Все оттенки жизни

Ранним утром в отделении больницы имени Святого Мунго для волшебников с расстройствами психики только начинался ежедневный обход больных. Стоя перед лестницей ведущей наверх, пара самых лучших в своей области врачей яростно спорила, кому же сегодня предстоит подняться в изолированную палату с самым опасным и непредсказуемым душевнобольным за всю историю больницы. Наконец, споры прекратились, и низенький толстенький психиатр стал подниматься по лестнице, держа наготове палочку. Он взмахнул ей и что-то пробормотал, снимая защитные заклинания, которые, в принципе, были бесполезны. Дверь сама отворилась, и врач с прикленой дружелюбной улыбкой вошел в стерильную, выкрашенную белым, комнату с одной единственной кроватью посередине. На этой самой кровати лежал Гарри Поттер, крепко пристёгнутый ремнями по рукам и ногам.

— Доброе утро, мистер Поттер! — бодро поздоровался врач, пытаясь унять дрожь, когда ярко-зелёные глаза яростно блеснули. — Как вы себя чувствуете?

— Было бы лучше, если бы вы отвязали меня.

— Да-да, — боязливо закивал головой человечек, тем не менее, не сдвинувшись с места.

Гарри Поттер, самый великий волшебник всех времен и народов, еще раз злобно сверкнул глазами, откинулся на подушки и вдруг захохотал. Психиатр замер на месте, окончательно растерявшись и абсолютно не зная, что ему делать.

А юноша тем временем продолжал смеяться. Ну, неужели не смешно? Его, Великого Гарри Поттера, возглавлявшего Армию Дамблдора, спасшего весь мир от Вольдеморта и навсегда уничтожившего всё, что связано с Упивающимися Смертью, его, благодаря которому уцелела единственная школа чародейства и волшебства Хогвартц, его, кому обязан весь волшебный мир, держат в этой психушке, более того, они все искренне верят, что он сошел с ума! И все врачи, которые когда-либо его осматривали, и Дамблдор, и все министры, и его друзья, и даже его враги верят!

А эти идиоты, считающиеся лучшими специалистами, каждый день чуть ли не тащат жребий, кому идти осматривать Гарри Поттера. Трусы, неспособные даже понять в чём причина его болезни.

Смех Поттера затих (его веселье всегда так же резко прерывалось, как и начиналось), он хмыкнул и приказал:

— Развяжите меня.

Не то чтобы он не мог развязаться сам, но только с помощью магии, а колдовство без палочки отнимало слишком много сил, и каждый раз Поттер терял сознание, а злобный персонал умело этим пользовался и накачивал его до отказа снотворным вперемешку с успокоительным, что позволяло им провести без проблем несколько дней.

— Да-да, — ровно проговорил врач. — Только… только мне нужно вколоть вам лекарство.

Брови юноши весело взлетели вверх — надо же, тот глупец осмеливается предложить ему такое. Да он и не знает, чем рискует!

— Тогда, — не сдавался психиатр, пытаясь сохранить лицо. — Тогда сеанс психоанализа и гипноза?..

Поттер снова хмыкнул и, к удивлению врача, кивнул.

— Но, — провозгласил он, движением головы убирая лезшую в глаза чёлку. — На завтрак я хочу пиццу с помидорами и двойной порцией сыра. Нет, тройной. Без анчоусов и оливок! И колу. Двойную и со льдом. А так же музыкальный центр с моим диском! А ваш сеанс промывки мозгов проведем вечером… Все успели записать? — невинно поинтересовался Гарри Поттер.

— Д-д-да.

— И развяжите меня немедленно.

Врач, однако, сначала открыл дверь, позвал медсестер, лишь потом, осторожно приблизившись к кровати, щелкнул застежками эластичных ремней, удерживавших юношу. И тут же отпрыгнул к двери. Гарри не обратил на это никакого внимания — привыкли и не к такому — и принялся ходить по палате, разминая затекшие ноги. В комнату вкатили магловский музыкальный центр последней модели и ни задерживаясь ни секунды все поспешно ретировались во главе с врачом.

Юноша подошел к центру и нажал кнопочку. Тут же стены больницы сотряслись от громкой музыки, от которой возникало такое ощущение, что кто-то рядом затеял ремонт и мучает перфоратор. А Гарри с закрытыми глазами и с видом неземного блаженства двигал в такт подбородком и подпевал:

— Push me, and then just touch me… yeeeh… till I can get my satisfaction… satisfaction… satisfaction…

В такт песне Великий волшебник стал вилять бедрами, словно доказывал, что если зажать между двумя аппетитными полушариями ложечку, как это делают модели для эффекта ровной и грациозной походки, то из масла можно взбить сметану, к примеру. Гарри показалось, что стало довольно жарко, и он скинул больничную рубашку, размахивая ею над головой, словно лассо. Картина была та еще, когда отворилась дверь и на пороге с открытыми ртами, пытаясь поймать собственные челюсти, застыли Гермиона и Рон. Они еще немного похватали воздух ртами, но в чувство их привел чей-то вскрик и глухой удар, будто упало что-то тяжелое.

Поттер мгновенно выключил центр и с румянцем на белом лице, который, скорее всего, появился не от смущения, а от быстрой утренней «гимнастики», повернулся к друзьям и застыл, рассматривая их. Гермиона сделала стрижку под мальчика еще во времена войны (кто оценит в окопах, в старых грязных замках сальные, немытые пряди аля-Снейп?) и с тех пор не меняла её, но она необыкновенно шла девушке, и даже волосы, казалось, стали слушаться хозяйку и лежали зачесанными назад с крохотной короткой чёлкой. На девушке была форма аврора — черная длинная мантия с капюшоном и отличительным значком. Рон, подражая подруге, был подстрижен ёжиком. Короткие рыжие волоски едва можно было различить на белом черепе, который был очень правильной формы, как сказал когда-то Люпин, и теперь член большой семьи Уизли (которая стала чем-то вроде клана рыжеволосых) всем желающим и нежелающим повторял это. На нём тоже была форма аврора, но мятая и в пятнах загадочного происхождения. Позади окаменевших друзей на полу лежала медсестра, явно объясняя звук падающей тяжести, а рядом с ней коробка с пиццей, помявшейся при соприкосновении с полом.

Гарри взял пиццу, швырнул, не глядя, на кровать, и захлопнул дверь, едва не ампутировав безвольные ноги медсестры. От хлопка Рон и Гермиона пришли в себя и смогли лицезреть одевшегося в больничную пижаму Гарри Поттера с конским хвостиком из блестящих тёмных волос, сидящего на кровати и жующего пиццу.

— Привет! — с напускной бодростью, как врач, поздоровалась Гермиона, изо всех сил делая вид, что ничего не видела.

Рон кивнул другу, и показалось ли это Гарри, но в его глазах виднелись искорки удовольствия? «Ронни» понравился танец? Поттер хмыкнул про себя, чуть не подавившись едой.

Когда с неловкостью и пиццей было покончено, гриффиндорцы как будто вернулись назад во времени и снова стали теми неразлучными друзьями, ещё не знающими бед, страданий и смертей.

— Фред и Джордж процветают! — гордо рассказывал Рон, небрежно облокотившись на жесткую спинку кровати из стальных прутьев. — После их магазина со всякими приколами, ну ты знаешь, который имел, да и сейчас имеет, бешеную популярность, они решили заняться бизнесом. Создали компанию Уизли’с Продакш и теперь продюссируют фильмы и всякие новые сумасшедшие группы. Ты бы видел их, Гарри, оба такие крутые, деловые, одетые с иголочки от магловского модельера Дольче-Габана…

— Это два модельера! — встряла Гермиона, которая не делала ошибок в элементарных вещах и не терпела, когда другие их делали.

— По Мерлину, — бросил Рон и еще минимум час рассказывал о своей семье.

О том, что миссис Уизли с мистером Уизли решились на еще одного ребёнка (Гарри открыл рот от удивления, забыв, что для волшебников — это не возраст), и теперь мама доводит всех со своими просьбами солёных огурчиков посреди ночи, о том, что Перси бросил министерство, распрощавшись с детскими мечтами, и теперь преподает в Хогвартце, так как там острая нехватка профессоров, о том, что Билл стал главой одного из объединений по селекции драконов и им удалось вывести миленького дракончика с хвостом павлина и розовыми крылышками, от которого Хагрид был бы в восторге… Был бы, если бы остался жив. Как Джинни Уизли, Чарли Уизли и другие погибшие волшебники, такие как Невиль Лонгботтом, Симус Финниган, Лаванда Браун, Колин Криви… Список можно продолжать и продолжать, но умерших уже не воскресишь, каждый раз вспоминая их всех — отважных, храбрых, мужественных, таких юных и еще не знающих жизни волшебников в сердце возникает тупая боль, которая острыми когтями по венам пробирается в мозг и сжимает его в тиски. Гарри мучительно скривился. Почему каждый раз, когда он пытается об этом забыть, ему услужливо напоминают?

— Ненавижу войну! Ненавижу смерть! — крикнул Поттер и подскочил к стене, оперевшись на неё спиной, как о последнее пристанище. Его глаза были расширены, и в них горел так хорошо знакомый его друзьям и соратникам по войне огонь. Огонь, который мог смести всё на своём пути.

— Вольдеморт! — прохрипел самый известный зеленоглазый обитатель больницы Св. Мунго. — Я убью тебя!

— Гарри! — воскликнула Гермиона. В ее голосе было отчаяние и сочувствие, но твердость характера, сила воли и разум продиктовали следующую фразу, — Гарри, он мёртв!

Гарри Поттер вздрогнул, будто его ударило высоковольтным разрядом электричества, и опустился по стенке вниз, все еще хрипя:

— Убъю… ты жив! Ты не можешь умереть! Я ещё не отомстил… ты жив…

— Гарри Поттер, послушай меня! — крикнула Гермиона, пытаясь привлечь внимание зеленоглазого юноши. У неё не осталось ни терпения, ни сил видеть, как лучший друг день за днем сходит с ума и живет в своем мире иллюзий. Сначала с ним вообще было невозможно общаться, врачи делали всё, что могли, но Гарри отказывался возвращаться в реальность. Безжалостная смерть и страдания оставили на нём свой отпечаток, больше не было того уверенного в своих силах мальчика, верившего, что он сможет помешать любому злу, что никто никогда не погибнет.

…А на войне были каждый день похороны; знакомых и незнакомых, друзей, приятелей, родных. Каждый раз смотреть в сухие глаза безутешных членов армии — воинов, ведь не было времени даже на слезы, на скорбь, на почтительные похороны. Очень часто земле предавали лишь часть тела — палец, ногу, ухо — все, что оставалось от смертельных проклятий, которые совершенствовались и усиливались каждый день силами Упивающийся Смертью.

Последняя битва, когда был убит Вольдеморт, оказалась не последней. День за днём остатки Армии Дамблдора отслеживали его последователей. Оставшихся Упивающихся Смертью оказалось ровно тринадцать человек, рассеявшихся по всей стране. И когда был убит последний враг Гарри Поттера, Великий Волшебник, сумевший победить Тёмного Лорда, в чьих руках была власть и смерть, сошёл с ума. Он отказывался верить, что его миссия закончена, и теперь он может жить нормальной жизнью.

Инициатором заточения Поттера в Больницу для душевнобольных имени Св. Мунго был сам Дамблдор, который оставил Хогвартц на попечение нового директора профессора МакГонаголл и стал одной из влиятельных из шишек в министерстве.

Когда Гарри Поттеру сообщили в мягкой форме, что ему следует пройти курс лечения, он рассмеялся, громко и безрадостно, будто над какой-то глупостью, совершенной и неисправимой. Едва его попытались схватить санитары, как они отлетели, словно неживые куклы. От Гарри Поттера исходила чудовищная сила.

Дамблдор вошёл в комнату, из которой выбежали санитары, словно Вольдеморт воскрес, и спокойно посмотрел на зеленоглазого юношу. Сказал ему пару слов. Гарри Поттер снова засмеялся, и теперь в его глазах полыхала злоба. Дамблдор вновь заговорил. Стоявшие за дверью друзья Гарри Поттера затаились. Через пять минут бывший директор Хогвартца позвал санитаров, и они без сопротивления смогли одеть смирительную рубашку на поверженного Поттера с опущенной головой и плечами, словно согнутыми под тяжестью непосильного бремени. Когда Дамблдор уходил, Гермиона заметила в его руке поблескивающий медальон, который до этого был на шее её друга.

Шесть месяцев Гарри Поттер ни с кем не говорил. Лежал, не двигаясь, на кровати в той же отдельной палате, глядя на белый неровный потолок. Он отказывался принимать пищу и пить. Когда его пытались накормить насильно, он кусался, брыкался, а в случаях, когда его очень злили, применял разрушительную неуправляемую магию. А потом сразу отключался. Приходилось пичкать пациента зельями, что было затруднительно, так как это можно было сделать только под властью непростительных проклятий, а он на них не реагировал. В итоге великий волшебник превратился в хрупкое создание с неправдоподобно яркими глазами на бледном, словно посыпанном мукой, лице.

Друзья и соратники допускались небольшими группами каждый день, они говорили с неподвижно лежащим юношей, который никак не реагировал на внешние раздражители. Постепенно Гарри Поттера стали навещать всё реже.

Дамблдор ни разу не появился в отделении больницы Св. Мунго.

Однажды, спустя шесть месяцев, совершая утренний обход, врач обнаружил, что палата Поттера пуста. Никто не мог толком объяснить, как ему удалось бежать, и все скучающие без дела авроры были брошены на его поиски.

Как ни странно, нашёл Гарри Поттера Рональд Уизли. Гарри представлял собой жалкое зрелище — маленький скрюченный комочек, ежившийся от холода под мостом. В душе друга волшебника, убившего Тёмного лорда, были противоречивые чувства, но внезапно, когда его взгляд опустился на босые ноги и скользнул по обнаженной, запачканной груди беглеца, стали преобладать… страсть, желание, похоть — даже не поодиночке, а все сразу. Не соображая, что делает, Рон нагнулся, схватил хрупкого юношу, когда-то победившего Вольдеморта, за плечи и прижался к его губам в грубом, животном поцелуе. Гарри всегда привлекал Рона, вот только их всегда что-то разделяло. Гарри Поттер всегда был недосягаем, он был идолом, которого боготворили. А сейчас все было наоборот…

Внезапно Рона что-то горячо обожгло, и он отпрянул. Гарри смотрел на него глазами из зеленого стекла, как вдруг его губы дрогнули и сложились в кривую усмешку.

— О, Гарри, — Рон бросился к нему и споткнулся, оказавшись в унизительном положении на коленях, но не думая подняться. — Прости меня!

Поттер смерил взглядом бывшего друга и произнёс впервые за долгое время:

— Встань… и пойдем.

Рональд Уизли доставил Гарри Поттера обратно в обособленное отделение больницы для умалишенных имени Св. Мунго. Это означало полное отречение от друга для зеленоглазого волшебника. Но после своего первого и единственного побега Поттер заговорил. Он не отвечал на вопросы, где он был, и что с ним произошло, однако огрызался с врачами, дерзил и сделал несносной жизнь каждого обитателя больницы. Его запросы приходилось всем выполнять и оттого, Великий Гарри Поттер сделался еще невыносимее. Все врачи считали, что он не поддается лечению, и они попусту тратят время.

Рон и Гермиона навещали друга каждый месяц, однако общение зачастую сводилось лишь к монологам с их стороны. Дела у авроров шли просто отлично — все опасные волшебники давно были уничтожены Гарри Поттером и все обязанности заключались лишь в том, чтобы отлавливать нарушителей, укравших вещь в магазине, например. Гермиона заскучала от такой работы уже на второй месяц, а Рон был просто в восторге — делать-то ничего не надо. В отличие от Рональда, который проводил всё своё свободное время в барах, Гермиона решила потратить его на более полезное дело и засела за мемуары о войне. И уже выпустила три тома, которые стали бестселлерами в узком кругу читателей.

В последний раз они видели Гарри два месяца назад и знали, что дела его неутешительны. Однако танец Гарри, который они застали, заставил их усомниться, что Поттер так уж ненормален. Музыкальный магловский центр с кошмарной зубодробильной музыкой — последняя прихоть капризного пациента. Да и выглядел он живее, чем прежде, а не анатомическим пособием для дистрофиков. А теперь Гарри Поттер опять впал в свои иллюзии — верит, что Вольдеморт остался жив.

Гермиона в отчаянии стояла напротив сидящего на полу зеленоглазого пациента больницы, не рискуя к нему приблизиться. Рон так вообще побоялся встать. Мало ли что. Поттер не научился себя контролировать, да и вряд ли научится.

Гарри растерянно и затравленно смотрел на девушку с короткой прической, которая ему что-то ровно и твердо говорила, но смысл слов не долетал до него. Он словно погрузился в воду и со дна смотрел на все происходящее. Как глупо! Боль, бессилие… Неужели они и правда не понимают, что Вольдеморт не мог умереть?! Его невозможно убить.

Постепенно напряжение спадало, и Гарри начал понемногу понимать, что говорит ему Гермиона:

— …я же тоже воевала! И все видела! Гарри, он мертв. Ну, пойми ты это, наконец! Тебе нравится здесь сидеть? — Гарри снова отрешился от происходящего и задумался. Нет. Ему определенно здесь не нравилось. Дыра, сковывающая волю. Но деваться некуда. Все деньги, которые ему оставили родители и крестный, он потратил на обмундирование своей, как он тогда думал, армии, на продовольствие и новые метлы. И теперь он без денег, никому не нужный, ставший изгоем, ничего не может сделать. Гарри тряхнул головой и поднял глаза на все еще говорившую подругу.

— Хватит, Герми, — устало произнес Гарри Поттер, поднимаясь. Он впервые за последние четыре года назвал ее уменьшительным прозвищем, которое было у неё в таком далеком детстве. Девушка замолчала, удивленно уставившись на Гарри. Рон вообще не подавал признаков жизни, лишь негромко похлюпывал.

Гарри подошёл к окну и, устремив взгляд в пространство, сказал:

— Вам лучше уйти.

— Гарри, — начала Гермиона, но юноша лишь поднял руку и указал на дверь. Гермиона все поняла, не зря она была самой одаренной ученицей на своем курсе. Лишь тихо сказала с печалью:

— До свидания, Гарри.

— Пока, Гарри, — жизнерадостно начал Рон, пока не осекся, видя взгляд подруги — «заткнись, бревно бесчувственное».

Они ушли, а Гарри Поттер ещё долго стоял перед окном, наблюдая, как тихо падают листья. Не было ветра, но они падали с деревьев, закончив свою короткую, но прекрасную летнюю жизнь. И Гарри Поттер решил, что ему окончательно надоела эта комната.

Гарри, не спеша, шел по осеннему парку, больше напоминающем немного облагороженный лес. Торопиться ему было некуда. Мыслей толком не было, они весело разбегались, когда он пытался схватиться за одну из них. На улице было солнечно и морозно. На юноше надеты голубые обтягивающие бедра джинсы и джинсовая куртка на подкладке из меха — не слишком модно, но жаловаться не приходилось, все это — единственное, что удалось достать за несколько минут служащим в больнице Св. Мунго, когда Гарри предложил сделку от которой невозможно отказаться.

— Вы меня немедленно выпускаете из этой дыры, а я, в обмен, не буду разрушать эту самую дыру, о которой я уже упоминал, — заявил Гарри Поттер безапелляционным тоном в лицо своему лечащему врачу, когда пришел на сеанс психоанализа.

Врач честно пытался скрыть свой страх и изумление. Он знал почти наверняка, что Поттеру не удастся разрушить больницу, но, зная состояние своего больного, он был уверен, что Гарри Поттер теперь ни перед чем не остановится. Если он захотел уйти, значит уйдет. Еще врач очень боялся приказа из министерства не выпускать этого «зеленоглазого монстра» ни под каким предлогом.

Взвесив все «за» и «против», врач деликатно кашлянул:

— Мистер Поттер, я думаю, что нам стоит подождать…

Гарри закрыл глаза, и все вокруг затряслось. С потолка посыпалась штукатурка, стены стали сдвигаться, а шкафы с документами и делами пациентов попадали, устлав пол белым ковром из бумаги. Гарри Поттер открыл глаза, и все прекратилось. Он дерзко смотрел на своего врача, хоть и выглядел уставшим, ждал. Нервы служителя клятве Мерлину не выдержали, и маленький человечек кивнул:

— Хорошо, мистер Поттер, вы свободны.

— Мне нужна одежда. Не пойду же я по улице в этой форме? — Форма представляла собой смирительную рубашку и «штанцы», как нарек их Рон, из тонкого хлопка. Тонкого не от качества, а от количества стирок. — Меня могут принять за сумасшедшего, — добавил Поттер очень довольный собой.

Через десять минут ему принесли одежду и сумку с продуктами. Гарри Поттер, не прощаясь, вышел из кабинета. «Надеюсь, вас больше не увидеть, мистер Поттер», — подумал врач, чувствуя злость за то, что пошел на поводу у собственного пациента. Все обитатели больницы прилипли к окнам, наблюдая, как Великий Гарри Поттер, сейчас ничем не отличавшийся от любого подростка, хотя ему было уже двадцать лет, покидает больницу имени Св. Мунго. Когда его высокая, но щемящее-хрупкая фигурка, одетая в голубые джинсы и такую же куртку, скрылась из виду, все вздохнули с облегчением.

* * *

Гарри заказал в маленьком бистро свои любимые пиццу и колу. Откусывая кусок, и глядя, как тянется горячий сыр, юноша думал, чем он теперь может заниматься. Без денег, без жилья, без желания. Всё решилось волей случая — Гарри Поттера довольно фамильярно окликнули:

— Эй, красавчик! — Гарри поднял свои округлившиеся зелёные глаза, в которых было легкое удивление, на стоящего перед его столиком мужчину, укутанного в дорогую пушистую шубу. Стильная укладка на волосах цвета корицы с ванильной проседью. Ухоженные руки, усеянные перстнями из чистого золота. Он явно обеспечен. Мужчина тем временем присвистнул:

— Твои глаза сверкают ярче изумрудов!

Теперь Гарри по-настоящему смутился. Никто еще не говорил ему таких э… комплиментов. Юноша выдал что-то нечленораздельное. Мужчина без приглашения занял стул напротив.

— Ты прелесть! — он сказал это так, словно Гарри подарил ему все сокровища мира. И видя смущение юной «прелести», продолжил:

— Я хочу, чтобы ты работал в моем баре. Мне как раз нужен милый мальчик… — он не успел договорить, так как «милый мальчик» резко встал, сверкая глазами.— О, нет, дорогой, ты не так понял! Это не та работа. — Гарри саркастически хмыкнул про себя, но опустился на прежнее место. — Я нанимаю тебя в качестве официанта в один из самых фешенебельных клубов! — мужчина замолчал, довольствуясь произведенным впечатлением и сверкая зубами в улыбке.

Гарри Поттер про себя присвистнул — его чуть было не сняли. Неужели у него такой вид? Он уже собрался отказать, как вдруг передумал. Ему нечего терять. Этого безобидного маггла бояться не стоит, а если он что-нибудь задумал, то ему ничего не удастся. Конечно, Гарри поскорее хотел убраться из этого города, где расположена эта чертова больница для волшебников с «проблемами», но, если работа хорошо оплачиваемая, то…

Однако «красавчик» просто недооценил силу своего везения. Мужчина, наконец, представился:

— Билл О’Брайн. Менеджер по кадрам. Ты будешь работать в клубе «Камелия».

Такое хамство Поттер стерпеть не мог:

— С чего ты взял, что я буду работать на тебя? — он намеренно перешёл на ты, чтобы уязвить собеседника. Последний засмеялся:

— Ослу понятно — тебе нужна работа. А с такой мордашкой ты идеально впишешься в обстановку клуба. Только одно «но», которое не должно смущать настоящую звезду — тебе придётся переехать в Лондон.

Гарри словно вытащил лотерейный билет и был готов расцеловать этого самого Билла О’Брайна. Всё складывается идеально! Как здорово, что он зашел в это кафе. Пицца у них отвратительная, зато клиенты просто класс. Лондон — огромный город — то, что нужно, он просто затеряется там в толпе. Гарри ещё поломался для приличия, а затем, скрывая неожиданную радость, согласился на работу. Его радость тут же омрачили следующие профессиональные вопросы:

— У тебя есть паспорт? Есть где жить в Лондоне? А деньги, чтобы добраться?

На все эти вопросы Гарри мог однозначно ответить словом, состоящим из трёх букв, — нет. Видя мрачную физиономию, О’Брайн тяжело вздохнул и согласился помочь, ведь «нечасто попадаются такие сокровища на улице».

Через два часа Гарри мирно посапывал, свернувшись в уютном кресле скоростной электрички, следующей в город туманов. Впервые за долгое время он ощутил давно забытое чувство свободы и понял, что ни на что его теперь не променяет. Юный волшебник решил, что хватит с него волшебного мира, и собирался жить как обычный маггл, работать, как маггл и наслаждаться как маггл. Гарри не помнил, когда ему в последнее время было так хорошо.

Билл О’Брайн тем временем разглядывал своего попутчика. Молод, невинен, красив — как раз то, что нужно. Конечно, он предложил ему работу официанта, но кто знает, со временем он может согласиться на большее… Билл довольно усмехнулся. Клиенты будут довольны. Пока они просто будут платить деньги, чтобы смотреть на него, а затем захотят купить.

Клуб «Камелия» располагался в непримечательном здании из серого кирпича. Неоновая вывеска горела, сообщая прохожим название у клуба. Билл, смеясь, втолкнул Гарри внутрь, что-то бросив секьюрити на входе. У юноши мгновенно заложило уши от грохота музыки и зарябило в глазах от множества переливающихся лампочек. Лёгкий толчок в спину подтолкнул его к служебному помещению, пара шагов и они в кабинете. Билл сел в кожаное кресло в кабинете и взглядом указал Гарри на диванчик.

— Ты, наверное, успел заметить, что у здешних официантов особенная форма, — небрежно бросил он, сразу из безобидной рыбешки превращаясь в акулу бизнеса. Во всем, что касается его работы, он не терпел компромиссов и требовал безоговорочной отдачи.

Гарри, сглотнув, кивнул. Ещё бы не заметить! Все официанты клуба — исключительно юные симпатичные мальчики — были одеты в какое-то подобие сверкающих шаровар. И всё. Даже босые. Неужели и ему придётся носить такую «униформу»? Гарри сразу понял, что у клуба специфическая, но дорогая публика.

Билл подробно рассказал новому работнику о своем заведении, о его незатейливых правилах (клиент всегда прав, даже если он неправ) и отправил Гарри отдыхать до следующего вечера в «небольшую квартирку» недалеко от клуба.

Гарри шёл по тёмным улицам и мечтал поскорее добраться в эту самую квартирку, искренне надеясь, что там будет кровать. Новое жилище располагалось в двух кварталах от клуба и представляло собой небольшую комнатку с долгожданной кроватью, столиком и холодильником. Гарри завалился на кровать и провалился в сон без сновидений.

* * *

Дни сменяли друг друга, почти ничем не отличаясь друг от друга. Гарри работал по ночам в элитном клубе «Камелия», облачаясь в полупрозрачные шаровары. Работа его состояла в разносе напитков и закусок. Грубить клиентам запрещалось, равно, как и опрокидывать на них заказанные же ими коктейли, что и сделал Гарри в первый же вечер, когда его бесстыдно облапали. Постепенно Гарри втянулся в работу, и ему даже начинало нравиться. Работая по ночам и улыбаясь полупьяным ценителям мужской красоты, юноша спал до полудня, затем бродил по городу, а, как-то проходя мимо библиотеки, устроился туда работать, сам не зная зачем. Всё свободное время у него было занято, и Гарри не ломал голову, куда его девать, как в больнице, не лежал, тупо глядя на потолок и пытаясь найти истину во всей своей жизни и в войне, во всех смертях и ужасах, которые пришлось пережить.

Этот вечер не отличался от остальных. Гарри лавировал между столиками в полутемном помещении, заполненном дымом, разнося заказы, улыбаясь и стараясь не обращать внимания на приставания. Сьюрел, его коллега по работе с дурацким именем, вдруг заговорщицки подмигнул. Гарри остановился, дружелюбно глядя на кучерявого блондина в таких же шароварах, который томно зашептал ему на ушко, что поступил особый заказ и ему лучше поторопиться.

Особый заказ означал особых клиентов. А значит, придётся улыбаться еще усиленнее, пусть даже и чаевые, засунутые в шаровары, будут больше, чем обычно.

Гарри, нацепив улыбочку «я-самый-милый-и-пушистый-мальчик», направился к VIP-столику стоящему в отдельной нише. Сердце отчего-то быстро заколотилось, словно предчувствуя недоброе. Но юноша уже подошел, и деваться было некуда.

— Вы готовы сделать заказ? — с самой сладкой улыбкой спросил Гарри Поттер и, скользнув взглядом по сидящим за столом мужчинам, почувствовал острое желание оказаться от этого места за тысячи километров.

Ближе всех к юноше сидел его бывший профессор зельеделия, Северус Снейп, собственной персоной. Гарри слабо ойкнул. Вот уж кого меньше всего он хотел бы видеть в этом маггловском заведении… А, собственно, что он здесь делает?

Тяжёлый взгляд чёрных, словно бездонная пропасть, глаз бывшего учителя скользил по Гарри Поттеру, подмечая каждую мелочь — босые ступни, широкие полупрозрачные шаровары, не скрывающие фигуры, плоский живот, широкие плечи, обещавшие, что он станет еще мужественнее, излишнюю худобу, длинные, струящиеся в художественном беспорядке пряди переливающиеся при свете разноцветных ламп, и несравненные самые яркие глаза в мире… Снейп поморщился, словно перед его носом было что-то ужасно неприятно пахнущее. И не смог удержаться:

— Что вы тут делаете? — ледяной голос не смог оказать того воздействия, для которого предназначался, и утонул в грохоте музыки. Но Поттер услышал. В его глазах появилось знакомое еще со школы растерянное выражение.

«Он идиот что ли?», — рассеяно подумал Гарри, пытаясь сохранить достоинство. «Неужели не понятно? Работаю я тут!» И тут же ахнул, так как произнес это вслух. Музыка заглушала слова, но, похоже, Снейп интуитивно понял, и принялся сверлить его взглядом, словно они находились не в элитном клубе, а на обычном уроке зелий.

— Так что насчет заказа? — пролепетал Гарри.

— Каждому по коктейлю «Бермуды», бутылку текилы и лимон, нарезанный маленькими дольками, — прокричал мужчина приятной наружности, сидевший посередине. — И побыстрее, красавчик.

Гарри не нужно было поторапливать. Даже торнадо сносит медленнее. Через пару секунд Поттер прижался спиной к кухонной двери, словно Снейп мог погнаться за ним и развить такую же скорость. Юноша тяжело дышал, мысленно произнеся все знакомые ему красочные выражения, значащие, что ему не повезло. Конечно, он не исключал возможности встретить кого-нибудь из знакомых или просто из волшебного мира, где каждый знал его, но не думал, что это будет профессор зелий. Да и прошло уже три месяца его вольной жизни, и Гарри стал привыкать к размеренному быту, а тут одно появление Снейпа разрушило его привычное спокойствие.

— Поттер.

Гарри вздрогнул от знакомого голоса, умудряющегося произносить его фамилию как грязное ругательство, и развернулся со скоростью волчка. Чёрные глаза, брезгливое выражение на лице — зеленоглазый юноша даже не знал, как реагировать. Его взгляд скользнул по всей внушительной фигуре мастера зельеделий, и Гарри Поттер мысленно застонал. А застонать было от чего. Высокий, стройный, уже не молодой мужчина, который когда-то был профессором в Хогвартце и вносил своим появлением смятение в души студентов, был облачен в костюм от Хьюго Босс (это Гарри знал наверняка, так как на прошлой неделе вместе со Сьюрелом посещал салон красоты, где он сделал сногсшибательную модную прическу, и где просто все поголовно были в восторге от новой линии мужской одежды, выпущенной Хьюго Боссом). Чёрный костюм сидел идеально, подчёркивая фигуру. Только рубашку зельевар выбрал не белую, как в коллекции, а тёмно-синюю, что только усиливало общее впечатление. В общем, Северус Снейп представлял собой зрелище не для слабонервных. Гарри подумал, что если бы он всегда так одевался, а не строил из себя грозную летучую мышь, то студенты с большей прилежностью изучали и без того трудный предмет.

— Как низко вы пали, Поттер, — вынес приговор Снейп.

— Не ваше дело! — Гарри сразу почувствовал, как все внутри него привычно закипает. Так было уже много, много раз. Никто не смеет совать свой длинный нос в его личную жизнь!

— И это не ваша личная жизнь, — произнёс Снейп, словно читая мысли юноши, всё с тем же брезгливым выражением лица. — Ваша жизнь всегда была достоянием общественности. И раньше вас это не особенно смущало. — Профессор напомнил Гарри статьи Риты Скиттер и других репортёришек. Чего о нём только не писали! И «Гарри Поттер Великий зоофил», «Гарри Поттер и чем его друзья занимаются на отдыхе», «Гарри Поттер — сладкие губки», но если бы в этих статьях было хоть слово правды, то Гарри готов был станцевать стриптиз на глазах у всего преподавательского состава и четырёх факультетов. — Вам даже нравилось такое внимание к вашей ничтожной персоне, неспособной сварить простейшее зелье правильно.

Гарри вспыхнул и неожиданно нашёлся:

— Какое вам дело до всего? Я уже давно не ваш студент. То, чем я занимаюсь, касается только меня, — Гарри томно прикрыл глазки и двинул бедрами под прозрачными шароварами, создавая нужное впечатление. Брови профессора едва приподнялись и чёрные глаза чуть расширились, сознавая истинную работу Великого Гарри Поттера. Более презренной, выказывающей отвращение гримасы на лице Гарри не видел. Снейп даже не унизился до продолжения разговора, резко повернулся и вышел. Юноше показалось, что он отчетливо слышал произнесенное сквозь зубы слово «шлюха».

Гарри сел на пол и обхватил руками колени, пытаясь унять дрожь. Когда он вышел в зал, группа мужчин во главе с Северусом Снейпом исчезла.

На следующий день Гарри неохотно поплёлся в библиотеку. Старое здание встретило его знакомыми запахами пыли и сырой бумаги. Отчего-то чувствуя тоску на сердце, Поттер небрежно скидывал на тележку лежащие на столах книги, чтобы потом их рассортировать. Ему попался большой том энциклопедии старинного оружия и Гарри остановился, рассматривая затейливые узоры на рукоятке меча, изображенного на иллюстрации к книге. Позади раздался раздраженный высокомерный голос:

— Извините, не могли бы вы подсказать, где в этой библиотеке секция с энциклопедиями?

Юноша медленно повернулся, держа в руках тяжелый том, словно щит и столкнулся с профессором зельеделий, который минуту назад спрашивал у него, где находится секция с энциклопедиями таким тоном, словно это Гарри так построил библиотеку и нарочно создал эту секцию подальше.

Брови Снейпа поползли вверх еще больше чем вчера, когда он увидел Гарри Поттера работающего в маггловской забегаловке мальчиком по вызову. Взгляд скользнул по бейджику прикрепленному к свитеру с именем Гарри и должностью младшего ассистента, и приклеился к лицу юноши. Гарри не мог сказать точно — было это удивление или что-то другое в глазах профессора, но явно не презрение. Однако больше на лице Северуса Снейпа невозможно было прочитать ни одной эмоции или даже намека на них.

— Поттер. Вы меня все больше удивляете, — ни интонация, ни тембр голоса, ни лицо — ничего не выражали.

— Надеюсь вам понятно, что здесь я работаю?

Снейп кивнул, размышляя и вычисляя что-то внутри. Отчего-то Гарри это страшно не понравилось, и он неловко сказал, запинаясь:

— Энциклопедии — это секция Д-6, прямо и направо.

Снейп снова кивнул, пристально разглядывая юношу. А потом неожиданно выхватил у него из рук тяжелый том со словами: «Мне нужно это», и удалился за стеллажи книг. Гарри Поттер тяжело вздохнул и принялся проклинать судьбу. Ну, чёрт, что за невезение? У него уже выражений из его немалой коллекции не хватает, чтобы описать происходящее. Снейп — меньше чем за 12 часов два раза подряд — это уж слишком.

Но Снейп появился в третий раз, возвышаясь перед Гарри, словно статуя воина, которую он видел в музее, только одетая в мантию. «О, на Снейпе мантия, а не вчерашний костюмчик» Хотя, конечно, было глупо рассчитывать, что он заявиться в дорогущем прикиде в хранилище книг. Снейп бросил книгу на стол перед Гарри и бросил:

— Оформите её. Я возьму.

Гарри протянул бывшему учителю карточку, которую нужно было заполнить. По правилам, карточку должен был заполнять сам служащий библиотеки, однако Поттер спокойно пренебрёг правилами, злорадно усмехаясь.

Снейпа это ничуть не смутило. Он сел, элегантно откинув края мантии, и быстро каллиграфическим почерком заполнил необходимый бланк. Швырнув его обратно Гарри, он исчез до того, как юноша поднял глаза. Гарри Поттер заскрежетал зубами.

Судьба словно издевалась над Гарри Поттером. Далеко за полночь, когда усталый бывший волшебник и спаситель мира отнес заказ большой шумной компании и присел на секунду отдохнуть у стойки бара, юноша увидел Снейпа идущего прямо к нему сквозь толпу танцующих и пьяных мужчин. Гарри завертел головой в поисках укрытия и когда он решил прыгнуть за стойку бара и под её прикрытием добежать до запасного хода через кухню, профессор чуть заметно покачал головой, что должно было означать «даже не думай». Гарри прирос к месту.

— Поттер, — прогрохотал Снейп, наклоняясь как можно ближе к юноше, чтобы он услышал нужные слова сквозь бесподобный грохот музыки. — Мне нужно с вами поговорить.

Гарри сначала не понял, что хочет от него его бывший учитель, так как одна непослушная прядь выбилась из общей прически зельевара и плавно опустилась на его плечо. По коже пошли мурашки. «Мерлин, да это же Снейп! О чём я только думаю? Видно, долго я провертелся в этом заведении», — оборвал себя Поттер и отрицательно закачал головой, давая знать профессору, что разговор уже окончен.

Снейп, по-видимому, предполагал такой вариант, поэтому грубо схватил юношу за локоть и повел к кухне.

— Эй! — окрикнул их бармен, здоровый детина, видя как Гарри сморщился. — Нужна помощь, красавчик? Этот козел пристает к тебе?

Гарри краем глаза заметил, как профессор положил руку на карман, где по очертаниям угадывалась палочка, и спешно закивал головой, не забывая улыбаться. Снейп втолкнул юношу на кухню. Все находившиеся там официанты мигом испарились, словно домовые эльфы.

— Какого чёрта, Снейп? Я на работе, — Поттер с полупьяной ухмылкой и с видом превосходства смотрел на своего бывшего преподавателя. Выпил он сегодня достаточно, поэтому не испытывал холодка страха, как всегда в присутствии мастера зельеделий.

Снейп свысока обронил, видом показывая, какое величайшее снисхождение он оказывает, общаясь с юношей:

— Поттер, слушайте меня внимательно. Я делаю всё это не ради собственного удовольствия. Ваша жизнь в опасности.

Гарри вдруг ощутил дежа-вю. Сколько уже раз такое было? И во время учебы, и во время каникул, и во время войны. Сколько раз ему такое говорили? Гарри устало вздохнул. Как же все это надоело!

— Снейп, уходите и не мешайте мне работать.

— Юный глупец! На тебя организованна охота. Меньше чем через пару часов сюда ворвется группа сумасшедших фанатиков, цель которых — твоя смерть.

Северус Снейп говорил ровно, спокойно, словно повторял урок. Ничто не выдавало его беспокойства, если оно, конечно, было.

— Зачем кому-то меня убивать?

— Потому что ты — воплощение Вольдеморта…

Снейп осекся, презрительно оглядывая юношу. Гарри засмеялся, будто смешней анекдота не слышал. Посвятить всю свою жизнь борьбе с Тёмным Лордом, только для того, что считаться его новым воплощением? Абсурдно. Гарри почувствовал тошноту. Снейп тоже считает, что он Вольдеморт, тогда зачем говорит ему о нападении? Гарри пронзила догадка — Упивающиеся Смертью живы!..

— Мерлин, нет же, Поттер! Это кучка совершенно обезумевших фанатиков, которые ненавидят вас и собираются убить, а вы настолько слабы и без палочки ни на что не способны.

Гарри покачал головой. Снейп нарочно издевается над ним? Он никуда не уйдет. Закончит свою смену и домой, спать. А потом пойдет работать в библиотеку, переносить тяжелые пыльные книжки. А потом снова в клуб, позволять себя лапать и сквозь отвращение улыбаться клиентам. И жизнь станет обычной, простой, без магии и фанатиков-убийц. Всё будет хорошо. Поттер уже вышел в зал, не обращая внимания на говорившего Снейпа позади, как вдруг замер от необычной тишины. Запах крови, знакомый с войны, ударил в голову.

Все — посетители клуба, официанты, музыканты, бармены лежали на полу в самых разных позах. Повсюду была кровь, покрыв пол тонким слоем. Бутылки и бокалы были разбиты, их осколки плавали в луже все той же крови. Кровь, кровь, кровь. Ярко-красная, тёмно-бордовая. Ручейками на полу. Целыми озёрами. Кровавым океаном.

Гарри отрешенно поднял зелёные глаза и увидел человек двадцать стоящих напротив него в красных плащах и красных масках. Гарри не удивился. Красный — их цвет, цвет крови. В рядах фанатиков прокатилось оживление — они нашли свою жертву. Первым же проклятием Гарри отбросило к стене. Он попытался встать, но второе, третье, четвертое, пятое, шестое… проклятия настигли его следом. Голова бешено закружилась, мир застилала белая пелена боли. Страшный, дьявольский хохот и дикий звон в ушах, от удара по голове. Его схватили за руки, за ноги куда-то потащили. Он попытался вырваться. Что-то холодное и скользкое сразу же ударило его по спине, и он осознал, что лежит на полу, в луже крови, а на его беспомощное тело сыплются удары, уже без магии. Блестящие шаровары — прозрачная красивая униформа официантов клуба — разорваны. Грубые руки шарят по телу, раздвигают ноги. Когти оставляют отметины на нежной коже. Бесполезный протест заглушает тяжелый удар. Он не может вырваться, не может сопротивляться, не может даже молиться, потому что не верит в Бога. Он беспомощен, словно только что появившийся на свет из чрева матери и впервые увидевший мир ребёнок. Полный ужаса крик. Красная маска склоняется к его лицу, желая увидеть боль от только что направленного проклятия в его глазах расширенных от ужаса и бессилия…

И снова зловещая звенящая тишина.

Мир как будто перестал существовать. Все превратилось в то, из чего было создано изначально — в пустоту. Не было ничего. Абсолютно ничего. Слабо, медленно, секундой за секунду, клеточка за клеточкой Гарри почувствовал своё тело. И мгновенно ощутил острую, немыслимую, ни с чем несравнимую боль. Волны резких ощущений лениво прокатывались по хрупкому телу, словно морской прибой.

Гарри с трудом открыл глаза и понял, что ослеп. Пустота и темнота окружали его. Но вот где-то далеко задребезжал свет и, набирая скорость, с силой обрушился на юношу, принося новые волны боли. Гарри застонал.

Какая-то холодная и вязкая жидкость полилась в его рот, Гарри дёрнулся, уверенный, что это кровь, но чьи-то тёплые пальцы удержали его подбородок и заставили сглотнуть. Раздался знакомый женский голос. Гарри, скрючившись от боли, пытался понять, кому он принадлежит. А потом понял.

— Мама…

Две тени склонились над ним, и он снова услышал чудный голос из далека:

— Гарри, не говори, пожалуйста, мы делаем всё, что можем.

Мы — это мама с папой. Гарри ощутил облегчение. Он умер. Все так хорошо! Он так давно мечтал увидеть родителей. Как хорошо, что мечты сбываются. Боль притупилась, и тепло окутало тело. Внезапно Гарри вздрогнул — это был не мамин голос. Гермиона. Гарри с усилием открыл глаза. Постепенно свет перестал резать глаза, и Гарри увидел комнату, в которой находился. Простая, ничем не примечательная комната. Кровать, шкаф, картина на стене, тумбочка, и стул, на котором сидит Северус Снейп.

Гарри поморгал. Снейп всё так же сидел на стуле, облокотившись о кровать, и спал.

Поттер обессилено откинулся на простыни и провалился в темноту.

Профессор зельеделий пошевелился и сразу же нащупал пульс у юноши. Нитевидный, чуть заметный. Снейп вздохнул. Поттер вот уже вторую неделю отказывался идти на поправку и даже не приходил в себя, не смотря на все усилия. Профессор тихо встал и прошёлся по комнате. Глядя на худое тело, едва поднимающиеся рёбра, заострившиеся черты лица и мертвенно белую кожу хотелось немедленно сотворить что-нибудь ужасающее со всем миром, а лучше с собой за то, что позволил этим ублюдкам сделать это.

Профессор мысленно перенёсся, в который раз за эту неделю, в маггловский клуб «Камелия», где проходили его довольно необычные встречи с такими же необычными клиентами. Поттер только что вышел в зал, где посередине стояли сумасшедшие фанатики. Безумную радость при виде мальчика не скрывали даже уродливые маски. Профессор зельеделий дёрнулся и хотел последовать за глупым мальчишкой, но его сковал ледяной цепью ужас, когда фанатики схватили Поттера и потащили вглубь. Видя, что он почти не сопротивляется, профессор не мог в это поверить. На войне единственной надеждой армии и всего волшебного мира был Гарри Поттер, всегда стоявший до конца, со светлым взглядом и непоколебимыми принципами. Именно зеленоглазый мальчик мог давать людям силы и веру. А сейчас он спокойно отдался на волю жестокой к нему судьбы, не слушая своего бывшего профессора зельеделий, когда тот предупреждал его. Но именно слабый крик Гарри Поттера вернул его в реальность.

Не мешкая более ни секунды, Северус Снейп влетел в зал, и сразу же чуть было не поскользнулся на крови. Пара смертельных проклятий, и ряды фанатиков поредели. Но их было слишком много, красных, злобно скалящихся, а позади лежал Поттер без сознания, весь в крови и ранах. Профессор поднял палочку, и ближайшие к нему волшебники на время обратились в глыбы льда. Внезапно дверь в клуб распахнулась и вбежала Гермиона Грэнджер в форме аврора с палочкой, из которой тут же вырвался столп красных искр.

— Ступефай! — крикнула она, едва контролируя себя, когда увидела безвольное тело Гарри.

В отвлёкшегося профессора попало проклятие, и он согнулся от боли, которая тут же прошла. Красные маски стали с хлопками аппарировать с места событий. Гермиона на пару с бывшим учителем ещё применяли заклинания, а потом бросились к Поттеру.

Дрожащими руками девушка достала зеркальце и поднесла его ко рту юноши. Секунды показались вечностью, когда зеркальце, наконец, затуманилось. Девушка всхлипнула и в немом вопросе посмотрела на профессора, который отлично держал себя в руках. Северус Снейп как можно осторожнее поднял поразительно лёгкого Гарри Поттера на руки и дотронулся до протянутого девушкой портключа в виде непонятного куска пластмассы.

Профессор тяжело вздохнул, пытаясь найти объяснение, глядя на фигурку мальчика на простынях. Разум говорил ему, что не стоило вообще ввязываться в это дело, начиная с того момента, когда он пошел вечером в клуб, но не предупредить его он не мог. В глазах юноши была такая тоска, а от всего его вида щемило сердце и только идиот и больной мог спать с ним. Невольно Снейп вспоминал ярко-зелёные глаза, которые теперь горели странным светом, словно юноша уже побывал на том свете и пока не решил что лучше — остаться здесь или отправиться еще куда-нибудь. А потом, когда он увидел Поттера в библиотеке, то понял, что непременно расскажет ему о готовящемся покушении, ведь этот глупец скорее всего газет не читает и даже не ведает, что существует такая группа фанатиков, считающая его Вольдемортом. Профессор так не считал, так как был достаточно близко знаком с Тёмным Лордом и мог узнать его в любом обличии.

Едва они очутились на квартире Грэнджер, мигом появилась сама владелица. Когда Поттеру была оказана первая помощь, Северус Снейп собирался уйти, но Грэнджер голосом, срывающимся на крик, умоляла его остаться и помочь Гарри, ведь «он столько для всех сделал». Что конкретно Поттер сделал для Снейпа, ответить девушка не смогла, но упрямо повторяла свои слова о спасении всего мира. Её квартира была окутана всеми возможными охранными заклинаниями, и пройти сюда кто-либо кроме хозяйки не мог. Только очень сильный маг. Снейп недолго думал, прежде чем остаться.

Многочисленные ранения и применённые проклятия на Поттера поддавались лечению, на войне, как говорила Грэнджер, бывало и похуже, но мальчик, убивший сами-знаете-кого, упорно не приходил в себя. И вот когда Северус Снейп совсем смирился с ролью вечной сиделки Поттера, Гарри открыл глаза и с неосмысленным выражением взглянул на профессора.

— Здравствуйте.

Снейп кивнул, боясь неосторожно сказать фразу, которая могла бы нанести травму и без того хрупкой как стекло психике юноши. Глаза Поттера пробежали по обстановке в комнате и вновь остановились на фигуре в чёрном. Мужчина выглядел ужасно устало, словно не спал не меньше месяца, под глазами были круги, а цвет лица имел серый оттенок. Всегда аккуратная одежда была помята, как будто её довольно долго не меняли. Гарри вдруг лучисто улыбнулся и произнёс:

— Вы плохо выглядите. Должно быть, я доставил вам немало хлопот.

Снейп снова кивнул, поражаясь вежливости и воспитанности юного волшебника, который, сколько профессор его помнил, ни тем, ни другим не отличался, да и всегда был как будто заноза в зудящем месте. Но следующий невинный вопрос застал зельевара врасплох:

— Кто вы?

Профессор хотел было разразиться гневной тирадой, как вдруг абсолютно чётко понял, что актёр из Поттера никудышный (вспомнить только пьесу, которую ставил Гриффиндор на Рождество с Гарри Поттером в главной роли. Он стоял посередине сцены, словно столб, и хмуро оглядывал зал, изредка произнося свои реплики бесцветным голосом). Значит, вариант только один…

— Я ваш друг, — осторожно сказал профессор и мысленно чертыхнулся. Друг, как же! Только если мир перевернется с ног на голову.

— А я кто? — до самого Поттера стало доходить, что он ничего не знает. Его лицо сменило все возможные варианты выражения острого мыслительного процесса, и остановилось на отчаянном.

В комнате появилась Гермиона, усталая и растрёпанная. Она провела рукой по коротким волосам, собираясь что-то сказать профессору, как вдруг заметила, что Гарри пришел в себя.

— О, Гарри, я так рада! — она кинулась к его кровати и села на краешек.

— А вы кто? — голосом заблудившегося мальчика спросил Поттер, выпятив нижнюю губу.

Гермиона с недоумением посмотрела на профессора. Его лицо как всегда ничего не выражало. А затем, быстро вытащив палочку, прежде чем Поттер успел подивиться чудному длинному прутику, произнесла заклинание сна. Веки Гарри отяжелели, и он заснул.

— Очень умно, мисс Грэнджер. Стоило столько ждать, когда Поттер очнётся, чтобы потом усыпить его, — прокомментировал профессор, скрестив руки на груди.

— У меня не было другого выбора, профессор, — пробормотала девушка. — Он и правда ничего не помнит? — Снейп оставил бессмысленный вопрос без ответа. — Нам нужно очень серьёзно поговорить.

Снейп закатил глаза. Так он и знал. Сейчас на него повесят заботу о Потере.

— Я не собираюсь здесь оставаться ни минутой больше. Хватит и того, что я согласился присмотреть за Поттером, пока вы занимались своими делами в Министерстве.

— Но, профессор, — Гермиона подскочила. — За Гарри охота! Они его не оставят!

— Позвольте спросить, мисс Грэнджер, причем здесь я?

Гермиона запнулась на полуслове. Силы у девушки были на исходе, она целыми днями и ночами моталась из Министерства в квартиру, где лежал в беспамятстве Гарри Поттер, которого теперь искал весь волшебный мир. И вот, наконец, когда Гарри очнулся, то выясняется, что он потерял память. Не может она с ним сидеть! В конце концов, если Снейп в это ввязался, пускай помогает. Однако у профессора были свои соображения на этот счёт. Он, кивнув на прощание бывшей ученице, аппарировал со спокойной совестью. Гермиона закрыла глаза, пытаясь не заплакать и стараясь взять себя в руки.

Северус Снейп, приняв ванну и сменив одежду, устроился в удобном кожаном кресле перед камином со стаканом виски. Старинный камин, обложенный камнем, был единственным источником света в комнате. Профессор пристально смотрел на догорающие поленья, как будто в огне имелся скрытый смысл. Затем зельевар одним глотком осушил стакан и разжал пальцы. Раздался резкий неприятный звук бьющегося стекла. В комнате мгновенно появился домовой эльф с мохнатой метёлочкой в руках. Он, опасливо глядя на хозяина, почти бесшумно собрал осколки и исчез. Но Снейп всё равно фыркнул. Он был зол на ни в чём не повинного домового эльфа, на стекло, которое всегда бьется, на поленья в камине, которые чересчур быстро догорали, а особенно на бывшую заучку, а ныне даже не лучшего аврора Грэнджер, которая почему-то уговорила его просидеть с Гарри Поттером, пока он метался и стонал в бреду. И особенно Северус Снейп был зол на теперь потерявшего память зелёноглазого волшебника, победившего Вольдеморта. Действительно блестяще — убить Тёмного Лорда и всех Упивающихся смертью, а затем провести в психбольнице два года. Поистине, достойно Великого Гарри Поттера. Как раз в его стиле. Только юный псих не учёл, что его могут считать самим Вольдемортом, потому что такая сила не могла исчезать просто так. Недаром маглы целыми веками трудились над законами природы, пока один гениальный сумасшедший не обрёк законы в слова. На всякое действие есть противодействие, например. Или ничто не проходит бесследно и сила возникает в другом измерении. Хотя последнее, кажется, из области философии и фантастики.

* * *

Гермиона заканчивала готовить своему пациенту обед, который, очнувшись, в конец замучил её вопросами, как вдруг стены дома стали быстро менять цвет с красного на синий. Охранная сигнализация! Гермиона сама придумала эти заклинания. Девушка побежала в комнату, где находился Гарри, который с интересом рассматривал фотоальбом.

— Быстрее, Гарри, — Гермиона швырнула ему свой махровый халат розового цвета. — Одевайся!

Поттер покорно вылез из постели, покачиваясь от слабости, и попытался вдеть руку в рукав, но не успел. Раздался оглушительный грохот на кухне и воздух пропитался пылью от раскрошённой стены. Гермиона быстро произнесла заклинание, и дверь запечаталась стальными пластинами. Гарри наполовину справился с заданием и теперь пытался засунуть руку во второй рукав. Девушка, помогая Поттеру одеться, на ходу кинула в камин щепотку тёмно-зелёной пыли и закричала:

— Профессор Снейп, на нас напали!

Но было слишком поздно. Дверь в комнату с грохотом отлетела, и на пороге появились волшебники в красных масках и плащах. Все палочки были направлены на Гарри с Гермионой. Девушка с глазами полными злости заслонила Поттера, еле стоящего на ногах и ничего не понимающего.

Вдруг комнату заволок густой туман. Горло с силой сжало, и все закашлялись. Гермиона, не теряя времени, направила палочку на стоящего ближе всех фанатика и спокойно произнесла:

— Авада Кедавра!

Яростно полыхнуло ядовито-зелёным, и фанатик упал на пол мертвый. Раздались дикие крики, и все кинулись на девушку, которая успела оттолкнуть друга к стене.

— Гарри! — прокричала Гермиона, пытаясь отразить атаки. — Беги! Через камин!

Поттер покачал головой и, превозмогая слабость, схватил с кровати альбом с фотографиями и запустил им в толпу. На удивление, попав кому-то в голову. Вдруг чьи-то сильные руки обвили его за талию, лишая возможности двигаться. Гарри закричал, вырываясь. Но уже знакомый голос произнёс:

— Не дёргайся, Поттер.

Гарри стал заваливаться на бок, перед глазами всё плыло, мелькали разноцветные вспышки заклятий. Уютная небольшая комнатка была полностью разгромлена. Последнее что видел Гарри, перед тем как всё тот же голос произнёс сложное заклинание, и их засосало в пространственный туннель, была коротковолосая девушка, скользившая вниз по стене, оставляя за собой кровавый след.

Поттера кинули в кожаное кресло перед камином, и он моргал, пытаясь прийти в себя. Мастер зельеделий между тем развил бурную деятельность, собирая бутылочки с зельями, книги, бумаги в чемодан. Гарри с трудом встал, не обращая внимания, что все двоится, и сказал быстро пересекающему комнату профессору:

— Мы должны вернуться и спасти её.

Ничего другого Гарри Поттер сказать не мог, даже если бы все помнил. Гриффиндорский герой! Благородство, отвага и самопожертвование. Северус Снейп смерил его взглядом, а затем ровно ответил, не щадя чувств:

— Ей уже не помочь.

И вернулся к сбору чемодана. А Гарри стоял с широко раскрытыми глазами, пытаясь осознать, что той девушки, которую звали Гермиона, больше нет. Он не помнил её, не знал, кто она и чем занимается, но чувствовал, что в его сердце она занимала не последнее место. Перед взором Гарри стояли её непослушные волосы, которые девушка постоянно прочёсывала руками назад, её улыбка, её взгляд, светившийся нежностью… Юноша почувствовал влажные дорожки на щеках.

— О, Мерлин, Поттер, сейчас не время для истерики! — в очередной раз проходя мимо застывшего посередине комнаты юноши, профессор швырнул ему платок.

«Бездушная, жестокая скотина!», — зло подумал Гарри Поттер и сжал кулаки. Снейп как будто прочитал его мысли и остановился, презрительно глядя на юношу. Гарри выдержал взгляд, гордо подняв голову.

— Меньше чем через пять минут, сюда ворвутся те фанатики в красных масках, если вы предпочитаете быть убитым, так же как и мисс Грэнджер, то прошу вас, не стесняйтесь, в следующей по коридору комнате шкаф с постельными принадлежностями, думаю, вам больше подойдут простыни, а не платки. Врят ли такие маленькие кусочки ткани смогут впитать всю вашу скорбь, а вот простыни в самый раз. Не так ли, Поттер? Что же вы стоите?

Гарри с воплем кинулся на жестокого профессора, но мужчина ловко схватил его за запястья, удерживая на расстоянии, и весь пыл юноши сразу улетучился. Снейп брезгливо разжал пальцы, и юноша с зелёными глазами полными слёз осел на пол. Профессор спокойно вернулся к сбору чемодана.

Поттер сидел на полу и смотрел на причудливый узор мягкого ковра. Он изо всех сил пытался не сделать две вещи: не думать и не плакать. Снейп рассеянно глянул на юношу, вспоминая, что он не взял, и только обратил внимание, что на нём розовый женский халат, едва прикрывающий коленки. Профессор нахмурился. Выбрав плащ из своего гардероба, он приказал Поттеру его надеть и когда тот нехотя облачился в него, накинув его прямо на халат, потащил его из дому.

Едва они отошли на пару метров, в фамильном доме Северуса Снейпа раздался тот же ужасающий грохот, возвещающий о прибытии фанатиков, и всё вспыхнуло огнём. Послышались дикие, предсмертные крики. Гарри остановился, заворожено глядя на огромный факел, которым стал дом. Столп огня пытался достать до небес. Снейп взял юношу за руку, холодное прикосновение обожгло Гарри не хуже огня, и они быстро затерялись в тёмных улицах Лондона.

За две недели странная парочка сменила больше десятка гостиниц и маленьких дорожных отелей. Предпочтительно они выбирали такие, в которых не нужно было заполнять регистрационную карту.

— Это ваш сын? — спросил любопытный клерк, едва рука профессора потянулась за ключами от дешевого номера.

Юноша с опущенной головой стоявший чуть поодаль возле чемоданов, вскинул голову и сверкнул зелёными глазами, выделявшимися ярким пятном на бескровном лице, но Снейп опередил его:

— Да, это мой мальчик.

Поттер попытался просверлить спину своему новому папаше взглядом, но все его попытки прошли даром.

— Сын, возьми чемодан, — бросил Снейп с едва различимым сарказмом, поднимаясь по деревянной скрипучей лестнице.

Гарри схватил чемодан и, сгибаясь под его тяжестью, поплёлся вслед за профессором. Все номера мотелей похожи как один: две кровати, которые приходилось раздвигать к противоположным стенкам, две тумбочки, если повезет, будет телевизор и ванна в самой комнате, а не в конце коридора.

— Что ты туда напихал, папа? — зашвыривая чемодан в номер, проговорил Гарри. И тут же оказался лицо к лицу со Снейпом, который был в своем обычном состоянии — зло сверкал глазами (это Гарри у него научился) и отпускал циничные, колкие замечания, полные издёвки.

— Не смей меня так называть! — Гарри показалось, что мужчина сейчас его укусит от ярости. Юноша поспешил кивнуть, чтобы потом не пришлось обращаться в больницу с просьбой выкачать яд, и закрыл пинком дверь.

Их отношения с этим «странным субъектом» (как мысленно называл его Поттер) только ухудшались. Гарри уже убедился, что с профессором иметь более или менее нормальные отношения просто невозможно. Он редко с ним разговаривал, а если и обращался к юноше, то словно оказывая милость. Когда уходил куда-то, никогда не сообщал куда и когда вернётся, и вернётся ли вообще. Гарри Поттеру до боли в зубах было обидно от такого обращения, и он, как мог, доводил профессора, провоцируя его на ссору. Но Северус Снейп обычно на провокации никак не реагировал, более того, с невозмутимым видом излагал как нужно вести себя со старшими и что делает недостаток воспитания с особами неустойчивой психики, которые еще имели несчастье потерять память и свалиться на шею ни в чём не повинному профессору. После этого Гарри Поттер просто выходил из себя от ярости и задыхался от невысказанных чувств, среди которых так же были гнев и обида. Он попытался сбежать от невыносимого профессора как-то раз, но, едва оказавшись один на улице, почувствовал себя таким беспомощным и поскорее вернулся в номер к ненавистному Северусу Снейпу, пока профессор не заметил его исчезновения, иначе получил бы новую тему для колкостей.

— Как долго мы будем переезжать с места на место? — недовольно спросил Гарри Поттер.

— Как долго вы будете без памяти? — не отвлекаясь от маленького походного котла в номере, в котором варилось очередное зелье, задал ответный вопрос Снейп, который ни в малейшей степени не способствовал возвращению памяти. Гарри поморщился от его тона, в котором ясно можно было прочитать желание, чтобы юноша оставил его в покое. Он всегда так с ним разговаривает, и Гарри вынужден это терпеть.

— Не знаю. Я же не могу приказать памяти вернуться!

Повило молчание. «Можно подумать, если память вернётся ко мне, то мы перестанем скрываться!»

— Расскажите мне о прошлом, — попросил Гарри, не особо надеясь на ответ.

— Поттер, видишь, я занят? Или ваше зрение снова ухудшилось и вам нужны очки?

Снейп замолчал, сказав лишнее.

— Так у меня было плохое зрение? — радостно подскочил на кровати Гарри Поттер. — А сейчас я хорошо вижу!

Снейп кинул в зелье побольше корней валерианы и добавил горстку ванили, надеясь, что отвар поможет Поттеру поспать до самого утра и не приставать с вопросами. Ну, и как прикажете ему поведать о его зрении? Что когда он, Великий мальчик, убил Вольдеморта, у него исчез знаменитый шрам, и зрение стало нормальным? До сих пор волшебники-учёные спорят, почему так получилось, а несносный мальчишка требует от него ответа.

Поняв, что больше ничего не услышит сегодня, Гарри Поттер поплёлся в ванную. Он разделся, включил тёплую воду и подставил лицо падающей воде. Приятные струи окутали тело юноши в бережный плен. Гарри провел руками по груди и задумался, представив Снейпа. Отчего он такой невыносимый? Может, он обижен за что-то, что было раньше, и Гарри не может вспомнить? Нужно спросить его. Гарри хмыкнул, зная привычное выражение лица, когда он задаст этот вопрос. Как обычно окинет небрежным взглядом и вернётся к своим делам, не удостоив ответом. Гарри вдруг очень чётко представил мастера зельеделий, стоящего перед ним. В чёрных манящих глазах безразличие, на лице пренебрежение, волосы цвета воронова крыла зачёсаны назад и струятся по плечам, и тело, прекрасное, крепкое, по-настоящему мужское тело, на которое зачем-то одевают слишком много одежды. Гарина рука сползла ниже живота, и он почувствовал, как возбудился. Сам не понимая, что делает, юноша крепко обхватил рукой напряженную плоть и провёл вверх-вниз. Наградой ему были приятнейшие ощущения. Он снова провёл рукой, а потом ещё раз, убыстряя темп и представляя профессора зельеделий. Всё слишком быстро кончилось, и Гарри, тяжело дыша, сидел на мокром кафеле.

Чувствуя лёгкое головокружение, Гарри прошмыгнул к кровати. Снейп разливал зелье по пузырькам стоящим в ряд перед ним. Гарри сглотнул, наблюдая как тонкие аристократические пальцы, осторожно держат мерную ложечку, и тут же представил эти пальцы на месте своих... Зрелище было потрясающее. Гарри слабо охнул и пришёл в себя, когда Снейп подозрительно на него посмотрел. Выдав дежурную улыбку, юноша забрался под одеяло и отвернулся к стене, пытаясь не обращать внимания на присутствие в комнате мастера зелий.

— Поттер.

Гарри вздрогнул, как от удара. Медленно повернулся на простынях. Снейп, стоя рядом с кроватью, со странным выражением лица и протягивал ему стакан с мутно-жёлтой жидкостью. Взгляд Гарри упал на пальцы, крепко державшие стакан. Внутри что-то тянуло. О, нет, опять эти пальцы! Приятные сны гарантированы.

Утром Снейп отчего-то отказался заказывать в номер завтрак, мотивируя тем, что нужно немного подышать свежим воздухом. Минут пять они молча «дышали свежим воздухом», пока шли к придорожной забегаловке, типа «Роял гамбургер». Вернее, Северус Снейп грациозно шёл, элегантно шурша тканью плаща, который немного развевался и на ветру, и без, а Гарри скакал рядом, попадая в каждую лужу, как ни старался их огибать.

К удивлению юноши, Снейп заказал себе двойной чизбургер. Если бы стоял, Гарри бы упал. И это тот человек, который запрещал ему есть чипсы, гамбургеры, хот-доги, шоколадки (кроме как не из тёмного шоколада, который Гарри просто не переваривал), жареную карточку и пить колу, говоря, что все эти канцерогены и генномодифицированные продукты чрезвычайно вредны для организма.

Едва Гарри открыл рот для выражения возмущения, профессор на секунду задержал на юноше взгляд, и он плавно закрыл рот. Однако Снейп на этом не остановился, он сделал заказ за Поттера. Бедный Гарри чуть не взвыл, когда перед ним поставили омлет (даже без сыра сверху), тосты и стакан тёплого (тёплого!) молока. Перед профессором красовался аппетитный чизбургер, в котором было так много сыру, что тот выплывал из булочки сочными разводами, и кофе.

— А… — начал Гарри и снова замолчал, когда встретился с чёрными глазами.

Вздохнув так тяжело, как если бы на нём возлежали проблемы всего мира, Гарри намазал тост маслом (на зло профессору побольше, ведь холестерин тоже вреден) и откусил кусочек. Он размышлял, как Снейпу удаётся так аристократично ходить, не попадая в лужи на дороге, и главное, как, не раскрывая рта, ему удаётся доводить Гарри до бешенства. Гарри посмотрел на это самый рот и забыл, что нужно жевать, дышать, и некультурно так откровенно пялиться. Тонкие губы бледно-розового цвета чуть приоткрылись, на секунду показался красный язычок, и белые зубы хищно впились в чизбургер. Даже жевал профессор сексуально. А когда он сделал глотательное движение, Гарри почувствовал, как кровь прилила к одной важной части тела. Семечко кунжута прилипло к нижней, чуть более пухлой, чем верхняя, губе профессора, и язычок снова показался на секунду. Гарри смотрел на эти губы, словно путник, испытывающий дикую жажду. А потом вспомнил ещё о руках, изящные пальцы которых небрежно, но так правильно и уверенно держали чизбургер. Никогда ещё Гарри не испытывал такого резкого возбуждения, кровь разогналась по венам как по скоростной трассе и в ушах засвистел ветер.

— Поттер, не лишайте меня радости думать, что вы немы, не говоря уже о том, что оглохли.

Снейп спрашивал что-то уже не в первый раз, Гарри буркнул что-то нечленораздельное в ответ и принялся ожесточенно резать омлет.

— Чем так провинились эти яйца?

Гарри не ответил, набивая рот.

— Поттер, вы меня пугаете и настораживаете. Вы действительно так голодны? Не откажетесь от супа? Или вы хотите чего-то другого?

Гарри от неожиданности поперхнулся и закашлялся. А когда поднял возмущенные глаза на профессора, то увидел на его лице то, что никогда раньше не видел — довольное выражение смешанное с хитрой усмешкой.

— Постучать по спинке, Поттер? — любезно предложил Снейп.

В ушах всё еще звучал насмешливый голос — «Или вы хотите чего-то другого?». Да, Гарри Поттер, очень отчётливо понял, чего бы ему хотелось.

Снейп купил билеты на поезд, даже раскошелился на отдельное купе, так что Гарри мог наслаждаться соседством профессора целых шесть часов. Устроившись в кресле с книгой, Гарри с постоянно отвлекался на Снейпа, который, полностью погрузившись в работу, писал письма. Непослушная чёрная прядь выбилась и тонкие пальцы, немного помедлив, вернули её на место. Гарри стиснул зубы и уставился в книгу. Снейп провёл кончиком пера по губам и прикусил его конец. У юноши свело челюсть. Профессор глубоко вздохнул, думая над чем-то, и склонил голову. Гарри увидел белую нежную кожу на шее и застонал. Ну, сколько можно? Снейп издевается над ним?

— Поттер. Интересная книга?

Гарри угукнул, гадая, чем вызван интерес к его незаметной и скромной персоне.

— Вы держите её вверх ногами.

Поттер умудрился покраснеть до кончиков волос и уткнулся с головой в книгу. Но буквы расплывались перед глазами.

— Я удивлён. Вы до сих пор не поинтересовались, куда мы едем, — Гарри недоверчиво посмотрел на профессора. Стоит ли это расценивать, как официальное разрешение на разговор?

— Куда же, сэр?

— Малверн, небольшой городок севернее Лондона. Очень давно я выиграл там поместье, и нам очень повезло, что оно оформлено не на моё имя и уже ни одна живая душа о нём не знает.

— Выиграли?!

— Покер, — небрежно бросил зельевар.

Профессор Снейп играет в покер? Гарри присвистнул.

— Поттер, вы по-прежнему ничего не помните?

Гарри покачал головой. Нет, не помнит. Каждую ночью ему снятся сны, расплывчатые фигуры громко спорят, называют его по имени, рассказывают что-то, но для Гарри это всего лишь непонятные звуки. Гарри уставился в окно, чувствуя себя одиноким и никому не нужным, без прошлого и без будущего.

— Вы вспомните, Поттер, не отчаивайтесь, — первый раз за всё время профессор попытался приободрить юношу. Хоть в его голосе вовсе не было сочувствия, в душе у юноши зародилось ответное чувство благодарности.

— Профессор, мы же не можем скрываться всю жизнь? Когда-то это кончится?

В зелёных глазах было отчаяние.

— Конечно, Поттер. Всё когда-нибудь кончается.

— Не очень утешительный прогноз.

— А что вы от меня хотите? Можно подумать, я по собственной воле здесь. Мне это тоже не доставляет удовольствия.

Гарри подскочил, как будто его ужалили. Слова сами слетали с языка, даже не обретая форму мысли:

— Почему вы так ненавидите меня? Почему вы ведете себя так, словно я обуза, словно я навязан вам и вас тошнит от моего общества?

Снейп красноречиво молчал, показывая, что большая часть сказанного юношей является правдой. Гарри почувствовал, как щиплет глаза. Захотелось сделать больно этому бессердечному, жестокому человеку. Гарри уже поднял руку, чтобы ударить, но профессор резко встал, и юноше пришлось поднять голову, чтобы заглянуть в холодные глаза. Их тела разделяла лишь пара сантиметров, и мысли юноши поползли опять не в ту сторону. Он опустил руку. Поезд дёрнуло, и Гарри оказался в крепких объятиях Северуса Снейпа. Профессор обнял его чисто машинально, не давая упасть, но Гарри будто бы преподнесли подарок. Он счастливо вдохнул запах мужчины, голова слабо закружилась. Рука профессора зельеделий поползла по спине юноши, Гарри чувствовал её тепло даже сквозь свитер. Рука поднялась до шеи, провела кончиками пальцев по щеке мальчика, которому вдруг показалось, что он умрёт, если не узнает, какие на вкус эти плотно сжатые, резко очерченные губы. Словно в бреду, он поднял голову и коснулся губами предмета своего вожделения. Губы профессора оказались удивительно мягкими, и только Гарри ощутил их вкус, как грубый толчок возвратил его на сидение. Снейп всё так же стоял, и взгляд его метал молнии. Гарри ничего не успел сказать, как профессор вышел, взмахнув полами своей мантии, совсем как в старые добрые времена.

Гарри застыл на месте, и время остановилось. Старые добрые времена… Зелёноглазый волшебник вспомнил, как профессор третировал его, когда преподавал в Хогвартце… Хогвартц? А, красивый древний замок с приведениями. Его школа. Его жизнь. Его бывшая жизнь.

Больше, как Гарри ни старался, он ничего не мог вспомнить. Лишь картины, не имевшие чёткости, проплывали у него в голове.

Юноша свернулся клубочком и отдался Морфею, который вдруг настойчиво стал призывать его в свои объятия. Сквозь сон Гарри почувствовал, что Снейп вроде бы вернулся, а затем что-то тёплое укрыло его.

— Поттер, откройте глаза, — зельевар возвышался тёмной глыбой над юношей и безуспешно пытался его разбудить. Для этого ему даже пришлось встать со своего места и потрясти сонное существо за плечо. Гарри нехотя сел и зевнул. Зевок прервался на половине, когда он понял, что такое тёплое согревало его во сне. Профессорский плащ. Хм.

* * *

Малверн оказался маленьким, но ужасно уютным городишком, с небольшими, аккуратненькими домиками, покрытыми пушистым слоем снега. Снейп взял на прокат машину, удивив Гарри тем, что умеет водить маггловский вид транспорта, и сам сгрузил туда чемоданы. Гарри с восторгом осматривал местность. Сейчас для него этот городишко на краю вселенной был самым прекрасным на земле.

Поместье, выигранное Снейпом, оказалось нехилым особнячком двух этажей. «С кем же он играл?», — тупо попытался представить юноша. Внутри дом выглядел таким же нежилым, как и снаружи. Осыпавшаяся краска, сырость, потускневшие обои, непрочная на вид каменная лестница, ведущая наверх. А в гостиной — непременный атрибут Северуса Снейпа — большой, добротный камин. Почему-то камины всегда сочетались со Снейпом, во всяком случае, у Гарри были такие ассоциации.

Вечером Гарри устроился на диване, заинтересованно наблюдая, как Снейп скрючившись над камином пытался зажечь огонь. Спички ломались одна за другой, а вразнобой накиданные поленья не желали загораться. Магию Снейп не использовал ещё с самого начала скитаний, потому что вычислить их след тогда становилось очень просто.

— Поттер, это ведь сущее издевательство, — виновато сказал Снейп и сложил руки. Гарри про себя огорчённо вздохнул. Снейп отлично смотрелся сзади, пытаясь зажечь огонь, тем более что он облачился не в привычную мантию, а вполне магловские брюки и свитер, правда, тоже чёрные.

Гарри с первой спички поджёг поленья, и огонь весело заплясал, нетерпеливо облизывая дерево.

— И вы спокойно смотрели на мои мучения, — беззлобно констатировал Снейп и сел в кресло со стаканом виски, откуда-то взявшемся в руках.

Со стороны картина выглядела полной идиллией — Гарри Поттер, вольно развалившийся на диване, и Северус Снейп потягивающий любимый виски. Даже атмосфера было по-домашнему уютная, страхи погони отошли на задний план и казались неважными. Но Гарри всё испортил вопросом, резко прозвучавшим в тишине:

— Почему вы ушли из Хогвартца?

Снейп вперился в него взглядом и его губы скривились в усмешке:

— Так вы всё вспомнили, Поттер?

— Нет. Я вспомнил вас в Хогвартце. И ничего более, — поспешил заверить Гарри, так как мгновенно преобразившийся Снейп ему совсем не понравился. Юноша уже забыл о вопросе, когда профессор ответил:

— Когда кончилась война…

— А была война?

— Поттер, я всегда знал, что вы не умеете слушать, и считаю пустой тратой времени рассказывать вам что-либо.

Жестоко. Гарри, забывая о гордости, придал лицу умоляющее выражение. Профессор продолжил:

— После войны единственной уцелевшей школой волшебства остался Хогвартц, который тоже был полуразрушен. Однако на его восстановление ушли считанные месяцы, и все сразу ринулись туда. Альбус Дамблдор, тогда ещё директор, достроил ещё башни и классные комнаты. Учителей, оставшихся в живых и ранее преподававших в Хогвартце, отправили на пенсию.

Гарри не мог поверить услышанному.

— Но как же так? Насколько я могу догадываться, вы были прекрасным учителем!

— Странно слышать это из ваших уст, Поттер, — Снейп вдруг посмотрел на губы Поттера. Гарри мгновенно залился краской. «Какие мы стеснительные. А ведь ещё работал в клубе для голубых», — с сожалением подумал Снейп, в отличие от Гарри Поттера, помнивший всё. — После войны, когда был убит Вольдеморт… Вам говорит что-нибудь это имя? — Гарри отрицательно кивнул, скрывая холодок, побежавший по коже и страх от одного этого сочетания звуков. — Дамблдор решил, что жестокость, увиденная на войне, не могла способствовать хорошему обучении в новом Хогвартце. Из всех осталась лишь МакГонаголл. Знаете кто это? Декан Гриффиндора.

Точно. А я — Гриффиндорец. Гарри песчинка за песчинкой вспоминал прошлое. Он вспомнил строгое лицо МакГонаголл во время учёбы и на войне, когда так ожесточились её черты и стали словно высеченными из камня.

— Я был на войне? — Гарри покинул удобное место и стал мерить комнату шагами. Я. Был. На. Войне. И это была моя война. Гарри чувствовал, что играл в ней если не главную, то очень важную роль. Но воспоминания ускользали от него, едва он что-то начинал понимать.

— Да, Поттер, — осторожно сказал Снейп, наблюдая за Гарри, метающемся по комнате, как тигр в клетке. — Ты тоже немного воевал.

Немного… Гарри не поверил этому. Внезапно на него навалилась такая тяжесть, что он буквально рухнул обратно на диван. Снейп встревожился, но не показал виду.

— Расскажите, — отчего-то слабым голосом попросил юноша. — Расскажите мне о войне.

— Нет, Поттер. На сегодня хватит. Уже поздно.

Гарри застонал про себя. Его отправили в постель в десять часов. Юноша хмыкнул и с тяжёлым сердцем пошёл наверх в выделенную спальню, находящуюся в противоположном конце от спальни Снейпа.

Наутро Гарри Поттер проснулся сам собой. Он всё вспомнил.

От нахлынувших воспоминаний стало ещё тяжелее. Гарри замкнулся в себе, и теперь почти не общался с профессором. Он вспомнил их отношения в Хогвартце. Ничего согревающего душу. Придирки, вечное снятие баллов по делу и без, отработка после занятий, ненавистный взгляд чёрных, пугающих глаз. Гарри даже поразился, как он мог считать Снейпа сексуально привлекательным. Смерть, насилие, боль — всё, что он пережил во время войны, тоже вернулось к нему. Бесцельные дни в больнице, полные слепого отчаяния и вечного вопроса «зачем», всё так же оставили свой жестокий отпечаток в памяти.

Если профессор и видел, что с Гарри происходит что-то, то не трогал его с вопросами. Порой Гарри даже спрашивал себя, помнит ли эта глыба льда, что живёт не один в большом доме. Питались они отдельно, когда вздумается. Вечера тоже проводили порознь — камин Снейп быстро научился разжигать сам.

Гарри ненавидел ночь и темноту, приходившую с её наступлением. Ночью, когда тьма окутывает всё, до чего может дотянуться, приходят кошмары. Гарри снова и снова переживал самые ужасные моменты своей жизни. Вчера ему снилась смерть Джинни. Такая нелепая и глупая смерть. Девушка, почувствовав неладное, опередила группу и наступила на режущую мину — особенное проклятие Упивающихся Смертью, которое нашёл в древней книге сам Люциус Малфой. Упивающиеся просто поражали своей способностью обнаруживать самые ужасные заклинания и усовершенствовать их. Смерть становилась бесшумной, кровавой, и невозможно жестокой. Одно проклятие было особенно излюбленным способом убийства Вольдеморта. Оно называлось «Бесшумная змея». У человека при его применении сжимались все артерии и сосуды, он не мог даже пошевелиться или закричать, а через некоторое время, когда в мозгу вертится одна единственная мысль о смерти, взрывается сердце… Изюминка режущей мины заключалась в том, что стальные магические нити окутывают тело и жертва задыхается, а когда становиться совсем невмоготу, стальные прутья сжимаются, превращаясь в острейшие ножи. Джинни нашли искромсанной на кусочки. Она спасала всю группу, а не конкретно Гарри, мина подействовала бы на всех сразу во главе с Поттером, но юноша был уверен, что девушка погибла по его вине. Судьба Люциуса Малфоя была предрешена. Гарри сам произнёс смертельное проклятие, когда на следующий день нашли кучку Упивающихся Смертью, и абсолютно ничего при этом не чувствовал. Ни удовлетворения, ни злорадства. Ничего. Пустота. А потом обернулся к своей группе и отыскал взглядом Драко. Он был бледный, как снег, лежащий вокруг. Гарри даже показалось, что его волосы стали белее. Но держался Драко поистине с малфоевским достоинством, даже как-то равнодушно глядя на тело отца. Гарри понял, что он просто не осознал потери. А может и осознал давно, когда отказался вступать в ряды Упивающихся Смертью и последовал за Гарри Поттером. Тонкая фигурка Драко с прекрасными волосами, в которых играло солнце, ещё долго виднелась на холме рядом с трупом отца.

Гарри закричал. Он кричал со всей силой, на которую был способен, и был уверен, что с эти криком из него выйдет вся боль, накопившаяся годами, и вся несправедливость в мире исчезнет. Санитары этого не понимали. Они думали, если крепче связать Поттера, то он замолчит. Если ударить с силой по самым больным местам, то Поттер больше никого не побеспокоит…

— Поттер! — ладонь с размаху опустилась на мокрую щёку. Гарри открыл глаза и уставился на Северуса Снейпа, сидящего на его кровати. В его комнате. Не в больнице. Не в уродливой палате. Видимо Гарри так ужасно выглядел, что…

— Господи, Поттер, — Снейп прижал его к себе. Гарри разразился рыданиями и долго-долго не успокаивался. Он плакал так, как не плакал за всю жизнь, как не плакал после всех обид, боли, смертей. Профессор молча обнимал его, и Гарри знал, что теперь он ни за что на свете не оставит его. Впервые за долгое время он почувствовал себя не одиноким. Рядом есть человек, на которого можно положиться, который даже во время войны не предал их. Гарри успокоился, немного всхлипывая, его руки сплелись за спиной профессора.

Сколько они так сидели? Не сосчитать. Минуты, часы… Снейп легко отстранил юношу, взяв за плечи, посмотрел в глаза и тихо спросил:

— Что с тобой? Ты так кричал. Я услышал в противоположном конце дома.— У Гарри радостно защемило сердце. Снейп говорил с ним так осторожно, даже ласково…

— Мне снился кошмар. Ужасный кошмар.

Снейп пристально его разглядывал, а затем резко вышел из комнаты. Гарри обхватил руками колени, подтянув их к подбородку. Он всё еще ощущал тепло и запах Снейпа.

— Поттер, ложись спать, — Снейп вошёл со стаканов в руке — этого и следовало ожидать. Зелье имело сладковатый привкус. Гарри откинулся и слипающимися глазами посмотрел на профессора. Слова сами сорвались с губ:

— Побудьте со мной.

Гарри зажмурился, ожидая отказа. Кровать немного прогнулась.

— Спи, Поттер, — Гарри уже спал, и профессор, немного помедлив, ушёл. И через секунду:

— Доброе утро, Поттер. Уже двенадцать часов, — немного ворчливо говорит Снейп, раздвигая тяжелые портьеры в комнате юноши.

Гарри с трудом посмотрел на Снейпа, стоящего у основания его кровати.

— Поттер, да вставайте же!

Недоумевающий юноша, решивший, что всё ещё спит, поплелся в ванну. Снейп бросил вслед:

— Завтрак ждёт, — Гарри был уверен, что ослышался.

На кухонном столе стояли омлет и стакан молока. Гарри улыбнулся. Омлет подгорел с обеих сторон, но всё равно показался юноше изыском кулинарного искусства. Но Снейп почему-то мрачнел с каждой минутой. Гарри решил разрядить обстановку:

— Очень вкусно.

Снейп фыркнул.

— У меня лучше получаются зелья. Одевайтесь, Поттер.

— Мы куда-то идём?

— Ваше любопытство не знает границ, — Снейп вышел, так и не объяснив ничего Поттеру.

Они шли по зимнему лесу, под ногами хрустел снег, светило солнце. Гарри чувствовал, как сердце заполняет простое человеческое счастье. Они подошли к городишку, и Снейп завёл его в небольшое кафе, выбрав место подальше.

— Зачем всё это? — наконец решился Гарри.

— Поттер, оглянитесь вокруг, — Снейп ответил несколько раздражённо и откинулся на мягкую спинку.

Гарри послушно завертел головой. И ахнул. Вокруг в кафе были развешаны гирлянды, еловые веточки и игрушки в виде ангелочков — Рождество. Гарри не помнил, когда последний раз отмечал этот праздник. В больнице иногда в предрождественские дни давали шоколадных лягушек, а на войне было не до праздников. В Хогвартце каждый раз было пиршество, но было одиноко без друзей, если они уезжали на каникулы домой.

Снейп, по-видимому, задался целью окончательно травмировать психику Гарри Поттера и разрешил заказать два больших куска торта. И даже ничего не сказал, видя как лицо юноши покрывает неровный слой шоколадного крема, лишь с усмешкой протянул платок.

— Профессор, а для вас много значит этот праздник? — от горячего шоколада и до непристойности вкусных кусков торта Гарри осмелел.

— Да. Рождество — единственный праздник, который я проводил в детстве с семьёй.

Снейп посчитал тему закрытой и ни словом больше не обмолвился о детстве или родителях. Остаток дня они провели, беседуя обо всём на свете. Гарри с удивлением обнаружил, что Снейп достаточно приятный собеседник. Он рассказывал о своих делах, правда, не вдаваясь в подробности, с таким воодушевлением, что юноша невольно почувствовал интерес. Когда же Гарри рассказал Снейпу пару забавных и не очень ситуаций, ему казалось, что никто так его не понимал.

Профессор заказал себе и Поттеру с умоляющим взглядом по стакану глинтвейна. Гарри сам не заметил, как опьянел. Мир виделся в радужном свете, переливаясь и искрясь, Снейп стал чуть ли не богом, и было легко, будто Гарри был птицей и парил выше всех. Но едва он поднялся с места, как всё куда-то поплыло, и пол грозно надвинулся на него. Профессор, оказавшийся рядом, удержал его и недовольно заметил:

— Вы не умеете пить, Поттер. — Гарри разразился глупым смехом. Было так весело. Захотелось поделиться этим весельем со всеми.

Гарри выкрикнул на все кафе поздравление с Рождеством, тем самым, привлекая к ним с профессором всеобщее внимание. Снейп нахмурился и почти вытолкал юношу на улицу.

— Шарф, — хихикнул Гарри. Профессор смерил его взглядом и с грозным видом пошёл за шарфом, оставленным в кафе. А когда вернулся Гарри Поттер сидел на снегу.

— Поттер! Вставайте немедленно! — если бы Гарри не был так пьян, то понял, что Снейп дошёл до той стадии, когда шутить с ним не стоило. Поттер с беспечной улыбкой, навечно приклеившейся к губам, подал руку профессору. Снейп рванул его на себя и меньше чем через секунду Гарри Поттер стоял на ногах и покачивался.

— Мерлин, Поттер! Что мне с вами делать? — Но Снейпу уже ничего не нужно было делать, Гарри сам взял его под руку, пьяно заметив, как они хорошо смотрятся, и потащил профессора в сторону противоположную от дома.

— Поместье в другой стороне, Поттер, — процедил Снейп.

Гари согласно развернулся, всё ещё под руку со Снейпом, и зашагал по снегу. Последние метры до дома профессору пришлось буквально тащить Поттера на себе. Снейп осторожно усадил Гарри на диван перед камином и попытался снять с него верхнюю одежду. Юноша улыбнулся пьяной улыбкой во все зубы и полез… целоваться. Звонкая пощёчина в миг отрезвила.

— Пппростите, — пролепетал Гарри, ужасаясь всему, что произошло, а особенно, опасаясь реакции Снейпа, которая незамедлительно последовала:

— При всех ваших недостатках, Поттер, я вынужден терпеть ещё и безобразное поведение.

— Вы не… — Но презрительный блеск чёрных, потемневших до некуда глаз, заставил Гарри проглотить свои слова и втиснуться поглубже в мягкую обивку дивана.

— Поттер, мы поговорим, когда вы будете в состоянии.

Профессор обдал холодом Гарри и направился к лестнице. Снейп всегда делал то, что считал правильным, и это неожиданно разозлило юношу до бешенства.

— Стой, Снейп! Я ещё не закончил!

Гарри сам испугался своих слов, но, следуя известной пословице, воробья уже не поймаешь. Спина профессора напряглась и он неспешно, с саркастично-презренной гримасой обернулся на столь фамильярное обращение.

— Поттер, — профессор сделал шаг по направлению к юноше, глаза его хищно сверкали. — Убедительно советую вам впредь не обращаться ко мне на «ты», если вам дорога ваша жизнь.

— Это угроза? — протянул Гарри, мучительно борясь с алкоголем в крови, уже стоя за диваном на безопасном расстоянии от Снейпа, больше всего в этот момент похожего на огромную пантеру, готовящуюся к прыжку. Поттер ругал себя за чересчур длинный язык, с которого срывались дерзкие фразы одна за другой.

— Угроза? — Брови профессора насмешливо поползли вверх, но лицо его отнюдь не утратило прежнего выражения, которое, пожалуй, стало ещё и зловещим. — Нет, пока это предупреждение.

Сочетание рома, адреналина и Снейпа — гремучая смесь. Никому не советую пробовать. Ни в каких ситуациях, кроме как если желаете мучительной смерти. Гарри мелко дрожал от возбуждения, краем глаза видя, как профессор делает ещё пару шагов к нему. Голова шла кругом. Юноша на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, то Снейп стоял прямо перед ним. Гарри захотелось утонуть в этих озерах темного ночного неба. Он потянулся вперёд, желая коснуться Снейпа, но профессор опередил и завладел его губами. Поцелуй был жестким, будто бы служившим наказанием, но до невозможности сладким. Гарри закинул голову назад, но профессор всецело завладел им и не отпускал свою добычу. Юноша разомкнул губы, и чужой язык сразу же ворвался в его рот, исследуя каждый уголок. Гарри держался на ногах, только благодаря сильным рукам профессора, которые уже стянули с него пальто и принялись за пуговицы на рубашке. Когда неожиданно нежные подушечки пальцев пробежались по груди и замерли на горле, Гарри глухо застонал, совсем теряя голову. Руки сжались, стало трудно дышать. Гарри испуганно открыл глаза, но Снейп, усмехаясь, лишь притянул его к себе. Юноша чувствовал жар и напряжение, исходящие от профессора, руки которого, без сопротивления пробрались сквозь ткань брюк и стиснули упругие ягодицы. Гарри уткнулся Снейпу в шею. Руки профессора, нарочно дразня, пробежались вверх по спине. Тяжёлое дыхание, шорох одежды, любое прикосновение — ещё больше возбуждали Гарри, вдруг обнаружившего, что лежит на диване. Снейп совсем уж грозно навис над ним. Гарри облизнул губы. И вдруг профессор резко выпрямился.

— Извините, Поттер, этого не должно было случиться.

Гарри беспомощно открыл рот, ничего не понимая.

— Но вы… мы же… вам… — Гарри даже не смог связать фразу, все слова куда-то подевались. Стена отчуждения, всегда отделявшая Гарри Поттера от Северуса Снейпа рухнула, когда они слились в жарком поцелуе, который оба жаждали с не меньшей страстью. А теперь профессор вновь пытался выстроить препятствия.

— Почему? — только смог вымолвить потрясенный Поттер.

Снейп был не в силах отвести глаз от Гарри с румянцем на щеках и растрёпанными им самим же волосами с выражением устоявшегося непонимания, которое он столько раз видел на своих уроках. Ярко-зелёные глаза заблестели от непрошеных слёз. Профессор тяжело вздохнул:

— Я не могу.

— Не мо… Вы можете, я же чувствовал!

Ещё больший румянец залил щеки Гарри, когда он понял, что профессор имеет в виду совсем не то, о чём он подумал.

— Я не могу, потому что это было бы инцестом.

«Инцестом?» Сначала Гарри не понял значения этого слова, а затем тупо улыбнулся. Инцестом. Гарри физически ощутил, как сходит с ума. Да, не зря его держали в больнице. Ох, как не зря. Но не он один больной. Господи, это значит… Столько лет! И Снейп. Снейп!

— Поттер, — простонал в отчаянии Снейп. — Я вовсе не это имел в виду!

Первый раз на памяти Гарри Поттера, профессор повысил голос. В голосе его была усталость.

— Я не ваш отец! — Гарри сразу полегчало. Мир перестал рушиться. — Мы не можем, потому что я собираюсь вас усыновить.

Час от часу не легче. Гарри снова подумал про больницу. Придётся вернуться туда, иначе он будет представлять угрозу для общества. К счастью, Гарри вдруг обрёл рассудок и способность соображать, недаром он был гриффиндорцем. Он вскочил и закричал на Снейпа:

— Какого чёрта вы тут говорите? Разве для усыновления не требуется моё согласие? — Снейп был невозмутим. — Так вот, я против! Понятно? Не собираюсь быть вашим сыном!

— Поттер, вы очень импульсивны и юны. Не понимаете всей сложности ситуации. Для вас будет лучше согласиться на усыновление в первую очередь — вы ведь ничего не помните.

— Да помню я! Ко мне вернулась память!

— Вот как, — Гарри ожидал новой вспышки гнева, но голос Снейпа стал невыносимо безразличным. — Значит, развлеклись с ненавистным профессором? — с сарказмом добавил Снейп, пристально глядя в глаза Гарри.

— Я… — Поттер понял, что совершил ошибку, и не знал, как её исправить. Он попытался объяснить всё профессору, но тот даже не стал слушать и отправился к себе в спальню в ледяном молчании.

Поттер последовал его примеру, злорадно размышляя, что не выйдет из своей комнаты, пока Снейп не будет его умолять. Но ни завтра, ни на следующий день он даже не видел профессора. Гарри сидел в комнате, изнывая от скуки, пока голод не заставил спуститься на кухню. Тогда Гарри придумал другую блестящую тактику — он караулил Снейпа у лестницы, решив поговорить с ним и, в случае, если это не поможет, то попросить у него прощения, сам толком не зная за что.

Профессор весь день не спускался. Гарри уныло сидел на первых ступеньках, считая бесконечные минуты. Скрипнула дверь. Гарри встрепенулся, и первое время не мог понять, где находится. Всё было черным. Давно стемнело, за окошком слабо светила луна. В доме было холодно, и нигде не горел свет.

— Поттер, что вы здесь делаете? — голос Снейпа резанул из темноты. Лёд и спокойствие.

— Жду вас… где вы были?

— Я не обязан отвечать на ваши вопросы, — Снейп отгородился от юноши еще одной «стеной» и прошёл мимо него по лестнице.

— Стойте! Профессор, пожалуйста, стойте! Мне нужно с вами поговорить.

— Нам не о чём разговаривать.

— Пожалуйста!

— Поттер, у вас плохо со слухом? Я сказал — нет.

Снейп ушёл, а Гарри захлестнуло отчаяние. Его любимый не желает иметь с ним ничего общего… Гарри зажмурился и помотал головой. С новым открытием всё стало на свои места, но отнюдь не легче. Гарри Поттер, Великий волшебник, мальчик, убивший Тёмного Лорда, полюбил всем сердцем Северуса Снейпа, своего бывшего профессора зельеделия в Хогвартце. Великолепный заголовок. Гарри посмеялся бы, если бы не было так горько. Противная желчь застыла в горле. Как такое могло случиться? Юноша рассеянно поднимался по ступенькам, чувствуя, как сердце рвётся к объекту своей любви. Необычное чувство. Новое и яркое.

Гарри с яростью ударил стену кулаком. «Как такое могло произойти?!» Как он мог полюбить Снейпа?! И что может быть хуже и безнадёжней в жизни? Он хотел его усыновить. Мило. Гарри каждый раз будет изнывать от желания в присутствии «папаши». Великий зеленоглазый волшебник не знал, что ему теперь делать. О том, что Северус Снейп чувствует хотя бы малую часть его любви, мечтать даже не было смысла. Привычное ощущение, что жизнь кончена и он ненужная вещь, обволокло снова. Но у Гарри осталось ещё одно желание, которое он твёрдо решил осуществить, прежде чем все будет окончено. У него всегда было то, чего не купишь ни за какие деньги — истинно гриффиндорская гордость, которой он не мог поступиться.

Северус Снейп сидел в спальне с привычным стаканом виски. На полу валялась пустая бутылка, вторая была выпита до половины. Алкоголь гулял в крови, но нужного эффекта не было. Чёртов мальчишка! Что он творит с ним? Снейп всегда был одинок. Ему это нравилось. Такова была сущность его души. И у него никогда не было ни малейшего желания соединять свою жизнь с кем бы то ни было. Но мальчишка Поттер со своими необычно яркими зелёными глазами разрушил все его принципы, которых Северус придерживался ещё с малых лет. Размеренная, словно ложечкой для дозирования зелий, жизнь его устраивала, но судьбе было угодно подкинуть Поттера, который ни дня не может прожить без приключений и со своей милой мордашкой наживает себе врагов, не прилагая усилий. Теперь значит, ему захотелось поиграть с профессором, узнать как же это с ним, будто мало ему было тех клиентов в своём чёртовом клубе! Как можно опускаться так низко? Тут дверь в спальню Снейпа отворилась, и вошёл смущенный и тихий предмет его мыслей. Профессор замер и ждал, что будет дальше, но никак не думал, что юноша потянется к поясу своего халата и, глядя прямо в глаза Снейпу, развяжет его. Халат упал на пол. Гарри был в одних боксёрах. Снейп не стал противиться своему желанию, которое пламенем разгорелось в нем, едва Гарри переступил порог комнаты. «Что ж, если он хочет этого, то получит!» Мгновение спустя профессор держал в объятиях Гарри Поттера. Он дал волю рукам, пуская их в свободное путешествие по красивому юношескому телу. Кожа у Поттера была восхитительно нежная, и пахло от него свежестью. Снейп, поняв, что больше не сможет сдерживаться, подтолкнул его к кровати.

Гарри растянулся на бархатном покрывале, все еще не веря, что Снейп стоит рядом и, пожирая его жадным взглядом, раздевается, а потом стягивает с юноши последнюю деталь его одежды. Рука профессора тут же схватила член юноши, и стала проделывать такие вещи, которые не шли ни в какое сравнение даже с самыми смелыми фантазиями. Гарри выгнулся и застонал. Только от одного прикосновения любимого он плыл в облаках. Сквозь пелену неги Гарри почувствовал, как профессор разводит в сторону его ноги. Но всё происходящее было так быстро, грубо и неправильно. Так не должно быть! Гарри разомкнул веки и с мольбой посмотрел на Снейпа.

— Пожалуйста, профессор…

Зелёные глаза, отчего-то полные боли, заставили Снейпа стиснуть зубы и остановиться.

— Я никогда ни с кем не… занимался этим, — прошептал Гарри. Лёгкий румянец покрыл его щёки. Снейп недоверчиво посмотрел на юношу, лежащего под ним, такого красивого и открытого, отдающего себя полностью. И поверил ему. Холодное сердце профессора зельеделий наполнилось нежностью. Он принялся ласково целовать лицо Гарри, шею, грудь, едва прикасаясь, словно к драгоценному сокровищу. Ему захотелось сжать юношу в объятиях, что он и сделал, перекатившись на спину. Гарри новая поза очень понравилась, и он с исступлением принялся целовать Снейпа в ответ, сжимая бедра профессора ногами. Руки зельевара скользили по его спине, рисуя только им известный узор. Постепенно они опустились ниже. Гарри вздрогнул, когда почувствовал настойчивый палец, к которому присоединился ещё один, внутри себя. Но было слишком приятно. Невозможно приятно. Чёрные глаза были полны страсти, и Гарри понял, что профессор сдерживается из последних сил. Юноша, наклоняясь и целуя ушко своего любимого, прошептал, желая облегчить ему страдания:

— Я так хочу тебя…

Страстный шёпот юноши заставил профессора окончательно потерять голову. Снейп снова навис над ним и медленно миллиметр за миллиметром вошёл в Гарри. Остановился, видя болезненную гримасу на лице юноши, которое тут же стал покрывать поцелуями. Волосы профессора приятно щекотали лицо и плечи, Гарри счастливо улыбнулся, чувствуя любимого внутри себя, хоть это и доставляло пока не совсем приятные ощущения. Но когда Снейп стал осторожно двигаться, то Гарри забыл обо всем на свете. Ему хотелось слиться в одно целое с этим существом, которое просто не может быть человеком, потому что люди не могут заставлять кричать от удовольствия. Гарри широко раскрыл глаза, чувствуя размеренные толчки, и был уверен, что умер. Так хорошо бывает только в раю. Снейп, сжал плечи юноши и вздрогнул. С его губ сорвался протяжный стон, полный экстаза. Гарри почувствовал на себе всю тяжесть мужчины, и горячая волна затопила их обоих.

Голова юноши покоилась на груди профессора, и он счастливо вдыхал аромат любимого тела. Потом он осмелился заглянуть в чёрные глаза и снова почувствовал, что падает в омут. Снейп усмехнулся и тут же чуть скривился. Гарри заметил,что его верхняя губа чуть припухла и спросил:

— Зачем ты прикусил губу?

— Чтобы не кричать.

— Почему?

— Сбежался бы весь городок.

Гарри счастливо улыбнулся. У его любимого отличное чувство юмора. Хоть и полное сарказма, который теперь почему-то не раздражал Гарри.

— Как же ты умудрился дожить до совершеннолетия девственником? — спросил Снейп немного насмешливо, лениво водя пальцами по спине юноши. Гарри не понравился вопрос, и он буркнул:

— Так и умудрился. И мне ещё нет двадцати одного.

— А маггловский клуб?

— Ну и что, — пожал плечами Гарри. — Я же не шлюхой там работал. — Снейп издал что-то нечленораздельное. — Только не говори, что ты так и думал!

— Ты как раз производил такое впечатление. В своих прозрачных шароварах…

Гарри засмеялся. У него не было сил обижаться, тем более он, и, правда, производил такое впечатление. Хотя ничего не имел против, и если признаться самому себе, то Гарри это нравилось.

— Северус… Имя прозвучало непривычно, и Гарри произнёс его ещё раз, смакуя на вкус, — Северус… Я… Ты стал очень дорог мне.

Снейп не ответил, лишь прижал его чуть сильнее. Гарри чувствовала шевелящееся глубоко внутри чувство обиды, хотя и не ожидал, что Снейп поступит как-то иначе и кинется объясняться ему в своих чувствах, которых не было.

* * *

На утро Гарри проснулся оттого, что лежал один в постели. Он подскочил и кубарем скатился вниз, разыскивая Снейпа. Одетый в длинное чёрное пальто профессор стоял у входной двери и натягивал перчатки. Он сухо кивнул Гарри.

— Ты куда? — опешил юноша.

— Мне нужно в город.

— А как же я?

— Ты не сможешь побыть один в доме, Поттер?

Поттер. После того, что было, Снейп не опустился до «низости» назвать его по имени. Юноша, пытаясь сдержаться, поднялся в свою комнату. Он слышал, как хлопнула входная дверь, и с грустной улыбкой покачал головой. А что ему еще было ожидать? Он знал, на что шёл. И просто не мог упрекать Снейпа. Гарри даже понимал профессора, в конце концов, он сам навязался. Его последнее желание было исполнено — ночь была великолепной, теперь Гарри Поттеру больше незачем было здесь оставаться и быть обузой для Снейпа.

* * *

Северус Снейп отправился в город на деловую встречу в то же самое кафе, где накануне позволил напиться Поттеру. Утром, едва Снейп увидел его такого сонного, взъерошенного, прикрывающегося простынёй, которая ещё хранила следы их ночного безумия, острая потребность обхватить мальчишку, отнести наверх и снова заставить его стонать, кричать, биться в судорогах от желания, овладела профессором. Он едва сдержался и выместил всё свое раздражение на Потере. Поттер. Гарри Поттер. Гарри… Это имя против воли слетало с губ профессора и вызывало счастливую улыбку. Снейп понял, что теперь Поттеру принадлежит особое место в его сердце. И вчера он не был настолько пьян. Он хотел Поттера. Снейп снова улыбнулся, вспоминая нежный шёпот Гарри, его неловкие прикосновения, молящие глаза, тёмные волосы, разметавшиеся по подушке. Снейп счастливо вздохнул.

По внешнему виду профессора, когда он ворвался в кафе, поднимая как всегда при появлении маленький вихрь, нельзя было сказать о том, что в его душе был праздник. Снейп отыскал глазами знакомого волшебника, едва кивнул ему и сел напротив.

Немолодой мужчина, изо всех сил старающийся походить на маггла, одетый в дублёнку и шапку-ушанку, при всей комичности своего вида так же сдержанно кивнул Северусу и первый начал разговор:

— Трудно же вас было найти.

— Не по моей вине я торчу здесь, Уильямс, — в голосе профессора не было интонаций.

Уильямс усмехнулся. Потер руки друг о друга, сделал глоток кофе из дымящейся перед ним кружки, собрался с мыслями и начал:

— Я узнал все, что мог о фанатиках в красных масках. Вот, — Уильямс протянул Снейпу листок, мелким почерком на нём были написаны имена. Напротив многих стояли вопросительные знаки. — К сожалению, не удалось точно узнать, кто скрывается под масками, но предположения есть. И, наверняка ими кто-то руководит. Кто-то сильный и могущественный, который даже не оставил ни малейшего намека на то, кто он.

Снейп изучил листик. Знакомых фамилий было больше, чем незнакомых. Одна фамилия заставила его ухмыльнуться, другая нахмуриться. Снейп свернул листик и положил его в карман. Уильямс терпеливо ждал, пока профессор просматривал лист. В душе он боялся мрачного, всегда держащегося обособленно Снейпа, но хорошие деньги позволяли на время забыть о страхе. Уильямс снял свою шапку и потер лоб — предстояло самое сложное.

— Я не узнал, где скрывается Поттер, — Снейп сдержанно кивнул, скрывая довольную усмешку. Уильямс посчитал это плохим жестом и торопливо продолжил. — Зато, я почти выследил фанатиков. Они рыщут в поисках мальчишки и появляются в любом месте, где хоть приблизительно его видели. Но у них есть штаб-квартира, куда они аппарируют, возможно, с помощью портключа, каждый раз с места преступления. Никто не знает, более того, даже не может предположить, где именно место положения их штаба. Нужно сказать, что авроры только недавно заинтересовались этим делом, сразу после того, как на квартиру аврора… — Уильямс торопливо посмотрел в свой блокнотик и прочитал имя, — Гермионы Грэнджер, было совершено нападение. Словно кто-то сверху сдерживал их. Да и теперь, выделена лишь малая часть авроров на поиски этих фанатиков, и то, потому что в прессу просочились некоторые подробности.

— Неплохо, Уильямс, — Снейп протянул пачку крупных купюр.

Уильямс поспешно спрятал их, даже не став пересчитывать. Профессор уже встал, когда волшебник окликнул его:

— Ходят слухи, что Поттера видели где-то неподалёку от этих мест.

Снейп надменно усмехнулся и бросил побледневшему собеседнику:

— Надеюсь, не нужно напоминать, Уильямс, вы меня не видели и не общались со мной.

Волшебник усиленно закивал. Профессор спокойно вышел, прошёл по городку, а когда скрылся от любопытных глаз в лесу, то ускорил шаг. Их выследили! Снейп был уверен, что если не сегодня, то завтра фанатики в красных масках нападут на поместье. Нужно было снова собираться и уезжать как можно скорее. Подходя к поместью, Снейп почувствовал нарастающее беспокойство. Он буквально вбежал в дом и громко, но все-таки с достоинством произнёс:

— Поттер! — голос эхом разнёсся по пустому дому.

Профессор за минуту обошёл весь дом. Поттера нигде не было.

— Чёртов мальчишка! — Снейп с силой ударил по стене кулаком, совсем как Гарри день назад. Костяшки пальцев покраснели, и профессор отвлеченно догадался, откуда у Поттера был синяк на всю руку. Снейп ещё собирался дать ему мазь, но не успел.

Гарри Поттер исчез из его жизни, как профессор и желал.

Поеживаясь от холода, Гарри ехал в грузовом вагоне поезда. Рядом возвышались ящики, набитые яблоками. Гарри с завистью думал, что им, наверное, теплее, чем ему, они хоть обёрнуты в бумагу. На юноше была футболка, накинутая сверху лёгкая куртка и летние брюки — всё попавшееся ему под ругу, когда он в спешке убегал. Больше он ничего не взял, лишь немного денег, которые успел стянуть у профессора еще, когда они были в очередном отеле. Мучениями совести Гарри не терзался по этому поводу, логично считая, что если Снейп не заметил пропажи, то значит, не велика потеря. Определённой цели у Поттера не было. Ему было абсолютно всё равно, что делать и как жить, лишь бы не мешать своему любимому. Да и если честно жить Гарри совсем не хотелось. Тоска и грусть наполнили сердце юноши, а распухшая губа и следы от поцелуев по всему телу живо напоминали ночь, самую счастливую в жизни. Вдруг Гарри вспомнил ещё одну похожую ночь, которая тоже оставила глубокий отпечаток в памяти. Это было на войне.

Гарри устал вести счёт дням, проходившим, как один, в переходах, в поисках Вольдеморта и его сообщников. Он устал заботиться о лагере, отвечать на бездумные вопросы и каждый раз отправлять совы в Министерство и Дамблдору с отчётами, к которым прилагался список погибших. Война стала бесконечностью. Они сражались, убивали, а цель по-прежнему маячила где-то на горизонте.

Суровая зима. Не было ни одного дня, когда бы показалось солнце, а колючий снег, словно в издёвку, ежечасно усиливался. Совещание проходило в палатке Гарри. Во все щели завывал ветер. Как всегда набилось много народу. Негде было сидеть. Охрана стояла цепочкой по периметру небольшого лагеря, готовая к нападению. После схватки с Упивающимися Смертью неделю назад половина поисковой группы была оторвана от общей массы армии. Припасы кончались. Нервы напряжены до предела. Момент был самый удобный, чтобы разгромить лагерь. Гермиона теребила шапку; из кармана её куртки, оттянув его, торчала книга. Фред Уизли, понурый без брата, оставшегося где-то в стороне, присел на сундук с кухонной утварью. Драко Малфой гордо сидел на единственном стуле с закрытыми глазами. На лице его не было ни усталости, ни присутствия каких-либо эмоций, хотя они все вместе прошагали более десяти километров, утопая в сугробах. Дин Томас, вздыхая, писал очередное завещание. Один Невиль Лонгботтом с ярким румянцем на щеках спокойно стоял и ожидал. Остальная часть группы, рассевшись прямо на полу, смотрели на Гарри Поттера с надеждой. Никто не разговаривал. Гарри принял решение:

— Мы должны вернуться. — Радость, появившаяся в глазах огорчила Гарри. Это же война! И Вольдеморт сам не придет с повинной! Его голос стал ещё твёрже. — Все равно не имеет смысла преследовать столь малую группу Упивающихся, мы больше потеряем. Через час сворачиваемся и возвращаемся обратно.

Оживление, на миг возникшее в палатке, прервал острый, словно лезвие ножа, голос Малфоя:

— Это глупо.

Драко в упор смотрел на Поттера серыми, стальными глазами. Не мигая. Гарри опять подумал про аналогию с лезвием, но, чертыхнувшись, ответил:

— Это моё решение. Ты называешь его глупым?

— Осталось совсем немного, один рывок и мы прикончим эту никчёмную кучку, считающих себя волшебниками, — Гарри показалось или голос Малфоя звучал менее твёрдо?

— Он прав, Гарри, — неожиданно Гермиона вышла вперед. — Ещё немного и мы настигнем их.

Гарри оглядел взглядом всех собравшихся, на лицах которых было написано разочарование и все ещё надежда на то, что командир разрешит вернуться, подсчитал и очень резко отрезал:

— Это мое решение. И я его принял.

Никто больше не стал спорить. Малфой нашёл занимательную точку на сундуке, Гермиона поспешно натягивала шапочку.

Ровно через час лагерь сняли с места и медленно пошли обратно. Настроение было приподнятое у всех членов группы, предвкушающих горячую еду и удобные передвижные кровати. Только Гарри шел позади, нахмурившись и откровенно злясь. Он считал всех юных волшебников-друзей в своей группе зря ввязавшимися в войну. Только потому, что так надо. У них не было цели, и они слепо следовали за Гарри Поттером, у которого была цель всей его жизни — убить Тёмного Лорда, причинившего столько страданий. И Гарри снова принял решение; кто знает, может, в той группе Упивающихся Смертью и был Вольдеморт.

— Гермиона! — голос Гарри заглушил воющий ветер. Девушка обернулась. — Ты будешь командовать на время, что я отлучусь.

Лицо девушки побелело.

— Гарри, ты сошёл с ума! Ты собрался преследовать их в одиночку?

— Это моё дело, понятно? — Поттер кричал, заглушая своим воплем ветер. Снег набивался в рот. — Делай, что я говорю. Ты будешь главной в группе. Дойдёте до штаба армии, ты знаешь, где это.

— Гарри, не делай этого… — голос девушки дрожал. Юноша ещё больше разозлился.

— Выполняй приказ!

Группа немного отошла вперед. Гермиона, тихо всхлипывая, чтобы не заметил Гарри, побежала к ним. Приказы Гарри Поттера обжалованию не подлежали. В этом суровом юноше невозможно было узнать того жизнерадостного и чувствительного мальчика, которым он был до начала войны.

Гарри проводил группу взглядом, пока снежная завеса не скрыла их, и мелкими шагами пошёл к намеченной цели. Через час юноша понял, что затея была не просто глупая, а самая что ни на есть дурацкая. Холод пробирал до костей, и Гарри еле шевелил ногами. У него не осталось сил ни на что. Странное состояние, в котором он находился, мешало думать. Ужасно хотелось спать. Лечь прямо здесь, в открытом поле, и забыться. А потом можно буде продолжать путь. Но потом, после… Гарри опустился на колени, собираясь улечься поудобней в снегу. Что-то в голове настойчиво твердило не делать этого, но юноше стало все равно.

Кто-то с силой бил его по щекам. Гарри поморщился — кто смеет ему мешать? Отвернулся, почувствовал во рту холодный снег и, на секунду открыв глаза, потерял сознание.

Драко Малфой беспомощно держал его на руках.

— Поттер, идиот, очнись же!

Поняв, что попытки бесполезны, Драко взвалил юношу на метлу, на которой прилетел, и запрыгнул сам. Гарри все время норовил сползти, но Малфою было не до этого, он понимал, что ещё немного и сердце Поттера не выдержит переохлаждения.

Они плутали по заснеженной пустыне, глаза засыпал снег, Драко сам промёрз с ног до головы, но не сдавался. Он глупо надеялся на чудо и глупо шептал бессознательному телу Гарри:

— Ну, потерпи ещё капельку, чуть-чуть…

Губы посинели и с трудом шевелились. Малфой c чисто малфоевским упрямством отказывался верить в безысходность ситуации. Окончательно выбившись из сил, Драко спрыгнул с метлы, вглядываясь во тьму.

— Ну ты же чёртов Гарри Поттер! Золотой мальчик! Тебе всегда везёт! Ну и где наше спасение?

Пройдя ещё пару метров, Драко был готов сдаться, как вдруг увидел чёрное пятно вдали. Юноша достал палочку, всё же надеясь на то, что это окажется посланный за Поттером отряд, а не группа Упивающихся Смертью, в поисках которых они так долго находились. Точка не двигалась. Малфой сделал пару шагов, потом ещё, и понял, что вдалеке виднеется хижина. Не долго думая, он схватил в охапку будущего спасителя мира и потащил в домик.

Это была старая хижина охотников, этакий привал, где останавливались самое большее на ночь. Обстановка была спартанская — самодельные кровать, стол, и два пня, имитирующих стулья. Всё было покрыто ровным слоем пыли. Пахло затхлостью. Пока Драко втащил тяжелевшего с каждой секундой Поттера, то совсем выбился из сил. Брезгливо оглядевшись вокруг, он осторожно уложил Гарри на кровать. Внутри дома было не намного теплее, чем снаружи. Малфой с сомнением посмотрел на груду камней сложенных в причудливом порядке и смутно напоминающих очаг. Не долго думая, он швырнул туда пень, являющийся стулом, и с помощью палочки зажёг огонь.

Поттер всё так же был без сознания. Драко приподнял его голову и влил пару глотков из фляги, с которой никогда не расставался. Гарри поморщился, закашлялся, открыл глаза и прошептал:

— Холодно.

Малфой стал решительно снимать с него одежду.

— Что ты делаешь? — прозвучал слабый, но изумленный голос. Гарри удалось сфокусировать взгляд на расплывчатом пятне с блестящим ореолом вокруг головы. В голову полезли самые странные мысли.

— Раздеваю тебя, — пояснило небесное создание, стягивая промокшие, скованные льдом джинсы Гарри и без сожаления швыряя их на пыльный пол. Туда же последовала рубашка.

Гарри прижал руки к груди, не позволяя снимать с себя сырую и холодную футболку. Вдруг он осознал, что это вовсе не ангел, а обычный человек со светлыми волосами, ни кто иной как…

— Малфой?! Какого чёрта?

Самому Драко всё это порядком надоело и он, снимая гаррины мокрые носки, процедил твёрдо:

— Ты чуть было не превратился в ледяную статую, Поттер. Я всего лишь спасаю тебе жизнь. Лежи и не дергайся. Сейчас я натру тебя мазью.

Малфой почти без сопротивления снял с Поттера футболку, которую постигла та же участь — лежать в пыльной куче.

— Нижнее белье оставишь? — хмыкнул Гарри, который, если честно, был слишком обессилен, чтобы противостоять надоедливому слизеринцу. Малфой не ответил. Потянулся к своему пальто и долго-долго искал там пузырёк с мазью. Гарри всегда поражался, как Малфою во время войны удавалось выглядеть так изысканно и аккуратно. Его рубашки и свитера всегда были чисты, на пальто не единой заплатки, шарф лежал красивыми складками. И в то время как у других «солдат» и лицо и одежда всегда были покрыты привычным въевшимся слоем грязи и сажи, даже зимой.

Слизеринец тем временем капнул оказавшейся жидкой мази на грудь Поттера и стал втирать. Гарри изо всех сил пытался не обращать внимание на белые руки, изящно скользящие по его телу.

— Тебе нужно было медсестрой стать, Малфой, тебе бы пошёл белый чепчик.

— Заткнись, Поттер, я всего лишь пытаюсь не лишить надежды всю Армию.

Руки Драко переместились на ноги Гарри, который захихикал, задушено проговорив:

— Щекооотно.

— Переворачивайся на живот, — приказал Драко.

Всё те же руки скользили по позвоночнику, мягко втирая мазь. Драко задержался на плечах, массируя их. Гарри почувствовал, что он тает в этих руках. Осторожные прикосновения, согревающий эффект мази, и то состояние в котором он находился, сделали свое дело — зеленоглазый темноволосый гриффиндорец едва не мурлыкал от наслаждения.

Руки Драко пробрались сквозь ткань трусов, прежде чем Гарри успел запротестовать, и стал втирать мазь в нежные полушария. Внезапно руки стали жестче и стиснули ягодицы. Гарри издал тихий стон. Тонкий пальчик опустился в ложбинку между полушариями и неспешно провел там туда-сюда. Гарри снова застонал от новых ощущений, даже не пытаясь сопротивляться. Он словно находился во сне и сквозь дрему чувствовал нарастающее возбуждение. Драко перевернул Поттера на спину и припал к его губам в долгом поцелуе. Гарри, находившийся всё это время с закрытыми глазами, не сразу понял, что такое приятное прикасается к его губам, нежно обводя их контур. Сначала он противился поцелую, а затем приоткрыл рот, впуская влажный язычок, который тут же принялся его дразнить, то убегая, то с каким-то отчаянием пробуя на вкус и исследуя новое пространство. Все было слишком нереально. Такого просто не могло происходить на самом деле, гриффиндорец уверившись в этом, перестал о чем-либо думать. Гарри обхватил Малфоя, прижимая его к себе, пытаясь прикоснуться к его коже сквозь ворох одежды. Губы Драко спустились ниже, мягко прошлись по шее, спустились на грудь, язычок проворно обвел тёмный сосок, а зубы чуть прикусили его. Гарри совсем потерял голову, он стонал и страстно желал, чтобы это наслаждение никогда не кончалось. Рука Драко уверенно стиснула член Гарри сквозь мягкий хлопок трусов, а сам зеленоглазый волшебник громко вскрикнул. Даже с закрытыми глазами, теряя рассудок от опаляющего блаженства, он почувствовала на лице Малфоя легкую усмешку. Блондин наконец-то убрал мешающую перегородку, которой являлась ткань, и его губы опустились на член Гарри. Драко, не спеша, растягивая удовольствие, провел языком по пульсирующей плоти, наслаждаясь прозвучавшим протяжным стоном. Его губы обхватили член, взяв его в томительный плен. Гарри изогнулся на кровати и широко открыл глаза. От одного зрелища открывшегося ему можно было кончить — прекрасный Драко Малфой с растрёпанными волосами цвета расплавленного золота, наполовину раздетый, заглатывал его член и делал это с таким присущим одному ему изяществом, что Гарри со стоном закрыл глаза. Его стоны превратились в бессвязные просьбы, и теперь больше всего на свете самый известный гриффиндорец мечтал избавиться от охватившего его напряжения. Драко помог ему. Гарри вздрогнул в последний раз и затих. Блондин, чувствуя во рту привкус семени Гарри, облизнул губы, и лёг рядом с ним. Надежда волшебного мира тяжело дышала, приходя в себя. Гарри открыл глаза и взглянул на растянувшегося рядом с ним Малфоя: на белом лице был непривычный румянец, а волосы не лежали в строгом порядке, как обычно, что шло ему намного больше. На лице Драко отчего-то было мечтательное выражение, но, заметив, что его разглядывают, Малфой тихо попросил:

— Не говори ничего, ладно? Просто сделай вид, что ничего не было.

Гарри кивнул. Так и было. У Гарри Поттера была цель, затмившая все радости жизни и другие мечты, цель, которой он посвятил свою жизнь — уничтожить Вольдеморта, по вине которого погиб его крёстный, родители, его друзья. И Гарри никогда не отступится, чем бы ему ни пришлось пожертвовать, даже собственной жизнью, тем более она для него не так много значила.

Поезд со скрипом остановился, Гарри вздрогнул, очнувшись от воспоминаний.

На следующий день кончилась вьюга, они с Малфоем настигли ту кучку Упивающихся Смертью, состоящую из трёх человек, и уничтожили. Они ни словом не обмолвились о происшествии в охотничьем домике. Но Гарри ещё долго вспоминал слизеринца, его прикосновения и нежные губы. Именно это происшествие с Малфоем заставило его окончательно утвердиться в своей ориентации, с которой он до недавнего времени все не мог определиться.

Гарри выбрался из вагона, пытаясь понять, где он и самое главное, что же ему теперь делать. Недавние воспоминания натолкнули его на одну интересную мысль, которая надежно засела в голове, и не давала покоя, даже когда Гарри устроился на ночь в дешевом мотеле в незнакомом городке. Поттер в одежде лежал на кровати, застеленной несвежим бельем, и думал, что же все-таки это за психи в красных масках и откуда они взялись. Спаситель мира никогда не пасовал перед трудностями и встречал их с гордо поднятым лицом. Недаром шляпа отправила его в Гриффиндор.

Ничего лучше совета Гермионы — «если чего-то не знаешь, то знают книги», он не мог припомнить и на следующий день отправился в библиотеку, которая оказалась на удивление большой. Гарри собрал все газеты за время, что был в больнице Св. Мунго и провел весь день, изучая их. Ничего особенного в маггловских изданиях не было, лишь смутные намёки или неточные данные. Однако Гарри натыкался на заметки типа «…группа разъяренных бандитов в красных масках, захватила ресторан. Погибло десять человек заложников. Власти в ярости, поймать бандитов пока считается невозможным, хотя прилагаются все усилия», доказывающие жестокость фанатиков, охотившихся за ним. Гарри нужны были волшебные газеты, а для этого пришлось ехать в Лондон, на Диагон аллею. И Поттер поехал, опять забравшись в грузовой вагон.

Помимо новой цели узнать, что за фанатики его преследуют, хоть Гарри и не признавался себе, изо всех сил пряча чувства поглубже, он пытался не думать о Северусе Снейпе, который являлся к нему, стоило только юноше закрыть глаза. Его спокойный невозмутимый голос, саркастическая усмешка — без них стало просто трудно дышать. Сердце болезненно сжималось, стоило вспомнить своего бывшего профессора или увидеть похожую фигуру в толпе.

Лондон встретил знаменитого волшебника свежим снегом. Тихим, медленно падающим, никуда не спешащим, в отличие от беспокойных людей, суетливо снующим по улицам. Гарри медленно шел, читая названия улиц и лавочек. Вдруг кто-то окликнул его по имени. Внутри похолодело. Он не должен быть узнан! Тем более в Лондоне, где самое большое скопление магов на всю Англию. Женщина, не замечая его, прошла мимо и пожала руку какому-то мужчине. Поттер со свистом выдохнул, и, натянув капюшон чуть ли не до подбородка, пробежал по Диагон аллее, пулей влетев в библиотеку, находившуюся за банком.

— Мне нужны все номера «Ежедневного Пророка», — выпалил Гарри удивленному библиотекарю.

За полчаса Поттер нашел все, что ему было нужно и даже больше. Через день после того как он ушел из больницы, на нее напали фанатики в красных масках. «Совершенно неизвестно, что они искали в больнице, — писал автор статьи, — но они этого не нашли, только этим может объясняться жестокость, с которой был ранен персонал больницы и полностью разрушено отделение. Никто из пациентов не пострадал, все находятся на лечении в главном отделении больницы Св. Мунго». Гарри натыкался на многие статьи, написанные как бы вскользь, где точно не давалось никаких данных, ключевыми словами которых являлись «беспричинная жестокость и насилие».

Раскрыв очередной номер «Пророка» юноша наткнулся на крохотную заметку «Нападение на квартиру аврора»: «Вчера вечером на квартиру Гермионы Грэнджер было совершено нападение волшебниками, скрывающимися под красными масками. Благодаря оперативности аврора Грэнджер, которая являлась блестящей ученицей Хогвартца, отличным учёным, верным товарищем, — «Некролог какой-то!», — подумал грустно Гарри, — двое волшебников было задержано. Девушка находится в крайне тяжелом состоянии». Сердце юноши радостно запрыгало в грудной клетке. Она жива! Гермиона жива! Более счастливой новости Гарри не получал последние месяцы. Теперь нужно немедленно разыскать ее.

Гарри вприпрыжку покинул библиотеку, не чувствуя брошенного в спину недовольного взгляда библиотекаря, и, глупо улыбаясь, побежал по улицам. Потом спохватился и натянул капюшон, но на душе было легко и светило яркое солнце. Тут Поттер столкнулся с проблемой — он крайне расплывчато помнил, где живёт его подруга, и провел четыре часа, плутая по незнакомым улицам. Продрогнув, проголодавшись, и обозлившись на самого себя, великий Гарри Поттер постучался в незнакомую дверь, за которой, как он надеялся, должна жить Гермиона. Дверь не открывали. Гарри забарабанил в нее кулаками, а потом и вовсе стал пинать ногами. Дверь резко распахнулась. Нога и кулак замерли на полпути, и Гарри чуть было не упал, оказавшись в неудобной позе. Невежливый голос поинтересовался из темноты:

— Что?

— Мне нужна Гермио…

— Гарри! — Гермиона напрыгнула на него, и Гарри чудом не упал, держась за дверной косяк. — Я так рада!

Через час, когда девушка престала радостно повизгивать и удивляться, как это Гарри цел и невредим, как это он вообще её нашёл, они сидели в уютной гостиной и пили чай. Вернее это Гермиона чинно пила, а Гарри сметал на столе всё, что попадало под руку.

— Знаешь, с твоей стороны было крайне неосмотрительно являться сюда, — произнесла девушка, спокойно наблюдая за исчезающим овсяным печеньем и крошками, которые осыпали пол. — Может, закажем пиццу?

— Нет, я наелся, спасибо. — Гарри шумно хлебнул чаю и довольно улыбнулся. Он знал, что у подруги никогда нет времени готовить.

— Расскажи, что с тобой было после нападения. К тебе вернулась память?

Гарри вкратце поведал подруге о событиях минувших месяцев, умолчав о своей любви к Снейпу. Но Гермиона всё равно что-то заподозрила по тому, как Гарри говорил о бывшем профессоре. Девушка в ответ рассказала, что через пять минут к её дому прибыл отряд авроров. К тому времени фанатики скрылись. Её ранили, она провела в больнице месяц по настоянию врачей, хотя чувствовала себя прекрасно уже после одной недели лечения. А теперь она находится в бессрочном отпуске, по настоянию начальства, которое вдруг стало серьёзно беспокоиться о здоровье авроров.

— Всё это очень странно, — Гермиона задумчиво покусывала губу. Гарри знал эту привычку ещё со школы. Значит, она столкнулась с чем-то, что не может объяснить. — Меня отстранили от расследования отпуском, а других авроров раскидали в командировки или по другим делам. Над делом об этих психах почти никто не работает! Знаешь, Гарри, у меня такое ощущение, будто бы кто-то пытается помешать и не дать ход этому расследованию.

Гермиона молчала, а Гарри пытался поймать настойчиво ускользающую мысль. Словно что-то глубоко сидело внутри него, и он не мог вспомнить, но знал, и это знание стало частью его жизни.

— Гарри, тебя никто не должен видеть, это очень опасно…

— Герми, только не говори, что у тебя нет идей на счёт этих психов, — перебил её Поттер, строго смотря на девушку. — Я знаю тебя почти десять лет и не верю, что ты ничего не узнала.

Девушка вздохнула, помяла салфетку и, наконец, ответила:

— Всё очень странно, едва я только начинаю подбираться к чему-то стоящему, или что-то происходит, или меня отвлекают. У меня сейчас нет никаких догадок. Главное сейчас тебе нужно исчезнуть на некоторое время, тебя, вероятно, заметили в Лондоне.

Тёплая дружеская беседа перетекла в серьёзный разговор. В воздухе витала опасность. Поттер молча разглядывал девушку, которая нервно откидывала короткие волосы назад. Предчувствие подсказывало Гарри, что-то было не так.

— Зачем ты мне помогаешь? — спросил он, против его желания голос звучал холодно и жестоко.

— Ты мой друг. Ты очень дорог мне, Гарри, мы столько пережили вместе, — на глазах девушки заблестели слёзы.

И всё равно Гарри не мог отделаться от какого-то неясного чувства. Он опять сходил с ума.

— Нет. Здесь что-то другое.

— Гарри! — в голосе Гермионы были нотки отчаяния. — Пожалуйста, верь мне, я никогда тебя не предавала. Я хочу тебе помочь. Гарри, я бы и не смогла тебя предать, ты… — девушка не выдержалась и разрыдалась.

Юноша секунду сидел ровно, а потом тряхнул головой, словно сбрасывал наваждение, и кинулся к подруге.

— Герми, милая, не плачь, — Гарри обнимал девушку и виновато бормотал, — Прости меня, я сам не знаю, что на меня нашло. Я, конечно же, верю тебе!

Гермиона последний раз всхлипнула и сказала:

— Тебе нужно уехать. В первую очередь, тебя будут искать у меня. Если, конечно, видели в Лондоне. — Гарри обречённо кивнул. — Я останусь и попытаюсь узнать хоть что-нибудь.

— Нет, Герми, поехали со мной.

Девушка минуту думала, взвешивая все плюсы и минусы, просчитывая возможные варианты.

— Думаю, ты прав, мне не повредит путешествие.

— Надеюсь, мы не поедем в Болгарию? — попытался пошутить Гарри.

— Но мы сможем отправиться не раньше первого февраля… — Голос Гермионы потускнел. На вопросительный взгляд юноши она не ответила. Потом Гарри вспомнил.

…Они стояли на кладбище напротив двух могильных плит с именами родителей Гермионы. Глаза девушки были сухи, но на лице застыло выражение тоски и необратимости.

Первого февраля три года назад Упивающиеся Смертью убили беззащитных маглов — родителей Гермионы. Специально для Гарри Поттера. Гермиона была его правой рукой и просчитывала варианты исхода операций. Тёмный Лорд об этом знал, поэтому ему не составило труда отдать приказ своим соратникам. Но Гермиона никогда не винила Гарри, и ему запрещала даже думать, что он виновен. Это все Вольдеморт.

Новость о смерти самых близких ей людей сильно ударила Гермиону и оставила глубокий след в душе. Она неделю прорыдала в палатке, и никто не мог ее утешить. Однако время лечит, девушка с неистовством продолжала воевать.

Гарри думал, почему на кладбище всегда такая погода — пронизывающий ветер и небо, затянутое серыми тучами. Несчетное количество раз он бывал на похоронах, приходил на кладбище к крёстному, друзьям, и каждый раз была такая погода, словно это отдельный мир, отгороженный от всего живого.

Гермиона потянула Гарри за руку и слабо ему улыбнулась:

— Всё хорошо. Я привыкла. — Все мы привыкли или привыкнем. Время исцелит, всё встанет на свои места.

Так было и будет всегда.

Гермиона воровато оглянулась и собиралась применить магию, чтобы отчистить пол и одежду, на которые только что опрокинула поднос с едой, которые им подали в самолете, но Гарри с ухмылкой покачал головой.

— Сама же говорила — без магии, — шепнул ей Гарри, и, как будто ничего не произошло, и Гермиона не осталась без обеда, отправил в рот кусочек суши.

Девушка недовольно покосилась на друга и, мило улыбаясь, позвала стюардессу, которая помогла ей убрать.

— Всё эти столики! — фыркнула Гермиона. Скажите на милость, ну кому в голову придет такая глупая мысль делать тонкие столики, которые от легчайшего надавливания коленками снизу, подлетают, словно детский резиновый мячик? Вот и Гермиона думала, что никому. И со спокойной душой закинула ногу на ногу, когда подали долгожданный обед в этом неприятно пахнущем топливом, хоть и комфортном изобретении магглов — самолете. Результат — расплывшийся в улыбке Гарри Поттер, грязные брюки и недовольный сосед справа.

Гарри вытянулся в удобном кресле, милостиво отдав подруге остатки обеда. Им предстояло долгое путешествие — они летели в Китай. По идее Гермионы, которая утверждала, что там будет, чем заняться. И летели они не куда-нибудь, а в Шаолиньский монастырь. Девушка утверждала, что там они смогут отдохнуть и душой, и телом, а так же найдут ответы на многие вопросы. Гарри не спорил, и не знал, какие он может получить там ответы. Оказавшиеся на счету деньги (как сказали в банке, на счет Поттера их перевёл доброжелатель, были даже догадки какой именно — темноволосый такой, суровой наружности профессор) друзья потратили на поездку, закупив для Гарри чуть ли не новый гардероб, однако, купив мётлы не самой последней модели («Что бы не выпендриваться», — разумно сказала Гермиона), и оплатив билеты в оба конца.

Когда Гарри увидел, сколько вещей взяла с собой его подруга в путешествие, то его челюсть сделала веселый выкрутас, а глаза решили что им место на лбу.

— Герми, зачем же столько? — сдавленно прошептал Поттер, уже укладывая чемоданы на заднее сидение такси, так как в багажник уже ничего не помещалось.

— Гарри, — Гермиона стояла, уперев руки в бока, и взирала на Мальчика-спасшего-весь-мир как на глупейшее создание. — А как же книги?

— Да, действительно, куда же без книг? — пробурчал Гарри, присаживаясь рядом с чемоданами и сундуками на сиденье, так как впереди гордо села девушка, сделав вид, что не заметила последнего замечания.

Пока Гермиона искала нужную стойку, Гарри с тоской думал, как же невесело, что Рона здесь нет. Вот уж кто действительно от радости был бы на седьмом небе. Рон обожал маггловские штучки, как и его отец.

— Смотри! Наш самолет! Нужно поторопиться.

— Но до окончания регистрации еще полтора часа!

— Лучше раньше, чем позже!

— Но Герми…

— Гарри Поттер, я свое мнение высказала. И не советую тебе спорить.

Юноша смирился:

— Герми, нам нужно взять тележку — я не в силах утащить весь багаж сам.

— Хорошо! Ты ищи тележку, а я посмотрю, что здесь интересного, — Гермиона унеслась куда-то вперед, и Гарри подумал, что сейчас ей как раз и не хватает шлейфа волос позади.

Сгрузив на тележку чемоданы и сундуки, Гарри стал толкать её перед собой, ругая Гермиону, которая взяла с него обещание не использовать магию, даже для благородной цели — облегчить страдания — уменьшить багаж. Юноша, торопливо протискиваясь сквозь толпу, таки столкнулся с кем-то. Чемоданы обрушились на пол, словно лавина.

— Чёрт! Куда идешь, смотреть нужно! — выместил Гарри злость на ком-то, нагибаясь и подбирая чемодан, а когда поднялся, увидел ухмыляющегося чисто по-слизеренски Драко Малфоя. Как всегда изящно и со вкусом одетого, как всегда с красиво уложенными волосами.

— Какая встреча, — протянул блондин манерно. Поттеру показалось или Малфой смущен?

— Что ты здесь делаешь? — удивился Гарри.

Удивляться было чему: Драко Малфой, чистокровный волшебник, оказался в аэропорту, а это значит, что он опустился до пользования маггловским видом транспорта. Хотя… аппарацию-то ему запретили навсегда, а на портключи теперь нужно было получать специальное соглашение от Министерства.

— Поттер, а что делают в аэропорту? Летал во Францию к Нарциссе. Так быстрее, — бросил небрежно Малфой, пожав плечами, но получилось, будто бы он оправдывается. Драко переменил тему. — А ты куда?

— Неважно.

Гарри устроил весь багаж и стоял, переминаясь с ноги на ногу. Малфой помог ему:

— Скатертью дорога, Поттер.

Гарри кивнул, стараясь не ответить какой-нибудь дерзостью, иначе он точно бы не успел на самолет, и стал искать свою регистрационную стойку. Если бы он обернулся, то увидел полный грусти и тоски взгляд серебристых глаз.

Неожиданная встреча не выходила у Гарри из головы, но рассказать о ней подруге он не захотел. При взлете Гермиона радовалась, словно малыш конфетке. Однако при посадке ей стало плохо, она сидела с серым лицом, вцепившись в подлокотники.

Гарри самому пришлось получать багаж. Гермиона стояла на улице и вдыхала свежий воздух. Юноше вдруг стало грустно. Он задумался, как бы Снейп отнёсся к такому путешествию. Наверняка он любит путешествовать. Наверное… Или нет. Просто ненавидит. Одно из двух. Гарри усмехнулся. У Северуса всё в крайностях.

Когда Гермиона уже распаковывала мётлы, она вдруг процитировала в сторону:

— Разлуку всегда тяжело переносить…

— Что?

— Ничего. Просто. Тяжело переносить разлуку…

Гарри слабо улыбнулся — неужели у него всё так ясно на лице написано.

Полет на мётлах до Шаолиньского монастыря показался Гарри восхитительным. Он, наверное, тысячу лет не летал и забыл волнующее ощущение лёгкости, когда ветер дует в лицо и свистит в ушах. Тем более Гермиона спокойно пользовалась палочками и уменьшила багаж до размера игральных кубиков.

Решив провести воспитательное мероприятие, девушка, вцепившись в древко метлы, вещала:

— Монастырь был основан в 495 году по приказу императора Сяовэня из династии Северная Вэй, который велел построить буддистский монастырь специально для знаменитого монаха Бодидхармы, который пришел из Шри-Ланки в Китай для того, чтобы обучить основам буддизма местных последователей этой религии.

— А, — протянул Гарри, — мне это обязательно знать?

— Разве тебе не интересно, где ты проведёшь ближайший месяц? — искренне изумилась Гермиона. Юноша пожал плечами. Если честно, не очень. Но выслушал подругу до конца.

Гарри ожидал увидеть монументальное сооружение, однако его взору предстала зеленая гора и видневшиеся в листве яркие крыши пагод и других сооружений.

— А где же монастырь?

— О, Гарри, ты меня поражаешь! Это и есть монастырь. Но мы здесь жить не будем.

— Что мы здесь делаем? — задал Поттер вопрос, который мучил его всю поездку.

Девушка сделала вид, что не расслышала и продолжила:

— Мы будем жить в Международной Школе Волшебства.

— Почему не в Шаолине?

— Зачем тебе боевые искусства? — Гермиона повысила тон. Невежественность друга её поражала. — Монахи посвящают всю жизнь достижению верхней ступени, а за пару недель ты ничего не успеешь.

Гарри нахмурился, но они уже приземлялись на небольшую площадку, огибая гору. Их встречали. Немного неуклюже спрыгнув, Гермиона причудливо сложила руки и легко поклонилась невысокому мужчине-китайцу в мантии. Она сказала ему пару фраз звучавших немного смешно и мягко для европейского уха. Поттер в который раз поразился подруге — когда она успела выучить китайский?

— Это твой наставник, Гарри.

— Мой… кто?

— Вам здесь понравится, мистер Поттер, — с едва различимым акцентом сказал наставник по-английски, неодобрительно глядя на длинные волосы юноши, отводя руку назад. Гарри проследил за рукой и увидел…

— Вау! Поле для квиддича!

Целыми днями Гарри только и делал, что летал на метле по окрестностям или играл в квиддич. Команда была неплоха, состояла из студентов разных национальностей, и хоть Гарри вытянулся для ловца, ему всегда удавалось поймать снитч. Международная Школа Волшебства представляла собой скорее летний лагерь, чем место для занятий, — маленькие домики, разбросанные по равнине, различные площадки для игр и развлечений, и богатый парк, если хочется уединения. Днем Гарри почти не думал о Снейпе, тренировался до изнеможения, но все-таки ночью сны, мечты не отпускали его. Каждый раз, вспоминая любимое строгое лицо, в сердце шевелилась, царапая острыми коготками нервные окончания, безысходная тоска. Иногда Гарри даже готов был всё бросить, вернуться и кинуться на колени перед профессором, лишь бы быть с ним хоть ненадолго, лишь бы увидеть его. Но гриффиндорская гордость пересиливала все. И он жил дальше, не особо радуясь прожитому дню. Гермиона же пропадала в библиотеке (неизвестно зачем тогда было брать столько книг), которая почему-то располагалась в подвале или подземных этажах, лишь изредка приходила посмотреть на игру или отправлялась с Гарри на пикник после обеда.

Вот и в этот раз, Гарри всё утро играл в квиддич, развивая немыслимую скорость на метле, смело исполняя самые опасные трюки, а потом увидел Гермиону, скромно стоящую с корзинкой в руке. Они расположились на открытой поляне, покрытой мелкими разноцветными цветочками.

— Скажи, Гарри, почему ты до сих пор не обратился к наставнику? — Чувствовал же Поттер, что неспроста девушка выбралась из своего убежища. Очередная нотация.

— Зачем? — Гарри решил косить под дурочка. — У меня нет вопросов, всё понятно. Я сам нашёл свой домик.

Гермиона хмыкнула, протягивая Гарри лепёшку с рисом.

— Сделай милость, поговори с ним сегодня.

Непонятно почему Поттер согласился.

— Мистер Поттер, — кивнул наставник, заботливо поливая из лейки клумбы в саду. — Я ожидал вас. Хоть это и не ваше решение, но я ценю, что вы пришли. Жду вас завтра в шесть утра на верхней террасе.

Гарри не стал утруждать себя мыслями, откуда наставнику известно, что это не «его решение», и просыпаться рано утром ему не хотелось, но едва он открыл рот, мужчина аппарировал с лёгким хлопком.

Солнце ещё не поднялось, и даже не думало просыпаться, когда потный Гарри Поттер, запыхавшись от бесконечных ступенек, влетел на верхнюю террасу. Наставник уже сидел там в позе лотоса с закрытыми глазами. Он, не открывая глаз, кивнул юноше занять место подле себя. Гарри попытался скрутить ноги, как наставник, а затем плюнул на эту затею и сел как удобно.

— Мы будем наблюдать, как поднимается солнце, — посвятил наставник Гарри в свои планы. Юноше эта затея показалась, по меньшей мере, бесполезной. Как можно наблюдать за восходом с закрытыми глазами? Но он покорно закрыл глаза и подставил лицо робким утренним лучам. Просидев час не двигаясь и чувствуя себя идиотом, изо всех сил подавляя зевки, Гарри услышал голос наставника:

— Ты почувствовал? — что Гарри должен был почувствовать, не уточнялось, но на всякий случай юноша кивнул. Наставник его сразу же отпустил, и Гарри понесся на квиддичное поле.

На следующее утро всё повторилось. Гарри сделал вид, что наслаждается восходом солнца, а сам в это время вздремнул. И так продолжалось изо дня в день. Гарри днем не виделся с наставником, лишь приходил по утрам, считая это глупым времяпровождением, вместо которого он мог с пользой поспать.

— Бесполезно, пока ты находишь эту затею глупой, — голос наставника вывел Гарри из сонного оцепенения. Солнце уже поднялось довольно высоко.

— Я вовсе не считаю… — юноша осёкся под взглядом, который прожигал его насквозь. — Ладно, это всё — чушь.

Гарри думал, что наставник обидится, но он по-доброму усмехнулся:

— Все приходят сюда, такими как ты, не понимающими силы и истинной природы вещей. Ты задавал себе вопрос, что ты здесь делаешь?

— Минуту назад.

— И ты очень далек от ответа. В жизни каждого человека наступает переломный момент, который раз и навсегда меняет его судьбу. У тебя этот момент уже был, твоя судьба сплетена с судьбой другого человека, которого ты любишь.

— Откуда вы знаете?! — недоверчиво-удивленно перебил гриффиндорец.

— Есть такая наука — чтение жизни и судьбы человека по лицам. Каждая твоя морщинка, линия подбородка, разрез глаз могут мне о многом рассказать. Но речь не об этом, в твоей жизни будет ещё много сражений и главное впереди. Монахи Шаолиня всю жизнь постигают силу, они добровольно изгнаны из мирской жизни, они не признают удобств цивилизации, плотских радостей, их жизнь проходит в самоконтроле, упорных тренировках и философских размышлениях. Завтра придешь снова, — резко закончил наставник и исчез, оставив ничего не понимающего Гарри сидеть на террасе.

Слова наставника глубоко засели в голове у юноши и натолкнули его на размышления. Пошло несколько недель. Гарри продолжал свои занятия, но ничего не менялось. И вот очередным утром он быстро поднялся по ступенькам и обнаружил как всегда сидящего там наставника. Гарри сел рядом и закрыл глаза. Как обычно, ничего не происходило. Тяжелый круг солнца медленно и величественно поднимался из-за горы. Он ярко сиял, даря лучи всему живому, и неожиданно сердце Гарри наполнилось хрустальной чистотой и спокойствием. Он почувствовал, как мельчайшие частички теплоты проникают в него сквозь кожу, помогая жить организму. Вдруг юноша понял, что это значит. Он видит восход с закрытыми глазами! Он его почувствовал. Он не решился открыть глаза, что бы проверить так ли это, а продолжал ощущать тихий шепот ветра, мелодичный шум воды вдалеке…

— Отлично, мистер Поттер.

Гарри открыл глаза, потрясенно глядя на наставника, лицо которого было разглажено и умиротворенное.

— Невероятно! Это так прекрасно!

— Природа всегда прекрасна. Ты понял это, Гарри, и ощутил силу внутри себя. Ты можешь продолжать начатое, тебя ждут великие дела, Гарри Поттер.

Гарри понял, что теперь сам может ответить на многие вопросы, которые вот уже долгое время лежали на сердце тяжким грузом. Но не на все. У него изменилось внутреннее мировосприятие. Он стал видеть вещи в истинном свете. И самое главное — он поверил в себя, перестал считать, что он всего лишь песчинка в пустыне. Ведь сила везде — в красоте природы, чистоте родниковой воды и доброте людей.

Через час он нашел Гермиону и сообщил ей, что они уезжают. Девушка очень обрадовалась этому и побежала складывать вещи. Гарри в последний раз прогулялся по цветущему саду и попрощался с новыми знакомыми. Наставника он больше не видел никогда в жизни.

Гарри ждал в кафе Гермиону, которая сразу же после приезда, вернулась к работе и теперь целыми днями пропадала в Министерстве. Ничего нового за их отсутствие не произошло. Фанатики более не обнаруживали себя. Лишь изредка поступали сообщения, что на юге или на севере замечены странные люди в красных масках, но на проверку этих сообщений авроров не отправляли. Лондон жил обычной жизнью.

Первое время Гарри обитал у Гермионы, но потом переместился в отель, периодически меняя их. Делать было совершенно нечего, юноша гулял по городу, бродил по маленьким магазинчикам и покупал совершенно ненужные вещи. Из последних приобретений наиболее бесполезными были — гавайская рубашка весёленькой расцветки, уздечка и плётка для лошади, инкрустированные полудрагоценными камнями, хотя Поттер в принципе не терпел насилия над животными, и хлестать никого не собирался, а так же статуя гнома для лужайки перед домом, но ни лужайки, а уж тем более дома у него не было. Старый дом, доставшийся по наследству от Сириуса, подлежал конфискации по приказу Министерства, его незамедлительно снесли, а взамен построили торговый центр для маглов. Как-то Гарри наткнулся на парикмахерскую и без сожаления остриг свои длинные волосы, вспомнив китайских монахов, которые ходили вообще побритые наголо. Поттер же просто сделал прическу, которую так любил, когда был ещё студентом Хогвартца — коротко и со вкусом.

Как-то очередным утром в голову изнывающему от скуки зеленоглазому волшебнику пришёл замечательный план. Здраво рассудив, что всё гениальное просто, Гарри решил сам стать приманкой. Правда, что делать с кучей фанатиков и как именно стать приманкой он не знал и намеревался посоветоваться с подругой. Гермиона влетела в кафе, словно в ответ на мысли Поттера. Плюхнулась на стул и попыталась отдышаться, для этого ей пришлось выпить всю колу друга.

— На работе такой завал! Столько дел! — Гарри украдкой зевнул. Он это слышал каждый день, тем не менее, Гермиона никогда не углублялась в подробности, считая это рабочей тайной.

— Для меня у тебя времени нет, — полуобиженно-полушутя сказал Гарри.

— Есть, но я вряд ли смогу чем-нибудь помочь. Прости, но мне закрыли доступ ко всем делам, кроме тех, которые я веду.

— А кто ведёт моё дело? — вдруг поинтересовался юноша.

— Э, знаешь, у авроров нет вообще такого дела… — запинаясь, произнесла девушка.

— Как это? Ладно меня чуть не убили —это уже всем привычно, но тебя чуть не убили — ты же аврор! Как же солидарность? А убитые магглы?

— Вот магглы и занимаются этим делом, — вставила Гермиона, уж слишком сосредоточенно рассматривая меню.

— Что? Это смешно! Всё равно, что дать маленькому ребенку палочку и требовать от него Аваду!

— Гарри, так решили в Министерстве. Я сама удивлена этим.

Они сделали заказ и дожидались его в тягостном молчании. Гарри сверлил подругу взглядом, понимая, что Гермиона-то ни в чём не виновата и ещё может лишиться работы, влезая в это дело, где всё нечисто. Поттер самоотверженно решил действовать сам. Уже столько раз их троицу, тогда ещё с Роном, чуть было не исключали из школы, пару раз они были на волосок от Азкабана, и каждый раз их приключения напоминали бег по лезвию ножа, где любой неверный шаг мог обернуться смертью. Гарри вздохнул, и остаток обеда они провели, разговаривая исключительно на мирные темы, типа новинок маггловского проката и забавных случаев Гермионы на работе.

* * *

Редакция «Пророка» располагалась не на Диагон Аллее, как следовало ожидать, а во вполне приличном магловском квартале наряду с другими офисами. Гарри даже растерялся, когда стеклянные двери с фотоэлементами сами раскрылись. Внутри же сразу было понятно, что волшебный мир существует. Листы бумаги и пергамента, перья, чернильницы, номера газет и журналов, фотографии, и, что больше всего поразило Гарри, факсы сами плавали в воздухе. Смущенный спаситель мира обратился к ведьме, скрючившейся над пергаментом:

— Извините, мне нужно дать объявление.

— Прямо по коридору, налево, снова прямо, потом направо, — не прерывая своего занятия и не поднимая головы, ответила ведьма.

Заплутав в коридорах и поворотах, Гарри всё-таки нашёл дверь с кривой табличкой «Объявления».

— Могу я дать объявление?

— Можешь дать, — как-то двусмысленно ухмыльнулась худая ведьма возраста Молли Уизли.

— Пожалуйста, — Гарри с невинным лицом протянул бумажку. Ведьма лениво взглянула на неё, но по мере того, как она читала, глаза её полезли на лоб.

— Печатать это?

Гарри с каменным лицом а-ля Снейп кинул на стол мешочек с монетами. Мешочек издал приятный и знакомый ведьме звон. Она расплылась в улыбке:

— В завтрашнем номере вы увидите свое объявление. Могу я узнать ваше имя, мистер Поттер?

Вопрос прозвучал по-дурацки. Ей и так известно его имя! Гарри нахмурился. Он привык, что его везде и всегда узнавали. Но ему это никогда не нравилось. Ну, почти никогда. Сейчас он хотел быть не узнанным.

— Моё имя не должно нигде упоминаться.

Гарри шёл в отель, но его мысли крутились возле одного лишь имени. Северус Снейп… Сколько же они не виделись? Около двух месяцев, может больше, а может меньше. Гарри давно потерял счет дням. Сердце, как всегда при мыслях о любимом, сжалось и слабо затрепетало. Нет, его невозможно было забыть. Чёрные глаза смотрели на него с небес, тело помнило прикосновения и жаждало их снова и снова. Если днём можно было себя чем-то занять, то ночь всецело принадлежала Снейпу, как и все мечты Гарри Поттера, все его мысли и желания. Интересно, вспоминает ли Северус его?

«Нет, это невыносимо!» — Гарри зло скинул мантию и остальные вещи, расшвыряв их по комнате, и отправился в душ. Ледяная вода не приносила ни малейшего облегчения. Почему Гарри всегда кажется, что ему самое место в лечебнице для слабоумных? О, это всё Снейп. Чёртов Снейп. Если бы он был здесь, то Гарри показал бы ему кто главный, показал бы этому испорченному цинику, что он не просто игрушка!..

Вдруг Гарри почувствовал движение за спиной. Он хотел обернуться, но чьи-то руки в чёрных кожаных перчатках схватили и прижали его голой спиной к телу, лишая возможности двигаться Застёжки и пуговицы пальто царапали кожу, но Гарри не шевелился. В голове были догадки одна красноречивее другой. Больше всего Поттера смущало, что он был голый (а как ещё принимают душ?), мало ли что может взбрести в голову, тому, кто держит его, насмешливо сжимая палочку перед лицом. Гарри мелко стучал зубами от холода, но адреналин заставлял его кровь бежать быстрее. Рука в перчатке скользнула по влажному телу, и тут юноша не выдержал. Он крепко сжал зубы, кусая маячащую перед носом руку, и развернулся, припав спиной к кафелю.

Зелёные глаза встретились с откровенно издевающимися чёрными. Ни секунды не теряя больше, действуя на уровне первобытных инстинктов, Гарри прижал профессора к стене, ожесточенно целуя, кусая, сдёргивая промокшую одежду. Снейп явно не ожидал этого, но позволил юноше всё, тем более что желал этого сам. Гарри добрался наконец до белой кожи профессора и принялся покрывать поцелуями каждый её дюйм. Дразня сосок губами, юноша боролся с поясом брюк, снимая их вместе с нижним бельем. С быстротой поразившей даже его самого, Гарри раздел Снейпа и прижался к нему всем телом. Их руки одновременно сжались на членах друг друга. Снейп усмехнулся чему-то, Гарри эта усмешка совсем не понравилась. Он решил её стереть с лица любимого. Юноша мгновенно опустился на колени и провёл языком по головке члена профессора. Снейп издал короткий стон. Однако его стоны становились всё протяжнее и громче по мере того, как губы юноши то плавно скользили по члену, то уступали место дразнящему язычку. Не дав профессору кончить, Гарри поднялся, глядя в тёмные глаза, замутнённые желанием, и усмехнулся сам.

Снейп стиснул плечи юноши и резко развернул его. Гарри только болезненно вскрикнул, когда мужчина рывком вошёл в него. Профессор тут же остановился. Губы пробежались по шее Гарри, снимая капельки воды, а руки, едва прикасаясь, гладили его член. Снейп осторожно двинул бёдрами и Гарри почувствовал, как член заскользил внутри него. Он не смог сдержать стон. Снейп ещё раз все так же осторожно двинулся, почти выйдя из тугого отверстия и тут же войдя. Руки профессора продолжали легко ласкать юношу. Пара мучительно медленных движений внутри и неожиданно пальцы заменили плоть мужчины. Другой рукой Снейп обхватил член Гарри, скользя по нему быстрыми движениями. Гарри потерял способность мыслить, прижался лбом к стене и медленно, но верно терял сознание от наслаждения. Снейп снова овладел им, и они вместе застонали. Гарри слышал тяжелое дыхание мужчины, громкие вскрики, принадлежащие им обоим. Крепкие руки всё сильнее прижимали его к себе, движения становились более быстрыми, проникновения более глубокими… Вдруг Гарри понял, что ещё чуть-чуть и он взорвётся на кусочки; но взорвался мир вокруг, ослепительно вспыхнув, и рассыпался разноцветными кругами.

— Ммм… Поттер, откуда у вас такая любовь к холодному душу? — голос профессора, хоть и звучал нетвёрдо, отрезвил Гарри, прижавшегося к мокрой стене и пытающегося не упасть. Профессор всё ещё обнимал юношу (вероятно так же стараясь не упасть). Они стояли под струями ледяной воды, которую даже не чувствовали в порыве страсти.

Опять Поттер. Только у Снейпа получалось произносить фамилию так неприятно для собеседника. Судя по всему, он оттачивал своё мастерство на протяжении многих лет в Хогвартце на несчастных студентах.

Снейп открутил кран с горячей водой, так как Поттер никак не отреагировал на замечание. Плечи юноши опустились, и профессор повернул его к себе лицом. Гарри смотрел куда-то в сторону. Снейп потянулся за мочалкой и выдавил на неё обильное количество геля. Нежные прикосновения губки смыли нахлынувшую грусть с Гарри, и он вновь стал целовать профессора.

— Не любишь водные процедуры? — прошептал Снейп, щекоча ухо дыханием, и заматывая юношу в полотенце. — Тогда займёмся тем, что тебе больше по душе… — Легко подхватив Гарри на руки, профессор пошёл в спальню.

Утром, изо всех сил пытаясь не разбудить любовника, Гарри, кутаясь в простыню, слезал с кровати. Но едва он встал, как оказался на полу — болело все, как раз в том месте, откуда начинаются ноги. Упасть тихо у Поттера не получилось — он зацепил будильник, стоящий на прикроватной тумбочке. И громко выругался. Тут же зажав рот руками.

— Поттер, — протянул недовольно Снейп с кровати, приподнимаясь на локте. — В чём дело?

— Извините, сэр, я… упал.

— Судя по грохоту, упала пизанская башня.

Гарри неловко попытался встать, держась за кровать, сжимая ноги, и при этом морщась от боли.

— Что с тобой? — Гарри успел порадоваться заботливым ноткам, прозвучавшим в голосе, как пришлось отвечать:

— Болит, но ничего страшного! — Он вдруг очень испугался, что Снейп откажется заниматься с ним любовью снова.

— Болит? — Профессор сел на кровати и вдруг притянул к себе юношу. — Болит, там, где я думаю?

Гарри ошалело кивнул. Он первый раз в жизни сидел на коленях вообще у кого-то, а если этим самым «кто-то» оказался Снейп… Который почему-то предельно осторожно опустил его обратно на кровать и даже не прикрываясь стал искать что-то на полу в ворохе разбросанного мусора и одежды. Гарри наслаждался зрелищем, гадая, кто такой красивый был в роду у профессора. Снейп вернулся с крохотной баночкой в руках и усадил юношу обратно к себе на колени. А затем перевернул его в удобную для себя позу — верхом тем самым местом, которое очень болело. Гарри уткнулся в одеяло, чувствуя дискомфорт. Второй раз за утро он оказывался в непривычной позе. Юноша заерзал, а Снейп игриво шлёпнул его свободной рукой. И сразу же мысли Поттера потекли в направлении новых поз, страстных криков и желаний. Они всю ночь занимались любовью, делая небольшие передышки, чтобы посоревноваться в остроумии. Неудивительно, что с утра Гарри не мог стоять на ногах.

— Ай! — пальцы профессора, обильно смазанные густой мазью, проникли в него. — Ай! — почему-то это было совсем неприятно. Возможно, из-за лекарства, которое к тому же пахло эвкалиптом и алоэ, и пекло.

— Поттер, потерпи. Как ещё я могу намазать?

— Мне неприятно!

— Терпи.

— Почему я должен терпеть? Это вы сделали, вам, по идее, должно быть больно.

Саркастический смешок.

— Ты нелогичен и невозможен, Поттер. Потерпи, — уже более мягче.

Гарри позволил пальцам коснуться всюду, докуда можно было дотянуться, чувствуя при этом против воли возбуждение. Снейп насмешливо хмыкнул, ощутив напрягающуюся плоть. Но Гарри тоже почувствовал по выпуклости, упирающейся в живот, как возбуждается профессор. Юноша тут же потянулся и уселся на мужчину сверху:

— Мы не пробовали эту позу.

Снейп нахмурился:

— Нет, мы не будем сейчас… — Гарри заглушил его протест поцелуем. — Поттер, тебе нельзя… — ещё одна бесполезная попытка. — Ох, ну, ладно, — Гарри оказался внизу, придавленный профессором. Он протестующее замычал, но Снейп заглушил протест, как и он минуту назад.

Гарри уже терял голову от поцелуев и объятий, желая конца своим мучениям. И вдруг почувствовал, как губы Снейпа обхватывают его плоть. Гарри широко раскрыл глаза. Что-то промычал, но Снейп не прерывал своего занятия.

Гарри кончил, через мгновение, профессор тоже. Было невероятно хорошо. Юноша обнял любимого, прошептав: «Спасибо».

* * *

Снейп был в душе, а Гарри развалившись в кресле, листал утренний «Пророк». Вот оно, его творение, на всю последнюю страницу крупными буквами:

«Дорогие фанатики в красном!

Это ваша не пойманная жертва. Предлагаю вам встретиться в полночь на старом месте»

Сразу всё было понятно. Время Гарри выбрал наугад, а «старое место» — это магловский клуб, правда, Поттер не знал, работает ли он сейчас, и не задумывался об убытках, которые принесёт хозяину.

Гарри повертел газету и бросил за кресло (чтобы Снейпу не попалась), страшно гордый собой. Тут запищал сотовый. Да, Гарри Поттер купил сотовый на пару с Гермионой, которая сейчас и звонила, тем более скидки на дружеские разговоры были большие.

— Гарри! Ты видел «Пророк»?! Последняя страница! — закричала трубка.

— Ага.

Похоже девушка и не подумала, что это объявление мог дать сам Гарри.

— Ты понимаешь что это?! Это шанс узнать кто они!

— Что? — Гарри выпрямился на кресле. Такого он не ожидал.

— Есть одно заклинание поиска, которое позволяет найти того, кто дал это объя… — Гарри не слушал. Маленькая трубка стукнулась о пол. Он вбежал в ванну с безумными глазами, ещё не осознавая, что он мог натворить. Снейп был полностью одет и наносил лосьон после бритья (наверняка собственного изготовления). Он успел высушить и погладить одежду одним очень полезным заклинанием, которое из вредности не сообщил Поттеру.

— Северус, мы должны немедленно…

Договорить ему не дал страшный, но уже хорошо знакомый грохот — визитная карточка фанатиков в красном. Профессор достал палочку, отстраняя Поттера, но Гарри молниеносно выхватил свою и произнёс обездвиживающее заклинание.

— Прости, любимый, я не могу иначе, из-за моей глупости не можешь погибнуть ты, — проговорил Гарри скороговоркой, глядя в сверкающие неуёмной злобой чёрные глаза. Никогда ещё Гарри не видел Снейпа таким устрашающим и в то же время ничего не могущим сделать.

Порадовавшись, что профессор не может говорить, юноша положил палочку на раковину и рванул дверь в комнату на себя.

Как Гарри и ожидал, через минуту в комнату ворвались волшебники в красных масках, укутанные в бордовые плащи. При свете дня они смотрелись не менее пугающе и кровожадно. Все они удивленно воззрились на Гарри Поттера, который спокойно стоял возле окна. Как по команде они подняли палочки.

— Я хочу понять, — быстро сказал Гарри, оттягивая время, готовясь применить хоть слабое охраняющее заклинание. Без палочки он мог сделать это незаметно, но ему нужно было сосредоточиться. В голове у юноши пронеслись ругательства, адресованные Министерству, в частности бывшему директору Хогвартца, который, скорее всего, приложил руку к изданию целого закона, в котором говорилось, что «Гарри Джеймсу Поттеру запрещается пользоваться магией, а так же приобретать волшебную палочку в Англии и за ее пределами». Конечно, тогда они не учли, что Гарри научился обходиться без палочки, однако это отнимало слишком много сил, и ему нужна была концентрация. И, тем не менее, палочку великий волшебник нигде не мог приобрести.

Фанатики переглянулись. Один из них выступил вперёд со словами:

— Тебе ещё не время умирать, Поттер, — яркая красная вспышка пронзила тело юноши, и он упал без чувств.

Пробуждение было не из приятных. Его никак нельзя было сравнить с сегодняшним утром, когда сильные руки любимого прижимали Гарри к себе, даря ощущение безопасности и тепла. Всё тело ломило после пыток и ударов, да и лежание на ледяных камнях подземелий никак нельзя было считать профилактикой заболеваний костно-мышечной системы организма.

Гарри некоторое время лежал с закрытыми глазами, концентрируясь для заклинания, но не смог — тело было безвольно и сил не осталось. Пытаясь не потерять присущий всем героям оптимизм, Поттер уговорил себя приподняться и ощутил, как в его голове застучал тяжёлый молот, а по телу прошлись мелкие толчки боли. Решив, что умнее будет не двигаться вообще, Гарри оглядел камеру, пытаясь различить что-нибудь в темноте. Небольшой каменный мешок, глубоко-глубоко в подземельях. И тишина, давящая на уши. Воздух затхлый, не вентилируемый уже сотню лет, таким очень сложно дышать. Он набивается в лёгкие, но не дает облегчения, и через пару часов кажется, что ты задыхаешься.

Юноша вздохнул. Получился хрип. Тело местами было покрыто корка запёкшейся крови, синяки и ссадины были повсюду, запястье на правой руке было сломано. Но боли Гарри почти не чувствовал, одно беспокойство, как там Северус и бесконечную злость на себя за идиотский поступок. Великий Гарри Поттер. Ха! Хотелось как лучше, а получилось как всегда, и даже хуже. Теперь друзей не было, не было и толпы бесчисленных, свято верящих в него поклонников, а сильные покровители из Министерства постарались забыть о нём и упекли в психбольницу. Гарри знал, что умрёт. Теперь точно. После всего, после всех покушений и битв, он погибнет совсем скоро. Это был всего лишь вопрос времени — вечером, утром или днём. С самого начала, когда он понял, что за глупость была идея дать объявление, Гарри решил идти до конца один, постаравшись спасти самого близкого ему человека — Снейпа. Хотя спасать его нужно было от самого себя. Юноша хмыкнул, представив, что если они были в Хогвартце, то Снейп снял бы с Гриффиндора все заработанные баллы за применение магии к профессорскому составу в лице его, неповторимого Северуса Снейпа, после того, конечно, как действие заклиная пройдёт, и он снова обретёт возможность двигаться.

Тело затекло, и боль вернулась. Гарри попытался перевернуться, но что-то в боку закололо. Должно быть сломано ребро. Насилие неотделимо от Гарри Поттера. Это он понял ещё в детстве, благодаря Дадли. К своему счастью, после Упивающихся Смертью Гарри хорошо помнил, что любое неповиновение рождает ещё большее насилие, равно как и повиновение. Нужно просто отрешиться от всего и не реагировать на удары, сыплющиеся словно их рога изобилия. С фанатиками в красных масках этот трюк прошёл. Ну, попинали немножко, ну, поизголялись в пыточных проклятиях, которым мы давно научились противостоять, кинули в какой-то каземат и оставили в покое до поры до времени. Так просто Поттеру ещё никогда не удавалось отделаться. Сторонники Вольдеморта, как и сам хозяин, были поголовно больные и придумали пытки одну изощреннее другой. Поэтому Гарри и провел у них около часа, а потом не выдержал и сбежал самым простым способом — уничтожив всех оставшихся Упивающихся, а заодно и их красноглазого хозяина.

Вдалеке заскрипел замок, не смазываемый долгое время, послышались шаги, дверь в камеру отворилась. Двое волшебников в привычных красных масках поволокли Гарри куда-то наверх. Лестница долго не кончалась, и кончилась совершенно неожиданно — юношу швырнули на застелённый дорогим, но грязным ковром пол. Вокруг стояло множество пар ног. Гарри собрался с силами, и, следуя диктовавшей дальнейшие события Гриффиндорской гордости, выпрямился, стараясь не застонать от боли, пронзившей его.

Большая зала старого замка с высокими до самого потолка не зашторенными окнами в потемневших от времени рамах. За стеклом тьма. Гарри пролежал гораздо дольше в подземелье, чем думал. Уже была ночь. Около двадцати волшебников держали его под прицелом палочек, но не двигались и не разговаривали. У юноши создалось впечатление, что они чего-то ждут. Гарри стало невыносимо больно стоять, он до крови закусил губу, но спина его по-прежнему была ровной.

Неожиданно юноша почти физически почувствовал нарастающее напряжение в зале. Лёгкий шелест мантии, и Гарри вперился взглядом в только что вошедшую высокую фигуру в плаще с капюшоном, полностью закрывавшем лицо. Долгие секунды, и плащ упал на ковёр. Блики света заиграли на белоснежны волосах, струящихся до самого пола, и на дужках очков-полумесяцев. Гарри в бессилии прикрыл веки. Он и представить себе такого не мог. А когда открыл, голубые старческие глаза холодно и презренно смотрели на него.

— Гарри, — голос звучал сухо, но с той же располагающей к себе интонацией. Казалось, бывший директор Хогвартца сейчас улыбнётся, хлопнет в ладоши, все скинут с себя маски и окажутся друзьями-гриффиндорцами. Они все вместе посмеются над шуткой и вернутся в школу. Но ничего этого не произошло. — Мы приветствуем тебя на нашем долгожданном собрании.

«Гарри, дружочек, садись. Отведай этих изумительных ирисок! Их прислала мне одна очень давняя приятельница из Европы», — звучал ласковый голос Дамблдора в ушах, никак не вязавшийся с происходящим. Это был именно тот человек, заменивший Гарри наставника и отца. Дамблдор всегда был для него опорой, у него он всегда мог найти помощь и поддержку. Однако сейчас… Гарри выволокли на улицу и привязали, заведя руки наверх к какому-то столбу, одиноко стоящему посреди поляны. Сломанное запястье выстрелило иглами боли. Ночь бархатно разлилась по земле, слабо поблёскивая тусклыми звёздами. Волшебники в красных масках виднелись где-то на заднем плане, Дамблдор подошёл к Гарри.

— Неужели ты ни о чём не хочешь спросить, Гарри? — любопытство всегда было отличительной чертой Поттера, а все злодеи любят играть на публику по законам жанра.

А до Гарри Поттера постепенно всё доходило. Мелкие кусочки головоломки вставали на свои места. Дамблдор не участвовал в войне, всегда был где-то далеко… Совы приходили редко… Упивающиеся Смертью не раз нападали на армию в самый неожиданный момент… И после, Дамблдор в Министерстве… Оставил Хогвартц… Никто иной как Дамблдор отправил Гарри в отделение больницы для душевнобольных имени Св. Мунго. И те слова, которые он сказал ему в самый последний раз, который окончательно сломили юношу: «Ты болен, Гарри. Ты не герой и никогда им не был. Глупый мальчишка, ты победил Вольдеморта только потому, что тебе позволили. Теперь тебе место в больнице. Оставь хорошую память о себе в сердцах людей, которые тебя знали, пусть они запомнят тебя победителем, а не психом»…

— Хм, — протянул Дамблдор в ответ на мысли Гарри, который ничуть не удивился этой способности своего бывшего директора. Звездочки задорно поблёскивали на стекле его очков. — Ты, к несчастью, всегда был чересчур умным. Как ты там написал? Полночь? Всё правильно, — Седоволосый волшебник посмотрел на свои совсем уж магловские часы на запястье. Хотя он всегда отличался любовью к маглам. — Слушай внимательно, Гарри, и запоминай, быть может, в следующей жизни мы встретимся снова. Твоей ошибкой было появление на свет. Все предсказывали Великого волшебника, которого невозможно будет победить и который сам уничтожит зло. Свою силу ты получил только благодаря Лили, которая спасла тебя в ту ночь от Вольдеморта. Как думаешь, почему ты столько раз избегал смерти? И война? Как, по-твоему, твоя ничтожная армия узнала место нахождения самого Вольдеморта? Правильно, с моей помощью. А потом я решил немного ускорить события и намекнул соратникам Тома, что будет собрание Ордена Феникса. И кто позволил тебе победить Тёмного Лорда?

Гарри молчал. Хотя Дамблдору не сильно и нужен был собеседник, сейчас главное показать свою силу и власть, запугать жертву. Юноша пытался почувствовать — поставил ли бывший директор Хогвартца защиту против аппарирования на этот старый замок. Хотя сейчас аппарировать Гарри, к сожалению, не мог. Из-за своих раздумий, юноша пропустил основную часть разглагольствований Дамблдора, голос которого становился всё ожесточенней:

— А всё для того, чтобы овладеть всей силой, Гарри, скопившейся в тебе и с которой ты ничего не сможешь сделать. Она поможет нам провести древний обряд. Да-да, не смотри на меня так удивлённо.

Конечно, всегда эти обряды. Интересно, что на этот раз? Опять воскрешение Вольдеморта?

— Узко мыслишь, Гарри. Вольдеморта незачем воскрешать — его сила в тебе, — хмыкнул Дамблдор, достал карамельку из кармана, шелестя обёрткой, неспешно развернул и положил в рот.

Четверо волшебников в красных масках тащили с видимым усилием огромный, в половину человеческого роста серебряный сосуд с причудливой старинной росписью по стенкам. Они поставили его прямо перед Дамблдором и спешно отошли подальше.

— Вот, — торжественно провозгласил бывший директор Хогвартца. — Вот, величайшее достижение всех волшебников. В этом сосуде находится энергия, собираемая столетиями, с самого сотворения мира.

Гарри пошевелил затёкшими руками. Запястье опять дало о себе знать. Да, он что-то припоминал из истории магии о каком-то чудном создании магов, которые собирали силу от самых могущественных волшебников столетия, но был уверен, что это всего лишь легенда. Впрочем, философский камень тоже казался вымыслом. Значит, посредством очередного древнего обряда у него заберут силу. Интересно, а что происходит с самим обессиленным волшебником?.. Все как обычно и по плану?

— Он погибает, Гарри, в страшных муках! — ответил зловеще Дамблдор, возведя руки к небесам. Гарри закатил глаза — может, хватит театральных представлений?

Минуты тикали, спокойно отмеряя оставшееся время, но ничего не происходило. Полночь, конечно же, ждём двенадцати часов ночи. Как обычно. Всё происходит в полночь. Гарри припомнил кое-что из истории магии и впервые за вечер заговорил:

— Сила собиралась только для добрых целей, но она может подчиниться и злу. Так ведь?

— Тебе она и не подчинится, Гарри, нужно быть великим волшебником, а мне, прожившему больше сотни лет, и повидавшему всех более или менее великих колдунов, сосуд просто не может не подчиниться.

Вот так вот. Самый добрый и всеми уважаемый волшебник оказывается убийцей и жаждет господства над миром. А чего ещё можно желать, обладая силой, которая подчинит себе всё на свете?

— Пора, Гарри, — Дамблдор, мгновенно преобразившийся в грозного колдуна с развевающимися от неизвестно откуда взявшегося ветра седыми волосами, снял крышку с серебряного сосуда и луч, состоящий из сгустков света, устремился к небесам. Все фанатики, словно с небес только что их осыпало золотом, упали на колени в языческом преклонении. Гари заворожено смотрел на сверкающий поток силы, от которого даже воздух вибрировал. Дамблдор небрежным жестом направил палочку на привязанного юношу и произнёс длинное заклинание на древнем языке, который Гарри не понимал.

Первое время ничего не происходило. Затем, словно огромным магнитом Гарри стало притягивать к сосуду, однако сам он оставался на месте. Чужая сила необыкновенной мощи забирала из него всё — воспоминания, мечты, всё самое сокровенное в его душе. Если бы Гарри было с чем сравнить, то он бы подумал о поцелуе дементоров — это так же опустошающее и невосполнимо. Перед глазами плясали картины из жизни. Вздох. Стон. Крик. Теперь стало по-настоящему больно. Огромный невидимый монстр топтался по его душе, стирая в пыль всё, что находил, всё, что Гарри собрал за свою двадцатилетнюю жизнь. Юноша честно пытался противостоять этой чудовищной силе, но его попытки были просто жалкими.

Ярко вспышка, и вдруг всё прекратилось. Гарри увидел Дамблдора свирепо сверкающего глазами с вытянутой палочкой. Прямо перед ним стоял Снейп.

Гарри, застонав, закрыл глаза и снова открыл. Позади профессора появилась Гермиона, а на заднем плане авроры сражались с волшебниками-фанатиками в красном. Пока Снейп и Дамблдор бросали друг на друга испепеляющие взгляды, девушка направила палочку на Гарри и веревки, удерживающие его, исчезли. Он рухнул на землю.

— Вы глупцы! — громогласно звучал голос Дамблдора. — Вы ничего уже не сможете сделать!

Седой волшебник, с прытью поразившей всех, протянул руку к сосуду. Луч поглотил ее, и всё старческое тело окутал свет. Мгновение Дамблдор довольно ухмылялся, как властелин мира. Потом по его лицу пробежала судорога. Он скорчился в муках. Его громкий крик резал слух всех присутствующих на поляне. Гримаса недоверия исказила морщинистое лицо, Дамблдора охватило пламя, и через секунду от старого волшебника осталась лишь горстка пепла, развеявшаяся по ветру. Зато ослепительно, словно десятки солнц, сверкающий луч бил по глазам и неожиданно перекинулся на сражающихся авроров и фанатиков. Земля выгорала и плавилась; деревья, трава — просто исчезали. Люди сгорали, даже не успев издать предсмертный стон, словно лёгкие былинки. Миг, вспышка, конец.

— Мы все погибнем! — вскричала где-то близко Гермиона, находясь под властью паники. — Эту силу не остановить!

Гарри с трудом приподнялся. Желания двигаться и что-либо делать не было. Вообще ничего не осталось в душе. Хотелось просто остановиться и терпеливо ждать свою очередь на мгновенную кремацию, которую производил ослепляющий луч. Но глубоко в сердце, расцветая, словно несмелый первый подснежник, было бесконечное гриффиндорское чувство долга и ответственности за все живое. Как получилось, что собираемая столетиями сила, могла уничтожить всё? Ведь ее собирали только для хороших целей, во благо всему сотворенному Богом, в противостояние злу.

— Нет, — он не даст больше никому погибнуть. Слишком много смертей было по его вине. Гарри вытянул руку и коснулся луча.

Его охватило яркое пламя, а луч исчез. Огонь мгновенно опалил лёгкие, юноша стал задыхаться, прежде чем понял, что он не причиняет ему вреда. Пока не причиняет, но вот… Юноша упал на колени, терзаемый невыносимой болью. Кожа и мышцы снова сгорали, появляясь вновь и вновь. Гарри дико кричал. Всё горело в огне или он сам?.. Земля бешено кружилась, огонь пробирался к коре мозга…

Вдруг Гарри вспомнил, что ему были знакомы эти ощущения из Шаолиньского монастыря, когда наставник учил чувствовать природу, слышать ветер, видеть солнце и его лучи с закрытыми глазами, ощущать как все устроено в этом мире. Легкие касания тепла, которое пробиралось по его телу тогда невозможно было сравнивать опаляющим огнем сейчас, но именно это воспоминание придало Гарри сил. Огонь — это тоже стихия, которую можно подчинить… Он пребывал уверенным в этом буквально несколько секунд, а потом наступило горькое понимание того, что все бесполезно. Ему никогда не справиться с бешеным натиском собираемой столетиями силы. Боль опять завладела его разумом и вытеснила все мысли. Он корчился в агонии, мечтая, чтобы пытка прекратилась.

Сквозь пелену застилавшую глаза Гарри смог различить размытые фигуры, обрамленные пламенем, приближающиеся к нему.

— Нет, — прохрипел Гарри, съеживаясь в комочек. Он не даст погибнуть остальным, пусть лучше вся эта немыслимая сила погибнет в нём.

— Гарри, — сквозь шум в голове и сумасшедший шёпот огня раздался до боли знакомый голос.

— Уходи, убирайся! Я не хочу, чтобы ты видел, как я умираю!

— Ты не умрёшь. Борись, прошу тебя!

Борись… единственное, что он мог сделать это не дать огню мгновенно уничтожить себя, а частями исчезать. Неизвестно зачем он оттягивает смерть? Быть может, ещё раз хочет услышать любимый голос? Он его услышал. Умирать? Нет. Нет! Я не хочу умирать! Всю жизнь жить горящим факелом? Невозможно. Нет!

— Гарри, ты сможешь!

Юноша разогнулся на земле в истерическом хрипе. Конечно, сможет. Умереть как можно более болезненно. Огонь пробегал по венам вместо крови, опалял, съедал внутренние органы… Господи, за что ему такие мучения?.. Огонь снова и снова лизал щёки, кожа вновь и вновь вырастала и с противным шипением исчезала от высокой температуры пламени.

— Гарри…

Он называет его по имени… Северус Снейп назвал его по имени. Мысли тугой, как нуга, рекой текли по остаткам серого вещества, которого бешеный огонь был ещё не в силах коснуться… Сколько раз он мечтал услышать своё имя из уст любимого? Огонь поглотил всё, до чего мог дотянуться, у Гарри больше не осталось сил сопротивляться. Вся великая мощь, собираемая Дамблдором и другими выжившими из ума волшебниками, израсходована Гарри Поттером для того чтобы не умирать и прожить пять минут в страшной боли, почти невозможной для человека.

Гарри застонал в последний раз и почувствовал как огненная рука пробирается к его совсем слабо бьющемуся сердцу — всего лишь кусочку мышц. Сердце испуганно встрепенулось, но не могло покинуть вечную клетку. Прощайте… Вдруг Гарри ощутил прикосновения к плечам. Нет! Даже не открывая глаз, которых уже не было, он знал кто это… Боже, Северус, любимый, нет!... Только не со мной… прошу… не умирай!.. Огонь высушивает его слёзы мгновенно, они даже не успевают появляться. Пламя охватывает их обоих… Господи… как больно. Больно.

Его с силой прижимают к себе, и Гарри теряет сознание от вспыхнувшей всеми красками ночи. Яркое золото… белое солнце… болезненный вздох, и что-то приятное тоненькой прохладной дорожкой проделывает путь по его щеке. Ещё одна дорожка. На губах солёный привкус. Гарри, собрав жалкие остатки сил, открывает глаза. Чёрный шёлк неба в блестящих точечках ослепляет. Гарри понимает — вот он огонь, теперь на звездах. А на земле, на сырой земле, исходящей паром, сидит Северус Снейп, бережно поддерживая его, прислонившись лбом к его щеке, нежно удерживая его в объятиях, и, никого не стыдясь, плачет. Гарри коснулся рукой его щеки и попытался улыбнуться радостно сияющим глазам цвета такого же цвета, что и ночное небо, но вышло как-то криво. Каждая частичка тела всё ещё горела болью. Тихий, долгожданный шёпот «люблю», и тьма снова охватывает тело юноши, только лёгкий ветерок приносит с собой облегчение. Гарри проваливается в бесконечность.

Северус Снейп осторожно прикрыл обнажённого юношу с болезненно красной кожей, как у новорождённого, своим плащом и обвёл взглядом притихших и потрясённых авроров, выстроившихся неровным полукругом. Гермиона сделала шаг вперёд и открыла рот, но издала только нечленораздельные звуки. К Снейпу вернулось его хладнокровие, и он бросил:

— Что вы все уставились? — волшебники не шелохнулись. Забавное зрелище: около сотни хорошо обученных авроров, элитной магической полиции, стоят, чуть ли не с открытыми ртами. — Нужны носилки, чтобы доставить Поттера в госпиталь.

Несколько авроров сдвинулись с места и, по-видимому, пошли за носилками, хотя проще их было наколдовать. Гермиона сделала ещё пару шагов и плавно опустилась на землю.

— Мисс Грэйнджер, возьмите себя в руки.

— Это было… невероятно… — прошептала Гермиона с глазами полными слез. — Спасибо вам, профессор.

Снейп ничего не ответил.

Все волшебники, которые скрывались под красными масками, были арестованы и надолго посажены в Азкабан. В Министерстве проходила глобальная чистка, с постов убирали всех, кто имел хоть какое-то отношение к Альбусу Дамблдору. Всех авроров, учувствовавших в задании, наградили орденами Мерлина — высшей наградой. Гермиона Грэнджер стала лучшим аврором года. Ей была предложена должность в совете авроров главным председателем, но она отказалась и находится в бессрочном отпуске.

Первое что увидел Гарри, придя в сознание, был белый потолок больнице. Он ужаснулся. «Я снова псих!» Тихий смешок, быстрый поворот головы и боль, расплывающаяся от затылка.

— Доброе утро, Поттер.

Снейп. И опять Поттер. Каким чудом их отбросило на начальную стадию отношений? Гарри изучал лицо профессора с каким-то щемящим чувством внутри. Но Снейп вдруг нагнулся и накрыл его губы нежным поцелуем.

— О, — прошептал Гарри, пытаясь нормализовать дыхание. — Я прощаю вам Поттера.

Снейп усмехнулся.

— Гарри… — и снова поцеловал его.

— Я начинаю любить твою усмешку, — юноша слабо улыбнулся.

— Отдыхай, тебе нужно поправляться, — Снейп встал. Только сейчас Гарри заметил, как он похудел. Тёмно-фиолетовые круги пролегли у него под глазами. Волосы были ещё сальнее, чем обычно, и висели просто масляными сосульками. Ладони были перебинтованы от ожогов, полученных, когда он прикоснулся к горящему факелу, которым был Поттер. У Гарри сжалось сердце.

— Ты ещё придешь?

— Конечно. Отдыхай.

Через неделю Гарри выписывали из больницы. Ожоги по всему телу поразительно быстро зажили, остались лишь местами тоненькие сеточки шрамов. Всё лечение заключалось в ежедневном массаже и натирании тела юноши благоухающими маслами, которые ко всем прочим достоинствам были и заживляющими. Гарри немало удивился, когда узнал, что большинство мазей и лекарств — изобретения Северуса Снейпа, который считался самым востребованным зельеваром. Конечно, больше всего юношу поразил не этот факт, а то, что бывший слизеренский декан может сделать что-то приятно пахнущее.

Но Поттера ждало ещё одно потрясение, когда он впервые подошёл к зеркалу. Он был лысый! Гарри потрясённо застонал, не веряще проводя рукой по гладкой блестящей коже головы. Все заверения врачей, что волосы вырастут, не подействовали, Гарри выходил из больницы в подавленном настроении и с натянутой на голову шапкой. Он вдруг на секунду перепугался, что его никто не будет встречать и начнётся старая жизнь, как во времена психиатрического лечения в Мунго. Снейп ждал его стоя на ступеньках и… курил тонкую коричневую сигарету. Улыбнувшись округлённым глазам юноши, он ответил на незаданный вопрос:

— Да, как видите, Поттер, я имею вредные привычки. Но вас эта участь минует.

Юноша фыркнул — и это Снейп будет ему что-то запрещать. Тоже мне, приверженец здорового образа жизни. Гарри стоял на ступеньке выше, чем профессор и впервые в жизни смотрел на него свысока.

— По-моему, с утра была прекрасная погода, — задумчиво сказал мужчина, в глазах его были смешинки. Гарри смутился, хотя, Снейп наверняка видел его и лысым. — Волосы вырастут, Гарри, — повторил Снейп слова врачей, обнял его за талию, прямо у всех на глазах и повёл к машине.

Что ещё нужно для счастья?

Гарри больше ничего. Быть с любимым и вкушать самый лучший на свете коктейль из радости и безграничного счастья. Лишь бы это не кончалось, лишь бы они всегда были вместе…

Юноша с беспокойством посмотрел на Снейпа. И заметил, что несравненные чёрные глаза лениво путешествуют по его телу. Щеки покрыл розовый румянец. Насмешливый взгляд. Любимый насмешливый взгляд. Чёрные волосы. Небрежная, расслабленная поза. Гарри сглотнул. Он не заметил, когда любимые губы завладели им и погружают в пучину блаженства. Тепло. Жарко. Горячо. Сердце наполняется лёгкостью и хочется взлететь к небесам. Гарри пришёл в себя стоя на дорожке, ведущей к красивому двухэтажному особняку. Он несмело посмотрел на Снейпа. С языка давно срывались самые главные слова, но он боялся произнести их и хотел услышать их от этого человека, сердце которого сделано из камня, а душа соткана из кусочков тьмы. Северус ласково улыбнулся и притянул его к себе:

— Ты и сам знаешь, Гарри, что я давно неравнодушен к тебе.

Сердце радостно запрыгало, окончательно опьянев от счастья. Хватит и такого признания. Пока. На то, чтобы услышать три заветных слова у Поттера еще целая жизнь.