю свою силу духа, дотянулся до левого ботинка и одним движением вытащил свою настоящую палочку.

— Ступефай, — каркнул он абсолютно хриплым голосом.

Он услышал, как тело Рона стукнулось о землю, но боль не уменьшилась. Наоборот, он чувствовал, что одежда становится промокшей от крови. Он потянулся за шарфом и болезненным движением обернул его вокруг шеи. Но он все еще не мог встать.

Гарри подполз к Рону, вытащил отцовскую палочку у того из кулака и засунул другую в левый ботинок. Он сел на корточки.

— Энервейт, — прошептал Гарри, указывая на Рона.

Рон шевельнулся и открыл глаза. Когда он понял, что беззащитен, а его враг стоит на коленях напротив него с палочкой в руках, то страшно побледнел.

— Я мог бы сейчас отомстить, — прошептал Гарри, чувствуя, как его сознание медленно уплывает прочь. — Но я не буду этого делать. Ты хуже Волдеморта. Но я не скажу Северусу, что ты сделал. Он бы убил тебя. Правда. Но никогда, НИКОГДА больше не приближайся ко мне.

Помогая себе руками, он поднялся. Мир вращался вокруг него, но он это проигнорировал. Он не смотрел назад. Он не знал, как добрался до входа в бар.

Он почувствовал чьи-то руки вокруг себя.

— Это Рон, ведь так? — спросила Гермиона.

— Не говори Северусу, пожалуйста. Он убьет его. Пожалуйста.

Он не услышал ответ девочки.

В темном переулке Рон сидел под кружащимся снегом, его глаза не отрывались от места, где лежал его соперник.

Оно было красным. Красным от крови.

Кровь.

Везде кровь.

Рон поднял руку и потрогал место, где его враг стоял на коленях, когда забирал свою палочку. Кровь была все еще теплой и парила в морозном воздухе.

Что он наделал?

Неожиданно события последнего полугодия наполнили его мозг.

Он не был плохим. Он не был несправедливым. Он не был пристрастным.

Он был злобным, даже более злобным, чем Темный лорд.

«Ты хуже Волдеморта». Слова эхом отдавались у него в мозгу, и ему приходилось соглашаться.

Квайетус всегда был честен с ним. Он пытался подружиться с ним. Он был тихим, застенчивым мальчиком, и только из-за предубеждений Рона казался назойливым высокомерным ублюдком. Предубеждения — по отношению к его отцу!

Квайетус спас Невилла. Квайетус спас Симуса. Квайетус подрался с Малфоем. Квайетус спас его, в конце концов. После всего, что он сказал и сделал ему. После всего, что Перси ему сказал и сделал. Как он мог так обращаться с мальчиком? Как он мог быть таким жестоким?

Как он мог исправить то, что сделал, залечить раны, которые нанес?

Что-то в его голове сказало, что он не мог.

И он не мог не понять.

То, что он сделал, не может быть легко исправлено. Если это вообще можно исправить.

* * *

— ХАГРИД!

Вопль потряс посетителей бара. Разговоры прекратились, кружки со сливочным пивом замерли на пути к пересохшим губам. Миловидная, с волосами коричневого цвета девочка стояла в дверях, и на ее лице был написан ужас.

— Хагрид, пойдем! Поторопись!

Полугигант мигнул, услышав приказной тон, но тем не менее, подчинился.

— Что такое, Миона?

— Квайет, — спешно объяснила она. — Он упал в обморок. Кровопотеря. Что-то произошло, — она схватила Хагрида за руку и с силой ее рванула. — Поторопись, пожалуйста!

— Мне нужно оплатить счет...

— НЕТ! Пойдем, пожалуйста, — она снова потащила его.

Хагрид бросил извиняющийся взгляд на Росмерту, и та согласно кивнула. Они вышли из бара.

Снег вокруг Гарри был красным от крови.

— Боже мой! — Хагрид не мог пошевелиться.

— Мы должны доставить его в школу так быстро, как сможем! Ты можешь нести его! — Гермиона вывела его из транса. — Подними его и пошли!

Хагрид осторожно взял податливое тело руками и поднял так мягко, как мог.

— Тебе не обязательно быть осторожным! Он без сознания и ничего не чувствует! — Гермиона нетерпеливо топнула ногой. — Теперь пошли!

Но едва они сделали несколько шагов, когда их остановил холодный голос.

— Где Квайетус?

— У меня на руках, профессор, — послушно ответил Хагрид. — Он без сознания.

Снейп пошатнулся. Гермиона схватила его за руку.

— Мы должны немедленно отнести его к мадам Помфри!

— Что случилось? — спросил профессор заплаканную девочку.

— Я... я не знаю. Я пошла в туалет. Я оставила его одного на три или четыре минуты. Когда я возвратилась, его нигде не было видно. Кто-то сказал, что он просто хотел с кем-то поговорить, но скоро вернется. Я подождала десять минут, затем решила его поискать. Я вышла из бара и нашла его у входа, в полусознательном состоянии. Он отключился. Я позвала Хагрида, — задыхаясь, объяснила Гермиона, когда они старались успеть за огромными шагами полугиганта. Она была почти полностью ослеплена слезами, так что ее шаги были более неуверенными, чем Снейпа. Когда девочка упала на землю, тот поднял ее и заставил взять себя за руку.

Впоследствии Гермиона не могла вспомнить деталей этого путешествия. Там было много шатаний, падений, слез у всех, кроме Квайетуса, холодный кусачий ветер, и, казалось, прошли столетия, прежде чем они достигли школьных ворот.

В лазарете кто-то дал ей в руки кружку горячего чаю, а ее верхняя одежда была снята с нее, как и промокшая обувь, и она пролила горячий чай кому-то на колени, и, наконец, она плакала, уткнувшись в плечо очень удивленного зельевара. Этот последний фрагмент воспоминаний был единственным твердым среди вечерних событий.

Немного позже Квайетус пришел в себя и пробормотал что-то Снейпу, звучавшее как: «Мне суждено погибнуть от руки Волдеморта, папа, не волнуйся», и Снейп ответил на это какую-то чушь.

Потом она лежала на кровати, одеяло было плотно подоткнуто. В лазарете была темнота, и кто-то плакал. Это был Снейп, стоявший на коленях около кровати; его голова прижималась к голове сына. Квайетус был без сознания. Гермиона не решалась пошевелиться, чтобы еще сильнее не смущать своего учителя. Вместо этого она думала. О Квайетусе и Роне. В основном, о Роне.

С утра, сразу после того, как мадам Помфри разрешила ей уйти из лазарета, она оделась и оставила оцепенелого учителя и его бессознательного сына. Она направилась в Большой Зал, но Рона там не было. Симус сказал, что тот был в спальне.

— Гермиона, что случилось вчера вечером? Я видел тебя со Снейпом и Хагридом, и ты э... держала Снейпа за руку...

— Да, — кивнула Гермиона. — А Хагрид нес Квайетуса на руках. Мы нашли его в луже крови рядом с «Тремя Метлами».

Симус побледнел, и Гермиона увидела, что Невилл уронил вилку.

— Как он?

— Я не знаю. Он еще не пришел в себя. Мадам Помфри не разрешит никому посетить его. Она не уверена, переживет ли он день.

С этими словами Гермиона поднялась и пошла к гриффиндорской башне. Она встала напротив лестницы, ведущей в спальни мальчиков, и закричала изо всех сил:

— Рон Уизли! Выходи немедленно!

Ей не пришлось долго ждать. Но, как только Рон появился, она схватила его и вышла из гостиной. Она толкнула покорного мальчика в пустой класс и наложила на комнату чары тишины.

— Все кончено, Рон. То, что ты сделал — непростительно, и, независимо от того, выживет Квайетус или нет, я не хочу говорить с тобой никогда в жизни. Я предупреждала тебя. Если он выживет, я не скажу его отцу, что ты сделал, потому что он просил меня, но если он умрет, то первое, что я сделаю — пойду к профессору Снейпу С ТОБОЙ, и расскажу ему всю историю. НО ПОЧЕМУ ТЫ ЭТО С НИМ СДЕЛАЛ? — последние слова они прокричала. — ПОЧЕМУ? ОТВЕЧАЙ МНЕ!

Рон упал на парту, его руки бессильно опустились на колени.

— Я ревновал. Я думал, ты меня обманываешь, — он не решался взглянуть на девушку.

— ЕСЛИ ТЫ ТАК ДУМАЛ, ПОЧЕМУ СНАЧАЛА НЕ ПОГОВОРИЛ СО МНОЙ? Я была твоей девушкой, если бы я тебе изменяла, это было бы, прежде всего, МОЕ решение, а не его! У меня были обязанности по отношению к тебе, а не у него! Что ты наслал на него?

— Ножевое проклятие, — сглотнул Рон, его голос был едва громче шепота.

Резкий звук раздался в глубокой тишине. Лицо Рона горело там, где его коснулась ладонь Гермионы.

— Это было предложение Перси? Это он рассказал тебе секрет Квайетуса? И ты использовал это против него — то, за что он не был ответственен, отчего он так страдал, и ТЫ ИСПОЛЬЗОВАЛ ЭТО ПРОТИВ НЕГО? Я не могу поверить, что когда-то думала, что ты — человек! Я не могу поверить, что встречалась с ублюдком!

— Гермиона, пожалуйста...

— Заткнись! Мне не интересны твои жалкие извинения! Больше нет! И если ты когда-нибудь близко подойдешь к Квайетусу, я клянусь, что лично убью тебя! — с этими словами она вылетела из комнаты и хлопнула за собой дверью.

Рон отчаянно смотрел на дверь. Но она не вернулась.

Она так никогда к нему и не вернулась.

* * *

Дверь лазарета слегка скрипнула, но в тишине этот звук показался очень резким. Гарри увидел, как туманная фигура, сидящая рядом с кроватью на стуле, сердито повернулась к двери и прошипела:

— Вы не можете... — но он не закончил.

— Как он? — спросил второй голос. Гарри почувствовал, как напряжение сидящей фигуры как-то уменьшилось.

— Мадам Помфри говорит, что ему лучше. И я тоже так думаю.

— Можно мне войти? — робко спросил владелец голоса. Размытая фигура кивнула, и дверь открылась шире.

Гермиона вошла в комнату.

Гарри был немного ошарашен поведением Северуса.

Тот поднялся и придвинул к кровати еще один стул.

Гарри неожиданно перестал быть уверенным, спит он или нет.

Гермиона взяла предложенный стул и села, прижав колени к груди.

— Я так боялась, что он... — она не закончила, просто задрожала.

— Я тоже, — прошептал Северус, и Гарри снова был удивлен дружелюбностью его голоса.

— Но теперь... Он ведь выживет, не так ли? — в голосе Гермионы прозвучала надежда.

— Конечно, — Северус пытался говорить обычным голосом, но, по мнению Гарри, у него не получалось.

Через некоторое время Гермиона снова заговорила.

— Спасибо.

— За что? — голос Северуса точно был НЕ холодным. Только удивленным.

— За то, что довели меня обратно.

— Вы пришли обратно своими ногами, мисс Грэйнджер, — Снейп отмахнулся от благодарности. — И я думаю, я должен вас поблагодарить. Если бы вы не действовали так быстро...

— И мы оба должны Хагриду, — прервала Гермиона учителя. Северус, должно быть, чувствовал себя очень плохо, потому что даже не попытался выговорить за дерзость.

— Я думаю, что должен вам обоим, — хриплым голосом вставил Гарри короткий и тихий аргумент.

Они оба вскочили на ноги.

— Ты проснулся! — одновременно закричали они.

Гарри выдавил полуулыбку, глядя на их смущенные лица.

— Не совсем, — сказал он и постарался сесть.

— Оставайся так, — Северус положил ладонь ему на грудь и слегка надавил.

— Я хочу пить, — настаивал Гарри.

Северус помог ему сесть, и Гермиона принесла стакан воды. Когда она попыталась помочь Гарри напиться, он нахмурился и забрал у девушки стакан.

И, конечно, пролил его содержимое на себя.

Гермиона захихикала, Северус улыбнулся, а Гарри покраснел.

— Я сделала вчера то же самое, — вспомнила Гермиона.

— Это не было то же самое, мисс Грэйнджер. Ваше питье было обжигающе горячим, и вы пролили его не себе на колени, а мне. Вы почти кастрировали меня.

Он сказал все это абсолютно строгим голосом, но и Гарри, и Гермиона не смогли сдержать смех.

— Эй, папа, ты сказал, что ты...

— Не смей открывать свой рот! — Северус предупреждающе поднял указательный палец. Гарри пожал плечами и осторожно выпил второй стакан, который держала Гермиона.

После того, как Гарри лег обратно на подушку, лицо Северуса потемнело, и он скрестил руки на груди, нервно барабаня пальцами.

— Кто это был? — спросил он.

Гарри вздохнул.

— Я не скажу тебе. Это была ошибка, и мы все выяснили. Я не хочу снова говорить об этом.

— Квайетус! — угрожающе сказал Снейп.

— Нет, Северус. Я тебе не скажу.

— Ты кого-то защищаешь.

— Это очевидно, — Гарри закрыл глаза. — Я обещал, Северус. Я никогда тебе не скажу. Ты будешь действовать поспешно и не раздумывая. Я хочу, чтобы ты был со мной. Я не хочу, чтобы ты попал в тюрьму.

— Я... — начал Снейп, но Гарри громко зевнул.

— Я хочу спать, — сказал он и повернулся на бок.

Он почувствовал, как заботливые руки подоткнули одеяло, и слышал, как Гермиона спорит с Северусом о том, что мужчине нужно нормально поспать и поесть, и он уснул, когда Северус отказался и остался с ним.

Он не проснулся, когда Гермиона вернулась с подносом еды, и пропустил длинный, тихий разговор между ними двумя.

* * *

Напротив усмехающейся горгульи Рон ждал кого-нибудь из учителей, чтобы ему дали пароль к кабинету директора.

Профессор Снейп ошибался во многом.

В частности, он всегда недооценивал Гермиону Грэйнджер.

Но он резко изменил свое мнение о ней, когда она задала первый вопрос после того, как Гарри заснул.

Нет, Гермиона Грэйнджер не была просто раздражающей маленькой всезнайкой. Он ошибался, говоря об этом Гарри, когда они были в плену.

Первое, что заставило его изменить свое мнение, было зрелое поведение девочки вчера вечером. Не говоря уже о ее поведении во время первой половины учебного года. Это было нелегко. Но была и вторая причина, заставившая его пересмотреть свое мнение. Простой вопрос, выбивший его из колеи на несколько долгих, очень, очень долгих минут.

Это был вопрос:

«Профессор, почему вы притворяетесь отцом Гарри?»

Нужно отметить, что перед этим она наложила заклинание заглушения, так что никто не мог их подслушать.

Его первым побуждением было все отрицать, но этому воспрепятствовали решительность и строгость ее голоса. Тогда он вздохнул и расслабился. Как бы то ни было, то, что она знала их тайну, казалось справедливым.

— Я не притворяюсь, — просто сказал он.

Глаза Гермионы расширились.

— Вы… Вы говорите, что вы — его отец? — недоверчиво спросила она. — Но как?..

Профессор потряс головой, словно желая ее прочистить.

— Как вы вычислили, что он — Гарри? — спросил он в ответ.

Она пожала плечами.

— Это было не слишком трудно, — начала она, — однако, то, что я видела его похороны собственными глазами, долгое время мешало это понять. Но было много признаков. Первый — его поведение. Он застенчив, не выдерживает прикосновений. И много других вещей, которые ясно доказывают, что его мучили, хотя сначала я ошибочно предполагала, что семья с ним плохо обращалась. Позднее я поняла, что его мучили магически, потому что он не мог наколдовать щит. Тогда я подумала о Вы-Знаете-Ком, и была весьма уверена, что он мучил Квайетуса, но были проблемы с хронологией. Когда его мучили? Это должно было произойти после того, как вы и Гарри бежали от него, но Уизли видели вас на Диагон-аллее несколько дней спустя… — она сдвинула брови. Снейп удивленно кивнул. Заключение было превосходным. Гермиона продолжила: — Он отчаянно нуждался в дружбе со мной и с Роном. Почему мы? Это не было чем-то очевидным для Снейпа, и реакция Рона была естественным ответом на это, когда он подумал, что Квайетус следит и шпионит за нами. И он был слишком хорошо знаком с гриффиндорцами. С первого же момента он был слишком близок со всеми. И много других признаков. Его узнал Клык. Заклинание Вингардиум Левиоса. Я не могу все вспомнить.

— Но когда вы догадались? — спросил Снейп с любопытством. — Все это было известно много недель назад.

— Вчера ночью, — Гермиона не смотрела ему в глаза. — Когда я увидела вас плачущим. Я не знаю, почему это оказалось ключом к пониманию, но… это произошло. Однако весь вчерашний вечер у меня было странное чувство, — она задумчиво прикрыла глаза. — Наша беседа. Там было кое-что странное. Я спросила его, почему он мне доверяет. Он сказал, что нуждается в ком-то, чтобы доверять. Это было то, что Гарри сказал бы в подобной ситуации. И, — она потерла шею, — было еще одно. Я видела Хагрида, беседующего с незнакомцем, и упомянула о Норберте…

— Кто такой Норберт? — Снейп подозрительно сдвинул брови.

— Норвежский хвосторог, — слегка улыбнулась Гермиона. — Хагридов притомец-дракон.

— ПИТОМЕЦ-дракон? Но закон…

— Мы говорили Хагриду, но, — с отчаянием махнула рукой Гермиона, — он нас не слушал. Теперь это не имеет значения. Это было на нашем первом курсе, и Квайетус Снейп не мог об этом знать. Но Гарри Поттер был там. А когда я упомянула Норберта, он улыбнулся, как будто знал эту историю. В этот момент я и заподозрила.

— Но тогда как вы догадались, что он — Гарри только потому, что видели, как я плакал?

Гермиона откинулась на спинку кресла.

— Я видела вас на похоронах и ночью перед ними. Я видела, насколько вы… переживали из-за Гарри. Возможно, это было следствием вашего совместного пребывания в плену, я не знаю. И когда я увидела, как вы плачете, я подумала, что вы любите Квайетуса так же, как любили Гарри. И мне как-то пришло в голову, что Квайетус так похож на Гарри, словно это один человек. Потом я вспомнила заклинания семьи, точнее, процедуру усыновления, которая дает принятому возможность стать физически похожим на его отчима или мачеху, и тогда все встало на свои места. Вы усыновили Гарри, так? Это и есть причина, по которой вы притворяетесь его отцом?

Снейп открыл глаза и посмотрел на спящую в кровати фигуру. Он протянул руку и слегка погладил лицо мальчика. Гарри улыбнулся во сне и прижался к его руке. Северус улыбнулся в ответ и пригладил одеяло на плече Гарри, хотя оно не было помято.

Гермиона больше не давила на него. Она спокойно ждала ответа.

— Его усыновил Джеймс Поттер, а не я, — наконец сказал Снейп.

Глаза Гермионы блеснули пониманием.

— Это был Квайетус Снейп, верно? Ваш брат.

Снейп, как рыба, разинул рот.

— Как?..

— Библиотека. Мадам Пинс однажды перепутала меня с матерью Гарри, мисс Эванс. Она была его матерью, — Это было утверждение, а не вопрос.

— Да, — как-то сумел выдавить Снейп.

— Мне так жаль Квайетуса. Теперь у него вместо двух мертвых родителей трое. Он, наверное, чувствует себя большим сиротой, чем раньше.

Впервые в жизни Северус Снейп смотрел на девочку, сидящую рядом с ним на кресле, и внимательно ее изучал.

Он СЕРЬЕЗНО ее недооценивал. Наверное, ему действительно нужно уйти в отставку. Он узнал только двоих студентов с другого факультета, Гарри и мисс Грэйнджер, и оказалось, что он обоих недооценивал. Это могло означать, что он недооценил гораздо больше учеников только из-за своих предубеждений. Он всегда обвинял директора, слепо верившего гриффиндорцам, но был неправ. Возможно, он был прав в самом начале своей учебы, но Дамблдор с тех пор изменился в отношении к людям — директор принял даже его, после всего, что он сделал.

Это смертельно опасная шутка Блэка над нам заставила его недооценивать даже директора, потому что старик не исключил проклятого пса.

— Я надеюсь, что он больше не чувствует себя сиротой, — наконец сказал он, поворачивая голову к Гарри. — Надеюсь…

— Нет, вы правы, — заверила его Гермиона. — Он считает вас отцом и нежно заботится о вас.

После этого они не продолжали беседу. Северус был для этого слишком утомлен, а Гермиона, по-видимому, погрузилась в мысли. Она, наконец, извинилась и пошла готовить уроки на следующий день (среди которых были сдвоенные зелья!), и Северус остался один со спящим Гарри.

Несколько раз их навещала мадам Помфри и однажды даже принесла коллеге чашку кофе.

— Вы должны немного поспать, Северус.

— Я не могу, — возразил он, и она приняла ответ.

— Директор хочет поговорить с вами обоими, как только Квайетус проснется.

— Я свяжусь с ним через камин.

Миссис Помфри кивнула и вышла.

Северус медленно пил теплую жидкость, наслаждаясь ее вкусом при каждом глотке.

Иногда он гладил Гарри по руке.

Он чувствовал умиротворение. Гарри скоро будет в порядке.

* * *

Мир слишком ярок, подумал Гарри, попытавшись открыть глаза. Свет ослепил его, подействовал на истощенные нервы, и Гарри почувствовал боль. Его шрам тоже покалывало, и он нахмурился, внезапно вспомнив видение, которое было у него только что. Детали были весьма расплывчаты и неразборчивы, но там было что-то о девочке, которую искал Волдеморт. Гойл сообщил, что они нашли город, в котором она жила. Так как девочки с ним не было, Волдеморт наложил на него Круциатус, который снова заставил все тело Гарри гореть огнем. А когда он приподнял одеяло, то увидел по всей пижаме пятнышки крови. Его незалеченные порезы снова открылись, правда, не слишком сильно.

Было больно. Еще он испытывал головокружение, тошноту и ужасный холод. И он скучал по Северусу, которого в этот момент не было в больничном крыле.

Гарри потер ноющий лоб и прочистил горло. Странно, что мадам Помфри не проведала его: состояние горла подсказало Гарри, что он довольно громко кричал из-за видения.

Однако никто не пришел. Гарри натянул одеяло до подбородка и закутался в него, насколько смог, но это не помогло. Ему было холодно, и он начал дрожать. Порезы на спине сильно горели. Слезы выступили на глазах.

— Северус, — тихо простонал он. Он не хотел, чтобы кто-то его услышал, он мечтал только об успокаивающем и любящем присутствии Северуса.

Через несколько минут Гарри повернулся на левый бок, потому что на нем было меньше порезов, и свернулся в клубок, шипя от боли сквозь стиснутые зубы. Неуклюжими движениями он подоткнул вокруг себя одеяло, спрятал голову в мягкую подушку и закрыл глаза. Через некоторое время он натянул одеяло на голову, чтобы согреть воздух под ним своим дыханием. Это немного помогло, но спина казалась ледяной, и он чувствовал, как кровь сочится сквозь одежду.

Где сейчас Северус, когда он так отчаянно нужен?

Его дрожь становилась все сильнее. Снова потеря крови. Его драка с Роном случилась около 30 часов назад, и только он пережил это столкновение, как Волдеморт сумел еще больше его измучить. Он обнял руками колени, и это помогло ему преодолеть нараставшую физическую боль, поскольку последствия Круциатуса не полностью исчезли из конечностей.

Он почти потерял сознание, когда открылась дверь лазарета.

— Северус? — с надеждой прошептал он, но, посмотрев на вошедших, испугался. Первым человеком, которого он увидел, был директор, сопровождаемый Роном и мадам Помфри. За ними были Северус с Гермионой, которая, очевидно, пыталась его успокоить. Не говоря уже о двух родителях Уизли, Люпине, Энни и большой черной собаке позади группы.

Посетители! Они считали, что ему хорошо или, по крайней мере, лучше. Да, они ошиблись. Гарри закрыл глаза и подавил рыдание. Группа остановилась возле кровати, и Дамблдор печально ему улыбнулся.

— Квайетус?

— Северус, — сумел прошептать Гарри. Он посмотрел на высокого мужчину, и их глаза встретились.

Снейп запаниковал. Взгляд Гарри не означал ничего хорошего. В следующий момент он опустился на колени у его бока, голова Снейпа оказалась на уровне головы Гарри.

— Что случилось?

— Порезы… — Гарри не смог продолжить, но это и не было нужно. Северус поднял край одеяла и бросил под него взгляд. То, что он увидел, заставило его полностью побелеть. — Мне так холодно, — добавил Гарри, не обращая внимания на остальных.

Мастер зельеварения встал и посмотрел на остальных.

— Альбус, вы должны уйти. Квайету нехорошо.

Директор кивнул и проводил группу к дверям.

— Что случилось с Квайетом? — тихо и с опаской спросила Энни и посмотрела на Люпина.

— Он болен. С ним произошел несчастный случай, — ответил он и бросил убийственный взгляд на Рона, который побледнел и сглотнул, а его лицо исказилось от боли и сожаления.

— Мы будем снаружи. Позовите нас, когда будете готовы, — сказал Дамблдор и спокойно закрыл дверь.

Гермиона осталась, но это, кажется, Снейпа не беспокоило. Северус подсунул руки под Гарри и поднял хрупкое тело на руки.

— Поппи, обычные дозы, — глянул он на медсестру, шагая к ванной с Гарри.

— Видение, — пробормотал ему в плечо Гарри так, чтобы это мог услышать только Северус. — Снова Круциатус.

Руки крепче его сжали, и Гарри почувствовал, как Северус пинком открыл дверь ванной. Мужчина оглянулся вокруг в поисках места, чтобы посадить Гарри, пока не открыт кран, но это не понадобилось: к ванне подбежала Гермиона, и Гарри услышал журчание воды и почувствовал, как воздух наполнил горячий пар.

Пока вода набиралась в ванну, Северус держал его, медленно покачивая.

— Скоро все будет в порядке, — сказал он и спрятал лицо в волосах Гарри.

Гермиона стояла перед ними, глядя широко раскрытыми глазами, но мадам Помфри, как только вошла, тут же выпроводила девочку. Двое взрослых раздели Гарри, мадам Помфри быстрым заклинанием остановила кровотечение, а Северус осторожно уложил его в горячую воду.

Гарри в тепле расслабился. Он почти заснул, когда они вернули его в кровать, которую к их возвращению перестелила Гермиона.

— Квайет, ты еще не можешь спать, — пробормотал ему на ухо Северус. — Мы должны еще кое-что выяснить.

— Не сейчас, — Гарри почувствовал, что его губы дрожат от изнеможения и замешательства. — Я так чертовски слаб…

— Нет, сын.

Эти слова, казалось, придали Гарри достаточно сил, чтобы сесть, но он прислонился к Северусу, чья рука поддерживала его за плечи.

— Давай покончим с этим, — через несколько мгновений сказал Гарри решительным, но слабым голосом.

Северус кивнул и, отпустив Гарри, вышел, чтобы позвать ожидающую группу. Когда они вошли в лазарет, Северус сел сбоку от Гарри, а Рон вышел вперед, открывая рот, но Гарри, как только увидел его, потряс головой.

— Я не хочу, чтобы ты был здесь. Уйди, — сказал Гарри и крепко прижался к Северусу. — Меня не интересует, что ты хочешь сказать.

На лицах взрослых отразилось полное понимание. Даже миссис Уизли кивнула в ответ на слова Гарри.

— Я хочу извиниться… — поспешил сказать Рон, но Гарри прервал его.

— Меня не интересуют твои извинения. Они мне не нужны и не облегчат мое состояние. Уходи.

— Квайетус, пожалуйста, — умоляюще произнес Рон. — Разреши мне объяснить…

— НЕТ! — крикнул Гарри, но это прозвучало тихо. — То, что ты сделал, ничто не может оправдать! Уходи немедленно!

Миссис Уизли ухватила своего сына за плечо, и они вышли. Гарри услышал из коридора крики женщины. Он повернулся лицом к Дамблдору.

— Что вы хотите с ним сделать, директор? — вежливо спросил он и зевнул.

— Я должен исключить его, — оглянулся Дамблдор, и что-то замерцало у него в глазах.

Люпин и мистер Уизли согласно кивнули, черный пес гавкнул, Северус что-то одобрительно проворчал, и только Энни все еще медлила. Гарри улыбнулся ей и покачал головой.

— Нет, — спокойно сказал он.

Комнату наполнили возмущенные вздохи и взволнованный ропот. Гарри пожал плечами.

— Не думаю, что это было бы хорошей идеей. Может, этот несчастный случай привел Уизли в чувство…

— Но ты не захотел поговорить с ним! — изумленно воскликнул мистер Уизли.

— Я действительно не хочу, но это — другое дело. Я не согласен с его исключением. Ему нужен еще один шанс.

Пес неодобрительно залаял. Гарри бросил на него острый взгляд.

— Ты не можешь ничего сказать, Сириус. В нескольких похожих случаях тебя простили, — Гарри почувствовал, что мир снова расплывается вокруг него. Он подтянул колени к груди и закрыл глаза. — Я не буду свидетельствовать против него.

— Я думаю, спор закончен, — сказал Снейп, положил Гарри на кровать и повернулся к Дамблдору. — Он слишком утомлен, чтобы продолжать. По крайней мере, самое важное решено. — Директор кивнул. Снейп встал, но Гарри высунул руку из-под одеяла и схватил его за мантию.

— Я рад, что ты не заколдовал Рона, — полусонно пробормотал Гарри.

— Но Блэк едва не сделал это, — не смог не ухмыльнуться Снейп. Собака насупилась.

Энни подошла поближе и наклонилась к лицу Гарри.

— Ты поправишься? — тревожно спросила она.

Гарри открыл глаза и протянул руку к ее лицу, неуклюже его погладив.

— Конечно, Энни.

* * *

В следующие два дня, на взгляд Гарри, было слишком много посетителей. Мадам Помфри сумела убедить Северуса, что тот должен остаться в лазарете, и все его друзья получили возможность поговорить с ним сейчас, когда он не мог сбежать. Его первым посетителем стал Арес, следующим — Невилл. Гарри не сказал им, что произошло в Хогсмиде, но они оба знали об этом и уверяли его, что этого бы не случилось, если бы он пошел с ними. Гарри кивнул и согласился, потому что не хотел спорить.

К счастью, беседа с Аресом была не только о несчастном случае. Гарри спросил его о зимних каникулах, продолжая беседу, начатую несколько дней назад, и Арес открылся ему. Он рассказал о реакции семейства на преданность отца, о поведении матери и надеждах родственников на него.

— Они все обвиняют папу не в том, что он присоединился к Ты-Знаешь-Кому, а в том, что позволил себя поймать. Знаешь, они — не Пожиратели Смерти, но почти все поддерживают Темного Лорда. И ждут, что я сделаю то же самое, — он покачал головой. — Не знаю, что мне делать летом. Я не хочу ехать домой. Больше нет.

Арес заставил Гарри вспомнить собственные летние каникулы и родственников, и у него появилась мысль, что, возможно, Дурсли были не так плохи, как он думал. В конце их долгой беседы Гарри предложил поговорить с директором или деканом факультета о его проблеме — теперь, когда началась война, они не могли рисковать потерять студента. Аресу не понравилась мысль о разговоре с директором, но он пообещал зайти к Снейпу, как только сможет. Гарри успокоился, он был уверен, что Северус найдет способ решить проблемы Ареса.

Беседа с Невиллом была более беспокойной. Его друг наверняка знал, что Рон напал на Гарри и серьезно его ранил: он слышал взволнованные слова Гермионы и видел ее поведение за завтраком. Он даже сказал Гарри, что Гермиона порвала с Роном и удалилась заниматься в библиотеку, полностью избегая гриффиндорских комнат.

— Рон просто сидит на кровати. Он уже пропустил три приема пищи. Я думаю, что он, наконец, занялся небольшим самоанализом. Возможно, это слишком поздно для тебя, но, надеюсь, не слишком поздно для него, — сказал Невилл. — Интересно, почему директор или твой отец его не исключили.

Гарри только пожал плечами. Он не хотел даже думать о Роне. Он сменил тему и спросил Невилла, что тот хотел рассмотреть в эссе по чарам, изменяющим память. Невилл выбрал тему о трудностях при частичном изменении памяти — когда изменяют только небольшую часть памяти или некоторые основные мысли. Они долго обсуждали эту тему, позднее к ним присоединилась Гермиона, добавив свои идеи к спору. Она даже принесла несколько книг из библиотеки — мадам Пинс прислала их лично Квайетусу.

— Так ты бросила Рона, — были его первые слова, как только они остались одни.

— Я, в конце концов, устала от него, — твердо сказала она, но тон ее был грустным.

Гарри посмотрел на нее.

— Мне жаль.

— Глупый, это была не твоя вина! — воскликнула Гермиона.

— Я знаю, но мне все равно жаль. Мне жаль тебя.

— Думаю, ты можешь пожалеть и самого себя, — загадочно произнесла Гермиона.

Гарри резко повернул к ней голову.

— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросил он.

— Ты потерял его дружбу, — просто сказала она.

— Я не могу потерять то, чего никогда не имел!

Гермиона наклонилась вперед.

— Гарри, я… — она не смогла закончить. Гарри вскочил, его лицо побледнело.

— О Боже, — прошептал он. — Это не может быть правдой…

— Ложись назад, глупый, — успокаивающе улыбнулась ему Гермиона. — Твой отец разозлится на тебя, если узнает, что ты сегодня вставал с кровати.

— Но… но ты… — Гарри задрожал.

— Профессор Снейп знает, что я знаю. Я сказала ему и Дамблдору, — произнесла она.

Гарри не мог двигаться, только непрерывно тряс головой от ужаса. Гермиона подошла к нему и подтолкнула к кровати. После короткого сопротивления Гарри уступил и улегся обратно на кровать, все еще дрожа от шока.

— Я дура. Мне нужно было подольше подождать, — спокойно упрекнула себя Гермиона. — У тебя хватает своих проблем без моего…

— Нет, Гермиона. Все нормально. Это было просто немного… неожиданно, по меньшей мере, — внезапно ему в голову пришло кое-что, и он сильно побледнел: — Рон знает?

Гермиона покачала головой.

— Нет. Директор запретил мне говорить кому-либо. Не то, чтобы я хотела, — печально сказала она. — Я не могу больше доверять Рону. Что он сделал…

— Он думал, что ты изменяла ему со мной. Ты должна сказать ему, что я никогда… — отчаянно начал Гарри, но Гермиона успокаивающе махнула рукой.

— Нет, Квайет. Я никогда не вернусь к нему. Что-то… сломалось во мне. Доверие, уважение. Я… я не думаю, что смогу быть ему другом. А… что ты чувствуешь? — робко посмотрела она на Гарри.

Глаза Гарри наполнились слезами, и он опустил голову.

— Боюсь, я чувствую то же, что и ты…

Он не смог продолжить. Дверь открылась с громким стуком. В дверях стоял Северус, его лицо было землистым, а глаза бездонными.

— Блэка поймали в кабинете Дамблдора. Авроры забрали его в Либерти. Сейчас директор временно отстранен, — он сглотнул. — Боюсь, как только попечители узнают об этом, они его уволят.

* * *

Гарри разбросал почву вокруг Дурмана Вонючего и рискнул бросить короткий взгляд на другую сторону стола. Профессор Спраут объединила его и Невилла с Ханой и Лиэ, и Лиэ работала как раз напротив него. Она собрала свои шелковистые волосы в хвостик, чтобы они не мешали работать в оранжерее, но длинные локоны выскользнули из хвоста, падая ей на лицо и щекоча щеки. Гарри боролся с желанием протянуть руку и убрать локоны цвета красного дерева ей за уши.

Ему в бок вонзился локоть.

— Квайетус! — предостерегающе прошипел Невилл.

Гарри быстро перевел взгляд на растение и почувствовал, как к его щекам прилила кровь. Он наклонился над столом, чтобы убрать пустую банку, и высыпал на стол другой мешок почвы. Потянувшись за другой банкой, чтобы посадить новый росток дурмана, краем глаза он увидел, что Лиэ сделала то же самое. Прежде, чем он смог это предотвратить, их руки встретились.

Лиэ вскинула голову и бросила на Гарри убийственный взгляд, и тот покраснел еще сильнее, если это было возможно.

— Из-извини, — он сглотнул и попытался на пробу улыбнуться. Реакция была хуже, чем прежде. Глаза Лиэ яростно сверкнули, и сердце Гарри упало, но его глаза задержались на ней еще на несколько мгновений. Наконец он вздохнул и взял следующую горсть почвы.

Он был уверен, что его кто-то проклял. Вся его жизнь была несчастной, и ее продолжение было не лучше.

Его крестного забрали в Либерти, новую магическую тюрьму, снова без суда. «Пророк» посвятил ему почти всю первую страницу, написав, что его лишили магии в тот же день, как схватили, подобно отцу Ареса, и он ничего не мог с этим сделать. Теперь Сириус был простым магглом, и Дамблдор был из-за этого отстранен, решение о нем будет вынесено на следующей неделе… В его жизни случались периоды, когда Гарри чувствовал, что с ним происходит слишком многое. Это был один из таких периодов.

Северус даже поделился ним подозрениями о личности нового директора, и Гарри всякий раз чувствовал тошноту, думая о Люциусе Малфое, как о новом директоре школы. Драко Малфой вел себя так, словно его отца уже избрали, однако другим кандидатом была профессор МакГонагалл, и у нее были хорошие шансы победить Малфоя-старшего, по крайней мере, теоретически. Но Гарри видел по лицам преподавателей, что они разделяют плохие предчувствия Северуса, и никто не ждал ничего другого. Напряженность на уроках достигла наивысшего уровня, и даже Гарри едва смог пережить сдвоенные зелья с Северусом, который снял пятьдесят баллов с двух факультетов (сорок с Гриффиндора, а десять, конечно, со Слизерина).

На уроке защиты Гарри заработал пять дней отработок за явную неспособность ответить на простой вопрос (он полностью углубился в свои мысли), и даже Хагрид на своем уроке по уходу за магическими существами был так строг, что снял со Слизерина десять баллов за поведение Забини. Гарри улыбнулся этому воспоминанию: с тех пор, как Забини узнал, что возможным преемником Дамблдора будет Малфой, он жаждал снова восстановить доверие его сына. Глупец. Те месяцы предательства, которые ему дала драка с Гарри, не будут забыты. Арес и Гарри обменялись одинаковыми презрительными взглядами, когда увидели старания Забини. Тот даже не попытался присоединиться к сыну декана своего факультета или держаться отдельно, как многие другие. Его раболепие было отвратительным. Арес, напротив, абсолютно открыто доказал свою лояльность к «Квайетусу» (а через Квайетуса Снейпу и Дамблдору), однако Северус сказал ему, что на летние каникулы он должен будет вернуться домой.

На школу опустилось тягостное предчувствие.

И Лиэ не проявляла никаких признаков того, что простила Гарри. Он был уверен, что его прокляли. Да, порой он напоминал себе о заботе Северуса, дружбе Гермионы или даже о тихом поведении Рона и был действительно благодарен за это, но не мог удержаться от ощущения проклятости.

Когда зазвенел звонок, извещая о конце урока, Гарри почти выбежал из теплицы. Он едва не врезался в Рона, который нерешительно стоял у входа в одиночестве, поскольку Гриффиндорцы игнорировали его за то, что он сделал. Гарри осторожно обошел его, чувствуя отвращение и смущение, шевельнувшиеся в груди при виде Рона. Унижение, которое он испытал той ночью, было сильнее любой физической боли, которую ему когда-либо приходилось переносить. Гарри почти чувствовал, как дразнится рыжеволосый мальчик…

— Квайетус, — услышал он позади неуверенный голос. Гарри вздрогнул и продолжал идти, не оглядываясь назад.

— Теперь я — Квайетус, — пробормотал он себе. — Что случилось с «грязным маленьким Слизом»? — он чувствовал только разочарование, а не гнев.

Внезапно его схватила чья-то рука. Гарри вскрикнул от страха, подскочил, поскользнулся и упал на землю. Когда его тело упало на заснеженную тропинку, он перевернулся на спину с отцовской палочкой в руке. Указывая ей на нападающего. Напрасно. Палочка Невилла уже твердо уткнулась в шею крайне потрясенного Рона.

— Никогда больше не касайся его, Рон, без его разрешения, — прошипел Невилл. Глаза Рона расширились от понимания.

— Я только… только хотел…

— Если он не хочет разговаривать с тобой, ты не можешь его заставить. Ты не можешь ничего «хотеть»…

Гарри никогда не видел Невилла таким решительным. Он был почти… пугающим.

— Мистер Лонгботтом! Вы думаете, что делаете? — сердито начала профессор Спраут. — Уберите палочку, прежде чем пораните мистера Уизли! И десять баллов с Гриффиндора за драку.

— Профессор Спраут, — вскочил Гарри. — Это просто недораз…

— Мистер Снейп? — бросила она на него холодный взгляд. — Мне не нужны ваши объяснения. Можете идти, перерыв почти закончился.

Гарри открыл было рот, но затем закрыл его. Он кивнул и повернулся, оказавшись перед воротами школы.

— Спасибо, Невилл, — сказал он, когда они дошли до Большого Зала.

— Пожалуйста, — улыбнулся Невилл.

Гарри подумал, что должен перебороть это ощущение проклятости. Однако это не вернуло бы Сириусу его магию. Сириус… после двенадцати лет в Азкабане и двух коротких лет на относительной свободе, когда он скрывался от закона, даже магия была отнята у него раз и навсегда. Обычный образ действий министерства… Пытки и осуждение людей без должного суда, причинение необратимого ущерба из-за слепых предубеждений…

Сириуса, конечно, снова пытали.

Дамблдор скоро должен будет уехать.

Волдеморт опомнился и снова искал способ его заполучить.

Будущим начальником Северуса будет человек, который так беспощадно пытал его прошлым летом.

Тем временем Гарри достиг дверей их комнат. Он прижал указательный палец к белой точке и поспешил войти, стремясь обрести хоть немного покоя.

Гарри вздохнул и вытащил с книжной полки учебник по темным искусствам. Он позанимается вместо того, чтобы расстраиваться из-за новостей.

Буквы плясали в тусклом свете факелов, но Гарри не хотел увеличивать их количество. Он чувствовал, что сумеречная комната удобна и уютна — нет, не темная, он ненавидел тьму в любой ее форме, но затененная. Она была так уютна и знакома, она заставляла его вспоминать их совместные дни, сделавшие из них семью.

Со вздохом Гарри заставил себя сконцентрироваться на текущей главе, которая была о Непростительных заклятьях, их истории, использовании и возможной защите от них. Гарри знал, что от этих проклятий не было никаких защит, так что был потрясен, найдя выход в книге, которая глаила:

«Существуют способы избежать даже трех Непростительных проклятий. А именно:

Сильное желание и решительность против Империуса.

Принятие боли и ситуации против Круциатуса.

Любовь и жертва против Авада Кедавра.

Вышеупомянутые характеристики, которые помогают избегать проклятий, — самые важные для светлого мага.»

С ними БЫЛА возможность бороться.

Первое было Гарри знакомо, и он улыбнулся, подумав о себе прежнем и своем решении. Он боялся, и именно это заставило его пройти Трехмаговый турнир, а не его решение… И его стремления сконцентрировались на выживании. Какое трогательное побуждение!

Вторая тема была знакома по Поместью Кошмара, когда Северус преподал ему значение страдания и боли. Однако это не означало, что он никогда не чувствовал никакой боли. Вовсе нет! Боль все еще была, единственным отличием было то, что его мир не был сосредоточен только на ощущениях.

Боль от Круциатуса была сильнее, когда он концентрировался на ней. Если же он игнорировал ее, как мог, было несколько легче.

Но третья часть об убийственном заклинании была полностью новой. Или… не полностью, потому что была жертва его матери, так давно спасшая его. Но как он мог снова спастись в другой ситуации? Было ли жертвы его матери достаточно, чтобы снова его спасти?

Глупо. Волдеморт никогда больше не попытается уничтожить его убийственным проклятием. У него были свои способы мучить и убивать, ему не нужны эти два слова…

Он все еще думал об этом, когда Северус после ужина вернулся домой.

— Ты не ужинал, — были его первые слова, и он заказал еду коротким движением палочки. — Почему?

Гарри закрыл книгу и положил ее на кофейный столик, взяв взамен тарелку с сосисками.

— Я не хотел. Утром Гермиона дала мне свой «Пророк», потому что прочитала о Сириусе, — его голос пропал, и он почувствовал, как его горло сильно сжалось. — Они… то, что они с ним сделали, наверное, хуже для него, чем все остальное. Он теперь как магл, он снова в тюрьме и все еще невиновен, — голос дрогнул, и Гарри спрятал лицо в ладони. Руки, однако, не задержались на лице. Они поднялись к волосам, и Гарри стиснул их от внутренней боли. — И он даже не знает, что я жив! Он, наверное, думает, что потерпел неудачу, сын его друга мертв… они забрали у него все, все. И я, Северус, тоже лишил его себя, — он не смог продолжить. Тело затряслось от плача. — Я должен был сказать ему, — выдавил он сквозь рыдания.

Его обняли сильные руки.

— Мне жаль, что за последние дни ничего не произошло, — грустным голосом произнес Северус. — Мы ничего не смогли сделать, чтобы спасти Блэка от этой судьбы. Они схватили его, и так как они много лет хотели его поймать, это было первым, что они сделали.

— Он сейчас один…

Оба вздрогнули от сострадания.

— Где теперь директор? — наконец спросил Гарри.

— В моем поместье. Они не допросили Бл… Сириуса, так что они не знают, что мое поместье — штаб ордена и, самое главное, они не знают о тебе. — Когда Снейп произнес последние слова, он сильнее стиснул Гарри. — Слава Богу.

— Но… они еще могут допросить его, — сказал Гарри. — Они в любой момент могут узнать об этом.

— Да, могут, — кивнул Северус. — По этой причине орден сейчас переселяется. Даже Люпин и Энни сменят жилье. Они будут с орденом.

— Так поместье Снейпов снова будет пустым? — от этой мысли сердце Гарри на мгновение остановилось. — Это звучит так… ужасно.

— Для меня тоже, — удивленно произнес Снейп. — Никогда бы не поверил, что однажды буду грустить от того, что Люпин, Блэк и Флетчер покидают мой дом… — выражение его лица внезапно изменилось. Он стал чрезвычайно серьезен. — Квайет, наше положение станет гораздо труднее.

Гарри взглянул на него, их глаза встретились.

— Дамблдора с нами не будет. Он должен делать свое дело в этой войне. Новым директором, скорее всего, будет не Минерва, а Люциус Малфой, — Снейп побледнел, упомянув это имя, — и это будет иметь последствия. Нам двоим будет труднее защититься от опасности. Ты должен быть еще осторожнее. Никогда не уходи с территории школы.

— Я не буду, — торжественно пообещал Гарри.

— Никогда не трогай ничего, происхождения чего ты не знаешь.

— Ладно.

— Не дружи ни с кем. Среди твоих друзей все еще есть агент.

— Я очень хорошо знаю об этом, — мрачно ответил Гарри.

— Знаю. Другие правила: никогда не раздражай Драко Малфоя. Он будет стараться как угодно отплатить тебе за твое поведение по отношению к нему и, возможно, даже постарается помочь отцу доставить тебя к Волдеморту, если у него будет такая возможность.

Гарри кивнул, но его руки задрожали. Все, что сказал Северус, было слишком реальным, чтобы чувствовать себя уютно.

— А как насчет тебя? — спросил он мужчину.

— Эти правила, конечно, годятся и для меня.

— Постарайся держаться, Северус. Малфой постарается довести тебя, если у него будет возможность.

— Я знаю, Квайет.

Гарри кивнул.

— Знаешь, Гермиона спросила меня, каким будет мое имя после войны.

Северус был крайне благодарен за смену темы. Он улыбнулся Гарри со спокойным интересом.

— И что ты ответил?

— Ну, я думаю, что не доживу, чтобы узнать это… — Гарри поднял взгляд на потолок, — но, если выживу, то сохраню имя Квайетус Снейп. Я только, если можно, добавлю «Гарольд» в качестве второго имени.

Северус странно посмотрел на него.

— Это значит, что ты не хочешь быть Гарри Поттером?

Гарри отвел взгляд от потолка.

— Твой брат — мой отец. Ты — моя семья, и не только потому, что принял меня назад в семейство Снейпов, но… и на самом деле. Ты мой папа, верно? Так что Квайетус Гарольд Снейп будет для меня идеальным. Это будет включать все, что было важно для Квайетуса, для Джеймса, для тебя и для меня. Все, — улыбнулся Гарри Северусу. — Как бы то ни было, я не верю, что придет время, когда я не буду отзываться на «Гарри». Это тебя устроит?

— Конечно, Гарри. Как бы там ни было, я всегда думаю о тебе, как о Гарри.

— Правда? Не как о Квайетусе? — недоверчиво моргнул Гарри.

— Глупый вопрос. Я люблю ТЕБЯ, ГАРРИ ПОТТЕРА, как ты давно должен был понять. Это не то, что я люблю в тебе моего брата, или себя, или последнего потомка моей семьи, глупый мальчишка. Если бы ты решил сохранить фамилию «Поттер», я ничего не имел бы против. Более того, если бы ты не был моим племянником, я все равно был бы горд являться твоим приемным отцом.

— Ты… ты правда так думаешь? — счастливо улыбнулся Гарри. Все его депрессивные мысли улетели. — Эй, Северус, ты знаешь, что я признал бы тебя своим отцом, даже если бы я не был твоим родственником?

— Ты признал бы противного, сального мастера зельеварения? — глаза Северуса замерцали, как у Дамблдора.

— Конечно! — с негодованием воскликнул Гарри.

— А что бы ты сделал, если бы я внезапно вернулся к своему прежнему образу?

— Я нашел бы способ снова пройти сквозь твои стены, — решительно сказал Гарри, но внезапно его сердца коснулось плохое предчувствие.

11 февраля 1977г.

Это было ошибкой Северуса. Я решил провести исследование о Темных Лордах, существовавших на протяжении столетий, просто потому, что он присоединился к новому — Тому Риддлу, и нашел много удивительных фактов.

Но давай начнем с начала (в любом случае, откуда еще?). Первое, что я хотел знать, были ли у меня предки — Темные Лорды, или нет. Я провел тщательное исследование семьи Снейпов, потому что это — большая часть семьи, но я должен заявить, что Снейпы стали темными только после «Резни в Ипсвиче» в 1887 году, когда несколько пьяных авроров вырезали половину семьи Снейпов вследствие неправильно понятого письма, и Министерство (которое было так похоже на сегодняшнее!) в данной ситуации оправдалось. Остатки семьи, почти 20 человек, присоединились к сэру Дрантону (он был Темным Лордом того времени), кроме одного Северуса Снейпа, дедушки моего отца. После падения Дрантона он остался единственным живым Снейпом: остальные пали в войне или были казнены после нее. У него было четверо детей, три мальчика и девочка, и только один из них был темным. К сожалению, он был моим дедом, первенцем, Северусом, у которого был только один сын, мой отец, Северус (я надеюсь, имя первенца Севера будет не Северус). Я надеюсь, ты НЕ Северус. Ну, ты — мой ребенок, а я — только второй сын, не первый...

Так что я предполагаю, что, к счастью, в семье Снейпов никогда не появлялись Темные Лорды. Все темные Снейпы были несчастными слугами могущественных или жестоких так называемых лордов. Я жалею их, и это — правда, так же как жалею Северуса. Он не идиот. Работать на фирму, которая производит лечебные зелья, и в то же время убивать людей... Нет. Я не хочу думать о нем.

Давай рассмотрим другую половину семьи: Ноблестоунов. Когда-то это была огромная семья с многочисленными связями по всему миру. Теперь моя мать — последняя из них. Ее ближайшая родственница — Нарцисса Лестранж, моя кузина, дочь ее покойной сестры (теперь она собирается выйти за муж за Люциуса Малфоя, «Улыбающегося убийцы») — и семья Ноблестоунов исчезнет в никуда после ее смерти. Единственным полуживым остатком будет Саевус, Кровавый Барон, крадущийся по пустым коридорам Хогвартса, пугающий маленьких первокурсников... Печальный конец благородной, богатой чистокровной семьи, не так ли? Теперь, когда Нарцисса и Северус закончили свое обучение в Хогвартсе, Саевус помешался на мне, как своем единственном родственнике здесь, давая мне чудесные идеи, как нарушать школьные правила без серьезных последствий — если тебе нужна помощь, просто спроси его, твоя бабушка была Ноблестоун, так что он непременно тебе поможет. Он способен определить даже местоположение Дамблдора в школе — я думаю, сейчас он — единственный соперник директора (по крайней мере, среди тех, кто бродит по Хогвартсу). Волдеморт, по сравнению с Саевусом, — просто жалкое подобие темного волшебника, поверь мне.

Ноблестоуны всегда были темными. Но среди них не было Темных Лордов, и они в течение столетий, в основном, были нейтральны в войнах с Темными Лордами. Ну, некоторые из них сражались на темной стороне, но были также и другие, на светлой стороне, если интересы вынуждали их к этому. А интересы семьи всегда были и есть для Неблестоунов на первом месте. На членов семьи даже наложено заклинание: те, кто связан кровью, не могут причинить вред друг другу. Возможно, однажды это тебе пригодится. Я уверен, что потомок Люциуса будет сражаться против светлой стороны в твоей войне. Этот потомок будет твоим троюродным братом. Прекрасные родственники, могу я сказать!

Итак, ты можешь успокоиться: мы не неизвестные потомки Темного Лорда или кого-нибудь такого. Но я хочу попросить тебя: не суди другие темные семьи слишком быстро! У нас тоже темное происхождение. Дай им шанс проявить себя. Возможно, даже ребенок Люциуса не будет таким уж плохим... Я надеюсь.

Но будь осторожен с Люциусом! Я уверен, что он все еще жив в твое время, я не был бы слишком удивлен, если бы он в твое время был министром— он, как-никак, очень амбициозен. Его отец не был благородным человеком, просто очень умным и богатым волшебником, который женился на бедной благородной девушке, чтобы добиться благородства. Он пронырливый и коварный, и, конечно, будет страстно ненавидеть тебя. Ты знаешь, он ненавидит мысль о женитьбе на девушке из обычной благородной семьи (смешно, учитывая его происхождение, не так ли?), и я не думаю, что женюсь на благородной девушке только для того, чтобы быть принятым им. Если Лили выйдет за меня, твоя мать будет грязнокровкой — настоящий позор для моей семьи, не думаешь?

* * *

Гарри удивленно покачал головой. Мнение Квайетуса о Люциусе было не слишком высоким. Что бы он сказал, если бы знал, что мужчина будет новым директором? Гарри все еще надеялся, что попечители выберут МакГонагалл, она преподавала в Хогвартсе более пятидесяти лет и долгие годы была заместителем директора, так что она была бы для этой работы идеальной кандидатурой.

Но Гарри точно помнил прошлое поведение попечителей по отношению к Люциусу Малфою. Они были слабовольными и коррумпированными, и теперь их отвращение к Дамблдору уменьшало шансы МакГонагалл. Последнее было в чистом виде ошибкой Фаджа. Министр сделал заявление о Дамблдоре в «Пророке», в котором выразил свое разочарование несерьезным поведением Дамблдора, проявившемся во встрече со знаменитым разыскиваемым преступником и не где-нибудь, а в ШКОЛЕ... Статья была отвратительна и акцентировала тот факт, что профессор МакГонагалл была доверенной коллегой отстраненного директора и так далее...

Гарри чувствовал ненависть по отношению к министру. Фадж к настоящему моменту уже должен был знать, что Малфой — Пожиратель Смерти! Он допрашивал о Волдеморте Северуса и даже Нотта, но никогда не верил тому, что люди говорили под Веритасерумом. Он был параноидален, как Волдеморт, по отношению к этому зелью. Фадж любил деньги и верил только в то, что мог потрогать собственными руками или увидеть своими глазами, а если он дотрагивался или видел что-то, чего не хотел замечать, то создавал этому хорошее объяснение. Случай Малфоя был именно таким. Мужчина был правой рукой Волдеморта, этот факт был засвидетельствован несколькими людьми. А Фадж не волновался. Он хотел верить в невиновность Малфоя, и он это делал.

С этой абсолютной глупостью ничего нельзя было поделать. Гарри начал чувствовать правоту тирад Северуса.

Теперь у Малфоя будет полная власть над самым важным институтом волшебного мира: Хогвартсом. Домом Гарри. Убежищем для множества студентов. Гарри чувствовал ужасную уверенность, что он скоро станет огромным Поместьем Кошмара.

Пока же МакГонагалл была временной директрисой, и все происходило, как и раньше, и зима постепенно сменилась весной. Экзамены приближались, и учителя иногда забывали о возможных изменениях в будущем, увеличивая свое давление на студентов. Гарри сумел отработать взыскания и мог учиться в свободное время — он как-то пережил и ТО наказание, однако результаты не были слишком впечатляющими, или, точнее, Лиэ послала его к черту, как только Северус вышел на время, чтобы дать Гарри шанс...

Но Гарри не сдавался. По крайней мере, думал он, он сумел извиниться за свое поведение после зимних каникул.

Единственным, что его беспокоило, было слишком опекающее поведение его друзей. Они сопровождали Гарри, куда был он ни пошел, проверяли всех, с кем он говорил. Невилл и Арес, казалось, поделили между собой дни, и единственным существующим спасением от них была библиотека, но там была Гермиона. Отличная охранная система!

Собрания преподавателей заметно участились, Северус проводил пять вечеров из семи в кабинете МакГонагалл, споря о возможных изменениях и перспективах после прибытия Малфоя, но Гарри знал, что он и директриса также волновались из-за утечки информации в преподавательском составе. Гарри и Северус рассматривали каждого члена штата день за днем, строя предположения и споря о возможном шпионе, но не нашли никакого намека, который бы мог им помочь.

МакГонагалл, Флитвик, Спраут, Трелони, Вектор, Синистра, Фигг, Хагрид...

Предположением Северуса был Хагрид, и даже Гарри пришлось согласиться, что наиболее вероятным был именно он, выбалтывающий секреты в Хогсмиде после двух-трех кружек огневиски. Гарри признался Северусу, что это произошло, по крайней мере, один раз, на его первом курсе...

В этот вечер морщины на лице Северуса были глубже, чем обычно, когда он, наконец, пришел домой. Изнеможение светилось в каждом движении, когда он снял тяжелую верхнюю мантию, повесил ее на вешалку, нетвердой походкой добрался до кресла и упал в него. Без единого слова Гарри наколдовал ему чаю и вложил чашку в руку мужчине.

— Я полагаю, это решено, — наконец довольно хрипло сказал Гарри.

Северус просто кивнул.

— Когда он прибудет в офис?

— В понедельник, — был короткий ответ.

— Это же завтра! — в ужасе закричал Гарри.

— Именно.

* * *

В понедельник был кошмар. Малфой прибыл сразу после завтрака, так что первые уроки были официально отменены, и все остались в Большом Зале, чтобы послушать его речь. Желудок Гарри болезненно сжимался, пока они ждали мужчину. В последний раз, когда они встречались, он был в Поместье Кошмара в камере пыток... Руки у Гарри были ледяными, и холодный пот бежал по его спине. Чтобы отвлечься от возможных событий последующих дней, он внимательно изучал своих одноклассников. К его удивлению, больше половины слизеринцев не казались очень уж довольными прибытием Малфоя. Наоборот, только банда Драко Малфоя громко веселилась и обменивалась счастливыми взглядами. Лицо Ареса было напряжено, Янус и его друзья нервно шептались между собой, и почти все семикурсники сердито смотрели на младших слизеринцев. Гарри знал, что они были любимцами Северуса. Никто из них не был темным. Треть из них имели отличные оценки, и, кроме того, они первыми поздравили Северуса после того, что случилось летом. Юноши имитировали его стиль одежды и копировали его манеры. Поток Януса, шестой, уже не был полностью светлым, а с появлением Малфоя все от пятого до первого курса оказались под неоспоримым влиянием блондина.

Неприязнь других факультетов была еще очевиднее, в основном, Гриффиндора. В то время как рэйвенкловцы и хаффльпаффцы сидели в тишине с бледными лицами, гриффиндорский стол был шумным, руки сжимались в кулаки, зубы стискивались, а лица краснели от ярости.

Гарри перевел свой взгляд на профессорский стол, который был украшен в связи с предстоящими событиями. В центре, между МакГонагалл и Северусом, было три пустых места. Профессора изо всех сил старались вести себя как обычно, но даже их лица исказились, когда гордо вошел Малфой. Да, именно гордо. Он не просто вошел или влетел, но гордо промаршировал с Фаджем и несколькими другими представителями Министерства. Среди них Аркус Патил был единственным человеком с серьезным, и даже грустным выражением лица.

Некоторые слизеринцы начали аплодировать, и учителя последовали за ними с кислыми выражениями лиц. Фадж поклонился им, его улыбка была широкой от очевидного удовольствия. Гарри заметил выражение лица Рона и на секунду пожалел об их потерянной дружбе. Было бы так хорошо сидеть рядом с ним, бросать грубые шуточки о марширующей группе и закатывать глаза при замечаниях Гермионы об их несерьезном поведении, но нет, они были разделены, и Рон был так же одинок, как и Гарри в начале года. Вместо этого Невилл шутил, а Дин нервно хихикал, в то время как Гермиона время от времени бросала на них злые взгляды.

Гарри снова посмотрел на слизеринский стол, и увидел, что многие, за исключением дружков Малфоя, смотрели на него, как будто ожидали его реакции. Или его лидерства? Это не было полностью невозможным: он, как-никак, был сыном их декана! Он презрительно усмехнулся и скрестил руки на груди. Гарри знал, что с этим жестом он был почти точной копией Северуса, но это было его главной целью. Многие улыбнулись ему и повторили жест. Через короткое время половина слизеринского стола кричала и громко аплодировала, тогда как другая просто молча сидела со скрещенными руками.

Взгляд Гарри обратился к хаффльпаффскому столу, он увидел, как Эрни улыбнулся ему и скрестил руки в той же манере. Постепенно почти все хаффльпаффцы повторили то же, вместе со всем гриффиндорским столом... затем, к его совершенному смятению, Терри Бут за рэйвенкловским столом подмигнул ему и сложил руки.

Постепенно аплодисменты пропали и сменились неуютной тишиной. Гарри почувствовал, как ему в бок уперся локоть.

— Драко знает, что это был ты, — прошипел ему в ухо Арес. Гарри просто пожал плечами. Он видел, как Малфой, Фадж и Патил подошли к столу и заняли места. На короткий момент его рука сжалась, когда Северус помрачнел, но, к счастью, место рядом с ним занял Патил, а не Фадж или Малфой. Гарри и Северус расслабились.

— Доброго утра всем, — Малфой поприветствовал школу гримасоподобной улыбкой. Слушатели враждебно смотрели на него. За гриффиндорским столом кто-то громко застонал, и оттуда же послышалось хихиканье. Лицо МакГонагалл потемнело от беспокойства.

«Будь осторожен с Люциусом!» — почти услышал Гарри в своей голове неизвестный ему голос отца. «Улыбающийся Убийца», как он назвал сереброволосого привлекательного мужчину. Гарри слишком хорошо помнил эту улыбку еще по камере пыток. Он понял волнение профессора: Малфой был слишком опасен, чтобы с ним играть.

Так что он оставался в тишине, со сложенными руками, глядя прямо на преподавательский стол. Тем временем, Малфой продолжил.

— ... Я надеюсь, наше сотрудничество будет долгим и продуктивным... ошибки предыдущего управления в выборе сомнительных кандидатур для того, чтобы учить... менее либеральное руководство... более строгие правила... — слова и предложения были как водопад, они текли бесконечно, все направленные в одном направлении: диктатура. — ... и, на самом деле, не может быть никаких исключений. Никаких несортированных студентов...

Дыхание Гарри замерло, когда он резко поднял голову и широко раскрытыми глазами посмотрел на Малфоя. Взгляд нового директора был устремлен на него.

Гарри содрогнулся. Это была худшая новость, которую он мог представить. Значило ли это, что он не мог жить с Северусом? Несомненно. Неожиданно он почувствовал усталость.

— Сортировка вашего друга, — Малфой саркастически подчеркнул последнее слово, — пройдет сегодня перед обедом, так что после этого он сможет обедать за подходящим столом с подходящими одноклассниками.

У меня не осталось времени, подумал Гарри, начиная паниковать. Но он придал своему лицу равнодушное выражение и пожал плечами. Возможно, изменения пойдут ему на пользу. Возможно, он слишком долго откладывал возвращение в большую компанию, и для него было бы полезно идти дальше. Возможно, пришло время остаться одному и научиться справляться со своими кошмарами и видениями. Возможно, он был готов к тому, чтобы его случайно видели и трогали другие.

Гарри послал обнадеживающую улыбку Северусу, который просто наклонил голову в ответ. Им потребуется некоторое время, чтобы обговорить новую ситуацию.

* * *

— ГРИФФИНДОР! — триумфально закричала Распределяющая Шляпа. Большой Зал сидел в потрясенной тишине. Конечно, с сарказмом подумал Гарри. Он вытащил меч Годрика Гриффиндора из нее, не так ли? Шляпа немедленно его узнала, МакГонагалл даже не потребовалось надевать ее ему на голову. Она закричала, как только почувствовала присутствие Гарри.

Гарри скривил рот от отвращения. У него не было времени, чтобы обсудить свои желания с проклятой шляпой — он согласился с Северусом, что лучшим местом для него будет Рэйвенкло, и Гарри был уверен, что он прекрасно подходит этому факультету. Если бы он был сортирован в Рэйвенкло, он бы сохранил даже своих слизеринских сторонников и друзей. Что скажет Арес? Что он почувствовал?

Гарри посмотрел на своего друга, и Арес обнадеживающе кивнул. Ну, он сказал Гарри, что Слизерин не был безопасен для него, но, возможно, Гриффиндор, на его вкус, был немного чересчур... Но нет, Арес не выглядел разочарованным. Наоборот.

Теперь Гарри повернулся к Северусу и слегка развел руками, показывая свою беспомощность. Северус бросил на него взгляд а-ля Снейп, и Гарри почти услышал его раздраженное: «Поттер!». Гарри улыбнулся, подошел к «подходящему столу с подходящими одноклассниками» и автоматически сел на свое старое место между Роном и Невиллом, лицом к Гермионе.

Как только он сел, гриффиндорский стол взорвался аплодисментами, и Дин Томас наклонился к Гарри, крича ему в ухо:

— С этого момента даже Гриффиндор сможет зарабатывать баллы на зельеделии!

Гарри покачал головой и подмигнул Гермионе, которая сделала круглые глаза. После того, как шум стих, Гарри поднялся и повернулся к другим столам.

— Я только хочу сказать, что даже сейчас я, прежде всего, студент Хогвартса, ваш приятель, как и раньше, — он спокойно посмотрел на семикурсников Слизерина, Януса, Ареса и других. — Идет война, и мы в ней союзники. Никогда этого не забывайте.

Как только он сел, Малфой открыл рот.

— Вам не разрешали говорить на публике, мистер Снейп.

Гарри усмехнулся ему.

— Я не знал, что против этого существуют правила.

— Двадцать баллов с Гриффиндора за вашу дерзость, — голос Малфоя звучал удовлетворенно. Определенно, он годами мечтал снимать баллы с Гриффиндора. Гарри не смог сдержать смешок. Вся ситуация была слишком знакома. За исключением того, что никогда раньше его не наказывал Малфой. Строгое выражение лица МакГонагалл вывело его из задумчивости, и он, извиняясь, пожал плечами и проследил за взглядом профессора, обращенном к огромным часам на стене. Ну, поведение Рона имело свои ужасные последствия, подумал Гарри, но, по крайней мере, его потеря не была теперь слишком болезненной, учитывая, что даже Хаффлпафф был на 113 очков впереди Гриффиндора, занимающего последнее место.

— Я полагаю, в этом году Гриффиндор не сможет выиграть Кубок Школы, не прилагая усилий, — тихо пробормотал Гарри. — Ну, по крайней мере, победа будет гораздо слаще!

— Ты сумасшедший, приятель, — рассмеялся Невилл.

Гарри потянулся за солью, и его руки уперлась в книги Гермионы.

— Завтра сдвоенное зельеделие со слизеринцами... — услышал он, как кто-то жалуется.

— Хочешь Злостных закусок? — в ответ спросил Фред.

— ...и я заказал новый фотоаппарат... — с энтузиазмом объяснял кому-то Колин.

Разговоры вокруг действовали на него, как колыбельная. Все было так знакомо. Так успокаивающе. Гарри довольно закрыл глаза. Возможно, возвращение в Гриффиндор, в конце концов, не было худшим из всех возможных исходов.

Гермиона после обеда потащила его в хижину к Хагриду. Они скользили по свежей грязи — первому признаку приближавшейся весны. Арес остановился рядом с ними.

— Ты нормально относишься ко мне? — серьезно посмотрел на него Гарри.

— Если ты нормально относишься ко мне... — пожал плечами Арес.

— Ничего не изменилось, Арес. Я все еще тот мальчик, каким был утром.

— И я тоже, — Арес изогнул бровь.

— Возможно, тебе стоит проводить больше времени в библиотеке, — сказал Гарри.

— Возможно, я так и буду делать, — ответил Арес.

— Мне не нравятся гостиные. В них слишком много народу, чтобы заниматься.

Они не смогли продолжить разговор. Сзади Ареса схватила рука.

— Тебе не разрешается больше с ним говорить, — сказал Малфой, пока Крэбб держал Ареса за руку.

— Отпусти его, — угрожающе усмехнулся Гарри.

— Ты не можешь устанавливать мне правила, Малфой. Моя семья так же высокопоставлена, как и твоя. Даже если «свобода» твоего отца немного отличается от моего, — сердито сказал Арес.

Крэбб бессмысленно смотрел на Малфоя. Лицо блондина приняло отвратительный розоватый оттенок.

— Как ты смеешь намекать...

— Намекать? — насмешливо спросил Арес. — Я ни на что не намекал. Но скажи мне, Малфой, почему ты так расстроен, что я разговариваю с твоим кузеном? Ты ревнуешь?

— Заткнись!

— Следи за своим языком, Малфой! Только потому, что твой отец... — Рон подошел к ним в ярости, но ладонь Гарри остановила его речь.

— Это не твое дело, Уизли, — прошипел ему Гарри. — Ты не видишь, что это слизеринская проблема? Иди обратно к своим гриффиндорцам, — сказал он и оттолкнул его прочь. В следующий момент он снова смотрел на Малфоя.

— Ты не слизеринец, Снейп, — усмехнулся ему Малфой.

— Почему нет? Только потому, что старый кусок одежды имеет свои туманные представления о структуре моего ума, я не меньший друг Ареса и твой одноклассник, чем раньше! Не смеши меня!

Ответ Гарри привел в замешательство всех слушателей. Гарри посмотрел вокруг и пожал плечами.

— Вы глупы. Все вы знаете, что я легко подошел бы любому факультету. Все это насчет факультетов — чушь!

Рты открылись, чтобы запротестовать, но появление Хагрида, к счастью, прервало спор, и никто не захотел продолжать его после урока. Когда они вернулись назад в школу, Гарри подошел к Рону в воротах школы.

— Уизли, — прохладно сказал он. Он все еще чувствовал себя с ним неуютно. — Не вмешивайся снова в слизеринские дела. И, главным образом, не вмешивайся в дела Малфоя.

— Я просто хотел поддержать тебя...

— Ты не думаешь, что я способен лучше защитить себя от них, чем ты? Я знаю, что сейчас происходит. Ты — нет. Не вмешивайся в подобные ситуации.

— Но... — запротестовал Рон, но Гарри не ждал окончания.

— Мне все равно, каковы твои аргументы, Уизли. Ты должен мне несколько вещей. Теперь я прошу тебя не вмешиваться. Я не думаю, что это слишком много за твою жизнь.

Холод в голосе Гарри и его рассуждения заставили Рона замолчать. Рыжеволосый мальчик мрачно кивнул.

— Спасибо, — сказал Гарри и ушел.

* * *

— Если у тебя будут видения, немедленно приходи ко мне, — Северус нервно ходил взад и вперед по комнате. — Если у тебя будут боли, немедленно приходи ко мне. Если у тебя будут кошмары...

— ...немедленно приходи ко мне, — закончил предложение Гарри. — Я знаю, Северус.

— Я зажгу постоянный огонь в моем камине. Ты сможешь приходить всегда, когда тебе нужно.

— Да, и я уже упаковал полную банку летучего порошка, — Гарри начал чувствовать головокружение, наблюдая за ходьбой Северуса. — Ты не можешь на секунду перестать ходить взад и вперед? — наконец простонал он.

Северус бросил на него короткий взгляд, но не остановился.

— Нет, я не могу, — ответил он.

— Я тоже нервничаю, — сказал Гарри.

— Я не нервничаю. Я испуган. Ты еще не вылечился, и...

— Северус, возможно, так мне будет лучше.

— Или, возможно, нет.

— Но я могу вернуться в любое время, когда захочу.

— Будь осторожен, Гарри, — голос Северуса смягчился, когда его глаза остановились на мальчике. — Я... я...

Гарри поднялся и остановился на пути у Северуса.

— Все будет в порядке, папа, — сказал он и крепко обнял мужчину, как только тот врезался в него.

— Твой сундук... не подходит. Слишком знакомый. Я положил вещи в мой старый сундук... — прошептал Северус в волосы Гарри.

— Раковина-№9, не так ли? — Гарри шутливо подтолкнул его локтем. — А как насчет мантии-невидимки?

— Я оставил ее у себя. Я не отдам ее тебе обратно. Но...

— Я знаю. Не нарушай слишком много школьных правил, — усмехнулся Гарри.

— Нет. Постарайся избегать Малфоев.

Гарри отпустил его.

— Я буду приходить к тебе каждый вечер после ужина. Хорошо?

— Гарри, я...

— Я знаю. Я буду осторожен. Не волнуйся. Мы выживем.

Северус проводил Гарри в гриффиндорскую башню. Прогулка была медленной и тихой, горло у каждого сжималось из-за того, что они нервничали. Для них обоих это будет первая с августа ночь порознь.

— Выпей сегодня зелье для сна без сновидений. Первый раз всегда самый тяжелый. Завтра будет легче, — наконец сказал Северус, когда они остановились у портрета Толстой Леди.

— Хорошо, — как-то сумел сказать Гарри.

— Теперь иди. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, папа, — ответил Гарри и повернулся к портрету. — Брэви Тэмпоре, — сказал он и повернулся назад к Северусу. Они улыбнулись друг другу.

— Вижу, гриффиндорцы, как всегда, оптимистичны...

Северус успокаивающе сжал ему плечо и ушел.

Гарри со вздохом вошел в гриффиндорскую гостиную. Его старая новая жизнь началась.

«Гриффиндор рулит!» — было написано большими буквами на стене напротив входа. Это было первое, что заметил Гарри, когда вошел в комнату.

— Ты, наконец, свободен от этих слизеринских идиотов, приятель! — Фред почти наскочил на него. — Добро пожаловать на лучший факультет в Хогвартсе!

Гарри напрягся.

— Я все еще Снейп, Уизли, — прорычал он.

— Что сказал твой отец, когда ты попал в Гриффиндор? — спросил Симус.

— Ну, это было неожиданно. Мы оба думали, что я буду в Рэйвенкло, — усмехнулся Гарри.

— Он разозлился?

— А почему он должен был? — спросил Гарри в ответ. — Мы думаем, это безопаснее для меня, чем Слизерин, когда здесь Малфои.

— Это правда, что Малфой — твой родственник? — спросил кто-то.

— Да. И Кровавый Барон — тоже, — удовлетворенно улыбнулся Гарри. — Ну, покажете мне мою комнату? Я думаю, домашние эльфы уже принесли туда мои вещи.

— Конечно, — Симус проводил его до винтовой лестницы. — Здесь!

Спальня была такой же удобной, как помнил Гарри: круглая комната с пятью кроватями с балдахином и красными бархатными занавесками. Его сундук уже принесли, и он стоял у его старой кровати.

— Она принадлежала Гарри, — прошептал Симус, и другие мальчики, которые в это время вошли в комнату, кивнули. — Это тебя не беспокоит, не так ли?

Губы у Гарри задрожали.

— Нет, — неуверенно пробормотал он. — Но я не знаю... нормально ли вы ко мне относитесь, — сказал он и посмотрел прямо на Рона. — Я не хочу занимать его место. Ни физически, ни в умах людей.

Рон развернулся и пожал плечами.

— Если ты займешь его, это будет твое место, — сказал Рон высоким голосом. — Меня это устраивает.

Остальные три мальчика выжидающе смотрели на них. Между ними возникло небольшое напряжение.

— Это не был мой выбор — прийти сюда, — наконец сказал Гарри. — Я бы лучше остался с Северусом в подземельях.

Все зашевелились, чувствуя неудобство.

— Ну... — сказал Дин после долгого молчания. — Очевидно, нам нужно некоторое время, чтобы привыкнуть друг к другу.

Напряжение уменьшилось. Мальчики начали свои обычные приготовления ко сну. Рон, чувствуя себя, очевидно, не в своей тарелке, вышел из комнаты. Гарри осторожно подождал, пока последние закончат мыться: он довольно поздно зашел в ванную. Он все еще был под душем, когда вошел Рон.

Рыжеволосый мальчик изо всех сил старался избегать Гарри, и его взгляд в ванной был столь же шокированным, как и у Гарри.

— Извини, я не... — пробормотал он, ярко покраснев от смущения, но не закончил предложения. — О Боже мой, — вместо этого сказал он, замерев на месте.

Гарри проследил за его взглядом и громко выругался.

Он снова забыл про свои скрывающие чары. По всему его обнаженному телу были видны шрамы.

— Прости меня... — как-то сумел выдавить Рон. — О Боже мой, Квайетус.

Гарри холодным взглядом посмотрел на него.

— Убирайся, Уизли, — прошипел он, закрывшись полотенцем. — Теперь, когда ты получил, что хотел...

— Нет, — Рон покачал головой. — Я... не... — он так громко сглотнул, что Гарри это услышал. — Я клянусь тебе, я не знал... я думал... Перси сказал...

Гарри начал сердиться. Его полотенце намокало под душем, и он снова чувствовал себя униженным и беззащитным. Даже если намерения Рона были дружескими, и он старался извиниться, ситуация была не из лучших.

— Я сказал, убирайся! — закричал Гарри.

— Квайетус, пожалуйста, — Рон все еще не понимал ситуацию. Гарри задумался, всегда ли Рон был таким тупым.

— Пожалуйста что? — руки Гарри, сжимавшие промокшее полотенце, побелели. — Ты мучил меня месяцами. Ты почти убил меня. Теперь ты все еще здесь, смотришь на меня неодетого... Как еще ты мог бы меня оскорбить? — в его голосе прозвучал сарказм.

Рон задрожал, повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Гарри вырвало из-за нервного напряжения.

Глупый инцидент.

И это только первый вечер.

* * *

На следующий день у них было сдвоенное зельеделие со слизеринцами. Гарри сел на свое обычное место рядом с Невиллом и нервно ждал, когда придет Северус. Мужчина пропустил завтрак, и Гарри не мог понять, почему. Его желудок сжался, и это причиняло боль. Он не смог съесть ни кусочка, и теперь желудок громко протестовал. Ледяной пот сверкал у него на лбу.

Северус, однако, казался таким же раздражительным и насмешливым, как всегда, когда он, наконец, пришел. Только глаза Гарри смогли заметить, что линии на знакомом лице стали острее, круги под глазами были темнее, а движения были менее энергичными, чем раньше.

— Сегодня мы изучим Жаропонижающее зелье, которое является одним из самых простых лечебных зелий, — Снейп махнул палочкой, и на доске появился список ингредиентов. — Инструкции можно найти на странице 203. Его довольно легко сварить, — он повернулся к классу. — Это занимает меньше часа. Кто будет готов, принесите бутылочку с зельем мне на стол, и можете быть свободны. Приступайте.

Гарри зевнул от скуки, когда его глаза пробежали по тексту. Зелье и в самом деле было простым, единственная вещь, на которую нужно было обращать внимание, был правильный порядок ингредиентов, и ничего больше. Он увидел краем глаза, как просветлело лицо Невилла, когда тот читал указания — круглолицый мальчик все еще не любил зельеделие, однако у него уже несколько месяцев не было несчастных случаев.

Гарри не спешил со своей работой. Он прикинул, что если все сделают свои зелья вовремя, у него будет несколько свободных минут, чтобы поговорить с Северусом и расспросить о его отсутствии на завтраке. Так что он работал очень тщательно, что было очень медленно, и через двадцать минут удовлетворенно заметил, что его обогнал даже Невилл, который варил зелья медленнее всех в классе.

Северус бродил между двумя рядами парт, делая ядовитые замечания о работе Дина и Лаванды, сняв с Рона пять баллов за неправильный метод нарезки и еще пять за то, что тот глазел на Гермиону. Гарри округлил глаза, когда Снейп наклонился над его котлом; очевидно, некоторые вещи никогда не менялись. Это мысль пришла к нему снова, когда Малфой и Булстроуд получили похвалы и баллы (десять), однако Гарри видел, что зелье последней было довольно густым.

Гермиона первой закончила работу. Ее зелье было превосходно, цвет был светло-зеленый, а вещество достаточно маслянистым, отметил Гарри, когда она поставила маленький пузырек на стол Северуса. Профессор посмотрел на него, затем что-то тихо сказал девочке. Гармиона кивнула и не вылила остатки в раковину, а оставила свой котел на парте. Северус бросил взгляд на котел Гермионы и тяжело вздохнул.

— Пять баллов Гриффиндору, — почти печально сказал он. — Вы можете идти, мисс Грэйнджер.

Это был не первый случай, когда Снейп давал баллы львиному факультету, Гермиона на последних уроках зельеделия получила тридцать баллов, но гриффиндорцы теперь глядели на Гарри так, будто именно он был причиной щедрости Снейпа.

В конце Гарри сумел остаться последним с Аресом, который бился со своим зельем, которое, очевидно, не имело ни правильного цвета, ни запаха, и Гарри на секунду задумался, сделал ли он это специально или нет. Он передал свой пузырек Северусу и, когда тот кивнул, подошел к шкафу за флаконами побольше и начал переливать свое и гермионино зелья в бутылочки.

— Еще пять баллов Гриффиндору, — с улыбкой сказал Северус, — и еще два за помощь мне с переливанием.

Гарри вопросительно посмотрел на него, и Северус подмигнул.

— Я не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь раньше давал тебе баллы, — сказал он.

— Чертовски верно! — воскликнул Гарри, и оба улыбнулись. — Но у Слизерина все еще на восемь баллов больше.

— Очевидно, неумелость — это гриффиндорская черта...

Гарри не смог сдержать смех, когда посмотрел на старавшегося Ареса.

— Возможно, в этом случае ты можешь предложить Аресу присоединиться к гриффиндорскому параду.

Арес простонал, Северус усмехнулся.

— Он не глупый, у него просто временные трудности с процессом зельеварения в этот момент, — сказал профессор.

— Временные?! — спросил Гарри и закупорил последнюю бутылочку.

— Ну, возможно, СЕГОДНЯ он не сможет закончить зелье.

— А как насчет работ Крэбба и Гойла? — Гарри указал на два пурпурных зелья на столе.

— Они станут объектом будущих исследований, — с серьезным выражением лица сказал Северус.

Арес, наконец, бросил свои попытки и ушел, оставив после себя голубое зелье.

— Он добавил ромашку и драконью кровь в неправильном порядке, — сказал Северус, подняв маленький пузырек и посмотрев на него. — Типичная ошибка.

— Почему ты не был на завтраке? — неожиданно спросил Гарри.

Северус опустил пузырек.

— Простая мысль о том, чтобы завтракать рядом с нашим новым директором, уничтожила мой аппетит, — бросил он. — В любом случае, у меня был короткий разговор с ним вчера вечером. Я с трудом сдержался, чтобы не проклясть его.

— Ты, вообще, можешь спать?

— Не очень, — Снейп покачал головой. — А как ты?

— Я принял зелье.

— Ты можешь принять его сегодня, но завтра...

— Я уже довольно долго страдаю от расстройства сна, Северус. Я знаю, — проворчал Гарри. — О чем был разговор?

Северус что-то тихо пробормотал, так что Гарри пришлось читать по губам.

— Правила? Какие правила? — спросил Гарри.

— Правила его игры, Квайет.

Гарри нахмурил брови.

— Я не хочу играть в его игры.

— Не то чтобы у тебя был выбор, — Северус положил руку ему на плечо. — Мы должны притвориться, что играем в его игру. Мы должны притворится, чтобы выжить. Будь осторожен, он не станет атаковать тебя напрямую. Он найдет более хитрые пути. Не дай ему возможности поймать тебя.

— Хорошо, Северус.

— Не забудь сегодня про урок защиты.

— Не забуду.

* * *

Удивительно, но прибытие Малфоя не означало моментального увеличения слизеринских баллов. Наоборот: неожиданное появление еще одного замечательного студента в Гриффиндоре (и сына декана Слизерина) привело к тому, что за две недели Гриффиндор нагнал свое отставание от Хаффльпаффа. Упомянутый студент, однако, не был в хорошей форме. Он худел, черты его лица заострялись, его движения стали нетвердыми от изнеможения.

Когда бы Северус ни сталкивался с ним, обычным объяснением Гарри было то, что ему нужно время, чтобы привыкнуть к новой ситуации, и ему станет лучше через несколько дней.

Если бы Дамблдор был директором, это точно было бы правдой. Но простое присутствие Малфоя в школе заставляло Гарри серьезно волноваться, что проникало в его сны, превращая их в кошмары.

И дневник Квайетуса тоже не добавлял оптимизма. Гарри читал последние записи в нем, и там были только мрачные события одно за другим: обманутость действиями Министерства, грехи авроров, убийство семьи Блэков (Квайетус всегда надеялся, что Энни Блэк сумеет отввратить его брата от Волдеморта), смерть старых Поттеров, и среди многих других вещей, которые были все неизвестны Гарри, сгущающиеся сумерки над всем Волшебным Миром. Ожидания Дамблдора и неверие Квайетуса в свои собственные навыки и способности; единственной счастливой вещью, которая произошла с его отцом, была любовь его матери, но Гарри, к сожалению, слишком хорошо знал конец этой сказки, чтобы чувствовать радость за них.

Была поздняя ночь, когда он не мог заснуть после кошмара и прочитал последнюю запись в дневнике.

Последняя запись... Когда его глаза наткнулись на пустые, белые страницы после исписанных строчками, он испугался читать последние написанные слова своего отца. Он так привык читать его записи, разделять его чувства, ожидания, тревогу, радость, что окончание его дневника ощущалось так, словно Квайетус Снейп снова умер, но сейчас — раз и навсегда. Гарри снова чувствовал непреодолимое расстояние, разделявшее их, дистанцию, которая, казалось, исчезла за последние недели. Она снова существовала, и Гарри знал, что она останется навсегда.

Квайетус Снейп исчезнет, как это сделали Джеймс Поттер и Лили Эванс, оставив его одного с настоящим. Гарри был печален, но не сердит. Он был оставлен один, но он был не одинок. Думая о Северусе, он вернулся к последней записи и начал читать.

* * *

26 ноября 1979г.

Я так счастлив. Вчера я предложил Лили стать моей женой, и она согласилась! Отец просил меня зайти к нему на следующей неделе — я думаю, это будет прекрасная возможность рассказать ему новости. Он не обрадуется, конечно, и, возможно, лишит меня наследства, но, по крайней мере, мне не придется больше страдать во время регулярных визитов домой.

У Севера, глупого служителя Лорда, замышляющего дурное, будут сильные нарушения дыхания, я уверен, и, возможно, он будет таким обезумевшим, что я смогу, наконец, его победить (в противном случае у меня нет никаких шансов против него в шахматах).

Джеймс кажется счастливым за нас... Бедный Джеймс! Он такой великодушный!

Мы договорились не говорить его друзьям. Я не верю им. Один из них передает информацию Волдеморту, я получил несколько подсказок от Северуса во время наших ежедневных шахматных матчей. Я уверен, что это Питер, но Джеймс и Сириус подозревают Ремуса. Питер — последний человек, на которого ты бы подумал. Но поверь мне, хорошие шпионы всегда такие. Если ты ищешь шпиона в своем окружении, подозревай наиболее невинно выглядящего человека — и ты его найдешь!

И... есть еще одно. Вчера Лили показала мне книгу о пророчествах. Она с сентября искала значение моего пророчества, и теперь я делюсь ее результатами с тобой.

Сначала я повторю здесь пророчество:

«Через смерть ты дашь жизнь; любовью твоя любимая победит врага. Но Темный Лорд вернется, когда придет его время, и твоему потомку придется встретить смерть, чтобы уничтожить его и остаться.»

Она объяснила, что я умру. Ну, я всегда это подозревал. Она сказала, что моя смерть, возможно, вызовет чью-то еще жизнь, однако это объяснение было довольно туманно даже для нее. Это Лили победит Волдеморта, но только временно, как это видно из второй части. У нас будет ребенок, ты, но твоя судьба не так точна, как наша. Ты можешь выбрать, хочешь ли ты победить его или нет. Если ты выберешь первое, чтобы спасти мир от хватки монстра, ты должен умереть. Я не знаю, знаешь ли ты, что единственная возможность избегнуть Убийственного проклятия — это самопожертвование. Но это относится не только к Убийственному проклятию, но и к любому убийственному намерению. Только самопожертвование по собственной воле способно спасти и защитить наш мир. Очевидно, это ТВОЕ добровольное самопожертвование.

Часть про «остаться» в конце пророчества — еще одна интересная тема.

Я думаю, ты можешь начинать писать свой собственный дневник... если ты понимаешь, о чем я говорю...

Когда наступили Пасхальные каникулы, Гарри смог проводить с крайне измученным Северусом немного больше времени. Малфой, не желая быть отстраненным, не рисковал открыто нападать на них; зато он сделал их жизнь настолько подобной аду, насколько смог. Северус проводил почти все свободное время, отработки и часы занятий, готовя зелья для лазарета и объясняя свое прошлое и свои действия, как Пожирателя Смерти, разным министерским чиновникам.

К концу весны стало очевидно, что в конце учебного года Малфой от него избавится. Это была ужасная возможность, но они старались об этом не думать. Главным образом потому, что Гарри все лучше и лучше ладил с однокурсниками со своего факультета, даже в общей спальне и ванной. Он приходил для утешения только два раза, после двух крайне неприятных видений, и в эти ночи они не спали ни минуты: они разговаривали или сидели в уютной тишине, царившей между ними.

Увольняли не только Северуса. За исключением профессоров Синистры, Вектор, Спраут и Биннса всем в штате сказали уехать после окончания семестра.

Гарри думал о том, чтобы смененить школу, и на сей раз Северус не возражал. Школа еще не слишком сильно изменилась, но Гарри был уверен, что без уволенных профессоров она никогда не будет прежней. Она перестала быть его домом скорее, чем если бы была разрушена. Она была осквернена, ее игнорировали.

Однако кое-что изменилось. Впервые обычное посещение авроров не было сосредоточено на слизеринцах, но, когда Гарри вошел в кабинет, используемый для допросов, он заметил в глазах Перси явную ненависть и презрение.

Перси знал, что Малфой так или иначе был Пожирателем Смерти, Гарри был уверен. Это разрушило для него веселость всего процесса: он не мог больше притворяться, что поддерживает светлую сторону с ее зверством. С другой стороны, он узнал кое-что о Северусе и Гальвани, их весьма похожих судьбах (Пожиратель Смерти-превратившийся-в-шпиона), о поведении Рона и реакции на это «Квайетуса». Так что он наложил на Гарри Ревело, сделал несколько грубых комментариев о его исчезающих шрамах, а затем позволил мальчику идти.

Время для еды также сократилось, а к их расписанию были добавлены дополнительные и обязательные часы занятий. Это не были настоящие занятия, поскольку они не изучали ничего нового. Эти часы были посвящены выполнению домашнего задания и подготовке к следующим урокам, в кабинете под наблюдением преподавателя (которому, вообще говоря, было так же скучно, как и им). Раз или два в неделю Гарри приходилось просить разрешения пойти в библиотеку, чтобы провести необходимое исследование, но даже в библиотеке преподаватель следил за движениями студентов тоскливыми глазами.

У квиддичных команд были тренировки два раза в неделю, и даже выходные были так распланированы, что Гарри едва находил время для друзей. Единственным местом, где они могли поговорить, была спальня, потому что на общие комнаты были наложены охранные заклинания, которые сообщали преподавателям, если после отбоя там находились студенты.

Даже спальни время от времени проверялись, но профессора не сообщали директору ни о каких нарушениях, по крайней мере, так сказал Гарри Северус. Жизнь студентов была достаточно тоскливой и без потери небольшой свободы ночных бесед.

— Мы должны что-то делать, — сказал однажды Невилл субботним вечером. — Это… ужасно! А Малфой даже отменил походы в Хогсмид в выходные!

— Он не отменил их полностью, — внезапно сказал Рон. Гарри повернул голову и посмотрел на него. Рон вообще не принимал участия в их обычных полуночных беседах. В компании с Гарри его слишком сильно беспокоила совесть, и он старался в любой ситуации держаться от него в стороне. — Я видел младшего мерзавца и его друзей, шедших туда с его отцом, — он посмотрел на Гарри. — И твоим, — тихо добавил он.

Гарри был потрясен.

— Что? — испуганно спросил он. — Но…

— По-видимому, к слизеринцам относятся лучше, чем к нам… — лицо Рон потемнело от отвращения.

— Ты уверен, что с ними был Северус? — прервал его Рон.

— Да. Почему он не мог идти? Я всегда думал, что слизеринцы…

— ЗАМОЛЧИ! — крикнул Гарри. Лицо Рона побледнело от понимания.

— Квайетус, я имел в виду, что…

— Заткнись, — прошипел Гарри тише, но не спокойнее.

— Нет. Я не хотел оскорбить его. Я просто… я не подумал, что ты… он…

— Ты все еще предубежден против него, — процедил Гарри сквозь сжатые зубы. — Однако если бы ты хотя бы немного подумал, то знал бы, — он соскочил с кровати и подошел к Рону, угрожающе склонившись над ним. — Этим я привлекаю твое внимание к тому факту, что летом он ПРЕДАЛ босса мистера Малфоя, и его много дней пытали вышеупомянутые господа, — теперь его голос сочился сарказмом.

— Но я… — только и смог прошептать Рон.

— Оставь его, Квайетус, — услышал Гарри голос Невилла. — Нет необходимости еще больше его пугать.

Гари выпрямился и повернулся к Невиллу.

— Ты так думаешь? Хорошо, не буду. После всего, что он сделал мне и Северусу, он не имеет никакого права так о нем говорить!

— Я ничего не сделал твоему драгоценному отцу! — огрызнулся Рон, но у его голоса был намек на боль.

— Нет? — сузил Гарри глаза. — А как насчет твоей ссоры с Гермионой, когда ты орал перед всем гриффиндорским факультетом, что он только грязный Пожиратель Смерти? Ты не считаешь, что это несколько оскорбительно? Болезненно? После лета…

— Он там был не один! Гарри тоже был там, и Гарри был нисколько не похож на него, но он умер! — прокричал в ответ Рон.

— В этом не было вины Северуса, — холодно прозвучал голос Гарри.

Рон опустил голову.

— Да, я знаю. Но это все еще… слишком трудно принять. Мне жаль, что это не его… — Рон внезапно остановился. Гарри почувствовал, что его сердце болезненно сжалось.

— Он тоже этого хочет, — просто сказал он, игнорируя испуганный взгляд Рона. — Если это тебя успокоит, он хочет того же самого.

— Почему он это чувствует?

Теперь все мальчики в спальне внимательно наблюдали за ними. Внезапно Гарри понял, что кое-что задолжал своим бывшим и нынешним друзьям. Они не знали о том, что случилось с их другом, ничего, за исключением того, что его убили.

— Ладно, я не собираюсь рассказывать вам все, потому что Северусу не нравится, когда о его жизни и тайнах знают многие, но кое-что я могу рассказать, — Рон подтянул колени к груди, давая Гарри место, чтобы сесть. Через несколько мгновений к ним присоединились трое других ребят, с надеждой глядя на Гарри. Кровать Рона внезапно стала слишком маленькой.

Гарри тщательно все обдумал, понимая, что должен быть крайне осторожен, если не хочет раскрыть себя.

— Это произошло, когда Волдеморт схватил Поттера и хотел убить его, а Северус попытался его спасти. Волдеморт, — Гарри внезапно заметил, что его товарищи вздрогнули, услышав ненавистное имя, вырвавшееся второй раз за пару минут, — решил покончить с ними обоими, но решил сделать их мучения более болезненными, и поэтому запер их вместе.

Остальные обменялись потрясенными взглядами, и, наконец, Симус простонал:

— Да, Гарри и твой отец не были э… в дружеских отношениях.

— Вы-Знаете-Кто был более жесток, чем думал, — добавил Дин. Рон слегка улыбнулся, и даже у Гарри дрогнули губы, когда он подумал о своих чувствах после того, как он установил личность компаньона…

— Да, я знаю. Северус сказал мне, — торжественно кивнул Гарри Симусу. — Но Вы-Знаете-Кто преследовал другие, более глубокие цели, помещая их вместе. И они провели там много дней, кроме того времени, когда их пытали.

Потрясенный вздох.

— Ты имеешь в виду физически? — спросил Дин.

— Да. Главным образом, при помощи проклятий, но также множество физических мучений.

— Гарри… били? — голос Рона был чуть громче шепота.

— Не только били, и не только его. И с течением времени они становились ближе друг другу, а также начали чувствовать друг к другу уважение.

— Снейп, уважающий Гарри? — эта мысль показалась смехотворной даже Невиллу.

— Думаю, мы не можем понять их положение, так как никогда не были в подобной ситуации. Но Северус объяснил, что это — некий психологический фактор. Уважение и забота часто появляются в подобных ситуациях. Так что они пришли там к согласию. Вол… Вы-Знаете-Кто в этом достиг своей цели.

— Подожди. Я не понимаю, — сказал Невилл, а остальные согласно кивнули.

Гарри глубоко вздохнул.

— Волдеморт с самого начала знал, что в такой ситуации они станут ближе. Именно поэтому он поместил их в одну камеру. Когда его план сработал, он использовал это против них. Он пытался шантажировать их пыткой друг друга.

— Ублюдок… — простонал Рон, и Гарри слегка улыбнулся.

— Северус называет Волдеморта самым Большим Ублюдком…

— Но тогда почему он к нему присоединился? — спросил Симус. Гарри выпалил:

— Я думаю, что это — не ваше дело.

Симус отшатнулся.

— Ладно. Я просто… если он ненавидит его, почему… так… — взволнованно пробормотал он.

— Вы-Знаете-Кто убил его любимую, а позднее — брата.

Тишина.

— Полагаю, его братом был тот парень, который превзошел всех в этом веке, — сказал Рон.

— Откуда ты это знаешь? — посмотрел на него Гарри. Рон пожал плечами.

— Урок Бинса. И Перси видел его дело в министерстве. У него были максимальные результаты на СОВах и ТРИТОНах.

— Максимальные? — воскликнул Невилл. — Это невозможно. На этих экзаменах никто не получает максимальных результатов!

— Кроме него, — сказал Гарри и подумал о дневнике Квайетуса. Его отец был потрясен, узнав о своих результатах. Невилл был прав: за последние сто лет подобных результатов не было ни у кого. Да, у Дамблдора были, но он получил их 150 лет назад… Он ухмыльнулся и добавил: — И кроме Дамблдора.

— Он был слизеринцем? — спросил Дин.

— Дамблдор? — спросил в ответ Гарри, и Дин на выдохе пробормотал что-то вроде «идиот». Симус хихикнул. Гарри, развлекаясь, покачал головой. — Нет. Квайетус был рэйвенкловцем.

— Я думал, почему Сортировочная Шляпа не распределила тебя в Рэйвенкло, — произнес Невилл. — Ты больше подходишь этому факультету. А Шляпа даже не колебалась.

Гарри пожал плечами.

— Дамблдор сказал, что профессор Снейп принес Гарри… оттуда, — возвращаясь сказал Рон, внезапно к прерванной беседе.

— Да, — ответил Гарри. — Северус попытался его спасти в совершенно безнадежной ситуации из чрезвычайно охраняемой тюрьмы. ОН почти справился с этим. Но врагов было на порядок больше, и они убили Поттера, когда они сражались с нападавшими дементорами. Северус на руках принес его назад в Хогвартс. Он был совершенно опустошен. Если бы меня не было с ним, не уверен, что он выжил бы, — закончил Гарри.

— А что… Малфой с ним сделал? — осторожно спросил Симус.

— Физически мучил его, — ответил Гарри, не вдаваясь в подробности. — Однако они более двадцати лет были друзьями, и он был крестным отцом Драко Малфоя и кузеном его матери.

— Это означает, что ты — родственник Драко Малфоя? — Дин был ошеломлен.

— Да, и даже я — родственник Малфоев, — Невилл поспешил на помощь Гарри. — Знаете, чистокровная мания…

— И меня это не слишком радует, — сказал Гарри. — Я не выношу эту самодовольную задницу. Не говоря уже о его отношении к Северусу…

Невилл взволнованно схватил Гарри за руку.

— А как он… справляется с тем, что его мучитель — нынешний директор? Как он может идти с ним куда-либо?

— Большую часть времени мы можем делать не то, что хотим, мистер Лонгботтом, а то, что должны, — голос Северуса прозвучал утомленно, но, услышав его, Гарри успокоился. Он вскочил, и его глаза заблестели от радости и облегчения.

— Ты вернулся!

— Конечно, — закатил глаза Северус. — А теперь беседа закончена. В кровати! Все! Квайет, пожалуйста, выйди со мной ненадолго.

Гарри влез в шлепанцы и последовал за высоки мужчиной в комнату отдыха, тогда как остальные покорно вернулись в свои кровати.

— Пожалуйста, не снимай баллы, — прошептал Гарри Снейпу, когда они спускались по спиральной лестнице.

— Я и не собирался, — сказал Северус. Когда они достигли гостиной, он обернулся к Гарри с серьезным выражением лица. — Что ты им рассказал?

— О чем? — спросил Гарри.

— Обо мне. И Малфое.

Северус был сердит.

— Никаких подробностей. Они спросили… о Гарри, — пробормотал он. — Я должен был что-то им рассказать. А что хотел от тебя Малфой? — сменил он тему.

Снейп усмехнулся.

— Просто небольшая демонстрация, чтобы показать мне мое место, немного угроз… — его голос затих.

Гарри положил руку ему на плечо. Их глаза встретились. Гарри был поражен, заметив, что он не намного ниже Северуса.

— Мы переживем это.

— Они хотят убить нас перед собранием всех Пожирателей Смерти, чтобы продемонстрировать судьбу предателей, Квайет.

— Но Малфой ведь не доставил тебя к Волдеморту! — прошептал Гарри.

— Он сказал, что у Волдеморта есть время. После июня я должен оставить школу. Тогда они и постараются меня схватить, чтобы не ставить под сомнение позицию Малфоя.

— Так что, пока мы в школе, мы в безопасности, — сделал вывод Гарри.

— Не знаю, — лицо Северуса стало неуверенным. — В поведении Малфоя было что-то… Он лжет. Будь ОЧЕНЬ осторожен.

Гарри молча кивнул.

— А теперь ложись спать, — Северус стиснул Гарри в коротком объятии. — Спи хорошо.

Гарри не хотел возвращаться в спальню. Он пошел в ванную и сел на скамейку, куда они обычно клали одежду.

Так Волдеморт снова охотится за ним. Может… это было бы возможностью встретиться с ним, пожертвовать собой и спасти от этого монстра магическое общество.

Но он не хотел умирать. Он не хотел жертвовать жизнью. Ему было только пятнадцать!

Гарри прислонился к стене и позволил окатить себя волнам чистого отчаяния.

Он никогда не хотел такой судьбы. Он мечтал о нормальной, абсолютно обычной жизни, нормальной, с обычными болями и разочарованиями, ничего больше…

Он крепко обнял колени и позволил течь слезам.

Он хотел жить. Он отчаянно хотел жить. Да, не любой ценой, но все же…

Стена ванной леденила его спину через тонкую пижаму, и он почувствовал, что его кожа горит от жара. Он задрожал, но это его не беспокоило.

Все казалось таки далеким и странным. Таким невероятным.

Разве он недостаточно страдал прошлым летом? Последние 15 лет?

Скамейка немного прогнулась. Гарри поднял голову с колен и повернулся к мальчику, севшему рядом с ним.

— Что ты хочешь, Уизли? — спросил он, но голос его был слишком хриплым, чтобы прозвучать резко.

— Ты не вернулся. Я испугался, что…

— Испугался! — саркастично фыркнул Гарри.

— Да, — Рон шевельнулся и уткнулся взглядом во влажный пол, — в некотором роде. Я просто… я… — он не продолжил.

— Выкладывай, — нетерпеливо сказал Гарри.

— Что Малфой хотел от профессора Снейпа? Угрожать ему?

Гарри не ответил, только прохладно на него посмотрел.

— Послушай. Ты плакал, — сумел выдавить Рон.

— Это не твое дело, — голос Гарри стал холоднее.

— Да… нет, — Рон был явно смущен. Гарри рассердился и собрался встать. — Нет! Подожди, пожалуйста, немного.

Раздражение в его голосе остановило Гарри на половине движения. Он шлепнулся назад на скамью.

— Ладно. Немного. Говори.

— Да. Смотри. Твой отец был шпионом. Разве это не означает, что Ты-Знаешь-Кто все еще хочет ему отомстить? Мама рассказала мне о наших… родственниках. Гальвани. Она сказала, что Ты-Зн… Вол-Волдеморт, — Рон на мгновение сделал паузу, — убил их детей, чтобы удержать остальных от шпионажа. Это… — он снова остановился, — это для меня значит, что теперь он охотится за тобой, за вами обоими.

— Именно, — сказал Гарри и встал. Он не хотел продолжать этот разговор.

— Но он уже ловил тебя, не так ли? — продолжил Рон, тоже поднявшись. — Он уже пытался тебя убить, верно? Это из-за него у тебя шрамы?

Гарри развернулся, схватил Рона за воротник пижамы и прошипел ему в лицо:

— Это не твое проклятое дело, Уизли!

— Я только хотел извиниться, потому что если Ты-Знаешь-Кто… — пробормотал он.

— Кто бы ни нанес мои шрамы, ты, Уизли, не имел права меня мучить. Почему ты думаешь, что если бы меня поранило ветровое стекло, твоя ответственность была бы меньше? — Гарри внезапно почувствовал себя слишком слабым, чтобы спорить. — Ты никогда не давал мне шанса проявить себя. Ты с первого же мгновения возненавидел меня только потому, что ненавидел моего отца. Сейчас ты все еще ненавидишь меня, ненавидишь нас, и если я признаюсь, что это Волдеморт нанес мне эти раны, ты возненавидишь меня еще больше, потому что мы выжили, а Поттер — нет!

— Я не ненавижу тебя! — выкрикнул в ответ Рон.

— Ты пришел сюда только для того, чтобы успокоить свою совесть, — сказал Гарри неожиданно спокойным голосом. — Ты пытаешься сделать все, что угодно, чтобы успокоить свои нервы, Уизли. Ты не из-за меня жалеешь о том, что сделал. Ты жалеешь из-за самого себя, потому что едва не стал убийцей. Ты не любишь меня еще больше, ты никогда не пытался понять меня или Северуса. Наоборот, ты всегда искал причины возненавидеть нас еще больше. И даже теперь ты просто хочешь найти оправдания тому, что сделал. Но не найдешь. Северус много, много лет был на светлой стороне. Даже во время последней войны он был шпионом Дамблдора. Он всегда старался спасти Поттера, несмотря на… не важно. А что касается меня — я никогда не был темным волшебником. Я никогда не делал ничего против тебя. Я никогда не пытался отнять у тебя девушку. Я только хотел, чтобы меня оставили в покое, — закончил он и решительно пошел к двери.

— Ты можешь меня простить за то, что я сделал? — тихо спросил сзади Рон.

— Я прощу тебя, когда твои извинения не будут просто беспомощным попытками оправдать себя, — сказал, не оглядываясь, Гарри и вышел.

* * *

Гарри снова задержался после зельеварения переброситься с Северусом несколькими словами. В этих случаях они не говорили ни о чем важном, а,в основном, о занятиях Гарри.

— Я все еще не могу создать Патронуса, — вздохнул он и подмигнул мастеру зельеварения. — Но с помощью Гермионы я, по крайней мере, научился наколдовывать серебристый туман, и даже профессор Фигг сказала, что это ожидаемый результат для пятикурсника.

Это была правда. Гермиона на уроке трансфигурации как-то сумела заработать общую отработку с Гарри, и МакГонагалл велела им после ужина убрать кабинет трансфигурации, когда она проверяла в своем кабинете тетради. У Гарри возникли подозрения, ведь раньше МакГонагалл никогда не назначала подобных отработок, но позднее Северус объяснил ему, что преподаватели пытались ослабить напряжение студентов, назначая им подобные отработки.

Тогда Гарри начал изучать преподавателей и понял, что Северус был прав. Стало меньше снятых баллов и больше назначенных отработок, так что Филч был чрезвычайно доволен: школа стала чище, чем когда-либо прежде.

Трех отработок с Гермионой оказалось достаточно, чтобы научиться НЕ наколдовывать полноценного Патронуса, а только обычный пар или дым, производимый его одноклассниками.

— А остальные занятия? — вскинул бровь Северус.

— У Биннса, как обычно…

— Профессора Биннса, Квайет.

— Да, — вздохнул Гарри. — Трансфигурация — весьма хорошо, арифмантика…

— Профессор Вектор сказала, что ты — лучший наравне с мистером Бутом и мисс Грэйнджер, — гордо улыбнулся Снейп.

Гарри покраснел.

— Может быть, — пожал он плечами. — Профессор Флитвик вернул наши эссе об изменяющих память заклинаниях, — сменил он тему. — Я написал о лечении изменений памяти и процессе восстановления. Профессор Флитвик поставил за это «Выдающееся», однако посоветовал мне также провести некоторое исследование насчет частичного изменения памяти — Невилл написал об этом, ты знаешь, — задумчиво сказал Гарри.

— И что ты обнаружил? Можно восстановить потерянную память? — с любопытством спросил Северус, наклонившись вперед.

— Ну, не всегда, — вздохнул Гарри. — Есть некоторые условия… Самый простой случай — когда маг снимает заклинание памяти, наложенное им. Заклинавший почти всегда может снять свое заклинание, если оно не было наложено неправильно, например, наложив его поврежденной или чужой палочкой, или заклинатель не сконцентрировался, как следует… В обычных случаях изменение памяти могут вылечить даже целители. Но неправильно наложенные заклинания обычно необратимы…

Прозвенел звонок.

— Хорошо, Квайетус. Иди. Увидимся за обедом, — Северус встал и проводил Гарри.

Гарри ушел не слишком далеко. Когда он повернул за второй угол, кто-то прошептал: «Импедимента!» Гарри упал ничком, но у него в руке уже была палочка. Он откатился от следующего возможного проклятия и, указав палочкой в ту сторону, откуда вылетело предыдущее, послал назад другое проклятье.

— Экспеллиармус!

Палочка прилетела к нему по воздуху, а владелец попытался ее поймать с болезненным криком.

— Петрификус Тоталус! — бросил Гарри следующее проклятье и указал пойманной палочкой себе на грудь. — Фините Инкантатем!

Как только Импедимента сошла, он вскочил на ноги и в следующий момент встал на колени возле закутанной фигуры. Он убрал с лица капюшон… это был Забини.

Внезапно все встало на места.

— Ты напал на Симуса в ноябре, верно? — спросил он.

— Драко сказал… Он приказал мне сделать это, — простонал Забини. — Это была не моя идея…

— Ты мог сказать ему «нет», — прошипел Гарри. — Ты должен был сказать ему «нет»!

— Он… он угрожал избить меня…

— У тебя были другие альтернативы, Забини. ВСЕГДА были. Я защищал тебя… — он не смог продолжить. К его шее прижалась палочка, и холодный голос лязгнул:

— Брось палочку, Снейп.

Гарри повиновался.

— Встань.

Он встал.

— Обернись. Медленно.

Гарри знал, что будет трудно оказаться лицом к лицу с Люциусом Малфоем, однако, он это сделал.

— Вы думаете, что делаете? Нападение на людей в пустых коридорах?

— Нет, это… — начал Гарри, но не смог продолжить.

— Это не первый случай, не так ли? — насмешливо спросил Малфой. Гарри покраснел от гнева.

— Нет. Я…

— Так вы признаетесь в этом!

— Нет, я только…

— Ладно, на самом деле вам не нужно признаваться. Вы пойманы на месте преступления. Акцио! — Малфой взмахнул палочкой, и палочка Гарри прыгнула в руку мужчины. Малфой поднял собственную палочку и коснулся ее концом вершины палочки Гарри. — Приор Инкантато!

Из точки, где встречались эти две палочки, вырвалось что-то вроде каменной статуи, словно состоящей из серого дыма. Гарри не был удивлен, он уже видел заклинание Приори Инкантатем два года назад на кубке мира по квиддичу.

— Детская уловка, Снейп, — нахмурился Малфой. — Я ждал от Снейпа большего! Вы хотели избить его своими руками, пока он превращен в статую?

— Нет! — закричал Гарри. — Я только хочу…

— Силенцио! — глаза Гарри сузились от гнева, но он не мог произнести ни слова. — И тридцать баллов с Гриффиндора за дерзость. И тридцать баллов за нападение на такого же студента, двадцать баллов за пропуск урока и неделю отработки с этими… животными нашего лесника. А на следующей встрече попечителей я предложу исключить вас, и вы сможете уехать с этим… вашим отцом, — зловеще улыбнулся Малфой, — однако, не знаю, как далеко вы сможете дойти… Теперь идите. Уверен, что ваши товарищи по факультету будут довольны вашими результатами…

Он сунул палочку назад Гарри в руку и схватил Забини за плечо.

— Встань, мальчик. Мы навестим больничное крыло.

Гари печально посмотрел им вслед. Он чувствовал, как его жизнь удалялась от него. Его исключат. Да, теперь, когда уехал Дамблдор, Хогвартс больше не был его домом, но его друзья… его преподаватели… и начинать все с начала… Дрожащими руками он заткнул палочку за пояс и сделал шаг. Левая нога болела. Наверно, ее повредила Импедимента Забини или падение после этого. Он не знал, но это его не заботило. Он вздохнул и захромал к кабинету защиты.

* * *

К его огромному удивлению никто не обвинял его за потерю баллов. За одно утро он потерял восемьдесят баллов, но за несколько последних недель заработал более ста двадцати, а с другой стороны, все достаточно ненавидели директора, чтобы принять сторону Гарри. Однако Северус не стремился согласиться с ним, не расспросив, что произошло.

Едва Гарри закончил завтрак, как его за плечо так крепко схватила сильная рука, что он вскрикнул от боли. Захват Северуса немного ослаб, но он не дал Гарри уйти.

— Я думаю, мы должны немного поговорить, — прошипел он Гарри, бросив убийственный взгляд на его однокурсников и потащил его из Большого Зала. — Что ты натворил? — сердито спросил он, как только они вышли.

Гарри пожал плечами и начал рассказывать об утренних событиях после того, как он вышел из кабинета зельеварения. Северус не выглядел спокойнее. Его взгляд был свирепым, а усмешка глубоко врезалась в лицо. Когда Гарри дошел до момента, когда он наложил на Забини Петрификус Тоталус, Снейп его прервал.

— Но не было никакой необходимости так избивать Забини! — сердито тряхнул он Гарри. — Почему ты это сделал?

— Я не делал этого! — закричал в ответ Гарри.

— Не ври мне! Я посетил Забини в больничном крыле! Он не может ходить! У него синяки под глазами и сломанные ребра! И он сказал…

Гарри побледнел от ярости.

— Ты… что?..

— Я видел его. Он сказал, что сыграл с тобой шутку, а ты в ответ избил его.

— Но…

— Как ты мог сделать это?

— Я не…

— Это непростительно. Квайет. Я…

Гарри почувствовал, что перед его глазами словно упала красная завеса. Ситуация слишком сильно напомнила ему другое утро. Он сжал руки в клаки по бокам, и его лицо напряглось от бессильного гнева. Он встал на цыпочки, чтобы оказаться столь же высоким, как его дядя, и прошипел ему:

— Ты ничем не лучше Малфоя! — сказал он Снейпу. — Это был не я, неужели ты не можешь понять? Я даже не трогал его! После того, как я парализовал его, пришел Малфой, напал на меня сзади, отнял мою палочку, наорал на меня, снял восемьдесят баллов, назначил неделю отработок и, наконец, угрожал исключить меня из Хогвартса, а я не мог ничего сказать в свое оправдание, потому что он не слушал! Но Бог с ним, я не возражаю! Но ты! — глаза у Гарри сверкнули. — Ты думаешь, что я напал на другого студента! Ты прерываешь меня и делаешь выводы, не выслушав! Я ожидал от тебя большего! — Гарри развернулся и исчез в полутемном коридоре, прежде чем Северус сумел отреагировать.

— Квайет! — услышал Гарри крик, но проигнорировал его. Он чувствовал себя раненым, страшно раненым и преданным. Как Северус мог поверить такому? Почему он не расспросил его, прежде чем обвинить?

И самое главное: как он мог поверить этому?

Как?

Внутренние мучения стали причиной огромной физической боли. Снова желудок. Он присел, чтобы уменьшить боль и отдышаться.

Теперь он чувствовал себя совершенно одиноким. Полностью, абсолютно одиноким и замерзшим, и испуганным, и… и…

Зазвенел звонок. Он должен идти на занятия, а после этого — на отработку. Урок астрономии казался длинным, нескончаемым. Он всегда ненавидел теоретическую астрономию — она была слишком скучной по сравнению с практическими занятиями.

После последних слов профессора он сбежал из класса: он видел, что преподаватель хочет что-то ему сказать, но Гарри было совершенно не интересно, что именно. Он не хотел разговаривать с Северусом, еще нет. Он был слишком разочарован и сердит, чтобы рискнуть решиться на еще одну беседу.

Завтра. Он навестит его завтра, но не сегодня. У него было время.

За час подготовки он приготовил уроки на завтра и отпросился на отработку. МакГонагалл, сидевшая с ними, отпустила его без дальнейших расспросов, и Гарри позволил горькой усмешке появиться на своем лице. Даже профессор трансфигурации, декан его факультета, не поверила истории Малфоя, только Северус Снейп, с его ясным суждением и высокой мудростью быстро заглотил слова директора. Конечно, старые рефлексы…

Он вернулся в гриффиндорскую башню, чтобы переодеться. Он надел пару непромокаемых ботинок и плащ — уже много дней шел дождь — и последовал к хижине Хагрида. Оказавшись там, он получил инструменты, необходимые для уборки (естественно, без магии) и начал работу.

Он не знал точно, что делать. Стойло действительно было грязным и воняло, но сад… Он был похож на болото, а не на твердую землю, и Гарри только подскальзывался, чуть не падая.

Через десять минут он был мокрый и грязный.

Еще через десять минут он почувствовал, что работа невыполнима. С каждой ходкой, что он делал, он приносил в стойло больше грязи, чем сумел вытащить. Он даже не соблазнялся применить магию: его палочку временно конфисковал Хагрид, А если бы кто-то узнал о его второй палочке, палочке Гарри Поттера… Нет. Так что выбора не было. Последствия оказались бы слишком серьезны.

Он простонал и продолжил бесконечную борьбу. Он высыпал экскременты в тачку, когда дверь открылась.

— Помощь нужна? — прервал его неприятные мысли голос Хагрида.

Гарри опустил совок и повернулся к леснику.

— Ты… — начал Гарри, но остановился. Хагрид сопровождал Лиэ. — Что ты здесь делаешь? — рявкнул он девочке.

— То же самое, что и ты, — сердито ответила она.

Гарри подозрительно сдвинул брови.

— Кто тебе назначил?..

Лиэ скрестила руки перед грудью.

— Твой драгоценный отец, — сказала она.

Несколько минут они стояли лицом к лицу, и враждебность в воздухе казалась почти осязаемой. Наконец Гарри сглотнул.

— Тогда ладно. Какую часть работы ты хочешь делать? Нагружать или выносить наружу?

— Выносить, — сказала Лиэ и с отвращением сморщила нос. — Терпеть не могу этот запах.

Гарри пожал плечами. Девочка выбрала более трудную часть работы, но он, по крайней мере, спросил. С ее помощью, однако, работа пошла значительно быстрее.

Он нагружал и относил ведра к двери, где Лиэ забирала их и вытряхивала их содержимое.

Через полчаса Лиэ открыла рот:

— Я устала. Мы можем сделать перерыв?

Гарри тотчас же согласился, он тоже устал.

— Полагаю, можем, — произнес он и снова опустил совок. Сесть было некуда, так что они прислонились к стене, чтобы немного отдохнуть.

— Знаешь, я не сержусь на тебя, — внезапно сказала Лиэ, опустив взгляд. — Я только…

— Я знаю, — вздохнул Гарри. — Отец думает, что Ты-Знаешь-Кто хочет меня похитить…

— Чтобы отомстить ему? — спросила Лиэ и посмотрела на него, заправляя волосы за уши.

Он почувствовал в груди внезапное тепло.

— Да, — сказал он и попытался улыбнуться, хотя и не был уверен, что все было отлично.

— Но… почему ты подозревал меня?

Гарри в затруднении потер шею.

— Я… мы подозревали всех.

— Ты всегда был с Грэйнджер. Почему ты не подозревал и ее?

Вопрос был очевиден. Ответ тоже. Однако Гарри не знал, что сказать. Его секрет был слишком важен, чтобы открыть его только потому…

— Я подозревал и ее. Но вместе мы были только в библиотеке. Не слишком вероятно, что она могла бы похитить меня внутри школы, — наконец нашел он подходящее оправдание.

Лиэ кивнула.

— Понимаю, — вздохнула она и вынула из кармана шоколадную лягушку. — Хочешь немного?

Когда Гарри посмотрел на шоколад, у него в животе громко заворчало. Лиэ хихикнула.

— Я могу понять это как «да»?

— Можешь, — запнулся Гарри, он почувствовал волнение и головокружение.

Девочка медленно развернула упаковку и вынула обнаруженную в ней карточку.

— Ох! — удивленно воскликнула она. — Я никогда раньше не видела эту карточку! Однако лицо такое знакомое, — задумалась она.

Гарри посмотрел на нее с интересом, но не коснулся карточки.

— Кто на ней?

— Саевус Малигнус Ноблестоун, — прочитала она вслух. — Я никогда раньше не слышала этого имени!

Гарри вскинул голову.

— Саевус Малигнус? Но… это Кровавый Барон! Пожалуйста, дай мне посмотреть эту карточку!

Лиэ положила в рот кусок шоколада.

— Вот, пожалуйста.

Гарри взял карточку и взглянул на фигуру на ней.

Но у него не было времени ее опознать. Гарри почувствовал, словно крюк уцепился ему за пупок и внезапно дернул вперед. Его ноги покинули землю; он устремился вперед в завывании ветра и кружении цвета.

Портключ, со страхом подумал он.

Ноги ударились о землю, и он упал, ударившись головой обо что-то твердое и острое. Он еще почувствовал, как из затылка потекла кровь, и все почернело.

* * *

Северус сердился на самого себя. Много раз за этот день он пытался поймать Гарри, но мальчик, похоже, старался его избегать, и он просто не мог его настигнуть.

И тот был прав. Его поведение по отношению к Гарри было недопустимо, возможно, даже непростительно. Он, не подумав, обвинил мальчика и даже не дал ему возможности оправдаться. Он вел себя, как буйный псих, а не уравновешенный взрослый, каким он себя считал.

Что, если он из-за этого потерял Гарри? Если он потерял любовь и доверие Гарри?

Он боялся. Он был обязан высидеть час отработки и час подготовки. Когда он пришел ужинать, Гарри там не было. Его сердце почти остановилось. Гарри пропустил ужин, потому что он был зол на него, это было ясно, но Гарри был слишком слаб, чтобы пропускать еду. Слишком слабый, слишком тощий, слишком больной — до сих пор, однако, мальчик всегда это отрицал…

Было слишком трудно сидеть рядом с улыбающимся и довольным идиотом — идиотом, который стал причиной столкновения с единственным человеком, которого он любил, — и есть, словно все в порядке. Время от времени он поглядывал на гриффиндорский стол, чтобы увидеть, пришел Гарри или нет. Но мальчика нигде не было видно, и Северус решил действовать. Он поискал глазами Гермиону и успокоился, увидев, что она спокойна. Девочка, конечно, знала, где Гарри.

— Отработка, — сказала она, когда он, наконец, после ужина расспросил ее. — Директор назначил ему неделю отработок с Хагридом.

— О, ясно, — облегченно улыбнулся Северус.

Он все еще чувствовал облегчение, когда вернулся в кабинет, чтобы закончить несколько зелий для лазарета и составить список необходимых компонентов для приближающихся СОВ по зельям.

Когда он закончил работать, было уже весьма поздно. Ему нужно было пойти проверить слизеринскую гостиную на предмет студентов, еще не вернувшихся в спальни, но когда он оставил кабинет и оказался перед слизеринской гостиной, он ощутил непонятное побуждение пойти домой. Только на минутку, твердили ему инстинкты.

Он подчинился им. Быстро, потому что ему не хотелось конфликтовать с Малфоем, он поспешил к своей квартире и прижал указательный палец к белой точке рядом с дверью.

Дверь распахнулась. В гостиной было темно и тихо, он всегда гасил факелы, когда уходил. Быстрым движением палочки он зажег их и посмотрел вокруг. Все было нормально. Ничего необычного, подумал он и, пожав плечами, повернулся, чтобы покинуть комнату.

Но что-то привлекло его взгляд.

Что-то было не так. Что-то ОЧЕНЬ необычное.

Медленно, чувствуя ледяной комок, растущий в горле, он повернулся вокруг. Снова проверил все взглядом. Огонь — погашен. Каминная доска — обычные фотографии. Кресла, диван — пусты. Двери — открыты. Комната за ними — пуста.

«Я становлюсь параноиком», — подумал он. Но он должен идти. Уже поздно.

Поздно.

ПОЗДНО.

Часы. Рождественский подарок Гарри над каминной доской.

Он задрожал и вынужден был ухватиться за стул, чтобы не рухнуть от шока.

Обычно в это время стрелки часов указывали «дома» (для Северуса) и «друзья» (для Гарри). Сейчас же стрелки были в крайне необычном положении.

«Дома» для Северуса.

«СБУ» — Самый Большой Ублюдок — для Гарри.

Северус был так потрясен, что долгое время не мог шевельнуть даже пальцем. Его сердце бешено билось в груди, и он вычислял, сколько времени назад Гарри похитили.

Что он мог сейчас сделать?

Кто мог ему помочь?

Ответ был простым и очевидным, так что он кинул в пламя горсть летучего пороха.

— Поместье Блэков, — прошептал он. Через секунду он увидит Дамблдора, пытался он себя успокоить. Дамблдор найдет способ спасти оттуда его сына...

С тихим хлопком в пламени появилась голова Люпина.

— Привет, Северус. Что случилось? — спросил он с легкой усталостью на лице.

— Позови Дамблдора. Гарри похитили.

Вся усталость исчезла с лица мужчины и сменилась сильным волнением.

— Альбуса здесь нет. Более того, я не знаю, где он и когда появится.

Северус в бессильной ярости сжал кулаки и ударил по креслу рядом с собой.

— Дерьмо! — Люпин видел, как он пытался восстановить самообладание и заставить себя думать. — А еще кто-нибудь?

— Только я и Энни, Северус. Три часа назад произошло несколько нападений. Пожиратели Смерти атаковали несколько маггловских семей, у которых были дети — волшебники. Многие погибли, министерство совершенно беспомощно, так что Орден отправился помочь... — выражение лица оборотня выказывало его раздражение. — Меня оставили присматривать за Энни и отвечать на вызовы...

Северус не слышал последних слов. Он упал на колени, спрятал лицо в ладонях; его мысли метались, пока он пытался придумать хотя бы один выполнимый план, чтобы освободить Гарри или оказаться рядом с ним... Он не видел задумчивого лица Люпина, когда тот глядел на высокого темноволосого мужчину, испытывающего сильные эмоциональные мучения.

Неожиданно Снейп вскочил на ноги и вылетел из комнаты, полы его мантии смерчем развевались за ним, оставив удивленного Люпина. Оборотень был почти готов последовать за ним, когда Энни позади позвала его.

— Ремми, что это было?

Вздохнув, Люпин обернулся. На какой-то момент он забыл о девочке.

— Квайетус потерялся, и дядя Северус волнуется, — объяснил он, но его мысли были далеко. Он посмотрел на Энни. — Оденься, Энни. Я должен помочь ему, но не могу оставить тебя здесь. Поторопись! — он проводил девочку в ее комнату. Пока она надевала теплую одежду, он проверил палочку и положил в карман несколько бутылочек из своего личного шкафчика... Модифицированное Волчьелычное зелье Северуса. Модифицированное таким образом, что, возможно, его неверно было бы называть Волчьелычным, подумал он. Северус провел бессчетные дни и ночи, улучшая его, Люпин знал это, а Гарри был умелым ассистентом. Снейп всегда поражался мальчику — ЕГО СЫНУ, что мастер зельеварения никогда не упускал возможности подчеркнуть. Люпин покачал головой. Не сейчас. У него нет времени думать о них. Он доставит Энни в Хогвартс и передаст девочку Минерве, затем найдет Северуса и... Здесь его мысли останавливались. У него не было идей.

— Я готова, Ремми. Мы можем идти, — девочка сонно зевнула и прижала к груди плюшевого медвежонка. Это был подарок Сириуса на Рождество, печально подумал Люпин. Очевидно, дела всегда шли все хуже... Он прижал девочку к своему боку и взял из цветочного горшка щепотку сверкающего порошка, шагнул к огню и бросил порошок в пламя. С ревом пламя стало изумрудно-зеленым и поднялось выше, чем две фигуры, шагнувшие прямо в него с криком: «Хогвартс, апартаменты Северуса Снейпа!» — и исчезнувшие.

* * *

Пока Люпин ждал Энни в Поместье Блэков, а Гарри без сознания лежал на полу в неизвестном месте на Британских островах, Северус Снейп остановился напротив усмехающейся горгульи и усмехнулся в ответ.

Возможно, несколько минут назад он не имел понятия, что делать, но сейчас он знал наверняка.

Гарри был похищен Волдемортом.

Одним из наиболее доверенных служителей Волдеморта был Люциус Малфой, Пожиратель Смерти, со своей отвратительной меткой на левом предплечье.

У Снейпа до сих пор была метка.

Он достаточно хорошо знал Люциуса и порядок во Внутреннем Круге. А также он был признанным экспертом в своей области.

По пути в кабинет директора Снейп сделал остановку: он взял из своего кабинета маленькую бутылочку с грязеподобным, отвратительным содержанием. Для завершения зелье нуждалось только в одном элементе.

— Носитель звезды, — он немедленно наклонился к статуе, прошептав экстренный пароль, и на короткий момент содрогнулся от его значения. Удачно, что Дамблдор не захотел, чтобы пароль был на латыни: «Люцифер» звучало бы слишком похоже на имя теперешнего владельца кабинета, не говоря уже о других намеках...

Горгулья позволила ему войти на лестницу, и, входя, Снейп прошептал пароль собственно для кабинета:

— Квайетус. — Это был внутренний экстренный пароль в течение пятнадцати лет, который позволял использовавшему его свободно войти в кабинет, не тревожа никого внутри. Никто, кроме Дамблдора, МакГонагалл и Снейпа не знал этого пароля.

Обычно шаг на лестницу заставлял Снейпа вспоминать своего потерянного брата, хотя он никогда раньше не использовал этот пароль. Но не сейчас. Теперь пароль придал ему сил. Он шел на войну за Гарри, и только за Гарри. За Квайетуса Гарольда Поттера. Мальчика-Который-Любит-Его. Мальчика-Которого-Он-Любит.

Его шаги были абсолютно бесшумными, так же как и его движения. Его мантия развевалась позади него, создавая минимальный шум, и он вошел в пустую внешнюю часть кабинета. Он чувствовал непоколебимую решительность. Никто не отнимет у него сына, никогда!

Он вытащил палочку и на секунду остановился, затем...

С громким ударом он открыл дверь и в тот же миг уже был внутри, а его палочка указывала на Малфоя.

— Северус? Что?.. — это были слова Малфоя, но резкое «СТУПЕФАЙ!» прервало его.

Малфой упал на стол, потеряв сознание из-за силы атаки. Снейп не связал его; он вытащил пузырек и посмотрел поверх сереброволосого мужчины. Неожиданно решившись, он поднял со стола безвольную руку и порезал ее маленьким кинжалом, который всегда был при нем.

Пять капель крови в измененную версию многосущностного зелья. Оно будет действовать только час, как любой другой его вид, но это, основанное на крови, даст Снейпу достаточно сущности Малфоя, чтобы почувствовать призыв и суметь ответить на него. Но прежде всего...

— Ассио мантия Пожирателя Смерти! — закричал он и не слишком удивился, когда дверь шкафа открылась с агрессивным БУМ, и из него вылетела мантия.

Он одел ее за минуту. Схватив палочку Малфоя, чтобы достичь максимальной похожести, он безрассудно покинул кабинет бегом.

Никто не поймал его. У школьных ворот он откупорил пузырек и вылил отвратительное зелье себе в горло. Он подождал несколько секунд, чтобы появился эффект, и моментально понял, что не ошибся. Его предплечье, которое с прошлого лета было, в основном, онемевшим, теперь горело и болело. Как в старые добрые времена, с сарказмом подумал он. Он надел маску, подхватил подол мантии и продолжил сумасшедший бег к Точке Аппарации.

Он мог только надеяться, что было не слишком поздно.

* * *

Люпин стоял напротив двери МакГонагалл, но на его стук никто не отвечал. Его лицо исказилось от волнения, и неожиданно он почувствовал себя чрезвычайно глупо. Почему он прибыл в Хогвартс? Что ему сейчас делать? Ему нужно было доставить Энни в безопасное место, прежде чем действовать, но сейчас, когда Малфой стал директором, он не мог придумать в Хогвартсе другого безопасного места.

Однако...

— Пошли, Энни, — он потащил полусонную девочку за руку. Она не отреагировала. Со вздохом Люпин поднял ее на левое плечо, а правой рукой крепко сжал палочку.

Гриффиндорская башня!

В пустых коридорах эхом раздавался звук его торопливых шагов; здание казалось унылым, мертвым и неприятно незнакомым. Люпин был испуган. Два года назад, когда он здесь преподавал, коридоры никогда не были столь безжизненными и тихими в это время вечера. Голодные студенты крались к кухне, парочки искали пустые классы, шутники нервировали Филча, а учителя — в основном, конечно, Северус — патрулировали, чтобы поймать их.

А теперь — тишина.

Толстая Леди выжидающе посмотрела на него, когда он попросил пропустить его внутрь.

— Мне нужен пароль, дорогой. Вы больше не профессор здесь, так что я не могу пропустить вас без пароля. Мне жаль.

— Но мне нужно встретиться с... — он быстро подумал. — Мне нужно встретиться с мисс Грэйнджер. Срочно. Пожалуйста.

— Нет. Мне жаль. Новый порядок... — Люпин видел жалость на ее лице, но она все равно не пускала его.

Люпин чувствовал беспомощность, а время иссякало. Куда теперь пойти?

— О, профессор Люпин, — неожиданно раздался голос, полный сарказма и злобы. — Вы — и здесь?

Люпин повернулся на каблуках и увидел усмехающегося Кровавого Барона. Прямо как усмешка Северуса, нервно подумал Люпин.

— Не ваше дело, — мрачно пробормотал он.

— Я так не думаю. Я видел вас выходящим из апартаментов Северуса. Что вы там делали?

Чертовски здорово. Усмехающийся, полный ненависти старый враг. С момента шутки Блэка Кровавый Барон возненавидел их, всех Мародеров, и делал то, чего не делал ни один другой призрак (исключая Пивза, конечно): он шпионил за ними и докладывал об их передвижениях в школе самому Дамблдору.

И с его проклятой удачей первым, с кем он столкнулся, был Барон.

— Волдеморт похитил Квайетуса. Я пришел, чтобы помочь Северусу, — наконец сказал Люпин. — Но мне нужно позаботиться об этой девочке, и я хотел оставить ее в безопасном месте, прежде чем отправиться за ним.

Реакция призрака удивила Люпина. На лице Барона появилось беспокойство, и в его глазах загорелся странный свет.

— Вероломный мальчишка...

— Но Квайетус... — начал Люпин, но Барон его прервал.

— Не Квайетус. Том, — сказал он, и на мгновение Люпин задумался, кем же был этот мистический «Том». — Он уже убил Ноблестоуна, а теперь... — Барон испытующе посмотрел на Люпина. У Люпина упала челюсть. Том! Барон под Томом имел в виду Волдеморта. Так просто?

— Что вам нужно?

Вопрос застал Люпина врасплох.

— Э...

— Итак? Скажите мне! — подгонял его Барон.

— Пароль к гриффиндорской Башне, — кое-как, заикаясь, сумел произнести Люпин.

— Бреви Темпоре, — прозвучал немедленный ответ. — А теперь торопитесь!

Люпин автоматически послушался приказного тона. Он повернулся к Толстой леди.

— Бреви Темпоре! — сказал он, и портрет отъехал без дальнейших вопросов.

Люпин едва не упал от облегчения, когда увидел битком набитую гостиную. До комендантского часа оставалось уже немного времени, и Северус рассказал ему о новых порядках в школе, так что присутствие студентов было удивительным, но желанным. Люпину не нравилась мысль о том, чтобы кричать и звать Гермиону, потому что никто из мальчиков не мог войти в спальни девочек — и Люпин тоже.

— Профессор Люпин! — закричал кто-то. — Вы знаете что-нибудь о Квайетусе?

Люпин только покачал головой в ответ.

— Я бы хотел поговорить с мисс Грэйнджер, — сказал он, и, к его удивлению, толпа расступилась перед ним, проведя его прямо к Гермионе, глаза которой были покрасневшими.

Шум студентов разбудил Энни.

— Где мы? — спросила она хриплым от сна голосом.

— В безопасном месте, — ответил он и серьезно посмотрел на икающую девочку. — Мисс Грэйнджер, мне нужна ваша помощь.

Она постаралась подавить всхлип и кивнула.

— Тебе не нужно волноваться о Квайетусе. Я бы хотел оставить Энни с тобой, потому что профессор Снейп и я...

— Волдеморт убил моих родителей, — голос девочки был пустым и хриплым от слез.

Люпин отпустил Энни и замер от шока. Энни не возражала; она подбежала к рыжеволосой девочке и крепко обняла ее своими маленькими ручками. Она повернулась к Люпину.

— Ты можешь идти, Ремми. Освободи Квайета. Я останусь с ней, — серьезно сказала она, и шум в комнате стих. Энни посмотрела вокруг. — Волдеморт убил и моих родителей тоже.

Рука Гермионы неожиданно обняла маленькое хрупкое тело, и она спрятала свое лицо в каштановых волосах Энни. Ее тело вздрагивало от сильных всхлипов.

Слова девочки привели к новому направлению мыслей у Люпина. Энни! И поместье, в котором они с Сириусом нашли ее!

— Энни, Гермиона, пожалуйста, пойдите и найдите миссис МакГонагалл, вы знаете, ту строгую леди, и скажите ей, что мы отправились в то же самое место, где держали тебя. Нам потребуется помощь. Хорошо?

— Не нужно искать. Она будет здесь через несколько минут. Она отправилась проинформировать других деканов об атаках Вы-Знаете-Кого. Он убил... — сказала Лаванда, но Люпин прервал ее.

— Я знаю. А теперь... — Люпин повернулся, чтобы уйти, но тогда...

— Профессор! Позвольте нам пойти с вами! — трое Уизли, Симус Финнеган и Невилл Лонгботтом стояли напротив его, преградив путь к выходу.

— Нет, — твердо ответил Люпин. — Нам придется столкнуться в Вы-Знаете-Кем и его Пожирателями Смерти. Это небезопасно для...

— Мы знаем это, — серьезно сказал Джордж Уизли — это был необычный для него тон. — Но это небезопасно и для вас двоих тоже.

— Но мы — взрослые, и обучены достаточно, чтобы защитить себя.

— Мы тоже не так уж плохи, — непреклонно сказал Невилл, но сглотнул, когда Люпин бросил на него вопросительный взгляд.

Люпин остановился и секунду обдумывал их предложение.

— Вы можете создать щит? — спросил он. Мальчики кивнули.

— Профессор Фигг научила нас, — сказал, улыбаясь, Фред. — Мы можем создать своего рода туман, чтобы ослепить наших противников.

— Туман? — испуганно спросил Люпин.

— Патронуса, — поспешил Симус на помощь Фреду. — И некоторые базовые защитные и атакующие заклинания.

Люпин не знал, что делать. Он собирался открыть рот и отказаться от их помощи, когда портрет Толстой Леди снова открылся, и в проеме показалась фигура Кровавого Барона.

— Торопитесь, Люпин! У вас нет времени! Северус уже аппарировал!

Люпин снова, не задумываясь, двинулся вперед и выбрался из комнаты. Мальчики последовали за ним на близком расстоянии.

— Вы... — он повернулся к ним, но резкий голос призрака остановил его посреди фразы.

— Не сейчас! У нас нет времени! К аппарационной точке! — сказал он и повернулся, показывая путь. Мальчики улыбнулись своему бывшему профессору.

— Мы должны идти, вы видите, — сказал Фред абсолютно нахальным тоном, но Люпин не отреагировал. Он строил планы на следующие несколько часов, пока они торопились вслед за призраком.

— Вы умеете аппарировать? — задыхаясь, выговорил он, пока они быстро бежали по залу к дверям, ведущим наружу.

— Фред и я можем, — прохрипел в ответ Джордж. — Но другие — нет.

— Есть заклинание, которое мы можем использовать, — задыхался Люпин. У Барона, конечно, не было проблем с дыханием. — Когда мы достигнем аппарационной точки, вам нужно будет указать на меня своими палочками и сказать «Алиго». Это версия одного из множества связывающих заклинаний. Затем я аппарирую, и вы со мной. Вы понимаете?

— Алиго? — переспросил Симус.

— Да.

Люпин заставил их повторить заклинание несколько раз, затем встал в центре маленького круга, и они исчезли в сгущающейся темноте.

* * *

Когда Гарри пришел в себя, он был уверен, что его голова расколота надвое. Она болела и пульсировала, и мириады маленьких огоньков плясали у него перед глазами. Капюшон плаща был липким от полузапекшейся крови, и он чувствовал, что мокрая рубашка прилипла к коже. Он не знал, как долго лежал без сознания, но это не могло быть слишком долго: он лежал на том же месте, куда упал, и острый камень, о который он ударился головой, все еще был рядом с ним.

— Наш лорд еще не прибыл, — сказал кто-то тонким голосом, который был знаком Гарри, и на него нахлынуло облегчение. Слава Богу. — И мы не смогли добраться до него.

— Он будет здесь вовремя, не волнуйся, — ответил глубокий голос. — И это будет отличное шоу, он не пропустит его, поверь мне.

Облегчение Гарри исчезло после этого утверждения. Его мысли заметались. Самым важным было потянуть время, пока Северус не появится, чтобы помочь ему. Потому что он появится; Гарри никогда не был так уверен в чем-либо в своей жизни.

Самым важным было поддерживать свой имидж сына Северуса. Своей левой рукой (которая лежала рядом с лицом) он потрогал затылок, все еще кровоточащий ушиб, и размазал по лбу и лицу изрядное количество крови— на случай, если они наложат на него Ревело. Периодически он открывал глаза и проверял своих стражников, но они не слишком внимательно следили за ним. Они были уверены (и Гарри пришлось согласиться с ними), что после такого падения мальчик не сможет встать сам.

Гарри издал полный боли стон и свернулся в клубок. Более высокий мужчина бросил на него взгляд.

— Он чувствует себя не слишком хорошо, я полагаю, — очень неприятно рассмеялся он.

— И это только начало! — смех стал припадочным. Один из них пнул Гарри по ребрам, и его глаза открылись от острой боли.

— Добро пожаловать в Землю Боли, мальчик, — сказал высокий мужчина, и они снова рассмеялись.

Гарри закрыл глаза и скользнул левой рукой между голеней. Он с трудом сдержал вздох облегчения. Его палочка все еще была с ним! И она, конечно, все еще была невидима. Медленно он вытащил ее и спрятал в левый рукав, зафиксировав с помощью ремешка от часов. Часы были первым подарком, который он получил от Северуса, с благодарностью подумал он. Каждый шанс, имеющийся у него в этой ситуации, был, каким-то образом, подарком Северуса. Его палочка, его часы и надежда, что он не останется один.

В скучной тишине раздалось несколько хлопков. Гарри в панике заметил, что первым появившимся был Темный Лорд собственной персоной. Коротким взмахом он приказал двоим мужчинам нести Гарри за собой в большое черное здание.

У Гарри было сильное искушение вытащить свою палочку и послать в отвратительное создание Смертельное Проклятие, но его остановили слова Северуса. «Ты не можешь победить Тьму Тьмой... Ты должен победить Тьму Светом.» И после четырех месяцев изучения Гарри понял правду его слов. Но он не был готов умереть. Не сейчас.

Оглушать их было бессмысленно. Он не мог двигаться без посторонней помощи, он мог оглушить их и ждать, пока придут следующие, чтобы убить его. С другой стороны, он слишком хорошо помнил первые круги пыток летом, когда Северус пытался убить Темного Лорда, и его заклинание оттолкнул щит Волдеморта.

Его ноги едва касались земли, когда двое мужчин втащили его в зал, который немедленно напомнил Гарри о Главном Зале в Поместье Кошмара, и бросили его напротив трона. Волдеморт вышел после того, как прошептал «Лего», но они не долго оставались одни: комнату начали наполнять прибывающие Пожиратели Смерти. Через десять минут Гарри с горечью понял, что на этот раз на его казни будет присутствовать не только Внутренний круг, но и все Пожиратели Смерти. Ну, это соответствовало рассказу Северуса о Гальвани: казнь предателя и его семьи была примером и предупреждением для остальных. Воздух наполнился возбужденным шепотом и разговорами.

Гарри потерял веру. На этот раз у него не было надежды. Волдеморт не собирался помещать его в тюрьму. Он хотел его казнить. «Показательное наказание» — говорил Северуса о подобных ситуациях.

Когда Гарри осмотрелся, то увидел, что дальняя часть зала была почти полностью наполнена. Его охранники заставляли себя выглядеть не скучающими, а серьезными. Члены Внутреннего Круга стояли рядом с троном лицом к толпе.

Неожиданно у Гарри над головой раздался знакомый ненавистный голос.

— Вы обыскали его? Его карманы? Его мантию?

— Нет, сэр, — ответил низенький мужчина дрожащим голосом. — Девчонка сказала, что у него не было палочки...

— Идиоты, — снова услышал Гарри голос Малфоя. — Его отец был одним из нас! Он тренировал мальчишку! Отойдите в сторону! — его тон был резким и повелительным.

Гарри замер. Он был уверен, что Малфой найдет его палочку, и все его надежды пропадут...

Руки, которые исследовали его, были удивительно мягкими, и Гарри напрягся, когда услышал едва различимый шепот.

— Я — папа, послушай, когда они не будут обращать на тебя внимание, сломай щит Лорда, я убью его, и мы дезаппарируем. Используй Алиго, — Северус мог только надеяться, что Гарри знал заклинание.

Мальчик слегка кивнул.

— А охранные чары? — прошептал он в ответ. Лже-Малфой засунул руки в рукава Гарри и наклонился ближе.

— С его смертью они пропадут.

«А как насчет того, что Свет побеждает Тьму?» — хотел спросить Гарри, но Северус закончил осмотр и выпрямился. К удивлению Гарри, в его руке был кинжал.

Стражники побледнели, когда увидели острое оружие.

— Извините, сэр, — заикаясь, сказал высокий. — Мы не подозревали...

— Идиоты, — бросил Северус-Малфой.

— Эй, Люциус, ты быстро! — Эйвери подошел к Северусу, который на короткий миг напрягся.

— Добрый вечер, — ответил он обычным холодным тоном Малфоя. Малфой никогда не приятельствовал с кем-то из Круга, единственным исключением был Северус. — Эти идиоты не обыскали мальчишку. Посмотри, — он показал кинжал другому мужчине. Эйвери отрывисто присвистнул.

— Ах... Старый добрый Северус подготовил мальчишку...

— Недостаточно, — лже-Малфой пожал плечами и накинул капюшон. Он посмотрел на ряд бывших соратников, не зная, где его место. К счастью, Эйвери решил проблему, тронув его за локоть, и они подошли к трону. Сердце Северуса почти перестало биться. Малфой стоял справа от Волдеморта! Но... это было место МакКинна! Очевидно, время не стояло на месте и в круге Волдеморта.

Гарри видел его, стоящего рядом с троном, и не мог мысленно не спорить с ним. План Северуса не был хорош. Гарри никоим образом не хотел, чтобы Северус стал следующим Темным Лордом. Но сейчас мальчик понимал его чувства, мысли, постоянное чувство вины, даже, может быть, лучше, чем Дамблдор, возможно, даже лучше, чем сам Северус.

Снейп использовал Темную Магию, чтобы убивать, пытать, управлять другими. Эти заклятья отравили его ум, его душу. Северус больше не был светлым. Наоборот, он был очень близок к тому, чтобы стать полностью темным.

Гарри знал, что единственной целью плана Северуса было его спасение, но Гарри не хотел принять цену, которую мужчина собирался заплатить. Нет. Он не будет разрушать щит Волдеморта, даже если он, возможно, был единственным, кто мог это сделать. Но нет. Гарри не хотел от Северуса ТАКОГО самопожертвования.

ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС он неожиданно понял весь смысл «самопожертвования-против-Смертельного-Проклятия».

Ему не придется даже поднимать палочку. Он раскроет себя (иначе Волдеморт отдаст его своим Пожирателям Смерти, чтобы убить) и, призвав все положительные чувства своего сердца, использует те же слова, которые использовала мать, чтобы защитить его: «убей лучше меня». Он не был уверен, что этого будет достаточно, но он выучил, что в случае Магии Любви было важно намерение, а не форма.

Он закрыл глаза и начал собирать воспоминания о волшебном мире. Все воспоминания: хорошие и плохие, новые и старые, Гарри Поттера и Квайетуса Снейпа... Волдеморт не умрет, но мир будет недоступен для его жестокости. Он не сможет больше наносить вред. Прямо как самопожертвование его матери...

Что-то глубоко внутри него все еще протестовало против такого решения, но он старался не слушать это.

Неожиданно он захотел извиниться перед Северусом за то, что сбежал после ужина. Но теперь было слишком поздно.

Прибыл Волдеморт.

Сердце Гарри остановилось.

Глаза Северуса сузились, когда он заметил на лице Гарри новый свет решительности. Мальчик точно знал мысли своего отца в этот момент. «Идиот». Он слегка усмехнулся. Да, он был идиотом, но, по крайней мере, у Волшебного мира появится шанс одолеть Темного Лорда и его последователей.

— Мы собрались здесь сегодня, чтобы увидеть, что случается с семьей предателей, — начал тот свою речь. Шум в комнате стих. — Вы должны хорошенько это запомнить. Нет пощады предателям. Нет пощады перебежчикам. Нет пощады трусам. Нет пощады слабым! Нет пощады любому, кто бросает мне вызов!

В зале раздался рев согласия. Гарри содрогнулся. Волдеморт продолжал.

— Все вы знаете Северуса Снейпа. Вы видели его стоящим рядом со мной в течение долгих лет. Я дал ему силу! Я дал ему шанс! МЫ дали ему семью!

Гарри не смог сдержать дрожь и помолился за терпение Северуса.

— Но он предал нас! Он презрел предложенную силу, шансы, семью! Он презрел меня! — снова ропот. — И через пятнадцать лет он вернулся ко мне, умоляя о втором шансе! Я дал его. Я был великодушен. Я простил его неверность. Но он предал меня. Он пришел к Дамблдору, любителю слабаков и грязнокровок, и попытался сыграть в двойного агента. Он играл свою роль долгие годы. Это его вина, что многие из наших последователей умерли или были арестованы и посажены в Азкабан. Но его худшим деянием было то, что он пытался вырвать из моих рук Гарри Поттера. Поттер, в конце концов, умер. Снейп спас свою шкуру. Его и сегодня здесь нет. Он трусливо прячется в Хогвартсе, боясь за свою собственную жизнь. Но он не сможет скрываться вечно!

Громкие выражения согласия. Некоторые кричали «Он не сможет, не сможет!» Гарри бросил на толпу презрительный взгляд. Волдеморт поднял руку. Это моментально прекратило шум.

— Но теперь его сын в наших руках, — крики радости. — Мы не будем к нему милосердны. И наш дорогой Северус получит тело своего драгоценного сына завтра утром. Это, я думаю, будет для него ясным сообщением.

Волдеморт неожиданно сел. Толпа взорвалась. Они кричали и веселились, махали кулаками в сторону Гарри и ухмылялись в мрачном предвкушении.

— Энервейт, — сказал Волдеморт, указывая на Гарри. Тот встал и повернулся к трону.

Шум снова стих.

— Я... — начал Гарри, но ужасный крик потряс комнату, и неожиданно все факелы погасли. Гарри замер в темноте.

— Здесь авроры! — закричал кто-то, и в комнате начался хаос.

— Люмос! — крикнул Темный Лорд — на мгновение Гарри сильно захотелось улыбнутся: ТЕМНЫЙ Лорд, призывающий СВЕТ! Но ничего не произошло. Комнату наполнил густой дым, и почти в каждом ее углу стали взрываться бомбы.

Хаос стал полным.

— Либеро, — услышал Гарри голос Мафоя-Северуса и почувствовал, как с него спали магические веревки. Северус схватил его за руку в темноте. Гарри усмехнулся. Никто никогда не брал его за руку. Это было... глупое чувство, понял он, но прежде, чем он смог подумать о чем-нибудь еще, их окружила толпа.

С каждой секундой паника увеличивалась. Люди наступали друг на друга, Гарри слышал крики боли тех, кто упал на пол и попал под ноги ослепленной страхом толпы.

— ПУРГО! — закричал Волдеморт, и часть дыма исчезла. Но только на минуту, потому что в зале раздалось еще несколько взрывов, наполнив воздух непроглядным туманом.

— Мы должны выбираться, — Северус рванул Гарри за руку.

— Толпа... — ответил Гарри, пытаясь перекричать шум. — Мы заперты здесь!

Кто-то схватил Гарри за плечо, но Северус, почувствовав неожиданное напряжение Гарри, ткнул кулаком в предполагаемое лицо врага. Что-то хрустнуло, и раздался полный боли крик:

— Он убегает! — но никто не обратил на это внимания.

— ПРЕКРАТИТЕ, ИДИОТЫ! — голос Волдеморта был сильнее шума. — ЭТО ТОЛЬКО ДЕТСКАЯ ШУТКА! ПУРГО!

Несколько Пожирателей Смерти начали приходить в чувство.

— Пурго! — несколько голосов прозвучали одновременно с голосом Волдеморта.

Гарри почувствовал, как Северус надел на него маску и мантию Пожирателя Смерти. Его сердце бешено стучало, пока дым медленно рассеивался. Но это было бесполезно: весь зал был в полном беспорядке. Гарри посмотрел на Северуса и побледнел под своей маской. Эффекты многосущностного зелья исчезали.

— Твои волосы черные, — прошептал он Северусу в ухо, и тот кивнул.

Они были в ловушке.

Толпа постепенно успокоилась.

— Крэбб, Эйвери, Симпсон, Грейс, Риггер, Фейр, Эмманс, Сиренс, Лестранж, идите проверьте коридоры. Наши юные нападавшие, возможно, еще там. Всем снять маски!

Гарри знал, что это конец. Движение, которым он дотронулся до маски, было медленным, и он видел такую же заторможенность движений у Северуса в ответ на приказ Волдеморта.

Это был конец. Но затем множество зеленых, красных и оранжевый заклинаний осветило воздух, и многие Пожиратели Смерти упали на землю.

— ЭТО СПЕЦИАЛЬНЫЙ МИНИСТЕРСКИЙ ОТРЯД АВРОРОВ! ЗДАНИЕ ОКРУЖЕНО! НА ПОМЕСТЬЕ НАЛОЖЕНЫ ПРОТИВОАППАРИЦИОННЫЕ ЧАРЫ! СДАВАЙТЕСЬ, ИЛИ МЫ АТАКУЕМ!

Началось очень жестокое сражение, но Пожиратели Смерти были в худшем положении: в огромном зале без какого-либо укрытия. Меньше чем за десять минут сопротивление было подавлено. Когда Волдеморт увидел превосходство авроров, он решил больше не жертвовать своими людьми. С громким хрустом он сломал чары министерства.

— ДЕЗАППАРИРУЙТЕ! СЕЙЧАС ЖЕ! — закричал он и исчез со многими своими последователями. Но все же, по крайней мере, пятьдесят Пожирателей Смерти остались лежать на полу в слишком плохой форме, чтобы дезаппарировать.

Все произошло так быстро, подумал Гарри. Прошло меньше получаса с тех пор, как Волдеморт вошел в зал.

Гарри сел, свободный и невредимый. В начале сражения Северус толкнул его на пол и лег на него, защищая от вспыхивающих и двигающихся зигзагами заклинаний и проклятий, и они оба сумели пережить атаку без ран. Гарри улыбнулся Северусу, который крепко прижал его к груди.

— Были моменты, когда я думал, что потерял тебя, — прошептал мужчина в волосы Гарри.

— Ты не сможешь так легко избавиться от меня, — поддразнивающе прошептал Гарри в ответ и положил голову на плечо Северусу.

— Ты бы не стал разрушать щит Волдеморта, не так ли? — Снейп не смотрел на него и не ослаблял объятий.

— Нет, не стал бы, — признал Гарри. — Я не хотел, чтобы ты стал следующим Темным Лордом.

— Я бы не стал, — устало ответил Северус. — Это не так просто. Я...

К ним подошел аврор.

— Встать! Снять маски!

Они сняли свои маски и попытались подняться. Когда Северус посмотрел вверх на аврора, чтобы попросить помощи, его лицо сильно побледнело. Гарри проследил за его взглядом и почувствовал, как кровь отхлынула у него от лица.

— Бамберг... — мрачно простонал Северус.

— О, старый приятель, — рот аврора искривился в мерзкой улыбке. — И твой дерзкий сын.

Гарри хотел закричать. Это был аврор из школы, который допрашивал его, пытая в течение часа. Теперь он смотрел на Северуса, и его глаза бегали как сумасшедшие.

— Тебе не нужно показывать мне свою руку, Снейп. Я знаю, что там изображено. Мерзкая, уродливая татуировка, не так ли?

Он махнул рукой, и к ним подошли два аврора.

— Здесь мальчик, которого мы ищем, — сказал он, указывая на Гарри. — Отпустите его. Отправьте второго к остальной группе.

— Но он мой отец! — закричал Гарри. — Он пришел, чтобы спасти меня!

Двое авроров остановились и вопросительно посмотрели на Бамберга.

— На этот раз ты так не уйдешь, Снейп. Покажи нам свою метку!

— НЕТ! — закричал Гарри. — Он невиновен!

Снейп положил руку ему на плечо.

— Иди, Квайетус. Мы скоро встретимся. Я обещаю, — сказал он, почти неуловимым движением вытащил палочку и указал на себя. — Обливиэйт.

— Чертов сукин сын! — закричал Бамберг и вырвал палочку из руки Северуса. — Наложил Обливиэйт на себя! О... — Гарри не слышал громких проклятий аврора. Снова все замедлилось вокруг него, стало таким медленным, медленным...

Северус СДЕЛАЛ это.

Северус сказал, что сделал бы это для него.

И он СДЕЛАЛ это.

Но Гарри не хотел ТАКОЙ жертвы. Это было слишком рискованно. Он говорил Северусу много раз. Это того не стоило.

НЕ СТОИЛО!

Он подошел к Северусу, но двое авроров уже схватили его, проверили Черную Метку, завели его руки за спину и вывели из комнаты.

Гарри не знал, как долго он просто стоял и смотрел в пустоту, когда рука тронула его за плечо. Он повернулся кругом, и в следующий момент его окружили пятеро крайне возбужденных мальчиков.

— О, приятель, ты в порядке? — Фред почти наскочил на него.

— Эй, Квайет, что ты думаешь о новейших продуктах Удивительных Ультрафокусов Уизли? Дымные Бомбы великолепны, не так ли? — прокричал Джордж изо всех сил.

— Невилл был превосходен! Это была его идея забрать мантии охраны и присоединиться к представлению в качестве Пожирателей Смерти! — Симус идиотски улыбался (все еще немного потрясенно) и хлопал бледного Невилла по плечу. На них на всех были мантии Пожирателей смерти; Фред и Джордж все еще сжимали их маски.

Рон не говорил ни слова, просто стоял и смотрел прямо на Гарри.

— Что случилось? — тихо спросил Рон. Этот его вопрос прекратил счастливую болтовню остальных. Гарри просто посмотрел на дверь, за которой исчез Северус.

— Они забрали отца, — сказал он, сражаясь со слезами. — Тот аврор из школы...

— Мистер Бамберг? — испуганно спросил Невилл.

— Ты знаешь его? — спросил Гарри в ответ. Невилл кивнул.

— Он был лучшим другом моего отца. Ба называет его сообщником. Но ты не должен волноваться, — Невилл повернулся и побежал за выходящими аврорами. — Мистер Бамберг! — Невилл исчез из комнаты.

Гарри рухнул на пол. Его голова раскалывалась, как в аду, он чувствовал головокружение и беспомощность. Северус, в определенном смысле, исчез. Наложение Обливиэйт на себя было нелегко излечить. Рон подхватил его, когда он упал. Он помог Гарри сесть на землю, осторожно обняв его за плечи.

Гарри сломался. Напряжение всего дня, страшные и неожиданные события навалились на него. Слезы непрерывно текли по лицу, плечи вздрагивали от тихих всхлипов.

— Квайетус, все будет хорошо, — успокаивающе сказал Рон. — Невилл вернет его. Успокойся, приятель, — но Гарри просто покачал головой.

Ничего не будет в порядке. Нечего не будет таким же снова.

Неожиданно он пожалел, что жив. Лучше бы он пожертвовал жизнью за магический мир, он хотел, чтобы Темный Лорд был бессилен, его друзья в безопасности, а Северус в порядке.

— Почему вы известили Министерство? Почему вы пошли за нами? — обвиняюще спросил он. — Вы должны были оставаться в школе. Вы не были нужны мне здесь! — выкрикнул он последние слова.

Близнецы перестали улыбаться. Симус опустился на колени рядом с ним.

— В чем проблема, Квайетус? Ты выжил, и твой отец тоже!

Гарри освободился от объятий Рона и вскочил на ноги.

— Ты ошибаешься! — безрассудно закричал он. — Он не выжил.

Остальные смотрели на него широко открытыми глазами.

— Но Квайетус, мы же видели, что он не пострадал! — неуверенно пробормотал Фред.

— НЕ ПОСТРАДАЛ? — теперь Гарри кричал, как банши. — Он наложил на себя Обливиэйт, чтобы спасти меня!

Ответом была шокированная тишина. Это немедленно отрезвило Гарри. Но было слишком поздно.

— Почему ему надо было накладывать на себя Обливиэйт? — тихо спросил Джордж. — Есть что-то, что Министерство не должно знать о тебе?

Гарри кивнул.

— И много вещей ВЫ не должны знать обо мне, — пробормотал он.

— Вещей? Каких вещей? — глупо спросил Симус.

— Секретных, идиот, — простонал Рон. — Ты не слышал?

— Э... — Симус рискнул улыбнуться извиняющейся улыбкой. — Конечно.

Невилл вошел в комнату.

— Они забрали его вместе с остальными. Я хотел найти профессора Люпина, чтобы он помог нам, но он исчез. Я уверен, что он смог бы...

— Он бы не смог, и ты знаешь это, Невилл, — мягко сказал Гарри, так как его предыдущий гнев стал стихать. — И даже если Дамблдор или кто-нибудь сможет освободить его, я буду рад, если увижу его живым...

Невилл вздохнул.

— Как долго он был в Министерстве в прошлый раз?

— Три или четыре месяца, — сказал Гарри. — и еще шесть в Азкабане.

— Чудо, что он жив, — прошептал Невилл сквозь сжавшееся горло.

Гарри кивнул.

Высокий аврор вошел в опустевший зал.

— Эй, мальчики, вам нужно возвращаться в школу. Завтра будет официальный допрос, что вы здесь делали.

— Но я уже сказал вам... — негодующе начал Рон, но нетерпеливый жест мужчины заставил его замолчать.

— Заткнись, мальчик. Идите сюда, — когда они не двинулись сразу, он резко закричал. — Все вы! — Он вытянул руку. В ней была маска Пожирателя Смерти.

— Портключ? — спросил Невилл. Аврор выдавил что-то похожее на «да».

Гарри побледнел. Он не был большим любителем портключей даже до этого дня, но случай в сарае с Лиэ...

Рон схватил его за руку и положил ее на маску.

— Давай отправимся домой, — прошептал он на ухо Гарри.

Через несколько секунд они приземлились в Большом Зале к огромному удивлению Министра и нескольких авроров. Люциус Малфой стоял дальше, его глаза блеснули от страха, когда они наткнулись на встающего Гарри (для него Квайетуса). Гарри первый поднялся на ноги. Он упер руки в бока и зло улыбнулся Малфою.

— Ты пропустил чудесное шоу, Люциус. А Волдеморт скучал по тебе, — сказал он с таким сарказмом, с каким смог.

Малфой нахмурился, но Гарри не знал причины: было ли это из-за имени Волдеморта или из-за замечания о его отсутствии?

— Я думаю, твой отец отлично меня заместил, — быстро ответил Малфой.

СЛИШКОМ БЫСТРО.

Все довольно быстро осознали его ответ. Фадж побледнел, двое авроров разинули рты, как золотые рыбки.

В следующий момент Малфой схватил Министра. Он поставил низенького человека перед собой и указал палочкой ему на шею.

— Теперь я уйду, — сказал он.

— Ты не уйдешь! — раздался голос сзади. — Сту... — начала миссис Фигг, но Малфой был быстрее.

— Авада Кедавра! — закричал он.

Время снова замедлилось. Когда Гарри увидел падающую женщину, а тело министра, пораженное Оглушающим заклинанием мертвого профессора, обмякло в руках Малфоя, он выхватил свою палочку.

— СТУПЕФАЙ! — закричал он.

Заклинание ударило Малфою в голову. Падая, он потащил за собой такого же оглушенного министра, и они растянулись на полу. Гарри опустил руку и, шагнув к ненавистному мужчине, пнул его изо всех сил.

— УБЛЮДОК! — задохнулся-выкрикнул-всхлипнул он. Он наклонился и ударил по лицу. — ТЫ ЧЕРТОВ УБЛЮДОК! — он ударил снова.

— Квайетус, прекрати! — Рон прыгнул к нему и обнял его, так что Гарри не мог двигать руками.

— ПУСТИ МЕНЯ, РОН! Я ХОЧУ УБИТЬ ЕГО!

— Не будь таким, как он, — Рон усилил свой захват-объятие. — Ты лучше, чем он, лучше, чем многие из нас. Это не идет тебе.

— ОН СДЕЛАЛ ЭТО! ОН НАКАЗАЛ МЕНЯ ВМЕСТЕ С ТОЙ СУКОЙ! ОН СДЕЛАЛ ВСЕ, все, — он снова всхлипывал. — Папа, папа, — бесконечно повторял он и скользнул в сидячее положение.

Рон последовал за ним и мягко, осторожно начал укачивать его.

— Теперь все закончилось. Все закончилось. Он получит свое наказание. Твой папа скоро вернется, — мирное бормотание Рона обволакивало Гарри, успокаивая его, обнадеживая...

Гарри не видел, как авроры подошли к сереброволосому мужчине, как они проверили метку у него на предплечье, он не видел, как один из них накрыл мантией неподвижное тело миссис Фигг. Он пропустил, как новые авроры пришли и забрали с собой бессознательное тело Малфоя, как МакГонагалл склонилась рядом с ними, он пропустил, как министр после Энервейта благодарил его. От шока он был совершенно глух и нем. Он цеплялся за Рона, как будто от этого зависела его жизнь. Он старался не думать о том, кем был успокаивающий его человек, он представлял, что это Северус держит его, шепчет любящие слова на ухо, покачает и защищает его...

Позже сильные руки подняли его и он почувствовал, как что-то щекочет его лицо, и что-то сверкает над ним. Борода, очки-полумесяцы, яркие голубые глаза. Это был Дамблдор, понял он в своем полусознательном состоянии.

— Папа наложил на себя Обливиэйт, — прошептал он старику. — Его больше нет. Миссис Фигг больше нет... Кто будет теперь присматривать за ее кошками? — спросил он, и почувствовал, как снова потекли слезы. — Лиэ дала мне карточку. Это был Кровавый Барон, вы знали? Это был портключ, как маска позже... — даже Гарри чувствовал, что его фразы были довольно бессвязными, но ничего не мог с этим поделать. — Папа спас меня. Они бы растоптали меня... Волдеморт хотел убить меня... Я должен был умереть, директор, теперь я понимаю самопожертвование, я должен был пожертвовать собой... — его шепот превратился в непонятное бормотание.

— Шшш, Квайетус, все хорошо, я понимаю, — успокоил его твердый голос директора.

Гарри почувствовал, как кто-то подоткнул вокруг него одеяло, и как прохладное зелье вливается ему в горло, и затем все стало пустым, темным и теплым...

— Шш, тихо! Не разбуди его!

— Должен же он когда-нибудь проснуться! Он…

— Не ори, идиот. Мадам Помфри считает, что ему нужен сон.

— Он проспал два дня. Это ненормально!

— Она дала ему Глоток Сна. Она сказала, что у него был серьезный шок, и он дважды сломался за тот день…

— Он не может спать вечно!

— Решать, когда ему просыпаться, дело Помфри, а не твое!

Короткое молчание.

— Снейп все еще без сознания, — произнес человек, который хотел разбудить Гарри.

— Замолчи! — прошипел другой голос. — Идиот!

Голоса отодвинулись и исчезли. Гарри погрузился в небытие.

* * *

— Я думаю, мы можем разбудить его, директор. Функции организма улучшились, и даже нервы, кажется, работают должным образом, — голос мадам Помфри был строг и деловит.

— Вы уверены, Поппи? — голос Дамблдора был похож на бархат: мягкий и ровный. — Боюсь, что плохие новости вновь повергнут его в шок.

— Нет, — был твердый ответ. — Он — сильный мальчик, директор, сильнее, чем был его отец. Он справится.

— Если это действительно ваше мнение, Поппи… — Дамблдор не был уверен.

— Да, — Помфри же была.

Дамблдор глубоко вздохнул и шагнул к кровати. Гарри почувствовал, как матрац прогнулся под его весом.

— Гарри, малыш…

— Квайетус, директор, — ответил Гарри с закрытыми глазами. — И я в сознании.

— Вижу…

Воцарилось молчание.

Через некоторое время Гарри открыл глаза и сделал усилие, чтобы сесть. В комнате, кроме него, было только двое людей: медсестра и директор. У мадам Помфри было ее обычное выражение: внимательное, но немного отстраненное. Дамблдор, с другой стороны, был напряжен.

— Папа жив? — внезапно спросил Гарри.

Лицо мадам Помфри смягчилось, и она отвернулась от мальчика. Гарри не был уверен, но он увидел, как что-то блеснуло у нее в глазах. Слезы?

Дамблдор медленно кивнул.

— Да, Квайетус. Он жив, — Гарри облегченно вздохнул, — но он не в порядке.

— Что?.. — Гарри не знал, как закончить вопрос.

— Они пытались пробиться через его Обливиацию.

Гарри внезапно сильно прижал одеяло к груди. Пульс стал мучительно отдаваться в ушах.

— Нет, — прошептал он.

— Он в Святом Мунго. Без сознания.

— НЕТ! — закричал Гарри. Его голова болезненно пульсировала. Он коснулся затылка и почувствовал под пальцами залеченный ушиб.

— Целители думают, что это — хороший знак, Квайетус, — внезапно произнесла мадам Помфри. — Если бы он потерял… рассудок, он бы сейчас бредил.

В Гарри начала расти крошечная надежда, но он задавил ее.

— Тогда возможно, что он не будет сумасшедшим, — сказал он и сглотнул, — но вмешательство министерства почти наверняка привело к тому, что он не сумеет восстановить стертые воспоминания.

Медсестра слегка побледнела.

— Откуда ты это знаешь? — спросила она.

— Домашнее задание по заклинаниям, — пожал плечами Гарри.

Несколько долгих минут они молчали.

— Что теперь? — наконец уныло спросил Гарри.

— К тебе несколько посетителей, — слегка улыбнулся Дамблдор. — Они могут войти?

Гарри пожал плечами.

— Полагаю, могут.

Директор кивнул мадам Помфри, и она открыла дверь.

— Входите, джентльмены! — позвала она.

На ее зов отозвались Сириус и Люпин. Медсестра закрыла за ними дверь. Люпин поспешил к кровати Гарри, Блэк, однако, просто неопределенно стоял возле двери.

— Сириус! Ты свободен! — громко произнес Гарри. — Как?

— Я поймал Питера после встречи, — объяснил Люпин. — Именно поэтому меня не было тогда с тобой, — он виновато посмотрел на Гарри, но мальчик только пожал плечами. — Извини.

— Бамберг так или иначе забрал бы его. Как вы его поймали?

— Я сумел привязать себя к нему, прежде чем он дезаппарировал после разрушения Волдемортом аврорских защит. Когда он заметил, что за ним следят, то трансформировался в анимагическую форму. Тогда я взял модифицированное Снейпом Волчьелычное зелье, тоже преобразовался и через довольно долгое время поймал его.

— Как долго это продолжалось? — спросил Гарри. — Вы, должно быть, прибыли в Хогвартс после директора. Я не помню вашего прибытия.

— Более нескольких часов. На самом деле, это заняло почти целый день. Затем я доставил его в Министерство, — сказал Люпин и мягко улыбнулся. — Я не смог бы сделать этого без вашего зелья. Но я хотел наконец освободить Сириуса из тюрьмы.

Блэк и Гарри посмотрели друг на друга, и их глаза встретились.

— Так ты свободен, — на пробу улыбнулся Гарри.

— Ты… тебе нужен, по крайней мере, один опекун, Гарри, — хрипло сказал Блэк, и Гарри увидел, что мужчина обеспокоен.

Мгновением позже Гарри застыл.

— Так ты знаешь, — сказал он, тогда как Дамблдор успокаивающе сжал его руку.

Блэк кивнул.

— Уизенгамот объявил его невиновным, — сказал Дамблдор. — Они официально извинились перед ним. Больше не было необходимости скрывать от него правду.

— Это не вернет ему его магию, — пробормотал Гарри, все еще глядя на Сириуса.

— Я теперь сквиб, — покраснел Блэк.

— Но ты жив, — спокойно сказал Гарри. — И ты знаешь, кто ты.

Блэк сделал к Гарри неуверенный шаг.

— Мне жаль Северуса, — его тон был искренним и мягким.

— Извини, что так долго тебя обманывал, — сказал Гарри.

— Это было необходимо. Если бы ты мне рассказал, Министерство узнало бы о твоей личности, и к этому времени ты был бы похож на меня: немагического сквиба, — вздохнул Блэк. — Я рад, что ты жив. Даже если ты и не сын Джеймса.

— Ты… Это ничего для тебя? — тихо спросил Гарри.

Блэк, неуверенный в своем голосе, только кивнул. Он все еще не приближался к кровати Гарри.

— Но… Северус теперь для меня как отец, — Гарри сглотнул и с надеждой посмотрел на крестного.

— Я знаю, Гарри, — был ответ Сириуса, — и не возражаю.

Тело Гарри обмякло от облегчения.

— Но, — внезапно продолжил Сириус, — ты все еще хочешь, чтобы я был твоим крестным?

Гарри посмотрел ему прямо в глаза.

— Конечно, Сириус. И я думаю, даже Северус с этим согласится. — Он повернулся к директору. — А что случилось с Волдемортом? Почему он бежал? Я думаю, он мог бы одолеть нескольких авроров!

Трое взрослых одновременно засмеялись. Через некоторое время Дамблдор произнес:

— Мой дорогой мальчик, там было не просто «несколько авроров». Там был весь министерский корпус, точнее, тридцать три группы, а это больше двухсот человек. И хотя они — не соперники Волдеморту, они подготовлены лучше большинства его последователей. Он — хороший стратег и знал, что их положение слишком невыгодно, чтобы сражаться. Возможно, он смог бы одолеть министерских авроров, но к тому времени большинство его последователей было бы убито. С другой стороны, он не был уверен, что я не появлюсь, хотя и знал о моих отношениях с министерством. Он ненавидит рисковать. Так что предпочел сбежать.

* * *

Позднее в тот день его навестили друзья: Арес, Невилл, Фред, Джордж, Симус и даже Рон. Они заняли его кровать и подтащили к ней стулья. Когда, наконец, все разместились, Гарри спросил у них:

— Где Гермиона?

Их счастливые лица потускнели.

— Завтра будут похороны ее родителей, — тихо сказал Невилл.

— Что? — поперхнулся Гарри. — Когда умерли ее родители?

— В тот день, когда тебя похитили, было несколько нападений на маггловские семьи, — начал объяснять Арес. — Ты-Знаешь… Волдеморт напал на те маггловские семьи, где есть дети-маги, и уничтожил их. Почти все семьи.

— Малфой дал ему адреса, — добавил Фред. Арес кивнул и продолжил:

— Даже семью Забини убили.

Гарри вздрогнул. Ему не нравился скользкий мальчик, но это…

— Кто еще? — хрипло спросил он.

— Дин, братья Криви, Анжелина и Ли с нашего факультета, — сказал Джордж. — Джастин из Хаффлпаффа… это все, что я знаю. Но их гораздо больше.

— Восемнадцать семей, — сказал Рон. — Остальных вовремя предупредили. Они смогли спастись бегством…

— Их предупредила группа Дамблдора, — с энтузиазмом объяснил Фред. — Он, как только услышал о первых нападениях, срочно отправил остальным указание бежать. И это оказалось нашей удачей. Поскольку магглы скрылись, сообщения о нападениях прекратились, и Фадж, который тем временем был вынужден подать в отставку, приказал аврорам вернуться в Министерство, держа их в готовности для новой миссии. Именно тогда они получили сигнал тревоги от МакГонагалл. Она дала им точный адрес встречи Пожирателей Смерти, и…

— Фадж уволен? — прервал его Гарри. — Первая хорошая новость, которую я слышу, за несколько дней!

— О да! — воскликнул Джордж. — Папа сказал, что до официальных выборов исполнять обязанности минстра будет Аркус Патил…

— Парвати теперь ведет себя так противно, словно она сама — министр, а не ее отец, — проворчал Симус.

— … первое, что сделал Патил, — восстановил Дамблдора на его должности и организовал надлежащий суд над Сириусом Блэком, — продолжил Джордж, игнорируя замечание Симуса.

— Я знаю, — кивнул Гарри. — Я уже встречался с ними обоими.

— Обоими? Сириус Блэк был здесь? — удивленно уставился на него Арес. — Почему?

Гарри посмотрел на них и понял, что никто в комнате не знал о его личности. Так, снова старая добрая ложь.

— После похорон Гарри папа разрешил ему и Энни остаться в его поместье. Позднее к ним присоединился профессор Люпин, когда его выписали из больницы. Теперь Блэк предложил мне свое опекунство до… до… — он не смог продолжить.

Никто не сказал ни слова.

— Бамберга вчера арестовали, — внезапно сказал Невилл. — Мне сообщила бабушка.

— И исполняющий обязанности министра вынес обвинения двадцати шести аврорам, — добавил Фред с меньшим энтузиазмом. — Среди них — Перси. Их обвинили в физическом насилии и превышении полномочий.

— Джентльмены, — голос мадам Помфри заставил вздрогнуть маленькую группу. — Пора оставить мистера Снейпа одного, чтобы дать ему отдохнуть. Завтра его выпишут, и вы сможете проводить с ним столько времени, сколько захотите. Но сейчас — вон!

Они неохотно подчинились ее команде. Гарри покорно принял Глоток Сна и провалился в сон без сновидений.

* * *

До СОВ оставалось всего четыре недели, а двое профессоров из штата отсутствовали. Дамблдор — при поддержке Патила и, разумеется, под серьезным контролем, — попросил Люпина вести занятия по защите до конца года, но у него были серьезные проблемы с занятиями по зельеварению. Ни он, ни Патил не доверяли министерским мастерам зельеварения достаточно, чтобы позволить одному из них обучать детей — один из них даже был под обвинением, а два других отказались от предложения Дамблдора.

В онце концов, МакРи, один из его старых друзей, взялся за работу, но «только на этот месяц», как он сказал. Это он был мастером зельеварения, который год назад проверял зелье правды Северуса.

— Альбус, дорогой, я слишком стар, чтобы согласиться на это постоянно. С другой стороны, я думаю, нашему дорогому Северусу, который, по всему, является самым большим талантом в этой области, через несколько месяцев будет лучше, и с сентября он снова сможет преподавать.

Дамблдор безнадежно покачал головой, но дальше давить не стал. По крайней мере, он нашел двух заслуживающих доверия претендентов на рабочие места — и, так как он был уверен, что в штате все еще есть утечка, то был избавлен от необходимости беспокоиться из-за его старых-новых коллег.

Уроки Люпина не принесли ничего неожиданного, но после первого урока зелий (6 курс Рэйвенкло-Хаффлпафф) все ждали (с надеждой, оказавшейся кратковременной) будущих уроков с глубоким беспокойством.

Добрый, улыбающийся старик оказался беспощаднее и строже, чем их предыдущий преподаватель, — а это было тем, чего НИКТО не ожидал.

— По крайней мере, он не поддерживал слизеринцев, — пробормотал Симус после первого урока зелий.

— Только Квайетуса, — хихикнул Невилл. — О, мистер Снейп, консистенция, цвет… превосходно, — сказал он, пародируя старого учителя.

— Позвольте преклониться перед Вами… — присоединился к Невиллу Симус и поклонился Гарри.

— Оставьте его в покое, — рявкнула на них Гермиона. — Квайетус был единственным, кто смог хорошо приготовить это зелье.

— Не просто «хорошо», Гермиона. Ты слышала? «Пре-вос-ход-но»! — добавил Симус, и они засмеялись. К ним присоединился даже Гарри.

— Ладно, это не был по-настоящему справедливый комплимент, — признался Гарри, когда смех затих. — Я много раз готовил это зелье вместе с папой, — Гарри перестал называть Северуса по-другому. Только папа. Много раз он боялся, что это было единственным, что осталось от их отношений.

Опустилось молчание. Наконец Невилл спросил:

— А… как он? Ты… ты ведь навещал его вчера?

— Все еще без сознания, — сказал Гарри.

Все еще без сознания. Он снова и снова повторял эту фразу, когда его расспрашивали друзья, потому что семестр почти закончился, а Северус все еще не пришел в себя.

Гарри проводил все выходные у его постели, изучая учебники и глядя на него, все еще безжизненно лежащего в кровати. Иногда он говорил с ним, рассказывая о событиях в школе и магическом мире, о нападениях Волдеморта и всем, что только мог придумать. На сердце у него всегда становилось тяжело, когда наступал вечер воскресенья, и ему нужно было возвращаться в Хогвартс, но он не жаловался, убирал книги в сумку, целовал Северуса в лоб и уходил.

Все целители соглашались, что он был лучшим сыном, какого они когда-либо видели, и — несмотря на то, что младшие из них знали и ненавидели профессора Снейпа со школьных дней — старались дать ему все, в чем он нуждался. Главная целительница отдела повреждений от заклинаний после второго посещения Гарри даже дала ему разрешение проводить в больнице субботние ночи. Это показало Гарри, что состояние Северуса было действительно серьезным, и когда он впоследствии спросил об этом Дамблдора, директор даже не подумал отрицать.

Но он все еще был жив, — время от времени пытался успокоить себя Гарри. Надежда все еще оставалась.

Наконец, за день до СОВ Дамблдор позвал Гарри в кабинет для разговора.

— Мы должны решить, куда отправить тебя на каникулы, Квайетус, — сказал он. Гарри только пожал плечами. Для него не было никакой разницы.

— Сириус предложил тебе и мисс Грэйнджер остаться с ним и Энни на лето. — Дамблдор встал и положил руку на плечо Гарри. — Вы трое знакомы с маггловским миром. Сириус сказал, что хочет узнать, как жить без магии. Вы можете ему помочь.

Гарри кивнул.

— Почему Гермиона? — внезапно спросил он.

— У нее нет семьи, которая могла бы ее принять. Ее единственная бабушка жила с ее родителями. Она погибла вместе с ними.

Итак, это уладилось. Гарри и Гермиона проведут лето с Сириусом в поместье Блэков, где сейчас была штаб-квартира Ордена.

— Но если Северус поправится, я снова перееду к нему, — поставил он единственное условие.

— Конечно, Квайетус.

СОВы прошли быстро. Гарри счел их простыми и крайне скучными, кроме экзамена по арифмантике.

— В следующем году ты будешь старостой, — сказал ему Рон после последнего экзамена (которым была история магии), когда они выходили из замка для короткой прогулки вокруг озера.

— Не собираюсь, — рявкнул Гарри в ответ.

— Я сказал это не для того, чтобы тебя расстроить. Я просто думаю, что ты этого заслуживаешь. Ты — лучший студент на нашем курсе, а может, и во всей школе. Лучше Гермионы.

Гарри только пожал плечами.

— Я никогда не стремился к этому, — он опустился на землю и взял осколок камня. — Все, что я хотел, — жить, наконец, нормальной жизнью. Но этого не получается. Всегда не получается, — отчаянно пробормотал он.

— Кто тебе этого не дает? — спросил Рон.

— Никто. Все. Судьба. Жизнь. Бог. Я не знаю, — сказал он, и с каждым словом подбрасывал камень в воздух и ловил его. — Я не знаю, — снова повторил он, на сей раз только шепотом.

— Квайетус, я… я хотел поговорить с тобой, — внезапно сказал Рон.

— Я знаю, — был ровный ответ. — Именно поэтому я здесь. Но не здесь. Там никого нет, — показал он на пустое место рядом с озером.

— Хорошо, — согласился Рон. Пока они не дошли туда, ни один из них не произнес ни слова.

Гарри размахнулся и бросил камень в озеро.

— Почему ты сделал это? — с любопытством посмотрел на него Рон.

Гарри пожал плечами.

— Просто… сделал, — он сел, показав Рону последовать за ним. — Ну?

Рон неловко пошевелился и не смотрел на Гарри.

— Ты был прав тогда… в ванной, — он начал бороться со словами. — Я просто… Я… Я был смущен. Из-за себя. И тоже обманывался. Я… Я никогда не думал, что во мне так много жестокости. Ты знаешь, я потерял друга. И я злился на твоего отца — и на тебя. Я ненавидел тебя. И я был неправ. Не был, потому… потому что Гарри был только моим другом. Не моей семьей, не моими родителями. А теперь я вижу Гермиону, Дина и других, потерявших свои семьи, и вижу, что они никого не обвиняют; они не пытаются мучить других только потому, что сами страдают… А что касается Гермионы… Гарри был и ее другом. И она никогда не обвиняла тебя или профессора Снейпа, хотя она также, как и я, тосковала по Гарри, — он сделал паузу. Гарри не перебивал его, он любовался видом на другом берегу озера: зеленым холмом с несколькими деревьями. — Я считал тебя дерьмом. Я был несправедлив и отвратителен. А после… после того, как я напал на тебя в Хогсмиде… — он отчаянно потряс головой, — я просто сидел там, и мне было стыдно. И… Я испугался самого себя. И позднее, когда я извинился… ты тогда был прав. Я сделал это не из-за тебя, а потому, что нуждался в оправдании, чтобы простить себя. А ты прогнал меня и был прав. Я хотел возненавидеть тебя из-за этого, но не смог. И в тот день, когда тебя похитил Волдеморт, я увидел, что ты — просто человек, как и я, как любой другой мальчик в школе. До этого я всегда видел совершенного человека — Снейпа — который был безупречен. Совершенного студента, совершенного человека, совершенного сына — совершенного во всем. Это только усилило мою ненависть. Но в тот день… Когда авроры забрали от тебя твоего отца, я увидел, какой ты…

— Жалкий? — саркастически спросил Гарри. Болезненная усмешка перекосила лицо Рона.

— Нет! Я бы сказал, хрупкий. Ты был таким слабым. И одиноким. Так же, как и я. Как и все.

— Я был одинок в первом семестре, Рон. Твое поведение отвратило от меня большинство гриффиндорцев, — обвиняющее сказал Гарри.

— Я не мог изменить этого!

— Ты должен был подумать, прежде чем действовать, но не сделал этого. Ты позволил вести себя своим чувствам, — не переставал отчитывать Гарри.

— Я знаю! — воскликнул Рон. — И теперь я… я жалею.

Гарри сел и посмотрел Рону прямо в глаза.

— Твои извинения с каждым разом все хуже. Это для меня — самое оскорбительное. Ты пожалел меня, и жалость пробудила в тебе некоторые не столь отрицательные чувства… Нет, Рон. Мне не нужна твоя жалость. Мне не нужна чья-то жалость.

Гарри встал и повернулся, чтобы уйти.

— Ладно. Это значит, что ты меня никогда не простишь. Я унижаю сам себя...

— Прекрати.

— Но чего ты ждешь? — отчаянно воскликнул Рон.

Гарри остановился. Действительно, чего он ждал от Рона? Мальчик уже извинялся трижды или даже больше, а он снова и снова отказывался его простить, но почему? Чего Гарри не хватало в извинениях? Искренности? На этот раз Рон был искренен. Сожаления? Рон жалел о том, что сделал, даже если вначале его мотивы были довольно эгоистичными. Симпатии? Рон где-то в глубине души симпатизировал ему.

Гарри скрестил руки перед грудью и на сей раз заглянул в себя.

Нет. Он ждал от Рона другого. Он ждал его симпатии. Он ждал его дружбы.

Но, несмотря на свои раскаяние и жалость, он не нравился Рону, и тот не хотел бы ему понравиться. Может, когда-нибудь, когда он узнал бы об истинной личности Гарри… но пока он был Квайетусом Снейпом, он не нравился Рону.

Он медленно повернулся к бывшему другу и поднял взгляд.

— Ты прав, Рон. Я был глуп, ожидая большего, чем твоя жалость или симпатия. У меня нет никаких причин не прощать тебя, — он решительно протянул Рону руку. — Твое извинение принято.

На этот раз, в отличие от их первой встречи во «Флориш и Блоттс», Рон принял протянутую руку и потряс ее так же решительно, как Гарри ее протянул.

— Я никогда и вообразить не мог, что ты ожидаешь от меня, что я почувствую больше, чем симпатию, — со стыдом сказал Рон. — Я думал, что ты ненавидишь меня.

— Я? Ненавижу тебя? — Гарри ухмыльнулся. — Как маленький последователь Волдеморта, я только хотел получить место Поттера в твоей жизни, как ты однажды сказал Гермионе.

— Но ты не последователь Ты-Знаешь… — Рон остановился и сузил глаза. — Ты имеешь в виду дружбу?

Гарри пожал плечами.

— Я имел в виду дружбу. Однажды, давно. И мне жаль, что я потерпел неудачу, — произнес Гарри и ушел, оставив неподдельно потрясенного Рона.

* * *

В последний вечер Большой Зал был, как обычно, ярок. Он был украшен в красных и золотых гриффиндорских цветах, чтобы отпраздновать завоевание Гриффиндором кубка факультетов пятый раз подряд. Огромный флаг, изображающий гриффиндорского льва, покрывал стену за высоким столом. Было очевидно, что Гриффиндор победит — трое Уизли, Невилл и Симус заработали по тридцать баллов каждый за их попытку спасательной операции, а Гарри дали шестьдесят за спасение жизни Фаджа. Это было одним из первых дел, которое сделал Дамблдор в тот день, вернувшись к себе в кабинет. Хотя в этом году Рэйвенкло и выиграл квиддичный кубок, внеучебные баллы в конце семестра переместили Гриффиндор на первое место.

Пир по случаю окончания года был гораздо радостнее, чем в прошлом году. Несмотря на потери в войне в течение года, большая часть магического общества — включая преподавателей и студентов — приветствовала изменения, произошедшие за последние несколько недель. Гарри знал, что памятник миссис Фигг, убитым родителям и их детям уже занял свое место, пока он был в больничном крыле, так что директор решил сделать последний вечер настолько счастливым и веселым, насколько это возможно. Гарри наблюдал за Гермионой, Дином, Колином и другими, изучая их чувства и поведение, и осознавал, что он — единственный, кто не мог свободно и легкомысленно смеяться и болтать. Однако даже у него было много причин быть счастливым.

Он вернулся на свой факультет и не только физически: товарищи полностью и безоговорочно приняли его. Он больше не чувствовал недомогания от того, что делил с другими спальню и ванную, даже если они время от времени ловили Гарри без обычных маскирующих заклинаний — они никогда не упоминали об этом, а Гарри также не считал необходимым обсуждать с ними эту тему. Они считали его немного скрытным и, возможно, боле чем слегка параноидальным, но никогда не изводили из-за этого. Наконец, он смог выдерживать неожиданные прикосновения, и в прошлом месяце Люпин, наконец, научил его создавать щиты, даже если атаковали его, а не другого человека.

Он, наконец, освободился от пут.

Ладно, от части их. Одна цепь связывала его сильнее и мучительнее, чем что-либо раньше: его отношения с Северусом.

Его отношения, которые теперь, казалось, подходили к концу, так как жизненные силы Северуса уменьшались от длительной комы. Он просто не мог счастливо смеяться или болтать, зная, что его папа умирал в больнице только потому, что несколько авроров… но это было опасное направление мыслей. Оно приносило слишком много ненависти и желания отомстить.

Он встал и извинился перед сидящими за столом. Он не хотел больше оставаться на банкете. Он вышел за двери школы и сел на лестнице. Небо над ним было ясным и ярким, с несметным количеством звезд, но он даже не смотрел на них. Его глаза уперлись в землю, но и земли он не видел, он видел Северуса, лежащего бледным и слабым, и…

— Квайетус? — внезапно раздался сзади тихий, осторожный голос. Гарри не обернулся, только махнул рукой, предлагая место рядом с собой. — Я хотел извиниться.

Гарри поднял глаза и посмотрел на Януса. Его не испугало присутствие мальчика, директор уже допросил его с Веритасерумом и признал невиновным в деле сестры.

— Это не было твоей виной, Янус, — невыразительно сказал он.

— Я должен был знать. Я подумал, и я… Ты помнишь пир в начале года? — внезапно спросил он. Гарри кивнул. — Я тогда сказал тебе, что прошлым летом нас посетил Малфой-старший, — Гарри кивнул, снова вспомнив некоторые части той беседы. — Я думаю, она… она тогда предложила ему свои услуги. И я сказал, что должен был знать, потому что видел, как она разговаривает с Малфоем. Я… Я просто… — его голос затих, и, к удивлению Гарри, он заплакал. — Я НЕ МОГУ ПОНЯТЬ! — прорвалось у Януса между рыданиями. — Ее все любили! Мама, папа, я… Мы никогда не дразнили ее из-за того, что она в Хаффлпаффе, или чего-нибудь еще…

Гарри почувствовал себя неловко, успокаивающе положил руку Янусу на плечо и слегка похлопал.

Долгую минуту не было других звуков, кроме рыданий Януса.

— Янус, послушай, — через некоторое время сказал Гарри. — Я не сержусь на тебя и не думаю, что ты ответственен за дела своей сестры.

— Спасибо, но это не то… — покачал головой Янус. — Но, Квайетус, что, если не только моя сестра поддерживала Ты-Знаешь-Кого? Что, если мои мама или папа — Пожиратели Смерти, как отец Ареса? Что, если все хорошее в моей жизни и семье является ничем иным, как ложью? — он крепко обнял колени, покачиваясь взад и вперед. — Я боюсь ехать домой.

— Увидишь, все будет хорошо, — попытался уверить его Гарри, но знал, что его голосу не хватает убежденности. Янус даже не отреагировал. Они продолжали сидеть в тишине.

Наконец их нашел Арес и повел назад в школу. Гарри помог ему отвести потрясенного Януса в слизеринскую гостиную. Когда дверь за Янусом закрылась, Арес повернулся к Гарри.

— Увидимся в поезде, полагаю, — сказал он.

— Нет, — вздохнул Гарри. — Я останусь здесь еще на несколько дней.

— Тогда… до свидания и хорошего лета, — слегка улыбнулся Арес.

Гарри даже не попытался улыбнуться в ответ.

— Не знаю. Папа… в очень плохом состоянии.

Арес посмотрел на него, в глазах у него были понимание и грусть.

— Скажи ему, что он нужен своему факультету. Я… мы… Я думаю, почти все в Слизерине любят его. Даже Драко. И он нужен, чтобы помочь нам в этой войне. Он — единственный, кто может уравновесить влияние на нас Ты-Знаешь-Кого.

Гарри решительно покачал головой.

— Нет, Арес. Помнишь, однажды ты сказал мне, что вы — слизеринцы и не преступники, и ты был прав. Даже с ушедшим Северусом вы сможете сопротивляться Волдеморту и силам, которые он предлагает. И, независимо от того, кем будет следующий декан, вы должны следовать своему здравому смыслу и совести.

— Я рад, что у нас есть союзник в Гриффиндоре, — шутливо сказал Арес.

— Я — сын своего отца, Арес. Я почти слизеринец, — протянул Гарри руку для пожатия. — И тебе тоже хорошего лета…

— Никогда не говори этого, — лицо Ареса потемнело. — Я буду рад, если смогу вернуться в сентябре без метки. Однако… — подмигнул он Гарри. — Я слышал, что директору нужен новый шпион…

— НЕТ! — крикнул Гарри и схватил Ареса за плечо. — Ты не знаешь, о чем говоришь! Это не шутка! — и, понизив голос, добавил: — Ты не можешь быть отмечен, пока ты — студент Хогвартса. А потом ты сможешь жить своей собственной жизнью.

Арес был удивлен, когда посмотрел на Гарри.

— Что означает эта… горячность? — спросил он.

— Если Волдеморт узнает о твоей роли, он убьет тебя и всех, кто тебе дорог. Он не будет колебаться, — сказал Гарри. — Он хотел отправить мое замученное тело отцу… в ту ночь. И… ты не сможешь защитить всех, кого любишь. И ты не можешь знать, как долго продлится эта война. Я думаю, будет полезнее, если ты будешь сражаться на светлой стороне, например, как аврор. Нынешний министр — порядочный человек. Ты не должен отказаться от совести, чтобы работать с ним. Папа доверял ему.

— И он БУДЕТ доверять ему, — Арес посмотрел на Гарри. — Не теряй надежды, Квайетус. Увидишь, с профессором Снейпом все будет отлично.

— Надеюсь, что ты прав.

* * *

Хотя предполагалось, что он отправится в поместье Блэков с Гермионой и профессором Люпином, Гарри извинился и поехал в больницу, как только отправил с ними свой сундук (сундук Северуса, поправил он себя). Гарри взял только несколько книг и яблок и отправился после того, как Люпин пообещал забрать его в восемь и доставить в поместье Блэков.

Целители приветствовали его с обычной доброжелательностью, но Гарри почувствовал за их поведением что-то не то, что-то страшное…

Северус действительно был в плохом состоянии. Его лицо потеряло даже свой обычный желтоватый цвет и было белым, скулы заметно выделялись от нехватки надлежащего питания. Гарри наклонился и взял руку Северуса в свою, но та была холодной и безжизненной. Гарри почувствовал в горле комок, но проглотил его и, повернувшись на пятках, пошел поискать главную целительницу.

— Есть ли для него какая-нибудь надежда? — с жестокой искренностью спросил Гарри.

— Не знаю, малыш. Я…

— Мы можем устроить ему настоящую ванну? — прервал женщину Гарри.

— Зачем?

Гарри пожал плечами.

— Мой последний подарок ему, — вяло произнес он.

Внезапно глаза целительницы потемнели, а лицо смягчилось, когда она посмотрела на Гарри.

— Рядом с его комнатой есть ванная комната. С ванной. Ты можешь ей воспользоваться.

— Спасибо, мадам, — серьезно кивнул Гарри и вышел.

Он не хотел левитировать туда Северуса. Он подготовил ванну и открыл двери, затем взял холодного, но очень, очень легкого мужчину на руки и перенес его к ванне. Гарри закрыл дверь, снял с него больничную пижаму и медленно, осторожно положил в ванну.

Гарри не знал, как долго он мыл Северуса и безмолвно плакал по нему. Гарри вложил в мытье всю свою доброту и любовь, и делал это нежно, медленно, с достоинством. Он чувствовал, что словно готовит Северуса к похоронам, но боролся с этим чувством и отгонял его прочь, когда оно подступало…

— Ты должен очнуться, папа. Мы здесь ждем тебя. Я, твой факультет, Дамблдор и твои друзья… Слизеринцы просили меня сказать, что они нуждаются в тебе. Пожалуйста, очнись, пожалуйста… — его мольбы были долгими, он начинал их снова и снова, рыдая и задыхаясь.

Он поднял мужчину из ванны и вытер приготовленными полотенцами, потом снова поднял его.

Но сейчас кое-что отличалось.

Сердце Гарри почти остановилось от паники.

Кое-что отличалось. Северус был легче.

Но это было невозможно. Северус не мог стать легче, это…

Потом он понял. Тело Северуса было обмякшим и бессознательным, когда он принес его в ванну. Теперь оно казалось менее безвольным, более собранным, что могло означать только…

Гарри крепко обнял его и отнес на кровать.

— Лежи тихо, папа, пока я не подоткну одеяло… — тихо сказал он. — Вот, пожалуйста… Надеюсь, тебе лучше.

Гарри посмотрел на лицо Северуса. Оно имело немного более здоровый цвет, чем раньше… или это только казалось?

В следующий момент он смотрел прямо в пару черных глаз. Мгновение они внимательно его изучали, потом снова закрылись.

— Спасибо, гораздо лучше, — прозвучал слабый, хриплый голос, но, однако, это был голос Северуса. Гарри внезапно захотелось прыгать, кричать, танцевать.

— Ты в сознании.

— Не надолго. Я собираюсь поспать, — пробормотал мужчина с закрытыми глазами. Он повернулся на бок и свернулся калачиком.

Его ровное дыхание показало Гарри, что он заснул.

Гарри вылетел из комнаты, как ураган, чтобы позвать целителя, но, к своему крайнему удивлению, прямо в дверях врезался в главную целительницу.

— Он… — начал он.

— … пришел в сознание, — улыбнулась Гарри женщина. — Я знаю. Следящее заклинание предупредило меня. Сейчас он спит, верно?

Гарри кивнул.

— Я думаю, это случилось в ванной. И он говорил со мной, — Гарри посмотрел на нее с растущей надеждой. — Возможно, что… он поправится? — робко спросил он.

— То, что он очнулся от комы, — только первый шаг. Это значит, что он будет жить. Что касается его умственного здоровья… Посмотрим, когда он проснется.

Гарри кивнул.

— Я должен предупредить профессора Дамблдора, мадам.

— Тогда сделай это.

* * *

Когда Северус проснулся в следующий раз, возле его кровати были и Гарри, и Дамблдор, а через несколько минут прибыла и главная целительница. Они с надеждой посмотрели на мужчину, а он ответил раздраженным взглядом.

— Директор… — каркнул он. — Где я?

— В Святом Мунго, — спокойно ответил Дамблдор.

— О, — Северус побледнел. — Почему?

— Кое-кто попытался прорваться через заклинание памяти, которое ты наложил на себя.

Северус задумчиво прикрыл глаза.

— Министрество, — прошептал он через некоторое время. — Я снова был в министерстве. И Бамберг… — его лицо мучительно исказилось, и он поднял руку ко лбу. — Ублюдок… Я мог сойти с ума.

Его последнее замечание заставило Гарри задышать быстрее. Ведь это означало, что он был в здравом рассудке?

— Что вы еще помните, мистер Снейп? — спокойно спросила целительница.

Северус сдвинул брови.

— Не знаю… на самом деле, немногое. Я не знаю, как попал в министерство…

— Где вы были до министерства? — снова спросила она.

Снова хмурый взгляд.

— Я… Я точно не знаю. Это слишком… расплывчато. Я помню, что был в Хогвартсе, потом в большом поместье… — его глаза внезапно открылись. — Извините, мадам. Я хочу конфиденциально поговорить с директором Дамблдором.

Она кивнула и вышла. Северус посмотрел на Гарри.

— Ты не понял, мальчик? Я сказал конфиденциально.

Гарри в шоке посмотрел на него, но Дамблдор успокаивающе коснулся руки Северуса.

— Я же сказал тебе, Северус, что ты наложил на себя заклинание памяти. Мальчик должен остаться здесь.

— Вы уверены, Альбус? — усмехнулся Северус.

— Абсолютно. Он хорошо осведомлен о твоих… делах, мой друг.

Северус бросил на Гарри подозрительный взгляд и пожал плечами.

— Хорошо, директор, — деловито сказал он. — Я был в Хогвартсе, готовил несколько зелий для Поппи и беседовал в библиотеке с Минервой о делах Ордена. Затем я почувствовал вызов, — Гарри коснулось плохое предчувствие, — и ответил на него. Волдеморт вызвал меня к Поместью Кошмара. Я ждал возле него дальнейших указаний, и это все. Следующее, что я помню, — пребывание в пыточной камере министерства с Бамбергом.

Дамблдору пришлось подхватить Гарри, потому что тот покачнулся.

Бамберг, очевидно, не прорвался через ментальную защиту Северуса. Он остался умственно здоровым, но без всяких воспоминаний о… о чем? Спросил Гарри себя. О самом важном в их жизни. Об их отношениях.

— Между прочим, кто он, Альбус? — услышал он голос Северуса, подтверждающий его худшие опасения.

— Это Квайетус.

— Я никогда раньше не слышал это имя, — и Гарри, и Дамблдор резко вздохнули, но Снейп проигнорировал их реакцию. — А что он делает здесь?

Дамблдор и Гарри серьезно посмотрели на него.

— Ты никогда раньше не слышал его имени, Северус? Ты никогда не слышал о Квайетусе Снейпе?

— Квайетусе СНЕЙПЕ? Вы шутите? — разъяренно зыркнул Северус. — Это шутка, Альбус?

— Ты не помнишь своего брата, — внезапно погрустнел Дамблдор. — Ты наложил Обливиэйт на воспоминания о нем, и я никогда не узнаю, почему…

— Моем… моем брате? — запнулся Северус и сглотнул. — У меня есть брат?

— Почему ты сменил сторону, Северус? — внезапно спросил Дамблдор.

— Потому… — начал Снейп. Но не смог закончить. Он покраснел и уставился на свои колени. — Я не могу вспомнить, директор. Я знаю, что есть что-то, но не могу это вспомнить.

Опустилась долгая тишина. Северус первым нарушил ее. Он смотрел на Гарри, но слова его были обращены к Дамблдору.

— Ладно, директор, я не дурак. Я сейчас проверил свои воспоминания и обнаружил, что у меня… есть в них некоторые пробелы. Но каждому пробелу, по крайней мере… пятнадцать лет. Да, если у нас 1995 год.

— Сегодня 4 июля 1996, — спокойно сказал Дамблдор.

— Хорошо, хорошо… — расширилась усмешка Северуса. — Так я потерял воспоминания из первой половины своей жизни и последний год. Все это означает, что он, — показал на Гарри Северус, — не может быть моим братом. Ему около шестнадцати, а у меня полные воспоминания о прошлых годах, кроме последнего.

— Он — не твой брат, Северус, — покачал головой Дамблдор. Снейп вскинул бровь.

— Действительно? Сначала Вы сказали, что он — Квайетус. Потом Вы сказали мне, что я заблокировал воспоминания о Квайетусе, своем брате, — его голос превратился в шипение. — А теперь Вы говорите мне, что он — не мой брат? Тогда я снова спрошу у Вас, Альбус: кто он?

Дамблдор посмотрел на Гарри, потом на Северуса.

— Он — твой сын, — просто сказал он.

Гарри от шока разинул рот. Северус, наоборот, крепко зажмурился.

— О нет, — простонал он. — Альбус… он не может быть твоим сыном. Как я сказал, у меня полные воспоминания…

— … о последних пятнадцати годах. Да, я слышал. Но ему семнадцать. И у тебя нет воспоминаний о последнем годе.

Гарри гневно потряс головой. Дамблдор рассказал Северусу ту ложь, которую в прошлом году ему приходилось излагать всем. Но это было несправедливо. Северус заслуживал большего, чем эта ложь.

— Директор, я… — сердито начал он, но строгий взгляд Дамблдора заставил его замолчать.

— Думаю, Северус, мы оставим тебя на несколько минут. Ты пока можешь привыкнуть к новостям.

Мужчина только кивнул с закрытыми глазами. Когда они вышли из комнаты, Гарри повернулся к Дамблдору и взорвался:

— Почему Вы солгали ему?

— Потому что был должен, — голос Дамблдора был спокойным, но лицо было грустным, и глаза не мерцали. — Пойдем. Прогуляемся по саду, — кивнул он на улицу.

— Почему? — снова спросил Гарри, когда они остались одни.

— Что еще я мог сделать, Гарри? У него нет никаких воспоминаний о тебе или о его брате. Он — Северус, которого я знал до прошлого года. Он ненавидит Гарри Поттера и у него нет никаких воспоминаний о единственном человеке, которого он любил, чтобы ослабить его ненависть. Если бы я сказал ему правду, боюсь, он не сумел бы справиться с тем, что он должен изображать отца Гарри Поттера. Он даже не помнит клятву защищать тебя, данную твоей матери! — он отчаянно посмотрел на Гарри. — А шоу должно продолжаться. Идет война, и ты, Гарри, играешь в ней очень важную роль. Мы должны поддерживать видимость, пока можем. А может, тем временем, Северус снова станет тебе ближе, и мы сможем поделиться с ним тайной.

— Он мгновенно поймет все, — возразил Гарри. — И больше не поверит нам. Он почувствует себя преданным. Мы не можем сделать этого с ним.

— Мы должны.

— Нет, — непреклонно сказал Гарри. — Я не буду этого делать.

— У тебя нет другого выбора. Идет война, а победа и жизни многих людей важнее твоих и Северуса чувств. Ты, Гарри, еще не готов встретиться с Волдемортом. Пока нет. Жизненно важно выиграть побольше времени. Ты должен отложить в сторону свое личное благо.

— Но почему? — нетерпеливо воскликнул Гарри. — Почему всегда я? Я ведь умру в конце, не так ли? Так почему я не могу делать то, чего хочу?

— Почему ты? Потому, что сильные должны нести бремя слабых. И я не думаю, что ты должен умереть, Гарри. Что бы ты ни думал об этом пророчестве.

Гарри затих.

— Тогда ладно, — произнес он позже, когда, возвращаясь назад, они приблизились к больничной двери. — Я буду играть свою роль. Но, директор, хочу напомнить: я не согласен с Вами.

— Я буду помнить, обещаю.

Они вернулись в комнату Северуса. Мужчина не спал: он лежал на кровати, устремив глаза в потолок.

— Как ты, друг мой? — тепло спросил Дамблдор.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Это было слегка… внезапно.

Директор кивнул.

— Теперь я оставлю вас двоих. Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне, если есть что-нибудь, что я могу сделать.

— Хорошо, — коротко ответил Снейп. Когда дверь захлопнулась за уходящим директором, Северус сел и выжидающе посмотрел на Гарри.

— Так ты — мой сын, — хрипло сказал он, в горле у него было ужасно сухо.

Гарри налил воду в стакан и принес ему.

— Да, — коротко сказал он, не доверяя своему голосу.

— Как давно ты меня знаешь?

Гарри сглотнул.

— Почти год.

— Как много я потерял?

Этот вопрос выбил Гарри из равновесия.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы были в хороших отношениях? — снова посмотрел на него Снейп.

Гарри кивнул.

— В очень хороших, говоря по правде.

Короткое молчание.

— Я все еще не доверяю тебе, — сказал Снейп.

— Тогда я снова попытаюсь завоевать твое доверие, — ответил Гарри.

— Это будет нелегко.

Гарри вздохнул и открыто посмотрел на Северуса.

— Я знаю. Но дай мне попытаться.

Северус не ответил. Гарри посмотрел на него и внезапно вспомнил разговор, который у них был более месяца назад:

«А что бы ты сделал, если бы я внезапно вернулся к своему прежнему образу?»

«Я нашел бы способ снова пройти сквозь твои стены.»

Да. Он найдет этот способ. Гарри улыбнулся. Северус был жив, и это было все, что имело значение. Он знает этого мужчину. Он добьется успеха.

К О Н Е Ц