Близнецы

— Мисс Патил!

Красивая темноволосая девушка остановилась, в ее взгляде мелькнуло удивление. Она несколько секунд присматривалась к высокому молодому человеку в мантии спортивного покроя, а потом осторожно спросила:

— Мистер Уизли?

— Можно просто Рон, — молодой человек обезоруживающе улыбнулся, — мы же семь лет проучились в одном классе.

— Тогда и ты называй меня Парватти, — девушка искренне улыбнулась в ответ, — а то сразу «мисс Патил», я даже напугалась такой официальности. — Она чуть помедлила. — Как у тебя дела?

— Нормально. Я же везунчик, меня беды стороной обходят. — В его голосе чувствовалась застарелая горечь, но он тут же взял себя в руки и уже нормальным тоном спросил: — А у тебя?

— Тоже.

— Я слышал, ты сделала большую карьеру.

— Ну не то чтобы большую… — кокетливо потупилась Парватти.

— В двадцать четыре года стать главой светского отдела «Ведьмополитена» — это не просто карьера, это настоящая сенсация. Прими мои поздравления.

— Спасибо, Рон. — Девушка шутливо пожаловалась: — Только мне теперь приходится так рано вставать, чтобы вовремя поспеть в редакцию.

— А почему ты не переедешь в Лондон?

В ее глазах мелькнуло затравленное выражение.

— Здесь мой дом, я всегда мечтала, как буду в нем жить, как обставлю его по своему вкусу... Расскажи лучше о себе. Я слышала, вы со Сьюзан поженились.

Рон тихо вздохнул. Кажется, надеяться на помощь Парватти было слишком оптимистично с его стороны. Он покорно сменил тему разговора.

— Четыре года назад. У нас уже два сына.

— Да что ты! — Парватти лукаво прищурилась. — Собираетесь продолжить семейную традицию, а? И как зовут двух новых представителей рода Уизли?

— Старшего — Гарри...

— Я могла бы и догадаться, — засмеялась девушка.

— А второго — Чарли...

Повисло неловкое молчание. Парватти сжала зубы, пытаясь отогнать зазвучавшие в ушах стоны умирающих. Она словно наяву вновь увидела, как Чарли Уизли превратился в горстку пепла. Вечный покой тебе, укротитель драконов.

Рон первый прервал затянувшуюся паузу.

— Может, пойдем, посидим в кафе, — смущенно пробормотал он.

— Пойдем. — Девушка усилием воли заставила себя снова заулыбаться. В конце концов, Парватти все считали легкомысленной болтушкой, и она обычно старалась не выходить из этого образа. — Только давай найдем какое-нибудь маггловское, не хочу, чтобы на меня все пялились.

Они удобно устроились в маленьком ресторанчике, где собиралась достаточно богемная публика, так что даже мантия Рона не слишком бросалась в глаза. Официант принес две чашечки какого-то чрезвычайно экзотического чая и переключил внимание на других посетителей.

— Как ты оказался в Уэльсе? — поинтересовалась Парватти. — Ты же вроде бы служишь в Особом Подразделении Авроров. Что, выполняешь важное задание?

— Я ушел из Аврората, — молодой человек сосредоточенно изучал узор на салфетке, — после случая с Джинни.

Девушка закусила губы. Джинни...

— Это была пощечина всем нам... — сказала она тихо и зло добавила: — Министерство специально устроило показательный процесс. Продемонстрировало народу, что никакие мы не герои, а обычные психи... с манией убивать. А из Джинни сделали козла отпущения.

— Она хорошо держится, — Рон наконец перестал разглядывать салфетку и устало посмотрел на свою собеседницу, — я могу ее навещать... раз в три месяца.

Парватти поежилась под его взглядом, словно на нее дохнуло мертвенным холодом Азкабана.

— И чем ты теперь занимаешься? — спросила она, в основном для того, чтобы прервать давящее молчание.

— Тренирую детскую команду по квиддичу.

— Где? — искренне удивилась Парватти. — В Англии же больше нет школы Магии.

— В одной из частных испанских школ.

Девушка кивнула, она уже не в первый раз замечала, что недавние герои стараются держаться подальше от Туманного Альбиона. Ей тоже нередко хотелось уехать, но Парватти никогда бы не смогла покинуть Англию. Что же, она сама выбрала такую жизнь.

— А как здесь оказался?

— Тебя искал, — просто ответил молодой человек.

— Меня! — Парватти округлила глаза. — Очень мило, Рон, я была бы даже польщена, не признайся ты заранее, что у тебя жена и двое детей, — она засмеялась, — тем более, что после бала в четвертом классе ты на меня больше ни разу не обратил внимания.

— Какого бала? — Настала очередь Рона удивиться. — Я же туда с Падмой...

Он запнулся, вспомнив цель своего прихода.

— Так ты же не знаешь, — торопливо заговорила девушка, стараясь заполнить снова грозившую затянуться паузу, — о, там была такая интрига! Симус пригласил меня, и я согласилась, а Падма расстроилась, он ей очень нравился. Тогда я предложила ей пойти вместо меня. А потом меня пригласил ты, и мне, чтобы не выдавать нашу задумку, пришлось сказать, что я занята, но что ты можешь пойти с Падмой. А на самом деле ты на бал ходил со мной, а Симус с ней, — Парватти перевела дух, стараясь сама не запутаться в рассказе, — никто не догадался, мы же только гербами на мантиях отличались.

— И тогда на балу...

— Ты именно меня так упорно игнорировал, — продолжила за него девушка, — все время смотрел на Гермиону... — Она осеклась, вспомнив, что случилось с гриффиндорской всезнайкой. — Нет, это просто невозможно, Рон, — Парватти вскочила, с ненавистью глядя на молодого человека. — Зачем ты вообще пришел? Чтобы то и дело заставлять меня чувствовать себя виноватой за то, что они умерли, а я жива?

Рон как-то ссутулился и упавшим голосом произнес:

— Парватти, я... я думал, что мы сможем нормально поговорить.

— Нет, Рон. Почти все наши общие знакомые погибли на этой проклятой войне. Если мы будем разговаривать, нам придется их упоминать. А у тебя каждый раз делается такое лицо...

— Прости, Парватти. — Казалось, он никак не мог подобрать наиболее подходящие слова. — Просто я как раз надеялся... — Он собрался с духом и выпалил на одном дыхании: — Ты ведешь такую активную светскую жизнь, общаешься с людьми, вот я и подумал, что, может, хоть ты не бежишь от прошлого. А то мы все попрятались, каждый в свою раковину, и сидим, терзаясь угрызениями совести, словно мы преступники...

Девушка молча смотрела на него.

— Бывают разные способы бегства, — сказала она наконец.

— Прости, — молодой человек поднялся, — я действительно не хотел тебя обидеть.

— Постой, — голос Парватти звучал твердо, — ты прав. Мы должны держаться вместе, пока нас не уничтожили поодиночке. Мы — герои и должны гордиться тем, что мы выжили. Это ты прости меня, ты потерял больше всех и все-таки решился не забывать прошлого.

— Скорее я пытаюсь вспомнить то, что слишком долго старался забыть. — Рон грустно улыбнулся.

— На это нужно еще больше смелости. Спасибо, Рон, ты напомнил мне, что я гриффиндорка. Пойдем.

— Куда?

— В наш мир, — Парватти уверенно направилась к выходу, — туда, где все помнят наше прошлое.

Через несколько минут они уже сидели в тихом кабачке «Борода Мерлина». Пара скрипок негромко наигрывала старинную песенку, потрескивал камин, двое престарелых волшебников за соседним столом сосредоточенно играли в волшебные шахматы.

Хозяин — пожилой маг в круглых очках («Ох уж мне эта мода», — подумала Парватти) сам подошел к их столику и, старомодно поклонившись, попросил расписаться в книге для почетных гостей. Заказ — две кружки усладэля — был выполнен немедленно, причем хозяин наотрез отказался брать деньги.

— За счет заведения, господа, — глаза за круглыми очками светились восторгом, — ваш приход — такая честь для меня.

— В провинции нас еще уважают, — усмехнулся Рон, когда хозяин кабачка наконец отошел.

— Да... — Парватти задумчиво постукивала по столу серебряной ложечкой.— Как Министерство ни пытается выставить нас психами... — Она слегка нахмурилась, словно обдумывая что-то, и вдруг прямо спросила: — Что именно ты от меня хочешь, Рон? Ты же меня не просто так искал.

Молодой волшебник перестал улыбаться, выпрямился и твердо выдержал ее взгляд. Мальчишество полностью исчезло, он словно стал на несколько лет старше.

— Ты слышала о моем брате. — Его слова звучали как утверждение, а не как вопрос.

У Рона было пять братьев, но Парватти сразу поняла, которого он имеет в виду.

* * *

...Кто бы мог подумать, что у смерти такой сильный запах. Воздух буквально пропитался им... «Протеро»... Мантия намокла от пота, в голову лезут совершенно идиотские мысли, ужасно не хочется умирать в потной мантии... «Петрификус Тоталус»... Попала! От ярких вспышек уже болят глаза. Ну, кто еще хочет напасть на сестер? Вместе мы непобедимы... «Протеро»... Защита затрещала, но выдержала. Вон упал Джастин, а он приглашал завтра в магловское кино... «Импедимента»... Почти все разбились на тройки, хорошо, что последний год ЗОТС преподавалась как надо. А вот мы смогли построить магическую пару, это покруче, чем тройка, ха-ха-ха... «Протеро»...

Боль и темнота едины, или их можно разделить?

— Мисс Патил? — свет появился, но боль осталась, интересно, этот целитель потому такой усталый, что весь день разгоняет темноту?

— Где я? — глупый вопрос, но умный еще надо придумать.

— В больнице святого Мунго.

Слева — стена, справа — длинный ряд кроватей.

— А где моя сестра? — О, Мерлин, что во всей больнице не нашлось целителя с менее выразительным лицом? — Не отвечайте, я поняла...

— Как Ваше имя, мисс Патил? Нам надо заполнить документы.

Мне всегда было интересно, могут ли куклы говорить, ведь у них деревянные губы...

— Парватти.

— Спасибо, мисс Патил, а теперь выпейте это лекарство. Вам повезло, заклинание вас едва задело, через недельку мы вас выпишем.

На соседней кровати — один из близнецов Уизли. Один. Тоже один.

— Это Фред или Джордж? — Почему этот целитель так мнется? Мне что, нарочно прислали такого мямлю?

— Он не помнит. — И целитель поспешно зашагал прочь.

Мне осталось только лежать и с завистью смотреть на соседнюю кровать.

— Счастливый...

* * *

Рон с тоской смотрел на побледневшую Парватти, он не удивился бы, если бы она сразу встала и ушла.

— Фред... или Джордж. — В улыбке девушки не было и следа веселья. — Задал он всем загадку. Я так не смогла... Но что ты от меня хочешь?

— Только ты пережила то же самое, может, тебя он выслушает, — молодой человек отвел глаза, — я понимаю, что нечестно взваливать на тебя такую ношу, но мне не к кому больше обратиться.

— А стоит ли? Может, он вполне счастлив? Я слышала, «Ужастики Умников Уизли» процветают.

— Да, и он по-прежнему шутит. А мне плакать хочется. — В голосе Рона звучала неподдельная боль. — Парватти, он живет на пределе, словно пытается получить от жизни все за двоих — меняет увлечения, квартиры, метлы, костюмы, подруг... То он занимается подводным плаванием, то гоняет на драконах, то спускается в кратер вулкана, то ввязывается в драку с гоблинами. Каждый раз приходит к нам в гости с новой девушкой, одна красивее другой. И главное, я же вижу, что он даже удовольствия от всего этого уже давно не получает, словно обязанность исполняет.

Парватти долго смотрела куда-то в пустоту. Наконец, еле шевеля губами, прошептала:

— Я попробую...

Оркестр сыграл последние такты торжественного марша.

Пятилетие Великой Победы отмечалось во всех странах, но в Англии, разумеется, с особым размахом. Именно она приняла на себя основной удар и внесла решающий вклад в победу над Темным Лордом, имя которого даже теперь, спустя пять лет после гибели, мало кто решался произносить вслух. Основные официальные мероприятия были уже закончены, теперь все ждали только окончания в меру длинной и скучной речи английского Министра Магии, за которой должен был последовать торжественный салют.

Многие с интересом поглядывали на полупустую трибуну для почетных гостей — неявка стольких героев прошедшей войны уже стала главной сенсацией недели.

Фред Джордж Уизли, как он сам предпочитал себя называть, откровенно скучал. Он уже успел придумать девять способов, как отомстить Рону, притащившему его на это дурацкое мероприятие и благоразумно сбежавшему на другой конец трибуны. «Нет, девять способов — это ни то, ни се, — решил он, — доведем до десяти для ровного счета. Люблю цифры с ноликами».

В это время рядом прошелестела шелковая мантия, и молодого человека окутал аромат дорогих духов.

— Привет, Уизли! — Темноволосая красавица в вишневой мантии, подбитой горностаем, улыбалась приветливо, но с едва уловимой насмешкой. — Надеюсь, ты не будешь настолько невежлив, чтобы не узнать меня?

— Привет, Патил, — молодой человек усмехнулся.— Даже если бы твое лицо не мелькало на всех светских тусовках, по одним только духам можно было бы догадаться, что это ты. Меня словно в ванну с «Ароматом Магии» окунули.

— О! Ты разбираешься в духах? — Парватти грациозно опустилась в соседнее кресло и легким движением расправила складки мантии. — У меня с ними трехлетний контракт.

— А ты все позируешь, не надоело?

— Что поделать, я лицо косметической компании, поэтому всегда должна выглядеть идеально. Улыбнись, нас фотографируют.

— Ну, твой макияж действительно идеален, — согласился Уизли, — а вот лица я за ним как-то не могу разглядеть.

— Безликая девушка-картинка, — улыбка Парватти увяла, — ты это хотел сказать? Вешалка для модной одежды? — в ее глазах стояли слезы.

— Прости, Парватти, — молодой человек почувствовал искреннее раскаяние: и чего он решил оттачивать остроумие на бедной девушке, она же своя — такая же жертва войны, как и он. — У меня просто настроение не очень... Конечно, ты красавица, да ты и сама это прекрасно знаешь. Ты и в школе была первой красавицей на своей параллели.

— Так уже лучше, — Парватти снова заулыбалась, — только вот как быть с Падмой? Мы же близнецы. Кто из нас первая красавица, а кто — вторая?

Молодой волшебник посмотрел на нее со смесью ужаса, изумления и восторга. Все эти чувства так явно отразились на его выразительном лице, что девушка даже испугалась. «Какие же демоны тебя мучают, Близнец? — с внезапной вспышкой жалости подумала она. — Раз ты даже слова этого боишься...»

— Ладно, не напрягайся, — ехидно сказала она вслух, — я же тебя специально провоцирую. Это тебе за «идеальный макияж». — Парватти встала. — Не буду больше надоедать своей болтовней, судя по выражению твоего лица, когда я подошла, ты как раз обдумывал новый розыгрыш. А я не особо рвусь стать подопытным кроликом.

— Подожди! — Молодой человек очнулся от оцепенения. — Как ты смотришь на то, чтобы поужинать со мной? Торжественно обещаю — не будет никаких розыгрышей.

— Сегодня не могу, — девушка кинула насмешливый взгляд из-под длинных ресниц, — я иду на ужин к Министру Магии. А ты разве нет?

— Меня приглашали, но я... — он поколебался, — да, я тоже иду. А завтра?

— Завтра у нас презентация нового номера.

— А послезавтра? — Он тоже встал и теперь смотрел на Парватти сверху вниз.

Девушка подняла подбородок повыше, взгляды скрестились.

«Поиграем в кошки-мышки?» — мелькнуло у нее в голове.

— Обычно я не ужинаю с малознакомыми молодыми людьми. — Она отступила на шаг.

— Какой же я малознакомый. — Он сделал шаг вперед, причем гораздо больший, чем тот, на который отошла Парватти. — Мы столько лет учились на одном факультете.

— Что-то я не помню, чтобы ты хоть раз обратил на меня внимание. — Девушка снова отступила и... оказалась прижатой к стене. Зато и от зрителей внизу она теперь была надежно скрыта.

— А «Зеркало»? — Уизли сделал еще шаг, и теперь их с Парватти разделяло всего несколько дюймов.

— О! — Девушка улыбнулась, вспомнив очаровательную идею Гермионы Грейнджер.

Они произвели настоящий фурор, когда на Хэллоуин продемонстрировали всей школе пантомиму «Зеркало». Сколько времени они ее репетировали во время каникул, когда гостили у Гарри Поттера — ужас. Хотя, что притворяться — не гостили, а прятались... Гермиона лучше всех понимала, как важно рассеять напряжение, и предложила подготовить сюрприз для Хэллоуина. Идея была проста до гениальности: супружеская пара собирается утром на работу около одного зеркала. Они торопятся, все теряют, мешают друг другу, ссорятся, под конец мирятся, целуются и разбегаются каждый в свою сторону. Вся сценка занимала не больше пятнадцати минут. Весь смысл был в том, что и пару, и зеркало играли люди — две пары близнецов — Патил и Уизли, которые должны были быстро и синхронно делать одни и те же движения. Фред и Джордж тогда специально приезжали в Хогвартс...

— Это было... увлекательно, — она кинула на молодого человека лукавый взгляд.

— Хотел бы я знать, кого из вас я тогда целовал, — он наклонился чуть ниже.

— По виду определить трудно, — Парватти говорила светским тоном, словно разговор шел о погоде.

— Может быть, по запаху? — Уизли поднес к лицу темный шелковистый локон и вдохнул тонкий аромат. — Ах да, контракт на три года... А если... — Он провел кончиками пальцев по щеке девушки.

— На ощупь? Не самый надежный способ, — усмехнулась Парватти, но отстраниться не попыталась.

В глазах молодого человека заплясали чертики.

— Тогда лучше... на вкус...

Толпа восторженно взвыла, когда в небе взорвался первый долгожданный фейерверк.

— Парватти, дорогая, рада тебя видеть, — Сьюзан Уизли мягко улыбнулась, — выглядишь просто потрясающе.

— Спасибо, Сьюзан. — Парватти старалась держаться как можно увереннее, но это ей плохо удавалось. Почему-то рядом со всегда спокойной и доброжелательной женой Рона она чувствовала себя школьницей.

«Не надо так комплексовать, мы же в одном классе учились, — напомнила она себе, — просто Сьюзан из тех женщин, которые прямо-таки созданы быть центром большой семьи. Этакая всеобщая Мама. Поэтому братья и собираются всегда у Рона, хоть он и самый младший.»

Сама Парватти сегодня в первый раз должна была участвовать в семейном обеде. Именно должна, она долго пыталась увильнуть, какие только причины не придумывала, но Уизли был непреклонен.

— Почему ты так не хочешь идти? — удивлялся он. — Там соберется вся семья.

— Да, но я там буду единственная, кто не носит фамилию Уизли, — девушка попыталась обратить разговор в шутку.

— Какая разница? — Молодой человек сегодня наотрез отказывался шутить. — Ведь будешь же носить. И если бы ты не настояла на том, чтобы отложить свадьбу до лета...

— Должно же с момента нашего знакомства хоть полгода пройти.

— Да мы уже больше тринадцати лет знакомы. — Уизли начал раздражаться, как всегда, когда Парватти выискивала причины, чтобы отложить свадьбу. — С тех пор, как ты в Хогвартс поступила.

В конце концов девушке пришлось уступить и первый раз официально явиться перед семьей Уизли в качестве будущей родственницы.

Вот только повод для торжественного семейного обеда был... как бы это сказать...

В общем, Джинни выпустили из тюрьмы.

Жутко звучит. Особенно если вспомнить, что это не просто тюрьма, а Азкабан. И Джинни провела там три с половиной года. Парватти не призналась бы в этом никому, но она просто не хотела видеть, во что Азкабан превратил веселую рыжую девчонку, которую она помнила по школе.

Но ничего не поделаешь.

Сьюзан, излучая гостеприимство, изо всех сил старалась сделать так, чтобы новая родственница чувствовала себя как дома.

— Ну, вот все и в сборе! — радостно объявила она, когда Парватти и Уизли прошли в гостиную.

— Привет, Парватти! — Рон улыбался совершенно искренне. — И как ты только решилась связаться с моим братцем? Ты просто героиня.

— Что верно, то верно. — Еще один высокий рыжеволосый мужчина протянул девушке руку. — Я — Билл, старший в этой семейке, только меня все равно никто не слушает. А это моя жена.

— Флер. — Жена Билла Уизли обладала не только ослепительной красотой, которая могла бы вывести из себя даже самую спокойную в мире женщину, но и абсолютно соответствующим этой красоте мелодичным голосом.

В этот момент зазвенел колокольчик. Сьюзан обеспокоенно оглянулась.

— Странно, мы больше никого не ждем... — Она открыла дверь и тут же сделала слабое движение, словно хотела ее захлопнуть.

Парватти вытянула шею, пытаясь разглядеть нового гостя, который сумел вывести Сьюзан из равновесия. Человек показался ей знакомым...

— Перси! — в голосе Рона звучала ненависть. — Какого черта ты явился?

Так вот это кто! Персиваль Уизли, заместитель Министра Магии по связям с общественностью. Неудивительно, что он показался ей знакомым, его лицо мелькало в «Пророке» достаточно часто. Парватти оглянулась на трех братьев Уизли и внезапно почувствовала страх.

Они стояли плечом к плечу, с одинаковым выражением ненависти на лицах.

— Джинни и моя сестра тоже, — Перси даже не пытался переступить порог.

«Он как-то странно говорит, — подумала Парватти, — как-то обреченно... словно уже много раз проигрывал в уме этот разговор и прекрасно знает, что он все равно ни к чему не приведет».

— Убирайся, пока мы не набили тебе морду.

Девушка даже не успела понять, кто из братьев это сказал.

— Не надо, — прошелестел тихий голос, от которого у Парватти мурашки побежали по коже.

Джинни прошла через комнату и остановилась у двери.

— Тебе не надо было приходить, Перси.

— Джинни...

— Чего ты хотел? — она говорила без всякого выражения.

— Не знаю. Но я должен был прийти. Я же твой брат...

— Ты уже давно мне не брат. И ты ничего мне не должен, — в ее голосе не было ни злости, ни обиды, она просто констатировала факт.

— Джинни... Прости меня.

— Я тебя прощаю. — И Джинни спокойно закрыла перед Перси дверь.

От ее улыбки Парватти пробрал уже не просто страх, а самый настоящий ужас.

Обед прошел спокойно, все изо всех сил делали вид, что всё в порядке. Все, кроме Джинни. Она держалась так, словно... словно все действительно в порядке. Шел вполне уместный, обычный разговор ни о чем.

«Нет. На светском приеме, вот где он был бы уместен, — печально подумала Парватти, — там, где собрались хорошие, но равнодушные друг к другу люди».

— Джинни, чем ты собираешься теперь заняться? — Сьюзан сделала попытку перевести беседу в более практическое русло, когда все перешли в гостиную. — Ну, сначала, конечно, отдохнешь, а потом? Может, тебе стоит пойти в целители, как ты хотела после школы?

— Сьюзан, смотри на вещи более трезво, — равнодушно ответила Джинни, — ну кто же захочет, чтобы его лечила сумасшедшая убийца. Да и зачем мне работать? Министр платит нам большую пенсию, достаточную, чтобы мы сидели и помалкивали.

— Может, ты приедешь к нам в гости? — Флер первая набралась смелости, чтобы нарушить воцарившееся молчание.

— Спасибо, Флер, — девушка улыбнулась, — это очень мило с твоей стороны. Я как раз собиралась во Францию, искать Малфоя.

Парватти в ужасе посмотрела на Джинни, та встретила ее взгляд и грустно усмехнулась. «Я единственная, кто не опустила глаза», — поняла Парватти.

— Джинни, Драко Малфой мертв, — вдруг заявил Уизли. — И ты это прекрасно знаешь. Мы верим, что ты не виновата, но...

— Я же не спрашиваю, как тебя зовут, — девушка оборвала брата на полуслове. Тот замолчал.

«Конечно, что он может ответить? — Парватти не могла отвести взгляда от спокойного лица Джинни.— Я бы так не смогла. Да и она раньше бы так не смогла».

Она почувствовала, что задыхается, и вышла на веранду, Уизли молча пошел за ней.

— Я думала, Гарри тоже будет, — Парватти сама не знала, почему у нее вырвалась эта фраза.

— Он собирался прийти, но мы его отговорили, — молодой человек говорил непривычно тихо, — Джинни не хочет его видеть. Когда он пытался навестить ее в Азкабане, она сказала, что тогда вообще откажется от посетителей. Может, оно и к лучшему... — И добавил едва слышно: — Не дай Бог, она и его бы так простила...

Остальную часть вечера снова говорили ни о чем. Парватти не участвовала в разговоре, она тихо сидела в уголке и смотрела на Джинни.

«Как она изменилась... Как мы все изменились...»

Парватти воткнула в прическу восемнадцатую шпильку и издала торжествующий возглас:

— Ура! Держится!

— А не легче было «Простоблеском» закрепить? — скептически поинтересовался Уизли. Сам он давно оделся и теперь сидел, а точнее уже почти лежал в большом кресле, обтянутом драконьей кожей.

— Ага, а потом целую неделю ходить с этой прической, от «Простоблеска» попробуй отмойся. Может, тогда уж твоим «Сверхсуперклеем» намазать — сразу на всю жизнь?

Молодой человек расхохотался, чем вызвал новый приступ раздражения у своей подруги, которая в это время безуспешно пыталась застегнуть жемчужное ожерелье.

— Знаешь, если ты разоришься, то я найду тебе работу у нас в «Ведьмополитене», — в голосе Парватти звучало откровенное ехидство.

— Кем, клоуном? — сквозь смех спросил Уизли.

— Нет, зубную пасту рекламировать, эта профессия всегда востребована, — с самым серьезным видом ответила девушка, продолжая сражаться с непослушной застежкой.

Молодой человек встал с кресла, сверкая действительно ослепительной улыбкой, одним движением застегнул ожерелье и обнял Парватти за плечи.

— Язва... — прошептал он, целуя девушку в висок, — кобра... — Его губы переместились к основанию ее шеи.

Парватти запустила пальцы в рыжую шевелюру.

— Если ты хотел остаться дома, не надо было ждать, пока я сделаю прическу. А теперь я уже из принципа пойду на это мероприятие, не зря же я два часа мучалась.

Осторожный стук в дверь не дал Уизли возможности придумать достойный ответ. Молодой человек нехотя выпрямился и проворчал:

— Входи.

Дверь приоткрылась, и Парватти в изумлении уставилась на домашнего эльфа, еле видного за кипой газет.

— Пресса для мистера Уизли, — пискнул эльф.

— Спасибо, Винки, — вздохнул тот.

— Откуда у тебя домашний эльф? — Девушка едва дождалась, когда за Винки закроется дверь. — И почему я ее ни разу не видела? Где она пряталась почти полгода?

— Она приходит только по вторникам, когда ты как раз на работе. Делает уборку и все такое... Это ее Сьюзан присылает, чтобы мой дом грязью не зарос.

— А откуда у них с Роном эльф?

— Винки уволил прежний хозяин, — неохотно сказал Уизли, — она очень тяжело это переносила, начала пить... Тогда Гермиона раскопала где-то древний обряд добровольного перехода вольного эльфа в чью-нибудь собственность. Так что Винки уже шесть с лишним лет принадлежит Рону.

— Гермиона... — задумчиво прошептала Парватти, — она же вроде за свободу эльфов боролась, даже общество какое-то дурацкое придумывала.

— Я эту историю плохо знаю, но, кажется, Снейп ее как-то переубедил, — молодой человек явно чувствовал себя не в своей тарелке, — но совсем она это дело не бросила, скорее сменила направление деятельности. Даже заставила Снейпа согласиться, чтобы до восстановления Хогвартса эльфы пожили в его замке.

— Так вот они где.

— Да, жить в развалинах остались только самые консервативные. Некоторые пошли временно работать в другие места, а большинство поселилось в Глумхолле.

— Но почему именно там?

— Они подчиняются только директору Хогвартса. Снейп же официальный преемник Дамблдора, пока не назначат нового директора. А его не назначат, пока не восстановят школу...

— А школу не восстановят никогда... — девушка попыталась улыбнуться, — как он терпел столько эльфов в своем доме?

— Гермиона сумела настоять.

— Видимо, он очень ее любил... — мысли Парватти унеслись в прошлое. — Как им удалось построить боевую квадригу? Нас на ЗОТС даже не пытались этому научить, сказали только, что последние, кому она удавалась, были еще основатели Хогвартса.

— Вы же с Падмой построили боевую пару.

— И вы тоже, — девушка неопределенно пожала плечами, — но у близнецов особая связь. Это получилось как-то само собой.

— Джинни говорит, что их квадрига получилась тоже сама собой.

— Ты спрашивал ее? — Парватти с изумлением посмотрела на молодого человека.

— Нет, конечно. — Уизли устало сел назад в кресло. — Просто она, как и ты, иногда вдруг сама начинает говорить о прошлом.

Девушка сжала руки.

— Ты тоже считаешь, что она сумасшедшая?

— Не знаю, — он отвел глаза.

— И что она рассказывает? — жестко спросила Парватти.

— Ничего особенного, говорит, что квадрига сложилась сама, как только они собрались вчетвером. На них шла основная атака, ведь Упивающимся прежде всего надо было уничтожить Гарри... Сам... тоже пытался пробить их защиту...

— И не пробил. — Девушка вдруг без сил опустилась в кресло, словно этот разговор отнял у нее всю энергию. — Они устояли против Волдеморта, а теперь что? Где они все? — Она горько рассмеялась. — Мы проиграли эту войну, Уизли, мы проиграли...

— Парватти...

Девушка закрыла лицо руками.

— Парватти, — повторил молодой человек, — ты же собиралась на открытие памятника.

— Да, — она подняла побледневшее лицо, в глазах ее не было ни слезинки, — пойдем, не будем давать газетам новый повод.

— Ты не собираешься смотреть салют? — Уизли удивленно приподнял брови. — Я думал, ты любишь все сверкающее.

Девушка оценила эту попытку пошутить и таким же небрежным тоном ответила:

— Не все, а только бриллианты.

Обоим не хватало искренности в голосе, утренний разговор и так их расстроил, а торжественное открытие памятника погибшим в Великой Войне, естественно, не могло улучшить настроение двум выжившим.

— А я люблю фейерверки, — молодой человек нежно посмотрел на подругу, — я сразу вспоминаю нашу с тобой встречу на празднике Победы. Хотя, надо сказать, тогда я на них даже внимания не обратил.

— Становишься сентиментальным, Уизли?

— Да что с тобой, Парватти? — В голосе молодого волшебника звучало отчаяние.

Девушка нервно крутила нитку жемчуга.

— Я хочу сходить к Стене Памяти, пока там никого нет. Ты пойдешь со мной?

После недолгого колебания Уизли коротко кивнул:

— Да, конечно.

Они молча вышли из огромного шатра и направились туда, где словно из-под земли вырастала черная стена, наглухо перекрывая дорогу к развалинам Дурмстранга. Это была своего рода иллюзия, эффектный ход — существовало множество тропинок, по которым можно было пройти к месту Последней Битвы, но нужное настроение вполне создавалось.

Парватти провела рукой по золотой надписи, буквы словно вспыхивали под ее пальцами.

Патил Эдвин

Патил Изольда

Патил Падма

— Ты знаешь, имя само появляется здесь, как только кто-нибудь из нас умирает. Мы всего-навсего тени прошлого, легенды, а не люди. И всех нас ожидает эта стена... — Девушка вздрогнула. — Какой холодный ветер... Здесь всегда холодно...

Молодой человек снял тяжелый плащ, закутал в него Парватти и осторожно обнял ее. Девушка на несколько секунд прижалась к нему и вдруг отпрянула, с ужасом глядя на свое отражение в зеркальной поверхности стены.

— Рон просил поговорить с тобой, — ее голос прозвучал непривычно резко, — об этом.

Она указала на список имен.

Уизли Артур

Уизли Чарльз

Уизли Молли

Уизли...?

— Малютка Ронни? — криво усмехнулся молодой человек. — А у тебя что, новая специальность? Психолог? Целитель душ?

— Это было давно, еще в октябре, — Парватти словно не слышала его слов, — потому я и подошла к тебе тогда. А потом... потом мне показалось, что это не так уж важно.

— И что изменилось?

— Ничего. В том-то и дело, что ничего. Я иногда думаю, что министр прав — мы сумасшедшие. Психи, которые живут в своем, выдуманном мире... Я ошибалась... Мы не войну проиграли, мы проиграли свои жизни...

— Парватти...

— Мы потеряли в этой войне всех — любимых, друзей, родных. Все, что у нас осталось, — наши собственные жизни. А мы от них отказались.

— Парватти...

— Ты сумасшедший, Уизли. Нельзя прожить сразу две жизни. Все, чего ты можешь добиться этой комедией, так это то, что в один прекрасный день на проклятой стене появятся сразу два имени. Это и есть дань памяти твоему брату?

Лицо молодого человека пошло пятнами.

— Что ты понимаешь! — его голос сорвался на крик.

— Я все понимаю, не забывай, я пережила то же, что и ты.

— То же, что и я? Мы были как единое целое, а вы... Я не могу как ты — отряхнуться и дальше пойти.

Девушка побелела, ее рука так сильно дернула ожерелье, что нить разорвалась и не меньше сотни жемчужин брызнули во все стороны. Несколько мгновений оба словно завороженные следили, как перламутровые шарики катятся по земле и собираются у подножия стены.

Когда молодая колдунья заговорила, ее голос звенел от напряжения.

— Видимо, я и правда люблю тебя, раз выслушала такое и не ударила. Я даже готова простить тебя, когда ты одумаешься.

Уизли хотел было что-то сказать, но под тяжелым взглядом девушки неожиданно сник.

— Я не лучше тебя — такая же ненормальная. — Она говорила пугающе спокойным тоном. — Я тоже живу чужой жизнью — ношу одежду, которая мне не нравится, смеюсь, когда мне совсем не весело, каждый вечер возвращаюсь в дом, из которого всегда хотела убежать... Но теперь — все! Я больше не хочу быть сумасшедшей. Я верну себе свою жизнь и проживу ее так, как Я хочу.

— Парватти... — прошептал он.

— Ты еще не понял, Уизли? — девушка судорожно улыбнулась. — Парватти умерла. Я — Падма.

Она еще несколько секунд смотрела на него, словно ждала чего-то, потом сбросила плащ, резко повернулась и пошла прочь от Стены Памяти.

Не оглядываясь.

Падма захлопнула последний сундук и еще раз оглядела комнату. Вроде бы ничего не забыла, мебель, фарфор, ковры — все переходило к новым хозяевам, девушка забирала с собой только личные вещи, книги и картины. Осталось только взять фото с комода и...

— Мисс Патил! — Она обернулась. Агент по недвижимости протягивал ей пергамент. — Вот договор о купле-продаже, и если Вы не против, мистер Марчбэнкс хотел бы въехать уже завтра.

— Я не против. — Она взяла пергамент, попутно отметив, что молодой человек заметно нервничает, когда обращается к ней. Девушка с раздражением подумала, что этот идиот, видимо, начитался газет и теперь тоже считает ее сумасшедшей.

«Хотя, они ведь правы, Падма, — мысленно усмехнулась она, — ты действительно сумасшедшая и недавно сама это признала. Какой смысл теперь обижаться».

Она почти выхватила перо из рук агента и быстро расписалась. Все! Одним росчерком она закрыла целый период в своей жизни.

Падма почувствовала, как с ее плеч словно упала огромная тяжесть. Она не могла поверить, что наконец сделала это — избавилась от груза прошлого, от всего, что связывало ее и не давало нормально жить.

«Прости меня, Парватти. Я знаю, ты любила этот дом, но для меня он стал склепом».

— Мисс Патил! — молодой человек заговорил с таким видом, словно решился на что-то важное. Он набрал в грудь воздуха и выпалил: — Дайте, пожалуйста, автограф!

Девушка едва не засмеялась.

«Великий Мерлин, да этот юноша видит во мне легендарную героиню, вот и не знает, как себя вести, а я о нем черт знает что подумала. Нет, Падма, пора перестать быть параноиком».

— Конечно, — она дружелюбно улыбнулась.

Падма огляделась в поисках подходящего листка, и тут ее взгляд упал на фотографию в изящной рамке — две одинаковые девушки в хогвартской форме весело махали руками. Этот портрет стоял на комоде уже семь лет, его туда поставила еще Парватти...

Девушка, не раздумывая дольше, взяла фото, написала на нем несколько слов и протянула молодому человеку.

— Спасибо. — Агент благоговейно принял из ее рук рамку, словно священную реликвию. — Вы, наверное, хотите еще раз все осмотреть? Я подожду на улице.

«Сентиментальный, — мысленно усмехнулась Падма, — думает, мне нужно попрощаться с домом».

Она прошлась по комнатам, задергивая шторы и закрывая дверцы шкафов. Она прислушивалась к своим ощущениям, стараясь уловить хоть отголосок каких-либо чувств к дому, где прошла большая часть ее жизни. Ничего!

Не было ни боли, ни грусти. Дом отпустил ее.

Он ушел в прошлое, как и все остальное... как и Парватти.

Девушка остановилась перед зеркалом.

«Кого же мы видим по ту сторону стекла? Мне всегда казалось, что это не я. А кого видит он? Если бы только... но каждый человек должен сам сделать свой выбор...»

Ее размышления прервал стук в дверь. Падма удивленно сказала:

— Войдите. — Видимо, опять агент деликатничает.

Никто не ответил, тогда девушка подошла и сама распахнула тяжелые, окованные бронзой двери.

Он стоял на пороге и молча смотрел на нее.

Падма без сил прислонилась к дверному косяку, в горле сразу пересохло, каждый удар сердца отдавался болью в кончиках пальцев.

Несколько минут они простояли, не говоря ни слова, только глядя друг на друга, словно в первый... или последний раз.

Он неуверенно улыбнулся, и девушка наконец смогла вздохнуть полной грудью. Вот теперь — все!

Пусть будет нелегко, но разве это важно?

Впереди целая жизнь, не важно какая, главное — ее собственная.

Нет! Их собственная.

Молодой человек шагнул вперед, по-прежнему не отводя взгляда.

— Падма... Я...— он не смог выговорить больше ни слова.

Девушка молча обняла его.

«Не сегодня... — думала она, — я знаю, что не сегодня... Но завтра или послезавтра ты все-таки сможешь сказать это. Ты отпустишь свое прошлое, как я отпустила свое...»

— Я люблю тебя, Падма... Не уходи...

— Я не уйду...