Гарри Поттер и Год Безвластия

Гарри в последний раз оглянулся и посмотрел на друзей: Рон о чём — то ожесточённо спорил с близнецами, Гермиона обнималась с родителями…

— Ну, Поттер, ты долго будешь пялиться на своих дружков?— рявкнул на него дядя Вернон, впрочем, тут же осекшись и метнув испуганный взгляд на волшебников, стоящих невдалеке.

Гарри вздохнул и пошёл к стоящей неподалёку машине, предоставив дяде самому разбираться с его багажом.

Минут десять спустя в машину влез Вернон, выражение лица которого после борьбы с вещами племянника было настолько устрашающим, что Дадли даже не посмел заикнуться о том, чтобы Гарри пересел с переднего места на заднее.

— Ты… — дядя Вернон пытался что — то сказать, но от ярости, судя по всему, забыл все слова, наиболее подходящие для этого момента. — Ты… я… да я… я… тебя… дома…

Но, по–видимому, у Вернона не хватило сил описать, что он сделает с Гарри дома. Дурсль яростно завёл свой «Опель», который рванул с места так, что взвизгнули покрышки, а прохожие испуганно отскочили от автомобиля, ведомого, судя по всему, человеком с явно суицидальными наклонностями.

Гарри отчего–то было очень неуютно сидеть на переднем сиденье рядом с буквально пышущим гневом дядей, который сегодня, видимо, решил доказать, что братья Шумахеры по сравнению с ним — просто черви, недостойные даже сесть за руль настоящего авто. Это подозрение укрепилось, когда дядя вылетел на шоссе, и стрелка равнодушно прошла отметку 100, потом 120, чуть подрожала на 140, и, наконец, застыла где–то около 155 км в час. Сидеть в летящей на такой безумной скорости машине, имея в качестве водителя разошедшегося не на шутку дядю, который, судя по всему, решил, несмотря ни на какие угрозы «этих психов», проучить племянника так, чтобы он впредь не выставлял его на посмешище перед всем вокзалом, было не то, что небезопасно, а смертельно.

Вернон Дурсль до сих пор вспоминал те удивлённо–весёлые взгляды, которые сопровождали его всю дорогу до машины: тележка, груженная вещами этого несносного мальчишки, смогла сдвинуться лишь после того, как он, выставив себя на посмешище, в течение десяти минут, пыхтя как локомотив, все же сдвинул ее и покатил по направлению к машине. Да ещё эта треклятая сова решила потренироваться в художественном уханье. Когда Вернон загрузил всё это безобразие в машину, у него зверски болела голова, и чесались руки надавать подзатыльников Поттеру. Впрочем, когда они приедут домой… От этих мыслей становилось не по себе ни Гарри, ни Вернону.

В машине молчали: Петуния испуганно смотрела то на мужа, то на спидометр, то на Дадли, тот в свою очередь злорадно переводил взгляд с отца на двоюродного брата, а Гарри молча смотрел на дорогу, в то время как Вернон вместо того, чтобы смотреть на дорогу, смотрел на Гарри.

А зря…

Впереди мелькнул знак, уведомляющий, что через 1 километр последует крутой поворот, но дядя Вернон с наслаждением палача рассматривающий Гарри этого, разумеется, не заметил и скорость не сбавил…

Километр они пролетели очень быстро, где-то за полминуты, и только когда впереди показался поворот, Вернон соизволил посмотреть на дорогу…

Гарри никогда не видел более резкого перехода от багрово — красного к белому, нет, даже к какому — то синему цвету, чем в тот миг, когда его дядя осознал, что:

Они несутся к повороту, угол которого равен 90 градусам, на скорости более 150 километров в час.

За то ничтожное время, оставшееся до поворота, все сидящие в машине успеют разве только что помолиться.

То, что останется от них, эксперты будут собирать по частям в радиусе трёх километров.

И уже понимая, что всё, каюк, в отчаянной надежде на чудо дядя ударил по тормозам, а чуда, к сожалению, не произошло, и более того — из–за поворота выехал какой–то тяжелогружёный грузовик.

Для Гарри время словно бы растянулось: вот он видит Вернона, с яростью давящего на тормоз, видит Петунию, которая в ужасе сжалась на своём месте, и, наконец, — плавно приближающийся борт грузовика.

В последний момент Вернон резко вывернул руль влево, и потерявшая управление машина вмазалась правым боком в кабину грузовика. Последнее, что видел Гарри—

брызги разлетающегося стекла и перекошенное лицо Вернона, затем он почувствовал страшный удар, и его поглотила тьма…

Дьявол! Если все покойники обречены на такие муки, то Гарри был готов понять Тёмного Лорда в его стремлении к бессмертию. Кто сказал, что «круцио» — это больно? Да по сравнению с этим, «круцио» — это просто ласковое дуновение ветерка! Тело как будто проворачивали в мясорубке, хотелось кричать, выть от такой непереносимой муки, но кроме полузадушенного хрипа ничего не выходило.

Потом пришло отвратительное чувство, будто в его теле, как в собственном кармане, роются чьи-то руки. Гарри пытался уклониться, отпихнуть их в сторону, но каждое движение отзывалось такой страшной болью, что после нескольких попыток юноша предпочёл руки.

Потом пришли голоса: первое, что Гарри услышал сквозь чьи-то вопли, было раздражённое восклицание: «Да подержите же ему кто-нибудь руки!». И сразу появилось ощущение, будто его кисти зажали в тиски. Затем, было ощущение, будто эти самые кисти медленно, смакуя каждое движение, начали разрезать на части...

... Ему повезло, потому что когда эти ощущения добрались до локтей, он просто-напросто вырубился...

Сознание приходило медленно, кусками: сначала, он почувствовал, что лежит на чём-то мягком, скорее всего на кровати, потом в нос шибануло какой-то гадостью, потом он услышал удивлённый возглас: «Доктор, он уже пришёл в себя!», чьи-то шаги, аккуратное прикосновение ко лбу...

— Удивительно! Удивительно, Уиткинс! Это первый раз за всю мою практику! Ого! Ты посмотри на его лицо! Думаю, от всего этого безобразия останется только шрам на скуле! И это после того, как он разбил этим лицом лобовое стекло! Поразительная регенерация тканей, вы не находите, Уиткинс? — возбуждённо восклицал чей-то голос.

— Да, да, профессор, думаю, вы совершенно правы, — второй голос принадлежал человеку, явно мало заинтересованному в регенерации и прочей чепухе.

— Нет, поразительно! Поразительно! Надо срочно взять у него кровь на анализы! Лиза! Запиши: взять кровь на анализы у пациента номер 44!

— Хорошо, профессор, — ещё один голос, на этот раз женский, усталый, но... какой-то ответственный.

— Так-с... А с этим... Похоже, долго не протянет... — равнодушно обронил голос... Уиткинса.

— Ну, зачем же так сразу категорично, Джеральд? — удивился второй голос, который Гарри окрестил «Профессором», — посмотри, у него всего лишь сломаны все правые рёбра, нос, рука и обе ноги... хм... тяжёлый случай, но надежда есть всегда, самое главное, что голова цела, а всё остальное можно вылечить...

Гарри, наконец, открыл глаза, ну вот, белый потолок... запах... Больница узнаётся по тому непередаваемому аромату лекарств, личных вещей и боли, витающей, кажется, прямо у дверей. Юноша попытался повернуть голову — не получилось, просто не хватило сил. После одной такой попытки, Гарри почувствовал себя так, будто бегал от стада разъярённых гиппогрифов по всему Запретному Лесу.

— Док! Этот малый открыл глаза! — сказал Уиткинс.

— Какой? Ах, этот? Осмотрите его, Уиткинс, а я пока разберусь с этим молодым человеком.

Послышались шаги, и Гарри разглядел черты человека, которого неизвестный профессор называл Уиткинсом: бледное веснушчатое лицо, всклокоченные волосы, усталые голубые глаза, тонкий, почти безгубый рот...

Мужчина равнодушно посмотрел на парня, затем кинул взгляд на какой-то прибор и, что-то пробормотав, сказал:

— Док, с этим, кажется, всё в порядке, жить будет и ладно...

— Джеральд! Ну, кто же так осматривает пациентов? — укоризненно произнёс профессор, — нельзя всегда полагаться на приборы, особенно в том случае, если человек полчаса назад пришёл в себя после жуткой автокатастрофы.

— А что же мне с ним ещё сделать? Пульс пощупать? Температуру измерить? Док! Я тут уже третий день! Понимаете? Третий день! Я три дня не был дома! Я не мылся, не брился, и, в конце концов, даже не ел толком!

-Джеральд, я прекрасно тебя понимаю, но ты же не один такой тут? Вон, Лиза тоже не была дома, однако, пытается хоть чем-то помочь! Разве для тебя побриться важнее, чем спасти жизни этих ребят?

— Нет, но...

— Вот и славно, — перебил его профессор, — а теперь давай вместе осмотрим этого парня...

После неимоверных усилий Гарри всё же удалось повернуть голову и разглядеть загадочного профессора: небольшая бородка, умные карие глаза, коротко стриженные седоватые волосы, очки — словом, типичный профессор.

Он, видимо, заметив его попытку, ободряюще улыбнулся.

— Ну, привет, Джим, меня зовут Алонсо Перкинс. Для тебя просто Ал. Это мой ассистент, Джеральд Уиткинс, а ты сейчас находишься в больнице Святого Патрика. Предупреждая твой вопрос, хочу сказать, что из всех, кто был с тобой в машине, уцелели только вы с братом. Ваши дядя и тётя... Ну... В общем, они погибли.

Гарри прикрыл глаза, всё-таки, как бы плохо не относились к нему Дурсли, они были его родственниками, с которыми он худо-бедно прожил пятнадцать лет. И вот теперь из всех его родственников остался только двоюродный брат, да и то, судя по высказываниям этого Уиткинса, надежды на то, что он выживет, было крайне мало...

Доктор, угадав его мысли, помолчал и опустил глаза. Но через несколько секунд он огорошил Гарри известием:

— К счастью, тебя почти сразу нашла твоя двоюродная тётя. Ты бы видел её, когда она в первый раз пришла к тебе! Мы ее, конечно, не пускали, но она так кричала, так убивалась, что Лиза — наша медсестра — сжалилась над ней и всё— таки пропустила к тебе на пару минут... Когда она вышла... У неё был такой вид, будто ты там уже помер... Она сказала нам, как тебя зовут, что ты учишься в какой-то очень дорогой и престижной школе и приезжаешь к родственникам только на каникулы...

Состояние Гарри можно было бы охарактеризовать примерно как «остолбенение», если бы в его состоянии можно было остолбенеть: известие о неведомой тёте, которая называла его Джимом, и думала, что он учится в какой-то элитной школе, оказалось, мягко говоря, шокирующим.

Доктор, заметив его удивление, но, решив, что юноша удивился тому, что его так скоро нашли, завистливо добавил:

— Хотел бы я иметь таких родственников, которые чуть что, готовы бросить всё и поспешить тебе на помощь...

— Док, с этим всё, — доложил Уиткинс.

— Ладно, Джим Визновски, спи, набирайся сил, если выздоровление пойдёт такими темпами, то думаю, что мы сможем тебя отпустить где-то через две-три недели — у тебя обнаружилась просто потрясающая способность к регенерации тканей. Сломанные кости срослись буквально через несколько дней, а у брата твоего, до сих пор тяжёлая кома... Но ты не волнуйся, и его поставим на ноги.

Гарри устало прикрыл глаза: вот теперь не стало его родственников и не стало по той простой причине, что он, Гарри, по-идиотски повёл себя там, на вокзале. Прекрасно ведь знал, что заставлять дядю делать что-нибудь для него, всё равно, что размахивать перед быком красной тряпкой. «Опять из-за меня», — примерно так можно было сформулировать мысль Гарри, перед тем, как он провалился в сон...

Прошла неделя, юноша быстро восстанавливался после аварии. Доктор Питкинс не уставал поражаться таким быстрым выздоровлением своего пациента, а пациенту было всё равно: перед его глазами стояло лицо Вернона, с яростью давящего на тормоз — отчаянное и решительное. Только сейчас Гарри понял, что своим последним манёвром Вернон подставил под удар себя с Петунией, спасая жизни сына и... племянника. Да, того ненавистного племянника, который доставал его все пятнадцать лет своего существования, который был волшебником, который водил дружбу с всякими страшными типами, вроде Грюма и который был обыкновенным мальчишкой. Но вот теперь дяди и тёти нет, а мальчишка, по чьей вине они оказались на том свете, уцелел, и просто-таки бессовестно выздоравливает после всего случившегося...

В понедельник к нему в палату вошёл доктор, и, улыбаясь, сказал, что к нему пришла его тётя, которую он сейчас приведёт.

— Ну же, улыбнись! К тебе пришли родственники, а у тебя такой похоронный вид, — сказал Питкинс, — да, твои дядя и тётя погибли, но жизнь-то продолжается! Их нет, но ты-то есть! Поэтому выше нос, не всё ещё потеряно!

Гарри заставил себя принять заинтересованно-радостный вид, доктор ещё раз улыбнулся и подошел к двери.

— Проходите, миссис Анри.

Гарри чуть не свалился с кровати, когда в палату вошла... Минерва МакГонагалл собственной персоной. Юноша протёр глаза, нет, ему не мерещилось. Минерва МакГонагалл, заместитель директора Хогвартса, преподаватель трансфигурации и, наконец, декан его факультета, собственной персоной: в чёрном платье, в котором она выглядела весьма солидно.

— Как он, доктор? — взволнованно произнесла МакГонагалл.

— Вы не поверите, миссис Анри, но ваш племянник где-то через недельку уже готов будет выписываться, у него просто феноменальная живучесть. Представляете, через два дня после операции у него срослись все сломанные кости, а через семь дней он уже пришёл в себя. Это, несмотря на то, что во время аварии ему досталось больше всего, — похоже доктор раскочегарился не на шутку, — вы не знаете, кто его родители?

— Его родители погибли, — печально ответила Минерва, — погибли в автокатастрофе.

— Как? — Доктор был поражён, — родители тоже? В автокатастрофе? О, какая ирония судьбы... Впрочем, я думаю, что вам есть о чём поговорить с племянником.

Он удалился, Минерва подошла к кровати Гарри и тяжело опустилась на стул.

— Как вы себя чувствуете, Поттер?

Гарри, ещё не пришедший в себя от удивления, только кивнул, а МакГонагалл посмотрела на него и вдруг всхлипнула.

— Поттер! Проклятый вы мальчишка! Я уж думала, что вы... — она запнулась, — ну чего вам стоит жить, не влезая ни в какие передряги? То дементоры, то теперь эта авария... Ты бы видел профессора Дамблдора, когда ему сообщили о том, что ты попал в автокатастрофу! Я думала, он погибнет от истощения! Он же тебя по всей Англии искал! Ты понимаешь, что в его возрасте значит аппарировать по всем больницам Англии? А когда он тебя нашёл... Поттер, он плакал! Представьте себе Альбуса Дамблдора плачущим! Да вы бы видели себя тогда! Весь в крови, с переломанными костьми... — она всхлипнула и потом, не выдержав, разрыдалась.

— Простите, — Гарри был потрясён видом плачущей Минервы МакГонагалл.

— Простите? –сквозь слезы ответила профессор, — да за что? За идиота-дядю, который не смог управлять своей колымагой?

— Дядя тут ни при чём, — Гарри вздохнул, — это я во всём виноват...

И он рассказал МакГонагалл всю историю с автокатастрофой.

— Поттер! Это не оправдание! Он был за рулём! Он отвечал за всех! Так что хватит винить себя, — профессор уже пришла в себя, и только покрасневшие глаза указывали на то, что она плакала. — Как только вас выпишут, мы заберём вас на площадь Гриммо.

— Профессор, а вы не знаете, почему... ну, я так быстро поправился?

МакГонагалл улыбнулась:

— Когда мы узнали, где вы находитесь, профессор Дамблдор, попросил профессора Снейпа дать ему свои лучшие зелья для сращивания костей, устранения ушибов, ну и всего такого прочего. А во время моего первого визита я дала вам их, Поттер.

— А... Спасибо. А то понимаете, этот доктор уже достал тут всех своими восклицаниями по поводу моего выздоровления... Да вы и сами видели.

— Да... Но не судите его строго, Поттер, это крайне увлечённая личность, такие встречаются всегда, — она улыбнулась, — ладно, Поттер, я пошла. Надо ещё сообщить профессору Дамблдору о вашем самочувствии.

— Профессор! Последний вопрос! А... мои вещи... они...

— Не беспокойтесь, ваши вещи в порядке. Скорая прежде всего интересовалась вами, а не тем, что осталось от машины, поэтому все ваши вещи целы, уцелела даже ваша сова...

— Букля? — Гарри задохнулся от радости.

— Да. У неё очень хороший хозяин, раз наложил на её клетку заклятие прочности. А теперь Поттер, спите.

— Ты уверена, что он здесь, Бел?

— Конечно! Этот идиот-магл за деньги готов был маму родную продать.

— А что, если это подстава?

— Не мели ерунды, если бы это была подстава, нас бы попытались взять ещё на первом этаже.

— А чёрт их знает, этих авроров...

— Твою мать! Руквуд! Заткнись! Или, клянусь бородой Мерлина, я сама тебя заткну. Навсегда!

— Да тихо ты! Чего разоралась? Я просто просчитываю все возможные варианты, в том числе и самые паршивые.

— Ну да. Вы там, в Отделе Тайн, только и можете, что сидеть на пятой точке и маяться дурью.

Вот такую восхитительную перебранку имел честь слушать Гарри Поттер, приникнув ухом к двери — его разбудил громкий шёпот в коридоре. И с учётом того, что был третий час ночи, Гарри предположил, что шептуны явились по его душу.

Что и говорить, положение у него было отчаянное. За дверью стоят двое Пожирателей Смерти, обсуждающих, как именно лучше изничтожить ненавистного Поттера, и, попутно, грызясь между собой, а сам Поттер, пять минут назад впервые за две недели вставший ради такого случая с постели, не имел ничего, кроме своей смекалки.

— Бел, давай на счёт десять.

— Да, но сперва давай-ка мы повторим, что будем делать?

— Ты врываешься первая, авадишь Поттера. Затем я мочу его кузена. Затем, уходим, предварительно взорвав тут всё Explosio. Видишь? Просто, как всё гениальное.

— Ой, ой, ой, гений ты наш! Где же ты был, когда мы сражались в Отделе Тайн!?

— Я был там, где мне приказал быть Лорд! Кто же мог предположить, что вы, взрослые, опытные маги, не справитесь с какими-то сопляками, которые не знают с какой стороны браться за волшебную палочку.

— Заткнись! Тебя там не было, ты ничего не знаешь!

— Ладно, потом договорим. Давай, раз...

Гарри поискал глазами по палате, ища хоть что-то, что можно применить против Пожирателей.

— Два...

На глаза попался стул, на котором сидела МакГонагалл во время своего визита.

— Три...

Гарри схватил стул за ножки и занял позицию около двери.

— Шесть, семь, восемь, девять...

Гарри напрягся.

— Десять!

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вошла Беллатрикса Лестрейндж и прямо с порога метнула в кровать Гарри смертельное заклятие. Гарри изо всех сил ударил её спинкой стула по спине — послышался треск ломающегося дерева, и Беллатрикса со стоном упала.

Гарри швырнул то, что осталось от стула, в Руквуда, который растерянно застыл в дверном проёме. Судя по всему, стул угодил в цель, потому что Руквуд как-то странно согнулся, и, прохрипев что-то, опустился на пол. Юноша подхватил палочку, выроненную Беллатриксой, и, перепрыгнув через полуживого Руквуда, побежал по коридору.

Но тут возникла небольшая загвоздка: дело в том, что Гарри, пролежав в больнице две недели, абсолютно не представлял, как отсюда выбраться. Он не знал даже, на каком этаже сейчас находится.

Юноша пробежал по коридору, свернул направо, и оказался перед постом медсестры — пост был пуст, и это вызывало очень нехорошие ассоциации с Министерством Магии. Тогда пост дежурного колдуна также был пуст, а потом этого колдуна, мёртвого, нашли в каком-то мусорном бачке, недалеко от Министерства.

Однако, как здраво рассудил Гарри, если он находился перед постом медсестры, значит, где-то поблизости должен был находиться выход, и действительно, пройдя по ещё одному коридору, юноша оказался на лестничной площадке. Пройдя два пролёта, он услышал отдалённый топот и крик:

— Стой, гадёныш! Ты всё равно от нас никуда не денешься! На улице твоей душонкой полакомятся дементоры!

— А вот хрен тебе, ублюдок! — заорал в ответ Гарри, — может быть, мне прямо тут и застрелиться? Чтобы не доставлять удовольствие ни тебе, ни твоим родственникам-дементорам?

— Ты за это ответишь! Попадись ты только мне в руки! Да я с тебя живого кожу сдеру! Ты у меня землю жрать будешь!

— Поймай меня сначала! Козёл!

Гарри быстро спустился ещё на три пролёта, но потом остановился: определённо, информация полученная от Руквуда, стоила того, чтобы её обдумать. Если дементоры караулят его на выходе, то шансы уйти падают в несколько раз. Удивительно, как это их ещё не запустили в больницу? Наверное, Беллатрикса и Руквуд понадеялись на свои силы? Или на то, что Гарри будет не в состоянии дать им отпор? В любом случае, сейчас это неважно, важно уйти отсюда, только вот как?

— Avada Kedavra!

Проклятье! Задумался и прошляпил Руквуда, который, мерзко ухмыляясь, стоял на верхней ступеньке и готовился произнести ещё одно заклятие.

— Silencio! — Вот что значит пользоваться чужой палочкой — Гарри чувствовал, как сопротивляется заклинанию нечто, что составляло саму суть палочки.

— Protego!

Юноша в принципе и не рассчитывал, что достанет Руквуда таким детским заклинанием, но тот потерял время, на создание щита.

— Petrificus totalus! Stupefy! Impedimenta!

Пожиратель успел отбить два заклинания, но вот на третье у него не хватило то ли сил, то ли времени — и в итоге он задёргался в невидимых путах.

— Stupefy! — Дёрганья прекратились.

Гарри осторожно подошёл к оглушённому Пожирателю. Мда... Судя по всему, стул попал прямо в лицо Руквуду: иначе, как объяснить этот замечательный фингал? Или сломанный нос? Или... Ладно, надо отсюда уходить, пока он не пришёл в себя, да ещё, не дай Бог, Беллатрикса очнётся, кто их чистокровных, знает?

«Так-с, значит выход заказан? Постойте-ка! Выход-то заказан, но вот, кто сказал, что выходить из больницы можно только через двери?» Гарри спустился на второй этаж и посмотрел в окно: ну вот, около входа дементоры. «Штук двадцать», — про себя прикинул Гарри. Он зашёл в отделение и направился вглубь больницы, чуть не заблудившись в хитросплетениях коридоров, палат и подсобок, он, наконец, подошёл к окнам, которые вели на задний двор. Беглый осмотр показал, что дементоры здесь не водятся. Быстро выбив окно сногсшибателем, Гарри встал на подоконник. И засомневался: на первый взгляд здесь было довольно невысоко, но левитировать себя, ослабленного, да и ещё с чужой, непослушной палочкой, было, мягко говоря, рискованно. С другой стороны, если он тут останется, то на следующую ночь он может ожидать к себе в гости десяток-другой Пожирателей или дементоров. Ни с теми, ни с другими он, Гарри, не горел желанием встречаться, поэтому лучше сейчас попытаться себя отсюда левитировать, чем потом отбиваться от озверевших смертоедов.

Юноша глубоко вздохнул.

— Vingardium Leviosa! — и шагнул из окна.

Палочка сопротивлялась, как только могла: она сначала ослабила заклинание, затем, наоборот, усилила — из-за этого Гарри взвился чуть ли не до облаков. Потом заклинание опять ослабело, и он чуть не разбился, остановившись в каком-то дюйме от земли.

Ощутив под ногами твёрдую поверхность, Гарри с трудом подавил в себе желание разломать эту своевольную палку — в конце концов, она могла ещё пригодиться.

Рассуждая таким образом, Гарри вышел из подворотни и тут же остановился: воздух вокруг словно заледенел, перед глазами мелькнуло лицо Сириуса, падающего в Арку... Гермиона, лежащая на полу в Отделе Тайн... Дьявол! Он всё таки проглядел их!

Обернувшись, он увидел парочку дементоров, неспешно плывущую к нему — всё ближе... ближе...

Гарри встряхнулся, поднял палочку. «Самое счастливое воспоминание, — мелькнуло у него в голове, — счастливое...». Неожиданно, он вспомнил, как тогда, в конце четвёртого курса, прощаясь, Гермиона поцеловала его в щёку. Такое незнакомое ощущение... Ощущение, что ты кому-то нужен, что для кого-то ты дорог... Это ощущение грело его всё время пребывания у Дурслей...

— Expecto Patronum! — Гарри почувствовал, что поток магической энергии, вдруг словно натолкнулся на невидимую преграду — палочка сопротивлялась заклинанию. Гарри вложил все силы в этот поток, ему казалось, что он давит на бутылку с некрепко привинченной крышкой. Вот она поддалась, ещё... ещё...

Он чувствовал, как ломается преграда, вот... Ну, ещё чуть-чуть...

Что-то хлопнуло, и Гарри почувствовал, что преграда рухнула — из палочки вырвался огромный серебристый олень и с ходу бросился на дементоров, которые попытались отступить, но олень оказался проворнее. Он подскочил к одному из дементоров и ударил его рогами туда, где у человека располагается печень. К огромному удивлению Гарри, дементор не отступил — он исчез, просто исчез, оставив валяться на асфальте лишь свой плащ с капюшоном.

Второй дементор, видя такое развитие событий, попытался тихонько смыться, но чуть-чуть не успел — рога оленя настигли его на выходе из переулка. Миг — и от дементора осталась лишь кучка тряпья.

Патронус подошёл к Гарри, величественно поклонился и растаял в воздухе серебристой дымкой.

Юноша постоял ещё некоторое время, глядя на рассеивающуюся дымку, потом двинулся по улице прочь от больницы.

Это было странное зрелище: высокий, стройный молодой человек, с тонкими, но резкими чертами лица, босиком и в больничной пижаме бредет по тёмной улице и сжимает в руке какую-то палку.

Гарри только сейчас понял, как он устал: беготня по этажам, перестрелка с Руквудом, вызов Патронуса... Всё это вымотало юношу. Хотелось прямо сейчас упасть на асфальт и хоть чуть-чуть отдохнуть... Лишь одна мысль гнала его вперёд:

«Подальше от больницы, — пульсировало у него в голове, — подальше от дементоров, Пожирателей и прочих товарищей... Подальше...»

Он не помнил, как попал на эту улицу, просто вдруг он, повернув, оказался на опрятной улочке: тихо шумели деревья, где-то журчала вода...

В одном из домов, несмотря на поздний час, ещё горел свет. Гарри открыл калитку, дотащился до двери и длинно позвонил... Мир перед глазами как-то подозрительно покачивался, он мельком удивился, зачем надо было красить дом в багровый цвет...

За дверью послышались шаги, щёлкнул, открываясь замок... На пороге появилась смутно знакомая фигура...

— Гарри!

Мир вокруг завертелся, словно в центрифуге, и потом, резко наступила темнота...

«Темнота... Спокойствие... Нет ни горя, ни боли, ни отчаяния... Как странно... И как приятно... Ощущать себя частичкой этого спокойствия, ровной бесконечности... Остаться, слиться с ней, чтобы насладиться этим вечным спокойствием...»

— Ты уверен, что хочешь этого? — раздался за его спиной голос.

Гарри резко обернулся: перед ним стоял... Он сам! Гарри не поверил своим глазам?

— Тебя смущает мой облик? — спокойно спросил его двойник, — тогда я, пожалуй, сменю его, не хочу, чтобы ты чувствовал себя неловко...

Через мгновение перед ним стоял мужчина с каким-то совершенно незапоминающимся, стертым, точно старый галеон, лицом. Оно выглядело настолько обычным, лишенным всяких особых примет, что удержать его в памяти было совершенно невозможно.

— Думаю, вот так тебе будет намного спокойнее, — удовлетворённо произнёс незнакомец.

— Кто ты? — Гарри брякнул первое, что пришло ему в голову.

— Ты узнаешь, кто я, — улыбнулся его странный собеседник, — только чуть позднее. Сейчас же я здесь не для того, чтобы говорить тебе своё имя.

— Тогда зачем? — каким-то шестым чувством Гарри понял, что незнакомец не будет убивать его, и заговорил смелее.

— Я здесь, чтобы поговорить о тебе.

— В смысле? — не понял юноша.

— Это ведь насчёт тебя некая предсказательница сделала одно любопытное пророчество? — незнакомец не спрашивал, а утверждал.

— Да. Так вы пришли сюда только затем, чтобы в очередной раз сказать, как важна для всего мира моя победа? Спасибо. Я сыт этими наставлениями по горло.

— А ты быстро освоился, — одобрительно сказал его собеседник. — Нет, я пришёл сюда не за этим, я пришёл, чтобы разъяснить некоторые... гм... нюансы, связанные с пророчеством.

— Это какие же ещё нюансы? — озадаченно спросил Гарри, — там же чётко сказано: или я убью Волдеморта, или Волдеморт убьет меня. Третьего не дано...

— Вот именно, — мягко перебил его незнакомец. — Гарри, ты оправдываешь своё звание гриффиндорца — сначала делать, а потом думать. Видишь ли, в пророчестве сказано, что Волдеморта можешь убить только ты, но если ты дашь себе труд подумать, то верно и обратное утверждение, а именно, что тебя может убить ТОЛЬКО Волдеморт.

— То есть... — ошарашено начал юноша.

— То и есть. Гарри, только Волдеморт может убить тебя. Даже если соберутся все сильнейшие маги Земли и хором произнесут Смертельное заклятие, у тебя, как говаривал Мистер Крауч, он же Грюм, даже кровь носом не пойдёт.

— Так получается, что я практически бессмертен! — Так же ошарашено произнёс Гарри.

— Запомни! — тяжело произнёс незнакомец, — ничто никогда не может существовать вечно. Даже привидения и те умирают, всё в природе имеет начало и конец.

— А вы?

— Моё время тоже когда-нибудь придёт, но мы сейчас говорим не об этом. Так вот запомни, что даже если ты проживёшь миллионы, миллиарды лет, ты всё равно умрёшь. Смерть не любит, когда её обманывают.

— Значит...

— Это значит, что независимо от того победишь ты Волдеморта или нет, он всё равно когда-нибудь умрёт. Вопрос в том — когда?

— Но зачем же тогда пророчество? — спросил юноша. — Зачем весь этот геморрой? Можно спокойно подождать, когда Волдеморт умрёт без всяких поединков.

— А ты уверен, что сможешь спокойно прождать несколько сотен лет? Уверен, что к этому времени Волдеморт не придёт к власти? А если придёт, ты уверен, что сможешь спокойно смотреть на смерть твоих друзей?

Мужчина посмотрел на Гарри.

— Обдумай всё на досуге, уверен, что найдёшь правильный ответ. А теперь, мне пора...

— Постой! — Гарри задал ещё один мучавший его вопрос. — Как мне убить Волдеморта?

Смешок из темноты.

— Ты поймёшь. А теперь прощай.

И в тот же миг темнота померкла, расступилась.

Он с трудом открыл глаза: тело будто налилось свинцом, голова болела так, что хотелось отвинтить её и пожить хоть чуть-чуть без неё.

Он лежал на большой, мягкой постели — из этого можно было сделать вывод, что он в каком-то доме. Сложив два и два, Гарри сделал вывод, что хозяева того странного багрового дома, в который он так отчаянно ломился ночью, сжалились над странным юношей в больничной пижаме. Даже более того, судя по стулу, который стоял рядом с кроватью, они проявили живейшее участие в его судьбе: либо сидели с больным сами, либо наняли сиделку. Что ж, такое положение дел не могло не радовать, надо будет как-нибудь отблагодарить этих людей за милосердие... Но об этом позже, сейчас надо подумать над словами незнакомца...

«Мда... Замечательная вырисовывается картина: пока они с Волдемортом не встретятся, он, Гарри, в безопасности». Юноша усмехнулся... «Пока не встретятся... Он всегда был в относительной безопасности до тех пор, пока не встречался с Тёмным Лордом. Хотя с другой стороны он мог теперь не опасаться, как Грюм, что за каждым углом притаился Пожиратель, который в любую минуту может запустить в него Авадой».

А ещё Гарри с облегчением осознал, что даже если он и не убьёт Волдеморта, тот рано или поздно всё равно умрёт, правда перед этим успеет наворотить дел... Но самое главное то, что он умрёт — от этого груз пророчества, кажется, стал немного легче.

В коридоре раздались шаги и послышались голоса:

— Профессор, с ним точно всё в порядке? — Гарри вздрогнул, этот голос был очень похож на голос...

— Да, я уверен, мисс Грейнджер. Мадам Помфри сказала, что он просто очень сильно устал, так что не волнуйтесь, с мистером Поттером всё будет в порядке.

«Гермиона». Гарри откинулся на подушки. «Нет, такое везение явно не к добру: сначала он чудом выживает в автокатастрофе, затем уходит от Пожирателей Смерти, расправляется с парочкой дементоров, а под занавес попадает в дом к Гермионе. Чувствуется, что ещё немного, и его персональный лимит удачливости на этот год полностью исчерпается...»

Тем временем Гермиона и, судя по голосу, профессор Дамблдор, подошли к двери.

— Я сейчас профессор! Просто посмотрю — очнулся он или нет.

— Хорошо, хорошо, мисс Грейнджер.

Тихонько скрипнули петли, послышались торопливые шаги, юноша с трудом повернул голову чуть вбок.

— Гарри! — девушка радостно взвизгнула и бросилась к его кровати.

— Гарри! — девушка радостно взвизгнула и бросилась к его кровати. — Как ты? Нормально? Ничего не болит? Ты бы знал, как мы тут все переволновались...

— Всё в порядке, — с трудом произнёс Гарри, — только у меня такое чувство, будто на мне отплясывала ирландский танец по меньшей мере дюжина пьяных Хагридов.

Девушка улыбнулась.

— Не волнуйся, мадам Помфри сказала, что ты встанешь на ноги в ближайшие два дня.

— После того, как вы, мисс Грейнджер, несколько надоели ей своими вопросами по поводу самочувствия Гарри, — раздался добродушный голос.

— Здравствуйте, профессор, — произнёс Гарри и сделал попытку подняться.

— Здравствуй, Гарри. Нет, нет, лежи, не вставай, — обеспокоено сказал Дамблдор, заметив его попытки, — не волнуйся. Неужели я настолько строго выгляжу, чтобы передо мной стоять навытяжку?

— Нет, профессор, вы выглядите настолько старым, что чихать в вашем присутствии категорически не рекомендуется, — усмехнулся Гарри.

Дамблдор рассмеялся.

— Вот теперь, Гарри, я вижу, что с тобой всё в полном порядке. Мисс Грейнджер, — он обратился к Гермионе, — не могли бы вы принести нам чайку?

— Да, конечно, — она поднялась со стула.

— А мы пока немного поболтаем.

Директор дождался, пока Гермиона выйдет из комнаты.

— Ну что, Гарри? Наверное, винишь старого дурня за больницу? — Дамблдор грустно посмотрел на юношу.

— Нет, профессор, абсолютно не виню. Если бы оставили мне охрану, ими, наверное, полакомились бы дементоры, а так... ну я же цел и мы с вами сейчас разговариваем, а если разговариваем, то всё нормально, — Гарри усмехнулся, — будем считать это моим очередным рискованным приключением.

Директор облегчённо вздохнул.

— Я рад, что ты это понял, Гарри. Думаю, тебе стоит знать, что Пожиратели искали тебя все те две недели, что ты лежал в больнице, и вряд ли бы вообще нашли, если бы им не помог тот магл, присматривающий за тобой, как же его звали... Э-э-э кажется Виткинс? Нет-нет...

— Может быть Уиткинс? — спросил Гарри, — такой бледный...

— Да! Точно! Уиткинс! Он сдал тебя с потрохами за пятьдесят тысяч фунтов. Правда, денег своих он так и не увидел.

— Его убили?

— Нет, всё гораздо проще. Его сбила машина, когда он переходил дорогу, направляясь в банк. Насмерть.

— Что? — растеряно произнёс Гарри, — вот так просто сбила? Именно после того, как он рассказал Пожирателям, где я нахожусь?

— Ну... Гарри... Видишь ли... Всё не так просто... Джеральд Уиткинс нарушил клятву, которую давал, становясь врачом, — Дамблдор усмехнулся. — Гиппократ знал, как составлять клятвы так, чтобы они действовали даже на маглов.

— Клятву? Какую клятву? — удивлённо произнёс юноша.

— Если бы ты не спал на уроках профессора Бинза, — сказала Гермиона, входя с подносом в комнату, — ты бы знал, что Гиппократ — один из самых сильных целителей Древней Греции — перед смертью составил клятву, согласно которой доктора, нарушившего клятву Гиппократа, постигнет страшная кара. Кара может быть любой, это зависит от степени вины клятвоотступленника. Например, Готфрид Орлеанский, известный средневековый целитель, нарушил клятву и был растерзан толпой маглов просто потому, что защитил чёрного котёнка, которого било несколько мальчишек, а вот Найджел Флайвинкс...

— Спасибо мисс Грейнджер, — мягко перебил девушку Дамблдор, — думаю, Гарри понял, сколько он потерял кемаря на уроках профессора Бинза. Мне, пожалуйста, с лимоном — попросил он, беря чашку с подноса.

— Профессор, а когда меня заберут на площадь Гриммо? Просто, мне кажется, что, находясь у Гермионы дома, я подвергаю её и её семью страшному риску, — пояснил он, заметив огорчённый взгляд девушки, — а там я хоть буду представлять из себя меньше проблем.

Директор тяжело вздохнул.

— Боюсь, Гарри, тебе придётся задержаться у мисс Грейнджер. Видишь ли... Дело в том, что после смерти Сириуса, его домовой эльф куда-то исчез, и есть вероятность, что он открыл расположение штаб-квартиры Ордена...

— Но вы же являетесь Хранителем Тайны? — перебил его Гарри. — Значит, Кричер не мог провести туда кого-то из Пожирателей?

— Не всё так просто... Понимаешь... Домовые эльфы не подчиняются нашей магии, они могут с лёгкостью обходить даже самые сложные и мощные чары, кроме, пожалуй, обряда подчинения чьей-то семье. Да и потом... Зачем ему приводить в дом Пожирателей? Кричер вполне в состоянии следить за нашими заседаниями, оставаясь невидимым, а здесь... Кому придёт в голову искать Гарри Поттера за два квартала от больницы, из которой он сбежал два дня назад? Насколько мы сейчас знаем, Пожиратели ищут тебя где-то в Шотландии. Кингсли и Тонкс сейчас дурят им там головы, оставляя твои «следы».

— Но, профессор... — Гарри попытался возразить.

— Да, я понимаю, что это огромный риск, но пока что мы вынуждены оставить тебя здесь, сейчас не та обстановка, чтобы рисковать тобой и мисс Грейнджер, переправляя вас в «Нору».

— Профессор! Но я ведь буду мешать! — Гарри лихорадочно придумывал хоть какие-нибудь причины для того, чтобы не оставаться у Грейнджеров. План профессора казался ему безумным: спрятать его в магловском квартале у лучшей подруги... На месте Пожирателей Гарри первым делом проверил бы его друзей, и он сильно сомневался, что они этого не сделают.

— Гарри, не мели ерунды, — возмущённо сказала Гермиона, — ты никому не будешь мешать, даже наоборот, мои родители просто горят желанием познакомиться с настоящим колдуном, так что, я думаю, это они будут тебе мешать, а не ты им.

— Но... Но...

— Никаких «но», Гарри. Ты остаёшься и баста! — Гермиона решительно тряхнула головой, — в конце концов, это просто неприлично — можно подумать, что тебе противно у меня находиться.

— Да нет, что ты... У тебя просто замечательно... Просто... — мямлил юноша.

— Вот и замечательно. Профессор, не волнуйтесь, Гарри согласен.

Дамблдор, всё это время с улыбкой наблюдавший за спором, только кивнул.

— Но я по-прежнему считаю, что это плохая идея, — сконфуженно пробормотал юноша.

— Не говори ерунды! Профессор знает, что делает, — воскликнула в ответ девушка.

— Да, кстати, Гарри, хотел тебя спросить, что ты сделал с этой палочкой? — спросил директор, показывая юноше палочку Беллатриксы.

Гарри с удивлением посмотрел на него.

— Ничего, просто колдовал с ее помощью, когда уходил из больницы.

— Это понятно, что ты колдовал, — терпеливо сказал профессор, — но каким образом ты умудрился сжечь её?

— Сжечь? — недоуменно переспросил юноша. — Это как?

— Понятно, — пробормотал директор, — видишь ли, Гарри, палочка со временем приобретает черты характера своего владельца... Это ведь палочка Беллатриксы?

Гарри кивнул.

— Любопытно... Понимаешь... Палочка может сопротивляться магу, блокируя его заклинания, если магическая сила мага меньше, чем магическая сила палочки, то она просто не позволяет ему колдовать. А вот если у мага больше сил, чем у палочки, то он может заставить её колдовать, однако, палочки после такого колдовства ломаются, сжигается сама их суть, тот магический компонент, который, собственно, и служит проводником магической энергии. Какое было твоё последнее заклинание?

— Я вызвал Патронуса...

— О, ну тогда всё ясно... Видишь ли, палочка Беллатриксы, так же как и она сама, стала ненавидеть всех противников Волдеморта, а когда ты взял её в руки, она окончательно взбесилась. Вызов Патронуса относится к одним из высших заклинаний Светлой магии, палочка попыталась заблокировать его, но видимо не выдержала... Я проконсультировался с мистером Олливандером... Он сказал, что чешуя дракона там не просто сожжена, а превращена в пепел. Вы представляете? Чешую дракона превратить в пепел?

— Не понимаю, что в этом такого? — удивлённо переспросил Гарри.

— Гарри! Для того, чтобы превратить в пепел чешую дракона, нужна температура, по меньшей мере, около трёх тысяч градусов Цельсия! — воскликнула Гермиона.

— А ты, Гарри, умудрился сделать это во дворе больницы, отбиваясь от дементоров. Представляешь, что бы было, если бы палочка рванула? Половина Лондона превратилась бы в пустыню за несколько секунд.

Гарри ошеломлённо слушал Дамблдора. «Подумать только! Сжечь палочку одной из самых приближённых к лорду дам! Это многого стоит! Интересно, а где она достанет новую? Не пойдёт же она в Косой Переулок к Олливандеру? Или пойдёт? По степени обезбашенности Беллатрикса могла поспорить с близнецами Уизли. Правда, близнецы, в отличие от неё, направили свою энергию в относительно мирное русло».

Тем временем Дамблдор засобирался.

— Мисс Грейнджер, спасибо за чай, было очень вкусно. Надеюсь, заглянуть к вам в ближайшее время. Ах да! Гарри, думаю тебе пора, наконец, получить свою палочку обратно, хватит пользоваться всяким смертоедным барахлом, не правда ли?

— Абсолютно верно, профессор. Правда, это, как вы выразились, «смертоедное барахло» спасло мне жизнь... Хотя перед этим несколько раз пыталось меня угробить...

Дамблдор улыбнулся и встал со стула.

— Ну что ж! Удачного тебе времяпрепровождения!

— Спасибо, профессор.

Гермиона вышла проводить директора, и ещё некоторое время Гарри слышал, как тот вежливо прощается с ней, затем послышался звук захлопываемой двери. Девушка быстро поднялась к Гарри.

— А что ты скажешь своим родителям? — поинтересовался юноша, когда Гермиона села на стул.

— Да ничего, — пожала та плечами, — скажу, что пригласила тебя к себе в гости ещё этой весной. Они только порадуются. Считают, видите ли, что мне пора интересоваться парнями, — она возмущённо фыркнула, хотя Гарри не мог не заметить лёгкого румянца, появившегося на щеках девушки.

— Постой, а разве их нет дома? — удивился Гарри.

— Нет, они приедут только завтра днём.

— Но... Гермиона! У меня ведь нет никакой одежды, кроме больничной пижамы! Как я буду выглядеть!?

— Боже, Гарри! Неужели ты думаешь, что профессор Дамблдор не позаботился об этом? Он накупил тебе целый сундук одежды, так что не волнуйся: выглядеть ты будешь как надо.

— Правда? Надеюсь, она мне будет впору?

— Да не волнуйся ты так! Всё будет нормально! И вообще, сегодня ты настроен как-то скептически, — она пристально посмотрела на него, — с чего бы это?

— Ну... Это... Просто... Я... Я чувствую себя неловко, — наконец признался он, — вломился к тебе посреди ночи, напугал наверное... А затем ещё и нагло остаюсь у тебя на лето...

— Глупости какие, — фыркнула девушка — ты же не грабить меня пришёл? Ну, вот и отлично! А то взял моду «неловко, нагло», наоборот: вдвоём намного веселее! Завтра приедут родители, с ними познакомишься... Так что не переживай!

Они болтали до часу ночи, затем, пожелав друг другу хороших сновидений, разошлись, вернее Гермиона пошла к себе в комнату, а Гарри, поудобнее устроившись на подушках, погрузился в сон.

Родители Гермионы на первый взгляд казались абсолютно разными людьми: мистер Ричард Грейнджер — высокий, красивый мужчина с вечно встрёпанной шевелюрой, весельчак и балагур, успевший в свои тридцать семь лет сменить кучу профессий, начиная грузчиком и заканчивая помощником главного врача в стоматологической поликлинике. По этому поводу он всегда любит шутить: «Я прошёл большой руководящий путь от сперматозоида до помощника одного из главных коновалов в этой части Лондона».

Миссис Мария Грейнджер являлась прямой противоположностью своему мужу: ростом она едва доставала ему до плеча, черты лица имела скорее мягкие, чем красивые. Одетая в строгий костюм в купе с серьёзным выражением лица, она производила то же впечатление, что и Гермиона в первый день их знакомства — Всезнайка, вечно лезущая командовать.

Однако такое мнение было глубоко ошибочным, в чём Гарри и убедился за ужином, когда они все, умирая от смеха, слушали мистера Грейнджера.

— А потом, — превозмогая смех, рассказывал он, — этот идиот с такой ехидной ухмылкой говорит мне: «Рич, тебя наш старый хрыч вызывает к себе в берлогу, держу пари, сегодня ты получишь от него подшлёпников по самые помидоры. Ты же знаешь, наша горгулья очень к тебе неравнодушна», разворачивается, чтобы выйти и видит, что всё это время старик стоял у него за спиной и слушал его откровения! Вы бы видели его лицо! Как будто скунса проглотил! А тот ещё добавляет для полноты ощущений таким громовым голосом, ты же знаешь, Мари, у него это получается, когда надо: «Мистер Джонсон! После рабочего дня ко мне в кабинет!», я тогда аж заикаться стал от смеха!!

Гарри от смеха чуть не выронил стакан с соком, мистер Грейнджер вытирая выступившие слёзы, весело подмигнул ему, Гермиона и миссис Грейнджер, хохоча, уткнулись в стаканы с соком, на Гермиону вообще напала икота, и она чуть не захлебнулась, пытаясь запить её водой.

— Гарри, — неожиданно обратился к нему мистер Грейнджер, — а чем ты планируешь заниматься после школы?

— Я хочу стать аврором, это что-то вроде волшебного S.W.A.T’а, — пояснил он, заметив непонимающий взгляд миссис Грейнджер, — ловить или гм... ликвидировать опасных колдунов и ведьм.

— Вот это правильно! — воскликнул мистер Грейнджер, — а Гермиона захотела в какую-то там высшую школу магии, а потом ещё куда-то, а потом ещё и ещё...

— Папа! — возмущённо воскликнула Гермиона.

— А что папа? Что папа? Этак ты всю жизнь учиться будешь! Маму твою еле-еле от этого отвлёк, а теперь ты туда же!

— Я сама выберу: куда, как и зачем! Мне уже не одиннадцать лет!

— Мистер Грейнджер, — растерянно произнёс Гарри, — а в чём проблема? Раз Гермиона хочет там учиться, так пусть учится! Он же очень умная!

Девушка с благодарностью посмотрела на него.

— Проблема в том, Гарри, что она не знает точно, кем она будет!

— А вы разве в её возрасте знали, кем вы будете? — спросил Гарри.

Мистер Грейнджер запнулся.

— Я? Я... Ну... Я думал, что я знаю, кем я буду!

— Грузчиком, да? — невинно спросила Гермиона.

Мистер Грейнджер, казалось, окончательно стушевался. Однако ни Гарри, смотрящий на Гермиону, ни Гермиона, смотрящая соответственно на Гарри, не заметили взглядов, которыми обменялись мистер и миссис Грейнджер.

— Надеюсь, хоть на свадьбу нас пригласите? — добродушно спросил мистер Грейнджер, а

Гарри поперхнулся соком: краем глаза он заметил краску, залившую щёки Гермионы.

— А то у современной молодежи, знаете ли, такие нравы, — продолжал, как ни в чём ни бывало, отец Гермионы, — поженились, а родители узнают об этом только через год.

— Отец! Что на тебя сегодня нашло? — возмущённо воскликнула красная как рак Гермиона, — ты что, на работе с коллегами на грудь спиртику медицинского накатил? Мам! Ну, скажи ему, что он тут устроил?!

— У отца совершенно правильная реакция, — спокойно ответила миссис Грейнджер, — что мы могли подумать после того, как ты за пять лет нам все уши прожужжала про Гарри: какой он красивый, смелый, добрый, честный и так далее? После того, как ты уехала к нему с лыжного курорта, что-то нам неловко соврав про экзамены?

— Я не к нему ехала, а к друзьям! И... И вообще, как ты догадалась, что я тебе сказала неправду?

— Ага, сначала ты с нами каталась, всё было тихо и спокойно, вдруг, прилетает сова, и ты, сломя голову, мчишься обратно в Лондон, поэтому догадаться, что ты соврала, было проще простого, даже отец до этого дошёл!

— Милая! Почему «даже»? Мне кажется, что именно я натолкнул тебя на мысль, — улыбаясь, вставил слово в речь своей жены мистер Грейнджер.

— Не суть важно. Короче говоря, Гермиона, даже зная твою увлечённость учёбой, трудно предположить, что в середине каникул, ты вдруг срываешься, чтобы готовится к экзаменам, к которым ты подготовилась в начале лета!

— И всё равно! Могли бы подумать что-нибудь... другое, — Гермиона, видимо, решила идти до конца.

— Что конкретно? Что в тебе наконец-то проснулся материнский инстинкт, и ты решила позаботиться о Гарри? Что ты записалась в Фан-клуб Гарри Поттера?

Юноша улыбнулся, в Фан-клуб записываются другие, совсем отбитые: перед глазами встало восторженное лицо Колина Криви, и Гарри стало плохо. Вот она — жизнь знаменитости! Помимо того, что роются в твоём грязном белье, обливают тебя грязью и выдумывают всякие нелепицы, приходится терпеть вот таких вот... Поклонничков.

Однако за этими мыслями, он, кажется, не заметил, что словесная дуэль матери и дочери подходила к концу, причём, судя по пунцовому лицу Гермионы, заканчивалась полной победой миссис Грейнджер.

— И вообще, не спорь с матерью! Нос ещё не дорос! Если я говорю «да», значит ДА. И если ты настолько слепа, что не можешь этого увидеть, то это только твои проблемы!

— Не лезь в мою жизнь! — кричала в ответ Гермиона. — Ты в ней ничего не понимаешь! Выдумываешь всякие небылицы! Что, так не терпится внуков покачать?

— Не скрою, не терпится, — возразила миссис Грейнджер, — может быть, даже ещё и правнуков покачаем...

— Ну что я буду с вами делать? — всплеснула руками Гермиона.

— Терпеть, — усмехнулась её мать.

— Ладно, спорщики и спорщицы, уже поздно. Давайте по пещерам, — смеясь, сказал мистер Грейнджер.

Позже, в своей спальне, они вспоминали ужин:

— Ты бы видел его лицо, когда сказал о свадьбе, — посмеивалась миссис Грейнджер, — честное слово, я подумала, что парня сейчас хватит инфаркт.

— А как Гермиона кинулась уверять, что он её совершенно не интересует? — улыбаясь, спросил мистер Грейнджер, — помнится, была ещё одна такая девушка, которая вела практически такой же спор со своей матерью? — он поцеловал жену. — И мама так же открыла ей глаза.

— Только моя мама успела покачать внуков, — миссис Грейнджер вздохнула, — а вот как мы? Честно говоря, увлечённость Гермионы учёбой меня несколько пугает: она настолько зарылась в книги, что совершенно не замечает, что творится у неё в сердце.

— Оба хороши. Гарри по-моему тоже этого не замечает, — вздохнул мистер Грейнджер, — то ли дело мы!

— Да... Помню, как мы впервые встретились...

— Ты в меня сразу влюбилась.

— Да неужели? А кто потом распевал серенады у меня под окном?

— Ну, тебе же нравилось?

— Зато всем моим соседям это очень не нравилось.

* * *

Вообще, эти две недели для Гарри пролетели как-то незаметно: они с Гермионой шатались по магловскому Лондону, дурачились, ели мороженое, (пили пиво ), иногда заходили в Косой Переулок. Дома у Гермионы мистер Грейнджер учил Гарри водить машину, на нерешительные возражения Гарри, он отрубил: «Будущий аврор должен уметь ездить на всём, что ездит, поэтому никакие возражения не принимаются». А когда окончательно темнело, они садились за компьютер и рубились в Doom до тех пор, пока их не звали ужинать. Впрочем, Гарри и мистер Грейнджер каждый раз настолько увлечённо делились подробностями игры, что ужин им стали приносить прямо в комнату. Постепенно, они даже обзавелись фанатами, а вернее фанатками в лице Гермионы и ее матери: обе настолько увлечённо болели за своих кумиров, что однажды на радостях Гермиона расцеловала Гарри в обе щеки, после того, как тот обошёл мистера Грейнджера и двумя ракетами эффектно размазал его по всему уровню. Мистер и миссис Грейнджер обменялись весьма многозначительными взглядами и улыбнулись.

Беда, оборвавшая эту идиллию, прилетела поздним вечером, когда Гарри ложился спать: на этот раз она приняла облик совы, которая перед тем, как отдать юноше послание, не преминула весьма чувствительно клюнуть его за палец.

Послание отличалось крайней лаконичностью и состояло всего лишь из трёх предложений:

«Поттер, вас нашли.

Немедленно уходите от Грейнджеров. Машина ждёт вас на перекрёстке».

Первой же его мыслью было: « Надо уходить отсюда, во что бы то ни стало». Однако грюмозаменитель в его голове напомнил о бдительность: Гарри быстро прикинул, если это люди из ордена, значит на него действительно вышли, и надо уносить ноги, но если же это ловушка Пожирателей, то его вычислили, и всё равно надо уносить отсюда ноги. Предстояло действовать и действовать быстро: юноша надел мантию-невидимку, быстро покидал вещи в сундук, уменьшил и спрятал его в карман. В конце он написал на клочке бумаги:

«Меня нашли. Извините, не попрощался. Встретимся первого».

Затем, стараясь не шуметь, юноша спустился вниз, заклинанием открыл дверь (Грейнджеры обычно запирали её на какой-то замочек, но времени, искать ключ, не было), быстро вышел на улицу и направился к упомянутому перекрёстку. «Так-с, вот перекрёсток, вот машина...» Он подошёл к двери, рывком открыл её и прежде, чем водитель сумел хоть как-то среагировать, произнёс:

— Stupefy.

-Stupefy, — произнёс Гарри.

Водителя отбросило на соседнее сидение, сам Гарри быстро сел на его место и захлопнул дверь: теперь надо было срочно сматываться отсюда, но сперва следовало хоть как-то обезопасить себя от оглушённого соседа, буде тот начнёт буянить. Три заклинания — и его оппонент, связанный и безголосый, был левитирован на заднее сидение машины.

Не переставая мысленно благодарить мистера Грейнджера за его уроки по вождению, юноша вырулил с Дэнвер-авеню, где они жили, и неспешно поехал по направлению к ближайшему шоссе.

Вот где пригодились его прогулки с Гермионой! Если раньше Гарри знал в Лондоне только Косой Переулок да платформу 9 и ¾, то теперь он довольно свободно ориентировался в городе. Потратив около тридцати минут, он всё-таки выехал на одно из шоссе и, чуть прибавив скорости, поехал подальше от города. Всё это время он напряжённо думал о ситуации, в которую он попал, а ситуация была довольно занятная: с одной стороны, если его предупредил Орден, то получается, что он сейчас оглушил одного из его членов и едет к чёрту на куличики. А там, куда его должны были перевезти, сейчас поднимается переполох, потому что вестей нет ни от него, ни от водителя. В таком случае их должны начать искать, а так как Орден сейчас, наверное, не в самом лучшем положении, оказавшись без штаба, поиски эти будут, во-первых, неэффективными, а во-вторых, просто опасными. Значит, надо немедленно привести водителя в чувство и спокойно доехать до цели.

С другой стороны, если это были Пожиратели, тогда цепочка умозаключений простиралась подальше, но события в ней развивались по примерно схожему сценарию. Если Пожиратели сели ему на хвост, то следует предположить, что после его ухода они навестили дом Гермионы, наверняка профессор оставил там надёжную охрану, но переполох они там, наверное, устроили знатный. Самое главное, чтобы не пострадали её родители и она сама, а всё остальное побоку. Далее, человек, которого он оглушил, — Пожиратель или их агент, и в таком случае надо дождаться, когда он очнётся, задать ему парочку вопросов, и если он откажется говорить (а он наверняка откажется говорить), погрузить его в сон, а после передать в руки Ордена, разумеется, сначала разыскав кого-нибудь из его членов. Следуя той же логике, сейчас Смертоеды активно разыскивают его по всему Лондону и его ближайшим окрестностям, так что необходимо заехать как можно дальше и залечь на дно на недельку-другую. Можно остановиться в каком-нибудь мотеле, благо деньги у него с собой есть, а если даже их не хватит, можно воспользоваться волшебством.

Нда... Вот такой выбор: или ехать обратно в город или, наоборот, смотаться куда подальше, и переждать недельку-другую в каком-нибудь городке. Гарри несколько раз уже намеревался повернуть, но почему-то не решался, и машина вот уже третий час ехала прочь от города

С заднего сидения послышался сдавленный стон. Ого! Водитель пришёл в себя и даже практически преодолел заклятие немоты! Надо было торопиться, и юноша быстро свернул с шоссе, проехал по грунтовой дороге около километра и остановился только тогда, когда эта дорога сузилась до размера тропинки. Парень быстро вышел из машины и распахнул заднюю дверь, затем выволок стонущего водителя и, дав ему пять минут, чтобы окончательно оклематься, задал первый вопрос:

— Кто ты, и как тебя зовут?

Его оппонент сделал над собой героическое усилие и прокашлял ответ, услышав который, у юноши чуть не случился инфаркт:

— Поттер! Вы идиот! — Профессор Снейп мог даже не представляться, его фирменный стиль общения узнавали абсолютно все ученики школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.

— П-п-профессор Снейп? Это в-вы? — Гарри от неожиданности стал заикаться, — к-к-как в-в-вы себя ч-ч-ч-чувствуете?

— Поттер! Вы кретин! Идиот! Как может чувствовать себя человек, половину ночи провалявшийся оглушённым, связанным и безголосым на заднем сиденье собственной машины!?

— Я... Простите меня... Я... Я думал...

— Не смешите меня! Чтобы думать, надо, по меньшей мере, иметь мозги! Вы же с самого первого дня своего пребывания в школе демонстрируете их полное отсутствие! И снимите с меня, наконец, эти чёртовы верёвки!

— Д-да, конечно, — юноша уже было понял палочку для того, чтобы произнести контрзаклятия, но тот же грюмоимитатор в его голове опять напомнил ему о бдительности. Действительно, почему бы Снейпу не быть тройным агентом? С его-то умением лицедействовать! Так что надо сначала выяснить, на чьей стороне зельевар.

— Э-э-э-э, профессор, вы, конечно, меня извините, но вам придётся доказать мне, что вы действительно работаете на Орден, — чтобы произнести эту фразу, Гарри потребовалось собрать всю свою смелость и выдержку.

Потому что выдержка ему очень скоро пригодилась.

— Что вы сказали Поттер? — обманчиво тихо произнёс Снейп, — повторите!

— Я сказал, что вам придётся доказать мне, что вы действительно работаете на Орден, — уже гораздо менее уверенно произнёс Гарри.

— Да вы что, издеваетесь? — заорал зельедел, — меньше надо слушать Грюма с его манией преследования! Вы что думаете, что я — тройной агент? Я, конечно, польщён такой оценкой моих способностей, но запомните раз и навсегда! Я! Работаю! На! Орден! Поняли!? Или вам повторить?! И вчера, наблюдая за вами, я заметил некоторых личностей, с которыми встречался на собраниях, и пока вы, не сводя глаз с мисс Грейнджер, дурачились во дворе, эти ребята крайне пристально следили за вами! И когда я отправил письмо директору, он приказал срочно увезти вас от Грейнджеров, а вы! Вы... Самонадеянный щенок! Вообразили себя великим конспиратором!

— Всё это только ваши вопли, профессор, и ничего более, — юноша поразился своей храбрости, — я не вижу ни одного прямого доказательства того, что вы работаете на Орден.

— А ты поумнел, Поттер, — неожиданно тихо произнёс Снейп, — неужели ты усвоил прошлогодний урок?

Гарри вздрогнул: воспоминания о событиях прошлого года больно резанули по сердцу.

— Профессор, не мелите чепухи! Говорите, — выкрикнул он.

— Да, теперь я вижу, что Дамблдор не зря бился с тобой все эти пять лет — всё так же тихо произнёс Снейп, — ты, наконец, усвоил, что доверять человеку можно лишь настолько, насколько он того заслуживает. Что ж, Поттер, мои поздравления, извини, что не могу похлопать. А теперь к делу: я работаю на Орден Феникса. Если тебе нужны доказательства — возьми письмо Дамблдора в бардачке и через... сколько сейчас времени? — Спросил он.

— Полвина четвёртого, — растерянно ответил Гарри.

— Отлично! Через тридцать минут, сюда прилетит его сова, что уж там он хотел написать тебе, я не знаю. И... Поттер, может быть, вы всё-таки развяжете меня?

— Не раньше, чем я прочитаю письмо Дамблдора. — «Когда я развяжу его, Снейп меня убьёт, — пронеслась паническая мысль, — так что надо оторваться напоследок».

Бардачок был завален всяким хламом, так что Гарри довольно долго рылся в нем в поисках письма, наконец, выудив измятый конверт, он разорвал его, принялся быстро читать:

«Дорогой Гарри!

Думаю, тебе будет интересно узнать твои оценки по СОВ. Я, конечно, понимаю, что они должны были быть доставлены тебе только в середине июля, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, я посчитал, что неплохо бы тебе их знать сейчас. Я передаю тебе это письмо вместе с профессором Снейпом, который заберёт тебя с Дэнвер-авеню, и заодно передаст тебе его. Надеюсь, с вами всё будет в порядке.

С уважением

Профессор Альбус Дамблдор».

Едва Гарри прочитал последнюю строчку, как буквы в письме исчезли, а затем появился абсолютно другой текст:

«Данный документ удостоверяет, что ученик школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, Гарри Джеймс Поттер, сдал экзамен по Супер Отменному Волшебству со следующими оценками:

СОВ: Теория Практика Итого

Трансфигурация…………………..........В……………П……….....П

2. Заклинания………………………......П……………В………......П

3. Зельеварение…………………….......П……………В……..........П

4. Астрономия……………………….....У……………У……..........У

5. Защита от Темных Искусств……......П…………...(доп. Балл)П…..........ПП

6. Травология……………………….......В…………....В…….........В

7. Уход за магическими существами….В…………...П……............П

8. История магии……………………….С……………-……............С

9. Прорицания…………………………..-……………С……............С

Комиссия поздравляет мистера Гарри Джеймса Поттера с успешной сдачей экзаменов,

и рассчитывает, что вышеупомянутый мистер с таким же успехом сможет сдать экзамены уровня ЖАБА.

С уважением, члены экзаменационной комиссии».

Дальше шли подписи.

Гарри растерянно посмотрел на письмо « с какой это стати Дамблдору взбрело в голову посылать ему оценки СОВ, в то время, когда на него вполне возможно будут охотиться Пожиратели? Или... Или Дамблдор рассчитывал именно на то, что юноша нападёт на Снейпа и учинит ему допрос? Да, нет! Чепуха! Или всё-таки нет?»

Гарри в задумчивости выбрался из машины.

— Ну, Поттер, убедились в моей невиновности? — язвительно поинтересовался Снейп, — а теперь не соизволите ли, наконец, освободить меня от этих верёвок?

— Ах, да, профессор, извините, — смутился Гарри, — Finite Incatatem.

Зельевар с трудом поднялся на ноги: ещё бы, пять часов проваляться без движения — тут у кого хочешь, тело затечёт!

— Ну а теперь не соизволите ли вы рассказать о причинах, побудивших вас напасть на меня? — поинтересовался он, — отговорки типа «мечтал об этом пять лет» не принимаются, я вас слишком хорошо знаю.

— Ээээ, просто я подумал, что кто бы это ни был, подстраховаться не помешает... Я... Я подумал, что если я оглушу члена Ордена, это... это конечно плохо... Но не смертельно...

— А вот если бы я оказался злобным, грязным смертожранцем, то ты бы оглушил меня, затем, наверное, отвёз бы куда подальше, допросил меня, и если бы я ничего не сказал, вы бы опять меня оглушили и отвезли в Орден. Так? — закончил за него профессор.

Гарри удивлённо кивнул.

— Поттер! Я действительно поражён! У вас наблюдаются некоторые проблески интеллекта! Только вот вы не учли одного мааааленького обстоятельства...

— Вы имеете в виду, куда бы я повёз пленного дегустатора смерти? — на этот раз за него закончил Гарри.

Снейп ошарашено кивнул.

— Я бы в таком случае погрузил бы его в сон, затем поехал бы в ближайший город, снял бы там номер в мотеле и дождался бы, когда Орден выйдет на меня.

— Хм, вы так уверены, что Орден настолько крут, чтобы разыскать вас в такой глуши? Скорее бы вас разыскали Пожиратели. Думаю, от десятка черноризников вы бы вряд ли ушли, — парировал Снейп, — но, Поттер, я должен признать, что на протяжении этого месяца, вы заметно прибавили в своих умственных способностях. Теперь вы хоть думаете о последствиях, а не бежите с воинственным кличем и палочкой наперевес туда, куда вам покажет Тёмный Лорд.

— Спасибо, сэр, — Гарри казалось, что он бредит. Вместо того чтобы прибить его на месте, дражайший зельевар даёт ему уроки логики, да ещё и хвалит его! Этак может оказаться, что к началу года он и с Малфоем подружится.

Снейп с усмешкой следил за юношей.

— Поттер, вы не бредите, не волнуйтесь. Просто сил на то, чтобы применять к вам Crucio, у меня уже не осталось.

— Однако у вас осталось достаточно сил, чтобы язвить, — парировал Гарри.

— Разумеется, видя вас, невозможно не язвить!

— Профессор Снейп! При всём моём к вам уважении, — начал Гарри.

— Можете дальше не продолжать, — перебил его декан Слизерина, — если бы вы меня уважали, я бы вас ещё выслушал. А так...

— Но...

— Мерлин! Да хватит вам трепаться! Лучше помогите мне, а то я сейчас, кажется, развалюсь от старости...

Чего? Зельедел просит у него помощи? Он что, совсем того?

Гарри неуверенно подошёл к нему.

— Чёрт возьми, Поттер! Дайте мне руку! Вашими стараниями, я даже нормально встать не могу! — проворчал Снейп.

Гарри неуверенно протянул ему руку — он даже ничего не успел сообразить, как оказался на земле, а колено Снейпа упиралось ему в горло.

— А теперь, гений вы наш, слушайте меня внимательно, — голос зельедела, казалось, смог бы заморозить даже Солнце. — Никогда, вы слышите меня? Никогда не поступайте так, как вы поступили со мной этой ночью. Потому что, во-первых, я мог выставить щит заранее, во-вторых, я мог прикинуться оглушённым, а затем, когда вы залезете в машину, быстренько с вами расправиться. Вы поняли меня? — он яростно встряхнул юношу.

Тот только согласно кивнул. Глядя на зельеведа, он ощущал не просто страх, он ощущал ужас: перекошенное бледное лицо, горящие яростью глаза и голос, способный, кажется, убить самого Волдеморта, если он решит составить им компанию.

— Далее, Поттер! Никогда ни при каких обстоятельствах не берите с собой оглушённого Пожирателя! Кидайте его и сматывайтесь подальше оттуда! Он не скажет ничего, а вот Тёмный Лорд, узнает, где он сейчас находится, и заодно, где находимся мы. И пошлёт на выручку человек десять-двадцать. Вы поняли меня, Поттер?

Гарри кивнул: ещё бы он не понял, от разъярённого Снейпа не убережёт никакое пророчество.

— Третье! Никогда не уезжайте из города! Знаете, почему, Поттер? Да потому что ночью машина, уезжающая из города, просто вопит: «Я здесь! А вы все идиоты, потому что ищите не там где надо!», зарубите себе на носу: в городе вы выглядели бы намного естественнее, чем на пустынном шоссе да ещё ночью. Вы поняли меня, Поттер?

Интересно, а что будет, если сказать «нет»? Может быть, он умрёт от разрыва сердца? Или от злости? Нет-нет, профессор, конечно, я всё понял!

— И, наконец, четвёртое. Запомни! Навсегда! Какие бы ни были доказательства невиновности Пожирателя, никогда не верь ему! Знаешь почему? Потому что все они подонки! И уж тем более, никогда не давай ему руку! И вообще, не помогай ему! Ты меня понял. Поттер!?

«Так, перешёл на «ты», плохо дело. Если Снейп начинает тыкать, то лучше держаться от него подальше. Да понял я! Понял!»

— Также, никогда не веди с ним идиотские беседы! Никогда не говори ему ход твоих мыслей! Вообще молчи, затыкайся — это такие подонки, что...

«А волшебная палочка-то в руке! Чёрт! Как о ней можно забыть в такой ситуации!»

— Stupefy, — бедный профессор во второй раз получил сногсшибателем и его отбросило в кусты.

— Это такие подонки, профессор, что совсем забывают: иногда у их жертвы есть волшебные палочки.

— Кретин... — донеслось из кустов. — сколько же можно было на тебя орать, чтобы ты заметил её в собственной руке!?

Вслед за этим на Гарри полетела целая туча заклинаний, блокировать их Protego не было абсолютно никакой возможности, хотя бы потому, что часть этих заклинаний с лёгкостью прошила насквозь тот щит, на который был способен юноша. Единственное, что ему оставалось — это распластаться на земле, молясь, чтобы Снейпу не пришло в голову послать столько же заклятий пятью дюймами ниже.

— Вы ещё целы, Поттер? — донеслось из кустов. Вот чёрт!

Гарри промолчал.

— Надеюсь, Поттер, я преподал вам хороший урок?

Гарри снова промолчал.

— Неужели, Поттер, у вас не хватило мозгов просто упасть на землю? Если вы решили отбивать все мои заклятия, то хочу сказать, что на дуэли с Тёмным Лордом, ваши шансы уходят даже за минусовую отметку!

«Да кончай же ты язвить! Покажись! Хоть на минуту!»

— Что ж, вам тут придётся проваляться ещё довольно долго, а я с вашего позволения, откланяюсь.

Кусты зашевелились, и оттуда наконец-то вышла долговязая фигура мастера зелий. «Что ж, что он там говорил насчёт Пожирателей? Кинуть его и сматываться? Отлично! Но как жаль бедного профессора — вечно он его недооценивает!»

Гарри подождал, пока Снейп выйдет на поляну, тщательно прицелился и крикнул:

— Petrificus totslus! — зельевар повалился на землю.

— Inkarcero! Silensio! — «Вот так, профессор! Что ж, знайте, уроки я ваши усвоил. Теперь пора и честь знать».

Однако не успел Гарри завести машину, как в небе показалась чёрная точка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся совой. Птица приземлилась прямо на капот и стала довольно нагло стучать клювом в лобовое стекло.

«Ах да! Снейп же говорил что-то насчёт совы Дамблдора! Интересно, а как она его тут нашла?» Гарри отвязал письмо.

«Дорогой Гарри! Надеюсь Северус передал тебе письмо, и я искренне поздравляю тебя с твоими СОВами! Думаю, ты можешь смело брать специализацию аврора, как и твой отец.

Теперь к делу. Сейчас ты должен доехать до твоего нового убежища: выезжай на шоссе, проехав десять миль, сверни направо. Затем, доехав до тропинки, бросай машину и иди по ней. Тебя должны встретить.

Удачи!

А. Дамблдор».

«Вот так. Значит, Дамблдор всё знал! Но как? Каким образом он узнал, что они остановятся именно здесь? И то, что он будет допрашивать (Гарри вздрогнул) Снейпа? Вот чёрт! Значит, всё это время он был на виду, и за ним следили? Или нет? А, ладно, потом надо будет спросить это у директора, а сейчас надо отсюда сматываться».

Через десять миль, Гарри, как и велело письмо, свернул налево, доехал до тропинки, оставил машину и пошёл вглубь леса, держа, однако, палочку наготове.

— Да чего ты так испугался, парень? — раздался смутно знакомый хрипловатый голос. — здесь у нас не город, по балде не вдарят.

Юноша резко обернулся: перед ним стоял, Гарри не поверил глазам... Наземникус Флетчер!

— Вы? — только и смог произнести он.

— Да, я, — невозмутимо ответил Флетчер и затем добавил с беспокойством, — а разве Дамблдор не предупредил тебя, что я буду тебя встречать?

— Нет, он сказал но... но... но я не ожидал вас тут увидеть!

— Вот и отличненько! — Назем улыбнулся, — и вообще, давай на «ты», мы ж не в высшем обществе, чтобы выкать? А теперь пошли за мной. Оставшиеся два месяца ты будешь жить у меня, — вещал он, — ну, если честно, я этому рад. Дровишек мне поможешь нарубить, да и с приятелями моими познакомишься. Ох, что это за люди — Золото! С такими и в огонь и в воду, да и к тому же, — он доверительно понизил голос, — полезные очень. Если что, могу похлопотать, чтобы они тебя кое-чему научили. О! Ну вот мы уже и пришли.

Домик Флетчера представлял собой милый двухэтажный особнячок с флюгером в виде петуха на крыше и ухоженным садиком под окнами.

— Мило? — спросил Назем.

— Очень! — искренне ответил Гарри.

Флетчер довольно улыбнулся.

— Ну что ж, добро пожаловать в гости, Гарри.

Особнячок Флетчера оказался действительно милым и уютным: в нём не было той холодной, кичливой роскоши, которой так щеголяли особняки аристократов, наоборот, простая, добротная мебель, огромный камин, коллекция мягких игрушек на полке, горшки с геранью на подоконнике и ещё тысячи и тысячи мелочей создавали здесь ощущение домашнего уюта и тепла.

— Нравится? — немного неуверенно спросил Наземникус, — ты прости, тут такой бардак... Дамблдор прислал сову только сегодня ночью, поэтому я не успел убраться...

— Нет, нет, Назем, — поспешил успокоить его Гарри, — всё отлично. Идеально. У тебя действительно уютно.

Флетчер просиял.

— Да? Тебе действительно тут понравилось? — чуть ли не подпрыгнул он.

— Конечно! У тебя тут просто отлично! — воскликнул Гарри.

Похоже, для владельца дома это была самая лучшая похвала.

— Ой, — засуетился Назем, — что это мы тут стоим? Ты давай, давай, проходи, твоя комната на втором этаже, первая дверь налево. Только будь осторожен, я там недавно посеял несколько Липучих Ловушек, так что смотри себе под ноги, если не хочешь приклеиться к полу.

Гарри кивнул и быстро поднялся по лестнице. Хорошо, что Наземникус предупредил его по поводу ловушек — прямо около его комнаты Гарри едва не напоролся на одну такую, и лишь в последний момент успел отвести ногу от похожей на блин штуки.

Судя по всему его комната была единственной, в которой Флетчер успел прибраться в условиях жуткого цейтнота: полы сияли чистотой, нигде не было видно ни пылинки. Убранство тоже впечатляло: два шкафа, в каждый из которых можно было бы запихнуть, пожалуй, весь шестой курс Гриффиндора, стол примерно таких же размеров и кровать с балдахином, размерами не уступающая кровати Хагрида в его хижине. У юноши сложилось впечатление, что человек, обставлявший мебелью эту комнату, или страдал гигантоманией, или рассчитывал на жильцов размером с хогвартского лесника.

Едва юноша успел разложить свои вещи, как в дверь постучали.

— Войдите, — отозвался Гарри

— Эээээ, Гарри, ты не хочешь перекусить с дороги? — спросил Флетчер, открыв дверь, — и заодно не мог бы ты вытащить меня из этой дряни?

Только сейчас юноша заметил, что Назем вляпался в свою же ловушку и более того, он, видимо, пытался самостоятельно из неё выпутаться, но, как водится, этим только усугубил своё положение. Теперь у него к полу были приклеены обе ноги, а сам он, вцепившись в ручку двери, чтобы не упасть, с надеждой смотрел на Гарри.

А тот не знал, что ему делать: смеяться или ужасаться?

— Но... Назем! Как же я тебя отсюда вытащу? Ты же приклеен намертво! — растерянно спросил юноша.

— Ничего, надо просто использовать заклинание «Excuro», — пропыхтел тот, — это органическая ловушка, значит, по идее её можно убрать этим заклинанием... Хотя я не знаю, близнецы Уизли склонны делать сюрпризы.

— Так это тебе прислали близнецы? — воскликнул юноша.

— Ну а кто же ещё? Только у них голова всегда работает не так как надо: прислали мне инструкцию, в которой говорится, как их ставить на взвод, но не сказали, как их убирать.

— Постой, постой! Назем, ты хочешь сказать, что ты поставил их на взвод перед моей дверью? — растерянно сказал Гарри.

— Ну и что тут такого? — удивился Флетчер, — у своей комнаты я их поставил штук семь, на всякий случай. Как говорит Грюм «постоянная бдительность», а мне, как ты знаешь, при моей профессии, про бдительность забывать — последнее дело.

— Дааа, что-то в последнее время афоризмы от Аластора приобретают всё большую и большую популярность, — усмехнулся Гарри.

— Ну, а теперь, когда мы всё обсудили, не мог бы ты, наконец, вытащить меня из этой гадости?

— Ах да, извини! — Гарри вытащил палочку. — Так, теперь помолимся, чтобы близнецы не наложили каких-нибудь расширяющих чар на эту ловушку. Excuro!

Масса под ногами Флетчера исчезла, тот, крикнув победный клич, развернулся... И застыл.

— Ты не убрал их! — спокойно сказал он — Уизли наложили на это, — он указал себе под ноги, — заклятие невидимости, в случае, если будет применяться очищающее заклинание.

— И что теперь делать? — растерянно спросил Гарри.

— Попробуй ещё раз, — пожал он плечами, — их заклятия обычно долго не выдерживают активного обстрела.

— Excuro! — У Флетчера выросли рога.

— Excuro! — вместо ног появились изящные копытца.

— Excuro! — Назем обзавёлся обезьяним хвостиком.

— Ну, шутники! Встречу — превращу в клопов! Приколисты! Совсем башню снесло, — злился Назем, — и ведь я, старый идиот, продал им эту слизь соплохвоста — весь измарался, пока доставил её, а они, мерзавцы, вот как отплатили!

— А при чём тут слизь соплохвоста? — с интересом спросил Гарри.

— Это один из главных компонентов Ловушки, — пояснил Флетчер, — воняет, скажу тебе по секрету, страшно, я три дня носки замачивал, прежде чем их постирать, а мантия до сих пор проветривается! И эти шпанюки ещё так надо мной шутят!

— Но они не знали, что ты в неё вляпаешься! — возразил Гарри.

— Да? А почему же тогда они не сказали мне, как от этой дряни избавляться? — парировал Наземникус, — нет, они специально так сделали! Ну, всё! Пусть они теперь только попросят у меня скидку!

— Excuro! — юноша попробовал ещё раз, и, как ни странно, ничего не произошло. — Назем, посмотри, ты как?

Флетчер неуверенно шагнул, подпрыгнул — ничего не произошло.

— Всё? — как-то робко спросил он кого-то. Молчание было ему ответом. — Ну, наконец-то, — облегчённо вздохнул он, — а то пришлось бы тут торчать до второго пришествия.

Гарри улыбнулся: уж очень забавно выглядел Наземникус с оленьими рогами, обезьяньим хвостом, козлиными ногами и рассерженной физиономией.

— Что такое? — озадаченно спросил Флетчер.

— Тебе очень идёт, — смеясь, ответил Гарри, указывая на рога.

— Ах да, — спохватился тот, — пошли вниз, поедим, а заодно уберём это безобразие.

Кухня оказалась такой же, как и дом: небольшая, но тёплая и уютная. На столе что-то аппетитно дымилось, и желудок Гарри, не евши вот уже седьмой час, выразил заинтересованность по этому вопросу.

— Ты пока садись, а я слегка поколдую, — сказал Наземникус, беря палочку с края стола, — вечно забываю её тут!

Он что-то пробормотал и прикоснулся по очереди ко всем регалиям, которыми его наделили близнецы, и те с лёгким пшиком испарились.

Гарри же в это время набросился на изумительно вкусно сваренную картошку с маслом, запивая всё это томатным соком.

— Ну, как? — спросил Назем, усаживаясь напротив него.

Юноша кивнул в ответ.

— Я старался! — гордо ответил Флетчер, — сказать по правде, это единственное блюдо, что у меня хорошо получается. Помню, матушка, царствие ей небесное, говаривала, что у меня по этой части руки растут даже не из задницы, а оттуда, откуда даже она, моя мама не догадывается.

После такой ностальгической минутки, Флетчер, так же как и Гарри, набросился на еду.

Некоторое время не было слышно ничего, кроме постукивания вилок о тарелки

— Уфффф! — наконец оторвался от своей тарелки Гарри, — спасибо, Назем, никогда в жизни не ел ничего вкуснее.

— Не за что, Гарри! — благодарно отозвался Флетчер, — последний раз мою стряпню хвалили лет десять назад, мы тогда уходили от отряда авроров и жутко проголодались: у меня у единственного оказалась картошка, котелок и вилка. Ты бы видел Гарри, как они дрались за каждый кусочек! — Наземникус мечтательно закатил глаза, — правда, потом у всех был жуткий понос, но это, наверное, оттого, что мы не мыли её.

Юноша, до этого момента благодушно слушавший Назема, ойкнул и подозрительно стал осматривать тарелку.

— Да не бойся, этот картофель я раз десять мыл, так что тут ничего быть не должно, — сказал Назем, увидев его метания.

— Это успокаивает, — проворчал Гарри, всё ещё подозрительно осматривающий тарелку, — но перестраховаться не мешает.

— Слушай, Гарри, — обратился к нему Флетчер, — у меня к тебе большая просьба...

— Какая? — сразу насторожился Гарри, — если что-то связанное с контрабандой, то извини, Назем, это без меня.

— Да нет, с чего ты взял? — удивился он, — видишь ли, я тут недавно по дешёвке купил немного дров, а поколоть их как-то всё руки не доходят, не поможешь?

— Назем! Ты чего! Я в жизни топор в руки не брал! — воскликнул Гарри.

— Ну и что? Учиться никогда не поздно! — удивлённо ответил Флетчер.

— Но зачем тебе дрова? Ты что не пользуешься заклинанием?

— Гарри, ты чего? Смеёшься? При моём образе жизни пользоваться заклинаниями без крайней на то нужды — это же чистое самоубийство! — воскликнул Флетчер, — любую магию или её след можно спокойно засечь специальными приборами, и поверь, ради того, чтобы поймать меня, авроры не поскупятся на такие меры!

— Это чем же ты им так досадил? — поинтересовался Гарри.

— Да неважно, главное, что за мной вот уже как семь лет охотится трое стервятников из отдела по пресечению контрабанды и незаконного оборота артефактов. Так как там насчёт дровишек?

— Помочь-то я тебе помогу, но вот качество...

— Не беспокойся, после третьего пня у тебя всё пойдёт как по маслу, — уверенно заявил Флетчер, — я буду помогать тебе первые два дня, а потом, извини, у меня тут дела появились, будешь справляться своими силами. А сейчас пошли спать, завтра начнём.

* * *

Насчёт пней старый пройдоха оказался абсолютно прав: после пятого пня у Гарри, никогда не державшем в руках топор, появился определенный навык, после пятнадцатого — он отмахал себе руки, после тридцатого — уже не держал в руках топор, а та гора дров, которую купил Назем, даже не уменьшилась в объёме. После обеда, состоящего из приготовленной Гарри яичницы, работа возобновилась.

К концу первого дня колки дров у юноши едва хватило сил доплестись до своей комнаты — не раздеваясь, он рухнул на постель и провалился в сон.

На следующий день, безжалостно разбуженный Наземникусом, он поплёлся на задний двор, проклиная про себя дрова, топор, Флетчера и того, кто продал ему такую гору поленьев.

Но, как ни странно, он довольно быстро втянулся, и даже не заметил, как подоспел обед, состоящий из скверно сваренного супа и всё того же томатного сока.

К концу второго дня Гарри к своему вящему удивлению не только дошёл до комнаты, но и нашёл в себе силы раздеться и залезть под одеяло.

Следующая неделя прошла под знаменем колки дров. Иногда появлялся Наземникус, помогая по мере сил. На все вопросы о том, что это он делает целую неделю, он что-то мычал и отмахивался руками, хотя на другие, менее взрывоопасные темы, говорил с охотой — в итоге Гарри бросил бесполезные расспросы и, наконец, добил ту кучу дерева, которая лежала под навесом у Назема.

Ответ на вопрос о занятости Флетчера пришёл внезапно: проходя утром мимо кухни, юноша вдруг услышал голос, явно не принадлежащий Назему, который что-то весьма громко доказывал кому-то. Гарри подошёл и прислушался:

— А я говорю, надо их брать! — громко вещал кто-то басом, — это единственная возможность не дать Смертожранцам получить такую партию нелегальных компонентов!

— Ты хоть себе представляешь, Стив, сколько черноризников будут охранять этот конвой, не тем будь он помянут? — раздался голос Флетчера.

— Много, — не сдавался Стив, — а если мы не остановим их, народу они перетравят ещё больше! Эпидемия чумы вам покажется просто милым развлечением по сравнению с тем, что они могут забабахать сейчас! Достаточно только нескольких капель яда «Чёрная голова» в коллектор, и Лондон станет не только самым тихим городом в мире, но и самым малонаселённым!

— А что ты скажешь, Боб? — произнес снова Флетчер.

— Я хочу сказать, что в данном случае, брать этих ублюдков надо по любому. Понятно, что мы потеряем кучу народа, но другого выхода я не вижу. Стив всё правильно сказал, эти дегенераты с их маглофобией, могут такое выкинуть, что нас потом всех положат. И Обжирателей и нас, уж поверьте мне, старому волку.

— Что ж, — голос Флетчера на этот раз был предельно серьёзным, — я полагаю, все высказались и все согласны, что конвой надо брать... Да, Майк?

— Предлагаю впустить сюда мальчишку, он под дверью уже минут пять уши греет.

Юноша даже не успел ничего сделать, дверь распахнулась, и всё тот же Майк проскрипел:

— Добро пожаловать, мистер Поттер.

— Добро пожаловать, мистер Поттер, — проскрипел Майк, — проходи, не стесняйся.

Гарри огляделся: сейчас маленькая кухня Наземникуса представляла собой зал для заседаний — за столом, кроме Флетчера, сидели какие-то люди, а во главе стола...

Гарри с трудом сдержал удивлённое восклицание: во главе стола сидел старик, очень сильно смахивающий на Грюма — то же иссечённое шрамами лицо, волшебный глаз, только не синий, а карий, покалеченный нос, и юноша был уверен, что вместо ноги у него деревянная лапа, как у приснопамятного аврора.

— Ну, чего ты встал? Проходи, — пророкотал старикан, или вернее Майк, как его тут все называли, — или я выгляжу так ужасно, что ты от страха не можешь идти?

Гарри неуверенно прошёл и остановился около Наземникуса.

— Хорошо. — Майк удовлетворённо потёр руки, — итак, мальчик, я хочу узнать, что ты понял из подслушанного тобою разговора. Предупреждаю сразу, всякие отговорки типа «не понимаю о чём вы?» или «с чего вы взяли, что я подслушивал?» не принимаются — нам нужна только правда.

Юноша посмотрел на Флетчера: назем с превеликим интересом изучал свою волшебную палочку и помогать ему, судя по всему, не собирался.

— Давай, мальчик! Не вынуждай нас прибегать к силовым методам! Нам надо просто узнать, что ты понял из нашего разговора, и можно ли тебе доверять.

— Доверять? Что вы собираетесь мне доверять? — спросил Гарри.

— А ты сначала скажи нам, что ты подслушал? — парировал старик, — и учти, ложь я чую за километр, поэтому врать не советую.

Наземникус, наконец, оторвал взгляд от своей палочки и молча кивнул Гарри.

— Ладно... Я так понял, что вы собираетесь, что-то сделать с Пожирателями Смерти, причём это «что-то» будет сопровождаться большими человеческими жертвами, и что многие из вас согласились с этим только потому, что больше у них нет никакого выбора.

— И что же это, по-твоему, может быть? — поинтересовался Майк, — из-за чего нам такие проблемы с чистокровными?

— Как я понял, они задумали сделать какую-то пакость всему волшебному миру. Собственно, они постоянно делают пакости, но это должно быть что-то особенное… Ну, например, взрыв Биг-Бена или уничтожение магловского парламента, или устранение её величества… Вариантов много, трудно выбрать нужный.

— Хм… Почти верно, — кивнул старик, — вот только они не будут ничего подрывать или кого-нибудь убивать, для них это слишком хлопотно, да и по шее можно получить. План у них гораздо проще: они решили просто отравить весь Лондон. Наш человек сообщил, что из Франции контрабандой доставлена партия страшно редких и дорогих ингредиентов, используемых в приготовлении яда под названием «Осадный напиток». В старину этот яд использовался при осаде крепостей… Вещь ужасная — одной капли этого яда хватало на то, чтобы отравить парочку колодцев, и человек, глотнувший оттуда водички, через пять минут превращался в разлагающийся труп. Противоядия нет по той простой причине, что принимать его было уже некому.

— И эти ублюдки решили сотворить такое с Лондоном? — задохнулся от ярости Гарри, — да их же потом просто на куски разорвут! Отравить целый город, это… это немыслимо!

— Никто их на куски рвать не будет, — откликнулся один из людей сидящих за столом, — вину за то, что станет с городом, они свалят на нас, и заодно предстанут этакими героями, которые разоблачили коварные планы «отребья волшебного мира», как они нас называют.

— Но.… Но надо же что-то делать! — ошарашено произнёс юноша, — вы же не можете позволить им отравить девять миллионов человек? Надо обратиться к аврорам…

— И что? Кто нам поверит, Гарри! Мы же позор! Отбросы!

— Но есть же выход! — не сдавался юноша, — можно накрыть их, когда они будут варить яд, или по пути к Лондону, или…

— Не поможет, — прервал Майк, — мы не знаем, ни где он готовится, ни уж тем более, когда они собираются выливать свои помои в коллектор. Единственный шанс остановить это безобразие — это захватить всю партию этих контрабандных фекалий, и вот ту мы хотим попросить тебя присоединиться к нам.

— Я? — Гарри показалось, будто старик выжил из ума, — Я? Зачем я вам? Я же школьник! Я не умею и десятой доли того, что умеет взрослый волшебник! Я…

— Ты можешь вызывать Патронуса, — спокойно сказал Майк, — ты вёл занятия в нелегальном кружке, как он там кстати назывался: ОД или АД? Так вот, ты вёл занятия, следовательно, кое-что ты всё-таки знаешь, далее, насколько я понял из рассказа Наземникуса, ты дрался с Пожиранцами в Министерстве Магии и даже кого-то там уложил, ну и плюс ко всему этому, ты встретил предводителя этих кретинов — и выжил. Так что, насчёт простого школьника я сильно сомневаюсь.

— Но… Сэр! Я же вёл занятия в школьном кружке! Я же не преподавал им тактику борьбы с Бомжевателями! В Министерстве Магии мы бы пропали, если бы вовремя не подошла подмога! Да и то, — юноша почувствовал, комок в горле, — они убили Сириуса! И жив я остался после встречи с красноглазым, только благодаря профессору Дамблдору!

— То есть ты хочешь сказать, что струсил? — спросил его Майк.

— Нет, я хочу сказать, что я слишком неопытен, для подобных… мероприятий.

На кухне послышались смешки.

— Ты НЕОПЫТЕН? Поттер! Тебе надо сходить к психоаналитику, проконсультироваться по поводу заниженной самооценки! — усмехнулся Майк, — ты четыре раза встречался с Краснопёрым, дважды дрался с Упиванцами и после этого ты говоришь о своей неопытности? Возможно, тебе покажется это банальным, но те, кто хоть раз уходили из лап господина Реддла обретали такой опыт, что хватило бы на десяток, таких как я! И если ты не хочешь подумать о тех людях, которые живут в Лондоне, то хотя бы подумай о своей подруге. Ты что, настолько её ненавидишь, что жаждешь её смерти?

— Постойте! Почему вы считаете, что если я не пойду с вами, то вы обязательно провалитесь?

— Потому что нас слишком мало: даже сейчас, когда Смертожранцы готовятся отравить Лондон, нас собралось не больше двухсот человек, хотя мы ожидали, по крайней мере, раза в два больше. Нам нужна каждая волшебная палочка и каждый человек, знающий хотя бы заклинание Сногсшибателя!

«Ну что ж, — подумал Гарри, — прощай спокойное лето у Наземникуса!»

— Я согласен, — произнёс юноша.

— Отлично! — Майк просиял, — тогда предлагаю немедленно ознакомиться с планом: по нашим данным гоблины потащат товар на продажу послезавтра, к этому времени ты потренируешься с Наземом и выучишь несколько особо зловредных заклинаний. Итак, Стив, мы тебя слушаем.

— Кгхм, — откашлялся высокий, нескладный мужчина, — мы планируем проследить место встречи гоблинов и Пожирателей, затем накрыть их всех заклятием «Explosio» и добить оставшихся Авадой. Далее, быстренько забираем товар и, оставив для прикрытия человек пятьдесят-шестьдесят, уходим сюда. Потом возвращаемся и вытаскиваем парней — всё просто, как молоток.

— А не проще ли подорвать товар вместе с Пожирателями? — поинтересовался Гарри, — что бы меньше забот — и потом все вместе оттуда спокойно уйдём.

— Юноша, я рассказал вам план, — терпеливо объяснил мужчина, — но, как показывает опыт, ни один план ещё не был выполнен так, как задумывался. Другими словами, нам придётся импровизировать, и всё возможно, что мы уничтожим эти ингредиенты. Но захватить их было бы, конечно, куда более целесообразно — такие вещи на земле не валяются.

— Стив прав, — вмешался Наземникус, — если есть такая возможность, надо брать с собой эти компоненты. Хотя бы потому, что они стоят бешеных денег в любой стране…

— Так вы хотите их продать в другую страну? — спросил Гарри, — тогда какой смысл их сейчас брать, если то же зелье может быть сварено где-нибудь в Китае, и там отравят какой-нибудь город?

— Гарри, я же сказал, что это только план, — произнёс Стив. — Надо сначала выкрасть их или уничтожить, а уж потом решать: как, где и куда.

— Если у тебя есть какие-нибудь идеи, милости просим, говори, — сказал Майк.

— У меня есть одна идея: вместо того, чтобы подрывать Пожирателей и гоблинов, можно подорвать сам груз. Тогда обойдёмся и без потерь, и заодно избавимся от вопросов по поводу того, кому продать товар после операции.

— Мы думали над этим, — задумчиво сказал Стив, — но, видишь ли, такие вещи, как предположим, рог единорога или глаз дракона, или сушёные крылышки нетопыря очень трудно найти в свободной продаже даже на Мрак-Аллее. А ведь они используются не только для приготовления яда, но и для приготовления всяких лечебных зелий, так что уничтожать их, как ты сам понимаешь, крайне расточительно.

— Ещё какие-нибудь предложения? — любезно спросил Майк.

— Нет… Больше, никаких предложений не будет. Вы тут, судя по всему, обговорили всё, что только можно.

— Прекрасно! В таком случае, я предлагаю всем разойтись и собраться послезавтра на… ну короче, там, где мы обычно собираемся.

Кухонная Дума отозвалась одобрительным бормотанием. Они торопливо выбирались из-за стола, пожимали руки Наземникуса и Гарри и затем аппарировали в неизвестном направлении — через несколько минут в доме остались только Наземникус, Майк и Гарри.

— Ты, самое главное, не переживай, — по-отечески наставлял юношу Майк, — всё будет в ажуре. Стив никогда ещё не составлял идиотских планов, хотя… я признаю, что иногда события разворачивались по совершенно другому сценарию, но это было крайне редко.

— Хоть это успокаивает, — пробормотал Гарри.

— Да, Назем, я хочу, попросить тебя научить юного Поттера ещё чему-нибудь кроме Сногсшибателя, парализатора и помеховой порчи, а то негоже в матёрого Пожиранца пуляться такими детскими заклинаниями.

— Я постараюсь, Майк, хотя думаю, что за один день выучить что-нибудь мощное вряд ли получится.… Разве только, что зубодробящее или мозговыбивающее заклинание, или ещё чего-нибудь в таком роде.

— Во-во, — кивнул старик, — для нас самые, пожалуй, целесообразные. Ну, ладно, я вас покину, Назем, надеюсь, ты не забыл? Встречаемся там же, где и обычно, и аппарируй аккуратнее! А то помню я, как мы тебя три часа искали по всему лесу, а ты оказался на верхушке сосны, голый, да ещё и распополамленный!

— Майк! — укоризненно воскликнул Флетчер, — ну зачем же это говорить при Гарри? У него же пропадёт всякое почтение ко мне, как к своему педагогу!

— Ничего, будет знать, с кем имеет дело, — добродушно пробасил тот и с лёгким хлопком аппарировал

— Ну что ты с ним будешь делать? — вздохнул Флетчер, — вечно всю малину обгадит! И надо было ему говорить про тот случай!?

— А что тогда случилось, — с интересом спросил Гарри.

— А, ерунда. Хотели экспроприировать пару центнеров порошка дикого скарабея. Ну я тогда слегка принял и недостаточно сконцентрировался… В общем, когда меня нашли, я был на верхушке сосны: голый и распополамленный. Скажу тебе, страшно неудобное состояние… Ну, да ладно, уже поздно, пошли на боковую, а завтра я буду учить тебя действительно серьёзным заклинаниям!

Засыпая, Гарри думал о том, в какую историю он опять вляпался и исключительно по своей воле, но, с другой стороны, у него хотя бы будет нескучное лето.

На следующий день Гарри, поднятый ни свет, ни заря тренировался с Наземникусом.

— Я понимаю, Гарри, что у нас слишком мало времени, но всё-таки я покажу тебе парочку заклинаний, которыми мы обычно пользуемся при засадах. Первое, как ты уже слышал, это зубодробящее заклинание. Понимаю, что называется оно смешно, но вот если попадёт в тебя — в лучшем случае, отделаешься жуткой головной болью и полной неспособностью сосредоточиться, а в худшем же случае, ты можешь просто-напросто снести голову противнику. В прямом смысле слова. Всё зависит от того, какую силу ты вложишь в заклинание и сколько… гм… злости, или ненависти, неважно. Для этого заклинания нужны отрицательные эмоции…

— Это что, чёрная магия? — поражённо спросил Гарри.

— Нет. Чёрная магия это несколько другое: в Хогвартсе в этом году вы будете проходить различия между Тёмной и Светлой магиями, но хочу сказать только одно — в светлой магии иногда тоже требуются сильные отрицательные эмоции. Например, если ты используешь светлое заклинание грозового разряда, то ты должен вспомнить всё самое плохое, что происходило с тобой в жизни, а если ты попытаешься наколдовать Тёмную защиту — ты должен вспомнить что-нибудь, что тебе очень дорого, и что ты боишься потерять больше всего на свете. Так что границы здесь очень расплывчаты, но мы отвлеклись. Для того чтобы использовать зубодробящее заклинание, тебе надо сосредоточиться на своих отрицательных чувствах и произнести заклинание «teethfractus». Попробуй.

Лицо Беллатриксы, перекошенное ненавистью и злобным торжеством, её голос: «Зачем же ещё было бежать за мной? Я думала, ты хочешь отомстить за моего дорогого братца!» всплыли в голове Гарри — и в нём взметнулась неудержимая ярость:

— Teethfractus, — прокричал юноша: серебряный луч, вырвавшийся из палочки, разнёс на щепки мишень в виде Пожирателя.

— Ого, — Наземникус не мог скрыть своего изумления. — Впечатляет. Если бы ты метнул заклинание такой же силы в Пожиранца, тому не помог бы никакой щит!

Гарри тяжело дышал, с трудом успокаиваясь.

— Тихо, тихо, — успокаивающе произнёс Флетчер,— успокойся. Я понимаю твои чувства, но если ты выпустишь свой гнев из-под контроля.… Боюсь, тебя не сможет остановить даже Дамблдор — это самый щекотливый момент в использовании этих заклятий: колдун, использующий такие заклинания, рискует превратиться в сущего монстра.

— Волдеморт…

— Да, Гарри. Судя по всему, наш красноглазый приятель начинал свою деятельность с использования вот таких вот, заклинаний, но, видимо, он оказался недостаточно сильным для того, чтобы противостоять злу внутри себя. А дальше уже покатилось…

— Значит, это заклинание ещё и требует огромной силы воли? — спросил Гарри.

— В какой-то степени да, — задумчиво ответил Назем, — оно требует, чтобы колдун не забывал о том, что в мире кроме зла и ненависти в мире существуют любовь, дружба.… Да, что-то меня потянуло философствовать. Итак, судя по всему, зубодробящее заклинание ты освоил, тогда перейдём к мозговыбивающему. Предупреждаю сразу, этим заклинанием нужно пользоваться очень аккуратно, так как тебя может серьёзно оглушить отдачей — эффект от этого заклинания весьма специфический… Точнее неприятный… оно выбивает мозги человека. Конечно, это делает сильное заклинание, а слабое может навсегда оставить тебя дебилом, поэтому используют его в крайней необходимости, так что имей в виду. Для того чтобы его использовать, ты должен полностью отрешиться от всего, что происходит вокруг тебя, и произнести заклинание: Carminus. Попробуй, при правильно использованном заклинании из палочки должен вырваться синий луч. Щит против этого заклятия существует, но он долго наколдовывается, так что проще от этого заклятия увернуться, но на всякий случай запомни: формула щита Flagrum. Теперь попробуй, может быть, у тебя получится, хотя я в этом сильно сомневаюсь…

— Carminus! — палочка выплюнула пару голубоватых искр.

— Не так, Гарри, сосредоточься, не думай ни о чём кроме заклинания… Ну, давай ещё раз!

— Carminus! — никакого эффекта.

— Ну, что ж… Я от тебя не отстану до тех пор, пока у тебя не станет получаться это заклинание, так что давай, сосредоточься…

Они тренировались до позднего вечера, и лишь когда на небе показались звёзды, у Гарри стало получаться это заклинание.

— Ну, вот видишь? — Устало произнёс Флетчер. — Самое главное ухватить принцип и отключиться от внешнего мира.

— Ага, только я сомневаюсь, что в бою можно отключиться, — усмехнулся Гарри, — иначе получишь каким-нибудь сногсшибателем или авадой…

— Ну почему же? При определённой сноровке ты можешь использовать его и в бою, самое главное — опыт, Гарри, без него будь ты хоть супер крутым и знай кучу проклятий, ты проиграешь опытному волшебнику, у которого в арсенале будет, предположим, только десяток заклинаний.

Побеседовав в таком духе ещё минут десять, диверсанты разошлись по комнатам, и хотя поспать им пришлось от силы три-четыре часа, но это все же было лучше, чем ничего.

Они покинули дом в кромешной темноте, вышли за калитку, и только тут до Наземникуса дошло, что Гарри ещё не умеет аппарировать.

— Чёрт! И чему вас только учат в школе? Я в твоём возрасте уже порхал как бабочка, — чертыхался он.

— Оно и видно, что как бабочка: распополамленная и на верху сосны, — язвительно прошептал Гарри.

— Не сметь! Это было только один раз! Теперь я вообще не пью перед аппарированием!

— Молодец, вот только, что мне-то делать?

— А чем ты раньше думал? Не мог сказать, что не умеешь аппарировать?

— А кто вас знает, может быть, вы порталами пользуетесь, а не аппарируете, вот я и решил вам не докучать.

— Всё! Тихо! Я сейчас делаю портал. Многоразовый. Мы переносимся на место встречи, и затем я его переколдую, чтобы перенестись нас туда, куда надо. Надеюсь, ты умеешь им пользоваться?

— Умею, не волнуйся. Только давай в таком случае, быстрее, а то осталось пять минут до срока.

Через три минуты они перенеслись на место встречи — там уже собралось около двух сотен человек.

— И что, вся эта толпа не сможет тихо и незаметно стащить груз? — тихо поинтересовался Гарри у Флетчера.

— Нет. Тихо не сможет — сотня человек будет обеспечивать прикрытие, в то время как другая сотня будет перегружать их.

— А не проще ли сделать из них портал?

— Ты чего, Гарри? Тебе в школе разве не говорили, что зачаровывать магические вещи под портал нельзя? Да если мы превратим ящики в порталы, то груз можно будет высыпать в помойное ведро — ингредиенты потеряют все свои волшебные свойства…

— Тихо там, — прошипели из темноты, — болтуны! Сейчас переносимся на позиции, учтите, никакой маскировочной магии не применять, эти твари чуют её за милю. Думаю, план объяснять никому не надо? Отлично, поехали!

Перенёсшись, они оказались в густом лесу, в котором явно не ступала нога человека — только широкая и протоптанная тропинка портила это впечатление.

— Эх, как они её расчистили, — вздохнул Майк, — просто шоссе для перевозки контрабанды.

— Ничего, сегодня оно встанет на внеплановый ремонт, — прохрипел кто-то из темноты.

— Смотри только, чтобы ты не встал сегодня на внеплановый ремонт, Джек.

— Хорошо, а теперь давайте рассредоточимся, группа прикрытия — пятьдесят человек — на ту строну, пятьдесят на эту. Майк, я думаю, ты согласишься покомандовать обормотами на той стороне?

— Конечно! Эх, давненько я не танцевал под авадой!

— Отлично, всем остальным засесть в кустах и ждать! Они должны появиться здесь через десять минут. И никаких разговоров!

Гарри спрятался за огромным пнём и затих. Время едва-едва плелось, тишину нарушали только отдельные птицы полуночники.

— Ну, где же вы, сволочи! — прошептал сидящий рядом паренёк.

И словно бы в ответ на его вопрос из темноты послышались звуки приближающегося «каравана»: хруст сучков под ногами, глухая ругань, звяканье цепочек…

Гарри видел, как подобрался Наземникус, как замер в ожидании парень, только что в нетерпении ждавший «сволочей» — в следующую секунду контрабандисты выплыли из темноты.

Груз они тащили на парящей в воздухе, огромной платформе, на которой в беспорядке лежали какие-то коробки и ящики, являющиеся, по-видимому, компонентами к гадскому зелью, в авангарде шло примерно около двадцати гоблинов, а вот сзади…

— Тщщщёрт! — яростно пробормотал Назем. — Пожиранцы! Наш план сегодня летит ко всем чертям!

Видимо, на противоположной стороне дороги решили тоже самое, и недолго думая, запустили в гоблинов «Explosio».

Эффект был потрясающим: зеленокожих контрабандистов словно корова языком слизнула, вместо них осталась глубокая яма, из которой почему-то жутко воняло грязными носками, а пожиратели в этот же момент аппарировали.

— Носильщики, давайте, шевелите жопами! — заорал Майк. — Сейчас эти скоты придут с подкреплением и разделают нас как Бог черепаху!

Орал он, собственно говоря, зря, ибо ребята, которые должны были перетащить груз, уже быстренько слямзили несколько коробок.

— Ну, что же вы там те… — начал Майк.

На дороге с громкими хлопками начали появляться Пожиратели. Много, очень много — человек двести. Не сговариваясь, они дружно запустили на голос Майка «Explosio». Сила взрыва была такова, что нескольких Пожирателей отбросило назад — на воздух вместе с землёй и пылью взлетели оторванные конечности, внутренние органы, одежда сорванная с трупов… В один миг пятьдесят человек отправились к праотцам, а Смертоеды оперативно окружили место диверсии и стали планомерно долбить по каждой по их мнению опасной кочке.

Парень, который был рядом с Гарри, попытался в ответ запустить каким-то заклинанием, и был тут же обращён в горстку пепла. Эта же участь постигла ещё нескольких колдунов, пытавшихся остановить Пожирателей.

Надо было что-то предпринимать, и при том быстро, пока их не перебили по одному.

Гарри быстро перебежал к притаившейся за огромной сосной группе волшебников.

— Надо уходить отсюда! — сквозь грохот орал высокий, тощий мужчина, — уходить, пока нас тут всех не положили!!

— Да ты чего, рехнулся, Джон? Надо… — пытался образумить его другой

— Надо? Если мы тут останемся, нам уже ничего не надо будет!

— Джон, успокойся!

— Я спокоен!! Я спокоен настолько, насколько может быть спокоен человек, которого через пять минут грохнут!!

— Я предлагаю собрать как можно больше уцелевших и организовать сопротивление до тех пор, пока груз не перетащат, — вмешался Гарри.

— Малой, ты чего? Что мы можем сделать против двух сотен Пожиранцев? Нас пятьдесят человек! — проорал тот, кого называли Джоном.

— Ну и что? Не числом, а умением! Повторяю, надо собрать всех уцелевших и залечь в круговую оборону!!

— И где ты найдёшь этих уцелевших? — не унимался Джон.

— Отправьте извещающее заклинание и дело с концом. Можно встретиться где-нибудь… Ну, хотя бы вон в том кустарнике. Скажите, чтобы все уцелевшие пробирались к кустарнику около дороги, до него Смертожранцы ещё не скоро доберутся, а мы решим что и как.

— Да ты рехнулся…

— Заткнись, — заорал на него Гарри, — я делаю всё, чтобы спасти наши задницы и задницы всех жителей Лондона, а ты плачешь тут, потому что наш план провалился ко всем чертям. В жизни, знаешь ли, не все идёт как на светском рауте, но если ты хочешь, я тебя не держу, можешь проваливать отсюда хоть сейчас.

— Пойдёмте, я отправил заклятие, — перебил его Назем, кстати, а как он тут оказался?

Они добрались до пока что безопасного кустарника без потерь, осталось теперь только ждать, когда подтянутся те, до кого дошло заклинание.

— А кстати, где те ребята, которые перегружали товар? — поинтересовался Гарри.

— Грузчики? Они ждут удобного момента, чтобы начать разгрузку.

— Я понял, а где они ждут этот момент?

— Около своего портала.

— В смысле?

— Они грузят эти ящики на такую же платформу, только зачарованную под портал, и затем просто произносят заклятие переноса и…

— Ну, кто тут звал на помощь? — перед ними появилось человек десять колдунов, — мы готовы мочить Пожиранцев!

— А сколько там ещё народу, не знаешь, Том?

— Ну… Насколько я помню, сюда пробиралось ещё человек пять. Правда, не разглядел кто…

— Значит так, нас сейчас здесь человек тридцать, в таком случае предлагаю залечь на приличном расстоянии друг от друга и отвлекать Пожиранцев.

— Это самоубийство, — воскликнул Том, но тут же улыбнулся, — хотя мне это нравится!

— Все за? В таком случае всем занять места обороны! (прямо как в армии  Прим. Авт.)

Через пять минут в Пожирателей полетел град заклинаний — не ожидавшие такого, они вынуждены были уйти в глухую оборону и временно прекратить обстрел.

— Грузчики! Живо! — проорал Гарри, — сколько вам надо времени?

— Минут десять, сэр.

— Вы с ума сошли? За десять минут нас тут всех покрошат в мелкий винигрет! Пять минут и ни секунды больше!

— Хорошо, мы постараемся…

— Никаких «постараемся»! Чтобы через пять минут тут всё было чисто, понял?

— Да…

— Не слышу!

— Да, конечно! Через пять минут мы можем идти!

Тем временем горстка обороняющихся продолжала бомбить заклинаниями сгрудившихся в одном месте Пожирателей.

— На счёт «три» все колдуем «Explosio», — скомандовал Гарри, — три!!

Пожиратели выставили блок, но он оказался слишком слабым: нескольких человек просто разорвало на куски, остальных сильно покалечило.

До них, наверное, дошло, что, стоя в куче, они представляют собой идеальную мишень и Пожиратели спешно рассыпались в лесу.

Теперь, когда их стало не видно, они стали действовать более решительно. Видимо поняв, откуда их убивают, они сосредоточили огонь на кустах, тогда Гарри быстро скомандовал отход, и затем велел так же рассредоточиться в лесу — теперь бой свёлся к череде волшебных поединков, победа в которых была целиком на стороне диверсантов. Правда, вскоре, Смертоежки стали ходить по двое-трое, но тогда их просто подрывали на месте.

Гарри наткнулся на нескольких черноризников, которые с проклятиями гнались за Томом — не долго думая, он запустил в одного Сногсшибателем, а в другого зубодробителем. Когда оба Смертоеда улеглись отдыхать, юноша сорвал с них маски: первым был абсолютно незнакомый мужик, а вторым — широко известный в узких кругах Пожирателей, Питер Петтигрю. Гарри хмыкнул и потащил его к грузчикам.

— Долго вам ещё, — рявкнул он на них.

— Нет. Мы всё погрузили, можем отправляться хоть сейчас.

— В таком случае отправляйтесь и прихватите с собой вот этого субчика, свяжите его и наложите антитрансфигурационные заклятия. Он анимаг и превращается в крысу, так что будьте осторожны. Головой мне за него ответите. Ясно?

— Да.

— В таком случае в добрый путь.

Мужчина кивнул, встал на свою платформу, тихо произнёс «Letus» и тут же исчез.

— Sonorus, — Гарри усилив голос, прокричал. — Все отступаем! Уходим! Встречаемся там же, откуда и начинали!

И тихо произнёс, прикоснувшись к порталу «Letus».

— Все целы? — прогрохотал Гарри. «Чёрт! Забыл снять громкоговорящее заклятие».

— Зачем же так орать, молодой человек! — поморщившись ответил невысокий колдун в порванной мантии, — все, кому надо было смотаться, все здесь… Остальные, как говорится, пали смертью храбрых в битве со вселенским злом…

— Джо, оставь свои шуточки при себе, — мрачно ответил Том, — и без тебя тошно… Кстати, а где грузчики?

— Они перенеслись к Джону в замок…

— ЧТО? Ко мне в замок? Вы что, совсем рехнулись? А если они вычислят траекторию портала?

— Да не до этого им сейчас. Поди, огребают от своего босса по полной программе за утерю груза, — ухмыльнулся Назем, — или в панике пытаются выяснить, куда исчезло пять тонн редчайших черномагических ингредиентов.

— Было бы прекрасно, если бы наш ящероподобный оппонент замучил этих горе-контрабандистов до смерти, — пробормотал Том.

— И не надейся, максимум, что им грозит — это десять минут под Круциатусом, хотя было бы конечно неплохо, если хоть кто-нибудь всё-таки сбрендил…

— Интересно, из той полусотни, которой командовал Майк, хоть кто-нибудь выжил? — задумчиво пробормотал Гарри.

Все посмотрели на него, как на безнадёжного дегенерата.

— Мальчик, после ТАКОГО уже не выживают… Хотя я мог бы поклясться, что старина Майк и на этот раз спас свою задницу: у него редкий дар выползать живым из любых передряг, правда, при этом теряя конечности… Но самое главное, что живой. Верно? Да, кстати, а куда мы сейчас направимся? К Назему, я думаю, тридцать человек вряд ли забьётся, а остальные живут по каким-то конурам…

— Я так думаю, Джо, что мы воспользуемся твоим гостеприимством, — прошелестел Назем.

— Что? — растерялся колдун, — ко мне? Аааа… Ко мне нельзя! — поспешно затараторил он. — У меня там места нет… И грузчиков, поди, некуда пихать, плюс у меня грязно…

— Но сначала мы вернёмся назад и подберём раненых, если таковые найдутся, — добавил Гарри.

— ЧТО? Ты рехнулся? Малой, не воображай себя главнокомандующим. То, что ты сумел спасти наши задницы, ещё ничего не означает, тебе просто по…

— Он прав, — добавил Том, — надо вернуться. Есть вероятность, что пять-шесть человек всё-таки уцелело, может быть, даже больше… Майк всё-таки не новичок, должен был предвидеть такое развитие событий, может быть, кто и спасся…

— Поддерживаю, — коротко бросил Назем, — нас итак мало, стоит хотя бы позаботиться о сохранении нас как вида.

— Я согласен, — выступил высокий колдун в грязной, порванной мантии — Гарри узнал того самого паникёра, который рвался мотать в самый разгар боя.

Остальные диверсанты также согласились на вылазку.

— Джо, ты можешь идти к себе в замок и наводить там порядок. — обратился к колдуну Гарри, — приготовишь там комнаты, обед, лазарет... Да, кстати, у тебя в замке есть подземелья?

— А то! — оскорблено ответил тот, — подземелья, пыточные, даже комната для отрубания голов — в наследство от славных предков, так сказать, — криво усмехнулся он.

— Отлично, — Гарри секунду поразмышлял, — у грузчиков ты найдёшь одного пленного Пожиранца — запри его в самом сыром и мрачном застенке и учти, что он анимаг -крыса, так что не проворонь его.

— А зачем это он тебе? — подозрительно спросил Джо.

— Это я тебе скажу потом, — слегка улыбнулся Гарри, — но у меня на него есть определенные планы.

— Случайно не интимного характера? — ехидно поинтересовался контарабандист и едва успел увернуться от пущенного в его сторону Сногсшибателя. — Да ладно, я же пошутил! Ну, так я испаряюсь?

— Давай, вали, пока я тебя не прибил, — буркнул юноша.

— Слушаю и повинуюсь, — и Джо с лёгким хлопком исчез.

— Он что, всегда такой… язвительный? — поинтересовался Гарри у стоявшего неподалёку Тома.

— Нет. Это у него просто от шока или от радости.

— С чего бы это ему радоваться?

— Ну, во-первых, он жив, во-вторых, он остался с целыми руками и ногами, и, в-третьих, мы не считаем его трусом. По крайней мере, не сказали ему этого в лицо.

— Так, значит, ему плевать на тех, кто сейчас там валяется, и он рад только из-за того, что спас собственную шкуру? — возмутился юноша.

— Нет, ему далеко не плевать, просто… Просто ему спокойнее у себя в замке, чем с нами по лесу скакать…

— Так зачем же он выбрал такую профессию? — перебил его Гарри.

— Ну… Не знаю, стоит ли мне об этом говорить… Короче, когда будем у него, ты сам его об этом спросишь… Договорились?

Гарри неохотно кивнул.

— Ладно, закрыли эту тему… Через несколько минут мы перемещаемся обратно, всем держать наготове палочки!

— Не бойся шеф, — раздался добродушный голос у него за спиной, — не первый день этим занимаемся, знаем всё…

— В таком случае, ждем… Да, кстати, Назем, переколдуй мне портал на замок Джо… Как его зовут на самом деле?

— Джонатан Райно Джонсон, — ответил всё тот же добродушный голос за спиной.

Гарри обернулся: перед ним стоял низенький, полноватый человек с круглой физиономией, курносым носом и честными голубыми глазами. Со стороны он напоминал Бравого Солдата Швейка, но, как позже узнал юноша, Стэнли Гринсфилд являлся одним из самых старых, опытных и изворотливых контрабандистов Англии, за которым гонялась чуть ли не половина Отдела по Пресечению Незаконного Оборота Магических Компонентов и Зелий. Профессионал своего дела, перетаскавший через границу столько контрабанды, что хватило бы на десяток-другой Мрак-Аллей.

Но Гарри, естественно, этого не знал.

— А позвольте поинтересоваться, кто вы такой? — как можно вежливее спросил Гарри, — дело в том, что я не помню вас среди тех, кто крошил Упиванцев…

— Естественно, мистер Поттер, хороший контрабандист — незаметный контрабандист. Вы, наверное, помните тот пенёк, за которым вы прятались?

Гарри утвердительно кивнул.

— Я, конечно, был польщён, что сам Гарри Поттер прижимался к моему заду, но всё-таки предпочитаю традиционный секс, — усмехнулся Стэнли.

Гарри непонимающе смотрел на него.

— Дело в том, что я и был этим пнём, — пояснил тот под всеобщий громовой хохот, — чертовски сложно так маскироваться без магии, но можно.

— К-к-как? — изумлённо спросил юноша. — Т-так это были вы? Но… но я ведь…

— Я понимаю тебя: сложно предположить, что обычный с виду пень на самом деле — замаскированный волшебник. Однако, — перешёл он на шутливый тон, — ты так чувственно ко мне прижимался… Мне аж стало неловко.

Гарри улыбнулся.

— Ты же говорил, что предпочитаешь традиционный секс или это тоже часть твоей маскировки?

На этот раз улыбнулся Стэнли.

— Ладно, хватит. Меня зовут Стэнли Гринсфилд, но ты можешь звать меня просто Стэн.

— А мне, как я понимаю, представляться совершенно необязательно, — усмехнулся Гарри.

— Конечно! Гарри Джеймс Поттер, Мальчик-Который-Выжил и персональный враг Красноглазого дегенерата, которого мы все знаем под именем Волдеморт.

— Ну, в целом верно, хотя к моему титулу можно ещё прибавить «Постоянно попадающий в разные переделки».

— Ну, с учётом того, кто твой враг, это не так уж и плохо, верно?

— Это не плохо, но это неприятно и очень вредно для моего организма.

— Зато, когда встретишься в очередной раз Волдерастом, сможешь не обращать внимания на такие мелочи, как оторванные руки и ноги или выбитые глаза, или горящая голова, или…

— Гарри, Стэн, я, конечно, рад, что вы познакомились, но не кажется ли вам, что пара минут уже прошла? — с напускной серьезностью вопросил Том.

— Ах, да, конечно, — спохватился Стэн и, склонившись в шутовском поклоне, обратился к Гарри, — командуйте, мой генерал!

Гарри, слегка смутившись, вопросительно посмотрел на остальных: Том утвердительно кивнул. Юный гриффиндорец перевёл взгляд на остальных: никто не возражал.

— Ладно, в таком случае на счёт «три» аппарируем обратно. Раз, два, три…

Нда… Сейчас место засады больше всего напоминало делянку сошедшего с ума лесоруба-мясника: поваленные деревья, выжженный кустарник, лужи крови тут и там… и три громадных воронки: одна на месте отряда Майка, вторая там, где, словно бараны на бойне, сгрудились Пожиранцы, а третья на том месте, куда Майк и компания засандалили первое взрывное заклятие.

— Быстро, к Майку, — отрывисто приказал Гарри, — всех живых тащить сюда.

Живых оказалось на удивление много: семь человек, в том числе и Майк. последний, впрочем, не уставал сыпать проклятиями; как и предсказывал Джо, ему оторвало средний и указательный пальцы.

— И на этой руке! — возмущался он. — Как же я буду держать палочку? Не говоря уже о том, чтобы ответить кому-нибудь всем известным жестом?

— Да успокойся ты, Майк! — успокаивал его Том. — Самое главное, что сам живой, а палочку теперь будешь держать в эээ….

— Между ног! — Ехидно отозвался Стэн. — рядом с ч… эээ… кгхм… ну, в общем, рядом с тем-самым.

— Да ты чего, рехнулся, Стэн? Или, изображая пень в этой операции, ты решил походить на него отсутствием мозгов? А не дай Бог палочка рванёт? Меня же напополам разорвёт!!

Стэн заметно скис: вот те на, никто не разгадал его, кроме старого инвалида!

— Уж лучше бы мне на левой оторвало! — продолжал тем временем возмущаться Майк. — Он итак плохо сгибается! Так ведь надо же!

— Успокойся же ты! — прорычал Джон. — Потом будешь возмущаться! Сейчас нам надо перевязать всех этих бедолаг, — он кивнул на остальных раненых, — и сматываться отсюда…

— А куда? — прохрипел тот, — неужели мы всей этой толпой забьёмся к Назему?

— Джо предоставил нам свой замок, — ответил Том.

— ЧТО? — Майк аж подпрыгнул. — Старина Джо предоставил нам свой замок? Быть того не может! В последний раз он соглашался на то, чтобы мы переждали у него облаву, лет эдак… семь назад. Да и то, чуть ли не кипятком писал оттого, что приходилось на нас тратиться… Кажется, люди с годами меняются к лучшему…

— Том, дай ему Сонного Зелья! — взмолился Джон, — а не то мы тут застрянем на сутки…

— Том! Если ты напоишь меня Сонным Зельем, я потом тебе ноги повыдергаю! — прогремел старый контрабандист.

— Пальцев не хватит, — парировал тот.

— Все вы горазды издеваться над раненными стариками, — шутливо-обиженно пробормотал Майк.

С негромким хлопком семеро раненых аппарировали в замок Джонсона.

— Джон, ты там скоро? — окрикнул его Гарри.

— Да… Почти…

— «Почти». это как?

— Ну… Секунду… Всё… Можно отправлять этого героя к Джо.

— Отлично! Остальные раненные уже прыгнули. Давай ты вместе с нашим героем, а затем и мы.

Замок Джонсона оказался миниатюрной крепостью со рвом, довольно высокой стеной, подъёмным мостом и даже потайным ходом. Сейчас в обычно пустынной и мрачной мини-твердыне царило оживление: едва Гарри появился, как его чуть не сбил с ног здоровенный детина, летящий куда-то по своим делам; чуть в стороне — десятка три грузчиков разгружали платформы-порталы, а большая часть двора была завалена ящиками, коробками, свёртками и склянками с какой-то тёмной жидкостью. Несколько человек уже мчались с носилками к пострадавшим контрабандистам, поминутно налетая на грузчиков или на коробки.

— Где тут наши больные? — спросил взмыленный «санитар» подскочив к Гарри.

Тот отошёл в сторону, и отряд первой помощи увидел семерых пострадавших.

— Срочно в лазарет, всех, — скомандовал один из них, надо полагать, главный — О, Майк! Старина! Тебя опять зацепило? Что на этот раз? Рука? Нога? Глаз?

— Пальцы, Кларк, всего лишь пальцы, — мрачно ответил тот.

— А какие конкретно? И на какой руке? — зачем-то допытывался Кларк.

— Чёрт! На правой руке, указательный и средний…

— Джек, — радостно окликнул «санитара» Кларк, — ты мне должен двадцать галеонов, Майку оторвало средний и указательный пальцы!

— И как у тебя это получается? — пробормотал тот. — Я вот с тобой спорил, и ни разу ему не оторвало ни руку, ни ухо…

— Это просто везение, плюс знание постоянного клиента, — разглагольствовал Кларк, быстро перевязывая Майка, — я готов поспорить с тобой ещё на двадцать галеонов, что в следующий раз, наш дедушка лишится правого уха и…

— Вы что спорили, что мне оторвёт в следующий раз? — ошарашено спросил Майк, — ах вы… И много ты уже выиграл, Кларк?

— На тебе я заработал уже больше полутысячи галеонов… — бодро ответил тот.

— Значит, ты мне должен двести пятьдесят монет, — перебил его Майк.

— Это почему?

— Потому, что я — твой спонсор…

— А вот и нет…

— А вот и да…

Гарри улыбнулся: слушать споры заслуженного контрабандиста с доктором о том, кто кому сколько должен из-за оторванных конечностей! Однако не каждый день такое услышишь!

Юноша почувствовал, что его кто-то робко дёргает за рукав: развернувшись, он увидел пожилого эльфа в старомодной светло-синей мантии и кепарём-аэродромом на голове.

— Стибби просит прощения, сэр, но хозяин попросил Стибби сказать мистеру Гарри Поттеру, что он ждёт его у себя в кабинете, и попросил Стибби показать к нему дорогу…

— Хорошо, — ответил Гарри, слегка изумлённый как нарядом эльфа, так и его отношениям с хозяином. «Хозяин попросил», а «Хозяин приказал»… Не уж-то Джо тоже борется за права домовых эльфов? Надо будет рассказать о нём Гермионе, авось сделает его внештатным членом своей РВОТы или ГАВНЭ, как там его, это общество?...

С мыслей об эльфах Гарри плавно переключился на мысли о Гермионе: интересно, как там она? Наверное, обиделась, что так неожиданно ушёл и оставил только коротенькую записочку, да и родители её, наверное, тоже обиделись… Кормили, поили, а он, свинья такая, тёмной ночью улизнул и даже не поблагодарил… Хотя… Родители у Гермионы что надо, думаю, поймут, что так надо… Интересно… Скорее всего Гермиона сейчас думает, что я в безопасности под надёжным крылом какого-нибудь тайного агента Ордена… Например, Снейпа… А я на самом деле по лесам прыгаю вместе со всякими подозрительными личностями… Хотя и прикольными личностями, ничего не скажешь…

— Мы пришли, мистер Поттер, — возвестил Стибби и осторожно постучал.

— Да, войдите, — раздался голос за дверью.

— Хозяин, ваше поручение исполнено, прошу, мистер Поттер, — эльф учтиво поклонился.

— Ты свободен, Стибби, — спокойно ответил Джо, и эльф с лёгким хлопком исчез. — Ну, а теперь собственно к делу, — произнёс он, обратившись к Гарри, — меня интересует, сколько времени вы будете держать тут этого жалкого Упиванца? Я, конечно, сэкономлю на нём как смогу, у меня в подземельях уже столько тухлятины… Буду его откармливать… Но всё же, знаете ли, мне бы хотелось избавиться от его общества и желательно побыстрее.

— Я понимаю вас, — ответил Гарри, — думаю, что мы его допросим и сразу же отпустим, а пока… Вы его посадили в подземелье?

— Да, — кивнул Джо, — в самое сырое и мрачное, какое только смог найти. Там. кстати, по соседству пыточная…

— Отлично, — улыбнулся Гарри, — помаринуем его денька два-три и можно будет допрашивать. Да, кстати, Джо, у вас сохранился палаческий инструментарий? Ну, там, топоры, хлысты…

— Нет… К сожалению, чего нет, того нет… А зачем вам всё это нужно?

— Для маскарада, — загадочно ответил Гарри, — через три дня узнаете…

— Ну, ладно… — растеряно ответил тот, — только… вы ручаетесь, что через три дня он может быть свободен?

— Ручаюсь, — спокойно ответил Гарри.

— Хорошо… Но запомните: через три дня чтобы его здесь не было… И ещё желательно подчистить ему память… И ещё…

— Сделаем, сделаем. не волнуйтесь… А пока… Джо, покажите мне свой замок. Как-никак жить нам тут ещё очень и очень долго. — увидев, как скисло лицо хозяина замка, Гарри едва подавил в себе желание рассмеяться, — веди давай… Барин…

Остаток первого дня и всю половину второго Гарри посвятил изучению замка: оказалось, что сюрпризов в нём чуть ли не столько, сколько и в Хогвартсе. хотя… Что он мог говорить о Хогвартсе, если сам знал лишь малую толику его секретов, но, по крайней мере, замок Джо мог претендовать на место в десятке самых волшебных замков Англии. Правда, волшебство здесь было… мрачноватое: взять хотя бы лестницу на второй этаж — одно заклинание — и человек или группа людей, поднимающихся по ней, мигом превратятся в хорошо прожаренный бифштекс. Или кусачие вешалки в гардеробе — время от укуса до смерти составляет около трёх минут, или Входные двери, которые могут перемолоть человека на фарш, или коридор на втором этаже, из стен которого вылетали камни и сносили голову несчастному, или… Да много чего было! Гарри только качал головой, удивляясь, как в таком относительно маленьком замке могло уместиться столько, хм, оригинальных заклинаний.

— Это для всяких личностей, которые любят взять чужое без спроса, — ответил Джо на вопрос Гарри, — очень знаете ли эффективно, только одно неудобство: дело в том, что утром можно напороться на труп в ванной… Или в гардеробе, или в гостиной… Понимаешь (Джо уже перешел на ты), когда строили этот замок, забыли наложить на него чары Циклического Очищения, да и не до того было: времена тогда были — Тёмное Средневековье, жадные и глупые бароны, ну, и прочие личности, которые во что бы то ни стало хотели завладеть мнимыми сокровищами этого замка.

— Мнимыми? — непонимающе спросил Гарри.

— Да… Видишь ли, испокон веков такая мощная защита замка вызывала вполне законный вопрос: а что же такого здесь хранится, что его так тщательно охраняют? Ну вот и придумали всяких небылиц про клад, сокровища, мощнейшие артефакты, чудовищнейшие предсказания и прочую ерунду… Никому в голову не приходило, что для хозяина замка главным сокровищем была его жизнь, а не какие-то магические или магловские финтифлюшки… Ой, извини, пора бежать… Опять эти идиоты-грузчики впихнули три ящика слизи нетопырей в исчезающий шкаф, вот теперь надо по всему замку побегать, прежде чем найти…

Вообще, с приездом такого огромного количества гостей замок как-то подобрел… По крайней мере, несколько ловушек, которые Джо забыл отключить, просто-напросто не сработали.

Раненые быстро поправлялись: собственно ничего удивительного в этом не было, учитывая то, какой груз они имели на руках. Майку даже сварили зелье, восстанавливающее конечности, правда тот согласился выпить её только тогда, когда у него оторвёт голову: дело в том, что среди контрабандистов было катастрофически мало людей, умеющих варить хоть какие-то зелья. Так что не стоит удивляться, что Гарри, с его весьма скромными познаниями в зельеделии, вскоре орудовал в одном из залов, спешно переделанном в алхимическую лабораторию, готовя Заживляющие, Крове— и Сило— восстанавливающие, Обезболивающие и прочие зелья.

А тем временем в одном из самых мрачных подземелий замка коротал время бывший Мародер, а ныне — один из Упивающихся Смертью Питер Петтигрю.

Он был в ужасе, даже не просто в ужасе, а в совершеннейшей панике. Не помогал его испытанный приём: перекинуться в крысу и преспокойно улизнуть из-под носа недоброжелателей. «Что-то давило на него, мешало сосредоточиться, да ещё и эта еда, будь она проклята! Тухлая конина, будь она неладна, так распирала живот, что думать становилось просто невозможно. Питер догадывался, чего можно ожидать от людей, с легкостью расправившихся с двумя сотнями отборных Упивающихся. Догадки эти были далеки от оптимистических, даже более того, он не сомневался, что его будут страшно пытать, будут узнавать секрет Красноглазого-Ублюдка-Которому-В-Очередной-Раз-Приспичило-Захватить-Мир. Так что лучше по-хорошему всё им рассказать: хоть недолго будешь мучиться». Примерно в таком ключе размышлял пленный Упиванец, которого какими-то тёмными коридорами вели на допрос.

Завернув за угол, Петтигрю вдруг услышал жуткий крик, а затем яростный вопль: «Ты будешь говорить, скотина?!», короткий свист и вновь крик.

— Опять Спаркс за дело взялся, — одобрительно проговорил один из его конвоиров, — эк как его распирает, — чуть ли не радостно добавил тот, услышав очередной вопль.

— Даааа…. Спаркс своё дело знает, — согласился второй конвоир, — у него даже мёртвые говорят…

— Я скажу!!! Скажу!! Только ради Бога не надо!!! — крикнул кто-то. — Я всё расскажу!! Ведите меня!!

— Сейчас, мастер поговорит тут с одним клиентом и за тебя примется, а я пока пропишу тебе в качестве профилактики ещё парочку ударов…

Где-то хрипели, где-то стонали, орали, молились, поверх всего этого стояла жуткая брань, слышались звуки ударов… И всё это в кромешной темноте… Питеру, итак не отличавшемуся особенной храбростью, казалось, что он попал в преисподнюю, и сейчас его представят самому Дьяволу. И каково же было его облегчение, когда его подвели к обычной, ничем непримечательной двери и грубо втолкнули внутрь.

В комнате царил полумрак. а в глубине стояло кресло с высокой спинкой, в которой сидел… Питер облегчённо вздохнул: в кресле сидел обычный человек, который внимательно посмотрел на вошедшего.

— Садись, — указал хриплый и резкий голос.

Петтигрю послушно уселся на появившийся стул.

— Твоё имя? Фамилия? Ранг среди Ужиранцев?

— Питер Петтигрю, член второго круга Упивающихся Смертью…

— Что вы делали в лесу в компании гоблинов и платформы, гружённой редкими магическими компонентами?

— Х-х-хозяин д-дал нам задание…

— О вашем задании мы знаем, — перебили его, — кто ещё был с вами?

— Я н-не знаю…

— Перестаньте валять дурака! Вы же сами сказали, что являетесь членом второго круга Упиванцев!

— Н-ну да…

— И вы наивно полагаете, что мы поверим вашему лепету о том, что вы не знаете ни одного Упиванца, сопровождавшего караван?

— Нет!! Что вы!! Я знаю Малфоя, Кребба, Нота, Паркинсона, Гойла, Фриспа, Лестрейндж.. обоих…

— Так-так… продолжайте…

Петтигрю перечислял всех, кого когда-либо видел на Собраниях, а видел он многих, судя по списку, в который заносились названные имена.

— Всё… — устало проговорил он.

— Вы уверены? Никого не забыли? — участливо спросил незнакомец.

— Да, это все. кого я знаю…

— Отлично! В таком слу…

В этот момент в комнату ворвался здоровенный детина в мясницком фартуке, забрызганном кровью.

— Мистер Гринсфилд! Это безобразие! Уже третий загнулся на допросе! Как так можно! Раньше, помню, их на куски рвали, а они только скалились и грозили своим Великим и Ужасным, а теперь!? Я его только чуток на дыбе подержал, пятки поприжигал, вывернул несколько суставов и прошёлся семихвосткой! А он уже пузыри пускает!!

— Успокойся, Спаркс! Не волнуйся! У нас полный застенок этих отморозков! Успеешь ещё намахаться, просто выброси труп и приступай к следующему! И в следующий раз стучись!

— Да, сэр, — виновато пожал плечами детина, — извините, сэр…

— Ничего, со всяким бывает, — покровительственно произнёс Гринсфилд.

Как только дверь за палачом захлопнулась, допрос продолжился: теперь Петтигрю уже готов был рассказать всё что угодно, только бы не попадаться в лапы зловещего Спаркса.

— Извините, маленькая техническая накладка… Так, мы продолжим. Что затевает Волдеморт?

— Я… Я… Только краем уха слышал… Слышал, что через две недели после от… отравления Лондона, Волдеморт планировал воспользоваться паникой и захватить власть… А… А теперь… Думаю, что через несколько дней, он предпримет штурм министерства… Сил у него вполне достаточно…

— Уведите его!! — быстро произнёс Гринсфилд.

Когда его выводили, Петтигрю успел только заметить чью-то фигуру, выступившую из тени…

Бедный, наивный Питер! Если бы он знал, с каким трудом мнимые «жертвы Спаркса» сдерживали хохот! И если бы он знал, как его обдурили! И если бы он знал, НАСКОЛЬКО важную информацию он выдал.

Наивный Питер! Он даже не представлял, как ловко его обвели вокруг пальца! Когда за ним захлопнулась дверь камеры, он мог думать только о зловещем мяснике Спарксе и о том, что только благоразумие уберегло его, Петтгрю, от более тесного общения с этим джентльменом.

Примерно такого эффекта и добивался Гарри, когда давал последние указания давящимся смехом Тому и Джеку.

— Помните, он должен подойти к кабинету уже тёпленьким, — инструктировал он их, — не переборщите с экскурсией в нашу «пыточную», а то наш Упиванчик не сможет говорить от страха. Помните, всё в меру…

— Да не боись, шеф — ухмыляясь, пообещал Джек, — доведём, усадим и даже пёрышко положим, чтобы он написал чистосердечное признание…

— Начхать мне на его чистосердечное признание, — пренебрежительно отозвался Гарри. — Всё, что мне надо о нём знать, я знаю, но меня больше интересует, что там замышляет наш Бледнолицый Ящур.

— Я тебе это могу сказать и без Петтгрю, — отозвался Том, — он замышляет очередную гадость. Устраивает?

— Это и без тебя понятно. Он, по-моему, уже не может жить, не устраивая мелких пакостей: то Лондон отравить захочет, то власть над миром захватить, то ещё чего-нибудь этакого мелкого и пакостного… Впрочем, господа, мы заболтались, давайте, идите, я надеюсь на ваше благоразумие и ответственность.

— Есть, сэр! — шутливо отдал честь Том.

Оба ещё чуть-чуть постояли, нагоняя на свои физиономии соответствующие суровые и безжалостные личины, затем кивнули друг другу и направились к камере Петтигрю.

Позже, наблюдая за тем, как эти двое с абсолютно серьёзными лицами водили Петтигрю вокруг коридора, Гарри удивлялся, как он не лопнул от смеха, а когда они зашли в «пыточную», Поттер почувствовал, что ещё чуть-чуть и у него будет грыжа. Стоило только посмотреть на перекошенное от страха лицо Петтигрю. становилось понятно, что клиент «созрел», но ребята, видимо, так не считали и продолжали свою прогулку…

Надо сказать, что «жертвы» Спаркса вели себя недисциплинированно, и в дикой какофонии звуков можно было разобрать какуреканье или собачий лай, или мяуканье, или другие, не совсем приличные звуки. Поэтому Гарри всерьёз опасался, как бы Питер при всей своей невнимательности не расслышал эти, в общем-то, нетипичные для пыточной камеры звуки. Однако, слава Мерлину, пронесло: к Гринсфилду Питер заходил с таким видом, будто его кидают в пасть к Дьяволу, что дало повод сделать вывод: ребята всё-таки не переборщили.

Небольшая интермедия со Спарксом окончательно развязала Питу язык, Стэнли абсолютно правильно сделал, распорядившись вывести Питера, едва он проболтался о планах Волдераста. Во-первых, пускай Питер промаринуется ещё, а во-вторых — эту информацию надо было тщательно обмозговать и решить, что делать дальше.

— Одни мы тут не справимся, это и дураку понятно, — спокойно говорил Стэнли Гринсфилд десятью минутами позднее, — на Министерских Маразматов надеяться я бы не рискнул.

— Остаётся только бегать по Лондону и раздавать листовки, — скептически хмыкнул Том.

— Тихо ты, — прикрикнул на него Майк, — сейчас не до шуток. Риддл очень точно всё рассчитал: сейчас все чинуши в Министерстве заняты только сохранением своего тёпленького местечка и им абсолютно начхать, что происходит в реальном мире.

— Сами загнали себя в такую… Дырку, — высказался Джек, — если бы они год не талдычили, что Дамблдор — идиот, Гарри-сумасшедший психопат, а Волдемар — очередная выдумка свихнувшего на славе вышеупомянутого Гарри, то ничего этого не было бы.

— Если бы, да кабы… Какой смысл винить Министерство сейчас? Нам сейчас нужны обученные люди, которые смогут противостоять Черноризникам…

— Надо писать Санта-Клаусу, — изрёк Майк.

— Что? — Гарри уже подумал, что старикан не выдержал нагрузки последних дней, и впал в детство, — при чём тут Санта-Клаус?

— Он единственный, кто может нам помочь, как бы это ни было прискорбно, но это так.

— Майк, ещё раз вдумайся в то, что говоришь: ты хочешь написать письмо Санта-Клаусу, чтобы он в качестве рождественского подарка перебил всех Упиванцев?

— При чём тут Рождество? — удивился Майк, затем, видимо, поняв, как его слова звучат для непосвящённых, пояснил, — Санта-Клаусом, мы все… Ну… Или почти все, — поправился он поймав взгляд Джека, — в общем мы так называем Дамблдора.

Кабинет Гринсфилда потряс дружный хохот.

— А я думал, что наши старики горазды только руки терять, — всхлипывал Том, — а нет, оказывается, они ещё горазды придумывать клички сильным мира сего! А как вы в таком случае зовёте Волдераста? Терминатор?

— Нет… У него только одна кличка… Только она слегка… Как бы это сказать получше… В общем, вы ещё маленькие, чтобы слушать такие выражения.

Однако через двадцать минут допроса, Майк сдался и рассекретил агентурную кличку Великого и Ужасного. После сего знаменательного события, в помещении в течение пяти минут стояла гробовая тишина.

— Сильно, — только и смог выдавить из себя Гарри, лицо которого сейчас напоминало сигнальный буй, — мне было бы неприятно, если бы такое подумали обо мне…

— Ничего, — отмахнулся Майк, — чай не девица, выдержит… Меня больше интересует, кто и что будет писать Сан… тьфу ты, Дамблдору?

Все посмотрели на Гарри.

— Нет… Я не могу, — начал отнекиваться Гарри, — я просто не могу…

— Почему? — заинтересованно спросил Джек.

— Потому, что Дамбдлдор думает, что я в безопасности, а тут я пишу ему: уважаемый профессор! Знаете, я тут дрался с двумя сотнями Пожирателей, украл пять тонн контрабандных ингредиентов, взял в плен Упиванца и выпытал у него информацию, что наш красноглазый маглофоб намеревается нападать на Министерство Магии в ближайшие две недели. Ваш Гарри.

— Нет, ну зачем же так резко? Можно написать как-нибудь поаккуратней, чтобы он не догадался…

— Поверь мне, наивное дитя, — вмешался в разговор Майк. — Дамблдор всегда всё понимает, у него такой дар. Значит, вариант Поттера отпадает…

— Мы тоже не можем ему писать, — отозвался Том, — хотя бы по той причине, что не слишком хорошо знаем его…

— Вы что, не учились в Хогвартсе? — удивлённо спросил Гарри.

— Нет, мы учились, но наше общение с директором ограничивалось только его речами на первое сентября и в конце мая…

— И вы ни разу с ним не общались? — потрясённо спросил Гарри.

— Видишь ли, Гарри, в Хогвартсе около тысячи двухсот учеников, и пообщаться со всеми несколько проблематично, не правда ли? Особенно, когда ты директор, председатель Визенгамота и так далее, и тому подобное…

— Майк? Стэн? — спросил Гарри.

— Видишь ли… Мы с Дамблдором… Как бы это так сказать…

— Поссорились, — уточнил Том.

— Да… — неохотно признал тот, — и причём выяснилось, что Дамблдор оказался прав… Тогда мы потеряли очень много народу, причём он предупреждал… А, да что там говорить!! Мы со Стэном отпадаем…

— Остаётся только Наземникус, — резюмировал Гарри после долгого раздумья, — да, кстати, а где он сам?

— Помогает наверху. Вчера Джо обнаружил какие-то хитрые артефакты в тайных хранилищах своего замка и позвал Назема разбирать их…

— Надо его срочно разыскать, ребята. Том, Джек сегодня вы у нас на подхвате, приведите Назема и быстро, у него, кажется, есть какой-то выход на Дамблдора.

Через полчаса посыльные вернулись, таща на себе какую-то массу, от которой страшно несло перегаром. Как оказалось, эта масса была никем иным, как Наземникусом Флетчером, который действительно помогал Джо. Правда, не в разборке старых артефактов, а в уничтожении богатых винных запасов, коих в замке водилось просто чудовищно много. Назем, не понимающий, во имя чего его оторвали от такого ответственного мероприятия, не желал слышать ни о каких там письмах Дамблдору, ответственности за судьбу страны, мира, вселенной и лично его, Флетчера, бессмертной души.

— Послушай, Назем, ты меня уважаешь, — прижав к носу платок, настолько силён был выхлоп из поддувала Назема, — спросил Стэнли.

— Кнешно, — заплетающимся языком ответствовал тот, — мы же с тобой прям как брат и сестра…

— Молодец, я тебя тоже уважаю, дорогая сестрица, но не могла бы ты всё-таки написать письмецо одному нашему знакомому?

— Прости меня, брат, но не могу…

— Но почему же? Или тебе просто слабо это сделать?

— Кому, мне? Слабо написать какое-то вшивое письмо, какому-то старому пер… пенсионеру?

— В таком случае вот тебе перо, чернила, пергамент и пиши. Только грамотно, а то нас примут за безграмотных идиотов.

— Да я так напшу… Так напшу, что у меня ещё все учится будут… Я между прочим… Дружил с этим… Как его там… Шекспиром, во! Помню, захожу я к нему…

— Назем, давай ты нам завтра расскажешь о своих похождениях, а сейчас просто напиши это долбанное письмо! — раздражённо воскликнул Гарри.

— Стэнли, пусть мне не указывают! — капризно заявил Флетчер, — я между прочим письмо пишу! И не абы кому, а самому Дамблдору! Вы бы знали, какой это человек! Великий человек! Если бы мир состоял из одних только Дамблдоров, не было бы всех этих чистокровных отморозков, красноглазых уродов и прочих борцов за великое дело тьмы…

Разглагольствуя подобным образом, Наземникус наваял потрясающее своим кретинизмом письмо:

«Глубокоуважаемый профессор Дамблдор!

Несомненно, вы узнали меня по почерку, но всё-таки уведомляю вас, что пишет вам Наземникус Флетчер, один из ваших подопечных по работе в одной очень известной организации, но не буду распространяться о ней, так как сову могут перехватить. Несомненно, вы знаете, что в процессе своей работы, я постоянно имею дело с мелкими жуликами, ворами и прочими деклассированными элементами общества, так вот, спешу сообщить вам, что не далее как сегодня, мне удалось подслушать разговор, в котором двое неизвестных, обсуждали планы нападения на Министерство Магии. Насколько я понял, это, несомненно, известные вам Пожиратели Смерти во главе с их предводителем Волдемортом. Прошу вас, предпринять все доступные вам меры, дабы устранить угрозу нападения.

С пожеланиями долгих лет жизни, счастья в личной жизни и прочих радостей

Наземникус Джонсон Флетчер».

— Ну, хоть без ошибок, и то хлеб, — прокомментировал этот перл Том.

— Не нравится, сам напиши, — заявил Назем, — надеюсь, я свободен? Если нет, я за себя не отвечаю, там, у Джо, осталось ещё несколько бутылочек отборнейшего вина, — он мечтательно прикрыл глаза, — прямо нектар! Так что давайте: либо я вам нужен, либо нет.

— Нет, спасибо, Назем, но мы сможем обойтись и без твоей помощи, — вежливо ответствовал Джек.

Флетчер кивнул, с третьей попытки поднялся со стула, сделал всем ручкой и скрылся во мраке коридора.

— Ставлю пять сиклей, что он уснёт прямо на лестнице, — заметил Джек

— Это вы, мелюзга, можете с вина уснуть на лестнице, а Наземникус, думаю, сможет даже дойти до погребов и вырубиться где-нибудь между бочками, — парировал Майк

— Ну не знаю, судя по количеству пустых бутылок, он не сможет даже открыть дверь на лестницу.

— Не неси чепухи…

Словно в ответ на их спор, в коридоре раздался грохот, треск и затем громовой храп.

— Мы отвлеклись от нашей темы, — заявил Стэнли, делая вид, что не замечает взглядов, которыми одаривали друг друга Джек и Майк, — думаю, что это, — он брезгливо помахал пергаментом с сочинением Назема, — вполне можно отправить Дамблдору. Конечно, он поймёт, что это липа, но меры всё-таки предпримет. Он человек, который действует по принципу «Нет дыма без огня». Но думаю, что нам придётся самим оборонять здание Министерства…

— Что? Ты с ума сошёл? Как ты себе это представляешь? Мы появляемся в атриуме, и нас тут же вяжут авроры из внутренней охраны Министерства.

— Я понимаю, но нас будет много…

— А ты не в курсе, что у Авроров там штаб-квартира? И их там постоянно ошивается человек семьсот-восемьсот. Нас будет от силы человек четыреста. Они на нас нападут, завяжется бой, потом появятся Смертожоры и всех нас успокоят. Навеки.

— А ты не в курсе, что эти семьсот человек, которые там постоянно ошиваются, могут послужить лишь мясом для Упиванцев? Неужели ты наивно полагаешь, что штаб-квартира Авроров находится в Министерстве Магии? — похоже Стэну надоело оправдываться.

— Так ведь там написано…

— Да на заборе тоже много чего написано! Ты сам подумай головой, сколько раз Министерство пытались захватить? И подумай теперь, кто в здравом уме и твёрдой памяти будет размещать штаб у всех на виду?

— Так ты хочешь сказать, что это всё бутафория? — наконец дошло до Тома.

— Конечно! Там у них что-то вроде заставы, но никак не штаб.

— А где же тогда штаб?

— Парень, тебе что, совсем мозги отбило? Об этом знает лишь Министр, глава аврората и парочка отставных Авроров, типа Грюма. Но, как вы понимаете, Грюма не так-то просто расколоть, да и остальные кадры просто так не отдадутся. Так что…

— Значит, ты хочешь предложить нам оборонять Министерство? Нам?

— А что ты предлагаешь? Буду рад выслушать другие предложения.

— Проще не вмешиваться, — пробормотал Том.

— Мерлин! Том, у тебя сейчас типично страусиная позиция, — на этот раз не вытерпел Гарри. — Снесут Министерство? Ну и ладно! Пускай, нам до них как пешком до Аляски! А то, что наша Морда не будет довольствоваться разгромом Министерства, тебя не смущает? То, что после этого в стране начнётся полная анархия, тебя не смущает? Не представляешь, сколько народу погибнет?

— Да… Но ведь…

— Тебя это не касается, да? Ты сам по себе, они сами по себе, так? Плевать на всех, самое главное, спасти свою задницу…

— Не смей так обо мне говорить, — вспылил Том, — ты прекрасно знаешь, что это не так! Просто у меня сомнения: зачем нам спасать Министерство, которое годами охотилось на нас, как на диких зверей?

— Затем, чтобы Масконосцы не прикончили тебя через месяц после того, как Волдоморд придёт к власти! — не сдержавшись, рявкнул юноша.

— Хватит, — остановил их Майк, — развели тут… Базар… Гнилой. Министерство спасать надо, иначе нам всем кранты. Гарри прав, я помню, что было шестнадцать лет назад, и могу тебе сказать, Том, что лучше нам сдохнуть в Министерстве, чем жить под властью этого Страшилы.

— Да я же не говорю «нет»…

— Ну вот, тем более, что ты начинаешь бурчать как старая бабка, если понимаешь, необходимость в этом шаге?

Том рассмеялся, затем поднял руки вверх.

— Всё, всё! Хватит! Я согласен с вами! Да, это действительно необходимый шаг! Вы все правы! Я просто выразил свою шкурническую точку зрения и понял, как я был неправ!

— Так-то! — проворчал Майк, — а то развёл тут сопли! Зачем? Почему? Надо и всё! Как говорится, если ты плюнешь на коллектив, коллектив утрётся, но если коллектив плюнет на тебя, ты утонешь!

— Всё, я понял! Я червь!

— Вот именно, — Майк принял важный вид, — ты червяк, но если ты будешь слушаться старших…

— То потеряю все руки и ноги, — докончил за него Том, — я всё понял… дедушка.

— Ах ты, маленький сопляк, — рыкнул на него старикан! — Да кто тебе так позволил со мной так обращаться! Я ведь старый и больной!

— И ещё безрукий и безногий. И безглазый. И безухий.

— Все вы горазды над старыми издеваться, — подчёркнуто горестно вздохнул Майк, — а как проблем огребли, так сразу в жилетку плачетесь, мол, приди, помоги, разберись!

— Ладно, товарищи, позубоскалили и хватит, — одёрнул их Гринсфилд, — предлагаю ещё потрясти нашего Дегустатора Смерти, но попозже: завтра или даже послезавтра… Далее, я сейчас отправляю в Министерство небольшую группу наблюдения: если что, они дадут нам знать о происходящих там событиях. Держите вот это, — он раздал всем по сиклю, — когда цифры на нём изменятся на «семь, семь, семь», резко переноситесь в Министерство. Но не в атриум, а в подсобку рядом с туалетом.

— Понятно, — кивнул Майк, — только объясни этой мелюзге, где находится эта подсобка, а то они ещё чего доброго переместятся прямо в женский туалет.

Джек, Том и Гарри дружно закатили глаза.

— Хорошо, только это, разумеется, потом. Сейчас у нас самая важная задача — это наш Упиванец и пьяный Назем: первого надо расколоть по полной программе, а второго надо хотя бы дотащить до кровати — не спать же ему целую ночь на каменном полу? Кстати, что они такое пили, что от него разило как от последнего алкоголика?

— Насколько я понял, — авторитетно заявил Джек, — сначала они пили вино, затем коньяк, затем джин и под конец уже баловались чистым спиртом.

— А, ну тогда всё ясно, — протянул Гринсфилд, — в таком случае, я преклоняю перед Наземом шляпу: у него действительно крепкий организм, раз смог выдержать такую термоядерную смесь.

— А я что говорил? — гордо спросил Майк, — мы, старики, ещё можем дать фору, этим сосункам. Спорю на свой глаз, что вы уберётесь с первой же бутылки огневиски!

— Идёт, — откликнулся Том, — только давай поднимем ставки — моя мантия-невидимка, против твоего самогонного аппарата.

— Что? Какого аппарата? — возопило всё сборище, возмущённо глядя на покрасневшего Майка.

— И как только успел заметить, мерзавец? — обиженно спросил тот.

— Когда ты тайком проносил змеевик в замок, тогда тебя ещё чуть на ухлопали домашние тапочки Джо.

— Майк! Дружище! Ну это… Это ведь совсем нечестно, — обиженно пробормотал Стэнли, — мы тут перебиваемся сливочным пивом, а ты, гад такой, оказывается балуешься самогончиком!

— Да не накапало ещё, — возопил Майк, — думаешь, я с вами бы не поделился? Я же вам хотел сюрприз преподнести!

— Сюрприз? — протянул Стэнли. — Не накапало? Да ты знаешь, сколько лет должно капать на четыреста с хвостиком человек?

Майк пристыжено замолчал.

— Словом так, за утайку ценного груза, мы конфискуем у тебя, — старик затаил дыхание, — литр первача.

Майк облегчённо вздохнул.

— Да, и как там насчёт спора с Томом?

— Какого спора? — прикинулся тапком старик.

— Ну, Майк, ты же вроде не жаловался на память, — Том ехидно посмотрел на него, — или старые раны дают о себе знать? Ты поспорил, что мы все, а именно я, Джек и Гарри напьёмся с бутылки огневиски.

— Каждый, — уточнил Майк.

— Каждый, — кивнул Том.

Они ударили по рукам.

— Эй, вы что? — только дошло до Гарри. — Я не буду пить! Вы что?

— Что, малёк, сдрейфил, — ехидно спросил Майк, — если не будешь пить, спор автоматически считается проигранным.

Гарри посмотрел на Тома: у того от волнения аж посинело лицо. Он умоляюще посмотрел на гриффиндорца.

— Нет, я передумал, — медленно произнёс он, — мы будем пить.

Том облегчённо вздохнул.

В таком случае предлагаю сейчас донести Назема до его берлоги и заняться непосредственно планом сражения за Министерство.

— Как пафосно, — ухмыльнулся Гарри. — Сражение За Министерство! Прямо хоть в учебники вписывай!

— И впишут! Может быть, мы даже сможем увидеть этот знаменательный момент!

Флетчер лежал поперёк коридора и храпел как паровоз. Когда его попытались поднять, он пробормотал что-то нечленораздельное, попытался кого-то ударить, затем выкрикнул пару бессвязных слов, смысл которых сводился к тому, что он всех найдёт и жестоко отомстит, и затем безжизненно повис на руках.

Так как замок был довольно маленьким, комнату Назема они нашли быстро. Однако здесь возникли некоторые трудности: дело в том, что старый пройдоха наложил на двери парочку хитрых охранных заклятий, и узнать контрзаклятия не представлялось никакой возможности. В конце концов, помаявшись, контрабандисты аккуратно положили его около двери на наколдованный тут же матрас, дали ему в руки наколдованного медвежонка и, поржав минут десять над этой картиной, пошли придумывать план спасения Министерства.

— Ты будешь говорить или нет, мразь? — орал Майк, бешено вращая своим глазом, — если нет, то тогда придётся нам прогуляться в пыточную. Только на этот раз, я буду вместо Спаркса!

Гарри поморщился: от этих воплей и без того гудящая после вчерашней попойки голова грозила просто слететь с плеч.

— Что значит «Ничего не знаю!» — продолжал бушевать Майк, — ты за кого нас принимаешь? Хочешь сказать, что Волдераст доверял вам только караулить караваны с контрабандным барахлом? И всё что ты знаешь — это имена твоих коллег, которых и без того знают все, кому не лень?

Гарри мысленно преклонил перед Майком шляпу: устроить такое представление с жуткого похмелья… Воистину, есть чему учиться у старшего поколения!

— Говори всё, что знаешь, — давил на несчастного Питера старикан, — имена, пароли, явки, сроки, отзывы, планы! Быстро!

Петтигрю начал что-то вяло мямлить.

— Не слышу! — гаркнул Майк. Гарри показалось, будто полбу ударили кувалдой.

Питер залопотал чуть-чуть погромче.

— Что там бормочешь? — Майк свирепо смотрел на Смертоеда, — ты учти, что у нас есть довольно много способов развязать человеку язык и не все из них гуманны.

Хвост испуганно посмотрел на старика.

— Н-но… Я н-не знаю ничего из того, о чем вы меня спрашиваете, — наконец пролопотал он.

— А вот это мы сейчас посмотрим, — Майк сел напротив, — вот тебе лист пергамента, перо, чернила… Сиди и пиши всё, что знаешь: явки, пароли, отзывы, места ваших постоянных сборищ, имена твоих подельников… Короче говоря, всё, что ты знаешь о Красноглазом и его псах, и рекомендую не врать, а то будет… неприятно, — сказал он, заметив, что Хвост уже приготовился возражать.

«Кстати, грамотный тактический ход, — отстранённо подумал Гарри, — Похмельный Майк может ненароком пристукнуть Петтигрю… Или довести его нервного срыва… Или вогнать его в глубокий обморок… Или свести с ума… Или… Чёрт! Как болит голова! Неужели во всём этом треклятом замке нет простого антипохмельного зелья?»

Но ещё больше юношу бесило то, что он ни черта не помнил из того, что было вчера. То есть он помнил только первую часть их с Майком спора, а дальше… Дальше в памяти всплывали какие-то смазанные картинки, которые абсолютно не добавляли ясности.

Насколько он помнил, литр огневиски он проглотил довольно-таки легко, по крайней мере, он смог дойти до Майка и пожать ему руку, как тот собственно и требовал, а вот дальше…

Гарри поморщился: воспоминания о том, что было дальше, вызывали у него тошноту.

Дальше началась полная непотребщина: видно, вдохновлённые примером спорщиков, остальные контрабандисты решили тоже накатить «на грудь», и, наверное, поставили абсолютный рекорд, умудрившись упиться в сопли за каких-то полчаса. Потом начался прямо-таки глобальный шабаш, на котором, собственно, и обрывались воспоминания юноши, и начинались смутные картинки. Вот он идёт зачем-то к Майку… вот они сидят и пьют самогон… вот Майк заваливается набок… вот он укладывает его набок… вот он во дворе… Костёр… Запах палёной обуви... Затем Гарри помнил ощущения мягкой подушки под щекой, зверскую головную боль и спуск в подземелья вслед за Майком, которому взбрело в голову допросить Петтигрю именно сейчас.

Том сидел нахохлившись, ему вчера тоже досталось. Юноша помнил, как тот пытался выбить входные дубовые двери ногой, затем, видимо поняв, что его затея несколько неудачна, попытался сломать стол, попрыгав на нём, и, наконец, устав, притулился спать где-то в уголочке. Сейчас же он сидел с помятым лицом, злой, невыспавшийся и зверем глядящий на Майка, который разбудил его, вылив на постель около трёх вёдер ледяной воды.

— Я когда-нибудь убью его,— прошептал он на ухо Гарри, — ну какая муха его укусила, что он поднял нас после вчерашнего ни свет, ни заря?

— Он говорил, что у него плохое предчувствие, — прошептал в ответ юноша, — говорит, что вчера у него вдруг зачесалась его деревянная нога, а это не к добру.

— Да пить ему надо было меньше, — яростно прошептал Том, — мне, например, вчера казалось, будто у меня выросли крылья!

— Так ты из-за этого вчера чуть не разломал стол? — догадался Гарри.

— Я что? — ошарашено переспросил его разом побледневший Икар.

— Чуть не разломал стол, — повторил Гарри, — ты вчера вскочил на стол и принялся скакать по нему, а мы ещё думали, что ты перепутал его с полом, но решили тебе не мешать.

— Кошмар! — Том схватился за голову. — Это же позорище на всю жизнь!

— Не волнуйся, по сравнению со Стэном, ты был трезв как стёклышко, — успокоил его юноша, — насколько я помню, он пытался затушить собой костёр, затем, когда мы его оттащили, он полез драться… А дальше я не помню, но я его ещё не видел…

— Он спит, — завистливо пробормотал Том, — когда Майк попытался его разбудить, тот лягнул его по тому месту, которое не принято показывать публике.

— То-то я смотрю, наш старикан так кривится, — понимающе кивнул Гарри.

— И поэтому он такой злой, — добавил Джек, — получить с похмелья по такому нежному месту… Не завидую я этому Хвосту. Кстати, вы заметили, он уже, кажется, третий или четвёртый лист пишет, а говорил — ничего не знает…

— У Майка своеобразный дар убеждать людей, — ухмыльнулся Том.

Тем временем Питер действительно заканчивал писать четвёртый лист своей исповеди. Майк же быстро просматривал остальные три: судя по его нахмуренной физиономии, творчество Петтигрю ему не очень понравилось, а когда тот, дрожа, передал ему последний лист, тот старик стал похож на грозовую тучу.

— Ты уверен в этом? — спросил он Петтигрю.

Тот, все еще дрожа кивнул.

— А почему именно послезавтра?

— Я н-не знаю… — заикаясь, выдавил из себя Питер.

Майк внимательно посмотрел на него.

— Хорошо, что ты перестал врать. Итак, что мы имеем, — он повысил голос, чтобы Гарри, Том и Джек,сидящие в самом тёмном углу кабинета, могли его слышать, — а мы имеем, во-первых, готового к нападению Волдемара, во-вторых, нехватку времени для того, чтобы хоть что-то предпринять, в-третьих, расслабленное Министерство, убеждённое, что в ближайшее время нападения будут ограничиваться мелкими беспорядками на окраинах Англии.

— Короче говоря, засада, — прошептал Том, — я даже знаю, что за предложение сейчас последует…

— Значит, надо брать дело в свои мозолистые руки, — заключил Майк, — уведите нашего приятеля в камеру, пусть он там подумает о своём поведении…

Пока Питера выволакивали из кабинета, Майк что-то напряжённо обдумывал.

— Что, ни у кого нет антипохмельного зелья? — спросил он, едва за Хвостом захлопнулась дверь.

Все трое отрицательно покачали головами.

— Вот ведь сосунки, вы что, не знаете, что перед пьянкой надо запастись хоть чем-нибудь, что снимало бы на утро головную боль.

— Ну, извини, Майк, — с напускным покаянием опустил голову Джек, — мы-то наивные думали, что такому монстру алкогольного фронта как ты никакие антипохмелители не нужны.

— Вы думали… — пробормотал старик, — я же тоже человек…

— Ладно, проехали, что там написал наш Зажуванец?

— А ты что, не догадался? Наш бледнолицый оппонент задумал послезавтра снести Министерство к чертям!

— И твоё предложение, как я понимаю, это самим отбить атаку?

— Конечно! Пока есть Министерство, есть хоть какой-то порядок, когда его не станет, нас всех очень быстро изничтожат.

— Да, это понятно… Но ты не подумал, что нас в несколько раз меньше чем Упиванцев?

— А ты не подумал о тех аврорах, которые дежурят в Министерстве?

— Что ты имеешь в виду, — непонимающе вмешался Гарри.

— А то, что это хоть и пушечное мясо, хоть какое-то сопротивление они должны оказать.

— Ты хочешь сказать, что мы вступим в бой только тогда, когда семь сотен Авроров настругают в мелкий винегрет?

— Да, — просто ответил Майк, — если мы попытаемся помочь им, из нас самих сделают винегрет. Причём эти же авроры, ибо мы все тут находимся в многолетнем розыске. Ну, кроме тебя, конечно. А теперь представь себе, что подумает любой нормальный человек, если в зале, одновременно с Рясоносцами, появляется четыреста особо опасных личностей магического сообщества? Правильно, что мы заодно. А в таком случае, все эти остолопы запустят взрывным заклятием не в них, а в нас. Дальше, я думаю, объяснять не надо?

— Нет. Но ведь можно как-то их предупредить… Например, переодеться в их униформу…

— Мы переоденемся только для того, чтобы нас можно было отличить от этих кретинов, — не терпящим возражений голосом, отрезал Майк, — извини, Гарри, но тут командую я и Стэн, так что извини.

— Но ведь это нечестно, подставлять людей…

— Это война, и самое главное в ней победить, а не размышлять, что честно, а что нет.

— Но ведь…

— Гарри, этот вопрос закрыт, — оборвал его Майк, — мы должны вытащить Стэна из кровати и обсудить, что и как мы будем делать.

— Я сомневаюсь, что ты сейчас сможешь с ним что-нибудь обсудить, — в кабинет ввалился Наземникус, — кто-то его вчера так отпинал, что встать он сможет только завтра.

— Тогда придётся идти к нему…

— Я сомневаюсь, что он сейчас в состоянии что-либо соображать, — остановил его Флетчер, — без зелья, он не сможет даже говорить, это ж надо было так вчера нажраться, — осуждающе произнёс он, — хотя… от стаканчика хорошего опохмелительного я бы и сам не отказался…

— Мерлинова задница! — возвопил Майк. — Ну почему именно тогда, когда нужно, все умудряются либо нажраться, как последние свиньи, либо подраться с кем-то до потери сознания, либо и то и другое!

— Майк, это называется закон подлости, — просветил его Том, — но в одном ты прав, мы не можем ждать, пока Стэн оклемается. Надо всё спланировать и потом уже спокойно с чистой совестью рассказать наш план Гринсфилду.

— Но… — беспомощно начал тот.

— Никаких «но», — отмёл его возражения Джек, — вы командуете, мы разрабатываем планы. Ввиду гибели Стива, предлагаю именно такое разделение труда.

— Молодой человек, а вам не кажется, что вы слишком много на себя берёте? — слишком спокойно поинтересовался Майк.

— Нет, — так же спокойно ответил Джек, — если тебя не устраивает наша кандидатура, вы можете попросить любого из четырёх сотен человек, находящихся здесь. Если тебя, конечно, не устраивает моя кандидатура… Но учти, когда Стив был ещё в добром здравии, я помогал ему составлять наш план.

— То-то Стив скопытился, — ехидно ответил старик.

— Ну, если бы ты не орал как резаный, Стив, может быть, и осчастливил нас своим присутствием…

— Хватит меня учить, — неожиданно рявкнул Майк, — что было, то прошло, и этого уже не изменить! Чёрт с тобой, говори, что ты там надумал?

— Тут надо подумать… — деланно-задумчиво протянул Джек, — это всё-таки такое ответственное мероприятие…

— Да ладно тебе прикидываться! — невежливо перебил его Майк, — зная тебя, я могу с уверенностью сказать, что в ты уже всё продумал, рассчитал, взвесил и нашёл самый оптимальный вариант.

— Не надо лести, Майк! — отмахнулся Джек. — Однако, кое-что я действительно придумал. Начнём с того, что в Министерстве постоянно дежурит около семиста Авроров…

— Это мы знаем…

— Далее, — продолжал Джек, — представляем картину: Смертоеды появляются в атриуме, так как это единственная открытая зона для аппарации, каминов и порталов. Естественно, они застают всех врасплох, паника, вспышки заклинаний… Вы поняли меня? Скорее всего эти оболтусы соберутся для атаки где-то через пятнадцать минут. В это время Пожиранцы естественно разбираются с посетителями, ибо в дальнейшем они будут только мешать.

— Возражаю, — произнёс Гарри.

— Всё потом, сейчас я выстраиваю основную линию, — отмахнулся Джек, — так вот, авроры атакуют в тот момент, когда атриум зачищен, и Пожиранцам никто не мешает. Учитывая их предполагаемую численность, что-то около тысячи двухсот, можно предположить, что первые ряды будут просто сметены. Дальше закономерный ответ Авроров, причём, я уверен, что эти будут долбить какими-нибудь молниями или огненными шарами, малой и средней мощности.

И потом бой закономерно превращается в планомерное уничтожение оставшихся в живых Авроров. Примерно также как и с нами, когда мы захватывали контрабандный груз: они буду долбить взрывными заклинаниями каждую выщербинку в полу. Тут мы и должны появиться, обязательно в униформах Авроров, иначе, как тут правильно говорили, нас просто разнесут и авроры, и Пожиранцы. Затем дружненько стреляем в Смертоедов взрывными заклятиями и разделяемся на четыре отряда, каждый, как вы все понимаете, по сто человек. Первый прикрывает, остальные атакуют. Любыми заклинаниями, кроме, разве что непростительных. Задача-максимум: зачистить фланги, окружить и просто расстрелять, а задача-минимум: продать свою жизнь подороже. Вопросы.

— Первое, — начала перечислять Гарри, — с чего ты взял, что они всем скопом бросятся убивать работников Министерства, находящихся в атриуме? Гораздо проще оставить сотню человек, и они зачистят помещение безо всякой посторонней помощи.

— А остальная тысяча будет пытаться пролезть сквозь ворота к лифтам? Учти, что там довольно тесно, и оборону может держать человек двадцать, а уж поверь мне, пост там далеко не двадцать человек.

— Но… Когда я в прошлом году был в Министерстве, я не видел ничего подобного, — растерянно произнёс Гарри.

— Неудивительно! Авроры довольно-таки хитро замаскировались… Но тем не менее, все знают, что там у них пост.

— А с чего ты взял, что они будут идти через дверь? Парочка взрывных заклинаний — и в стене удобный, широкий проход.

— Гарри, сразу видно, что ты нечасто бывал в Министерстве, — вмешался Майк, — стены там заколдованы: от них отлетает даже Авада, что уж там говорить о каком-то примитивном Взрывном?

— Тогда ещё один вопрос: ну, перебьют они всех работников и останутся в зале…

— Атакованные аврорами, — докончил за него Том, — как раз к этому времени, по идее, авроры должны прийти в себя и начать контратаку.

— Вы так их хорошо знаете?

— Конечно! Поверь мне, когда побегаешь от них по городам и весям лет двадцать, ты будешь разбираться в их тактике лучше, чем они сами.

— Тогда может быть имеет смысл как-то попытаться спасти сотрудников?

— Нет смысла, — отрезал Майк, — в любом случае им крышка. Пожиранцы зафугачат по ним взрывным сразу же, как только появятся, так что тут дохлый номер.

— Тогда у меня всё, — подумав, заключил Гарри, — но всё-таки можно что-то придумать, чтобы спасти заложников… Да! Кстати, а как мы узнаем, что Пожиранцы напали на Министерство.

Контрабандисты улыбнулись.

— Там круглосуточно дежурит наш человек. Сикль у тебя с собой?

— Да…

— Так вот, когда Пожиранцы будут атаковать, там появится «миру-мир», а когда нам надо будет атаковать, появится «Партия зовёт!»

— А что это значит? — поинтересовался Гарри.

— А чёрт его знает… У нас тут один парень есть, уникальный специалист… Может накладывать какие угодно высшие чары, но совершенно не умеет наколдовывать заклинания первого уровня.

— Это как? — непонимающе, переспросил юноша.

— А вот так, уникум. Мы не берём его на операции, он у нас как поддержка: заметает следы, создаёт такие вот талисманчики и ещё кучу всяких полезных мелочей…

— А как его зовут?

— Как его зовут? Он предпочитает, чтобы его называли просто Мастером, мы так и называем…

— И никто не знает его настоящего имени?

— А зачем нам это? — удивлённо спросил Майк. — Не хочет человек себя называть — не надо, у нас не концлагерь.

— Но… это как-то странно… Называть человека Мастером…

— Но если он и есть Мастер? Да и вообще, Гарри, что ты к нам привязался? Мы тебя с ним сведём, и ты сам, если конечно захочешь, сможешь его порасспросить.

— Замётано. Как только мы вернёмся из Министерства, ты меня с ним знакомишь, — отозвался юноша.

— А сейчас в таком случае, надо хотя бы сказать Стэну, что мы всё более или менее продумали.

— Держу пари, что он раскритикует всё, что только можно, — пробормотал Джек.

— Ну, зачем же так пессимистично? — укоризненно произнёс Наземникус, — нормальный план. По крайней мере Стэн предложил бы тоже самое, если бы был жив конечно.

— Зная Стэна, я могу предположить, что ему, так же как и Гарри не понравится то, что мы вынуждены пожертвовать сотрудниками Министерства.

— Надо будет ему всё объяснить…

— Он упёртый, также как и этот, — Том кивнул на Гарри, — если они вместе на нас навалятся, то нам придётся срочно модифицировать наш план.

— Уговорим, — пробормотал Майк.

Но они не уговорили.

— Я не собираюсь оставлять полсотни человек на растерзание этим ублюдкам!! — орал Гринсфилд, — не возьму такой грех на душу!!

— Стэн, пойми, если мы ими не пожертвуем, мы можем потерять Министерство…

— Мы итак его потеряем! Ты думаешь, если мы выиграем, его восстановят? Фиг! Оно на следующий же день переместится! И никто, даже сам министр, не знает, куда — это такая магия, которая вам и не снилась!

— И что ты предлагаешь? — пытался урезонить его Майк.

— Надо навешать лапши на уши, одеться в форму каких-нибудь сантехников и минут за двадцать до нападения выгнать всех из атриума: наши Упиванцы, появившись, отхватят милый сюрприз в виде Взрывного заклятия. А дальше уже по сценарию Джека: те же приёмы, те же задачи. Всё. Дайте мне поспать, и, кстати, может быть у кого-нибудь есть антипохмельное зелье?

— Нет, а ты подумал об аврорах?

— Закрыть дверь и держать заклинание до тех пор, пока не уменьшим Черноризное поголовье, — небрежно ответил Стэн, переворачиваясь на другой бок.

Старик развернулся, посмотрел на Джека, пожал плечами и вышел, Джек последовал за ним.

— Да… Повезло тебе… — протянул Том.

— Это ты к чему? — спросил Гарри.

— К тому, что Стэн на старости лет решил замаливать грехи и обходиться без жертв в операциях…

— А что…

— А ничего. Пять лет назад, если бы ему сказали, что надо пожертвовать хоть сотней человек для победы, он бы плюнул и пожертвовал. Теперь же, на старости лет, он одумался.

— Слушай, — Гарри осенило, — пошли, поможешь приготовить мне это антипохмельное зелье, а?

— А зачем его готовить? — пожал плечами Том. — Его в подвалах Джо — пей, не хочу. Только дело в том, что Джо вчера заперся в погребе с антипохмелителем и заснул там. Мы организуем спасательную экспедицию в закрома нашего буржуя, а ты у нас будешь в качестве почётного гостя.

Гарри улыбнулся, кивнул и растворился в темноте подвалов замка Джо.

До нападения на Министерство Магии оставалось два дня.

Закрома буржуя смахивали на хорошее бомбоубежище, но после бомбёжки: пустые бутылки перекатывались под ногами, жалобно позвякивая, словно жалуясь на свою горькую бутылочную судьбу. Дверь в один из погребов была заперта изнутри, и возле неё столпилась уже довольно большая кучка народа с осунувшимися после вчерашней пьянки лицами.

— Джо! Открой по-хорошему! — кричал один из них колотя по двери, — а не то мы вытащим тебя оттуда и отобьем тебе всё что можно… И что нельзя тоже!!!!

В ответ на эти человеколюбивые призывы Джо ответил, что вытащить из погреба его сможет только второе пришествие Господа нашего, ну или на худой конец Майка, или Стэна Гринсфилда. А те дармоеды, которые, вылакав его, Джо, запасы вина притащили свои седалища за его же антипохмельным зельем, могут поцеловать его в… Тут судя по всему у Джо закончились цензурные слова, и из последующего монолога Гарри понял лишь то, что дверь он не откроет ни за какие коврижки.

— Джо! — вклинился в его речь Том. — Будь человеком, а не скотиной! Ты же видишь, что мы все страдаем! Чего тебе стоит выкатить сюда одну-единственную бочку антиопохмелителя? За это, мы, может быть, не будем тебя бить…

— Да в гробу я вас всех видел! — проорал несчастный затворник. — Знаю я вас, выкатишь бочку, а дальше придётся выкатывать всё остальное!!

— Ну и что? Зато тебе все будут за это благодарны!

— Да? Благодарны? Благодарность в карман не положишь, и оно, как это ни печально, не булькает, — с той стороны послышался звук смачного глотка, — а я на что тут зимовать буду? На одной овсянке? Или конине дохлой, которую я до сих пор скармливаю нашему Смретожору!

— Джо! Да побойся Бога! Тут жратвы хватит на прокорм небольшой армии, а не каких-то несчастных четырёхсот человек…

— Вы и есть армия!! Армия дармоедов! Недавно один из твоих обормотов нашёл в погребе коньяк четырёхсотлетней выдержки, и вместо того чтобы отдать его хозяину, как это полагается у всех цивилизованных народов, он вылакал её со своим приятелем!!

— Да ты что? — Том нехорошо усмехнулся. — Скажи мне, Джо, а что бы ты делал в подобной ситуации, гости ты… Ну, скажем у Майка…

— У него? Гостить? Это всё равно, что нанести визит вежливости в предвариловку. У него могут гостить только такие отъявленные извращенцы, как ты или Стэн…

— Ты не ответил на мой вопрос, — мягко напомнил Том, — так что бы ты делал, если бы нашёл точно такой же коньяк у Майка?

— Я бы отдал…

— Да ты что? А что же не отдал?

— Что ты несёшь? — раздался растерянный голос из-за двери. — Что ты городишь?

— А ты спроси Майка, не пропадала ли у него бутылка четырёхсотлетнего коньяка? И если он скажет, что да — скажи, что это ты утащил… Боюсь, в таком случае придётся искать твоих ближних или дальних родственников.

— Зачем?

— Ну, так Майк тебя просто прибьет, — простодушно ответил Том.

— Из-за какого-то поганого коньяка? — взъярился Джо. — Да кто он тогда после этого?

— Ну, так что же ты на нас гонишь? — решил вмешаться Гарри. — Кто ты после этого случая? Тебе что, жалко какой-то антиопохмелитель? А ведь мы тебе в благодарность можем оказать небольшую услугу…

— Какую, — тут же заинтересовался Джо — надеюсь, я буду доволен?

— Ещё как, — ухмыльнулся Гарри, — выкатывай сюда антиопохмелитель, и я расскажу тебе об этой услуге.

В следующую секунду лязгнул затвор, дверь распахнулась, и глазам похмельных контрабандистов предстало ужасающее зрелище расхристанного Джо, голого по пояс, с огромной бутылкой чего-то неимоверно крепкого (судя по исходящему амбре), а за ним громоздились горы бочек, бутылок, бутылочек, фляг, банок и даже колб со спиртом или иной алкогольной продукцией.

Контрабандисты с гиканьем бросились к дальнему углу, и выкатили несколько объёмных бочек.

— А теперь поговорим об услуге, — Джо потёр руки в предвкушении, — что ты мне можешь предложить взамен? Метлу? Машину, на которой приехал? Деньги? Я слышал у тебя их куры не клюют…

— Нет, Джо, — Гарри поднял руку, и тот замолчал, — мы просто не будем тебя бить. Согласись, что после всего, что ты тут наговорил, это огромная услуга с нашей стороны.

И не дождавшись ответа ошеломлённого барыги, юноша круто развернулся и подошёл к судорожно опохмеляющимся контрабандистам.

— Ловко ты его, — пробормотал Том, смотря на понурившегося Джо, — а я-то думал, что придётся звать сюда Мастера, чтобы он выбил к чёрту эту дверь…

— Так её можно и обычным «Explosio» снести, — возразил Гарри, — правда щепок и кровищи было бы немеряно…

— Ты думаешь всё так просто? — усмехнулся Том. — Этот бункер, наверное, предназначался для ядерной войны! По крайней мере по части заклинаний: эти двери не выбиваются ни Взрывным, ни выталкивающим, ни даже смертельным заклинанием. Я думаю, что только Мастер тут может совладать…

— Погоди, ты сказал, что дверь не выбивается даже смертельным заклинанием? — перебил его Гарри, — а разве его используют для таких целей? Мне казалось, что Авада нужна для несколько иных целей…

— Дорогой мой, — снисходительно ответил Том, — взрывное заклинание тоже изначально предназначалось для прокладки туннелей и прочих сооружений, а по итогу превратилось в одно из мощнейших заклинаний убийства.

— А Авада?

— Авада? Ну… Насколько я знаю, со слов Мастера разумеется, Авада Кедавра — это одно из самых древних и тёмных заклинаний, изначально заточенных под убийство… Но более подробно тебе об этом следует узнать у самого Мастера.

— А где он? — поинтересовался Гарри.

— Он? Он сейчас шаманит на верхней башне, так что лучше его не трогать, может прибить ненароком.

— Что?

— А… Ты же не знаешь… Пару лет назад несколько идиотов сунулись к нему пообщаться… От них остались только ботинки и горсточка пепла, так что лучше сейчас к нему не ходить. Вот попляшем в Министерстве, и тогда сколько угодно можно будет его расспрашивать о том, кто он такой, как его настоящее имя и всё такое прочее.

Тем временем подзаправившиеся антипохмелителем контрабандисты быстренько взяли на руки второй бочонок с этим воистину божественным зельем и, пыхтя, потащили его наверх, отпаивать своих товарищей, которые вчера несколько перебрали.

— Может, Майку притащим? И Стэну? — неуверенно спросил Гарри.

— Ничего, они учуют антипохмелитель, как только его вынесут из погреба. Спорю на свои подштанники, что когда мы выйдем, один из этих двоих героев будет стоять около бочки и командовать.

Том оказался неправ: когда они вышли из подземелья, то наткнулись, по меньшей мере, на дюжину человек, стоящих вокруг бочонка, и что-то жалобно мычащих в адрес своих мучителей, коими оказались Стэн и Майк одновременно. Те с ехидными иезуитскими улыбочками наливали прозрачное, похожее на минералку, зелье в стопочки-напёрстки и потчевали страдальцев из этих просто-таки кощунственно маленьких сосудиков.

— С облегчением вас! — ехидно желали они страдальцам, — через пять минут ждём вас всех в общем зале. И потом не говорите, что я вас не приглашал, карать буду нещадно, собственно, вы знаете, что я буду делать…

— А что он будет делать, — с интересом спросил Гарри у Тома, — неужели будет всех бить?

— Нет… Он поступит куда более жёстко: просто никому не будет давать ходить в туалет, или курить во дворе, или вообще заставит всех переписывать строчки…

— Что? — Гарри прыснул. — Переписывать строчки? А может быть еще, мыть полы и драить окна?

— Напрасно ты так, — покачал головой Том, — когда по восьмисотому разу переписываешь «Я не должен был опаздывать на собрание, следовательно, я идиот, и не понимаю человеческих слов».

— По восьмисотому? — ошалело спросил юноша, — и всех? И из-за одного кретина, все четыреста человек должны заниматься этим маразмом?

— Да… А потом все четыреста человек делают из этого кретина козла отпущения. Скажу тебе, это весьма неприятно, особенно, когда накладывают прыщевысыпающее заклятие, таранталегру и петрификус — причём всё это одновременно… Не приведи Господь такое испытать…

— А что…

— Да… Пару раз тут все не справляли из-за меня малую нужду целых два дня, а потом все справляли накопившуюся нужду около моей комнаты… Поверь, запашина была… Так что, если Майк говорит прийти, значит надо приходить во что бы то ни стало…

Судя по тому, что собрались все, никому не хотелось становиться пресловутым «козлом отпущения».

— Я собрал вас здесь для того, чтобы сообщить вам одну пренеприятнейшую весть, — начал Майк, — дело в том, что через два дня на наше родное Министерство Магии, о котором вы все, безусловно, слышали, а многие там безусловно бывали.

Все закивали, подтверждая, что, мол, да, слышали.

— Так вот, на наше Министерство готовится нападение черноризников: эти обалдуи и шалуны планируют разнести его по камушкам…

Речь старикана прервал взрыв радостных возгласов и воплей.

— Ну, наконец-то Боженька услышал наши молитвы, — орал один высоченный детина, — дожили мы до нападения на этот клоповник! Масоносцы надерут задницу аврорам, а потом мы появимся и надерём задницы масконосцам! Ты это имел в виду, а Майк?

— Нет, — спокойно ответил тот, — я имел в виду то, что нам, как это ни прискорбно сообщать, придётся защитить этот, как ты выразился, клоповник от посягательств этих чокнутых маглофобов.

Мёртвая тишина, воцарившаяся после этого заявления, казалось, резала ухо.

— Но зачем? — вопросил тот же амбал, — Майк, я давно тебя знаю, ты всегда был только за то, чтобы сделать пакость правительству! Так вот, тебе представился уникальный шанс — самому стать правительством! Всё, что нам надо — это появиться в Министерстве часика через три после начала заварухи и прикончить остатки Смертоедов!

— А потом? — спокойно спросил Майк.

— Что потом? — удивлённо переспросил парень, — потом ты заявляешь, что с этого дня ты являешься премьером, ну и дальше уже там всякие выборы, назначения и тому подобное…

— Джейкоб, а ты не подумал, что будет, когда люди узнают, каким именно образом я пришёл к власти?

— А что тогда будет? — непонимающе спросил Джейкоб.

— Все сразу же бросятся отвоёвывать назад своё правительство.

— Но зачем? Ведь Фадж за вот уже шестнадцать лет своего правления наворотил столько, что его, по меньшей мере, надо сжечь на медленном огне!

— Это для тебя он такой идиот, Джейк, как ты не можешь понять, что правительство Фаджа у всех ассоциируется с миром, порядком и стабильностью, достигнутых за эти шестнадцать лет! Как только поменяется правительство, по всей Англии вспыхнут беспорядки, будет слишком много нежелающих подчиняться власти Красонпёрого. А потом недалеко и до массовой анархии, а как скоро маглы узнают, что в нашем мире идёт война? Как только наш министр перестанет выходить на связь с их премьер-министром, и, как ты думаешь, как отреагирует на такое известие их министр? Правильно, попытается навести порядок с помощью армии.

— А они-то тут при чём? — непонимающе спросил Джейкоб.

— Потому, что они тоже будут страдать от колдовских войн! А всякому политику надо привлечь на своё место избирателей, а как их проще всего привлечь? Правильно, активными действиями, при том любыми. Вот нас и будут мочить, поверь, их пули действуют получше, чем Авада, и защититься от них очень сложно, не говоря уже о взрывчатке, танках, самолётах, и спецслужбах. Поверь, там есть такие, которые без всяких маскировочных заклинаний умеют быть незаметными.

— Постой! А с чего ты решил, что все сразу же бросятся отвоёвывать Министерство?

— Потому, что им так скажет Дамблдор, — просто ответил Майк, — у него только один враг — это Волдераст, и если ему кто-то помешает избавиться от него, он уберёт этого человека.

Гарри удивлённо посмотрел на Майка.

— А что были прецеденты? — спросил он и смутился, когда все посмотрели на него как на умалишённого.

— А как ты думаешь, Гарри, — подал голос Стэн, — почему на место Министра Магии избрали именно Фаджа, а не Крауча?

— Потому, что сын Крауча засветился с Пожирателями, — ответил Гарри.

— Правильно, а кто его засветил? — продолжал допытываться Стэн.

— Грюм, — непонимающе ответил Гарри.

— Правильно, а помог ему в этом деле Дамблдор. Ты спросишь, чего же тут такого плохого, разоблачил Пожиранца? Так вот, я тебе отвечу: за Фаджем тоже водятся грешки: что за младшим, что за старшим.

Например, Фадж-старший несколько раз был замешан в крупных коррупционных скандалах, причём, доказательства были более чем убедительные, но эти дела как-то удалось замять. Фадж-младший был замешан в передаче секретных материалов Тайного Отдела иностранным шпионам-колдунам, в частности, конструкция антимагического плаща, передан русским, или современные исследования времени, которые он за пару тысяч галеонов толкнул китайцам… И ещё много чего другого, причём такого, что делишки Крауча-младшего покажутся просто возней в песочнице, и тем не менее, Фадж-премьер, а Крауч, что один, что другой — отправились к праотцам.

— И…

— Да, если нам ударит в голову моча, и мы попробуем стать новым правительством, то на следующий день вся страна будет знать о наших сомнительных подвигах.

— Да и вообще, политика — грязное дело, — добродушно-нравоучительно сказал Майк, — скажи мне, Джейкоб, тебе было бы интересно работать где-нибудь в Отделе По Ковырянию В Заднице У Самого Министра Магии? Или где-нибудь в другом месте, — закончил он под общий смех.

— Нет конечно… Но тогда, — пытался привести хоть какие-то доводы в свою защиту Джейк, — нам больше не надо будет носиться по лесам, скрываться от Авроров…

— А что сейчас тебе мешает это сделать? — поинтересовался Том.

— Ээээ… Ну… Это… Грешки у меня водятся за душой… Да собственно, вы знаете какие грешки, — промямлил тот.

— Они тут у всех водятся, но те, кому надоела эта жизн, нашли себе вполне приличную работу, растят детей, рассказывают о былых подвигах…

— Да ладно, Джейк, признайся, ляпнул не подумав, — крикнул кто-то, — а если серьёзно, Министерство действительно надо отстоять, хотя бы потому, что там работает куча хороших людей, а не один только Фадж.

— Значит, вы согласны, — полувопросительно-полуутвердительно заключил Майк, — в таком случае план таков: как только наш человечек даёт нам знать о каких-то подозрительных сигналах в Министерстве, мы, переодевшись в мантии чернорабочих, появляемся сначала в сортире… Думаю, вам не надо пояснять в каком, и организованно построившись, топаем в атриум. Там делаем вид, что чиним камины и выпроваживаем всех под благовидным предлогом прочистки труб. Как только последний работник уйдёт, готовимся к встрече гостей: накладываем всякие интересные заклинания на камины, и как только черноризники полезут, начнем мочить их нещадно. Одна группа — самая большая, будет стоять в центре и, укрывшись за складками местности, поливать наших революционеров заклятиями, командовать этой группой будет Стэн. Две другие группы, по сотне человек в каждой, осуществляют дразнящие налёты с флангов, командовать первой группой буду я и Поттер, командовать второй группой будут Левински и Грант. Всё ясно?

— Постойте, это какой Поттер? Тот самый Поттер — резкий-как-понос?

— Что? — воскликнул возмущённо Гарри.

Среди контрабандистов послышались смешки.

— А сколько раз ты уходил от нашего бледнолицого змия? — поинтересовались из толпы.

— Ну… — Гарри лихорадочно соображал, — насколько я помню — четыре раза…

— А потом спрашивает, почему это он резкий, как понос, — расхохотались в толпе.

— Да будет тебе известно, дитя, — снисходительно пояснили добрые люди, — что даже самым прытким аврорам и контрабандистам удавалось уйти от него от силы два-три раза, но после этого они на людей были вообще не похожи. А ты вон, скачешь, как огурчик, вчера даже самого Майка перепил.

Старикан смутился.

— Я давал ему фору! — заявил он, — негоже сразу приучать вас, молокососв, к спиртному.

— Ага, — продолжали веселиться в толпе, — и когда ты храпел мордой в салате, а он тебя нёс до твоей комнаты, ты тоже давал ему фору?

— А сколько раз он меня уронил? — возопил Майк, — у меня потом все рёбра болели!

— Но ведь донёс же! — расхохотались контрабандисты.

Майк завистливо, как показалось Гарри, посмотрел на него и, пробормотав что-то очень похожее на «Эх, молодёжь!», распустил всех по пещерам.

Солнце уже опускалось над горизонтом, когда посмеивающиеся контрабандисты расходись по комнатам.

А до нападения на Министерство Магии оставался день.

— Господа, позвольте мне сделать маленькое, но очень неприятное сообщение, — возвестил рано утром за завтраком Майк, — дело в том, что по нашим предварительным сведениям, наши масконосные оппоненты собираются сегодня разнести Министерство по кусочкам.

Гул в зале мгновенно смолк.

— Что, уже сегодня? — растерянно спросил кто-то.

— Да, представь себе, какие нехорошие люди, можно сказать, бяки, — отозвался сидевший за дальним столом Том, — не дали спокойно позавтракать потенциальным трупам.

— Почему трупам? — испуганно переспросил Джо, — я… я не могу пойти туда…

— Успокойся, тебя туда никто и не зовёт, — успокоил его Майк, — будешь здесь, подготовишь комнаты для раненых… Много комнат… И подпряги своих домашних эльфов…

— Они не домашние! — с жаром воскликнул Джо, мигом переключаясь на другую тему,— не надо их называть домашними, будто каких-то комнатных собачонок! Это мои слуги! Они работают на меня за деньги, а если им что-то не понравится, они уйдут!

— Хорошо, хорошо тогда попроси своих слуг, чтобы они подготовили как можно больше комнат для раненых…

— А почему бы лазарет не организовать прямо в зале?

— Джо, ты совсем с ума сошёл? Тебе охота потом отмывать от пола куски засохшей крови и внутренностей?

Тот разом побледнел.

— Ээээ… Майк, а тебе не кажется, что ты слишком перегибаешь палку? — шёпотом поинтересовался у старика Гарри.

— Не волнуйся, в прошлый раз, когда он сделал лазарет в Главном зале, больше половины наших раненых умерли от банальной потери крови, — также шёпотом ответил тот, — если бы они лежали по комнатам, то эльфы успели бы прийти всем на помощь, а так…

Юноше показалось, что в глазах у старого матёрого волка что-то блеснуло, но в следующую секунду тот взмахом руки остановил начавшийся в зале бедлам и начал отдавать чёткие приказы:

— Всем собраться в зале сразу после завтрака, не забудьте достать форму мага-каминщика. Как вы её достанете, мне всё рано: украдите, родите, призовите, убейте и снимите, но после завтрака все должны быть здесь в форме. Далее, мы перемещаемся в министерский сортир, все. Портал работает только в одну сторону, на том конце всё улажено — никакой сигнализации и ловушек. Там быстренько приводим себя в порядок и топаем к атриуму, нас четыреста человек: как раз по десять на камин, как и предписывает министерская инструкция. Пока мы со Стэном будем промывать мозги всем присутствующим, включая охранника, вы делаете вид, что заняты жутко важной работой, но как только охранник уберётся, выпроваживаем всех остальных и переключаем камины на односторонний режим.

— В смысле? — спросил кто-то.

Майк быстро развернулся и посмотрел на вопрошающего.

— Мальчик, сколько тебе лет? — почти с жалостью спросил он, — как работают камины знает, наверное, каждый грудной ребёнок в королевстве. Но для тех, кто задержался в своём развитии, напоминаю, что камины работают в трёх режимах: «Принять-отправить», «принять», «отправить». Мы переключаем естественно на «принять», затем быстренько накладываем на камины несколько взрывных заклятий и рассредоточиваемся по залу согласно ранее обсуждённой схеме. Надеюсь, всё всем ясно?

Зал дружно закивал головами, подтверждая, что поняли.

— В таком случае приятного аппетита, — бодро ответил Майк и сам принялся с аппетитом поглощать яичницу с беконом.

— Эм… Майк, а можно нескромный вопрос? — осторожно поинтересовался у него Гарри, — а где я рожу, украду или сниму форму каминщика, если я её в глаза не видел?

Старик на секунду задумался, затем со вздохом сказал:

— Так уж и быть, отдам тебе свою… У меня знаешь ли на всякий пожарный случай валяется несколько таких мантий, одну получишь ты.

— А ты не боишься, что она будет слегка великовата для меня?— поинтересовался юноша.

— Нет, конечно! Я из неё вырос, так что она валяется у меня, как напоминание о былых подвигах, так что после завтрака заскочи ко мне. Заодно увидишь, как эта форма выглядит.

Гарри кивнул: если честно, его в последнюю очередь волновала мысль о форме, этот вопрос был последней малодушной попыткой отвертеться от этой безумной затеи. Как видно старый лис предвидел все возможные варианты его поведения, и, пожалуйся Гарри хоть на головную боль, мигом бы достал из мантии аспирин или обезболивающее.

Завтрак тем временем подходил к концу, хотя рассуждения о том, трудно ли оттирать кишки от пола, как то не особенно возбуждали аппетит. Вскоре в зале остались только Майк, Стэн, Гарри и какой-то здоровяк в кожаной куртке.

— Боб, а чего это ты не идёшь искать форму? — поинтересовался у здоровяка Стэн, — или ты плохо расслышал инструкции Майка?

— А у меня уже всё есть, — спокойно отозвался тот, — как только вы стали говорить о защите Министерства, я сразу же понял, что, скорее всего, мы нарядимся в каминщиков и заказал себе форму по совиной почте.

Стэн и Майк синхронно побледнели.

— Ты что совсем рехнулся, — заорал старикан, — ты хочешь, чтобы нас потом тут всех накрыли? Или ты думаешь, что совы не запоминают путей до мест заказа?

— Я всё это прекрасно знаю, — так же спокойно отозвался тот, — адрес я назвал липовый, сова просто кинула туда форму и, получив деньги, которые я там же и оставил, вернулась обратно. А я потом спокойно забрал форму.

— Ну, ты… Комбинатор… — выдохнул Стэн, — а не проще ли взять и наколдовать?

— Чтобы она потом рассыпалась на мне в самый ответственный момент? — парировал Боб. — Ну, уж нет, лучше всё по-людски, а не через… спину.

— Ну-ну, — пробормотал ещё не отошедший от шока Майк, — а если бы попался, накрыли бы нас здесь вместе со всем добром и ещё бы впаяли похищение Гарри.

— Ну, вы же меня знаете, я ещё ни разу не попадался на такой мелочи, — как-то виновато ответил Боб.

— И на старуху бывает поруха, короче, кончай базар, тут уже все скоро подойдут, а дальше мы сможем поговорить о прекрасном либо завтра, либо на том свете, это как кому повезёт. — Обрадовал всех Стэн.

Около комнаты Майка уже стояло три или четыре человека, по характерному виновато-опущенному виду которых, Гарри заключил, что не все столь предусмотрительны как Боб.

— Мистер Майк, — виновато промямлил один из них,— вы не могли бы сделать нам форму? Просто мы нигде не нашли, а наколдовать одежду не сможем…

— Ах, вы… Дюпели, — процедил Майк, — вас что не учили в школе, как надо наколдовывать одежду? Или вообще вещи?

— Учили, — также виновато ответил парень, — но мы тогда спали на лекциях…

Старик смотрел на провинившихся таким взглядом, что ему позавидовал бы сейчас сам Тёмный Лорд.

— Заходите, — бросил он коротко, — чтобы это было в первый и последний раз — у меня тут не мастерская-ателье.

Мантия мага-каминщика была угольно-чёрной, (что и понятно, чтобы не извозиться в саже) и в исполнении Майка получилась довольно изящной, по крайней мере, не напоминала половую тряпку.

Как только старик выпроводил незадачливых модельеров из своих апартаментов, он резко повернулся к Гарри.

— Итак, Поттер, сейчас я кое-что тебе разъясню: во-первых, во время боя никаких сногсшибателей, обезоруживающих и обездвиживающих заклинаний, только взрывные и сжигающие. Во-вторых, никакого геройства и глупостей, никаких киданий под смертельные проклятия — это бой, и здесь выживает лишь самый сильный и внимательный. В-третьих, выполнять все мои указания, а в случае моей смерти действовать по обстоятельствам, но только не кидаться грудью на Пожиранцев. Никакой пощады и никаких пленных, если будет возможность, раненых забирать с собой, если нет — добивать. Да! И не вздрагивай, это бой, причём магический, а раненые в нём долго не живут: или спасти, или убить. В-четвертых, действовать слажено, по возможности стрелять залпами, а не по одному — это пока всё, а остальное поймёшь в бою, если, конечно, выживешь.

Гарри ошеломлённо кивнул. «Да… Пришла пора решительных действий,» — всплыла у него в голове фраза какого-то супергероя. «И никакой пощады, в конце должен остаться только один… Тьфу ты, только мы».

Юноша уже открыл дверь в коридор, когда его догнал резкий голос Майка.

— Ты ничего не забыл?

И кинул ему мантию.

— Да… И ещё Поттер… Постарайся выжить… Из тебя бы получился неплохой волшебник, уж поверь мне… Инвалиду.

Гарри ещё раз кивнул и с отрешенным взглядом вышел в коридор. Идти к себе в комнату не хотелось, поэтому он быстро переоделся прямо в коридоре и поспешил в Главный Зал.

Как это ни странно, но из четырёхсот человек, форму не смогло найти от силы человек семь-восемь: им прямо на месте создавали какие-то чёрные тряпки, в которые те стыдливо заворачивались. Майк вошёл последним — в руках у него было несколько довольно больших шаров.

— Через минуту они активируются, берёмся все вместе, не толпимся, как только переместимся — сделать лица тяпками и, сетуя на свою тяжёлую судьбу, проходить в атриум.

Все сгрудились вокруг шаров. Гарри почувствовал знакомый рывок, и через секунду они уже стояли в помещении, больше напоминающем номер пятизвёздочного отеля, нежели отхожее место.

— Ого… — завистливо протянул кто-то, — так вот на что идут денежки налогоплательщиков… На украшение министерских сортиров, чтобы, значит, его высочеству Фаджу первому и компании не застудить задницы?

— Остынь, — порекомендовал ему Стэн, — тебе не всё равно, какой сортир у Фаджа? Хотя, на самом деле, этот изумительный ароматизатор с запахом хвои и я не отказался бы иметь в своём гальюне.

Несмотря на напряжение среди лже-каминщиков, раздались сдавленные смешки.

— Так, хватит, — вмешался Майк, — я бы не отказался иметь такой сортир у себя дома, но мы пришли не за этим. Так, построились, в коридоре никого нет… Отлично! Вперёд!

До атриума они добрались где-то за полчаса, могли бы, конечно, и побыстрее, но кому охота торопиться на собственную смерть?

Охранник на входе офонарело смотрел на усталых магов, что-то бормочущих про ненормированный рабочий день.

— Вы что, совсем с ума сошли? — заорал он. — Какой, к Мерлину, стопор в каминной системе? Целый день всё нормально было, а тут вдруг стопор?

— Ничего не знаю, — отрубил Майк, — нам поступил сигнал, о неисправной работе каминов Министерства — всех каминов, прошу заметить. Несколько человек уже высадились не там, где надо, так что, извольте…

— Я должен запросит начальство… — упорствовал охранник.

— Ага, с учётом того, что всё начальство сейчас дома, а каминная сеть неисправна… Что ж… Счастливого пути, надеюсь, вы застрахованы?

Несчастный страж порядка побледнел, но продолжал стоять на своём.

— Послушайте, милейший, — вмешался, наконец, Стэн, — вы всерьёз полагаете, что мы привели сюда четыре сотни человек только для того, чтобы жестоко пошутить над вами? Подумайте головой, а не задницей! Вся работа здесь займёт от силы час-два, единственное, что от вас требуется, это покинуть атриум и выпроводить всех работников.

— Но… — попытался что-то жалко вякнуть стражник.

— Никаких «но», — отрубил Майк, — не задерживайте ни нас, ни себя.

Судя по всему, этот аргумент оказался наиболее действенным: охранник быстренько распихал всех по каминам, не забыв предупредить, что камины слегка неисправны, и их может выкинуть в любом месте Лондона. После чего он, пожелав рабочим быстрой работы, быстренько смылся из атриума.

— Colloportus Maesus, — быстро запечатал дверь Майк, — так, теперь быстро. На камины — сжигающие и побольше. Затем сотня человек налево, сотня — направо, две — в центр. Действуем просто: мы отвлекаем, а вы сносите всех Пожисранцев.

Несколько человек быстро подбежали к каминам, направили на них палочки и что-то забормотали: камины окутал красный туман, который густел, густел, а потом… пропал.

— Здесь всё, — произнёс один из заклинателей.

— Давайте быстрее, гиппопотамы необрезанные, — торопил их Майк, — Гарри! Быстро сюда. Чего вы стали? Пока тут всё минируют, нам надо окопаться.

Через несколько минут всё было готово: камины зачарованы, контрабандисты залегли, ждали теперь только людей в чёрном.

Огонь в каминах на секунду вспыхнул зелёным, Гарри успел заметить, как там появилась какая-то фигура, а затем…

Затем раздался страшный грохот, камины затянуло пеленой пыли, а когда она рассеялась, то в них зияли огромные дыры.

— Первый прошёл, — спокойно сказал Майк, — теперь…

Он не успел договорить, как раздался оглушительный хлопок, и около разрушенных каминов появились остальные Пожиратели. Они, наверное, не ожидали, что вместо криков убиваемых людей и победного рёва своих соплеменников, в атриуме будет только мёртвая тишина — этим воспользовался Майк.

— Explosio! — проорал он.

— Explosio! — подхватили все остальные.

Это было страшно: ошеломлённые Пожиратели не успели даже защититься, как их просто смела огненная волна. На том месте, где они раньше стояли, осталось лишь огромное кровавое пятно, однако несколько человек всё таки выжили и теперь пытались как-то огрызнуться. Несколько довольно слабых взрывных заклятий не имели почти никакого значения с одной стороны и в то же время указали очередной партии Пожирателей, куда им надо целиться. Надо сказать, если те и замешкались, то это было совсем незаметно — и теперь в сторону контрабандистов полетел целый дождь заклинаний, начиная от взрывных и заканчивая Смертельными.

Гарри увернулся от пролетевшего режущего заклинания, отбил разрывающее и успел выстрелить взрывным заклинанием с поразившей его самого скоростью.

— Все вместе, на счёт три, — орал Майк, — раз… два… три… Explosio!

На этот раз Волна взрывных заклинаний разбилась о щит, воздвигнутый Пожирателями, а те в ответ просто засыпали левый фланг заклинаниями так, что нельзя было просто высунуться.

— Explosio! — выкрикнул Гарри, целясь под ноги одному из Смертоедов, тот попытался прикрыться щитом, но его отбросило взрывной волной. Воспользовавшись этим, Гарри перебрался за одну из массивных колон, стоявших по бокам атриума.

Бой всё разгорался: к Пожирателям прибывали всё новые и новые подкрепления, они уже прочно перехватили инициативу в свои руки и не давали никому высунуть головы. Гарри увидел, как один из ребят, в попытке сменить позицию, был разорван на куски взрывным заклятием. Правый фланг под руководством Тома и Джека также был прижат к полу.

— Майк! — прокричал Гарри, пытаясь перекричать грохот заклятий, — Маааййк!!

Бесполезно, тот либо не слышал, либо… Об этом юноша даже не хотел думать.

— Piro! — прокричал Гарри, указывая палочкой на пол — тот вспыхнул, словно облитый бензином, и пока Смертоеды пытались сбить с себя пламя, он подполз к старику. Тот представлял собой страшное зрелище: одна рука, по локоть оторванная, висела только на тоненьком куске кожи, вторая была оторвана полностью и валялась недалеко от своего обладателя.

— Майк! — крикнул Гарри. — Майк!! — он затряс его.

Старик очнулся и посмотрел на него мутным взглядом.

— Дерись! — еле слышно проговорил он, — снеси этих ублюдков, они грохнули Тома и почти половину наших на той половине атриума… Сделай… — что сделать, Гарри так и не успел расслышать, голова старика бессильно свесилась.

Гарри оглядел остатки своего отряда: казалось, бой шёл совсем недолго, а людей убавилось больше чем наполовину.

— Все знают огненное проклятие? — прокричал он.

Те, кто расслышал, согласно закивали головами.

— Тогда насчёт «три» стреляем под ноги Пожирателям, затем ещё раз. Я, конечно, понимаю, что это самоубийство, но по-другому никак.

Наверное, последнюю фразу не расслышали, потому что когда юноша крикнул «три» — под Пожиранцами словно разверзся ад. Некоторые падали прямо в огонь и сгорали там буквально в считанные секунды.

— Piro! — прокричали они ещё раз.

Их заметили — и тут же на них обрушился град заклинаний: Гарри как-то автоматически отбивал, блокировал и посылал новые заклинания. Судя по всему, их заклятия изрядно проредили ряды Пожиранцев, а оставшиеся слишком устали, но назад они как-то не торопились, зная, как относится к невыполнившим задание их великий и ужасный предводитель.

Рядом с юношей просвистело режущее заклятие — сзади раздался какой-то странный чмокающий звук, обернувшись, Гарри увидел белобрысого парня, которого этим заклинанием рассекло пополам. Он смотрел на него с каким-то обиженным выражением лица, затем верхняя часть тела отвалилась, и парень навзничь рухнул на пол.

— Explosio! Diffindo! Piro! Inflammare! Reducto! — в ярости выкрикивал Гарри.

Его заклятия попали в довольно большое скопление Пожирателей, но после раскидывающего проклятия от них осталось только одно воспоминание плюс горстка пепла. Пожиратели выдыхались, и это было видно — они настроились на быструю, лёгкую и безболезненную победу, а не на долгое и упорное сопротивление. Сейчас атриум был больше похож на место падения крупного метеорита — настолько он был искорёжен. Те люди, которые прикрывали центр, отбивались, как могли, ибо Пожиратели совершенно справедливо полагали, что они — единственное препятствие на пути к победе. И сейчас Черноризники, не считаясь с потерями, лезли вперёд, их разрывало на части, калечило, корёжило, отрывало им руки и ноги, но они с упорством обречённых лезли вперёд. Шальной сногсшибатель угодил Гарри в плечо, его развернуло вокруг своей оси и с силой приложило о колонну. Он попытался встать, но тело просто не слушалось его: руки раз за разом разъезжались, словно у новорожденного щенка, но всё-таки после нескольких попыток ему всё же удалось принять сидячее положение. Он с трудом держал в руках палочку, а тем временем Пожиратели набросились на центральный отряд. Со своего места Гарри мог видеть поистине страшные картины: как молодой парень в порванной мантии каминщика, бросив разломанную палочку, вцепился зубами Пожирателю в руку, как какой-то мужчина, лёжа в стороне, пытался затолкать обратно в живот собственные кишки, как одному из бросившихся на помощь контрабандисту заклинанием снесло обе ступни и тот продолжал бежать на костях ещё несколько метров, как парню поочерёдно оторвало руку, ногу и голову… Казалось, безумие охватило всех, многие уже, побросав палочки, дрались голыми руками, а те, кто их лишился, пытались укусить противников, ударить, лягнуть, словом, хоть как-нибудь навредить противнику, который в данный конкретный момент стал олицетворением всего зла в мире.

Надо было что-то делать, но ни Гарри, ни все остальные не могли прийти им на помощь: весь пол в атриуме был залит кровью и завален трупами.

Вдруг в дверь ударили, ударили настолько громко, что даже заглушили тот адский грохот, который стоял в атриуме.

— Именем закона и Министерства, откройте! Иначе мы вынуждены будем применить силу!! — донеслось из-за дверей.

И через секунду после этого послышался натужный хрип Стэна:

— Всё… Уходим отсюда… Быстрее…

И несколько хлопков, затем ещё и ещё… Контрабандисты аппарировали, поддерживая раненых, сами все в крови, но почему-то ни один из них не сожалел о том, что сунулся в это пекло.

Только сейчас Гарри сообразил, что упустил из виду одну очень важную деталь, а именно то, что он не умеет аппарировать. В добавок ко всему, перед ним выросла фигура в чёрной мантии и с черепообразной маской.

— Ах ты, гадёныш! — прорычал Смертожранец, — теперь ты ответишь за всё! Avada Kedavra!!!

Время словно замедлило свой бег: Гарри видел, как с конца палочки срывается зелёная молния, как она неспешно ползёт к нему… Инстинктивно он вскинул руки, защищаясь от этого сгустка смерти…

Грохот оборвал неспешное течение времени — Смертожранец с удивлением смотрел на невесть откуда взявшийся здесь стол дежурного колдуна, закрывший и Гарри, и Майка.

— Stupefu… — выдохнул Гарри, — и красный луч, вырвавшийся из палочки, буквально снёс Черносранца с ног.

— Майк! — затормошил старика Гарри. — Майк! Майк! Ну, давай же… Майк! Проснись! Очнись Майк! — наконец заорал.

— А ч-что? — тот с трудом фокусировал на нём взгляд. — Г-гаррииии… Ну как ты малыш?...

— Как мне отсюда выбраться? — проорал в ответ юноша. — Как?

ТО что осталось от руки старика, попыталось дотянуться до кармана мантии.

— Зде-сь… По-по…— прохрипел он, беспомощно дёргая культёй.

— Понятно, что здесь, ты лучше молчи, — торопливо пробормотал Гарри, вытаскивая из кармана клоунский нос, — это и есть портал? — непонимающе спросил он.

Майк лишь кивнул головой.

Ну что ж… — Гарри одной рукой ухватил Майка, а второй — портал, — Portus.

Надо сказать, Майк крайне погано перенес перемещение, точнее он перенёс его крайне тяжело, потому что когда они приземлились посреди Общего Зала, у него открылось обширное кровотечение, которое невозможно было остановить никакими заклинаниями и зельями. Кое-как перевязав его, Кларк, который ухитрился в этой бойне отделаться лишь фингалом под глазом, сломанной ногой, сгоревшими волосами и укушенным плечом, однозначно вынес решение:

— Здесь уже ничего нельзя поделать, такое уже просто-напросто не вылечить, хотя бы потому, что у него вместо костей какой-то фарш…

— Есть один вариант, — прохрипел с соседней койки Стэн, — напоить его тем варевом, что сварганил младший Поттер.

— Ты имеешь в виду зелье Спорринга?

— Да, если это та гадость, которая заново может вырастить конечности.

— В таком случае это оно. Майк, старина, — обратился он к истекающему кровью контрабандисту, — придётся тебе на себе проверить успехи Гарри в зельеварении…

— Только через мой труп, — прохрипел тот, — терпеть не могу всякие зелья… Кроме, пожалуй, хорошего огневиски…

— Извини, приятель, но твоего мнения тут, судя по всему, никто не собирается спрашивать. Ты нам нужен живой, а не в виде хладного трупа.

— Вы что, совсем рехнулись? Смерти моей хотите, — слабо протестовал Майк, — не надо… Пожалуйста…

— Майк, не сопротивляйся, а то поставим клизму, — предупредил Стэн, — подумай, ты ведь даже не сможешь её выдернуть…

Дальнейшее действо как-то выпало из памяти юного Поттера: он толи отключился, толи просто сидел, тупо уставившись в одну точку, и его подобрала какая-то добрая душа… По крайней мере очнулся он лёжа на кровати в своей комнате. Первые попытки подняться вылились лишь в нецензурные выражения, ибо юношу почему-то мне держали ноги, а вместо рёбер, казалось, напихали стеклянной крошки.

После очередного изящного оборота, когда Гарри всё-таки умудрился хотя бы сесть на постели, раздался неслышный хлопок, и перед ним застыл с почтительным поклоном один из лопоухих домовых эльфов или дворецких, как гордо именовал их Джо.

— Сэр Гарри Поттер, изволит жаловаться? — почтительно поинтересовался эльф.

— Нет, сэр Гарри, изволит, есть, — успокоил его вышеназванный сэр.

— О! — эльф заметно оживился, — в таком случае мы можем предложить вам изумительно питательный куриный бульон, чай, а на второе — изумительно вкусную кашу…

— А чего-нибудь более питательного, — поинтересовался Гарри, — например, бифштекс, яичницу, жареной картошки и тыквенного сока? Или хотя бы сливочного пива?

— Что вы, сэр! — воскликнул эльф. — Сэру Гарри Поттеру категорически запрещено есть тяжёлую пищу! Сэр Гарри Поттер, наверное, не помнит, в каком состоянии он был сюда доставлен!

— Если честно, ты угадал, — признался Гарри, — и скажи, пожалуйста, как тебя зовут, а то как-то неудобно обращаться к тебе «эй ты, как тебя там!»

Глаза эльфа наполнились слезами.

— Сэр Гарри Поттер изволит интересоваться, как зовут недостойного Тринитротолуола! О, как вы великодушны сэр!

Услышав странное и несколько нетипичное для эльфа имя, Гарри чуть не упал с кровати. Ещё бы! Такое имя можно выговорить только раза с пятнадцатого, а то и с двадцатого.

— Трининтпр… Стой, повтори пожалуйста ещё, — попросил эльфа Гарри, — просто твоё имя такое… — он еле удержался от слова «дебильное», но вовремя спохватился, — сложное, и, если, конечно, ты не против, я буду звать тебя как-нибудь… Покороче…

— Три-нит-ро-то-у-лол, — по слогам произнёс эльф, затем добавил, — но все зовут меня просто Тоулолли или Толли.

— Хорошо, Толли, — Гарри с трудом удержался от того, чтобы фыркнуть, — я, конечно, понимаю, что мне противопоказана тяжёлая еда, но, — он понизил голос до конспиративного шёпота, — но ведь мы с тобой знаем, что нужно молодому, растущему организму, верно?

— О, да! — восторженно закивал эльф. — Конечно, сэру Гарри Поттеру, наверное, говорили, что он несколько худоват для своих лет?

— Конечно, говорили! — кивнул Гарри. — А теперь давай вместе попробуем исправить эту ситуацию…

— Но сэр, вам нельзя, — запротестовал Толли, — с двумя сломанными рёбрами, перебитым плечом и раздробленной ногой вам будет физически сложно есть!

— Не понимаю, — протянул Гарри, — при чём здесь сломанная нога? Я же не ей буду есть?

— Но как вы собираетесь кушать со сломанными рёбрами? — не сдавался эльф.

— А разве в меня не влили пару стаканов «Костероста»? — поинтересовался Гарри.

— Конечно же, влили! И даже не пару, а что-то около дюжины стаканов, но просто вам нужно некоторое время, чтобы ваши косточки разработались!

— И когда же они разработаются? — поинтересовался Гарри.

— Это должен сказать доктор Кларк, — пропищал Толли, — он как раз сейчас направляется в вашу комнату…

Не успел Толли договорить, как дверь в комнату распахнулась, и к Гарри буквально влетел Кларк: фингал он себе вывел и, судя по всему, вылечил ногу, но вот укус безвестного пожиранца на своей руке он оставил.

— Мистер Поттер! — жизнерадостно воскликнул он. — Как ваше ничего? Ох, и напугали же вы нас, когда внезапно хлопнулись на пол! Да и мы тоже хороши! Парень первый раз в такой мясорубке, а мы даже не обратили на него внимания… Конечно, Стэн за тобой приглядывал, но и он удивился, когда узнал, что у тебя сломаны рёбра, предплечье и нога…

— Надеюсь, вы вылечили их? — перебил его Гари, — а то мне, знаете ли, совсем не улыбается лежать тут аки студень и нагуливать жир!

— Да не волнуйся! Денёк поваляешься, косточки придут в норму, и можешь хоть козлом скакать! — обнадёжил его Кларк, — сегодня будешь соблюдать строгую диету по типу «утром-кефир, вечером-клистир», насчёт клистира, я, конечно, пошутил, но есть ты будешь лишь то, что я тебе назначил. И не пытайся уговаривать нашего Тринитротолуола, он на таких как ты, собаку съел.

— В смысле? — не понял Гарри.

— В прямом, его даже Майк не смог заставить принести себе виски из кладовки, а ты понимаешь, что у Майка фантазия богатая: он такого наобещал бедному эльфу, что его потом ещё неделю пришлось отпаивать успокоительным…

— Кстати, а как там Майк? — спросил Гарри, — вы ему всё-таки влили моё варево?

— Куда он денется, конечно, влили! — бодро ответил Кларк, вставая, — сейчас у него есть уже половина правой руки, вся левая, глаз и четверть ноги. Так что мы в тебе не ошиблись, из тебя выйдет прекрасный зельевар, кстати, а что у тебя по зельям?

— «Превосходно», — машинально ответил Гарри, ошарашенный тем, что ему пророчили карьеру прекрасного зельевара.

— Ну, вот видишь! — обрадовано воскликнул Кларк, — думаю, ты не обидишься, если я тебя попрошу сварить мне пяток зелий?

— Что? — Гарри, недоверчиво посмотрел на доктора, — ты хочешь, чтобы я сварил тебе зелья? Какие?

— Ну… Кровевосстанавливающего, Костероста… Да там чуть-чуть! Не волнуйся, ничего страшного или сложного…

— Ничего сложного? — возопил Гарри, — а варить это чёртово зель, которым вы опоили Майка тоже не сложно? Или те три бочки с костеростом, которые я сварил вместе с твоими ребятами? Или…

— Остынь, остынь, — улыбаясь, сказал Кларк, — конечно, те зелья были довольно сложными, но… ведь ты их сварил? И ты не представляешь, как сейчас хорошо Майку! У него отросла почти вся левая рука и нога! Почти восстановился глаз, а на правой руке уже появились кости! Он, правда, кричит, что убьет тех, кто опоил его этой гадостью, но думаю после того, как он выйдет из лазарета, то успокоится. По крайней мере, мы надеемся на это, — как-то неуверенно добавил он.

— Нет, вы серьёзно? — все еще не веря, переспросил Гарри.

— Ты о чём?

— О том, что моё варево помогло Майку. Это действительно, правда?

— Конечно! Зачем мне тебе врать? — наигранно-обиженно проговорил Кларк.

— А кто вас знает… Приколистов… — пробормотал Гарри себе под нос, — с вас станется так пошутить, что потом всю жизнь плакать придётся…

— Ну, это ты загнул, мы не такие бессердечные, мы лучше, — улыбнулся доктор, — хотя я смотрю, тебя пробрало на философию… Что ж, я тебя понимаю, в первый раз всегда так. Я тогда пойду, а ты спи, давай, завтра, думаю, уже будешь как огурчик. И без глупостей! — он погрозил пальцем юноше, — строгая диета. Только на сегодня, пожалуй.

Дверь за Кларком захлопнулась, а Гарри в последней надежде обернулся к Толли, но у того был такой вид, что во избежание растрат нервных ресурсов Гарри решил вздремнуть.

* * *

Солнце бесцеремонно светило ему в глаза: Гарри заворчал и натянул одеяло себе на голову, однако лежать в духоте было не очень комфортно, поэтому минут через пятнадцать юноша не выдержал и сел на кровати.

В окно светило солнце, на улице чирикали воробьи, словом, во всём мире царил покой и благополучие.

— Сэр Гарри Поттер изволит кушать? — раздался голосок Толли.

— Да! — не сказал, а прорычал Гарри, — неси всё! И если можно быстрее!

— А что конкретно, сэр? — учтиво поинтересовался эльф, — я сомневаюсь, что вы сможете съесть все запасы замка моего хозяина.

— Принеси чего-нибудь жареного и пить, да побыстрее.

Спустя пять минут Толли появился, неся перед собой огромный поднос с огромной, целиком зажаренной уткой с гарниром, и огромным кубком тыквенного сока.

Спустя ещё десять минут поднос был завален утиными костями, а сам Гарри сыто откинулся на подушки.

— Сэр Гарри Поттер желает отоспать? — вежливо поинтересовался Толли.

— Нет, Толли, спал я уже достаточно, — отозвался Гарри, — я желаю прогуляться по замку, ты не дашь мне какую-нибудь одежонку…

— Вот, пожалуйста, сэр, Толли выгладил и постирал вашу мантию…

— Но ведь она была порвана! — недоуменно воскликнул Гарри, — я это точно помню!

— Сказать по правде, ваша мантия была не просто порвана, она была буквально растерзана. Нам, эльфам, пришлось долго её восстанавливать, это была трудная работа, но мы её сделали! — эльф гордо расправил уши.

— Но зачем? — спросил Гарри, — не проще ли дать новую мантию?

— Сэр Гарри Поттер недоволен качеством работы? — грустно спросил Толли.

— Нет, почему же… Мантия как новенькая… Просто мне интересно, зачем её надо было восстанавливать? Ведь вы потратили столько сил…

— Но это же ВАША мантия… — просто ответил эльф, — мы были обязаны её восстановить! Вы же гость! На кого вы будете похожи, уходя из нашего дома в чужой одежде?

— Ничего не понимаю… — пробормотал Гарри. — Какая разница, в какой одежде я уйду от вас?

— Большая… Для нас, домовиков, это вопрос чести! Если эльф не смог уберечь одежду гостя своего хозяина, значит он плохой эльф! Такой эльф не может заниматься своими делами!

— В смысле? — непонимающе переспросил Гарри, ему уже становилось интересно.

— Если эльф не уберёг имущество хозяина, самого хозяина, гостя хозяина или имущество гостя хозяина, то он навеки изгоняется из волшебного мира, другими словами, он развоплощается.

— Что? Значит за малейшую провинность, вы развоплощаетесь?

— Нет… Если нас простит тот, кому мы навредили, мы обязаны будем выполнить любую его просьбу или приказ.

— Ничего себе, как у вас всё серьёзно… — пробормотал Гарри, — чуть что не так — развоплощение…

— Такова наша природа, — спокойно ответил Толли, — вот поэтому мы и не имеем права изменять своим хозяевам.

— Но один мой знакомый эльф пытался пойти против воли своего хозяина!

— А хозяин знал об этом? — улыбнувшись, спросил Толли. — Нет? Ну, вот если бы узнал, ты бы больше не увидел своего друга.

Гарри вздрогнул. Бедные эльфы…

— Сэр Гарри всё ещё желает прогуляться по замку? — вежливо спросил Толли.

— Ч-что? А… Да, конечно, Толли, ты можешь быть свободен, дорогу я найду сам…

— Если я вам понадоблюсь, вы просто хлопните в ладоши, — продолжил Толли, — хотя в замке весьма проблематично заблудиться, но всё же… С кем не бывает…

— Да-да… Конечно…

— И ещё, я бы не рекомендовал вам заглядывать к мистеру Майку, — осторожно закончил Толли, — с тех пор, как он узнал, что зелье которым его напоили — вашего изготовления, он находится в слегка взвинченном состоянии…

— Я понял, спасибо, — Гарри сглотнул, представив себе «слегка взвинченного» Майка, — скажи, а куда мне лучше всего наведаться? Я же тут по большому счёту никого не знаю…

— О, сэр Гарри может гулять, где хочет! — восторженно заявил Толли, — ваши зелья спасли жизнь куче народа! Да и в Министерстве вы довольно неплохо держались…

— А откуда ты об этом знаешь? — удивлённо переспросил Гарри.

Толли покраснел.

— Нууу… Об этом очень много говорят у нас на кухне…

— А откуда кухонные эльфы…

— Они не кухонные эльфы! Они повара! — протестующее прервал его эльф.

— Хорошо! Откуда ваши повара узнали о том, что было в Министерстве?

Эльф, казалось, разрывался между двумя взаимоисключающими поступками: рассказать или нет?

— Сэр Гарри! Я не могу вам этого сказать! — наконец выдавил он и, не дожидаясь других вопросов юноши, с резким хлопком исчез.

Гарри пожал плечами, в конце концов, из всех его знакомых эльфов, этот Толли выглядел более или менее нормальным. По крайней мере не занимался мазохизмом, как Добби.

Но всё-таки идти ему было по большому счёту некуда: когда они шли защищать Министерство, он успел перекинуться парой слов с каким-то высоченным мужиком, возможно, хотя нет… Юноша вспомнил, как этого мужика ожесточённо пинала ногами довольно большая группка Дегустаторов Смерти, а потом прогремел взрыв, после которого осталась только воронка и абсолютно целый ботинок на чьей-то ужасно покалеченной ноге, валяющейся неподалёку.

А так он больше ни о ком не имел понятия. Можно было, конечно, рискнуть и наведаться к Майку, но Гарри сомневался, что он уйдёт от него с целыми конечностями, ибо даже увечный старик мог так врезать, что потом долго пришлось бы отклеиваться от стенки.

«Стоп. Насчёт стариков. Том (царствие ему небесное) что-то говорил про шамана, или нет, какого-то там Мастера, который шаманит. Или про шамана, который что-то мастерит: в общем он говорил что-то насчёт старика, который живёт на крыше и делает всякие мощные амулеты. И он хотел к нему наведаться после всей этой катавасии с Министерством. Чёрт, ведь это было только три дня назад, наверное. А, кажется, будто он говорил с Томом год назад… Чёрт! Надо взять себя в руки! Не время раскисать! Они все прекрасно знали, на что идут и могли бы отказаться! Но всё-таки… Как паршиво на душе! Теперь не с кем даже поговорить о наболевшем: Стэну не до него, Майк восстанавливает свои конечности, а Джо, наверное, сейчас вообще не до разговоров. Всё. Решено. Надо идти к Мастеру, пока совсем не раскис.

Только вот маленькая проблема: Том говорил, что этот загадочный Мастер живёт в башне, но не сказал в какой из четырёх, хотя с другой стороны, времени у него вагон, так что можно и поискать».

* * *

Юноше повезло: по пути он встретил эльфа-привратника (ну или как там они у Джо теперь называются, и тот любезно подсказал, что Мастер живёт на Восточной башне, попасть на которую можно, пройдя через вот этот проход. Хотя можно и по лестнице, но тогда придётся идти через четыре магических барьера и несколько магических ловушек.

Поблагодарив эльфа, Гарри быстро поднялся на башню и в нерешительности застыл около двери: судя по разговорам эльфа, паранойя Мастера была под стать грюмовской.

— Ну, чего встал? Проходи, — раздался за его спиной добродушный голос, — или хочешь в туалет?

Гарри обернулся: перед ним стоял крепко сбитый старик с окладистой русой бородой, из-за которой не было видно черт его лица, пышной гривой чёрных волос и смеющимися голубыми глазами.

— Эм… Здравствуйте, — пробормотал Гарри, — вы наверное…

— Да, я тот самый Мастер, о котором тебе без сомнения многие рассказывали, — ответил старикан.

— А почему именно Мастер? — поинтересовался Гарри, ещё не отошедший от такого внезапного появления, — у вас, наверное, есть имя?

— Наверное? — улыбнулся Мастер. — Да… Имя у меня есть, вот только я не могу тебе его сказать. И не потому, что я тебе не доверяю, нет, дело в том, что моё имя очень известно в определённых кругах, и эти самые круги будут просто безмерно рады узнать, где прячется их оппонент.

— Так вы учёный? — ляпнул юноша, прежде чем успел подумать.

— Ну да, в некотором роде я учёный. Учёный, на которого охотится большая часть всякой нечисти Англии.

— А чем это вы им так навредили? — поинтересовался Гарри, — кого-нибудь гм… Ликвидировали?

— Я ценю твою деликатность, Гарри, но… Нет, я никого не убивал, поверь, иногда знания могут быть даже страшнее, чем Авада. Думаю, кому как тебе этого не знать, — он пристально посмотрел на непонимающего юношу, — или я не прав?

До Гарри только сейчас дошло, что старик намекает на пророчество. Но… КАК? Как он мог узнать о нём? Ведь предполагалось, что о нём знает только Дамблдор и он!

— Удивлён? — прочитал его мысли Мастер. — Не волнуйся, я не лез в твои мысли. Просто… Просто, я чувствую. Чувствую, что над тобой висит пророчество. Не скажу точно какое, но смысл банально скучен. Или ты его или он тебя, так?

Гарри ошарашено кивнул.

— Как всегда, — вздохнул Мастер, — ничего нового она придумать не может.

— Кто не может? — переспросил юноша.

— Судьба, мой мальчик, — ответил задумчиво старик, — если бы ты знал, сколько раз за свою жизнь я видел и чувствовал эти пророчества. И все они были об одном и том же.

— Вы имеете в виду то, что все пророчества сводились к обычному поединку одного волшебника с другим? — переспросил его Гарри.

— Да, именно это я и хотел сказать. А чего это мы здесь стоим? Давай пройдём ко мне! Или нет, лучше давай-ка на крышу: я хочу тебе кое-что показать и рассказать. Осторожнее, здесь приступочка…

Удивлённый Гарри последовал вслед за стариканом, про себя спрашивая, чего это понадобилось этому странноватому Мастеру на крыше?

— Смотри, — сказал ему старик, — посмотри туда, — и указал рукой на горизонт.

Солнце медленно заходило, окрашивая небо в золотисто-багровые цвета, казалось, что оно посылает прощальный привет перед тем, как окончательно скрыться… Гарри просто стоял и смотрел на это зрелище, не в силах отвести взгляда.

— Ну, как? — спросил его Мастер, — впечатляет?

— Да… — заворожено ответил Гарри, — очень красиво…

— Оно словно прощается, да? Словно говорит нам « я тут немного отдохну, а вы не шалите без меня». Солнце и Луна… Такая холодная и далёкая, — промолвил старик, — кажется, что ей нет до тебя никакого дела, но это не так…

— Что вы имеете в виду? — спросил Гарри.

— Солнце и Луна... Это символы, символы двух сил, которые издавна борются друг с другом за то, чтобы распоряжаться судьбами людей.

— Вы имеете в виду Тьму и Свет?

— Именно, — Мастер повернулся к нему, — хотя, это всё лишь слова. Слова, которые обозначают две силы, каждая из которых стремится сделать людей счастливыми.

— Тьма стремится сделать людей счастливыми? — удивлённо переспросил Гарри.

— Да, но своими методами конечно.

— Методами Волдеморта?

— Нет! Никогда не думай, что Волдеморт ставленник Тьмы! Хотя бы потому, что у Тьмы нет ставленников. Он скорее марионетка, от которой можно легко избавиться.

— Легко, как же…— проворчал Гарри.

— Легко! Ты сам поймёшь, когда придёт время!

— Ага… Уворачиваясь от Авады, особо не подумаешь, что тут надо делать…

— Так, судя по всему, надо начинать от Адама — видимо, Альбус не стал тебе говорить, в чём собственно различия между Светом и Тьмой так?

— Нет, не говорил, — удивлённо ответил Гарри, — а разве он должен был?

— Не знаю. Ну, ладно, тебе пора наконец это знать. Итак, различия до смешного просты: Тьма даёт силу, много и сразу, без условий и ограничений. Тот, кому она дала силу, может пользоваться ей как ему угодно: может творить что угодно. Полная свобода действий: что хочу, то и ворочу.

— Совсем без условий? — растерянно переспросил Гарри.

— Совсем. Тот, кто просит силу, должен только поклясться, что будет действовать только по своей воле и согласно обстоятельствам. Но если он нарушит клятву, то будет просто-напросто лишён силы и жизни. Вот так.

— Это получается огромная сила… И просто так?

— Именно.

— Тогда почему…

— Почему все не отдались Тьме?

— Да…

— Потому, что сила подчиняет. Грубо говоря, получив огромную мощь, у волшебника сносит крышу. Он мнит себя самым могущественным, непобедимым, и начинает стремиться к власти. Хотя идеал Тьмы — это полная анархия, где каждый волен поступать так, как ему хочется. Так что, даже в самых безвыходных ситуациях, многие предпочитают смерть Тьме.

— А Свет?

— Свет, свет — полная противоположность. Ты не можешь просто попросить у него силы, потому что он сам решает, кто достоин её, а кто нет. И даже если ты оказываешься её достоин, сила тебе будет даваться постепенно, чтобы ты к ней мог привыкнуть.

— Как это привыкнуть? — переспросил Гарри.

— Это значит, что тебе надо будет привыкнуть к той чудовищной мощи, что даёт тебе Свет, который потенциально сильнее Тьмы, потому что там, где есть Свет, нет Тьмы — и только потом наоборот.

— А тот, кто получил силу света, разве не будет стремиться к власти? Ну, чтобы всех облагодетельствовать?

— А скажи мне, разве Дамблдор рвётся к власти? — спросил старик.

— Нет, но…

— Вот именно, те, кто наделён силой Света, почему-то никогда не стремятся к власти, хотя идеал Света — это общество, где каждый живёт друг для друга.

— Что-то я не пойму, — растерянно произнёс Гарри, — Тьма стремится к анархии, при этом пытаясь захватить власть, а Свет пытается построить идеальное общество, при этом не стремясь к власти?

— Именно! — просиял Мастер, — признаться, я думал, что ты будешь долго доходить до этой мысли, видимо я ошибся, и слава Мерлину!

— Но почему так? — спросил юноша. — Если Свет наделил силой мага, то почему бы не заставить его и взять власть?

— Вот это тебе и предстоит выяснить, — усмехнулся Мастер.

— Мне? Но… Почему!? Я ведь не просил ни у кого силы, и вообще не знал обо всех этих тонких материях до сегодняшнего момента!

— Ты не знал, но ведь я говорил, что силы наблюдают за потенциальными светлыми или тёмными магами.

— И…

— И раз над тобой висит пророчество, которое гласит, что ты должен грохнуть Тёмную Морду, по совместительству являющегося одним из величайших тёмных магов современности, значит, Свет уже взял тебя под своё покровительство.

— Но пророчество было сделано до моего рождения… — пролепетал Гарри.

— Значит, он взял тебя под свою опеку ещё в утробе матери, теперь я понимаю, почему ты можешь вызывать Патронуса… — пробормотал старик.

— А откуда вы знаете про Патронуса? — удивлённо спросил он.

— От твоей палочки фонит светлой магией за километр, — пробормотал он, — это могут быть только очень мощные чары, раз они держатся столько времени. Ну а из некоторых источников я знаю, что ты хотел научиться отгонять дементоров, следовательно, это только Патронус. Да ещё и какой-то сверхмощный — никогда не случалось, чтобы он вместо того, чтобы отогнать дементоров, просто их убивал.

— Было… Но тогда я колдовал другой палочкой.

— Сгорела? — деловито уточнил Мастер.

— Ну да… А как вы…

— Всё просто: с такой силой, как у тебя, ты мог бы спалить любую палочку, даже Дамблдора.

— Но как так? Я же…

— Да брось ты! У тебя было два мощнейших скачка магической энергии! Нет, даже три! И ты ещё удивляешься?

— Что? Какие скачки? — переспросил Гарри.

— Скачки магической энергии: проще говоря, ты переходишь на другую ступень владения магией. Первый у тебя был… — Мастер подошёл к нему поближе и прикрыл глаза, — первый скачок у тебя был в одиннадцать лет, второй — когда тебе было четырнадцать лет, а третий совсем недавно! Но, чёрт возьми! Какой же сильный!

Гарри ничего не понимал: после лекции про Тьму и Свет ему ещё и говорят, что у него какие-то скачки.

— Да… Ты довольно необычный юноша, — пробормотал Мастер, — Свет таких любит, не пойми меня превратно: чистое сердце, горячая голова и холодные руки, как раз… Ну что ж, Гарри, иди спать. С завтрашнего дня попрошу Стэна, чтобы он тебя научил драться, потому что как говорила моя покойная матушка: настоящий волшебник может повыдергать ноги из задницы любому, даже без волшебной палочки.

«Министерство Магии исчезло!!

— Исчезновение Министерства лишь доказывает беспомощность центральной власти, — комментирует ситуацию начальник отдела по связям с общественностью Энтони Барбинс, — что это за власть, спрашиваю я вас, если она не может разыскать собственное Министерство?»

— Гляди-ка, прямо сводки с передовой, — усмехнулся Стэнли за завтраком, — час назад сова принесла сообщение о том, что Фадж заявил о пропаже Министерства только после того, как вместо своего кабинета аппарировал на помойку недалеко от Бирмингема.

— А что, до этого он не верил? — поинтересовался Гарри, обгладывая куриную ножку.

— По-видимому, не верил, — усмехнулся контрабандист, — наверное, думал, что его первый зам решил над ним пошутить.

Юноша ухмыльнулся, представив на минуту Корнелиуса Фаджа, в дорогой зелёной мантии, круглой шляпе и блестящих ботинках, посреди гор мусора и отбросов. Картина не могла не радовать глаз…

— Ау… Гарри! Не наблюдаю визуального контакта! — нарушил созерцание этой восхитительной картины голос Стэна.

— А! Что ты говорил? — встрепенулся юноша. — Я просто слегка призадумался…

— Я говорю, что если у тебя есть желание, то минут через тридцать после завтрака мы можем выйти поразмять косточки.

— В смысле? — переспросил Гарри.

— Ты был у Мастера? — спросил Стэн.

Юноша кивнул.

— Он тебя предупредил, что попросит меня поучить тебя драться?

— Ах, да…

— Вот-вот… Не надо щёлкать клювом, а то тебе оторвут голову.

— А почему через полчаса?

— А это, чтобы у тебя не случился заворот кишок, — улыбнулся ему Стэн, — говоря проще, чтобы весь твой завтрак не полез наружу через все дыры.

— А что, может? — наивно поинтересовался Гарри.

— Не может, а полезет. И поверь мне, в таком случае я бы не хотел быть рядом с тобой.

— Приятного аппетита, — буркнул какой-то небритый мужичок в ватнике, сидящий рядом с ними.

— Спасибо, Джим, — спокойно ответил Стэн, — кстати, как там у тебя с твоей проблемой? Всё нормально?

Мужичок неожиданно широко улыбнулся.

— Ещё бы! Это зелье мне всё отрастило буквально за несколько часов! А я уж было совсем отчаялся…

— Джим, я думаю тебе надо поблагодарить человека, который сварил такое чудесное зелье, — внёс конструктивное предложение Стэнли, — кстати, Гарри познакомься, Джим Бормус. Джим, это Гарри Поттер…

— Тот самый Гарри-резкий… — начал было Джим, но поймав свирепый взгляд юноши, он кашлянул и поправился. — В смысле, Мальчик-Который-Выжил?

— Именно, — довольно подтвердил Стэн, — и хочу тебе сказать по секрету, что именно он сварил то зелье, которое так сильно тебе помогло.

— Правда? — ошалело переспросил Джим. — Парень! Тебе надо поставить памятник! Ты знаешь, скольким людям понравилось твоё варево?

— Ну… В принципе я догадываюсь, — растерянно ответил Гарри, — наверное, больше половины из здесь присутствующих стало жертвой моего эээ… произведения.

— Мальчик, ты, наверное, очень скромный человек, но я хочу тебе сказать, что почти все из тех, кто защищали наше пропавшее министерство так или иначе глотнули твоё, как ты правильно выразился, произведение. Правда на вкус, скажу тебе… Не очень приятный…

— Джим, я понимаю, что тебе просто не терпится выразить своё восхищение, но нам с Гарри надо кое-куда сходить, — ненавязчиво перебил его Стэн, — и я был бы тебе очень признателен, если ты нас отпустишь.

— А… Да, конечно, не смею вас задерживать, — смутился Джим, — и всё равно парень… Спасибо тебе. Ты, наверное, знаешь, что Майк скоро выйдет?

— Ну да… — Гарри уже представил себе, что с ним может сделать взбесившийся старик.

— Не волнуйся, мы тебя в обиду не дадим, — подмигнул тот, — думаю, что при всей своей свирепости, он слегка задумается, если тебя прикроют человек пятьдесят.

— Спасибо… — растерянно отозвался Гарри, — а вы не боитесь, что он вам потом по отдельности потом надаёт подзатыльников?

— Да нет, если он хоть кого-нибудь тронет, мы ему устроим тёмную.

— А что это такое? — наивно поинтересовался юноша.

— Тебе лучше этого не знать, — ухмыльнулся Джим, — ты ещё слишком маленький, для этого.

Стэн многозначительно кашлянул и выразительно посмотрел на него.

— Да, да дружище… Всё, Гарри, давай, ещё встретимся. Эх… Представляю, что скажут наши после того, как узнают эту новость…

— Болтун, — буркнул Стэн, подходя к выходу, — к вечеру весь замок будет знать о том, кто сварил зелье Спорринга.

— Надеюсь, они не будут носить меня на руках? — полушутя-полуиспуганно спросил его Гарри.

— Кто их знает, но думаю, что до такого они ещё не дойдут, но вот то, что каждый захочет пожать тебе руку, это я гарантирую.

— О нет, — простонал Гарри. — Мало мне этой дурацкой славы Мальчика-Который-Выжил и почитания в мире простых волшебников, так теперь меня ещё будет знать вся контрабандистская Англия!

— Это имеет и свои преимущества. И тем более… Никто не будет бросаться к тебе с распростёртыми объятиями, просто ты сможешь рассчитывать на нашу помощь, в случае, если тебе станет совсем туго.

* * *

— Итак, Гарри, мы здесь для того, чтобы научить тебя драться, — сказал Стэн, едва они оказались во дворе замка, — сразу скажу тебе, что учить я тебя буду нещадно и гонять до десятого пота.

Гарри поёжился: судя по виду Стэна, он был настроен довольно решительно.

— Не надо ежится, — заметил это Стэн, — я ведь не садист. Знаешь, давно на свете жил один русский полководец — магл. Но несмотря на это, в своей жизни он не потерпел ни одного поражения, хотя воевал против сильнейших турецких магов — он брал сильнейшие крепости, над обороной которых трудились сотни волшебников, разбивал громаднейшие войска, хотя те были накачаны силовосстанавливающими зельями, переходил вместе со своей армией Альпы, хотя до этого это удавалось только Ганнибалу, а ты знаешь, какой сильный он был маг. Так вот, этого полководца звали Суворов. Суворов Александр Васильевич. Он любил говорить «Тяжело в учении, легко в бою», и тренировал войска так, что с них по семь потов сходило. Но потом, во время сражения, каждый знал что, как и зачем ему делать.

— И что, он не потерпел ни единого поражения? — поражённо переспросил Гарри.

— Ни единого, — подтвердил Стэн, — теперь ты понял, зачем я буду так жёстко тебя тренировать?

— Понял, — ответил юноша.

— Тогда начнем, пожалуй, — контрабандист слегка потянулся, — сегодня у нас будет что-то типа вводного урока, для того, чтобы показать к каким высотам тебе надо стремится.

Гарри заинтересованно посмотрел на него: обычно вводные уроки начинались с какого-нибудь эффектного заклинания или ещё чего-нибудь в этом духе.

— Ударь меня, — спокойно сказал Стэн.

Юноша удивлённо уставился на него.

— Ну, чего ты смотришь? — усмехнулся мужчина, — просто ударь меня.

Гарри пожал плечами, замахнулся для молодецкого удара…

И в следующий миг оказался на земле с полным ртом земли.

— Урок первый, — спокойно сказал Стэн, — не надо медлить с ударом. Если уж решился бить, так бей, а не руками размахивай. Теперь, попробуй ещё раз.

Гарри попробовал ещё раз. И ещё раз. И ещё.

В конце их первой тренировки, он был похож на грязного бомжа: весь в земле, воняющий потом и с ужаснейшим настроением.

— Ничего, в следующий раз мы будем доводить тебя до кондиции, — довольно пообещал Стэн, — а то что-то ты быстро выдыхаешься. Куришь?

Гарри удивлённо посмотрел на него.

— Что? — тупо спросил он.

— Вообще, куришь?

— Н-нет.

— Это хорошо. А то тебе пришлось бы ещё сложнее. Ну ладно, иди спать, а завтра с утречка мы продолжим.

В свою комнату Гарри попал только через полтора час:.как только он вошёл в холл, к нему со словами благодарности бросилось несколько человек. Вежливо им покивав и заверив их, что в случае чего, они могут на него рассчитывать, юноша направился было к себе, но каждый, кто встречался ему по пути, горел желанием пожать ему руку, рассыпаться в благодарностях, а некоторые даже пытались ему налить и, несмотря на его робкие отнекивания, некоторым это всё же удалось.

Как следствие, на следующий день он проснулся разбитый, с жутко болящей головой и страшно злой.

А потом были тренировки со Стэном, который безжалостно заставил его бегать, прыгать, отжиматься подтягиваться и так далее и тому подобное.

Следующий месяц для Гарри слился в бесконечную мутную череду дней, во время которых он учился дракам — как их называл Стэн. Надо сказать, что у него совсем неплохо получалось, хотя, конечно, до Стэна ему было как до Луны.

Проблем добавил ещё и Майк: выйдя из лазарета, он сначала норовил проклинать всё и вся, но после того, как его остановило двадцать человек во главе с Джимом, он слегка притих избрав себе новую жертву — нашего многострадального Героя-Который-Выжил. Он постоянно присутствовал на тренировках и всячески портил Гарри жизнь, например, выступая его спарринг-партнёром и мотивируя это тем, что он уже старенький, и юноша должен просто положить его на обе лопатки. Вот только почему-то всегда получалось наоборот.

— Ну парень, в твои годы я уже лупил пол-школы, и мне никто не мог дать сдачи… А ты даже ударить нормально не можешь, — говорил он, когда Гарри в очередной раз поднимался с земли. — Я думаю, тебе надо дать ещё дополнительную нагрузочку.

«Нагрузочка» заключалась в том, что юноша до двенадцати часов носился вокруг замка или отжимался.

Все эти мучения прекратились только тогда, когда юноша в очередном спарринг-бою с Майком, ухитрился накормить того землицей. На следующий день Майк торжественно объявил о прекращении занятий ввиду полного отсутствия времени.

— Наземникусу пришло письмо, — сообщил он, — тебя вызывает Дамблдор.

— Вызывает? — недоумевающе переспросил Гарри.

— Да. И просто жаждет лицезреть твоё лицо.

— Но… Почему именно сейчас? — растерянно переспросил юноша, — и куда?

— Все вопросы к Назему, — отрезал Майк. Он явно переживал по поводу отъезда юноши, — я с Дамбом не общаюсь.

— А где Назем? — спросил Поттер. Говорить о том, почему Майк не хочет говорить с Дамбом, ему не хотелось, — я его не видел уже Бог знает сколько времени.

Старик поморщился.

— Они там на пару с Джо не вылезают из погребов. Когда до них пытались докричаться, они там что-то мычали и пытались петь песни.

— Докричаться? — Гарри едва сдерживал смех, — они что, опять там заперлись?

— Да нет… просто, они где-то потерялись. У Джо ты сам знаешь, какие подвалы громадные, они нам кричат, где они, а мы не можем до них добраться. Подозреваю, что там у Джо какой-то секретный ход есть, иначе как объяснить, что в комнате Назема с утра шумит душ?

— А как Дамблдор в таком случае смог до него добраться?

— Ну… Это уже спросишь у него. А сейчас давай, собирай шмотки, и через полчаса я жду тебя в холле.

Расставание было коротким и в тоже время трогательным. Гарри пожал каждому руку, обнялся с Майком и Стэном, поблагодарил Толли за заботу и взялся за портал.

— Помни, Гарри, — произнёс в конце Стэн, — ты можешь всегда рассчитывать на нашу помощь, где бы ты ни был, и что бы о тебе ни говорили. До встречи и удачи тебе в твоей вендетте с Краснопёрым.

Гарри кивнул. В горле почему-то першило.

— Portus, — негромко сказал Стэн — и юношу закружило в водовороте красок и звуков.

Гарри с трудом поднялся на ноги: либо заклинание было наложено как-то не так, либо порталы такие сами по себе. Но после сегодняшнего путешествия его жестоко мутило, а желудок просто горел желанием показать своему хозяину то, что он ел на завтрак. Кое-как усмирив его, юноша огляделся по сторонам: странно, он ожидал, что его встретят друзья или на худой конец кто-нибудь из Ордена Феникса, но гостиная была пуста, хотя…

Хотя на одном из столиков Гарри заметил записку, взял ее и, быстро развернув, прочитал:

Дорогой Гарри!

P.S А ты неплохо натренировал свою «Армию» имени меня! Мистер Уизли-младший успел даже произнести начальный слог щитового заклинания, прежде чем быть оглушённым, ослепленным, обездвиженным и связанным

Значит вот как… Дамблдор решил подключить Орден Феникса к большой охоте на Пожирателей. Что ж, умно ничего не скажешь! Как раз у Бледнолицего Тома небольшой кризис с людскими ресурсами и самое время этот кризис «расширить и углубить», как говорил Майк в минуты хорошего настроения.

И тем не менее, несмотря на всю, казалось бы, безвыходность своего положения, Восставший Из Котла продолжает свои нападения, а значит у него в запасе есть какой-то козырь. Или нет у него никаких козырей, а он хочет, чтобы все думали что есть… Мда… Наследник Слизерина, чёрт бы его побрал, поди узнай что у него сейчас на уме, может быть пошалит-пошалит в Англии, а потом и переключится на другие страны, наберёт себе там последователей и начнёт опять зажигать.

Хотя с другой стороны, это всё только в перспективе, а на данный момент, Дамблдор совершенно правильно поставил перед Орденом задачу сокращения поголовья Пожиранцев в отдельно взятой стране.

Гарри усмехнулся. Интересно, с каких это пор он стал оценивать действия директора подобным образом? Неужели на него так подействовало пророчество? Или, может быть, то, что он, оказывается, находится под пристальным вниманием Света, и они с Дамблдором в какой-то мере равны?

Размышляя подобным образом, Гарри поднялся в свою комнату и чуть было с воплем не вылетел обратно.

На кровати лежало какое-то существо, отдалённо напоминающее человека. Существо издавало непонятные, жуткие звуки и как-то странно дёргалось, извивалось.

Затем оно как-то ухитрилось свалиться с кровати и подползти к замершему в ужасе Гарри: не доползя до юноши где-то метр, тело принялось с новой силой извиваться и издавать какие-то нечленораздельные звуки больше похожие одновременно на мычание и на шум воды в унитазе. Заметив, что никакого эффекта на юношу оно не производит, существо постаралось подняться на задние… эээ отростки что ли, так вот, оно попыталось подняться, но, не удержав равновесия, плюхнулось на спину и начало издавать какие-то совсем неприличные звуки, прямо как…

— Рон!! — заорал Гарри, бросаясь к другу.

Существо, казалось, на секунду замолкло, а затем начало усиленно кивать головой.

— Что они с тобой сделали? — спросил Гарри, едва подавив желание расхохотаться, — хотя погоди, думаю, это тебе поможет. Finite Incatatem.

Жуткое обличие слизня испарилось, явив всему миру Рональда Уизли, лучшего друга Гарри Поттера, представителя одной из чистокровнейших семей Англии и просто хорошего парня. Правда, сейчас этот парень был не в лучшем виде: связанный, оглушённый, парализованный, немой, да и ещё ко всему прочему с кляпом во рту.

Гарри поспешно вытащил изо рта друга носовой платок, про себя удивившись, что близнецы Уизли использовали в качестве кляпа ЧИСТЫЙ платок.

— Так что произошло? — опять вопросил он.

Рон попытался ответить, но, судя по всему, парализующие чары ещё не полностью выветрились, и он только что-то нечленораздельно мычал.

— Ах да… Извини — спохватился Гарри. — Finite Incatatem.

— Твари! Козлы! Упыри! Да я их всех заставлю слизней жрать! Да чтоб они… — это были первые слова, сказанные Роном после снятия заклинания.

— Рон, подожди! Что случилось!

— Понос Мантикоры! Перья из задницы гаргульи! Лобковые волосы минотавра! — продолжал вещать Уизли-младший. — Как они…

— Рон! — гаркнул на него Гарри, — ты можешь объяснить мне, что тут произошло, и кто превратил тебя в это чудо магического зоопарка?

— А как ты думаешь? — саркастически спросил тот. — Фред и Джордж! Как обычно, собственно…

— То есть тебя оглушили, связали, парализовали, а потом ещё и накинули на тебя этот морок наши массовики-затейники? — поинтересовался Гарри.

— Нет! Ты что! У них двоих сил хватило только на это, как они выразились «надёжное средство маскировки», а оглушил меня Дамблдор. Собственно, я только и помню, как он со словами: «Рональд, мне очень жаль, но ты меня сам вынудил», достаёт палочку. Я уже почти вытащил свою, когда меня словно по голове дубиной горели, а очнулся я уже здесь, от грохота в гостиной.

— Это я приземлился, — почему-то виновато пояснил Гарри, — я на чемодан свой упал. Наверное, поэтому и слышно так было.

— Не то слово, — фыркнул Рон, — я уж подумал, что это Пожиратели наведались. Даже успел с жизнью распрощаться, а тут вдруг входишь ты.

— И вижу перед собой помесь сопли и слизня, — закончил за него Гарри.

— Ну… В общем да, — сконфуженно закончил Рон, — слушай, Гарри, а ты не мог бы меня ещё и распутать, а то знаешь ли у меня уже затекло всё, что только можно… И… Гарри…

— Да?

— Слушай, а ты не мог бы… Ну… Не мог бы ты не говорить моей маме о… О том, что я тут наговорил, понимаешь, это всё было сгоряча, я не подумал…

Гарри едва не расхохотался. Интересно, что бы с ним сделала миссис Уизли, если бы узнала о таких обширных познаний сына в области… э… некорректных выражений? Нашлёпала бы по попе? Или наругала?

— Что с тобой, Гарри? — обеспокоено, спросил Рон, — у тебя такое выражение лица, словно ты сейчас лопнешь.

— Не волнуйся, Рон, — сдавленно ответил Гарри,— ты лучше скажи мне, что бы с тобой сделала твоя мама, если бы узнала?

— Убила бы, — спокойно просветил его лучший друг, — хотя нет, сначала она бы долго пилила меня, призывала в свидетели наших многочисленных предков, говорила бы, что мой крёстный Джон от таких слов перевернулся бы в гробу…

— А он бы правде перевернулся? — спросил Гарри. Упоминание о крёстном кольнуло сердце, но он решил даже не показывать виду и расспросить Рона о родственнике.

— Да куда там, — махнул рукой Рон, — крёстный закладывал такие выражения, что по сравнению с ним даже мой папа казался ангелом во плоти.

— Мистер Уизли? — удивлённо-весело переспросил Гарри. — А я и не знал…

— Ты много чего не знаешь. Отец одно время работал аврором, это потом он поехал на всяких там магловских прибамбасах и прочей ерунде, а тогда он ходил в рейды с самим Грюмом, а это ты сам понимаешь хоть о чём-то, но говорит.

— И? — поторопил его Гарри.

— И что? Ты думаешь, в рейдах Грюм стеснялся в выражениях? Или командовал исключительно в стиле «Господин Уизли, не соблаговолите ли вы прикрыть меня в то время, как я буду под огнём Пожирателей вязать этих двух ребят?»

— Нет, конечно, — Гарри вспомнил выражения Стэна во время боя в Министерстве.

— Ну вот. А когда отец разгорячённый приходит домой, и начинает популярно объяснять своей жене, что он думает о Пожирателях, о Министерстве и о своей работе. Ты сам понимаешь…

— Так твой отец одно время работал аврором? — задумчиво переспросил Гарри. — Ну, тогда понятно, почему его так высоко ценит Дамблдор.

— Почему? — переспросил Рон, наконец, выпутавшись из верёвок и садясь рядом с ним.

— Ты что, в самом деле не понимаешь? — удивился Гарри. — Если твой отец во время первой войны работал аврором, да и ещё и в одной бригаде с Грюмом, то это доказывает его профессионализм и ценность. Держу пари, что твой отец и магловскими феньками стал заниматься не по своей инициативе, а по заданию нашего дражайшего директора.

— Не может быть, — уверенно произнёс Рон ,— отец ушёл с работы за полгода до падения Ты-Сам-Знаешь-Кого.

— А сколько людей было у Грюма в бригаде в это время? — задал встречный вопрос Гарри.

— Ну… Думаю человек восемьдесят-девяносто, — неуверенно ответил Рональд, — это на самом деле секретная информация, но отец как-то раз проговорился, точнее, Фред и Джордж его проговорили.

Гарри хмыкнул, представив себе, каким именно образом близнецы заставили проговориться Артура Уизли.

— Думаю, тогда был самый большой скандал в моей жизни, — закончил Рон, — отец орал, что даже в бытность его аврором он не встречал таких отъявленных вредителей, как «эти два маленьких упырёнка», и что все те авроры, с которыми он работал, сейчас дружно бы обсмеяли его несмотря на то, что он заработал себе репутацию бесстрашного малого.

— Он такое кричал? — переспросил Гарри, не веря собственным ушам. — Мистер Уизли кричал?

Не просто кричал, он вопил, орал, верещал… В общем оповещал о своём раздражении на ближайшие десять миль.

— Невероятно, — пробормотал Гарри, — и чем это его так близнецы довели?

— А вот это ты спроси у них, — как-то прохладно ответил Рон,— когда я у них это спросил, то целую неделю ходил с синими волосами, чёрным лицом и разбитым носом.

Гарри присвистнул: чтобы довести до такого состояния близнецов, надо быть, по меньшей мере, Малфоем.

— Видно это была какая-то особенно зловредная шалость, — предположил юноша.

— И не говори, — махнул рукой Рон, — хотя, что это я всё о себе, да о близнецах? Ты лучше расскажи, где ты сам был? Два месяца от тебя ни слуху, ни духу, Гермиона пишет мне истерические письма, просит разузнать у Дамблдора, где ты находишься, а Дамблдор сам разводит руками и говорит, что отдал тебя в хорошие руки, а вот куда тебя эти руки дели, он и слыхом не слыхивал!

— Гермиона просила тебя через Дамблдора найти меня? — удивлённо спросил Гарри. — Куда подевались её мозги? Она же прекрасно знает, что Дамблдор никогда и ни с кем не делится своими планами!

— Ну это ты уже у неё спрашивай, куда подевались её мозги, ты мне зубы только не заговаривай, где тебя носило?

— Рон, это большой секрет, — начал, было, Гарри.

— Ой, ну не надо только про это а? — отмахнулся Рон. — У нас никогда не было секретов друг от друга, так что не надо обрывать эту хорошую традицию!

— Рон, я не могу тебе сказать, где я был, прежде всего, для твоей же безопасности, — попытался вразумить его Гарри.

— Мы это уже когда-то проходили, — раздражённо ответил Рон, — и прекрасно знаем, как ты печешься о нашей безопасности и не хочешь вмешивать нас в свои дела по спасению мира.

Юноша вздрогнул: насчёт спасения мира его друг почти попал в точку.

— Рон, эти секреты не те, что были у нас два года назад, это не сверхбольшие секреты о том, кто будет очередным учителем по Защите или о том, что пытается делать Орден Феникса...

— Хочешь сказать, это были небольшие секреты? — вопросил Рон.

— Насчёт учителя или насчёт Ордена? — полюбопытствовал Гарри.

— Насчёт Ордена.

— Рон, как ты не можешь понять, то всё, что мы знали об Ордене Феникса, нам позволил узнать Дамблдор.

— Но… Но зачем? — ошарашено переспросил Уизли. — За… зачем?

— Для того, чтобы в Министерстве мы не действовали наобум, для того, чтобы мы знали людей Дамблдора в Хогвартсе, для того, чтобы мы им доверяли… Жаль только что мы сами спутали им все карты.

— Как?

— Да легко! Перед тем, как рвануть в Министерство, нам следовало хотя бы чуть-чуть подумать, связаться с Орденом, прояснить обстановку…

— Но ты ведь сам порол горячку, — возмутился Рон.

— И это моя персональная вина — спокойно признал Гарри, — из-за моей спешки мы потеряли Сириуса и чуть не потеряли ядро АД.

— Ты себя имеешь ввиду? — переспросил Рон.

— Нет, я имею в виду тебя, Джинни, Гермиону, Невилла и Луну.

— Ты у нас как обычно так — пушечное мясо.

— Ну, зачем же так самокритично? — улыбнулся юноша. — «Всего лишь обречённый» — додумал он про себя.

— Так, ладно, ты не хочешь говорить, где ты был, и хоть мне трудно это понять, но я всё-таки попытаюсь, — Рон поднялся с кровати. — А пока я пытаюсь, нам надо хотя бы приготовить себе что-нибудь поесть, ибо с самого утра у меня не было во рту маковой росинки.

— Замётно, — улыбнулся Гарри.

Как выяснилось, Орден Феникса в лице Молли Уизли, оставил ребятам столько еды, что хватило бы на прокорм всего Хогвартса в течении целой недели. Быстро сварганив себе яичницу из пятнадцати яиц, Гарри и Рон набросились на неё с аппетитом узников Освенцима, увидевшими перед собой куру-гриль. Затем последовала партия в шахматы, затем — ещё одна партия в шахматы, после этого парни пошатались по дому, открыв для себя парочку потайных комнат, что-то типа астрономической башни и погреб, заставленный вином, коньяком и прочими алкоголесодержащими продуктами.

Когда Рон увидел это богатство, у него загорелись глаза так, что Гарри стал опасаться, что в друга неожиданно вселился Красноморд, но после предложения Рональда попробовать что-нибудь из этих запасов, юноша успокоился. Роном двигало банальная жажда запретного, и отговаривать его от пробы взрослой жизни было бесполезно.

Через два часа после начала исследований дома, из погреба, наконец, появился Гарри, волочащий на себе долговязое и бесчувственное тело друга и благословляя довольно обширную практику распития спиртного, которую он получил у контрабандистов. Тащить Рона до кровати у Гарри уже не было сил, поэтому, аккуратно уложив тело на кресло возле камина, юноша плюхнулся рядом. Надо было что-то делать, но голова отказывалась работать, хотелось спать, спать…

В дверь резко постучали. Гарри, почти задремавший в кресле, встрепенулся и очень тихо подошёл к двери.

— Кто там? — осторожно спросил он.

— Гарри! Это ты? — голос за дверью заставил его вздрогнуть.

— Да! Гермиона! Это ты?! — спросил Гарри.

— Да!

«Боже мой! Разговор двух идиотов!» — пронеслось у обоих в голове.

Торопясь, юноша отпирал многочисленные засовы, снимал цепочки. Наконец, распахнув дверь, он с широченной улыбкой раскинул руки и торжественно провозгласил:

— Добро пожаловать!

Ответом ему послужила звонкая пощёчина.

Наверное, в лице Гермионы мир потерял отличную боксёршу, по крайней мере, пощечина, которую она отвесила Гарри, больше смахивала на полноценный хук с правой, и юноша, несмотря на многочисленные тренировки с Майком, едва не отправился в нокаут.

— За что? — ошарашено, спросил юноша.

И тут же получил вторую пощёчину.

— За что? — криво улыбаясь, переспросила его Гермиона. — Ты ещё спрашиваешь за что?

— Да, — рискнул ответить Гарри.

Всё так же улыбаясь, Гермиона шагнула через порог. С инфернальным скрипом за ней закрылась дверь, и у юноши возникло стойкое предчувствие чего-то очень и очень нехорошего.

— Ты спрашиваешь, за что я тебя ударила? — бархатным голосом переспросила его девушка.

— Д-да собственно нет… Я… Я…

— ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР! — неожиданно рявкнула Гермиона. — Ты самый безалаберный, безответственный, неблагодарный, эгоистичный человек, которого я когда-либо встречала в своей жизни!

Гарри остолбенело смотрел на, казалось, готовую взорваться от ярости подругу.

— Пропал посреди ночи! И всё что я… мы с родителями обнаружили, это коротенькая записка!

— А что…

— И после этого на протяжении всего лета от тебя ни слуху, ни духу! Я писала всем, кому только можно: директору, Джинни, Рону, Люпину… Даже МакГонагалл! И все отвечали мне, что ты куда-то пропал, и найти тебя не представляется возможным!

— Но я…

— Потом, в газетах пишут о нападении на Министерство Магии! Что мне, по-твоему, оставалось думать?!

— А что ты поду… — начал Гарри и осёкся.

— Что я подумала? — не хуже Нагайны прошипела ему в лицо Гермиона. — А ты догадайся, что я могла подумать! Я подумала, что ты со своей врождённой тягой к бескорыстному спасению людей и героизму ломанёшься туда!

— Что ты сказала? — Гарри словно кто-то кипятком в лицо плеснул.

— Я сказала, что ты…

— Да как ты смеешь такое говорить?! — неожиданно даже для самого себя заорал Гарри. — Как ты смеешь, после того, что произошло этим летом говорить что-то о моём героизме!

— Именно поэтому и смею! — парировала девушка. — Ты хоть представляешь, как я… мы за тебя волновались! Родители сами были не свои, я извелась вся от волнения!

— Это не даёт тебе никакого права говорить обо мне так! — рявкнул в свою очередь Гарри.

— Это даёт мне все права! — заорала в ответ Гермиона. — После того, как ты посреди ночи ускакал куда-то в неизвестном направлении, решив отделаться этой шпионской отмазкой, у меня есть все права говорить так о тебе!

— Но ты ведь не знаешь обстоятельств! — воскликнул Гарри.

— Я не знаю обстоятельств, согласна, — согласилась Гермиона. — но что, скажи мне на милость, мешало тебе на протяжении ДВУХ месяцев отправить мне хоть коротенькое письмецо?!

— Я не мог…

— Ах да… Конечно, ты не мог подвергать меня опасности, — закончила за него девушка, — очень благородно с твоей стороны…

— Эй! Хватит орать! — неожиданно донеслось до них из гостиной. — Я буду спать…

— Что… — начала Гермиона.

— Это Рон, — поспешил объяснить Гарри, — видишь ли, он очень устал и…

— И прилёг, да? — как-то странно спросила Гермиона.

— Да! Мы весь день…

— Думаю, ему очень удобно спать на коврике около камина, не правда ли?

Гарри резко обернулся. Чёрт! Его друг, впервые вкусив взрослой жизни, сейчас спал, свернувшись клубочком на коврике возле камина.

— А ну-ка дыхни! — потребовала Гермиона.

— Гермиона, ну ты же видишь… — в который раз попытался оправдаться Гарри.

— Единственное, что я вижу, так это то, что вы, два обалдуя, оставшись дома одни, не нашли ничего более разумного, как навестить богатые кладовые семейства Блэков, — раздражённо откликнулась Гермиона. — И если ты, Гарри практически не пил…

Гарри поперхнулся воздухом. Из тех трёх бутылок огневиски, которые они оставили в подвале, две с половиной принадлежали именно ему.

— …То вот Рон сумел надраться как последняя скотина, — закончила свою мысль Гермиона, не обратив внимание на кашляющего юношу.

Гарри кивнул. Действительно, Рон как-то быстро окосел. Даже удивительно.

— Так вот, возвращаясь к нашему предыдущему разговору, — повернулась к нему девушка, — если ты, ещё раз посмеешь провернуть такой фокус, то, клянусь Мерлином, я найду тебя где угодно, даже из-под земли достану. И в неё же вобью. По ноздри. Ты меня понял?

Гарри кивнул. Гермиона в гневе была неукротима. И как ни странно, очаровательна. Гарри сам не мог понять, почему, но смотрелось это просто великолепно: разрумянившиеся щёки, горящие глаза, гневно сжатые кулачки…

— Что ты на меня так смотришь? — поинтересовалась девушка, пристально глядя на юношу.

— А? Что? Н-нет, ничего, — встрепенулся Гарри, — просто ты…

— Что я? — как-то странно поинтересовалась девушка.

— Да так, ничего. — Гарри встряхнулся. — Давай перенесём Рона в комнату, а то боюсь, если мы оставим его здесь на ночь, то к утру нам понадобится только веник и совок.

— Сомневаюсь, — покачала головой Гермиона. — думаю, к утру его будет легче закрасить, чем отодрать.

— Почему? — переспросил Гарри.

— На этот коврик наложены размазывающие и давящее заклятие, — пояснила девушка, — они сработают при температуре около пятидесяти градусов Цельсия, с учётом того, что горящий Рон будет излучать тепла раза в три больше, я думаю, что к утру, мы бы лицезрели здесь такое приятное пятно, неопределённо-буро-чёрного цвета.

— Откуда ты знаешь? — поражённо спросил Гарри.

— Сириус рассказал, что это его мама так отучала своего мужа от алкоголизма, — пояснила девушка заходя в гостиную, — фу, ну и воняет тут!

— Чем?

— Перегаром, — отрезала Гермиона. — поднимай этого… уничтожителя алкоголя.

Спустя ещё полтора часа, при активной помощи Гермионы, господин Рональд Уизли был водворён на своё законное спальное место. Правда, после этого деяния у Гарри было такое чувство, будто на нём черти горох молотили.

— Устал? — участливо спросила его девушка.

— Как собака, — выдохнул Гарри, — никогда бы не подумал, что Рон сможет наесть себе такое пузо…

— В таком случае, предлагаю устроить дружеские посиделки около камина с овсяным печеньем, тыквенным соком и прочими вкусностями, — довольно улыбаясь, заявила девушка.

— А, кстати, где твой багаж? — озадаченно спросил Гарри. — Когда я тебе открыл, при тебе не было никаких сумок или чемоданов…

— Всё элементарно, — Гермиона вытащила из карманов несколько маленьких сундучков, — обычное Engorio, и ваш багаж снова с вами!

— Но… Ведь ты… Тебе… — от изумления юноша не мог говорить членораздельно, который раз за день Гермиона приводит его в изумление, — ты же не можешь… Ну… Пользоваться магией.

— Мне разрешили, — усмехнулась девушка, — профессор Дамблдор лично подписал мне разрешение на использование магии вне пределов школы, так что…

— Так что теперь мы здесь можем творить всё что угодно? — улыбаясь, спросил Гарри.

— В разумных пределах конечно!

— В таком случае, я сейчас разберу свои вещи, а ты в это время приведёшь в порядок гостиную, идёт?

Гермиона собралась, было, что-то возмущённо ответить, но юноша приложил палец к губам и показал на храпящего Рона.

— Ты же не хочешь, чтобы наш почти что взрослый друг сейчас проснулся? — прошептал он. — В противном случае я могу его разбудить! Только вот не ручаюсь за то, что он не станет в ярости проклинать всё и вся вокруг.

— Ладно, договорились, — улыбнулась гриффиндорка, — только разбирай свои вещи быстрее! Через десять минут жду тебя, и не дай Бог тебе не прийти!

— Неужели проклянёшь? — притворно испугался юноша.

— Ты меня не знаешь, зачем мне тебя проклинать?— хитро улыбнулась Гермиона. — Ты ещё не знаешь, сколько заклинаний придумали женщины для усмирения своих нерадивых мужчин!

Гарри усмехнулся.

— А я знаю только одно заклинание, которое изобрели мужчины, чтобы им не мешали женщины.

— И какое же? — полюбопытствовала Гермиона.

— Stupefy, — невинно улыбаясь, ответил Гарри.

Девушка шутливо замахнулась на него, и, погрозив пальцем, ушла наводить порядок в гостиной.

Гарри открыл сундук и остолбенел. Поверх его рубашек, лежал какой-то свёрток с приклеенной к нему запиской:

Гарри!

Кстати, идею с дубинками подкинул Джим, тот самый, который с тобой говорил месяц назад в Общем Зале. Объяснил он такой выбор тем, что всякие мечи, кинжалы, нунчаки, шпаги, топоры и тому подобные орудия убийств, могут крайне негативно сказаться на твоей неокрепшей детской психике, — Гарри возмущённо фыркнул, — а вот эти дубинки максимум что смогут, так навсегда сделать из человека олигофрена.

С пожеланиями всего самого лучшего и полезного:

Дальше шли подписи, среди которых Гарри углядел подписи Майка, Стэна, Джима и прочих ребят, с которыми он имел счастье провести весёлый месяц в замке Джо.

Была даже подпись Мастера. Точнее не подпись, а маленькая закорючка, чем-то напоминающая какие-то инициалы.

Развернув свёрток, Гарри убедился, что Майк оказался прав. Две обычные резиновые магловские дубинки, правда, они были настолько пропитаны магией, что называть их «обычными» было как-то неправильно, а, зная Майка и его гм… познания в магии, ничем не отличающиеся от познаний Аластора Грюма, можно было с уверенностью говорить о том, что эти вещицы способны не только оставить олигофреном, но и испепелить любого, кто отважится испробовать на себе эти подарки.

— Ты там скоро? — голос Гермионы заставил его подпрыгнуть от неожиданности.

— Н-нет… вот только трусы уберу, — ляпнул Гарри.

— Тогда давай быстрее! Сколько можно… Что ты сказал? — до девушки только сейчас дошёл весь смысл сказанного Поттером.

— Эм… Ничего, я… Я просто неудачно пошутил, — заливаясь краской по самые уши пробормотал Гарри.

— Хм… Интересно, где ты всё-таки провёл лето. — спросила Гермиона, заходя в комнату, — раньше ты бы такого не сказал даже под угрозой третьего пришествия Волдеморта.

— Гермиона! Ну, есть же такие вещи, которые надо знать только мне одному!? — воскликнул Гарри, пытаясь заслонить собой подарки.

— Знаешь, после всего, что мы пережили в течение вот уже шести лет, я думаю, что таких вещей нет и быть не может, — заявила Гермиона, подходя к нему.

— А я думаю, что всё-таки есть, — выпалил Гарри, пытаясь запихнуть презенты поглубже в свои вещи.

— Да? И что же это? — поинтересовалась девушка.

— Ммм… Например, то, где я провёл лето, — дубинки наконец-то запихнулись, и он смог развернуться.

— Ну почему ты так упорно не хочешь об этом говорить? — мягко поинтересовалась Гермиона. — Раньше у тебя от нас секретов не было, что же случилось?

— Ничего не случилось, — отбивался Гарри, — просто меня очень сильно просили, чтобы я об этом не говорил.

— Кто просил? — сразу же вцепилась девушка. — Я их знаю? Это из Ордена? Или просил сам Дамблдор?

— Нет, Дамблдор не просил, но поверь мне, это были достойные люди!

Гермиона как-то странно посмотрела на него, затем тяжело вздохнула.

— Ну ладно, я думаю, что когда ты захочешь нам об этом рассказать, ты расскажешь.

— Вот именно, — буркнул Гарри, спускаясь по лестнице, почему-то чувствуя себя виноватым, — когда надо, я всё расскажу. Если конечно смогу.

— Что значит «если смогу»? — рассержено посмотрела него Гермиона.

— Это значит, что я могу отбросить копыта гораздо раньше, чем рассказать вам о том, где, как и зачем я провёл лето.

— Даже не смей об этом думать! — воскликнула Гермиона. — Если за тобой охотится Волдеморт, это ещё не значит, что нам надо петь тебе заупокойную!

— Ладно, ладно, я не так выразился, успокойся! Я лишь хотел сказать что… что… Ну в общем я хотел сказать другое, — неуклюже закончил Гарри, входя в гостиную, — совсем не это. И вообще, мы что, собрались слёзы лить по мне или пить тыквенный сок с овсяным печеньем?

Вообще-то весь вид Гермионы говорил о том, что она намеревалась лить по нему слёзы. Или, по крайней мере, мягко и ненавязчиво выпытать у Гарри место его летних каникул. Посему, юноша решил быстренько сменить тему.

— А ты сама-то, где лето проводила? — спросил он, плюхнувшись в кресло напротив неё. — А то всё обо мне, да обо мне…

— В Лондоне, где же ещё? — пожала плечами девушка. — После того, как кто-то слинял из моего дома, у меня, знаешь ли, пропала всякая охота ездить по заграницам. Да, собственно, и некуда было ехать. Профессор Дамблдор сказал, что сейчас Волдеморт начал грандиозную акцию запугивания по всему миру.

Гарри хмыкнул. С теми силёнками, какими располагал на данный момент мистер Ридл, можно было только доблестно умереть в бою, но никак не устраивать грандиозные акции запугивания.

— Чего ты ухмыляешься? — насторожилась Гермиона. — Тебе что-то известно о планах Волдеморта? Откуда? Не поверю, что тебе о них рассказал профессор Дамблдор!

— Это ещё почему? — полюбопытствовал Гарри.

— А потому, что профессор Дамблдор сегодня аппарировал ко мне домой и попросил как можно скорее отправляться на площадь Гриммо. А ещё он попросил встретить тебя, так как он сам не сможет по каким-то там своим личным делам. Если честно, я даже не помню, о каких делах он говорил. Как только я собрала вещи, то сразу же отправилась сюда.

— А родителей куда дела? — спросил Гарри.

— А родители и сами могут о себе позаботиться, — спокойно ответила девушка, — папа раньше служил в морской пехоте, выполнял какие-то задания… По-моему. даже участвовал в операции «Буря в пустыне»…

— Он что, попал в бурю? — наивно поинтересовался Гарри.

— Нет, в бурю он не попал, — улыбаясь, объяснила Гермиона, — просто несколько лет назад у маглов была война, и мой отец в ней участвовал…

— Да? Ну и как? Он много об этом рассказывал? — спросил заинтересованный Гарри.

— Да нет, в основном шутил… Говорил, что поправил своё здоровье, катаясь на бронетранспортёре по пустыне. Да, собственно говоря, это и не война была, а так… Избиение младенца. На одного иракского мага приходилось по двадцать американских.

— А волшебники–то тут при чём? — поразился юноша.

— Глупый, — Гермиона шутливо постучала пальчиком по лбу юноши, — маги всегда участвовали во всех магловских войнах. Впрочем, так же как и маглы в магических войнах.

— Маглы участвовали в магических войнах? — ещё больше изумился юноша, — но… как?

— Очень просто. Брали и участвовали. У магов есть только Avada Kedavra для того, чтобы отправить человека на тот свет, а у маглов есть автоматы, гранатомёты, танки, самолёты, артиллерия… В общем у маглов перед нами многократное преимущество.

— А я всегда думал, что магические войны — это только магические войны, — пробормотал Гарри, отхлебнув сока, — подожди, значит, в каких-то случаях магам можно нарушить статут секретности?

— Естественно! Только при определённых обстоятельствах, только определёнными людьми и только в определённой сфере. Ты же не думаешь, что вторая мировая война была выиграна маглами?

— Но магами она тоже не была выиграна! — возразил Гарри, выковыривая свои тощие знания по историям магических войн, — если бы маглы не грохнули Гитлера, Дамблдор не смог бы и на километр приблизится к Гриндевальду!

— Откуда ты знаешь? — теперь изумилась Гермиона.

— Я ещё не забыл, где находится библиотека, — усмехнулся юноша, — а писать рефераты Бинсу ты сама заставляла.

— Ну-ну, — девушка хлебнула сока, взяла печенье и пододвинулась к нему, — и что ты ещё знаешь про Вторую Мировую, она же Первая Магическая?

Гарри заметил в её глазах знакомый блеск. Теперь она его не отпустит, пока не вымотает. С другой стороны, опасная тема его летних каникул была закрыта. По крайней мере, на сегодня.

— Гм… Например то, что Адольф Гитлер был прекрасно осведомлён о магическом мире, — начал он, — и то, что с помощью Гриндевальда он рассчитывал достичь двух целей: мирового господства и бессмертия. Почти, как и Волдеморт.

— И почему же он их не достиг? — весело спросила Гермиона.

— Наверное, потому, что до него добрались русские, — ответил Гарри, — а до Гриндевальда добрался Дамблдор.

— А ты знаешь мирское имя Гриндевальда? — поинтересовалась девушка.

— В смысле? — не понял Гарри.

— Гриндевальд — это прозвище. Такое же, как и Волдеморт, — пояснила девушка, — настоящее имя этого волшебника — Мартин Борман. Когда Гитлер погиб, он попытался скрыться через канализацию, но видимо неудачно. По крайней мере, то место, где он встретился с Дамблдором, превратилось в маленькую пустыню.

— Да. А после этого, наш директор получил орден Мерлина Первой степени и…

— И стал работать преподавателем трансфигурации, — закончила за него девушка и замолчала, — странно как-то получается… Мог взять любую должность, вплоть до премьер-министра, а взял место рядового преподавателя.

— Угу — пробормотал Гарри, — прошу заметить, что именно в это время в школе Чародейства и Волшебства начал обучение некто Том Марволо Ридл.

— И ты думаешь… — Гермиона подняла на него глаза и нервно отпила из кубка, — ты…

— Да, — отозвался Гарри, — профессор Дамблдор пошёл в преподаватели из-за того, что обнаружил чрезвычайно одарённого подростка, стремящегося стать великим волшебником.

— А если предположить, что Дамблдор знал Гриндевальда в детстве… — начала Гермиона.

— … То он уже тогда понял, что перед ним потенциальный тёмный маг, — закончил Гарри.

— Не может быть, — прошептала девушка, — получается, что наш директор, своими руками…

— Нет, не так, — поправил её Гарри, — получается, что наш директор пытался не допустить превращения Тома Ридла в Волдеморта. Но как мы убедились, его попытка поетрпела, мягко говоря, фиаско.

— Вот уж никогда бы не подумала… — пробормотала Гермиона.

— Чего

— Что увижу Гарри Поттера, который не рвётся набить Дамблдору физиономию после всего того, что мы тут с тобой наоткрывали…

Гарри покраснел. Гермиона, взглянув на него, не смогла сдержать улыбки.

— Знаешь, ты сейчас похож на хамелеона, — лукаво улыбаясь, произнесла он.

— Да? — удивился Гарри. — И чем же?

— У тебя сейчас такое лицо, будто ты пытаешься стать похожим по цвету на огонь в камине.

— А у меня такое чувство, будто мы объявили голодовку, — в ответ пошутил Гарри, указывая на стол, заваленный едой. (Заботливая Гермиона притащила не только печенье. Столько снеди Гарри видел разве что у миссис Уизли) Так что предлагаю заняться набором калорий.

— Согласна! — весело ответила девушка.

Спустя час Гарри сыто откинулся на спинку кресла. Его неудержимо клонило в сон, однако он ещё минут пять говорил о чём-то важном с Гермионой, пересевшей ради этого случая к нему в кресло: слава Богу эти седухи были сделаны в расчете на гиганта, и места хватило обоим. Спустя ещё десять минут Гермиона уснула, уютно устроившись у него на плече. Сил нести её до комнаты у юноши не нашлось, и после мучительных раздумий о том, как же быть, Гарри не заметил, как уснул сам.

Как это ни печально, но последствия употребления крепких спиртных напитков обычно сказываются на состоянии потребителя где-то ближе к утру, и выражается это состояние в дикой жажде, жуткой головной боли, плохом настроении и, как следствие, повышенной раздражительности. Именно такое состояние испытывал Гарри, проснувшись ни свет, ни заря, мучимый жаждой и с гудящей головой. Гермиона, уютно устроившись у него на груди, тихонько посапывала. И юноша, дабы не разбудить основную ревнительницу трезвого образа жизни в их компании, аккуратно взял её на руки, и, стараясь не дышать ей в лицо перегаром, переложил девушку на диванчик, стоявший неподалёку, после чего отправился на поиски живительной влаги.

Несмотря на жуткую головную боль, юноша довольно быстро доковылял до кухни и, жадно схватив графин с тыквенным соком, осушил его почти до дна. Чувствуя, как его отпускает, Гарри сел на стул и уставился на стенку, вспоминая вчерашний разговор. Значит Дамблдор прекрасно понимал, что может получится из Тома Редла… Знал и пытался это предотвратить…

Внезапно хлопнула дверь, Гарри бесшумно скатился со стула под стол и нацелил палочку на фигуру возникшую в проёме. Фигура, однако, и не собиралась предпринимать какие-либо агрессивные действия. Сказать по правде, Рон (а это был именно он) вообще очень неуверенно стоял на ногах, а, присмотревшись чуть получше, Гарри вообще едва подавил готовый вырваться наружу хохот. Лучший друг был похож на человека, побывавшего в эпицентре урагана, по крайней мере, ужасающе мятая рубашка, непонятно каким образом очутившиеся на нём штаны от пижамы, явно скучающие по родимой свалке, и опухшая физиономия создавали именно такое впечатление.

Обведя алчным взглядом всё помещение кухни, Рональд увидел графинчик с соком, из которого имел честь недавно пить Мальчик-Который-Выжил, и с радостным вздохом метнулся к упомянутому сосуду. Спустя ещё несколько секунд Гарри мог слышать только громкое и жадное чавканье. Затем последовал рассерженный стон, и юноша догадался, что чудодейственный напиток закончился, а потом последовала долгая речь, в ходе которой Гарри смог узнать мнение Рона о спиртном вообще и о том, что они пили вчера в частности. Слушая эту красочную и наполненную богатыми эпитетами речь, Гарри невольно поражался познаниям Рональда в этой области и мимоходом подумал о том, чтобы наколдовать себе пергамент и перья, чтобы законспектировать это познавательную речь. Но после некоторых раздумий он решил всё-таки этого не делать, опасаясь, что лучший друг сможет услышать скрип пера и на похмельную голову запустить каким-нибудь заклятием под стол. Насколько юноша знал своего друга, в таком состоянии ему было глубоко наплевать на официальные запреты колдовать вне стен школы.

Рональд тем времен продолжал ораторствовать, постепенно повышая голос, и вскоре он уже во всю глотку рассуждал о несправедливом отношении мира, к нему, Рональду Уизли.

Надо признаться, тут он накликал, ибо мир решил в очередной раз продемонстрировать своё отношение к Рону и для этой низменной цели он использовал Гермиону.

Гарри, занявший очень выгодный наблюдательный пункт под столом, имел честь лицезреть появление Великой и Ужасной Гермионы Грейнджер. Если честно, то по сравнению с ней, даже Волдеморт со всеми его дешёвыми спецэффектами мог только завистливо шлёпать губами.

Дверь на кухню с грохотом распахнулась, и на пороге предстала злая, растрёпанная, не выспавшаяся Гермиона.

— Рон Уизли! Похабный Алкаш! — Гермиона настолько разозлилась, что почти не контролировала свой голос. — Если я ещё раз увижу тебя в том виде, в котором я видела тебя вчера, то клянусь всеми частями тела Мерлина, я оторву твою голову и прибью её к стене на манер этой двинутой мамаши Сириуса!

Рон обалдело смотрел на Гермиону, видимо, припоминая, откуда она появилась.

— А… — ошеломлённо прохрипел он, — как ты…

— Как я узнала? — Гарри показалось, или стёкла действительно задрожали? — Рон, понимаешь, соединив такие разрозненные фрагменты головоломки, как твоё валяние на коврике перед камином, — Рон обалдело вытаращил глаза, — затем транспортировке твоей бесчувственной туши к вам в спальню…

— Ты что меня тащила до спальни? — возмущённо воскликнул Рон, при этом почему-то краснея.

— Нет. До спальни тебя дотащил Гарри, — снисходительно улыбнулась Гермиона, но, заметив как просветлело лицо Рона мстительно добавила, — а ты пускал слюни ему на мантию и мычал что-то про букашек.

Лучший Друг Мальчика-Который-Выжил смертельно побледнел. Гарри под столом зажимал себе рот и нос, чтобы не расхохотаться, и ждал продолжение спектакля. Уж больно ловко Гермиона отучает Рональда от чрезмерного употребления крепких напитков.

— Гермиона…

— Что Гермиона? — поинтересовалась девушка. — Может быть, ты сейчас скажешь, что это не ты?

— Да… — Уизли-младший сглотнул, — я выпил совсем чуть-чуть… Наверное, коньяк был какой-то…

— Ага, — поддакнула Гермиона. — Коньяк шестидесятисемилетней выдержки, наверное, всегда такой вот плохой.

— Что? — Рон, казалось, постепенно теряет контакт с окружающим миром.

— Да! Вы, два алкоголика, выдули вчера здоровую пузатую бутыль шестидесятисемилетнего коньяка! Я вообще удивляюсь, как вы тут не умерли оба, от таких доз!

— Мы крепкие… — довольно протянул рыжеволосый алкоголик.

«Идиот», — мысленно воскликнул Гарри.

— Значит крепкие, да? — похоже, Гермиона разъярилась не на шутку. — Крепкие?

— Да…

— А ну марш спать! — заорала девушка. — Спать! И пока не проспишься, вниз не спускайся! Крепкий он!

Рон отупело смотрел на раскомандовавшуюся Гермиону.

— Гермиона… Ты чего?

Похоже, терпение девушки закончилось. Она выхватила палочку и, прежде чем Рон успел сообразить что происходит, наложила на него чары левитации. Парень задёргался, но тщетно — заклинания туго спеленали полутрезвую тушку Уизли-младшего.

Гермиона круто развернулась и направилась на второй этаж, укладывать баиньки Рональда.

Еле живой от смеха Гарри выполз из-под стола. Мда… Милейшая девушка превращается в настоящую фурию, едва учует где-нибудь запах алкоголя. Надо взять на заметку… На втором этаже раздался грохот, и затем донёсся вопль:

— И никаких поцелуев на ночь!!!!

И затем грохот закрывающейся двери, одновременно с воплем:

— Colloportus!!

Юноша только сейчас сообразил, что Гермиона спускается вниз, и лицезрение его багровой опухшей физиономии явно не прибавит ей хорошего настроения. Гарри судорожно заметался по гостиной в поисках укрытия, но шаги Гермионы раздавались всё ближе и ближе… Тогда Великий Спаситель Магического Мира плюнул на всё и улёгся на диванчик, где ещё недавно имела честь почивать Гермиона Грейнджер.

Шаги приближались. Вот скрипнула, открываясь, дверь… Гарри изо всех сил притворялся спящим.

Гермиона подошла к нему, юноша почувствовал это каким-то шестым чувством… Вот до него долетел аромат её духов… Девушка осторожно села на диван, затем вздохнула и осторожно погладила его по растрёпанным волосам.

В голове у Гарри стало пусто. Даже утреннее похмелье отступило перед этими ласковыми и осторожными прикосновениями, а девушка, словно почувствовав это, погладила его ещё раз. И ещё раз. И ещё.

Гарри потерял счёт времени. Он согласен был лежать вот так вечно, лишь бы не прекращались эти мгновения…

Незаметно для себя, он уснул…

* * *

— Да как вы посмели!? — проговорил он высоким голосом. — Как вы только посмели подвергнуть мои слова хоть малейшему сомнению?

— А что вы хотели милейший? — насмешливо спросил его высокий человек с надменным лицом и орлиным носом, — мы свою часть сделки выполнили…

— Но я не удовлетворён результатами, — рявкнул Гарри голосом Тёмного Лорда.

— Меня не интересует, довольны вы или нет, — так же насмешливо проговорил человек, — мы договаривались, — и я свою часть сделки выполнил. Теперь очередь за вами, и советую вам поторопиться господин Ридл.

— Я оплачу только тогда, когда вы покажете результаты, — продолжал упорствовать Гарри, — я не могу быть уверен в словах таких как вы, — он почти выплюнул последнее слово.

— Послушайте, милейший, — бесцеремонно перебил его какой-то невысокий паренёк, — думаю, мы уже достаточно сделали для того, чтобы вы убедились в том, что мы умеем держать слово. Что же до вас, то смею сказать, вы заставляете нас усомниться в вашей честности.

— Вы посмели обвинить меня во лжи? — прошипел Лорд.

— Ну, зачем же так драматизировать? Мы всего лишь хотим, чтобы вы выполнили свою часть договора. Ведь это не так уж и трудно, не правда ли?

Картинка начала размазываться. Гарри чувствовал, что ментальный контакт скоро прервётся, и пытался ухватить хоть крохи из разговора:

— Убить их ,— произнёс он спокойным, холодным голосом.

Странная парочка, которая осмелилась так невежливо разговаривать с Тёмным Лордом невозмутимо переглянулась.

— Жаль, что над тобой висит пророчество Том, — усмехнулся один из них, — иначе я бы прямо сейчас превратил тебя в горку мелконашинкованнонного фарша. А впрочем… У нас ещё будет повод свидеться, так что не прощаемся.

И оба мужчины растворились в воздухе.

* * *

Мощная волна ярости буквально вышибла Гарри из сознания Тёмного Лорда. Юноша распахнул глаза и едва не застонал от невыносимой боли в шраме. С трудом поднявшись на ноги, он удивлённо уставился на Гермиону, тихонько посапывающую в кресле около него. Интересно, почему она не пошла спать в свою комнату? Хотя… Если ей удобнее здесь…

Юноша пожал плечами, и, стараясь ступать как можно тише поднялся на второй этаж. Затем попытался открыть дверь в свою комнату, однако, судя по тому, с какой силой Гермиона накладывала заклинание на дверь, сейчас его мог снять только сам профессор Дамблдор. Гарри уважительно поцокал языком, удивляясь, как в столь хрупкой на вид девушке могло взяться столько силы, чтобы наглухо запечатать комнату обычным Коллопортусом? Поистине, женщины — это величайшая загадка природы.

Однако вновь накатившая боль в шраме заставила отвлечься юношу от философских размышлений. Ему надо было срочно покопаться в своей походной аптечке с обезболивающим, которое он предусмотрительно сварил у Джо ещё перед тем, как идти в нападение на приснопамятный обоз со всякими гадскими химикалиями.

Но дверь была надёжно запечатана. Причём настолько надёжно, что снять заклятие мог только наложивший его, или, по крайней мере, намного выше по силе колдун. Сильного колдуна под рукой не было, и Гарри решил обратиться за помощью к Гермионе. В конце концов, размуровывать несчастного Рональда всё равно придётся. И пусть это будет пораньше.

А голова тем временем уже не просто болела. Она раскалывалась напополам в прямом смысле этого слова. Гарри едва успел дойти до гостиной, как его просто-напросто опрокинуло. Сквозь кровавую пелену он с трудом мог что-то видеть, но, тем не менее, полз по какому-то наитию, точно зная, что девушка прямо по курсу.

Что-то упёрлось ему в бок. Ножка от стула. На стуле спит Гермиона. Разбудить. Она поможет… Не может не помочь… Опять погладит по голове и всё пройдёт… Иначе… Иначе никак…

Гарри с трудом дотянулся до руки девушки, потормошил её. Никакого эффекта. А силы куда-то уходят. Очень похоже на ментальный удар, про который ему так любил рассказывать на досуге Майк.

Он ещё раз потормошил Гермиону. Ну давай же… Давай, просыпайся… Просыпайся…

— Гарри! — голос лучшей подруги утонул в каком-то странном гуле. Словно юноша проваливался с головой в багровый, пульсирующий колодец…

* * *

— Это нечестно, Сильвия! — прогрохотал у него в ушах чей-то голос. — Он связан пророчеством с тем, кто в разы сильнее его! Я ничего не могу с этим поделать!

— Терпение Джерми, — усталый голос, явно принадлежащий даме из разряда «кому за сорок», — ты же знаешь, судьба никогда, нигде и ничего не делает зря…

— Но этот изверг сейчас чуть не прикончил парня! — возмущённо воскликнул Джерми. — Если бы не его подруга, он бы сейчас отправился в…

— Тихо! — прошипела Сильвия. — Он же нас слышит! Или тебе возмущение все мозги поотбило?

— Нет, нет… — поспешил извиниться мужчина. — Просто… миледи… А мы не можем как-нибудь ему помочь? Ещё парочка таких вот мощных ментальных ударов и малыш отбросит копыта!

— Я бы с радостью, — вздох, — вот только нельзя. Был бы тот, другой, который убивец, ему бы можно было силёнок подкинуть…

— Что вы, — начал в ужасе Джерми.

— Теоретически, — успокоила его неведомая Сильвия, — так вот, душегубу можно было бы помочь. Но на этом парне аура опеки Света, ты что не заметил?

— Нет, госпожа, моё ничтожное умение не помогает мне…

— Не гони ерунды! — раздражённо бросила загадочная бабуля. — У тебя талантов почти столько же, сколько и у этого юного мага. Только вот в отличие от него, тебя развиваем мы, а не Свет.

— И долго этот парень будет учиться защите от магических таранов? — полюбопытствовал Джерми.

— Не знаю, — протянула Сильвия, — в принципе ему нужна…

— Нужна помощь?

— Ну да, в какой-то мере. Понимаешь, этому парню нужно что-то такое, даже не знаю, как бы это яснее выразить…

— Выражайте, как вам будет угодно!

— Одним словом, этому парню нужна любовь. Забота. Ласка. Нежность. Ты только взгляни на его душу, там ведь одни шрамы!

— А…

— А вот на этот вопрос он должен ответить сам. Слышишь, Гарри Поттер? — неожиданно мягко обратился к нему голос. — Если ты и дальше будешь вести себя как идиот, то во-первых, упустишь замечательную девушку, а во-вторых… Во-вторых, дураком будешь. Ты меня понял?

Гарри, в полном ошеломлении слушавший этот диалог, даже не успел ничего сказать. Он лишь попытался кивнуть.

— Так то лучше, — довольно ответил голос, — а теперь иди обратно. Горемычный.

Ему как будто дали мощного пинка под зад. Гарри почувствовал, что куда-то поднимается. Поднимается из глубин своего сознания. Вот где-то вдалеке забрезжил слабый свет. Он пёр наверх как штурмовик под форсажем, свет становился всё ближе, Гарри почувствовал странный прилив сил, затем резкую боль…

…И открыл глаза.

Он лежал в своей комнате. За дверью раздавались голоса миссис Уизли, Рона, Гермионы и профессора Дамблдора. Насколько Гарри мог разобрать из общего гама, сейчас шли капитальные разборки по поводу поведения Уизли-младшего, активное участие в коих принимала Гермиона.

Дверь тихонько скрипнула, и в комнату осторожно вошёл профессор Дамблдор. Внимательно посмотрел на юношу, и тихо сказал.

— Знаю, что ты очнулся, и знаю, где ты только что побывал, Гарри. Не спрашивай меня ни о чём, у тебя всё равно нет на это сил, лучше поудобнее устройся на подушках и послушай. Сейчас я расскажу тебе об одном месте, которое обычные маги называют «страл».

— А… что? — недоумённо переспросил Гарри.

— Астрал мой мальчик, — улыбнулся Дамблдор, — то место, откуда ты совсем недавно вернулся.

— То есть вы хотите сказать, что после того, как я заглянул в мысли Красно… — директор слегка приподнял брови, — э — э — э, простите, Тёмного Лорда, меня выкинуло в этот самый Астрал?

— Не совсем так, Гарри, дело в том, что Том, скорее всего, почуял тебя у себя в голове и решил воспользоваться случаем. Видишь ли, когда человек входит в ментальный контакт с другим человеком, то он становится крайне уязвимым для ментальных атак разной степени сложности и мощности. — Дамблдор совершенно по-хулигански улыбнулся. — Например, тот тип удара, который применил к тебе Томас, по крайней мере, недели на четыре отшибёт у него все способности к мыслечтению.

— А разве такое возможно? — поражённо спросил Гарри.

— В магическом мире возможно и не такое, мой мальчик, — Дамблдор задумчиво блеснул очками, — а тут… Тут всего лишь проявление одного из магических принципов: «действие равно противодействию»… Хотя мы немного заговорились, Гарри, устраивайся поудобнее, сейчас я расскажу тебе то, о чём в принципе молодые волшебники узнают только на втором курсе Университета Магии или Аврорской Академии, а именно об Астрале.

Астрал, Гарри, это мир духов, мир тонких магических течений и обиталище собственно тёмной и светлой силы.

— А что значит «мир духов», — полюбопытствовал Гарри.

— Это духи магии. Те самые, которые даруют или отнимают волшебную силу. Хотя на самом деле в астрале водится столько всякой всячины, что разобраться в ней просто невозможно. Это хаос, Гарри, только упорядоченный, как бы нелепо это не звучало.

— То есть Астрал — это и есть настоящий магический мир? — решил уточнить Гарри.

— В принципе да, — легко согласился директор. — Астрал — это само воплощение чистой магии: без разделения на тёмную и светлую.

— Что? — Гарри не мог скрыть своего изумления. — Вы говорите, что там, — он указал пальцем наверх, — нет этого противостояния?

— Какого именно? — с интересом осведомился Дамблдор.

— Ну… Света и Тьмы…

— А как ты себе это представляешь? — Дамблдор лукаво посмотрел на Гарри. — Как ты представляешь себе разделение на Свет и Тьму у духов, которые сами по себе носители в равной степени света и тьмы?

— Хм… — Гарри, ошарашенный этим железным аргументом, слегка смешался.

— Свет и Тьма — это всего лишь две силы: великие, без сомнения, но силы. Им нет дела до того, что происходит здесь, в этом мире. Это противостояние длится уже долгие и долгие тысячелетия, и свелось, если можно так выразиться, к бесконечному шахматному поединку. В котором и та, и другая силы стараются просто удержать позиции.

— Но в чём же тогда смысл всего этого?

— А здесь нет никакого смысла, Гарри, — спокойно ответил директор.

— Но как же так?

— А вот так. Смысл существования Тьмы в том, чтобы люди жили каждый сам для себя. Смысл существования Света в том, чтобы каждый жил друг для друга. И ты можешь наблюдать периоды истории, где господствовали и Тьма, и Свет, но эти периоды рано или поздно кончались.

— То есть, — Гарри, слегка огорошенный такими откровениями директора, еле собрал свои мысли в кучку и ринулся в атаку, — по вашим словам существование всего этого мира бессмысленно? Что мы все только орудия? Пешки, которыми управляют высшие силы?

— Нет, что ты, Гарри…

— Но вы же сами сказали, что смысла в борьбе нет — рано или поздно, Тьма сменится Светом, а Свет — Тьмой!

— Вот именно, Гарри. Рано или поздно… — вздохнул Дамблдор. — Вот скажи мне, если Краснопё… в смысле Волдеморт придёт к власти, сколько он будет господствовать?

Гарри пожал плечами. Этот разговор напомнил ему о незнакомце из его бреда… Или сна…

— И чем больше он будет у власти, тем больше будет жертв и разрушений, — тем временем продолжал Дамблдор — пойми, люди, это не скот. Их не заставишь жить так, как это кажется правильным лично тебе. И вот это иногда не понимают те, кто стремится к абсолютной власти…

Гарри задумчиво кивнул.

— Впрочем, что-то мы тут заболтались, — директор торопливо поднялся с кресла, — извини, Гарри, думаю, не надо было вываливать на тебя всё это именно сейчас. Но я боялся забыть, знаешь, старческий склероз — весьма неприятная штука. Ну, давай, поправляйся. Я к тебе ещё как-нибудь загляну…

И лишь прикрыв за собой дверь, директор покачал головой и грустно улыбнулся каким-то своим мыслям.

* * *

«Не может такого быть! — яростно плескались мысли. — Смысл есть! Иначе… Иначе и жить незачем! Смысл в том, как ты сам проживёшь жизнь! Какую ты сам о себе оставишь память! А Свет и Тьма… Пускай… Пускай себе играют дальше! Я не намерен быть безвольной пешкой! Куклой, которую дёргают за ниточки!»

Тихонько скрипнула дверь.

— Гарри, как ты? — заботливый голос Гермионы заставил юношу очнуться от своих яростных мыслей.

— Нормально, — как можно спокойнее ответил он.

Девушка подошла поближе и пристально вгляделась ему в глаза.

— Тебя что-то волнует, — безапелляционно заявила она.

— Нет, с чего ты взяла? — попытался отбиться Гарри.

— Когда ты лежишь с таким вот отсутствующим лицом, то вполне можно предположить, что ты о чём-то усиленно раздумываешь, — мягко ответила девушк, — и знаешь, будет лучше, если ты и со мной поделишься своими размышлениями…

И она выжидающе посмотрела на него.

Гарри почему-то смутился: то ли оттого, что не хотел делиться своими переживаниями, то ли оттого, что его крайне смущал её взгляд.

Не найдя ничего лучше, он буркнул:

— Это только моё дело.

«Опять! — раздражённо пронеслось в голове у Гермионы. — Опять это только его дело! Сколько уже можно все проблемы взваливать на себя! Ну, директор! Ну, я вам покажу! Что вы такое всё время говорите, если Гарри после ваших бесед выглядит как свеже поднятый мертвец»

Гермиона села в кресло, в котором ещё недавно сидел директор, и будничным тоном сказала:

— Пока ты не расскажешь мне, о чём вы тут говорили, я не уйду.

Гарри слегка ошарашено посмотрел на неё.

— Гермиона, поверь, это только моё дело! Я не хочу забивать тебе голову своими проблемами, тем более что проблемы эти зачастую оказываются опасными для жизни…

— Гарри, мы твои друзья! И сколько раз повторять тебе: мы самостоятельные люди и мы готовы помочь тебе! Другое дело в том, что ты сам не хочешь этого!

— Да не хочу! — Гарри слегка повысил голос. — Вы слишком дороги мне, и я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось!

— Гарри, хватит! — жестом остановила его девушка. — Мы так ни до чего путного не договоримся.

— Вот именно, — буркнул юноша, — поэтому незачем тебе тут сидеть…

— Ах, так! — девушка яростно подскочила к кровати. — Незачем, говоришь!? Осмелюсь напомнить, что не далее как позавчера, мы с тобой обсуждали довольно интересную историческую тему, и ты спокойно делился своими соображениями, не высказывая своих идиотских идей насчёт того, что это только твоя проблема! А теперь же…

— Профессор Дамблдор сказал, что смысла нет, — глядя прямо в глаза девушки, произнёс Гарри.

— Теперь ты довольна? — спросил он после небольшой паузы разом присмиревшую Гермиону.

— То есть как это, нет? — переспросила она.

— А вот так. Он сказал, что все мы — всего лишь инструмент борьбы Света и Тьмы, пешки в их руках. Безвольные куколки на ниточках, которые пляшут так, как выгодно их хозяевам.

— Он так и сказал? — пораженно спросила Гермиона.

— Нет. Но смысл тот же.

— И…

— Да. Профессор сказал, что противостояние Света и Тьмы — всего лишь бесконечный шахматный поединок, в котором обе стороны не могут ни проиграть, ни выиграть…

— Нет! — Гермиона упрямо тряхнула головой. — Не может этого быть! Всё создаётся со строго определённой целью! Существ, от которых в природе нет никакого толку, не бывает в природе!

— Вот и я думаю также, — произнес Гарри, — в конце концов, важно то, как мы проживём жизнь. Вот только…

— Только что?

— Горько осознавать, что тот Свет, за который боремся мы — всего лишь один из шахматистов.

Гермиона грустно улыбнулась. Действительно, уж больно горько было расставаться с мыслью о том, что Свет — всего лишь сила.

— Да, кстати, Гермиона, а когда мы будем обедать? — полюбопытствовал Гарри, разом потеряв философский настрой едва почуяв ароматы еды из кухни.

— Да ты не с ума ли сошёл!? — возмутилась девушка. — Мы будем обедать через час, а вот тебе принесут еду прямо сейчас!

— Но… Я и сам могу! — попытался возразить Гарри.

— Не мели ерунды, — оборвала его Гермиона, — ты сейчас не то, что встать, ты ложку сейчас не удержишь!

— Удержу!

— Не удержишь!

— Удержу!

Увлёкшись спором, они не заметили, как в комнату заглянула миссис Уизли.

— Эээ… Гарри, а ты кушать не хочешь? — осторожно поинтересовалась она.

— Удер… Ой! Миссис Уизли, здравствуйте! А можно что-нибудь легкое и сытное?

— Конечно-конечно! — просияла она и буквально через минуту появилась с подносом, на котором аппетитно дымилась овсянка и пара тостов.

— Вот, смотри! — он воинственно поглядел на девушку. — Я беру ложку.

Юноша с трудом поднял ложку.

— Вот я зачёрпываю кашу…

Однако сил зачерпнуть не оставалось. Подёргав ложку секунд десять и окончательно выбившись из сил, Гарри нехотя позволил Гермионе покормить себя с ложечки.

Миссис Уизли, заглянувшая позже в комнату, застала идиллическую картину: Гермиона, сидя на кровати и смеясь, заталкивала в Гарри овсяную кашу, при этом приговаривая:

— Ложечку за Фреда, ложечку за Джорджа, ложечку за меня…

Юноша с мученическим видом поглощал кашку.

Интересно, почему, несмотря на всё, жизнь казалась ему прекрасной? Может быть потому, что в окно светило солнышко? Или потому, что он наконец-то почувствовал себя в безопасности?

Или может быть потому, что рядом с ним была Гермиона?

* * *

А где-то далеко-далеко, в глубинах Астрала раздался добродушный смешок, и сильный голос пророкотал:

— Один-один Тёмный.

«Следи за собой»

После ментального удара Тёмного Лорда Гарри приходил в себя ещё целую неделю. Гермиона безапелляционно заявила, что не позволит «этому оболтусу» терять попусту время, и заставляла его читать кучу учебной литературы, заданной на лето. Сказать по правде, Гарри был ей за это чрезвычайно благодарен, ибо от тоски ему впору было выть на луну. Дело в было в том, в семействе Уизли произошло два события. Первое, мистеру Уизли, как чрезвычайно ценному и исполнительному сотруднику неизвестно где находящегося Министерства, повысили жалование. И второе — согласно недавно принятой в верхах программе защиты особо ценных сотрудников, Министерство переправило всю семью Уизли в одно из многочисленных «безопасных мест», как оказалось, в изобилии водившихся в Англии ещё со времён первого пришествия Его Страшнейшества Костолома Красноглазого. Посему, в доме на Гриммуалд Плейс остались только Гарри, Гермиона и Кикимер, поступивший в полное распоряжение Гарри по завещанию Сириуса. Бедняга эльф уже успел трижды проклясть своё предательство, ибо на старости лет одному латать всю крышу или наводить порядок во всех без исключения комнатах, было несколько затруднительно. А с учётом того, что Гарри потом лично проверял чистоту в комнатах, придираясь к малейшим мелочам, жизнь эльфа превратилась в сущий ад.

Гермиона, как могла, пыталась уговорить Гарри обращаться с этим пенсионером помягче, но, увы, уговоры эти не оказывали должного воздействия на юного рабовладельца.

Стоило ей только заикнуться о том, чтобы помягче относиться к эльфу, как глаза у юноши принимали какой-то странный металлический оттенок, лицо как-то странно напрягалось, и судорожно сжимались кулаки. А затем, каким-то странным, металлическим голосом он говорил странную фразу:

— Пускай поработает… Солнце ещё высоко…

И говорить с ним дальше на тему либерализации отношения к отдельно взятому домовому эльфу было бессмысленно.

Однако, несмотря на такое жестокое обращение с эльфом-пенсионером, дом постепенно принимал жилой и местами даже уютный вид. По крайней мере, теперь можно было сказать, что здесь живут люди, а не бомжи или извращенцы.

В прихожей Гарри, наконец, снял отрубленные головы домовых эльфов, отчего даже дышать там стало как-то легче. Затем, попросив Гермиону удалиться, о чём-то минут десять беседовал с портретом мамаши Сириуса, после чего, довольно потирая руки, принялся за приведение в порядок прихожей.

— Настоящий мужчина должен, прежде всего, жить в нормальном, человеческом доме, а не в бараке для арестантов, — заявил он тремя днями ранее, — и коль скоро это мой дом, я намерен привести его в порядок.

Девушка до сих пор не могла понять, кто и где вбил ему в голову эти идеи. Не то, что Гермионе было неприятно жить в чистом и уютном доме на Гриммуалд Плейс, просто она никак не могла взять в толк, где он мог выучить столько заклинаний для ремонта дома?

Вот, например, вчера, он почти весь день проторчал в этой чёртовой прихожей, только несколько раз заскочив на кухню для того, чтобы наскоро перекусить. Для Гермионы оставалось загадкой то, что он делал в прихожей, но весь дом трясся так, будто его обстреливали, по меньшей мере, десяток гаубиц. Зато на следующий день прихожую было не узнать: чистая, вымытая, с заново настеленным полом, оклеенная весёленькими обоями фисташкового цвета, нормальные лампы, вместо убогих газовых светильников, самая обычная вешалка для одежды и подставка для зонтов.

— Гарри! — изумлённо-радостно выдохнула девушка, едва увидев всё это. — Ты… ты настоящий волшебник!

— Я знаю, — легко улыбнулся юноша, стряхивая с непокорных волос опилки и стружку.

— Но… Но как?

— Ну, летом я не только прятался… У меня были хорошие наставники, вот и научили кое-чему.

— Но ведь это требует неимоверной затраты энергии, — выдохнула Гермиона, всё ещё не пришедшая в себя от изумления.

— Да пустяки, — отмахнулся Гарри, — ради удивлённого выражения на твоём лице стоило попотеть денёк.

Девушка улыбнулась, при этом очаровательно покраснев.

— Так значит, ты сделал ремонт специально для меня?

— Ну, в принципе да, — лукаво посмотрев на нее, ответил Гарри, — тем более, если учесть то маленькое обстоятельство, что в доме нас всего двое.

Гермиона расхохоталась.

— Ох Гарри… Из тебя дамский угодник, как из меня — терминатор.

— А что, чем-то даже похожа, — шутливо проговорил Гарри, за что был немедленно наказан струёй холодной воды из палочки Гермионы. — Каюсь, каюсь! Больше не буду!

— Так-то лучше, — пробормотала довольная Гермиона, — а затем наигранно-строго ткнула в юношу палочкой: чтобы через неделю все комнаты были в таком же состоянии, как и эта прихожая, ты меня понял?

— Ну, разумеется, — улыбнулся Гарри, — правда при этом мир лишится Мальчика-Который-Выжил, а наш бледнолицый оппонент лично расцелует тебя в обе щёки.

— Фу… Упаси Боже, — брезгливо передёрнулась девушка, — лучше уж умереть, нежели удостоиться такой «чести».

— Вот именно, — задумчиво протянул Гарри, затем, спохватившись, перевёл беседу в более прозаическое русло.

— Слушай, Гермиона, а ты ничего не приготовила перекусить? — спросил герой и виновато потупился.

— Конечно, приготовила. Или ты думаешь, что я целый день валялась на кровати, читая книги? — ядовито спросила его девушка по дороге на кухню.

— Нет, что ты?

— Тогда о чём ты думал?

— Ты хочешь знать правду или тебе соврать?

— Лучше правду.

— Тогда не обижайся…

— О ЧЁМ ТЫ ДУМАЛ?

— Не кипятись, я всего лишь думал, какого цвета обои наколдовать…

— Правда?

— Истинная правда!

— А обои получились на самом деле довольно милые…

— Тебе нравится?

— И не говори! Такое впечатление, будто прихожая стала раза в два больше.

Так и беседуя, они провели остаток вечера.

А сейчас Гарри что-то вытворял на втором этаже, о чём живо напоминала пыль и побелка, сыпавшиеся с потолка. Что-то там наверху грюкало, падало, гремело, и… да, что-то ещё тонко и пронзительно визжало. Почуяв что-то не очень хорошее, девушка быстро поднялась на второй этаж — вопли доносились из комнаты, в которой жил Гарри.

— Что тут… — начала она, распахивая дверь, и поперхнулась.

Гарри держал на прицеле пронзительно вопящего от страха Кикимера, прижимавшего к тощей груди какой-то подозрительного вида свёрток.

— … Маленький уродец, — юноша, видимо, разошёлся не на шутку, — если ты ещё раз покажешь своё эльфийское е… лицо, — поправился он, заметив расширившиеся глаза девушки, — я самолично прибью тебя гвоздями к крыше. И буду поддерживать твою ничтожную жизнь столько, сколько захочу, ты меня понял? И никакой суд меня не остановит, тем более, если всплывёт то, что ты тут пытался сделать. Доступно объяснил? — рыкнул он напоследок так, что у Гермионы заложило уши, а стёкла в окне жалобно задребезжали.

— Д-да… — как-то сдавленно пискнул Кикимер.

— Что нужно добавить?

— Д-да, с-сэр.

— Так-то лучше, — небрежно бросил Гарри, — и марш наверх. Будешь у меня убирать чердак. Весь мусор, а именно: старые вещи миссис Блэк, миссис Лестранж, миссис Малфой, мистера Рудольфуса Блека — сжечь. Остальное — ты сам знаешь куда.

Эльф что-то сдавленно прошипел и с громким хлопком исчез, оставив после себя довольно специфический запах.

— Ч-что эт-то было? — ошеломлённо спросила Гермиона.

— Мерзавец пытался залезть в мои вещи, — сердито ответил Гарри, — и мало того, что пытался оттуда что-то слямзить, так ещё и амулет какой-то хотел подбросить. Наверняка, если бы я его не обнаружил, мне была бы обеспечена тёплая встреча на перроне в Кингс-Кросс.

— Но ведь ты бы мог заметить эту штуку, когда начал собирать чемодан!

— Гермиона, дорогая, очень трудно заметить вещь, которая спрятана заклятием невидимости.

— Но это значит…

— Что старый мерзавец каким-то образом продолжает поддерживать связь со своими родственничками.

— Так вот почему ты так детально распорядился, что ему можно выкидывать, а что нет — осенило Гермиону.

— Не совсем, — Гарри слегка усмехнулся, — я это сделал для того, чтобы эта старая каналья не припрятала здесь какую-нибудь штуковину, от которой мы тут все начали бы дохнуть как тараканы.

— Ты считаешь, он может?

— Это существо может всё, поверь мне, Гермиона, — устало проговорил Гарри, — а теперь иди вниз, мне тут надо ещё немного поработать…

— Может мне тебе чем-нибудь помочь?

— Не стоит. Тем более, эта работёнка тебе не по силам, поверь мне.

— Вечная дискриминация, — пробормотала Гермиона, спускаясь по лестнице, — то тут силёнок не хватает, то там недостаточно умны…

Однако раздавшийся сверху грохот сразу же убедил её, что она там явно лишняя.

А спустя ещё пару часов в гостиную спустился грязный, как сапожник, Гарри и усталым голосом попросил чего-нибудь перекусить.

— Мерлин, и куда это всё влезает, — проворчала Гермиона, ставя перед юношей сковородку с аппетитно скворчащей яичницей с ветчиной.

— Как поговаривает мадам Помфри, я молодой, здоровый, растущий организм, — с набитым ртом ответил Гарри, — а, следовательно, мне можно есть столько, сколько я хочу.

Девушка с завистью посмотрела на наворачивающего юношу. Сказать по правде, ей было жутко интересно узнать, откуда он понабрался всех этих умных словечек. Тем более, что мадам Помфри никогда в жизни не говорила таких слов. Да и к тому же, делать уроки целыми днями просто-напросто надоело: особенно, когда в доме идёт капитальный ремонт.

Но едва Гермиона успела открыть рот для вопроса, как в камине что-то хлопнуло, и голова Аластора Хмури насторожено осмотрела гостиную. Затем, остановив взгляд на парне с девушкой, он хрипло откашлялся.

— Грейнджер, Поттер, — прокаркал он, — мне бы не хотелось нарушать эту идиллию, но завтра-послезавтра планируется собрание Ордена Феникса.

Гермиона успела заметить, как Гарри шевельнул палочкой и что-то пробормотал себе под нос.

— Но почему вы сообщили это нам, сэр? — поинтересовалась она.

— На собрании планируется присутствие Поттера, — лаконично ответила голова Хмури, — он поведает нам о своих каникулах, — последнее слово он произнёс с каким-то особым выражением.

— Понятно, сэр, — отозвался Гарри, — это всё, что вы хотели нам сказать?

— Да, — коротко ответила голова, — не забывайте, постоянная бдительность! — и с этими словами он исчез.

Гарри как-то странно посмотрел на неё.

— Ну что ж, давай готовиться.

И взмахом палочки сразу же убрал гостиную.

— Как? — только и смогла выговорить Гермиона.

— Очень просто — чары наведения порядка.

— Но чтобы такой мощности…

— Не волнуйся, всё в порядке. Или ты недовольна тем, что я в принципе сделал за тебя всю работу? — Гарри хитро улыбнулся.

— Ты сделал за меня всю работу? — тут же вскинулась Гермиона. — Да как бы не так! Тут ещё работы — непочатый край, — и, гордо выпрямившись, достала свою палочку, — ты лучше убери тот тарарам что ты устроил наверху!

— Слушаю и повинуюсь, — Гарри шутливо поклонился.

* * *

Первой в гостиной появилась профессор МакГонагалл. Изумлённо оглянувшись по сторонам и пробормотав что-то про старческий маразм, она приготовилась было аппарировать, но её остановил приветственный вопль Гарри, который в стремлении поприветствовать своего декана, едва не навернулся с лестницы.

— Профессор МакГонагалл!! — он радостно бросился к ней, помогая снять тяжёлое пальто. — Рад вас видеть!

— Поттер! Ч-что вы сделали со своим домом? — изумлённо выдохнула профессор.

— Слегка отремонтировал его, — улыбнулся Гарри, — а что, плохо получилось? — деланно-огорчённо спросил он.

— Это… Это… Это просто грандиозно! Поттер, вы просто… Просто волшебник.

— Спасибо, — смущенно улыбнулся Гарри.

— Профессор МакГонагалл! — радостно взвизгнула выбежавшая из гостиной Гермиона.

— Мисс Грейнджер! — профессор чуть заметно улыбнулась — может быть хоть вы мне объясните, что тут произошло?

— А… Что именно? — немного испуганно спросила девушка.

— Кто всё это сделал? — и профессор указала рукой на свежее обновлённую прихожую.

— А… Это Гарри решил подновить, — улыбнулась Гермиона — сказал, что ему надоело жить в тёмном, затхлом бараке.

— Чертовски верное решение — пробормотала МакГонагалл, — мы уже сами подумывали о том, чтобы отремонтировать эту халупу.

— Тем более, — вмешался Гарри, — что негоже такой умной девушке, как Гермиона жить в такой дыре.

МакГонагалл с нескрываемым удивлением воззрилась на Гарри.

Гермиона, покраснев от такого комплимента, поспешила перехватить инициативу.

— Профессор, пройдёмте, пока в гостиную, — проворковала она, — попьёте горячего чайку с дороги, отдохнёте…

— С удовольствием, милочка, — ответила старенькая профессор и пробормотала себе под нос, — интересно, когда же до них всё-таки дойдёт?

Пока профессор трансфигурации гоняла чаи со своей лучшей ученицей, Гарри на правах хозяина встречал гостей. Если честно, он абсолютно не понимал, что же такое Дамблдор сотворил с его домом, раз туда мог беспрепятственно аппарировать любой волшебник. Не то, чтобы юноша был негостеприимным человеком, просто за свою короткую жизнь он успел узнать, чего стоят недостаточные меры предосторожности, а именно — к появлению странных людей в чёрных балахонах и с масками, которые пускали в небо фейерверки и стреляли зелёненькими огоньками.

Короче говоря, после недолгих размышлений, юноша решил расспросить директора на предмет снятия с его дома некоторых полезных защитных чар чуть попозже, а пока он встречал других членов Ордена Феникса.

Сказать по правде, трудности возникали почти с каждой встречей. Одни никак не могли поверить, что место, куда они попали и есть штаб Ордена, Гарри, как мог, переубеждал таких людей, но некоторые, как назло, не узнавали самого юношу. К таким людям, например, относился подозрительный Грозный Глаз Грюм: почти весь Орден прибежал на грохот доносившийся из прихожей. Бывший Аврор решил, что весь дом — всего лишь иллюзия, устроенная Пожирателями Смерти для ликвидации его, Грозного Глаза. И потому отставной аврор поливал заклятиями каждый дюйм свободного пространства, и, если бы не трёхмесячная стажировка у контрабандистов, Гарри давно уже лежал бы связанный, оглушённый, ослеплённый, парализованный и пару раз убитый.

— Аластор! Ради Мерлина, объясни мне, что ты тут устроил!? — воскликнула профессор МакГонагалл.

— А-а-а! Ещё и вы тут!? — бешено прохрипел Грюм. — Никак подмога прибежала? Так и знай, живым ты меня не возьмёшь!

— Мистер Грюм, успокойтесь, — выдохнул Гарри, отбивая очередную очередь заклятий. — Вы сейчас находитесь в доме номер тринадцать на площади Гриммо, в штабе Ордена Феникса…

— Хватит! — мотнул Аластор, посылая очередь заклятий в толпу собравшихся членов Ордена.

— Совсем свихнулся… — сквозь зубы проговорила МакГонагалл, наколдовывая щит.

— Мистер Грюм! Пожалуйста, прекратите! — выкрикнул Гарри. — Иначе я буду вынужден вас вырубить!

— Что ты сказал, щенок? — проревел Грюм. — Да не родился ещё тот сосунок, который сможет вырубить Аластора!

Гарри пожал плечами и, отбив очередное зловредное заклинание, небрежно махнул палочкой:

— Activatus cumula fortus, — как-то виновато произнёс он.

Никто даже не понял что произошло, просто Грюма, как-то смешно выпучившего единственный глаз, сильно швырнуло вперёд, затем мотнуло вправо-влево и под конец довольно сильно шмякнуло о стену.

Раздался глухой стук. Грюм попытался подняться, но видно тесный контакт со стеной нарушил какие-то базовые функции координации движения. По крайней мере, идти заслуженный аврор не мог, как ни пытался.

— Кто ты? — прорычал Грюм. — Ты не Пожиратель, соответственно не аврор, потому что их методы работы я знаю. А вот это защитное заклятие похоже на…

— Всему своё время, — раздался добродушный голос.

Гарри удивлённо обернулся: профессор Дамблдор в своём репертуаре, тихо появился и одной фразой успокоил и Грюма, и Гарри, и членов Ордена.

— Успокойся, Аластор. Это действительно Гриммуалд Плейс, а это, как ты можешь заметить, Гарри Поттер. А я Альбус Дамблдор. Можешь проверить нас своим глазиком.

— Я сомневаюсь, что сейчас я смогу вас проверить, — проворчал Грюм, заметно успокаиваясь, — у меня итак всё в глазах троится…

— Извините, профессор Грюм… — виновато начал Гарри.

— Да нечего извиняться, — проворчал аврор, — ты молодец, парень. Если честно, я и не ожидал увидеть здесь ловушку такого уровня.

Гарри польщено улыбнулся.

— Гм… Аластор, ты не против, если я провожу тебя на кухню? — деликатно спросила МакГонагалл.

— Нет, спасибо, Минерва, — судя по тому, что осталось от лица Грюма, эта фраза была для него верхом галантности, — я как-нибудь сам доберусь…

— Тогда прошу вас, — Дамблдор сделал приглашающий жест, — Аластор, а ты уверен, что сможешь дойти?

— Без сомнения, — подтвердил аврор, тщетно пытаясь отлепиться от стены, — вы там пока начинайте без меня…

— Как скажешь, — улыбнулся директор, — пойдём, Гарри.

Члены Ордена Феникса уже давно расселись и вопросительно смотрели на директора, а потом, также вопросительно, на идущего рядом с ним Гарри Поттера.

— Альбус, что, чёрт побери, здесь делает Поттер? — осведомилась Эммелина Вэнс.

— Он присутствует на собрании, Эмми, — спокойно ответил Дамблдор, и жестом отмёл дальнейшие возражения, — поверь мне, этим летом Гарри сделал столько, сколько Орден Феникса не мог сделать за год.

Все, включая и самого Гарри, ошарашено замолчали.

«Откуда он всё знает? — промелькнула в голове паническая мысль. — Кто сдал?»

«Идиот! — тут же появилась другая мысль. — Дамблдор же прекрасно читает мысли! А ты ходил — мозги нараспашку!»

— Что это значит? — нервно переспросила МакГонагалл.

— А вот про это Гарри расскажет нам. Причём столько, сколько он сам считает нужным, — хитро подмигнул ему директор.

Юноша неуверенно посмотрел на профессора, затем на собрание и, призвав на помощь всё своё искусство вешания лапши на уши, принялся за рассказ.

Слегка отредактированная версия его летних каникул звучала примерно так: Он провёл лето у Наземникуса: первый месяц, занимаясь хозяйственными работами, затем Флетчер куда-то исчез, а он, оставшись один, начал дохнуть от скуки. Решив отвлечься, он решил погулять по лесу, где наткнулся на двух странных личностей, которые гадскими голосами обсуждали планы отравления Лондона и последующего нападения на Министерство. Быстренько вернувшись домой, юноша обнаружил, как нельзя вовремя вернувшегося контрабандиста, и тот по своим каналам оповестил Дамблдора.

Потом они переехали в какой-то замок, так как Флетчер сказал, что у него дома жить стало очень опасно и надо срочно переехать.

Переехав, он ровным счётом ничего не делал, до тех пор, пока не пришло письмо от директора.

— Вот собственно и всё, — закончил Гарри, — прибыв сюда, я обнаружил Рона связанным, обездвиженным и покрытым какой-то ужасно халтурно сделанной магической маскировкой.

— Позволь узнать, Поттер, с чего ты взял, что маскировка была халтурной? — осведомился вползший Грюм.

— А что, разве нет? — подчёркнуто наивно удивился Гарри.

— Сделана она была халтурно, — нехотя подтвердил Аластор, — но где ты стал таким большим специалистом по маскировочным чарам?

— Ну, я же сказал, что жил в замке, — пожал плечами юноша, — кое-чему я там всё же научился.

— То есть ты хочешь сказать, что там ты научился наколдовывать Мерцающую Защиту? — тонко поинтересовался Грюм

— Нет, но отличать хорошо исполненные заклинания от халтуры, я научился, — вежливо парировал Гарри.

Старый Аврор открыл рот, чтобы задать ещё один вопрос, но потом, видимо подумав о чём-то своём, махнул рукой.

— Уважаемые коллеги, — вступил Дамблдор, — вопрос о том, где проводил каникулы Гарри, я полагаю, надо посчитать закрытым…

— Поттер, а вам не кажется, что это несколько странно: отправляясь погулять по лесу, совершенно случайно встретить двух человек, обсуждающих планы отравления Лондона? — вкрадчиво спросил юношу профессор Снейп.

— Да профессор, вы знаете, я тоже очень сильно удивился! — Гарри решил прикинуться полным кретином, — но, подумав, — зельевар удивлённо вскинул брови, — я решил, что у этих типов такой обычай — обсуждать свои дела в лесу.

— Гениально, — усмехнулся профессор, — какие щепетильные ребята! Обсуждать свои дела на полянке… Прямо слеза прошибает…

— Не говорите, профессор, — подхватил Гарри и про себя усмехнулся, поймав весёлый взгляд Дамблдора. — Вот и я решил, что это ребята серьёзные и рассказал обо всём Флетчеру. А дальше — полагаю, с ними разобрался Орден.

На кухне повисла тишина.

— Поттер, Орден Феникса не участвовал в этой бойне, — прошипел Снейп.

— Да? — попытался, как можно сильнее изобразить удивление Гарри, — а кто же тогда?

— А вы что до сих пор не поняли, зачем мы вас тут пытаем? — взорвался Снейп. — Нам нужно узнать, куда подевалась чёртова прорва редчайших черномагиеских ингредиентов!!

— Северус, успокойся, — одёрнула его МакГонагалл. — Мы надеялись, Гарри, что ты нам поможешь в поисках такого ценного груза…

— Нет, к сожалению, — сокрушённо покачал головой юноша, — я вообще думал, что с ка… этими злодеями разобрались люди из Ордена…

— Увы, нет. Может быть, это и к счастью, на месте того побоища мы насчитали около тринадцати целых трупов и около полутысячи фрагментов тел, — печально ответила преподаватель трансфигурации.

Гарри изобразил ужас.

— Да что вы говорите!

— Да… Но мы отвлеклись. Раз Поттер ничего не знает, то, думаю, можно перейти к следующей части нашего собрания, а именно — что нам делать?

— Хороший вопрос, — улыбнулся Гарри.

— Не говори, Гарри, — улыбнулся директор, — жаль, что ты не будешь обсуждать его.

— Как не буду? — воскликнул юноша.

— Поттер, вас вызвали только для того, чтобы узнать, куда подевались ингредиенты, — резко возразил Снейп, — теперь, вы можете быть свободны.

Гарри вопросительно посмотрел на директора, Дамблдор улыбнулся ему и кивнул на дверь.

«Не волнуйся, мой мальчик, — в голове юноши прозвучал добродушный голос директора,— я думаю, ты достаточно умён для того, чтобы подумать об этом на досуге?»

«А я, поверь, любого обломаю,

Такой вот у меня суровый нрав!

Быть может, я чего не понимаю,

Но мой кулак всегда бывает прав!»

Всю следующую неделю Гарри ломал голову над тем, что же имел в виду профессор Дамблдор. С одной стороны ему казалось, что старенький директор задал ему такую задачку, дабы юноша не лез туда, куда не надо и терпеливо думал над поставленной проблемой.

С другой стороны, юноша не мог не признать, что за последние шесть лет директор неплохо изучил его характер, и в таком случае предположить, что он сможет СПОКОЙНО размышлять над поставленной задачей, было бы, мягко говоря, странно.

Кроме всего прочего, близился новый учебный год, а у Гарри из всех домашних заданий было сделано основное — то есть ничего, так что головной боли хватало с избытком.

В конце концов, плюнув на все проблемы, юноша решил решать их по мере возрастания сложности, так что ещё несколько дней спустя, комната юноши превратилась в гибрид хогвартской столовой, библиотеки и спальни. Причём Гарри ни в коем случае не позволял навести в этом хаосе хоть какой-то порядок, мотивируя это «творческим беспорядком юного гения». На вопрос Гермионы где он тут нашел хоть одного гения, гриффиндорец гордо ткнул себя пальцем в грудь и, не слушая дальнейших возражений, гордо удалился к себе в берлогу.

Правда, была ещё одна причина, по которой юноша не позволял никому убираться в своей комнате, а именно — наличие там обширнейшей переписки со своими летними друзьями. В письмах с точностью до минуты указывались предполагаемые точки нападения Черепомасочников с перечислением всех имён, кличек, замыслов и размеров обуви каждого представителя этой фауны (ну и ещё добрый Майк прислал ему черновой вариант эссе по Защите от Тёмных Сил, прочитав которое, Гарри чуть не рехнулся от радости). В обмен на эту информацию Гарри сообщал контрабандистам последние новости из мира финансов и торговли, ибо эти товарищи умудрились наступить на хвост какому-то важному чиновнику из Министерства и за ними в данный момент охотилось чуть ли не половина поголовья Авроров Великобритании, и, разумеется, в таких условиях заказывать газеты и прочую макулатуру было просто верхом кретинизма.

Однако настал тот момент, когда бедному шестикурснику пришлось-таки разгребать и анализировать весь ворох информации, полученной от контрабандистов, а информации этой набралось чуть ли не чемодан, причём самой разнообразной и зачастую абсолютно ненужной. Юношу бесил ещё и тот факт, что он не может подключить к мозговому штурму свою лучшую подругу, ибо ей такая просьба показалась бы подозрительной, а в свете так и не разрешённого вопроса о том, где же Гарри провёл лето… Юноша боялся даже думать о том, какой страшной казни подвергнет его подруга, если узнает с кем он веселился два месяца подряд.

Так что пришлось запихивать свою лень куда подальше и с вздохом перечитывать все пришедшие письма, составляя общую картину происходящего в Англии безобразия.

А картина вырисовывалась довольно безрадостная: с одной стороны, авроры и члены Ордена Феникса справились с многочисленными выступлениями Пожирателей на всей территории Англии, Министерству удалось удержать контроль над ситуацией и даже несколько поднять свой рейтинг, раструбив о сотнях захваченных Пожирателей. В свете этих событий многие из сомневающихся в способностях чинуш из кабинета Министров были удовлетворены и перестали слать в аврорат панические послания о разгуливающем по тротуару Волдеморте или о Пожираетлях смерти, решивших устроить на газоне пикник с шашлычком. Другие страны, убедившись в дееспособности Министерства, изъявили желание помочь в уничтожении «Опаснейшего чернокнижника-террориста именующего себя Лордом Волдемортом», и даже выслали несколько десятков Авроров в помощь.

А с другой стороны… По письмам друзей Гарри знал, что разгромленная, казалось, армия Волдеморта восстанавливается просто-таки с ударными темпами. Туда вливались такие отбросы волшебного общества как тролли, дикие гоблины, несколько великанов и даже парочка орков, непонятно как оказавшаяся в Англии. Плюс ко всему этому к господину Реддлу стекались отпетые уголовники и рецидивисты со всего магического мира. Конечно, Лорд прекрасно понимал, что этим кадрам не запудрить мозги идеями о чистоте крови и великой расе истинных магов, поэтому, он сменил лозунг. Теперь его идеи характеризовались чем-то вроде «Я несу Вам свободу и равенство!», что вполне удовлетворяло весь сброд, собранный под его началом.

Также Майк в конфиденциальном письме просветил его, что эмиссары Реддла пару раз наведывались и к контрабандистам, предлагая просто-таки золотые горы в обмен на их услуги. Эмиссары, конечно же, к Лорду не вернулись: одного сбил дальнобойщик, когда он в три часа ночи пытался перейти скоростное шоссе, другой благополучно добрался до Мрак-Аллеи, но споткнулся и упал прямо на арматурину, странным образом торчавшую прямо посередине улицы. Чтобы он не мучался, его усыпили Авадой.

«Но, тем не менее, такие призывы имели место, — писал Майк, — мы-то народ умный, прекрасно понимаем, что значит попасть в зависимость от Волдераста, но находятся и такие олухи, которые клюют на эту удочку о равенстве. До нас дошли сведения о том, что половина седьмого курса Слизерина морально готовятся к вступлению в ряды Упиванцев. Очень многие не по доброй воле, они ведь чистокровные и положение рабов их не особо прельщает. Но, тем не менее, воля их предков для них — закон, а воля эта одна — после выпуска первым же делом к хозяину, метку на плечо и тест на преданность, он же — круговая порука. Так что со столичными аристократами всё ясно, они если и не служат Тёмному Волду то, по крайней мере, сочувствуют, а если и не сочувствуют, то к ним приходят их родственники и доступно объясняют им что значи, не сочувствовать идеям Волдеморта. Попутно они мягко намекают на некое материальное пожертвование, которое они должны отдать Великому, дабы тот считал их сочувствующими.

Другое дело — это чистокровные маги из глубинки. Они народ гордый, и их никаким Волдемортом не запугаешь. Готовы стоять до конца. Вот с этими кадрами и надо работать, конечно, от них геморроя будет побольше, чем от самого Великого и Ужасного, но поверь, это того стоит. Так что мой тебе совет — поговори об этом с Дамблдором. Он человек образованный — должен что-нибудь придумать».

Получив тогда это письмо, Гарри всё ломал голову над тем, как бы намекнуть на это Дамблдору, но так и не решил, что же он будет говорить.

А сейчас, сидя в своём любимом кресле и задумчиво глядя на трещинку в потолке, он составлял в уме приблизительный расклад сил на ближайшие месяц-два. И расклад получался примерно равным. Только вот у Волдеморта всё равно возможностей было намного больше, чем у Дамблдора. Хотя бы потому, что после того «Пивного путча», как обозвали газеты прошлую попытку захвата власти, Тёмный Лорд не особо рвался устраивать дебоши, и судя по всему, как это водится, готовил какой-то коварный и хитрый удар. Скорее всего этот удар будет направлен на школьников. И наверняка удар этот будет нанесён по Хогвартс-Экспрессу или по вокзалу.

Хотя Лорд на этот раз может оказаться более оригинальным и ударит где-нибудь около ядерной электростанции. Тогда правда не понадобится никакого пророчества, ибо ядерный взрыв имеет нехорошее свойство сметать всё на своём пути — даже сверхмощные щиты, что доказала Хиросима.

Так что остаётся стандартная схема нападения: Либо Мунго, либо Хогвартс, либо Хогвартс-экспресс. Министерство вычёркивается. Что ж… Опять нагонят толпы Авроров, будут усиленно охранять каждый участок, а Волдеморт тем временем ударит где-нибудь в Уэльсе. И последствия окажутся такими же, как и после нападения на любую другую ключевую точку волшебного мира.

В дверь тихонько постучались.

— Войдите, — спокойно отозвался юноша.

— Гарри, — это Гермиона, — с тобой всё в порядке?

— Конечно, с чего это мне быть не в порядке? — удивился мыслитель, оборачиваясь к девушке.

— Ну… Во-первых, сейчас уже половина седьмого, а ты даже не соизволишь выбраться со своего лежбища, — начала девушка, — во-вторых — тебя ждёт профессор Дамблдор вместе с профессором Снейпом, а в-третьих… почему у тебя такой бардак? Не надо пытаться убедить меня, что тебе так удобнее делать домашнее задание! Насколько я знаю, тебе абсолютно всё равно где его делать, потому что без пинка ты не можешь и пальцем пошевелить!

— Мне нужна творческая атмосфера! — попытался перевести всё в шутку Гарри. — Ты же знаешь у каждого свои тр…

— Я понимаю! Но скажи мне на милость, тебе удобно читать в такой темноте?

— Я тренирую глаза!

— Для чего? Для ещё больших очков!?

— Нет! Для того чтобы лучше видеть!

— Такими темпами ты перестанешь видеть что-либо вообще!

— Откуда такая забота?

— Потому что… Потому что мне профессор Дамблдор попросил меня приглядывать за тобой!

— Ну и приглядывай! Я тебе что, мешаю!?

— Гарри, — стальным тоном произнесла девушка, — или ты мне всё рассказываешь, или твоя встреча с профессорами состоится на небесах!

— Ух ты! — неподдельно изумился Гарри. — Ты что, вступила в кружок юных Пожирателей? Поздравляю! Я…

— Говори! — рявкнула девушка.

«И как она умудряется догадываться о вещах, которые её совсем не касаются? — в который раз мысленно вздохнул Гарри»

— Что тебе рассказать? — поинтересовался он, вставая с кресла.

— Правду о том, что ты делал на каникулах! Я же не дура, чтобы поверить в твои россказни о колке дров!

— Но всё так и было! — воскликнул Гарри, медленно продвигаясь к выходу.

— Гарри, не вынуждай меня прибегать к силе…

— А ты и не прибегай!

— Тогда говори!

— Жили-были…

— ГАРРИ ПОТТЕР!!!

Юноша почти добрался до двери, когда девушка, наконец, осознала, что он собирается от неё улизнуть, и с боевым кличем «ты от меня никуда не уйдёшь!» кинулась вслед за ним. Юноша дождался, когда она приблизилась к нему на достаточное расстояние, и выскользнул из комнаты. Девушка вылетела за ним. Поспешно закрыв дверь на все засовы и наложив все известные ему чары запирания, он с ужасным грохотом начал спускаться с лестницы.

На ней его и нагнала разгневанная Гермиона.

Сидящие в гостиной профессора онемели от представившейся им картины: Гарри Поттер, словно нашкодивший первокурсник, стоял перед Гермионой Грейнджер, которая яростно ему что-то выговаривала. Даже профессор Снейп улыбнулся, глядя на то, как вымахавший за лето Поттер послушно кивал этой Грейнджер, которая на голову ниже его.

— И если ты ещё раз поступишь так же, ты пожалеешь, что родился на свет Гарри Поттер!! — яростно закончила Гермиона.

— Гермиона… — начал было робко Гарри, в душе буквально валяясь от смеха.

— Что Гермиона!! — яростно воскликнула девушка. — Ты ещё скажи, что ты неправ…

— Гермиона…

— И не перебивай меня, Гарри Джеймс Поттер! Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю…

— Гермиона, позволь…

— Не позволю! Пока не поклянёшься рассказать мне, что ты там устроил у себя в комнате…

Глядя на это зрелище, Северус Снейп неожиданно почувствовал, что губы сами собой растягиваются в улыбке. Не в привычной саркастической усмешке, а именно в улыбке: так забавно было наблюдать за этими двумя олухами, что даже язвить не хотелось.

Альбус Дамблдор, с широкой улыбкой наблюдавший за этими двумя несмышлёнышами, радостно отметил про себя, что скоро эти двое наконец додумаются. Если бы он знал, в каких условиях им придётся додумываться…

— … Это даже не помойка, это какая-то… заимка заячья! — с жаром закончила девушка.

— Кхм… Гермиона, обернись, пожалуйста, — едва сдерживая смех, проговорил Гарри.

Она воинственно обернулась, однако, узрев профессоров, невольно ставших свидетелями их гм… разговора, очаровательно покраснела, смущённо опустив глаза.

И тут Гарри не выдержал. Пожалуй, он не смеялся так с тех пор, разоблачил выходку Малфоя на третьем курсе!

Гермиона возмущённо посмотрела на него, но потом не выдержала и тоже рассмеялась.

«Идиллия», — усмехнулся Снейп.

«Дети», — умилённо подумал Дамблдор.

— Я вижу, вы тут не скучаете, — весело подмигнул директор.

— Нет, профессор, мы тут просто помираем со скуки, — весело ответил Гарри, — домашняя работа иногда бывает страшнее Волдеморта!

— Профессор! Повлияйте на Гарри, — отсмеявшись, сказала Гермиона, — он целый день сидел в своей берлоге, а когда я попыталась разузнать у него, чем же он занят, он выдворил меня за дверь!

— Я не выдворял! — возмущённо воскликнул Гарри, — а предпринял тактическое отступление!

— Кхм, Поттер, — откашлявшись, произнёс Снейп. Странно, но эта фраза мгновенно погасила всё веселье в комнате.

— Слушаю вас, профессор, — кивнул Гарри.

— Мы посовещались с профессором Дамблдором и пришли к выводу, — по тону зельевара можно было абсолютно точно угадать его отношение к этому выводу, — что вы в какой-то мере можете помочь Ордену Феникса.

У Гарри отвалилась челюсть. Чем это заболел директор, если после пяти лет тепличных условий Хогвартса, он неожиданно заявляет, что юноша нужен Ордену.

— Видишь ли, Гарри, — мягко вступил в разговор Альбус Дамблдор, — в свете сложившихся обстоятельств, я рассчитываю с твоей помощью привлечь на сторону Ордена несколько довольно влиятельных чистокровных семей.

— Ха, — пренебрежительно фыркнул Гарри, — если они и перейдут на нашу сторону, то только затем, чтобы всадить Аваду мне в спину! Ведь за это их наградит сам Великий и Ужасный!!

— Гм… Мой мальчик, ты кажется не совсем меня понял… Дело в том, что мы собираемся повлиять на весьма известную в определённых кругах семью, которая так же далека от идей Тома, как я от Чёрной Магии.

— И что же это за семья? Уж не Малфои ли? — с подозрением спросил Гарри.

— Нет. Боюсь Малфои исчерпали лимит доверия довольно давно, — улыбнулся Дамблдор, — мы собираемся встретиться с семьёй МакГристлов. Довольно влиятельный шотландский маг, — пояснил он изумлённому Гарри.

— Но… А как же лондонские аристократы?

— О, боюсь на них надежды мало, — пожал плечами директор, — почти все семьи так или иначе связаны с Пожирателями и не будут сотрудничать с нами, хотя бы из соображений собственной безопасности.

— То есть вы хотите…

— Выражаясь официальным языком, я хочу перенести агитацию из города в деревню, — закончил Дамблдор.

В голове у юноши царил полный сумбур. Предложение директора в точности соответствовало предложению Майка. Это говорило либо о том, что и директор, и старый контрабандист думают в одном направлении, либо о том, что Альбус знал о его летних похождениях и перехватывал письма. Предпочтительней, конечно, первый вариант, но всё же… С перепиской придётся на время завязать. А жаль.

— И как вы представляете мою роль в этом действе? — поинтересовался Гарри.

— В роли Мальчика-Который-Выжил, — просто ответил Дамблдор, — в Шотландии, знаешь ли, к тебе особое отношение. Дело в том, что у тамошних магов бытует поверье, что человек, который избежал смерти находясь под защитой любви, имеет поддержку у каких-то высших сил. Я не очень силён в фольклоре. Но, по крайней мере, нас примут и выслушают, что само по себе уже хорошо.

— То есть я буду работать этаким манекеном? — уточнил Гарри, уже представляя эту безрадостную перспективу.

— Нет, — спокойной ответил директор, — ты будешь вести переговоры.

— ЧТО? — юноше показалось, что директор шутит, — вы хотите, чтобы я вёл переговоры?

— Совершенно верно. Если говорить будем мы, то нас просто поднимут на смех. А так, вполне возможно, что в случае успеха мы получим в союзники влиятельнейший клан Шотландии, обладающий немалыми богатствами и что самое важное — разветвлённой сетью осведомителей.

— Вы хотите сказать, что даёте мне право самому вести переговоры такой важности? — недоверчиво спросил Гарри.

— Поттер, если вам дать такой шанс, то уж лучше сразу прийти к Волдеморту и попросить убить себя, — едко ответил Снейп, — вас будут консультировать. А точнее будет консультировать один человек: я.

— Вы? — взвыл Гарри. — А почему именно вы?

— Я рад, что вы печётесь о моём благе, Поттер, но, видите ли, профессор Дамблдор, — он метнул взгляд на директора, — решил, что лучшего советника чем я, вам не найти. Так что мы будем работать в паре.

— Спасибо директор, — пробормотал юноша.

— Я рад, что вы договорились, — лучезарно улыбнулся Дамблдор, — а теперь, извольте нам откланяться, дела, знаете ли…

— Мог хотя бы без этого тарантула приходить, — шепнул Гарри Гермионе.

Снейп сделал вид, что не заметил. Парень сам не понимал, в какой жиже он оказался, так что не время было изводить его придирками. Пускай лучше с Грейнджер вертит шашни, глядишь, к концу года они, наконец, поймут…

Известие о том, что Гарри будет проводить абсолютно секретные переговоры с шотландским кланом МакГристлов, контрабандисты получили где-то через десять минут после окончания разговора с директором. Ответное письмо содержало в себе кучу рекомендаций о том, как себя держать, что говорить и как есть. Шотландцы в этих вопросах оказались просто-таки болезненно щепетильны.

Неудивительно, что одолеваемый всеми этими вопросами и проблемами, Гарри и не заметил, как ему стукнуло шестнадцать лет. Пожалуй, это был самый тихий и спокойный день рождения, за всю его бурную жизнь. И вместе с тем, он не шёл ни в какое сравнение со всеми остальными, главным образом потому, что рядом была Гермиона. Гарри сам удивился своей радости, когда осознал, что, по сути, праздновать они будут опять вдвоём: Уизли неизвестно где, а членам Ордена как-то не до праздников вообще. И, тем не менее, он был счастлив. Проснувшись на следующее утро, он вдруг ощутил себя просто-таки неимоверно счастливым, а спустившись на завтрак, он увидел, что и Гермиона почему-то чувствует себя счастливой.

* * *

— Олухи, — злорадно ухмыльнулся низкий баритон.

— Они дети, Тёмный, — в ответ усмехнулся бас, — они живут и радуются тому что есть, а не мечтают захватить мир, с самих ранних лет.

— Вот поэтому они и олухи, — парировал баритон.

— Они люди. А вот те, которые мечтают о всемирной власти и могуществе — вот те действительно олухи. Ты так этого и не понял, а ведь сколько раз была возможность…

— Это были лишь слабые колдуны, которые боялись той силы, что я мог им даровать!

— Они боялись расплаты за эту силу! Впрочем ладно, нам незачем спорить, ни ты, ни я своих позиций не изменим. Тебя в очередной раз постигнет неудача, и опять ты будешь обвинять меня в жульничестве.

— Теперь не буду. Потому что этот Волдеморт уже сейчас по мощи превосходит всех волшебников Англии вместе взятых!

— Ты так и не понял, — вздохнул бас, — ладно, успокойся, надеюсь, в этот раз до тебя дойдёт…

* * *

Первого сентября вокзал Кингс-Кросс напоминал гигантский муравейник: отчасти дело было в необычайной активности маглов, связанной с их антитеррористическими программами, в связи с чем каждый третий работник вокзала являлся переодетым полисменом, а отчасти потому, что в связи с угрозой нападения на школьников «Хогвартса», каждый второй пассажир вокзала был переодетым аврором, так что безопасность была на уровне, ничуть не уступающему президентскому.

«Хогвартс-Экспресс» уже готовился к старту, когда на платформу 9 и ¾ аппарировали юноша и девушка. Горячо о чём-то споря, они впихнулись в последний вагон и потащились в самое последнее (и потому не занятое) купе.

— Я же говорила тебе — вставай! — горячо втолковывала Гермиона Гарри.

— Я пытался! — честно оправдывался Гарри.

— Я видела, как ты пытался: «Гермиона, милая, дорогая, чудесная, дай мне ещё буквально пять минуточек, я приведу себя в порядок и мы тронемся в путь!» — передразнила она юношу — а потом, когда Гарри должен быть готов к выходу, оказывается, что он только продрал глаза!

— Но ведь продрал! — возразил юноша.

— И мы ещё полчаса провозились, пока упаковывали твои вещи! Тебе обязательно надо было паковать свои чемоданы самому?

— Конечно! Чтобы потом быстро найти носки и всё такое прочее!

— Молодец! В результате, я — староста факультета, опаздываю на поезд, опаздываю на совещание и… и… и вообще не готова к сегодняшнему дню, а балбес и троечник Гарри Поттер встречает этот день во всеоружии!

— Ну, предположим я далеко не балбес и тем более не троечник, — улыбаясь, возразил Гарри, так забавно было спорить с раздражённой Гермионой.

— Но и не отличник! — гордо задрала нос девушка.

— Упаси Мерлин! — в притворном ужасе вскинул руки Гарри.

— Балбес! — припечатала его Гермиона, затем, смилостивившись добавила, — я сейчас быстро схожу на собрание старост факультетов, потом можно будет найти всех наших. Интересно, где Уизли провели лето?

— Мне говорили, что в каком-то убежище, — задумчиво проговорил Гарри.

— Вот и узнаем, — бодро ответила девушка, — а пока можешь поставить мои и свои чемоданы.

— Они же тяжёлые как смертный грех! — возмущённо воскликнул Гарри.

— Не надорвешься, — последовал лаконичный ответ. Затем дверь с лёгким шумом захлопнулась, и Гарри остался в одиночестве.

Самое время было обдумать итоги прошедшего лета. Итоги были впечатляющие.

Во-первых, в Лондоне до сих пор живут люди, а не трупные черви.

Во-вторых, удалось сохранить легитимное правительство. Правда, правительство лишилось Министерства и теперь заседало в каком-то резервном помещении, сиречь, где придётся.

В-третьих, он имеет довольно сильную поддержку в лице профессиональных контрабандистов.

В-четвёртых, он имеет две резиновых дубинки, зачарованных самим Майком. Так что, по крайней мере, обезоружить его будет не так уж и просто.

С другой стороны, он должен был вести переговоры о вступлении в Орден Феникса одного из могущественных кланов Шотландии, о том, как вести эти переговоры он понятия не имел, но у него в консультантах сам профессор Снейп, так что вроде как беспокоиться не о чем.

В общем, полная идиллия. Знать бы, что задумал Волдеморт, и вообще можно было бы считать, что лето он провёл гораздо продуктивнее, чем все предыдущие.

Впереди послышался какой-то подозрительный шум. Выглянув в коридор, юноша все понял.

Кребб и Гойл, оставшиеся на время без предводителя, решили проявить инициативу и подебоширить вдвоём. Правда, дебош в их исполнении выглядел крайне убого: на данный момент они ломились в купе семикурсников из Равенкло. Умные ребята быстро сориентировались, и когда дверь купе открылась, двух громил сбила с ног волна сногсшибателей. Похоже, два представителя чистокровнейших семейств Англии забодали даже тихих и терпеливых равенкловцев.

Упавшие тела двух баранов отозвались глухим стуком. «Наверное, они были деревянными», — предположил Гарри.

И в следующее мгновение «Хогвартс-Экспресс» резко затормозил. Гарри, к счастью сидевший спиной к движению поезда, пострадал несильно. Если не считать упавшего на него чемодана с его вещами, то он отделался лёгким испугом.

Наш герой за лето основательно поумнел и быстро сообразил, что резкая остановка поезда не к добру. А когда до него донёсся звон разбиваемых стёкол, он сразу понял, что Волдеморт решил таким вот своеобразным способом отметить первое сентября.

Время раздумий на время кончилось. Юноша, вспомнив всё то, чему его учил летом Майк, кинулся к своему чемодану.

Секундой спустя он вылетел из купе и помчался по коридору к тамбуру. В голове стучала только одна мысль «Надо добраться до машиниста!», однако вопль ужаса, донёсшийся из ближайшего купе, несколько подкорректировал его планы.

Он забежал в ближайшее купе и увидел там довольно грустную картину: несколько посеревших от страха семикурсникаов, похоже из тех, кто так удачно уделал Кребба и Гойла сногсшибателями, сейчас скорчились на полу, закрыв голову руками.

— Чего разлеглись!? — заорал юноша, мысль о том, что первый вагон, в котором ехала Гермиона сейчас уже может быть захвачен приводила его в бешенство, а эти кретины ещё больше выводили его из себя — быстро подняли свои задницы!

Бледные семикурсники подчинились.

— Доставайте свои палочки и отбиваётесь, олухи! — орал на них Гарри. До тех, похоже, начало доходить.

— Вы поняли меня или нет?

— Д-да… — заикаясь, проговорил один из них.

— Пошлите одного человека, порешительней, пусть поднимает остальных! Надо держаться, а не показывать им свои пятые точки! Поняли!

— Да..

— ВЫ МЕНЯ ПОНЯЛИ!!?

— Да!

— НЕ СЛЫШУ!!

— ДА! МЫ ТЕБЯ ПОНЯЛИ!!

— Молодцы! — похвалил их Гарри.

Выскочив из купе, он с неудовольствием обнаружил, что из тамбура уже лезут Пожиратели.

И ринулся вперёд.

Черноризники не ожидали, что кто-то кинется на них в одиночку, да ещё и в рукопашную. Несколько заклятий пролетели мимо, и Гарри врубился в группку приверженцев Белолицего.

Тут-то он и убедился в мощи заклинаний Майка. Все пять Пожирателей распрощались с мозгами в прямом смысле этого слова. Ошеломлённо посмотрев на Мозговыбивающее заклятие в действии, юноша, тем не менее, исчезнул через двери в вагоне и ринулся дальше.

Всё остальное слилось для него в какое-то непонятное и кошмарное действо. Он бил, уворачивался, иногда выкрикивал заклятия… В двух других вагонах оказались то ли посмелее, то ли посообразительней, но, по крайней мере, отбивались от наседающих Пожирателей, используя выбитые окна, как довольно-таки большую амбразуру, а закрытые наглухо двери купе не поддавались даже Взрывному заклятию. Дедушка директор предусмотрел всё.

Как и Бешеного Гарри, вихрем мчавшегося по коридору и расшвыривающего Пожирателей как труху.

Он ничего не видел, пот заливал глаза, но надо было идти дальше. Он устал, но надо было идти дальше. Туда, вперёд, к первому вагону, потому что там Рон…

И Гермиона. Его лучшая подруга, с которой он провёл столько дней в доме на Площади Гриммо.

Которая заботилась о нём…

Которая помогала ему…

Которая сочувствовала ему…

Он зарычал. Ярость придавала ему силы, надо идти вперёд надо найти её!

Он распахнул дверь в очередной вагон, и, не задумываясь, метнул взрывающее заклинание под ноги одному из Пожиранцев. Не обращая внимания на то, что осталось от всех, кто в данную минуту был рядом с тем неудачником, он исчезнул в двери и пошёл дальше.

Несколько Пожирателей встретилось в коридоре… Похоронку.

Следующий вагон… Там Гриффиндорские семикурсники отчаянно дрались с наседающей чёрной оравой. В ход пошли дубинки, орава отхлынула на секунду, и Гарри, вырвавшийся из этой толпы, метнул им под ноги взрывное заклинание. Его окатило чем-то тёплым, идём дальше…

Двое в тамбуре, чёрт, не успел уклониться от режущего заклинания… Оба словили Инсендио. Запахло шашлыком…

Четвёртый вагон… Вот тут настоящая мясорубка. Никаких сногсшибателей с обоих сторон, тут серьёзные ребята-слизеринцы. Наверное, свои разборки. Ну что ж, пока мы делаем одно дело, им можно и помочь… Как жалко, что из заклинаний массового поражения наиболее эффективно только Эксплозио!

Пожиратели выставили щит, но заклинание Гарри прошло сквозь него как сквозь масло, а вот взрыв под куполом основательно проредил ряды пожирателей в этом вагоне…

Трое перед дверью… Пинок под дых одному, остальные зачем-то схватились за палочки. Да, я понимаю, что резиновой дубинкой да по спине — это больно… Но по крайней мере подумаешь над своим поведением…

Третий вагон… Гм… Авроры всё держат под контролем, даже исчезнули дверь…

— Стой!!!

Гарри не обратил внимания на этот вопль. В него полетел сногсшибатель. Машинально отбив его, он ворвался во второй вагон.

Там были первокурсники. Ничего не умеющие первокурсники! Всё что они смогли сделать, это запереться изнутри и дрожать от страха.

Гарри вдохнул побольше воздуха и, заорав «Даёшь!!», пошёл напролом. Поначалу от него хотели избавиться одной Авадой. Потом двумя, потом тремя… Потом его поливала заклинаниями добрая половина Пожирателей, но в такой тесноте они попадали в своих же, а Гарри, не обращая внимания ни на что, с диким рёвом пёр вперёд.

Когда из всего контингента нападавших осталось человек семь, они почли за благо ретироваться, но, недооценив Гарри, на секунду показали ему свои спины.

И все семеро оказались на полу связанными. А потом ещё и оглушёнными ботинками юноши.

Первый вагон. Ну, Мерлин…

Он ворвался туда и остолбенел.

В первом вагоне как будто ядерную бомбу рванули. Выбитые двери купе, следы крови на стенах и на полу… Тушка Пожирателя, впечатанная в железо… Покорёженный пол… И полное отсутствие разумной жизни.

Юноша заглянул в одно купе и ужаснулся. Оно было взорвано. Совсем.

Он метнулся к другому купе, третьему, четвёртому…

Наконец он услышал голос Гермионы. Она что-то кому-то громко доказывала, при этом, судя по раздражению, сквозившему в её голосе, она явно не наслаждалась этой беседой.

Подойдя поближе Гарри понял почему: Гермиона спорила с Малфоем.

— … Послушай, надо хотя бы выяснить, что там в других вагонах!!

— Грейнджер, если у тебя есть хоть капля мозгов, ты должна понять, что единственным способом выбраться отсюда, является немедленная аппарация!

— Ты предлагаешь мне бросить всех?

— Ты додумалась Грейнджер! Неужели?!

— Ты просто ублюдок Малфой, — процедила Гермиона, — ты предлагаешь мне бросить всех раненных? Ты же прекрасно знаешь, что с ними сделают!!!

— Их всё равно грохнут! А вот у тебя есть реальный шанс выжить…

Малфой ещё что-то говорил, когда Гарри ввалился к ним в купе.

— Кто… — начал Малфой, направляя на него палочку. И тут же отправился в глубокий нокаут. Гарри не склонен был к размышлениям.

— Гермиона! — тяжело дыша, проговорил юноша, — нам надо прорваться к машинисту!!

— Гарри? — удивлённо-радостно переспросила его девушка.

— Что, Гарри? — не понял тот.

— Гарри!! — она кинулась к нему. — Ты жив!!

— Как видишь, — хотел сказать шутливо, но получилось как-то не так…

— Я думала, что последний вагон уже давно взяли…

— Потом… Всё потом… — остановил её юноша, — мы сейчас имеем реальный шанс свалить из этого ада!

— Ты тоже предлагаешь мне аппарировать!? — яростно воскликнула она. — Только не говори, что да!

— Нет!!! Я предлагаю тебе прорваться к машинисту и уехать отсюда к чёрту!

— Там на путях дерево…

— А мы вообще-то волшебники!

— Рискованно…

— Идеи получше?

Гермиона на секунду нахмурилась и затем отрицательно покачала головой.

— Значит так, сейчас мы прорываемся к машинисту, ты приводишь его в чувство, а я слежу, чтобы к нам никто не присоединился. Идёт?

— Идёт! — решительно тряхнула головой девушка.

Дверь выбилась с пинка. Машинист приходил в себя дольше. Повинуясь каким-то чувствам, отдалённо напоминающим гуманность, Упиванцы не убили его, а просто крепенько оглушили, но Энервейт в исполнении Гарри привёл беднягу в чувство.

Гермиона занялась уборкой дерева с путей, а Гарри метался по кабине, выполняя поручения ещё не пришедшего в себя машиниста, которого, кстати, звали Ником.

Никто и не заметил, как дверь тихонько приоткрылась, и на пороге возникла высокая фигура.

— Explosio! — рявкнула фигура, и Гарри еле успел уклониться от луча к счастью улетевшего в окно.

— Explosio!! — проорал он в ответ, и фигура, не успев увернуться, отхватила заряд по ногам. Пожиратель упал как подкошенный, но ещё что-то пытался сделать.

Гарри не успел навести на него палочку, как вдруг догадался, что же делает Пожиратель: он пытался навести палочку на Гермиону, увлечённо левитирующую дерево подальше от путей.

— ГЕРМИОНААА!!! — заорал Гарри и метнулся к ней.

В тот же момент с палочки незнакомца сорвалось смертельное заклятие…

Понимая, что не успеет её оттолкнуть, Гарри прыгнул прямо на зелёный луч…

Последнее, что увидел Гарри перед тем, как провалиться в темноту были округлившиеся от ужаса глаза Гермионы.

Тихо. Спокойно. Ничто не тревожит, не торопит, не заставляет. Спокойствие. Сон. Бесконечность, в которой он плывёт куда-то. Как хорошо…

— Хорошо, правда? — раздался рядом с ним чей-то голос, — тихо, спокойно, Даже мухи не кусают!

— Кто ты?

— Кто я? — голос хмыкнул. — А так ли это важно, парень?

— Кто ты? — теперь вопрос прозвучал чуть требовательнее.

— Ты устал, — спокойно произнес голос. — Я знаю, как ты устал от бесконечных загадок и головоломок, которые подкидывают тебе все, кому не лень. Но такова уж судьба всех людей, отмеченных печатью пророчества, — решать головоломки до тех пор, пока не свершится предначертанное.

— Мне не надо хитроумных ответов на прямые вопросы, их я наслушался от Дамблдора. Просто скажи, кто ты такой… Разве я так много прошу?

— Много, — вздохнул его невидимый собеседник, — ты даже не представляешь, как много просишь. Хотя ладно… Я отвечу тебе. Ты итак уже на несколько шагов отстаёшь от своего визави, так что думаю, что не особо нарушу Закон. Однако, — голос слегка усмехнулся, — я думаю, что нам следует сменить

декорации.

Он оказался в уютном кресле напротив камина на Гриммуальд-Плейс 13. Уютно потрескивали дрова, на столике дымилась чашка шоколада, а напротив него сидел его таинственный собеседник. Самый обычный человек, таких в Англии сотни, если не тысячи.

— А ты что думал? — человек слегка улыбнулся. — Что Хранитель вашего мира обязательно должен быть могучим магом или великим воином? Чушь! Все великие маги нашего мира, будь то Тёмные или Светлые, никогда станут Хранителями. Тёмные — потому что им нет дела до нас, а Светлые — потому что охранять один мир для них — это всё равно, что навеки приковать себя цепями к собачьей будке. Или зарыть свой талант в землю. Или пустить дар по ветру. Называй это, как хочешь.

— А почему, — Гарри не смог сразу произнести всю фразу целиком, — а почему тогда вы…

— Стал Хранителем? — мужчина усмехнулся. — Когда-то, давным-давно, я был солдатом. Самым обычным солдатом, из тех, что несмотря ни на что, остаются верными своему предводителю. Тогда мир рушился… Нет, он не просто рушился — его буквально раздирало на части, сошедшими с ума силами. Свет и Тьма тогда впервые говорили друг с другом на языке Изначальной Силы, дарованной Им ещё при их сотворении. И это выяснение отношений грозило вот-вот обрушить равновесие тогда ещё хрупкого и молодого мира. И тогда наш предводитель двинул нас в бой. Не против Света или Тьмы, а ради того, чтобы остановить этот кошмар. И мы пошли. Не ради награды или почестей, а потому, что мы любили свой мир и своего вожака. Мы понятия не имели, что нам делать, но мы пошли.

А дальше я не помню почти ничего… Разве только небывалую ярость и гнев. Наш предводитель погиб в той схватке, погиб закрыв собой этот мир. А мы… Мы — те, кто пошёл в атаку стали Хранителями. И мы будем ими ещё очень долго, пока нас не сменят те, кто, так же как и мы, пойдёт в безнадёжную схватку и выиграет её.

А пока… Пока я в курсе всего, что сейчас происходит в этом мире. Я в курсе того, что ты влюблён в свою подругу, не надо так краснеть, это, по-моему, очевидно для всех, кроме вас двоих. Знаю о пророчестве, о том парне, что приходил к тебе, пока ты был в коме после аварии.

— Кто это?

— Свет.

— Что?

— Свет. Их двое в астрале. Светлый и Тёмный. Вечные шахматисты, — в голосе Хранителя прорезалась злость, — никак не наиграются.

— Чем?

— Не чем, а кем. Вами.

— Нами?

— Ну да. Только вот я всегда больше симпатизировал Светлому. Он всего лишь пытается свести на нет усилия своего визави.

— А смысл? — голос парня немного вздрогнул.

— Страшно? — Хранитель усмехнулся. — Обидно, что с тобой играют, словно с пешкой? Не бери в голову. Они — тоже своего рода пешки, только в куда более серьёзной и важной игре. И так до бесконечности. Важно не смириться и не взбунтоваться. Принять это как данность. Поверь, я когда-то тоже пытался выгнать их из пределов нашего мира, благо, сил Хранителя на это хватило бы.

— И что?

— Ничего. Я их даже не достал. А они только улыбались, глядя на мои потуги. Я не мог остановить их, но, по крайней мере, я делал так, чтобы их бесконечная шахматная партия была хоть чуть-чуть затруднена обстоятельствами. Немного, но всё же…

— Ты говоришь, что ты Хранитель… И говоришь, что обладаешь немалой силой, так почему же ты не…

— Уничтожил этого жалкого урода, называющего себя Лордом Тьмы? — усмехнулся мужчина. — Ответ прост: партия уже началась, и пока Тёмный одерживает в ней победу.

— Ты хочешь сказать, что ничем не можешь помешать Волдеморту? Несмотря на всю силу, которой ты обладаешь?

— Пойми… Я могу использовать всю свою силу, только если миру угрожает прямая опасность. Внутренняя или внешняя, но опасность… Этот твой Волдеморт никогда не будет представлять опасности.

— Но почему? Он же одержим идеей захвата всего мира и обретения бессмертия! Любыми путями!

— Тьма дала ему и силу для захвата мира, и бессмертие, — усмехнулся Хранитель, — но он так и не сумел с толком воспользоваться предоставленным ему могуществом. Сверхспособности ещё никого и никогда не делали по-настоящему сильным и умным. Сила — это великое искушение, и если получить её сразу и много, то можно слишком много о себе возомнить. Твой противник попался на эту удочку. Тебе осталось только подсечь его, — Хранитель улыбнулся, — и в этом тебе помогут те, кто верно служил твоей семье на протяжении вот уже, дай Бог вспомнить, семи-восьми столетий. По-моему.

— Но я не могу…

— Не можешь оставить своих друзей? — понимающе кивнул Хранитель. — Любовь и Дружба — две великие силы. Но, к сожалению, сейчас они тебе могут только помешать, ты обязан сровнять счёт в партии. А потом… Потом делай что хочешь.

Опять… Опять он что-то обязан сделать. Бесконечные условия, которые он должен выполнять из-за какого-то дурацкого пророчества. И на этот раз, рядом с ним не будет его друзей..

— Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, — неожиданно тихо сказал Хранитель, — когда-то давным-давно, когда я только встал на стражу этого мира, мне тоже казалось, что меня словно связали по рукам и ногам. Всеми этими запретами и правилами. И только по прошествии некоторого времени я понял главное — запреты и условия создаются не для того, чтобы разнообразить нашу жизнь, сделать её более сложной. Запреты существуют для того, чтобы Существующие силы не вышли из-под контроля, чтобы мой мир и миры моих соратников не разлетелись вдребезги от напора разгулявшихся сил. Поверь мне, идиотские законы и правила могут выдумывать только люди, в природе же всё подчинено строгой необходимости. И если тебе суждено сойтись в поединке с этим Тёмным Лордом, то вы будете драться. Хочешь ты этого или нет, но придётся, другой вопрос — будешь ты подготовлен к этой встречи или нет.

— А что, если я плюну на всю эту галиматью, окажусь на необитаемом острове, окружу себя антиаппарационными щитами и антипортальными заклинаниями.

— Тогда ты проживёшь долго, — перебил его мужчина, — очень долго, столько, сколько и Волдеморт. Вы умрёте в один день. Только он будет умирать Влестелином Мира, добившимся всего, чего он хотел, а ты, ты будешь умирать жалким червём, предавшим всех, кто был тебе дорог. Ты согласен на такое существование?

— Я могу взять их с собой!

— А захотят ли они? Захотят жить вместе с тобой бессчётные века? Захотят жить с трусом? Человеком, который своё спокойствие поставил выше счастья всех остальных?

Нет. Не захотят, — понял он, — особенно Гермиона. Ей всё равно, будет ли её борьба носить смысл или нет, она будет драться до конца.

— Ну, так что ты выбираешь: тихое существование на островке или то, для чего тебя выбрала судьба?

"Как же хочется выбрать первый вариант! Как хочется оказаться подальше от пророчества, от обязательств! Но тогда он потеряет всех. Всех, кто стал для него семьёй! Проклятье! И почему в его жизни всегда всё так радикально?"

— Давай, переноси меня к тем ребятам, которые служат моей семье сколько-то там сотен лет, — устало выдохнул он.

— Ты сделал правильный выбор, Гарри Поттер, — улыбнулся Хранитель, — теперь я понимаю, что такого человека, как ты, надо было хоронить в золотом гробу, а не в дубовом, как это сделали там ,— и он махнул рукой куда-то за спину.

— ЧТО? — эта сногсшибательная новость буквально вышибла из Гарри воздух. — Похоронили? Меня? Где? Когда? Почему я об этом не знаю!? — ляпнул он и тут же прикусил себе язык.

— Потому что тебя убили. Это место, где мы сейчас находимся, — что-то типа порога смерти. Здесь перед умершими ставится выбор — остаться на земле или идти дальше. Обычно идут дальше, даже самые трусливые. Но иногда бывает и так, что остаются, не в силах забыть что-то дорогое. Я же вытаскиваю тебя отсюда потому, что тебе ещё рано умирать.

— Приятно это слышать, — язвительно усмехнулся Гарри.

— Не надо сарказма. Твоя жизнь действительно очень ценна и для меня, и для Светлого, и для той симпатичной девушки с каштановыми волосами, которая вот уже неделю не может прийти в себя после твоей смерти.

— Гермиона? Что с ней? Всё в порядке? Она не…

— Успокойся, всё нормально, — успокоил его Хранитель, — несколько царапин и сильное потрясение.

— Потрясение? Что с ней случилось? — обеспокоено спросил юноша.

— Сынок, ты безнадёжен, — вздохнул Хранитель, — если ты ещё не забыл, ты убит. Авадой Кедаврой. Тебя неделю назад похоронили. Гермиона любила и любит тебя, а ты ещё спрашиваешь, что с ней стряслось?

— Но… Я… Не… Любит? Как? Мы же только… Я ведь старался… Я… Она…

— И ты её любишь. Просто ты ещё не дорос до этого. Вот если бы, не приведи Господь, на твоих глазах заавадили Гермиону, ты бы это понял. А сейчас ты ещё слишком мал для таких высоких материй.

Небольшая пауза не помогла осмыслить Гарри только что услышанное, он все еще был шокирован только что услышанным.

— А теперь слушай меня внимательно, — серьёзно начал Хранитель, — там, куда я тебя переброшу, стоит замок. Он почти разваливается от старости, но если приглядеться к нему, можно заметить, что за этой развалюхой тщательно ухаживают. Подходишь к воротам и громко говоришь "Делай, что должно, и будь что будет". Дальше тебя встретят, прости меня за такой пафосный слог, твои соратники.

— А как они выглядят? — поинтересовался Гарри.

— А вот это сюрприз, — ухмыльнулся Хранитель, — надо же тебя удивить чем-нибудь таким Замысловатым! Но учти, никаких посещений Хогвартса и Хогсмида. Никаких многозначительных записочек друзьям или, не приведи Господь, Дамблдору. Полная секретность, а остальному тебя научат. Всё. Приготовься.

— Подожди! — отчаянно крикнул он, глядя на расплывающееся в темноте лицо Хранителя, — скажи, как тебя зовут!

Силуэт Хранителя чуть подёрнулся, и из сумрака послышался тяжёлый вздох:

— Когда-то меня звали Роландом. Я погиб, прикрывая отступление своего дяди Карла. А потом погиб ещё раз. Это тяжело Гарри… Не дай Бог тебе испытать всё это.

И призрачный силуэт растворился в темноте.

А Гарри, словно подхваченный невидимой рекой, стремительно нёсся куда-то во Тьму. Сколько он так плыл, неизвестно, юноша потерял счёт времени, а когда поток начал замедляться, его стало клонить в сон.

Очнулся он у подножия высокого утёса, на самой вершине которого, словно на троне, высился мощный замок. Зря Роланд говорил, что он выглядит ветхим: прочищенный ров, заполненный кипятком, мост через реку выглядел так, словно его только вчера построили, а на входе — опущенная решётка. И ни души. С трудом поднявшись, юноша побрёл к замку. Перед глазами всё плыло, дорога, резко уходившая под уклон, казалось, никогда не кончится, а замок всё не приближался.

Потом он просто брёл. Уже ни о чём не думая, ничего не предполагая. Он шёл, потому что ему сказали идти туда и произнести этот старинный рыцарский девиз.

Наконец, он подошёл к мосту, переброшенному через ров, и каким-то шестым чувством почувствовал, что его пристально изучают. Встряхнув голову, он решительно подошёл к воротам и из последних сил прохрипел: "Делай что хочешь, и будь что будет".

Замок равнодушно принял это пожелание. Гарри без сил привалился к решётке…И в следующую минуту стремительно отскочил от неё: с каким-то инфернальным скрипом, решётка поползла наверх, а на стенах башни юноша расслышал радостные вопли "Хозяин!!! Хозяин вернулся!!". Через несколько секунд перед Гарри показался первый "соратник" Гарри.

Едва увидев его, юноша, до этого державшийся на каких-то остатках сознания, окончательно лишился чувств. Перед ним был самый натуральный домовой эльф.

Лейтенант Паттерсон зябко повёл плечами. Денёк для дежурства выдался на редкость омерзительный: Низкое, свинцовое небо, продувной ветер, от которого не спасал, даже зимний мундир, и какое-то непонятное вещество которое сыпалось с неба. Вот уже на протяжении трёх дней в Лондоне стояла такая отвратная погода, по телевизору улыбчивые дикторши несли что-то про циклоны и антициклоны, обещали, что к скорому времени тучи рассосутся под влиянием одного из них, но, судя по всему, тучам было глубоко начхать на прогнозы и выводы экспертов.

Настроение у бравого служителя порядка было препаршивейшим: Всё началось с самого утра, когда Элла — любимая жена, закатила скандал по какому-то крайне пустячному поводу, вроде немытой кружки из-под кофе, оставленной в раковине. Семейный скандал настолько завёл Паттерсона, что, придя на работу, он позволил себе парочку не очень лестных слов о своём боссе — старом и скучном капитане Стивенсоне, имевшем один крайне существенный недостаток: Он умел слышать всё, о чём говорили у него за спиной.

Надо, кстати говоря, отдать должное старому полисмену, он не стал орать на подчинённого, видя его, мягко говоря, недружелюбный вид, а просто произнёс одну фразу, которая собственно и поставила лейтенанта сейчас дежурить около какого-то захудалого супермаркета почти, что в центре города: «Дежурить. До отставки». «Хорошо хоть не уточнил, до чьей отставки надо будет дежурить — мысленно успокаивал себя Паттерсон — вроде как старый боевой конь намеревался в марте подавать в отставку. Подумаешь… Пять-Шесть месяцев проторчать тут, подпирая фонарный столб намного лучше, чем носиться по Управлению сломя голову и передавать никому ненужные листочки с личными делами преступничков… Мда…».

Лейтенант почти убедил себя в том, какой редкостный ему выдался шанс отдохнуть от службы, когда очередной заряд мокрого снега не заставил его вспомнить хотя бы о том, что в Управлении всегда тепло, уютно и Анна может сбегать за пончиками. А потом, он может пригласить её на ленч, она будет белозубо улыбаться, пить кофе, изящно оттопырив симпатичный пальчик и говорить всякие глупости, заставляющие его, двадцатитрёхлетнего, женатого человека, почувствовать себя сопливым подростком. (Главным же образом, думать об этом заставляло весьма глубокое декольте и юбочка, открывающая ноги настолько, насколько нужно, чтобы воображение дорисовало всё само).

Мысли Паттерсона плавно приняли этакий романтично-мечтательный характер. Прохожие, видя идиотское выражение на лице стража порядка, непонятно что забывшего тут в самую оживлённую пору рабочего дня, только сочувственно вздыхали, и сочувственно думали про то, как таким людям тяжело приходится в жизни, и единственная помощь, таким как этот — идти работать в полицию. Туда берут всех.

— Седьмой, я тринадцатый, как обстановка? — прогундосила рация на груди у Паттерсона.

— Всё хорошо. — Как можно вежливее ответил вопрошаемый.

— Что конкретно хорошо? — немедленно рявкнула трубка — доложите обстановку!

— Есть сэр! Докладываю, во вверенном мне районе никаких происшествий не обнаружено, за исключением мелкой драки двух беспризорников и неполадок со светофором!

— Почему не доложили про беспризорников? — так же грозно вопросила рация.

— Эм… А почему не про светофор? — растерянно произнёс лейтенант.

По потрескиваниям трубки, казалось что оттуда сейчас вылетит озверевший полицейский.

— А потому, лейтенант, что в этой жизни, светофоры ещё никогда, никого не избивали, и их ремонт — это не нашего ума дело! Наше дело — следить за таким контингентом, как эти самые беспризорники, которые своими кретинскими действиями заставляют нас, честных полицейских, применять силу, которая в свою очередь…

Рация не договорила. Внезапно, на том конце провода раздался какой-то мощный хлопок, затем изумлённый возглас и потом — дикий крик и рёв.

— Что у вас там происходит? — как-то неуверенно спросил лейтенант.

— Че…р… ая… о… Что за пс…хи!! — Через неожиданно сильные помехи донёсся изумлённый голос.

Дальнейшее вообще перестало поддаваться всякому логичному объяснению: Из рации вдруг донеслась какая-то ахинея, вроде «Мама Копала» и послышался звук падающего тела.

— Паттерсон, это вы!!!? — Вдруг проревел кто-то.

— Я! Я! Что за чертовщина у вас там твориться?? — прокричал в ответ не на шутку взволнованный лейтенант.

— Вызывай кого-нибудь с оружием!! Срочно! Цветочный бульвар!! Тут какие-то психи убивают народ!! Повторяю!! Вызывай…

«Avada Kedavra».

Какой-то шум…

Затем хруст…

И рация мигнула, сигнализируя о том, что заряда батарей хватит ещё на десять минут.

Паттерсон попытался связаться с Управлением и доложить обстановку, но в эфире были сплошные помехи. На всякий случай, он расстегнул кобуру, и попытался принять меры к тому, чтобы на улице было как можно меньше народа.

Лейтенант Паттерсон вообще был человеком крайне предусмотрительным.

А ещё, он очень опасался за то, что несмотря на недавнюю ссору с женой, он может её больше не увидеть.

Прохожие, выслушав сбивчивые объяснения полицейского насчёт того, что в этом районе находиться небезопасно на удивление быстро спешили убраться куда-нибудь подальше. Наверное на них производила эффект расстёгнутая кобура на поясе полисмена и озабоченное выражение лица.

— А что случилось, сэр? — спросил какой-то парень, в чёрной куртке и с чёрными волосами.

— Проходи, не задерживайся! В этом районе… э… Мощнейшая утечка газа, и…

Невдалеке, в воздух поднялся огромный столб дыма, постепенно сформировавшийся в череп, изо рта которого выползает змея.

— Что за чёрт… — растерянно пробормотал Паттерсон.

Обернувшись, он с удивлением обнаружил, что парень как сквозь землю провалился, хотя ещё пять секунд назад стоял прямо перед ним.

Пожав плечами, лейтенант постарался реанимировать рацию, заряд которой по необъяснимой причине таял с катастрофической скоростью. Наконец, сквозь дикие помехи, прозвучал далёкий голос:

— Капрал Джонсон на проводе!

— Капрал, срочно доложите наверх: Неизвестная группа лиц совершила террористический акт в районе Цветочного бульвара!!! Повторяю, в районе Цветочного бульвара творится что-то странное и непотребное!!!

— А поконкретнее нельзя? — также деловито поинтересовался капрал.

— Твою мать!!! — не выдержал Паттерсон — тебе что, ещё сбегать и посмотреть что там твориться? Я знаю только то, что там идёт смертоубийство, по крайней мере двое человек убиты! А вы мне тут говорите про конкретность!!? Пулей наверх, или следующий Новый Год вы у меня будете встречать где-нибудь в районе площади Гриммо на дежурстве!!

— Есть сэр! — далёкий голос, связывающий лейтенанта с Управлением прервался, и он остался стоять почти один на пустой улице.

Только сейчас он заметил, что народ на улице молчит и смотрит на него.

Присмотревшись, он понял, что это, наверное, какие-то психи, одетые в чёрные, длинные балахоны, и напялившие на себя какие-то футуристические маски.

Паттерсон даже хотел улыбнуться и помахать им рукой, но один из этих психов вдруг поднял руку, в которой держал странную длинную палку, и рявкнул:

— Avada Kedavra!

Простое чувство самосохранения заставило лейтенанта спрятаться за столб. Затем, за урну, затем за какую-то пристроечку…

Странные люди наверное задались целью позабавиться с ним. Они словно в тире, выходили по одному, кричали какие-то непонятные слова, и уступали место следующему.

Паттерсон наконец выхватил пистолет из кобуры. Ему никогда ещё не приходилось стрелять в живого человека. Равно как и не приходилось служить клоуном для психов.

Очередная фигура вышла из кучки, откинула капюшон, рассмеялась безумным смехом и подняла руку.

Лейтенант сглотнул и перехватив руку получше прицелился.

— Avada…

Выстрел.

Фигура словно споткнулась.

Выстрел.

Стоящий рядом субъект словно подрубленный рухнул навзничь.

Выстрел.

Ещё один псих попытавшись спрятаться, получил пулю в живот.

Выстрел.

Ошеломлённая толпа, начав что-то понимать, дружно вскинула свои палки, но один вдруг резко согнулся и упал на колени.

Выстрел.

Пуля выбила крошку рядом с головой какого-то низенького человечка.

Выстрел.

Взмах палки, и Паттерсон видел, как пуля вспыхнула перед закрытым капюшоном лицом.

Выстрел.

И щелчок. Патроны в обойме кончились. Паттерсон проклял себя за то, что перед выходом на дежурство не удосужился посмотреть, заряжен пистолет или нет.

Раздалось ещё несколько громких хлопков, и на глазах у изумлённого полицейского из воздуха появилось ещё несколько фигур в чёрном. Потом ещё. И ещё.

Он заворожено смотрел на это, забыв о том, что ему надо хотя бы попытаться перезарядить пистолет. Забыв о том, что на его хрупкое убежище навело свои странные палочки по меньшей мере десяток психов, и словно по команде, начинают наводить остальные. Он даже расслышал, как они дружно начала говорить какое-то слово, как вдруг…

Где-то рядом рявкнула пулемётная очередь. Это было так неожиданно, что Паттерсон подпрыгнул от неожиданности. Собственно, от неожиданности подпрыгнули даже те странные люди. Кроме двух или трёх человек, которых буквально разорвало на куски крупнокалиберными патронами.

— Explosio! — прокричал один из этих товарищей.

— Avada Kedavra!

— Seko!

— Bombarda maximum!

— Bombarbium!!

— Isendio!!

— Chein Lightingus!!

— Bollus!!

Непонятные слова которые произносили эти непонятные люди, заставляли их палочки искриться, и выпускать куда-то вдоль по улице разноцветные лучи.

А в ответ слышались выстрелы. И отнюдь не пистолетные.

Двое «балахонцев» — как их окрестил Паттерсон упали буквально лишившись грудной клетки, наверное это явилось следствием попадания в них зарядов крупнокалиберного дробовика. Откуда-то из-за пыли, поднявшейся после попадания странных лучей, продолжал мерно работать пулемёт. Балахонцы как-то странно заметались, но тут один из них что-то прокричав, выбросил вперёд руку и лейтенант с удивлением увидел, как пули застревают в воздухе.

Психи неожиданно оживились, и начали буквально бомбардировать угол улицы своими лучами.

Пулемёт неожиданно смолк. А затем…

Лейтенант почувствовал, что на улице стало как-то слишком жарко.

Наверное, то же почувствовали и балахонцы.

Но вот, чего не могли ожидать ни лейтенант, ни эти психи, так это в буквальном смысле слова, волны огня, которая со скоростью хорошего гоночного автомобиля летела прямо в толпу этих ребят.

Раздался взрыв и дикие крики заживо горящих людей. Потом, проклятия, опять непонятные слова, выкрикиваемые уже в полный голос. Вновь заработал пулемёт, к нему ещё добавились такающие очереди автоматов и в этом шуме почти совсем не слышались одиночные винтовочные хлопки. Балахонцы, судя по всему забыв о Паттерсоне попытались засесть за складками местности в виде полуразрушенного здания супермаркета, однако, ещё одна волна огня, заставляющая мгновенно плавиться асфальт, поглощающая всё на своём пути, выкурила их оттуда с фантастической лёгкостью обратно, прямо под ружейно-пулемётный огонь. Фигуры отчаянно метались, пытались прикрыться друг другом, но, судя по всему, лишившись командира, не могли организовать даже чего-то отдалённо напоминающего ответный огонь.

В общем, через несколько минут такого действа, последний балахонец трепыхнувшись, свалился в общую кучу своих сообщников, убиенных мгновениями ранее.

Наступила просто-таки звенящая тишина.

Паттерсон только сейчас понял, что он может, наконец, начать дышать.

Из облака пыли появилась чья-то фигура. Фигура медленно приближалась к лейтенанту, и тот вдруг понял, что пистолет он так и не перезарядил, а спрятаться от этого, бесспорно сильного человека на выжженной улице у него нет никакой возможности.

Фигура неожиданно перешла дорогу и подошла к телам балахонцев, в беспорядке наваленных около разбитой стены супермаркета.

— Лестрендж, Гойл — произнёс странно знакомый голос — остальные — пушечное мясо. Франк, ты записал?

— Да — откуда-то донёсся писклявый голосок.

— Отлично — Паттерсон различил усталый вздох — тут мы сделали всё что могли. В принципе можно уходить.

Фигура на секунду вышла из облака дыма и пыли, и лейтенант наконец-то смог разглядеть этого человека.

Им оказался тот самый парень, который спрашивал у него о том, что случилось, минут за пять до нападения.

Молодой человек, видимо почувствовав взгляд полицейского обернулся, и ошеломлённый лейтенант смог отметить, усталое выражение на его лице, яркие зелёные глаза…

И шрам в виде молнии на лбу.

— В замке мне всё скажешь — произнёс парень куда-то в темноту, и повернувшись к лейтенанту шутливо отдал ему честь, после чего бесшумно растворился в воздухе.