Вот я … снова один. Поскольку я лежу на своей кровати, уставившись на потолок, то позволяю себе на мгновение вернуться в прошлое. Хотя прошлым его сложно назвать, еще не так много времени прошло…
Я влюблен. Я влюблен в течение тринадцати лет. Проблема в том, что она — вне моей досягаемости, и я с трудом могу выдерживать это.
Я знаю, Вы зададите вопрос, кто может быть вне досягаемости для меня, Гарри Поттера — Мальчика, который Выжил, Юноши, который Победил Волдеморта, и Самого Лучшего Волшебника за последние десять лет. Но действительно так. Я люблю ее, потому что она не видит меня не так, как я только что перечислил Я — только Гарри для нее. Для нее я всегда буду только Гарри.
Я влюблен в самую удивительную женщину. Она — умная, красивая, очаровательная, нежная, изящная, щедрая, прекрасная! Я могу перечислять ее достоинства без устали. Ее единственный недостаток в том, что она замужем. И ко всему прочему она замужем за моим лучшим другом. Рональд Уизли — самый счастливый человек на этой земле, но он даже не понимает этого.
Рон частенько завидовал мне, когда мы учились в школе, из-за того, что я имел все, что я имел, он даже испытывал зависть к моему имени. Если бы я мог бы изменить свое имя, я сделал бы это. Я никогда не хотел быть Гарри Поттером, Мальчиком, который Выжил, Юношей, который Победил Волдеморта, и Самым Лучшим Волшебником. Сейчас я больше чем когда-либо хочу быть Роном Уизли, самым младшим из семи родных братьев, сыном Министра Магии, отцом двух красивых детей, и мужем Гермионы Грейнджер, моей лучшей подруги, женщины, которую я люблю.
Я не совсем уверен, когда влюбился в Гермиону, но я никогда не вставал между ней и Роном. Я был с ними, когда Рон на шестом курсе пригласил ее на Рождественский Бал. Я был с ними, когда Рон предложил ей жить с ним после окончания Хогвартса. Я был с ними, когда согласился быть свидетелем на их свадьбе. Я — крестный отец их сына и дочери, Артура и Сэнди. Я был с ними, когда рождались их дети. Я был с ними даже притом, что это убивало меня внутри.
Я знал, что нуждаюсь быть с ними. Я — их лучший друг, в конце концов. Я хочу, чтобы они были счастливы. Сначала, я знал, что они счастливы, но теперь не настолько уверен. Любой человек, оценив внешнюю сторону их брака, сказал бы, что они — идеальная пара. Но я видел правду, и это все — не персики и сливки.
Я не скажу, что их брак плох. Бесспорно, они ругаются, но это случается в каждой семье. Меня убивает одно, то, что мой лучший друг является слепым и глухим. Он никогда не видит, насколько замечательна его жена.
Например, события сегодняшнего вечера. Все наши друзья собрались, чтобы отпраздновать мой тридцатый день рождения. «С днем рождения тебя! Желаем тебе всего того, чего ты желаешь себе сам!».
Сегодня вечером Гермиона выглядела очень изящной. Ее волосы были заколдованы в высокоподнятые локоны, открывающие гладкую шею. На ней было вечернее маггловское платье без бретелек, которое не скрывало ее соблазнительные выпуклости. Красивое платье, красивая прическа … боже …, я никогда не видел ее взгляд более сияющим. Думаете, Рон сказал ей комплимент? Дикое и неудачное предположение!
Каждый раз, когда я встречаюсь с ней, я говорю ей, как замечательно она выглядит. Мое сердце трепещет от улыбки, появляющейся на ее сладких устах. Я не припомню ее улыбающийся кроме тех минут, когда она общается со мной. Возможно, я многого не вижу. Возможно, она улыбалась, когда я не смотрел на нее. Нет, сегодня это было бы трудно сделать, ведь я не мог оторвать свои глаза от нее весь вечер. Интересно, заметила ли она. И что, если она действительно заметила?
Я очень хотел дать подзатыльник Рону, когда он отказался от танца с Гермионой. Я видел, что она подавленно сидит в углу, наблюдая, как он «общается» с нашими старыми друзьями. «Общается» не совсем верное слово, правильнее сказать «флиртует». Когда я заметил, что она села и начала медленно потягивать вино из бокала, то любезно предложил ей потанцевать. Сначала она отказалась, думая, что я пожалел ее. Не знаю, какое выражение лица было у меня, когда я попросил не отказывать мне, и она кивнула в ответ. В этот вечер это был лучший подарок для меня.
Она ощущалась настолько желанной в моих руках. Я хотел потеряться в ее духах, в ее аромате. Улыбка, которую я не мог подавить, отражалась на ее лице. Я люблю делать ее счастливой, даже если это бывает лишь время от времени. Мы танцевали вместе большую часть вечера, теряясь в музыке, и, пребывая в восторге друг от друга.
Когда все гости стали расходиться, наши пути снова развелись. Рон имел смелость, чтобы поблагодарить меня за «опеку» над Гермионой в течение вечера. Я никогда в своей жизни не хотел так сильно ударить его кулаком. Но я лишь кивнул ему и посмотрел, как он обнял Гермиону за спину и прошептав что-то в ухо, отчего она засмеялась.
Почему я не могу быть тем, кто обнимает ее? Я хочу быть тем, кто заставляет ее смеяться. Я хочу быть тем, кто идет с ней домой.
Сейчас я … один, валяюсь и переживаю свое самовызванное страдание. Гермиона могла быть моей, но я отказался следовать за своим сердцем, думая, что сделаю ее очередной целью для Волдеморта. Я знал, что буду обязан противостоять ему, и один из нас должен будет умереть для того, чтобы другой мог жить. Я не желал провести ее через тот ад. Потерять свою лучшую подругу — ужасно, но потерять свою возлюбленную — намного хуже. Она заслуживала прекрасного будущего, и я никогда не был уверен, что мог бы предложить ей его, пока не стало слишком поздно.
Десять лет. Десять лет я наблюдал за их браком. Десять лет я был несчастен. Мне кажется, что я уже не могу вынести даже десяти минут этих мучений. Я люблю ее. Я хочу, чтобы она была счастливой. Я хочу ее.
Глава 2. Мечты сбываются?
Солнце садится за горизонт, но его красные блики еще ярко освещают вечерний город. Я сижу на берегу невдалеке от своего дома и смотрю на море. Я смотрю на воду и вдруг вижу ее… ее коричневые кудри случайно взъерошенные ветром. Она смеется над мальчиком и девочкой, которые играют рядом с нею. Мальчик — высокий, с рыжими волосами, весь веснушчатый — попробовал нырнуть и наглотался морской воды. Его сестра — девочка с медными кудрями, спускающимися вниз по ее спине, и глазами цвета шоколада, точно такими же, как у ее матери — неодобрительно заворчала на шалуна-брата. В то же самое время их мама заботливо похлопывала кашляющего сына по спине.
Я долго сидел и наблюдал за ними, а именно — за ней. Боже, как она красива! Мне казалось, что она здесь со мной. Я хотел ее так долго, и теперь она была здесь на берегу так близко от меня. Я помотал своей головой, чтобы очистить разум, а потом увидел, как она оставила детей, играющих в мелкой воде, и идет по песку туда, где я сижу.
Ее тело удивительно. Я вижу капельки воды, сверкающими как бусинки на ее коже. Мой взгляд медленно спускается по ее шее, проходит по ее груди и останавливается ниже. Я хочу провести своими ладонями по пути, который проделал мой взгляд; я хочу целовать ее везде, собирая губами капельки воды. Я нервно облизываю свои губы и смотрю в ее карие глаза.
Она молчит и лишь обольстительно улыбается мне, а потом наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня. Я закрываю свои глаза, ожидая ощущение ее губ на своих губах, но вместо поцелуя, она говорит мое имя.
Потом я открываю свои глаза, чтобы посмотреть на нее, но вместо красивой женщины, которую я люблю, я таращусь на свой потолок. Вот опять! Мечтаю о ней. О Гермионе. Я смотрю вниз и вижу результат мечты, обманувшей мое тело. Как обычно я расстегиваю ширинку, чтобы облегчить физическое страдание, но прерываюсь, услышав мягкий голос и стук по двери.
«Гарри?»
Я знаю этот голос. Я люблю этот голос. Это — Гермиона.
« Гарри, ты дома?»
Я откликаюсь, чтобы она дала мне минутку. Я быстро набрасываю рубашку на голое тело и не заправляю ее, чтобы скрыть признак возбуждения. Потом я быстро подбегаю к двери, и открываю ее. Она сидит на земле, обхватив свою голову руками. Я вижу ее вздрагивающие плечи, и наклоняюсь, чтобы поднять ее и проводить в дом.
Она выглядит настолько слабой и настолько грустной. Я обнимаю ее своими руками, и она прячет свое заплаканное лицо в моем плече. Я все отдал бы за то, чтобы забрать ее боль, целовать ее и обнимать всю оставшуюся часть своей жизни.
Я знаю, что случилось. Это случается все время. Она поругалась с Роном, она пришла ко мне успокоится, и получить совет. Она всегда приходит ко мне, но сегодня я ощущаю, что что-то не так. Обычно к настоящему времени она успевает сообщить какой мерзавец мой лучший друг. Но сегодня вечером она тиха, и крепко обнимает меня, как будто тонет.
Я усаживаю ее на диван и иду готовить чай. Она всегда просит черный чай с медом и сливками. Мне самому не нравиться такой чай, но я всегда пью вместе с ней за компанию.
Она сидит на диване и смотрит в огонь, пылающий в камине. Ее глаза красны и припухши, ее волосы растрепаны, а на лице блестят остатки слез. Она красива даже в таком беспорядке. Она — наиболее красивая девушка, которую я когда-либо видел.
Я сажусь около нее, и она немедленно обнимает меня своими руками. Ее рыдания вызывают боль в моем сердце. Она все еще не говорит ничего. Я мягко провожу своими пальцами через ее запутанные волосы.
«Гермиона? Что случилось?», спрашиваю осторожно.
Ее голос очень тих, необходимо напрячься, чтобы услышать, что она говорит в мою грудь.
« Рон… и я… поругались», бормочет она почти бессвязно. Мое сердце вздрагивает от звука ее голоса.
«Что случилось? Ведь все было хорошо?»
Она отодвинулась от меня, и я задрожал, потеряв ее теплоту. Непроизвольно смотрю вниз и понимаю, что моя предыдущая «проблема», почти разрешилась. Если она и заметила что-то, то ничего не сказала. Я снова смотрю на нее и вижу ее карие глаза, залитые слезами.
« Гарри, я уродлива?», спрашивает она кротко.
«О, Гермиона, ты красива. Почему ты спрашиваешь?», сейчас мне только хочется поцеловать каждую слезинку на ее лице. Еще я хочу разорвать своего так называемого лучшего друга в миллион клочков, так, как он поступил с ней.
Она сидит, сосредотачиваясь на сжатых руках, нервно возящихся с тканью платья.
«Джинни и Драко были у нас в гостях. Драко отозвал меня в сторону. Он сказал мне, что, в то время как ты и я танцевали на твоем дне рождения, Рон занимался любовью с одной из наших бывших… однокурсниц», Гермиона произнесла последнее слово с отвращением. Она посмотрела на меня и увидела удивление в моих глазах. Она казалось, прочитала немой вопрос.
«Это была Лаванда. Я всегда задавалась вопросом, почему он так часто задерживается на работе все время. Сегодня вечером я получила ответ на свой вопрос».
Я молчал, позволяя ей объяснить все. К своему стыду, я всегда в тайне надеялся, что Рон изменит ей, потому что тогда прийдет моя очередь, чтобы показать Гермионе, как я могу любить ее.
«Ты знал, что Рон часто задерживался на работе в Министерстве в течение нескольких месяцев?», я только кивнул.
«Я редко вижу его. Дети скучают без него. Понятно, Лаванда — секретарь в Министерстве Магии. Я спросила его, часто ли он видит ее, и он вспылил», слезы стали высыхать на ее лице, и голос казался более твердым. Я схватил ее руку и сжал ее.
« Гарри, он спал с нею. Я знаю, что это так. Он не признался, но я знаю. Он всегда ищет оправдания о внезапных вызовах на работу в сверхъестественные часы. Он даже тебя иногда использовал как оправдание. Он не знает, что в те вечера ты, как будто догадываясь, что мне плохо, звонил мне», я улыбнулся ей даже притом, что моя кровь закипела.
Как Рон посмел? Как он посмел использовать меня как оправдание за свои внебрачные связи? Голос Гермионы прервал мои размышления о том, как бы мне хотелось расправиться с Роном.
«Гарри, он не прикасался ко мне уже больше полугода. Я что, настолько отвратительна, что ему приходиться ходить к Лаванде?», прошептала Гермиона.
Теперь я действительно хочу убить Рона. Как он может заставлять сомневаться такую красивую, интеллектуальную женщину, в какую превратилась Гермиона в последний год нашего обучения в Хогвартсе?
«Гермиона, милая. Ты очень красивая, а Рон самый большой дурень, которого я когда-либо встречал. Он хуже любого глупца. Я не могу объяснить его действия, но при этом я не потворствую им. Гермиона, ты заставляешь многих мужчин поворачивать свои головы, когда ты идешь мимо них. Ты — самая интеллектуальная и красивая женщина, которую я когда-либо знал. Рон — слепец, если не видит этого», произнес я ей успокаивающе, и обернул свои руки вокруг нее, притягивая к себе. Я ненавижу его. Он заплатит.
Она внезапно стала застенчивой и робко посмотрела на меня: «Ты это сказал, чтобы меня успокоить»
О, как мне жаль, что я не могу рассказать ей все. Я хочу уберечь ее от этого. Она заслуживает самого лучшего в мире. Я даже не уверен, являюсь ли я достаточно хорошим для нее, но она должна понять, что Рон, и другие люди не видят ее в том свете, как вижу ее я.
Я мягко отвожу ее от себя, удостоверяясь, что она видит мои глаза. Я только хочу, чтобы она поняла.
«Гермиона, ты знаешь, что я никогда не солгал бы тебе. Ты — прекрасна. Ты всегда лучше всех для меня».
О нет, я сказал это вслух? Проклятье. Иногда мне хочется, чтобы мой разум, и язык действовали согласованно друг с другом. Она слышала это. Я знаю, что она слышала это. Я заметил тот взгляд в ее глазах. Тот взгляд, который говорит «Гарри Джеймс Поттер, о чем, черт возьми, ты говоришь?»
Я молчу. Мы сидим в тишине, устремившись друг к другу в течение некоторого, весьма мучительного времени. Я пытаюсь отвести свой взгляд. Я не могу смотреть на нее больше. Я очень хочу поцеловать ее. Поцеловать ее и остаться с ней навсегда. Это могло бы быть так просто, но будет ли?
«Почему Рон не может быть таким как ты, Гарри?»
Что она только что сказала? Я оглядываюсь на нее в недоверии. Она действительно только что сказала то, о чем я подумал? Она странно смотрит на меня.
«Когда нибудь… Я только имею в виду, что когда нибудь ты сделаешь счастливой какую нибудь девушку»
«Я надеюсь», отвечаю я ей, едва сдерживая участившееся дыхание. Когда мои вены стали настолько заметными на моей руке? Гермиона больше не хочет чувствовать жалость к себе, так что теперь настала моя очередь.
«Гарри, ты — мой лучший друг. Ты можешь сказать мне что — нибудь?», она поворачивает мой подбородок так, чтобы я снова посмотрел на нее. Мое сердце убыстряет свой бег, потому что я начинаю теряться в ее шоколадных водоемах. Я киваю рассеянно, пытаясь собраться с мыслями.
«Гарри, почему ты одинок? Последняя подруга, которая у тебя была — это Джинни, и это было семь лет назад. Что сдерживает тебя? Ты не скрываешь что-нибудь от меня?».
Я наблюдаю за ее удивлением, и пытаюсь придумать что-то более правильное, кроме тех слов, что я безумно влюблен в ее, хочу обнять ее и проделать с ней все виды сексуальных фантазий, так давно посещающих мою голову.
«Ты не…это глупо, но все же…у магглов это теперь модно…ты сменил ориентацию?»
Сменил ориентацию?!! О боже…
«О, нет! Гермиона, я предпочитаю женщин. Я клянусь!», похоже, она думает, что развеселила меня. Но мне сейчас не до смеха.
«Хорошо. Тогда объясни мне, что или кто не позволяет тебе встречаться с девушками? Прошу, скажи мне», ее глаза светятся от любопытства.
Ругань с Роном и недавние слезы — все забыто. Она, наверное, хочет помучить меня, заставить меня открыть свои тайны. Я проклинаю свой разум и свое сердце, которые борются, чтобы заставить мой язык повиноваться одному из них. Мой разум говорит, чтобы я молчал, мое сердце требует, чтобы я признался, рассказал ей все. Боже, помоги мне!
«Я влюблен!», проклинаю свой язык. Конечно, он предпочел послушать мое сердце.
Гермиона вдруг превратилась в легкомысленную девчонку. И от того мне тоже кажется что, мои волосы заплетены в косички, а мы две подружки, сплетничающие о мальчиках и первых поцелуях.
«Расскажи мне. Давай, Гарри. Я знаю ее?»
«Да, ты знаешь ее», как мне сейчас хочется зашить свой рот.
« Кто — она?», ее глаза искрятся. Почему? Почему они искрятся именно сейчас?
«Я не могу сказать тебе», ХОРОШО, мой язык начинает слушаться разума.
«Как давно ты знаешь ее? Она училась в Хогвартсе с нами?»
Любопытная Гермиона. Пожалуйста, не спрашивай.
«Я знаю ее столько же, сколько я знаю Рона», хороший ответ. Это может означать любую девушку из четырех факультетов нашего курса.
«Она знает?»
«Нет»
«Почему нет?»
«Я не могу сказать ей»
«Почему нет?»
«Она замужем», похоже, я опять сказал лишнее.
«О... Я все еще думаю, что она должна знать, Гарри»
Я не могу даже взглянуть на нее. Если я посмотрю на нее, то клянусь, что поведаю свой секрет. Она была бы хорошим дознавателем. Скотланд-Ярд нуждается в людях подобных ей.
«Что это изменило бы? Она замужем»
«Хорошо, но ты настолько влюблен в нее, что даже не встречаешься с другими женщинами. И так давно…! Возможно, если ты расскажешь ей, это поможет тебе разобраться, что делать со своей жизнью дальше».
«Я сомневаюсь»
«Гарри, она заслуживает знать. Любая женщина, которая настолько овладела твоим сердцем, заслуживает знать. Ты должен сказать ей, даже если не считаешь это правильным», она звучит настолько сладкой. Если бы это было легко…
«Если бы я сказал ей, то потерял бы ее. Я ранил бы ее саму, и ее мужа. Я не хочу делать этого», мое сердце умирает с каждым словом, которое я говорю.
Не выдержав, встаю с дивана и иду по комнате. Это — единственный вариант, чтобы подумать. Как я могу выйти из этого положения? Что я могу сказать, чтобы остановить ее?
«Я знаю, что, если бы кто — то любил меня, так как ты и сказал мне, я ушла бы к нему от Рона», ее слова звучат так желанно. Я знаю, что это то, именно то, что я хотел слышать, но теперь это звучит так … неправильно.
«Я не хочу быть причиной развода. Я не знаю, что она чувствует, и боюсь знать».
«Что, если она чувствует то же самое?»
«Что, если она не чувствует того же самого?»
«Гарри, ты должен рассказать ей. Она должна знать. Ее брак неудачен?»
«Не плох, но и не самый лучший»
«Тогда, чего ты боишься?»
«Всего» Боже, я даже не могу думать больше. Чего она хочет, моей крови?
«Гарри, здесь — телефон, позвони ей. Позови ее. Расскажи ей»
Она берет телефон в руку, протягивая его мне.
«Нет, Гермиона, я не могу позвать ее. Я не могу рассказать ей!»
«Гарри, не глупи и не упрямься. Ты, возможно, не даешь женщине шанса стать счастливой, скрывая свои чувства! Она может быть несчастна, а ты этого не знаешь. Позвони ей!», она снова пихает телефон в мои руки.
«НЕТ! Я не могу!»
«Почему же нет?»
«Потому что она передо мной!»
О нет! Боже, она молча смотрит на меня. Единственный звук, который я слышу — сердце, бьющееся в моей груди. Я не верю, что сказал это. Я не могу смотреть на нее. Я не могу! Я поворачиваюсь, чтобы смотреть в огонь, пылающий в камине.
Проходит несколько секунд, и я внезапно чувствую ее руку на своем плече. О Боже….
«Гарри… твоя любовь — это я?», я стискиваю зубы и закрываю глаза. Я не могу выдержать эту боль. Я только медленно киваю, потому что слезы грозят упасть с моих глаз. Она медленно поворачивает меня к себе, убеждая посмотреть на нее. Мне требуется несколько секунд, но я открываю свои глаза и вижу ее шоколадные омуты, полные слез, внимательно изучающие мое лицо.
Я не уверен, как это случилось, но внезапно ее губы прикасаются к моим губам, в одно и то же время — сладко и голодно. Я не могу не реагировать. Мои руки жадно исследуют ее лицо и волосы, тогда как ее ладони спускаются вниз по моей спине ниже и ниже. Боже, руки Гермионы находятся как раз ниже моего пояса! О Боже, как я остановлю это? Думаю, что это абсолютно неправильно. Она замужем за моим лучшим другом. Но Боже, зато это чувствуется так правильно...
Глава 3. Замешательство.
Как это случилось?
Что я делаю здесь, находясь в кровати Гарри, и уставившись на потолок?
Мое сердце бьется так сильно в моей груди, потому что опять вспоминаю, что случилось несколько часов назад. Он сказал мне, что любит меня. Я поцеловала его. Боже, меня никто никогда не целовал, так как он. Я никогда так сильно не желала, чтобы поцелуй продолжался и продолжался. Но, как и все хорошее в этой жизни, это тоже закончилось. Мы не сказали ничего друг другу впоследствии, кроме пожелания доброй ночи. Я пошла сюда на его место, а он лег спать на диване как всегда. Ведь каждый раз, когда Рон и я спорим, я ночую здесь в кровати Гарри, в то время как он спит на диване.
Я люблю его кровать. Здесь мягко и тепло, и пахнет точно так же как него. Я всегда любила его запах, подобно теплой ириске с легким ароматом мускуса. Гарри... Как я не могла понять, что он чувствовал? Он был мой лучший друг, с тех пор, когда нам было по одиннадцать лет, как же я могла не заметить это? Теперь, когда я знаю, что же буду делать?
Я была влюблена в Гарри в течение долгого времени, но никогда не показывала это. Он был всегда так озабочен угрозой существования Волдеморта. Он никогда не имел времени для подруг, даже после того, когда Волдеморт погиб. Я думаю, что могу сосчитать женщин, с которыми он встречался, на одной ладони. Я помню, когда он встречался с Джинни. Все думали, что они поженятся. Когда они расстались, я была потрясена. Потом я думала, что он все еще переживает тот факт и страдает от боли, что она сейчас с Малфоем. Этот факт я считала поводом того, что с тех пор Гарри ни с кем больше не встречался. Я так предполагала, но была неправа...
Я никогда не ожидала, что он влюбится в меня. Ведь я всегда считала свои внешние данные среднестатистическими, а мой ум… немногим мужчинам нравятся умные женщины! Я замужем за Роном. Хотя наш брак не совершенен, но у нас были хорошие времена среди плохих. О Боже, Гарри всегда был рядом, выслушивая мои брачные проблемы в течение десяти лет, и все время он чахнул … из-за меня?! Мое сердце страдает из-за боли, которую я неосторожно причинила ему. Именно из-за меня он не успокоился. Именно из-за меня он несчастлив.
Но если сказать правду, именно из-за него, я несчастлива тоже.
Оглядываясь назад в прошлое, вспоминаю, что я влюбилась в Гарри намного раньше, чем в Рона. Я только не приняла во внимание свои чувства, посчитав их за слепое поклонение герою. Ведь он был ГАРРИ ПОТТЕРОМ. Позже, когда мы стали лучшими друзьями, я никогда не думала, что он будет видеть меня в другом свете. Я помню, как его подруги, та же Чоу Чанг, имели обыкновение становиться ревнивыми из-за меня. Честно, я тоже ревновала к ним. Ведь они были те, которые могли держать его руку или целовать его. Я ненавидела Чоу Чанг из-за того, что она подарила ему первый поцелуй. «Влажно» — не лучший способ испытать первый поцелуй. Наш первый поцелуй тоже был влажен из-за смешавшихся его и моих слез, но таким прекрасным!
Когда Рон пригласил меня на рождественский бал на шестом курсе, я пошла, надеясь, что мы останемся только друзьями. Той ночью он сказал мне, что любит меня — никто и никогда не говорил мне таких слов. Никто и никогда не обращал на меня внимания, так как он.
Я не могла отказать его чувствам, ведь они так согревали мою одинокую душу. Мы начали встречаться, и я была счастлива, или, по крайней мере, думала так в то время. Оглядываясь назад, я не сожалею об этом, но знаю, что что-то всегда отсутствовало у нас с Роном.
Вспоминая прошлое, скажу, что во всех важных случаях моей жизни, Гарри был со мной рядом. О, как это, должно быть, ранила его наша свадьба.
Бедный Гарри! Я не могу удержать слезы от мысли, что мы с ним могли бы быть счастливы, но не смогли понять этого. Я плачу, вспоминая сколько раз Гарри, помогал мне удержаться на ногах, сколько раз он спасал мою жизнь!
Вчера вечером, когда Рон не отрицал свою связь с Лавандой, я хотела оставить его и уйти, не оглядываясь назад, но с двумя детьми, это так трудно. Теперь я имею шанс уйти. Оставить его. Оставить боль. Я хочу получить то, что я чувствовала вчера вечером, когда я танцевала с Гарри. Я хочу то, что я чувствовала, когда поцеловала его. Я никогда не чувствовала так … глубоко.
Я смотрю из окна на светлеющее небо. Я просидела здесь несколько часов от невозможности уснуть. Мой разум и мое сердце уже договорились между собой. Я хочу Гарри. Я всегда хотела Гарри, и теперь он здесь — так близко. Тут же, в следующей комнате. Я все решила, но как мне вести себя с ним дальше? Боже, мне нужен совет женщины прямо сейчас.
Я встаю и одеваюсь, пытаясь сделать это тихо, чтобы не тревожить моего хозяина, спящего в гостиной комнате. Я аппарирую в Хогсмид и бесцельно блуждаю по еще не проснувшейся деревне. Я знаю, куда иду, но должна сначала немного подумать.
Я люблю Рона? Да.
Я люблю Гарри? Да.
Кто из них даст мне счастье? Гарри, возможно…
Но что относительно того времени, которое прожили вместе я и Рон? Я не могу резко изменить свою жизнь ради неизвестного будущего. Намного быстрее, чем я ожидала, стою перед «Ла каза де Малфой», мы так называем этот огромный особняк. Я знаю, Джинни уже встала, потому что пора кормить малютку Анну-Марию.
Джинни и Драко. Этого никто не ожидал. Они уже женаты в течение четырех лет. Джинни недавно родила Анну Марию. Они настолько счастливы. Я знаю, что я ненавидела Драко в Хогвартсе. Но так как его отец был помещен в Азкабан в конце нашего пятого курса, Драко получил лучший образец для подражания в профессоре Снейпе.
Снейп оказывал на него огромное влияние и вскоре Драко стал шпионом для Ордена Феникса. Волдеморт никогда не ожидал этого от сына его верного Пожирателя Смерти. Позже Драко стал Аврором как и Гарри, отлавливая «друзей» своего отца.
Я медленно иду по каменной дорожке к дому, и в моем животе екает от волнения. Джинни в домашнем халате открывает дверь, а ее глаза, все еще опухшие от сна. Она знает, что Рон и я поругались, но только не это реальная причина того, что я здесь. Она предлагает мне чай и усаживает на диван. Через несколько секунд она возвращается с чашкой чая с сахаром, вместо меда. Я улыбаюсь, потому что я вспоминаю, как Гарри приготовил тот же самый чай вчера вечером, но он знал, какой чай я люблю. Он всегда знает, как сделать приятное. Он всегда был намного добрее к другим людям, чем к себе самому. Именно поэтому он не получил счастья в жизни, сосредоточившись на моем счастье — хотя счастье звучит как иностранное слово для меня.
«Давай, Гермиона, выпей», говорит Джинни, и присаживается около меня на диване.
«Джинни, я нуждаюсь в совете», она улыбается и кивает.
«Что мой балбес — братец выкинул на сей раз?»
«Это не совсем о Роне…», я мотаю головой, не зная с чего начать, а потом рассказываю ей все, что произошло за двадцать четыре часа — от Рона, не желающего танцевать, до моего поцелуя с Гарри.
Она улыбается. О боже, почему она улыбается? Я слышу, легкий шорох из другой комнаты и поворачиваюсь, чтобы увидеть Драко протирающего свои глаза, и усаживающегося в кресло недалеко от своей жены.
«Доброе утро, Гермиона», его голос хриплый от сна. « Чем мы заслужили столь раннюю утреннюю компанию сегодня?»
Джинни ловит его взгляд. Это не был упрекающий взгляд, но только Драко понял, что она хотела сказать.
«О, я предполагаю, что Поттер, наконец — то кому-то в чем-то признался»
Я ошеломлено смотрю на Джинни, и она кивает.
«Джинни, как долго Вы знаете?»
«Я знаю с конца вашего шестого курса. Почему ты думаешь, Гарри и я расстались? Он отдал свое сердце тебе очень давно, даже сам не понимая этого. Я не могла конкурировать с его лучшей подругой. Я любила его, но он был влюблен в тебя».
«Ты должно быть шутишь надо мной! Этого не могло случиться. В школе все всегда думали, что между мной и Гарри что-то есть, но это было не так!!», я перевела дыхание и взглянула на молчаливые напряженные лица собеседников. И Джинни и Драко с жалостью смотрели на меня.
«И что…все знали об этом?»
Драко усмехнулся: «Все, кроме тебя и Рона»
Я поражена. Теперь я чувствую себя круглой дурочкой — я, всегда самая умная, знающая ответы на все вопросы, волшебница — чувствую себя абсолютной идиоткой. Как я не могла знать, когда это знали все?
«Отлично. Все знали. Что же мне делать?», мои глаза невольно заполняются, непонятно откуда взявшимися слезами. Я думала, что выплакала их вчера вечером и сегодня утром.
Драко протянул мне носовой платок и сел возле меня. Оба они обмениваются взглядами. Я не хочу видеть их жалостливые лица. Я испытываю крайне неприятное чувство наблюдать то, что происходит вокруг меня. Драко внезапно притягивает меня, чтобы обнять. Я смотрю в его сине-серые глаза, которые полны беспокойства и понимания.
« Гермиона, ты должна следовать за своим сердцем. Не думай о прошлом. Не думай ни о чем, кроме того, что ты почувствовала, когда Гарри открылся тебе. Ты понимаешь?»
Я слегка киваю. Джинни не думает, что я понимаю, и она повторяет: «Он спрашивает, что ты чувствовала, когда целовала Гарри вчера вечером?»
«Жизнь. Счастье. Мир. Любовь», слова вышли из моего рта прежде, чем я даже поняла, что сказала их.
«Когда Рон в последний раз целовал тебе, ты чувствовала также?»
Я молча смотрю на свою невестку.
Ее глаза добры и в них читается жалость. Я не хочу жалости. Я зла на мужа и влюблена в лучшего друга. Я даже не могу припомнить поцелуй, когда бы Рон заставил чувствовать меня то же самое, что я ощущала вчера. Я не думаю, что когда-либо вообще чувствовала это с ним. Я мягко сообщаю Джинни об этом.
«Тогда, позволь моему брату идти своим путем. Он поймет свою ошибку позже, когда это будет слишком поздно, когда ты и дети будете счастливы с Гарри».
«О Боже, дети. Они в «Норе» с Молли. Как я, предполагается, встречусь с ней?», поток слез усилился и Драко заботливо погладил по моей голове. Я никогда не предполагала, что он может быть таким добрым! Джинни тоже поспешила облегчить мои страдания.
«Мама знает о Гарри. Гермиона, и она очень сердита на Рона. Ты же знаешь, Гарри всегда нравился ей, ведь он так похож на нее в своей заботливости. Она только хочет, чтобы все были счастливы»
Я слегка улыбаюсь, представляя Молли, посылающей Рону вопилку в красном конверте.
«Я боюсь, Джинни», тихо признаюсь я.
«Я знаю, Гермиона. Но ты должна сделать это. Ты должна выбрать то, что лучше для тебя и что будет являться лучшим для Артура и Сэнди. Рон не даст тебе того, в чем ты нуждаешься. Гарри сможет».
Боже, я не понимаю этого. Это настолько нереально. Как она может предлагать мне бросить своего брата? Гарри действительно сделал бы меня счастливой? Был бы он способен сделать то, чего Рон не сумел?
Я знаю ответ. Я знаю, что Гарри любил бы меня и детей. Я знаю, что он никогда не обидел бы меня. Я знаю, что он сделал бы меня счастливой. Почему я так много раздумываю? Развод — это не так уж страшно. Если Рон хочет Лаванду, он может иметь ее.
«Гермиона, ты хочешь, чтобы я пошла с тобой к маме?», Джинни знает, что я нервничаю. Я киваю, и она быстро оставляет комнату, чтобы одеться. Внезапно, Драко улыбается снова.
«Я знаю, что ты вряд ли поверишь мне, Гермиона. Но я хочу видеть, что ты счастлива, но мой шурин — идиот. Вы заслуживаешь большего. Я не говорю, что бы ты оставила его из-за Гарри. Но ты должны делать то, что лучше для тебя. Поттер — самая подходящая партия для тебя. Он — хороший парень».
Драко Малфой только что похвалил Гарри? Хорошо, это или сон, плохая шутка, или сдохла кошка. Я смотрю на него в недоверии. Он улыбается той улыбкой, которая пленила много девичьих сердец в Хогвартсе. Я знаю, что он прав. Возможно.
После того, как Джинни возвращается с маленькой дочкой, мы по очереди исчезаем в камине с помощью летучего пороха. Прежде, чем даже выхожу из камина, Молли крепко сжимает меня в объятии.
«Мне так жаль, Гермиона. Ты хочешь, чтобы я послала ему еще одну вопилку на работу?», я улыбаюсь. Я могу сделать это?
«Мама, позволь ей отдышаться».
«Гермиона, я знаю, что мой сын — балбес», Молли Уизли только сказала плохое об одном из своих сыновей? Мой мир повернулся вверх тормашками.
«Ты заслуживаешь гораздо большего. Я знаю о том, что он делал. Я только не хотела видеть этого. Я не хотела осознавать этого. Вчера вечером я видела, что он ушел в угол с ней, и тискал ее, когда ты не смотрела на него. Мне так жаль, ребенок», она все еще обнимает меня, а я рыдаю в ее плечо. Я была настолько слепа, что не видела неверность Рона?
«Молли, что мне делать?», спрашиваю я слабо.
Она любяще смотрит на меня. Она была моей мамой с тех пор, так как мои родители умерли после окончания мною Хогвартса.
«Оставь его. Позволь ему жить с его ошибками. Забери детей. Они могут быть здесь, если ты захочешь. Конечно, и для Гарри здесь всегда найдется комната. Ведь он, вероятно, хотел бы приходить к тебе чаще»
О Боже, она знает.
«Молли, ты не расстроена этим? Я подразумеваю, если бы я оставила Рона, ты все еще помогала бы мне?»
«О, Гермиона. Я люблю тебя как свою собственную дочь. Ты не сделала ничего неправильного. Мой сын — тот, кто должен умолять о прощении. Я конечно на твоей стороне, а не на его. Доверься мне. Ты не нуждаешься в нем. Дети не нуждаются в нем. Они только иногда видят его. Это ненормально для детей, когда они не знают своего отца и не чувствуют от него любви. Ты должна делать то, что поможет тебе и твоей семье, и если это означает, оставить Рона, значит, так тому и быть».
Я смотрю на Джинни и улыбаюсь. Похоже, что все в этом мире, как будто сговорившись, считают, что я должна оставить Рона. Я действительно достаточно сильна, чтобы сделать это? Что относительно детей? Джинни казался, читает мои мысли. Иногда я думаю, что у нее больше колдовских способностей, чем у меня. Хотя конечно — она чистокровная колдунья, а я — магла.
«Гермиона, поговори сначала с Роном. Твои дети побудут пару дней у меня, пока ты не решишь свои проблемы. Ты не возражаешь?»
Я киваю и благодарю ее.
Боже, чего я желаю сейчас больше всего на свете — это поговорить с Гарри. Я нуждаюсь в нем прямо сейчас.
Я резко встаю. Я приняла окончательное решение. Я иду в камин и произношу название нашего дома. Я всегда ненавидела это название — «Гнездо» — Рон выбрал его. В водовороте зеленого огня я устремляюсь навстречу неизвестному будущему.
Глава 4. Мужской разговор.
Я никогда не сплю, когда она здесь. Я всегда укладываюсь здесь на диване, а ей отдаю свою кровать в полное распоряжение. Я не могу поверить, что сказал ей о своей любви. Это было глупо? И что потом…О боже, она поцеловала меня, и какой поцелуй это был! Я мечтал поцеловать Гермиону, с тех пор как мне исполнилось 17 лет. Даже самая страстная мечта не может сравниться с реальным поцелуем.
Я улыбаюсь самому себе, вспоминая о ее мягких губах, ее вкусе, гладкой коже ее лица. Я даже еще более влюблен в нее сейчас, чем шесть часов назад. Единственное что омрачает момент, это тот факт, что я нахожусь здесь на диване, разглядывая искры от затухающего огня, и не могу видеть красивую спящую женщину на расстоянии тридцати футов от себя. Интересно, у нее те же самые мысли, как и у меня?
Я позволяю своей памяти ненадолго воскресить прошлое. Я возвращаюсь назад к тому моменту, когда встретил Гермиону на Хогвартс — Экспрессе. Она выглядела такой властной, знающей все, с такой же взъерошенной шевелюрой как у меня и, портившими ее милую улыбку, ужасными зубами. Но, со всей честностью, я думал, что она была симпатична даже тогда. Когда мы с Роном спасли ее от горного тролля, а Гермиона взяла на себя вину перед профессором Макгонаггал, уже тогда я понял, что мы будем друзьями всю жизнь.
Мы прошли через многое вместе. Я и она. Почему я позволил ей выйти замуж за Рона? Я любил ее, почему был настолько глуп, чтобы позволить ей уйти? Она поцеловала меня. Она целовала меня и раньше, чмокая в щеку или в лоб — всегда целомудренно, слабо и мягко. Вчера вечером поцелуй был тоже мягок, но голоден, страстен, срочен. Мерлин знает, что я с трудом смог остановить себя. Я хотел чувствовать ее, любить ее, поклоняться каждому дюйму ее тела. Мой мозг рискует взорваться от размышлений того, что я хотел бы сделать с нею...
Так или иначе, мои мысли берут резкий поворот к тому, что я хочу сделать ее мерзопакостному мужу — моему лучшему другу. Как хочется ударить его! Как хочется убить его! Он не имеет никакого права делать то, что он сделал с ней.
Я даже не воспользуюсь своей волшебной палочкой. Это было бы слишком легко. Рон знает, что с палочкой меня невозможно победить. Я успел бы применить любое, даже самое страшное заклятье, чем он успел бы вытащить руку из своего кармана. Нет, я буду противостоять ему вручную, с голыми руками. Я знаю, что должен поговорить с ним, и все выяснить Я наблюдал за этим слишком долго. Я не могу больше видеть этого.
Я сижу и смотрю в окно. Солнце встало. Я сидел, размышляя в течение, по крайней мере, четырех часов без сна. Я не собираюсь уже засыпать и мне лучше пойти и поговорить со своим приятелем. Я встаю и применяю заклинание освежения на свою одежду — теперь она выглядит весьма прилично. Но я не беспокоюсь о своей прическе — разве меня не привыкли видеть всегда лохматым? Я иду к камину, и быстрым взглядом окидываю дверь своей спальни, где вероятно все еще спит Гермиона. Она, наверное, убьет меня потом, но Рон должен получить по заслугам. Я ступаю в камин и бросаю порошок «Гнездо!». Через пару секунд я выскакиваю на коврик в доме Гермионы и Рона.
Рон сидит в кресле, обхватив голову руками. Он не смотрит, но я знаю, что он догадывается о моем присутствии. На столе стоит пустая бутылка горячащего виски, и запах в комнате говорит о том, что все спиртное было употреблено хозяином недавно. Только когда я сажусь в кресло напротив Рона, он поднимает свою голову, чтобы взглянуть на меня.
«Гарри»
«Рон»
«Я все испортил?
« Нет, только чуть-чуть»
Почему я весел? Я ненавижу его. Он — мой лучший друг, но сейчас я ненавижу его.
«Как — она?»
Его глаза красны и налиты кровью. Его лицо бледно, а его веснушки выделяются ярче обычного. Он выглядит ужасно.
«Она прекрасна. Расстроена, но прекрасна»
Да, теперь, когда я признал свою бессмертную любовь к ней, она действительно совершенна.
«Мне жаль, Гарри…», выговаривает он слабо.
«Я — не тот, кто ждет извинений, Рон. Ты должен сказать ей всю правду. Всю»
Он внимательно смотрит на меня, изучая. Он знает, что я знаю. Он знает, что он не может лгать мне, и я продолжаю.
«Ты спал с ней?»
Его голова опускается снова, и кажется, что пол стал более интересен для него, чем я. Его уши становятся красными, и я понимаю молчание как его ответ.
«Почему, Рон? Ты имел все, о чем всегда мечтал в ладони своей руки, и ты выбросил это ради минутного удовольствия со сладкой конфеткой?»
О да, я сказал это. Я вижу огонь в его глазах, потому что он впивается в меня взглядом. Давай Рон — ругайся, кричи, ударь меня! Давай!
«Она — не конфетка!», его голос низок и груб.
Я вижу гнев в его глазах и решительность в защите своей любовницы.
«Это — Лаванда, Рон, ради бога! Многие волшебники из нашего мира побывали в ее постели! Кроме меня, но это — не по существу», продолжаю я.
Его голова снова опускается.
« Она ушла от меня?»
«Я не знаю»
«Почему я настолько глуп, Гарри?»
Я не могу слегка не усмехнутся.
«Ты действительно хочешь, чтобы я ответил?»
Он фыркает, и я замечаю появившийся блеск в его глазах.
«Она заслуживает мужа лучше, чем я»
Я только что слышал долгожданную правду? Мои глаза расширились от его признания, наверное, как блюдца.
«Рон …», я начинаю, но не знаю, что сказать после этого. Он прав, я не могу спорить. Она заслуживает лучшего. Я только изумлен, что он, наконец, завоевал симпатию в моих глазах.
«Нет, Гарри. Я обманывал ее. Не однажды, не дважды, а много раз. Я лгал ей. Я лгал своим детям. Они даже не видят меня. Я так стыжусь себя. Я не могу встречаться с ней и с ними. Именно поэтому я не прихожу домой»
После этих слов, слезы начинают обильно струится по его щекам. Боже, почему я должен видеть это?
«Я люблю ее, Гарри …»
Мое сердце готово умереть от этих слов.
« … но я не влюблен в нее»
«Что?!»
Он, должно быть, увидел в моих глазах замешательство.
« Я любил ее больше чем кого-либо. Не знаю, что случилось, но однажды я проснулся, и понял, что не чувствую этого больше. Это бессмысленно?»
Я рассеянно киваю, не веря тому, что слышу.
« Я знаю, что не должен был обманывать ее. Я ненавижу себя за это, но я не могу вернуть свои чувства. И не могу жить как раньше. Я влюблен в Лаванду. Уже давно»
«Как долго ты встречаешься с ней, Рон?»
Я не знаю, хочу ли я действительно услышать это.
«Четыре года»
Это шок для меня.
«ЧЕТЫРЕ ГОДА?! Боже, Рон. Вы мучил свою семью в течение четырех бесстыжих лет? Как ты мог делать это? Как ты мог позволить этому продолжаться ток долго? Я всегда был рядом с тобой и защищал тебя в течение десяти лет. Я наблюдал за вами, моими лучшими друзьями, ругающимися и мирящимися. Я даже убеждал тебя, что у тебя прекрасная семья жена, а ты скрывал свои истинные мысли в течение четырех лет? Ты действительно чертовски удачлив, что я не убил тебя прямо сейчас!»
Я должен встать. Я должен уйти. Я борюсь с мыслями разорвать его на клочки. Я не хочу верить ему. Четыре проклятых года?! Я бью кулаком по стене. Это лучше чем его лицо. Мне наплевать на появившуюся боль в руке.
«Ты понимаешь, что ты сделал с ней? Ты понимаешь, что теперь она сомневается относительно своего ума, своей внешности?»
Рон молчит, а я по прежнему сопротивляюсь желанию ударить его.
« Рон, она думает, что это она сделала что — то не так»
Он качает своей головой.
« Она действительно обвиняет себя?»
«Да, черт возьми! Почему? Если ты спишь рядом с ней и не прикасаешься к ней, то о чем она может думать?»
«М-м…! Я — самая большая сволочь на земле…»
«Рон, ты должен поговорить с ней. Ты должен общаться с детьми. Это не может больше продолжаться. Она не может больше терпеть. Я не могу видеть этого больше. Все время я вижу ее слезы, ее страдания. Каждый раз я утешаю ее, и она всегда возвращается к тебе, только для того, чтобы через две недели это снова повторилось. Мое сердце постоянно щемит от боли за нее. Вчерашний вечер стал уже последней каплей моего терпения!».
Вдруг я замечаю, что глаза Рона стали ясными, и он пристально и насмешливо смотрит на меня.
«Гарри, ты влюблен в нее, разве нет?»
О нет. О нет. Я не могу отрицать этого. Я знаю, что он может прочитать это в моих глазах. Он лишь улыбается мне. Я хочу убить его, и он улыбается мне?
«Гарри, ты тоже заслуживаешь быть счастливым. Я часто спрашивал тебя, почему ты ни с кем не встречаешься. Ты всегда отвечал, что влюблен в кого-то, но не можешь быть с ней. Я никогда не мог даже подумать, что это была Гермиона. Сейчас я понял это. Почему ты никогда никому не говорил?»
Я с трудом подбираю слова.
«Что же я должен был по-твоему сказать? Эй, Рон, я влюблен в твою жену. Да, это было бы действительно хорошо, не так ли?», я присаживаюсь снова. Куда делась моя недавняя ярость? Я с трудом осознаю, что Рон снова симпатичен мне из-за того, что сумел разглядеть мою тайну.
«Гарри, я не идиот. Мы с Гермионой никогда не могли вовремя остановить свои мелкие споры. В семье мы вели себя также как и когда — то в школе. Гарри, мы прошли через многое вместе. Я знаю, что ты, вероятно, ненавидишь меня сейчас, и у тебя есть для этого причина. Я люблю ее, и я люблю тебя, Вы оба заслуживают быть счастливыми. Я — не тот, кто ей нужен. Это очевидно. Ты всегда спасал ее, у вас было много опасных приключений — вы прошли через это вместе, без меня. Я знаю, что она приходила к тебе всякий раз, когда мы ругались. Ты — ее лучший друг. Ты — мой лучший друг. Я знаю, что потребуется много времени, чтобы простить меня. Я надеюсь, что Гермиона простит меня. Но все что случилось — к лучшему, правильно?»
Я молча смотрю на Рона. Что я должен сказать, вернее, что я могу сказать? Я ненавижу его из-за страдающей Гермионы, но я счастлив, потому что Рон уступает мне дорогу и теперь, я могу показать ей, насколько сильно ее люблю. Мой разум не может постичь противоречивые эмоции, которые овладели мною сейчас. Я все еще хочу ударить Рона кулаком, чтобы только почувствовать себя лучше, и оправдать боль в моей ушибленной и распухшей руке.
«Рон, поговори с ней. Будь ласков, пожалуйста. Я не знаю, смогу ли я успокоить ее снова после всего, что случилось», и я с усилием протягиваю ему свою руку. Он кивает и крепко пожимает ее. Мне действительно потребуется время, чтобы понять и простить его, но я не умею быть корыстным. Возможно я сумасшедший, но пусть все будет именно так. Я поворачиваюсь, чтобы идти к камину, но прежде, чем я захожу в него, Рон окликает меня.
«Гарри! Извини меня и….позаботься о ней. Она заслужила это», я лишь киваю слегка и бросаю порох.
Позже, дома, я устраиваюсь на кухне с чашкой чая и повязкой со льдом на своей руке. Я осмысливаю разговор с Роном. Я шел ругать его, заставить его почувствовать виноватым. Но все случилось не так, как я хотел, и к тому же обернулось ко мне самому и моей тайне. Я видел, что он чувствует себя виноватым. Я знаю, что он любит Гермиону. Но я также знаю, что он хочет лучшего для нее. Я надеюсь, что смогу быть этим.
Глава 5. Расставание.
Я не совсем изящно появляюсь из камина в своем, так и не ставшим для меня счастливым, доме. Краем глаза замечаю знакомые рыжие волосы, мелькающие в дверном проеме кухни, и ощущаю в воздухе сильный запах освежителя воздуха. Я всегда говорила Рону, что в доме не будет чисто, пока он не пахнет чистотой. Я усмехаюсь сама себе и присаживаюсь на диван.
Мой дом. Это — мой дом, или нет? Я вижу свои фотографии на стене. Мои дети, улыбающиеся и машущие мне своими ручками. Мои свадебные фотографии с Роном, как память о прошедшей любви.
Я осматриваю комнату еще раз, и мой взгляд улавливает свежую вмятину на стене рядом с камином. Я насмешливо гляжу на это, мысленно представляя, кто, как, и с какой силой мог сделать это. Я вырвана из своих размышлений мягким голосом.
«Это Гарри», говорит он. Мои брови удивленно поднимаются. Какое отношение имеет к отверстию на стене Гарри? Рон продолжает.
« Гарри приходил поговорить. Он был немного рассержен и ударил кулаком по стене».
Я улыбаюсь. Я хорошо знаю Гарри — он мог это сделать только потому, что очень добр к своему повесе-другу. Я смотрю на своего мужа. Его глаза красны. Он выглядит хуже, чем я чувствую себя. Хорошо. Он должен немного пострадать.
Рон разворачивается ко мне и берет мою руку. От его прикосновений к моей коже прежде разлетались искры, а сейчас даже не покалывает. Ничего. Уже ничего.
« Мне жаль», он шепчет чересчур мягко.
Я вижу, как его серые глаза заполняются слезами. Внезапно ощущаю, что мои глаза также мутнеют. Я не могу плакать. Он не должен видеть, что я плачу.
«Мне жаль, любимая», повторяет он немного громче, и я съеживаюсь.
Его пальцы касаются моего лица и подвигают подбородок так, что я могу видеть его глаза. Мое сердце холодно. Я не хочу видеть его чувства. Я хочу видеть его страдание.
«Я все еще люблю тебя, ты знаешь»
«Я знаю, Рон», мой голос дрожит. Я не могу простить его, и он не должен знать, насколько он ранил меня.
Несколько секунд проходят в тишине, и я отворачиваюсь, чтобы выглянуть в сад. Я вспоминаю детей, играющих там. Рон учил Артура летать на метле, а Сэнди — выгонять гномов, но она была слишком мала, чтобы суметь отбросить их. Я вижу их смеющихся и счастливых. Он был таким хорошим отцом. Совсем недолго. Что же случилось? Он, кажется, прочитал мои мысли.
«Гермиона, когда в последний раз ты была счастлива со мной …?»
Я продолжаю смотреть из окна. У нас были счастливые моменты, но, честно признавшись, не могу вспомнить себя абсолютно счастливой. Радость моих детей — была радостью и для меня, но как для матери, а не для женщины. Я так и не смогла ощутить себя в браке настоящей женщиной.
«Честно? Я не знаю»
« И это из-за меня…»
Я не смотрю на него. Я могу почувствовать его сердце, страдающее так же как и мое.
«Когда все изменилось, Гермиона?»
Я молча качаю головой. Я действительно не знаю.
«Рон …»
Он останавливает меня взмахом руки.
«Позволь мне сказать, пожалуйста. Я люблю тебя. Я всегда любил, но мы где-то разошлись с тобой, и пошли по разным путям»
Я подавленно киваю.
«Я сожалею, что причинил тебе боль. Я сожалею, что просил тебя выйти за меня замуж . Да, да, да! Я сожалею обо всем. Мы были лучшими друзьями, и я все еще вижу тебя именно так. Увы…! Я знаю, что не заслуживаю этого, но умоляю, чтобы ты когда-нибудь простила меня»
«Рон, ты спал с ней?»
Он кивает, и я чувствую, как уходит мое последнее сожаление о расставании.
«Ты любишь ее?»
Он кивает снова. Его глаза пытливо оценивают реакцию моего лица. Я лишь оцепенела. Я не позволяю своему лицу сказать о чем-либо.
«Гермиона, я не собирался влюбляться в нее. Я не искал ее. Клянусь! Но, так или иначе, болтая с ней за ланчем, работая с нею, мы вдруг оба поняли, что имеем много общего, чего, в общем-то, не замечали раньше. Я знаю, что мое дальнейшее поведение было неправильным, и буду всегда жить с тем фактом, что обидел тебя. Я был эгоистом и не думал о тебе и детях. Я не должен был позволять этому зайти так далеко. Если честно, вчера вечером ты освободила меня от груза с души, когда спросила о Лаванде. Я не мог решиться рассказать тебе о ней сам. Я всегда был трусом, ты же знаешь!», слезы снова потекли с его глаз.
Очевидно, у него было какое-то время, чтобы все обдумать. Я остаюсь тихой и молчаливой. Я не знаю, что ответить. Я хотела бы пролить соль на его рану и сделать ему больно, но я не настолько жестока.
«Гермиона, если ты никогда не захочешь разговаривать со мной снова, я пойму. Я только хочу быть частью твоей жизни и наших детей. Мы были друзья, с тех пор как нам исполнилось одиннадцать. Я не могу представить свою жизнь без тебя в ней»
«Потребуется время, Рон», я отвечаю прежде, чем успеваю подумать. Мои слезы высохли. Я уже не сержусь. Я уже не грущу. Я чувствую себя преданной и раненной. Но на сей раз, я знаю точно, что смогу залечить свою рану.
«Дай мне время», я слегка улыбаюсь.
Он улыбается мне в ответ кривой усмешкой.
«Я действительно хочу, чтобы ты была счастлива, Гермиона. Я знаю, что не смогу сделать тебя счастливой».
Я опять улыбаюсь ему, вспоминая, какой счастливой чувствовала себя вчера вечером в объятиях Гарри.
«Я хочу, чтобы бы ты был тоже счастлив, Рон. Если ты влюбился в Лаванду, ты ничего не сможешь изменить или исправить. Я знаю. И я понимаю»
Он так лукаво улыбается мне, что на секунду становиться очень похожим на своих братьев-близнецов — Фреда и Джоржа.
Потом Рон и я сидим и мирно разговариваем. Все хорошо. Нет, я думаю, что все будет еще лучше. Мы вспоминаем о школе и наших семьях. Он немного рассказывает о посещении Гарри этим утром. Я могу только представить Гарри, разбивающего кулаком стену, вместо того, чтобы ударить друга. Я видела его характер в худшие времена, и не завидую Рону, когда он оставался с ним наедине. Я снова рассматриваю вмятину на стене и улыбаюсь. Гарри...
Рон, кажется, замечает, что мои мысли начинают блуждать, и невольно ухожу свой собственный мир маленьких тайн. Он следует за моим пристальным взглядом и усмехается.
«Я предполагаю, что Гарри Поттер опять, впрочем, как всегда, получит все самое лучшее!» саркастически произносит он.
Я оборачиваюсь к нему с любопытством.
«О, Гермиона! Почему ты думаешь, он прибыл сюда этим утром? Почему ты думаешь, он всегда рядом с тобой, когда нет меня? Он, конечно же, любит тебя. И, пожалуй, он сильно влюблен в тебя!»
Рон смотрит на меня, очевидно ожидая моего шока, но я не удивлена. Я только не могу сдержать счастливой улыбки и снова перевожу взгляд на вмятину в стене.
«Я знаю!»
«Ну что ж…Я всегда ему завидовал, потому что он был всегда центром всего. Он всегда получал то, что хотел. Или, вернее, так я думал. Позже, когда я вырос, то понял, что он не хотел ничего из того, что получал. Предполагаю, что именно я получил кое-что, что он действительно хотел!»
Что он подразумевает? Я внимательно смотрю на него снова и вижу радость, мерцающую в его глазах.
«Тебя!»
Мое сердце трепещет от осознания того, что Гарри хотел меня. Я знаю, что он любит меня. Я знаю, что он ни с кем не встречался из-за меня. Я только не понимала, что все началось так давно. Я ощущаю, как горят мои щеки. Потом одна мысль сбивает меня с ног.
«Рон, ты использовал меня, чтобы заставить Гарри ревновать?»
Он смеется. Я серьезна, а он смеется.
«Да ты что! Я ни о чем понятия не имел до этого утра! После того, как он уехал, я стал соединять друг с другом некоторые факты, и вот какая картина получилась. Последняя подруга, которая у него была — это Джинни, шесть лет назад. Он защищал тебя от всех девочек, с которыми встречался в школе. Он всегда утешал тебя, когда я обижал тебя. Я понял, что он, наверное, любит тебя очень давно. Думаю, он влюбился в тебя раньше, чем я понял, что люблю тебя. Он только не говорил ничего о чувствах из-за Сама-Знаешь-Кого»
«О, господи, Рон! Волдеморт умер одиннадцать лет назад, а ты до сих пор боишься произносить его имя?!»
Я поддразниваю его, а затем погружаюсь в воспоминания. Гарри, наверное, любит тебя очень давно... Рон понял, что влюблен в меня на шестом курсе. Это означает … О нет!
Рон хмыкает. Я предполагаю, что он читает мои мысли. Я не могу поверить, что это мой муж сообщает мне, что другой человек влюблен в меня более двенадцати лет. Но тогда, в школе, все казалось таким складным — я и Рон, Гарри и Джинни, Невилл и Луна — мы разделились на пары. Казалось, что это идеально подобранные пары! Еще тогда мне все казалось слишком легким, слишком гладким…!
Я снова оборачиваюсь к Рону, а он продолжает.
« Все настолько странно! Разве мы не должны ненавидеть друг друга прямо сейчас?»
Услышав его слова, я в недоверии мотаю головой.
«Как ты научился читать мои мысли, Рон?»
«Наверное, это — практика семейной жизни»
Он притягивает меня в объятие. Это обозначает — до свидания. До свидания Рон & Гермиона. Мы снова отдельные персоны. Рон и Гермиона. Я сжимаю его крепко на мгновение прежде, чем он позволяет мне идти.
«Мы поговорим с детьми вместе, хорошо?»
Я киваю.
«Завтра?»
Я киваю снова. Я знаю, что та беседа будет намного тяжелее, чем та, которая произошла сейчас.
«Гермиона, я оставляю дом тебе и ухожу к Лаванде. Ведь я практически не жил здесь. Это не мой дом, а твой»
«Спасибо, Рон»
«За что?»
«За все»
Я встаю и медленно иду к камину. Его голос раздается за моей спиной
«Я не понимаю. Ты благодаришь меня за все?»
Я киваю. Он смущенно опускает глаза.
«Рон, я не слепа и не бесчувственна. У нас были хорошие мгновенья. Я уже не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым за то, что ты перечеркнул их. Но я больше всего я благодарна тебе за то, что ты открыл мои глаза навстречу новым возможностям!»
Я улыбаюсь ему и замечаю, какое облегчение появляется на его лице.
«Я люблю тебя, Рон»
Потом я бросаю летучий порох и исчезаю в завихрении зеленого пламени, но успеваю услышать слабый голос «Я тоже люблю тебя, Гермиона».
Глава 6. Невольно увиденное.
Дом Гарри тих. Раньше это был дом Сириуса Блэка — Гриммаульд плейс -12 и места сбора Ордена Феникса. Этот дом всегда был пыльным, темным и темным, а теперь легкий, воздушный и домашний. Я помню день, когда приехала сюда впервые — это было летом перед началом обучения на пятом курсе. Я впервые почувствовала безопасность после турнира трех школ. Я всегда чувствовал себя здесь в безопасности.
Позже Орден Феникса перестал нуждаться в месте для тайных сборов, и Гарри получил возможность свободно распоряжаться этим домом. Первым делом он убрал портрет матери Сириуса Блэка. Потом он наложил на дом заклятье антиобнаружения, потому что у Гарри Поттера — победителя черного лорда появилось слишком много поклонников, а вернее поклонниц. Он не хотел, чтобы они постоянно ломились в дверь его дома.
Я рассматриваю живые фотографии, которые Гарри повесил в гостиной. Эта фотография — на ней мы втроем. Боже мой! Какие мы здесь еще маленькие! Еще одна с нашей свадьбы с Роном, где мы танцуем, а Гарри стоит на заднем плане. Хм-м… Я прежде никогда не замечала взгляд на лице Гарри. Он смотрит на нас с такой тоской и отчаянием! Я была настолько слепа тогда!… Я вижу много фотографий рыжеволосых Уизли — Билл, Чарли, близнецы…В центре комнаты — фотография родителей Гарри. Я до сих пор поражаюсь от того, насколько Гарри похож на Джеймса, особенно сейчас, когда ему тридцать. Теперь я понимаю, почему Сириус Блэк, Ремус Люпин и Снейп каждый боролись со своими чувствами, глядя на него.
Интересно, где же Гарри? Я иду на кухню. Когда я открываю дверь, то обнаруживаю его там. Мое сердце подскакивает и дыханье прерывается. Он сидит за столом, облокотив голову на локоть руки и спит. Его очки немного сползли вбок, и я не могу не улыбнуться. Он так похож на ребенка, когда спит. Серьезность и грусть в его глазах исчезают, когда он их закрывает. Я тихонько подхожу к нему, стараясь не разбудить. Скорее всего, он также плохо спал сегодня ночью, как и я. Я замечаю недопитый стакан чая и повязку с растаявшим льдом на его правой руке. Он никогда не умел применять по-настоящему хорошие заклинания, заживляющие раны.
Я тихонько удаляю повязку и рассматриваю итог от столкновения со стеной моего дома. Я слегка съеживаюсь, увидев высушенную кровь и фиолетовую кожу. Достав палочку, я шепчу чары заживления и ослабления боли. Надеюсь, что сейчас ему действительно стало легче. Я осторожно целую его в щеку и ухожу в комнату переодеваться, и возможно, принять ванну.
Когда иду вверх по лестнице, то задаюсь вопросом, почему он спит на диване, когда я ночую здесь. Ведь этот дом огромен — здесь есть куча комнат. Любопытство овладевает мной, и я прохожу дальше по коридору, чтобы осмотреть другие комнаты. Я открываю двери, чтобы увидеть, что каждая из комнат не изменилась с начала войны. По крайней мере, дюйм пыли покрывает все пространство помещений. Если все комнаты в таком виде, то я понимаю, почему он предпочитает диван. Гарри отказывается держать эльфа дома и интересно, имеет ли это к моей работе в S.P.E.W? Я улыбаюсь от этой мысли. Несколько чар очищения и небольшой ремонт могли бы сделать этот дом очень красивым. Но я думаю, что Гарри видимо, не привлекает эта мысль. Может быть ему так нравиться?
Я снова расстраиваюсь от осознания того, насколько одинок Гарри. Он живет в этом доме совершенно один со всеми своими воспоминаниями. Я с трудом удерживаюсь от рыданий, размышляя, что одиночество — это крест всей его жизни. В год он потерял родителей и с тех пор он терял всех близких себе людей одного за другим. Сейчас ему тридцать лет и он абсолютно одинок. Почему он держит дом пустым, не использует комнаты, пренебрегает уборкой? Я мучительно обдумываю этот вопрос, тем временем, когда иду к ванне.
Я заполняю старинную бадью горячей водой и выливаю несколько капель благовоний. Потом сбрасываю свою одежду и медленно погружаюсь в воду. Я облокачиваюсь назад и наконец-то позволяю своему телу расслабиться. Я обдумываю то, что случилось за последние два дня. Танец с Гарри. Ссора с Роном. Поцелуй с Гарри…
Я чувствую, как теплота распространяется через все мое тело, когда я вспоминаю, как руки Гарри обнимали меня и его губы прижимались к моим губам. Я потеряла бы все самообладание, если бы он попробовал сделать что — нибудь большее. Я хотела потерять контроль. Я не была с мужчиной больше полугода. Я не знаю, когда Гарри был с женщиной последний раз, но я предполагаю, что это была Джинни… Если так, то это было шесть лет назад! Я в шоке от собственной мысли, что Гарри принял обет безбрачия на такой долгий срок и только из-за меня. Это большая жертва для красивого и здорового мужчины. Он сказал, что он любит меня. Я люблю его. Я не могу отрицать этого. Я хочу его и это очевидно.
Теплота приходит к каждой эрогенной зоне моего тела. Я стала искусна в самоудовлетворении и не стыжусь этого. Я плавно веду своими ладонями вверх по животу до моих чувствительных грудей. Мои соски немедленно укрепляются. Я мягко сжимаю их, причиняя легкую боль. Стон невольно вырывается из моего горла, когда я начинаю рисовать в своем сознании, что мои руки — это руки Гарри.
Мои ладони опускаются под воду, чтобы ласкать пушистые завитки внизу моего живота. Я опускаю руку еще ниже, задеваю чувствительный клитор и снова не могу сдержать стон. Я выхватываю из воды одну руку, чтобы дотянуться до палочки, после чего быстро применяю чары заглушения пространства, так как знаю, что не смогу держать свой рот закрытым. Я снова расслабляюсь и представляю Гарри, сидящего на краю купальной бадьи, и вижу, как его рука медленно опускается под воду. Палец вставлен внутрь моего естества и бедра начинают качаться, прижимаясь к его руке. Потом присоединяется другой палец, и я начинаю терять контроль.
Одной рукой я массажирую грудь, другой глубоко поглаживаю в своем влагалище. Вскоре начинаю ощущать, что приближается неумолимое удовольствие. Моя голова откидывается назад, глаза закрываются, а губы выкрикивают его имя: « Гарри!». Потом я мягко поглаживаю вокруг клитора, чтобы еще продлить удовольствие оргазма и, в конечном счете, ослабев, падаю на спинку бадьи, с блаженной улыбкой на устах.
Как бы мне хотелось заснуть в этой теплой воде, но я не могу позволить себе этого, ведь хозяин дома может скоро проснуться. Я быстро вымываю себя и выхожу из бадьи. После того, как я обматываю вокруг себя мягкое полотенце, вдруг замечаю, что дверь ванной приоткрыта. О боже!…
*
Я просыпаюсь за кухонным столом и замечаю, что повязки со льдом нет, а моя рука абсолютно здорова. Я осматриваюсь вокруг, но ничего, вернее никого, не вижу. Я отчетливо помню, что приложил лед к руке, прежде чем нечаянно заснул. Но теперь повязка со льдом пропала, наряду с кровью и ушибами.
Гермиона. Она, должно быть, вернулась и, как всегда, являющаяся самой талантливой волшебницей, излечила меня. Я сжимаю свою руку, ожидая появления боли, но ее нет. Я улыбаюсь мысли о том, что Гермиона наблюдала, как я сплю, лечила мою руку и поцеловала мою щеку. Я провожу ладонью по своей щеке. Может быть, мне приснилось, что она поцеловала меня в щеку? Она действительно сделала это? Нет, нет! Я мотаю головой, чтобы освободиться от сонного дурмана.
Я действительно говорил с ней вчера вечером. Я признался ей в любви, и она поцеловала меня. Вообще то мне хотелось сделать гораздо больше чем только поцелуй. Хм….
Я упрекаю себя за несвоевременные фантазии, потому что некая половина моего тела теперь активна и жаждет действовать. Я не хочу торопить ее, но хочу заняться любовью с ней, показать ей, на какую любовь способен. Она упомянула, что прошло уже больше полугода, с тех как Рон прикасался к ней в последний раз. Мой срок намного больше — почти семь лет. Джинни была моей последней девушкой. Мы расстались, потому наши сердца принадлежали другим людям. Мое — Гермионе, а ее — Драко. Мечта Джинни сбылась. Моя мечта… боже, у меня не смелости даже попросить тебя, о чем — либо!
Я встаю и убираю недопитый чай со стола. Внезапно, слышу шум воды где-то наверху. О нет, Гарри Поттер, даже не думай об этом! Мой разум яростно ругает тело, которое следует за своим собственным желанием и начинает подниматься вверх по лестнице. Я на мгновение останавливаюсь возле двери ванной. Мне показалось, что я что-то слышал. Что-то, похожее на стон. Нет, мне возможно показалось. Здесь абсолютно тихо. Скорее всего, она применила чары заглушения пространства. Проклятье!
Мой разум призывает меня развернуться, и идти в свою комнату, но недавно проснувшаяся часть моего тела, подгоняемая тестероном, неистово возражает. Я медленно открываю дверь, и перед моими глазами предстает наиболее эротический вид, когда — либо виденный мной. Это Гермиона. Ее волосы рассыпались по плечам, одной рукой она зажимает сосок груди, а другой …
О, боже мой! Я напрягаю слух, чтобы расслышать ее, но вспоминаю о наложенных чарах. Тогда я выхватываю палочку и шепчу Инкантатум, после чего незамедлительно улавливаю звук ее стонов и учащенного дыхания. Ее бедра передвигаются вместе с рукой, и вода кругами разбегается по поверхности. Я вижу ее напряженное тело, и откинутую голову. Не может быть! Я только что слышал это? Она только что произнесла мое имя в муках самовызванной страсти?!
Я хочу войти и взять ее прямо в бадье. Я хочу заниматься с ней любовью в бадье, на диване, в моей кровати, везде и всюду, где я могу себе это представить. Звук собственного имени до сих пор отзывается эхом в моем разуме, ее губы заставили полыхать огнем мой мужской орган, настолько мощно, чем я когда-либо чувствовал это прежде.
Боже, как она красива! Но я вижу, что она, кажется, засыпает прямо в бадье. Я не нарушу ее сон, независимо от того, сколько моих гормонов возражает против этого. Я и так получил слишком много. Я не хочу просить еще больше, чем уже получил.
Я отхожу от двери, возвращаясь в свою комнату и пытаясь уменьшить внезапное напряжение в моих брюках. На мгновение я поворачиваюсь, и вижу, что ее обнаженное тело поднимается из воды. Она совершенна…Никакие мечты, которыми я тешил себя, не могут сравниться с реальностью. Теперь мой член становится весьма болезненным. Я стараюсь идти в спальню настолько спокойно, насколько это возможно в данной ситуации. В доме нет другого места, куда бы я мог пойти, чтобы освободиться от этого напряжения. Проклятье!
Я подхожу к своей кровати и стискиваю зубы. Потом резко оборачиваюсь на тихий звук открывшейся двери и через мгновение оказываюсь растянутым на полу на теле обернутой полотенцем Гермионы.
О, боже! Прежде, чем я могу даже подумать, мой рот находит ее губы, отчаянно целуя, и она с таким же пылом отвечает мне. Я не хочу торопить ее. Я все делаю неправильно, совсем неправильно. Я знаю, что сейчас она чувствует мою эрекцию на своих бедрах. Забудь это! Забудь все! Я больше не беспокоюсь ни о чем! Я люблю ее, и думаю, что она любит меня. Если это неправильно, боже, позволь мне сгореть в аду!
Глава 7. Развод.
О, как приятно ощущать ее в своих объятиях. Я все еще не могу поверить, что целую самую умную волшебницу из Гриффиндора, с которой я познакомился в Хогвартс-Экспрессе. С которой мы прошли вместе столько опасных приключений, которая была всегда только моей лучшей подругой. Гермиона находится подо мной на ковре комнаты, и я теряю контроль. О, как же я позволил этому зайти так далеко? Я не могу остановиться. Я не хочу останавливаться. Легкие стоны, которые она издает, не позволяют мне принять правильное решение. Ее руки обнимают и ласкают мое тело. Я нахожусь в огне. Мне кажется, что я заново родился, а наш вечерний поцелуй был моим первым поцелуем в жизни.
Ее кожа настолько мягка и гладка под моими руками. Ее губы податливы и опьяняют. Я мог бы целовать ее всю остальную части своей жизни. Я хочу потеряться в ней. Я чувствую, как ее руки блуждают под моей рубашкой по коже спины, а сам продолжаю целовать ее лицо, шею, плечи …
Боже, я хочу поцеловать каждый дюйм ее тела! Я ощущаю ее груди, упирающиеся в мою грудь, и напрягаюсь, чтобы не сорвать с нее пушистое полотенце. Я хочу чувствовать, вкушать, обонять ее.
Как же я люблю ее запах! На один миг погружаюсь в ее волосы и вдыхаю тот восхитительный аромат цветов и специй — тот же самый аромат, который задерживается на моей подушке утром после того, как она ночует в моей кровати после очередной ссоры с Роном. Рон? О нет! Что же я делаю?!
Я резко поднимаюсь с нее и пытаюсь привести свои мысли в порядок. Я не могу сделать этого. Она все еще замужем за Роном, хотя по — видимому и не надолго, но все еще. Я не буду смотреть на нее. Я не могу видеть ее взгляд замешательства или разочарования, независимо оттого, что она чувствует прямо сейчас. Мое сердце вскалывает от отчаяния, но я поворачиваюсь и ухожу вглубь своей комнаты. Я слышу, что она идет вслед за мной. Тогда я быстро сажусь на свою кровать и закрываю лицо руками.
«Гарри?»
Ее голос звучит настолько мягко и нежно.
«Извини меня, Гермиона!»
Я с трудом сдерживаю слезы, щиплющие мои глаза. Я так ужасно хочу обнять ее и продолжить целовать, но не могу. Пока не могу.
Я чувствую, как она садится около меня и берет мою руку. Ее ладони настолько маленькие по сравнению с моими, настолько хрупкие, даже при том, что, так уверенно действовали минуту назад. Как могут такие тонкие женские руки распалять такой пожар на коже? Я чувствую ее дыхание возле своего плеча, и она слегка целует его, а затем прислоняется головой.
«Пожалуйста, не извиняйся, Гарри»
«Гермиона … Я не должен был воспользоваться своим преимуществом…»
«Воспользоваться своим преимуществом? Гарри, ты говоришь это серьезно?»
Она слегка отодвигается и разворачивает мою голову так, чтобы я мог смотреть на нее.
«Ты не воспользовался преимуществом надо мной, Гарри. Ты же знаешь, что я отвечала тебе, я сама хотела этого!»
«Но Гермиона, …а Рон?»
Я обрываю мысль, полагая, что Гермиона знает, что Рон — наиболее очевидная причина в мире для нас, чтобы остановиться.
«При чем здесь он?»
Я не могу поверить, что она настолько спокойна.
«Ты замужем за ним»
«Гарри…»
Мне нравиться, как звучит мое имя с ее уст.
« Рон и я расстались навсегда. Он сейчас вероятно с Лавандой и поэтому я здесь»
Я нетерпеливо встряхиваю своей головой. Она не понимает. Я просто не хочу пятнать ее имя. Я не хочу, чтобы она опустилась до уровня Рона. Я беру ее левую руку и тихонько кручу золотое колечко вокруг ее пальца. Я смотрю на нее с надеждой, что она поймет, что я пытаюсь сказать. Ее внимательные глаза встречаются с моими, и я тону в них. Она словно гипнотизирует.
«Посмотри, ты все еще замужем за ним. Я знаю, что он изменил тебе, но ты не такая как он. И я не такой. Я уважаю значение этого кольца и не желаю делать что-то, что заставит тебя предать клятву, которую ты давала у магического алтаря. Гермиона, я люблю тебя. Я хочу тебя … больше чем когда-либо. Но я буду ждать. Я ждал в течение тринадцати лет, и я смогу подождать еще, пока не будет заключен развод»
Ее губы растягиваются в застенчивой улыбке, а щеки слегка розовеют.
«Гарри, ты такой симпатичный!»
Симпатичный?! Я СИМПАТИЧНЫЙ?! Что она имеет ввиду? Гермиона обхватывает мое лицо своими ладонями и пристально заглядывает в мои глаза. Я мгновенно смущен и потерян.
«Это — то, за что я люблю тебя! Ты уважаешь мою жизнь, и ты уважаешь меня!».
Она целует снова меня, на сей раз слегка, но все еще очень нежно. Я таю в ее ладонях. Как бы я хотел, чтобы она всегда обнимала меня так. И вдруг я осознаю то, что она только что сказала.
«Гермиона … ты любишь меня?!»
«Да, Гарри. Я люблю тебя. Я любила тебя в течение очень долгого времени, тогда, еще в школе, но ты всегда был далек от меня, ты вообще не замечал меня. К тому времени, когда ты был готов позволить мне любить тебя, было слишком поздно. Я уже была замужем за Роном»
Ее голос звучит сейчас также как когда-то в Хогвартсе, когда я спрашивал у нее какой — нибудь глупый вопрос.
«Что нам делать теперь?»
Это мой очередной глупый вопрос.
Гермиона пожимает плечами, улыбается и встает. Я наблюдаю, как ее прекрасная фигура удаляется от меня. Она идет, чтобы подобрать одежду, которую уронила на ковер, когда я свалил ее с ног. Потом она возвращается. Свет из окна освещает ее сзади, и она напоминает ангела — ангела в полотенце. Я краснею от воспоминаний, когда я увидел ее вышедшей из бадьи.
Я знаю, что скрыто под этим полотенцем… Я должно быть непроизвольно ухмыльнулся, погрузившись в свои мысли, потому что она остановилась и насмешливо взглянула на меня.
«Гарри, а что ты подумал?»
Я краснею еще сильнее. Неужели она знает, что я видел ее в бадье?
«Ничего» смущенно отвечаю я.
Она в недоверии качает головой, потом поворачивается и снижает свое полотенце. Я очарован красотой задней стороны ее тела, совершенно голой передо мной. Мои брюки снова становятся плотными, и я рычу в расстройстве, прежде чем даже понимаю это.
«Богиня! Ты хочешь убить меня?»
Она тихонько смеется, поскольку наблюдает мою реакцию через свое плечо, в то время как я бросаюсь назад на кровать, закрывая свои глаза рукой. Зачем она делает это со мной? Это пытка! Настоящая пытка!
« Ну что ты, Гарри! Как будто ты не видел этого совсем недавно!».
Я открываю глаза и медленно поднимаюсь. Гермиона знает. Она уже почти одета и поворачивается ко мне, застегивая последние пуговицы на своей кофточке.
«Ты наслаждался показом?»
Я знаю, что блеск в моих глазах выдает желание. Гермиона поймала меня, но надо выйти из этого положения достойно
« Я понимаю молчание как ответ — да!», она подходит ближе и обольстительно шепчет в мое ухо.
Я пытаюсь прикоснуться к ней, но она уже подошла к двери прежде, чем я выхожу из своего гормонального оцепенения и могу двигаться. Как она сделала это со мной? Это и есть настоящее волшебство!
Потом я сижу на своей кровати и размышляю. Я мечтаю о том, что будет, когда Гермиона будет свободна. Я представляю нас сидящих перед камином вместе с книгой, и обнимающихся. Да, я на самом деле люблю читать. Когда твоим лучшим другом является девочка, обожающая книги, рано или поздно ты тоже не можешь представить свою жизнь без книг. Я думаю, что это как раз то, что сохранило меня нормальным до того, как я смог открыть ей свои чувства. С книгой в руках, я, так или иначе, чувствовал себя ближе к ней. Интересно, что подумала бы она о моем открытии.
Я возвращаюсь к своим мечтам и вспоминаю, что полчаса назад она была в моих руках, подо мной, и ласкала меня. Я глубоко вздыхаю от этой мысли. О, надеюсь, время не будет мучить меня, и я вскоре смогу заниматься любовью с нею. Я хочу показать ей, как нужно любить женщину. Я хочу показать ей, насколько сильно люблю ее. Но я возвращаюсь в реальный мир, когда она снова появляется в дверном проеме комнаты».
« Гарри, с тобой все хорошо?»
Я уверенно киваю.
«Хорошо, я должна уйти, чтобы забрать некоторые вещи, которые остались в моем доме. Я скоро вернусь»
Она собирается закрыть дверь, но я останавливаю ее.
«Гермиона!»
«Да, Гарри?»
«Ты поужинала бы со мной сегодня вечером?»
Мой голос шаток и прерывается от волнения. Я нервничаю так, будто бы снова прохожу половую зрелость.
«Вы приглашаете меня на свидание, мистер Поттер?»
Любознательная бровь поднимается выше ее карих глаз.
«Да, миссис Уизли»
«Мисс Грейнджер»
Она ослепительно улыбается мне.
«Да, мисс Грейнджер»
Я улыбаюсь в ответ.
«Я согласна, Гарри»
Подмигнув, она уходит, а я остаюсь, глупо улыбаясь, как шаловливый школьник. Я иду на свидание с Гермионой. Я люблю ее, и она любит меня. Я падаю назад на кровать и теряюсь снова в своих мыслях. Сегодня, я подарю лучший вечер в ее жизни…
После нескольких минут я поднимаюсь и аппарирую в Косой переулок, чтобы купить все необходимое — цветы, вино, билеты. Для Гермионы все должно быть самым наилучшим.
*
Дом пуст. Тихо. Рон купил этот дом на нашу первую свадебную годовщину. Он понравился мне главным образом потому, что это подразумевало, что мы наконец-то переберемся из «Норы». Тогда я была беременна Артуром.
Я помню Рона, Гарри и близнецов, перемещающих всю мебель маггловскими средствами. Я была освобождена от работы из-за своего положения и просто сидела на стуле. Помню, как я хохотала над ними, пытающимися вычислить, как протащить диван через переднюю дверь. Это походило на картину «Три плюс один». Гарри всегда выделялся. Он был ниже ростом, но самый мускулистый, темноволосый и зеленоглазый. Из всех людей, только у Гарри я видела такие безумно-красивые глаза.
Я улыбаюсь и иду в свою комнату собирать вещи. При помощи палочки все вещи мгновенно упакованы в одну коробку, которую я уменьшаю до необходимых размеров и кладу в карман.
Потом я начинаю задумчиво вычислять, как мы с Роном сообщим все детям. Надеюсь, что они примут это хорошо. У Артура такой же характер как у Рона, поэтому я больше всего беспокоюсь именно за его реакцию.
Через некоторое время я собираюсь возвращаться, как вдруг слышу звук открывающейся двери, оборачиваюсь и застаю входящего Рона. Он идет, держа какой-то пергамент в своей руке. Рон вздрагивает от неожиданности, когда замечает меня.
«Гермиона? Я не знал, что ты здесь. Я только что получил эту бумагу», он стыдливо опускает глаза.
«Рон, все к лучшему»
Он кивает и смотрит на меня.
« Я предполагаю, что ты права».
Он смотрит на пергамент в своей руке и затем отдает его мне.
«Это бракоразводный документ»
Я быстро перечитываю его. Еще одна выгода для волшебника состоит в том, что ему никогда не нужно ничего ждать. Документ уже подписан и зарегистрирован.
Рон отдал мне воспитание детей с правом посещения их каждый уик-энд. Я, наверное, позволю ему видеть их намного чаще, если он пожелает. Он оставил мне дом, но я не собираюсь жить в нем. Этот дом так и не стал для меня родным. Наверное, позже, я предложу Рону жить в нем. У него не такой хороший заработок, чтобы купить новый дом. Да, вероятно, я так и поступлю. Мои размышления прерываются словами бывшего мужа.
«Это так странно! Я больше никогда не буду просыпаться рядом с тобой. Я не буду приходить домой, и находить тебя на кухне. Я не буду больше слышать твое ворчание по поводу моих разбросанных вещей…»
«Не надо, Рон»
Я не хочу плакать, но у меня опять щиплет в глазах.
«Я буду очень скучать по тебе»
«Рон, я тоже буду скучать по тебе, но мы не расстаемся навсегда. Мы будем встречаться как друзья. Так же, как когда — то, помнишь?»
Он кивает и протягивает мне перо. Я быстро расписываюсь. Это болезненно. Я была готова к этому, но почему это все еще ранит меня? Я гляжу, как Рон ставит свою небрежную подпись.
Моментом позже подписи и сам пергамент растворяются в воздухе, наряду с золотыми кольцами на наших безымянных пальцах. Это настолько ирреально!
Сейчас у Рона настолько испуганное выражение лица, что если бы это была другая ситуация, то я посмеялась бы вдоволь.
«Мне жаль, что я не смогла сделать тебя счастливым!»
Он еще больше шокирован,
« Гермиона …»
Я останавливаю его маленьким целомудренным поцелуем.
«Рон, давай не будем задерживаться на ЧТО, ЗАЧЕМ и ПОЧЕМУ. Мы просто не предназначены друг для друга. Но я не сожалею о прожитых с тобой годах. В конце концов, ты подарил мне двух красивых детей»
«Как всегда у тебя все звучит очень логично»
Я обнимаю его на прощание.
«До свидания, Рон. Увидимся завтра»
«Пока, Гермиона»
Он поцеловал меня в ответ и после этого, я, решив больше не пачкаться в камине, аппарировала в дом на Гриммаульд Плейс-12.
Я ничего не расскажу Гарри. Мне интересно, заметит ли он сегодня вечером за ужином, что мое кольцо отсутствует. Я не могу дождаться сегодняшнего вечера. Надеюсь, что мы сможем довести до конца то, что начали на ковре комнаты. В моей голове уже успели созреть тысячи фантазий о том, что я хотела бы сделать вместе с Гарри.
Я очень возбуждена размышлениями о своем предполагаемом будущем с Гарри, но некоторое угрызение совести не оставляет меня. Мне кажется, что я предаю Рона, предпочитая ему его всегда и во всем успешного друга. Я должна побороть это чувство и ужин наедине с Гарри — только первый шаг.
Глава 8. Сюрприз.
Когда я аппарирую в гостиную комнату, то замечаю, что вокруг темно, и все освещено только одной свечой, стоящей рядом с вазой на фортепьяно в углу. Я иду к свече и с удовольствием вдыхаю тонкий аромат цветов, стоящих в вазе. Я улыбаюсь своей мысли, что у Гарри хороший вкус на выбор цветов — это розы и они прекрасны. Я еще раз вдыхаю их аромат, поднявшись на цыпочки, и вдруг замечаю открытку ниже вазы. Я сразу же узнаю почерк Гарри.
СЛЕДУЙ ЗА ЛЕПЕСТКАМИ
Что? Лепестки? Я смотрю вниз и вижу, что розовые лепестки находятся на ковре, проходят дорожкой через гостиную и поднимаются вверх по лестнице. Улыбка на моем лице становится еще шире. Я не думаю, что была бы способна подавить улыбку, даже если бы попыталась.
Мой разум роется в догадках о возможном сценарии, который бы мог придумать Гарри. Я иду по следу лепестков, и мое сердце начинает биться быстрее с каждым шагом.
Гарри ждет меня там? Я начинаю идти быстрее, поскольку уже дошла до лестницы. Запах роз становился более сильным, и я поднимаюсь выше.
Что же сделал Гарри? Я начинаю перешагивать через две ступеньки одновременно, а мое сердце уже почти вылетает из груди от волнующего предвкушения и таинственности.
Я думала, что след лепестков приведет меня к комнате Гарри направо от лестницы, но дорожка из лепестков потянулась налево. Но разве в конце этого коридора есть еще комната? Вдруг на моих глазах лепестки превратились во вторую дверь, и сердце болезненно екнуло. Это была моя комната, когда все мы жили здесь летом вместе с Орденом Феникса! Снова, я задаю себе вопрос, что же сделал Гарри?
Я медленно открываю дверь, не зная, чего ожидать и поражаюсь, когда окидываю взглядом картину, открывшуюся передо мной. Стены дома уже не темно— серые, какими были все годы, а теплого сливочного цвета с золотым акцентом. Большая кровать в глубине комнаты украшена тяжелыми густо — зелеными занавесями с золотым орнаментом, кровать закрыта покрывалом, цвета гармонирующим с общей атмосферой комнаты. Возле комода стоит красивая ваза, заполненная большим количеством роз. Я не могу сказать, сколько их, так как мое сердце так трепещет в груди, что я не могу нужным образом сконцентрироваться, чтобы сосчитать их.
Я подхожу ближе к вазе и вижу еще одну открытку. Я открываю конверт и вижу отличительный почерк Гарри снова.
* * *
«Миона! Ты позволишь так называть себя сегодня?
Я надеюсь, что ты полюбишь свою комнату в этом доме. Она твоя в любом случае — если ты нуждаешься в том, чтобы побыть одна или если ты захочешь остаться здесь со мной навсегда. Мы сможем обсудить это позже. Я сопровожу тебя на ужин в шесть часов вечера. Пожалуйста, встреть меня внизу.
Я очень хочу видеть тебя этим вечером.
Люблю, Гарри.
P.S. Обязательно загляни в комод. Может быть, это будет неожиданно для тебя, но когда я увидел эту вещь, то подумал, что ты будешь выглядеть в этом очень красивой. Пожалуйста, если ты не возражаешь, надень это сегодня вечером»
* * *
Я открываю открытку и торопливо открываю дверь комода. Внутри висит самое красивое платье из всех, которые я когда-либо видела или одевала. Я считала себя разбирающейся в моде и полагала, что всегда одеваюсь неплохо. О, как я ошибалась! Я вынимаю платье и раскладываю его на кровати. Красная ткань гладка и мягка. Шелк. Длинное платье переливается в мерцающих волнах даже когда лежит неподвижно. Я проверяю размер. Зачем я беспокоюсь об этом? Конечно, Гарри правильно определил мой размер. А вот Рон никогда не знал, какой размер я ношу. Я покачиваю головой, пораженная малейшими нюансами, которые знает и помнит Гарри.
Я сижу на кровати и осторожно вожу ладонью по платью, находящемуся на моих коленях. Слезы снова появляются в моих глазах. Почему? Я не грущу. Я только поражена любовью своего лучшего друга. Я никогда не знала, что он что-то чувствовал ко мне. Я никогда не ожидала, что он будет баловать меня с самого начала. Это то, что он делает, когда любит кого — то. Он балует не только материальными подарками, а также привязанностью и радостью.
Мои слезы стекают по щекам, и я не пытаюсь остановить их. Это — слезы счастья! Я никогда не чувствовала такой любви, такого поклонения. Рон тоже старался показать мне свои чувства, но никогда не мог сделать это столь же изящно, как сделал Гарри. Это просто невозможно сравнивать.
Не могу поверить, что Гарри предоставил это мне, не только платье, но и комнату. Он дал мне комнату. Моя комната. Я прижимаю платье к своей груди, силясь подавить рыдание, подступающее к горлу. Я никогда не плакала от счастья, как сейчас. Мое сердце поет, в то время как я плачу.
Я лежу на кровати, все еще обнимая платье. Неуверенна, сколько прошло времени. Я, должно быть, заснула. Я смотрю на прикроватную тумбочку, где стоят часы, и вижу на них 5:30. У меня есть полчаса, чтобы подготовиться. Хорошо, что я — волшебница, да?
Я вытягиваю маленькую коробку из своего кармана и увеличиваю ее. Потом извлекаю свои туалетные принадлежности и начинаю наводить красоту. Я раздеваюсь и применяю быстрое заклинание легкой очистки, потому что уже принимала ванную этим утром. Потом копаюсь в ворохе нижнего белья. У меня нет ничего, что подошло бы для случая подобно этому.
Я понимаю, что под это платье нужно надеть соответствующее белье, но это необязательно, если у тебя соответствующие формы. Непослушная мысль приходит на ум, и я придирчиво оглядываю себя в зеркале.
Спасибо богу и родителям, которые наградили меня хорошей фигурой. Я не миниатюрна, скорее пропорциональна. У меня большая грудь, хотя и не слишком. Мои бедра широки, но не чрезмерно широки.
Я смеюсь над тем, что собираюсь сделать и проскальзываю в платье. Правильно, никаких трусиков. Я знаю, это, вероятно, выглядит как намек на то, чего я ожидаю, и что, скорее всего, случится сегодня вечером. Но я не беспокоюсь об этом.
Я хочу сразить его. Шелк скользит по моему телу, и я дрожу в ожидании. Снова проверяю свое отражение в зеркале. Потом поднимаю свои каштановые волосы вверх, оставляя несколько прядок, спадающих на лицо. Немного теней, туши и помады. Я выгляжу хорошо. Хотя конечно это платье сделало меня такой. У Гарри замечательный вкус, и он был прав, платье очень идет мне. Оно в обтяжку и хорошо подчеркивает мою фигуру, но в тоже время очень свободно. Я поворачиваюсь вокруг и смотрю, как ткань струится вокруг ног. Я никогда в жизни не была настолько уверена в своей неотразимости как сегодня. Если глаза Гарри не откроются широко от удивления, я буду очень удивлена.
*
Когда я вернулся из Косого переулка, Гермионы еще не было. Я знал, что должен готовиться быстро. Я разделил розы и поставил один букет в вазу на фортепьяно, а остальные забрал наверх в свою комнату. Моя комната. Нет, я должен открыть ее комнату! Я хранил ее комнату в течение нескольких лет. Гермиона никогда не видела ее.
Я поворачиваюсь и иду в ее комнату. Она и Джинни жили здесь вместе, когда шла война, когда в доме располагался штаб Ордена Феникса. После того, как война закончилась, она вышла замуж за Рона, и позволил комнате прийти в полнейший беспорядок. Я не хотел напоминать себе, что она когда-то спала в этой кровати.
Позже, когда она и Рон начали ругаться, и она стала часто ночевать у меня, я привел комнату в надлежащий вид, чтобы у нее всегда было место, где спать. Но после того, как она несколько раз переночевала в моей кровати, я понял, что не хочу, чтобы она спала где-нибудь еще. Я хотел чувствовать ее аромат на своей подушке. Я хотел знать, что она спала в моей кровати, даже при том, что я спал на диване.
Я поставил 19 роз в большую вазу на комод. 19 роз, за каждый год, когда мы были друзьями. Я поставил 7 желтых, 10 розовых и 2 красных. Каждый цвет, обозначает разное время в нашей жизни. Желтый — это наши годы в Хогвартсе, розовый — время ее супружеской жизни с Роном и она не могла быть моей, и красный — два ужасных года, когда мы вели борьбу с Волдемортом, время, когда я очень хотел сказать ей, что люблю ее, но не мог.
Потом я достаю пакет, вынимаю из него красное платье и вешаю в комод. Я могу только представить ее в этом платье, танцующую со мной, целующую меня, и позже платье, падающее на пол. Нет, я не могу думать об этом, еще не время. Я разрешаю своим пальцам задержаться на шелке на несколько секунд, воображая в нем Гермиону, а затем разворачиваюсь и закрываю дверцу шкафа.. Сейчас у меня нет времени. Она может вернуться в любой момент.
Я достаю открытку из ящика бюро и пишу быстрое примечание, сообщающее ей, когда я буду ждать ее на ужин этим вечером. Потом задумываюсь, как мне инструктировать ее прийти в эту комнату. Как я напишу это? Иди в свою старую комнату? Нет, нет! Нужно, чтобы это было неожиданностью для нее, что-то особенное. Я быстро оглядываю комнату, и мой взгляд ловит букет роз. Вот именно. Я пишу еще одну открытку и кладу в свой карман. С помощью своей волшебной палочки я дублирую лепестки роз, и они рассыпаются по моим коленям и вокруг на полу.
Вингардиум Левиоса! Лепестки взлетают в воздух, а я вдруг неожиданно хохочу, не сдержавшись. Это было первое заклинание, которое мы выучили в школе. Гермиона оценила бы, что я так хорошо помню его. Я выхожу из комнаты, позволяя лепесткам падать по пути. Я спускаюсь вниз по лестнице в гостиную комнату. Последние лепестки заканчиваются аккуратной дорожкой прямо возле фортепиано. Я ставлю вторую открытку возле вазы и оглядываю комнату. Неплохо, но я хочу что-то более романтичное. Я хочу что-то красивое. Несколько заклинаний и комната погружается в полумрак, а возле вазы появляется горящая свеча. Замечательно.
Я быстро бегу наверх, чтобы собрать свои вещи на сегодняшний вечер и аппарирую в свой офис в Министерстве Магии. Я хочу, чтобы она испытывала ощущение настоящего свидания. Я хочу добиться ее. Я надеюсь, что у меня получиться.
Некоторое время я работаю на документами, которые забросил в последние дни из-за объективной причины. Спустя пару часов не могу больше концентрироваться на своей работе. Я не могу избавиться от облика Гермионы в своей голове. Я смотрю на часы. У меня есть полчаса, после чего я должен вернуться в свой дом. Я надеваю черный костюм и серую рубашку, завязываю галстук. Сегодня вечером я поведу Гермиону в маггловский Лондон, она, вероятно, не ожидает этого от меня.
Потом я без энтузиазма расчесываю свои непослушные волосы и внезапно начинаю ощущать неприятное чувство в своем животе. Я очень взволнован. Такое ощущение, что мне снова четырнадцать и я пытаюсь пригласить Чоу Чанг на Рождественский бал. Но это не Чоу. Это — Гермиона, моя лучшая подруга и женщина, в которую я безумно влюблен. Почему я так нервничаю?
Я еще раздумываю над этим, в то время как аппарирую в свой дом. Свеча все еще горит на фортепьяно. Я подхожу к нему и дотягиваюсь носом до вазы с букетом. Я вдыхаю аромат и на мгновение теряюсь в сладком запахе.
Мои мысли прерываются, поскольку я слышу шаги, спускающиеся вниз по лестнице. Я оглядываюсь назад, и мое дыхание останавливается. Гермиона стоит на последней ступеньке, и нервно смотрит на меня. Она выглядит почти столь же взволнованной, как и я.
Она красива. Платье очень идет ей, а ее взгляд, направленный на меня, захватывает дух. Гермиона улыбается мне, и мое сердце угрожает выскочить из груди. Она подходит ко мне ближе. Я протягиваю свою руку, и она берет ее. Искры загораются в моих пальцах от этого контакта и потоки крови, ускоряются с каждым биением сердца.
«Мисс...» шепчу я и слегка наклоняю голову.
Она опять улыбается и целует мою щеку, от чего мое лицо начинает нагреваться. Я знаю, что краснею, и отворачиваюсь, чтобы скрыться с ее глаз. Почему я веду себя как застенчивый подросток? Мне тридцать лет. Это — не свидание с незнакомым человеком. Это — мой лучший друг. Она очень хорошо знает меня и любит меня. Я поворачиваюсь к ней обратно и улыбаюсь, в то время как она легонько прикасается ладонью до моей щеки.
«Ты очень красива, Миона!» говорю я, и целомудренно целую ее в губы.
Теперь краснеет она. Зато я чувствую себя намного лучше.
«Спасибо, Гарри. Спасибо, за все!»
Я снова улыбаюсь. Просто не могу остановить свою улыбку.
«Надеюсь, что тебе понравится все, что я запланировал для тебя сегодня вечером»
Ее глаза ярко искрятся, и она сжимает мою руку. Я даже не заметил, что мы все еще держим руки друг друга. Внезапно осознаю, что мы стоим, здесь устремившись друг на друга уже более пяти минут, и близки к тому, чтобы опоздать.
«Конечно!»
Я не могу понять ее взгляд. Она все еще очень тиха, и это смущает.
«Гермиона?»
Она слегка кивает головой.
«О, извини Гарри…»
«Все хорошо, любимая?»
«Да, Гарри. Хорошо. Я…я.. только … забыла сказать, как замечательно ты выглядишь!»
Она снова краснеет, и я могу слышать, что ее дыхание немного беспорядочно. Я мягко прикасаюсь к ее лицу своими ладонями. Я хочу поцеловать ее, но не решаюсь. Я хочу, чтобы это свидание длилось дольше чем прошедшие десять минут и если я поцелую ее, то не знаю, буду ли способен продолжить вечер.
Я вырван из своих мыслей, поскольку она наклонилась и уже прижала свои губы к моим. Очень быстро поцелуй углубляется, и я притягиваю ее ближе к себе. Моя кожа покалывает. Мое сердце трепещет, и я не хочу выпускать ее из своих объятий. Но вдруг я ощущаю легкую тревогу. Не плохую тревогу, скорее — будильник. О нет, похоже, мы собираемся опоздать. Я неохотно отпускаю ее, и слегка улыбаюсь.
«Я бы не возражал остаться здесь и целовать тебя всю ночь, но я запланировал замечательный вечер. Если мы не уедем сейчас, то потеряем наш стол»
«Извини, Гарри», застенчиво произносит она и опускает голову. Я следую за ее пристальным взглядом и замечаю, что ее босоножки того же самого цвета, как и платье. Вероятно, она применила какое — то волшебство. Я широко улыбаюсь, и осторожно поднимаю ее подбородок, чтобы она взглянула на меня.
«Никогда не извиняйся за поцелуи. Я только имел ввиду, что Сеарси не хотел бы, чтобы бы мы опоздали»
«Сеарси?! О, Гарри, это же лучший ресторан в Лондоне!», глаза Гермионы взволнованно искрятся.
Подмигнув, я крепче сжимаю ее руку сильно и аппарирую в Косой переулок из которого проще добраться до ресторана. Взгляд на ее лице говорит мне, какой особенной будет предстоящая ночь.
Глава 9. Первое свидание.
Я наблюдаю за Гермионой, в то время как она оживленно разговаривает с официантом. Я не помню, что заказывал и получил на стол. Я так очарован ею, что не могу думать ни о чем ином.
Она красива в красном платье, которое я купил ей. Она выглядит лучше чем, я представлял. Сегодня вечером даже ее улыбка кажется более яркой. Ее глаза искрятся сильнее. Ее кожа пылает как красная ткань ее платья. Боже мой, я не могу поверить, что она здесь, со мной. Я мечтал об этом так долго. Теперь мы сидим в ее любимом ресторане за удобным столиком в углу зала, и я даже понятия не имею, что ем. Я буквально вслепую указал на что-то в меню, потому что мои глаза никогда оставляли партнершу, но это оказалось довольно вкусным. Не совсем то, что я предпочитаю, но не плохо.
Я смотрю на Гермиону, и она снова улыбается мне. Я не думаю, что когда-либо заболею от созерцания ее улыбки. Я улыбаюсь ей в ответ и понимаю, что она говорит со мной.
«Гарри?»
«Да, Гермиона»
«Все хорошо?»
Я киваю и отправляю очередную порцию пищи себе в рот
«Ты уверен?»
Я снова киваю.
«Почему ты спрашиваешь?»
Она склоняет голову, от чего еще несколько кудряшек падают вокруг ее красивого лица.
«Мне кажется, что ты находишься в своем собственном маленьком мире»
Я вижу, что она не расстроена, а только обеспокоена. Как мне сказать ей, что ее красота настолько сбивает меня с толку, что сейчас я могу только молчать? Я аккуратно дотягиваюсь до ее руки.
«Извини, Гермиона. Возможно, это прозвучит как клише, но я не могу оторвать от тебя глаз. Ты выглядишь настолько сияющей сегодня. Ты полностью очаровала меня»
Я слегка усмехаюсь и перевожу взгляд на свою тарелку.
«Я даже не знаю, что ем»
Она чуть сжимает мою руку и смеется в ответ.
«Я не уверена, захочешь ли ты действительно знать, что ты ешь, Гарри»
Ее необычный взгляд как будто бы хочет открыть мне какую то тайну, но я не осмеливаюсь спросить что-либо еще. Ее глаза мерцают, но она молчит. Тогда я продолжаю поглощать содержимое своей тарелки.
«Независимо оттого, что это, это вкусно…»
Она снова улыбается. Мои пальцы начинают потирать ее тонкие пальчики, и она улыбается еще сильнее. Я что— то пропустил? Поскольку я ласкаю ее пальцы, то замечаю, что она не носит никаких драгоценностей. После нескольких секунд я подношу ее тонкую руку к своим губам и слегка целую. Теперь он смотрит на меня очень странно. Ее взгляд мечется от собственной руки до моего лица. Неужели я действительно что-то пропустил?
Внезапно, подобно взрыву бомбы, мысль разрывается в моем мозгу. Она не надела никаких драгоценностей. Я держу ее левую руку, но где ее свадебное кольцо …? Я молчу. Я думаю, что ошеломленное выражение на моем лице говорит само за себя.
«Когда я пошла домой, чтобы забрать свои вещи, Рон уже получил необходимый документ. Мы подписали его. И теперь я снова Гермиона Грейнджер».
Я не могу не улыбнуться ей. Мое сердце словно участвует в гонках, и я думаю, что сейчас оно выпорхнет из моей груди. Я не понимаю, как это могло случиться столь быстро, но почему я должен спорить? Любовь моей жизни свободна, и она держит мою руку в своей руке. Ее обручальное кольцо исчезло.
«Но как? Это слишком быстро!»
Ее лицо слегка наклоняется вниз. О нет! Выбирай правильные слова.
«Нет, я не имел в виду того, о чем ты вероятно подумала. Я только ожидал, что это займет несколько месяцев»
Она вздыхает с облегчением.
«Гарри, разводы волшебников чаще всего производятся немедленно. Министерство Магии проверяет истинные отношения пары через волшебство и если дальнейшая супружеская жизнь действительно невозможна, то развод производится безотлагательно»
Я никогда не знал, что это настолько легко. Я предполагал, что каждое магическое свидетельство о браке связано серьезным волшебством. Почему она не сказала мне о разводе чуть раньше? Сейчас я даже более взволнован, чем был. Теперь я знаю, что могу встать прямо сейчас, отвезти ее домой и заняться с ней любовью, и уже не думать ни о чем. Мое тело начинает поддерживать эту идею, и я неловко передвигаюсь на своем стуле.
Остальная часть ужина проходит в вынужденном гормональном смятении. Все, что я могу видеть — это Гермиона, которая очень сексуально притягательна для меня сейчас. Я мысленно начинаю снимать с нее платье, и встречаюсь с наиболее притягательным образом. Я вынужден моргнуть несколько раз, чтобы освежить свой разум и вернуться к действительности. Но действительность в том…. что я уже знаю что под тем платьем.
Наконец то, мы заканчиваем свой ужин, выходим из ресторана, и я веду ее вниз по улице к высокому зданию. Это — необычное здание. Это — магическое учреждение, но только несколько магглов знают об этом. Гермиона, очевидно здесь никогда не была. Ее глаза широко открываются, потому что она наслаждается красотой готического стиля на потолке и столбах. Архитектура действительно красива, но это не то, чем я собираюсь удивить ее. Я резервировал танцзал. Я выбрал музыку. Я выбрал стиль. Я выбрал все сам. Владелец зала является моим хорошим знакомым, и он был рад предоставить мне этот зал только для личного использования. Я искал место, где мог бы потанцевать с Гермионой, без репортеров, без громкого шума и большого количества людей. Я надеюсь, что ей понравится это.
Она следует за мной к лифту, который поднимает нас до четвертого этажа. Она задыхается от волнения, когда двери лифта открываются, и мы выходим в середину красивого танцзала. Этот зал настолько величественен, что невольно в голову приходят мысли, что через мгновение сюда войдет Моцарт или Бах. До нас доносятся звуки «Лунной сонаты», любимой музыки Гермионы и тогда я притягиваю ее к себе, и мы начинаем танцевать.
Мне все напоминает о ночи, когда все началось, когда я танцевал с нею на вечеринке по случаю своего дня рождения. Мы танцуем вместе, и в этот момент здесь нет никого, кроме нас. Это прекрасно. Каждая песня сменяется новой песней. Я составил сборник баллад и классической музыки, все песни, которые нравятся ей, мне или относятся к тому, что мы чувствуем друг к другу.
В дальнем углу танцзала располагается бар, и я предлагаю ей бокал шампанского. Мой тост прост.
«За нас!»
Она улыбается и обертывает своей рукой вокруг моей. Мое сердце снова ускоряется, потому что мы пьем из наших переплетенных рук. Начинается следующая песня, и я снова обнимаю Гермиону. Первый раз, когда я услышал эту песню, то подумал о Гермионе и себе. В этой песне есть все, и я не думаю, что был бы когда-либо способен выразить это другими словами.
Если ты — не та тогда, почему моя душа так радуется сегодня?
Если ты — не та тогда, почему моя рука тянется к твоей руке?
Если ты — не моя, тогда почему твое сердце стучит в такт моему сердцу?
Если ты — не моя, разве были бы у меня силы чтобы вообще стоять?
Гермиона смотрит на меня и внимательно слушает слова песни. Я могу видеть слезы появляющиеся ее глазах, и наклоняюсь, чтобы поцеловать их. Притягиваю ее ближе к себе и шепчу в ее волосах: «Я люблю тебя, Миона!»
Я чувствую ее ладони, мягко поглаживающие по моей спине и шее, отчего дрожь пробегает по всему моему телу. Я изо всех сил стараюсь держать свое тело вертикально, и думаю, что она делает то же самое. Если бы мы должны были отпустить друг друга прямо сейчас, то я готов поспорить, что мы оба упали бы на пол, обессилев от счастья.
Я никогда не знаю о том, что случится в будущем.
Но я знаю, что ты — здесь со мной сейчас
Мы будем вместе.
И я надеюсь, что ты — та, с которой я разделю свою жизнь.
Я не хочу бежать прочь, но не могу просить, и я не понимаю.
Если я не предназначен для тебя тогда, почему мое сердце говорит мне обратное?
Есть ли возможность оказаться в твоих объятиях?
«Гарри?», шепчет она. Я смотрю вниз в ее карие глаза, которые теперь залиты слезами, свободно стекающими по ее щекам.
«Это, то, что ты чувствовал?»
Я тихо киваю и затем наклоняюсь слегка поцеловать ее. Она притягивает меня еще ближе к себе и я схожу с ума. Я хочу остаться с ней навсегда.
Если я не нуждаюсь в тебе тогда, почему я плачу на своей кровати?
Если я не нуждаюсь в тебе тогда, почему твое имя звучит в моей голове?
Если ты не для меня тогда, почему это расстояние калечит мою жизнь?
Если ты не для меня тогда, почему я мечтаю о тебе как о своей жене?
Я не знаю, почему ты пока далеко.
Но я знаю, что это действительно так.
Мы будем вместе.
И я надеюсь, что та, с которой я разделю свою жизнь.
И я хочу, что бы ты смогла быть рядом, когда я умру.
И я молюсь за тебя — за ту, с которой я хочу создать домашний очаг.
Я надеюсь, что я буду любить тебя всю свою жизнь.
Я не хочу бежать прочь, но не могу просить, и я не понимаю.
Если я не предназначен для тебя тогда, почему мое сердце говорит мне обратное?
Есть ли возможность оказаться в твоих объятиях?
К настоящему времени я плачу вместе с нею. Глупо, но я не могу остановить слезы. Было так много ночей в моей жизни, когда я мечтал, что она находится со мной. Я не хочу, чтобы это закончилось. Я хочу видеть ее рядом с собой каждодневно. В тот момент, я принимаю решение, которое обдумывал, начиная с полудня. Я буду просить, чтобы она осталась жить со мной.
Из-за того, что скучают без тебя, тело и душа так сильно — мое дыхание пропадает.
И я дышу лишь тобой в своем сердце и прошу немного сил сегодня, что бы устоять.
Я люблю тебя, несмотря на то что, неправильно или правильно это.
И хотя я не могу быть с тобой сегодня вечером,
знай, что мое сердце всегда рядом с тобой!
Я не хочу бежать прочь, но не могу просить, и я не понимаю.
Если я не предназначен для тебя тогда, почему мое сердце говорит мне обратное?
Есть ли возможность оказаться в твоих объятиях?
Когда песня закончилась, мы оба остановились.
«Я никогда не знала…», задыхаясь от слез, прошептала Гермиона в мою грудь.
«Ты не могла знать. Но теперь ты знаешь. Эта песня все рассказала за меня. Сейчас, я наконец то держу тебя в своих руках, и я не собираюсь отпускать тебя»
Я достаю из кармана носовой платок и аккуратно вытираю ее слезы.
«Гермиона, ты переедешь жить ко мне на Гриммаульд Плейс?
Она сразу же улыбается, но в ее глазах я улавливаю сомнение. Я останавливаю ее прежде, чем она может ответить — нет.
«Я приготовлю много комнат для Артура и Сэнди. Я хочу, чтобы ты жила со мной. Пожалуйста!»
«Гарри, спасибо, но я не хочу расстраивать тебя. Ты сделал так много для меня! Ты действительно хочешь видеть большое семейство, живущее в твоем доме?»
Я тяну ее, чтобы усадить за барную стойку рядом с собой, держа ее за руку.
«Гермиона, это не неприятность для меня. Потребовалось меньше одного дня, чтобы привести в порядок твою комнату, и я могу сделать то же самое для детей. Пожалуйста! Не отказывай!»
Ее мозг лихорадочно работает. Я могу прочитать это в ее глазах.
«Гарри, я совсем ненадолго уходила сегодня, как ты привел в порядок мою комнату так быстро?»
Я сжимаю ее руку и смущенно отворачиваюсь.
«Я сделал это, почти пять лет назад»
Гермиона смотрит на меня недоверчиво,
«Почему же тогда ты всегда спал на диване, если у меня была своя собственная комната?»
Я чувствую себя таким виноватым. Я не могу лгать ей. Боже, теперь, наверное, она возненавидит меня.
« Я любил ложиться на свою кровать на следующий день и чувствовать твой запах на своей подушке. Это была единственная близость, которую я мог получить от тебя»
Я жду. Я жду пощечины или, по крайней мере, звука ее босоножек, когда она выбежит прочь из этого зала, но вместо этого я чувствую мягкую ладонь на своей щеке и торопливо оборачиваюсь. Она не должна говорить что-либо. Я знаю, что она думает. Она, конечно же, думает, что я подлец и к тому же извращенец.
Я не успел вычислить насколько был прав, потому что внезапно мои губы вовлекаются в страстный поцелуй. Я не могу дышать. Я не хочу дышать…
Через несколько секунд Гермиона тихонько отодвинулась и спрятала свое лицо на моей шее. Ее ангельский голос прошептал: «Отведи меня домой, Гарри…»
Глава 10. Долгожданное.
Я никогда не была настолько взволнована. Я стою в гостиной комнате своего нового дома, обратившись взглядом на своего лучшего друга, и не зная, что сделать или сказать. Существует так много, что он должен знать. Я люблю его. Я хочу его. Я хочу жить с ним. Я хочу подняться с ним наверх, и совершить много сумасшедших вещей.
Боже, ну почему я не могу сказать вслух ничего из этого? Я чувствую себя оцепенелой. Я не могу говорить. Я боюсь. Я чувствую холод без его объятий. Почему я стою здесь?
Так или иначе, мое тело принимает инициативу там, где разум бессилен. Я медленно иду к нему, теряясь в его напряженном пристальном взгляде. Боже, как я люблю его глаза. Я не стесняюсь, когда смотрю на него, потому что вижу любовь в его глазах. Я подхожу ближе, не уверенная в том, обнимет ли она меня. Я предполагаю, что он столь же возбужден, как и я. Что, если ему не нравиться ЭТО? Что, если мы проснемся утром и поймем, что ЭТО была ошибка? Что, если …
О, боже мой, он целует меня. Его вкус подобен мяте и шоколаду. Хммм…..Я была бы довольна, только целуя его, но моя нижняя часть тела накладывает вето на эту идею. Я чувствую огонь, разгорающийся на моих губах, нисходящий по груди и спускающейся ниже и ниже. Я никогда не чувствовала ничего настолько интенсивно в своей жизни. Теперь я знаю, что мы действительно предназначены друг для друга!
Теплые руки Гарри мягко поглаживают мою спину. Мурашки невольно пробегают по всему телу. Мои руки, тоже, кажется, имеют свой собственный разум, поскольку они жадно бродят по равнинам его спины, груди, плеч, рук …
О, боже, как хорошо квиддич поработал над его телом! Я осознаю это, когда Гарри — без усилий поднимает меня своими руками. Без того, чтобы нарушить наш поцелуй, он несет меня вверх по лестнице к своей комнате, пинает закрытую дверь и направляется к кровати. Мое сердце вылетает из груди. Я хочу его, больше чем когда-либо и знаю, что это взаимно, потому что вижу внушительную выпуклость в его брюках.
Мы должны сказать какие-нибудь слова, так как вернулись с нашего первого свидания. Все, что мы должны сказать, находится в наших поцелуях, наших контактах, нашем облике. Я чувствую свои губы, пожираемые снова, и его руки, путешествующие по моему заду до самого низа моего платья.
Он становится на колени и осторожно поднимает юбку, в то время как я приведена в смятение от факта, что на мне нет никаких трусиков. Что, если он поймет это неправильно? Что, если он подумает, что я запланировала это? Я только надеялась, но я не планировала.
Дьявольская усмешка распространяется по лицу Гарри, когда он стягивает платье с моей голове, оставляя меня голой к его пристальному взгляду.
«Ты красива, Гермиона», вдыхает он в мое ухо, заставляя меня дрожать в ожидании. Его дыхание было настолько теплым на моем ухе — интересно, на что это походило бы в другом месте моего тела? Прежде, чем я могу подумать, он отвечает на этот вопрос. Его рот … губы … язык … О … мой … Бог! Мои колени становятся слабыми, и он притягивает меня к себе прежде, чем я могу упасть.
Гарри такой жаркий и большой по сравнению со мной. Я хочу трогать его, ощущать его. Я начинаю расстегивать пуговицы на его рубашке, осторожно, чтобы не сорвать их в своей поспешности. Мои руки трясутся так ужасно, что требуется минута, чтобы расстегнуть только две из них. Я отвлекаюсь от его поцелуя, чтобы больше сконцентрироваться на задаче под руками. Нет, нет, нет! Как я могу сосредоточиться, когда он целует мою шею? Расстройство и отчаяние овладевают мной, и я вытягиваю его палочку с заднего кармана брюк и произношу заклинание, которое оставляет его совершенно голым в моих объятиях. Шок на его лице — классический и он устремляется на меня в ужасе. Неужели он забыл, что я была лучшей студенткой в Хогвартсе?
Я слегка отстраняюсь, чтобы обозреть вид перед собой. Он красив. Безупречен. Мои глаза путешествуют вниз с мускулистой груди к месту с темными волосами, ведущими до … Боже … я могу поспорить, он победит Рона в том отделе. Я вижу перед собой миф размером с ладонь, отражающего размер члена, а ладони Гарри определенно большие!
Я смотрю на него и встречаю его взгляд. Он очень смущен. Я разворачиваю его и подталкиваю на кровать. Он в замешательстве и пытается сесть прежде, чем я останавливаю его, отступая назад.
«Пожалуйста, Гарри. Я хочу попробовать тебя»
Чей это голос? Кто это сказал? Неужели это я сказала это? Я не уверена, потому что, не могла сказать такие слова! Я никогда не делала этого прежде, почему — то этот вид любви вместе с Роном, вызывал у меня отвращение. Раньше я могла лишь слегка, как будто нечаянно, прикоснуться к этому губами, но не более того. Но сейчас я безумно хочу сделать это.
Я встаю на колени между его ногами, слегка проводя ладонями по его бедрам, ощущая дрожь, которую вызываю в нем свои прикосновением. Я смотрю на великолепный экземпляр мужественности, гордо стоящий передо мной. Нет другой возможности, с помощью которой я смогу взять все из него в свой рот, но кто я, чтобы не попробовать?
Я наклоняюсь и слышу его легкое удушье, после того, как провожу языком по влажному наконечнику, дегустируя на нем небольшую капельку. Боже, он приятен на вкус! Этот вкус заставляет меня стать безумной. Я хочу пожирать его, заставить его кричать мое имя. Я хочу вкусить его полностью. Я беру столько, сколько могу, в свой рот, и он громко стонет. Я чувствую его пальцы, нежно перебирающие мои волосы. Я внутренне улыбаюсь, так как понимаю, что ему нравиться…
Гарри выдыхает мое имя, поскольку фейерверк ощущений подходит ближе к концу. Мои губы и ладони скользят вверх и вниз по его члену, а его тело содрогается от сенсации, которая даже вынуждает меня потерять контакт. Через секунду мои губы возвращаются, вызывая новый поток сладостных ощущений. Я снова слышу свое имя, а затем ощущаю два более длинных сотрясения и быстро глотаю семя. Не слишком соленое, скорее даже сладковатое. Я могу очень легко привыкнуть к этому.
Прежде, чем я могу встать, Гарри притягивает меня к себе на кровать и отчаянно целует. Он, очевидно, не возражает против вкуса себя самого в моем поцелуе. Рон всегда был очень брезгливым. Он никогда не поцеловал бы меня впоследствии. Я ругаю себя за свои размышления о Роне. Меня целует Гарри. Это неодинаково. Это намного лучше.
Мои мысли прерываются, когда Гарри своим теплым ртом захватывает мою правую грудь. Сенсации, которые он причиняет, удивительны. Моя кожа находится в огне, и он — единственный, кто смог разжечь этот огонь. Я, должно быть, инстинктивно раздвинула ноги, потому что теперь он расположился между моими бедрами, опускаясь поцелуями вниз по груди и животу. Кто бы знал, насколько эротическим может быть пупок? Никогда даже не подумала бы об этом.
Даже не дав мне времени на смущение, его губы уже опустились ниже живота, целуя мою женскую территорию. Его язык дразнит мой клитор, и теперь уже я выкрикиваю его имя и сильно сжимаю края простыни в своих кулаках. После того, что походит на вечность, мои уже руки болят от постоянного захвата простыней, мои ноги дрожат, а голос охрип от частых выкриков имени Гарри в ночи.
Я задаю сама себе вопрос, где он мог научиться делать это, но прежде, чем моя мысль формулируется в мозгу, тело охватывается высокой температурой, теплотой, светом и энергией. Я содрогаюсь в наиболее насыщенном оргазме, который когда-либо имела. Гарри медленно и мягко продолжает целовать мой пульсирующий клитор, а я пытаюсь выровнять потерянное дыхание.
Я хочу сесть и обнять его руками, но чувствую, что парализована до самых кончиков ног. Мое тело бурлит настолько сильно, что я почти могу услышать это. Гарри поднимается чуть выше и ложится около меня. Я мгновенно обнимаю и целую его грудь, поднимаясь к шее. Его губы находят мои, и наши ароматы любви соединяются в поцелуе. Я люблю этого человека. Меня никто не целовал, так как он. Я чувствую саму себя на его губах, и все еще могу ощутить его вкус в своем рту. Боже, эта смесь похожа на возбуждающее средство, и я уже готова к большему.
Я все еще не могу сдвинуть свои ноги. Это был удивительный оргазм. Поэтому я могу лишь подтянуть Гарри чуть выше себя. Его вес на мне ощущается настолько приятным. Он, вероятно, думает, что тяжел для меня, но я не хочу отпускать его. Давление его тела очень возбуждает и это невозможно объяснить.
Я смотрю в его глаза. Он испуган? Боже, его глаза так взволнованы. Я нежно касаюсь своей рукой его щеки.
«Я люблю тебя, Гарри»
Его серьезные глаза, озаряются легким блеском, и он улыбается мне прежде, чем поцеловать меня.
«Гермиона, я очень-очень люблю тебя»
Его испуганный взгляд снова возвращается.
«Ты уверена?»
Я киваю, заверяя его, что это — действительно то, чего я хочу, о чем я мечтала. Я никогда не чувствовала такой любви, такого поклонения, такого обожания. И готова показать ему это прямо сейчас. Мои руки поглаживают его спину, подтверждая потребность в нем. Он все еще колеблется, как будто, не знает, что делать. Я понимаю, что в последний раз он занимался любовью много лет назад, и вероятно, боится, что сделает что — то не так.
Тогда я беру его член своей рукой, и после его легкого поглаживания, подвожу к себе. Высокая температура, прибывающая от него, удивительна. Гарри наклоняется вниз и целует меня, в то время как медленно подталкивает себя внутрь меня, скрываясь по рукоятку. Мое удушье нарушает поцелуй. Он большой. Я чувствую себя настолько заполненной, как будто я была загадкой, и я только сейчас нашла ответ для самой себя.
Я чувствую, что он не передвигается, и оглядываюсь на него. Он, должно быть, неправильно понял мое удушье, потому что выглядит очень встревоженным.
« Мне жаль, Миона. Я не хотел причинить тебе боль», шепчет он, пытаясь сдержать дрожь в голосе.
«Мне не больно, Гарри. Далеко до этого, на самом деле. Все хорошо»
Я чувственно вздыхаю, оттого, что передвигаю свои бедра ближе к нему.
«Мне очень приятно ощущать тебя»
Он, наконец — то, понимает это как одобрение, и мы быстро находим ритм. Темп медленен и уверен с длинными опьяняющими ударами. Я нахожусь в небесах. Мы определенно были предназначены друг для друга — мы приспосабливаемся вместе безупречно.
Мы двигаемся вместе так долго, что, кажется, прошло несколько часов. Время, похоже, остановилось, и наслаждается вместе с нами. Я хотела бы ощущать это всю остальную часть своей жизни. Гарри усыпает поцелуями мое лицо, шею и грудь. Он начинает шептать в мое ухо, и я полностью теряю контроль.
«Разреши этому случиться, любимая. Сделай это для меня. Я хочу увидеть, насколько ты красива»
О, Боже. Если я думала, что недавний оргазм был грандиозен, то он не имеет ничего общего с этим кульминационным моментом. Я притягиваю Гарри ближе к себе, обхватывая ногами вокруг его талии. Я чувствую свои внутренние мускулы, сжимающиеся вокруг него и прежде, чем даже понимаю это, он присоединяется к моему чувственному забвению. Я ощущаю его пульсацию внутри себя, и наблюдаю за его собственным интенсивным оргазмом.
Наконец, после нескольких минут, Гарри опускается сверху меня, а я упиваюсь счастьем, которое ощущаю. Я не могу сдержать стон из-за потери его внутри себя, но он отодвигается, чтобы лечь рядом со мной. Его руки нежно ласкают меня, и он смотрит глубоко в мои глаза. Я вижу в них любовь, доверие, тоску, радость. Я надеюсь, что Гарри может видеть тот же самое в моих глазах. Он слегка целует меня и шепчет возле губ.
«Ты потрясающая»
«Это ты — удивительный, Гарри»
Он отодвигается и очень удивленно смотрит на меня.
«Почему ты говоришь это?»
Я приподнимаюсь на локте.
«Ты мог иметь все, но хранил страсть в своем теле так долго! Я не знаю, как ты мог столько выдерживать, находясь возле меня, если чувствовал такое желание?»
«Я только не мог быть далеко от тебя», прошептал он в ответ. Я снова касаюсь ладонью его щеки, но он отводит ее от себя и слегка целует.
«Пожалуйста, скажи, что я не буду снова находится далеко от тебя!»
Мое сердце не может успокоиться. Я почти напугана силой его любви. Я люблю его так же сильно? Я достойна любить его? Мои внутренние размышления останавливаются, потому что я замечаю мольбу в его глазах. О боже, нет! О чем я думаю? Теперь я никогда не смогу оставить его. Я люблю его больше чем когда-либо. Я улыбаюсь и шепчу в ответ.
«Если ты скажешь мне то же самое»
Он наклоняется и целует меня. Теперь я понимаю, что значит любить. Любить по-настоящему.
Глава 11. Доброе утро.
Внезапно я просыпаюсь от ужасной боли в правой руке. Это похоже на то, как будто кто — то воткнул миллион иголок в кожу. Я разворачиваюсь, чтобы увидеть большую массу каштановых локонов на этой руке. Я не могу не улыбнуться.
Гермиона... Вчера вечером мы занимались любовью. О Боже, спасибо тебе! Это было замечательно. Она была замечательна. Я наклоняюсь ближе к ней и опускаю свой нос в ее волосы. Это — запах, который я люблю.
Я бережно перебираю ее кудряшки своими пальцами. Я люблю ее волосы. Боже, да я люблю в ней все, даже тот факт, что ее голова лежит на моей руке и мешает кровообращению. Я не беспокоюсь об этом, пока она здесь. Пусть моя рука болит даже еще больше, мне все равно. Она находится в моих руках. Обнаженная. Я не могу подавить внутреннюю улыбку. Я обнимаю великолепную обнаженную женщину в своей кровати, в своих руках. И не какую-нибудь женщину, а любимую Гермиону.
Потом я все же решаю, что рука становится чересчур болезненной из-за потери крови и осторожно пытаюсь вытянуть свою руку из-под ее головы. Внезапно Гермиона передвигается во сне и разворачивается ко мне лицом. Она красива. Ее глаза закрыты, темные ресницы, создают легкую тень на щеках с маленькими веснушками. Ее розовые губы слегка приоткрыты, соблазняя меня. Не удержавшись, я наклоняюсь вперед и мягко прикасаюсь к ним. Энергия, которая прибывает в мое тело через этот маленький контакт, заставляет забыть о нечувствительности в руке.
Карие глаза медленно открываются и встречаются с моим взглядом.
«Доброе утро»
Ее голос похож на сладкую музыку для меня, низкий и хриплый от сна. Проклятье, как сексуально она слышится утром!
«Да, уже утро», отвечаю я, и мягко целую ее снова.
«Хммм…. я определенно могу привыкнуть к этому», шепчет она, когда нюхает прямо в мою грудь.
Ее тело так безупречно соответствует моему, и мое тело, несомненно, наслаждается ощущением ее кожи. Мой разум, находящийся ниже пояса, решает, что он хочет поиграть и слегка поднимается, подталкивая ее бедро. Я похож на бесстыжего извращенца!
Яркий огонек вспыхивает в глазах Гермионы и ее рука как змея опускается между нашими телами, и берет мой член в свою руку. О Боже… Она поглаживает его … Нет, я не умею так обращаться с ним. Она делает это намного лучше, насколько это возможно.
«Я вижу, что кто — то еще захотел сказать — Доброе утро?», улыбается она.
Когда она стала такой смелой? Гермиона, которую я помню, всегда была мягкой и застенчивой, когда речь заходила об отношениях мужчины и женщины. Теперь она обсуждает мою мужественность как третье лицо …
Что я говорю? Как я могу сконцентрироваться, когда ее … О Боже. Теплые руки Гермионы обнимают и гладят мое тело, но главным образом сосредотачиваются на «маленьком Гарри», или не таком уж маленьком, в зависимости от обстоятельств, разумеется. Мои губы ищут ее. Я не знаю, что целую, возможно ее глаза, или возможно ее висок. Я не беспокоюсь. Я только не могу открыть свои глаза. Я боюсь, что открою их, и пойму, что это был всего лишь сон, который ушел безвозвратно в царство грез.
«Гарри?»
Я слышу ее шепот, открываю глаза и вижу ее красивые карие глаза, ждущие мой ответ.
«Хммм?», отвечаю я, не узнавая свой голос.
«Я снова хочу заняться любовью с тобой».
Что я, как предполагается, отвечу на это? Я занялся бы любовью с Гермионой в любое время, днем или ночью, если она захочет. Я притягиваю ее ближе к себе и закрываю ее губы своими. Она все еще тепла от сна, и ощущение ее голой кожи на моей отправляет жаркую волну пробуждения к моему паху и вспышку любви в мое сердце. Мое сердце болит от любви, которую я чувствую прямо сейчас к женщине в моих руках.
К моей руке возвращается кровь, и я снова чувствую колющие иглы. Я пытаюсь игнорировать боль и поглаживаю руками вверх и вниз по ее бедрам. Небольшой стон вырывается из ее горла, и я снова потерян. Все, что я могу чувствовать — ЕЕ — ее тело, ее кожу, ее губы, ее язык. Хмммм…. я определенно могу привыкнуть к этому.
После нескольких минут она отрывается от моих губ и сдвигается ниже моей талии. Ее сырой центр трется по длине моего члена. О боже, она так горяча! На ее лице я могу прочитать удовольствие. Ее глаза горят так ярко!
Я люблю ее. Я честно, преданно и глубоко люблю эту женщину. Я с удовольствием дал бы ей все, что пожелает ее сердце, только за то, чтобы она смотрела на меня так каждодневно. Мои руки приподнимают ее бедра таким образом, чтобы я смог войти в ее чрево. Прежде, чем я могу помочь ей опуститься вниз, она понижается, и я мгновенно погружаюсь в ее теплоту. Мы стонем в сенсации, и я решаю, что это — то место, где я хочу быть целый день. Я не смогу заботиться о внешнем мире, пока я не займусь любовью с Гермионой.
Мое тело всюду покалывает — моя грудь, мое лицо, мои руки. Я обхватываю ее бедра снова и покачиваю над собой. Мне нравиться наблюдать за ее плавными движениями. Небольшие вздохи и стоны уводят меня ближе к … о-о… я уже могу почувствовать начало ее оргазма, потому что она сжимает меня плотней. Ее стоны усиливаются, и она призывает меня по имени. Мое имя. Оно звучит замечательно с ее губ.
« О … Гарри!»
Гермиона стонет и откидывает голову назад, выгибаясь. Ее тело дрожит. Яркость ее красоты передо мной, и радость, которую, как понимаю, доставил ей я, заставляет меня последовать за нею в поисках собственного счастья. Я выдыхаю ее имя, и мое тело освобождается. Я никогда не ощущал таких оргазмов прежде. Она — богиня!
Потом Гермиона лежит на моей груди, и я крепко обнимаю ее руками. С легким поцелуем в ее лоб шепчу: « Я люблю тебя. Я всегда буду любить».
Я смотрю на нее, в ее карие глаза, и вижу, что слезы снова стекают по ее щекам, но она улыбается.
«Любимая, пожалуйста, не надо…»
Она прижимает палец к моим губам.
«Я люблю тебя тоже, Гарри. Я сожалею, что не разобралась со своим сердцем еще тогда, в Хогвартсе. Я должна была быть с тобой, а не с ним …»
« Гермиона, не сожалей ни о чем»
Эти слова невольно сорвались с моих губ.
«Я имею ввиду, что если бы мы были вместе тогда, у тебя не было бы Артура или Сэнди. Ты, наверное, была бы загружена кучей дел, работая в Министерстве, и наиболее вероятно, что меня вообще не было бы там…»
Она странно смотрит на меня, и внезапно я понимаю, что мы разговариваем, в то время как я все еще физически прислоняюсь к ее чреву. Но это не то, отчего она ошеломленно смотрит на меня.
«Гарри, я не понимаю. Почему тебя не было бы там?»
Мое сердце вздрагивает от мысли, что я должен сказать это.
«Если бы Волдеморт знал, что я чувствую к тебе, ты стала бы наилучшей целью для него. Он бы смог использовать тебя в любой момент, чтобы добраться до меня. Я знал лишь одно — что умер бы за тебя, если бы это было нужно»
Мои глаза заполняются слезами, но я пытаюсь сдержать их. Я слышу дрожь в своем голосе. Она молча обнимает меня руками и притягивает ближе к себе. Мне нравиться, как она приспосабливается в моих руках. Когда мы устраиваемся удобнее, Гермиона вдруг поднимает свою голову с моей груди, и я думаю, что она собирается поцеловать меня, но она удрученно вздыхает и встает, оставляя меня одного в кровати.
Глава 12. Трудный разговор.
Я аппарирую к «Норе». Я опаздываю. Это была моя собственная проклятая ошибка — если бы я только приняла душ, а не соблазнила бы Гарри прийти в ванну, то подоспела бы вовремя. Но так случилось, что мы занимались любовью еще раз и довольно долго. Нет, я должно быть бессовестная соблазнительница! Наверное, к своему тридцатилетию я окончательно превращусь в сексуального монстра — ведь известно, что человек жаден к удовольствию.
На всякий случай, стряхиваю мнимые пылинки со своей одежды, и захожу в гостиную комнату. Я вижу Рона, сидящего на диване, рассеянно смотрящего в огонь в камине. Я рада, что не воспользовалась летучим порохом. Я, вероятно, испугала бы его до смерти. Прочищаю свое горло, чтобы показать свое присутствие, и он поворачивается. Рон улыбается, хотя и не искренне — но он улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ. Внезапно я осознаю, почему мы здесь, и неприятное чувство расползается по животу.
«Привет Гермиона!» говорит он, вставая и подходя ко мне.
«Привет, Рон»
Он вдруг отступает и усмехается.
«Что?» спрашиваю я, в то время как он по-дурацки хихикает.
«Ты опоздала»
«Я знаю, я задержалась. Мне нужно было сделать кое-какие дела…»
Боже, это прозвучало очень глупо?
«Я вижу»
Дьявольский огонь вспыхивает в его серых глазах. Он знает, что Гарри и я занимались любовью. Почему я рассчитывала, что смогу скрыть это от него? Мы были женаты десять лет и, конечно, он знает, как я выгляжу после секса. Я нахмуриваюсь.
«Заткнись, Рон!»
«O-o-o, какой язык!» поддразнивает он, «Ну и…как это было?»
Я с удивлением смотрю на него. Как он может спрашивать такие вещи? Я не могу поверить, что он спросил это. Мы собираемся сказать нашим детям, что мы разведены, а он хочет, чтобы я рассказала ему каково заниматься сексом с его лучшим другом. Я могла бы стать грубой и сказать ему, это был лучший секс в моей жизни. Это правда, но я не настолько жестока.
«А это мистер Уизли не Ваше дело!», отвечаю я торжествующе, полагая, что этим закрываю тему, но, увы, я ошиблась.
«Судя по блеску в глазах, и жару, исходящего от тебя, это было очень даже неплохо?»
Я не могу не покраснеть. Я проклинаю свое тело, предающее меня.
«Все в порядке, Гермиона. Я знаю, что ты любишь его. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я не смог сделать этого, а он может, и это очевидно».
Он поднимает рыжую бровь вверх. Он почему-то напоминает мне сейчас размышляющего профессора Снейпа. Диковинное сравнение! Я хватаю диванную подушку и бросаю ее в него. По-моему диванные подушки идеально подходят для швыряния, не так ли? С этой подушки начинается наша дуэль — мы беспорядочно лупим друг друга подушками, в конце концов, Рон, зная мою слабость, начинает щекотать меня. Я воплю от бессилия и хохочу в тоже время. Наш поединок прерывается двумя появившимися парами глаз, вопросительно смотрящих на нас из дверного проема кухни.
Рон отскакивает подальше от меня и садится на диван. Я смущенно улыбаюсь.
«Привет, хорошие мои! Идите сюда!»
Я пальцами приглаживаю взлохмаченные волосы, и сажусь рядом с Роном на диван. Артур и Сэнди подбегают и шлепаются рядом с нами.
«Бабушка сказала, что вы хотите с нами о чем-то поговорить», спрашивает Артур.
Я вижу, что он смущен. Он знает, что случилось что-то нехорошее, и он, вероятно, задается вопросом, почему, если что-то случилось, мы лупили и щекотали друг друга. Я задаю себе тот же самый вопрос. Я думаю, что мы нуждались в прерывателе напряженности. Да, вот именно, это действительно так.
«Да, ваша мама и я хотим сообщить кое-что», Рон звучит настолько испуганным. Я подсознательно беру его руку, заверяя, что мы сможем сделать это.
«Дети, ваша мама и я …»
Слова, кажется, подводят его, и я пытаюсь помочь ему, но без успеха.
« Дети, … м-м …ваш папа хочет сказать …»
После этого мой девятилетний сын решает взять все вопросы в собственные руки.
«Вы разводитесь, не так ли?»
Боже, каким слабеньким голоском он говорит мне это. Я с жалостью смотрю в его блестящие серые глаза, такие же, как у Рона, и киваю. Это — все, что я могу сделать.
«Что такое развод?», спрашивает Сэнди сладким детским голоском. Я дотягиваюсь до нее и усаживаю на колени. Как можно что-то разумно объяснить четырехлетнему ребенку? «Сэнди, развод — это то, когда два человека, которые женаты, решают больше не быть женатыми»
Она смотрит на меня большими карими глазами и невинно спрашивает:
«Мамуля, разве ты не любишь папу?»
Мои слезы медленно заполняют глаза. Почему объяснять намного труднее, чем принимать решение?
«Что ты, ребенок, я люблю вашего папу. Я всегда буду любить. Но я думаю, что папа и я — лучше друзья, чем муж и жена»
«Это брехня, и ты это знаешь!»
«Артур Фредерик Уизли, следи за своим языком!»
Я рассеянно задаюсь вопросом, откуда Артур узнал такое слово. Наверное, стоит поговорить с Фредом и Джоржем об этом.
«Вы, собираетесь разводиться, а потом мы будем выбирать, с кем мы хотим остаться. Да, я знаю! Еще вы будете использовать нас как заложников, как в шахматах!»
Конечно, он использовал бы эту аналогию, он — сын Рона, в конце концов.
«Я не хочу иметь два дома и ходить то в один, то в другой. Мне нравиться жить как сейчас!»
Рон смотрит на сына, который в данный момент, кажется намного взрослее своих девяти лет.
«Разве ты так думаешь? Меня часто не бывает дома, когда мы с мамой ругаемся. Арти, я знаю, что тебе это не нравиться. Зачем ты обманываешь нас?»
«Откуда ты знаешь, что я люблю, и что не люблю?! И не называй меня Арти!»
Я не могу поверить, что мой маленький сын кричит как безумный на своего отца.
«Извини … Артур. Тебе нравиться видеть свою маму грустной? Тебе нравиться, что я не бываю дома?»
Я вижу, что Рону тяжело даются слова и пытаюсь вступиться.
«Артур, дорогой. Твой папа и я, мы все еще любим друг друга. Мы были друзьями, еще с тех пор как нам было одиннадцать. Но из нас не получилось хороших супругов. Действительно не получилось. Я не могу сделать вашего папу счастливым, и он не может сделать меня счастливой. Мы решили, что нам лучше просто дружить, как и раньше»
Я вижу удрученное выражение на лице Рона. Слова прозвучали намного резче, чем я хотела сказать. Я мысленно пинаю себя ногой, но уже ничего не могу поделать.
«А нас вы любите?», Сэнди тянет меня за рукав, чтобы обратить на себя внимание.
Я сжимаю дочурку в руках.
«Да, моя хорошая, мы любим вас очень — очень! Мы хотим, чтобы вам жилось очень хорошо, даже если мы и не будем больше женаты»
«Мы все будем жить в одном доме?», спрашивает она. Я люблю ее. Она настолько сладка, настолько невинна. Как же я могу разбить ее сердце?
«Нет, Сэнди. Дядя Гарри пригласил нас пожить у него некоторое время».
Я слышу недовольное фырканье Рона.
«А почему мы должны искать другое жилье, почему не папа?»
Этот мальчик — определенно Уизли. Я принимаю предостерегающий тон.
«Артур! Гарри предложил нам пожить в его доме потому, что у меня нет сейчас работы, чтобы содержать наш дом. На что мы будем жить, как ты думаешь? Ваш папа получает деньги на работе, и он может заплатить за все»
Я говорю это настолько спокойно насколько возможно.
Рон дрожит и яростно шепчет мне: « Я же предложил дом тебе, я бы платил бы за него Гермиона!»
«Вот именно, мама! Родители моего друга Криса разведены, и его папа платит деньги его маме»
«Это называется — алименты, дорогие мои, но мне не нужны деньги вашего папы. У меня есть кое-какие сбережения от продажи квартиры, в которой жили я и мои родители в банке Гринготс, и мы сможем жить на них, пока я не устроюсь на работу. Я хочу пойти на работу. Я не работала все эти годы. Я так старалась учиться в Хогвартсе, чтобы получить потом самую хорошую работу, но так получилось, что….Я могла бы преподавать. Может быть я смогу получить работу в Хогвартсе как преподаватель, или даже библиотекарь. Я слышала, что госпожа Пинс планирует скоро уволиться».
Я не понимала, что думала вслух, пока Рон не вглянул на меня странно.
«Тебе не нужны мои деньги? Гермиона, я отдам тебе все деньги в мире, если ты нуждаешься!»
«Рон, мне не нужны твои деньги. Ты знаешь, что в отличие от некоторых, деньги не делают меня счастливой»
Я предполагаю, что снова умудряюсь уколоть его, поскольку он отворачивается от меня и взволнованно смотрит на сына.
«Артур, пожалуйста. Для нас это тоже очень трудно.. Но вы должны понять, что к лучшему»
Рон говорит, в попытке остаться спокойным и собранным. Я очень горжусь им.
«Так всегда все говорят! Но родители Криса ненавидят друг друга. Они всегда ругаются, а он страдает от этого. Я не хочу жить, так как он!»
Я вижу слезы, стекающие по его веснушчатому лицу, и прежде, чем могу обратиться к нему, Рон сажает его на свои колени.
«Артур, я не ненавижу вашу маму, я никогда не смогу ненавидеть ее. Она — мой лучший друг. Я надеюсь, что она все еще чувствует то же самое ко мне. Мы будем разговаривать с ней, и возможно мы сможем все вместе иногда обедать. Но ваша мама, и я — мы больше не можем жить вместе. Извини, сынок. Я люблю тебя, и я не хотел расстраивать тебя»
Рон слегка целует Артура в щеку. Он никогда раньше не целовал детей. Мое сердце замирает, когда я вижу это. Почему ему понадобился именно этот случай и столько времени, чтобы показать любовь к детям? Почему это должно быть слишком поздно?
«Сынок, я оставляю выбор за тобой. Я знаю, что вы несчастливы с нами прямо сейчас, и я понимаю. Ваша мама устроила все так, чтобы вы смогли все время жить у дяди Гарри. Когда ты захочешь прийти или увидеть меня, только пришли мне сову, и я приду. Если ты захочешь, чтобы ты и Сэнди могли оставаться со мной пару дней на каждой неделе, мы все устроим»
Я смотрю на Рона и Артура, а затем на Сэнди, которая уже заснула в моих руках. Мое сердце разрывается на части
«Артур, ты понимаешь, почему это случилось, не так ли?»
Я спрашиваю очень мягко.
«Да, мама. Я понимаю. Я видел, что ты плакала, когда папа ушел. Ты все время ругаешься с папой, когда он опаздывает. Почему Вы не любите друг друга больше?»
Рон смотрит на меня так, как будто спрашивает разрешение сказать правду. Я киваю, но говорю прежде, чем он.
«Артур, я влюбилась в другого мужчину. Он делает меня счастливой»
Позволь мне взять вину на себя. У Рона настолько натянуты отношения с детьми, что вряд ли ему стоит создавать еще более отрицательный имидж. Глаза Рона расширяются, и он изумленно смотрит на меня.
«Мама? Почему?»
Я смотрю глубоко в те синие глаза,
«Когда ты станешь взрослым и тоже когда-нибудь влюбишься, тогда ты поймешь меня. Я люблю твоего папу, но я влюблена в другого мужчину. И мне хорошо с ним»
Я улыбаюсь вымученной улыбкой. Я испытываю крайне неприятное чувство ранить сердце собственного сына, но знаю, что он поймет меня когда-нибудь.
«Все в порядке, сын. Я хочу, чтобы твоя мама была счастливой. Это — все, что я хочу. Она заслуживает это, ведь она очень хорошая, правда?»
«А вдруг мама решит выйти замуж за того, другого человека?»
Рон смотрит на меня с легкой усмешкой на лице. Он проверяет меня. Но на моем лице уже ничего нельзя прочитать, я хорошо сдерживаю свои эмоции.
«Артур, если это вдруг случится, то намного позже! Но если я действительно снова выйду замуж, то этот человек будет твоим отчимом. Он не будет пытаться заменить твоего папу. Твой папа — это твой папа»
Откуда пришла эта мысль? Мой разум пока вне этого и я удивлена, что смогла сказать настолько логично. Артур кивает, и отчаянно вытирает свои слезы рукавом.
«Теперь иди, и собери свои вещи, чтобы мама могла забрать вас обоих к дяде Гарри» Артур встает с коленей отца, но прежде, чем он уходит, он стремительно обхватывает руками шею Рона.
«Я люблю тебя, папа!»
Рон закрывает свои глаза. Похоже, что он сдерживает слезы.
«Я тоже люблю тебя, Артур»
Артур отпускает его и направляется к лестнице.
«Папа?»
Рон поворачивается, чтобы посмотреть на него.
«Ты можешь называть меня Арти, если хочешь»
Рон улыбается и отрицательно кивает головой.
«Нет, Артур, ты уже вырос, чтобы быть Арти. Артур звучит намного лучше»
Артур улыбается и поднимается вверх по лестнице.
Моя рука устала под тяжестью Сэнди, и я аккуратно, чтобы не разбудить, укладываю ее на диване. Я оборачиваюсь к Рону, чьи слезы сейчас беспрепятственно катятся по щекам, и чувствую, что мои глаза также залиты слезами.
« Мне жаль, Гермиона»
«Ты не должен извиняться. Теперь мы оба сможем быть счастливы»
Он слегка целует меня в лоб и делает тот же самое к нашей дочери.
«Все к лучшему»
Я не уверена, пытается он убеждать меня или непосредственно самого себя. Некоторое время мы сидим вместе, смотря на нашу красивую девочку. Небольшое сопение раздается от двери кухни, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Молли, стоящую там, комкающую свой передник в руках. Прежде, чем она может разрыдаться, я встаю и обнимаю ее»
«Миссис Уизли, все хорошо!»
«Я знаю, дорогая. Я только не хочу, чтобы вы думали, мисс Гермиона Грейнджер, что можете игнорировать нас теперь. Вы — часть этой семьи, так же как и Гарри. Не становись незнакомкой!»
Я улыбаюсь ее ругающему тону. Она может быть очень устрашающей время от времени. Но сейчас я слышу в ее тоне любовь и ласку.
«Молли, я не думаю, что дети позволят мне стать незнакомкой»
После этих слов она целует мою щеку.
«Я люблю тебя, Гермиона, дорогая. Знай, если ты хочешь, то можешь называть меня мамой, как все мои дети, ведь ты мне тоже как дочка!»
Я смотрю на нее и улыбаюсь.
«Я тоже люблю Вас….мама!»
Она кивает и тихонько выходит из комнаты. Наверное, чтобы освободить глаза от слез, которые она отчаянно сдерживала все время. Рон неуверенно начинает говорить.
«Я должен бежать…»
Я киваю ему. Это — окончательное прощание
«Да…я хотел сказать…Мама правильно сказала, не будь незнакомкой!»
Я вижу, что он говорит очень искренне.
«Конечно. И ты тоже»
Он кивает и протягивает свою руку, а я пожимаю ее.
«Договорились! Пока, Гермиона!»
«Пока, Рон!»
Я наблюдаю, как он уходит и аппарирует в прихожей. Я закрываю свои глаза и вздыхаю, пытаясь сдержать слезы, которые угрожают пролиться снова. Я плакала достаточно. Я не должна плакать больше. Все к лучшему. Я иду к дивану и поднимаю спящую Сэнди на свои руки. Немного позже я забираю собравшегося сына и отправляюсь домой.
Глава 13. То, чего не ждали.
Я схожу с ума … в буквальном смысле слова. Я лежу в своей кровати … один, так же как прошедшие семь лет. Я думал, что присутствие Гермионы и ее детей позволят моему одиночеству исчезнуть навсегда. Большую часть времени конечно так и есть, но в кровати, я всегда один. Уже прошел целый месяц, с тех пор как Гермиона переехала жить ко мне на Гриммуальд Плейс-12. И за этот месяц мне ни разу не удалось побыть с Гермионой наедине. Как можно быть одному в то самое время, когда ты вовсе не один? Хммм…..
Я скучаю без нее. Она находится всего лишь в нескольких футах от меня, а я скучаю без нее. Я избегаю обнимать ее, целовать ее, любить ее … Не поймите меня неправильно — я люблю детей. Мне очень нравиться, что они здесь, но я даже не могу подойти к ней сзади нее и понюхать шею без того, чтобы она не отпрыгнула в сторону — на всякий случай, вдруг войдут дети!
Я знаю, что это — трудное время для них, и я могу перетерпеть свои инстинкты. Я терпел очень долго, и научился контролировать себя.
Я неохотно встаю с кровати и делаю несколько физических упражнений. Вообще-то я уже давно не играю в квиддич, но привычка поддерживать себя в форме навсегда осталась со мной. Приняв душ, я натягиваю джинсы и футболку. Теперь, когда я не живу один, мне каждый день приходится расчесывать волосы. Минутой позже спускаюсь с лестницы на кухню, чтобы позавтракать.
Когда я захожу на кухню, то натыкаюсь на маленькую девочку, одетую в разнобойную одежду, от вида которой начинает рябить в глазах. Она сидит и макает булочку в тыквенный сок. Я не могу не улыбнуться. Она настолько симпатична и так похожа на Гермиону.
«Сэнди?»
«Привет дядя Гарри!»
Она смотрит в газету на столе, как будто читает ее. Она точно такая же, как ее мать, интеллектуалка с головы до пальчиков ног.
Я иду налить горячей воды для чая, но обнаруживаю, что чайник холодный. Это странно. Гермиона обычно подогревает его пораньше, когда готовит Артура в школу. Я взмахиваю палочкой, и передо мной появляется чашка с горячим чаем. Чай, приготовленный волшебством, не так хорош, как настоящий, но мне не хочется ждать.
Я сажусь за кухонный стол рядом с дочкой Гермионы, но она игнорирует меня — ее глаза внимательно изучают газету.
«Есть что-то интересное в новостях сегодня?»
Я спрашиваю ее, и она безучастно поворачивается ко мне и молчит, пока не понимает, что ее спрашивают о газете.
«Нет, все по-старому, одна ерунда!» решительно отвечает она. Наверное, Сэнди хочет казаться взрослой.
«Что ты кушаешь?»
Она улыбается.
«Булочка с шоколадом и тыквенный сок. Ты хочешь?»
Она с готовностью протягивает мне свой недопитый стакан сока, но я лишь слегка прикасаюсь к нему.
«Нет, спасибо…что?! Сэнди, он же ледяной! Где ты взяла его, в холодильнике?»
Она деловито кивает головой.
«Сэнди, ты что, сама делала себе завтрак этим утром?»
Она снова кивает головой, потому что ее рот полон смеси шоколада и тыквенного сока. Мое тело непреднамеренно дрожит, поскольку она глотает, ничего не разжевывая.
«Мама заболела», мямлит она между укусами.
Это не было тем, что я ожидал услышать. Гермиона никогда не болела.
«Она провожала Артура в школу?»
Она отрицательно мотает головой.
«Нет, Артур сам ушел в школу. Мама знает, так что можешь не сплетничать».
Я слегка улыбаюсь, но не могу скрыть беспокойство на своем лице, а Сэнди продолжает говорить и жевать в одно и то же время.
«Мама стала такой некрасивой»
Что? Я смотрю на маленькую девочку и собираюсь задать другой вопрос, но останавливаюсь, так как уже не могу смотреть на пищу, вывалившуюся с ее рта.
«Пожалуйста, не разговаривай с полным ртом», я делаю ей легкий выговор.
«Извини»
Она с трудом глотает и вытирает губы.
«Дядя Гарри, ты отвезешь маму в больницу? Я не люблю, когда она болеет»
Я на мгновение задумываюсь и киваю ей.
«Сэнди, посиди здесь немножко, хорошо? Я сейчас вернусь»
Она кивает и снова начинает деловито рассматривать газету. Я с трудом сдерживаю смех от этой комической картины, а потом иду в гостиную комнату. Захватив горстку летучего пороха, бросаю его в огонь и сую в камин свою голову. Почти мгновенно я нахожу того, кто мне нужен сейчас.
«Миссис Уизли?»
Пухленькая женщина поворачивается ко мне лицом.
«О, Гарри. Как дела?»
«Я в порядке, а вот Гермиона, похоже, заболела»
«О дорогой. Это, наверное, вирус. Сейчас все болеют. Фред и Джорж переболели на прошлой неделе. Возможно …»
Я прерываю ее так вежливо, как могу.
«Извините, миссис Уизли, но Вы могли бы забрать Сэнди на некоторое время, чтобы я мог сводить Гермиону в больницу Мунго?»
Она приветливо улыбается и соглашается. Я возвращаюсь на кухню, чтобы забрать Сэнди. Через пару минут я снова возвращаюсь с «Норы» в свой дом, поручив девочку заботам матери Рона
Вернувшись на кухню, я задерживаюсь на несколько минут, чтобы сделать чай. Я знаю, как она любит это … немного сливок и немного меда. Я улыбаюсь идее, что у меня появилось долгожданное время, чтобы побыть с ней наедине. Знаю, знаю. Она больна. Я не собираюсь делать что — нибудь, я только хочу быть с ней, без обычного прерывания нашего разговора детьми. Я буду только обнимать ее и лечить.
Осторожно поднимаюсь вверх по лестнице, неся поднос с чаем и бисквитами, и пытаясь не пролить чай. Потом тихонько стучу в ее дверь. Низкий стон — единственный ответ.
«Гермиона, я принес тебе чай. Я могу войти?»
«Да!»
Секундой позже дверь открывается, и я вижу Гермиону на кровати с головой, захороненной в подушке. Я подхожу ближе, и вижу, что Сэнди была права — Гермиона выглядит ужасно. Ее волосы спутаны, глаза покраснели, а лицо бледно как мел. Я оставляю поднос на столе и ощупываю ее лоб. Нет, он холодный и температуры нет. Я осторожно подсаживаюсь на кровать и сдвигаю запутанные волосы с ее лица.
«Что с тобой?
Гермиона удрученно качает головой.
«Меня ужасно тошнит и рвет. Я никак не могу остановиться. Это началось в четыре утра и до сих пор продолжается»
Я беру чашку с подноса и предлагаю ее Гермионе. Она медленно приподнимается и берет чашку. Она улыбается, когда отпивает чай по маленьким глоточкам.
«Могу я сделать что — нибудь для тебя, любимая?»
Я спрашиваю ее мягко, и вожу ладонью вверх и вниз по ее ноге. Я чувствую мурашки на ее коже от моих прикосновений. Я скучаю без нее.
«Нет, но спасибо за чай. Это, кажется, немного помогло»
«Ты думаешь, что съела что-то некачественное?»
«Я не знаю Гарри. Но у меня такое ощущение, что меня переехал Хагрид, сопровождаемый дюжиной тестралов»
Я встаю и обхожу кровать так, чтобы сесть сзади Гермионы. Она отодвигается немного вперед, а потом облокачивается на мою грудь. Я обнимаю ее руками. Ни один из нас не говорит — все тихо и мирно.
Моментом позже Гермиона резко срывается и мчится в туалет. Я слышу мучительные потуги, и мое сердце екает в ответ на ее страдания. Мне очень жалко смотреть на нее в таком виде. Потом я слышу, как начинает журчать вода и до меня доносится звук чистки зубов. Ее родители были стоматологами, в конце концов.
Она медленно возвращается ко мне и снова сворачивается на моей груди. Я целую ее в макушку головы и прижимаю к себе.
« Гарри, ты останешься со мной сегодня?»
Я улыбаюсь в ее волосы и шепчу.
«Конечно»
Мне нравиться это. Сегодня я не пойду на работу, а останусь с ней. Так давно я не прикасался к ней, что мое тело уже реагирует. Я отодвигаюсь немного назад, так, чтобы она не могла упираться на меня своим мягким местом. Она хихикает. Она знает, что я делаю. Черт возьми.
«Я скучаю без тебя, Гарри»
Эти пять маленьких слов заставляют мое сердце запеть. Я мягко целую ее плечо и сообщаю ей, что тоже скучаю.
«Где Сэнди?»
«В «Норе» с миссис Уизли»
Она слегка разворачивается, чтобы взглянуть на меня.
«Ты имеешь ввиду, что мы одни?»
Взгляд в ее глазах повергает в трепет. Честно. Я киваю, не зная, что еще сказать. Она целует меня в губы, и я хочу углубить поцелуй, но не рискую, потому что она больна сейчас. Ее голова лежит на моей груди, под моим подбородком. Это очень приятно. Мои руки сжимают ее крепче, пытаясь сказать, что я к ней чувствую.
«Тебе получше, Гермиона?»
Она кивает.
«Это так удивительно. Все началось рано утром, а теперь, мне кажется, что все закончилось»
Я замечаю, что ей действительно лучше — ее голос более ясный и ее глаза искрятся. Боже, она красива. Я нюхаю ее в шею, а она продолжает говорить.
«Последний раз, когда подобное было со мной, я была…»
Она резко подскакивает и ее тело напрягается.
«Что, Миона? Тебе снова нужно вырвать?»
Она мотает головой и переводит на меня панический взгляд.
«Гермиона?»
Она отворачивается от меня и молча встает с кровати.
« Гермиона?»
Я снова спрашиваю. Она кажется потерянной в собственных мыслях, и я начинаю еще больше волноваться. Когда она оборачивается, я вижу слезы, льющиеся с ее глаз. Тогда я тоже встаю и обнимаю ее руками, рассеянно поглаживая ее по спине.
«Гермиона, что это?»
Она трясет головой и бормочет что-то несвязное в мою грудь.
«Что ты сказала? Извини, я не услышал…»
Она перестает прятать свое лицо и выпрямляется как струна.
«Мы не использовали чары»
О чем она говорит? Мы не использовали чары для чего? И какое это имеет отношение к ее плохому самочувс… О боже! Я притягиваю ее ближе к себе и внимательно смотрю ее в глаза.
«Гермиона, ты говоришь мне о том, что я только что подумал?»
Мой голос неустойчив. Я даже не знаю, что чувствую прямо сейчас — опасение, предчувствие, гордость, радость, надежду?! Она кивает, но все еще сосредотачивается на чем-нибудь постороннем, кроме моего лица. Я нежно беру ее лицо своими руками и поворачиваю его так, чтобы она могла смотреть на меня.
«Мне жаль, Гарри!»
Это — не то, что я хотел услышать. Она отталкивается от меня и шлепается на кровать. Ее слезы беспрепятственно стекают вниз по ее щекам. Почему ей жаль? Почему она так опечалена этим? Я становлюсь на колени перед ней и заглядываю в ее глаза.
«Гермиона, разве я выгляжу расстроенным?»
Она отрицательно кивает головой
«Тогда, пожалуйста, не извиняйся»
Ее глаза неуверенно смотрят на меня. Я целую ее, и начинаю говорить.
«Гермиона, мы занимались любовью четыре раза той ночью ... и еще утром, но ни один из нас не использовал чары. Мы вообще не думали об этом. Я знаю, что все, о чем я думал, это то, что ты в моих руках»
Она покраснела и отвернула свою голову. Нет, она будет смотреть на меня. Это важно. Я нуждаюсь в ней, чтобы понять, что это — не обязательно плохое событие.
«Плюс, поскольку ты была лучшей студенткой в использовании чар, ты должна знать, что противозачаточные чары не длятся долго. Мы должны были бы использовать его многократно. И честно, я не думаю, что имел бы силы, чтобы остановиться и произнести заклинание. Мой разум мог думать только о тебе, и я даже не уверен, смог бы я назвать свое имя, если бы ты не кричала его в ночи»
Я улыбнулся еще более глубокому румянцу на ее щеках.
« Гермиона, я и не знал, что ты такая симпатичная, когда краснеешь»
Подушка уже летит в мою сторону, но я ловлю ее прежде, чем она шлепается на меня. Я снова вижу ее улыбку. Я знаю, что должен был обратится к своему извращенному эго и свалить всю вину на него, но рад, что заставил ее улыбаться.
«Гарри, ты не расстроен этим?»
«Почему я должен быть расстроен? Конечно, это случилось немного скорее, чем я ожидал, но я всегда хотел, чтобы у тебя были дети и от меня»
Теперь я краснею. Я чувствую кровь, прилившую к моему лицу, и отворачиваюсь. Не могу поверить, что признался в этом. Внезапно, ее руки обнимают меня сзади. Я слышу ее сердце, бьющееся за моей спиной.
«Я люблю тебя, Гарри!»
Это — все, что она должна сказать. Я поворачиваюсь к ней и пылко целую ее. Все слишком скоро, поцелуй заканчивается, и я снова смотрю в эти шоколадные озера.
« Я люблю тебя больше чем когда-либо, Гермиона. И если бы ты действительно ждала от меня ребенка, то я был бы самым счастливым человеком в мире»
Она улыбается и снова смотрит на меня.
«Гарри, если я скажу тебе заклятие, ты проверишь?»
Я смотрю на нее с наиболее перепутанным выражением на лице.
«Какое заклятие?»
Она нетерпеливо кивает головой.
«Есть заклятие, которым ты можешь проверить, является ли волшебница беременной. Но я не могу использовать его на себе. Это должен сделать ты»
Я киваю и достаю свою палочку. Она сообщает мне колдовство, и я направляю палочку на ее живот.
«Экспектус гравида!»
Бледно— фиолетовый свет выстреливает из моей палочки и проникает в ее живот. Я неотрывно смотрю, не зная, что точно должен увидеть, но внезапно фиолетовый свет становится желтым, потом розовым и затем полностью рассеивается.
Я с надеждой поворачиваюсь к Гермионе. Что же случилось? Что это означало? Она улыбается, и плачет в одно и тоже время. Ее голос слаб, и она шепчет, гладя мне прямо в глаза: «Гарри, ты будешь папой!»
Глава 14. Неприятная неожиданность.
Я собираюсь стать отцом! Я восторженно и изумленно смотрю на красивую волшебницу в своих руках. Я не могу поверить, что она родит от меня ребенка. Я собираюсь быть папой, отцом, родителем! О, боже мой, я не знаю, как быть отцом. Я смогу быть хорош в этом? Это не похоже в игру в Квиддич, где я всегда был на высоте. Это будет естественно? Я никогда не знал своего отца. Я никогда не учился быть папой. Мне тридцать лет, и я собираюсь быть папой. Я очень взбудоражен, знаю. Сейчас я действительно нахожусь в шоке. Я знаю, что выгляжу спокойным внешне, но внутри меня бушует ураган.
Я снова смотрю на Гермиону, которая все еще плачет. Почему она плачет? Неужели перспектива иметь от меня ребенка настолько плоха? Я не хуже остальных мужчин, такой же как и все. Я мягко целую ее в волосы и притягиваю в объятие. От любви к ней мое сердце выходит за пределы. Я поражен. Я только хочу провести здесь весь день с нею, заниматься любовью с нею, но я предполагаю, что наши желания вряд ли совпадают.
«Миона, что не так, любимая?»
Слезы все еще текут вниз по ее щекам. Я испытываю крайне неприятное чувство видеть ее такой. Я хочу забрать всю ее боль, все ее сомнение.
«Действительно ли мы готовы к этому, Гарри?»
Э-э-э… я вообще не готов к этому, но разве мы имеем выбор? Это прозвучало бы ужасно плохо. Я рад, что эта мысль не вышла дальше моей головы. Я осторожно целую Гермиону в висок.
«У нас все получится. Я обещаю»
«Я не могу не быть напуганной, Гарри. Я имею в виду, что мы были вместе только месяц, и уже собираемся иметь ребенка. Я была замужем за Роном больше полугода, прежде, чем мы столкнулись с этим. Я действительно испугана»
Я притягиваю ее ближе, и она хоронит свое лицо в моей груди. Я знаю, что она испугана. Я знаю, что она боится, чтобы мы дадим ребенку или даже детям жизнь и позже разобьем их мир, отдалясь друг от друга. Нет, только не это.
«На сей раз все будет по-другому, Mиона. Я клянусь. Я не похож на Рона. Я никогда не оставлю тебя»
Я запечатываю свое утверждение поцелуем в ее лоб. Я чувствую ее дрожь в моих руках, и воротник моей рубашки быстро становится влажным от ее слез.
«Это — то, что и Рон говорил когда-то…»
О боже. Что я могу сделать, чтобы доказать ей, что я не оставлю ее, что я хочу быть с ней всю остальную часть моей жизни? Я хочу жениться на ней, но… это слишком скоро? Даже ее дети не знают о нас. Но я не хочу, чтобы она думала, что должна пройти через все сама. Она ответила бы мне да, если бы я попросил, чтобы она вышла замуж за меня? Боже, помоги мне.
«Давай говорить только о том, что есть сейчас, любимая. Сегодня — это сегодня, а не вчера или завтра … Это сегодня. И прямо сейчас, сегодня, я люблю тебя больше всех на свете! Я хочу кричать всем об этом всем! Что я могу сделать, чтобы доказать тебе, что никогда не брошу тебя?»
Она поворачивается так, чтобы смотреть в мои глаза. Ее слезы стали высыхать. Я вытираю их остатки большими пальцами ладоней и целую каждое из ее век, пытаясь успокоить ее. Она молчит и пристально смотрит на меня.
«Гермиона, что я могу делать?»
«Займись со мной любовью»
Ее ответ настолько прост. Это истинно. Если она верит моим чувствам, занимаясь со мной любовью, то, возможно, она увидит, насколько дорога для меня ее любовь, и как сильно я люблю ее. Я не сомневаюсь долгое время, и незамедлительно целую ее в губы. Ее вкус подобен мяте, вероятно от зубной пасты, но я не жалуюсь. Мне это нравится.
За несколько коротких минут мы избавляем друг друга от одежды, и я усыпаю ее поцелуями, спускаясь вниз по ее груди к животу. Я целую ее живот, отдавая свою любовь через губы в ее кожу. Мой ребенок находится там. Мой ребенок. Наш ребенок.
Я шепчу своему будущему ребенку «я люблю тебя». Я знаю, что он не может слышать меня прямо сейчас, но я не могу удержаться. Мой ребенок находится там и он уже растет.
Я обнимаю ее вокруг талии и прислоняю голову к бархатистой коже живота. Слезы заслоняют мои глаза. Ее пальцы взволнованно пронизывают мои волосы. Это кажется настолько одухотворенным. Я мог бы стоять на коленях весь день, обнимая свою любовь и своего ребенка.
После нескольких минут я поднимаю голову, чтобы увидеть ее красивое лицо, карие глаза, пристально глядящие в мои. Я поднимаюсь и нахожу ее рот своими губами.
«Я очень люблю тебя, Гермиона» шепчу я.
Она повторяет мои слова. Я вижу так много эмоций в ее глазах, и внезапно она крепко прижимает меня к себе, почти в себя. Моя мужественность ютиться в ее завитках, находясь там подобно хорошему мальчику в теплых сгибах ее материнского чрева.
Без слов, мы подгоняем друг друга. После месяца разлуки, вы подумали бы, что мы будем отчаянны, разрывая друг друга на части. Но, нет, мы тянем свое время, смакуя каждый поцелуй, каждую нежность. Я медленно вскальзываю в ее горячее чрево и почти разрушаюсь от сенсации. О-о-о…как же я скучал без нее!
Гермиона — наиболее красивая женщина в мире, и даже больше, когда она находится ниже меня, изнывая от стонов и выгибая свое тело. Я знаю, что не смогу продержаться долго. Мое сердце настолько полно, что после нескольких более глубоких ударов, я взрываюсь в ней, в то время как она корчится подо мной, нежась на собственных волнах страсти.
После того, что походит на вечность, наши тела расслабляются от сладкой эйфории, и я притягиваю ее ближе к себе. Мы все еще соединяемся. Я хотел бы заснуть так, все еще захороненным частью себя в ее теплых глубинах. Это странно успокаивающе и комфортно.
«Гарри, ты уверен?», ее глаза настолько неуверенны, испуганы.
«Гермиона, я никогда не был настолько уверен в своей жизни. Я люблю тебя».
Я кладу свою руку поверх ее живота.
«Я хочу, чтобы у нас был ребенок. Я мечтал об этом. Я знаю, что это — не самое подходящее из обстоятельств, но мы сделаем это»
Она смотрит глубоко в мои глаза снова, и я вижу тревогу в ее глазах.
«А что насчет Артура и Сэнди?»
Я с непониманием гляжу на нее. Что она думает? То, что я повернул бы свою спину от других ее детей, ради своего собственного? Нет, я буду любить ее детей как своих собственных, и у них будет маленький младший братик или сестричка. Вероятно где-то в начале мая…Мой ребенок …
«Как мы сообщим им?»
Единственное, что приходит на ум — миссис Уизли.
«Возможно, нам стоит поговорить с мисисс Уизли»
Гермиона смотрит на меня так, как будто я вырос на два фута вверх.
« Молли? Как? Моей экссвекрови, Молли?»
Я киваю.
«Да, Молли. А кому еще?»
Она вздыхает с негодованием.
«Конечно. Ты прав, Гарри. Но как она примет это? Ведь мой ребенок не от Рона!»
«Гермиона, миссис Уизли нам как мать. Она была бы счастлива за нас. Если кто нибудь мог бы помочь нам, так это она»
Гермиона кивает и соглашается, что Молли могла бы помочь нам. После нескольких очищающих чар, мы одеваемся и отправляемся в «Нору»
Мы аппарируем прямо в кухню, которая чудесно пахнет яблочным пирогом и сахарным печеньем. Бабушка радует внуков, не так ли? Я слышу смех, доносящийся из сада. Это Сэнди играет вместе с младшими дочками близнецов — Энн и Кэти. Я тяну Гермиону к двери, прихватывая еще теплое печенье с тарелки. Что я могу сказать об этом? Я — вечный ребенок в сердце, и не могу сопротивляться сахарному печенью, особенно, если его приготовили Гермиона или Молли. Эти женщины, похоже, заставят мое тело наконец-то обрасти жиром к тридцати одному году.
«Мамуля!»
Сэнди вбегает в комнату и оборачивает свои тоненькие ручки вокруг ног Гермионы, тем временем как ее кузины хихикая, толпятся возле двери.
«Приветик! Ты можешь пока еще поиграть в саду, а я поговорю с бабушкой»
Маленькие девочки кивают и убегают догонять садовых гномов. Они еще чересчур маленькие, чтобы швырнуть их через забор. Молли идет к нам, поправляя свой передник на ходу.
Мы садимся за стол, и пожилая женщина терпеливо ждет нас, чтобы начать разговор. Прежде, чем я начинаю говорить, Гермиона останавливает меня. Я смущенно смотрю на нее, и тогда она вытягивает мою палочку с заднего кармана моих брюк. Она смотрит на меня и отдает палочку в мою руку. Я знаю, что она хочет, чтобы я сделал. Это — самый легкий путь для нас, чтобы сказать это, не так ли?
Я направляю палочку на Гермионе и произношу «Экспектус гравида!» Еще раз бледно— фиолетовый свет с моей палочки окружает ее живот, становится желтым и затем розовым перед своим рассеиванием. Мы с Гермионой смотрим на нашу приемную мать, которая улыбается через слезы. Без слов, она встает и принимает нас в напряженное объятие. Через некоторое время она отпускает нас, и мы сидим в слегка неудобной тишине.
Я начинаю говорить первым.
«Миссис Уизли, что вы думаете об этом?»
Ее глаза все еще ясны от слез, но она пытается остановить их.
«Я так счастлива за вас!»
Она улыбается. Это — искренняя улыбка и улыбаюсь в ответ. Гермиона с другой стороны все еще казнит себя.
«Молли, мне жаль. Я знаю, что это кажется быстрым и …»
Молли останавливает ее, махнув рукой.
«Гермиона, я велела тебе называть меня мамой, не так ли? Ты настолько же моя дочь, как и Джинни. И Гарри, ты — мой седьмой сын. Никогда не сомневайтесь, что я люблю вас обоих. Я очень счастлива, что вы, наконец, позволили судьбе управлять вашими жизнями. Этот ребенок — ваша судьба. Я не расстроена и не разочарована в ком — либо из вас. Вы любите друг друга больше, чем большинство других пар, и я знаю, что Вы станете превосходными родителями!»
Я не могу не улыбнуться. Гора упала с моих плеч, и я могу почувствовать, что Гермиона тоже расслабилась.
«Молли, как нам сказать детям? Они даже не знают о нас»
Я шепчу тихо, так, чтобы Сэнди не могла подслушать.
«Только будьте честны с ними. Они любят тебя, Гарри. Я думаю, что они поймут. Они хотят, чтобы их мама была счастливой. Ты делаешь ее счастливой. Я думаю, что они примут эту новость хорошо»
«Что относительно Рона?»
Этот вопрос задает Гермиона, и мое сердце екает от непонятной грусти. Я не хочу ранить своего лучшего друга. Он, наверное, никогда не простит мне. Я даже не дал ей времени, чтобы привыкнуть к новой жизни, и я занимался любовью с нею подобно взбесившемуся животному.
«Что относительно Рона? Он — тот, кто обманывал. Он не имеет никакого права спрашивать о чем либо. Только скажите ему правду»
Молли оборачивается, чтобы увидеть, что Сэнди уже спотыкается через собственные ноги.
«Бедная, ей уже пора спать. Почему бы вам не забрать ее домой, и подождать Артура со школы, чтобы потом сообщить им обоим»
Я киваю и иду подбирать свою полуспящую крестницу. Я крепко держу ребенка и мы аппарируем назад на Гриммаульд Плейс –12 Я отношу Сэнди на второй этаж и укладываю ее в кровать.
Когда я возвращаюсь вниз, то нахожу Гермиону на кухне приготавливающую чашку чая. Я оборачиваю свои руки вокруг нее и слегка поглаживаю пальцами там, где находится мой ребенок. Она мягко улыбается, поскольку я нюхаю ее шею. Что начинается как вдыхание аромата кожи, превращается в пылкое целование. Следующая картина, которую я помню, такова, что я обнимаю Гермиону, сидящую на столе, и прижимающую колени с обеих сторон моих бедер, а наши губы, борются за обладание в страстном поцелуе.
«ЧТО …??!!»
Мы вздрагиваем, разжимаем объятия, и, развернувшись, видим сердитого Артура, стоящего в дверном проеме. Гермиона спрыгивает со стола и бежит наливать чай, пытаясь делать вид, что ничего не случилось.
«Привет, хороший мой, как прошел день?»
Артур тихо стоит там, и зло смотрит на меня.
«Почему? ПОЧЕМУ?! Почему ты сделал это? Почему ты разлучил нашу семью?!»
Я подхожу к мальчику. Я знаю, что он будет расстроен, но я только надеюсь, что он немножко поймет меня.
«Артур, я люблю твою маму», произношу я робко. Даже для меня это звучит патетически.
«Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!!»
Артур гневно выкрикивает это и убегает вверх по лестнице.
Я оглядываюсь на Гермиону, и она мгновенно мчится за своим сыном. Прежде, чем она оставляет кухню, она бросает на меня сочувствующий взгляд и изрекает слова «мне очень жаль». Теперь я сижу на стуле в своей кухне … один.
Почему я всегда остаюсь один? Все, что я хочу, сделать Гермиону, Артура и Сэнди счастливыми. Я люблю их всех, но я думаю, что я только что потерял доверие Артура.
Я подожду, пока Гермиона все не выяснит. Хотелось бы надеяться, что она сможет. До тех пор, я буду сидеть здесь, обхватив голову руками, и буду ждать.
Глава 15. Помощь Рона.
Я пинаю закрытую дверь и бросаю свой портфель, мантию и палочку на диван. Сегодня был адский день. Я провел этот день, преследуя парочку маггловских подростков, которые случайно нашли волшебную палочку и попытались заставит ее работать. Это закончилось необходимостью изменять память, по меньшей мере, сорока магглам и устранять волшебные бедствия, которые натворила эта молодежь. Я никогда не видел волосы, окрашенные во все цвета радуги. Самым худшим было объяснить одному человеку, почему у него три ноги вместо двух.
Я захожу на кухню, направляясь к холодильнику в поисках сливочного пива. Обернувшись, я увидел Хедвигу, терпеливо сидящую на кухонном столе.
Привет девочка. Гарри посылал тебя с сообщением?»
Сова вскричала с негодованием. Вспыльчивая малютка, не так ли? Я снимаю ее бремя и предлагаю ей тарелку, полную крошек. Она берет несколько из них в клюв и отлетает.
Взглянув на конверт, я понимаю, что оно не от Гарри. Оно от Артура. Я присаживаюсь, открываю это, неторопливо потягивая пиво.
Дорогой папа!
Пожалуйста, приди и забери меня. Мне здесь не нравится. Я хочу жить с тобой. Пожалуйста, приди быстрей, как только сможешь. Я не думаю, что захочу остаться здесь сегодня вечером. Пожалуйста, приди! Я скучаю без тебя.
Артур
Я пристально смотрю на пергамент. Что, черт возьми, случилось, что заставляет девятилетнего ребенка написать слово «приди» несколько раз в письме? Я оставляю банку с пивом на столе и готовлюсь аппарировать на Гриммаульд Плейс-12. Я знаю, что дети имеют тенденцию немного преувеличивать, и это, вероятно, ничего не значит. Наверное, он только что получил нагоняй от Гермионы за какую-нибудь шалость и просто обиделся.
Я аппарирую в гостиную комнату. Дом тих, устрашающе тих. Я рискую зайти на кухню. Что я вижу? Гарри сидит за столом, его глаза налиты кровью, и он уставился куда-то на стол. Он даже не заметил меня, когда я вошел.
«Эй, можно войти?»
Он отвечает равнодушно.
«О, привет Рон»
«О, привет Рон это — все, что я услышу? Гарри, что случилось? Ты так ужасно выглядишь»
Гарри фыркает, а я сажусь на стол против него.
«Спасибо за комплимент, Рон»
Он снова уставится на стол. Он видит там голую леди, или что-то еще?
Я знал Гарри с тех пор, как нам было одиннадцать. Он часто был скрытным. Я вижу, что что-то случилось, и я также вижу, что он не собирается легко разглашать информацию.
« Гарри, мы были лучшими друзьями в течение многих лет, ты не можешь скрывать что-нибудь от меня»
Он оценивающе рассматривает меня из под своих очков и продолжает молчать.
«Я получил сову от Артура»
Гарри тяжело вздыхает.
«Он ненавидит меня»
Что?
«Нет, Гарри, он не ненавидит тебя. Ты для него — хороший дядя Гарри. Он никогда не сможет ненавидеть тебя»
«Он сказал так, прямо после того, как увидел нас с Гермионой целующимися…»
«О-о-о….»
Он смотрит на меня, и я вижу суматоху в его глазах. Артур всегда хотел быть похожим на Гарри. Теперь … я могу только вообразить то, что пришло в голову моего сына.
«Он именно так сказал? Ты уверен?»
Я видел этот взгляд прежде, и много раз. Это — взгляд, который говорит «Рон, ты — самый большой идиот в мире».
«Он сказал, что ненавидит меня. Три слова … — я ненавижу тебя. Еще он спросил меня, почему я разлучил его семью»
Теперь я чувствую прибывающую вину за то, что позволил Гермионе солгать и взять на себя вину как повод для развода.
«И что ты ответил ему на это?»
Гарри покачивает головой и смотрит далеко вдаль.
«Я сказал ему, что люблю его мать»
Он снова поворачивается ко мне.
«Глупо, да?»
«Нет, не глупо. Немного … хммм … я не могу подобрать слово. Но это — не глупо. Ты же действительно любишь ее. Ты сказал правду»
Гарри не тот человек, который будет открыто плакать перед другим человеком, даже передо мной. Я знаю, что он очень редко плачет, предпочитая скрывать боль внутри себя.
«Прошу прощения, Гарри. Это — моя ошибка. Я не должен был позволять Гермионе брать на себя всю вину. Я знаю, что она пыталась защитить меня, но, в конце концов, она навредила именно тебе»
Я рассеянно осматриваюсь вокруг. Я не вижу и не слышу Гермиону или детей, с тех пор как пришел сюда.
«Где все?»
Гарри, кажется, немного встряхивается, и отвечает мне.
«Сэнди спит. Артур, наверное, в своей комнате, а Гермиона вероятно пытается поговорить с ним»
Я знаю, что должен сделать.
«Позволь мне пойти, посмотреть, смогу ли исправить эту ситуацию. Где его комната?»
«Старая комната Ремуса Люпина»
Я киваю и иду исправлять свою ошибку.
Поднимаясь вверх по лестнице, я слышу слабый плач. Я захожу за угол и вижу источник услышанного рыдания. Гермиона. Моя бывшая жена. Боже, это звучит так странно. Она сидит под дверью комнаты Артура, обхватив голову руками. Я становлюсь на колени около нее и обнимаю ее.
«Шшш… Гермиона, я поговорю с ним»
«Рон … он ненавидит нас. Он не хочет разговаривать со мной. Он вообще не открывает дверь …»
Я мягко вытираю ее слезы с лица и приподнимаю на ноги.
«Гермиона, иди вниз к Гарри. Выпей чаю. Позволь мне исправить свою ошибку»
Гермиона молча кивает и идет к лестнице. Внезапно она поворачивается ко мне.
«Он заперся и не открывает дверь»
Я улыбаюсь.
«Алахомора!»
Дверь открывается, и лицо Гермионы искажается в отчаянии.
«О, нет! Как же…Я даже не использовала это! Я чувствую себя полной идиоткой!»
«Ты учила меня этому заклятью, помнишь?»
Она кивает побеждено.
«Ничего страшного нет, Гермиона, когда ты расстроена, то имеешь тенденцию думать как магглы. Это понятно»
Я не могу не улыбнуться, поскольку она озабоченно качает своей головой, игнорируя меня, и спускается вниз по лестнице.
Я иду в комнату своего сына. Я потрясен в том, что вижу. Вся его комната облеплена плакатами моей любимой команды «Пушки Педдл» и эмблемами Квиддича. Среди них есть эмблема идущего Гарри, с метлой в руках. Я подхожу ближе и понимаю, что эта эмблема повреждена и ее пытались содрать, но клей оказался действительно крепким. Это — не хорошо, определенно не хорошо.
Артур лежит на кровати, зарывшись с головой в подушку. Я прочищаю свое горло, и он оборачивается
«Папа!»
Он вскрикивает и спрыгивает с кровати. Его руки оборачиваются вокруг меня, и я веду его назад к кровати, чтобы сесть.
«Артур, что случилось?»
О, мальчик, он такой же, как и я в детстве. Его челюсть сжата, и его глаза горят от гнева.
«Все из-за него…»
Он не произносит имени Гарри.
«Из-за него мама оставила тебя, да?»
«Артур …»
Это будет тяжелее, чем я думал. Я открываю свой рот, чтобы говорить, но Артур прерывает меня.
«Не защищай его папа. Он не стоит этого! Он, вероятно, только украл маму у тебя, чтобы доказать, что он может это! Он …»
«Артур Фредерик Уизли! Ты не знаешь, о чем говоришь! Гарри не виноват в этом, также как и твоя мама!»
«Но Папа, она сказала, что вы разошлись, потому что она влюбилась в кого — то. Это — Гарри, папа. Разве ты не видишь?»
Черт возьми, он точно так же как я — упрямый, импульсивный, самоуверенный и слепой.
« Артур, позволь мне закончить. Я взрослый здесь. Слушай. Если ты прервешь меня снова …»
Он вздыхает и смотрит вниз на пол.
«Артур, это — не так, я повторяю это. Не твоя мама ни Гарри не виноваты, что мы развелись. Это …из-за меня».
Я вижу глупое выражение на лице сына, такое же, какое было у меня частенько, и тогда Гарри имел обыкновение подсмеиваться надо мной.
«Да, ты слышал меня правильно. Это — моя ошибка. Артур, я все испортил. Я позволил твоей маме взять на себя свою вину. Ты знаешь, что я часто уезжал в командировки и работал все время допоздна?»
Он кивает.
«Но это было не из-за работы…»
Его глаза загораются более ярко, и я вижу в них гнев. Он меня понял. Я испытываю крайне неприятное чувство говорить дальше, но он должен знать.
«Это я влюбился в другого человека первым. В одну женщину на своей работе…»
«Я не хочу слышать этого папа. Ты специально говоришь это, чтобы спасти… этих…! Я знаю, что ты работал!»
Я подвигаюсь, чтобы сесть рядом с ним. Мой голос смягчается.
«Арти, я не лгу. Ее имя — Лаванда. Я влюблен в нее. Я обманывал маму. Я лгал тебе. Я лгал Сэнди. Я лгал всем. Ваша мама узнала об этом месяц назад. Я люблю вашу маму, но я больше не мог ранить ее или вас. Я сказал ей, что бы она оставила меня. Это — не ее ошибка, а моя. Гарри помог ей пройти через это. Он ее лучший друг»
Он посмотрел на меня недоуменным взором.
«Но папа, я думаю, что друзья не целуются так. Ты бы видел, как они целовались!»
Я улыбаюсь ему.
«Я знаю, сын. Гарри сказал мне. Когда ваша мама сказала, что она влюблена в другого мужчину — она сказала правду. Да, это был Гарри. Но они не влюблялись, пока я не разбил ее сердце. Гарри помог ей преодолеть боль и честно, я доволен, что это он. Я не мог бы выбрать лучшего человека, который бы позаботился о Вас и вашей маме»
Сын молчит, наверное, он осмысливает то, что я сказал.
«Артур, скажи мне, когда в последний раз ты и я ходили летать?»
«Я не помню»
«Когда в последний раз ты и я гуляли вместе?»
«Я не знаю»
«Артур, я все испортил. Я забросил семью. Я обижал вас. Я заслуживаю ненависти. Гарри не заслуживает ее. Когда в последний раз он брал тебя полетать?»
«Вчера»
«Когда в последний раз, он водил тебя куда-нибудь на прогулку?»
«На прошлой неделе мы ходили в магазин волшебных игрушек «Флориана Фортескуса»
«Хммм…. Я не скажу, что счастлив, оттого что он является лучшим отцом, чем я, но с другой стороны очень рад, что он уделяет тебе столько внимания. Я люблю тебя Артур, и ты всегда будешь моим сыном. Я попытаюсь стать лучшим отцом для вас с Сэнди, чем был. Действительно, я обещаю. Но ты должен дать Гарри шанс. Он делает твою маму счастливой. Ты видел, какой опечаленной она была несколько недель назад, когда я не приходил домой?»
Он отрицательно замотал головой.
«Нет»
«Арти, Гарри не собирается заменять меня. Но он хочет заботиться о тебе. Он хочет быть твоим другом. Он любит маму, и она любит его. Твоя мама нуждается в тебе прямо сейчас. Ты и Сэнди — смысл ее жизни. Помоги и ты ей стать счастливой»
Артур кивает и обнимает меня.
« Я люблю тебя папочка»
Я сжимаю его более плотно.
«Я люблю тебя тоже, сынок»
«Почему ты сделал это, папа?»
Почему я делал что? Мальчик такой же упрямый как я, и темпераментный как я, и столь же любознательный как его мать. Мерлин, помоги мне.
«Почему ты изменял маме?»
О, как тяжко слышать подобный вопрос от ребенка. Иногда, мне жаль, что он маловат еще, возможно, если бы он был подростком, ему было проще понять.
«Невозможно управлять собой, когда влюбляешься. Я часто видел Лаванду, и, в конце концов, я влюбился. Твоя мама и я — мы всегда не очень ладили с самого детства. Мы пытались, мы стремились понять друг друга, но все напрасно. Я понимаю, что ты должен ненавидеть меня сейчас…»
Серые глаза Артура сияют от восторга. Мне непонятно почему.
«Я никогда не буду ненавидеть тебя, папа. Ты все испортил, но ты прав — мама теперь стала очень веселой. Она всегда очень счастливая рядом с Гарри. Если она счастлива, то мне тоже хорошо»
Я притягиваю его в объятие.
«Никогда не забывай, что я люблю тебя. Я постараюсь почаще видеть тебя, но в ближайшее время я наверное не буду часто бывать здесь, чтобы дать твоей маме перерыв. Хорошо?»
«Да»
«Давай пойдем вниз. Я думаю, что мы должны поговорить с некоторыми людьми»
Я помогаю ему встать, и мы идем к лестнице.
«Па!»
Я смотрю на него и вижу улыбку на счастливой мордашке.
«Гарри всегда будет Гарри, а ты всегда будешь моим папой»
Я не могу остановить слезы, угрожающие упасть с моих глаз. Это — мой сын. Он должен ненавидеть меня, а он любит меня. Сейчас я действительно сделал что-то хорошее и чувствую это. Гарри и Гермиона заслуживают счастье, которое они нашли. Я знаю, что Артур и Сэнди — ключи к тому счастью. Гарри может жить с ними, но как говорит Артур — я всегда буду их папой.
Глава 16. Нечаянно услышанное.
Я все еще в шоке. Я действительно не понимаю, почему я все еще здесь. Я думал, что Артур возненавидит меня после того, как я скажу ему правду. Он сказал Гарри, что он ненавидит его. Я ожидал, что он скажет то же самое и мне. Я не заслуживаю его любви. Действительно, это так. Я не думаю, что Артур и я будем близки в будущем, как могли бы быть, но я знаю, что он все еще любит меня, и он знает, что я все еще люблю его. Независимо оттого, что между нами воздвигнута стена. Он тих. Это пугает меня. Я рассказал правду. Я признался. Почему он не кричал на меня? Я не понимаю.
Я иду в тишине через гостиную комнату к кухне, и поджидаю спускающегося Артура. Невольно я слышу беседу с другой стороны двери …
«Мне жаль, Гермиона. Я не хотел, чтобы ты поссорилась с Артуром из-за меня»
Несложно понять, что он все еще расстроен. Звук его голоса напряжен.
«Гарри, остановись. Артур все поймет немного позже. Гарри, я нуждаюсь в тебе прямо сейчас. Я не могу пройти через это без тебя. Я никогда не была более счастлива, и я хочу, чтобы наш ребенок тоже был счастлив, как и я …»
Ребенок? РЕБЕНОК? Дерьмо! Это — не то, что я ожидал услышать. Неудивительно, что она была так расстроена из-за Артура. Артур! Я оборачиваюсь и вижу его ожидающего меня, чтобы открыть дверь. Я не знаю, как долго он стоял здесь, но взгляд на его лице говорит, что это было вероятно слишком долго.
«Артур?»
Я спрашиваю нерешительно, желая проверить, раздражен ли он, слышал ли он то-же, что и я.
«Вперед, папа. Почему мы здесь стоим?»
Я безмолвен. Он не слышал этого.
Он подталкивает меня, но я останавливаю его прежде, чем войти.
« Почему бы тебе не пойти, и не разбудить свою сестру. Позволь мне поговорить с мамой в течение минуты. Возможно, ты, Сэнди и я сможем пойти поужинать вместе. ХОРОШО?»
Он подскакивает к лестнице.
«Это здорово, папа. Я сбегаю за Сэнди. Мы скоро спустимся!»
Он взволнованно взбегает вверх по лестнице, а я поворачиваюсь, чтобы войти в кухню.
Когда я вхожу в комнату, то натыкаюсь на пару, сидящую за столом. Гарри сидит на том же самом месте, где я видел его почти час назад, а Гермиона прижимается к нему, положив голову на плечо. Они все еще не замечают моего присутствия. Я тихо подхожу к столу и сажусь напротив них. Только, когда я прочищаю свое горло, они оборачиваются.
«Рон?»
Гермиона взволнованно смотрит на меня.
« Как все прошло?»
" Я думаю, что это прошло хорошо. Он знает о том, что действительно случилось. Я не думаю, что он до сих пор ненавидит тебя, Гарри, но дай ему немного времени, чтобы сказать об этом тебе лично»
Гарри протягивает мне руку, и я пожимаю ее.
«Благодарю»
«Не за что. Я знаю, что виноват. И я рад, что мы все счастливы теперь»
Я ловлю улыбку Гермионы краем своего глаза.
«А где Артур?»
Я оглядываю свою красивую жену — бывшую жену. Ее лицо горит.
«Я хотел поговорить с вами и послал его разбудить Сэнди»
Глаза Гермионы открываются шире
«Поговорить с нами? О чем?»
Я улыбаюсь.
«Поздравляю!»
«Извини….Поздравляешь с чем?»
Это спросил Гарри, приподняв свои темные брови.
Я смотрю на своего лучшего друга, а потом на свою бывшую любовь. Они заслуживают быть счастливыми. Я не ревную. Я не расстроен. Я даже счастлив за них. Гарри всегда хотел семью. Я доволен, что НАША Гермиона может дать это ему.
«Я случайно услышал ваш разговор. Я знаю»
Гермиона смотрит на меня, и вспышка шока проходит через ее глаза.
«О чем ты говоришь, Рон?»
Я не могу не посмеяться над ней. Гарри же уставился на меня с недоверием.
«Гермиона, я слышал, что вы говорили о ребенке. Я вижу это в твоих глазах. Ты просто сияешь. Поздравляю!»
Гарри освобождает огромный вздох из своего горла.
«Артур слышал?»
Я понимаю его предчувствие. Два часа назад мой сын кричал ему о ненависти. Сейчас к этому могла добавиться новая порция отвратительных новостей. Я качаю головой.
«Нет, я так не думаю. Именно поэтому я ….»
«Папа!»
Я поворачиваюсь, чтобы увидеть мою красивую маленькую девочку, ее каштановые кудряшки, подпрыгивающие от бега.
«Привет худышка Сэнди!»
Она подскакивает в мои руки и крепко обнимает меня. Я скучал без своей семьи Почему я не чувствовал этого раньше? Нет, я не могу думать об этом. Гермиона счастлива с Гарри, а я счастлив с Лавандой. Я только скучаю без своих детей.
«Ты возьмешь нас на ужин?»
Я замечаю удивленный взгляд лицах Гермионы и Гарри.
«Не возражаете? Я подумал, что вы захотите побыть некоторое время наедине. Чтобы поговорить обо всем …»
Гермиона поворачивается к Гарри и тихо спрашивает его о чем-то.
«Почему мы не идем?»
Дети с нетерпением рвутся к двери. Я думаю, что Гарри это тоже заметил.
«Миона, я думаю, что Рону нужно побыть с детьми. Они скучали без него. Я думаю, что они нуждаются в этом»
Гермиона смотрит на него, недовольно поддернув плечом, но соглашается. Ее улыбка кажется принудительной. Я знаю, что она опасается. Честно, я был бы разочарован, если она вела себя по — другому.
«Только ужин и возможно мороженое, Миона. Я привезу их домой в девять»
«Хорошо, но не позже девяти»
После того, как дети убегают в гостиную, я поворачиваюсь обратно к паре, и ловлю взгляд Гермионы.
«Рон, ты уверен?»
Я киваю и подмигиваю ей.
« Мне жаль Рон»
«О боже, Гермиона. Не извиняйся ни за что. Я вообще не расстроен. Я очень счастлив за вас. Вы оба заслуживаете все счастье в мире. Я только доволен, что Вы оба смогли найти его. Прошу прощения, что препятствовал этому намного дольше, чем должен был. Вы двое должны были быть вместе еще в Хогвартсе! Я влюбился в тебя, но Гарри был слишком благороден, чтобы соперничать со мной. Я еще тогда знал, и чувствовал сердцем, что вы двое предназначены друг для друга»
Я не могу не смотреть на Гермиону. Я вижу слезы в ее глазах. Гарри обнимает ее рукой и она прислоняется к нему. Я улыбаюсь.
«Я думаю, что этот ребенок — самый счастливый ребенок на земле. Мало того, что он или она уже получит старшую сестричку Сэнди и старшего брата Артура, но и самых лучших волшебников в мире в качестве своих родителей. Я надеюсь, что у тебя получится быть лучшим отцом, чем у меня, Гарри»
Мой голос неуклюж, и мои глаза горят. Откуда пришли эти слова?
«Рон, ты хороший отец»
Это прошептал Гарри. Я не думаю, что он может говорить громче из-за эмоций, которые я слышу в его голосе. Я лишь качаю головой.
«Я всегда был оболтусом, Гарри. Я, конечно, попытаюсь восполнить некоторые свои пробелы… Но я знаю, где не получится у меня, поддержишь ты, Гарри»
«Рон, я не хочу занимать твое место. Я только хочу, чтобы они позволили мне любить их. Я хочу сделать их счастливыми. Если ничего не получится, и они не хотят жить со мной, я не буду стоять на их пути. Ты — их отец. Это никогда не измениться»
Он встает и обнимает меня. Гарри Поттер — Мальчик, который Выжил, Юноша, который Победил Волдеморта, и Самый Лучший Волшебник за последние десять лет — обнимает меня.
«Спасибо за доверие, Рон»
«Как же я не могу не доверять тебе, Гарри? Ты спасал мою задницу большее количество раз, чем я мог рассчитывать. Я знаю, что ты будешь обращаться с моей семьей хорошо. Теперь, это и твоя семья тоже»
Внезапно другая пара рук обнимает обоих из нас. Это — Гермиона. Снова трио. Как было когда-то. Эти двое и я — мы прошли столько приключений вместе, что навеки связало нас невидимыми узами.
«Я люблю вас обоих»
Мой голос уже дрожит. Гарри хлопает меня по спине и отходит.
«Я тоже люблю тебя, Рон»
Я не могу не засмеяться, когда я чувствую руки вокруг своих ног. Я наклоняюсь вниз и поднимаю Сэнди. Она настолько сладка. Гермиона целует нашу дочь в щеку и говорит, чтобы она хорошо вела себя.
Я выхожу в гостиную с дочерью на руках в поисках сына. Я ошеломлен, когда вижу его. Он стоит рядом с Гарри и обнимает его. Я слышу тихое «извини» и Гарри добродушно ворошит волосы мальчика. Потом Гарри подмигивает ему и повторяет те же слова. Я улыбаюсь, наблюдая эту картину. Это — то, что и должно быть.
Мы стали одной большой семьей.
Глава 17. Размышления Гермионы.
Я сажусь за стол, и я наблюдаю как мои дети, и их отец выходят из кухни. Я счастлива, что Рон предложил взять их на ужин. Я только задаюсь вопросом, почему он не делал этого раньше. Я знаю, что прошел только месяц, а мне кажется, что прошел год, с тех пор как мы отдалились друг от друга.
Я все еще не могу отойти от шока из-за того, что Рон сказал обо мне и Гарри. Он действительно думал, что мы предназначены друг для друга? Он действительно был счастлив за нас, когда сказал о ребенке? Он казался настолько искренним. Возможно, Рон, наконец — то, вырос. Потребовалось довольно много времени. Он теперь похож на другого человека, я не узнаю в нем того Рона, за которого вышла замуж. Я предполагаю, что это потому что, мы развелись. Он — только Рон, мой лучший друг. Вообще-то, он также отец моих детей, но это уже не по существу.
Наше трио опять сплотилось? Это то, чего я хочу? Во-первых, я хочу, чтобы это было скорее Гарри & Гермиона с Роном в сторонке. Во-вторых, пусть Лаванда наслаждается его обществом. Я начинаю преодолевать свое отрицательное отношение к ее персоне. Рон как медведь Тэдди. Он — один из самых приятных людей, которых вы могли когда-либо встретить. Не трудно влюбиться в него. Я любила его долго, и все еще люблю его. Но он никогда не заставил меня чувствовать любовь, как это делает Гарри.
Вот и Гарри. Он садится рядом со мной и обнимает за плечи. Это был трудный день. Истощение. Еще только полшестого, а я уже готова идти спать. Сонный дурман слетает с меня, как только мы начинаем разговаривать. Аромат, исходящий от Гарри заставляет почувствовать эйфорию, легкость, спокойствие, безопасность.
Его пальцы пронизывают мои волосы, отчего я начинаю витать в облаках.
«Все хорошо, Миона?»
Он спрашивает мягко. Я люблю его голос — низкий, сильный и сексуальный.
Я киваю в его грудь. Я не могу не думать, что все кажется настолько безупречным. Гарри и я — вместе, беременность, мои дети, благосклонные и прощающие своего отца…
Многие люди, если бы столкнулись с подобной ситуацией, подумали бы что невозможно так быстро завоевать доверие. Но, предполагаю, что я не из большинства людей. Рон, Гарри и я прошли через многое вместе. Мы смотрели смерти в лицо. Мы доверяли свои жизни друг другу большее количество раз, чем я могу вспомнить.
Да, я был ранена неверностью Рона, но я знаю, что он любил меня и хотел, чтобы и мне было хорошо. Я знаю, что он не должен был лгать так долго. Но я прощаю ему. Почему? Потому что благодаря нему я теперь с Гарри!
Оглянувшись назад, если бы я не вышла замуж за Рона, и если бы я была с Гарри с самого начала, я не думаю, что все сложилось бы хорошо. Гарри был бы слишком обеспокоен за мою жизнь, вместо того, чтобы сосредоточиться на Волдеморте, и он наиболее вероятно просто погиб. У меня не было бы моих детей. Жуткие мысли…Искренне, я не была бы то Гермионой, который являюсь сегодня. Я не сожалею о первом замужестве. Я только сожалею, что он и я позволили нашей дружбе перерасти в брак. Я благодарю бога, что моя жизнь сложилась именно так, а не иначе, потому что впервые в моей жизни, я действительно счастлива.
Я смотрю в блестящие зеленые глаза моего возлюбленного. Кто он? Мой возлюбленный? Нет, он гораздо больше чем это. Он — мой возлюбленный, мое доверенное лицо, моя защита, мой спаситель, мой лучший друг. Он заставляет меня таять, когда я смотрю на него. Я надеюсь, что мы не сделаем те же самые ошибки как Рон и я. Мой разум возвращается к нашей судьбе. Мы будем родителями. Ребенок. Наш ребенок. Я предполагаю, что подсознательно погладила свой живот, потому что мою руку сверху накрыла рука Гарри.
«Я боюсь, Гарри»
Я прошептала прежде, чем даже подумала это.
«Я знаю, я тоже. Ты прошла через это дважды, а я ни разу»
Я улыбаюсь ему, и он улыбается в ответ. Я люблю видеть его улыбку. Он не улыбался так долго в течение войны. Как мне хотелось тогда увидеть хотя бы легкое подобие усмешки на его серьезном лице.
Я лелею каждую улыбку, которую он дарит мне, даже при том, что они не столь редки, как прежде. Мы сидим молча в течение нескольких минут, и я наконец регистрирую то, что он сказал.
«Только, потому что я сделала это дважды, не подразумевает, что я не боюсь снова. Мы сталкивались с Волдемортом много раз, но рожать ребенка, кажется занятием, еще более ужасным»
Он вопросительно смотрит на меня.
« Я знаю, это звучит глупо. Когда мы вели борьбу на войне, была возможность только двух результатов — или победит он, или мы. С ребенком ты задаешься вопросом — я буду знать, что делать? Я буду достаточно хорошим родителем для него? Как я могу уберечь его от опасности? Я смогу дать ему все, что они нуждаются? Гарри, я должна думать о том, что Сэнди и Артур будут чувствовать, когда узнают. Это не только. …»
«Гермиона, МЫ должны думать о реакции Артура и Сэнди. МЫ вместе, ты и я. Я люблю тебя, и твоих детей, и нашего ребенка. Я буду делать все, что находится в моей власти, чтобы всем было хорошо»
Я изучаю его глаза, которые настолько заполнены любовью и доверием! Я хочу, потеряться в этих глазах, чувствовать его, целовать его, любить его. Как будто читая мои мысли, он прислоняется ближе и охватывает мои губы своими. Наш поцелуй мягок и чувственен, и мое тело немедленно реагирует на это. Прежде, чем я даже поняла то, что случилось, Гарри притянул меня на свои колени.
«Я очень люблю тебя, Миона», прошептал он между поцелуями. Теперь знакомый жар проходит через все мое тело от звука его голоса и чувства его губ, задевающих мою шею. Прямо сейчас, в этот момент, все, о чем я могу думать, это — Гарри. Я люблю его больше чем когда-либо, я даже не могла представить себе этого! Мы пройдем через это. Я знаю, что мы сможем. Возможно, Рон был прав на этот раз. Возможно, Гарри и я предназначены друг для друга.
Его руки слегка прикасаются к выпуклостям моих грудей. Я не могу помочь естественному убеждению моего тела подчиниться его рукам. Внезапно, после нескольких слов, произнесенных шепотом, моя одежда исчезает. Я остаюсь полностью обнаженной, сидя на абсолютно одетом Гарри в середине нашей кухни. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он произвел какое-то волшебство. Я пытаюсь сделать себе умственное примечание, чтобы обсудить это с ним позже. Мне стыдно признать, но я не умею так быстро снимать одежду. Еще мне стыдно, что я гола в то время, как он одет.
Мое тело жужжит от пробуждения, и я начинаю думать, что на нем слишком много одежды. Я торопливо пытаюсь стянуть рубашку с его голове, не прерывая наш поцелуй, но у меня ничего не получается. Я чувствую, как он усмехается в мой рот, когда я, оставив в покое рубашку, начинаю бороться с его застежкой — молнией. Он снова шепчет те самые Латинские слова. Через секунду он великолепно гол подо мной. Он улыбается, удовлетворенный своим искусством.
Говоря о волшебстве, я чувствую волшебство, окружающее нас. Я вижу это. Воздух искрится так, как будто заряжен с помощью электричества. Мы занимались любовью всего шесть раз, и в последний раз только несколько часов назад, но я никогда не испытывала ничего похожего на это. Независимо оттого что это, оно вокруг нас, и оно, кажется, усиливает каждую сенсацию, которую я чувствую. Моя кожа горит под кончиками его пальцев. Мои губы смакуют каждый жгучий поцелуй. Он обхватывает мои бедра и сажает меня напротив своей выпуклости. Я тихо хныкаю в его рот, ощущая это. Я хочу его.
Я люблю волшебство, и испытываю крайне неприятное чувство думать о жизни без него, но только существуют некоторые вещи, которые лучше выполнять без его помощи, а только своими руками. Я опускаю руки вниз и беру его мужественность в свои ладони. Он задыхается, поскольку я начинаю поглаживать его.
«Гермиона, я не думаю, что он нуждается в какой-нибудь помощи», признается он хрипло в мое ухо.
Я целую его в щеку, и шепчу в ответ: «Знаю, любовь моя, но только я люблю чувствовать тебя горячим и твердым в моих руках. Мне приятно знать, что я могу так воздействовать на тебя. Это поражаюсь, как что-то может быть настолько твердым, но все же бархатно — мягким в одно и тоже время».
Я не знаю, любит ли он «грязный» разговор. Конечно, я чересчур смела, но, кажется, не ошиблась. Я улыбаюсь сама себе, когда он обхватывает мои бедра и слегка приподнимает меня перед понижением на себя.
«О боже!», он рычит от ощущения себя во мне. Я люблю рычание. Он даже не знает, что это рычание делает со мной. Или возможно он понимает и использует это в своих интересах. Он обертывает мои ноги вокруг своей талии, поскольку балансирует нас на деревянном кухонном стуле. Я знаю, что это не может быть удобным для него, но он очевидно не возражает.
Руки Гарри руководят моими бедрами вверх и вниз настолько сильно, что, когда я понижаюсь, он захоронен по рукоятку и проникает куда-то глубже в очень чувствительное место. Что это за место? Я слышала разговоры других женщин об этом. Я читала об этом. Но боже, я никогда не думала, что это будет чувствоваться настолько бесподобно. Я не могу подавить крик, который слетает с моих губ от незнакомого, но более чем приятного, чувства.
Он приподнимает и опускает меня на себя, и это чувствуется замечательным. Гарри никогда не был груб со мной, но сейчас, это по — другому. Не обязательно грубо, это гораздо более агрессивно чем, я привыкла. Наши движения мощны и слегка пугают меня. Я рассеянно касаюсь ладонями своих грудей, захватывая их, не только, чтобы ослабить часть напряжения от непривычно-резкого секса, но и потому, что я люблю дразнить свои соски, когда занимаюсь любовью. Это, кажется, отсылает более чувственную энергию в то место, где это необходимо больше всего.
Прежде, чем мои руки способны прикоснутся к ним, я чувствую губы Гарри — дразнящие, облизывающие, жесткие. Резким движением я отбрасываю голову назад от ощущения его зубов, задевающих чувствительный сосок и руки поглаживающей другой сосок между большим пальцем и указательным пальцем. Он стонет, ласкает, и его движения становятся более ужасающими, темп ускоряется, а я, не сдерживая себя, предаюсь забвению.
Мои незанятые руки бродят позади его головы и путают волосы, притягивая ближе к груди. Я прибываю внезапно и мощно. Его имя отзывается громким эхом от моих губ. Несколькими ударами позже он следует за мной, завершая любовное исступление. Я смотрю вниз на его красивое лицо. Он красив, когда заканчивает заниматься любовью. Его глаза закрыты и сильно сжаты. Его губы слегка разделены, а щеки горят.
Медленно он открывает свои глаза и встречается с моим взглядом.
«Ты очень красивый», шепчу я.
Он качает своей головой.
«Нет, ты — красивая. Ты столь очаровательна и сексуальна. Ты — самая красивая женщина из всех, которых я когда-либо видел»
Я не могу остановить румянец, который знаю, наползает на мои щеки. Я прячу свою голову в его плечи. Его руки, наконец, отпускают мои бедра, и руки рассеянно пробегают сквозь мои волосы. Его теплое дыхание около моего уха.
«Тебе удивительно от того, насколько все безукоризненно мы делаем что-либо вместе, Миона? Мы похожи во многом. Мы думаем почти всегда одинаково. Мы занимаемся любовью и каждый раз все лучше и лучше. Наш ребенок будет безупречным, точно таким же, как ты»
Он прав. Кажется, что все, что Гарри и я когда-либо сделали вместе, было идеальным — испытание микстур, чтобы добраться к Философскому камню, спасение Сириуса на Гриппогрифе, подготовка к турниру трех волшебников, сражение с пожирателями смерти, заключительный бой, наша дружба, наша любовь, секс … я не буду исключать секс. Он прав, этот ребенок будет совершенен, и друг с другом мы сможем быть превосходными папой и мамой.
Я улыбаюсь ему, выражая всю свою любовь через глаза и улыбку.
«Я очень люблю тебя, Гарри. Ты прав. Нам не стоит волноваться. Мы будем замечательными родителями»
Я сладко целую его в губы, и обнимаю руками вокруг шеи. Мы сидим на деревянном кухонном стуле, греясь в нашей любви, обнаженные и держащиеся друг за друга, как будто наши жизни зависят только от этого.
Глава 18. Размышления Гарри.
Сейчас я снова слышу звуки рвоты, исходящие от Гермионы. Если это называется «утренней болезнью», то почему она может случаться в любое время в течение дня? Мы вместе сидели на кухне, наши голые тела переплетались, и вдруг внезапно она спрыгнула с меня и побежала в ванную. После нескольких минут, Гермиона появилась уже в халате, наброшенном на голое тело. Я полагаю, что «нагое время» закончилось, и произношу волшебные слова, благодаря которым мой халат уже на мне.
Она выглядит очень несчастной с ее побледневшими щеками и покрасневшими глазами, но так же, как и этим утром, она все еще красива. Она проходит на кухню и начинает доставать из шкафа кастрюли.
«Ты любишь спагетти?»
Я киваю головой, встаю и забираю кастрюли с ее рук.
«Позволь мне, Гермиона. Присядь и расслабься».
Она соглашается и уходит к столу. Она устраивается на стуле, на котором мы только что занимались любовью. Она улыбается мне, когда я подаю ей чашку горячего чая. Она слегка дует на воду и потягивает свой чай.
«Гарри, почему ты всегда делаешь это правильно? "
Я оглядываюсь на нее, приподняв свою бровь. У меня много вариантов, о чем она может спрашивать меня, но я останавливаюсь на самом развратном. Она ловит мой взгляд и широко открывает глаза.
«О Гарри! Чай, глупый! Ты — единственный, кто знает, как правильно сделать его. Только немного сливок и сахара».
Я улыбаюсь сам себе, и ломаю спагетти пополам, помещая в кастрюлю.
«После семи лет завтраков, обедов и ужинов с тобой в Большом Зале, я кое-что запомнил. А что, неужели что-то не так?»
Я не могу не поддразнить ее. Но Гермиона только вздыхает.
«Нет. Только это доказывает, что я была слепой. Никто не знает, даже Рон, какой я люблю чай. Кроме тебя. Ты знаешь обо мне больше чем кто-либо другой, мистер Поттер. Я думаю, что ты, возможно, знаешь меня лучше чем, я сама знаю себя»
Я мысленно соглашаюсь с нею. Я, вероятно, знаю ее лучше, чем самого себя.
«Это — не моя вина, что ты открыла мне все свои неприличные маленькие тайны»
После этих слов она замолчала. Она не может найти ответ. Я сдерживаю свое хихиканье. Умница Гермиона Грейнджер впервые безмолвна. Я размешиваю лапшу и соус, чтобы удостовериться, что ничего не подгорает. Я знаю, что быстрее готовить волшебной палочкой, но еда, приготовленная маггловским путем намного вкуснее.
Вообще — то я не люблю готовить, но я должен был делать что-нибудь, чтобы занять свои руки, или просто съел бы Гермиону на ужин. Если до этого была только закуска, вообразите, что может быть главным блюдом? Нужно остановить эти мысли немедленно, или у меня возникнут серьезные проблемы в некой области моей анатомии.
Я пробую соус. Безупречный. Я подношу ложку к Гермионе, которая чувственно облизывает соус с кончика ложки. Боже, сейчас она убьет меня этим.
«Mмммм, это хорошо», говорит она обольстительно. Она действительно собирается убить меня. Она знает то, что возбуждает меня, и использует это, чтобы помучить меня. Я возвращаюсь к печи и заканчиваю готовить наш ужин. Теперь можно воспользоваться своей палочкой. После щелчка и легкого взмаха спагетти, сыр и соус уже находятся на тарелках и летят к столу. Готовить лучше маггловским путем, но обслуживание — определенно работа волшебника. Мы едим в тишине. Я не могу не наблюдать за ней через верх моих очков. Она красива, и сексуальна. Я никогда не думал, что спагетти выглядят таким сексуальным продовольствием. Тогда я был мальчиком, и все виделось мне иначе. Сейчас Гермиона всасывает лапшу между губами... Потом ее язык слегка пробегает по подбородку, чтобы собрать остатки соуса…
О Мерлин! Я или должен купить брюки размером больше, или не глядеть на свою подругу. Подруга? Это звучит неправильно. Она не подруга. Она — моя леди. Она — леди, и невозможно отрицать этого. Но я хочу, чтобы она была для меня гораздо больше чем только леди. Она — уже моя возлюбленная, мать моего будущего ребенка. Чего еще я хочу? Я хочу, чтобы она была моей женой. Мое сердце подскочило от этой мысли. Просыпаться рядом с нею каждое утро! Это же небеса на земле для меня!
Я знаю, что должен сделать ей предложение. Но когда это сделать, чтобы это выглядело правильным? Я не могу просить руки у ее отца, потому что он умер. Но мне кажется по-английски неправильным спрашивать только ее и не получать ничьего одобрения. Чьего одобрения?
Дверь к кухне открывается, и я получаю ответ на свой вопрос. Я должен спросить одобрение Сэнди и Артура. Я обречен. Я вижу огонь, горящий в глазах Артура. Я следую за его пристальным взглядом и замечаю, что Гермиона и я все еще одеты только в одни халаты. Пожалуй, это нехорошо. Сэнди уже сидит на коленях Гермионы, а Артур стоит в двери, впиваясь в меня взглядом. Рон поддерживает его с понимающей ухмылкой на лице. Я хотел бы сказать ему, что его взгляд — идиотский взгляд незрелого подростка, которому все интимное кажется смешным. Я ограничиваю себя от резкого высказывания, потому что Гермиона спрашивает Артура, как прошел ужин.
«Прекрасно»
Он отвечает очень холодно.
Куда Вы ходили?»
Снова спрашивает его Гермиона. Он проворчал что-то, и Рон хлопнул мальчика по спине.
«Артур, мне надоело это видеть. Или ты будешь вести себя как мужчина, или я заставлю тебя пожалеть, что ты не родился девочкой»
Наконец-то я ощущаю гордость за своего лучшего друга. Но, похоже, что вечер прошел не очень хорошо. Я смотрю на Гермиону и Сэнди. Крошечная девочка уже спит в руках матери. Гермиона пытается встать вместе с нею, но Рон подхватывает Сэнди прежде, чем Гермиона, успевает напрячься. Ей же нельзя поднимать тяжести! Боже, какой я болван! Я принимаю Сэнди в свои руки и мягко благодарю Рона, за то, что он не позволил Гермионе поднять ее.
Потом я поднимаюсь вверх по лестнице и слышу голос Гермионы.
«Артур, отправляйся немедленно в кровать. Никаких книг, никаких игр, никакой музыки. Ложись спать!»
Несколькими секундами позже ворчащий девятилетний мальчик проносится мимо меня. Я медленно несу Сэнди в кровать и укладываю ее. Думаю, что Гермиона сама разденет ее немного позже. Затем я спускаюсь вниз по лестнице, останавливаюсь и сталкиваюсь с молодым человеком, который стоит в дверном проеме своей комнаты.
«Почему ты не одет?»
Это он спросил меня. Что же я могу ответить на это?
«Артур ...»
«Я — не глупый и не слепой дядя Гарри. Я все понимаю. Ты говоришь, что любишь мою маму. Хорошо, я тоже люблю ее, но не хочу, чтобы ты был рядом с ней. Я не ненавижу тебя. Но мне не нравится это!»
Я опускаюсь на колени и оказываюсь глаз к глазу с сердитым мальчиком.
«Что тебе не нравится, Артур?»
«Когда ты с моей мамой. Она не нуждается в тебе. Она должна быть со мной и Сэнди, и она не нуждается в тебе»
Слезы катятся по щекам Артура, и он отчаянно моргает, чтобы остановить их. Я не знаю, что делать, но я сделал то, что любой человек сделал бы на моем месте. Я просто обнял его. После нескольких секунд он немного расслабился в моих руках, и его плач замедлился.
«Что случилось сегодня вечером Артур? Я думал, что ты круто проведешь время»
«Она была там»
Это все, что он должен был сказать. Теперь я понимаю, почему Рон был настолько рассержен на него. Я понимаю, почему Артур снова восстановлен против меня прямо сейчас.
«Я понимаю, что она не нравится тебе?»
«Разумеется. У нее меньше мозгов, чем у моей игрушечной фигурки Виктора Крума»
Я смеюсь. Я не могу остановить смех. Я сажусь на пол и тяну Артура на свои колени. Он непонимающе оглядывает меня, не понимая причины моего дурного смеха. Да собственно я и сам не понимаю, почему мне смешно. Мне только вспомнилось, как Крум ревновал меня к Гермионе когда-то. Какими глупыми мне казались тогда его подозрения!
«Артур, ты должен помнить, что Лаванда делает твоего папу счастливым. Точно так же как твоя мама делает счастливым меня. Я люблю твою маму, Артур. Я люблю ее, тебя и Сэнди. Я надеюсь, что смогу сделать ее столь же счастливой, каким она делает меня»
Он рассматривает свои руки, не глядя мне в глаза.
«Она заслуживает быть счастливой. Ты прав, папа никогда не сделал ее счастливой. Я вижу как она улыбается, когда ты рядом. Она счастлива теперь»
Я обнимаю его руками и качаю слегка назад и вперед.
«Ты действительно любишь меня, дядя Гарри?»
« Очень, Артур»
" И ты любишь маму?»
«Да»
Он смотрит на меня так серьезно, как только может девятилетний ребенок.
«Не расстраивай ее когда-либо. Она плакала достаточно. Не заставляй ее снова плакать»
«Я не могу обещать, что не буду причиной ее слез, но я попытаюсь. Ладно? Мы теперь друзья?»
Он качает головой.
" Нет, я должен привыкнуть к этому. Но постараюсь сделать это поскорей»
Он встает и протягивает руку. Я пожимаю ее так, как будто мы заключаем договор. Затем я провождаю его назад в спальню.
«Спокойной ночи, Артур!»
«Спокойной ночи!»
Он поворачивается обратно ко мне.
«О! Спасибо тебе, дядя Гарри!» он говорит это слабеньким голосом.
«Всегда к твоим услугам, Артур»
Он закрывает дверь, и я остаюсь в коридоре, уставившись на то место, где только что стоял самый мужественный девятилетний мальчик в мире. Нет, он не глупый. Он знает все, что здесь происходит. Хотя он не принимает это, он допускает это. Это — все, что я могу просить в настоящее время.
Я возвращаюсь назад на кухню. Когда я вхожу, то нахожу расстроенного Рона и ошеломленную Гермиону. Я сажусь между ними и осматриваю своего лучшего друга. Он все испортил сегодня вечером. Он хотел получить доверие сына и показать ему, что он все еще любит его. Невозможно сделать этого, пока любовница ходит по пятам.
«Дети встретили Лаванду сегодня вечером», прошептала Гермиона в мое ухо.
«Я знаю», шепчу я ей в ответ.
Выражение шока на ее лице заставляет меня слегка хихикнуть.
« Артур рассказал мне»
«Как получилось, что три часа назад он ненавидел тебя, а теперь ненавидит меня?»
Рон спросил через стиснутые зубы
«Рон, Лаванда знала, куда ты шел?»
Он покачал головой.
«Как ты представил ее?»
Он смотрит на меня. Я могу видеть боль в его глазах.
«Мы были во «Флориане», и она увидела меня. Она подошла сзади меня, закрыла мои глаза и спросила «Угадай, кто это?» Я обернулся, чтобы предупредить ее относительно присутствия моих детей, а она поцеловала меня. Тут же. Перед ними. Артур растолкал нас и выбежал через дверь. Сэнди только смотрела на меня своими непонимающими глазками. Мое сердце разбилось в тот момент. Я обнял ее и посмотрел на Лаванду. Она стала плакать. Она все время извинялась передо мной. Я должен как можно скорее поговорить с ней. Она была так расстроена. Она не хотела обидеть детей. Я тоже»
Я наклонился и хлопнул его по плечу.
«Чем скорее ты поговоришь с ней, тем лучше. Я поговорил с Артуром немного наверху. Он не ненавидит никого. Он только не знает, как обращаться с этим. Дай ему время. Мы все должны дать ему время. Он скоро все поймет»
Гермиона взволнованно смотрит на меня и неосознанно поглаживает свой живот
« Я знаю, легче сказать, чем сделать. Но мы должны попытаться. Я обещал ему»
Рон побеждено кивает
«Он — хороший ребенок»
Я вижу, что он убеждает сам себя.
«Мне нужно идти к Лаванде. Я не могу забыть ее слезы»
Он встает.
«До свидания!»
Даже не выйдя из кухни, он аппарирует. Голова Гермионы снижается на руки. Ее плечи колеблются. Я подвигаюсь к ней и обнимаю рукой.
«Все в порядке, любимая. Все хорошо!»
Она поднимает голову и вместо слез и покрасневших глаз, я вижу ее искрящиеся глаза, и широкую улыбку на лице. Она смеялась.
«Он заслужил это, Вы знаешь?»
«Я знаю, но мне его жалко»
Она кивает, и затем обнимает меня.
«Гарри, я люблю тебя! Ты такой добрый!»
Мне приятно слышать эти слова. Я глубоко вздыхаю, осознавая сказанное.
«Я тоже люблю тебя, Миона»
С помощью волшебной палочки мы оставляем кухню чистой и отправляемся наверх. Она останавливается возле двери моей спальни. Я знаю, что это — место, где мы расстаемся в течение месяца. Сегодня ночью я буду спать один. Я закрываю свои глаза и вздыхаю. Мне жаль, что все не по — другому. Она тихонько целует меня в щеку.
«Когда-нибудь, Гарри. Сладких снов!»
Она быстро идет вдоль по коридору и исчезает за дверью своей комнаты. Я поворачиваюсь и вхожу в свою собственную комнату, сбрасывая халат на ходу. Я ложусь в кровать, совершенно обнаженный и вожделеющий. Ее слова звучат в моей голове «когда-нибудь, Гарри». Я молюсь, чтобы это было скорее. Я несколько раз бью кулаком по подушке и устраиваюсь поудобнее для привычно беспокойного сна. Я никогда не буду спать спокойно, пока не смогу заснуть в ее руках.
Когда-нибудь.
Глава 19. Размышления Артутра и ещё один сюрприз.
Я опираюсь на ствол дерева, чувствуя, как ветер неистово ворошит мои волосы. Я смотрю вниз и вижу Сэнди, бегающую на поляне возле дома и преследующую бабочку. Она настолько маленькая, и даже не понимает, что случилось. Мне жаль, что я не похож на нее, тогда бы тоже не о чем не волновался.
Я знаю, что происходит. Они думают, что я слишком маленький, чтобы все понимать. Я лишь хочу, чтобы бы они сами рассказали мне. Я вижу это в глазах мамы. Она такая… я не знаю, как это описать. Они называют это жаром, но на самом деле она не температурит. Но я вижу, что она совсем другая, не такая как раньше.
Я вижу те же перемены и в дяде Гарри. Я действительно не должен теперь называть его «дядя», не так ли? Но, кажется, я знаю, что происходит. Я видел это четыре года назад. Мне, было, тогда почти пять лет. Мама все время болела, ее рвало каждое утро, точно так же, как ее рвало больше месяца назад. Когда она чувствовала себя хорошо, ее глаза искрились и она улыбалась. Также как она улыбается в последнее время. Она и папа нежно разговаривали друг с другом, они поглаживали ее живот и хихикали. То же самое она и Гарри делают в течение последних нескольких недель, даже еще чаще.
Я знаю, что случится через некоторое время. Я снова стану старшим братом. Я знаю, что э-э … Гарри — отец ребенка. Кем же тогда буду я? У нас будет одна и та же мама, но разные папы. Это все равно будет мой брат? Да, да, я знаю, что это — мальчик. У меня есть некоторые способности. Я уверен, что когда мне исполнится одиннадцать лет, мне придет письмо из Хогвартса, как когда — то маме, папе и Гарри. Потому что у меня определенно есть кое-какие способности. Я, так или иначе, знаю заранее пол ребенка. Я угадал в случае с Сэнди и был прав с каждым из моих кузенов и кузин, и никогда не ошибался!
Мама не знает, что я знаю. Я думаю, что она боится сказать мне. Я могу понять почему, так как помню, как вел себя, когда поймал Гарри и маму, целующимися на кухне. Я не ненавижу его. Это правда. Я люблю его. Я люблю жить здесь с ним. Я люблю видеть, как он смешит маму. Я люблю, как он обращается с Сэнди и со мной, как будто мы его дети. Мне потребовалось время, чтобы привыкнуть и я все еще привыкаю, но я понимаю, что ничего не могу изменить.
Честно, я не думаю, что я изменил бы что-то. Мы живем здесь уже два месяца, и я не видел, чтобы мама хоть раз плакала, пока мы здесь. Да, я вел себя как избалованный бессовестный мальчишка. Да, я признаю это. Я просто мерзавец. Я всегда думал, что мама и папа поругались лишь на время, как обычно и они потом помирятся. Но когда я встретил ЕЕ, Лаванду, я понял, что папа сказал мне правду, и что они с мамой уже никогда не будут вместе.
В течение нескольких последних недель я превратил жизнь той женщины в АД. Ой, я не должен был говорить это слово. Но это так и было. Когда я три дня гостил у папы, то был гадкий, противный и ужасный. Я украл кое-какие вещицы у дяди Фреда и дяди Джоржа и большую часть использовал на этой…Лаванде. Да сих пор смешно как вспомню ее розовые волосы, цвет которых она не могла вывести целых четыре дня! А как она выплевывала желтые перья изо рта! Боже, это было так забавно!
Но папа заставил меня заплатить за это. Я был заперт на две недели дома, никакого телевидения, никакой музыки, только домашняя работа, есть и спать. Но если честно, все это того стоило. Папа быстренько отослал меня домой. Гарри явился в мою комнату, чтобы прочитать лекцию на ночь. Он даже кричал на меня, вернее пытался. Он не умеет кричать. Он сказал мне, что ему жаль, что он так и не смог сделать своему кузену что-либо подобное, когда был в моем возрасте.
Гарри и я — мы очень подружились за эти последние недели. Он любит мою маму, и она счастлива с ним. Поэтому я счастлив тоже. Он часто берет меня с собой полетать. На прошлой неделе он даже купил мне метлу последней модели, так что мы можем летать вместе. Старая метла мамы была очень медленной, и я никогда не мог догнать его. Но теперь мы можем участвовать в гонках, и я даже иногда его побеждаю.
Он помогает мне учиться, чтобы стать Ловцом. Это очень сложно, и я думаю, что у меня лучше получится быть загонщиком, как дядя Фред и дяде Джордж. Возможно, я смогу стать вратарем как папа. У меня есть время, чтобы решить, но Гарри говорит, что кем бы я ни стал, обязательно смогу стать лучшим в команде.
Я всегда знал, что Гарри был ГАРРИ ПОТТЕРОМ. Мама рассказала нам все истории о нем. Она поведала о том, как Волдеморт пытался убить его, когда он был ребенком, и обо всех их приключениях в школе. Она рассказала нам, как он победил Волдеморта, когда стал взрослым. Она много рассказала о Гарри. Как он рос в чулане в доме его тети и дяди. Как его били и высмеивали в школе. Как он потерял самых близких людей в своей жизни и как много страданий перенес.
Я задаю себе вопрос, как тот, кто испытал так много ужасного в своей жизни, теперь может улыбаться. Но, оглядываясь назад, я никогда действительно не видел, чтобы он улыбался так часто, как сейчас, когда он вместе с мамой.
Я смотрю на свою сестру, преследующую бабочек. Она настолько счастлива, смеется и бегает по траве. Теперь я вижу маму, она подходит к Сэнди и целует ее. Я знаю, что теперь она прийдет ко мне. Она знает мое потайное место. Я смотрю вниз с дерева, и мама начинает подниматься маленькими шагами по лестнице, которую для меня сделал Гарри несколько недель назад. Но ей нельзя подниматься на дерево. Что, если она упадет? Как же ребенок?
«Мама, нет!»
Я кричу ей сверху. Она смущенно смотрит на меня.
«Не поднимайся наверх, я сейчас спущусь!»
«Артур, я поднималась на это дерево много раз, почему теперь мне вдруг нельзя? Ты скрываешь что — нибудь там, молодой человек?»
Я начинаю спускаться вниз.
«Ничего мама. Ничего я не скрываю. Только не хочу, чтобы ты поднималась»
«Почему нет?»
Я понимаю, почему такой упрямый. Есть в кого.
«Я не хочу, чтобы ты ушиблась»
Она с улыбкой смотрит на меня.
«Все хорошо, Артур?»
«Да, мама, все хорошо»
Я запыхаюсь от быстрого спуска.
«Я тебе зачем-то нужен?»
Ее глаза все еще смотрят на меня, пытаясь вычислить то, что же я скрываю.
« Я хочу поговорить с тобой и Сэнди. Зайди в дом»
Она обнимает и подталкивает меня к дому. Я не могу не улыбнуться, поскольку она смотрит на дерево, пытаясь увидеть, скрываю ли я там что-то.
Я знаю, о чем она хочет поговорить. Я оглядываю ее — живот стал немного больше. Я знаю, что она не толстеет. Я знаю, что это — ребенок. Я прикрываю свои глаза и вижу синий туман позади век в форме ее силуэта. Это — то, как я узнаю, мальчик это или девочка. Это — то, как я узнал, что она беременна. Я мог бы увидеть это намного раньше, но отрицательные эмоции все время блокировали мой разум.
Я открываю свои глаза, и она смотрит на меня изумленными глазами.
«Ты знаешь, о чем я хочу рассказать, не так ли?»
Я киваю и невольно перевожу взгляд на свои ноги.
«Как давно ты знаешь, Артур?»
«Почти три недели»
Она вздыхает. Я не уверен, расстроена ли она.
«Три недели?»
Я снова киваю.
«Почему ты не сказал мне? Почему ты не спросил меня?»
Она задает мне справедливый вопрос. Я вижу слезы, формирующиеся в ее глазах. Она не должна быть грустной. Я не хотел ее расстраивать.
«Я уже знал. Я хотел услышать это от тебя. Я знаю, что его папа — Гарри. Я не огорчен. Мне нравится мысль снова стать братом. Он же будет моим братом? Я подразумеваю, несмотря на то, что его папа — Гарри…?»
Она ошеломленно смотрит на меня. Ее рот приоткрыт, и она выглядит довольно забавно. Я слегка хихикаю, не удержавшись.
«Б-брат?»
Она еле выговаривает слово.
«Да, ты станешь мамой мальчика. Я надеюсь, что не сильно огорчил тебе. Может быть, ты не хотела знать заранее, кто у тебя родится?»
Она быстро наклоняется и крепко обнимает меня. Мне даже немного больно, но я люблю, когда мама обнимает меня так. Дверь дома открывается, и я вижу Гарри, несущего довольную Сэнди на своем бедре.
«Здесь все хорошо?»
Мама оглядывается на него, потом снова на меня. Гарри замечает слезы, катящиеся вниз по ее щекам, и тревога проскальзывает по его лицу.
«Гарри, он знает. Он может видеть это!»
Гарри взволнованно оглядывает меня и маму. Я вижу шок в его глазах.
«Я забыл, что он умеет делать это»
Конечно, он вспомнил, как я сказал тете Джинни и дяде Драко, что у них будет девочка. Гарри не поверил мне, но когда родилась Энни, мое предсказание подтвердилось. Гарри знает о каждом моем предсказании. Я был прав на 100 %, и не сомневаюсь, что сейчас также прав.
Мама слегка кивает Гарри. Я не понял сначала, почему, но когда Гарри посмотрел на меня, я прочитал вопрос в его глазах.
Прежде, чем я смог что — нибудь ответить Сэнди радостно закричала: «Это — мальчик!!!»
Глава 20. Лучшая ночь.
Я думаю, что моя голова сейчас взорвется. Действительно. Было так много серьезных вещей, которые я узнал сегодня вечером, что не думаю, что мой мозг легко переживет это волнение. Хорошо, что хотя бы разговор с детьми был легок. Я все еще в шоке, что Артур знал все это время и никогда даже словом не обмолвился. По крайней мере, я знаю, что он не огорчен этим. Я так боялся, что он будет плакать и будет кричать, что ненавидит меня. Мол, мало того, что я живу в новой семье, так у меня теперь беременная мама! Я не знаю, как бы я реагировал на эту ситуацию в девять лет. Кошмар, если бы я был на месте Артура, то, наверное, сошел бы с ума. Я полностью понимаю, почему он так ненавидел меня 5 недель назад.
Сэнди кажется, приняла все так, что лучше не бывает. Когда она выпалила то, что собирался сказать Артур, я чуть не выронил ее из своих рук. Достаточно странно, что Артур владеет такими магическими способностями в таком юном возрасте, но Сэнди абсолютно сразила меня. Я не знаю, чем был больше потрясен — тем, что Артур знал о ребенке или тем, что Сэнди умеет читать мысли.
Она знала то, что собирался сказать Артур. Она знала о ребенке, хотя никогда не видела его. Я думаю, что она была смущена. Я не думаю, что она понимала то, что видела. Это объясняет, почему она была настолько благосклонна относительно моих отношений с Гермионой. Она знала с самого начала, что я люблю ее маму.
Гермиона почти упала в обморок, когда Сэнди сказала, что у нас будет мальчик. Очевидно, Артур уже сказал своей матери, но я не думаю, что она ожидала восклицания Сэнди. Мы знали, что ее дети будут сведущи, оттого, что их родители — чистокровный волшебник и самая умная маггла из студентов Хогвартса. Мы ожидали, что иногда игрушки будут плавать по воздуху или посуда будет разбиваться от одного взгляда….но никто не ожидал, что Сэнди будет эмпатом!
После этой неожиданности, вся наша семья собралась вокруг кухонного стола, и мы стали обсуждать ребенка.
Мой сын. Я не могу не улыбаться оттого, что я собираюсь быть отцом. Мой маленький сын находится внутри Гермионы. Мое сердце выскакивает из груди от мысли, и я должен сопротивляться слезам, формирующимся в моих глазах. Наверное, все же я чересчур ранимый. Наиболее могущественный волшебник столетия — плаксивый слабак.
Я никогда не чувствовал такую любовь, какую я чувствую для всех них — теперь самых важных людей в моей жизни. Я люблю Сэнди и Артура, как будто они мои собственные дети. Они напоминают Рона и определенно Уизли, но они в моем сердце они всегда будут носить мою фамилию.
Поттер. Это звучит хорошо, не правда ли? Мистер и Миссис Гарри Поттер. Ох! Как же мне это нравится! Я хотел сделать предложение Гермионе на ее дне рождения, которое было на прошлой неделе, но меня остановила мысль, что Артур еще не привык к новой жизни. Я думал, что он будет сердиться на нас, ну, в общем, я опять остановил свои порывы.
Дети так взволнованы новостью о ребенке. Было настолько симпатично, когда Гермиона провожала их к кроватям. Сэнди обняла свою маму и слегка понюхала ее живот. Это был такой замечательный момент, и я думаю, что Гермиона хотела заплакать. Вообще то это я заплакал тогда... Артур улыбнулся сестре и затем тоже обнял свою маму.
Этот мальчик удивляет меня день за днем. Я знаю, что это было трудно для него, но думаю, что идея относительно младшего братика помогает ему. Прежде, чем он подошел к кровати, он даже подошел ко мне и крепко обнял меня. Какой хороший паренек! Думаю, что я уже могу поговорить с Артуром в субботу о предложении к Гермионе. Я ходил в банк Грингготс на прошлой неделе и взял кольцо своей матери. Я спрятал его в своем шкафу. Надеюсь, что Гермиона не будет собирать белье в ближайшее время для стирки. У нее есть все шансы обнаружить мой тайник. Нет, все — таки надо поговорить с Артуром побыстрее.
Решено, поговорю с ним в субботу. Я возьму его с собой на игру команды «Пушки Педдл». Оливер Вуд теперь является главным тренером лучшей команды Великобритании по-Квиддичу. Я собираюсь познакомить его со всеми своими старыми товарищами по команде в Хогвартсе, потом мы, возможно, сходим в магазин волшебных штучек, где работают его дяди — Фред и Джордж.
Я знаю, что Гермиона не любит, когда я покупаю ему кучу волшебных игрушек и сладостей, но у меня никогда не было нормального детства. Я предполагаю, что проживаю его заново, когда вижу радость Артура. Я мог бы спросить у него, в то время когда мы будем на игре, или после, я не знаю...
«Гарри?»
Ах, моя красивая леди вернулась из детской комнаты.
«Все хорошо?»
«Замечательно», отвечаю я, и отодвигаюсь на диване, чтобы дать ей возможность сесть рядом.
«Вижу, мысли твои где-то летают!»
«Если они и летают, то недалеко отсюда!»
Я не могу не шутить. Гермиона настолько прекрасна, когда волнуется.
Она тяжело вздыхает, потом наклоняется ко мне, и я обнимаю ее. Насколько же это уютно! Я полагаю, что мы были уготованы друг для друга, это без сомнения..
«Сегодняшний вечер был интересным…», пропевает она слова, тем самым, возвращая меня из мечтаний.
«Думаю, интересный, это мягко сказано, любовь моя»
Я вижу, что широкая улыбка расплывается по ее лицу.
«Я люблю, когда ты меня так называешь»
Я смущенно смотрю на нее одно мгновение прежде, чем понимаю то, что она имела ввиду.
«Как? Любовь моя?»
Она кивает.
«Но это так, как оно есть. Ты — моя любовь. Как же я еще могу тебя назвать?»
Ее карие глаза встречаются с моими, и я вижу, что они искрятся. Она красива.
«Я не хочу, чтобы ты называл меня как нибудь еще»
Она шепчет мне эти слова, и я даю себе клятву, что никогда не буду называть ее ничем другим, только «Гермиона», «Миона» и «Любовь моя» всю остальную часть своей жизни.
«Что — нибудь еще, любовь моя?», я шепчу в ее ухо прежде, чем слегка целую ее чуть ниже. Она стонет при поцелуе. Она превратилась в очень сексуальную женщину с тех пор как забеременела. Наверное, гормоны творят чудеса! Хотя Гермиона говорит, что никогда не ощущала себя таковой раньше.
Я беру ее на руки и несу в свою комнату. Наша комната. Это обсуждалось сегодня вечером. Гермиона спросила Артура, не будет ли он расстроен, если она будет спать в моей комнате. Мальчик — не глуп. Он знает о ребенке. Он знает, как дети делаются. Я не мог поверить, что она спросила его об этом. Гермиона сослалась на плохие сны, которые она часто видит и ей страшно быть одной в комнате. Э-э-э…предполагаю, что это была хорошая идея, но Артур уже не такой маленький, чтобы поверить в нее. Тем не менее, он не возражал. Удивительно…
Поскольку мы достигаем своей комнаты, она выскальзывает из моих рук и опускается на пол. Ее губы впиваются в мои, и она тянет меня за собой в комнату. Так или иначе, дверь закрывается позади меня. Я не уверен, как она закрылась; мой разум был сосредоточен только на красивой женщине и ее губах. Она заставляет мое тело гореть и покалывать на всем протяжении. Мне нравится это странное чувство.
Не уверен, вела ли Гермиона меня к кровати или я вел ее, но я уже нахожусь под ней на широкой постели. Мы занимались любовью почти каждодневно в течение последних двух недель, так что она не может сгорать от нетерпения, но она изнемогает, как будто ожидая очередного продолжения длинной истории. Она прерывает поцелуй, поскольку начинает расстегивать пуговицы моей рубашки, которая через мгновенье улетает в дальний угол комнаты. Этот сумасшедший взгляд, блуждающий по моему телу даже слегка пугает меня. Это, должно быть, гормоны. Я не нахожу другого объяснения.
О, боже…. Ее ласкают мои соски и … ой! Она кусается! Я не могу поверить, что она сделала это, но мне понравилось! Я кратко задаюсь вопросом, кем является эта соблазнительница, откуда она пришла, и что она делает, что я не могу соображать и теряю дыхание. Это не Гермиона, это определенно не она! Ее поцелуи спускаются вниз по-моему животу … О боже! Куда делась моя остальная одежда? Я понятия не имею, как стал голым, но это так, а она опускается все ниже и ниже…
Как же она хороша в этом…. Ее губы обхватывают эрегированный член, и она облизывает меня как леденец на палочке. Мое тело дрожит от удовольствия, и я запутываю свои пальцы в ее волосах. Я пытаюсь дотянуться до нее руками, и хочу остановить ее, потому что не знаю, сколько смогу выдержать. Тем временем ее губы творят настоящие чудеса. Она помогает себе руками, мягко массажируя мое тело.
СВЯТЫЕ НЕБЕСА …! Она только засунула палец в мою задницу. Боже, это немного больно, хотя ощущается довольно насыщенно. Я не уверен, что подумать….
О нет, я переоценил свои возможности, позволив отвлечься! Я слышу, как мой голос оглашает мою любовь к ней и чувствую как мое тело содрогается, и заполняет ее рот. Она даже не отпрянула, наверное, дожидаясь, когда я умру от удовольствия.
После нескольких секунд я открываю свои глаза, чтобы увидеть пару пламенных шоколадных омутов, уставившихся на меня. Я могу видеть интенсивность в них — всю любовь, желание, жажду, и страсть — все отражается в моих собственных глазах. Я притягиваю ее к себе и неистово целую.
Я хочу показать ей, как хочу сделать ее счастливой, как хочу, чтобы ей было хорошо. Я переворачиваю нас одним резким движением и пристально смотрю в ее красивые глаза. Я всегда теряюсь в ее глазах.
Я протягиваю свою руку вниз, мягко проводя ладонью там, где растет мой ребенок, до темных завитков, закрывающих ее женское естество. Я рассеянно задаюсь вопросом, когда она потеряла свою одежду. И тут же осознаю, что мне все равно, как и когда она это сделала, мне важно лишь, что она является великолепно обнаженным расположением подо мной. Мои пальцы копаются в ее сгибах. Я вздыхаю глубоко от чувства того, насколько она влажна.
Это же я проделал это с ней! Я! Ощущение гордости проходит через меня от мысли, что я могу заставлять ее дрожать лишь от нескольких поцелуев и нежности. Я внутренне улыбаюсь от стона, который сходит с ее губ, когда нахожу внутри ее чувствительные места. Я хочу продлить ее оргазм столько, сколько смогу. Я массажирую ее клитор и получаю стон в ответ.
О, подожди, моя дорогая! Я еще не закончил. Я вставляю два пальца внутрь ее, проталкивая поглубже. Она начинает задыхаться, когда мои пальцы заполняют ее. Ее бедра подергиваются вперед, и мы начинаем ритм, который в последнее время стал совершенным.
«О, Гарри. Пожалуйста …», она шепчет достаточно громко, что я могу услышать ее. Мой темп ускоряется. Она ощущается настолько напряженной вокруг моих пальцев, что мое возобновленное пробуждение ниже пояса становится ревнивым. Это я должен быть в ней! Я хочу чувствовать себя в ней! Я хочу заставить кричать мое имя в экстазе. Я медленно вытягиваю пальцы, зарабатывая другой рассерженный стон, и подползаю к ней по кровати.
Я стремительно вхожу в нее, и мы оба кричим имена друг друга. Я нахожусь в небесах. Это — то, где я всегда хотел бы делать только с ней — любить ее, угождать ей. Она была уже настолько готова к окончанию, что после нескольких толчков она почти теряет сознание, крича от удовольствия. Звук моего имени, срывающийся с ее губ в таком состоянии, быстрее приближает надвигающийся кульминационный момент. Не требуется много времени, чтобы последовать за ней…
Наши тела блестят в лунном свете, проникающего через окно. Мы обнимаем друг друга. Гермиона прикасается порхающими поцелуями к моему лицу, шее и груди.
«Мне жаль!», шепчет она.
Жаль? О чем? О чем она сожалеет? Я быстро спрашиваю ее.
«Иногда я вообще не могу сдерживать себя от безумной любви к тебе, хотя и делаю все возможное, чтобы унять собственные порывы!»
Я улыбаюсь ей. Глупышка! За результаты такого безумия никогда не нужно просить извинения. Я люблю ее гормональное безумие. Это из-за ребенка в ее животе. Моего ребенка. Моего сына. Нашего сына. Я мягко глажу по ее животу.
«Любовь моя, я очень счастлив!»
Мои губы мягко встречают ее в нежном страстном поцелуе. Мы сворачиваемся около друг друга, и наше дыхание, наконец, успокаивается. Я целую ее в щеку и шепчу возле кожи «Я люблю тебя, Гермиона!…»
Она не отвечает. Я смотрю вниз и вижу, что она уже заснула. Она настолько красива, что я очарован. Я наблюдаю за ее сном в течение нескольких минут. Я не уверен, как долго смотрел на ее умиротворенное лицо прежде, чем сам уснул. Я спал той ночью с любовью моей жизни в своих руках, и ее запах ее окутывал меня. Само собой разумеется, это была, вероятно, одна из лучших ночей, с тех пор, как Гермиона и ее дети поселились в доме.
Я молюсь, чтобы мне никогда не пришлось спать одному снова.
Глава 21. Хороший день.
Это круто! Я сижу на первом ряду и смотрю как игроки команды «Пушки Педдл» обыгрывают «Уиндбургских Ос». Я никогда не был раньше на профессиональном матче по-квиддичу. Это — лучше чем, я когда-либо представлял. Счет — Пушки Педдл 90 и Уинбурн 60. Снитч уже промелькнул несколько раз, и я слышу, как ворчит Гарри, критикуя ловцов обеих команд. Ну, еще бы! Гарри всегда был лучшим ловцом!
«Да повернись же, проклятье! Он сзади тебя, идиот!!!»
Я с трудом удерживаюсь от смеха. Мне даже показалось, что сейчас Гарри соскочит со своего места, схватит метлу и покажет всем НАСТОЯЩУЮ игру! Я иногда сравниваю, как играют дядя Чарли и дядя Гарри. Гарри играет определенно лучше. Нет, нет! Я не критикую дядю Чарли — он тоже отличный игрок. Но Гарри Поттер — вероятно лучший Ловец за всю историю игр. Я знаю, что никогда не смогу быть таким как он. Я не так внимателен, как он, и мои движения не столь быстры, как у него. Наверное, я смогу быть загонщиком как мои дяди Фред и Джордж.
Я возвращаюсь к игре и слышу, как Гарри бормочет сквозь зубы такие ругательства, что моя мама, услышав это, наверное, упала бы в обморок. Я вижу, что рука защитника Пушек Педдл изогнулась под странным углом и недоумеваю, что случилось. Игра слишком быстра, я не успеваю следить за действием. Я легонько дергаю Гарри за рукав.
«Что случилось?»
Гарри оборачивается. Его тело напряжено. Он выглядит сердитым. Я хихикаю, оттого что он воспринимает эту игру так серьезно. Это ведь только игра.
«Во-он там, видишь, загонщика Ос?», указывает он, и я киваю. «Он приблизился к защитнику Пушек и исподтишка послал в него бланджер!»
Я начинаю понимать чувства Гарри, поэтому улыбаюсь и киваю. Я люблю квиддич, это правда. Но я не могу сравниться с Гарри, с папой или моими дядьями в умении оценивать игру. Как сказала бы мама — я еще слишком маленький.
Сегодня я пришел на игру с Гарри. Это все еще иногда трудно для меня, но я уже начинаю привыкать. Я действительно не уверен, что думать о Лаванде. Она — хорошая леди, наверное. И она делает папу счастливым, но она не умеет разговаривать со мной или Сэнди. Она всегда сюсюкается с нами, как с младенцами. Может это вполне подходяще для Сэнди, но мне девять! Я уже не ребенок.
Гарри обращается со мной как с взрослым. Именно с ним я чувствую себя парнем. Гарри позволяет мне быть самим собой. Он не разговаривает со мной снисходительно, как будто я глупенький мальчик. Он смеется над теми же самыми шутками, над которыми смеюсь я. Он говорит со мной так, как будто мы ровесники. Он сказал, что хочет поговорить со мной сегодня. Если эта игра затянется, я не уверен, сможет ли он разговаривать со мной. Бедолага! Он так переживает за игру!
Я вижу квоффл … Передача…Ну давай же, давай … о проклятье! Черт!!! Стоп! Я должен ругаться как отец. Иначе мама убьет меня. Что это за сумасшедший шум?
Из-за радостных криков я догадываюсь, что Ловец наконец-то поймал Снитч. Гарри неожиданно хватает меня и сажает себе на плечи.
«ПУШКИ ПЕДДЛ! ПУШКИ ПЕДДЛ!»
Мы кричим и смеемся. Гарри бывает очень забавен и мне всегда весело с ним.
Потом мы поднимаемся, спускаемся вниз по лестнице, и он спрашивает меня, хочу ли я мороженое. Он шутит? Неужели я хоть раз отказался от мороженого?
Гарри достает ложку из своего кармана. Почему ложка в его кармане? Прежде, чем я могу спросить его, он подает ложку в мою руку, и я чувствую сильный рывок.
Портал! Конечно же!
Наконец я чувствую землю под ногами, а руки Гарри подхватывают меня.
«Все хорошо, Артур?»
«Да, только давай не будем использовать портал, после того, как я поем. Бе-е-е!»
Я захватываю свои глаза и делаю вид как будто меня вот-вот меня вырвет, а Гарри смеется. Он берет меня за руку и ведет в кафе мороженого Флориана Фортескью..
Заказав мороженое, мы некоторое время сидим за столом. Это — симпатичный день. Солнце сияет, и не слишком холодно. Я оглядываюсь на Косой переулок. Я был здесь только несколько раз. Я не могу дождаться, когда приеду сюда и куплю все учебные принадлежности для Хогвартса. Мне ждать еще целых два года!
Я уже почти доел свое ванильно — шоколадное мороженое, когда Гарри вдруг прочищает свое горло, наверное, чтобы обратить на себя внимание. Он выглядит странно, и, похоже, что снова волнуется.
« Гарри?»
«Слушай, Артур. Я…м-м…»
«Все хорошо?»
Его лицо покраснело. Интересно, это аллергия на мороженое?
«Да, все хорошо. Я только…м-м ….хотел… м-м …поговорить с тобой кое о чем» Чего он так заикается? И почему он так волнуется?
Я внимательно смотрю на него и жду.
«Хорошо. Послушай меня…»
Гарри закрывает на мгновение свои глаза, как будто сейчас заплачет. Я не думаю, что когда-либо видел Гарри в таком виде. Это симпатично, но пугающе. Он глубоко вздыхает и смотрит на меня.
«Артур, ты знаешь, что я люблю твою маму, верно?»
«Угу», киваю я с полным ртом мороженого.
«Так вот, я хотел спросить у тебя….м-м…могу ли я жениться на твоей маме?»
Ложка мороженого шмякнулась на мою рубашку.
Гарри… Я не ожидал, что он скажет это. Он мог, по крайней мере, подготовить меня. Хорошо, я догадывался, что это случится из-за ребенка, да и вообще из-за всего! Я только не ожидал этого сегодня. Гарри взмахнул своей палочкой, и моя рубашка снова чиста. Он пристально смотрит на меня. Он смотрит, так, как иногда смотрит на меня Сэнди в надежде, что я поделюсь с ней последней шоколадной лягушкой.
«Артур, ты разрешаешь мне жениться на твоей маме?»
Я не понимаю его. Почему он спрашивает у меня разрешения?
«Э-э?»
Видимо он понял замешательство на моем лице.
«Понимаешь, есть традиция спрашивать разрешение на брак у родителей девушки, прежде чем предложение делается непосредственно ей. И, ну, в общем…так как отец вашей мамы уже умер, я обращаюсь к другому главному мужчине из ее семьи. Это — ты»
Я пытаюсь скрыть улыбку, наползающую на мое лицо. Я очень хочу, чтобы он женился на маме. Я хочу жить в семье. Я не уверен, хочу ли, чтобы папа женился на Лаванде, но …нет, я подумаю о них позже! Сейчас я хочу, чтобы наш хороший Гарри немного помучился»
«А что бывает, если отец девушки отвечает — нет?»
Гарри опускает глаза и начинает нервно теребить воротник своей рубашки. Он не может смотреть мне в глаза. Я такой злой и противный мальчик!
« М-м … я предполагаю, что парень не может предлагать девушке руку и сердце, если ее родители отказали ему…»
Он внимательно смотрит на меня и, конечно же, не может понять необычную холодность, исходящую от меня.
«Если ты не готов к этому Артур, то все в порядке. Я не буду настаивать»
Я знаю, что он хочет этого. Я знаю, что мама хочет этого. Я молчу, обдумывая, что должен сказать. Гарри становится все более взволнованным. Он начинает переживать, подергиваясь на своем стуле. Я улыбаюсь сам себе. Это — то, чего я добивался. Я глубоко вздыхаю, но прежде, чем могу сказать что — нибудь, у Гарри начинается паника.
«Артур, я влюблен в твою маму! Я люблю тебя и Сэнди как своих собственных детей! Я хочу, чтобы мой ребенок жил со своим братиком и сестричкой! Ты знаешь, что я не сделаю ничего, чтобы обидеть твою маму и сделать ее несчастной! Я никогда не смогу сделать этого! Но если ты, даже понимая это, не готов….»
Я начинаю смеяться. Я не могу больше выдерживать свой спектакль. Гарри выглядит настолько торжественным, настолько возвышенным!
« Гарри….я.., ой не могу!»
«Что?»
«Я немного пошутил. Я говорю тебе — ДА, и знаю, что мама тоже скажет — ДА!»
Мне трудно дались эти слова. Гарри порывисто обнимает меня. Эх, Гарри, Гарри…Я люблю объятия, но ведь вокруг нас столько народа!
Он, наконец, отпускает меня. Я оглядываюсь вокруг, чтобы видеть, не заметил ли кто-нибудь нас. Похоже, что нет. Гарри приносил извинения за излишнюю эмоциональность. Я, пожалуй, прощу его. Я ведь тоже немного помучил его, не так ли?
Настроение стало еще лучше. Гарри кажется гораздо более добрым. Мы сидим, доедаем мороженое и обсуждаем игру Пушек Педдл.
Солнце начинает садиться за горизонт, когда мы, наконец, возвращаемся домой. На сей раз, мы воспользовались камином в «Дырявом Котле». Я ненавижу летучий порох, даже больше, чем портал. Тошнотворное чувство охватывает меня, когда я вылетаю из камина в гостиную комнату.
Я слышу смех мамы, и она вспоминает что-то, сравнивая меня с Гарри. Надо будет расспросить его об этом. Я не возражаю, когда меня сравнивают с Гарри. Это даже лестно. После того, как мой желудок успокаивается, я захожу в комнату, чтобы видеть играющуюся Сэнди, и мама облокотившуюся к Гарри на диване. Это кажется настолько безупречным. Я предполагаю, что мы действительно напоминаем дружную семью. Я не припоминаю подобной картины, когда мы жили с папой. В последнее время он редко приходил домой.
Моя сестра пытается построить замок из взрывающихся карт. Я вижу, что все уже начинает дымиться, но она успевает отскочить, прежде, чем все это взрывается. Сэнди хохочет во все горло.
«Что смешного, неумеха?», я поддразниваю ее, и начинаю щекотать. Сэнди визжит и задыхается от смеха. Я обнимаю ее. Она — моя маленькая сестра, и я люблю ее.
Мы оборачиваемся и видим маму и Гарри, счастливо улыбающимся нам. Да, я люблю это. Все так, как должно быть.
Глава 22. Приятный шок.
Боже, я выгляжу такой толстой! На мне одеты лишь трусики и лифчик и я стою боком перед зеркалом. Я выгляжу толстой. Это — ребенок, но я в том периоде, когда остальным людям еще не понятно, что перед ними беременная женщина. Больше похоже на то, что я сильно поправилась. Сейчас я выгляжу неприятно. Моя кожа жирная. Мои вьющиеся волосы, не только густые, но и сильно вьющиеся. Я напоминаю казненного на электрическом стуле морского кита. Нет, казненного на электрическом стуле морского кита с жирной кожей.
Обернувшись, я вижу, что Гарри выходит с ванной в полотенце, обернутом вокруг талии, и вытирает другим полотенцем свои волосы. Он настолько сексуален. Он убирает полотенце от головы и заметив мой взгляд, одаривает улыбкой, от которой сердце грозит остановиться. Его волосы неряшливее, чем обычно, его глаза искрятся, его кожа блестит от воды, лениво сползающей вниз по его телу. Тьфу! Я не знаю, что такого есть в Гарри Поттере, отчего мое взволнованное сердце буквально вылетает из груди, но Боже, пусть так будет всегда!
Он подходит сзади меня, обнимает и погружает подбородок в мои волосы. Я пристально рассмативаю наше отражение. Мы красиво выглядим вместе — сексуальный Адонис и большой кит. Я встречаю его пристальный взгляд в зеркале.
«Как ты себя чувствуешь, любимая?»
Я люблю, когда он называет меня так.
«Гарри, я очень толстая?»
О боже, ну зачем я спросила его об этом?! Идиотка! Проклинаю эти гормоны! Я знаю, что это очень глупый вопрос, недостойный Гермионы Грейнджер. Снова смотрю в зеркало. Почему он улыбается? Я готова шлепнуть по его губам, чтобы он перестал это делать. Он все еще улыбается. Ты бы лучше ответил на мой вопрос, мистер Поттер!
«Любимая, ты не толстая. Ты — красивая»
Он мягко поглаживает мой голый живот.
«Миона, ты же беременна. Внутри тебя ребенок. Наш ребенок. Ты выглядишь красивой. Твои волосы стали более длинными и густыми от витаминов. От твоей кожи как будто исходит жар. О да, ты великолепна!»
Жар? Да, это свет отражается от моей жирной кожи.
Я закрываю глаза, оттого что он снова улыбается. Пусть лучше прекратит дразнить меня! Я клянусь, что скоро действительно превращусь в ведьму, в буквальном смысле этого слова. Я отталкиваю его и начинаю одеваться. Гарри стоит на месте и молча наблюдает за мной. Он смотрит на меня так, будто я скудно-одетая танцовщица стриптиза или кто-то в этом роде.
Но это не так. Я беременная женщина с расширенными варикозными венами, опухшими пальцами, напоминающими сосиски и таким же лицом, которое можно показывать в фильмах-ужасах.
«Ну что?!», раздраженно спрашиваю я.
«Ничего. Только восхищаюсь представлением, любимая»
Его улыбка сведет меня в могилу.
Я заканчиваю одеваться, а он все еще стоит в одном полотенце
«Знаешь, мне очень приятно смотреть на тебя в таком сексуальном обличии, но все — таки, не мог бы ты одеться? Мы должны быть в офисе целителя Морнингстара через десять минут»
Я пытаюсь сдерживать свое раздражение, но оно улетучивается само собой, когда я вижу, как Гарри снимает с бедер мягкое полотенце. Он — мой бог!
Оставив его одного, я вперевалочку спускаюсь вниз, чтобы выпить чашку травяного чая. Потом некоторое время сижу на кухне и медленно потягиваю горячий чай, ожидая услышать шаги Гарри по лестнице.
Гарри. Если бы мне четыре месяца назад кто-нибудь сказал, что я буду носить в себе ребенка Гарри, то я бы посмеялась от души. Но, Вы знаете что? За всю свою жизнь я никогда не чувствовала себя настолько счастливой, как сейчас. Никогда раньше я не переносила беременность так плохо, но все равно счастлива, даже принимая ввиду эти обстоятельства.
Если не учитывать легкую тошноту в первые месяцы, моя беременность Артуром была легка. Девять легких месяцев и такие же несложные роды. С дочкой все было несколько по-другому. Она родилась на два месяца раньше, и я очень волновалась за ее здоровье.
Третья беременность не похожа на две предыдущие. Она очень сложна. Я болела три месяца. Я растолстела за очень короткий период. В последние дни мы не занимаемся любовью, потому что Гарри опасается за своего ребенка. Надеюсь, что сегодня целитель скажет мне, что со мной происходит. Мои гормоны действительно неисправны. Я чересчур эмоциональна — постоянно кричу на Гарри и взрываюсь по пустякам. И в тоже время я все время испытываю желание, и теряю свой разум.
Я слышу Гарри прежде, чем он заходит на кухню. Он свистит. Как он может быть таким радостным?! Иногда своим незыблемым спокойствием он приводит меня в отчаяние. Я люблю его, но он сводит меня с ума.
«Ты готова, любимая?».
Я киваю и он обнимает меня руками, после чего мы аппарируем в офис целителя. Я не могу аппарировать одна с тех пор, как забеременела. Мне сложно распространять волшебство в двойном размере.
Гарри идет к столу и регистрирует нас. Я оглядываюсь вокруг и замечаю других беременных женщин, ожидающих, когда их примет целитель.
О, боже мой! Сейчас я самая худенькая из них, но еще через пару месяцев буду такой же. Или я буду даже еще толще, учитывая факт, что даже сейчас я уже напоминаю кита. Меня успокаивает одно — пока я еще могу дотягиваться до кончиков пальцев своих ног и надевать обувь сама.
Гарри улыбается и целует мою щеку. Мы молча сидим, наблюдая за людьми. Это хорошо. На какой-то период Гарри, да и мы с Роном, совершенно отвыкли смотреть на других людей, потому что сами всегда являлись объектами для наблюдения толпы любопытствующих зевак. Я наклоняю голову на плечо Гарри и пытаюсь дремать. Я так устаю в последнее время!
«Мистер Поттер, мисс Грейнджер!»
Я мгновенно поднимаю голову, услышав наши имена. Стараюсь делать вид, что не замечаю странные взгляды окружающих. Я не уверена, отчего они разглядывают нас. Оттого, что каждый волшебник в мире знает Гарри Поттера или оттого, что мы ждем совместного ребенка, но у нас разные фамилии.
Помощница целителя вручает мне белую длинную рубашку с многочисленными пуговичками и велит переодеваться. Гарри помогает мне снять пальто и начинает раздевать меня дальше. Его пальцы скользят вниз, расстегивая пуговицы блузки. Его сильные руки оборачиваются вокруг меня, чтобы расстегнуть лифчик. Как только он снимает его, я останавливаю его.
«Все хватит. Иначе я проэкзаменую тебя на все остальное на этом больничном столе!»
Я самостоятельно одеваю рубашку.
«Что, если я не против сдать экзамен на этом больничном столе?»
Развязный негодяй.
Прежде, чем он может развить свои пошлые идеи, главный целитель Морнингстар входит в комнату.
Целитель Морнингстар — старый волшебник. Не такой старый, каким был Дамблдор, но немного старше, чем Безумный Глаз Грюм. Он нежен и симпатичен в общении. Он напоминает мне о профессоре Дамблдоре, поэтому мне очень приятно общаться с ним.
«Ах, миссис Уизли, сколько времени прошло!»
Я вижу, что Гарри слегка напрягается. Я беру его руку и сжимаю ее.
«На самом деле, с некоторых пор, я снова мисс Грейнджер, сэр «
Он переводит взгляд с меня на Гарри.
«Мои извинения. Я понятия не имел. Мне жаль»
« А мне — нет», шепчу я. Думаю, что Гарри услышал меня, потому что он сжал мою чуть сильнее после того, как я сказала это.
«Здравствуйте, я — целитель Морнингстар»
Пожилой волшебник протянул свою руку Гарри, и то, всегда являющийся вежливым джентльменом, улыбается и пожимает ее.
«Это — большое удовольствие встретить Вас. Гарри Поттер».
Выражение лица целителя становится неописуемо взволнованным. Его взгляд мгновенно подскакивает к известному шраму, и на мгновение Морнингстар выглядит ошеломленным. Гарри уже привык к этому. Многие люди ведут себя так же, когда встречают его.
«Мис..мистер Поттер! Очень рад, очень рад!», старик пожимает руку Гарри так сильно, что думаю, даже причиняет ему боль. Я прочищаю горло, чтобы вернуть внимание на беременную леди, которая сидит здесь лишь в одной рубашке.
«Ой, извини, милая! Давай посмотрим, что с тобой!»
Гарри следит, как руки целителя расстегивают пуговички, ощупывая мою кожу, и снова напрягается. Я сжимаю его руку, пытаясь сказать, что все прекрасно, и тогда он немного расслабляется.
«Хмм….любопытно!»
Гарри наклоняются к моему лицу, и шепотом спрашивает, не связан ли целитель с господином Олливандером.
«Извините, что любопытно?», спрашиваю я через минуту.
Целитель Морнингстар таинственно улыбается.
«Так….Мисс Грейнджер, ваш живот намного больше, чем должен быть на 14-й неделе беременности, и я слышу странный сердечный ритм»
Я смущенно смотрю на него. Гарри выглядит чрезвычайно испуганным.
«Фактически, я думаю, что слышу два биения»
«Два?!», одновременно спрашиваем мы с Гарри.
Целитель кивает и взмахивает волшебной палочкой над моим животом, после чего перед нами появляется туманное изображение двух младенцев, свернувшихся вокруг друг друга. Я вижу четыре ножки и четыре ручки. Один из них сосет свой большой палец. Слезы невольно появляются в моих глазах и начинают в обильном количестве стекать по щекам.
Близнецы. Я оглядываюсь на Гарри, который в страхе смотрит на картину наших детей. Два мальчика. Неудивительно, что Артур так быстро смог узнать об этом. Он ощущал их обоих.
«Это многое объясняет», говорю я целителю через собственные слезы. Гарри сжимает мою руку и слегка целует меня в лоб.
«Это действительно редкий сюрприз. Поздравляю!»
«Спасибо», отвечает ошеломленный Гарри.
Я с благодарностью улыбаюсь целителю. Он дает мне инструкции, чтобы ограничить потребление соли, не употреблять спиртных напитков, пить больше воды и так далее и тому подобное. Я уже родила двух детей и прекрасно помню, что нужно делать во время беременности.
«Ну что ж! Теперь я Вас оставлю. Мисс Грейнджер, вы можете одеться. Еще раз поздравляю!»
Я встаю и смотрю на Гарри. Он недоуменно смотрит на мой живот.
«Два?», шепчет он.
Я поднимаю его подбородок так, что бы он смотрел на меня.
« Да, два»
Он улыбается, и мое сердце облегченно подскакивает от восторга.
« Два мальчика»
«Да, два мальчика», повторяет он за мной.
Я никогда не видел Гарри таким взволнованным. Я притягиваю его к себе и обнимаю.
«Спасибо, любимая…»
Я отступаю, чтобы посмотреть на него.
«За что ты благодаришь меня, Гарри?»
Он вздыхает и снова улыбается.
«За все, Гермиона. За то, что ты любишь меня, за моих сыновей….»
Я не могу не улыбнуться.
«Пожалуйста. Но я думаю, что за близнецов ты должен благодарить сам себя. Мы столько раз занимались любовью той ночью, помнишь?!»
Мы вместе смеемся. Я счастлива. Моя жизнь настолько полна прямо сейчас, и я не могу мечтать о большем!
Глава 23. Семейный ужин.
Я оглядываю длинный стол, за которым расположилось мое семейство. Я действительно благословенна. У меня замечательный муж, 7 красивых детей, 11 внуков и скоро появится еще один — я тоже считаю его своим внуком. Муж Артур смотрит на меня с другой стороны стола. Он знает, о чем я думаю. Он знает, что я счастлива.
Обед в «Норе» никогда не бывает запланированным. Дети и внуки приходят, когда захотят и в разное время, но сегодня вечером все по-другому. Все мои дети здесь. Ничего не было запланировано, так как Джинни и Драко только что зашли без предупреждения, чтобы провести вечер здесь, а Гарри и Гермиона пришли, чтобы забрать Сэнди и Артура. У Билла сегодня выходной день, а Чарли находится в периоде трудоустройства на новую работу.
Билл сейчас здесь вместе со своей женой Флер и их дочерью Троицей. Волосы Билла все такие же длинные как раньше и эта дурацкая серьга…но если Флер она нравиться, разве я могу жаловаться? Я рада тому, что он сейчас не в Египте, или в Колумбии, или …, где он был в последний раз? О, да, во Франции. Он, наконец, вернулся в Лондон навсегда. Мне не терпится узнать получше этих красавиц — невестку и внучку. Они гостили у нас в последний раз целых пять лет назад, и за это время Троица превратилась в очаровательную девочку-подростка.
Я перевожу свой взгляд на Чарли, сидящего дальше. Мой трудяга Чарли… В Румынии он встретил свою жену Нину — они работали вместе. Они рассказывают, что это была любовь с первого взгляда. Как же это прекрасно! Нина перестала работать с драконами, когда узнала, что ждет маленького Чарли. Я не люблю имя Чак. Для меня малыш всегда будет «маленьким Чарли». Когда у них родилась дочка Майра, то Нина решила вообще уйти с опасной работы. Ради детей и Чарли решил последовать ее примеру. Сейчас он подал прошение на должность профессора по Уходу за Волшебными Существами в Хогвартсе. Это было бы замечательно для него работать там, обучая своих племянниц и племянников, не считая того, что я смогу видеть его намного чаще и знать, что он в безопасности.
Перси. Перси, Перси, Перси…. Этот мальчик чуть не свел меня в могилу. Он покинул семью, когда вернулся Волдеморт, и я думала, что навсегда потеряла этого сына. Потребовалось много времени, чтобы он смог осознать свои ошибки и извиниться перед отцом. Он смог это сделать, и я горжусь им. Мне смешно, потому что я наблюдаю, как Перси вытирает следы соуса с подбородка своего сынишки Оливера. Оливер — самое лучшее достижение в жизни Перси. Перси любит его безоговорочно и кудахчет над сыном как заботливая мамаша. Он развелся с женой три года назад, потому что она полюбила другого мужчину и ушла к нему, оставив ребенка Перси.
Мои мысли прерывает безостановочная болтовня одного из близнецов. Я думаю, что это был Фред. Я не уверена, что эти двое когда-либо вырастут. Как же я была расстроена, когда они покинули Хогвартс, так и не закончив обучение! Но они сумели организовать доходный бизнес, хотя до сих пор теряюсь в догадках, где они смогли добыть первоначальный капитал? Фред женился на Анжелине Джонсон и у них трое детей — 12-летний Тейлор, 9-летняя Миранда и 5-летний Джордж. Иногда мне очень жаль Анжелину, потому что все три ее ребенка такие же проказники, как и их отец. Как она справляется с ними?
Жена Джоржа, Чарлен, рекламирует детям, сидящим за столом одно из новых изобретений близнецов. Я знаю, что должен отчитать ее за это, но я слишком счастлива сейчас и не хочу ни с кем ссорится. Чарлен уже была раньше замужем, но развелась и осталась одна с двумя детьми. Джордж принял их и полюбил как своих собственных. Это — мой Джордж. Он всегда хотел большую семью, но мы боялись, что он никогда не сможет обрести новую любовь и женится, после того, как трагически погибла его невеста Джулия. Но теперь у него есть Чарлен, Лайам и Шарлотта. Самое удивительное в том, что эти дети рыжеволосы и поэтому никто не сомневается, что их отец — Джордж.
Я ловлю удивленный взгляд Джинни и улыбаюсь ей.
«Мама, с тобой все хорошо?»
Она берет мою руку в свою и взволнованно ждет ответа. Я киваю, и слезы начинают тихонечко сползать по моему лицу. Виржиния, девочка моя. Я никогда, даже в самом страшном сне не представляла, что она выйдет замуж за Драко Малфоя. Но Драко замечателен. Он — прекрасный муж для Джинни и чудесный папа для Энни. Я никогда не думала, что увижу, как этот молодой человек когда-либо сможет любить кого-то больше, чем самого себя. Я была неправа, и я рада, что это так.
«Все хорошо, девочка моя!», заверяю я Джинни прежде, чем она отпускает мою руку, чтобы позволить мне вернуться к своим мыслям.
Рональд. Рон. Я качаю головой, когда смотрю на своего самого младшего сына и его подругу Лаванду. Я все еще не привыкла к этому, но должна принять это. Я смотрю на Рона, и замечаю легкое отчаяние в его глазах. Тогда я следую за его пристальным взглядом и вижу улыбающихся Гарри и Гермиону, игриво нюхающих друг друга.
Гарри и Гермиона. Мои приемные дети. Когда родители Гермионы погибли, у меня не было выбора, кроме того, как принять ее в свою семью. Она — для меня такая же дочь, как и Джинни.
И Гарри … Гарри Поттер. Гарри всегда был частью нашей семьи, с тех пор как Рон встретил его на поезде Хогвартс-Экспресс. Я очень рада видеть их настолько счастливыми. Припоминаю, что Гермиона что-то говорила о посещении целителя сегодня. Интересно, как все прошло? Вся семья знает, что она беременна. Рон очень тяжело пережил эту новость. Он даже просил у меня совета относительно этой ситуации, когда Гарри сказал ему. Бедный Рон…. Но он сам виноват в том, что с ним произошло.
Внезапно, я слышу звон, исходящий от бокала. Это Гарри тихонечко постучал по стеклу, привлекая к себе внимание. Неужели…. он сделал это? Да! Он сделал ей предложение. Я знала, что это скоро случится.…
«Гермиона и я хотели бы сделать объявление»
Он нервно посмотрел на Гермиону, которая тут же взяла его руку в свою ладонь. Как же приятно смотреть на влюбленных!
«Сегодня мы в первый раз посетили целителя и у нас есть для вас новость»
«Это — девочка!»
«Это — мальчик!»
Различные восклицания раздались с разных концов стола. Но Гарри только нервно рассмеялся. Он пытливо взглянул на Рона и улыбнулся. Рон улыбнулся в ответ, но я заметила, что он сделал это принужденно.
«Да, это — мальчик. Вернее… м-м … два мальчика»
Последние слова он произнес довольно тихо, но все услышали его. Похоже, что Гарри никак не предлагал, что у них с Гермионой будут близнецы.
Я не могу не подпрыгнуть и не обнять их обоих. Я тоже никогда не ожидала этого. Гарри всегда хотел быть папой. И я рада, что Гермиона предоставит ему эту возможность. И даже весьма неожиданным образом.
«БЛИЗНЕЦЫ!!!????», ошеломленно завопил Рон.
Гермиона лишь кивнула ему. Я не уверена, что реакция Рона была радостной и, похоже, что не одна я так подумала. Лаванда попыталась остановить его.
«Все в порядке Рон, все замечательно. Я очень счастлива за них!»
Я выпустила из своих объятий Гарри и Гермиону, чтобы остальные смогли тоже поздравить их. Оглянувшись вокруг, я замечаю, что Рон исчез, выйдя через черный ход, и громко хлопнув дверью.
Между выкриками «Это круто, Гарри!!!» и «Бесподобный фокус!!!» исходящих от Фреда и Джоржа, я ловлю взгляд Гермионы, которую обнял Билл. В ее глазах царила полнейшая суматоха. Она видела реакцию Рона и очевидно, не знает, что делать.
Я киваю ей и кажется, она поняла мой намек. Позволь пожилой женщине самой все уладить. Я незаметно выхожу из кухни и иду в сад. Мой сын сидит на столе для пикника, наклонив голову вниз.
« Рон?»
«Привет, мама»
«Что ты делаешь Рональд?»
«Я не знаю, что делать, мама. Как ты думаешь, что я чувствую? Я знаю, что я испортил вечер, но мне больно видеть Гермиону такой счастливой рядом с ним! Она никогда не была такой, когда была со мной!»
Неужели ему потребовалось так много времени, чтобы понять это?
«Рон, я не собираюсь жалеть тебя. Гарри счастлив. Гермиона счастлива тоже. Разве что-то не правильно?»
Он недоверчиво смотрит на меня.
«Мама …»
«Нет, Рон. Я не разрешаю тебе испортить их счастье. Ты уже испортил замечательную новость. Ты когда-то потерял Гермиону. Сейчас ты с Лавандой. Вот и иди к ней!»
Рон опускает свои глаза и делает вид, что разглядывает влажную траву.
«Мама…я пытаюсь. Пытаюсь быть таким же счастливым, как они»
«В самом деле?»
«Я люблю Лаванду. И она любит меня. Но наша любовь никогда не сможет сравниться с той сильной любовью, которую питают друг к другу Гарри и Гермиона. Почему у меня нет такой же любви?»
Я вздыхаю и обнимаю своего сына
« Рон, твоя беда в том, что когда девушка рядом с тобой, она не так интересна для тебя, чем когда она недоступна. Именно из-за этого распался твой брак с Гермионой. И с Лавандой может случится тоже самое. Если ты любишь Лаванду, покажи ей это. Ты понимаешь, что сделал ей больно, проявив свою негативную реакцию на слова Гарри? Ты злишься и завидуешь, что Гермиона счастлива с кем-то, кроме тебя. Что же делать бедной Лаванде? Что ей думать? Что твоя жена по-прежнему дорога для тебя и что ты все еще любишь ее?»
«Я действительно все еще люблю ее, мама»
Я пытаюсь сдержать свой язык от грубых слов. Рон иногда удивляет меня больше, чем близнецы.
«Подумай, кого ты любишь больше, Рон. Это Гермиона? Или это Лаванда?»
Он глубоко вздыхает.
«Я знаю, куда ты ведешь, мама. И ты права. Я влюблен в Лаванду, и я должен показать ей это. Порой я веду себя как идиот, да?»
Я улыбаюсь. Да, Рон и в самом деле мой самый бестолковый сын.
«Нет, может быть только чуть-чуть. Теперь пойди и извинись. Гермиона ждет твоей поддержки. Помоги ей»
После этого я оставляю его, сидящего на столе, и раздумывающего о моих словах. Надеюсь, что он на самом деле послушает меня на сей раз.
Я возвращаюсь и начинаю подготавливать сладкий десерт, одновременно слушая бесконечные дебаты о выборе имен для новых близнецов.
«Как насчет Джеймса и Сириуса?», этот голос прозвучал из дверного проема.
Рон. Я смотрю на него и улыбаюсь. Гермиона неожиданно краснеет, встает и обнимает его.
«Ты не расстроился, Рон?», тихо спрашивает она. Рон смущенно окидывает взглядом Лаванду и улыбается.
«Нет! Отчего я должен расстроится? Это замечательная новость! Просто великолепная!»
Он пожимает руку Гарри прежде, чем тот притягивает его в объятие. Гарри шепчет что-то в ухо Рона, так, что я не могу услышать. Видимо это что-то дружеское, потому что Рон улыбается и слегка хлопает его по спине, прежде чем садится рядом с Лавандой
«Я люблю тебя, Лаванда. Извини….», шепчет ей Рон и слегка целует ее в щеку. Она улыбается. Рон действительно послушался меня. Сейчас я раздуваюсь от гордости за своего младшего сына.
Я выношу пирог, а обсуждение имен продолжается. Гарри и Гермиона сказали, что им нравится предложение Рона, и они обязательно используют эти имена для вторых имен. Почему для вторых? Гарри тихо объясняет всем, почему он принял такое решение.
Джеймс Поттер и Сириус Блэк — неповторимы и не может быть еще одной такой же пары этом мире, они оба навсегда останутся в памяти Гарри и так будет всегда. Этот мальчик вырос удивительным человеком. Если бы его отец и Сириус могли бы видеть его сейчас, без сомнения они были бы очень горды за него. Я знаю, что это так.
Беседа продолжается, и я слышу Фреда и Джорджа, кричащих что-то Рону.
«Эй, малютка Ронни, мы все отправляемся в «Три Метлы», чтобы отпраздновать достижение Гарри. Ему ведь понадобилось много усилий, чтобы сделать близнецов. Он постарался и ему надо восстановить силы! Ты с нами?»
Я смотрю в Гермионе, которая отводит недовольный взгляд. Я думаю, что она, тоже имела некоторое отношение к работе «изготовления близнецов».
Я улыбаюсь, потому что Рон спрашивает Лаванду, не будет ли она против, если он немного выпьет спиртного. Хороший мальчик. Она кивает, и ребята целуют свих жен, прежде чем аппарируют к пабу. Я смеюсь — только одно упоминание о спиртных напитках и парни моментально собрались и исчезли.
Все девочки помогают мне очистить стол и помыть посуду с помощью применения заклятья очищения. Я люблю своих дочерей. Да. Они все мои дочери. Час спустя, обсудив предстоящие хлопоты Гермионы, все расходятся по домам.
Мой дом снова тих. Я остаюсь одна. Так странно сидеть в тишине, привыкнув к присутствию большого количества человек. Погасив свет, я поднимаюсь на второй этаж в свою спальню, где буду дожидаться возвращения Артура из паба. По крайней мере, с некоторых пор, весь дом только в нашем распоряжении. Теперь ночами мы не смущаемся нарушать тишину, если вы понимаете, что я имею ввиду. Ну, а как бы иначе у нас появилось семеро детей?
Глава 24. Чудесный сон.
Он опаздывает. Я знаю, где он и с кем он. Именно поэтому я и волнуюсь. Это была идея Фреда и Джоржа подбить Гарри на вечеринку без женщин, чтобы отметить его мужские достижения. Вечеринка. Я должна была ожидать это, ведь они каждый раз так отмечают беременность своих жен, и Рон тоже дважды был виновником торжества. Если учитывать, что Гарри сегодня «вдвойне именинник», то он будет вынужден пить за двоих, и будет пьянее всех пьяных.
Я вернулась домой три часа назад. Вместе с Артуром и Сэнди мы некоторое время посидели у камина. Они оба очень обрадовались, что у них скоро появятся два младших братика. Сэнди даже предложила пару имен — Линус и Леопольд — это имена ее любимых драконов. Я сомневаюсь, что мы назовем детей столь экзотическими именами, но не стала разочаровывать свою дочку.
Реакция Артура была неоднозначной. Он мгновенно стал чрезвычайно заботливым. Весь вечер он вскакивал, чтобы принести мне стакан воды или помочь передвинуть мои ноги. Мальчик вырастет очень добрым. Он даже предложил остаться со мной, пока Гарри не прийдет домой. Я дала ему эту возможность, но, чувствуя, что время чересчур затягивается, отослала в кровать полчаса назад. Теперь я сижу одна, свернувшись на диване перед огнем, и читаю.
Сейчас все как будто вернулось в прошлое. Очень долгое время я не имела возможности читать. Знаю, трудно поверить тому, что книжный червь Гермиона Грейнджер практически не имеет времени для чтения книг. Это правда. Я упиваюсь тишиной и позволяю себе погрузиться в чудесный мир книги. Внезапно я вырвана из этого мира легким шорохом, исходящего от входной двери.
«Шшшш!!! Гер…Гермиона убьет меня, если вы оба не заткнетесь!».
Я слышу неясный голос Гарри, и он видимо возится с ключами. Очевидно, он был слишком пьян, чтобы аппарировать и уж тем более использовать летучий порох. Теперь он стоит за дверью и обсуждает, видимо с Фредом и Джоржем вариант, как быстрее вставить ключ в замочную скважину.
«Ну-у…давай же… Ик! Гар-ри! Гер..гермиона даже не узнает, что мы пришли… Ик!»
Похоже, я ошиблась, это — не Фред и Джордж. Это голос Рона. Я узнала его пьяное хаотичное икание.
«О-о…не-ет, я уже не могу-у…Мне срочно нужен унита-аз!!!»
Чарли? Похоже, это был голос Чарли?
Я сосредотачиваюсь на своей книге, поскольку Гарри, наконец, сумел открыть дверь. Они, очевидно, вообще не заметили меня, потому что Гарри все еще настойчиво шикает своим пьяным товарищам. Чарли натыкается на мебель и торопливо поднимается вверх по лестнице к ванной комнате. Я не могу сдержать улыбку, потому что слышу, как он делает четыре шага вперед и один назад, шатаясь и настойчиво цепляясь за перила.
Я опускаюсь пониже, скрываясь за спинкой дивана, когда вдруг Рон начинает давать Гарри советы. Даже не верится — какая ирония!
«Вперед, Гарри. Не бойся. Ты же знаешь, что она скажет — да! Ик!»
Кто это скажет да?
«Рон, потише!….У меня никак не хватает нервов сделать это. Я ношу эту вещь в своем кармане уже два месяца! Что, если она скажет — нет?!»
Кто — то из них задел клавиши на фортепьяно, создав безбожный звук среди ночи. Они вдвоем испуганно шикают на фортепьяно, как будто оно живое. Рон начинает смеяться, закрывая крышку инструмента. Я не уверена, почему он смеется, из-за фортепиано или чего-то еще.
«Что?!»
Это Гарри. Он очень буйный, когда выпьет. Одну минуту он может быть очень неистов, но в следующую минуту может сидеть и предаваться печали.
«Забавно, что ты спрашиваешь совет у бывшего мужа! Я ведь тоже спал с ней, а ты просишь у меня помощи! Ты тоже иногда бываешь глупым парнем, Гарри! Ик!»
Я рада, что развелась с этим идиотом. Гарри смеется. Мне нравится его смех, даже когда он неестественен из-за алкоголя.
«Тебе смешно, да?! Смешно?!!»
Они смеются почти неудержимо до того времени, когда возвращается Чарли. Проклятье, Чарли увидел меня! Теперь он старается идти более прямо. Вероятно, он отрезвил себя заклятьем, когда был в ванной. Чарли вопросительно поднимает бровь, а я неистово машу ему рукой, и затем незамедлительно ложусь и притворяюсь, что сплю. Чарли, кажется, понимает намек и отводит Рона к двери. Когда они выходят через дверь, Чарли поворачивается обратно.
«О, Гарри! Ты не хочешь забрать Спящую красавицу с собой наверх?»
Предатель!
Когда дверь закрывается, я слегка приоткрываю глаза и сквозь ресницы наблюдаю за Гарри, смотрящего на меня. Он улыбается. Это — пьяная улыбка, но сейчас мне это не важно. Он все еще думает, что я сплю. Гарри подходит и становится на колени около дивана, его пальцы, ласково пронизывают мои волосы. Он не знает, что мне очень нравится это. Я обожаю, когда он ласкает мои волосы и кожу. Он всегда очень мягок и нежен.
Его губы прикасаются к моему лбу, и я слышу шепот:
«Я люблю тебя, Гермиона»
Я чувствую запах спиртного в его дыхании. Горячительное виски. Я всегда узнаю этот запах. Гарри исчезает на мгновение из поля зрения, и я догадываюсь, что он ушел на кухню. Вероятно, чтобы взять из аптечки какую-нибудь микстуру для отрезвления. Зачем? Затем, что у него нет другого способа нести меня вверх по лестнице, в то время как он пьян.
После того, что походит на вечность, он опять возвращается ко мне. Я жду его, полагая, что сейчас он поднимет и отнесет меня в спальную. Но Гарри садится рядом и наблюдает за моим «сном». Его дыхание немного более свежее, я ощущаю это, поскольку оно ласкает мое лицо своим теплом. Гарри что-то шепчет и его голос настолько тих, что мне приходится напрячься, чтобы услышать то, что он говорит. Сердце внезапно начинает дрожать от его слов.
«Я очень люблю тебя, Гермиона. Ты сделала меня самым счастливым человеком на этой земле. Ты подарила мне семью. Я надеюсь, что смогу быть таким мужем и отцом, каким ты хочешь, чтобы я был».
Мужем? Он сказал мужем?!
Он продолжает, как будто читает мои мысли.
«Правильно. Я хочу быть твоим мужем. Я хочу, чтобы ты стала миссис Поттер. Это звучит хорошо, не так ли?»
Боже, это действительно звучит хорошо. Я почти соблазнилась, чтобы «проснуться» и горячо поцеловать его.
« Почему я не могу сделать этого, когда ты бодрствуешь? Я говорил это так много раз, в то время когда ты спишь. Все уже выучил наизусть. Но почему — то забываю их, когда ты бодрствуешь… Я даже получил разрешение Артура на то, чтобы просить твоей руки, но до сих пор…»
Он получил разрешение Артура на то, чтобы просить моей руки?! Я сдерживаюсь, чтобы не заплакать от этой новости. Не могу поверить, что Гарри сделал это! Он не перестает удивлять меня!
«Я, кажется, теряю все слова, когда смотрю в твои глаза. Ты отнимаешь у меня дыхание, и мой мозг теряет способность мыслить от одного твоего взгляда. Все намного легче, когда ты спишь. Твои прекрасные глаза не смущают меня, я не теряю концентрации и могу сосредоточиться на своих чувствах. Я не смогу жить, если ты откажешь мне. Я очень люблю тебя, Гермиона, но ты заслуживаешь еще большего. Я хочу жениться на тебе, если ты не возражаешь всю жизнь прожить рядом со мной. Я могу дать тебе все, что смогу, но этого будет так мало! Значительно меньше, чем ты стоишь, любимая!»
Я не могу остановить маленькую слезинку, упавшую с одного из глаз. Он заметил ее, проведя слегка большим пальцем по моей щеке, чтобы стереть мокрый след. Я медленно открываю свои глаза и натыкаюсь на его изумрудный взгляд. Сейчас я понимаю то, что он подразумевал о потере концентрации. Неожиданно я перестаю бороться со слезами, которые в свободном потоке устремляются вниз по щекам.
«Привет», шепчу я, затаив дыхание
«Привет», тихо отвечает он.
На мгновение мои мысли проясняются. Я должна доиграть свою игру. Я не слышала его слова. Я не слышала, что он говорил о том, что хочет жениться на мне. Я закрываю глаза, когда Гарри прикасается губами к моей щеке. Неужели я позволю в такой прекрасный момент ограничиться лишь этим слабым поцелуем? Для чего я живу? Каждый день я просыпаюсь только, чтобы увидеть его искрящиеся глаза, услышать его голос, почувствовать контакт его кожи рядом. Я люблю этого мужчину больше, чем когда-либо представляла, что смогу любить кого-то. Пока я думаю, губы Гарри уже находят мои в целомудренном, но все же страстном поцелуе. Я снова открываю свои глаза.
«Гарри …»
Мои слова останавливаются, когда он мягко прижимает палец к моим губам. Он очень серьезен.
«Гермиона, ты давно проснулась?»
Я не могу лгать ему. Он знает, что я слышала его. Я вздыхаю и закрываю глаза. Я не могу смотреть на него. Его рука начинает дрожать, когда он притягивает мой подбородок, чтобы вернуть к себе внимание. Я не должна отвечать. Он может прочитать ответ в моих глазах.
«Ты слышала все, что я сказал?»
Я закрываю глаза снова и киваю. Он отодвигается от меня. Я ранила его чувства. Я знаю, что это так. Знаю, что должна была открыть глаза, но я хотела услышать больше, я хотела услышать все. Я слышу, как он ходит назад и вперед по комнате. Я открываю глаза, чтобы посмотреть на него, но он не смотрит на меня. Я все испортила! Боже, я никогда не хотела огорчить его!
« Гарри, мне жаль…»
Он поворачивается, быстро подходит и сжимает меня в объятиях.
«О, нет, Гермиона. Все в порядке, не беспокойся. На самом деле, сейчас мне гораздо легче»
Я отодвигаюсь, чтобы удивленно посмотреть на него. Его ладони обхватывают мое лицо, а пальцы мягко стирают остатки слез.
«Это на самом деле большое облегчение!»
Гарри снова отходит от меня. Я хочу удержать его в своих руках. Я нуждаюсь в нем. Я должна держаться за него. Он немного возится в своем кармане и достает маленькую черную коробку. Я присаживаюсь на диване более прямо. Мое сердце от волнения вылетает из груди.
Что это? Я помню, что он говорил о том, что носит какую-то вещь в кармане … О боже…. Гарри открывает коробочку, чтобы показать красивое кольцо с рубином и бриллиантами. Я никогда не видела ничего более изящного…
«Оно принадлежало моей маме», шепчет он.
Я чувствую, что он пытается найти в себе силы, чтобы избежать тягостных воспоминаний. Его голос мягок и неустойчив. Это заставляет меня любить его еще больше.
«Гермиона, я знаю, что ты слышала то, что я сказал прежде, но я должен повторить это снова. Я люблю тебя. Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Ты отнимаешь мое дыхание…»
Он делает паузу, чтобы глубоко вздохнуть.
«Гермиона, я хочу провести всю свою оставшуюся жизнь с тобой и нашими детьми, включая Артура и Сэнди. Мы — семья. Моя семья. Нет, наша семья. Я хочу быть с тобой и наблюдать, как растут наши дети. Может быть, я даже смогу увидеть своих внуков. Я… Боже, почему это так трудно?»
Я касаюсь его руки, которая нервно теребит карман на джинсах. Он видит, как я стараюсь помочь ему, и на мгновение замолкает. Мои слезы снова начинают застилать взор, потому что я вижу, как Гарри тоже усиленно сопротивляется собственным слезам. Я улыбаюсь, пытаясь успокоить его. Он до такой степени взволнован. Он действительно думает, что я откажу ему?
«Гермиона, любимая, ты лучшее, что случилось со мной в жизни. Т-ты окажешь мне честь и сделаешь самым счастливым человеком в мире? Я люблю тебя и хочу жениться на тебе. Я хочу быть твоими мужем. Ты выйдешь за меня замуж?»
Слезы, с которыми я боролась, выиграли сражение и теперь струятся вниз по моим щекам. Я киваю ему, потому что, кажется, потеряла голос. Я мечтала об этой минуте, когда еще училась в Хогвартсе, и теперь, когда это случилось, я не могу говорить. Я притягиваю лицо Гарри к себе, и целую в губы. Если я не могу произнести слова, то могу показать, как люблю его. Наши поцелуи становятся голодными и страстными.
Я позволяю ему сделать несколько шагов от дивана, не нарушая наш горячий поцелуй. Как же приятно быть в его сильных руках! Но я хочу быть еще ближе. Я хочу быть с ним. Он наклоняется немного, чтобы поднять меня на свои руки, и я прижимаюсь к его груди. Я похожа на Принцессу, а он — мой Очаровательный Принц. Внезапно мне вспоминаются слова Чарли, которые он произнес перед уходом. Он назвал меня «Спящей красавицей». Он был прав. Я Спящая красавица, разбуженная своей настоящей любовью.
Вместо того, чтобы отнести меня вверх по лестнице в нашу комнату, Гарри идет к фортепьяно, и усаживает меня на его крышке. Мне стоит признаться, что несмотря на свою начитанность, у меня никогда не было такой фантазии как у него. Он развязывает поясок моего халата, распахивает его и позволяет упасть с моих плеч на поверхность музыкального инструмента. Спустя несколько секунд моя ночная рубашка задрана до талии, и Гарри не может сдержать порывистого вздоха, когда замечает, что на мне нет трусиков.
Я нахожу застежку на его брюках и начинаю медленно расстегивать ее. Рука Гарри ловит мою ладонь, чтобы ускорить процесс. Наши губы не теряют связь. Наши поцелуи как иссушение души — страстные и обжигающие.
Я вздрагиваю от неожиданности, когда он входит в меня. Мы никогда не занимались любовью как сейчас: все еще одетые, на крышке старинного фортепиано. Боже, как это прекрасно! Мы покачиваемся друг против друга, наши дыхания убыстряются, и наши кульминационные моменты не заставляют ждать себя. Я наклоняю голову на его плечи. Мое тело дрожит от физического напряжения. Гарри восстанавливает свое дыхание и наклоняется к моему уху.
« Извини… Я не смог дотерпеть, пока отнесу тебя наверх. Это было слишком далеко…»
Я улыбаюсь прежде, чем сладко целую его. Если я вызываю у Гарри такое желание, то я никогда не буду возражать быть его любимой принцессой.
Глава 25. Свадьба.
Если честно, я никогда не думал, что вернусь в Хогвартс, по крайней мере, для случая, подобного этому. Но я здесь и стою в офисе Директора школы. Этот кабинет напоминает мне о школьных временах. Я бывал здесь в самые запоминающиеся моменты своей жизни.
Я оглядываю свою красавицу….уже почти свою жену. Она выглядит ошеломляюще! Ее длинные волосы уложены в красивые блестящие кудри. Платье, которое она надела, напоминает мне о принцессе из средних веков. Я полагаю, что она действительно моя принцесса. В течение последних нескольких недель она назвала меня своим принцем. Я не знаю, почему она вдруг стала меня так называть, но это было очень приятно. Я вообще не возражаю против этого сравнения.
Я поворачиваюсь к человеку, стоящему передо мной. Если бы кто — то десять лет назад сказал мне, что этот человек соединит меня с моей любовью, то я бы смеялся до слез! У этого человека была не лучшая репутация, и когда-то я очень боялся его. Знаю, Северус Снейп — хороший человек. Теперь я очень уважаю этого злыдня с вечно сальными волосами. Нет, неправда, теперь его волосы не выглядят грязными, потому что сияют обилием седых волос.
Я почти не слышу того, что говорит Снейп. Он что-то бубнит с очень серьезным выражением лица. Человек за всю свою жизнь никогда не был женат, и как он может так долго говорить об этом? Конечно, мы могли бы провести венчание в министерстве магии, и Артур Уизли с радостью взялся бы провести церемонию. Но Гермионе показалось неприличным и странным, чтобы ее экс-тесть соединил наши жизни. И я чувствовал тоже самое, поэтому мы оба выбрали другой вариант венчания..
Кстати Артур Уизли — министр магии сейчас здесь — он стоит возле жены Молли и улыбается нам. Здесь собрались все наши друзья и я очень рад их видеть свидетелями на своей свадьбе. Артур и Молли, Рон (который решил оставить Лаванду дома — он вдруг стал таким тактичным!), Ремус Люпин, Драко и Джинни (еще одна странная парочка и я до сих пор не привык к этому), и конечно Артур и Сэнди.
Сэнди одета в точную копию платья как у Гермионы и выглядит как маленькая принцесса с кудрявыми волосами. Артур держит сестру за руку и улыбается мне. Он тоже оделся подобно мне — его идея….. Я все еще не могу поверить этому! Неужели я настолько удачливый парень?!
Я чувствую, как Гермиона тихонько сжимает мою руку и слышу, что Снейп прочищает свое горло. На какой-то миг мне кажется, что я сижу на уроке Зельеваренья и сейчас получу очередное взыскание за неудавшееся зелье. Сейчас Снейп не выглядит таким грозным, каким был пятнадцать лет назад. Может быть потому, что за последние годы обучения и еще позже я познакомился с ним ближе и стал лучше понимать его. Да, наверное, это так. Он очень много сделал для меня, для всех нас… во время войны. Если бы не он, нам пришлось бы намного тяжелее…
Я снова теряю ощущение реальности. Где — мы? О да … я чувствую, как Гермиона поворачивается ко мне и Снейп продолжает….
«Гермиона, пожалуйста, повернитесь к Гарри, и возьмите его руки в свои ладони, так что бы Вы могли увидеть их предназначение.
Это — руки вашего лучшего друга, молодого и сильного, которые держат Вас в этот свадебный день, потому что он обещает любить Вас всю свою жизнь
Это — руки, которые будут трудиться для Вас и Вашей семьи, и строить совместное будущее.
Это — руки, которые Вы положите с выжидающей радостью на свой живот, чтобы дать почувствовать шевеление детей внутри себя.
Это — руки, которые выглядят очень большими и сильными, но всегда будут нежными для Вас.
Это — руки, которые будут любить, и лелеять Вас все годы жизни и дарить счастье.
Это — руки, которые будут часто вытирать слезы с Ваших глаз: слезы горя и слезы радости.
Это — руки, которые успокоят Вас в болезни, и поддержат Вас, когда нежданно придут опасение или печаль.
Это — руки, которые нежно прикоснутся к Вашему лицу, чтобы привлечь к поцелую.
Я вижу, как глаза Гермионы заполняются слезами. Я очень хочу стереть их и, не удержавшись, прикасаюсь к ее лицу. Это — моя работа; Снейп только что сказал об этом, верно? Она улыбается мне, и я начинаю волноваться еще больше. Я неотчетливо слышу, как Снейп называет мое имя и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. После его слов я беру руки Гермионы в свои и замираю, глядя в ее лучистые глаза.
Гарри, пожалуйста, возьмите руки Гермионы возьмите ее руки в свои ладони, так что бы Вы могли увидеть их предназначение.
Это — руки вашей лучшей подруги, молодой и прекрасной, которые держат Вас в этот свадебный день, потому что она обещает любить Вас всю свою жизнь
Это — руки, которые будут нянчить Ваших детей, дарить им любовь, успокаивать их и утешать в болезни, поддерживать их в пути и отпускать их, когда прийдет время.
Это — руки, которые будут снимать усталость с Ваших плеч после трудного рабочего дня.
Это — руки, которые будут поддерживать Вас в нелегкие времена.
Это — руки, которые успокоят Вас, когда Вы больны, или утешат Вас, когда Вы огорчены.
Это — руки, которые будут горячо любить Вас и будут лелеять Вас все годы.
Это — руки, которые будут поддерживать Вас в радости, волнении и надежде, каждый раз, когда Вы будете узнавать, что у Вас появится еще один ребенок, и что Вы подарите еще одну жизнь этому миру.
Теперь настала очередь Гермионы вытереть мои слезы. Я очень слаб и признаю это. Я живу ради любви. Я могу любить Квиддич, но очередная победа заставляет меня мечтать о прекрасном чуде. Я пытаюсь запоминать все, что говорит Снейп, но не могу. Я настолько растроган и взволнован, что не могу сконцентрироваться. Нужно обязательно использовать омут памяти, когда мы вернемся домой.
Мы с Гермионой все еще держимся за руки, когда приходит очередь свидетелей исполнить свой обряд. Я снова вслушиваюсь в голос Снейпа и пытаюсь вникать в то, что он говорит.
«Гарри и Гермиона, теперь Вы должны знать, что прежде чем Вы пойдете дальше, необходимо многое пообещать друг другу. Клятвы и признания, данные сегодня, укрепят Ваш союз. Я предлагаю Вам взглянуть в глаза друг друга».
«Гарри, Вы обижали ее?»
«Иногда»
« Это было намеренно?»
«Нет»
«Гермиона, Вы обижали его?»
«Иногда»
« Это было намеренно?»
«Нет»
«Впредь Вы будете жалеть друг друга?»
Я улыбаюсь Гермионе, и мы вместе отвечаем
«Да»
«Я скрепляю Ваше обещание»
Снейп связывает черным шнуром наши руки и продолжает.
«Гермиона, Вы будете смеяться вместе с ним?»
«Да»
«Гарри, Вы будете смеяться вместе с ней?»
«Да»
«Вы оба будете приносить веселье в Вашу жизнь, и делать ее яркой?»
«Да»
«Я скрепляю Ваше обещание»
Молли Уизли связывает желтым шнуром наши руки и быстро целует нас в щеки.
«Гермиона Вы были обузой для Гарри?»
«Иногда»
« Это было намеренно?»
«Нет»
«Гарри Вы были обузой для Гермионы?»
«Иногда»
« Это было намеренно?»
«Нет»
«Вы будете делить совместные трудности, чтобы облегчать жизнь руг друга?»
«Да»
«Я скрепляю Ваше обещание»
Я наблюдаю, как Артур Уизли-старший подходит и связывает наши руки красным шнуром. Он ободряюще подмигивает мне, прежде чем возвращается к жене. Он для меня как отец, которого я никогда не знал. Я мечтаю стать таким же хорошим отцом, как он.
«Гермиона, Вы будете разделять его мечты?»
«Да»
«Гарри, Вы будете разделять ее мечты?»
«Да»
«Вы будете мечтать вместе, даря друг другу надежду?»
Я чувствую, как Гермиона тихонько сжимает мою руку, отчего мое сердце начинает вылетать из груди.
«Да»
«Я скрепляю Ваше обещание»
Ремус Люпин подходит и связывает синим шнуром наши руки. Он улыбается мне, и я вижу слезы в его уставших глазах. Я знаю, что он был на свадьбе моих родителей. Интересно, о чем он думает сейчас?
Гермиона снова сжимает мою руку, возвращая в действительность. Я вздрагиваю от каждого ее касания. Я настолько возбужден, что эти прикосновения приближают меня к смерти. Это был бы рекорд — жениться и умереть в один день.
Гарри, Вы волновали ее?»
Какая ирония, что Снейп задал этот вопрос в тот момент, когда в мою голову закрались не совсем приличные мысли.
«Иногда»
« Это было намеренно?»
«Нет»
Гермиона заметила бесстыжую усмешку на моих губах и поняла то, о чем я подумал. Она пытается быть серьезной, но с трудом сдерживается от смеха.
«Гермиона, Вы волновали его?»
«Иногда»
« Это было намеренно?»
«Нет»
«Впредь Вы не будете огорчать и тревожить друг друга?»
«Да»
«Я скрепляю Ваше обещание»
Драко Малфой подходит, чтобы завязать зеленый шнур на наших руках. Наши отношения изменились за десять лет. Теперь он один из моих близких друзей и я никогда бы не поверил этому, когда учился в Хогвартсе. Он кивает нам обоим и улыбается.
«Гермиона, Вы будете уважать его?»
«Да»
«Гарри, Вы будете уважать ее?»
«Да»
«Вы будете стремиться никогда не нарушать это почитание?»
«Мы обещаем не нарушать это почитание»
«Я скрепляю Ваше обещание»
Рон подходит последним, чтобы завязать белый шнур поверх наших рук. Он целует Гермиону в щеку и по-приятельски стискивает мои плечи.
Я вижу боль в его глазах. Мне жаль видеть его таким печальным. Я никогда не смог бы цинично заявить ему «Она моя!» Я люблю своего друга. Он — мой брат, или самый близкий человек в моей жизни после Гермионы. Я знаю, что когда-нибудь он найдет свое счастье — с Лавандой или другой девушкой.
Когда Рон отходит, Снейп берет все шесть шнуров и связывает их вместе, вокруг наших рук. Мы соединены.
«Эти узлы соединены Вашими клятвами. Я видел, как Вы оба превратились из глупых проказливых студентов в очень интеллектуальных и заботливых взрослых. Я действительно счастлив, что Вы нашли друг друга в этой жизни. Пусть бог благословит Вашу любовь навсегда!»
Я ошеломлен его словами. Это сказал Северус Снейп, который все годы обучения отравлял мое существование? Я стою охваченный трепетом и сомнением, что действительно услышал эти слова.
«Поцелуй ее, глупец!»
Я с удовольствием выполняю его приказание и целую свою прекрасную жену. Моя жена! Миссис Поттер! Гарри и Гермиона Поттер! Поттер, Поттер…да, это моя фамилия! Мои мысли прерваны не только ощущением мягких губ Гермионы на моих губах, но и тем, что кто-то дергает меня снизу за край пиджака.
Я мягко прерываю наш поцелуй, чтобы посмотреть вниз и вижу маленькую улыбающуюся девочку. Она настолько мала, что мне приходиться встать на колени, чтобы быть вровень с нею. Сэнди обнимает меня и быстро чмокает в губы. Потом она мгновенно отскакивает, и ее лицо покрывается румянцем. Смущенная Сэнди прячется в складках платья своей матери. Гермиона радостно улыбается, а я вытягиваю Сэнди из платья и крепко обнимаю ее.
«Сэнди, малышка, я люблю тебя!»
«Я тоже люблю тебя, Гарри!»
После этого я целую ее в макушку кудрявых волос и возвращаюсь к Гермионе.
«Как мы оказались здесь, ты можешь рассказать мне?», я обнимаю Гермиону и целую ее в щеку.
«Это случилось две недели назад, ты пришел поздно ночью домой в нетрезвом виде и сделал мне предложение. Я сказала «Да» и поэтому сегодня мы здесь»
Какой же вредной она иногда бывает! Но я люблю ее в любом случае.
«Я не был пьян, когда попросил, чтобы ты вышла за меня замуж!»
Она улыбается, и я притягиваю ее к себе.
«Я люблю Вас, миссис Поттер!»
Ее карие глаза загораются.
«Я тоже люблю Вас, мистер Грейнджер!»
Что? Я застываю в шоке, а она высвобождается из моих объятий и прежде, чем я могу что-нибудь спросить у нее, Снейп отзывает меня в сторону. Я накажу ее позже. Мы еще поиграем….
Глава 26. Неожиданность.
Я наблюдаю за своей женой, в то время как она заворачивает подарки в блестящую упаковку. Моя жена. Я все еще изумляюсь этому. Мы поженились две недели назад, но я все еще не могу принять тот факт, что Гермиона является моей женой. То, что она — миссис Гарри Поттер.
Я улыбаюсь, вспомнив, что она назвала меня мистером Грейнджером и тому, что Снейп сказал мне после церемонии. Он сказал мне, что мне повезло, потому что я встретил Гермиону. Что он гордился мной — человеком, которым я стал. Снейп! Снейп гордился мной. Вы можете поверить этому? Хорошо, и я не мог сначала. Но он был прав. Мне чрезвычайно повезло, что я нашел музу своей души.. Это— она. Я ощущаю себя полноценным только когда она рядом со мной. Нет другого объяснения. Мы действительно предназначены друг для друга.
«Гарри, все хорошо?», ее сладкий голос возвращает меня из мира мечтаний. Она забавно разглядывает меня видимо потому, что я долго сидел уставившись на нее.
Я улыбаюсь и заверяю ее, что все прекрасно. Больше чем прекрасно, на самом деле. После нескольких секунд я слышу от нее неодобрительное «хм» и снова возвращаю свое внимание к ее красивому лицу.
«Гарри, ты собираешься помогать заворачивать подарки или мне все придется делать самой?», спрашивает она.
О-па. Я не осознавал, что так и не вернулся на грешную землю, где меня ждут определенные обязанности. Сегодня Сочельник. Мы с Гермионой вместе заворачиваем подарки для детей и складываем их под елку.
Я очарован тем, как огоньки отражаются в ее волосах и тем как она сидит на полу, протирая свой округлившийся живот каждые пять минут. Она действительно красива. Я встряхиваю своей головой, чтобы избавиться от посторонних мыслей и начинаю заворачивать метлу, которую я купил для Артура. Гермиона не разрешила мне купить настоящую метлу, поэтому это только обучающаяся. Кому нужны обучающие метлы? Мне никогда не была нужна подобная метла.
Я внутренне улыбаюсь, потому что вспомнил, как мы спорили об этом в магазине. Это было начало нашего медового месяца. Да, мы совершали покупки подарков во время медового месяца. Как бы мы еще смогли купить подарки, чтобы детей не было рядом? Я выбрал новую модель «Нимбус-победа».
683 Прочтений • [Мечты сбываются или что-нибудь о любви ] [17.10.2012] [Комментариев: 0]
Vova
