Поцелуй ангелов

Как непросто ему было покидать место, где он проучился семь долгих, но весёлых и интересных лет. И вот он снова здесь. Но теперь уже не в качестве ученика, а в роли учителя. Учителя полётов на метле.

…Он был всего на третьем курсе Спортивной Школы по квиддичу, когда сова из Хогвартса принесла ему письмо лично от профессора Дамблдора. Сказать, что он был удивлён — значит не сказать ничего. Ещё большее удивление его ожидало, когда он вскрыл запечатанный сургучом конверт.

«Уважаемый мистер Вуд!

Директор Школы Колдовства и Ведьминских искусств, Альбус Дамблдор»

Оливер Вуд дочитал письмо и рассеянно уставился в окно. Неужели это не сон? Ему предлагают место учителя в Хогвартсе. Да, в такое трудно было поверить. Оливер тупо взглянул на письмо, зажатое в руке. Согласен ли он? Да! Да! Конечно, согласен!

…И вот он здесь. В школе, где он провёл своё детство, стал лучшим игроком в квиддич среди выпускников, познакомился и подружился с хорошими людьми. Воспоминания захлестнули Оливера, и он нетвёрдой походкой вошёл в здание Хогвартса. После тишины осеннего дня атмосфера школы оглушила его. Тут и там сновали ученики: хаффлпаффцы, рейвенкловцы, слизеринцы, гриффиндорцы. При виде знакомого значка Гриффиндора сердце Оливера заколотилось с такой силой, что, казалось, оно того и гляди, выскочит из груди.

Сделав глубокий вздох, Оливер решительным шагом направился к кабинету директора. Остановившись возле двери, молодой человек постарался привести мысли в порядок. Словно рой пчёл, они летали и жужжали, забирали спокойствие и награждали дрожью в коленках.

«Эх, была — не была!» — решился Оливер и постучал.

— Войдите, — раздалось из-за двери.

Оливер поспешно просочился в кабинет Дамблдора, опасаясь, что минута промедления — и он пожалеет, что вернулся сюда.

— О, мистер Вуд! — радушно улыбнулся Дамблдор, увидев Вуда.

«А он совсем не изменился», — отметил про себя Оливер, привычно изучая каждый волосок длинной седой бороды профессора.

— Здравствуйте, профессор!

— Ну-ну, мальчик мой, не смущайся так, — подбодрил Дамблдор, заметив неловкость Оливера. — Всё в порядке. Теперь ты не нашкодивший ученик, а учитель. А учителю не стоит стесняться директора.

— Да, конечно, — кивнул Оливер, ощутив, что вся его неловкость вдруг куда-то улетучилась.

— Итак, профессор Вуд, — Дамблдор весело подмигнул Оливеру, — за работу принимаетесь через день. Отдохните немного, ведь предстоит хорошенько потрудиться. Вещи уже доставлены в вашу комнату на втором этаже. Я так полагаю, вы не будете против соседства с гриффиндорцами? — директор весело посмотрел на Оливера.

С чувством какой-то необъяснимой лёгкости Оливер чуть ли не влетел в отведённую ему комнату и с гиканьем плюхнулся на удобную хогвартскую кровать. Немного попрыгав на ней (и это называется учитель?!), Оливер побрёл в душ.

— О Мерлин! — тут же заворчало зеркало. — На кого ты похож! В жизни своей не видело ничего ужаснее!

— Отстань! — отмахнулся Оливер и с наслаждением погрузился в ванну, наполненную ароматной пеной.

— Неужели мадам Хуч решила вернуться в школу? — ликовал Гарри по пути на квиддичное поле, где обычно проходили тренировки по полётам на метле.

— Вряд ли, — недоверчиво покачал головой Рон, еле поспевая за Гарри.

— Мне кажется, или мадам Хуч действительно подросла и возмужала за время своего отсутствия? — ехидно заметила Гермиона, глядя на спину профессора, прогуливающегося по полю в ожидании учеников.

Неразлучная троица, не спеша, подошла к «мадам Хуч».

— Как я рад, что вы решили вернуться! — начал, было, Гарри, но, узнав в профессоре Оливера Вуда, так и остался стоять с открытым ртом.

— Оливер! Что ты тут делаешь? — первой опомнилась Гермиона. Она очень похорошела с тех пор, как Оливер закончил Хогвартс. Теперь это была уже не лохматая заучка, а высокая грациозная девушка, знающая себе цену.

— Вообще-то, — Оливер смущённо потер нос, — я теперь вместо мадам Хуч.

Тень недовольства пробежала по лицу Гарри при этих словах. Рон понимающе кивнул. Не быть теперь Гарри предметом обожания девушек. Конечно же, девчонки опять начнут строить глазки Вуду. Ещё бы! Учитель-студент, довольно симпатичный, к тому же, бывший капитан гриффиндорской сборной. Когда он выходил на поле, все девчонки замирали от восторга и тихонько постанывали, когда кто-либо пытался сбить Оливера с метлы. И Гермиона что-то уж сильно обрадовалась его возвращению. Гарри и Рон ревниво посмотрели на подругу.

Гермиона же, не замечая настороженных взглядов друзей, всецело была поглощена созерцанием нового учителя. «Однако он ничуть не изменился! — с улыбкой констатировала Гермиона, оглядев Оливера с головы до ног. — Всё тот же вихор на макушке, сексуальный голос, широкие плечи, мускулистые ноги. И всё тот же задумчиво-мечтательный взгляд зелёных глаз…»

Да, Гарри, несомненно, проигрывал в сравнении с Оливером. Во-первых, его пронзительно-зелёные глаза, скрытые за уродливыми очками, теряли свою притягательную силу, во-вторых, у Гарри наблюдалось полное отсутствие вкуса. Никогда, даже при очень большом желании, он не смог бы выглядеть так элегантно и в то же время просто, как Оливер. Да и состязаться с Оливером по обилию мускулов он явно не мог. Бесспорно, гриффиндорец выглядел неплохо, даже очень неплохо. Но всё же до Вуда ему было, ох, как далеко…

— Гермиона! Ты оглохла? — Рон, как всегда, не вовремя влез в размышления Гермионы. — Гарри уже давно ушёл.

— Ну и? — Гермиона недовольно дёрнула плечиком. Вечно Рон лезет, куда не следует!

— Похоже, он на тебя обиделся, — понизив голос и бросая косые взгляды на Оливера, просветил Рон.

— Обиделся? — Гермиона наклонила голову и мельком взглянула на Оливера. Тот с озабоченным видом чистил свою метлу и, казалось, не замечал ничего вокруг. Гермиона поморщилась. — Святой Мерлин! Чем я ему опять не угодила?

* * *

Гарри был безумно рад видеть Оливера. Ему хотелось бы думать, что виной тому годы, проведённые в одной команде. Но гормоны подсказывали совсем другое. Просто он — Мальчик-Который-Выжил — гей. И проблема была не только в этом. Его еще и угораздило влюбиться в своего учителя. Мало того — в своего друга!

Это началось ещё на четвёртом курсе. Тогда Гарри стал замечать за собой, что созерцание голого Вуда в душевой гриффиндорской команды доставляет ему удовольствие. При виде обнажённого Оливера по телу пробегали мурашки. Хотелось дотронуться до смуглой спины, провести по ней рукой, ощущая под ладонью бархат кожи. Хотелось почувствовать сильные руки капитана на своих плечах, не прикрытых одеждой. Хотелось прикоснуться к упрямо сжатым губам, насладиться их вкусом, испить их сладость. В тот год Гарри с ужасом осознал, что его влечёт к мальчикам. Точнее, к одному! Оливер стал его наваждением. Возможно, то, что испытывал Гарри к Вуду, вовсе и не было влюблённостью. Но одно он знал точно. Он хотел Оливера Вуда. Вот почему ему так не понравились заигрывания с Вудом со стороны Гермионы.

Об ориентации Оливера во время его обучения в Хогвартсе ходили самые разные слухи. Но ни один из них не оправдался. Все семь лет Оливер ни с кем не встречался — ни с девушками, ни с парнями. Но тот факт, что при виде Гермионы он смутился и с интересом стал её разглядывать, давал основания полагать, что его привлекали девушки. И Гарри совсем не нравилось то, что он одного пола с человеком, которого так страстно желает.

Кроме самого Гарри никто не догадывался, что он — Герой и Надежда всего волшебного мира — гей. Даже Рон с Гермионой. Им он старательно вешал лапшу на уши, что он один только из-за того, что ему по-прежнему нравится Чжоу Чанг. А на вопрос, почему же они не вместе, Гарри всегда мог ответить, что всему виной воспоминания о Седрике Диггори — бывшем парне Чжоу, погибшем на Тремудром Турнире. Обычно в этом месте Рон бормотал: «Прости, Гарри!», а Гермиона нервно закусывала губу.

— Оливер, Оливер, — поддевая носком туфли пожухлую листву, шуршащую под ногами, прошептал Гарри, — почему же мы с тобой из разных стай? Хотя, — плотоядно ухмыльнулся Гарри, вслух отвечая на свои мысли об Оливере, — его любовь к девушкам пока не доказана. А значит, у меня есть шансы. Надо только выяснить всё наверняка!

После встречи с гриффиндорским трио, Оливер вдруг явственно осознал, что время не стоит на месте. Он помнил Гарри, Рона и Гермиону четырнадцатилетними детьми. Но дети выросли, и гадкие утята превратились в прекрасных белых лебедей. Несуразный ранее Рон стал высоким и крепким молодым человеком. В непослушных огненно-рыжих вихрах теперь таился какой-то необъяснимый шарм. Гермиона стала просто красавицей! А Гарри… он по-прежнему оставался мальчишкой. К слову сказать, очень привлекательным мальчишкой. Да, он возмужал, но всё же было в нём что-то по-детски трогательное. И за твёрдостью взгляда пряталась ранимость, стыдливо прикрываясь зеленью радужной оболочки.

С того дня потекли размеренные преподавательские будни. Почти каждый день Оливер проводил уроки Полётов у первокурсников. В оставшееся время он изучал газеты и журналы по квиддичу, изучал новые финты. Он любил летать. Порой он жалел, что ему не суждено было родиться птицей. А так хотелось воспарить ввысь без метлы!.. Зависать в небе, отдаваясь во власть воздушному потоку. Купаться в лучах заходящего солнца…

Однажды, когда Оливер полировал свой Нимбус, в сарай для мётел вошёл Гарри Поттер.

— Оливер! — радостно воскликнул Гарри. — Ох, простите, мистер Вуд! — щёки Гарри залила краска смущения. Было до дикости непривычно обращаться к Оливеру «мистер Вуд».

— Гарри! — широко улыбнулся Вуд. — Решил полетать?

Гарри кивнул. В голове возникла нелепая мысль пригласить Оливера полетать вместе.

«Нет, вряд ли он согласится! Всё-таки он учитель, а я не припомню, чтобы мадам Хуч когда-нибудь летала с кем-нибудь из студентов вне уроков. Хотя, с другой стороны, её никто и не приглашал…»

Гарри нервно облизнул губы. Оливер с интересом наблюдал, как брови юноши сначала сдвинулись к переносице, но уже через мгновение его лоб снова разгладился. Зелёные глаза за стёклами очков смотрели прямо на него.

— Мистер Вуд, вы не откажетесь составить мне компанию? — с замиранием сердца спросил Гарри, молясь, чтобы Оливер не счёл это выходящим за рамки отношений преподавателя и ученика и согласился.

— Почему бы и нет!

Казалось, Оливер только этого и ждал. Отложив полироль, Оливер провёл чистой тряпочкой по древку, стирая остатки средства, и, подхватив метлу, вышел из сарая. Всё ещё не веря своему счастью, Гарри поспешил за Вудом.

— Гарри, — Оливер внезапно затормозил и, хитро прищурившись, повернулся к гриффиндорцу, — хочешь, я научу тебя одной очень полезной вещи?

— Это… это было бы чудесно, сэр!

Гарри почувствовал, как по телу разливается жар. Ладони вспотели, дыхание участилось. Чёрт возьми! Что с ним творится?! Сейчас перед ним стоит не обнажённый капитан гриффиндорской команды, а одетый преподаватель. Но этот полуоткрытый рот, эти изумительные, манящие глаза, этот взгляд — такой пронзительный, что кажется, будто его обладатель способен читать в твоей душе, как в раскрытой книге. Гарри тряхнул головой, отгоняя подобные мысли, и вскочил на метлу. Проследив за гриффиндорцем, Оливер взлетел следом за ним.

Догнав Поттера, Вуд знаками велел ему смотреть на себя. Гарри послушно кивнул. Тогда Оливер сделал резкое пике и уже через секунду, лишь на мгновение пропав из виду, водворился за спиной парня.

— Как видишь, противнику тяжело сразу сообразить, где ты, — с усмешкой констатировал Оливер. Гарри резко обернулся. Он и сам не ожидал обнаружить Вуда позади себя. Ещё раз повторив маневр, чтобы Гарри мог его запомнить, Оливер со словами: «Ну, теперь твоя очередь!» отлетел в сторону, уступая Гарри пространство для тренировки. Раза с четвёртого у того стало получаться.

— Молодец! — похвалил его Вуд. — Теперь тебе осталось только усовершенствовать этот навык, — с этими словами он направил свою метлу вниз.

Проводив Оливера взглядом, Гарри с воодушевлением принялся повторять изученный финт. К вечеру он вымотался, как никогда, зато в запасе у ловца Гриффиндора появился неплохой приёмчик, чтобы порадовать Слизерин на следующем матче.

Дни сменяли друг друга. Ученики пыхтели над уроками, проклиная зелья и профессора Снейпа, проявляя недовольство Треллони и её бестолковым предметом. И только здесь, на квиддичном поле, они могли отрешиться от всех своих забот и ощутить себя вольными птицами.

Для Оливера квиддичное поле стало чуть ли не домом. Здесь он проводил большую часть своего времени. И не только рабочего. Он любил встречать рассветы и закаты в небе, наслаждаясь красками природы, созерцая, как небо окрашивается в причудливые оттенки розового и красного, будто художник случайно опрокинул краски на голубоватый лист бумаги.

В один из дней, когда Оливер уже садился на метлу, намереваясь взмыть ввысь, его окликнул чей-то звучный, мелодичный голос. Голос, который он помнил ещё со школы. Голос, который непременно ассоциировался у него с Гарри.

— Мистер Вуд! — Оливер содрогнулся, так непривычно звучало для него это обращение

— Да, — обернулся Оливер. — Я слушаю вас, мисс Грейнджер.

Гермиона болезненно скривилась. Раньше если они и не были друзьями, то хотя бы могли обращаться друг к другу на «ты». А теперь из-за того, что он учитель, придётся соблюдать все эти дурацкие формальности.

— Не могли бы вы помочь мне? У меня проблемы с метлой. Я никак не могу регулировать скорость полёта. «Ох, и глупая причина! — одёрнула себя Гермиона. — Я же заканчиваю Хогвартс! Неужели я такая тупая, что за семь лет не научилась управляться с метлой!».

Но Оливер, кажется, не обратил внимания на эти нестыковки. С широкой улыбкой, обнажавшей крепкие белые зубы, он помог Гермионе взобраться на метлу.

— Ну, теперь попробуйте!

— Э-э-э… может, вы полетите рядом, сэр? — невинно хлопая ресницами, попросила Гермиона.

— С удовольствием! — при просьбе Гермионы Оливер засветился от счастья, как начищенный пятак. Поэтому его согласие прозвучало, будто полёт на метле вместе с Гермионой был мечтой всей его жизни. Однако, вопреки всем надеждам Гермионы, радость Оливера была вызвана всего лишь тем, что небо было его страстью. Не квиддич, как считали многие, а именно небо, свобода полёта. Усевшись на мётлы, студентка и преподаватель устремились вверх.

«Как она красива, когда ветер треплет её волосы, играет полами её робы!»

Оливер обожал всё, что хоть как-то было связано с полётами. И ему доставляло истинное удовольствие наблюдать за колдунами и ведьмами, уверенно и красиво сидящими на метле. Ему нравилось это сочетание: человек и метла, как единое целое. На секунду он закрыл глаза и наслаждался полётом, как вдруг тишину вокруг разрезал резкий визг. Прервавшись от своих размышлений, Оливер посмотрел в сторону, откуда раздавался крик. Метла девушки развила невероятную скорость, грозя скинуть ее. Какая-то посеревшая, Гермиона еле удерживалась верхом. Костяшки пальцев, вцепившихся в рукоятку метлы, побелели.

«Дура несчастная! — ругала себя тем временем Гермиона. — Как всегда перестаралась… Да, здорово заколдовала свою метлу, похоже, скоро она мне уже не понадобится…» — гриффиндорка очень некстати посмотрела вниз и судорожно сглотнула. Квиддичное поле казалось настолько маленьким, что могло бы уместиться в спичечном коробке. Между тем, руки Гермионы вспотели от напряжения, и теперь девушка стремительно летела вниз. Земля неумолимо приближалась. Гермиона зажмурилась. И вдруг чьи-то сильные руки подхватили её, и девушка почувствовала, что её полёт изменил свою траекторию.

— Оливер, ты спас мне жизнь, — благодарно мурлыкнула Гермиона, покрепче вжимаясь в натренированное тело Вуда и нежно проводя рукой по его щеке.

— С вашего позволения, мистер Вуд! — мягко поправил Оливер, отстраняясь от девушки.

Гермиона дёрнулась, как ошпаренная. В голове промелькнула коварная мысль: «Уж не голубой ли этот мистер Я-Не-Завожу-Близких-Отношений-Со-Своими-Студентками?». К счастью, они уже приземлились, и Гермиона с видом Не-Подходи-Убъёт слезла с метлы. Вздёрнув по старой привычке вверх свой аккуратненький носик, она быстро пошла к замку. При этом она не забывала призывно покачивать бёдрами и, как ей казалось, сексуальным жестом поправлять волосы.

— Ну что? — Рон в нетерпении подпрыгивал рядом с гневно пыхтевшей Гермионой. Вопреки уверенности многих в том, что Рон влюблён в Гермиону, это было отнюдь не так. За семь лет дружбы Гермиона стала «своим парнем». С ней Рон мог обсудить свои отношения с другими девушками, она в ответ поверяла ему все свои желания относительно парней. Вот и теперь Гермиона изливала на него свою злость из-за Вуда.

— Герм, не тяни! Что он тебе сказал?

— Что-что? — окрысилась девушка. — Этот сукин сын тут же попытался восстановить статус-кво!

— Вы о чём? — в гриффиндорскую гостиную вошёл Гарри, на ходу поправляя очки и приглаживая непослушные вихры. Гермиона терпеть не могла, когда её друзья плохо выглядели. Ещё недавно её это не волновало. Но с тех пор, как в ней, наконец, проснулось женское начало, и она начала следить за собой, внешний вид окружающих её людей стал волновать девушку ничуть не меньше, чем свой собственный.

— О Вуде! — одними губами произнёс Рон, при этом корча такие гримасы, что Гарри понял, сейчас не стоит попадаться Гермионе под руку и сообщать, что Снейп опять снял с него десять баллов.

— Гарри, — Гермиона мрачно уставилась на друга. — Ты некоторое время был в одной команде с Вудом. Он всегда был таким ублюдком?

Гарри отрицательно покачал головой. Оливер всегда ему нравился. Это был патологически беззлобный человек. Ну, почти беззлобный. Если дело касалось квиддича, Оливер мог и прибить ненароком. Квиддич для него всегда был чем-то святым. Интересно, что такое ляпнула Гермиона, что Вуд был вынужден её отбрить?

— А что случилось-то, Герми? — робко спросил Гарри, инстинктивно втягивая голову в плечи в ожидании бури эмоций.

Гермиона уже открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, как вдруг её лицо осветила усмешка а-ля Драко Малфой: глаза недобро прищурены, уголок рта брезгливо приподнят.

— Что ты задумала, Герм? — Рон с беспокойством и опаской заглянул в глаза подруги.

Гермиона загадочно улыбнулась.

— Всеэссенция на основе Признавалиума!

— А что это? — Рон с непониманием уставился на девушку.

— Помнишь, Гарри, — проигнорировав Рона, обратилась Гермиона к зеленоглазому юноше, — в прошлом году Снейп заставил нас готовить какое-нибудь производное зелье на основе другого? Так вот, я сделала зелье на основе Признавалиума. Наряду со своим воздействием на мозг, заставляющим говорить только правду, моё зелье вскрывает также все истинные чувства. К тому же эффект проявляется сразу же после употребления.

— Подожди, я что-то не совсем понял, — прервал поток слов Гермионы Гарри. — Ты же вроде готовила маскирующее зелье.

— Да-да! — воодушевлёно подхватил Рон. — При помощи него ты собиралась скрывать засосы на шее и прыщи. Я тоже это помню!

Гермиона вспыхнула, как факел и сердито посмотрела на Рона.

— Ну, на самом деле, вы же знаете, что я всегда пыталась заниматься сверх программы. Вот я и решила самостоятельно попытаться сварить зелье на основе Признавалиума.

— Герми, — перешёл на шёпот Рон, — но ведь это очень серьёзное зелье. Ты же прекрасно знаешь, что применение Признавалиума строго запрещено, а раз ты говоришь, что твоё зелье воздействует ещё и на чувства…

— И, само собой разумеется, что об этом никто не должен знать, — нервно перебила Рона Гермиона.

— Герм, а как ты собираешься дать Вуду этот свой отвар? — Гарри с любопытством посмотрел на подругу.

— О, Гарри, — улыбнулась Гермиона, — весь вопрос в том, как ты собираешься преподнести ему моё зелье.

— Я? — ушам своим не поверил Гарри. Нельзя сказать, что ему уж очень сильно пришлась по душе сия перспектива.

— Ну, Гарри, миленький, — умоляюще сложила ладони Гермиона. — Я должна знать о том, что он ко мне испытывает. Пожалуйста, Гарри, помоги! Ты же знаешь, как он мне нравится!

«Знала б ты, милая Гермиона, как МНЕ он нравится!» — хмыкнул про себя Гарри.

— Что смешного ты нашёл в моих словах, позволь поинтересоваться? — уперев руки в боки, гневно спросила Гермиона, принимая ухмылку Гарри на свой счёт.

— Ой, Герми, что ты! — отчаянно замахал руками бедный Поттер. — Я вовсе не над тобой. Так что ты там говорила про зелье? Для чего оно тебе? — попытался по-быстренькому сменить тему Гарри.

— Гарри, понимаешь, я же не знаю причину, почему он так холоден со мной! Может, всё дело в его моральных принципах. Вдруг он втайне любит меня, но боится проявить свои чувства, потому что он преподаватель, а я его студентка! — в отчаянии заламывала руки Гермиона.

— Герм, а почему ты сама не хочешь воспользоваться своим зельем и всё узнать? — Рон с азартом плюхнулся в кресло. Тут же раздалось сдавленное мяуканье, и из-под Рона, гневно шипя, выскочил изрядно потрёпанный Косолапсус.

— Ну… э… видите ли, — замялась Гермиона. — После того, как действие зелья пройдёт, Вуд по-прежнему будет помнить всё, что с ним произошло во время действия зелья.

— А, — понимающе протянул Рон, — и ты боишься, что под воздействием твоего варева Вуд попросту тебя пошлёт подальше!

Гермиона оскалилась, но всё же кивнула Рону в знак согласия.

— Гарри, так ты мне поможешь? — заканючила Гермиона.

— А почему ты не попросишь об этом Рона? — попытался отмазаться от Гермионы Гарри.

— Этот молодой человек, — сквозь зубы процедила Герми, испепеляя Рона взглядом, — и двух слов связать не сможет. Пока он будет мямлить, действие зелья закончится.

— Подожди-подожди! — осадил её Гарри. — А сколько будет действовать твоё зелье?

— Не знаю, — жалобно проговорила Гермиона, — это же экспериментальное зелье, и я его ещё не проверяла. Хотя, если судить по книгам, а их я перед приготовлением зелья прочла немало, — Рон безнадёжно фыркнул, видимо, всерьёз опасаясь за разум подруги, — то где-то около часа.

— Значит, у меня есть целый час, — подытожил Гарри. — Что ж, неплохо. Завтра же и приступим.

— Э-э-э, профессор Вуд! — Гарри робко поскрёбся в дверь покоев Оливера.

— О, Гарри! — в дверях показалась растрёпанная голова Оливера. — Рад тебя видеть. Заходи!

Дверь распахнулась, являя взору черноволосого юноши своё содержимое. Покои Вуда состояли из двух комнат: кабинета и спальни. Сейчас Гарри мог созерцать кабинет профессора полётов. Стол был завален книгами по квиддичу, над столом висели плакаты с квиддичными командами, получившими Кубок в течение последних десяти лет. Стеллаж в углу был заставлен средствами по уходу за метлой. Дверь в спальню была слегка приоткрыта, и гриффиндорец мог лицезреть брошенные на спинку стула брюки и рубашку.

Гарри вошёл в комнату и закрыл за собой дверь, при этом Оливер вопросительно посмотрел на юношу, ожидая, чтобы тот пояснил цель своего визита. Гарри взглянул на стоявшего перед ним молодого человека и шумно сглотнул: Оливер только что вышел из душа, влажные от воды волосы блестели на солнце, любопытно заглядывающем в комнату. На Оливере был бордовый банный халат с гербом Гриффиндора, вышитым золотыми нитями. Наспех повязанный пояс плохо сдерживал всё время разъезжающиеся полы халата, благодаря чему Гарри мог вдоволь любоваться красивой гибкой шеей и… (при одной только мысли об этом начинала кружиться голова) маленьким розовым соском, слегка приоткрытым плотной тканью.

— Так о чём ты хотел со мной поговорить, Гарри? — первым нарушил молчание Оливер, с удивлением рассматривая дико вращающего глазами и тяжело при этом дышащего Гарри. Вуд на самом деле не понимал причины такого поведения гриффиндорца. Прежде они столько раз видели друг друга голыми: в раздевалке, в душе. Поэтому Оливер и предположить не мог, что такую реакцию вызвал его сосок, невинно выглядывающий в разрезе халата.

— П-п-профессор, — Гарри с трудом оторвался от груди Вуда, — не могли бы вы угостить меня чашечкой чая?

Оливер недоумённо приподнял бровь, но потом, сообразив, что чашечка чая и правда не помешает Гарри, судя по его виду, кивнул.

— Присаживайся, — Оливер кивнул на одно из кресел, стоявших возле стола. Гарри послушно устроился в кресле. — Тебе какой? Чёрный? Зелёный?

— Чёрный, — выдавил из себя Гарри, стараясь не смотреть на Вуда.

Взмах палочки — и на столе перед ним появилась чашка горячего чая.

«Стоп! Так не пойдёт! Должен же я куда-то подлить это чёртово зелье! Надо заставить его тоже что-нибудь выпить!»

— Профессор, а вы не выпьете чаю вместе со мной? — Гарри заставил себя посмотреть на Вуда и невинно похлопал ресницами.

— Ну, разумеется! — улыбнулся Оливер и наколдовал вторую чашку. Усевшись во второе кресло, Оливер выжидающе посмотрел на Гарри.

«Как бы его теперь отвлечь!»

— Профессор, — кашлянул Гарри, из-под полуопущенных ресниц внимательно наблюдая за Вудом, — кажется, я помешал вам. Судя по всему, вы были в душе…

Реакция Оливера на эти слова была именно такой, на какую Гарри и рассчитывал: Оливер быстро провёл рукой по мокрым волосам и посмотрел на свою грудь. Вспыхнул, заметив, что выглядит не совсем… кхм… прилично для принятия гостей, тем более студентов.

— Извини, Гарри, я сейчас вернусь!

Дверь в спальню хлопнула, Гарри остался один. То, что надо! Не медля ни секунды, он достал из кармана своей робы зелье и вылил его в чашку Вуда. Когда Оливер снова вошёл в кабинет, Гарри уже с интересом рассматривал плакаты на стенах и безмятежно попивал чаёк.

— Так о чём ты хотел со мной поговорить, Гарри? — Оливер взялся пальцами за кружку. Гарри внутренне напрягся.

— Я… э… да вы пейте, пейте, профессор!

— Мистер Поттер, — Оливеру уже порядком надоела вся эта игра, — если вы хотели мне что-то сказать, — говорите!

— Я хотел обсудить с вами Обманку Вронского! — поспешно ответил Гарри.

— Гарри, — тут же расслабился Вуд, — что же ты сразу не сказал! Я уж думал, что случилось что-то серьёзное, и ты не решаешься мне об этом сообщить! — Оливер улыбнулся и отхлебнул из кружки.

— Ну, как вы себя чувствуете, профессор? — Гарри с беспокойством посмотрел на Вуда.

— Гарри, ты ведёшь себя как-то странно! С тобой всё в порядке?

— О, извините, профессор, я и правда не совсем хорошо себя чувствую.

— Может, тебе стоит наведаться в больничное крыло? У мадам Помфри наверняка найдётся что-нибудь для тебя.

«Нет, так у меня явно ничего не выйдет! Надо взять себя в руки! Да не там, извращенец! Гарри Поттер, ты совсем свихнулся на сексе! Ты, то есть я, в общем, мы оба — ненормальные! Ладно, проехали! Надо заставить Вуда выпить весь чай!»

— Нет, нет! Мне уже намного лучше, спасибо! Значит, я хотел поговорить с вами об Обманке Вронского. Я знаю, что из всех гриффиндорских игроков она лучше всего выходит у вас, сэр. Не могли бы вы научить меня ещё и этому трюку?

— Конечно же! С радостью! — Вуд оживлённо посмотрел на Гарри и сделал ещё один глоток.

«Осталось пол кружки! Ну же, Вуд, пей!»

— Я тут подумал, может, вы сможете преподать мне («своё прекрасное обнажённое тело в моё личное и извечное пользование») пару индивидуальных уроков?

— С удовольствием, Гарри! Мне будет очень приятно снова работать с тобой! К тому же ты чертовски привлекателен, ты это знаешь? — глаза Вуда заволокло пеленой страсти, голос стал хриплым и до неприличия сексуальным. Гарри ощутил нарастающее желание. Брюки стали тесными.

Оливер, тем временем, с грацией пантеры поднялся со своего кресла и направился к Гарри. Гриффиндорец не мог отвести глаз от этого человека, явственно источающего запах секса.

— Гарри, тебе кто-нибудь говорил, что ты восхитительно выглядишь без очков? — Оливер быстрым движением сорвал с Гарри очки и откинул в сторону.

«Похоже, зелье действует! И, чёрт, я же нравлюсь ему! Эй-эй-эй! Ты не за этим сюда пришёл! Ты должен узнать, как он относится к Гермионе!»

Гарри встал с кресла и попятился. Теперь их с Оливером разделял только стол с книгами и двумя чашками с чаем.

— О, Мерлин! — пробормотал Вуд, пожирая глазами Гарри. — Если ты так неотразим в одежде, что же скрывается под ней?

Резким движением Оливер сбросил книги и перемахнул через стол, оказавшись в опасной близости от Поттера. Во рту у Гарри всё пересохло, он схватил кружку с чаем и одним глотком выпил всё её содержимое. Какая-то лёгкость ощущалась во всём теле. Мысли бессвязно плутали в голове, тело не поддавалось командам разума и действовало само по себе.

«Не та кружка! Зелье!» — последнее, о чём подумал Гарри, прежде чем с диким рыком накинуться на Вуда. Его язык жадно ворвался в рот Вуда, исступлённо исследуя каждый миллиметр. Руки неистово срывали одежду, лаская спину.

— Я хочу тебя! — прошептал Гарри, оторвавшись от губ Вуда, и пристально посмотрел Оливеру в глаза.

— Я хочу тебя трахнуть! — в унисон ему прохрипел Оливер. — Хочу, чтобы ты извивался подо мной и в оргазме кричал моё имя!

— Так чего же ты ждёшь? — Гарри призывно ухмыльнулся.

Оливер больше не в силах был сдерживать себя. В голове билась только одна мысль: «Трахнуть его! И как можно скорее!». Рывком он опрокинул Гарри на стол и стал покрывать поцелуями его шею, плечи, грудь, живот. Руки тем временем сражались с пряжкой ремня.

— Оливер! Как давно я этого ждал! — Гарри со стоном потянулся к губам Вуда.

Ответом ему был довольно-таки чувствительный укус, который сразу же был зализан. Гарри застонал от удовольствия. Плавно спускаясь от губ к шее, прочерчивая влажную дорожку дальше вниз, Оливер, наконец, остановился на напряжённом соске Поттера. Нежно вобрав его в себя, Оливер очертил языком полукруг. С губ Гарри слетел сдавленный вздох. На секунду оторвавшись от так давно желанного соска, Вуд пристально посмотрел в глаза Гарри и хищно улыбнулся. Брюки Поттера вместе с трусами полетели в сторону. Нежные пальцы кольцом сомкнулись на напряжённом члене. Сгорая от обуревавшего его желания, Гарри выгнулся и подался вперёд. Ласково поглаживая головку члена, Оливер медленно, заставляя Гарри сходить с ума от нетерпения, опустился перед ним на колени и коснулся языком напряжённой плоти.

— Оливер, пожалуйста! — с придыханием протянул Гарри.

Оливер мурлыкнул в предвкушении удовольствия и накрыл своим жадным ртом член Поттера. Осторожно провёл губами по всей его длине. Надо заметить, довольно внушительной длине. Остановился. Гарри нетерпеливо задвигал бёдрами. Вдоволь налюбовавшись его реакцией, Оливер двинулся вверх-вниз, вытворяя языком такое!..

— Оливер! — тело Гарри сотрясла судорога, и Оливер почувствовал, как в его горло хлынула горячая солёная жидкость. Вуд сглотнул, с наслаждением слизывая остатки с уголков губ.

— Гарри, — Оливер нежно провёл рукой по бедру Поттера, — тебе не кажется, что нам будет удобнее продолжить в другом месте?

С энтузиазмом приняв предложение Вуда, Гарри грациозно спрыгнул со стола и, легко, словно бабочка крылом, коснувшись губ Оливера, пошёл в спальню. С плотоядной улыбочкой Вуд последовал за ним.

Когда он вошёл, Гарри уже лежал на кровати, приняв чрезвычайно соблазнительную позу. На прикроватной тумбочке красовалась баночка с любрикантом. Не зря же Гарри весь последний год изучал книги по сексуальному воспитанию и всяческие пособия в помощь геям.

— Какой же вы предусмотрительный, мистер Поттер, — пропел Оливер и, покачивая бёдрами, подошёл к Гарри.

— Ты правда этого хочешь? — наклонившись, выдохнул Вуд прямо в рот Гарри.

— Слушай, заткнись, а? — прохрипел Гарри, кивая головой в сторону тумбочки.

— Ай-яй-яй! Какое неуважение к профессору! Придётся мне вас наказать.

Оливер, не спеша, подошёл к тумбочке и взял баночку. Как будто нечаянно уронил и, повернувшись к Гарри спиной, нагнулся за ней. Поттер нетерпеливо зарычал. Что и говорить, задница у Оливера Вуда была что надо!

Почувствовав на себе ненасытный взгляд, Оливер выпрямился и из-за плеча лукаво посмотрел на Гарри, сгорающего от желания, о чём отчетливо свидетельствовал его вновь эрегированный орган. Оливер с интересом пробежался взглядом по Гарри, представляя себе, каково это будет, обладать этим дивным телом… По беглой оценке, это должно было быть божественно!

Оливер больше не мог сдерживаться. Рывок — и Гарри был пригвождён к кровати накрывшим его сверху телом. Губы Оливера жадно начали исследовать его тело. Соскам было отведено особое внимание. Это был свого рода фетиш Оливера Вуда. Скользкий палец прошёлся между ягодиц. Мгновение — и он уже оказался внутри. Гарри закусил губу: вторжение было болезненным.

Гарри был девственником. И такого рода ощущения были для него новы. Однако справедливости ради, стоит отметить, что они оказались чрезвычайно приятными.

К первому пальцу добавился второй. Гарри застонал от удовольствия: пальцы нащупали какую-то точку внутри него, прикосновение к которой вызывало феерическое наслаждение.

Внезапно пальцы покинули его. Гарри умоляюще захныкал. И вдруг всё его нутро взорвала волна боли. Боль затопила всё его существо. Гарри закричал и попытался высвободиться. Но неожиданно для себя открыл, что трение приносит ни с чем не сравнимое наслаждение. Смесь боли и удовольствия. Гарри с силой стал насаживаться на этот чудесный член, так безжалостно и восхитительно трахающий его. К тому же, пальцы Оливера переместились на эрекцию Гарри. И теперь двигались в такт с членом внутри него.

— Гарри, я люблю тебя! — Оливер выгнулся и излился в Гарри. Почти сразу же он почувствовал, что его рука увлажнилась. Гарри вздрогнул и кончил. Они одновременно достигли оргазма.

Оливер обессилено повалился на любовника. Это было превосходно! Он даже представить себе не мог, что секс — это настолько чудесно. Результат превзошёл все его ожидания!

Гарри перевернулся на бок и, устроив голову на плече Оливера, блаженно прикрыл глаза. Никогда ещё он не чувствовал себя таким уставшим. Никогда ещё усталость не была такой прекрасной. И никогда ещё он не засыпал рядом с другим человеком после отменного секса. Всё было так необычно, и всё это ему дико нравилось…

Пробуждение стало для Оливера настоящим кошмаром. Рядом с ним лежал спящий Гарри. Его волосы разметались по подушке. Чёрные ресницы слегка подрагивали. Гарри спал на животе, и Оливер мог в подробностях разглядеть его красивую спину, упругие ягодицы и… Подождите-ка! Что делает голый Поттер в его, Оливера, постели?! И тут же события прошедшей ночи калейдоскопом пронеслись в голове.

Оливер с ужасом смотрел на гибкое тело юноши. А в голове злобно хихикал противный голосок: «Ты переспал со своим студентом! Браво, профессор Вуд! А ведь сейчас только начало года! Что же будет к концу? Перетрахаешь всех своих учеников? Интересно, а каково это будет с Малфоем?».

— Заткнись! — процедил Вуд, силясь утихомирить не на шутку разошедшийся внутренний голос.

Спящий Гарри пошевелился и распахнул глаза.

— Привет! — Гарри поудобнее устроился на боку и, подперев голову рукой, с прищуром человека с плохим зрением посмотрел на Оливера.

Вместо ответа, Оливер кивнул и сразу же отвёл взгляд, боясь встретиться c зелёными глазами, которые сейчас с любопытством его изучали.

— Гарри, — помолчав, начал Оливер, по-прежнему не смотря в глаза юноши. — Прости меня за вчерашнее. Я не знаю, что на меня нашло… Так не должно было случиться, это неправильно! Прости!..

— Оливер, — Гарри сел на кровати и взял лицо Вуда в свои ладони, — тебе не за что извиняться. Я сам хотел этого!

— Да, но…

— Я понимал, на что иду! И поверь, ничуть не сожалею о случившемся!

— Правда? — Оливер с надеждой посмотрел на Гарри, словно маленький нашкодивший ребёнок, спрашивающий у матери, не сердится ли она на него.

— Ну, конечно! — Гарри ласково улыбнулся и нежно поцеловал Оливера.

В ответ на его прикосновение, Оливер придвинулся ближе. В порыве бесконтрольной страсти Гарри обхватил ногами Вуда и потянул на себя. Два затвердевших члена коснулись друг друга, вызывая сладкую истому. Два разгорячённых тела слились воедино. Огонь желания уже готов был разгореться с новой силой, как Оливер, оторвавшись, наконец, от губ Гарри, отпрянул. В его глазах плескался ужас.

«Мерлин, что я делаю?»

— Мистер Поттер, думаю, вам пора идти! — Вуд стремительно спрыгнул с кровати и накинул робу, чтобы Гарри не увидел, до какой степени он возбуждён.

— Оливер! — Гарри словно током ударило.

«Гарри, милый, пожалуйста, уходи! Умоляю тебя!»

— Вам пора, мистер Поттер. — Тихо, но твёрдо повторил Вуд, выстраивая, тем самым, между ними невидимый барьер.

— Но, Оливер, — слабо попытался воспротивиться Гарри.

Не глядя на Гарри, Вуд вышел из спальни. Через минуту он вернулся, неся в руках очки Поттера. Не говоря ни слова и нарочно не замечая юношу, с надеждой смотрящего на него, Оливер подошёл к тумбочке и положил на неё очки. Медленно и напряженно развернулся и походкой, как будто каждый шаг давался ему с неимоверным усилием, двинулся вон из комнаты.

Хлопнула дверь. Гарри остался один. Оливер ясно дал ему понять, что между ними всё кончено. Это была чудесная ночь. Пожалуй, самая прекрасная ночь в его жизни. Единственная ночь, когда все чувства и слова были сказаны без утайки. И вот теперь, когда Поттер наверняка знал, что Вуд любит его, Оливер испугался своих чувств и сжёг все мосты.

Гарри стало так больно, как никогда ещё не было. Он потерял дорогого человека, едва успев его обрести. Похожее чувство он испытал, когда умер Сириус. Боль разрывала грудь когтями, вгрызалась острыми зубами в самое сердце, а память безжалостно подсовывала картинки прошлой ночи. Только теперь эти картинки были лишь фантазией, отголоском несбывшейся мечты, болезненным напоминанием о лишь на мгновение мелькнувшем в его жизни счастье.

Гарри, как во сне, встал с постели, оделся, нацепил очки и, в последний раз взглянув на кровать, ещё хранившую тепло двух тел, ссутулившись, покинул кабинет профессора полётов.

Следующие дни Гарри провёл без осознания того, где он находится, и что происходит вокруг. Он был настолько погружён в свои мысли, что спрашивать его о чём-то приходилось по три раза. И то, перед ответом Гарри долго и непонимающе смотрел на спрашивающего, а потом, скорее, на автопилоте, нежели чётко воспринимая суть вопроса, что-то говорил. Рон и Гермиона были всерьёз обеспокоены состоянием друга.

После того вечера у Вуда, Гарри вернулся сам не свой. Глядя на его бледное, осунувшееся лицо, Гермиона не стала приставать с расспросами. Девушка полагала, что это из-за неё, что Оливер отверг её, а Гарри просто не решается ей это сказать, оттого и мучается. И Гермиона деликатно помалкивала. Рон никаких предположений не выдвигал, но решил пока не трогать Гарри. Если он захочет, то сам всё расскажет. Но, что бы там ни случилось, это обязательно пройдёт. Время — лучшее лекарство…

Погода разошлась не на шутку: ветер с диким завыванием носился по дорожкам, шурша гравием; деревья жалобно скрипели под порывами ветра, пригибавшего их почти к самой земле; дождь стоял одной сплошной стеной. Понаблюдав за погодой, Дамблдор пришел к выводу, что тренировки и уроки полётов могут быть очень опасными, и отменил их.

Вуд в эти дни нигде не появлялся: его не было видно ни в Большом зале за обеденным столом, ни в коридорах Хогвартса. Гермиона думала, что он не выходит из своей комнаты, потому что не хочет встречаться с ней. Гарри винил во всём себя…

— Гарри, Рон! Вы представить себе не можете, что случилось! — в комнату мальчиков вбежала встревоженная Гермиона.

— Эй, Герм! — попытался успокоить Гермиону Рон. — Успокойся и давай всё по порядку.

— Вуд покинул Хогвартс! — на одном дыхании выдала девушка. — Он не уволился, не уехал на какой-то срок, а просто исчез, ничего никому не сказав.

— Когда? — побелевшими губами спросил Гарри.

— Уже около двух дней. Это стало известно только сейчас. В прошедшие два дня полёты из-за плохой погоды были отменены. Поэтому на отсутствие Оливера не обратили внимания раньше.

— Обратили, — прошептал Гарри, обречённо качая головой, — просто не приняли это всерьёз.

— Обратили? — Рон непонимающе уставился на друга.

— Гарри, только не говори, что ты имеешь в виду себя! — Гермиона недоверчиво посмотрела на черноволосого юношу.

— Это из-за меня! Это я во всём виноват!.. — как будто не слыша друзей, бубнил Гарри, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Гарри! Гарри! — Гермиона вцепилась в плечи Поттера и начала исступлённо его трясти. — В чём ты виноват? Что случилось?

Гарри поднял на неё глаза. Гермиону обдало волной холода, отчуждённости и… пустоты.

— Гарри, — чуть слышно позвала девушка. — Скажи что-нибудь! Гарри, миленький, не молчи! Только не молчи!

— Гермиона, Рон, — начал, было, Гарри, но был прерван Гермионой:

— Слава Мерлину! Мы так за тебя испугались!

— Выслушайте меня. Не перебивайте! Времени осталось совсем мало.

— Мало? Я не понимаю, — Гермиона обернулась за поддержкой к Рону, но тот лишь отрицательно помотал головой и приложил палец к губам, советуя девушке помолчать.

— Зелье. Всеэссенция на основе Признавалиума. Его должен был выпить только Оливер. Но так получилось, что я тоже… тоже принял это зелье, — Гарри замолчал и облизнул пересохшие губы. — У этого зелья, если его приняли два человека, есть побочное действие. Оливер об этом не знал! — поспешно добавил Гарри и мутным взором обвёл друзей.

— Гарри, мы слушаем тебя, — робко подтолкнул Гарри к продолжению его рассказа Рон.

— Так вот, это побочное действие заключается в таких словах:

«Отныне и впредь с тобой

Тебя захвачу я с собой!».

Я собирался вчера вымыть колбу из-под зелья, и на этикетке проступили эти слова. Теперь я могу чувствовать то же, что и Оливер. Не знаю, способен ли он чувствовать меня, но подозреваю, что способен. И сейчас я явственно ощущаю действие какого-то яда. Оливер умирает, а с ним и я.

— Почему же ты раньше молчал?! — в голосе Гермионы сквозили истерические нотки.

— Я не хотел вас беспокоить, — отвернувшись в сторону, глухо проговорил Гарри. — К тому же я сам не был в этом уверен.

— А теперь? — боясь услышать ответ, спросил Рон.

— А теперь я чувствую приближение смерти, — обречённо посмотрел на друга Гарри.

— Не говори так! — Гермиона подлетела к Гарри и отвесила тому звонкую пощёчину. — Как ты можешь умереть сейчас, когда мы столько пережили вместе! Когда только начали по-настоящему жить! Ты не можешь оставить нас! Ты не должен!

Гарри слабо улыбнулся и заправил выбившуюся прядь волос Гермионе за ухо.

— Гермиона, пожалуйста! Я не сказал ещё самого главного. Когда я выпил зелье, то понял, что люблю Оливера. Что безумно хочу его! — Гермиона покраснела, но не стала перебивать. Лишь закусила губу и грустно улыбнулась. — Оказалось, что я тоже нравлюсь Оливеру… В общем, — Гарри устало потёр виски, — мы переспали. А наутро он сказал, что это была ошибка, что так не должно было случиться…

Гермиона всхлипнула.

— Если бы не это чёртово зелье! Зачем, ну зачем я попросила тебя дать его Оливеру?! — девушка зарыдала. Хрупкие плечи содрогались, её всю трясло.

— Сколько времени осталось? — Рон, белый, как мел, опустился на колени возле кровати Гарри.

Гарри закрыл глаза. Помолчал несколько минут.

— Час. Может, два.

За два дня до этого

Оливер шёл, куда глаза глядят. Рассеянно посмотрел напоследок в сторону скрывающегося за деревьями замка и больше не оборачивался. Из вещей он не взял с собой ничего.

Сколько он так шёл в никуда? Оливер не следил за временем. Теперь, когда он знал, что ничего уже не будет, как прежде, время не имело значения. Впереди была только боль и неизвестность. Возможно, смерть. Возможно, тьма. Свою дальнейшую жизнь он уже предрешил. И в ней не было места счастью и любви. Единственное, что у него осталось — воспоминания. Он не мог забыть той чудесной ночи, проведённой с Гарри. Не мог и простить эту ночь себе. Гарри он ни в чём не винил.

— Во всём виноват я один! — Оливер отчаянно оскалился и с силой пнул камешек, попавшийся ему под ноги. Земля после дождя была ещё скользкой, и Оливер незамедлительно ощутил это на себе. Тело ещё оставалось на месте, а ноги уже неслись куда-то в бешеном танце. Потом Оливер услышал глухой звук, и тело пронзило острой болью. Оливер потерял сознание. Звук, который он слышал перед этим, был звуком удара о землю его собственного тела, упавшего в овраг.

…Сколько прошло времени перед тем, как он пришёл в себя — Оливер не знал. Голова раскалывалась. Всё тело болезненно ныло. Руки и ноги затекли. Оливер попробовал пошевелиться и с ужасом осознал, что не может этого сделать из-за верёвок, опутывающих его конечности.

— Так, так, так! — прозвучал над головой бархатистый голос. — Очнулись, мистер Вуд?

Оливер со стоном поднял голову и с трудом сфокусировал взгляд на говорившем.

— Кто вы? — слабо шевелящимся языком спросил Вуд.

— О, неужели вы меня не узнали? — мужчина весело хохотнул. Смех его прозвучал ненатурально и отозвался в голове Вуда мириадами маленьких звёзд.

— Не буду вас утомлять лишними мыслями. Как вижу, вам и так сполна досталось.

Мужчина подошёл к Оливеру и потрогал шишку у него на лбу. Оливер зашипел.

— Ну, ничего, скоро вы не будете этого чувствовать!

— Что вам надо? — с трудом прохрипел Оливер.

— Гарри Поттер!

Оливер дёрнулся. К физической боли добавилась ещё и душевная. Причём вторая во много раз превосходила первую. Мужчина с интересом посмотрел на Вуда и удовлетворённо ухмыльнулся. Похоже, он поставил на верное число!

— Выпей! — мужчина вытащил из кармана робы какую-то склянку с прозрачной жидкостью и протянул Оливеру. Оливер отвернулся.

— Пей, я тебе сказал! — голос мужчины был угрожающе тих. Оливер лишь сильнее стиснул зубы. Мужчина убрал склянку и вдруг со всей силы ударил Оливера в челюсть. Голова юноши дёрнулась, соприкасаясь со стеной, что ничуть не улучшало создавшегося положения. Оливер почувствовал вкус крови во рту. Внезапно к этому вкусу примешался какой-то другой. Оливер непроизвольно сглотнул. И тут же пожалел об этом. Его замутило. Многострадальная голова, по которой теперь стекали струйки крови, закружилось. Перед глазами всё поплыло. Внезапно всё закончилось. Разум просветлел, и боль улетучилась. Оливер открыл глаза и осмотрел помещение. Какое-то подземелье. Холодное, тёмное и сырое. Над ним, брезгливо морщась, стоит высокий мужчина. Тёмные волосы, смуглая кожа. Ничего особенного, если не считать глаз. Красных, без зрачков, испепеляющих при взгляде в них.

— Тёмный Лорд! — выдохнул Оливер, не в силах отвести взгляда от этих пугающих глаз. Глаза притягивали, как магнит. Казалось, что этот злобный взгляд проникает под кожу, выжигает на костях одному ему видимые символы, пьёт кровь, а вместе с ней и душу.

— Ты любишь его? — Тёмный Лорд не стал уточнять, кого он имеет в виду, но Вуд понял.

— Да! — Оливер вдруг осознал, что не в состоянии молчать, когда его спрашивает этот человек.

— А он тебя?

— Да!

— Да? Откуда ты знаешь? Он сам тебе сказал?

«А, правда, откуда я знаю?»

Оливер покачал головой, не найдясь, что ответить. Он на самом деле не знал. Гарри не признавался ему в любви. Но он был с ним. И это говорило лучше всяких слов.

— Вы трахались? — Тёмный Лорд в упор посмотрел на Оливера, буравя его взглядом.

— Да! — с надрывом и ненавистью выплюнул Вуд. — Да, мы трахались! Теперь ты доволен, ублюдок?

Тёмный Лорд улыбнулся и что-то прошептал. Оливера скрутило от боли.

«Круцио!» — догадался Оливер, катаясь по полу от безжалостной, пронзающей всё его существо боли.

* * *

Гарри в подземельях профессора Снейпа потерял сознание. Все списали это на духоту в помещении и зловонное испарение от котлов. И никто даже подумать не мог, что это связано с Вудом, а точнее с тем, что он чувствует. Болевой порог Мальчика-Который-Выжил оказался ниже, чем у бывшего капитана гриффиндорской команды по квиддичу.

* * *

— Ты меня утомил, — понаблюдав за Вудом, стонущим в агонии, Тёмный Лорд зевнул, показывая Оливеру, насколько же именно тот его утомил.

— А уж как ты меня утомил, — едва слышно пробормотал Оливер. Всё тело ломило от действия заклятия.

— Знаешь, — вдоволь назевавшись, обратился к Вуду Тёмный Лорд, — я думаю, ты ещё можешь мне пригодиться!

— Пригодиться? — натурально удивился Оливер.

Тёмный Лорд весело кивнул.

— Снейп по моей просьбе изобрёл новый яд. Ему ещё надо настояться пару часов, а потом я смогу, наконец, его испытать.

— Испытать? — эхом повторил Оливер, не сводя глаз с этого, не знающего жалости и пощады человека.

— Можешь пока поспать! — великодушно разрешил Тёмный Лорд и вышел.

Оливер устало откинулся назад. Стена приятно холодила кожу сквозь свитер. Перед глазами плыли разноцветные облака. На одном из этих облаков сидел Гарри и по-детски размахивал ногами. Очередной взмах, и Гарри пропал. Картинка изменилась. Теперь они стояли рядом и смотрели в вечернее небо. Два больших облака сплелись в одно, становясь похожими на двух людей. Двух целующихся людей. Нет, двух ангелов! Роскошные, длинные волосы, отточенные профили, длинные шеи. За спинами сложенные крылья. Там, где должна была обозначаться грудь, облака слились воедино. Понять, что это два разных облака, можно было лишь по кусочку неба, проскальзывавшему между изящными шеями и одной общей грудью влюблённых. И через этот промежуток на землю лился солнечный свет. Какой-то невозможно красивый и загадочный свет.

И тут Оливер понял. Они с Гарри такие же, как эти два ангела-облака. У них теперь одна на двоих грудь, в которой бьётся одно на двоих сердце. И это свет, льющийся, казалось бы, ниоткуда — их любовь. И как неразделимы эти ангелы, так же неразделимы и они с Гарри. Они — единое целое.

— Гарри, — с мукой в голосе простонал Оливер, — прости меня Гарри. Я люблю тебя!

— Не скучал? — Тёмный Лорд, не спеша, вошёл в комнату и присел на корточки напротив Оливера.

— Пошёл к чёрту! — огрызнулся Оливер и отвернулся.

— Ошибаешься, сейчас ты пойдёшь к чёрту!

Тёмный Лорд достал из кармана шприц — великое изобретение магглов! — и, закатав Оливеру рукав, ввёл его содержимое в вену юноши. Оливер дёрнулся.

— Что, боишься? — почти заботливо спросил Тёмный Лорд и погладил Вуда по щеке. — Не бойся! Это будет совсем не больно! Но вынужден тебя всё-таки огорчить, — с показным сочувствием добавил Вольдеморт. — Яд замедленного действия. Ты проживёшь ещё часа три. Может, чуть больше, может, чуть меньше. У тебя начнут коченеть ноги, потом могильный холод начнёт подбираться вверх, к горлу. Ты ещё будешь жив и в состоянии всё осознавать, когда твоё тело начнёт покрываться трупными пятнами. И последние минуты своей жизни ты будешь созерцать собственное гниение. Любопытно, не правда ли, жить и наблюдать, как ты умираешь по частям? — Тёмный Лорд рассмеялся каркающим смехом.

— Чудовище! — с ненавистью глядя на Тёмного Лорда, прошипел Оливер.

— Может быть, — сверкнул своими ужасными красными глазами Тёмный Лорд, — зато живое чудовище. А ты скоро умрёшь! Время пошло. Прощай! Наблюдать за смертью какого-то мальчишки у меня нет желания. У меня есть боле важные дела.

Бросив эти циничные фразы, Тёмный Лорд вышел. Оливер остался один. Думать о том, что случится с ним через пару часов, не хотелось. Странно, но страха Оливер не испытывал. Ему было всё равно. Внезапно на него напала такая апатия, что всё происходящее стало казаться нереальным, похожим на фильм, на который Оливер когда-то сходил, чтобы написать реферат по маггловедению. И вот теперь, когда Смерть стояла у него за спиной, злобно посапывая в ухо, Оливер почему-то вспомнил этот фильм…

— Профессор Снейп! — Гермиона как торнадо ворвалась в кабинет зельевара.

— Мисс Грейнджер? — Снейп медленно, но уверенно закипал от ярости. Какая-то выскочка беспардонно врывается в его покои и не даёт ему отдохнуть от бестолковых и шумных студентов.

— Профессор! — со слезами на глазах бросилась к нему Гермиона. — Гарри! Он умирает!

— Поттер? — Снейп в удивлении изогнул бровь. — И почему я не удивлён?

— Да что же вы сидите, как чурбан?! — истерично выкрикнула Гермиона, сжав кулаки.

— Минус 20 баллов с Гриффиндора за оскорбление преподавателя! — смотря на Гермиону немигающим взглядом, отчеканил Снейп.

— Хорошо, — устало опустила голову Гермиона, — хоть сто! Только спасите Гарри, умоляю!

— Насчёт ста я подумаю, — пообещал Снейп. — Так что там случилось с Поттером?

Заикаясь и краснея, Гермиона поведала Снейпу историю Гарри и Оливера.

— Значит, Поттер чувствует то же, что чувствует Вуд, хм… мистер Вуд находится под действием какого-то яда, — подытожил рассказ Гермионы Снейп. — Так чего же мы ждём? Идёмте, мисс Грейнджер! Надо спасать этого непутёвого героя-любовника! — Снейп саркастически хмыкнул.

— Гермиона, ты привела его? — Рон тенью выскользнул из-за портрета и с надеждой посмотрел на Снейпа.

— Минус 5 баллов за непочтительное отношение к преподавателю!

— Что? — Рон озадаченно уставился на Снейпа.

— Вы не поздоровались со мной, мистер Уизли!

— Простите, профессор. Здравствуйте, сэр! — Рон стушевался и потупил глаза.

— Где Поттер? — Снейп деловито вошёл в гостиную Гриффиндора и с интересом осмотрелся. Что ж, довольно мило. Хотя ему больше нравились цвета Слизерина. Такие холодные и в то же время утончённые.

— Профессор Снейп, — тихо позвал его Рон, — нам туда.

Ворча себе под нос что-то вроде: «И почему именно мне всегда выпадает честь вытаскивать Поттера из всяких передряг?!», Снейп вошёл в спальню мальчиков. На кровати, бледный до синевы, лежал Гарри Поттер. Изумрудные глаза померкли и теперь казались осколками обычной бутылки зелёного стекла. Снейпу эта перемена очень не понравилась. Насколько он помнил, глаза этого нахального юнца всегда искрились. Теперь же они были тусклыми и какими-то неживыми.

— Поттер, — Снейп подошёл к кровати Гарри и осторожно присел на краешек, — что Вы чувствуете?

— Ноги немеют. Такое ощущение, что они отмирают, хотя всё остальное тело ещё живёт.

Снейп помолчал. Такой эффект производил только один яд — его яд. Яд, который Снейп изготовил по просьбе Вольдеморта.

— Профессор, — окликнула его Гермиона, — ведь вы поможете ему, правда? Вы наверняка знаете какое-нибудь противоядие!

— Его нет, — отстранённо пробормотал Снейп.

— Извините, профессор, что вы сказали? — переспросил Рон.

— Противоядия не существует. Этот яд был изобретён недавно и противоядие к нему пока не придумано.

— Нет! — сдавленно охнула Гермиона и без сил опустилась на пол.

— Встаньте, мисс Грейнджер! — раздражённо произнёс Снейп. — И возьмите себя в руки! Мне ещё понадобится ваша помощь.

— Моя помощь? — Гермиона с благоговейным ужасом уставилась на Снейпа.

— Да, мисс Грейнджер, — медленно, как для умственно отсталой повторил Снейп. — Этот яд придумал я. Значит, смогу создать и противоядие. Но мне нужна будет помощь. И Вы мне поможете. Мистер Уизли! Немедленно отправляйтесь к директору и известите его о случившемся. Нам надо найти мистера Вуда. И как можно скорее! Иначе погибнут оба — и Поттер, и Вуд.

Рон кивнул и поспешил к Дамблдору. Полная Дама на портрете возмутилась, когда Рон, не дождавшись, пока она откроет проход, грубо оттолкнул её.

— Но профессор, — попыталась слабо возразить Гермиона, — если яд принял Вуд, а он подействовал на Гарри, то, может, вероятен и обратный эффект?

— Вы хотите сказать, что если противоядие выпьет Поттер, то оно подействует и на Вуда? — задумчиво уточнил Снейп.

— Да, да! — воодушевлённо подхватила Гермиона.

— Не выйдет, мисс Грейнджер!

— П-почему? — упавшим голосом проблеяла Гермиона.

— Если я всё правильно понял, то Всеэссенцию, — тут Снейп грозно сверкнул глазами в сторону девушки, — сначала принял Вуд, а уж потом Поттер.

Гермиона кивнула в подтверждение слов Снейпа.

— Эффект идёт односторонний. Ведущим в этом тандеме оказывается Вуд. Поттер пассивен и ничего не может сделать. Он только чувствует Вуда, но не может предпринять ничего, что могло бы помочь или помешать Вуду.

— А вдруг мы не успеем найти Оливера? — с отчаянием произнесла Гермиона.

— Будем надеяться, что успеем! — отрезал Снейп. — А пока нам надо поспешить. Я не знаю, сколько времени нам потребуется на приготовление противоядия! — взмахнув мантией, Снейп стремительно вышел из гостиной.

Рон бежал по коридору, не замечая никого вокруг. Студенты с изумлением и любопытством поглядывали на рыжеволосого юношу, с диким взглядом несущегося куда-то в сторону учительской.

— Мистер Уизли! — профессор МакГонагалл сердито посмотрела на Рона, когда тот на всех парах впечатался в почтенную леди. Лишь чудом они удержались на ногах. И вот теперь профессор Трансфигурации, поджав губы, внимательно обозревала Рона.

— Мне нужно к директору! Гарри!.. Он… — задыхаясь от быстрого бега, просипел Рон.

Минерва коротко кивнула и, велев Рону следовать за ней, направилась к горгулье, охранявшей вход кабинета Дамблдора от посторонних.

Директор с тревогой посмотрел на вошедших. Поздоровавшись с ним, Рон поспешно поведал о случившемся. Во время рассказа мальчика, седовласый маг делался всё более хмурым. Под конец повествования на его лбу пролегла глубокая складка, губы сжались в тонкую линию, голубые глаза за стёклами очков в виде полумесяца сделались непроницаемыми.

— Минерва! Немедленно отправляйтесь в Министерство и сообщите о происшедшем Фаджу! — по окончании рассказа Рона велел Дамблдор. — Рон, — обратился он к рыжему юноше, с мольбой в глазах взиравшему на него, — останься с Гарри. Следи за его состоянием. Если что, тут же сообщай об этом профессору Снейпу.

Рон кивнул и покинул кабинет. Следом за ним ушла Минерва. Оставшись в одиночестве, Дамблдор устало опустился в кресло и закрыл лицо руками. Почтенный маг впервые в жизни не знал, что предпринять. Перед глазами предстало счастливое лицо Вуда на выпускном вечере. Этот мальчик был полон энергии и стремления жить. И вот теперь, судя по рассказу Рона, он может умереть.

— Не бывать этому! — Дамблдор резко выпрямился. Нельзя медлить! Неизвестно, когда авроры сумеют найти Оливера. Зная Фаджа, можно смело предположить, что приказ о начале поисков может быть отдан слишком поздно. — Я должен найти его сам!

От автора:

Чтобы меня потом не обвиняли в плагиате, предупреждаю заранее, что описание ритуала позаимствовано с одного из порталов рунета, касающихся чёрной магии и некромантии в частности.

Дамблдор подошёл к старинному стеллажу, уставленному толстыми фолиантами. Помимо книг с сильнейшими заклинаниями по белой магии, здесь также находились свитки, содержащие заклятия чёрной магии и некромантии. Эти чары были доступны лишь узкому кругу колдунов. Даже могущественный Тёмный Лорд не знал многих из них.

Директор с неимоверной тоской в глазах посмотрел на один из томов. Дрожащей рукой с усилием, вызванным скорее душевными муками, нежели физической слабостью, достал его с полки. По чёрной коже фолианта серебром проступали таинственные знаки. Перевёрнутый пентакл соседствовал со знаком адептов Пути Левой Руки. При определённом освещении на переплёте проступало имя автора — Алистер Кроули.

Дамблдор тяжело вздохнул. Одно прикосновение к книге угнетало. Альбус почувствовал недомогание, но всё же открыл книгу. Едкий серый дым, шипя, поднялся вверх. Воздух вокруг завибрировал.

— Как ты посмел потревожить мой покой? — воздух заклубился, и пред Альбусом предстал размытый силуэт.

— Алистер! Мне нужна ваша помощь! — Дамблдор широко раскрытыми глазами смотрел на клубы дыма перед собой. Ужас сковал его сердце, не давая пошевелиться. Говорить было тяжело. Каждое слово замирало на губах, не желая очутиться в этом смердящем эфире.

— С какой стати я должен помогать тебе? — свистящий шёпот коснулся лица Дамблдора. Старый маг дёрнулся как от ожога. — Да ты хоть знаешь, что одним прикосновением я способен убить тебя? Я могу проникнуть в тебя и сжечь изнутри!

— Знаю, — кивнул Дамблдор, ощущая, как к горлу подкатила тошнота. — Но иного выхода у меня нет…

Дымка задрожала — создание Тьмы смеялось.

— Ты позабавил меня! — немного погодя, ответил призрак. — Почему ты решил, что я помогу тебе?

— Герберт Венкли, — коротко бросил Дамблдор.

— Герберт? Мой последний потомок? — призрак недоверчиво колыхнулся.

— Я помог ему обрести покой.

…Много лет тому назад в кабинет главного аврора Альбуса Дамблдора внесли молодого человека: тёмные волосы до плеч, слипшиеся от крови, заострившиеся черты как будто гипсового лица. Он был ещё жив.

— Кто это? — спросил Альбус у молодых авроров, доставивших молодого человека.

— Герберт Венкли, сэр! — коротко отрапортовал растрёпанный аврор в грязной от пыли и крови мантии.

— Почему его не отправили в госпиталь Святого Мунго? Судя по его виду, ему необходима помощь колдомедика.

— Мы были там. Он безнадёжен… — аврор опустил глаза, стараясь не смотреть на искажённое гримасой боли и страдания лицо молодого человека.

— Нам приказали доставить его к Вам, сэр, — вмешался другой аврор в зелёной мантии. — Вы должны узнать у него, зачем он убил стольких магов и почему после этого решил покончить с собой…

— Ясно, — пробормотал Альбус. — Можете идти! — вспомнив про авроров, в нерешительности переминавшихся с ноги на ногу, разрешил он.

Авроры тихо вышли. Альбус проследил взглядом за закрывающейся дверью и обратил свой взор на мужчину.

— Как вы себя чувствуете? Вы можете говорить? — маг в очках в форме полумесяцев склонился над человеком.

— Помогите мне! — прохрипел тот. — Я не хочу попадать в когти Тьмы! — тело мужчины изогнулось в предсмертных конвульсиях, и вскоре он затих.

Дамблдор с горечью посмотрел на безжизненное тело. Что же случилось с этим человеком? Что заставило его поступить так безжалостно по отношению к другим? Перед его смертью Альбус успел заглянуть в глаза мужчине. И он не увидел в них жестокости или злорадства. В них была только боль. Но не оттого, что всё тело было изуродовано… Страдала и болела именно душа человека!

Альбус не мог ответить почему, но рука сама потянулась к ключу, висевшему на шее — ключу от книжного отсека, находящегося под строжайшим запретом. Заклинаниям типа «Алохомора» дверца была неподвластна. Пользоваться книгами из этого отсека могли только колдуны, занимавшие высокие посты и имевшие специальный ключ. И вот теперь Альбус судорожно сжимал в руке один из дубликатов. Помедлив, он вставил ключ в замочную скважину и, не спеша, стал его поворачивать, не переставая при этом что-то шептать. Раздался щелчок, и дверь открылась, являя взору несколько пыльных фолиантов и свитков. Альбус достал одну из книг. «Некромантия» — гласила надпись на обложке. Подхватив книгу, Дамблдор направился к столу. Бережно положив её, он открыл оглавление. С минуту его палец скользил вниз по строчкам, отыскивая нужный параграф. Наконец, он нашёл то, что было нужно.

Дамблдор взмахнул палочкой: посередине комнаты возник большой стол. Его узкие стороны были повёрнуты на восток и запад. Следующий взмах — и тело Герберта оказалось на столе в позе распятого, причём голова была обращена к востоку. Альбус внимательно прочёл следующий пункт. Не отрываясь от книги, чтобы, не дай Мерлин, что-нибудь не перепутать, т.к. это могло привести к ужасным последствиям, маг начал заклинать душу покойного тайнами бездны, пламенем Банала, силой востока, молчанием ночи и обрядами Гекаты.

Когда Альбус закончил эту часть ритуала, лицо его было мертвенно-бледным, его всего трясло, как в лихорадке. Этот ритуал был довольно опасным для заклинателя. Если маг не обладал высоким уровнем концентрации, ритуал мог даже убить его. И ещё одна страшная особенность была у этого ритуала: его нельзя было прервать. Если его не довести до конца, душа, которую маг хотел вызвать, будет преследовать его до конца жизни. Помня это, Альбус продолжил:

— Повелеваю тебе, Герберт Венкли, восстань и сообщи, почему ты лишил себя жизни, где твоя душа находится сейчас и где окажется впоследствии!

После этих слов из воздуха материализовался жезл, набалдашником которого был скалящийся череп с тускло посверкивающими рубиновыми глазами. На темени серебристой пылью был выложен перевёрнутый пентакл. Взяв жезл, маг девять раз прикоснулся им к трупу и произнёс:

— Заклинаю тебя, дух покойного Герберта Венкли, отвечать на мои вопросы так, как если бы питал ты надежду на покой благословенный и на избавление от всех твоих скорбей. Заклинаю и повелеваю тебе ответить на мой вопрос.

С этими словами Альбус, отложив жезл, взмахнул палочкой. На столе появилась плошка с вином, мастикой и сладким маслом. Взяв плошку, колдун аккуратно вложил её в правую руку мертвеца и зажёг содержимое плошки. В комнате сразу же запахло чем-то приторно-сладким, отчего закружилась голова. Альбус вынужден был присесть, чтобы не потерять сознание. По прошествии нескольких минут, когда дурнота немного спала, он вернулся к ритуалу.

— Приказываю тебе, душа Герберта Венкли, вернуться в покинутое тобою тело и ответить на все мои вопросы, иначе тебя ожидает «боль мучений и скитаний в продолжение трижды семи лет, кою в моей власти навлечь на тебя священными обрядами магии», — трижды произнёс колдун в соответствии с книгой.

Откуда-то повеяло смертным холодом. Казалось, отовсюду в кабинет проникала сырость склепа. Альбус поёжился. Вдруг какое-то движение привлекло его внимание: труп шевелился.

Кто-то робко поскрёбся в дверь. Северус Снейп недовольно оторвался от пыльного старого тома.

— Войдите!

Дверь осторожно приоткрылась, и в проёме показалась голова Гермионы Грейнджер.

— Наконец-то! — ворчливо поприветствовал её Снейп. — Как там Поттер?

— Ему стало хуже. Онемели ноги. С ним остался Рон.

— Как? — изумлённо изогнул бровь Снейп, подходя к одной из полок и выбирая необходимые ингредиенты. — И вы не побоялись оставить Поттера на попечение Уизли?

— Не смешно! — процедила Гермиона. — Рон не такой уж и безответственный болван, как вы думаете! — с чувством оскорблённого достоинства вступилась она за друга.

— Меня особенно заинтересовало ваше «не такой уж»! — саркастически заметил Снейп.

Гермиона уже собралась открыть рот, чтобы что-то возразить, но вспомнила про Гарри и промолчала. Действительно, было как-то стыдно обмениваться колкими репликами, зная, что Гарри умирает.

— Вы так и будете стоять как столб или всё-таки поможете мне? — язвительно осведомился Снейп.

Девушка кивнула и приблизилась.

— Противоядие следует делать в два этапа. Поскольку пока какого-либо конкретного противоядия не существует, мы будем готовить его на основе сильнейшего универсального противоядия.

— Что мне делать? — Гермиона по-деловому засучила рукава робы и теперь закручивала волосы в тугой пучок, чтобы не мешали.

— Универсальное противоядие.

— Мне?! Но я же ещё никогда в этом не практиковалась! К тому же его проходят в конце семестра!

— Мисс Грейнджер, — с раздражением перебил её Снейп, — не стоит прибедняться! Мы оба отлично знаем, что вы уже давно успели изучить теорию изготовления универсального противоядия. А практика… Что ж, считайте, что вам повезло! У вас даже есть подопытный кролик, чтобы испытать на нём действенность своего курсового проекта.

— Профессор! — щёки Гермионы заалели от гнева.

Снейп невозмутимо выдержал испепеляющий взгляд девушки, отметив при этом, что она очень хорошая ученица — фирменный снейповский взгляд удался ей великолепно!

— Вот вам котёл! — Снейп указал на большой котёл в углу. — А здесь, — он кивнул в сторону стола, — всё необходимое для зелья. Надеюсь, вы успеете до смерти Поттера?

— Сэр, не могли бы вы одолжить мне на время свиток с рецептом зелья? — закипая от снейповских издёвок, попросила Гермиона.

— А я так надеялся, что вашего интеллекта хватает не только на беглый просмотр текста!.. — разочарованно протянул Снейп, подавая Гермионе свиток.

Гермиона нахмурилась, но решила не отвечать на этот выпад и углубилась в чтение свитка.

«Как же мне уже надоели эти выходки Поттера! — Снейп задумчиво пробежал взглядом по корешкам книг с рецептами зелий. — Так, из чего у нас состоял яд? — профессор обвёл мутным взором лабораторию и остановился на Гермионе. Непонятно почему, но созерцание девушки помогало ему сосредоточиться.

— Ага, теперь кожа дракона, — Гермиона нервно поправила выбившуюся прядь и мельком посмотрела на Снейпа. Зельевар пристально смотрел на неё. Гермиона почувствовала, что краснеет. Взгляд тёмных, почти чёрных глаз, казалось, раздевал её. Странно, но ей это даже нравилось.

Вот он подходит к ней сзади, обнимает. Его рука с длинными аристократическими пальцами скользнула ей под робу. Жаркое дыхание обжигает шею.

Гермиона помотала головой, отгоняя видение, и с удвоенным рвением принялась за зелье.

Через несколько минут, в течение которых Снейп изводил Гермиону взглядом бездонно-чёрных глаз, Зельевар уже знал, какие компоненты могут ликвидировать действие яда. В принципе, он знал это и раньше — когда ещё создавал яд, но многие из составляющих, способные блокировать отдельные ингредиенты, никак не сочетались между собой. И вот теперь Снейп понял, какими именно компонентами их можно заменить, чтобы Поттер при этом остался жив и не превратился в какое-нибудь неизвестное существо.

…Будто в замедленной съёмке Герберт Венкли поднялся со стола и направился к Дамблдору. Оцепеневший от ужаса колдун неотрывно следил за приближающимся силуэтом. О том, что на данном этапе маг должен держать перед собой жезл, Альбус вспомнил, когда его и восставшего мертвеца разделяли всего несколько шагов. Альбус резко схватил жезл. Зомби остановился.

— Почему ты лишил себя жизни? — жезл придавал уверенность. Голос Альбуса стал твёрдым.

— Я не мог жить после того, что сделал, — глухо отвечал мертвец.

— Расскажи мне о том, что ты совершил! — приказал Дамблдор.

Мертвец начал свой рассказ.

Где-то с месяц назад в одном из пабов Лондона он заключил пари, что даже под самым страшным заклятьем не причинит зла близким людям. За соседним столиком сидел какой-то мужчина. Лица его он не помнил. Оно как будто стёрлось из памяти. Услышав условия пари, мужчина поднялся со своего места и подошёл к уже изрядно подвыпившей компании молодых людей. Он изъявил желание поучаствовать в этом споре. Сначала парни стали отпираться — им не хотелось, чтобы об этом знал кто-то посторонний. Но незнакомец сделал ставку в сто галеонов, и Герберт, беспечно рассудив, что справится с любым заклинанием, согласился. На стол упал мешочек с монетами. Воодушевившись раздавшимся звоном, Герберт ловко развязал тесёмки и достал одну из монет. Настоящая! Глаза молодого человека алчно сверкнули. Ещё бы! Почти даром он получит сто таких монет.

— Так какое заклинание вы хотели применить? — подмигнув друзьям, обратился Герберт к незнакомцу. Вместо ответа маг достал из кармана шкатулку с каким-то порошком, высыпал немного себе на ладонь и, пошептав что-то, сдул на Герберта.

Венкли резко вскочил на ноги. Это уже переходило все границы! Ладно, ты споришь, но зачем сыпать на человека всякую дрянь?!

— А теперь ты пойдёшь и убьёшь всех дорогих тебе людей! — не обращая внимания на возмущённый вид парня, спокойно сказал мужчина, гипнотизируя его взглядом.

— Мерлин! Всё это очень забавно! — расхохотался Герберт. И, обернувшись к друзьям, добавил: — Взгляните на меня! Если бы колдовство подействовало, вы бы уже были мертвы!

Молодые люди одобрительно засмеялись. Когда же они вспомнили про мужчину, рядом уже никого не было.

— Псих какой-то! — хмыкнул один из парней, пожимая плечами. И тут же глаза его расширились от ужаса, а лицо побелело — Герберт наставил на него свою волшебную палочку. Вспышка зелёного света — и парень замолчал. Навсегда…

— Эй, Герберт, ты что? — испуганным голосом попытался воззвать к рассудку друга сосед убитого. Проигнорировав вопрос, Венкли снова произнёс ужасные слова непростительного заклятья.

Третий парень, видя, что Герберт абсолютно не понимает, что творит, попытался сбежать, но и его настигла Авада Кедавра.

Всё это произошло в считанные секунды. Персонал паба даже опомниться не успел, как из всей развесёлой компании четырёх молодых людей, пышущих здоровьем и молодостью, остался только один — с обезумевшим взглядом. Тот, по вине которого остальные трое теперь были мертвы.

— Эй, остановитесь! Что вы творите?! — бармен подбежал к Герберту в попытке вразумить его.

— Прочь, если тебе дорога твоя никчёмная жизнь! — без всяких интонаций глухо произнёс Герберт.

Бармен опасливо попятился, трезво отдавая себе отчёт в том, что этот безумец убьёт и его, если он преградит ему путь. Хмыкнув, Герберт Венкли вышел.

Дальше он направился в сторону дома своей сестры, в котором та жила вместе с мужем и двумя детьми. Герберт просто обожал своих племянников. Это были белокурые ангелочки-близнецы с глазами цвета ясного неба и солнечными улыбками. Однако в тот раз их ласковый дядюшка шёл не для того, чтобы поиграть с ними… Через полчаса он уже покинул место, некогда бывшее отдушиной в его жизни, заряжавшее его положительной энергией, дарившее ему любовь и душевное тепло. Теперь там не осталось ничего… Лишь пустота, холод и четыре тела с застывшим на лицах вопросом: «За что?».

Из близких людей оставалась только одна… Та, которая в скором времени должна была стать его женой — Амели Картер. Герберт поднялся на лифте на шестой этаж в их уютную квартирку, которую они с такой любовью обставляли вместе. Открыв дверь своим ключом, Герберт неслышно вошёл внутрь. Она была на кухне — ждала его и, напевая, готовила что-то вкусненькое.

— Милый! — Амели выбежала из кухни навстречу любимому, скорее почувствовав его присутствие, нежели услышав его шаги. Она была такая красивая в своём клетчатом переднике, с убранными в две косички волосами пшеничного цвета.

Герберт с болью посмотрел на девушку.

— Авада Кедавра! — голос его дрогнул. Вместе с ярко-зелёной вспышкой, вырвавшейся из его волшебной палочки, с глаз и разума Герберта спала пелена безумия. — Не-е-ет!!!! — молодой человек рухнул на колени и, содрогаясь от рыданий, стал гладить лицо любимой, ещё хранившее свежесть и тепло.

На пол выпал мешочек с сотней галеонов. Герберт сквозь слёзы взглянул на него… Пари! Это всё дурацкое пари! Он убил дорогих ему людей ради ста галеонов. Он оценил их жизни в каких-то несчастных сто галеонов! Герберт тихо завыл от безысходности. Жить! Какой смысл ему жить дальше, если они все мертвы?! Герберт достал из тайника бутылочки с различными снадобьями и порошками и, в последний раз взглянув на мёртвую Амели, выпил всё сразу. Что было дальше — он не помнил. В глазах всё поплыло. Молвив: «Простите меня!», Герберт упал рядом с любимой.

— И теперь мне никогда не обрести покоя… Я убил близких людей, я погубил самого себя. — Безразлично закончил Герберт.

— Хм, — Альбус задумчиво провёл рукой по подбородку, — а если бы был способ вернуть твоей душе покой?

Странно, но неожиданно в его душе поселилась жалость к этому человеку. И хотя он и раньше неоднократно видел смерть и горе, но именно к Герберту он проникся чувством сострадания, будто этот несчастный был ему близким человеком. Возможно, всё дело было в том, что когда-то Альбус и сам жестоко поплатился за свою самоуверенность и бахвальство.

— Только если убить колдуна, предварительно одолев его в схватке подсознаний. После этого вернуть ему все до единой монеты и окропить мой лоб его кровью. — По приказу отвечал зомби.

— Как мне найти его?

— Ты должен уверить себя в том, что твою волю нельзя согнуть, что ты не подвластен никакому проклятью. И он придёт! Он почувствует это. Но как только ты возьмёшь его деньги, заклятье начнёт действовать. И дай Мерлин тебе силы воспротивиться!

— Да, нелёгкая задача, — Альбус устало потёр лоб. — Но я попытаюсь!

Дамблдор взял со стола серебряный колокольчик и позвонил. Тут же раздался хлопок, и перед аврором появилось небольшое тощее существо с огромными ушами на несоразмерно большой голове и глазами-блюдцами.

— Чего пожелает многоуважаемый сэр? — пропищал домовой эльф.

— Передай это, — Альбус протянул эльфу свёрнутый в трубочку пергамент, — мистеру Уолтеру.

— Сию минуту, сэр, — эльф дрожащей рукой взял свиток и с характерным хлопком исчез.

Альбус устало откинулся на спинку кресла. Бездыханное тело Герберта лежало неподалёку в той же позе, как его и оставили авроры.

В дверь негромко постучали.

— Вы просили меня зайти. Можно? — в дверном проёме показалась голова одного из молодых людей, доставивших тело Герберта Венкли.

— Да, входите! — кивнул Альбус, знаком приглашая молодого человека присесть. — Я хотел бы узнать, — начал Дамблдор, когда Уолтер опустился в кресло напротив, — что стало с сотней галеонов, найденных возле тела Венкли?

— Они пока в квартире покойного, — аврор покосился на труп.

— Он мне ещё нужен, — проследив за взглядом мужчины, пояснил Дамблдор, — когда я выясню всё, что мне не ясно, его уберут. Впрочем, — Альбус взял палочку и направил её на тело, — Фризио!

Из палочки вырвался столп синего пламени, и труп оказался заключённым в глыбу льда. Ещё одно заклинание, и ледяной куб накрыло чёрное полотно.

— Спасибо! — поблагодарил аврор и продолжил: — После того, как тело унесли, квартиру опечатали и там ничего не трогали.

— Отлично! — Альбус удовлетворённо повертел в руках палочку. — Можете идти, Уолтер!

— Да, сэр! — аврор поднялся и направился к выходу.

Как только за мужчиной захлопнулась дверь, старый маг набросил на себя мантию и покинул Министерство.

Альбус пешком поднялся на шестой этаж и, повертев в руках связку ключей, вставил один из них в замочную скважину. С тихим скрипом дверь отворилась. Из квартиры пахнуло ароматом свежей выпечки. По-видимому, здесь недавно пекли вишнёвый пирог. Если бы Дамблдор не знал, что на самом деле произошло, он бы решил, что хозяева просто куда-то отлучились. Альбус осторожно шагнул внутрь. Аккуратненькая прихожая с выставленными в ряд туфлями и висящими на трехногой вешалке курточками и плащами. Бордовый палас на полу, по которому разлетелись золотые монеты. Тела Амели уже не было.

Альбус прикрыл за собой дверь изнутри и, опустившись на колени, принялся собирать монеты в мешочек.

— Девяносто девять! Герберт говорил, что их было сто. Где же ещё одна? — Дамблдор ещё раз окинул взглядом прихожую и, удостоверившись, что монеты нет, решил заглянуть под тумбочку для обуви. Заметив смутный блеск в полумраке пространства между тумбочкой и полом, Альбус пошарил рукой по полу и извлёк на свет золотую цепочку с кулоном. «Я буду любить тебя вечно» — было выгравировано на золотом сердце. Что-то жалобно тренькнуло, когда Альбус поднёс кулон поближе к глазам. Это была злосчастная сотая монета. Ирония судьбы: золото, подаренное с любовью и верой в лучшее, оказалось рядом с золотом, разлучившим два любящих сердца и причинившим столько зла.

Альбус машинально сунул цепочку в карман, после чего поднял монету, кинул её в мешочек и, завязав тесёмки, сунул его за пазуху. После этого он неслышно покинул квартиру, притворив за собой дверь и оставив на тумбочке для обуви записку для авроров, в которой сообщалось, что монеты Дамблдор забрал «в интересах следствия».

Из квартиры Венкли Дамблдор прямиком направился в Гринготтс, где хранил одну очень ценную и редкую вещицу — амулет, блокирующий действие тёмных чар, направленных на порабощение сознания. Судя по словам Герберта, маг обладал очень мощными гипнотическими способностями. Альбус не мог так рисковать, именно поэтому он решил воспользоваться семейной реликвией Белых магов, к роду которых принадлежал.

Весь последующий день Дамблдор тренировал силу воли, а заодно пытался раздвоить своё сознание, дав одной его части установку верить в свою непоколебимость, а второй — абстрагировавшись от первой, контролировать ситуацию.

Герберт оказался прав. Когда Дамблдор, решив, что всё, что мог, он уже предпринял, сидел на одной из многочисленных лавочек в маггловском парке, делая вид, что читает газету, к нему подсел черноволосый мужчина. Нехотя оторвавшись от газеты, Дамблдор окинул незнакомца намеренно равнодушным взглядом: средний рост, крепкое телосложение — магглы дали бы ему лет 50-60. С виду ничем непримечательный человек, но глаза… тёмно-карие, с какими-то красными недобрыми искорками, цепкий, хищный взгляд.

— Что читаете? — словно обычный человек, скучающий в одиночестве, заговорил с Дамблдором мужчина.

— The Times, — Альбус повернул к нему титульный лист газеты.

— Как? — ужаснулся незнакомец. — Волшебник и читает маггловскую прессу? — в голосе его сквозило явное пренебрежение.

— А что такого? — недовольно осведомился Дамблдор, поправляя очки.

— Не боитесь пристраститься? — вопросом на вопрос отвечал мужчина.

— Я могу контролировать все свои чувства, — самоуверенно заявил Альбус, внутренне ликуя: рыбка клюнула.

— Хотите пари? — азартно сверкнул глазами колдун.

— Всё зависит от вашей ставки, — хмыкнул Дамблдор.

— Сто галеонов, — криво усмехнулся незнакомец.

— О-о-о! — как будто его это крайне поразило, протянул Дамблдор.

— Ну, так как? — не отставал мужчина.

— По рукам! Но сначала я бы хотел увидеть монеты и убедиться в их подлинности, — для большей достоверности своей заинтересованности решил проявить меркантильность Альбус.

— Не сомневайтесь, галеоны не поддельные, — хищно ухмыльнулся колдун, извлекая из кармана робы точно такой же, как Дамблдор видел возле тела Амели, мешочек.

Взяв мешочек, Альбус поспешно, как будто его охватила жажда лёгкой наживы, вытащил одну из монет. Покрутил в руке, наслаждаясь её блеском на солнце, попробовал на зуб. Колдун в это время зорко наблюдал за действиями сорокалетнего, как ему казалось, скупердяя, так жадно накинувшегося на золото.

— Ну что, удостоверились? — довольно осклабился незнакомец, прожигая Дамблдора взглядом почти чёрных глаз.

— Да, всё в порядке, — кивнул Альбус, пряча мешочек с галеонами в карман. — И в чём же заключается моя часть пари? — полюбопытствовал он.

— Сейчас узнаете! — загадочно прищурился колдун, вынимая уже известную со слов Герберта шкатулку. Далее всё произошло в точности, как и рассказывал Венкли. Взяв из шкатулки щепотку порошка, колдун пошептал что-то и сдул порошок на Альбуса.

Какая-то дымка застлала разум и сознание, заслоняя собой все добрые и светлые воспоминания и оставляя только плохие. Причём последние усиливались во много раз, создавая иллюзию того, что даже человек, случайно наступивший на ногу, — твой смертный враг. Все мелкие бытовые ссоры, возникающие в семьях, трансформировались в глубочайшие обиды и оскорбления. Суть поступков и предметов настолько искажалась и уродовалась, что хотелось уничтожить, разорвать, сжечь всё, что когда-либо было тебе дорого.

— Избавься от авроров, которые занимаются убийствами магов! — велел колдун, буравя взглядом свою новоиспечённую марионетку.

Альбус почувствовал, как какая-то неведомая сила заставляет его подчиниться. Словно робота, которому дали установку, и бездумная машина только и может, что выполнять её. Собрав волю в кулак, Дамблдор каким-то нечеловеческим усилием заставил себя оставаться на месте и смотреть на колдуна.

— Избавься от авроров! — с шипением повторил свой приказ колдун, не понимая, почему этот странный человек ещё не бросился выполнять его указ и по-прежнему стоит здесь.

— Нет, — пристально глядя в чёрные злые глаза, твёрдо ответил Альбус, — я не буду этого делать.

— Что? — глаза мужчины расширились от изумления. Никто не мог противиться действию проклятых монет и подчиняющего порошка. Никто! А этот очкастый волшебник сумел. Колдун затрясся в бессильной злобе. — Убей! — каркнул тёмный маг, концентрируясь на голубых глазах Дамблдора.

— Нет! — стиснув зубы, отрезал Дамблдор.

Воздух вокруг двух мужчин, казалось, вибрировал. Взгляды двух пар глаз порождали электрические разряды. Что-то чуть слышно потрескивало, такой звук издаёт барахлящая розетка, в которой ток идёт с перебоями. Напряжение, сквозившее вокруг, словно создавало какой-то невидимый барьер между двумя магами и остальным миром.

Альбус почувствовал, как амулет жжёт ему грудь. Физическая боль, причиняемая им, отрезвляла, не позволяя склониться перед силой колдуна. Руки аврора были сжаты в кулаки, костяшки пальцев побелели. Челюсти чуть ли не сводило, так сильно они были сомкнуты. Жилка на шее нервно подрагивала.

Время словно застыло. Секунды неизмеримо медленно сменяли одна другую, превращаясь для двух борющихся мужчин в мучительно долгие часы. Казалось, прошла уже целая вечность. Альбус чувствовал себя дико уставшим. Желание сдаться буравило мозг раскалённым штырём. Но всё же какая-то часть подсознания не собиралась идти на попятную. Чувство долга как будто вливало в переутомлённый мозг свежие силы.

Сколько длилась эта схватка ментальных сил, Альбус не мог сказать, но постепенно колдун начал уступать. Взгляд его становился всё менее твёрдым. Наконец, он прервал зрительный контакт и обессилено рухнул на землю. Альбус победил!

Подойдя к поверженному врагу, Дамблдор достал два мешочка с галеонами и кинул их колдуну. При виде второго мешочка чёрные глаза расширились от ужаса. Тёмный маг понял, что пришёл его конец. Он попытался выхватить палочку, но Дамблдор успел его опередить. Два слова — и колдун с искажённым отчаянной злобой лицом испустил дух. Удостоверившись, что мужчина мёртв, Альбус подошёл к нему, извлёк перочинный нож и маленький флакончик и, полоснув острым лезвием по вене, сцедил кровь в бутылочку.

Усталой, какой-то старческой походкой Дамблдор вошёл в свой кабинет. Руки волшебника мелко подрагивали. В русых волосах появилось несколько серебряных прядей.

Подойдя к трупу Венкли, заключенному в ледяную глыбу, Альбус произнёс заклинание, и ледяные оковы спали. Тогда маг вылил несколько капель крови колдуна на лоб Герберта. Ничего не произошло. Альбус, нахмурившись, уже было решил, что позабыл что-то сделать, как вдруг вокруг головы трупа возникло какое-то призрачное свечение. С замиранием сердца Альбус наблюдал, как кровь впитывается в кожу, не оставляя после себя и следа. А потом дымчатый силуэт, пронизанный лучами ослепительно белого света, поднялся над телом. Дух благодарно посмотрел на Дамблдора и со счастливой улыбкой вознёсся ввысь.

— Хм, ты и правда спас его, — резюмировал Кроули, выслушав рассказ Дамблдора. — Так чего же ты хочешь от меня?

— Один молодой человек попал в руки Вольдеморта…

Дух усмехнулся.

— Сотни молодых людей удостаиваются чести погибнуть от рук Пожирателей Смерти! Что особого в этом юнце?

— Если умрёт он, умрёт и Гарри Поттер. И тогда придёт конец всему колдовскому миру. И не только ему… Погибнут тысячи магглов!

— Какое мне дело до магглов! — презрительно бросил Кроули. — Так чего конкретно ты ждёшь от меня? — помня об услуге, оказанной Герберту Дамблдором, спросил дух.

— Ты должен помочь нам найти этого парня, пока не стало слишком поздно! — Альбус с замиранием сердца ждал ответа Кроули на свою просьбу.

— Для этого мне нужен Поттер! — сухо отвечал дух. — Приведи его сюда!

Кивнув, Альбус подошёл к камину, и уже через несколько секунд голова старого мага возникла в камине гостиной Гриффиндора.

— Рон, — позвал директор.

— Кто-то зовёт меня! Я мигом, — Рон кубарем скатился с постели Гарри, где до этого сидел, держа друга за руку, и выбежал из спальни.

— Профессор, — рыжий парень подбежал к камину и теперь вопросительно вглядывался в лицо старого мага.

— Как Гарри?

— Ему становится хуже, — поджав губы, ответил Рон.

— Ты должен немедленно доставить его в мой кабинет!

— Да, сэр.

— Спасибо, Рон, я надеюсь на тебя. Пароль: лимонные дольки. — Огонь в камине вспыхнул, и голова Дамблдора исчезла.

— Гарри, — Рон вбежал в спальню и остановился перед кроватью друга, — ты срочно нужен Дамблдору!

Гарри открыл глаза и равнодушно посмотрел на Рона. К чему всё это? Почему они так рьяно пытаются спасти его? Почему до сих пор никого не отправили на поиски Оливера? Неужели они настолько жестоки, что им безразлична судьба Вуда? Неужели он сам, Гарри Поттер, нужен им только как средство спасения колдовского мира от Вольдеморта?

— Вингардиум Левиоса! — Рон взмахнул палочкой, и Гарри поднялся в воздух.

— Убьёшь ведь, — попытался пошутить Гарри, помня успехи Рона в заклинаниях. Но выглядел брюнет неважно, да и голос у него значительно ослаб, поэтому шутка прозвучала скорее как мрачное предсказание.

— И убью, — подтвердил Рон, — если будешь так говорить! — с этими словами Рон осторожно левитировал Гарри из гостиной.

Пока Рон с плывшим перед ним по воздуху Гарри быстро шагал по коридору в сторону кабинета директора, встречавшиеся им изредка ученики боязливо жались к стенке, с ужасом глядя на бледное и осунувшееся лицо Надежды Магического Мира. Даже проходящий мимо Малфой удержался от своих привычных колкостей.

Наконец, Рон приблизился к каменной горгулье, загораживающей вход в кабинет директора

— Лимонные дольки, — шепнул Рон. Раздался скрежет, и статуя отъехала в сторону, открывая проход. Рон вместе с Гарри вошёл внутрь. И сразу же Гриффиндорцы ощутили угнетающую атмосферу, царившую в помещении.

— Вот и вы, — облегчённо выдохнул Дамблдор, поднимаясь с кресла и спеша навстречу мальчикам. — Положи его вот сюда, — Альбус указал на кушетку неподалёку от своего стола. Когда Гарри оказался на кушетке, Дамблдор произнёс заклинание, и под головой Поттера появилась подушка, а сверху его накрыл пушистый плед. Фоукс, до этого увлечённый чисткой перьев, внимательно посмотрел на бледного юношу и что-то курлыкнул.

— Спасибо, Рон, ты можешь идти, — кивнул рыжему парню Дамблдор.

— Но, профессор, — попытался возразить Рон, но директор лишь смерил его настойчивым взглядом. Парень понял, что остаться здесь ему не позволят. — Всё будет хорошо, Гарри! — ободряюще дотронулся он до руки друга и вышел.

— Алистер, — Дамблдор снова открыл книгу, и как в прошлый раз над ней заколыхалась тёмная зловещая дымка, — я привёл Гарри.

— Поднеси книгу к нему, — свистящим шёпотом приказал дух. Альбус дотронулся до книги. Сразу же возникло ощущение, что он задыхается, но Дамблдор лишь сильнее сжал пальцами края фолианта и перенёс его на тумбочку рядом с кушеткой, на которой лежал мальчик.

— Ч-что это? — Гарри всё это время в молчаливом оцепенении наблюдавший за происходящим, при приближении источника тёмной силы зябко поёжился.

— Это дух Алистера Кроули. — Устало пояснил старый маг.

— Того самого…? — вопрос так и остался незаконченным. Гарри не мог в это поверить. Не каждому доводилось в своей жизни видеть могущественных Тёмных магов. Но видеть их родоначальника, того, с кого, собственно, и началось разделение на Тёмных и Светлых магов удавалось лишь единицам. Да и те, кому выпадала эта честь (или проклятье?), предпочитали не распространяться об этом.

— Да, — кивнул Дамблдор. — Он поможет нам найти мистера Вуда.

— Оливер, — тихо прошептал Гарри. В носу защипало от подступивших к глазам слёз.

— Ты готов? — прошелестел над ухом голос духа. Гарри вздрогнул.

— К чему? — Гарри обеспокоено воззрился на сгусток тьмы.

— Спасать того мальчишку, который оказался связанным с тобой каким-то зельем. — Раздражённо пояснил Кроули.

Гарри молча кивнул. Дух, имевший до этого очертания человеческого силуэта, превратился в клубы дыма, и те устремились к гриффиндорцу. Гарри всего затрясло, когда он оказался окружённым этой смердящей липкой субстанцией. Юноша почувствовал, как его горло словно сдавливают чьи-то ледяные пальцы, разрывают когтями и устремляются дальше, внутрь него.

Дамблдор с ужасом наблюдал, как Гарри, выпучив глаза, начал хватать ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Бедный парень забился на кушетке, будто в припадке эпилепсии. На губах его выступила пена.

Смотреть на это было поистине страшно. Хотелось броситься к гриффиндорцу, захлопнуть книгу и тем самым прекратить его муки. Но Альбус не мог сейчас позволить себе такой слабости, как жалость или сострадание. Он знал, что если прервёт контакт Гарри и Кроули, погибнут не только Поттер и Вуд, но и, возможно, весь магический мир.

И Альбус продолжал смотреть, как Гарри мечется в агонии, обводя безумными глазами комнату и попеременно выгибаясь дугой.

Оливер почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Голова закружилась, на спине выступили капельки холодного пота, а губы потрескались, словно у него был жар.

«Яд действует…» — как-то вяло пронеслось в голове.

Оливер не хотел думать о смерти. Когда жить тебе остаётся считанные часы, лучше потратить их на более приятные мысли, чем мысли о приближающейся кончине. Вновь и вновь Оливер перебирал дорогие сердцу воспоминания.

Вот он, совсем ещё маленький карапуз, бежит по аллее, усыпанной оранжево-жёлтыми листьями. Впереди, раскинув руки, сидит на корточках его мать и с нежной улыбкой зовёт к себе. Он наклоняется, поднимает с земли большой кленовый лист и с любопытством разглядывает его. А мать смотрит на озадаченное детское личико и смеётся своим звонким, хрустальным смехом.

А теперь одиннадцатилетний мальчишка стоит на платформе 9¾ и упрямо разглядывает поезд, стараясь не смотреть на мать, в глазах которой стоят слёзы. Она очень любит своего сына. И ей, как любой матери, больно с ним расставаться. Она беспокоится, как же он сможет прожить без неё эти долгие девять месяцев до летних каникул. И Оливер, боясь поддаться её настроению и тем самым лишь усугубить печаль матери, с наигранно весёлым видом наблюдает за всё прибывающими учениками.

Выпускной. Вся школа убрана цветами и воздушными шарами. Молодые ведьмы, раскрасневшиеся от танцев и усладэля, возбуждённо щебечут, обмениваясь последними новостями. Молодые люди делятся впечатлениями о вечере и обсуждают девушек. Весь зал наполнен шумом, смехом и весельем. Им всем так легко и радостно!

С годом выпуска было связано ещё одно замечательное воспоминание. В тот год Оливер впервые побывал в кино. Он и представить себе не мог, что магглы могли создать такое чудо. Магические фотографии тоже могли передавать действия изображённых на них людей, но это было не то! Оливер помнил, как расширились его глаза, и бешено забилось сердце, когда раздался треск проектора, и по белому экрану одна за другой понеслись картинки, сопровождаемые звуками красивой песни.

Ему было семнадцать. Теперь ему двадцать, теперь он — учитель полётов в Хогвартсе.

Какой, к чёрту, учитель! Через пару часов он умрёт. Странно, но приближение смерти он не чувствовал. Ощущал чьё-то призрачное дыхание у себя на шее, знал, что это Смерть, но не признавал её. Было что-то отчаянное в этом упорстве не замечать Смерть.

Оливер тихонько запел.

Мы знать не знаем и не помним,

Не кончится…

* * *

Внезапно Гарри затих. Альбус бросился к гриффиндорцу. Схватив парня за руку, он принялся щупать пульс. Слабая нить жизни всё ещё чувствовалась.

— Спасибо тебе, Мерлин! — прошептал Альбус, убирая с вспотевшего лба парня влажные пряди волос.

Вдруг Гарри дёрнулся. В комнате стало трудно дышать, появился запах серы. Раздалось шипение, и над книгой вновь материализовался силуэт, сотканный из сгустков чёрного дыма.

— Вы нашли его? — Альбус беспокойно поднялся с кушетки, на которой без сознания лежал Поттер, и теперь с нетерпением ожидал ответа духа.

— Да, я нашёл его. Приближающаяся к ним Смерть указала мне дорогу. Ведь у них теперь одна Смерть, равно как и Жизнь.

— Где он? — нервно перебил Дамблдор.

— К северу от Лондона в каком-то заброшенном доме.

— Оливер, — Гарри в беспамятстве застонал и заметался по подушке, — ты не должен умереть! Вы должны спасти его!

Дамблдор взглянул на бредящего юношу и снова повернулся к Кроули.

— Спасибо вам, Алистер. Вы очень помогли.

— Я не привык оставаться в долгу, — холодно отвечал дух, — а теперь закрой книгу и больше никогда не доставай её. — Угрожающе приказал Кроули.

Альбус подошёл к тумбочке и захлопнул фолиант. Буквы на торце полыхнули серебром и снова погасли. Вместе с тем исчез и дух Великого Тёмного Мага.

Теперь оставалось лишь вытащить Вуда из лап Тёмного Лорда. Но как это сделать, если Фадж так и не пошевелился?.. Поднять для этой цели профессоров Хогвартса было просто безумием. Если все профессора кинутся на спасение Вуда, школа станет очень уязвимой. А Дамблдор не мог допустить, чтобы этот оплот знаний, испокон веков служивший защитой для оказавшихся под его кровом, находился под угрозой захвата.

«Что же делать, что делать?» — старый маг принялся мерить шагами кабинет.

— Уолтер! — резко остановившись посреди комнаты, воскликнул Дамблдор.

В камине кабинета заместителя старшего аврора Энтони Уолтера возникло лицо старого мага с длинной седой бородой.

— Мистер Дамблдор! — Уолтер вскочил с кресла, приветствуя бывшего начальника.

— Рад видеть вас, — улыбнулся Дамблдор.

С их последней встречи Уолтер сильно изменился. Пшеничные волосы его побелели, лицо избороздили морщины. Вот только серые глаза по-прежнему смотрели с живым любопытством, словно и не было этих долгих утомительных лет службы, когда приходится чуть ли не каждый день видеть смерть.

— Я так полагаю, вас привело сюда какое-то дело? — прищурившись, осведомился Уолтер. Вот за что Дамблдор уважал этого мага, так это за то, что тот никогда не будет тратить время попусту. И, зная о катастрофической занятости Дамблдора, он мигом смекнул, что тот явился не ради обыкновенного визита вежливости.

— Уолтер, один юноша попал в беду. Ему нужна помощь.

— Кто? — Уолтер весь обратился в слух.

— Оливер Вуд. Он находится у Вольдеморта, — при имени Того-Кого-Нельзя-Называть Уолтер поморщился. И причиной тому было даже не то, что это имя не принято было произносить вслух, а то, что на дела, связанные с Тёмным Лордом, было наложено табу. Всё, что имело хоть малейшее отношение к нему, должно было прежде согласовываться с Фаджем.

— Я не могу ничего сделать без указания Корнелиуса, — нахмурился аврор.

— Если погибнет он, умрёт и Гарри Поттер. А вы сами знаете, чем это грозит колдовскому миру, — прибегнул к последнему доводу Дамблдор.

— Дьявол! — выругался Уолтер. Если он сейчас поддастся на эту провокацию, его минимум снимут с должности. Хотя, скорее всего ему грозит Азкабан. Но если он откажется, тогда будет мучиться потом всю оставшуюся жизнь. Да и неизвестно, как долго она, эта самая жизнь, продлится, если Тёмный Лорд сумеет одержать верх над Надеждой колдовского мира. — Где этот Вуд? — вместо согласия спросил Уолтер.

— К северу от Лондона в заброшенном доме, — повторил Дамблдор слова Кроули.

— Я сделаю всё, что смогу! — пообещал аврор.

— У вас не так уж много времени, — предупредил его Альбус.

— Сколько?

— Чуть больше часа.

Оставшись в одиночестве, Уолтер принялся размышлять, кто из авроров осмелится пойти против Фаджа. Через несколько минут была собрана команда из семи авроров во главе с Энтони Уолтером. Одним из членов команды стал Шизоглаз Хмури. Здесь как никогда кстати пришлось его умение видеть сквозь предметы.

Раздобыв карту местности, авроры принялись вычислять, где примерно может находиться пленный. Севернее Лондона (хвала Мерлину!) было только два заброшенных дома. К одному из них авроры и аппарировали.

С виду дом казался нежилым. Обветшалая крыша грозилась рухнуть с минуты на минуту. Оконные ставни жалобно поскрипывали под порывами ветра. Дверь в дом покосилась. Авроры уже собирались аппарировать ко второму дому, как вдруг Хмури знаком обратил их внимание на то, что трава, которой буйно зарос дом, ближе к двери примята, словно кто-то недавно здесь был. Прижав палец к губам, чтобы все молчали, Хмури вытащил палочку и шагнул к двери. Остальные, стараясь производить как можно меньше шума, двинулись за ним.

Воздух внутри был затхлый. В углах поблёскивали тонкие серебряные нити паутины, клубилась пыль, в раковине уныло покоилась грязная посуда с засохшими остатками пищи. На закопченном подоконнике в глиняном горшке одиноко торчала сухая палка, бывшая некогда каким-то растением. Стёкла в мутных разводах еле-еле пропускали дневной свет, так что в помещении царил неприятный полумрак. Было дико предполагать, что кто-то способен жить здесь, но, тем не менее, цепочка следов на запылённом полу свидетельствовала об обратном.

С предельной осторожностью авроры обошли дом. Никого не было.

— Видимо, вы всё-таки ошиблись, Хмури, — безрадостно подытожил Уолтер, ещё раз обводя взглядом кухню, в которую они вернулись, завершив свой обход.

— Но следы! — Хмури в сердцах топнул ногой. Половицы скрипнули.

— Тихо, — Уолтер поднял вверх указательный палец. Ему показалось, будто он слышал чей-то голос, доносившийся откуда-то снизу. — Хмури, не могли бы вы отойти?

Шизоглаз непонимающе посмотрел на Уолтера, но выполнил его просьбу. Сам он тоже слышал этот звук, но посчитал, что это всего лишь ветер гуляет в щелях старого покосившегося дома.

— Вингардиум Левиоса, — взмахнув палочкой, произнёс Уолтер, и почернёвший от грязи, потрёпанный, засаленный палас отплыл в сторону.

— Подвал! — ахнул Хмури. И как же он сам не догадался, что в подобного рода строениях всегда есть подвалы. Забыв про палочку, Хмури с энтузиазмом схватился за кольцо в крышке люка и потянул на себя.

Хриплый от пыток, но всё ещё по-юношески звонкий голос носился по подземелью. Ударялся о стену и рикошетом отлетал в другую сторону, застревая в какой-то вязкой, прозрачной субстанции, но вдруг, преодолев эту преграду и вырвавшись на волю, зазвенел с такой силой, что Смерть попятилась. За всё её многолетнее существование ей нечасто приходилось встречать таких людей. Смерть, как это не парадоксально, тоже стала в какой-то мере живой. Она обрела способность сострадать. Она приходила, когда её звали, утешала, забирала все печали, стирала память, избавляла от опостылевшей жизни. Но перед некоторыми людьми Смерть пасовала. Хотя нет, это неправильное определение. Смерть не боялась никого и ничего. Она была Высшим Существом. По сути, Смерть — это и есть Жизнь. Отмирает старая оболочка, но рождается что-то новое, более совершенное. И вот сейчас перед ней в луже крови сидел человек, который после множества перерождений, о которых он даже и не подозревал, стал почти совершенным. И самое главное, он не боялся Смерти. Перед такой храбростью Смерть преклонялась. Перед такой отвагой Смерть медлила. Она взвешивала все «за» и «против» ухода этого человека, совсем ещё мальчишки, из мира живых.

«Пусть живёт!» — решила Смерть и отступила. Напоследок взглянув на юношу, она улыбнулась. Теперь вместо старухи с косой на Оливера с нежностью смотрела красивая молодая женщина — Жизнь. Жизнь, которая ещё несколько мгновений назад была Смертью и решала, забрать ей с собой в царство Вечного Забытья этого юношу или нет. Жизнь, которая теперь гордилась его непоколебимостью. Жизнь, которая победила Смерть в этом поединке. Его Жизнь!

— Где я? — Оливер распахнул глаза и сразу же зажмурился: в глаза ослепительно било утреннее солнце. Солнце?! Стоп! Откуда в подземельях может быть солнце?

Оливер резко выпрямился. Глубоко вздохнул и открыл, наконец, глаза. Взору его предстало родное сердцу больничное крыло Хогвартса. Старая, облупившаяся штукатурка на потолке, выцветшие обои. И всё, абсолютно всё, пропитано запахом медикаментов. Оливер откинулся на подушки и рассмеялся. Давно он так не смеялся — с самого детства!

В дверь осторожно поскреблись.

— Можно? — черноволосая растрёпанная голова робко просунулась в дверь.

Оливер с улыбкой посмотрел на Гарри и кивнул. Ободрённый этим жестом, Гарри просочился внутрь и резво поскакал к Оливеру.

— Тише, тише! — со смехом поморщился Оливер, когда Гарри плюхнулся рядом с ним на кровать. До пояса тело уже отошло от зелья и теперь нестерпимо ныло. Ног Оливер пока ещё не чувствовал, но мадам Помфри сказала, что скоро это пройдёт.

— Оливер, — начал Гарри, — я так волновался! Я бы не смог без тебя жить!

Оливер усмехнулся.

— Естественно! Если мы были связаны зельем!

— Глупый! — на глазах цвета турмалина показались слёзы. — Как ты не понимаешь, что я люблю тебя!

— Гарри, помоги мне сесть, — попросил Оливер.

Гарри наклонился к Вуду и тот неожиданно его поцеловал.

— Оливер! — Гарри с трудом оторвался от любимых губ и стал покрывать поцелуями лицо юноши. Оливер снова засмеялся и уткнулся носом в шею Поттера.

— Знаешь, Гарри, — Оливер отстранился от гриффиндорца и пристально посмотрел в его глаза, — там, в плену у Тёмного Лорда, я понял, что больше всего на свете люблю тебя. И о чём я особенно сожалел, так это о том, что могу умереть, не увидев больше тебя, не сказав тебе этого.

Гарри не мог сдерживать слёзы. Прижавшись к Оливеру, он разрыдался.

— Зачем? — всхлипывал он. — Зачем ты так меня мучил? Почему ушёл?

— Мне было страшно… Я боялся, что всё это было вызвано зельем, и, когда его действие закончится, ты будешь жалеть о случившемся, будешь меня ненавидеть.

— Оливер Вуд! — Гарри строго посмотрел на юношу. — Да будет тебе известно, что с тех пор, как ты приехал, я чувствовал себя глубоко неудовлетворённым. Каждый час, каждую минуту, каждую секунду я мечтал о том, как буду целовать твои губы, ласкать твоё тело. Я молил Господа о том, чтобы мои мечты хоть когда-нибудь стали реальностью.

— А сейчас? — Оливер игриво посмотрел на Гарри.

— Что сейчас? — глупо переспросил Поттер.

— А сейчас ты уже не чувствуешь себя неудовлетворённым?

Гарри открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент в палату вошёл Дамблдор вместе со Снейпом и профессором МакГонагалл.

— Доброе утро, Оливер! — поприветствовал директор. — Гарри? И ты здесь? — в голубых глазах мелькнула озорная искорка.

— Ага! Э-э-э… мне уйти? — Гарри с надеждой посмотрел на Дамблдора, умоляя того позволить ему остаться.

Директор мягко улыбнулся.

— Думаю, в этом нет необходимости.

— Как вам удалось меня спасти? — задал волнующий его вопрос Оливер.

— О, — улыбнулся Дамблдор, — это целиком и полностью заслуга Северуса!

— Ну, — вмешался Снейп, — положим, не целиком! Мне помогала мисс Грейнджер.

— Но подождите! — нервно перебил его Гарри. — Гермиона говорила что-то об Универсальном противоядии…

— Да, мистер Поттер, — тоном, каким говорят с умственно отсталыми, подтвердил Снейп, — мы действительно готовили зелье на основе Универсального противоядия.

— Но как? — Гарри выглядел ошеломлённым. — Ведь одно только Универсальное противоядие готовится два-три часа! Как же вы успели?

— Хроноворот, мой мальчик, — улыбнулся Дамблдор.

— И неожиданная расторопность и сообразительность мисс Грейнджер, — решил хоть раз в жизни похвалить Гермиону Снейп. Довольно своеобразно получилось. Хотя услышать нечто иное от Снейпа было бы ещё более странно.

— Да, — подхватил Дамблдор, — мисс Грейнджер проявила себя как очень умелая студентка! Думаю, нам следует поощрить её. Как ты считаешь, Северус? — Дамблдор лукаво посмотрел на Снейпа, отчего тот едва заметно покраснел.

— Ваше счастье, мистер Вуд, — стремясь скрыть смущение, заговорил Снейп, — что вас вовремя доставили сюда. Ещё несколько минут, и противоядие вам бы уже не потребовалось

— Это ещё почему? — Гарри исподлобья воззрился на Снейпа.

— 10 баллов с Гриффиндора за то, что перебили преподавателя, — невозмутимо парировал Снейп и, как ни в чём не бывало, продолжил. — Мы успели дать вам зелье в последний момент. Так что считайте, что вам повезло! Теперь ваша жизнь вне опасности.

— Но я до сих пор не чувствую ног! — возмутился Оливер.

— Это потому, мой мальчик, — вмешался Дамблдор, — что тебе пришлось многое испытать: Признавалиум, Круцио. Более того, ты был ранен. Твой организм был очень истощён. К тому же яд был очень сильный.

— Спасибо, профессор Снейп! — поблагодарил Оливер.

Зельевар слегка кивнул в знак того, что благодарность принята. После чего безапелляционно заявил, что у него нет времени на пустые разговоры и, не прощаясь, вышел.

После его ухода Дамблдор вкратце поведал молодым людям историю освобождения Оливера. Рассказал, как, спустившись в подвал, авроры увидели полубезумного молодого человека, полулежащего на грязном каменном полу в луже собственной крови, как с предельной осторожностью они вынесли его наружу и аппарировали в Хогсмид, откуда поджидавший их там Хагрид доставил Оливера в Хогвартс, где им тут же занялись Снейп и мадам Помфри.

— А Вольдеморт, что стало с ним? — Гарри взволнованно посмотрел на директора.

— Его там не оказалось. Похоже, напоив Оливера ядом, — при этих словах Вуд поморщился, отгоняя ужасные воспоминания, — Вольдеморт бросил его одного, уверенный в том, что Оливеру конец и беспокоиться больше не о чем.

— Где он сейчас? — Гарри инстинктивно нашарил руку Оливера и крепко сжал.

— Если б мы это знали, мой мальчик…

В палате воцарилось молчание. Каждый думал о том, что впереди им предстоит ещё долгое время неопределённости и страха. Но теперь Гарри с Оливером знали, что они вместе, и это вселяло в них веру в лучшее.

Прошло около двух недель. Оливер поправился, но пока ещё не мог вести занятия. Вместо него их вёл Гарри. Сначала Оливер очень тосковал по своей работе, но потом обнаружил, что библиотечные книги — не такая уж и скучная вещь. Всё свободное время он читал. Если раньше Оливер увлекался только книгами про квиддич, то теперь ему доставляло удовольствие изучать книги по трансфигурации, защите от тёмных сил или уходу за магическими существами. По вечерам к нему в комнату заходил Гарри, и они часами сидели перед камином, обсуждая прошедшие события, или просто молчали, обнявшись. Это были их любимые часы — между восемью и десятью вечера. Поленья мерно потрескивали в камине, языки пламени плясали какой-то дикий танец, отбрасывая блики на стену и лица молодых людей.

Как-то вечером Гарри ураганом ворвался к Оливеру. Вуд медленно оторвал глаза от книги и с вопросительной улыбкой посмотрел на любимого.

— Пойдём, — запыхавшись, произнёс Гарри, — ты обязательно должен это увидеть!

— Увидеть что? — уточнил Оливер.

— Это сюрприз! — скорчив загадочную мину, Гарри подскочил к Оливеру и схватил его за руку. — Ну, скорее же!

— Куда вы меня тащите, мистер Поттер? — дурашливо возмутился Оливер.

Ответ на свой вопрос он получил уже через несколько минут. Гарри самым бессовестным образом выволок его через потайной ход за пределы школы. Оливер огляделся и увидел небольшую рощицу неподалёку от замка.

— И что ты хотел мне показать? — полюбопытствовал Оливер, сильно подозревая, что Поттеру просто захотелось секса на свежем воздухе. Этакий экстрим, что тебя в любой момент могут застукать.

— Смотри! — Гарри указал подбородком на вечернее небо с заходящим солнцем.

Два облака сплелись в одно. Два ангела с единой грудью. Сквозь промежуток между шеями льётся призрачный солнечный свет, окрашивая края золотом. И эти два прекрасных создания — два серафима — слились в страстном, преисполненном любви и нежности, поцелуе.

— Поцелуй ангелов! — одними губами прошептал Оливер, восторженно глядя на эту чудесную картину.

— Что? — переспросил Гарри, встревожено всматриваясь в лицо стоящего рядом парня.

— Ничего, — мягко улыбнулся Оливер. — Я люблю тебя!